Восторг неопытного издателя Айзек Азимов
        Дж. С. Хадсон

        #

        Айзек Азимов, Дж. С. Хадсон

        Восторг неопытного издателя[Рассказ написан в соавторстве с Дж. С. Хадсоном.]

        Half-Baked Publisher's Delight (1974)
        Перевод: Н. Берденников

        Дорогой Айзек!
        Прилагаю небольшой рассказ, который, возможно, покажется тебе занятным. Концовка, конечно, далеко не безупречна, но... Если ты, доктор А., отредактируешь, скажем, последние три параграфа, то:
        а) Поможешь создать истинную Литературную Диковину
        б) Поможешь поклоннику вступить в ряды Изданных Писателей
        в) Поразишь этого поклонника до полного изумления!
        Кроме того, ты можешь крайне осчастливить меня, как редактора.
        Кстати, твоя статья в форуме для июльского номера «Гэлакси» оказалась более совершенной, чем я ожидал!
        Всего наилучшего

(подпись) Джим Баен.

        Дорогой Джим!
        О’кей, прилагаю присланный тобой рассказ с переписанным мной лично окончанием.
        Может быть, ты уговоришь переписать окончание и Боба Силверберга или, по крайней мере, сделаешь так, чтобы он не рассердился. (Он не рассердился. - Ред.)
        И еще, каким бы молодым ни был Дж. С. Хадсон, думаю, ты поступил бы правильно, если бы, из вежливости, узнал его мнение. Естественно, я не ожидаю, что эта работа будет оплачена.
        Если рассказ будет напечатан, отдай весь гонорар Хадсону. Искренне твой,

(подпись) Айзек Азимов.

        Дорогой Джеф!
        Ты не будешь возражать, если твой рассказ будет издан в соавторстве с доктором Айзеком Азимовым?
        С нашучшими пожеланиями,

(подпись) Джим Баен.

        Дорогой Джим.
        ТЫ ШУТИШЬ!!! КОНЕЧНО, ДА!!!
        Бессмысленно твой,

(подпись) Джеф Хадсон.

        Бурлящая волна прокатилась по водам Нью-Йоркской бухты. Туманный воздух, закружившись, разошелся, обнажив огромную металлическую дугу, едва выступавшую из воды. В нескольких ярдах от него вода вспенилась, и на поверхности появилась широкая белая полоса. Военно-морской флот, Береговая охрана и Полицейское управление Нью-Йорка поспешили расследовать происшествие. Как только рассеялись последние клубы тумана, Военно-воздушные силы и телевизионные сети сделали фотографии с воздуха.
        Блестящая металлическая дуга чуть приподнялась до верхней точки и быстро погрузилась в воды залива. Она была чуть скручена. В целом же напоминала обычную болванку. Рядом не прекращались колебания, иногда над водой возникали небольшие фонтанчики. Полоса оставалась поразительно прямой. Пентагон не смог разобраться в происходившем, но поспешил заверить всех, что русские здесь совершенно ни при чем.
        А потом случилось главное. Словно что-то вырвалось из глубин, и дуга, поднявшись над морем, оказалась низкой аркой, нет, она ни с чем не соединялась ни с одной стороны. Два огромных ограничителя полей подняли головы над волнами, и внезапно появился весь механизм. Вода каскадами падала с валика, волнами билась в каретке, стекала на клавиши, пока гигантская пишущая машинка поднималась из глубин на солнечный свет. Огромные литеры взлетали в небо и били по бумаге, потом была нажата клавиша табулятора, и кнопки высвобождения рычага валика взметнулись в небо и сбили статую Свободы. На задней стенке колоссальной машинки была видна надпись:
«Самый плодовитый или халтурный в мире!»
        А по клавишам взад и вперед, как по узким трапам, с безумной скоростью метался доктор Айзек Азимов.
        Президент пришел в ярость.
        Издатель был в восторге.
        Читатели впали в истерику.
        А добрый доктор тем временем непрерывно печатал на бесконечной полосе бумаги, которая, казалось, просто появлялась внутри машинки. Ни одна из частей не нуждалась в замене, машинка словно самовосстанавливалась. Это относилось и к доктору Азимову. Единственным объяснением таинственной работы машинки был электрический шнур, уходивший в глубины Атлантического океана.
        Айзек печатал статьи круглые сутки. Его грандиозные опусы уже забили саму бухту, стали выходить на берег, оборачиваться вокруг доков, упаковывать, как подарки, высотные дома и выстилать улицы, судя по всему, не разрушаемой бумагой. Буквы не расплывались и не выцветали, и скоро толпы увлеченных чтением людей бродили по тротуарам.
        Труды были посвящены всем мыслимым и немыслимым предметам. Науке - новой теории относительности. Юмору - жители Нью-Йорка едва не умерли от смеха. Художественной литературе - новая трилогия (научно-фантастическая, конечно).
        Мэр вышел в море на шлюпке и попытался уговорить Азимова немного отдохнуть. Айзек выслушал его, прыгнул на «У», и пробежался по клавишам «X», «О», «Д» и «И», потом прошутил очень смешную шутку и продолжил работу.
        Другие официальные лица последовали примеру мэра и умоляли его остановиться, но ничего не добились. Друзья и родственники, ученые и писатели - все пытались уговорить его, но тшетно. Ему предлагали огромные суммы денег, но он, даже не моргнув, отказался.
        Писатели-фантасты Америки обещали отказаться от своего ремесла все разом. Никакого эффекта. Всемирное общество научной фантастики обещало наградить его специальной премией «Хьюго» как величайшего и самого плодовитого писателя в мире и самого славного парня в космосе.

