Холодный как мрамор Зои Аарсен
        Легкий как перышко #2
        СМЕРТЕЛЬНАЯ ИГРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ…
        Две лучшие подруги МакКенны Брейди мертвы. Обе погибли именно так, как предсказывала Вайолет Симмонс - таинственная новенькая, чей переезд в Уиллоу обернулся для четырех девушек настоящей катастрофой.
        Пижамная вечеринка. Невинная игра. Кто бы мог подумать, что расплата за глупые истории окажется настолько жестокой?
        МакКенна и Миша все еще живы, но им не удалось уничтожить источник зла, питающий душу Вайолет. Проклятие следует за ними тенью, и каждый день может стать последним. Однако на сей раз МакКенна знает, с чем имеет дело. Она готова дать отпор потусторонней силе и избавиться от нее раз и навсегда!
        Правда, ей стоит поторопиться, ведь времени осталось совсем немного…
        Зои Аарсен
        Холодный как мрамор
        ZOE AARSEN
        COLD AS MARBLE
        Text The author is represented by Wattpad.
        Cover designed by Laura Eckes
        Cover illustration copyright
        
* * *
        ПОСВЯЩАЕТСЯ КАМРИН К.
        Глава 1
        В канун рождества мы с Мишей обсуждали наше бедственное положение на парковке парка Талмадж; окна Мишиной машины успели запотеть.
        - Мы должны принять во внимание вероятность того, что могли ошибаться.
        Я тщательно подбирала слова, не желая раздражать Мишу. Когда она расстраивалась из-за чего-либо, было очень сложно ее успокоить - а у нас не было на это времени. Или, если быть точнее, у Миши не было на это времени.
        - Я не думаю, что медальон был связан с проклятием Вайолет. На самом деле ты… - я замолчала, не желая произносить страшные слова, - все еще можешь быть следующей.
        Мы были одни в парке, занесенном снегом, температура упала до десяти градусов. Я уже два дня как вернулась в Уиллоу из исправительной школы для девочек в Шеридане, но пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить маму разрешить мне выйти из дома и встретиться с подругой. Честно говоря, беспокойство мамы о возможных проблемах в связи с тем, что я приехала домой на каникулы, было обоснованным.
        Вообще, можно смело утверждать, что неприятности снова появились на горизонте с тех пор, как Миша отправила мне письмо в школу - электронные сообщения запрещены в Шеридане. В нем она упомянула, что слышала о том, что Вайолет гадала школьникам по картам Таро и рассказывала, как они умрут… как в игре «Легкий как перышко, твердый как доска».
        Та игра и стала началом кошмара. В начале учебного года Вайолет предсказала смерть Оливии и Кэндис с пугающей точностью, до мельчайших деталей. Мы пришли к выводу, что она и была причиной их смерти. Меня исключили из старшей школы Уиллоу за попытку помешать Вайолет убить кого-либо еще с помощью предсказаний. Я вернулась в город на зимние каникулы и планировала проводить время дома, пытаясь наладить отношения с мамой. Но если слухи верны, Вайолет продолжила предсказывать смерти. И теперь мне казалось, что время, которое я не посвящала выяснению того, как и почему Вайолет убила моих подруг, увеличивало вероятность смерти Миши.
        У нас было лишь восемь дней, чтобы остановить Вайолет, - если, конечно, Миша доживет до следующего новолуния.
        Миша долго смотрела прямо перед собой через лобовое стекло.
        - Это невозможно. Дело должно быть в медальоне, МакКенна. Теперь все кажется совершенно логичным. Вы, ребята, сняли проклятье. Все кончено. - Она замялась, прежде чем продолжить. - Кроме того, я еще жива. Это должно ведь что-то значить, верно?
