Кто я теперь? Курт Воннегут
Добро пожаловать в обезьянник
Кто я теперь?
«Клуб парика и маски Северного Кроуфорда» - любительский драмкружок, в котором я состою, - проголосовал за то, чтобы весной поставить «Трамвай „Желание“» Теннесси Уильямса. Дорис Сойер, наш бессменный постановщик, неожиданно отказалась от участия: у нее разболелась мама. Еще она заявила, что кружку давно пора воспитывать новых постановщиков, ведь она не вечна, пусть и благополучно дожила до семидесяти четырех.
Так я стал постановщиком, хотя до сих пор ставил только противоураганные окна и заслоны, которыми сам же и торговал. Да-да, я продавец противоураганных окон, дверей и иногда - душевых кабин. Что же касается театральной сцены, самой моей важной ролью до сего дня был либо дворецкий, либо полисмен - не знаю, кого из них играть престижней.
Прежде чем согласиться на должность постановщика, я выдвинул кружку немало собственных условий, ключевым из которых было позвать на главную роль Гарри Нэша, единственного настоящего актера «Клуба парика и маски». Чтобы вы получили какое-то представление о многогранном таланте Гарри Нэша, перечислю вам его роли за один только прошлый год: капитан Куигг в «Трибунале над бунтовщиком с „Кейна“», Эйб Линкольн в спектакле «Линкольн в Иллинойсе» и, наконец, молодой архитектор в
«Синей луне». В этом году Гарри сыграл Генриха VIII в «Тысяче дней Анны», Дока в
«Вернись, малышка Шеба», а теперь еще я прочил ему роль Стенли, которую в фильме Элии Казана играет Марлон Брандо. Гарри не явился на собрание кружка и потому не мог согласиться или отказаться. Он никогда не посещал собрания - и вовсе не из-за важных дел, а потому что стеснялся. Гарри не был женат и даже не ходил на свидания, близких друзей у него тоже не было. На собрания он не приходил, поскольку без сценария не мог выдавить из себя ни слова.
Словом, на следующий день мне пришлось отправиться в скобяную лавку Миллера, где Гарри работал продавцом, и спросить его лично, согласен он на роль или нет. По дороге я зашел в контору телефонной компании, откуда мне почему-то прислали счет за звонок в Гонолулу, хотя я никогда в жизни в Гонолулу не звонил.
За окошком сидела дивной красоты девушка, которая вежливо объяснила мне, что компания установила новую машину для выписывания счетов, которая пока не отлажена и иногда ошибается.
- Вряд ли хоть один житель Северного Кроуфорда когда-нибудь позвонит в Гонолулу, - заметил я.
Пока девушка делала перерасчет, я спросил ее, местная ли она. Девушка ответила, что нет: телефонная компания прислала ее обучить местных сотрудниц обращаться с новой машиной. Закончит с этой - отправится в какой-нибудь другой город, обучать других сотрудников.
- Что ж, пока вместе с машинами присылают людей, за мир можно не опасаться.
- Простите? - не поняла девушка.
- Вот если машины начнут приезжать сами, тогда пиши пропало.
- А-а, - равнодушно протянула девушка. Видимо, тема ее не очень интересовала, да и все остальное как будто тоже. С виду она была какая-то деревянная - сама почти машина, генерирующая вежливые ответы от имени телефонной компании.
- И долго вы здесь пробудете? - спросил я.
- В каждом городе я провожу ровно два месяца, сэр, - ответила девушка. У нее были прекрасные голубые глаза, но в них не горело ни намека на любопытство или надежду. Она рассказала мне, что ездит из города в город уже два года - и везде чужая.
Мне пришло в голову, что из нее могла бы получиться отличная Стелла, жена героя Марлона Брандо, жена персонажа, на роль которого я хотел взять Гарри Нэша. Словом, я рассказал ей о нашем драмкружке и заверил, что все мы будем очень рады, если она придет на пробы.
Девушка очень удивилась и даже немного оттаяла.
- Знаете, мне еще никогда не предлагали поучаствовать в каком-то общем деле.
- Посудите сами: нет лучше способа быстро познакомиться со множеством хороших людей, чем сыграть с ними в спектакле.
Девушка сказала, что ее зовут Хелен Шоу, и - к нашему обоюдному удивлению - согласилась прийти на пробы.
