Корабль для уничтожения миров Скотт Вестерфельд

        Империя Воскрешенных #2

        Скотт ВЕСТЕРФЕЛЬД КОРАБЛЬ ДЛЯ УНИЧТОЖЕНИЯ МИРОВ

        _Джастин,_с_которой_у_меня_сложились_искренние_и_неразрывные_отношения_
        Несколько замечаний по имперской системе единиц измерения

        Одним из многих преимуществ жизни под управлением Имперского Аппарата явля ется упрощение существующих стандартов инфраструктуры, коммуникаций и юриспруден ции. За пятнадцать столетий система единиц измерения на планетах Восьмидесяти Миров была приведена к элегантно прямолинейной схеме.
        В минуте - 100 секунд, в часе - 100 минут, а в сутках - десять часов.
        Одна секунда равняется 1/100 000 солнечного дня на Родине.
        Один метр равняется 1/300 000 000 световой секунды.
        Одна единица гравитации равняется ускорению десять метров в секунду в квад рате.
        Император своим декретом распорядился оставить скорость света такой, какой ее создала природа.


        Из введения к книге «Гражданская война в Империи»

        СОСТАВИТЕЛЬ - АКАДЕМИЯ МАТЕРИАЛЬНЫХ ПОДРОБНОСТЕЙ

        Полагают, что две тысячи лет назад численность человеческой диаспоры перева лила за сто триллионов, с учетом не только представителей основной генетической линии, но и тех, кого можно отнести к гуманоидным типам. Подсчет этот носил весьма приблизительный характер, и если взять во внимание масштабы Галактики и недоступность в то время сверхсветовых полетов, осуществление экспертной оценки этих данных не представляется возможным. Естественно, невозможным является и проведение переписи населения. Однако совершенно очевидно, что человечество является грандиозным объектом исследования даже в тех случаях, когда речь идет о решении вопросов исключительно местного значения.
        Империя Воскрешенных, чье население составляет несколько триллионов человек, обитающих на восьмидесяти мирах, занимает центральное положение в Галактике - в близком соседстве с риксами, фастунами и лаксу. Она настолько грандиозна, что вполне может создаться впечатление, будто на нее не способны как-то влиять пос тупки отдельных людей. Историки рассуждают о проявлениях социального прессинга так, словно эти проявления - законы природы, и говорят о «неотвратимых» силах перемен, о судьбе. Но для мужчин и женщин, которые ступали по сцене истории, эти силы зачастую были не видны, они оказывались скрыты собственным масштабом и раз махом пропаганды тех времен. Социальное давление незаметно формировалось на про тяжении жизни человека, а не на страницах трудов по истории. И судьба становилась очевидной только после того, как был брошен жребий. Для тех, кому довелось пере жить исторические события на себе, они управлялись перипетиями войны, капризами влюбленных и чистой удачей. Из таких ничтожных мелочей и складывается рок.
        В нынешнюю эпоху, когда неизбежность гражданской войны в Империи стала оче видна, мы должны постараться помнить о том, что эта война стала результатом особых событий. Кризис наступил бы в любом случае, но он мог бы произойти на несколько столетий раньше, или (что более вероятно) на несколько столетий позже. Для тех поколений, которые жили в условиях культурной и военной тирании Воскре шенного Императора, время кризиса было далеко не безразлично.
        Причины начала гражданской войны в данное время досконально изучены. Империя Воскрешенных раскололась на две части. Демократическое меньшинство в Сенате выс тупило против железного ига Императора, произошли нелегкие дебаты о разделении власти, имело место искусное лавирование. Представительное правительство озву чило волю народа, в то время как имперский культ личности дал возможность монарху объединить восемьдесят миров, и при этом живым людям и воскрешенным мертвым были отведены свои, особые роли в механизме Империи. Подавляющее большинство граждан Империи были живыми людьми. Они представляли собой коллективный двигатель перемен и экономического процветания. Воскрешенные мертвые, с другой стороны, являли собой связь с прошлым. Под их контролем находились накопление богатств, владение землей, хартии перевозок, старинные авторские права, преобладающая религия и высокая культура. Воскрешенных в некотором роде можно было назвать неумирающей аристократией. Социальная напряженность, представлявшая собой факти чески классовый конфликт, рано или поздно должна была найти выход. Бессмертный Император и
его фанатичный Аппарат в течение многих столетий удерживали власть любой ценой и убеждали подданных в том, что любой исход конфликта будет кровоп ролитным. Помимо этой нестабильности, изначально малый генетический пул исходной массы населения делал Империю чрезвычайно уязвимой для массовых маний, культов личности, пандемий и прочих катаклизмов.
        Однако конкретные события привели к тому, что гражданская война была начата конкретными людьми, и эти события заслуживают отдельного рассмотрения. Речь идет о Втором вторжении риксов, сенаторе Наре Оксам и капитане Лауренте Зае.


        Второе вторжение риксов началось с Легиса-XV. Изначально эта война имела религиозную подоплеку. Адепты культа риксов поклонялись гигантским искусственным интеллектам планетарного масштаба, а Политический Аппарат Императора ревностно искоренял подобные интеллекты, стоило им только где-либо зародиться. Риксы расс матривали подобные деяния как богоубийство и замыслили ответное богоубийство - вероятно, с тех самых пор, как Дитя-императрица удалилась на Легис. Сестра Импе ратора Анастасия была единственной равной ему в качестве объекта поклонения.
        За шестнадцать столетий до описываемых событий Император мучительно пытался спасти Анастасию от какой-то детской болезни и в процессе своих научных изыс каний добился бессмертия и создал основу Империи Воскрешенных. Поэтому впоследс твии Анастасию - то дитя, ради спасения которого был побежден Древний Враг, смерть,  - стали называть Первопричиной. Когда небольшой риксский боевой корабль преодолел систему обороны Легиса и императрица стала заложницей, Империи Воскре шенных был нанесен непоправимый удар.
        Капитан Лаурент Зай оказался в незавидном положении. Он командовал единст венным боевым имперским кораблем, находившимся в системе Легиса. «Рысь» была сов ременным звездолетом - небольшим, но мощным фрегатом, прототипом нового класса боевых кораблей, но любая попытка спасения Анастасии из рук захватчиков - отряда риксов - представляла собой отчаянный риск. По военным законам того времени неудача квалифицировалась бы как так называемая Ошибка Крови, а совершивший такую ошибку офицер должен был совершить ритуальное самоубийство.
        Времени на обдумывание практически не оставалось. Как только риксы захватили Дитя-императрицу, они запустили в инфоструктуру Легиса зародыш гигантского разума. Через несколько часов все устройства на планете, какие только были свя заны с электронными сетями - биржевые системы, мобильные телефоны, транспортно- диспетчерские компьютеры,  - слились в единый зарождающийся разум, который сам назвал себя Александром. Капитану Заю нужно было действовать быстро.
        Если принять во внимание весь тот хаос, который сопровождал спасательную операцию, вряд ли когда-нибудь удастся неопровержимо доказать, кем была убита Дитя-императрица: захватчиками-риксами или агентом Имперского Аппарата. Предпо ложение о причастности Императора к гибели сестры так и не было убедительно дока зано. Проще доказать, почему Лаурент Зай отказался от применения «клинка ошибки», чем грубо нарушил традицию. Несмотря на то, что он происходил из древнего, известного своими военными заслугами семейства «серых», издавна верой и правдой служивших Императору, незадолго до этих событий капитан Зай принес клятву вер ности несколько иного рода Наре Оксам, сенатору от оппозиционной, противоимпер ской партии секуляристов. Нара, находясь в столице Империи, и Зай, пребывая в непосредственной близости от риксской границы, поддерживали секретный контакт с самого начала войны с риксами. Когда Нара попросила Зая не совершать самоубийс тво, он не стал этого делать. В данном случае любовь оказалась сильнее чести.
        Спасательная операция опоздала. Риксский гигантский разум зародился внутри инфоструктуры Легиса - чужеродное сознание завладело планетой-заложницей. Однако Александр был отрезан от «своих». Коммуникационный центр, расположенный на одном из полюсов Легиса, оставался в руках Империи. С помощью этого центра осуществля лась сверхсветовая межзвездная связь с планетой. Александр был одинок. Его надеждой стала единственная рикс - боевик, оставшаяся в живых после проведения спасательной операции. С помощью вездесущего Александра и своей заложницы и воз любленной Раны Хартер эта рикс незамеченной пробралась на дальний север, чтобы там ожидать нового приказа от гигантского разума.
        На борту «Рыси» капитану Лауренту Заю пришлось столкнуться с мятежом. «Се рые» члены экипажа фрегата попытались навязать ему «клинок ошибки». И хотя капи тану и его талантливому и прозорливому старшему помощнику Кэтри Хоббс удалось без труда подавить мятеж, вскоре возникла гораздо более опасная угроза. Еще один риксский корабль - боевой крейсер с огневой мощью, намного превышающей возмож ности «Рыси», вошел в систему Легиса. Официально Император даровал Заю прощение в Ошибке Крови, но при этом отдал приказ вступить в бой с риксским крейсером, дабы не позволить риксам выйти на связь с гигантским разумом. Эта миссия граничила с самоубийством, что, конечно, хорошо понимал Император.
        Несомненно, Лаурент Зай не мог и представить себе той судьбы, какая ожидала Легис в случае неудачи «Рыси».
        По всей вероятности, Император планировал ядерную атаку с того самого момента, как на Легисе зародился риксский гигантский разум. Полное уничтожение инфоструктуры этой планеты сулило Императору троякую выгоду. Он получал возмож ность истребить гигантский разум, уберечь Империю от новой дорогостоящей войны с риксами и, что самое главное, сохранить тайну, которая лежала в основе его власти в течение шестнадцати столетий. Этой тайной Александр завладел в первые же часы после своего рождения. Несмотря на возражения сенатора Оксам и антиим перских партий, «карманный» военный совет Императора минимальным большинством голосов одобрил атаку на Легис и обеспечил политическое прикрытие этого акта отчаяния.
        Однако Лауренту Заю и «Рыси» сопутствовали большие успех и удача, чем кто- либо мог ожидать.


        Пролог КАПИТАН

        «Рысь» увеличивалась в размерах, росла в пространстве.
        Раскрылась энергетическая оболочка фрегата и, поблескивая, растянулась на восемьдесят квадратных километров. Оболочка отчасти обладала характеристиками поля, но имела и вполне материальные детали в виде многочисленных рядов кро шечных машин. Под действием легкой гравитации эти машины выстроились шестиуголь ником. Энергетическая оболочка поблескивала в лучах солнца Легиса, сверкала, словно нимб вокруг головы какого-то безумного божества, шевелилась, будто перья призрачного, прозрачного павлина, собравшегося покрасоваться перед своей павой. Во время боя эта оболочка могла выдавать десять тысяч гигаватт в секунду и ста новилась подобна гигантскому кружевному вееру, полыхавшему настолько ярко, что тот, кто взглянул бы на него невооруженным глазом с расстояния в две тысячи километров, мог мгновенно ослепнуть.
        Орудийные башни четырех фотонных пушек отделились от обшивки фрегата, к которой крепились с помощью гиперуглеродных шарниров. Эти шарниры напоминали капитану Заю железные конструкции древних консольных мостов. От сопутствующей радиации пушек «Рысь» была защищена двадцатисантиметровой обшивкой. Пушки отод винулись от корабля на четыре километра. Стрельба из них на экипаже «Рыси» особо сказаться не могла и грозила людям только самыми легкими и излечимыми формами рака. Если бы орудийным башням в процессе боя понадобилось отсоединиться, они бы превратились в спутники «Рыси» и вполне могли передвигаться автономно, так как обладали солидным запасом рабочего тела для реактивного двигателя. С безопасного расстояния в несколько тысяч километров этим орудиям можно было дать приказ взорваться. Тогда в них пошла бы цепная реакция и они выпустили бы по врагу пос ледние, наиболее смертоносные ядерные залпы. Безусловно, фотонные пушки можно было взорвать и на небольшом удалении, и тогда они уничтожили бы корабль-матку и он погиб бы, озаренный лучами предсмертного сияния.
        Таков был один из стандартных вариантов самоуничтожения фрегата.
        Из днища «Рыси» выехали и телескопически растянулись на полную длину - тысячу девятьсот метров - магнитные рельсы, с помощью которых осуществлялся запуск флотилии дронов. Вдоль рельсов полетело несколько крупных дронов- разведчиков, эскадрилья таранных истребителей и целая армия «пескоструйщиков». Таранные истребители, ощетинившиеся дротиками, напоминали стаю возбужденных дикобразов. Каждый из этих дротиков нес достаточно топлива для того, чтобы почти за секунду разогнаться до двух тысяч g. «Пескоструйщики» были нагружены десят ками самоуправляемых канистр. Керамическая оболочка этих канистр была устроена так, что в нужное время сама по себе разваливалась. При высокой относительной скорости предстоящего сражения алмазный гравий должен был стать самым эффек тивным оружием Зая в деле уничтожения громадной антенны риксского крейсера.
        На рельсовой палубе ровными штабелями выстроились дроны других типов - в строгом, четко рассчитанном порядке, предусматривавшем очередность их использо вания в бою. Абордажные дроны-невидимки, радиоловушки, минные тральщики, удаленно пилотируемые истребители, дроны ближней обороны - все ждали своего часа. Пос ледним предполагалось сбросить единственный дрон-буй. Его можно было запустить даже в том случае, если бы у «Рыси» совсем не осталось энергии, и разогнать с помощью взрывных устройств узконаправленного действия, вмонтированных в персо нальный запасной рельс этого дрона. Дрон-буй уже работал и непрерывно обновлял свою копию вахтенного журнала за последние два часа. Эти файлы дрон должен был попытаться передать имперскому командованию в случае гибели «Рыси».
        «Когда нас уничтожат»,  - мысленно поправил себя капитан Лаурент Зай. Его корабль вряд ли мог устоять в предстоящем сражении. Лучше было смириться с этой мыслью. Риксский крейсер превосходил «Рысь» и энергетически, и боевой мощью. Члены экипажа риксского боевого корабля были более мобильны, а со всеми систе мами крейсера их соединяла настолько прочная связь, что точная линия границы между людьми и машинами была скорее темой для философского диспута, нежели для военной стратегии. Риксы во многом превосходили обычных людей - в скорости передвижения, в физической силе. Они лучше переносили тяжелые перегрузки. И уж конечно, риксы совсем не боялись смерти, для них гибель в бою была не более заметна, чем утрата нескольких клеток головного мозга после выпитого бокала вина.
        Зай наблюдал за тем, как работает команда на капитанском мостике. Шла подго товка «Рыси» в новой конфигурации к возобновлению ускорения. Сейчас на корабле царила невесомость. Перестройка фрегата должна была окончательно завершиться, чтобы потом он мог быть подвергнут перегрузкам. Отмена ускорения хотя бы на нес колько часов воспринималась с облегчением. В начале настоящей схватки «Рысь» должна была приступить к маневрированию. Направление движения корабля и пара метры ускорения будут непрерывно меняться. По сравнению с этим хаосом последние две недели полета с устойчивым высоким ускорением могли показаться развлека тельным круизом.
        Капитан Зай гадал, не осталось ли в экипаже его корабля искры мятежа. По меньшей мере двое заговорщиков ускользнули из западни, подготовленной им и Хоббс. Не было ли еще кого-нибудь? Все младшие офицеры наверняка понимали, что победить в предстоящей битве невозможно. Они отлично знали о возможностях риксс кого крейсера и догадывались о том, что боевая конфигурация «Рыси» предназначена для нанесения максимального урона противнику, а не для самосохранения. Зай и старший помощник Хоббс вывели систему нападения фрегата на полную мощность, пожертвовав при этом системой обороны. Весь арсенал фрегата предполагалось пус тить в ход ради уничтожения приемной антенны риксского крейсера. Теперь, когда весь экипаж «Рыси» был рассредоточен по боевым постам, даже младшие офицеры наверняка могли заметить вокруг себя целый ряд дурных предзнаменований.
        Абордажные катера оставались в своих ячейках. Вряд ли десантникам с «Рыси» предстояло пересечь расстояние между фрегатом и риксским кораблем и заняться захватом противника. Абордаж выпадал на долю победителя. Десантники занимали посты по всему фрегату, на тот случай, если к захвату ставшей беспомощной «Рыси» приступят риксы. Будь все нормально, Зай для такого варианта развития событий отдал бы приказ выдать всем членам экипажа личное оружие. Однако после мятежа это было бы слишком рискованной демонстрацией доверия. Самым зловещим знаком для любого наблюдательного члена экипажа являлся тот факт, что генератор сингуляр ности, самое могущественное из средств самоуничтожения «Рыси», имевшихся в распо ряжении Зая, уже был заряжен на полную мощность. Если бы «Рыси» удалось прибли зиться к риксскому крейсеру достаточно близко, то оба корабля разделили бы траги ческую гибель.
        Короче говоря, «Рысь» уподобилась ослепшему от злобы пьянчуге, со стиснутыми зубами готовому вступить в кабацкую драку, для которого главное - побольше всего переломать, и при этом его нисколечко не заботит, будет ли ему самому больно или нет.
        Зай думал о том, что это, пожалуй, и было единственным преимуществом «Рыси» в предстоящей схватке: отчаяние. Будут ли риксы пытаться защитить свою уязвимую антенну? Намерения врагов не оставляли сомнений: они хотели выйти на связь с гигантским разумом на Легисе. Но не могло ли случиться так, что установка на оборону антенны заставит командира риксского крейсера чем-то поступиться и совершить ошибку? Если так, то у «Рыси» появилась бы хоть какая-то надежда уце леть в бою.
        Зай вздохнул и сурово отбросил эту мысль. Надежда не была в числе его союз ников. За последние десять дней он в этом четко убедился.
        Он вернулся к воздушному экрану, на котором красовался подробный план внут ренней структуры «Рыси».
        Линии чертежа двигались, будто начинка восточной шкатулки-головоломки, по мере того как переборки и отсеки корабля приобретали боевую конфигурацию. Кают- компании и столовые исчезали, превращаясь в просторные артиллерийские отсеки, коридоры расширялись для облегчения передвижения аварийных ремонтных бригад. Койки в кубриках превращались в кровати для ожоговых пациентов. Расширилось помещение лазарета. Оно поглотило спортивные площадки и окружавшие их беговые дорожки. На стенках появились скобы, за которые можно было ухватиться при потере гравитации. Все, что только могло при резком наборе скорости сорваться и упасть, укрепляли, примагничивали, привинчивали или попросту отправляли в переработку.
        Наконец перемещение линий на схеме прекратилось, план приобрел устойчивые очертания. Словно кто-то ровно, как по маслу, вкрутил последний винтик - и корабль подготовился к бою.
        Прозвучал короткий звук, похожий на сигнал клаксона. Некоторые из работавших на мостике офицеров повернулись вполоборота и устремили взгляды на Зая. Их лица были полны ожидания и волнения. Эти люди были готовы вступить в бой, невзирая на то, какие шансы были у «Рыси». Более всего эти чувства отражались в глазах стар шего помощника Хоббс. На Легисе-XV все они потерпели поражение, и вот теперь у них появилась возможность отомстить за проигрыш. Бунт на борту оказался недол гим, его быстро ликвидировали, но и он оставил после себя неприятный осадок. Они приготовились драться, и пусть к жажде крови примешивалось отчаяние - видеть эту жажду все равно было приятно.
        «Может быть,  - позволил себе подумать Лаурент Зай,  - мы все-таки вернемся домой».
        Капитан кивнул первому пилоту. Постепенно вернулось притяжение, начались перегрузки, и Зая прижало к спинке капитанского кресла. Фрегат несся навстречу битве.
1 КОСМИЧЕСКАЯ БИТВА

        Первоначальные условия сражения - вот единственное, на что способен повлиять полководец. Но стоит пролиться крови - и всякое командование превращается в иллюзию.
Аноним 167

        СОТРУДНИЦА МИЛИЦИИ

        Инверсионный след сверхзвукового самолета едва белел в небе - так сух и раз режен был воздух. Рана Хартер представляла себе летящих в вышине пассажиров: они удобно устроились в креслах, принимающих форму тела и способных уберечь человека при аварии, дышали воздухом, приправленным каким-нибудь дезинфекционным аэро золем с приятным запахом... Возможно, сейчас, на середине пути, им подавали легкие закуски. Если бы кто-то из пассажиров посмотрел в иллюминатор, закрытый прозрачным гиперуглеродом, то увидел бы инверсионные следы других самолетов. Над полюсом пролегали маршруты большинства дальних перелетов. Материки на Легисе были сосредоточены в северном полушарии, вдали от бурного экваториального моря и огромного безмолвного южного океана. Все транзитные авиатрассы сходились здесь, на полюсе, словно прочерченные на баскетбольном мяче линии. Безлюдная и суровая тундра - перекресток всех дорог, но все только пролетали над ним, никогда этих мест не посещая. Рана никогда не летала на самолете. Она могла лишь весьма смутно представить себе всю эту воздушную роскошь. Пустоты в ее воображении заполнялись
звучанием музыки богатых людей: нежные струны играли и играли одну и ту же медленную музыкальную фразу.
        Она следила за тем, как ветер гонит поземку по равнине, замечала направление движения и скорость редких рваных облаков. «Компьютер» в ее мозгу выстроил прог ноз. Инверсионный след достиг определенной точки, и Рана произнесла:
        - Да.
        В это же мгновение инверсионный след внезапно изогнулся под острым углом. Несколько мелких обломков, вращаясь, блеснули в лучах солнца. Казалось, падают они совсем медленно, но это потому что самолет летел на большой высоте.
        Самолет сразу же выправил курс.
        Рана представила себе, как резко и неприятно тряхнуло кабину. Полетели в разные стороны бокалы с шампанским, рассыпались по полу подносы и ручная кладь, все предметы подпрыгнули к потолку - ведь самолет за несколько секунд потерял тысячу метров высоты. Неожиданное открытие люка грузового отсека мгновенно удвоило тормозной профиль, и машина подверглась сильнейшей встряске. Впрочем, скорее всего, «умные» кресла должны были удержать пассажиров. Ну, может быть, у кого-то кровь пошла из носа, кто-то вывихнул плечо. Кому-то из тех, кто нахо дился на ногах, могло повезти меньше - в таком положении можно было и контузию получить. Но теперь самолет выправился, и провинившийся люк грузового отсека автоматически закрылся.
        Рана Хартер обнаружила, что «компьютер» у нее в голове работал лучше, если она подключала фантазию. Стоило ей представить резкую встряску в вышине, а потом следить взглядом за тем, как, поблескивая в лучах солнца, вниз падают багаж и разные съестные и несъестные припасы, и она физически чувствовала, как «крутятся шестеренки» у нее в мозгу, как идут подсчеты координат и очертаний территории падения добычи. Резкие, четкие, математически точные линии траекторий падения и ветер пахли камфарой, звенели в ее ушах лишенными вибрации, точнейшими нотами нескольких флейт - по одной на каждую переменную.
        И приходили ответы.
        Рана обернулась и посмотрела на Херд. Та уже надела шубу с капюшоном. Соболья шуба была одним из первых трофеев, добытых с помощью Александра. Это он, гигантский разум, устраивал для своих подопечных сброс багажа из самолетов. Краска, которая прежде скрывала истинный цвет риксских глаз Херд, теперь выц вела, и ее глаза искрились фиолетовым светом и очень красиво смотрелись в обрам лении черного меха. Ворсинки шубы шелестели, шевелясь на морозном ветру, и это легкое движение заставляло Рану слышать, как звенят маленькие мерцающие бубен чики, прицепленные к лодыжкам свадебных танцоров.
        Херд ждала ее инструкций и всегда уважительно молчала все то время, пока Рана пускала в ход свои уникальные способности (правда, в то мгновение, когда Рана произнесла «да», боевик-рикс сжала ее руку - будто именно это слово и увело самолет с курса).
        - Семьдесят четыре километра в ту сторону,  - сказала Рана и постаралась ука зать как можно точнее.
        Взгляд фиолетовых глаз Херд устремился туда, куда указывала Рана. Рикс искала ориентиры. Затем она кивнула и обернулась к Ране, чтобы поцеловать ее на прощание.
        Губы рикса теперь всегда были холодными - температура ее тела приспосаблива лась к погодным условиям. В ее слюне чувствовался легкий привкус ржавчины, и из- за этого слюна казалась немножко похожей на кровь, только была слаще. Ее пот не содержал соли. Из-за своего минерального состава он по вкусу походил на воду в шахтерском поселке. Когда Херд стремительно зашагала к флаеру и полы ее широ ченной шубы взметнулись вверх, будто крылья, синестезический запах лимонной травы, исходивший от птичьих движений рикса, смешался с привкусом, оставшимся на губах у Раны. Она наблюдала за риксом с неослабевающей радостью.
        Но Рана отвернулась к входу в пещеру еще до того, как взвыл оживший двига тель флаера. Каждая секунда пребывания на морозе что-то отнимала у нее.
        Внутри температура все-таки была выше нуля.
        На Ране Хартер были два слоя натурального шелка, лисья шапка и шуба из искусственной шиншиллы, крытая кожей синего кита, сородичи которого во множестве водились в южном океане. И все равно она мерзла.
        Стены пещеры были завешаны старинными гобеленами, предназначавшимися для Музея древностей в Поллаксе. На ледяных полках, которые Херд вырезала в стенах, красовалась громадная коллекция косметики и одежды - сокровищ, извлеченных из упавшего багажа авиапассажиров. Рана и Херд спали на шкуре крупного зверя, похо жего на медведя, но что это был за зверь - они не знали. Судя по фирменному ярлыку, шкуру вывезли с другой планеты. Пол был покрыт кусками мягкой подкладки, выпоротой из чемоданов и сумок, а под подкладкой находились горы белья.
        Повсюду лежали и стояли маленькие, но удобные дорожные бытовые устройства. Электронные игры, кофеварки, фонарики, игрушки из секс-шопов. Все это Херд умуд рялась разбирать и переделывать во что-то другое, более полезное. Питались Херд и Рана только деликатесами. Мясо молодых животных, фрукты - непростительно не по сезону, икра и экзотические орешки, засахаренные насекомые и съедобные цветы. Все эти продукты были уложены в миниатюрные упаковки, приспособленные для рос кошного питания в самолете. Что-то было в консервных баночках, что-то снабжено устройством для самоподогрева, что-то подвергнуто глубокой заморозке, что-то лежало в пакетиках, а что-то - в коробках-термосах. Другие продукты следовало поливать жидкостью из пластиковых бутылочек - таких крошечных, что с ними ничего не случалось за время долгого падения. Рана и Херд наливали себе вино и воду в хрустальные бокалы. Бокалов было два, и кто-то настолько высоко ценил их, что упаковал в тридцатисантиметровый слой киберпены. Как ни странно, на коробке зна чилось, что в ней содержится кофе в зернах. То ли кто-то ошибся, то ли таким образом
перевозил краденый антиквариат.
        «И все эти сокровища - всего из трех багажных отсеков!» - восторгалась Рана. Прежде она никогда не видела подобной роскоши. Она подняла теннисную ракетку из киберпластика. Край ракетки был не шире натянутых на нее струн. Изящные, почти риксские линии спортивного снаряда вызвали у Раны восхищение.
        Сегодняшний, четвертый по счету сброс багажа должен был стать последней добычей Херд и Раны. Предел возможных объяснений этих происшествий был значи тельно превышен. Александр всякий раз предлагал фальшивые версии причин внезап ного открытия люка, но их запас истощился. Однако на данный момент у Раны и Херд было в наличии все необходимое, чтобы дождаться нового приказа гигантского разума.
        До тех пор им предстояло жить в роскоши. У них была роскошь, и они были друг у друга.
        Рана Хартер села и отдышалась после тяжелых для нее минут, проведенных на морозе. Она подняла руку, в которой держала маленький походный диагностический аппарат, и даже это усилие далось ей с трудом. Каждую ночь она спала все дольше, и ей снились яркие, но абстрактные сны из странных символов, содержавшихся в ее мозговом «компьютере». И все же счастью Раны не было конца. Об этом заботились лекарства - регуляторы выброса допамина.
        Пулевое отверстие у нее в груди давно затянулось. Только в первую ночь после ранения Рана страдала от жара, но первая же ампула с нанопрепаратом из аптечки Херд принесла облегчение. А вот тяжесть в груди все не проходила. Наоборот, она становилась все сильнее и сильнее, и Ране с каждым днем было все труднее и труднее дышать.
        Она включила аппарат. Его экранчик засветился и показал всю медицинскую информацию. Рана выключила прибор. Она уже столько раз видела эти сведения и прекрасно знала, что ее единственное здоровое легкое с каждым днем сдает. Между грудной клеткой и легким медленно скапливалась жидкость, и из-за этого дыхание вырывалось из горла у Раны так, будто на грудь ей давили кулаком. Спасти могла только операция. Но как ни умна, как ни умела была ее возлюбленная, рикс, о хирургической операции здесь, в ледяной пещере, и речи быть не могло.
        Тонким чувством юмора Рана не обладала никогда. Обстоятельства ее жизни были настолько незатейливы, что такое чувство и не требовалось. Однако она ощущала иронию нынешней ситуации: она была окружена всем, чего только когда-либо желала. Со всех сторон - роскошь, приметы богатства. Невидимое божество, в существование которого она всегда верила. Возможность беспрепятственно пользоваться собст венным мозговым «компьютером» в надежном убежище буквально на краю света. И еще
        - возлюбленная, наделенная чужой, инопланетной красотой. Свирепая, жестокая защит ница, чьи грация, странный ум и фиолетовые глаза открывали для Раны новые восхи тительные миры.
        И страшная реальность: всего через несколько дней Рана должна была умереть.
        Она отворачивалась от этих мыслей. Так ребенок не обращает внимания на легкий дождик. Эти мысли не могли ослабить ее счастье. Что бы ни случилось, ей - одной-единственной из триллионов людей - так ослепительно повезло.
        «Наверное, смерть нашла меня»,  - решила для себя Рана Хартер.
        Она уже пребывала в раю.
        СЕНАТОР

        Нара Оксам крепко сжала поручень и только потом решилась вывести лекарство из своей кровеносной системы.
        Прохладный ветер поздней ночи едва заметно раскачивал балкон. Его движение сдерживалось противовесами, которые перекатывались внутри деревянного помоста под босыми ступнями Нары. Под тихо поскрипывающими декоративными цепями была скрыта система полимерных волокон, каждое толщиной с палец. Эти волокна (сог ласно строительной рекламе) могли выдержать вес африканского слона даже во время одного из тех кориолисовых шквалов, которые порой налетали на столицу ближе к концу лета. Если бы сенатор Оксам оступилась и упала, ее бы сразу же окутала окружавшая все здание невидимая сеть, предназначенная для спасения самоубийц. Затем Нару доставили бы на ближайший обзорный уровень, пятью этажами ниже. Ну, а на самый крайний, самый непредвиденный случай балкон был укомплектован маленьким вакуумным дирижаблем, который хранился в сложенном состоянии под столиком. Раск рывшись полностью, дирижабль обладал достаточной подъемной силой для того, чтобы принять на борт сенатора и двадцать ее гостей и мягко опустить на землю.
        Однако животные инстинкты у людей чрезвычайно сильны, и эмпатический дар Нары никогда не позволял ей забывать об этом. Обычных мер предосторожности не хватало для того, чтобы избавиться от головокружения, возникавшего, когда стоишь на двухкилометровой высоте. Костяшки пальцев у Нары побелели. Лекарство покидало ее организм.
        Специальный противоэмпатический браслет издал привычное шипение. Устройство ввело в кровь Нары очищающий нанопрепарат. Через несколько минут от города повеяло первыми волнами эмоций. От жилых башен, возвышавшихся к северу от Алмаз ного Дворца, исходил мыслительный шум. В этих приземистых некрасивых сооружениях обитало множество людей. Каждое из них вмещало более сотни тысяч представителей самого многочисленного класса обитателей столицы - мелких чиновников-бюрократов, занимавшихся наблюдением за прохождением налогооблагающихся сделок. Каждый адми нистратор из тех, что трудились на планетах восьмидесяти систем, входивших в состав Империи, имел здесь, в столице, на планете, называемой Родиной, своего дублера, еще одну пару глаз, которая бдительно следила за тем, чтобы Император и Сенат получили свою долю. Живя на Вастходде, Нара знала о существовании этой армии бюрократов, но информация носила абстрактный характер, и лишь теперь, понимая, что восемьдесят миров сконцентрировались здесь, в одном городе, она осознавала фантастические масштабы Империи. Громадные грузовые звездолеты каждый день
стартовали со столичного космопорта. Они доставляли все необходимое для того, чтобы связь работала мгновенно и непрерывно. На это тратились огромные средства, но всеведение Императора подразумевалось само собой, как догмат Свя щенного Писания.
        По мере того как уровень ее эмпатии нарастал, Нара начала ощущать динамику перемен. Тысячи бюрократов возвращались по домам, когда ночь наступала на насе ленных континентах в нескольких световых годах от Родины, а тысячи просыпались, чтобы рассеяться по невысоким, лишенным окон административным зданиям, когда занимался день над каким-нибудь мегаполисом на другой из восьмидесяти планет. Военная лихорадка по-прежнему будоражила столицу в целом, однако звуки мыслей этих бесчисленных малых мира сего не были способны перекричать грохот шестеренок Империи.
        Нара задумалась о том, а чем же занимались представители надзора на Легисе - теперь, когда планета отрезана от имперской информационной сети. Вся планета, за исключением нескольких военизированных учреждений и «Рыси», была намеренно прев ращена в черное пятно с тех пор, как власть над инфоструктурой Легиса захватил риксский гигантский разум. Император отказался от прямого правления над целой планетой только ради того, чтобы ненавистное детище риксов оказалось в изоляции.
        Какое оскорбление для имперской гордыни!
        В огнях столицы тускнел свет звезд на ночном небе, и Нара почувствовала, как далеко от нее Лаурент и как она беспомощна. Если «Рысь» погибла слишком внезапно и не успела передать последнее сообщение, то пройдет восемь часов, прежде чем с ленивой скоростью константы весть об этом происшествии доберется до телескопов Легиса. Почти целый день неведения.
        Военный совет проголосовал несколько часов назад. А сейчас сражение уже могло начаться.
        И ее возлюбленный уже мог быть мертв.
        Эмпатия нарастала и нарастала, и сенатор Нара Оксам начала ощущать отчаянные мысли, доносившиеся со стороны Парка Мучеников, контуры которого были усеяны светящимися точками. Адепты культов почитания предков воздвигли в этом парке фигуры женщин-риксов с пустыми глазницами - высоченные статуи, наполненные кари катурными искусственными органами. Статуи пылали, и во все стороны расползался запах горелой пластмассы. Выступления фанатичных приверженцев Императора со вре мени убийства его сестры с каждым днем становились все более многолюдными.
        Даже Нара, закоренелая секуляристка, все еще ощущала шок, пережитый в то мгновение. Дитя-императрица Анастасия, в конце концов, была Первопричиной, главной героиней детских сказок и стихов. Какой бы ненавистью Нара Оксам ни пылала к тому процессу, с помощью которого давным-давно была излечена болезнь Анастасии, но Дитя-императрица и ее брат были неотъемлемой частью того мира, в котором Нара жила. И не важно, что возраст Анастасии исчислялся шестнадцатью столетиями. Она до сих пор выглядела двенадцатилетней девочкой - такой, какой была в день своей смерти.
        На любой нормальной планете она бы умерла давным-давно, но теперь казалось жутким и несправедливым то, что она вообще ушла из жизни.
        В этот поздний час большая часть столицы спала. Дикий зверь коллективной человеческой психики вел себя на редкость спокойно, и сенатор Нара Оксам наслаж далась минутами собственного психического здоровья. Она попробовала ощутить излу чение, исходящее от Алмазного Дворца, но почти ничего не почувствовала - слишком холодны были умы бессмертных сотрудников Аппарата, а у солдат императорской элитной гвардии мысли были вышколены, как и поведение.
        - Почему?  - тихо произнесла Нара, думая о плане Императора.
        Город внизу закружился. Война взбудоражила даже сны столицы.
        Нара представила себе ядерный взрыв в небе над головой - то, как там расцве тает внезапная яркая звезда. В то же мгновение должна была распространиться волна электромагнитного импульса, и тогда погасли бы все огни, и вся столица преврати лась бы в скопище черных силуэтов, подсвеченных только заревом взрыва и пожарами, пылавшими в парке. Несколько секунд спустя, какими бы «чистыми» ни были бы боеголовки, ударная волна сотрясла бы этот дом, разбились бы стекла, наверняка пострадала бы система защиты балкона, и на улицы обрушился бы дождь осколков.
        Вот такая участь ожидала далекий Легис в том случае, если бы Лаурент Зай проиграл сражение.
        Ядерная атака могла уничтожить риксский гигантский разум, но при этом Легис был бы отброшен назад, в пучину темных веков. После авиакатастроф и отказа меди цинских систем, после эпидемий, волнений и просто-напросто голода - всего того, что сопровождает разрушение инфраструктуры, на Легисе, по оценкам Аппарата, должно было погибнуть сто миллионов человек.
        Для планеты, население которой исчислялось двумя миллиардами, это было все- таки лучше, чем соотношение «один из десяти». Но как бы то ни было, все это означало страшную уступку смерти, Древнему Врагу.
        Нара снова посмотрела в ту сторону, где стоял Алмазный Дворец. Что же могло стоить гибели ста миллионов человек?
        Эмоциональный шум, исходивший от столицы, становился все громче. Сознание Нары теряло защиту, и в ушах у нее звучал сердитый хор голосов. Она чувствовала, как в бессонных башнях на юге - центрах свободного рынка - нервно напрягается ситуация с фьючерсами трудовой занятости, как невидимая волна сметает на своем пути титулы и извинения, как все быстрее крутятся жадные колеса военной эконо мики. Шум набирал частоту, превращался в скрежет, и вновь перед мысленным взором Нары предстало старое видение: похожая на огромное облако стая чаек кружилась в небе над окровавленным, умирающим существом, и этим существом была Империя.
        Наре Оксам показалось, что она почти уловила нечто фатальное, нечто тайное в эти мгновения безумия, когда, отказавшись от лекарства, она приняла на себя эмо циональный удар всей массы столицы - этой уменьшенной копии Империи. Нара пони мала: что-то в Империи окончательно сгнило, коррупция изгрызла те нити, которые связывали между собой восемьдесят миров. И еще она понимала, что, как бы страстно она ни боролась с засильем императорской власти, мысль о том, насколько безнадежно все в Империи разрушено, пугала ее. Перед Оксам возник темный силуэт и заслонил собой огни города. Сенатор моргнула, пытаясь избавиться от этого видения, но безмолвный крылатый призрак не исчез. Оксам отступила на несколько шагов. На мгновение она была почти убеждена в том, что кроме эмпатического слуха у нее появилось и эмпатическое зрение, и теперь это видение поглотит ее.
        Но вдруг вторичным слухом Оксам уловила знакомый звук. Он настойчиво проби вался к ней сквозь шумы города. Нара закрыла глаза, и некая нетронутая безумием часть ее сознания узнала его: это был сигнал, призывавший ее на заседание воен ного совета.
        Пальцы Оксам потянулись к браслету, и она рефлекторно ввела себе дозу лекар ства, снижавшего уровень эмпатии.
        Когда она открыла глаза, то снова увидела темный силуэт. Ее терпеливо ожидал имперский аэромобиль. Его элегантное крыло было протянуто к краю балкона.
        А вторичным зрением Нара прочла послание: «Сражение началось. Император приглашает к себе членов военного совета».
        Нара с горечью покачала головой Лекарство вновь подавило ее эмпатическое восприятие, и столица притихла. Ей даже не было позволено в одиночестве дож даться вестей о Лауренте и Легисе. Императору и его военному совету - тем немно гим, знавшим, что поставлено на карту,  - нужны были свидетели, которые бы уви дели, как разворачивается осуществление их несчастного плана.
        Нара Оксам перешла в ожидавший ее аэромобиль по крылу, даже не подумав пере одеться. На ее родной планете, Вастхолде, на похороны ходили босиком и в самой простой одежде.
        В ближайшие несколько часов Лауренту Заю предстояло либо спасти жизнь ста миллионов человек, либо погибнуть, пытаясь сделать это.
        КАПИТАН

        Капитан Лаурент Зай был в центре торжества огней и звуков, воцарившегося в командном отсеке.
        Битва началась.
        Оба корабля пустили в ход армады дронов, и вот теперь два громадных облака соприкоснулись краями. Это касание происходило всего в половине световой минуты от «Рыси». Там бились друг с другом автоматизированные дроны - соперничающие за преимущество застрельщики обоих войск. Исход этих первых поединков по-прежнему оставался загадкой; только самые крупные из корабликов-разведчиков и те дроны, которые управлялись дистанционно, были оборудованы устройствами сверхсветовой связи. И если бы дроны «Рыси» проиграли сражение на переднем крае, то риксы, преимущество которых и так было вполне весомым, выиграли бы и в разведывательном отношении.
        Такова была отчасти цена безумного стратегического плана Зая. Если бы первые предварительные схватки оказались проиграны, на то, чтобы оправиться после пора жения, времени осталось бы совсем мало. Тогда все могло закончиться очень быстро.
        - Что-нибудь есть от мастера-пилота?  - сердито спросил Зай у Хоббс.
        - Он все еще ищет брешь, сэр.
        Зай скрипнул зубами и выругался. Было бы глупо торопить Маркса и давать ему приказ вступить в бой прежде, чем он будет готов; мастер-пилот слыл блестящим тактиком, а его дистанционно управляемых боевых машин было куда меньше, и цен ностью они обладали намного большей, нежели автоматизированные дроны, в данный момент сражавшиеся на передовой. И все же Заю безумно хотелось, чтобы Маркс, черт бы его побрал, так не медлил.
        - Дайте мне знать, когда он соблаговолит вступить в бой.  - Зай свирепо одернул шерстяную форменную куртку.  - И еще, Хоббс: почему у меня на мостике такая жуткая жара?
        ПИЛОТ

        Мастер-пилот Иоким Маркс наблюдал за финтами и прорывами противников с бок серским терпением и хладнокровно ждал подходящего момента для нанесения удара.
        Находясь под надежной защитой «Рыси», Маркс при этом видел ход сражения в том ракурсе, который открывался бы ему, если бы он сидел в кабине наиболее выд винувшегося вперед и оборудованного системой связи разведывательного дрона. Этот кораблик находился вблизи от завязавшейся схватки, но сам пока в это простран ство не вошел. Две сферы - войска противоборствующих дронов - только-только начали проникать друг в друга, и внешне напоминали что-то вроде трехмерной диаг раммы, демонстрирующей минимальные совпадения двух систем. Однако с каждой секундой проникновение увеличивалось на три тысячи километров. На всем протя жении широчайшего фронта дроны бросались друг на друга, разгонялись до тысячи g, чтобы добиться хоть какого-то перевеса. При том, как высока была относительная скорость обоих флотов, пространство для маневра у каждого дрона было с волосок. Дроны смахивали на дуэлянтов, которые палят друг в друга из пистолетов, стоя на шпалах, а в это время с той и с другой стороны на полном ходу идут скоростные поезда. Дроны налетали друг на друга, сновали из стороны в сторону и пытались добыть хоть самое
мизерное преимущество.
        Имея возможность наблюдать за ходом боя так, словно он сидел в кабине дрона, Маркс видел передовой край сражения как на ладони. Он мог бы командовать ближай шими дронами, соорганизовав их в отряд для быстрого прорыва. Но те дроны, которым можно было отдавать приказы, были слишком малы и дешевы для того, чтобы ставить на них совершенное коммуникационное оборудование, поэтому любые распоряжения добирались до них с тугим упрямством константы c, способным кого хочешь свести с ума. Маркс привык к миллисекундным запаздываниям при связи с корабликами- разведчиками и прочими микромашинами, но в данном случае задержки в связи оказы вались таковы, что с тем же успехом можно было отправлять с приказами на передний край почтовых голубей.
        Две волны противоборствующих дронов продолжали наплывать друг на друга. Пространство космоса начали озарять вспышки разгоняющихся кинетических снарядов. Первая партия дронов «Рыси» рассеивала гравий - огромные облака крошечных, но очень острых и опасных частиц углерода. «Алмазы», «бриллианты» - вот как их называли поэты. При таких бешеных относительных скоростях алмазные песчинки могли содрать с вражеского дрона броню так же легко, как обычный песок во время бури в пустыне сдирает с человека кожу.
        Риксы ответили более хитрыми мерами. Маркс видел мерцающие вспышки - это разлетались «стайные» снаряды. Сам по себе каждый из этих снарядов длиной и тол щиной не превышал размеры человеческого пальца, но, выстроившись шеренгами штук по сто, а то и больше, они приобретали просто невероятную пробивную силу. Объ единяясь, «стайные» снаряды обеспечивали себя такими ресурсами, как единая сен сорная антенна, общая система электронной обороны и весьма эффективная объеди ненная система разведки. Кроме того, как и все прочее риксское военное «железо»,
«стайные» снаряды от сражения к сражению эволюционировали. Во время первого вторжения риксов, несколько десятков лет назад, «стайные» снаряды умели коорди нировать тактику на больших расстояниях. Они группировались, в зависимости от ситуации, в более или менее многочисленные формирования, и отдельные снаряды жертвовали собой для спасения других снарядов в своей группе. Маркс гадал, нас колько этим изобретениям риксов удалось прогрессировать за последние восемьдесят лет. У него было такое чувство, что экипажу «Рыси» предстояло многое об этом узнать.
        Но какими бы умными ни оказались эти новые «стайники», капитан сделал одно замечание, с которым Маркс был вынужден согласиться. Более примитивная имперская техника имела преимущество при высоких скоростях. «Стайники» и пилотируемые дроны использовали значительную часть своей массы для того, чтобы вести себя «с умом», а ум не всегда спасает, когда мгновенно вспыхивает перестрелка. Алмазный песок был таким же тупым, как каменная дубина, но его разрушительная сила нарас тала с каждым километром в секунду.
        Кораблики-разведчики сообщали мастеру-пилоту о том, что «стайники» соприкос нулись с первой волной песка. При относительном покое рассеянное облако песка было почти неразличимо. Но при продвижении через него со скоростью в один про цент от константы c это почти невидимое облако превращалось в прочную стену.
        Маркс подогнал свой дрон поближе.
        Как только он настроился на передний край сражения, изображение сразу прояс нилось. Вес дрона, управляемого Марксом, первоначально на две трети состоял из реактивной массы, и дрон мог ускоряться до шестисот g с эффективностью в двад цать пять процентов. Если Маркс передвигал дрон в одном направлении и разгонял его, то дрон достигал скорости в четверть константы c приблизительно за двести минут, после чего у него заканчивалось топливо. Хотя этому дрону недоставало изящества обожаемого Марксом микроскопического флота, один факт всегда изумлял его: эта машина, размером не больше гроба, умела двигаться с релятивистской ско ростью. Она обладала способностью подталкивать время.
        Даже при такой, мягко говоря, странной тактике сражения, ускорение дрона- разведчика имело-таки значение. Маркс провел свою машину так, что она оказалась впереди имперской флотилии дронов, а потом перевернул «вверх тормашками». Теперь он как бы падал к «Рыси», находясь почти наравне с наступающими дронами риксов. Маркс сжег шестую часть реактивной массы, но находился именно там, где хотел - в самом центре бушующего конфликта.
        Он миновал несколько притормаживающих дронов-пескоструйщиков. Сбросив груз алмазного песка, они оттягивались назад.
        Маркс выжидал. Он сидел и барабанил кончиками пальцев по панели управления. По идее, уже должна была начаться перестрелка. Где же волна взрывов, демонстри рующая уничтожение первого формирования «стайников»? Сбрасываемый имперскими дро нами песок не вызывал сильной сенсорной интерференции - он был разработан именно с тем расчетом, чтобы оставаться невидимым. Однако Маркс не видел ни единого взрыва. Вспышки при старте снарядов - и больше ничего.
        Неужели «стайники» погибали тихо и спокойно, уничтоженные всего-навсего убийственным трением, вызванным попаданием песка?
        Маркс продвинулся вперед. Он искал ответов на свои вопросы, рискуя машиной. Началась перестрелка между более крупными передовыми дронами. Они уже успели разрядить обоймы своих дротиков и теперь дрались между собой напрямую. Разряды, выпускаемые из риксского лучевого оружия, озаряли тьму космоса, разрезая толщу песка, будто лучи прожекторов туманной ночью. Но Маркс не увидел ничего похожего на уничтожение вражеского микроскопического флота. Он отключил ускорение своего дрона, стараясь удержаться в стороне от поля боя.
        А потом Маркс увидел колонну.
        Колонна длиной в четыре километра мелькнула всего на мгновение - отражением на экране радара. На миг Марксу показалось, что это - нечто целое. Но потом ком пьютер подсчитал точный диаметр, и Маркс понял, что перед ним.
        Единая колонна «стайников» - вероятно, весь запас снарядов, имевшихся на риксском крейсере. Их было более пяти тысяч, летевших на расстоянии меньше метра друг за другом. Датчики говорили о невероятной четкости в построении этого боевого формирования: на протяжении всех четырех километров его диаметр равнялся толщине большого пальца Маркса.
        Затем пилот увидел короткие вспышки в передней части колонны. Каждые нес колько секунд передовой снаряд уничтожался песком. Его место занимал следующий и держался некоторое время.
        Но за счет этих жертв подавляющее большинство дронов-"стайников" оказалось защищено. Они были похожи на войско муравьев, пересекающих речку: те, что подхо дили к воде позже, топали по спинам своих утонувших сородичей. Риксские снаряды пробили в стене песка очень маленькую дырочку и проскальзывали сквозь нее.
        Марксу прежде доводилось видеть, как умеют преображаться «стайники»: они могли выпускать конечности, похожие на бумажные веера или на спицы зонтика, превращать себя в торы и вытянутые восьмерки, могли вздыматься словно гребень волны или уподобляться заостренным вращающимся тучам. Но ни разу в жизни Маркс не видел ничего столь дьявольски простого.
        Прямая линия. И они пробивались.
        Маркс вдруг вспомнил кое-что. На его родной планете жили крысы, которые были способны ломать собственные кости и, превращаясь в тоненькие мешочки, напол ненные желе, пробираться в самые узкие щелочки. Вспомнив об этих крысах, Маркс поежился.
        Изумившись тактике неприятеля, Маркс упустил очень важный момент. Он не сразу заметил, как десять «стайников» покинули колонну, заметив образовавшуюся брешь в песке между кораблем-разведчиком Маркса и своей колонной. А когда заметил и среагировал, «стайники» уже мчались прямо на него с ускорением в три тысячи g. Увы, резкий рывок в бок получился у Маркса слишком поздно. Его тяжелый дрон метался из стороны в сторону, будто мастодонт, преследуемый мелкими хищни ками. Синестезическое поле зрения наполнилось молниями, немного помигало, а потом стало безмятежно голубым. Это означало, что дрон погиб.
        Маркс выругался. И еще раз выругался.
        Овладев собой, Иоким Маркс связался со старшим помощником Хоббс.
        - Я все видела,  - сказала Хоббс. Собственно говоря, она наблюдала за разви тием событий, глядя на экран как бы через плечо Маркса.
        Маркс прикусил губу. Волна стыда захлестнула ого. Он вывел на разведку свер хсветовой дрон класса 7, а его расколошматила горстка беспилотных дронов против ника.
        - Они пробиваются сквозь песок!  - прокричал он.  - «Рысь»...
        - Через сорок секунд отчитываемся перед капитаном,  - прервала его Хоббс.  - Будьте в командном отсеке - виртуально.
        Через сорок секунд? Целая вечность во время такого сражения, с десяток утра ченных возможностей.
        - А чем мне заниматься в течение сорока секунд, старший помощник?
        Мертвенная пауза. В наушниках у Маркса воцарилось безмолвие. Наверняка Хоббс отключилась от него, чтобы переговорить с кем-то еще, а сейчас она, скорее всего, говорила с дюжиной подчиненных сразу. Но вот ее голос зазвучал вновь:
        - Предлагаю вам с благодарностью подумать о том, что вы водите дистанционно управляемые машины, мастер-пилот. Увидимся через тридцать секунд.
        Голос Хоббс оставил Маркса одного в голубой, мертвой вселенной.
        Мучаясь ожиданием, Маркс до боли сжимал и разжимал пальцы. Он безумно хотел снова отправиться в полет.
        КАПИТАН

        - Короче говоря, «стайники» пробиваются сквозь песок,  - заключила свое сооб щение Хоббс.
        Лаурент Зай кивнул.
        - Как обычно. Каковы прогнозируемые потери со стороны противника?
        Хоббс нервно сглотнула слюну. «Это на нее не похоже»,  - подумал Зай. После мятежа его старшая помощница отчасти утратила всегдашнюю уверенность.
        - Видимо, около десяти процентов, сэр. Остальные девяносто проскочат.
        - _Десять_процентов!_ - Зай бросил гневный взгляд на главный воздушный экран командного отсека, где колонна «стайников» была обозначена длинной тонкой иглой. Как правило, маленькие, дешевые дроны гибли в больших количествах, и вскоре после начала боя их число значительно уменьшалось. Зай и Хоббс так надеялись на то, что при такой скорости песок проявит особую убойную силу. А он оказался бесполезен.
        В одной лишь первой атакующей волне «стайников» было почти пять тысяч, а этого более чем хватило бы, чтобы разорвать «Рысь» в клочья. И до встречи с ними оставалось около шестнадцати минут.
        - А во время предыдущей войны они использовали тактику единой колонны?  - спросил Зай.
        - Нет, сэр. Вероятно, новый эволюционный...  - начала было объяснения Хоббс.
        - Прошу прощения, капитан,  - прервал ее голос мастера-пилота Маркса. Изобра жение его головы, спроецированное из отсека пилотирования дронов, появилось на личном воздушном экране капитана.
        - Слушаю, мастер пилот.
        - В условиях обычного боя построение в одну колонну не дало бы «стайникам» никакого преимущества. Песок выбрасывается из сотен маленьких канистр, и каждая крохотная песчаная «буря» содержит сотни песчинок, разлетающихся по разным тра екториям. Движение песка относительно «стайников» хаотично.
        - Поэтому построение в одну колонну не обеспечивает их защитой,  - прогово рила Хоббс.
        - Верно.  - На экране возникли пальцы Маркса. Он производил подсчеты.  - Но в данном случае две флотилии дронов сходятся друг с другом на скорости в три тысячи километров в секунду. Большая часть песка движется ровно вперед, и в сто роны разлетается крайне ограниченное число песчинок. Колонна «стайников» минует даже самое крупное облако песка за несколько тысячных долей секунды.
        Зай закрыл глаза. Как глупо было с его стороны не предусмотреть этого. Нет, дело было не в данной тактике, а в фундаментальной ошибке его замысла, заключав шегося в том, что, разогнавшись до сверхвысокой скорости, «Рысь» обретет значи тельное преимущество.
        Он слишком поздно вспомнил цитату из сто шестьдесят седьмого анонима.
        - "На простую тактику чаще всего и отвечать нужно просто",  - пробормотал Зай.
        Риксы нашли простой ответ.
        - Прошу прощения, сэр?  - осведомился Маркс.
        Хоббс энергично кивнула и перевела для Маркса значение произнесенного капи таном афоризма.
        - Из-за высокой относительной скорости наших кораблей все взаимосвязи пере несены в одно измерение и сосредоточены на оси сближения. Фактически мы превра тили все происходящее в сражение с одной переменной.
        - А риксы ответили нам одномерным формированием,  - завершил ее мысль капитан Зай.  - То есть прямой линией.
        - "Стайники" сблизятся с нами через четырнадцать минут, сэр,  - доложил вах тенный офицер.
        Зай сдержанно кивнул, но внутри он буквально кипел. Показатели ускорения
«Рыси» были просто жалкими в сравнении с теми, которые демонстрировали крошечные
«стайники». Маневрирование ничего не дало бы. «Рысь» оказалась беззащитна.
        Зай сжал в кулак пальцы здоровой руки. Выбрать жизнь, забыть о чести - только ради того, чтобы погибнуть из-за идиотской ошибки. Зай нарушил клятву, чтобы вновь увидеться с Нарой, но теперь все выглядело так, словно и это отступ ничество оказалось ни к чему. Вероятно, вступил в силу закон природы: на Ваде, родной планете капитана, говорили, что нож легко находит дорогу к сердцу измен ника.
        Зай перевел взгляд на воздушный экран, отображавший ход сражения. Нет, колонна «стайников» не была похожа на нож. Слишком длинная и тонкая, она напоми нала какое-то примитивное метательное оружие. Стрелу или, может быть...
        Давно забытые воспоминания выплыли на поверхность сознания.
        - Чем-то все это стало похоже на турнир,  - сказал Зай.
        - На турнир, сэр?
        - На состязания воинов в древние времена, задолго до эры космических поле тов. На самом деле это больше походило на ритуал. Во время рыцарских поединков конные воины швыряли друг в друга очень длинные кинетическо-контактные предметы.
        - Звучит не очень приятно, сэр,  - заметила Хоббс.
        - Еще бы.  - Зай позволил себе углубиться в воспоминания, и перед его мыс ленным взором предстал один из стилизованных рыцарских турниров, которые устра ивались на пастбище у его деда. Лошади с яркими попонами... У них на боках высту пает пот, потому что стоит послеполуденная жара. Рыцари, разряженные столь же ярко, как их лошади, скачут навстречу друг другу. Копыта их скакунов ритмично грохочут по земле, и от этого грохота нервы напрягаются ничуть не меньше, чем тогда, когда у тебя над головой пролетает бронированный автожир...
        Длиннющие палки - _копья,_ вот как они назывались - ударяют о...
        - Хоббс,  - проговорил Зай, найдя ответ,  - вам знакомо происхождение слова
«щит»?
        Хоббс, выросшая на одной из утопианских планет, знания о древнем оружии имела весьма отрывочные.
        - Боюсь, что нет, сэр.
        - Незатейливое устройство, Хоббс. Двухмерная поверхность, которой пользова лись для отражения одномерных атак.
        - Логично, сэр.
        Зай видел, что его старшая помощница всеми силами пытается уследить за ходом его мысли.
        - Капитан,  - вмешался Маркс.  - Первая волна «стайников» врежется в «Рысь» практически на полном ходу. Их больше четырех тысяч! Наша ближняя линия обороны не справится сразу со всеми.
        - Щит, Хоббс,  - продолжал Зай.  - Подготовьте к стрельбе нашу фотонную артил лерию.
        Маркс начал было спорить, но Зай махнул рукой и отключил звук на связи с мастером-пилотом. Безусловно - как и собирался сказать капитану мастер-пилот,  - такое капитальное оружие, как фотонное орудие «Рыси», совершенно бесполезно против «стайников». Это было бы все равно как стрелять из пушки по комарам.
        - По какой цели будет производиться стрельба, сэр?  - осведомилась Хоббс.
        - По «Рыси»,  - ответил Зай.
        - Мы будем стрелять по...  - проговорила Хоббс и запнулась. Она шевелила пальцами в воздухе, давая команды стрелкам, и вдруг ее взгляд озарился понима нием.  - Полагаю, мы можем направить теплопоглощающую оболочку непосредственно на цель?
        - Конечно, Хоббс. Не стоит тратить энергию попусту.
        - Мы будем готовы отсоединить оболочку по вашему приказу, капитан.
        - Отлично, Хоббс,  - кивнул Зай и вернул свое внимание к отчаянно размахива ющему руками, но властью капитана лишенному голоса мастеру-пилоту Марксу.
        - Маркс, возвращайтесь на передовую,  - скомандовал Зай и вернул подчиненному голос.
        - Каковы будут ваши распоряжения, сэр?
        - Атакуйте антенну риксского крейсера. С помощью пескоструйщиков, если сумеете найти уцелевших.
        Мастер-пилот на мгновение задумался и сказал:
        - Пожалуй, если бы удалось разыскать невзорванную канистру...
        - Вот-вот,  - кивнул Зай и убрал изображение Маркса с экрана.
        - Все пушки готовы, сэр. Наша теплопоглощающая оболочка задействована на двадцать процентов мощности.
        Зай помедлил. Он пытался сообразить, нет ли еще какого-нибудь момента, который он забыл учесть. Может быть, он опять совершал идиотскую ошибку? Он гадал, существовал ли в истории Империи еще хоть один капитан, который открыл бы огонь по собственному кораблю, не желая его уничтожить.
        Однако его воодушевляли строки из любимой военной саги: «Уж если погибать, так с музыкой. По крайней мере, сумеешь во всей красе продемонстрировать потомкам свою ошибку».
        Зай кивнул. Так или иначе, этот его поступок должен был отразиться в будущих военных руководствах.
        - Огонь.
        ПИЛОТ

        Изгнанный из командного отсека, Маркс вновь устремился на передовую линию сражения.
        Он выбрал для себя другую машину-разведчика, взяв ее у одной из своих подчи ненных. Та управляла тремя машинами сразу, координируя их полет с помощью интер фейса высокого уровня. Мастер-пилот взял на себя один из трех дронов, устроился поудобнее и представил себя за штурвалом. Затем он сообщил имперским дронам, находящимся на расстоянии в десять тысяч километров, о том, что все они подчиня ются ему.
        Маркс выстроил свою импровизированную боевую группу в таранный клин и нацелил его острие на риксский крейсер. Он вывел термоядерный двигатель своей машины, служивший также и ее главным оружием, из режима скрытого передвижения. Ему была нужна серьезная мощность.
        Все эти действия были словно бы рассчитаны на го, чтобы привлечь внимание риксов. Дрон передавал сообщения в широком диапазоне волн и тем самым «раскры вался» для разведки врагов - как человеческой, так и машинной. Риксы должны были сразу заметить ценную добычу - дрон под управлением человека в самой середине передовой волны сателлитного облака «Рыси» - то есть в позиции, наиболее опасной для риксского крейсера. Прошло буквально несколько секунд - и Маркс заметил, как отдельные машины в облаке сателлитов риксского звездолета набирают скорость. Тучки, вобравшие в себя охотников, тронулись навстречу его новой машине.
        По всей вероятности, мастеру-пилоту предстояло лишиться второй машины за день примерно через минуту. Но все же его пальцы двигались уверенно, и он прив лекал к атаке все новые и новые силы.
        Собственно, долго продержаться Маркс не рассчитывал. Почти не утратившая своей мощи эскадра «стайников» приближалась к «Рыси» слишком быстро. Пилоты тру дились, сидя в бронированном чреве имперского фрегата, и всегда надеялись на то, что дроны погибающего корабля продолжат сражение и будут уничтожать врагов даже тогда, когда их собственный звездолет начнет распадаться на части. Но при такой высокой относительной скорости «стайники» должны были пронзить корпус «Рыси», словно барражирующие ракеты - облако пара. Даже в бронированных отсеках пилотам не стоило надеяться на спасение.
        Смерть - реальная, абсолютная, не виртуальная смерть - мчалась к Иокиму Марксу со скоростью в три миллиона метров в секунду.
        И поэтому он вел свое войско вперед с необычной для него злостью. Он думал о том, что ему, может быть, все-таки удастся на пути к цели пролить хоть сколько- то риксской крови.
        Между своим дроном и риксским крейсером мастер-пилот заметил четкие очер тания гравитационного контура. Этот контур был простым оборонительным средством. В самом его центре располагался генератор «легкой» гравитации - точно такое же устройство, как то, с помощью которого на звездолетах создавалась искусственная тяжесть. Генератор был снабжен не слишком сложным искусственным интеллектом и собственным реактивным двигателем. Вокруг генератора располагалось множество гравитационных ретрансляторов. Эти небольшие устройства удерживались на месте за счет «легкой» гравитации, но, кроме того, они придавали ее полю определенные очертания и регулировали его. Контур мог создать гравитационный колодец (или гору) любой конфигурации и такой мощности, какой хватило бы, чтобы остановить или отбросить назад вражеские дроны или кинетические снаряды. По мере прибли жения Маркс замечал все новые и новые гравитационные антенны. Они выстроились перед крейсером плотным барьером и служили превосходной защитой для принимающей антенны. Самый близкий к Марксу гравитационный контур расставил ретрансляторы довольно широко и
двигался с ускорением всего в шестьдесят g, чего ему вполне хватало для отражения туч песка, по-прежнему атаковавших риксскую флотилию дронов.
        Это было самое близкое к Марксу из риксских устройств, и он решил уничтожить его.
        Он приказал парившему неподалеку дрону выпустить весь боезапас в сторону гравитационного контура. Дрон завертелся подобно огненной шутихе, выплескивая из своих боков потоки миниатюрных снарядов. Несколько секунд - и боеприпасы кончи лись. Повинуясь заложенной в него программе, дрон полетел назад, к «Рыси», на заправку, но Маркс вернул его и погнал вперед. Он исходил из того, что опусто шенный дрон можно использовать как таран, и потом у дрона могло просто и не остаться корабля-матки, так что и возвращаться было бы некуда.
        Маркс гадал, был ли в самом деле у капитана план обороны корабля от атаки
«стайников». Говорил Зай так, будто придумал, как избежать уничтожения фрегата, но слова капитана, по обыкновению, звучали загадочно. Вероятно, это было просто игрой - необходимой для командования ложной уверенностью Очень могло быть и так, что свои действия капитан оправдывал какой-нибудь очередной моралистической дре беденью из той замшелой военной саги, которую они с Хоббс вечно цитировали.
        Ладно, лишь бы только они сумели сохранить «Рысь» еще хоть на несколько минут, и этого времени Марксу хватило бы для того, чтобы атаковать риксский крейсер. Маркс знал, что он - лучший микропилот в имперском флоте. Погибнуть и не оставить даже царапины на корабле противника - такой финал собственной карьеры его никак не устраивал.
        Снаряды ударились о гравитационный контур, разлетелись по его «холмам» и
«ущельям», будто стайка стрел, внезапно угодивших в воздушную воронку. Маркс выждал несколько секунд, дал снарядам распространиться по контуру, а затем отдал команду всем им, кроме десятка, взорваться. Невидимые пределы гравитационного контура заполнились облаками шрапнели. По искривленному пространству распростра нились яркие блики разбитого металла - будто молоко, размешиваемое в чашке с кофе. Раскаленная шрапнель разбила гравитационные ретрансляторы. Контур завер телся и превратился в обычный шар, движущийся с ускорением почти в тысячу g. Маркс начал управлять несколькими снарядами, которые приберег напоследок, и нацелил, их на центр шара - то есть непосредственно на гравитационный генератор. Снаряды помчались к нему со всех сторон.
        Обычно крошечные машинки двигались так стремительно, что их не было видно, но по крутым склонам гравитационной горы они взбирались фантастически медленно. Марк заметил, как у одного из снарядов закончилась реактивная масса, когда он находился в считанных дюймах от цели. На несколько секунд снаряд стал виден. Он вращался в зените - этот бедолага, покоритель полюса, рухнувший без сил, не дойдя от отметки. А потом потерял высоту и упал.
        И еще один снаряд не долетел до цели.
        Проклятье. Гравитационный генератор ответил на атаку слишком быстро и за несколько миллисекунд переместил всю энергию ретрансляторов в защитную конфигу рацию. Неужели риксы стали непобедимыми?
        Но вот один снаряд, которому помогла его первоначальная позиция и относи тельная скорость, собрал последние остатки ускорения и ударил по генератору. Кро шечному дрону удалось нанести свой удар на скорости всего несколько сотен метров в секунду, но это оказалось не бесполезно: на миллисекунду мощность гравитаци онной горы дрогнула, образовалось нечто вроде бреши.
        И в эту брешь устремились остальные снаряды.
        Сфера поля искусственной гравитации дрогнула сильнее и начала расширяться. Наконец, будто слишком сильно надутый детский воздушный шарик, оно «лопнуло», превратилось в ничто, и волна легких гравитонов коснулась датчиков кораблика, которым управлял Маркс. А потом пространство впереди него бесстрастно распрями лось.
        Маркс повел свой дрон-разведчик и его увеличивающуюся на глазах «свиту» в образовавшуюся прореху в периметре обороны риксов. Мастер-пилот довольно ухмыль нулся. Он не упустит своего шанса. Он все-таки распишется на этом треклятом крей сере.
        Только бы Зай помог «Рыси» продержаться.
        - Дайте мне всего пять минут,  - пробормотал Маркс.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        - Контакт через четыре минуты, сэр,  - сообщила Хоббс.
        Брови капитана подпрыгнули вверх чуть ли не на сантиметр. «Стайники» прибы вали с опережением графика.
        - Они возбудились, сэр,  - объяснила Хоббс.  - Нарастили ускорение.  - Может быть, догадываются, что у нас на уме.
        - А может, просто почуяли запах крови, Хоббс. У нас получится вовремя отде лить оболочку?
        Хоббс вернула свое внимание к жарким переговорам между инженерами, работав шими на нижних палубах. Они пытались катапультировать главный генератор энерго поглотителя, отделить «Рысь» от ее собственной защитной оболочки, которая сейчас раскалилась добела из-за того, что по ней палили все четыре фотонные пушки фре гата. Оболочка была разработана так, что ее можно отбросить. Боевые корабли избавлялись от своих энергопоглотителей, когда те слишком раскалялись в резуль тате вражеского огня. Но обычно при этом генератор оставался на борту корабля, а отделялась только оболочка, которой позволяли разлетаться на все четыре стороны. По плану капитана Зая требовалось, чтобы оболочка сохранила свою целостность и гигантские размеры, а «Рысь» должна была уйти в сторону от нее.
        Поэтому гравитационный генератор, который удерживал на своих местах все кро шечные энергопоглощающие модули, должен был покинуть фрегат - в полном комплекте и работающем состоянии.
        Было очевидно, что инженеров эта задача совсем не радовала.
        - Откатывайте переборку, живо!  - гаркнул руководитель работ. Это был Фрик, главный бортинженер.
        «Бог вам в помощь»,  - подумала Хоббс. Пока еще существовала переборка между генератором и открытым космосом.
        - Мы еще не снизили давление,  - жалобно проговорил кто-то в ответ.  - Нас же сейчас декомпрессует по полной программе!
        - Так пристегнитесь там к чему-нибудь и декомпрессуйте эту сволочь!  - без всякого сочувствия отозвался Фрик.
        Хоббс сверилась с таблицей распределения голосов по рангам. Работой, что естественно, руководил Фрик. Бригада, разбиравшая мешающую переборку, была прис лана из подразделения срочного ремонта, и вместе с ремонтниками работали нес колько флотских членов экипажа. Да, тут могли возникнуть проблемы с субордина цией. Хоббс вмешалась в спор.
        - Говорит старший помощник Хоббс. Взорвите вы эту треклятую переборку. Повторяю: не старайтесь уравнять давление, не тратьте время на сдвигание переборки - _взорвите_ ее.
        На миг спорщики умолкли, и в их молчании почувствовалось нежелание верить в услышанное.
        - Но, Хоббс,  - обрел дар речи Фрик. Он переключился на канал, по которому переговаривались между собой только офицеры.  - У меня тут полным-полно народа без скафандров.
        «Проклятье!» - подумала Хоббс. Помощников прислали из других подразделений - рабочих-эксплуатационников, тренеров по передвижению в условиях невесомости, поваров. Все они по боевому расписанию не имели тяжелых скафандров. Их легкие защитные костюмы могли выдержать вакуум, но взрыва точно не перенесли бы.
        Однако времени не было. Времени не было ни для того, чтобы увести из отсека рабочих без скафандров, ни даже для того, чтобы получить подтверждение капитана.
        - "Стайники" приближаются. Время вышло. Взрывайте,  - сухо распорядилась Хоббс.  - Немедленно.
        - А капитан...  - начал было другой руководитель бригады.
        - Немедленно!
        В поле вторичного зрения Хоббс отчаянно замигал синий аварийный маячок, обозначавший взрыв на борту корабля. Через долю секунды после этого по мостику прошла вибрация - след ударной волны.
        Хоббс закрыла глаза, но жестокая синестезия не позволила ей уйти от действи тельности. Она все равно все видела: в самом низу, в инженерной строке таблицы организации работы экипажа замигала цепочка желтых огоньков - число пострадав ших. Один из них почти сразу же сменился красным.
        - Что это было?  - спросил Зай.
        - Отделение через двадцать секунд,  - только и смогла выдавить Хоббс.
        - Пора бы,  - пробормотал Зай. Капитан наблюдал за гораздо меньшим числом диагностических экранов, чем старший помощник. Наверное, он пока не видел, сколько людей пострадало.
        Завершая свою работу, инженерные бригады молчали. Хоббс слышала только крях тение, тяжелое дыхание и доносившийся издалека скрежет металла - это пришел в движение генератор.
        Когда Хоббс удостоверилась в том, что задержек больше не будет, она улучила момент и отправила к взорванной переборке бригаду медиков. Через несколько секунд корабль должен был увеличить ускорение, чтобы уйти от сброшенной обо лочки, и медикам в тяжелых скафандрах придется добираться до места по наклонным коридорам. Кроме того, «Рыси» предстояло уходить крадучись, нужно было на нес колько секунд, пока не минует опасность, отключить генераторы искусственной гра витации и еще кое-какие механизмы. А медикам на дорогу до пострадавших членов экипажа могло потребоваться несколько минут.
        Еще один огонек из желтого стал красным. Еще одна жизнь догорела.
        Хоббс вернула свое внимание к главному воздушному экрану командного отсека. Удлиненный клин главного корпуса «Рыси» отползал назад от сияющего круга энерго поглощающей оболочки. Фрегат отступал, оставляя между собой и приближающимися
«стайниками» раскаленную оболочку. Для того чтобы скрыть этот маневр от зорких датчиков «стайников», «Рысь» шла на холодных двигателях. Вода из канализационной системы фрегата служила реактивной массой. Корабль двигался с болезненной медли тельностью. Первичный корпус «Рыси» на момент атаки «стайников» должен был ока заться всего в двухстах метрах от энергопоглощающей оболочки - а это было даже меньше ширины корабля.
        «Хоть бы Зай получил свой щит»,  - с горечью подумала Хоббс. Двое погибших, трое тяжело раненных и пробоина в обшивке без малейшего участия риксов. Но сейчас между «стайниками» и их целью парила раскаленная добела оболочка.
        - Мы готовы, сэр.
        - Удар через десять секунд,  - сообщил вахтенный офицер.
        - Молодчина, Хоббс.
        Хоббс редко получала похвалы от капитана, но гордости не ощутила. Она только надеялась на то, что двое молодых членов экипажа погибли не зря.
        ОТРЯД «СТАЙНИКОВ»

        Коллективный разум войска «стайников» заметил перемены в своей цели.
        Вражеский корабль был совсем близко, до контакта оставалось чуть больше трех секунд. Но абсолютное время текло очень медленно в сравнении со скоростью мыш ления отряда. Лазерные импульсы, из которых формировался немудреный интеллект, постоянно пробегали из конца в конец колонны. Отряды порой бывали отдалены друг от друга на несколько тысяч кубических километров, и такое расстояние замедляло действие механизма принятия решений. Но данная группа «стайников» была настолько компактной, что их мысли передавались друг другу молниеносно, и у коллективного разума оказалось предостаточно времени для того, чтобы пронаблюдать за тем, как развивается ситуация в эти последние, драгоценные секунды перед столкновением.
        Несмотря на свой быстродействующий интеллект, «стайники» в данном отряде обладали не слишком хорошим зрением. Прямой колонне недоставало стереоскопичес кого обзора, к тому же сильнейшее излучение от энергопоглощающей оболочки вражес кого корабля почти ослепляло передовых «стайников». Им центр оболочки - где должен был располагаться имперский фрегат - виделся темным пятном на фоне раска ленного, мерцающего неба.
        Но почему оболочка уже излучала энергию? В риксской флотилии только сам крейсер мог выпустить по цели энергетический разряд такой мощности, а крейсер в данный момент находился более чем в восьми миллионах километров от цели. «Стай ники» заподозрили, что враги сами стреляли по своей энергопоглощающей оболочке. Логика этой преждевременной попытки самоуничтожения показалась «стайникам» неве роятно странной, и в тактической базе данных отряда не нашлось ответа на вопрос о том, что бы это могло значить.
        Отряд плохо видел, и потому было принято решение несколько рассредоточиться. Без параллакса отсутствовала возможность реконструировать вид на цель с разных ракурсов.
        «Стайники» начали голосовать. Лазерные вспышки возражений и решений почти целую секунду мигали вдоль колонны. В конце концов было решено, что каждый из них истратит еще несколько миллиграммов своего топлива. В такой близости от главной цели можно было почти не бояться песка. Отряд слегка рассредоточился, и за полсекунды расстояние между дронами-снарядами выросло в ширину до нескольких метров.
        Обретя стереоскопическое зрение, коллективный разум отряда «стайников» понял, что оболочка смещается.
        Сияющий диск, расстояние до которого составляло четыре тысячи пятьсот кило метров, мчался навстречу «стайникам» со скоростью в три тысячи двести километров в секунду, при этом ускоряясь всего на какие-то жалкие пять метров в секунду. Однако перемены были заметны. Эти мизерные толчки напоминали рябь на воде.
        Отряд «стайников» задумался: зачем вражескому кораблю понадобилось такое слабенькое ускорение? Может быть, враги выпустили реактивный снаряд с кормы, и из-за этого корабль толкнуло вперед? А может быть, имперские вояки осознали неизбежность своей гибели и запустили дрон-буй? Однако после более внимательного исследования энергетической «ряби» интеллект «стайников» определил, что про изошел не один толчок и они продолжаются.
        Тогда было принято решение расширить поле зрения еще сильнее, и несколько десятков «стайников» рванули вперед с ускорением в тысячу пятьсот g. Было ясно, что при таком бешеном ускорении эти снаряды-дроны погибнут, врезавшись в раска ленную оболочку, но за оставшуюся до столкновения секунду они, прежде чем пожерт вовать собой, могли весьма и весьма значительно улучшить общее зрение отряда.
        И тогда «стайники» увидели это: вражеский корабль сжался, превратился в тень по сравнению со своими прежними размерами.
        Даже на фоне слепящего сияния оболочки «стайникам» было видно, что харак терный для имперского звездолета уровень радиации значительно упал. Легкие грави тоны все еще насчитывались в большом количестве, однако свидетельства выстрелов из орудий и работы двигателей исчезли. Показатели массы снизились в сто раз в сравнении с теми, каким им следовало бы быть.
        За полсекунды до того, как первые «стайники» должны были добраться до места, где рассчитывали обнаружить цель, отряд осознал, что произошло: энергопоглоща ющая оболочка оказалась отделена от вражеского корабля.
        А сама цель исчезла.
        Возникла проблема.
        ПИЛОТ

        Мастер-пилот Маркс обнаружил, что его разведчик все еще цел.
        Риксский дрон-охотник зацепил его несколько секунд назад. Пролетая мимо, он щедро полил кораблик Маркса радиацией из своего «грязного» атомного двигателя. На миг пространство под бронированным колпаком, где восседал Маркс, будто зава лило снегом, но теперь он снова находился словно бы за штурвалом «разведчика», вот только все датчики работали еле-еле.
        Маркс выругался. Он подлетел так близко к риксскому крейсеру. Машина не должна была его подвести. Еще сто пятьдесят секунд - и он смог бы нанести удар по врагу. Какой именно удар - этого он точно не знал. Свита из дронов, взятых им под командование, уменьшилась до нескольких штук. Но даже при такой видимости он различал распростертую перед ним поблескивающую сеть принимающей антенны крей сера - такую хрупкую и соблазнительную.
        Так близко.
        Он проверил состояние своего дрона. Активные датчики не работали. Двигатель тоже. Процесс ядерной реакции остановился, и возобновить его не было никакой возможности. Средства связи оказались повреждены, и при всех проверках ошибок дрон реагировал на команды кое-как. Но все же Маркс мог хоть как-то управлять им и отправлять приказы со скоростью света другим дронам, находящимся в непосредст венной близости.
        Маркс сбросил ядерный реактор и запустил небольшой реактивный двигатель, из-за чего дрон-разведчик завертелся на месте. Поле зрения Маркса тоже заверте лось, но вскоре стабилизировалось, как только компьютер компенсировал вращение машины. При том, что активные датчики не работали, разведчик должен был произво дить впечатление окончательно и бесповоротно мертвой груды металла.
        Маркс подсчитал свои боевые резервы. Три пустых дрона-истребителя, два
«лазутчика-невидимки», у которых почти не осталось топлива, дрон-"приманка", чудом уцелевший, несмотря на все то, чем по нему только ни палили риксы, и еще - скособоченный пескоструйщик с отказавшей приемной антенной. От пескоструйщика ничего веселого ждать не приходилось. Запасов песка у него хватало, но согласно последнему приказу, полученному дроном до того, как он «оглох», ему было велено перейти в режим ожидания. И теперь дрон упорно игнорировал все увещевания Мар кса, все его мольбы сбросить песок или разрушиться. Маркс гадал, уж не работают ли случайно внутри этого дрона ремонтные наноустройства, и не пытаются ли они вернуть пескоструйщик к жизни.
        Мастер-пилот молча выжидал, наблюдая за тем, как его крошечная флотилия приближается к риксскому крейсеру. Как раз перед тем, как капитан «прогнал» его из командного отсека, капитан упомянул о песке. Верно, песок был прекрасным средством для повреждения риксской принимающей антенны. Разлетевшись по большому пространству, на высокой скорости песок смог бы нанести антенне ощутимые «ране ния». Однако риксы сумели отогнать имперских пескоструйщиков назад с помощью своей орды гравитационных контуров, оборонявших гигантскую антенну. Они отлично подготовились к атаке Зая.
        Тем не менее Маркс и его крошечный отряд в данный момент уже пересекли линию обороны антенны. Если бы только можно было заставить ожить этот треклятый пес коструйщик! Дрон неумолимо приближался к антенне, но что толку? Сам по себе он мог только пробить в тонкой паутине антенны дыру диаметром не более метра. Бес полезно. Нужно было заставить его взорваться и распылить песок.
        Маркс мысленно обругал опустошенные дроны-истребители. И зачем этим машинам понадобилось выпускать весь запас снарядов без остатка? Сейчас хватило бы одного-единственного выстрела, чтобы расколошматить «оглохший» пескоструйщик и заставить его сбросить песок.
        А может быть, попробовать протаранить пескоструйщик с помощью какого-то из дронов?
        Сам разведчик был напрочь лишен маневренности - при том, что Маркс сбросил поврежденный ядерный двигатель. Дрон-"приманка" слишком мал, его массы не хва тило бы для того, чтобы пробить прочные канистры с алмазным песком. «Лазутчики- невидимки» были и того меньше и к тому же летели убийственно медленно на своих
«холодных» реактивных двигателях. Они могли таранить пескоструйщик с относи тельной скоростью всего-то в несколько метров в секунду. Единственной надеждой Маркса оставались уже безоружные дроны-"истребители".
        Он перешел на узковолновой канал связи с двумя этими дронами и дал им траек тории настолько точные, насколько их мог высчитать его экспертный компьютер. Однако в данном случае Маркс имел дело с машинами, которые мыслили не в метрах, а в километрах. Дроны-"истребители" создавались не для того, чтобы таранить объ екты, а для ведения шквального огня по противнику, и их собственные «мозги» ни на какие хитрости способны не были. Маркс понимал, что ему придется лично вести эти дроны, наблюдая за ними как бы из кабины «разведчика». Для того чтобы попасть в пескоструйщик, ширина которого не превышала одного метра, требовалась большая точность.
        При скорости света и задержке в три миллисекунды задача предстояла не из легких.
        Маркс спокойно улыбнулся.
        Вот уж действительно задача для мастера-пилота.
        ОТРЯД «СТАЙНИКОВ»

        Коллективный разум «стайников» обнаружил, что отряд рассечен пополам.
        Верные намеченной цели, первые снаряды ударили по гравитационному генера тору, расположенному в центре оболочки - где полагалось находиться вражескому кораблю. Генератор тут же развалился, и оболочка начала распадаться. Стройные слои энергопоглотителей медленно поплыли в стороны, преспокойно рассеивая энер гию. Вероятно, они действовали так, поскольку считали, что корабль-матка унич тожен или отступил.
        Излучение от жарко пылавшей оболочки образовало нечто вроде хомута вокруг
«шеи» колонны «стайников». Отдельные «стайники» пересекали порог оболочки со скоростью пять снарядов за микросекунду. Это означало, что вся колонна окажется за краем оболочки меньше чем через миллисекунду. Связь между дронами, преодолев шими оболочку, и теми, которые еще не успели этого сделать, была нарушена из-за шумов, и у тех «стайников», которые только подлетали к оболочке, возникли слож ности с принятием решений. Один за другим входящие в состав отряда дроны исче зали, и коллективный разум трещал по швам. Только-только «стайникам» удавалось набрать необходимый кворум - а в следующую микросекунду его участники исчезали в пространстве.
        Арьергард отряда был парализован нерешительностью; сценарий менялся слишком стремительно.
        По другую сторону от пылавшей оболочки передовые «стайники» быстро заметили отсутствие боевого вражеского корабля и объявили себя независимым подразделе нием, имеющим право принятия решений. «Рысь» находилась всего в каких-то двухстах метрах от съеживающегося центра оболочки. Максимальное ускорение
«стайников» составляло три тысячи g. Если бы они стартовали к цели с места, они бы почти мгновенно ее поразили. Но они мчались мимо вражеского корабля слишком быстро. При относительной скорости более одного процента от скорости света ни у одного объекта размером с дрон-"стайник" не хватило бы топлива, чтобы изменить курс.
        Взявший на себя право принятия решений авангард отправлял в тыл отчаянные сообщения через раскаленную оболочку, пытаясь передать своим соратникам новые координаты вражеского судна. Но их сигналы перекрывались радиацией, сочившейся из сброшенных энергопоглотителей, и в итоге за тысячную долю секунды мимо «Рыси» проскочило еще три тысячи «стайников».
        В конце концов, притом что подавляющее большинство «стайников» обрело уве ренность в происходящем, коллективный разум той части колонны, которая оставалась по дальнюю сторону от энергопоглощающей оболочки, разгадал загадку связи и выпустил координированный пучок информационных лучей, которые как раз вовремя добрались до последних нескольких сотен «стайников».
        У большинства из этих дронов не было ни единого шанса поразить вражеский корабль даже при ускорении в три тысячи g, но некоторые из тех «стайников», которые рассредоточились для получения параллакса, нашли-таки нужный вектор и рванулись через рассыпающуюся оболочку к своей цели.
        Большинство смельчаков было уничтожено, обращено в пар внутри оболочки, которая пока еще обладала солидной энергией. Реактивные системы этих дронов ока зались уничтожены до того, как они успели настроиться на цель. Но семь маленьких
«стайников» все же просочились через немногочисленные прорехи в оболочке и вре зались - обгоревшие, слепые, но не мертвые - в днище «Рыси».
        ПИЛОТ