        Я могла понять, почему Миша так хотела верить, что проклятье снято. Она должна была умереть после Кэндис в соответствии с очередностью игры на дне рождения Оливии. В сентябре, когда Вайолет только переехала в Уиллоу, мы думали, что хорошо поступили, пригласив новую ученицу присоединиться к нам. Мы и представить не могли, что пригласили убийцу.
        - Возможно, дело никогда и не было в медальоне, - пробормотала я. - Возможно, даже нет никакой вещи, связывающей Вайолет с проклятием. Мы могли ошибаться во всем. Мы с Треем разбираемся ведь в призраках или в чем-либо подобном.
        Желая предотвратить смерть Миши после того, как Кэндис утонула на Гавайях в октябре, мы с моим парнем Треем изучили предсказания и попытались соединить воедино улики, которые собрали за время общения с духами с помощью доски Уиджа. Мы пробовали, в основном безуспешно, понять послания духа, который обитал в моей спальне с сентября. Мы полагали, что это был дух моей подруги Оливии, которая стала первой жертвой Вайолет в нашем городе и погибла в ужасной автокатастрофе в день важного футбольного матча. Пытаясь уберечь от смерти Кэндис, она часто наведывалась в мою комнату, оставляя послания. Как ни странно, она, похоже, не пыталась последовать за мной в Шеридан - и за это я ей была благодарна. Было бы неловко объяснять моей соседке по комнате, что мне нужно расшифровать послания мстительного призрака, хотя та и называла себя фанаткой фильмов ужасов и утверждала, что многое знает о колдовстве. Я предположила, что призрак Оливии оставил меня в покое после отъезда из дома, потому что мы сняли проклятье. Но теперь, осознав, что Вайолет перехитрила нас, я предполагала, что Оливии просто надоели мои
неудачи.
        - Но разве отец Фэи не сказал тебе, что какой-то предмет связывает Вайолет с темной стороной? - спросила Миша высоким голосом, означавшим, что она теряет терпение. - Зачем священнику лгать?
        Я вспомнила день, когда мы с Треем посетили церковь Святой Моники, чтобы просить о помощи у отца Фэи, священника, который нас обоих крестил. Он не захотел нам помогать и заявил, что не станет связываться с чем-то опасным из страха поставить под угрозу безопасность остальных священников прихода.
        - Возможно, он просто рассуждал.
        Отец Фэи убедил нас с Треем, что Вайолет приобрела силу выносить смертные приговоры благодаря связи с миром духов. Он предположил, что для этого она использует какой-то предмет. Мы навлекли на себя кучу проблем с законом, когда украли ее медальон и устроили безумную гонку по Центральному Висконсину с участием полиции. Оказалось, родителям - членам школьного совета не нравилось, когда хорошеньким девочкам из команды по чирлидингу угрожали угрюмые парни, известные тем, что грубили учителям, и дочери женщин, считающихся местными чудачками.
        После того как я вернулась домой в Уиллоу, появились две серьезные причины считать, что мы с Треем не смогли полностью снять проклятье. Во-первых, кто-то анонимно прислал мне таинственный лунный календарь с обведенными кружками датами смерти Оливии и Кэндис и некрологами детей из Лейк-Форест, родного города Вайолет, явно указывая на их закономерность. Я бы никогда не подумала, что луна была каким-либо образом связана со смертью подруг. Но если мои предположения о датах в календаре были верны, Миша должна была умереть именно так, как предсказала Вайолет, - перед следующим новолунием.
        Вторую причину для сомнений в том, что мы действительно сняли проклятье, предоставила сама Миша. Родители перевели ее в школу Святого Патрика в Ортонвилле, чтобы она была как можно дальше от Вайолет, но ее парень, Мэтт, все еще учился в Уиллоу. Он и рассказал Мише о сеансах гадания на картах Таро, которые устраивала Вайолет.
        - Ну, если мы действительно сняли проклятье, почему же она до сих пор заставляет школьников играть с ней?
        Миша настояла:
        - Покажи мне еще раз этот календарь.