Вам может показаться, что Северный Кроуфорд был по горло сыт игрой Гарри Нэша, раз он сыграл в стольких спектаклях. Но на самом деле публика могла любоваться Гарри вечно, потому что на сцене он переставал быть собой и полностью вживался в роль. Когда в актовом зале районной средней школы бордовый занавес взмывал к потолку, Гарри душой и телом перевоплощался в того, кем ему полагалось быть по сценарию.
Однажды кто-то сказал, что Гарри следует обратиться к психиатру - мол, это поможет ему добиться успехов и в настоящей жизни. Глядишь, женится и найдет себе работу получше, чем торговать железками в лавке Миллера за пятьдесят долларов в неделю. Лично я не представляю, что бы такого мог разузнать о нем психиатр, чего уже не знал весь город. Беда с Гарри в том, что его младенцем оставили на ступенях унитарианской церкви, и ему так и не удалось найти своих родителей.
Когда я сказал Гарри, что меня выбрали постановщиком и что я хочу пригласить его на роль в новом спектакле, он задал мне тот же самый вопрос, который задавал всем, кто предлагал ему роль, - и это довольно грустно, если задуматься:
- А кто я теперь?
Наконец пришло время проб. Я устроил их в обычном месте: в аудитории на втором этаже публичной библиотеки. Дорис Сойер, наш бессменный постановщик, пришла поделиться со мной богатым театральным опытом. Мы с ней уселись наверху и стали по одному вызывать к себе кандидатов, собравшихся на первом этаже.
Гарри Нэш тоже явился на пробы, хотя то была напрасная трата времени. Сдается мне, он просто хотел еще немножко поиграть.
Чтобы сделать ему - и себе - приятное, мы с Дорис попросили его разыграть тот эпизод, где его герой избивает жену. Уже одна эта сцена в исполнении Гарри могла бы сойти за целый спектакль, и автором пьесы был явно не Теннесси Уильямс. К примеру, у Теннесси Уильямса не было ни слова про то, как Гарри Нэш, ростом пять футов восемь дюймов и весом сто сорок пять фунтов, берет в руки сценарий и мигом становится еще на четыре дюйма выше и на пятьдесят фунтов тяжелее. На Гарри был куцый двубортный пиджачок от костюма, в котором он ходил еще на школьный выпускной, и крошечный красный галстук с конской головой. Гарри снял пиджак и галстук, расстегнул воротник и повернулся к нам с Дорис спиной, чтобы как следует распалиться. Рубашка его оказалась порванной на спине, хотя и выглядела довольно новой: Гарри нарочно порвал ее для роли, чтобы еще больше походить на Марлона Брандо.
Наконец он обернулся к нам с Дорис: огромный, красивый, самодовольный и жестокий. Дорис читала роль Стеллы, и Гарри так запугал древнюю старушку, что та в самом деле возомнила себя молоденькой беременной девчонкой, выскочившей замуж за похотливого орангутанга, который вот-вот вышибет из нее мозги. Я тоже в это поверил. Сам я читал слова Бланш, старшей сестры Стеллы, и, ей-богу, Гарри даже во мне открыл неизвестно откуда взявшуюся увядающую алкоголичку с Юга.
А потом, когда мы с Дорис потихоньку приходили в себя после пережитого - точно очухивались после наркоза, - Гарри отложил сценарий, повязал галстук, надел пиджак и вновь превратился в обыкновенного бледного продавца из скобяной лавки.
- Ну как, нормально? - спросил он, искренне опасаясь, что не получит роль.
- Что ж, для первого чтения сойдет, - ответил я.
- Как думаете, я получу роль? - Не знаю, почему он всегда делал вид, что роль может ему не достаться.
- Мы уверенно склоняемся именно к вашей кандидатуре, - проговорил я.
Гарри очень обрадовался.
- Спасибо! Спасибо огромное! - воскликнул он и пожал мне руку.
- Не видели там внизу красивую молоденькую девушку? - спросил я, имея в виду Хелен Шоу.
- Не заметил, - ответил Гарри.
Хелен действительно пришла на пробы - и разбила сердце нам с Дорис. Мы сперва решили, что в «Клубе парика и маски Северного Кроуфорда» наконец появилась по-настоящему красивая и молодая актриса: вместо юных девушек нам, как правило, приходилось всучивать зрителю потрепанных жизнью сорокалетних дам.
Но в Хелен Шоу не оказалось ни грамма актерского дара. Какую бы сцену ей ни давали, она оставалась той же очаровательной девушкой с заранее заготовленной улыбкой для недовольных клиентов.