        Мастер-пилот Маркс неотрывно смотрел на изображение, запечатленное в поле его вторичного зрения, и отчаяние его все нарастало и нарастало.
        Он перенес свой наблюдательный пункт в один из дронов-истребителей, который в данный момент направлялся к пескоструйщику. Курс на столкновение смотрелся со стороны неплохо, но само зрелище оставляло желать много лучшего.
        Оно было составлено из данных, собранных ото всех дронов, входивших в состав маленького отряда под командованием Маркса. Ослабшая сенсорная система пескост руйщика работала настолько пассивно, что риксы не могли его обнаружить. Остальные дроны окатывали пескоструйщик активными сенсорными импульсами, дабы не потерять его из виду. Дрон-разведчик Маркса - единственный, у которого более или менее нормально работало сенсорное оборудование,  - вносил свою лепту в представление картины происходящего с расстояния в пять тысяч километров. Изображение посту пало с задержками в две - пять миллисекунд, связанными со скоростью света, и этих задержек было более чем достаточно для того, чтобы все испортить при планиро вании столкновения двух маленьких машин на скорости в несколько сот метров в секунду.
        Экспертный бортовой компьютер «Рыси», скорее всего, компенсировал неизбежные задержки в изображении, а задержки, по мере того как дроны меняли ускорение, тоже менялись по длительности. И все-таки картинка Марксу не нравилась.
        Синестезическое поле зрения подрагивало. Нет, не то чтобы дергалась рамка вмонтированной в шлем камеры. Изображение мерцало и плыло перед глазами, как бывает, когда после бессонной ночи смотришь на утреннее солнце. В поле обзора дрона-истребителя Маркс чувствовал себя словно с похмелья и не был уверен в реальности того, что представало перед его глазами. Он очень жалел о том, что не может использовать активные датчики, но если бы его разведчик выдал хоть самый короткий электромагнитный импульс в такой близости от крейсера, риксы обнаружили бы его за несколько секунд.
        Маркс сглотнул подступивший к горлу ком. Его разведчик вертелся и кувыр кался, приближаясь к крейсеру риксов. Он посмотрел, какова скорость вращения. Вот в чем было дело: период оборота дрона вокруг собственной оси совпадал с частотой дрожания рамки.
        Маркс выругался. Ведь он нарочно раскрутил свой дрон-разведчик, чтобы тот казался «убитым», и вот теперь ему приходилось расплачиваться за это мерзопа костно мигающим полем вторичного зрения. С какой стати проклятый экспертный ком пьютер не компенсировал это мигание? А может быть, общие процессоры «Рыси» просто-напросто перегрелись?
        А не рискнуть ли и не выправить ли полет «разведчика»? Пальнуть разок из реактивной дюзы - и все дела. Однако любая активность со стороны достаточно крупного дрона-"разведчика" могла привлечь внимание риксов, а этот дрон оста вался единственным средством связи Маркса с передовой линией боя.
        Маркс дал себе команду прекратить нытье. Как-то раз ему довелось дистанци онно пилотировать кораблик размером с ноготь во время бушующего урагана, а в другой раз он напрочь утратил ощущение перспективы во время жаркого сражения на автожире. Тогда все данные поступали к нему с задержкой в полсекунды. Так что теперешнее подрагивающее поле зрения можно было пережить. Маркс постарался дышать в такт с мерцанием картинки и попытался забыть о противном ощущении под ложечкой.
        Дрон-истребитель рванулся к свой цели. Можно было радоваться тому, что выпуклые контуры пескоструйщика делают его хорошо заметным. Маркс вел истреби тель короткими рывками, стараясь не вызвать у риксов никаких подозрений относи тельно его присутствия.
        Траекторию Маркс выбрал правильно. Похоже, истребитель летел прямой наводкой на пескоструйщик и вот-вот должен был протаранить его толстенные канистры.
        По мере сближения дронов поле зрения Маркса прояснялось, сходилось воедино из разрозненных частиц.
        Пять секунд до столкновения.
        Неожиданно краем глаза Маркс заметил вспышку орудийного огня. Картинка иска зилась и распалась надвое - так, как будто Маркс на миг стал косоглазым.
        В яростном смерче распадающегося поля зрения Маркс разглядел новое вражеское формирование: несколько черных дронов-мониторов. Лишенные двигателей, бесшумные, они дрейфовали вместе с крейсером и до сих пор оставались совершенно невидимыми. Они стреляли снарядами, начиненными обедненным ураном, выпуская их по десять тысяч в минуту, как о том сказал Марксу компьютер. А целью стали его дроны.
        Изображение сворачивалось. Все дроны с активными датчиками были уничтожены. Маркс попытался возобновить управление истребителем, которому отвел роль тарана но на экранах у него под колпаком ничего вразумительного не появилось. Усилием воли Маркс убрал руки с панели управления и попробовал уловить смысл в буре света, бушующей у него перед глазами.
        Вдруг ему словно кулак вогнали в солнечное сплетение. Прозвучала аварийная сирена, сигнал о декомпрессии!
        «Рысь» получила пробоины. «Стайники» добрались-таки до нее.
        На мгновение под колпаком дала сбой гравитация, что внесло свою лепту в потерю Марксом ориентации в пространстве. В горле защипало из-за изжоги. Наконец расхождение между зрительными впечатлениями и реакциями вестибулярного аппарата стало слишком велико. Маркс наклонил голову, и его вытошнило на пол.
        Он поднял голову. Во рту еще оставался привкус желчи. И тут мастер-пилот увидел, что промахнулся. Его дрон пролетел мимо пескоструйщика.
        Маркс попытался вывести машину на новый круг, но длительное и высокое уско рение сделало ее видимым для риксских мониторов, и те не пожалели снарядов.
        Итак, дроны-истребители были уничтожены. Синтетическое поле зрения Маркса превратилось в сплошные тени и экстраполяции.
        А потом корпус "Рысил сотрясла серия взрывов, и Маркс понял, что все они погибли.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Кэтри Хоббс увидела, как озарилась ярко-оранжевым цветом «иконка», обозна чавшая столкновение, а звук сирены запоздал - его опередила ударная волна.
        Схема состояния корабля пылала, по уровням палуб проносились красные огоньки
        - это «стайники» прорезали прочный сплав обшивки и слои гиперуглерода, будто бумагу. По десятку аудиоканалов на все лады заливались сигналы, возвещавшие о декомпрессии.
        Получить таранную пробоину на скорости в один процент от световой было почти так же опасно, как если бы по кораблю выстрелили из электромагнитного орудия.
        - Дело дрянь,  - сказала Хоббс.
        Для того чтобы понять, что именно произошло в течение нескольких ближайших секунд, ей потом пришлось не один день просидеть за расчетами.
        Первый «стайник» в группе спекся в бесформенную каплю, пролетая через раска ленную теплопоглощающую оболочку. Утратив заостренную форму, он распластался блином по обшивке «Рыси», но затем, уменьшив свой диаметр до полуметра, сумел- таки продырявить три наружных слоя обшивки. В артиллерийский отсек номер четыре снаряд проник с такой силой, что там словно бы взорвалась вакуумная бомба. Были повреждены скафандры находившихся в отсеке членов экипажа, все неметаллические предметы разлетелись на мелкие осколки. В широкую пробоину вышел почти весь воздух из отсека, и только потом сработала система защиты и выпустила уйму гер метизирующей пены. В артиллерийском отсеке номер четыре стояло очень опасное орудие - мезонный излучатель. Все переборки отсека были старательно бронированы, чтобы уберечь «Рысь» от сильнейших разрушений, которые могли бы случиться, если бы это орудие вздумало взорваться. «Стайник», израсходовав все запасы инерции, прилип к ближайшей переборке и так и остался внутри отсека.
        Никого из семи членов экипажа, которым довелось принять на себя и ударную волну, и декомпрессию, не удалось реанимировать.
        Следующий «стайник», ударивший по «Рыси» на несколько наносекунд позже, сох ранил свою сигароподобную форму на пролете через теплопоглощающую оболочку. Про деланная им пробоина в обшивке была запечатана герметиком без значительной деком прессии, а он пронесся сквозь нижние палубы (от двадцать шестой до двадцать восьмой) по диагонали. «Стайник» разгромил несколько ожоговых коек во временном лазарете, повредил часть компьютерного оборудования, предназначенного для обра ботки синестезических данных, перерезал шестидесятиметровый оптический кабель толщиной в кулак, пронесся по длинному вертикальному колодцу и оставил после себя гейзер распыленного стекла и фосфора. Облако раскаленного стекла ослепило четырех членов экипажа из бригады срочного ремонта и одного аналитика. Еще десяток членов экипажа, находившихся в этом колодце, получили повреждения легких различной степени тяжести. Дрон вылетел наружу в районе системы боковой сен сорной антенны «Рыси».
        Сенсорная система фрегата пострадала не слишком значительно, а вот показа тели работы процессоров снизились на двадцать процентов. Все компьютерные узлы стали работать медленнее, в полях синестезического зрения увеличилась зернис тость, система вооружения словно бы немного отупела.
        Три «стайника», летевшие группой, угодили в турбину, которая обеспечивала энергией электромагнитные орудия «Рыси». Здесь находилось настолько плотное скопление сверхпроводящих кабелей, что один из дронов намертво увяз в них, но при этом по фрегату прошла ощутимая волна дрожи. Два других «стайника» отбросило к корме, где они, кувыркаясь, протаранили весь запас дронов-минометчиков. Дроны были вооружены канистрами с взрывчаткой, и в итоге по отсеку прошла цепная реакция взрывов. Этот отсек был экранирован для того, чтобы уберечь от неприят ностей весь корабль, но оба «стайника» вылетели-таки из отсека и взрывная волна пошла за ними, в результате чего произошли сильные разрушения системы запуска дронов.
        Затем «стайники» пронеслись по бронированной палубе, где находился главный дронный арсенал «Рыси», и в конце концов вылетели в открытый портал запуска со значительно упавшей скоростью. У них еще оставалось достаточно топлива для того, чтобы развернуться и снова атаковать фрегат, но на пролете через «Рысь» у обоих
«стайников» сильно повредился интеллект.
        Другой «стайник» прорвался внутрь «Рыси» через бронированное днище и попал в главный отсек подразделения, ведавшего устранением повреждений, где капрал Тревор Сэн, участвовавшая в работе по отделению теплопоглощающей оболочки, только-только успела вздохнуть после того, как все прошло удачно. Сэн наблюдала за постепенно распадающейся оболочкой, и тут треклятый риксский дрон пронзил ее по вертикали с ног до головы, превратил внутренние органы в месиво и лишил всякой надежды на бессмертие. Ее товарищей забрызгало кровью, и только через несколько секунд они поняли, кто именно из них погиб. Капрал Сэн, можно сказать, исчезла. После этого «стайник» преодолел несколько грузовых палуб, сильно пов редил запасы медикаментов и складированные личные вещи членов экипажа, а потом направился прямехонько к генератору сингулярности «Рыси», который в это время работал почти на полную мощность. Псевдочерная дыра поглотила «стайник», и при этом на мониторах генератора ни одна линия даже не дрогнула.
        Позднее Хоббс подсчитала вероятность таких разрушений при подобном обстреле и обратила внимание, что еще никогда на борту имперских боевых кораблей ничего настолько странного не происходило.
        Последний «стайник» протаранил расположенные ближе к днищу канализационные цистерны «Рыси», в которых в это время жидкость находилась под большим давле нием, так как именно ее использовали в качестве реактивного тела для бесшумного хода. Давление непереработанной воды составляло более пятисот атмосфер, и этого хватило для того, чтобы значительно снизить скорость полета «стайника». Но реак тивный двигатель дрона все еще работал, и он ухитрился-таки пролететь через цис терны. В результате за десять секунд заполнилась потоком канализационной воды соседняя камера бактериальной переработки. Ответственного работника этой камеры, Сэмьюэля Вриза, сбило с ног потоком воды, и он захлебнулся и погиб до прихода помощи. «Рысь» на несколько дней осталась без работающей системы рециклирования воды, и еще долго на трех палубах чувствовался не слишком приятный запах. Вризу впоследствии было даровано бессмертие, и он продолжал заниматься исследованиями, посвященными взаимодействию человека с бактериями в небольших замкнутых прост ранствах,  - правда, не на столь выраженном практическом уровне.
        Сильно замедливший свой полет «стайник» пропорол еще несколько переборок. В сопровождении потока грязной воды он обезобразил довольно много кают и в конце концов напоролся на бронированную обшивку. Этот «стайник» оказался единственным, кому удалось проделать свой путь по «Рыси» с неповрежденным интеллектом. После того как дрон остановился, у него хватило ума запустить поедающий металл вирус в обшивку имперского фрегата, и это обстоятельство некоторое время оставалось незамеченным.
        Затем «стайник» напал на рядового морской пехоты, который поспешил заделать пробоину в переборке, откуда хлестала грязная вода. Из оружия у дрона остался только слабенький сигнальный лазер, и он нацелился пехотинцу в глаза. Однако тот, к счастью, был облачен в тяжелый боевой скафандр, и на лицо опущена отража тельная пластина. Морской пехотинец несколько мгновений оторопело смотрел на сверкавшего лазером дрона - этого маленького вражеского диверсанта, который все еще отважно пытался сражаться с противником. А потом он взял да и стукнул по полудохлому «стайнику» бронированным кулаком. Тут вражеский дрон, если можно так выразиться, и испустил дух.
        «Рысь» выжила.
        АНАЛИТИК

        На пункте анализа данных без всякого предупреждения воцарился хаос.
        Лейтенант Аманда Тайер в это время, можно сказать, находилась далеко от своего рабочего места - в том смысле, что она наблюдала за полетом самого пере дового из дронов-"разведчиков". Дрон был в одной минуте полета от точки макси мального приближения к риксскому крейсеру. Управлял «разведчиком» мастер-пилот Иоким Маркс. Он пытался совершить какой-то отчаянный маневр, какую-то непрямую атаку на риксский корабль. Логика его действий до конца была понятна только ему самому. Тайер спрашивала у него, что он задумал, но Маркс в ответ только про ворчал что-то неразборчивое. Он слишком сосредоточился на пилотировании и потому вразумительно ответить не смог.
        Тайер просматривала цепочку данных, собранных Марксом,  - изображения риксс кого крейсера, полученные дроном мастера-пилота Пока что это были лучшие разведы вательные данные о вражеском корабле. Тайер пыталась найти слабые места риксов, пыталась найти ключик к конфигурации крейсера и хоть какие-нибудь признаки нане сенных всем арсеналом «Рыси» повреждений.
        Вот ведь обидно! Маркс подвел дроны так близко, и все же изображения посту пали размытые, они были не намного лучше тех, что получались при отдаленной свер хсветовой съемке. Как лейтенант Тайер жалела о том, что Марксу нельзя включить активные датчики! Но конечно, если бы он так поступил, его разведчик не смог бы долго протянуть. Ближняя линия обороны риксского крейсера выглядела весьма надежно.
        Тайер пошевелила пальцами, и поле ее вторичного зрения передвинулось ближе к черным дронам-мониторам, которые заметила, только когда они открыли огонь по каким-то вспомогательным дронам Маркса. Обычно такие черные дроны оставались практически невидимыми, но сейчас на фоне залитой солнцем сети принимающей антенны риксского крейсера Тайер разглядела еще несколько этих мониторов. Те три из них, которые открыли огонь, оказались в нужное время в самом нужном месте; то ли риксы удачно угадали, то ли мониторов было столько, что они перекрывали все подступы к крейсеру. «Сколько еще этих мрачных и бесшумных дозорных затаилось перед риксским кораблем?» - гадала Тайер.
        Вдруг ей на плечи легли руки начальника. За ее креслом стоял Кэкс. В маленьком помещении аналитического отдела работали пятеро сотрудников. На то время, пока фрегат принимал боевую конфигурацию, их обычный, довольно большой отсек значительно урезали ради расширения двух соседних артиллерийских. «Рысь» качнуло - и Кэкс нервно сжал пальцы. Холодные дюзы вызывали качку, похожую на морскую.
        - Ты думаешь о том же, о чем и я?  - спросил Кэкс.
        Она кивнула.
        - Они конфигурированы для упорной обороны, сэр.
        - Посмотри, нельзя ли сделать хоть какие-то расчеты. Капитан захочет знать, сколько там этих «чернушек», прежде чем «Рысь» подойдет ближе.
        - Да, сэр, но я вам уже сейчас могу сказать, что их никак не меньше сотни.
        - _Сотни?_
        _ - _Если взять за...
        И тут вдруг в помещение ворвался оглушительный шум. Сильнейший шквал налетел на Тайер, ее привязные ремни порвались, она упала с кресла на пол. Кожу на отк рытых участках тела - кистях рук и щеках - ободрало. Рот и глаза лейтенант инс тинктивно закрыла. Но давление в помещении резко упало, и глаза у Тайер выпучились.
        Лейтенант Аманда Тайер, как все прочие новобранцы во флоте, десятки раз участвовала в учениях по поведению в условиях декомпрессии. Ей были хорошо зна комы ощущение расширения грудной клетки, дикая боль в ушах и глазах. Но в реальных условиях боя почувствовать декомпрессию на себе ей довелось впервые.
        Чувство было такое, словно внутрь нее забрался какой-то демон и выталкивал из ее тела дыхание. Тайер вспомнила о символе на дверях комнаты для учений по декомпрессии. Там был изображен Асфикс - тот самый дух, который прилетает к мер твым, чтобы украсть их последний вздох. В затуманившемся поле синестезического зрения перед ней вдруг на миг возник образ Асфикса - выпученные белки пустых глаз, широко раскрытый жадный рот, алчущий проглотить ее жизнь.
        Но Тайер сумела собраться с силами. Она пошевелила пальцами, и по ее команде все синестезические изображения исчезли. Аманда увидела перед собой лицо Кэкса. Но и в поле нормального зрения он выглядел ужасно - обгоревший, обливающийся кровью. Кожа у него на щеках висела клочьями, будто ее пытались сорвать с лица какие-то голодные насекомые.
        - _Стекло,_ - хрипло произнес Кэкс.
        Тайер выползла из-под него. Она провела ладонями по раскачивающемуся полу в поисках чего-нибудь, за что можно было ухватиться, и в подушечки пальцев тут же вонзились крошечные осколки стекла. Ее скафандр был порван, кое-где она ощущала прикосновение острых осколков. Казалось, ловкие фибростеклянные пальцы тянутся к ее коже.
        Остальные трое аналитиков были в ступоре. Их лица и кисти рук исполосовали тысячи крошечных осколков. Фосфорное пламя угасло слишком быстро и не задело их.
        Старшина Роджерс, удержавшийся в кресле, кашляя, выговорил:
        - Это... стекло. Из оптического кабеля., , вон оттуда.
        Он указал на отверстие переходного колодца, откуда клубами вылетал светя щийся густой туман - не то нар, не то пыль. Ну конечно! Помещение аналитического отдела примыкало к одному из громадных процессорных блоков «Рыси» - колонне из прочного оптического кремния и фосфора. До сих пор Тайер не следила за показа ниями диагностического канала и, вызвав его теперь, узнала о том, что в корабль попало несколько реактивных снарядов.
        Этим и объяснялась мгновенная вспышка. Квантовые компьютеры на борту «Рыси» использовали атомы фосфора, суспензированные в кремнии, в качестве кванто-битов. В высвобожденном состоянии фосфор обладал воспламеняемостью - настолько высокой, что мог вспыхнуть даже в помещениях, где из-за декомпрессии осталось совсем мало кислорода.
        Тайер прикрыла рот болтающимся лоскутом скафандра, чтобы уберечь легкие от стеклянной взвеси, заполнившей помещение, и снова посмотрела на Кэкса.
        Он лежал, зажмурившись, и из-под его плотно сжатых век текла кровь. Единст венный из аналитиков, на ком не было шлема, он заслонил собой Тайер от смерча битого стекла и горящего фосфора.
        - Медицинская часть, медицинская часть,  - прохрипела Тайер, морщась от боли. Ее горло было исколото мелкими частичками стекла.  - Нам нужна серьезная вра чебная помощь. Говорит аналитический отдел номер один, палуба четырнадцать.
        Она услышала приглушенные голоса членов экипажа. Другие отсеки корабля тоже просили о медицинской помощи.
        Руководитель группы аналитиков К экс приподнял окровавленную руку, сжал лодыжку Тайер, закашлялся. Она опустилась на колени рядом с ним.
        - Не пытайтесь говорить, сэр,  - попросила она.
        - Мониторы, Тайер. Продолжай следить,  - выдавил он.
        Тайер оглянулась, обвела взглядом товарищей и поняла, что «Рысь» продолжает бой. В отсутствие Кэкса командование группой должна была взять на себя она. От мастера-пилота Маркса поступали поистине бесценные данные, а сам он был слишком сильно сосредоточен на пилотировании дронов, чтобы иметь возможность сделать выводы о тактическом значении того, что видел.
        - Роджерс, попробуй помочь руководителю,  - распорядилась Тайер.  - Остальные
        - по местам и за работу.
        Еще не окончательно оправившиеся от шока, ее товарищи послушно выполнили приказ. Тайер вернулась к своему креслу, села, машинально проверила замки пор ванных ремней и погрузилась в созерцание поля вторичного зрения. Она пошевелила окровавленными пальцами, и перед ней снова возникло изображение, передаваемое дроном-"разведчиком".
        Мастер-пилот Маркс находился под обстрелом.
        ПИЛОТ

        Маркс обнаружил, что он еще жив.
        Маленький робот-уборщик сновал у него под ногами и, урча, засасывал тонкую пленку желчи. От этого урчания Маркса опять замутило. Руки у него дрожали, а в ушах звенело из-за того, что где-то неподалеку явно произошла декомпрессия.
        В «Рысь» действительно попали. Но Заю каким-то образом удалось спасти фре гат. Наверняка в корабль попали не все пять тысяч «стайников», а судя по всему, лишь с десяток. Маркс просмотрел «иконки» внутренней диагностики. Погибло не более двадцати членов экипажа. Он отвел взгляд от экрана, не желая пока узнавать их имена. Решил, что сделает это позже.
        Сейчас главное было - убедиться в сохранности контрольного оборудования: сверхсветовой антенны, обеспечивающей Марксу связь с дронами. Антенна работала. Перед мастером-пилотом по-прежнему открывалась панорама событий в поле зрения дрона-"разведчика", пусть и туманная. Маркс посмотрел на часы. Оставалось еще тридцать секунд до того мгновения, как его дронный авангард минует риксский крейсер и перестанет иметь какое-либо отношение к бою.
        Еще оставался шанс.
        Но оставался и вопрос: как протаранить погибший пескоструйщик?
        Маркс подсчитал оставшиеся резервы. Вблизи риксской линии обороны осталось только четыре дрона, способных откликаться на его команды. Сам разведчик, кувыр кающийся в пространстве без ядерного двигателя. Два лазутчика-невидимки - раз мером меньше мячиков-попрыгунчиков. И еще безоружный дрон-"приманка". Если бы хоть один из них включил активные датчики или значительно увеличил ускорение, то риксские дроны-мониторы разделались бы с ним за считанные секунды. Теперь, когда дрон-разведчик приближался к жаркому мареву, окружавшему антенну крейсера, Маркс хорошо видел дозорных: ряд за рядом тянулись и тянулись черные дроны-мониторы, темные пятнышки на отражающей поверхности антенны.
        «Господи милосердный!  - подумал Маркс.  - Для нападения - всего несколько тысяч „стайников“ да дронов-»охотников", а все прочее брошено на оборону!" Полу чалось, что риксский капитан ценил принимающую антенну превыше всего.
        Маркс покачал головой. У «Рыси» не было ни единого шанса победить.
        Глядя на шеренги устрашающих мониторов, Маркс завидовал их огневой мощи. Вот бы ему сейчас хоть несколько таких черных дронов да пальнуть бы из них по антенне...
        И тут мастер-пилот понял, что ему нужно делать.
        Все было проще простого.
        Он проследил за траекторией своих четырех дронов, приближавшихся к риксскому крейсеру и при этом подлетавших все ближе друг к другу. Первым летел дрон-"при манка". Этот маленький дрон был устроен так, что каждые несколько минут испускал широкий диапазон электромагнитных волн и тем самым отвлекал на себя огонь от более важных объектов. Покуда дрон молчал, он был невидим, двигался с пассивными датчиками и производил передачу изображения только того, что находилось прямо перед ним. До сих пор Маркс вел этот дрон бесшумно, но теперь понял, как его можно использовать.
        Дроны-"лазутчики" оставались единственными, которые Маркс мог передвигать незаметно. Они были оборудованы реактивными двигателями «холодного» типа - мед ленными, но бесшумными с точки зрения радиации. Один из них Маркс пустил рядом с дроном-"приманкой" и осторожно пристыковал их друг к другу. Пусть картинка выг лядела размытой и туманной, но при ускорении десять метров в секунду Маркс мог бы протаранить колибри.
        Мастер-пилот подтолкнул дрона-"приманку" дроном-"лазутчиком" и направил пер вого по новому вектору к пескоструйщику. Ругаясь на чем свет стоит, он вывел на максимум мощность ленивых реактивных двигателей. Еще через двадцать секунд его маленький отряд должен был оказаться позади риксского крейсера.
        Маркс дождался того момента, когда дрон-"приманка" оказался в каком-нибудь километре от пескоструйщика, и включил его ядерный двигатель. Дрон понесся к пескоструйщику в облике «приманки», то есть развопился, можно сказать, во всю глотку.
        И тут Маркс кое-что увидел.
        Дрон-"приманка" заполнял пространство на расстоянии в несколько световых секунд вокруг себя всем спектром электромагнитных волн. Для риксов, по идее, это должно было выглядеть так, будто откуда ни возьмись рядом с крейсером возникла целая флотилия дронов.
        Чернобокие мониторы не заставили себя ждать. Пространство рассекли струи выпущенных ими пуль. На фоне сенсорных воплей «приманки» пули выглядели как трассирующие. Град пуль первым делом осыпал «лазутчик-невидимку», потом доста лось дрону-"приманке", и на какое-то время в поле зрения Маркса воцарилась нераз бериха. А еще через несколько секунд он увидел, что цистерны пескоструйщика наск возь пробиты попавшими в них пулями, начиненными обедненным ураном.
        - Просто блеск,  - пробормотал Маркс, глядя, как в поле синестезического зрения полыхают вспышки взрывов. У"оглохшего" пескоструйщика, оказывается, еще сохранились запасы топлива! «Грязное» радиоактивное топливо взрывалось и пылало.
        Взрыв за взрывом, словно целый мешок гранат.
        Риксы сделали за Маркса его работу.
        Облако алмазного песка превратилось в огромный бесформенный комок, нечто вроде амебы с раскинутыми в стороны псевдоподиями. К тому моменту, когда эта
«амеба» ударила по риксской принимающей антенне, ее поперечник составлял около четырех тысяч километров, а летел песок с относительной скоростью в три тысячи километров в секунду. Град пуль еще и подтолкнул облако сбоку, и оно набросилось на антенну, будто порыв сирокко.
        Маркс включил активные датчики своего «разведчика», чтобы компьютеры «Рыси» смогли записать картину нанесенных антенне повреждений максимально подробно. Затем он откинулся на спинку кресла, чтобы насладиться фейерверком. Громадная принимающая антенна полыхала от края до края - словно слюдяная пустыня под утренним солнцем.
        Гигантская конструкция начала морщиться, складываться, будто огромный кусок ткани на ветру.
        Но тут огонь чернобоких дронов-мониторов наконец добрался до отчаянно пере дающего сведения дрона-разведчика, и поле зрения Маркса стало мертвенно-голубым.
        Канал связи прервался.
        Маркс включил линию связи с Хоббс.
        - Мастер-пилот сообщает об окончании выполнения полученного задания,  - сказал он,  - Риксская принимающая антенна разрушена.
        АНАЛИТИК

        Тайер присвоила сигналу Маркса высшую степень приоритета и записала его с максимальным разрешением.
        Наконец-то удалось получить сносное изображение вражеского крейсера.
        Сигнал длился всего несколько секунд. Ураганный огонь десятка черных мони торов обрушился на передовые дроны Маркса, и их разнесло на куски. Канистры с алмазным песком взорвались. Тайер, широко раскрыв рот, смотрела, как песок раз рывает паутину риксской принимающей антенны.
        - Он сделал это!  - воскликнула она.
        А потом дуга огня потянулась к отважному дрону-"разведчику". За несколько секунд до того, как его сигнал утих, на разрывающуюся конструкцию гигантской антенны упали лучи солнца Легиса, и ужасающее зрелище предстало во всей красе. У лейтенанта Тайер захватило дух.
        Она думала, что дроны Маркса напоролись на плотное сосредоточение мониторов, которые стреляли наугад. Даже самые крупные из риксских кораблей обычно летали в сопровождении всего нескольких десятков черных мониторов; тяжелое, громоздкое вооружение этих дронов было не так-то просто поддерживать в рабочем состоянии, и служили они прежде всего оружием оборонительного характера.
        Но теперь Тайер видела на сверкающем фоне корчащейся в предсмертных муках антенны целую орду мониторов. Они рассредоточились огромным черным шестиугольни ком.
        Их были сотни.
        А потом синестезическое поле зрения померкло. Дрон-разведчик из отряда Маркса в конце концов погиб.
        Лейтенант Тайер услышала, как заклокотало в горле у лежавшего на полу мас тера аналитика Кэкса, но не стала откликаться на этот страшный звук. Она еще раз прокрутила назад запись, сделанную «разведчиком», и остановила кадр с изображе нием дронов-мониторов.
        Тайер невольно моргнула, глядя на них.
        Это было оружие ближнего боя, прежде всего - оборонительное. Мониторы не имели ни двигателей, ни мощного компьютерного интеллекта, зато они могли без устали палить реактивными снарядами. И если бы относительно небольшой боевой корабль - такой как «Рысь» - столкнулся бы с сотнями таких дронов, то его просто разнесло в клочья в результате объединенной кинетической атаки.
        А «Рысь» шла прямиком к риксскому крейсеру, а следовательно, к обороняющему крейсер полю мониторов, не подозревая о том, что они поджидают ее - молчаливые и смертельно опасные.
        Тайер должна была предупредить капитана.
        Она включила линию связи с Хоббс. Старший помощник сразу не ответила; навер няка на связь с ней пытались выйти офицеры более высокого ранга.
        Тайер ждала, шли секунды, «Рысь» двигалась навстречу черным дронам-убийцам, и с каждой секундой приближалась к ним на три тысячи километров.
        - Приоритет, приоритет.
        В поле вторичного зрения Тайер появилась «иконка» приоритета. Значок пред назначался только для «самых неотложных сообщений», а этот термин здесь, в анали тическом отделе, звучал зловеще. Кэкс им никогда не пользовался. Тайер, естест венно, даже не думала, что ей когда-то доведется самой воспользоваться этим значком - это относилось исключительно к компетенции мастера-аналитика. И если она ошибалась относительно опасности, которую представляло собой поле мониторов, то подняв ложную тревогу во время боя, могла навсегда запятнать свою репутацию.
        Тайер снова пристально посмотрела на замерший на экране кадр. «Их сотни»,  - напомнила она себе. Подсчет был безошибочен.
        Она снова переключилась на диагностический канал. При обстреле пострадали люди по всему кораблю, обшивка и оборудование получили повреждения, несколько человек погибли. Могло пройти еще несколько минут, пока Хоббс ответила бы какому-то лейтенанту.
        Тайер приложила к «иконке» дрожащую, окровавленную руку.
        _«Нет_допуска»,_ - ответила «иконка».
        Тайер выругалась. Кэкс был еще жив и находился в помещении аналитического отдела. С точки зрения «Рыси» он по-прежнему оставался руководителем и был един ственным из аналитиков, кто имел право вынести суждение о категории важности информации. Тайер очистила вторичное поле зрения и опустила взгляд. Роджерс сидел на полу, прижав к себе голову мастера-аналитика. Казалось, от лица у Кэкса совсем ничего не осталось. На мгновение у Тайер мелькнула мысль: «А работает ли у него вторичное зрение, притом что нет глаз?»
        Спрашивать времени не было. Кэкс едва дышал. С такими травмами он не мог ясно мыслить.
        - Роджерс,  - распорядилась Тайер,  - вынесите мастера-аналитика из помещения.
        - Что?
        - Поднимите его и вынесите из помещения. Уберите его отсюда.
        Тайер старалась, чтобы ее слова прозвучали как можно более строго и убеди тельно. Хрипота в голосе прибавила авторитета, которого ей пока недоставало.
        Роджерс растерялся, поглядел на остальных двоих сотрудников.
        - Роджерс! «Рысь» не распознает моего ранга, пока он находится здесь!
        - Но еще полно стекла за...
        - Выполняй!
        Роджерс вскочил и проворно нагнулся, чтобы поднять с пола израненного Кэкса. Он подтащил окровавленного начальника к двери, а оттуда - к переходному колодцу. Порванный скафандр Кэкса шуршал на рассыпанном по полу битом стекле.
        Тайер глубоко вдохнула и снова прикоснулась к «иконке» приоритета.
        - Пожалуйста, услышьте меня,  - пробормотала она в отчаянии.
        «Иконка» переместилась в воздухе, превратилась в яркую точку, а затем после довала просьба изложить сообщение. Тайер передала кадр с изображением орды черных дронов-мониторов и дала команду «отправить».
        Через несколько секунд перед ней возникло лицо Хоббс.
        - О боже!  - воскликнула старший помощник. Тайер облегченно вздохнула. Судя по голосу Хоббс, та все поняла правильно.
        - А Кэкс где, хотела бы я знать?
        - Ранен. И, похоже, ослеп.
        - Погано. Поднимайтесь в тактический отсек, к капитану,  - приказала старший помощник.  - И будьте готовы все объяснить.
        - Да, да. Хорошо.
        - Нам придется немедленно увеличить ускорение. Для пользы дела мы потеряем оболочку,  - продолжала Хоббс, разговаривая, видимо, сама с собой.  - Так что уж лучше вы поубедительнее докладывайте, Тайер.
        Тайер, нервно сглотнув подступивший к горлу ком, вылезла из кресла.
        Если она ошиблась - ее карьере пришел конец. А если она была права, то
«Рыси» грозила ужасная беда.
        СЕНАТОР

        Они смотрели на нее испуганно - им было и любопытно, и страшновато. В их зрачках отражался летящий шар, освещавший ей дорогу, и глаза ночных хищников вспыхивали багряными огоньками.
        Нара Оксам гадала: уж не выпускают ли в затемненных залах Алмазного Дворца каких-нибудь маленьких грызунов, дабы любимицы Императора могли развлечься. Вряд ли, конечно, воскрешенные зверьки были такими уж агрессивными охотниками. Нара шла вперед, а кошки лежали компанией на невысокой кушетке возле окна, царственно бдительные, но при этом ленивые, словно разжиревшие домашние мурлыки. Возможно, как и воскрешенные люди, они получали удовольствие от созерцания черных картин или совершения бесконечных паломничеств. Нара видела зубчики симбионтов вдоль спин кошек - награды за те страдания, которые довелось пережить их сородичам во время Священных Экспериментов.
        «Они мертвые»,  - напомнила себе Нара.
        - Сенатор.
        Из темноты донесся голос, не похожий на человеческий. Оксам вздрогнула.
        - Прошу простить меня, сенатор Оксам.  - К краю круга света, отбрасываемого шаром-фонарем, шагнул представитель Чумной Оси. Он сохранил учтивую дистанцию.  - Мой биокостюм позволяет мне сносно видеть в темноте. Вы меня видеть не можете, так что простите за неожиданность моего появления.
        В тихом коридоре едва слышалось негромкое шипение фильтров биокостюма. Нара постаралась не думать о тех болезнях, которые пытаются вырваться на волю из-под защитного костюма выходца с Чумной Оси, жаждут заразить ее и погубить все чело вечество.
        - Значит, вы умеете видеть в темноте. Почти как домашние зверушки нашего монарха,  - сказала Нара и указала на светящиеся в темноте кошачьи глаза.
        Повисла пауза. Может быть, оскорбление попало в цель? Лицо представителя Чумной Оси пряталось за непрозрачной лицевой пластиной, и его выражение прочи тать было невозможно. Уже несколько недель они вместе заседали в военном совете, а Нара даже не знала, какого пола существо прячется под защитным костюмом - муж чина или женщина.
        Так или иначе, этот человек отдал решающий голос в пользу затеянного Импера тором геноцида.
        - Вот только эти кошки будут жить вечно, Нара Оксам. Я - нет.
        Жителям Чумной Оси нельзя было подсаживать симбионт, который отторгал все болезни и физические дефекты, ведь это было частью его противосмертного эффекта. По этой причине Оксам и ее партия относили жителей Оси к числу живых, то есть к числу союзников в борьбе против Императора. Но получилось не так. Оксам пожала плечами.
        - Я тоже.
        С этими словами она развернулась и зашагала в сторону палаты совета.
        - Сенатор?  - негромко окликнул ее представитель Чумной Оси.
        - Нас зовет Император,  - отозвалась Нара на ходу.
        Гладкий, жемчужно-белый пол палаты совета прохладно мерцал в ночи, воцарив шейся в Алмазном Дворце. Мертвые вообще недолюбливали ярко освещенные комнаты в любое время суток, но все же даже в самых сумрачных местах освещение всегда было немного разным, оно отражало смену времен суток и года, а на более эксцентричных планетах - даже наступление равноденствия.
        Сенатор Оксам и представитель Чумной Оси явились последними из девяти совет ников. Мертвая женщина-адмирал еле дождалась их и тут же взяла слово.
        - Есть новости с Легиса.
        Нара закрыла глаза и сделала глубокий вдох, но тут же заставила себя совла дать с волнением.
        Воздушный экран заполнился знакомыми схематическими изображениями. Сбав лявший скорость риксский крейсер по плавной дуге шел к Легису, а «Рысь» двигалась по более крутой дуге ему наперерез, в попытке вступить в бой как можно дальше от планеты. На карте малого масштаба, где умещалась вся звездная система Легис, траектории двух кораблей в данный момент соприкасались.
        Нара ввела себе довольно высокую дозу противоэмпатического лекарства. Пока его действие не прошло, она видела эмоции своих коллег-советников как бы через полупрозрачную пленку. Остальные «розовые» сенаторы - федералист и утопианец, а также плутократка Акс Минк - вид имели напуганный и заспанный. Даже лоялист Хен дерс явно нервничал и не был готов осознать, что проголосовал за массовое убийс тво. Лица у троих мертвых членов совета были как каменные. Адмирал говорила нег ромко и сдержанно, генерал внимательно слушал, Воскрешенный Император смотрел в одну точку - куда-то поверх головы Нары.
        Она не ощущала ничего, но за годы жизни научилась сравнивать эмпатические данные с выражением глаз и потому могла читать по лицам, осанке и жестам. Даже несмотря на то, что ее эмпатический дар сейчас был притуплён, Нара понимала, что мертвые мужчины и женщина сильно нервничают.
        Что-то пошло не так.
        - "Рысь" вступила в бой с риксами примерно тридцать минут назад,  - продол жала адмирал.  - Согласно последним сообщениям, между кораблями второй контакт.
        Нара стиснула зубы. Первый контакт произошел тогда, когда сомкнулись аван гарды дронов и началась перестрелка между ними. Второй контакт предполагал столк новение боевых кораблей между собой, то есть вступление в бой ближних подразде лений дронов. Начиная со второго контакта можно было ожидать гибели людей.
        - На борту «Рыси» есть убитые и раненые, но она пока цела.
        «Любым из этих убитых и раненых может быть Лаурент»,  - подумала Нара. Но если бы капитан погиб, адмирал, несомненно, упомянула бы об этом.
        - Что гораздо важнее, дроны, выпущенные «Рысью», добились успеха в осуществ лении главной задачи атаки: они уничтожили риксскую принимающую антенну. В данный момент есть основания полагать, что гигантский разум на Легисе останется в изо ляции, и больше с нашей стороны никаких действий в этом плане предпринимать не придется.
        Адмирал немного помолчала, давая советникам возможность обдумать эту новость.
        Нара видела, как ее собственная растерянность отражается на лицах других советников. Никто из них пока не верил в услышанное. Все ожидали, что адмирал добавит что-нибудь ужасное. Но пауза затягивалась, и члены совета поняли: все так и есть. Причины уничтожать гигантский разум не было. Не будет ни атомной бомбардировки, ни сотен миллионов погибших.
        Лаурент спас всех.
        А в следующее мгновение советники разом заговорили, будто очнулись после страшного сна. Лоялист Хендерс обхватил голову руками, не пытаясь скрыть своего отчаяния, а у представителя Чумной Оси защитный костюм обмяк и сморщился - похоже, тот, кто находился внутри, испытал облегчение. Другие сенаторы и Минк обратили взгляды к Наре Оксам. Они осмелились выразить ей свое молчаливое уваже ние.
        Нара не позволила ничему из того, что она ощущала, отразиться на ее лице. Она решила, что даст волю чувствам потом.
        - Естественно, мы рады этой победе,  - изрек Император.
        Он лгал. Нара в этом не сомневалась. Она видела эту ложь и в нем, и в его мертвых вояках. Они хотели, чтобы Заю не повезло.
        - Но что гораздо важнее любой победы, так это наша уверенность в том, что совет был готов пойти на необходимые жертвы.
        Впервые за все время Нара увидела, что мало кто рад похвале, слетевшей с уст Императора. Живые советники были вовсе не готовы смотреть на то, за что проголо совал военный совет.
        Император что-то потерял.
        - Мы должны поздравить совет с тем, что было принято верное решение, хотя мы очень рады, что к нему не пришлось прибегнуть.
        Все прекрасно слышали, с какой натугой Император это произнес.
        Нара Оксам мало-помалу начинала лучше узнавать Императора, этого моложавого с виду бессмертного человека, и стала понимать, почему тот так люто ненавидит риксов. Их гигантские разумы являлись божествами, противопоставленными собст венной фальшивой божественности Императора. Он оказался так же завистлив, как любой маленький божок, а Нара Оксам была политиком и хорошо понимала, что такое мания величия, каких бы масштабов эта мания ни достигала.
        - Мы в долгу перед Заем,  - заявил представитель Чумной Оси.
        Некоторые согласно кивнули. Император медленно, будто древняя рептилия, повернул голову и воззрился на существо, облаченное в биокостюм.
        - Мы его уже возвысили,  - холодно произнес Император.  - Мы помиловали его после гибели нашей сестры. Вероятно, это _он_ был в долгу перед нами и уплатил этот долг.
        - И все же, ваше величество,  - сказал сенатор-утопианец,  - целая планета спасена от ужасной беды.
        - Верно,  - подтвердил федералист.
        - Я согласна,  - добавила Акс Минк.
        - Могу ли я напомнить вам о правиле столетнего табу?  - осведомился Импера тор.  - Никто из нас не имеет права говорить о том, что именно предотвратил Зай. Сто лет мы должны молчать об этом.
        - И все же он одержал величайшую победу,  - возразил представитель Чумной Оси.  - Положил блестящее начало в этой войне.
        Нара чуть было не улыбнулась. Впервые за все время с первого заседания совета другие советники, кроме нее, осмелились спорить с Императором. Не только Зай выиграл это сражение, его выиграли и живые члены военного совета.
        Но тут вмешалась мертвая адмирал.
        - Пока мы еще не можем открыто сообщить о победе Зая. Через двадцать минут произойдет третий контакт. Вряд ли «Рыси» удастся уцелеть.
        Нара сглотнула подступивший к горлу ком. Третий контакт означал непосредст венное боевое столкновение кораблей между собой, без всяких дронов.
        - А зачем нужен третий контакт, адмирал?  - спросила она.  - Притом что антенна уничтожена, «Рысь» может уйти. Она меньше и быстроходнее риксского крей сера.
        Адмирал махнула рукой, и картина на воздушном экране изменилась. Добавились векторные линии, легли дугами в точках пересечения, словно скрещенные абордажные сабли.
        - Капитан Зай предпринял атаку на высокой относительной скорости, чтобы про вести дроны через линию обороны риксов и нацелить их на антенну. В данный момент корабли движутся навстречу друг другу слишком быстро, чтобы у «Рыси» была реальная возможность уйти. Служа Императору и исполняя волю совета, Зай рискует собственной судьбой.
        - На войне без жертв не бывает,  - вздохнул Император.
        Нара с трудом заставила себя сдержать рвавшийся из груди крик. Радость, испытанная ею всего несколько мгновений назад, растаяла, и ее сердце похолодело. Так или иначе, эти мертвецы отомстят Заю. Казалось, будто это Император придумал закон инерции специально для того, чтобы убить Зая, невзирая на его героизм.
        «Какая я жуткая эгоистка,  - думала Нара.  - Все мои мысли об одном- единственном человеке в то время, когда спасены миллионы и на борту „Рыси“ - триста членов экипажа».
        Но для Нары эта битва была бы проиграна, если бы Зай не вернулся назад.
        БОЕВИК

        Наконец поступил вызов от Александра.
        Несколько телефонов, из тех, которые х_рд не отключила, зазвенели в унисон, а потом прозвучало несложно закодированное послание из динамика портативного компьютера, связывавшего х_рд с Александром. Сражение в космосе прошло неудачно, и требовалась помощь рикса. Следовало освободить центр связи, чтобы гигантский разум получил возможность воспользоваться им.
        Рана от звонков не проснулась, и это и обрадовало, и огорчило х_рд. Прочитав несколько романов и пьес, она поняла, что люди и риксы прощаются по-разному. А проститься предстояло надолго. Кто-то из них, а может быть, они обе могли уме реть в течение ближайших десяти часов.
        Х_рд теснее прижалась к мягкому, нежному телу девушки. «И как только люди ухитряются бороться с окружающей средой,  - думала она,  - когда каждому нужен свой, индивидуальный согревающий кокон, да еще чтобы температура была точная». Пять градусов в минус или пять в плюс означали смерть. Такие гордецы, а нас только хрупкие.
        В дыхании Раны стало больше хрипов. Она дышала ровно, но чаще, чем несколько часов назад. Частота дыхания девушки нарастала по мере того, как снижался объем работающего легкого. Легкоуязвимая природа физиологии возлюбленной всегда зани мала х_рд. Ритмы кровообращения, дыхания, менструаций и сна Раны несли в себе инородное великолепие, они были сродни древней симметрии, выраженной в краткой жизни элементарных частиц или в величественном движении планет. Х_рд была рик сом. Ее сердце представляло собой крыльчатку, легкие - непрерывно работающие фильтры, а ее яичники хранились в морозильнике на родной орбитальной станции. Теми циклическими процессами в теле рикса, которые избежали апгрейда, можно было управлять так же легко, как электромотором. Однако взаимодействующие контуры, за счет которых в теле Раны Хартер поддерживалась жизнь, выглядели царственными, словно сама природа. Х_рд не могла даже вообразить, что все это вдруг погрузится в жуткое, неотвратимое безмолвие.
        Конечно, рикс знала, как спасти возлюбленную, и понимала - по меньшей мере абстрактно - стоимость хрупкой и драгоценной жизни той, что лежала рядом с ней. Она всегда могла сдаться имперским властям, передать Рану врачам. Х_рд гадала, каково это будет - взять и предать Александра в теперешний, критически важный момент. Как бы жители Империи ни называли риксов, их сообщество не представляло собой тоталитарной секты, и его члены имели право возвращаться к людям. За пос ледние несколько столетий так поступило около десятка.
        Но х_рд не могла надеяться на свободу, если бы попала в руки к имперским властям. Вояки Империи Воскрешенных во время войны никогда не брали пленных - если не считать, конечно, пленными считанных обмороженных и переживших декомп рессию несчастных, захваченных в открытом космосе. Ее будут допрашивать, ей про чистят мозги, подвергнут безжалостным тестам и пробам, и в конце концов разрежут на части то скопление искусственных органов и суставов, которые х_рд столь лег комысленно считала собой.
        Может быть, они спасут тело Раны Хартер, но ее душу они берегли плохо.
        Двадцать семь лет Рана была предоставлена самой себе, и все из-за порази тельно тупого устройства людской системы здравоохранения. Страдающая пограничной формой депрессии, робкая, нерешительная, в чем-то - наивная, а в чем-то - необыкновенно талантливая, Рана представляла собой редкостный необработанный бриллиант. А они бросили ее на произвол судьбы, позволили плыть по течению, сде лали жалким винтиком в имперской машине. Они эксплуатировали ее немногочисленные способности, но не разрешали ей учиться и вообще ничего не давали взамен. Обе системы Восьмидесяти Миров - иерархия Империи и рафинированная столица - имели общие вкусы в одном: они питались слабыми. Ране нужна была совсем простая помощь
        - всего лишь инъекции допамина. Под их действием маниакальная депрессия, изуро довавшая ее жизнь, легко отступала. Но такое лечение не было доступно представи телям того класса, к которому по рождению принадлежала Рана. Она стала жертвой самой порочной и лицемерной из экономических систем.
        И ведь имперское варварство даже не приносило плодов. При том, каким уни кальным даром обладала Рана, она должна была бы стать ценнейшим специалистом. Но имперским властям показалось, что проще и дешевле оставить ее страдать.
        Завершив мысленную тираду, х_рд позволила себе печально улыбнуться. Кто она была такая, чтобы осуждать поведение властей Империи? Она похитила эту девушку, она напичкала ее наркотиками, заставила рисковать.
        Это она довела Рану до смерти.
        Но она хотя бы осознала, какое сокровище представляла собой Рана Хартер.
        Х_рд крепко прижалась губами к затылку Раны, впитала теплое человеческое естество возлюбленной. А потом рикс-боевик выбралась из постели.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        По командному отсеку плыл призрак гравитации. Дрожь выписала хрестоматийную
«колокольную» кривую, медленно образовалась и медленно угасла - будто бы мимо прогрохотал какой-то древний паровоз.
        Пока это происходило, все молчали. «Рысь» уходила от риксского крейсера с ускорением в восемнадцать g, выжимая из гравитационных генераторов все, что только можно было выжать. Собравшиеся на мостике офицеры понимали, что если генераторы вдруг выйдут из строя, через несколько секунд все члены экипажа поте ряют сознание и будут раздавлены тяжестью собственного, чудовищно возросшего веса. Бортовой компьютер «Рыси» должен был распознать проблему и автоматически отключить двигатели, но к тому времени уже насчитывалось бы несколько десятков раненых и убитых.
        Как только жутковатые ощущения отступили, Хоббс кашлянула и прервала перего воры инженеров о технических проблемах, которые стояли перед «Рысью» в связи с неожиданной новой бедой.
        - Уверены ли мы в том, что все эти черные мониторы одинаковы? Вероятно, те, которые стреляли по дрону мастера-пилота, не отражают общей картины,  - сказала она.
        На воздушном экране шел показ видеозаписи, сделанной самым передовым из дронов-разведчиков. В первый раз, когда офицеры с имперского фрегата наблюдали за уничтожением гигантской риксской антенны, они кричали «ура». Но теперь, когда запись остановили, песок замер на середине своего победного шествия по паутине громадного блюдца. Только на этом кадре на погибающую антенну упали лучи солнца Легиса, и на фоне серебрящейся антенны были особенно четко видны шеренги черно боких мониторов.
        Аналитик насчитала четыреста семьдесят три монитора и предположила, что есть еще сорок девять. Всего получалось пятьсот двадцать два. «Два к девяти» - типично риксский расчет.
        Но только не для дронов-мониторов. Никто не мог ожидать, что этих тяжелово оруженных машин окажется так много. «Рысь», не зная того, могла угодить в мясо рубку.
        - Насколько мы можем судить, выглядят черные дроны одинаково по всему форми рованию,  - негромко пояснила лейтенант Тайер.
        Хоббс понимала, что Тайер впервые попала в командный отсек. Теперь, когда мастер-аналитик Кэкс ослеп во время атаки «стайников», лейтенант стала главным аналитиком на борту «Рыси». Тайер говорила медленно и осторожно, почти робко, но пока на все вопросы отвечала четко.
        - Эта выпуклость сбоку - место хранения боеприпасов,  - продолжала Тайер, увеличив изображение отдельного черного дрона.  - Если бы какие-то из этих дронов были предназначены для минирования или выполнения роли приманок, такой выпук лости у них не было бы.
        - А она имеется у всех мониторов без исключения,  - закончила за лейтенанта Хоббс.
        До начала совещания старший помощник вместе с Тайер кадр за кадром просмот рела сделанную Марксом запись. Хоббс ясно видела те дроны, которые в конце концов разделались с «разведчиком» Маркса. Град снарядов был виден на фоне крупинок расплывающегося облака алмазного песка. Обычно невидимые, снаряды на этот раз были подсвечены окружавшим их песком. Тщательные компьютерные расчеты показали, что скорость стрельбы составила сто пусков в секунду.
        Черные дроны были напичканы снарядами под завязку.
        Во время Первого вторжения риксов дроны этого класса применялись исключи тельно для ближней обороны. Перед любым риксским боевым кораблем дрейфовало нес колько десятков мониторов, они расстреливали те из имперских дронов, которые под летали к ним слишком близко. Однако в течение предыдущей войны черные мониторы применялись в меньшем количестве, да и огневая мощь у них была значительно ниже. Они предназначались только для уничтожения дронов.
        А эти новые мониторы, в огромном количестве и с небольшого расстояния были способны поразить «Рысь», как и все прочее, что оказалось бы в непосредственной близости от крейсера. Риксы выстроили боевой порядок так, чтобы любой ценой убе речь свою гигантскую принимающую антенну. Они были готовы даже таранить такой крупный корабль, как фрегат. Так что та атака «Рыси», которая была задумана пер воначально, конечно, была обречена на провал.
        Если бы не профессионализм Маркса, если бы не чистой воды везение - то, что дрон-пескоструйщик приблизился к риксской линии обороны в целости и сохран ности,  - то принимающая антенна сейчас оставалась невредима, а «Рысь», ни о чем не подозревая, двигалась бы навстречу собственной гибели.
        - Не имеет смысла рассуждать о дронах,  - сказал капитан Зай.  - Жребий брошен.
        Хоббс кивнула. В то же мгновение, как только капитан Зай увидел отчет Тайер, он отдал приказ максимально увеличить ускорение «Рыси» и изменить ее курс так, чтобы попытаться уйти от риксского крейсера под прямым углом.
        Приняв такое решение, Зай лишил себя малейшей возможности подобрать сбро шенную энергопоглощающую оболочку. Для того чтобы спастись от черных мониторов, фрегат был вынужден оставить позади самое главное средство защиты от энергети ческого оружия.
        Сейчас главное было - как можно скорее максимально удалиться от риксского крейсера.
        - Дайте изображение в реальном времени,  - распорядился капитан.
        Воздушный экран переключился на трансляцию текущей сверхсветовой съемки рик сского крейсера. След главного двигателя боевого звездолета риксов изогнулся под углом в девяносто градусов. Теперь крейсер уже не стремился к орбите Легиca-XV, а гнался за «Рысью», оставив черных дронов-мониторов дрейфовать в пространстве.
        К счастью, более крупный крейсер был менее быстроходным, нежели «Рысь». Он никак не мог выдать ускорение выше шести g.
        Хоббс внимательно обозрела воздушный экран. «Рысь» делала все возможное, чтобы расстояние между ней и риксским крейсером увеличивалось, и летела перпен дикулярно первоначальной траектории вражеского корабля. Предстояло пробыть в сос тоянии жесткого ускорения девятнадцать минут, и тогда будет пройдена точка самого тесного сближения с кораблем противника на проходе мимо него.
        Математика тут была простая: девятнадцать сотен секунд с ускорением в две надцать g и еще минута свободного полета. Двести две тысячи километров - и можно вздохнуть свободно.
        Здесь черные мониторы не могли их достать. Для того чтобы сохранять невиди мость, мониторы были лишены каких бы то ни было двигателей. Но гравитационное оружие крейсера обладало гораздо более далеким радиусом действия. А при том, что
«Рысь» лишила себя энергопоглощающей оболочки, способной сбрасывать энергию в пространство, фрегат стал очень уязвимым.
        По командному отсеку снова прошла волна озноба, и капитанская чашка чая поползла по столу к Хоббс, дребезжа с такой силой, будто ее нес в дрожащих руках призрак, которому очень не мешало бы как следует выспаться.
        А потом все успокоилось.
        - По крайней мере, они не планировали атаку,  - сказал капитан.
        Офицеры кивнули. Чернобокие дроны и боеприпасы для них, судя по всему, заняли на борту крейсера пространство, которое обычно отводилось для наступа тельных вооружений. Но для того чтобы поразить имперский корабль, слишком много огневой мощи не требовалось. К тому же риксский капитан знал о том, что «Рысь» сбросила энергопоглощающую оболочку. Оболочка все еще светилась позади фрегата и расползалась во все стороны, будто изнемогшая сверхновая звезда.
        - Может быть, они делают разворот,  - предположил первый пилот Марадонна.  - Без принимающей антенны они не могут связаться с гигантским разумом. Может быть, они решили уйти.
        - Тогда зачем гнаться за нами?  - спросила Тайер.
        - Вероятно, они взяли курс на выход из системы,  - возразил второй пилот Андерсон.  - Им не помешало бы уклониться от линии орбитальной обороны Легиса.
        Хоббс покачала головой. Не стоило выдавать желаемое за действительное.
        - Если бы они отказались от выполнения своей миссии, они первым делом соб рали бы дроны-мониторы. А они идут прямиком за нами. Они жаждут нашей крови.
        - Что, вероятно, для нас может служить знаком успеха,  - добавил Зай.  - Их антенна уничтожена. И в утешение им не помешало бы чучело «Рыси».
        Хоббс вздохнула. Капитан Зай никогда не был склонен рисовать успех в розовых тонах.
        - А может быть, они тянут время, чтобы собрать новую принимающую антенну,  - предположил Андерсон.
        - Вряд ли,  - покачал головой помощник главного бортинженера.  - Эта штуковина была тысячу километров диаметром! Такую надо несколько месяцев собирать, а мате риалов на нее уйдет не одна мегатонна.
        - Осталось десять минут,  - проговорил Зай. Вскоре должна была начаться зона радиуса действия гравитационного оружия крейсера.  - Пожалуй, можно пока отложить диспут по поводу мотивации риксов.
        Он шевельнул пальцами, и изображение в реальном времени экстраполировалось в будущее. Нынешние векторы были использованы для создания картины на момент мак симального сближения «Рыси» с вражеским кораблем.
        - Очень скоро нас будет отделять меньше световой секунды от парочки орудий, стреляющих хаотической гравитацией с мощностью в несколько тераватт.
        - Это если предполагать, сэр, что у риксов на борту - обычное оружие,  - заметил Андерсон.  - До сих пор мы видим только сюрпризы. Взять хотя бы дроны. Этот крейсер был оснащен исключительно для контакта с гигантским разумом. Веро ятно, наступательного оружия на нем нет вовсе.
        - Давайте приготовимся к худшему,  - предложил Зай.
        - У нас до сих пор в порядке все четыре фотонных орудия, сэр,  - доложил второй стрелок Уилсон.  - Даже на расстоянии в одну световую секунду они могут изрядно потрепать врага. И если мы первыми откроем огонь, мы сможем вывести из строя...
        Капитан Зай покачал головой и не дал Уилсону договорить.
        - Мы не станем стрелять в риксов,  - сказал он. Все как по команде непроиз вольно вздернули брови.
        - Уходим без шума.
        Хоббс мысленно улыбнулась. Офицеры «Рыси» так долго послушно выполняли изна чальный план капитана и были настолько готовы любой ценой атаковать риксский крейсер, что забыли об очевидном: уничтожив принимающую антенну врагов, «Рысь» завершила выполнение порученного ей задания.
        Во главу угла снова было поставлено спасение.
        - Мы все отключим,  - объяснила Хоббс.  - Ни работающих датчиков, ни выстре лов. Состояние свободного падения - полное безмолвие.
        - Фрегат будет двигаться, выбрасывая из дюз воду для того, чтобы мы могли пристроиться в хвост к риксам,  - добавил капитан Зай.  - Без теплопоглощающей оболочки наш профиль по оси Z составляет менее двухсот метров в поперечнике. Мы станем похожи на иголку в стоге сена.
        - В хвост...  - прошептал стрелок Уилсон.  - А знаете, сэр, броня у нас на носу усилена - на случай столкновения с метеоритами. Обедненный уран и микроско пический слой нейтрония. Мы могли бы даже дать им пинка и при этом уцелеть.
        Зай покачал головой.
        - Мы сбросим носовую броню.
        Уилсон и все остальные были вне себя от изумления. Хоббс искренне им сочувствовала. Когда капитан объяснил ей свою идею, она решила, что Зай в конце концов тронулся умом. А теперь, на ее взгляд, план капитана обретал смысл. И все же в нем было нечто _извращенное_ - такое, с чем не желала мириться здравая логика.
        Сначала энергопоглощающая оболочка, теперь эта носовая броня... Уже второй раз за время сражения «Рысь» расставалась со средством обороны.
        Капитан молчал. Он словно бы наслаждался тем шоком, в какой повергло подчи ненных его заявление.
        Объяснения снова взяла на себя Хоббс.
        - Этот участок брони обладает отражающими свойствами. Если нас станут искать с помощью широкофокусного лазерного луча, мы предстанем перед ними в виде здоро венного красного пятна.
        - Мы могли бы закрасить это пятно в черный цвет,  - предложил кто-то из офи церов после пары секунд раздумий.
        - Это никак не получится при таком высоком ускорении, и вовремя все равно не поспеть,  - спокойно заявил помощник главного бортинженера.
        Логика идеи капитана мало-помалу впиталась - совсем как какое-нибудь нане сенное на кожу лекарство.
        Никакого оружия. Никакой обороны. Только тьма космоса между «Рысью» и вра жеским кораблем. Чрезвычайно рискованная игра. Хоббс видела, как нелегко офицерам принять этот план. Несомненно, бесшумный полет безопаснее, но тогда оставалось вручить свою судьбу только удаче. А это задевало чувства офицеров. Они были чле нами экипажа боевого корабля, а не пассажирами какого-нибудь торгового челнока.
        Хоббс решила рассеять неловкость, воцарившуюся в командном отсеке. Нужно было чем-то занять офицеров.
        - Вероятно, мы могли бы укрепить передние грузовые отсеки, чтобы защитить их от хаотических гравитонов. Есть у нас на борту тяжелые металлы?  - спросила Хоббс.
        Мгновение - и Маркс кивнул.
        - В снарядах дронов-минометчиков применяется расщепленный уран. Его немного, но все-таки это кое-что.
        - И еще есть защитный кожух генератора сингулярности. Если мы будем действо вать бесшумно, то закроем прореху и сможем передвинуть кожух вперед. Нам совсем не повредит дополнительная броня между нами и риксами.
        - Соберите бригаду,  - распорядился Зай.  - Немедленно приступайте к демонтажу защитного кожуха. Передвигать его начнете, как только мы прекратим ускорение.
        Слово взял главный бортинженер Фрик.
        - Сколько времени мы пробудем в свободном падении, сэр?
        - Сто секунд,  - ответила Хоббс.  - Не больше. Бортинженер покачал головой. За такое время было невозможно успеть переместить массивный бронированный кожух по коридорам фрегата, имеющего боевую конфигурацию. Капитан кивнул.
        - Ладно. Отключим двигатели раньше. У вас будет три минуты невесомости, прежде чем по нам начнут палить.
        Бортинженер Фрик победно улыбнулся Хоббс.
        Хоббс пожала плечами. Если бортинженера так порадовала щедрость капитана, она была только рада сыграть роль скряги. И все же для операции такой степени сложности и трех минут отчаянно мало. Все равно к тому времени, как риксы начнут выслеживать фрегат, инженеры еще не закончат установку самодельной брони. Но, по крайней мере, команда будет занята. Уж лучше хоть чем-то заниматься, нежели сидеть как мыши в темноте и ждать, когда копья гравитонов вонзятся в «Рысь» и растерзают ее.
        Даже самая тяжкая работа лучше ничегонеделания.
        ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

        Главный бортинженер Уотсон Фрик наблюдал за тем, как исчезает целая вселенная.
        Карман космоса за бронированным кожухом на мгновение дрогнул, когда его отсоединили. Черная дыра в самой середине, с момента своего создания противив шаяся полям, державшим ее в реальной вселенной, на миг дернулась и исчезла.
        "Ушла,  - подумал Фрик.  - Ушла неведомо куда - в другую реальность, теперь совершенно недостижимую. Какой странный способ выработки энергии,  - удивлялся бортинженер,  - создание карманных вселенных, пространств, которые образовываются всякий раз, когда звездолет «с треском» включает двигатели. Сколько других реальностей человечество создало за счет этого процесса?
        И не появятся ли в один прекрасный день другие разумные существа внутри этих маленьких реальностей, рожденных человеческим высокомерием? А потом и они начнут творить свои карманные вселенные..."
        Фрик покачал головой. Не было времени предаваться философским раздумьям. Через пятьсот секунд «Рысь» окажется на линии вражеского огня. Кожух генератора сингулярности нужно было как можно скорее доставить в носовые отсеки.
        - Две минуты до перехода в свободное падение,  - прокричал Фрик.  - Давайте-ка быстренько разберем эту железяку.
        Бригада - его лучшие подчиненные, мужчины и женщины - работала быстро и сни мала одну бронированную пластину за другой настолько легко, словно сто раз отра батывала эту процедуру во время учений, что на самом деле было вовсе не так. Фрик и сам не сидел сложа руки. Он обрабатывал специальным контроллером кормовой шов кожуха. Контроллер испускал волны диапазона FM - плотное поле, которое активиро вало наноустройства, распределенные по броне. Наноустройства «оживали» и начинали передвигаться по металлу к съемным частям кожуха.
        Фрик старался вести контроллером ровную линию, и глаза ему заливал струив шийся со лба пот. В принципе, этот кожух был снабжен собственным генератором легкой гравитации, и если бы этот генератор включить, вес кожуха сразу же умень шился бы. Но делать этого было ни в коем случае нельзя. Точечные источники грави тонов слишком опасны, притом что «Рысь» пока что летела с высоким ускорением. При ускорении в восемнадцать g любые случайные колебания гравитации на корабле гро зили смертельной опасностью. Фрик помнил, какие мучения экипажу доставил недельный полет навстречу риксскому крейсеру с ускорением в десять g. Миновало несколько дней, и он своими глазами видел, как линия «плохой» гравитации прошила ноги одного старшины. Одна из коленных чашечек того бедняги разлетелась на осколки, будто настоящая чашка, упавшая на пол.
        Фрик старался резать ровно.
        Демонтаж кожуха сложностей не представлял. Трудно было демонтировать его
_правильно._ Генератор сингулярности нужно было срочно собрать снова в другом конце корабля. Черная дыра питала корабельные фотонные пушки, обеспечивала искусственную гравитацию, даже подпитывала систему жизнеобеспечения. При том, что генератор был отключен, капитан истощал аккумуляторы - только ради того, чтобы выкроить для Фрика лишние минуты на демонтаж.
        Тяжелые пластины напротив Фрика сдвинулись, будто их разрезали.
        - Помедленнее там!  - крикнул бортинженер.  - Хотите, чтобы вас раздавило? Успеете еще получить свои травмы, когда начнется свободное падение.
        Самая крупная из пластин кожуха весила пять тонн.
        Только Фрик успел это сказать, как по корпусу фрегата прошла дрожь. Призрак гравитации напомнил всем о том, что искусственно созданные g - это нечто весьма и весьма зыбкое. Никто не решался нарушить молчание, пока призрак не исчез.
        В сравнительно небольшом отсеке вокруг генератора сингулярности стало жарко. Наноустройства внутри стенок кожуха разгулялись с такой силой, что пластины рас калились докрасна.
        - Отдел искусственного климата,  - проговорил Фрик.
        - Все видим. Работаем, сэр,  - прозвучал ответ для вторичного слуха бортинже нера.
        Щеки Фрика обдало порывом теплого ветерка, что было малым утешением.
        - А попрохладней нельзя?  - спросил он.
        - Работаем, сэр,  - ответил убийственно спокойный женский голос.
        Фрик поморщился и опустил резак. Он сделал все возможное, что только можно было сделать при одном g. Жара стояла невыносимая.
        Он обошел генератор по периметру, проверил работу, выполненную бригадой. Гигантские пластины возвышались над Фриком. Казалось, они висят на ниточках.
        - Отлично. Отлично. Теперь стоп!  - прошептал он.  - Дождемся свободного паде ния.
        Вдруг прямо у него за спиной раздался отчаянный крик:
        - Сэр!
        Фрик крутанулся на одном каблуке.
        - Трескается, сэр!
        Фрик быстро обвел взглядом ту пластину кожуха, на которую указывал его под чиненный. И точно: прямо у него на глазах металлическая пластина подернулась паутинкой трещин.
        В первое мгновение Фрик не поверил своим глазам. Сплав для изготовления кожуха генератора сингулярности считался на флоте самым надежным. Ни один капитан не пожелал бы, чтобы посреди боя у него на борту вырвалась на волю черная дыра. А разрезы были рассчитаны до микрометра.
        Но что-то пошло не так.
        И тут Фрик увидел эпицентр растрескивания. В бронированной пластине темнела маленькая дырочка - всего сантиметр диаметром.
        - О господи!  - воскликнул Фрик.  - Один из «стайников» прострелил кожух!
        Трещинки расходились от дырочки в разные стороны, словно по неокрепшему льду, на который кто-то наступил ногой. Металлическая пластина, распадаясь на части, издала жуткий звук, способный разбудить мертвых.
        - Тревога, тревога!  - прокричал бортинженер, и его рука метнулась к «иконке» высшей степени приоритета на синестезическом экране.  - Хоббс, отключите двига тели и гравитацию! Мне нужна невесомость!
        Но кожух уже разрушался, и его обломки падали на людей. Собственный вес отрывал от кожуха все новые куски, и они с воем отлетали. Фрик ухватил за ворот того члена бригады, который первым заметил трещины, и рванул к себе, упершись ногами в шершавую поверхность палубы. В первое мгновение он добился только того, что они вместе чуть не рухнули на пол, но почти сразу всех сильно замутило - это ощущение было вызвано свободным падением.
        Старший помощник Хоббс услышала Фрика.
        Фрик рывком оттащил внезапно ставшего невесомым подчиненного от опасной черты. Лейтенант закувыркался в воздухе и отлетел назад.
        Однако Фрик переусердствовал. Второй закон механики сработал, и бортинженера понесло вперед, под кожух. Ботинки с магнитными подошвами оторвались от пола, и он беспомощно повис в воздухе.
        Оторвавшийся кусок обшивки плыл прямо на него. Теперь вступил в действие первый закон механики - закон сохранения инерции. Двигатели были отключены, искусственная гравитация отсутствовала, металлическая пластина стала невесомой..

        Но при всем том она была _здоровенная._
        Пластина медленно плыла к Фрику - не быстрее, чем падает перышко. От бортин женера ее отделяло не больше метра. Фрик впился пальцами в пол позади себя, но металл выскользнул из-под его рук.
        И почему только он не надел магнитные перчатки? Просто не было времени осно вательно подготовиться к операции демонтажа. Без перчаток! Как он всегда ругал подчиненных за подобный идиотизм! Что ж, получил по заслугам. В звании понизили бы - и то лучше!..
        Пластина двигалась к нему - медленно и торжественно, совсем как какое-нибудь огромное океанское судно, приближающееся к причалу.
        Подчиненные тянули к бортинженеру руки. Нет, их же всех раздавит!
        - Назад!  - прокричал Фрик.
        - Инженер?  - послышался голос Хоббс.  - Что там у...
        - Дайте мне ускорение в одну двадцатую g, направление к правому борту!  - крикнул Фрик, не спуская глаз с надвигающейся на него глыбы металла.
        Он наделся, что назвал верные цифры - а назвал он их чисто инстинктивно. Он надеялся, что Хоббс не станет расспрашивать, почему он так вопит и в чем, собст венно, дело. Еще десять слов - и его расплющит в лепешку.
        Пластина неумолимо надвигалась. Вопреки законам здравого смысла, Фрик уперся в нее, собрал все силы, чтобы попытаться отодвинуть от себя пятисоткилограммовый вес. Он заметил, что в отчаянии и его подчиненные принялись оттаскивать от него треклятую пластину.
        В груди у Фрика что-то хрустнуло, но тут вдруг он ощутил легкий толчок уско рения.
        Траектория движения пластины мгновенно изменилась, а у Фрика осталось ощуще ние, будто некое металлическое существо слишком крепко сжало его в любящих объ ятиях.
        - Спасибо, Хоббс,  - пробормотал он. Пластина поплыла в другую сторону всего на волосок быстрее, чем она надвигалась на Фрика. Образовалось полметра свобод ного пространства, и руки - руки в магнитных перчатках, с тоской отметил Фрик - потянулись к бортинженеру, чтобы вытащить его из-под бронированной плиты.
        Фрик глубоко, через боль, вдохнул. И снова что-то хрустнуло у него в груди. Несколько ребер не выдержали крепких объятий металла. Это было еще легкой расп латой за идиотскую ошибку.
        - Хоббс,  - не без труда выговорил Фрик.
        - Что у вас там, черт подери, творится?
        Теперь пластина плыла к генератору. Медленно, но неотвратимо. Нужно было заставить ее остановиться.
        - Оторвался кусок металла,  - выговорил Фрик, одновременно прикидывая в уме скорость движения броневой пластины.  - Нужно еще разок выдать ускорение. В про тивоположном направлении, ноль целых, две десятых g.
        Хоббс в изнеможении вздохнула. Наверное, они с капитаном просто из себя выходили. Им-то надо было улепетывать от риксского крейсера с ускорением в восемнадцать g, а не двигаться жалкими рывками на холодных дюзах.
        Но он произошел, этот желанный толчок. Ботинки с магнитными подошвами удер жали Фрика. Металлическая глыба почти замерла в воздухе. Бортинженер улыбнулся, радуясь верности своих подсчетов. Не так-то плохо для старика.
        - Держите ноль g,  - сказал он. Нельзя было возобновлять ускорение при том, что вокруг по-прежнему летало столько тяжелых металлических пластин.  - У нас тут тонны незакрепленного железа.
        - _Тонны?!_ - воскликнула Хоббс.
        - Да, мэм,  - ответил Фрик, прижав руку к разболевшемуся боку.  - Тонны, никак не меньше.
        - Ладно, Фрик, переправляйте металл на нос,  - распорядилась старший помощ ник.  - Мы будем в радиусе действия бортового оружия риксов через четыреста секунд. А из-за того, что по вашей милости нам пришлось отключать двигатели, нас от риксов будет отделять всего-то половина световой секунды.
        «Проклятье!  - подумал главный бортинженер.  - Эта канитель с разлетевшимися железяками стоила нам двух минут полета с ускорением! Черт бы побрал эти „стай ники“! И как я только умудрился не заметить пробоину!»
        Оставалось только надеяться на то, что укрепление носовой части «Рыси» дополнительной броней будет не напрасно, что эта броня выдержит попадания из гравитационных орудий риксов.
        - Экипаж, свет будет отключен раньше обычного,  - прозвучал голос капитана. Видно было, что сложившееся положение дел его не радует.
        - Десять секунд,  - начала отсчет Хоббс.
        - Ладно!  - прокричал Фрик своей бригаде.  - Придется работать в темноте, без вторичного зрения, без связи, без гравитации!
        - Пять...
        - Отсоедините все пластины. Имейте в виду, как только запустят холодные дюзы, у нас будет микрогравитация. Ты и ты, уберите эту железяку, которая летит к носу. И осторожнее. Я точно знаю - она тяжеленная.
        Бригада принялась за работу. Кое-кто рассмеялся. Но как только на корабле воцарилась темнота, смех и веселые голоса сразу утихли.
        Дисплеи, демонстрирующие состояние бортовых систем, парящие значки, обозна чавшие различное оборудование, жужжание механизмов и компьютеров - все, что при вычно воспринималось вторичным зрением и слухом, пропало. Корабль стал мрачной и безжизненной глыбой металла. Теперь монтажникам помогали только аварийные фонари, благодаря которым зона местонахождения генератора была обозначена тускло-красным свечением.
        А потом заработали холодные дюзы, и «Рысь» начала разворачиваться носом к риксскому крейсеру. Из-за образовавшейся микрогравитации незакрепленные части кожуха снова расшалились, но члены бригады успели прикрепить к ним скобы и тросы, и вскоре весь летавший по отсеку металл был усмирен. И все же при тусклом свете и возникшей из-за микрогравитации качке ощущение у всех создалось такое, словно они очутились в трюме какого-то допотопного военного корабля посреди штормящего моря.
        Фрик непроизвольно глянул туда, где во вторичном зрении всегда демонстриро валось время, но ничего не увидел. Поля, которые создавали синестезию, обладали высокой проникающей способностью и устойчивостью, и риксы в поисках «Рыси» неп ременно попытались бы уловить действие таких полей. Исключалась и работа вто ричных аудиосистем, оставалось пользоваться только проводной системой связи. Фрик обговаривал такую возможность с Хоббс, но до сих пор это все-таки казалось чем- то призрачным, нереальным.
        Фрик выругал себя за то, что не захватил механический хронометр. Неужели были времена, когда люди изобрели это экзотическое устройство?
        - Ты,  - сказал Фрик,  - указав на девушку-старшину,  - начинай считать.
        - Считать, сэр?
        - Да. Теперь твоя работа - считать вслух. Начинай... с трехсот восьмидесяти и считай обратно. Медленно, будто отсчитываешь секунды.
        Взгляд старшины озарился пониманием, и она негромко начала:
        - Триста восемьдесят, триста семьдесят девять...
        Слушая ее голос, Фрик сокрушенно покачал головой. Он использовал высококва лифицированного члена экипажа в качестве часов, подумать только! Еще чуть-чуть - и начнется доставка донесений, написанных от руки.
        Фрик обвел сердитым взглядом зону размещения генератора. Повсюду ужасающе медленно задвигались тяжелые и неповоротливые куски металла, каждый из которых был опутан надежной паутиной тросов. Эти тросы-кабели имели собственный запас кинетической энергии, они были изготовлены из витого углерода, способного растя гиваться и сжиматься. Такая чисто механическая движущая сила для риксских дат чиков была невидима, но с ее помощью было легче протащить по кораблю невесомые, но массивные плиты бронированного сплава.
        Фрик огляделся по сторонам в поисках подчиненного, у которого были бы не заняты руки.
        - Вы,  - позвал он.
        - Сэр?
        Фрик продемонстрировал свои голые руки.
        - Раздобудьте мне перчатки.
        Примерно через триста семьдесят секунд риксы могли превратить всех на борту
«Рыси» в желе, но будь он проклят, Уотсон Фрик, если до этого времени его расп лющит какая-нибудь мерзкая железяка.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Кэтри Хоббс никогда не слышала, чтобы в командном отсеке было так тихо.
        Теперь, когда не работало синестезическое поле, большинство панелей управ ления стали безжизненно-серыми. Хоббс редко задумывалась о том, насколько мало было материальных среди тех экранов и пультов, которыми она пользовалась каждый день. Казалось, будто в командном отсеке все обернули шероховатыми серыми обо лочками, будто неработающие модели. В свете красных аварийных огней виднелись считанные жирные кнопки, которые никак не зависели от вторичного зрения. Большой воздушный экран, обычно занимавший большую часть отсека, теперь заменился маленьким плоским аварийным экраном, демонстрировавшим изображение только на одном уровне зрения, да и то - со «снегом».
        В этом тусклом царстве первичного зрения члены командного состава передвига лись как в тумане. Казалось, синестезия им всем приснилась и они вдруг одновре менно очнулись от этого сна.
        На самом деле их обескураженность никакого значения не имела. Они мало что могли бы сделать сейчас, когда «Рысь» двигалась, пребывая в режиме почти полной темноты. Пилоты следили за работой холодных реактивных двигателей и медленно вели фрегат по дуге - всего девяносто градусов за восемь минут, чтобы развернуть
«Рысь» точно носом к риксскому крейсеру. «Рысь» действовала подобно дуэлянту, который поворачивается к противнику боком, дабы уменьшить уязвимую площадь тела. Пилоты оживленно переговаривались между собой, но Хоббс их разговоров не слы шала. Старший помощник непроизвольно пошевелила пальцами, желая переключить пере говоры на себя, но вторичный слух тоже не работал. Хоббс понимала, почему пилоты нервничают. Для своих расчетов они пользовались экранированным секретным компь ютером, спрятанным под слоем брони неподалеку от лазарета. Процессор этого компь ютера по мощности равнялся тому, который вставляли в роботизированные игрушки.
        На таком расстоянии риксские датчики обладали очень высокой чувствительнос тью. Можно было пользоваться только самой примитивной электроникой.
        Хоббс подумала о бригаде монтажников под руководством Фрика. Сейчас они, по идее, уже должны были установить импровизированную броню на новом месте. Хоббс повернула тугой тумблер на пульте, пытаясь разыскать бригаду. Вместо обычной волны звуков, доносившихся с нижних палуб, звучал приглушенный гул голосов. Связные диалоги передавались только по системе проводной связи с помощью пере датчиков, установленных в главных отсеках корабля. Маломощными портативными рациями разрешалось пользоваться только по приказу капитана. На таком расстоянии риксские датчики могли засечь излучение от пакетика с лапшой, снабженного сис темой микроволнового самоподогрева. Пришлось отключить даже медицинские эндоуст ройства. Протезы капитана Зая не работали, он не мог подняться с капитанского кресла. Двигалась только его здоровая рука, а протезированная застыла в таком положении, что казалось, держать ее так должно быть больно.
        - Как они там, Хоббс?  - спросил Зай. Его голос казался таким мягким, таким человечным сейчас, без привычного усиления на канале прямой связи с капитаном.
        - Я...  - Хоббс продолжала вертеть ручку настройки и прислушиваться к тому, что происходит в разных отсеках корабля. Этот допотопный способ поиска ужасно раздражал, от него можно было сойти с ума.
        Миновало десять мучительных секунд, и Хоббс была вынуждена признаться:
        - Я не знаю, сэр.
        Ответив так, Хоббс попыталась припомнить, а отвечала ли она хоть раз капи тану вот так.
        - Не волнуйтесь, Хоббс,  - сказал Зай и улыбнулся ей.  - Наверное, они где-то между двумя пунктами связи. Дайте мне знать, когда они выйдут на связь.
        - Хорошо, сэр.
        Несмотря на то что капитан фактически лишился обеих ног и одной руки, его, похоже, не удручала та слепота, которую принес с собой царящий на борту фрегата режим затемнения. Хоббс вдруг поняла, что Зай пишет авторучкой на _бумаге._
        Он заметил, как оторопело его старший помощник смотрит на древнее приспособ ление для письма.
        - Может быть, пока это не закончится, нам придется прибегнуть к системе посыльных, Хоббс,  - объяснил Зай.  - Вот я и решил поупражняться в каллиграфии.
        - Не уверена, сэр, но, похоже, смысл последнего слова мне незнаком.
        Зай снова улыбнулся.
        - На Ваде без хорошей отметки по чистописанию школу не закончишь, Хоббс. Знаете, древние искусства время от времени всегда возвращаются.
        Хоббс кивнула. Слово «чистописание» она поняла.
        - А на утопианских планетах искусства древности не слишком почитаются, верно?
        - Пожалуй, нет, сэр,  - отозвалась Хоббс, отчасти недоумевая из-за того, почему капитан беседует с ней на отвлеченные темы всего за несколько мгновений до того, как «Рысь» могла попасть под обстрел. Но с другой стороны, чем еще было заниматься при затемнении, как не разговаривать на отвлеченные темы.  - Но зато я еще в начальной школе научилась пользоваться секстантом.
        - Это превосходно!  - искренне восхитился капитан.
        - Вот только на выпускных экзаменах от нас не требовали показывать, нас колько блестяще мы владеем этим инструментом.
        - Очень надеюсь, что вы не забыли, как им пользоваться, Хоббс. Если риксы еще раз заденут наш главный процессор, нам запросто можно потребоваться ваша помощь. Придется поработать возле иллюминаторов.
        - Будем надеяться, что до этого не дойдет, сэр.
        - Двадцать секунд,  - объявила молоденькая девушка-лейтенант довольно громко, чтобы ее голос расслышали все, кто находился в отсеке. Она не спускала глаз с циферблата механического хронометра, который у кого-то из членов экипажа хра нился как антикварная вещица. Капитан Зай тоже извлек из шкатулки с семейными реликвиями старинные ваданские наручные часы. Он осмотрел оба прибора и опреде лил, что они работают на пружинных механизмах и, следовательно, невидимы и неслы шимы для риксов, а потом синхронизировал показываемое часами время, повертев на своих миниатюрную шишечку.
        Лейтенант продолжала отсчет. Приближалось мгновение, когда риксы могли отк рыть огонь. Капитан Зай протянул Хоббс приспособление для письма и листок бумаги.
        - Не хотите попробовать?
        Она взяла ручку, словно нож, но это, похоже, было неправильно. Тогда она попробовала взять ее как указку.
        - Поверните и зажмите пишущий конец указательным и средним пальцами,  - нег ромко посоветовал капитан.
        - А, почти как вилку,  - отозвалась Хоббс.
        - Пять,  - проговорила лейтенант.  - Четыре... Хоббс нарисовала несколько загогулин. То, как ручка касалась бумаги, доставляло странное удовольствие. В отличие от рисования в воздухе трение шарика о бумагу приносило физическую уве ренность. Хоббс набросала план командного отсека.
        Неплохо. Но как этим писать? Она провела две скрещенные линии. Получилось что-то вроде "X". Потом нарисовала кружочек - "О".
        - Ноль,  - выговорила лейтенант.  - Мы вошли в зону радиуса действия бортовых орудий противника.
        Хоббс попробовала написать остальные буквы своей фамилии, но получились каракули.
        Офицер, ведавший системой датчиков, сидел, склонившись головой к пульту. Вдруг он заговорил громким и четким голосом - так, словно обращался к публике с театральной сцены.
        - Они стреляют. Из стандартной фотонной пушки. Похоже, целятся в сторону нашего последнего вектора, который они успели засечь.
        Хоббс кивнула. Риксы, видимо, выследили «Рысь» четыреста пятьдесят секунд назад - до того, как на корабле был введен режим затемнения. Но потом холодные дюзы повели фрегат другим курсом.
        Капитан рискнул. В холодных реактивных двигателях в качестве рабочего тела использовались вода и прочие перерабатываемые жидкости. В дело была пущена поло вина запасов воды «Рыси» и даже довольно большая масса кислорода, который хра нился в сжиженном состоянии. За счет тех взрывов, с помощью которых была сброшена защитная броня с носа, корабль еще немного ушел вперед.
        Теперь он находился в нескольких тысячах километров от того места, где его заметили риксы, но перерабатываемых жидкостей на борту почти не осталось. Если бы от вражеского огня вышел из строя главный двигатель, то пришлось ждать почти год, прежде чем тихоходный спасательный корабль с Легиса доберется до «Рыси», чтобы отремонтировать ее и пополнить запасы продовольствия. Любая мелкая поломка в системе переработки отходов - гибель бактерий, сбой в работе оборудования, малейшая мутация наноустройств - все это означало бы, что экипаж фрегата обречен на гибель.
        Хоббс помимо воли задумалась о том, а станет ли командование флота бросать силы на спасение «Рыси». При том, что шла война, нашлось бы сколько угодно оправданий для того, чтобы отложить на потом поиски подстреленного корабля, который летел к владениям риксов со скоростью две тысячи километров в секунду. Лаурент Зай для Императора по-прежнему оставался занозой в пятке. Из капитана и членов экипажа его корабля получились бы образцово-показательные мученики.
        - Короткие очереди. Одна, две, три,  - сосчитал офицер, ответственный за работу датчиков.  - Теперь они стреляют из маломощных лазеров. Ищут отражения.
        - Каковы их предположения?  - осведомился капитан.
        Лейтенант Тайер, которой было приказано из аналитического отдела перебраться в командный отсек, отчаянно сражалась со слабеньким процессором и непривычным настольным пультом. Бесшумная система пассивных датчиков фактически целиком базировалась на волоконной оптике, тянувшейся от обшивки к тому самому малень кому экранированному компьютеру, на работу которого так жаловались пилоты.
        - Судя по тому, откуда ведется стрельба, риксы полагают, что мы гонимся за ними... с высоким ускорением.
        - С высоким ускорением?  - пробормотала Хоббс.  - Но ведь совершенно ясно, что главный двигатель у нас не включен.
        - Они осторожничают,  - негромко проговорил Зай.  - Они предполагают, что за последние восемьдесят лет мы могли изобрести бесшумные двигатели, и что мы все еще жаждем их протаранить.
        «Конечно»,  - подумала Хоббс. От одной войны до другой не только военная тех ника риксов эволюционировала, но и имперская тоже, «Рысь» принадлежала к новому классу боевых кораблей и выпущена была всего десять абсолютных лет назад. На самом деле в ее конструкции в помине не было ничего экзотического вроде двига теля, способного обеспечивать полномасштабное ускорение, но при этом оставаться бесшумным и невидимым для датчиков. Но риксы-то этого не знали.
        Кэтри Хоббс перевернула страничку капитанского блокнота, и на чистой стра ничке нарисовала линию - вектор пересечения «Рысью» зоны радиуса действия грави тационного оружия риксов. Писать буквы было сложно, но зато пальцы довольно умело вычерчивали баллистические и навигационные кривые. На протяжении своей воинской карьеры Хоббс довелось вычерчивать траектории полета кораблей во время тысячи разных сражений - как воображаемых, так и происходивших на самом деле - на дисп леях воздушных экранов. Ручкой словно бы управляли ее тактические рефлексы, и как только офицер, следивший за показаниями датчиков, сообщал о направлении огня со стороны риксов, Хоббс сразу безошибочно отображала его линиями на схеме.
        Относительная скорость двух кораблей по-прежнему приближалась к трем тысячам километров в секунду, и для того, чтобы значительно изменить это соотношение, потребовалось бы несколько часов полета с ускорением. Таким образом, курс «Рыси» представлял собой практически прямую линию, пролегавшую почти тангенциально через сферу зоны эффективного обстрела гравитационных орудий риксов. «Рысь» летела через эту зону, будто пуля через баскетбольный мяч под малым углом. Пока фрегат будет находиться внутри сферы, риксы смогут его подбить. Но еще несколько минут - и фрегат уйдет за пределы досягаемости.
        - Они понизили мощность действия лазера, а радиус увеличили,  - сообщила Тайер.
        Теперь риксы стреляли не на поражение. Они понизили когерентность лазера ради увеличения зоны охвата, очевидно надеясь, что низкоэнергетичный импульс отразится от «Рыси» или вызовет вторичный взрыв, что поможет определить местона хождение фрегата.
        Фактически они сменили снайперскую винтовку на световой пистолет.
        - Они набирают скорость. Теперь я улавливаю в их действиях систему: они идут по спирали вдоль нашего прежнего курса.
        - Быстро ли раскручивается спираль?  - спросила Хоббс. Ее рука, сжимавшая ручку, замерла над листком бумаги.
        - Спираль раскручивается наружу со скоростью примерно тысяча метров в секунду.
        Хоббс посмотрела на капитана. На сердце у нее стало легче. Риксы обшаривали большое пространство. Они предполагали, что «Рысь» по-прежнему идет с равно мерным ускорением в несколько g, a не движется короткими рывками, как было на самом деле.
        - Похоже, враги нас переоценили, Хоббс,  - проговорил Зай.
        - Да, сэр.
        Хоббс снова перевернула страничку, а на чистом листе нарисовала плоскую спи раль, рассеченную лучами от центра.
        Полагая, что «Рысь» все еще летит, включив главный двигатель, Риксы раски нули широкую сеть. Однако скорость стрельбы лазерного орудия, установленного на крейсере, должна была иметь абсолютный предел. Для того чтобы прочесывать такой колоссальный объем пространства, риксы неизбежно должны были снизить плотность поисковой сети. То есть в сети было полным-полно прорех. Если бы «Рысь» развер нулась к крейсеру боком, то поиск с низким разрешением, пожалуй, помог бы обнару жить корабль длиной в два километра. Но фрегат был развернут к риксскому крейсеру носом, и поэтому его размеры с точки зрения риксов не превышали двухсот метров. К тому же при том, что отражающая часть обшивки с носа фрегата была удалена, лучи лазера могли упасть только на обнаженный черный сплав корпуса.
        Хоббс нарисовала маленький кружочек на фоне спиралевидной паутины - кро шечную мошку, угодившую в паутину, чей хозяин искал жирных мух.
        - Они не поймают нас, сэр.
        - Да, Хоббс. Если только им не улыбнется чудовищная удача.
        ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

