Практическая фейрилогия Агата Грин
        ГРИН АГАТА
        ПРАКТИЧЕСКАЯ ФЕЙРИЛОГИЯ
        ГЛАВА 1
        ДЮК ЖДАЛ меня у машины. Поймав мой взгляд, он выразительно показал на наручные часы: поторопись.
        Я кивнула и отошла от окна. Захватив со стола сумочку, а со спинки стула - жакет, вышла в коридор, ведущий в прихожую, и там, у зеркала в полный рост, еще раз оценила свой внешний вид. Дорогое платье простого кроя отлично сидело по фигуре, волосы были идеально уложены волнами, глаза в оправе подкрученных густых ресниц (спасибо подруге, что посоветовала эту тушь) загадочно мерцали на лице, полные губы изгибались в улыбке.
        Подмигнув отражению в зеркале, я нагнулась, чтобы надеть туфли… туфли не нашлись. Бабушка, наверное, убрала в обувной шкаф. Я повернулась к шкафу. Балетки, старые замшевые туфли, офисные на устойчивом каблуке… Но где же новые, черные, купленные вчера?
        Бабушка вышла в прихожую - полная, румяная, в переднике, со следами муки на лице. Сегодня она пекла очередной торт по мудреному рецепту. Вообще-то бабушка не большая любительница возиться на кухне, и любит простые, без изысков, блюда и выпечку. Но есть одно обстоятельство, именуемое рини Нортон - рини эта проживает на нашей улице и дружит с ба. Правда, дружба у них своеобразная, соревновательная. Они соревнуются во всем: в кулинарии, домоводстве, ремонте… Интересно, им надоест когда-нибудь эта дружба-война? Вопрос сложный.
        - Туфли ищешь? - спросила бабушка.
        - Да, видела?
        - Конечно, видела. Шапка в них нагадила.
        - Ка-а-ак? - ахнула я.
        - Обыкновенно. Села и напрудила, - бабуля улыбнулась коварно, словно сама надоумила собаку сотворить подобное непотребство. - Оценила твою обновку, Мага.
        - Как же я без туфель?!
        - Вон у тебя их сколько, - ба кивком указала на заставленный обувью шкаф.
        - Все не те! Я же черные специально к этому платью брала!
        Дюк просигналил с улицы, напоминая о себе, и я стала нервно перебирать оставшиеся варианты. Туфли имелись только старые замшевые и офисные. Обе пары совершенно не подходили к платью.
        - Пропала! - с надрывом и страданием сказала я. Можно было еще трагично заломить руки, но я решила не сильно усердствовать в своем горе. Да, горе - потому как любая неприятность перед свиданием может все испортить! Дюк вот-вот должен сделать мне предложение. У нас столик в ресторане. А у меня туфель подходящих нет!
        - Спокойно, Мага, - произнесла деловито ба и прошла от обувного шкафа к обычному, в котором на нижних полках стояли еще коробки с обувью. Достав одну коробку, бабушка открыла ее и достала возмутительно красные туфли на высоченном каблуке.
        - Вот эти надень.
        Я с подозрением посмотрела на туфли. Купила я их еще в студенчестве и ни разу так и не надела. Слишком уж яркие, и слишком уж высокий каблук. Спросите, зачем же тогда купила? Не знаю! Это было помрачение рассудка из-за того, что дали повышенную стипендию, и мне срочно требовалось купить что-то особенное.
        Ба вручила мне туфли, и я в них влезла. Несмотря на высоту каблука, туфли оказались достаточно устойчивыми, да и под платье подходили. Да и ноги мои сделались визуально длиннее.
        С улицы донесся очередной сигнал.
        - Иди скорее, а то твой Индюк всю улицу переполошит, - сказала бабушка, поморщившись.
        - Не Индюк, а Дюк!
        - Индюк, индюк. А ты курица, раз выбрала его.
        Я закатила глаза: ба моего избранника не одобряла. Чмокнув ее в щеку, я вышла, наконец, из дома. Дюк ждал меня уже в машине. Торопливо, но осторожно преодолев расстояние от крыльца до калитки, а потом и дороги, я села в электромобиль и потянулась к жениху с поцелуем.
        - Что так долго?
        - Прости, катастрофа комнатного масштаба.
        - Какая?
        - Да так… Залило кое-что.
        Электромобиль тронулся с места, и мы покатили по уютным улочкам пригорода. До Кэнтона ехать час-полтора в зависимости от загруженности дороги; если не хватит заряда аккумулятора, придется еще потратить время на станции подзарядки.
        - Твоя бабушка даже не вышла поздороваться со мной, - сказал Дюк, выруливая к шоссе.
        - Она слишком занята на кухне.
        - Знаю, что не нравлюсь ей.
        - Главное, что нравишься мне, - уверила я.
        - Насколько нравлюсь? - спросил молодой человек, хитро на меня посмотрев.
        Я демонстративно оценивающе прошлась по нему взглядом. Глаза карие, волосы темные, в лице ничего примечательного, да и ростом невысок, зато сложен неплохо. Не красавец, но на него многие рини заглядываются, потому что он всегда одет с иголочки, по-мужски уверен в себе и невозмутим.
        Дюк Денвер - редкий образец по-настоящему порядочного человека. Из хорошей семьи, толков, ответственен, консервативен в лучшем смысле слова. Умен, но не зануда. Амбициозен, но не трудоголик. Почему же бабушка не признает его и упрямо величает «индюком»?
        - Так насколько я тебе нравлюсь, Мага?
        - Тебе достаточно знать, что просто нравишься, - протянула я весело.
        - И это все?
        - А ты чего ждал? Что я признаюсь тебе в великой любви? Не-е-ет, милый, вас, мужчин, сильно любить нельзя - вы от этого портитесь.
        Дюк рассмеялся:
        - Значит, не дождусь от тебя любви?
        - Может, и дождешься… может, нет.
        - Так и не дала четкого ответа, загадочная ты моя.
        - Пока не твоя, - возразила я шутливо.
        Он улыбнулся и сделал вид, что все его внимание принадлежит дороге. Хитрюга! Мы уже год вместе, пора определяться с нашим будущим, а Дюк медлит с решающим шагом. Можно оправдать его медлительность только тем, что сейчас он сильно занят на работе, пытаясь получить повышение. Учитывая, какой он целеустремлённый и ответственный, повышение будет, а значит, и предложение не за горами. Может быть, я услышу заветные слова уже сегодня…
        Дюк обронил небрежно:
        - Мои приглашают нас на ужин в пятницу.
        - Прекрасно, - преувеличенно весело отозвалась я, хотя при мысли о семье Денверов моя кожа покрылась мурашками. Родные моего избранника так же идеальны, как и он сам. Но я-то нет! Вдруг, такая неидеальная, я не понравлюсь им, и они посоветуют ему найти более подходящую девушку?
        - Ты нравишься им, Мага, - приободрил меня Дюк.
        - Знаешь, этот иррациональный страх перед твоей семьей не поддается контролю. Страшно, и все тут.
        - Разве со мной тебе может быть страшно?
        - Не поспоришь, - улыбнулась я.
        Дюк кивнул, довольный ответом. Немного погодя нам все-таки пришлось остановиться у станции подзарядки. Электромобили марки «Крейн» и комплектующие к ним считаются одними из самых качественных на рынке, но даже их батареи приходится часто подзаряжать. Поэтому до сих при поездках на дальние расстояния мы используем паромобили. Фейри, пекущиеся о сохранении окружающей среды, доводят наше правительство до белого каления, требуя, чтобы люди перестали пользоваться паровыми двигателями - они, считают остроухие, вредят окружающей среде.
        Когда батарея была заряжена, мы продолжили путь. Я смотрела в окно, наблюдая за тем, как зеленые тихие улочки сменяются широкими оживленными улицами. По мнению большинства жителей, Кэнтон - город красивый, но по мне, ему чуть недостает зелени и красок. А север города, где мы как раз проезжали, это и вовсе мрачное место.
        Здесь стоят особняки, облицованные серым камнем и украшенные символами веры - монастыри Ордена Сопротивления. Ныне в них располагаются библиотеки и архивы, содержащие богатейший книжный фонд и действующие артефакты. Мы проехали мимо особняков, и показалась ограда парка, прилегающего к древнему замку. Каких-то сто лет назад в нем заседали инквизиторы и строили планы, как избавить мир от всего «сверхъестественного паскудства» во всем его многообразии - от фейри, демонов, оборотней и прочих созданий. Подвалы этого замка, в которых держали и пытали сверхъестественных жертв, до сих пор считаются местом силы. Ныне этот замок, парк и строения на территории - музей-заповедник.
        Не люблю я этот район… Осень, наряжающая деревья в золото, не смогла придать ему очарования; здесь даже стало мрачнее.
        Дюк свернул на другую улицу, куда более оживленную, встречающую нас цветастыми вывесками и яркими огоньками. Увидев ресторан, где у нас был заказан столик на сегодня, я вздохнула про себя.
        Сегодняшний вечер должен быть особенным!
        БЮРО СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ УСЛУГ располагалось в одном из тех старых строгих зданий, которые были выстроены во времена свирепствующей Инквизиции. Сохраняя все внешние атрибуты готического сурового особняка, здание это, к счастью, не имело давящей атмосферы неприглядного прошлого.
        Бюро работает до восьми, а сейчас начало девятого, так что когда я вошла, посетителей в холле не увидела. Показав охраннику пропуск - я здесь на полставки работаю - свернула в коридор, куда дозволялось заходить только работникам. Дойдя до узкой крутой лестницы, поднялась на второй этаж и дошла до двери, ведущей в приемную рина Эдгара Кинберга, потомственного друида, специалиста по ритуаловедению и по совместительству моего дяди. Взявшись за ручку, собралась открыть дверь…
        Дверь открылась сама, да так успешно, что засадила мне по лбу. Я охнула от неожиданности и, не удержав равновесия, упала. Раздался чей-то раздраженный вздох.
        Я тронула рукой пострадавший лоб и, когда звездочки перед глазами перестали водить хороводы, увидела мужчину, замершего в дверях приемной. Пренеприятного с виду мужчину, кстати, да еще и рыжего. Вместо того чтобы рассыпаться в извинениях и помочь подняться, он уставился на меня так, словно это я перед ним провинилась.
        - Может, поможете встать? - едко предложила я.
        Нагнувшись, он схватил меня за руку и дернул вверх. Проделано это было грубо и неэтично, будто он вещь упавшую поднял.
        - Благодарю, - процедила я, оказавшись на ногах, и наградила рыжего типа убийственным взглядом. - Вы очень добры. - «Что треснули меня дверью по лбу», - закончила я мысленно.
        Этот тип так и остался стоять в дверях, и руку мою не выпустил. Глядя снизу вверх, он внимательно разглядывал мое лицо. Будь я увереннее в себе, красивее и без наливающегося синяка на лбу, решила бы, что он так очаровался моей прелестью, что растерял все мысли и позабыл правила поведения в обществе. Которые, между прочим, диктуют очень уважительно относиться к рини и не держать их за руки без разрешения.
        - Может, вы меня пропустите?
        Он будто не услышал меня; его светлые невыразительные глаза все так же изучали мое лицо… волосы… шею… плечи… когда взгляд рыжего коснулся скромного декольте, я решила, что с этим пора заканчивать, и резко вырвала руку.
        Тогда рин очнулся. Усмехнувшись чему-то своему, он быстро ушел. Удивленная, я проводила его взглядом до поворота, и, потирая лоб, вошла в приемную.
        Секретарша дяди, рини Торн, всплеснула руками при моем появлении и воскликнула:
        - Магари! Что с тобой, девочка?
        - Какой-то рыжий рин дверью ударил. Даже не извинился.
        - А-а, чтоб он провалился, проклятый! Всю кровь нам выпил! Четыре часа рина Эдгара мучил, мы все тут чуть с ума не посходили.
        Я прикрыла дверь и подошла к столу секретарши.
        - Четыре часа пробыл? Чего хотел?
        - Он из холмов, человеческий представитель сидхе. Искал дАру для своего господина, и ни одна из кэнтонских красавиц ему не понравилась. Мало того, что въедливый до ужаса, так еще и неприветливый… и тебе синяк вон какой поставил. Ты подожди, я сейчас что-то холодное раздобуду, приложим.
        - Спасибо, рини, не беспокойтесь. А про этого типа забудьте - люди из холмов все такие кичливые и противные.
        - Да я уже забыла про него.
        Рини закопошилась в шкафу, разыскивая для меня что-то холодное.
        - Не беспокойтесь, - повторила я, потирая лоб. - Шишка пройдет. Дядя как, не сильно взвинчен?
        - Рин Эдгар никогда не бывает взвинчен, - с гордостью за своего начальника ответила секретарша.
        - Это верно, - улыбнулась я. - Я зайду к нему ненадолго.
        - Иди-иди.
        Я быстро оправила платье и с сожалением посмотрела на красные, насоветованные бабулей туфли. Если бы не эти высоченные каблуки, не упала бы я от столкновения с дверью…
        Собравшись с духом (а сила духа мне пригодится, ведь просить я собираюсь о кое-чем особенном), я вошла в дядин кабинет.
        Как и всегда, оказавшись внутри, я испытала чувство, похожее на благоговение. Это не просто комната, где друид-распорядитель принимает посетителей, а место силы. Мебель из заговоренного дуба, ковер с руническим сложным узором, артефакты друидов на полках, эльфийские амулеты, печати демонов - все имеет свою собственную ауру. Здесь даже дышится иначе, чем в приемной, здесь пахнет магией. Сегодня, в частности, еще и недурным мужским парфюмом.
        - Ма-а-гари, - удивленно проговорил дядя. - Что с тобой?
        - Да так, упала, - быстро сказала я, не желая загружать его ценнейшее время объяснениями о рыжем типе.
        - Немудрено. На таких ходулях только циркач и удержится, - неодобрительно проговорил друид, поглядев на мои туфли.
        - Да брось, - отмахнулась я, и присела на стул для посетителей. - Дядя Эдгар, у меня к вам дело, серьезное. Я хочу провести кое-какой ритуал.
        - Слушаю, - с серьезным видом сказал он.
        Его вид так подействовал на меня, что я растеряла все слова. Неудивительно, ведь он умеет внушать оторопь.
        У дяди выгодный для друида тип внешности: он крепкий, рослый, заметный, черты лица у него крупные, глаза черные, брови густые, словно нарисованные. Нынче друиды бороды не носят - непрактично, но, как и прежде, отращивают длинные волосы. Дядины черные волосы всегда либо заплетены в косу, либо убраны в низкий хвост; распускает он их только во время ритуалов. В свои пятьдесят три года Эдгар не имеет ни единого седого волоска, морщин и лишнего веса, но моложе не выглядит. Помню, он упоминал, что и в двадцать пять лет казался зрелым мужчиной.
        Самое замечательное в дяде, помимо характера, - это голос. В обычной жизни его голос приятен, ласкает слух, но ритуальный его голос могуч, властен и требователен. Я много раз была свидетелем ритуалов, которые проводил дядя, и ни разу не слышала, чтобы он запнулся, перепутал слова или проглотил хотя бы один звук. Дядин голос - сам по себе магия. Не всякий друид столь хорошо владеет силой слова.
        - Мага, - назвал он меня ласково, по-домашнему, - что за ритуал?
        - Сердечный.
        Друид так удивился, что, будь у него борода, она непременно отвалилась бы.
        - Сердечный? - повторил он, не веря своим ушам.
        - Да. Я не хочу ничего никому внушать, просто… - я замялась, не зная, как объяснить свою ситуацию. - Мы с Дюком уже год вместе, а он и не помышляет о свадьбе. Я думала, он так же, как и я, о нашем будущем мечтает, а он все о работе своей. На сегодня он заказал столик в ресторане, пригласил меня, намекая, что собирается сказать что-то важное. Я разгорелась надеждой, зарплату отдала вот за это платье, с прической возилась два часа, чуть не убилась на этих опасных туфлях, и все ради того, чтобы при виде меня у него в голове щелкнуло - моя будущая жена! Но Дюк и не заметил, как я выгляжу. В ресторане он объявил, что его переводят в Солн, и добрых три часа радостно рассказывал, какой там чудесный морской климат, какие перспективы… А как же я?
        - Ма-а-ага, - улыбнулся дядя, - ты зря переживаешь. Вместе вы не «уже» год, а «всего». Не придумывай ничего, не раззадоривай себя. Дай мальчику разобраться с работой. Поверь, как только он почувствует себя твердо стоящим на ногах, сразу сделает тебе предложение.
        - Мне двадцать шесть, а я до сих пор живу с бабушкой. Не могу больше ждать!
        - И это говорит особа, которая однажды дала торжественное обещание, что никогда не выйдет замуж, потому что брак - это оковы и пережитки прошлого?
        - Мне было шестнадцать.
        - Я в тебе и ныне вижу все ту же шестнадцатилетнюю девчонку. Только девчонка может решиться наложить на человека запрещенные чары.
        - Нет-нет, ничего запрещенного! Помнишь рина Ногорта? Того самого, у которого после аварии случилась амнезия? Ты провел сердечный ритуал, после которого он вспомнил все важное в своей жизни. Так вот и я хочу, чтобы Дюк не забыл в Солне, что я - важная часть его жизни.
        Друид вздохнул, потер переносицу и сказал устало:
        - Не могу понять, как тебе в голову пришла такая мысль. Надеюсь, это вино ослабило твой разум.
        - Всего-то бокал выпила! Дядя, Дюк собирается уехать на три месяца. Что, если он забудет меня? Что, если встретит другую?
        - Вам действительно рано жениться, раз ты так сомневаешься в нем. По мне, так эти три месяца разлуки как нельзя кстати. Разлучившись, вы поймете, что значите друг для друга.
        - Ах, как банально. Не таких слов я от вас ждала, - вздохнула я и, лукаво взглянув на друида, шутливо посетовала: - Какая жалость, что вы такой правильный, дядя. Я бы на вашем месте не отказалась подсобить любимой племяннице в любовном деле.
        - Какая радость, что ты родилась девочкой, - подражая моему тону, ответил он. - Родись ты мальчиком, пришлось бы тебя, носительницу магии, отдавать на учебу в Общину друидов. Содрогнулась бы тогда Вегрия!
        - Хотите сказать, из меня бы вышел плохой друид?
        - Цель существования друидов - сохранение Равновесия. А ты Мага, прирожденный адепт Хаоса, - произнес Эдгар, оглядывая мой пострадавший лоб и растрепанную прическу.
        - Ну, спасибо, - протянула я, и на часы взглянула. - Скоро девять. На последний автобус из Кэнтона я не успею, а на такси разоряться не хочется. Рискнете приютить у себя на ночь адепта Хаоса?
        - Только если адепт приготовит ужин.
        - Договорились!
        ГЛАВА 2
        ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ я вместе с родителями Дюка провожала его в Солн. Снабдив сына важными напутствиями, вручив пакет с пончиками и расцеловав, чета Денверов вышла из купе на перрон, давая нам минутку наедине.
        Дюк взял меня за руки и сжал.
        - Магари, дорогая, я так рад, что ты понимаешь, как для меня важна эта поездка! Если я успешно отработаю испытательный срок в конторе рина Буро, то смогу устроиться там, набраться опыта, чтобы потом открыть свою практику в Солне. Здесь же, в Кэнтоне, слишком большая конкуренция.
        - Да-да, - прощебетала я веселой птичкой. - Пришлешь открытку?
        - Конечно.
        - С морским пейзажем.
        - Обязательно, - уверил Дюк, и посмотрел выжидательно, словно чувствовал, что мне есть, что еще сказать.
        Мне и впрямь было, что сказать, но я сдерживалась. Вряд ли бы Дюк оценил мою горячую речь о том, как важно хранить верность своим избранницам. Когда мы стояли на перроне, ожидая поезд, на него и то уже заинтересованно поглядывали некоторые особы. Что же будет в Солне? Незамужние рини так и кинутся на молодого, симпатичного, перспективного и - самое главное! - холостого Дюка Денвера.
        - Желаю тебе удачи, дорогой, все у тебя получится, - проворковала я милой голубкой.
        - Спасибо, дорогая.
        Он склонился ко мне и быстро и целомудренно чмокнул в щеку, ибо по законам вегрийского общества проявлять чувства в общественном месте считается недопустимым. Раздался еще один предупреждающий гудок. Поморщившись, я открыла дверцу купе, и Дюк помог мне сойти с подножки на перрон.
        Проверяющий прошел каретные вагоны, удостоверяясь, что все двери закрыты. Когда он закончил обход, раздался еще один гудок. Сердито пыхнув дымом, паровоз медленно потянул состав. Дюк, улыбаясь, помахал нам рукой из окна своего купе, я помахала в ответ.
        Глядя на шумно удаляющийся поезд в сизых клубах дыма я не могла отделаться от ощущения, что зря отпустила Дюка. Влюбленным расставаться нельзя, влюбленности нужна пища - встречи, поцелуи, объятия…
        - Магари, дорогая, - сказала рини Денвер, подойдя ко мне. - Мы собираемся прокатиться в парк, полюбоваться осенними красотами. Не желаете ли составить нам компанию? Мы будем очень рады вашему обществу.
        - Благодарю вас, - пропела я соловушкой, - но я не могу: дела в редакции.
        - Какая жалость… Позвольте, в таком случае, проводить вас хотя бы от вокзала. Здесь такая суета и толкотня, - поморщилась рини.
        Я кивнула. Следующие десять минут мы пробирались к выходу из вокзала через толпу, и все это время я втайне радовалась тому, что вести светский разговор в такой обстановке невозможно. Проводив меня от вокзала к зеленому тихому скверу и пожелав удачного дня, Денверы удалились.
        Оставшись одна, я выдохнула с облегчением: несмотря на то, что чета Денверов так и источают доброжелательность, рядом с ними мне даже дышится тяжело. Можно объяснить это тем, что любая рини трусит рядом с родителями потенциального супруга, но дело не только в этом. Последнее время я сама не своя, так и точат душу неосознанные предчувствия…
        Отчего я такая нервозная нынче? Перемена погоды? Приближение критических дней? Или дело все в интуиции, которая упрямо твердит, что нельзя было отпускать Дюка в Солн?
        Вздохнув, я пошла к редакции родного журнала «Сверхи». Приближалось время обеда, и я надеялась поболтать с коллегами, чтобы отвлечься, и заодно узнать, когда из отпуска вернется склочный выпускающий редактор.
        У входа в редакцию стоял замглавред в компании с двумя мужчинами и что-то вдохновленно втолковывал им. Замглавред - тип чванливый, скупой на похвалы и щедрый на упреки, к тому же у него дрянная память на лица. В общем, с ним бесполезно здороваться, все равно не ответит. Я по привычке прошмыгнула мимо него, к дверям.
        - Магари! Какая радость, что вы здесь!
        Я замерла. Это он мне?
        - Магари, милая, а мы как раз собрались вас искать!
        Я повернулась к замглавреду, пораженная удивительным фактом: он не только запомнил мое имя, но еще и узнал в лицо. Это неординарное событие и, надеюсь, вызвано оно не тем, что я напортачила со статьями.
        Пока я гадала, чем вызвано подобное, замглавред оттеснил меня от входа и подтолкнул к мужчинам, с которыми разговаривал. Один из них был средних лет, тучен и с проплешинами, другой молод и улыбчив. Оба были облачены в неброские дорогие костюмы (в дорогих костюмах я начала разбираться после знакомства с Дюком).
        - Вот она, счастливица! - объявил замглавред.
        - Счастливица? - озадачилась я.
        - Добрый день, рини Кинберг, - произнес молодой рин, глядя на меня сверкающими глазами. - В начале года вы подали в Министерство свою анкету и заявку на пребывание в холмах фейри. С радостью сообщаем вам, что ваша заявка одобрена. 31 октября, в Самайн, для вас и еще двоих счастливчиков откроют портал в холмы.
        Ослабив шелковый шейный платок, я сипло уточнила:
        - Меня приглашают?
        - Да, рини.
        - О, Богиня!
        Замглавред широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу:
        - Вы в шоке? Но это такой приятный шок, не правда ли? Получить подобное приглашение это большая удача для фейриолога, особенно для такого молодого.
        - Рини Кинберг, - обратился ко мне тучный, и протянул папку с документами, - возьмите типовой договор, ознакомьтесь внимательно со всеми пунктами, и, когда примете решение, свяжитесь с нами по указанному телефону. Самайн близко, поэтому срок на раздумья неделя. Помните, двадцать процентов приглашенных людей остаются в холмах фейри навсегда. Помните также, что пятьдесят процентов из них умирают. Решение, которое вы примете, может быть судьбоносным.
        Я машинально кивнула на эти хорошо знакомые фразы: каждого приглашенного предупреждают об этих процентах, и с благоговением взяла папку. Мир поблек, растворился, все потеряло значение перед фактом: Я. Получила. Приглашение. В холмы.
        Мужчины говорили о чем-то еще, поздравляли, но я их почти не слышала. Когда они, откланявшись, сели в электромобиль и уехали, замглавред взял меня за руку и увел в редакцию, в свой кабинет, где долго и цветасто расписывал, как это замечательно, восхитительно и прелестно, что меня, автора журнала «Сверхи», приглашают в холмы. Пока он подсчитывал, насколько можно будет по моему возвращении раздуть тираж и какую новую рубрику открыть, я сидела едва ли не в оцепенении, с недоверчиво-глупой улыбкой на устах.
        Шесть лет я подавала заявки в Министерство, и наконец, мне повезло. Не знаю, то ли звезды так встали, то ли кто-то из госслужащих оценил мое рвение, но точно знаю, что приглашение приму.
        ТЕМ ЖЕ ВЕЧЕРОМ я поспешила к дяде в Бюро, чтобы поделиться радостной вестью. Друид словно и не услышал меня; он витал в своих мыслях, и вид у него при этом был такой, словно он впал в транс. Привыкшая с уважением относиться к его временным «отлучкам», я перестала говорить. Через минуту-другую дядя очнулся и обратил на меня ясный взгляд.
        - Значит, - серьезно сказал он, - тебя приглашают в холмы.
        - Да! - рассмеялась я, но, увидев, как исказилось лицо друида, осеклась. Сердце дернулось в груди испуганной птицей. Почему у него такое лицо, словно я сказала о чем-то ужасном?
        - Почему ты, Мага? - тихо спросил дядя, пристально глядя на меня. - Неужели во всей Вегрии не нашлось других, более толковых фейриологов?
        - Не только меня приглашают: счастье выпало еще двоим фейриологам. Нам предоставят возможность изучать фейри и вести наблюдения. Естественно, гарантируют магическую неприкосновенность. Условие только одно: материалы, которые мы соберем, должны будем согласовывать с ними, публиковать можно будет только одобренные статьи. Ну а все остальные пункты договора стандартные, сами знаете.
        - Рада?
        - Конечно, рада! Что еще полагается чувствовать, когда сбывается мечта?
        Побывать в холмах действительно моя давняя мечта. В детстве я с ума сходила по фейри: представляла себя то эльфом, то боглом, а то и баргестом косматым; в юности воображала, как встречу эльфа, причем непременно сидхе, как он влюбится в меня и предложит уйти с ним; в студенчестве очень хотела притронуться к самой магии холмов, увидеть чудеса обоих дворов своими глазами. И я не просто мечтала об этом всем, а шла к мечте: сначала терзала дядю расспросами, повзрослев, навязывалась как свидетель на ритуалы, поступила на фейрилогию, исправно каждый год отправляла заявки в Министерство на посещение холмов… И вот, свершилось! Приглашение получено!
        Эдгар хмуро глянул на мою светящуюся мордашку и сказал:
        - Нечего тебе делать в холмах. Там все иначе. Магия, которая становится доступна и осязаема, вызывает зависимость, прикосновение эльфов подчиняет и чарует, к тому же жизнь в холмах длится вечно. Ты мне как дочь, Мага. Я не прощу себя, если отпущу, и ты отречешься от человеческой жизни ради вечного пребывания среди фейри. Это слишком большое искушение.
        Я кивнула. «Искушение», «зависимость» - нельзя подобрать других слов, полнее и точнее описывающих состояние человека, который оказался в холмах. В наше время тех, кого приглашают ко дворам, защищают от воздействия магии и соблазнов, но все равно тяжело из сказки возвращаться в серую действительность. До сих пор фиксируют случаи смертельной тоски по фейри.
        - Опасения ваши понятны. Но мне ли, представителю рода друидов, бояться чар фейри? Тем более что я отправлюсь туда по делу, собирать материал, как ученый.
        - При всем уважении, моя дорогая, ты не ученый, - закатил глаза дядя.
        - Тогда как журналистка.
        На это он уже возразить не мог. Пусть у меня и нет профильного гуманитарного образования, но я вот уже третий год как в штате журнала «Сверхи», веду колонку о фейри и заодно анонсирую где, когда и кем будет проведен очередной ритуал, связанный с ними.
        - Я проведу в холмах ровно три месяца по нашему исчислению, и вернусь. Закон ретиво защищает отношения людей и фейри, так что я буду в полной безопасности, как и другие фейриологи, которых пригласили.
        Вздохнув, дядя поднялся из-за стола и встал у окна. За окном шумел дождь, и в вечерней темноте сумерек ничего невозможно было рассмотреть, кроме рассеянного света газовых фонарей. Однако друиды и в темноте могут узреть многое. Дядя умеет прорицать, и, хотя его способность видеть будущее довольно слабо развита, ее все же не стоит упускать из виду.
        - Что-то видите? - насторожилась я.
        - Ничего определенного, но сердце гложут предчувствия.
        - Дурные? - расстроилась я.
        - Не могу понять… Все туманно.
        - Будущее всегда туманно, вы сами мне это говорили. Любой прорицатель видит только одну вероятность того, что может произойти, а остальные вероятности сокрыты. Когда картина неполная, о ней судить нельзя.
        - Это так, - проговорил друид с досадой, словно сам бы не рад тому, чему меня учил. Он явно подыскивал аргументы, чтобы убедить меня отказаться от приглашения, но аргументы не находились. Или он заранее знал, что проиграет в споре со мной.
        - Такой шанс выпадает раз в жизни. Я не собираюсь его упускать, - твердо сказала я, чтобы положить конец дискуссии.
        Друид посмотрел на меня и так же твердо заявил:
        - Вот что, Мага. Я отпущу тебя в холмы только с одним условием - если ты позволишь поставить дополнительную защиту. Сегодня же.
        Я закатила глаза и протянула:
        - Это называется «паранойя».
        - Называй, как хочешь. Без защиты я тебя никуда не пущу. И ритуал должен быть проведен как можно раньше. Чем больше времени от проведения ритуала прошло, тем…
        - Тем сильнее будет его эффект, - закончила я. - Ладно, против защиты я ничего не имею.
        - Тогда собирайся. Быстрее начнем, быстрее закончим.
        - Есть, мой рин, - отсалютовала я рукой и поднялась со стула.
        Захватив сумочку и плащ, я вышла из кабинета, и, пока дядя копался, достала из сумочки блокнот. К списку заданий на завтра прибавится еще и посещение Министерства по сверхъестественным делам - нужно получить одну важную подпись. Еще нужно заскочить к рину Флоггсу и уточнить, как дела с запланированным ритуалом очищения, подготовить анонс и сдать его редактору. И не забыть купить для Шапки корм.
        Дядя вышел из кабинета, закрыл дверь. Он уже надел плащ и шляпу, и в руках держал объемную сумку, в которой обычно носил ритуальные принадлежности. Закрыв приемную и сдав ключи, мы вышли из бюро и сели в машину.
        Из Кэнтона выехали быстро, пробок не было, а так как двигатель электромобиля был хорошо заряжен, то обошлись и без подзарядки. Остановились мы через сорок минут, у дубравы, которую друиды Кэнтона облюбовали для ритуалов, и под одним зонтом, перебежками, добрались до дядиного дуба, кора которого была отмечена нарисованными им символами.
        Пока я пританцовывала на месте, спасаясь от вечернего холода и промозглой погоды, дядя опустил зонт и распустил волосы; они легли гладкой тяжелой массой на его спину. Затем мужчина пропел короткую молитву-обращение, нарисовал заговоренной краской нужный символ на коре дуба, и коснулся ее ладонями. Это нужно, чтобы воззвать к духу дерева и указать силе выход в символе.
        Зная, что будет дальше, и как должен вести себя человек, участвующий в ритуале, я вынула шпильки из волос, разрушив любимую прическу - низкий пучок. Волнистые распущенные волосы не легли одной тяжелой массой, как у дяди, а сразу взлетели вверх, поднятые ветром. Вообще-то по древнему порядку мне следует не только распустить волосы, но также и обнажиться, но это уже чересчур для наших цивилизованных времен.
        Одной рукой держась за дерево, другую друид опустил на мой лоб и сосредоточился. Сейчас потекут из его уст знакомые слова заклинания…
        Я приготовилась мысленно повторять их, но после первого же произнесенного дядей слова изумленно на него взглянула. Не только заклинание было мне незнакомо, но и язык, на котором оно произносилось! Испугавшись, я все же не сошла с места, не шевельнулась и не задала вопросов, пока дядя не закончил. Прерывать ритуалы нежелательно, потому что никто не сможет предсказать, какие будут последствия.
        Капли дождя перестали залетать к нам, пространство под дубом, на котором мы стояли, наполнилось силой, и я почувствовала, как наэлектризовались мои волосы, и как кожу стало покалывать. Верный признак того, что вокруг сконцентрирована магия. Когда заклинание было произнесено, друид открыл глаза, темные, как ночное небо, убрал руку от моего лба, оперся спиной о дуб и обронил устало:
        - Все.
        Магия медленно уходила, просачивалась в землю, уносилась ветром, разбивалась каплями дождя, но я все еще чувствовала ее близость. Призови ее дядя - она отзовется и вернется.
        - Что это было? - спросила я, потирая непроизвольно лоб. Он не болел, от прикосновения не осталось никаких следов. Пометка: видимых и ощущаемых следов.
        - Ритуал защиты.
        - Что же это за ритуал такой? Я не знаю о таком! И язык, на котором вы читали заклинание, мне незнаком тоже.
        - Это древний язык, его редко используют в ритуалах.
        - Зачем же вы его использовали? Почему не провели обычный ритуал?
        - Потому что об обычных ритуалах знают все. Но та защита, которую я поставил, практически не имеет собственного резерва силы, и потому останется незамеченной. Мага, милая, - добавил он мягко, - не смотри на меня так, словно я тебя обманул. Друиды не лгут.
        - Да, не лгут - хитрят! Как будет действовать защита?
        - Никто не причинит тебе вреда.
        - Исчерпывающий ответ! - фыркнула я сердито и сложила руки на груди.
        Дяде я привыкла безоговорочно доверять, и то, как он сегодня провел меня с защитой, сильно расстроило. Я не любитель сюрпризов, особенно магического рода. Еще мне очень не нравится, что он уходит от прямого ответа. Это значит, что ответ может мне не понравиться.
        - Почему вы сразу не предупредили меня о том, что будете проводить незнакомый ритуал?
        - Ты бы отказалась в нем участвовать.
        - Вы коварный человек, рин Эдгар.
        - А вы, рини Магари, самонадеянная девчонка.
        Дядя тоже сложил руки на груди, отзеркалив мою позу, и какое-то время мы смотрели друга на друга воинственно, как строгий отец и своенравная дочь. Только когда над нами загрохотал гром, напряжение спало.
        - Жулик вы, дядя, - досадливо протянула я, - бессовестный жулик. Собственную племянницу провели. Но я все узнаю об этом ритуале: у меня блестящая слуховая память, и я запомнила все слова.
        - Не сомневаюсь, - усмехнулся дядя. - Как не сомневаюсь и в том, что бабушка надерет тебе уши за то, что ты не предупредила ее о том, что опоздаешь.
        Ой!
        ГЛАВА 3
        О РИТУАЛЕ, проведенном дядей, я так и не успела ничего разузнать: все время заняли хлопоты по подготовке к переходу. Я бегала то в Министерство, то по ведомствам, проходила собеседования и «инструктажи» о том, как вести себя в холмах и на что обращать внимание; дядя давал бесчисленные советы; ба гордилась; главный редактор «Сверхов» напутствовал; друзья-знакомые поздравляли; в прессе муссировалось мое имя, как и имена двух других фейриологов. Дюк каждый день звонил по вечерам, и мы подолгу обсуждали то мое приглашение, то Солн (платеж за междугороднюю связь выйдет приличный). В общем, такая настала суматоха, что я и не заметила, как пролетело время, и настала роковая ночь.
        31 октября, в ночь Самайна, правительственный электромобиль остановился у незримой границы холмов фейри. Граница представляла так себе зрелище: поле с жухлой травой, присыпанное кое-где буро-желтыми листьями с одинокого клена, стоящего в отдалении; несколько больших серых камней, мокрых от недавнего дождя, в центре поля. Над всем этим хмурые небеса, а вокруг - промозглый ветер.
        - Время неблагих пришло, - произнес после долгого молчания друид, ответственный за наш переход.
        Он отличался худощавостью, серыми колючими глазами и густыми белокурыми волосами, которым позавидовала бы любая девушка. Одет он был в парадную белую мантию из ткани, серебрящейся на свету, в мочки его ушей были вдеты серебряные обереги, запястье правой руки овивала татуировка, представляющая собой сложный рунический узор. Длинными пальцами с ухоженными отполированными ногтями он то и дело касался амулета на цепочке с изображением трискеля[1].
        Жаль, что с нами отправили этого татуированного блондина, а не моего дядю. Но причины понятны - Эдгар Кинберг хоть и уважаемый специалист, однако его статус в иерархии не столь высок, чтобы ему доверили в священную ночь Самайна проводить ритуал перехода.
        Друид обернулся и поглядел на нас, фейриологов, внимательнее. Нам было велено одеться празднично, но в темные цвета, чтобы отдать дань уважения Неблагому двору.
        Я не рискнула надеть черное платье - меня этот цвет съедает и превращает в нечто маловыразительное и несимпатичное. Поэтому выбрала платье из струящейся ткани припыленного синего цвета, а волосы убрала в любимый низкий пучок, оставив свободными лишь пару прядей у лица. Платье сидело хорошо, прическа и макияж удались, обувь не жала. Я выглядела прекрасно, но другая женщина из приглашенных затмила меня и красотой, и нарядом.
        Ее звали Вайолет Фенн. Из статьи, выпущенной к Самайну, в которой рассказывали о людях, удостоившихся в этом году приглашения в холмы, я знала, что данная рини - выпускница того же факультета, что и я, жена банкира, мать двоих сыновей, владелица магазина эксклюзивной косметики. О возрасте ее умолчали в статье, но на вид я бы дала ей лет тридцать. Рослая, стройная, белокожая и темноволосая, с кошачьими зелеными глазами, она показалась мне безусловной красавицей.
        Всю дорогу до границы я посматривала на эту роскошную рини, подмечая, как у нее собраны волосы, из какого материала пошито платье, как она держится. Интересно, выглядела бы она так же эффектно без косметики, одетая в платье попроще, и с волосами, не присмиренными лучшими кудесниками-парикмахерами? Пожалуй, выглядела бы. С такими глазами, волосами и кожей она всегда будет яркой. Везет же некоторым!
        Я перевела взгляд на третьего приглашенного фейриолога, Брендона Льюта. Ему почти сорок, но выглядит он лет на десять младше. Не женат. Работает в государственной библиотеке, в секторе фейри. Мы знакомы со времен моего студенчества; я тогда часто приходила за нужным материалом в библиотеку, и рин Льют мне помогал в поисках. Он часами может говорить о фейри, но совершенно теряется, стоит увести разговор в сторону. Невысокий, щуплый, вечно витающий в своих мыслях, он, кажется, не приспособлен к жизни вне библиотеки.
        На Самайн он надел заношенный черный костюм-тройку. Пока мы ехали к месту, я пару раз пыталась завязать с рином Льютом разговор, но он был так взволнован предстоящим переходом, что отвечал невпопад, и я решила его не тревожить.
        Мы все взволнованы… Когда выезжали из Кэнтона, нас сопровождала полиция, а друид-распорядитель намеренно навел чары, чтобы любопытные горожане и журналисты не могли наше местоположение отследить. Так что, доехав до поля-границы, мы почувствовали себя отрезанными от всего остального мира.
        Когда тусклые огни сумерек окончательно погасли, дождь усилился, и ветер снаружи стал завывать особенно зловеще. Ночь Самайна - самая жуткая в году; в эту ночь крайне не рекомендуется проводить ритуалы и гулять в безлюдных неосвещенных местах. И, хотя ничего дурного в эту ночь за последние лет двадцать не произошло, в сердце каждого человека рождается страх, когда в Самайн устанавливается плохая погода. Вспомнились строчки из указаний друидов неофитам:
        Ненастье тех скрывает,
        кто жаждет крови смертных.
        Тому, кто выйдет в злую ночь,
        Ни бог, ни богиня не смогут помочь.
        - Пора, - возвестил беловолосый друид, и, сжав пальцами амулет, снова обернулся к нам, чтобы в который уже раз проинструктировать. - Когда появится арка, вы должны будете по очереди встать перед ней и ответить на вопросы, которые вам зададут. Если солжете, отвечая на вопросы, то арка при переходе убьет вас, ибо ни один лгун не может войти в холмы.
        Мы знали об этом, но слова мужчины все равно заставили заволноваться еще сильнее. Люди по природе своей лживы, и привирают даже тогда, когда в этом нет необходимости. Так что придется всегда быть начеку.
        Я глубоко вдохнула и накинула на голову капюшон плаща. Все наши вещи, кстати, зачаровали, чтобы магия холмов не преобразовала их. Так что все, что было на мне и в сумке, можно было счесть слабыми артефактами.
        Друид вышел первым, за ним мы. Ветер тут же попытался сорвать с меня капюшон, начал трепать плащ. Вжав голову в плечи и различая только фигуры своих спутников в темноте, я пошла за Льютом. Настолько сильным стало волнение, что я перестала что-либо слышать, кроме оглушительного стука собственного сердца. Сотни раз представляла, как открываются передо мной двери холмов… Впрочем, на самом деле «дверей» не существует - в иную реальность ведут порталы, и эти порталы не способен открыть ни один человек, даже друид. Но можно «постучаться» - коснуться одного из камней, которые всегда остаются на местах порталов, и тогда с той стороны может кто-то откликнуться…
        Друид коснулся одного из камней и держал руку на нем до тех пор, пока все камни не стали шевелиться. Тогда он знаком велел нам отойти. Отходя, Льют наступил мне на ногу. Я ойкнула, он ойкнул, отскочил, поскользнулся и упал на одно колено. Занятые всей этой возней, мы прошляпили величественный момент сотворения портала из камней.
        - Что вы устроили?! Прекратите! - зашипел на нас друид.
        Испачканный Льют перестал бормотать извинения и замер на месте. Я же на всякий случай отошла от неуклюжего библиотекаря и встала ближе к рини Фенн.
        Портал сложился напротив нас в каменную арку, вверху которой загорелось изображение дуба - знак того, что «постучался» друид. Какое-то время в арке ничего не было заметно, кроме темноты, но вскоре в ней закружились желтоватые тусклые огоньки. Вот и первые фейри, спанки - блуждающие огоньки. Завлекают жертв в ловушки, чаще в болота, трясины, водоемы, и, когда жертва умирает, питаются остаточной энергией в трупе. Светящиеся ярко спанки - сытые спанки.
        Покружившись в арке, они вылетели в наш мир, завлекать неосторожных людей или животных в ловушки. В ночь Самайна такие «шутки» фейри разрешаются. Я проследила взглядом, куда именно полетели фейри, и вновь посмотрела в арку.
        В ней постепенно вырисовывались очертания леса, осеннего леса. Словно набросок оживал на наших глазах, превращаясь в полноцветную картину: стали различимы стволы деревьев, вспыхнула яркими красками багряно-золотая листва. Там, в арке, царила та же осень, что и у нас, но все же она была иной, и зачаровывала, влекла к себе мягким свечением. Как только минует полночь, это благое свечение сменится неблагими сумерками.
        В арке появился проводник. Лицо его разглядеть быть невозможно. Они с друидом обменялись положенными приветствиями и приступили к процессу перехода. Успеть нужно до полуночи по нашему времени.
        Друид подвел к арке первого, Льюта.
        Проводник спросил:
        - Кто ты?
        - Брендон Льют, - дрожащим голосом проговорил библиотекарь.
        - По какому праву хочешь войти?
        - По приглашению.
        - Чисты ли твои помыслы?
        - Чисты.
        - Входи, Брендон Льют.
        Бледный, с испачканным грязью коленом, Льют вошел в арку. Вот первый из нас и совершил переход… Проводник кивнул Льюту, показал, куда встать, после чего снова повернулся к нам.
        К арке подошла рини Фенн.
        - Кто ты? - спросил встречающий.
        - Вайолет Фенн.
        - По какому праву хочешь войти?
        - По приглашению.
        - Чисты ли твои помыслы?
        - Чисты.
        - Входи, Вайолет Фенн.
        Она вошла уверенно, без малейших колебаний. Даже в моменты волнения держит себя в руках. Ничего не скажешь, профессиональная красавица.
        Беловолосый друид посмотрел на меня - иди.
        Я подошла к арке и встала напротив встречающего.
        - Кто ты?
        - Магари Кинберг.
        - По какому праву хочешь войти?
        - По приглашению.
        - Чисты ли твои помыслы?
        - Чисты.
        - Входи, коль не страшно, Магари Кинберг.
        Кажется, меня сочли трусихой… Вскинув подбородок, я решительно шагнула в арку. Мне не страшно!
        Зная, что воздух в холмах пьянит гостей-людей, я намеренно сделала глубокий вдох, и огляделась неторопливо, отдавая должное окружающей красоте в осенних оттенках. Да, воздух сладок, да, глаз радуется, но этого мало, чтоб я опьянела. Как славно, что в моих венах течет кровь друидов!
        Я с любопытством поглядела на рини Фенн. На ее лилейно-белых щеках разлился румянец, а зеленые глаза зажглись восторгом, но она тоже не опьянела. А вот Льют поплыл… Его не по-мужски нежное лицо потеряло осмысленное выражение, глаза остекленели, а губы приоткрылись. Магия холмов в действии… или права моя бабушка, и мужчины слабее женщин?
        Я подошла к библиотекарю и тронула его за руку. Когда это не помогло, ущипнула. Рин Льют заморгал и недоуменно на меня посмотрел. Мол, что ты такое и откуда взялось?
        - Вы в порядке, рин?
        - Я, должно быть, растерялся… - смущенно проговорил он.
        Растерялся, как же!
        Я перевела взгляд на нашего провожатого.
        Первый встреченный мною эльф… а разглядеть невозможно. Тело скрыто плащом непримечательно темного цвета, а на лицо низко опущен капюшон. Рассмотреть можно только длинные белые пальцы и подбородок, но этого мало, чтобы восхититься. Ничего, я еще успею насмотреться на эльфов.
        Дав понять друиду, что все хорошо, эльф взмахнул рукой, и наш темный мир в арке пропал.
        - Следуйте за мной, - сказал провожатый, и указал вперед.
        Мы пошли за ним по дорожке, усыпанной золотой листвой.
        Недавно мы с Дюком ездили в лес делать фотографии. Ох, и намучились, выбирая красивое место и ракурсы! Тут же везде красивые места и удачные ракурсы. В нашем мире попадаются кривые деревья с ободранными ветками, а здесь каждое дерево, каждый листик на нем совершенны. Пока правят благие, мир фейри красив и светел. А вот после…
        Провожатый поводил нас по тропке, дожидаясь, пока Льют придет в себя, и только потом вывел к беседке, в которой нас ожидало трое… людей.
        Одного я узнала сразу - этот был тот рыжий рин, который приходил к дяде в бюро и поставил мне здоровую шишку дверью. В этот раз одет он был по эльфийской моде: черные свободные штаны, черный кафтан, в продольных разрезах которого можно разглядеть кроваво-красную нижнюю рубашку, того же кроваво-красного цвета пояс с золотой вышивкой, ботинки тоже черные. Черно-красный наряд этот выглядел неуместно, портил и без того не приятную внешность рыжего.
        Мы встретились глазами, и он улыбнулся. Все так же самодоволен! Сказать бы этому выскочке, как нелепо он выглядит в одеждах, сшитых, чтобы подчеркнуть красоту эльфов.
        Двое других людей, мужчина и женщина, были одеты не так вычурно.
        - Добро пожаловать, Брендон, Вайолет, Магари, - певуче произнесла женщина, улыбаясь.
        Поприветствовала она нас по высшему разряду: в мире фейри считается уважительным только обращение по имени. Лишь тех, кто не заслуживает внимания или уважения, называют по принадлежности к дому, по фамилии.
        - Время в каждом из холмов течет по-разному, поэтому давайте как можно скорее разберемся с формальностями. Я Идберга, человек-представитель холма Ллвид. Мы хранители знаний и реликвий фейри, и будем рады принять у себя вас, Брендон.
        - Я… рад, - выговорил Льют с придыханием. То ли улыбка Идберги его очаровала, то ли он снова начал «уплывать». - Очень… рад. Это… большая честь… для меня.
        - Я Гаррет, представитель холма Кинни, - заговорил мужчина. - Мы наслышаны о том, что вы, Вайолет, преуспели в искусстве умножать и сохранять красоту. Мы хотели бы узнать ваши секреты и готовы поделиться нашими.
        Рини Фенн, в отличие от рина Льюта, не растерялась от радости (не уверена, что вообще есть вещи, которые могут вывести ее из себя). Она учтиво ответила Гаррету:
        - Рада принять ваше приглашение.
        Эльфы из Кинни некогда сводили людей с ума, открывая им свои прекрасные лица. Красота, способная убить - это как раз про них. Но, в общем, они благие, так что про смерть я преувеличила. Логично, что Вайолет, занимающуюся косметикой, определили к эльфам-красавчикам, а Брендона, библиотекаря, пригласили к тем, кто хранит знания. А меня, журналистку, куда отправят?
        Не без досады я посмотрела на рыжего. Гостей трое, и встречающих трое… Жаль, я бы другого встречающего предпочла.
        - Я представляю Неблагой двор, - просто сказал он. - Мы ждем вас, Магари.
        Это шутка?
        - Неблагой двор? - переспросила я, надеясь, что мне послышалось.
        - Да, - улыбнулся рыжий.
        - Когда людей приглашают в холмы, подразумевается, что их приглашают ко Благому двору, - неожиданно подал голос рин Льют.
        - Что вас так удивляет? - ответил рыжий любезно, но все равно как-то свысока. - Неблагой двор взял курс на возобновление отношений с людьми. Первое, что хотим - искоренить страх перед неблагими. Люди сочиняют всяческие страшные небылицы о них, а Магари одна из тех, кто эти небылицы сочиняет. Мы читали ее статьи и решили, что ей хватит смелости побывать при нашем дворе и осветить его в прессе в истинном свете.
        Неблагие читали мои статьи… Это невозможно, это какой-то сюр. Эльфы, в принципе, не читают наши книги, прессу, так как считают нас, людей, не способными сохранять информацию верной.
        Мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда. В штат «Сверхов» меня приняли после того, как я продала им статью про неблагих и их причуды. Статья получилась короткой, несерьезной, зато веселой. Это даже не статья была, а так, заметочка… шутка. Откуда мне было знать, что эта шутка дойдет до неблагих? Тысячи и тысячи людей писали подобные вещи, и ни одного к ответу не призвали!
        - Испугались, Магари? - насмешливо спросил рыжий. - Тогда откажитесь от приглашения. При Неблагом дворе опасно проявлять страх.
        - Знаю, читала, - автоматически ответила я.
        Неблагие очень, очень редко приглашают к себе людей, потому что слишком долго мы для них были пищей, утехой, игрушками, кем угодно, но только не личностями, с которыми стоит считаться. Тот же рыжий наверняка служит им не одну сотню лет, ведь «новеньких» темные не принимали давно. Можно представить, как взбесится пресса, когда узнает, что меня пригласили темные: «Магари Кинберг - гостья Неблагого двора!».
        Здравомыслящий человек отказался бы от приглашения, но я имею слабость быть еще и порядочной. Нужно отвечать за свои слова, особенно, если эти слова были напечатаны. Обреченно вздохнув, я сказала:
        - Согласна.
        ГЛАВА 4
        ТАКОГО ПОВОРОТА не ожидали.
        - Уверены, Магари? - спросила Идберга, все это время наблюдавшая за мной. - Неблагой двор… своеобразен, не говоря уже о том, что давненько они не приглашали людей. Мы можем забрать вас в Ллвид вместе с Брендоном.
        - Спасибо, но я приму приглашение неблагих. Хочу узнать, почему мои статьи сочли небылицами.
        - Вы смелая девушка, Магари, - сказал Гаррет.
        - Дело не в смелости.
        - Время благих на исходе, - напомнил рыжий и выразительно посмотрел на представителей Кинни и Ллвид. - Вы должны вернуться в свои холмы.
        - Это так, - вздохнула Идберга, и, подарив мне ободряющий взгляд, позвала Льюта: - Нам пора, Брендон.
        - Вайолет, - обратился и Гаррет к своей подопечной.
        Молодая женщина кивнула ему, склонилась ко мне и шепнула:
        - Вы совершаете большую ошибку. Лучше отправляйтесь с Брендоном в Ллвид, к знающим. Вам даже не назвали холм, в который приглашают. И этот рыжий мужчина не представился. Здесь что-то нечисто.
        - Фейри не лгут, и нам обещали безопасность, - ответила я так же, шепотом.
        - Как знаете, - протянула она, и я поняла, что ее совет связан не с тем, что она беспокоится за меня, а с тем, что она боится, как бы я не стала персоной более популярной, чем она, когда мы вернемся из холмов.
        Отстранившись, Вайолет сказала нам с Брендоном:
        - Удачи. До встречи через три месяца.
        - Да, удачи вам, рини, - поддакнул библиотекарь. - Вам, Магари, особенно.
        - А вы больше смотрите по сторонам, а не в книги, рин Льют, - улыбнулась я.
        Он махнул на меня рукой - глупости говорите! - и подошел к Идберге. Та повела его влево от беседки, по дорожке. Гаррет, взяв под руку Вайолет, повел ее вправо.
        Нам же торопиться было ни к чему, потому что наступало время неблагих. Рыжий проследил, куда уходят остальные, и, когда они пропали из виду, повернулся ко мне. Сложив руки на груди, он внимательно изучил мой наряд.
        - Туфли запачканы, - заявил он после осмотра, и вдруг ухватил бесцеремонно за талию, поднял и усадил на ограждение беседки.
        - Что вы делаете? - возмутилась я.
        - То, что не удосужились сделать вы, - ответил рыжий и, стащив с моей ноги туфлю, стал оттирать с нее грязь рукавом своего кафтана. Я заметила, что грязь с туфли исчезает, но не появляется на рукаве, и это маленькое чудо отвлекло меня от возмущений.
        - Не пачкается, - завороженно проговорила я.
        Закончив с туфлей, рыжий надел ее мне на ногу, спустил с ограждения и обошел кругом. Я холодно спросила:
        - Теперь вы довольны осмотром?
        - Нельзя являться на праздник в неподобающем виде, - в тон мне пояснил он.
        Понимаю. Но все же, совершенно необязательно было вот так хватать меня за талию… Если он хотел привести мой вид в порядок и почистить туфлю, я могла ее снять и передать ему.
        Как вообще это рыжее недоразумение получило должность человеческого представителя? У него для этого нет даже элементарных понятий о приличиях. Никогда не забуду, как он приложил меня дверью…
        - В какой холм мы отправимся? - строго спросила я.
        - В Файдкамен.
        Файдкамен… «Железный» холм, в котором живут эльфы, обладающие магией усмирять металл и вплетать в него чары. Холм кузнецов, которые изготовляют смертельное оружие и броню, защищающую от него. Холм воинов, которые искусно владеют этим оружием. Вот, собственно, все, что я знаю о Файдкамене.
        - Идемте, - рыжий предложил мне руку, и я приняла ее после секундного колебания. Не время выказывать ему свое «фу». Да и поскользнуться на этой красивейшей золотой листве не хотелось бы.
        Какое-то время мы шли молча. Я смотрела по сторонам, запечатлевая в памяти то, что вижу, но скоро эта однообразная красота стала навевать на меня скуку. Роскошный разноцветный лес и золотое свечение - это, конечно, восторг. Но мой извращенный человеческий ум не мог смириться с совершенством и требовал чего-то несовершенного. Например, неплохо вписался бы в картину несимпатичный пень или корявый куст, а еще лучше, чтобы по пути встретился кто-то из фейри.
        Я покосилась на рыжего раз, другой, и когда мое любопытство окончательно победило неприязнь, спросила:
        - Как вас зовут? Вы так и не представились.
        - Ириан.
        - Это эльфийское имя, - удивилась я. - Вы приняли его, потому что живете в холмах?
        - Этим именем меня нарекла мать.
        Я сочувственно посмотрела на мужчину. Матери еще и не так могут выделиться, когда выбирают имя ребенку. Если бы его не назвали эльфийским именем, он, может быть, не вырос напыщенной пародией на сидхе.
        - Давно вы живете при Неблагом дворе?
        - Давно.
        - Нравится? - с вызовом спросила я, зная, что иного ответа, кроме как «да», не существует.
        - Вы задаете много вопросов, Магари.
        - Профессиональная привычка. Кстати, помню, вы искали дару своему господину. Нашли?
        Рыжий как-то странно усмехнулся и ответил:
        - Нашел.
        - Правда? В каком городе? В Вегрии, или в другой стране?
        - В Кэнтоне.
        - В Кэнтоне? Но дядя… то есть рин Кинберг, вам всех кэнтонских кандидаток показал. Вы все-таки в другое бюро обратились? Кто этот ушлый друид, который нашел вам дару?
        - Я решил обойтись без друидов и нашел ее лично.
        - Поздравляю, вам удалось практически невозможное, - иронически сказала я. - Только друид может узреть истинную красавицу. И вообще я всегда сомневалась, что человеческие девы, достойные взгляда эльфа, существуют в реальности. Им место в сказках, легендах и преданиях старины.
        - В реальности они тоже встречаются. Нужно только хорошенько поискать.
        - Хорошо вас отблагодарили? О щедрости эльфов ходят легенды.
        - Пока не отблагодарили.
        - Что так?
        - Мы только идем к моему господину, - заявил Ириан, остановился и вплотную посмотрел на меня.
        На ум мне пришел новый вопрос, но тут же застрял в горле сухим комком. Наконец, я сообразила, на что он намекает. И поняла, почему тогда, в Бюро, этот мерзкий Ириан так долго меня рассматривал… А еще дядины опасения… мое неосознанное волнение… Чем была забита моя голова, что я не придала всему этому значения?
        Сладкий воздух волшебной страны показался мне горьким, красота вокруг обернулась уродством. Сама, по доброй воле, да еще и с апломбом, я пошла в ловушку! Фейриолог… как же! Дурочка наивная!
        Рыжий участливо осведомился:
        - Вам нехорошо?
        - Плохая шутка, - выговорила я с надеждой. Может, он и правда шутит?
        - Никаких шуток, Магари. Из вас получится прекрасная дара.
        Я высвободила руку и отошла от этого трижды мерзкого рыжеволосого гада с эльфийским именем.
        - Вы заманили меня сюда, чтобы свести со своим господином? - спросила хмуро. - Не из-за статей?
        - Из-за статей тоже. Вы посредственная писака, не разбирающаяся в том, о чем пишете, но у вас ладная фигурка и невинное личико. За это вам любую писанину простят.
        Он себе не изменяет: с каждой секундой становится противнее.
        - Вот, значит, как? Имейте в виду, что никакие эльфы мне не интересны. То есть интересны, конечно, но в сугубо научном плане. К тому же я несвободна, у меня есть жених.
        - Вы не замужем, значит, свободны.
        - Не хочу спорить с вами. Ведите меня к порталу, я хочу вернуться, - потребовала я и зашагала к месту, откуда мы пришли, но одна - Ириан остался на месте.
        Обернувшись, я гневно сказала:
        - Что вы стоите? Ведите меня обратно, обманщик!
        - Никто вас не обманывал. Вы приглашены к неблагим сроком на три месяца как фейриолог. Это официальная договоренность. А неофициально вот что произойдет: вы познакомитесь с моим господином, влюбитесь в него, и забудете про своего жениха.
        - С чего вы взяли, что я влюблюсь в какого-то там эльфа?
        - Он не «какой-то там эльф», а сидхе. Вы не устоите перед ним.
        - Сидхе запрещено воздействовать на людей.
        - Он не будет воздействовать. Вы влюбитесь потому, что он - это он. - Ириан примирительно улыбнулся, шагнул ко мне и вкрадчиво произнес: - Чем вы так недовольны, Магари? Я сделал вам лучший из комплиментов, выбрав из тысяч девушек.
        - Чем недовольна? Вы издеваетесь?!
        - Вам выпал невероятный шанс. Только представьте, какая жизнь вас…
        - Вы ошиблись! - возразила я, прервав его. - Посмотрите на меня внимательнее. Разве способна я очаровать сидхе? Мне двадцать шесть лет, я старовата для дары. Не красавица. Характер скверный. Писака посредственная, как вы и сказали, да и из талантов только способность ударяться пальцами о ножки табуреток. Ириан, подумайте хорошенько, разве подхожу я на роль дары?
        Кивнув, он со смехом произнес:
        - Подходите.
        - Но почему? - искренне удивилась я. - У меня куча недостатков!
        - Как и у всех людей, - отмахнулся от моих слов рыжий и, склонившись ко мне, пояснил: - Самым важным качеством дары вы обладаете.
        - Что же это за качество?
        - Вы забавная.
        - Забавная? - возмутилась я.
        - Да. Идемте, - Ириан снова попытался взять меня под руку. - Скоро начнется праздник.
        - Не пойду, - сказала я, пряча руку за спину, и, вздернув подбородок, спросила: - Вы же не будете меня здесь удерживать против воли?
        - Нет.
        - Тогда ведите обратно, к арке. Я вернусь в мир людей.
        - Вернетесь, - кивнул Ириан. - Через три месяца. Согласно договору.
        Он прав, договор есть договор, а формально меня не обманули. Я могу, конечно, настоять на своем и вернуться, но пресса просто на части меня разорвет, и прослыву я на всю Вегрию тупицей, которая упустила возможность изучить темный двор. К тому же, я должна ответить за свои статьи о неблагих: если в них я что-то недостоверно описала, то обязана написать опровержение.
        - Хорошо, - сдалась я. - Пойду. Но имейте в виду - буду заниматься только тем, что указано в приглашении: собирать материал о неблагих. Про идею свести меня с кем-то из сидхе забудьте. Для меня существует только мой жених.
        - Вы никогда не видели сидхе, - пренебрежительно проговорил Ириан, - поэтому не понимаете, что выбора у вас нет.
        - Вообще-то видела. На гравюрах в манускриптах Инквизиции, в книгах Ордена Сопротивления, в поучениях друидов.
        - Когда увидите вживую, вмиг забудете про своего никчемного карлика.
        - Про какого еще карлика?
        - Про вашего жениха.
        Я залепила рыжему такую крепкую пощечину, что онемела ладонь.
        Ириан, чья голова откинулась в сторону от силы удара, медленно повернул ко мне лицо. Я заметила, как быстро наливается краснотой след от моей ладони на его белом лице, а еще то, какой жутью наполнились его мерклые серые глазищи.
        По опыту знаю, что связываться с такими гнилыми типами себе дороже, но иначе я поступить не могла. Этот хам исчерпал мое терпение! Сначала дяде все нервы вымотал, потом провернул «аферу» с приглашением, да еще и Дюка моего «карликом» назвал! И где только он успел его увидеть?
        - Еще раз позволите себе такое, - отчеканила я, - и пощечиной не ограничусь.
        Ириан поднял руку (неужели ударит в ответ?) и… провел по месту удара. Опустив руку, он спросил холодно:
        - И что же вы сделаете? Убьете?
        - Сделаю больно. Так же, как вы сделали мне сейчас.
        Улыбка его была неожиданной, и я испугалась ее не меньше, чем испугалась бы открытой угрозы.
        - Вы действительно забавная. Это хорошо.
        - А вы на редкость противный и невоспитанный тип.
        - Придется потерпеть, - сказал он и взял меня под руку.
        Я попыталась освободиться, но он удержал меня, и между нами снова сгустилось напряжение. О, Богиня, что за человек! Я его почти не знаю, а уже терпеть не могу!
        - Прекратите лезть в мое личное пространство, - чопорно сказала я, вспоминая указания о том, как рини следует вести себе с нахалами.
        - Будь я галантным и красивым, вы бы не протестовали, - усмехнулся он и повторил: - Придется потерпеть. Я за вас отвечаю, и буду делать то, что сочту правильным, хотите вы этого, или нет.
        С этими словами несносный рыжий провел меня шагов на десять вперед, и остановился. Затем взглянул откровенно издевательски и спросил елейно:
        - Позволите нарушить ваше личное пространство?
        - Нет, - сердито сказала я, чуя очередную подлянку.
        И подлянка не заставила себя ждать! Ириан притянул меня к себе, самым неприличным образом прижал и крепко обхватил за талию. А потом топнул ногой, и земля под нашими ногами разверзлась.
        Я бы закричала, да крик застрял в горле; испугалась бы, да испуг съело стыдливое и почему-то волнительное чувство. Падение было кратким, и я успела понять лишь, что золотой свет сменился полумраком, а под ногами появилась опора. Ириан, посмеиваясь, проговорил:
        - Вы меня сейчас задушите.
        Я осознала, что от неожиданности всем телом приникла к рыжему и сильно сжала его руками. Волна испепеляющего стыда прошлась по всему телу, и я, покраснев до корней волос, разжала руки и отошла от него.
        - Надо было предупредить, - сердито выговорила я, смущаясь под взглядом рыжего и ощущая себя в этот момент не на серьезные двадцать шесть, а на сопливые шестнадцать. - Люди, знаете ли, не каждый день сквозь землю проваливаются. А если бы меня хватил сердечный приступ?
        - Вы бы умерли.
        - Вот именно! А мне обещали безопасность в холмах.
        - Нигде не безопасно, Магари. Идемте.
        Он подошел ко мне, но на этот под руку брать не стал (хорошо!), и даже снизошел до объяснений:
        - Добро пожаловать в холм Файдкамен. У холма есть двери, но через них можно только выйти. Чужак не сможет войти к нам без приглашения, один, а жители холма легко в него попадают.
        - Например, проваливаются в него, - съязвила я.
        - Не проваливаются, а спускаются. Нужно только знать, где. Идемте. Праздник в разгаре, полночь близится. Ах да…
        Он достал откуда-то из-за отворота кафтана золотой кругляшок на цепочке.
        - Наденьте.
        - Это оберег гостя? - спросила я, приглядываясь к украшению.
        - Да. Знак, что вас нельзя трогать.
        Я взяла оберег без опасений и надела. Проведя пальцем по совершенно гладкой поверхности украшения, и вспомнила о ритуале защиты, который провел дядя. Если и есть в этом так называемом обереге какие-то чары, то защита должна сработать.
        Ириан пошел вперед, и я, все еще недовольная, все еще смущенная, и не знающая, чего ожидать, пошла за ним. Мир фейри… холм… неблагие… неужели я и правда здесь? Неужели мне все это не снится?
        Мы провалились сквозь землю, буквально провалились в холм, но, задрав голову, я не увидела ни сводов, ни потолков, и, конечно, не увидела стен. Только падал откуда-то чарующий ровный свет, который нельзя назвать ни вечерним, ни дневным. Ни светло, ни темно, ни холодно, ни тепло, границ нет… и границы есть. Бесполезно искать логические объяснения. Каждый холм - это отдельный мир со своими законами и чудесами, и никакая наука не растолкует, что здесь к чему.
        Ириан свернул к широкой, выложенной камнями дороге, и я за ним. Ступив на дорогу, я ощутила волнение, сплетенное с восторгом и приправленное перчинкой страха. К каменной дороге с обеих сторон подступал густой темный лес. Высокие деревья с черными стволами угрожающе качали ветвями, с которых еще не опала тусклая листва, устрашающе поскрипывали, шелестели, и слышался в этом шелесте-шорохе призыв войти… О, как не похож этот угрюмый лес на тот золотой, что встретил меня после перехода!
        - Страшно? - поинтересовался Ириан.
        - Интересно, - возразила я.
        - А на коже мурашки… - проговорил он, посмотрев на мои руки.
        - Это от восторга.
        - Интересно, что станет с вашей кожей, когда вы увидите остальное, - улыбнулся он, и меня покоробило.
        Большинство людей улыбка красит, но есть личности вроде этого Ириана, которых улыбка делает еще более неприятными. Я так ничего не ответила, и он перестал на меня смотреть. Мы продолжили идти по дороге, но уже в молчании. От дороги стали расходиться тропки, ведущие в лес, и сам лес постепенно редел, уходил влево, открывая все больше открытого пространства, залитого сумеречным светом. Появился слабый ветерок, ласково прошелся по моей коже и принес отголоски чьего-то смеха.
        Ириан вдруг взял меня за руку и свернул с дороги; его властное прикосновение заставило меня вздрогнуть. Он обходится со мной, как с неразумным животным, помыкает, как лошадью, дергая туда-сюда.
        - Вам что, доставляет особенное удовольствие вот так внезапно меня хватать?
        - Да, - ухмыльнулся он.
        - Вам было бы полезно пожить среди людей, набрались бы хороших манер, - проворчала я, решив на будущее не обращать внимания на его поведение. Он потерян для человеческого общества, и ему самое место среди неблагих. Не буду больше на него распыляться… и надеюсь, за эти три месяца мы будем видеться не часто.
        - Забудьте о людях, - бросил Ириан, таща меня за собой в кусты. - Подумайте лучше об эльфах. В этом году король Неблагого двора встречает Самайн в Файдкамене. Здесь соберется вся наша знать, чтобы выказать королю Зимы уважение и преподнести дары. Сегодня каждому подданному разрешено обратиться к нему с просьбой. Вам очень повезло, Магари, вы увидите, как мы празднуем эту ночь. И вы увидите короля…
        Увлеченная словами рыжего, я даже не стала ругаться, что мы пошли напрямую через кусты, тем более что эти самые кусты услужливо расступились перед нами. Ни одна веточка не зацепилась за мое платье, ни одна не дернула за волосы… Опираясь о руку Ириана, я безо всякого ущерба вышла из кустов, машинально проверила, не растрепался ли мой пучок, подняла взгляд и замерла на месте.
        ГЛАВА 5
        ПЕРЕДО МНОЙ раскинулось кажущееся безграничным поле, заполоненное неблагими фейри самых разных видов. Взгляду открылось так много интересного, что я не смогла сразу определиться, на что сначала смотреть.
        Несколько троллей бродили по полю, возвышаясь над всеми. Издалека они выглядели, как темные неповоротливые фигуры. Они медленно, горбясь, брели в толпе и позволяли фейри поменьше безнаказанно на себе лазить и дергать за спутанные космы. Подбором одежды эти господа не озадачились и явились на праздник нагими, выставляя напоказ серую бугристую кожу и к-хм… кое-какие анатомические подробности.
        Будучи хорошей девочкой, я отвела взгляд и стала рассматривать гоблинов. Вот они-то все выглядели по-разному: высокие, низкие, с серой, зеленоватой или болезненно-белой кожей, покрытые шерстью и лысые, тощие и толстые, ушастые и безухие, глазастые и безглазые, клыкастые, чешуйчатые, хвостатые… Они скакали вокруг многочисленных костров, жарили мясо на вертелах, лакали какое-то питье из грубых кружек или прямо из бочек, и производили много шума своим стрекотом, шипением, клацаньем зубов, рявканьем… Среди всей этой шумной толпы выделялись крупные, свирепого вида гоблины в красных колпаках, держащие в руках шипастые железные дубины. Этими дубинами они отпихивали в сторону мелких гоблинов, которые преграждали им путь.
        - Как много гоблинов, - шепнула я, обретя дар речи.
        - Они всегда являются такой толпой. Пойдемте к ним.
        - К ним? - ужаснулась я.
        - Не бойтесь, они вас не тронут. Вы гостья.
        - А… можно их обойти как-нибудь?
        Рыжий покачал головой и потребовал мою руку. Выбора у меня не было, поэтому я вложила свою ладошку в его крепкую ладонь и, собравшись с духом, пошла за ним к гоблинам.
        Нас уже заметили, но, как ни странно, никто не удивился моему появлению. Так, поглядели да отвернулись. Я подивилась такому равнодушию и только хотела спросить у рыжего, в чем дело, почему они на меня не реагируют, как кто-то маленький пискнул:
        - Человеком пахнет!
        Я тут же вспомнила, что фейри не придают значения облику, ведь они мастера его менять, и полагаются на запах. После этого «Человеком пахнет», гоблины стали принюхиваться, морщить носы, пробовать воздух языками, и потянулись в мою сторону.
        - Человек! - рявкнул гоблин с пастью, полной зубов, и щелкнул ими.
        Я вздрогнула и прижалась к Ириану, но тут вспыхнул спасительным ярким светом мой оберег, ослепил толпу, и гоблины попятились, заворчали разочарованно…
        Шагая, я проговаривала про себя мантру: «Ты в безопасности, в безопасности»… Мантра совсем не помогла, зато помогало то, что Ириан отшвыривал ногой тех надоедливых гоблинов, которые норовили подлезть ко мне, тронуть, пощупать… Кажется, я переоценила свое самообладание! Но как, скажите, остаться спокойной, когда целая толпа гоблинов принюхивается, наскакивает, пытается пощупать, и только один тощий рыжий да простенький оберег отделяют меня от них?!
        - Они всегда так на людей реагируют? - улучив момент, дрожащим шепотом спросила я.
        - Нет, только на аппетитных девушек, - поддразнил меня Ириан.
        - А оберег хорошо работает? - уточнила я с нотками паники в голосе, надеясь, что вон тот громадный гоблин с наростами на морде достаточно мозговит, чтобы отойти… Мои надежды не оправдались: гоблин не отошел и, тупо тараща глаза, попер на нас. К счастью, сначала его ослепил оберег, а потом окончательно присмирила железная дубина одного из подоспевших красных колпаков.
        - Гость неприкосновенен! - рокочущим голосом объявил красный колпак и взмахнул дубиной. Гоблины взревели; кто-то яростно защелкал зубами, но закон никто нарушать не стал. Еще двое красных колпаков пошли к нам, чтобы сопроводить. Вблизи они выглядели еще жутче, но, по крайней мере, казались не такими тупыми, как остальные.
        - Красные колпаки - элита гоблинов, - пробормотала я цитату преподавателя по культуре фейри.
        - У них ума побольше, чем у прочих гоблинов, так что можно и так сказать, - безразлично ответил Ириан и свернул в сторону, где этих самых гоблинов было поменьше, и где лежал у костра огромный пес с зеленой шерстью и хвостом, свернутым кольцом.
        - Ку ши! - выдохнула я, и пес посмотрел на меня большими умными глазами, зелеными, как и его шерсть.
        - Было время, - проговорил Ириан с легкой ностальгией, - когда ку ши утаскивали к нам в холмы смертных женщин.
        - К счастью, эти времена прошли.
        - Ба! Это человечка?
        Мы развернулись и увидели каргу. Не ведьму, которые встречаются у нас в Вегрии, а именно что каргу, ночную каргу, особый вид фейри.
        Я уставилась на нее со страхом и восхищением. Высокая, худая, с белыми всклокоченными волосами, в беспорядке лежащими на плечах и спине, с серой нездоровой кожей и с впалыми щеками она выглядела, как старуха. Но старость немощна, а карги очень сильны и бессмертны. Если ведьма обладает силой пяти человек, то карга - силой десяти. Я глянула на ее руки и увидела длинные подвижные пальцы с когтями. А ее глаза? У людей таких хищных желтых глаз не бывает. Одета эта красавица была в черное закрытое платье с длинными рукавами и воротником под горло. Странно… Фейри редко бывают безупречны, карги тем более, но мало кто из них стремится скрыть свои недостатки. Нас учили, что благие гордятся своей красотой, а неблагие - уродствами.
        - Человечка, - повторила она скрипучим голосом, и впилась желтым взглядом в мое лицо. - Какая миленькая. Она твоя, Ириан?
        - Что ты, - усмехнулся он, - это гостья. Фейриолог.
        - Эй, человечек, - улыбнулась мне карга, показав крепкие крупные зубы, и облизнулась, - ты так сладко боишься, что у меня слюнки текут.
        Я начала теряться перед ней, тонуть в испуге, и почувствовала, как трусливо мое сердце отбивает удары… А они, все они - гоблины, карги, тролли, ку ши - слышат это трусливый стук, чуют мой страх!
        Горячие шершавые пальцы карги сжали мой подбородок.
        - Человечек, - проговорила она назидательно, - ты наш гость, и мы тебя не тронем. Но знай, что мы не уважаем тех, кто нас боится.
        - Знаю, - пискнула я.
        - Так развей страх, развей, человечек! - рассмеялась она, и так хлопнула меня по плечу, что я сдавленно охнула от боли. Дрянной оберег гостя почему-то не сработал…
        Ириан счел разговор законченным и повел меня дальше. Чтобы пройти вперед, нам нужно было обойти мелких родичей гоблинов - боглов, которые собирали какие-то железные конструкции и расставляли их то тут, то там. Рыжий по широкой дуге обошел разбросанные железки, и, когда один пронырливый богл сунулся ему под ноги и едва не уронил какую-то железную штуку, я заметила на его лице гримаску страха. Так-так. Ириан боится железа?
        Еще несколько красных колпаков показались, поигрывая дубинами. Они следили за тем, как бы гоблины не прошли дальше, куда им не полагается, и не испортили стулья, которые собирали боглы. Стулья эти были металлическими, со спинками и подлокотниками необычной формы, украшенными великолепными сложными узорами. Так сплести железо ни один кузнец-человек не в силах… Это сделали мастера Файдкамена. Я остановилась, завороженная красотой этих изделий.
        - Нравится? - спросил рыжий.
        - Очень красиво. Можно потрогать?
        - Ни в коем случае. Эльфийское железо жжет людей.
        - Жаль… - огорченно сказала я.
        - Если так уж хочется, потрогайте, и посмотрим, что получится, - усмехнулся Ириан.
        - Нет уж, спасибо. Я еще не сошла с ума.
        - Все еще впереди.
        - У вас, может быть, и впереди, но не у меня!
        Что-то мелькнуло в глазах Ириана, усмешка пропала с его лица, и он отвернулся. Мы обошли стулья, но перед нами возникло новое препятствие. Стайка пикси вспорхнула с земли, встречая нас. После гомона, визга и шипения гоблинов их хрустальный смех показался мне музыкой. Феи-крошки закружились над нами, задевая невесомыми блестящими крылышками лица и волосы; одна феечка и вовсе села мне на плечо.
        - Девушка, девушка, - заговорили они тонкими сладкими голосками, - откуда ты?
        - Познакомьтесь с Магари, нашей гостьей, - сказал Ириан. - Она приглашена на праздник.
        - Магари!
        - Мага-Мага! - засмеялся кто-то.
        - Ты любишь книги, Магари?
        - Расскажи что-нибудь!
        - У тебя голубые глаза, как у благих!
        - Можно я тебя поцелую?
        Ириан снял с моего плеча феечку, которая хотела меня поцеловать, и та, обидевшись, укусила его за палец, причем укусила сильно, так, что кровь полилась обильным ручейком. Рыжий шикнул и подбросил кусачую пикси в воздух. Она расправила полупрозрачные крылышки и, сморщив беленькое личико, бросила:
        - Ириан злой!
        - Злой, злой! - подхватили остальные, и закружились вокруг него роем рассерженных пчелок.
        - Кто это у нас злой? - спросил кто-то, и прошел к нам, отмахиваясь от летающих пикси.
        Я забыла про пикси, про укушенного раздраженного рыжего, про все-все.
        Эльф! Он был весь в черном, как и полагается в эту ночь, и темный шелк его длинных волос терялся на такого же цвета ткани кафтана. Высокий, изящный, как молодое деревце, он взглянул на меня с удивлением, и я утонула в бархатной мягкости его золотых глаз.
        - Человек, - выговорил эльф чистым, упоительно мягким, завораживающим голосом. Я все еще тонула в его глазах, и заметила, как удивление в них сменилось радостью. - Человек!
        - Это Магари, гостья, - подсказали ему пикси.
        - Магари, - просмаковал он имя, и подался вперед. - Смертная…
        - При Неблагом дворе много людей, - резко сказал Ириан, разрушая своим неприятным голосом волшебство момента. - Но они так давно среди нас, что мы их за людей уже и не принимаем. Что вы встали, как дурочка, Магари? Он ганконер.
        Меня будто ледяной водой окатили, и я отошла на пару шагов назад. Эльф в моих глазах очень быстро растерял все свое очарование…
        Ганконеры, или так называемые «ласковые любовники», это одни из самых коварных и жестоких эльфов. Они опаснее, чем инкубы, ведь им нужна не только похоть жертвы, им нужна ее любовь. Они добиваются любви смертных женщин, и, наевшись этой любви, оставляют жертву медленно угасать от неизбывной тоски. Спастись от чар ганконера можно, найдя недостаток в его внешности или раскрыв его. Это единственные неблагие, которые болезненно воспринимают свое несовершенство, и в иерархии высших фейри занимают далеко не высокое положение.
        - Придержал бы язык, - прошипел ганконер.
        - Придержал бы гламур[2], - парировал Ириан.
        Разозленный эльф развернулся и, даже не взглянув на меня снова, быстро ушел.
        - Типичный ганконер, - сказала я, - прямо как по учебнику. Если его раскрыть, сразу уходит.
        - Неужели! - фыркнул Ириан. - В вас проснулся фейриолог? А я уж подумал, вы эльфу прямо здесь отдадитесь.
        Я сделала вид, что пропустила эти слова мимо ушей, и ничего не ответила. Зато за меня ответили пикси, продолжив ругать рыжего:
        - Ириан злой! Злой!
        И ведь не поспоришь!
        ПИКСИ НЕ ПОЖЕЛАЛИ НАС ОСТАВЛЯТЬ и превратились в крылатый смеющийся эскорт. Когда ганконер ушел, Ириан повел меня к той части поля, в которой было меньше шума. Мы словно прошли невидимую границу и ступили на землю эльфов. Эльфов… После чар ганконера они показались мне слишком блеклыми, как люди, которые зачем-то нацепили на уши накладки и надели черное. Да еще и рыжий так торопился, что я толком никого не могла разглядеть. Зато меня разглядеть успевали, несмотря на мельтешащих вокруг пикси. Общее внимание ощущалось недобрыми, а то и сальными взглядами на коже. Я заметила, что и на рыжего смотрят недобро. Эльфы, в отличие от гоблинов и карги, ни разу не обратились к нему напрямую, не назвали по имени, дорогу не преграждали, но вслед несся шепоток: «Ириан», «смертная», «дар». Сочетание этих трех слов мне жуть, как не нравилось, но я успокаивала себя тем, что ношу охранный оберег.
        Эльфы развлекались примерно так же, как и другие фейри - ели мясо, жарящееся на вертелах, пили из грубых кружек, стоя у костров, которые горели сами по себе, без дров, общались. Никто не разносил изысканных закусок, из еды было только мясо, которое брали голыми руками, и запивали рубиновым вином, которое то и дело проливали прямо в костры, чтобы те ненадолго вспыхивали алым. Все верно: пища неблагих в ночь Самайна должна символизировать плоть и кровь…
        То тут, то там слышались взрывы смеха; на меня давила густая от предвкушения атмосфера праздника, чувствовалось, что это еще не настоящее празднование. Оно начнется в полночь, и рыжий очень хотел попасть к королю до этого момента. Он так спешил, что я не поспевала за ним.
        - Дайте отдышаться! - попросила я, когда в боках закололо, и Ириан остановился. Но остановился он не по моей просьбе, а потому что перед нами встали двое сидхе, из одежды на которых были только свободного кроя черные штаны.
        Высокие, широкоплечие, с золотистой кожей, под которой бугрились развитые мышцы, они были очень похожи внешне. Идеально вылепленные лица с крупными мужественными чертами, миндалевидные глаза цвета расплавленного золота, золотые же волосы, собранные в тяжелые косы до колен. И вязь татуировок на их коже тоже золотая… Они загородили нам проход, вытянув громадные мечи, на холодной стали которых плясали оранжевые отблески костров.
        «Все правильно, - подумала я, сраженная великолепием сидхе, - такие мечищи могут удержать только такие ручищи».
        Но на моего рыжего спутника, разумеется, они впечатления не произвели.
        - Пропустите, - надменно потребовал он. - Падрайг лично разрешил мне присутствовать на празднике.
        - Ты не один, - густым низким голосом ответил один из сидхе. - С тобой смертная.
        - Она тоже приглашена. Оберег для нее изготовил Падрайг.
        Один из воинов поднял меч к самому моему лицу, и я увидела в нем собственное испуганное и искаженное отражение. Поддев мечом оберег, он пригляделся к нему золотыми глазами, опустил немного меч и вдруг резким неожиданным движением порезал кожу на моем плече.
        Я испугалась до онемения, поэтому боли не ощутила. Кажущаяся очень яркой, почти неоновой кровь потекла по стали. Разговоры смолкли, пропал хрустальный перезвон голосков пикси. Все вокруг затаили дыхание. Кажется, я прохожу какую-то мудреную эльфийскую проверку. О, Богиня! Хоть бы дядя не ошибся! Если они прознают, что я вошла в холм с хитрой защитой друида, то прямо здесь меня и прирежут вот этим самым мечом…
        Кровь стекла с меча на землю и впиталась в нее. Сидхе, опустив мечи, пропустили нас, но не пустили дальше наш летающий эскорт. Задержанные пикси начали громко и затейливо ругаться на «злых риоров». Когда мы отошли подальше, Ириан достал откуда-то из кармана очевидно заранее припасенный платок, и, перевязав порез на руке, остановил кровь.
        - Мы на месте, - шепнул он. - Вы готовы, Магари? Посмотрите.
        Я проследила направление его взгляда. Там, впереди, рядами стояли стулья, те самые, которые так меня восхитили, и восседали на них не какие-нибудь рядовые эльфы, а сидхе, знать Неблагого двора, сливки общества фейри.
        «Сидхе позволено сидеть в присутствии короля», - вспомнила я и часто заморгала: взгляд затуманился. Но не от растерянности, как при встрече с гоблинами, и не из-за чар того ганконера. Сидхе - бывшие боги. Когда-то они были хозяевами нашего мира и безжалостно играли нами… и с нами. Друиды и инквизиторы до сих пор спорят, кто могущественнее - демоны высшего порядка или сидхе. Но могущество и тех, и других в прошлом. Теперь мир людей принадлежит людям, как и должно быть.
        Сидхе сидели спиной к нам, и моему взгляду открыты были только густые холеные волосы самых разных оттенков, заплетенные в косы, убранные в хвосты или оставленные распущенными.
        - У вас слезы текут, - обвинительно сказал Ириан, и взял меня за подбородок. Приглядевшись, он еще сердитее проговорил: - Макияж поплыл!
        - Это все боги… то есть сидхе, - пробормотала я, продолжая зачарованно таращиться на высших неблагих. - Они такие… у них… вы чувствуете?
        - Да-да, - кивнул рыжий, и стал аккуратно стирать пальцами тушь, которая осыпалась на мои нижние веки. - Так и должно быть. Присутствие сидхе поражает смертных в самое сердце. Бывало, люди эти самые сердца вырывали, чтобы вручить их сидхе. Но на вас оберег, вы не умрете. И хватит уже плакать!
        - Я не могу перестать… они так прекрасны…
        - Тогда не смотрите на них, смотрите на меня.
        Я с большим трудом перевела взгляд от прекрасных спин сидхе на далеко не прекрасного рыжего. Сработало.
        - Вы такой некрасивый, что у меня все как рукой сняло.
        - Рад помочь, - прошипел он. - А у вас лицо опухло и покраснело. Вы в таком виде даже гоблина не привлечете!
        - Я не собираюсь никого привлекать, поймите уже, наконец!
        Ириан пропустил мои слова мимо ушей, еще разок на меня критически посмотрел, после чего сдался:
        - Ладно, с этим ничего не поделаешь… Идемте к королю. И помалкивайте, пока он с вами сам не заговорит.
        …Как мы дошли до короля, я плохо помню. Со мной случилось что-то странное и необъяснимое. Когда мы пошли мимо сидящих придворных к трону короля, у меня из глаз снова потекли слезы, да так обильно, что мигом промок лиф платья. Но это не все: тело ослабело, ноги стали подгибаться, руки задрожали, и рыжему пришлось поддерживать меня за талию, чтобы я не рухнула. А эта головная боль! Она напала на меня внезапно, безо всяких причин, и сразу так глубоко вгрызлась, что перед глазами заплясали светящиеся искорки, которые случаются обычно после продолжительной мигрени.
        Вот такая плачущая, с мокрыми пятнами на лифе, со шмыгающим носом, с мигренью и трясущимися руками, я впервые предстала пред очами короля Неблагого двора.
        - Приветствую тебя, Элидир, король Неблагого двора, повелитель Зимы, Душа ночи, и склоняюсь в глубоком почтении, - сильным, звучным голосом, будто не своим, поприветствовал его Ириан, и склонился в поклоне. Мне тоже пришлось склониться, и я проделала это с грацией наклюкавшегося алкоголика.
        - Давно ты не показывался, Ириан, - прозвучал звенящий хрустальный голос, от звуков которого по моей коже побежали мурашки. - Я рад видеть, что ты ожил, и пришел на праздник. Да не один, а со смертной. Зачем она здесь?
        - Ты хотел знать, почему люди до сих пор боятся неблагих. Я привел человека, который сможет ответить на твои вопросы. Это Магари Кинберг, фейриолог и журналистка. Она здесь, чтобы узнать правду о нас и рассказать ее другим. Слишком долго наш двор не принимал гостей.
        - Не тебе судить об этом, - ответил король. В этот раз в его голосе не хрусталь звенел, а лед слышался.
        Король Элидир обратил взгляд на меня. Он ощущался, как холодок, как укусы морозного воздуха в лютую зиму, как лед, скользящий по коже; я удивилась тому, как много разных ассоциаций рождает одно только его присутствие, и ощутила едкий вкус желчи на языке. Головная боль стала совсем нестерпимой.
        - Смертная, - приказал король, - посмотри на меня.
        Рыжий поднялся сам и меня поднял.
        Я взглянула на короля.
        Снежно-белая кожа, правильные удлиненные черты, тонкие, красиво очерченные бледно-розовые губы, большие, широко расставленные глаза - не золотые, как у большинства сидхе, но цвета чистого серебра. Волосы, белые и прямые, лежат шлейфом около трона, и блестят, как снег под солнцем. Совершенен, холоден и отстранен…
        Тут случилось ужасное. То ли головная боль доконала меня, то ли божественность сидхе, но я перестала владеть своим телом и меня самым позорным образом вырвало. Изрыгнув содержимое желудка, я повисла на ошарашенном Ириане и машинально вытерла губы тыльной стороной ладони.
        Определенно, впечатление я произвела…
        ГЛАВА 6
        В ВОЗДУХЕ повисло тяжелое молчание. Стало очень, очень холодно… Мое лицо онемело от отвращения короля, обернувшегося трескучим морозом. Так его еще никто не «приветствовал»… Замерзающие слезы стянули кожу на лице. Я шевельнулась, и поняла, что мое платье все покрылось инеем. Кинув панический взгляд на рыжего, я увидела, что он тоже весь заиндевел. За какое-то мгновение мы оба так отмерзли, что даже не могли дрожать.
        О, Богиня! Эдак нас до смерти заморозят!
        Ириан упал на колени, и дернул меня за собой. Наши одежды эффектно хрустнули.
        - Мой король, не гневайтесь! - надтреснутым голосом взмолился он. - Смертная так впечатлилась вами, что…
        - Отвратительно, - бросил Элидир. - Уведи ее.
        - Но мой король…
        - Ты противишься моей воле?!
        Поскрипывая, рыжий встал, потянул меня за собой и повел мимо сидящих сидхе с вытянутыми лицами. Казалось, мы шли вечно, и, казалось, все сильнее нас сковывает холод… Когда мы оказались вне поля зрения короля, холод немножко отпустил и стало лучше, и я смогла сделать первый нормальный вдох. Эльфы столбенели в изумлении, таращась на нас, заиневших. Ириан прошел к ближайшему костру, уселся прямо на землю, и уставился ничего не видящими глазами в пламя.
        Я же просто протянула руки к огню, отогреваясь.
        Видя, что мы испытали на себе злость короля, эльфы отошли подальше, чтобы самим ненароком не пострадать, и зашушукались. Жар костра быстро растопил иней на моей коже, и я из хрустящей снова стала мокрой. Оттирая влагу с лица, я косилась на Ириана. Бедняжка превратился в плачущего каменного истукан. Конечно же, он на самом деле не плакал, это тающий иней создавал такое впечатление. Ириан казался таким потерянным, что я невольно испытала к нему жалость.
        - Послушайте, - проговорила я подбадривающе, - не надо так переживать.
        Зря я заговорила! Рыжий медленно-медленно повернулся ко мне, и я поняла, что меня сейчас будут убивать. Подняв непроизвольно руки, я продолжила говорить успокаивающим мягким голосом:
        - Это случайность… не надо так реагировать…
        - Ты. Виновата, - процедил он, так же медленно поднимаясь.
        - Я?! Нет, вы! Вы меня сюда затащили и к королю повели! А я вам сразу сказала, что эту глупая затея! Ириан… вы что? Ириан, остановитесь!
        Увещевать человека в таком состоянии бесполезно, и я сочла за благо смыться. Развернувшись, я шмыгнула в толпу эльфов, а они, вместо того чтобы защитить гостью, разошлись, стали отталкиваться от меня в сторону, как одноименно заряженные полюса магнита.
        - Это недоразумение! - прячась за очередным эльфом, крикнула я.
        - Ты все испортила! - взревел рыжий яростно, и, судя по голосу, он был близко. Я резво подбежала к следующему костру; Ириан за мной. Мы стали носиться кругами вокруг костра, развлекая окружающих игрой в догонялки.
        - На мне оберег! - запыхавшись, крикнула я и предприняла обманный маневр, чтобы вырваться из порочного круга… не получилось. Вместо того чтобы ускользнуть от Ириана, я столкнулась с ним лицом к лицу.
        - Н-не подходите, убьет, - предупредила я и сжала кругляшок оберега в руке.
        - Подойду, - прорычал рыжий, - убью.
        - Стой! - раздался повелительный голос.
        К нам в спешке подошел эльф, обычный эльф, не сидхе. На нем были длинные струящиеся черные одежды, которые при движении дивно шелестели и красиво собирались в складки. Сам эльф был умеренно длинноволос - его каштановые волосы спадали всего-то до талии, смугл, приятен лицом и кареглаз.
        - Ириан, - повторил он, - успокойся.
        Рыжий шумно, резко выдохнул, и выплюнул зло:
        - Шанс упущен!
        - Шанс еще есть. Произошло недоразумение, - отмахнулся эльф и взглянул на меня. - Я Падрайг, придворный маг. Как ты себя чувствуешь, Магари? Не застудил ли королевский холод твое слабое сердце?
        - Отогрелась, - сказала я, и спросила, помня о том, что к фейри надо всегда обращаться на «ты»: - Почему ты считаешь, что у меня слабое сердце?
        - Потому что ты смертная, - с легким пренебрежением ответил маг. - Позволь, я осмотрю тебя.
        Я кивнула и оставила оберег в покое, опустив руку. Маг подошел, взглянул в мои глаза, которые щипало от смазанной туши, на платье, превратившееся в мокрую тряпку, и обошел кругом.
        - Ничего, - сказал он, закончив с осмотром, и обратился к рыжему: - На смертной нет никаких чар. То, что произошло, не ее вина. Никто не хотел оскорблять короля, и я как можно скорее сообщу ему об этом. Ты еще сможешь вернуть его расположение.
        - С ней все было в порядке. И вдруг такое!
        - Реакция смертных на сидхе непредсказуема, - пожал плечами Падрайг. - Особенно при первой встрече. Не злись понапрасну, Ириан, это случайность, хотя и неприятная.
        - Неприятная? Фатальная! Я так долго ждал шанса… искал лазейку… притащил вот эту, - (я поморщилась), - к нам, и прогадал!
        - Даже если твоя затея увенчалась бы успехом, Ириан, король не смог бы снять с тебя проклятья, потому что не эльфы его наложили.
        - Не эльфы, не демоны, не друиды… Тогда кто? Кто?
        - У меня нет ответа, - скромно ответил Падрайг.
        - Лучший из наших магов не может дать ответа… - с горечью сказал рыжий. - Я проклят навечно.
        Падрайг ничего не ответил, но в его глазах я заметила искреннее сожаление. Он поднял руку, и в ней появилась чаша из черепа, украшенная золотом и драгоценными камнями.
        - Выпей, умерь тоску, - он протянул чашу рыжему.
        Тот отказываться не стал - принял чашу, и в один присест выпил все, что было в ней. Тонкие струйки вина потекли по его подбородку, шее, пропитали черный кафтан. Поблагодарив мага кивком, Ириан вернул ему чашу.
        - Это чаша из человеческого черепа? - не удержалась я.
        - Да, - любезно ответил Падрайг и, любуясь сей занятной вещицей, с гордостью объяснил: - Это череп одного из друидов.
        Мне снова поплохело. Откашлявшись, я переспросила:
        - Череп друида?
        - Да. У меня таких много.
        - И все черепа друидские?
        - Да.
        - Можно узнать, как именно к тебе попали эти черепа?
        - Обыкновенно. С головами.
        - Ты убивал друидов!
        - Магари! - прорычал рыжий. - Молчи!
        - Сам молчи! - огрызнулась я, решив не тешить больше его самолюбие уважительным человеческим обращением на «вы», и прямо спросила мага: - Ты убивал наших друидов, да еще и коллекционировал их черепа?
        Падрайг, наконец, понял, что меня так возмутило, и, улыбнувшись снисходительно, сказал:
        - Мы убивали только тех, кто строил нам козни.
        - Какие козни? - строго спросила я, отлично зная, что люди неблагих всегда так боялись, что никогда бы не осмелились «строить им козни».
        Меж прямых бровей Падрайга легла недовольная морщинка, и он перечислил:
        - Дробили священные камни, чтобы мы не могли посещать ваш мир, стреляли в нас рубиновыми стрелами, принуждали фейри к работе по дому… Дары перестали преподносить. Чтить перестали.
        Как потомок друидов и как дипломированный фейриолог я просто не могла не возмутиться:
        - Не пускали в мир? Отпугивали рубиновыми стрелами? Да мы просто защищались от вас! Иначе бы вы совсем распоясались и превратили нашу жизнь в кошмар!