        Я протянула ей листок бумаги, который последние два дня носила с собой в заднем кармане. Она глянула на пять столбцов, организованных по фазам луны, и на даты, обведенные ручкой.
        - Это же просто изображения луны. Кто, говоришь, прислал тебе это?
        Я пожала плечами.
        - Не знаю. Кто-то, видимо, положил его в почтовый ящик в день, когда я вернулась домой. На конверте не было обратного адреса. Но посмотри на даты в кружках; по ним можно предположить, что Вайолет предсказывает смерть игроков в течение каждого лунного цикла, между двумя новолуниями.
        Миша нахмурилась и подняла бровь.
        - Без обид, но я думаю, ты слишком увлеклась всем этим. Выглядит так, словно кто-то пытается выследить оборотня.
        Была и другая причина, по которой лунный календарь так обеспокоил меня тем, что Вайолет продолжала играть, пока меня не было. Учащимся в моей исправительной школе было запрещено пользоваться мобильными телефонами. Так что, едва мама вернула мне телефон по возвращении в Уиллоу, я полезла в интернет, с жадностью поглощая всю доступную информацию о связи луны с колдовством и паранормальными способностями. Оказывается, большинство колдунов считают, что лунные фазы играют важную роль в произнесении заклинания. Более того, я прочла, что люди, верящие в экстрасенсорные или мистические способности, думают, что человек, родившийся в полнолуние, имеет предрасположенность к развитию таких способностей.
        В ночь нашего с Дженни рождения (мы были близнецами) как раз было полнолуние.
        А призрак Оливии решил преследовать меня, или, пожалуй, ей удалось привлечь лишь мое внимание.
        - Это просто, - сказала я, раздраженная уверенностью Миши в том, что я раздуваю из мухи слона. - Одна смерть на каждый лунный цикл.
        - Слушай, не хочу разрушать твою астрологическую теорию, но, согласно ей, я должна была умереть 26 ноября, перед новолунием. А я была в школе в тот день. Мне пришлось принести дурацкую запеканку из батата на чаепитие в честь Дня благодарения. Проклятье должно быть разрушено. Иначе как я до сих пор осталась в живых, если смерть не обошла меня стороной? - Она достала из кармана зимней куртки мятый платок, вытерла нос и завела машину, чтобы включить обогреватель.
        - Возможно, что-то помешало проклятью настигнуть тебя 26 ноября, знаешь, что-то вроде силового поля, - предположила я. - Вспомни, ты что-нибудь делала в том месяце, чтобы защитить себя?
        Миша закатила глаза.
        - Ты имеешь в виду купание в святой воде и кулон из чеснока на шее? Нет. Конечно же, нет! Я ничего подобного не делала, я думала, что в безопасности. К тому же я была немного занята адаптацией к новой жизни. Ты не единственная, кто поменял школу, помнишь?
        - Знаю, знаю, - ответила я, понимая, что Миша не представляла себе, насколько мои условия обучения были хуже, чем ее. Было несправедливо с моей стороны даже ожидать, что она сможет это понять.
        - А вообще, если подумать, возможно, ежедневное пребывание в школе Святого Патрика - уже своего рода защита. Ты ведь в окружении одних монахинь там, да?
        Мгновение Миша молчала, напряженно вспоминая, что могло сохранять ей жизнь с начала ноября.
        - Настоятельница, руководящая школой, пригласила меня на собеседование, прежде чем мне разрешили зарегистрироваться. Она слышала о смерти Оливии и Кэндис и поинтересовалась, связан ли мой перевод в школу с этим. Так что я рассказала ей правду - не всю, конечно же. Только что мы были подругами и я думала, что в их гибели виноват кто-то из моих одноклассников в Уиллоу.