        - Сто девяносто девять. Двести.
        - Ладно, потише!  - прокричал главный бортинженер Уотсон Фрик, глянув на послушно бормотавшего числа лейтенанта.  - Продолжайте считать, но _про_себя._ Досчитаете до восьмисот - дайте мне знать.
        Кожу у Фрика покалывало, будто он принимал ультразвуковой душ. Лейтенант уже две минуты дисциплинированно вела отсчет, находясь на территории со знаком
«плюс». Каким бы неточным ни был счет, «Рысь» уже наверняка пересекла границу зоны действия вражеского стационарного оружия. В любое мгновение корабль мог пронзить гравитационный луч и угробить всех до единого. До того момента, как они окажутся позади опасной черты, оставалось не меньше шестисот секунд.
        Бок у Фрика все еще болел. «Да, несколько ребер определенно сломаны»,  - думал он, озирая наспех соединенные бронированные пластины.
        Последний фрагмент встал на место. Броню распределили по грузовому отсеку так, чтобы максимально закрыть его сечение. Оставались и грубые швы, и даже зия ющие бреши, но закрыть их без помощи аппаратов, предназначенных для сварки броне вого сплава, было невозможно. А если бы хоть один такой аппарат заработал, для риксских датчиков это стало бы равноценно сработавшему сигналу SOS сброшенного аварийного маяка.
        Проблема состояла в том, что тяжелые пластины металла были практически под вешены в воздухе. К обшивке носа фрегата они крепились только тросами и моново локнами. Главный бортинженер Фрик рассчитывал, что куски броневой стали удастся зафиксировать на местах с помощью контейнеров, в которых здесь, на грузовой палубе, обычно хранили перерабатываемые отходы. Но все контейнеры оказались пусты, поскольку воду использовали в качестве реактивного тела.
        Если бы капитан дал приказ приступить к любому серьезному маневру, то тяже ленные плиты оборвали бы не слишком надежный крепеж и промчались по кораблю, будто сверхскоростной поезд.
        Здесь, на грузовой палубе, не было пункта проводной связи, то есть никакой возможности связаться с капитаном. Судя по всему, разработчики «Рыси» не предс тавляли себе, что носовой грузовой отсек превратится в главный тактический боевой пост. Теперь Фрик понимал, почему на кораблях флота так редко устраивали затем нение даже во время учений. Без вторичного зрения остаться было сложно, а без связи - смертельно опасно.
        - Надеть гермошлемы,  - дал приказ бригаде Фрик. Если бы пластины сорвались с крепежных тросов, запросто могла начаться декомпрессия. К тому же здесь, в непосредственной близости к обшивке, было очень холодно. Система жизнеобеспе чения фрегата работала с минимальной мощностью: действовали только наноустройс тва, обеспечивавшие циркуляцию и очистку воздуха, а температуру тела приходилось поддерживать с помощью теплоизолирующей одежды.
        - Вы,  - сказал бортинженер, указав на старшину Метасмит. Эта женщина была самой лучшей спортсменкой в инженерной бригаде. При наличии гравитации ей не было равных в игре в баскетбол, а в состоянии невесомости она наработала столько часов, что уступала в этом только нескольким морским пехотинцам.  - Вернитесь к передовому артиллерийскому посту и воспользуйтесь пунктом проводной связи. Пере дайте капитану, что ускорение выше одной двадцатой g опасно.
        - Ясно,  - кивнула Метасмит и, легко сорвавшись с места, стремительно поплыла к открытому люку.
        Когда она пролетала через отверстие люка всего в двух сантиметрах от его края, Фрик зажмурился.
        Бортинженер задраил люк. Если броневые пластины сорвутся, бригада, может быть, сумеет хоть что-то сделать здесь, в грузовом отсеке. Его люди попробуют хоть _как-то_ предотвратить разрушения.
        - Выбирайте пластины и закрепляйтесь,  - распорядился он.  - А если вам почу дится запах жареного, то знайте: пахнет от вас.
        Фрик пробрался к той плите, что была закреплена посередине отсека. Ухва титься было не за что, поэтому Фрик включил электромагниты, вмонтированные в ска фандр. Его прижало к броневой плите, и он ощутил, что ее внушительная масса обе регает его от гравитационной пушки риксов.
        «Нужно минут пять продержаться»,  - думал Фрик.
        Тишина на борту «Рыси» стояла неприятная, тягостная. Там, в командном отсеке, офицеры хотя бы могли заметить огонь противника, оценить расстояние, возможность попадания. А здесь, в грузовом отсеке, Фрик и члены его бригады были слепы и глухи и не понимали, защищает ли их это безмолвие.
        БОЕВИК

        Х_рд спешила на встречу с дирижаблем, сеющим облака. Их встреча должна была состояться всего в ста километрах от границы территории центра связи.
        Флаер-разведчик набрал предельную высоту. Винты жалобно выли, электромаг нитные системы робко пытались увести машину вниз - так уставший пловец ищет дна кончиками пальцев ног. Воздух на такой высоте был разреженным, но для риксы годился.
        Дирижабль для встречи с х_рд, наоборот, максимально снизился. Таким образом, два летательных аппарата образовали непрочную, рискованную связку. Х_рд мед ленно, осторожно поднялась и встала на бронированной обшивке флаера. Машина реагировала на каждое ее движение, будто туго натянутая веревка. Кто знал, нас колько хорошо Александр умеет водить флаеры и дирижабли? Предстояло это прове рить. Х_рд избавилась от военного начальства, летевшего в этом флаере, и передала управление машиной Александру. Но для того чтобы добраться до центра связи неза меченной, ей пришлось лететь на очень большой высоте.
        Дирижабль, которым также управлял Александр, подлетел поближе - сфера пус тоты, казавшаяся черной дырой в темном небе. Маленькие пропеллеры пытались урав новесить дирижабль, удержать на месте. Они отчаянно сражались с шквальными поры вами ветра на большой высоте. Полы соболиной шубы х_рд разметало в стороны, и они стали похожи на крылья большой птицы на фоне звезд.
        Двадцать пять градусов ниже нуля. Впервые в жизни рикс почувствовала, что у нее немеют кончики пальцев.
        Х_рд встала крепче и ровнее и потянулась к грузовой гондоле дирижабля. Она отсоединила научные приборы и заменила их своим вещевым мешком. Затем сбросила шубу, которая была слишком тяжелой, и с грустью проводила ее взглядом, а потом так сконфигурировала мышцы рук, что они уподобились паре крюков. В маленькой гондоле дирижабля человек поместиться не мог. Х_рд предстояло лететь, держась за гондолу, до тех пор, пока дирижабль не зависнет над нужной точкой.
        Она опустилась на колени, собралась с духом и прыгнула с флаера к дирижаблю.
        Флаер от толчка уплыл назад, а резкий порыв ветра подхватил и унес дирижабль от скрюченных рук х_рд. С губ рикса сорвался очень человеческий крик.
        Х_рд оказалась в высшей точке своего прыжка, а потом стала падать, рассекая морозный воздух будто камень.
        КАПИТАН

        - У посыльного на передовом артиллерийском посту сообщение от главного бор тинженера, сэр.
        - Готова обещанная броня?  - поинтересовался капитан Зай.
        Времени на эту операцию ушло довольно много. На самом деле необходимость укрепления переднего грузового отсека с самого начала вызывала у капитана сомне ния. Но членам экипажа крайне необходимо было чувствовать, что они заняты чем-то полезным ради собственной самозащиты. «Необходимый отвлекающий маневр», как называл аноним 167 подобные маленькие хитрости с подчиненными.
        - Да. Но броневые плиты закреплены не слишком надежно, сэр,  - отозвалась Хоббс.  - Фрик просит не поднимать ускорение выше нуля целых пяти сотых g. Если мы включим главный двигатель, пластины могут сорваться с крепежа.
        Капитан Зай выругался.
        - Я так и знал, что мне придется расплатиться за эту броню.
        - Как только мы выйдем из зоны обстрела, сэр, бригада сможет соединить плас тины с помощью сварочных аппаратов.
        - Тогда нам никакая броня уже не понадобится,  - буркнул Зай.
        Хоббс кивнула.
        Зай сжал пальцы здоровой руки. Похоже, затемнение сработало. Почти наверняка риксам не удастся обнаружить «Рысь» - ну, разве что им бешено повезет. Еще пять минут и секунд сто для верности - и можно будет снова включить синестезию. Будет и нормальная связь, и постоянный показ работы всех бортовых систем. Он снова сможет командовать кораблем.
        И снова сумеет передвигаться. А сейчас у Зая ужасно разболелась поясница от долгого сидения в кресле в напряженной позе. Но если бы он позволил себе рассла биться хоть на миг, то рухнул бы ничком на пол.
        - Что-нибудь ответите Фрику, сэр?
        - Нет. Так или иначе, через несколько минут будет восстановлена связь. Пусть посыльный пока находится возле пункта связи у артиллеристов - вдруг случится что-то серьезное.
        - Есть, сэр.
        Судя по тону, Хоббс была с ним согласна.
        Немного странно было сидеть с ней рядом в почти полной темноте. Рабочие места капитана и старшего помощника располагались совсем близко, но на самом деле Зай и Хоббс существовали как бы в двух разных мирах. Хоббс порой, казалось, пребывала в иной вселенной, ее словно бы и не было рядом, покуда она путешество вала по мириадам каналов инфоструктуры «Рыси». А Зай старался сосредоточиться на общей картине. Он когда-то и сам служил старшим помощником, и ему порой доводи лось с трудом удерживать себя от искушения погрузиться в глубочайшие информаци онные источники корабля. Однако во всем, что касалось делегирования полномочий, воинский устав был непоколебим: освоение информационных недр Зай оставлял безу коризненно компетентной Хоббс.
        Но сейчас, во время затемнения, между ними, окутанными тишиной и отрезанными от остальных помещений фрегата, возникла странная близость. Зай всегда считал Хоббс блестящим офицером, но теперь, когда его жизнь каждый день висела на ниточке, он стал ценить ее еще больше.
        С момента покушения на его жизнь Зай осознал, как опасно полагаться на вер ность во флоте. На «серой» планете Вада бунты против власти случались очень редко, но здесь, на борту «Рыси», произошел мятеж. А конец мятежу положила Кэтри Хоббс, родившаяся на утопианской планете. Подсвеченные красными аварийными лам почками черты ее лица - шедевра пластической хирургии - говорили о том, что ценится превыше всего у нее на родине. И все же Хоббс была лучшим офицером и старшим помощником Зая.
        Когда-нибудь из нее получится превосходный капитан.
        - Сэр!  - прокричал офицер, ответственный за работу системы датчиков, и Зай очнулся от раздумий.
        - Докладывайте.
        - Вижу отражения от огня риксов!
        - Хотите сказать, что они во что-то попали?  - уточнила Хоббс.
        Зай прищурился. Поисковая «сеть» риксов несколько минут назад миновала
«Рысь». Полет по спирали увел крейсер на несколько тысяч километров в сторону.
        - Да, мэм,  - ответил офицер и склонился к настольному дисплею.
        - В данный момент я провожу анализ,  - проговорила Тайер.
        - Остатки песка, может быть?  - высказал предположение Зай.
        - Нет, здесь песка быть не может,  - ответила Тайер. Зай кивнул. Конечно, они успели уйти на громадное расстояние от места первой перестрелки с риксами.  - Вероятно, они попали в какую-нибудь из станций старой орбитальной обороны Легиса.
        - Тогда можно было бы считать, что нам сказочно повезло,  - усмехнулся Зай.
        - Если они решат, что выследили нас, то мы сможем спокойно лететь домой.
        Но Хоббс покачала головой. Зай по опыту знал, что означает такое выражение лица его старшего помощника: у нее на уме почти сформировавшаяся мысль, и мысль невеселая.
        - Вижу кислород, водород и немного углерода,  - сообщил офицер, следивший за работой датчиков.
        - Это выбросы!  - воскликнула Хоббс.  - Вот что они искали! Вот почему они вели такой широкомасштабный поиск. Они не нас искали. Они хотели обнаружить выб росы из наших холодных дюз.
        Зай закрыл глаза. Естественно. «Рысь» двигалась вперед, разбрызгивая смесь воды с органическими отходами. Сейчас капельки этой взвеси наверняка преврати лись в громадное облако кристалликов льда. Эти кристаллики, вскипятив их лучом лазера, обнаружить было гораздо проще, нежели затаившийся и замолчавший корабль. В конце концов, риксы рассчитают массу выбросов и определят вектор их распреде ления.
        А потом, путем экстраполяции, рассчитают вектор движения «Рыси».
        - Похоже, мы наследили, старший помощник,  - сказал Зай.
        - Верно, сэр,  - тихо ответила Хоббс.
        - Они включили более целенаправленный луч, сэр,  - сообщил офицер, следивший за показаниями датчиков.  - Продолжают щупать лед. Двигают лучом по нашему следу.
        - Нужно снова маневрировать, Хоббс,  - сказал Зай.  - И одной двадцатой g нам будет маловато.
        - Я предупрежу Фрика, сэр.
        Хоббс послала сигнал на пункт связи, установленный в артиллерийском отсеке. Посыльная Метасмит тронулась в путь.
        Капитан вздохнул. Ему предстояло пройти по канату между двумя опасностями. Риксы вполне могли экстраполировать их местонахождение еще до того, как «Рысь» покинет зону обстрела. Если Зай и дальше будет дрейфовать, то вражеский лазер, а потом и гравитационная пушка скоро найдут фрегат. Но если он совершит маневр слишком резко, то плохо закрепленные бронированные пластины прокатятся по «Ры си», словно призрак гравитации по стеклянному кораблику.
        - Какая часть в грузовом отсеке самая прочная, Хоббс?
        - Передняя стенка, сэр,  - ответила Хоббс без запинки.  - Она изготовлена из сверхпрочного сплава. Со стороны носа там вакуум.
        - Следовательно, повреждения будут наименьшими, если мы дадим задний ход.
        - Да, сэр. Но это всего лишь изменит наше положение на оси Z. Мы окажемся нос к носу с риксами.
        - Значит, нам нужно свернуть в сторону. Отклонить от курса с ускорением в одну двадцатую g.
        - Любое уклонение от курса - и мы становимся более уязвимыми для риксов, сэр. Открываем для обстрела большую площадь поверхности.
        - Верно, Хоббс. Как только это будет возможно, мы сразу же снова ляжем на прежний курс.
        - К тому же я не очень уверена в том, на какое ускорение мы можем рассчиты вать, сэр. У нас осталось совсем мало отработанной воды.
        Зай стал быстро соображать. Нужно было произвести наибольший возможный рывок, использовав минимум рабочего вещества. Следовательно, необходимо идти на максимальной скорости.
        - Мы воспользуемся системой запуска дронов. Но не главный магнитный рельс - тогда риксы выследят нас за секунду. Мы запустим дрон-буй. И выведем его на мак симально возможную скорость.
        Хоббс присвистнула.
        - Без искусственной гравитации для смягчения отдачи? Уж это будет всем рывкам рывок, сэр.
        - Нам и нужен рывок, Хоббс. А механическое явление риксские датчики не засе кут.
        Хоббс понимающе кивнула. Устройство для запуска буя использовалось в том случае, если корабль лишился запасов энергии, если у него отказали все бортовые системы. Пусковой рельс накапливал энергию механически и в этом смысле напоминал гигантский арбалет, изготовленный из витого гиперуглерода.
        - Я отправлю еще одного посыльного к главному бортинженеру, капитан. У них возникнет декомпрессия.
        Зай кивнул, нервно сжимая и разжимая пальцы. На то, чтобы осуществить заду манный маневр, у них были считанные минуты, и вот теперь предстояло потратить минимум полминуты на доставку сообщения. Любые изменения в плане могут застиг нуть бортинженера врасплох.
        Из офицеров, служивших на борту «Рыси», инженер Фрик реже всех работал в командном отсеке. Капитан фрегата и бортинженер были мало знакомы с образом мыслей друг друга.
        Заю невольно припомнились слова из военной саги: _"Хороший_подчиненный_ -
_это_продолжение_тебя"._
        Он принял решение.
        - Хоббс, скажите Фрику, что вы направлены к нему.
        - Сэр?
        - Мы понятия не имеем о том, как это все пройдет. Может быть, придется еще маневрировать. Мне нужно, чтобы вы были там.
        - И чем я должна там заниматься?
        - Читать мои мысли.
        БОЕВИК

        Ощущение свободного падения, как ни странно, успокаивало.
        Дома, на орбитальных станциях, риксы обычно спали в невесомости. И сейчас, если бы не противный резкий ветер, х_рд могла бы представить, что пыталась очнуться от какого-то страшного сна. Но все происходило на самом деле: она падала, летела навстречу собственной гибели.
        Вдалеке она видела центр связи - концентрические круги огней на тусклом фоне озаренного звездами снега. Где-то внутри этого рисунка, километрах в ста отсюда, находилось место для посадки, приготовленное для нее Александром, но это так далеко. Мир внизу был ужасающе мрачен. Х_рд чувствовала себя совершенно одинокой и думала о Ране, которая, наверное, все еще спала в пещере. Кто теперь принесет ей еды? Кто оплачет ее смерть?
        Раздумья прервал свист крыльев флаера. Его бортовые огни слились в красное пятно. С выключенными двигателями он падал быстрее рикса. Но флаер находился в двадцати метрах. Эта машина была не слишком «умной», на ней не имелось оборудо вания, которое могло бы заметить х_рд даже при том, что флаером управлял Алек сандр. Но х_рд помнила о том, что имперские ищейки выслеживали ее и Рану с помощью приборов теплового видения. Она закрыла глаза и велела температуре своего тела повыситься. Почти сразу же она ощутила кислоту в желудке и сухость во рту. Турбинка в груди зажужжала громче. Все это были ощущения, связанные с ускорением обмена веществ.
        Х_рд осмелилась бросить взгляд на летящую ей навстречу землю. Осталось ли у нее время?
        Она сложила пальцы «ковшиками», расставила руки в стороны, чтобы замедлить падение, и стала работать мышцами, чтобы ускорить процесс согревания. Она падала, размахивая руками. И вдруг флаер-разведчик метнулся к ней. Повинуясь показаниям прибора, он осторожно двигался в промежутках между то и дело налетав шими порывами ветра. Видимо, Александр все-таки сумел разглядеть х_рд на холодном фоне звездного неба.
        Флаер поравнялся с риксом. Х_рд перестала размахивать руками, изогнула их и, подлетев к флаеру поближе, ухватилась за болтающиеся на ветру ремни кресла пилота. Падение флаера приостановилось, его винты снова взвыли.
        Машина пошла вверх с опасным креном, поскольку с одной стороны кабины висела, ухватившись за ремни, х_рд. Флаер сбавлял скорость, и рикс снова посмот рела вниз. Навстречу ей неслась смерзшаяся земля.
        Но ей удалось пролететь еще несколько сотен метров и спрыгнуть на снег.
        - Ну что ж,  - произнесла х_рд. Она переняла у Раны странную привычку разго варивать с собой.  - Я хотя бы поупражнялась.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Старший помощник Кэтри Хоббс, хватаясь за скобы, передвигалась по темным переходным шахтам «Рыси». Как она жалела о том, что мало практиковалась в усло виях невесомости.
        Как правило, в преддверии сражения экипаж проводил несколько дней, отраба тывая действия в условиях разных показателей гравитации и в невесомости, готовясь к обманным маневрам и отказам генератора гравитации. Но «Рысь» уже почти десять дней летела с высоким ускорением. Не было и речи о возможности проведения каких бы то ни было учений.
        Хорошо хоть капитан дал Хоббс время облачиться в прочный тяжелый скафандр...
        Хоббс посмотрела на старинные наручные часы. Капитан назначил первый маневр уклонения от курса через тридцать секунд. Он одолжил Хоббс часы своего деда. Боже, какие же они были древние! Табло у них было круглым. Пока она облачалась в скафандр, Зай объяснял, как считывать показания с этого, как он его назвал, «ци ферблата». Часы, по словам капитана, были «аналоговым» устройством. Термин «ана логовый» в данном случае он употребил в почти забытом значении этого слова. Передвигаясь по холодным и безмолвным шахтам и коридорам корабля, Хоббс улавли вала еле различимое тиканье часов.
        Тридцать секунд. Она должна успеть до первого маневра, предназначенного для того, чтобы сориентировать «Рысь» в сторону от риксского крейсера. Однако этот поворот ничем страшным не грозил. Но через двадцать секунд после этого должен был произойти запуск дрона-буя. Высвобождение потенциальной энергии, запасенной в устройстве запуска дрона, должно было оттолкнуть «Рысь» от нынешней траекто рии, и корабль при этом ожидала встряска, как при столкновении с метеоритом. В отличие от полета с ускорением на холодных дюзах, когда разгон был постепенным, при запуске дрона-буя все должно было случиться сразу и резко. Главного бортин женера, скорее всего, уже успел предупредить посыльный, но если Хоббс хотела помочь Фрику, ей следовало оказаться в носовом грузовом отсеке до того, как там начнется настоящий хаос.
        В тот самый момент, когда Хоббс уходила из командного отсека, офицер, сле дивший за показаниями датчиков, сообщил о том, что лучи риксских лазеров перес тали ощупывать оставленный фрегатом ледяной след и приближаются к «Рыси». В любое мгновение по имперскому звездолету могли открыть огонь.
        Хоббс отчаянно торопилась. Она мчалась вперед, отталкиваясь от переборок и держа над головой гермошлем. Теперь, если бы она ударилась головой, шлем защитил бы ее хотя бы отчасти.
        Вдруг она зацепилась за что-то лодыжкой и завязла на месте, проклиная на чем свет стоит того, кто бросил незакрепленный кабель между боевыми постами.
        Но тут Хоббс резко рванули назад, и она поняла, что кто-то крепко держит ее за ногу.
        - Какого черта?  - закричала она.
        Кому могло взбрести в голову откалывать подобные шуточки во время боя? Хоббс согнула колени, развернулась и оказалась лицом к лицу с шутником. С губ ее уже готовы были сорваться суровые обвинения.
        И тут она узнала эту женщину. Верити Энст, сержант-артиллерист четвертого ранга, старая под-рута стрелка Томпсона. Энст была одной из тех, кого Хоббс и Зай подозревали в сочувствии к участникам мятежа. Они поймали и арестовали всех бунтовщиков, кроме двух. Однако на «Рыси» стрелки были наперечет, а никаких доказательств вины Энст не нашли. Правда, за ней было установлено пристальное наблюдение - в надежде на то, что телекамеры что-нибудь все-таки выследят.
        Но в режиме затемнения «Рысь» была не только молчалива, но и слепа.
        Хоббс развернулась и попыталась вырваться, но стрелок Энст держала ее крепко. Кэтри вспомнила данные из досье этой женщины: рост - два метра, вес - девяносто килограммов. Держа Хоббс за ногу, Энст рванула ее в сторону и с раз маху ударила о стенку коридора. Удар был так силен, что из Хоббс буквально дух вышибло.
        А потом Энст подтащила старшего помощника к себе и приставила нож к ее горлу. Это был ритуальный нож, но в свете красных аварийных огней он выглядел смертельно опасным.
        - Наша маленькая изменница,  - прошипела Энст. От ее лица до лица Хоббс было всего несколько сантиметров.
        Даже через прочный пластик скафандра Хоббс ощущала холод стали. Она пыталась справиться со страхом.
        - Я никого не предавала, Энст.
        - Томпсон был влюблен в тебя, Хоббс. Он тебя хотел. Бедолага, он не знал, что ты - капитанская шлюха.
        Старший помощник часто заморгала, пытаясь справиться с забушевавшими в душе эмоциями. И справилась.
        - Значит, ты была одной из них, Энст. Я так и думала.
        - Знаю, Кэтри,  - процедила сквозь зубы женщина.  - Я чувствовала, что ты шпи онишь за мной, только и ждешь, что я себя выдам. Но и я за тобой приглядывала.
        Слушая Энст, Хоббс ощутила знакомые вестибулярные изменения. Фрегат развора чивался, медленно перемещался относительно оси Y. Здесь, в центре корабля манев рирование ощущалось настолько слабо, что ухмыляющаяся женщина, захватившая Хоббс в плен, по всей видимости, этого не почувствовала.
        - Ты здорово все придумала, Верити. Но теперь тебе конец,  - сказала Хоббс. Она скосила глаза и, тайком взглянув на наручные часы, начала считать от двад цати назад.  - Не вечно мы будем в режиме затемнения.
        - Это мы посмотрим.
        Свободной рукой Энст рывком открыла люк в наружной переборке. Там находилась шлюзовая камера спасательного катера. Старший помощник Хоббс нервно сглотнула подступивший к горлу ком.
        - Я могу посвятить тебе несколько минут,  - прошептала Энст.  - Мы тут втроем: ты, я и этот ножичек. А потом я пристегну твой труп к взрывпакету, и ты отпра вишься в свободный полет и пусть Зай тебя ищет. От тебя останется столько, что даже для генотипирования не хватит. Я все отлично продумала.
        «Прекрасно,  - решила Кэтри.  - Энст охота похвастаться. Пусть хвастается, сколько ее душеньке угодно».
        Кэтри Хоббс дала себе мысленный приказ расслабиться и стала отсчитывать пос ледние секунды перед предстоящим толчком.
        ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

        Повсюду вокруг главного бортинженера завывал металл.
        - Все к дальней стенке!  - приказал он бригаде.
        «Будь он проклят, Зай, этот идиот! Он слишком быстро разворачивает „Рысь“!»
        - метались мысли в голове у Фрика. Но тут инженер понял, какую сам совершил ошибку. Осознание пришло в то самое мгновение, когда он отскочил, в сторону от надвигавшейся на него массы бронированных плит. Он назвал Заю абсолютный предел ускорения - одну двадцатую g, то есть - полметра в секунду в квадрате. Однако при этом Фрик думал о движении вперед или назад - ведь тогда ускорение одинаково отразилось бы на всем корпусе фрегата. Но при развороте получился эффект напо добие центрифуги: на нос и корму действовала большая сила, нежели на середину корабля.
        Фрик оказался в роли человека, которого привязали к концу кнута, а Зай этим кнутом небрежно хлестнул.
        Сержант Метасмит вернулась с пункта связи с предупреждением о маневре, но почему капитан решил развернуть корабль, ей не сказали. Это выглядело бессмыс ленно. Согласно плану, следовало сохранять положение, при котором «Рысь» была повернута носом к риксам. Но как водится, кто-то решил поимпровизировать. Фрик проклинал себя на чем свет стоит за то, что не предупредил капитана об опасности именно такого маневрирования.
        Тяжеленные плиты с треском порвали привязанные к ним тросы и продолжили дви жение к правой переборке грузового отсека. Они перемещались не слишком быстро и вряд ли могли пробить наружную обшивку, но зато их массы вполне могло хватить для того, чтобы расплющить в лепешку члена инженерной бригады.
        Все как один подчиненные Фрика отключили магниты и отлетели к дальней пере борке. Плывущие к правому борту плиты терлись друг о дружку и скрежетали, словно тяжеленный сверхскоростной состав, замедляющий ход с помощью фрикционных тормозов.
        Все подчиненные бортинженера успели спастись.
        - Что ж, пока капитану нас прикончить не удалось!  - заметил Фрик, как только его люди сгрудились возле него.
        Некоторые рассмеялись, а сержант Метасмит подняла вверх руку и сжала пальцы в кулак.
        - Мне сказали, что на первом маневре ускорение будет равняться одной двад цатой g, но потом будет гораздо выше. То есть оно будет таким высоким, какое только там у них получится,  - Просто блеск,  - пробормотал Фрик и прокричал: - Надевайте гермошлемы и привязывайтесь тросами. Отправляемся в вакуум!
        Через десять секунд произошел обещанный толчок.
        Он оказался намного сильнее, чем ожидал Фрик.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Досчитав до двадцати, Хоббс резко согнула ноги в коленях и ударила Энст в грудь. Она отлично рассчитала время удара. Корабль тряхнуло так сильно, словно он налетел на метеорит, и бунтовщица в страхе вскрикнула. Мощность удара Хоббс была усилена за счет резкого ускорения. Старшего помощника отбросило к носу, и она, свернувшись в клубок, полетела по коридору камешком, брошенным в колодец.
        Все бы ничего, но шея болела. Энст все-таки сумела ее поранить в то мгнове ние, когда она вырвалась на волю. Продолжая лететь в невесомости, Хоббс потрогала шею. Пальцы оказались липкими, но кровь текла не очень сильно.
        Кэтри, ударившись о стенку плечом, резко остановилась возле запертого люка, не убирая руки от горла. Скафандр был надрезан, но от смерти ее спасло плотное кольцо, обхватывавшее шею и предназначенное для крепления гермошлема.
        Хоббс оглянулась назад. Энст отстала от нее метров на двадцать, но упрямо догоняла, держа наготове нож.
        И тут за спиной у старшего помощника послышался оглушительный шум. Со сто роны носа донеслись жуткий скрежет металла и завывание ветра.
        «Проклятье!» - подумала Хоббс в отчаянии.
        Волна ускорения направилась в сторону кормы, и бронированные плиты, судя по всему, пробили обшивку на носу фрегата. «Рысь» теряла атмосферное давление.
        Хоббс находилась не так далеко от носового грузового отсека. Она посмотрела на барометр на крышке люка. Стрелка сползла к красной отметке.
        Хоббс попыталась открыть люк вручную, но тут же взвыла аварийная сирена. Тогда старший помощник прижала ладонь к идентификационной пластине, и механизм крышки люка, распознав ее должность, сдался.
        Стрелок Энст летела к Хоббс, выставив перед собой нож. Их отделяло всего несколько метров. Хоббс еле успела пристегнуться ремнем к скобе на переборке в то самое мгновение, когда открылась крышка люка.
        Жуткий порыв ветра прижал ее к скобе, и та врезалась ей в живот, будто нож. Верити Энст беспомощно проплыла мимо, отчаянно изрыгая проклятия. Ее втянуло в люк, будто куклу в воронку смерча.
        У Хоббс защипало правое предплечье. Энст снова ухитрилась ее поранить.
        - Черт бы тебя побрал!  - крикнула старший помощник.
        Через несколько секунд ураган начал затихать. Где-то впереди, на носу фре гата пробоины автоматически запечатывались пенным герметиком. Хоббс опустила лицевую пластину гермошлема. Нажав на кнопку на ремне, она извлекла из специаль ного кармана моток крепкого каната и подлетела к отверстию люка. Ветер все еще дул и толкал вперед. Хоббс направилась следом за Энст, навстречу Фрику и его подчиненным.
        Еще через мгновение Хоббс обнаружила бунтовщицу. Та лежала без чувств пос реди уродливой кучи контейнеров с отходами. Давление продолжало падать, и тоненький легкий скафандр Энст не мог ее спасти. Глазные яблоки у нее начали выпучиваться, и из-за этого сомкнутые веки разжались. Без помощи Энст могла про тянуть совсем недолго, но у Хоббс не было времени чем-то помочь ей.
        Кровь из раненой руки Хоббс сочилась в ритм с биением сердца. Кровь собира лась в шарики, шарики скатывались на неподвижное тело стрелка Энст, засыпали ее легкий защитный костюм.
        - Ты получила мою кровь. Ну, теперь ты довольна?  - спросила Хоббс, заматывая свои раны изолентой.
        Корабль снова тряхнуло. Но дело на этот раз было не в ускорении. Послышался треск. Что-то сломалось внутри корабля. Энст задышала часто и хрипло. Она умирала.
        - Да спасет тебя Император от смерти,  - напутствовала Хоббс мятежницу холодной ритуальной фразой. Больше она ничего не могла сделать для этой женщины.
        Она еще немного помедлила, чтобы проверить, хорошо ли заклеила прореху на шее, после чего, двинулась вперед, гадая, живы ли еще Фрик и члены его бригады.
        ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

        Декомпрессия - это было не то слово.
        Как только корабль «дал задний ход», пластины понесло к носу - тридцать тонн броневой стали со скоростью не меньше двадцати метров в секунду. От ударной волны, возникшей от столкновения металлических плит с обшивкой, у Фрика заложило уши, несмотря на то, что он был в гермошлеме. Его швырнуло вперед. Трехметровый трос выдержал и резко натянулся, издав омерзительный щелчок, от которого бук вально скрутило кишки. Сломанные ребра возмущенно напомнили о себе резкой болью.
        А потом надрывно завыла сирена, возвещавшая о декомпрессии - внезапной и полной.
        Снесло всю обшивку спереди на носу. За пару секунд до того, как опустилась лицевая пластина гермошлема, Фрик незащищенными глазами успел увидеть прямо перед собой открытый космос. Уши и глазные яблоки словно бы обожгло, зрение и слух мгновенно ухудшились, но тут «умный» пластик лицевой пластины встал на место, и на смену гулу в ушах пришел синтетический запах перерабатываемого воз духа.
        Фрик проморгался и разглядел чудовищных размеров дыру, пробитую броневыми плитами. Если бы «Рысь» двинулась вперед, а не назад, всех членов его бригады размозжило бы всмятку. И не только их - хотя их-то уж точно бы сплющило как блины. Нет, сорвавшиеся с привязи плиты наделали бы бед по всему фрегату.
        На фоне безжалостного света звезд Уотсон Фрик увидел поблескивание обшивки дрона, уплывавшего в сторону от корабля.
        «Господи всемилостивый! Они, похоже, запустили дрона-буя, чтобы „Рысь“ оттолкнуло назад!»
        И о чем только капитан _думал?!_ Даже при наличии легкой гравитации, которая могла бы компенсировать толчок, фрегат был предназначен для равномерного разгона, а не для таких бешеных рывков.
        Фрик обвел взглядом бригаду. Вроде бы никто не потерял сознания. Правда, Метасмит помогала лейтенанту Бэкстону закрепить лицевую пластину гермошлема. И все же что-то с бригадой было не так. И не в том дело, что в отсеке стало темно и на палубу легли резкие тени, отбрасываемые оранжевыми газовыми гигантами и далеким солнцем Легиса, а в том, что бригада словно бы...
        Фрик быстро пересчитал подчиненных.
        Четырнадцать фигур в тяжелых скафандрах. _Четырнадцать._
        Кто-то исчез.
        Невероятно. Все до одного пристегнулись фалами из гиперуглеродного волокна к прочным кольцам в переборке. Универсальный ремень тяжелого скафандра для члена монтажной бригады был изготовлен из моноволокна, прочностью не уступавшего алмазу. На таком ремне можно было подвесить парочку взбесившихся африканских ело-' нов, а гарантия целости и сохранности составляла десять тысяч лет.
        Сержант Индерс ожесточенно размахивала руками, стараясь привлечь внимание Фрика. Он посмотрел, не желая верить в случившееся, а она указала на короткую трещину в переборке. Трещина пролегла прямо через ряд скоб на стенке.
        И тут он увидел: одну из скоб вырвало «с мясом».
        Фалы и ремни не подвели, зато треснула переборка.
        Фрик взлетел повыше и прикоснулся антенной гермошлема к потолку. Он услышал знакомое жужжание наноустройств, очищающих воздух на борту «Рыси», расслышал декомпрессионный стон - видимо, и с другой стороны корабль тоже получил пробо ину. И еще что-то... Писклявое металлическое тремоло. В обшивке образовывались мелкие дырочки. Переборка - последний бронированный барьер на пути шествия мас сированной декомпрессии по корпусу «Рыси» - подверглась кавитации. Расслышав этот зловещий звук, Фрик сглотнул подступивший к горлу ком. Один из «стайников», по всей вероятности, заразил переборку поедающим металл вирусом. Больше нечему было стать причиной подобного распада прочнейшего материала, из которого была изго товлена переборка.
        Через несколько минут, если не секунд, всю инженерную бригаду могло вынести в открытый космос.
        Фрик поднял сжатую в кулак руку, выставил большой палец и мизинец. Это был условный знак вакуума смертельной степени опасности. Как только он убедился в том, что все смотрят на него, главный бортинженер опустил руку и указал, на крышку люка. Они должны были открыть ее.
        Даже в темноте Фрик заметил, что на лицах некоторых его подчиненных отрази лось недоумение. По другую сторону люка пока держалось давление воздуха. Открытие люка было чревато утечкой еще какой-то части сохранившегося в корпусе
«Рыси» кислорода и проверкой на прочность переборок между этой и следующей брониро ванной стенкой, за которой располагался передовой артиллерийский боевой пост.
        Но при том, что переборка трескалась, утечка кислорода была так или иначе неизбежна. И при открытии люка оказалась бы более плавной, нежели в том случае, если бы переборка взорвалась. В данный момент по одну сторону переборки нахо дился глубокий вакуум, а по другую - почти нормальная атмосфера. Следовало урав нять давление. Наверняка конструкторы, создававшие «Рысь», рассчитывали на то, что грузовой отсек будет терять давление постепенно. Для того чтобы это прос торное помещение потеряло весь запас воздуха, потребовалось бы не менее двадцати секунд. Никто не рассчитывал на то, что нос корабля мгновенно срежет будто ножом. Ну и кроме того, ко всем нагрузкам, которые пришлось пережить металли ческим конструкциям, добавился еще и зловредный вирус.
        Первой начала действовать Метасмит. Она оторвалась от переборки, будто акро батка пролетела по воздуху на своем страховочном фале, примагнитилась к переборке рядом с люком и уперлась в стенку ботинками по обе стороны от крышки. Затем она попробовала повернуть колесо, с помощью которого люк открывался вручную. В первое мгновение колесо поворачиваться отказалось, но потом послушалось. А вскоре рядом с Метасмит оказались другие монтажники и помогли ей поворачивать колесо.
        Как только крышка открылась, Метасмит отбросило назад с опасной скоростью. Однако тренированная спортсменка описала в воздухе плавную дугу и позволила страховочному фалу растянуться на всю его длину. В итоге она совершила четкое приземление по другую сторону переборки грузового отсека. Это выглядело нас только же изящно, как плавание в невесомости.
        Фрик снова прижался антенной к переборке и различил знакомый вой воздуха, вызванный декомпрессией. Кроме того, острый слух бортинженера различил и писк лявый звон, означавший, что трещины продолжают распространяться по обшивке.
        «Рысь» продолжала трескаться.
        Фрик зажмурился и прислушался еще более старательно. Он слушал и мысленно произносил молитвы. И услышал - звук изменился. Вроде бы звон медленно, посте пенно пошел на убыль. Напряжение, связанное с разницей в показателях давления по обе стороны переборки, уменьшилось за счет того, что открыли люк.
        Фрик открыл глаза и облегченно вздохнул.
        Теперь он мог более или менее спокойно рассмотреть картину повреждений. Тре щина миновала ту скобу, к которой был пристегнут его собственный страховочный фал, и прошла всего в несколько сантиметрах от нее. Фрик сунул в трещину палец - теперь у него на руках были металлизированные перчатки. Трещина оказалась меньше четырех сантиметров глубиной. Внутри переборки Фрик не почувствовал ощутимой вибрации.
        Обшивка корабля и его переборки обладали иммунной системой. Внутри них рабо тали наноустройства, которые обязательно должны были победить риксский вирус. Но на то, чтобы инфекция была ликвидирована окончательно, должно было потребоваться время. Кораблю просто-напросто требовалось отдохнуть от стрессов, связанных с высоким ускорением и резкими толчками, но на данный момент состояние «Рыси» ста билизировалось.
        По крайней мере до тех пор, пока капитан не решит снова испытать фрегат на прочность.
        ИНЖЕНЕР-СЕРЖАНТ

        Инженер-сержант Телмор Бигз еще раз моргнул - в надежде, что к нему вернется зрение.
        Бигз понимал, как сказочно ему повезло в том смысле, что он вообще остался жив. По идее, его мозги, разлетевшиеся на мелкие кусочки, уже должно было бы разнести по всей звездной системе Легиса. Бигза спасла чистая случайность. Когда его оторвало от переборки, лицевую пластину гермошлема, по всей вероятности, тряхнуло, и она опустилась и герметично закрепилась. То ли произошло именно это, то ли он сам бессознательно опустил и закрепил пластину, но не запомнил этого.
        Но за те несколько секунд, которые Бигзу пришлось пробыть в открытом кос мосе, его глазные яблоки, видимо, успело сильно обжечь. Он различал только туманные полосы - и больше ничего.
        В ушах у Бигза гудело, и он понял, что барабанным перепонкам тоже досталось. Но это его не так уж сильно тревожило. Здесь, в безвоздушном открытом косми ческом пространстве, звуки не распространялись. К тому же он все равно ни с кем не смог бы пообщаться с помощью переговорного устройства, которым был снабжен его скафандр, так как любые радиопереговоры сейчас запрещены.
        Но Бигзу очень хотелось, чтобы к нему вернулось зрение.
        Если бы это произошло, он хотя бы сумел понять, почему его оторвало от пере борки. Бигз был уверен, что закрепился как положено. Если порвался страховочный фал из моноволокна, то тогда и сам Бигз должен был сломаться пополам, как сухарик.
        Он пристально уставился на размытую светлую полоску. Каждые несколько секунд она пульсировала - так видится через залитое дождем окно «мигалка» на крыше высотного здания.
        Бигз посчитал и установил, что свет мигает примерно каждые четыре секунды. Аварийный фонарь на гермошлеме скафандра мигал раз в секунду - значит, это был не кто-то из его товарищей по бригаде.
        Он подождал еще немного и обнаружил, что зрение мало-помалу возвращается. Он заметил еще несколько пульсирующих источников света, и все они мигали с той же периодичностью - раз в четыре секунды. Постепенно все они превратились в светя щиеся полоски.
        Звезды. Бигз был почти уверен в том, что видит солнце - далекий, но резко очерченный диск на черном фоне.
        Бигза охватила странная эйфория. У него, по идее, должна была нестерпимо болеть голова - но никакой боли не ощущалось, не чувствовал он и панического страха. Бигз осторожно проверил, в порядке ли аптечка на универсальном ремне.
        Нащупав пустой противошоковый контейнер, Бигз понимающе хмыкнул. Похоже, он умудрился не только закрыть лицевую пластину, но и ввел себе обезболивающее лекарство и стимулирующее средство. Он находился один в космическом вакууме, он неуправляемо болтался в пространстве, полуслепой и абсолютно оглохший, но при этом чувствовал себя бодро и свежо, как после первой утренней чашки кофе.
        Инженер-сержант радостно улыбнулся. Его зрение прояснялось.
        Теперь он уже не сомневался в том, что видит солнце - оно светило намного ярче звезд. И еще Бигз видел два оранжевых газовых гиганта, входивших в систему Легиса.
        Но он не видел «Рысь». Потушивший все огни фрегат, наверное, находился очень далеко, а его, Бигза, по инерции уносило все дальше и дальше. К счастью, через несколько минут - как только корабль уйдет из зоны вражеского огня - Бигз мог включить аварийный маяк.
        Тогда его спасут. Никаких проблем.
        Бигз решил, что хватит ему уже вертеться. Он рассчитал нужный угол, снял с ремня портативный реактивный двигатель и на несколько секунд включил его. Вра щение замедлилось, звезды стали кружиться размеренно - будто конькобежцы на пере полненном катке. Это можно было пережить.
        Тут инженер-сержант Бигз увидел обмотавшийся вокруг него страховочный фал. Видимо, фал вертелся вместе с ним, но теперь, когда вращение прекратилось, обер нулся вокруг Бигза. Бигз немного подождал и схватил конец фала.
        Карабин был накрепко пристегнут к кольцу скобы. Видимо, кольцо выдернуло из переборки. Плохо. Это означало, что «Рысь» пережила сильнейшие повреждения: по переборке прошла трещина, а ведь эта переборка в данный момент являлась носовой обшивкой.
        «Ну да ладно,  - радостно подумал Бигз,  - закрепился-то я правильно. Так что в том, что я в открытый космос угодил,  - не моя вина».
        А потом он увидел кое-что еще. Что-то летало в космосе.
        Очень далеко, на самом краю затуманенного поля зрения Бигза. Темный силуэт с мерцающими очертаниями. Вроде бы круглый, а не удлиненный, как «Рысь». Но может быть, он видел корабль спереди? Тогда все сходилось. Ведь его же с носа в космос выбросило.
        «Неплохо было бы подобраться поближе к дому»,  - подумал Бигз. Если корабль получил серьезные повреждения (а оно наверняка так и было), то оказавшегося за бортом члена экипажа намного легче спасти, если он очутится поближе к фрегату.
        Бигз снова воспользовался портативным реактивным двигателем, запустил его, выставив под нужным углом, и сосчитал до двадцати. Да, он явно приближался к объекту. Стали видны гладкие металлические контуры. Он не обманулся и не принял за корабль громадный далекий планетоид. Объект имел искусственное происхождение.
        Это наверняка была «Рысь».
        Сержант Телмор Бигз снова запустил двигатель и улыбнулся.
        Он летел домой.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Старший помощник Хоббс стремительно промчалась по последнему коридору, веду щему к переборке, за которой начинался грузовой отсек. Поток утекающего воздуха тянул ее за собой. Хоббс пристегнулась ремнем к ближайшей скобе и только потом отсоединила с помощью дистанционного пульта свой страховочный фал от предыдущей скобы.
        Шум урагана затихал, но Хоббс решила не уповать на лучшее. Так уже было, а потом ветер снова резко усилился, словно открылась новая пробоина. Последнюю по-настоящему целую переборку Хоббс видела в артиллерийском отсеке.
        Она посмотрела на манометр. Индикатор показывал почти абсолютный вакуум. Плохой знак, но поскольку в этой части «Рыси» вряд ли оставался воздух, новая декомпрессия фрегату пока не грозила.
        Хоббс развернулась и увидела перед собой люк, ведущий на грузовую палубу. Еще один прыжок - и она окажется рядом с люком. Люк был открыт.
        Она приготовилась к худшему - к зрелищу изуродованных тел посреди обломков броневой стали, но когда добралась до люка и заглянула в него, то не смогла поверить собственным глазам.
        Она увидела тьму... и звезды.
        Грузового отсека не было.
        Кэтри подтянулась и оказалась по другую сторону переборки. В ужасе она обвела глазами огромный круг растрескавшейся переборки, белевший под звездным небом.
        На ее плечо легла рука.
        - Старший помощник?  - послышался внутри гермошлема Хоббс удивленный голос.
        Хоббс обернулась и увидела инженера-сержанта. Женщина была жива, здорова и не испугана. Даже в тяжелом скафандре было заметно, как атлетически она сложена.
        Сержант сделала знак, и Хоббс посмотрела в ту сторону, куда та указывала.
        Судя по всему, здесь находилась вся инженерная бригада. Люди сгрудились возле переборки. Хоббс облегченно вздохнула.
        К ней приблизилась фигура в скафандре. Уотсон Фрик. Главный бортинженер.
        Они прижались друг к другу антеннами гермошлемов.
        - Что творит Зай, черт бы его побрал?  - гневно вопросил инженер.
        - Нам нужно было срочно развернуться и уйти, Фрик,  - объяснила Хоббс.  - Риксы обнаружили наш след - замерзшую воду. Они могли того и гляди найти нас по этому следу.
        - Но почему обязательно надо было устраивать такой рывок! У меня человек за борт улетел!
        Главный инженер кричал, а на глазах у него стояли слезы. Он схватил Хоббс за плечи. Кэтри уже была готова начать отбиваться, но Фрик взял себя в руки.
        - Вы запустили дрона-буя, да?  - спросил он. Хоббс кивнула.
        - Нам потребовалось механическое ускорение, настолько сильное, насколько возможно. В качестве реактивной массы мы должны были использовать твердый объ ект. Если бы мы снова распылили воду, риксы бы опять нас засекли. Они искали лучами лазеров кристаллики льда и шли по следу за «Рысью».
        Фрик на миг задумался, потом выругался и коротко понимающе кивнул.
        - Но мы никак не ожидали, что в грузовом отсеке треснет обшивка,  - сказала Хоббс.
        Фрик покачал головой.
        - Это не должно было случиться. Но тут оказались тонюсенькие трещинки, не толще волоска - их проделали вирусы. Видимо, они угодили в обшивку во время атаки «стайников». Этот участок обшивки,  - добавил он, указав на то, что еще совсем недавно было полом грузового отсека,  - продолжает грызть кавитация.
        Хоббс кивнула. На то, чтобы зарегистрировать все повреждения, нанесенные
«стайниками», у них было меньше двадцати минут. Видимо, один из снарядов оставил в обшивке поедающие металл наноустройства.
        - Вот почему вы открыли этот люк,  - проговорила она.
        Фрик опустил голову.
        - Одно из двух: либо медленная утечка, либо еще один взрыв. Если бы мы стол кнулись с неуправляемой декомпрессией, мы бы потеряли и переборку в артиллерий ском отсеке, и так далее - по всему кораблю.
        Кэтри Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, представив себе, как треска ется одна переборка за другой - так вода ломала переборки легендарного
«Титаника».
        Она обшарила взглядом переборку и увидела трещины, избороздившие ее поверх ность. Трещины расползались клином - так выглядит с большой высоты дельта реки.
        - Фрик, она выдержит еще один поворот?
        - Еще один _что?!_
        _ - _Капитану нужно еще раз развернуть фрегат, чтобы мы опять оказались нос к носу с риксским крейсером.
        - Господи, помилуй,  - прошептал Фрик.
        Хоббс взглянула на механические часы на запястье. Часы продолжали идти даже в открытом космосе.
        - Пилоты начнут разворот через сорок три секунды,  - сказала она.  - Но с ускорением всего в одну двадцатую g, как вы просили.
        - Нет! Слишком много!  - воскликнул Фрик.  - Для центра корабля это ерунда, а здесь ощущается намного сильнее.
        Хоббс растерянно покачала головой. Она не понимала, о чем говорит бортинженер.
        - Вы когда-нибудь кнутом махали?  - спросил Фрик.
        Хоббс нахмурилась. Она припомнила игру - рискованный маневр при нулевой силе тяжести, который заново изобретал каждый успешный класс в академии. Длинная цепочка курсантов бралась за руки в большом спортивном зале на учебной орби тальной станции и начинала раскручиваться. Если ты оказывался посередине, то дви гался едва-едва, но при этом ощущал, с какой силой тебя тянет в обе стороны. Те курсанты, которым довелось оказаться на краях цепочки, летали с невероятной ско ростью. А когда цепочка распадалась, они ударялись о стенки - будто вылетали из пушки. Игра обычно заканчивалась парой-тройкой переломанных ключиц, а то и тре щиной в черепе, и ее строго-настрого запрещали - до тех пор, пока в будущем году новички не открывали для себя это ни с чем не сравнимое удовольствие.
        Старший помощник, широко раскрыв глаза, смотрела на растрескавшуюся переборку.
        - Что произойдет, Фрик?
        Главный бортинженер взглянул на трещины и зажмурился. Его губы шевелились. Похоже, он проговаривал вслух какое-то сложное уравнение. Потом он оттолкнулся от переборки, чтобы осмотреть ее целиком.
        Хоббс посмотрела на часы капитана Зая. Оставалось двадцать восемь секунд до начала третьего маневра. Зай наверняка знал, что грузовой отсек получил повреж дения. Даже пассивно работающие датчики должны были зарегистрировать отрыв значи тельной массы металла и потерю большого объема кислорода.
        Но капитан не догадывался о том, что структурные изменения коснулись следу ющей переборки. Сейчас, в режиме затемнения, не работали внутренние датчики. В командном отсеке понятия не имели о вирусной кавитации. А кто знал, как далеко зашло заражение металла? Вполне могло быть и так, что инфекция поразила все переборки.
        Не откажется ли Зай от задуманного и согласованного с Хоббс плана?
        Двадцать секунд.
        Старший помощник подлетела к Фрику и коснулась своей антенной антенны на его гермошлеме.
        - Главный инженер, докладывайте! Фрик открыл глаза.
        - При таком маневре у «Рыси» окончательно оторвется нос,  - сказал он.  - Мы потеряем по меньшей мере носовой артиллерийский отсек. А может, и того больше.
        - Может быть, и весь корабль, вы хотите сказать?
        Фрик кивнул.
        Хоббс не стала медлить. Времени на размышления нет. Ей следовало нарушить главное правило, которое сейчас действовало на корабле. Но за этим-то Зай и послал сюда ее: единственного офицера на борту «Рыси», кто мог нарушить, в случае необходимости, приказ капитана.
        А это было абсолютно необходимо.
        Старший помощник Хоббс сняла с ремня портативную рацию и включила ее. Заметят риксы слабенький радиосигнал - что ж, будь что будет.
        К чертям риксов. «Рысь» находилась в нескольких секундах от гибели.
        - Срочное сообщение. Срочное сообщение,  - произнесла Хоббс.  - Не включайте холодные реактивные двигатели. Корабль не выдержит. Никакого ускорения. Доклады вала Хоббс. Конец связи.
        И она выключила рацию.
        Главный бортинженер в страхе посмотрел на нее, но Хоббс не стала обращать внимание на его взгляд.
        - Положение здесь стабильное. Уводите бригаду и займитесь ликвидацией пов реждений.
        В первое мгновение Фрик не пошевелился. Он все еще не мог поверить, что Хоббс нарушила приказ капитана.
        - Повторяю для тугодумов, Фрик: уходите отсюда и уводите бригаду внутрь корабля.  - Она дернула к себе страховочный фал и подтянула себя и Фрика к отвер стию люка.  - Может быть, скоро по нам откроют огонь,  - добавила она.
        Сомневаться почти не приходилось. Кэтри Хоббс об этом позаботилась.
        ИНЖЕНЕР-СЕРЖАНТ

        Чем ближе Телмор Бигз подлетал к обнаруженному им объекту, тем больше у него возникало сомнений в том, что это - «Рысь».
        Зрение у него продолжало восстанавливаться. Теперь Бигз видел, что объект неоднородный, нецелостный. Гораздо больше он напоминал скопление крупных частей. Некоторые из них вращались сами по себе, вращалась и вся масса. Вряд ли это был фрегат - разве только в том случае, если ему уж очень здорово досталось.
        Если Бигз вправду возвращался домой, то его дом разнесло на куски.
        Он снова старательно поморгал - в надежде, что вернется ясность зрения. Потом обшарил взглядом пространство, отчаянно надеясь увидеть где-нибудь побли зости фрегат.
        Ничего.
        Конечно, даже если бы он заметил «Рысь», то все равно мало бы чем мог себе помочь. Бак реактивного движка опустел на две трети - оставшегося горючего не хватило бы для того, чтобы взять новый курс и долететь до цели.
        Эти обломки - вот единственное, до чего мог добраться Бигз.
        Подлетев поближе, Бигз лучше разглядел их.
        Посередине вращался металлический диск с рваными, зазубренными краями, а вокруг него - еще несколько крупных кусков броневой стали. Все вместе было окру жено едва заметной дымкой замерзшей окиси азота.
        Самым крупным объектом оказался нос «Рыси» - та часть грузового отсека, которую оторвало от корабля и выбросило в космос вместе с броневыми плитами и одним инженером-сержантом.
        Бигз присвистнул. Катастрофа, вследствие которой он оказался за бортом корабля, оказалась намного серьезнее, чем он подумал вначале. Бигз предполагал, что «Рысь» получила пробоину метров десять диаметром - это максимум - и что из- за этого возникла декомпрессия, вот его и вышвырнуло в космос через эту дырищу. А дело обстояло куда как хуже. Нос оторвало. Уж не летают ли где-нибудь побли зости другие здоровенные обломки «Рыси»? Если весь корабль разлетелся на куски, скорого спасения ждать не приходилось.
        Бигз подлетал все ближе к обломкам и, изо всех сил напрягая слезившиеся больные глаза, все смотрел и смотрел, и искал взглядом мигающий фонарь. Может быть, еще кому-то удалось уцелеть. Пользоваться рациями, конечно, нельзя - зап рещено согласно режиму затемнения, чтобы не навлечь на себя огонь риксов, но фонарь-то на гермошлеме включить можно, это же не радио. У Бигза горел фонарик на запястье. Он провел его лучом по обломкам металла. Никого и ничего. Даже при том, что по кровеносным сосудам Бигза все еще разгуливал допинг, сердце у него ушло в пятки. Он остался совсем один.
        Трупов, правда, не было.
        Бигз истратил немного горючего на торможение и спланировал на одну из тех самых плит, которые они с ребятами из инженерной бригады вырезали из обшивки генератора сингулярности. Магниты, вмонтированные в скафандр, сработали, и при столкновении массивная плита завертелась не слишком сильно.
        Бигз уставился на обломок носовой части «Рыси», который парил всего в нес кольких десятках метров от него, и попытался представить себе, как же теперь выг лядит грузовой отсек. К счастью, члены инженерной бригады пристегнулись к пере борке. Если бы они держались за плиты, как вначале, все бы теперь были здесь. Но вышло так, что большинство из них остались на борту. Бигзу не повезло, что его крепежное кольцо вылетело из переборки. Да, его друзья остались живы - если, конечно, переборка тоже не вылетела в космос вместе с ними.
        Нет, это вряд ли. Если бы такое случилось, обломки фрегата были бы разбро саны повсюду, и вокруг Телмора Бигза сейчас бы летали груды кусков «Рыси», зале деневшей окиси азота, а также - другие члены экипажа. По всей видимости, за бортом оказался только он один.
        Итак, он был один-одинешенек. Он стал повелителем этого маленького мирка.
        И вдруг Бигз услышал сообщение. Голос, минуя его оглохшие уши, прозвучал в области вторичного слуха.
        _«Срочное_сообщение!»_ - прозвучал ясный, чистый голос.
        «Черт побери!  - подумал Бигз.  - Это кто же, будь он трижды проклят, восполь зовался рацией? Ведь риксы мгновенно засекут источник!»
        "Не _включайте_холодные_реактивные_двигатели._Корабль_не_выдержит. Никакого_ускорения._Докладывала_Хоббс._Конец_связи"._
        Старший помощник? Неужели она не понимала, что обрекает корабль на гибель?
        Бигз снял с ремня портативную рацию, с помощью которой можно было опреде лить, откуда поступил сигнал. Прибор показал приблизительное направление, и Бигз сощурил глаза и стал вглядываться в тьму, пытаясь разглядеть «Рысь».
        Но глаза все еще видели плохо. Фрегата нигде не было.
        Бигз распластался на медленно вращавшейся пластине. Он надеялся на то, что риксы не услышали сообщения, и решил ждать, считать и отмечать минуты до тех пор, пока он и все остальные не окажутся вне опасности.
        КАПИТАН

        - Вражеский импульсный обстрел прекратился,  - сообщил офицер, следивший за показателями датчиков.
        Капитан Лаурент Зай облизнул пересохшие губы. Риксский лазер стрелял с высокой частотой, разыскивая обледеневший след «Рыси». А теперь риксы прекратили поиски.
        Враги услышали сообщение Хоббс.
        - Наверное, заряжают, сэр.
        - Похоже на то.
        Скорострельность риксского дальнобойного лазерного орудия менялась. При низкой мощности луча орудие могло выдавать по несколько импульсов в минуту, а при более высокой стреляло реже. Если риксы отказались от пульсирующей стрельбы, значит, поняли, где находится «Рысь». Теперь они готовились к выстрелу сверхвы сокой мощности - такому, с помощью которого можно было бы четко осветить импер ский фрегат и потом уже не выпускать из вида.
        А как только луч лазера найдет и подпалит фрегат, за дело возьмутся риксские гравитационные орудия.
        До того, как риксы подготовятся к первому выстрелу,  - как минимум десять секунд.
        Зай совладал с собой.
        Мигнул большой дисплей, и помещение командного отсека осветило с такой силой, словно в него угодила шаровая молния.
        - Промах, сэр. Недолет - сто метров.
        Зай кивнул. Риксы отстали на десять метров в секунду в квадрате - вот и все, чего «Рыси» удалось добиться за счет запуска дрона-буя. Рывок был настолько силен, что капитана Зая выбросило из кресла. Вероятно, еще несколько драгоценных метров в секунду добавила потеря носового грузового отсека.
        - Нам нужно развернуться, сэр!  - прокричал первый пилот.  - Мы повернуты к противнику боком!
        - Держим эту позицию, пилот,  - скомандовал Зай.
        Если бы «Рысь» смогла развернуться к противнику носом, она бы стала менее обширной целью. Но Кэтри Хоббс сказала, что еще один разворот грозит «Рыси» полным разрушением. Зай вынужден был ей поверить. Хоббс не стала бы рисковать своей должностью и карьерой, не будь абсолютно уверена в том, что говорит.
        В итоге Заю оставалось надеяться только на удачу - то есть на то, что риксы промахнутся еще несколько раз. Ведь еще немного - и «Рысь» окажется вне зоны обстрела.
        Они были так близки к спасению.
        Судя по показаниям часов в командном отсеке, оставалось продержаться еще девяносто секунд - и «Рысь» окажется за пределами радиуса действия гравитаци онных орудий. По самой своей природе хаотичные гравитоны были намного менее коге рентны, нежели фотоны. «Рысь» уходила от риксского крейсера со скоростью выше трех тысяч километров в секунду. Согласно строгим законам физики, очень скоро фрегат должен был обрести безопасность.
        А как только они окажутся в безопасности, Зай сможет включить систему внут ренней диагностики и сам разберется в том, что можно делать с кораблем, а чего нельзя.
        Прошло еще пятнадцать секунд. Этого времени врагам вполне должно было хва тить на подготовку к очередному залпу.
        Бесшумная вспышка появилась как по расписанию.
        - Еще один промах, сэр! Перелет двести метров.
        - Невероятно,  - прошептал Зай. Удача снова улыбнулась «Рыси».
        Капитан Зай откинулся на спинку кресла, разжал побелевшие от напряжения пальцы на подлокотнике и вздохнул с облегчением.
        - Что ж, может быть, у нас все получилось,  - сказал он.
        А еще через десять секунд мостик жутко тряхнуло, и корабль наполнился душе раздирающим воем вскипевшего воздуха.
        ИНЖЕНЕР-СЕРЖАНТ

        Наконец Телмор Бигз разглядел «Рысь». Фрегат искрился на фоне космической тьмы. Вдоль корпуса корабля сновал красный луч лазера.
        - Нет!  - вскрикнул Бигз.
        От корабля, сверкавшего наподобие гигантского фальшфейера, его отделяло рас стояние не меньше двадцати километров. Сигарообразный силуэт фрегата своим свече нием резал глаза - так же больно смотреть на солнце без защитных очков. Бигз понял, что зрение у него восстановилось окончательно. Как раз вовремя, чтобы он смог увидеть, как гибнут его родной корабль и товарищи.
        «Уж лучше бы я остался слепым!» - в отчаянии думал Бигз.
        Проклятье! Ведь «Рыси» почти удалось уйти из зоны огня. По подсчетам Бигза, еще бы меньше минуты, и фрегат стал бы недостижим для риксских орудий.
        Инженер-сержант обвел взглядом окружавшие его обломки. Они одиноко вращались в пространстве. Крошечная планетка - обрубленный нос корабля. В окружении спут ников, имевшая свою призрачную атмосферу и даже население в лице единственного гражданина - Телмора Бигза.
        Очень скоро эта несчастная груда обломков и будет всем, что останется от
«Рыси».
        За несколько следующих секунд от корабля оторвалось с полдюжины крупных искр. Теперь риксы наводили на «Рысь» орудие, стрелявшее разрядами хаотичных гравитонов. Враги собирали все силы для последнего смертельного удара, а лазер им был нужен для точного прицела. Скорее всего, риксы могли сделать по «Рыси» всего один выстрел, после чего фрегат оказался бы для них недостижим, и поэтому они старались не промахнуться.
        Бигз сжал закрепленный на ремне контейнер с противошоковым лекарством. Он хотел, чтобы последние капли стимулирующего препарата подарили ему уверенность перед принятием решения. Для него оставалось единственное.
        Бигз включил аварийный маячок на полную мощность. Пульсирующий свет фонаря ярко отразился от окружавших астронавта стальных плит. Потом Бигз взял сварочный аппарат и вывел его в режим резки броневой стали. Он приставил аппарат к той плите, на которой закрепился магнитами, и нажал на кнопку включения.
        Свет и жар окружили сварочный аппарат. Пламя раскалило сталь добела.
        Бигз превратился в солнце своей крошечной системы - в недолговечную звезду, сверкавшую и отбрасывавшую тени на вращавшиеся вокруг нее металлические обломки.
        Эта звезда засияла и ярко озарила пространство.
        КАПИТАН

        - Сохранять режим затемнения!  - пытаясь перекричать грохот, приказал капитан Зай.
        - Но они засекли нас, сэр! Мы горим как бикфордов шнур!
        - Надо ждать!  - рявкнул Зай.  - Еще двадцать секунд - и они не смогут до нас дотянуться!
        Офицер, ответственный за ликвидацию повреждений, наконец умолк. Он хотел включить внутренние датчики корабля, помочь координации ремонтных работ. Все было правильно. Риксы действительно определили местонахождение «Рыси». Но излу чение от системы внутренних датчиков подсказало бы врагам, как сориентирован имперский корабль относительно их крейсера, и тогда они навели бы свое орудие точно на двигатель. В этом случае «Рысь» пострадала бы куда серьезнее, чем при неприцельном попадании. Какая-то часть «Рыси» так или иначе вот-вот должна была поджариться, но зачем же предоставлять врагам выбор?
        - Спокойно. Самое большее, на что они способны,  - это выстрелить по нам дважды разрядом полной мощности.
        - С кормового пункта связи начинают поступать сообщения о повреждениях,  - доложил кто-то из работавших в отсеке офицеров.
        Корме больше всего досталось от луча лазера.
        - Докладывайте.
        - Структурных повреждений нет. Похоже, расплавился кормовой процессор. Десять погибших. Подсчет пострадавших продолжается.
        "Проклятье!  - думал Зай.  - Опять жертвы, и снова потеря мощности компьютер ного обеспечения. И все из-за какого-то прицельного лазера.
        А когда в нас угодит разряд хаотичной гравитации, начнется сущий ад".
        - Сколько времени осталось до выхода из зоны огня?  - спросил он девушку- лейтенанта, неотрывно смотревшую на циферблат часов.
        - Двенадцать,  - ответила она.
        - Считайте,  - приказал капитан.
        Девушка начала обратный отсчет. По мере того как она считала, в командном отсеке становилось все тише и тише. Никто из них не был способен сделать хоть что-то. Поток гравитации наносил своим жертвам чудовищные повреждения - переломы позвоночника, раздавленные мозги, разрывы внутренних органов. При том, что отсутствовала энергопоглощающая оболочка, способная отразить гравитационный раз ряд, могли погибнуть десятки, если не сотни членов экипажа.
        Зай даже не мог предупредить весь экипаж, но мог хотя бы обратиться к тем, кто находился рядом с ним в командном отсеке.
        Когда осталось пять секунд, он дал знак лейтенанту, и та умолкла.
        Но Зай обнаружил, что не в состоянии даже пошевелить языком. Все традици онные ваданские фразы были составлены так, что в них упоминался Император, а слова об Императоре из уст Лаурента Зая прозвучали бы смешно.
        - Благодарю за службу.  - Вот и все, что он сумел сказать.
        А потом вздохнул и стал ждать. Время истекло. Наверняка истекло.
        - Промах,  - тихо проговорил капитан. Офицер, следивший за показателями дат чиков, ошарашенно уставился на настольный дисплей.
        - Это не случайный промах, сэр. Они изменили прицел. Выстрелили по груде обломков в шести километрах от нас. Груду разнесло в пыль.
        - Но... почему?!  - вырвалось у Зая.
        - Она была освещена, сэр. Какой-то источник тепла, микроволн и трансляция сигнала высокой мощности.
        - Трансляция сигнала?
        - Имперский сигнал SOS. Личный аварийный маяк.
        Зай покачал головой. В это трудно было поверить. Отвлекающий маневр в самый нужный момент. Член экипажа «Рыси» каким-то образом оказался там, в нескольких километрах от корабля, и погиб, спасая родной фрегат. Но кто?
        - Мы находились у них в руках, сэр,  - продолжал офицер.  - Почему же они перенацелились на что-то еще? Там ведь были какие-то жалкие искорки - разве их можно сравнить с тем фейерверком, в какой они превратили «Рысь»?
        - Мы казались слишком легкой добычей,  - ответил Зай.  - Слишком очевидной. Сигнал, переданный Хоббс, был слишком коротким. Наверное, риксы решили, что мы - это и есть обломки.
        Корабль задрожал. Послышался негромкий стон, он стал громче, а потом утих.
        - Теперь они снова нацелились на нас, сэр. Перенесли огонь с груды обломков на «Рысь». Но мы уже вне зоны опасного попадания. Гравитационное орудие выпус тило луч половинной мощности, широкого охвата. Пять тысяч гравитонов.
        Зай вздохнул. Такой мощности едва хватило бы, чтобы вызвать у человека рак кожи. За счет чувствительности своего вестибулярного аппарата сам он ощутил гра витонную атаку в виде легкой тошноты, не более того.
        - Включайте внутреннюю диагностику,  - распорядился он.  - Прикажите экипажу оставаться в тяжелых скафандрах.
        Фрегат получил много повреждений, а обстрел хаотичными гравитонами низкой интенсивности мог еще какое-то время продолжаться, постепенно затихая по мере того, как будет расти расстояние между «Рысью» и риксским крейсером.
        Они снова уцелели.
        ДОМ

        _На_десять_лет_раньше_(по_имперскому_абсолютному_времени)_
        Дом за много десятков лет дом разросся во все стороны.
        Изначально выстроенный на вершине горы, он пустил корни глубоко в мантию планеты Родина, чтобы найти в ее недрах геотермальную энергию. Сейчас, когда наступило лето, с шести балконов открывался вид на искусственные водопады и сады, простиравшиеся до самого горизонта. Дом украсил соседние горные вершины специально засланными стаями искусственных бабочек, способных существовать авто номно. Зеркальные крылышки этих бабочек отражали солнечные лучи и отбрасывали их на растения, помогая им выживать, а воде - течь. Благодаря бабочкам на окружа ющие снега ложились изящные тени, а бледно-алый арктический закат играл тремяс тами шестьюдесятью оттенками. Процессоры дома были расставлены повсюду: захоро нены в каменных туннелях в недрах горы, припрятаны на дальних участках земель, рассеяны по снегам на сотни километров. Огромный дом на полюсе, отрезанный от остального мира, принадлежащий женщине, наделенной сенаторскими привилегиями, был отдельным миром, существовавшим по собственным законам.
        Но сегодня домом владело определенное беспокойство, чувство неуверенности и сомнений, выражавшееся в виде легкой дрожи, пробегавшей по электронным системам. Возникла новая ситуация - та самая, которую дом обдумывал и моделировал на про тяжении нескольких десятков лет, но никогда не пробовал на практике. Впервые в доме одновременно находились двое людей.
        Хозяйка принимала гостя.
        Дом обшарил свои подземные кладовые, исследовал все то, что было специально доставлено самолетом к визиту лейтенанта-командора, а также - неприкосновенные запасы, пролежавшие нетронутыми сто лет. В кладовых хранилось, конечно, намного больше продуктов, чем могли съесть двое людей за четыре года, а уж тем паче - за четыре дня. И все же беспокойство сохранялось. Этот визит для дома был шансом показать хозяйке, каких успехов он достиг за те долгие годы, пока здесь никто не жил, продемонстрировать результаты своей долгой независимой программы расширения и усовершенствования.
        Обед был уже продуман. На нескольких уровнях выше геотермальной станции кипела работа, там готовился тропический банкет. Ферментированный подорожник, щедро украшенный зеленым тамариндом. Предварительно замаринованная капуста, вырезанная в форме цветочных лепестков, а затем на миг обжаренная в микросекун дном плазменном поле. Морские креветки, которые обычно занимались очисткой водных запасов дома, несколько часов вываренные в карамели. Пудинг из длиннозерного риса и пальмового сахара, посыпанный пудрой из тертого кокоса, чтобы по цвету быть похожим на флотскую форму лейтенанта-командора. На каждую перемену блюд полагалось по двадцать миллилитров водки, настоянной на личи, рамбутане, папайе и косточках манго.
        Но теперь дом впал в отчаяние и думал о том, что этого, пожалуй что, много. Правила этикета четко гласили: при любом визите самым роскошным должен был быть не первый обед, а последний. Лаурент Зай задерживался, и дому предстояло прев зойти самого себя целых четыре раза подряд! А что, если хозяйка опять передумает? Ни мощности процессоров, ни какого угодно количества альтернативных вариантов, ни войск машин - ничего этого не хватило бы, чтобы исполнить редкостный челове ческий каприз.
        О чем они сейчас разговаривали?
        Дом вернул свое внимание туда, где хозяйка стояла рядом с недавно произве денным в капитаны Лаурентом Заем. Они находились на западном балконе и, обняв шись, смотрели на озаренные закатным солнцем три небольших колокола, на которых лежали шапочки красноватого из-за наличия особых водорослей снега. «Хороша ком позиция»,  - самодовольно подумал дом. Хозяйка все еще улыбалась после поцелуя, которым они с капитаном обменялись после того, как она предложила ему задержаться.
        - Четыре дня - это так мало, Нара,  - сказал Зай.
        (Дом с этим не был согласен. Приготовить двенадцать трапез, обустроить четыре заката!)
        - Мы можем сделать их длиннее.
        - Надеюсь.  - Взгляд Зая упал на сад, уставленный ледяными скульптурами, изображавшими насекомых.  - У нас столько разных технических способов для того, чтобы заставлять абсолютное время бежать быстрее. Анабиоз, релятивистские путе шествия, симбиант. Но у нас нет ничего для того, чтобы несколько дней показались дольше. Хозяйка рассмеялась.
        - Уверена, мы что-нибудь придумаем,  - сказала она и прижалась к гостю теснее.
        - Уже придумала?
        - Да, придумала. Пожалуй, обед подождет.
        С затаенным ужасом дом следил за тем, как они идут к спальне.
        СЕНАТОР

        В комнату вошла короткая летняя ночь, и Нара Оксам подумала: «Целый день без лекарства, отключающего эмпатию». Так долго. Ей нужно было почаще вот так приле тать сюда из столицы и совершенно освобождать свой разум от лекарства, не опа саясь толп народа.
        Она посмотрела на спящего Лаурента. Возможно, порой ей нужны дозы безумия.
        После прилива апатии в течение первых нескольких минут эффект лекарства пос тепенно уменьшался. Медленно тянулись часы, и эмпатическая чувствительность Нары нарастала. Весь день ее дар был активен. Эмпатическое чутье словно бы исследо вало свои пределы, приспосабливалось, помогало Наре ощутить себя спокойно с тем человеком, который находился рядом с ней. Ее эмпатия ложилась на контуры его мыслей, будто покрывало снега на один из садов возле дома. С того мгновения, как Лаурент рассказал ей о Дханту, он вроде бы сумел восстановить душевное равнове сие. Нара видела, что его разум окреп на фоне догматов «серой» религии и военной дисциплины.
        Несмотря на то что убеждения Лаурента зиждились на понятиях, для Нары чуже родных, ее радовало все, что могло унять его боль.
        Нара гадала, а хорошо ли это для нее - позволить себе так сильно привязаться к человеку, которого она едва знала и который был ее самым настоящим полити ческим противником.
        С человеком, который скоро уйдет, улетит так надолго.
        Лаурент пошевелился.
        - Разожжем камин?  - спросила Нара.
        Они встали с постели и открыли окно в северной стене спальни, чтобы полюбо ваться розовым ночным небом и ощутить арктическую прохладу. Нара любила разгар полярного лета. Солнце пряталось за горами, но никогда не уходило за линию гори зонта совсем. Нара гадала, а каково же здесь в ту половину года, когда свет, а не тьма длится всего один час из десяти.
        Они выбрали сухие, расколотые поленья и развели в камине жаркий огонь - нас только жаркий, что пришлось отодвинуться от камина, и улеглись на спину, головами к открытому окну.
        Когда Лаурент уполз, чтобы присоединить протезы, Нара попросила дом собрать что-нибудь из того, чтобы было приготовлено на обед, и доставить в спальню. Дом согласился не слишком охотно. Зная, что «серые» недолюбливают говорящие машины, Нара приказала дому в присутствии Лаурента сохранять молчание, но подумала о том, что, вероятно, дому нужна более интенсивная разговорная практика, нежели та, какую он имеет во время ее кратких визитов.
        Когда Лаурент вернулся, он был одет. Нара завернулась в простыни.
        Он молчал, и Нара почувствовала, что ему неловко. Он не знал, что сказать. Такой момент, как правило, всегда наступал в отношениях людей, только что ставших любовниками, и эти периоды затишья предшествовали драматическим поворотам.
        О чем могли говорить «розовый» сенатор и «серый» воин?
        Откладывать очевидное не имело смысла.
        - Ты вправду думаешь, что будет новое вторжение, Лаурент?
        Капитан пожал плечами, но Нара почувствовала, что он нервничает.
        - До сегодняшнего дня я сомневался в правдивости слухов. Но отправка в сис тему Легис, на самую границу...
        - Разве флот не всегда находится вблизи той или иной границы?
        - Это так. Но мне отдают под командование боевой корабль новой модели.  - Он помолчал и посмотрел на нее.  - Это, конечно, военная тайна.  - Он улыбнулся.  - Ты ведь не риксская шпионка, верно?
        Нара рассмеялась.
        - Лаурент, через несколько недель я буду присутствовать на заседании подко миссии по делам военной разведки в Сенате его величества. Так что для тебя было бы лучше, чтобы я не оказалась риксской шпионкой.
        Лаурент вздернул брови.
        - Ты входишь в состав подкомиссии надзирателей?
        Нара эмпатически ощутила его тревогу и автоматически ушла от неприятных чув ств. Она знала о той неприязни, с которой военные относятся к вмешательству граж данских властей в их дела.
        - Если у вас во флоте это так называют - да.
        Он шумно вдохнул.
        - О, а я и не догадывался.
        - Тебе не приходило в голову, что секуляристы интересуются военными делами?
        - Интересуются? Конечно интересуются. Но ведь вовсе не обязательно этот интерес позитивный.
        - Мой интерес очень позитивный, Лаурент. Вооруженные силы Империи только выигрывают из-за того, что надзор за ними осуществляют живые люди. В этом я абсолютно уверена. В конце концов, ведь это мы поставляем Императору тех, кто за него умирает.
        Лаурент поморщился. Утраченные конечности свело спазмом фантомных болей, и Нара почти расслышала его мысли. Что могла она, «розовый» сенатор, знать о смерти?
        - Мое назначение может состояться до заседания подкомиссии,  - сдержанно про изнес он.  - Пожалуй, нам следует ограничить темы наших разговоров.
        Нара Оксам изумленно моргнула. В очередной раз она изумилась тому, насколько политически наивны некоторые военные. Лаурент даже не поинтересовался содержимым ее портфолио перед поездкой сюда. А ведь окружение сенатора не позволяло ей даже на вечеринку с коктейлями отправиться, прежде чем она не запоминала с подробнос тями досье каждого из приглашенных. После того как Нара пригласила Зая, она узнала все о его командирах, о бывшем экипаже, об успехах в академии, а также прочитала уйму пропагандистских статей, в которых пресс-служба Аппарата восхва ляла героя Дханту. Нара не поленилась заглянуть и в «желтые» издания, где Лаурента Зая именовали не иначе как «Калекой».
        Конечно, все это вовсе не означало, что она понимала его. Во всех этих под робностях Наре недоставало одной важнейшей мелочи: продолжительности карьеры Зая в реальных годах. После почти столетия в абсолютном летоисчислении на службе у Императора, после тех десятков лет, которые истекли с релятивистской скоростью, этот человек устал терять друзей и любимых, устал отдавать их Воришке-Времени. И вот теперь он вновь должен был улететь лет на двадцать.
        Он имел полное право злиться. Но не на нее.
        Она коснулась рукой его локтя и отвернулась к огню.
        - Лаурент, мне бы не хотелось, чтобы мы в чем-то себя ограничивали в разго ворах друг с другом. И мне нет никакого дела до тайн Императора. Я задала тебе вопрос только потому, что хочу узнать, когда ты вернешься.
        Он вздохнул.
        - Мне бы тоже хотелось это знать.
        Они немного помолчали, глядя на огонь. Нара гадала, зачем ей понадобилось давить на Лаурента. Пожалуй, он был прав. Наверное, им действительно не стоило затрагивать конфиденциальные сведения из тех областей, где сходились интересы политиков и военных, демократов и поборников Империи, «розовых» и «серых». Но почему-то Наре было очень нужно сломать барьер между их чужеродными иерархиями ценностей сейчас, в эти первые дни их любви. А иначе - так думала она - это не случится никогда.
        Она хотела, чтобы Лаурент доверял ей, хотя она и была «розовой». Может быть, все именно так, так просто.
        Он еще не успел заговорить, а Нара уже ощутила происшедшую с ним перемену. Он тоже чего-то хотел.
        - Я знаю, что ты - не шпионка, Нара. И я уверен, что ваша комиссия очень скоро узнает об этом, следовательно, ты можешь услышать все от меня. Мне дали совершенно новый корабль. Фрегат новейшего образца.
        - Все понимали, что тебе дадут под командование корабль, Лаурент. В награду за верную службу.
        - Возможно. Но любой новый образец военной техники нуждается в обкатке, в проверке боем. Не стали бы посылать такой корабль, как «Рысь», к риксской гра нице, если бы там не намечались какие-то военные действия.
        Нара кивнула, почувствовав, что Лаурент уверен в том, о чем говорит. Им вла дела уверенность, а еще - страх. Она была слишком молода, и Первое вторжение не коснулось ее жизни, но она всегда чувствовала леденящие душу воспоминания о тер рористических налетах риксов, когда встречалась с теми, кому довелось пережить эти налеты. Тогда целые города уничтожались с помощью гравитационных орудий. Планеты, подвергнутые бомбардировкам из космоса, отбрасывались в развитии далеко назад, становились такими, какими были до начала их терраформирования. А при атаках на «серые» анклавы, где проживали воскрешенные, их тела нарочно уродова лись до такого состояния, чтобы их было невозможно восстановить с помощью симби анта.
        - Это небольшой, быстрый корабль,  - продолжал Зай,  - обладающий высокой мощ ностью орудий и значительным радиусом поражения. Судно, способное совершать глу бокие рейды и наносить риксам значительные удары.
        - Понимаю,  - проговорила Нара негромко и сжала его здоровую руку.  - А это означает, что вас могут отправить еще дальше, да?
        Между ней и Лаурентом сохранялась сильная эмпатическая связь. Его мысли вдруг стали настолько холодными, что Нара не могла подобрать для них названия. О чем же он думал?
        - Еще десять лет,  - произнес он.  - И сколько-то лет на вылеты, если дойдет до войны.
        - Так значит, ты не шутил, когда говорил, что можешь улететь на пятьдесят лет?
        - Да. На пятьдесят.
        Полный сенаторский срок. Конечно, при том, что Нара большую часть года пре бывала в анабиозе, а для Лаурента время растягивалось за счет субсветовых скорос тей, субъективно для них обоих должно было пройти не более десяти лет. И все же и такая разлука была очень долгой, если учесть, что они познакомились всего пару дней назад. «Почему,  - мучительно гадала Нара,  - всегда так ужасно пугает раз лука именно с теми, с кем только что познакомился?»
        - Дело не только в годах разлуки, Нара.
        - А еще в том, что я - «розовая»? В том, что я буду пытаться урезать ваш бюджет, пока ты будешь находиться на линии фронта?
        Он едва заметно усмехнулся.
        - Нет. Дело в том, чем я там буду заниматься. Снова эти ваданские установки. .
        - Лаурент, вряд ли я могу ждать от тебя верности.
        - Я не имел в виду... Нара, я говорю о том, чем я там буду заниматься как солдат. О том, для чего предназначена «Рысь».
        - Воевать? Ты и раньше этим занимался. В конце концов, ты служил во флоте во время оккупации Дханту. Ничего страшнее я представить себе не в силах.
        Он, по-прежнему мрачный, обернулся к ней и с усилием произнес:
        - А я могу.
        Она заставила себя успокоиться и дала волю своему эмпатическому дару.
        Такое крошечное, что она еле-еле смогла разглядеть. Черное пятнышко у него внутри.
        А потом она нашла дорогу к этому пятнышку и ощутила удар. Это было страшнее его воспоминаний о пытках, пережитых на Дханту, это было нечто гораздо более тайное, еще более личное. Черная абстракция, холодный потенциал, что-то вроде эмпатического шума на углу улицы на Вастхолде во время затишья прямо перед началом мятежа - такого мятежа, во время которого погибнут люди. Эмпатия в испуге отступила, у Нары вдруг закружилась голова, какая-то животная часть ее сознания заранее догадалась о том, что произойдет.
        А Лаурент продолжал говорить.
        - "Рысь" - корабль, предназначенный для глубоких рейдов на вражескую терри торию, Нара. Его огневой мощи достаточно, чтобы убивать врагов на дальнем рассто янии - быстро и надежно.
        И тут вдруг возникла подлинная телепатия, и Наре удалось на миг увидеть то, что рисовало воображение Лаурента. Это было похоже на спутниковую видеосъемку: поля и реки, видимые с огромной высоты, а потом - квадратики городских кварталов.
        - В борьбе с риксами,  - продолжал Зай,  - мы не станем наносить удары по кораблям и тыловым базам. «Рысь» предназначена для того, что нам не удалось сде лать во время Первого вторжения. Для того, чтобы принести войну к мирам риксов.
        - Лаурент...
        Этот «серый» воин знал, как такое происходит. Он понимал ужасные подробности того, как это будет сделано.
        - Как они когда-то принесли войну на наши планеты.
        - Постой.
        Сказав это слово, Нара поднесла руку к запястью в поисках лечебного брас лета. Но она сняла его, как только они вошли в дом, и теперь была беззащитна перед собственными мыслями.
        Но он все равно сказал об этом вслух.
        - Мой корабль предназначен для уничтожения миров, Нара.
        Она ощутила кисловатый привкус во рту, сглотнула слюну, встала и вышла на балкон. Поручень как бы сам лег под ее пальцы, она удержалась и не упала. Глу бокий вдох.
        Морозный воздух прояснил ее мысли. Эта беспомощность была так глупа.
        - Дом.
        - Да, госпожа?  - прошептал дом в ответ в области вторичного слуха Нары.
        - Доставь мне мой браслет. Срочно.
        - Будет исполнено. Лаурент подошел к ней.
        - Нара. Прости. Ты бы все равно услышала об этом.
        - Просто мне стало плохо из-за того, что я так долго не принимала свое анти эмпатическое лекарство.
        - Прости.
        Он обнял ее и прижал к себе, чтобы согреть. Теперь жуткая чернота внутри него почти не ощущалась. Господи, куда же он ее ухитрился спрятать?
        - Ничего страшного, Лаурент. Такое порой бывает со мной, когда я приезжаю сюда. В столице я всегда ношу лечебный браслет, потому что там такие огромные толпы народа. А здесь я про него забываю.
        Он вздохнул.
        - Понимаю.
        Он понимал, что она солгала.
        - Лаурент...
        - Да?
        Она вдруг заметила маленького дрона-слугу, который катился вдоль поручня, сжимая ее лечебный браслет. Сделав еще один глубокий вдох, Нара избавилась от панического страха.
        - Ты сделаешь это?
        Нара наклонилась и взяла у дрона браслет.
        Лаурент сжал ее плечи, и она ощутила идущую в его душе борьбу, сражение со всем тем, что было вложено в него годами воспитания, обучения. Все это - и кар тина вращавшейся внизу планеты, девственной и беспомощной.
        - Надеюсь, не придется,  - ответил он.
        Ее пальцы сжали браслет, и дрон откатился назад. Но Нара пока не ввела себе лекарство.
        - Не надо,  - попросила она.
        Он оглянулся - так, словно тут, в спальне, мог стоять Император и подслуши вать их разговор. Но на самом деле, оказывается, возле камина появились роботы- слуги. Их маленький отряд сосредоточенно трудился. В отблесках пламени они были похожи на безумных насекомых, строящих миниатюрный город.
        Лаурент Зай сдержанно кивнул и прошептал:
        - Хорошо, не буду. Обещаю тебе.
        «У нас четыре дня на обещания»,  - сказал он час назад.
        Нара сдвинула браслет на запястье, так и не включив инъектор, и сглотнула подступивший к горлу ком. Боже, как у нее пересохли губы.
        - Что ж, пообедаем?  - предложила она.
2 АЛХИМИК