        На лице эльфа появилось забавное недоуменно-удивленное выражение (эта девица имеет что-то против неблагих?), но я не пожалела о сказанном. Потому что, как учила меня бабуля, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном, и лучше повздорить, чем промолчать. Да, бабуля у меня та еще оторва…
        - Не слушай эту смертную, Падрайг, - сказал Ириан, и посмотрел на меня взглядом инквизитора, который готовится пытать ведьму. - Я уведу ее из Файдкамена и верну в мир людей.
        - Но с людьми был заключен письменный договор, - напомнил Падрайг, произнеся слова «письменный договор» с уважительным трепетом. - Магари должна остаться в волшебной стране на три месяца. Мы не можем изгнать ее до установленного срока.
        - Уведите меня к благим, - предложила я, - в холм Ллвид.
        - Время благих на исходе, скоро их холмы закроются. Как минует полночь, к ним не попасть.
        - Успеем, - уверенно сказал рыжий. Его лицо раскраснелось от выпитого вина, а глаза засверкали, заиграли шальной энергией. Нет уж, дудки! С пьяным Ирианом я никуда не пойду!
        - Может, ты меня проводишь? - с надеждой спросила я у мага.
        - Я должен быть на празднике.
        - Я тебя привел, я тебя и уведу, - заявил Ириан.
        - Да ты меня по пути прикончишь!
        - Заманчиво, конечно, - ухмыльнулся он, - но я сдержусь.
        На моем лице отразилось все отношение к рыжему, и Падрайг поспешил успокоить:
        - Не бойся, Магари. Ты в безопасности, пока носишь оберег.
        - Все-таки, дай мне нормального провожатого, - попросила я.
        - Пойдешь с Ирианом, - отрезал придворный маг.
        Вздохнув, я смирилась с этим решением. Но какая ирония, однако! Мы торопились сюда попасть, чтобы в итоге торопиться отсюда уйти!
        ОБРАТНЫЙ ПУТЬ дался мне тяжело. Ириан тащил меня за собой, не обращая внимания на то, что я дышу, как паровоз (запыхалась), путаюсь в платье (порвала, наступив на подол) и ковыляю (сломала каблук). Пройдя поле, где ждали полночи неблагие, мы будто оказались в ином мире, безмолвном и пустом, ведь все фейри собрались там, где был король, Душа ночи. Выйдя из кустов, мы ступили на каменную дорогу, и пошли по ней в полном молчании.
        Я перебирала в уме яркие впечатления и надеялась, что у благих мне будет так же интересно, но не так же страшно, и посматривала с опаской на рыжего. Вино Падрайга сделало его румяным, но угрюмость с лица не стерло. Наверняка он такой из-за проклятья, которое на него наложили. Интересно, что за проклятье? Судя по его поведению и виду, это проклятье злобности, напыщенности и некрасивости! Теперь его планы стали мне понятнее. Он думал, моя скромная персона заинтересует скучающего короля, тот непременно мной очаруется и сделает своей дарой, а Ириан, устроивший все это, получит королевскую благодарность и с него снимут проклятье.
        Изначально плохой план. Не нужно было хитрить, заманивая меня, несвободную женщину, в холмы… Пусть теперь расплачивается за это. Так ему и надо.
        - Сходим, - буркнул Ириан.
        Мы сошли с дороги в направлении того места, где и «провалились» в холм.
        - Постой-ка, - вспомнила я, - ты говорил, у холма есть дверь, через которую можно выйти.
        - До нее далеко.
        - Ладно… Как мы выйдем?
        Рыжий не ответил. Остановившись, он уставился куда-то вперед. Я последовала его примеру.
        Из тени вышло нечто черное, косматое и рогатое на двух лапах, и зарычало. Передние лапы этого страшилища были подняты, и нам открывался изумительный вид на длинные загнутые когти. Свалявшаяся шерсть отливала зеленью, смрадное дыхание вырывалось из приоткрытой пасти, красные глаза светились лютой злобой.
        Ужас парализовал мое тело, но не ум. Вспышкой молнии возникли в памяти строчки из друидских наставлений: «Баргест - рогатый оборотень, предвестник смерти. Вид его ужасен, но он никогда не нападает первым и приносит смерть только тому, кто не уступит ему дорогу».
        Я попятилась в сторону, и заметила, что Ириан остался на месте. Почему он не уходит? Чтобы спастись, нам достаточно отойти с пути косматого и затаиться. Я потянула рыжего за собой, но не тот у меня вес, и не та сила, чтобы сдвинуть с места высокого мужчину, который хочет остаться.
        Да, хочет остаться, хочет смерти! Потому что проклят, и даже эльфийские маги не знают, как ему помочь!
        Ириан отцепил мою руку от своей, и я увидела подтверждение своим мыслям в его глазах.
        - Уходи, - без всякого выражения сказал он.
        - Стой! Ириан!
        Он уверенно пошел навстречу смерти.
        Баргест зарычал снова, громче и эффектнее; я закричала; рыжий бросился на оборотня… Он махнул когтистой лапой, и отшвырнул Ириана в сторону; тот врезался в дерево и упал сломанной куклой. Хлынула кровь из ран на груди.
        Если уж баргест напал, то не уйдет, пока не доведет дело до конца, может, даже сожрет жертву.
        Я попыталась уйти на ватных ногах, но одна мысль меня остановила. Ириана еще можно спасти, а у меня есть защита, даже две - дядина и мага Падрайга. У меня длинный список страхов: боюсь огня, глубины, высоты, лифтов, больших собак, маньяков, террористов, ведьм, демонов, проклятий, навязчивых продавцов… Но фейри, даже такие, как этот, никогда не входили в этот список.
        «Ну же, Мага, - подбодрила я себя, - твой препод по социологии был куда страшнее, чем этот баргест. Иди спугни его».
        Фейриолог я, или нет? Решившись, я подбежала к рыжему и встала перед ним, преграждая путь баргесту.
        Он в один прыжок допрыгнул до меня и занес лапу; ослепительный свет вырвался из оберега; оборотень издал устрашающий то ли рев, то ли крик… Кожу в том месте, где к ней прикасался оберег, обожгло. Я вскрикнула от боли и попыталась схватиться за оберег, но он … исчез! Вместе с ним пропал и пугающий косматого свет.
        Эльфийская защита, называется… Тьфу!
        Сглотнув, я опустила руку и взглянула в красные глаза баргеста. Он определенно стал злее… Раз эльфийский оберег не смог меня защитить, значит, дядина защита и подавно не сможет. Баргест - олицетворение смерти. Что против него какие-то там чары? Раз уж предстоит помирать, то пусть это произойдет быстро.
        - Отойди! - рявкнула я, и замахала на рогатого руками, чтобы он разозлился еще сильнее и убил меня одним ударом. - Прочь!
        Увлекшись, я так на него взглянула, что он, видимо, оробел и… попятился. Удивленная сверх меры, я осталась на месте. Оборотень же, развернувшись, побежал куда-то в тень. Когда он полностью пропал из виду, я ощутила слабость в ногах, развернулась и уперлась руками и лбом в ствол ближайшего высокого дерева.
        Да что же такое происходит?! И со мной, и вообще?
        Невесть откуда взявшаяся смелость отняла силы. Я была уверена в том, что поступила правильно, что не ошиблась, отогнав саму смерть от рыжего. Может, потому баргест и убежал, что не время Ириану умирать? Кстати, об умирании. Он там кровью истекает!
        Я отлепилась от дерева - в прямом смысле отлепилась - и увидела на своих руках липкие кровавые отпечатки. Когда я успела так пораниться? Но теплая липкость осталась и на лбу… Я взглянула на ствол дерева, в который так опрометчиво уперлась. Он весь сочился кровью, а лиственную крону на ветках заменяли белеющие кости.
        Ужаснувшись, я отошла от дерева к Ириану.
        Жизнь стремительно покидала его вместе с кровью. Я оторвала несколько лоскутов от своего итак уже изодранного платья и кое-как заткнула глубокие борозды на его груди, оставленные когтями баргеста. Лицо мужчины казалось особенно белым на фоне крови да морковной рыжины его волос. Я едва нащупала пульс на его шее…
        Он умрет, если в ближайшие минуту-две не случится чудо. Если бы рядом был хоть один фейри, любой фейри, можно было бы напоить Ириана его кровью и спасти. Но рядом никого, все празднуют…
        Я задумчиво взглянула на свои окровавленные ладошки. Эта кровь мертвая и бесполезная, но моя собственная кровь может сгодиться, ведь в ней спит магия друидов. Женщинам Вегрии и остальных цивилизованных стран магичить строго-настрого запрещено, но в экстремальных ситуациях можно нарушить запрет.
        Я отвязала платок Ириана, которым он перевязал мое плечо, и ковырнула рану ногтем. Смочив пальцы кровью, я коснулась ими губ рыжего. Затем я коснулась пальцами со своей кровью его ран и начала проговаривать простейший заговор, которым дядя иногда лечил больных:
        - Услышь меня, Ириан, и отзовись. Прими мою кровь и исцелись. В ней сила друидов, ей подчинись. Услышь меня, Ириан, и…
        - Уходи, смертная.
        Я подскочила на месте и взглянула в сторону, откуда раздался голос.
        Голос принадлежал сидхе, одетому в непраздничные серые одежды, грязные и мятые, к тому же. Да и сам он был серым, грязным и помятым. И очень высоким, около двух метров. Такой рост даже среди сидхе считается признаком особой красоты, но вряд ли можно назвать этого сидхе красивым - уж очень худ, кожа да кости. Мне пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его лицо.
        Он точно не из тех, кем хочется восхищаться. Спутанные светлые волосы коротко обкорнаны, сероватая кожа явно не знает ухода, бесцветные губы сжаты в тонкую полоску, а глаза прикрыты засаленной повязкой. Слеп? Или у него смертельный взгляд?
        - Вы не вняли предупреждению, - глухо проговорил сидхе. - Так умрите.
        - Ты подослал баргеста? - спросила я, пытаясь сохранить спокойствие.
        - Вы должны были уйти, узрев его. Никто не должен видеть меня. Никто не должен нарушать мой покой.
        Все понятно, социофоб.
        - Мы уйдем, - пообещала я, - честно, уйдем. Даже побежим. Только вылечи сначала этого человека, он серьезно ранен.
        - Я не потрачу и капли своей крови во имя чьего-то спасения, - напыщенно ответил сидхе. - Мир отверг меня, и я отвергаю мир.
        - Если ты не поможешь, мой провожатый умрет, некому будет вывести меня из холма, и я останусь тут, с тобой.
        Как я и ожидала, такая перспектива незнакомца-социофоба испугала, и он, прошептав что-то нелестное про смертных, подошел к нам. Двигался он уверенно, словно видел через повязку. Склонившись над Ирианом, он коснулся его лба рукой и сразу же одернул.
        - Поздно? - испугалась я. - Умер?
        - Жив! Ты исцелила того, кого исцелять не следует! Проклятье снято. Надменный бог возвращается к жизни!
        - Надменный кто? - ахнула я, и посмотрела на Ириана.
        Раны на его груди затягивались. Кожа наполнялась сиянием. Морковно-рыжие волосы темнели до красно-медных и прямо на глазах отрастали. Менялся костяк лица, доводились до совершенства черты. Трещали кости, раздвигаясь, удлиняясь. Плоть наполнялась силой.
        Ириан открыл золотые глаза сидхе.
        ГЛАВА 7
        ГЛАЗА РЫЖЕГО, его настоящие глаза, оказались дивно красивыми. Рисунок радужек, как мозаика, был собран из разных оттенков золотого, и глаза казались то красноватыми, то светлыми, как солнечный свет. Такие оптические эффекты - зрелище слишком сложное для моих заурядных человеческих глаз. Я стала смотреть на более безопасные «части» Ириана и выяснила, что ничего безопасного в нем нет. Он большой, безупречный громила с белой кожей и темно-рыжими волосами, пряди которых так причудливо раскинулись по земле, что напоминали кровяные потеки.
        Он моргнул раз, другой, поморщился, закрыл глаза.
        Надо же - сидхе, да еще и бывший бог! Вот почему у него такой мерзкий характер, вот откуда в нем напыщенность и взгляд в стиле «вы букашки, я орел». В наставлениях друидов говорится, что нет созданий более коварных, жестоких и своенравных, чем бывшие боги, а я друидам верю. Не прикончит ли он меня этой своей божественной рукой воина, когда придет в себя окончательно? С него станется! Вполне может решить отомстить за то, что я была с ним непочтительна.
        Я отползла от рыжего, осторожненько встала и спросила шепотом у сидхе в повязке:
        - Бог, значит? А чем именно занимался этот бог?
        - Битвы, хаос, - отрывисто ответил сидхе.
        - За что его прокляли?
        - Битвы, хаос. Ты вернула к жизни того, кто может погубить всех!
        - Я не знала, что он проклят…
        - Хочешь этого, или нет, но дело сделано. Сила друидов пробудилась в твоей крови.
        Значит, я не только бога пробудила, но и в друиды заделалась… Точнее, наоборот - заделалась в друиды и пробудила бога. Теперь мне прилетит от Ордена Сопротивления и Общины друидов за несанкционированное инициирование и проведение незаконного ритуала. Жестко прилетит! И дядя может лицензию потерять… Это я еще реакцию неблагого сообщества не учла. Судя по всему, этот Ириан - заноза в заднице, и его прокляли за дело, а я сняла проклятье…
        Дура, дура жалостливая! Не зря бабуля говорит: «Не делай добра, не получишь зла». Помогла человеку, называется! Кто же теперь мне поможет?! Я кинула опасливый взгляд на рыжего, который еще пребывал в прострации, и пробормотала:
        - Я, пожалуй, пойду. Где выход?
        - Выход… - повторил «серый» сидхе, и вдруг схватил меня за руку.
        Я сильно пожалела о том, что потеряла бдительность и подошла к нему так близко. Он подтащил меня к себе вплотную, нагнулся к самому моему уху, и замогильным голосом проговорил:
        - Для тебя нет выхода, Магари. Отныне твоя судьба связана с неблагими.
        - Нет выхода? - пролепетала я, упираясь рукой в твердую, как камень, грудь сидхе.
        - Покинешь холмы - умрешь. Выбор сделан.
        - Какой еще выбор?
        - Эдгар знает.
        Таким холодом повеяло от этого доморощенного прорицателя, такой жутью были наполнены его слова, что я не выдержала его присутствия и оттолкнула от себя со всей силы, пока он снова не ляпнул что-то роковое. Мой удар вывел сидхе из транса. Он недоуменно взглянул на свои руки, на мое лицо, и его собственное лицо перекосилось.
        - Снова… это произошло снова… Все ты! Ты!
        Он пошел на меня, сжав руки в кулаки, явно не по головке желая погладить, и я не знаю, чем бы кончилась дело, если бы не вмешательство третьей силы. Рыжеволосой высоченной мускулистой силы. Ириан встал между нами, одной рукой схватил сидхе в повязке за шею, и сказал:
        - Привет тебе, Скендер.
        В этом его настоящем голосе оставалось что-то от голоса Ириана-человека, но немного. Теперь он говорил, как и полагается сидхе - звучным голосом с эффектами. Мне на ум сразу пришли аналогии с металлом. В частности, послышался звук, с которым стальной клинок достают из ножен.
        - П-привет и тебе, Ириан…
        - Кажется, ты хотел причинить вред нашей гостье?
        - Она друид.
        - Да, друид. Не будь она друидом, я так и остался бы проклятым. - Рыжий обратил на меня свои золотые глаза и… склонил голову. - Спасибо, Магари.
        - Пожалуйста… - ошалело ответила я.
        - Ты напугал Магари, Скендер, - вновь повернулся к беловолосому Ириан. - Проси прощения.
        - Я скорее умру!
        - Это можно устроить, - сидхе сильнее сжал пальцы. Скендер попытался разжать их руками, но безуспешно. Серое лицо его сначала порозовело, а потом и покраснело.
        - Хватит, - попросила я, - ты его задушишь.
        - Не переживай, - с улыбкой успокоил меня Ириан. - Сидхе бессмертны. Почти. Я могу оторвать ему голову, и он будет жить. Хочешь, оторвем ему голову?
        Скендер замычал что-то протестующее, и сдался, пробулькав:
        - Про… сти… Прости… Мага…ри…
        - Прощаю, - быстро сказала я, мечтая, чтобы эта безобразная сцена закончилась.
        Ириан отпустил беднягу и, дав ему продышаться, спросил:
        - Теперь скажи, припасено ли у тебя предсказание и для меня?
        Несчастный сидхе, который уже, наверное, раз сто успел горько пожалеть о том, что вышел к нам, сказал зло:
        - Я не могу предсказывать по желанию. Мой дар пробуждается спонтанно.
        - Тогда уходи, горевестник. Рад, что тебе нечего сказать мне.
        Скендер попятился, щупая пострадавшую шею, а потом развернулся и быстро ушел. Его серый силуэт долго еще был различим в темноте. Худой, оборванный, возможно, слепой, он не просто так скрывается ото всех. «Мир отверг меня, и я отвергаю мир»…
        - Кто он? - спросила я.
        - Прорицатель, который видит только плохое.
        - Но вероятностей будущего множество, и все они не могут быть плохими.
        - В том и беда Скендера. Ему дана сила не только видеть вероятности: озвучивая одну вероятность, он уничтожает остальные. Другими словами, все, что он предсказывает, сбывается, и это всегда что-то плохое.
        Я почувствовала холод в сердце. «Покинешь холмы - умрешь», - предсказал он мне. Надо было уйти с пути баргеста… надо было… а я вместо этого сама притянула к себе беду.
        - Я слышал, что он предсказал тебе, Магари, - сказал Ириан. - Но здесь, в холмах фейри, ты в безопасности. Чтобы избежать смерти, тебе всего-то нужно остаться.
        - Я не могу остаться здесь, вся моя жизнь там, среди людей!
        Я стала ходить туда-сюда, лихорадочно размышляя, есть ли выход из сложившегося положения. Даже дня не провела в холмах, а уже натворила дел! Шокировала короля Зимы рвотой, испугала баргеста, инициировалась, как друид, сняла чужое проклятье, повстречала горевестника… Почему я не послушалась дядю? Почему не уступила дорогу тому треклятому баргесту? Почему совершаю одну ошибку за другой?
        Мои губы задрожали, глаза защипало от слез.
        - Взгляни на меня, Магари, - велел Ириан.
        Я шмыгнула носом и, задрав голову, посмотрела в его новое… то есть старое… то есть настоящее лицо.
        - Кого ты видишь перед собой?
        - Сидхе.
        - Вот именно. Ты сегодня спасла сидхе, - сказал рыжий торжественно, словно это величайшее достижение, которым стоит гордиться. И я, глядя на него, была склонна верить этому.
        Порванный ало-черный костюм сидел на нем в обтяжку, а кое-где лопнул, открывая безупречную кожу и фрагменты золотящихся или красноватых татуировок. Тяжелая медная шевелюра достигала колен и даже в растрепанном виде восхищала. А лицо! Настоящее лицо бога, таких ни у эльфов, ни тем более у людей не бывает. Мои глаза широко раскрылись, проливая крупные бриллианты слез, и я ощутила слабость в коленях и горчинку на языке.
        - Не на меня! - крикнул Ириан уже совсем не торжественно и отскочил в сторону.
        Я же бухнулась на колени и, упершись руками в землю, закончила то, что начинается, когда случается переизбыток прекрасного. В этот раз все было не так ужасно, потому что мой желудок был пуст. Поэтому, покорчившись немного, я вытерла рот и, стараясь не смотреть в сторону виновника моего недомогания, устало спросила:
        - Я так понимаю, к благим мы опоздали?
        - Опоздали, - буркнул оскорбленно Ириан. Ему тоже моя «тошнотная» реакция не понравилась.
        Ну и плевать на него и всех остальных! Этим фейри не угодишь! Я устала, у меня рези в желудке, и голова кружится! Недолго думая, я улеглась прямо на земле, поджала колени к животу и закрыла глаза. Магари плохо. Магари хочет побыть одна. Или хотя бы представить, что она одна…
        Рыжий бог постоял немного, недоумевая, потом подошел ко мне и спросил с подозрением:
        - Что ты делаешь?
        - Горюю.
        - Вот оно что.
        Присев рядом на корточки, он похлопал меня здоровой ладонищей по бедру и бодро проговорил:
        - Поднимайся, фейриолог. Нам надо идти.
        - Никуда не хочу идти… моя жизнь кончена.
        - Пока нет.
        - Но будет кончена.
        - Эка невидаль! У всех людей жизнь рано или поздно заканчивается.
        - Моя закончится рано, потому что я вернусь домой.
        Ириан усмехнулся чему-то, просунул руки под меня и легко поднял. Я встрепенулась, открыла глаза, вспомнила, что на него чревато смотреть, закрыла глаза, и возмутилась:
        - Что ты делаешь? Опусти меня немедленно!
        - Опущу, если тебя снова начнет тошнить. Но ты уж постарайся сдержаться.
        Он зашагал куда-то, и то, что я пытаюсь вырваться из его медвежьих объятий, никак ему не мешало. Ерзая, я забыла о том, что у меня разорван подол платья. Когда Ириан легонько встряхнул меня, чтобы присмирить, его рука оказалась в непосредственной близости от стратегически важного места. Я тут же волшебным образом притихла и больше не ерзала. Только буркнула:
        - И куда ты меня несешь?
        - В одну гоблинскую пещеру.
        - В гоблинскую?!
        - Успокойся, сейчас их там нет.
        - Тогда зачем ты несешь меня туда?
        - Как зачем? - игриво ответил Ириан. - За бражкой. Она у них убойная. Надо же отметить мое возвращение к жизни.
        Я хотела возразить, но передумала. Мне праздновать нечего, но выпить определенно нужно.
        До пещеры мы добрались быстро. Еще бы не быстро! У рыжего и роста прибавилось, и сил, и даже покрывало густых волос за спиной ему не мешало. Напряженная, я сидела у него на руках, но усталость взяла свое и вскоре я задремала.
        - Просыпайся, Магари, - сказал Ириан, и легонько меня встряхнул.
        Я открыла глаза, зевнула, и увидела, что мы уже на месте.
        Вход в пещеры охраняли несколько гоблинов такого жуткого вида, что сразу стало понятно, почему их не взяли на праздник. Но они тоже праздновали… точнее, уже отпраздновали Самайн - напились той самой бражки, за которой мы пришли, и дрыхли.
        Ириан опустил меня.
        Еще разок зевнув, я с восхищенным отвращением стала разглядывать гоблинов. Склизкая кожа в наростах, из ртов торчат желтые кривые клыки, вздрагивают во сне недоразвитые конечности, у одного прямо на лбу сочащаяся язва. А запах! Даже от людей, которые перебрали, такое амбре исходит, что впору надевать средства защиты, так что уж и говорить о напившихся гоблинах?
        - Хороши стражи… - протянула я, морщась.
        - Настоящие стражи внутри, - отозвался Ириан, подходя к бочонку, который валялся у входа. Взяв бочонок, он взвесил его в руке и с улыбкой сказал: - Нам хватит. Идем.
        - Разве можно брать чужое?
        - Это гоблинская бражка.
        - Вот именно, гоблинская, а гоблины - часть вашего двора. Нужно уважительно относиться ко всем фейри.
        - Я бог, не мне просить у низших.
        Как на такое возразить? Я со вздохом пошла за «богом», надеясь, что проснувшись, гоблины не сильно обидятся на то, что у них позаимствовали выпивку. Ириан шел неторопливо, но даже его неторопливый шаг был для меня проблемой. Я почти сразу отстала от него, ведь не так-то просто успеть за двухметровым громилой, когда в тебе всего метр семьдесят, ты в платье с рваным подолом, который цепляется за все подряд, в туфлях, одна из которых без каблука.
        Но просить рыжего притормозить я не хотела - эдак он просто снова меня на руки возьмет. Дело кончилось тем, что я сломала другой каблук, оступилась и с удивленным «Ой!» завалилась прямо в кусты, а оттуда и в болото. Трясина жадно чавкнула, принимая неожиданное подношение… то есть «упадение», и поднялись тусклые огоньки голодных спанков.
        - Ириан! - крикнула я, но он был уже рядом (когда только успел?).
        Правда, вытаскивать меня не спешил. Прыгнув на кочку, откуда можно было меня достать, он упер руки в бока и протянул насмешливо:
        - Ты никак уже пьяна. Когда только успела, всегда же на виду была?
        - На виду? Я всегда была позади, потому что не могла за тобой угнаться! Тьфу… - отплевываясь от зловонной жижи, фыркнула я, и протянула ему руку, чтобы вытащил.
        - Что ж не сказала? Я бы тебя на руки взял, тогда бы и догонять не пришлось. Или тебе не понравилось у меня на руках? - ехидно уточнил он.
        - Не понравилось!
        - Тогда приятного погружения.
        С этими словами эта несносная ско… то есть сидхе, собрался перепрыгнуть с кочки на землю.
        - Ириан! Я сняла с тебя проклятье! - напомнила я на всякий случай, и задрала подбородок - жижа была уже у самого рта, а ноги стало овивать что-то теплое и скользкое.
        - Ириан! - уже истерически крикнула я, и рыжий смилостивился. Протянув руку, он сунул ее в жижу, нащупал мою руку и вытащил меня без труда, вместе с шевелящимися водорослями на ногах. Водоросли, оказавшись вне родного болота, растерялись, ослабили хватку и соскользнули обратно в трясину.
        Сидхе закинул меня к себе на плечо и прыгнул с кочки на берег. Там, похлопав меня по попе, он со смехом сказал:
        - Вот в таком виде люди мне нравятся.
        Подхватив бочонок, он продолжил путь. Я так и осталась болтаться на его плече, и такую позицию никак нельзя было назвать удобной или хотя бы приличной - перед самым моим лицом оказались его ягодицы, пусть и прикрытые плащом густой шевелюры. Упираясь руками в его спину, я попросила:
        - Возьми… меня…
        - Что-что? - он аж остановился.
        - … нормально возьми, - попыталась объяснить я.
        - Взять тебя нормально? Я правильно расслышал?
        - На руки возьми!
        - Может, ты иное имела в виду? - усмехнулся он, и снова хлопнул меня по попе. - Мы можем приятно провести время. Только сначала отмойся.
        - Нет! Опусти меня!
        - Уверена? Ты неуклюжая, а тут повсюду обманки. Второй раз из трясины вытаскивать не буду.
        - О, Богиня!
        - Зачем тебе богиня, если бог рядом?
        - Хватит издеваться! Я всего лишь человек, голодный, усталый и грязный, среди недружественных неблагих, и…
        - Недружественных? После снятия проклятья я к тебе очень даже дружественно настроен.
        - У меня сейчас нервы сдадут!
        - Ла-а-адно, человек, - рассмеялся он и, опустив меня аккуратно, взял за руку. - Так пойдем. Устроит?
        - Нет, - обиженно, как маленькая девочка, ответила я, и показала на свои ступни. - Туфли в болоте остались.
        Моя нижняя губа задрожала, и я сама вся, в целом задрожала, и рыжий со вздохом сказал:
        - Придется все-таки нести тебя на руках.
        - Не издевайся, - тихо и серьезно попросила я. - У меня ужасный день.
        Не знаю, о чем подумал рыжий, но на руки он меня взял очень аккуратно. Неужели пожалел?
        Грязь на мне постепенно подсыхала и отваливалась кусками. Рыжий делал вид, что не замечает этого, как и изысканных ароматов болота, которые от меня исходили. Мы все дальше уходили от топей, и пейзаж менялся, но смотреть, по сути, было не на что. Это не благие земли, здесь красоты не найдешь. Деревья, кусты, меркнущий свет… Ириан смело шагнул в густые заросли и, расступившись перед ним, пропустили нас к озеру, светящему ровным голубым цветом.
        А я ошиблась! Все-таки здесь есть, на что посмотреть.
        Рыжий уверенно подошел к самому берегу и опустил меня. Заметив, как примята трава у берега, и какой яркой она кажется, я покрепче схватилась за руку сидхе.
        - Что такое? Маленький фейриолог чего-то боится? - поинтересовался Ириан.
        - Келпи, водяные духи, - сказала я. - Они обитают здесь, верно?
        - Верно. Но сегодня ночью они празднуют Самайн и носятся по лесу. Не волнуйся, их приближение не останется незаметным. Они ржут, как кони, - пошутил сидхе, и сам же рассмеялся своей шутке.
        - Очень смешно! - фыркнула я, и отметила, как изменилось поведение рыжего. Напыщенность и высокомерие никуда не делись, но угрюмость сменилась на почти детское озорство и добродушие. Если бы я могла без тошноты смотреть на него, то, наверное, и в выражении его лица заметила бы большие перемены.
        Он снова стал самим собой - сидхе. Но почему же тогда возится со мной? Почему не вернется к своим, не отпразднует с ними эту ночь, ставшую для него такой удачной? Только я хотела спросить об этом, как он опустил бочонок и, велев мне стеречь его, стал раздеваться.
        Я поспешно отвернулась, пока не случилось непоправимого, и на всякий случай даже глаза закрыла. Судя по тому, какие звуки раздавались, Ириан не столько снимал одежду, сколько срывал, и при этом напевал себе под нос что-то незатейливое.
        Плюх! В воду он вошел шумно, подняв брызги. На меня попало тоже, и я, вздрогнув, открыла глаза. Искушение развернуться, чтобы поглазеть на нагого бога было сильным, но меня до сих пор слегка мутит. Чтобы отвлечься от мыслей об обнаженной сидхейской натуре, я стала думать о своем неожиданном инициировании в друиды.
        Вегрийская Община друидов принимает в неофиты мальчиков не старше двенадцати лет. Желательно, чтобы у юного неофита были какие-то начальные способности к магии, но могут принять и обычного ребенка, если тот подходит по личным качествам. Итак, чтобы стать друидом, нужно родиться мальчиком, двадцать лет учиться и пройти сложную инициацию. Так как же я, взрослая женщина, стала друидом - друидессой - без обучения вовсе? Может, все дело в особенной дядиной защите?
        Ириан между тем накупался и вылез из озера. Услышав его приближение, я снова закрыла глаза.
        - Твоя очередь, - сказал он, и я вздрогнула от ощущения, будто по моему позвоночнику провели острием кинжала. - Оставь сумку и искупайся, смой грязь.
        - Что ты сделал голосом? - спросила я, сняв с плеча ремешок сумки.
        - Я сидхе. Мой голос - сталь, глаза - золото, кожа - снег, волосы - кровь.
        - …Характер - ужас, - добавила я прежде, чем осознала, что дразнить бога не безопасно для жизни.
        Расплата была быстрой. Схватив в охапку, он швырнул меня в озеро. Вода сначала показалась мне ледяной, и дыхание перехватило; выплыв на поверхность, я шумно вдохнула и обвинительно взглянула на Ириана.
        - А если я… - прерывисто проговорила я, - плавать бы не умела?
        - Тогда бы ты утонула, и келпи ждал прекрасный ужин по возвращении.
        Фыркнув, я отвернулась от бесстыжего и отплыла подальше. Чем больше я находилась в воде, тем теплее она казалась. Я долго, с наслаждением плавала, ныряла, пока моя кожа не очистилась от зловонной болотной жижи и не приобрела легкое голубоватое сияние. Опомнилась я, когда рыжий крикнул:
        - Довольно, вылезай.
        Я поплыла к берегу, чувствуя себя гораздо лучше, и, ступив на скользкую траву, выпрямилась. Золотые глаза рыжего вспыхнули, и я с опозданием поняла, почему. Мокрое платье облепило мое тело, подчеркнув каждый изгиб. Пожалуй, покажись я перед ним обнаженной, это бы не произвело такого же эффекта…
        Я решила сделать вид, что ничего особенного не происходит, и как ни в чем не бывало продолжила идти; он в свою очередь продолжил смотреть, как кот за мышкой. Наши взгляды встретились, и после изумительной прохлады озера мне стало жарко.
        Издав булькающий звук, я метнулась в сторону и сделала вид, что меня вот-вот вытошнит. Но вместо того, чтобы скривиться от отвращения, как прежде, Ириан посмотрел на меня внимательнее и проговорил:
        - Ты притворяешься.
        Я собралась возразить, но вовремя вспомнила, что в холмах лгать нельзя. Юлить, уходить от ответа, говорить метафорически и пространно можно, но открыто лгать - ни в коем случае.
        Ничего не ответив, я подтянула к себе сумку и рывком раскрыла ее. Болотная жижа не проникла внутрь, и мои вещи остались чисты и сухи - спасибо дядиным чарам. Он не только сделал сумку не убиваемой, но и значительно расширил ее вместимость, так что внутри уместилось столько вещей, сколько не влезло бы и в объемный чемодан. Вытащив бабушкин любимый платок с маками (она настояла, чтобы я взяла этот платок), я накинула его себе на плечи.
        Увы, бабулины маки не спасли меня от непристойного разглядывания: Ириан не отвел взгляда.
        - Боишься меня, Магари? - спросил он, и в его голосе мне почудился жар пламени.
        - Да, - с досадой ответила я, и только тогда он отвернулся.
        Хотелось бы мне чувствовать себя уверенней, но рядом с богом это, наверное, невозможно.
        ГЛАВА 8
        ИРИАН ЖИЛ отшельником в жалкой лачуге, и, судя по тому, что лачуга стояла неподалеку от голубого озера, его единственными соседями были келпи. Домик покосился, крыша его заросла мхом и выглядела так, словно вот-вот обвалится. Увидев, насколько уныло выглядит жилище рыжего, я посмотрела собственно на рыжего. Вопрос - как он умещался внутри, пусть даже будучи человеком?
        Пока я стояла озадаченная и растерянная, сидхе открыл дверь, представляющую собой нечто хилое и жутко скрипучее, оглянулся на меня и пригласил:
        - Прошу в гости.
        - Не думаю, что внутри уместятся сразу двое, - неуверенно проговорила я, оценивая габариты Ириана и сопоставляя их с габаритами «дома».
        - Уместимся, - заявил он и зашел внутрь.
        Я со вздохом последовала за ним, готовясь к тесноте и темноте, но вместо того оказалась в просторной, хорошо освещенной комнате с высоким потолком, в которой к тому же приятно пахло травами. Немало удивившись, я огляделась.
        Обставлена комната по минимуму: в углу застеленная кровать с ворохом пышных ярких подушек, чуть поодаль большой пузатый сундук с замком, на котором можно различить эльфийский символ, в центре комнаты круглый стол и два табурета. На стенах множество полок, заставленных кувшинами самых разных форм и размеров, развешанные пучки трав на вервеке и - вот это экзотика! - блестящие крылья пикси.
        Присмотревшись, я увидела слабо мерцающие символы на потолке, в свободных углах и на столе.
        - Ага! - обрадовалась я объяснению сего феномена. - Бытовые чары! Символы их начертаны в углах, чтобы расширить пространство, на потолке - чтобы был свет, на столе - чтобы по желанию появлялась еда, на сундуке - чтобы одежда всегда была в идеальном состоянии. Снаружи лачуга кажется такой хилой, будто вот-вот развалится, но на самом деле выдержит и ураган. Защита от нежданных гостей и воришек тоже есть?
        - Есть. Сюда могу войти только я и тот, кого вслух по доброй воле приглашу.
        - ЗдОрово, - с завистью сказала я, проходя дальше, к столу. - Немножко чар, и можно не заботиться о жилье, одежде, питании и защите. Сильно облегчает существование, не правда ли?
        Ириан усмехнулся и опустил бочонок на стол.
        Тогда же заработали чары, и на его гладкой деревянной поверхности появились на тарелках прожаренная до румяной корочки, еще шипящая курочка; запеченная рыбка, присыпанная укропом и украшенная кружочками лимона; аппетитные стейки; морепродукты; солености, копчености, колбасы, сыры; затейливо разрезанные и уложенные свежие овощи; фрукты во всем тропическом многообразии; десерты совершенно фантазийного вида. По мере того, как появлялись все эти яства, стол увеличивался в размерах.
        - Куда столько? - обескураженно шепнула я. - Здесь на десятерых хватит…
        - Я не знаю, что ты любишь, - пожал плечами рыжий, - поэтому здесь всего понемногу. Нет только алкоголя: стол не дает ничего, что мутит голову. Но у нас есть бражка.
        Пока я, сглатывая слюну, смотрела на стол и то, что он предлагал, Ириан щедро плеснул в два кубка мутной бражки и убрал бочонок под стол. Затем сидхе подошел к сундуку, коснулся его, и замок открылся сам. Крышка откинулась.
        - Подойди, Магари, - позвал он.
        Я подошла и, заглянув в сундук, ничего не увидела.
        - Сундук всегда дает то, что необходимо, но прежде чем взять, следует отдать. - Рыжий демонстративно сорвал с разорванного рукава лоскут и бросил в сундук. Затем нагнулся, протянул руку… и достал новую рубашку, такую же красную. - Попробуй и ты. Достаточно и нитки с одежды, которую хочешь получить.
        - Как удобно! - восхитилась я и, оторвав от подкладки платья обрывок, кинула в сундук. Желая увидеть то же самое платье, но целое и в товарном виде, я присела, протянула руку. Пальцы схватились за ткань, и я вытащила точную копию своего платья.
        - Невероятно!
        - Переодевайся, - велел сидхе, и добавил с улыбкой: - Я смотреть не буду.
        Я ему, разумеется, не поверила, и, отойдя в угол, где были развешаны на протянутой веревке связки трав, накинула на веревку бабушкин платок, устроив себе таким образом укрытие. Платье превратилось в тяжелую темную тряпку, и мне пришлось попыхтеть, чтобы стянуть его с себя. Раздевшись, я вспомнила про то, что мое белье тоже пришло в негодность, и достала из сумки новое, каждую секунду ожидая, что рыжий сорвет платок с веревки, чтобы увидеть меня совсем без одежды…
        Быстро переодевшись, я вышла из укрытия, сжимая в руке мокрое «старое» платье.
        - Брось в сундук, и в следующий раз тебе не придется ничего отдавать, чтобы что-то взять, - сказал Ириан, который тоже уже успел переодеться. В новом кафтане, с волосами, медно-красным плащом лежащими за спиной, нечеловечески прекрасный, он действительно выглядел, как бог.
        Но отметила я это сугубо формально, сухо, как отмечают совершенные линии статуи или геометрической фигуры, и не случилось переизбытка прекрасного и дурноты. Обычные люди без защиты не могут вот так просто смотреть на сидхе, и никогда не привыкают к ним, но я - друид по крови, и это делает меня куда менее восприимчивой. При первой встрече с королем меня стошнило, как и тогда, когда я впервые увидела Ириана во всей красе, но больше этого не случится.
        - У тебя волосы сухие, - заметила я. - Снова чары?
        Улыбнувшись, сидхе подошел ко мне и протянул простенький гребень с редкими зубьями. Я осторожно взяла его в руки, повертела, чтобы отыскать символ чар, нашла, и провела несмело по своим мокрым, спутанным волосам. По позвоночнику прошла легкая волна энергии, и я с удивлением ощутила, как щеки коснулся сухой, блестящий волнистый локон. Я стала щупать голову свободной рукой и с восторгом обнаружила, что одно только прикосновение гребня сделало мои волосы такими, какими их не смогли бы сделать и лучшие парикмахеры! Чистые, объемные, легкие, они волнами улеглись на мои плечи и спину.
        Вернув Ириану гребень, я прошептала:
        - Мои волосы прямые, а стали волнистыми.
        - Гребень делает их такими, как нравится тебе. Они держат красивый вид до тех пор, пока ты не расчешешь их обычным гребнем.
        - Еще немного таких чудес, и я стану фанатом эльфийской магии!
        Рыжий улыбнулся, покровительственно на меня глядя, в его золотых глазах разгорелись искорки, и тогда я вспомнила, что совсем недавно он был совершенно невыносим. Поглядев на стол, на сундук, на бражку, я спросила:
        - Это все благодарность за снятие проклятья?
        - Я дам тебе больше, много больше, но пока могу порадовать только этим.
        - Ты так любезен, что мне не по себе.
        - Мне самому не по себе, ведь никто бы не назвал меня любезным, - иронически ответил Ириан и указал на стол. - Присаживайся, Магари, выпей со мной, поешь вдоволь. Сегодняшняя ночь - праздник не только для всех неблагих, но и для меня лично. Сегодня я праздную свое возвращение к жизни и хочу, чтобы ты разделила со мной радость.
        Нельзя сказать, что я себя непринужденно чувствовала в компании этого сидхе, некогда проклятого за «надменность, хаос и битвы». У него-то сегодня праздник, а у меня случилась катастрофа. Но раз изменить ничего нельзя и уйти тоже, то почему бы и не поесть? Проблемами займусь позже, а пока что в самый раз подкрепиться и чуть-чуть расслабиться.
        Решившись, я присела на табурет и, взяв вилку, подцепила сочный стейк. Отрезав ножом кусочек, поднесла ко рту… и вспомнила тот факт, что в холмах не бывает человеческой еды. Здесь не водятся куры, в реках не живет рыба, а из дичи только… сами фейри.
        Поглядев с подозрением на рыжего, я спросила:
        - Лучше не знать, что я на самом деле ем, да?
        - Вкус будет такой, как тебе хочется, - уклончиво ответил он.
        Сглотнув, я с подозрением посмотрела на кусочек стейка. Это, наверное, мясо какого-нибудь гоблина со склизкой кожей, покрытого наростами… или мясо тролля. В животе забурчало. Философски рассудив, что мясо есть мясо, я решительно взяла в рот кусок стейка и стала жевать. На вкус неведомо чье мясо оказалось божественным…
        Ириан сел напротив и поднял свой кубок.
        Я тоже подняла кубок.
        - За жизнь, - кратко сказал сидхе, и осушил кубок, даже не поморщившись.
        - За жизнь, - повторила я и попыталась повторить его маневр.
        Ох, и переоценила же я свои питейные способности! Бражка оказалась такой крепкой и горькой, что я даже не смогла удержать ее во рту, не то, что проглотить; в итоге она вышла носом и ртом. Раскашлявшись, я выпустила из рук кубок, будто бы это он был виноват в этом конфузе, и тот гулко брякнулся о пол.
        Ириан громко рассмеялся и произнес:
        - Так не годится, Магари, придется повторить, ведь для нас обоих сегодня началась новая жизнь. За нее обязательно нужно выпить, как следует.
        Тыльной стороной ладони стерев обжигающую бражку с губ, я проворчала:
        - Предложил бы тогда вкусное вино, а не эту горькую дрянь, которую и проглотить-то невозможно.
        - Тебе горько, Магари? - загадочно проговорил рыжий. - Хочешь, чтобы было сладко?
        - Да.
        Ириан встал, снова поднял бочонок, наполнил свой кубок бражкой, взял его и подошел ко мне. Уверенная, что он предложит мне выпить из своего кубка, я покачала головой, давая понять, что мне вообще лучше не пить. Сидхе не обратил внимания на мои возражения… и сам отпил из кубка. Я удивленно воззрилась на Ириана, а потом случилось неожиданное: рыжий склонился ко мне, взял за подбородок и припал к моим губам.
        От неожиданности я приоткрыла рот, и ощутила изысканный, медовый вкус во рту. Сидхе исполнил мое желание: бражка из горькой стала сладкой… Проглотив алкоголь, я ощутила приятное тепло внутри, и так же приятно ощущались бархатные губы сидхе на моих. Он был медом, сладостью, удовольствием, и мне захотелось…
        Но так нельзя! Это противоестественно! Он - другой вид!
        Я слабо толкнула Ириана в плечи, и его отшвырнуло аж до стены.
        Ойкнув, я вскочила с табурета и подбежала к нему. Он был без сознания и, несмотря на «ломаную» позу, мирно посапывал во сне. Выдохнув, я мысленно поблагодарила дядю за хитрую защиту и подошла к кровати. Захватив подушки и покрывала, я вернулась к рыжему и устроила ему спальное место прямо на полу. А что? Затащить его на кровать я точно не смогу, надорвусь скорее.
        Вернувшись к столу, я отдала должное другим блюдам, наелась и, зевнув, устроилась на кровати Ириана прямо в платье - все равно оно стало немнущимся. Угрызения совести за такое нахальство не мучили. Это он повел себя, как нахал, причем с самого начала: и дверью ударил, и с приглашением провел, с поцелуем полез… Так что я просто закрыла глаза и постаралась заснуть.
        ПРОСНУВШИСЬ, я не сразу вспомнила, где нахожусь. Потянувшись и сладко зевнув, посмотрела в потолок, подумала лениво о том, что у нас с бабулей кофе кончился и что придется «бодриться» зеленым чаем, зевнула еще разок, еще слаще, и… увидела рыжеволосого, даже почти красноволосого сидхе.
        Холмы! Ириан! Бражка!
        - Я… я… - заговорила хрипло, ища оправдание вчерашнему, - я…
        - Я-я-я, - поддразнил он, и потер виски пальцами. - Вчера, кажется, перебрал с бражкой: голова раскалывается, и помню только свой первый кубок… Тебе тоже дурно?
        Я неопределенно качнула головой.
        - Я ухожу, - поставил меня в известность рыжий. - Меня не будет до вечера. Ты останешься здесь. В твоих же интересах из дома не выходить, разве что в туалет. Захочешь поесть - опусти ладонь на стол, и появится то, что хочешь.
        Больше он ничего мне не сказал, проследовал к двери и вышел.
        То, что он ушел, меня только обрадовало: я не находила удовольствия в том, чтобы пребывать в одном доме с практически незнакомым мужчиной, к тому же бывше-проклятым сидхе.
        Встав с постели, я первым делом вышла наружу и сходила в кустики. Осмотрев мельком непривлекательные окрестности, зашла в дом, нашла кувшин воды и, смочив платок, умылась, затем почистила зубы. Закончив с гигиеническими процедурами, села завтракать: стол попотчевал меня пышными оладушками с медом и вареньем, кофе со сливками и йогуртом. Позавтракав, я достала из сумки новенький блокнот номер один (всего я взяла три), и принялась записывать все, что сочла полезным, начиная с момента перехода в холмы, в форме кратких записей.
        Я долго и обстоятельно описывала то, что видела, что показалось мне странным, что испугало и восхитило. Когда устала рука и шея заболела, я отвлеклась и встала, чтобы размяться. Вот так, с лету, я заполнила блокнот на треть. Вряд ли мои почти дневниковые записи будут иметь ценность для науки, но я не могла не запечатлеть впечатления в бумаге.
        Сделав зарядку, я занялась изучением дома Ириана, и на этот раз старалась не упустить ни единой детали. Рассмотрев мебель и стены, зарисовав все магические символы, я стала осторожно изучать содержимое кувшинов на полках. Чего я только не обнаружила: непонятного происхождения порошки; камни, воняющие болотом; сверкающую крупную чешую; загнутые желтые когти и клыки; истолченные крылышки пикси; мягкие, легкие, как пух, пряди светлых волос; флаконы с прозрачными и не очень жидкостями… Все, что видела, я описывала в блокноте или зарисовывала. В какой-то момент, потянувшись за очередным флаконом, я слишком надавила на полку и та под моим весом упала, а вместе с ней и все ее содержимое.
        - О нет! - вскрикнула я, упав следом.
        Разлетелись по комнате чьи-то волосы, заблестели в воздухе истолченные крылышки пикси, разлились по полу жидкости. Пол, зачарованный всегда быть чистым, стал поглощать все, что на него упало.
        - О нет… - повторила я, с ужасом глядя на то, как пропадают наверняка ценнейшие ингредиенты. Я стала быстро собирать то, что можно было собрать, и, пытаясь поймать камень, закатившийся в угол, задела рукой магический символ, смазав его очертания.
        В углу пропал свет, завоняло, а прямо над головой что-то затрещало. Подняв голову, я увидела, как крыша в этой части дома превращается в труху. Перекатившись в сторону под чудные звуки обрушивающейся крыши, я взглянула в угол, ужаснулась, и торопливо залезла под стол.
        Когда шум прекратился, и пыль немного улеглась, я приоткрыла глаза и оценила масштабы бедствия. Часть комнаты, та самая, за которую отвечал смазанный мной символ, стала тем, чем является на самом деле - трухой. Давно прогнившие доски рассыпались, являя кустики, куда я сходила утром по нужде.
        Ириан меня убьет…
        Я почти впала в панику, отлично понимая, как отнесется рыжий к тому, что часть его дома разрушена. Сложившаяся ситуация поставила меня перед нелегким выбором: сбежать с места преступления, или остаться и повиниться. В первом случае у меня есть все шансы скрыться, найти кого-то из эльфов и попросить защиту. Во втором же случае у меня есть все шансы испытать на себе яркий сидхейский гнев. И не факт, что я этот самый гнев переживу!
        Проблему выбора за меня разрешил Ириан. Выйдя из кустов, он замер, увидев, во что превратилась его лачуга. А я замерла, увидев, во что превратился сам Ириан - он вновь стал тем же человеком, каким был до снятия проклятья. Долговязый, тощий, некрасивый, с невыразительными глазами и морковно-рыжими, позорно короткими волосами.
        Оглядев живописные «руины», он медленно перевел взгляд на меня. Сердце мое скукожилось в испуге, и мелькнула мысль о том, что лучшая защита - это нападение.
        - Как ты мог оставить меня одну в своем опасном доме? - упрекнула я дрожащим голосом.
        Нахмурив брови, сидхе прошел мимо меня в дом, носком ботинка откинул осколок от разбитого кувшина с водой, посмотрел на упавшую полку… Мне самой-то было больно смотреть на сей беспорядок, а ему, хозяину, каково?
        Повернувшись, он отчитал меня, как девчонку:
        - Если бы ты не совала нос, куда не следует, ничего бы не случилось. Полка была зачарована упасть, если бы ее коснулся кто-то чужой. Людей разве не учат, что трогать чужие вещи нельзя?
        Можно ли умереть от стыда? Я была к этому весьма близка.
        - Проклятое любопытство, - жалко проблеяла я в свое оправдание. - Всего-то хотела задокументировать увиденное, символы, экзотические штучки… Да, полезла, куда не следует. Да, виновата. Можешь на меня грубо накричать.
        Рыжий вдруг улыбнулся, и я с облегчением отметила, что в глазах его нет злости.
        - От журналиста в тебе куда больше, чем от фейриолога, не так ли, Магари? - спросил он.
        Я виновато кивнула. Сидхе окинул снисходительным взглядом мою фигурку, и лицо его снова стало напряженным.
        - Где оберег гостя? - вспомнил он.
        - Когда напал баргест, оберег взорвался светом и исчез.
        - Ресурс защиты был исчерпан, - кивнул рыжий, и со вздохом проговорил: - Без оберега тебе здесь находиться опасно. Я отведу тебя к Падрайгу и оставлю на его попечение, так будет лучше для нас обоих.
        - К Падрайгу, который коллекционирует черепа друидов? Вдруг, он и мой захочет?
        - А ты не говори лишнего, - посоветовал Ириан, подходя ко мне. - Ему необязательно знать, что ты сняла с меня проклятье и исполнила ритуал друидов.
        - Не хочешь, чтобы все узнали об этом?
        - Не хочу. Рано. И небезопасно для тебя, маленький фейриолог.
        - Не такая уж я и маленькая, - пробурчала я, - рост у меня средний для человека. Кстати, о «человеках». Ты можешь менять по желанию облик?
        - Раньше боги были способны принять любую форму, но ныне эта способность утрачена, как и многие другие. Мы мельчаем и слабеем. Все чаще нам приходится обращаться к зельям… - печально проговорил он, и пристально на меня взглянул. - Если ты скажешь лишнего, нам обоим не поздоровится.
        - Понимаю. Не волнуйся, ничего лишнего не скажу.
        - И не лги ни в коем случае.
        Я фыркнула и возмутилась:
        - Не учи меня элементарному: даже дети знают, что в холмах лгать нельзя.
        - Дети знают также, что нельзя шариться по чужим вещам, - уколол он.
        - Да-да, я виновата, но кто из нас идеален?
        Ириан рассмеялся и велел идти за ним.
        ГЛАВА 9
        ЭЛЬФИЙСКИЕ ГОРОДА я видела прежде только в книгах да на картинах, и подолгу рассматривала их, изучала детали, восхищалась атмосферой. Картинки, правда, изображали в основном Благой двор, сотканный из света; двор, полный чудес и прекрасных эльфов, так и манящих присоединиться к ним в танце или иных развлечениях. Неблагой же двор всегда изображался мрачным и темным, в углах и тенях, и заполняли его непременно фейри-чудища премерзкого вида.
        Город же, в который меня привел Ириан, совершенно не казался ни мрачным, ни темным, несмотря на присутствие «чудищ». В шумной суетливой толпе смешались гоблины самых разных видов; сновали в толпе шустрые белые собаки с красными ушами; эльфы, так похожие на людей, шли по своим делам.
        Город стоял на открытой местности, и освещался прохладным, хрустальным магическим светом; таким же хрустальным и прозрачным казалось высокое небо. Приземистые каменные дома эльфов, сложенные некогда из крупных гладких камней, жались друг к другу и почти не отличались, так что затеряться в лабиринте этих улочек было очень легко. Ириан крепко держал меня за руку, чтобы густой уличный поток не подхватил меня и не унес в подозрительные переулки, где, как и в любом другом городе мира, обитают нехорошие личности.
        Я жадно смотрела по сторонам, а вот на меня почти не смотрели. Разве что какой-нибудь эльф, оказавшийся поблизости, замечал, что острых ушек у меня нет, и недоуменно приподнимал брови, но вопросов не задавал, ведь я была в компании Ириана, а его, кажется, знают все. Запах же мой человеческий в такой толпе легко перебивался ароматами немытых гоблинов, жарящегося на площади мяса и пряных трав. Отовсюду звучали нестройная музыка и смех. Стайка крошек-пикси, устроившихся на крыше дома, пискляво тянули песенку.
        - Как здесь оживленно! - сказала я.
        - Празднуют еще, - ответил Ириан. - Вот и дом Падрайга.
        Маг жил в самом центре в доме, окна которого выходили на площадь с фонтаном. Фонтан был примечателен тем, что был явно магической природы и изливал не воду, а вино. У фонтана-то и собрались самые веселые компании, производящие шум: напившиеся и чрезвычайно довольные фейри распевали песни и выглядели очень благодушно.
        Скажешь разве, что это неблагие? Нет, по виду, конечно, скажешь, но по настроению - точно нет!
        - Невероятно, - проговорила я, - это просто невероятно. Нам описывали неблагие холмы как тихие места, от которых веет жутью. Но, честно говоря, глядя на все это, я скорее вспоминаю обычные человеческие города. Здесь так шумно и оживленно! И все так доброжелательны.
        - Наивная девочка, - усмехнулся Ириан, и повел меня к дому Падрайга.
        Дом придворного мага изнутри оказался таким, как я и предполагала: светло, уютно, много интересностей. Потолки низкие, коридоры узкие, тянет холодком, освещение магического рода, и никакой тебе электропроводки или пошлых свечей. А диковинок-то сколько! Каждая вещица оригинальна, и вещиц этих множество - некоторые даже под ногами встречаются. Встретивший нас эльф был, видимо, кем-то вроде слуги Падрайга. Поглядев на Ириана многозначительно, а меня проигнорировав (радоваться этому или нет?), он сообщил, что маг, дескать, занят сотворением очередного амулета и примет нас позже.
        Проведя нас в гостиную, эльф предложил присесть, а сам встал в углу, заложив руки за спину и вздернув подбородок. Эта поза ему наверняка казалась важной, а меня только рассмешила. Подавив смешок, что был не к месту, и решив, что этот эльф-слуга опасается оставлять нас одних (авось украдем что?), я стала неторопливо, с удовольствием изучать обстановку в комнате.
        Черепов друидов здесь не было - припрятаны, небось, как ценные экземпляры, в другом месте. Зато есть много чего другого занимательного, включая красивые шторы, интересного вида горшки с затейливыми узорами и предметы, разгадать назначение и внешний вид которых представляется настоящей головоломкой.
        Эльф-слуга, словно чувствуя, как мне все любопытно, не сводил с меня глаз, но когда одна его серьга - а в его острые ушки были вдеты многочисленные серьги - замерцала, сказал Ириану, что маг освободился. Ириан встал, оглянулся на меня, велел ждать и ушел за слугой.
        В одиночестве я пробыла недолго. Немного погодя слуга явился с другим гостем, высоким эльфом такого вида, который и ожидаешь от эльфа: высокое, стройное остроухое создание с длинными темными волосами, зелеными глазами и тонким красивым лицом.
        Эльф этот явно мной заинтересовался. Я продолжила изучение комнаты, но почувствовала, как меня тщательно рассматривают, и весь исследовательский настрой пропал. Поглядев на эльфа, я с удивлением отметила, что он высматривает мои уши. Ах вот чем вызвано его пристальное внимание: он никак не может понять, кто я, ведь мои уши прикрыты волосами.
        «Вот это да, - подумала я, чувствуя себя польщенной, - он не может определиться: эльфийка я, или нет».
        Эльф не сдержал своего любопытства и, подойдя, спросил:
        - Кто ты, прекрасная?
        Какая девушка не растает, если ее назвать «прекрасной»? Кокетливо намотав локон на палец, я озорно спросила:
        - А кто ты?
        - Тот, кто очарован тобой, - ответил эльф.
        Его миндалевидные глаза, удивительно красивые, имели цвет настоящих изумрудов, и изумруды эти сияли в оправе густых, черных как сажа ресниц, бросающих стрельчатые тени на лицо. Многие эльфы, которых я успела повидать, выглядели почти так же, как люди, если не считать острых ушей, и в их лицах не было совершенства, от которого сердце замирает. Но этот эльф был отмечен той красотой, которую обычно приписывают божественным сидхе. Его портили только острые уши, но разве можно это считать недостатком?
        - Из какого ты холма? - спросил зеленоглазый, и меня захлестнул восторг. Он всерьез считает меня эльфийкой!
        - Угадай, - продолжила игру я.
        - Аодхаган? Матенхейм? Нуадха?
        Я лукаво улыбнулась, разглядывая его одежду. Черно-зеленые одежды сидят на нем отменно, подчеркивая отличное сложение и горделивую осанку; черные гладкие волосы удерживаются невероятной красоты обручем, на котором какой-то умелец вывел фантастически сложные, но и фантастические красивые узоры.
        - Зачем тебе знать, откуда я?
        - Чтобы понять, как завоевать твое расположение.
        - Ты его уже завоевал.
        - Как твое имя, прекрасная?
        Откровенное восхищение в его глазах смутило меня, и я нервно заправила мешающий локон за ухо. Глаза эльфа вспыхнули, как изумруды, на которые попал свет.
        - Человек! - воскликнул он. - Ты - человек!
        Прежде чем я успела что-то сказать, он громко и заливисто рассмеялся. Отсмеявшись, он взглянул на меня по-новому, уже без восхищения, и протянул:
        - Стало быть, ты тот самый человечек, которого Ириан притащил в холмы в дар королю. Что ж… в дар королю он мог бы выбрать кого-то и получше.
        - Минуту назад ты считал меня прекрасной, - сухо напомнила я, жалея теперь, что вздумала с ним флиртовать.
        - Теперь вижу больше, - проговорил он, приглядываясь. - Первые морщинки. Ты уже начала увядать, когда тебя привели в холмы. Нет, такая дара не годится королю. Он достоин лучшего - самых совершенных, самых свежих цветочков.
        - Я пришла в холмы не как дара, а как фейриолог, и всего на три месяца, - холодно сказала я.
        - Тешь себя иллюзиями, пока не надоест, - ответил эльф. - Скоро ты перестанешь цепляться за ту свою человеческую жизнь и холод, который сейчас излучаешь, сменится теплом и желанием кого-то из нас привлечь. Да, - прошептал он, протягивая руку и касаясь моих волнистых распущенных волос, - скоро ты начнешь предлагать себя не только эльфам, но и оборотням, даже гоблинам, чтобы только кто-то счел тебя нужной и попросил оставить. А я, так и быть, снизойду до тебя.
        - Оставь ее!
        Я вздрогнула, а зеленоглазый эльф рассмеялся снова. Широко улыбнувшись, он демонстративно медленно выпустил прядь моих волос из рук и, глядя в лицо Ириана, протянул:
        - Сдается мне, этот блеклый повядший цветочек ты не для короля выбрал, а для себя. Она - это действительно лучшее, на что тебе можно рассчитывать, Ириан.
        - Осторожнее, Лойнаг, - тихо произнёс рыжий, - а то как бы не пришлось тебе ответить за свои слова.
        - А кто бы меня призвал к ответу - ты, человек?
        - Я сидхе, и моя внешность этого не меняет.
        - Тешь себя иллюзиями, пока не надоест, - сказал ему Лойнаг те же слова, что и мне, отошёл от меня и направился за слугой к магу.
        Ириан подошел ко мне, взял за руку и сказал отрывисто:
        - Мы уходим.
        - Ты же хотел оставить меня у Падрайга?
        - Он отказался тебя приютить.
        Кивком приняв объяснение рыжего, я пошла за ним. Кажется, у Ириана тоже настроение испортилось, если судить по мрачности его лица и плотно сомкнутым губам. А я… я никак не могла успокоиться. Грубияны и нахалы мне встречались и раньше, так почему же я никак не могу выкинуть слова этого Лойнага из головы? Сам смотрел на меня восхищенно, холм выпытывал, и тут на тебе: «блеклый повядший цветочек»…
        Остановившись, я спросила у Ириана:
        - Почему ты меня выбрал? Я ведь и правда не красавица и по возрасту не подхожу для дары, тем более дары короля. Если бы я была безупречна, это было бы понятно. Но так… я не понимаю.
        - Я выбрал тебя, потому что на тебе единственной зацепился мой взгляд. Да, я не увидел в тебе особой красоты, но я увидел тебя саму, а это что-то да значит. А Лойнаг… я не могу его судить. Мы видывали людей, самых разных, и все они рано или поздно теряли себя в холмах, сдавались магии, поддавались жажде вечной жизни и молодости. Самые гордые из них по прошествии веков начинали лебезить перед фейри, потому что ужаса боялись быть изгнанными в мир, где никого уже не осталось из их родных, в мир, где есть болезни и смерть.
        - Думаешь, со мной случится то же самое? - шепнула я.
        - Уверен, - ответил Ириан и пошел дальше.
        - Ах, вот как? Посмотри на себя! - сердито крикнула я ему в спину. - Вспомни свою лачугу! Не настолько это все хорошо, чтобы мне голову терять и домой не возвращаться! И вообще, если ты помнишь, меня от вас, сидхе, натуральным образом тошнит!
        Рыжий покачал головой, и я, чисто на эмоциях, показала ему шиш. Он прав: красотой особой я не отличаюсь, умом изощренным тоже, зато у меня есть характер. Этот самый характер не позволит мне унизиться и стать чьей-то дарой.
        - Попомни мои слова, Ириан: если я и останусь в холмах, то только королевой!
        ПАДРАЙГ обещал как можно быстрее изготовить новый оберег гостя, а пока только дал Ириану смесь, с помощью которой можно восстановить испорченный символ бытовых чар в его лачуге. До лачуги мы добирались долго, платье мое потеряло вид, да и туфли тоже, зато прическа лежала волосок к волоску - спасибо чарам того волшебного гребня. Уставшая, я не жаловалась: не таковы здесь расстояния, чтобы умирать от пешей прогулки.
        Пока Ириан занимался «ремонтом» разрушенной части лачуги, я, сидя прямо на траве, азартно расписывала в блокноте внешность и поведение Лойнага. Конечно же, записала я и его оскорбительные изречения о людях. Разве что не хотелось документировать то, что он назвал меня «блеклым повядшим цветочком, который скоро станет предлагать себя кому попало, чтобы только остаться в холмах». Решив, что мои записи должны быть как можно более объективны, я все же записала и это.
        Меж тем рыжий закончил с работой и вернул лачуге нормальный вид. Обрадованная (наконец можно переодеться, поесть и отдохнуть после долгой прогулки), я подошла к двери, но рыжий меня не пустил. Встав передо мной, он сложил руки на груди и заявил:
        - Вот что, фейриолог-друидесса. Я благодарен тебе за спасение, но моя благодарность имеет свои границы. Ты можешь провести у меня дома эти три месяца, можешь спать на моей кровати и есть еду с моего стола, но это все. Я не твой друг, не твой опекун, не твой защитник. Я всего лишь славный сидхе, который любезно предоставляет тебе кров. Это понятно?
        - Понятно, - кивнула я «славному сидхе» и собралась войти.
        Он снова меня не пустил.
        - Прежде чем войдешь, уясни правила, их всего два: не трогай мои вещи без позволения и не задавай вопросов.
        - Обойтись без вопросов? - сникла я. - Но как же, это ведь совершенно невозможно!
        - Обуздай свою любопытную натуру или уходи.
        - Ты ставишь невыполнимые условия! Это то же самое, если бы я попросила тебя обуздать свою натуру сидхе. Ты суть сталь, пламя, а я - воплощенное любопытство. Мне по профессии положено. Чего тебе стоит ответить на пару-тройку моих вопросов? Разве я о многом прошу?
        - Хорошо, - неожиданно быстро согласился он. - Один вопрос - один поцелуй.
        - Что? - растерялась я.
        Ириан, чисто по-мужски ухмыляясь, объяснил:
        - Захочешь задать вопрос - подаришь сначала поцелуй. Очень простые условия.
        - Ты нарочно поставил такие условия, зная, что я ни за что не соглашусь!
        - Что мешает согласиться?
        - Дюк, - ответила я с достоинством, - мой жених.
        - А-а, тот малорослый с хитрым лицом.
        - Никакой он не малорослый, а среднего роста, да и лицо у него не хитрое, а адвокатское, и откуда тебе вообще известно, как он выглядит?
        - Я следил за тобой некоторое время после того, как приметил. Естественно, и женишка твоего видел, - проговорил рыжий. - Ты, Магари, сама как эльф, причем светлый. А он - гоблин.
        Да что же такое! Мало того, что любимая бабушка называет Дюка «индюком», так еще и наглый рыжий сидхе обзывает его «гоблином»! Они сговорились?
        - Да как ты смеешь! - возмутилась я.
        - Сколько вы вместе? Неужели ты никогда не замечала, как он смотрит на тебя?
        - Нормально смотрит, любяще! - обиженно сказала я. - Ты пытаешься его в дурных красках расписать, чтобы самому меня соблазнить? Это так по-эльфийски!
        - Я видел вас вместе всего пару раз, но и этого мне хватило, чтобы заметить: своего галстука он касается нежнее, чем тебя; на свои часы смотрит куда чаще, чем на тебя; а машину свою любит до безумия, в отличие от тебя. Гоблин он, жадный гоблин, ценящий вещи больше, чем живую душу.
        Я отвернулась от сидхе и бросила:
        - Вы, фейри, любите сбивать с толку людей!
        - Зато мы не лжем.
        «Знаю!» Я постаралась успокоиться, снова повернулась к рыжему, и спросила:
        - Что это ты вообще заговорил о поцелуях? Задумал превратить меня в свою человеческую любовницу? Тогда знай, что ничего у тебя не выйдет.
        - Из-за гоблина Дюка? - приподнял он бровь и усмехнулся. - Которому на тебя плевать?
        - Он не гоблин! И даже если ему на меня плевать, то мне на него - не плевать. Я считаюсь его девушкой, его невестой, и предавать его не собираюсь. А ты… ты, сидхе, бог, считаешь забавным все это? Считаешь, глупенькая девочка Магари растает перед тобой? Знаешь что, Ириан? Раз ты меня сюда, фейриолога, привел, то тебе и отвечать за меня и на вопросы мои давать ответы. Все три месяца. Договор есть договор.
        Рыжий отошел, пропуская меня, и сказал:
        - Если я тебя обидел, прошу прощения. Но я с тобой предельно честен. Если бы ты принадлежала другому, я бы никогда не заговорил о поцелуях. Ответь самой себе, Магари, и ответь честно: отправилась бы ты в холмы, если бы любила Дюка? Отпустил бы он тебя, если бы любил?
        - Отстань, - бросила я, чувствуя, что на спор с сидхе у меня не хватит ни аргументов, ни выдержки.
        - Так и будешь дуться? - спросил рыжий позже, когда мы сели ужинать. Он так и оставался пока в человеческом облике и красотой не поражал, поэтому и смотреть на него, и находиться рядом с ним мне было относительно легко.
        - Буду, - буркнула я. - Не каждый день мне говорят, что я старая, страшная потенциальная фейри-шлюха, у которой жених-гоблин.
        - Никто не хотел тебя оскорбить, это всего лишь факты.
        - Никакие это не факты, а предположения, причем гнусные! Факт - нечто доказанное и объективное. Например, факт в том, что ты хитрый, наглый, аморальный сидхе с черным языком и непомерным самомнением!
        Ириан, вопреки ожиданиям, кивнул и продолжил пить из своего кубка. Такая реакция меня обескуражила.
        - Ты что же, - проговорила я удивленно, - даже не возразишь?
        - Зачем возражать, если так оно и есть? Я именно таков, как ты описала.
        Я присмотрелась к Ириану. Скендер назвал его «надменным богом», Падрайг его жалеет, а все прочие явно недолюбливают, если не сказать ненавидят. К тому же он был проклят. Он изгой, проклятый изгой, с которого я нечаянно сняла проклятье. Но почему же мне кажется, что куда безопаснее находиться рядом с ним, а не с городскими эльфами?
        - Ириан, - попросила я, - скажи, за что тебя прокляли? Я имею право знать, ведь это я сняла проклятье. Клянусь, в записи это не пойдет. Я хочу лишь знать, чем это все может обернуться.
        - Я был лучшим, - тихо произнес он, проводя пальцем по узору на кубке. - Меня прокляли за это.
        - Лучшим в чем?
        - Во всем.
        - Интересно, - протянула я, поняв, что развернутого ответа не будет, - до проклятья ты тоже был обладателем скверного характера? Или стал таким после?
        Сидхе поднял на меня взгляд, дающий понять, что лучше бы мне замолкнуть. Отставив кубок и встав из-за стола, Ириан бросил:
        - Я уйду завтра с утра и меня не будет до самого вечера. Занимай себя, как хочешь, иди, куда хочешь. Только имей в виду, что без оберега гостя прогулки смертельно опасны.
        С этими словами он достал из зачарованного сундука матрас, простынь, одеяло и подушку и разместился в углу. Я какое-то время сидела за столом, доедая свой ужин - а мне захотелось жареной рыбки с печеными ломтиками картофеля, а потом встала из-за стола, облачилась в ночную рубашку и… подошла к рыжему.
        Ириан уже спал. Обычно во все у людей безмятежный вид, лицо расслаблено, но с рыжим это «обычно» не проигралось. Он сдвинул брови, сжал губы и напрягся, а его руки вцепились в одеяло намертво.
        «Никто не обрадуется, когда выяснится, что с него снято проклятье, - подумала я. - Он так и останется изгоем, и понимает это. Из всех женщин при Неблагом дворе только я ему доступна, поэтому он и заговорил о поцелуях, потому и полез тогда, захмелевший, ко мне».
        Ни в коем случае нельзя забывать, что он неблагой сидхе, и, возможно, самый неблагой из самых неблагих, раз был проклят. Пусть он и не может лгать, но голову заморочить может с легкостью.
        Я должна быть осторожна.
        ГЛАВА 10
        ЖАЖДА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, азарт исследователя и любопытство журналиста заставили меня покинуть дом рыжего, несмотря на то, что новым оберегом гостя я пока еще не обзавелась. Вооруженная дядиной защитой, ручкой, блокнотом и решимостью раскопать нечто интересное, я стала изучать окрестности дома.
        В первую свою вылазку ничего особенного я не нашла, потому что вздрагивала от каждого шороха и опасалась отходить далеко от дома. Во второй раз немного осмелела и отошла подальше, но все так же вздрагивала от любого шума. На третий день нашла в лесу подозрительные грибы с яркими шляпками, совершенно точно ядовитые по виду, и, набрав их, принесла домой, чтобы провести эксперимент под названием: «Как отреагирует организм сидхе на ядовитые грибы?». Считается, фейри устойчивы к подобным вещам, а высшие фейри, сидхе, не зря зовутся бессмертными. Вот и проверим, что будет.
        Бытовые чары не «сработали» на грибы, и когда я опустила их на зачарованный стол, ничего не произошло. Стало быть, с магией проблем не будет.
        Дождавшись вечера, я отрезала яркие шляпки и оставшиеся выложила в миску с обычными грибами, которые «заказала» у стола. Когда Ириан вернулся и сел ужинать, я начала с аппетитом есть грибы из миски, выбирая, естественно, безопасные. Рыжий, как я и думала, тоже соблазнился грибами и подхватил вилкой часть ядовитого. Прожевав один, он потянулся за вторым, потом за третьим… Так и подчистил содержимое миски.
        Я внимательно следила за тем, как он ест, и мысленно делала заметки: «Подопытный съел подозрительные грибы с большой охотой»; «В первые десять минут после поглощения подозрительных грибов никакой реакции не наблюдается»; «Заметит ли подопытный, что грибы настоящие, а не наколдованные?».
        - Понравились грибы? - спросила, когда Ириан наелся.
        - Ничего, - протянул сидхе, даже не взглянув на меня. Знаю, что сейчас он помышляет только об одном - о сладком сне.
        За эти несколько дней я уже привыкла к такому его поведению. Он уходил всегда рано утром, и возвращался вечером, утомленный, еле волоча ноги, и с влажными волосами. Я предположила, что занимается он какой-то физической работой, потеет, грязнеет, и поэтому перед возвращением домой моется в том самом бирюзовом озере келпи. Только вот какая работа может утомить самого сидхе? Они же невероятно сильны! Сгорая от любопытства, я все же не задавала вопросов, и после ужина мы, как правило, расходились по своим углам и мирно засыпали.
        Вот и сегодня рыжий сразу после ужина направился в свой угол… Только не дошел. Опасно покачнувшись, он взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и замер, удивленный собственной неловкостью.
        «Началось», - обрадовалась я.
        Ириан все так же стоял на месте. Качнув рыжей головой, он сделал еще шаг, и снова покачнулся, да так забавно, что сомнений у меня не осталось - его торкнуло!
        - Устал? - сочувственно спросила я. - Ноги не держат?
        Он кое-как дошел до стены, оперся в нее руками и глянул на меня. Ага! Пот на лице, зрачки расширены, руки трясутся. Значит, ядовитые грибы действуют даже на божественных сидхе! И значит, не так уж они и совершенны - сидхе я имею в виду, а не грибы.
        - Ты как-то плохо выглядишь, - заметила я. - Тебе надо меньше работать и больше отдыхать.
        Ириан посмотрел на меня мутными глазами и спросил умилительно растерянным, хриплым голосом:
        - Почему ты троишься?
        - Я? Троюсь? Что, прости?
        Он развернулся с трудом и, припав к стене уже спиной, протянул руку в моем направлении, махнул ей, будто развеивая морок, и, поморгав, произнес все так же хрипло, все так же растерянно:
        - Откуда вас так много?
        - Меньше надо пить, - весело сказала я, и указала на его кубок, в котором все еще оставалась бражка.
        - Я что, пьян?
        Я хотела сказать «Да», но в холмах лгать нельзя, поэтому ответила иначе:
        - Выспаться бы тебе хорошенько.
        Ириан не сразу понял, что я сказала: мои слова до него, «торкнутого», доходили медленно, но когда дошли, он улыбнулся во весь рот и сполз по стеночке на пол, при этом меняя свой некрасивый человеческий облик на прекрасный сидхейский. Усевшись на пол, он, продолжая улыбаться, проговорил добродушно:
        - Пол-ный дом Ма-гари. Вы-бирай лю-бую… - он потянулся куда-то вбок, вероятно, к одной из моих копий, рожденных его распаленным грибами воображением. И, самое интересное, дотянулся! Ухватив «меня», он повалился на пол, нежно ощупывая руками воздух. - Та-кая мягкая… та-кая по-датливая… - зашептал он блаженно.
        - Да, воображаемые женщины, они такие, - поддакнула я, с мстительным удовлетворением наблюдая за ним.
        Предположительно сграбастав мои волосы, он потянулся предположительно к моим губам и самодовольно, с невероятными пламенными интонациями, от которых у меня настоящей даже кожа покраснела, промурлыкал:
        - Я знал, что ты сдашь-ся… вы все… люди… такие… вы обо-жаете… нас…
        Я громко хмыкнула, наслаждаясь зрелищем того, как божественный сидхе ползает по полу, сжимая в объятьях несуществующую Магари, и говорит жарким голосом всякие глупости.
        Так тебе и надо, морда рыжая! Будешь знать, как зазнаваться! Был бы воспитанным, был бы вежливым, защитил бы честь девы, то бишь меня, возразил бы Лойнагу, что никакой я не «поблекший блеклый цветочек», а самая настоящая роза, только-только распустившаяся! И, для полной сатисфакции, дал бы ему по носу за гнусные слова о том, что скоро я буду всем подряд отдаваться. Так бы поступил настоящий мужчина, в чьем присутствии оскорбили рини.
        Ириан еще немного страстно пожамкал фантом, после чего неожиданно вспыхнул. По-настоящему вспыхнул, оранжевым пламенем! Вскрикнув, я встала из-за стола и заметалась по комнате в поисках емкости с водой. Емкости не нашлось. Оглянувшись на горящего сидхе, который этого факта даже не заметил, и продолжил издавать довольные звуки, я метнулась обратно к столу, возложила на него ладонь, и подумала об огромном кувшине холодной воды. Стол немедленно исполнил мое желание и явил кувшин воды. Схватив тяжеленный кувшин, я подошла к Ириану и, пока тот не спалил весь дом, облила его водой.
        Сидхе «потух», сбросив с себя яркое красивое пламя, словно плащ, недоуменно на меня посмотрел, и… заснул. Можно даже сказать, отключился.
        Пока я переводила дыхание, стоя с кувшином в руках, бытовая магия стерла все подгорелые следы произошедшего безобразия и впитала вылитую мной воду. Стол тоже очистился.
        Я не рискнула подходить к Ириану и накрывать его - мало ли, очнется, и сграбастает в объятия уже реальную меня, и, вернув кувшин на стол, подошла к своей сумке, достала блокнот и записала итоги эксперимента.
        Вот и первое сходство с людьми: под алкоголем и грибами сидхе тоже делаются неадекватными и неуправляемыми.
        …Утром, когда Ириан проснулся, я приоткрыла глаза, чтобы проследить за ним. Сидхе поднялся, провел рукой по роскошным медно-красным волосам, которые в растрепанном состоянии выглядели еще лучше, чем в гладком, и нахмурил прямые темные брови. Полюбовавшись на это чудо природы, и надеясь, что «чудо» не вспомнит, что именно вчера произошло, я сделала вид, что только проснулась и, откинув одеяло, бодро сказала:
        - Доброе утро, Ириан. Хорошо выспался?
        Сидхе нахмурил брови и стрельнул в меня золотым взглядом.
        - Ты отдалась мне вчера? - очень серьезно спросил он.
        - Пф-ф, еще чего! - фыркнула я и приняла оскорбленный вид. - За кого ты меня принимаешь?
        Золотые глаза все так же пристально меня изучали, и мне подумалось мельком, что зря я так легко откинула одеяло. Сорочка у меня хоть и скромная, но все же тонкая, а этим разнузданным чувственным сидхе только дай намек…
        - Что ты так смотришь? - заволновалась я.
        - Я очень хорошо помню… тебя, обнаженную, подо мной, - задумчиво проговорил он.
        - Избавь меня, пожалуйста, от подробностей своих мерзких фантазий, - передернув плечами, сказала я. - Ты вчера после ужина как встал, так сразу закачался и рухнул прямо в углу. Должна сказать, что это все не удивляет меня. Ты не первый раз приходишь выжатый, как лимон, шатающийся, и сразу после ужина засыпаешь. А о том, что тебе снится, я знать не желаю.
        - Ты что-то не договариваешь.
        - Да, не договариваю, еще как, - ворчливо проговорила я. - Мне так и хочется добавить, что ты ужасно обходишься со мной, гостьей, толком не разговариваешь, а когда разговариваешь, то такое несешь, что лучше бы не разговаривал. Знаю-знаю, ничего ты мне не должен, но что тебе стоит денек уделить мне, поводить по окрестностям, места показать? Я же фейриолог, в конце концов! Я здесь, чтобы изучать фейри!
        Как я и думала, мой наезд в стиле «супруга пилит» сработал, и Ириан, поморщившись, отвернулся от меня и подошел к столу. Взяв с него сыр, мясо и немного мяса, он завернул все это в кусок ткани и ушел, даже не приведя в порядок свои волосы.
        «Хорошо, - подумала я, коварно улыбнувшись, - иди. А к вечеру я придумаю, какой еще эксперимент на тебе поставить».
        ПОЗАВТРАКАВ, я надела брюки, кофту, кеды - осень здесь, как-никак - прошлась по волосам распрекрасным волшебным гребнем и, чувствуя себя отдохнувшей, сытой, довольной и полной сил, вышла из дома рыжего в поисках вдохновения для последующих пакостей… то есть исследований.
        Рыжий поселился неподалёку от озера келпи, к озеру я и направилась. В указаниях Ордена Сопротивления сказано, что келпи - создания опасные и агрессивные, и что с ними лучше не иметь никаких контактов. В наставлениях друидов говорится, что келпи сами по себе безвредны, и нападают, только если чужаки приближаются к облюбованному им водоему. Демонологи и инквизиторы считают, что келпи, как и всякое «сверхъестественное паскудство», опасны и хитроумны. Я же всегда была уверена в том, что со всяким созданием можно найти контакт.
        Проходя мимо места, где вчера собирала грибы, я заметила подозрительные шевеления, и замерла. Высокая сухая карга с растрепанными белыми патлами, которую я издалека приняла за дерево (пора зрение проверить!), повернулась ко мне, сверкнула желтыми глазами и осклабилась:
        - Ба! Человечек Ириана!
        Мое сердце от страха зашлось. При первой встрече сия дама так и облизывалась на меня… Усилием воли заставив себя остаться на месте и улыбнуться, я поприветствовала ее, помня об обязательном обращении на «ты»:
        - Добрый день. Грибы собираешь?
        - Собирать нечего, кто-то уже собрал, - скрипучим, сиплым, словно простуженным голосом ответила она и погрозила узловатым пальцем. - У-у, найти бы гадину, которая тут натоптала! У меня такое зелье пропадает!
        Сглотнув, я попятилась и проговорила быстро:
        - Какая жалость. Рада встрече, до свидания…
        Карга подняла кверху свой крупный крючковатый нос, принюхалась, и пристально посмотрела на меня своими рысьими хищными глазами:
        - Ты ли, что ли?
        - Я… это… пойду…
        - Ах, ты ж человечка недоделанная! Ну, я тебе задам трепку за мои грибы!
        Почти парализованная от страха, я рискнула пискнуть в свою защиту:
        - А что, у тебя на грибы в этом лесу особые права? Что-то не вижу я таблички с указанием, что это твоя собственность!
        - Сначала ноги оторву, по одной, - проговорила карга, разминая длинные пальцы, - а потом руки, а в последнюю очередь голову оттяпаю и на кол во дворе надену. Будешь у меня головастым украшением!
        - Давай, давай, - с вызовом сказала я, хотя голос дрожал от испуга, - а потом король Элидир тебе голову оторвет за убийство гостьи. Только вот твою голову, желтоглазая, никто для украшения не оставит - больно уродливая!
        Карга прищурилась грозно, шагнула ко мне, нависла корягой… и хмыкнула:
        - Ишь, какая! Сама от страха трясется, а тявкает!
        - За грибы извиняться не буду. Кто успел, тот и съел!
        - Так ты что ж, съела их? - удивилась когтистая дама. - Как тогда живая осталася?
        - Да нет, я их Ириану скормила.
        - Зачем?
        - Скучно стало.
        Карга откинула голову назад и громко, хрипло расхохоталась; при этом ожерелье из чьих-то тонких косточек на ее шее звучно загремело. Отсмеявшись, она склонила голову набок и поглядела на меня иначе, более доброжелательно.
        - А ты хорошенькая девчонка, и нагленькая. У меня была ученица, на тебя похожая. Иренкой звали… жаль, сгинула, дура несчастная, - вздохнула фейри.
        - Что с ней случилось?
        - Королю нашему приглянулась.
        - И что? - не поняла я.
        - Что-что, - ворчливо брякнула карга, - та, которая нашему королю приглянется, считай, пропала. Что эльфийка, что ведьма, что человечка… всем недобро от его любви.
        «Ах ты жук», - подумала я, вспомнив о намерении Ириана сделать меня дарой короля. Как он мне короля расписывал! Какие блага обещал! Только главное не сказал…
        - Грибы остались? Хотя бы пара штук? - спросила я у карги, которую уже не так сильно боялась. - Мне бы еще немножко. Недостаточно паскудник этот рыжий получил.
        - Это Ириан-то? - уточнила она.
        - Кто же еще? Затащил меня к вам хитростью и ведет себя ужасно. Надо бы проучить его.
        - Уже проучили, - улыбнулась карга, показывая изумительно белые крепкие зубы. - Хорошо проучили.
        - Так-то вы, фейри, его наказали, а я лично еще не отомстила ему за подлость. Он у меня попляшет, образина. Уж я ему…
        Карга рассмеялась снова, потише, и вдруг ткнула острым когтем мне в руку. Добыв капельку крови, она попробовала ее, сморщилась досадливо и сплюнула на землю. Мне стало не по себе от ее жгучего недовольства.
        - Эх ты, шлендра, - проскрипела она, и снова на землю сплюнула.
        - Кто-о-о? - возмутилась я, зная значение этого словечка - бабушка им гулящих девок называла. - Это я-то шлендра? Я?
        В своем крайнем возмущении я настолько осмелела, что встала вплотную к карге и, задрав голову, ибо она меня куда выше, отчеканила:
        - Ну-ка забери свои слова обратно!
        - Ничего я не заберу, - с достоинством ответила карга. - Что за девки пошли? Никакого понимания нет!
        - Понимания чего?
        - Была б ты нетронутой, я б тебя в ученицы взяла. А так ты негодна.
        - В ученицы? Ты бы взяла меня в ученицы? - поразилась я.
        - В крови твоей магия есть, но ведьму можно взрастить только из девственницы.
        - Правда? - удивилась я; профессиональное любопытство включилось само собой и вытеснило все прочее. - Ведьм выбирают только из нетронутых дев?
        - А ты думала, как ведьмы делаются? Девочка, которая магией отмечена, должна выждать несколько лет после первых регул, вырасти, и в самый пик расцвета зелье принять. Только здоровые, только нетронутые девчонки успешно проходят трансформацию. Чем дольше девчонка нетронутой проходит, тем мощнее будет в ведьмовстве.
        - Ух ты, - восхитилась я. - Инквизиторы наши, наоборот, говорят, что ведьмы с малых лет распутный образ жизни ведут.
        - Инквизиторы ваши - недоумки меднолобые, - заявила карга.
        - Согласна! Мне ближе друиды.
        - Эти еще хуже, - скривилась моя интересная собеседница. - Инквизиторы хотя бы пустые, без магии, а друиды те же недоумки, но на волшбу годные.
        - Не надо плохо про друидов, - проговорила я обиженно. - Они за гармонию, природу и общее процветание.
        - Ха! - гаркнула карга мне в лицо, заставив вздрогнуть, и, поглядев еще разок на меня, уже с подозрением, сказала: - Больно ты любопытная. Пшла вон, неча под ногами путаться.
        - А ты мне не указывай, карга, сама решу, что делать. Скажи лучше, как приручить келпи? Жуть как хочется в озере их искупаться. Я несколько дней как не мылась.
        - На-а-аглая девчонка, - прокряхтела угрожающе фейри, но я уже видела одобрение в ее желтых глазах, и потому не пугалась больше. - Келпи тебя, пигалицу, сожрут и не подавятся, если рискнешь подойти.
        - Но другие же купаются в их озере? Эльфы, я имею в виду.
        - Так ты человечка, а не фейри. Сожрут тебя, так и знай, и не посмотрят, что гостья.
        - Что, совсем никак с ними не договориться? Мне же только искупаться…
        Карга хмыкнула и, подняв с земли корзину, побрела по дорожке, даже не попрощавшись.
        - Рада была поболтать, - крикнула я ей вслед.
        ГЛАВА 11
        В ТОТ ДЕНЬ смелости подойти к озеру келпи у меня так и не хватило. После встречи с каргой я уселась на ближайший пень, достала из сумки, которую всегда брала с собой, блокнот и ручку, и сделала заметку о девах, из которых получаются отменные ведьмы. Хотя по специальности я фейриолог, данные о ведьмовстве точно не будут лишними.
        Прогулявшись, я вернулась домой. «Заказав» у стола горячего чаю и бубликов, приготовилась полдничать. Вдруг дверь предупреждающе скрипнула, и в дом вошел хозяин - не усталый, вопреки обыкновению, но возмущенный.
        Я сразу поняла, что дело дрянь. Во-первых, явился он раньше обычного, во-вторых, на лице его отнюдь не добрые чувства написаны. Встав напротив стола, Ириан бросил обвинительно, обойдясь без предисловий:
        - Ты говорила с Дианн!
        - С кем?
        - С каргой!
        «О нет, - подумала я, и, потеряв аппетит, отложила бублик. - Она ему, небось, все рассказала про грибы. Ириан устроит скандал и выгонит меня, это как пить дать». Вздохнув, я решила не отягощать свою вину и признаться сразу:
        - Извини. Я просто хотела проверить, как сидхе реагируют на яд. Это был невинный эксперимент.
        Ириан поменялся в лице.
        - Яд? Эксперимент?
        - Э-э… А что именно тебе сказала Дианн?
        - Какой яд, Магари?!
        «Кто же тянул меня за язык!»
        - В грибах… - вжав голову в плечи, тонким голосом ответила я. - Которые… ты вчера ел.
        Глаза Ириана округлились. Полюбовавшись на картину под названием «Сидхе в шоке», я приготовилась к бегству и начала плавно сползать со стула. Рыжий прищурился и тихо, почти ласково, уточнил:
        - Значит, эксперимент?
        Я медленно соскользнула со стула и, держась противоположной от сидхе стороны стола, чтобы между нами была какая-то преграда, объяснила:
        - Ну да… Я в миску с начарованными грибами ядовитые подсунула, чтобы посмотреть, что с тобой станет. Ты грибов наелся, и потом тебе было плохо. Хотя, должна признать, не так уж плохо тебе было… я бы даже сказала, тебе было хорошо, очень хорошо. Так что можешь считать, что я помогла тебе немного расслабиться.
        Ириан перемахнул через стол, но и я не так плоха - юркнула шустрой белкой в угол дома, где был начертан символ, поддерживающий бытовую эльфийскую магию.
        - Стой! - выкрикнула я, когда рыжий метнулся за мной. - Стой, или я и этот символ испорчу, и тебе опять придется идти к Падрайгу за смесью, чтобы новый символ рисовать!
        Сидхе остановился; я мельком восхитилась скорости его реакции. Двигаясь легко, как ветер, и быстро, он может остановиться в одно мгновение, перейти из движения в состояние полного покоя за какие-то доли секунды.
        - Ты меня отравила! - прорычал Ириан, и мне послышался треск пламени в его голосе.
        - В целях эксперимента, ради науки! Не надо так сердиться, ничего тебе не грозило, ты бессмертный!
        Яростные молнии в глазах Ириана сменились на молнии ледяные. Затаив дыхание, я смотрела в его человеческое лицо, черты которого дрожали и расплывались, будто готовясь к превращению в лицо сидхе.
        «Своим телом он владеет идеально, но не своей магией, - отметила я машинально. - У человека от стресса, бывает, глаз дергается, а у сидхе - гламур плывет».
        Какое-то время мы смотрели друг на друга в молчании. Шумно выдохнув, Ириан указал мне на дверь:
        - Уходи.
        Этого стоило ожидать. Я поднялась, дошла до кровати, на которой оставила свою сумку, накинула ее ремешок на плечо и пошла к двери. Взгляд Ириан так и жег спину, но не жаром ярости, а ледяным презрением. Злится, строит из себя оскорбленную невинность. А сам, между прочим, пошутил со мной куда жестче, притащив сюда.
        Не выдержав, я обернулась и сказала:
        - Да, я тебя отравила. Но мне нисколько не стыдно. Так тебе и надо за то, что заманил меня сюда. Не жди уважения от того, кого сам не уважаешь.
        - Бесчестный человечишка будет меня учить? - бросил он надменно.
        - Бесчестный? - удивилась я.
        Недобро сверкнув глазами, сидхе пояснил:
        - Как еще тебя назвать? Дианн рассказала, что ты не девушка.
        - И что?
        - Я привел тебя в холмы, потому что счел чистой и невинной. Но ты только выглядишь таковой… Я думал, ты самому королю в дары сгодишься, чуть не подарил ему плод надкушенный.
        Развернувшись, я быстро вышла из его дома.
        Хватит с меня выслушивать оскорбления! Да кто он такой, чтобы говорить мне такие слова? Какое ему дело до моей личной жизни? Хам, мужлан, дубина… От обиды перед глазами все расплывалось, в голове шумела кровь, и я не чувствовала ног - брела куда-то, спотыкаясь.
        Это отличительная черта неблагих - гостей оскорблять? То я «цветочек поблекший», то «плод надкушенный», то «человечка недоделанная»… Да, я человек! Да, я не идеальная! Но сколько уже можно напоминать мне об этом? Я ведь не камень, я все чувствую, и когда меня оскорбляют, меня это задевает!
        «Забудь!» - велел голос рассудка, но моя треклятая ранимость дала о себе знать. Остановившись, я шмыгнула носом и, понимая, что сейчас разревусь, как девчонка, залезла в кусты, чтобы никто не видел моей слабости.
        Усевшись прямо на землю, я дала волю слезам. Слез было много, и вскоре я ревела не от обиды, а от стыда, что не могу успокоиться, что прячусь в кустах от всего мира, тогда как должна гордо стряхнуть слезы, забыть о произошедшем, и взять себя в руки.
        От плача меня отвлекло шевеление кустов. Подняв голову, я увидела знакомую каргу.
        - Ревешь? - деловито поинтересовалась она.
        - Нет! - прогундосила я одновременно зло и жалко, и смахнула с лица слезы. - Глаза протекают!
        Дианн - так, вроде, назвал ее Ириан - хмыкнула, пролезла ко мне в кусты, вытащила из своей корзины прозрачный флакон и… подставила к моей щеке.
        - Давай, еще протекай, - подбодрила она. - Человеческие слезы - ингредиент редкий.
        Я махнула рукой и выбила флакон из ее когтистых пальцев. Сочтя миссию выполненной, уткнулась лицом в сумку и продолжила протекать… плакать то есть.
        Карга ахнула возмущенно, но флакон искать не стала. Покряхтев, она устроилась рядом со мной и потянула за край сумки, пытаясь вытащить ее из-под меня. Не прекращая плакать, я подняла голову, зыркнула на мерзкую фейри так, как она заслуживает, и прорычала:
        - Пошла прочь!
        Грозный рык в с сочетании со свирепым выражением моего опухшего зареванного лица впечатлили Дианн, и она оставила попытки нажиться на моем горе.
        - Ну-ну, - протянула она миролюбиво, - не рычи. Я только посмотреть хотела на сумку твою зачарованную.
        - Только сунься и без рук останешься!
        - И что? Руки я новые вырастить могу, - усмехнулась карга. - Ты чего ревешь-то? Ириан обидел?
        Я гневно фыркнула, не прекращая лить слезы. Данный ответ карга сочла утвердительным и проговорила:
        - Плачь, плачь, детка… От людских слез здесь дивный ядомыжник вырастет. Ну, и что этот рыжий тебе сказал?
        - Откуда ты знаешь, что сказал, а не сделал? - покосилась я на каргу.
        - Да что он сделает, проклятый? Только языком теперь трепать и может, как жаба болотная. Раньше вот грозный был, могущественный, лучший риор неблагих - слово ему поперек сказать боялись. У-ух, какой мужик был… огонь! Король и тот мерк перед ним. Вот за это рыжий и поплатился, - задумчиво проговорила фейри, почесывая бородавку на подбородке.
        - За что - это?
        - Кто слишком выделяется, того прищучить полагается, - язвительно ответила Дианн. - Жить теперь Ири человечком немощным. Человечком… - повторила она и вдруг вцепилась в мои плечи. - Ты скормила ему грибы, а он жив остался?
        Слишком уж сильно карга сжала мои плечи, и дядина неведомая защита посчитала это нападением. Отшвырнуло Дианн от меня, и полетела она далеко и красиво, пока не врезалась в дерево.
        Завороженная неожиданным полетом карги, я забыла о своих слезах и, ведомая чисто исследовательским интересом - пострадало ли крепкое с виду дерево при ударе о него каргой? - побежала за Дианн.
        ЕЕ ОТШВЫРНУЛО довольно далеко. Оценив расстояние до карги и препятствия на пути - колючий забор кустарников - я решила подойти к ней с другой стороны. «Другая сторона» представляла собой лесочек, не густой и не редкий, не темный и не светлый - так, что-то среднее и не слишком зловещее. Вряд ли можно наткнуться в нем на нечто диковинное вроде того костяного дерева с сочащимся кровью стволом, который я увидела в Самайн. Смело зайдя в лесочек, я торопливо пошла меж деревьев, то и дело поглядывая в сторону карги.
        Кто-то схватил меня за плечи. Не будь я так возбуждена происходящим, защита, может, и не сработала бы… но я была ой, как возбуждена и взвинчена! Так что тот, кто меня тронул, повторил полет Дианн. Правда, отшвырнуло его не так далеко, как каргу.
        Ириан врезался в хилое тонкое деревце - деревце при этом гибко прогнулось - и брякнулся задницей на землю. Пару секунд на его нагламуренном[3] лице было написано выражение крайнего удивления. Затем нарисовалось возмущение, так хорошо мне знакомое.
        - Ты что творишь?!
        - А нечего хватать меня!
        Резко поднявшись, рыжий подошел ко мне, еще более злой, чем прежде, и попытался взять за руку. Я избежала контакта, отойдя назад, и спросила ядовито:
        - Что, летать понравилось?
        - Я думал, тебе хватит ума придержать свою силу. Что ты устраиваешь? Чего добиваешься? Чтобы нас раскрыли?
        - Смотрите-ка, кто заволновался!
        - Магари, ты не должна…
        - Замолчи, - грубо оборвала я, и сидхе действительно замолчал, ошарашенный моим тоном. Пока он молчал, я продолжила: - С чего ты взял, что можешь мне указывать, как себя вести и что делать? Сам сказал, что не защитник мне и не опекун, и сам же от меня открестился. Так что проваливай с моего пути, если не хочешь добавки.
        На скулах его заиграли желваки, но очередную порцию своего возмущения он проглотил и сумел относительно мирно проговорить:
        - Я пошел за тобой, чтобы напомнить о том, что ты должна держать свои силы в секрете. И только.
        - Поздно, - протянула я, складывая руки на груди.
        - Поз… дно? - побледнев, спросил Ириан.
        - Дианн повстречалась мне по пути и дала волю рукам. Ну и полетела.