Дорис попыталась ее вразумить, объяснить, что Стелла - очень страстная девушка и полюбила неандертальца потому, что ей был нужен только неандерталец. Но Хелен снова и снова читала строчки с прежним выражением - то есть без него. Мне показалось, что даже извержение вулкана не заставит ее вскрикнуть «о!».
- Голубушка, - наконец не выдержала Дорис, - я хочу задать вам личный вопрос.
- Давайте, - кивнула Хелен.
- Вы когда-нибудь влюблялись? Ну хоть раз в жизни? Я спрашиваю, потому что воспоминания о прежней любви помогли бы вам вжиться в роль.
Хелен глубоко задумалась и нахмурила лоб.
- Видите ли, я постоянно живу в разъездах, - наконец заговорила она. - Почти все мужчины, которых я встречаю по работе, женаты, а неженатых я встретить не успеваю, потому что нигде надолго не задерживаюсь.
- Ну а школа как же? Первая любовь, все эти девчачьи слезы и переживания?..
Хелен снова глубоко задумалась.
- В школе я тоже постоянно переезжала. Отец работал на стройке, и его то и дело направляли на новые объекты. Я не успевала привязаться к людям: только поздороваешься, как уже пора прощаться.
- Гм, - сказала Дорис.
- А знаменитости считаются? - спросила Хелен. - Ну, то есть в жизни-то я ни с кем не знакома, но мне нравятся некоторые актеры.
Дорис взглянула на меня и закатила глаза.
- Ну, в каком-то роде это тоже любовь…
Хелен немного взбодрилась.
- На некоторые фильмы я ходила много-много раз! - сказала она. - А иногда даже воображала, что вышла замуж за какого-нибудь знаменитого актера. Это ведь были единственные люди, которые сопровождали нас всюду, куда бы мы ни поехали.
- Гм-гм, - сказала Дорис.
- Что ж, спасибо вам большое, мисс Шоу, - сказал я. - Спускайтесь на первый этаж к остальным, мы вас вызовем.
Мы стали искать новую Стеллу. И никого не нашли: ни одна мало-мальски свежая девица на пробы не пришла.
- Зато Бланш хоть отбавляй, - сказал я, имея в виду увядших красавиц, которые могли бы сыграть роль увядшей Стеллиной сестры. - Наверно, такова жизнь: двадцать Бланш на одну Стеллу.
- А стоит отыскать такую Стеллу, - добавила Дорис, - как выясняется, что она ничего не знает о любви.
Тогда мы с Дорис придумали хитрость: позвать Гарри Нэша, чтобы разыграл какую-нибудь сцену вместе с Хелен.
- Может, это хоть немножко ее растормошит, - сказал я.
- Было бы что тормошить! - проворчала Дорис.
Мы снова позвали наверх Стеллу и попросили найти Гарри. Он никогда не сидел на пробах вместе с остальными - да и на репетициях тоже. Когда ему не нужно было играть, он тут же прятался в каком-нибудь укромном уголке, подальше от чужих глаз. На пробах Гарри обычно уходил в справочный зал и коротал время, разглядывая флаги разных стран на стеллаже со словарями.
Хелен поднялась к нам, и мы с большим прискорбием увидели, что у нее заплаканное лицо.
- Ах, голубушка! - запричитала Дорис. - Да что же… что с вами стряслось?
- Я ужасно читала, так ведь? - спросила Хелен, повесив голову.
Дорис произнесла ту единственную фразу, какую можно сказать в любительском драмкружке плачущей актрисе:
- Да будет вам, вы прекрасно играли!
- Нет, я ходячий ледник и знаю это, - возразила Хелен.
- Вот еще глупости! Глядя на вас, никто так не скажет.
- Когда узнает получше - скажет. Именно так говорят все, с кем я знакомлюсь. - Хелен расплакалась еще горше. - Но я не нарочно такая! Просто по-другому не получается, когда вся жизнь в разъездах… Только и влюбляюсь, что в кинозвезд! А когда встречаю кого-то в настоящей жизни, меня будто сажают в большую стеклянную бутыль и я даже потрогать никого не могу, как бы ни старалась. - Хелен пощупала руками воздух, словно трогая стенки бутылки. - Вот вы спросили, влюблялась ли я в кого-нибудь. Нет, но очень хочу! Я знаю, о чем эта пьеса, знаю, какие чувства должна испытывать Стелла и почему. Я… я… я…
Новый приступ плача не дал ей договорить.