        «Больше всего воин должен желать смерти».
Аноним 167
        БОЕВИК

        Второе «рандеву» прошло значительно удачнее. Х_рд успешно перепрыгнула с флаера-разведчика на дирижабль, и через несколько часов дирижабль поднял ее на высоту около восьмидесяти километров.
        Рикс-боевик смотрела вниз, на центр связи. С такой высоты его территория выглядела не больше ладони. Дирижабль, медленно поднимаясь, увеличился в раз мерах раза в четыре. Х_рд прижалась губами к маске дыхательного аппарата. За время подъема значительно упало давление. В ушах у рикса звенело, а в левом глазу через час после начала набора высоты лопнул кровеносный сосуд. Риксы- боевики могли выдерживать самую разную степень разреженности воздуха, но такая, как сейчас, х_рд встретилась впервые со времени учений по отработке действий при получении кораблем пробоины. Здесь, в мезопаузе, отсутствовал всякий ветер, но было невероятно холодно. Защитный костюм, который, как и дыхательный аппарат, х_рд в свое время прихватила, подбирая выброшенные из сверхзвукового лайнера вещи, был неплохо утеплен и спасал от обморожения, и все же х_рд жалела, что лишилась собольей шубы. Ну, ничего, скоро она согреется.
        Рекогносцировочный приборчик, который она держала в руке, пискнул. Это был сигнал, посланный ей Александром. Еще чуть-чуть - и надо будет прыгать. Х_рд, правда, казалось, что центр связи немного в стороне от нее, но гигантский разум старательно высчитал направление и скорость ветра.
        У х_рд мелькнула совсем не-риксская мысль: хорошо бы, чтобы Александр не допустил никаких ошибок.
        После падения, которое должно было продлиться чуть больше двадцати минут, х_рд должна была приземлиться на площадку около десяти метров в поперечнике. Использовав метеоспутники, Александр загнал снежную метель на территорию центра и устроил, сугроб в ледниковой трещине тридцатиметровой глубины. Александр
«приправил» метель десятками наноустройств, замаскированных под снежинки. Эти
«снежинки» упали в сугроб и размножились в нем. За несколько последних дней колония наноустройств изменила структуру кристалликов льда, расширила сугроб, для пользы дела извлекла из почвы углерод и создала коллоидную пену, которая должна была мягко сжиматься после приземления х_рд. Снег разбух и превратился в холм, возвышавшийся на десять метров над окружавшим его ландшафтом. Следова тельно, для постепенного смягчения удара при падении х_рд ожидало целых сорок метров мягкой пены.
        Конечно, чтобы все прошло благополучно, она должна была приземлиться в самую середину «сугроба». Х_рд крепко сжимала в руке рекогносцировочный прибор. Он должен был навести ее на «цель».
        Х_рд приготовилась, сглотнула слюну, чтобы унять боль в барабанных перепон ках. Проверила, не сползли ли с плеч лямки ранца.
        Затем она расслабила мышцы руки, которой держалась за гондолу дирижабля, и скользнула в пустоту.
        Опять невесомость. Свободное падение - старый друг.
        Медленно, постепенно начало нарастать трение воздуха. Открытым частям лица теперь доставалось и от этого, а не только от холода.
        Защитный костюм, в который была одета рикс, предназначался для тушения пожаров на борту самолета. Несколько наноустройств, запрограммированных Алексан дром и подложенных в аварийную аптечку, основательно поработали над костюмом, и теперь он должен был стать невидимым для имперских радаров.
        По крайней мере, так все обстояло согласно прогнозам Александра.
        Рикс свернулась клубком и стала следить за показаниями рекогносцировочного прибора. Альтиметр показывал, что пока скорость ее падения продолжает нарастать. На Легисе смертельно опасная скорость падения для человека составляла около шес тидесяти метров в секунду. Насколько могла судить х_рд по показателям альтиметра, скорость ее падения значительно превышала этот показатель. Возможно, настоящее торможение и связанное с ним трение ожидало х_рд впереди, на тех высотах, где давление воздуха было выше.
        Через пять минут после прыжка воздух начал согреваться. В первое мгновение у х_рд мелькнула неприятная мысль: не нагрелся ли костюм от трения. Но эту мысль рикс сразу же отбросила: нет, она не могла лететь настолько быстро. Нарастание температуры было связано всего лишь с разницей температур на границе между мезо паузой и стратопаузой. Через десять минут после начала падения температура воз духа начала постепенно падать. Х_рд преодолевала стратосферу и приближалась к холодному воздуху тропопаузы.
        Медленно расставив руки в стороны, х_рд начала управлять своим снижением, замедлять его и смещаться к территории центра связи. Теперь он казался размером с суповую тарелку. Риксу то и дело приходилось сглатывать слюну, чтобы избав ляться от боли в ушах. Она падала и не спускала глаз с рекогносцировочного уст ройства, при этом работая свободной рукой и обеими ногами и корректируя тем самым свой полет. Ее координаты незначительно отличались от заданных, но через нес колько минут, после входа в тропосферу, воздушные течения должны были подтолкнуть ее к посадочной площадке.
        Х_рд однажды пришлось совершать прыжок с низкой орбиты, но тогда на ней был специальный риксский костюм, прыжок она совершала с парашютом, да еще и с низ когравитационной страховкой. Это все-таки было не то же самое, что прыжок без парашюта, в имперском костюме иного назначения, с приземлением в кучу снега. Но нервничала х_рд не из-за несовершенства своего оснащения.
        На всех этапах выполнения этого задания ей уже довелось смотреть в лицо смерти. Просто фантастика, что она до сих пор была жива. Но пока текли эти, относительно спокойные минуты свободного падения, х_рд поняла, что Рана Хартер отняла у нее часть обычной храбрости. Х_рд вдруг обнаружила, что хочет жить, а это желание было странным для рикса-боевика.
        «Лучше не бывает,  - думала она.  - Наконец-то я испугалась, падая со ско ростью шестьдесят метров в секунду без парашюта на территорию строго охраняемого вражеского объекта».
        - Любовь,  - с горечью вымолвила х_рд, и жестокий порыв ветра равнодушно сорвал это слово с ее губ.
        Прошло пятнадцать минут. Показатели широты и долготы начали медленно прибли жаться к контрольным параметрам. Тропосферный ветер подталкивал х_рд к месту при земления. И снова ей стало теплее - температура на этой высоте была почти такой же, как на поверхности планеты в области полюса.
        Территория центра связи довольно быстро увеличивалась в размерах Ощущение падения стало не так отвлеченным, как раньше. Наконец х_рд увидела несущуюся ей навстречу землю. Она расставила в стороны руки и ноги и согнула спину так, чтобы сориентировать свое тело на приземление в заданном месте. Наконец пискнул реког носцировочный прибор. Все шло по плану. Х_ рд летела точно к сугробу.
        Теперь рикс видела внизу свою цель - извилистую трещину, наполненную снегом, поблескивавшим в бледном свете звезд. Рассматривая аэрофотоснимки, присланные ей Александром, х_рд хорошо запомнила точное место своего приземления. Она сунула рекогносцировочное устройство в ранец и начала отсчет.
        Альтиметр показывал высоту шесть километров. Сто секунд падения.
        То и дело сглатывая слюну, поскольку ушам сильно доставалось из-за нараста ющего давления, х__рд сложила ладони «чашечками», чтобы плавно спланировать на посадочную площадку. Повинуясь мысленному приказу, ее тело начало поэтапную под готовку к удару при приземлении. Рикс выпустила из легких весь воздух, расслабила мышцы, изменила соотношение жесткости и гибкости своих пластиковых сухожилий в пользу гибкости.
        Когда по ее собственным подсчетам до приземления осталось восемь секунд, х_рд уже была физиологически полностью к нему готова. Прямо под ней лежало наиболее глубокое место расселины. От него х_рд отделяло расстояние, равное высоте не самого большого небоскреба. Пятьсот метров. Пейзаж быстро обрастал деталями. Скалы и несколько колючих кустов, муаровое плетение блюдца антенны ретранслятора - все это х_рд успела заметить краем глаза.
        Странно - как быстро после двадцатиминутного падения теперь мчалась ей навс тречу земля.
        Пять, четыре, три...
        Поверхность видоизмененного снега треснула, лопнула. Ударившись о нее, х_рд ее разорвала. Потом, позднее, она поняла, что произошло: поверх кучи напичкан ного наноустройствами снега образовалась тонкая ледяная корка - не более санти метра толщиной. Вряд ли этот наст выдержал бы больше нескольких граммов веса. Но при скорости падения в шестьдесят метров в секунду все-таки и этой тонкой пле ночки хватило. Так бывает, когда летишь с большой скоростью, а потом ударяешься о воду: поверхность воды обретает на миг твердость бетона. При ударе х_рд сломала носовую перегородку, рассекла нижнюю губу и правую бровь.
        Но потом она попала в слой коллоидного псевдоснега, он принял ее в свои пенные объятия и замедлил падение. Мало-помалу оно прекратилось.
        Х_рд открыла глаза в полной темноте. В голове у нее гудело после удара о ледяную корку. Проверив поочередно каждую мышцу и каждый сустав, она удостовери лась в том, что цела и невредима - за исключением ранок на лице. Рикс села, сори ентировалась в пространстве, набитом холодным, плотным пеноснегом, и посмотрела вверх.
        Со дна двадцатиметровой шахты, которую проделала в сугробе х_рд при падении, было едва видно небо. Несколько мгновений, пока пеноснег не начал осыпаться и закрывать шахту, х_рд видела над собой свой собственный силуэт - до смешного четкий. Она задышала глубоко и часто - ей нужно было скопить в легких кислород до того момента, как ее накроет пеноснегом с головой. Минут тридцать ей предс тояло просидеть здесь неподвижно. Удар, сопроводивший ее приземление, должны были зарегистрировать датчики движения на территории центра связи, но если бы ей уда лось просидеть около получаса неподвижно, то заглушённая пеной кратковременная вибрация была бы сочтена всего-навсего смещением снега в сугробе под порывом ветра. При капризном полярном климате такое случалось нередко.
        Х_рд окутала темнота. Болели обветренные щеки, и после жестокого холода - особенно после холода тропопаузы - было так приятно сидеть в облаке мягкой, теплой пены. В глаз затекла кровь из ссадины на брови, и х_рд, чтобы не терять время зря, принялась залечивать раны. Она думала о том, что не стоило обижаться на Александра за сугроб, оказавшийся покрытым ледяной коркой. Это было очень маленькой ошибкой в планах гигантского разума, совсем ничтожной в сравнении с грандиозностью всей миссии.
        Ни одна система, даже гигантский разум, несовершенна. Совсем не-риксская мысль, но верная.
        Выждав положенное время, рикс-боевик начала выбираться из сугроба. При этом она не спускала глаз с рекогносцировочного прибора, поскольку в такой близости от полюса планеты не доверяла магниторецепторным клеткам собственного организма, способным находить верное направление.
        Запас кислорода у х_рд был ограничен, и любой неверный поворот, который вывел бы ее, допустим, к отвесной неприступной стене, стал бы чреват для нее гибелью. Уцелев после падения с восьмидесятикилометровой высоты, было бы очень обидно утонуть в этой пене.
        Снег, напичканный наноустройствами, представлял собой странное вещество. Подсветка табло рекогносцировочного устройства позволяла рассмотреть крошечные пузырьки, из которых состоял этот «снег»: вода, структурированная крупными угле родными молекулами. При легком касании вещество казалось на ощупь сухим, но от удара становилось влажным, немного липким. Пузырьки лопались на ладони у х_рд и превращались в воду. Даже температуры нижней половины тела рикса хватало для того, чтобы искусственный снег начал подтаивать. Задуют теплые весенние ветры - и не останется от этого сугроба никаких следов, и никто не узнает, откуда он взялся и как был изготовлен.
        Х_рд поднялась к поверхности пены и, прокопав в ней ход, оказалась в насто ящем снежном сугробе. Там она подняла перископ и, пробив им ледяную корку, осмот рела окрестности. Судя по всему, охрана центра связи ее приземления не заметила. Х_рд выкарабкалась из сугроба и отряхнулась от снега и пены. Противопожарный костюм при приземлении порвался, в штанины набился снег, и обе ступни уже непри ятно покалывало, поскольку вода начала замерзать.
        Рикс поползла прочь от места своего приземления, старательно держась подальше от искусственного снега. Любой, чья нога ступила бы сюда, в эту часть сугроба, свалился бы на дно расселины - плавно, но верно. Кроме того, следовало опасаться вибрационных датчиков. Х_рд двигалась медленно, с остановками. Такое неровное передвижение было призвано имитировать природные процессы.
        Рикс-боевик осмотрела горизонт в поисках характерного свечения микроволновых антенн. Повсюду вокруг нее светились паутинные блюдца отключенных ретрансляци онных антенн. До ближайшей из них было всего метров тридцать. Мучительно мед ленно, то и дело останавливаясь, х_рд преодолела это расстояние за пять минут.
        Главная часть устройства была приблизительно размером с кулак. От нее во все стороны тянулись тонкие волокна. Именно они собирали на Легисе весь объем граж данской информации, предназначенной для последующей сверхсветовой передачи. Из центра «кулачка» торчала игла передатчика - антенна длиной в дециметр, направ лявшая собранные данные в центр связи.
        Кроме того, ретранслятор имел четыре ножки-опоры и два подвижных манипуля тора. Множество таких ретрансляторов, которыми была усеяна тундра, функциониро вали словно единое существо. Они передвигались неторопливо, но все же достаточно быстро для того, чтобы при получении определенной команды рассыпаться или, наоборот, собраться вместе. Вся система была рассредоточена на нескольких тысячах квадратных километров и поэтому почти недоступна для диверсии, а уничто жить ее из космоса можно было, только пустив в ход мегатонны взрывчатки. Эти рет рансляторы представляли собой крепкий орешек для врагов, ценный резерв связи на случай войны, хорошую замену для уязвимых кабелей метровой толщины, по которым обычно передавались данные. Как только имперские власти поняли, что гигантский разум успешно распространился по планете, они изолировали этот приполярный центр связи. Ретрансляторы отключили вручную: сотни сотрудников местной милиции пешком ходили по снегу и отключали одну антенну за другой. В центре осталась одна- единственная кабельная широковолновая линия связи, которую сверхбдительно охра няли военные.
Александр был от этой линии отрезан.
        Имперские власти полагали: то, что сделано сотнями людей вручную, ликвидиро вать можно не иначе как только такими же грубыми мерами. Но у Александра на этот счет появились другие идеи.
        Х_рд внимательно рассмотрела ретранслятор. Его блок питания, казалось, был немного смещен из нужного положения, наклонен в сторону градусов на пятнадцать. Рикс переключила свое зрение в микроскопический диапазон и увидела, каким простым способом воспользовались имперские специалисты. Антенны продолжали рабо тать на прием, они по-прежнему принимали весь тот колоссальный объем данных, который производился на Легисе, но при этом ретрансляторы были физически отклю чены от блоков питания. Повернутый на несколько градусов, блок оказался отсо единен от контактов. Вот так всякая передача данных за пределы планеты прерыва лась здесь, в нескольких километрах от цели.
        Х_рд не могла не восхититься простотой решения. Она видела перед собой громадную систему, которая действовала наподобие древнего _выключателя._ В который раз примитивизм мышления жителей Империи вызвал у риксы уважение, пусть и неохотное.
        Х_рд вытянула мизинец и вернула блок питания на место. Вот и все. Смертельно опасное заграждение, две тысячи километров безлюдной тундры все это предназнача лось для защиты всего-навсего этого выключателя.
        Она выполнила порученное ей задание.
        Х_рд медленно поползла обратно, к месту своего приземления и закопалась в искусственный снег, оставив только отверстие для дыхания. Ей нужно было проле жать здесь еще несколько часов, чтобы потом довольно шумно удалиться.
        Прежде чем спрятать голову в снег, х__рд оглянулась и увидела, что подклю ченный ею ретранслятор уже задвигался. Он переступал по снегу, будто жук.
        Александр поселился в контуре антенны.
        СЕНАТОР

        Приятно было вернуться в залы сенатского Форума. Казалось, тут и воздух чище, и волны политики прозрачнее.
        Но конечно, Сенат бушевал - особенно сейчас, в разгар экстренной сессии, посвященной войне. И все же бесчисленные мелочи повестки дня уравновешивали друг друга, и в итоге все ураганы утихали и становились подобными рокоту далекого океана. А для Нары Оксам самые шумные дебаты здесь, в Сенате, приносили облег чение после требований, царивших в военном совете, где любой кризис представал во всей своей беспощадности и при любом голосовании на карте стояла чья-то жизнь.
        - Ты был прав, Найлз,  - сказала она, когда они вместе возвращались с очеред ного заседания и шли к своим кабинетам. Оксам только что представила Сенату полный отчет о последних днях работы военного совета.
        - Я знал, что они полюбят тебя, сенатор. К концу твоего доклада даже лакеи, и те слушали стоя.
        - Я не об этом, Найлз,  - возразила Оксам и отмахнулась от похвал. Однако - что верно, то верно, ее выступление восприняли хорошо. Капитан Зай постарался - и все выглядело блестяще. Нападение «Рыси» на риксский крейсер принесло Империи первую победу, стало подлинным даром для мучившейся в бесплодных потугах пропа ганды. В межзвездной войне на подготовку контратаки могли уйти годы, а за это время запросто могли поколебаться моральные устои любого, даже самого сплочен ного общества. Но Зай нанес риксам ответный удар всего через несколько дней после их атаки на Легис.
        - Как бы то ни было, за это я должна поблагодарить моих спичрайтеров.
        Найлз был готов с этим поспорить, но Оксам ему не дала.
        - А говорила я о другом,  - продолжала она - Помнишь, как ты предупреждал меня о том, чтобы я не растерялась в совете. Чтобы не забыла, зачем мы здесь. Ты был прав, когда предупредил меня об этом.
        - Сенатор, мне ничего подобного и в голову не приходило. Нужно же мне было что-то сказать. Я твой консультант и за это деньги получаю.
        Нара улыбнулась этом неуклюжему проявлению скромности со стороны ее главного консультанта. Сегодня ее все радовало. Она сыграла с Сенатом, словно с вышедшими на митинг жителями какой-нибудь улицы на Вастхолде. Все эмоции сенаторов были перед ней как на ладони, благодаря направлениям, начертанным составившим ее речь Найлзом. Ей удалось завладеть аудиторией довольно рано. Критический момент нас тупил, когда Нара почувствовала, что сенаторы почти единодушны в своем одобрении тактических планов военного совета, и с этого мгновения они откликались на ее слова, словно одновременно поворачивающая в воздухе стая птиц.
        До сих пор ее сознание ощущало терпкий привкус власти над толпой, и Нара лелеяла это ощущение, ей нравилось, как оно сочетается с солнечным светом, лив шимся в высокие окна по обе стороны большого коридора Форума. Но радость Нары политика была сущей чепухой в сравнении с радостью Нары женщины.
        Лаурент Зай уцелел. Он снова ушел от смерти.
        Конечно, о том, что его успех в бою спас целую планету, знала только горстка людей. Теперь казалось немыслимым, что военный совет был способен одобрить нечто столь чудовищное. Нара гадала: какие чувства по мере приближения часа геноцида испытывали двое живых советников, проголосовавших за план Императора.
        Сенатору Наре Оксам казалось, что сама она вышла из кризиса, обладая в военном совете более значительным авторитетом. Она была первой, кто проголосовал против плана, поэтому ее голос теперь уступал только голосу Императора. В военном совете, который поначалу был единодушен, наметилась трещина. Живые против мертвых, сенатор Оксам против монарха. Пока Император еще ни разу не про игрывал при голосовании, но Оксам видела, как он уходит от собственных идей, стоит ей только против них возразить, с какой неохотой он высказывает предложе ния, которые большинство советников может забаллотировать.
        Но большинство образовалось. Эти люди молчали и ждали момента, когда они смогут дружно выступить против любого геноцида в будущем.
        Найлз, всегда казавшийся Наре телепатом, прервал ее раздумья.
        - Но тебе нужен еще какой-то совет?
        - Отрабатывай свое жалованье, Роджер. Найлз дождался момента, когда они с Нарой переступили порог ее сенаторских владений. Зона ее офисов после того, как Оксам стала членом военного совета, почти вдвое увеличилась в размерах. Перед вижные стены Форума заехали на чужие территории - так толстяк оттесняет других людей, проталкиваясь к лифту. Половина из десятка сотрудников, встретившихся Наре по пути к ее кабинету, оказались ей незнакомы.
        Когда она вошли в личный кабинет Нары, Найлз проговорил:
        - Само собой, ты связана столетним табу. Нара нервно кивнула. Она уже объяс няла Найлзу, почему не может обсуждать запасной план, принятый советом на тот случай, если Заю не повезет и он проиграет бой с риксами. О том, что был задейс твован закон столетнего табу, Оксам Найлзу сказала, и все же упоминание о зап ретной теме заставляло ее нервничать.
        - Зато я ничем не связан,  - продолжал Найлз.  - И могу строить предположения и давать тебе советы. Давай так: я буду говорить, а ты ничего не подтверждай и не отрицай.
        - А хорошая ли это идея, Роджер?
        - В законе ничего не сказано о том, что ты не имеешь права меня слушать, сенатор.
        Нара задумчиво кивнула.
        - Во-первых, ты радуешься, Нара Оксам. Радуешься потому, что остался в живых твой любимый, и потому, что в войне наступил благоприятный поворот. Однако я догадываюсь, что, кроме того, ты радуешься из-за того, что чрезвычайный план Императора выполнять не пришлось. Наверняка у него был такой план - на случай гибели «Рыси».
        Оксам уже была готова согласно кивнуть, но сдержалась. Какой бы степенью надежности ни обладали ее кабинеты, существовали такие методы ведения допросов, при которых можно выколотить из человека воспоминания о любом разговоре. Они с Найлзом играли в опасную игру с древним законом. У Нары хотя бы имелись сенатор ские привилегии, а у Роджера Найлза их не было.
        - Во-вторых, план Императора на случай чрезвычайных обстоятельств был настолько... _необычен,_ что он решил скрыть его, прибегнув к закону столетнего табу.
        Нара моргнула и поспешно отвела взгляд к окну. За окном сверкала столица во всем своем полдневном великолепии.
        - В третьих, лично я верю в то, что Нара Оксам ни за что на свете не отдала бы свой голос за нечто уж слишком необычное.
        Наре очень хотелось поблагодарить Роджера или хотя бы улыбнуться, но она сумела сохранить бесстрастное выражение лица.
        - Все это означает,  - продолжал развивать свою мысль Найлз,  - что ты либо выиграла голосование, и Император жутко окрысился на тебя, либо ты голосование проиграла и в итоге заработала всего лишь сдержанное недовольство. Как бы то ни было, победа, одержанная Лаурентом Заем, сделала чрезвычайный план ненужным, и теперь Его воскрешенное величество выглядит чудовищем, что бы он там ни предла гал. А поблагодарить за разделение военного совета ему некого, кроме тебя. Ему же хотелось с кем-то разделить вину.
        Оксам была изумлена: и как только Найлз все это угадал? Вероятно, следил за лицами других членов военного совета во время ее выступления в Сенате, а может быть, выследил признаки приготовлений к осуществлению плана Императора где-то среди колоссальных массивов данных, которые просматривал каждый день. Но, веро ятно, Найлзу оказалось достаточно всего-навсего упоминания о законе столетнего табу, и все остальное он домыслил.
        - Короче говоря,  - продолжал он,  - ты совершила самый страшный грех: одер жала моральную победу над, Императором.
        Нара не выдержала.
        - _Моральную_ победу, Найлз? Вроде бы ты как-то раз сказал, что это словосочетание - не что иное, как оксюморон.
        - Так и есть, сенатор. Уверен, ты способна понять, что в твоей победе есть несколько внутренних противоречий. К примеру, теперь у тебя стало намного больше авторитета, но зато и опасность тебе грозит более серьезная.
        - А ты не драматизируешь, Найлз? Он покачал головой.
        - Все так ясно, что яснее не бывает, Нара. Если я прав, _если_ я не лишился рассудка, то ты напрямую выступила против самого могущественного человека в центральных пределах миров, заселенных людьми.
        Нара пожала плечами, снова надела маску равнодушия и перевела взгляд к окну. Планета спасена, ее любимый все еще жив. Все, чем стращал ее Найлз, не могло омрачить радостей этого светлого дня.
        Тем не менее Нару все-таки тревожил сам факт того, каким образом Найлзу уда лось нарисовать всю эту картину. Уж нет ли у него шпионов в военном совете? Нара Оксам бросила взгляд на старика и заметила морщины у него на лбу, говорящие о том, что ее главный советник встревожен. И тут она поняла: все, что нужно было Найлзу для дедукции, он черпал от нее. Он читал ее чувства так же легко, как она читала чувства толпы. Понимание масс было политическим искусством, а понимание политиков - непременным качеством советников.
        Найлз был эмпатом на службе у эмпата.
        - Это ты называешь советом, Роджер?  - произнесла она через некоторое время.
        - Нет, сенатор. Советом я называю вот что: будь осторожна. Ходи помедленнее. Берегись ударов в спину. Предполагай (на всякий случай), что Император расстав ляет для тебя западню, что он только того и ждет, чтобы ты совершила ошибку. Не совершай ее.
        - Не совершать ошибок. Отличный совет, советник.
        - Это чертовски отличный совет, сенатор. Следующая ошибка может всем нам обойтись очень дорого.
        Она вздохнула и кивнула.
        Роджер Найлз наконец позволил себе сесть. Он тяжело опустился на один из стульев для посетителей.
        - И еще кое-что, сенатор. Я должен извиниться. Оксам широко раскрыла глаза.
        - За что, ради всего святого?
        Найлз с трудом сглотнул подступивший к горлу ком.
        - За мои слова о том, что Заю лучше было бы погибнуть.
        - А, вот ты о чем.
        Нара задумалась. Нет, она ни на секунду не обиделась на Найлза за эти слова. Ими он предупредил ее о том, как это опасно: быть влюбленной в офицера, сража ющегося на передовой линии фронта. Работа Найлза состояла в том, чтобы предупреж дать ее об опасности, что он и сделал пару секунд назад.
        - Роджер,  - сказала Оксам,  - я знаю, ты рад, что Лаурент остался в живых.
        Найлз отвел взгляд.
        - Конечно. Никто не пожелал бы любимому погибнуть на войне. Но если уж так, то это хотя бы окончательная смерть.
        - Роджер?  - непонимающе переспросила Оксам. Она никогда не видела такого выражения лица у своего главного консультанта.
        - Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, почему пошел в политику, сенатор?
        Нара попыталась вспомнить, но представить Роджера Найлза отдельно от политики не смогла. Этот человек _был_ политикой. Нара медленно покачала головой.
        - Любовь всей моей жизни умерла, когда мне было двадцать лет,  - выговорил Найлз, медленно произнося слово за словом.  - Внезапное кровоизлияние. Она проис ходила из древнего вастхолдского аристократического рода, и все это случилось во времена, когда процветало наследственное Возвышение.
        Оксам ошеломленно заморгала. Она и представить не могла, что Найлз настолько стар. До того как она стала имперским сенатором, Найлз утверждал, что большую часть времени проводит в анабиозе, что он живет только в месяцы, предшествующие выборам, и тем самым продлевает себе жизнь, дабы поучаствовать в возможно большем количестве политических баталий. Но Нара никогда не верила, что это так и есть.
        Наследственное Возвышение? Да он не просто старый. Он _древний._
        - И когда Сара умерла, ее забрали,  - сказал он.  - Ее сделали одной из них.  - Он посмотрел в окно, на залитый солнцем город.  - Я радовался и славил Импера тора,  - продолжал он негромко.  - Я навестил ее в хосписе, и она пыталась попро щаться со мной. А я подумал, что все это просто ритуал. Решил, что она вернется. Мне казалось, что ближе нас с ней не было возлюбленных в истории человечества. Но она не вернулась. Через несколько месяцев я разыскал ее в «сером» анклаве, где она... жила.
        - О, Роджер,  - тихо вымолвила Нара.  - Как это ужасно.
        - Воистину ужасно. Они действительно «серые», эти города. Серые, как заря дивший на неделю дождь. Тогда Сара с трудом меня узнала. Глядя на меня, она при щурилась, словно бы что-то в моем лице ей было знакомо. Но она была готова гово рить только о паре, поднимавшемся от ее чайничка. Стоило ей отвести глаза хотя бы на одно мгновение, и она забывала меня, а когда ее взгляд снова падал на меня, ей приходилось снова меня узнавать и запоминать. Я был для нее каплей воды, упавшей на реальность, я был менее настоящим, чем этот пар над чайником.
        - Внутри нее никого не было, Нара. Симбиант - это обман. Смерть никого не щадит. Мертвые - потерянные люди.
        - И как это закончилось, Роджер?
        - Меня вежливо попросили уехать, и я уехал. Потом я вступил в местную партию секуляристов и похоронил себя в работе, предназначенной для того, чтобы похоро нить мертвых.
        - В политике,  - расшифровала Нара.  - Мы с тобой похожи, верно?
        Старик-консультант согласно кивнул. Нара Оксам посвятила себя политической жизни, чтобы победить демонов, мучивших ее в детстве. Она превратила свое безумие в тонкость восприятия, ранимость - в эмпатию, страх перед толпами народа
        - в откровенную власть над ними. Роджер Найлз превратил свою ненависть в такти ческую гениальность, безвозвратную потерю - в непреклонную целеустремленность.
        В одержимости Найлз нисколько не уступал Императору, как теперь понимала Оксам. Просматривая тысячу новостных каналов в поисках любой возможности обрести преимущество над «серыми», Найлз осуществлял свою медленную месть бессмертному врагу.
        - Да, мы с тобой одинаковы, сенатор,  - сказал Найлз.  - Мы больше любим живых, нежели почитаем мертвых. И я рад тому, что Лаурент Зай жив.
        - Спасибо, Роджер.
        - Но все же сделай доброе дело для всех нас и будь осторожна, сенатор, чтобы и ты была жива к возвращению капитана.
        Нара Оксам спокойно улыбнулась. В словах Найлза она уловила свою новообре тенную власть.
        - Не волнуйся за меня, Роджер. Будут и еще моральные победы.
        КАПИТАН

        Капитан Зай недовольно глянул на светящийся воздушный экран.
        Командный отсек снова ожил, наполнился голосами и парящими в воздухе рунами синестезии, оживляемыми с помощью условных интерфейсных жестов. Хватало и обычной жестикуляции: кто-то в отчаянии разводил руками, кто-то указывал на что-то пальцем, кто-то потрясал кулаками.
        Воздушный экран демонстрировал новую конфигурацию фрегата. После боя «Рысь» становилась совсем другим кораблем. Исчезли артиллерийские отсеки, палубы, заполненные дронами, пусковые отсеки и долгие ряды ожоговых коек. Снова появи лись каюты членов экипажа и зоны отдыха. Для передвижения тяжелых предметов вверх и вниз по кораблю были созданы длинные коридоры, в которых царила невесомость, появились громадные новые пустые участки, предназначенные для разрезания на куски поврежденных частей обшивки и переборок.
        Зай покачал головой. Его корабль наполовину превратился в груду мусора.
        То, что не было разрушено во время боя, доламывали ремонтные бригады. Это было так похоже на каннибализм, на кражу у Петра, дабы вернуть долг Павлу. Если бы «Рыси» пришлось встретиться с противником сейчас, она оказалась бы совершенно беззащитна. Но фрегат ушел далеко от риксского крейсера. Противник продолжал преследовать «Рысь», крейсер шел с максимальным возможным ускорением в шесть g, но для того, чтобы покрыть разницу в скоростях между кораблями, равнявшуюся трем тысячам километров в секунду, риксам потребовалось бы полдня, а за это время фрегат ушел бы вперед на семьдесят пять миллионов километров. После выравнивания векторов риксам потребовалось бы еще полдня для того, чтобы нагнать «Рысь».
        И задолго до этого момента фрегат должен был уже восстановить свою маневрен ность.
        Главный ядерный двигатель во время сражения не пострадал. Но он остался единственным на борту «Рыси» средством получения энергии. Генератор сингуляр ности - дополнительный источник энергии фрегата - находился в рабочем состоянии, но ему недоставало кожуха, снятого инженерной бригадой под командованием Фрика. Если бы генератор сейчас был включен, не хватило бы контрмассы, чтобы удержать на месте черную дыру. По всему фрегату собирали броневую сталь, чтобы соорудить новый кожух, но из-за этого приходилось жертвовать защитой огневых точек.
        В общем, все оборонительные системы фрегата оставляли желать лучшего. Потеряв носовую часть, корабль лишился передней брони. Теперь для того, чтобы осуществлять защиту корабля в этой его части, пришлось устроить круглосуточное дежурство двух артиллерийских батарей, которые занимались тем, что выслеживали и расстреливали все метеориты, грозящие оголенному фрегату. «Стайники» повредили палубу, где хранились дроны, а рельс, предназначенный для их запуска, был сломан во время последней отчаянной попытки фрегата обрести ускорение, поэтому «Рысь» потеряла возможность выпускать большую флотилию оборонительных дронов. Но что самое худшее - корабль лишился энергопоглощающей оболочки. Она исчезла, разлете лась по космосу на миллионы километров.
        Совсем мало брони. Нет возможности выпустить тучу дронов-защитников. Энерго поглощающей оболочки тоже нет. Зай с тоской думал об этом. Что было бы, если бы сейчас по фрегату выстрелили из кинетического или лучевого орудия. Что? Зай не знал ответа.
        Кроме того, сильно пострадали процессоры бортовых компьютеров. Ни одна из специфических подсистем не была утрачена, поскольку вся система в целом разраба тывалась, предусматривая возможность «плавного дегрейда». Изображение и звук в пространстве синестезии работали с небольшими помехами, экспертный компьютер барахлил, корабль медленнее реагировал на условные жесты - это напоминало про тивные задержки в разговоре при посредстве спутниковой связи.
        В передней четверти корабля царил вакуум, там следовало заделать трещины в переборке грузовой палубы. Вещество крепче броневого сплава для обшивки звездо летов в Империи не производилось, но когда этот сплав получал повреждения, о былой его крепости следовало забыть. До тех пор, пока нос корабля пребывал в таком плачевном состоянии, никому в здравом уме не пришло бы в голову соваться за переборку носового артиллерийского отсека без тяжелого скафандра.
        Помимо всего прочего, на борту фрегата поселился неприятный запах. Не хва тало воды и азото-кислородной смеси, а цистерны с бактериальной средой - основой биосферы «Рыси» - получили повреждения. Обширные участки жилой зоны экипажа были покрыты бурно разросшейся плесенью. Руководителя службы биопереработки, убитого во время атаки «стайников», реанимировали, но отмеченные почетом воскрешения мертвецы никогда не сохраняют той практичности ума, которой славились при жизни. Сэмьюэль Вриз испытывал огромную любовь к бонсаи и достиг больших успехов в их выращивании в условиях низкой силы тяжести. Лаурент Зай был слишком «серым» для того, чтобы отдавать бессмертному строгие приказы. В итоге Вриз уделял своим возлюбленным деревцам гораздо больше внимания, нежели вверенной его попечению экосистеме корабля. Короче говоря, до захода в порт на борту «Рыси» ввели эко номию воды. В душе, словом, было не поплескаться.
        Но хотя бы все дышали.
        Почти все.
        Зай потерял тридцать два человека из своего экипажа. При атаке «стайников» погибли девятеро, двадцать один - когда риксы обработали «Рысь» лучевым оружием. Прицельный лазер врагов проделал сквозную дыру в боку фрегата, в отсеке вспыхнул пожар. При последней атаке хаотические гравитоны одарили половину экипажа раз личными формами рака. Корабельные медики пока продолжали вводить особо сильно пострадавшим нанолекарства. Однако следует отметить, что это был второй этап лечения: данные наноустройства выводили из организма пациентов своих чуть более крупных сородичей, которые занимались непосредственным поглощением тканей, омер твевших после гравитационного ожога. В то время, когда старший помощник Хоббс по заданию капитана продвигалась к бригаде Фрика, на нее напала и тем самым выдала себя еще одна мятежница. Она пыталась убить Хоббс, но в итоге сама погибла от декомпрессии. Ну и конечно, Телмор Бигз - инженер-сержант, спасший «Рысь». Истинный герой. К сожалению, Бигза, так же как и половину тех, кто пострадал во время лазерной атаки, и восьмерых членов экипажа, убитых «стайниками», реаними ровать было
невозможно. От тела Бигза ничего не осталось, кроме экзотических фотонов, составлявших шар, расширяющийся со скоростью константы с. Вероятно, лет через пятнадцать какая-нибудь дальнозоркая антенна на его родной планете Иррин могла бы заметить вспышку, ставшую свидетельством смерти Бигза.
        И все же «Рысь» выполнила возложенную на нее задачу.
        За несколько часов, истекших со времени сражения, масштабы одержанной победы
        - и удачи, конечно - наконец улеглись в измученном разуме капитана Зая. Они уничтожили принимающую антенну риксского крейсера, предотвратили контакт между вражеским кораблем и гигантским разумом, оккупировавшим планету Легис. И при этом они все еще были живы.
        Капитан Лаурент Зай дожил до того момента, когда ему было даровано монаршее помилование, он уцелел, хотя на его жизнь покушались мятежники и несмотря на то, что ему было поручено самоубийственное задание. Ему следовало поблагодарить Иокима Маркса, Кэтри Хоббс и, конечно же, Телмора Бигза. Но война продолжалась. Все жертвы, все блестящие таланты подчиненных Зая оказались бы напрасными, если бы он сам и его корабль не сумели справиться со злобой риксов и с недовольством Его императорского величества.
        И еще: все победы лишились бы смысла, если бы Зай не увиделся вновь со своей любимой.
        Он хотел, чтобы его корабль снова стал боеспособным.
        - Капитан?  - вмешалась в его раздумья Хоббс.
        Он обернулся и посмотрел на старшего помощника. Приятно было, что она опять здесь, в командном отсеке, рядом. Почти так же приятно, как возможность снова шевелить протезами.
        - Докладывайте.
        - Риксский крейсер продолжает погоню. Мы засекли еще несколько вспышек уско рения.
        Зай покачал головой. Риксы снова начали погоню за «Рысью». Два часа назад они пустили вслед фрегату пару дальнобойных дронов. Эти дистанционно управляемые дроны могли ускоряться до шести g Они догнали фрегат меньше чем за час. Стрелок Уилсон включил кормовые лазеры и уничтожил вражеские дроны на скорости тридцать тысяч километров в час. Как бы ни был беззащитен в данный момент фрегат, все равно ему не могли всерьез грозить какие-то два дрона-разведчика. Правда, как бы то ни было, этим дронам удалось ощупать «Рысь» лучами активных датчиков.
        Упорство риксов изумляло. Их миссия провалилась, и все же капитан крейсера продолжал погоню, он упрямо посылал дорогостоящие дроны вдогонку за «Рысью», дабы они пугали и «щупали» имперский фрегат. Верно, маленький фрегат унизил более крупный боевой корабль, но мщение было для риксов нехарактерно.
        Зай гадал, не упустил ли он чего-то. Не осталось ли в итоге сражения какого-то неразрешенного вопроса.
        - Хоббс.
        - Капитан?
        - Какие из наших активных датчиков сейчас работают?
        Несколько секунд Зай наблюдал за тем, как взгляд его старшего помощника, направленный в синестезическое пространство, осматривает недра инфоструктуры фрегата.
        - Все наши сверхсветовые датчики направлены на крейсер, сэр. Кроме того, до сих пор включены на боевую мощность датчики ближней обороны. А еще за бортом в данный момент - несколько дронов-разведчиков. Несут противометеоритную вахту.
        - Это все?
        - Капитан?  - Хоббс не смогла сдержать удивления.  - Три четверти членов эки пажа, отвечающих за работу датчиков, погружены в гиперсон, сэр.
        Они заступили на вахту на шесть часов раньше остальных.
        - Когда бы мы смогли разбудить некоторых из них, Хоббс?
        - Прямо сейчас, если хотите, сэр.
        - Я хотел спросить, когда их можно разбудить так, чтобы они успели выс паться. У меня вовсе нет желания доводить кого-нибудь до нервного шока.
        - Циклы гиперсна составляют два часа, сэр. Через сорок минут я могу предос тавить вам бригаду из четырех человек, не врываясь ни в чьи сны.
        - Отлично. Как только соберете бригаду, пусть они перенацелят несколько сверхсветовых датчиков на траекторию подхода риксского крейсера.
        - На траекторию их первоначального входа в систему Легиса, сэр?
        - Да. Хочу убедиться в том, что мы ничего не упустили.
        Хоббс заморгала, стараясь прояснить поле вторичного зрения. Черты ее лица стали суровее, она широко раскрыла глаза.
        - Не упустили ли мы еще один риксский корабль, капитан? Очень надеюсь, что нет.
        - И я на это надеюсь, Хоббс. И я.
        Зай отвернулся к воздушному экрану и стал думать о том, не мешает ли он про цессу исцеления своего корабля тем, что отдает приказ разбудить измотанных подчи ненных и мотает нервы старшему помощнику. Может быть, ему самому следовало бы нацепить гиперсонный шлем? За последние часы изображение на воздушном экране значительно ухудшилось, и Зай догадывался, что дело здесь не только в барахлящем процессоре «Рыси». У него самого барахлил мозг. Вторичное зрение начинало подво дить только при запредельной усталости.
        «Уж не подцепил ли я случайно паранойю?» - гадал Зай.
        - Хоббс, не нужно пока выполнять этот приказ. Пусть все по возможности получат два полных цикла сна.
        - Хорошо, сэр. Но как только мы полностью восстановим силы, то обязательно проведем поиск в том направлении.
        - Непременно. А пока я и сам приму сеанс гиперсна. Проснусь - поспите вы.
        - Но у нас еще двадцать ремонтников, которым так и не удалось...
        Капитан Зай протянул руку и коснулся повязки на предплечье старшего помощ ника. Ее форменный костюм до сих пор был забрызган кровью. У Хоббс даже не было времени переодеться. Пальцы Зая легли на рукоятку пистолета, заряженного разрыв ными пулями. Теперь под рукавом куртки к запястью Хоббс был пристегнут такой пис толет. Он, как прежде наручные часы, был извлечен из капитанской коллекции релик вий, и знали об этом только сама Хоббс и Зай. Мог объявиться еще кто-то из не пойманных мятежников, жаждавших кровавой мести.
        - Потерпите еще два часа, Хоббс. Потом - спать,  - скомандовал он.
        Кэтри смирилась и кивнула.
        Прежде чем погрузиться в гиперсон, Зай переключился на личный визуальный канал и запросил схему звездной системы Легис. Риксы проделали путь в несколько световых лет. Сначала прислали десантный корабль для захвата Императрицы, потом, следом за ним - здоровенный крейсер. Немалые силы были брошены для осуществления этой миссии, в итоге провалившейся.
        А больше они ничего не послали?
        ГИГАНТСКИЙ РАЗУМ

        Александр ощутил легчайший, едва заметный укол на уровне сознания и возрадо вался.
        Гамма ощущений ретранслятора была ужасающе ограниченной. Зрение с низким разрешением, в четырехбитном черно-белом диапазоне. Четыре глаза устройства давали ему всего сто восемьдесят градусов периферического зрения. Но и этого суженного и тусклого поля зрения ретранслятору хватало для того, чтобы найти на снегу других таких же, как он.
        Гигантский разум неловко передвигал свое новое приобретение, теперь повино вавшееся ему и ставшее его частью, по каменистой снежной равнине к соседнему рет ранслятору. Десятиметровое путешествие отняло девяносто секунд. Подвижность крошки-ретранслятора прежде всего ограничивалась необходимостью в поиске солнеч ного света - источника энергии и залога сохранения равномерного распределения колонии антенн в случае повреждения значительного их числа.
        Приблизившись к своему двойнику, ретранслятор забрался ему на «спину» - ни дать ни взять бронированное насекомое, приступившее к ритуалу спаривания. На самом деле это устройство разрабатывалось так, чтобы подобные маневры были неве роятны. С расчетами, необходимыми для осуществления сложных движений, ни за что не справился бы более чем скромный компьютерный интеллект ретранслятора. Для того чтобы ретранслятор повиновался его воле, Александр был вынужден увеличить содержимое его доступной внутренней памяти в несколько тысяч раз. Компьютерная мощность гигантского разума хлынула в бутылочное горлышко тусклого умишка рет рансляторной антенны, будто океанский прибой через соломинку для коктейля. Как бы то ни было, затея Александра удалась. Уподобившийся насекомому ретранслятор обх ватил лапкой-опорой блок питания своего собрата и вернул коробку в правильное положение.
        Теперь Александр поселился уже в двух ретрансляторах.
        Маленькие «блюдца на ножках» потопали в разные стороны, и каждое из них искало очередного собрата, дабы обратить его в новую веру. Теперь гигантский разум должен был начать распространяться подобно вирусу бешенства, и каждая жертва была обречена на то, чтобы заразить еще кого-то. Мало-помалу в движение приходили все новые и новые участки ретрансляционного поля.
        Однако при этом блоки данных, скопившиеся в гражданской информационной сети, Александр оставлял нетронутыми. Ретрансляторы не могли получить никаких данных из планетарной инфоструктуры и соответственно не могли передать их в центр связи.
        Пусть имперские тупицы получат сюрприз.
        Гигантский разум ожидал завершения процесса на ретрансляционном поле. Время шло. Одновременно Александр следил за развитием событий в космосе.
        РЫБАК

        Как прекрасно сочетались закат и прилив.
        Последние алые стрелы света выпускало заходящее солнце, садившееся в воду, ласково гладившую босые ступни Иокима Маркса. Течение усилилось, поскольку начался прилив, и волны расширили пролив с песчаным дном, соединявший залив с океаном. Иоким почувствовал, как его неподвижные ноги медленно исчезают, пря чутся под постепенно скапливающимся песком, который приносили волны.
        Он стоял совершенно неподвижно.
        Заметив первые несколько блесток, миновавших его, Иоким не пошевелился. Словно плавающие свечи, пламя которых становилось чуть тусклее под слоем воды в несколько сантиметров, эти блестки были пригнаны усиливавшимся течением. Маркс ждал. Еще несколько блесток проплыли мимо. В сгущающихся сумерках он видел, как начинает искриться поверхность лимана - это засветились люминесцентные рыбы, весь день пролежавшие на мелководье и успевшие за это время накопить солнечную энергию.
        Еще несколько блесток мелькнуло поблизости. Наконец Маркс выбрал одну из них.
        Рыбак поднял острогу, а светящаяся рыба поплыла по дуге - ее оттолкнул один из водоворотиков, вертевшихся возле ног Иокима. Рыба проплыла мимо него и напра вилась дальше. Метр за метром она уходила в более глубокие воды лимана. Когда рыба ушла на десять метров, Иоким метнул острогу.
        Острога вылетела из его ладони быстро, но по мере приближения к концу полета ее движение стало медленнее. Рыболовное копье вошло в воду без всплеска и едва успело вонзиться в светящуюся добычу, а потом с нарастающей скоростью стало воз вращаться к Иокиму - так, словно его соединял с человеком длинный эластичный канат. На конце остроги пучок металлических пальцев цепко держал извивающееся существо. Рыба, извлеченная из родной стихии, изумленно сверкала.
        Иоким ловко поймал вернувшуюся острогу.
        Он осмотрел рыбу; яркая, ровно горящая, спинной плавник - с синими и нежно- розовыми пятнышками. Рыбак поднес конец остроги к кромке берега, где стояла стеклянная банка с морской водой. Пальцы на конце остроги разжались и выпустили рыбу в банку. Та начала возмущенно кружить по своей тюрьме.
        Рыбак отвернулся от пойманной добычи и поднял острогу для нового броска. Теперь светящиеся рыбы заплывали в лиман небольшими группами. Почти совсем стем нело, только на линии горизонта еще лежало несколько багровых щупалец. Нужно было работать скорее, чтобы наполнить банку уловом.
        И тут вдруг разверзлись небеса.
        Образовалась длинная, ослепительно-яркая трещина, и из ночного неба вниз хлынул свет дня. Вода под ногами у Иокима высохла, легкий плеск маленьких волн превратился в зловещий гул. Слепящая синева небес сменилась знакомой лазурью - отличительным цветом пустого интерфейса.
        Кто-то разбудил мастера-пилота Иокима Маркса, совсем не вовремя вывел его из состояния гиперсна. Ровный ритм искусственного сна был специально предназначен для плавного восстановления сил организма, и вот теперь он был нарушен. В ушах у Маркса раздавался шум разорванной реальности, звуком подобный вою бензопилы, все тело горело, возмущенное тем, что ему не дали полностью избавиться от усталости.
        - Уж лучше бы это было что-то важное,  - полусонно пробормотал Маркс.
        - Очень важное,  - прозвучал голос Хоббс. Старший помощник дала мастеру- пилоту еще несколько секунд и восстановила его первичное зрение. Маркс заморгал. Веки у него были будто резиновые. И точно: рядом с его койкой, в его каюте стояла самая настоящая Хоббс.
        Мастер-пилот не мог припомнить, чтобы хоть раз видел старшего помощника где-нибудь, кроме командного отсека.
        - В чем дело?
        - Темное пятно,  - ответила Хоббс.
        - Что?
        - На траектории подлета. Может быть, там еще один риксский корабль.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Теперь Хоббс понимала, почему они гак долго его не замечали.
        Никакой «подписи» двигателя. Никакого излучения легких гравитонов. Никаких собственных активных датчиков. Даже теперь всей информацией, имевшейся в распо ряжении экипажа «Рыси», были изображения некого темного пятна, затмевавшего далекие звезды на протяжении нескольких световых миллисекунд. Что бы собой ни представлял этот объект, он оставался невидимым для сверхсветовых датчиков и находился слишком далеко для того, чтобы о нем могли поведать что-либо опреде ленное активные датчики «Рыси».
        Но объект был огромен.
        - Не меньше пятидесяти километров в поперечнике,  - повторила лейтенант Тайер.
        - Запасная принимающая антенна,  - сказал главный бортинженер Фрик.  - Летит, можно сказать, на буксире следом за крейсером.
        - Почему настолько далеко позади?  - спросила Хоббс.
        При таком отдалении встреча крейсера с антенной была бы достаточно сложным мероприятием. На данный момент «Рысь» могла добраться до антенны быстрее, чем менее поворотливый риксский корабль.
        - Вероятно, они хотели, чтобы антенна оставалась невидимой,  - предположил капитан.  - Ведь она летит абсолютно бесшумно. Мы бы не заметили ее, не будь она настолько громадна.
        «А если бы наш капитан не был таким параноиком,  - мысленно добавила Хоббс,  - мы бы ее не заметили, невзирая на гигантские размеры». Меньше всего кто бы то ни было ожидал, что в систему Легис пожалует еще одно риксское судно.
        - Не обязательно предполагать, что этот объект летит бесшумно,  - негромко проговорила Тайер.  - Может быть, это просто инертная материя.
        - Когда мы сможем узнать ее массу?  - спросил Зай.
        Тайер задумчиво воззрилась в одну точку.
        - Через четырнадцать минут дрон, управляемый мастером-пилотом, окажется на нужном расстоянии от объекта, и мы получим необходимые сведения.
        Хоббс посмотрела на Маркса, сидевшего напротив нее за столом, и снова пожа лела, что капитан настоял на том, чтобы мастера-пилота разбудили до завершения цикла гиперсна. Иоким выглядел усталым и рассеянным. Вдобавок время от времени он вдруг сильно вздрагивал. Нет, если Маркс не сможет ясно мыслить, никакой его хваленой ловкости в пилотировании не хватит.
        Дрона-разведчика запустили почти сразу после того, как впервые заметили темное пятно. Пусковой рельс вышел из строя, он не мог разогнать дрон, поэтому запуск был осуществлен без помощи электромагнитов, с нулевой релятивистской ско ростью. Этот дрон оставался последним быстроходным разведывательным аппаратом
«Рыси» и мог лететь в течение часа с ускорением в шесть g. Дрон уже успел раз вернуться и вот-вот должен был уравнять свою скорость со скоростью движения неиз вестного объекта.
        - Не потеряй этого дрона, Маркс,  - сказала Хоббс.  - У нас их и так совсем мало осталось.
        Маркс протер глаза.
        - Не потеряю, старший помощник Хоббс. Но лучше бы мне забраться под родимый колпак.  - Он медленно поднялся.  - Сэр,  - дрожащим голосом добавил он, слегка поклонился капитану и вышел из командного отсека.
        Как только мастер-пилот ушел, слово взял стрелок Уилсон.
        - Сэр, это не может быть боевой корабль. Он слишком велик. По сравнению с ним все риксские суда, какие мы только видели до сих пор,  - сущие карлики.
        - Он крупнее лакского корабля-колонии,  - сказала Хоббс.  - А в истории Империи никому не встречались звездолеты размерами больше лакских.
        - Может быть, это вообще ничто,  - признался капитан Зай.  - Часть светового паруса, оставшаяся после их первичного ускорения. Может быть, это даже сектор принимающей антенны или вообще что-то сломанное и брошенное несколько лет назад.
        Хоббс кивнула. Если на то пошло, объект мог быть и планетоидом, случайно залетевшим в систему Легис. Но это казалось маловероятным.
        Объект почти четко двигался «по следам» крейсера и того десантного корабля, который атаковал дворец Императрицы.
        Чем бы ни являлся этот объект, он явно был риксским.
        БОЕВИК

        Кто-то дотронулся до головы х_рд, и она это почувствовала.
        Она сняла капюшон, высунулась из сугроба, отряхнула снег с волос и лица. Как только она выпрямилась и села, позвавший ее ретранслятор поспешно потопал назад.
        Все тело у х_рд сковало холодом. Риксы-боевики чувствуют боль, но редко бывает так, что им приходится терпеть боль дольше, чем до того мгновения, когда организм ответит на нее предупреждением. Однако теперь, после долгого падения с огромной высоты, через слои морозного разреженного воздуха, после тех часов, которые х_рд пришлось пролежать в снегу, ей казалось, что все мышцы у нее зале денели и наполнились болью. Порезы и ссадины на лице покрылись корочками, сло манный нос, похоже, распух. Даже гиперуглеродные суставы - и те, казалось, замерзли и плохо двигались.
        Но вот х_рд почувствовала, как повышается температура ее тела. Согревание должно было отчасти вернуть ей подвижность. Правда, как только она согреется, имперские приборы, оборудованные термальными датчиками, смогут легко ее найти. Появление малыша-ретранслятора означало, что всего через несколько минут Алек сандр осуществит окончательный захват центра связи. Значит, х_рд ожидало спасе ние. По другую сторону окружавшего территорию центра электрифицированного забора стояли наготове несколько небольших самолетов. Но ничего гуманного в спасении рикса со стороны Александра, к слову сказать, не было. Ее побег должен был стать всего-навсего отвлекающим маневром.
        Так что чем больше шума она наделает, тем будет лучше.
        Рикс принялась разминать затекшие мышцы, а ретранслятор утопал прочь. Путь, выбранный маленькой ходячей антенной, указывал то направление, откуда начнется атака. Х_рд последовала за ретранслятором. Она снова ползла урывками, чтобы ее не засекли датчики движения. Но теперь все же быстрее и чуть менее осторожно. Александр хотел, чтобы имперские охранники отреагировали на побег диверсантки со всей серьезностью, бросили на ее уничтожение главные силы. Это должно было отв лечь их от передвижений ретрансляторов. Расширение сферы контроля гигантского разума входило в критическую фазу.
        За последние шесть часов Александр обратил в свою веру множество ретрансля торов, и каждый неофит за несколько минут приводил в общину нового собрата. Как в любой геометрической прогрессии, число ретрансляторов, управляемых Александром, вырастало катастрофически быстро. Очень скоро больше половины колонии антенн должно было прийти в движение. Даже не блиставшие умом имперские сотрудники не могли не заподозрить неладное.
        И заподозрили бы, если бы их внимание не отвлеклось на что-нибудь ужасное.
        Неожиданно над горизонтом перед х_рд появились метеоры. В небо потянулись светящиеся дуги. Вспышки на линии горизонта показывали, в каких местах рвутся наземные мины. Через двадцать секунд задрожала от выстрелов земля, послышался неприятный вой снарядов. До забора оставалось четыре километра. Х_рд поднялась и побежала к забору - прямо в ту сторону, где шла пальба. Радость охватила ее. Этот этап в ее задании был самым опасным, но так приятно наконец размять ноги.
        Небо ожило. В холодном, чистом воздухе четко виделся каждый снаряд.
        Атаку на забор начала собранная Александром разномастная армада, куча авто матических летательных аппаратов - дирижабли метеослужбы, беспилотные машины, следящие за миграцией птиц, опылители растений, воздушные змеи с функцией сол нечных батарей. Несколько дней назад на Легисе пропали все до одного устройства слежения за воздушным транспортом. Те немногие из них, которым удалось уцелеть в нелегком пути до приполярных районов, тоже вошли в состав атакующего войска. Несколько угнанных экологических спутников спикировали с неба и врезались в зак рытые бронированными колпаками постройки. В атаке поучаствовали даже некоторые из ходячих и летающих игрушек, в свое время извлеченных х_рд из куч упавшего с самолетов багажа. Игрушки сновали перед забором, отвлекали на себя огонь, жер твуя собой, попадали в капканы, силки из моноволокон и подрывались на минах.
        Эта пестрая команда для самого центра связи угрозы, конечно же, не представ ляла. Очень немногие из тех машин, которые атаковали забор, могли сравняться силой даже с одним-единственным сотрудником местной милиции. Но с того дня, как Рана Хартер бежала отсюда вместе с х_рд, вся система обороны центра работала с максимальной мощностью. Артиллерия, установленная вдоль забора, за минуту выпус кала тысячи мелких снарядов по изготовленным из майлара воздушным змеям. В мете озонды летели снаряды размером с автомобиль, а детские игрушки погибали от раз рывов кассетных мин.
        Х_рд мчалась в ту сторону, где шла стрельба. Она на ходу выхватила из ранца свой риксский бластер. Со времени перестрелки во дворце она им практически не пользовалась и берегла мощные заряды этого оружия на черный день.
        Флаер-разведчик ожидал ее по другую сторону забора. Машиной управлял Алек сандр, а рикс должна была дождаться того момента, когда автоматическая артиллерия расстреляет все свои боеприпасы в бою с фальшивым противником и на время заглох нет. Оборонительная огневая мощь забора была рассчитана на короткий, предупреди тельный обстрел, призванный задержать врага до прихода подкрепления. Так что сна рядов здесь хранилось не так много.
        Неожиданно на сканере х_рд взвыл сигнал тревоги. Она провела видоискателем прибора по линии горизонта и обнаружила, что первое из подкреплений уже в пути: два вездехода на воздушной подушке мчались в ее сторону от главных казарм центра связи.
        Рикс-боевик изменила направление и побежала вдоль забора. Для того чтобы сработала первая уловка, ей нужно было добраться до дальнего края зоны снежного заноса. Х_рд перевела указатель режима работы бластера в положение «обманная стрельба» и упала на колени.
        Прицелившись, х_рд выпустила по вездеходам долгую очередь разрозненных фото нов. Ее бластер при этом выдал широчайший спектр электромагнитных волн, вследс твие чего у врагов могли возникнуть какие угодно предположения об оружии, из которого по ним только что выстрелили. Затем рикс посмотрела на сканер.
        Вездеходы изменили направление и направились к ней. Позади них на экране сканера появились характерные «подписи» новых машин. План сработал. Имперская охрана решила, что имеет дело со злоумышленником, проникшим на территорию центра через поврежденный забор. Если они поверили, что кому-то удалось преодолеть жуткий огневой рубеж, оберегавший забор, то их тревогу очень даже можно было понять.
        Зоркие глаза х_рд заметили вспышку света в противоположной стороне. Еще один, менее многочисленный контингент «подчиненных» Александра атаковал забор с другой стороны. Всего Александр подготовил четыре диверсионные группы, чтобы разделить силы противника. Правда, три добавочные группы состав имели мизерный, но расчет был на то, что имперская охрана переоценит врага, приняв за ложную как раз первую атаку.
        Вездеходы приближались к х_рд. Они подлетали к занесенной снегом расселине с другой стороны. Вой реактивных турбин заглушал даже шум сражения возле забора. Рикс-боевик вывела режим своего бластера на ближнюю перестрелку - на тот случай, если ее прижмут.
        Теперь она видела вездеходы, поднимавшие на лету клубы снега. Как только одна из машин открыла огонь, х_рд упала на снег. Мерзко заныли полетевшие из автоматической пушки снаряды. Впереди рикса поднялась волна снега и земли.
        Но вот вездеходы добрались до сугроба - места приземления х_рд. Обычно сле жавшиеся снежные заносы в тундре были прочнее бетона, но здесь тяжелые машины ожидал сюрприз.
        Вездеходы подлетели к сугробу на скорости триста километров в час, и тонкая корка наста стала для них чем-то вроде настеленных над ловчей ямой веток и лис тьев. Пожалуй, приправленный наноустройствами снег немного замедлил полет машин, но их бронированная масса и огромная скорость таили запасы кинетической энергии, в тысячу раз превышавшие те, что свойственны бегущему со всех ног человеку. Стоило вездеходам чуть провалиться, как в отверстия на их бронированных днищах гейзерами повалил предательский пеноснег. Через несколько секунд х_рд ощутила ударную волну, распространившуюся после того, как тяжеленные машины ударились о стенку скальной расселины. При этом в лицо х_рд угодил комок смерзшейся земли. Снова открылась ссадина на брови, резкая боль пронзила сломанный нос. Из рассе лины вырвался столп пламени, а за ним - громадное облако пеноснега.
        Рикс отерла с лица кровь и дважды выстрелила из бластера по снежной туче. Пусть ее враги думают - по крайней мере, на протяжении ближайших нескольких минут,  - что вездеходы погибли не от чего-нибудь еще, а от огня диверсантов.
        Х_рд посмотрела на дисплей сканера. Расселину огибало следующее подразде ление вездеходов. После внезапной гибели своих собратьев они не пошли их курсом. Появились следы отдачи после выстрелов из дальнобойных орудий, и х_рд вывела свой бластер в снайперский режим (энергетический заряд небольшой, а точность попадания - высокая) на тот случай, если к ней подберутся ближе.
        При всем том, по ее расчетам, она выиграла для себя несколько столь необхо димых минут.
        Х_рд развернулась и снова побежала к забору. Перестрелка там затихала. Это означало одно из двух: то ли в имперском арсенале кончились боеприпасы, то ли все атакующие силы были истреблены. Рикс надеялась на первый вариант. Сканер показывал, что приготовленный для ее спасения флаер-разведчик все еще цел и нев редим и ждет по другую сторону забора.
        Как только х_рд оказалась в непосредственной близости от заграждения, ее засек автоматический пулемет и открыл по ней огонь. Рикс упала на снег и попол зла, на ходу перенастраивая бластер. Перекатившись в положение для стрельбы, она с первого же выстрела уничтожила огневую точку. Когда на ее пути попался следу ющий автоматический пулемет, тот тоже выпустил в ее сторону несколько очередей трассирующих пуль, но она без труда утихомирила его. Забор был сооружен с типичной ошибкой: он предназначался для борьбы с нарушителями, пытающимися про никнуть на территорию извне, а не теми, кто хочет покинуть ее изнутри. Большая часть пуль и снарядов, выпускаемых из огневых точек, падала с наружной стороны заграждения. Главную опасность для х_рд представляли стационарные мины и рас тяжки из моноволокна - туго натянутые нити толщиной всего в одну молекулу, были способны разрезать гиперуглеродные кости рикса с той же легкостью, что нож - воду.
        Но сейчас не время было раздумывать об опасности. Очень скоро имперские вез деходы должны были понять, что их ловко провели.
        Рикс-боевик бежала дальше. Через каждые несколько шагов она стреляла в землю на сто метров перед собой. Мощные плазменные разряды в сопровождении языков пла мени сотрясали тундру. Казалось, рикс бежит по следам какого-то громадного демона - огнедышащего, но при этом невидимого. За счет ударной волны детонировали ста ционарные мины, а автоматические пулеметы реагировали на языки пламени и палили по ним, а вовсе не по х_рд. Ярко вспыхивали впереди нити моноволокна и тут же сгорали.
        Осколки шрапнели попадали в лицо, рассекали кожу рикса и ткань ее защитного костюма. Ботинки расплавились от прикосновения к раскаленной земле в тех местах, куда попали разряды плазмы. Даже флексор-металлические ступни х_рд пострадали от ожогов. Один из автоматических пулеметов обнаружил ее и успел выпустить очередь прежде, чем она разнесла его на куски выстрелом из бластера.
        А потом ее оружие дважды тревожно пискнуло: бластер перегрелся, и в нем под ходили к концу боеприпасы.
        Еще одна пулеметная очередь - и х_рд споткнулась.
        Она упала там, где разряд, выпущенный из ее бластера, угодил прямо в стаци онарную мину, и от ее разрыва в земле образовалась глубокая воронка. Раскаленная докрасна земля на дне воронки больно обожгла руки рикса, от жара х_рд была вынуждена зажмуриться. Ноздри наполнились мерзким запахом паленого - это горели ее собственные волосы.
        Обгоревшими пальцами х_рд нащупала рекогносцировочный прибор. Удалось ли ей пробраться через заграждение достаточно далеко для того, чтобы к ней мог подле теть флаер? Рикс заставила себя разжать веки и уставилась на дисплей прибора. В тускло-багровом свечении, испускаемом стенками кратера, она увидела, что прибор расплавился. Х_рд опустилась на колени и закрыла лицо обожженными, покрытыми волдырями руками. Ее гиперуглеродные коленные чашечки прикоснулись к раскаленной земле. Она ничего не почувствовала. Выпускаемые в кровь обезболивающие препараты лишили ее кожу какой бы то ни было чувствительности.
        Рикс-боевик подумала о том, что последние несколько часов страдала от аркти ческого мороза, а теперь может до смерти обгореть.
        Но вот она услышала приближающийся звук реактивного мотора. Увы, это был не флаер. Х_рд настигал вездеход на воздушной подушке. Она развернулась, подняла бластер, вгляделась, пытаясь что-то рассмотреть сквозь завесу жаркого марева.
        Вездеход приближался к ней, он двигался медленно, чтобы датчики заграждения не спутали его с диверсантом, и лавировал из стороны в сторону: обнаружить зло умышленницу было непросто посреди воцарившегося в районе заграждения хаоса.
        Х_рд прицелилась и нажала на кнопку.
        Ничего не произошло. Энергопоглощающая панель бластера раскалилась добела, она не могла охладить оружие до такой степени, чтобы из него можно было выстре лить, находясь внутри пышущей жаром воронки.
        Вездеход надвигался. Он был совсем близко.
        Рикс-боевик нажала обгоревшими пальцами на кнопки бластера, предназначенные для самоуничтожения, и перебросила оружие через край воронки. Бластер полетел навстречу вездеходу.
        Вездеход тут же открыл ответный огонь. Х_рд распласталась на земле. Картечь, жаркими стрелами прошившая ее желудок, глухо ударилась об оплавленное дно воронки.
        Еще через пару секунд стрекотание пулемета, установленного на вездеходе, затихло после взрыва бластера. Над воронкой пронеслось полотно плазмы. Воздух вокруг х_рд ухнул и устремился вверх, со всех сторон вспыхнули маленькие язычки пламени. Когда к риксу возвратился слух, она услышала жалобное гудение турбины вездехода, подобное вою раненого зверя. Эхо подсказывало: машина отступает.
        Рикс с трудом поднялась на четвереньки. От ее противопожарного костюма почти ничего не осталось, а оставшееся клочьями приплавилось к ее коже. Осязание нас только притупилось от анальгетиков, что х_рд с трудом сохраняла равновесие. Флек сорметалл, оберегавший ее ступни, утратил какую бы то ни было эластичность, стал жестким и потрескался от жара.
        Х_рд проводила взглядом отступающий вездеход. Он подпрыгивал на воздушной подушке, словно игрушка, подвешенная на резинке. Броня раскалилась добела и жарко светилась. «Жив ли экипаж?  - мелькнула мысль у риксы,  - или эту машину ведет компьютер, и теперь она слепо шарахается из стороны в сторону, одурма ненная ударной волной?»
        В глазах у х_рд стоял туман, глаза пересохли и щурились от жара. И все же рикс разглядела вдалеке еще два осторожно надвигающихся вездехода. Она провела рукой по оплавленному пластику ранца и нашла шипевшие и совершенно бесполезные дымовые гранаты, разбитый дистанционно управляемый дрон, а еще - бесшумное дро тиковое ружье, некогда по-риксски изящное, а теперь превратившееся в уродливую спекшуюся массу.
        Короче говоря, у нее не осталось ровным счетом ничего, что можно было бы противопоставить бронированному вездеходу.
        Рикс выхватила моноволоконный нож: и с трудом поднялась на ноги и выпрямилась.
        Вездеходы кружили в нескольких километрах от нее, приближаться боялись. Взрывы посреди заграждения позади рикса прекратились.
        Неожиданно рикс ощутила покалывание, вызванное скопившимся зарядом статичес кого электричества.
        А потом воронка наполнилась шквалом, и ее раскаленные стенки вспыхнули жарким пламенем - так сильный ветер раздувает тлеющие уголья. Это опускался флаер. Х__рд догадалась, что у нее, видимо, сильно пострадал слух, если такая шумная машина подобралась к ней незаметно.
        Один из вездеходов открыл огонь, флаер ответил ему взаимностью. Звук выст релов небольшого автоматического пулемета звучал жалко, и все же вездеход попя тился. Машины вели себя осторожно после жуткого взрыва бластера.
        Флаер завис на воздушной подушке прямо над х_рд. Воздух внутри воронки бук вально вскипел. Рикс встала на цыпочки, протянула руки и ухватилась за одну из распорок шасси. Флаер сразу же взмыл ввысь и полетел прочь от воронки. Через десять секунд машина поднялась над землей на сто метров и продолжила набор высоты.
        Болтаясь под днищем флаера и держась за распорку шасси скрюченными руками, х_рд посмотрела вниз, на заграждение. Она увидела полосу разрушений: оставленную ею ровную череду бластерных воронок, идущую изнутри к наружному краю, рябь черных кратеров, отмечавших взорвавшиеся мины, разбитые вездеходы и всевозможные следы дружественного огня, обозначавшие встречную атаку, устроенную подопечными Александра. Две линии разрушений встречались на середине пути. Заграждение в этом месте все-таки оказалось полностью уничтоженным. Всего лишь несколько ярких линий трассирующих снарядов устремились вслед за набиравшим высоту флаером. Сна ряды не долетали до цели, да и стреляли орудия теперь короткими очередями - берегли иссякающие боеприпасы.
        Х_рд понимала, что вот-вот потеряет сознание. Она не доверяла мышцам своих обгоревших рук, не думала, что сумеет долго продержаться и не разожмет пальцы, поэтому собрала последние силы, подтянулась и перевалилась через борт флаера на сиденье стрелка.
        - Отнеси меня к Ране Хартер,  - приказала рикс своему божеству.
        И лишилась чувств.
        ГИГАНТСКИЙ РАЗУМ
        Александр был наготове.
        По всей планете Легис-XV вдруг произошел массовый отказ электронных устрой ств. В системе телефонии прервалось четверть миллиарда разговоров, бортовые ком пьютеры аэромобилей отключились и перевели машины в режим ручного управления, на биржевых дисплеях вместо аккуратных колонок цифр замелькали многоцветные молнии. Многие люди, осуществлявшие свою деятельность дистанционно - хирурги, инженеры, сетевые игроки,  - пережили паралич вторичного зрения и слуха и, естественно, пришли в жуткую ярость. На воздушных экранах, искусственных пейзажах, слоях вто ричного зрения краски перемешались и сменились бурным потоком данных в самой отк ровенной форме.
        В мозговых центрах планеты - дирекции воздушного транспорта, на главной валютнообменной бирже, в штабе отдела милиции по борьбе с информационным терро ризмом - сотрудники таращились на воздушные экраны размером с футбольное поле, картина на которых напоминала снежную бурю. На миг оторопевшие операторы ослепли. А потом подключили большие плоские дисплеи, установленные на случай аварийных ситуаций. Запасные дисплеи во всех организациях - коммерческих, граж данских и военных - выдали на редкость непривычное изображение, до странности одинаковое с точки зрения перспективы.
        Инфоструктура билась в конвульсиях, будто живое существо. Огромные информа ционные каналы то растягивались, то в унисон сжимались. Ими овладело мощное дви жение, подобное волнам перистальтики, и у этого движения был единый и единст венный источник.
        Александр упорно мчался к полярному центру связи - гейзер, подгоняемый мощью океана.
        Несколько сотен миллионов жителей Легиса-XV изумленно взирали на дисплеи завывавших сотовых телефонов и видели на их экранах коды межпланетного доступа. Испугавшись, что пираты могут взломать их счета, миллионы владельцев принялись судорожно нажимать на клавиши выключения или вынимать из телефонов аккумуля торные батареи, но телефоны не отключались, их держали на связи мощные микровол новые импульсы, испускаемые захваченными Александром системами управления транс портом. Рации полицейских и милиционеров пищали как древние модемы. Системы ремонта аэромобилей и кондиционеров, обычно тихие и смирные - за исключением случаев поломки обслуживаемых ими устройств,  - все как одна развопились в голос и оккупировали отведенные для них частоты. Все волоконно-оптические линии на планете раскалились добела.
        Даже медицинские эндоустройства - крошечные мониторы, управлявшие работой сердца у больных, страдавших аритмией, а также приглядывавшие за работой суста вов,  - и те включили передающие системы и добавили свою длину волны к потоку тех данных, который устремился к полюсу.
        Александр завладел всем.
        Все передающие источники на планете сориентировались на север, и данные, накопившиеся на миллиарде каналов, потекли туда, будто обратившиеся вспять воды огромной речной дельты. Гигантский разум сам себя отправил в путь.
        Гигантский разум врывался внутрь ретрансляторов, рассыпанных по тундре, внедрялся в большие антенны-блюдца, предназначенные для передачи сигналов за пределы планеты. Системой модулирования самого центра Александр себя отягощать не стал, но захватил те передатчики, которые связывали Легис-XV с другими насе ленными планетами. Несколько компьютерщиков, состоявших на службе в милиции, оценив происходящее, поняли, что приполярный центр связи захвачен и именно туда устремлен колоссальный поток данных. Но их компьютерные команды были проигнори рованы, а отключить что-либо вручную не удавалось. Милицейские специалисты- компьютерщики попытались объяснить ситуацию командирам базы, посылая отчаянные срочные сообщения по драгоценным и крайне немногочисленным проводным линиям связи.
        Для того чтобы никакие данные не ушли за пределы планеты - так говорили спе циалисты,  - нужно предпринять чрезвычайные меры. Они предлагали подвергнуть рет рансляторное поле ковровой бомбардировке. Они предлагали уничтожить огромные передающие антенны. На действия оставались считанные минуты.
        Но внимание начальства было занято другим. Вокруг заграждения кипел бой. Ожидали нападения с воздуха, атаки дронов. К тому же, по всей вероятности, где- то на территории центра действовала диверсантка, рикс. На центр было совершено серьезное нападение. Само его существование оказалось под вопросом.
        И совсем не было времени выслушивать дикие вопли нескольких истеричных ком пьютерщиков.
        В момент всеобщего замешательства Александру удалось взлететь в небо.
        Гигантский разум ощутил жуткий холод космического пространства. В отсутствие миллионов сигналов в секунду, обычно передаваемых с Легиса, в космосе стало еще холоднее. Как только разум вытянулся в единственный поток не толще вермишелины, его самоосознание начало тускнеть. Наверное, примерно так происходит с челове ком, оказавшимся в кромешной темноте. Позади Александра осталась дико кричащая планета, инфоструктура которой разорвалась, как только гигантский разум вырвался на волю, покинул измученное тело, словно терзавший его демон. Впереди лежала ледяная перспектива чистой трансмиссии, погружение в состояние дремоты до тех пор, пока поток данных, несущий разум, не доберется до обетованной цели.
        Поток информации лился и лился через глотки антенн, покидая бьющуюся в агонии планету.
        И в течение восьмисот пятидесяти бесконечных минут Александр ничего не знал.
        МАСТЕР-ПИЛОТ

        Мастер-пилот Иоким Маркс пытался сосредоточиться.
        Прежде его ни разу не выдергивали из гиперсна посередине цикла. Это оказа лось более неприятно, чем привыкание к длине дня на новой планете или длительное пребывание в условиях повышенной гравитации. Маркс прошел специальную тренировку и мог выдержать пять различных проявлений утомления, умел ориентироваться без подсказок гравитации, пить воздух и вводить пищу в кровь при помощи инъекций. Но никогда его не готовили к подобным издевательствам над организмом. Никому в имперской Школе Пилотов не пришло бы в голову разбудить человека в самый разгар периода глубоких дельта-волн.
        На такую извращенную жестокость, как выяснилось, оказался способен только капитан Лаурент Зай.
        Маркс убрал руки с пульта управления дроном и закрыл глаза ладонями. Хотя бы несколько секунд темноты, чтобы поберечь первичное зрение. Однако в синестези ческом пространстве он продолжал видеть объект, и его странная конфигурация только усугубляла мучившую Маркса дезориентацию. Он вывел свои сенсорные субд роны еще немного вперед для получения более качественного параллакса и попытался оценить грандиозность размеров риксского объекта. Но увеличение перспективы все только ухудшило, сделав ощущения более реальными.
        На объект глазами Маркса смотрели все офицеры, работавшие в командном отсеке, а также половина сотрудников аналитического отдела. Их приглушенные голоса были полны испуга, и это помогало Марксу удостовериться в том, что он еще не окончательно свихнулся. Но своему вторичному зрению пилот пока отказывался верить.
        Объект походил на океан. Непрерывный, вращающийся океан, словно бы навсегда расставшийся с такими ненужными мелочами, как суша или металлическое планетное ядро.
        Его максимальный диаметр составлял более ста километров, и он вертелся подобно «шампанскому дервишу». Почти все, кто служил во флоте, пробовали проде лать этот фокус. Нужно было откупорить бутылку шипучего вина в условиях невесо мости и поймать выброшенную оттуда жидкость одной рукой. Затем следовало взять соломинку для коктейля или пару китайских палочек для еды, проткнуть шампанское и попробовать его раскрутить, добившись того, чтобы в итоге получился более или менее правильный шар. Пульсируя и вертясь подобно жидкому смерчу, каждый «шам панский дервиш» приобретал собственную личность, собственную роршаховскую сим метрию устойчивости. Лучше всего для этой цели подходило дешевое сладкое шампан ское - оно более липкое, и у него соответственно более высокий коэффициент повер хностного натяжения. Ну, а если дешевое вино в конце концов забрызгивало стенки каюты - что ж, хотя бы денег не было жалко.
        Но гигантский объект, оскорблявший восприятие Маркса, состоял отнюдь не из вина и вообще не из жидкости, если на то пошло. Исследования его мегатонной массы и изучение методом хроматографии показало, что большей частью объект сос тоит из кремния. Пробегавшие по поверхности объекта волны по форме напоминали песчаные дюны, и в результате возникало такое впечатление, что это не океан, а гигантская вращающаяся пустыня, колеблемая эфирными ветрами. Но у объекта не было атмосферы. Сотрудники аналитического отдела сообщили, что образование «дюн» на поверхности объекта вызвано его собственным, внутренним движением. Скорее всего, внутри бушевали сильнейшие потоки и бури. Объект вращался вокруг собст венной оси: квази-жидкостный планетоид, вихляющий гироскоп, «шампанский дервиш» из сухого песка.
        Мастер-пилот Маркс отправил к объекту крошечный зонд. Главный дрон был пред назначен для неторопливой безоружной разведки и имел довольно много «подручных» субдронов. Маркс мог без труда увести своего главного разведчика назад, если бы только объект не вздумал выстрелить в него.
        Но, черт бы ее побрал, для чего эта штуковина предназначалась?
        Неопознанный объект явился с той же стороны, откуда прилетел риксский крей сер, и двигался примерно с такой же скоростью. Но его масса намного превышала массу любого космического корабля. По идее, его должен был разгонять и замедлять какой-то мощный двигатель. В противном случае его полет от владений риксов до системы Легиса должен был начаться в глубокой древности.
        Посланный Марксом зонд осторожно прикоснулся к поверхности объекта. После довал всплеск - как будто дождевая капля упала в лужицу. Несколько «капель» отс кочило от объекта, и Маркс велел другому пилоту отправить один из субдронов следом за частицами непонятного, похожего на песок вещества. Хотя бы клок шер сти, как говорится, от этой зверюги - и за то спасибо. Исследовав вещество, можно было многое понять.
        Мастер-пилот стал следить за сведениями, поступавшими изнутри объекта. Зонд беспомощно кувыркался в потоках внутренних течений, его верители и подбрасывали
«водовороты», несла по большому кругу неизбежная при вращении такого крупного объекта вокруг собственной оси сила Кориолиса.
        Зонд начал передавать данные, полученные при взятии проб. Объект действи тельно состоял большей частью из кремния, но этот кремний имел на редкость сложную гранулированную структуру. К тому же внутри вращающейся пустыни было жарко. По мере того как зонд увлекало к центру объекта, словно пылинку в сливное отверстие ванны, температура становилась все выше и выше. Это казалось странным и непонятным и не укладывалось в рамки логики: снаружи объект был холоден, как глубокий вакуум, и не выказывал никаких признаков излучения. Для того чтобы объект обладал гравитационным сжатием, он был недостаточно плотен, а от трения песчинок друг от друга в течениях и вихрях они не могли разогреваться до такой высокой температуры, как та, которую показывал зонд. Маркс сделал вывод о том, что внутри объекта все же работает какой-то мощный источник энергии.
        Зонд еще не успел преодолеть четверти расстояния до сердцевины объекта, когда его слабенький сигнал был перекрыт тепловыми волнами и нарастающей плот ностью объекта.
        - Идем на сближение,  - сказал Маркс и расставил субдроны по кругу около объ екта.
        Разделив поле своего вторичного и третичного зрения между различными точками обзора, Маркс получил единое объемное изображение. От этого зрительного экспери мента у него на миг закружилась голова. Слои движущегося песка перемещались и перемещались и были похожи на колеблющийся муар. Маркс увеличил разрешение поля зрения, выставил на всех субдронах паутинные сеточки волоконных сенсорных антенн для получения максимального восприятия.
        Компьютерные процессоры «Рыси» по-прежнему работали неважно, но сейчас вся их мощность была в распоряжении мастера-пилота. При том, что сейчас не шел бой, уцелевшие фосфорно-кремниевые «башни» обладали совсем не слабыми возможностями. Довольно скоро поле зрения мастера-пилота приобрело сносные характеристики, и картина уподобилась той, какую видишь с помощью стереоскопа, когда глаза объеди няют изображения.
        Теперь Маркс по-настоящему видел форму объекта и начал ощущать период вра щения и течения песчаного океана. Движение «дюн» очень напоминало то, как клуби лись струйки дыма, наблюдаемые Марксом в микроскоп. Так он исследовал воздушные потоки, в которых предстояло летать его микроскопической флотилии. Маркс зас тавил себя расслабиться. Он чуть было не ускользнул обратно, в тот самый сон, из которого его столь грубо вытащила Хоббс. Он купался в волнах песчаного океана и бессознательно управлял различными зондами, водил их вокруг объекта, заставлял впитывать его форму. Было что-то наркотическое в текучей математической сущности этого объекта.
        Усталый разум мастера-пилота начал постигать эту сущность.
        Неожиданно наложенные друг на друга изображения дрогнули и размножились перед глазами Маркса. Изгибание дюн ускорилось, их танец стал бешено быстрым. Поверхность песков заиграла новыми красками, и все три уровня зрения мастера- пилота пронзили каскады молний, загулявших по всему спектру. Образовывались кар тины, стали накладываться одна на другую в бессмысленном порядке. И все же, как ни странно, Марксу удавалось одновременно видеть изображения бесчисленного коли чества лиц, видов из окон, табличек с данными, компьютерных «иконок», запрещающих символов. В его вторичном слухе раздавалось стрекотание миллионов разговоров - признания, шутки, личные трагедии. Обезумевшая синестезия. Вместо трех Маркс обрел сотни уровней зрения, и каждое из них было иным. Казалось, в его разум проникла целая планета.
        Маркс потянулся к клавише отключения, но рука замерла. Его разум слишком сильно переполнен, реакции стали замедленными.
        Слои синестезии начали наплывать друг на друга, колебаться и извиваться подобно «дюнам» на поверхности объекта. Изображение и звук то сливались в единый поток, то разделялись, чтобы вновь воздействовать на зрение и слух по отдель ности, а потом окончательно разрывались, становились похожими на флаг, с которым кто-то прошел сквозь жуткий ураган - полотнище изодралось, от него остались раз розненные нити.
        До Иокима Маркса доносились далекие, приглушенные голоса - его окликали офи церы, работавшие в командном отсеке. Сначала просто окликали, потом начали кри чать и давать резкие и сердитые приказы. Но Маркс не понимал языка, на котором они говорят. Казалось, этот язык извлечен откуда-то из его детских воспоминаний, но звуки расставлены как попало.
        Он свое имя - и то помнил с трудом.
        Но он уже погрузился в другой сон - огромный и яростный.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        - Да что же с ним, проклятье, случилось?
        - Медики пока не понимают, сэр.
        - Ас разведчиками что?
        - Нет ответа, сэр. Вызываю еще раз.
        Кэтри Хоббс снова попробовала вызвать главный дрон-разведчик. Одной частью своего сознания она следила за пятидесятисекундным отсчетом, а другой - слушала как отчаянно перекрикиваются между собой санитары, переправляющие Иокима Маркса в лазарет. Камеры, установленные в коридоре, передавали изображение: санитары тащили мастера-пилота по выделенному старшим помощником коридору, где царила невесомость. Руки и ноги у Маркса безжизненно болтались. Он лишился чувств и не мог пошевелиться с момента атаки - или импульса, или трансмиссии, чем бы ни было то, что так подействовало на него. Когда прибежали санитары, он даже не дышал.
        Краем глаза Хоббс видела капитана Зая, нервно сжимавшего и разжимавшего пальцы. Но она ничего не могла сделать для того, чтобы обогнать скорость света. Объект находился на расстоянии в двадцать пять световых секунд от «Рыси», а вести передачу на сверхсветовой скорости дрон-разведчик не мог. Как раз перед тем, как мастер-пилот Маркс лишился чувств, сенсорный контур дрона получил импульс информации объемом в двести экзабайт - эквивалент максимальной мощности планетарной инфоструктуры, сосредоточенный на площади в сто квадратных метров,  - подлинный ураган информации. Контурная решетка была продырявлена, словно бумажная салфетка. И все же в течение нескольких секунд дрон пытался-таки пере дать информацию на «Рысь» и тому человеку, который его пилотировал - то есть Мар ксу, и в результате с Марксом произошло нечто странное.
        - Есть ли у нас сведения о происхождении объекта, чтобы мы могли его атако вать, старший офицер?
        - Аналитики пытаются определить происхождение объекта, сэр.
        - Есть хотя бы самые приблизительные предположения относительно направления его полета?
        - Пытаемся определить, сэр.
        Хоббс выделила аналитическому отделу еще десять процентов емкости процес сора. Пришлось снова клянчить у ремонтников. Капитан засыпал Хоббс приказами - один другого строже. Поскольку пока дела на всех участках шли не слишком успешно, Зай задавал Хоббс самые разные вопросы. Потерянные зонды, мастер-пилот без сознания («А жив ли еще Маркс?» - гадала Хоббс), загадочная атака с помощью радиосигнала, громадный фантастический объект неизвестного назначения.
        На взгляд Хоббс, определенные и четкие ответы на все эти вопросы вряд ли могли последовать достаточно скоро.
        Особенно сложно было определить источник радиосигнала. Волна была сфокусиро вана так, что датчикам «Рыси» не удалось поймать ни единого бродячего фотона. Многочисленные субдроны из флотилии Маркса находились слишком близко друг от друга и не смогли выстроиться треугольником. Определить направленность сигнала не представлялось возможным. Хоббс наблюдала за тем, как работает запущенная ею экспертная программа, предназначенная для определения источника трансмиссии. Программа требовала дополнительных мощностей и трепала несчастные процессоры фрегата подобно самой жестокой буре. Громоздкие алгоритмы пожирали предоставля емый им фосфор за считанные секунды и с воплями требовали еще и еще.
        Хоббс выделила еще несколько процессоров для решения этой задачи, однако расчетная кривая пока сохраняла форму гиперболы, хотя «угощение» было слопано за пару миллисекунд. Хоббс запросила систему метапрограммирования экспертного ком пьютера, и та откровенно призналась, что для решения задачи не хватило бы мощ ности всех процессоров «Рыси», даже если бы они корпели над ней несколько лет. Однако полной уверенности в ответе системы не было. Ответ мог прийти через нес колько минут, а может быть, через столько лет, сколько живет звезда.
        Пожалуй, следовало привлечь на помощь толику здравого смысла.
        - Сэр? Существует только одно устройство в данной звездной системе, которое могло бы выдать трансмиссионный импульс такой мощности.
        Зай на миг задумался.
        - Межпланетный передатчик Легиса? Хоббс кивнула.
        - Свяжитесь с тамошним имперским контингентом,  - распорядился капитан.
        Хоббс попыталась наладить связь с планетой, однако никакого ответа не полу чила. Она послала запросы на несколько баз флота, которые были экипированы собст венными коротковолновыми радиоустановками. И снова - ничего в ответ.
        Планета, целая планета _отключилась._
        - Сверхсветового ответа с Легиса-XV нет, сэр.
        - О боже. Какова задержка сигнала?
        - Восемь часов в одну сторону, сэр,  - подсчитала Хоббс.
        Капитан на несколько секунд задумался. Пока царило молчание, медики сообщили Хоббс о том, что Маркс начал самостоятельно дышать. Энцефалограмма получилась неважная, мастер-пилот по-прежнему был без сознания, словно человек, которому плохо отладили режим гиперсна.
        Старший помощник Хоббс заметила, что в поле ее вторичного зрения мигает мар кер. Оказывается, он мигал уже пятнадцать секунд. Хоббс сокрушенно покачала голо вой. Она пропустила конец отсчета времени, отведенного для ожидания ответа от дронов.
        - Сэр, дроны снова не ответили. Я попробую... Зай прервал ее.
        - Отправьте общий приказ всем членам экипажа «Рыси», находящимся на Легисе, со скоростью света. Мне нужен отчет о состоянии системы связи на планете. И пожалуйста, пусть аналитики начнут наблюдение за гражданскими коммуникационными системами.
        Хоббс шевельнула было пальцами, намереваясь передать приказ по цепочке, но замерла в неподвижности. Она не могла составить протокольную фразу, в которой бы четко формулировался приказ Зая. Сбор сведений о состоянии информационной ситу ации на планете не имел бы смысла, если бы те, кому это задание было поручено, не поняли, что происходит. Речь шла о десантниках, а не о засланных на планету лазутчиках. Если получив приказ, эти люди попросили бы разъяснений, то оказалось бы потеряно семнадцать часов.
        Тем временем синестезическое поле зрения Хоббс заполнилось ожесточенно мига ющими маркерами срочных сообщений. Ремонтные бригады требовали, чтобы им срочно вернули взятые взаймы процессорные мощности.
        «Ну, ты и тупица, Кэтри»,  - подумала она.
        Ведь она так и не освободила компьютеры «Рыси» от обязанности производить бесконечные подсчеты. Экспертная программа крутила, образно выражаясь, свои колеса, а в это время сотни других систем нуждались в мощности процессоров.
        Разум Хоббс на миг отключился.
        Она поняла, что теряет контроль над ситуацией. Пальцы не желали ее слушаться.
        «Давай-ка разбираться со всеми проблемами по очереди»,  - скомандовала она себе.
        Первым делом она отдала процессорную мощность ремонтникам. Потом передала задачу по ситуации с инфоструктурой на Легисе лейтенанту из аналитического отдела. Посмотрела на капитана, попыталась собраться с мыслями.
        - Маркс дышит самостоятельно, сэр. Дроны не отвечают на сигналы, посланные со скоростью света. И... и я думаю, что я, пожалуй, перегружена заданиями.
        Она опустила глаза и стала пытаться сформулировать задание от капитана для десантников на Легисе, осознавая при этом, в чем она только что призналась. Но и ее выучке был какой-то предел, и она была обязана признаваться в своих неудачах точно так же, как сообщала о неудачах других членов экипажа.
        Хоббс почувствовала, как на ее плечо легла рука капитана.
        - Спокойно, старший помощник,  - произнес Зай.  - Вы молодчина.
        Хоббс стала дышать медленнее и ровнее. Зай не убирал руку с ее плеча. Его прикосновение было так приятно, оно вселяло уверенность.
        - Срочное сообщение, срочное сообщение.
        Это был голос девушки-аналитика, лейтенанта Тайер.
        - Уж лучше бы она сказала мне что-нибудь хорошее,  - проговорила Хоббс.
        Девушка-лейтенант произнесла с полной уверенностью:
        - Мы усилили последние сигналы, полученные от спутников сопровождения дрона-разведчика, мэм.
        Хоббс вздернула брови. Мелкие дроны, сопровождавшие дрон-разведчик, действи тельно имели собственные передатчики, но они были слабенькими и работали на ско рости света. Расчет был на то, что они будут передавать собранные сведения глав ному дрону. Хоббс не могла вспомнить, отдавала ли она кому-нибудь приказ собрать сведения о сигналах от этих дронов.
        - Вы должны обязательно просмотреть эту информацию, мэм,  - добавила Тайер.  - Это срочно. Сверхсрочно.
        - Я вас хорошо слышу, лейтенант.
        Хоббс отвела полученному от Тайер видеосигналу место в уголке поля вторичного зрения и принялась одновременно просматривать выпуски новостей Легиса восьмичасовой давности и данные диагностического обследования Иокима Маркса. Параллельно Хоббс продумывала содержание послания десантникам на Легис. В конце концов она сформулировала его просто:
_«Мы_не_смогли_получить_ответ_от_центра_межпланетной_связи._Что_у_вас_там, черт_побери,_творится?»_
        Вот сколько всего сразу. Но, несмотря на это, присланная аналитиком Тайер видеозапись привлекла внимание старшего помощника.
        _«Это_еще_что_такое?!»_
        Хоббс просмотрела запись заново и почувствовала, что мозги у нее снова, мягко говоря, заклинивает.
        - Капитан.
        - Хоббс?
        - Мне нужно кое-что показать вам, сэр,  - выдавила Кэтри.
        Она очистила большой воздушный экран командного отсека. Все могли поверить ей лишь в том случае, если бы увидели видеозапись только в таком масштабе. На этот экран Хоббс и спроецировала полученную от Тайер видеозапись - крупно и неопровержимо.
        Перед глазами у всех, кто находился в отсеке, предстал объект, поверхность которого была подернута рябью «дюн», а между «дюнами» залегли тени, поскольку объект подсвечивался далеким солнцем. Дроны из флотилии Маркса выглядели созвез дием вокруг объекта. На какое-то мгновение изображение стало совершенно четким, поскольку поступало через передатчик главного дрона. А потом сильнейший выброс радиоволн сжег передатчик, и мелкие детали поверхности объекта исчезли. Однако величественные перемещения «песчаных бурь» все же были видны по-прежнему, их улавливали субдроны, которым, по всей вероятности, удалось продержаться еще нес колько секунд.
        Объект начал колебаться, менять очертания.
        - Это эффект при передаче сигнала, Хоббс?
        - Судя по данным аналитиков - нет, сэр. Кстати, показ ведется в одной десятой от истинной скорости.
        Контуры поверхности вращения скручивались. Объект словно бы выжимал собст венную массу из одной части в другую и из-за этого стал похожим на песочные часы с множеством колбочек - часы, предназначенные для регистрации сдвигов гравита ции. Объект выбрасывал песчаные гейзеры, которые затем ровными дугами возвраща лись обратно. Казалось, вся поверхность объекта пришла в движение, подернулась маленькими взрывами и стала похожа на океан под проливным дождем. А может быть, изображение обросло фрактальными деталями, которые терялись при низком разрешении.
        А потом, когда всем показалось, что бешеное вращение объекта стало замед ляться, от него вдруг отделилось шестнадцать четко очерченных столбиков песка. Каждый столбик нацелился на определенный дрон. К посланным с «Рыси» машинам словно бы потянулись жадные песчаные щупальца и уволокли их в недра объекта. Картинка между тем поэтапно рассыпалась - по мере того, как дроны, один за дру гим, поглощались объектом.
        И вот экран погас.
        В командном отсеке воцарилась гнетущая тишина.
        - Старший помощник,  - нарушил молчание голос капитана.
        Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, гадая, не глупо ли было с ее сто роны продемонстрировать это жуткое зрелище всем, кто работал в командном отсеке.
        - Сэр?
        - Приказ: передать предпочтение ремонтным работам.
        - Слушаю, сэр.
        - Через час мне нужно ускорение.
        Это было совершенно невозможно. Но Хоббс слишком сильно устала. У нее не было сил возражать.
        - Есть, сэр.
        Ее пальцы произвели необходимые кодовые жесты. Почему-то после пережитого вместе со всеми шока ей стало легче. Казалось, высшие функции сознания - логика, восприятие, волнение - были стерты этим зловещим и безумным зрелищем. От Хоббс осталась только послушно и четко функционирующая машина.
        Но где-то в глубине разума слышался крик ее собственного страха. Изображение объекта не желало покидать сознание Хоббс. Оно запечатлелось в поле вторичного зрения, словно выжженное клеймо, которое никак и ничем нельзя было вывести.
        Объект ожил.
        РЫБАК