        Сидхе вгляделся в мое лицо с вниманием, которое может быть продиктовано только панической надеждой - вдруг, шучу? Увы, я не шутила. Хотя, признаться, начала испытывать нечто вроде извращенного удовлетворения от того, как он занервничал.
        - Магари, - проговорил Ириан тихо, - если король узнает, что я скрываю в холмах друидессу, нам несдобровать. Ты понимаешь это?
        - Куда мне, бестолковой человечке?
        - Перестань ерничать и отвечай серьезно!
        - Если ты так боишься, что о нас узнают, зачем тогда выгнал меня? А до этого зачем дал свободу действий? Зачем оставлял одну? Зачем в город повел?
        - Я надеялся на твой разум! Надеялся, что ты сама понимаешь, как важно держать это в тайне!
        - Я и понимаю! Но ничего не могу поделать - когда на меня нападают, срабатывает защита!
        Распалившись, мы встали вплотную друг к другу, оба уверенные, что виноват тот, кто стоит напротив. Ириан даже в человеческом обличье очень высок, так что мне пришлось стоять, задрав голову, а это несколько утомительно.
        - Защита? - спросил сидхе медленно и очень тихо, так что мне почти пришлось угадывать его слова. - Ты сказала «срабатывает защита»? Новый оберег Падрайг еще не изготовил, значит, ты говоришь об иной защите. О какой, Магари?
        - О дядиной, - смело ответила я, не видя смысла в том, чтобы увиливать. - Он друид и поставил мне защиту. Как знал, что понадобится!
        - Магари, дорогая, - протянул Ириан после долгой паузы, и голос его был обволакивающе-сладок, - твой дядя - адепт Хаоса?
        - Что за бред! Он служитель Равновесия, как и все друиды.
        - Равновесие - цель, но откуда именно твой дядя черпает силы? Эльфийские маги и сидхе способны заметить даже тончайший флер чар, если только эти чары не рождены Хаосом, который не держит формы. Будь твой дядя, как и большинство, одарен магией Порядка, я бы увидел на тебе его чары, и Падрайг тоже.
        - Нет! Этого не может быть… - растерянно проговорила я, понимая, насколько беспомощно и смехотворно звучат мои слова.
        - Он последователь Хаоса. Факт.
        Я покачала головой и, подняв руки, начала массировать виски. Что мы имеем?
        Я происхожу из рода Кинберг, который подарил миру не одно поколение сильных друидов. Но я женщина, а женщин не обучают и не инициируют. Почему? Потому что в природе нам уготована роль матери, роль создательницы. Женщина может создать новый магический феномен, потенциально опасный для всего человечества. А вот мужчины сами создавать не способны, зато им дана сила направлять и подчинять уже созданное, и потому их роль в поддержании Равновесия сложно переоценить. Иногда случаются инциденты, и женщины из рода друидов инициируются - это даже, по большому счету, не редкость. Вот и я, скорее всего, инициировалась в друидессы от страха при встрече с баргестом, ибо нет лучшего катализатора трансформации, чем страх. Такие, как я, женщины, которые сами себя инициировали, как правило, сразу «запечатываются» Общиной и продолжают обычную жизнь.
        Это все понятно. Это можно объяснить.
        Но как объяснить тот факт, что дядя - адепт Хаоса? Адепт магии столь опасной и непредсказуемой, что она запрещена?
        О, Богиня, мой мир не будет прежним!
        - Магари, - позвал Ириан, - подними руку ладонью ко мне. Не бойся.
        Сглотнув, я подняла руку. Сидхе поднял свою, так, что наши ладони практически соприкоснулись. Легкое напряжение почувствовалось на моей ладони невесомым дразнящим прикосновением, пробежалось по руке ниткой энергии и подняло все волоски на теле.
        - Не бойся, - повторил рыжий, и вдруг сверкнул шальной улыбкой.
        - Что? - напряглась я.
        - Я был рожден в пламени и хаосе, это моя стихия. Теперь вижу, что и твоя.
        Резко опустив руку, я отошла от Ириана.
        - В смысле - моя?
        - Ты тоже служитель Хаоса. Как и твой дядя.
        ГЛАВА 12
        - ЭХ, ДЯДЯ… - проговорила я разочарованно, вспоминая все странности его поведения, которые когда-либо подмечала. - Вы и впрямь жулик. Жулик, который ни разу не солгал, но при том умудрился сохранить свой секрет.
        - Настоящий друид, - сказал Ириан, и подошел ко мне. Окинув меня взглядом, он произнес с улыбкой: - Неспроста именно тебя я тогда приметил.
        - Вот именно! Все из-за тебя! Притащил меня сюда!
        - Все из-за тебя, - поддел он, - не привлеки ты моего внимания, я бы тебя в холмы не привел.
        - Вот она, логика фейри в действии!
        - Хватит, Магари, - мягко сказал рыжий. - Можно вечно переваливать вину друг на друга, корить хитровыделанного дядюшку или злодейку-судьбу, но это бесполезно. Ты оказалась больше, чем случайно инициированной, и успела снять с меня проклятье. Грубо говоря, вмешалась в жизнь Неблагого двора. Позволь расскажу, какие у тебя есть варианты. Первый: ты, стараясь не привлекать к себе внимания, доживаешь у нас три месяца и возвращаешься домой, к людям, где ушлый дядя научит тебя, как жить с новыми способностями. И, может быть, отведет смерть, которую тебе напророчил неугомонный Скендер. Второй вариант: ты остаешься у нас, сознаешься во всем королю Элидиру и просишь его о великой милости принять тебя как новую подданную. Он согласится - ему понравится идея иметь подданную-друидессу, к тому же хаосницу. В этом случае ты будешь жить вечно, останешься навсегда молодой и привлекательной, и с течением времени обретешь власть, о которой раньше не могла и мечтать. Если отсечь лишнее, тебе нужно выбрать между смертью и жизнью. Легкий выбор, не правда ли?
        - Такой же легкий, как мораль фейри!
        Ириан улыбнулся. Его довольный вид подействовал на меня угнетающе.
        - Чего это ты улыбаешься? - мрачно спросила я.
        - Предвкушаю.
        - Хаос?
        - Именно. Что бы ты ни выбрала, Магари, это всколыхнет болото, в которое давно превратился наш двор. Ты больше, чем случайная друидесса, и принесешь перемены… неважно, к худу или добру. Наша отвратительно размеренная жизнь давно нуждается в частичке Хаоса.
        - Тебе это на руку, - догадалась я. - Если настанет смута, никому уже не будет дела до того, проклят ты, или нет, и ты сможешь вернуть имя и величие.
        В глазах сидхе появилось мечтательное выражение. Кажется, именно на это он и надеется.
        - Третий вариант! - заявила я.
        - Что? - рыжий нехотя выплыл из сладких размышлений о предстоящем.
        - Говорю, что выбираю третий вариант действий.
        - И каков же он?
        - Не твое дело.
        Глубоко вдохнув, я пошла туда, куда изначально шла - к карге. Она, должно быть, уже встала и сама меня ищет. Ириан последовал за мной.
        - Что ты задумала, Магари?
        - Повторяю: не твое дело.
        - Обиделась?
        Я ничего не ответила: если кормить его ответами, он никогда не отстанет, а я не желаю больше иметь с ним никаких дел. Ириан - типичный сидхе, в чьи приоритеты входит только собственное благополучие. Людей, всех людей, он презирает по умолчанию - такова его «заводская прошивка». Хватит, не буду больше надеяться установить с ним контакт.
        Я родилась и выросла в то время, когда старые предрассудки о фейри потеряли силу, и хорошо усвоила заверения политиков и университетских преподавателей о том, что мы, люди, не должны чувствовать себя неловко в присутствии фейри, даже самых могущественных из них.
        Нас, современных вегрийцев, призывают следовать девизу: «Разные, но равные». Снимается пошлое кино о любви эльфов и людей - и впечатлительная молодежь вбивает в голову неосуществимые фантазии о любви с эльфом, а то и сидхе; в детских книжках вместе с привычными нам котятами-щенятами-зайчиками рисуют фейри, и малыши, рассматривая такие картинки, вырастают с опасной убеждённостью, что фейри так же безобидны, как и котята-щенята. Нас учат, что они больше не опасны. Более того, нас учат, что фейри - друзья.
        Ложь! Я убедилась в этом на собственном примере! В первые же дни! Что толку, что я дипломированный фейриолог, вооруженный советами и предостережениями дяди? Что толку в модерновом воспитании, если мы, люди, для неблагих по-прежнему являемся едой, живой игрушкой или постельной утехой? Здесь не работают вежливость, улыбки и доброжелательность, все это неблагие воспринимают как слабость, а то и дурость.
        - Дай-ка угадаю, что именно за третий вариант действий, - сказал Ириан, следуя за мной без особой спешки. - Ты попытаешься уговорить Дианн никому не говорить о произошедшем, а потом найдешь Скендера и постараешься узнать у него, есть ли способ избежать пророчества. Самонадеянно думаешь, что это тебе удастся. Хочешь вернуться домой и поплакаться дяде в жилетку; пожаловаться, какие неблагие злые и неприветливые. Думаешь перекинуть на него всю ответственность за свою инициацию. Хочешь выйти замуж за гоблина своего Дюка. Клепать изредка бесталанные статейки о фейри, чтобы тешить свое самолюбие. И все это, чтобы вернуться в знакомый поток устроенной беззаботной жизни и стать снова заурядной человечишкой.
        - Говори, что хочешь, толку не будет, - не удержавшись, бросила я, раздосадованная тем, что он ни в чем не ошибся.
        - Будет, - лениво возразил он.
        - Ни один фейриолог не отнесется серьезно к тому, что услышит от фейри.
        - Но ты в первую очередь женщина, и только потом фейриолог. Поэтому слова Лойнага задели тебя за живое, а мои довели до слез. А то, что я скажу сейчас, заставит тебя остановиться, развернуться, посмотреть на меня круглыми глазами, задохнуться от удивления, а потом брякнуть что-то возмущенное.
        - Ха!
        Я пошла вперед еще быстрее, но проклятое любопытство уже навострило ушки.
        - Злишься, что к тебе здесь относятся, как к куску мяса, - вальяжно продолжил Ириан. - Тебя возмущает, что половина встречных фейри видит в тебе еду, а другая - развлечение. Смущают мои взгляды, намеки, прикосновения, даже одно мое присутствие. Но в глубине души ты рада, что тебя заметили, сочли аппетитной и привлекательной. Твой третий вариант действий ни на что не годен. Я готов предложить тебе четвертый вариант: ты соглашаешься быть моей дарой и делишь со мной кров, постель и судьбу.
        Я остановилась. Развернулась. Посмотрела на Ириана круглыми глазами. Задохнулась от возмущения. Брякнула полузадушенно:
        - Ш-шутишь?
        Хитрый сидхе улыбнулся во весь рот, и я осознала, что поступила точно так, как он предсказывал. Покраснев, я стала спешно искать слова, чтобы ответить. Слова не находились.
        - Стань моей дарой, - предложил Ириан искушающе, - и все для тебя изменится. Я буду заботиться о тебе, предугадывать твои желания. Постараюсь дать, что ты захочешь, и исполнить твои капризы, уберечь от злого слова, недоброго взгляда. Буду защищать твою жизнь до последней капли крови - крови нападающего, конечно, ведь я бессмертен. Буду любить тебя так, как умеют только сидхе.
        - Ночи напролет? - уточнила я иронически.
        - Как пожелаешь, - склонил он голову, точно послушный джинн, и вернул истинный облик, став снова роскошным созданием природы. Представьте себе высокого, широкоплечего, с развитой мускулатурой бога с тяжелыми медно-красными волосами до пят. Бога, который опустил голову и смиренно ждет решения.
        Такая картина произведет впечатление на кого угодно.
        - Соглашайся, - раздался скрипучий голос карги.
        Обернувшись, я увидела Дианн, и ее появление не особо меня удивило. Как и каргу не особо удивило то, что Ириан снова в силе: она смотрела на сидхе так, как любая здоровая женщина смотрит на мужчину, являющегося воплощением фантазий, смотрела так, словно не может определиться - съесть его или утопить в ласках.
        - Соглашайся, - повторила она неразборчиво: голос подвел. Кажется, она вот-вот начнет истекать слюнями, глядя на Ириана.
        - Нет, - мягко промолвила я, и рыжий поднял голову. Хитрец сделал что-то со своими глазами, и они теперь не просто сияли чистым золотом, как обычно, в них заблистала золотая пыльца.
        К счастью, я друидесса, и у меня иммунитет к подобным штучкам.
        - Нет? - прокаркала карга возмущенно. - Нет?!
        - Нет, - вздохнув притворно, ответила я. - Сама подумай, Дианн: как такой блеклый цветочек, как я, может согласиться на такое умопомрачительное предложение? Как я, плод надкусанный, могу осмелиться стать дарой такого великолепного создания? Нет, Дианн, не мне, заурядной человечишке, мечтать о подобном. Я могу рассчитывать только на гоблина.
        Ириан весело сверкнул глазами и произнес:
        - Я дам тебе время подумать, чтобы принять верное решение.
        - Ах, боюсь, бесполезно давать мне время. Никакое время не изменит того факта, что я тебя не достойна. Обрати свое внимание лучше на Дианн. Она тоже фейри, тоже бессмертная, тоже сильная, по возрасту тебе больше подходит, да и по меркам своего вида настоящая красавица.
        Рыжий выслушал мою фальшиво-печальную речь, усмехнулся, подошел к карге и, взяв в ладони ее лицо, крепко поцеловал в губы. Бедная Дианн оторопела, получив такой подарок судьбы, и, когда рыжий от нее отстранился, воззрилась на него с ошеломленным восхищением.
        - Не выдавай нас, красотка, - промурлыкал Ириан, и нежно ущипнул каргу за выдающийся бородавчатый подбородок.
        - Н-не… выдам… - просипела она.
        - Моя ты девочка, - улыбнулся ей ласково сидхе и, стрельнув в меня озорным взглядом, ушел, насвистывая.
        - О, Богиня… - прошептала я, страшно всем этим утомленная.
        - Бог, - поправила меня Дианн, и мы с каргой обменялись понимающими взглядами.
        КОГДА Ириан с его приметной рыжей шевелюрой исчез из виду, умиротворяющее действие его поцелуя подошло к концу, и Дианн, уперев руки в костлявые бока, укорила меня:
        - Такого мужика упустила!
        - Какого? Хитрого и высокомерного?
        Карга коснулась губ, осчастливленных Ирианом, и пробормотала:
        - За поцелуй сидхе можно и жизнь отдать.
        - Значит, понравился поцелуй?
        - А то!
        - Рада, что тебе угодила.
        - Чего-чего? Ты угодила?
        - Я. Не скажи я про тебя, поцелуя бы ты от рыжего не получила. Так что можешь благодарить меня.
        - Наха-а-алка, - почти восхищенно протянула карга, и обошла меня кругом, оценивая, что именно во мне могло привлечь Ириана. - Значитца, друидесса?
        - Да. Так получилось.
        - Х-м-м. Как Ириан догадался, что проклятье с него может снять именно друидесса?
        - А он и не догадывался. Привел меня в холмы, чтобы представить королю, как дару, но королю я не приглянулась, и рыжий повел меня обратно. По пути нам встретился баргест, напал, я испугалась, рыжий стал сидхе, я - друидессой… Все случилось само собой.
        - Само? Как так - само?
        Я пожала плечами. О магии и ее законах непосвященным знать не положено, так что мне известно лишь общее. Например, то, что магии Порядка нужно учиться годами, ибо она не терпит ни помарок в начертании символов, ни единого неверно произнесенного звука в словах заклинания. Ошибка в ритуале, заклинании, магическом символе может стоить жизни. Но магия Хаоса - другое дело. Она непостижима и непонятна, и именно она изменила мою судьбу. Однако дядя Эдгар знает, как с этой самой магией Хаоса обращаться. И должен научить меня.
        - Дианн, - обратилась я к карге, - мне нужна помощь.
        - Вестимо, нужна!
        - Мне надо вернуться домой, к друиду, который может все объяснить. Но я не могу вернуться раньше назначенного срока в три месяца. Помоги мне устроиться здесь, переждать это время. Одинокая гостья - это подозрительно, и все ко мне будут цепляться.
        - На кой ляд мне возиться с тобой?
        - Я могу быть полезна.
        Издав хриплый неопределенный звук, карга еще разок обошла меня кругом и, почесывая подбородок, спросила:
        - Почему ж ты тогда с Ирианом не осталась? Он бы позаботился о тебе… - ухмыльнулась она, - очень хорошо позаботился бы.
        Я могла бы назвать тысячу причин, почему, но ограничилась емким:
        - Не хочу.
        - Дура, - сплюнула Дианн.
        - Может, и дура, но оставаться с ним не хочу.
        Фейри всплеснула руками, не желая понимать, почему я так упрямо отвергаю легкую жизнь дары, но все же согласилась:
        - Ладно, найдется для тебя местечко. Токмо не задарма жить будешь. Работы у меня хватает. Лодырничать станешь - выгоню. И шоб без всяких там девичьих капризов!
        - Согласна.
        - Неужто не страшно жить с каргой? - полюбопытствовала Дианн.
        - Не страшно! Опыт проживания с каргами имеется! - уверила я, и мысленно попросила у любимой бабули прощения за то, что назвала «каргой».
        Дианн жила поблизости от озера келпи, в неплохом деревянном доме. Дом этот, к моему облегчению, был настоящим, и никакие чары его целостности не поддерживали. Немножко кособокий, но, в общем, добротный, он мне понравился. Внутри было чисто и уютно, каждая вещь занимала свое место, и место это, должна признать, было выбрано идеально. У Ириана дома на полках чего только не наставлено, но Дианн ингредиенты для своих зелий и прочие ценности напоказ решила не выставлять, и, как бы я ни присматривалась, не могла приметить ничего эдакого вроде растолченных крылышек пикси или зеленых клоков шерсти ку ши.
        Рассказав, что да как у нее дома, карга провела меня в кухоньку, усадила на стул и напоила эльфийским вином, густым, сладким и терпким. Ужином нам послужило жирное склизкое мясо - чье именно, я решила не узнавать. Не человеческое, и ладно.
        Глядя на то, как Дианн перемалывает своими крупными зубами мясо, как сжимает в когтистых пальцах кубок с вином, как сверкают ее хищные глаза оранжево-желтого цвета, я испытывала не страх… но волнение, волнение и трепет. Нам, людям, карги навевают мысли о старости, на язык просятся слова «дряхлая», «худая», «усыхающая», хотя, конечно, никакие карги не старые и уж точно не дряхлые. Сила десяти человек, способность к магии, бессмертие, отменная регенерация - это вам не шуточки! Карга чувствовала, что мне не по себе, и нарочно поддевала, хотя сама меня побаивалась, как побаиваются всего непонятного.
        Наша обоюдная нервозность несколько поубавилась после того, как мы порядочно напились вина. Я опьянела, в отличие от Дианн, и спросила все-таки, чье мясо мы едим. Узнав ответ, ощутила дурноту, зажала рот, побежала на улицу, споткнулась о собственные ноги, упала, разбила губу…
        Хохоча, карга легко подняла меня за руку, закинула себе на плечо и небрежно уронила на лежанку, на которой, кроме меня, могли уместиться еще две Магари. Я зажала кровоточащую губу рукой и, пребывая во власти винного опьянения, задала опаснейший вопрос - волнует ли моя кровь каргу, разжигает ли аппетит?
        Дианн заявила, что очень даже волнует, и клацнула зубами.
        Я вцепилась в свою сумку и пьяно пролепетала, что не гожусь в еду, ибо худовата. Дианн пообещала меня хорошенько откормить перед «убоем». Успокоенная отсрочкой съедения, я подложила под голову сумку и заснула.
        Следующее утро было примечательно похмельем. Дианн напоила меня некоей гадостью, которая, однако, сняла все симптомы похмелья, накормила яичницей и обстоятельно растолковала, в чем будут заключаться мои обязанности по дому. Итак, обязанности: содержать дом в чистоте; носить воду из ручья поблизости; штопать и стирать одежду; бегать по мелким поручениям; добывать ингредиенты для зелий, которые карга раз в месяц возит в город на продажу.
        К такому распорядку я привыкла быстро, за пару дней, и поначалу просыпалась по утрам с приятным ощущением, что узнаю что-то новое. Дианн мало говорила со мной, в основном указывала, что делать, но просто работая на нее, живя с ней, я узнавала много интересного. Мой блокнот быстро заполнился заметками, рецептами и описаниями, в дело пошел второй.
        Только вот скоро мой энтузиазм пошел на убыль… Разбалованная благами цивилизации, привыкшая к тому, что вода сама течет из-под крана, а еда готовится на плите, или, как в доме у рыжего, появляется сама, я быстро устала от постоянных бытовых забот и приуныла.
        А рацион? Это ведь сущий кошмар! Есть приходилось непонятные грибы, склизкое мясо мелких болотных фейри, приправленное незнакомыми, резко пахнущими травами, ягоды, от которых побаливал живот.
        С гигиеной тоже были проблемы. Помыться мне удалось всего пару раз, да и то это был ужас: пришлось долго таскать воду из ручья, возиться с нагревом, и быстро мыться в кустах за домом, так как в доме Дианн мыться запретила, и вообще сказала, что мыться ни к чему.
        Минула неделя с тех пор, как я поселилась у карги.
        Я стирала в лохани платье Дианн, которое она вручила мне утром, перепачканное отвратительной субстанцией неизвестного происхождения; едкое мыло щипало кожу, вода быстро остыла, платье не отстирывалось, зато вонючие брызги воды летели во все стороны. Чтобы уберечь свою одежду, я стянула рубашку и осталась в тонкой футболке и в домашних растянутых брюках.
        - Здравствуй, Магари.
        Я замерла и, сжимая в руке вонючее платье Дианн, взглянула в сторону, откуда раздалось приветствие. Ириан был в облике человека и выглядел раздражающе довольным. Улыбнувшись, он подошел и, заглянув в лохань, скривился:
        - Судя по запаху, это слизь болотного богла. Можешь не стараться, она не отстирывается.
        - Не отстирывается? - озадачилась я.
        - Нет. Платье лучше сжечь, - посоветовал Ириан, и пробежался по мне взглядом. - Как и то, что на тебе сейчас.
        Я проследила направление его взгляда и пожалела о том, что не надела бюстгальтер. Брызги попали на футболку, намочили ее, и тонкая ткань облепила грудь с бесстыдно обозначившимися сосками.
        - Холодно? - хрипло спросил Ириан, очерчивая взглядом то, что скрыто под футболкой.
        - Да! Осень на дворе!
        Выпустив из рук платье, я подхватила с земли сброшенную рубашку, надела ее и с вызовом посмотрела на сидхе, который все так же смотрел в область моей груди и ниже. Уверена, если он и пришел по делу, то уже забыл о нем.
        - Зачем ты здесь? - строго спросила я.
        - Не рада мне?
        - У меня много дел, Ириан, и нет времени вести беседы. Говори, зачем пришел.
        - Я забрал у Падрайга новый оберег гостя.
        - Отлично.
        Рыжий достал из-за пазухи оберег, и протянул мне. Когда я потянулась за ним, сидхе другой рукой ухватил меня за запястье и спросил:
        - Этого ты хотела? Отстирывать слизь боглов с одежды? Об этом мечтала, отправляя заявки на посещение холмов?
        - Отпусти! - потребовала я, и попыталась освободить руку.
        - Послушай, Магари, - продолжил Ириан. - Еще неделька здесь, и ты сама в сухую каргу превратишься. Идем со мной.
        - Забыл уже, что сам меня выгнал?
        - Я погорячился.
        - А я обиделась! Так что отпусти.
        - Не отпущу. Что будешь делать? - произнес он, и медленно потянул меня на себя. - Что с твоей хваленой защитой, Магари? Почему она не действует? Может, потому что ты знаешь, что я не причиню тебе вреда?
        «И правда, почему не работает защита?»
        - Не вынуждай друидессу нападать, - пригрозила я.
        - Зачем нападать? - улыбнулся он игриво и соблазнительно; золото мелькнуло в его глазах. - Не пугайся, я всего лишь хочу обнять тебя и согреть. Ты замерзла, бедняжка.
        - Иди лучше дерево согрей!
        Ириан не воспринял мои слова всерьез, и все так же тянул меня к себе, медленно, но неотвратимо. Очень, очень дурно влияют на мужчин девушки в мокрых футболках!
        Я взялась за край лохани и опрокинула ее так, чтобы вонючее содержимое вылилось на рыжего. Улучив момент, я выхватила из его руки оберег гостя и, крепко сжав в ладони, отскочила назад.
        - Ты! - прорычал сидхе, чье лицо перекосилось от отвращения. - Как ты посмела?!
        - Как ты посмел? Если я говорю «отпусти» - это значит отпусти, и ничего иного!
        - Ба! - воскликнула Дианн, выйдя из дома. - Ири пришел!
        - Уже уходит! - заявила я.
        - Ири, что с тобой? Ты весь грязный! - притворно забеспокоилась карга, а сама тем временем скоренько подбежала к нам и встала передо мной, прикрывая от гнева сидхе.
        Рыжий двинулся ко мне, но на пути его уже стояла карга. Покраснев, он напряженным рокочущим голосом предупредил Дианн:
        - Научи девчонку, как вести себя с сидхе! Или я сам ее научу.
        - Да что ты… - начала отвечать я, и получила внезапно легкий удар по губам. Это Дианн, взмахнув рукой, заставила меня замолчать. Потрясенная - никто никогда меня не бил! - я взглянула на каргу огромными глазами. А та смотрела на рыжего.
        - Научу, Ири, научу… Ты иди, грязно здесь у нас…
        Сидхе обжег меня пламенным взглядом, и, круто развернувшись, ушел.
        ГЛАВА 13
        ДИАНН ударила меня точно по тому месту, которое я разбила в первый же вечер пребывания у нее. До крови дело не дошло, но губа болезненно пульсировала. Но что пострадавшая губа - пустяк! Сильнее гордость пострадала!
        - Ты ударила меня, - пролепетала я.
        - Еще б наподдать, по заднице, - заявила она. - Чтоб в уме навсегда отложилось: оскорблять сидхе нельзя! Они убивают и за меньшее!
        - Но он сам первый меня оскорбил! Хотел меня… обнять!
        - Ужас какой! Обнять ее хотели! - гаркнула карга так, что у меня в ушах зазвенело. - Ты что себе навоображала, лободырная? Что он тебя прямо тут вот и завалит, как гоблин похотливый?
        - Ну-у-у… да…
        - Ириан - сидхе! Риор! Они так ухаживают! Ничего б он тебе не сделал, так, потрогал бы, понежил чуток…
        - Это у вас называется ухаживанием? - возмутилась я. - Хватать девушек за руки, трогать, смущать?
        - Да!
        - А у нас, людей, это называется «сексуальное домогательство»! И карается законом!
        - Так ты и не средь людей!
        - Я гостья ваша, и вот оно, доказательство! - я сунула руку с оберегом в лицо карге. - Согласно договору, заключенному людьми и фейри, гостей в холмах трогать без разрешения нельзя! Кто протянет ко мне загребущие руки, тот их лишится!
        Дианн сверкнула на меня желтыми глазами, и еще разок ударила по губам.
        - За что?.. - не поняла я.
        - Умная больно, - проворчала карга.
        А-а-ах, вот как?!
        - Все, хватит с меня! Ухожу! - фыркнула я, и, пнув ненавистную лохань, пошла в дом за сумкой. Захватив ее, я вышла из дома и уверенно и гордо проследовала мимо карги.
        Никто меня не останавливал, прощения не просил. Быстро отходя дальше от дома Дианн, я постепенно остывала, анализируя произошедшее. Кто прав, кто неправ? Почему карга на меня накричала? Почему Ириан так разозлился? Я нарушила какие-то неведомые законы фейри? Какая жалость, что в университете мы подобные ситуации не разбирали. Так и не найдя ответа, я стала думать о специфике дядиной защиты. Как так получается, что иногда ни Дианн, ни Ириан не могут меня коснуться без того, чтобы не полететь, а иногда им ничего не делается даже после того, как они меня хватают за руки или бьют по губам?
        Задумавшись, я не заметила, как передо мной выросла крупная высокая преграда.
        Дианн сложила руки на груди и добродушно поинтересовалась:
        - Остыла?
        Я тоже сложила руки на груди и, холодно на нее посмотрев, спросила:
        - Следила за мной? С чего это? Разве ты не рада от меня избавиться?
        - Кто ж тогда убираться у меня будет? Горшки чистить?
        - Точно не я. Мне хватило.
        - А ежели растолкую, что ты сделала не так с Ири, останешься у меня? - прищурившись хитро, спросила карга.
        - Ты уже растолковала, - протянула я, потерев многострадальную губу.
        - Но ты ведь не поняла, так?
        - Ладно. Скажи, что я сделала не так, и я, может, вернусь.
        - Вылить на сидхе вонючую воду - это не ответ, а оскорбление. Причем оскорбление, за которое убивают. Когда он потянул к тебе руки, ты просто должна была сказать, что не хочешь его. А когда он предложил тебе стать его дарой, ты должна была сказать, что не любишь его. Все прочие ответы не подходят.
        - И слово «нет», тоже? И слова «отпусти меня»?
        - Не-по-дхо-дят!
        - Х-м-м… - задумалась я. - А нас учили, что фейри достаточно говорить правду, чтобы не иметь проблем.
        - Правду тоже надо уметь говорить. Ответ должен быть исчерпывающим, но при этом не оскорбительно кратким. Только король может ограничиться емким «нет», или «да». Уяснила, друидесса?
        - Вроде.
        Карга недобро прищурилась, подняла кулак и двинулась на меня.
        - Поняла! - ответила я, отскочив от нее. - Я тебя поняла, Дианн!
        - Во-от, - кивнула карга, опуская кулак. - Ничему-то вас, людишек, без трепки не научить. Теперича идем вона к тому болоту. Мне кой-какие водоросли наловить надо.
        - Поэтому ты меня не останавливала и не окликала? Потому что я в нужную сторону шла? - догадалась я.
        - Да, идем… а то воняет здесь нехорошо.
        - Я ничего не чувствую.
        - У человечков нюх слабый, я же баргеста издалека чую.
        - Баргеста? - заволновалась я, и начала озираться.
        - Далече он, не пыжься. И не тронет без позволения Скендера.
        Морща крючковатый нос, карга быстро пошла к болоту; я за ней. Происшествие с Ирианом тотчас забылось, вытесненное мыслью о пророчестве.
        - Послушай, Дианн… Скендер мне кое-что предсказал…
        - То, что он пророчит, сбывается всегда, и изменить это никак нельзя.
        - А если…
        - Неча лезть к Скендеру! - отрезала фейри. - Ничего он тебе не ответит! Он сам бы и рад не предрекать дурного, но это его суть и проклятье. Вечное проклятье, ведь он бессмертный. Оставь горемыку в покое.
        Я вздохнула. Карга права, не стоит беспокоить несчастного Скендера. Его участь куда хуже моей. Страшно представить, каково это: быть созданием, чье предназначение - предрекать смерть. Что Скендеру подарила жизнь? Вечное одиночество, ненависть тех, кому предрек дурное…
        «Иногда бессмертие может быть проклятием», - подумала я с горечью, и потерла еще раз пострадавшую губу. Ириан, Дианн советовали мне смириться и принять пророчество. Но как принять свою смерть?
        В ту ночь я не спала, ворочалась без конца. Дианн, спавшая рядом, не выдержала и треснула мне рукой по бедру.
        - Угомонись!
        Я перестала вертеться, но поток мыслей о магии Хаосе, дяде и пророчестве Скендера остановить не смогла. Почему из всех девушек Кэнтона Ириан приметил именно меня? Почему именно мне досталась магия Хаоса?
        Я никогда не считала себя особенной, разве что в пятнадцать - но кто не мнит себя особенным в этом возрасте? То, что я происхожу из рода друидов и являюсь носительницей магии, особенной меня не делает, ведь четверть вегрийцев носители магии.
        Что было странного в моей жизни до попадания в холмы? Да, пожалуй, ничего. После смерти родителей, а умерли они, когда мне было семь, на воспитание меня взяли родичи папы, а не мамины. Отдав меня на попечение Кинбергов, родственники со стороны матери почти забыли обо мне; лишь пару раз в год они напоминали о себе, присылая открытки с поздравлениями. Мать и отца мне заменили скандальная бабуля Кинберг, пять раз выходившая замуж и пять раз становившаяся вдовой, и ее сын Эдгар, друид. Славная парочка воспитателей, не правда ли?
        Я всегда была под присмотром дяди, и, восхищаясь им, естественным образом впитала интерес к магии. Он помог мне определиться с профессией, допускал на ритуалы, я даже ассистировала ему иногда. Нет, он не учил меня премудростям друидов, но я итак почти все их знаю, к тому же мне передалась абсолютная слуховая память - качество, очень важное для воспроизведения заклинаний. Что, если дядя Эдгар давно знал, что я отмечена Хаосом? Что, если он держал меня при себе, чтобы контролировать? Но как тогда он мог отпустить меня в холмы?
        Разве что он знал, что ничего нельзя изменить.
        Я при Неблагом дворе всего ничего, а уже сняла с Ириана проклятье. Может быть, удастся помочь и Скендеру избавиться от тяжкого дара провидения? Может быть, тогда его слова о моей смерти потеряют силу?
        Придется все-таки потревожить прорицателя.
        ПОЖИВ НЕМНОГО с Дианн, я поняла, в какую ловушку с самого начала себя загнала. Чувствуя себя немного виноватой за то, что напросилась к карге пожить, я очень старалась быть полезной, и хитрая фейри этим вовсю пользовалась, нагружая меня самой неприятной работой. Но после того случая с Ирианом я больше не позволяла нещадно себя эксплуатировать: теперь меня эксплуатировали «щадно», и я получила толику свободного времени, которое решила потратить на решение проблемы под названием «смертельное пророчество».
        Что именно делать со Скендером и как найти к нему подход, я не знала. Пару дней я собиралась с мыслями, прогнозировала будущую встречу с провидцем, обобщала факты о природе проклятий и загадочной душе сидхе. Наконец, звезды встали так, что мне выдалась прекрасная возможность наведаться в болота - туда, где Дианн недавно заметила следы присутствия Скендера. Сама же карга ушла в город по делам.
        До болота я шла нарочито медленно, давая голосу разума себя переубедить. Честное слово, только сумасшедший полезет к обозленному на весь мир сидхе! Мало мне прошлого раза, когда он пытался на меня напасть? Не будь рядом Ириана, мне бы пришлось худо. Кстати, об Ириане… Может, попросить его составить мне компанию? Он, вроде, хорошо ко мне относится. Простил же он меня за поломанную полку и грибы? Простит и за то, что окатила его вонючей водой из лохани!
        Я вздохнула, понимая, что содействие рыжего невозможно. Он за помощь непременно потребует поцелуй или что-то в этом духе, а то и брякнет снова что-то неприятное мне в лицо. Нет, на него надежды возлагать нельзя! Придется самой как-то разбираться.
        Витая в противоречивых мыслях, я дошла до болота и остановилась. Слева - стылый бульончик топей, справа - хилые деревца кутаются в серо-коричневатые шали туманов, позади - тропка, ведущая к дому карги. А впереди, возможно, Скендер…
        Я потрогала блестяшку оберега, вздохнула и двинулась неуверенно вперед, обращая внимание на каждый подозрительный бульк с топей и шорохи с лесочка. Усиленно страшась появления баргеста или, того хуже, Скендера, и в то же время ожидая этого, я дошла до знакомых мест. Кажется, где-то здесь неподалеку вход в пещеры гоблинов, у которых рыжий стащил бражку.
        Я замерла, прислушиваясь. В отдалении послышались звуки возни и бряцанье металла; чуть позже я уловила отзвуки визгливого смеха.
        Гоблины! Вот уж с кем я точно не желаю встречи! Оглядевшись, я приметила высокие кусты и тихо, стараясь не ломать их и не оставлять следов, спряталась в них. Присев, я стала высматривать гоблинов. Они и правда скоро появились. Их было не меньше дюжины; шумные, шустрые, вооруженные пиками, дубинами и кочергами (?), они маленькой бурей пронеслись мимо кустов, оставив после себя изысканный флер немытых тел и отпечатки самых разных ног и лап… Нечто змееобразное, чешуйчатое и тоже вооруженное ползло последним. Попробовав воздух ленточкой бледно-зеленого языка, неопознанный фейри остановился как раз у моего укрытия.
        «Досадно», - подумала я, и прикрыла ладонью блестящий оберег. Ежели этот змееподобный гоблин вползет ко мне, оберег непременно сработает, и настанет большая суматоха.
        Чья-то рука ухватила меня за талию; я в испуге открыла рот, и его тут же прикрыли ладонью. Рука была человеческая (эльфийская?), и гоблинской вони я не ощутила, потому защита дяди не сработала. Скосив глаза, я увидела светлую прядь волос.
        Скендер! Только у него такие короткие волосы!
        Змееобразный фейри покачался немного, посветил на кусты желтым глазом с вертикальным зрачком, и, еще разок нервно тронув воздух, отполз. Все это время Скендер крепко меня держал, не давая ни шевельнуться, ни пикнуть. Только когда гоблин отполз достаточно далеко, сидхе отпустил меня и, ничего не сказав, вылез из кустов. Я вылезла за ним. Двигался Скендер быстро, плавно, красиво, к болоту; на плече его висела связка сушеных жаб, а пузатая сумка подпрыгивала на бедрах.
        Я побежала за Скендером, но скоро поняла, что столь совершенное длинноногое создание мне точно не догнать. Тогда я рискнула пойти на шантаж:
        - Подожди меня, а то закричу, и они вернутся!
        Скендер резко остановился и, сжав руки в кулаки, обернулся ко мне. Повязка все так же закрывала его глаза, но нижнюю часть его лица я могла видеть. Снова окинув взглядом его фигуру, я остановилась на связке сушеных жаб. Странно. Жабы - любимое лакомство гоблинов, если верить карге.
        - Все, о чем сказал, сбудется! - бросил сидхе. - Это не изменить!
        - Знаю, - махнула я рукой, подходя к нему ближе. - Я к тебе не из-за пророчества.
        - А зачем? - непритворно удивился он.
        - Будь моим научным объектом.
        - Кем?..
        - Объектом! Я хочу тебя исследовать. Тебя и твой феномен.
        Сидхе скривил губы, фыркнул, и, развернувшись, побежал к топям. Я побежала за ним, мужественно претерпевая неудобства в виде кочек, коряг и скользкой травы под ногами, и переживая колотье в боку.
        За хорошим научным объектом не грех и побегать!
        - Скендер! - запыхавшись, крикнула я. - Постой!
        Естественно, останавливаться он и не думал. Не обратив на мой окрик внимания, он собрался перепрыгнуть на кочку.
        «Упустила! - расстроилась я. - В топи я за ним точно не пойду!» Ах, как бы задержать его, как бы убедить выслушать меня?
        - Стой! - крикнула я снова, и на этот раз мой окрик прозвучал иначе - куда громче, словно не я одна кричала, а несколько девушек. Я коснулась своих губ, не понимая, как мой заурядный речевой аппарат мог издать подобное.
        Скендер же, то ли напуганный, то ли удивленный услышанным, сорвался с кочки и угодил в трясину. Секунду я смотрела, как его торопливо поглощает болото, затем кинулась на помощь. Сидхе тянулся руками к кочке, но упал он так неудачно, что не доставал, а усилия дотянуться лишь топили еще. Присев на кочку, я протянула ему руку:
        - Хватайся!
        - Я утяну тебя за собой…
        - Не утянешь! Ну же, давай руку!
        За все время своей долгой-долгой жизни этот сидхе, наверняка, первый раз угодил в топь, иначе не объяснить выражение полной растерянности на его лице. Пытаясь дотянуться до моей руки, он сделал резкое движение, что привело только к еще более быстрому погружению. Теперь я никак не могла до него дотянуться, а времени искать ветку или еще что-то длинное не было - он бы увяз, и тогда уж точно я не смогла бы его вытащить.
        Вспомнив, что на моих брюках есть ремень, я быстро сняла его и бросила один конец сидхе.
        - Хватайся за ремень!
        - Руки увязли! Не могу!
        - Да что же ты за сидхе такой?! - в панике воскликнула я.
        Скендер вытянул шею и схватил конец ремня зубами. Я не стала медлить и потянула его на себя… Это далось мне нелегко, пришлось напрячь все тело. Трясина не желала отдавать столь знатную добычу, но и я не желала упускать научный объект.
        Фыркая, пыхтя и издавая прочие малопривлекательные звуки, я дотащила сидхе головой к кочке, и сунула руку в трясину, чтобы помочь ему. Он смог вытащить одну руку, другую, и уже сам начал подтягиваться к кочке. Я ухватила его за плечи и потянула на себя, пока мы вместе не упали на безопасную, относительно твердую землю; причем Скендер упал на меня сверху.
        Не успели мы перевести дух, как случилась новая подлянка: гоблины развернули охоту и направились в нашу сторону. Скендер, и без того худой и слабый, совсем обессилел после купания в болоте и, тяжело дыша, стал слезать с меня.
        Неужели гоблины ищут его? Но зачем? Разве фейри не избегают встречи с провидцем? Вспомнив про связку сушеных жаб и пузатую сумку сидхе, а также про слова Ириана о том, что гоблины есть гоблины, и спрашивать у них разрешения на то, чтобы что-то взять, не нужно, я поняла: Скендер тоже ворует съестное у гоблинов! А они догадались, что это он, и решили наказать вора!
        Гоблины были уже очень близко; до нас доносились азартные выкрики и улюлюканье. Я подняла испачканные руки и быстро вымазала приметные светлые волосы Скендера. Он не оттолкнул меня только потому, что очень удивился. Пользуясь моментом его растерянности, я обхватила его ногами за спину, чтобы не отстранился, и, вцепившись в его плечи, уткнулась губами в сжатый напряженный рот сидхе.
        Гоблинская охота настигла нас, окружила…
        - Эльфа! - вякнул кто-то удивленно. - Гляньте - эльфа!
        - Они любятся! Любятся они!
        - Это не Скендер, - разочарованно буркнул обладатель рокочущего голоса. - К Скендеру ни одна эльфа не подойдет.
        Пока они на нас глазели, я всеми силами изображала страсть, бурную и слепую: водила по спине сидхе руками, постанывала ему в губы, извивалась… Жаль, сам Скендер подыграть не мог - так и замер истуканом. Но он был весь в грязи, без украденного, и волосы его были перепачканы. Может, они бы и узнали его, да только все больше на меня смотрели, обнажения ожидая.
        - Прочь! - хрипло и капризно крикнула я, предусмотрительно прижимая лицо Скендера к своему плечу.
        Сплюнув, самый крупный и, по-видимому, самый умный гоблин велел уходить. Ворча, шипя, плюясь и другими способами выражая разочарование, они развернулись и умчались в поисках вора.
        - Ну-у, - шепнула я в испачканную шею сидхе, - теперь ты просто обязан стать моим научным объектом.
        ГЛАВА 14
        ПОКА СКЕНДЕР пребывал в шоке от происходящего и оттого податлив, я поспешила увести его из этих неспокойных мест - нужно же скрыться от рыскающих по окрестностям гоблинов? Дабы сидхе не потерялся, я крепко держала его за руку и вела за собой.
        - Постой, - хмуро проговорил он, и освободил руку из моей.
        Я остановилась и посмотрела на Скендера. Выглядел он жалко, как худой длиннолапый кот, вывалявшийся в грязи.
        - Зачем ты сделала это? Зачем помогла? - спросил он.
        - Ты мне нужен.
        Сидхе вздохнул, сковырнул комок грязи, засыхающий на руке, и произнес устало:
        - Бесполезно. Все - бесполезно. Пророчество сбудется.
        - Знаю, - мягко ответила я. - Я искала тебя не за тем, чтобы пытаться отменить пророчество или найти какой-то способ его обыграть. Я фейриолог. Ты - фейри. Я хочу тебя изучить.
        - Найди другой объект, - заявил он и собрался меня покинуть.
        Я преградила Скендеру путь и заявила:
        - Я приглашена в холмы по разрешению Падрайга, придворного мага. В договоре указано, что я имею право изучать любого фейри, которого захочу. Изучать - это значит, смотреть, разговаривать, проводить опыты - безопасные опыты! Ты не можешь мне отказать, Скендер, ведь ты подданный короля Элидира, а Падрайг, одобривший мое пребывание здесь, действовал от лица короля.
        - Не хочу становиться твоей игрушкой, - серьезно проговорил он.
        - Я не буду играть тобой, - так же серьезно заверила я. - Клянусь, я выбрала тебя не для развлечения. Я ученый, хотя в это сложно поверить, и раз уж судьба дала мне шанс побывать в холмах, я должна его использовать и сделать что-то стоящее. Но почти все, что касается фейри, уже исследовано и задокументировано. А твои пророчества - перспективная тема для исследований.
        Скендер усмехнулся:
        - Меня уже изучали. Тот же Падрайг… и многие другие эльфы, сидхе, друиды, демоны. Я неблагой, и сила мне дана неблагая - предсказать о потерях, неудачах и смертях. Насколько же ты высокого мнения о себе, раз считаешь себя способной понять, что я такое? Ты всего лишь человек, ничтожно мало проживший на свете. Не тебе решать загадки, которые ставят в тупик даже мудрейших эльфийских магов.
        - А что ты теряешь, Скендер?
        Он упрямо сжал губы.
        - Живешь отшельником, бродишь, как призрак неприкаянный, воруешь у гоблинов еду… Неужели не хочешь изменить свою жизнь к лучшему?
        - С чего ты взяла, что твоя помощь изменит мою жизнь к лучшему?
        - С Ириана я уже сняла проклятье.
        - Но я не проклят.
        - Это как посмотреть…
        Покачав головой, сидхе обошел меня. Я снова преградила ему путь и для надежности вытянула руки в стороны.
        - Ты упряма, - сквозь зубы проговорил он. - Лучше бы тебе отойти с моего пути. В третий раз я не буду так терпелив и просто отшвырну тебя в сторону.
        - Давай, - согласилась я, - заодно проверим, как в этот раз сработает оберег Падрайга. Кстати, куда девался твой баргест, тот милашка с космами? Почему он не защитил тебя от гоблинов? Будь у меня такой баргест, я бы никого не боялась.
        - Оставь меня!
        - Не оставлю, - вздохнула я, чувствуя себя негодяйкой из-за того, что прицепилась к нему. - Тебе остается только смириться, Скендер. Можешь считать меня сущим злом, если хочешь. Прилипчивым, надоедливым и безмерно раздражающим злом, которое коварно выбрало тебя в жертвы.
        Он помолчал, обдумывая мои слова, и сдался:
        - Хорошо, я согласен. Изучай меня.
        - Не думала, что ты согласишься так быстро, - удивилась я.
        - Скоро ты поймешь, что изучать нечего, и оставишь меня в покое.
        - Это мне решать. Кстати, о решениях… Мы оба с тобой грязные. Нужно отмыться.
        - Грязь засохнет и сама отпадет.
        - С таким подходом к гигиене можно мхом покрыться! Неподалеку озеро келпи, вода там теплая, несмотря на осень. Заманчиво звучит, не правда ли?
        - Вода в озере волшебная, а келпи эту воду стерегут. Они никогда не подпустят ни меня, ни тебя к озеру.
        - Волшебная вода, говоришь? - воодушевилась я. - В чем ее волшебство?
        - Она дарует молодость и красоту.
        - Нам срочно надо туда!
        Я опустила руки, перестав преграждать сидхе путь, и пошла по направлению к озеру. Ириан каждый день купался в этом озере, но так как он постоянно держал гламур, я не могла оценить, какие метаморфозы происходят с его внешностью, становится ли он красивее и моложе. Зато изменения я могу проследить на самой себе!
        - Келпи не подпустят, - повторил Скендер, плетясь за мной. - Тебе не понравится, когда они нападут.
        - Проведем кое-какой эксперимент, - загадочно проговорила я, поглаживая ремень, с помощью которого вытянула сидхе из болота.
        Озеро так и манило к себе, выделялось драгоценным лазурным камнем на фоне грустного пейзажа. Никто в озере не купался, и на его гладкой поверхности не было заметно и намека на рябь.
        - Келпи в озере? - деловито уточнила я, глядя с пригорка на открывающуюся красоту.
        - Да. Они позволят тебе подойти к самым берегам, и когда ты коснешься воды, вцепятся в руку и утащат вглубь. Ты смертная, и потому умрешь.
        - Спасибо за напоминание. А что обычно делают келпи с теми, кто бессмертен и посягает на их воды?
        - Всплывают на поверхность, треплют хорошенько и отгоняют.
        - Как они определяют, кого пускать в озеро, а кого нет?
        - Не знаю.
        - Х-м-м. Идем, Скендер.
        Я стала спускаться к озеру, ощущая приятное волнение. Людям давно известен способ приручения келпи, но он требует сноровки, ловкости и смелости. Ни первым, ни вторым, ни третьим я не обладаю, но выбора у меня нет - еще день без мытья, и я сойду с ума!
        Спустившись и дойдя почти до самой кромки пологого берега, я вгляделась в ярко-голубые, почти неоновые воды, но ничего не разглядела, даже своего отражения.
        - Скажи, Скендер, если я заговорю, келпи меня услышат?
        Сидхе пожал плечами и уселся на берегу. Моя предположительно печальная участь его не волновала. Прокашлявшись, я вспомнила, как мне удалось остановить Скендера в болотах и, сосредоточившись, обратилась к келпи:
        - Приветствую вас, хозяева озера! Покажитесь!
        Я не узнала свой голос, преображенный магией друидов. Множество раз я наслаждалась дядиным повелительным голосом, которым он читал заклинания или призывал стихию для ритуала. Но то был мужской голос, угрожающий, мощный, а мой магический голос звучал иначе - по-женски мягко, чарующе и соблазнительно.
        - Это чары повеления, - прошептал удивленный Скендер, поднимаясь. - Ты владеешь чарами повеления!
        Я кивнула, не отрывая взгляда от озера. Сидхе подошел ко мне и тоже посмотрел в воду. Голубая гладь потемнела, заволновалась, и несколько фантастически прекрасных лошадей медленно и грациозно поднялись на поверхность. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая… Сверкая голубыми глазами, потряхивая роскошными белоснежными гривами, келпи подошли к самому берегу и, вскидывая головы, забили копытами, брызгая на нас. Насколько я знаю, дара речи келпи лишены.
        - Приветствую вас снова, красивейшие обитатели Неблагого двора! - уже обычным голосом произнесла я. - Вы дозволяете некоторым фейри купаться в вашем озере. Я хотела бы получить это право для себя и Скендера.
        Келпи прошлись красиво у самого берега, показывая изумительную натуру - хоть сейчас же садись и картины пиши! Один келпи ступил на берег, склонил голову и опустился на передние ноги.
        - Это ловушка, - предупредил Скендер.
        - Ну что ты? Какая же это ловушка, - проворковала я, и подняла руку, чтобы коснуться водяного духа.
        - Не делай этого!
        - Не указывай мне.
        Скендер поднял руку, чтобы остановить меня, но все-таки не сделал этого. Опустив руку, он, хмуро качая головой, отошел назад, оставляя мне право выбора.
        Глядя на келпи восторженными глазами, я коснулась его гривы. Он присел еще ниже и подался ко мне… Взявшись за гриву, я устроилась на его спине, и только наши тела соприкоснулись, как келпи поднялся и, подняв тучу брызг, умыкнул меня под воду под торжествующее ржание своих собратьев.
        ЗНАЛ БЫ ДЯДЯ, что я вытворяю, надавал бы мне крепких затрещин! Я едва успела глотнуть воздуха, прежде чем келпи утянул меня под воду. У меня было не больше минуты на то, чтобы сделать задуманное. Первым делом я сорвала с шеи оберег Падрайга, способный загубить все дело, и выпустила. Затем, зажмурив глаза, цепляясь за гриву и стараясь не паниковать, стянула ремень и, ничего не видя, почти наугад накинула на шею келпи. Не уверенная, сработает ли заклинание, произнесенное под водой, я пробулькала нужные слова. Ни память, ни голос меня не подвели.
        Cделано! Остается только ждать!
        Сжимая губы, мучаясь от недостатка воздуха, я крепко держалась за концы ремня и надеялась, что, если вдруг хитрость не сработает, меня должна освободить дядина защита. Защита не срабатывала… водяные духи не нападали… келпи, которого я оседлала, бешено крутился под водой…
        Жжение в легких стало нестерпимым, и я открыла рот. В тот же момент келпи рванул вверх с такой скоростью, что меня чуть не смыло с него. Кое-как удержавшись, я оказалась на поверхности. Бешено кашляя, выплевывая воду, ничего толком не различая, я намертво вцепилась за поводья уздечки, в которую превратился мой ремень, а келпи, бегая в панике по поверхности озера, испуганно ржал. Другие водяные духи тоже забегали, заржали, не понимая, что творится. Откашлявшись, я прохрипела:
        - Я… твоя… хозяйка…
        Келпи попытался меня сбросить, но уздечка ярко сверкнула на нем, и он замер на месте.
        - Я - твоя хозяйка!
        Келпи задрожал всем телом, но буянить перестал. Его дружки-подружки стали наворачивать вокруг нас круги и злобно щелкать зубами, считая, что это меня испугает, и я ретируюсь.
        - Не огрызайтесь! - велела я. - Ваш приятель сам попал в ловушку. Хотите этого, или нет, но я отныне его хозяйка.
        В лошадях я ничего не смыслю и управляться с ним не умею, но что-то подсказало мне, что особые знания и не требуются - ведь это фейри, а не обычная лошадь. Сжав ногами бока келпи, я направила его на берег и он, не смея возражать, послушался.
        На суше я почувствовала себя увереннее и, хотя с меня стекала вода и уже начинала бить дрожь, чувствовала себя победительницей. Никто, кроме меня, не сможет снять с келпи уздечку, а значит, только я могу им повелевать. Остановив водяного красавца, я посмотрела на ошеломленного Скендера. Глаза его прикрыты повязкой, но я и итак могу сказать, что он их широко раскрыл!
        - Ч-что произошло? - слабо спросил он.
        - Я поймала келпи.
        - К-как?
        - Один из феноменов магии, - объяснила я сидхе, непроизвольно копируя интонации преподавателя по теории магии. - Если кто-то однажды, используя магию, произносит определенные слова и получает определенный результат, применяя минимум усилий и получая максимум отдачи, произнесенные им слова и совершенные действия становятся общеупотребительной магической формулой. Проще говоря, как-то раз один магически одаренный человек захотел поймать келпи и накинул на него обычную лошадиную упряжь, и при этом сказал определенные слова. Магия вступила в действие, и родилось заклинание, способное сделать келпи послушными.
        - Что за заклинание? - опасливо поинтересовался Скендер.
        - «Ах ты, скотина водяная, смотри у меня! И не таких объезжал! Будешь слушаться, никуда не денешься!»
        Сидхе помолчал немного и недоверчиво спросил:
        - Разве такие слова могут стать заклинанием?
        - Что поделать, так получилось. Феномен! Тот крестьянин и не догадывался, что сказанные им сгоряча слова станут магической формулой.
        Я склонилась и шепнула келпи:
        - Меня зовут Магари. В холмах я пробуду еще два с половиной месяца, и перед тем, как уйти, сниму с тебя узду, и ты вновь станешь свободным. Все, что мне от тебя нужно, это позволение купаться в вашем озере для меня и вон того очаровательного сидхе. Объясни другим келпи, чтобы не трогали нас, и мы отлично поладим. Если попытаетесь нас провести, имейте в виду, что я друидесса и мне есть, чем еще вас удивить.
        Келпи качнул головой.
        - Если ты меня понял и согласен на мои условия, обойди Скендера, этого грязного сидхе, два раза, - попросила я.
        Скендер скривил губы, когда я назвала его «грязным», но промолчал. Келпи аккуратно обошел сидхе раз, другой.
        - Вот и договорились, - произнесла я ласково. - Дай мне слезть.
        - Если ты выпустишь поводья, он снова станет неуправляем! - сказал Скендер.
        - Нет. С поводьями в руках или нет, я его хозяйка, до тех пор, пока лично не сниму с него узду.
        Келпи опустился на передние ноги, и я, аккуратно подняв ногу, слезла с него. Фейри тряхнув гривой, помотал головой, пытаясь сбросить узду, и вернулся в озеро, к сородичам. Келпи обступили несчастного, обнюхали со всех сторон, попытались перекусить узду - не вышло, конечно. Пока они сочувственно вздыхали, глядя на беднягу, я подтянула брюки, сползающие без ремня, и шмыгнула носом. Холодно!
        - Неужели ты будешь купаться? В озере, полном кровожадных созданий? - уточнил провидец.
        - Да, буду. Я на многое способна ради горячей воды… или хотя бы теплой. Кстати, ты пойдешь со мной.
        - Нет.
        - Да. Ты согласился быть моим научным объектом, так что никаких «нет».
        - Ты обещала, что не будешь играть со мной!
        - Я и не играю! Как я могу тебя изучить, если даже не знаю, как ты выглядишь? Ты весь грязный, потрепанный, и я даже цвет твоей кожи и волос не могу определить! Так что хватит упрямиться и идем в воду.
        Я взяла Скендера за руку, и он вздрогнул всем телом. Испугавшись, я быстро отпустила его и даже на шаг назад отошла. Мгновение назад сидхе был более-менее спокоен… так что же случилось? Меня он боится, или моей силы? Или… он боится себя?
        - Мыться, - кратко велела я и дошла до самой кромки воды; скинула мокрые кеды и взялась за брюки. Только тогда в голову пришла мысль о том, что купаться в одежде не очень-то удобно, а без одежды показаться перед Скендером - идея однозначно плохая. Вздохнув, я решила зайти в воду прямо в одежде, чтобы хотя бы смыть болотную грязь. А чтобы не простыть, использую сразу после купания недавно приобретенный транспорт в виде келпи и быстро доберусь до теплого дома карги.
        Келпи, стоя рядом с плененным собратом, подозрительно косили на меня голубыми глазами, но я уже не переживала на их счет. Нападут - им же хуже. Смело ступив в теплую чистую воду, я зашла сначала по колени, а потом и по грудь, и обернулась к сидхе.
        Этот грязный трус самым подлым образом сбежал!
        - Скендер! - крикнула я сердито. - А ну вернись!
        Он бессовестно меня проигнорировал. Скрипнув зубами, я решила не щадить этого типа, который, между прочим, согласился быть моим научным объектом и, повернувшись к новоприобретенному келпи, сказала:
        - Поймай этого сидхе и затащи в воду! - слова мои вышли очень похожими на приказ, и я смягчила их улыбкой: - Пожалуйста.
        Келпи, тонко заржав, ударил копытом, высекая бриллианты брызг, и кинулся в погоню за Скендером. Сидхе никак не ожидал, что за ним отправят водяного духа, поэтому, когда келпи ухватил его за шиворот и ловко закинул на себя, ничего не успел сделать, только ноги его нелепо дрогнули в воздухе.
        Глядя на то, как келпи красиво несет сидхе к озеру, я не могла сдержать улыбки и отошла в сторону. Эффектно, с брызгами и шумом, один фейри утащил другого под воду, и на некоторое время они пропали где-то в глубине. Совершенно не терзаясь угрызениями совести, я спокойно ждала, когда Скендера вытащат на поверхность. Сначала из воды показался мой келпи, а потом и сидхе. Скинув с себя груз, водяной дух игриво на меня посмотрел - мол, готово, хозяйка.
        - Спасибо, красивый, ты мне очень помог, - поблагодарила я его, и направилась к другому «красивому», который активно плыл к берегу. Остановившись и встав в воде по пояс, он стал спешно устраивать повязку на глазах, которая, видимо, сползла по время погружения.
        Прежде Скендер был похож на грязного кота, теперь стал похож на мокрого кота, одинаково испуганного, возмущенного и смущенного. Отливающая голубым вода стекала по его коротким, неровно обрезанным волосам, по худой спине, плечам, рукам…
        Понимая, что он думает обо мне, я предложила ему выпустить пар:
        - Можешь ругаться.
        - Коварная человечка! - не замедлив, рявкнул он, но так и не развернулся. - Нет, хуже - воплощенное злополучие! Кара эльфийская! Кошмар холмов!
        Келпи согласно зафыркали.
        - Кара, злополучие, кошмар - это звучит гордо, но вот пренебрежительное обзывательство «человечкой» меня ужасно раздражает. Тебе самому было бы приятно, назови я тебя, к примеру, «сидхиком»? - спросила я, и обошла Скендера.
        Он перестал ругаться и оскорбленно поджал губы. Тонкие, красиво очерченные губы… Я посмотрела выше, оценивая худое лицо, выделяющиеся скулы, контрастно темные, недовольно сдвинутые над повязкой брови, ровную, изысканно белую, без шрамов, пятен и прочих изъянов кожу, прямой тонкий нос, упрямый подбородок.
        Что бы о нем ни думали, он тоже сидхе, воплощение совершенства. Разве что с глазами что-то не так, раз он скрывает их под повязкой…
        - Воды озера сделали тебя таким прекрасным, или ты и есть такой? - задумчиво спросила я.
        - Прекрасный? Я? - осипло переспросил он.
        - Да. Кстати… - коснувшись своего лица, волос, темными водорослями облепивших плечи, я с беспокойством спросила: - А я стала красивее? Или моложе?
        - Еще красивее? Еще моложе? - озадачился он, тем самым сделав мне замечательный комплимент. Щеки мои загорелись от смущения. Желая прогнать неловкость я, кашлянув, сказала:
        - Это чисто научные вопросы… Помни, что я фейриолог и действую исключительно в интересах исследования. На сегодня мы закончили… Давай продолжим завтра… скажем, в это же время на этом же месте. Договорились?
        Он кивнул и быстро пошел к берегу, очевидно, желая как можно скорее и как можно дальше от меня оказаться. Проводив сидхе взглядом, я посмотрела на своего келпи.
        Дела начинают налаживаться! От рыжего ушла; новый дом нашла; выяснила, что обладаю чарами повеления; обзавелась научным объектом и личным транспортом, да еще и купаться теперь смогу в волшебном озере.
        Магия Хаоса в действии, или мне просто везет?
        ГЛАВА 15
        Я ВЕРНУЛАСЬ домой раньше Дианн, и это избавило меня от необходимости что-то объяснять. Переодевшись в сухую одежду и высушив волосы, я достала из сумки маленькое зеркальце и долго изучала свое лицо в отражении.
        Я не изменилась… почти. Кожа лица оставалась белой с розоватым оттенком, и гладкой, но с носа пропали веснушки, а намечающиеся морщинки под глазами исчезли. Брови, которым я по велению моды придавала игривую изогнутость, стали гуще, заметнее на лице, словно их подвели карандашом. Ресницы тоже стали гуще, темнее, оттенили мои серо-голубые глаза так, что они стали казаться выразительнее. Губы, обычно бледные, сделались ярче. Волосы лежали не так красиво, как после волшебного гребня Ириана, пушились, торчали во все стороны, но в свете свечей играли золотыми и даже бронзовыми оттенками. И это мои-то пепельные мышиные волосы!
        Устроив зеркальце на столе, я разделась донага и внимательно изучила свое тело. Рассматривать себя в таком маленьком зеркальце неудобно, но выбора у меня нет - зеркал в доме карга не держит. Придерживая пышную массу волос на затылке, я крутилась то так, то эдак, пытаясь понять, что изменилось.
        Воды озера стерли с кожи ушибы, синяки, ссадины, царапины, которые я получила сегодня, бегая вместе со Скендером по болотам. Кожа рук вновь обрела мягкость и нежность, словно все это время я жила королевой, а не трудилась по хозяйству, помогая Дианн.
        - Красуешься? - сипло сказала карга.
        Я подскочила, прикрыла интимные места руками и бросилась к вещам, которые грудой лежали около стола. Пока я быстро натягивала утепленные панталоны, Дианн, весело покряхтывая, подошла к столу.
        Натянув панталоны, я накинула домашнее платье и повернулась к карге. Зря торопилась: она не на меня таращилась, а изучала собственное отражение в зеркальце. Я и сама заглянула в зеркальце.
        У Дианн нет морщин, ее кожа гладкая, плотная, бледно-серого оттенка; щеки впалые, лицо узкое, с выдающимися носом и подбородком. Под кустистыми темными бровями сверкают желтые круглые глаза, большие и жуткие. Волосы совершенно белые, толстые, жесткие - такую шевелюру сложно присмирить.
        - Х-м-м, - протянула карга, и потрогала бородавку на подбородке. - А я хороша.
        - Очень, - согласилась я, не лукавя. Для своего вида Дианн - красавица.
        Удовлетворенная осмотром карга отставила зеркальце и поглядела на меня. Сморщив нос, она недовольно сказала:
        - Мылась, что ли?
        - Да.
        - То-то приторной сладостью потянуло.
        - Я что, пахну приторной сладостью?
        - Как яблочко наливное.
        - Это ведь приятный аромат, - обрадовалась я.
        - Ничего приятного. Вот поначалу ты вкусно пахла: стра-а-ахом, па-а-аникой, по-о-отом… м-м-м. Так слюнки и текли.
        Довольно улыбаясь - приятно знать, что больше не пахну страхом - я пошла к сумке, чтобы достать блокнот и записать все, о чем узнала сегодня.
        Я допускала, что Скендер не явится на следующий день к озеру, но он явился. Нельзя забывать, что фейри - не люди, и всегда держат слово. Выглядел провидец неплохо по сравнению с вчерашним днем, но меня расстроил выбор его одежды: на нем были поношенные, неопределенного цвета тряпки.
        - Здравствуй, Скендер. Присаживайся, - с улыбкой сказала я, и указала на местечко рядом с собой. Мы уселись у кустов, растущих у берега волшебного озера. Сидхе сел, и, повернув лицо к озеру, замер в картинной позе.
        «Люди не могут быть настолько недвижимыми, - подметила я. - Что Ириан, что Скендер двигаются и замирают нечеловечески, игнорируя законы физики. Не слышно даже, как они дышат». Подавив желание склониться к сидхе и послушать его дыхание, я раскрыла блокнот и, подготовив ручку, начала опрос.
        - Когда ты родился?
        - В конце эпохи Тьмы.
        Я кивнула и отметила в блокноте, что Скендеру приблизительно тысяча лет. Ныне у неблагих эпоха Льда, начавшаяся с момента, когда король Элидир пришел к власти; это произошло лет шестьсот назад. По человеческим меркам, разумеется.
        - Кто твои родители?
        - Я был рожден холмом Файдкамен.
        - Здорово! - восхитилась я. - Когда сидхе рождается холмом, это признак его божественности. Ты, можно сказать, бог, Скендер.
        - Ничего божественного во мне нет.
        - А я это оставь решать фейрилогии. Продолжим.
        Я задавала сидхе один вопрос за другим, и Скендер, не утаивая, рассказывал обо всем, что меня интересовало, но в каждом его ответе слышались безнадежность и усталость, так что рассказ вышел невеселый.
        Пока Скендер не вошел в силу, а случилось это примерно через триста лет после рождения, он жил при дворе и считался представителем знати фейри; жизнь его была счастливой, у него были друзья, возлюбленная, любимое дело, уважение короля. Скендер всегда интересовался вопросами магии, как Порядка, так и Хаоса, вел переписку с магами Благого двора, собирался изучать демонологию. Планам его не суждено было сбыться: он вошел в силу, и она оказалась слишком опасной даже для неблагих.
        Король Торикс, который в ту пору правил Неблагим двором, приказал придворным магам заняться Скендером и узнать, в чем сама суть Скендера как сидхе, насколько велика его сила. Оказалось, он воплощает собой неумолимость и безжалостность смерти. Взор Скендера - взор самой смерти. Кто захочет, чтобы на него пал такой взор?
        Скендеру было приказано отправиться в холм Нуадха, в котором спят зловещие мертвецы слуа, всадники Дикой охоты, но холм не принял сидхе, и ему пришлось вернуться в Файдкамен.
        Прорицателя поселили отдельно, он сохранил свое высокое положение, но жизнь его сильно изменилась: друзья и возлюбленная перестали видеться с ним, опасаясь получить роковое предсказание. Только король Торикс не испытывал страха перед взглядом провидца… и пострадал от него. Скендер предсказал Ториксу, что его правление подходит к концу и что вскоре он будет убит новым королем. Так и случилось. Элидир, воплощение зимней стужи, вызвал Торикса, воплощение ночного мрака, на поединок, и победил, захватив власть.
        Это событие мы, люди, хорошо запомнили. Смерть сидхе противоестественна, а когда случаются противоестественные вещи, это отражается на мире. Холмы фейри перестраиваются под нового короля, возникают магические аномалии, и миру людей это аукается стихийными бедствиями. Приход к власти Элидира ознаменовался сильными холодами, а та зима выдалась самой жесткой за всю историю наблюдений.
        Итак, наступила новая эпоха - эпоха Льда. Новый король не интересовался Скендером, пока провидец случайно не встретил эльфийку, прислуживающую Элидиру, и не предсказал ей гибель. Служанка умерла, как было предсказано. Элидир впал в ярость, изгнал провидца из города и приказал избегать встреч с живыми. Повелитель Зимы пошел бы и дальше, изгнал бы Скендера в мир людей, но к тому времени уже был заключен первый договор между людьми и фейри, ограничивающий перемещения фейри. Так что изгнание Скендера получилось неполным и даже мягким, но все равно немилость короля - большой удар для сидхе.
        С тех пор Скендер скитается по Файдкамену, избегая всех. Единственный его друг и спутник - баргест, фейри из Матенхейма, холма оборотней, тоже отмеченный смертью. Но и баргест иногда покидает Скендера, чтобы погулять в родном холме.
        К слову холмах. Скендер - олицетворение неминуемой смерти, и по логике должен был родиться в холме слуа Нуадха, прозванном «Колыбелью кошмаров». Но родился он в Файдкамене, Железном холме, известном риорами - воинами сидхе, которые одинаково хорошо умеют ковать оружие и пользоваться им. Также Файдкамен считается холмом гоблинов, тоже работающих с железом и механизмами. Так почему же провидец родился в Железном холме?
        - …Это все, - произнес глухо Скендер, подводя итог. - Больше мне нечего тебе рассказать.
        - Мы только начали, - возразила я. - Еще многое нужно выспросить, обобщить, установить закономерности… Но на сегодня хватит.
        Скендер начал подниматься, но я его остановила:
        - Подожди!
        Покопавшись в сумке, которую захватила с собой, я достала жаркое из мелких фейри в горшочке, которое Дианн приготовила вчера на ужин. Из города карга притащила также мешок эльфийской муки; утром мы напекли вкуснейших лепешек. Пару лепешек в платке я принесла с собой.
        - Чуть не забыла, - сказала я, выкладывая еду. - Это тебе.
        - Зачем? - нахмурился сидхе.
        - Чтобы ты поел.
        - Не хочу.
        - Не хочешь? Как же не хочешь? Ты только что слюну сглотнул! Как я понимаю, мясо тебе баргест добывал, но пока он в отлучке, тебе приходится перебиваться неизвестно чем и у гоблинов воровать. Так не пойдет, Скендер. Никакого больше воровства. Карга меня закармливает, я так много не ем, так что вот… считай, это моя плата за то, что мучаю тебя вопросами.
        - В подачках не нуждаюсь, - заносчиво отчеканил он и встал.
        Я взяла одну лепешку, откусила кусочек и, проглотив, издала стон удовольствия:
        - Па-а-альчики оближешь… Точно не хочешь?
        Сидхе бодро зашагал в направлении от меня. Я вздохнула и отложила лепешку, потеряв аппетит. Можно было применить чары повеления и заставить упрямца поесть, но тогда бы еда не доставила ему удовольствия, да и мне самой неприятно было бы заставлять. Все, что я предложу сидхе, он сочтет унизительной подачкой… но это не подачка, а обыкновенная любезность, знак расположения. Задумавшись о том, как растолковать это Скендеру, я не сразу заметила, как из озера вышел мой келпи. Пройдясь около меня, этот белоснежный красавец с голубыми глазами принюхался к еде.
        - Хочешь? - обрадовалась я. - Бери.
        Взяв лепешку в руку, я протянула ее келпи. Он склонил голову и аккуратно взял лепешку. Сжевав ее с явным удовольствием, он алчно покосился на другую. Рассмеявшись, я скормила ему и вторую лепешку. Что интересно, жаркое тоже заинтересовало это прожорливое создание.
        - Ах да, вы же всеядные… - вспомнила я. - Что ж, тогда угощайся.
        Он быстро подчистил содержимое горшка. Пока он ел, я заметила, как из вод высовывают головы другие келпи. Им обычно приходится довольствоваться травкой, выстилающей берега озера, но осень делает ее жухлой и не вкусной.
        Поднявшись, я несмело коснулась келпи, провела пальцами по мокрой гриве, по шее. Наощупь она была холодна и влажна… Фейри настороженно косился на меня глазом того же оттенка, что и воды озера.
        - Могу я называть тебя «Сапфиром»? - спросила я. - А то неудобно обращаться тебе просто как к «келпи».
        Он одобрительно фыркнул и вернулся в озеро, к собратьям. Пока я убирала пустой горшок в сумку, водяной дух побывал на глубине и вернулся с оберегом гостям, которым мне вчера пришлось пожертвовать.
        - Спасибо, Сапфир. Это очень мило с твоей стороны.
        Фейри припал на передние ноги, чтобы мне было удобнее на него влезть, но я сказала:
        - Не нужно, сегодня дойду сама. Уздечка ничего не меняет, Сапфир, ты по-прежнему волен делать, что хочешь.
        Келпи поднялся, фыркнул, и вернулся в озеро, к своим. Я же пошла домой, к карге: сегодня моя очередь готовить ужин.
        В СЛЕДУЮЩУЮ НАШУ встречу со Скендером я узнала, почему он закрывает глаза повязкой. Поначалу глаза у него были обычные для сидхе, роскошно-золотого цвета, но после того как он вошел в силу, они поменялись на глаза мертвеца. Да-да, он именно так и выразился: «глаза мертвеца». Снимать повязку сидхе категорически отказался, поэтому я сама попыталась угадать, как выглядят теперь его глаза.
        - …Они как у трупа? - спросила я.
        - Нет.
        - Глазные яблоки черные, как у демонов?
        - Нет.
        - Глаз вообще нет, и вместо них провалы?
        - Нет.
        - Но какие же они тогда?
        - Как у мертвеца.
        - Скендер, не мучь меня! Если не можешь показать, опиши их нормально: цвет, размер, зрачки… ну пожалуйста.
        - Они страшные, Магари.
        Ответ мне не понравился, но понравилось, что Скендер назвал меня по имени. Я оставила вопрос с глазами на потом и продолжила опрашивать его по намеченному плану. Когда очередной блок вопросов подошел к концу, я убрала блокнот в сумку и достала из нее пирожки с мясом.
        - Испекла для тебя. Попробуй, уважь меня, - глядя в лицо сидхе, сказала я.
        Сидхе отреагировал на пирожки как люди обычно реагируют на дохлую крысу и, вскочив, прошипел:
        - Не поняла с первого раза? Ничего мне от тебя не надо!
        - Зачем так кричать?
        Его брови приподнялись, а потом сурово сдвинулись, и Скендер отчеканил:
        - Мне. Не нужна. Твоя жалость.
        - Это не жалость, это…
        - Это жалость! - рявкнул он. - Мерзкая, отвратительная жалость, от которой меня тошнит! Я нахлебался этой жалости вдоволь, слышишь, человечка?
        Я уставилась на сидхе, не зная, то ли возражать, то ли плакать. Знала, что будет такая реакция, что сидхе взорвется, когда я вытащу пирожки, но не учла, что мне может не хватить выдержки, чтобы этот взрыв пережить.
        Сидхе, особенно божественные, как Скендер, обладают удивительной способностью: при волнении они заставляют тебя ощутить то же, что сами чувствуют, и это получается само собой. Если они, например, на кого-то сильно злятся, то объект их злости в полной мере ощущает эту злость, тонет в ней, чуть ли не начинает сам себя ненавидеть. В этом и есть основная сложность общения с ними. Поэтому меня так задели оскорбительные словечки Ириана… Чувствительным и впечатлительным натурам общение с сидхе, да и с остальными фейри, противопоказано; друиды настаивают, что вообще всем людям противопоказано общаться с фейри - они даже прожженного циника и сухаря легко доведут до слез.
        Глубоко вдохнув, я опустила взгляд, чтобы не удариться в слезы, и заметила, что трава у ног сидхе скукоживается и блекнет прямо на глазах. «Еще один признак божественности, - подумала я, - воздействие на окружающий мир». Вдохнув еще раз, я досчитала про себя до десяти и медленно выдохнула, выпуская вместе с выдохом напряжение и не свою злость. Затем снова взглянула в лицо Скендера, «целясь» взглядом в повязку, ведь она ничуть не мешает ему видеть.
        - Человечка? - повторила я сухо. - Ты снова назвал меня «человечкой»? Я ведь дала тебе понять, что это мне неприятно.
        - А я дал понять, что мне противна твоя жалость!
        - Я тебе сочувствую, Скендер, и в этом нет ничего унизительного. Я принесла тебе пирожки не из жалости, а чтобы как-то компенсировать трату твоего драгоценного времени. У нас, людей, так принято: ты мне, я тебе. Ты мне информацию, я тебе пирожки. Все! И никакого больше контекста.
        Мой спокойный размеренный голос подействовал на сидхе благотворно. Он не ушел, не стал ругаться, и травка поблизости перестала увядать.
        - Поразительное упрямство, - проговорил он после долгого молчания.
        - Люди мало живут, нам надо много успеть за свою короткую жизнь, а если сдаваться, то все упустишь, - пожала я плечами. - У меня осталось меньше трех месяцев на то, чтобы набрать материал. Так что не упускай прекрасную возможность хорошо питаться это время. Ну же, Скендер, попробуй пирожок. Вкусные получились.
        Я встала и поднесла ему завернутые в платок, еще теплые пирожки. Скендер откинул край платка, взял самый маленький пирожок и осторожно откусил… прожевал… проглотил… Откусил еще, и процесс повторился.
        Я умиленно смотрела на то, как сидхе ест. Покончив с пирожком, Скендер вытер руки об одежду и спросил с подозрением:
        - Вид у тебя слишком довольный… Пирожки что, отравлены?
        - Какая тебе разница, ты же бессмертный, - игриво сказала я.
        Скендер двинулся ко мне с самым угрожающим видом, протянул руку, и… взяв другой пирожок, стал его есть.
        - А если он отравлен? - спросила я весело.
        - Переживу, - с набитым ртом проговорил провидец.
        - Не торопись, - посоветовала я, - если уж травиться, то с удовольствием.
        Парочка келпи высунули головы из воды, наблюдая за нашим пикником. Сапфир не удержался, вышел к нам из озера, едва касаясь тонкими легкими ногами земли. Понимая, что приманило духа, я дала ему один пирожок. Проглотив его, келпи потребовал второй. Пришлось дать еще. Когда я потянулась за третьим пирожком, Скендер уточнил, кивком указывая на келпи:
        - Ему ты тоже платишь едой?
        - Нет, что ты, он просто такой красивый, что я не могу удержаться и не дать ему вкусняшку.
        Фейри вдвоем быстро разделались с пирожками. Я убрала платок в сумку и собралась уходить. Скендер вдруг спросил:
        - Ты успешна в своем мире, Магари?
        - Нет, - печально ответила я, накидывая ремешок сумки на плечо.
        - Странно. Ты цепкая и упрямая. Такие всегда достигают успеха.
        - Не всегда…
        - Если ты не успешна среди людей, то зачем возвращаться? Зачем идти навстречу смерти, которую я предсказал?
        - Слишком сложный вопрос… Ладно, фейри, увидимся завтра в это же время. Сегодня у меня еще куча дел.
        Сапфир пробежался около, показывая всем видом, что не прочь меня прокатить, но я с кислой улыбкой отказалась от такого милого предложения. В голове прокручивался вопрос провидца. А и правда, зачем возвращаться? Что ждет меня там - невиданный успех? Вряд ли. Великая любовь? Вряд ли.
        Скендер спрашивал про успех. Есть ли в моей жизни успехи?
        Начнем отсчет с универа. Преподаватели считали меня очередной пустоголовой девчушкой, которая получает высшее образование для галочки, и потому игнорировали пять лет, не замечая ни моих стараний, ни оригинальных курсовых. Хорошо помню, как после защиты диплома умудренные опытом и сединами фейриологи сказали мне: «Деточка, у вас не подходящий для ученого склад ума. Вам лучше забыть о научной карьере и выйти замуж». Они так убедительно расписали мне, какая я тупица, что я растерялась, потеряла боевой дух и, уничтоженная, выползла в слезах в коридор… где на меня наткнулся молодой мужчина. Он галантно предложил мне платок и так очаровательно улыбнулся, что я влюбилась. Роман завертелся быстро, вскружил голову, но свадьба не состоялась. Несостоявшиеся родственники несостоявшегося мужа заявили: «Дорогуша, с вашей наследственностью и фантазиями вам лучше строить карьеру, а не надеяться на замужество». Вот так в один год мне двумя точечными ударами подпортили самооценку, превратив в создание, сомневающееся как в своем уме, так и в своей привлекательности. Стараясь занять и отвлечь, дядя взял меня на
работу в свое бюро. Затем я устроилась в журнал «Сверхи», познакомилась с Дюком, и воспрянула духом, возродилась, как птица феникс, став снова энергичной и веселой Магари. Можно счесть это успехами? Можно! Но тут на сцену вышел рыжий, я попалась в его ловушку и получила страшное пророчество!
        Я задумалась о том, как бы повел себя дядя в моей ситуации, и пришла к выводу, что он вообще бы не попал в холмы, потому что умен, зрел и опытен. Только наивные, поздно взрослеющие дамочки вроде меня попадают в такие ситуации. Может, не так уж неправы были мои преподаватели? Может, не так уж неправы были родители моего первого мужчины? Может… возвращаться не стоит?
        ГЛАВА 16
        С КАЖДЫМ ДНЕМ становилось холоднее. Листья облетали с деревьев, начала подмерзать земля, свет Файдкамена становился прозрачнее и строже, безжалостно высвечивая унылые пейзажи. Гоблины все реже выходили из пещер, совсем перестали показываться мелкие фейри, разве что спанки все так же летали возле топей, стараясь завлечь в ловушку хоть кого-то. Бывало, Дианн посылала меня за очередным ингредиентом очередного зелья, и я замечала в теряющем свое лиственное убранство лесочке костяные деревья.
        Я все так же каждый день ходила к озеру и, несмотря на осенние холода, купалась в нем вместе с келпи, которым пришлось смириться с моим обществом. Волшебные воды озера мягко обволакивали тело, согревали косточки, насыщали кожу полезными фейри-компонентами красоты и молодости; после купания я не боялась коварной простуды и чувствовала себя бодрой и энергичной. Часто Сапфир, заходя в озеро, «растворялся» до течения, и, подхватывая меня, нес от одного берега к другому. Другие келпи тоже играли со мной в подобные игры, и даже позволяли оглаживать их роскошные гривы. После купания я, как правило, надевала теплые вещи и, не торопясь, шла домой.
        Со Скендером я виделась до купания. В первые наши встречи я следовала четкому плану и задавала один вопрос за другим, но вскоре хитрый провидец стал увиливать, переводить тему, и вот уже я сама рассказывала ему, что изменилось у нас в Вегрии за последние лет пятьсот. Сидхе перестал дичиться меня, без скандалов ел, что я приносила, и уже не казался таким истощенным. Правда, все так же одевался в какие-то жуткие тряпки. Желание увидеть Скендера хорошо одетым, в сиянии своей красоты, стало моей навязчивой идеей.
        Я на три дня отменила наши встречи и даже пожертвовала купанием, чтобы собрать редкий ядомыжник - мох, растущий в местах, где были пролиты слезы. Ох, и рисковала же я, собирая этот мох! Два раза оступилась и чуть не увязла в болоте, ноги промочила, чуть глаза не лишилась, упав в сухой колючий кустарник. Притащив домой ядомыжник, я заявила Дианн, что хочу пойти вместе с ней в город на рынок и продать мох. Карга, хмыкнув, разрешила мне идти с ней, но попросила одеться неприметно. Ядомыжник карга продала сама, и вырученные деньги - монеты из эльфийской стали, которая обжигает людей - вручила мне, завернув в платок.
        Отойдя от Дианн и ее прилавка на рынке, я нашла лавку, в которой рыжеволосый эльф продавал одежду. Надеясь, что не промахнусь с размером, я выбрала две пары мужских штанов из плотной материи непонятного происхождения, две рубашки с вышитыми на них узорами, сотканными из сверкающих волос пикси, и плащ с капюшоном, подбитый белым собачьим мехом. Еще я приобрела сапоги. Стоило все это больше того, что я выручила за ядомыжник, поэтому я рассталась с некоторыми из своих собственных вещей. Эльфа особенно заинтересовал мой свитер из козьей шерсти. В холмах дефицит шерстяных вещей, потому как из фейри с шерсткой здесь только ку ши, красноухие собаки и оборотни разных видов. А вы попробуйте состричь с оборотня шерсть! Да и не годится она на пряжу. В общем, мой заурядный свитер крупной вязки вызвал у эльфа восторг и мы сторговались.
        Нижнее белье я даже смотреть не стала - неприлично дарить подобное! К тому же, как мне кажется, Скендер обходится вовсе без белья. Зато проходя мимо лавки, в которой улыбчивая эльфийка продавала платки, я задержалась. Нет, платок мне не нужен; я задумалась о повязке Скендера. Одежду я ему купила, и она очень неплоха на вид, но если он не сменит свою страшную засаленную повязку, преображения не случится. Повязка нужна эффектная, такая, чтобы сразу было ясно - перед вами сидхе-провидец! Обычный платок не сгодится, каким бы красивым он ни был.
        - Вот ты где, - брякнула Дианн, и, протянув руку, втащила меня к себе за прилавок. - Хватит шляться, приметят.
        Поправив капюшон плаща, чтобы окружающие не увидели отсутствия у меня острых ушек и не подняли шум (человек!), я проворчала:
        - Не надо так меня хватать. Когда меня резко хватают, случаются всякие неожиданности.
        Дианн заглянула в мою зачарованную сумку, способную вместить множество вещей и, когда я прикрыла ее, хмыкнула:
        - Видела я, чего ты купила. Одежу. Мужскую одежу.
        - Да.
        - Зачем тебе мужская одежа?
        - Надо.
        - Скендеру надо?
        - Т-с-с! - приложила я палец к губам и, не удивленная тем, что карга знает о наших встречах, попросила: - Не говори никому. Скендер - мой научный объект.
        - Из всех сидхе ты приметила именно этого, - протянула Дианн. - При таком-то выборе… Лоха, как есть лоха.
        - Кто? - не поняла я.
        - Дура.
        - Спорное утверждение! Давно ты знаешь о Скендере?
        - Дак у тебя с первого дня на лице все написано. Лыба на лице дурная, глазища горят. Что, задобрить его думаешь? Одежой да пирожками? Не выйдет. Пророчество сбудется, как ни крути.
        - Да знаю я! Я его самого изучаю, понимаешь, Дианн, и-зу-ча-ю! Очень интересна мне природа его силы.
        - Выбрала бы кого другого, да изучала. А то ишь, горевидца приметила… Он как псина породистая, которую хозяева из дома выкинули, навечно обиженный. Скока не корми, скока не задабривай, он добрее не станет и никого к себе не подпустит. Зазеваешься - загрызет. Не ходи к нему боле.
        - Ты не можешь мне указывать, Дианн, - спокойно ответила я, глядя на проходящих мимо прилавка эльфов.
        - Как хошь. Я тебя упредила.
        «Упреждение» карги я в расчет не взяла. На следующий день я, как обычно, пошла к озеру, предвкушая волнительный момент преображения… или истерики сидхе. Волнение заставило мое сердце биться чаще, разлилось в коленях слабостью, пробежалось по коже ознобом. Сморщив нос, я тонко чихнула. На мой чих из озера выбежал Сапфир.
        Я сунула в сумку руку, выудила оттуда лепешку и вручила фейри. Спустившись к берегу, я заметила Скендера. Представив, как на нем сядет одежда, я не заметила камня под ногами, неловко споткнулась и покатилась вниз, к берегам. Сапфир в один миг меня догнал и, ухватив за воротник, поднял. Отряхивая испачканные коленки, я проговорила с досадой:
        - Неуклюжая я сегодня.
        Скендер подошел ко мне и заявил вместо приветствия:
        - Плохо выглядишь.
        - Я три дня не купалась в озере. Вот искупнусь в нем, и снова стану сияющей красоткой. Но сначала, - я достала из сумки блокнот и потрясла им, - займемся делом.
        Скендер присел, и мы начали. Сегодня я расспрашивала его о специфике силы короля Элидира, отмечала, что изменилось при Неблагом дворе с начала его правления. Скендер говорил, а я отмечала интересное в блокноте, не обращая внимания на легкую слабость… Вдруг строчки запрыгали перед глазами, и меня повело в сторону.
        Рука сидхе коснулась моего лба.
        - Ты горячая!
        - О, да, я горячая штучка, темперамент у меня бабулин, а она, кстати, пять мужей сменила… - с вялой улыбкой сказала я, но сидхе только сильнее брови сдвинул.
        - Магари, ты больна, - серьезно сказал он.
        - Простудилась, наверное, лазая по болотам за ядомыжником… Сейчас искупаюсь и все пройдет, - я начала подниматься. - Тебе лучше уйти. А то я, знаешь, купаюсь обнаженной.
        Последнее явно не стоило озвучивать. Что-то сегодня и впрямь со мной неладно: спотыкаюсь, чихаю, болтаю лишнее… Потрогав лоб, я не заметила повышения температуры, но озноб и слабость говорят сами за себя. А я еще их на волнение списывала! Три дня без озера и вот тебе - сразу простуда!
        - А говорят, люди в холмах не болеют, - проворчала я.
        - Не болеют, - напряженно проговорил Скендер.
        - Что-то не нравится мне твой тон…
        - Как и мне не нравится твой вид.
        - Так, все! Срочно купаться!
        Я сбросила с плеча сумку и, стянув кофту, пошла к озеру, помня, какие упоительные ощущения оно дарит. Конечно же, эти замечательные голубые воды меня исцелят. Сапфир вдруг оказался прямо передо мной и замотал головой из стороны в сторону, выражая протест.
        - Не пускаешь? - растерялась я.
        Келпи фыркнул.
        - Скендер, - беспомощно произнесла я, поворачиваясь к сидхе, - он меня не пускает.
        Чтобы смотреть в лицо провидца, мне приходится задирать голову, и в этот раз сей маневр с задиранием головы дался мне почему-то нелегко, будто вместо головы у меня гиря тяжеленная.
        - Магари, что с тобой? - испугался Скендер и подался ко мне.
        - Отойди от нее!
        Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела Ириана. Голова все так же казалась гирей, а вот тело, напротив, словно размягчилось и стало похожим на желе. Особенно желейными казались ноги. Понимая, что вот-вот рухну, я вцепилась-таки в руку Скендера, и он меня поддержал.
        - Руки убери! - крикнул рыжий кому-то из нас, стремительно приближаясь.
        - Не отпускай меня, - попросила я, вися на провидце.
        Скендер крепче прижал меня к себе, а Ириан настиг нас. Что случилось дальше, я не знаю. Эти обмороки вечно случаются в самый неподходящий момент!
        Я ПРИШЛА в себя на знакомой кровати в знакомом доме. Влажный платок сползал со лба на глаза; мое тело плотно укутали одеялом, но даже под ним я дрожала. Грипп проклятый добрался-таки до меня в этом году!
        - Ба-а-бушка, - слабо позвала я, - ба-а-а-бушка…
        Бабушка оказалась рядом и склонилась надо мной. Я не увидела ее лица, но заметила, что волосы у нее распущены и… белые!
        - Ба-а, - удивленно просипела я, - ты волосы забыла подкрасить?
        - Забыла, видать, - как-то странно ответила она.
        - А что голос такой сиплый? Тоже простудилась?
        - Тебе кажется, Магари.
        - Ой… - расстроилась я.
        - Чего?
        - Ты зовешь меня полным именем только в крайних случаях.
        - Глупости, деточка.
        - «Деточкой» ты меня никогда не называла…
        - П-ф-ф! - фыркнула она. - Спи, зараза!
        Зараза… Это уже знакомо. Успокоенная, я откинулась на подушки и только тогда вспомнила, зачем вообще звала ба.
        - Ба-а-абушка.
        - А? - хрипло отозвалась она.
        - Платок сползает, - пожаловалась я. - Поправь, а то у меня сил нет руку поднять.
        Платок забрали, смочили прохладной водой и вернули на место. Я закрыла глаза, и некоторое время пыталась дремать. Задремать не получилось; сердце билось слишком быстро, а противный озноб мешал расслабиться.
        - Ба-а-абушка…
        - Чего?
        - Расскажи мне сказку, как в детстве.
        - Еще чего!
        - Пожа-а-алуйста, - попросила я, и начала подниматься. Неожиданно крепкая и большая рука уперлась мне в грудь и вернула на место.
        - Не знаю я никаких сказок! Спи, окаянная! Полведра зелья на тебя извела, а все вертишься!
        - Пожа-а-а-а-алуйста! - монотонно продолжила я. - Пожа-а-а-алуйста!
        - Я тебе сказку расскажу, - раздался мужской голос, и чья-то приятно теплая рука провела по моей щеке. Несмотря на приятность прикосновения, меня передернуло.
        - Это кто? - насторожилась я, открывая глаза и пытаясь разглядеть в слабом мерцающем свете лицо мужчины. Лица я так и не разглядела, как ни приглядывалась, заметила только рыжину. - Ба, кого ты привела? Кто этот рыжий рин? Доктор? Выгони его! Я не доверяю рыжим!
        - Слыхал? - деловито спросила ба у гостя. - Выйди! Вишь, девка в бреду мечется!
        - И ты ответишь за это, карга, - пообещал зловеще доктор.
        - Не называйте так мою бабушку! Хам! - среагировала я.
        Пристыженный рыжий доктор со вздохом вышел. Поерзав, я закрыла снова глаза и замерла. Странно, что бабуля пригласила доктора - она их на дух не переносит. У нее на все болезни два метода лечения: пожевать зубчик чеснока или принять коньяку.
        - Ба-а… не корми меня чесноком… - попросила я, засыпая.
        - Не буду.
        - А вот коньячка можно.
        - Ишь ты! Спи!
        Я стала проваливаться в сон, засопела… Бабушка встала, отошла от меня, захлопотала в комнате, то ли ища что-то, то ли прибираясь. Дрема только-только начала меня убаюкивать. Приоткрыв ненадолго глаза, чтобы подглядеть за ба, я увидела вдруг силуэт, который с бабушкиным точно не спутать!
        Нечто высокое, худое, бледное, в обносках, появилось у двери! Почему-то мне на ум сразу пришла мысль о смерти, которая пришла за мной. Подскочив, я закричала:
        - Не хочу умирать!
        Ба так и подпрыгнула от моего крика. Затем, схватив с пола метлу, смело замахнулась ею на Смерть, явившуюся по мою душу.
        - Уйди! На кой ляд ты явился? Девка только-только заснула!
        - Изыди! - добавила я.
        Сбитая с толку Смерть отступила, гонимая метлой, и ушла ни с чем; Ба, бросив метлу, подбежала ко мне и уложила в кровать:
        - Спи, спи!
        - За мной смерть приходила, - прошептала я, начиная дрожать всем телом, - н-настоящая смерть… страшная!
        - Я выгнала ее, не бойся.
        Ба дотянулась до кубка и влила мне в рот немного теплого терпкого отвара. Послушно сделав несколько глотков, я бессильно откинулась на подушки. Бояться нечего: бабушка рядом, доктор ушел, смерть изгнали… Но все равно страшно. Чувствуя себя напуганной маленькой девочкой, я напомнила:
        - Ты так и не рассказала мне сказку.
        - Ты без нее не заснешь, да?
        - Да, не засну…
        - Проклятье эльфов! Ладно, вот тебе сказка. Жила-была девочка с магическими способностями. Девочка могла стать ведьмой, но отдала какому-то мальчику цветочек невинности и шанс упустила.
        - Глупая, - пробормотала я.
        - Не то слово! И вот, значитца, девочку эту приметил заколдованный принц из другой страны.
        - Какой страны?
        - Волшебной! Обвел он дуру вокруг пальца и заманил в свои земли, чтобы подарить королю как игрушку.
        - Что, королю не хватает игрушек?
        - Этим королям вечно чего-то не хватает… Значитца, привел принц девочку к королю, а она ему не понравилась. Повел ее принц обратно, но на пути напало на них чудище…
        - Какое?
        - Страшное! Девочка чудище отогнала…
        - Как?
        - Растак! Отогнала она чудище, принца спасла, проклятье с него сняла, они полюбили друг друга и зажили щасливо. Конец сказке!
        - Не-е-е-ет, - воспротивилась я. - Принц - обманщик, не стала бы его девочка спасать и любить!
        - Девочка глупая, с нее станется!
        Я поднялась, махнула головой, сбрасывая платок, и попыталась вылезти из-под одеяла. Бабушка уложила меня обратно, прижала ладонью лоб и поцарапала висок ногтем… когтем? Пожалуй, надо сводить бабулю в маникюрный салон!
        - Спи! - велела ба.
        - Может, девочке из сказки другой принц предначертан? - с надеждой спросила я.
        - Есть и другой принц, тоже проклятый.
        - Что же ей, бедной, одни проклятые попадаются?
        - Судьба такая! Сбежала девочка от первого принца ко второму, со страшными глазами. Приглянулся он ей чем-то, не пойми чем. Стала она ему пирожки печь, одежу покупать; каждый день они виделись и все наговориться не могли.
        - А что потом?
        - Заболела эта шлендра и умерла! - рявкнула бабушка, потеряв терпение. - Потому что засыпать не хотела! Вот и ты не заснешь - убью! Доконала!
        - Ладно, сплю, - сдалась я.
        ГЛАВА 17
        ПОГЛЯДЕВ В ТЕМНЫЙ ПОТОЛОК, я перевернулась на другой бок и выскользнула из плотного кокона одеяла. Сразу стало прохладно, ведь в одеяло меня завернули голой. Откинув с лица спутанные волосы, я встала с лежанки и медленно пошла к месту, где предположительно оставила сумку. Сумку не нашла, зато сильно ударилась коленом обо что-то деревянное. Выругавшись про себя, я вернулась к лежанке, стащила с нее мятое покрывало и, обмотавшись им, пошла по нужде на улицу, медленно и осторожно, чтобы в темноте не врезаться во что-то еще. К тому же от слабости меня вело то в одну сторону, то в другую, зато голова была ясная.
        Я хорошо помнила, как упала в обморок у озера, повиснув на Скендере. Сидхе принесли меня к карге, и ее заботами я выздоровела. Только вот где сама карга? Почему не в доме? Узнаю позже - сначала в туалет!