- Что, голубушка? - осторожно спросила Дорис.
- Я… - Хелен снова пощупала воображаемые стеклянные стенки. - Я просто не знаю, с чего начать!
С лестницы донеслись тяжелые шаги: как будто по ступеням поднимался водолаз в свинцовых башмаках. То был Гарри Нэш, перевоплотившийся в Марлона Брандо. Едва не волоча кулаками по полу, он вломился в аудиторию и, завидев плачущую женщину, ухмыльнулся - до такой степени он вошел в образ.
- Гарри, - сказал я, - познакомься, это Хелен Шоу. Хелен, это Гарри Нэш. Если вы получите роль Стеллы, на сцене он будет вашим мужем.
Гарри даже не протянул руки новой знакомой: вместо этого он сунул оба кулака в карманы, подался назад и с ног до головы окинул Хелен раздевающим взглядом. Та вмиг прекратила плакать.
- Гарри, мне бы хотелось взглянуть, как вы ссоритесь, а потом миритесь, - сказал я.
- Не вопрос, - ответил он, не сводя глаз с Хелен. Эти глаза сжигали одежду быстрее, чем она успевала надеть новую. - Если Стелл в игре, я тоже.
- Простите? - Щеки Хелен стали цвета клюквенного сока.
- Стелл… Ну, Стелла, - это ты. Моя жена.
Я вручил обоим сценарии. Гарри выхватил свой, даже не сказав «спасибо», а Хелен едва сумела протянуть руку - мне пришлось самому сжать ее пальцы, которые отчего-то отказались ее слушаться.
- Мне бы что-нибудь тяжелое, - проговорил Гарри.
- Зачем? - не понял я.
- Ну, по сценарию я должен швырнуть в окно радио, - пояснил Гарри. - А мне что швырнуть?
Я дал ему пресс-папье вместо радио и пошире отворил окно. Хелен Шоу побелела от ужаса.
- С какого места начинать? - спросил Гарри, поводя плечами, как боксер перед боем.
- Давай начнем за несколько реплик до того, как ты выбросишь радио, - предложил я.
- О’кей, о’кей, - ответил Гарри, все разминаясь и разминаясь. Он пробежал глазами по ремаркам. - Так-так… Значит, сперва я вышвырну радио, потом она спрыгнет со сцены, а я ее догоню и вдарю хорошенько.
- Все верно.
- О’кей, детка, - сказал Гарри, исподлобья глядя на Хелен. Похоже, нам с Дорис предстояло увидеть сцену почище знаменитой гонки на колесницах из «Бен Гура». - На старт, внимание… Марш, детка!
Когда эпизод подошел к концу, Хелен Шоу вся взмокла, точно подносчик кирпичей на стройке, и едва стояла на ногах. Она рухнула на стул и свесила голову набок, не в силах даже прикрыть рот. От бутылки не осталось и следа. Стеклянные стенки, не дававшие ей раскисать, рухнули. Воображаемая бутылка исчезла.
- Я получил роль или нет?! - рявкнул Гарри.
- Безусловно, - ответил я.
- Вот так бы сразу! - воскликнул он. - Ну, тогда я отчаливаю… До скорого, Стелла,
- бросил он Хелен и вышел, бахнув дверью.
- Хелен? Мисс Шоу? - позвал я.
- Мф? - откликнулась она.
- Роль Стеллы - ваша. Вы прирожденная актриса!
- Да вы что? - не поверила она.
- Я и не подозревала, что в вас столько огня, голубушка! - сказала ей Дорис.
- Огня?.. - Хелен словно не могла сообразить, стоит она на ногах или сидит на коне.
- Прямо-таки фейерверки! Шутихи! Бенгальские свечи! - продолжала Дорис.
- Мф, - сказала Хелен. И умолкла. Вид у нее был такой, будто она собралась всю жизнь просидеть на стуле с открытым ртом.
- Стелла, - позвал я.
- А?
- Вы можете идти, я разрешаю.
Итак, мы начали репетировать: четыре раза в неделю на сцене актового зала районной школы. Гарри и Хелен задали постановке такой темп, что уже на вторую или третью репетицию мы все едва не спятили от волнения и усталости. Обычно постановщик умоляет актеров учить роли, но мне не пришлось этого делать. Гарри и Хелен так слаженно работали, что все остальные считали своим долгом и честью не отставать от них.