«Вздор», - ответил Азимов.
        В данное время чудовищные статьи прошли по штату Нью-Йорк огромной белой полосой, оказав довольно занятное влияние на Ниагарский водопад, пересекли озеро Эри (если оно их не остановило, что могло их еще остановить?) и завязало Детройт в узлы в буквальном смысле.

        Примерно в это же время раздался жуткий грохот, прокатилась колоссальная волна и из глубин залива Сан-Франциско появилась еще одна гигантская пишущая машинка. Когда рассеялись брызги и туман, все увидели фигуру Роберта Силверберга, устремившего мрачно сверкающие глаза на восток, а с его длинных волос и бороды стекала вода. В руке он держал длинный шест и объяснил (с демонстрацией), что, прыгая при помощи шеста по клавишам, он превзойдет Азимова.
        Еще один комплект литер принялся колотить по бумаге круглые сутки, появилась еще одна полоса неразрушаемой бумаги с текстом. На этот раз первым был разрушен мост Бэй-бридж.
        Так началась великая гонка. Хэнк Аарон[Знаменитый бейсболист.] был мгновенно забыт, и американцы, как спортивная нация, начала делать ставки то на одного, то на другого писателя. Попытки умиротворения больше не предпринимались - как можно было удостоить человека примерно одной и той же чести дважды? Тем не менее были присвоены призы меньшего достоинства, чтобы выразить признательность или уверенность в победе одного или другого автора. Силверберг был избран Самым Стильно Одевающимся Писателем-фантастом. Азимов отверг предложение стать кандидатом в президенты. Никто из них не обращал ни малейшего внимания на менее значимые события, и каждый продолжал печатать с умопомрачительной скоростью. Азимов, чтобы повысить производительность, изобрел приспособление, похожее на то, с помощью которого Тарзан прыгал по деревьям, но потерял драгоценное время, потому что Силверберг уже мастерски владел прыжками с шестом.
        Труды Азимова пересекли Миссисипи и начали погребение под собой горы Рашмор. Силверберг, испытав незначительные трудности с Гранд-Каньоном, вырвался на просторы Великих равнин.
        Затем, по неведомым человеку причинам, два потока трудов сменили направление и пошли курсом на столкновение. Скоро стало очевидным, что это великое событие произойдет в «кукурузном» штате Небраска. Огромные ставки были сделаны на результат столкновения двух могучих умов. Самым важным вопросом был: «Кто сильнее?

        Издатели получали огромные прибыли от бесплатной рекламы, печатая и перепечатывая книги, которые моментально сметали с прилавков магазинов. Образовались многочисленные клубы поклонников, предлагавшие фальшивые бороды и парики (а-ля Силверберг). Поклонники Азимова стремились одеваться как роботы, надевая «уши???» даже на не слишком официальные приемы.
        Вариант завершения

«Восторга неопытного издателя»
        Великий день наступил. Две бумажные змеи приблизились друг к другу, подняли головы и перевились в спираль.
        Целый день они дрожали, сцепившись в двойную бумажную спираль, а под ними продолжала скапливаться бумага. Потом они разошлись, вернее, расцепились, и молекулы вокруг каждой из них превратились в еще две бумажные спирали. Там, где мгновение назад существовали две двойные спирали, появились еще две их идеально точные копии.
        Репортеры выронили микрофоны.
        Агенты правительства выронили подслушивающие устройства.
        У американского народа отвисла собирательная нижняя челюсть.
        На следующий день две двойные спирали снова дрожали, сцепившись вместе, потом разделились, и на их месте появились четыре.
        Как в Атлантическом, так и Тихом океане, бесконечные полосы бумаги с жутким треском вырвались из гигантских пишущих машинок. Клавиши зафиксировались на месте с оглушительным грохотом. Азимов, что-то невнятно бормоча, упал навзничь. Силверберг, застонав, упал ничком.
        В Небраске бумажные спирали продолжали разделяться и самовоспроизводиться. Чудовище больше не нуждалось в своих Франкенштейнах.
        НАСА высказало предположение, что примерно через два месяца вся Земля будет покрыта бумагой. Возможно, потом она достигнет Луны.

        notes

        Примечания

1

        Рассказ написан в соавторстве с Дж. С. Хадсоном.

2

        Знаменитый бейсболист.