        Найдя на коврике у двери кеды, я обулась в них, поправила покрывало на груди, осторожно приоткрыла дверь… и восхищенно вздохнула.
        Двор заливал мягкий молочный свет; в нем кружились, танцевали, плавали пушистые снежинки. Первый снег! Полюбовавшись на танец снежинок, я вдохнула свежего воздуха полной грудью, шагнула во двор и пошла к любимым кустикам. Я устроилась за ними и притихла, надеясь, что эта короткая вылазка не повредит моему пошатнувшемуся здоровью.
        Закончив, я стала подниматься, и уловила отголоски разговора. Любопытство победило благоразумие, и я не стала возвращаться в дом, чтобы одеться теплее. Пройдя чуть дальше, я увидела у пня, на котором Дианн обычно разделывала мелких фейри, Скендера, Ириана, и саму каргу. Провидец изображал безразличную статую, Дианн стояла, опустив голову, а рыжий вдохновенно ругался:
        - … Забыла, что она смертная? - бушевал он. - Второй день спит! А если не проснется? Что тогда?
        - Не серчай, - виновато просипела карга (ее смущенный вид был для меня потрясением). - Я во благо старалась.
        - Постаралась на славу, - прошипел сидхе, - еле жар сбили. Сколько простудного зелья ты бухнула ей в еду?
        - Маленько.
        - Много! - отчеканил Ириан. - Для нее - много! Она маленькая, тоненькая и слабенькая! Таких даже капля зелья может свести в могилу!
        - Друидессу-то? В могилу? - неуверенно проговорила Дианн, поднимая голову. - Так, покашляла бы день-другой…
        - То, что она друидесса, значения не имеет. В первую очередь она человек, а люди слабы здоровьем.
        - Знал бы ты эту малявку лучше, не говорил бы так… Она всех нас переживет!
        Терпение Ириана подошло к концу. Схватив каргу за шею, он приподнял ее так, что ее ступни едва касались земли, и отчеканил металлическим голосом:
        - Еще раз сотворишь нечто подобное, и я тебя уничтожу, кочка болотная.
        - Поняла, поняла, - прокряхтела карга с трудом, и вцепилась когтями в его руки, чтобы ослабить хватку, - все поняла.
        - Как ты вообще осмелилась играть с сидхе? - не успокаивался Ириан, чье лицо побелело от ярости; через гламур стали проглядываться его истинные черты. - Проучить бы тебя за такое хорошенько, да мараться не хочется.
        Сия сцена столь увлекла меня, что я забыла о том, что стою на холоде в одной только простыне; даже тающие на коже снежинки не беспокоили. Я с надеждой посмотрела на Скендера, но провидец не вмешивался. Решившись, я вышла к фейри.
        - Ну-ка отпусти ее, рыжий!
        Сидхе разжал пальцы, и Дианн поспешила отойти от него подальше.
        - Магари, - потрясенно проговорил Ириан, - ты пришла в себя!
        - Да, и чувствую себя неплохо, - ответила я, ничуть не слукавив.
        Все трое фейри воззрились на меня, как на диво дивное.
        - Магари, - повторил Ириан и шагнул ко мне.
        - Стой! - бросила я, и руку подняла. - Я сейчас же вернусь домой, пока не заработала воспаление легких - хотя я его наверняка уже заработала - и там все выспрошу у Дианн. А вы двое, - я выразительно посмотрела на сидхе, - можете идти. Скендер, наши встречи на время придется отменить.
        При упоминании Скендера лицо рыжего снова исказилось гневом.
        - Нет, мы решим все сейчас, - угрожающе проговорил он. - И не беспокойся о холоде: люди в холмах не болеют, так что ничего с тобой не случится. Ты заболела, потому что Дианн подмешала тебе в еду простудное зелье.
        - Это я уже поняла. Но мы сами разберемся.
        - Нет, - отрезал Ириан, - «сами» вы не разберетесь. Хотя бы потому, что все это прямо касается всех нас. Знаешь, зачем Дианн дала тебе простудное зелье?
        Я покосилась на каргу, и озвучила догадку:
        - Она не хотела, чтобы я виделась со Скендером.
        - Да. Она хотела, чтобы тебе стало плохо в его присутствии, и чтобы ты сочла, что он плохо на тебя влияет. Хотела, чтобы ты решила, что встречи с ним могут довести тебя до смерти.
        Отложив на потом разборки с Дианн, я спросила:
        - А причем здесь ты?
        - Она пришла ко мне и заявила, что боится за тебя. Сказала, что ты как зачарованная каждый день таскаешься к Скендеру. Намекнула, что здесь что-то нечисто.
        - А ты и явился, защитничек! - едко проговорила я.
        - Ты меня виноватым считаешь? - до глубины души удивился Ириан. - Дианн довела тебя до бреда и беспамятства, столкнула двоих сидхе, а виноват… я? Тот, кто искренне хотел помочь?
        - В том и дело. Не верю я, что ты хочешь мне искренне помочь. Так что не надо вот так возмущенно на меня смотреть.
        На лице рыжего выразилась такая яркая, такая выразительная обида, что мне стало не по себе и я даже раскаялась в сказанном. Развернувшись, я посмотрела на виновницу ситуации, которая медленно, но верно пятилась по направлению к дому.
        - Зачем ты это сделала, Дианн? - спросила я.
        - Спасти тебя хотела. Ты же не слушала моих упреждений… - нехотя ответила она. - Скендер - сидхе, и суть его страшна, одно его присутствие травит, а тебе, девчонке, жить еще и жить. Вот я и хотела тебя от него отвадить. А тебя, Ири, вплела, потому что Магари защитник нужен, сильный. Потому как мне ясно, что останется она у нас навсегда, и ушастому Падрайгу это ой, как не понравится. Ну, чегой-то вы так на меня сердито глядите? Я дурного не хотела! Никому из вас!
        Мы, жертвы коварной интриганки, переглянулись (представим, что повязки у провидца нет). Передернув плечами, я вздохнула:
        - Хорошо, что все выяснили, а то я всю голову сломала, как могла заболеть в холмах. С Дианн я еще поговорю, а пока вы здесь, спрошу: почему мне не холодно под снегом?
        - Магия, - ответили сидхе одновременно.
        - Магия так магия… Расходимся. Я возвращаюсь в дом.
        - Ты не пойдешь с каргой, - тут же непреклонно и надменно сказал Ириан.
        - Не тебе решать.
        - Я привел тебя в холмы и я…
        - Я, я, я! Только якать и умеешь! Все, момент упущен! Раньше надо было заботиться обо мне, когда я предлагала мирно сосуществовать в одном доме!
        - Ты крайне непочтительно разговариваешь с сидхе, - медленно проговорил Ириан, вплетая в голос металл и пламя. Снег под его ногами растаял, а глаза зажглись золотом. - Никто не смеет говорить со мной так.
        - И никто не смеет указывать гостю, - неожиданно прозвучал голос Скендера.
        Я повернулась к провидцу, чьей поддержки никак не ожидала.
        - Иди домой, Магари, - сказал он.
        - Останься, - велел Ириан.
        Я бы ушла, честное слово, ушла, но мужчины явно начали конфронтацию.
        - Ты не можешь указывать ей, что делать, - спокойно продолжил Скендер. - Твое поведение порочит достоинство сидхе. Смирись с тем, что упустил шанс завоевать ее расположение.
        - Вот что, - произнес Ириан, и недобро сверкнул глазами. - Ты, грязный горевидец, считаешь себя тем, кто ее расположение завоевал?
        - Не далее чем вчера я купался в озере, так что назвать меня грязным никак нельзя. А вот ты все тот же надменный божок, не считающийся ни с чьим мнением, кроме своего собственного.
        - У меня есть все основания считать свое мнение ценнее прочих!
        - Жаль, - обронил бесстрастно Скендер, - жаль, что годы проклятья не сделали тебя умнее. Умерь гордыню, бог пламени и войн, или снова превратишься в бесполезный огарок.
        Гламур Ириана лопнул, как кокон, явив нам его настоящий вид - вид оскорбленного бога. На меня дохнуло жаром. А вот со стороны провидца тянуло замогильным холодом, пронизывающим до костей.
        - Огарок? - переспросил Ириан, и руки его объяло рыжим пламенем.
        Я в страхе всплеснула руками. Сие действие возымело удивительный эффект. С рук сидхе сорвался огонь и перекинулся на мои собственные руки. Взвизгнув, я махнула руками и огонь, превратившись в пламенный заряд, улетел куда-то в лес. Некоторое время мы в полном молчании наблюдали яркий полет, после чего вдалеке в лесу начал разгораться пожар.
        - Останови огонь! - крикнула карга Ириану.
        - Я повелеваю огнем, но не Хаосом! Магари, останови огонь, пока все обитатели холма не сбежались на это зрелище!
        - Я не знаю, как, - растерянно прошептала я, глядя на свои руки-виновники происходящего. Меж тем покрывало от резкого рывка спало с меня, но в свете новых событий моя нагота уже не произвела эффекта.
        КОГДА МЫ подбежали к горящему лесу, там уже столпились фейри, донельзя испуганные огнем неизвестного происхождения. Мы благоразумно отошли от скопления фейри-граждан. Огромный пес ку ши с подпаленной шерстью свалился у большого камня; его шумное дыхание было сбившимся и быстрым. Мелкая фейри-живность, составляющая наш основной рацион, бежала из леса и пряталась по кустам; гоблины ловко хватали пищу, которая сама прыгала в руки. Маленькие пикси сбились в паническое облачко, и воздух звенел от их звонких причитаний. Страшные красные колпаки пригнали гоблинов-боглов с лопатами и заставили тех присыпать пламя землей. Показались и эльфы; взволнованные, не выспавшиеся, они спешно явились из города и, не чураясь работы, стали помогать боглам. Тот тут, то там проливалась из кадушек вода, которую черпали из болота; вспыхивали в воздухе искорки, рожденные магией - это эльфы пытались потушить стремительно разрастающееся странное пламя. Ириан все пытался присмирить его, но у него ничего не получалось. Не получалось и у меня: я вообще не знала, что и как делать, а одного желание пламя не тушило.
        - Это силы Хаоса, - прошептал рыжий едва ли не восхищенно, когда очередная моя попытка остановить огонь силами друидов провалилась, - чистая магия разрушения.
        - Разрушения, которое открывает путь изменениям, - добавил Скендер.
        Оба сидхе уставились на пламя благоговейно, потому что оба желали изменений. Я же, созерцая это почти апокалиптическое зрелище, испытывала отнюдь не благоговение, а ужас. Шутка ли - спалить полхолма неблагих?!
        - О, Богиня, помилуй нас! - взмолилась я, хватаясь за голову.
        - Ты, ты помилуй нас! - вскричала Дианн, и, схватив меня за плечи, затрясла.
        Тряска не помогла найти выход. Карга отпустила меня и тоже схватилась за голову; еще немного, и мы с ней как две обыкновенные слабые духом женщины впадем в истерику и волосы на голове драть будем. Тем более что для истерики есть причины: в небе пляшут зловещие отблески пожара, плывет едкий дым, трещат деревья, кричат фейри. Сгореть они не сгорают, но им страшно.
        Вдруг золотая сеть легла на пламя, протянулась над сгорающим лесом, захватывая каждый пострадавший участок. Гомон смолк, фейри замерли, надеясь, что сетка пожар «удержит».
        - Падрайг, - шепнул Ириан.
        Пламя и впрямь будто бы ослабло, присмирело… но вот золотая сеть эффектно лопнула, и пожар разгорелся еще яростнее.
        - Он больше всех знает о друидах и типах магии. Надо его найти, иначе это не остановить, - сказал Скендер ровным голосом; про себя я отметила, что этот сидхе явный флегматик.
        - Если он узнает, кто навел пламя, то доложит королю! - воскликнул Ириан (кстати, типичный холерик).
        - Доложит, - кивнул провидец.
        Ириан обреченно посмотрел на разворачивающийся хаос, и я знаю, о чем он подумал. Если Падрайг узнает о нас, то о нас узнает и король, и тогда всем нам придется несладко. Но это мы пожар устроили, так что нам и отвечать.
        Придворного мага мы нашли быстро. Увидев нас, он сначала рукой махнул: не лезьте, не до вас сейчас… но тут же обернулся и посмотрел на нас, точнее на рыжего, внимательнее.
        - Ири…ан? - потрясенно произнес Падрайг.
        Сидхе кивнул. В суматохе на него особого внимания не обращали, в основном потому, что волосы он свои приметные под плащом спрятал, а на лоб низко накинул капюшон. Видны были только мужественный подбородок и красивой формы губы.
        - Ты… ты устроил это? - полузадушенным голосом спросил маг.
        - Она.
        Дианн тут же подтолкнула меня к магу. Перед тем, как бежать останавливать огонь, я заскочила в дом карги, молниеносно переоделась и захватила сумку, так что пред Падрайгом предстала растрепанной, испуганной, но прилично одетой. Правда, в суете вместо нормальных брюк надела пижамные, протертые, с сердечками.
        - Гостья? - уже беспомощно пискнул маг, ничего не понимая.
        - Друидесса она! Хаосница! - объяснила Дианн. - Жахнула дуриком огненным шаром в лес, и не знает, как потушить!
        Карие глаза Падрайга, в которых играли огненные блики пожара, широко раскрылись в удивлении. Но удивлялся маг всего лишь мгновение.
        - Кому ты доверяешь из фейри? - спросил он у меня уже по-деловому.
        - Причем тут это? - растерялась я.
        - Кому? - с нажимом повторил он, и карга ткнула меня в плечо, мол, отвечай без вопросов.
        Я оглянулась на Дианн, которая подмешала мне простудное зелье, глянула на Ириана, который провел меня, поискала взглядом Скендера, но не нашла: он не пошел с нами, потому что не хотел вызывать еще большую панику у фейри своим появлением.
        - Его здесь нет.
        - Кого?
        - Провидца. Скендера.
        - Найти его. И привести. Немедленно.
        Ириан не из тех, кому нравится выполнять приказы, но в этот раз он только кивнул и ушел за названным сидхе. Я же осталась стоять напротив мага, чьей обжигающий взгляд пропекал до самой селезенки.
        Бывает, знаешь человека… эльфа, совсем ничего, но уже уверен, что он тебе враг. Вот так у меня случилось с Падрайгом. На интуитивном уровне возникло убеждение, что этот эльф не прочь получить и мой череп в свою коллекцию. Как же - друидесса-хаосница! И уже есть повод лишить ее головы…
        - Так что же произошло? - спросил Падрайг, не сводя с меня глаз.
        - Не знаю. Все само…
        - Ха-а-а-аосница, - с неожиданной улыбкой проговорил эльф, и я убедилась в том, что он уже представляет, как будет смотреться моя голова в виде кубка.
        «Нет уж, ушастый, не дождешься», - мысленно сказала я.
        Ириан быстро нашел и привел Скендера, и появление сидхе заметили только самые глазастые да те, кто не был сильно испуган или заворожен пожаром. Кстати, в беловолосом сидхе провидца не признали, потому что он переоделся в купленные мной вещи и тоже накинул на голову капюшон плаща.
        Падрайг приманил провидца к себе, и шепнул ему что-то на ухо. Скендер кивнул и подошел ко мне; как и в случае с Ирианом, я увидела только его подбородок и тонкие губы.
        - Прости меня, Магари.
        - За что? - спросила я, и получила удар по голове.
        Когда я очнулась, на меня смотрели много пар глаз. Пошевелившись и потерев висок - спасибо, Скендер! - я сфокусировала взгляд и быстро оценила обстановку. Голубовато-белые высокие стены, украшенные инеем, уходящие высоко вверх, неразличимые потолки, с которых медленно падают снежинки; прозрачный ледяной пол. У высокой арки выхода - пять воинов-риоров, равно зловещих и прекрасных, держащих громадные мечи, поднять которые под силу только сидхе.
        Я на руках у Скендера, а слева стоят взволнованная Дианн и не менее взволнованный Ириан, чьи яркие волосы в этих ледяных апартаментах кажутся кроваво-красными. Только я да Падрайг выглядим заурядно. Ну ладно, только я…
        - Ты ударил меня, - хрипло упрекнула я Скендера.
        - Это был единственный верный способ остановить пожар, - ответил вместо него Падрайг.
        - Точно единственный? - недоверчиво спросила я, потирая пострадавший висок.
        - Любой носитель магии - ее проводник. Достаточно лишить проводника сознания… или жизни, чтобы магическое воздействие прекратилось, - любезно пояснил маг.
        - Почему именно Скендер ударил?
        - Любого другого ты бы к себе не подпустила и отразила бы удар. Рисковать мы не могли.
        - Спасибо за ответ, буду иметь в виду.
        Падрайг усмехнулся и, блеснув глазами, объявил:
        - Становись на ноги, друидесса. Вы все ответите перед королем.
        Скендер осторожно опустил меня, и риоры с мечами окружили нас, чтобы сопроводить к королю. Сделав первый же шаг на ледяном полу, я поскользнулась и непременно бы бухнулась лицом в лед, расквасив себе пол-лица, но меня подхватили сразу двое сидхе. С одной стороны меня поймал Ириан, с другой - Скендер.
        Удивительно, но за всю ночь, начиная с того, как я проснулась, именно этот момент стал самым напряженным. Ни один из мужчин руки не убрал, хотя я уже не падала, и взгляды их скрестились, как клинки. Неужели соперничают за право мне помочь?
        - Не заставляйте короля ждать, - отчеканил Падрайг, и только тогда они меня отпустили.
        Пройдя через арку, я подумала о том, что будет, если столкнуть Смерть и Пламя. Кто из них сильнее, могущественнее, опаснее? Дурацкий вопрос, учитывая, что мы направляемся к королю, который могущественнее всех нас вместе взятых. Интересно, есть ли у меня, незаконно инициированной друидессы, практикующей запрещенную магию, которая сняла проклятье с неугодного сидхе и спалила треть холма Файдкамен, хотя бы микроскопический шанс на милосердие короля?
        ГЛАВА 18
        НАС ВВЕЛИ В ЧЕРТОГ, строгое льдисто-снежное совершенство. Если бы ноги мои не скользили по полу, я бы смогла отдать должное красоте и запечатлеть в памяти самые значительные, приковывающие взгляд детали сказочного интерьера. Увы, каждый шаг мне давался так же легко, как и корове, случайно выбредшей на лед, так что смотрела я только на пол. Не помогло: я поскользнулась раз-другой-третий; отстала от остальной группы «задержанных» и, в очередной раз потеряв равновесие, чуть не упала. Риор, следующий сразу за мной, успел схватить меня за воротник, и вот так, поддерживая, точно шкодливого котенка, повел.
        Падрайг остановился, не дойдя до трона, на котором восседал король, и выдал почтительный поклон. Мы все, включая риоров, повторили за магом.
        - Мой король, - поднялся Падрайг, то ли увидев знак Элидира, что подняться можно, то ли следуя временным ограничениям поклонов по фейри-этикету, - я привел нечестивцев, испортивших первый снегопад.
        Риоры поднялись тоже, и встали у каждого из нас, чтобы в случае чего обезвредить. Но, кажется, только рыжий интересовал короля.
        - Ириан, - произнес Повелитель Зимы чуть звенящим голосом, - твой разум помутился?
        - Нет, - ответил сидхе.
        - Тогда как ты объяснишь произошедшее?
        - Это случайность. С меня случайным образом сняли проклятье, и случайным образом разгорелся такой пожар. Никто из нас, - Ириан указал на меня, провидца и каргу рукой, - не имел намерений испортить встречу первого снега. Мы все сожалеем о том, что случилось по нашей вине, но не по злому умыслу.
        Я подавила желание поднять голову и посмотреть на рыжего. Он говорил очень осторожно… и как говорил! Его голос прозвучал красиво на контрасте с королем; если в голосе Элидира слышался кристальный холод, то в голосе Ириана - потрескивание огня.
        «Когда сидхе общаются, их сила проявляется ярче, даже в голосе», - отметила я про себя, даже в столь напряженный момент испытывая научный интерес к фейри.
        - Что мне делать с тобой, Ириан? - спросил печально король. - Привел друидессу-хаосницу в наш холм, осквернил праздник первого снега пожаром… Хотел бы я, чтобы разум твой помутился. Тогда бы не пришлось казнить тебя, как вероломного предателя, впустившего Хаос в наш мир, задумавшего ослабить влияние своего короля.
        Рыжий упал на колени и склонил голову; роскошная пряжа его волос закрыла лицо и раскинулась на льду.
        - Клянусь, я не помышлял о предательстве, мой король! - уверил Ириан. - Девушка была совершенно чиста, когда вошла в Файдкамен. Иниицировалась она уже здесь… случайно, и проклятье сняла с меня случайно. Так же случайно мы устроили сегодня пожар.
        - Случайно, случайно, случайно… Вместе в эту ночь вы тоже оказались случайно?
        - Да…
        - Крайне любопытно, какая случайность может свести в священную ночь двоих изгнанников, каргу и друидессу, - процедил король, раздраженный однообразием ответов. - Инициация девушки произошла сегодня?
        - Нет… Почти месяц минул…
        - И ты, горевидец, знал? И ты, карга? - потребовал ответа Элидир.
        - Да, - ответил Скендер.
        - Да, - покаянно проговорила Дианн.
        - Одно это уже предательство, - отрезал король. - Все вы будете наказаны.
        - Я начал это, мне и отвечать, - заявил уверенно Ириан. - Какую бы кару вы ни выбрали для меня, мой король, я приму ее безропотно.
        Я была ни жива ни мертва, слушая этот разговор, и не дрожала только потому, что онемела от страха. Или холода?
        - Нет смысла наказывать Ириана, - вставил Падрайг. - Он не слукавил, этот пожар - случайность, одна из череды случайностей, рожденных Хаосом. Огонь, может, и был рожден Ирианом, но пожар разгорелся не по его вине. Пожар устроила друидесса, и она направляла Хаос!
        Я не видела Падрайга, держа голову опущенной, но уверена, что он указал на меня пальцем, чтобы перевести внимание короля. Итак, зловещий король Неблагого двора обратил взгляд на меня. Как и прежде, взгляд Элидира мои органы чувств растолковали как холодное прикосновение, превращающееся постепенно в кусачие укусы мороза.
        «Только бы не заиндеветь, как в прошлый раз», - подумала я, не имея даже приблиительного плана спасения. Да и какой план спасения можно придумать? Я незаконно инициированная друидесса, использующая запрещенную магию, которая вмешалась в механику Неблагого двора, сняв проклятье с Ириана, и сожгла полхолма Файдкамен в ночь, когда фейри радовались первому священному снегу. А рядом кто? Некогда проклятый Ириан, которого никто не любит, и изгнанник Скендер, которого все боятся, и карга. И все трое молчали обо мне. Понимаю Элидира: все это действительно выглядит, как заговор. Хитрый и коварный, как раз в духе неблагих сидхе. Со стороны короля единственное логичное действие в данной ситуации, это поубивать нас всех страшным образом, в назидание тем, кто тоже подумывает о заговоре.
        Вот только убить он нас не может: я человек, и судить меня могут только люди, а убийство Скендера и Ириана может отразиться на мире людей непредсказуемыми по силе и продолжительности катаклизмами. Так что убить Элидир может только Дианн.
        Король молчал, предположительно обдумывая, как с нами поступить, а в чертогах сильно, сильно похолодало.
        «Заиндевела-таки», - обреченно подумала я.
        Стало настолько холодно, что никто, кроме короля, при всем желании двинуться бы не смог, ибо превращенные в лед статуи не двигаются. Момент обретения ледяного панциря был столь скоротечен, что я даже не сразу поняла, что не могу и моргнуть. Боли не было, холод перестал ощущаться. Ошеломленное сердце забилось в три раза быстрее, чтобы попытаться отогреть замерзшее тело.
        Через ледяную призму я все еще видела что-то - тени, света… Лед сполз с лица, растаял бесследно, и я шумно вдохнула. Глотнув воздуха, посмотрела в лицо самого сильного сидхе неблагих; голову мне пришлось запрокинуть.
        Элидир пристально смотрел на меня. Серебряные глаза посверкивали, как иней.
        - Объяснись, - приказал он, и меня настигла паника.
        Почему в момент, когда нужно максимально собраться, когда от правильно выбранных слов зависит судьба, в голову не приходит ничего толкового, а язык отнимается? О, Богиня, поддержи меня, дитя свое человеческое! Дай напутствие! Что там мы изучали по политологии фейри? А по культурологии? Как политики заминают международные конфликты?
        Я попыталась сказать что-то, но осипла так, что сначала пришлось откашляться. Откашлявшись (король при этом отстранился с крайне брезгливым видом), я просипела более-менее разборчиво:
        - Лучше разморозить меня всю.
        В глазах сидхе сгустилась тьма, несмотря на то, что он повелевает зимой. Не то я сказала, не то!
        - … Иначе я не знаю, что может произойти, - добавила я, желая исправить ситуацию. Ситуация не только не исправилась, но и ухудшилась, потому что мои слова прозвучали как угроза!
        Рука короля взметнулась. Кажется, он сейчас ударит по льду, сковывающему мое тело, и сломает меня вместе с ним. Так мне и надо, бестолочи!
        - Клянусь, я инициировалась случайно прямо у вас в холме и понятия не имею, как управлять своей силой! Ради своей же безопасности освободите меня немедленно! - протараторила я так быстро, как могла, ибо время моей жизни стремительно истекало.
        Выпалив эти слова, я поняла, что окончательно загубила дело, потому что использовала форму слова «освободите». Есть ли что-то более оскорбительное для сидхе, чем обратиться к нему на «вы»? Ладно бы это был Ириан или Скендер… но я «выкнула» королю!
        Элидир ударил по льду, и я закрыла глаза, встречая свою смерть.
        ЛЕД РАСКОЛОЛСЯ от удара. Освобожденная, я рухнула на треклятый ледяной пол, едва успев выставить вперед еле подвижные руки. Скосив глаза, я увидела ноги короля.
        - Друидесса, - бросил он надменно.
        - А? - спросила очумело я, и раскашлялась.
        Переждав приступ моего кашля, Элидир спросил:
        - Как вышло, что ты ничего не знаешь о природе своей силы?
        Подавив еще один приступ кашля, я торопливо объяснила его снежному величеству, почему случилось так, как случилось. Я очень старалась говорить понятно, кратко и убедительно, но после шоковой заморозки-разморозки язык не очень-то хорошо слушается.
        Выслушав меня, король прошелся к ледяной фигуре Ириана. Сидхе замерз в эффектной коленопреклоненной позе с опущенными занавесями волос. Обойдя его кругом, Элидир оглянулся на Падрайга, тоже застывшего во льду, и проговорил задумчиво:
        - Придворный маг разрешил Ириану привести тебя в холм. Но Падрайг верен мне, и сомневаться в нем нет причин… неужели случившееся и в самом деле только происки Хаоса?
        - Да, - пискнула я.
        Элидир медленно проследовал к следующей статуе, к Скендеру.
        - Горевидец предсказал тебе что-то?
        - Да. Сказал, что судьба моя отныне связана с неблагими и что если я покину холмы, то умру.
        - Интере-е-есно, - протянул Элидир, и посмотрел на меня. Сама я смотреть на короля не осмеливалась - не положено, но его взгляд ощущала очень отчетливо. - Почему ты сразу не обратилась за помощью и советом к Падрайгу? Почему умалчивала обо всем? Почему скрывалась?
        - Я надеялась, что за оставшееся время смогу понять, как переиграть пророчество. Я изучала Скендера.
        - Какое самомнение, - насмешливо произнес Элидир. - Человеческая соплячка считает себя способной понять природу сидхе… Браво, люди! С каждым поколением вы становитесь все самоувереннее, все наглее!
        Сидхе прошел к статуе карги, в ледяном исполнении принявшей весьма красивый вид.
        - Одного не пойму, - тихо сказал король, - почему карга скрывала о тебе правду. Ириан себе на уме, Скендеру запрещено появляться… но карга тоже молчала о тебе. Почему, друидесса?
        - Не знаю, - ответила я, сама задаваясь тем же вопросом.
        - Встань.
        Я начала подниматься, не уверенная, что справлюсь с этой задачей: руки скользили по льду, ноги дрожали. Кое-как поднявшись, я взглянула на Элидира, остановившегося у статуи Дианн. Он и сам выглядел как статуя, ледяная статуя. Кожа белая-белая, почти прозрачная, глаза серебряные, искрящиеся, невероятные, длинные-длинные волосы лежат белым сверкающим плащом за спиной. Одеяние тоже белое, с искрящимися узорами.
        В свою очередь, сидхе разглядывал меня, и вряд ли это доставляло ему удовольствие. Сразу после болезни, непричесанная, одетая в растяную теплую кофту и пижамные протертые штаны с сердечками, в кедах, с сумкой на плече, заморожено-размороженная, я наверняка то еще зрелище представляю.
        - Ты навсегда останешься в холмах, друидесса, - изрек Элидир безо всякого выражения.
        Сказав это, король сразу потерял ко мне интерес, и пошел к придворному магу. Глядя в спину сидхе, точнее на его изумительные волосы, я собралась с духом и возразила обреченно:
        - Я вернусь в свой мир, когда указано в договоре.
        - Если вернешься к людям, умрешь, и это вызовет подозрения. Но твое решение остаться навечно с сидхе ни у кого не вызовет подозрений. Ты останешься.
        - Нет.
        Элидир развернулся ко мне.
        - Нет? - удивленно повторил он; вероятно, он в шоке, ведь королям обычно не возражают.
        - Я не твоя подданная и не подчиняюсь твоим приказам, - странно вибрирующим от волнения голосом проговорила я. - Домой я вернусь в указанный срок. Это мое железное решение, и никто его не оспорит.
        - Даже я? - уточнил Элидир, и каким-то образом оказался рядом со мной. Вблизи его сходство со статуей стало поразительным. У живых не бывает настолько ровной кожи, настолько правильных черт! Живые дышат, двигаются, покачиваются, их ресницы трепещут, волосы топорщатся… Элидир же казался абсолютно статичным. Разве что глаза его, будто заполненные жидким серебром, жили.
        - Даже ты.
        - Теперь понимаю, почему Ириан привел тебя в холмы, - процедил король. - Он распознал бунтарку под неказистой внешностью, почувствовал родную стихию Хаоса. Но кроме силы Хаоса, ничего в тебе нет, - проговорил он даже как будто с сожалением, и пробежался по моей фигурке взглядом. - Ты ничем не можешь прельстить короля.
        - Вот и славно, мне не нужно лишнее внимание, - с вызовом ответила я.
        - Хочешь возвратиться - возвращайся. Мне нет дела до твоей судьбы. Но остаток времени ты проведешь во дворце, под присмотром Падрайга. А убытки, понесенные двором из-за пожара, возместит твоя страна.
        Сидхе взмахнул рукой, магией ломая лед с живых статуй. Мне пришлось закрыть лицо руками, чтобы осколки льда не попали в лицо, глаза. Невероятный треск сменился звуком падающих тел и стонами; даже риоры стали неуклюжими.
        - Падрайг, друидесса на твоем попечении, - бросил Элидир магу и тот, едва живой, слабо кивнул. Риорам же король дал совсем простой приказ: - Остальных ведите в пыточную.
        Пыточная!
        - Нет! - крикнула я, и побежала к королю. - Пожалуйста, нет!
        - Умолкни, безумная, - прошипел подобравшийся ко мне маг, и схватил за руку, чтобы оттащить.
        Я посмотрела на Дианн, которой риоры уже заломили руки, на безмолвного бело-серого Скендера, на Ириана… рыжий глянул на меня предостерегающе, и одними губами прошептал: «Молчи».
        - Нет! - снова крикнула я, и рванулась к королю так, что даже эльф Падрайг не сумел меня удержать. Тогда передо мной встал один из риоров и поднял меч, преграждая путь. Огромное оружие из эльфийской стали, обжигающей людей, оказалось у самого моего лица.
        Элидир безразлично посмотрел на нас и собрался уйти, вероятно, в пыточную, чтобы понаблюдать за мучениями «заговорщиков». Падрайг о чем-то еще шипел за спиной, но я не разбирала слов эльфа, ища выход, ища подсказку… Я должна убедить короля отменить приказ, но как?
        «Богиня мне в помощь!»
        Я схватилась за меч риора, прямо за острие, обеими руками, и потянула резко на себя. Боль ожога (или пореза?) ослепила меня, и я заорала; обескураженный риор попытался убрать меч, но не смог - мои пальцы приклеились к стали. Продолжая орать, я отняла меч у риора и… опустила с силой на колено. Громадный меч-артефакт, выкованный из эльфийской стали, сломался, как хлипкая деревяшка, о мое колено. Отшвырнув обломки, я прошла мимо ошарашенного риора прямо к королю, сжимая окровавленные изрезанные руки в кулаки.
        - Они мои, все трое, - прорычала я утроенным магическим голосом, - не смей их трогать.
        Элидир… улыбнулся. Вот теперь он поверил, что я друидесса. Теперь он не чувствовал себя оскорбленным общением с ничего не значащей девчонкой, которую ноги не держат в его присутствии.
        - Нет, они мои, - нежно произнес он, подходя ко мне, и вкрадчиво спросил: - Хочешь проверить, кто сильнее, друидесса?
        - Нет.
        - Тогда признай, что они мои, извинись и пади на колени перед королем, чье право власти посмела оспорить.
        - Они твои подданные, я ни в коем случае не спорю с этим, - согласилась я. - Но они и мои научные объекты, все трое. Я выбрала их для изучения. Это мое право как гостя и как приглашенного фейриолога. Попробуй оспорить его, король, и узнаешь, что такое настоящий Хаос!
        Мы встали друг напротив друга, и, как ни странно, я не чувствовала себя никчемной соплячкой перед богом-сидхе. Появилась, пусть и с опозданием, уверенность в том, что я права. Закон есть закон. Они сами дали мне право выбирать, кого изучать.
        Элидир улыбнулся шире и, склонившись ко мне, шепнул без враждебности:
        - Они твои… до указанного срока. - Отстранившись, он приказал магу: - Падрайг! Устрой госпожу друидессу и ее научных объектов в лучших покоях дворца!
        Кивнув, я вспомнила о дяде. Рассуждая о магических спорах, Эдгар частенько поговаривает, что сила не в том, у кого магический резерв выше, а в правде. А это значит, что с самого начала мне не стоило воображать ничего ужасного о встрече с королем.
        ГЛАВА 19
        НАС, КАК И БЫЛО ПРИКАЗАНО, проводили до покоев и оставили одних. Я дошла до первого попавшегося кресла и села в него (а точнее упала). Сердце уже не колотилось так безумно, но до его нормального ритма было еще далеко. Облизнув обветрившиеся губы, я заставила себя посмотреть на фейри и, убедившись, что они в том же ошалевшем состоянии, что и я, сказала:
        - Что же вы стоите? Садитесь… ноги небось тоже не держат после королевского холода.
        Они почему-то восприняли мои слова как приказ и поспешили его исполнить. Скендер добрел до края огромной кровати, присел; Дианн дошла до еще одного кресла, села, а вот рыжий остался на месте, напротив моего кресла.
        - Зачем, Магари? - спросил он негромко.
        - Никто не заслуживает пыток… - так же негромко ответила я.
        - Пусть так. Но ты бросила вызов самому королю.
        - Удивлен?
        - Поражен, - прошептал Ириан.
        Наши взгляды встретились, и я увидела в золоте его глаз восхищение, настоящее восхищение без единой примеси. Но так как к восхищению моя скромная персона не привыкла, я смутилась:
        - Не смотри на меня так.
        Он не отвел взгляд. Я вздохнула и посмотрела на пострадавшие руки, которые Дианн по пути в покои плотно обмотала обрывками своего рукава. То, что я сделала, восхищения не заслуживает. Есть люди смелые, благородные, добрые, кристально честные - золото, а не люди! Вот такие заслуживают восхищения. А я… мой сегодняшний поступок не показатель цельности характера, а обыкновенная случайность, или, как выразился Падрайг, «происки Хаоса».
        Ириан подошел ко мне, присел так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и нежно взял за руки, чтобы не причинить боли неосторожным касанием.
        - Прости меня, Магари, - произнес он.
        Я приподняла брови..
        - Нельзя было приводить тебя в холмы, - продолжил сидхе. - Тысячи девушек мечтают оказаться здесь, чтобы увидеть короля и стать его дарой. А я выбрал тебя. Человека, который участи быть дарой не хочет и не заслуживает.
        - Ириан сожалеет, - проговорила я. - надо задокументировать это чудо в блокноте. Что же ты не прислушался ко мне и не принес извинений, когда я сразу прямо сказала, что становиться ничьей дарой не собираюсь, что у меня есть жених, и что прибыла я сюда как ученый?
        - Я не верю тому, что говорят люди.
        - В холмах лгать нельзя, так что мог и прислушаться.
        - Вы легко меняете убеждения и предаете правду. Я хорошо знаю людей, Магари, и потому не уважаю. Мне тогда было безразлично, что с тобой станет.
        - Было?
        - Было, - кивнул он. - Меньше всего я ожидал увидеть в тебе ученого, пытливого и упрямого, готового всех вокруг с ума свести, докапываясь до правды. И не ожидал, что свои принципы ты ставишь выше страха и боли. Я знаю, что ты вступилась за нас не потому, что мы стали тебе дороги или из жалости. Ты была уверена, что мы не заслуживаем пыток, и прямо сказала об этом. Это редкость даже среди сидхе - проявлять подобную смелость перед лицом короля.
        Я склонилась к рыжему и призналась:
        - Это не смелость, а слабоумие.
        Он улыбнулся и в той же шутливой манере ответил:
        - Удивительно, но в твоем случае это именно смелость.
        Я рассмеялась (удивительно, что вообще могу смеяться после стресса), и отстранилась от сидхе, хотя… хотя отстраняться не хотелось. После пронизывающего холода короля меня влекло к Ириану. Он, воплощение огня, может не только обжигать грубостями и воспламенять желанием, но и просто греть…
        - Сильно руки болят? - спросил Ириан.
        - Болят, - вздохнула я. - При дворе должен быть целитель, да?
        - Сидхе исцеляются сами, - ответил рыжий, - а вот эльфы и прочие фейри, у которых способности к регенерации не такие выдающиеся, в сложных случаях обращаются к некромантам холма Нуадха.
        - Что, других целителей у вас нет? Почему обязательно искать некромантов из Колыбели кошмаров?
        - Потому что мы неблагие, - ожил Скендер. - Нам по рождению не дана сила врачевать. Мы олицетворяем смерть, мрак, кошмары, разрушения, тление, мор, войны и стихийные бедствия. Только у некромантов есть способности возвращать целостность коже, пусть и со шрамами.
        - Они недурно латают развалившихся мертвецов слуа после Дикой охоты, - добавила карга.
        - Обойдемся без целителей, а то меня саму еще в слуа превратят… - пробормотала я, думая, как залечить раны быстрее и желательно без шрамов. - Постойте-ка! - обрадовалась я, вспомнив кое-что. - А как же озеро келпи? После купания в нем исчезают синяки, царапины, значит, и мои руки исцелятся!
        - Хорошая идея. Но выпустят ли нас?
        - Выпустят, - уверенно сказала я.
        Риоры, которых Падрайг оставил дежурить у наших покоев, не посмели нас задержать, а к выходу из снежного дворца нас вывел симпатичный юноша-пикси, беленький, полупрозрачный, с роскошными голубовато-белыми сияющими крылышками. Он был не единственным пикси во дворце; целые стайки таких же полупрозрачных сверкающих феечек летали над потолком, сидели на ледяных скульптурах, оживляли бесконечные переходы и холлы хрустальным смехом. Приглядевшись к нашему милому проводнику, я отметила, что он пытается стать похожим на снежинку. Видимо, у них здесь принято придерживаться зимнего стиля, чтобы уважить короля, Повелителя Зимы.
        Пикси вел нас такими путями, чтобы вероятность встретить кого-то была очень мала (мало ли, Скендер предскажет что-то встречному); от провидца пикси старался держаться подальше. Из дворца мы вышли через служебный, так сказать, выход, и там нас настиг Падрайг. Появившись из ниоткуда прямо перед нами (завидую умению магов вот так телепортироваться!), он сложил руки на груди и хмуро посветил на нас карими глазами.
        - Куда? - строго спросил он.
        - Купаться, - ответила я. - Освежиться хочется.
        - Пикси, летающие в коридорах, проводили бы вас в купальню. С любыми просьбами и пожеланиями следует обращаться к ним.
        - Будем иметь в виду, - сказала я и прошла мимо мага.
        - Стойте! Вам лучше не покидать дворец. Намерения короля относительно вас не ясны.
        - Вот когда намерения станут ясны, тогда и придешь, - ответила я и подарила Падрайгу милую улыбку.
        Скрипнув зубами, маг был вынужден отпустить нас. Но в спину Ириану все-таки бросил:
        - Ты должен понимать, чем все может обернуться. Не делай глупостей.
        Ириан повернулся к эльфу, у которого от недовольства раскраснелись острые ушки, и нарочито серьезно произнес:
        - Не могу ничего обещать. Я научный объект госпожи друидессы. Если она велит совершить глупость, отказаться не посмею.
        - Ловлю на слове, - сказала я.
        Падрайг ничего больше не добавил и с хлопком исчез. Дианн усмехнулась, Ириан улыбнулся, а Скендер… Скендер не улыбался, потому что очень хорошо знает, что такое быть моим научным объектом!
        ДО ОЗЕРА МЫ ДОБРАЛИСЬ С РАССВЕТОМ. Дианн купаться отказалась категорически и направилась домой, проверить, не испортились ли заготовки для зелий. Я отпустила каргу, сказав, что ей не обязательно возвращаться со мной во дворец: король четкого приказа держать всех нас при себе не давал, а покои, по сути, выделены для меня одной. Когда карга ушла, Скендер тоже выразил желание не возвращаться во дворец.
        - Да, - легко согласилась я, - тебе тоже лучше не возвращаться.
        Сидхе кивнул и пошел к тропке.
        - Стой! Куда? Тебе обязательно надо вымыться.
        - Я чист.
        - Может, ты и чист, но купаться все равно будешь, - не терпящим возражений тоном сказала я.
        - Зачем ты заставляешь меня купаться каждый день, Магари? - спросил Скендер тусклым голосом человека, который смирился с неизбежным.
        - Во имя науки! - гордо возвестила я.
        - Проводишь над несчастным опыты? - осведомился Ириан, поглядывая на нас весело. Как только он может быть таким веселым после шокирующей заморозки… то есть аудиенции у короля?
        - Не ерничай, а то и за тебя возьмусь!
        - Я весь твой, - ответил рыжий и раскинул руки в стороны, демонстрируя полную покорность.
        Я с подозрением посмотрела на мужчину. При короле он сегодня вел себя благородно, пытаясь обратить гнев его Снежности на себя одного. И раскаялся, наконец, в том, что заманил меня в холмы и обращался как с «человечишкой», а не человеком. Но такие быстрые перемены очень, очень подозрительны. Люди, бывает, меняются в один день в силу потрясений, но сидхе самой природой задуманы как нечто неизменно-бессмертное.
        Веселье испарилось из глаз Ириана.
        - Не веришь мне, - вздохнул он.
        - С некоторых пор я дамочка весьма подозрительная. О, Сапфир, радость моя! - вскрикнула я, увидев, как из озера выбегает красавец-келпи. Секунда-другая, и вот он уже рядом, обнюхивает ладошки, тычется мордой в сумку.
        - Прости-и-и, сегодня угощений не будет, - проговорила я извиняющимся тоном.
        Разочарованный келпи громко фыркнул.
        Я глянула на Ириана, чтобы увидеть тот же шок, что был написан на лице Скендера во время моей охоты на келпи, но рыжий почему-то совсем не проявил интереса к тому факту, что на водяном духе узда.
        - Не удивлен? - раочарованно спросила я.
        - Совершенно не удивлен. Ты на кого угодно способна накинуть узду.
        - То ли еще будет, - вставил Скендер.
        - Это не пророчество, надеюсь? - уточнил Ириан, и мне страстно захотелось дать ему по лбу. Это же надо было такое ляпнуть!
        Я с тревогой взглянула на Скендера. Бедный сидхе весь напрягся, услышав страшное для себя слово «пророчество». Теперь, по меньшей мере, неделю будет скован и неразговорчив.
        Ириан усмехнулся и, подойдя к провидцу, хлопнул его по плечу:
        - Не принимай близко к сердцу. Всего лишь шутка.
        Рука рыжего вдруг прямо на наших глазах иссохла, пальцы скрючились, а кожа покоричневела и покрылась пятнами. Ириан охнул, отскочил от Скендера и с ужасом уставился на иссохшую конечность. Конечность, порадовав нас цветом и фактурой, вернулась в нормальный вид.
        - Всего лишь шутка, - пожал плечами Скендер.
        Я чуть не прослезилась от радости. За все время, что я знаю этого хмурого прорицателя, он не пошутил ни разу, не улыбнулся по-настоящему, а тут такая шуточка! Беловолосый сидхе прошел мимо рыжеволосого, с крайне озабоченным видом изучающего свою руку, и встал передо мной.
        - Мне идти в воду одетым или раздетым?
        - Одетым! - ответил за меня Ириан, сразу забыв о руке.
        - Раздетым! - велела я. - Тем сильнее будет эффект от купания в волшебной воде.
        - Не хочу тебя смущать, Магари.
        - И не смутишь, потому что в озеро зайдешь одетым, - заявил рыжий, встав между нами и грозно уставившись на Скендера. Ответного взгляда Скендера я увидеть не могла, но я уже научилась определять оттенки его настроения по бровям, губам и подбородку. Итак, рыжий смотрел грозно, а беленький вскинул подбородок. Ох, не нравится мне отрицательная химия между ними! Эдак еще один пожар вспыхнет!
        - Не веди себя, как злобный старший брат, Ириан, - раздраженно сказала я.
        - Я тебе не брат.
        - Вот именно, ты мне никто!
        - Я твой "научный объект".
        - Номер два.
        - Что? - сидхе отвлекся от грозного смотрения на Скендера и глянул на меня.
        - Мой первый объект это Скендер. Ты номер второй. Так что не указывай первому номеру.
        - Очень ты наглая стала, Магари, - тихо и спокойно, но очень проникновенно произнес Ириан.
        - Власть портит людей, - философски заключила я. - Смирись и остынь, огарочек.
        - Огарочек? - повторил Ириан, и в глазах его вспыхнуло оранжево-золото-красное пламя, так что цвет его волос и глаз почти сравнялся. Сапфир, водяной фейри, на всякий случай отошел подальше от горячего во всех смыслах Ириана и тревожно заржал.
        Скендер повернул в мою сторону голову и едва заметно качнул головой, намекая, чтобы я остановилась. Но я уже твердо решила узнать, огонь управляет Ирианом, или он огнем!
        - Ой-ой, как страшно, - задиристо протянула я. - Терпи! Как хочу, так и буду тебя называть! Ты мой - король ясно выразился! Проверим заодно, есть ли корреляция между твоей огненной сидхейской натурой и характером, Огарок!
        - Играешь с огнем, - выдохнул Ириан, опаляя меня не столько сердитым, сколько восхищенным взглядом. - Неужели не боишься… устроить пожар?
        - Рядом озеро, если что, - кивнула я влево.
        Пламя потухло в глазах Ириана, осталось только золото, теплое и живое.
        - Какая же ты все-таки нехорошая человечишка, - протянул он ласково.
        - "Человечишка" За старое взялся, наглец? - нарочито сердито фыркнула я. - Скендер, а ты можешь сделать так, чтобы этот рыжий весь усох?
        - Могу, - усмехнулся сидхе.
        - Заодно проверим, хорошо ли ты горишь, - усмехнулся и Ириан. - Решай, что хочешь увидеть - усыхание сидхе или горение?
        - Купание! - определилась я. - Раздевайтесь оба и в воду.
        Отвернувшись, я пошла к Сапфиру, нервно перебирающему ногами. Послышался плеск. Чтобы побороть искушение краем глаза подглядеть за купающимися обнаженными богами, я стала пальцами расчесывать шелковистую и сухую (магия!) гриву келпи. Сапфир благодарно принимал мои ласки.
        - Наверное, я и правда нехорошая человечишка, - прошептала я келпи. - Из-за меня случился ужасный пожар, праздник первого снега испорчен, а у меня радость на душе.
        Келпи фыркнул. И как расценить такой ответ?
        ГЛАВА 20
        ОКОНЧАТЕЛЬНО РАССВЕЛО, снова пошел снежок, мягкий и пушистый. Искупавшись, мужчины вышли из озера и оделись. Я поглаживала Сапфира, делала вид, что привожу в порядок его гриву, а сама то и дело посматривала то на одного сидхе, то на другого.
        Объект номер один изменился с момента нашего не самого удачного знакомства. Скендер посвежел, его кожа обрела фарфоровую безупречность и наполнилась внутренним светом; лицо самую малость поправилось, но и этого было достаточно, чтобы выделились красивые правильные черты. Волосы и те стали другими, более мягкими на вид, и более яркими. Одежда, которую я купила для сидхе, отлично на нем села. Неудивительно, что когда мы прибежали тушить пожар, фейри не подняли панику, завидев Скендера: они попросту не признали в этом опрятно одетом сидхе несчастного замухрышку-горевидца.
        Объект номер два внешне после купания не изменился: все тот же рослый мускулистый красавец. Красота Ириану дана брутальная, жесткая; в лице его нет изящности и тонкости, как у Скендера, черты его крупные и выразительные. Сложение довольно массивное для сидхе - развитое крупное тело, сильные руки, мышцы так и перекатываются под кожей. Суть сидхе всегда отражается в его внешности, а раз Ириан так физически развит и силен, он до проклятия был риором - воином. Пламенная же его натура выражается в цвете волос, которые иногда вспыхивают оранжевыми отблесками пламени, а иногда кажутся кроваво-красными. Я засмотрелась на эти волосы, сейчас темные и мокрые, и качнув головой, перевела взгляд, но Ириан успел его перехватить.
        Кашлянув (голос отчего-то осип), я сказала:
        - На сегодня это все. Встретимся завтра, Скендер, в обычное время. И ты, Ириан, тоже можешь уходить домой.
        - Мне встречу назначить не хочешь?
        - Нет.
        - Действительно, смысла назначать встречу нет, ведь я вернусь во дворец с тобой.
        - Это еще почему?
        - Потому что это дворец, - объяснил Ириан, выжимая волосы. - Самые страшные, коварные и злобные фейри собрались там. Ты можешь, конечно, поиграть в самостоятельность и вернуться одной, но это будет глупым решением. Я знаю двор. Знаю короля. Знаю очень хорошо. Возьми меня с собой, и я клянусь, что буду тебя защищать.
        - Не отказывайся, Магари, - сказал Скендер. - Даже хаосницам нужна охрана.
        У меня были причины отказаться, но при провидце я решила их не озвучивать, и неопределенно ответила рыжему:
        - Проводишь меня до дворца, а там посмотрим.
        - Магари…
        - Не дави на меня! Это решим позже. Настала моя очередь купаться.
        - Тебе тоже придется раздеться. Так результат лучше, - с улыбкой сказал Ириан, и я вспомнила безобразную сцену у дома карги, когда мне пришлось остудить его пыл, облив вонючей водой из лохани. А до этого? Сей подлец пытался подпоить меня бражкой и поцеловал! Полез, зная, что у меня есть жених!
        - Скендер, я пойду купаться. Проследи, чтобы этот рыжий отвернулся и не подглядывал. Сам, конечно, тоже не подглядывай.
        - Необязательно это все, - проговорил весело Ириан, - тебе было достаточно попросить у меня не подсматривать.
        - Нет тебе веры, Огарок.
        Он рассмеялся (надо же, как быстро принял прозвище!), и пожелал приятного купания. Когда оба сидхе демонстративно развернулись, я быстро разделась и, подманив Сапфира, вместе с ним вошла в воду. Келпи растворился в воде, но не полностью, чтобы я могла при желании за него уцепиться. Я нырнула раз-другой, почувствовала легкие прикосновения. Келпи этого озера встретили меня на глубине, стали танцевать около, заставляя воды приятно омывать тело. Я поднималась на поверхность, чтобы только глотнуть воздуха, и снова ныряла к келпи. Наслаждаясь купанием, я вдруг почувствовала вполне человеческую руку на бедре и открыла глаза.
        Келпи превратились из лошадей в юношей, невероятно прекрасных юношей с белыми волосами и голубыми глазами. Обнаженные, они плавали около меня, проводили руками по моему телу, запускали пальцы в мои волосы… От удивления я раскрыла рот и вода тут же хлынула в него. Запаниковав, я сделала несколько резких движений, но их не хватило, чтобы сразу подняться на поверхность. Тогда один из юношей-келпи, тот, на шее которого был ошейник, подплыл ко мне, нежно взял мое лицо в свои ладони и поцеловал.
        Я не оттолкнула духа, узнав в нем Сапфира. Он каким-то образом вдохнул в меня воздух и вытянул попавшую в рот воду. Заглянув в его яркие голубые глаза с узкими щелками зрачков, я двинулась вверх, к поверхности, и он поднял меня, поддержав за талию. Оказавшись вверху, я шумно выдохнула и поплыла к берегу.
        Выйдя на берег, я скорее подошла к сумке. У меня были все основания торопиться одеться, но я не хотела снова попасть впросак и натянуть в спешке что-то пижамное и протертое. В зачарованной сумке может уместиться многое, жаль, что нет чар, способных сразу находить нужную вещь! В общем, мне пришлось покопаться, чтобы найти свежую смену белья, чулки, плотное голубое платье. Из теплой одежды я взяла с собой в холмы пальто, но в Файдкамене зима воспринимается иначе, и холод ведет себя самым непредсказуемым образом, то безжалостно кусая, то отступая совсем. От идеи надеть тяжелое пальто я отказалась, зато бабулина шаль в маках оказалась как нельзя кстати. Натянув на ноги изящные теплые ботиночки со шнуровкой, я разрешила сидхе развернуться.
        Мужчины сделали вид, что не заметили моих горящих щек (сказалось купание с юношами-келпи). Нервно выжимая волосы, я буркнула:
        - Уходим.
        - Вам со Скендером лучше поменять место встреч, - заявил Ириан. - Зима наступила, скоро все будет в снегу, добираться сюда будет неудобно. Кроме этого, за вами теперь будут присматривать соглядатаи Падрайга.
        - Я сама решу, что и…
        - Магари, - мягко прервал он меня, - я всего лишь предлагаю свой дом в качестве… лаборатории, где ты будешь проводить эксперименты, опыты, наблюдение за своими научными объектами. Дом отменно защищен, а прелесть бытовых чар ты уже оценила. Скендер согласен.
        - Какая-то ловушка? - прищурилась я.
        - Клянусь, что приглашаю вас обоих в свой дом не по злому умыслу. Считай, я искупаю вину перед тобой, Магари. Скендер согласен пожить у меня.
        - Х-м-м. В общем, это хорошая идея, - протянула я. - Да, Скендер?
        - Да, - кратко молвил он.
        Подтянув сползающую шаль, я предложила наведаться в дом прямо сейчас, чтобы устроить провидца и заодно воспользоваться такой удобной бытовой магией. Дом ничуть не изменился с тех пор, как я его покинула. Показав апартаменты Скендеру, Ириан пригласил нас к столу. Хорошенько подкрепившись, я по совету рыжего изменила свой гардероб в его сундуке, чтобы соответствовать имиджу приглашенной ко двору друидессы.
        Не буду лукавить, волшебный шопинг поднял мне настроение. Так как я сама не знала, как должен выглядеть гардероб дамы при дворе, рыжий сам занялся его подбором, а позже и Скендер подключился. Мужчины азартно копошились в моих вещах, спорили, обсуждали фасоны платьев и плащей, закидывали по одной в сундук и доставали уже измененную чарами вещь, не всегда удачную, кстати. Спустя два часа, охрипшие, но довольные, они собрали гардероб госпожи Магари Кинберг.
        Это была коллекция эксклюзивных платьев, идеально мне подходящих и по цветам, и по фасонам. Таких платьев не найти в магазинах, такую ткань не изготовить в нашем мире: необыкновенные переливы цветов, тончайшее кружево, отсутствие швов, неровностей и несовершенств, мелкие детали вроде паутинок, крылышек пикси, снежинок, травинок, листиков… Помимо платьев, я обновила и обувь, и пальто, и пижаму, и белье, только бабулина шаль осталась нетронутой.
        Надев одно из самых простых платьев (хотя слово «простое» здесь явно не подходит), я расчесала волосы волшебным гребнем и показалась мужчинам.
        - Ну? - с беспокойством спросила я, и крутанулась перед сидхе, чтобы подол платья красиво взметнулся. - Сойду за друидессу?
        Ириан и Скендер переглянулись.
        - Что? - напряглась я.
        - Боюсь, ты выглядишь, как дара, - признался Ириан. - Сама юность, сама хрупкость, сама нежность. Создание, которое хочется защищать и лелеять.
        - Да чтоб вас! - в сердцах бросила я. - Я же на вас полагалась, меняя платья! Я хотела солиднее стать, внушительнее! Как ученый, как друидесса!
        - У тебя внешность благой феи, Магари, нежная и мягкая. Правильные наряды это только подчеркнули.
        - Спасибо за фею, спасибо за юную, но настроение все равно испорчено, - проговорила я, взяв забитую вещами сумку. - Уходить пора, итак задержалась. Скендер, не забывай купаться каждый день и хорошо питаться. Мое тебе повеление: набери пять килограмм веса, а лучше семь. И, пока нас нет, поменяй в сундуке свою засаленную страшную повязку на что-то красивое. Во имя науки! - напомнила я, пока сидхе не стал возражать.
        Раздав указания, я вышла из дома; рыжий последовал за мной. Снег пошел густо, стеной; я не сразу заметила Сапфира, на этот раз в виде лошади. Водяной дух присел передо мной.
        - Он покинул озеро, - удивленно проговорила я.
        - Келпи любят снег, ведь это та же вода. Кстати, госпожа друидесса, прирученный келпи сыграет вам на руку. Друидесса, разгуливающая пешком, воспринимается иначе, чем та, что ездит на келпи.
        Я с сомнением посмотрела на келпи. Раньше я воспринимала его как лошадь, и не стеснялась купаться нагой с ним. А он, оказывается, юноша… с губами и руками.
        Вздохнув, я вскарабкалась на скользкую от снега спину келпи. Ириан прав - на келпи я буду выглядеть значительнее. Надо поддерживать имидж друидессы!
        В ФАЙДКАМЕНЕ я полюбила ходить пешком: воздух чистый, места неизведанные, к тому же холм иногда любезно сокращает расстояния. Но передвигаться верхом на келпи - это роскошь, которую я быстро оценила. Большая роскошь только мгновенные перемещения магов.
        Сапфир плавно шел по снегу, будто парил, и я не чувствовала даже, как двигаются его мышцы и косточки подо мной. Магия, чистая магия…
        Ириан шел рядом, легко держа выбранный келпи темп. Я покосилась на сидхе и, вздохнув про себя, начала неприятный, но необходимый разговор.
        - Я отвоевала тебя у короля, но это ничего не значит, - сказала я без вступлений, строго и отстраненно.
        - Знаю, - серьезно ответил сидхе.
        - Перестань вести себя, как ревнивец, и намекать на то, что между нами может что-то быть.
        - Почему между нами ничего не может быть? Из-за гоблина?
        - Нет, не из-за гоблина. Тьфу ты! - фыркнула я, осознав, что уже смирилась с новым прозвищем Дюка. - Никакой он не гоблин, а прекрасный молодой человек, мой жених. Но даже если бы у меня никого не было, я бы не сошлась с тобой никогда.
        Рыжий усмехнулся:
        - Взгляды, которые ты постоянно на меня бросаешь, говорят обратное.
        - Не смотреть на тебя невозможно, ведь ты прекрасен внешне. Не стану отрицать, что ты идеальный неблагой сидхе, бог. Но как мужчина ты далеко не идеален. Я с юности терпеть не могу таких, как ты, высокомерных эгоистов, не считающихся с чужим мнением. Ты не только людей презираешь, но и фейри вокруг, и бываешь намеренно жесток к тем, кто этого не заслуживает. Даже когда ты был проклят, нос перед фейри задирал. Что уж говорить об отношении ко мне, к «человечишке»…
        - Ты же знаешь, что я изменил мнение о тебе, Магари.
        - Но я о тебе мнение не изменила. У тебя нет шансов, Огарок, - отрезала я. - Или ты примешь это, или можешь прямо сейчас уйти. Я не намерена терпеть твои выходки.
        - Благодарю.
        Я нахмурилась.
        - За что это ты меня благодаришь?
        - За отношение, - с самым искренним видом объяснил сидхе.
        - То есть?
        - Сначала меня слишком превозносили, потом слишком презирали. Я не знал нормального отношения.
        - Бедный мальчик, - проворчала я. - Мне полагается тебя пожалеть?
        - Если я настолько тебе неприятен, то уйду сейчас же, - заявил Ириан и остановился. - И не беспокойся о доме. Скендер останется в нем столько, сколько потребуется, вне зависимости от твоего решения.
        Я придержала Сапфира и взглянула на сидхе. Лицо спокойное, даже безмятежное, только золотые глаза смотрят очень внимательно.
        В мыслях уже сформулировался ответ: «Да, хочу, чтобы ты ушел», но я помедлила с тем, чтобы его произнести. Я хотела прогнать рыжего, потому что он меня обманул, обидел и оскорбил. Обида была не такой уж большой, но причиняла неудобства, просыпалась иногда и шептала коварно: «И ты еще разговариваешь с этим наглым типчиком после всего, что он сделал? Да ты просто тряпка, Мага!» Но обида та еще крыса, она может помешать увидеть правду. А правда в том, что Ириан ни на секунду не заколебался, когда король призвал его к ответу. Рыжий взял всю ответственность на себя, хотя ему было достаточно указать на меня, чтобы выкрутиться.
        Да и кто еще поможет мне в случае очередной оказии? Кто подскажет, как себя вести при дворе? Скендер, сломленный изгнанник? Дианн, карга болотная? Или Падрайг, коллекционер черепов друидов?
        - Мне нужна твоя защита, Ириан. Я боюсь одна оставаться во дворце.
        - Я буду рядом, Магари, - просто ответил он, закрепляя тем самым новый этап наших взаимоотношений. Только вот как назвать этот этап?
        По пути во дворец я попыталась разглядеть собственно дворец, но сия громадина из-за густо падающего снега была едва различима. Дворец короля - сильнейший артефакт, продукт магии, иллюзий и жизненной силы короля. Вот, допустим, моя сумка - тоже артефакт, зачарованный всегда держать одну форму и вмещать внутри очень много вещей. Так же и с дворцом: он всегда держит одну форму и вмещает множество вещей. Каждый год король неблагих по установившейся традиции должен менять «место жительства» и переходить из холма в холм. Прошлый год Элидир со своим дворцом и придворными провел в холме Матенхейм, в котором обитают зубасто-когтисто-хвостатые фейри, то бишь оборотни.
        Абы кто во дворец не войдет, даже не увидит его: только приглашенные или раз побывавшие в нем смогут узреть его и войти снова. Так, мы с Ирианом подошли к парадному входу (огромным дверям изо льда), оставили Сапфира, и вошли внутрь. Я откинула капюшон, расстегнула застежку плаща и, стряхнув с него снег, пошла к лестнице, помня, что мои покои на втором этаже. Навстречу нам вылетела звонкая стайка пикси:
        - Король идет!
        - Дорогу королю!
        Ириан выругался сквозь зубы и, взяв меня за руку, собрался увести. Да вот только не успел… свора белых собак с красными ушами промчалась с шумом и лаем мимо нас. Я и сама вцепилась в руку сидхе, потому что собак, особенно в стае, всегда побаивалась.
        Его снежность король Элидир вышел откуда-то из коридора, сопровождаемый придворными. Мы с Ирианом склонились в поклоне и опустили головы, так что видеть во всей этой процессии я могла только ноги короля. Увы, ноги монаршей особы остановились около нас. Элидир проговорил удивленно:
        - Друидесса?
        Я подняла голову.
        Серебряный взгляд короля холодком пробежался по моему лицу, волосам, платью, и снова от платья к лицу. Растерянность главного неблагого сидхе и меня саму поставила в тупик, и я занервничала. Рука Ириана сильнее сжала мою руку, выдавая и его беспокойство.
        - Уже освоилась во дворце? - спросил король.
        - Нет еще, но уверена, что освоюсь быстро, - еще больше занервничав, ответила я.
        - Обживайся скорее, друидесса. Хочу, чтобы тебе понравилось у нас, - ласково произнес сидхе.
        - Я тоже этого хочу.
        Элидир блеснул жемчужной улыбкой и пошел дальше. Придворные, шедшие за ним, по пути обстреляли нас с Ирианом любопытными взглядами. Когда они удалились, я перевела дыхание.
        - Уф-ф-ф… как вовремя я изменила гардероб. Стыдно было бы показаться перед всей этой толпой растрепанной девчушкой в пижамных штанах.
        - Лучше бы тебе оставаться растрепанной девчушкой, - мрачно сказал сидхе. - Тогда бы король не заметил в тебе красивую женщину.
        - Да ладно тебе, Огарок. Я для него слишком блеклый цветочек, как меня ни ряди.
        Ириан ответил скептическим взглядом.
        ГЛАВА 21
        ОДИН ИЗ ПИКСИ проводил нас до моих покоев, у которых дежурили двое риоров. На воинов я обратила особое внимание: здоровые, бесстрастные, недвижимые, они напоминали две чувственные статуи. Сделав в уме заметку о том, что надо будет как-то на досуге изучить их получше, я вошла в покои; двери сами раскрылись передо мной.
        Помнится, лет в пятнадцать я как раз мечтала о подобных роскошных апартаментах, чтобы непременно были высокие-высокие потолки, простор и много света, вычурная отделка и интересные дизайнерские находки. Что ж, здесь дизайнерского изыска много. Пол - ледяная голубоватая гладкость; стены покрыты инеем и уходят далеко вверх; причудливая мебель, слишком большая для меня, женщины среднего роста. Каждый стул, каждый стол - произведение ледяного искусства.
        Кстати о льде… Приподняв юбки платья, я посмотрела на изящные, изменённые в волшебном сундуке сапожки.
        - Я в них не скольжу.
        - Магия любую вещь делает удобной и практичной. В таких сапожках ты не поскользнешься, даже когда все будет этому способствовать, - пояснил Ириан.
        - По этой же причине мне не холодно в этом ледяном дворце?
        - Да. Одежда ведь твоя тоже изменена.
        - Ах, эта бытовая магия, - вздохнула я с сожалением. - Как же я буду по ней скучать.
        - Не покидай Файдкамен, и скучать не придется.
        - Знала, что ты скажешь это, - проворчала я и стала стаскивать с себя плащ.
        Рыжий встал позади и помог снять его; бережно взяв роскошную вещь, он отнес ее к шкафу в дальней части покоев. Пока сидхе изображал из себя послушного слугу - или галантного кавалера? - я прогулялась вдоль стены, провела пальчиком по прихотливому узору изморози.
        Мне снова вспомнились мои пятнадцать лет. Как же истово я тогда мечтала обо всем этом: о собственных покоях в волшебном дворце, о невероятном платье, о внимании красавцев-сидхе… Забавно. Тогда мне хотелось волшебства и внимания, а сейчас, наоборот, хочется вернуться в свою нормальную, пусть и скучную жизнь, к нормальному, пусть и скучному, жениху… Чтобы по ночам в сладких грезах снова мечтать о волшебстве.
        Ириан повесил плащ в шкафу и вернулся ко мне. Я задумчиво посмотрела на него. Ночевать с сидхе в одном помещении я больше не рискну: мало ли, какая мысль придет ему в голову. Заберется еще со мной в кровать, да заявит с невинным видом: «Это только чтобы тебя согреть, Магари!» Но и выгонять его из покоев тоже нельзя; защитник, кем он вызвался стать, должен быть рядом со мной.
        - Спать с тобой не буду! - сказала я, и рыжий приподнял недоуменно брови. Фраза получилась уверенной, но больно уж двусмысленной. - То есть спать с тобой в одной кровати не буду, - добавила я. - Выбери себе место где-нибудь, только подальше от моего ложа.
        - Не волнуйся за свой сон, я не посмею тебя потревожить.
        Ириан выглядел честным, но кто знает, какие коварные мысли могут прятаться под честной маской? Вздохнув, я пошла к ложу.
        Выспалась я отменно, несмотря на то, что ложе было создано непонятно из чего. Главное, оно было большим, круглым и мягким; голова моя удобно утопала в подушках, а телу было комфортно под легким одеялом. Проснувшись, я какое-то время смотрела в потолок, вспоминая, насколько насыщенными выдались последние дни, встала, потянулась, наведалась в уборную. Затем, переодевшись и приведя себя в порядок, я вышла к той части покоев, где должен был расположиться на диване Ириан.
        На диване рыжего не было, на креслах он тоже не нашелся. Разволновавшись, я проинспектировала покои, заглянув в каждый уголок, но сидхе не нашла. Куда он подевался? Что, если он сразу ушел, и бросил меня одну? Как посмел, обещал ведь защищать!
        Возмущенная и испуганная, я подошла к выходу и двери открылись. Тогда же и обнаружился Ириан, точнее его длинные-длинные медно-рыжие волосы. Он стоял у самых моих дверей спиной ко мне.
        Услышав мой удивленный вздох, сидхе развернулся и поприветствовал меня улыбкой; не будь я привычна к его неземной красоте, умерла бы на месте от избытка прекрасного.
        - Госпожа хорошо выспалась? - осведомился он.
        - Да-а, - выдохнула я и, потянувшись к нему, спросила шепотом: - Ты что же, все это время стоял у моих дверей?
        - Да. Ты ясно выразилась, что мое присутствие в твоих покоях нежелательно. Так что я охранял твой сон здесь.
        - Но я же так долго спала!
        - Десять часов, - кивнул Ириан. - Король недавно вернулся с охоты и пожелал тебя увидеть, но узнав, что ты спишь, велел тебя не беспокоить. Сейчас ночь, придворные еще шумят в обеденной зале, но тебе лучше не спускаться к ним. Пикси принесут еду в твои покои, если желаешь.
        - С ума сойти, Огарок, - все так же шепотом проговорила я. - Зачем ты устроил это бдение у моих дверей? Теперь я чувствую себя деспотом!
        - Сидхе не нуждаются во сне. Мы можем не спать вообще, можем не есть и не пить, и ничего с нами не случится.
        - Но десять часов простоять вот так - настоящая пытка!
        - О, госпожа, - протянул Ириан, - что ты можешь знать о пытках…
        - Что еще за «госпожа»?
        - Пожар во время праздника, явление прекрасной друидессы в сопровождении освобожденного от проклятья риора - это событие. Ты сама - событие. Нужно поддерживать твой имидж, в том числе правильным обращением.
        - Х-м-м, - протянула я, и сложила руки на груди. - Ты тоже событие и о тебе, небось, шепчутся еще больше, чем обо мне. Закажи завтрак в номер… тьфу, в покои.
        - Как пожелаешь, госпожа, - поклонился рыжий.
        - Переигрывать необязательно, - сказала я и вернулась в покои.
        Завтрак принесли пикси, и на мое счастье, это был замечательный завтрак. После всего того, что мне приходилось есть у карги, пышные теплые булочки с цветочным вареньем, ароматный мед в красивой крынке и вкусный травяной чай вызвали у меня восторг. Ириан завтракал вместе со мной; объема моей стервозности на то, чтобы оставить его голодным у дверей, не хватило. Мне итак сильно было не по себе из-за того, что он простоял десять часов, охраняя меня.
        - Как же вкусно, - сыто и довольно вздохнула я, отставляя пустую чашечку.
        - Еда настоящая, - сказал Ириан. - Для короля и его приближенных, а также для статусных гостей вроде тебя еда готовится по-настоящему, без магии.
        - Вот я и дожила до момента, когда меня назвали «статусной гостьей»… Знали бы мои однокурсники и преподаватели, что Магу Кинберг однажды так примут во дворце неблагих!
        - Они о тебе невысокого мнения?
        - Я слыла чудачкой. Неудивительно, если вспомнить о том, кто меня воспитал.
        Я улыбнулась, вспомнив о бабушке, и тут же нахмурилась, подумав о дяде. Никогда уже не смогу ему доверять… Внимательный взгляд Ириана заставил меня вылезти из неприятных мыслей и сказать задорно:
        - Может, устроишь мне экскурсию по дворцу?
        - Плохая идея, - помрачнел рыжий. - После охоты придворные взбудоражены и возбуждены, и тебе лучше не встречаться с ними. Обожди до утра.
        - Ты прав, придется отложить, - вздохнула я. - Жаль, изучать в этих покоях нечего…
        - Изучай меня, - предложил сидхе.
        Я усмехнулась. Почему бы и нет?
        Устроившись на диванчике поудобнее, я спросила рыжего о том, когда и как он родился. Ириан, как и Скендер, был рожден самим холмом. Крепкий, рослый и сильный, он был определен к сидхе-кузнецам, усмиряющим пламя и железо в пещерах Файдкамена. Шло время, но мастерства в кузнечном деле Ириан так и не достиг. Железо слушалось его, но не достаточно хорошо: принимало несовершенную форму, а пламя, горящее в горне, при появлении Ириана становилось непослушным, плевалось огненными искрами и обжигало мастеров. Тогда Ириан был отправлен к риорам, воинам сидхе. Это было верное решение; среди них рыжий нашел свое место. При всей своей крупности и силе Ириан обладал ловкостью и плавностью движений, поражавших даже бывалых риоров. Он быстро научился владеть всеми видами оружия, как магического, так и обычного, но и без оружия был способен одолеть троих нападавших.
        - …Можно вопрос? - не удержалась я. - Когда ты был еще кузнецом, у тебя тоже были длинные волосы, и ты носил их распущенными?
        Ириан откинулся на спинке дивана и, взяв прядь своих волос в руки, пропустил их меж пальцев; шелковые, они засияли роскошным гранатовым оттенком.
        - Волосы - часть нашей сути. Если они достигают земли, это считается признаком особой силы. У слабых сидхе волосы порой не отрастают даже до поясницы, и выглядят блеклыми.
        - Но носить такую длину очень неудобно.
        - Волосы не доставляют сидхе хлопот. Они не путаются, не рвутся, не пачкаются, их не срезать ничем, кроме волшебного оружия. Кузнецы волосы убирают в косы, как и риоры.
        - А могу я потрогать твои волосы? Чисто в исследовательских целях!
        Ириан встал со своего места, а сидел он на диванчике напротив моего, и присел передо мной, опустив голову. Волосы занавесями прикрыли его лицо. Я протянула руку и несмело коснулась волос сидхе: они оказались гладкими и мягкими. Я запустила пальцы глубже, захватила густую прядь и зажала в пальцах.
        - Какая роскошь, - промолвила я, разжимая пальцы; волосы шелком скользнули по коже, и я покрылась мурашками, до того это были приятные ощущения. - Вы, сидхе, можете считаться прекрасными из-за одних только своих волос.
        Ириан поднял голову, и мне открылось его лицо.
        - Волосы, кожа, взгляд… Эти черты древних богов еще проявляются в нас, но все реже. Последние рожденные сидхе уже не совершенны. Некоторые имеют хвосты, чешуйки по телу, лишние конечности, острые уши… мы вырождаемся до обычных эльфов, - с сожалением проговорил он. - Люди становятся все сильнее, многочисленнее, ваш технический прогресс замедляет магию, сдерживает, и фейри чахнут. Мы не можем уже покинуть холмы без опасений заболеть, как прежде.
        - Чтобы и людям, и фейри хорошо жилось, нужно поддерживать Равновесие.
        - Нужно. Ибо если не сохранять Равновесие, оно восстанавливается само, непредсказуемым образом добавляя в мир элемент, ему не достающий. Иногда это врач, создающий лекарство, способное остановить пандемию, иногда блестящий ученый, реализующий технический переворот…
        - … а иногда и сидхе, обладающий столь мощной силой, что трясет и мир людей, - добавила я.
        - Или друид, - вкрадчиво произнес Ириан, выразительно на меня глядя.
        - Вернемся к твоей биографии, - сказала я, потому что ни с кем, кроме дяди, обсуждать вопросы Равновесия не хотела.
        - Я стал лучшим из риоров, - продолжил рыжий, вернувшись на свое место. - Мне было дано больше, чем обычно дается сидхе. Физическая мощь, магическая мощь, ум, характер…
        - И скромность, - едко вставила я.
        - При таких достоинствах трудно быть скромным, - пожал плечами Ириан. - Я из младшего поколения сидхе, поколения, считающегося самым слабым. Все мои товарищи, все наставники были гораздо старше меня, гораздо опытнее, но они проигрывали мне, и все чаще я замечал недоумение в их глазах … и зависть.
        - Зазна-а-а-лся ты, Огарок.
        - Зазнался, - не стал возражать Ириан. - Все мне удавалось, кровь кипела, я жаждал перемен, у меня было чувство, что я родился изменить мир, склонить чашу Равновесия на сторону неблагих фейри. И не у одного меня было такое чувство. Многие фейри Неблагого двора были недовольны внешней политикой короля Торикса. Он пошел на уступки людям, согласился на позорный договор с ними, и мы потеряли влияние, став в глазах всего мира просто кучкой монстров, изолированных в холмах.
        - Будто вам есть дело, что думают о вас люди.
        - Мы боги, Магари. Если мир меняется, это отражается на нас. В древности именно страх людей делал нас сильными. Благим фейри достаточно восхищения, чтобы жить и процветать, но мы, неблагие, питаемся страхом. Когда люди перестали нас бояться, мы сильно ослабли. Последней каплей стало то, что слуа, всадники Дикой охоты, стали разлагаться, как обычные мертвецы, и некроманты ничего не смогли с этим сделать. Тогда мы решили свергнуть Торикса.
        - Мы? - уточнила я.
        - Мы. Я и многие другие из младшего поколения сидхе. Мы явились к Ториксу и потребовали передать права достойнейшему из неблагих. Он обвел нас взглядом и заявил, что среди нас достойных нет.
        - Постой-ка. Разве не один Элидир вызвал Торикса на поединок?
        - Элидир был тем, кто нанес смертельный удар. Но фактически против короля выступили многие. Торикс был сильнейшим и старейшим сидхе, его защищали лучшие риоры… но я уже говорил, что побеждал лучших. Естественно, не только я способствовал победе; среди нас было много сильных сидхе.
        - Но все-таки следующим королем стал Элидир.
        - В одиночку Элидир даже не пробился бы к королю, - возразил Ириан. - Пока мы сражались с риорами, он выжидал удачный момент и дождался: изловчился и нанес смертельный удар Ториксу.
        - Элидир считается сильнейшим сидхе Неблагого двора, а ты говоришь о нем так, словно он стал королем по случайности.
        - Он сильнейший на данный момент, его сила и мощь несказанно возросли за последние пару сот лет. Но тогда он был всего лишь одним из многих.
        - Что было дальше?
        - Меня прокляли, - просто сказал Ириан.
        - За что?
        - Не за что, а почему. Сама природа моей силы и ее растущая мощь не на шутку взволновали моих якобы друзей. Они нашептали королю, что сидхе, который всегда побеждает, в конце концов бросит вызов и ему. Элидир решил не дожидаться этого.
        - Кто слишком выделяется, того прищучить полагается, - процитировала я слова Дианн. - Вот тебя и прищучили.
        - Именно. В то время придворным магом был не Падрайг, а другой эльф. Ему и было поручено наложить на меня мощное проклятье, чтобы моя сила не имела выхода и потухла со временем, а еще, желательно, отдалить от короля. И он нашел способ. Теперь я уже знаю, какой… Когда я пришел в себя, был уже в мире людей: слабый, уязвимый, насмерть обиженный. В кармане нашлась бумага напутствием: «Умерь гордость». Да, я был высокомерен, да, позволял себе дерзкие выходки, но кто из молодых сидхе не таков? Я не понимал, за что так сурово со мной обошлись. Истинное положение дел открылось мне позже.
        - Нет ничего хуже для фейри, чем изгнание, - сочувственно проговорила я.
        - Есть - человеческая жизнь. Я был богом, а стал человеком. Стал, как и обычные люди, слаб телом, болел, старел, к тому же облик мне дали на редкость отталкивающий.
        - Это точно!
        - Но даже в человеческой жизни я нашел отраду. Это был целый новый мир, неизвестный и манящий, и я захотел его изучить. Впечатления портило только одно - сами люди. Презрение к вашему виду у меня в крови, и чем больше лет я проживал в шкуре человека, тем яснее понимал, что ничего, кроме презрения, вы и не заслуживаете. Вы оказались точно такими, как мне рассказывали: слабыми, трусливыми, жестокими, жадными.
        - Знаешь, не так уж вы, фейри, отличаетесь от нас!
        - А я и не говорю, что мы отличаемся. Нам свойственны одни и те же пороки, но ваша скоротечная сложная жизнь куда сильнее склоняет к ним. Тяжело остаться высоконравственным, когда невзгоды так и сыплются на голову.
        - Некоторые остаются.
        - Но большинство портятся.
        - Ладно, не будем об этом. Если тебя превратили в человека и изгнали в наш мир, потому кто король тебя боялся, то почему со Скендером не поступили так же?
        - Я могу контролировать свою силу, а Скендер нет. Окажись он в мире людей, даже проклятым, неизвестно, чем бы все кончилось.
        - Резонно. Итак, ты жил среди людей. Что дальше?
        - Вольно я прожил лет пятьдесят; к моменту, когда меня нашли представители нашего двора, я был уже стариком и тяжело болел. Они исцелили меня, вернули молодость и предложили работу - по настоянию Падрайга, кстати, который к тому моменту занял место придворного мага. На следующие семьдесят пять лет я стал человеческим представителем Неблагого двора; полгода жил среди людей, полгода - в холме. Каждая отлучка тяжело давалась, я стал чахнуть, как чахнут все фейри вдали от дома. Ресурсы моего терпения кончились. Зная о том, что Элидир томим скукой, я решил добиться его прощения, найдя ему дару.
        - Эх, и просчитался же ты со мной, Огарок!
        - Наоборот, мне с тобой повезло, Магари.
        Я фыркнула и напомнила самой себе, что Ириану нельзя симпатизировать, что он коварный сидхе, которого даже сородичи не вытерпели. Только вот я уже ему симпатизирую, и ничего с этим поделать не могу.
        ГЛАВА 22
        МЫ ДОЛГО еще разговаривали с Ирианом, почти до самого утра. Меня интересовало все: как рыжего воспитывали, как учили кузнечному делу, а потом и воинскому, как он овладевал своими силами, как жил среди людей. В голове не укладывалось, что сидхе, бог к тому же, может быть изгнан в мир людей и остаться там незамеченным. Но в нашем сумасшедшем мире возможно все!
        Я не только слушала рыжего, еще и подмечала изменения его тона, взгляда, и пыталась составить его цельный образ. Иногда Ириан - чудесное создание, веселое, бесшабашное, открытое и улыбающееся. Он был таким, к примеру, сразу после того, как я сняла с него проклятье, или когда впервые привел меня в гости к себе домой. Такой Ириан не может не нравиться. Но порой рыжий невыносимо надменный, даже напыщенный, и очень ранимый: стоит только вспомнить, как он взвился, когда я плеснула в него вонючей водой, или когда Скендер впервые обозвал его «огарком». И, конечно, Ириан бывает прекрасен и величественен, настолько, что от него взгляда не отвести.
        К утру я отправилась вздремнуть еще часа на два-три, а Ириан снова встал у моих дверей. Устраиваясь на ложе, я снова и снова анализировала поведение рыжего. Кто он мне - друг, недруг? Людей он презирает, но ко мне определенно расположен. Надо бы хорошенько расспросить Дианн о том, каким был Ириан до проклятья. Придя к такому выводу, я заснула.
        Экскурсию по дворцу пришлось отложить: я проспала дольше, чем планировала, а у меня еще на сегодня была назначена встреча с научным объектом номер один. Переодевшись и позавтракав, я в сопровождении рыжего вышла из дворца, и к моему большому удивлению, меня снаружи встретил Сапфир. К келпи у меня итак уже другое отношение; после того памятного купания в озере я не смогу воспринимать его, как просто водяного духа.
        «Если Дюк узнает, сколько фейри меня перецеловало, не бывать нашей свадьбе», - подумала я, и сдержанно поприветствовала Сапфира. Келпи ласково ткнулся губами в мою ладонь.
        - Ты покраснела, - заметил Ириан.
        Я ничего не ответила и провела пальцем по спине келпи. Тот присел, позволяя мне усесться на нем. Путь к дому рыжего занял мало времени, но для меня поездка растянулась невообразимо: я все вспоминала ту сцену в озере, нежные-нежные губы Сапфира на моих, поглаживания других келпи, зажималась и нервничала. С чего они вообще решили, что меня позволено так трогать?
        Рыжий поглядывал на меня, но ни о чем не спрашивал. Оказавшись, наконец, в доме, я достала блокнот, попросила Ириана оставить нас, и, поглядывая в намеченный план, стала расспрашивать Скендера и силе и качестве проявления его силы.
        Сидхе вел себя, как обычно, и отвечал, как обычно, но выглядел он уже не как обычно, и это меня ужасно отвлекало. Одно дело жалкий оборванец с обкромсанными тусклыми волосами, и совсем другое - чистый, сытый, выспавшийся мужчина с быстро отрастающей белой пряжей волос. К тому же провидец, как я и просила, сменил повязку на глазах.
        - Что-то не так? - осторожно спросил Скендер, когда я задала один и тот же вопрос в третий раз.
        Я вздохнула и отложила блокнот с ручкой.
        - Я ужасно рассеянная сегодня, мысли разбегаются.
        Сидхе окинул меня долгим и внимательным взглядом и очень серьезно спросил:
        - Чье-то воздействие?
        - У меня иммунитет к фейри, так что никакого воздействия. Просто я, наверное, слишком перенервничала в последние дни.
        Скендер нахмурился.
        - Твое сердце бьется часто, дыхание сбито, а движения нервные.
        - Это просто стресс, - протянула я, а сама досадливо вздохнула. Если Скендер замечает, что мое сердце бьется как-то не так, то и другие заметят, и тогда во дворце мне придется несладко. - Знаешь, сегодня я ничего толкового узнать не смогу, так что лучше мне вернуться во дворец и занять мысли чем-то отвлеченным.
        Я потянулась к свободному стулу, на спинке которого повесила сумку. Ухватив ремешок сумки, я встала и резко повернулась, чтобы выйти из-за стола, но не рассчитала траекторию и бедром сильно ударилась о край стола; он аж сдвинулся.
        Издав полный боли возглас, я выронила сумку из рук и схватилась за бедро.
        - Магари, ты в порядке? - спросил Скендер.
        - Д-да, - простонала я, со страдальческим видом потирая больное место.
        - На тебя точно не навели чар?
        - Нет.
        - Невозможно так удариться просто так.
        - Я человек, мы, споткнувшись, половину костей в теле переломать можем! - огрызнулась я и поковыляла к выходу.
        - Может, тебе лучше посидеть?
        - Нет!
        Ириан, оставшийся снаружи, услышал, видать, мои отчаянные возражения, и вошел внутрь. Увидев мое злое и в то же время несчастное лицо, он метнул острый взгляда на провидца.
        - Что случилось?
        - Магари ударилась о стол. Здесь что-то нечисто. Так удариться можно только из-за наведенных чар.
        - Нет, Скендер, в случае Магари это норма, - выдохнул с облегчением Ириан и обратился ко мне: - Ну-ка подними подол платья, маленькая. Посмотрим что у тебя с ногой.
        Такая забота в другое время бы заставила меня умилиться и тщеславно порадоваться. Но сегодня сидхе меня ужасно раздражали, и чем милее были, тем сильнее раздражали. Какая я им «маленькая», боглы их заплюй?!
        - Ничего вы не посмотрите, ясно вам? - рявкнула я. - Подумаешь, ударилась! Нечего панику разводить.
        Мужчины переглянулись, но спорить со мной не стали. Раздраженно фыркая, я вышла из дома. Сапфир тут же подбежал ко мне и присел, но я махнула рукой и сказала, что намереваюсь пройтись пешком. Келпи послушно отошел. Накинув капюшон плаща на голову, я уверенно пошла к дому Дианн; мне почему-то ужасно захотелось именно женского общества.
        - Куда ты? - спросил Ириан, вышедший из дома вслед за мной.
        - К Дианн. Хочу видеть свою любимую каргу. Не сопровождай меня. Идите с Сапфиром погуляйте.
        - Уверена? Далеко ли уйдешь с больной ногой?
        - Как же вы достали меня! - вызверилась я. - Я всего лишь ушиблась, а вы ведете себя так словно я инвалид! Во дворец я сама вернусь, когда захочу.
        - Как скажешь, - промолвил рыжий тихо и отступил. Сапфир последовал его примеру.
        Развернувшись, я пошла к дому Дианн, не обращая внимания на боль в бедре. Карга оказалась дома. Услышав мой стук в дверь, она вышла ко мне и улыбнулась.
        - Явилась? Ну заходь тогда.
        Я зашла в теплый уютный дом, в котором витали отнюдь не аппетитные запахи (слизь болотного богла тот еще запашок имеет), прошла на кухню и села за стол. Карга достала чашку, налила из кувшина теплого еще отвара, заменявшего ей чай, и вручила в закуску кусочек вяленого мяса.
        Я отпила отвара и стала смотреть, как она хлопочет, готовя зелье.
        - Как у тебя хорошо, - проговорила я.
        - А то, - самодовольно хмыкнула Дианн. - Чего, не нравится во дворце?
        - Там только пятнадцатилетним восторженным девочкам понравится.
        - А ты что, старше?
        - На десяток лет, между прочим, - оскорбленно ответила я.
        - Малявка, - констатировала карга. - И чего ты такая смурная?
        - Вот как ты с друидессой разговариваешь!
        Дианн хлопнула меня по плечу:
        - Не злись. Я тебя раз эдак в двадцать старше, ты для меня хоть и друидесса, но все равно малявка
        - А ты кочка болотная, - проворчала я и вздохнула тяжко.
        - Говори уж, зачем пришла.
        - Я про Ириана хотела спросить. Какой он был до проклятья?
        - А тебе зачем знать?
        - Хочу понять, что он из себя представляет.
        Карга глянула на меня, не отрываясь от дела, и с ухмылкой сказала:
        - Отличный мужик. Бери.
        - Да я же не о том вовсе! У меня уже есть мужик, то есть не мужик, а жених. В смысле, мой жених тоже мужик, тьфу ты, мужчина, но я другое знать хочу, - затараторила я. - Подлец он, или нормальный?
        - Не нормальный.
        - В-о-от. Спасибо. Это-то я и хотела знать.
        - Дык и ты не шибко нормальная, - добавила карга.
        - Я уж точно нормальнее его.
        - Ха! - выдала карга и хитро на меня посмотрела. - Не за тем ты пришла, и не те вопросы задаешь. Вижу я, чего с тобой творится. Мужика тебе хочется! Хорошего мужика, чтобы так тебя отлюбил, чтобы ноги потом дрожали!
        - Да ты что, Дианн! - возмутилась я до глубины души. - Как ты можешь говорить о таких неприличных вещах?
        - Дети, по-твоему, как рождаются? Ветром надувает?
        - Какие еще дети?
        - Такие! Карапузы! Рыжие!
        - Рыжие? Почему рыжие?
        - А вот на слово поверь - рыжие у тебя будут дети!
        - Да ну тебя, карга! Сама и заводи детей! Рыжих!
        Выпалив это, я вышла из кухни. Дианн проводила меня громким смехом.
        СЛОВА ДИАНН заставили меня крепко задуматься. Она права: мне нужен мужчина, причем в самом примитивном, физиологическом плане. Оттого я и бешусь, что глаз распален мужской красотой, тело просит ласк, а душа заверений в любви, а дать их некому. То есть, конечно, есть кому, но Дюк далеко, и до встречи с ним еще около месяца… С другой стороны, такого бурного гормонального всплеска у меня не случалось даже в подростковые годы.
        Есть у меня одна догадка, но ее нужно проверить. Придется немного подкорректировать план изучения своих научных объектов!
        С Ирианом я встретилась вечером, во дворце, когда проголодалась. Покинув покои, я увидела его.
        - О, ты уже здесь! Попроси пикси принести ужин, пожалуйста, - сказала я.
        Рыжий кивнул, и вскоре в моих покоях на столе уже был поднос, заставленный едой. На саму еду я в этот раз внимания не обратила. Быстро насытившись, я потянулась, стараясь казаться грациозной и томной, и, бросив на сидхе взгляд из-под ресниц, проворковала:
        - Я все еще жду экскурсию по дворцу. Ты ведь знаешь, что такое экскурсия?
        Мой сладкий голосок не понравился Ириану.
        - Знаю, - напряженно ответил он, и вкрадчиво поинтересовался: - Магари, с тобой все хорошо? Ты весь день себя странно ведешь.
        - Утром, видишь ли, я была немножко взвинчена, но после разговора с Дианн все как рукой сняло. Эта карга - чудо. Я безоговорочно отдаю ей первое место в списке своих симпатий к фейри.
        - Хорошо, - выдохнул он. - Как твоя нога?
        Я медленно провела ладонью по юбке над местом ушиба (синяк на коже налился огромный, яркий), не забывая подмечать реакцию Ириана. Золотой взгляд мужчины отследил путь моей руки по бедру. Ага!
        - Небольшой синячок, - сказала я небрежно. - Так что насчет экскурсии? Сейчас время подходящее?
        - Король покинул дворец по делу, а придворные в это время в обеденной зале. Да, время для экскурсии вполне подходящее.
        - Отлично.
        Следующие несколько часов получились очень интересными и волнительными. Ириан водил меня по дворцу, показывая самые примечательные местечки, и попутно объяснял, как что устроено. Сначала рыжий был не слишком разговорчив и постоянно с опаской поглядывал на мою ногу, словно знал, что никакой на ней не «синячок», а хороший такой ушиб. Но чем больше он рассказывал, тем больше расслаблялся и сам вскоре стал получать удовольствие от экскурсии.
        Встречные пикси, эльфы и сидхе реагировали на нас по-разному: пикси с интересом таращились и простодушно спрашивали: «Вы кто такие?», слуги-эльфы выдавали поклоны и пропускали, а вот сидхе… Сидхе делали вид, что мы ничем не выделяемся и являемся обычными придворными. Да вот только слишком явно исходили от них холодное удивление и брезгливый интерес. Среди встреченных сидхе были и женщины, прекрасные и безразличные, словно ожившие статуи; меня страшно тянуло подойти к ним и поговорить, ведь богинь я еще не встречала, но Ириан взял меня за руку и увел.
        «Не отвлекайся», - велела я себе, и стала с еще большим воодушевлением расспрашивать его о том, о сем. Сидхе так много говорил, что голос его осип. Прокашлявшись, он с усталой улыбкой проговорил:
        - Твои вопросы когда-нибудь кончатся?
        - Когда-нибудь, может, закончатся, - улыбнулась и я.
        Рыжий указал вперед:
        - Вот и лестница, откуда мы начали. Все свободные для посещения места во дворце мы обошли. Не устала?
        - Нет, что ты. В общем я дворец осмотрела, и с завтрашнего дня начну изучать отдельные его элементы, а самые интересные и зарисовывать. На сегодня в моих планах еще стоит изучение научного объекта номер два.
        - Та-а-ак, - протянул сидхе, и улыбка его из усталой превратилась в предвкушающую. - Как же ты будешь меня изучать? Методами опроса и наблюдения, как и прежде?
        - Не только, Огарочек. Когда я жила у тебя, ты весь день проводил где-то и возвращался усталый. Где ты был, чем занимался?
        - Меч ковал.
        - О, Богиня! Меч, настоящий риорский меч! Покажи мне его! - с придыханием попросила я, забыв при упоминании меча о своем маленьком эксперименте.
        - Он еще не готов, Магари, да и в пламенной кузне тебе лучше не появляться.
        - Пламенная кузня, - прошептала я едва ли не в экстазе, - ты просто обязан мне ее показать, иначе я умру от любопытства! Я всегда мечтала увидеть, как работают с эльфийским железом, как создают волшебное оружие! Пожалуйста, Ириан, пожалуйста, пожалуйста! - заканючила я монотонно, и повисла на руке сидхе.
        - Фейрилогия однажды сведет тебя с ума, - со вздохом сказал Огарок, но согласился. - Так и быть, пойдем. Ты не успокоишься, пока не увидишь все своими глазами.
        Облюбованная рыжим кузня находилась в полуразрушенных пещерах, входить в которые отваживались только самые уверенные в себя фейри… или самые глупые. Вход в пещеры был завален огромными валунами. Без труда отодвинув их, Ириан вошел внутрь и поманил меня за собой.
        Мне показалось, что не в пещеру я вошла, а в другой мир. Снаружи царила зима, падал мягкий пушистый снежок, ночь стояла тихая и свежая. Внутри же пещеры правила стихия огня. При нашем появлении зажглись несколько оранжевых огоньков, и я увидела испещренные рунами своды.
        - Руны защищают от разрушения и предостерегают незваных гостей. Обычный фейри, зайдя сюда, рискует сильно обгореть, а то и сгореть. Без опаски сюда может зайти только тот, кто может повелевать пламенем. Изредка сюда забредают боглы, но дальше, в кузни, пройти не осмеливаются. Мастера-кузнецы забросили эту кузню и работают в других местах, здесь пламя слишком злое. Ты все еще уверена, что хочешь зайти?
        - Да!
        Энтузиазм в моем голосе сидхе не порадовал. Покачав головой, он крепко сжал мою ладошку в своей и повел за собой; огоньки, встречающие нас, вытянулись и затрепетали, как на ветру. Пройдя дальше в пещеру, мы вышли к проему и увидели три хода. Ириан уверенно зашел в средний, и ход осветился огоньками. Я смотрела во все глаза, запоминая расположение и начертание рун. Вдруг на нас дохнуло жаром. Восхищенно ойкнув, я закрыла глаза и почувствовала, как ручища Огарка прижала меня к груди, прижал так крепко, что я услышала его ровное уверенное сердцебиение. Огонь опал, жар отступил, хватка сидхе ослабла, и он произнес:
        - Все, Магари. Можешь смотреть.
        Я отстранилась от мужчины и взглянула вперед. Вот и вход в кузню! Отсюда пламя вырвалось, встречая нас!
        - Ты пламя успокоил? - дрожащим от волнения и восторга голосом спросила я.
        - Нет, оно само погасло от испуга, когда увидело тебя, - иронически ответил рыжий.
        - Веди меня внутрь, скорее!