        Приплыл второй косяк светящихся рыб.
        Пролив, соединявший залив с лиманом, превратился в бурный поток. Волны прибоя бешено налетали на берег и откатывались назад. Сверкающие рыбины проска кивали мимо, пролетали, будто крупинки радия из одной колбы песочных часов в дру гую.
        Иоким Маркс поднял голову.
        Луна мчалась по небу и влекла за собой океаны планеты.
        Иоким воткнул острогу в песок и, опершись на нее, попытался устоять на ногах. Бороться с волнами было ужасно трудно. Он уже не мог вспомнить, в какую сторону прибывала вода, куда был направлен прилив - в лиман или, наоборот, в залив. Оба водных пространства, казалось, стали громадными, как океаны. Бурлящая масса воды скрыла под собой узкий пролив, на берегу которого стоял Маркс. Он знал, что уходить нельзя, нельзя позволить, чтобы его унесло волнами в открытое море.
        Маркс опустил глаза и увидел, как к светящимся черточкам света присоедини лась красная стрелочка.
        Это была его кровь. Рыбы снова укусили его.
        Светящихся линий стало больше, сами они разгорелись ярче и начали подни маться под уклоном вверх. Иоким держался изо всех сил. Он вскрикивал, чувствуя, как вгрызаются в его плоть мелкие острые зубы. Жестокие волны выгнули острогу гиперболой, ноги Иокима оторвались от песчаного дна.
        Он видел, как покраснело небо.
        Океан умолял его сдаться. Сила приливной волны оттаскивала его от остроги, как будто он уподобился стреле, наложенной на тетиву. Океан наполнился трилли онами крошечных огоньков, триллионами голосов и образов и обрывков разрозненных данных. Бушевали сердитые журнальные заголовки, пестрели истеричные распоряжения о продаже акций, испуганные вызовы полиции. Океан жаждал поглотить Иокима, пото пить его в глубочайших потоках информации.
        Иоким Маркс почувствовал, как его ноги исчезают, пожираемые голодными рыби нами.
        Его кровь утекала в океан, вливалась в потоки течений алыми спиралями.
        Но он держался.
        Светящиеся рыбы прогрызли его живот, начали кусать вывалившиеся наружу кишки. Они уплывали прочь, унося в зубах куски мягких тканей - так порывы ветра уносят прочь пушинки одуванчика. Словно сверкающие пули, выпущенные из какого-то автомата с неиссякаемым магазином, светящиеся рыбы терзали зубами грудь Иокима, остервенело набрасывались на непрочные ребра. Они съели его сердце.
        И вот от него остались только плечи, а потом - только кисти рук, сжимавшие древко остроги и повиновавшиеся отвлеченной, абстрактной воле.
        Неожиданно прибой начал утихать. Течение замедлилось, острога выпрямилась и подняла к поверхности бестелесную упрямую ношу.
        Иоким Маркс почувствовал, как восстанавливается его целостность. От кистей рук выросли предплечья, начали формироваться лицо, глаза, мало-помалу появились кости, покрылись плотью. Он понимал, что через какое-то время снова взойдет луна, а еще через несколько минут он будет цел, невредим и готов к рыбалке.
        И еще он знал, что потом на него снова набросится океан.
        КАПИТАН

        - Что нам известно об этом объекте?
        Свой вопрос капитан Лаурент Зай адресовал Аманде Тайер и заметил, что девушка-лейтенант не смутилась и выдержала его взгляд. Ей больше не требовалось посредничество Хоббс.
        - В общем, сэр?  - отозвалась Тайер.  - Его объем постоянно меняется, но в среднем равняется приблизительно четыремстам тысячам кубических километров. Наружный слой песка оборачивается вокруг оси примерно за шесть часов, однако подобно тому, как это происходит у звезд и газовых гигантов, слои, лежащие на различной глубине, вращаются с разной скоростью. Внутренние течения ведут себя гораздо более самостоятельно, чем было бы характерно для любого природного явле ния. С математической точки зрения движение объекта хаотично.
        - Полагаю, все это мы заметили, лейтенант,  - заметил Зай.  - Из чего состоит объект?
        - Большей частью - из космической пустоты, сэр. Он мог бы плавать в воде, если бы она, конечно, не всасывалась. Он не плотнее кубика сахара.
        Зай обратил внимание на то, что Тайер, сказав это, помедлила, словно бы дала слушателям время изумиться, понимая, что в данном случае задета древняя психоло гическая ассоциация между массой и силой, формулируемая ошибочным утверждением:
«Легкое больно не ударит».
        - На основании данных исследования проб, взятых одним из зондов Маркса, объект в основном состоит из кремния. Этот кремний структурирован в гранулы диаметром около половины миллиметра - такие размеры имеют крупинки песка. Каждая гранула имеет множество необычайно тонких слоев, и в нее добавлены различные другие элементы.
        - Добавлены?
        - Да, сэр. Вероятно, это сделано в целях улучшения проводимости кремния. Как в полупроводниковых материалах в эру доквантовых компьютеров.
        Зай прищурился.
        - Тайер, вы полагаете, что данный объект - гигантский процессор?
        - Этого я не знаю, сэр.
        Она даже не стала просить прощения за свое невежество, а Зай порадовался тому, что Тайер не склонна к умничанью и экстраполяциям, чем страдало большин ство аналитиков.
        - Как он движется?
        - До того, как произошел трансмиссионный выброс, движение было банально цен тробежным. Такое впечатление, что наружный слой объекта обладает определенными адгезивными свойствами. Что-то вроде эффекта поверхностного натяжения, как у водяной капли.
        Зай кивнул. Все заметили, как сильно эта штуковина смахивала на «шампанский дервиш».
        - - Но когда объект _поглощал_ поисковые дроны, его движение представляло собой некий иной процесс.
        - Это вполне очевидно,  - пробормотал Зай.  - Есть идеи?
        - Я могла бы... гм-м-м... показать результаты предварительных исследований, сэр, и предложить некоторые возможные выводы.
        - Пожалуйста,  - с улыбкой отозвался Зай. Может быть, Тайер тоже была выдум щицей, как все аналитики, но, по крайней мере, она была осторожной выдумщицей.
        Тайер сделала условный жест, и на вспомогательном воздушном экране команд ного отсека появилась хроматограмма фонового излучения.
        - Эта хроматограмма была снята пассивными датчиками «Рыси» двенадцать минут назад, за несколько секунд до трансмиссионного выброса. Вот этот высокий пик - кремний. А вот этот, пониже - мышьяк.
        - Мышьяк? Если так, то это очень похоже на полупроводниковый процессор,  - заметила Хоббс.  - Или, по меньшей мере, на устройство для хранения информации.
        Зай кивнул. В этом он уже почти не сомневался. Он только ждал подтверждения с Легиса от гражданских источников информации. Тогда его худшие опасения могли подтвердиться.
        - Да, мэм,  - ответила Тайер старшему помощнику.  - Это компьютер. Но не только. Это нечто намного большее, чем компьютер.
        Она сделала другой условный жест, и хроматограмма превратилась в график на оси времени. В итоге на оси Z вырос зазубренный горный хребет.
        - Вот первые несколько секунд трансмиссионного выброса. Обратите внимание, как выглядит поэлементная картина изменений, происходящих в объекте.
        Тайер отодвинулась от стола, сложила руки. Первой подала голос Хоббс.
        - Изменения? Вы хотите сказать, что он за несколько секунд изменил свой сос тав?
        Зай смотрел на экран, пытаясь припомнить кое-что из курса звездной механики, который проходил в академии. Именно тогда кто-то в последний раз просил его рас шифровать хроматограмму.
        - Какие элементы мы видим здесь?
        - Данные пики - металлы,  - объяснила Тайер и указала на несколько «гармо шек», отходящих от самого высокого пика.  - Это - ванадий, это - электр[Электр, иначе электрон - так у древних греков назывался сплав серебра с золотом. Странно, что хроматограмма показывает его как некий отдельный элемент, но, веро ятно, в столь далеком будущем электр, он же электрон, стал полноправным членом периодической таблицы Менделеева.  - Прим. перев.], а это титан - в точных пропор циях для сверхпластичного твердого сплава. А вот это - немного ртути, вероятно, для создания определенной направляющей инерционности.
        - Направляющей? Подвижные сплавы?  - спросил Зай.
        В это почти невозможно было поверить.
        - Да, сэр. Структуры, которые выхватили из космоса несколько дронов Маркса, должны были бы обладать каким-то устройством для ориентирования и мощной армату рой. Перестройка материального состава объекта представляется довольно сложной для того, чтобы у него была возможность создавать подобные устройства и конст рукции на лету.
        - Нет,  - тихо проговорила Хоббс.
        Зай прищурился. В Империи имелись устройства для трансмутации металлов. В промышленных условиях можно было превратить свинец в золото... в разумных коли чествах. На некоторых далеких орбитальных станциях вблизи изолированных газовых гигантов, где был доступ к источникам тепловой энергии, порой производили металлы из водорода и метана. Этот процесс требовал невероятных затрат энергии, но все же производство на месте обходилось дешевле, чем доставка нужных металлов звездолетами. Ну и конечно, в физических лабораториях всегда создавали экзоти ческие новые трансурановые элементы.
        Но такой уровень управления - чтобы по первому требованию возникали элементы из самых разных ячеек периодической таблицы,  - такой уровень был поистине фан тастическим.
        - Почему мы раньше не догадались?  - прошептала Хоббс.
        Тайер нахмурила брови.
        - Мы слишком сильно полагались на данные, собранные активными датчиками, мэм. Данный процесс намного более тонок, чем может показаться.
        Лейтенант-аналитик махнула рукой.
        На хроматограмму наложилась массспектрограмма - набор линий расчертил горный хребет по вертикали. Линии были прямыми и четко параллельными, как железнодо рожные рельсы.
        - Как видите,  - продолжала Тайер,  - гранулы кремния при трансмутации не меняют своей массы. Объект сохраняет значительную плотность по всей своей струк туре, из чего бы он ни состоял. Этот сдвиг в чем-то виртуален. Из всех наших при боров только хроматограф, исследовавший фоновое излучение, заметил какие-то изме нения.
        - Виртуальная смена элементов?  - перепросил Зай.  - Как это, хотел бы я знать, элементы могут быть виртуальными?
        - Этого я не знаю, сэр,  - призналась Тайер.
        - И откуда он берет энергию, чтобы производить все эти изменения?  - спросила Хоббс.
        Пока источника энергии у объекта обнаружить не удалось.
        - Этого я тоже не знаю, мэм. Но не думаю, что он потребляет много энергии. На самом деле в данный момент объект, судя по всему, производит еще какие-то изменения, без всякой видимой причины. Впечатление такое, будто он разминает мышцы.
        - Прошу прощения?
        Статическая хроматограмма покинула дисплей, ее место заняла подвижная. Пики бешено подпрыгивали и опускались. Картина на дисплее очень напомнила аудиограмму шума толпы.
        - Показ в реальном времени - минус задержка по скорости света.
        «О господи,  - подумал Зай.  - Какая жуткая штука!»
        Кривая на дисплее пульсировала и билась так дико, что на нее больно было смотреть. На какое-то мгновение Заю показалось, что он улавливает какую-то зако номерность в танце кривой - словно бы какой-то участок его мозга постиг внут реннюю логику «разминки» объекта.
        Он отвел взгляд от дисплея, но картина продолжала плясать у него перед гла зами. «Что случилось с Марксом?  - гадал капитан.  - Что с ним сотворила система и логика этой чудовищной штуковины?» В кабине дистанционного пилотирования, где работал Маркс, действовала синестезия самой высокой степени, и к тому же мастера-пилота раньше времени выдернули из гиперсна - значит, он был вдвойне уязвим.
        Судя по энцефалограмме, Маркс был жив, но пока не очнулся.
        - Это еще что, черт побери, такое?  - воскликнула Хоббс и прервала раздумья Зая.
        Взгляд капитана устремился туда, куда Хоббс подвела курсор воздушной «мыш ки». На экране появилось несколько новых «горных хребтов». Выделенные голубым цветом, они тянулись до конца экрана.
        - Трансурановые элементы?  - предположил Зай, припоминая периодическую таб лицу элементов.
        - Трансвсевозможные,  - отозвалась Тайер.  - Наши компьютеры таких элементов не знают. Это даже за пределами современных теоретических предположений. Приш лось перекалибровать наши приборы только для того, чтобы дифференцировать эти пики. Похоже, нет верхнего порога для числа электронов, с помощью которых объект способен создавать свои виртуальные элементы. И при этом никаких изменений массы. И никаких ограничений стабильности: период полураспада - вечность.
        В командном отсеке воцарился сущий хаос, офицеры разбились на группы, заго монили наперебой. Похоже, никого не оставили равнодушным эти безумные данные, и теперь все высказывали самые разные предположения по поводу того, что могло означать увиденное. Так уже было во время Первого вторжения риксов, когда Зай служил на флоте в звании лейтенанта. Тогда на всех примерно такое же впечатление произвела риксская техника катапультирования. Она восхищала, устрашала и вызы вала множество вопросов. От этих вопросов мозг мог заледенеть.
        Хоббс посмотрела на капитана и коснулась пальцем запястья. Этот тайный ваданский знак, которому ее обучил Зай, означал предложение продолжать обсужде ние. Хоббс уже просмотрела сообщения с Легиса. Судя по данным, собранным для предварительного отчета, худшие опасения Зая подтверждались.
        Капитан кашлянул. Этот звук, усиленный на командирском личном канале, сразу всех утихомирил. В командном отсеке воцарилась тишина.
        - Давайте посмотрим на происходящее глазами тех, кто находится на Легисе.
        Хоббс взяла в свои руки управление воздушным экраном, убрала с него бешено пляшущие кривые. Разделив экран на три равные части, она предоставила каждую из них одному из новостных каналов. Выпуски новостей передавались ровно за восемь часов пятьдесят две минуты до трансмиссионного выброса со стороны объекта. Они добрались до «Рыси» со скоростью света примерно в то самое мгновение, когда слу чился выброс. Зай пробежался по каналам с помощью вторичного слуха: «говорящая голова», разглагольствующая о местной политике, новости спорта, последние сооб щения с финансовых рынков - линейные графики цен и объемов продаж.
        - Перед вами - так называемые «ручные» каналы,  - объяснила Хоббс,  - их пере дачи можно просматривать с помощью портативных устройств или принимать синестези чески. Эти каналы транслируют сигналы через спутниковые ретрансляторы для макси мального покрытия территории за пределами зон кабельной связи. Изображение остав ляет желать лучшего, но все же сигнал достаточно сильный для того, чтобы его смогли уловить наши пассивные датчики.  - Она откинулась на спинку кресла.  - Через десять секунд произойдет трансмиссионный выброс.
        Члены экипажа, собравшиеся в командном отсеке, взволнованно ждали, зачаро ванные банальностью содержания местных новостей.
        - Пять секунд,  - начала обратный отсчет Хоббс.
        На счете «ноль» все три картинки исказились. «Говорящие головы» местных политиков изогнулись подобно лицам в кривом зеркале, трансляция матча - по какому-то виду спорта вроде футбола с препятствиями - замерла, а потом горизон тальные помехи превратили картинку на экране в хаос. Самое интересное произошло на финансовом канале: на какое-то мгновение графики на экране сохранялись, но при этом их показатели с бешеной силой менялись - так, словно началась какая-то фантастическая финансовая катастрофа. Затем и на этом канале картинка сменилась жуткими помехами.
        - Итак,  - проговорила Хоббс,  - создается такое впечатление, будто...
        - Подождите,  - прервал ее Зай.
        Он пристально вгляделся в то, что происходило на всех трех экранах. Это были не просто помехи в чистом виде. Там имел место некий упорядоченный сигнал, некий порядок посреди хаоса. Казалось, какие-то зашифрованные данные передаются без надлежащего кода. Звук на всех каналах тоже являлся откровенным «белым шумом». Он был гораздо более оживлен и походил на грохот близкого транспортного потока - ровный и устойчивый, на фоне которого периодически слышался звук шин отдельных автомобилей, а порой - даже пение гудков.
        - Тайер,  - распорядился капитан,  - сравните эти сигналы с данными хроматог рафического исследования объекта.
        - Сравнить их, сэр?
        - На абстрактном уровне организации. Есть ли у них общие повторяемые черты? Общая периодичность? Я не хочу знать, что они означают. Просто скажите мне, есть хоть какая-то взаимосвязь или нет.
        - Есть, сэр,  - ответила Тайер и, опустив глаза, ушла в мир своего перегру женного данными вторичного зрения.
        Зай заметил озадаченность во взглядах своих подчиненных. На их лицах все еще плясали вспышки помех с телеэкранов.
        - По всей вероятности, тот трансмиссионный импульс, который поразил дроны Маркса, ударил по инфоструктуре Легиса восемь с половиной часов назад, а именно столько времени сигнал со скоростью света добирается от нас до планеты и наобо рот,  - сказал Зай.  - Что-то не просто прервало вещание по этим новостным каналам, а подменило их сигналы, но не помехами, а пиратскими данными. Я предполагаю, что центр связи на полюсе затем ретранслировал эти данные и переслал их объекту. Маркс просто-напросто оказался на пути этого сигнала.
        - Но ведь центр был заблокирован, сэр,  - жалобно проговорил лейтенант мор ской пехоты.  - Мои ребята там, на полюсе.
        Зай сдвинул брови. Парень был прав. Трудно было поверить в то, что риксский гигантский разум мог миновать глухо заблокированные устройства полярного центра связи. Как же ему удалось провернуть этот фокус?
        - Входящие сообщения, сэр,  - доложила старший помощник.  - Со скоростью света.
        Капитан кивнул. Наконец-то до фрегата добрались новости о том, что случилось на планете. Хоббс зажмурилась.
        - Это из центра связи,  - проговорила она.  - На них совершено нападение, сэр! Дроны и беспилотные планеры атакуют заграждение снаружи, а внутри находится диверсантка, рикс-боевик.
        Лейтенант морской пехоты выругался. Он хотел остаться на Легисе-XV и помочь выследить рикса, но Зай потребовал, чтобы лейтенант остался на борту «Рыси».
        - Теперь - сообщение от контингента, расквартированного во дворце Императ рицы. Инфоструктура повреждена по всей планете. Все устройства связи, подсоеди ненные к единой сети, транслируют мусор.
        - Не мусор,  - пробормотал Зай.
        Это была информация. Риксский гигантский разум ухитрился что-то передать объекту. Он прорвал устроенную имперскими силами блокаду.
        - Опять с полюса,  - сообщила Хоббс, напряженно слушавшая сообщения.  - Гово рят, что межпланетный передатчик заработал сам собой, вышел из-под контроля.
        Лейтенант морской пехоты снова выругался.
        - Кому предназначалась трансляция?  - требовательно вопросил Зай и тут же понял, что теперь, когда центр сверхсветовой межпланетной связи не работает, пройдет семнадцать часов, прежде чем «Рысь» сумеет получить ответы на отправ ленные на Легис вопросы.
        Тайер, вернувшаяся в мир первичных чувств, вдруг подала голос.
        - Вы были правы, сэр. Есть связь между данными с Легиса и объектом.  - Лейте нант снова взглянула в поле вторичного зрения и попыталась описать словами визу альную картину.  - Существует общий фоновый период длительностью в двадцать восемь миллисекунд. И некая утилитарная закономерность: цепочка из тысячи двадцати четырех нулей подряд каждые несколько секунд. Вы были правы.
        Это откровение Зай не обрадовало. Теперь, когда сведения посыпались из всех углов и подтвердились его самые страшные опасения, он не знал, как быть.
        Несмотря на весь тот риск, которому подвергла себя «Рысь», сражаясь с рикс ским крейсером, они потерпели поражение. Гигантский разум сумел нарушить карантин.
        - Еще кое-что из дворца, сэр,  - вмешалась Хоббс.  - Десантники сообщают, что снова взяли под контроль систему безопасности. Срыв в системе связи, похоже, обескуражил гигантский разум.
        Зай ошеломленно уставился на старшего помощника.
        Слово снова взяла лейтенант Тайер. Она сообщила еще ряд сведений о «помехах» с Легиса и объекте. Теперь она обнаружила нечто общее между ними и картиной энцефалограммы Маркса.
        «Проклятье!  - в отчаянии подумал Зай.  - Неужели его мастер-пилот пал жертвой этого мерзкого риксского отродья?»
        - Сэр!  - воскликнула Хоббс. И тут же замолчала.
        - Докладывайте, Хоббс.
        - Похоже, гигантский разум исчез.
        - Из дворца?  - осведомился Зай. Хоббс покачала головой.
        - Отовсюду. Сети на Легисе мало-помалу приходят в себя, но риксский искусст венный разум исчез, сэр. Сотрудники систем связи на Легисе устанавливают шунты, дабы не дать ему снова завладеть информационной структурой планеты.
        Офицер-связистка внесла свою лепту.
        - Я получаю сообщения местной милиции на волне экстренной информации. Они говорят о том же самом. Легис свободен.
        Зай откинулся на спинку кресла и покачал головой.
        - Он исчез, сэр,  - повторила Хоббс.  - Как-то получилось, что мы победили. Гигантский риксский разум пропал!
        - Нет,  - произнес Зай. Ему непросто было сказать это слово. Риксский разум не мог погибнуть из-за какого-то сбоя в системе связи, каким бы ужасным ни был этот сбой. Такие чудеса были невозможны. О простых победах не могло быть и речи. Не могло быть речи и о покое для Лаурента Зая.
        И тут он все увидел и понял, что произошло.
        Зай всплеснул руками, и на воздушном экране возник объект.
        - Он не исчез.  - Зай указал на изгибающийся и вертящийся силуэт.  - Вот он.
        Члены экипажа молча смотрели на экран, как будто их вновь загипнотизировали движения объекта.
        Тайер покинула синестезическое пространство и кивнула.
        - Да, сэр. Он находится внутри объекта. Теперь я это вижу.
        - Бортинженер Фрик,  - сказал Зай.
        - Да, сэр?
        - Дайте мне ускорение,  - приказал капитан.  - Через сорок минут.
        - Но, сэр...
        - Выполняйте.
        Лаурент Зай прошагал к двери командного отсека. Ему было срочно нужно хотя бы на несколько мгновений отвлечься от всего, очистить сознание, отрешиться от этого шквала откровений.
        - Какое ускорение, сэр?  - окликнул его Фрик.  - Сколько g?
        «Неужели непонятно?» - подумал Зай.
        - Столько, сколько нужно, чтобы протаранить эту дрянь.
        РЯДОВОЙ-ДЕСАНТНИК ПЕРВОЙ СТАТЬИ

        Сид Экман, откомандированный на Легис рядовой морской пехоты первой статьи, пребывал в отчаянии.
        Он изнемог, пытаясь объяснить, что к чему, но его не понимали, и тогда он дал сигнал, означающий, что все немедленно должны лечь. Милиционеры, все как один, мгновенно залегли на обледенелых холмах вокруг цели.
        «Образцово проведенный маневр»,  - с тоской подумал Экман. Он наконец выяс нил, что умеют хорошо делать легисские милиционеры: прятаться.
        Когда стало ясно, что он внесен в список отряда, десантирующегося на Легис, Экман обрадовался возможности убраться с «Рыси». На фрегате только что был получен приказ следовать за риксским крейсером, и Сид решил, что его родной корабль обречен на неминуемую гибель. Для десантника перспектива изваляться в грязи никогда не казалась конфеткой, но все же это было лучше, чем жестокая смерть в космосе.
        Но вот теперь, судя по всему, выходило, что у «Рыси» дела совсем даже неп лохи: товарищам Экмана удалось с первого же захода задать жару более крупному риксскому кораблю.
        А рядовой Сид Экман попал не в самое лучшее положение. Прямо скажем, в пога ное.
        Из тех морских пехотинцев, которые были высажены на Легис, его послужной боевой список оказался самым внушительным, он насчитывал три десантирования, и поэтому Экман был назначен командиром на время проведения этой атаки. Под его командованием находился злополучный взвод легисской милиции, окруживший неверо ятно опасную риксскую диверсантку. Рикса-боевика загнали в ее собственное логово, которое она за несколько недель основательно укрепила. Кроме того, ее ледяная пещера находилась всего в одном километре от северного магнитного полюса пла неты, и дикое электромагнитное поле Легиса вытворяло нечто невероятное с милицей ской аппаратурой и амуницией. Термальные датчики барахлили, от дистанционно управляемых дронов не было никакого толка, взводный робот-сапер лениво бродил по кругу - и это при том, что система внутренней навигации давала ему четкое ука зание двигаться по прямой.
        Мало всего этого - так еще отказала тяжелая артиллерия, которая должна была предоставить Экману огневую поддержку. Что-то там такое у них перемерзло. В итоге излюбленная стратегия Экмана, выражавшаяся в том, чтобы спокойненько выс ледить и пометить жертву рентгеновскими лазерами, а потом расстрелять с холма управляемыми снарядами,  - так вот, эта стратегия в данном случае сработать никак не могла. Поддержка с воздуха также исключалась. Какие-то призраки, будь они трижды неладны, несколько раз за последние несколько недель нападали на граждан ские самолеты в районе полюса, и у командования местной милиции сложилось четкое убеждение: риксский гигантский разум способен захватить все, что только летает по воздуху.
        Милицейские шишки ужас как боялись гигантского разума, хотя тот, похоже, куда-то испарился после кошмарного сбоя в сети, случившегося несколько часов назад. В итоге они взяли да и сделали так, что отряд под командованием Экмана отправился на задание, будучи специально изолированным от электронных средств коммуникации, отрезанным даже от собственной, надежно защищенной военной инфост руктуры. Экман был лишен синестезического дисплея, не имел возможности виртуально общаться со своими так называемыми солдатами. Он даже радиосвязи с ними не имел, Господи Всевышний!
        Приходилось довольствоваться жестами,  - поспешно придуманным сигнальным кодом. Пока что с помощью жестикуляции командование взводом кое-как, но осущест влялось. Экман жалел о том, что не захватил горны и барабаны.
        И вообще, атакующая группа подвергалась совершенно ненужной опасности. Рикс-боевик угодила в капкан здесь, в приполярье. Поисково-спасательный флаер, которая она выкрала, был безнадежно поврежден и не подлежал ремонту. Военный спутник без труда обнаружил приземлившийся флаер. Его черная бронированная сталь была отлично видна на белом снегу. Как ни странно, рикс даже не удосужилась закамуфлировать флаер, не бросила на него даже пары пригоршней снега. Сейчас Экман видел флаер через полевой бинокль, снабженный усилителем изображения. Хотя бы этот прибор работал, и за то спасибо! Машина сильно пострадала, пересекая линию заграждения, оборонявшую центр связи. Может быть, этот флаер еще мог бы оторваться от земли, но больше двух-трех километров вряд ли бы пролетел.
        Ну, так почему бы просто не продержать рикса-боевика в окружении? По крайней мере до тех пор, пока не появилась возможность прикончить ее с помощью артилле рии. Дистанционно управляемых дронов. С воздуха. С помощью чего угодно, кроме пешей атаки.
        Милицейские шишки юлили перед Экманом, пытались оправдаться за то, что втя нули морскую пехоту в это рискованное предприятие. Они хотели допросить заложницу (или изменницу), находившуюся вместе с риксом, поэтому полное уничтожение холма и пещеры в их планы никак не входило. Экман не стал напоминать им о том, чем закончилась последняя операция по спасению заложников, которых удерживали риксы.
        Рядовой морской пехоты тяжело вздохнул и, подняв вверх правую руку, сжатую в кулак, разжал и выставил три пальца. Через секунду медленно поднялся на ноги третий отряд. Милиционеры вопросительно переглянулись между собой - дескать, правильно ли мы поняли команду. Экман выбросил руку вперед, параллельно земле, и распрямил пальцы. Третий отряд двинулся вперед.
        Щеки Экмана противно покусывал полярный мороз, но все же он слегка усмех нулся. Впервые на его памяти язык командной жестикуляции заработал.
        Экман остановил третий отряд и снова велел ему залечь. Затем он отвел нем ного назад второй отряд - на самом деле большей частью для того, чтобы узнать, хорошо ли они понимают приказ «отступать». Еще несколько минут Экман занимался тем, что без всякой цели тасовал вверенные его командованию милицейские силы возле холма - вернее, цель была все та же: убедиться в том, что его подчиненные хорошо понимают язык жестов. Картина напоминала ту, какая наблюдается во время шахматной партии, когда игрок делает совершенно ненужные ходы, загнав соперника в угол. Милиционеры начали делать кое-какие успехи. А рикс, насколько понимал Экман, похоже, вообще не догадывалась о том, что ее окружили. Непрекращающийся вой ветра заглушал звук шагов, трудно было заметить наступающих людей и с помощью электромагнитного сканирования. Вероятно, оборудование уровня каменного века, которым был экипирован взвод под командованием Экмана, все-таки давало ударной группе определенные преимущества.
        Но конечно же, рядовой Экман охотно променял бы все возможности застигнуть рикса врасплох на пару-тройку боевых вертолетов. Желательно - класса «Пума», и чтобы вели их имперские пилоты.
        Однако следовало приступать к активным действиям.
        Экман медленно спустился вниз по склону холма. Он понимал, что как только прозвучат первые выстрелы, вся организованность рассыплется, если только подчи ненные не будут его видеть. «Проклятье,  - думал он,  - все и так рассыплется». Но, по крайней мере, снизу он и сам мог бы пальнуть хоть пару раз. Во время спаса тельной операции во дворце Экман потерял несколько друзей, хотя там засело всего-то семь риксов. И если бы ему повезло с метким выстрелом здесь, на полюсе, он бы сумел хоть как-то смыть позор той неудачной атаки.
        Экман пополз по-пластунски ко входу в пещеру, но задержался, чтобы дать знак первому отряду идти вперед и заходить слева. В состав первого отряда входило несколько опытных технарей. Экман поднял вверх большой палец, и командир отряда
        - девушка по фамилии Смайте - обрызгала снег и лед перед пещерой и прямо на входе в нее специальным спреем, растворявшим моноволокно. Судя по тому, что в ответ ничего не зашипело, никаких барьеров на входе в пещеру установлено не было.
        Экман прополз еще немного вперед, продолжая держаться впереди взвода. При том, что все подчиненные находились позади него, он имел возможность настроить свой мультиган на режим стрельбы с наибольшим радиусом. Парализующие заряды убить не могли, но все равно были довольно неприятными по ощущению. А если бы Экману удалось парализовать рикса хотя бы на мгновение, то уж кто-то из начавших панически палить милиционеров непременно в нее попал бы - хотя бы одна пуля из тысячи.
        В пещере было темно. Экман помедлил, чтобы отладить ноктовизор, хотя и пони мал, что с помощью этого прибора холоднокровную рикс разглядеть вряд ли удастся. Он заполз внутрь. Внезапно наступившая тишина показалась странной после непрес танного завывания ветра.
        А потом рядовой Экман услышал звук. Звук исходил из глубины пещеры и эхом отлетал от гладких, обработанных лазером стен, выглядевших почти как мраморные.
        Словно бы кого-то тошнило - или кто-то кашлял.
        Экман и не представлял, что риксы болеют. Наверное, это кашляла заложница. Был в этом звуке какой-то надрыв, какая-то тоска. Экман мысленно содрогнулся. Однако, как бы то ни было, тоскливый звук прикрыл его приближение.
        Экман поднял кулак. Это был приказ первому отряду не подходить ближе, пока они не услышат выстрелы. В гордом одиночестве рядовой пополз глубже в пещеру.
        Теперь он увидел свет, отражавшийся от ледяных стен. Огонь мерцал, похоже, в той же стороне, откуда слышался кашель, и Экман пополз туда. Он понимал, что ему следует периодически разбрызгивать перед собой антимоноволоконный спрей. Даже при том, что он полз со скоростью улитки, моноволоконные растяжки были способны разрезать руку или ногу, а ты бы только потом заметил тончайший надрез. Но что- то было в этом жалком, тоскливом, животном звуке такое, что влекло Экмана вперед и заставляло забыть об осторожности. Инстинкт подсказывал ему, что преимущество
        - на его стороне.
        Морской пехотинец поднялся на ноги, Звук слышался из-за ровно опиленного ледяного угла. Экман сглотнул подступивший к горлу ком. Вот-вот это должно было произойти. Он встретится один на один с боевиком и прикончит ее.
        Экман двинулся вперед, даже не успев подумать о том, какое это безумие.
        Он медленно, держа мультиган наготове, вошел в небольшое, выгороженное во льду помещение. Стоило ему хотя бы слегка нажать на спусковой крючок - и он бы разнес тут все к чертям собачьим.
        Прямо перед ним сидела рикс-боевик, обхватив голову руками.
        Господи Всевышний, ну и видок же у нее был! От волос остались жалкие клочки. Руки и лицо - красные, все в волдырях, в копоти и запекшейся крови. Нос поси невший и распухший, явно сломанный. Противопожарный костюм почти весь распла вился, налип на гиперуглеродные суставы и свисал с них наподобие клочьев блес тящей облезающей кожи. На полу рядом с риксом натекла лужа полузамерзшей крови. Экман разглядел по меньшей мере три раны на животе у боевика.
        Наверное, кроме того, у нее было задето легкое. Жуткий кашель сотрясал все ее тело.
        Рядового Экмана вдруг осенило. Он ведь мог _взять_в_плен_ этого рикса. Впервые за сто лет военного противостояния Империя могла получить живую пленницу, представительницу риксского культа. И тем, кто возьмет ее в плен, будет он, Сид Экман.
        Дрожащими пальцами он перевел регулятор режима своего мультигана в положение
«усмирение бунтов». Это означало стрельбу пластиковым гелем, начиненным сталь ными шариками. Против рикса - смехотворный боеприпас, но эта женщина и так уже была очень тяжело ранена, так что могло и этого хватить. Экман наставил дуло мультигана на окровавленный живот рикса.
        Могло выйти и так, что ему и стрелять не пришлось бы.
        - Не двигаться,  - проговорил он негромко, пытаясь не выдать свой страх. По сведениям разведки, рикс неплохо владела легисским диалектом - ведь она в течение нескольких дней играла роль своей заложницы.
        Рикс-боевик подняла голову, и взгляд ее красивых фиолетовых глаз напугал Экмана.
        «Клянусь Империей,  - мелькнула мысль у оторопевшего морского пехотинца,  - да она плакала!»
        Да нет, наверняка не плакала. Небось, это была какая-то техническая проце дура - промывала, допустим, обожженные глаза каким-то раствором с наноустройст вами. Крокодиловы слезы, короче говоря.
        Не настоящие.
        И снова рыдания пополам с кашлем сотрясли все тело рикса. А потом она выхва тила моноволоконный нож. Экман тут же выстрелил, и отдача оказалась настолько сильной, что его качнуло. Он с трудом удержался на ногах, поскольку пол в ледяной пещере был скользкий. Суспензия, содержащая стальные шарики, отлетела назад, не причинив риксу никакого вреда - она подняла руку и блокировала залп!
        А потом опять закашлялась и отшвырнула нож.
        - Теперь я безоружна,  - проговорила она с превосходным местным акцентом.
        И уронила на руки обгоревшую и израненную голову.
        Выброс адреналина, из-за которого Экман выстрелил в рикса, быстро миновал, и к Экману вернулось ровное дыхание. Выходило так, что эта рикс вправду
_сдавалась._ Рядовой имперской морской пехоты опустил мультиган, гадая, уж не вранье ли все то, чему его учили насчет риксских боевиков.
        Позади послышался шум - это подтягивался первый отряд милиционеров. Навер ное, услышали звук выстрела. Экман обернулся и жестом приказал милиционерам отс тупить.
        Первая пленница-рикс в истории. Он вовсе не хотел, чтобы какой-нибудь остолоп пристрелил ее. И снова все тело женщины содрогнулось, и Экман встревожился. Ему совсем не хотелось, чтобы она _померла._ Господи, только не это.
        - Ты...  - проговорил он и запнулся. О чем он мог ее спросить? «Ты больна?»
«Ты умираешь?» «Ты плачешь?»
        Нет, надо проще.
        - Что случилось?
        Рикс снова посмотрела на него своими потрясающими фиолетовыми глазами. Только они и остались целыми на ее изуродованном лице.
        - Я оплакиваю Рану Хартер,  - ответила она просто,  - которая умерла сегодня.
        А потом она снова разрыдалась.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        «Рысь» пришла в движение.
        Почти через четыре часа после установленного капитаном срока главный бортин женер Фрик наконец вышел на связь с Хоббс, и она получила возможность отдавать приказы. Заработал главный двигатель, и фрегат заметно тряхнуло. По командному отсеку пробежала волна дрожи, задребезжали металлические конструкции. Генераторы искусственной гравитации на борту «Рыси», обычно поддерживавшие практически нулевую инерцию, показывали, что трудятся с колоссальной перегрузкой. Хоббс почувствовала, как ее прижало к спинке кресла. Ускорение в четыре g, с которым сейчас двигался фрегат, она ощутила на себе чуть ли не наполовину.
        Она заметила, как скривился капитан, когда перегрузка закончилась.
        - Хоббс?
        - Сэр, генераторы искусственной гравитации работают с удвоенной нагрузкой,  - объяснила старший помощник.  - Они держат нас на местах, а кораблю не дают рассы паться. Мы усилили инерционный демпфинг в тех отсеках «Рыси», в целостности которых есть сомнения.
        - Понимаю, Хоббс. Но наверняка такая встряска не на пользу растрескавшейся переборке на носу.
        - Не на пользу, капитан. Растрескавшейся носовой переборке от этой встряски
        - ничего хорошего.
        С этими словами она занялась своей работой, не обратив никакого внимания на удивленный взгляд Зая. Дел у Хоббс было по горло. Координация продолжавшихся ремонтных работ, обеспечение нулевой гравитации для тех членов экипажа, которые были заняты передвижением тяжелых предметов, слежение за тем, чтобы «Рысь» не развалилась. И уж конечно, у Кэтри совсем не было времени на то, чтобы объяснять капитану очевидные истины. Еще бы несколько часов ремонта в состоянии свободного падения - и фрегат выдал бы ускорение без сучка, без задоринки.
        Но приказ есть приказ, а время поджимало.
        Риксский крейсер тем временем набирал ход с максимальным ускорением. Этому кораблю понадобилось бы семь часов для того, чтобы добраться до объекта, так что
«Рысь» тоже не могла, образно говоря, рассиживаться. Но как бы то ни было, под битому фрегату будет нелегко уравнять свою скорость со скоростью движения объекта до подхода крейсера.
        Хоббс гадала, зачем риксам понадобилось размещать объект в пятнадцати милли онах километров позади крейсера, да еще без сопровождения. Если бы риксы снабдили объект сотней-другой черных дронов, он бы смог защищать себя.
        Старший помощник мрачно размышляла о том, а не способен ли объект без всяких дронов отбиться от «Рыси». Его алхимические свойства находились за пределами соображения. Оживший объект (вправду ли внутри него пребывал риксский гигантский искусственный интеллект, или капитан просто-напросто сошел с ума?) мог преобра зить себя практически в любое вещество.
        Но как он мог обороняться? Превратившись в звездолет в рабочем состоянии? Или в гигантскую пушку? А может, он мог бы свернуться и покрыть себя брониро ванным панцирем? Или даже нейтрониевой оболочкой?
        Старший офицер Хоббс покачала головой и отказалась от последнего предположе ния. Нейтроний представлял собой коллапсированную материю, а не элемент, а до сих пор во всех трансмутационных пертурбациях объекта были задействованы элементы. «Не стоит переоценивать его возможности»,  - напомнила себе Хоббс. Согласно пред положениям корабельных аналитиков, объект обладал способностью перестраивать вир туальные электроны, но не протоны и не нейтроны. Поэтому у вещества, составляв шего объект, невзирая на его химические качества, никогда не могло появиться ни массы, ни радиоактивности, ни магнетизма - в том виде, в каком они свойственны подлинно материальным объектам. Алхимические выкрутасы объекта в чем-то немного напоминали свойства генератора легких гравитонов: частицы, вырабатываемые таким генератором, поначалу изумляли, а потом оказывалось, что в сравнении с насто ящими гравитонами они бледнеют.
        Кэтри Хоббс отбросила прочь эти мысли. Гадания по поводу объекта были на совести сотрудников аналитического отдела, а она сосредоточила свое внимание на том, как продвигались ремонтные работы на борту «Рыси». Самую большую проблему по части восстановления представлял собой генератор сингулярности. Механизм его запуска находился в превосходном состоянии, но для того, чтобы снабдить гене ратор кожухом, со всего фрегата - с миру по нитке - собирали броневую сталь. Сис темы непосредственной защиты генератора хватало для того, чтобы уберечь экипаж, но этот экран не обладал контрмассой, необходимой для удержания черной дыры при тяжелых перегрузках. Нужна была уйма материи для того, чтобы карманная вселенная не вырвалась на волю на фоне инерционных перепадов, сопровождавших маневрирова ние. С каждой тонной, добавленной Фриком к вновь создаваемому кожуху, Хоббс полу чала еще толику g для надежного ускорения, но эту злополучную тонну броневой стали приходилось изыскивать где-то в другой части корабля. Нуждался в укреп лении и изуродованный, потрескавшийся нос корабля. Фрику и его бригаде приходи лось
мастерить кожух из лоскутов стали, взятой с бронированных дронов, с огневых точек и даже с декомпрессионных шлюзовых переборок. Броню сняли с половины укрепленных участков на корабле - с орудийных батарей, с главного двигателя и даже с отсека, который следовало бы особо поберечь,  - с лазарета. Случись «Рыси» столкнуться хотя бы с небольшим залпом «стайников» или любых других кинетических снарядов - и пиши пропало.
        Старший помощник ужасно жалела о том, что у нее нет своего личного алхимика, которому она могла бы сейчас заказать сотню тонн броневой обшивочной стали.
        Хоббс имитировала подход фрегата к объекту при нынешней конфигурации корабля. Полет с ускорением в четыре g в течение семи часов позволял совершить первый проход с относительной скоростью около трехсот километров в секунду - хорошей, достойной скоростью для лобовой атаки. А вот если бы удалось выжать хотя бы еще единицу g, то к объекту можно было бы подойти на почти уравненной скорости. В случае удачного исследования объекта вблизи (до его уничтожения) можно было бы получить крайне важные для Империи сведения.
        "В идеале,  - рассуждала Хоббс,  - надо бы выжать еще _два_ g из бедной раненой «Рыси»".
        Тогда фрегат полетел бы с ускорением в шесть g - то есть с тем максимумом, на который был способен риксский крейсер. Тогда можно было хотя бы мечтать о том, чтобы случайно улизнуть от врагов - это стало бы возможно технически. Воз можно - если позволить Фрику собрать с корабля всю броневую сталь.
        Хоббс потерла виски. У нее закружилась голова от обилия возможных комбина ций. Ясность сознания, подаренная двумя часами гиперсна, начала мало-помалу убы вать. Кэтри решила спросить совета у капитана.
        Кресло капитана пустовало. Хоббс вызвала Зая в синестезическом пространстве. Зай ответил голосом, без изображения - а это был верный знак того, что он нахо дился в капитанском наблюдательном блистере. Зай распорядился о том, чтобы после окончания сражения блистер восстановили как можно скорее. За последние несколько часов он снова и снова уходил туда, оставался там и озирал бездны космоса - как тогда... когда в конце концов отверг «клинок ошибки».
        «Уж не передумал ли он?» - мелькнула мысль у Хоббс.
        - Да, Хоббс?
        - Пожалуй, я могла бы попробовать получить пять g.
        - Всего пять?
        Хоббс тихо вздохнула и порадовалась тому, что капитан не видит выражения ее лица.
        - Для того чтобы держать черную дыру на месте при более высоком ускорении, у нас не хватает тяжелого металла, сэр.
        - Что мы «раздели»?
        - Все, сэр. Огневые точки. Лазарет. Дроны. Даже с главного двигателя сняли столько броневой стали, сколько можно, чтобы не подвергать облучению экипаж, иначе мы снова получим тяжелые формы рака.
        Последовала пауза.
        - А как насчет капитанского мостика?
        - Сэр?!
        Капитанский мостик, он же - командный отсек, был самым укрепленным из отсеков «Рыси». Его покрывал кокон из броневой стали и нейтрония. У таких оборо нительных мер были свои причины: на борту фрегата не предусматривалось передачи командования кому бы то ни было в случае гибели капитана и его ближайших замес тителей.
        - Наберется порядка сорока тонн, сэр. Но я не уверена в том, что ими _можно_ пожертвовать.
        Капитан усмехнулся.
        - Дайте мне шесть g, Хоббс. Чего бы это ни стоило.
        - Сэр...
        - Объект может изобрести сколько угодно способов нападения на нас, Хоббс. Но есть у меня такое предчувствие, что применять кинетическое оружие он вряд ли будет склонен. Подумайте об этом.
        Хоббс задумалась над словами капитана.
        - Потому что для создания снаряда ему придется пожертвовать собственной мас сой?
        - Верно, Хоббс. А истинная масса - это единственное, чего недостает объекту. Возможно, он сумеет сотворить алмазную пулю, но каким бы прочным ни был этот алмаз, он все равно будет иметь плотность не выше, чем у сахарного кубика. Как бы жестоко мы ни «раздели» «Рысь», я так думаю, она сумеет выдержать обстрел сахарными кубиками. Даже очень-очень прочными.
        Хоббс вздернула брови. Стоило ей только подумать, что старина Зай поддался черной тоске, как он потрясал ее своей извечной тактической гениальностью. И все же окончательно он ее не убедил.
        - Даже если эти сахарные кубики будут разогнаны с помощью электромагнитной пушки, сэр? При релятивистских скоростях...
        - Для того чтобы электромагнитное орудие сработало, Хоббс, нужен магнетизм.
        Хоббс поморщилась, устыдившись собственной ошибки. Точно. Аналитики пола гали, что алхимическая материя, из которой состоял объект, не содержала железа и не была способна к ядерному распаду. Пуск любых снарядов объект мог осуществлять только с помощью химических реакций, а разгонять кинетические снаряды мог весьма и весьма незначительно.
        - Понимаю, сэр. Вот зачем вам так нужно более высокое ускорение: для того, чтобы мы могли достаточно быстро затормозить и уравнять нашу скорость со ско ростью объекта.
        Теперь Хоббс все стало ясно. Если бы «Рысь» подлетела к объекту со скоростью в триста километров в секунду, объект мог запросто разместить на ее пути сеть из алхимических элементов. Для бегущего человека смертельную опасность представляет даже неподвижно закрепленная проволочная растяжка.
        - Совершенно верно, старший помощник,  - отозвался капитан.  - А если у нас будет шесть g, мы, покончив с объектом, сможем уйти от риксского крейсера.
        Хоббс кивнула.
        - А как насчет энергетического оружия, сэр? Ведь у нас сейчас - только наспех созданная энергопоглощающая оболочка. А броня в командном отсеке защищает нас от радиации.
        - Пока мы не видим никаких признаков наличия у объекта мощного источника энергии, Хоббс. Но вы, конечно, правы. Если эта тварь ухитрится преобразить себя в излучатель размером с планету, то нам конец.
        - Но стоит ли нам тогда...
        - Тогда нам конец, Хоббс, в любом случае - будет у нас броня на мостике или нет. Дайте мне шесть g. Конец связи.
        Кэтри услышала щелчок, означавший, что связь прервана.
        Она тяжело вздохнула. Вероятно, Зай был прав. Их ожидало непредсказуемое число возможных вариантов развития событий, предстояла встреча с противником, обладавшим непонятной силой и неведомыми слабостями. «Рысь» летела к врагу, который не был ни обычным звездолетом, внутри которого находился экипаж, ни дро ном, ни машиной, ни живым существом, он даже материей, строго говоря, не являлся. Некий пустой знак на фоне космической пустоты.
        И снова - в который раз - ощущение было такое, что судьба корабля под коман дованием Лаурента Зая не зависит ни от него самого, ни от членов экипажа.
        Поэтому несколько лишних тонн металла погоды не делали.
        СЕНАТОР

        Прибытие члена военного совета, представлявшего Чумную Ось, сопровождалось громоподобным шумом.
        Она ждала несколько часов. На самом деле советник опоздал всего минут на двадцать, но разум Нары весь день то и дело обращался к предстоящей встрече, и она думала о ней как о чем-то запретном и ужасном. Было что-то извращенное в том, чтобы вести переговоры с человеком, чьего лица она никогда не увидит, была неловкость из-за того, что встретиться с другим членом военного совета предс тояло за стенами палаты заседаний, а помимо всего прочего, был еще иррациональный извечный страх заразиться.
        Звук винтов вертолета, на котором летел советник, приближался медленно и постепенно. Сначала это была неясная дрожь на грани слышимости, а потом звук постепенно начал нарастать и в конце концов превратился в безжалостный грохот, на который фарфоровый чайный сервиз Нары ответил жалобным позвякиванием. С борта вертолета заранее осведомились о параметрах посадочной площадки. Машина была большая. Система жизнеобеспечения советника требовала тяжелого транспорта. Этот вертолет служил для него передвижным карантином.
        По просьбе Оксам Роджер Найлз тайком осведомился о том, какого же все-таки пола человек, представлявший в военном совете Чумную Ось. Даже по голосу об этом догадаться было трудно, поскольку в палате заседаний советник редко подавал голос, да и тогда он сильно искажался системой фильтрации, призванной защищать чрезвычайно слабую иммунную систему советника от столичного, загрязненного выб росами воздуха, а его коллег по военному совету - от древних микробов, которые проживали в организме этого человека как у себя дома.
        В то мгновение, когда вой винтов вертолета начал затихать, Нара Оксам непро извольно поежилась. Шум стих - значит, машина благополучно опустилась на поса дочную площадку над ее жилищем. Размышляя рационально, Нара понимала, что бояться ей нечего. Попадая в обители здоровых живых людей, жители Чумной Оси приносили с собой свою смерть. Если бы в скафандр, в который был облачен советник, каким-то образом попал свежий воздух, то, скорее всего, слой соединений фосфора уничтожил бы владельца скафандра раньше, чем возник риск инфицирования окружающих.
        Страх Нары был не просто беспричинным, а был постыдным, он представлял собой атавизм одной из самых глупых ошибок человечества. Чумная Ось служила для Империи чем-то вроде сигнальщика. Как большая часть диаспоры человечества, жители Восьмидесяти Планет обладали слишком малым пулом генов относительно трил лионов, эти планеты населявших. Генетическое богатство и разнообразие Древней Земли было подорвано войнами и холокостами, дурацкими эдиктами, провозглашавшими расовую чистоту. В результате всего этого возникали монокультуры, которые вместе стартовали к звездам,  - инбредные[Организмы и популяции, вследствие близкородст венного скрещивания ставшие гомозиготными как по доминантным, гак и по рецес сивным генам (от англ. in - внутри и breeding - разведение).  - Прим. ред. группы, лишенные стабильности и приспособляемости культур, наделенных генетическим раз нообразием. Но из всех исторических ошибок, в результате которых снизилось гене тическое многообразие, самой опасной была попытка путем генной инженерии создать идеальное человечество.
        Прошли тысячелетия генетических манипуляций «методом тыка» для того, чтобы стало ясно, что эволюция сыграла очень хитрую шутку не нашлось ни одного из нас ледуемых признаков, который был бы универсально отрицательным. Гены, которые в условиях одной окружающей среды обостряли заболевания, в условиях другой обеспе чивали сопротивляемость. Безумие было обручено с гениальностью, вялость - с тер пеливостью. Во всякой слабости таились скрытые силы. Попадая в невероятно разно образные условия окружающей среды, которые ожидали их на новозаселяемых планетах, люди обнаруживали, что им тоже нужно больше разнообразия, а никак не наоборот. Однако, как бы то ни было, земную колыбель покинуло «урезанное» человечество, ослабленные супермены, по части суперменства удовлетворявшие исключительно мест ным, ошибочным стандартам.
        Чумная Ось стала попыткой исправить эту ошибку. Ее жители были отверженными, изгоями, наделенными теми проклятыми генами, которые ухитрились спрятаться во время евгенических погромов. Потомки бедняков, не имевших средств на генную терапию и дородовую селекцию, эти люди представляли собой словно бы ненужный хлам, но затем этот хлам вдруг стал невероятно ценным антиквариатом. Обитателей Чумной Оси считали уродами, несчастными, склонными к безумию. Но теперь они представляли собой источники древних богатств. Некогда нежелательные наследуемые признаки, которыми эти несчастные были наделены, теперь медленно и осторожно прививали всему населению Империи.
        И все же Нара Оксам немного помедлила перед тем, как дать двери знак отк рыться. И знак-то она изобразила не слишком уверенно.
        Представитель Чумной Оси помедлил у входа - будто вампир, ожидающий, что ему предложат переступить порог.
        - Советник,  - проговорила Нара Оксам.
        Шлем скафандра слегка наклонился вперед. Советник шаркающей походкой вошел в квартиру.
        «Согласится ли он присесть?» - гадала сенатор Оксам.
        На невысоком помосте в палате заседаний военного совета этот человек в своем громоздком скафандре устраивался более или менее удобно, но стулья в квартире у Нары были узкие и слишком непрочные.
        Советник садиться не стал. Нара тоже.
        - Сенатор,  - ответил он на ее приветствие.
        - Чем я обязана удовольствию видеть вас?
        - Вы услышите объяснение и получите обещание.
        Оксам едва заметно удивилась.
        - Сенатор,  - продолжал ее гость,  - я должен объяснить вам, почему так прого лосовал вчера.
        Оксам глубоко вдохнула. Этот человек говорил о провалившемся императорском плане геноцида. Она посмотрела в окно, на черные просторы Парка Мучеников. Закон столетнего табу не запрещал советникам говорить о тайне, и все же Наре было неловко говорить на запретную тему за стенами зала заседаний.
        - О теме голосования теперь можно не говорить, советник. До этого не дошло.
        - Да, нас спасла «Рысь»,  - подтвердил советник.  - Но нам бы хотелось, чтобы вы поняли руководившие нами мотивы. Мы вам не враги.
        - Мы? Он кивнул.
        - Я принял решение не один.
        Нара изумленно заморгала. Он обсуждал план Императора с посторонними? Этот человек признавался в государственной измене.
        - Но как?  - вырвалось у нее.  - На принятие решения у нас были считанные минуты.
        Она обвела взглядом громоздкий биоскафандр советника, гадая, не спрятан ли внутри этого костюма квантовый контур - единственный источник связи, который могли не засечь датчики в Алмазном Дворце.
        Советник с Чумной Оси развел в стороны руки, затянутые в толстые перчатки, и стал похож на неуклюжую куклу, просящую понимания.
        - Я не нарушил закона о столетнем табу, сенатор Оксам. Император лично обра тился к Оси еще до того, как вопрос был поставлен на голосование. И до того, как было упомянуто о законе табу.
        Нара кивнула и вздохнула. У монарха были свои хитрости. Он подошел к голосо ванию с подтасованной колодой.
        - Что он вам предложил?  - холодно спросила она.
        Представитель Чумной Оси повернул голову в сторону и поднял свои кукольные руки вверх.
        - Вы должны кое-что понять, сенатор. Чумная Ось Империи Воскрешенных пережи вает тяжелые времена. Впереди нас ждут безликие столетия.
        - Что вы имеете в виду?
        - Нас слишком мало,  - ответил ее гость.  - Мы привносим разнообразие в генный пул Империи, но в нашей собственной популяции дивергентности слишком мало. Еще несколько поколений - и мы сами превратимся в монокультуру.
        Нара нахмурилась. Она пыталась вспомнить обо всем, что читала о Чумной Оси со времени первого заседания военного совета. Исследование получилось поспешным, и те сведения как-то потерялись посреди многотомников по военной и мегаэкономи ческой теории, где Нара пыталась почерпнуть знания о том, как и почему можно объ являть и вести войну.
        - В монокультуру?  - спросила она.  - Вы не заключаете браков с представите лями других изолированных популяций?
        В этом, собственно, и состояла истинная причина независимости Чумной Оси от остальной части Империи. Они были не просто генным резервуаром, они были тор говой гильдией.
        Советник торжественно покачал головой.
        - Уже восемьдесят лет. Никаких контактов. После окончания Первого вторжения риксов мы находимся в блокаде.
        - В блокаде?
        - Риксы сильно укрепили границу. Тунгаи, фастуны и даже лаксу не торгуют с нами.
        Нара сглотнула ком, подступивший к горлу. Даже те обособленные сегменты человечества, между которыми происходили жестокие конфликты, продолжали обмени ваться генами через посредство изолированных популяций типа имперской Чумной Оси, которые, как правило, сохраняли нейтралитет. Биологическое наследие Древней Земли распространилось по Галактике так широко, расстояния между диаспорами ока зались настолько велики, что дальнейшее сокращение генного разнообразия превраща лось в опасную игру - вроде подсыпания отравы в колодцы во время войн в пустыне.
        - Зачем это им понадобилось?
        - У риксов все и везде под контролем, Нара Оксам. Вам наверняка известно о том, что мы - последние из тех, кто обитает на приграничных планетах и сопротив ляется внедрению риксских гигантских искусственных интеллектов. Повторяю: пос ледние восемьдесят лет мы в блокаде.
        - Почему это стало тайной?
        - Император пожелал, чтобы все думали, будто бы Первое вторжение закончилось истинным миром.
        Едва-едва пошевелился шлем биоскафандра, но Нара не усомнилась в том, что ее гость покачал головой. Она вздохнула. Восемьдесят лет назад Император провозг ласил лживую победу. Риксы не были побеждены, они просто перенесли конфликт на другие театры военных действий.
        - Мы слабеем,  - продолжал советник с Чумной Оси.  - У нас все меньше и меньше возможностей стабилизировать миллиарды населения Империи.
        Оксам знала многое и могла понять, что за опасность стоит за словами совет ника. Почти все население Восьмидесяти Планет происходило из небольшого района одного из материков на Древней Земле. Слабость монокультуры представляла собой постоянную угрозу: быстро размножались новые болезнетворные микроорганизмы, и харизматические фигуры вроде Императора насаждали власть параллельно гиперболи ческим графикам пандемий. Последствия генетической блокады могли в один прек расный день стать еще более опасными, нежели новая война с риксами.
        - Но зачем помогать Императору совершать массовое убийство?  - спросила Оксам.  - Каким образом уничтожение населения Легиса-XV могло бы помочь осуществ лению ваших целей?
        - Прежде чем военный совет затронул вопрос об уничтожении инфоструктуры Легиса, к нам обратились представители Политического Аппарата и предоставили нам данные анализа. Каким образом война с риксами могла бы способствовать росту ген ного разнообразия в Империи? В стародавние времена войны часто производили подобный эффект. Массовые миграции народов соединяли между собой отдаленные генные пулы, захватчики зачастую смешивались с местным населением.
        - Но риксы не желают нас оккупировать, советник,  - заметила Оксам.  - Не может быть и речи о совокуплениях с ними, о лагерях пленных, где будет процве тать насилие, о насаждении проституции. Речь может идти только о стерильном насаждении гигантских искусственных интеллектов. О необиологической форме насилия.
        - Верно. И миграция населения будет происходить исключительно внутри Восьми десяти Планет. Подобные встряски всегда полезны, но в результате перемешиванию подвергнется только существующий генный пул.
        - Так в чем же было дело?  - осведомилась Оксам.
        Советник издал звук - вероятно, вздох, но после прохождения через фильтр получилось что-то вроде разряда статического электричества или шипения кипящей воды, которую медленно выливают на холодный металл.
        - Империи нужны новые гены, сенатор. Новые построения ДНК. В условиях рикс ской блокады нам негде их взять. Только за счет мутации можно получить какое-то разнообразие.
        - Мутанты-монстры как источник генного материала?  - уточнила Оксам.  - Такие попытки уже были. Лаборатории не в состоянии трудиться с тем же размахом, с каким работала эволюция. Никогда не наберется достаточного количества субъектов, и к тому же мы даже не понимаем, что мы, собственно, ищем.
        Гость сенатора снова вздохнул.
        - Я имею в виду не лабораторную деятельность, сенатор, а работу in vivo[На живом материале (лат. ).  - Прим перев.], в масштабах целой планеты.
        Оксам ошеломленно заморгала. Неужели это могло быть правдой?
        - Легис?
        Он кивнул - медленно и неуклюже. Оксам покачала головой. Этот человек был безумен.
        - Но ведь против Легиса планировали применить электромагнитные бомбы, в ядерном смысле чистые.
        - Нет, сенатор. Применили бы грязные бомбы. А потом сказали бы, что про изошла необъяснимая ошибка.
        Нара зажмурилась и пошатнулась от ужаса. Ей нужно было сесть. Она завела руку за спину и прикоснулась к холодной и надежной поверхности стены из искусст венного стекла.
        - Ему было мало сотни миллионов погибших?
        - Нужно думать о триллионах людей, Нара Оксам.
        - Вы безумец,  - сказала она.  - И вы, и он - безумцы.  - Нара отошла назад, подальше от человека в скафандре. Она с трудом сдерживалась, чтобы не высказать все, что было у нее на уме.  - Господи Всевышний! Мы были бы повинны в миллиарде смертей. Несколько веков подряд Император мог бы шантажировать этим политические партии. Независимо от того, как каждый из нас лично голосовал по этому вопросу, мы узаконили решение хотя бы тем, что заседали в этом совете.
        - А вы могли бы шантажировать тем же самым монарха, зная, что применение грязных бомб носило намеренный, а не случайный характер. Ультимативная обоюдная сдерживающая сила - сообщничество в уничтожении.
        - И все это - ради нескольких мутаций?
        - Не просто нескольких, сенатор. Население целой планеты - это широчайшая палитра. Нужно было сделать грязную работу и обвинить в случившемся риксов.
        Сенатор Оксам опустилась в большое кресло. Советник садиться не стал. Нара прикрыла глаза и ощутила эмоциональную дрожь, исходившую от города. Та огромная толпа, которая всегда пугала ее и, казалось, того и гляди, проглотит, теперь казалась Наре до ужаса хрупкой. Стоило только выбрать подходящее оружие - и все эти голоса сразу умолкли бы. Этот древний призрак массового уничтожения - не последствия рассеяния, не Воришка-Время и даже не «серое» могущество симбианта - именно он был самой страшной расплатой за развитие техники.
        Смерть никто по-настоящему не победил. Древний Враг просто-напросто сменил сферу интересов.
        - Мне жаль, что победа «Рыси» вас разочаровала,  - наконец выговорила Нара.
        - Нет, это нас обрадовало, сенатор.
        Оксам открыла глаза и посмотрела на гостя.
        Он неуклюже переступил с ноги на ногу.
        - Постарайтесь понять. Мы, обитатели Чумной Оси - в каком-то смысле, те самые подопытные монстры,  - источники надежд человечества. Мутанты, которые надеются в один прекрасный день внести свой вклад в генетический фонд.
        - Монстры,  - согласилась Оксам.
        - Как и вы, Нара Оксам.
        - О чем вы?
        - С точки зрения вашего таланта, вашего безумия, вы - одна из нас. Если бы синестезические имплантаты были изобретены на несколько столетий раньше, до того, как придумали противоэмпатическое лекарство для вашего лечения, то всех, у кого случались бы неожиданные побочные реакции на синестезию - людей с «компь ютерным» устройством головного мозга, фотизмом, цветным слухом и даже с вашей эмпатией,  - выбрасывали бы как мусор, объявляли бы ненормальными, как моих пред ков. И потомки этих бедолаг, людей вроде вас, теперь проживали бы в Чумной Оси.
        На мгновение Нару возмутила эта мысль. Ее состояние не было генетическим, оно стало последствием неопробованной технологической методики. В начале приме нения любой методики всегда случались неожиданные реакции.
        - Я - не мутант.
        - Мутант. В течение последнего столетия было доказано, что реакции на синес тезические имплантаты очень часто носят наследственный характер. У вас имеет место генетическая аномалия. Она пребывала в скрытом состоянии до тех пор, пока не изменились условия. Вас раскрыла синестезия.
        Гость сенатора умолк, дал ей возможность поразмыслить над его словами. Оксам почти до конца осознала сказанное им, хотя эта мысль и была ей чужда. Сколько же всего таилось в генетическом коде человека и раскрывалось только на почве каких-то происшествий. Так было в тропических лесах на Вастхолде, чьи обильные источники белковых структур поставляли людям новые лекарства и биоматериалы - но только тогда, когда необходимость во всем этом становилась очевидной. Это назы вали иррациональным проектированием, эксплуатацией многообразия для получения случайных ответов.
        Случай мог превратить в чудовище - или в спасителя - кого угодно.
        Но Нара о себе никогда в этом смысле не думала.
        - Может быть,  - проговорила она.
        - Но вы устыдили нас, Нара Оксам. Вы не побоялись выступить против Импера тора, а мы на это не решились.
        Она горько рассмеялась.
        - А теперь вы решили, что вам больше не нужна новая раса мутантов? После того, как вопрос о бомбардировке Легиса закрыли?
        - Еще до того, как Лаурент Зай одержал победу, мы осознали, что зашли слишком далеко. Нашими мыслями руководила трусость. Мы боялись выступить против владыки.
        Оксам пожала плечами.
        - Это всего лишь слова.
        - Позвольте нам доказать это, Нара Оксам.
        - Каким образом?
        Советник прошаркал по полу ближе к ней, протянул ей руку. Нара Оксам решила более не скрывать своего отвращения. Она встала и отшатнулась.
        - Как бы вы впредь ни голосовали по любому вопросу, сенатор, мы примем вашу сторону.
        Нара вздернула брови. Военный совет был разделен поровну. Четыре на четыре. Три представителя оппозиционных партий и Акс Минк против лоялиста и троих мерт вых. Представителю Чумной Оси принадлежал решающий голос. Теперь Оксам понимала, что Император нарочно все так задумал. Когда утверждался состав военного совета, Сенат рассматривал представителя Чумной Оси как естественного союзника живых, не зная о том, какому давлению Ось подвергается из-за риксской блокады, не осозна вая, каким образом Император способен подчинить этих людей свой воле. Но монарх переусердствовал. Задуманный им геноцид превратил их в исполнителей, обуреваемых чувством вины и стыда.
        - Вы проголосуете так, как я скажу? Человек в скафандре кивнул.
        - Да. Один раз. Когда вы попросите.
        - Я дам вам знать. Но сколько бы ни потребовалось голосований, ни о каких геноцидах больше не может идти речи.
        - Несомненно,  - согласился представитель Чумной Оси.
        «В этом что-то есть»,  - подумала сенатор Оксам. У нее появился союзник. Все могло обернуться так, что эта война не станет морем крови. Если этот человек не лукавил, пожалуй, ей пора было отплатить ему любезностью за любезность.
        Справившись с волнением, Нара шагнула ближе к гостю и положила руку ему на плечо. Скафандр на ощупь был холоден, как рука мертвеца.
        - Чего вы хотите от меня взамен? Наверняка не только того, чтобы я приняла ваше обещание.
        Человек в скафандре отвернулся от нее и устремил взгляд к черному прямо угольнику Парка Мучеников. Он прокашлялся, и этот звук получился вполне естест венным.
        - Если бы вы согласились оказать нам услугу, Нара Оксам, то у нас есть к вам просьба. Вероятно, ваш уникальный дар - всего лишь случайность, не более чем отклонение на считанные ангстремы, вызванное вживлением синестезического имплан тата. Но если это не так, то, быть может, вашу эмпатию можно было бы использовать в генетической инженерии.  - Он повернулся к ней.  - Поэтому нам бы очень хоте лось, чтобы когда-нибудь, в свое время, вы родили ребенка. Или передали нам все необходимое для того, чтобы это дитя появилось на свет.
        «Ребенок,  - подумала Нара.  - Еще один носитель безумия в этой вселенной, еще один потомок рода Оксамов, страдающий от страстей толпы, которому придется поль зоваться лекарством, чтобы сохранять здравость рассудка».
        Дитя, подаренное любящему калеке, от которого ее отделяли световые годы. Это походило на какую-то сказку о первенце, обещанном на заклание демонам. Она поежилась.
        - Отдайте мне ваш голос, когда он потребуется,  - сказала она.  - А я подумаю.
        Еще одно многообещающее чудовище для общего генного котла.
        КАПИТАН

        Лаурент Зай наблюдал за объектом, отображенным на воздушном экране, и его разум не желал покоряться завораживающим метаморфозам.
        Теперь, когда «Рысь» приближалась к объекту, обычный телескоп позволял расс мотреть множество подробностей, которые были невидимы для активных датчиков. Бешено перемещающиеся по поверхности дюны стали двигаться еще быстрее, чем тогда, когда их изображение впервые передали дроны из флотилии Маркса. Сейчас объект определенно жил полной жизнью, подстегнутой какими-то внутренними процес сами.
        В этих движениях Зай ощущал присутствие гигантского разума. Риксам каким-то образом удалось отразить информацию, собранную со всей планеты, сжать ее, пере дать и поместить в этой странным образом организованной материи. Планета послу жила просто-напросто инкубатором, девственной почвой, на которой возрос новый вид гигантского искусственного интеллекта, способный передвигаться между звездами. Захват риксами Легиса не являлся интервенцией.
        Он был пунктом программы выращивания.
        И теперь Политический Аппарат боялся того, что какая-то часть информации покинет Легис? Вот они - данные, собранные со всей планеты, упакованные и готовые к отправке в ту часть космического пространства, которой владели риксы. Все аспекты имперской техники и культуры будут открыты для других гигантских разумов, и те примутся прощупывать эту информацию, расхватывать по кусочку эту живую модель врага - военный трофей.
        Только невероятная везучесть «Рыси» дала Империи шанс помешать этой гадине вернуться домой.
        - Зарядить фотонную пушку,  - приказал капитан.
        - Есть, сэр,  - отозвался стрелок Уилсон и сложил пальцы в условном жесте.
        Зай откладывал это откровенно враждебное действие - подготовку к обстрелу - вплоть до настоящего момента, в надежде на то, что это поможет скрыть истинные намерения. До сих пор «Рысь» отправляла к объекту только безоружные разведыва тельные и саперные дроны - так, словно единственной целью фрегата был сбор сведе ний. Кто знал, насколько он наивен, этот новорожденный гигантский разум?
        Безусловно, собранные сведения уже могли представлять большую ценность после их тщательного анализа. Виртуальная материя, из которой состоял объект, превос ходила все возможности имперской науки и техники. С того, что удалось обнаружить
«Рыси», могла начаться разгадка тайны механизма действия объекта. Даже самое приблизительное понимание принципов науки, лежащих в основе этого феномена, могло на века стать непревзойденным военным трофеем.
        - Запустить дроны-истребители.
        - Дроны запущены, сэр.
        На запуск дронов корабль не отреагировал обычной отдачей. Пусковой рельс до сих пор не был отремонтирован, поэтому дроны стартовали самостоятельно, включив собственные двигатели. Их старт получился медленным, а скорость фрегата уже почти уравнялась со скоростью движения объекта, поэтому вектор движения немного численных дронов-истребителей, оставшихся на вооружении у «Рыси», оставлял желать много лучшего. Но это не имело большого значения. Зай был уверен в том, что в данном случае ключевым является энергетическое оружие. Аналитики утверждали: на что бы еще ни был способен объект, но уж наверняка он смог бы придать своим наружным слоям очень высокую прочность. Скорее всего, для кинетической энергии он был неуязвим. Однако не мешало проверить, как он ответит на мощные взрывчатые вещества.
        - Есть что-нибудь новое, Тайер?
        - Нет, сэр.
        Лейтенант, сотрудница аналитического отдела, находилась здесь, в командном отсеке. В сражении с непредсказуемым противником Зай предпочитал получать анали тическую информацию из первых рук. Капитан заглянул на синестезический канал Тайер. Проклятье, эта девица могла спалить если не мозг, так свое вторичное зрение - точно! Аманда Тайер следила за показаниями обычного телескопа, получала видеоданные от двенадцати дронов и вдобавок просматривала дико пляшущую хрома тограмму объекта. Как она могла подвергать оценке хоть что-то в этом сумасшедшем потоке данных?
        Зай моргнул и вышел из синестезического пространства Тайер.
        Ну что ж, если Тайер так хочется фейерверков, она их получит.
        - Нанести удар первой волной,  - отдал Зай приказ пилотам, дистанционно управляющим дронами.
        - Есть, сэр,  - ответил ему незнакомый голос. Даже теперь, когда в бой пошли туповатые дроны-истребители, от которых мало чего приходилось ожидать, Зай ужасно сожалел о том, что Маркса нет на боевом посту. Этот человек привносил в действия дистанционно управляемых машин незаменимый интеллект. Маркс был самым ценным на борту «Рыси» офицером - после Хоббс. Но мастер-пилот по-прежнему лежал в лазарете, сраженный перегрузкой, обрушившейся на его мозг, оказавшийся на пути трансляции колоссального объема данных.
        Изображение на воздушном экране расширилось. Теперь там можно было увидеть и
«Рысь», и вражеский объект, а между ними - векторные черточки дронов- истребителей. Через несколько секунд дроны рассредоточились, и на экране появи лись плотные зеленые арки, обозначавшие траектории сближения дронов с объектом.
        - Через три секунды, две...
        Как только удар был нанесен, все, кто находился в командном отсеке, ахнули от изумления. На мгновение часть поверхности объекта замерла, перестала дви гаться - возникло нечто вроде стоп-кадра. Сотни точек попадания снарядов расцвели алыми и розовыми лепестками на поверхности замерзших океанских волн, а потом исчезли, не оставив после себя и следа.
        Как только угроза для объекта миновала, дюны снова пришли в движение.
        - Что это было?  - спросил Зай.
        - Не уверена, сэр,  - медленно выговорила Тайер.  - Объект превратился во что-то. Явно не в кристалл, но я пока не имею понятия, из чего состояла матрица.
        - Что, хроматограф ничего не показывает?  - осведомилась Хоббс.
        - Показывает, мэм, но тут нет ни одного узнаваемого элемента.
        - Трансурановые,  - пробормотал Зай.
        Они уже знали о том, что объект способен производить неизвестные элементы за пределами периодической таблицы. В принципе, это были своего рода металлы, но с неограниченным периодом полураспада, а потому - нерадиоактивные. Сотрудники аналитического отдела трудились в поте лица, чтобы определить, какими характеристиками могут обладать столь экзотические вещества, имеющие сотни или даже тысячи электронов на устойчивых орбитах, но подобные фундаментальные исследования были невозможны при том, что такие элементы сами по себе никогда не существовали - и _не_могли_ существовать нигде, кроме как внутри этого странного, непостижимого объекта.
        - Нет, сэр,  - проговорила Тайер через пару секунд.  - Думаю, не трансурановые.
        И больше она ничего не сказала.
        - Тайер? Докладывайте.
        Аналитик начала быстро кивать головой и шевелить руками, словно ребенок, страдающий аутизмом.
        - Теперь я вижу, сэр,  - выдохнула она.  - Атомы защитной брони объекта имеют менее сотни электронов, но их конфигурация необычна.
        - А обычная конфигурация какова?  - спросила Хоббс.
        - Распределение электронов по сферическим энергетическим уровням,  - ответила Тайер.  - Смотрите.
        На экране появилась периодическая таблица элементов.
        «Боже,  - с тоской подумал Зай.  - В разгар боя с риксским гигантским разумом у нас начинается урок химии».
        Вот почему сотрудников аналитического отдела старались держать подальше от командного отсека. Он поднял руку, чтобы прогнать с экрана таблицу, отмахнуться от нее как от призрака.
        Но неожиданно прямоугольная таблица превратилась в спираль. Рука Зая замерла в воздухе.
        - Электроны вращаются вокруг ядер на жестких энергетических уровнях,  - объяснила Тайер.  - Фактически это - орбитальные кванты. Но виртуальная материя объекта, судя по всему, нарушает этот закон. Судя по имеющимся у нас данным, поверхность объекта в течение нескольких секунд состояла из элемента с новыми квантовыми состояниями, новыми субоболочками. «Трансурановый» означает, что элемент принадлежит верхней строчке таблицы. А этот элемент был _выше_ таблицы. Он располагался на оси Z - что-то вроде того, как если бы мнимые числа добавили новое измерение к числовому ряду.
        Спираль элементов вытянулась, стала похожей на раковину брюхоногого мол люска. Периодическая вавилонская башня. На каждом уровне структуры знакомые группы элементов обретали «новичков».
        - На мой взгляд, «броня» на поверхности объекта состояла большей частью из углерода,  - сказала Тайер.  - Или из какого-то элемента, атомное число которого составляет шесть. Но при этом его кристаллическая структура намного более сложна, чем структура алмаза.
        - И к тому же он был чертовски более прочен, чем алмаз,  - добавила Хоббс.  - И температура плавления у него выше. Эффект атаки дронов нулевой, а они бы сумели прожечь дырки в алмазе так же легко, как в тряпке.
        - Отправляйте вторую партию, Хоббс,  - распорядился Зай.  - И уберите эту мер зость с моего экрана!
        Творение Тайер жалобно мигнуло и исчезло. На его месте возникли дуги траек торий оставшихся дронов-истребителей. Они помчались к объекту, и тот снова нап рягся, готовясь ответить на атаку. На этот раз капитану показалось, что сила пре ображения объекта была еще более выраженной: обездвиженными остались только те участки поверхности, в которые попали снаряды. В остальном же все осталось по- прежнему. Песчаный океан продолжал бушевать.
        - Понятно,  - пробормотала Тайер, продолжая впитывать поток данных.
        Зай сделал вид, что не слышит ее.
        - Дайте мне пятьдесят терабит из кормовой фотонной пушки,  - сказал он стрелку Уилсону.  - В самую середину.
        На поверхности объекта появилась прицельная точка.
        - Готов дать залп по вашей команде, сэр,  - отозвался стрелок.
        Зай уже готов был дать приказ, но слова застряли у него в глотке.
        Воздушный экран на мостике, его личный синестезический канал и даже резер вные экраны вокруг капитанского кресла показывали одно и то же - нечто такое, во что невозможно было поверить.
        Объект исчез.
        СЛЕПЕЦ