Мне невероятно везло - или по крайней мере я так думал. Актеры так пылали на сцене, что после очередной любовной сцены мне пришлось немного осадить Гарри и Хелен:
- Ребята, приберегите немного пороху для премьеры, ладно? Вы же сгорите дотла!
Я это сказал на четвертой или пятой репетиции, а рядом со мной сидела Лидия Миллер, которая играла Бланш, увядшую полубезумную сестру Стеллы. В настоящей жизни она была женой Верна Миллера, хозяина скобяной лавки и начальника Гарри.
- Лидия, - спросил ее я, - ну что, удалась нам постановка или нет?
- Удалась, еще как, - с укором ответила она, будто я совершил ужасное преступление. - Можете собой гордиться.
- В каком смысле?
Не успела Лидия ответить, как со сцены раздался вопль Гарри: не пора ли по домам? Я кивнул, и Гарри, все еще в образе Марлона Брандо, ушел, раскидывая мебель и хлопая дверями. Хелен по-прежнему сидела на диване с тем же опешившим видом, что и после проб. Ее выжали как лимон.
Я снова повернулся к Лидии.
- Знаете, до сих пор я считал, что у меня есть все поводы для гордости. Я что-то упустил?
- Вы в курсе, что эта девочка влюблена в Гарри? - задала Лидия встречный вопрос.
- По сценарию?
- По какому еще сценарию? Репетиция закончилась, а вы посмотрите на нее! - Она грустно хохотнула. - В этом спектакле заправляете отнюдь не вы.
- А кто же?
- Матушка Природа, и нынче от нее добра не жди. Бедняжка, что с ней будет, когда она увидит истинный характер Гарри? Верней, его полное отсутствие?
Я тоже обеспокоился, но предпринимать ничего не стал, поскольку не хотел лезть в чужие дела. Вскоре Лидия сама попыталась предотвратить катастрофу, но ничего не добилась.
- Знаете, милочка, - сказала она Хелен, - я ведь однажды играла Энн Ратлидж, а Гарри был Авраамом Линкольном.
Хелен захлопала в ладоши:
- Какое это, верно, было блаженство!
- В каком-то смысле да, - кивнула Лидия. - Иногда я настолько входила во вкус, что влюблялась в Гарри всей душой, как Энн в Линкольна. Мне приходилось каждую минуту возвращаться на землю и напоминать себе, что Гарри никогда не отменит рабства, что он всего лишь продавец в скобяной лавке моего мужа.
- О, что вы, он потрясающий! Я еще никогда не встречала таких мужчин!
- Однако в первую очередь вы должны помнить о том, что случится с Гарри после последнего спектакля.
- Простите? - не поняла Хелен.
- Как только занавес опустится, все замечательные качества Гарри исчезнут без следа.
- Не верю, - ответила Хелен.
- Что ж, в это действительно сложно поверить, - признала Лидия.
Тут Хелен немного разозлилась:
- А если и так, мне-то что за дело? Какая мне разница?
- Ну, н-не знаю… Просто я подумала, вам это может быть интересно…
- Ни капельки! - воскликнула Хелен.
Лидия ушла, чувствуя себя такой же никому не нужной старухой, как Бланш в пьесе. После этого разговора никто не осмеливался заговорить с Хелен о Гарри: даже когда поползли слухи, что она решила прекратить разъезды и поселиться в Северном Кроуфорде.
Наконец настала пора показать спектакль городу. Мы давали «Трамвай „Желание“» три вечера подряд - в четверг, пятницу и субботу, - и всякий раз зал рукоплескал. Люди верили каждому слову, произнесенному на сцене, и когда бордовый занавес наконец опустился, готовы были вслед за бедной Бланш отправиться в сумасшедший дом.
В четверг девушки из телефонной компании прислали Хелен букет красных роз. Когда Хелен и Гарри выходили кланяться, я передал ей этот букет, а она вынула из него одну розу и хотела подарить Гарри, но, когда повернулась, его нигде не было: наш Марлон Брандо бесследно исчез. На этой маленькой немой сцене - Хелен протягивает розу в никуда - занавес опустился в последний раз.
Я прошел за кулисы: Хелен так и стояла с единственной розой в руке, а букет отложила в сторону. В ее глазах блестели слезы.
- Что я сделала? Чем его обидела?
- Ничем, - ответил я. - Он всегда так делает после выступления. Как только спектакль заканчивается, Гарри быстренько скрывается из виду.