        Огарку ничего не оставалось, как послушать меня. Итак, я оказалась в святая святых Файдкамена: в одной из пламенных кузен, где выплавляют известную на весь мир эльфийскую сталь. Так много интересного открылось моим глазам, что я растерялась, не зная, куда податься, о чем спросить. Тогда Ириан стал рассказывать, как здесь что устроено. На чертёжном столе рыжий изобразил меч в натуральную величину, и начал толковать что-то о балансе, центре тяжести и весе; но чертеж меня мало интересовал, и я стала глазеть на всякие непонятные, но очень интересные с виду инструменты, из которых узнала только клещи. Ириан встал у стола с инструментами и пояснил, что эта вот длинная штуковина - вилка для гнутья, вон та железяка с дырками - гвоздильня, показал раскатки, молотки, гладилки, топоры, кувалду и прочее, прочее. На отдельном столе лежал меч, точнее его огромная заготовка, вся неоднородная, в непонятных разводах.
        - Это будет твой меч? - благоговейно спросила я, склоняясь над заготовкой.
        - Да. Уже больше месяца я работаю над ним, - проговорил Ириан с гордостью. - Когда я был проклят, эльфийская сталь жгла меня, как и обычных людей. Но снова став сидхе, я обрел счастье работать с железом.
        - Говорят, создавая волшебное оружие, в него нужно вкладывать немало чар.
        - Эльфийское железо, чистое пламя Файдкамена, суть сидхе превращают железку в артефакт. Эти три компонента должны быть сбалансированы в клинке, чтобы на выходе получилось то, что нужно. Оружие всегда создается под хозяина.
        - Будем надеяться, оружие не понадобится тебе, - проговорила я тихо, понимая теперь, отчего Ириан не спешил объявлять всем, что проклятье с него сняли. Он прежде хотел обезопасить себя, создать оружие, способное поразить даже бессмертного.
        - Понадобится, рано или поздно. Элидир захочет проверить, вернулась ли ко мне былая сила.
        - А ты как думаешь, вернулась ли сила?
        - Я ныне лишь жалкое подобие себя былого: Огарок…
        - Знаешь, - оптимистично заявила я, - еще месяцок-другой потягаешь эти тяжеленные штуки, и мощь вернется. Элидир, конечно, захочет тебя испытать, но ты уж постарайся не провоцировать этого ледышку. Будь хитрее, Огарочек, а там, глядишь, и Огоньком станешь, а оттуда и до Мощного пламени недалеко!
        Ириан улыбнулся, и мне стало не по себе от его проникновенного и очень теплого взгляда.
        - Знаю, ты мне не поверишь, но я не могу припомнить другой день, когда мне было так легко и весело, как сегодня. Проклятье ты с меня сняла еще в Самайн, но у меня такое чувство, что ты все еще расколдовываешь меня.
        - Еще бы у тебя не было такого чувства - с тобой ведь работает профессиональный фейриолог! - бодро сказала я и отвернулась поскорее от Ириана, делая вид, что меня заинтересовал горн. Я прошлась около него, якобы оценивая размеры, а сама мысленно подвела итог сегодняшнему эксперименту. Во время экскурсии я так и стреляла в Огарка глазками, улыбалась, касалась небрежно то своих волос, то груди, и он реагировал на каждую уловку.
        Моя догадка оказалась верна: гормональный всплеск случился не просто так. Пусть я друидесса, и к чарам фейри устойчива, все равно не могу не замечать воздействия сидхе. Я нравлюсь Ириану, как женщина, он меня желает, возможно, даже влюблен в меня, и я поддаюсь его влечению.
        «Дюку ни в коем случае нельзя знать об этом», - подумала я и оставила на завтра вопрос о том, что теперь со всем этим делать.
        - Пламя само вспыхивает? - деловито спросила я.
        - Да, само, - сказал Ириан, подойдя ко мне сзади, и от него повеяло чувственным теплом. Мне стало жарко. Влюбленный сидхе, повелевающий пламенем - это не тот кавалер, которого можно не замечать!
        - Показать тебе пламя Файдкамена? - шепнул Огарок мне на ухо, и опустил руки на мои плечи.
        Не дождавшись моего согласия, он призвал пламя в горне. Огонь поднялся медленно, плавно, и, приглушенный, затанцевал перед нами, как танцовщица, желающая соблазнить. Этот разумный огонь так и приманивал, так и манил упасть в его объятья.
        - Нравится? - проговорил Ириан, касаясь губами моего ушка.
        - Это какой-то неправильный огонь, - шепнула я, ощущая, как вместе с мягким касанием губ сидхе упоительный жар проникает в мою кожу.
        - Ничего не бойся со мной, - тише, нежнее прежнего промолвил рыжий, и его руки поползли вниз, к моим предплечьям.
        - Слишком жарко, мне надо на воздух, - пролепетала я и юркнула влево, ускользая из горячих в прямом смысле объятий. Невероятная слабость объяла мое тело, и ноги задрожали. - Уведи меня отсюда, Огарок!
        Ириан подхватил меня на руки и вынес из кузни.
        ГЛАВА 23
        ОКАЗАВШИСЬ на свежем воздухе, я попросила Ириана опустить меня, что он сделал с неохотой. Пройдясь немного на неверных ногах, я запрокинула голову, чтобы снег падал на лицо, и руки расставила в стороны. Огарок полюбовался на меня, улыбнулся, хитрец, и подтолкнул валуны к входу. Хорошо, что ему было, чем заняться: мне просто необходима была хотя бы минутка на то, чтобы прийти в себя и унять бешеное сердцебиение.
        Снег охладил кожу, но внутри меня все еще таился жар, переданный Ирианом. Если бы это было дурное воздействие или что-то подобное, сработала бы дядина защита или мои собственные силы проснулись, но я ничего не смогла сделать там, у горна, стояла, зачарованная танцем огня. Так что же произошло?
        Я облизнула мокрые губы, опустила руки и обернулась к Ириану. Рыжий закончил с валунами и теперь смотрел на меня; мне показалось, что в его золотых глазах еще пляшут отблески пламени.
        - Говорил же, что в кузне опасно, - хрипло прошептал он. - Огонь Файдкамена коварен: он может подольститься ласкающим теплом, а потом выжечь изнутри.
        - Выжечь изнутри? Славно.
        - Не бойся, Магари. Я не дам тебе сгореть.
        - В вопросах пожаротушения огненным сидхе лучше не доверять, - сказала я, и передернула плечами. - На сегодня впечатлений хватит. Возвращаемся во дворец.
        - Путь неблизкий. Я могу тебя донести.
        - Нет, благодарю покорно. Мне надо охладиться, а ты слишком горячий.
        Огарок по-мужски довольно ухмыльнулся, но спорить не стал. Мы побрели к дворцу знакомым путем. Стояла ночь, но снегопад и приглушенный свет холма делали ее похожей на пасмурный день, уступающий сумеркам.
        - Искупаемся? - предложил Ириан, когда мы приблизились к озеру.
        - Нет, - поспешно отказалась я, и с тоской подумала о том, что о купаниях придется забыть.
        - Почему? Вода бы хорошо охладила нас.
        - Я не хочу купаться, Огарок. Я… пить хочу. Очень.
        Остановившись, я наклонилась, взяла горсть снега и прихватила губами, но, растаявший, он мою жажду не утолил. Вытерев мокрые ладошки о плащ, я огляделась.
        - Твой дом совсем рядом. Давай зайдем, иначе я от жажды умру.
        - Не стоит тревожить Скендера.
        - Ничего с ним не станется, - проворчала я, и рыжий повел меня к дому.
        Горевидец не спал, когда мы явились; мало того, он даже не в доме находился, а стоял во дворе, недвижимый, беловолосый (к слову, волосы его уже достигали плеч).
        - Скендер, ты почему не спишь? - тут же напустилась на него я. - Забыл мои указания? Каждый день купаться в озере келпи, хорошо питаться, много спать! Ты мне нужен бодрый, чистый, сытый!
        - Ты пришла среди ночи проверить, сплю ли я? - спросил он, приподняв темную бровь. Вот, кстати, вопрос: как у беловолосого могут быть такие темные брови?
        - Магари хочет пить, - ответил за меня Ириан, и уверенно пошел к дому.
        Я же подошла к провидцу и, окинув его неодобрительным взглядом - ишь, спать он не хочет! - материнским жестом поправила воротник рубашки.
        - Почему без плаща вышел? Зима на улице!
        - Оставь его, Магари, - лениво бросил Ириан, оглянувшись. - Мы можем ходить хоть голыми, и не замерзнем. Мы можем не спать, и не устанем. Мы можем не есть, и не…
        - Знаю! Все знаю! Это ты можешь не спать, не есть, не одеваться, а Скендер должен набрать вес!
        Рыжий рассмеялся и вошел в дом. Беловолосый же сидхе нахмурил брови и неожиданно взял меня за руку, ту самую, которой я поправила воротник его рубашки. Я вздрогнула: его касание показалось мне ледяным.
        - Что? - удивленно спросила я.
        - Ты горишь, - выговорил Скендер, и свободную руку опустил на мой лоб. - Изнутри.
        Резко отпустив мою руку, провидец пошел в дом. Я поспешила за Скендером, но даже моя человеческая спешка уступает его неторопливости сидхе, так что когда я появилась на пороге, рыжий уже… умер. Он лежал на полу в странной позе, глаза его были широко открыты и подернуты пленкой, кожа посерела, волосы перестали сиять и поблекли.
        - Т-ты убил его? - пораженная, промолвила я.
        - Сидхе бессмертны, - напомнил Скендер. - Он очнется через некоторое время.
        Небрежно подхватив «труп» за руку, сидхе оттащил его в дальний угол и повернулся ко мне.
        - Скендер, - проговорила я сипло, не в силах отвести взгляда от окоченевшего Ириана. - Зачем ты его… отрупил?
        - Хорошее слово. Надо запомнить, - бесстрастно произнес провидец и приблизился ко мне.
        Мне казалось, страх перед Скендером я давно потеряла, но он вернулся и заледенил тело, так что я не смогла и шагу назад сделать. Встав передо мной, сидхе сказал:
        - Ты впустила в себя его пламя. Его нужно потушить, пока вы не сроднились.
        - Но зачем ты…
        - Жизненная сила Ириана не дала бы огню внутри тебя погаснуть. Поэтому я его, как ты выразилась, отрупил на время.
        - Не знала, что ты на такое способен.
        - Я есть смерть, - обронил Скендер. - Это в моей власти.
        - И что же… как же… потушить огонь внутри меня? Меня ты тоже собираешься… того… отрупить?
        - Ты горишь. От твоей кожи исходит жар, и его отблески я вижу в твоих глазах. Хочешь оставить все, как есть?
        - Нет.
        - Тогда я попробую его вытянуть, воздействовав своей силой. Раздевайся и ложись на кровать.
        Будь на месте Скендера любой другой, я бы тут же ехидно поинтересовалась, каким это образом он собирается «тушить» меня в кровати, да еще и раздетой. Но провидец никогда никак меня не смущал и не давал ни единого повода усомниться в его порядочности, так что я послушно пошла к кровати, на ходу отстегивая застежку плаща. Сняв плащ, я повесила его на спинку стула, затем сняла ботиночки и осталась в платье. Скендер взял со стола стакан воды и дал мне.
        - Это просто холодная вода.
        Я кивнула, взяла стакан и осушила его. Жажда притупилась, но волнение никуда не делось. Я залезла с ногами на кровать и вытянулась на ней; Скендер тем временем переставил свободный стул от стола к кровати, но не сел.
        - Ты должна раздеться полностью, - сказал сидхе.
        - Даже нижнее белье нужно снять?
        - Да.
        Я приподнялась на локтях и посмотрела внимательнее в лицо мужчины. Лицо выражало строгость и собранность, как у врача, готовящегося к операции, но кто знает?
        - Не извращенец ли ты, случаем? - с подозрением спросила я.
        Скендер нахмурил брови и ответил после небольшой задержки:
        - Нет.
        - Что-то больно долго ты над ответом думал!
        - Я должен видеть твою кожу, чтобы не ошибиться.
        - Ладно, - вздохнула я. - Только прикрой, пожалуйста, рыжего. Его вид меня нервирует.
        Скендер взял свой плащ и набросил его на труп… то есть на Ириана. Пока сидхе занимался укрывательством тела, я спешно оголялась, заставляя себя не думать о приличиях; нужно отнестись ко всему этому сугубо практично. Я сняла платье, сложила его аккуратно, стянула чулки, взялась за край сорочки…
        «Это же Скендер, - напомнила я себе, - он сам меня боится».
        Решившись, я сняла и сорочку, а вслед за ней нижнее белье, и все это убрала к стенке. Затем улеглась на кровати и, приняв невозмутимый вид, равнодушно сказала:
        - Я готова.
        Провидец обернулся, подошел к кровати и сел на стул. Эти несколько мгновений, что он шел к кровати, стали настоящим испытанием для моего самообладания; я была очень близка к тому, чтобы вскочить, сграбастать в кучу одежду и убежать из дома, сверкая пятками.
        Вместо этого я тихонько выдохнула, «закрепила» взгляд на потолке и спросила:
        - Что именно ты будешь делать?
        - Молчи, - напряженно проговорил сидхе. - Мне нужно собраться с силами.
        У меня возникло подозрение, что не с силами ему нужно собраться, а с мыслями, которые спутались у него при виде моей обнаженной натуры. Заставив себя выкинуть сие неприятное подозрение из головы, я стала мысленно считать овец. Когда досчиталась до десятой овцы, холодная длань Скендера легла повыше моей левой груди.
        Я вздрогнула всем телом, и испуганный сидхе спешно убрал ладонь.
        - Больно? - обеспокоенно спросил он.
        - Холодно, - выдохнула я.
        - Потерпи.
        Он снова опустил ладонь на то же место, я снова стала считать овец. На двадцатой овце в области груди возникло неприятное ощущение, и я пожаловалась негромко:
        - Мне неприятно. Так и должно быть?
        - Я не знаю, как должно быть, - шепнул горевидец. - Раньше я никогда этого не делал.
        - Ах ты паскудник, - прошипела я, - тренироваться на мне вздумал?
        - Ты же тренируешься на мне.
        - Я - другое дело. Мне официально разрешили.
        - Расслабься, Магари, а то расслаблю принудительно.
        - У-у, шельма беловолосая…
        - Госпоже друидессе не нравится быть подопытной?
        «Он шутит снова! - подумала я. - Какая хорошая тенденция!»
        В области груди почувствовался холодок, разлился по всей грудной клетке. Ладонь Скендера перестала казаться мне холодной и скользнула ниже, к животу. Слабая ноющая боль повторилась, теперь в области живота, и скоро сменилась уже приятным ощущением холодка. Сидхе переместил руку ниже, на бедро, затем на колено. Когда его рука коснулась моей ступни, я хихикнула.
        - Не мешай, Магари, - сурово бросил он.
        - Прости, мне щекотно стало.
        Мужчина вздохнул и убрал руку.
        - Что, все?
        - Не получается, - мрачно проговорил Скендер. - Жар бродит по твоему телу, чтобы избежать моего прикосновения. Это как игра в прятки…
        - Понятно, не получилось. Ладно, я встаю.
        - Нет.
        Рука сидхе вновь опустилась на мою грудь, но уже чтобы удержать меня, а сам сидхе склонился надо мной.
        - Скендер, что ты…
        - Не бойся.
        Его губы коснулись моих. От неожиданности я приоткрыла рот, и провидец воспользовался этим. Придерживая меня за шею свободной рукой, он стал вытягивать жар, который вдохнул в мое тело Ириан. Откуда-то снизу, по ноге, поднялась к груди волна тепла, встретилась с холодком, оставленным прикосновением Скендера, и проиграла ему. Жар прошелся выше, к горлу, затрепетал там слабо и остыл на губах провидца.
        Сидхе выдохнул, застонал, рука его зарылась в мои волосы, и он навалился на меня… а я двинуться не могла, завороженная новыми ощущениями. Неприятный холод сменился неторопливым, обволакивающим удовольствием, и я потянулась навстречу ему, прижалась к Скендеру. Горевидец с трудом отстранился от меня, буквально сполз на пол и там лег, обессиленный.
        - Скен… дер, - прошептала я, - что это… было?
        - Поцелуй смерти, - ответил сидхе.
        МИНУТУ-ДРУГУЮ спустя я смогла дотянуться до своей одежды и зацепить сорочку. Увы, сил моих хватило только на то, чтобы накинуть ее на себя. Вздохнув - даже вздох у меня получился истомленным - я спросила:
        - Я умру, да? Или уже мертва и стала призраком?
        - Ты жива, - так же устало возразил Скендер. - Я взял у тебя всего несколько лет жизни. Чтобы убить, нужно целовать дольше… глубже.
        - Ах ты, зараза! - с чувством выговорила я.
        - Ты отдала мне их добровольно.
        - Я не знала, что ты будешь отнимать у меня годы жизни!
        - Прости… - покаянно произнес сидхе. - Я слишком долго не делал этого, опьянел, и в нужный момент не смог остановиться. Мне очень жаль.
        - Сколько примерно лет ты у меня забрал?
        - Года три-четыре. Может, пять.
        - Ничего, - оптимистически сказала я, стараясь саму себя убедить. - В нашем роду женщины долго живут. Проживу вместо ста лет девяносто пять, это тоже неплохо.
        - Сто лет это разве долго? - удивился Скендер.
        - Вот если бы ты старел и болел, тебе бы и пятьдесят лет показались очень долгой жизнью.
        Сидхе сделал усилие, чтобы подняться, но не смог. А вот мне удалось повернуть в его сторону голову.
        - Скендер…
        - Что?
        - Почему поцелуй был таким приятным? Разве приятно умирать?
        - Ты этого хотела, поэтому нам обоим это было в удовольствие.
        Я покраснела и порадовалась, что он не может видеть моего лица.
        - Но я же не хотела умирать или отдавать тебе годы жизни.
        - Ты приняла мою силу, добровольно приняла, и отдалась ей. Так же, как приняла жар Ириана.
        Я горестно вздохнула, коря себя за доверчивость и неподобающую воспитанной рини распущенность. Ах, что со мной стало! Купаюсь обнаженной с дюжиной прекрасных и тоже обнаженных юношей; дерзновенно возражаю королю неблагих; целуюсь с сидхе… Пусть все это происходит случайно, все равно я тоже виновата. Добропорядочные девушки не попадают в такие ситуации. Знал бы Дюк, как ведет себя его невеста!
        - О, Богиня, как же теперь замуж-то выходить?
        Скендер промолчал.
        - …Я же не сделала ничего плохого, да? - стала я рассуждать вслух. - Все мои прегрешения перед женихом случайные, не запланированные. Если рассуждать логически, то совесть моя чиста. Да, в озере келпи я голышом купалась, но иначе бы воздействие волшебной воды было не таким сильным. О том, что келпи могут становиться юношами, я не знала!
        - Пробел в образовании? - вставил сидхе.
        - Именно, пробел! Даже у великих ученых есть пробелы в образовании! Что же касается твоего поцелуя… это не поцелуй, это… это магический ритуал изгнания чужеродной сути сидхе! То, что во время ритуала я была обнажена и кровати, это просто условности. Вот наши друиды в Вегрии, например, лет сто назад тоже все ритуалы сплошь с обнаженными людьми проводили, и ничего, честь никто не терял. Считалось, одежда мешает магическому воздействию. Так что мне себя корить не за что.
        - Нет, есть за что, - возразил провидец.
        Я так удивилась, что нашла силы приподняться на кровати.
        - За что это, Скендер?
        - Если бы ты уважала своего жениха и берегла свою честь, не пошла бы с Ирианом в кузню, сосредоточие его сил. Зная, что он тебя желает, ты позволила ему себя коснуться и приняла его жар.
        - Ошибаешься, жениха своего я уважаю. Если хочешь знать, я поставила над Ирианом эксперимент: была милее, чем обычно, улыбалась, веселила его, чтобы понять, как влияет на меня его влечение. Он принял это за ответное влечение и обнял меня: вот так в меня проник его жар. Жениху своему я и в мыслях не изменяла.
        - Эксперимент, значит… Ты жестока, Магари.
        - Ха! Ириан обошелся со мной куда жестче: заманил в холмы, чтобы сделать дарой короля!
        - Никакой эксперимент не стоит того, чтобы играть чужими чувствами, - отрезал провидец. - Ты заигралась.
        - А он не заигрался? Почему ему можно играть со мной, а мне с ним нельзя? Знаешь, как он ко мне относился, Скендер? Его еще учить и учить!
        - Значит, ты мстишь ему, - протянул сидхе. - Это слишком мелочно для великого ученого, коим ты себя называешь.
        - Великим ученым я называю себя в шутку, и не делай вид, что не понимаешь этого, - обиженно проговорила я.
        - Ты хотела знать мое мнение, - ответил он, - и ты его услышала.
        - Услышала. Только вот неправильное у тебя мнение: меня какой угодно можно назвать, только не жестокой! Я никому ничего дурного не сделала, кроме Ириана, но Огарок заслужил!
        - Мне сделала.
        - Тебе? - осипло переспросила я, не веря своим ушам. - Скендер, ты что? Как ты можешь так говорить? Я же наоборот помочь тебе хочу, и себе заодно! Что же плохого я тебе сделала?
        Он невесело усмехнулся.
        - Не понимаешь… так даже лучше.
        - Объясни, раз уж начал упрекать. Так что дурного я тебе сделала? Покой твой бродяжный нарушила?
        - Помнишь тот день у топей? - спросил Скендер вкрадчиво. - Когда гоблины меня искали?
        - Помню.
        - Ты накинулась на меня.
        - П-ф-ф. Я тебя спасла от разборок с гоблинами. Ты меня благодарить за это должен!
        - Благодарить? - сдавленно произнес он, и начал подниматься. - Накинуться на сидхе, который давно не знал женского прикосновения, с поцелуями, - это верх жестокости, Магари! Считаешь, что помогаешь мне? Какое заблуждение! Когда покинешь Файдкамен, мне будет еще тяжелее, чем прежде. Потому что следующую тысячу лет я буду вспоминать… - провидец осекся и, прерывисто вздохнув, продолжил: - Я и сейчас уже вижу во снах, как ты накинулась на меня у болота, как вынырнула верхом на келпи в мокрой одежде, которая ничего не скрывает… Я мужчина, оголодавший до безумия, а ты женщина, единственная, которая снизошла до меня за долгое время. Хочешь узнать еще кое-что? Я не хотел останавливаться сегодня, когда пил твою жизнь. Ты, обнаженная, поддающаяся, влекомая моей силой… Это было восхитительно, Магари.
        Первый раз я порадовалась тому, что не вижу глаз Скендера. Его монолог, наполненный страстью и горечью, подействовал на меня как ледяной душ. Собравшись с духом, я сказала:
        - Отвернись, пожалуйста.
        Он отвернулся, иначе быть и не могло: наглость ему не присуща.
        Соскользнув с кровати, я повернулась к сидхе спиной и стала быстро натягивать предметы одежды один за другим. Руки дрожали от слабости, сердце грохотало от испуга, в висках пульсировало.
        - Не торопись, - сказал Скендер.
        Несмотря на его слова, я стала с еще большей спешкой натягивать платье. Одно неловкое нервное движение - и платье треснуло в талии, и куда-то в угол укатилась пуговица.
        - Сказал же, не торопись.
        - Ничего, у меня много таких платьев наколдовано, - ответила, я, расправляя юбки. Порванное платье село ужасно, но меня такие мелочи не беспокоили. Я дошла до стола, взяла плащ и надела его.
        - Обуться не забудь.
        Сев на стул, я надела изящные зимние ботиночки и, не удержавшись, бросила взгляд на Скендера. Он выглядел не опаснее, чем всегда… но, оказывается, «всегда», которое я считала безопасным, совсем не безопасное. Да и как иначе, ведь он сама смерть…
        - Все нормально, Скендер, - заверила я, желая прогнать неловкость. - Ничего ужасного не произошло. Это я виновата. Ты прав, я поступила жестоко. Мысль о твоем длительном воздержании ни разу не пришла мне в голову… но, знаешь, если уж я так тебя волновала, ты мог бы сказать об этом сразу и мы могли бы избежать… э-э… неудобных ситуаций. Если мое присутствие тебя тяготит, я больше не буду тебя беспокоить.
        - Закончи начатое, Магари. Ради самой себя. Перед тобой стоит сложный выбор: остаться здесь навсегда, или вернуться и дать пророчеству сбыться.
        - Выбора у меня нет, Скендер, я должна вернуться в свой мир. Моя сила в холмах слишком непредсказуема.
        - Тогда мы должны найти способ лишить пророчество силы.
        Сказав это, Скендер померк лицом. И он, и я знали, что такого способа не существует.
        ГЛАВА 24
        ХОТЯ НЕОЖИДАННОЕ ПРИЗНАНИЕ Скендера и заставило меня спешно одеться и даже приготовиться к «бегству», я все же рассудила, что лучше остаться хотя бы до утра, чтобы понаблюдать за трупом… то есть Ирианом. Да и неловкость после поцелуя смерти Скендера быстро сменилась прагматической настроенностью на успех. Чувства, эмоции, выяснение отношений - это для романтичных рини, а я здесь друидесса и фейриолог, и обязана в первую очередь решать профессиональные вопросы!
        Развернувшись у двери, я так и заявила провидцу:
        - Я останусь на ночь, Скендер. Все равно во дворце без Ириана не засну, так и будет мерещиться Падрайг, присматривающий мой череп.
        - Любопытно, что из всех фейри ты боишься именно Падрайга.
        - Человеческая история показывает, что короли редко являются истинными управителями государств, - заявила я. - Как правило, всем руководят серые кардиналы: всякие там министры, советники, иногда фавориты.
        - Неужели нельзя сказать, что Падрайг просто тебе не нравится? Обязательно нужно умничать?
        Я приподняла брови, удивлённая словами сидхе. За все время наших встреч он никогда не реагировал на мои спорные, а то и дурацкие высказывания, и всегда был одинаково угрюм и малословен.
        - Знаешь, Скендер, - протянула я, довольная тем, что вижу и слышу, - ты не только внешне меняешься. Смотрю, силы твои пробуждаются, а с ними уверенность и сарказм. Еще немного, и станешь ты у нас доминантным фейри.
        - Ты снова несешь чушь.
        - А это мой метод, - нахально сказала я. - Нести чушь, раздражать и цепляться к подопытным. И, надо признать, метод эффективный.
        - Не могу не согласиться, - с легкой улыбкой сказал провидец. - Ты и мертвого расшевелишь.
        - Кстати о мертвых: надо посмотреть, что там с Ирианом.
        Я сняла плащ, накинула его на спинку стула и, уже не обращая внимания на испорченный вид платья, подошла к рыжему. Сдернув с него покрывало, стала проводить осмотр.
        - Та-а-ак… кожные покровы бледные и холодные, тело окоченело, глаза стеклянные. Сердце… - я склонилась к груди рыжего. - Сердце не бьется. Скендер, а подай-ка что-нибудь острое. Хочу поглядеть, что с его кровью.
        Сидхе подал нож, но иронии судьбы принадлежащий Ириану, и я сделала надрез на руке «трупа», не с первой попытки, между прочим: больно кожа плотная. Яркая горячая кровь брызнула мне прямо в лицо, в глаза. Вскрикнув, я выронила нож и принялась вытирать лицо.
        - Останови кровь, Скендер!
        - Я не целитель.
        - Заткни ее чем-то, она брызжет во все стороны! Почему она вообще брызнула? Порез то крошечный и в безопасном месте!
        Беловолосый присел рядом со мной, оторвал от моего платья лоскут и перевязал рану, но импровизированная повязка кровь не остановила, лишь пропиталась ей.
        - Вот уж правда, - фыркнула я, - целитель из тебя так себе!
        Я оторвала от платья еще лоскут, и попыталась остановить кровь по правилам, как учат врачи. Я все сделала, как надо, но и это не остановило кровь! Она продолжила вытекать из маленького пореза!
        - Скендер, - проговорила я, начиная паниковать, - почему кровь не останавливается?
        Сидхе коснулся раны рукой, нахмурился, а потом повернул лицо в мою сторону, и я ощутила холод его пронизывающего взгляда. Сглотнув, я хотела спросить, почему он так «холодно» на меня смотрит, и тут он… рассмеялся.
        Мои нервы не выдержали, и я толкнула его в грудь испачканной кровью рукой. Мерзкий сидхе даже не шелохнулся от моего нервного удара и, продолжая смеяться, произнес:
        - Ты друидесса, Магари.
        - Какое, боглы на тебя наплюй, открытие! - прорычала я. - Мне страшно до трясучки, а ты смеешься!
        - Подумай, фейриолог, подумай хорошенько, и ты поймешь, что происходит.
        Я вздохнула прерывисто и стала рассуждать вслух:
        - Итак, что мы имеем: бессмертного сидхе, временно являющегося мертвым… - после этой фразы я запнулась и поняла, что логические цепочки строить бесполезно. Качнув головой, я огляделась и, увидев нож, взяла его в руки. - Нож обычный, не артефакт, и не из кузен Файдкамена, значит… что же это значит?
        - Все куда проще, Магари, - вкрадчиво произнес Скендер. - Только вспомни…
        Я отшвырнула нож и рявкнула:
        - Ириан сейчас кровью истечет, а ты играешь в загадки! Ну-ка немедленно отвечай, что происходит!
        Скендер покачал головой, поднялся и уселся за стол, на котором тут же появилась вазочка с фруктами.
        - Скендер, - уже беспомощно проговорила я, - Ириан же вот-вот умрет… по-настоящему… почему ты не помогаешь?
        - Впредь ты не будешь бездумно играть с научными объектами.
        - Не время для морализаторства! Скажи, что делать, или я тебя… я тебя… тоже убью, так и знай!
        - Злость не поможет, - убийственно спокойно протянул он и взял яблоко. - Включай голову, фейриолог. Или, может, фейриолух?
        Сидхе вгрызся в яблоко, а я ударила по полу кулаком.
        Ушибла пальцы. Зашипела от боли. Посмотрела на практически бескровного Ириана. Мысленно смирилась с клеймом убийцы… Убийцы? Убийцы сидхе? А ведь такое было уже в истории! В Вегрии даже кино на эту тему снимали!
        Наконец, я вспомнила! Друиды имеют властью над кровью. У нас есть как способность останавливать кровь, или очищать ее, так и вызывать кровь… из ран.
        Облизнув губы, я подобрала нож и резанула по указательному пальцу левой руки. И, когда показалась кровь, приложила ее к месту пореза на теле рыжего. Наша кровь смешалась, и я произнесла заговор:
        - Услышь меня, Ириан, и отзовись. Прими мою кровь и исцелись. В ней сила друидов, ей подчинись.
        Заговор сработал не с первого раза. Пришлось вспомнить и о том, что заговоры, даже самые простые, по сути своей очень сложны. Произносить их следует правильно, не ошибившись ни в одном звуке, и с нужным настроением. Я повторила заговор снова, и снова не вышло. Зато в третий раз, вроде, сработало.
        Убрав палец от ранки на теле рыжего, я протерла ее краем платья и с огромным облегчением констатировала, что кровотечение остановилось. Тяжело выдохнув, я оглядела «место преступления». Бытовые чары сработали, как полагается, так что пол сиял чистотой, зато мы со Скендером отнюдь не сияли. Да и бедный Ириан, не подозревающий в своем мертвом сне, что происходило с его телом, выглядел, как жертва кровавого убийства.
        Скендер доел яблоко, оставил огрызок на столе (стол сразу «изъял» огрызок), и подошел ко мне. Взглянув сверху вниз на Ириана, сидхе изрек:
        - Очнется через дней пять.
        Я встала и очень-очень ласково произнесла:
        - Скендер, ты знаешь, кто? Ты…
        - Сидхе, - сказал он, опередив меня, - и никогда не забываю о том, кто я и какова природа моей силы. А ты забыла, и это чуть не стоило жизни Огарку. Да, Магари, твое любопытство может быть убийственно даже для бессмертного бога.
        Моя злость испарилась в испепеляющем стыде. Я опустила голову и взглянула на свои руки, измазанные в крови Ириана. Скендер прав: мое легкомыслие преступно и опасно для окружающих, ведь я уже не просто чудачка Магари, а друидесса-хаосница. Когда я делала надрез, очень уж хотела увидеть кровь сидхе… вот и увидела. Фигурально выражаясь, мой интерес вылился в лужу крови.
        - Испугалась? - тихо спросил сидхе. - Хорошо, что испугалась. Так ты запомнишь этот урок очень хорошо.
        - Еще как запомню…
        Скендер еще разок посмотрел на Ириана, накрыл его снова покрывалом, захватил свой и мой плащи и указал на дверь:
        - Идем, надо смыть кровь в озере.
        - Не могу идти, ноги дрожат, да вся я дрожу, - обессиленно проговорила я.
        - Тогда оставайся здесь, с «трупом», - пожал он плечами и вышел.
        Я шмыгнула носом и почувствовала, что от стресса у меня потекли слезы. Утерев их тыльной стороной ладони и еще больше размазав кровь по лицу, я пошла за провидцем, а потом и побежала, потому что иначе его, такого высокого, не нагнать.
        - Что, не дрожат больше ноги? - спросил он, не оборачиваясь.
        - Дрожат, еще как. Но идти-то надо.
        Сидхе усмехнулся и немного сбавил шаг, чтобы мне не приходилось за ним торопиться. Некоторое время мы шли молча, но нехорошие мысли, теснящиеся в голове, заставили меня заговорить:
        - Хаос неподконтролен. Умнейшие опытнейшие не могут его подчинить, что уж говорить обо мне… я просто мартышка с гранатой, Скендер. Я только сейчас осознала, насколько могу быть опасна. Для всего мира опасна!
        - Ты не можешь управлять им, но ты можешь не давать ему выхода. Для этого всего-то нужен самоконтроль. Помни всегда, что твои желания и мысли могут воплотиться в реальность.
        - Тогда миру конец, - прошептала я. - У меня хромает самодисциплина.
        - Ты научишься держать себя в узде. Это придет со временем. Привыкнешь.
        - Как ты привык?
        - Скорее смирился, - вздохнулСкендер. - И с сутью, и с вечным одиночеством…
        - Как ты смог смириться со своей судьбой? Я бы сошла с ума.
        - Равновесие основывается на балансе света и тьмы, а я рожден быть тьмой и смертью. Я нужен этому миру в целом, но никому не нужен в частности. Одиночество убивает меня, но спасает других, и в этом мое утешение.
        - Нечестно это… неправильно.
        Сидхе печально усмехнулся.
        - Не усмехайся! Я тебе, как друидесса, говорю, что в твоей судьбе явный нехороший перекос. Жил же ты при Ториксе уважаемым сидхе, так что же сейчас мешает? Элидир?
        - Дело не в приказе короля, Магари. Даже если бы меня пригласили ко двору, это бы ничего не изменило. Мой взор смертоносен; я однажды выколол себе глаза, но они выросли снова. Все боятся меня, моих пророчеств.
        - Твоя беда в том, что ты слишком благородный, о других переживаешь. Плюнь на благородство, оно не в чести. Ты же могущественный сидхе, бог, так веди себя как бог: живи свободно, ходи где хочешь, говори с кем хочешь.
        - Тогда полхолма вымрет.
        - Это не твои проблемы.
        - К чему ты меня склоняешь?
        - Ко злу, естественно! Как говорят инквизиторы, все беды от женщин. Не знал?
        Скендер улыбнулся, но его улыбка быстро пропала. Я перевела взгляд от его лица вперед, к озеру, и увидела на берегу компанию эльфов, затеявших то ли поздний пикник, то ли позднее купание.
        - Придется отложить купание, - произнес сидхе.
        Что-то обреченное и смиренное в его голосе задело меня. Неправильно, когда бог смерти боится потревожить каких-то там эльфов…
        - Нет уж, это им придется отложить купание!
        Зная, как живописно я, запачканная кровью, выгляжу со стороны, я уверенно пошла к берегу. Эльфы, услышав меня, обернулись и остолбенели. Я приняла зловещий вид, развела окроавленные руки в стороны и издала всего один невинный звук:
        - Бу!
        Звук получился крайне жутким, так как я использовала магический голос. Мой вид, мой спутник, мой голос впечатлили эльфов, и они стали пятиться от меня, пока не сорвались на бег. Полюбовавшись на их красивый и безмолвный побег, я вернулась к Скендеру и заявила:
        - Видал? Вот так бог должен вести себя с эльфами!
        Губы сидхе дрогнули, а потом он громко рассмеялся, и я, глядя на него, тоже засмеялась.
        ПОСЛЕ КУПАНИЯ в озере я возвратилась вместе со Скендером в дом Ириана, выпила чаю с пряниками и легла поспать на кровати, которую провидец любезно уступил мне. Выспавшись, я вернула порванному платью целостность в волшебном сундуке, хорошо позавтракала и согласилась на предложение провидца встретиться через пять дней. К чему такой срок? Во-первых, Скендер хотел прийти в себя после поцелуя смерти, ведь этот самый поцелуй всколыхнул его душу и растормошил дремлющие силы. Во-вторых, Ириан может очнуться в любой момент в неадекватном состоянии, и лучше, если в этот момент меня не будет рядом.
        Так что из дома я вышла одна, и пошла к дворцу без сопровождения.
        Снега за ночь навалило много, так что идти пешком мне не хотелось, но Сапфир не явился к дому, да и во время ночного купания не показался в озере. Куда же пропал мой ласковый и нежный келпи? Я позвала его вслух, по имени - вдруг, сработает? - но водяной дух не появился.
        Вздохнув, я пошла к дворцу, при этом ноги мои в сугробах не утопали, да и дворец очень уж быстро показался впереди. Это все игры холма Файдкамен: он не только сокращает для меня расстояния, но и света мне ночью прибавляет, холоду не позволяет тревожить, снег и тот не проседает под моими ногами. Холм со мной очень вежлив, как радушный хозяин, и это удивительно, если учесть что я человек, да еще и друидесса.
        В древности, когда попасть в холмы было легче и проще, люди, забредшие туда, часто сходили с ума. Холм начинал недобро играть с незваным гостем, меняя пейзажи, удлиняя невообразимо расстояния, нагоняя темноты, пока отчаявшийся человек не падал в изнеможении, запыхавшийся и испуганный до икоты. Иногда холм очаровывал человека иллюзиями, вел к ладному домику, в котором на столе уже ждали роскошные яства. Как правило, гость поддавался иллюзиям, наедался до отвала, а потом являлись какие-нибудь фейри, помощники магов, раздевали человека донага и собирали ценнейшие ингредиенты для зелий: отстригали волосы и ногти, обдирали ресницы, собирали кровь во флакончики, и уходили. Несчастный же человек потом приходил в себя где-нибудь в болоте, или в грязной пещере, раздетый, остриженный, с ранками, в луже собственных нечистот и рвоты, потому что на самом деле «яства», предлагаемые холмом, были горькой травой, грязью, а то и чем похуже.
        В общем, мне очень повезло с холмом; он ко мне расположен. Только вот почему?
        У парадного, так сказать, входа во дворец танцевали на снегу прекрасные келпи; они резвились, как беззаботные жеребята, вскидывали головы, ловя снег, и сами казались снежными духами. На каждом из этих келпи была надета узда - изящная, мастерской выделки, с драгоценными камнями, или попроще. Приглядевшись, я по узде узнала и своего келпи.
        - Сапфир, - позвала я, но он не отозвался.
        - Он не услышит тебя. Келпи возбуждаются во время сильного снегопада, снег их чарует, - произнес Падрайг, неслышно появившись рядом.
        Я неприязненно посмотрела на мага и упрекнула:
        - Не надо ко мне так подкрадываться, я и без того нервная.
        - Я тоже в последнее время стал нервным. Где же твои верные спутники, госпожа друидесса? И где ты пропадала ночью, скажи на милость? Король изволил тебя видеть, но ты снова ускользнула неведомо куда.
        - Дела, дела. Я же не на отдыхе здесь, господин маг. Работы невероятно много, часов в сутках не хватает.
        - Осторожнее со словами, - напомнил он. - Холм может расщедриться и прибавить для тебя часов в сутках, так что длиться они будут долго-долго.
        И то верно! Я посмотрела вверх, туда, откуда лился безмятежный свет и падал снег, и попросила громко:
        - Гостеприимный Файдкамен, не надо добавлять в сутки дополнительные часы, я и без этого польщена тем, что ты так хорошо меня принимаешь! Чем вызвана такая милость?
        - Вряд ли холм ответит, - заявил Падрайг надменно.
        Но Файдкамен ответил, причем в письменном виде. Снежинки зависли в воздухе и слепились в большую, хорошо различимую руну. Как фейриолог и дядина помощница я хорошо знала значение рун.
        - Это руна перемен, - промолвила я, польщенная тем, что Файдкамен ответил мне. - Холм привечает меня, потому что хочет перемен. Поэтому я со своим Хаосом здесь так желанна.
        Руна растаяла, и снег продолжил падать, как обычно. Я поглядела на эльфа; Падрайг выглядел оскорбленным. Не понравилось умудренному магу то, что холм общается со мной.
        - Не хочешь перемен? - спросила я.
        - Меня пугает Хаос, - напряженно ответил он.
        - Он всех пугает.
        Падрайг помолчал немного, и сказал:
        - Король хочет видеть тебя на сегодняшнем снежном балу, начнется он в полночь. Ириану тоже разрешено присутствовать.
        Я прикусила губу. Обескровленным трупам на балу не место; хотя, притащи я Ириана на бал в таком виде, мы бы произвели фурор.
        - Я приду, а вот Ириан нет.
        - Приходите на бал вместе, этого все ждут.
        - Нет, он не придет.
        - Король желает видеть вас обоих. Если есть причина, по который подданный может проигнорировать желание короля явиться пред его очи, так назови мне ее.
        - Вот королю и назову, если спросит. Кстати, могу я пригласить на бал Дианн?
        - Какую такую Дианн?
        - Каргу болотную, мой третий научный объект.
        - Каргу? На бал? Плохая шутка, - прошипел эльф. - Бал начнется в полночь, и лучше бы вам с Ирианом явиться вместе.
        Сообщив это, мерзкий коллекционер друидских черепов исчез с тихим хлопком.
        Я же вздохнула. Надо было поберечь Ириана, на балу бы он как раз сгодился!
        Решив, что балы в холмах вряд ли кардинально отличаются от тех балов, что все еще иногда даются в Вегрии, я не стала сильно беспокоиться по поводу предстоящего торжественного события. Нарядные платья у меня имеются - спасибо волшебному сундуку, с волосами проблем возникнуть не должно - спасибо волшебному гребню, да и лицо мое так и сияет молодостью и свежестью - спасибо волшебным водам озера келпи. Единственное, чего у меня нет, так это украшений, достойных бала, но придется обойтись без них.
        Я отдохнула в своих покоях до вечера, подкрепилась принесенной пикси едой, записала в блокноте, что узнала за последние сутки, прочитала предыдущие записи. Об опоздании на бал я не беспокоилась: пикси предупредят, они во дворец не только слуги, но и своебразные часы.
        С утра они кричат: «Рассвет!», позже зовут на завтрак, затем вопят «Полдень близится!» и приглашают на обед, затихают до сумерек, и к ночи зовут придворных на ужин с королем. К слову о придворных: во дворце живут только приближенные Элидира, составляющие ему компанию в обеденной, на прогулках, охоте. По сути, вся жизнь высоких фейри проходит в развлечениях. Люди обычно завидуют этому, но если подумать, то такое существование - скука смертная! Особенно в наш век, когда фейри сидят безвылазно в холмах. Люди больше не боятся их, не забредают нечаянно, договор между людьтми и фейри строго контролирует каждый контакт, магия утухает. Договор должен был стать гарантом Равновесия, а стал его угрозой.
        Лежа на диване в простом платье, еще не прибранная, я грызла кончик ручки и думала обо всем сразу: о бале, о выкриках пикси в коридоре, предвкушающих веселье, о стиле жизни сидхе, об Ириане и Скендере, о холме, прямо сказавшем, что хочет перемен…
        В дверь постучались. Я отложила ручку и блокнот, одернула задравшееся платье, встала с дивана и открыла дверь. Там оказался Падрайг в белых переливающихся одеждах, с серебряным обручем на голове; красивый, весь сверкающий, эльф окинул меня взглядом. Взгляд его почему-то задержался на моих губах.
        - Госпожа друидесса, - проговорил он, неприятно удивленный, - ты еще не готова?
        - Э-э, нет, - ответила я.
        - Где Ириан?
        - Его нет во дворце. На бал он не придет.
        - Гости уже спускаются в снежную залу, - мрачно проговорил маг; взгляд его будто прилип к моим губам. Не выдержав, я спросила:
        - Что-то не так с моим ртом?
        - Он синий, - сдавленно ответил маг.
        Я пальцем потерла губы, на пальцах остались следы чернил.
        - Это от ручки, - выдохнула я с облегчением. - Не волнуйся, Падрайг, я скоро спущусь, сама.
        - Тебе помочь подготовиться?
        - Спасибо, сама справлюсь.
        Падрайг посмотрел на меня скептически, развернулся и ушел. Его длинные одежды с волочащимися по полу рукавами так причудливо переливались, что я выглянула в коридор и смотрела ему в спину, пока он не пропал из виду. И, подозрительно глянув на риоров, все еще несших вахту у моих дверей, вернулась в свои покои.
        Настало время одеваться. Облачившись во все новое, начиная от белья и заканчивая туфельками, я тщательно расчесала волосы гребнем. Они легли на плечи и спину красивыми волнами, как я и хотела. Достав из сумки косметичку, я стерла с лица следы от чернил и нанесла макияж, от которого успела отвыкнуть в Файдкамене. Закончив с приготовлениями, отошла к другому зеркалу, побольше, и покрутилась перед ним.
        Платье, что я надела, придумал Скендер. Когда он вытащил плод своего воображения из сундука, Огарок презрительно хмыкнул:
        - Что это за серая тряпка?
        Провидец ничего на это не ответил и вручил платье мне. Ткань была мягкой-мягкой, и, в отличие от Ириана, я сразу точно определила ее цвет - приглушенный серо-голубой с намеком на сиреневый, под цвет моих глаз. Платье село на мне безукоризненно, подчеркнуло изящность фигуры; при движении юбки вспыхивали серебристыми искрами. Я покрутилась перед зеркалом еще, и почувствовала неправильность, несоответствие. Платье село идеально, но вместо друидессы в отражении я увидела испуганную невинную деву лет шестнадцати, которая почему-то надела взрослое платье с глубоким декольте, открытыми плечами и руками.
        - Не накручивай себя, Магари, - вслух сказала я самой себе. - Ты отлично выглядишь.
        Собравшись с духом, я покинула свои покои, но далеко не ушла: несколько пикси подлетели ко мне и восхищенно залепетали:
        - Какое красивое платье!
        - Лоскосное, - вставил один, с явным дефектом речи, и я перевела его слово как «роскошное».
        - Ах, какое мягкое!
        - Как переливается!
        Пикси облетали меня, касались благоговейно платья, ахали, когда оно искрилось серебром при их прикосновении, а я… я насупилась.
        - Платье нравится вам, платье красивое, а я что, нет? - обиженно проговорила я.
        В холмах лгать нельзя, поэтому маленькие фейри закивали.
        - Ах, вот как, - раздосадованно протянула я.
        - Ты плосто слиском бледная, - простодушно проговорил один из пикси, подлетая к моему лицу.
        - Плечи бы открыть, - деловито отметил другой, приподнимая мои волосы.
        - … Волосы в прическу убрать…
        - И налумянить!
        - А давайте, - согласилась я. - Помогите мне подготовиться к балу!
        Пикси переглянулись, польщенные тем, какую важную миссию им доверили, и самый разговорчивый из них заверил:
        - Будес осень класивая!
        ГЛАВА 25
        ЭТО БЫЛ ВТОРОЙ БАЛ в моей жизни. Первый раз на балу мне посчастливилось побывать в восемнадцать лет: Вегрийская Община друидов и Орден Сопротивления устроили в Кэнтоне праздник для друидов, инквизиторов, монахов, фейриологов и демонологов - всех тех, кто прямо или косвенно имеет дело со сверхъестественным. Дядю пригласили, и он, как и прочие вечные холостяки, взял в спутницы родственницу - меня. Бабуля тогда дала мне напутствие: «Чтобы без жениха не возвращалась!» Увы, в ту пору я мучилась комплексами и еще страдала от подростковых прыщей, так что ни один из молодых и не очень приглашённых ринов не увлекся мной. Я жалась по уголкам, но не сильно беспокоилась по поводу своей невостребованности у кавалеров. Потягивая из хрупкого бокала сок, я восторженно оглядывала на пышные интерьеры, угадывала, кто из танцующих инквизитор, кто демонолог, и кто действующий экзорцист, поглядывала на дядиных коллег-друидов, пару раз подходила послушать, что говорят седовласые фейриологи и чувствовала себя частью этого замечательного общества - ведь я тоже учусь на фейриолога, и во мне течет кровь друидов!
        Но в эту ночь, войдя в залу, созданную изо льда, теней, инея и снега, я замерла, подавленная открывшимся мне великолепием, и ясно почувствовала, что чужая здесь. Придворные сидхе, и без того восхитительно красивые, пригламурились и стали неестественно, до боли и слез прекрасными. Я замерла у самого входа.
        От обилия прекрасного, сверкающего и божественного мне стали отказывать органы чувств: уши начало закладывать, в глазах затуманилось, кожу будто стянуло. Сидхе хотели быть сегодня особенно яркими, и их яркость меня ослепила и обезоружила.
        - Госпожа друидесса! - объявил церемониймейстер, высокий эльф в белых до рези в глазах одеждах.
        Я двинулась вперед, ощущая себя слепоглухонемой плачущей коровой. Только не это! Слезы потекли! Так и до тошноты недалеко! Я юркнула к стенке и пальцами смахнула первые слезинки со щек, но они, слезинки, не кончались и самым подлым образом портили мне эксклюзивный пикси-макияж и репутацию!
        Как нарочно, все на меня смотрели: то ли моя личность притягивала золотые божественные взоры, то ли мой наряд, то ли мое начинающее «течь» лицо. Чем больше на меня смотрели, тем сильнее текли слезы. И что же они все так светятся, а?
        - Гребаный гламур, - выругалась я тихонько.
        - Что?
        Обернувшись, я увидела - нет, узрела - богиню. Она поразила меня своей красотой настолько, что я даже не смогла разглядеть черты ее лица. Она превратилась в моих глазах в одно слепящее черно-бело-красное пятно. Белый цвет, это, полагаю, кожа и наряд, черный - волосы, алый - губы.
        - Что ты сказала? - надменно спросила богиня, и мне послышался запах озона.
        - Гребаный гламур.
        - Какой-какой гламур? - заинтересовался другой сидхе, золото-белое сверкающее пятно. - Гре-бный?
        - Гре-ба-ный.
        - Гребаный, - серьезно повторил сидхе. - Никогда не слышал о гребаном гламуре. Это новый вид чар?
        - Я все объясню, - пообещала я, - только сначала мне нужно слезы утереть.
        Мужчина, которого я все еще не могла разглядеть, выудил откуда-то платок и протянул мне. Приложив платок к глазам, я с минуту постояла, восстанавливаюсь после непереносимой красоты, затем осторожно промокнула глаза, влажные щеки и, опустив взгляд в пол, сказала:
        - Мне бы еще присесть и воды.
        - Человечка! - злорадно бросила богиня, наслаждаясь моей слабостью. - Ей плохо от одного нашего присутствия! Еще и друидессой себя называет…
        Меня повело в сторону. Мужчина оказался галантным и, подхватив меня на руки, отнес куда-то, где нашелся стул. Усадив меня на стул, сидхе протянул мне красивый кубок. Я разлепила кое-как глаза, удостоверилась, что кубок не из черепа сделан, и осторожно пригубила из него. В кубке оказалось вино, сладкое и холодное. Сделав несколько жадных глотков, почувствовала себя лучше и вернула кубок галантному фейри.
        - Багтен, это стул только для сидхе! - прошипела та самая богиня, которая пренебрежительно назвала меня «человечкой».
        - Ей нужно посидеть, Веобил, - ответил Багтен.
        - Но стул изготовлен из железа Файдкамена, он обожжет ее, если она коснется его голой кожей! - встрял еще один сидхе.
        Я бы соскочила со стула, как ужаленная, если бы хватало сил. Повернув голову, я мутным взглядом посмотрела на стул, и, рассудив, что ничего не случится, ведь нас разделяет платье, тихо вздохнула. Вокруг собрались довольно много сидхе: всех интересовало, с какой стати я расселась на предназначающемся богам стуле.
        - Теперь, госпожа друидесса, поясни, что такое «гребаный гламур», - напомнил Багтен.
        Облизнув сладкие после вина губы, я попыталась исправить ситуацию, озвучив свои домыслы по поводу дурноты:
        - Это такой гламур, которого слишком много. В этой зале перенасыщенность чарами, вам и самим, небось, нехорошо от смешения энергий. Притушите свой личный гламур, а то и сбросьте чары вовсе. Вы, сидхе, итак прекрасны, и не нуждаетесь ни в каких чарах.
        Высказав это, я поняла, что мои домыслы могут оказаться правдой. В Самайн мне тоже стало плохо не от самого присутствия сидхе, а от того, как сильно они «нагламурились», чтобы стать еще прекраснее в главную праздничную ночь неблагих.
        Шепоток, витающий возле меня, стих, чтобы вернуться раздраженными и даже возмущенными обсуждениями:
        - Что она такое говорит?
        - Она не должна сидеть на стуле! У нее нет на это прав!
        - Друидесса?!
        Падрайг, наконец, нашел меня. Увидев, что я, расклеившаяся, сижу на стуле, а вокруг меня спорят и возмущаются сидхе, он побелел так, что тон его кожи сравнялся с цветом одежд.
        - Встань, Магари, - сдавленно произнес эльф, и ослабил ворот костюма, будто ему не хватает воздуха.
        - Не могу, - ответила я. - Голова кружится от гламура.
        - От гребаного гламура, - вставил Багтен. - Это такой особый вид гламура, слишком насыщенный.
        - Я - маг, и никогда не слышал ни о чем подобном! Вставай немедля! - отрезал Падрайг, и схватил меня за руку, чтобы побудить встать со стула. Только вот схватил он меня слишком резко, и его от меня отшвырнуло. Эльф полетел далеко, и непременно встретился бы со стеной, если бы в полете не задел сидхе, который его не заметил. Врезавшись в сидхе, эльф снова был послан в полет, на этот раз уже самим пострадавшим сидхе, который ничего не понял, но на всякий случай «отбросил заряд».
        До стены Падрайг так и не долетел, приземлился раньше, сбив с ног слугу-эльфа, разносящего на подносе кубки с вином. Гости издали слаженный вздох, когда маг приземлился, перевели дыхание и на всякий случай отошли от меня подальше. Зрение все еще подводило меня, и от слабости мутило, но ситуацию я могла оценить, причем оценка носила характер негативный. Очень-очень негативный.
        Риоры ожили и подбежали ко мне. Я сама слезла со стула, далась под их могучи рученьки. Теперь уже все в зале таращились на меня, и таращились отнюдь не восхищенно. Подавляя истерическое хихиканье, я подумала о том, что со времен моего первого бала определенно наметился прогресс: в этот раз внимание я к себе привлекла.
        Риоры довели меня - практически донесли, ибо мои ноги едва касались пола - до дверей, когда прозвучал ледяной голос Элидира:
        - Что происходит?
        - Друидесса напала на придворного мага! - крикнула Веобил.
        Толпа расступилась перед королем, пропуская его к нам. Риоры склонились, и мне пришлось. Стараясь дышать ровно и глубоко, я понадеялась на то, что сегодняшний бал не превратится в кошмар, и тут же лишила себя этой надежды: конечно же, он превратится в кошмар! А точнее, он превратится в хаос!
        КОРОЛЬ ЭЛИДИР, несомненно, являл собой самое эффектное зрелище на балу. Помня, чем кончилась наша первая встреча и желая избежать повторения оказии, я зажмурила глаза.
        - Зачем ты напала на придворного мага, друидесса? - потребовал ответа король.
        Я застонала про себя. Элидир, как и его подданные, в эту ночь пригламурился, и его снежно-ледяная суть проявилась ярче как во внешности, так и в голосе. Меня затошнило…
        - Король Элидир, - слабо пролепетала я, надеясь, что успею договорить прежде, чем опорожнится мой желудок, - я ни на кого не нападала, но точно испорчу вам праздник.
        - Это угроза? И почему ты жмуришься?
        - Я… я… - забулькала я, мужественно борясь с дурнотой.
        - Мой король! - раздался голос галантного сидхе, Багтена. - Друидессе дурно от нашего гребаного гламура.
        Я плотно сжала губы - наружу рвалось не только содержимое желудка, но и нервный смех. Подобный инцидент уверенно можно записать в анекдоты.
        - … Это слишком сильный гламур, - объяснил Багтен. - Смешение наших сил плохо действует на людей. Друидесса как раз просила нас сбросить чары, когда появился Падрайг и взял ее за руку. Она отшвырнула его в сторону неосознанно.
        «Не знаю, кто ты, Багтен, - обратилась я мысленно к сидхе, - но ты мне очень-очень нравишься!»
        - Где маг? - спросил Элидир.
        - Я здесь, мой король, - отозвался Падрайг.
        - Кто дал тебе право хватать госпожу друидессу за руки?
        Своим рассерженным тоном король выстудил ползалы. Подмороженный Падрайг бухнулся на колени и взмолился:
        - Прощу прощения, мой король! Я не должен был трогать госпожу друидессу…
        - Не должен был, - зловеще подтвердил Элидир. - Удались немедленно из залы и выучи Договор, заключенный нами с людьми. Завтра процитируешь мне положения, которые я захочу услышать. Если хоть раз запнешься или ошибешься, ничто тебя не спасет.
        - Да, мой король, - тускло выговорил уничтоженный Падрайг и удалился с тихим хлопком.
        - И вы все, - обратился король к гостям, - должны помнить положения Договора наизусть. Госпожа друидесса - наша гостья, и тот, кто обидит ее словом, взглядом, жестом - понесет строжайшее наказание. Магари, - обратился он уже ко мне, без мороза в голосе, ласково - Тебе плохо от нашего гламура?
        - Д-да… Гламур вообще вреден… особенно когда его используют сразу несколько сидхе… это может стать причиной магической аномалии… - проговорила я с трудом.
        - Слышали, что сказала госпожа фейриолог? Всем сбросить гламур.
        Сидхе без возражений повиновались приказу. Пока божественные гости становились менее сверкающими, зато более переносимыми, король Элидир подошел ко мне и предложил руку. В другое время я бы поостереглась касаться его морозейшества, но когда ноги не держат и мир плывет, лучше не привередничать.
        Сделав несколько неуверенных шагов, я с облегчением осознала, что слабость и тошнота отступают, хоть и медленно, а органы чувств, ошарашенные недавним гламурным блеском, потихоньку возвращаются в нормальное состояние.
        - Ириан не явился, но я предугадал это, - произнес Элидир. - Такая выходка в его стиле. Жаль, жаль… Я думал, он исправился, хотел его облагодетельствовать и вернуть ему высокое положение… Но такой нахал не заслуживает прощения.
        - Заслуживает, заслуживает! Просто он…
        - Не старайся, - оборвал меня король. - Нет ему оправдания.
        - Есть! Он…
        - Хватит, Магари. Позже он лично объяснит мне свое отсутствие, а сейчас есть только мы, - загадочно произнес сидхе и подвел меня к возвышению, на котором выделялся трон устрашающей красоты, изобилующий ледяными шипами. Ниже, у трона, стояли железные стулья наподобие того, на котором мне недавно довелось посидеть, только эти стулья отличались куда большими размерами и прихотливым исполнением. Разглядывать эти произведения искусства было слишком сложной задачей для моих пока еще «сбитых с толку» глаз. Прямо на моих глазах на возвышении вырос еще один стул, такой же сложный, непонятный, но красивый, как и остальные, но созданный из чистого льда.
        Мы с Элидиром ступили на возвышение.
        - Сядь, Магари, - указал король на ледяной стул.
        Я осторожно опустилась на стул и, бросив опасливый взгляд в залу, констатировала, что придворные наверняка уже меня ненавидят. Слишком уж много внимания мне оказывает король: и Падрайга отчитал, и под руку меня взял, на возвышение на специальный ледяной стульчик усадил… На смену слабости пришла тревога. С чего бы это Элидиру быть со мной таким вежливым и предупредительным?
        Король занял трон, и еще трое сидхе поднялись на возвышение, не озаботившись поклонами и прочим церемониалом.
        - …Отменное начало бала, как по мне! - сказал один из них, золотоволосый крупный сидхе, лицом и статью напоминающий Ириана. Он блистал и без гламура; было в его внешности что-то солнечное и переливающееся, словно кожу его присыпали блестками, а в глаза добавили яркости, так что они казались не просто золотыми, а сияющими. - Не думал, что придворного мага можно сбить с толку, но тебе удалось, друидесса. Выражаю свое восхищение. Я Марагдет, предводитель риоров. Наши имена немного похожи, не правда ли?
        - Правда, - улыбнулась я, радуясь тому, что могу смотреть в его лицо без слез. Как же все-таки хорошо без «гребаного гламура»!
        - Узнаешь меня? - спросил вкрадчиво другой сидхе, изящный и тонкий. Кожа его отличалась необычной для бога бледностью, глаза казались тусклыми и не сияли, как у Марагдета. Светлые волосы неопределенного оттенка были заплетены в косу, которая была такой солидной длины, что не только достигала пола, но и лежала на нем. Тонкое лицо казалось мне смутно знакомым. Он повернулся в профиль и поднял руку.
        - Маэнун! - узнала я. - Маэнун, который спас Аранту от затопления! Неблагой сидхе, спасший целое государство! Это было четыреста лет назад… Невероятно…
        Польщенный Маэнун улыбнулся шире и опустил руку; на гербе островного государства Аранта его изображали в той же позе, которую он мне только что показал. Я не могла насмотреться на Маэнуна. Кто бы знал, что однажды я встречу морского бога, сказки о котором читала в детстве, и исторические статьи - в студенчестве… Это один из немногих неблагих сидхе, который хорошо относится к людям. Когда-то он имел привычку бродить по берегу в облике старика и заговаривать со встречными, а еще нередко спасал тонущих людей с кораблей, угодивших в шторм.
        - А меня знаешь? - спросила женщина, выступив вперед.
        Она была не так уж высока ростом, худощава, и казалась по сравнению с мужчинами маленькой. Бледная и с холодным подтоном кожа, огромные, подведённые черным глаза, кажущиеся скорее желтыми, чем золотыми, густо-черные брови вразлет, длинный узкий нос, тонкие темные губы, впалые щеки - особая красота, неблагая, но завораживающая. Волосы тонкие, плащом ниспадающие на спину, и серые, как паутина, светлеющие к концам. Платье тоже бело-серое, приглушенное. Казалось бы, вся эта серость должна была приглушить красоту женщины, но она ее только подчеркнула. Я засмотрелась на «серую» сидхе.
        - Не узнаешь, - промолвила она грустно. - Я Тэрада, сумеречная дева.
        - Ах, как ты скромна, Тэрада, - вздохнул Марагдет, приобнимая ее за плечи. - Она богиня теней и безумия, знай это, друидесса!
        Сидхе заняли свои места на стульях и начали перебрасываться с Элидиром короткими фразами. Судя по тому, как фривольно ведет себя Марагдет, и как свободно держится с королем вся троица, они - друзья и доверенные лица Элидира. И, кажется, одни из самых могущественных неблагих на данный момент. Слушая, о чем говорят сидхе, я посматривала на залу, отмечая, чем заняты гости.
        Маленький инцидент с Падрайгом уже забылся; звучал смех, гости расслабились; церемониймейстер уже никого не объявлял, значит, все явились. Я заметила, что по зале начали летать пикси, в том числе мои маленькие помощники, что помогли собраться на бал. Жаль, все их старания насмарку: я наверняка выгляжу ужасно с потекшим макияжем и распухшими от слез глазами. Эх, не дано мне блистать на балах… Впрочем, это какой-то неправильный бал. Интерьеры залы, конечно, поражают воображение, и гости прекрасны, но кроме пикси и эльфов обычных фейри здесь нет, как нет и музыки, и танцев… Что за бал без музыки и танцев?
        - …Время близится, - сказал Маэнун, и я навострила ушки.
        - Пора, - выдохнула с придыханием Тэрада.
        Элидир поднялся, обвел взглядом залу и обратился к своим друзьям:
        - Приглядите за нашей гостьей.
        - Всенепременно! - ответил Марагдет.
        Король спустился с возвышения к гостям, которых, в общем, было не так уж много для такого праздничного события, я бы даже сказала мало. Величественно проплыв мимо приглашенных, Элидир вышел к дверям и покинул залу. Гости возбужденно зашушукались.
        - Где Ириан? Мы все так хотели его увидеть и узнать, зачем он привел в холмы друидессу, - сказал рыжий Марагдет.
        - Он… - я замялась. - Он бы точно принял приглашение, если бы был в состоянии его услышать.
        Заинтригованный таким ответом сидхе подался ко мне:
        - Что ты имеешь в виду?
        - Он… мертв.
        Опешившие господа окаменели лицами.
        - Мертв? - осипло переспросил рыжий предводитель риоров. - Как?!
        - Скендер, - ответил ему Маэнун. - Всякий сидхе, на кого падет его взор, умирает. Загадка разгадана. Но я не понимаю, почему мы не почувствовали его смерти. Холм должен был отреагировать бурно.
        - Нет, Скендер ничего ему не предрекал. Ириана убила… то есть почти убила я. Он мой научный объект, я проводила над ним опыт вот и… перестаралась. Пришлось оставить труп, то есть Ириана, со Скендером и идти на бал одной, - добавила я, и улыбнулась покаянно: «Простите, бывает!»
        - Что же такого ты сделала? - потрясенно спросила Тэрада.
        - Обескровила его. Почти, - не забывая улыбаться, ответила я.
        Но, кажется, моя улыбка эффекта не сгладила, а наоборот. Переглянувшись, придворные одновременно произнесли: «Друидесса», и снова переглянулись; на их лицах нарисовалось одинаковое и почему-то кажущееся мне умильным мрачное удивление.
        - Я друидесса-хаосница, а еще дипломированный фейриолог, - добавила я, решив сразу дать им понять, чего от меня можно ожидать. - Инициировалась у вас в холме.
        - Я слышал, кто ты, и знаю, что недавний пожар твоих рук дело, - произнес медленно Марагдет, - но увидев тебя сегодня, подумал: «И вот эта милая крошка опасна для нас? Не может быть. Она скорее похожа на дару».
        - А красотой на благую, - добавил Маэнун.
        Сидхе очень удивился, когда после его слов я осторожно потрогала свое лицо в местах возможных потеков. Пикси красили меня неведомо чем, и, судя по тому, что мои пальцы остались чистыми, это неведомо что не размазалось. Я еще раз задумчиво провела пальцем по губам, которые малыши щедро намазали чем-то темным, и на подушечке пальца не осталось ни единого следа. Кажется, мой пикси-макияж в порядке, иначе бы Маэнун не сказал бы о моей якобы благой красоте: без макияжа я вряд ли удостоилась бы такого комплимента от бога.
        - Что ты делаешь? - полюбопытствовала Тэрада.
        - Да так… Скажите, - обратилась я ко всем троим, - а почему гостей так мало?
        - Бал устраивается только для избранных, - ответил Маэнун. - Для тех, кто заслужил особую честь, кто выделился. Далеко не все сидхе приглашены. Древние спят, и мы не смеем их тревожить, а оставшиеся не заслужили.
        - Не заслужили чего?
        - Счастья, - снова с придыханием ответила Тэрада. - Бал начнется, когда появится она.
        - Она?
        - Певица, - сладко протянул Маэнун.
        Я улыбнулась. Что в нашем мире, что в холмах к певцам и музыкантам особенное отношение.
        - Я слышала, что фейри очень любят музыку.
        - Дело не в музыке, дело в песне. Раз в году устраивается бал, на котором наша прекрасная Эдона поет песню забвения.
        - Считается, что сидхе утратили способность к песням творения.
        - Да, утратили. Но песня забвения - это другое. Первые боги, древние сидхе, владели реликвией, чашей, испив из которой, перерождались духовно, теряли память и вновь становились юными. Ныне чаша утеряна, но мы нашли способ сохранять юную душу в бессмертном теле, радоваться и любить. Мы слушаем песню забвения. Услышав ее, мы забываем о том, что тяготило нас последнее время, о наших горестях и печалях, и заново пишем свою историю. Песня эта без слов, но так сложна, что редкий сидхе способен ее исполнить. Нам повезло, у нас есть такая певица - Эдона.
        «Так вот в чем суть праздника! - отметила я. - Сюда приглашаются послушать песню забвения… Вот как бессмертные сидхе сохраняют страсть к жизни! Теперь понятно, почему гостей не очень много, и почему бал кажется таким унылым. Веселье грянет позже, когда сидхе “обнулятся”».
        - Что будет со мной? - спросила я. - Как на меня подействует песня забвения?
        - Для тебя ничего не изменится. Это песня для фейри.
        Я вздохнула. Когда Ириан очнется, он меня убьет: за тот флирт в кузне, за то, что его пришлось отрупить, за пропуск бала … но Ириана мне не жаль, он переживет. Обидно за Скендера. Он столько всего пережил, мучим одиночеством, но его не приглашают послушать песню. Понятно, что все боятся его предсказаний, но ему ведь не обязательно находиться среди гостей. Для него можно придумать особую комнату с хорошей слышимостью, и тогда всем будет хорошо.
        Прозвучал громкий сильный голос церемониймейстера:
        - Элидир, король Неблагого двора, повелитель Зимы, Душа ночи, и Эдона, Сладкая смерть.
        Марагдет, Маэнун и Тэрада встали и поклонились; я повторила за ними. Остальные придворные тоже склонились в почтительных поклонах. Казалось, мой поклон длится вечно, когда же появилась возможность выпрямиться, я сразу устремила взгляд на короля и Сладкую смерть. Она не слышала приказа короля о том, чтобы сбросить гламур, поэтому сияла ярко, затмевая всех.
        Но меня вредный гламур уже не тревожил; я задалась вопросом: почему ее называют «Сладкой смертью»? Что ж, скоро я это выясню!
        ГЛАВА 26
        СЛАДКАЯ СМЕРТЬ оказалась обладательницей нежно-золотистой кожи, темно-золотых глаз и золотых же волос; да вся она была золотая, как и Марагдет, и я получала удовольствие, разглядывая ее. По просьбе короля - по просьбе! - она тоже сбросила гламур. Элидир усадил ее на стул возле своего трона и представил нас друг другу.
        - Впервые вижу друидессу, впервые вижу хаосницу, впервые вижу фейриолога, и впервые вижу столь очаровательную девушку, - произнесла она певуче, и мне показалось, меня окутало мягкое благоухающее облачко. Еще ни один сидхе не производил на меня такого светлого впечатления. Она воспринималась, как благая.
        - Магари - самая приятная из людей, которых я встречал, - вставил Маэнун. - Когда я притворялся стариком, люди смотрели на меня с жалостью, когда являлся в истинном облике - теряли дар речи и целовали песок, на который я ступал. А люди, что приходили в холмы? Все они трепетали перед нами или так усердно пытались угодить, что становилось тошно. Магари же держится с нами на равных и ничего не боится.
        - Магари нравится даже Файдкамену, - проговорил Элидир многозначительно. - Падрайг рассказал мне, что он откликается на ее слова мгновенно. В чем твой секрет, Магари?
        Будь у меня павлиний хвост, он бы уже распушился от удовольствия. Учтивые фразы короля не радовали, колкий взгляд Марагдета настораживал, Тэрада помалкивала, зато слова Маэнуна и Эдоны грели душу. Сидхе не лгут, поэтому их восхищение настоящее.
        - Вы мне по-настоящему интересны, - ответила я с заминкой. - Все вы - от божественных сидхе до самого маленького спанка. Фейриологи все такие, как я: мы на вас помешаны и видим иначе, чем другие люди. Поэтому холм так быстро отзывается мне. И… мне приятно ваше восхищение, но я его не заслуживаю.
        - Какая подкупающая скромность, - протянул Элидир.
        - Это не скромность, а объективность. Как фейриолог я не сделала еще ничего толкового, а мои деяния с силой хаоса и друидов случайны и оценивать меня по ним не стоит.
        Сидхе переглянулись и заулыбались.
        - Самый приятный человек, которого я встречал, - повторил Маэнун.
        Я зарделась. Когда скажу бабуле, что тот самый Маэнун, спаситель Аранты, назвал меня самой приятной из людей, она наконец-то возгордится мной и перестанет называть дурындой и курицей. Хотя нет, не перестанет и добавит к этим обзывательствам еще одно: врушка.
        - Подданные заждались, Сладкая Эдона, - проговорил Элидир, нежно глядя на певицу. - Они истомились по твоей песне.
        - Не буду боле мучить вас ожиданием, - заявила Эдона и, поднявшись, встала у края возвышения. Улыбнувшись, она обратилась к придворным: - Друзья мои, я открываю вам свое сердце, откройте же и вы мне свои сердца! Пусть моя песня наполнит их счастьем!
        Богиня запела.
        …Наверное, у меня примитивный вкус, не способный воспринимать прекрасное. Пока Эдона пела, я сделала не меньше десяти попыток распробовать, прочувствовать особенные переливы ее голоса, оценить его сладкозвучие и наполненность, но все попытки провалились: песня не показалась мне прекрасной или завораживающей.
        На мой вкус песня забвения была унылой и скучной. И, хотя меня заверили, что далеко не всякий сидхе может исполнить эту песню, я сочла ее простой. Бери себе да тяни бесконечно «о-о-о-о», потом немного «а-а-а» и «и-и»… Однако же сама певица пребывала в экстазе, да и слушатели стояли обомлевшие, очарованные, плачущие…
        Я оглянулась на короля; на его снежно-белых щеках заблестели слезы-льдинки. Шмыгал носом предводитель риоров, тихо плакала сумеречная дева, притих спаситель Аранты. Пикси и те плакали; их тельца то опускались, то поднимались в воздухе - как поднимался и опускался голос Сладкой смерти. Песня все тянулась и тянулась, и, хотя она была невероятно скучна, я слушала внимательно.
        Были и те, кто не плакал. Эти сидхе стояли с отстраненным или восторженным видом, улыбаясь.
        Эдона замолкла и, обессиленная, опустилась на стул. Элидир очнулся, стер с лица слезы и, откинувшись на троне, закрыл глаза, словно и его песня лишила всех сил.
        Придворные теперь утирали слезы, кланялись королю и певице; сидхе, чье великолепие так поразило меня при входе, выглядели как захмелевшие неуклюжие создания. В зале появились эльфы-слуги, стали разносить вино в кубках.
        На нашем возвышении кубки появились сами собой на выросших изо льда подставках.
        - Мой король, - позвал Марагдет, и Элидир открыл глаза.
        Поднявшись, он взял в руки кубок, стоящий на ледяной подставке прямо перед его троном, и поднял его вверх. Марагдет, Маэнун, Эдона и Тэрада тоже взяли кубки и встали. Встала и я, не забыв взять кубок.
        - Веселитесь, боги! - призвал король. - Сегодня вам можно все!
        Сказав это, он осушил свой кубок, при этом алые струйки вина пролились на его сияющие одежды, окрасили губы и подбородок. Я засмотрелись на Элидира: очень уж красиво и в то же время зловеще смотрелись алые потеки вина на его белом лице и одежде.
        Вслед за королем остальные тоже осушили кубки, и я заметила, что все намеренно старались испачкаться вином, залить им свои наряды, лица, даже волосы. Я же осторожно пригубила из своего кубка и первый же глоток обжег меня, ошеломил ярким вкусом и магией. Не-е-ет, это было не сладкое приятное вино, которое принес мне в кубке галантный Багтен, когда мне стало плохо, это вино совершенно особенное, и мне однозначно не нужно было его пить… Я хотела вернуть кубок на подставку, но та внезапно исчезла.
        Маэнун, ближе всех сидящий ко мне, показал, что нужно делать: он выплеснул на пол остатки вина из своего кубка, а сам кубок бросил вверх, к потолку. Я выплеснула вино из своего кубка на пол, окрашивая его в алый цвет, и подкинула кубок вверх. Он поднялся к потолку и завис там, медленно кружась, рядом с остальными.
        «Вот это я понимаю, эксклюзивный декор», - подумала я.
        - Музыка! - зычно крикнул церемониймейстер, и откуда-то зазвучала веселая нестройная мелодия, извлекаемая из каких-то охрипших ненастроенных инструментов. Боглы косорукие, что-ли, играют эту музыку? Но гостям было все равно: услышав музыку, они пустились в пляс.
        Я не поверила своим глазам. Божественные сидхе, еще недавно такие холодные, такие безупречные, а потом и вялые, превратились в веселых, даже буйных фейри: они свободно закружились по зале, двигаясь хаотически, сталкиваясь и смеясь; перепачканные вином, они плясали на алом полу, а высоко над ними кружились золотые кубки… Что за безумие овладело ими?
        Вдруг я и сама ощутила желание к ним присоединиться, потанцевать в кругу прекрасных и раскрепощенных богов, ощутить на теле прикосновение, захмелеть от радости… Подняв руки, я стала массировать свои виски и гадать, от вина ли меня так повело, или все дело в магии? Но почему тогда не работает дядина защита?
        Вцепившись в сиденье ледяного стула, который не таял подо мной и вообще никаким образом не ощущался, как холодный, я стала медленно считать про себя до десяти, чтобы замедляющиеся и путающиеся от вина мысли еще сохраняли какую-то ясность.
        Какая же я дурочка, великовозрастная дурочка… разнежилась от комплиментов, выпила вина, оказавшись в компании, не заслуживающей доверия… Веселая музыка проникла в голову, голодный жар разгорелся в теле, опалив изнутри губы. Вспомнилась почему-то ночь, когда я потеряла невинность, и каждое давнее прикосновение первого любовника ожило на коже… вместе с этим вспомнились и другие прикосновения, другие поцелуи…
        - О, Богиня… - шепнула я, закрывая лицо руками, и потеряла контроль над мыслями и телом. Только инстинкты еще работали и кричали о том, что я должна каким-то образом уйти.
        - Идем танцевать, друидесса.
        Я не хотела танцевать, мне стало страшно, но не смогла даже пикнуть «нет». Меня развезло, и дядина защита, выручавшая прежде, не сработала. Кто-то взял меня, ослабевшую, на руки, и понес…
        Я ОЩУТИЛА холод и вздрогнула. Только не холод, пожалуйста! Только не Элидир…
        - Только не ты, - запротивилась я, уходя от прохладного прикосновения рук.
        - Просыпайся, госпожа друидесса, - услышала я мужской почтительный голос.
        Открыв глаза, я моргнула несколько раз, пока картинка перед глазами не обрела четкость, и увидела с детства знакомое лицо героя. Маэнун, спаситель Аранты, склонился надо мной.
        - Не бойся, - проговорил он успокаивающе. - Я унес тебя с бала.
        - Зачем? - хрипло спросила я.
        - Для твоего же блага.
        Я приподнялась и поглядела вокруг. Маэнун унес меня из дворца на улицу, в беседку. Было довольно темно - а я в холме я уже забыла, что такое темные ночи - и густо падал снег. Я лежала на скамье, ничем не укрытая, и мне было холодно. Зябко поежившись, я вопросительно посмотрела на сидхе.
        - Я вынес тебя наружу, и попросил холм тебя немного взбодрить, - объяснил Маэнун, и добавил с легкой улыбкой: - Файдкамен и на мои слова откликается сразу.
        - Это чтобы я быстрее пришла в себя?
        - Да.
        Я села на лавке и обхватила руками плечи. Холод кусал, но был легко переносим, к тому же хорошо прояснял голову. Как же я опростоволосилась с вином! Ничего не скажешь, умница! Я стыдливо глянула на сидхе.
        - Приглашение - ловушка. Люди легко поддаются соблазнам, особенно молодые и восторженные. При всем желании ты бы не смогла противиться власти Сладкой смерти, - без обиняков сказал Маэнун.
        - Но песня Эдоны не подействовала на меня…
        - Песня и не должна была подействовать на тебя, она действует только на фейри. Дело в самой Эдоне. Она богиня удовольствий, которые сводят с ума. Своим касанием она вызывает в памяти самые приятные и волнующие ощущения, которые когда-либо были испытаны тобой, и усиливает их до такой степени, что разум и воля растворяются в слепящем, безрассудном удовольствии… Одно ее присутствие пьянит, а прикосновение может свести с ума. В вине, которое мы пили, ее кровь.
        «Так вот в чем дело, - отметила я про себя, - дядина защита не сработала, потому что прямой угрозы не было, и удовольствие, которое меня опьянило, было сильнее страха».
        Вот что, значит, задумал Элидир… Что может быть забавнее пьяной «человеческой соплячки», обезумевшей от удовольствия, оказавшейся в объятиях такого же обезумевшего сидхе? Вспомнив, как поглядывал на меня Марагдет, я поняла, что роль соблазнителя досталась ему.
        - Значит, меня заманили в ловушку, - проговорила я вслух.
        - Ты сама пришла, - возразил Маэнун. - И это странно: все друиды знают, что фейри доверять нельзя.
        - Еще страннее то, что ты помог мне. Раз это была ловушка, и я попала под чары Сладкой смерти, зачем ты унес меня, Маэнун? И зачем рассказал обо всем? Как приближенный короля, ты должен действовать в его интересах.
        - У меня есть правило: относиться к людям так, как они этого заслуживают, - ответил бог. - Ты хороший человек и сама должна решить, остаться при дворе или нет.
        - Ты точно такой, как в сказках, которые я читала в детстве, - задумчиво проговорила я. - Слишком благой для неблагого.
        - А ты слишком легкомысленна для друидессы.
        - Именно! - согласилась я. - Кто-кто, а я уж точно не заслуживаю права колебать весы Равновесия. Когда вернусь домой, сразу сдамся Общине друидов и будь, что будет.
        - Если хочешь вернуться домой, то должна быть осторожнее. Элидир твердо решил сделать тебя собственностью Неблагого двора.
        - Зачем я ему? Фейри всегда недолюбливали друидов и тем паче друидесс.
        - Наш двор слаб, люди не боятся нас, давние страшилки не пугают их больше, рассказы о Дикой охоте не заставляют леденеть кровь. Люди знают, что никто им больше не причинит вреда. Торикс совершил роковую ошибку, подписав тот Договор… Равновесие уже нарушено. Элидир считает, что ты можешь склонить чашу весов на нашу сторону. Твоя сила будоражит. Ты устроила пожар, сломала о колено меч риора, сняла проклятье с Ириана, сдерживаешь Злой рок.
        - Какой еще рок?
        - Скендера. Он Злой рок.
        - Точно, - улыбнулась я. - Как же я сама не догадалась, что он Злой рок!
        - Ты проводник огромной силы, Магари. Элидир не захочет тебя отпускать.
        Заскрипел снег, и мы с богом обернулись. К беседке подошла Тэрада и ее саму, казалось, обескуражило то, что снег под ее ногами заскрипел. Сидхе обычно ходят бесшумно по холму, даже если под ногами сухая трава… Это может значить только то, что холм хотел, чтобы мы узнали о ее приближении.
        - Вот вы где, - проговорила богиня.
        Подойдя к беседке, она замялась у входа, начала теребить рукав.
        - Что такое, Тэрада? - спросил Маэнун.
        - Король послал меня за тобой. Он хочет знать, зачем ты унес друидессу.
        Сидхе, поднявшись, пошел к выходу из беседки. Я вспомнила, что так и не поблагодарила его, но при Тэраде почему-то постеснялась сказать даже обычное «спасибо».
        - Маэнун! - сказала я ему вслед, и он обернулся. - Можно я как-нибудь возьму у тебя интервью? Это когда задают вопросы.
        - Вряд ли ты узнаешь что-то новое от меня, - удивленно сказал он. - Я много раз рассказывал, как отношусь к людям и зачем спас Аранту.
        - Нет-нет, я хочу узнать о тебе самом, всякие мелочи о твоем характере, биографии, чтобы понять, чего о тебе недоговаривают в статьях - не можешь же ты быть таким идеальным, каким тебя описывают? В общем, хочу тебя немножко очернить для баланса. Не против?
        Лицо бога осветилось улыбкой.
        - Давненько меня не пытались очернить… Конечно, я согласен! Надоело быть белой вороной при дворе. Вернешь мне статус настоящего неблагого, а, Магари?
        - Постараюсь!
        Пройдя мимо Тэрады, сидхе выразительно посмотрел на нее, а потом и на меня, транслируя нам одно и то же предупреждение: «Будь осторожна», и ушел. Снег, что примечательно, не скрипел под его ногами.
        Сумеречная дева помялась еще у входа и вошла.
        Что ей нужно? Подсознание упрямо советовало мне держать ушки востро рядом с этой богиней - очень уж подозрительно она себя ведет. Присев рядом со мной на лавку, Тэрада сцепила пальцы в замок и, не отрывая от них взгляда, спросила:
        - Как Скендер?
        Такого вопроса я не ожидала. И, растерявшись, машинально дала ответ:
        - Плохо.
        - Это все, что ты можешь о нем рассказать? - дрожащим голосом спросила она.
        - Мне ли о нем рассказывать? Я при Неблагом дворе чуть больше двух месяцев, а самого Скендера знаю и того меньше. Скорее ты мне можешь рассказать о нем.
        - Я давно не видела его… Редко двору выпадает жребий проводить год в Файдкамене, а я всегда следую за двором.
        - Двор в Файдкамене с Самайна. Если хотела узнать, как Скендер, могла бы уже много раз его повидать и спросить самой.
        - Я слышала, он никого не хочет видеть, и что свирепый баргест нападает на каждого, кто приблизится к нему…
        - Ха! - пренебрежительно фыркнула я. - Надо просто проявлять настойчивость. Меня он тоже поначалу не хотел видеть, а потом сдался. Почему ты спрашиваешь о нем? Вы были друзьями?
        - И да, и нет, - шепнула Тэрада.
        Неприятное чувство кольнуло меня в сердце. Неужели Тэрада - та самая возлюбленная Скендера, которая оставила его, когда Элидир велел ему отправиться в изгнание?
        - Ах, это ты была его дамой сердца… - протянула я с кислой гримаской на лице. - Тогда расскажу. Он влачил жалкое существование, когда я его встретила. Худой, оборванный, грязный… Пока я не начала с ним работать, ему было все равно, как он выглядит, чем питается. Все забыли, что он бог, он сам об этом забыл, и, когда с едой было туго, подворовывал у гоблинов, а те потом гоняли его по болотам. Гоблины! Гоняли! Сидхе! Каково, а? Я бы не поверила, скажи мне кто-то о таком!
        Тэрада заплакала. Песня забвения сделала ее чувствительней, вернула юность ее душе, вот богиню и потянуло на разговоры о бывшем.
        Глядя на то, как вздрагивают плечи Тэрады, я почувствовала удовлетворение. Пла-а-ачет… А ведь это из-за нее он превратился в жалкое, презираемое даже низшими фейри существо и потерял самоуважение. Неблагие хиреют, когда их не боятся, но это не смертельно, а вот предательство убивает. Когда я встретила Скендера, он был мертв.
        - Любимых не предают, - сказала я прокурорским, даже инквизиторским тоном. - Раз ты его оставила, значит, и не любила никогда…
        - Любила… - возразила Тэрада, глотая слезы. - Но когда открылась его суть, все изменилось. Его глаза… они стали ужасны… его голос изменился… вокруг него всем стало неуютно… он сам мне предложил расстаться… он сам хотел этого!
        Я поджала губы. Меня так и подмывало сказать этой богине, что она обыкновенная трусиха, предавшая любимого, что ее любовь и поддержка могли все изменить, но я сдержалась. Как говорят, прежде чем судить другого, нужно надеть его обувь и пройти его путь.
        Вздохнув, я спросила:
        - Ты все еще боишься его предсказаний, Тэрада?
        - Что?
        - Ты все еще боишься Скендера?
        - Это… сложно… но я жалею, - снова всхлипнула она, - сильно жалею о том, что оставила его тогда!
        - Поговори с ним.
        Тэрада округлила глаза; крупная слеза покатилась по ее щеке.
        - Он живет в доме Ириана, он спокоен сейчас, хорошо выглядит. Пока я в холме, он вынужден меня слушать и держаться, но скоро я покину Файдкамен, и он снова станет тосковать и бродяжничать со своим баргестом. Иди к нему, поговори с ним, но только если больше не боишься его.
        - Если я приду, ему станет только хуже… после стольких лет…
        - Да, сначала. Но встреча с тобой все кардинально изменит, Тэрада. Вы все слишком долго воображали, что его не существует, что он просто призрак, чей силуэт иногда заметен в темноте. Поэтому и он сам стал считать себя ничем. Но он ожил в последнее время, я его расшевелила, а еще Ириан, Дианн; даже король не побоялся встретиться с ним… Еще немного, и все для Скендера может измениться. Дай ему понять, что он существует в твоих мыслях, твоей памяти… Скажи ему, что твое сердце еще трепещет при мыслях о нем, и не от страха. - Воодушевившись, я предложила: - Я отведу тебя к нему, прямо сейчас. Пойдем?
        Тэрада склонила голову… вскочила и убежала из беседки.
        Кажется, она все еще боится Скендера…
        Я смотрела ей вслед, не понимая, то ли злюсь на нее, то ли жалею. Страдает она! Больно ей! Страшно ей! А Скендеру каково? Он-то песни забвения не слушает и сладкую кровь Эдоны не пьет…
        Неожиданная мысль заставила мое сердце забитья быстрее. Песня забвения! Я слышала ее от начала и до конца, и так как у меня идеальная слуховая память, и я владею чарами повеления - то есть магическим голосом, то смогу ее воспроизвести! Не получится - что ж, ладно, но попробовать же можно?
        Надеюсь, Скендер не будет против очередного эксперимента…
        ГЛАВА 27
        Я НЕ ЗАМЕТИЛА, как добралась до дома Ириана: мной овладел энтузиазм, скорее хотелось начать эксперимент. Я, конечно, поругала себя за то, что как доверчивая глупышка явилась на «закрытую вечеринку», но слишком сильно себя корить не стала. В конце концов, не приди я на бал, не узнала бы о планах Элидира, не познакомилась бы со спасителем Аранты и, самое главное, не услышала бы песню забвения. Я вышла сухой из воды, расположила к себе Маэнуна и получила информацию - так стоит ли расстраиваться?
        Холм, как обычно, сократил для меня расстояние. Я постучала в дверь Ириановского жилища, и сонный Скендер открыл дверь.
        - Знаю-знаю, - затараторила я, змейкой проскальзывая мимо него в дом, - мы договорились встретиться только через пять дней, но у меня возникла блестящая идея, и ее воплощение я не собираюсь откладывать!
        Глянув на Ириана, лежащего в углу, я повернулась к Скендеру.
        Сидхе уставился на меня так, словно я превратилась в гоблина. Конечно, из-за повязки я не могла видеть, куда именно направлен его взгляд, но научилась уже по едва ощутимому холодку понимать, когда он смотрит на меня, в особенности на мое лицо, или в глаза.
        На холодное прикосновение его взора мое тело отреагировало мурашками. Я озадаченно приподняла брови, и вспомнила, что одета наряднее обычного. Улыбнувшись, я покружилась перед сидхе, показывая, как красиво переливается ткань, и поблагодарила:
        - Спасибо, Скендер! Платье, которое ты для меня выдумал, просто чудо!
        - Стой, не шевелись, - вдруг глухо попросил он, и подошел ко мне.
        Мои брови снова приподнялись. Сидхе встал передо мной и замер. Долго, очень долго он разглядывал меня, не говоря ни слова… Наконец, тонкие губы дрогнули, и Скендер улыбнулся.
        Мне стало жарко, я даже на Ириана оглянулась, чтобы проверить, не очнулся ли наш пламенный бог, не собирается ли нас поджарить. Ириан не проснулся, все так же лежал трупом, но мне по-прежнему было жарко… Я подняла руку и коснулась своей щеки - она была горячая.
        - Ты покраснела, - подсказал Скендер.
        - Это потому что ты так подозрительно улыбаешься!
        Он улыбнулся еще шире, и ответил:
        - Ты очень хороша в этом платье. Лучше, чем я представлял.
        Я покраснела еще гуще, как девчонка, и сложила руки на груди. Впрочем, руки я сразу же опустила, потому что, сложенные на груди, они привлекали внимание к этой самой груди. Поздно: сидхе уже смотрел в декольте. В его оправдание могу сказать, что любой мужчина бы смотрел.
        - Платье - прелесть, - с досадой сказала я. - Только сразу понятно, что его мужчина придумал. Декольте просто срам! Для скромной девушки мог бы придумать что-то более целомудренное.
        - Я придумал платье, но только тебе было решать, надевать его или нет. Ты надела его… и ничем вырез не прикрыла… А то, что ты сделала со своим лицом и волосами это тоже магия в своем роде. - Помолчав немного, он сказал просто: - Ты прекрасна, Магари. Если это эксперимент, и ты хочешь проверить мою реакцию, то я повторю: ты прекрасна.
        В холмах лгать нельзя, но даже если бы мы были не в холме, я бы все равно поверила Скендеру.
        - Спасибо, - промолвила я, чувствуя, как моя душа заполняется солнцем, и как под этим солнцем гниют мерзкие сорняки неуверенности и комплексов, которые донимали меня с юности. Уж сколько я боролась с ними, а все было без толку… но одна фраза Скендера - и их больше нет. Важно даже не то, что он сказал, а то, как сказал: его голос был полон восхищения.
        - Это все дворцовые пикси, - объяснила я, польщенная. - Они придумали для меня прическу и лицо накрасили. Когда я увидела в зеркале, что они навертели с волосами, то просто обомлела: мне показалось, с такой башней на голове только на маскарад идти! Они наломали прутиков с деревьев из дворцового сада, уложили прутики на моей голове, волосами обвили, и все это украсили паутиной так, что я показалась себе седой! А что они сотворили с моим лицом? Обсыпали чем-то, накрасили мои губы чем-то пурпурным, и оно не смывается! А глаза? Понятия не имею, что такое блестящее они нанесли мне на веки, но это тоже не смывается!
        Скендер рассмеялся:
        - Веточки и паутина в волосах отлично смотрятся; это куда интереснее, чем цветы, и по неблагой моде. Твои кожу и веки они присыпали пыльцой, а губы обвели своей кровью. Немудрено, что ты вся сияешь. Пыльца с крылышек пикси - важный ингредиент зелий, дарующих красоту, а их кровь - главный компонент эликсиров молодости. Были времена, когда пикси убивали из-за этого. Сейчас они неприкосновенны.
        Я коснулась своих губ… Когда пикси колдовали над моим лицом, я сидела с закрытыми глазами, вот и не увидела, откуда они брали «косметику». Кто-то из них пожертвовал кровью, чтобы сделать меня красивее. Они либо очень добры и любезны, либо я вызываю у них большую симпатию… Или же они просто хотят задобрить зловещую госпожу друидессу!
        - Я знал, что тебе захочется примерить это платье, и покрасоваться в нем, - произнес Скендер, откровенно наслаждаясь моей красотой.
        - На самом деле я надела это платье на бал, на который меня пригласил король. Собственно, я к тебе сразу после бала…
        Улыбки как не бывало на лице Скендера.
        - Король, - задыхающимся голосом выдавил он, - пригласил тебя… на бал? И ты пошла?
        - Д-а-а, - вжав голову в плечи, ответила я. - Знаю: нельзя было. Но я просто не могла не пойти, понимаешь? Я фейриолог!
        - Ты дура, - отрезал бог.
        «Ну вот, - подумала я. - Недолго я побыла в его глазах “прекрасной”, быстро опустилась до “дуры”».
        - Как ты могла пойти на бал?! - разозлился Скендер, и от него повеяло той зловещей энергией смерти, от которой все живое скукоживается. - Это то же самое, что самому влезть в пасть баргесту! Мы неблагие, Магари, не-благие! Мы зло! Принимая приглашения зла, ты объявляешь себя или жертвой, или сообщницей! Так понятнее? Как еще растолковать тебе это, чтобы ты поняла?
        - Не кричи на меня! - подняла и я голос. - Я, между прочим, не обычный человек!
        - Да, обычные люди ведут себя куда осторожнее!
        - А что ты так кричишь, Скендер? - прищурилась я. - Тебя так волнует моя судьба?
        Он сжал губы и вздернул подбородок; он так делает, когда хочет избежать ответа.
        - Переживаешь за меня? - уже тише спросила я. - Стал беспокоиться о маленькой друидессе?
        Сидхе шумно выдохнул и признался:
        - Я не хотел бы, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
        - Маэнун тоже не хотел. Когда Эдона завела свою песню, и я по дурости выпила вина, он унес меня на холод, и я быстро пришла в себя. Так что ничего плохого не случилось.
        - Тебе повезло, Магари.
        - Да, повезло. Ты не думай, что я полная бестолочь; я вынесла из всего этого урок и в следующий раз не попадусь в ловушку. И, кстати, холм разговаривает со мной. Файдкамен дал понять, что я здесь желанная гостья, и намекнул, что ему нужны перемены. Знаешь, Скендер, мне, кажется, на судьбе написано быть здесь в это время. Маэнун рассказал, что у Неблагого двора дела плохи, и пора бы качнуть чашу весов Равновесия на его сторону. Раз я здесь, значит, нужна для какого-то дела. Но какое дело, я не знаю. Возможно, я уже изменила расстановку сил, сняв проклятье с Ириана…
        Мы поглядели на рыжего.
        - Думаю, так и есть, - задумчиво проговорил Скендер. - Ириан был когда-то сильнейшим сидхе нашего двора, и долго жил среди людей. Он набрался знаний, и могущество еще может к нему вернуться.
        - … Или могущество может вернуться к тебе, - произнесла я загадочно. - Ты бог, Скендер, ты Злой рок, неминуемость смерти. Если люди узнают, что есть такой сидхе, твое могущество тоже возрастет. Я могу тебя прорекламировать. Хочешь?
        - Моя сила не из тех, что нужно преумножать, - горько промолвил сидхе. - Мне бы, наоборот, затухнуть и заснуть, как засыпают иногда сидхе… засыпают надолго, пока не обращаются в камень и не становятся снова частью холма.
        - Так засыпают только древние, а ты из нового поколения богов, так что забудь об этом, - резко сказала я. - И вообще, я пришла к тебе не платье показать, а по делу. Стой смирно и слушай меня очень внимательно.
        Вздохнув, я собралась с мыслями и, использовав магический голос, завела песню забвения. Магический голос, как и полагается, усилил и утроил издаваемые мной звуки, жаль только, сами издаваемые звуки были ужасно фальшивы и мало походили на песню Эдоны.
        - Магари, что ты делаешь? - спросил подозрительно Скендер.
        - Не перебивай!
        Я попробовала еще раз, но получилось еще хуже, чем в первый. Увы, идеальная слуховая память и магический голос совсем не гарант того, что можно воспроизвести песню…
        - Что ты все-таки делаешь? - осторожно уточнил Скендер.