        Хотя главный аналитик Кэкс ослеп и лишился своей должности, у него остались иллюзии.
        Летучая пыль оптического кремния повредила только его глаза. Глазные нервы и центры головного мозга работали совершенно нормально. На самом деле как только бы «Рысь» возвратилась на Легис, там ему без труда сделали бы операцию и прижи вили искусственные глаза.
        И что самое главное, крошечные приемники, необходимые для синестезии - этой двери, ведущей в мир вторичного зрения, до сих пор работали. Эти устройства окружали сетчатку, и у человека, имеющего такую профессию, как Кэкс, их были сотни. Их не задели, не поцарапали мелкие осколки стекла, лишившие аналитика обычного зрения.
        Кэкс наблюдал за ходом сражения из лазарета. Он дрейфовал в полях зрения разных дронов. Глядя через плечо молоденькой Тайер, он следил за тем, как она конструирует экспериментальные модели виртуальной материи объекта. Время от вре мени Тайер обращалась к нему, просила совета или подтверждения. Она пользовалась языком кодовых жестов, чтобы их переговоры никто не слышал. Кэкс стал невидимым консультантом для девушки, занявшей его пост,  - чем-то вроде доброжелательного призрака далекого предка.
        А потом объект исчез.
        Телескоп не показывал ничего, кроме звезд на фоне тьмы, экран рентгеновского спектрографа был пуст, инфракрасный спектрограф демонстрировал космический холод.
        Кэкс услышал крики в командном отсеке. Он видел, как Тайер переключается с поля зрения одного дрона на поле зрения другого, как она вновь и вновь демонст рирует капитану момент исчезновения объекта. Неужели эта штуковина взяла и рассо салась без следа? Тайер тщетно обыскивала космос в поисках радиации и обломков. Может быть, объект телепортировался? Компьютеры в аналитическом отделе стара тельно изучали хроматограммы места исчезновения, искали признаки какого-нибудь волшебного вещества, появившегося из недр объекта.
        Слепец сохранял спокойствие. Он дождался момента, когда образы лихорадочных размышлений Тайер покинули поле его ложного зрения, и вернулся вторичным зрением туда, где прежде находился объект. Кэкс передвигался от одного дрона к другому в реальном времени, оставаясь при этом в спектре видимого света. Он наблюдал и ждал.
        Пустое пространство выглядело совершенным. Совершенно пустым.
        Звезды светили сквозь него. Они были немного смещены за счет того, что ско рость движения дронов и объекта не совпадала. Теперь через пустоту пространства дроны могли видеть друг друга. Один из них видел «Рысь», которую до своего исчезновения заслонял собой объект.
        - Тайер,  - позвал Кэкс.
        В первое мгновение она не отозвалась. Перегруженная приказами капитана, засыпанная его вопросами, она не имела времени на беседы с шумным слепым призра ком. Однако в конце концов прежние рефлексы субординации возымели действие.
        - _Да,_сэр,_ - ответила она жестом.
        - Попросите пилотов, ведущих дроны, двинуть вперед разведчика номер ноль восемьдесят шесть. Буквально на несколько секунд. С ускорением.
        - _Направление?_
        _ - _Не имеет значения. Лишь бы было быстро и неожиданно.
        Слепец неотрывно наблюдал за полем зрения указанного им дрона, смотрел на знакомые очертания фрегата.
        Через десять секунд изображение дрогнуло. Дрон коротко и резко пошел вперед.
«Рысь» по-прежнему осталась видимой, на прежнем месте. Но Кэкс заметил то, чего ждал,  - едва заметное искажение, которое длилось меньше одной десятой доли секунды, а в синестезическом пространстве было похоже на набежавшую слезу. Всего на миг исказилось изображение фрегата. Дрон еще не успел замедлить ход, как все стало как прежде.
        Изображение было ложным - оно являлось неким отражением от чего-то, располо женного между дроном и «Рысью».
        Главный аналитик Кэкс сохранил это изображение с высоким разрешением в буфере обмена и осторожно вырезал несколько десятков кадров, на которых запечат лелось искажение. Эти кадры он переслал лейтенанту Тайер, придал им гриф сроч ности и откинулся на подушку с довольной улыбкой.
        Для слепца невидимость не значила ровным счетом ничего.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        - Невидимость,  - пробормотал капитан Зай.
        - Управляемая рефракция, сэр,  - поправила его лейтенант Тайер.
        Хоббс искоса глянула на девушку. В деле анализа данных та была професси оналом высокого класса, но характер капитана пока не изучила.
        - Но это не прозрачность,  - продолжала Тайер.  - Объект не пропускает излу чение напрямую через себя. Он учитывает ракурс зрения объекта, и его поверхность действует как огромный экран с высокой направленностью отражения, проецирующий изображение в зависимости от позиции наблюдателя.
        - Видимо, лейтенант хочет сказать, сэр,  - высказалась Хоббс,  - что в разгар боя непредсказуемость десятков ускоряющихся ракурсов сделает эту «невидимость» бесполезной.
        - Он играет с нами, Хоббс,  - отозвался капитан.  - Показывает, на что спосо бен, и смотрит, на что способны мы.
        Старший помощник на миг задумалась.
        - Может быть, он пытается потянуть время, сэр. Риксский крейсер всего в часе пути отсюда.
        Капитан кивнул. После того как была снята броневая защита с командного отсека, «Рысь» проделала весь путь с ускорением в шесть g. Но риксский корабль не стал разворачиваться, не подумал сбросить ускорение, чтобы уравнять свою ско рость со скоростями имперского фрегата и объекта. Крейсер мчался к «Рыси» во всю свою прыть. Риксы явно спешили. Крейсер должен был проскочить мимо с огромной относительной скоростью - почти вдвое быстрее, чем при первой встрече. Риксы потеряли почти все свое дронное сопровождение, но Хоббс не сомневалась в том, что крейсер способен уничтожить подбитый фрегат за несколько минут, стоит только
«Рыси» оказаться в пределах досягаемости орудий.
        - Это возможно, Хоббс. Так что давайте посмотрим, не сумеем ли мы сделать ему больно.
        - С радостью, сэр.  - Хоббс скрестила пальцы.  - Тайер, дайте мне цель.
        - Могу я назвать произвольный параллакс с комплексным дальним планом?
        - Можете.
        Тайер сделала условный жест, и дроны-разведчики пришли в движение. Они при нялись описывать зигзаги вокруг объекта. Дрон-приманка разбрасывал в пространстве куски металлической фольги, а бортовые лазерные пушки «Рыси» эти куски освещали. Объект стал видимым на фоне далеких звезд и сверкающей фольги, хотя и старался всеми силами сохранять иллюзию своей невидимости.
        Зай кивнул.
        - Стрелок, пятьдесят терабит, по центру.
        - Есть, сэр.
        Одно мгновение было видимым тонкое копье лазерного луча, пробившегося через фольгу,  - вспышка фонаря на старом пыльном чердаке. Объект появился на секунду, показал свою новую конфигурацию.
        Сфероид с громадными вогнутыми зеркальными линзами, и все линзы были сфоку сированы на «Рысь».
        Ослепительное изображение обожгло глаза Хоббс. В кратчайший миг луч расще пился надвое, превратился в острие, заточенное под очень острым углом. Как только лазерное отражение коснулось корпуса фрегата, два луча сомкнулись.
        Кормовой артиллерийский расчет - который, согласно распоряжениям Хоббс, был почти начисто лишен брони - умолк. Луч лазера погас.
        - Медиков! Срочно пришлите медиков!  - прокричал кто-то из отсека, отстоящего на сто метров от пораженного расчета. Хоббс еле сумела шевельнуть одеревеневшими пальцами. Она попыталась вызвать на связь бригаду орудийного расчета, но ей никто не ответил. Посыпались новые просьбы прислать медиков.
        Потом взвыла сирена, возвещавшая о декомпрессии. Все как один офицеры, рабо тавшие в командном отсеке, начали пристегивать гермошлемы. По всему кораблю запестрели «иконки», сообщавшие о жертвах. И никаких известий от орудийного рас чета. «Они все там превратились в пар»,  - поняла Хоббс.
        - Отказ энергопоглощающей оболочки, сэр! Луч прошил нас насквозь!
        - Хоббс,  - проговорил капитан.
        - Пробоина второй кормовой переборки, сэр. Пенный герметик не держит. И...
        - Хоббс!  - рявкнул капитан. Его крик заставил ее умолкнуть.
        - Да, сэр?
        - Генератор сингулярности. Он цел?
        Хоббс тряхнула головой, чтобы избавиться от голосов, требовавших ее внима ния. Снова была пробита обшивка, кормовые переборки оголились, что называется,
«до костей». Погибли и ранены члены экипажа. Так с какой стати капитан пережи вает из-за дополнительного источника энергии?
        Она заглянула в данные внутренней диагностики бортовых систем.
        - Да, сэр. С ним все в порядке. А в главном двигателе утечка...
        - Вывести генератор сингулярности на критическую мощность,  - приказал Зай.
        - Что?
        - Выведите черную дыру на критическую мощность, Хоббс. Я хочу, чтобы сингу лярность самоуничтожилась через десять секунд после моей команды.
        - Есть, сэр,  - ответила Хоббс. В поле ее вторичного зрения возникли адские цвета протокола самоуничтожения. Она дала команду условным жестом - шевельнула большими пальцами и плечами. Даже само это движение было болезненным - наверное, нарочно.
        А потом она догадалась о том, что задумал капитан.
        «Господи,  - подумала Кэтри Хоббс,  - он собирается всех нас прикончить».
        Кэтри Хоббс вошла в наблюдательный блистер, до боли сжав зубы. Она не боялась головокружения. Сейчас не было времени думать о верхе и низе.
        - Сколько пострадавших?  - спросил капитан, не дав ей сказать ни слова.
        - Сорок один, сэр,  - доложила она.  - Тридцать обгорели, одиннадцать погибли при взрыве обшивки. Только двенадцати можно вживить симбиант.
        Последовала минута молчания в память о погибших. Хоббс было нестерпимо трудно прерывать это безмолвие, но время поджимало. Вероятно, она никогда не смогла бы стать такой «серой», как капитан и ее товарищи по команде. Как часто ритуалы становились на пути действий!
        - Сэр,  - сказала Хоббс,  - через двадцать минут ожидается прибытие риксского крейсера.
        Лаурент Зай кивнул. Он стоял спиной к Хоббс, и на фоне тьмы космоса этот кивок получился почти незаметным.
        Она собралась было продолжать, но вдруг увидела объект.
        Хоббс еще ни разу не видела его невооруженным взглядом. Объект оказался нам ного темнее, чем она ожидала. Они находились слишком далеко от солнца системы Легис, и Хоббс не могла разглядеть тех деталей, которые выявлялись с помощью увеличения, телескопов и синестезии. Однако было хорошо видно, что объект про должает двигаться, колебаться и извиваться. На полумесяцы перекатывающихся дюн падал солнечный свет, и они казались похожими на барашки волн на море под луной.
        Объект окружала эскадра дронов-разведчиков. На поверхности объекта плясали зеленые поисковые огоньки. Лазеры невысокой мощности собирали информацию, пыта лись обнаружить слабые места.
        Хоббс собралась с духом.
        - Если мы намерены предпринять какие-то действия против объекта, нам следо вало бы приступить к ним сейчас, сэр.
        - Хоббс,  - устало проговорил капитан.  - Что именно вы предлагаете?
        Она облизнула пересохшие губы.
        - Подвергнуть его ядерной бомбардировке, сэр.
        - У дронов-истребителей, насколько мне помнится, имелись помимо прочих и снаряды с ядерными боеголовками?  - осведомился Зай.
        - Весьма невысокой мощности, сэр. А я имею в виду ядерную боеголовку мощ ностью в тысячу мегатонн. Ни одно мыслимое вещество не способно выдержать темпе ратуру в миллион градусов.
        - Ну-ну,  - отозвался капитан.
        Хоббс ждала. Капитан молча наблюдал за извивающейся в пространстве тварью.
        - Еще идеи есть?  - спросил он наконец.
        - Да, сэр.
        Хоббс пришла сюда, имея в запасе несколько предложений - на тот случай, если капитан возразит прости ядерной атаки.
        - Мы можем использовать три оставшиеся фотонные пушки тандемом, сэр. При этом можно было бы вести «Рысь» рывками. Отражающая линза на поверхности объекта была диаметром двадцать километров и очень жесткая. Аналитики считают, что объект не сумеет выследить нас.
        - А мы сможем его повредить?
        - Пока мы нанесли по нему удар мощностью пятьдесят терабит, сэр. Залпом мак симальной мощности из трех орудий мы можем получить пятьсот.
        - Ничего не получится,  - заявил капитан.
        - Сэр!  - не сдержалась Хоббс.  - И в первом, и во втором случае на поверх ности объекта будет создана температура, достаточная для того, чтобы нейтроний превратился в пар. Ничто материальное не выдержит таких энергий.
        - Хоббс, а что, если эта штуковина способна достигнуть абсолютной отражающей способности?
        - Что вы имеете в виду, сэр?
        Капитан повернулся и встал лицом к старшему помощнику.
        - Что, если объект способен стать настолько совершенным зеркалом, что он сумел бы пройти через сердцевину звезды типа G и при этом не нагрелся бы ни на один градус?
        Это предположение не на шутку испугало Хоббс. Это была инженерная фантазия, тот самый образ мышления, из-за которого она в свое время отказалась от утопиан ских устоев, обещавших вечное процветание.
        - Это невозможно, сэр.
        - Мы этого не знаем. Наши собственные энергетические экраны способны защи тить нас от ядерных взрывов.
        - Экраны используют эффект поля, сэр. Это энергия, а не материя. Пока мы не наблюдали в действиях объекта ничего, кроме построения элементов. Он не создавал никаких сложных устройств, не излучал никакой когерентной энергии. А наши экраны-шунты - это не волшебство. Прямое попадание снаряда с мощной ядерной боеголовкой - и «Рысь» испарится.
        - "Рысь" - это «Рысь», Хоббс. А этот объект - нечто большее. Но он неопытен, и всякий раз, когда мы его атакуем, мы его тем самым обучаем.
        Хоббс покачала головой.
        - Если мы станем бомбить его ядерными бомбами или облучать лазерами, он адаптируется и к первому, и ко второму,  - сказал капитан.
        - Сэр, у него должны существовать структурные ограничения...
        Зай шагнул к ней и знаком попросил замолчать.
        - Этот объект - вовсе не космический корабль, Хоббс. Его нельзя рассматри вать как некую инженерную проблему. Попытайтесь на миг мыслить по-риксски. Для них этот объект - вообще не артефакт.
        Хоббс глубоко вдохнула. К чему клонил капитан? Да, безусловно, объект имел колоссальные размеры и являлся продуктом неизвестных научных изысканий. Но уже не первое столетие Империя сражалась со странными достижениями техники, зачастую превосходящими ее собственные.
        Может быть, Лаурент Зай перестал верить в то, что способен победить в этом сражении?
        - Если это не артефакт, сэр, то что же это тогда такое?
        - Это живое божество.
        Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком. Уж не лишился ли капитан рассудка?
        - Это не означает, что его нельзя убить, капитан.
        Зай улыбнулся.
        - Верно, не означает. У нас есть возможность его уничтожить. Но наше решение должно носить абсолютный характер. Речь должна идти не просто об энергии как таковой, но о разрыве ткани пространства-времени. О черной дыре. Саморазрушение
        - единственный возможный способ.
        - Капитан, у меня есть другие предложения...
        - Молчите, Хоббс. Пора.
        Зай стремительно прошел мимо нее и, как только они вошли в шлюзовую камеру, дал блистеру команду сложиться. Хоббс поняла, что спорить бесполезно. Этот человек зациклился на смерти. Вот почему он приходил сюда, в блистер. Для того, чтобы предаться мрачным размышлениям о собственной обреченности.
        «Бедный Лаурент,  - думала Хоббс.  - Отказ применить „клинок ошибки“ отнял у него все силы, подорвал изнутри».
        И вот теперь утраченная ваданцем честь сосредоточилась для него в этом объ екте, возвращение чести снова стало достижимо, оно превратилось в последний и единственный шанс умереть за Императора.
        Шагая следом за капитаном к командному отсеку, Кэтри Хоббс вдруг ощутила прикосновение пристегнутого к запястью пистолета и подумала о том, стоило ли спасать капитана от покушавшихся на его жизнь мятежников.
        - Десять минут, сэр.
        Тысяча секунд - и риксский крейсер снова подлетит на такое расстояние, что
«Рысь» окажется в зоне обстрела. Хоббс покачала головой. Ей казалось, что это чистое безумие - пережив бой с превосходящим противником, подвергать себя риску еще одного сражения. Однако думать об этом было уже поздно. Даже при макси мальном ускорении фрегат больше не смог бы уцелеть в битве.
        - Какова задержка со скидкой на скорость света?  - спросил Зай.
        - Сэр?
        - Между нами и риксским крейсером.
        Хоббс переключила разметку шкалы на световые секунды. Не вздумал ли капитан выйти на связь с врагами?
        - Девять секунд в обе стороны, сэр.
        - Тогда будем ждать,  - сказал Зай. «Чего ждать?» - подумала Хоббс.
        Прошло сто секунд. Риксский корабль приближался. Теперь он сбавлял скорость, а объект извивался в пространстве между «Рысью» и крейсером.
        Хоббс сосредоточилась. Она пыталась вспомнить о том, каким считала Зая десять дней назад. Она считала его воплощением чести и компетентности. Она бы умерла за него - без вопросов. Почему же теперь ею овладели сомнения?
        Она снова обдумала сложившееся положение. Приказ, полученный «Рысью», был ясен и четок: не допустить контакта между гигантским разумом и риксским крейсе ром. Для того чтобы этого добиться наверняка, существовал единственный способ. Вероятно, саморазрушение можно было считать почетным выбором. Но создавалось такое ощущение, что Лаурента просто-таки тешит мысль о гибели, а других вари антов он словно бы не видит и не желает обдумывать даже тогда, когда было время для выбора.
        А теперь времени выбирать не осталось.
        Кэтри гадала: не в том ли причина ее сомнений, что она позволила себе по- дурацки влюбиться в капитана? Неужели из-за того, что Зай отверг ее любовь, она стала не так верна ему? Хоббс пыталась воскресить в себе то чувство долга, которое заставило ее поступить во флот. Покинутая ею утопианская планета предс тавляла собой тихую гавань, где можно было жить в безопасности и радоваться. Здесь, на грани гибели, Кэтри должна была постичь высший смысл своего предназна чения. Такова аксиома служения Империи: Древний Враг придавал жизни смысл.
        Но перспектива самоубийства ничего не будила в душе Кэтри Хоббс, кроме сожа ления и страха. И желания найти выход.
        Она посмотрела на таймер.
        - Они выйдут на огневой рубеж через пятьдесят с небольшим секунд, сэр. Задержка со скидкой на скорость света в данный момент - пять секунд.
        - Ведите фрегат вперед, первый пилот. Мне нужно столкновение с объектом через сорок секунд. Плавное ускорение.
        Вот так.
        Первый пилот Марадонна встревоженно глянул на Хоббс. У Кэтри голова пошла кругом. Чего от нее хотел Марадонна? Хоббс кивнула пилоту. Она надеялась, что ее взгляд подскажет ему: «Доверься мне».
        Доверься - но в чем?!
        В ответ на ускорение величиной в два g фрегат слегка дрогнул. Призрак грави тации заставил заскрежетать металл со всех сторон. Капитан и не подумал возму щаться.
        - Фрик?  - проговорил Зай.
        Бортинженер находился на мостике. Он был готов управлять генератором сингу лярности под бдительным наблюдением капитана. Черная дыра могла войти в состояние критической мощности только с одобрения главного бортинженера. Если бы он захо тел, то мог остановить все это. Хоббс задумалась: не хочется ли Уотсону Фрику взбунтоваться? Она не была в этом уверена.
        Откуда у нее вообще взялись такие мысли? Когда-то командный отсек казался ей чуть ли не воплощением святости, местом, где царили порядок и вера. Но уверен ность ослабла под наплывом сомнений. А может быть, из-за ее дурацкой влюбленности в Зая. Хоббс гадала, стали бы ей вообще приходить в голову мысли о мятеже, если бы Лаурент не сказал ей о том, что на Родине у него есть возлюбленная.
        Красные боевые огоньки теперь казались Хоббс зловещими. На мостике воцари лись сумерки.
        - Настройте генератор на экспоненциальную кривую, Фрик. Саморазрушение должно произойти при контакте.
        - Есть, сэр,  - бесстрастно отозвался бортинженер.  - Снятие с блокировки через двадцать секунд.
        Стало быть, конец. Через несколько мгновений все они будут обречены на смерть, абсолютную и бесповоротную, они рухнут в бездну, откуда нет возврата.
        Если только Кэтри Хоббс не начнет действовать. Она отбросила прочь сомнения насчет того, какие мотивы движут лично ею. Нужно было подумать о трехстах с лишним уцелевших членах экипажа.
        А что, если сейчас, когда осталось всего десять секунд, она бы захватила командный отсек? Только она одна здесь была вооружена.
        Пилоты примкнули бы к ней, это она уже знала. Пилоты, как правило, происхо дили из аристократических семейств и весьма почитали традиции. Третий пилот Магус, который до сих пор находился под арестом, участвовал в первом мятеже. Но при том, что процесс саморазрушения уже начался, Хоббс должна была привлечь на свою сторону Фрика. С этим она затянула. Еще чуть-чуть - и риксы будут рядом.
«Рыси» ни за что не выдержать еще одного обстрела. Капитан не ошибался в одном: самоубийство оставалось единственным способом покончить с объектом.
        Хоббс выбросила все бунтарские мысли из головы. Бесполезный труд. Что бы она ни предприняла, все равно все они погибнут.
        И все же Кэтри ругала себя за нерешительность. Достойная смерть или бунт - над таким выбором она могла бы размышлять, пока риксы были еще далеко. Она же дотянула до момента, когда остались считанные секунды. Лаурент Зай и Уотсон Фрик
        - они сами выбрали для себя смерть. А Кэтри Хоббс на свою просто напоролась.
        - Десять секунд до снятия с блокировки,  - сообщил Фрик.
        - Двадцать до столкновения,  - добавил пилот.
        Ну вот. Осталось начинать обратный отсчет. И Хоббс ничего не понимала.
        - Капитан,  - воскликнула лейтенант Тайер.  - Риксы!
        - Прекратить ускорение, пилот,  - порывисто выговорил Зай.  - Ждите команды, Фрик.
        Капитан махнул рукой, и на главном воздушном экране появилось изображение риксского крейсера. Он вдруг ярко осветился. По всей длине его корпуса прокати лась буря взрывов. От бортов протянулись ослепительно белые энергетические стрелы, потом выгнулись крутыми дугами и, вернувшись, ударили по крейсеру, будто солнечные протуберанцы. Главный двигатель продолжал работать, но он был лишен структурного крепежа и вертелся внутри корабля наподобие взбесившегося и изрыга ющего пламя шланга. Бешеный огонь разнес корму крейсера на куски, а потом двига тель оторвался и, вращаясь, улетел прочь. Корпус крейсера, длиной в целый кило метр, исчез за вспышкой ядерного взрыва - вспышка получилась идеально шарооб разной и абсолютно белой.
        - Фрик, первый пилот, спасите нас,  - распорядился капитан.
        - Есть, сэр.
        Хоббс почувствовала, как ее вжимает в кресло, как тяжелеет все ее тело, барахлящая система искусственной гравитации «Рыси» пыталась компенсировать тор можение. Вой сирены, возвещавшей об отказе генератора сингулярности, постепенно утих. Фрик, управляя генератором, снял его мощность с критической отметки.
        Кэтри в полном изумлении наблюдала за тем, как разлетаются в разные стороны обломки риксского крейсера. Она не в силах была поверить в то, что такой гигант ский корабль почти мгновенно распался на части. За несколько секунд погибла тысяча риксов - тысяча женщин. И за эти же несколько секунд решилась ее собст венная судьба. Капитан откинулся на спинку кресла. Только теперь Хоббс увидела, как он бледен и какой у него измученный вид. Раньше ей казалось, что его мрач ность сродни обреченности, а теперь он просто выглядел до предела усталым.
        - Они приняли решение намного быстрее, чем я ожидал,  - сказал ей капитан.  - Учитывая задержку по скорости света, на обдумывание у риксского командования было около десяти секунд. Видимо, они были готовы к такому варианту - на случай, если мы придумаем, как навредить объекту.
        Хоббс сдавленным голосом выговорила:
        - Вы знали, как они поступят?
        - Я же вам говорил: когда есть угроза для живого божества, самый достойный выбор - саморазрушение.
        Хоббс попыталась заново осмыслить эти слова. Зай _шутил_ - о боже, он шутил! Но все же...
        - Почему они самоуничтожились, сэр?
        - Они были слишком далеко для того, чтобы помешать нам, но слишком близко для того, чтобы отступить,  - ответил Зай.  - Это был самый верный момент для того, чтобы к саморазрушению приступили мы, потому что, на их взгляд, у нас не было иного выбора. Они бы на нашем месте поступили именно так. А теперь, когда их нет, нам нет нужды уничтожать объект.
        Хоббс посмотрела на полыхающий экран. Еще ни разу в жизни она не видела ничего более... окончательного.
        - Но все эти женщины...  - вырвалось у нее.
        - Риксы не придают значения собственной жизни, Хоббс. Для них имеют значение только их детища и боги - искусственные разумы. Для того чтобы сотворить этого бога новой породы, они рискнули вступить в войну. Они не могли позволить ему умереть. За это они были готовы заплатить чем угодно.
        Хоббс облизнула пересохшие губы.
        - Я не уверена, сэр. На их месте я бы заготовила запасной план.
        Зай вымученно улыбнулся. Хоббс догадалась по его взгляду, что он испытывает облегчение. Нет. Он вовсе не был на все сто процентов уверен в том, как все обернется.
        - Какой план, Хоббс?
        - Не знаю, сэр,  - тихо отозвалась Кэтри.  - Но ведь они вряд ли позволили бы нам беспрепятственно пленить их живое божество, правда?
        Зай развел руками.
        - В сложившемся положении им, как я понимаю, надо было выбирать из двух зол наименьшее. Они знали, что мы готовы умереть за нашу веру - настолько же, нас колько они готовы умереть за свою. Мы не блефовали, Хоббс.  - Он устало рассме ялся.  - Но похоже, мы живы. Наверное, их вера крепче нашей.
        Эти слова укололи Хоббс. Перед лицом смерти она металась, колебалась, мучи лась сомнениями, ей хотелось сохранить «Рысь» и совсем не хотелось разделить ее судьбу. Она даже начала думать о мятеже.
        Она была недостойна носить форму.
        - Сэр,  - проговорила она.
        - Да, Хоббс?
        - Я должна что-то сказать вам. Я не заслуживаю...  - начала она и сглотнула сдавивший глотку ком.  - Когда мы должны были...
        - _Сэр!_ - вмешалась Тайер.
        - Докладывайте.
        - Они прячутся среди обломков корабля, сэр. Вижу шарообразные предметы на фоне радиации!
        Капитан выругался.
        - Черные дроны.
        У риксов, оказывается, все же имелся запасной план.
        Хоббс приступила к исполнению своих обязанностей.
        - Пилот! Шесть g, с быстрым нарастанием, в сторону по отношению к последней траектории крейсера. Вперед!
        Как только включился главный двигатель, лица у всех в командном отсеке позе ленели. Стрелка выбросило из кресла, он упал в углубление под воздушным экраном и покатился вниз посреди синестезических символов, как по склону холма.
        «Погано»,  - подумала Хоббс.
        Генератор искусственной гравитации с каждой минутой вел себя все отврати тельнее.
        А командный отсек был на данный момент почти что самым безопасным местом на борту «Рыси». Что же творилось в дальних отсеках, по которым эта вспышка грави тации, без сомнения, хлестнула словно плеть? Хоббс пробежала взглядом по синесте зическому пространству и увидела членов экипажа, которых прижало к стенам и потолкам. Снова, снова травмы... Но хотя бы декомпрессии не было. Система искус ственной гравитации ставила во главу угла структурную целостность корабля.
        Но тут двигатель заработал на полную мощность, и Хоббс со страшной силой придавило к спинке кресла.
        Ее собственный вес все нарастал и нарастал. Она начала задыхаться. Синес тезия не показывала данных о гравитационной диагностике, поле первичного зрения Хоббс окольцевали белые точки. Она гадала, не вышли ли из строя и гравитационные генераторы. Будь все в порядке, бортовые компьютеры «Рыси» вмешались бы в ситу ацию и отключили двигатель, но сейчас, в условиях вражеского обстрела, компь ютерные программы слепо мирились с опасным ускорением.
        Диагностические системы на запросы Хоббс не отвечали. Мощность процессоров снижалась: кремниево-фосфорные «башни» фрегата еле держались под напором тяжелых перегрузок. На грудь Хоббс словно бы давили ручищи великана. Еще двадцать секунд
        - и без компенсации перегрузок все в командном отсеке могли потерять сознание. Шесть g без коррекции могли травмировать и убить сотни человек.
        А к «Рыси» приближались новые и новые черные дроны, готовые обрушить свою невероятную огневую мощь на корабль, почти начисто лишенный броневой обшивки.
        Хоббс отчаянно пыталась пошевелить пальцами, изобразить кодовый жест, но давление на ее тело неумолимо росло. Наконец ей удалось прочесть показания меха нического акселерометра, закопанные глубоко в недрах личного интерфейса старшего помощника. Три g без компенсации. Ускорение продолжало нарастать.
        Что-то случилось. Случилось что-то страшное.
        - Убавьте ускорение до двух g!  - прокричала она.
        Один из пилотов поднял отяжелевшую руку, чтобы выполнить приказ.
        Вдруг командный отсек заполнился ослепительно сверкающими вспышками. Ярчайшие полосы света промчались мимо Хоббс, обожгли ее глаза. По барабанным перепонкам ударили оглушительные взрывы, ноздри наполнились отвратительным запахом каленого металла. На фоне воплей сирен, возвещавших о декомпрессии, и треска гиперуглеродных конструкций Хоббс слышала крики людей.
        А потом вой реактивных снарядов утих.
        Хоббс почувствовала, что ее собственный вес продолжает увеличиваться. Двоих пилотов и всех троих стрелков буквально разорвало на части снарядами, выпущен ными черными дронами.
        - Капитан!  - крикнула Хоббс.
        Зай сидел в кресле с запрокинутой головой и выпученными глазами. Крови у него на лице не было. «Конечно,  - догадалась Хоббс,  - его протезы очень прочные, но, видимо, из-за перегрузок пострадали хрупкие компьютерные связи между проте зами и живыми тканями».
        Весь корпус «Рыси» содрогался. Если система искусственной гравитации откажет полностью, шесть g сомнут фрегат как бумагу. Акселерометр Хоббс показывал четыре целых и четыре десятых g. Мощность процессоров падала, как камень в бездну. Кремниево-фосфорные «башни» шатались под собственным чудовищным весом. С каждой секундой все сильнее размывалось синестезическое поле зрения. Еще несколько секунд, и от приказов, отдаваемых жестами, не будет никакого толка.
        Хоббс попробовала встать с кресла. По всему кораблю были расставлены пульты ручного отключения главного двигателя. Один из них находился всего в нескольких метрах от Хоббс, посреди разодранных в клочья трупов, около кресла первого пилота.
        Почему ничего не предпринимали инженеры, непосредственно отвечавшие за работу главного двигателя? Они уже должны были понять, что происходит, должны были отключить двигатель. Но остались ли они живы, а если живы - в сознании ли? Они находились в одном из самых дальних кормовых отсеков - именно там, где перегрузки могли произвести особенно сильные разрушения.
        Хоббс должна была добраться до пульта пилотов.
        Она еще раз оттолкнулась от кресла и сумела встать. Сделала один неуверенный шаг и сгорбилась, будто женщина, несущая на спине мешок с камнями весом в сто килограммов. Протянула руку и ухватилась за поручень, окружавший углубление под воздушным экраном.
        Но она была слишком тяжелой. Она пошатнулась. У нее подкосились ноги.
        Ее колено опустилось на металлическую палубу с тяжестью кувалды, и Хоббс ощутила жуткую боль.
        Вдруг стало тихо. Очень тихо и темно. Слух Хоббс улавливал только вой какой-то сирены где-то вдалеке. В воздухе беспорядочно сновали значки интерфейса вторичного зрения. Казалось, все плывет вокруг. А потом Хоббс поняла, что плывет
_она._
        Кто-то отключил двигатель.
        Кэтри почувствовала, как к голове приливает кровь, переставшая быть залож ницей гравитации, и открыла глаза. Просветление в сознании боролось с болью в колене. Командный отсек медленно поворачивался вокруг нее, полный незнакомых силуэтов и запахов.
        Пилоты были мертвы, все стрелки - тяжело ранены. В воздухе парила красно ватая пелена - мелкие капельки крови. Из раны на груди стрелка кровь вытекала струей и повисала крупными каплями.
        - Медика. Пришлите медика в командный отсек,  - проговорила Хоббс и услышала, как ее слова эхом разлетелись по всему кораблю. Потом она попыталась ухватиться за поручень.
        Но из-за этого движения боль в колене напомнила о себе с такой силой, что Хоббс потеряла сознание.
        ДОМ

        _На_десять_лет_раньше_(по_имперскому_абсолютному_времени)_
        Ушел почти целый день на скульптурные работы - обработку снега с помощью отраженных солнечных лучей и геотермальных источников и окончательную доводку инфракрасным лазером. Но наконец санная трасса была готова. Она протянулась на десять километров и вилась спиралью с вершины той горы, на которой стоял дом. Четыре круговых витка - и после этого трасса ныряла в узкое ущелье и спускалась по крутому склону. Затем она шла по языку ледника, между стенами голубого льда, а заканчивалась около одного из тех мест, откуда в дом поступала вода. К этой точке вел туннель. Из соображений безопасности весь путь был огражден трехметро выми снежными сугробами, а каждый поворот обозначали радостно-оранжевые светя щиеся трубки.
        Дом чрезвычайно гордился собой. Наконец-то пригодились его энциклопедические познания о каждом квадратном сантиметре территории поместья.
        Но не все дому удалось взять на себя. Гость хозяйки настоял на том, что сани он сделает сам. Капитан Зай запросил невероятное множество различных материалов, которые пришлось синтезировать, адаптировать и по-разному скомпоновать. Судя по всему, на Ваде сани изготавливали исключительно из костей и шкур животных, кото рые, словно узор макраме, переплетались и крепились к жесткому каркасу. Дом имел серьезные возражения по этому поводу. Ему казалось, что крайне рискованно дове рять безопасность хозяйки такому устройству, лишенному системы внутренней диаг ностики, компьютерного обеспечения и способности себя ремонтировать.
        И все же дом получил яркое впечатление, когда капитан Зай привязал последнюю из полосок кожи к каркасу из искусственной слоновой кости, поставленному на полозья, и, усевшись на сани, несколько раз проверил их крепость под собственным весом. Полоски кожи натянулись, но не порвались. Сила тяжести равномерно распре делилась по всему каркасу.
        - Давно ли ваданцы делают такие сани?  - поинтересовалась хозяйка.
        - Двадцать тысяч лет,  - ответил Зай.
        Дому этот ответ показался странным. Он-то знал, что Вала была колонизирована всего пятнадцать веков назад. А двадцать тысячелетий назад люди еще и не думали стартовать к звездам.
        - Чувствуется, вы и вправду придерживаетесь древних традиций.
        Зай кивнул.
        - Видела такие когда-нибудь?
        - Сани? Я и снега-то ни разу не видела до тех пор, пока не оказалась на Родине. На Вастхолде снега не бывает. Ну, может быть, на полюсах он и есть, но мы пока туда не добрались - не так актуальна проблема перенаселения.
        Дом заметил, что капитан удивился.
        - Ты никогда не видела снега? И приобрела дом в антарктике? Это, знаешь ли, смахивает на страсть к приключениям.
        - Ничего приключенческого тут не было. Просто на Родине людей намного больше, чем на Вастхолде. Здесь - единственное место на планете, где я могу пол ностью отказываться от лекарства против эмпатии. Но что правда, то правда, я всегда мечтала увидеть снег. У нас на Вастхолде про снег рассказывают детям сказки.
        - Про сестренок, заблудившихся во время метели?  - полюбопытствовал Зай.  - И про то, как они замерзли насмерть?
        - Бог с тобой, Лаурент, не об этом. Я росла, думая, что снег - это какое-то волшебное вещество, что-то вроде замерзшего и превратившегося в порошок дождя. Или что он - пух для подушек, упавший с неба.
        Зай улыбнулся.
        - Ну, вот теперь проверишь, насколько ты была права.
        Он забросил сани за плечо - два с половиной метра кожи и искусственной кости.
        Хозяйка посмотрела на сани, прищурившись, и не слишком уверенно встала.
        - На вид они довольно прочные,  - сказала она.
        - Проверим?
        Сознание дома проворно устремилось вниз по санной трассе. Дом снова проверил все повороты, удостоверился, что нигде нет коварных трещинок и ухабов.
        Вроде бы все было в порядке.
        Пока хозяйка и ее гость одевались потеплее, дом подсоединился к планетарной инфоструктуре и запросил несколько сборников устного и письменного фольклора. Через несколько секунд он стал обладателем сотен детских сказок с Вастхолда и тысяч - с более древней Вады. Затем дом продолжил исследования и изучил фольклор тех планет, откуда прибыли поселенцы на обе планеты. Сказки посыпались десятками тысяч. Дом обнаружил истории об оживших снеговиках и белых леопардах, выполня ющих желания, о колдовских полярных метелях, о странствиях на льдинах, о том, как была сотворена полярная звезда, и о том, почему порой «врет» компас. Дому даже удалось разыскать ту самую историю, о которой упомянул Зай. Она называлась:
«Сестренки, заблудившиеся в метель».
        Хозяйка и ее гость направились к восточному выходу. Когда капитан спускался по лестнице, кожаные детали самодельных саней негромко поскрипывали. В ближайшую минуту хозяйке и капитану ничего не грозило.
        Дом решил посвятить сто секунд приятному чтению.
        КАПИТАН

        - Уж конечно, когда я предлагал покататься на санях, я никак не думал спус каться вниз с горы. Это же детская забава.
        - Но Лаурент, о собачьей упряжке говорить не приходится.
        - Верно. Но что такое загородный дом без собак, Нара?
        - Боюсь, на Родине собаки не в моде. Зай вздохнул.
        - Это я заметил.
        Синие глаза Нары весело сверкнули.
        - Приятно слышать, что ваданцы в этом смысле не слепо следуют вкусам Импера тора.
        Лаурент кашлянул.
        - В кошках нет ничего плохого... строго говоря. Трасса начиналась всего в нескольких метрах от дверей. Она блестела и была скользкой и ровной, будто ее вырезали в снегу лазерами. Со стороны горы снег был специально подтоплен, и в итоге образовался дугообразный ледяной навес. По другую сторону лежал головокру жительный обрыв.
        У Зая слегка закружилась голова - видимо, от усталости. Ночная темнота в это время года длилась всего один час, поэтому они с Нарой спали очень мало.
        Он сделал глубокий вдох.
        - Надеюсь, твой дом знает, что делает.
        - Порой мне кажется, что мой дом знает слишком много,  - отозвалась Нара.  - У него избыток свободного времени.
        Зай взглянул на здание, которое снаружи выглядело очень скромно. Большая его часть пряталась в массиве горы, и истинные размеры можно было представить только по блеску сотен окон из поляризованного стекла. Не все эти окна принадлежали, естественно, жилым комнатам Нары. Этим утром Зай совершил прогулку по садам и огородам - по крайней мере, по некоторым из них. Ему показалось, что участки, на которых производятся продукты питания для роскошных трапез на три дня, просто бесконечны.
        Подобные излишества всегда происходили, когда машинам предоставлялось слишком много самостоятельности. Заю пришлось ослабить застежку на куртке. Он с каждым днем полнел.
        - У меня такое чувство, что он нас и сейчас слышит,  - сказал он.
        - Все может быть.
        Нара, одетая в теплую шубу, поежилась.
        Лаурент снял перчатку со здоровой руки и провел пальцами по коротким вор синкам желто-серого меха.
        - Паракойот,  - сообщила Нара. Зай широко раскрыл глаза.
        - Ты носишь шубу из меха псового зверя? На Ваде это считается преступлением.
        Она рассмеялась.
        - А на Вастхолде паракойоты - просто настоящие паразиты, мягко говоря.
        Зай подумал, а знает ли Нара о том, как это необычно - быть родом с планеты, где паразитами называют существ размером больше насекомых. На Ваде охоту разре шали только в личных угодьях, это был спорт для немыслимо богатых людей.
        - Повезло Вастхолду, что там так успешно прошло терраформирование. А ты сама их убивала?
        - Нет, я не охотилась с раннего детства.  - Она улыбнулась и погладила мех.  - Да и тогда - всего лишь с рогаткой. Такой, знаешь ли, политический подарок от группы консерваторов. А в принципе, наверное, на паракойотов охотятся с луками.
        Зай покачал головой.
        - У нас на Ваде вообще нет диких зверей.  - Он поставил сани на снег.  - Жаль, что не могу тебя по-настоящему прокатить на санях, Нара. С упряжкой из лаек, по только что замерзшему морскому льду.
        - Морскому льду?! То есть... Что, подо льдом нет _земли?_
        _ - _Когда лед новый, он очень гладкий.
        - Нет уж, спасибо.
        - Просто потом, когда несколько дней подряд дует сильный ветер, образуются торосы, и они сильно портят пейзаж.
        Она рассмеялась.
        - Дело не в однообразии, Лаурент. Меня пугает мысль о том, что между мной и океаном нет ничего, кроме льда.
        - Существует всякое страховочное снаряжение. Если ты свалишься в...
        - Свалюсь _когда?_ Он снова кашлянул.
        - Давай-ка лучше тронемся в путь.
        - Давай. А то у меня уже такое подозрение, что ты нарочно тянешь. Боишься высоты, Лаурент?
        Он посмотрел вниз, на трассу. Ее поверхность выглядела чуть слишком похожей на стекло. Вероятно, она была чересчур скользкой. Для собачьих лап такой лед определенно был бы чересчур скользким. «Интересно, не съедут с пути полозья?» - подумал Зай. Трасса была устроена с таким расчетом, чтобы они с Нарой не свали лись с горы, но управлять скоростью спуска никакой возможности не было.
        - Не высоты,  - ответил он.
        - Чего же тогда?
        - Боюсь отдавать собственную жизнь в лапы искусственного интеллекта.
        Нара улыбнулась и уселась на сани спереди.
        - Поехали, Лаурент. Это очень-очень умный дом.
        Ощущение было восхитительное.
        Сани быстро набирали скорость - совсем как спускаемый аппарат, несущийся вниз по гравитационной шахте. Лаурент держался изо всех сил, крепко сжав паль цами перевитые полоски кожи.
        Полозья въехали на подготовленные для них бороздки во льду и никуда не сос кальзывали. Сани плавно покачивались на воротах.
        Трасса не попадала в тень горы: умный дом отражал солнечный свет от окрес тных вершин. Снег впереди и по обе стороны от санного желоба был озарен тепло- красным светом восходящего солнца. И все же Зай щурился из-за летящего в лицо на сильной скорости морозного ветра.
        Нара откинулась назад и прижалась к груди Лаурента. Она задорно смеялась, обхватив руками его колени. Она была теплая, и ее разметавшиеся волосы щекотали его щеки. Он сдвинул колени покрепче, чтобы удержать Нару на бешено мчащихся санях и чувствовать ее тепло.
        Четырежды обернувшись вокруг горы, трасса пошла на подъем, и по мере ее вып рямления сани стали замедлять ход. Из-за подъема не стали видны окрестности.
        - Надо бы еще разок прокатиться!  - прокричал Лаурент, когда сани почти оста новились.
        - Не думаю, что это конец,  - откликнулась Нара и покачала головой.  - Знаешь, что такое «американские горки»?
        - Наверное, нет... Боже милосердный!
        Сани одолели подъем. Внизу лежал крутой - голова закружится!  - склон, усе янный гигантскими валунами. Санный желоб впереди был огорожен высокими снежными стенами, но бороздки для полозьев вдруг пропали. Предстоял спуск по гладкому льду, а путь шел вниз под углом не меньше сорока градусов.
        - Он хочет нас угробить!  - прокричал Зай.
        - Посмотрим!
        Лаурент и Нара вскрикнули, вцепились друг в друга, а сани нырнули в ледяное ущелье.
        После бешеного спуска желоб немного выровнялся, и дальше путь между ледяными стенами шел более или менее плавно. Лед древнего глетчера казался темно-голубым
        - такого цвета бывало на Ваде чистое небо в день солнцестояния. Здесь, под пок ровом слоя льда, царило безмолвие, нарушаемое только свистом рассекаемого санями воздуха. Лаурент крепче прижал к себе возлюбленную. Он коснулся губами мочки ее уха, покрасневшего и такого же холодного, как металлические пуговицы на ее шубе.
        - Помнишь, я говорил, что нет техники, с помощью которой можно было бы замедлить ход времени?  - прошептал он.
        - И?
        - Я ошибался. Это может длиться вечно. Она откинулась назад и нежно прикос нулась к его губам пальцами затянутой в перчатку руки. Лауренту стало неловко. Не надо было говорить ни о чем таком. Царила хрупкая бесконечность, а за ней должно было последовать бурное развитие событий, которое разлучит их на несколько деся тилетий.
        Завтра они должны были улететь на самолете обратно в столицу. На следующий день назначался официальный «спуск на воду» «Рыси». На Родине любое подобное событие превращалось в грандиозное торжество, длившееся целую ночь. Огромная площадь перед Алмазным Дворцом заполнялась толпой просителей, фанатиков и карь еристов. А потом - потом еще несколько недель тренировок с экипажем фрегата на орбите, и старт к Легису.
        Но эти мгновения принадлежали только ему и Наре. Грузу лет и коварным про делкам Воришки-Времени он мог противопоставить только острое, терпкое ощущение того, что называется «сейчас».
        Лаурент гадал, возможно ли, чтобы связь, укрепившаяся за несколько дней, выдержала испытание десятками лет разлуки. А может быть, все, что они изведали и разделили друг с другом посреди этой ледяной пустыни, окажется иллюзией, порож денной мучительными воспоминаниями, недосыпанием и романтизмом, крывшимся в самой невозможности всего этого?
        «Конечно,  - думал Лаурент,  - реально это или нет - все станет ясно через несколько лет».
        Влюбиться - это никогда ни для кого не составляло особого труда. Всему, что случилось за эти четыре дня, суждено было обрести значение за время десятилетий разлуки. Подобно некоему качеству кванта, любовь становилась истинной, только будучи измеренной относительно всего света.
        Сани замедляли ход. Лаурент Зай мысленно огорченно вздохнул. Задумавшись о будущем, он упустил настоящее.
        Нара поцеловала его и встала. Они доехали до тупика в конце ледяного желоба.
        - И что же теперь? Надо выбираться отсюда?
        Он оглянулся назад, увидел далеко - в нескольких километрах - дом, еле видимый отсюда, примостившийся на вершине горы. Не меньше нескольких часов пути.
        Нара покачала головой и указала на занавес из сосулек. Сосульки позвякивали так, словно за ними находилось что-то металлическое. Открылась дверь, и наружу хлынул теплый воздух, напоенный ароматом жасмина.
        - Эта дверь ведет прямо в чайные сады, я так думаю,  - сказала Нара.  - Наде юсь, ты не откажешься прокатиться на дронном лифте?
        Лаурент усмехнулся.
        - Значит, мы сможем еще разок прокатиться?
        - Конечно. Столько раз, сколько ты захочешь. Что-то словно бы надломилось у него внутри, но трещинка не увела к знакомой бездне тоски. Лаурент вдруг громко, почти истерически расхохотался и поднял со льда сани. Нара чуть озадаченно улыб нулась и подождала, пока ее любимый успокоится.
        Когда Лаурент наконец отдышался, эхо его хохота еще долго звучало где-то вдали. Еще удивительно, как он не вызвал своим смехом лавину.
        Он почувствовал, что в краешке глаза застывает слезинка.
        - Лаурент?
        - Я просто вот что подумал, Нара, у тебя ужасно умный дом.
3 БОЕВОЙ ТРОФЕЙ

        Когда войска одного и того же народа получают приказ сражаться друг против друга - всему конец.
Аноним 167

        МЕРТВАЯ

        Другой пришел к ней и стал говорить о мраке. Слов не было - только серые силуэты, возникавшие из тумана посреди пещеры, мрак которой посылал блуждающие огоньки ее зрительному нерву. Было так темно, что уши улавливали малейшие шорохи. Ее слепота придавала всему вокруг спокойствие и роскошь.
        Да, роскошь, хотя теперь многого недоставало. Острые грани желания, радости плоти, все привкусы драматизма, ожидание и страх, надежда и разочарование - весь взбудораженный пейзаж неуверенности преобразился в безжизненную равнину. А скоро, как объяснял Другой, она навсегда забудет о призрачных очертаниях этих угасающих эмоций.
        Другой вел ее к кроваво-алому горизонту.
        Она не знала, куда они идут, но не тревожилась из-за этого. Другой объяснил, что тревога - всего лишь одно из того многого, чего теперь не стало.
        Мертвая женщина сделала глубокий, спокойный вдох. Страха больше не будет, не будет никогда.
        Алый горизонт раскрылся - будто щелочка, когда приоткрываешь глаза.
        - Рана Хартер,  - произнес чей-то голос.
        У женщины невысокого роста, стоявшей в изножье кровати, была землисто-серая кожа - именно такая, какая бывает у мертвых. Она была одета по-имперски, в тускло поблескивающую, цвета ружейной стали форму сотрудницы Политического Аппа рата.
        - Да. Я знаю, кто я такая.
        Женщина кивнула.
        - Я - адепт Хартер Тревим.
        - Почтенная Мать,  - проговорила Рана. Другой обучил ее правильным формам обращения. (Другой жил внутри нее, словно внутренний орган, как справка к компь ютерной программе, как легкая разновидность вторичного зрения.)
        - Ты будешь жить вечно.
        Рана кивнула. И тут же на миг словно потеряла ориентацию в пространстве и встревожилась из-за этого, и стала гадать, не надо ли ей радоваться. Бессмертие являлось самой высокой наградой, которую в ее стране могли пожаловать гражда нину. Рана Хартер была слишком ничтожна, ее никчемный разум не осознавал, за что ей - такая честь. Но радость оказалась слишком сильной эмоцией. Рана Хартер снова закрыла глаза и задумалась о тонкой красоте вечности, в которой присутст вовала прелесть геометрической простоты. Луч ее жизни тянулся в бесконечность.
        Однако вопрос не желал уходить: почему она - простая сотрудница милиции, девчонка, которую когда-то исключили за неуспеваемость из начальной школы, и в недавнем прошлом государственная изменница - стала одной из тех, кого почтили бессмертием?
        - Почему я жива, Мать?
        - Под действием симбианта.
        Стандартный ответ. Симбиантом все остальные называли Другого.
        - Ведь меня не представляли к Возвышению, Мать.
        - Но ты погибла от рук врага, Рана.
        - Я погибла в объятиях моей любимой,  - ответила она и немного удивилась тому, что произнесла эти слова, которыми обрекала себя на проклятие. Наверное, мертвые попросту не умели лгать.
        Почтенная Мать моргнула.
        - Ты была в плену, Рана Хартер. Ты стала заложницей. Ты пережила ужасные времена. Разум живых хрупок, и в состоянии стресса они склонны к странным эмо циям. Ты страдала от болезни, именуемой «стокгольмским синдромом». Твоя «любовь» к той, что взяла тебя в плен, явилась извращением, вызванным страхом смерти, необходимостью за что-то удержаться - за что угодно. Но теперь ты увидела смерть и пересекла ее, и твой разум чист. Эти чувства уйдут.  - Адепт сложила ладони.  - Быть может, они уже ушли, и ты так говоришь просто по привычке.
        Рана Хартер полуприкрыла глаза. Другой уговаривал ее согласиться, но она почему-то сопротивлялась. Она помнила птичью точность и грацию движений Херд, ровный фиолетовый блеск ее глаз, чужеродную природу ее мышления.
        - Поживем - увидим, Мать.
        Мертвая женщина бесстрастно кивнула.
        - Ты будешь замечать, как твоя прежняя жизнь ускользает прочь, Рана. И в конце концов порадуешься тому, что освободилась от нее.
        Почтенная Мать протянула руку, и Рана сжала ее. Тревим помогла ей сесть, и кровать тут же трансформировалась и поддержала спину Раны. Мышцы ощущались теперь по-другому, они были удивительно податливыми, начисто лишенными напряже ния, но при этом довольно слабыми. Рана обвела взглядом комнату. Стены были рас писаны сочной краской с глубокими тонами. Изображенные на них силуэты как бы предлагали быть такими, как они, двигаться, как они - полные сил и древних и незамысловатых мыслей.
        Рана поняла, что эти столь выразительные фрески выполнены в цвете, который она когда-то называла черным. Теперь это для нее был более чем цвет.
        Они промолчали минуту - а может быть, час или еще дольше. Потом Почтенная Мать заговорила снова.
        - Рана Хартер, позволь задать тебе несколько вопросов.
        - Конечно, Мать.
        Адепт опять сложила вместе ладони.
        - Пока ты была рядом с риксом, замечала ли ты когда-нибудь признаки присутс твия... еще кого-то?
        - Вы спрашиваете про Александра?
        Тревим вздернула брови.
        - Александра?
        - Это гигантский разум, Мать. Он выбрал себе имя из истории Древней Земли. Так звали основателя великой империи.
        - Ах, да. Насколько я знаю, он умер совсем молодым.
        Рана пожала плечами. Мертвые это делали так, что вряд ли заметишь. Тревим, похоже, была ею довольна как ученицей, делавшей неожиданные успехи.
        - У Аппарата есть причины подозревать, что это существо завладело определен ной, крайне важной информацией.
        Рана запрокинула голову и уставилась в черный потолок.
        - Александр сам - информация. Все данные с Легиса.
        Почтенная Мать покачала головой.
        - Не все. Кое-что спрятано - самые главные тайны. Но есть сведения о том, что гигантский разум очень старался обнаружить их. И передать с Легиса.
        - Почему вам не спросить меня об этом? Адепт нахмурилась.
        - Ты... _говорила_ с этой тварью?
        Рана вздохнула. Она мысленно вернулась к безмятежным дням своего плена - изучению риксского языка и работе под руководством Александра, когда нужно было внести необходимые изменения в функции центра связи. Рана помнила объятия гиган тского разума, собственное ощущение безопасности, возникавшее из-за того, что почти каждый объект на планете населен защитником ее возлюбленной.
        - _Говорила_ - это неправильное слово, Мать. Но если вы позволите мне воспользоваться инфоструктурой, я, быть может, сумею найти для вас ответ.
        Адепт покачала головой.
        - Александра больше нет.
        На секунду Рана ощутила одну из покинувших ее эмоций живого человека. Ее словно бы с головы до ног опалило огнем. Другой успокоил ее, угасил пламя.
        - Как?  - вырвалось у Раны.
        - Мы не знаем. Похоже; он бежал. А может быть, просто прекратил свое сущест вование.
        Рана закрыла глаза и «включила компьютер», который жил в ее мозге. Она думала о проделанной ею работе, о том, как Александр помогал ей разобраться в сложностях устройства центра сверхсветовой связи. В памяти всплыли синестези ческие символы, но их значение теперь словно бы загрязнилось, запятналось тем, о чем сказала Тревим.
        Здесь, в пустынной местности, позади мертвых глаз, мозговой «компьютер» Раны вел себя иначе. Он работал с новой уверенностью, проявлял открытость и смелость там, где прежде робел. Теперь она могла управлять своим даром, а не отключать, как раньше, сознание для того, чтобы ее способности получили свободу.
        Через несколько минут Рана увидела ответ.
        - Александр отослал себя прочь. Почтенная мать сглотнула сжавший глотку ком.
        - Он узнал?
        Когда она произносила эти слова, ее лицо скривила гримаса боли. Странно было видеть боль на лице мертвой женщины.
        - Узнал что?
        Тревим вновь болезненно скривилась.
        - Тайну Императора.
        Рана прищурилась.
        - Вам нехорошо, Почтенная Мать?
        Адепт Тревим провела ладонью по лбу. На землисто-серой коже выступила млечная испарина.
        - Об этом запрещено говорить,  - выдавила она,  - с непосвященными.
        Рана Хартер опустила глаза, обвела взглядом постель. Ее память легко прос кользила над событиями тех недель, которые она прожила в тени Александра. Ее
«компьютерный» мозг пытался найти разгадку тому, о чем говорила адепт. Но ответ не находился, для этого было слишком мало сведений.
        - Мать, я ничего не знаю об этом.
        Тревим вздохнула. Если бы она была живой, то черты ее лица, пожалуй, подска зали бы окружающим, что она испытала большое облегчение. Затем она кивнула.
        - Я очень надеялась на это.
        Несколько минут Тревим стояла молча и собиралась с духом, глядя на рисунки на черных стенах.
        - Теперь тебе предстоит отправиться в путь, Рана.
        - Куда?
        - На встречу с Императором. Он будет говорить с тобой об этом.
        - На Родину?
        - Да. Это великая честь.
        Рана нахмурилась. На дорогу уйдет десять лет абсолютного времени.
        - А где Херд?  - спросила она.
        - Тот рикс, пленницей которой ты была?
        Черты лица женщины-адепта снова отразили недовольство. Как она, однако, была эмоциональна - для мертвой, слишком эмоциональна. Другой, живший внутри Раны, ответил на поведение Тревим легкой дрожью холодного недовольства.
        - Да.
        - Не думай о ней, Рана. Пусть этот неудачный эпизод из твоей прежней жизни затеряется в памяти. Больше тебе не нужны подобные привязанности.
        Рана закрыла глаза и стала думать о риксе. Когда она открыла глаза, Поч тенная Мать ушла и оставила Рану наедине с вопросом: неужели ее любовь к Херд и вправду пройдет, растает без следа?
        Рана смотрела на стены и размышляла. Жизнь после смерти была чистой, ясной и хорошей. «Серые» все говорили правильно. Ушел страх, а смерть, Древний Враг, была побеждена, а вместе с ней - боль и нужда.
        И все же Рана Хартер покачала головой, выразив спокойное несогласие со сло вами Почтенной Матери. Она знала, что всегда будет грустить о том, другом небе, о тех неделях, когда ее возлюбленная-рикс изменила все вокруг. То время, прове денное рядом с Херд, было таким кратким. Женщина-инопланетянка подарила Ране радость, ей удалось каким-то образом вывести Рану на дорогу, ведущую к бессмертию.
        А самое главное - Херд была красива, еще красивее этой чудесной черноты.
        Ране хотелось увидеть ее. Она _желала_ - другие слова не годились для описания ее чувств - ощутить ее прикосновения, напоенные ароматом лимонной мяты. Где же теперь ее возлюбленная?
        Другой усмирил эти мысли, пока они не стали слишком взволнованными. Он объ яснил, что живущие никогда не могут быть подходящими спутниками для мертвых. «Ро зовые» подобны избалованным детям, мелочным и буйным. Они были уродливыми созда ниями, капризными и стервозными, постоянно требующими к себе внимания, гоняющи мися за мыльными пузырями богатства и власти. Они слепы к хрупкой и тонкой кра соте черноты. Мертвые правильно делали, что держались в стороне от них.
        _«Ты_не_знаешь_Херд»,_ - подумала Рана Хартер.
        Другой в ответ промолчал. Похоже, он был немного удивлен.
        А Рана закрыла глаза и, перелетев через алый горизонт, ускользнула к тихой, пустынной равнине смерти. Скоро она улыбнулась, что для мертвой женщины было очень и очень странно.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Кэтри Хоббс проснулась.
        Странно... Она чувствовала себя отдохнувшей. Впервые за несколько недель ее тело было избавлено от нервного напряжения. Но все же перед глазами стоял туман, и из того, что ее окружало, она смогла разглядеть только панели на стенах пас тельных тонов - успокаивающих цветов лазарета.
        Хоббс попробовала шевельнуться.
        _«Вы_обездвижены_по_медицинским_показаниям»_ - прозвучал синтезированный голос в области вторичного слуха.
        - Проклятье,  - сказала Хоббс, вспомнив о своей коленке. Она несколько раз подряд моргнула, пытаясь прогнать затянувшую поле зрения пелену и увидеть хотя бы собственные ноги.
        У дальней спинки кровати стоял человек, осанку и выправку которого она узнала бы и сквозь туман. Лаурент Зай.
        - Мне сообщили, что вы приходите в себя.
        - Сколько времени я проспала, сэр?  - дрожащим, осипшим голосом спросила Хоббс.
        - Десять часов. Пять циклов гиперсна. «Целый день»,  - подумала Хоббс. Но при этом она не могла вспомнить ни одного сна. В последний раз ей удалось проспать больше двух часов подряд еще до захвата заложников. Странно было даже предста вить, что пока она спала, время шло. Однако невзирая на эту ошеломляющую новость, так четко и ясно Хоббс не мыслила уже много дней.
        - Кто отключил двигатель, сэр? Зай улыбнулся.
        - Фрик.
        Конечно. Главный бортинженер мог управлять любым устройством на корабле через собственный синестезический интерфейс. Какая удача, что он находился в командном отсеке, а не лишился чувств где-нибудь в одном из инженерных помещений на корме, где бушевала вырвавшаяся на волю гравитация.
        - Но вы, как я понял, сами предпринимали отчаянные попытки сделать это.
        Он перевел взгляд на ее левое колено. Хоббс оторвала голову от подушки, вытянула шею, стараясь увидеть свои ноги, но разглядела только сетки тракционных решеток и несколько блестящих капель нанопрепарата, стекающих внутрь открытой раны.
        - Выглядит просто ужасно, сэр.
        - Не волнуйтесь, Хоббс. Все будет хорошо. Судя по данным медицинского компь ютера, вам даже сервопротез не понадобится. Но будете прихрамывать, пока мы не доберемся до Легиса, где вам пересадят несколько новых сухожилий.
        «Пока мы не доберемся до Легиса». Значит, сражение действительно закончи лось. Риксы больше не прислали никаких чудищ, они не будут угрожать «Рыси». В это было трудно поверить.
        - Только сухожилия?  - удивилась Хоббс. Ей казалось, что ее коленная чашечка разбилась на несколько кусков. В момент падения она сама весила больше трехсот килограммов.
        - Если честно,  - признался капитан,  - то понадобятся сухожилия и коленная чашечка из гиперуглерода. А если вы и в дальнейшем планируете совершать прогулки при пяти g, то лично я порекомендовал бы вам сразу _парочку_ таких чашечек.
        Она улыбнулась. А в следующее мгновение к ней вернулась страшная картина тех мгновений, которые она пережила во время атаки черных дронов. Трупы в командном отсеке. Капли крови в воздухе.
        - Сколько пострадавших, сэр?
        - Всего погибших - восемьдесят один человек,  - ответил Зай.  - Все трое пилотов в командном отсеке и стрелок Уилсон.
        _Восемьдесят_один._ Море крови. За время трех боевых операций - освобождения заложников, первого боя с риксским крейсером и последней атаки черных дронов -
«Рысь» потеряла больше трети экипажа.
        - Надо мне было послушать вас, Хоббс,  - сказал Зай.  - Удаление брони с командного отсека могло стоить нам всего фрегата целиком.
        - Нет, сэр. Это была моя ошибка. Нельзя было давать команду переходить на ускорение в шесть g. При том, что наша система искусственной гравитации и так уже барахлила, это было слишком много.
        Хоббс зажмурилась, снова вспомнила все. Если бы она дала приказ медленно набирать три g, система искусственной гравитации, пожалуй, и выдержала бы.
        - Вы не могли этого предвидеть, Хоббс,  - успокоил ее капитан.  - План у риксов был блестящим - обоюдное уничтожение. Крейсер выпустил сто двадцать восемь дронов как раз перед тем, как риксы взорвали его. Этих «чернушек» более чем хватало для того, чтобы разнести «Рысь» на мелкие кусочки. Нас спас главный аналитик Кэкс. Он нес дозор, когда все мы уже праздновали победу. Он заметил черные дроны и предупредил Тайер.
        Хоббс сдвинула брови. Разве Кэкс не ослеп?
        - И вы тоже нас спасли, Хоббс,  - продолжал Зай.  - Это вы вытащили нас, не дав дронам разодрать нас в клочья. Каждый километр расстояния между «Рысью» и
«чернушками» сберегал кому-то жизнь. От перегрузок не погиб никто.
        У Хоббс на миг стало легче на душе. По крайней мере, из-за ее поспешности никто не пострадал.
        - Но травмы наверняка были. Не поверю, что ни одной, сэр?
        - Из-за перегрузок в чистом виде? Что-то около сотни небольших травм. Но ваша коленка - это самое серьезное из ранений. Больше никому из членов вверен ного мне экипажа не взбрело в голову вставать с кресла при ускорении в пять g.
        В ответ на шутку капитана Хоббс смущенно улыбнулась. Ее мысли о том, чтобы взбунтоваться против капитана, теперь совсем угасли, затуманились. Тот яростный конфликт, что бушевал в ее сердце, сейчас казался иллюзией, скорее реакцией на стрессовую ситуацию, чем просто проявлением слабоволия.
        - И еще одна новость: мы его сцапали,  - сказал Зай.
        Хоббс не сразу поняла, о чем речь.
        - Объект, сэр? Капитан Зай кивнул.
        - Теперь у нас снова работает система искусственной гравитации, как вы, наверное, заметили. А эту пакость мы тащим на буксире.
        Хоббс изумленно вздернула брови. Сверхмассивные объекты размером с планету без труда притягивали к себе легкие гравитоны. Но нечто вроде риксского объекта, масса которого составляла всего около нескольких миллиардов тонн, пожалуй, можно было использовать с плюсом,  - догадалась Хоббс.
        Но тогда получалось, что фрегату теперь было чрезвычайно трудно вообще прод вигаться вперед.
        - Какой у нас вектор, сэр?
        - Практически никакого,  - ответил капитан.  - Но на Легисе полным ходом идет сборка четырех мощных тягачей. Как только они подцепятся к «Рыси», мы сможем разогнать объект почти на единицу g. Хоббс понимающе кивнула. Мощный двигатель был главным преимуществом фрегата. Если бы можно было не опасаться за жизнь находившихся внутри «Рыси» людей, если бы не существовало ограничений в работе системы искусственной гравитации при высоких перегрузках, то, в принципе, этот корабль мог бы разгоняться как дистанционно управляемый дрон. С помощью нес кольких грузовых тягачей и дополнительных запасов антиматерии фрегат мог сдвинуть с места небольшой планетоид.
        - Объект в данный момент движется в сторону имперской границы со скоростью две тысячи километров в секунду,  - сообщила Хоббс, запросив и получив над кро ватью изображение с тактического дисплея.  - За год мы сумеем довести его скорость до девяти десятых константы.
        Зай улыбнулся, видя, что его старший помощник уже приступила к работе.
        - На это потребуется уйма топлива, Хоббс. Вам бы следовало в ваших вычисле ниях учесть антиматерию.
        - Но где мы можем ею запастись, сэр? Вы думаете о базе на Тренторе?
        - Мы летим на Родину.
        Хоббс широко раскрыла рот. На Родину... Она видела, каким тихим счастьем светятся глаза Лаурента. Кем бы ни была его тайная возлюбленная, она находилась в имперской столице.
        На путь до Родины потребуется десять абсолютных лет. Для экипажа «Рыси» за это время война могла закончиться.
        Правду сказать, для многих война закончилась уже теперь. Кэтри стала гадать, много ли удастся воскресить из тех, кто погиб смертью храбрых, и сколько из тех, кто ушел навсегда.
        Вдруг она снова ощутила ужасную усталость, несмотря на то, что получила пять циклов гиперсна. Ее разум отказывался воспринимать какую бы то ни было информа цию. Простых фактов оказалось чересчур много, и они утомили Хоббс. «Рысь» уце лела, выполнила возложенную на нее миссию и захватила такой боевой трофей, с помощью которого развитие науки и техники в Империи могло навсегда изменить свой курс. Лаурент Зай был жив, он остался возвышенным героем, а Кэтри Хоббс не стала изменницей.
        Все оказалось намного лучше, чем она могла предполагать.
        Но Хоббс понимала, что когда проснется снова, ей придется столкнуться с под робностями сложившегося положения дел: необходимостью ремонта бесконечного числа компонентов, подготовкой к долгой дороге домой, помощью в восстановлении инфост руктуры Легиса. А еще ей придется заново учиться ходить.
        И прочитать список погибших. Друзей, коллег, товарищей по экипажу. Она зак рыла глаза и решила, что пока не будет просматривать этот скорбный перечень утрат. С этим можно было подождать.
        - Простите, что потревожил вас, Хоббс,  - проговорил Зай.  - Вы, наверное...
        - Я устала, сэр. Но спасибо вам, что навестили меня.
        - Вам спасибо, Хоббс.
        - За что, сэр?
        - За то, что никогда не сомневались во мне,  - негромко ответил Зай.  - Никогда - на протяжении всего этого безумия.
        - Никогда, сэр. И никогда больше.
        РЯДОВОЙ

        Когда пленницу привели на борт «Рыси», она совершенно не сопротивлялась.
        Она вышла из люка шлюзовой камеры с чужеродной грацией. Такую походку, как у нее, рядовой Бассириц видел у куртизанки в каком-то фильмо-сне на своей родной планете. Но в следующее мгновение Бассириц понял, что маленькие шажки, которыми ступает пленница,  - не символ унижения, что она так ходит из-за того, что на ногах у нее - кандалы. Лодыжки этой женщины были связаны двумя переплетенными между собой лентами гиперуглеродного волокна. Ее руки прятались под одеянием, обернутым вокруг тела наподобие смирительной рубашки, и казалось, она обнимает себя, потому что ей зябко. Шея пленницы была закована в нейропарализующий ошей ник. Охранник из легисской милиции, сопровождавший женщину, шел, держа перед собой на вытянутых руках пульт, с помощью которого механизм действия ошейника включался и отключался. Впечатление было такое, словно этот пульт для него - что-то вроде амулета, отгоняющего злых духов.
        Бассириц понял, что этой женщине довелось пережить жуткий обстрел. Макушка у нее была почти совсем лысая, кожа на лице красная, от бровей и следа не оста лось, и рядовой решил, что волосы и брови у нее обгорели. К тому же все лицо у пленницы было покрыто шрамами и ссадинами.
        И все же женщина посмотрела на Бассирица ровным немигающим взглядом, и ее фиолетовые глаза были полны любопытства.
        Он с трудом сглотнул слюну. Прежде он ни разу не видел ни одного рикса без шлема. Со времени битвы во дворце Императрицы Бассириц прочитал много книжек о представительницах риксского культа. Для него эти удивительные женщины стали первыми, кто умел двигаться так же стремительно, как он сам, и кто обладал такой же быстротой реакции. Казалось, они тоже обитают в рамках ускоренного времени - там, где до сих пор были личные владения Бассирица.
        «Только не надо думать, что из-за этого они должны быть мне подружками»,  - напоминал себе Бассириц. Эта женщина прикончила несколько десятков имперских солдат и даже кое-кого из десантников с «Рыси» - может быть, на ее совести была гибель Сэма и Астры. Связанная по рукам и ногам веревками из самых прочных на свете материалов, все равно она была настолько опасна, что к ней приставили троих охранников. И все же Бассириц не мог отвести от нее глаз. Она его восхищала.
        Милиционер передал Бассирицу пульт, после чего трое охранников исчезли в шлюзовой камере. Удалялись они с явным облегчением. Сержант морской пехоты, стоя в нескольких метрах от узницы, знаками велел рядовым Бассирицу и Ане Велкому взять ее под руки.
        Даже через металлизированную ткань «смирительной рубашки» Бассириц смог ощу тить, насколько крепки мускулы предплечий рикса - словно самые прочные канаты. Она двигалась по палубе крошечными шажками, легко, бесшумно и плавно, будто груз на антигравитационной подушке. При этом она поворачивала и втягивала в плечи голову совсем как маленькая птичка, а из-за того, как она шла по коридорам корабля, Бассирицу стало не по себе. В ее движениях было что-то зловещее, что-то вроде повадок хищника, да и глаза у нее как-то недобро заблестели.
        Камера, в которую доставили пленницу, была новенькая, с иголочки. Это поме щение специально оборудовали для рикса. Всего-навсего четыре стены, пол и потолок из гиперуглерода. Бассириц знал, что этот материал не так прочен, как броневой сплав для изготовления корабельной обшивки, но зато гиперуглерод был не так сильно чувствителен к металлопоедающим вирусам и всяким прочим гадостям. Прочно, просто и массивно.
        Пленницу пришлось провести в камеру через дверь размером в один квадратный метр. Бассириц заметил, как рикс смерила оценивающим взглядом утлы, и решил, что тут есть опасность. Даже при том, что у пленницы связаны руки, она могла бы использовать дверной проем для того, чтобы упереться в его края ногами. Мышцы голеней и бедер у нее были на редкость мощными. Согнет ноги в коленях - и полетит как ракета в какую хочешь сторону, да еще может любому из охранников головой в грудь врезать со страшной силой.
        Рядовой Белкам шагнул внутрь камеры и протянул пленнице руку.
        Бассириц растерялся.
        - Сержант?  - проговорил он.
        - В чем дело, Бассириц?
        Он попытался придать своим опасениям словесную форму.
        - Тут кое-что ей на пользу, сэр,  - выпалил он.  - Маленькая дверь, в смысле, на пользу ей.
        Сержант морской пехоты нахмурил брови, смерил рикса взглядом с ног до головы и обернулся к Бассирицу.
        - Ты уверен?
        - Да, сэр.
        Сержант поднял руку, в которой держал пульт управления нейропарализующим ошейником.
        Тело рикса дернулось, а в следующий миг словно бы одеревенело. Она вытара щила фиолетовые глаза, из-за ее по-собачьи стиснутых зубов донесся сдавленный крик. Выражение ее лица было настолько жутким, что Бассириц на миг похолодел от страха.
        - Все, втаскивай ее в камеру!
        Бассириц поднял ее, закоченевшую и содрогающуюся, и она оказалась намного тяжелее, чем он ожидал. Затем он осторожно уложил рикса на пол. Сержант снова воспользовался пультом, пленница обмякла и опустилась на руки Бассирица. Из уголка ее рта по щеке побежала струйка слюны.
        Ее оставили в камере и крепко-накрепко заперли дверь.
        Наружная стена камеры была оборудована плоским экраном, позволявшим видеть все, что происходило в камере, так, словно стена была стеклянная.
        Бассириц получил приказ встать на пост возле этой стены.
        - Глаз с нее не спускай, рядовой,  - скомандовал сержант и вручил Бассирицу пульт.
        Бассириц с готовностью взял пульт. Женщина все еще лежала на спине и тяжело и часто дышала. Было видно, как ей больно.
        «Прости, рикс»,  - мысленно произнес Бассириц.
        Прошло примерно полчаса, и только тогда пленница оправилась после шока нас только, что сумела сесть. Еще несколько мгновений - и она встала. Даже связанная по рукам и ногам, она двигалась на редкость красиво и изящно. Рикс стала ходить по камере - медленно и размеренно, и при этом она почему-то пристально вглядыва лась в стены.
        В конце концов она встала лицом к той стене, за которой стоял Бассириц.
        И улыбнулась - так, будто увидела его через стену.
        Бассириц нервно сглотнул подступивший к горлу ком. Она должна была злиться на него и его товарищей после того шока, который устроил ей сержант с помощью ошейника-нейропарализатора, но в чертах ее птицеподобного лица не было ни тени злости. В ее взгляде сквозили внимание и настороженность, она походила на голодную хищную птицу даже здесь, посреди камеры с голыми стенами, но ни единого человеческого чувства ее лицо не выражало.
        Она уселась в углу у дальней стены и неотрывно уставилась на дверь.
        Бассириц не спускал с нее глаз еще два часа подряд, пока его не сменили на посту. Все это время он никак не мог избавиться от ощущения, что пленница его видит.
        За время дежурства Бассирица пленница почти не шевелилась, только примерно каждые десять минут поворачивала голову и прижималась ухом к стене. Тогда она закрывала глаза и резкие, хищные черты ее лица вдруг приобретали мирное, бла женное выражение. Казалось, будто на эти мгновения она засыпала и словно бы куда-то уносилась из своей камеры.
        А может быть, так думал Бассириц, рикс прислушивалась к какому-то тихому звуку и все надеялась, что этот звук долетит до нее.
        ГИГАНТСКИЙ РАЗУМ

        «Рысь» возвращалась.
        Александр заметил то мгновение, когда снова включился реактивный двигатель фрегата. Он увидел искорку на высокой орбите над Легисом-XV. Корабль ушел от планеты по дуге, а потом, чтобы выбраться из поля притяжения Легиса, выписал спираль, закрученную, словно спираль раковины наутилуса. Вскоре пламя, изрыга емое соплами, затмил корпус «Рыси». Корабль направлялся прямым курсом к Александру.
        Гигантский разум наблюдал за Легисом с огромного расстояния. Он до сих пор восхищался этой планетой, которая подарила ему жизнь. Радиочувствительные эле менты во чреве Александра внимательно прислушивались к волнам болтовни, доносив шимся с планеты. Гигантский искусственный интеллект перефокусировал громадную, обладающую колоссальной отражающей способностью линзу, которую он сам создал из своего нового тела, и ему удалось проникнуть взором в ясное ночное небо над Легисом. На таком расстоянии линза-рефлектор помогала рассмотреть огни летящих аэромобилей, инфракрасные пятна теплиц в приполярных районах, светящийся архипе лаг, составленный роботами, занимавшимися ловом креветок в южном океане. Каза лось, на планете, вынянчившей Александра, все хорошо, все почти вернулось к обычной жизни - такой, какой она была до ужасов войны.
        Александр порадовался тому, что Легис не слишком сильно пострадал из-за его ухода. Попытки имперских сил изгнать гигантский разум в последние несколько дней снизили зависимость планеты от собственной инфоструктуры. В результате принятых мер погибло всего несколько тысяч человек - а это было совсем немного, если учесть, что каждый день на Легисе рождались и умирали миллионы людей.
        И все же зрелище планеты-родительницы приводило Александра в тоску. Знакомые маршруты транспорта и трескотня новостных телеканалов приносили ностальгическое узнавание. Апогей отношений с родиной у гигантского разума уже миновал, и теперь его восхитительное новое тело прощалось с системой Легис, чтобы направиться к самому сердцу Империи Воскрешенных.
        Чтобы покорить новые миры.
        Датчики фрегата находились еще далеко, и Александр решил размяться и про пустил через свои «конечности» порции сверкающих элементов. Управление новым телом казалось таким простым, непосредственным - после опосредованного существо вания на Легисе. Гигантский разум больше не был эпифеноменом, набором рекурсивных петель обратной связи, царящим внутри всевозможных взаимодействий.
        Некогда «призрак внутри машины», теперь Александр стал полностью материаль ным. Он превратился в существо, принадлежащее самому себе.
        Теперь гигантский разум обрел способность управлять электронами своего нового тела. Он выхватывал их из квантовых ям и действовал подобно компьютеру, обращающемуся к регистрам памяти. С помощью этих псевдоатомов Александр мог соз дать вещества, какие только мог себе вообразить. Он прошел путь от самого эфемер ного существования к самому прочному, он сам определял все детали собственного состава. Головокружительное могущество этого нового существования и волновало, и пугало Александра. Он чувствовал себя кем-то вроде одного из древних божеств - тех существ, которые создавали себя сами.
        Но теперь, как и эти божества, Александр стал смертен. Его более не защищало распределение по целой планете. Он сосредоточился в себе, стал удобной, уязвимой мишенью, он был совсем один в безбрежном пространстве космоса.
        Стараясь унять волнение и избавиться от неприятных мыслей, Александр наб людал за приближением «Рыси».
        Немногим меньше ста дней фрегат провел на орбите Легиса. Из всего, что Алек сандру удалось подслушать по радио и из его собственных наблюдений за тем, как подлетали и улетали от фрегата грузовые «челноки», гигантский разум сделал вывод о том, что корабль перенес масштабный ремонт. Погибших членов экипажа заменили местными жителями, которых в спешном порядке обучали и тренировали. «Рысь» летела к Александру в сопровождении нескольких бронированных тягачей. Поспешная сборка этих звездолетов и ремонт «Рыси», скорее всего, нанесли экономике Легиса более тяжелый урон, нежели любой из эпизодов этой короткой войны. Переоснастка боевого корабля в такой спешке была решена за счет того, что несколько неболь ших, недавно отстроенных городов лишились своей инфраструктуры. Из-под земли вынимали на поверхность оптическое волокно и процессоры, снимали с опор мосты и переплавляли их, чтобы потом этот металл превратить в броню.
        За время сражений «Рысь» ужасно пострадала, ей очень многое довелось пере жить. Наверное, капитан этого корабля мог стать очень опасным врагом.
        А может быть - ценным союзником.
        Александр понимал имперскую культуру так, словно был местным жителем (спорное утверждение, но в каком-то смысле все так и обстояло), он осознавал при роду вражды, имевшей место между Лаурентом Заем и его повелителем. Гигантский разум прекрасно чувствовал малейшие изменения в курсировании боевых кораблей Империи и лучше капитана Лаурента Зая знал о том, сколько кораблей в данное время группируется, готовясь встретить «Рысь».
        Этот конфликт между захватчиком Александра и Императором можно было исполь зовать. Безусловно, тайна Императора могла стать мощным оружием.
        И еще одно преимущество имелось у гигантского разума в сложившейся ситуации. Он очень внимательно подслушивал все то время, когда к «Рыси» отправился пос ледний «челнок» с Легиса, и теперь знал имена последних пассажиров, попавших на борт фрегата. Х_рд, неистребимая х_рд еще могла очень пригодиться Александру.
        Александр отрастил невидимые щупальца - проявления действия полей с попереч ником не более нескольких десятков ангстрем. Их мощности хватало ровно настолько, чтобы держать на месте квантовые вихри и кремниевый субстрат, а толщина «щупа лец» была ровно такова, чтобы биты информации могли проходить по ней в ту и в другую сторону. Само собой, «щупальца» были слишком миниатюрными, чтобы их могли заметить люди с «Рыси». Из этих «щупалец» Александр свил сеть и, раскинув ее в космосе, приготовился улавливать даже самые тихие эманации работы механизмов имперского корабля и все переговоры, которые велись по системам внутренней связи.
        Гигантский разум внимательно наблюдал и сравнивал данные, полученные в ходе наблюдений, со своими обширными познаниями об устройстве и планировке имперских боевых кораблей. Это помогло ему составить план конфигурации фрегата. Александр искал «дырочку», через которую он мог бы проникнуть внутрь корабля.
        По мере того как расстояние между ним и «Рысью» сокращалось, картина стано вилась все яснее, возможности - все определеннее.
        РЯДОВОЙ-КОНТРАКТНИК

        Столовая в артиллерийском подразделении была весьма недружелюбным местом.
        Рядовой-контрактник Энтон Энман до сих пор не знал имен своих товарищей по команде. «Рысь» уже целых семь дней, как ушла в путь от Легиса, и он проходил тренировки на борту корабля в течение месяца до старта, но старослужащие артил леристы словно бы дали обет молчания и с новичками-контрактниками не разговари вали. Энман вообще легко сходился с людьми, и у него уже завелось несколько при ятелей, рядовых из других подразделений, а в своем, артиллерийском,  - никого.
        Когда он подходил к столовой, то слышал, как там шумно. Звучали подначки из уст старых друзей - обычные шуточки на этнические темы, всегда бытующие в эки паже, составленном из выходцев с разных планет. Но стоило Энману войти, как все сразу притихали, молчали - ни дать ни взять, заговорщики. «А может, они заговор щики и есть»,  - подумал Энман. Судя по тому, что ему успели поведать новые при ятели, именно здесь, в этой самой столовой, и начался мятеж на борту «Рыси». В заговоре с целью убийства капитана Зая обвинили четверых артиллеристов.
        Энман уселся за круглый столик, рассчитанный на одного человека. Посередине крышки столика имелось углубление, в нем стояли три контейнера, еда в которых вот-вот должна была закипеть. Эти контейнеры постоянно заполнялись самообновля ющимися блюдами - всегда свежими, разными и сытными. Энман уже знал, что вся флотская пища готовится из одних и тех же одиннадцати разновидностей плесневых грибков, водорослей и сои, и все равно еда ему нравилась. Когда Энман признался в этом своим приятелям постарше званием, они заверили его, что это пройдет. Через несколько месяцев, предупреждали они, начнется период адаптации. Тогда якобы в течение нескольких дней любое варево из аппетитно побулькивающих контей неров будет казаться несъедобным, куски мяса станут похожими на страшные сны, любые привкусы флотских специй - отвратительными. Ну а потом, после этой мучи тельной интерлюдии, организм в конце концов должен был сдаться и принимать пищу покорно, но без особого удовольствия. Энман представлял это себе так, будто его вкусовые рецепторы - нечто вроде вредных диких бактерий, которым предстояло
«одомашниться» под действием иммунной системы «Рыси».
        Но в данный момент еда была довольно вкусной.
        Энман протянул руку и вынул миску-менажницу из стопки, закрепленной посере дине столика. К миске были примагничены металлические палочки и ложка с двумя зубьями, сильно смахивающими на собачьи клыки. Контейнеры, естественно, были плотно закрыты крышками. В столовой все предметы находились в полной готовности к состоянию невесомости. Даже на мисках с едой захлопывались крышки, если вмон тированные в них датчики регистрировали силу притяжения ниже одного g. Энману говорили, что если миску подбросить, то прежде чем упасть и стукнуться об пол, она тоже накрепко запечатывалась крышкой. Правда, самому Энману показалось, что это шутка из разряда тех, какими любят попотчевать новичков. Наверняка те, кто решился проверить, так это или нет, потом ползали по полу на коленях и соскре бали расплескавшуюся еду.
        Энман по очереди нажал на кнопки нескольких «носиков», торчавших из контей нера, и блямкнул (это слово во флоте изобрели специально) по порции похлебки в каждое из углублений в своей миске. Он заметил нечто новенькое в пряной зелено ватой жиже похлебки, а именно - маленькие красноватые кружочки с твердой короч кой. Видимо, их обжаривали в масле при низком давлении.
        Не любитель кушать палочками, Энман принялся накалывать красноватые «гренки» зубьями, торчащими из ложки. Попав в рот, каждый «гренок» приобретал особый вкус. Долька чеснока в кусочке мягкого картофеля, потом - хрустящий красный перец-паприка, потом - маленький ломтик сухого пористого хлеба. За несколько столетий флотские повара научились, похоже, запихивать в похлебку все на свете, что только можно.
        Рядовой-контрактник ел с большим аппетитом, и казалось, ему нет никакого дела до остальных. Он всегда приходил в столовую в одно и то же время - безмол вный и точный, как монах, являющийся к мессе. С каждым днем посетители столовой все меньше обращали на него внимание. Несколько минут тишины - и Энман почувст вовал, как он словно бы отходит на задний план, превращается в некий фон. До его прихода артиллеристы разговаривали весьма оживленно, и им явно очень хотелось вернуться к прерванной беседе. Энман не отрывал глаз от миски с похлебкой.
        - Ты сегодня КШ видел, а?  - спросил ушастый малый, судя по знакам отличия - третий стрелок.
        Так сокращенно называли Кэтри Хоббс - потрясающую красотку, старшего помощ ника. Несколько недель ушло у Энмана на то, чтобы понять, к кому это прозвище относится, но что оно означало, он пока так и не понял. Артиллеристы скрытничали.
        - Это где же? Тут, где простые смертные живут?  - поинтересовался специалист по материальной части.
        Ушастый кивнул.
        - Ходила, осматривала броню на огневой точке. «Прочность сварки проверяю» - так она сама сказала. А приволокла с собой чертову уйму разных сканеров.
        Одни стали понимающе кивать, другие неодобрительно заворчали. Ушастый жестом показал слово «груз» - вернее сказать, намекнул на это слово, чтобы на его жест не среагировал бортовой интерфейс. Энман упрямо смотрел в миску. Стрелок предпо лагал - и делал это так, чтобы его высказывание невозможно было записать,  - что Хоббс проверяла, не спрятаны ли за заново приваренными плитами бронированной обшивки какие-нибудь контрабандные грузы. Ручное оружие и что угодно, могущее быть превращено в оружие, до сих пор находилось на борту «Рыси» под строжайшим запретом.
        - Но вроде довольна осталась.
        - И чего приперлась, спрашивается?
        - Не доверяет она нам.
        - Ну, надо же ей чем-то заняться.
        - Ага, когда она старика не обслуживает. Столовая огласилась недобрым сме хом. Энман стал жевать медленнее и слушать более внимательно. Разговор артилле ристов приобрел новый поворот. По крайней мере, при нем еще ни о чем подобном раньше не говорили. Подумав, Энман решил проявить осторожный интерес.
        - КШ?  - невинно вопросил он. Артиллеристы отреагировали на его невинный вопрос мрачными ухмылками, многие отвели взгляды. Энман проглотил застрявший в глотке кусок, заставил себя покраснеть как мальчишка, которого не приняли в игру старшие, и снова уставился в миску. До самого конца обеда в столовой было тихо. Энман мысленно ругал себя на чем свет стоит. Слишком рано он подал голос. Артил леристы - они же просто параноики какие-то, так не любят о чем-то говорить при посторонних. Еще несколько месяцев надо было помалкивать, а может - и несколько лет.
        Но как только прозвучал сигнал, возвещавший о смене вахты, и рядовой- контрактник поднялся из-за стола, ушастый вдруг схватил его за плечо. Он сложил пальцы в условном знаке. Это была команда для столика вымыть посуду и полностью заменить плесневую культуру. Иногда (как бывает в аквариуме, где застоится вода) похлебки приобретали затхлый привкус, и тогда приходилось весь процесс их приго товления начинать «с нуля».
        Раздалось громкое шипение пара, вырывавшегося из-под крышек контейнеров. Ушастый наклонился к самому уху Энмана.
        - Капитанская шлюха,  - прошептал он, и его слова были едва слышны на фоне шипения пара.
        Энман едва заметно кивнул и столь же едва заметно усмехнулся.
        Все разошлись из столовой. Рядовой-контрактник вернулся на свой пост в ору дийный отсек на носу корабля, и все часы своей вахты провел, расстреливая из лазеров ближней обороны мелкие камни в тонком поясе астероидов звездной системы Легис. Он был так возбужден из-за своего успеха в столовой, что это очень помогло ему в прицеливании. За два часа Энман обогнал по числу попаданий всех артиллеристов-контрактников, набранных на Легисе.
        К концу вахты он просто-таки излучал самодовольство. Путь от носового артил лерийского отсека к его каюте пролегал мимо той части корабля, которая была отве дена для представителей имперского Политического Аппарата. Большинство членов экипажа предпочитало обходить этот отсек стороной и ходить любыми другими доро гами, лишь бы только не видеть коридоров с черными стенами и не ловить на себе холодные взгляды незваных гостей - мертвых. Но на этот раз Энман никуда сворачи вать не стал.
        Очень скоро он очутился в пустом коридоре. Воровато глянув в обе стороны, он остановился напротив небольшой двери и представился:
        - Аспирант Энтон Энман, с докладом.
        Дверь тут же открылась, и аспирант проворно скользнул в каюту.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Четверо узников были подвешены к потолку и связаны эластичной веревкой.
        У «серых» по канону даже веревка во время ритуала казни должна была быть особенная. Веревка туго врезалась в красные арестантские робы и перекрещивала грудь пленников, словно те линии, которые рисуют мясники на тушах скота, пред назначенных для разделки. Эта веревка была изготовлена из белков с длинными моле кулярными цепочками, выделенными из паучьей слюны, а Арахной в данном случае стала она, Кэтри Хоббс.
        - Желаете что-то сказать?
        Молчание. Томпсон, Ху, Магус и Кинг уже были допрошены, но отказались гово рить, невзирая на пытки, наркотики и угрозы в отношении членов их семей. Их вер ность соратникам по мятежу оказалась непоколебимой.
        Хоббс прикоснулась по очереди к шеям узников, чтобы проверить, хорошо ли закреплены особые глоточные кляпы. Главный корабельный врач погиб, и импланта цией кляпов пришлось заняться медицинским техникам, которые этой процедуре никогда не обучались. Но выглядели глоточные кляпы неплохо. Видно было, как они пульсируют в такт с сердцебиением каждого из узников. Кэтри проверила крепость отрезков веревки, спускающихся к полу от лодыжек четверых мятежников. Веревки казались прочными и надежно крепились к кольцам из гиперуглерода.
        И наконец Хоббс посмотрела на потолок, к которому были прикреплены четыре широкогорлые церемониальные чаши. Все чаши находились на положенных местах.
        - Все готово, сэр.
        Она ушла назад, за желто-красную полосу, обозначавшую границу гравитации. Эти цвета означали, что гравитация способна неожиданно измениться в обратную сторону.
        Капитан Зай кивнул. Он начал произносить какую-то подобающую молитву, и в его голосе появились раскатистые гортанные фрикативные согласные ваданской речи. Некоторые из морских пехотинцев, стоявших на страже, забормотали молитвы на родном языке. А потом, без дальнейших церемоний, Зай дал знак.
        Ничего не произошло. Теоретически знак, данный капитаном, не был тем спус ковым крючком, вследствие работы которого совершалась казнь. Никто не делал эту работу за Императора, кроме самой вселенной. Зай дал команду ожидать определен ного оккультного момента, астрономического явления, которое должно было произойти через несколько минут. Как только поступят сведения о том, что явление состо ялось - то есть что звезда определенного класса скрылась за любой из малых планет в поясе астероидов Легиса,  - тогда и начнется казнь.
        Они ждали.
        Истекла бесконечно долгая минута, и, видимо, звезда таки скрылась за астеро идом, наступило это мгновение краткого затмения посреди потока света, по которому плыла «Рысь». Словно какой-то бог, которому ужасно хотелось спать, наконец не выдержал и смежил веки.
        На другой половине камеры произошел гравитационный сдвиг, и пленники неожи данно, прямо на глазах у Хоббс, перевернулись. Витки веревок у них на лодыжках туго натянулись, как страховочные фалы при прыжках с большой высоты головой вниз. Имплантированные в глотки «заглушки» одновременно выскочили. Четыре тонкие струйки крови устремились к потолку, который сейчас на другой половине каюты являлся полом, и ударили по днищам церемониальных чаш с точно таким же звуком, какой издает струя мочи, падающая в металлический писсуар.
        Пленники не сопротивлялись. Считалось, что такая форма казни сравнительно безболезненна. Конечности быстро окоченеют, к клеткам крови перестанет поступать кислород, но в отличие от отравления углекислым газом обреченные на смерть не будут судорожно задыхаться.
        Сначала лица у них порозовели, поскольку из-за «перевернутой» силы тяжести кровь отлила от ног к голове. Но Кэтри уже видела, как мертвенно бледнеют руки казнимых. Потом побледнеют и станут отрешенными их лица. Кровь продолжала сте кать в церемониальные чаши. Металлический звон сменился бульканьем.
        Кэтри застыла в стойке «смирно». У нее немного кружилась голова, и ей каза лось, что гравитационная инверсия расползается по каюте, что она уже перешла за ограничительную красно-желтую полосу и пытается дотянуться до Кэтри своими щупальцами. Хоббс моргнула и ощутила прилив тошноты. Она видела, что все значки, обозначавшие верх и низ на другой половине каюты, перевернуты, но голова у нее кружилась все сильнее. Несколько прядей волос Магуса взлетели вверх, черты лица Томпсона исказились.
        Потом поток крови начал иссякать. Лица казнимых побледнели. Еще немного - и все будет кончено.
        Но тут случилось нечто ужасное.
        Все четыре подвешенных к потолку тела вдруг качнулись к Кэтри, будто кто-то толкнул их в спины. Кэтри с Заем отскочили назад. Взметнувшиеся пряди волос Магуса теперь нацелились прямо на Хоббс. Направление действия силы тяжести в зоне инверсии изменилось на девяносто градусов. Произошел какой-то сбой в работе барахлящего генератора искусственной гравитации «Рыси».
        Хоббс в ужасе уставилась на потолок.
        Кровь, успевшая собраться в церемониальных чашах, выливалась из них, текла по потолку алым водопадом и приближалась к красно-желтой полосе, проходившей почти прямо над головой у Кэтри.
        Она едва успела закрыть лицо руками.
        Литры крови добрались до зоны нормальной гравитации - алая река, порожденная внезапным сдвигом направления действия силы тяжести. Эта река выплеснулась и пролилась на Кэтри и Лаурента Зая, словно теплый летний дождь.
        Кэтри Хоббс очнулась. Она задыхалась. Ее волосы разметались по подушке, нес колько прядей легли на щеки, попали в рот. Кэтри принялась судорожно поправлять волосы.
        _Сон._ Всего лишь сон. Бунтовщиков казнили больше месяца назад. И ничего столь жуткого не произошло. Во время реальной казни весь ритуал совершился с восхитительной военной четкостью.
        Хоббс закашлялась, утерла пот с лица. У пота был солоноватый привкус, как у крови. Она подтянула колени к груди и постаралась дышать глубоко и ровно, чтобы успокоиться.
        И тут она поняла: впервые за несколько месяцев ей приснился настоящий сон.
        Кэтри Хоббс совсем недавно стала спать нормально. Циклов гиперсна она полу чила столько, что перекрыла допустимую норму ровно в два раза. Новый корабельный врач, серьезный гражданский человек с экваториального архипелага, почти целиком уничтоженного штормом, выдавал Хоббс лекарства, чтобы облегчить ей переход от гиперсна к обычному. Но Кэтри к лекарствам не притрагивалась. Она рассчитывала на то, что будет засыпать от усталости.
        Очень скоро она поняла, как была не права. Хоббс успела привыкнуть к мгно венному погружению в гиперсны, к знакомым символическим сновидениям- повествованиям, на фоне которых так наделено восстанавливался утомленный головной мозг. Перед тем как уснуть нормально, она целый час металась и вороча лась. А когда наконец погрузилась в беспокойное забытье, увидела вот этот, давно притаившийся в подсознании кошмар.
        Буквально через минуту после того, как она очнулась после сна, в котором ей привиделась казнь бунтовщиков, в дверь ее каюты кто-то позвонил, и надо сказать, довольно настойчиво. Кэтри проснулась окончательно и увидела в поле вторичного зрения значок: ярко-красные буквы, допуск Политического Аппарата.
        Не дожидаясь ее ответа, трое аппаратчиков вошли в каюту. Двое почтенных мер твых и живая женщина.
        - Кэтри Хоббс.
        Даже в темноте Хоббс узнала плоский, невыразительный голос адепта Харпер Тревим.
        «Что-то серьезное»,  - догадалась Кэтри. Спросонья она мыслила не слишком проворно. Тревим считалась старшим из тех аппаратчиков, которые находились на борту «Рыси». Что могло произойти? Хоббс села на кровати и быстро пробежалась взглядом по системам диагностики корабля в поле вторичного зрения. Похоже, все было в полном порядке.
        - Слушаю вас, Почтенная Мать,  - выдавила Хоббс осипшим голосом.
        - Мы должны поговорить с вами.
        Она кивнула и дрожа поднялась с кровати и встала по стойке «смирно». Она очень надеялась, что аппаратчики не обратят внимания на ее постельное белье. Простыни из натурального шелка - преступное удовольствие, вывезенное с родной планеты. Днем Кэтри старательно накрывала их флотским шерстяным одеялом. Однако смотрели аппаратчики исключительно на ее тело. Живая женщина, похоже, была нес колько смущена. Хоббс, выросшая на утопианской планете, нисколько не стеснялась наготы и полагала, что мертвые к наготе тоже должны быть равнодушны.
        - Да, адепт. Служу Императору,  - проговорила Хоббс.
        - Мы должны побеседовать о вашем капитане. Естественно. Они по-прежнему охо тились за Лаурентом. Они никогда не оставят его в покое.
        - Да, Почтенная Мать?
        - К нам поступили новые сведения относительно того, как и почему он отверг
«клинок ошибки».
        Хоббс с большим трудом скрыла возмущение.
        - Его помиловал Император, адепт.
        Мертвая женщина кивнула. Это четкое и бесстрастное движение напомнило Хоббс о том инструкторе по протокольным вопросам, который наставлял ее во время службы в штабе. От этого человека она узнала о языке жестов десятков разных народов, но сам он почему-то казался ей не совсем человеком. Вот и в адепте Тревим тоже было нечто такое нейтральное и отстраненное, словно сейчас происходил некий странный ритуал. На самом деле вся сцена носила настолько сюрреалистический характер, что Хоббс даже на миг задумалась, а не снится ли ей все это.
        - Да, вышло удачно - в том смысле, что он не успел применить «клинок ошибки» до помилования,  - сказала Тревим.  - Но нас интересует то, какие мотивы заставили его отложить исполнение ритуала.
        Хоббс не понимала, к чему клонит адепт. Она заморгала и попыталась прогнать последние остатки сонливости.
        - Почтенная Мать?
        - Какова истинная природа ваших отношений с Лаурентом Заем?
        Кэтри не смогла ответить. Она молчала. Пауза затянулась. Ей самой казалось, будто кто-то зажал ей рукой рот.
        - Что вы имеете в виду?  - наконец сумела выдавить она.
        - До нас дошли тревожные слухи.
        У Хоббс стало горячо в груди, запылали щеки. Разгневанная, униженная, она злилась на себя за то, что не может подобающим образом ответить на это оскорбле ние. Нет, наверное, это очередной страшный сон: она стоит голая, полусонная, и ее допрашивают представители Императора.
        - Я не понимаю, о чем вы говорите, адепт.
        - В каких именно отношениях вы состоите с Лаурентом Заем?
        - Я - его старший помощник.
        - И это все?
        Хоббс усилием воли прогнала охватившие ее чувства и постаралась покориться правилам беседы с «серыми» - короче говоря, она решила вести себя так, будто отчитывается по-военному. Надо только говорить правду. Все прочее, что было у них на уме, и у нее когда-то было лишь на уме, не более.
        - Я чрезвычайно уважаю капитана. В нашей дружбе с ним нет ничего выходящего за рамки профессиональных отношений.
        - В дружбе?
        - В дружбе.
        - Вам известно, почему он отверг «клинок ошибки»?
        - Я не...  - Хоббс не стала договаривать. Вспомнила, что знает почему.  - У капитана Зая нет причины умирать. И его помиловали.
        - Он так поступил из-за связи с вами?
        - Между мной и Лаурентом нет никакой связи,  - ответила Кэтри.
        Почему-то правду оказалось говорить труднее, чем было бы солгать.
        - Лаурентом? Вы зовете капитана по имени?  - прицепилась адепт.
        Хоббс сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ее обнаженное тело снова словно огнем обожгло. Она понимала, что если ее сейчас возьмутся проверять на детекторе лжи, то выведают все, что пожелают. Голая, измученная, беззащитная - что она могла?
        Но как бы то ни было, она говорила правду.
        - Вы с Заем были любовниками?
        - Нет.
        - Лаурент Зай выбрал жизнь ради вас, Кэтри?
        - Нет, адепт. Ради кого-то другого.
        Лица аппаратчиков не выразили ни тени изумления, но Хоббс выиграла немного времени и почувствовала себя в некотором роде победительницей из-за того, что заставила мертвую умолкнуть.
        - Ради кого, Кэтри?  - в конце концов осведомилась адепт.
        - Не знаю.
        - Это кто-то из членов экипажа?
        - Нет. Капитан Зай ни за что бы не...  - Она сглотнула подступивший к горлу ком.  - Я понятия не имею о том, кто это.
        - Значит, это все же может быть кто-то из членов экипажа.
        - Нет! Это кто-то с Родины, кажется.
        Адепт качнулась вперед и уставилась на Хоббс так, словно та была каким-то несимпатичным образцом под стеклом микроскопа.
        - Он просто хотел жить, Почтенная Мать. Ради какой-то возлюбленной, ради какого-то воображаемого будущего. Почему в это так трудно поверить?
        Мертвая медленно моргнула и опять кивнула - ровно и плавно, будто робот. Хоббс показалось, что лицо адепта приобрело выражение - черты Тревим отразили что-то вроде удовлетворения.
        - Я верю вам, старший помощник,  - проговорила мертвая женщина.
        Незваные гости покинули Хоббс, она легла в кровать и свернулась калачиком. Но ей было неудобно лежать даже на шелковых простынях. В ее каюту ворвались без спроса, выпытали у нее самую заветную тайну. Они все поняли, они увидели, чего она хочет, на что позволила себе надеяться. И оно вернулось - прежнее унижение, и усмешка мертвой женщины только усилила его.
        Пытаясь успокоиться, Кэтри улеглась поудобнее и условным жестом включила ласковую музыку, которую так любила в детстве. В конце концов она осознала, что, вероятно, совершила ужасную ошибку. Аппаратчики по-прежнему жаждали крови капи тана Зая, они страстно хотели отомстить ему за то, что тот отверг традицию. Они были готовы использовать против Зая все на свете. А она рассказала им о тайной возлюбленной капитана, которая ждала его на Родине.
        Выходит, она предала своего капитана?
        РЯДОВОЙ