- Завтра он опять исчезнет?
- Даже грим не снимет, вот увидите.
- И в субботу? А как же наша вечеринка в клубе?
- Гарри не ходит на вечеринки, - ответил я. - В субботу занавес опустится, и больше мы его не увидим до понедельника - тогда он придет на работу в скобяную лавку.
- Как грустно…
В пятницу Хелен играла хуже, чем в субботу: казалось, что-то другое занимает ее мысли. После поклонов Гарри ушел, а она молча проводила его взглядом.
Зато в субботу Хелен играла, как никогда. Обычно бал правил Гарри, но в субботу ему пришлось потрудиться, чтобы не отставать от Хелен.
Когда занавес наконец опустился, Гарри хотел уйти - и не смог. Хелен не отпускала его руку. Все актеры, работники сцены и множество доброжелателей из зрительного зала столпились вокруг них, а Гарри все норовил вырваться.
- Э-э… ну, мне пора, - промямлил он.
- Куда? - спросила Хелен.
- Ну… домой.
- Неужели вы не пойдете со мной на вечеринку?
Гарри ужасно покраснел.
- Боюсь, вечеринки не по моей части… - От Марлона Брандо не осталось и следа, он превратился в хорошо знакомого нам Гарри: напуганного и смущенного заику.
- Что ж, ладно, - сказала Хелен. - Обещаю отпустить вас, но только сначала вы мне кое-что пообещаете.
- Что? - спросил Гарри. Мне показалось, что он готов выпрыгнуть в окно, стоит Хелен отпустить его руку.
- Пообещайте, что дождетесь, пока я принесу подарок.
- Подарок? - Генри испугался пуще прежнего.
- Обещаете или нет? - настаивала Хелен.
Он пообещал, и только тогда она отпустила его руку. Стоя с жалким видом за кулисами, пока Хелен бегала в гримерную за подарком, Гарри принял множество поздравлений и комплиментов, но они его не радовали. Ему хотелось поскорей уйти.
Наконец Хелен вернулась. В руке у нее была маленькая голубая книжка с красной лентой вместо закладки - «Ромео и Джульетта» Шекспира. Гарри ужасно смутился. Он кое-как выдавил «спасибо» и умолк.
- Закладкой отмечена моя любимая сцена, - пояснила Хелен.
- Угу.
- Неужели вы не хотите узнать какая?
Гарри пришлось открыть книжку на заложенной странице.
Хелен подошла ближе и прочла слова Джульетты:
- Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь неминуемая смерть, когда тебя найдут мои родные.
Хелен показала на следующие строчки:
- А вот что отвечает ей Ромео.
- Угу, - выдавил Гарри.
- Прочтите его слова, пожалуйста!
Гарри откашлялся. Ему не хотелось читать слова Ромео, но раз попросили - что поделаешь?
- Меня перенесла сюда любовь, - прочел он обычным громким голосом. И вдруг в нем произошла какая-то перемена: - Ее не останавливают стены, - прочел Гарри, выпрямившись и разом скинув лет восемь. Перед нами стоял храбрый и веселый юноша.
- В нужде она решается на все! И потому - что мне твои родные?
- Они тебя увидят и убьют, - прошептала Хелен и повела Гарри за кулисы.
- Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. - Хелен повела его к черному ходу. - Взгляни с балкона дружелюбней вниз, и это будет мне от них кольчугой.
- Не попадись им только на глаза![Пер. Б. Пастернака.]
На вечеринку они так и не пришли, а через неделю поженились.
Знаете, это очень счастливая пара, хотя временами они оба немного чудят - в зависимости от пьес, которые читают друг другу.
Недавно мне снова пришлось зайти в контору телефонной компании: машина для выписывания счетов опять начала делать глупые ошибки. Я спросил Хелен, какие пьесы они с Гарри недавно прочли.
- За прошлую неделю, - ответила она, - я побывала замужем за Отелло, меня полюбил Фауст, а затем похитил Парис. Мне кажется, я самая счастливая девушка в городе!
Я ответил, что это действительно так и что большинство местных женщин тоже так думают.
- Ну, они сами упустили свой шанс.
- Они просто не вытерпели накала страстей, - нашелся я. А потом сообщил, что меня опять назначили постановщиком, и предложил им с Гарри поучаствовать в новом спектакле. Хелен широко улыбнулась и спросила:
- А кто мы теперь?
1961
notes
Примечания
1
Пер. Б. Пастернака.
|