        - Пою!
        - Больше похоже на пытку.
        Расстроенная, я произнесла:
        - Не получается… Но почему? Я помню всю песню от начала до конца! Друиды тем и известны, что обладают способностью запоминать длиннейшие заклинания и произносить их без запинки, так почему же я не могу спеть песню?
        - Потому что это песня, - ответил Скендер. - Ее нужно чувствовать. Тебе не дано певческого дара. Ты никогда не сможешь повторить чужую песню. Зато, - он хитро улыбнулся, - ты можешь использовать свое пение как пытку. Никто не выдержит этого!
        - Ах ты мерзкий сидхе, издеваешься надо мной! А я помочь тебе хотела, неблагодарный!
        - Помочь?
        - Спеть песню забвению, чтобы ты снова стал юным душой… чтобы забыл все горести и проблемы, чтобы поплакал, в конце концов… Скендер, мне скоро возвращаться домой, и уходя, я хочу быть уверена, что тебе лучше, что ты ожил.
        - Переживаешь за меня? - вкрадчиво повторил он мои недавние слова. - Беспокоишься о маленьком сидхе?
        - Никакой ты не маленький, - окинув его взглядом, проворчала я. - Два метра ростом, а то и больше.
        Бог улыбнулся и уверил:
        - Я не нуждаюсь в песне забвения, Магари. Я итак чувствую себя живым… рядом с тобой.
        Второй раз за последний час я почувствовала себя польщенной, и поняла, что он и правда не нуждается в песне забвения. Скендер уже ожил, и я вижу это по его походке, по отрастающим белым волосам; слышу в его голосе и смехе; ощущаю в его прикосновениях… Я знаю, что он рад мне, даже когда я сваливаюсь ему на голову, как снег; знаю что ему хорошо со мной, да и мне с ним хорошо. Мы незаметно стали очень близки. Главное, не перейти грань близости.
        - Кажется, я тебя сломала, Скендер, - шутливо проговорила я.
        - Починила, - возразил он, и мое чуткое сердце уловило нежность в его голосе. Ту самую щемящую, бархатную нежность, что я иногда испытываю, глядя на него… Грань близости уже пройдена. Остается только надеяться, что за этой гранью дружба, а не иное чувство…
        ВЕРНУВШИСЬ ВО ДВОРЕЦ, я стала вести себя так, словно ничего особенного не произошло, и продолжила исследовательскую деятельность: досконально изучила с помощью пикси дворец, зарисовала самые любопытные местечки; подглядела, кто и как готовит на кухне (поварами оказались эльфы); взяла интервью у Маэнуна, и у него же расспросила о Скендере и Ириане. Маэнун, кстати, был наказан за то, что унес меня с бала, но о том, что это было за наказание, так и не сказал. А Элидир… Элидир тоже делал вид, что ничего такого не было, и когда мы встречались в коридорах, вежливо интересовался, хорошо ли мне, удобно ли, не докучает ли кто, всем ли довольна госпожа друидесса?
        Узнав, что у меня есть собственный келпи, король пригласил меня на охоту. Я приняла приглашение, но не как участница, а как наблюдатель. Собравшись у дворца в назначенное время, придворные оседлали своих келпи, ибо другой «транспорт» здесь не жаловали, и помчались вместе со сворой белых красноухих псов в лес, который когда-то так меня пугал. Возглавлял охоту король, и впереди его келпи бежал огромный ку ши, которого я видела в Самайн и во время пожара.
        Вообще, волшебной живности в Файдкамене мало, это не тот холм, где можно встретить мохнатых, хвостатых и разумных фейри-животных - большинство из них живут в Матенхейме, холме оборотней. Так что охота велась на гоблинов низших видов, достаточно крупных и непротивных, чтобы годиться в пищу, но не достаточно разумных, чтобы считаться неприкосновенными жителями холма. Собаки находили и загоняли гоблинов, а сидхе стреляли в гоблинов из лука или пронзали копьями. Никто не использовал магию, охота была честная; воздух звенел от азартных возбужденных голосов сидхе, собачьего лая, криков загоняемой дичи.
        Я плелась на Сапфире в самом хвосте охотничьей процессии, и удовольствия не получала никакого. Мало того: меня тошнило, и голова кружилась. Крепко держась за поводья, я старалась ровно и глубоко дышать и абстрагироваться от происходящего, но крики охотников и жертв звенели в голове, а сладковато-гнилостные запахи от туши разодранного ку ши гоблина витали вокруг.
        - Отвези меня подальше, Сапфир, - попросила я, и келпи ушел в сторону от охоты, туда, где было тише и легче дышалось.
        Мне стало совсем дурно: я практически скатилась со спины келпи и упала на колени. Меня стошнило в снег. Избавившись от завтрака, я закопала сие безобразие снегом и, пошатываясь, встала.
        Неожиданно чья-то рука поддержала меня за талию. Сапфир обратился в юношу, обнаженного юношу с длинными голубыми волосами, и смотрел на меня обеспокоенно. Водяной дух мягко потянул меня на себя, и когда я попыталась воспротивиться, покачал головой. Не увидев в его голубых глазах с узким зрачком и намека на игривость и флирт, я позволила ему себя обнять, и правильно сделала: его нежное объятие принесло облегчение. Сапфир стал гладить меня по волосам, растрепанным после охоты, и я невольно вспомнила, как гладила его по гриве, когда приходила к озеру купаться.
        Если раньше я еще сомневалась в Сапфире, подозревала, что он пытается меня соблазнить - а келпи и на такое способны, то теперь все опасения пропали. Водяной дух просто заботится обо мне. Я стараюсь по-доброму относиться к нему, и он отвечает тем же.
        - Какая завораживающая картина, - раздался хрустальный голос Элидира. - Прелестная дева в объятьях прекрасного юноши… Настоящая услада для глаз.
        Мы с Сапфиром тотчас отошли друг от друга, и водяной дух превратился снова в лошадь.
        - Зря, - протянул король, подходя к нам. Он был один, без келпи, без придворных, и меня это испугало. - Вы вместе смотрелись очень живописно. Будь у меня способности к рисованию, я бы захотел вас запечатлеть на холсте. Правда, я бы предпочел, чтобы и ты обнажилась, Магари. Для гармонии.
        Мой испуг стал сильнее. От Ириана я бы ждала таких слов, он тот еще охальник. Но король!.. Абы кому не говорят, что хотят увидеть в обнаженном виде…
        - Что же ты молчишь, Магари? - лукаво спросил Элидир.
        - Растерялась, - честно ответила я.
        Сидхе подошел ближе, и я отчетливо различила не самый приятный запах ку ши. Ах да! Пес слизал кровь убитого гоблина, которая брызнула на руки короля, вот и разит теперь от Элидира кровью и псиной… Тошнота напомнила о себе.
        - Ты так бледна…
        - Охота и убийства не по мне.
        - Но ты все-таки согласилась поехать.
        - Не могла иначе; когда бы еще выпал шанс поохотиться вместе с сидхе? - со слабой улыбкой проговорила я.
        Серебристые глаза Элидира посверкивали, как иней под солнышком. Я решилась спросить:
        - У всех сидхе глаза золотые, а у тебя серебристые. Почему?
        - Я всегда был особенным, - пожал король плечами, и я мысленно отметила, что от скромности он не умрет. - Древние сидхе, наши прародители, все выглядели по-разному, каждый из них был уникален. Но древние заснули, а наше поколение более заурядное. Иногда еще рождаются сидхе, отличающиеся от остальных, но это большая редкость, - продолжил Элидир. - Сидхе вообще редко рождаются. Ты так ничего и не сказала мне о бале, хотя знаешь, зачем я тебя пригласил. Где же справедливые упреки, где возмущение?
        - Я многое узнала, побывав на балу, и познакомилась с сильнейшими сидхе современности. Так что впечатления у меня самые приятные, и возмущаться я не вижу причин.
        Король засмеялся, и все вокруг засеребрилось, засверкало, подражая хрустальному и звонкому смеху сидхе. Только восхищения у меня это волшебное преображение пейзажа не вызвало; я была слишком напряжена.
        - Ма-а-гари, ты ставишь меня в тупик. Я никак не могу понять, что же ты такое и как с тобой обращаться.
        - Для начала нужно уяснить вот какой факт: я не «что», а «кто». А обращаться со мной нужно уважительно.
        - Спрошу прямо. Что мне сделать, чтобы ты стала часть моего двора?
        Я вздохнула, сожалея о том, что никого нет рядом, кроме Сапфира, и что чувствую себя не очень хорошо, чтобы давать отпор королю. А мне именно что придется давать отпор.
        - Ничего. Я не останусь.
        - Почему? Что такого ценного есть в твоем мире, что ты так жаждешь туда вернуться?
        - Семья, работа, жених.
        - Жени-и-их, - протянул король; он ожидаемо зацепился именно за это слово. - Любишь его?
        - Я не обязана обсуждать этот вопрос с кем-то, кроме него.
        - Увиливаешь… значит, не любишь. Если бы любила, сказала бы сразу «да», безо всяких сомнений. Так зачем возвращаться к жениху, который тебе не люб? Оставайся здесь, со мной, навсегда.
        - Так и ты мне не люб.
        - Это легко исправить, - заявил король и склонился ко мне.
        Его завораживающие, необыкновенные глаза притягивали взор помимо воли, вокруг все сияло и переливалось, весь холм затих, чтобы не мешать нам. «Не Марагдет должен был соблазнить меня на балу, - догадалась я. - Элидир сам хотел сделать это».
        Я зажмурилась и отступила на шаг, спасая себя.
        - Ма-а-гари, посмотри на меня, - позвал Элидир, напитывая голос будоражащими оттенками соблазна, интриги и игривости. Один это голос мог лишить разума…
        Я сглотнула, и осознала, что плыву, как плыла в первое время после знакомства с Ирианом. Когда сидхе тебя хочет, ты это чувствуешь; все вокруг накаляется этим желанием и начинает казаться, что ты тоже хочешь…
        Какая-то мысль всплыла из глубокого омута подсознания, замелькала на поверхности, но я все никак не могла ее поймать.
        - …Не понимаю, как мог проглядеть тебя в Самайн, - шепнул Элидир. - Ты нечто особенное, ты сам Хаос, запечатленный в хрупком сосуде… Ты меня завораживаешь, Магари. Я очень хочу тебя коснуться… Ты позволишь?
        Я увязла в его желании и поняла, что мои силы сейчас бесполезны: они реагируют только на открытую и понятную опасность. А когда она подкрадывается в облике сверхъестественно красивого бога, проникает в душу сладким ядом комплиментов, когда очаровывает и внушает чужие желания, то очень, очень сложно ее распознать… и еще сложнее собраться для защиты. Да и как я, недавно инициированная друидесса, могу противостоять самому могущественному неблагому сидхе современности? Это невозможно…
        Вдруг случилась боль. Острая боль. В ягодице.
        Подпрыгнув, я схватилась за укушенный зад; неожиданность укуса и боль от него ослабили чары Элидира. Мысли ожили в голове.
        Сапфир, радость моя, спасение мое! Как же вовремя!
        Момент был потерян, и Элидир понял это. Но вместо того, чтобы признать свое поражение, скрипнуть зубами и уйти, или выместить зло на смекалистом келпи, помешавшем ему, он во второй раз обратил свои чары против меня.
        Только я уже была готова отразить их.
        Не знаю, что сделал Элидир, какие силы направил на меня, но они оттолкнулись о мою невидимую защиту и вернулись к нему. Сидхе не ожидал этого; на его белом лице выразилось немыслимое удивление. Пошатнувшись, он поднял руку, протер потемневшие глаза, и уставился на меня так, словно я виновница ситуации.
        - Я не хочу тебя, Элидир, и не люблю, - сказала я, вспомнив, наконец, что советовала говорить Дианн в таких случаях. - Никогда больше не пытайся меня коснуться.
        Развернувшись, я влезла на припадшего на передние ноги Сапфира и уехала на нем подальше от повелителя Зимы.
        ГЛАВА 28
        ЗЛАЯ, НАПУГАННАЯ и одновременно счастливая оттого, что не стала жертвой короля, я вбежала в дом Дианн. Карга, дремавшая на кровати, подскочила.
        - Ишь ты, дерзкая какая! - сверкнув глазищами, рявкнула она, и соскочила с кровати. - Забегает в мой дом, как в свой собственный! Уж я не погляжу, что ты друидесса, вышвырну! Ну-ка пшла вон, бессовестная!
        - Я отказала королю! - выпалила я.
        Дианн открыла рот, застыла, и простояла в таком положении минуты две.
        - Магари, - промолвила она, очнувшись, - он убьет тебя за это.
        - Убьет? Я, конечно, знаю, что мужчины плохо воспринимают отказы, но чтобы настолько… - сказала я, и хихикнула истерически.
        - Я не шучу, детонька, - сказала Дианн, глядя на меня со страхом. - Он тебя убьет.
        - Надеюсь, ты все же шутишь… Ну, что ты так смотришь? Я должна была согласиться быть с ним?
        - Он все равно бы тебя убил, потом, когда бы ты ему наскучила. Он и Иренку мою так сгубил… Она тоже девка дерзкая была … думала в любовь с королем поиграть, крутить им вздумала. А он поигрался с ней вдоволь да и превратил в ледышку. Эх ты, - вздохнула Дианн, глядя на меня тоскливо, словно участь моя уже решена.
        - Не хорони меня раньше времени, карга, - сказала я, начиная ходить по комнате. - Ничего он мне не сделает, я гостья.
        - Думаешь, Договор тебя защитит? Ха-а-а! Да людям плевать на своих! Не захочут они ругаться с неблагими, закроют глаза! Не первый раз такое случается!
        - Тогда я сама себя защищу!
        - Лучше беги, - посоветовала карга. - Прямо сейчас. Садись на своего коняку и уезжай… может, спасешься… может, откроется портал…
        - Ты слишком драматизируешь, Дианн. Элидир не сумасшедший, чтобы убивать женщину за то, что она ему отказала. Да и свидетелей этого происшествия не было, кроме келпи да самого холма.
        - Вот именно, король не сумасшедший, - согласилась она. - Он жестокий и злопамятный, а это в сто раз хуже.
        Вид испуганной и очень серьезной карги подействовал на меня угнетающе. Если Элидир и правда жестокий и злопамятный, то никогда не простит мне сегодняшнего отказа… и дело даже не в самом отказе, а в том, что я смогла отразить его чары. Он уничтожит меня за одно только это. Если необученная друидесса смогла отразить атаку короля, значит, так себе король… Элидир все сделает, чтобы никто об этом не узнал… А с другой стороны - кто узнает об этом? Я просто сделаю вид, что ничего не было и он, если умный, поступит так же.
        - Никуда я не побегу, - заявила я. - Не тронет он меня, а если попробует… что ж, проверим, кто сильнее - хаосница или повелитель Зимы.
        Во дворец я возвращалась с твердой убежденностью, что либо буду убита в ближайшее время (это все Дианн меня застращала!), либо стану самой обсуждаемой особой. Риоры, дежурившие у парадного входа, не обратили на меня внимания, крошки-пикси сообщили, что король со свитой еще на охоте. Значит, Элидир вернулся продолжает охоту…
        Я немного приободрилась и поднялась в свои покои, где до самого вечера морально готовилась к неожиданностям. Пару раз на меня накатывало паническое желание бежать к Скендеру и просить вывести из холма, но я заверила себя, что взрослые независимые женщины, тем более друидессы, не должны поддаваться панике.
        Когда настала ночь, за мной пришли риоры. Я последовала за ними без вопросов и возражений. Настроенная на самое худшее, чуть ли не потрескивающая от напряжения, я вошла в ту самую залу, где однажды сломала риорский меч, и с удивлением обнаружила, что зала полна народу. Кажется, Элидир решил разобраться со мной при свидетелях… Только вот эти самые свидетели почему-то поглядели на меня без особого интереса, да и риоры, сопровождающие меня, дальше, к королю, не повели - оставив в толпе, вернулись к дверям, изображать мебель.
        Придворные смотрели куда-то в сторону трона. Втиснувшись меж двоими сидхе, я увидела… Ириана. Огарок стоял на коленях перед троном, на котором восседал король; бледный, но умопомрачительно прекрасный, с волосами, заплетенными в косу, нарядный (правда, с обнаженным торсом), рыжий сосредоточенно смотрел в пол, пока Падрайг наносил ему на спину какой-то узор. Неужели это то, о чем я думаю?
        - Что происходит? - шепотом спросила я у придворной дамы, великолепнейшей блондинки, стоящей рядом со мной.
        - Ириана снова посвящают в риоры, - возбужденно ответила сидхе, которой явно доставляло удовольствие смотреть на обнаженный торс рыжего бога.
        Та-а-а-к… Еще утром об Ириане не было никаких вестей, а ночью он уже во дворце посвящается в риоры! Мне однозначно не нравится это!
        Приглядевшись к Ириану, я отметила, что он выглядит неплохо, разве что бледен. Предположим, Огарок пришел в себя вчера, и благодаря заботе Скендера быстро восстановился. Допустим, во дворец он явился как раз тогда, когда я была на охоте. Представим, что Элидир предпочел не думать о досадном инциденте со мной, продолжил охотиться, затем вернулся во дворец со свитой и встретил Ириана. Что могло произойти дальше? Элидир был зол на Ириана за то, что его не было на балу, а Ириан наверняка был зол на меня, так что оба сидхе могли быть заведены при встрече. Так с какой стати повелитель Зимы возвращает ему статус риора? И зачем? Неужели я ошибалась, думая, что Элидир считает рыжего подозрительным?
        Я жутко разнервничалась; у меня появилось ощущение, что я выпала на несколько дней из реальности и пропустила какие-то важные события. Падрайг закончил наносить узор, и король торжественно сказал:
        - Встань, Ириан, мой риор!
        Рыжий поднялся и выпрямился; Марагдет вышел к нему и поцеловал в лоб - такой поцелуй у фейри даруется тому, кого берешь под личную ответственность.
        Как только Марагдет отстранился от Ириана, зала зашумела от радостных и ободрительных выкриков и поздравлений. Придворные, совсем недавно предпочитающие не замечать Огарка, стали подходить к нему один за другим, поздравлять с возвращением и посвящением в риоры и светить улыбками.
        Я осталась на месте, и видела разве что спину Огарка. Зазолотилась на ней надпись-клятва, означающая принадлежность к воинам. Я знаю уже, в чем смысл этого ритуала - выспросила как-то у самого рыжего. Клятвенный узор риора сделает Ириана сильнее, магически свяжет его с другими воинами, чтобы они знали, когда ему грозит опасность, и успели прийти на помощь, или могли передать ему часть своей силы. Но эта клятва - как клеймо, знак собственности. Ириан теперь не свободен в своих решениях, и не принадлежит себе. Верховодить им будет Марагдет, предводитель риоров.
        Я так сильно закусила губу, что прокусила ее. Знала, конечно, что больше всего на свете Ириан мечтает вернуться ко двору и снова стать своим среди сидхе, снова стать риором… Но мне казалось, он явно видит все недостатки жизни при дворе, и что не согласится снова стать инструментом в чужих руках. Теперь понятно, почему Элидир так поспешил посвятить его в риоры: глупо было бы не воспользоваться таким замечательным шансом обрести контроль над одним из самых непредсказуемых сидхе.
        «Как ты мог, Огарок? - мысленно спросила я. - Однажды тебя уже использовали, ты хочешь, чтобы это повторилось? Как ты, гордец, мог выбрать беспрекословное подчинение? Тем более подчинение Марагдету, прихвостню Элидира?»
        Я развернулась, чтобы уйти, но ледяной взор короля поймал меня. Я поняла, что он призовет меня в любом случае, и повернулась к нему лицом. Элидир жестом указал, чтобы я подошла.
        Я подошла к возвышению, на котором стоял трон, и взглянула в лицо короля. Мне казалось, я сразу пойму по его лицу, по его взгляду, что он намерен со мной делать, но я ошиблась. Элидир казался возбужденным, и на его вечно белых безупречных щеках даже появился слабый намек на румянец. И что же это может значит?
        Он подманил меня к себе.
        Удивленная, я поднялась на возвышение; мое сердце билось так быстро, что, вне всяких сомнений, король понял, что я волнуюсь.
        - Бедняжка, как бьется твое сердечко, - протянул он, вглядываясь в мое лицо. - Я смутил тебя сегодня, и теперь ты боишься… Не бойся! Я не трону тебя, пока сама не попросишь. А ты попросишь, - блеснув глазами, загадочно проговорил он, - потому что я тебя завоюю.
        Я ничего не ответила, потому что просто не могла найти подходящих слов.
        - Наш двор прекрасен, не правда ли? - громко спросил Элидир у подданных, и они отозвались дружным согласием. - Мы куда интереснее завшивевших в своей благопристойности благих! Мы встряхнем мир людей! Они забоятся нас снова! Перемены близко, друзья мои!
        Сидхе закричали, и ярче всего выделился в этом крике зычный голос Марагдета.
        - … А ты поможешь нам, Магари, - уже куда тише, только мне, сказал Элидир. - Ты мой маленький красивый козырь в борьбе за влияние.
        Я все так же молчала, не зная, что говорить и как реагировать. Что-то не то было с Элидиром, повелитель Зимы почему-то перестал ощущаться холодом, пропало высокомерие. От него исходили волны силы, заряжающие залу, но это была иная сила, не та строгая и ледяная, как прежде. Сбитая с толку, я не знала, что и думать.
        - Отдыхай, - ласково велел Элидир, заметив, что мне не по себе, - набирайся сил, день выдался для тебя сложным.
        Я не стала медлить и быстро спустилась с возвышения, ловя на себе взгляды - любопытные, ненавидящие, недоуменные, озадаченные, опасливые… Один взгляд ощущался ярче остальных.
        Я обернулась, и увидела Ириана. Он смотрел на меня, как на врага.
        Это что еще такое?!
        - Надо поговорить, и без свидетелей, - бросила я, и пошла к выходу из залы.
        - РИОР, ЗНАЧИТ? - сказала я, когда мы вышли и остались вдвоем. - Что это ты задумал?
        Ириан сложил руки на груди. Он и раньше, бывало, злился на меня, но его глаза всегда при этом были кипящим золотом, тогда как сейчас они словно остывший металл.
        - Что случилось, Ириан? - тихо спросила я.
        - Я посвящен в воины.
        - Благодарю, рин очевидность!
        - Я не рин, я сидхе.
        - Благодарю, сидхе очевидность!
        Рыжий усмехнулся. Обида сквозила в его взгляде, отравляла пространство возле нас. Я вздохнула досадливо - мне сегодня и без того плохо, не хватает еще и чужой обиды - и стала медленно массировать свои виски кончиками пальцев. Надеюсь, это поможет отогнать намечающуюся головную боль.
        - Ты стал риором, чтобы досадить мне? - спросила я прохладно. - Зря. Только себе хуже сделал. Был свободным, а стал клейменым слугой.
        - Я не слуга, я воин, - возразил он.
        - Называй себя, как угодно, суть не поменяется. Скажи только, откуда такая непоследовательность? Совсем недавно ты обещал меня защищать, и тут на тебе - Элидир, риорство… Ири, зачем?
        - Ири… - повторил он, и сделал умилительную гримаску, только глаза оставались холодными. - Я вернулся ко двору, где мне все знакомо. Я знаю, чего ждать от Марагдета, знаю, что из себя представляет Элидир. Мне выгодно быть риором, я стану сильнее и вопрос о том, что делать, уже не будет меня беспокоить. Я своей цели достиг. А ты своей?
        - Я?
        - Довольна научной деятельностью?
        - Причем тут моя научная деятельность?
        - Притом, что мне безопаснее и выгоднее служить Элидиру, чем быть твоим научным объектом.
        - Да ну?
        - Как фейриолог ты цинична, как друидесса - могущественна, а как женщина - коварна. Определенно, мне лучше быть при Элидире. Так я хоть останусь в живых и кровью не истеку.
        - А-а-ах, вот оно что, - поняла я. - Скендер рассказал тебе про ту оказию с порезом? Тогда ты должен знать, что никто не хотел тебя убивать!
        - Может, убивать вы меня и не хотели, но убили. Я несколько дней был трупом, Магари, почти обескровленным трупом. А очнувшись, узнал, что часть моей сути, которой я поделился с тобой в кузне, ты поспешила вытравить из себя с помощью чар Скендера. Более того, я узнал, что твои улыбки, твои взгляды, твои слова в тот день были ложью, - горько закончил он.
        - Да, и мне стыдно за это. Но если уж разбираться в обидах, то начинать надо с твоих промахов. Вспомни, как ты относился ко мне поначалу!
        - Я знаю, как вел себя! Но я попросил у тебя прощения и искренне захотел загладить вину. Я бы защищал тебя, не жалея себя, жизнь бы за тебя отдал, потому что ты стала в ней самым ценным, самым светлым… я с тобой рядом менялся, Магари, и чувствовал себя обновленным. Там, в кузне, я поверил, что у нас с тобой есть будущее… Но это был просто эксперимент. Фейриолог захотел узнать, как ведут себя влюбленные боги. Надеюсь, результаты ты записала в блокноте? Такой материл крайне важен для науки!
        Тяжело было слушать Ириана, потому что он говорил чистую правду: я заигралась с научными объектами и была жестока. Нельзя было делать этого. Оправдываясь наукой, я многое себе позволяла: заставила Скендера подчиняться, издевалась над Ирианом, Сапфира заневолила… В Файдкамене я стала забывать о том, кем являюсь. Я человек, а хорошие люди не ставят такие эксперименты.
        Ириан только-только начал меняться в лучшую сторону, а я продемонстрировала, что его изменения, его чувства, даже его жизнь ничего для меня не значат. Теперь, из-за моей ошибки, он уже никому не доверится, обрастет снова броней высокомерия и пренебрежения ко всем.
        - Прости, - вымолвила я, и подняла на Ириана затуманившийся взгляд. - Ты прав, неважно, что было между нами поначалу. Главное то, что было потом. Я все испортила…
        - Не извиняйся. Начал все это я, заманив тебя в холмы, так что мы квиты и все между нами решено, - оборвал он меня, но без злости. - Надеюсь, ты понимаешь, что твоим научным объектом я больше не буду.
        - Конечно…
        - … И Скендер не должен быть им. Он не заслуживает того, чтобы его чувствами играли.
        - Чувствами Скендера я не играла никогда, только твоими.
        Ириан побледнел. На самую малость побледнел, на чуточку, но я заметила это, и пожалела о своих словах. Зачем, зачем я это сказала?
        - Больше играть не будешь, - проговорил он сухо и ушел.
        Я постояла немного, сглатывая слезы, и пошла в противоположную сторону, подальше от места, насыщенного горечью Ириана. Рыжий, конечно, тот еще паршивец, но он хотел измениться, он поверил мне, мог бы стать лучше, но я все испортила. Огарок не превратится в яркое пламя, так и будет дальше тлеть обидой… Дался мне тот треклятый эксперимент!..
        - Госпожа друидесса, - позвал меня Падрайг.
        Я торопливо смахнула слезы с лица и откликнулась не очень дружелюбно:
        - Чего тебе, маг?
        - Я хочу показать тебе кое-что. Идем.
        - Никуда я с тобой не пойду.
        - Чего ты боишься? - серьезно спросил он. - Если с тобой что-то случится, Элидир убьет меня. Я держался бы от тебя как можно дальше, но не могу. Ты должна покинуть холм, иначе… - эльф замолк и многозначительно на меня посмотрел.
        - Что иначе? Договаривай.
        - Я лучше покажу тебе, что будет иначе. Дай руку, в место, которое я хочу тебе показать, невозможно пройти через двери.
        Первым, что я почувствовала, переместившись, был холод. Поежившись, я обхватила плечи руками и, выдохнув, увидела облачко пара. Как же здесь холодно… и не так холодно, как снаружи, а иначе - здесь холод застоявшийся… мертвый.
        Падрайг жестом указал мне следовать за ним. Оглядываясь, я последовала за ним. Ни стен, ни потолков не обнаружилось, только лился откуда-то мутно-молочный свет.
        - Где мы? - спросила я.
        - Что тебе ответить? Для кого-то это место силы, для кого-то место упокоения…
        - А можно конкретнее?
        - Идем, друидесса. Скоро ты все поймешь.
        Эльф остановился, рядом с ним я разглядела смутные очертания чего-то.
        - Посмотри.
        Я подошла ближе.
        Это была глыба льда… а подо льдом была эльфийка; ее выдали острые ушки. Она стояла с поднятыми руками, словно закрывалась от чего-то, красивое лицо было искажено страхом. Хоть бедняжка и была заключена в грубую глыбу льда, но под ним еще цвела жизнью: золотилась гладкая кожа, волосы отливали синим, синие глаза сверкали, алели приоткрытые губы… Казалось, лед сковал эльфийку всего на мгновение, и она вот-вот зашевелится, чтобы закрыть лицо руками, сжаться…
        - Она жива? - шепнула я.
        - Ни жива, ни мертва, - ответил Падрайг. - Король питает слабость к красавицам, но вот беда: быстро пресыщается. Какое-то время он одаривает избранницу ласками, благами, страстно любит, но как только теряет к ней интерес, избавляется, чтобы снова стать свободным для любви, чтобы найти новую. Предыдущая пассия остается здесь, навечно заключенная в глыбе льда. Король иногда приходит сюда; он называет это место «Садом красоты». Все женщины, когда-либо принадлежавшие ему, остаются здесь, как напоминание.
        Падрайг прошел дальше, к следующей фигуре. Это тоже была эльфийка, рыжеволосая красавица. В отличие от черноволосой, она стояла прямо, и лицо ее казалось растерянным.
        - Если женщины быстро надоедают королю, почему он не отпускает их? Зачем морозит? - спросила я.
        - Такой у него принцип: он никогда не отпускает своих женщин. Здесь не только эльфийки: есть даже сидхе, и человеческие женщины, те глупышки, что сами пришли к нему, и которых привели в холмы, как дар.
        Падрайг шел от одной глыбы к другой. Я шла за ним, потерянная, растерянная, ужасающаяся. Поначалу я считала глыбы, запоминала каждую красавицу, но вскоре сбилась со счету, и застывшие лица женщин слились в одно лицо.
        - Сколько же их здесь, Падрайг?
        - Много, - ответил он. - Видишь, чем кончается любовь Элидира?
        - Вижу.
        - Я показал тебе запретное место не просто так. Король увлекся тобой, Магари. Если в твоей голове есть хотя бы крупица ума, ты должна будешь отказать ему.
        - Уже отказала.
        - А что король? - напряженно просил эльф.
        - Уверил, что добьется меня.
        Падрайг выругался; жаль, очень быстро, и я не смогла запомнить ругательство.
        - Не переживай так, маг, я не собираюсь пополнять эту коллекцию красавиц. Ты ведь для этого меня сюда привел? Убедить, что нельзя верить королевским уверениям в любви? Так знай, что я и не хотела становиться его женщиной и оставаться в Файдкамене.
        - Раз так, поговорим начистоту. Я хочу, чтобы ты покинула Файдкамен раньше срока. Это всем будет на руку и поможет избежать проблем.
        - Холм-то я покину, но портал в мой мир откроется точно в назначенное время, и не раньше.
        - Я создам новый портал. Это незаконно, но нам сейчас не до законов. Клянусь, ты окажешься в своем мире в целости и сохранности. Все, чего я хочу - избавить двор от тебя.
        - А я, пожалуй, избавлюсь от тебя, Падрайг, - раздался звучныйголос.
        Мы развернулись и увидели Элидира.
        ГЛАВА 29
        КАК НИ СТРАННО, король рассерженным не выглядел. Сидхе сложил руки на груди и смотрел на нас с ласковым укором - как же так, милые мои?
        Я онемела от неожиданности и испуга, то же самое случилось с магом.
        - Что же вы так побледнели, господа заговорщики? - весело произнес король.
        - Мой король, - выдавил Падрайг, - о, мой король… я хотел, как лучше…
        - Правда?
        - Друидессе опасно здесь находиться, и нам опасно ее присутствие. Грядут перемены, но для нас они опасны.
        - Повторя-я-яешься, Падрайг, - укоризненно протянул Элидир. - Три раза про опасность упомянул. Куда девалась присущая твоей речи выразительность?
        - Друидесса должна уйти, - сдавленно сказал Падрайг. - Иначе случится кошмар, беда, катастрофа…
        - Так лучше, но все равно ты изъясняешься сегодня на редкость бледно, я разочарован, - улыбнулся сидхе, и медленно пошел ко мне.
        Я осталась на месте не потому, что у меня бог весь какая сила духа, а потому что от страха ноги будто пустили корни в пол. Элидир обошел меня, замершую, полюбовался, будто я еще один экспонат в этом Саду красоты, и, встав рядом, сказал:
        - Ах, Падрайг, Падрайг… Разве это прелестное создание может быть опасно для божественных сидхе?
        - Может, - кивнул маг.
        - Возможно, для других, но не для меня. Так, Магари?
        Я издала неопределенный звук, и Элидир рассмеялся. Его холодно-веселый смех разнесся по Саду, и мне почудился призрачный звон, а затем и хруст, прямо рядом со мной. Обернувшись, я увидела, как на моих глазах обрастает льдом ближайшая глыба с заключенной в ней красавицей.
        Все глыбы в Саду заскрипели, зазвенели, захрустели, как живые страдальцы… Вдыхать ставший колким воздух стало больно; я подняла руки и стала дышать в ладошки, чтобы хотя бы так сохранить тепло.
        - Посмотри, что ты натворил, - сокрушенно выговорил Элидир. - Магари замерзла из-за тебя.
        «Из-за тебя!» - хотела возразить я, да не смогла - до того стало холодно.
        Падрайг тоже не двигался. Он медленно покрывался инеем: серебрились длинные каштановые волосы, замерзали острые ушки, белую кожу стягивала ледяная корка… Только глаза еще оставались «теплыми», из-за шоколадно-карего тона радужек. Маг захрустел, его стал поглощать мутный, обжигающий холодом лед. Замерзая, Падрайг хрустко вымолвил:
        - От…пусти друи…дессу, Эли…дир.
        Едва маг договорил, с жутким скрежетом лед «съел» его, и заключил в уродливую глыбу. Элидир посмотрел в лицо Падрайга, виднеющееся под толщей льда, и заключил:
        - Ему не место в Саду красоты.
        Тело мага полностью поглотил лед, а ледяная глыба раскололась, и разлетелись по саду множество прозрачных осколков. Я закрыла лицо руками, но ни один из осколков не попал в меня и не ранил. Какое-то время я стояла так, слушая леденящие душу поскрипывания и треск, не смея шевельнуться - так сковал мороз.
        - Посмотри на меня, Магари, - попросил Элидир. В его голосе я различила неподобающие королю умоляющие нотки.
        - Хо-ло-дно, - с трудом ответила я. Пока не станет хоть чуточку теплей, я ничего не смогу сделать, даже сказать что-то членораздельно.
        Холод пропал. То есть, конечно же, он не пропал, в Саду все так же было холодно, но это был уже другой холод, более-менее переносимый. Я опустила руки и посмотрела на короля.
        Элидир стоял очень близко, нависал надо мной. На его белом совершенном лице выделялись глаза, в которых клубились снежные вихри, а тонкие губы растянулись в странной улыбке, выражающей и злость, и веселье, и предвкушение. Вспомнив инцидент в лесу, я отошла на шаг, и Элидир улыбнулся шире.
        - Так, значит, ты хочешь от меня сбежать? - вкрадчиво спросил он.
        - Маг был прав, - прерывисто сказала я, - я должна уйти.
        - Зачем тебе уходить? - Элидир шагнул ко мне, и я повторила свой недавний маневр с отступлением.
        - Потому что мне опасно быть здесь!
        - Нет, ты в безопасности. Никто тебя не тронет… кроме меня. Но и я сделаю это, только если ты позволишь.
        - Я не позволю.
        Король засмеялся. Не описать, каким страшным мне показался его смех… Да и все вокруг меня страшило: холод, скрипы, треск, собственное неровное дыхание… Я уткнулась спиной в ледяную глыбу, и та вдруг треснула. Я отскочила от нее; король засмеялся громче и обнял потревоженную фигуру. Лед успокоился от его прикосновения.
        - Тише, тише, дорогая, - отсмеявшись, зашептал Элидир, поглаживая глыбу. - Не пугай Магари…
        Я не верила своим глазам, и понять не могла, что происходит и как я оказалась в это втянута. С чего бы это Элидиру, королю неблагих, повелителю Зимы, Душе ночи, самому могущественному на данный момент неблагому богу, вести себя так? Где его самообладание, холодный разум - ключевое слово «холодный»? Если бы он хотел меня прибрать к рукам и оставить при себе как полезную собачку, мог бы выбрать другой способ, хитрый. На балу, допустим, он вел себя иначе, на той же охоте тоже… Так что же с ним сейчас? Он выглядит и ведет себя, как сумасшедший!
        - Король Элидир, - как можно более спокойно сказала я, - верни меня во дворец. Ты не имеешь права держать меня здесь. Это нарушение Договора.
        - Если я верну тебя во дворец, ты сбежишь от меня. А я не хочу тебя терять.
        - Потерять можно только то, чем обладаешь, а я не твоя.
        Сидхе приник щекой к глыбе. Его обычно серебряные глаза заволокло снежной пылью, в них бушевала безрассудная вьюга. Бесполезно говорить ему о чем-то - он не слышит…
        Элидир отошел от глыбы и двинулся на меня.
        - Не подходи, - свистящим шепотом предупредила я, и выставила руки вперед. - Я хаосница.
        - Моя хаосница, - полубезумно проговорил он.
        - Выпусти меня отсюда!
        - Выпущу… Когда услышу «да». Ты останешься здесь, пока не согласишься стать моей хаосницей, моей друидессой, моей женщиной. Мир увидит тебя моей, или не увидит вовсе.
        - Нет! - крикнула я отчаянно, и Элидир исчез, оставив меня одну в компании ледяных глыб.
        Я уставилась в место, где только что был треклятый повелитель Зимы. В груди сперло: то ли от страха, то ли от шока, то ли от гнева. Я выдохнула шумно и шмыгнула носом. Думать не получалось, эмоции затопили. Еще раз шмыгнув носом, я опустилась прямо на пол, ледяной пол, и заплакала - надолго, бездумно…
        Воображение рисовало самые ужасные картины будущего, в которых я видела себя исключительно как еще одну ледяную глыбу в этом Саду. Долго ли я протяну здесь, в холоде, наедине с замороженными красотками? И как призвать силы Хаоса себе на выручку, если я не могу даже собственные эмоции взять под контроль?
        Я заплакала еще горше, еще громче, жалея, что уродилась такой тупицей. Определенно, Хаос промахнулся, выбрав меня в проводники! Правильно Ириан сказал - с королем ему безопаснее, чем со мной! Дойдя в своем уничижении до самых крайностей и сочтя, что я самое неразумное создание во вселенной, я перестала плакать. Итак, я лоха, как выражается Дианн, решившая в своей самонадеянности, что могу погостить без последствий у неблагих. Примем это, как факт, и начнем действовать.
        Вытерев слезы, я встала и начала разминаться, чтобы согреться. Разогнав кровь в теле, я отошла от глыб подальше, дабы не смущали мой итак уже сломленный дух, и мысленно обозначила свое нынешнее положение.
        Я в Саду красоты, который находится неизвестно где - возможно, в островке безвременья; маги умеют пробивать туда порталы. Никто не знает, где я, кроме короля, но у него обо мне никто не спросит. Здесь очень холодно. Элидир не выпустит меня, пока я не соглашусь стать его во всех смыслах. Можно согласиться на предложение Элидира, чтобы не околеть от холода, но в этом нет смысла - он все равно замораживает всех своих пассий, и меня рано или поздно тоже заморозит.
        В общем, мне и так, и эдак грозит смерть от холода, и надеяться я могу только на себя. Я обняла себя за плечи, чтобы не дрожать, и побрела куда-то вперед. О порталах я знаю самое общее, и уж тем более не владею искусством их создания, так что выбраться отсюда сама не смогу. Значит, меня отсюда должен кто-то перенести, а единственный, кто за мной придет - Элидир. Он наверняка подождет какое-то время, чтобы меня подморозило, и явится, чтобы меня, жалкую, посиневшую от холода друидесску, «спасти» и услышать заветное «да». Кстати, почему он так себе ведет? С чего это он вдруг стал называть меня «прелестной» и комплименты источать? И ведь не кажутся его комплименты лживыми, он и правда таращится на меня странным, влюбленно-безумным взглядом… А эти умоляющие нотки в его голосе? Слишком быстрые перемены. На балу он смотрел на меня иначе: как кот на мышку, как бог на глупую человечишку, и его вежливость была только извращенной формой презрения. Я была ему интересна как друидесса-хаосница, и только. Так что же изменилось за этот день?
        Я нахмурилась, обдумывая сии метаморфозы. Какой бы я ни была милашкой, король неблагих бы не смог влюбиться в меня так быстро, это из области фантастики. И не оставил бы он меня, объективно не красавицу, в Саду, где покоятся самые роскошные женщины всех видов и рас. Он бы скорее для меня новую ловушку придумал.
        Зачесалась укушенная келпи попа. Потерев травмированную часть, я вспомнила эпизод на охоте, когда Элидир попытался меня соблазнить. Он направил на меня всю мощь своего божественного очарования, и я поплыла. Потом Сапфир куснул меня за попу и спас, и Элидир снова обратил на меня свои чары - а я их отразила. Но отразил ли он их? Не стал ли он жертвой своих собственных чар? Не потому ли захотел внешне ничем не примечательную меня? Только чары могут сделать из меня объект болезненной страсти сидхе!
        - Да! - вскричала я, довольная тем, что нашла зацепку, как спастись. - Он сам себя очаровал! Я могу им манипулировать! Я могу схитрить, и он поддастся, потому что влюбленные всегда поддаются!
        В голове сразу возникли сотни идей, как именно манипулировать зачарованным, а потому туго соображающим Элидиром, и, выбрав самую толковую из них, я стала звать короля. Увы, он не услышал меня - или же решил проигнорировать - и не явился.
        - Все равно выберусь! И выиграю! - крикнула я, чтобы подбодрить себя саму.
        Чужеродно прозвучал мой бодрый возглас; он быстро погас в холодном безмолвии. Ледяные глыбы больше не скрипели, не звенели, не трещали - когда Элидира нет рядом, они застывают и затихают. Я задумчиво глянула на глыбы. Неизвестно, сколько мне придется пробыть здесь. Так почему бы не потратить время с пользой и не провести кое-какой эксперимент?
        Я растерла ладошки друг о друга, подышала в них и пошла к глыбам. Остановившись у первой попавшейся, мысленно воззвала к Хаосу, закрыла глаза и опустила ладони на лед. Ничего не произошло, только ладошки обожгло льдом.
        Я вздохнула. Без умения призывать силу я просто проводник, а не полноценная друидесса. Хотя… Я знаю один работающий заговор, и плевать, что он исцеляющий - может сгодиться и на этот случай! С Ирианом этот заговор дважды сработал. Главное, чтобы была кровь… Я сняла с волос заколку с острым краем и безжалостно оцарапала свою левую руку. Показалась кровь. Собрав ее указательным плацем правой руки, я приставила его к глыбе и, глядя на красавицу, заключенную в ней, произнесла магически утроенным голосом:
        - Услышь меня, женщина, и отзовись. Прими мою кровь и исцелись. В ней сила друидов, ей подчинись. Услышь меня, женщина, и подчинись.
        Я продолжала произносить положенные слова, но ничего не происходило. Скорее всего, дело в том, что я не знаю имени женщины, да и заговор исцеления все же не годится на то, чтобы оживлять замороженных дев. Ощутив острое разочарование, я убрала руку от глыбы и вздохнула. Куда мне, необученной? Я всего лишь проводник силы, марионетка судьбы…
        Лед треснул. Обернувшись, я увидела, как яркая капелька моей крови движется через лед прямо к застывшей в нем красавице. Затаив дыхание, я следила за капелькой. Она добралась до тела.
        Глыба пошла трещинами.
        Секунду я с восторгом смотрела на чудо - а для меня это было чудом! - пока разум не ужаснула мысль о том, что глыба может взорваться. Я кинулась прочь от глыбы, но опоздала. Лед взорвался; тысячи осколков полетели в разные стороны. К счастью, сработала моя обычная защита, и ни один из осколков до меня не долетел, их отбросило в сторону, в другие глыбы. Я все равно упала и закрыла голову руками.
        …Когда треск стих, я осмелилась приподняться и посмотреть, что там. На полу лежала дрожащая девушка и ловила ртом воздух. Услышав мой пораженный вздох, она повернула в мою сторону голову; ее голубые глаза широко раскрылись.
        - С оттаиванием, - хрипло поздравила я.
        ДЕВУШКА НЕДОЛГО на меня смотрела: ее скрутил приступ кашля. Я поднялась, обошла осколки и встала возле размороженной девы. Хотя… девы ли? Девам полагается быть непорочными и юными, а этой прелестнице никак не меньше двадцати пяти, да и после объятий Элидира она вряд ли осталась невинна.
        Я замерла в растерянности, не зная, что сказать. Девушка - молодая женщина - сама заговорила. Подавив кашель, она хрипло спросила:
        - Ты последняя?
        - В смысле?
        Мы обменялись вопросительными взглядами. Несмотря на длительную глубокую заморозку, молодая женщина не выглядела растерянной или испуганной, вид у нее был скорее деловитый. Кашлянув еще раз, она уточнила вопрос:
        - Ты последняя невеста Эла?
        - Эла - Элидира?
        - Да, да, его.
        - Нет, я скорее его проблема.
        - О-о, - протянула жертва Элидира, и начала вставать. Я подала ей руку, и она приняла ее без сомнений. Встав, она отбросила за спину густую массу светло-золотистых волос и пристально, цепко меня оглядела. - Спасибо, подруга, выручила. Кто ты?
        - Магари, - просто ответила я, с любопытством оглядывая размороженную. Большие безоблачно голубые глаза, сливочно-белая кожа, чуток веснушек на аккуратном носике, пухлые, по-детски яркие губы, густые правильные темные брови - она имела все основания зваться красавицей, хотя ее черты были все-таки крупноваты.
        - А я Ирен.
        - Иренка, - улыбнулась я, вспомнив сетования Дианн о погубленной королем ученице. - Ты ученица одной вредной карги, не так ли?
        - Знаешь Дианн?
        - Да, очень хорошо. Она жутко скучает по тебе.
        - Мо-о-о-оя каргуша, - растроганно произнесла Ирен, и огляделась. - Ты когда попала в холмы? Назови полную дату.
        Я назвала. Ирен печально улыбнулась:
        - Двадцать шесть лет, значит, прошло в мире людей с тех пор, как я его покинула … А во льду я провела лет восемь, не меньше. Ты здесь сколько?
        - Два месяца с небольшим. Ирен, я рада была бы с тобой поболтать, но времени нет. Элидир запихнул меня в этот Сад и пригрозил, что не выпустит, пока не соглашусь стать его невестой. Я решила не терять времени даром и поработать с ледяными глыбами. Как видишь, с тобой сработало. Король может явиться в любой момент, и тогда я не знаю, что будет. Я так думаю, надо разморозить всех красоток, чтобы он хотя бы растерялся, когда явится. А уж как воспользоваться его растерянностью, я решу.
        - Ужасный план.
        - У тебя есть лучше? - обиженно проговорила я.
        - Не обижайся, подруга, - миролюбиво протянула Ирен. - Просто я немножко тебя старше и немножко дольше прожила здесь. Тебе повезло, что первой ты разморозила меня - когда Эл заключил меня в лед, я уже знала, какая он скотина. В общем, нежных чувств к этому божку я не питаю и с радостью ему подпорчу жизнь. Но остальные невестушки не так будут настроены: половина из них очнутся и даже не поймут, почему они здесь. Ты же видела сидхе во льду? Богини, проснувшись, начнут буянить, уж ты мне поверь.
        - Пусть начнут, - сказала я. - Это будет мне на руку. Я друидесса-хаосница. Паника - это моя стихия.
        - Друидесса? - неверяще произнесла Ирен, и посмотрела на меня иначе, с намеком на испуг. - Хаосница? Как ты вообще попала сюда? Таких, как ты, в холмах кличут проклятьем фейри!
        - Это долгая история. Я все-таки разморожу остальных невест. Кто-то должен помочь мне одолеть Элидира.
        - Поверь, одолеть бога невозможно. Особенно такого, как Эл.
        - Даже если он пал жертвой любовных чар?
        - Тем более, под чарами он станет непредсказуем, - серьезно сказала Ирен. - Послушай, тебе будет достаточно меня одной, чтобы спастись. Я с порталами работать умею. Могу тихо перенести нас отсюда и открыть портал в мир людей. Там уже Элидир до нас не доберется.
        - Как же остальные замороженные? - указала я на глыбы. - Неужели они так и останутся здесь в таком виде?
        - Хорошо, размораживай их всех, добренькая девочка, только ты этим их не спасешь. Эл их с досады заново переморозит, а то и хуже - убьет окончательно. Да и я при всем желании не смогла бы перенести отсюда такую толпу, мне бы просто сил не хватило. Мне и на себя одну сил не хватит, подпитка нужна… - Ирен сжала и разжала кулак, и печально выдохнула. - Ничего не осталось от моей силы, я бесполезна сейчас, как перемороженная рыбина. Разве что ты можешь меня напитать. Кстати, забыла сказать - я ведьма.
        Я задумалась. У ведьм скверная репутация… Силу свою они черпают, воруя у людей, природы. Они, как говорят в Ордене Сопротивления, «блохи», только не кровь сосущие, а жизненную силу, и толку от них никакого, один только вред. Может, эта Ирен мне лапши на уши навешала про невест, чтобы только самой сбежать? Может, выкачает она меня, да и оставит здесь, без сил, в подарок Элидиру?
        - Решай, друидесса, - сказала ведьма. - От тебя все зависит. Мне ничего не удастся без твоей подпитки.
        - Как же я это ненавижу! - в сердцах сказала я. - Как только попала в холмы, на тебе - проклятья, пророчества, опасности, проклятые сидхе, безумные сидхе, интриги, пожары, невесты, ведьмы… Я теоретик, а не практик, я не обязана решать такие вопросы, я должна быть наблюдателем и только!
        - Будешь медлить с решением, Магари, и станешь еще одной глыбой в этом Саду - добавила Ирен, и улыбнулась хитро.
        - Нарочно мне на нервы действуешь?
        - Прости, у меня это врожденное. А еще саркастичность, циничность и вредность. Честно говоря, будь я на твоем месте, отказалась бы спасать такую паразитку, как я.
        - Чего это ты себя паразиткой зовешь?
        Ирен склонилась ко мне и шепотом, будто нас мог кто-то подслушать, объяснила:
        - Потому что я паразитирую. На людях, на фейри - на том, на ком придется, в общем. Если ты и правда друидесса, тебе лучше оставить меня здесь, это точно будет во благо людям.
        - Питайся от меня, - решила я, и протянула ведьме оцарапанную руку.
        Ирен удивленно вскинула брови, но за руку меня не взяла. Улыбнувшись, она подошла ко мне вплотную, нежно взяла мое лицо в ладони и приникла к губам. Я осталась на месте, хотя мне чисто инстинктивно хотелось отстраниться и вытереть губы: все-таки это очень странно и непривычно, когда тебя целует женщина… Ирен явно имела большой опыт в таких манипуляциях; я даже не заметила, как она начала пить из меня силу. Это было похоже на смертельный поцелуй Скендера, и почти так же приятно… Отстранившись, Ирен судорожно вздохнула и посмотрела на меня затуманенными голубыми очами.
        - Ах, как хорошо! - проговорила она. - Чистая энергия, аж кровь бурлит.
        Я кивнула, хотя понятия не имела, какова моя сила на вкус. Ирен вытянула свои руки и внимательно их рассмотрела. Удовлетворенно улыбнувшись, она сжала и разжала кулаки, и на этот раз осталась довольна.
        - Вот это я понимаю, - сказала она. - Полное насыщение без трансформации формы. У меня глаза изменились?
        - Нет.
        - Чудо! Обожаю чистую магию, она не уродует.
        Размяв плечи, ведьма взяла меня за руку и предупредила:
        - Сейчас перенесемся. Будь готова к тому, что мы свалимся Дианн на голову. Она, кстати, дом не сменила?
        - Не знаю, сменила она дом, или нет, но тот, в котором я была, был маленький, уютный, неподалеку от озера келпи.
        - Не сменила, значит.
        Ирен притянула меня к себе и прежде, чем переместить, спросила:
        - Почему ты согласилась меня напитать? Я же правду сказала: я ведьма, и если нам удастся сбежать, на людях буду паразитировать. Разве друиды не пекутся о благополучии людей?
        - Друиды пекутся о Равновесии. Иногда, чтобы его восстановить, надо выпустить ведьму в мир, - объяснила я, надеясь, что не ошиблась. - А ты почему не прикинулась лапочкой, зачем сразу о своей зловредной природе рассказала?
        - Да чтобы напитаться скорее. Я думала, ты испугаешься меня и нападешь, и я без труда впитаю твой магический выброс.
        - Недурно, ведьма, - протянула я.
        - Ты тоже себя недурно повела, друидесса. Я ожидала другой реакции от такой милой крошки.
        - Переноси уже, а то Элидир нас застанет и мы будем уже его реакцию наблюдать, - напомнила я, и в следующую секунду мои ноги потеряли опору.
        ГЛАВА 30
        ИРЕН ПРЕДУПРЕЖДАЛА, что мы можем буквально свалиться Дианн на голову, но этого не случилось: мы свалились ей на спину. Карга рухнула под нашим весом; мы быстро скатились с нее. Дианн же перекатилась по полу и вскочила, готовая как следует отдубасить неожиданных гостей. Первой она заметила меня.
        - Мерзкая девка! - негодующе вскричала она. - Никакого воспитания! Друидесса, одним словом! Тьфу!
        Плюнув в мою сторону, карга взглянула на Ирен, да так и застыла.
        - Дианн, - прочувственно вымолвила ведьма, - вот и свиделись снова… а ты говорила - все, конец…
        - Иренка, - растерянно уронила Дианн, и поднесла когтистые руки к лицу. - Ты ли?
        - Я, Дианнушка.
        - Иренка!
        - Каргуша!
        Женщины бросились в объятья друг друга, сцепились крепко, как репья, и заговорили одновременно; я сначала прислушивалась к тому, что они лепечут, но вскоре оставила попытки расшифровать одним им известные фразочки. Ведьма и карга не могли друг на дружку наглядеться, последняя даже расплакалась.
        - Дурочка ты моя ненаглядная, девчуля бедовая, - шептала Дианн, гладя Иренку по волосам. - Как же ты могла так…
        - Дура, дура, - соглашалась Ирен, улыбаясь и плача.
        Я же, глядя на них, навсегда решила для себя вопрос, если ли у ведьм и фейри душа. И тоже смахнув слезу умиления, напомнила:
        - Элидир может нас хватиться. Мы должны уходить как можно скорее.
        Ирен отлепилась от Дианн, и, шмыгнув раскрасневшимся носом, объяснила карге:
        - Мы должны бежать, я создам портал. Собери мне скорее ингредиенты для зелий, Дианн, чтобы хватило на первое время.
        Карга без лишних вопросов метнулась на кухню и стала греметь горшками. Ирен же, взглянув на меня, сказала:
        - Видок у нас с тобой очень приметный, Магари. В мире людей меня давно не было, так что о нынешней моде я ничего не знаю, но вряд ли рини разгуливают по городам в таких вычурных платьях. Ищейки Ордена вмиг нас заприметят, и сдадут зверям из Инквизиции.
        - Я сама сдамся.
        - Ты-то к друидам попадешь, а меня сразу к инквизиторам отправят, а я скорее умру, чем попаду к ним в пыточную! Есть здесь одежда попроще?
        Я бросилась в угол комнаты, где раньше хранились мои пожитки, в надежде, что осталась в доме карги хоть какая-то моя одежда. Увы, все свои вещи я убрала в сумку, а сумка осталась во дворце со всеми моими записями и зарисовками, а также с интереснейшими интервью. Ах, какая жалость! Впрочем, жизнь дороже.
        - Ничего, - бодро проговорила я. - Нам бы только в мире людей оказаться, а там уже разберемся с внешним видом.
        Решив так, мы пошли на кухню к Дианн. Карга все самое необходимое уже затолкала в мешок и вручила Ирен; вид у Дианн стал серьёзный и сосредоточенный, слез радости как не бывало.
        - Вот что, девки, - важно выговорила она, - шанс сбежать у вас есть, но если вас поймают, не сдавайтесь и не поддавайтесь уговорам, всей своей силой бахайте - лучше умереть, чем снова Элидиру достаться. Тем более он все равно вас не пощадит. Ты ведьма, Иренка, а ты, Мага - друидесса, так что отпор вы дать сможете, а я чем могу, тем подсоблю. Ну, чегой-то встали? Бегите! Я за вами пойду, следы ваши попутаю…
        Выход из холма находится примерно там же, где мы с Ирианом провалились в него. Сапфир мог бы домчать нас до места назначения, но звать его я не стала, ведь время поджимает, да и есть риск, что его пропажу заприметят. Файдкамен, как всегда, любезничал со мной и сокращал расстояния, но это мало помогало: я отродясь со спортом не дружила, и выдохлась в первые же пять минут побега; у Ирен тоже дыхание сбилось, к тому же у ведьмы за спиной подпрыгивал мешок с ингредиентами для зелий.
        - А ты… - на бегу ловя ртом воздух, спросила я, - перемещаться… в пространстве… не умеешь?
        - Нет, - бросила ведьма, - я только… портальной техникой… владею…
        - Кто тебя… научил?
        - Падрайг.
        - Ого! Я думала… он людей… не любит… не любил… то есть… он мертв…
        - Мертв? Бывает… Он меня… по приказу… Эла… учил…
        - Удивительно… но именно Падрайг… нам… получается… помог… сбежать…
        - Помянем… ушастого… позже… я щас умру… - застонала Ирен, и остановилась, чтобы перевести дух.
        Я тоже остановилась, уперлась руками в колени и страшно, с сипами и хрипами, задышала. Решено! Как только вернусь в родной мир, сразу начну заниматься спортом - бегом, плаванием, теннисом, в конце концов! А то позорно вот так помирать на столь короткой дистанции!
        Отдохнув немного, мы продолжили адский забег, иногда приостанавливаясь, иногда ускоряясь. Холм тонул в сумерках, сыпал легким снежком, но мы точно знали, куда бежать. Из фейри нам встретились разве что спанки, да и те при нашем появлении сразу нырнули в топи. Пробежав самый опасный участок - болота, мы оказались на дороге, «разрезающей» лес надвое. Я ожидала эффектного появления Элидира или его воинов, боялась оглянуться или услышать звуки погони, но было тихо, необычно тихо, и, романтично кружась, падал снег.
        - Почти… на месте… - воодушевилась ведьма.
        - А где… сама… дверь?
        - Надо топнуть… только топнуть…
        Лес отступил, открыв нам смутно знакомые места. Мы свернули с дороги и пошли туда, где перестали угадываться какие-либо очертания, где был только свет, рассеянный, неопределенный, ни светлый, ни темный.
        - Успели… - выдохнула Ирен, опережая меня.
        Я из последних сил догнала ее, вцепилась в ее руку и приготовилась к перемещению. Ведьма посмотрела на меня, кивнула и топнула.
        Ничего не произошло.
        Ведьма топнула снова…
        Ничего.
        Тогда топнула и я, но эффекта это не возымело.
        - Что это значит? - дрожащим голосом спросила я.
        - Это значит, - проскрипела Ирен зло, - что холм закрыт.
        Когда за нами приехали всадники на келпи, возглавляемые королем, мы с Ирен снова целовались - точнее, она вытягивала из меня силы, чтобы иметь возможность защищаться. Несмотря на то, что интимный момент передачи силы был нарушен прибытием стольких свидетелей, мы не прервались.
        - На твоем месте должен быть я, ведьма, - бросил Элидир.
        Ирен отстранилась от меня и с вызовом посмотрела на короля. Пальцы у молодой женщины слегка подрагивали, зрачки расширились, и выглядела она пьяной - верный признак того, что она не просто напиталась силой, а перепиталась.
        - Э-э-эл, - протянула она томно, и улыбнулась. - Давненько не виделись.
        - Я бы тебя еще столько же не видел, Ирен, - проговорил король, напуская холода.
        Пока бывшие любовники обменивались ненавидящими взглядами, я мельком оглядела королевских риоров. Пло-о-о-охи дела… Воинов прибыло не меньше дюжины, и все отборные - здоровенные, татуированные, с мечами, настроенные пресечь любое безобразие с нашей стороны. Я заметила ухмыляющегося Марагдета, а потом увидела среди воинов-риоров Ириана. В боевой броне, с убранными в косу волосами и серьезной миной он мало чем отличался от остальных, так что немудрено, что не сразу-то я его и разглядела. Ему даже келпи выделили, тоже в броне.
        «Броня, выкованная в Файдкамене, защищает от магического воздействия», - вспомнила я слова Ириана и нахмурилась.
        - Магари, - произнес Элидир, и его обжигающий холодом взор обратился на меня, - что же ты наделала?
        - Мне стало скучно, - нахально заявила я. - А что? Оставил ты меня одну, без общества. Вот и я захотела развлечься.
        - Да-а, ты знаешь толк в развлечениях. С твоим появлением в холме стало очень весело.
        - Рада, что развеселила. Очень занятной выдалась моя командировка в Файдкамен, но пора и честь знать. Мы с Ирен решили вернуться в мир людей, пока не стало слишком весело. Только вот незадача: холм закрыт. Не по твоему ли желанию, король Элидир?
        - По моему, - кивнул повелитель Зимы, и только крепчавший возле нас морозец говорил о том, что сидхе недоволен. Его лицо, его глаза, его голос не выражали ничего лишнего. - Невежливо уходить вот так, не попрощавшись. Мне, как хозяину, обидно. Да еще и Договор нарушен… «Командировка» твоя, Магари, кончится официально только через три недели.
        - Что ж, - вздохнула я притворно, - раз этого требует Договор, то я сдаюсь. Так и быть, останусь в холме до срока, повременю с возвращением домой.
        - Да, ты останешься. А ты, Ирен, нет.
        - Что же это значит, Эл? - осведомилась ведьма.
        Мне фривольность король простил, даже подыграл, а вот Ирен - нет. Холод цепко схватил ведьму, затвердела ее одежда, стала нарастать на ней ледяная корка, покрылись инеем ресницы и волосы ведьмы… Замерзающая красотка шевельнулась, сжала руки в кулаки, и корка льда треснула, разлетелась мелкой искристой крошкой. Передернув плечами, так, что одежда заскрипела, Ирен вскинула подбородок и угрожающе проговорила:
        - Второй раз такое не пройдет, Эл.
        - Действительно, ни к чему повторяться. Убить ведьму, - приказал повелитель Зимы.
        Марагдет спешился, перехватил в руке меч, и пошел к Ирен.
        - Протестую! - заявила я, и встала перед последней. - Жизнь этой ведьмы чрезвычайно важна для Равновесия. Я освободила ее, чтобы она вернулась в мир людей и вершила там свои ведьмовские дела.
        - Ма-а-агари, ведьма принадлежит мне, и только мне решать, что делать с ней. Когда-то она отдала мне свою жизнь, и с тех пор мне дано право распоряжаться ею. Только мне. Марагдет, выполняй приказ.
        - Повторяю: ведьма важна для Равновесия! - крикнула я, маскируя сердитым тоном страх. - Я, друидесса, заявляю это!
        - Ма-а-агари, - утомленно проговорил Элидир, и легкая морщинка залегла меж его бровями. - Перестань играть. Что за дурной каприз? Зачем тебе понадобилась непутёвая ведьма?
        - Непутевая? - взвилась Ирен.
        - Я друидесса, - повторила я, - страж Равновесия. Если я говорю, что ведьма должна жить, значит, она должна жить.
        - Я не отпускаю своих женщин. Никогда, - сказал Элидир. - Но я готов сделать исключение. Ведьма уйдет, если ты ее заменишь.
        Ожидаемо. Но все равно скверно.
        Все мои органы чувств заработали в три раза усерднее обычного, нервозность и страх пробудили загадочные друидские силы, обычно дремлющие в моей крови, и я знала, что если выпущу их наружу, то случится нечто грандиозное. Сердце билось быстро-быстро, но без паники, в древнем особом ритме особенных людей, отмеченных самой Богиней. Физически и эмоционально я уже настраивалась на сражение, но разум отчаянно цеплялся за возможность решить все мирным путем.
        Я не отдам королю Ирен; если из всех глыб в том Саду я разморозила именно ее, значит, такова Судьба. Но и сама я королю не дамся. Ох, не хотела я играть с королевской гордостью при придворных, но выбора нет…
        - Король Элидир, - сказала я громко, - ты напомнил мне о Договоре, но сам его не выполняешь. Ты напустил на меня чары, оставил на морозе в Саду, вынуждаешь стать твоей. Так с гостьями не обходятся. Ты нарушил Договор между людьми и фейри, но я не сообщу об этом, куда следует, если ты отпустишь нас с Ирен сейчас же.
        - Как ты смеешь так говорить с королем? - прорычал Марагдет, и поднял меч.
        - Убери эту железяку, или я сломаю ее! - пригрозила я, чувствуя, как сила собираясь в пальцах, начинает пульсировать. - Сидхе! Разве не видите, что ваш король под действием чар?
        - Каких еще чар? - сквозь зубы процедил предводитель риоров.
        - Понятия не имею… любовных, наверное. Ответь, Элидир, что за чары ты пытался на меня наложить?
        Повелитель Зимы молчал. Нехорошее молчание, как затишье перед бурей…
        - Ты нарушил Договор, Элидир, - повторила я, не обращая внимания на краснеющего от злости Марагдета, который держал наготове меч в непосредственной близости от нас с Ирен. - Ты под действием чар, ты не в себе, твоя страсть ко мне ненастоящая. Отпусти нас, и никто в мире людей не узнает об этом. Клянусь.
        - На короля невозможно наложить чары! - вскричал Марагдет.
        - Он сам их на себя наложил, когда пытался меня зачаровать!
        - В холмах лгать нельзя! - поддержала меня Ирен. - Раз друидесса еще жива, она говорит правду! Вы должны спасти рассудок своего короля, риоры - увезите его, найдите лучших магов, пусть снимут с него чары!
        - Хаосница хочет погубить нашего короля и всех нас, а ведьма хочет мести! - пришел к собственному выводу Марагдет и обратился к риорам: - Нельзя слушать их, воины! Их слова - яд! Они хотят устроить здесь Хаос!
        Риоры засомневались. В холмах нельзя солгать, не умерев, а раз мы с Ирен живы, значит, наши слова чистая правда. Но и слова Марагдета многое значат. Воины устремили взгляды на своего короля.
        Элидир все так же молчал, и взгляд его был обращен в никуда. Риоры, элита сидхе, знают теперь, что он нарушает клятвы и Договоры, и это не может не пошатнуть его положение. У сидхе все иначе, чем у людей - к власти приходят только лучшие, самые сильные, самые хитрые, те, под чьим началом гордо жить. До этого момента Элидир считался лучшим.
        - Да, я под действием чар, - проговорил, наконец, Элидир. - Спасите меня, риоры. Убейте обеих женщин. Тогда чары спадут, и я стану прежним.
        Риоры согласились с королем и сочли такой выход из ситуации самым удобным. Они двинулись к нам, а Марагдет торжествующе улыбнулся.
        - Как давно я не убивал людей, - проговорил он, предвкушая веселье.
        - Никого ты не убьешь, - прозвучал вдруг пламенный голос, при звуках которого мое сердце дрогнуло.
        Ириан выехал на своем келпи вперед и развернулся так, чтобы видеть риоров в лицо.
        - Братья! - обратился он к ним. - Мы не можем исполнить приказ короля, ибо король не в себе. Договор нарушен, мы должны идти на уступки. Женщин надо отпустить.
        - Твоим словам доверия нет, ты привел хаосницу в холм! - бросил Марагдет.
        - Да, привел, но я не знал, кто она!
        - Из-за нее король под действием чар! Убить ее надо, и король станет свободным!
        - Идиот! - крикнула Ирен. - Это король чары сотворил, а не друидесса! Король сам себя очаровал!
        - Как ты назвала меня, дрянь? - рассвирепел Марагдет, и замахнулся на ведьму мечом. Только сделать он ничего не успел: Ириан отразил его удар, каким-то образом оказавшись рядом.
        Мы с Ирен шарахнулись в сторонку, подальше от риоров, подальше от огненных искр, которые высекли два встретившихся меча.
        - Хаос уже настал, - шепнула я, вцепившись в руку ведьмы.
        Она ответила испуганным взглядом.
        Меж тем Ириан отражал атаки Марагдета; ускользал от него, танцевал вокруг, как пламя. Оба сидхе двигались невероятно быстро, быстрее, чем мог бы поймать человеческий взгляд, так что я видела два смутных движущихся образа. Загорелись татуировки, отсвечивали под броней; пылали огнем Файдкамена мечи…
        - Остановись! - крикнул Ириан, но Марагдет его не услышал, захваченный пылом сражения. Тогда рыжий, извернувшись, схватился за косу своего соперника и обрубил ее; туго сплетенное золото волос поблекло прямо в руках рыжего. Ириан швырнул косу под ноги предводителю риоров.
        Я мало что знаю о воинском кодексе сидхе, но судя по вздоху остальных риоров и ошарашенному выражению лица Марагдета, который-таки остановился, Ириан сделал что-то крайне оскорбительное.
        - Останови Марагдета, Элидир, пока я не отрубил ему кое-что более важное, и дай женщинам уйти, - прорычал рыжий; я никогда еще не слышала подобного свирепого рокота в его голосе. - Останови это безумие! Будь королем!
        - Я отпущу ведьму, - предложил Элидир, - но друидесса останется. Останови это, Магари, - обратился совсем ополоумевший сидхе ко мне, и улыбнулся. - Скажи мне «да».
        Может, сказать это треклятое «да»? Вдруг, мне на роду написано стать дарой сумасшедшего короля, чтобы его утихомирить, и именно поэтому Ириан тогда выбрал именно меня среди всех девушек в Кэнтоне? Что, если к этому всех нас ведет судьба?
        Мой растерянный взгляд встретился с взглядом Ириана. В глазах рыжего танцевало пламя, они уже не были золотыми, они стали оранжевыми. Я перестала слышать, видеть, ощущать, мир сузился до этих оранжевых очей рыжего, и мгновение растерянности сменилось уверенностью.
        - Никогда, - ответила я королю.
        - Тогда ты умрешь! - прошипел Элидир, и его совершенное лицо перекосило.
        Добила-таки я его отказом… Король потерял контроль над собой, и его убийственная сила вырвалась наружу. Буквально из ничего выросли громадные ледяные глыбы с острыми краями, и жестокие ветра швырнули нас с Ирен прямо на них… Не знаю, что случилось с ведьмой, но когда я врезалась в глыбу, она раскололась, а острые края раскрошились. Упав на спину, я увидела, как взвилось оранжевое пламя и заволокло все вокруг. Послышался лязг, полетели искры. Я перекатилась, ища взглядом Ирен, и увидела как она, сидя с закрытыми глазами, что-то про себя проговаривает; в следующее мгновение ведьму опрокинуло мощным порывом и уволокло куда-то.
        Меня тоже опрокинуло и отшвырнуло в сторону; в полете я расколола еще несколько устрашающих ледяных конструкций. Снова упав, я подняла голову и посмотрела вперед, туда, где творилось неизвестно что. Валил снег, свирепствовал ветер, холод вымораживал, и при этом полыхало пламя, и снег таял, а келпи безумными голубыми тенями носились туда-сюда. Я не видела сидхе, они были яркими пятнами где-то впереди, но я слышала их, и трепетала. Моя сила тоже разгулялась вокруг, раздула пламя Ириана, усилила холод Элидира, закружила и свела с ума остальных сидхе и келпи; все смешалось в одном танце безумия.
        Вот теперь точно настал Хаос.
        …Ветер гудел, трещало пламя, кричали сидхе, лязгали мечи. Никому уже не было до меня дела; я в исступлении созерцала Хаос, и чувствовала что-то, похожее на умиротворение. Разве это беспорядок? Разве это смешение сил? Нет, все правильно.
        Все. Должны. Показать. Себя.
        Чтобы. Выделился. Лучший.
        Одна сила. Подавит. Остальные.
        Холм. Ждет. Нового. Короля.
        Равновесие. Нужно. Восстановить.
        Кто-то вспомнил обо мне; кто-то, от кого веет холодом и чем-то еще… чем-то необъяснимо пугающим. Я шевельнулась, протерла глаза, выплывая из экстаза умиротворения, и разглядела высокую фигуру. Белые волосы трепал ветер, что-то черное перечеркивало лицо…
        Я поползла от фигуры, попятилась, уткнулась в ледяной нарост, схватилась за него, поднялась. Некто светловолосый приближался, и чем ближе он подходил, тем сильнее заявляла о себе моя тревога.
        Я встала, побежала, скользя по тающему снегу и утопая в лужицах. Споткнулась, рухнула в снег, оглянулась - светловолосый был совсем рядом. Ох, зря я оглянулась! Светловолосый настиг меня и прежде, чем я успела что-то сделать, ударил.
        Хаос сменился темнотой.
        ГЛАВА 31
        Я ПРИШЛА В СЕБЯ внезапно - тело встрепенулось, проснулось раньше сознания. Чьи-то руки поймали меня за плечи, мягко удержали. Я увидела спутанные длинные волосы, совершенно белые, без малейшего намека на игру оттенков, узнала шевелюру, и сипло проговорила:
        - Надо же, как отросли. Еще немного, и до поясницы дотянутся. Привет, Скендер.
        - Здравствуй, Магари.
        Я посмотрела выше, в бледное лицо сидхе.
        - Хорошо ты меня ударил. Выключилась в один момент.
        - Нужно было тебя остановить, никто больше не мог к тебе подойти. Мне одному ты почему-то доверяешь.
        - Почему-то? Эх, Скендер… Когда ты подходил, я тебя не узнала, так что вопрос, как ты смог ко мне подойти, остается открытым, - досадливо проговорила я, приподнялась, и осторожно прощупала синяк на лбу.
        Скендер тут же разжал пальцы, опустил руки и отстранился от меня; он избегает касаться меня без повода. Мы сидели на плаще провидца, и тот - обожаю вещи, созданные эльфами-мастерами! - совсем не промок, хотя был расстелен прямо на снегу, точнее на том, что раньше было снегом, а стало серо-белой жижей.
        Голова болела, тело ломило, как при простуде; в общем и целом я чувствовала себя так, словно меня поколотили крошки-пикси - вроде пустячная боль, но все же боль. Я помассировала виски, и прокашлялась, чтобы говорить нормально, а не сипеть (почему мой голос после потери сознания всегда звучит как скрип несмазанных дверных петель?).
        - Как ты себя чувствуешь, Магари? - спросил Скендер с трогательным беспокойством.
        - Сравнительно неплохо, если учесть, что со мной произошло.
        - Ты что-то помнишь?
        - Все помню. Даже свои мысли в момент, когда растворилась в Хаосе.
        - И?
        - Об этом позже поговорим…
        Я огляделась, но не увидела ничего, кроме тающего снега и густо-молочного света, заливающего пространство. Еще было тихо, слишком тихо.
        - Где все? - шепотом спросила я, но и шепот прозвучал слишком громко.
        - Успокоились.
        Из уст бога смерти это слово прозвучало особенно зловеще.
        - В каком смысле успокоились? - вкрадчиво уточнила я, опасаясь самого худшего. - Что произошло, когда я потеряла сознание?
        - Когда вы с ведьмой побежали к дверям холма, Дианн отправилась ко мне. Карга была уверена, что вас быстро хватятся, так и случилось. Она попросила, чтобы я отпугнул ваших преследователей. Мы опоздали. Когда добрались до вас, ты уже устроила Хаос. Сидхе обезумели: сражались друг с другом, не разбирая, кто противник, а кто союзник. Нужно было прекратить это как можно скорее, пока никто не умер - ты ведь знаешь, что случается, когда убивают сидхе?
        Я кивнула, а провидец продолжил:
        - Образовался круг силы, светловолосую ведьму вышвырнуло из него, Дианн кинулась к ней. А я вошел, нашел тебя и… - сидхе замолк и смутился.
        - Обезвредил, - подсказала я. - Значит, образовался круг силы, сидхе обезумели и поддались Хаосу. А как же ты? Хаос должен был и тебя увлечь.
        - Я ничего не почувствовал.
        - Совсем-совсем ничего? Хотя бы что-то было, когда ты вошел в круг силы?
        - Нет.
        - Странно. Очень странно. А еще страннее то, что ты смог ко мне подойти. Я точно помню свои ощущения в тот момент: я не узнала тебя, даже испугалась. Никто бы не смог подойти ко мне, а ты смог. Ну-ка подумай еще, Скендер, и ответь, почему только ты смог меня остановить?
        Желая получить ответ, я подалась к сидхе и жадно всмотрелась в его лицо; мой пытливый ум требовал немедленных объяснений. Скендер напрягся всем телом, но не отстранился. Я вдруг заметила, что у него даже губы изменились: прежде бледные и сухие, они стали пунцовыми, словно по ним провели помадой. Скендер вообще стал ярче: его кожа засияла, волосы превратились в белый шелк, заалели губы, и темный цвет одежды только явнее показывал контрастность его внешности.
        - Что я могу сказать? - промолвил Скендер. - Тебя надо было остановить, и я знал, что меня ты к себе подпустишь.
        - Ладно, - выдохнула я, и отодвинулась от напряженного провидца, чтобы не смущать его. - Загадки оставим на потом, сконцентрируемся на актуальном. Что с королем? Как все «успокоились»?
        - Когда ты потеряла сознание, круг силы распался. Пока сидхе были не в себе, я их отрупил. Они лежат там, поодаль.
        - Король тоже?
        - Да.
        Я засмеялась. Скендер сердито сдвинул брови:
        - Что смешного?
        - Тебя жалеют и считают слабейшим, а ты можешь отрупить даже бога, короля неблагих!
        - Я только сегодня узнал, что мне это по силам.
        - А как же тот случай с Ирианом? Ты явно знал, что делать.
        - Когда я впервые вошел в силу и пережил изменение, - задумчиво произнес Скендер, - у меня не было таких способностей. Придворные маги и король Торикс изучали меня, но кроме спонтанных пророчеств я ни на что не был способен. Позже, в изгнании, я выяснил, что взглядом могу убивать мелких фейри, или умерщвлять их на время. С разумными видами фейри я никогда таких опытов не ставил, Ириан был первым из сидхе, на ком я испытал эту свою силу.
        - Судьба у Огарка такая - быть подопытным, - вставила я.
        - Я был зол на него, счел, что он тебя соблазнил, поэтому не колебался, умерщвляя его.
        - А сегодня ты не колебался?
        - Ни мгновения.
        Я нежно посмотрела на сидхе. Видно, что он сбит с толку, что сам не может найти объяснения произошедшему. Ну и плевать на объяснения, они найдутся еще! Главное, что благодаря Скендеру Неблагой двор избежал бо-о-о-ольших неприятностей. Уже второй раз он останавливает силы Хаоса.
        - Я думала раньше, ты феномен, Скендер. Теперь понимаю, что ты чудо. Чудо Неблагого двора.
        - Не чудо, - мрачно возразил он, - смерть.
        - Что плохого в смерти? Смерть естественна так же, как и рождение.
        Скендер резко повернул ко мне голову и проговорил сквозь зубы:
        - Что плохого в смерти? Когда я надолго задерживался в одном месте, все живое там постепенно умирало; иногда, когда я просто проходил мимо цветущего куста, тот осыпался, а раскидистые деревья, под которыми я отдыхал, теряли листья и усыхали, а то и загнивали в считанные минуты. Мой взгляд убивает, мои пророчества коверкают судьбы, мое прикосновение тянет жизнь…
        - Скендер, ты неблагой: не благой. Смысл твоего существования именно в том, чтобы приносить не благо. Перестань уже корить себя за это! Полюби себя!
        - Знала бы ты, каково это - являть собой смерть и видеть, как все чахнет рядом с тобой… Я не знаю точно, как подействует мой взгляд, мои прикосновения, потому что не знаю, чем они могут обернуться. Иногда я безобиден, иногда смертоносен, но выявлять закономерности не хочу. Я не имею права ставить опыты, как ты, потому что мои опыты будут стоить кому-то жизни.
        - Будь ты таким опасным, как описываешь, родился бы в холме мертвецов Нуадха, общался бы с некромантами и приглядывал за слуа, а с банши по вечерам тоскливые песни затевал. Но ты родился в Файдкамене, Скендер, и никакой другой холм тебя не принимает. Ты не можешь быть только смертоносным, есть что-то еще. Ты просто еще не знаешь точно, в чем твое предназначение, какова твоя настоящая суть!
        На этот раз Скендер возражать не стал. Помолчав немного, он произнес:
        - Это все неважно.
        - Неважно? - я аж задохнулась от возмущения. - Это очень важно! Твоя сила сегодня Хаос остановила, Скендер!
        - Хорошо, это важно. Но твоя жизнь еще важнее. Ты должна покинуть холм до того, как оживет король, и как соберутся остальные придворные. Ведьма должна была уже прийти в себя. Нужно найти ее, она может быть полезна.
        - Холм закрыт по воле короля.
        - Король - труп. Для холма не имеет значения, временно или навсегда. Нет короля - нет королевской воли - нет запрета.
        - Ах да, основная аксиома магии, - проворчала я, поднимаясь неуклюже. - «Уничтожению равно обнулению». Убей того, кто наложил чары - и чары спадут. С запретом, наверное, тоже сработает.
        - Идем, Магари, - поторопил меня Скендер, и голос его при этом прозвучал бесстрастно. Жаль… бесстрастность в голосе горевидца появляется тогда, когда он хочет скрыть свои чувства. А мне, как никогда, хочется знать, что он чувствует сейчас.
        Мы обошли отрупевших риоров, которых лже-смерть разложила в самых живописных позах. Найдя взглядом рыжие волосы, я подошла к Ириану. Он лежал на боку; кожа сидхе посерела, глаза подернулись пленкой, черты заострились, тело окоченело.
        - Хотелось бы узнать, как влияет повторное отрупение на сидхе… - проговорила я; во мне некстати проснулся ученый.
        - Нет времени! - напомнил Скендер.
        - Минутка есть, - ответила я, глядя на Ириана. - Рыжий очень меня удивил… Он присягнул Элидиру, но все равно выступил против него, чтобы защитить нас, и, самое важное - чтобы защитить Неблагой двор. Он единственный из всех осмелился сказать, что Элидир свихнулся на почве коллекционирования красоток.
        - Ничего удивительного, - промолвил провидец. - Ириан всегда говорил то, что считает нужным, и никогда не боялся выступить против всего двора, чтобы доказать свою правоту.
        - Я считала, он гордый заносчивый божок…
        - Он и есть гордый заносчивый божок. Но у него есть и достоинства.
        - Он настоящий воин, - с улыбкой проговорила я. - Пусть зазнайка, пусть обидчивый, но мужской стержень у него есть, и внушительный!
        Скендер как-то странно посмотрел на Ириана, точнее, на нижнюю часть Ириана, а еще точнее - на пах Ириана.
        - Я имею в виду внутренний стержень, Скендер, - покраснев, объяснила я. - Это про характер. Выражение такое.
        Провидец тоже чуть покраснел и мы оба представили, что ничего двусмысленного произнесено не было.
        - Боюсь представить, что будет, когда все они очнутся. Не поздоровится нашему Ири. Хотя, увидев, каков рыжий в бою, могу сказать, что не поздоровится тем, кто попытается его схватить.
        - Не бойся за него, он очнется раньше остальных и придумает, что делать. Пламя, бушующее в нем, быстро разгонит мой смертельный холод. Да и хватит уже беспокоиться о бессмертных богах, Магари. Лучше побеспокойся о себе, смертной. Пора уходить, нельзя медлить!
        - Хочу и беспокоюсь, - заявила я, метнув на провидца недовольный взгляд. - Не могу я вот так уйти, не попрощавшись с рыжим! Мы с ним, вообще-то, в одном доме жили, за одним столом ели, а какие веселые эксперименты я на нем ставила! Определенно, он мой любимый подопытный. Как не беспокоиться о нем?
        Я опустилась рядом с телом Ириана и поцеловала его в гладкую холодную щеку.
        - Буду скучать по тебе, Ири, - шепнула я. - Надеюсь, ты разгоришься в сильное пламя и спалишь весь мусор Неблагого двора.
        Поглядев еще немного на рыжего, я поднялась и пошла за Скендером.
        МЫ ЗАМЕТИЛИ Дианн; ее темная хламида притягивала взгляд в молочно-белом тумане, который напустил на место происшествия холм. Карга бранилась, но жалостливо, с умоляющими нотками:
        - Что ты творишь, окаянная? Опомнись! Очнется он да руки твои наглые повыдергивает! Иренка, хватит! Неужто не страшно? Мало тебе было любви королевской, гневушка захотела?
        - Это он пусть моего гневушка вкусит! - отозвалась ведьма.
        Мы подошли ближе и увидели ужасное. Или прекрасное - это как посмотреть.
        Король Неблагого двора, повелитель Зимы, Душа ночи, лежал голый в луже талого снега. Неровно обрезанные, очень длинные пряди его волос в беспорядке лежали возле тела. Ирен срезала последнюю прядь, перехватила шнурком, бросила в мешок и злорадно улыбнулась:
        - Все!
        - Теперича он тебя по-настоящему убьет, - констатировала Дианн, с ужасом глядя на сотворенное с королем непотребство.
        - Если очнется, - добавила я, показываясь из тумана.
        - Мага, - выдохнула карга, и инстинктивно двинулась мне навстречу, то ли чтобы обнять, то ли чтобы задать трепку за учиненный Хаос. Впрочем, она до меня так и не дошла - остановила порыв. Но я все равно успела заметить его, и на душе стало тепло. Приятно, когда о тебе беспокоятся даже страшные карги.
        Ирен же, потрепанная, поцарапанная, но довольная, похвалила меня:
        - Хаос удался!
        Я пожала плечами, будто для меня это обычное дело. Ведьма заметила Скендера и, узнав его, побледнела.
        - Горевидец… - прошептала она неуверенно. - Все сидхе попадали мертвые, а он живой…
        - По его воле они и попадали мертвыми, то есть отрупели - временно упокоились.
        Ирен впечатлилась так, что не могла отвести взгляда от моего смертоносного спутника; страх обездвижил ее, зачаровал. Плохо… Страх для неблагого сидхе - замечательная подпитка, а я не хочу больше сюрпризов от Скендера.
        - Не смущай бога смерти, Ирен, - предупредила я, - а то…
        - Отрупеешь, - закончил Скендер.
        Ведьма вздрогнула. Ей стало еще страшнее.
        Дианн решила разрядить атмосферу и угостила свою ученицу крепкой затрещиной. Опасный зрительный контакт разорвался, страха у ведьмы поубавилось, зато раздражения прибавилось.
        - Ты что, карга? - потирая затылок, спросила возмущенно Ирен. - Берега попутала?
        Карга повторила затрещину.
        Ирен надулась, но ругаться не стала (волшебная сила затрещины!). Дианн же, встав между нами, начала деловито раздавать указания:
        - Я гляжу, туман здесь больно плотный, неспроста это. Думается мне, холм вам хочет подсобить, скрыть от остальных. Так что неча глядеть на короля отрупевшего, просите лучше выпустить вас и уходите, пока ноги есть! А то так и знайте - оторвут вам риоры и ноги, и руки, и голову, как только король очнется! И не поглядят на Договор!
        - Так и поступим, - согласилась я, и, не сумев справиться с искушением, еще раз оглядела труп позорно остриженного раздетого Элидира. Мерзавец он, конечно, но как сложен!..
        - Вот бы сюда фотоаппарат! - вырвалось у меня. - Я бы та-а-а-кие снимки сделала!
        - Что такое фотоаппарат? - спросил Скендер.
        - Это такая штука, которая делает мгновенные… э-э, рисунки.
        - Зачем тебе рисунки, изображающие голого короля? - сдвинул брови сидхе.
        Мы трое - я, Ирен и Дианн - укоризненно посмотрели на Скендера: что за глупый вопрос?
        - Ирен, - спохватилась я, - а как ты сумела срезать волосы сидхе? Это же возможно сделать только риорским мечом, а меч служит только своему риору!
        - Я ведьма, - оскорбленно протянула Ирен. - Уж как остричь сидхе, я знаю.
        - Расскажи!
        - Магари, уймись! - строго сказал Скендер. У меня даже появилось ощущение, что он готов последовать примеру Дианн и дать мне затрещину. Пока это смутное ощущение не сменилось уверенностью, я отошла от тела Элидира и произнесла:
        - Ирен, уходим. Судьба на нашей стороне, это я знаю точно, но если будем мешкать, упустим свою удачу.
        Ведьма кивнула, бросила в мешок еще одну прядь Элидировских волос и, повозюкав пальцем в грязной жиже, написала на лбу короля бранное слово, столь любимое моей бабулей.
        - Чегой-то ты начертала? - полюбопытствовала Дианн, когда мы отошли от короля.
        - Ничего особенного, - блеснув глазами, хитро ответила Ирен.
        Файдкамен словно только и ждал, когда мы отойдем от «поля битвы» к самим дверям. Ирен топнула ногой. Прежде, чем мир перевернулся, и мы оказались снаружи, я подумала о том, что холм мог быть закрыт не только по воле короля. Файдкамен выпустил нас точно тогда, когда было нужно, не раньше, и все для того, чтобы свершилось необходимое Равновесию действо.
        Но все ли необходимое лично для нас свершилось?
        Вне холма тоже царила зима, но злая; мы покинули Файдкамен, так что больше никто не заботился о нас: не добавлял света, не присмирял ветра, поэтому мы с Ирен съежились, как птички, от холода.
        - Что тебе нужно, чтобы создать портал? - спросила я у ведьмы; сама я о технике создания порталов знаю только в общих чертах - во-первых, на лекциях по общей магии нас подробностями не радовали, во-вторых, созданием порталов традиционно занимаются друиды и демонологи, а не фейриологи.
        - Только время, - ответила Ирен.
        - Сколько?
        - Минут двадцать.
        Я с подозрением посмотрела на растрепанную ведьму. Насколько я знаю, на создание портала у обычного, средней руки портальщика уходит, по меньшей мере, час, и только мастера могут справиться за десять-пятнадцать минут. Либо Ирен мастер-портальщик, либо она очень самоуверенная, и во втором случае может так статься, что мы переместимся частями или окажемся в жерле вулкана.
        - Ты, главное, не торопись с расчетами, - дрожащим голосом попросила я.
        - Да какие тут расчеты! - фыркнула Ирен. - Я по-быстрому пробью нам выход, и только.
        Ведьма огляделась кое-как, прикрывая глаза рукой от валившего снега, выбрала местечко под раскидистым деревом и направилась туда. Дианн последовала за ученицей и заботливо сняла с ее спины тяжелый мешок с ингредиентами.
        Мы же со Скендером встали под соседним деревом. Мои ноги тонули в снегу, я ничего не видела и жуть, как мерзла - зуб на зуб не попадал. Не околею ли я тут от холода за эти двадцать минут?
        Скендер оттеснил меня к самому стволу дерева и, упершись руками в ствол, загородил от ветра своим телом. Дрожать и мерзнуть я не перестала, но, по крайней мере, так меня не доставал пронзительный резкий ветер.
        - Вот и все, - сказала я.
        - Все, - повторил Скендер.
        - Как жаль, что я не успела изучить феномен твоей силы, - проговорила я, глядя в красивое, но, увы, совершенно бесстрастное лицо сидхе. - Больше всего на свете я хотела бы помочь тебе найти свой путь - достойный путь, а не изгнание.
        - И ты помогла. Мои силы возросли.
        - Верно, - улыбнулась я, но улыбка вышла невеселой из-за предстоящего расставания. - Да и купание в озере келпи пошло тебе на пользу. Вон какой красивый ты стал…
        - Помнишь, что я предсказал тебе?
        - Конечно, помню… Мы с тобой много раз обсуждали эту тему и сошлись в мысли, что от напророченной смерти меня с вероятностью в девяносто процентов спасет сильный друид, возможно, мой дядя. Иначе я бы домой не торопилась - не очень-то хочется умирать такой молодой.
        - Забудь о пророчестве, - сказал Скендер. - Можешь возвращаться домой безо всяких опасений.
        Я удивленно воззрилась на сидхе.
        - То есть… это… как?
        - Я не чувствую тебя больше.
        - Что это значит?
        - Все это время, Магари, я чувствовал связь между нами. Это сложно объяснить… так было с каждым, кому я когда-либо что-то предсказывал. Все, кому я что-то предрекал, подпадали под мое влияние так или иначе, и избавлялись от него только после смерти. С тобой иначе… ты жива, но я больше не чувствую связи с тобой. Это может значить только одно: смерть больше не довлеет надо тобой, мое пророчество не имеет больше силы.
        - О, Богиня милостивая… Когда ты это почувствовал, Скендер?
        - Когда ты пришла в себя после моего удара.
        - Так-так… что же это может значить? Это как-то связано с Хаосом, который я недавно устроила?
        - Это неважно, Магари.
        - Как же мне надоело это слово! - рассердилась я. - Все для тебя неважно, о чем не спроси!
        - Важна твоя жизнь, - сухо ответил Скендер. - Знаю, что ты, как фейриолог, не можешь уйти, не получив ответы на вопросы, но так надо. Подумай об этом всем позже. Сейчас думай только о переходе.
        Я протестующе фыркнула.
        - Все складывается удачно, - продолжил наседать сидхе. - Холм тебя отпустил, ведьма создает портал, пророчество не имеет больше силы.
        - Ты уверен в последнем?
        - Уверен.
        - А я вот не уверена. Ни в том, что пророчество не имеет больше силы, ни в том, что должна вернуться.
        - Я не понимаю тебя, Магари. Ты всем заявляла, что хочешь скорее вернуться домой, а когда настал подходящий момент, засомневалась.
        - Я и раньше сомневалась, - призналась я. - Мне многие говорили в Файдкамене: оставайся здесь, зачем тебе домой? А я самоуверенно отвечала, что обязательно вернусь домой. Знаешь, что самое смешное? Не хотела я возвращаться и не хочу.
        - Как это - не хочешь? - поразился Скендер.
        - Знаю, знаю, звучит абсурдно… особенно после того, что я говорила Элидиру и после того, как мы сбежали из холма. Но попробуй меня понять. В Вегрии ждут моего возвращения, и не только моя семья. Перед Самайном важные люди из Министерства по делам фейри провели с нами, приглашенными в холмы, беседу. Нам сказали, что мы обязаны вернуться из холмов, чтобы люди перестали мечтать о них. Им нужен пример молодых людей, которые сидхе и вечной жизни в холмах предпочли обычную жизнь. Я и сама понимаю, как важен такой пример, и убеждаю себя, что вернуться - это правильно. Но я не хочу возвращаться, вот в чем дело… Здесь, у вас, я обрела уверенность в себе, силу, вкус к жизни, а там, дома, я слыла чудачкой и синим чулком. Не будь у меня дяди-друида, я бы никогда не смогла найти работу в Кэнтоне, потому что там и без меня хватает фейриологов. Мой жених-гоблин тянет и тянет время с предложением, хотя встречаться больше года считается неприличным! А мой дядя? Я понятия не имею, что у него на уме! Вот так обстоят дела, Скендер… Вот что ждет меня дома.
        - Это магия волшебной страны, - произнес Скендер задумчиво. - Она все же подействовала на тебя. Дом кажется тебе плохим и скучным, семья - чужой, жених - гоблином. Но когда ты вернешься, осознаешь, что это была просто лживая иллюзия.
        - Какой же ты дурак! - в сердцах вскричала я. - Не действует на меня ваша магия! Я сама так хочу! Хочу остаться… с тобой. - Вздохнув прерывисто, я осмелилась закончить признание: - Я могла бы не называть других причин, почему хочу остаться, ведь ты - главная причина. В последнее время я только и думаю, что о тебе, и фейрилогия здесь ни при чем. То, что между нами… мне кажется… оно взаимно, и… хватит уже молчать об этом и делать вид, что ничего не происходит… Этот портал, он как решающий момент, момент выбора, и я не хочу больше себя обманывать…
        Скендер покачал головой, и я замолкла. Сидхе склонился ниже, припал лбом к стволу над моей головой и вздохнул горестно.
        - Ты как свет, Магари, теплый и манящий… - с болью сказал он. - Но если ты останешься со мной, этот свет пропадет. Сама моя суть тебя погубит. Ты погаснешь рано или поздно, и тогда я себя возненавижу. Даже сидхе чахнут рядом со мной, что уж говорить о тебе…
        Сидхе оттолкнулся от ствола, а я осталась на месте; слезы скатывались по щекам. Между мной и Скендером давно уже витало чувство, воспеваемое поэтами и отрицаемое прагматиками, но мы старались его не замечать; пусть себе витает тихонечко, авось пропадет само собой, незаметно - так же, как и родилось. Но я больше не хочу притворяться слепой, притворяться, что ничего особенного не чувствую.
        - Скажи, чтобы я осталась, - попросила я, всхлипнув. - Пожалуйста, скажи. Не поступай, как надо, поступай, как хочешь. Ты же хочешь, чтобы я осталась, чтобы мы были вместе…
        - Как ты не понимаешь! - вскричал он. - Я смерть! Я не смогу расслабиться с тобой никогда! Я всегда буду бояться тебе навредить! Хочешь мне добра - уходи, пока есть возможность!
        - Ты не смерть, ты нечто другое! Дай мне время, и я узнаю, что именно!
        - Я отнял у тебя уже пять лет жизни, и больше отнимать не хочу. Опомнись! Ты человек, так живи с людьми. Не уподобляйся тем, кто меняет настоящую жизнь на призрачное счастье в холмах, не лепи из меня благородный идеал.
        К нам подошла Дианн; ее белыми космами нагло игрался ветер. Глянув на нас, она нетипично для себя смущенно проговорила:
        - Портал, того… готов. Пора!
        - Иди, Магари, - сказал Скендер.
        Я услышала в его голосе обреченность, и разозлилась. В очередной раз этот не в меру благородный сидхе решил лишить себя надежды на счастье… Как он не понимает, что с ним мне ничего не страшно, ни Элидир, ни все королевские риоры вместе взятые, ни сам Хаос! Но я не буду больше упорствовать - хватит! Итак все держалось на моем упрямстве. Раз он так хочет, я уйду.
        Смахнув с лица соленую влагу, я пробралась по снегу к карге и пошла к Ирен.
        Портал получился кособокий и плавающий, его прозрачные, чуть серебрящиеся границы, казалось, вот-вот падут под напором снега и ветра. Ирен сделала вид, что не замечает моих слез, поудобнее перехватила мешок в руках и предупредила:
        - Портал нестабильный. Самой страшно в него прыгать, но выбора нет.