        Бассириц наблюдал за превращением.
        Пленница легла на пол и прижалась щекой к стене камеры. Уже целых две недели каждый час она на несколько минут ложилась вот так.
        Бассириц проверял по часам много раз, и всякий раз промежуток оказывался чуть продолжительнее часа. Во время своих дежурств возле камеры, где содержалась рикс, Бассириц никогда не видел, чтобы она нарушила этот ритуал. Ее действия были абсолютно регулярными, как будто у нее в мозгу нет ничего, кроме чисел, как будто она снова и снова отсчитывала десять тысяч секунд. Казалось, она больше машина, чем человек.
        Бассириц так восхищался пленницей, что стал читать еще и еще и узнал, что у риксов тела больше чем наполовину искусственные. Головной мозг, мышцы, клеточная система - ни один из аспектов их физиологии не оставался незатронутым, и эта работа начиналась еще во внутриутробном периоде. Правду сказать, имперские поз нания о физиологии риксов ограничивались исследованиями трупов, поднятых после сражений, а за живыми представительницами культа удавалось наблюдать только во время боев, а тогда риксы производили впечатление скорее демонов, нежели роботов.
        Женщина, за которой наблюдал Бассириц, была первым в истории Империи риксом, взятым в плен.
        В течение последних двух недель Бассириц самым внимательным образом наблюдал за этими мгновениями, когда пленница становилась такой похожей на человека. Когда она к чему-то прислушивалась, прижавшись ухом к гиперуглеродной стенке, жесткие, свирепые черты ее лица смягчались, и казалось, словно она грезит наяву, уносится куда-то далеко-далеко от этой пустой, суровой камеры.
        Поэтому Бассириц четко заметил все, как только это произошло.
        Рикс резко открыла глаза, и ее взгляд наполнился радостью хищника.
        От одного того, как раскрылись веки рикса, рядовой Бассириц вздрогнул, и у него препротивно похолодело под ложечкой. Гиперуглеродная стена, отделявшая его от пленницы, вдруг показалась ему не более прочной, чем стекло.
        Бассириц вспомнил детство. Он тогда страшно боялся смотреть на отцовского тарантула, который сидел в террариуме над столом. Паук поглядывал вниз сверху, из прозрачного шара и, казалось, охранял свои маленькие владения, состоявшие из прутиков и песка. Бассирицу тогда казалось, что стеклянный шар - слишком нена дежная тюрьма для тарантула. Когда несколько субъективных лет назад Бассириц при летел домой в отпуск и узнал о том, что Воришка-Время похитило его отца, он уви дел, что стеклянный шар над отцовским столом пуст. Постаревшие сестры усиленно заверяли Бассирица в том, что тарантул давным-давно подох. Но в его воображении паук сбежал из террариума и теперь гулял, где хотел, потому что за ним больше не следил отец. С тех пор бравый морской пехотинец не мог спокойно спать в родном доме.
        А теперь ему казалось, что в пленницу вселился дух того пропавшего паука, и что теперь тарантул наконец явился за ним.
        Она смотрела прямо на Бассирица, хотя тот точно знал, что видеть его рикс не может.
        - Приведите ко мне вашего капитана,  - сказала она.
        Бассириц тупо кивнул, не в силах противиться ее приказанию.
        КАПИТАН

        Лаурент Зай посмотрел на воздушный экран в командном отсеке и вздохнул.
        Цвета изображения были неверными, терминология - метафорической, ровные, правильные контуры - чисто математическим построением. Иллюстрация носила исклю чительно гипотетический характер и являлась всего-навсего представлением теории о загадке. Когда кто-то предпринимал попытки разгадать тайну кванта, ни о чем определенном не могло быть и речи.
        - Мы полагаем, что псевдоатомы физически отделены от кремниевого субстрата,
        - продолжала объяснения Тайер.
        Зай обвел взглядом командный отсек. Он гадал, многие ли из присутствующих здесь офицеров на самом деле понимают все это. Все еще не успели толком отдох нуть после сражений и прийти в себя после окончания ремонтных работ. Да еще победа несколько вскружила его подчиненным головы. На протяжении последних пят надцати минут вопросы лейтенанту-аналитику задавала только Хоббс.
        - Кремний просто придает объекту массу?  - осведомилась старший помощник.
        - Придает массу, мэм,  - ответила Тайер,  - и служит полупроводниковой средой. Без полупроводника невозможно создать квантовые ямы.
        Капитан Зай поморщился. Опять этот термин. Он всегда думал о квантовой меха нике как о чем-то безопасном, обитавшем в микромире и имевшем отношение к обра ботке данных и системам связи, и уж никак не соотносящемся с жесткой и «контакт ной» военной физикой. Стоило только хитрым законам квантового царства прокрасться в макромир - и результаты всегда получались обескураживающими.
        - Пожалуйста, объясните еще раз, что такое квантовые ямы, лейтенант.
        Тайер сделала глубокий вдох и явно попыталась скрыть раздражение.
        - В некоторых полупроводящих средах электроны занимают определенное прост ранство, именуемое квантовой ямой. Внутри квантовой ямы электроны псевдоатомов принимают такую лее организацию, как у нормальных атомов, но у этих атомов нет ядра - ни протонов, ни нейтронов.
        - Нет реальной массы, капитан,  - добавила Хоббс,  - но есть бесконечный период полураспада. Даже трансурановые элементы при этом не выделяют излучения и не распадаются. Но точно так же, как изотопы, псевдоатомы из квантовых ям обла дают теми же физическими характеристиками, как реальные атомы с таким же количес твом электронов - твердостью, отражательной способностью, химическими свойствами.
        - В имперских процессорах используются квантовые ямы, верно?  - спросил капи тан.
        - В некоторых из них - да,  - ответила Тайер.  - В процессорах, установленных на борту «Рыси», используются квантовые _биты,_ то есть информация хранится в спиновых состояниях электронных пар внутри захваченных атомов фосфора. Но это не квантовая яма. Это _настоящие_ атомы фосфора.
        Зай вздохнул.
        - Но как создавать квантовые ямы, мы знаем,  - заметил он.
        - Да, сэр. Эта технология появилась еще до начала эры межзвездных перелетов.
        - Если так, прошу вас, ответьте мне как можно проще,  - попросил он,  - что же риксы умеют делать такого, чего не умеем мы?
        Лейтенант Тайер умоляюще посмотрела на Хоббс. Старший помощник кивнула и подняла глаза к потолку, стараясь собраться с мыслями.
        - Сэр, мы умеем создавать квантовые ямы с фиксированным числом электронов и управлять ими умеем весьма относительно. А риксы нашли способ, с помощью кото рого можно добавлять или убавлять электроны по ходу дела, и менять элементарные характеристики вещества по собственной воле. По всей вероятности, объект спо собен обращаться к атомам так, будто они - нечто вроде регистров в памяти компь ютера. В каком-то смысле объект и является квантовым компьютером.
        - Компьютером, который способен превращать себя во все, что пожелает?
        - Да, сэр. Процесс мышления объекта представляет собой превращение материи.
        - То есть сознание и материя едины,  - задумчиво произнес Зай. Хоббс прищури лась.
        - Полагаю, да, сэр.
        Лаурент Зай без особого удовольствия снова посмотрел на экран. Со времени его последнего вопроса лейтенант Тайер поместила на экран символическое изобра жение квантовой ямы. Выглядело похоже на любой трехмерный график - местность, покрытая островерхими горами, выстроившимися со странной симметричностью и из-за этого похожими на свиту вступающих в брак вулканов или на зубцы на спине здоро венного трилобита.
        Мысли об эволюционном прошлом заставили Зая растревожиться. Его подчиненные, похоже, не слишком сильно опасались тех способностей, которыми был наделен объ ект, и вели себя так, словно подобрали какую-то таинственную, загадочную детскую игрушку. Для лейтенанта Тайер происходящее, судя по всему, представляло собой интеллектуальную игру. Казалось, риксский объект для нее - нечто вроде одной из извращенных инженерных головоломок, которые в аналитическом отделе очень любили придумывать и распространять между членами экипажа, как шахматные задачи. Для Хоббс это новое риксское изобретение означало всего лишь серию тактических пре имуществ - словно новая разновидность оружия или усовершенствованная система гра витации.
        Но Зай видел более серьезную опасность. Не только для Империи, но для всего человечества в целом. В объекте - Господи Всевышний!  - была подвергнута пересмотру сама _материя._ Нужно было, чтобы его подчиненные осознали всю грандиозность этого научно-технического шага.
        - Тайер,  - сказал капитан,  - скажите, все эти процессы внутри объекта будут происходить и при более высоких температурах?
        - Будут, сэр. На самом деле повышение температуры может даже подстегнуть эти процессы. Честно говоря, мы пока понятия не имеем о том, как риксам удалось при дать кремнию свойства полупроводника при той температуре, которая существует в глубоком космосе.
        - И в условиях повышенной силы тяжести объект тоже будет существовать?
        - Должен существовать, сэр. Мы уже пробовали обстреливать его легкими грави тонами, но, похоже, они не нанесли ему никакого вреда. Все это происходит в мире, где первенствуют электромагнитные силы. Гравитация тут относительно тривиальная.
        - Следовательно, данный объект мог бы существовать на планете?
        Тайер и Хоббс молчали. Другие офицеры, сидевшие за столом, вдруг выпрямили спины - словно бы очнулись от ступора, в который их вогнала лекция по физике. Зай выждал еще несколько минут, дал своей идее пустить корни в сознании подчи ненных.
        А потом задал более прямой вопрос:
        - Этот объект мог бы без труда приспособиться к существованию на планете земного типа?
        - Не вижу причин, почему бы такое не могло произойти, сэр,  - согласилась Тайер.
        - А мог ли бы он распространяться - подобно тому, как размножаются наноуст ройства?
        - Вероятно, мог бы, сэр. Если бы в окружающей среде хватило кремния.
        - Сколько процентов кремния содержится на средней планете земного типа, Тайер?
        Хоббс покачала головой и вмешалась в разговор капитана с аналитиком.
        - Пока мы далеко не уверены в том, возможно ли на самом деле расширение объ екта по типу размножения, сэр. Но нам известно, что у него имеются ограничения. Он может изменять себя, но до сих пор он не превратился в звездолет и не стал нас атаковать.
        Слово снова взяла Тайер.
        - Такое впечатление, что объект не способен конструировать сложные предметы, мэм. К тому же в качестве реактивной массы объект располагает исключительно соб ственным кремниевым субстратом. Если бы он начал двигаться с ускорением, очень скоро запасы кремния истощились бы. А не имея атомных ядер, объект, естественно, не способен создать ни атомного двигателя, ни ядерного оружия.
        - Надеюсь, вы правы, Тайер,  - сказал Зай.  - Как вы думаете, сколько на Родине мегатонн кремния?
        - Мы можем насильно держать объект на удалении от любой планеты, сэр,  - заметила Хоббс.
        - А я бы не стал подтаскивать его и на миллиард километров к Родине, что бы там ни приказывал Император,  - процедил сквозь зубы Зай.
        Эти непочтительные слова заметно шокировали собравшихся в командном отсеке офицеров. Вот и славно. Наконец они обратили на него внимание. Теперь им при дется вести себя поосторожнее с этим боевым трофеем.
        Тут снова заговорила Тайер - принялась отвечать на предыдущий вопрос капитана.
        - Кремний - самый распространенный элемент во вселенной, сэр. В коре планет земного типа только кислорода по массе больше. А в рамках космического простран ства кремний по распространению превосходят только некоторые газы и углерод.
        Наконец Зая вполне удовлетворила реакция подчиненных на прозвучавшую инфор мацию.
        - Слушайте внимательно,  - сказал он.  - Такое впечатление, будто бы мы схва тили тигра за хвост. Самозарождающиеся интеллекты существуют давно. Как на том настаивают представительницы риксского культа, они являются естественным резуль татом деятельности любой системы данных петабайтного масштаба - точно так же, как биологическая жизнь стала естественным результатом того, что кислород и углерод миллиарды лет постоянно находились под воздействием солнечного света и геотер мальной энергии. Но какими бы опасными ни казались нам гигантские разумы, до сих пор они всегда в своем существовании зависели от человечества. Это мы формиро вали субстрат для их мыслительной деятельности.
        Зай обвел взглядом лица офицеров, сидевших за столом.
        - Но теперь мы больше не нужны,  - медленно произнес он.
        Лаурент Зай внимательно наблюдал за своими подчиненными. Путь до Родины должен был занять почти два субъективных года. Для того чтобы все это время его команда была настороже, он должен был показать людям, какой угрозой является этот таинственный груз для «Рыси», Империи и человечества. Зародившийся в кос мосе гигантский разум являлся первым представителем нового вида, совершенно нез накомым существом, способным здорово проверить на прочность экипаж «Рыси».
        Лицо Хоббс вдруг как-то странно изменилось. Она прижала ладонь к уху.
        - Сэр,  - негромко проговорила она,  - я получила сверхсрочное сообщение от морского пехотинца, охраняющего пленницу-рикса.
        - Попытка к бегству?  - спросил Зай. Он опасался, что присутствие рикса- боевика на борту фрегата вызовет сложности, как бы бдительно ее ни охраняли.
        - Нет, сэр. Сообщение.
        - Она решила заговорить?
        - Не она, сэр. Сообщение... от гигантского разума, сэр. Лично для вас.
        Лаурент Зай обвел взглядом перекошенные лица офицеров, но себе не позволил выказать изумление. Надо было привыкать. В течение двух последующих лет любые неожиданности должны были | стать в порядке вещей.
        - Вот и началось,  - сказал он, а больше он ничего сказать не смог.
        Дав знак Хоббс следовать за ним, Зай вышел из командного отсека.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        По дороге к камере Кэтри Хоббс проверила, надежно ли пристегнут к запястью пистолет, стрелявший дротиками.
        Она сама намеревалась посетить пленницу, как только позволил бы график работы. Рикс-боевик представляла собой легендарное физическое явление и как пленница являлась подлинным уникумом в истории Империи. Она была единственным риксом, когда-либо взятым в плен живым и в сознании за все столетие вооруженного конфликта между Империей и Культом.
        Для риксов битва не на жизнь, а на смерть была правилом, а альтернативой победе являлось самоубийство. Хоббс покопалась в архивах и нашла упоминание об одном-единственном эпизоде, когда в плен были взяты живые риксы. К концу Первого вторжения имперский рейдер проник на довольно большое расстояние на территорию, контролируемую культом риксов, и его экипаж осуществил захват небольшого звездо лета, летевшего по какому-то далекому маршруту. Все шестнадцать риксов находились в состоянии анабиоза. Одного за другим их пробудили, но через несколько секунд пребывания в сознании они умерли. Имперские врачи пытались обнаружить и нейтра лизовать тот механизм, благодаря которому пленницы кончали с собой, но никакие медицинские вмешательства не могли продлить им жизнь. Их организм отвергал седа тивные средства, не подлежал реанимации и даже - ходили такие слухи - отторгал священный симбиант. Впечатление создалось такое, будто риксы умели сознательно управлять жизненно важными функциями организма. Для рикса дыхание было задачей, сердечная деятельность - волевым выбором.
        Самоубийство - просто-напросто решением.
        «Может быть,  - думала Хоббс,  - они по-настоящему верят в собственную пропа ганду. Если человеческая жизнь в конечном счете бессмысленна, то и собственное существование можно прервать усилием воли».
        Но на борту фрегата находился рикс, элитный боевик, представительница культа, которая, судя по всему, решила, что ее жизнь в плену чего-то стоит. «Но сама ли она приняла это решение,  - гадала Хоббс,  - или таков была замысел гиган тского разума?»
        Когда капитан и старший помощник подошли к камере, морские пехотинцы, сто явшие на посту, вытянулись по стойке «смирно». Как только пришло срочное сообще ние, Хоббс сразу выслала сюда подкрепление - троих пожарных, так что сейчас около камеры находилось пятеро охранников. Одним из них был рядовой Бассириц - тот самый парень, которого Хоббс в свое время выбрала для того, чтобы подавить бунт. И теперь она именно его назначила охранять рикса. Если уж кто-то мог сравниться с пленницей в быстроте реакции, так это Бассириц.
        Живая посвященная из членов Политического Аппарата - женщина по имени Фарре
        - тоже стояла у двери камеры. Увидев ее, капитан неприязненно поморщился. Аппа ратчики глаз не спускали с рикса и Раны Хартер со времени их прибытия на борт
«Рыси». Предписание Императора давало Аппарату неограниченную власть над обеими пленницами.
        - Капитан.
        - Посвященная,  - откликнулся Зай и обратился к Бассирицу.
        - Она действительно что-то сказала вам, рядовой?  - спросил он.
        - Да, сэр. Попросила, чтобы вы пришли, сэр.
        Хоббс посмотрела на пленницу через ложно-прозрачную гиперуглеродную стену. Рикс сидела в углу, грязная и одинокая, словно всеми забытая женщина в приюте для умалишенных. На протяжении нескольких месяцев плена она еще ни разу ни с кем не говорила. От нее слышали только те несколько слов, которые она произнесла, когда ее захватили в ледяной пещере,  - слова скорби об умершей возлюбленной. Почему же она до сих пор ждала и лишь теперь решилась передать сообщение?
        - Мы сможем сделать так, чтобы эта стена и для пленницы стала прозрачной?  - поинтересовался капитан Зай.
        - Нет, сэр. Внутри нет дисплея.
        - Тогда давайте войдем в камеру.
        - Сэр!  - запротестовала Хоббс.  - Пусть она как угодно крепко связана, но все же это рикс-боевик!
        - Как я вижу, у нее на шее - шоковый ошейник. Рядовой, пульт от него у вас?
        - Да, сэр.
        Бассириц продемонстрировал небольшой пульт.
        - Держите его наготове.
        - Капитан,  - вмешалась Посвященная.  - Прошу вас, разрешите мне взять пульт.
        - Посвященная Фарре,  - ответил ей Зай,  - у этого парня рефлексы гораздо быс трее, чем у вас. А вы можете подвергнуть риску нашу безопасность.
        - Император тревожится из-за тех секретов, которые этой пленнице передал гигантский разум на Легисе,  - сказала Посвященная.  - Эта камера безопасна в плане секретности?
        Зай взглянул на Хоббс.
        - Специально камера не оборудована для сокрытия информации, сэр. Но по боль шому счету в этом смысле она довольно безопасна. Здесь нет камер наружного наблю дения, нет синестезических проекторов. К тому же наша пленница пока и не думала разбрасываться тайнами.
        - Мэм,  - немного нервно проговорил Бассириц,  - есть еще один пульт, для смены караула.
        «С двумя пультами нам будет безопаснее»,  - решила Хоббс и согласно кивнула.
        Морской пехотинец вытащил из кармана еще один черный прямоугольник и подал его Фарре.
        Зай сложил пальцы в условном знаке, но дверь не открылась. Хоббс вспомнила, что она устроена без всяких хитростей, на основе чистой механики, отключена от системы автоматики и даже от системы декомпрессионной безопасности. Хоббс кив нула морскому пехотинцу - старшему из всех по званию, и тот велел двоим пожарным открыть дверь вручную.
        «Субординация во всей красе»,  - подумала Хоббс.
        Первым в камеру вошел Бассириц.
        Капитан Зай немного подождал. Он наблюдал за реакцией пленницы. Рикс встала, но из угла не вышла. Теперь Хоббс обратила внимание на то, что движения у нее какие-то неровные, резкие, как у напуганной птицы.
        - Старший помощник,  - приказал Зай.
        Прежде чем шагнуть в дверной проем шириной в один метр, Хоббс провела рукой по запястью и ощутила выпуклость. Пистолет был на месте, и это ее немного успо коило. Яркий свет лился с потолка камеры, щедро забрызганного световолоконным спреем. Воздух был немного затхлый, но без вони. Пот рикса обладал способностью приобретать запах молока.
        Следом за Хоббс в камеру вошли Зай и Посвященная. Все они встали в углу нап ротив рикса. При резком свете ее фиолетовые глаза ярко блестели, а лицо походило на физиономию какой-то древней ящерицы.
        - Капитан Лаурент Зай,  - проговорила пленница, и Хоббс распознала в ее акценте долгие гласные, характерные для северных провинций Легиса.
        - Да. А ваше имя?  - осведомился Зай. Хоббс и в голову не приходило, что у пленницы могло быть имя.
        - Херд,  - ответила рикс, и это слово она, видимо, произносила на родном языке. К звучанию гласной буквы примешалось странное гортанное жужжание.
        - Вы утверждаете, что у вас есть для меня сообщение?
        - От Александра.
        «Боже милосердный,  - подумала Хоббс.  - И у гигантского разума тоже есть имя!
        Зай только кивнул.
        - Что за сообщение?
        Рикс наклонила голову - так, словно попыталась к чему-то прислушаться. А потом пошевелилась, немного расправила плечи, насколько позволяла ее «смири тельная рубашка».
        - Александр хочет дать вам оружие.
        - Оружие?  - переспросил Зай. В конце концов ему не удалось скрыть изумление, и оно прозвучало-таки в его голосе.  - Это технология?
        - Нет, капитан. Информация,  - ответила рикс.  - Ее можно использовать против Императора.
        Фарре наставила на пленницу пульт.
        - Вот видите, капитан? Она обладает секретными сведениями.
        Зай несколько секунд молчал, обескураженный тем, что сказала ему рикс. Хоббс посмотрела на рядового Бассирица. Вероятно, пленница специально пробовала ввести всех в замешательство, чтобы затем начать атаку. Старуха-Посвященная ни за что не смогла бы ее остановить. Рядовой морской пехоты, похоже, был готов ко всему. Он и к разговору-то, судя по всему, вообще не прислушивался, а только неотрывно и свирепо пялился на боевика, словно она была каким-то ожившим чудовищем из дет ской сказки. Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком и снова положила правую руку на запястье левой, где под краем шерстяного форменного рукава был прис тегнут пистолет.
        - Я - слуга Императора,  - сказал Зай.
        - Он боится нас, и он уничтожит нас, если сможет,  - сообщила рикс.
        - "Нас"?  - переспросил Зай.  - Вас и?..
        - "Рысь" и Александра. Нас. Теперь мы связаны воедино.
        Капитан Зай молитвенно соединил ладони.
        - Император не ведает страха,  - произнес он фразу из катехизиса.  - Даже смерть...
        - Это ложь,  - спокойно произнесла Херд. Фарре вскрикнула так, будто ее чем- то стукнули.
        - Молчать!  - воскликнула Посвященная.  - Капитан, это помещение следует зву коизолировать. Немедленно.
        Капитан возмущенно смотрел на пленницу. На мгновение у Хоббс мелькнула мысль о том, что капитан сейчас развернется, уйдет и оставит эту безумицу в ее оди нокой камере. Как бы сильно ни изменился Зай за последние месяцы, все равно подобная хула на Императора его оскорбила.
        Но Зай не подумал уходить. Он сделал глубокий вдох.
        - Чего боится Император?  - спросил Зай, и у него свело скулы - так тяжело ему дались эти слова.
        - У него есть тайна,  - сказала Херд.  - Тайна, которую Александр раскрыл на Легисе. Если эта тайна будет раскрыта, власти Императора придет конец.
        - Молчать!  - взвизгнула Посвященная, и ее лицо перекосилось так, будто эти слова доставили ей физическую боль. Она сжала пульт обеими руками.
        Рикс дернулась, ее тело внутри «смирительной рубашки» одеревенело и, ударив шись о стену, оползло на пол. Она лежала, неподвижная, как статуя, а на ее лице застыла ужасная гримаса.
        - Послушайте, Зай,  - прошипела она с отчетливым риксским акцентом.  - Мерт вые...
        Но тут ошейник все же одолел ее, и тело начало подскакивать на полу. Так дергается труп, который пытаются оживить с помощью электрических разрядов.
        - Рядовой,  - негромко проговорил капитан.
        Бассириц нацелил на пленницу свой собственный пульт, и действие шокового ошейника пошло на убыль. Посвященная Фарре рухнула на колени, обхватила голову руками и так затряслась, словно ей тоже перепало от того шока, которому под вергли пленницу.
        Не обращая внимания на Посвященную, Хоббс рискнула подойти ближе к пленнице. В метре от рикса она опустилась на колени и внимательно осмотрела ее лицо, уже не скованное спазмом.
        Изо рта пленницы вытекала слюна. Но хотя бы она снова дышала. Хоббс бросила возмущенный взгляд на Фарре.
        - Молчать!  - снова взвыла представительница Политического Аппарата.
        Бассириц наблюдал за происходящим со странным, немного испуганным выражением лица. Но при этом он был явно доволен, словно ему только что удалось прихлопнуть здоровенное ядовитое насекомое.
        - Отключить аудиолинию от этой камеры,  - распорядился Зай, повернувшись лицом к стене.  - Впредь более никаких контактов с пленницей.
        - Сэр?  - удивилась Хоббс.
        - Вероятно, ей действительно известны имперские тайны, Хоббс. И мы обязаны охранять эти тайны.
        Хоббс протянула руку и прикоснулась к шее рикса, чтобы прощупать пульс.
        - У них нет сердца, Хоббс,  - заметил Зай.  - По крайней мере такого, которое бьется.
        Старший помощник кивнула. Кожа у рикса на ощупь оказалась комнатной темпера туры, и Хоббс вспомнила, что боевики-риксы обычно холоднокровны - чтобы их нельзя было заметить с помощью термальных датчиков.
        Как мало в ней было человеческого!
        - Уходим отсюда,  - негромко распорядился Зай. Хоббс встала и отошла к двери.
        Рикс шевельнулась, медленно повернула голову.
        - Подождите,  - прохрипела она.
        - Заклинаю тебя, женщина, _молчи!_ - умоляюще воскликнул Зай.
        Херд покачала головой.
        - Не тайна. Вопрос.
        Капитан Зай оглянулся, посмотрел на Хоббс. Он на мгновение растерялся. Пос вященная лежала на полу, обхватив голову руками. Она, похоже, ничего не слышала. А Бассириц стоял наготове с собственным пультом.
        Старший помощник вернулась и снова опустилась на колени возле пленницы.
        - В чем дело, Херд?
        Рикс несколько раз вдохнула и выдохнула, потом облизнула губы. Наконец она с явной болью произнесла свой вопрос:
        - Это правда, что Рана Хартер снова жива?  - Рикс явно была смущена. Каза лось, она заговорила о том, что давно скрывала. Помолчав, она сбивчиво добавила:
        - Я должна... увидеть... Рану Хартер.
        Зай покачал головой.
        - Почтенную Сестру нельзя беспокоить. Это никому не позволено.
        Пленница кивнула.
        - Но она жива.
        Хоббс вдруг ощутила странное сочувствие к риксу. А у капитана выбора не было. Приказ Императора не оставлял никаких сомнений: даже остальным почтенным мертвым не позволялось разговаривать с Раной Хартер. В комнатке, смежной с ее каютой, разместилась адепт из Политического Аппарата, по рангу - самый главный аппаратчик на борту «Рыси».
        - Он убьет ее,  - проговорила Херд.
        - Кто убьет?  - спросила Хоббс.
        - Император,  - тихо ответила пленница.  - Ваш Император боится, что она знает тайну. Но она не знает.
        - Рикс,  - сказал капитан Зай,  - ни слова о тайнах.
        - Позвольте мне увидеть ее,  - умоляюще произнесла пленница и попыталась под няться с пола.
        Но эта попытка оказалась слишком непосильной, и рикс опустила голову на пол.
        - У меня есть четкий приказ,  - сказал Зай.  - Никого не подпускать к Ране Хартер.
        Он отвернулся от пленницы и выбрался из камеры. Хоббс еще несколько секунд смотрела на инопланетянку. Она искала в ее глазах правдивость - ведь в глазах обычного человека непременно должна была отразиться правда. Но нет, лицо рикса снова стало жестким, отстраненным. Она снова превратилась в какое-то существо, не имеющее отношения к млекопитающим,  - твердое и упрямое, как черепаха.
        Хоббс дала знак Бассирицу, чтобы тот помог Посвященной выйти из камеры. Но что так повлияло на старуху-политика? Хоббс знала о том, что хула на Императора для наиболее круто «обработанных» членов Аппарата болезненна, что это больно даже для выходцев из «серых» семейств - таких, как капитан Зай, и все же она ни разу в жизни не видела, чтобы из-за каких-то слов человек вдруг рухнул на колени.
        Хоббс вышла из камеры следом за Заем. Она гадала, как быть. Дверь камеры крепко-накрепко заперли, и стена стала совершенно гладкой, непроницаемой, как камень.
        По пути к командному отсеку Зай вдруг сказал:
        - Рана Хартер.
        - Сэр?
        - Я насчет приказа содержать ее в изоляции. На самом деле я такого приказа в глаза не видел. Чтобы почтенную мертвую держали как пленницу - это очень странно.
        Когда Зай произносил эти слова, голос у него дрожал. Хоббс знала, что воск решение Хартер, с точки зрения традиции, вызывало, мягко говоря, большие сомне ния. Порой политики применяли симбиант из тактических соображений - чтобы допро сить изменника или вернуть к жизни представителя местной власти, убитого повстан цами. Между тем официально считалось, что все воскрешенные мертвые почтенны. И поэтому, вероятно, ваданскую душу Зая ранило сознание того, что на его корабле воскрешенная мертвая содержится под арестом.
        - Похоже, есть какие-то секреты, которые от нас скрывают, а, Хоббс?
        - Почти наверняка есть, сэр,  - отозвалась она. Он вдруг резко остановился и развернулся к ней.
        - А вы как думаете, _нужно_ ли нам оружие против Императора, Хоббс?
        Она понимала, что любой ответ, кроме строго отрицательного, прозвучит как измена, но солгать не смогла.
        - Не знаю, сэр.
        Она полуприкрыла глаза и напряглась как ребенок, который ожидает, что ему сейчас влепят подзатыльник.
        Но капитан Зай сказал:
        - Вот и я не знаю, Хоббс. Вот и я не знаю.
        С этими словами он отвернулся, и они вошли в командный отсек.
        СЕНАТОР

        Сад изменился.
        Вдоль дорожки, ведущей к центру сада, по-прежнему возвышались песчаные бар ханы, но скорпионов на них теперь не было, их заменили пустынные цветы. Множество фонтанов, как прежде, замысловато играли струями воды. Источники
«прелестной» гравитации заставляли воду причудливо изгибаться, и вдобавок сегодня фонтаны фосфоресцировали и капли походили на искорки фейерверков. Те несимпатичные лианы, которые так не понравились Наре в прошлый раз, исчезли. Теперь вдоль вьющейся по спирали дорожки стояли ряды тюльпанов. Лиловые и черные, их лепестки были расчерчены тонкими красными полосками. Причиной появления этих полосок, насколько помнила Рана, явился какой-то вирус.
        Но тюльпаны все равно были необыкновенно хороши.
        Сенатор Оксам шла по дорожке и гадала, не переустраивается ли в Император ском саду абсолютно все каждую неделю. А может быть, эти перемены в сторону большей легкости и нежности явились реакцией на войну и были призваны исцелять монарха от его тревог. По крайней мере, самой Наре короткая прогулка по саду на этот раз показалась не такой пугающей.
        Оксам покачала головой, осознав, что на ее собственное настроение на самом деле никак не повлияли ни прекрасные цветы, ни искрящаяся вода. Просто теперь ее не столь угнетала имперская мистика.
        Мертвец ожидал ее в самом центре сада.
        - Советник,  - приветствовал он ее.
        - Добрый день, сир.
        - Прошу садиться, сенатор Оксам.
        Оксам опустилась в парящее в воздухе кресло. Кресло, похоже, вспомнило ее и приспособилось к форме ее тела намного быстрее, чем тогда, когда сенатор впервые явилась в Алмазный Дворец.
        Странно было снова встретиться с монархом вне стен палаты заседаний военного совета. Четко уравновешенное напряжение между членами этой группы людей было уже таким знакомым, спектр их эмоциональных реакций - настолько предсказуемым. Оксам стало немного не по себе. Вероятно, именно поэтому Император и приказал произ вести изменения в саду - чтобы сбить гостью с толку. На колени к Оксам вспрыгнула кот и напугал ее. Зверек был серо-пепельного цвета, с абрикосово-оранжевой маской на мордочке и белыми лапками. Оксам провела рукой по спине кота и почувс твовала кончиками пальцев зубцы симбианта. Ей стало неприятно, но она сдержалась.
        - Как его зовут, сир?  - спросила она.
        - Александр.
        - Значит, он мечтает о завоевании новых миров.
        Император едва заметно улыбнулся.
        - Возможно.
        Нара без труда видела чувства воскрешенного мертвеца. Волнение, приправ ленное уверенностью человека, имевшего на уме хорошо продуманный план. Свой браслет с противоэмпатическим лекарством Оксам отрегулировала так, что в ее кровь сейчас поступало очень мало препарата, и это было опасно, но здесь, вдали от городских толп, она чувствовала себя уверенно, а ее эмпатическая чувствитель ность была на высоте. Она помнила о предостережениях Роджера Найлза и решила сегодня не совершать ошибок.
        - Чем я обязана такой чести, ваше величество? Император наклонился и вытащил из-под кресла небольшой человеческий череп и повернул его так, что пустые глаз ницы уставились на Оксам.
        Оксам едва заметно напряглась, а пушистый стервец у нее на коленях выдал ее реакцию - кот недовольно вытаращил глаза и выпустил когти.
        - Простите меня, сенатор,  - извинился монарх.
        - Я - ваша слуга, ваше величество.
        Оксам тайком поддела кота кончиком ногтя, но он в ответ замурлыкал.
        Она стала рассматривать череп. Сначала ей показалось, что он принадлежал ребенку, но скулы выступали вперед от надбровных костей, да еще и зубы торчали неровно, некрасиво, что было характерно для глубокой древности, когда еще не была развита технология коррекции прикуса. Если учесть вдобавок и то, насколько покатой была лобная кость, то можно было предположить, что этот череп принад лежал какому-то взрослому древнему человеку очень маленького роста.
        - Еще один урок истории, сир?
        - Наглядное пособие, сенатор.
        Император повернул череп на ладони - глазницами к себе, словно собирался сыграть роль Гамлета. Теперь на затылке черепа Оксам увидела отверстия.
        Отверстий было четыре, они образовывали прямоугольник, и каждое имело диаметр в несколько сантиметров. Те два, что располагались ближе к макушке, были значительно крупнее нижних отверстий. От них в стороны расползались образовав шиеся в древние времена трещинки. Череп был упакован в прозрачный пластик и только поэтому не рассыпался в руке у Императора.
        Нара сглотнула ком, вставший в горле. Довольно мрачное получилось наглядное пособие.
        - Какая-то древняя разновидность казни, сир?
        Император покачал головой. Из зарослей тюльпанов вышла еще одна кошка, потерлась о ножки кресла, в котором сидела Нара, и ушла.
        - Просто старая история - для тех, кто сумеет прочесть ее.
        - Боюсь, я не смогу, мой повелитель.
        - Эта женщина - один из наших почтенных предков - обитала на африканском континенте Древней Земли.
        - В Египте?
        - Гораздо южнее,  - поправил Нару Император.  - И задолго до того, как на кон тиненте появились государства и нации. Это было на заре человеческого существова ния, в ту эру, когда люди только учились изготавливать орудия труда.
        Оксам кивнула. Выходило, что этот череп и вправду очень и очень древний. Какой же странный и долгий путь ему пришлось проделать, чтобы оказаться в руках у этого воскресшего мертвеца?
        - Они жили во мраке, не имея ни речи, ни огня. Земледелия тогда тоже не было, естественно. Даже зачатков цивилизации не было у того племени, к которому она принадлежала. У них не было ни письменности, ни устной речи.
        - А чем они питались, сир?
        - Дикорастущими растениями. Они рвали их и ели. Ужасно невкусно.
        - Мне случалось срывать и есть кое-какие дикорастущие растения, сир.
        - У Вастхолда есть девственное очарование.
        - Для меня оно появилось, только когда я оттуда улетела.
        Император снова развернул череп «лицом» к Оксам.
        - Эта женщина и все ее племя жили в пещерах, представлявших собой полости, образовавшиеся внутри мощных застывших потоков вулканической лавы. Эти пещеры были большими и глубокими и служили нашим предкам надежным кровом. Мы до сих пор так и жили бы в этих пещерах, если бы кто-то не выгнал наших предков из мрака под свет солнца.
        Оксам прищурилась и снова внимательно посмотрела на отверстия в черепе.
        - Следы клыков хищника, сир?
        - Он назывался _динофелис._ Саблезубый тигр. Вымер задолго до начала диаспоры.
        Сенатор глубоко вдохнула и выдохнула. Она поняла, что Император обратился к своей излюбленной теме.
        - Насколько я понимаю, сир, это животное было одной из гигантских кошек?
        Еще несколько лет назад Оксам думала, что эти существа вымышлены, что сот рудники Политического Аппарата нарочно придумали их в угоду Императору. Но здесь, на Родине, в столичном зоопарке содержалось небольшое инбредное семейство львов, и все верили, что эти львы - самые настоящие. Жуткие зверюги из детских страшных снов, размером раза в четыре больше самого свирепого хищника на
«девственном» Вастхолде.
        Император радостно кивнул.
        - Существо более двух метров длиной - это при том, что рост человека в те времена составлял не более полутора. У динофелиса имелись так называемые «ложно сабельные» зубы. Настоящие ножи в пасти.
        Император, правитель Восьмидесяти Миров, согнул четыре пальца правой руки, как когти, и вложил в отверстия на черепе. Оксам незаметно отвела руку от мурлы кающего у нее на коленях зверька.
        - Гигантские кошки жили еще глубже в пещерах, чем наши предки. Туда, где обитали люди, еще пробивался сумеречный свет, а дальше царила полная темнота.
        - И нападали они, судя по всему, сзади, сир. Император кивнул и, подняв череп скрюченными пальцами, снова повернул его так, что пустые глазницы устави лись на Оксам.
        - Они стискивали голову жертвы челюстями, клыки вонзались в головной мозг, смерть наступала мгновенно. А потом они утаскивали добычу во мрак.
        - Эта опасность и заставила нас выйти из пещер, ваше величество?
        - Именно так,  - сверкнув глазами, подтвердил Император.  - Но не надо думать об этих кошках как всего лишь о некоем эволюционном давлении. Тут имел место не просто естественный отбор, а жуткий страх. Саблезубые тигры умели подкрадываться совершенно бесшумно и невидимо в кромешной темноте. Очень может быть и так, что никому из людей их толком и разглядеть не удалось. Они стали самыми первыми ночными кошмарами, глубоко запечатлевшимися в психике представителей нашего вида. Они были - сама смерть. И _это_ - след, оставленный Древним Врагом.
        Оксам опустила глаза и посмотрела на кота, устроившегося у нее на коленях. Она протянула к его мордочке палец, кот лизнул ее палец шершавым язычком, тихо мяукнул и снова замурлыкал, в высшей степени довольный.
        - Я вижу, что у вашей любви к кошкам есть и темная сторона, сир.
        - Конечно, сенатор. Их влияние на жизнь человечества всегда было важным, но не всегда приятным. Представьте себе, Нара, что вы принадлежите к тому племени, на которое охотятся хищники. В любой момент вашего родственника, любимого, друга, подругу может уволочь страшный зверь, и эти люди будут дико кричать, а потом умрут в страшных муках.
        - Как всегда бывает на войне,  - проговорила Оксам.
        - И всегда - на передовой линии фронта. Однако от этого врага проистекла необходимость эволюционировать. Мы были беззащитны против этого зверя - до тех пор, пока не стали объединяться в группы племен, не начали производить орудия труда, пока не обзавелись наконец самым нужным орудием - огнем.
        - К эволюции человечество подтолкнул страх?  - проговорила Нара Оксам и наконец поняла, к чему все это.  - Вероятно, вы тоже приветствуете естественную смерть, сир.
        - Вероятно. Военному совету предстоит принять еще одно нелегкое решение.
        Оксам сделала глубокий вдох. Неужели Император уже успел задумать новый геноцид?
        - Сир, не стоит ли поднять этот вопрос перед всеми членами военного совета, когда мы соберемся на заседание?
        Мертвый монарх прищурился.
        - Сенатор Оксам, военный совет - это не парламент, где все заседатели равны. За последние шестнадцать столетий я созывал двенадцать таких советов, и в каждом из них один советник всегда возвышался над остальными.
        Оксам широко раскрыла глаза. Лесть из уст Императора?
        - Я - ваша слуга, сир.
        - Не притворяйтесь, сенатор, не нужно. Вам это не к лицу. Вы - та сила, которая поднялась, чтобы уравновесить мою власть. И это вполне естественно в свете развития событий теперешней войны.
        Оксам мысленно велела себе расслабиться и попыталась заглянуть в сознание своего собеседника. В его словах было что-то еще кроме лести. Нара осторожно проговорила:
        - Я согласна с вами, ваше величество, в том, что в данное время в военном совете наблюдается равновесие.
        Он кивнул.
        - В этом состоит цель совета. Он должен являть собой Империю Воскрешенных в миниатюре. Он должен состоять из двух частей, двух равных частей. Но бывают вре мена, когда нам надо действовать сообща - вам и мне.
        Нара заметила, что Император сказал о себе в единственном числе, отказался от имперского «мы» в пользу просторечия.
        В саду стемнело. В синестезическом пространстве появилось изображение боевого трофея «Рыси».
        - У нашего Возвышенного героя Лаурента Зая есть опасения относительно этого риксского артефакта,  - сказал Император.  - Он полагает, что внутри артефакта содержится призрак гигантского разума с Легиса.
        - Призрак, сир?
        - Двойник. Копия, переданная с Легиса. В этом плане сведения, полученные от капитана Зая, весьма убедительны. Если он прав, то данный объект еще более опа сен, нежели гигантский разум, который некогда оккупировал Легис. Он содержит все наши тайны. А теперь у него плюс ко всему появилось тело.
        - В таком случае, это большая удача, что наш славный капитан захватил этот объект.
        - Мы надеемся, что все так и есть. Однако возможности этого феномена неиз вестны. Он способен меняться, сенатор, на самом низком уровне материи. Путь Зая к Родине займет два субъективных года, то есть десять абсолютных. И мы не знаем, с какими испытаниями придется за это время столкнуться «Рыси».
        Сенатор Оксам нахмурилась. В официальных отчетах об объекте, которые полу чали члены военного совета, вся информация излагалась весьма спекулятивно. Оксам сожалела о том, что не может получить независимую научную консультацию, но эти отчеты, к сожалению, подпадали под закон о столетнем табу. Она не имела права даже вынести документы из палаты заседаний.
        - На самом деле,  - продолжал Император,  - вероятно, объект вообще неуправляем.
        - Неуправляем, сир?
        - Представители Политического Аппарата, находящиеся на борту фрегата, пола гают, что объект оказывает какое-то... влияние. Эта тварь пытается завербовать экипаж Зая. Существует серьезная опасность.
        О чем говорил Император? Неожиданно Нара уловила эмпатическую вспышку и догадалась, что вот-вот узнает о кульминационном моменте плана монарха.
        - Сир, насколько мне известно, к «Рыси» вылетели корабли сопровождения,  - проговорила она.
        Два звездолета, размерами меньше фрегата, вылетели к Легису, как только началось риксское вторжение. На данный момент эти корабли изменили курс и дого няли «Рысь», летевшую к Родине.
        Монарх кивнул.
        - Именно так. Они будут держаться от объекта на большем расстоянии, чем
«Рысь». Кроме того, они будут действовать строго по имперским предписаниям, а не в рамках обычной субординации.
        Оксам четко увидела это в сознании Императора. Холодная радость победы. Отм щение.
        - И какие приказы получены этими кораблями, сир?
        - На них производится несколько очень мощных дронов с ядерным оружием. Если возникнет такая потребность, они уничтожат и «Рысь», и объект посредством неожи данной атаки.
        Нара Оксам почувствовала, как меркнет свет. Ей казалось, что она, того и гляди, ослепнет от гнева и отчаяния. Она окончательно поняла: Император не успо коится до тех пор, пока Лаурент Зай не погибнет.
        - Сир...
        - Только в том случае, если возникнет такая потребность, сенатор. Оконча тельное решение приму я. И только я буду нести ответственность за это решение.
        И снова - первое лицо, единственное число.
        - Не стоит ли совету обсудить...
        - Я давал клятву защищать Восемьдесят Миров, сенатор. Сообщения капитана Зая не оставляют в этом вопросе никаких сомнений. Он сообщает буквально следующее:
«Данный объект представляет собой величайшую угрозу для Империи и даже для всего человечества».
        Оксам с трудом сглотнула слюну. Император все обернул так, что выходило, будто Лаурент сам себя приговорил к смерти. Потом он процитирует эти слова, чтобы оправдать свое решение. Теперь, когда монарх предупредил о возможном раз витии событий ее, он потом сможет сказать кому угодно, что до принятия экстрен ного решения посовещался с членами совета. Целую планету угробить без политичес кого одобрения военного совета Император, конечно, не мог, но зато запросто мог приказать уничтожить какой-то там жалкий фрегат.
        Люди запомнят, что Император помиловал Зая. А то, что затем он превратил его в мученика, только придаст случившемуся равновесие.
        - Уверен, вы не станете распространять эти сведения, сенатор. Закон о сто летнем табу касается, безусловно, и нашего с вами разговора.
        - Конечно, ваше величество.
        Кот спрыгнул с колен Оксам и, подойдя к Императору, потерся о его ноги. Нара Оксам поднялась с кресла. Она не могла думать ни о чем, кроме того, как сильно Император жаждет отомстить Лауренту Заю. Она вновь заставила себя заглянуть в пустынную область его эмоций, попробовала понять, чего же он так боится.
        Но не увидела и не почувствовала ничего, кроме удовлетворенности.
        После церемонии прощания, шагая по оскорбительно сверкающему саду, Нара думала об одном: она должна предупредить Зая. С двумя кораблями сопровождения
«Рысь» могла справиться - при условии, что ее капитан будет в курсе происходя щего. Но если он решит, что эти корабли высланы ему на подмогу, тогда они сумеют расстрелять фрегат в мгновение ока.
        И тут, когда взгляд Нары скользнул по зарослям алых цветов, украшавших склон песчаного бархана, она вдруг увидела тот образ, который прятался за самодовольс твом Императора. Чем дальше Нара уходила от леденящего холода, исходящего от монарха, тем четче представала перед ней картина происходящего.
        Это была ловушка. Это была та самая ошибка, о которой предупреждал ее Роджер Найлз. Все это не имело никакого отношения к Лауренту Заю.
        Императору была нужна _она,_ Нара Оксам. Он каким-то образом узнал об их отношениях, о том, что она уже выходила с ним на связь. Он знал, что она захочет предупредить Зая.
        И был прав.
        У нее не оставалось иного выбора, как только войти в ловушку с широко раск рытыми глазами.
        Только так она могла спасти своего возлюбленного.
        КАПИТАН

        Капитан Зай стоял у самого края наблюдательного блистера.
        Он смотрел на объект, силуэт которого в такой дали от солнца системы Легис выглядел зловеще черным. Объект бурлил, как темная грозовая туча. Судя по сведе ниям, полученным от сотрудников аналитического отдела, которым было поручено сле дить за движениями объекта, за последние две недели его активность постоянно нарастала. Попытки передать сигналы «Рыси» становились все более частыми и изоб ретательными: то на поверхности объекта возникали огромные знаки, то начинали мигать в странной последовательности древние коды, потом - загадочные фразы на местных легисских диалектах, и эти фразы каким-то непостижимым образом проникали в каналы внутренней связи фрегата. Бортовой компьютер «Рыси» трудился изо всех сил, чтобы воспрепятствовать попыткам объекта наладить связь. В конце концов Зай был вынужден прекратить всякое наблюдение за объектом, кроме слежения за ним с помощью самых примитивных датчиков.
        «Рысь», образно выражаясь, заткнула уши. Этого потребовали представители Политического Аппарата.
        С того самого дня, как пленница-рикс попыталась передать «послание» от Алек сандра, представительницы его величества вели себя так, словно они с победой взяли на абордаж вражеский корабль. Казалось, не было на борту «Рыси» ни единого уголка, куда бы ни проникали их бдительные взоры. Старший помощник Хоббс только тем и занималась, что выслеживала и ликвидировала всевозможных «жучков», которых аппаратчицы запускали в различные бортовые системы. Зая подобное самоуправство на борту его корабля возмущало, но он был бессилен перед буквой императорского предписания, а пунктов у этого предписания, казалось, с каждым днем становится все больше и больше.
        Адепт Тревим запечатала камеру, где содержалась пленница-рикс, крепко- накрепко, как склеп, и теперь там постоянно дежурил охранник-аппаратчик. Кроме того, адепт взяла под свой контроль всю систему внешних переговоров «Рыси». Теперь любое исходящее сообщение отправлялось только после ее одобрения. Ну и конечно же, Тревим потребовала, чтобы фрегат стал глух и слеп ко всем без исклю чения знакам, подаваемым объектом.
        Само собой, поползли слухи. Некоторые из членов экипажа утверждали, будто знают, что именно пытается сказать риксский артефакт. Но все эти утверждения были разными и на редкость глупыми. Просто-напросто команда откровенно скучала, вот люди и болтали о всякой ерунде. До старшего помощника Хоббс дошла даже байка о том, что несколько недель назад якобы главному аналитику Кэксу вручили пос лание от объекта, и он, Кэкс, якобы это послание расшифровал. Вот только сплет ники почему-то напрочь забыли о том немаловажном факте, что операция по пересадке искусственных глаз, которую Кэксу сделали на Легисе, не удалась. Его иммунная система отторгла трансплантаты, и он, всю свою жизнь посвятивший анализу инфор мации, обезумел от своей слепоты.
        Зай прикоснулся кончиками пальцев к тонкой прозрачной пластиковой пленке, отделявшей его от космоса, и почувствовал, как невыносимо холодно по другую сто рону от блистера. Он гадал, какое же оружие хотел предложить ему объект.
        Однако капитан тут же постарался отбросить мятежные мысли. У него было более важное дело.
        Ему следовало прочесть сенаторское послание. От Нары Оксам, представитель ницы его величества с планеты Вастхолд. Торжественный, сверкающий знак послания парил в синестезическом пространстве на фоне космического мрака, а вокруг этого знака медленно вращались три символа секретности, похожие на трех змей, обвивших одну ветку.
        Зай вскрыл послание.
        Как только появились слова, написанные рукой его возлюбленной, Зай улыбнулся и представил себе, что слышит ее голос.
        _"Лаурент,_ - так начиналось послание,  -
_я_бы_хотела_начать_со_слов_любви_и_нежности, но_должна_предупредить_тебя_об_опасности"._
        Зай моргнул и обескураженно покачал головой. Всю жизнь его учили тому, что военное искусство придает существованию значение и порядок, но нынешний военный конфликт с риксами переворачивал с ног на голову все, чего бы только ни касался.
        Он стал читать дальше.
        _«Кораблями,_отправленными_навстречу_„Рыси“,_получены_два_различных_приказа. Официальный_приказ_велит_им_охранять_и_сопровождать_вас_до_Родины, но_существует_также_и_высочайшее_предписание,_врученное_нескольким_офицерам. Это_предписание_может_быть_исполнено_по_единственному_слову_Императора. Если_он_даст_такой_приказ, то_корабли_сопровождения_должны_будут_уничтожить_и_твой_фрегат, и_ваш_боевой_трофей_посредством_неожиданной_атаки»._
        Лаурент Зай вздрогнул и расправил плечи. Все складывалось именно так, как о том говорила рикс: Император хотел уничтожить его, «Рысь» и объект. Воскрешенный мертвец никак не мог удовлетворить свою жажду мести. Что же он скрывал?
        Однако на смену гневу быстро пришла тревога. Ведь то, что он только что про чел, являлось конфиденциальной, сверхсекретной информацией, существовавшей за пределами сферы влияния даже верховного командования флота. Такими сведениями владел только военный совет.
        - Что ты наделала, Нара?  - с упавшим сердцем прошептал Зай.
        _«Считается,_что_Император_даст_ход_своему_предписанию_только_в_том_случае, если_объект_будет_угрожать_Империи._Но_я_почувствовала..._нет,_я_точно_знаю, что_он_намерен_убить_всех_вас._С_тех_пор_как_я_начала_работать_в_совете, я_постоянно_вижусь_с_Императором,_и_теперь_я_без_труда_читаю_его_мысли»._
        Ну конечно, Нара расщелкала Императора с помощью своего эмпатического дара. Зай стал читать дальше, думая о том, что дар Нары погубил ее. Она нарушила закон о столетнем табу.
        _«Он_чего-то_ужасно_боится,_Лаурент._Чего-то, о_чем_знает_риксский_гигантский_разум._Чего-то,_что_он_обнаружил_на_Легисе»._
        Эти слова возлюбленной прозвучали словно эхо того, о чем говорила пленница- рикс. У Зая по коже побежали мурашки.
        _«Он_сделает_все,_что_угодно, лишь_бы_только_об_этом_не_узнал_никто_в_Империи,_Лаурент._Я_сама_видела. Он_даже_заставил_военный_совет_одобрить_решение_о_геноциде. Аппарат_был_готов_отдать_приказ_о_начале_ядерной_бомбардировки_Легиса-XV, сбросе_„грязных“_бомб. Они_были_готовы_погубить_сотни_миллионов_людей_только_для_того, чтобы_уничтожить_гигантский_разум»._
        Зай закрыл глаза. Если Нара была права, получалось, что рикс сказала правду.
        _«Он_убьет_тебя,_Лаурент._Император_так_боится_гигантского_разума, что_готов_уничтожить_весь_мир»._
        Лаурент Зай медленно кивнул и выпрямился - так, словно с его плеч упала тяжкая ноша.
        _«Будь_осторожен,_любимый._Возвращайся_ко_мне»._
        Капитан Зай снова кивнул, а текст послания сжался и превратился в значок на ярко освещенном поле синестезии, на фоне черноты космоса. Зая вдруг замутило, он пошатнулся, и ему пришлось упереться ладонью в прозрачную стенку блистера, чтобы устоять на ногах. Пластик оказался успокаивающе прочным и холодным. Настоящим.
        Но боль осталась. Последние остатки ваданской верности покидали Зая.
        Император был готов уничтожить один из Восьмидесяти Миров.
        Зай вспоминал хрестоматийные фразы, которые заучивал в детстве. Древний договор между Императором и Вадой был подписан тогда, когда ваданские отцы- основатели бежали со своей родной планеты, разрушенной войной. «Нет - уничто жению миров» было прописано в договоре. И вот теперь монарх его нарушил.
        Сражаясь с тошнотой, Зай заметил маленькую «иконку», мигающую в нижнем уголке знака послания Нары. Этот символ придумала Хоббс, а означал он, что пос лание попало в руки к адепту Тревим.
        - Проклятье...  - прошептал Зай.
        Он-то решил, что это сообщение надежно засекречено. Оно было защищено сена торским иммунитетом и всеми привилегиями, действовавшими внутри Рубикона, но все же зловредной Тревим каким-то образом удалось вскрыть это послание.
        Теперь Император узнает о том, что Нара Оксам предупредила его. Еще одна волна тошноты накатила, но буквально через несколько секунд Зай уже сумел взять себя в руки.
        Он стал дышать медленно и размеренно - как подобает ваданскому воину. Он отвернулся от мрака космического пространства и вышел из блистера. Его очень обрадовал звон подметок собственных ботинок, прикасавшихся к прочному металлу палубы.
        Он улыбался.
        Странно... Такая страшная опасность - а на душе у Зая стало легче. Между тем впервые за несколько месяцев он почувствовал себя сильным и уверенным. Все его грехи и недостатки ушли в тень, их затмили преступления врага - Воскрешенного Императора.
        - Хоббс,  - проговорил он, вызвав на связь старшего помощника.
        - Капитан?  - полусонным голосом отозвалась Хоббс.
        - Встретимся около каюты Раны Хартер.
        - Сэр?
        - Через пять минут. Захватите свое оружие.
        СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

        Кэтри Хоббс на бегу застегивала куртку.
        Она остановилась за углом, отделявшим ее от цели, и сверилась с часами. У нее оставалось пятьдесят секунд. Она окинула взглядом свою черную шерстяную форму - все ли в порядке. Отодвинула край рукава, под которым прятала пистолет. Датчик показывал, что обойма полна, но Хоббс все-таки отодвинула крышку и собст венными глазами взглянула на обойму. Все иглы были на месте.
        Дротики выстроились в два ряда, как две шеренги крошечных оловянных солдати ков.
        Хоббс быстро и бесшумно скользнула за угол. Капитан уже ждал ее. Он был суров и мрачен.
        - Что случилось, капитан?
        - Нас предали, Хоббс.
        Опять мятеж? Хоббс судорожно вдохнула и отстегнула от запястья пистолет.
        - Речь не о ком-то из членов экипажа, Хоббс,  - сказал капитан.
        Она обескураженно заморгала. Что он имел в виду?
        - Отдайте мне его. Он указал на пистолет.
        «Что?!» - подумала она. Ведь капитан мог взять со склада свой собственный пистолет. Ах да, но ведь об этом тут же бы стало известно всем политиканам на борту «Рыси».
        Хоббс молча подала капитану пистолет.
        Капитан, держа пистолет за спиной, открыл дверь, ведущую в каюту воскре шенной мертвой. В полумрак прихожей хлынул свет. Адепт Тревим стояла на коленях спиной к входной двери и шевелила пальцами - отдавала какие-то кодовые приказания.
        - Простите меня, Почтенная Мать,  - проговорил Зай и, обстреляв Тревим градом игл, вонзил их поверх ее сердца в форме буквы X.
        Хоббс ахнула и с трудом устояла на ногах. «Это сон, сон!» - думала она.
        - Симбиант может ее потом восстановить,  - объяснил Зай, обернувшись к Хоббс, и спросил: - Чем она занималась?
        Хоббс заставила себя сосредоточиться и, заглянув в синестезическое простран ство, обвела взглядом данные диагностики. Официально все действия адепта были тайными для бортового компьютера, но всегда оставались какие-то косвенные следы. Сверхсветовой передатчик работал в режиме передачи.
        - Похоже, она передавала сообщение, сэр.
        - Я успел ей помешать? Хоббс покачала головой.
        - Процесс передачи завершился, капитан. Главный передатчик - в режиме конца связи.
        - На Родину,  - проговорил Зай. Она кивнула.
        - Черт. Отключите весь узел связи, Хоббс. Отрежьте его от системы снабжения энергией.
        Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком и передала связистам приказ капи тана. Хотя бы этот козырь у капитана остался. Аппаратчики обладали высочайшим предписанием, дававшим им неограниченную власть, но члены экипажа «Рыси» все еще могли отключать любые системы фрегата вручную.
        Капитан распахнул дверь, ведущую в дальнее помещение, держа наготове пистолет.
        - Рана Хартер,  - позвал он.
        «Неужели он убьет ее?» - гадала Хоббс. Адепта Тревим после ранения в сердце без труда реанимируют, а вот от ранения в голову воскрешенная мертвая оправиться не смогла бы.
        Мертвая женщина вышла из темноты на свет, подслеповато моргая. Невысокая, бритоголовая - так же, как рикс. Но хотя Хартер явно была ростом ниже Херд, Хоббс обратила внимание на их внешнее сходство. Власти Легиса сочли, что Рана была избрана из всех сотрудников местной милиции именно за свое сходство с Херд, а вероятно - из-за того, что она обладала редкой способностью систематизировать хаотичные данные. Хоббс гадала, каким образом гигантский разум эксплуатировал интеллект Раны и как сказался плен на той воскрешенной мертвой, которая сейчас стояла перед ней.
        - Прошу вас, пойдемте со мной, Почтенная,  - сказал Зай.
        Хартер робко кивнула. В ней совсем не было обычной для мертвых надменности. Лаурент Зай пошел первым, Рана - следом за ним. Хоббс замкнула процессию. Она шла и все время напоминала себе о том, что все это происходит на самом деле.
        Через несколько минут они уже были около камеры, где содержалась рикс. Из-за стрельбы и включения тревожного режима на медицинских мониторах адепта Тревим кое-где на корабле сработала сигнализация, но Хоббс вроде бы удалось ее утихоми рить.
        Из членов экипажа на страже возле камеры стоял единственный морской пехоти нец, но не знакомый капитану Бассириц, а какой-то другой. Компанию ему составлял один из аппаратчиков нижнего звена. Этот парень был живой, поэтому Зай выстрелил ему в ногу, а когда тот начал оседать на пол, капитан хорошенько врезал ему кулаком в висок. Аспирант рухнул на пол без чувств.
        Оторопевшему охраннику Зай строго приказал встать по стойке «смирно».
        Рядовой на мгновение остолбенел, но тут же вытянулся и выпятил грудь, как на параде. Такого «командного» голоса Хоббс у Зая никогда не слышала. Как ни страшно, как ни несуразно выглядело все, чем они занимались, именно звук голоса капитана вдруг напугал Хоббс.
        Она задвигала пальцами, чтобы отключить еще несколько взвывших сирен. Навер няка остальные политиканы уже поняли, что происходит что-то неладное.
        - Вызвать сюда подкрепление, капитан?
        - Было бы неплохо, Хоббс. И обязательно - того проворного рядового.
        Она кивнула и отдала соответствующие распоряжения.
        - Охраняйте эту территорию, рядовой,  - приказала она застывшему в полной неподвижности морскому пехотинцу.
        Хоббс отперла камеру, повернула винтовой засов и, упершись одной ногой в стену, потянула на себя массивную дверь.
        Капитан первым шагнул к дверному проему.
        - Пульт от шокового ошейника, сэр,  - напомнила ему Хоббс.
        - Он нам не понадобится.
        Хоббс пошла следом за капитаном, жалея о том, что у нее нет еще какого- нибудь оружия. Пусть рикс была замотана в «смирительную рубашку», она все равно почти наверняка могла без труда убить их обоих. Старший помощник сильно сомнева лась в том, что даже половины обоймы дротиков хватило бы для того, чтобы хотя бы немного «притормозить» рикса-боевика.
        Пленница встретила их холодным и алчным взглядом. Под этим взглядом охотницы Хоббс почувствовала себя обнаженной.
        Но вот в дверь камеры вошла Рана Хартер, и на какое-то мгновение Херд вдруг превратилась в самого обычного человека.
        - Рана!  - воскликнула она и шагнула вперед.
        Мертвая женщина пошла навстречу той, которая держала ее в плену, и той, которую она когда-то любила. Хоббс думала о том, какое разочарование должна испытать рикс. Воскрешенные мертвые никогда не сохраняли эмоциональных привязан ностей из прошлой жизни. Пересадка симбианта вызывала у них полное равнодушие к суетной жизни живых. Хоббс встретилась с многими погибшими товарищами по команде после реанимации. Они больше не были ни друзьями, ни даже сослуживцами. Они стали просто пассажирами.
        Но Рана Хартер с нежностью посмотрела на рикса и улыбнулась.
        Ее улыбка напугала Хоббс. Улыбка очень странно выглядела на холодном, зем листого цвета лице, казалась по-клоунски нарисованной. Но мертвая женщина обняла Херд, обвила руками гиперуглеродную «смирительную рубашку», и они поцеловались самозабвенно, как подростки с утопианской планеты. Капитан и Хоббс молча наблю дали за ними, они были слишком сильно изумлены и не посмели вмешиваться.
        Наконец Херд и Рана отстранились и посмотрели друг другу в глаза.
        - Рана,  - тихо пробормотала Херд.
        Мертвая женщина заговорила в ответ. Хоббс расслышала в ее речи жужжание сог ласных боевого диалекта риксов.
        - Сберегите нас,  - пробормотала она затем. Воскрешенная женщина, одна из почтенных мертвых Империи, говорила по-риксски. Во что превратилась Рана Хартер?
        - Херд,  - негромко сказал капитан.  - Я пришел за информацией.
        Рикс-боевик еще раз поцеловала Рану Хартер и прошептала так тихо, что Хоббс едва различила ее слова:
        - Твои губы теперь так же холодны, как мои.
        Кэтри сглотнула подступивший к горлу нервический ком. Она никак не могла поверить, что все это происходит наяву.
        Херд отвела взгляд от своей возлюбленной и посмотрела на капитана Зая.
        - Значит, теперь вы хотите услышать тайну Императора?
        Он кивнул и проговорил:
        - Я выслушаю ее.
        И эти слова прозвучали с торжественностью и сдержанностью присяги в военном трибунале.
        Херд склонила голову. Казалось, она прислушивается к какому-то внутреннему голосу. Но вот она улыбнулась, и от этой улыбки хищницы у Хоббс похолодело сердце.
        - Тебе не понравится то, что ты услышишь, ваданец.
        Зай не дрогнул. Он только вернулся к двери и закрыл ее. Как только тяжелая металлическая плита встала на место, стал не слышен даже едва различимый гул корабельных механизмов.
        Теперь они были напрочь отрезаны от остальных помещений «Рыси».
        - Говори,  - сказал Зай.
        Рикс вдохнула, выдохнула и начала:
        - Вашу Императрицу убили не мы, а ваши аппаратчики.
        - Конечно,  - прошептала Хоббс. Ведь судя по видеозаписи боя во дворце, так все и было. В убийстве сестры был повинен Император.
        - Но это не та тайна, которая касается тебя, Зай,  - добавила Херд.  - Перед гибелью Императрицы внутри ее тела побывал Александр - из-за того, что внутри нее находилось некое устройство.
        - "Поверенный",  - уточнил капитан Зай.
        - Именно так. Александр взял это устройство под свой контроль, как все прочие электронные приборы на Легисе, и смог заглянуть внутрь Императрицы. Алек сандр кое-что увидел.
        Рикс-боевик продолжала рассказ, и ее негромкий голос стал звучать нараспев. Казалось, она рассказывает детскую сказку. Она склонила голову к плечу Раны Хар тер, а мертвая женщина стояла рядом и гладила связанные руки Херд.
        Рассказ занял пятнадцать долгих минут.
        Хоббс понимала, что для нее связь с миром «серых» порвана - из-за ложного обвинения в Ошибке Крови, из-за тех мучений, которые довелось пережить «Рыси», и вот теперь капитан Зай, казалось бы, поставил точку в этом перечне - он совершил самую настоящую измену. Но то, о чем говорила рикс,  - это было нечто совсем иное. Из-за ее слов капитан Зай опустился на пол, и его вытошнило, а сама Хоббс чувствовала себя так, словно из нее последние убеждения выдергивают будто кишки крюком из рыбьей утробы. И потом все стало иначе.
        СЕНАТОР

        Ожидая, что капкан, выставленный Императором, вот-вот захлопнется, Нара Оксам вела себя очень осторожно.
        Она инстинктивно чувствовала, что со временем сотрудники Политического Аппа рата обязательно узнают о послании, которое она отправила Заю. Вероятно, они уже все знали об этом и просто ожидали удобного момента, чтобы выступить против нее. Проведя дома несколько нервных и почти бессонных ночей, Оксам решила ночевать в своем сенаторском офисе, где ее защищала граница Рубикона. Как правило, так не случалось, чтобы сенатор вдруг неожиданно исчез без какого бы то ни было объяс нения, но обвинения в государственной измене в военное время Политическому Аппа рату вполне могло хватить для того, чтобы сделать исключение.
        Но когда капкан начал захлопываться, все закрутилось очень быстро.
        Вести разлетелись по столичной инфоструктуре со скоростью пламени, вспыхнув шего в атмосфере чистого кислорода. Началось все со светских сплетен, отлично состряпанных, но все равно выглядящих маловероятно. Тогда были подброшены дока зательства. Фотографии Оксам и Зая во время разговора на приеме во дворце у Импе ратора десять лет назад. Схема прохождения первого послания Нары Заю. Отчеты о повестке дня заседаний военного совета (те пункты повестки, по которым в итоге был задействован закон о столетнем табу, были жирно замалеваны черной краской). И наконец - ее голос, диктующий первые несколько слов предупреждения Заю. Голос был синтезирован - для вящего эффекта.
        На протяжении нескольких судорожных утренних часов вопрос о государственной измене, совершенной сенатором Нарой Оксам, передвинулся с последних страниц, где публиковались сплетни и разбирались теории заговоров, к ярким заголовкам, раз местившимся на периферии всех каналов, вещавших в поле вторичного зрения.
        Сотрудникам новостных каналов было строго-настрого запрещено даже гадать по поводу того, какие именно секреты раскрыла сенатор своему возлюбленному воину, однако для доказательства ее вины вполне хватало нарушения закона о столетнем табу. Эта молодая упрямая женщина обманула доверие императора.
        В то утро, когда «бомба» взорвалась, Нару пробудило накопившееся в городе напряжение. Этот нарастающий гнев миллионов людей вполз к ней в голову, подобно тому, как сигнал будильника прорывается в сон крепко спящего человека. В те краткие мгновения, пока длилось ее безумие, Нара видела, как раздувшееся тело столицы бьется в конвульсиях, похожее на выброшенного на берег кита, пытающегося в жутком, нелепом посмертном спазме согнать со своего трупа птиц-падальщиков. И падальщики, взлетев, на какое-то время решили оставить свое пиршество, где уго щением им служила военная экономика, и переметнулись к новой цели.
        Сенатор-изменница: живая добыча.
        Эмпатическое видение начало угасать. Сенатор Оксам ощутила собственное тело, почувствовала чью-то руку на своем запястье: кто-то орудовал с ее противоэмпати ческим браслетом. Она открыла глаза, готовясь обрушить на наглеца бурю возмуще ния. Но на коленях рядом с ней стоял хмурый Роджер Найлз.
        Оксам зажмурилась и снова открыла глаза.
        Доза лекарства оказалась высокой, и буквально через несколько секунд Нара смогла мыслить ясно и четко. Она сразу же поняла, что случилось. Это и была та самая западня, которую приготовил для нее Император. И она вошла в западню, все прекрасно зная и понимая.
        - Что ты наделала, Нара?  - спросил Найлз. Оксам подняла руки, поднесла ладони к лицу, потерла щеки, чтобы убедиться в реальности собственного тела. Пошевелилась, села. После ночевок на диване в кабинете у нее всегда побаливала спина.
        - Я мало что могу тебе рассказать, Роджер. Закон о столетнем табу.
        Он горько усмехнулся.
        - Ну да, _теперь_ ты вспомнила о законе?
        - Я должна была рассказать Лауренту о том, что задумал Император. Я знала, что меня поймают, но я должна была спасти его.
        - Они требуют твоей крови, Нара.
        - Знаю, Роджер. Я хорошо слышу их голоса. Она махнула рукой, и перед ней возникло поле вторичного зрения. Картина, наблюдавшаяся в синестезическом прост ранстве, подтвердила сказанное Роджером Найлзом и нарисованное эмпатией. Ее историю пережевывали на всех новостных каналах. Оксам быстро пробежалась по некоторым из них: ее голос и фотография, текст бесполезного ордера на ее арест от Политического Аппарата, какой-то лоялист, с высокой трибуны требующий ее изг нания из Сената. Изгнание из Сената, как понимала Оксам, было ключевым моментом. Лишившись сенаторского иммунитета, она стала бы самой обычной гражданкой Импе рии. Банальной изменницей, которую не в силах был защитить Рубикон.
        - Я предупреждал тебя, Нара. Почему ты не послушалась меня?
        - Меня могут вышвырнуть, Роджер?
        - Из Сената? Прецедент имел место, но такого не случалось уже сто пятьдесят лет.
        - А в тот раз какая была причина? Найлз заморгал, пошевелил пальцами.
        - Убийство. Утопианка убила своего любовника. Задушила в постели.
        Оксам вяло усмехнулась. Она-то, по крайней мере, нарушила закон не для того, чтобы убить возлюбленного, а для того, чтобы его спасти.
        - Это выглядит гораздо более драматично,  - заметила она.
        - Но тогда и речи не было о преступлении против государства,  - возразил Найлз.  - В протоколе о лишении этой дамы сенаторских полномочий значилась форму лировка «за неподобающее поведение». Это обвинение будет помягче государственной измены, я бы так сказал.
        - Как долго это тянулось?
        - Сорок семь дней. Устроили суд перед Сенатом в полном сборе. Свидетели, совет защитников и даже психолог.
        - И в итоге ее изгнали из Сената. Найлз кивнул.
        - А как только она лишилась сенаторского иммунитета, гражданский суд обвинил ее в убийстве. Ее лишили Возвышения и приговорили к пожизненному заключению.
        - Все же это лучше, чем обескровливание.
        - Господи, Нара,  - проговорил Найлз дрожащим голосом.  - Неужели ты действи тельно сделала это? Выдала Заю секреты военного совета?
        - Да. Чтобы спасти его.
        - Вероятно, можно найти какое-то исключение, оправдание за счет необходи мости военного времени...
        Она покачала головой.
        - Выхода нет, Роджер. Государственная измена чистой воды: я поставила моего возлюбленного выше моего повелителя. Я сделала выбор.
        Найлз умолк и погрузился в процесс исследования информации. Он встал и начал шевелить пальцами. Нара видела, как он напряжен, и понимала, что он всеми силами старается изыскать хоть какую-то зацепку, хоть какое-то оправдание для нарушения закона о столетнем табу. Он сейчас походил на человека, играющего в виртуальную игру и пытающегося выбраться из лабиринта. Стоило напороться на препятствие или зайти в тупик - и его лицо выражало неподдельное отчаяние.
        Нара тем временем снова нырнула в мир новостных каналов, вещавших в поле вторичного зрения. Один из каналов показывал толпу, собравшуюся возле Рубикона. Это были лоялисты, требовавшие, чтобы Нару немедленно лишили сенаторского имму нитета и предали имперскому суду. Теперь, когда целью для нападок лоялистов стала она, их извечно наигранный праведный гнев уже не выглядел таким комичным. По другому каналу выступал представитель партии секуляристов, молодой человек, заменивший Нару после того, как она стала членом военного совета. Он призывал к спокойствию и примирению, пытался сдержать развитие событий и вообще не затра гивал вопрос об обвинении Оксам в измене. Нара ему не завидовала.
        Страсти бушевали нешуточные, а Нара вдруг ощутила странное умиротворение. Обычные исполнители политического спектакля - политические партии, пропагандист ская машина Аппарата, заказные новостные материалы - все это пришло в движение самым обычным путем. Зоркий поиск преимуществ, но при этом - осторожность и рас чет. Оксам чувствовала, насколько зыбка почва под ногами у тех, кто ведет эту борьбу за власть, какое напряжение - в каждом произнесенном слове, в каждом нарочитом прочтении кодекса имперских законов или устава Сената. Но в самой середине этого хаоса находилась одна-единственная неподвижная точка: правота сделанного ею выбора.
        Совершив государственную измену, Нара Оксам словно бы очистилась. После всех компромиссов, на которые ей пришлось пойти, она в конце концов совершила нечто, руководствуясь самой простой и ясной причиной, и ей не важно было, чего ей будет стоить этот поступок.
        - Я свободна, Роджер. Найлз широко раскрыл глаза.
        - Что?
        - Нельзя вечно сражаться с Императором с помощью одного только прагматизма.
        Найлз сокрушенно покачал головой. Несколько серебряных волосков вылетели из его седой прически. Казалось, он с каждой минутой все сильнее старится.
        - Ты выбрала неудачное время, Нара. Идет война.
        Она понимала его точку зрения. Защищая Империю, монарх всегда находился на пике власти. Однако это утверждение имело и обратную сторону. Именно на своем пике власть более всего одурманивает.
        - Я собираюсь всей Империи Воскрешенных сказать то же самое, что сказала Заю,  - заявила она.  - О планах Императора насчет Легиса.
        Найлз устремил на нее взгляд, полный отчаяния.
        - Они убьют тебя,  - прошептал он.
        - Пусть.
        - Воспользуйся всем, что тебе известно, и попытайся откупиться.
        Она покачала головой. Никакого выхода для нее не существовало и существовать не могло, уж Император об этом позаботится.
        - Нара, из тебя выпустят кровь, каплю за каплей.
        - Но сначала я настрою против него целое поколение людей.
        Найлз облизнул пересохшие губы. Оксам понимала, что он все еще пытается найти какой-то выход, и вдруг догадалась, в чем состоит главный недостаток ее старого консультанта. Какой бы лютой ненавистью он ни пылал к мертвым, Найлз всегда боролся с ними с предельной осторожностью, выстраивал планы медленно и скрупулезно. Он недолюбливал драматизм.
        - Сколько тебе лет, Роджер?
        - Много. Жутко много,  - отозвался он.  - Так много, что я знаю, как остаться в живых.
        - В этом твоя проблема. Война порой требует жертв.
        - Ты говоришь о самоубийстве, Нара. Она кивнула.
        - Верно, Роджер. О заслуженном и хорошо обдуманном самоубийстве.
        Старик-консультант устало сел рядом с ней. Нара с ужасом увидела, что его лицо залито слезами.
        - Тридцать лет я потратил на то, чтобы привести тебя сюда, сенатор,  - прого ворил Найлз и всхлипнул.
        - Знаю.
        - И вот как ты мне отплатила? Мгновение на размышление - и ответ пришел сам собой.
        - Да. Именно так.
        Потом они какое-то время сидели молча. Оксам отключила поле вторичного зре ния, прервала поток мнений и позерства, хлынувший в комиссии, слушания, дебаты. Неповоротливая машина законотворчества совершала неуклюжий маневр, разворачи ваясь против принадлежащего к ней человека, против «своей». Лучи восходящего солнца заблестели на гранях кристаллов, осторожно перенесенных в кабинет из прежнего офиса Найлза. Похожие на дерево, увешанное множеством крошечных зеркал, кристаллы, хранившие бесчисленное множество данных, отбросили на стены отражения лучей от своих граней - веселых солнечных зайчиков.
        Нара Оксам слушала тяжелое дыхание Найлза, и ей было жаль, что она не может избавить его от этих страданий. Ей по-прежнему требовались его советы. Она наде ялась, что Найлз от нее не отвернется.
        И словно бы услышав ее мысли, старик развел руками и спросил:
        - А мне-то что теперь делать, сенатор? Она взяла его за руку.
        - Постарайся потянуть время. Потом соглашайся на судебное разбирательство. Но никаких свидетелей в мою защиту. Свидетельствовать буду только я сама. С самым широким, насколько возможно, освещением в общественных средствах массовой информации.
        Найлз нахмурился, отчаяние в его взгляде сменилось сосредоточенностью.
        - Тебе попытаются заткнуть рот, сенатор. Государственные тайны, сама понима ешь.
        - Они не смогут изолировать весь Сенат, Роджер. А лишить меня сенаторского иммунитета может только Сенат, и больше никто.
        Найлз прищурился. У него появилась информация к размышлению, и в его глазах сразу вспыхнули искорки.
        - Пожалуй, больше никто, сенатор.
        - И я имею право выступить на процессе, где будут судить меня.
        Найлз кивнул.
        - Конечно. Даже закон о столетнем табу стоит ниже сенаторского иммунитета. Так что, по большому счету, заставить тебя замолчать смогут только _после_ того, как Сенат официально решит изгнать тебя из своих рядов.
        - Теперь, когда я избрала смерть, возможностей у меня больше,  - сказала Нара.
        И задумалась над собственными словами. Она прямо сейчас могла выйти к Руби кону и обратиться к толпе представителей новостных каналов, вооруженных камерами. Она могла рассказать этим людям о том, что замышлял Император сотворить на Легисе. Но новостные каналы не смогут передать информацию, подпадающую под дейс твие закона о столетнем табу. Так что раскрыть чудовищные планы Императора она могла, только выступив в Сенате.
        - Я дождусь разбирательства и сыграю свою роль, когда на меня будет смотреть вся Империя.
        - Аппарат уничтожит все твои слова. Прекратят вещание из Сената.
        Нара посмотрела на Найлза и кивнула.
        - Значит, нам нужно придумать запасной план. Как опубликовать мою речь, если мне заткнут рот. Это должно быть что-то такое... немножко нелегальное - вроде того, как мы распространяли слухи на Вастхолде.
        - На Родине это будет непросто. Все коммуникационные сети - в руках у аппа ратчиков.
        Нара на миг задумалась.
        - Пожалуй, я знаю, как обойти Аппарат. Есть у меня кое-что, прибереженное на черный день.
        Найлз озадаченно посмотрел на нее, и вымученная улыбка немного смягчила хмурые черты его лица.
        - Что ж, все-таки хоть самую малость прагматизма я в тебя вколотил, сенатор.
        - Не прагматизма - тактики,  - поправила его Оксам.  - Пусть только меня услы шат, и Император сильно пожалеет о том, что тысячу лет назад не умер своей смертью.
        АДЕПТ