        - Выбор есть всегда, - хмуро ответила я.
        Ирен взяла меня за руку и посмотрела на каргу.
        - Прощай, Дианн. Может, встретимся еще.
        - Уходите уже, девки, - сдавленно проговорила карга, и, натужно улыбнувшись, дала напутствие: - Не озоруйте там, в мире людей! Люди они ж того, хилые и смертные!
        - Прощай, Магари, - сказал мне Скендер; я даже не оглянулась на него. - Живи счастливо.
        Я плотно сжала губы и шагнула вместе с Ирен в зыбь портала.
        ГЛАВА 32
        ИНКВИЗИТОРЫ НЕПРЕКЛОННЫ в своих суждениях о ведьмах: «Паразитки», «Паскудницы», «Дочери Зла». Как по мне, ведьмы бывают очень даже милы и полезны. Не познакомься я с Ирен, не смогла бы переместиться из Сада красоты, не сумела бы покинуть волшебную страну, и совершенно точно мне бы не удалось без проблем добраться до Кэнтона.
        Портал, сотворенный Ирен, «выплюнул» нас в чей-то дом. Первое, что я заметила, это обмусоленные кости на дощатом полу; затем кто-то зубастый цапнул меня за ногу - не до крови, но крепко. Я ойкнула и дернула укушенной ногой - зубастый объект отбежал, коготки зацокали по полу.
        Ирен уже поднялась, я за ней. Встав, я пьяно огляделась.
        Маленькая гостиная, чесночный дух, онемевший от шока мужчина лет пятидесяти, маленькая собачка… Собачка рычала, но хвостик ее был поджат, а тельце дрожало от страха. Ах вот, кто меня укусил!
        - Здравствуйте, - хрипло сказала я. - Извините, пожалуйста, мы нечаянно.
        Мужчина не ответил, а собачка яростно тявкнула.
        - Извините, пожалуйста, - повторила я. - Нас к вам занесло случайно. Вы не подскажете, куда именно нас занесло?
        - Селенье Дубцы близ Кэнтона… - ответил хозяин дома.
        - Здорово! - вскричала я радостно; маленькая собачка описалась. Почему-то именно меня она боялась больше, потому, видать, и тяпнула, пока я лежала на полу задом кверху.
        - Близ Кэнтона? - огорчилась Ирен. - Самое пекло Инквизиции!
        - Согласись, это лучше, чем жерло вулкана или море! Мы вообще не знали, куда нас выкинет! Представь, в поле, в ночь, в зиму? Да мы б замерзли насмерть за пятнадцать минут! Это ведь не волш…
        - Язык придержи! - рявкнула ведьма, и улыбнулась мужчине. - Вы не бойтесь, рин хороший, мы вас не тронем. Если будете себя хорошо вести.
        - А вы… вы… - осмелился спросить он, и, сглотнув, закончил вопрос: - ведьмы?
        - Самые настоящие, - шире улыбнулась Ирен, и ее глаза полыхнули хищной желтизной.
        Бедный хозяин дома рухнул в обморок, а его маленькая собачка улепетнула под кровать и начала облаивать нас уже оттуда. Пока я стояла, растерянная, Ирен подошла к столу, захватила с него краюху хлеба и вгрызлась в мякушку.
        - О-о-о, Богиня, - проглотив кусок, протянула она, - человеческий хлеб! Сто лет не ела такой!
        - Ирен… что дальше будем делать? И что будем делать, когда хозяин дома очнется?
        Ведьма подмигнула мне и доела хлеб.
        Не знаю, есть ли у нее план и хорош ли он, но аппетит у нее точно хороший!
        Дома я оказалась через день; путь выдался недолгий, но чрезвычайно волнительный. Когда я постучала, Шапка залилась лаем. Ба открыла дверь и узнала меня в первое же мгновение, хотя я была одета в мужские поношенные вещи и волосы спрятала под шапкой.
        - Мага! - выдохнула бабушка.
        - Ба!
        Бабушкина крепкая рука ухватила меня за руку и дернула на себя. Я уткнулась в мягкое плечо и шмыгнула носом. Как же хорошо снова почувствовать тепло бабулиных объятий!
        Шапка же никак не могла меня опознать: она крутилась возле моих ног, и, взбудораженная чужим мужским духом, шедшим от одежды, то рычала, то принюхивалась. Ба втащила меня домой и, захлопнув дверь ногой, обняла еще крепче.
        - Мага, роднуля! Ну как ты? Почему в обносках?
        - Не спрашивай… скучала по мне?
        - Еще как!
        Я посмотрела в полное лицо ба и вздохнула:
        - Я тоже по тебе сильно скучала!
        - Чего по мне скучать, по старухе? Вот по эльфам своим небось скучать будешь…
        - По эльфам - точно нет!
        Шапка узнала меня, наконец, и прыгнула, чтобы достать до лица. Я опустилась на колени и начала обнимать собачку - коротконогую, немолодую, беспородную, зато любимую. Она скулила и лизала меня в лицо теплым влажным языком.
        - Шапочка, девочка моя! Ты тоже скучала?
        Шапка подскакивала на задних лапах. Вдоволь поласкав собаку, я поднялась на ноги и попросила ба:
        - Я жутко устала и перенервничала. Пожалуйста, не звони дяде сегодня, иначе он явится и утомит меня до смерти расспросами, а я итак выжата как лимон.
        Если бабуля и удивилась такой просьбе, то вида не подала.
        - Конечно! - ответила она. - Скорее сымай эти страшные тряпки и мойся! А я пока тебе пирожки вчерашние разогрею да чаю заварю нового.
        - С чем пирожки?
        - С луком и яйцом.
        Ах, как хорошо дома!
        Чуть позже я сидела вымытая, в любимой пижаме, на родной кухне, пила душистый чай и кушала пирожки. Ба умильно на меня смотрела, подливала чаю, самые большие пирожки поближе пододвигала, и спрашивала о самых важных вещах: хорошо ли меня кормили в холмах, сладко ли мне спалось, не обижал ли меня кто? Не желая тревожить бабулю, я отвечала, что кормили меня отменно, что спала я крепко да сладко, и что, конечно же, само собой разумеется, никто меня не обидел ни разу. Чтобы сразу снять все вопросы, я рассказала бабушке легенду о том, что собрала материала, которого на десяток диссертаций хватит, но весь он остался в холме, потому что у неблагих внезапно случился бунт и придворный маг решил срочно отправить меня домой, через незарегистрированный портал.
        Однако все это бабушку не интересовала. Отмахнувшись от неинтересных подробностей, она спросила о главном:
        - А жениха-то ты нашла, Мага?
        Я отложила надкушенный пирожок и сердито взглянула на ба.
        - Ты снова? У меня уже есть жених.
        - Нет, ты мне правду скажи: неужто ни одного ушастого не присмотрела? Эльфы, говорят, поразительные красавцы! И бессмертные!
        - Эльфы обычные, как люди, только с ушами, а вот сидхе - те роскошные и прекрасные, как боги.
        - Ну? Выбрала себе сидхе?
        - Что ты, бабуль? - горько протянула я. - Разве роскошным и прекрасным сидхе может понравиться человеческая девушка? Да к тому же я по их меркам слишком обычная, они на меня как на женщину и не смотрели.
        - Дура! - бросила ба, и, поджав губы, отвернулась.
        - Ты чего?
        - Чего-чего… - проворчала рини Кинберг. - Дура ты, Мага, несмотря на все свое образование. Так и просидишь в девках, с учебниками обнявшись. Индюк никогда тебе предложение не сделает, да и не нравится мне пижон этот. Расфуфырится, хвост распушит, морду напыщенную сделает - противный! Я же тебя в холмы отпускала не просто так, а чтобы ты себе жениха сказочного отхватила, чтобы жила, как в мечтах, вечно молодая и вечно любимая!
        Я вздохнула.
        - Эх, бабушка… Даже будь я красавицей писаной, мне бы все равно не светила такая жизнь.
        - Разве в красоте дело? Я вот даже по молодости красавицей не была, а пять раз замуж выходила, и все мужья отборные были, сами бегали за мной. А я еще и нос воротила. Мужчин спроси, чего они в девушке видеть хотят, так они целый список составят, да такой строгий, что в него только мифическая дева впишется. Но на самом деле им нужна такая, чтобы с ней было хорошо, вот ее они и будут любить, и про список свой не вспомнят даже. А «хорошо» для всех разное. Я тебе зуб даю, что там, в холмах, ты всем была интересна, и уж несколько ушастых сидхе на тебя точно глаз положили. Потому что ты у нас, Мага, милашка хоть куда! Стройненькая, глазастенькая, улыбчивая…
        - Сидхе не бывают ушастыми, они совершенны, - машинально поправила я.
        - Да не важно! Я же по лицу твоему лукавому вижу, что был кто-то. Был, да?
        - Был, да сплыл, - ответила я, чувствуя, что пирожки не пошли впрок. То ли не вчерашние они, а позапозавчерашние, то ли мой желудок еще не привык к нормальной человеческой пище после изысков неблагого двора.
        - Кто? Рассказывай, все рассказывай!
        - Да нечего рассказывать, - пробурчала я, опустив взгляд. - Ничего между нами не было. Так, разговаривали, да пару раз эксперименты кое-какие проводили. Была, конечно, симпатия… Но когда пришла пора уходить, и я засомневалась, стоит ли, сидхе тот мне сказал, чтобы я ни в коем случае не оставалась в холмах. Людям не место среди неблагих. Вот его слова…
        - Слова, слова… ничего эти слова не значат! Надо было остаться и никого не слушать.
        - Остаться? У неблагих сложное время, в их холмах опасно. Они там, может, скоро поубивают друг друга…
        - Все равно надо было остаться!
        Я подняла глядя на ба и неодобрительно на нее посмотрела. Плевать, что у неблагих кризис, главное личную жизнь внучки устроить!
        Шапка принесла мне из комнаты пожеванный шарфик. Приняв его как знак любви, я потрепала собаку за ушами, назвала красавицей и, улыбнувшись, сказала:
        - Не переживай, бабушка. Все у меня будет хорошо: и замуж удачно выйду, и детей нарожаю, и карьеру головокружительную построю. Не нужны мне никакие холмы и никакие сидхе. Пусть киснут там, у себя, от скуки вечной жизни и без благ технического прогресса! Я молодая, упрямая и умная, и сама для себя в нашем мире сказку устрою со счастливым концом. Да, Шапка?
        Черненькая собачка с белым пятном на голове - со своеобразной «шапкой», лизнула меня в губы. Я вытерла губы и почувствовала, что меня вот-вот стошнит. Вскочив, я побежала в туалет.
        … Минуту спустя, когда я уже полоскала рот в ванной, бабушка встала в проеме ванной комнаты и, качая головой, спросила:
        - Что, не удались пирожки?
        - Все в порядке, - ответила я. - Это мой желудок после перехода капризничает.
        - Или после еды в холмах тебе просто не идут мои пирожки.
        - Глупости.
        - Эх, Мага, Мага… Думаешь, бабушка твоя совсем из ума выжила, раз убеждает идти жить к неблагим? Думаешь, я так уж хочу зятя-сидхе? Да я просто знаю, какая ты. Ты с детства фейри бредила, тебя всегда завораживала магия, ты мечтала о холмах. Ну не подойдет тебе обычный человек, не подойдет! В тебе есть магия, и тебя тянет к магии. Поэтому я и была так спокойна, отпуская тебя в холмы. Там ты можешь развернуться, там для тебя море практики. А здесь что? Голая теория и жених-Индюк.
        Я выключила воду, посмотрела в отражающуюся в зеркале бабушку и тихо ответила:
        - В Бездну мечты. Моя реальность - мир людей.
        - Твоя ли это реальность, Мага?
        На этот вопрос я отвечать не стала - все равно не знаю ответа.
        ДЯДЯ ПРИЕХАЛ на следующий день, вечером. Увидев меня, он поменялся в лице.
        - Магари…
        - Дядя, - прохладно сказала я, и поприветствовала его скупым кивком.
        - Ты здесь?! Как? Почему?
        - Это долгая история.
        Моя холодность поразила дядю, он глазам своим не поверил, ведь я с детства его обожала и открыто считала лучшим мужчиной в мире.
        - Мага, - растерянно проговорил он, - почему ты так враждебно смотришь на меня?
        - Надо поговорить. Идем.
        Ба ушла гулять с Шапкой, так что мы могли выяснить все наедине. Я налила нам чаю, поставила чашечки на поднос, не забыла захватить сахарницу и вазочку с печеньем. Разговор предстоял серьезный, и горячий душистый чай с сахаром будет как нельзя кстати. Тем более что только крепкий чай спасал меня от тошноты. Такие недомогания считаются обычным делом для тех, кто возвращается из волшебной страны.
        Отнеся поднос в гостиную и опустив его на стол, я села на диван. Дядя Эдгар присел в кресло и, наклонившись вперед, сложил руки в замок.
        - Пейте чай, - сказала я.
        - Спасибо, позже.
        - Остынет.
        - Пусть. Мага, что случилось?
        - Это я должна спросить, что случилось. Что за защиту вы на меня наложили?
        - Это древние чары.
        - И запрещенные, так? Иначе бы я знала их.
        - Да, это запрещенная магия. Магия Хаоса, - признался дядя. - Защита, которую я тебе поставил, не имеет своего резерва силы, она перенаправляет ее. Любая зловредная магия, которую попытаются направить против тебя, обернется против нападающего.
        Я вспомнила про случайность с Элидиром. Защита сработала, но не сразу, а только после того, как Сапфир куснул меня и отвлек.
        - Перенаправление чар? Очень интересно. Почему же тогда те, кто пытались меня коснуться против воли, летали?
        - Летали?
        - Их от меня отбрасывало.
        - Не знаю, Мага. Такую физическую защиту я тебе не ставил. Ты пострадала?
        - Я нет. А вот Неблагой двор…
        - Что случилось? - промолвил дядя, но даже в этот момент я не увидела на его лице и намека не страх. Лицо Эдгара Кинберга, как всегда, было спокойно и серьезно. Это меня задело.
        - Вы вообще за меня беспокоились? - спросила я обиженно. - Вы меня… любите?
        - Конечно, люблю, девочка. Ты мне как дочь.
        - Тогда зачем вы меня пустили в холмы? - возмутилась я. - Какой отец отпустил бы дочь к неблагим?
        Друид разжал пальцы и выпрямился. Взгляд его похолодел.
        - Это было твое решение, Мага. Ты хотела попасть в холмы, и ты там побывала. Не перекладывай ответственность за свое решение на меня.
        - Мы заговорили про ответственность? Тогда ответьте, почему вы не рассказали, что являетесь последователем Хаоса?
        - Что ты хочешь услышать от меня, Мага? Извинения за то, что я хаосник?
        - Вы должны были предупредить меня…
        - Никто, кроме моего наставника - покой ему! - не знал, что я хаосник. Тебе опасно было знать о том, кто я. Ты зря подозреваешь меня в дурном.
        - Если бы с вами случилось то же, что и со мной, вы бы тоже преисполнились подозрениями…
        Любой другой человек бы непременно стал выяснять, что именно произошло, но только не Эдгар.
        - Я понимаю, что в холмах случилось что-то экстраординарное, - произнес он мягко. - Поверь, я не имею к этому отношения, и все, что я хотел, ставя тебе защиту - оградить от неприятностей.
        Я вздохнула. В глубине души я всегда знала, что дядя не может быть злодеем, что он не настолько ретивый служитель Равновесия, чтобы подставлять собственную племянницу - почти дочь. Но все равно это пугает - знать, что твой названный отец на самом деле хаосник. Я и сама хаосница, но случайная и необученная, а он - профессионал. Это другое. Это осознанный выбор. Но почему он сделал этот выбор?
        Без чашки чая не разобраться!
        - Давайте выпьем чаю, дядя, - предложила я миролюбиво.
        Эдгар пересел ко мне на диван, взял аккуратную чашечку за ручку и сделал несколько глотков бодрящего напитка. Я же от волнения выдула сразу всю чашечку и съела влет три конфеты. Дядя же захрустел печеньем.
        Минут пять мы сидели молча и пили чай. Я раз покосилась на дядю, другой. Крошечная розовая чашечка очень забавно смотрелась в его большой руке… Я посмотрела выше, в лицо друида. Разве он изменился? Разве стал другим человеком? Плевать, что он хаосник, главное, что он мой дядя, Эдгар Кинберг, самый добрый мужчина Вегрии!
        Не выдержав, я проговорила:
        - Дядь Эдгар, я так скучала…
        - Я тоже, милая…
        Ледяная стена между нами разрушилась; чай поспособствовал. Мы обнялись, наконец, как родные люди.
        - Как так вышло, что ты хаосник? - спросила я.
        - Когда меня ребенком привели в Общину друидов, я и представить не мог, что мои силы дарованы Хаосом. Хаосников запечатывают и ставят на пожизненный контроль - и мне грозила такая участь. Но друид, ответственный за мое обучение, считал, что хаосников запечатывать нельзя, что для Равновесия важны и Порядок, и Хаос. Он решил, что безопаснее будет обучить меня, научить владеть запрещенной магией, чтобы я мог ее контролировать. Большую часть времени я занимался вместе с остальными неофитами, учился законам магии Порядка, а в свободное время выполнял указания наставника и овладевал премудростями магии Хаоса.
        - Разве хаосник может овладеть магией Порядка?
        - Нет, не может. Я учился магии Порядка, чтобы знать о ней все, чтобы маскировать под нее свою силу. Меня всегда прикрывал наставник, я никогда не соглашался проводить ритуалы, которые могли бы меня выдать. Если я допускал промашку, меня спасала невидимость магии Хаоса - я мог устроить любую случайность и списать ее на промашку другого. Обучение было очень тяжелым, но я справился. Ныне меня считают мягким и недостаточно амбициозным, и Община друидов не слишком-то ко мне приглядывается - я удобен им, и не вызываю проблем. Вряд ли меня можно на чем-то подловить. Ты знаешь специфику моей работы, я планирую ритуалы, но проводят их другие другие. В этом прелесть быть распорядителем, - улыбнулся дядя.
        - Как можно жить в самом центре Кэнтона под боком у Общины друидов и оставаться нераскрытым?
        - В Кэнтоне легко скрыться, здесь много друидов, да и демонологии фон нарушают. В провинции или в отдаленном селенье я бы был заметной персоной, на меня было бы обращено куда больше внимания, и любую магическую странность приписывали бы мне. Здесь же я один из многих. На виду прятаться надежнее всего.
        - Вам лучше знать… Все друиды нашего рода - хаосники?
        - Из последних - только я.
        - Только мы, - поправила я.
        - Ты?..
        Настала моя очередь рассказывать.
        Вернулась ба, заглянула в комнату, поморщилась - не успели встретиться, снова о магии талдычат! - ушла на кухню печь торт, чтобы уже втроем отпраздновать мое возвращение. Я рассказала дяде все, без утайки, даже самые личные моменты. Единственное, что я утаила, это последний разговор со Скендером. Тот разговор был глупостью, эмоциональной вспышкой, и я не хочу вспоминать о нем.
        Ба иногда заходила к нам, и тогда я начинала рассказывать что-то общее, но стоило ей отойти, как мы с дядей возвращались к главному. Только в час ночи, когда наша любимая рини Кинберг заснула, счастливая оттого, что двое самых близких людей дома, и что эти люди отдали должное испеченному торту, мы с дядей закончили обсуждение.
        - …И что ты думаешь обо всем этом, дядя? - спросила я.
        - Мне многое нужно обдумать и обязательно следует наведаться в архивы. Уверен, неблагие не станут раздувать скандал из-за тебя, у них хватает проблем и посерьезней. Да и не захотят они портить себе репутацию, сообщая, что необученная друидесса подняла холм вверх дном и сбежала потом с ведьмой. Где ведьма, кстати?
        - Не знаю. После перехода мы недолго пробыли в доме того мужчины. Ведьма зачаровала беднягу, чтобы не запомнил нас, потом мы сожгли в огне наши вещи из холма, переоделись в мужские вещи, перекусили, переждали ночь и разошлись. Я на автобусе добралась до Кэнтона, а куда ушла И… то есть ведьма, не имею понятия. Она на прощание сказала, что нам будет безопаснее ничего не знать о планах друг друга.
        - Умная ведьма.
        - Она просто очень боится Инквизиции.
        - А тебе стоит бояться Общины друидов.
        - Почему я должна их бояться? Я, наоборот, хотела показаться им, чтобы они скорее запечатали мои силы. Не хочу я быть проводником Хаоса, он меня пугает.
        - Да, твои силы запечатают, а потом возьмутся за меня, ведь я твой родственник. За меня хорошо возьмутся, и раскроют. Но я не боюсь за себя, я боюсь за тебя. Что ты скажешь им? «Я случайно инициировалась у неблагих в гостях, и так уж вышло, что я проводник Хаоса»?
        - Но это же правда.
        - Они не станут разбираться, просто объявят нас с тобой злонамеренными, запечатают и изолируют в монастыре Ордена сопротивления где-нибудь на краю света. Если рассказать обществу, что тебе пришлось спешно покинуть волшебную страну из-за бунта в Файдкамене, то они поверят. Если рассказать правду, тебя уничтожат. Они уничтожают всех, кто имеет наглость колебать весы Равновесия без их ведома, а ты качнула весы сильно.
        - Что же делать?
        - Я запечатаю твои силы сам. Ты снова станешь обыкновенным человеком без магии.
        Я усмехнулась. Была обычным человеком, попала в холмы, пережила невероятные приключения, неблагих всполошила, качнула весы Равновесия, вернулась… и снова стану обычным человеком.
        - Мага? - осторожно спросил дядя.
        - Запечатывай. Мне приключений на всю жизнь хватило, теперь хочу покоя - для себя, для тебя, для нашей ба. Насчет неблагих я с тобой согласна, не расскажут они обо мне, их представители обойдутся общей туманной фразой. А Общину друидов ты много лет обманывал, так что обманем еще раз.
        - Обманем, - уверенно сказал дядя.
        ГЛАВА 33
        РИТУАЛ ЗАПЕЧАТЫВАНИЯ силы довольно прост в исполнении, но опасен. Одна ошибка может стоить жизни как друиду, проводящему ритуал, так и человеку, чью силу запечатывают. Стоя под ритуальным дубом, ночью, я смотрела, как дядя готовится к ритуалу, и заставляла себя думать только о хорошем исходе.
        Эдгар никогда не ошибается. Он все сделает правильно: подготовит ингредиенты для вещества, которым рисуют руны, нанесет нужную руну на мое тело (мы уже выбрали местечко для руны и состригли немного волос в нижней части головы, там, где никто не увидит ее), призовет мои силы и запечатает их ритуальным заговором в руне. Это будет похоже на ожог, и след навсегда останется на моей голове, но волосы скроют его.
        Дядя закончил с приготовлениями и повернулся ко мне.
        - Готово, Мага. Пора начинать. Если ты почувствуешь что-то неладное, то …
        - Надо дотянуться до дуба и коснуться его. Если тебе станет плохо, надо будет сделать то же самое - дотащить тебя до дуба. Это элементарные правила безопасности друидов, я их с восьми лет знаю, - нервно закончила я.
        - Тебе страшно.
        - Немножко. Главное, покончить со всем этим поскорее, пока в Министерстве не прознали, что я в Вегрии.
        - Тогда начнем. Повернись.
        Я проверила рукой, хорошо ли держится узел волос на затылке и, нащупав маленький выбритый кружок ближе к шее, вздрогнула. Вкус желчи появился во рту, замолотили крошечные молоточки в голове, и меня затошнило от ощущения, что я совершаю нечто противоестественное. Я вздрогнула снова, на этот раз всем телом.
        Теплая рука друида легла мне на плечо, и я услышала его обеспокоенный шепот:
        - Тебе нехорошо?
        - Просто я нервничаю… Начинай.
        Дядя стал выводить на моей коже руну. Я закрыла глаза и стала думать об отстраненных вещах: о том, сколько еще осталось до весны и какой она выдастся, о том, что нужно поменять крышу в доме ба. Эдгар закончил выводить руну. Убрав емкость с смесью и кисточкой, он предупредил, что начнет призывать мою силу.
        Я кивнула.
        Зазвучали в тиши повелительные слова заговора-призыва. Дядин голос утроился, обрел емкость и силу, и заполнил собой пространство под дубом. Образовался маленький круг силы, включающий друида - источник силы, дуб - эдакий «предохранитель», который сработает, если случится мощный выброс магии, и меня - объект, на который, собственно, и направлена магия.
        Я почувствовала, как просыпаются во мне неведомые силы, силы, для которых я только проводник, силы, способные овладеть не только моим телом, но и моим сознанием. Они тянулись на дядин голос, влекомые его волей.
        «Направляла ли я когда-нибудь Хаос собственной волей? - задала я себе вопрос. - Или я только проводник?» Я дала себе зарок не вспоминать о волшебной стране без причины, но в этот момент вспомнила все моменты, когда так или иначе моя сила показывала себя в Файдкамене.
        Те, кого я боялась, не могли ко мне прикоснуться и их отбрасывало. Я сняла проклятье с Ириана, заполучила келпи, разморозила Ирен, использовала чары повеления, сломала риорский меч - это ли не доказательство того, что сила меня слушается? Да, иногда Хаос выходил из меня, как река из берегов во время долгого ливня, но это и было всего-то пару раз от страха или волнения. Во всех остальных случаях я направляла Хаос, как хотела. Я была настоящей друидессой, и не так уж сильно мне мешала необученность.
        Не совершаю ли я ошибку, не иду ли против Равновесия? Я добровольно лишаю себя силы, чтобы только люди из Министерства и двинутые на порядке друиды из Общины не объявили меня злонамеренной хаосницей! Я делаю это назло, чтобы забыть о холмах, забыть о Скендере, чтобы жить нормальной жизнью, но ничего нельзя делать назло, я только наврежу себе. Печать навсегда лишит меня силы, навсегда отрежет от магии…
        «Вовремя же ты спохватилась! Ритуал уже начат, прерывать его нельзя ни в коем случае!» - зло произнес внутренний голос.
        В моем сознании появился образ рыбки, маленькой, шустрой рыбки, плывущей против течения. Ее чешуя серебрилась в волнах, фиолетовые плавники быстро-быстро работали, но вода была сильнее, сминала рыбку, смывала…
        Я открыла глаза, глубоко вдохнула и, заглушая голос рассудка, шагнула вперед.
        Дядина рука удержала меня за плечо; он не сбился, произнося заговор, и не собьется. Тогда я крикнула:
        - Стой! Хватит!
        Эдгар Кинберг впервые в жизни осекся. Ритуал был прерван.
        Понимая, что может случиться все, что угодно, включая какой-нибудь катаклизм, я изо всех сил толкнула дядю к дубу. Друид неловко привалился спиной к дереву, и все руны, некогда вырезанные или нарисованные на его коре, вспыхнули разными цветами. Дядина сила ушла в дуб.
        Но моя сила осталась.
        Я сжалась в комочек и закрыла голову руками; дядя тянулся ко мне, но дуб не отпускал его, потому что еще не закончил тянуть излишек силы.
        - Мага! - отчаянно крикнул дядя, и я услышала в его голосе страх. Тоже впервые.
        Я чуть качнула головой, и это произвело невероятный эффект: волна неимоверной силы согнула дубраву; застонали и заскрипели великие дубы. Руны и прочие символы на дубах засветились, вокруг стало ясно, как днем. Магия так густо насытила воздух, что дышать стало тяжело, в носу свербело, а кожу пощипывало, но магия оставалась на месте и не уходила дальше. Не будь здесь дубов, отмеченных друидами, лес был бы смят, как после урагана, и неизвестно, что еще было бы смято и уничтожено. К счастью, это была именно священная дубрава друидов, и каждое дерево впитывало магию, вбирало в себя по мере возможностей, спасая мир от бедствия.
        Магии стало меньше, задышалось легче. Я смогла подняться и на неверных ногах добрести до дяди, буквально прилипшего к дубу. Бедный Эдгар смотрел на меня огромными испуганными глазами и не мог произнести ни слова.
        - Вот и сидхе так на меня смотрели, - проговорила я.
        Дядя сглотнул, облизнул губы, глубоко вздохнул, и только после этого сумел тихо-тихо спросить:
        - Что ты наделала?
        Как ответить, если оплошал? Сказать, что так и было задумано!
        - Это был эксперимент, - ответила я; мой глаз дернулся, а на губах появилась неконтролируемая улыбка то ли облегчения, то ли ужаса.
        - Какой еще… демоны тебя дери… эксперимент? - произнес отрывисто Эдгар. Вот и третье «впервые» за сегодня: я никогда не слышала от него раньше ругательств.
        Довела дядю! Добрейшего и терпеливейшего человека в Вегрии!
        - Такой: что будет, если прервать ритуал на середине. Не сердись, дядя Эдгар.
        - Я не сержусь, - покачал друид головой; его лицо и фигуру освещали ярко светящиеся руны. - То, что я сейчас чувствую, словами не описать, но это точно не злость.
        - Это нормально, - присаживаясь рядом с дядей, сказала я. - Все, кто участвовали в моих экспериментах, ненавидят меня поначалу, но потом ненависть проходит. Утешайте себя мыслью о том, что это все ради науки. Зато вы теперь точно будете знать, что даже магия Хаоса поглощается ритуальными дубами. Скажите, когда бы еще вам удалось провести такой эксперимент?
        - Ты шутишь, Мага?
        - Простите, - вздохнула я. - Просто я не смогла убить частичку себя. Не смогла и все…
        - Молодец. Правильно.
        - Вы меня… похвалили? Я не ослышалась?
        - Как страж Равновесия я крайне недоволен твоим поступком, но как друид я рад, что ты не струсила и прервала ритуал. Никто прежде не мог заставить меня умолкнуть во время ритуала, а ты смогла. Я не смог противиться силе твоего голоса. Я поражен, Мага. Тебе еще учиться и учиться, и не только искусству владения магией Хаоса, но и терпению и выдержке. Но главное у тебя есть - сильная воля. Именно воля направляет магию, именно воля делает из посредственного проводника магии друида. Я в шоке, что чуть не запечатал твою силу. Это была бы ужасная ошибка.
        - Я тоже так подумала… Дядя, давайте будем считать произошедшее запланированным экспериментом. Тогда наша гордость не пострадает и мы не будем считать себя глупцами, которые едва не лишили мир сильнейшего хаосника. То есть хаосницы…
        Дядя улыбнулся и вдруг навалился на меня; дерево его отпустило, и символы на его коре погасли. То же самое случилось с другими рунами на дубах, они постепенно меркли.
        Я помогла дяде встать. Оглядевшись, мы заметили электрокары, останавливающиеся у дороги.
        - Скоро доложат в Общину, - сказал Эдгар, выпрямляясь. - Зеваки уже собрались. Бери сумки и скорее беги к машине.
        - До машины-то мы успеем добежать, и отъехать тоже, но как выедем на дорогу, нас заметят, и следы возле нашего дуба тоже.
        - Мои родственники живут в пригороде, я был у них, - сказал друид. - Я увидел странный свет и почувствовал изменения магического фона. Оказалось, свет идет от дубравы друидов. Я подъехал к ней и подошел к своему дубу, чтобы понять, что случилось.
        - Они вполне могут поверить в это, - прошептала я. - Если быть очень убедительным.
        - Если бы я не умел убедительно лгать, то меня бы уже давно раскрыли, - несколько обиженно проговорил дядя, и хлопнул меня по плечу. - Беги к машине, хаосница!
        Мы с дядей крадучись, перебежками добежали до машины, которую оставили в укромном месте. Дядя замешкался, прежде чем завести машину.
        - Я всю жизнь хаосник, - проговорил он возбужденно; глаза его сверкали, - но только сегодня почувствовал себя таковым.
        - Вы даже помолодели. А я говорила, что в вашей жизни катастрофически не хватает безумств!
        Друид проворчал что-то о том, что впечатлений от сегодняшней ночи ему хватит на всю оставшуюся жизнь, и завел машину. Аккумулятор электромобиля был хорошо заряжен, так что машина быстро завелась, и мы тихо поехали по полю к дороге.
        Я смотрела в окно и не жалела о содеянном. Пусть я совершила самый безответственный поступок в своей жизни, подвела и ужаснула дядю, напитала магией всю дубраву друидов, зато сохранила свою силу и себя саму. Даже если нас вычислят и накажут, мы как-нибудь разберемся, в стиле хаосников.
        В конце концов, мир нуждается в Хаосе, не так ли? Если Община друидов с этим не согласна, то это ее проблемы!
        ЭДГАР КИНБЕРГ остался вне подозрений; когда в дубраву прибыли полиция и люди из Министерства, он вместе с еще двоими «узревшими чудо» друидами вел беседы и строил теории: что же произошло?
        Пока дядя «недоумевал» вместе со всеми, я переоделась дома, проинструктировала ба и, прокравшись к самой тихой улочке пригорода, изобразила «возвращение» из холмов. В отличие от дяди, я обделена способностью убедительно лгать, поэтому была уверена, что нас непременно раскроют из-за моей дрянной актерской игры. Когда на мой крик явились полицейские, я жутко разнервничалась, бессвязно забормотала про холмы, короля и переход. Зато испуг, нервозность и дикие глаза сыграли мне на руку, и когда меня срочно отправили в Министерство, первым я услышала вопрос: почему вы вернулись раньше срока, а не - почему вы оказались в пригороде Кэнтона?
        Ох, и сложной выдалась та ночь… Сидя на жестком стуле в маленьком кабинете, я изображала потерянность и страх, говорила, что мне дурно, просила пить. Молясь про себя, чтобы наши с неблагими версии в итоге совпали, я сбивчиво рассказывала про странное поведение короля неблагих, про риора, который бросил ему вызов, про решение придворного мага спешно отправить меня домой через наскоро сляпанный портал.
        Меня перебивали, задавали уточняющие вопросы, и все это фиксировалось звукозаписывающей аппаратурой. Так как я рассказывала больше правды, чем лжи, то не сбивалась, и, надеюсь, ничем себя не выдала. Мой рассказ восприняли неоднозначно и эмоционально, спрашивающие были поражены, ведь все считали, что я гостила у благих… То, что я рассказала, повергло мужчин в шок, и они сами сбивались и нервничали, задавая вопросы. Узнав основное, служащие сжалились надо мной и позвонили ба, чтобы обрадовать вестью о моем возвращении. Ба притворилась, что удивлена и очень счастлива.
        Меня отвезли в больницу, выделили отдельную комфортную палату, взяли анализы, поставили успокаивающий укол и ласково посоветовали хорошо отдохнуть. Я заснула не сразу - меня стошнило. Медсестра, пришедшая прибраться, доложила об этом человеку, который меня сопровождал, и тот, заглянув в палату, успокоил:
        - Не беспокойтесь, рини Кинберг. Тошнота, головная боль и чувство паники - обычное дело после перемещения.
        Тогда-то я выдохнула про себя. Наш с дядей план не провалился в первые же часы, и это уже хорошо.
        На следующий день я узнала, что вся Вегрия всполошена известием: Магари Кинберг была приглашены в неблагие холмы! Неблагие недовольны королем! Чем это обернется для мира людей? Как избежать стихийных бедствий, возникающих всегда, когда убивают сидхе?
        Меня навестили важные шишки, которых я раньше видела только по телевизору и в газетах. Сидя в кровати, переодетая в купленное кем-то платье, с убранными в строгий узел волосами, я отвечала на вопросы первых лиц страны и мысленно поражалась, что все это происходит со мной. Никого прежде не встречали так из холмов! Отныне мое имя известно во всей Вегрии и за ее пределами!
        Глава Общины друидов явился ко мне и заверил, что мое недомогание обычно для возвратившихся из холмов людей, и что вскоре все неприятные симптомы пройдут. Я боялась прозорливости Главы, но он особо и не приглядывался ко мне, все больше рисовался перед сопровождающими.
        Редактор журнала «Сверхи», мой работодатель, тоже навестил меня и захватил договор, который я подписала до ухода в холмы: согласно этому договору, первое интервью со мной появится в журнале «Сверхи». Договорившись о дате и месте проведения интервью, редактор, расцеловав мои руки, удалился.
        Позже ко мне снова пришли люди из Министерства по делам фейри, и тоже договорились о следующей встрече. Постепенно моя палата заполнилась цветами и записками с поздравлениями, а поздравляли меня с тем, что я выжила среди неблагих и вернулась…
        К вечеру ко мне пустили родных: ба и дядю. Ба усердно делала вид, что рада моему появлению, а вот дядя держал за руку и теплым взглядом вселял уверенность, что наша авантюра удалась. Он ни о чем открыто не говорил, чтобы не волновать ба, да и боялись мы говорить о произошедшем - мало ли, в палате оставили жучки? Министерские проныры вполне на такое способны, ведь мое появление всех взбудоражило.
        Я пробыла в больнице пару дней. Перед выпиской врач сообщил, что ему не нравятся результаты моих анализов. Я осторожно спросила, что это может значить, и рин, вздохнув, ответил, что у всех вернувшихся из холмов людей анализы не в норме, но мои показатели все же его настораживают.
        - Это не типичная картина, - пояснил врач. - Видите ли, рини Кинберг, анализы показывают слишком много всего, чтобы можно было сказать что-то определенное. Тут и изменение гормонального фона, и отравление; многие показатели сходны с теми, что в норме при беременности. Я теряюсь.
        - Я много купалась в омолаживающем озере и питалась своеобразной пищей. Не говоря уже о том, что сам воздух в холмах насыщен магией. Неблагой магией.
        - И я склонен думать, что странности ваших анализов объясняются воздействием именно неблагой магии. Пожалуйста, если вас что-то будет тревожить, звоните мне сразу, я оставлю вам свой домашний номер.
        - Спасибо, рин, вы очень добры, - улыбнулась я и поспешила уйти из больницы, чтобй прийти в себя.
        Но покой мне только снился…
        В первые дни своего громкого возвращения я была оглушена и поражена тем, какое пристальное внимание обратила на меня общественность. Каждый мой день был расписан от и до, я ездила в Министерство, как к себе домой. Меня проверяли втайне и открыто, вежливо расспрашивали и дотошно допрашивали, приглашали на ужины и приказывали явиться на встречи. Больше всего на свете я боялась, что сила, которую я отказалась запечатать, выдаст меня в самый неподходящий момент, но ничего такого не случилось ни разу, хотя меня проверяли друиды, фейриологи, даже демонологи, на всякий случай. Да, артефакты реагировали на меня, показывали наличие магии в моей крови, но я из рода друидов, так что это считали нормой - у моей ба тоже в крови магия.
        До официального открытия портала из Неблагого двора оставалось меньше двух недель, и все ждали этого момента, чтобы узнать, лгу я или нет. Многие впали в панику, опасаясь того, что из-за волнений при Неблагом дворе кто-то из сидхе будет убит, и на нашем мире это отразится стихийным бедствием или непредсказуемым природным явлением. Но власти успокаивали народ тем, что сидхе отлично знают о связи волшебной страны и нашего мира и, помня о Договоре, не допустят ни одного убийства.
        События той ночи, когда я не позволила дяде запечатать свою силу, связали с моим возвращением, как мы с дядей и хотели. Общественности объявили, что наскоро созданный портал, через который я вышла, преобразовался в волну негативной энергии, а дубрава поглотила эту энергию, ведь она совсем недалеко от пригорода Кэнтона, где я «появилась».
        Так, я на практике проверила, как мой любимый дядя умеет маскировать свою природу хаосника и вообще случайности. Именно он настоял, чтобы эти два события нужно связать, и убедил меня, что все получится. Мне лично уверенности не доставало.
        Я с трепетом ждала открытия портала в волшебную страну, хотя была убеждена, что никто из фейри не скажет ничего лишнего обо мне. Если придется открыть обо мне правду, то придется открыть правду и об Элидире, а неблагие не позволят опозорить себя. Дядя Эдгар успокаивал меня и говорил, что не нужно зря волноваться, что ни у кого в Вегрии нет подозрений насчет меня - по крайней мере, не голословных подозрений. Разве может быть причастна к трудностям неблагих такая милая девушка, как я?
        Дядя ошибся. Один человек все же подозревал меня - тот самый беловолосый друид, который отвечал за мой переход в холмы. Он как-то подловил меня, когда я выходила из дома с Шапкой. И это несмотря на то, что дядя поставил на дом и наш участок специальную магическую защиту.
        - Рини Кинберг, - произнес мужчина, возникнув из сумерек у нашей калитки; даже Шапка не заметила его и не затявкала на гостя. - Я Максимус Ренг, друид, который открыл для вас портал в холмы и должен был встретить вас из холмов.
        - Да, я помню вас.
        - У меня к вам пара вопросов. Уделите мне минутку.
        - Только минутку, - холодно сказала я; этот Ренг мне совсем не нравился, а его колючий злой взгляд еще тогда, в Самайн, запомнился.
        - Почему вы согласились погостить у неблагих?
        - Я уже отвечала, вы в прессе можете прочесть: потому что не хотела упускать такого шанса. Неблагие давно не приглашали людей.
        - Перефразирую вопрос. Как вы не испугались пойти к неблагим?
        - Я знала, что мне не причинят вреда.
        Друид улыбнулся и окинул меня взглядом.
        - Вы смелая девушка, рини Кинберг, и привлекательная.
        - Благодарю.
        - Всем известно, что король неблагих Элидир небезразличен к женской красоте. Ответьте честно, здесь нет камер, журналистов, и я не первое лицо государства. Вас пригласили в холмы, как дару?
        - Нет.
        - Но и не как ученого. Если бы неблагим был нужен фейриолог, они бы пригласили лучшего, а вы даже не занимались научной деятельностью.
        - Я и на этот вопрос отвечала. Если вы здесь, чтобы повторить в тысячный раз те вопросы, кото…
        - Рини Кинберг, - прервал меня друид, глядя снисходительно и высокомерно. - Я понимаю, что вы утомлены и испуганы обрушившимся на вас вниманием. Ответьте на еще один вопрос, и я оставлю вас в покое. Вас все еще мучают недомогания?
        - Да, как видите, я не цвету и не пахну, и с едой у меня сложности. Обычные физические проявления тоски по холмам.
        - Обычные проявления… - повторил Ренг, и вкрадчиво произнес: - Простите мою назойливость и поймите: я был ответственен за ваш переход, я изучал ваше личное дело, и тогда у меня не возникло никаких вопросов по поводу вашей кандидатуры. Я был последним, от кого зависело, попадете вы в холмы или нет. Вы попали в них, вы вернулись, и весь мир замер, ожидая развязки. Знаете, какой вопрос меня мучит, рини Кинберг? Не ошибся ли я, перенеся вас в холмы?
        - Не беспокойтесь. Я у неблагих была только гостем и наблюдателем, и никакого отношения к ситуации с королем не имею. Немного осталось до открытия портала. Подождите, и сами все узнаете от человеческих представителей Неблагого двора.
        - Подождем, - кивнул друид, и, попрощавшись, ушел.
        Я проводила его взглядом и посмотрела на Шапку. Обычно бойкая и громкоголосая собачка жалась к моей ноге и вела себя очень тихо.
        - Ты тоже испугалась этого неприятного типа, да, моя девочка?
        Шапка посмотрела на меня и попятилась к дому. Я и сама потеряла желание прогуляться - вдруг, кто еще пристанет. Даже в такую противную слякотную погоду с ветром найдутся желающие проследить за той самой Магари Кинберг. Развернувшись, я открыла калитку и пропустила Шапку вперед.
        На душе было неспокойно.
        ГЛАВА 34
        ПОРТАЛ В ВОЛШЕБНУЮ СТРАНУ открылся 31 января. Вегрия дождалась вестей: в назначенный час явился человеческий представитель Неблагого двора. Меня пригласили на такое торжественное событие. Представитель неблагих, неизвестный мне молодой человек, поприветствовал собравшихся и объявил: эпоха Льда подошла к концу, настала эпоха Огня. Элидир потерял влияние, власть перешла к сильнейшему из сидхе Неблагого двора - к королю Ириану, повелителю Пламени, Мастеру стали.
        Мое сердце обмерло, когда я услышала новость о короле, но я не удивилась. Окружающая толпа высокопоставленных людей ахнула; министр магии и Глава Общины друидов стали наперебой задавать вопросы представителю, но я уже не прислушивалась - окунулась в собственные мысли и воспоминания об Ириане. Его когда-то прокляли за то, что он посмел быть всех сильнее и ловчее в сражениях, и за то, что хорошо помнил, как Элидир пришел к власти.
        Я улыбнулась.
        Забылось уже, как скверно рыжий поступил со мной, и то, каким спесивым он был поначалу. Долгая проклятая жизнь в теле человека стала усвоенным уроком: в нужный момент Ириан выступил против короля. Да, я приложила к этому руку, да, встреча со мной изменила его, да, я проучила его и заставила с собой считаться, а потом и обзавелась его симпатией и дружбой - даже влюбленностью. Но, в конечном счете, не во имя моего спасения он это сделал, а чтобы защитить свой мир, чтобы Договор не нарушился.
        Огарок разгорелся, он больше не Огарок… Сильный, умный, хитрый, гордый, смелый - отличная комбинация качеств для короля. И, в отличие от предыдущих королей, Ириан знает все о человеческой жизни. Определенно, такого короля неблагих стоит бояться - еще ни один сидхе не знал так много о людях. И ни один человек, кроме меня, не знает столько об Ириане…
        Я посмотрела за спину представителя неблагих.
        В строгом и четком проеме портала стояла ясная зимняя погода - никаких бурь и метелей. Даже это говорит о том, что все в волшебной стране устаканилось. Интересно, что же произошло, когда мы с Ирен ушли? Что сделали риоры, очнувшись, что предпринял Ириан, как участвовал Скендер? Как Элидир отнесся к своей новой стрижке? Была ли дуэль? Скендер снова отрупил риоров? Или риоры в итоге приняли сторону Ириана? Как, как они смогли обойтись без смертей? Каков Файдкамен сейчас? Что изменилось в холмах неблагих?
        Вопросов возникло множество, но я не на все узнаю ответы. Неблагие всегда отличались скрытностью и высокомерной подозрительностью по отношению к людям, так что узнаем мы только основное, самое необходимое, то, что написано в официальном уведомлении, в текст которого так внимательно вчитывается сейчас министр магии.
        Помимо этой бумаги, в его руках можно заметить целую стопку документов, приготовленных человеческим представителем. А вот Глава Общины друидов распушил хвост - он всегда был излишне себялюбив и тщеславен - и беседовал с представителем.
        Сия важная встреча проходила прямо в поле, под неласковым январским ветром. Собравшиеся кутались в теплые плащи и шарфы, зябко ежились, их ноги промокли, но никого неудобства не смущали - толпа стояла очарованная, возбужденная, хоть и замерзающая. Шутка ли - смена эпохи, смена сидхейского короля! Невероятнейшее по яркости событие не только для обывателя, но и для первых лиц государства!
        «Запоминай, - говорила я себе, - все запоминай: погоду, звуки, голоса, пораженное лицо министра, гул обалдевшей прессы, бубнеж верховного демонолога. Потом опишешь это в биографии, и, что еще важнее, внукам будешь рассказывать. Запоминай все, Магари!»
        Мысленные само-увещевания успеха не возымели. Я старалась все запомнить, запечатлеть в памяти, но реальность расплывалась, и мой взгляд то и дело возвращался к порталу, из которого манила волшебная страна. Когда-то для меня реальность по ту сторону казалась неизученным миром, полным чудес и кошмаров, а сейчас… сейчас я вспоминаю дворец-артефакт, уютный домик карги, лицо Скендера и его смертоносные очи, скрытые повязкой, и душа ноет и требует вернуться. Не для изучения. Для жизни.
        Я покачала головой и закрыла лицо руками. Это тоска по холмам! Нельзя поддаваться!
        Кто-то тронул меня за плечо:
        - Рини, вам нехорошо?
        - Тоска по холмам, - вяло проговорила я. - Как магнитом тянет. Не надо было мне приходить.
        Участливый мужчина в неприметном облачении монаха Ордена Сопротивления предложил мне руку.
        - Терпите, рини.
        Я удивленно на него посмотрела. Девушке плохо, холодно, у девушки ноги подгибаются и слезы на глаза наворачиваются, а он даже не предложил отвести меня к машине! Немного погодя я поняла, почему меня не увели, несмотря на плохое самочувствие.
        Господа желали убедиться, что я не причастна ни к чему и действительно была в Файдкамене просто гостем. Меня подвели к человеческому представителю, темноволосому молодому красавцу, облаченному в красное. При дворе я его не видела; все люди, дары и дарины, жили в городе. Плечо красавца стягивал ремешок сумки, и еще одну, очень знакомую, он держал в руке.
        Неумело и неубедительно стараясь сохранять спокойствие, я кое-как улыбнулась представителю. Он улыбнулся и торжественно сказал:
        - Магари! Король Ириан шлет тебе пламенный привет и надеется, что ты в добром здравии. Не было ли проблем при перемещении? Хорошо ли сработал портал?
        - Со мной все хорошо, - поспешила заверить я. - Портал сработал правильно. Правда, меня выбросило в самый пригород Кэнтона, и случился магический выброс…
        - …Который благополучно поглотила наша священная ритуальная дубрава, - вставил Глава Общины друидов.
        - Хорошо, что переход был удачным. Король сожалеет, что тебе пришлось покинуть Неблагой двор до срока, и возвращает твои вещи.
        Представитель протянул мне мою сумку, но я покачала головой и не взяла ее. В сумке пухлые, заполненные блокноты, а в этих блокнотах слишком много информации. С Самайна многое изменилось. Я не хочу, чтобы эти блокноты прочитали в министерстве, и чтобы люди узнали о слабостях и проблемах Неблагого двора.
        - Я хотела оставить свои вещи в Файдкамене, - сказала я, выразительно глядя на человека из холмов. - Заберите их.
        - Вы уверены, что вещи надо вернуть? - спросил министр магии, и выразительно на меня посмотрел. - Неужели среди них нет ничего важного?
        - В них только моя одежда и кое-какие личные вещи. Госпожа Дианн, приютившая меня в своем доме, очень интересовалась нашей модой, я обещала, что оставлю свои вещи ей, - сказала я, глядя в умные карие глаза представителя неблагих, и добавила: - А красавица Скендерра, которая часто составляла мне компанию во время прогулок, была в восторге от моих зарисовок улиц Вегрии. Передайте зарисовки ей, она будет рада.
        Представитель кивнул. Надеюсь, он понял, что «зарисовки» - это мои блокноты. А вещи и впрямь можно оставить Дианн, карга будет довольна: она всегда мечтала сунуть нос в мою сумку.
        - Госпожа Магари! - обратился он ко мне снова. - Ты единственный наш человеческий гость за долгое время, и ты прекрасно показала себя, как фейриолог. В знак признательности и симпатии король Ириан дарит тебе бутыль воды из голубого озера келпи, чтобы ты еще долго радовала мир красотой и молодостью, и осколок риорского меча, чтобы ты помнила о том, что даже бессмертная сталь слабее смелости духа. Красавица Скендерра, которой так гордится наш двор, тоже передает тебе подарок.
        Представитель снял сумку со своего плеча и протянул мне; я взяла ее, но не стала держать на весу, сразу опустила в снег.
        - Передайте королю Ириану мои благодарности и горячие поздравления с тем, что он занял подобающее своим способностям положение. Он был очень добр ко мне и нарушил Договор, чтобы не рисковать моей жизнью во время конфликта с Элидиром.
        - Непременно передам, - сказал представитель.
        - И еще передайте мою признательность Скендерре. Благодаря ей я всегда буду вспоминать Неблагой двор с нежностью и восхищением.
        - Конечно, госпожа фейриолог.
        - Договор был нарушен, но Вегрия не имеет претензий, - сказал министр, немного оттесняя меня от гостя из холмов. Ему, видимо, надоело, что красавец из холмов так долго со мной любезничает. - Вы сделали это, чтобы сберечь жизнь нашего человека, и мы будем помнить об этом акте доброты.
        В разговор вступил и Глава Общины друидов. Я опустила взгляд и отошла, понимая, что на этом мое участие в беседе закончено. Ко мне направились артефакторы из Ордена Сопротивления: им не терпелось отнять у меня сумку и изучить ее содержимое. Я бы показала им фигу и ушла с подарками, но им должностные инструкции диктуют проверять все подаренное сверхами, будь то фейри или демоны. Пока эти шакалы-артефакторы меня не настигли, я скорее открыла сумку.
        Сумка была так тяжела из-за огромной бутыли голубой воды, воды из озера келпи. На дне ее лежал осколок риорского меча, завернутый в полотно - наверняка осколок от того самого меча, который я сломала о колено. Но больше всего меня интересовала маленькая деревянная коробочка. Достав ее и открыв, я обнаружила красный камень с толстой черной прожилкой в центре. Под камнем лежала записка. В ней на вегрийском было написано:
        Яшма - талисман для исследователей. Пусть этот «глаз» поможет тебе отыскать ответ на вопрос, который ты так и не нашла в холмах.
        Я коснулась камня пальцем и улыбнулась.
        Так вот какие у тебя глаза, Скендер…
        КОГДА ПРЕДСТАВИТЕЛЬ неблагих удалился, явился представитель благих и привел с собой других счастливчиков, которые были приглашены в Самайн в холмы. К тому моменту я уже ехала в Кэнтон в сопровождении любезных ринов из Ордена Сопротивления. О том, что Брендон Льют остается в волшебной стране, я узнала позже, из газет. Брендон решил стать человеческим представителем холма Ллвид, где гостил. Помимо этого, благие разрешили ему стать проводником, то есть тем, кто следит за состоянием официальных порталов, встречает и провожает людей-гостей. Я искренне порадовалась за Льюта. Среди людей ему было некомфортно, наш мир ограничивался для него стенами родной библиотеки и явно не готовил блестящего будущего. В холмах Брендону самое место.
        А вот Вайолет Фенн, судя по всему, места в холме Кинни не нашлось, или же она сама захотела вернуться. Вегрия расхвалила Вайолет, про нее в газетах написали, что она «образец идеальной женщины», от которой и не ожидали ничего непредсказуемого.
        Итак, 31 января, в полдень, официальный портал в волшебную страну открылся, а в полночь закрылся. В следующий раз открытия ожидали в ночь на 1 мая, в Белтейн.
        - …В Белтейн новых гостей, если они будут, встретит уже мой хороший знакомый Брендон Льют, - улыбаясь, сказала я бабушке. Она капусту рубила для пирога, а я тесто месила. - Я так рада за него.
        - В Белтейн, говоришь? - спросила бабушка. - Знаешь, какие планы на Белтейн у индюшачьей семейки?
        - Ты про Денверов?
        - Про кого же еще? Дюк твой каждый день названивает, да и мамочка его уже утомила. Мне одно и то же говорит. Сначала: «Простите, что звоню и отвлекаю, знаю, Магари сейчас занята и вся на нервах после возвращения, я просто узнать, как она, о здоровье справиться, нужно ли что», а потом: «Как будет время, обязательно звоните, мы будем рады вас у себя видеть, пора бы нам уже всем вместе встретиться и познакомиться, как полагается». Я ей отвечаю одно - что ты занята и пока некогда, но она не унимается. Свадьбу они хотят устроить, так и знай. Ты теперь персона медийная, завидная невеста. Раньше они такой прыти не проявляли, а сейчас «Магари, наша необыкновенная Магари!» Мне так и хочется ей сказать - не ваша, она, не ваша!
        - Бабуль, ты так разгорячилась. Смотри руку не откромсай вместе с капустой.
        Она во избежание сего инцидента отложила нож и спросила:
        - Тебе-то самой что Дюк говорит?
        - Что хочет скорее меня увидеть, но пока нет возможности.
        - У него всегда нет возможности. Столько времени тебя мурыжил. Почти тридцать лет девке - а не замужем! И это моя внучка!
        - Рини Кинберг, - угрожающе проговорила я, - я вот сейчас возьму это тесто да запульну в вас, и не погляжу, что вам скоро семьдесят и вы моя бабушка! Мне всего двадцать шесть!
        - Время беспощадно. В холмах ты навсегда молодая, а у нас в Вегрии женщины - товар скоропортящийся. Увы…
        - Не беспокойся. Мне прислали бутылку омолаживающей воды.
        - Ну хорошо, останешься ты красивой да молодой надолго. Но что толку в этом, если нет в тебе женской хитрости да житейской прозорливости? Вон какой к тебе монашек приходил позавчера - залюбуешься! Молодой, статный, вежливый, и ничего индюшачьего во внешности.
        - Это послушник из Ордена, им запрещено жениться.
        - Дурень, нашел куда пристроиться… Но даже если и не он, то чем тебе другие-то женихи не угодили? Раз ты не собираешься возвращаться в холмы, то выбери хорошего мужчину, пока твое имя у всех на слуху. Пальцем щелкни - в ряд выстроятся.
        Я горестно вздохнула и стала усерднее месить тесто.
        Бабушки, наверное, все одинаковы - им бы лишь устроить внучек получше, чтобы спокойной быть на старости лет. Но моя ба в этом отношении опаснее прочих; ее личная жизнь всегда бурлила, и то, что я в свои почтенные года не пристроена, ее страшно угнетает.
        Ба снова взялась за нож и капусту и уверенно заявила:
        - Не вздыхай. Тебе надо думать о создании своей семьи, но Денверам я тебя не отдам, так и знай. Не для Индюка цветочек цвел!
        В дверь позвонили. Я бросилась в прихожую вместе с Шапкой, уже благодарная неведомому посетителю - он спас меня от брачных разговоров бабушки! Выглянув в окно, я увидела у нашей калитки роскошно одетую рини, а за ней, у дороги, дорогущий электромобиль серии Гром. Приглядевшись, я узнала в рини Вайолет Фенн.
        Вот это да!
        - Кто там? - с кухни крикнула ба.
        - Вайолет Фенн.
        - И кто это?
        - Еще одна счастливица, попавшая в Самайн в холмы! Бабуль, возьми Шапку и запри на кухне, ладно? А я выйду.
        - Знаешь эту Фенн?
        - Знаю. Ее вся Вегрия знает, причем давно - у нее своя линия элитной косметики.
        Бабушка что-то сказала, но я не расслышала. Я пулей бросилась в свою комнату, сдернула заляпанный передник, стерла с лица следы муки, метнулась в ванную, вымыла руки, пригладила волосы и только потом вышла открыть дверь уважаемой рини.
        Надеюсь, она не оскорбилась ожиданием…
        - Здравствуйте, рини Кинберг, - мелодичным голосом, но нервно поприветствовала меня женщина. - Прошу прощения, что потревожила вас и не предупредила о приезде. Видите ли, я долго сомневалась, ехать к вам, или нет, и в итоге спонтанно собралась и вот уже стою у вашего дома. Мы можем поговорить?
        Я бросила опасливый взгляд на улицу, а потом задумчиво посмотрела на нежданную гостью. Впускать незнакомцев в дом не в моих правилах, особенно рискованно это сейчас, когда мое имя у всех на устах. С другой стороны, я точно знаю, кто эта женщина и что у нее вполне может быть ко мне дело.
        Решившись, я открыла калитку и сказала:
        - Конечно, заходите.
        На слово «заходите» сработала магическая охрана, и чары пропустили гостью. Я провела женщину в дом, помогла снять пальто и пригласила в гостиную. Шапка заливалась лаем из-за закрытой двери на кухне, ба не могла ее утихомирить.
        Я извинительно улыбнулась:
        - Простите, моя собачка гостей не любит.
        - Ничего.
        - Хотите чаю или кофе? Или, можем, какао? На улице так холодно…
        - Спасибо, нет.
        Рини села на самый краешек дивана и разгладила юбки платья, пошитого из вишневого бархатистого материала, название которого мне неизвестно - я вообще в модах не сильна. Платье было простое, но смотрелось великолепно. То же самое можно было сказать и о рини Фенн - она тоже смотрелась великолепно. Эти кожа, глаза, губы, волосы… Из холмов она вернулась еще более прекрасной, чем была.
        Я даже не могла завидовать, только восхищалась. Вот кто бы смог заставить померкнуть красавиц-сидхе… Наверняка благие с большой неохотой отпустили Вайолет домой.
        - Знаю, о чем вы думаете, - горько сказала красавица. - Как такая женщина, как я, могла вернуться в этот заурядный мир?
        Весьма нескромная фраза, даже тщеславная, но ей позволительно говорить такое.
        - Вы не могли не вернуться.
        - Рини Кинберг… Магари - могу я называть вас так?
        - Да.
        - И вы называйте меня Вайолет, ведь мы с вами сестры - потому что поставлены в одинаковое положение. Нам обеим пришлось вернуться. Мы обе этого не хотели. Нет, не спорьте! Невозможно побывать в холмах и не заболеть. Я больна, Магари. Я всего неделю дома, и уже чахну, усыхаю, мне тошно…
        - Мне тоже. Это пройдет. Так бывает со всеми вернувшимися. Это тоска по холмам.
        - Я тоже фейриолог, - грустно улыбнулась Вайолет, - и знаю, что такое тоска по холмам, не тратьте на меня слова утешения, не отправляйте к врачам. Давайте говорить начистоту: тоска по холмам это нормальное явление. Любой адекватный человек, побывавший в холмах, будет страдать, оказавшись в нашем мире. Вы были у неблагих, но даже у неблагих лучше, чем в нашем мире, не так ли?
        - Это дело вкуса.
        - Вы хорошо спите, Магари? - протянула Вайолет, присматриваясь к моему лицу, ища на нем признаки болезни.
        - Нормально.
        - Как ваш аппетит?
        Я непроизвольно коснулась своего живота. С момента возвращения из волшебной страны меня постоянно тошнит, голова побаливает, нервы шалят. Мне бы наведаться к врачу и заняться этим, только не хочется лишний раз отвечать на вопросы. Эдак я договорюсь до того, что расскажу им правду о том, что бог смерти выпил из меня пять лет жизни.
        - Я, конечно, чувствую себя не очень хорошо, но эти симптомы вполне можно перетерпеть. Они пропадут через неделю-другую.
        - А я не могу терпеть, - призналась Вайолет, и тоскливо обвела взглядом нашу гостиную. - Мир поблек. Еда не имеет вкуса. Люди кажутся куклами. Я представляю свое будущее в Кэнтоне, и содрогаюсь от ужаса.
        - Вам ли содрогаться? Вы прекрасны, молоды, влиятельны, богаты, известны, счастливы в браке. Вы побывали у благих и вернулись. Вегрия вас обожает.
        - Мне ничего этого не надо. Это не моя жизнь. Моя жизнь осталась в Кинни…
        Я вздохнула. Вайолет гостила у благих, а это совсем не то же самое, что побывать у неблагих. Холмы благих, а особенно холм Кинни, это сосредоточие красоты и гармонии. Сидхе, живущие там, прекраснее всех прочих сидхе, и сам холм необыкновенный. Радужный свет, золотые деревья, изумрудные травы, единороги, яблони Богини - самые известные чудеса Кинни.
        Глядя на гостью, я не могла не пожалеть ее. После холма Кинни оказаться в Кэнтоне… ужасно. Желая утешить ее, я сказала:
        - Несмотря на всю красоту благих холмов, здесь, в нашем грязном скучном мире, у вас есть то, чего никогда не будет в холмах. Ваш муж, ваши дети, ваша…
        - Муж? - прервала меня красавица. - Я терпеть не могу этого ублюдка. Он купил меня в девятнадцать лет и с ума сводил все эти годы. Ему важны моя красота и происхождение, но саму меня он презирает, как презирает всех женщин. Он богат, но его богатство и его объятия меня душат.
        - А ваши дети?
        - Дети… - Вайолет печально улыбнулась. - Мне мало их любви. Вы так молоды, Магари, вы не понимаете, что дети вовсе не залог счастья.
        - Я практически ваша ровесница.
        Вайолет пронзительно на меня взглянула.
        - Сколько мне лет, по-вашему?
        - Лет тридцать или около того.
        - Тридцать восемь, - ответила она. - Да, мне тридцать восемь, почти тридцать девять. Вас удивляет, что у меня маленькие дети? Мне удалость забеременеть только в тридцать три, и за все годы бесплодных попыток я настрадалась столько, что возненавидела мужа, его мать-чудовище и все свое окружение. Да, я выгляжу моложе и не постарею, если не захочу, ведь я нашла секрет молодости и красоты.
        - Ваша косметика, - кивнула я. - Все о ней слышали.
        - Да, моя косметика творит чудеса, но красивое отражение в зеркале меня уже не радует, как не радует ничего в Вегрии. Я хочу жить иначе, хочу любить достойного мужчину, хочу развиваться в своем ремесле. Все это я могу найти в волшебной стране. Я всегда мечтала попасть в холмы, понимаете? Это была не блажь, а необходимость. Мое место там, в холмах, там я буду счастлива. И я имею права добиваться своего счастья, - решительно заявила она.
        Я внимательнее посмотрела на женщину. Ее яркая красота отвлекала, слепила, так что не сразу становилось заметно, что уголки ее губ скорбно опущены, а под глазами тени. Даже чудодейственная косметика не скрывает бледности переживаний…
        Какой уверенной в себе она была в Самайн, как высокомерно поглядывала на нас с Льютом, даже тот друид Максимус Ренг был с ней особо учтив. Но вот она у меня дома, без утайки и опасений рассказывает о своей тоске, и ничего в ней нет высокомерного…
        Если верить ей, она всегда была несчастлива, несмотря на все свое богатство и красоту, и даже в детях не видит отдушины. Но раз дома ей так плохо, то почему она не осталась в Кинни? Об этом я и спросила.
        - Я просила. Они не захотели меня оставить, - ответила Вайолет с горькой усмешкой. - По этой причине я и пришла к вам, Магари. Помогите мне.
        - Но чем я могу помочь?
        - Благие уже дали мне ответ, второй раз они меня не примут. Их испугала моя восторженность, они посчитали, что холмы меня очаровали, но это был просто восторг, а не магия холма. Я хочу попасть в неблагие холмы. Расскажите, как.
        Покачав головой, я сказала:
        - Поверьте, холмы неблагих - самые неподходящие для людей места.
        - Вы хотите меня отговорить, чтобы остаться единственной в новейшей истории приглашенной в неблагие холмы?
        - Дело не в этом. Я хочу вас отговорить, потому что неблагие опасны, их магия для нас зловредна. Поэтому они почти никогда не приглашают людей.
        - Но вас пригласили, и вы не пострадали.
        - Вы читали мои интервью? Им, по сути, было неважно, какого языкастого фейриолога приглашать. Можно сказать, это был случайный выбор.
        В гостиную с подносом зашла бабушка; она каким-то неведомым образом сумела выйти из кухни, не выпустив Шапки. На подносе стояли две чашки на тарелочках, ложки, сахарница, сливочник, заварочный чайник и вазочка с вафлями, которые мы напекли с утра на завтрак. Бабушка величаво проплыла в гостиную, оставила нам поднос и поприветствовала гостью.
        Вайолет встала, любезно поговорила с ба о погоде и маленьких громких собачках (Шапка все не унималась!) и, поблагодарив за чай, села на диван. Бабуля же, удовлетворив любопытно, ушла на кухню доделывать пирог.
        Раз уж принесли чай, я разлила его по чашечкам. Вайолет взяла чашечку, сделала несколько глотков, прикрыла глаза и прошептала:
        - Я не чувствую вкуса. А вы?
        - Чай как чай. Вайолет, у вас ярко выраженные признаки тоски по холмам, вам нужно обратиться к специалистам, вам помогут. Это серьезный недуг, он может свести с ума.
        - Значит, я давно больна, ведь грежу о холмах с детства… Я и на фейрилогию поступила, чтобы хоть как-то приблизиться к мечте. Но только когда достигла успехов в сфере красоты, получила приглашение. Что сделать, чтобы снова получить приглашение, но уже от неблагих?
        - Ничего. Неблагие не пригласят больше никого, по крайней мере, в ближайшие годы. Им достаточно одного гостя, и этим гостем была я.
        - Вы сами хотите вернуться?
        - Нет, - решительно ответила я, хотя сердце протестующе екнуло. - Зловредная магия меня не прельщает, как и напыщенность фейри. Они нас, людей, человечишками называют, и это самое ласковое. Даже если они вас пригласят, то не предложат остаться: им доставит удовольствие выгнать вас и дать понять, что вы не фейри и вам не место в волшебной стране.
        Вайолет опустила голову и замолкла на какое-то время, глядя на свои холеные руки. Она вроде бы успокоилась, но жилка на ее шее бешено пульсировала, и мне стало не по себе.
        Посидев так какое-то время, женщина подняла голову и проговорила:
        - Вы плохо выглядите. У вас серая кожа, круги под глазами, губы сухие, глаза поблекли. Видно, что вы плохо спите и плохо едите. Вы тоже болеете, и не отрицайте.
        Вайолет потянулась к своей сумочке и достала из нее несколько маленьких флакончиков. Флакончики я узнала - это та самая магическая косметика, которую скупают богатые рини, чтобы вернуть молодость и придать сияние коже. Косметика эта изготовлена из по-настоящему редких ингредиентов, как то кровь единорога, истолченные крылышки пикси, чешуйки виверны и прочее баснословно дорогое и эксклюзивное.
        - Добавьте одну каплю вот этого средства в свой крем, и через пару дней не узнаете кожу в самом лучшем смысле. Вот это, - она указала на самый пузатый флакончик, - то, что излечит любые шрамы, даже самые старые и грубые. Но ценнее всего вот этот эликсир. Он дарует здоровье, а здоровье - основа красоты.
        Вайолет капнула капельку из последнего флакона в мою чашку и, улыбаясь, сказала:
        - Достаточно капли этого эликсира, разведенного с любой жидкостью, чтобы следующие два-три месяца быть безупречной. Здесь кровь оборотней, которые, как известно, восстанавливаются даже после страшных ран и отличаются отменным здоровьем. Ваша кровь станет пламенной, вы почувствуете себя как никогда здоровой и вы в действительности окрепнете, улучшатся ваше зрение, слух, обоняние. Этого флакона вам хватит надолго.
        Я уставилась на чашечку так, словно в нее капнули ядом.
        - … Если вы раздобудете для меня приглашение в неблагие холмы, я отдам вам половину собственных запасов, - продолжила искушать меня Вайолет. - Они стоят целое состояние. Хотя, на мой взгляд, они бесценны.
        - Предложите хоть эликсир бессмертия, я не соглашусь. Даже если бы хотела вам помочь, мне бы это не удалось. Неблагие не хотят гостей. Я была исключением, они хотели посмотреть, что получится, если пустить человека в свои холмы, и они посмотрели.
        Красавица упрямо покачала головой и возбужденно проговорила:
        - Попробуйте этот эликсир, а потом ответьте.
        - Не нужно. У меня у самой есть волшебная омолаживающая вода.
        - Ничто не сравнится с этим. Попробуйте на себе эффект моих средств, и только потом мы поговорим. Я не заберу это, как бы вы ни протестовали, - заявила Вайолет и поднялась с дивана.
        - Вайолет…
        - Я позвоню вам позже, только когда вы это попробуете.
        Как я ни противилась, Вайолет наотрез отказалась забирать эти средства и поспешно ушла из нашего дома. Естественно, ничего я пробовать не стала, и, спрятав флакончики, позвонила дяде, чтоб проконсультироваться, как помочь затосковавшей рини Фенн.
        Дядя отчитал меня за то, что я вообще впустила эту женщину, и я возразила ему: если мы бы не встретились, то я бы не узнала, что ей требуется помощь, и не сообщила бы, куда следует. Тоска по холмам - страшная болезнь, которая губит даже самых сильных.
        ГЛАВА 35
        ДЮК ВЕРНУЛСЯ В КЭНТОН, выторговав у начальства двухнедельный отпуск. Он приехал ко мне сразу с вокзала, с цветами, и я оказалась не готова к этой встрече.
        Во-первых, о приезде он заранее не сообщил. Во-вторых, я сама лишила себя возможности избежать с ним встречи, выглянув из окна посмотреть, что за шум на улице.
        Кто бы мог подумать, что прагматичный и спокойный Дюк Денвер, осуждающий парочки, проявляющие чувства на людях, явится ко мне так шумно и переполошит всю улицу?
        Дюк впервые повел себя, как бескомпромиссно влюбленный мужчина: сжал в объятьях, когда я, удивленная, открыла ему калитку, жарко заговорил о том, как сильно скучал, и, не слушая возражений, велел собираться, ведь нас ждут его родители. Ба он тоже пригласил на обед - ба предсказуемо отказалась.
        Я поехала только потому, что не смогла придумать, как отвертеться. Мне казалось, я смогу сразу выложить Дюку, что между нами все кончено, но я не смогла, растерялась и, подавленная и безмолвная, как овца на заклание, поехала с ним к родителям. Я успокаивала себя тем, что этот обед ни к чему меня не обязывает, что неприлично уже так долго отказываться от встречи с Денверами, но это был не просто обед - это была заранее спланированная операция под названием «Окольцевать Магари», и я не смогла отразить атаку комплиментов и любезностей. Денверы так старались продемонстрировать, что в их семье мне будет очень-очень хорошо, что мне стало страшно. А ведь всего три месяца назад я мечтала об этом, и даже просила дядю как-то магически повлиять на Дюка, чтобы он сделал мне, наконец, предложение руки и сердца. Пережив тот обед, я вернулась домой.
        Бабушка сочла меня «взятым в плен бойцом» и потом весь вечер со мной не разговаривала. Только на следующее утро соизволила процедить:
        - Если ты согласишься за него выйти, ты глупая курица. А раз так, вы отличная пара: Курица и Индюк.
        - Большая девочка, сама решу, что делать, - огрызнулась я, не став объяснять, что не хочу за Дюка замуж - хотя он еще не сделал предложения.
        От всех этих волнений меня отвлек звонок Вайолет Фенн. Она нашла мой номер и попросила встретиться. Голос ее звучал спокойно, так что я, обнадеженная, понадеялась, что в этот раз мне удастся убедить ее не добиваться приглашения в холмы. Приодевшись (бабушка фыркнула, сочтя, что я принаряжаюсь для Дюка), я захватила оставленные рини Фенн редкие эликсиры красоты и поехала к ней на встречу.
        Она ждала меня за столиком в милой кофейне.
        - Здравствуйте, Магари, - ровно произнесла Вайолет. - Жаль, вы не попробовали мои средства.
        - Откуда вы знаете?
        - Если бы попробовали, я бы это сразу поняла, - улыбнулась она. - Вы упрямы или просто не доверяете мне? Опасаетесь принимать мои эликсиры?
        - Опасаюсь.
        Женщина улыбнулась шире.
        - Я напугала вас, но вы пришли. Чтобы вернуть то, что я оставила, верно?
        - Верно. Заберите это, Вайолет.
        Я протянула женщине пакет и она, даже не убедившись, что все на месте, убрала его на соседний свободный стул. Глотнув кофе, Вайолет поморщилась и с отвращением протянула:
        - Беру самые насыщенные напитки, но все равно не ощущаю вкуса.
        Она отставила чашечку и жестом подозвала официанта. Молодой человек, желающий угодить прекрасной рини, подлетел к ней как на крыльях и застыл с выражением готовности служить.
        - Что возьмете, Магари? Здесь прекрасный кофе, - уточнила у меня Вайолет.
        - Ничего, пожалуй.
        - Как хотите. А мне принесите что-то яркое, чтобы взбодрить вкусовые рецепторы, - сказала она официанту.
        - У нас есть великолепный кофе с перцем. Острая штука, пробирает до слез.
        - Несите.
        Официант улетел за острым кофе, и взгляд зеленых очей Вайолет замер на мне. Тогда я очень хорошо ощутила разницу между нами. Я отчаянная, но она отчаяннее.
        - Я хочу в холмы, Магари, и я туда вернусь. В благие, неблагие холмы - неважно.
        - Я вам помогать не стану.
        - Это я уже поняла. Приглашение я сама раздобуду. От вас я прошу только одной любезности: расскажите о том, что должен знать каждый человек, который попадает в неблагие холмы.
        Заметив мои сомнения, Вайолет добавила:
        - Я попаду туда все равно. Просто объясните, как себя обезопасить.
        Злость взыграла в моей крови, но я не ушла и не ответила отказом на ее просьбу. Почему? Да потому что мне было ее жаль, очень жаль, и потому что я сама мучилась и страдала по сидхе, с которым мне не суждено быть…
        Вайолет начала расспросы.
        Я сгущала краски, нагнетала, красочно описывала страшных с виду гоблинов, ку ши со смрадным дыханием, обманчиво смирных келпи, мнение неблагих о дарах и даринах. Сначала Вайолет жадно слушала, а потом, увлеченная, сама стала рассказывать о том, что видела в Кинни. Незаметно я стала слушателем, а она рассказчиком; так мы менялись в своих ролях несколько раз.
        Разговор затянулся надолго… Когда у меня в животе забурчало, и голос немного осип, Вайолет предложила отвлечься на вкусности, предлагаемые в кофейне, и посоветовала заказать тот же кофе с перцем, который сама пила. Такого кофе я еще не пробовала, поэтому согласилась.
        Ох, и зря же я заказала его! Кофе оказался вкусным, но чуть острее, чем я предполагала; меня бросило в жар после нескольких глотков кофе. Вайолет, смеясь, сказала, что завидует мне, ведь ее даже красный перец не берет, после яств благих она не воспринимает нашу еду. Сама рини Фенн пила горячий шоколад. Она пододвинула ко мне бокал воды, который обычно приносят, чтобы запить густой шоколад.
        Я выпила полстакана воды и выдохнула - пожар во рту унялся.
        - Все-таки странно, - проговорила Вайолет, не сводя с меня глаз. - Я не чувствую вкуса, а вы чувствуете его очень ярко.
        - Не знаю, что хуже, - ответила я, отставляя стакан. - Кстати, Вайолет. В холмах, как вы сами убедились, такого кофе не варят, и удобств там никаких. Нет там ни кофеен, ни кафе, ни театров, ни музеев, ни кино - как жить без кино? А самолеты, путешествия? Мы так увлечены чудесами волшебной страны, что забываем о чудесах нашего мира.
        Женщина ничего не ответила, продолжая пристально на меня смотреть.
        - Со мной что-то не так? - спросила я.
        - У вас слезы.
        - Это от острого кофе, все никак не отойду. Вернемся к нашей теме. Неблагие очень… - я замолкла. Меня снова бросило в жар, но в этот раз еще и сердце бешено заколотилось, и перед глазами замелькали пятна. Печально знакомые симптомы…
        «Как же мне это надоело», - подумала я в отчаянии, и кинулась в туалет. Там меня долго и мучительно рвало. Бедная рини Фенн так за меня перепугалась, что сделалась совсем белой и попросила официанта вызвать карету скорой помощи. Я отказалась кого-то вызывать и мрачно сообщила Вайолет, что такие приступы для меня стали обычным делом.
        Вайолет помогла меня привести себя в порядок и сказала, что довезет до дома. Сидя в уютном салоне ее машины, я прижимала ко рту платок - мало ли, снова стошнит? - и вздыхала.
        - Это я вас утомила своими расспросами, - виновато вздохнула рини Фенн, выруливая к пригороду. - Вы из-за меня переживаете, нервничаете.
        - Нет, вы ни при чем. Это последствия моего пребывания в холмах. Магия и суть неблагих сидхе очень плохо влияет на человеческий организм. Врач в больнице сказал мне то же самое. Вот вам, кстати, еще один аргумент против посещения Неблагого двора.
        - Пожалуй, я и впрямь не учла этого… Но должен же быть способ защититься, так? О, Магари, вы снова зеленая!
        В этот раз меня стошнило в сумку.
        ТОТ ИНЦИДЕНТ в кафе заставил меня крепко задуматься о своем самочувствии. Слабость, головокружения и тошнота меня совсем замучили. Скендер забрал у меня пять лет жизни. Что, если эти пять лет обернулись для меня какой-то коварной болезнью? Это уже не похоже на тоску по холмам! Тоскующие плохо едят, испытывают отвращение к пище, но их не выворачивает наизнанку каждое утро!
        Я решила непременно сходить к врачу, но перед этим нужно было сделать еще кое-что очень важное. Я постоянно откладывала встречи с Дюком, неохотно отвечала на его звонки, и была почти что невежлива - пора кончать с этой неопределенностью. Я позвонила Денверу и предложила прогуляться; я хотела все решить между нами и надеялась, что прогулка по зимнему парку поможет мне забыть о постоянной тошноте. Когда я собиралась, домашний телефон зазвонил. Взяв трубку, я услышала мелодичный голос рини Фенн.
        - Магари, здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Позавчера вам было совсем плохо.
        - Мне гораздо лучше, спасибо, - удивилась я.
        - Это хорошо. Магари… знаете… я, кажется, передумала насчет Неблагого двора. Именно потому, что увидела, как вас тошнило. Простите, но вы и правда ужасно выглядели.
        - Здорово! - обрадовалась я. - Это правильное решение, а тоска по холмам пройдет. Но если вам еще потребуются доказательства, что у неблагих плохо, я к вашим услугам!
        - Благодарю. Надеюсь, мы обе излечимся от тоски, - пожелала она. - Но вам все-таки следует показаться к врачу.
        - Да, я как раз решила провериться.
        - Наш семейный врач отменный специалист. Если хотите, он примет вас сегодня.
        - Забавно, рини, - смеясь, сказала я. - Еще недавно я вам советовала идти к врачу из-за тоски по холмам, и вот уже вы мне предлагаете своего семейного врача.
        Она тоже рассмеялась и уточнила:
        - Так вы сможете сегодня попасть на прием?
        - Нет, у меня дела.
        - Жаль, сегодня было бы очень удобно, и я могла бы вас забрать из пригорода и отвезти к нему в Кэнтон. Это меньшее, чем я могу вам помочь. Вы были очень добры и любезны со мной, не побоялись встретиться с отчаянной женщиной, бредящей о холмах.
        Голос Вайолет подозрительно дрогнул, когда она произносила последние слова, и мне стало грустно. Ах, эта тоска по холмам! Сколько людей она погубила!
        - Вы не отчаянная, вы справитесь с этой манией, - уверенно сказала я. - А насчет врача - спасибо, не нужно. Сегодня никакого Кэнтона.
        - Если вам потребуется помощь, звоните в любое время.
        - Спасибо, вы тоже звоните, если я буду вам нужна.
        Вайолет попрощалась и положила трубку. Надо будет еще раз поговорить о ней с дядей: он может ей помочь, найти нужные слова. Решив так, я выкинула мысли о рини Фенн из головы и, одевшись, посмотрела на себя в зеркале.
        Бледная девушка с блеклыми волосами и запавшими глазами ничем не напоминала ту цветущую красотку, какой я была в холмах. Я снова стала серенькой и ничем не примечательной с виду, глаза не сияли, из них пропало лукавство. Неужели без волшебной воды я такая мышка?
        С улицы раздался сигнал. Я выглянула в окно, увидела машину Дюка и пошла в прихожую. Надев ботинки, обмотав шею шарфом крупной вязки, выбрав поношенное, но любимое пальто, я нацепила на волосы шапку и, не оценив свой итоговой вид в зеркале (все равно не порадует), вышла к Дюку.
        Он расплылся в улыбке и весь аж засветился.
        Какая ирония! Когда я наряжалась для него в красивые платья не по карману, укладывала часами волосы и тщательно красилась, комплиментов особых не слышала. Зато сегодня, усталая, болезненно выглядящая, я получила комплимент уже у калитки:
        - Какая же ты красавица! - воскликнул Дюк, и, дождавшись, когда я выйду за калитку, обнял меня. - Знаешь, у тебя глаза под цвет неба.
        - Оно сегодня блекло-серое.
        - Нет, оно дымчато-голубое с легким оттенком серого. Ты хотела прогуляться на свежем воздухе. Поедем в центральный парк?
        - Нет, не хочу в Кэнтон. Давай прогуляемся по нашему скверу.
        - Как хочешь.
        Дюк взял меня под руку, и мы неторопливо пошли по улице к скверу. Никто нам не докучал, прохожих было мало: погода стояла не самая приятная, под ногами хлюпало, висели туманы.
        Дюк был говорлив и оживлен, как никогда прежде. Он говорил обо всем сразу - о Солне, о холмах, обо мне, о нас, перескакивал с темы на тему. В его карих глазах я видела то, что так хотела видеть раньше, больше трех месяцев назад: восхищение, трепет, смущение. Тот вальяжный рин Денвер, адвокат, делся куда-то, и передо мной предстал мальчишка, рисующийся перед девчонкой, которая ему нравится.
        Мне было грустно.
        Я отвечала, конечно, Дюку, даже смеялась, но делала это автоматически; я все думала, чем же вызваны такие разительные перемены. Он соскучился по мне и потому так рад встрече? Как бы ни хотелось верить, это не так.
        Когда я была никому не известной чудачкой Магой Кинберг, Дюк снисходил до меня, и я всегда это чувствовала. Мы не встречались: он выделял для меня время, а я смирялась с этим и убеждала себя, что другого такого хорошего жениха не найду.
        Рядом со мной у него никогда не прерывался и не дрожал голос, он даже флиртовал со мной ровно и выверено, как будто общался с очередным клиентом в нотариальной конторе. Его глаза не вспыхивали, когда он смотрел на меня, иногда я видела в них веселое удивление: какая ты странная, детка. Как там сказал Ириан однажды? «Он своего галстука касается нежнее, чем тебя».
        Так почему я так упрямо за него цеплялась? Почему терпела год? Почему не устроила скандал, когда родителям он представил меня как подругу, а не как невесту? Потому что боялась, что никто больше не обратит на меня внимания. В Вегрии тысячи более молодых, более красивых и более нормальных девушек. А я была только Магой Кинберг, синим чулком и старой девой…
        Но теперь все изменилось. Моя имя во всех газетах, я единственная гостья Неблагого двора за очень долгий срок, я знаю лично нового короля неблагих. У любого спроси, кто такая Магари Кинберг, и он ответит: фейриолог, побывавшая у неблагих!
        И вот теперь у Дюка дрожит голос, горят глаза, он захлебывается от волнения и слишком сильно сжимает мою руку. Он говорит о Солне, о том, как хорошо у него пошли там дела, о том, какой это приятный город и как удобно и комфортно там будет жить. Еще он говорит о детях, о том, что школы там прекрасные, и что программы обмена позволяют отправлять школьников в Аранту.
        - В Аранту? Детей отправить? - спросила я как в полусне, когда мы в третий раз прошли взад-вперед сквер.
        - Да, детей, которые у нас будут, когда мы поженимся, - улыбнулся Дюк.
        Я остановилась и нахмурилась. Денвер тоже нахмурился, не понимая, что меня удивляет, а потом хлопнул себя по лбу и взял меня за руку.
        - Я планировал сделать это в пятницу в ресторане, поэтому кольца не взял, но не смог сдержаться, меня просто понесло сегодня. Магари, милая, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой.
        Я никак не отреагировала, и немного смущенный Дюк продолжил:
        - Прости, что все произошло так, но я и правда все иначе планировал, по правилам… Но главное же ведь не кольцо и не атмосфера, главное - ясность. Да?
        Вот и настал решающий момент. Я собралась с мыслями и… сказала совсем не то, что планировала.
        - Я изменила тебе в холмах, Дюк.
        Молодой человек побледнел; воодушевления в глазах поубавилось, легкая морщинка обозначилась меж бровями. Качнув головой, он положил другую руку поверх моей и сказал:
        - Это нормально. Никто бы не устоял.
        - Да, люди слабы, - сухо сказала я, глядя в его лицо так, словно впервые вижу. - Фейри уверены, что ни один человек не сможет обуздать желание к сидхе.
        "Но я обуздала".
        - Так и есть. Магари, честно, я совсем не зол. Это было ожидаемо, и я готовился к тому, что ты можешь вообще не вернуться из холмов.
        - Готовился?
        - Да. Не переживай, это не препятствие для нашего брака.
        - Не будет никакого брака.
        - Мага, не накручивай себя. В этом нет твоей вины, это природа.
        - Брака не будет, - высвободив свою руку и его, отчеканила я. - Зная о том, что люди слабы, зная, что я могу не вернуться из холмов, ты все же меня отпустил. Я тебе совсем не дорога.
        Дюк понял, наконец, к чему я веду.
        - И я не дорог тебе, раз ты ушла, - сказал он.
        - Да, - не стала я спорить. - Мы с тобой выбрали работу - я холмы, а ты Солн. Если бы я не вернулась, никто из нас не страдал бы. Так зачем людям, которые безразличны друг другу, жениться?
        Глядя на то, как Дюк подбирает слова и краснеет, я подумала о том, что ба права - он и правда чем-то похож на индюка. Наконец, Денвер упрекнул меня:
        - И об этом ты говоришь только сейчас? Мои родители уже свадьбу готовят! Почему ты не сказала раньше, зачем тянула?
        - А ты зачем тянул? Я горела тобой поначалу, любила, а ты снисходил. Год ты держал меня в «подругах», безо всякой определенности. Вот и дождался, Денвер. Я остыла к тебе.
        - Ах, значит, я виноват, что ты ушла в холмы и изменила мне там?
        - Ты никогда не позиционировал меня как свою невесту. Так не удивляйся, что я повела себя как свободная.
        Дюк громко фыркнул; на щеках его появились яркие пятна гнева.
        - Меня винишь? За то, что долго ждал? Знаешь, почему я ждал? Потому что знал, что с тобой что-то не так, что ты не совсем нормальная! Так и оказалось, между прочим. Нормальную бы к неблагим не пригласили!
        - Тогда зачем ты встречался со мной? Чтобы мой дядя тебя с работы из бюро не попер? Чтобы не вылететь сразу после испытательного срока? Чтобы хорошие рекомендации получить?
        Дюк так побелел, что стало ясно: я попала в точку.
        Мы замолчали, сверля друг друга глазами. Все случилось совсем не так, как я планировала, разговор потек в ином русле, я зачем-то солгала про измену, но это вскрыло многое. Я всегда знала, что Дюк меня не любит, но сегодня я узнала, что он меня и не уважает.
        А я была ему верна, я защищала его перед бабушкой, перед Ирианом, перед всеми, кто плохо о нем отзывался. Я шла против своих чувств к Скендеру (не считая последнего нашего разговора), пресекала заигрывания Ириана, помня о том, что у меня есть жених. Я корила себя за каждый игривый взгляд сидхе в мою сторону, за каждый случайный поцелуй… Что ж, я не единственная дурочка с принципами в этом мире.
        В скверик вошли несколько мужчин, но мы обратили на них внимание только тогда, когда они остановились около нас. Все трое были в мрачных одеяниях Ордена Сопротивления.
        - Вот вы где, рини Кинберг. Мы вас обыскались, - проговорил один из них.
        - В чем дело?
        - С рини Фенн случилась беда. Вы должны срочно проследовать с нами.
        Ужасное предчувствие схватило меня за горло, так, что мое дыхание сбилось, и я ощутила удушье. То-то мне показалось по телефону, что у Вайолет странный голос… Я схватилась за шарф, оттянула его и спросила:
        - Что с ней? Зачем нужна я?
        - Не тратьте свое и наше время, рини. Оно очень дорого.
        Я сглотнула и пошла за мужчинами. Только когда мы немного отошли, я вспомнила о Дюке, остановилась и оглянулась на него.
        Денвер уже ушел.
        ГЛАВА 36
        МЕНЯ ПОВЕЗЛИ НЕ В КЭНТОН, а куда-то за город; аккуратные домики пригорода остались позади. С беспокойством глядя в окно, я спросила, куда мы направляемся.
        - Не волнуйтесь, рини Кинберг, - проговорил один из монахов, и сложил руки на груди. При этом рукава его одеяния немного приспустились, и я увидела заговоренные наручи из кожи ритуального животного, овцы или козы. Такие наручи защищают монахов от многих видов магического воздействия.
        - Что случилось с рини Фенн? - задала я еще один вопрос, хотя знала, что ответа не получу.
        Так и случилось: мне учтиво сказали, что я скоро обо всем узнаю.
        Я кивнула и стала смотреть в окно. Да, я сглупила, последовав за этими типами, но если бы я попыталась ускользнуть, то они бы все равно меня задержали, скорее всего. Паниковать нельзя, хоть мне и становится с каждой минутой все страшнее. Я хаосница, если монахи поймут, что мои резервы силы куда больше, чем ожидается от пассивной носительницы магии друидов, то нам с дядей придется несладко…
        Мы проехали ритуальную дубраву друидов и через минут сорок свернули с трассы на дорогу, ведущую к поселению, где я была однажды по заданию редактора. Здесь располагается один из интернатов Ордена Сопротивления.
        Орден Сопротивления… Зловещая и могущественная организация, вечный соперник Общины друидов. А ведь были времена, когда не существовало ни Ордена, ни Общины, когда люди боялись покидать города и выходить на улицу с наступлением темноты; когда, отправляясь в лес, можно было наткнуться не только на дикого зверя, но и на кого-то пострашнее.
        Да, в те темные времена уже существовали друиды, но они не обладали большой властью и уединялись в лесах. Они помогали тем, кто приходил за помощью, давали советы, предупреждали, в каких лесах живут фейри и объявляли эти леса заповедными. Мы как-то умудрялись сосуществовать с фейри: приносили богам-сидхе жертвы, а они помогали с урожаем в плохой год, учили ремеслам, исцеляли тяжело раненых.
        Но если с фейри высших видов всегда можно было договориться, то с остальными были сложности… Резвясь в озере, загорая у реки, купаясь в море, можно было повстречать русалку, а эти дамочки любят топить людей, особенно тех, кто хорош собой; тщеславные водные красавицы не переносят того факта, что люди тоже могут быть очень красивы и при этом обладают бессмертной душой.
        В горах можно было стать жертвой троллей, обожающих человеческое мясо, или наткнуться на гнездо виверны. В болотах подстерегали спанки, гоблины и гивры, змееподобные драконы. Встреча с единорогом всегда заканчивалась для взрослых людей плачевно, только детей, невинных юношей и девушек единороги не трогали и даже позволяли к себе прикасаться.
        А демоны, то и дело вырывающиеся из Бездны? Могущественные, но шальные, как дети, они творили безумства: вырывали деревья с корнем, осушали водоемы, устраивали ураганы, разрушали дома людей, в общем, пакостили по мелочи и по-крупному. Поуспокоившись, демоны захотели вкусить радости плоти, и стали вселяться в людей. Друиды залатали дыры в границах наших миров. Тех демонов, что остались в нашем мире, стали выслеживать и обезвреживать. Так возник Орден Сопротивления. Люди вооружались советами друидов и сидхе и спасали одержимых, загоняли демонов обратно в Бездну. Постепенно Орден Сопротивления разросся, обзавелся множеством последователей, появились первые демонологи. Демонов изгнали из нашего мира, а знания о них сохранили в священных манускриптах Ордена.
        Когда с демонами было покончено, Орден взялся за тех, кто магическим образом меняет форму - за ведьм и оборотней. Было объявлено, что любая магическая трансформация противоестественна, а пережившие ее люди опасны для общества и должны быть изолированы или убиты.
        Тут стоит отметить забавный факт. Трансформацию в оборотня переживают только мужчины, а трансформацию в ведьму - только женщины. С оборотнями Орден быстро разобрался, а вот с ведьмами возникли проблемы. Оборотни после трансформации становятся крупнее и обрастают волосами, их глаза увеличиваются - по таким приметам довольно легко опознать оборотня. А вот ведьмы… эти хитрые бестии быстро научились скрывать следы трансформации и, чтобы спастись, стали объединяться в Ковены. Верховная ведьма учила «сестер», как оставаться неузнанной, в некоторых случаях Ковен спасал пойманных сестер и устраивал нападения на служителей Ордена.
        Монахи Ордена к тому времени научились защищать себя от воздействия магии и разработали целую систему, как выявлять ведьм. Но, несмотря на это, были ошибки. Инквизиция свирепствовала, допрашивая и мучая ни в чем не повинных женщин, на которых наговаривали. Орден обрел огромное влияние, была поставлена новая цель - истребить не только ведьм, но и всех сверхов.
        Поиски, задержания, допросы, пытки, казни… Наш мир был практически очищен от сверхов, фейри ушли в волшебную страну, демоны все были изгнаны в Бездну. Орден своего добился, «чистка» была закончена, но пострадали во время нее и невинные… Это была страшная страница нашей истории. К счастью, прошло то время, и Орден уже не имеет такого влияния, как раньше. Но охота на ведьм и прочих опасных элементов еще ведется, и по-прежнему инквизиторы Ордена вызывают мурашки по коже.
        Мы проехали вглубь поселения, к особняку, построенному в прошлом веке. Сра-а-азу узнается угрюмый стиль эпохи Инквизиции… Главное здание построено из темного гладкого камня, окошки узкие, как щели, крыша покатая - ни тебе декора, ни изысков, только камень. Разве что символ Ордена под крышей - стрела в огне - выделяется яркостью.
        Машина остановилась у ворот, и те при нашем появлении не разъехались приглашающе. Монахи сказали, что мы на месте, и попросили выйти
        Я вышла, глубоко вдохнула свежего воздуха и впервые за последние дни пожалела о том, что меня не стошнило в машине. Жалко, что не удалось испортить этим господам поездку! Они были со мной учтивы, но я ничего не могу поделать со своей неприязнью к монахам Ордена.
        Мы прошли на территорию интерната через небольшую дверку. Я посмотрела на сараи, пристрой и хозяйственные постройки, на спортивную площадку для учеников интерната. Когда я была здесь в прошлый раз, зеленела трава, и воздух звенел от детских голосов. Орден берет сирот и детей из неблагополучных семей под свою ответственность, содержит, учит и воспитывает до шестнадцати лет. Затем каждому воспитаннику дается выбор - стать послушником или покинуть Орден. Обычно Орден не покидают и принимают вместе с клятвой обет безбрачия, ведь в жизни служителя не может быть иной семьи, кроме Ордена.
        Чем больше я смотрела вокруг, тем больше фактов об Ордене всплывало в моей голове. Я заставила себе переключиться на другую тему, куда более важную. Например, мне очень хочется узнать, зачем меня привезли в этот интернат?
        Меня быстро провели по коридорам, в которых мне не встретился ни один воспитанник. Я спросила, где все, и мне ответили, что дети на каникулах и отдыхают в одном из санаториев юга. Я порадовалась за детишек - зима в наших широтах не самая приятная, да и побывать далеко от родного интерната им будет очень даже на пользу.
        Меня завели в весьма уютную комнату, помогли снять пальто и предложили подождать на диване. Присев на самый краешек, я оглядела помещение. Не увидев ничего особенного, кроме красивого панно с вышитой на нем стрелой в огне, я устремила взгляд на дверь - в коридоре раздались звуки шагов.
        В комнату вошел друид Максимум Ренг в компании молодого монаха, того самого, который вернул мне проверенные артефакторами подарки из холмов. Этот молодой человек очень понравился моей ба, она всучила ему на прощание пирог и, не удержавшись, назвала красавцем. Монах покраснел, чем вызвал у нее настоящий восторг, пожелал мне скорейшего выздоровления от тоски по холмам и удалился; мне он тоже показался очень приятным. Но сегодня, увидев его, я испытала отнюдь не приятные эмоции. Он связан с Ренгом? Как жаль…
        - Можете идти, - велел друид монахам, которые меня доставили. - Директор ждет вас. Будут еще инструкции.
        Мужчины вышли.
        - Здравствуйте, дражайшая рини Кинберг, - произнес Ренг, улыбаясь.
        - Здравствуйте, уважаемый рин Ренг. Вам тоже здравствуйте, рин Бриндон.
        Красавчик-монах чуть поклонился мне.
        - Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему вас сюда привезли? - спросил друид.
        - Да.
        - Видите ли, запасы ценных веществ в Общине друидов ограничены, и чтобы получить их, нужно заполнять слишком много бумаг и слишком долго ждать… а мне потребовалось кое-какое ценное вещество и как можно скорее. К счастью, директор этого интерната мой большой друг, и у него в лаборатории как раз имеется это редкое ценное вещество. Он позволил мне позаимствовать его немного.
        Когда друиды заводят речь о подозрительных веществах, это всегда нехорошо.
        - Что вы собрались делать? - спросила я, ощущая, как противный холодок страха ползет по спине.
        - Ничего такого. Вам дурно? - участливо поинтересовался Ренг; выражение участия смотрелось на его хищном бледном лице чужеродно.
        - Да, дурно, но только потому, что я ничего не понимаю! Говорите, зачем привезли меня сюда, о каком веществе толкуете и причем здесь рини Фенн?
        - Непременно все объясню. Но сначала давайте сделаем то, зачем мы здесь собрались. Бриндон, помоги мне.
        Я встала с дивана и с угрозой посмотрела на монаха - попробуй только подойти!
        - Не бойтесь, - вздохнул он. - Никто не собирается причинить вам вред. Это всего лишь безобидная проверка.
        - Какая проверка? Пока не объясните, я не соглашусь ни на какую проверку! И вообще, ваши действия явно противозаконны. Я терпела ваши странности, чтобы разобраться в ситуации, но с меня довольно. Выпустите меня немедленно!
        Конечно же, мои слова монаха не поколебали, он двинулся ко мне. Я предугадала его движение и резко бросилась в сторону, но эта ловкая шельма все равно смог поймать меня за руку и прижать к себе.
        Когда тебя вот так крепко хватают, пробуждается инстинкт, требующий начать немедленно вырываться. Но я не пошевелилась, понимая, что сопротивление может привести к самым печальным последствиям. Например, Хаос выплеснется через меня наружу и разнесет интернат… Куда потом денутся детишки?
        В общем, я только злобно фыркнула.
        Ренг подошел ко мне вплотную, достал из кармана маленький пузырек и, открыв его, капнул мне на запястье руки, которую держал Бриндон. В ту же секунду я заорала от жгучей боли и так дернулась, что монаху пришлось удержать меня другой рукой. Ренг вылупил глаза и, не обращая внимания на мои крики, спросил у Бриндона:
        - Ты это видел?
        - Да.
        Ренг, сглотнув, еще раз капнул мне на руку, в другое место, и снова я ощутила боль, такую резкую, что слезы выступили.
        - Поганые лгуны! - завопила я. - Это «безобидная проверка»? Что вы сделали?!
        - Это ожог, - промолвил Ренг, улыбаясь, и, закрыв пузырек, убрал его в карман. - Ожог!
        - Вот именно, ожог, мне дико больно!
        - Рини, успокойтесь! - велел Бриндон, и развернул меня лицом к себе. - Дайте мне помочь вам.
        - Помог уже, паршивец! - вскричала я; боль от двух капелек неизвестного вещества «взбодрила» меня, как электрический ток, от макушки до самых пят.
        Красавец чуть меня встряхнул и, склонившись, четко и медленно сказал:
        - Сейчас я вас отпущу. Уберите вещество с кожи, и боль сразу пройдет.
        Он отпустил меня, и я скорее вытерла «ожоги» о платье. Боль и правда сразу же прошла, как не бывало, и следы из красных стали бледно-розовыми, а потом и совсем пропали. Всхлипнув, я прошипела:
        - Я натравлю на вас самых злющих юристов, Ренг! Вылетите из Общины мигом! Что вы сделали со мной?
        - Кто из нас двоих фейриолог?
        - Причем здесь фейрилогия?
        - Притом. Я знал, знал, что все дело в вас. Все складывается в единую картину. Элидир любит женщин, это всем известно…
        - Элидир? Что это вы про него вспомнили?
        - Сидхе поссорились из-за вас. Но кто из них вас обрюхатил?
        - Вы что, больной?
        - Ребенок сидхе в нашем мире, это такие возможности, - заговорил Ренг, начиная ходить по комнате взад-вперед. - Впервые за долгое время у нас есть, чем выторговать преимущества…
        - Какой еще ребенок? - вскричала я. - Я не беременна!
        - Беременна! - возразил друид. - Я заподозрил это сразу. Все считали, что вы тоскуете по холмам и поэтому чахнете, но вам так плохо, потому что ребенок в вашем чреве отрицает наш мир, нашу еду, наш воздух. Даже ваш анализ крови показал беременность, но помимо этого он показал еще так много, что никто не подумал, что вы действительно можете быть беременны. Я настаивал на дополнительных проверках, но мои просьбы игнорировали. Ваш дядя подсуетился, да? Все сделал, чтобы вас тревожили как можно меньше. Мне неожиданно помогла Рини Фенн. Она пришла в Общину и потребовала встретиться с Главой. Глава был занят, и рини направили ко мне… Она рассказала мне мно-о-о-го интересного о вас!
        - Что же она рассказала?
        - Что вы беременны от фейри.
        - Какое чудо! И как же она пришла к такой мысли?
        - С удовольствием расскажу. Она пригласила вас в кофейню, чтобы напоить водой с разведенным в ней средством омоложения. Она хотела, чтобы у вас выработалась привычка к этому средству, и вы стали зависимы от нее.
        Я вспомнила тот вечер и тот стакан воды, который принес ей официант, чтобы запивать горячий шоколад.
        - …В том средстве, которое вы выпили вместе с водой, есть ингредиент, не переносимый любым фейри, - продолжил торжествовать Ренг. - Вы теперь сосуд для сидхе, и поэтому вместо омоложения вас скрючило, а потом долго рвало в туалете. Рини Фенн сложила два и два и сообщила мне. Я, как видите, решил провести еще одну проверку на всякий случай. Вещество, которым я на вас капнул, тоже безошибочно определяет фейри. Отрицайте, сколько угодно, но факт есть факт - вы беременны. У меня остается только один вопрос. Кто отец?
        Я покачала головой и, уже совсем не уверенная, сказала:
        - Нет никакого отца. У меня ни с кем в холмах не было связи.
        Ренг закатил глаза:
        - О, Богиня единая, до чего же вы упрямая девчонка!
        Я насупилась и положила руки на живот. На плоский живот, даже немного впалый.
        Беременна? Чушь, невозможно. Я ни с кем не спала. Разве что кто-то мог воспользоваться мной, когда я была без сознания, но и такое вряд ли. Ириан не опустился бы до подобного, Скендер тем более. Кто еще мог быть? Элидир - точно нет, я с ним всегда была очень осторожна. Маэнун унес меня в бессознательном состоянии с праздника, но герой Аранты бы никогда не посмел опорочить беззащитную девушку. Или посмел?
        Нет, нет, я не могу быть беременна. Непорочное зачатие невозможно.
        …Если только не имеешь дела с богом. А я имела дело далеко не с одним богом.
        В ДРЕВНОСТИ женщины постоянно беременели от сидхе, и обычным способом, и необычным. Не только семя сидхе может оплодотворить, но и сама его суть. Только вот последний такой случай был зафиксирован очень давно, да и способность оплодотворять магией считается утраченной богами-сидхе. Это признак особой благодати, а сидхе, особенно неблагие, стали слабы… Так как меня угораздило? И кто виновник?
        У меня две версии.
        Первая: замысел Элидира удался, и меня-таки опорочили в тот праздник. Возможно, это сделал Маэнун по прямому приказу короля, и только притворился хорошим, навешав мне лапши на уши и избежав прямой лжи.
        Вторая: меня оплодотворила чья-то суть. Здесь вариантов целых три: в кузне меня опалило жаром Ириана, затем в меня проник вместе с поцелуем смертельный холод Скендера, а до этого я несколько раз испытывала на себе всю прелесть мороза Элидира.
        Только-только приняла свою силу, примирилась с тем, что всегда придется осторожничать и скрывать свои способности, мысленно навсегда распрощалась с холмами, и вот тебе на - беременность! От сидхе! Неизвестно, от какого сидхе!
        Меня затошнило, и в прямом и в переносном смысле. Я дошла до дивана и села, пока не подвели задрожавшие ноги.
        - Бриндон, принеси девушке воды, - велел Ренг.
        - Не надо, - угрюмо сказала я.
        Друид счастливо вздохнул. Для него-то все складывается самым радужным образом. Именно к нему пришла со своими подозрениями рини Фенн, эта хитрая змейка. Он первый доложит Главе Общины о том, что я беременна, и вместе с похвалой за рвение получит и премию. Как же: столько специалистов пропустили мою беременность, а он выявил! Умница Максимус Ренг!
        - Дайте-ка угадаю: рини Фенн выложила вам все обо мне не за просто так. Вы обещали отправить ее в холмы?
        - Я обещал ей помочь, - кивнул друид, и блеснул глазами. - И, конечно же, помогу. Только не в холмы попасть, а побороть тоску по ним.
        - Да уж, помощь ей точно требуется… А что будет со мной?
        - Вас увезут подальше из Кэнтона в специальное заведение. Там, в укромном закрытом местечке, лучшие врачи займутся вашим здоровьем и помогут пережить тяготы необычной беременности. Обществу, скорее всего, объявят, что вы занемогли от тоски по холмам и нуждаетесь в лечении.
        - Как мило. Что дальше?
        - Дальше все будет зависеть от наших дорогих фейри, точнее, от нового короля неблагих. Посмотрим, что он решит. Сидхе очень, очень, очень ценят своих детей, ведь они так редко рождаются… Если король Ириан будет уступчив и благоразумен, вы, моя дорогая, вернетесь в холмы и останетесь там жить со своим ребенком. Но это если Ириан будет разумен. Если же он откажется выкупить вас, то вы и ваш ребенок останетесь в Вегрии.
        - Вы что, планируете меня продать? Как породистую суку со щенками от лучшего производителя?
        - Со щенком, - поправил друид. - Вряд ли у вас двойня. Сидхе рождаются по одному. Что же вы так побледнели, Магари? Вы принадлежите Вегрии, поэтому ваш ребенок тоже принадлежит Вегрии. Если сидхе хотят этого ребенка, пусть предложат что-то равноценное взамен.
        Сказав это, белобрысый татуированный тип улыбнулся - снова. Ишь, как светится! Для меня же весь мир померк…
        Сначала меня оглушили слова о том, что я беременна от сидхе. Потом я испугалась, что отцом ребенка может оказаться Элидир или кто-то из его прихвостней. Но и это не так уж важно сейчас.
        Я все так же держала руку на животе и прислушивалась к внутренним ощущениям.
        Пусть мне сложно поверить в это, но я уже ответственна за крошечное создание, поселившееся в моей утробе. В нашем мире этот малыш - всего лишь «щенок», рычаг давления на нового короля. Я должна как можно скорее вернуться в волшебную страну, чтобы он оказался вне досягаемости Общины, Ордена и Правительства.
        - Знаете, что, Максимус Ренг? Вы забыли об одной вещи: я тоже имею право голоса и выбора. Более того, я единственная имею в этой ситуации право выбирать, как поступить. Я возвращусь в холмы, раз забеременела. Судьбу моего ребенка могу решить только я.
        - Да ну? Был заключен Договор. Вы были в холмах гостьей, а не дарой для утех, так что вы остаетесь собственностью Вегрии. Ваша беременность является, строго говоря, нарушением Договора. Не надо было спать с сидхе, милочка.
        - А я и не спала.
        Ренг уничижительно фыркнул, уверенный, что я лгу, и добавил:
        - Вы собственность Вегрии и точка. Если будет надо, мы вашего ребенка не только продадим, мы его убьем, и вы ничего с этим не сможете поделать. Кем вы себя возомнили? Слава голову вскружила? Вы всего лишь женщина, политический нуль. Уясните это хорошенечко и не раздражайте меня больше своими дурацкими заявлениями.
        Политический нуль? Всего лишь женщина?
        Тебя ждет о-о-о-очень неприятный сюрприз, Ренг…
        - Мне нехорошо, - слабо и зло сказала я, откинувшись на спинку дивана. - Вы меня напугали до чертиков, обожгли, и снова напугали. Если у меня случится выкидыш, ответите за это перед Общиной.
        - Такого не случится. Бриндон, что ты стоишь? Иди сходи за водой для рини, а лучше попроси у секретаря директора заварить крепкого чаю. И язык не распускай! Позже я сам поговорю с рином Пале.
        Молоденький монах кивнул и ушел выполнять поручение. Это было мне только на руку. Холодная ярость овладела мной, но в уме уже строились логические цепочки и составлялся план, как сбежать и добраться до волшебной страны.
        - Пале… - повторила я, и прикрыла глаза, чтобы, во-первых, не видеть красивое, но все равно неприятное лицо Ренга, а во-вторых, чтобы собраться с силами. - Пале - уважаемый член Ордена Сопротивления, директор этого интерната и ваш друг. Он вам дает монахов в услужение, а вы ему друидов? Обмениваетесь игрушками? Община знает об этом?
        - Запомните, рини Кинберг: связи - это все. Ваш дядя куда старше и опытнее меня, а прозябает в посредственном бюро, потому что у него нет ни связей, ни ценнейшего таланта их заводить. Поэтому я - друид высшей категории, а он всего лишь распорядитель ритуалов.
        - Подождите, и узнаете, на что способен распорядитель ритуалов…
        - Вы что, сердитесь на меня, рини? - с деланым удивлением спросил друид. - Разве я сделал что-то противозаконное или аморальное? Разве обидел вас, оскорбил?
        - Нет, дражайший рин, - сказала я и открыла глаза. - Я сержусь на вас просто так. Беременные женщины та-а-а-акие обидчивые!
        …Хаос, призванный яростью, бурно хлынул из меня, его невидимые потоки отбросили меня на спинку дивана и заставили ошеломленно выдохнуть.
        Максимус даже не успел осознать происходящее, не говоря уже о том, чтобы защититься. Его губы слиплись, как пластилиновые, руки прилипли к туловищу, ноги соединились, и друид рухнул на пол, забился на нем как рыба, выброшенная на берег. Ах, как уязвима магия Порядка! Она мощная и всегда бьет в цель… если ей дать направление и форму - жестом или заклинанием. Я же лишила Ренга этой возможности.
        Сделав несколько быстрых вдохов-выдохов, и удивляясь необычайному потоку силы, я поднялась с дивана и прошла к двери, не заботясь о том, что будет с Ренгом. Его расколдуют, вернут нормальную форму, когда найдут.
        Хаос все еще тек из меня, заполняя пространство. Я на мгновение замерла перед панно с символом веры. Стоит ли бояться монахов? Вряд ли. Мой Хаос ввергнул в смятение даже богов-сидхе…
        Я уверенно пошла к двери, и та распахнулась передо мной. Хаос вырвался в коридор, заполнил его, как невидимая река, и бурным потоком спустился ниже по лестнице, прочищая для меня путь. Я не останавливала поток силы, наоборот, мысленно расширяла его. У меня нет ни времени, ни умения на то, чтобы разбираться с каждым встречным монахом.
        Пусть все уберутся с моего пути.
        Я должна выйти.
        …Я не успела раствориться в Хаосе полностью, хотя была к этому очень близка. Где-то на краю меня поймал чей-то голос.
        - Ты навредишь сама себе! Хаос нескончаем и безграничен, он тебя убьет! Останови его сейчас, или будет поздно!
        Я едва осознавала значение слова; сила захватила и увлекла меня, и мне хотелось только раствориться в ней, забыть обо всем-всем… Раствориться в Хаосе, отдаться ему, стать им… Я помнила, каково это, и трепетала. Теки, теки, сила, заполни весь мир, завладей им!
        - Остановись, или убьешь своего ребенка, Магари!
        Сердце кольнуло, и я выплыла из потока бессознательного. Несколько мгновений потребовались мне на то, чтобы осознать значение произнесенных слов. Хаос воспротивился задержке, ударил в меня изнутри; тело изогнулось, и меня швырнуло на пол.
        Чьи-то руки подняли меня.
        Я сфокусировала на взгляд на белом пятнем: им оказалось бледное лицо. Знакомое лицо.
        - Бриндон?
        - Он самый, - кивнул парень и, взяв мое лицо в ладони, сказал уверенно, с нажимом: - Остановитесь, пока можете, закройте силе выход.
        - Ни в коем случае. Отойди.
        - Магари, Хаос тебя погубит. Его нельзя подчинить до конца, он тебя разорвет - тебя и твоего ребенка.
        - А что вы сделаете с моим ребенком, когда он родится? - прошипела я. - Продадите, если Ириан захочет его купить? Убьете, если он покажется опасным? А что вы сделаете со мной, с хаосницей? Что бы ты ни сказал, монашек, я тебе не поверю. Вы все враги для меня. Если я вас пощажу, вы меня не пощадите. Отойди!
        - Нет.
        - Тогда ты умрешь…
        Он вздохнул:
        - Я не боюсь смерти. Но я знаю, что Хаос тебя убьет, если ты его не остановишь. Магари?
        Мысли стали путаться и теряться. Лицо Бриндона вдруг пропало, и весь мир пропал. Мышление упростилось до импульсов: опасность, страх, ребенок, дом… Хаос накатывал на меня, как волны на берег, и стремился унести за собой, к себе…
        - Услышь меня, Магари! Заклинаю тебе силой священного огня!
        Лицо парня появилось снова, я вынырнула из серой мути безумия.
        - Знаю, ты просто хочешь спасти себя и ребенка, но Хаос не спасет, - заговорил быстро Бриндон. - Но в конечном счете, у магии Хаоса только одна цель - Хаос, бесконтрольный и безжалостный. Останови его.
        Каким-то образом голос монаха помогал держаться на плаву, не окунаться в безумие влекущей силы.
        - Помоги… Спаси нас…
        - Помогу, клянусь, помогу! Только останови Хаос!
        Если я остановлюсь, то останусь заложницей Вегрии, и мой ребенок станет товаром.
        Но он будет жив. Тогда как Хаос нас убьет.
        - Ударь меня по голове, Бриндон. Сильно, чтобы я потеряла сознание. Только так меня можно остановить. Давай же! - подбодрила я, и получила спасительный удар.
        ГЛАВА 37
        КАК НАДОЕЛА ЭТА ТОШНОТА! Эта мучительная, не прекращающаяся, мерзкая тошнота! Я толком не успела прийти в себя, а меня уже вырвало. Кто-то вздохнул, придержал мою голову, волосы.
        Отплевавшись, я откинулась на спину и проговорила:
        - Ну что, монашек, доволен? Укротил хаосницу?
        - Что? - прозвучал удивленный голос.
        Я присмотрелась. Надо мной склонился не Бриндон, а… Льют. Светловолосый, кудрявый, тщедушный Брендон Льют. Счастливчик, оставшийся в волшебной стране.
        Настала моя очередь удивляться.
        - Рин Льют! - выдохнула я.
        - Брендон, - поправил он, и подложил мне под голову еще одну пухлую подушку. - В холмах у меня более нет фамилии.
        - Да, конечно, простите…
        - И обращение на «вы» считается здесь оскорбительным.
        - Я знаю, знаю, просто меня страшно мутит и голова болит, и потому я плохо соображаю…
        - Я принесу воды, которая это исправит.
        Брендон встал и пошел куда-то вглубь комнаты. Я же посмотрела на цветастые простыни, на которых должны были остаться неприглядные следствия моей тошноты. Следов не осталось.
        Молодой человек вернулся со стаканом воды и дал мне выпить. Я послушно сделала несколько глотков, и мне сразу стало легче: стихла головная боль, пропали рези в желудке, и треклятая тошнота улеглась. Усевшись на кровати поудобнее, я вытерла рот тыльной стороной ладони и спросила:
        - Я в волшебной стране?
        - Да.
        - Как?
        - Я был дома, когда услышал крики. Одевшись, я вышел наружу и пошел на крики. Издали я увидел зыбь незарегистрированного портала, а около него двоих мужчин в черном; у одного из них на руках была ты. Заметив меня, мужчина опустил тебя на снег и вместе с другим гостем зашел в портал. Все это произошло очень быстро, я не успел ничего сделать.
        - А что бы ты мог сделать, Брендон?
        - Кое-что мог бы. Например, задержать нарушителей. Я официальный проводник Благого двора и меня наделили соответствующими полномочиями и силами.
        - Где же шляется официальный проводник Неблагого двора?
        - Дегг? Он дежурит возле основного портала.
        - Получается, меня сюда переместили и сразу ушли?
        - Да.
        - Мужчины были в черном? На их одеждах был символ Ордена?
        - Я не заметил.
        - Это был Бриндон, Люциан Бриндон, монах Ордена. Наверное, он нашел какого-то портальщика и велел ему прорубить портал в волшебную страну, - сказала я, потирая живот. - Они нарушили кучу законов, чтобы переместить меня сюда.
        Я допила воду и вернула стакан хозяину дома. Брендон смотрел на меня светло-карими умными глазами и не задавал вопросов.
        - Даже не спросишь, что происходит? - спросила я.
        - Я итак знаю, что произошло. Как ты и сказала, были нарушены законы и Договор. До мая главенствует Неблагой двор, они и займутся тобой. Я сообщу Деггу о том, что ты здесь, он проведет тебя в неблагие холмы, и судьбу твою будет решать король Ириан.
        - Конечно, - потерянно проговорила я, и, поджав колени к животу, стала смотреть в стену. Окружающий мир меня не интересовал - не интересовала эта комната, этот дом, его хозяин. Я даже не осмотрелась; меня куда больше интересовало другое.
        Я обещала дяде быть осторожной, а сама, поддавшись жалости, согласилась помочь Вайолет Фенн и сама себя подставила. Я не позволила запечатать свою силу, самонадеянно решив, что сумею совладать с Хаосом. Как же! Совладала! Так хорошо совладала, что это чуть не привело к катастрофе! Если бы Бриндон не докричался до меня, то Хаос так бы и изливался бесконтрольно, а в мире нет ничего страшнее бесконтрольной магии. Она плющит, уродует и уничтожает…
        Но кошмара не случилось. Молоденький монашек без права голоса в Ордене и без особых умений взял да нарушил все свои обеты и закон, чтобы переместить меня в волшебную страну. Что им двигало? Желание спасти мир от хаосницы, или обещание помочь испуганной беременной женщине? В любом случае, за такое его в Ордене по голове не погладят, скорее оторвут голову… А что станет с дядей? Что станет с ба?
        Я их подвела.
        Я опасна.
        - Магари, - произнес Брендон мягким, успокаивающим голосом, какой используют, когда говорят с умалишенными или особо взвинченными людьми. - Тебе не обязательно объясняться перед королем Ирианом. Ты можешь попросить помощи у Благого двора, и я, как его представитель, защищу тебя. Никто не тронет тебя до Белтейна, когда откроются благие холмы.
        Я обреченно посмотрела на парня. Он взял меня за руку.
        - Магари, я тебя давно знаю, ты хороший человек. Что бы там ни произошло при Неблагом дворе, что бы там ни случилось в Вегрии, королева Благого двора тебя защитит. Я поручусь за тебя.
        - Я, может, и хороший человек, но из-за меня чуть не случились ужасные вещи, - прошептала я. - Не притворяйся, что не слышал моих слов. Я хаосница. Ха-о-сни-ца! Я устроила переполох сначала у неблагих, а потом в Вегрии. Благие никогда меня не примут, потому что Хаос - не их стихия. Если мне и держать перед кем-то ответ, то только перед королем неблагих Ирианом.
        Сказав это, я рассмеялась. Мой неровный отрывистый смех напугал Брендона, и он заговорил неловкие слова утешения:
        - Что ты, тише, не надо…
        В дверь постучали; мой смех оборвался.
        Брендон приложил палец к губам, давая мне понять, чтобы сидела тихо, а сам пошел открывать дверь. Вместе с зимним ветром внутрь ворвался раздраженный голос:
        - Кто-то пытался пробить портал, остались магические возмущения. Ты видел?
        - Да.
        - И?
        Я встала с кровати и подошла к дверям. Брендон так и не впустил проводника в свой дом, и тот стоял на морозе, под снегом. Узкое белое лицо показалось мне очень знакомым; оно было примечательно хищной красотой. Зеленые-зеленые, как молодая листва, глаза, черные волосы, капризная линия губ…
        Проводник заметил меня и обмер.
        - Госпожа Магари? - промолвил он, глазам не веря.
        - Она самая. А ты Дегг? Ты встретил меня в Самайн?
        - Да…
        - Твое лицо мне знакомо, - заявила я. - Эльф Лойнаг, случайно, не твой родственник?
        - Мой брат.
        - Вы очень похожи.
        - Мы близнецы. Откуда ты знаешь Лойнага?
        - Так, встретились однажды.
        Дегг какое-то время таращился на меня, позабыв о Брендоне, о сердитом зимнем ветре, бросающем ему в спину снег. Я, в свою очередь, внимательно смотрела в лицо Дегга и ощущала ту же неприязнь, что и к его брату Лойнагу.
        - Как ты сюда попала? - опомнившись, спросил Дегг. - Знаешь, какое наказание будет тебя ждать за подобное?
        Брендон встал между нами и выразительно на меня посмотрел.
        - Магари, одно только слово, и Благой двор примет твою сторону.
        Я положила руку на плечо милому, славному, доброму, но, увы, наивному Брендону, и сказала:
        - Я не впишусь в Благой двор, Брендон, я не так хороша, как ты. Веди меня в Файдкамен, Дегг. Незваная гостья должна предстать перед королем…
        Зеленоглазый эльф сразу же почувствовал себя хозяином положения. Пройдя в дом, он нашел взглядом вешалку, и, взяв мое пальто, подал мне. Надев пальто, я посмотрела на Брендона, который, разочарованный и раздосадованный, застыл на месте.
        - Как же так, Магари?
        - Не переживай обо мне. Уверяю, со мной ничего плохого не случится. У меня есть просьба, Брендон. Будь внимательным.
        Брендон не мог не заметить намека в моем взгляде, в голосе, и кивнул. Я тоже ему кивнула в знак прощания и пошла за Деггом. Эльф взял меня за руку и повел по сугробам к входу в Файдкамен. Пробираясь по снегу и замирая от ледяных порывов ветра, я думала о Скендере. Горевидец ошибся: его пророчество не потеряло силы, просто поменялись обстоятельства. Над ребенком в моей утробе пророчество не властно, возможно, это сбило провидца с толку, возможно, это ослабило власть пророчества. Но все так же моя судьба навеки связана с неблагими и, если я покину волшебную страну, то умру. В этот раз Бриндон спас меня от смерти, но больше я рисковать не стану. Теперь у меня нет никаких сомнений по поводу пророчеств Скендера: они всегда сбываются.
        ДЕГГ ПОВЕЛ МЕНЯ ко дворцу знакомой дорогой, но я будто шла по этому пути впервые. Зловещий лес, в котором состоялась судьбоносная встреча со Скендером, совершенно преобразился: от гигантских деревьев, так напугавших меня в Самайн, остались почерневшие стволы да голые ветви. Деревья больше не шептались, не угрожали, не грозили ветвями - нечем стало грозить и шептать. Обожженные, они онемели и застыли, как мертвые.
        Дегг заметил, как смотрю на деревья, и сказал:
        - Лес жив. Когда настанет весна, деревья преобразятся.
        - Что случилось?
        - Когда король Ириан пришел к власти, вспыхнули пожары. Сгорело все старое и ненужное, все мертвое и гнилое. Холмы очистились, дабы не оскорблять короля следами чужой власти и быть ему подобными. Когда правил король Торикс, наши холмы были одеты в мрак и тени. Черный цвет считался цветом силы; темнота была нашим другом и союзником. Тогда наше могущество было неоспоримым, мы упивались страхом людей.
        - Эпоха Тьмы, особенно ее начало, считается самой страшной в истории людей, - кивнула я. - До сих пор ее вспоминают с содроганием. В нашей культуре неблагих фейри и сейчас изображают в черном цвете, в тенях и мраке.
        - Когда король Элидир пришел к власти, холмы изменились, - продолжил проводник. - Мрак растаял под светом, а холод погубил все, что не было угодно королю. Низшие фейри, которым было так вольготно во тьме, попрятались по пещерам, укрылись в чащах, чтобы не оскорблять взор Элидира уродством. Слуа заснули в Колыбели кошмаров, оборотни засели в Матенхейме. Настала эпоха Льда.
        - Чем же ознаменуется эпоха Огня?
        - Узнаем через тысячу лет, - пожал плечами Дегг.
        А ведь я действительно могу это узнать…
        Прямо перед нами взвилось оранжевое пламя. Напуганный Дегг закрыл меня своим телом. Пламя разгорелось выше, потянулось к эльфу.
        - Что такое? - проговорил он отрывисто, и зашипел от боли: пламя прицельно обожгло ему плечо. Я закричала от неожиданности, но тут же замолкла, когда поняла, что пламя коснулось и меня, но не обожгло.
        - Дегг, отойди, - сказала я.
        Он отошел без вопросов - послушный мальчик. Или же просто не хотет получить еще один ожог… Вздохнув, я подняла руки и огонь ласково лизнул их, будто пробуя на вкус. Боли не было.
        - Ты ли меня встречаешь, Файдкамен, или сам король? - спросила я, улыбаясь. Да и как не улыбнуться? Я снова в волшебной стране, в холме, в котором со мной случилось столько удивительного, и снова сердце бьется быстрее, счастливее.
        В пламени явно появилась руна, означающая дом.
        - Как же я рада вернуться, Файдкамен! - воскликнула я.
        Пламя объяло меня - обняло - и, бережно сжимая, унесло туда, куда я хотела попасть.
        Огонь. Гомон. Лязг. Шипение. Я закашлялась и, закрывая лицо рукой, вышла куда-то, где было не так ярко, не так пламенно… Кто-то заверещал, и мне пришлось закрыть уши. Верещанье не прекратилось и переросло в визг. Споткнувшись, я поняла, в чем причина визга: я наступила на кого-то и, потеряв равновесие, собралась упасть. От падения меня спасли чьи-то руки, ухватившие за талию.
        Подняв голову, я увидела прекрасное мужское лицо.
        - Мага…ри? - промолвил ошеломленный Ириан.
        - Можно просто Мага, - ответила я и хихикнула, хотя глаза слезились, и не от гари; я никак не могла определиться, то ли смеяться, то ли плакать от радости, что снова здесь, в эпицентре чего-то интересного и волшебного.
        - Мага… - прошептал рыжий, и его золотые глаза вспыхнули так ярко, словно изнутри врубили сверхмощную подсветку. - Мага!
        Я взвизгнула, когда он резко поднял меня вверх, и подбросил в руках, как ребенка.
        - Король Ириан! Ты очень… радушно… встречаешь гостей!
        Он медленно опустил меня, и, так и не разжимая рук, притянул к себе. Я смеялась и упивалась радостью - своей и его. Что бы там ни было между нами, как бы мы ни расстались, здесь и сейчас мы оба очень рады встрече. Впервые я была счастлива оттого, что разделяю с богом эмоцию.
        Вокруг все так же все шипело и лязгало, но больше никто не верещал, не кричал - фейри благоразумно удалились или притворились, что здесь их нет.
        - Приветствую, король Ириан, повелитель Пламени, Мастер стали. Позволь я поклонюсь тебе…
        - Уже поклонилась, - иронически сказал он. - Когда чуть не упала мне в ноги, споткнувшись о богла.
        - И правда, это можно счесть поклоном, - хмыкнула я, и поняла, что не знаю, что еще сказать.
        Одно только присутствие Ириана делало из меня несобранную, тающую девчонку. Он был одет отнюдь не по-королевски, я бы даже сказала, он был раздет по-босяцки, но даже в таком виде вызывал дикий, неконтролируемый восторг, заполняющий душу до самых краев.
        О, Богиня, на нем из одежды только штаны…
        - Ты почти раздет, - брякнула я, заставляя себя не смотреть на мощный потный торс.
        - А ты слишком одета, - хрипло заявил он.
        - Так зима на улице, вот я и одета тепло.
        - Я работаю, вот и раздет.
        - Можно я разденусь? - попросила я.
        Ириан отпустил меня, и я торопливо стянула пальто, оставшись в утепленных брюках и любимом растянутом свитере. Какой-то богл тут же кинулся к пальто и сунул в него нос - в прямом смысле слова. Я огляделась. Вот очаг, откуда я вышла, вот стол с заготовками, вот кузнечные инструменты… Мы в кузне!
        Взгляд короля был так осязаем, что я оставила попытки переключить внимание и вновь на него посмотрела.
        Ах, эти сидхе! Как можно смотреть на них и нормально соображать?
        Мысли мои скакали, как перепуганные зайчики. О чем сказать? Как себя вести? Он ведь уже не просто сидхе, он король, а я итак уже нарушила все правила приличия. Но ведь это можно исправить? Поймав одну из мыслей-зайчишек, я сказала торжественно:
        - Король Ириан! Хочу поздравить тебя с тем, что ты… король.
        - Благодарю тебя, Магари, - кивнул рыжий бог, безуспешно стараясь касаться серьезным и не смеяться. - Твое появление так неожиданно. Что случилось? Хотя нет, молчи, не отвечай: гостя сначала следует помыть, накормить и напоить, и только потом расспрашивать.
        С этими словами он пригласил меня снова в очаг. Зная уже, что огонь может перемещать в пространстве (позже обязательно выясню, почему!), я уверенно шагнула за Ирианом в пламя.
        ДВОРЕЦ-АРТЕФАКТ тоже изменился. Прежде это было ледяное сюрреалистическое строение-видение, будто выловленное из мечты, куда могли войти только избранные - сидхе, эльфы, и те из фейри, которые не оскорбляли взгляд Элидира уродством или заурядностью.
        Королем стал Ириан, и для него дворец изменился. Надменное совершенство и зимние интерьеры сменились на металл, мрак и пламя. Мрак расползся по полу, превратил его в глянцевую поверхность; огненные цветы распустились на стенах и потолках; и повсюду, в самых разнообразных формах, можно было увидеть железные конструкции, сплетенные волей артефакта в нечто невообразимое, жуткое и завораживающее одновременно.
        Я терялась от восторга, слова не могла вымолвить, оглядывая все то странное и новое, что открывалось взгляду. Стайка знакомых пикси встретили меня с радостью, оглушили восклицаниями и успели пожаловаться, что во дворце появились боглы и гоблины, а также волосатики (кто такие «волосатики», я непременно выясню позже). Посочувствовав крошкам, я вошла в покои, которые для меня выделили, и позволила себе позабыть обо всех волнениях и тревогах.
        Пол холодил ступни, а от нарисованных на стенах языках пламени шел настоящий жар, но мне не было ни жарко, ни холодно. Я прошлась по ярким покоям, но глаза мои мало что видели - их затмило пеленой, и все вокруг сделалось зыбким и неясным… Побродив вот так, полупьяная, я открыла двери своих покоев и попросила крошек-пикси, летающих в коридоре, прислать мне на подмогу кого-то, а то я очень устала и не знаю, где что находится в моих покоях.
        - Да, госпоза длуидесса, - кивнул важно тот косноязычный пикси, который помогал мне одеться к балу, и велел стайке пикси заняться мной.
        Пикси набрали для меня воду в ванне, добавили туда каких-то пахучих эликсиров, раздели, уложили, и, когда вода приняла меня в свои объятья, и я закрыла глаза, принялись за работу. Пикси массировали мою голову, осторожно проходились пенистой губкой по телу, промывали волосы раз за разом, поили прохладной, с кислинкой, водой. Разнеженная, я позволяла им ухаживать за собой, и ничуть не стеснялась наготы. Закончив мыть, пикси попросили меня подняться, быстренько растерли полотенцами и довели до кровати. Упав на нее обессиленно, я закрыла глаза, да так и заснула надолго, пьяным крепким сном. А когда проснулась, сразу почувствовала, насколько изменилось мое состояние. Впервые за последнее время смена положения после сна не кончилась тошнотой. Я поднесла руку к губам, провела по ним пальцами. Губы были приятно теплыми и гладкими, а пальцы пахли чем-то сладким.
        Возле моего лица затрепетали полупрозрачные крылышки, и главный пикси спросил почтительно, но с беспокойством:
        - Госпозе дулно?
        - Нет, мне хорошо, - проговорила я. - Пить только хочется.
        Пикси тут же упорхнул к столу и принялся наливать мне в кубок что-то красное. Я пригубила напиток, и, почувствовав отдаленно знакомый вкус, спросила:
        - Что это?
        - Сок из плодов греха.
        - Из каких именно плодов?
        - Из яблок.
        - Впервые вижу красный яблочный сок.
        - Яблоки класные - вот и сок класный, - обиделся почему-то пикси, и стал помогать мне одеваться.
        Без помощи этого маленького летающего проныры я бы долго бродила по покоям, ища воду для умывания, одежду, гребни для волос. С восторгом я обнаружила платья, придуманные для меня Скендером и Ирианом, и воплощенные в волшебном сундуке. Позавтракав и одевшись, я захотела увидеть короля, но мне вежливо сказали, что король, дескать, занят в кузне, и вернется во дворец вечером.
        Все понятно: Ириан дает мне время прийти в себя, и не торопится задавать вопросы. Что ж, это мне только на руку.
        Собравшись с мыслями (а мысли категорически отказывались собираться и, наоборот, разбредались), я вышла из дворца и призвала Сапфира, моего келпи. Пока я ждала келпи, успела заметить, что во дворце то и дело заходят боглы, одни и группами. Смеясь, переругиваясь, толкаясь, держа в руках чертежи, они уверенно говорили риорам-стражам, по какому делу пришли, и риоры пропускали их. Помимо боглов, я видела и красных колпаков, самых крупных гоблинов. Эльфы из тех, что никогда не удостаивались внимания Элидира - простые ремесленники и торговцы - тоже подходили к риорам и, называя имена и цель визита, заходили во дворец, на встречу с неким «распорядителем». Единственные сидхе, которых я видела - это риоры да сам Ириан. Куда же делись остальные придворные?
        Сапфира я заметила издалека. Стройный, легконогий, он появился вдали, как белый прекрасный мираж. Я пошла к нему навстречу и, когда возбужденный келпи остановился передо мной и ткнулся мордой в плечо, засмеялась, запустила пальцы в его шелковую гриву и какое-то время стояла так.
        Живой! Теплый! Гладкий и нежный! Настоящий! Хоть что-то осталось неизменным в Файдкамене!
        Я покинула волшебную страну совсем ненадолго, но из-за того, что все здесь, в Файдкамене, так переменилось, казалось, будто прошли годы, и я очутилась в совсем незнакомом холме.
        - Ловкий хитрюга, как я рада тебя видеть, - прошептала я. - Мне очень жаль, что я так и не успела выполнить обещание, прежде чем покинуть холм. Дай я сниму с тебя эту ужасную узду. Ты должен быть свободным.
        Келпи вдруг отстранился и сверкнул топазовыми глазами.
        - Сапфир, ты что?
        Он протестующе покачал головой.
        - Не хочешь, чтобы я сняла узду?
        На этот раз он изобразил кивком «да». Растерянная, я проговорила:
        - Как же так? Я обещала тебя освободить.
        Келпи опустился на передние ноги, побуждая меня усесться на него верхом. Поборов минутные сомнения, я оседлала водяного духа и, взявшись за узду, сказала:
        - Ох, и зря ты согласился оставить узду. Я женщина коварная, и этим непременно воспользуюсь.
        Он весело фыркнул.
        - Ладно, вези меня к озеру, знаешь, к какому! Только осторожнее…
        Зря я беспокоилась о том, что катание верхом может навредить мне - поступь келпи была так плавна и мягка, что я вскоре отбросила все мысли о возможном вреде для ребенка. Я в волшебной стране, здесь с моим чадом ничего дурного не случится!
        По пути к озеру я повсюду замечала следы пожаров, но по большей части уродливую черноту скрыл мягкий белый снег. Когда мы подъехали к озеру келпи, мое сердце забилось быстрее. Здесь, на этих берегах, оживал Скендер, здесь просыпалась моя чувственность, здесь мы стали красивы - надеюсь, не только внешне… Прежде я думала, купание в волшебном озере стало для нас тем ритуалом, который сделал нас в итоге немножко счастливее и здоровее, но на самом деле волшебство крылось не в водах озера, а в нас самих.
        Сапфир пошел было в воду, но я его остановила.
        - Нет… отвези меня к дому, где раньше жил король Ириан…
        Я хотела сначала поговорить с Ирианом, узнать, что произошло, и только потом встретиться со Скендером, но, увидев озеро, передумала.
        Когда я уходила из холмов, то была сильно зла на Скендера. Фактически он отверг меня ради той жизни, которую вел до встречи со мной. Это был удар в самое сердце. Мне было больно не только потому, что он отбросил любую мысль о нашем возможном будущем, но и потому, что снова обрекал себя на вечное одиночество. Еще до ухода из Файдкамена я поняла, что мне очень важно убедиться в том, что жизнь Скендера изменится к лучшему. Если бы кто-то могущественный спросил у меня, чего я хочу больше всего на свете, я бы, не задумываясь, пожелала бы для провидца счастья, и не важно, связало бы нас это пожелание, или наши судьбы бы разделились.
        Я еще не разгадала его загадку, не узнала, в чем суть Скендера, как сидхе. Плевать, хочет ли Скендер докопаться до правды, или нет - я все равно нагряну и выясню все о нем! И ему придется смириться!
        Сапфир довез меня до домика, который все так же стоял, покосившись. Я слезла с келпи, подошла к двери. Волнение и трепет охватили меня, заставили руки дрожать, а дыхание - сбиться. Я сжала руку в кулак и постучала.
        Дверь открылась почти сразу.
        - Че надо? - неприветливо раздалось снизу.
        Удивленная, я опустила взгляд и увидела бородатого богла. Богл был мал ростом, как и все боглы, большеглаз, большенос, наверняка гордился бородавками на подбородке и был облачен в интересный красно-желтый костюмчик с деревянными круглыми пуговицами.
        - А где горевидец?
        - Дура, что ли? - рявкнул богл. - Иди отсюда, эльфа глупая, пока я тебе сам горе не предрек! Пш-ш-ш!
        Я отскочила назад; дверь громко захлопнулась передо мной. Я постояла, «любуясь» на дверь, развернулась к Сапфиру и, усевшись на него, велела ехать к карге. Дианн тоже дома не оказалось, и двери они запечатала чарами. Я походила возле ее дома, надеясь, что она может вернуться, но когда живот забурчал, и наползли на обожженные болота красноватые сумерки, я решила вернуться во дворец.
        Этих двоих я еще увижу!
        ГЛАВА 38
        КОГДА НА ФАЙДКАМЕН опустилась ночь, Ириан прислал за мной. Он принял меня в кабинете, который больше напоминал оружейный склад.
        - Холодное оружие в руках горячего бога - это впечатляющее зрелище, - вполголоса проговорила я, оглядывая стену, увешанную оружием.
        - Ты забыла, что я кузнец?
        - Глядя на тебя о таком забыть невозможно. Ты, по-моему, стал еще выше и шире в плечах. Сидхе вообще перестают расти?
        - Я расту разве что только вширь, - ухмыльнулся король. - Что еще скажешь о моем кабинете?
        - Что я могу сказать? Здесь темно, мрачно, куча оружия, и железка в том углу напоминает клубок змей.
        - Это заготовка, - объяснил Ириан. - Я так долго был лишен удовольствия работать с пламенем и железом, что не могу перестать думать о кузнечной работе. Дворец воплощает в реальность мои замыслы и планы, и все странные конструкции, которые ты видишь - это напоминания о том, что я еще не сделал. Кстати, ты еще ничего не сказала о превращении дворца. Как тебе?
        Рыжий обладает такой внешностью и фактурой, что его сложно представить неуверенным, но, спрашивая меня о дворце, он выглядел именно что неуверенным мальчиком, который хочет знать мнение о своей поделке. Это меня тронуло. Я зря боялась, что Ириан-король станет еще спесивее, чем был в начале нашего знакомства.
        - Честно? - протянула я, намеренно дразня его. - Дворец при Элидире был красивее… но сейчас дворец в сто крат эффектнее. Темные полы, огненные стены, железо символизируют твою неблагую природу, горячий нрав и железное упрямство. Повелитель огня… Мастер стали… Знаешь, я до сих пор не верю, что ты король.
        - Почему? - тихо спросил рыжий; его волосы в полумраке казались кроваво-красными.
        - Такого не может быть, чтобы я, Мага Кинберг, глупышка и чудачка, была знакома с королем неблагих, и чтобы он принимал меня у себя в кабинете и спрашивал мое мнение.
        Ириан усмехнулся.
        - Не замечал за тобой прежде такой неуверенности. Мага, которую я знаю, смелая, гордая и непредсказуемая. И самую малость чудачка.
        - Ты мне льстишь, Ог… Огненный владыка.
        - Ты чуть не назвала меня «Огарком»? - приподнял он бровь.
        - Упс.
        - Имей в виду: если назовешь меня так снова, я тебя буду называть дурной человечишкой.
        - Заметано.
        Мы с Ирианом посмотрели друг на друга и прыснули - хороши король и друидесса! Отсмеявшись, король подошел ко мне ближе и, глядя в глаза, признался:
        - Не хочу спрашивать, что тебя заставило вернуться, как не хочу и слушать о твоем возвращении в мир людей. Прежде, чем ты объяснишь мне все, я хочу, чтобы ты знала: холмы очень редко принимают людей, как своих. В самом нашем первом холме, где рождались прародители, живут очень много людей. Живут еще с тех пор, когда люди считали нас богами. Среди них похищенные и обманутые красавицы прошлого, короли, бросившие все и ушедшие за любовью сидхе в холмы, дары и дарины. Они очень давно в Аодхагане, но все так же гости и чужаки. Но ты здесь своя. Файдкамен влюблен в тебя и все будет делать, чтобы ты была счастлива.
        - Как много лести! У меня сейчас уши слипнутся от такой сладости! Признайся, король: ты просто хочешь обзавестись придворной хаосницей?
        - Должен же я думать о благе своего двора? - лукаво подмигнул Ириан. - Расскажи, что случилось и почему ты вернулась.
        Я вздохнула, и, проигнорировав предложение Ириана занять кресло для посетителей, рассказала обо всем. Точнее, почти обо всем… пусть Файдкамен и «влюблен в меня», но это не значит, что он простит мне ложь, так что я тщательно выбирала слова. Я говорила чистую правду и ничего не утаивала, кроме того, что касается моей беременности.
        Выслушав меня, Ириан с улыбкой проговорил:
        - Зная тебя, я удивлен, что ты двадцать шесть лет прожила спокойно. Значит, ты напугала Хаосом монахов и исчезла? Представляю, как все переполошены. Скоро они придут за тобой.
        Я задумчиво посмотрела на свои руки, которые сложила в замок. Ириан прав: скоро с ним попытаются связаться представители нашего мира и потребуют вернуть меня. Он узнает о моей беременности в любом случае. Так почему я не могу рассказать ему всю правду?
        - Магари?
        Я подняла голову и взглянула в лицо бога.
        - Да, за мной придут. Но я надеюсь, что ты не отдашь меня им.
        - Конечно, не отдам. Я буду защищать тебя до последней капли крови - вражеской, разумеется.
        Меня покоробило, но не от пафоса фразы и ее высокопарности. Меня не назвать опытной в отношениях женщиной, и до бабули с ее женской прозорливостью мне далеко, но я не глуха и не слепа, и отлично понимаю, что Ири, этот горячий во всех отношениях бог, все еще влюблен в меня. Реальность оказалась невероятнее детских мечтаний о принце-сидхе, и главный сюрприз впереди. Какой ребенок у меня родится? От кого?
        - Снова многозначительная тишина… - промолвил Ириан, нарушив молчание.
        - Со мной слишком много всего произошло. Сейчас я в безопасности, но мыслями все еще там, с родными. Что станет с моими бабушкой и дядей?
        - Твой дядя хаосник, и обучен всему, что нужно. Он не допустит, чтобы до них добрались ищейки Ордена.
        - Я верю в дядю Эдгара, - улыбнулась я. - Но мне ужасно жаль, что его налаженная жизнь рухнет из-за меня.
        - Может, это к лучшему? И скажи, наконец: ты останешься в Файдкамене?
        - Да. Ты был прав, когда убеждал меня раньше не возвращаться. Это было глупо…
        - Ты рвалась домой из-за Элидира.
        - Кстати! Я до сих пор не знаю, что произошло с ним, и как ты стал королем! Немедленно рассказывай!
        Ири улыбнулся и начал рассказ. Когда он пришел в себя, рядом с ним был Скендер. Скендер объяснил, где я и Ирен, сводил Ириана к волшебному озеру келпи, выкупал, вернул силы, и только после этого стал будить других риоров. У них была возможность убить Элидира риорским мечом и избавиться от неугодного короля, но они решили поступить благородно (Скендер не позволил бы поступить иначе).
        Очнувшиеся риоры, увидев опозоренного остриженного Элидира, схватили Ириана и Скендера, предупредив последнего, что если он только откроет рот для предсказаний, то его немедленно пронзят риорским мечом. Ослабевшего короля забрали во дворец. Взбешенный Марагдет потребовал убить изменников, но большая часть придворных решили ждать решения Элидира. Король был, мягко говоря, не рад, и хотел поступить так же, как и Марагдет - убить изменников. Но некоторые риоры, присутствующие при нашем с Элидиром разговоре, настояли на том, чтобы был устроен суд. По древнему обычаю, если подразумевается казнь сидхе, на суд созываются все фейри холма, где в данный год живет король, включая самых низших. Сначала все были согласны с тем, что Ириан и Скендер опасны и всегда были очень подозрительны, но некоторые сидхе, те, которые не состояли в близком кругу короля, заявили, что Ириан и Скендер в этой ситуации были правы - король Элидир подвел Неблагой двор и повел себя неосмотрительно.
        Суд затянулся надолго; все больше сидхе, эльфов, и прочих фейри подавали голос, все смелее стали говорить о том, что за все время своего правления Элидир умножал не силу Неблагого двора, как полагается королю, а свою собственную силу и силу своих приближенных. И к власти он пришел не самым честным образом…
        Усмехаясь, Элидир поднялся и сказал - вы недовольны мной? Я согласен уступить власть, но только тому, кто меня одолеет. Желая показать, что уверен в своих силах, Элидир подошел к Скендеру вплотную и спросил - если ли у тебя для меня пророчество?
        Скендер ответил: ты умрешь, если испугаешься.
        Элидир расхохотался и предложил любому, у кого достаточно решимости, выступить против него. На момент суда он был сильнейшим сидхе неблагих, но его разум был ослаблен любовными чарами, которые он пытался на меня напустить и которые в итоге навредили ему самому, к тому же недавно испытал на себе смертельную силу Скендера. Биться предполагалось на мечах до первой капли крови - кого достанет меч, тот будет считаться проигравшим.
        Ириан посмотрел на Скендера. У горевидца не было припасено для него пророчество, поэтому Ириан решился выступить против короля…
        - … Мы недолго бились, - сказал рыжий. - Помнишь, я говорил тебе, что был лучшим среди воином? Умения никуда не делись, я успешно отражал атаки, но сам не мог сделать ни одной - скорость и реакция Элидира много превосходили мою. Он атаковал раз за разом, и я начинал понимать, что в конце концов он меня достанет. Но вот мне удалось отбить один удар, и так удачно, что меч выскользнул из рук Элидира. Это был мой триумф. Я увидел страх в глазах Элидира, и, помня о предсказании Скендера, занес меч. Этот удар должен был принести мне победу… Но не принес. Время остановилось, мрак накрыл Файдкамен. Испугавшись, Элидир призвал Дикую охоту.
        - Что-что он сделал?! Призвал Дикую охоту? Он что, забыл, что слуа не успокаиваются, пока не убьют того, кого приказано?
        - Ничего он не забыл. Мертвецы явились за теми, кто выступил против решения Элидира, и за мной. Слуа ворвались в Файдкамен и заполонили небо… Фейри уверились, что Элидир худший король из возможных, но было уже поздно. Мы приготовиись к кошмару… но нас спасла сила того, кого мы долго и незаслуженно презирали и боялись.
        - Скендер, - шепнула я.
        - Да, - кивнул Ириан. - Он успокоил охоту, и слуа попадали со своих истлевших лошадей, сделавшись окоченевшими трупами. Элидира парализовал ужас, и когда я замахнулся, чтобы нанести решающий удар, он не пошевелился. Я порезал ему руку. Кровь упала на землю. Я стал королем, а он проигравшим.
        Я начала ходить по кабинету; рассказ Ириана проигрывался яркими эпизодами в моем воображении. Я очень хорошо представляла каждое действие, каждый замах меча, даже кровь от пореза на руке Элидира…
        - …Я вошел в силу там же, сразу, - продолжил рыжий. - Замер на месте, видя все и ничего не видя, и от меня растеклись по холму огненные реки. Слуа сгорели, но никто из живых фейри не пострадал. Файдкамен стал меняться под меня.
        - Что ты сделал с Элидиром?
        - Смерть его стала бы слишком большим потрясением для вашего мира. Мы решили поступить с ним так, как он поступал со своими жертвами. Мы перенесли его в Сад красоты, освободили всех красавиц и при них превратили Элидира в ледяную статую. Сейчас он находится там, в островке Безвременья, во льду, который так ему близок, и радует взгляд посетительниц красотой. Жертвам Элидира мы позволили наведываться в этот Сад и любоваться замороженным сидхе. Его заточение в плену продлится ровно столько, сколько пробыли во льду все его бывшие любовницы и дары.
        - Что, если какая-то из красавиц попробует его разморозить?
        - Право на посещение Сада получили только те женщины, которые поклялись, что не освободят его прямым или косвенным образом.
        - Когда кончится срок его заточения, что ты сделаешь с ним?
        - Он либо принесет клятву верности и служения мне, либо будет убит. Каким бы он ни был, он сидхе, а миру нужен и важен каждый сидхе.
        Я кивнула; хоть меня терзали еще тысяча вопросов, я вернулась к рассуждениям о Скендере. «Он не просто горевидец, не просто горевидец», - билось у меня в мозгу, и догадка уже формировалась, но я никак не могла облечь ее в словесную форму.
        Рука Ириана легла на мое плечо, и я развернулась к сидхе.
        Золотые глаза рыжего мерцали. Я замерла, обездвиженная и очарованная силой его взгляда, и всем своим существом почувствовала желание сидхе; мысленно увидела его, как подступающее пламя. Оно ласкалось, тянулось ко мне, желая проникнуть в меня, овладеть мной…
        - Я перед тобой всегда показывался в невыгодном свете, - негромко проговорил Ириан; голос его немного вибрировал от напряжения. - То ты видела во мне урода-грубияна, то самоуверенного нахала, то несдержанного дурачка, то обиженного мальчика. Я знаю, что ты всегда оценивала меня по поступкам, и что моя божественность никогда не имела для тебя значения. Из-за меня одного твоя жизнь изменилась. Я подверг тебя опасности, представил тебя Элидиру, я приставал к тебе и оскорблял тебя… Я, король Неблагого двора, повелитель Огня, Мастер стали, был бы никем, не встреться ты мне, не проучи ты меня, не защити ты меня… Я знаю, что не достоин тебя, чудачки и глупышки - самой обаятельной и предприимчивой на свете. Но я все еще питаю надежду.
        Я вдохнула глубоко, и, выдохнув, спросила:
        - Ты выступил против Элидира, чтобы спасти меня или Неблагой двор?
        - Не знаю, Магари, - выдохнул он. - Я не хотел, чтобы ты пострадала, и не хотел, чтобы пострадал мой двор. Я был уверен только в одном: Элидир не прав, он всех нас погубит.
        Я кивнула. Так и думала.
        - Из тебя получится отличный король, друг мой, - мягко сказала я, выделяя последние слова.
        Несуществующее пламя, тянущееся ко мне, затрещало и заискрило. Боль и разочарование сделали огонь нервным, и он заплясал возле меня почти угрожающе… Глаза Ириана стали темным золотом, перестали мерцать.
        - Если бы я ответил иначе, это бы что-то изменило?
        - Нет, - призналась я в свою очередь, и призрачное пламя возле меня зашипело.
        - Разве я безразличен тебе?
        - Нет, но…
        Ириан взял меня за руки и прижал их к своей груди.
        - Я все время вспоминаю о твоих словах, Магари. Помнишь, ты заявила, что если останешься в холмах, то только королевой? Я посмеялся тогда, но сейчас понимаю, что другой королевы, кроме тебя, не желаю.
        - Ириан, я… - начала было я, но сразу прервалась, вспомнив слова Дианн. - Одна вредная карга однажды сказала мне, что у вас, сидхе, ценится определенность. Я тебя не люблю, Ириан.
        Его руки сильнее сжали мои, и на мгновение, только лишь на мгновение я ощутила страх и чуть было не рванулась от рыжего. Не ошиблась ли я, сочтя Неблагой двор самым безопасным для себя местом? Не превратится ли рыжий в подобие Элидира, не принимающего отказы?
        - Жаль, - выдавил он, и разжал руки.
        Я кивнула и, понимая, что надо оставить короля одного, ушла, все еще ощущая, как танцует вокруг меня неровное пламя его чувств. Огонь бывает вечным, но этот со временем обязательно погаснет.
        ГЛАВА 39
        Я ТОРОПЛИВО ВЫШЛА ИЗ «оружейного кабинета» короля и побежала к лестнице. Возбужденная и испуганная, я спутала коридор и оказалась не там, куда хотела попасть. Нахмурившись, я развернулась и пошла обратно к кабинету Ириана, но мой внутренний компас, кажется, сломался, так что я оказалась неизвестно где. Черные полы, огненные стены - это все, конечно, очень эффектно, но однообразно, так что попробуй разберись, где именно ты находишься!
        - Госпоза?
        Я задрала голову и увидела пикси, который ухаживал за мной в покоях и помогал одеваться.
        - Чинк! - обрадовалась я.
        Пикси, гордый тем, что я вспомнила его имя (сидхе и прочая «элита» обычно не запоминают имена крошек-слуг), поклонился и, трепеща крылышками, предложил проводить меня в покои.
        - Нет, не надо. Лучше… лучше выведи меня из дворца.
        - Госпоза хоцет погулять?
        Госпожа сама не знает, чего хочет… И госпожа все никак не может привыкнуть, что к ней обращаются «госпожа!» Нервно улыбнувшись, я ответила:
        - Хочу увидеть Скендера, сидхе, который… - я запнулась, не зная, как сейчас относятся к нему.
        Чинк отчего-то очень обрадовался:
        - Я с удовольствием провозу госпозу к господину Скенделу!
        - К господину? - повторила я, удивленная.
        - Двол необыцайно голдица господином Скенделом.
        - Веди!
        Чинк полетел передо мной, показывая путь. Мы прошли один коридор, другой, показался поворот, где был кабинет короля… Испугавшись, что могу столкнуться с Ирианом нос с носу, я замерла на месте. Мой забавный провожатый завис в воздухе и вопросительно на меня посмотрел.
        Я собралась с духом и быстро прошмыгнула мимо опасного места; риоры, стоящие у прохода в это крыло, проводили меня удивленными взглядами, но вопросов не задали. Наконец, показался парадный вход, но и к нему я не смогла пройти, не испытав нервозности. Мне все казалось, что меня преследует призрачное пламя Ириана, и что каждый фейри во дворце и даже сам дворец следят за мной и в любой момент готовы захлопнуть передо мной двери.
        Этого не случилось: никто мне выход не преградил; бравые риоры не шелохнулись, и огромные двери сами распахнулись передо мной. Мы спустились по ступенькам к очередной угрожающей железной конструкции, похожей отдаленно на тролля. Пушистая снежинка растаяла на моих губах; только тогда я вспомнила, что на дворе зима.
        - Ой, - произнесла я сконфуженно, - я совсем забыла про верхнюю одежду…
        Чинк тоже расстроился:
        - Ах я, дулак! Как зе я не подумал!
        Мы развернулись и посмотрели на уже закрывшиеся двери. Мне упрямо казалось, что если я вернусь во дворец, хотя бы за одеждой, то уже не выйду, и меня кто-то непременно задержит, или Ириан додумается до чего-то и пожелает снова меня увидеть. Рыжий тот еще упрямец, он не умеет сдаваться.
        Я провела руками по легкой струящейся ткани платья, по летящим рукавам, и посмотрела в небо, откуда падал, кружась, снежок. Чего я боюсь? Замерзнуть насмерть? Простыть?
        - Чинк, тебе холодно?
        - Нет, госпоза!
        - Тогда пойдем прямо так, - сказала я, расправив плечи, и холод и впрямь сразу же отступил. Погода имеет значение там, в моем мире, а здесь царит магия - та самая магия, с которой у меня установились дружеские отношения на «ты».
        Мы пошли к парку, якобы чтобы прогуляться, и в самом деле прогуливались какое-то время под снежком, пока не появился на мой призыв послушный Сапфир. Увидев келпи, Чинк заметно приободрился и заважничал.
        Усевшись на келпи, я почувствовала себя увереннее и стала рассуждать, как могут идти дела у Скендера после всего того, что он сделал для Неблагого двора. Ясно, что Ириан к нему хорошо расположен, и из уст Чинка известно, что «двол необыцайно голдица господином Скенделом».
        «Конечно, он не мог оставаться в том домике, - успокаивала я себя. - Уважаемый сидхе, каким он стал после смены эпохи, должен жить в хорошем доме, а не на болотах».
        Чинк уселся прямо на голову Сапфира и, придерживая того за уши, указывал, куда идти, причем указывал нестерпимо-высокомерным тоном. Келпи такое наглое поведение не нравилось, и он постоянно дергал ухом, чтобы сбросить руку пикси. Пикси крепко держался, только личико его становилась все более возмущенным. Мне пришлось отвлечься на фейри, пока они друг друга не возненавидели, и я сделала обоим приятное: Чинка посадила себе на плечо, а Сапфира ласково погладила по гриве.
        Конфликт был исчерпан, и я снова задумалась о новом статусе Скендера, и о его сути. Теперь я знаю, кто он и зачем нужен нашему миру! Он действительно являет собой неумолимость смерти, но не для каждого. Он не предрекает смерть и горе всякому, кого видит, и почти всегда в его пророчествах есть намек, как избежать плохого исхода. Скендер, как я думаю, своего рода ограничитель, сила, которая держит в рамках прочие силы. Что он предрек мне? Что моя жизнь связана с неблагими, и что в мире людей меня будет ждать смерть. Это не была угроза, это было предостережение, ограничение для силы Хаоса, остановить которую может только он. Пока я буду рядом с ним, мой Хаос будет под контролем, и в этом есть логика. А что он предсказал Элидиру? Что если он испугается, то умрет. И это тоже логично и понятно. Чем больше у сидхе сила, тем лучше он должен ее контролировать, ему нельзя ненавидеть или пугаться, нельзя поддаваться сильным эмоциям - это может обернуться бедой.
        Сапфир свернул к каменной дороге, миновав поворот к городу эльфов, где раньше всем заправлял Падрайг.
        - Куда же мы едем? - насторожилась я.
        - В лес, - ответил Чинк. - Я был пли кололе Илиане, когда он навесал господина Скендела.
        Что же получается? Скендер снова поселился на отшибе, подальше ото всех? Неисправимый социофоб! Я разозлилась, и радостное и в то же время волнительное предвкушение встречи сменилось желанием дать ему затрещину и назвать дураком. Я его буквально из грязи вытащила, вымыла, откормила, силы ему вернула, красоту - а он снова заделался в отшельники?
        Настроение мое совсем испортилось, когда Сапфир нехотя ступил в лес обгорелых гигантских деревьев, где когда-то мне «повезло» прилипнуть к истекающему кровью стволу. Деревья не заскрипели на нас, незваных гостей, но, застывшие в самых отпугивающих «позах», все равно ужасно действовали на нервы.
        Мы - келпи, я, да крошка-пикси - выглядели чужеродно в этом лесу, как три благих фейри. Чинк спрятался под моими волосами и уже больше не указывал, куда идти, а Сапфир брезгливо переступал через черные коряги, выделяющиеся на снегу. Кто их выкорчевал? Зачем?
        - Чинк, - спросила я тихо, - ты точно путь не спутал?
        - Нет, не спутал, нам надо вглубь, - пискнул крошка в ответ, и снова нырнул в мои волосы, как ребенок ныряет под одеяло, думая, что это защитит его от всех чудовищ.
        Нечто черное и лохматое бесшумно появилось впереди; сверкнули красные глаза.
        Сапфир остановился, как и мое сердце.
        Нечто зарычало…
        Чинк ахнул и, бесчувственный, увесистым камешком упал на спину Сапфира. Келпи вздрогнул и собрался делать ноги. Вот тогда-то мне и пригодилась узда!
        Быстро сунув Чинка себе в декольте - здесь он мешаться не будет, не выпадет, и вообще, тепло - я придержала испуганного келпи, пока он не поддался панике. Баргест, которого я узнала по характерному замаху лапу и свалявшейся шерсти, прыгнул к нам и раскрыл пасть - на вот, полюбуйтесь, какие у меня есть зубки, чтобы вас пережевать!
        - Стой! - крикнула я Сапфиру, но и баргесту тоже можно было прислушаться.
        Келпи рвался, подпрыгивал, ржал - словом, всячески пытался донести до меня мысль, что оставаться крайне вредно для здоровья, как психического, так и физического, но я хлопнула его по боку и оптимистично заявила, что с баргестом мы уже виделись и что он мой хороший знакомый.
        Баргест моего мнения не разделял и все так же скалился; я видела, как это мордастое страшилище готовится к решающему прыжку.
        - Ну-ну, - дерзко сказала я, - разве так встречают прославленного фейриолога? Веди себя, как подобает разумному созданию!
        Красноглазый отказался быть разумным созданием и бросился на нас. На тот раз я удерживать Сапфира не стала, и позволила ему отбежать, но не убежать. Рыча, баргест погнался за нами. Зная, что ничего он мне не сделает, что сила Хаоса в опасный момент оттолкнет его, я погони не испугалась. Она, пожалуй, даже на руку мне. Услышав, как мы тут шумим, выйдет хозяин баргеста…
        Желая успокоить келпи, я шепнула ему:
        - Не бойся ничего, ты его быстрее. Поиграй с ним, подразни, а если что пойдет не так, я разберусь.
        Бедный Сапфир слушался меня (и наверняка проклинал про себя), метался по лесу туда-сюда, то оказываясь у самого носа баргеста, то очень далеко. В какой-то момент, убедившись, что действительно быстрее и ловчее баргеста, Сапфир заразился моим азартом и немного расслабился. Что же до красноглазого, то он поразил меня способностями к прыжкам и остротой когтей.
        - Стоять! - раздался вдруг повелительный голос.
        До того голос был повелителен, что остановился не только баргест, но и Сапфир.
        К нам вышел высокий беловолосый бог с повязкой на лице.
        Первой моей эмоцией была радость - он не в обносках! Но я и предположить не могла, что Скендер будет сердит при нашей встрече… Мы посмотрели друг на друга.
        - Что ты устроила? - прорычал сидхе, и получилось у него почти так же, как и у баргеста. - Нельзя заявиться вот так и нарушить покой мертвого леса! Нельзя дразнить опаснейшего зверя!
        Ах, Скендер! Как я скучала по твоим нравоучениям!
        - Мне можно, я фейриолог, - нахально заявила я, и отбросила спутанные волосы за спину. - Я выясняю, кто быстрее - баргест или келпи, а ты взял да прервал эксперимент.
        - Кто-то должен был тебя остановить. Ты как балованное дитя, которое делает все, что в голову взбредет, - процедил сидхе, подходя к баргесту. Косматый ткнулся Скендеру в бок с видом: «Злая тетя обидела меня, папа». Чтобы успокоить обиженного, сидхе начал гладить его по спине.
        - Да за мои научные открытия мне премию надо дать! Ни один человек не сделал столько для Файдкамена, как я!
        - Тут не могу не согласиться. Вряд ли кто-то сможет устроить такой переполох, как ты! Равных тебе по беспардонности и легкомыслию нет! Понравилось над фейри издеваться? Вернулась, чтобы продолжить веселье?
        - Конечно! Здесь еще столько опытных образцов, у меня аж руки чешутся!
        - Баргеста я тебе изучать не дам, - отрезал Скендер, прижимая к себе лобастую голову чудища, при виде которого у нормальных людей кровь в жилах стынет. К счастью, я ненормальная, и это при виде меня у чудищ стынет кровь в жилах.
        - Это не тебе решать, ты всего лишь подданный короля Ириана, а король Ириан сделает меня придворным фейриологом.
        - Мне плевать, что сделает король Ириан. Я не подпущу тебя к баргесту.
        - А надо бы, больно он у тебя невоспитанный. Нарычал, напал…
        - Он нормальный. Ненормальная - ты.
        - Сказал самый ненормальный сидхе неблагих!
        Скендер фыркнул, и, хотя на его лице все еще было написано возмущение, я чувствовала, как вокруг меня искрити его радость.
        Мое сердце рвалось из груди, как перепуганный воробей, и Скендер, наверное, тоже был сильно взволнован, но мы продолжали любимую игру в недовольного сидхе и неугомонного фейриолога.
        - Невоспитанный баргест, значит? Напал? - проговорил Скендер. - Он все сделал, как надо. Это было предупреждение - не ходите, куда не звали.
        - Если не ходить, куда не звали, то никаких открытий не сделаешь. Науке не ведомы никакие преграды, и как ее блестящий представитель я заявляю, что ничто и никто меня не остановит!
        - Есть сила, - хитро улыбнулся он, - которая может остановить все, что угодно, и я - ее блестящий представитель.
        На этом моменте я перестала играть и уже серьезно спросила:
        - Так ты понял, в чем суть твоей силы?
        - Да.
        - Без меня разобрался… - огорчилась я. - А я так хотела сама все тебе рассказать!
        - Ну и расскажи, сравним версии.
        - В гости сначала пригласи.
        Скендер улыбнулся.
        Сидхе разместился на дереве, точнее, на деревьях, на тех самых гигантах, которые заставляли мою кожу покрываться мурашками в Самайн. Оказалось, не всех гигантов затронуло пламя Ириана, некоторые остались невредимы. На их ветвях алела пышная листва, и очень красиво смотрелся на ней снег. Вход в дом располагался прямо в стволе внизу, нужно было только приложить ладонь к стволу, и она появлялась, приглашая войти.
        Баргеста и келпи пришлось оставить внизу; Скендер уверил, что Сапфиру ничего не грозит, и я в ответ заметила, что мой Сапфир может за себя постоять. Скендер и глазом не повел, когда я вытащила из декольте смущенного притихшего Чинка. Оставив пикси у входа, я велела ему присмотреть за келпи и баргестом.
        Мы же со Скендером поднялись на верхний ярус. Скендер рассказывал о том, как здесь все устроено, но я слушала вполуха, думая о том, какое это счастье - снова быть в волшебной стране, в Файдкамене, слушать голос самого невероятного сидхе этого мира…
        - …Пышная крона заменяет крышу, а когда я призываю силу, листья светятся красным. Сейчас они тоже светятся, встречая тебя. Магари, ты слушаешь?
        Я выплыла из счастливо-волнительных дум и замерла при виде открывшейся красоты. На нас и впрямь падал свет, сотканный из миллиона оттенков красного, и под ним все казалось причудливым и необычным. Я посмотрела вперед и увидела многочисленные площадки и переходы; должно быть, можно переходить с одного дерева на другое. Стены были обозначены тускло светящейся паутиной.
        - Эту паутину плетут пауки из Матенхейма. Она очень прочная и упругая, но ее нужно обрабатывать специальным средством, чтобы убрать липкость. Паутина здесь повсюду, она показывает границы дома и не дает упасть.
        Я с восторгом потрогала паутину - она была очень упруга. И, прежде чем Скендер успел что-то сказать, я с силой упала на нее. Стена-паутина оттолкнула меня, и я (клянусь, это не было спланировано!) полетела прямо на хозяина дома. Скендер поймал меня за плечи; это прикосновение заставило меня ощутить что-то вроде того «ожога», который я получила во время проверки Ренга, меня словно током ударило, но без боли. Да и Скендер растерялся, пальцы его, вместо того, чтобы разогнуться, только сильнее сжали мои плечи.
        - Ребенок! - сердито бросил Скендер, отпуская меня.
        - Ученый, - возразила я. - Да брось ты хмуриться, я впервые в таком чудном доме! Дай осмотреться!
        - Не будешь хорошо себя вести, выгоню, - строго проговорил сидхе. Видимо, для него я все-таки больше ребенок, чем ученый…
        Экскурсия продолжилась. Каждая «комната» была особенной, и это не преувеличение. Гардеробная, например, представляла собой просто ветви, на которых были развешаны вещи Скендера (среди которых были те, которые я ему купила). Под ними стоял скромно тот самый волшебный сундук, подаривший мне гардероб, а на нем - волшебный гребень.
        Я перевела взгляд с гребня на волосы Скендера, и с удовольствием отметила, что он пользуется этим гребнем. Зря боялась, что без меня он забросит заботу о своей одежде и внешнем виде…
        Сидхе провел меня к площадке, где стоял знакомый стол, и предложил сесть прямо на толстую ветку, удобно «ползущую» рядом со столом. Я присела на ветку и провела ладонью по гладкой поверхности стола. На нем тут же появилась вазочка с фруктами, экзотическими и обычными. Я никакой еды не «заказывала», но, видимо, стол считал мое подсознательное желание полакомиться фруктами, которых зимой не бывает. Я непроизвольно коснулась живота.
        - Тебе плохо? - спросил Скендер.
        - Наоборот…
        Дома меня постоянно тошнило, и так сильно, что я осунулась за считанные дни и пугала своим внешним видом бабушку, дядю и всех, кто меня видел. Даже любимая еда не лезла в горло, мутило и от воды. Я уставала, но не могла спать; хотела есть, но не могла. Но стоило мне оказаться в волшебной стране, как прошли все эти симптомы. Я чувствовала себя сильной и здоровой, и от еды меня не тошнило.
        Взяв из вазочки румяное яблоко, я взвесила его в руке, но есть не стала. Я посмотрела на хозяина дома, внимательно посмотрела, ведь он для меня тоже теперь нечто новое.
        Скендер был одет в черное; только на повязке вился серебристый узор, в котором можно было угадать воронов. Черная одежда подчеркивала белый шелк его волос, убранных в хвост, и ровную лилейную кожу. Только пунцовые губы своим ярким цветом нарушали эту черно-белую гармонию.
        Ох, зря я стала на него смотреть, ведь невозможно перестать созерцать прекрасное…
        - У тебя вороны на повязке. Это что-то значит?
        - Мне нравятся вороны.
        - Я думала, ты скажешь что-то про символизм.
        Скендер пожал плечами, и получилось у него это так чувственно, что я смутилась, выронила яблоко на стол, и оно покатилось к моему собеседнику. Он поймал яблоко, и ощущение, что между происходит что-то непристойное, усилилось.
        Я видела Ириана почти голым в кузне, я касалась его потных мускулов, но такого эффекта не было. А тут Скендер, весь закрытый, в черном, яблоко поймал - и моя кровь кипит!
        - Почему ты вернулась, Магари?
        Самый ожидаемый вопрос. И самый логичный.
        - Потому что твое пророчество нисколько не потеряло силы. Моя судьба связана с неблагими, а в мире людей меня ждет смерть. Которая, кстати, едва меня не настигла… Только в здесь, в волшебной стране, я в безопасности.
        - Я бы не отпустил тебя из холмов, зная, что мое пророчество не потеряло силы.
        - Есть один нюанс… - проговорила я, и окинула сидхе взглядом. Я никогда не видела его глаз, и ориентировалась в оценке его эмоций по бровям, по губам, по тому, как морщится тонкий прямой нос. Меж бровями Скендера легка едва заметная черточка-морщинка.
        Я могла бы спокойно и по порядку рассказать ему все и облегчить душу, но не могла, страх разочароваться не давал этого сделать.
        Скендер благородный и правильный, он из тех, кто никогда не отступится от правды и не преступит закон. В этом наше главное отличие. Я наплюю на все - на нормы морали, за закон, на чужое мнение, если они пойдут вразрез с моей позицией. А Скендер ставит себя ниже «общего», он никогда не уступит чувству в ущерб правилам. Он однажды уже отказался от меня, не поддержал мой авантюристский порыв остаться в холмах, и если подобное случится второй раз, во мне что-то умрет, моя порывистая душа разорвется на кусочки.
        - Мой дом отныне - Файдкамен, - наконец, произнесла я на удивление уверенным голосом. - Я больше не часть мира людей, я часть холма, и буду подчиняться законам фейри.
        - Я уже понял это, когда ты сказала, что среди людей тебе оставаться небезопасно.
        Какой сухой ответ! Я Скендеру прямым текстом сказала, что чуть не умерла там, в Вегрии, а он даже не изобразил сочувствие! Сидит передо мной, яблоко катает!
        - Да выброси ты уже это яблоко! - сорвалась я. - Я беременна! От сидхе!
        Морщинка между бровями Скендера разгладилась, а сам он стал напоминать прекрасную черно-белую статую. Немую, естественно.
        Я продолжила:
        - По вашим законам я должна стать женой того, от кого зачала. Но я не знаю, кто отец, и не знаю, каким образом забеременела - обычным, или меня оплодотворила чья-то суть. Как тебе такое?
        Он ошеломленно молчал.
        - Ребенок сидхе наследует силы обоих родителей, - добавила я. - Когда ребенок родится и станет ясно, кто его отец, я должна буду стать женой этого неизвестного отца. Неблагие будут в восторге, когда я рожу! - истерически хихикнула я, понимая, что близка к срыву - впервые моя судьба так ясно прорисовалась в воображении. - Даже в благих холмах женщины давно не рожали… Все будут очень, очень рады… а я выйду замуж. За Ириана. Или за Элидира. Или за Маэнуна… Или еще за какого-то сидхе… Элидир хотел меня опорочить на том балу, и любой из его прихвостней мог воспользоваться моим бессознательным состоянием, а Маэнун мог обвести меня вокруг пальца. Вот так… я скоро выйду замуж, сама не зная, за кого - за друга, насильника, обманщика… Хорошенькая перспектива, да? Что же ты молчишь?!
        Скендер улыбнулся.
        Я ожидала чего угодно, но не этого.
        - Да, Магари, - все так же улыбаясь, проговорил он. - Рождение ребенка у нас считается единственным основанием для брака. Тебе придется выйти за отца своего ребенка.
        Улыбка Скендера сделалась совсем ненормальной, и он неловко оперся локтями о стол и закрыл лицо ладонями. Его плечи дрожали; он начал смеяться…
        Я глазам своим не верила. Я думала, нет - я была уверена, что Скендер по своему обыкновению опустит голову и смиренно проговорит: «Такова твоя судьба». А он… смеется! Ему все равно, что со мной будет и за кого мне придется выйти! Он рад тому, что у неблагих появится ребенок!
        Он не любит меня!
        В таких случаях гордые женщины уходят молча, но я, видимо, не отношусь к гордым женщинам. Я сняла с ноги ботинок и швырнула в Скендера, этого смеющегося подлеца. Ботинок пролетел мимо цели, но сидхе все равно встал из-за стола и поднял его.
        Я швырнула в него вторым ботинком.
        Скендер поймал его и, отбросив, пошел на меня. Коктейль из разочарования, злости и желания (вечно оно возникает невовремя, это желание!) сделал меня настоящей фурией, и я бросилась к сидхе навстречу, чтобы задушить голыми руками!
        Он поймал мои атакующие руки и, склонившись, спросил:
        - И ты называешь себя фейриологом?
        - Не называю - я им являюсь!
        - Значит, ты плохой фейриолог. Но я все равно люблю тебя, Магари, с первого пирожка люблю, и если бы ты знала, что со мной делает эта любовь, ты бы очень удивилась…
        - Любишь?! Тогда зачем ты меня отпустил?
        - Тому было множество причин. Я сомневался, что ты хочешь остаться именно со мной, а не просто остаться в холмах. Люди часто прикидывались влюбленными в фейри, когда приходило время покидать волшебную страну. Еще я не верил, что ты можешь увлечься мной, когда рядом Ириан. Я мучился от ревности, наблюдая, как вы смотрите друг на друга, и завидовал тому, что Огарок может себе позволить любить, желать кого-то, а я нет. Да и ты не дала мне уверенности, не произнесла слов, которые бы все решили.
        Меня словно молния пронзила.
        Скендер прав - никудышный я фейриолог, к тому же с дырявой памятью. У волшебной страны свои правила, часто непонятные людям, но эти правила очень просты и мудры. Дианн напомнила мне одно из них, но я забыла его. Когда пришлось уходить, я несла путаную галиматью, хотя достаточно было произнести всего три священных, могущественных слова, проговорить самое великое заклинание в мире: «Я тебя люблю».
        - Но и ты тогда этих слов не произнес, - вспомнила я.
        - Я не считал себя достойным произнести их. И я жалею об этом.
        - Я тоже…
        Я опустила голову. Скендер взял меня за подбородок, желая видеть мое лицо.
        - Не так уж и важно произнести эти слова. Я читаю их в твоих глазах.
        - Ты всегда был снисходителен к чужим промахам…
        Сидхе улыбнулся и пожурил:
        - Кстати, о промахах. Твои куцые познания о культуре фейри заставляют меня думать, что с образованием в Вегрии проблемы. Как дипломированный фейриолог может не знать или не помнить, что сидхе невозможно зачать при насилии, при обмане, случайно? Зачатие любого сидхе - акт взаимной любви. Я любил тебя, когда целовал тогда, в том домишке, когда случайно вытянул из тебя лишние года жизни. Я растворился в этом чувстве, и поэтому потерял контроль, а ты приняла мою силу и мои чувства. Тогда мы зачали ребенка, Магари.
        - Я же читала об этом в сказках! Про то, что сидхе рождаются от любви! Как я могла забыть!
        - Просто ты выросла.
        - И забыла прописные истины, которые заложены в сказках… Добро сильнее самых черных чар, любовь преображает и творит чудеса - вот что мы узнаем из сказок, вот на какую тему надо было писать диплом! Решено: я обязательно займусь изучением сказок и нашему ребенку новые напишу, материала у меня хватает!
        - Нашему ребенку… - повторил Скендер, и его пальцы медленно заскользили по моим рукам. - Я и верю, и не верю…
        - И я…
        Он обнял меня.
        «Наш ребенок, наш ребенок», - повторяла я про себя снова и снова, и счастье затапливало меня, ослепляло и оглушало. Я впервые с радостью подумала о беременности, впервые представила малыша не как нечто абстрактное и непонятно как созданное, а как продолжение себя, как продолжение нас…
        Мы долго стояли так, прижимаясь друг к другу, словно волшебство исчезнет если мы разорвем объятия. Наконец, Скендер опомнился и задал вопрос, который терзает всех будущих папаш во всех мирах:
        - Как ты себя чувствуешь?
        Я рассмеялась, да так сильно, что у меня прихватило живот.
        Сидхе скорее унес меня из «столовой» в спальню и уложил на кровать, круглую и тоже черную. Я хотела пожурить Скендера за то, что он выбирает мрачные цвета, но, взглянув на него, промолчала. Черный цвет только подчеркивает его холодную эффектную внешность. Очень красиво, наверное, смотрится его белое тело на этих черных простынях…
        - Чего ты хочешь? - спросил обеспокоенно Скендер. - Тебе принести что-нибудь перекусить? Или, может, ты просто хочешь поспать?
        - Все хорошо, - проворковала я, умиленная его беспокойством.
        Моим мужем будет бессмертный бог, чья сила - останавливать любую другую силу. Если учесть, что я проводница Хаоса, то мы просто идеальная пара…. И экзотичная: последний брачный союз между человеком и сидхе состоялся тысячу лет назад или около того.
        - Полежи со мной, - попросила я, и Скендер улегся рядом; протянув руку, он благоговейно коснулся моего живота.
        На меня снизошло умиротворение, и появилось чувство, что все устроилось, как надо: я в волшебной стране, с мужчиной, который мне предназначен, а все, что происходило до, не жизнью было, а прологом к ней.
        Как хорошо, что все разрешилось… А ведь могло быть иначе. Я подумала о том, что мы со Скендером попались в одну и ту же ловушку - ловушку неуверенных в себе личностей. Мы не верили, что нас можно любить. Скендер считал себя «жалким горевидцем, который всем несет смерть», а я всерьез полагала, что «недостаточно молода, красива и умна», чтобы в меня мог влюбиться кто-то достойный.
        Только однажды мы забыли обо всех условностях, стереотипах, о своей неуверенности и дурацких установках - там, на кровати в домишке Ириана, мы растворились друг в друге, и это обернулось настоящим чудом.
        Я улыбнулась, вспомнив, какие у меня изначально были планы на Скендера.
        - Сначала ты был мне интересен как феномен, я прицепилась к тебе, только чтобы изучить, - призналась я. - Потом я стала тебя уважать за твою принципиальность и позицию. Мне нравились твои редкие шуточки, твое спокойствие… Но, знаешь, по-настоящему я тобой заболела с того момента, когда впервые затащила тебя купаться в озеро. Вот такая я примитивная, Скендер…
        Рука моего первого научного объекта и в скором времени мужа нежно переместилась с моего живота на бедро. Его прикосновения были неуверенными, словно он не до конца верил, что я здесь, с ним, и что я его.
        - Я такой же примитивный, - в свою очередь признался он, продолжая невесомо изучать мое тело руками - уже двумя. - Когда ты повалила меня на болоте тогда и стала изображать страсть, во мне ожили давно заснувшие желания, и под их властью ожил и я, но это было злое пробуждение, которое принесло мне только горечь. Ты напомнила мне, что это такое - чувствовать кого-то так близко, ощущать чьи-то губы на своих губах…
        Я коснулась его губ пальцами - он поцеловал их и продолжил откровенничать:
        - Мне хотелось вернуть покой, но ты и после не оставляла меня одного. Я не мог на тебя смотреть спокойно. Особенно тяжело было первое время. Ты что-то говорила, строила планы, указывала, что делать, а я сидел, как оглушенный, и мог думать только о том, что ты, живая и соблазнительная, рядом, и ничего не боишься…
        - Так вот почему ты был тогда так напряжен! Слова еле цедил, сидел окаменелый… Я думала, что просто ужасно тебя раздражаю.
        - О да, ты еще как меня раздражала, ведь была ярким напоминанием того, чего я был лишен. Но позже, когда я узнал тебя лучше, мое отношение изменилось… Я видел немало людей, особенно в то время, пока правил Торикс, но ни один из них на тебя не походил. Ты, пожалуй, единственная из гостей, которых я знал, которая действительно интересовалась холмом, магией и нашей культурой, и которая не имела больше никаких планов. Сначала я тяготился твоим присутствием, потом наслаждался. Ты так горела интересом к фейри, что и я почувствовал тягу к жизни… И я сказал себе - плевать, что будет дальше, я буду радоваться каждому часу с тобой.
        Скендер вдруг привлек меня к себе и прошептал:
        - Когда я был изгнан, мысленно много раз прокручивал свою жизнь, если бы мне была дана другая, менее страшная сила. Я представлял, что живу в тихом месте, занимаюсь изучением магии, веду переписку с людьми - мне всегда было интересно, к чему приведут их наука и прогресс. И еще я представлял свою женщину - веселую, добрую, красивую, такую, которая не будет скучать, если я заведу с ней беседы о магии или примусь рассуждать о феноменах холмов. Мои мечты стали реальностью.
        - Мои тоже.
        - Я все никак не могу поверить в это…
        - Я тоже не верю еще. Плевать! Я тебя люблю, Скендер.
        - Не думал, что услышу это когда-либо…
        - Хватит думать! - сказала я и потянулась к нему с поцелуем.
        Больше ничего неуверенного не было в прикосновениях Скендера, да и я уже ни в чем не сомневалась и ничего не опасалась. Мы долго раздевались. Понимая, что впереди если не вечность, то что-то, очень близкое к ней, мы смаковали каждый момент близости - именно близости, а не слепящей страсти. Вокруг плыла магия, чувства Скендера - такие же, как и мои. Сидхе сиял все ярче, и я сияла вместе с ним, и белый полог его очень длинных волос закрывал меня от всего мира… Только одна деталь портила все - черная повязка на глазах.
        Я прервала поцелуй и, подняв руку, коснулась ее. Знаю, его взгляд смертоносен, знаю, что может произойти все, что угодно, если ее снять, но мы со Скендером станем супругами, а между супругами не должно быть секретов.
        Скендер замер. Я хотела сказать ему, что ничего не боюсь, что его взгляд не способен меня напугать, но он сам вдруг снял повязку и отбросил подальше.
        Я не удивилась, не испугалась, но сердце все равно пропустило удар.
        Глаза у моего бога были без белков, красные, с вертикальными зрачками. Глаза без белков признак низших фейри, а вертикальный зрачок и красный цвет говорят о мешанине генов. Файдкамен создал Скендера несовершенным, и мне подумалось, что холм сделал это в угоду Судьбе, чтобы мы оба были неидеальны, но зато идеально подходили друг другу. Да, мысль слишком романтичная и неправдоподобная, но разве я не могу помечтать? Тем более что мои мечты сбываются…
        - Что скажешь? - спросил Скендер, впервые вглядываясь в мое лицо безо всякой преграды.
        - Глаза у тебя - ничего особенного, - хмыкнула я.
        Скендер обрушился на меня с поцелуями, выпуская чувства на волю, а вместе с ним обрушилась на меня и его сила - сила, способная остановить даже Хаос, сила, убивающая все, на что падет ее взор, сила, отбирающая годы жизни… Но эта сила никогда не причинит мне вреда.
        ЭПИЛОГ
        - Тетя Ди, расскажи сказку!
        - Некогда мне, зелье варить надо. Спи, Сабрина.
        - У тебя этих зелий целый погреб!
        - Так-то на продажу, а мне и для себя надобно запасы сделать. Спи.
        - Ну-у-у те-е-е-етя Ди!
        - Спи!
        - Не буду! Пока не расскажешь сказку, не засну!
        - Ну и не спи, мне какое дело? Занятая я.
        - Ах, так? Я вот сейчас как запою…
        - Только не это! Ладно, слушай сказку, вымогательница. Жила была Девуля, с виду обычная, а внутри необычная…
        - Это когда органы неправильные? Мутация?
        - Какая ищо му-та-ци-я? Где ты про это узнала?
        - Слышала, как папа с дядей Маэнуном говорили…
        - А вот не надо подслушивать и пугать тетю Ди страшными словами! Нормальные у Девули были органы, безо всяких там «мутаций». Девуля обладала страшной магией, которую и людишки, и фейри боятся, и эта магия спала в ней тихонько, никак себя не проявляя, как…
        - Паразит?
        - Проклятье эльфов! Не перебивай меня! Спала, значит, магия в Девуле, и жила Девуля спокойно да скучно, пока не появился в ее стране некрасивый принц из сказочного королевства. Принц искал невесту для своего короля, и ему понравилась наша Девуля. Заманил он ее в свою страну да представил королю. Король не увидел в Девуле ничего особенного, и велел принцу вернуть ее обратно.
        - Глупый король.
        - Не то слово! Пошли принц с Девулей обратно, и ту-у-ут… Р-р-р-р! Появилось страшное чудовище и напало на принца! Но Девуля не растерялась и защитила принца, высвободив свою страшную магию! Да такая магия мощная оказалась, что не только чудовище убегло, еще и некрасивый принц обернулся писаным красавцем!
        - Как папа?
        - Нет, как король Ириан. И вот, значится, влюбился преображенный принц в нашу Девулю, а она давай нос воротить! Вот до сих пор эту дурынду не понимаю, такого мужика упустила!
        - Тетя Ди, не отвлекайся, дальше рассказывай!
        - Встретила наша Девуля еще одного принца, очень грязного и такого злого, что все его избегали. Только Девуля его не боялась.
        - Какая смелая!
        - Да, какая глупая… Искупала она этого грязнулю в озере и оказалось, что он очень даже ничего с виду, покормила - и подобрел злюка. Стали они встречаться и вести мудреные разговоры. Первый принц, тот, что преображенный, заревновал Девулю ко Второму принцу, отмытому. Девуля растерялась и устроила большой пожар. Ох, и перепугались фейри, ох, и забегали! Второй принц сумел остановить пожар, но король все равно решил наказать Девулю.
        - Ой, мамочки!
        - Не прикидывайся, что переживаешь, ты эту сказку в сотый раз слышишь! Привели, значит, Девулю и ее принцев, да еще кое-кого, к королю, и тогда-то понял король, что никакая Девуля не обычная, а самая что ни на есть необычная! Предложил он ей стать его невестой, но Девуля отказалась, и тогда король, не знавший никогда отказа, совсем потерял голову и стал делать всякие глупости.
        - Мама говорит, влюбленные мужчины часто делают глупости.
        - Да что знает твоя мама! Обезумел совсем король от неразделенной любви, и чуть не погубил свое королевство. Но бравый и прекрасный Первый принц вызвал его на поединок. Испугался король Первого принца и призвал мертвое войско.
        - Слуа?
        - Ага. Явились слуа и всех бы поубивали, но Второй принц остановил мертвое войско. Сообща принцы победили трусливого короля, а Девуля возвратилась в свою скучную страну без чудес.
        - Зачем?
        - Девуля у нас не слишком сметливая. Думала, заживет спокойно дома, как ни в чем не бывало, но людишки-то уже поняли, что она не такая, как они, а с…
        - Прибабахом?
        - Я хотела сказать другое, но про прибабах ты это верно заметила. Стала наша Девуля известная. Позавидовала ей Злая красавица и сдала Ужасным монахам из Ордена. Поймали Девулю монахи, решили заточить навечно в темнице, но нашелся среди монахов один добрый, да помог Девуле вернуться в сказочное королевство. Пришла Девуля ко второму принцу, кинулась в его объятия, и…
        - Почему она выбрала Второго принца? Первый принц ведь тоже очень хороший.
        - Я тоже долго над этим думала и решила, что ей просто не нравятся рыжие… Поженились они, значится, со Вторым принцем, родственников перевезли к себе, дитя родили, и живут себе счастливо, гребаные ученые!
        - Ди! Ты опять произнесла плохое слово!
        - Этому плохому слову, между прочим, меня научила твоя мама - вот ее и ругай! И вообще, сказка кончилась, спи.
        - Ди, а Ди? Расскажи еще сказку? Только новую. Тогда я обязательно засну, обещаю!
        - Твоим обещаниям, маленькое порождение Хаоса, я не верю!
        - Ах, вот как! Знаешь, Ди, я обиделась! Вот возьму и отруплю тебя, будешь знать, как обижать маленьких!
        - А я возьму да пооткусываю твои маленькие пальчики, когда заснешь! Знаешь, какой наваристый супчик получается из детских пальчиков?
        - Не клацай так больше зубами, пожалуйста…
        - Спи!
        - Ди, ну пожалуйста, расскажи еще сказку, у тебя забавнее получается рассказывать, чем у мамы и бабушки… У тебя настоящий талант. И вообще, ты самая красивая и сильная карга Неблагого двора.
        - Как мы сладко заговорили! Так и быть, вот тебе еще сказка. Поженились дядя Смерть и тетя Хаос, и родилась у них дочка - не то Смерть, не то Хаос, не то все вместе, в общем - сущий кошмар для всего живого. Так и назовем ее «Кошмар». Уродилась Кошмар очень красивой девочкой, с белыми волосами и голубыми глазами. Кошмар везде сопровождал большой мохнатый баргест по кличке «Пушок». Все в сказочном королевстве очень любили Кошмар, но не любили Пушка, потому что он на всех рычал.
        - Он не на всех рычит!
        - Не перебивай. Росла, значится, Кошмар, росла, да выросла, стала еще красивее, чем была, и проснулась ее сила. Людишки боялись Кошмар и требовали, чтобы она никогда не покидала сказочное королевство. Но Кошмар всегда было интересно побывать по ту сторону портала, и однажды она сбежала…Кошмар многое знала о мире людей, но ей все равно тяжко пришлось в их скучном сером мире - то Ужасные монахи преследовали ее, то Сумасшедшие друиды. Пожалела Кошмар о том, что сбежала в мир людей, захотела вернуться, да не смогла - поймали ее друиды и решили отправить в Бездну к демонам! Чего это ты так побледнела, Сабрина?
        - Какая страшная сказка…
        - Когда молодые дурочки своевольничают, бывает, случается страшное. Вот была у меня как-то ученица, Иренкой зовут, так она меня не послушала, связалась не с тем мужчиной, а тот взял да превратил ее в ледяную статую! Потом Иренка оттаяла, но это уже другая история…
        - Расскажешь ее обязательно, а сейчас продолжай про Кошмар.
        - Очень испугалась Кошмар и пожалела, что сбежала из родного королевства, да было поздно…
        - Нет!
        - Да! Сумасшедшие друиды уже пели заклинания, чтобы отправить Кошмар в Бездну, но появился из пламени Рыжий король! Спас он Кошмар, а друидам задницы подкоптил! И…
        - … И вернулись они с Кошмар домой, и поженились, и родилось у них много-много детей, и жили все они вечно и счастливо!
        - Не такое у сказки окончание!
        - Такое!
        - Ты еще слишком мала, чтобы думать о свадьбе, тем более с королем Ирианом!
        - Я выйду за него, так и знай! Когда взрослой стану…
        - П-ф-ф! С чего ты взяла, что он захочет на тебе жениться?
        - Захочет! Бабушка Велма сказала, что знает, как охмурять мужчин. У нее пять мужей было, представляешь?
        - Сказала бы я, кто твоя бабушка Велма, да сдержусь! Ишь, омолодилась и давай с сидхе флиртовать, спасу бедные не находят! Муж ей шестой нужен, видите ли! Лучше слушай дядю Эдгара, он плохого не посоветует.
        - Да ну-у-у, он такой скучный…
        - Придворный друид Неблагого двора не может быть скучным. Мне кажется, он очень интэресный мужчина.
        - Эх, Ди, я так люблю короля Ириана, он такой сильный и красивый…
        - Мне он тоже очень нравится, но я, так и быть, уступлю его тебе. Закрой глазки, мой маленький Кошмар, и, может быть, король Ириан тебе приснится…
        - …Сабрина, ты спишь? Вот и хорошо, а то я совсем умаялась с тобой… Ишь, как ты улыбаешься во сне! Небось, снится Ириан. Спи, маленькая, спи… Мне пора варить зелье.
        КОНЕЦ