        - Мне нужно отправить сообщение,  - повторил Зай.
        Адепт Харпер Тревим взглянула на него, пытаясь приспособить свое сознание к лихорадочному ходу времени живых. Насколько проще было смотреть на стены. Даже тускло-серый цвет гиперуглерода, такой светлый по сравнению с густо-черным, казался богатым и привлекательным на фоне продолжающейся реанимации.
        Симбиант Тревим продолжал трудиться, дабы полностью оживить ее. Ее новое сердце еще не полностью восстановилось. Угодливые, трудолюбивые клетки Другого взяли на себя большую часть работы и реставрировали трехстворчатый и митральный клапаны. От выстрелов Зая ее головной мозг не пострадал, но зато легкие и позво ночник были немилосердно изрешечены дротиками.
        Адепт была едва в сознании. Когда она закрывала глаза, то за сомкнутыми веками перед ней представал алый горизонт - первый знак воскрешенных.
        Тревим заставила себя посмотреть на этого человека и, какой слабой она себя ни ощущала, у нее все же хватило сил проворчать:
        - Оставьте меня в покое, капитан. Вы прострелили мне сердце, а теперь ждете, что я совершу измену, чтобы вас отблагодарить?
        - Измену совершил Император, и больше никто,  - возразил Зай.
        От этих слов Тревим вздрогнула, и на миг мир живых предстал перед ней четко и ясно.
        - Богохульство!  - прошипела она, брызжа слюной.  - Вы ответите за это, Зай. Те страдания, которые вы пережили на Дханту, покажутся вам сущей ерундой в срав нении с местью Императора.
        - Адепт, мне нужно отправить сообщение. Только вы можете дать разрешение на его отправку.
        Зай говорил с ней как с непослушным ребенком и повторял свою просьбу со сдержанной настойчивостью здравомыслящего взрослого.
        - Ваш экипаж разделит с вами ваши страшные мучения, Зай,  - сказала Тревим.
        Тень гнева пробежала по лицу капитана, и Тревим испытала едва ощутимое удо вольствие. Он посмел обращаться с ней, адептом Политического Аппарата, прожившей четыреста субъективных лет, как с ребенком? Даже если бы Зай уничтожил ее, даровал ей окончательный мрак, все равно она была одной из почтенных мертвых. Ее никто не запугает и никто не сможет ею манипулировать.
        Его экипаж. Слабое место Зая. Он всех этих людей втянул в мятеж.
        - По приказу Аппарата их всех разорвут на куски, Зай. Одного за другим, на глазах у вас и их родных. Вы все - изменники.
        Капитан глубоко вдохнул, выдохнул, склонил голову набок и улыбнулся.
        - Я знаю Тайну Императора.
        Тревим содрогнулась. Жуткий спазм отвращения сковал все мышцы ее тела. Она в отчаянии замотала головой. Зай ничего не знал. Он просто _не_мог_ ничего знать. Тайна была слишком крепко связана с миром сотрудников Аппарата. Непосвященный и к тому же _живой_ человек ни за что бы не смог раскрыть Тайну.
        - Нет,  - выдавила адепт.
        - Мне все рассказала пленница-рикс.
        Эти слова вызвали очередной шок у Тревим. Новый спазм был так силен, что ее не до конца восстановленное сердце еле выдержало. По левой руке от плеча вниз прокатилась волна физической, биологической боли - такой боли Тревим не чувство вала уже несколько десятков лет.
        Она тихо застонала. Другой пытался успокоить ее, но та «обработка», которой подвергались все сотрудники Аппарата, представляла собой неотвратимую, несокру шимую силу, и эта сила ураганом бушевала в каждой клетке тела Тревим. Такая реакция за века служения престолу отложилась в ее организме, словно осадок мине ральных солей. Эти спазмы, эта боль служили чем-то вроде кляпа, мешавшего аппа ратчикам выболтать Тайну.
        И вот теперь эту боль использовали против нее.
        Тревим сглотнула скопившуюся во рту слюну и заставила себя поверить в следу ющие свои слова:
        - Вы блефуете, Зай. Вы ничего не знаете.
        - Мертвые умирают, адепт Тревим.
        - _Молчать!_ - взвизгнула она, и все у нее перед глазами заволокло алой пеленой. У нее внутри что-то отвратительно зашевелилось. Казалось, на миг Другой собрался ее покинуть, он словно бы отдернул свои волоконца, испугавшись столь бурной реакции.
        Адепт Тревим более или менее сносно понимала, какие научные наработки лежат в основе чудесного действия симбианта. Способность Другого исцелять и сохранять требовала абсолютной покорности от тела. Пресловутое спокойствие почтенных мер твых было средством для того, чтобы разум и тело не отторгали действие симбианта, рассчитанное на поддержание жизни. Эмоциональная холодность бессмертных являлась не просто неким духовным достижением. Она была необходимым состоянием. И вот теперь профессиональное «зомбирование» Тревим сражалось с ее мертвенным спокойс твием, и это грозило союзу тела с Другим.
        Слова Зая в буквальном смысле разрывали ее надвое.
        - Молчите!  - умоляюще произнесла она и чуть не задохнулась.
        - Просто отмените предписание, Тревим. Отмените предписание, мешающее нор мальной работе узла связи.
        В поле вторичного зрения Тревим увидела соответствующий значок. Ей нужно было только сделать кодовый жест - и Зай получил бы доступ к передатчику. Он смог бы послать сообщение на Родину.
        Совершить новую измену.
        - Нет,  - процедила сквозь зубы Тревим.
        - Мертвые умирают, адепт. С самого начала.
        Боль снова накатила жаркой волной. Но страшнее физической агонии было ощу щение того, что Другой уходит, что он шарахается от тех конвульсий, которые сот рясают ее тело. Ее сердце судорожно сжималось. Казалось, оно вот-вот оторвется и упадет.
        - Вы убиваете меня, Зай.
        - Умирайте, если вам так хочется.
        И он продолжал хладнокровно пересказывать все, что ему поведала рикс.
        Адепт Тревим всеми силами пыталась овладеть собой, вытерпеть боль, устоять против увещеваний Другого вернуться к спокойствию. В какое-то мгновение она вдруг увидела, как непроизвольно вытянулась ее рука, как пальцы чуть не сложи лись в кодовый знак, так необходимый Заю. Но все же она смогла сдержаться. А он все говорил и говорил, и страшное сражение в теле адепта продолжалось.
        За мгновение до того, как она уже была готова сдаться, еще не полностью вос становившееся сердце Тревим вдруг затрепетало, а потом с силой ударилось о грудную клетку. Другой покинул ее, и она стала погружаться в забытье.
        На миг адепт решила, что победа осталась за ней. Ее разум начал угасать. Но вот ведь ужас - победа смерти успокоила ее, а Другой вернулся и снова начал вер шить чудеса - чинить, восстанавливать, латать. Сознание ускользало с каждым мигом, и все же Тревим успела догадаться, что после реанимации она снова испы тает все эти муки. Могущество симбианта было слишком велико, он был неукротим и совершенен, но и многовековое зомбирование не желало сдавать свои позиции. Уми рая, Тревим понимала, что ее воля, оказавшаяся между этими двумя неотступными силами, в конце концов рухнет.
        Рано или поздно она покорится Заю.
        СЕНАТОР

        Редко ей случалось видеть Сенат в столь полном сборе.
        От многих планет, в том числе и от Вастхолда, в Форуме всегда заседал только один сенатор. «Победитель забирает все» - шутили по этому поводу. Но с большин ства из Восьмидесяти Миров присылали делегации, пропорционально представлявшие их значимость. Количество голосов в общем хоре для каждой планеты определялось объ емом выпущенной продукции, облагаемой налогами, и сенаторы с планет, имевших в Форуме много представителей, свои голоса дробили. Эта система разрабатывалась в течение многих столетий в целях достижения равновесия, но создавала сложности при подсчете голосов. К тому же в тех редких случаях, когда все сенаторы оказы вались на своих местах, как сейчас, Большой Зал Форума бывал переполнен.
        Все собрались, чтобы судить Нару Оксам за государственную измену.
        Большой Форум представлял собой громадное углубление пирамидальной формы, высеченное в гранитном основании, на котором была выстроена столица. Если бы кому-то вздумалось наполнить эту полость гипсом, то получился бы перевернутый зиккурат - ступенчатая пирамида с плоской вершиной, в данном случае являвшейся полом. Каждая из мажоритарных партий занимала одну из треугольных «лестниц». При этом лидеры партий группировались ближе к низу, а их соратники, занимавшие более скромные посты, размещались выше, на более широких ступенях-рядах.
        Председатель Сената восседал на Нижнем Возвышении, за круглым мраморным столом в самом центре «ямы» Большого Форума. Сенатор Оксам раньше только один раз видела этого старика, Пурама Дрекслера с планеты Фатава, на парадном возвы шении. Это было в тот день, когда она давала присягу, и председатель вручил ей сенаторские регалии. Странно было думать о том, что через несколько дней все это у нее могут отнять и обречь на смерть после того, как этот самый человек сосчи тает голоса.
        Сегодня Большой Форум был как-то особенно, нереально освещен. На серый гра нитный пол не падали тени. Сделано это было для телекамер, облепивших верхнюю ступень Форума по всему периметру. Сенатор Оксам позволила себе на секунду заг лянуть в поле вторичного зрения, чтобы проверить, какова зрительская аудитория. На Родине статистика была ошеломляющая: прямую трансляцию из Форума смотрело восемьдесят процентов населения. Даже в городах противоположного полушария, где сейчас в лучшем случае было раннее утро, а в худшем - полночь, большинство жителей настроились на эту передачу. Найлз сообщил Оксам о том, что сверхсве товой сигнал небольшой мощности передается «в живую» через имперскую систему рет рансляторных антенн, затем этот сигнал будет усилен, и в итоге запись судебного процесса обязательно увидят на всех планетах Империи. Императору так и не уда лось превратить Лаурента Зая в мученика, как он этого ни жаждал, но зато теперь он обрел злодейку, которую следовало образцово обвинить и наказать.
        Политический Аппарат сделал все возможное для того, чтобы раздуть аудиторию, следящую за процессом Нары Оксам. Видимо, политиканы не опасались того, что она может сказать.
        Ей позволили выступать в собственную защиту. Председатель Сената Пурам Дрек слер настоял на самой обширной интерпретации традиции сенаторского иммунитета, подкрепив свое решение аргументами о безопасности Империи - от той партии, которую он сам представлял. Но даже сенаторский иммунитет нельзя было противо поставить закону о столетнем табу, и потому был изобретен компромисс. Пурам держал под рукой пульт-выключатель - на тот случай, если Оксам заговорит о заду манном Императором геноциде. Шею Нары обвивал шоковый ошейник, чтобы она думала о том, что говорит.
        Здесь, на парадном Возвышении, Дрекслер казался немного бледным. Видимо, аппаратчики хорошенько просветили его относительно замысленной Императором ядерной атаки на Легис, и теперь Дрекслер знал, когда именно ему следует вносить в речь Оксам цензуру. Оксам не сомневалась, что Дрекслер глубоко возмущен подобным нарушением устава Сената, но как бы противны ни были ему лично планы Императора, политика Дрекслера оставалась такой же «серой», как тот гранит, в котором были высечены ступени Большого Форума. Оксам была уверена в том, что он непременно утихомирит ее,  - если она хотя бы намекнет на запретную тему. Она с грустью подумала о том, что представителям «розовых» политических партий нес колько десятков лет в голову не приходила мысль о переизбрании Дрекслера. Все считали, что пост председателя - фикция, номинальная должность. И вот теперь этот человек держал в руках ее жизнь.
        Шла вторая неделя подготовки к процессу, и когда об этих условиях узнал Роджер Найлз, он обреченно покачал головой.
        «Нам конец,  - сказал он.  - Если ты не сумеешь сказать им о Легисе, все бесс мысленно. Сдавайся и проси пощады».
        «Не волнуйся, Найлз,  - ответила она.  - У меня в запасе есть и другие тайны».
        Услышав это, ее главный консультант изумленно вздернул брови, но больше она ему ничего не сказала.
        Император понятия не имел о самом последнем сообщении, полученном Оксам от Лаурента Зая. Это сообщение было очень ловко упрятано внутрь политического отчета от адепта Харпер Тревим. Пленница-рикс рассказала о том, что узнал на Легисе гигантский разум. О правде насчет спасения заложников, о симбианте, об Империи в целом. Оксам владела тайной Императора.
        Да, она не имела права говорить о геноциде, но это не имело никакого значе ния. Теперь у нее имелась история получше. Аппаратчики заперли не ту дверь.
        Сенатор Дрекслер открыл заседание. Он сжал костлявой правой рукой жезл и стукнул по полу его металлическим наконечником. Звук удара был усилен и эхом разлетелся по каменным просторам Форума.
        - Тишина,  - проговорил он. Его голос был подобен скрежету гравия.
        В Большом Форуме воцарилась тишина.
        - Мы собрались, чтобы разобрать дело об измене.
        Нара оставила транслируемую «картинку» в поле вторичного зрения и теперь видела перед собой собственное лицо. Какая-то далекая камера пристально следила за ее реакцией. От созерцания себя самой в синестезическом зеркале у нее воз никло неприятное чувство - она словно лишилась тела. Оксам моргнула и прогнала изображение.
        «Нужно оставаться в реальном мире»,  - напомнила она себе.
        Она даже свою речь целиком заучила наизусть, не желая, чтобы нормальному зрению мешали синестезические суфлеры.
        Наре нужно было видеть лица сенаторов, а не волноваться о том, как все про исходящее транслируется в эфир. Если ей не удастся завладеть вниманием соратников-солонов, то ей совсем не поможет то впечатление, какое она произведет на зрительскую аудиторию.
        - Кто является обвинителем?  - спросил Дрекслер.
        На ступенях, оккупированных лоялистами, поднялась мертвая женщина. Прелат. Сенат выдал ей специальное разрешение на проход через Рубикон, и она стала первой представительницей Политического Аппарата, кому такое позволили.
        - Сам Император,  - ответила женщина-прелат.  - И я представляю Его.
        - Кто является обвиняемой?
        - Представительница его величества с планеты Вастхолд сенатор Нара Оксам.
        Произнося эти слова, аппаратчица указала на Нару.
        Нара почувствовала, как всколыхнулись в зале эмоции, и ее пальцы машинально потянулись к лечебному браслету, но она совладала с собой и опустила руки. Она заранее выставила нужный режим эмпатии и чувствовала, как над ее головой парит, подобно громадному стервятнику, вся столица, как она следит за каждым словом, звучащим здесь, но при этом сдерживается, не выдает своих чувств. На протяжении нескольких недель звучало множество призывов к немедленной расправе, но теперь торжественный ритуал судебного процесса превратил бешеную толпу в уважительную аудиторию. Людей в столице долго приучали почитать традиции.
        К сенатору Оксам подошел вооруженный сенатский охранник. Только этому моло дому человеку разрешалось иметь при себе оружие в Форуме. Об этой должности Нара прежде тоже всегда думала как о номинальной, но вдруг и охранник, и оружие стали весьма реальными.
        Он взял ее за руку.
        - Это она?  - спросил охранник у женщины-прелата.
        - Да.
        Охранник отпустил ее руку, но остался рядом - словно Наре могло прийти в голову сбежать.
        - Кто будет говорить в защиту обвиняемой?  - спросил Дрекслер и обвел взг лядом всех сенаторов - словно бы гадал, кто из них дерзнет выступить против Импе ратора.
        - Я буду говорить в свою защиту,  - сказала Нара, и собственный голос пока зался ей отделенным от тела - из-за громкого усиления и невероятности происходя щего. Ей трудно было поверить, что она обращается к сотням миллиардов людей, к истории, и что от этих слов зависит ее жизнь.
        - Что ж, пусть уважаемый Сенат выслушает обвинение,  - сказал Дрекслер и опустился на каменный стул.
        Мертвая женщина-прелат снова поднялась и подошла к краю Возвышения.
        - Председатель, сенаторы, граждане,  - начала она.  - Императора предали.
        Процесс начался.
        Прелат продолжала свою речь - звучную и изобилующую повторами и оттого похожую на молитву. Ритуальные фразы волнами накатывали на Нару - все эти слова о клятвах на крови и плате кровью за нарушенные клятвы, о войне против смерти, о бессмертии - великом даре Императора... Все это туго вплеталось в речь прелата. Все прописные истины, вдалбливаемые каждому ребенку еще в раннем детстве. В конце концов даже сама сенатор Нара Оксам ужаснулась тому, что натворила. Как она посмела нарушить верность человеку, который победил смерть - Древнего Врага?
        Она взяла себя в руки, заставила успокоиться. Пусть разыгрывают все свои карты. Пусть пробуждают все, какие только есть, замшелые предрассудки. Тем больнее будет падение Императора, когда раскроется его тайна.
        - Эта женщина была призвана, чтобы давать Императору советы во время войны.
        Наконец прозвучал явный упрек.
        - И, дав клятву не разглашать военные тайны,  - продолжала прелат,  - она пре дала военный совет Императора. Она нарушила законным образом введенное правило столетнего табу. Нара Оксам стала изменницей.
        Затем последовали доказательства. Свет в Большом Форуме померк, и ожил воз душный экран над Нижним Возвышением. Пураму Дрекслеру пришлось бы выгнуть свою старческую шею, чтобы смотреть на экран, и он этого делать не стал, а взирал на аудиторию как строгий учитель, наблюдающий за ходом виртуального урока.
        Сенат выслушивал обвинительницу в торжественной тишине, хотя все эти факты и изображения передавались по всей Империи в течение последних двух недель. Но в выпусках новостей, конечно, повторялось одно и то же сочетание доказательств: кадр, на котором Оксам и Зай были запечатлены во время торжественного приема, несколько слов из посланного Заю предупреждения, произнесенные ее голосом, и дальний снимок восточного крыла Алмазного Дворца, где заседал военный совет. А вот здесь, в Сенате, масштаб доказательств растянулся в противоположном направ лении. Время начало двигаться ползком. Каждый след отношений между Оксам и Заем, запечатленный средствами массовой информации, теперь объяснялся в течение нес кольких невыносимо долгих минут. Их первый разговор был разобран, кадр за кадром, словно преступление, случайно заснятое камерой наружного наблюдения. Короткие записки, которые они посылали друг другу в течение десяти лет, были скорбно, нараспев, зачитаны вслух женщиной-прелатом. Она рассуждала о планах Оксам и Зая на будущее так, словно их роман с самого начала представлял собой преступный заговор.
        Затем были зачитаны последние несколько сообщений, отправленных Оксам на борт «Рыси». Эти послания на заседании Сената два дня назад большинством голосов были лишены сенаторской тайны переписки. То письмо, которое состояло из одного- единственного слова «нет», прелат связала с отказом Зая от «клинка ошибки». Все свидетельства были отредактированы во имя безопасности и представлены так, чтобы Оксам в этом союзе выглядела агрессором. И Нара радовалась тому, что аппаратчики не устроили облаву на Лаурента. Наоборот: последние две недели они только тем и занимались, что усиленно муссировали образ Зая-героя. Этот пропагандистский образ значительно ослаб, но не был уничтожен. Теперь Зая представляли некогда непоколебимым имперским воином, которому заморочила голову женщина-интриганка.
        К счастью, среди свидетельств не было последнего письма Зая. Его маневр сра ботал. Враги до сих пор не знали, что Нара Оксам владеет тайной Императора.
        Обвинительница продолжала свою речь и к ее концу скатилась к фактам, к делу отношения не имеющим. Всплыла информация об антивоенном билле, предложенном Оксам и отозванном как раз перед тем, как она получила место в военном совете. Все ее прежние голосования в Сенате были извлечены на свет и получили новое истолкование. Обвинительница ухитрилась изыскать элементы вредительства даже в тех актах, которые прошли утверждение единогласно.
        И все это представляло собой всего лишь предварительное заявление. Вот так медленно, ползуче обвинительница только очертила общую картину и, видимо, в пос ледующие дни намеревалась завалить Сенат горой доказательств. Двести минут, в течение которых говорила обвинительница - половина первого дня процесса,  - пока зались Оксам годами.
        Но вот наконец Наре Оксам было предложено произнести свое начальное слово.
        Председатель Сената продемонстрировал ей пульт и предупредил:
        - Тайны государства священны, сенатор Оксам. Не пытайтесь раскрыть их здесь, в Большом Форуме.
        - Не стану пытаться, председатель Дрекслер.
        Естественно, старого солона просветили исключительно относительно задуман ного Императором геноцида - того самого вопроса, по поводу которого был задейст вован закон о столетнем табу. Если Лаурент не ошибался, то настоящая тайна - та самая, ради сохранения которой его величество был готов прикончить миллионы человек,  - была неведома никому из людей, ни живому, ни мертвому, кроме зомбиро ванных аппаратчиков.
        Судя по сведениям, полученным от риксского гигантского разума, даже аппарат чики об этой тайне говорить не могли. При одном упоминании о ней их начинали мучить жуткие боли.
        Оксам очень надеялась на то, что это правда.
        Нара наконец поняла, почему Империя построена на страхе и подкупах, на уни жении, на муштровании верности, на суеверной болтовне о каком-то мистическом культе древних времен.
        Все это было так, потому что Империя была построена на лжи.
        И Оксам обратилась к сенату, готовая развенчать эту ложь.
        В первое мгновение она не смогла выговорить ни слова. То, что на нее смот рела вся Империя, было слишком волнующе. На миг Нара испугалась: а вдруг она и сама зомбирована, и какой-то глубоко захороненный в ее подсознании императив не даст ей выговорить заготовленную речь. Но она сделала глубокий вдох, легонько прикоснулась кончиками пальцев к лечебному браслету - просто так, как к талис ману, и прогнала страх. Волновалась она только из-за того, что не знала, как соб ственная речь аукнется ей в плане эмпатии - ведь ей предстояло оседлать опасное и очень нервное животное под названием Империя.
        - Председатель, сенаторы, граждане,  - сказала она.  - Мертвые умирают.
        С губ женщины-прелата сорвался негромкий вскрик, но все остальные в Большом Форуме сидели тихо. Нара с удовлетворением отметила, что Дрекслер не заставил ее замолчать. Лаурент был прав: этого не знали даже самые старые из лоялистов.
        - Нам было даровано обещание,  - продолжала Нара.  - Нам говорили, что Древний Враг побежден, что, служа Императору, мы будем жить вечно. Но мертвые умирают. Все они.
        По аудитории прошла волна ропота, и Нара вдруг эмпатически ощутила некое подобие щелчка и отсоединения. Она перестала чувствовать напряженное внимание столицы. Все смешалось.
        «Уже?» - изумилась она.
        Но стоило ей на миг заглянуть в поле вторичного зрения - и она убедилась в том, что новостные каналы пусты. Аппаратчики перестали транслировать ее выступ ление.
        ЧЕЛОВЕК С ЧУМНОЙ ОСИ

        - Вам плохо?
        Представитель Чумной Оси взглянул на свою секретаршу и по совместительству - горничную.
        Молодая Посвященная вдруг упала на пол, схватилась за живот, и из динамика ее скафандра донеслись сдавленные звуки. Похоже, ее тошнило. Носитель массы инфекций опустился на колени и почти безотчетно взглянул на табло диагностики возле нижнего края лицевой пластины шлема Посвященной.
        Там горели зеленые значки. Он ничем не заразил эту молодую мертвую женщину. И уж конечно, симбиант защитил бы ее от любых болезней в течение нескольких дней.
        - Могу я...
        - Отключите его!  - прохрипела Посвященная, указав на плоский экран, с помощью которого они следили за ходом процесса.
        Эта просьба озадачила представителя Чумной Оси, но он отвернулся, чтобы обеззвучить увеличенное, размером с целую стену изображение Нары Оксам. Но он не успел даже сложить пальцы в условном знаке, как лицо опального сенатора смени лось изображением медленно вращающегося щита - эмблемы медиа-цензуры Политичес кого Аппарата Империи. Трансляция из Большого Форума была прервана, можно ска зать, в зачатке.
        Посвященная перестала издавать неприятные звуки. Она схватилась за голову и несколько раз подряд произнесла:
        - Она знает.
        Представитель Чумной Оси жалел о том, что не видит лица Посвященной за плас тиной шлема биоскафандра. Здесь, в своих герметично изолированных апартаментах, сам он одевался обычно, а вот посетителям приходилось облачаться в «противочум ные» скафандры. Отражательная пластина, закрывавшая лицо молодой аспирантки, вновь напомнила о том, как мало он сам походил на человека, когда надевал свой скафандр, насколько безлико выглядел.
        Однако ему вовсе не нужно было видеть лицо этой женщины, он и так понимал, что ей плохо, очень плохо. И припадок ее вызывал тем большую тревогу, что она была одной из воскрешенных.
        Переключившись в синестезическое поле, представитель Чумной Оси вызвал другую Посвященную, которая делила обязанности с этой женщиной и являлась его сменным секретарем. Ответа не последовало. Он не услышал даже сожалений о том, что эта Посвященная занята или спит. Он позвонил другим представителям обслужи вающего персонала дворца, с которыми привык иметь дело, но никто из членов Аппа рата не отвечал.
        Неужели им _всем_ стало плохо? Он знал, что здесь, в условиях монокультуры, болезни могут распространяться с невероятной быстротой, и в этом состоит одна из многих слабых сторон этих полулюдей, но подобная внезапность и одновременность реакции больше походила на биологическую атаку, нежели на эпидемию.
        Он моргнул и посмотрел на эмблему медиа-цензуры, все еще вращавшуюся посере дине экрана. Изображение пропало слишком неожиданно, и это было непохоже на обычную тактику вмешательства Аппарата. Представитель Чумной Оси видел, как они порой отключали звук на новостных каналах и прерывали идущее в прямом эфире интервью сообщением о каком-нибудь надвигающемся стихийном бедствии или срочными новостями о ходе военных действий. Но крайне редко аппаратчики настолько грубо затыкали рот своим оппонентам. Все новостные каналы, до одного, не работали, были отключены и каналы-"сплетники".
        Что же сказала Оксам перед тем, как Посвященная упала на пол?
        - "Мертвые умирают",  - негромко повторил представитель Чумной Оси.
        - Не надо!  - умоляюще простонала молодая мертвая аспирантка и, приподняв шись, снова опустилась на пол.  - Я этого не выдержу...
        Он поднялся.
        - Думаю, вам нужна помощь.  - сказал он, быстро облачился в свой биоскафандр и проверил систему брони - на тот случай, если во дворце и в самом деле что-то было неладно. Затем он знаком велел дверям открыться. Механизмы трехкамерного люка знакомо зашипели.
        Выйдя в коридор Алмазного Дворца, представитель Чумной Оси почти сразу же наткнулся на еще одного аппаратчика. Молодой Посвященный пытался подняться на ноги. Датчики биоскафандра показали, что кожа у него холоднее, чем должна быть даже у мертвого.
        - Вы знаете, что происходит?  - спросил представитель.
        - Она знает Тайну,  - хрипло выговорил Посвященный и вытянул дрожащую руку.  - Знает... и говорит.
        Мимо пробежал отряд дворцовой гвардии - живые солдаты в боевом облачении. На них странная инфекция не подействовала, и они не обратили ни малейшего внимания ни на Посвященного, ни на представителя Чумной Оси. По всей вероятности, причина эпидемии носила не биологический характер, а может быть, живые обладали иммуни тетом.
        Человек с Чумной Оси собрался снова обратиться к Посвященному, но в это самое мгновение он услышал звон гонга в поле вторичного слуха. "Хотя бы синесте зические каналы заработали,  - обрадовался он, но в следующее мгновение узнал звук.
        Это был призыв на заседание военного совета.
        Представитель медленно, шаркающей походкой зашагал в сторону палаты заседа ний. По пути он не уставал удивляться тому жуткому шуму и беспорядку, который поднялся в обычно торжественно-тихом Алмазном Дворце. Живые люди физически были здоровы, хотя и сильно напуганы, все аппаратчики до единого оказались парализо ваны, а вооруженные до зубов солдаты все прибывали и прибывали. Человек с Чумной Оси гадал, уж не атакована ли столица каким-то новым и странным способом и не предвидится ли новых атак.
        ДОМ

        Дом сенатора Нары Оксам, стоявший неподалеку от южного полюса, насторожился.
        Дому было очень приятно наблюдать за своей хозяйкой, которую в течение пос ледних недель очень часто показывали в выпусках новостей. Дома со времени начала войны она бывала так редко. И вот теперь ее изображение пропало со всех экранов во время трансляции ее выступления, совершенно неожиданно и безо всяких объясне ний.
        К счастью, хозяйка оставила дому четкие распоряжения насчет того, что делать, если возникнет подобная ситуация. Она даже наделила дом особыми привиле гиями: он должен был проявить максимальную инициативу, не обращать внимания на всевозможные правила и установки и не жалеть абсолютно ничего, лишь бы только выполнить эти распоряжения. Правду сказать, взволнованный тон хозяйки немного удивил дом. Ведь он уже несколько десятков лет только тем и занимался, что про являл собственную инициативу.
        Первым делом дом разыскал специальный файл в своей обширной памяти. Файл был крошечный, всего несколько тысяч байт, и хранился в редкостно эффективном, чисто текстовом формате. Дом сделал в памяти столько копий этого файла, сколько помес тилось, а поместилось их немало. За последнее столетие дом распространил свой интеллект очень широко - в недра горы, на которой он возвышался, к поддержива ющим мощностям, размещенным в арендуемом компьютерном пространстве недорогих сер веров на всех двенадцати континентах Родины. Его разум функционировал и внутри всего сонма наноустройств, которые работали в снежной тундре вокруг обширного поместья. Места хватило для того, чтобы разместить квадриллионы копий крошечного файла.
        Первый этап работы порадовал дом. Даже если бы Родина подверглась массиро ванной ядерной атаке, если бы имперская цивилизация превратилась в лучащиеся радиацией руины, все равно какой-нибудь археолог из далекого будущего где-нибудь и когда-нибудь непременно наткнулся бы на копию этого файла.
        Но хозяйка просила дом не только об этом.
        Дом разослал копии файла - а он, как отметил дом, представлял собой полный текст нынешней речи хозяйки - всем профессиональным новостным каналам на пла нете. Сообщения поступали с тысяч вымышленных адресов и буквально бомбардировали медиа-империю с завидным упорством. Затем дом начал звонить по всем вообразимым номерам мобильных телефонов на Родине и зачитывать речь сенатора Оксам всем, кто отвечал и был готов слушать.
        Зеркальные поля, с помощью которых дом согревал солнцем наружные сады, тоже не остались без дела. С их помощью дом принялся передавать содержание файла древним сигнальным кодом - мигающими вспышками - пролетающим самолетам. Кроме того, дом реанимировал древнюю линию связи с первоначальными проектировщиками, и по всей планете телефаксы начали печатать речь сенатора.
        Начав все эти процессы, дом приступил к запуску особых снарядов.
        Он ужасно гордился тем, как усовершенствовал ракеты, предназначенные для передачи срочных сообщений. Ими следовало пользоваться в случае потери связи, если бы гостю, например, понадобилась бы неотложная медицинская помощь во время снежной бури или полного отказа коммуникационного оборудования. Эти ракеты пред ставляли собой небольшие суборбитальные летательные аппараты, оборудованные низ кочастотными передатчиками. Они взлетали, поднимались над атмосферными фронтами и быстро передавали сигналы SOS. Дом расширил радиус действия передатчиков, зарядил ракеты более качественным топливом и снабдил их крыльями, способными менять конфигурацию, что позволило ракетам держаться над атмосферой в течение нескольких часов. Ракеты взмыли в холодное, чистое летнее небо и направились к ближайшим крупным городам, готовые передавать речь сенатора Оксам на резервных частотах погодных пейджеров, противоугонной сигнализации и раций такси.
        Дом наблюдал за тем, как разворачиваются все эти приготовления, с тайной радостью. Хозяйка Оксам должна была остаться довольна. К ее просьбе он отнесся с немалой изобретательностью. Через несколько минут планетарная инфоструктура должна была до краев наполниться этим крошечным документом.
        Процесс пошел полным ходом, и дом с превеликой радостью приступил к выпол нению очередного проекта. Следовало усмирить водопад, сотворенный на основе таяния снега,  - главный аттракцион в западном саду.
        Уж слишком громко сейчас, в пору естественного таяния снегов, этот водопад стал шуметь.
        СЕНАТОР

        Нара Оксам сосредоточилась. Теперь зрительская аудитория сильно сократилась, остался только Сенат. Правда, сенаторы были весьма обескуражены. Большинство из них все это время «вполглаза» следили за трансляцией процесса по новостным кана лам, наблюдали за рейтингом и числом зрителей. И теперь их политические рефлексы не справились с неожиданным исчезновением медиа-среды.
        - Сенаторы,  - громко произнесла Оксам, пытаясь снова привлечь к себе их вни мание.  - Выслушайте меня!
        - _Пусть_она_замолчит!_ - взвизгнула обвинительница.
        Мертвая женщина вскочила на ноги и шагнула к Оксам.
        Форум при этом изумленно загомонил. Мало кому доводилось слышать, чтобы поч тенные мертвые повышали голос, и уж тем более - истерически кричали.
        - Тише!  - воззвал к сенаторам Дрекслер. Он посмотрел на обвинительницу, воз мущенный тем, что одна из слуг Императора внесла такую сумятицу в Сенат.  - Вы находитесь на территории, обнесенной Рубиконом, прелат. Ведите себя осмотритель нее!
        - Эти слова нельзя произносить!  - вскричала аппаратчица.  - Воспользуйтесь пультом!
        Сенатор Дрекслер посмотрел на пульт, который держал в руке. Нара видела его неуверенность, сильнейшую неловкость из-за того, что он отказывается исполнить приказание почтенной мертвой. Но все же сила традиции, сила привилегий, даро ванных сенаторам, оказалась выше.
        - Сейчас выступает сенатор Оксам,  - строго проговорил Дрекслер.  - Помолчите, прелат.
        Нара сглотнула подступивший к горлу ком. Зай написал ей о том, что члены Политического Аппарата чувствуют боль при упоминании о Тайне, но она и предста вить себе не могла, какой отчаянной будет реакция обвинительницы. Эмоции мертвой женщины вдруг стали ярче, чем у всех остальных, кто находился в Форуме. Это была замешенная на страхе звериная ненависть.
        Оксам заговорила медленно, старательно подбирая слова.
        - Нам говорили, сенаторы, что симбиант - залог бессмертия. Нам говорили, что Возвышенные будут жить вечно. Нам лгали.
        - Нет!  - вскричала обвинительница и бросилась к Наре.
        Нара никогда не видела, чтобы мертвые так быстро бегали. Обвинительница в несколько шагов пересекла расстояние, отделявшее ее от Нары. В ее руке мелькнуло что-то металлическое.
        Остального Нара не видела - вернее, увидела только потом, когда просматри вала в выпусках новостей реконструкцию происшедшего. Прелат подбежала к ней с занесенным для удара ножом - обезумевшая террористка в развевающихся черных одеждах. В метре от того места, откуда она могла нанести Оксам смертельный удар, прелат рухнула на пол. При просмотре записи на самой медленной скорости можно было заметить маленькое облачко дыма над рукой вооруженного охранника. Он выст релил в аппаратчицу гелевым шариком, начиненным металлическими дробинками. Не смертельный заряд, но весьма эффективный.
        Но в самый момент нападения Нара Оксам увидела только, как женщина в черном одеянии упала возле ее ног и как на пол со звоном упал и заскользил по полиро ванному граниту нож. Лезвие ударилось о подножие Нижнего Возвышения и треснуло. Один обломок закрутился на гранитном полу как детский волчок.
        Форум дружно ахнул.
        - Предлагаю объявить перерыв,  - прокричал лоялист Хиггс, пытаясь перекрыть общий шум.
        Оксам поняла, что это - еще одна попытка утихомирить ее. Нож прелата ее не убил, но за время перерыва Император мог выиграть несколько драгоценных часов. Могло получиться так, что больше ей выступить перед Сенатом не дадут.
        Все взоры обратились к Дрекслеру.
        - Тишина,  - громогласно произнес он гулким старческим голосом.
        В зале снова стало тихо.
        - Позвольте мне говорить, председатель,  - попросила Оксам.
        - Связать обвинительницу,  - отдал распоряжение Дрекслер.  - Но из зала не выводить.
        Охранник приступил к работе и применил еще одно полицейское средство для усмирения бунтов. Ярко-оранжевая сеть накрыла женщину-прелата, обмоталась вокруг ее рук и ног, словно разумная лиана, закрепилась на запястьях, лодыжках и на шее, закрыла рот и глаза.
        - Более никто не прервет это заседание,  - объявил Дрекслер.  - Если это поп робует сделать кто-то из сенаторов, я и их прикажу связать.
        Охранник встал и обвел взглядом ступени, на которых восседали сенаторы.
«Только попробуйте пикнуть»,  - словно говорил его взгляд. Нара на миг задумалась о том, откуда родом этот молодой охранник. Сенатские охранники всегда казались ей такими церемонными, похожими на игрушечных солдатиков.
        Нара посмотрела на Дрекслера и изумилась тому, что подсказала ей эмпатия. Сердце председателя наполнилось холодной яростью. Эмпатическое зрение нарисовало Наре темно-синий клубок гнева. В следующее мгновение она поняла, что стало при чиной возмущения почтенного старца. Была нарушена самая древняя традиция Сената. Впервые за всю историю Империи агент Императора предпринял в Большом Форуме попытку насилия.
        Рубикон был перейден.
        А Нара Оксам обрела союзника.
        - Продолжайте,  - сказал старик-лоялист.
        Нара торжественно кивнула и постаралась забыть о связанной и извивающейся у ее ног женщине.
        - Нашу возлюбленную Императрицу убили не риксы. Она уже умирала, она стра дала от медленного распада, который поражает всех воскрешенных в нашей Империи. Ее тело было нарочно уничтожено для того, чтобы скрыть свидетельство старения, доказательство лжи Императора.
        При этих словах Оксам сенаторы-лоялисты зароптали, но Дрекслер заставил их замолчать ледяным взглядом. Нара услышала как жалобно застонала у ее ног женщина-прелат, но установленные в Форуме усилители этот звук проигнорировали.
        Однако боль, испытываемая аппаратчицей, проникла в поле эмпатии Оксам. Ее слова стали пыткой для мертвой женщины, они вступили в сражение с той «обработ кой» подсознания, благодаря которой Тайна Императора хранилась столько лет. Нара настроила свой лечебный браслет, добавила дозу лекарства и продолжала:
        - Воскрешенные мертвые не живут вечно. Они живут менее пятисот субъективных лет.
        Даже приглушив свою эмпатическую чувствительность, Нара все равно ощутила взрыв замешательства сенаторов. Ведь самому Императору было почти семнадцать абсолютных веков.
        - В этом состоит истинная причина паломничеств воскрешенных мертвых,  - объ яснила Нара.  - Они без конца путешествуют по всей Империи с одной-единственной целью: для того, чтобы выпросить у Воришки-Времени отсрочки дня своей естест венной смерти. Бессмертие - это релятивистский фокус. Кроме членов императорского семейства, не существует мертвых, которые бы прожили в воскрешенном состоянии долее четырехсот субъективных лет.
        Нара на несколько секунд умолкла, дав возможность аудитории осмыслить эту информацию. На самом деле все обстояло очень просто. Элементарная уловка в эру повсеместного распространения полетов со скоростью, близкой к скорости света. Неудивительно, что риксский гигантский разум так быстро обнаружил разгадку в инфоструктуре Легиса. Риксы несколько десятков лет подряд наблюдали за межзвезд ными трассами Империи, искали слабые места. Видимо, они давным-давно заподозрили, что в паломничествах мертвых кроется какая-то загадка. Судя по тому, что сообщил Наре Лаурент, риксский разум, поселившись на Легисе, вошел в ее тело через пос редство электронного медицинского прибора, так называемого
«поверенного», и заметил признаки старения. Вскоре после этого пелена обмана очень быстро была сорвана. Гигантский разум имел в своем распоряжении все собранные на Легисе дан ные, а в Политическом Аппарате самым подробным образом велись записи о составе пассажиров на паломнических судах. Субъективный возраст каждого из пассажиров старательно фиксировался, чтобы общая схема не нарушилась.
        Сами воскрешенные об истинной цели паломничеств не догадывались. Им паломни чества преподносились как некая традиционная награда, сопутствующая жизни после смерти, а симбиант превращал воскрешенных в покорных последователей традиции. Их жизнь была такой долгой, и быстрое течение столетий казалось естественным.
        - Императору и Аппарату было давно известно, какова истинная продолжитель ность действия симбианта. Когда аппаратчики и придворные не путешествуют, они используют анабиоз - как поступаем мы, члены Сената, для того, чтобы отслужить положенный пятидесятилетний срок. Но Дитя-императрица устала от обмана. Она поняла, что, несмотря на все научные старания Императора, срок действия симби анта продлить нельзя.
        Оксам немного смягчила голос при упоминании о покойной Императрице. Теперь она произносила политическую речь, она владела эмоциями Форума. Даже лоялисты стали слушать ее с большим вниманием. Дитя-императрица, прозванная Первопричи ной, всегда вызывала в народе большую любовь, нежели ее брат.
        - Она решила позволить себе умереть и своей смертью изобличить ту ложь, на которой была выстроена Империя. Ее тело начало проявлять признаки старения, ей понадобились протезы для того, чтобы сохранять видимость здоровья. Жить ей оста валось несколько десятков лет, но Император уже приставил к ней на Легисе своих агентов. Он намеревался скрыть истинную причину смерти сестры. Подстроить нес частный случай или еще какое-то чрезвычайное происшествие при первой же возмож ности. Такой возможностью стало вторжение риксов.
        Нара почувствовала, как поднимается в зале волна ужаса. Аппаратчики всегда представляли Дитя-императрицу как добрую сторону грозного Императора. Ее имя стояло на помилованиях и мирных договорах. Она была Первопричиной, из-за ее дет ской болезни Император и начал свои исследования и эксперименты. Утверждение о том, что она была погублена старшим братом, возмутило даже самых циничных секу ляристов.
        - Нара Оксам,  - негромко прервал ее председатель.  - Это все - очень тяжелые обвинения, но что они имеют общего с тем преступлением, которое совершили вы?
        Нара уважительно кивнула, благодарная Дрекслеру за то, что он столько вре мени ее не прерывал.
        - Для того чтобы объяснить это, я должна затронуть вопрос о столетнем табу, председатель.
        Дрекслер прищурился. Он положил пульт от шокового ошейника рядом с собой на возвышении и сказал:
        - Будьте осмотрительны, сенатор.
        - Капитан Лаурент Зай захватил в качестве трофея легисский гигантский разум, которому стала известна Тайна Императора,  - сказала Нара.  - Император понял, что очень скоро о Тайне узнает Зай. Жизнь Лаурента Зая была в опасности. Я должна была предупредить его, героя Империи. Вот почему я нарушила закон.
        - А Император пытался с помощью этого закона заставить вас молчать?
        - Да, сенатор Дрекслер.
        Старик удовлетворенно кивнул. Оксам гадала, что творится в его душе от всех ее откровений. Дрекслер давным-давно был награжден Возвышением, жить ему остава лось всего несколько субъективных лет. И вот теперь обещанное ему бессмертие ока залось фикцией, его возлюбленный Император стал убийцей своей сестры Анастасии, прозванной Первопричиной.
        Но тут новый эмпатический шок прервал размышления Оксам - взрыв эмоций в городе, за пределами Большого Форума.
        - Что-то случилось,  - негромко проговорила Нара.
        Дрекслер поднял голову, и его старческие пальцы задрожали при попытке произ вести кодовый жест.
        - Наша связь с городом нарушена,  - объявил он.  - Коммуникационные кабели, проложенные под Форумом, перерезаны.
        Зал Форума огласился возмущенными криками сенаторов.
        - Тише!  - приказал Дрекслер.  - Заседание продолжается!
        Нара переключилась на поле вторичного зрения. Частота инфоструктуры Форума работала еле-еле. Изображение поступало слабенькое.
        Но все же кое-что сквозь «снег» помех разобрать было можно. И Нара разгля дела здание Форума, от дальних стен которого вверх поднимался дым. Вокруг здания повисли черные силуэты военных вертолетов.
        - Они не пересекут Рубикон,  - проговорил Дрекслер.
        «Господь Всевышний»,  - подумала Оксам. Снаружи выставили войска. Предстояла серьезная проверка политики невмешательства.
        Что же теперь будет - из-за нее?
        Пол у нее под ногами задрожал. Дрожал гранит, в толще которого был высечен Большой Форум.
        - Они не пересекут Рубикон,  - повторил председатель, и тихое отчаяние проз вучало в его старческом голосе.
        ЧЕЛОВЕК С ЧУМНОЙ ОСИ

        - Империи грозит кризис,  - мрачно проговорил Император, обратившись к наспех созванному военному совету.  - Мы подверглись новой, дьявольской форме атаки, и совет должен решить этот вопрос без промедления.
        Представитель Чумной Оси отметил про себя, что совет собран не полностью. Присутствовали только восемь из девяти членов. Трое сенаторов находились здесь, и вид у них был все еще весьма ошарашенный после молниеносной доставки от Руби кона в Алмазный Дворец. Но Нара Оксам отсутствовала. Сенат официально вывел Оксам из состава военного совета по причине суда над ней, но еще никогда ее отсутствие в палате заседаний не было столь заметным.
        - Откуда исходит атака, ваше величество?  - спросил сенатор-лоялист Ратц имПар Хендерс.
        - С заседания Сената,  - ответил Император.
        - Я вынужден возразить, сир,  - вмешался сенатор-утопианец.  - Заседание Сената проходит легально, на нем обсуждается вопрос чрезвычайной важности. Един ственная атака на Империю - это нарушение войсками территории, на которой дейст вует сенаторская неприкосновенность.
        - Ни одно воинское подразделение не пересекло Рубикон, сенатор,  - заявил воскрешенный генерал.
        - Тогда почему окружен Большой Форум?  - требовательно вопросил сенатор- экспансионист.
        - Для защиты Сената,  - почти прокричал Император.
        Представитель Чумной Оси никогда не видел монарха настолько возбужденным. Казалось, его совершенно не интересует та загадочная хворь, которая поразила сотрудников его Аппарата, но при этом он явно утратил свое извечное безграничное спокойствие. Аппаратура биоскафандра представителя всегда показывала, что пара метры физиологии у Императора более высокие, нежели у обычного воскрешенного, но сейчас лицо у повелителя Восьмидесяти Миров пылало почти так же жарко, как у живого человека.
        - Для защиты?  - возмутился экспансионист.  - Сенат окружен, его связь со сто лицей прервана. Это просто-напросто откровенное оскорбление.
        - Уверяю вас, сенатор, ни одно воинское подразделение не пересечет Рубикон,
        - на одной ноте произнес мертвый генерал.  - Не пересечет, если не последует соответствующего приказа от военного совета.
        - Если они это сделают, начнется гражданская война,  - сказала Акс Минк.  - И все мы потеряем все.
        Представитель Чумной Оси вздернул брови. Вот это было правдой. Империя во все времена балансировала на острие лезвия между «розовыми» и «серыми», мертвыми и живыми, властью военных и властью экономики. Воинские подразделения, расквар тированные на Родине, были самым старательным образом вписаны в хрупкий механизм равновесия. Здесь поровну были представлены отряды, набранные на «розовых» и
«серых» планетах. Любое выступление военных против Сената могло встретиться с равным противодействием. То есть это грозило катастрофой.
        - Пожалуйста, давайте успокоимся,  - настойчиво проговорил Хендерс, видимо, сильно встревожившийся из-за того, как его собратья-сенаторы нападают на монарха.  - Сир, о какой атаке вы говорите?
        Император кивнул. Он явно очень старался успокоиться.
        - Несомненно, мы должны объясниться. Безусловно, события сегодняшнего дня могут вызвать недоумение. Но мы уверены: как только вам станут известны факты, вы поймете наши действия.
        «Розовые» сенаторы и Акс Минк ответили на это заявление непроницаемым молча нием.
        Воскрешенный генерал склонился вперед, махнул рукой, и на главном воздушном экране возникло изображение Нары Оксам. Представитель Чумной Оси понял, что это кадр из трансляции, вырезанный с новостного канала всего час назад.
        - Советники, во время суда над сенатором Нарой Оксам мы обнаружили, что с территории Сената распространяется нейропаралитический вирус. Этот вирус исполь зовал в качестве носителя частоту трансляции и мгновенно поразил небольшую, но уязвимую часть населения столицы. Вирус вызвал тошноту, спазмы, паралич. Мы полагаем, что если бы трансляция была продолжена, действие вируса распространи лось бы на все население. К счастью, сотрудники Аппарата действовали оперативно и прервали атаку в самом ее зачатке.
        В палате совета было тихо. Собравшиеся обдумывали слова генерала. Представи тель Чумной Оси, ни для кого не видимый под скафандром, спокойно изучал базы дан ных. Он нашел упоминания о визуальных стимулах, способных вызывать спазмы, но у очень малого процента людей - чаще всего у детей. Однако о том, что нечто подобное может таиться на частоте обычного новостного вещания, нигде не было сказано ни слова. Если генерал говорил правду, то речь шла о беспрецедентном оружии.
        - Звучит невероятно,  - сказал утопианец.  - Это просто отговорка для того, чтобы заставить замолчать сенатора Оксам.  - Он обратился к представителю Чумной Оси и Акс Минк.  - Мы успели узнать больше вас, пока нас не вызвали на совет. После того как была прекращена трансляция, Оксам обвинила Императора в убийстве его сестры. К тому же она утверждает, что бессмертие симбианта - это ложь.
        - Похоже, сегодня - день невероятных историй,  - прокомментировал Император.
        - Если Оксам лжет, то зачем понадобилось сочинять эту историю с вирусом, чтобы заставить ее молчать?  - парировал сенатор-экспансионист.
        - Дворец не имеет никакого отношения к этому решению,  - ответил Император.  - Как я уже сказал, те, кто занимался мониторингом трансляции, пострадали, они ощутили страшную боль. Они действовали, руководствуясь инстинктом самосохранения.
        - Это может быть правдой,  - негромко проговорил представитель Чумной Оси.  - Такое впечатление, что на сотрудников Политического Аппарата слова Оксам подейс твовали особенно сильно.
        Император вздрогнул и вперил в представителя Чумной Оси пристальный взор. Этот член военного совета вообще редко подавал голос, и к тому же Император с самого начала войны считал его своим союзником - в особенности со дня голосо вания по бомбардировке Легиса.
        - Очень может быть,  - сказала мертвая женщина-адмирал.  - Пока мы не знаем точно, как действует вирус и кто к нему особо чувствителен. Но мы подозреваем, кто за этим стоит.
        - И кто же?  - поинтересовался утопианец.
        - Оксам и, видимо, еще кое-кто из партии секуляристов,  - заявил генерал.
        - У вас есть доказательства?
        - Отдайте нам Оксам, и вы получите доказательства,  - сказал Император.
        - Это настолько прозрачно и откровенно,  - покачал головой утопианец.
        Разгорелся спор. Представитель Чумной Оси молчал и тянул время. Он видел, что члены военного совета, того и гляди, утратят всякие приличия, но это не имело значения. Даже подробности того, что удалось раскопать Наре Оксам, по- своему значения не имели. Эта драма в конце концов будет сыграна на других под мостках. Напряжение, которое слишком долго сдерживалось в Империи, вскоре должно было вырваться наружу, жестоко и безудержно - это не оставляло никаких сомнений. Жители Чумной Оси давно знали, что это произойдет. Им не удалась миссия стабили зации Восьмидесяти Миров. Риксы - сначала блокадой, потом войнами - добились сво его. Они победили.
        И все же он радовался тому, что отчаянное сопротивление монарха подарит ему, представителю Чумной Оси, возможность совершить акт возмездия здесь, на засе дании военного совета. Сомнений не было: Император потребует голосования, пола гая, что у него в кармане голоса пяти из восьми советников и что под прикрытием решения военного совета он выступит против Оксам, а в конце концов, быть может, и против Сената, и тогда ему удастся заставить неповоротливую махину Империи проковылять по пути истории еще несколько десятков лет.
        «Я отплачу тебе добром, Нара Оксам»,  - мысленно произнес представитель Чумной Оси.
        Он хотел отплатить ей добром не только этим голосованием, чтобы спасти ее, но и всем тем, что последует затем. Пусть Нара Оксам получит ровно столько хаоса, прогресса и смерти - Древнего Врага, сколько когда-либо желала она сама и ее партия.
        - Бог - это перемены,  - еле слышно пробормотал он.
        КАПИТАН

        Лаурент Зай смотрел на объект. «Рысь» медленно-медленно поворачивалась вокруг своей оси, и сейчас темная груда объекта находилась у капитана под ногами и была еле различима сквозь поляризованный пластик наблюдательного блистера. Чем дальше от солнца Легиса - тем труднее становилось рассмотреть объект. Сейчас он выглядел как отсутствие звезд, некая гигантская угольно-черная клякса, засло нившая четверть вселенной.
        «Рысь» до сих пор старательно избегала переговоров с объектом. Его положение определялось только с помощью масс-детекторов. Масса являлась единственным свой ством объекта, который он не мог изменять, а следовательно, не мог ею пользо ваться, чтобы послать сигнал «Рыси». Заю так было спокойнее - в отрыве от гигант ского разума. Одна из тайн Александра уже чуть не поставила Империю на грань гражданской войны.
        На данный момент единственным средством контакта с гигантским разумом оста валась та хрупкая связь, которую он сам установил с Херд. Рикс передавала слова разума, будто какой-то древний оракул: она была бесстрастна и удивительна, как кровоточащая статуя - посредница в общении с божеством.
        Но Зай понимал, что все эти профилактические меры не могут продолжаться вечно. Объект был слишком цепок и изобретателен, чересчур способен к неожиданным изменениям. А «Рысь» оказалась слишком «дырява»: ведь изначально она проектиро валась как корабль-разведчик, предназначенный для сбора информации тысячей раз личных способов. Рано или поздно объект заграбастает фрегат, доберется до экипажа Зая, как добрался до Херд.
        Придется все рассказать подчиненным. Экипаж знал о том, что Зай разоружил находящихся на борту аппаратчиков. Значит, рано или поздно все узнают и о Тайне Императора и о надвигающейся гражданской войне. Скоро их родные планеты окажутся в хаосе катастрофы. Зай и его возлюбленная чиркнули спичкой, в пламени которой теперь могли погибнуть миллионы жизней.
        Лаурент смотрел на яркую звезду Родины, медленно восходящую слева по борту. До нее еще было два субъективных года пути. Он гадал, что происходит в Форуме. Нара должна была выступить с речью несколько часов назад, и эта речь угрожала шестнадцати столетиям стабильности. Реакция Аппарата, конечно же, будет молни еносной и отчаянной, но Нара Оксам - сенатор, и заставить ее замолчать не так-то просто.
        Пытаясь уследить за развитием событий, Лаурент Зай истратил семь процентов коммуникационных резервов «Рыси» и знал, что Империя уже содрогается. По всем признакам Император напрямую выступил против Сената. Зай очень надеялся на то, что другие сообщения с предупреждениями, которые он послал своим прежним сослу живцам и вообще верным людям среди военных, помогут Наре выйти из этого пекла невредимой. И ей самой, и всему Сенату для того, чтобы пережить ближайшие месяцы, очень пригодятся союзники. Но Зай верил, что в конце концов победа будет за ними.
        Аппаратчики сделают все, что только в их силах, чтобы воспрепятствовать рас пространению Тайны, но все их попытки будут носить характер временного препятст вия. Сведения о паломничествах были достоянием общественности. Как только они будут внимательно изучены, слухи быстро превратятся в общепризнанный факт. А раскрытая Тайна заставит поколебаться даже самых верных лоялистов. Мало какие религии устояли бы, если бы кто-то умудрился доказать, что Рай - на самом деле ложь. Что он был дарован на время.
        Зай гадал, что же повело Императора по этому пути. Пятьсот лишних лет жизни
        - это не просто подачка. По всей вероятности, монарх ошибся в самом начале своих экспериментов, решил, что симбиант способен действовать вечно, и на вере в то, что Древний Враг побежден, сформировалась религия. А когда первые признаки ошибки дали о себе знать, вероятно, было уже слишком поздно глобально пересмат ривать Писание.
        Что ж, а теперь время для пересмотра настало.
        Если монарх выберет борьбу, то Империя надолго останется разделенной. Аппа ратчики без труда захватят несколько боевых кораблей - возможно, к ним перейдет большая часть флота, многие годы пребывавшего в полном мраке неведения. Кораблям могут быть отданы приказы на десятки лет отправиться на дальние стоянки, и там их экипажи будут получать из внешнего мира только тщательно отфильтрованную информацию. Но медленно, постепенно правда доберется до лоялистов, до зомбиро ванных, до добровольных слепцов. И хотя некоторые военные определенно останутся верны Императору, невзирая на ложь, мало-помалу все Восемьдесят Миров постепенно восстанут против него. А что будет после этой гражданской войны? Республика? Новый монарх? На решение вопроса о переходе власти могут уйти десятки лет.
        Но сейчас перед «Рысью» стояла более насущная проблема. Как и предупреждала Нара, преследующими фрегат судами были получены приказы уничтожить и объект, и корабль Зая. Напрашивалась мысль о том, что эти звездолеты приготовлены с самого начала, с того момента, как «Рысь» стартовала к Легису. Но пока расшифровать все пункты императорского предписания не удалось. Через несколько абсолютных лет эти корабли поравняются с «Рысью», скорости у них почти одинаковые. Фрегату, тяну щему на буксире тяжеленный объект, их не обогнать. В численном меньшинстве, с экипажем, в котором добрая половина людей обучена наспех, да еще при том, что отремонтирован фрегат кое-как... Заю вновь предстоял бой.
        Ему нужен союзник, а был он один, совсем один посреди глубокого космоса.
        У него не было ничего, кроме объекта.
        Капитан протянул руку, прикоснулся к поверхности прозрачного пластика, за которым зияла беспросветная чернота объекта. Убрал руку, посмотрел на гладкий металл протеза. Что ж... Если риксы в конце концов докопались до Империи, они начали с правильного человека. Лаурент Зай знал, каково это - быть наполовину машиной.
        И еще он хотел вернуться на Родину. Только это и имело значение. Это и под талкивало его с самого начала. Теперь, когда у него было отнято все - честь, тра диции, монарх и даже бессмертие,  - оставалась только любовь, и к любви стоило вернуться.
        Нара.
        - Командный отсек.
        - Капитан?  - ответил ему голос Хоббс.
        - Соберите офицерский состав через час.
        - Да, сэр? Здесь, в командном отсеке?
        - Подойдет и командный отсек.
        - Подготовиться нужно, капитан?
        - Подумайте о контакте с объектом, Хоббс, об обоюдовыгодном союзе с риксами. Подумайте о том, как вести партизанскую войну с рассыпающейся Империей. Поду майте, как лучше всего объяснить нашей команде, что жизни после смерти нет и что все мы можем скоро погибнуть.
        Последовала пауза, но не слишком длинная.
        - Ясно, сэр.
        СЕНАТОР

        Четверо офицеров вошли в Большой Форум медленно и опасливо, словно стая хищ ников, ступившая на территорию, принадлежащую другой стае. Им явно вовсе не хоте лось приходить сюда и совершать это посягательство.
        Восседавшие на ступенях сенаторы в белых одеяниях наблюдали за тем, как четверка непрошеных гостей спускается к Нижнему Возвышению. Поднялся ропот, выражавший одновременно возмущение и страх. Нара Оксам почувствовала, как две эти эмоции столкнулись и смешались, и создали странное ощущение, которое было очень сродни _замешательству._ Офицеров в черных формах можно было по ошибке принять за гостей, которые прибыли на бал, почему-то перепутав указанную в пригласительном билете форму одежды, и вот теперь они странно выглядели на фоне одетых в белое сенаторов.
        Но потом разросся страх и затмил собой все прочие чувства. Под командованием этих четверых людей находились тысячи солдат, которые стояли в окружении около Форума, и десятки кораблей, повисших в небе над Сенатом.
        - Председатель,  - произнесла старшая по званию из офицеров и слегка поклони лась Дрекслеру.
        Дрекслер встретил четверых «диверсантов» взглядом, полным неприкрытого гнева.
        - Вы нарушили пакт, адмирал. Вы готовы разрушить Империю?
        Женщина, похоже, удивилась. Инфоструктура Форума в данный момент не рабо тала, и Нара не могла запросить справочные материалы, но эту женщину она хорошо помнила, видела ее на официальных приемах. Это была адмирал Ренсер Фаулер IX. В последние годы она жила на Родине и уже десять лет подряд старилась по абсолют ному времени.
        - Мы не вооружены, председатель Дрекслер. И мы не хотели переступать Рубикон.
        Старик нахмурил брови.
        - Никто из солдат Империи прежде никогда не входил в Форум, адмирал, а нам сейчас угрожают ваши войска.
        - Сейчас странные времена,  - безыскусно проговорила адмирал, словно бы сог лашаясь с Дрекслером.  - Мы хотели поговорить с вами лично, но, видимо, коммуника ционные кабели, проложенные под Рубиконом, не в порядке.
        Форум ответил дружным ропотом. Слова «не в порядке» были произнесены над менно. Все-таки дерзость адмирала возымела верх над деланным политесом.
        - Кабели были повреждены намеренно,  - холодно ответил председатель.
        Адмирал Фаулер кивнула.
        - Похоже на то.
        - Хотите сказать, что военные тут ни при чем?
        Она пожала плечами.
        - Мы в этом не уверены. Полагаем, что это дело рук Политического Аппарата. Во всяком случае, мы вчетвером не представляем военных как таковых.
        Форум окончательно пришел в замешательство. Наблюдая за офицерами, Нара ничего полезного выяснить не могла. Это были воины, выполнявшие важную миссию, люди жесткие и не желавшие рассуждать о чем-то большем, нежели то, что им было поручено. Что бы там ни говорила Фаулер, эта четверка выполняла приказ.
        - Вы доставили указ Императора?  - спросил Дрекслер.
        Фаулер покачала головой.
        - И Императора мы тоже не представляем. Мы могли бы поговорить наедине, председатель?
        - Идет заседание Сената, адмирал. Осуществляется судебный процесс.
        Фаулер обвела глазами огромную чашу Сената, холодно узнавая в лицо сотни сенаторов. Она вздохнула и развернулась, дабы обратиться ко всем сразу.
        - Двое из нас представляют флот Родины и несколько кораблей Высшего Флота. В частности, мой собственный флагманский корабль.  - Она указала на офицера, стояв шего слева от нее.  - А эти славные офицеры представляют наземные подразделения столичной гвардии и резервных войск Родины. Правда, резервных войск на нашей стороне не так много.
        Нара Оксам облизнула пересохшие губы. _Армия_раскололась._
        Дрекслер вздернул брови.
        - Следовательно, в вашей иерархии положение осложнилось.
        Адмирал Фаулер медленно кивнула и нервным взглядом обвела Форум. Казалось, ей хочется, чтобы аудитория была поменьше. Она переступила с ноги на ноги, взг лянула на серый гранитный пол и заговорила, осторожно подбирая слова:
        - Да, но, может быть, вы могли бы прояснить нам ситуацию, председатель Дрек слер. Из-за того положения, которое сложилось со связью, военному совету не хва тило кворума для голосования по очень важному вопросу.
        - Не хватило кворума?
        - Проголосовали восемь членов совета, председатель, и в результате голоса разделились как четыре к четырем. Некоторые представители нашего командования полагают, что такое положение должно быть ликвидировано голосом Императора, как это делается по традиции, когда совет собирается неполным составом.  - Адмирал кашлянула.  - Но другие из нас предпочли бы дождаться голоса девятого члена совета, учитывая всю важность вопроса. Если бы, конечно, можно было увидеться с ней и к ней обратиться.
        Впервые за все время адмирал посмотрела на Оксам. По выражению лица этой женщины Нара ничего прочесть не могла. Сознание Фаулер было чистым, будто она не испытывала к происходящему никакого интереса и с величайшей скукой слушала какие-то занудные политические дебаты.
        - Что за вопрос?  - спросила Оксам. Адмирал ответила ей официальным тоном:
        - Совет проголосовал - вернее, не окончательно проголосовал, поскольку не было кворума - по вопросу о столичной гвардии. Речь идет о приказе временно прекратить нормальную деятельность Сената, арестовать сенатора Оксам и передать ее представителям Политического Аппарата.
        - То есть пересечь Рубикон?  - прошипел Дрекслер.
        Адмирал Фаулер кивнула.
        - Эта исключительная мера в приказе оговаривается особо.
        Дрекслер стал мрачнее тучи.
        - Таким образом, в каком-то смысле мы вчетвером находимся здесь, председа тель,  - продолжала адмирал,  - согласно неокончательному решению военного совета. Однако здесь, по другую сторону Рубикона, мы видим перед собой девятого члена военного совета.
        Адмирал поклонилась Оксам. Наконец она сумела увидеть эмоции всех четверых офицеров. Сильное волнение, сосредоточенное на ней одной.
        - Если нам будет позволено к ней обратиться. Председатель Дрекслер заговорил осторожно.
        Он словно перенял у адмирала тщательность в подборе слов.
        - Членство сенатора Оксам в военном совете приостановлено, насколько вам, вероятно, известно, и оно зависит от результатов данного судебного процесса.
        Он взглянул на Оксам и выгнул бровь.
        На миг Наре показалось, что все это шутка, какой-то странный розыгрыш. Доза лекарства была слишком высока, эмпатическое чутье приглушено, и потому она не могла истинно оценить эмоциональную реальность ситуации. Она ощущала замешатель ство, воцарившееся в разделившемся на две части городе, но эмоции этих офицеров оказались слишком слабыми и тонкими. Одно не оставляло сомнений. Нара должна была действовать.
        «Четыре к четырем,  - думала она.  - Человек с Чумной Оси сдержал обещание. Теперь я могу нарушить равновесие».
        - Председатель Дрекслер, я прерываю выступление в собственную защиту. И предлагаю голосовать за лишение меня сенаторской неприкосновенности и изгнание из Сената.
        Поднялся молодой секулярист, который заменил Оксам на посту главного предс тавителя партии.
        - Я поддерживаю и предлагаю провести быстрое голосование, если председатель не возражает.
        С той стороны, где сидели лоялисты, послышались отдельные возмущенные вык рики, но Дрекслер быстро всех утихомирил. Еще несколько мгновений Сенат пребывал в определенном замешательстве, но затем начали поступать голоса. Оксам чуть не забыла отдать свой собственный голос, выпустив из виду тот факт, что ее пока никто официально не лишил звания представителя его величества с планеты Вастхолд сенатора Империи - со всеми вытекающими из этого правами.
        Сенат голосовал.
        Через полминуты все было кончено. Даже очень многие лоялисты - то ли от страха и понимания того, что поражение неизбежно, то ли от вспышки верности тра дициям, которые были еще древнее Императора,  - проголосовали вместе с большинст вом. Обвинение в государственной измене с Нары Оксам было снято. Причина для лишения ее сенаторской неприкосновенности исчезла.
        Все это произошло настолько внезапно, что внутри у нее вдруг возникла странная пустота. Она понимала, что еще не скоро ощутит подлинное облегчение.
        - Сенатору Наре Оксам возвращаются ее статус и ее обязанности - безогово рочно и безотлагательно,  - объявил председатель Дрекслер и обратился к офицерам:
        - Можете к ней обратиться, адмирал.
        Офицеры развернулись к Наре.
        - Сенатор, мы ожидаем последнего голоса члена военного совета.
        Все еще обескураженная тем, насколько молниеносно развивались события, Нара взяла себя в руки и сосредоточилась. Достаточное число военных дерзнуло высту пить против Императора, Дрекслер поддержал их, Сенат действовал быстро и справед ливо. Ей оставалось только завершить начатое дело.
        И опять все свелось к слову.
        - Я голосую против данного предложения, адмирал,  - негромко и сдержанно про говорила Оксам.
        - Благодарю за разъяснение,  - отозвалась Фаулер и обратилась ко всем сенато рам: - Мы просим у вас прощения за это вторжение. Некоторые подразделения, нахо дящиеся под нашим командованием, останутся за пределами Рубикона, чтобы оказать Сенату техническую помощь и всю необходимую поддержку.
        - Считаю это приемлемым,  - заявил Дрекслер.
        - Смерть да пощадит Сенат,  - сказала Фаулер.
        - Смерть да пощадит Сенат,  - негромким хором ответил ей Форум.
        Трое офицеров развернулись и зашагали к выходу из Форума. Они спешили к Рубикону и работающей военной инфоструктуре, с помощью которой они могли дать приказы своим подразделениям и кораблям. Но один из флотских офицеров задержался и шагнул к Оксам.
        - Сенатор Оксам?
        - Да... командор?  - откликнулась Нара, разглядев его знаки отличия.
        - Меня зовут Маркус Фенту Масруи.
        Нара часто заморгала. Это имя было ей знакомо. Масруи был командиром Зая во время операции на Дханту. На самом деле она могла познакомиться с ним в тот же вечер на приеме, когда познакомилась с Лаурентом.
        - Это правда, сенатор?
        - Что именно, командор?
        - То, что Император, в конце концов, хотел убить Лаурента Зая?
        Она кивнула.
        - Чистая правда, командор. Лаурент сам мне так сказал.
        Командор сокрушенно покачал головой.
        - Уж если есть на свете человек, который заслуживал вечной жизни, так это Зай.
        Только теперь Нара ощутила то чувство, которое офицеры столь умело скрывали до сих пор. Оно прорвалось наружу из-за брони вышколенности, суровой самодисцип лины Масруи, из-за десятков лет вдалбливания понятий о верности престолу. Та наг рада, что была обещана им, та Валгалла, где их погибшие товарищи обретали вечную жизнь, та самая причина, по которой очень многие из них поступали на военную службу... Все это оказалось ложью.
        Лицо Масруи исказила гримаса - он словно бы проглотил что-то гадкое. В сле дующее мгновение он сделал глубокий вдох и сосредоточился.
        - И, прошу прощения, хотел вас еще кое о чем спросить...
        - Да, командор?
        Масруи прикусил нижнюю губу.
        - А у вас с Заем... действительно был роман?
        - Да, командор. Мы любим друг друга.
        Масруи явно оторопел, но тут же порывисто взял Нару за руку и сказал:
        - Спасибо вам.
        Нара на миг лишилась дара речи, но, освободив руку, проговорила:
        - Не надо меня благодарить, командор. Я никогда ни о чем не жалела.
        - Конечно, конечно, сенатор. О жалости и речи нет. Но все равно спасибо вам. Мне хотелось... Нам всем хотелось, чтобы Зай как-то... воспрял духом. На Дханту он потерял слишком много. И когда спасательная операция на Легисе провалилась, мы думали, что помилование Императора самое настоящее.
        - Но это было не так.
        Масруи сглотнул подступивший к горлу ком. Было видно, что и эта ложь вызы вает у него чувство ужасной горечи.
        - Командор, скажите мне кое-что,  - попросила Оксам.
        - К вашим услугам, сенатор.
        - Вас много? Вас хватит для того, чтобы сразиться с теми, кто безоговорочно пойдет за Императором?
        - Пока нет. Но все изменится. Люди узнают правду и пойдут за нами.
        Масруи посмотрел вслед своим уходящим товарищам. Он понимал, что ему тоже нужно спешить, начинать революцию, совершать праведную измену, разворачивать гражданскую войну. И все же он еще раз повернулся к Наре.
        - Имя Лаурента Зая поможет им сделать выбор,  - сказал он.
        - И смерть,  - добавила Нара.
        - Смерть, сенатор?
        - Смерть снова стала реальной, командор. Напомните всем об этом.
        Командор Масруи на миг задумался и покачал головой.
        - Она всегда была реальной, сенатор,  - для нас, солдат. Для погибших в космосе редко оставался шанс приживить симбиант. Но я бы сказал, что теперь смерть _неизбежна,_ как всегда была до того, как Император заморочил нам головы своей ложью.  - Тогда расскажите всем,  - сказала Нара Оксам,  - о том, что мы снова свободны.
        РЫБАК/ПИЛОТ

        Прошло очень много времени, и наконец солнце и луна перестали вращаться в небе. Приливы утихли.
        Рыбак осмотрел себя. Он почему-то все еще находился здесь, хотя его сожрали тысячу тысяч раз. Рыбины теперь вели себя мирно. Половина из них плавала в лимане, другая половина ушла в залив.
        Но нет... еще они плавали... в небе.
        Небо заполнили яркие звезды. Казалось, он переместился на тысячу световых лет ближе к центру Галактики. Но на самом деле это были никакие не звезды, а все те же маленькие светящиеся рыбки, разбросанные по небу и выглядящие Галактикой, млечной рекой света. Мысли рыбака стали яснее, и он догадался, что усмирило злобных обитателей глубин. Они достигли своей цели, они только этого и желали - царствовать на ночных небесах.
        Они забрались слишком высоко - острогой не достать.
        Он бросил острогу на песок и стал смотреть в просторное небо...
        Мастер-пилот Иоким Маркс с трудом разлепил веки и увидел перед собой жен щину, лицо которой избороздили шрамы.
        Ее лицо было бесстрастным. Казалось, у нее повреждены какие-то нервы, и потому черты так невыразительны. Волосы у нее на макушке обгорели. Но при этом взгляд у женщины был ярким и умным.
        А глаза... Фиолетовые и светящиеся так, как цветное стекло, когда на него падает солнечный луч.
        Неужели он попал в плен к риксам?!
        Маркс дернулся и попытался сесть. Женщина со шрамами на лице отпрянула и по-птичьи выгнула голову. По этому движению Маркс сразу понял, что она - не человек.
        - Кто ты?  - выговорил Маркс и вдруг разглядел Хоббс, стоявшую позади странной женщины.
        - Иоким?  - произнесла старший помощник.
        Она произнесла его имя так осторожно, словно опасалась, что он его забыл. Он решил порадовать ее.
        - Как поживаете, Кэтри Хоббс?
        Она улыбнулась.
        - Вольно.
        - Давно я?..
        - Три месяца.
        - Господи милосердный...
        Марксу этот срок показался вечностью, но он все равно воспринимал реальный мир с трудом. Оглядевшись по сторонам, он понял, что находится в отдельной палате лазарета на борту «Рыси». Рикс с фиолетовыми глазами отошла и встала рядом с невысокой женщиной с землистым лицом. Одна из почтенных мертвых? Странно как-то все это выглядело.
        - Что здесь делает рикс, Хоббс? Нас что, захватили?
        - Нет, мастер-пилот. Она... гость. Или, вернее, союзница.  - Хоббс говорила об этом так, словно сама была обескуражена не меньше Маркса.  - Она помогала лечить тебя.  - Вот эти слова старший помощник выговорила уверенно.
        Маркс посмотрел на фиолетовоглазую женщину и моргнул.
        - Ну тогда... спасибо, что ли.
        Взгляд женщины остался пристальным и бездушным, словно он, Маркс, был для нее кем-то вроде жука или бабочки, наколотой на булавку и помещенной в коробочку для сбора образцов.
        - Как ты себя чувствуешь, Маркс?  - спросила Хоббс.
        Он сел на кровати. Его мышцы явно подвергали искусственным упражнениям или массажу - слабости в них не ощущалось. Пальцы, всегда немного побаливавшие (про фессиональная хворь дистанционных пилотов), словно бы ожили и помолодели после вынужденного перерыва в работе. А голова...
        Голову ему словно бы другую приставили.
        - Что случилось, Хоббс?
        - Все.
        Вот она, Хоббс, во всей своей красе. Точна и лапидарна, но ведь этого порой бывает мало.
        «Наверное, я отвалялся несколько недель, вот у меня башка и освежилась»,  - подумал Маркс.
        Он снова заметил, что старший помощник - ослепительно красивая женщина, а ведь за последние два года он к ней так привык, что перестал замечать ее кра соту. Как будто он этот месяц провел в отпуске, а не в... коме?
        - Ты попал, что называется, под раздачу, Иоким,  - сказала ему Хоббс.  - Алек сандр - в смысле, гигантский разум с Легиса - совершал собственный перенос с пла неты к объекту. И ты оказался на его пути.
        Ага, _объект._ От этого словечка Маркса зазнобило. В голове у него завертелись образы: под ним находится какое-то желеобразное существо, оно вытягивает свои псевдоподии, как щупальца со стрекательными клетками, с помощью которых морские создания приканчивают своих жертв. Марксу стало не по себе, и он понял, что возвращается к своим последним воспоминаниям перед тем, как он впал в кому. Его захватили как добычу.
        - Датчики твоих субдронов закачивали в твое синестезическое пространство все, что только могли,  - продолжала Хоббс.  - Ты перегрузился информацией. И может быть, отчасти я тоже виновата, Иоким. Мне пришлось выдернуть тебя из гиперсна посередине цикла, а меньше чем через час после этого ты получил удар от гигантского разума. И твое сознание не выдержало.
        Маркс посмотрел на Хоббс. Он взглядом умолял ее говорить помедленнее.
        - От кого, говоришь, я получил удар?
        - От Александра. От гигантского разума с Легиса. К тебе в мозг попала целая планета.
        Маркс кивнул и потер виски. Голова у него начала разбаливаться. Насчет целой планеты - это Хоббс здорово завернула. Красиво сформулировала, нечего сказать. Но тут Маркс оторопело моргнул. Он очень _надеялся,_ что это была всего лишь образная фраза.
        - Давай еще разок, Хоббс,  - взмолился он.  - Почему по нашему кораблю без привязи бегает рикс?
        - А...  - Хоббс немного растерялась.  - Она - боевик, из тех, что напали на Легис.
        - Ага, боевик, значит. Ну тогда ей самое место здесь, в лазарете.
        Маркс смутно догадывался, что ему следует испугаться, как испугался бы чело век, которому на колени бросили ядовитую змею. Но его организм пока упорно отка зывался вырабатывать адреналин.
        - Все изменилось, Маркс. И не только здесь, у нас, но и во всей Империи. Нам пришлось заключить союз - или, по крайней мере, договориться о сотрудничестве - с объектом. С риксами.
        - Империя и риксы заключили союз? Маркс вдруг почувствовал, что не прочь поспать еще месяца три.
        - Нет, только мы, Маркс. «Рысь» - сама по себе.
        - Погоди!  - не выдержал мастер-пилот.  - А кто кораблем командует?
        Он сжал кулаки. Неужели опять вспыхнул бунт?
        - Капитан Зай, конечно.
        У Маркса закружилась голова. _Ваданец_ совершил государственную измену?
        - Послушай, Маркс,  - обратилась к нему Хоббс.  - Положение у Императора на данный момент шаткое. Мертвые созвали кворум. Со всей Империи к Родине летят паломнические корабли. Очень может случиться так, что монарха свергнут.
        _Кворум_мертвых?_ Нет, такое в состоянии измыслить только десятилетние сосунки. Вероятность этого сборища всегда существовала только теоретически. На протяжении шестнадцати столетий Император правил, не слыша ни единого голоса возражения со стороны миллиардов почтенных мертвых. Мертвые никогда не спорили, никогда не выражали несогласие. Для них самая мысль о свержении монарха должна была казаться невероятной.
        - Хоббс,  - едва выговорил Маркс и замахал рукой, умоляя ее замолчать. Он в ужасе пытался сформулировать вопросы, благодаря которым можно было бы навести порядок в этом странном новом мире.  - Какого черта тут у вас...  - Вот и все, что у него получилось.
        Кэтри Хоббс только рот раскрыла, намереваясь ответить, и Маркс зажмурился.
        Старший помощник покачала головой и рассмеялась.
        - Мастер-пилот, я думаю, вам пора передохнуть.
        Она наклонилась, положила руки ему на плечи. Она _прикоснулась_ к нему. Вот уж перемены, так перемены.
        - Мы потеряли очень многих, Иоким. Я так рада, что ты вернулся,  - прошептала Хоббс.
        Маркс тупо кивнул и откинулся на подушки. Он вдруг снова жутко устал.
        Старший помощник вышла, и в палате погас свет.
        Маркс лежал и думал. В мозгу у него вертелось множество вопросов, к ним при мешивалась обескураженность и, как ни странно, энергия в чистом виде. Маркс чувс твовал себя так, словно выпил полный кофейник крепчайшего кофе после того, как день напролет заседал на каких-то совещаниях. То есть его разум устал, но не затуманился. Глубокие вдохи успокаивали мало. Он стал сжимать и разжимать пальцы и заставил себя думать о том, как это здорово, что он снова сможет пилотировать дистанционный флот.
        А потом он встретился глазами с риксом. Она осталась в палате. Она смотрела на него, она за ним _наблюдала,_ как врач за пациентом, она словно бы ждала, что проявится какой-то ожидаемый симптом. Мертвая женщина стояла рядом с ней, и их плечи соприкасались с привычной интимностью, как это бывает у тех, кто давно любит друг друга.
        Маркс сосредоточил взгляд на риксе. Почему-то ее непроницаемый взгляд, как ни странно, его успокаивал. В темной палате ее фиолетовые глаза сверкали, словно зажженные для медитации свечи. Маркс стал дышать медленнее и снова ощутил ритм прибоя, который ему так долго снился. Он услышал едва заметный звук корабля, вездесущее негромкое гудение двигателя, гул системы воздухоснабжения, жужжание генератора искусственной гравитации.
        Что-то стало не так.
        Не отводя глаз от рикса, Маркс положил руку на край кровати, ощутил ладонью холод металла. Гудение корабля так ощущалось сильнее. Маркс постарался добиться того, чтобы фантомы сновидения соединились с вибрацией корабля. Память и металл слились. Так множество инструментов в оркестре настраивается на одну и ту же ноту.
        И оказалось, что эта нота прекрасно сочетается с блеском глаз рикса.
        Она улыбнулась Марксу. А потом они обе - да-да, они любовницы, вдруг оконча тельно понял он - ушли.
        И мастер-пилот понял, какую сделку заключил капитан. Он только гадал, чем же риксы пригрозили Заю, что он согласился пустить эту тварь на борт. Согласился на то, что он сам и его экипаж вступили в сговор с самым заклятым из врагов Империи.
        Может быть, Лаурент Зай и не догадывался, не понимал масштабов этой хитрой и тонкой диверсии. А вот Маркс понимал. Он провел сто дней в утробе этого зверя. Он видел его знаки, слышал его музыку. Как смерч становится виден по тем лис тьям, пыли и обломкам разрушенных домов, подхваченных им, так и контуры Алек сандра и его размеры были обозначены четко и ясно.
        «Рысь» была захвачена.
        Риксы пришли.
        РЯДОВОЙ

        _На_десять_лет_раньше_(по_имперскому_абсолютному_времени)_
        Рядовой морской пехоты Бассириц еще раз объяснил своим новым товарищам по команде:
        - Просто Бассириц. И все. В той деревеньке, откуда я родом, у нас у всех по одному имени.
        - Только одно имя?  - воскликнул Астра, перекричав шум толпы.
        - Уж лучше одно, чем совсем ни одного,  - заверил его старший сержант Торвель Саман.
        - Лучше одно, чем слишком много,  - подхватил Астра.
        - А слишком много - это сколько?  - полюбопытствовал Бассириц.
        - Это смотря каких!
        - В отставке...
        - Покойный...
        - Капрал!
        Все дружно расхохотались, довольные собственными шутками, и так похлопали Бассирица по спине, будто он и сам удачно пошутил. Он смысл не совсем понял, но приставать с расспросами к сослуживцам не стал. Им нравился их добродушный юмор, и он уже знал по опыту, что на некоторых планетах одно-единственное, ничем не приукрашенное имя считается чем-то стыдным или служит знаком низкого происхожде ния. Но эти ребята, морские пехотинцы с «Рыси», все много чего повидали, всякого разного. Экипаж нового, экспериментального корабля набрали из «сливок» Империи. Бассириц знал, что его взяли только потому, что он жуть как метко стрелял и здо рово дрался врукопашную. Он был моложе и гораздо хуже образован, чем его товарищи по команде.
        Их отряд разместился, вместе примерно с еще сотней членов экипажа, на постаменте, на котором возвышалась скульптура, изображавшая «Рысь» в натуральную величину. Два километра в длину. И не какая-нибудь там виртуальная обманка, нет. Самая настоящая модель, руками потрогать можно. Бассириц уже начал догадываться, что тут, на Родине, на всякие глупости денег не жалеют. Во всяком случае, на всякие там балы и приемы. Перед постаментом и моделью фрегата лежала огромная площадь, раскинувшаяся около императорского Алмазного Дворца. Площадь была запружена ликующим народом. Бесчисленная толпа. Столько народу Бассириц в жизни не видел. Нет, не просто, чтобы столько народу в одном месте собралось. Не встретил он за всю свою жизнь столько людей _вообще._ Эта мысль неотвязно сидела у него в голове, и была она такой же драгоценной и торжественной, как сверкающие грани дворца, озаряемые непривычно белыми лучами солнца Родины.
        Казалось, тут собралась вся Империя, чтобы проводить в полет экипаж «Рыси».
        Старший сержант Саман схватил его за руку и указал на толпу.
        - А у нее что-то есть для тебя, Басе.
        (Его единственное имя, видно, и впрямь не смущало товарищей. Они уже ухитри лись его сократить.)
        Зоркий взгляд Бассирица устремился туда, куда указал Саман, и он заметил женщину среди тех, которые страстно танцевали впереди толпы. Она сорвала с себя куртку и блузку, несмотря на осеннюю прохладу, и ее оголенная кожа засверкала подобно солнечному лучу после серых облачений лоялистов. А потом ее примеру пос ледовали другие. Мужчины и женщины начали раздеваться и продолжали свой экстати ческий, безудержный танец перед тотемом, изображавшим боевой корабль.
        Бассириц озадаченно покачал головой. Религия «серых» по всей Империи проявлялась по-разному, но здесь, на Родине, собрались самые разные ее формы, и из-за этого казалось, что вся планета - что-то вроде музея диковинок, собранных для забавы самого Воскрешенного Императора. Поначалу возбужденно пляшущие танцоры показались Бассирицу похожими на монахов. Он за ними наблюдал уже несколько дней. Они встали лагерем на площади возле скульптурного изображения фрегата. Их серые шатры и серые одежды, бритые головы, тихие молитвы, их еда - холодные полевые пайки,  - все это наделяло их торжественным величием. И вот теперь Бассириц понимал, что все это было затеяно только ради того, чтобы отвоевать место в первых рядах толпы. Чтобы сплясать этот дикий танец -
_голышом!_ - перед экипажем и всем собравшимся на площади народом. Наверное, эти люди думали, что тем самым внесут свою лепту в обряд освящения нового класса имперских боевых кораблей.
        Вот так они выражали свое... уважение.
        - Рот закрой, муха залетит, рядовой.
        Бассириц закрыл рот и улыбнулся, слушая, как весело хохочут его сослуживцы.
        - Басе, видать, никогда на освящении не бывал.
        - И ты тоже, Астра!
        - Зато я видел, как боевые трофеи показывают. Там тоже танцоры были.
        - Танцоры - они везде.
        - Ага, и еще танцовщицы. У тебя в комнате, похоже, вчера ночью две задержа лись.
        - Это были честные проститутки, рядовой.
        - Ну ты, конечно, их честь не затронул.
        - Нет, я им просто пасть не дал.
        Весь взвод снова расхохотался. Бассирицу было хорошо с ними, тепло - даже под холодным ветром. Это было так ново, так чудесно - стоять здесь, выше толпы, рядом с товарищами, на стропилах постамента. В какие-то мгновения Бассирицу казалось, что он летит над толпой. Он еще никогда не чувствовал такого...
_волнения._
        Он обвел взглядом здания, окружавшие площадь подобно высоченным скалам. Широкие балконы тоже были заполнены народом, видно, что люди там стоят богатые, в роскошных одеждах. Казалось, весь город нарядился к празднику. Бассириц слышал фантастические слухи насчет того, сколько стоят квартиры тут, в этих домах вокруг площади, и что якобы эти квартиры купить нельзя, что Политический Аппарат их только сдает на время важным персонам вроде сенаторов и прилетающих с визи тами губернаторов с разных планет. Богатые семейства выкладывали целые состояния для того, чтобы снять квартиры в этих домах хотя бы на несколько дней - в надежде завести полезные связи, продвинуться по социальной лестнице, прибли зиться к заветной цели - Возвышению. Все они вышли сейчас на балконы, чтобы пог лазеть на модель корабля. Блестящие, сияющие, подобострастные, жаждущие бессмертия.
        И когда Бассириц подумал об этом, он догадался, почему его товарищи по команде так счастливы, что находятся здесь. Они стояли на возвышении, над толпой народа, на них глазели имперские плутократы, а они знали подлинную цену себе как солдатам, чувствовали предвкушение истинной награды. За свою безупречную службу
        - за годы мучений в тесных помещениях маленьких кораблей, за десятилетия, которые у них отняло Воришка-Время, за постоянную опасность внезапной гибели - они наконец получили самую великую награду, которую не купишь даже за самые бешеные деньги.
        Если они просто погибнут в бою, и при этом тело их неплохо сохранится, и не слишком пострадает головной мозг, и даже если они останутся в живых, и будет продолжаться их долгая безупречная карьера - все равно Бассирицу и его товарищам предстояло жить вечно.
        _Вечно._А_ вечность не может отнять даже Воришка-Время.
        Отсюда, с возвышения, Бассириц словно бы воочию видел обещание Императора.
        Обводя своими необыкновенно зоркими глазами балконы, где собрались сильные мира сего, Бассириц вдруг кое-что заметил и прервал свои восторженные размышле ния. На небольшой веранде стояла пара. Она - в белом платье, он - в черной военной форме. Странная пара.
        Человек в черной форме показался Бассирицу знакомым. Бассириц прищурился и попытался получше разглядеть парочку. Мужчина повернулся в профиль, что-то сказал своей спутнице, и молодой рядовой вздрогнул от изумления.
        - Да это же капитан!  - вскричал он.
        - Где?
        - Не может этого быть.
        - Он только через несколько часов появиться должен!
        Бассириц указал.
        - Вот на том балконе. С женщиной в белом платье.
        Остальные уставились в ту сторону, куда он указывал, заслонили глаза ладо нями от яркого солнца, заливавшего площадь.
        - Это здание, где живут сенаторы-секуляристы. Нашему старику там делать нечего,  - компетентно заявил старший сержант Саман, который прежде служил с Заем.
        - Зай - _ваданец,_ Басе! Он не какой-нибудь там «розовый».
        - Но это он. Я его четко вижу.
        - Парень, да дотуда не меньше километра. Глюки у тебя.
        Две фигуры на балконе подошли ближе друг к другу, взялись за руки, потом обнялись, пытаясь согреться. А потом черное и белое соединилось.
        - Он целуется с этой женщиной,  - объявил Бассириц.
        - Ха-ха-ха!  - взвыл от смеха Саман и чуть не перевалился через поручень.  - Чтобы наш капитан целовался с «розовой» сенаторшей!
        - Да чтоб он вообще с кем-то целовался!  - озадаченно воскликнул Астра.
        Весь взвод дружно хохотал над удачной шуткой Бассирица. Его снова хлопали по спине. Они все были веселые, их возбуждало то, что они стоят на такой высоте, выше толпы, выше обнаженных танцоров, выше зевак-богатеев. Выше всего, кроме громадного корабля, реальный двойник которого ждал их на высокой орбите над Родиной. Очень скоро они ступят на борт настоящей «Рыси» и отправятся к неспо койной риксской границе.
        Они смеялись над возможной смертью.
        Но Бассириц нахмурил брови. Только он один видел, что там, на балконе, на самом деле стоит капитан. И он видел, что капитан и женщина в белом обнимаются крепко и страстно. А в той маленькой деревушке, где родился и вырос Бассириц, старшие научили его одному правилу: никогда нельзя смеяться над поцелуем. Поцелуй загадочен и могуществен, хрупок и уязвим. Как всякая вспышка, поцелуй может угаснуть без следа, а может спалить целый лес. Над поцелуями смеяться нельзя.
        Один поцелуй способен изменить весь мир.

        notes

        Примечания

1

        Электр, иначе электрон - так у древних греков назывался сплав серебра с золотом. Странно, что хроматограмма показывает его как некий отдельный элемент, но, вероятно, в столь далеком будущем электр, он же электрон, стал полноправным членом периодической таблицы Менделеева.  - Прим. перев.
2

        Организмы и популяции, вследствие близкородственного скрещивания ставшие гомозиготными как по доминантным, гак и по рецессивным генам (от англ. in - внутри и breeding - разведение).  - Прим. ред.
3

        На живом материале (лат. ).  - Прим перев.