        - Ты рассказала ей об игре? - удивилась я. Мы с Треем очень тщательно выбирали, кому из взрослых раскрыть наши подозрения о том, что Вайолет убила моих подруг. Бедняжка Кэндис рассказала о случившемся всему городу и была отправлена в психиатрическую больницу на лечение, прежде чем сбылось предсказание Вайолет о Гавайях. Я прекрасно понимала, что тоже сошла бы за сумасшедшую, если бы начала рассказывать всем о девушке, которая может предсказывать человеку смерть, просто рассказав ему историю в игре.
        - Я не рассказывала ей подробности! - настаивала Миша. - Я действительно хотела, чтобы меня приняли в эту школу, а не быть отверженной всю оставшуюся жизнь. Я лишь сказала, что мы ненамеренно вмешались в какие-то дьявольские дела с плохими последствиями. Она не задавала никаких вопросов, но заставила меня прийти на специальную мессу, прежде чем я могла появиться на уроках. Как-то чересчур, не так ли? Заставлять еврейку пойти на службу в католическую церковь?
        - Какая была служба?
        Миша воскликнула:
        - Не имею понятия! Разве они бывают нескольких видов?
        Ничего удивительного, что Миша не знала, на какую мессу ее пригласили, - а мы с мамой перестали регулярно посещать церковь восемь лет назад, когда умерла моя сестра. Едва ли я разбиралась в вотивных мессах[1 - Вотивная месса проводится во исполнение духовного обета или по случаю какого-либо события, например бракосочетания. Мессы по случаю экзорцизма в практике католической церкви нет. (Прим. ред.)].
        - Возможно, этого было достаточно для того, чтобы защитить тебя от проклятия в эти несколько недель? Как думаешь?
        - Я ничего такого не думаю! - выкрикнула Миша. Ее нижняя губа дрожала, а в уголках глаз выступили слезы. - Я не хочу думать, что меня что-то оберегает! Я хочу думать, что вы с Треем спасли меня от действий Вайолет и что все закончилось.
        Снег кружил вокруг машины Миши, будто танцевал на зимнем ветру. Ей не принес бы никакого утешения рассказ о моих переживаниях о том, что она могла умереть в течение суток. И все же страх того, что нам не удастся ее спасти, заставлял меня трястись, будто от холода. Смерть Оливии была неожиданной, а смерть Кэндис подтверждала ужасные догадки о причастности Вайолет. Если Миша умрет, то лишь из-за моей неспособности перехитрить Вайолет. Я знала Мишу с дошкольного возраста, и мы были также связаны этой дьявольской игрой. Если я ее потеряю, то останусь единственным человеком с вечеринки Оливии. Воспоминание об этом вместе с болью потери всех трех подруг детства, с которыми мы многое пережили, было бы невыносимым.
        Я не могла объяснить Мише, почему я была так уверена в том, что нам не удалось остановить Вайолет. Вернувшись в Уиллоу, ближе к дому Ричмондов, где происходила игра, - и ближе к Вайолет, - я была убеждена: смерть Миши неминуема. Я как будто чувствовала едкий и гнилой запах смерти, исходящий от нее.
        - Еще не все кончено. Мне правда жаль, Миша. Мы с Треем пытались, но это еще не все. И у нас не так много времени покончить с этим до того, как я вернусь в школу, - тихо сказала я.
        - А мне что делать, если мы не выясним, как она это сделала со мной и зачем, прежде чем ты снова уйдешь?
        Горькие слезы стекали по лицу Миши, но она не стала их вытирать. Ее голос перешел в хриплый шепот.
        - Я не хочу умирать. Не так, как она предсказала. Чтобы посинело лицо и кровеносные сосуды полопались у меня в глазах? И появилось ощущение, что сердце разрывается в грудной клетке, пока я задыхаюсь?
        У меня пробежали по коже мурашки. Я помнила, что Вайолет предсказала Мише удушье, но во время игры не обратила внимание на детали, когда был ее черед.
        - Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. Мы сделаем все возможное, чтобы победить эту сволочь в эти восемь дней.
        - Каким образом? - спросила Миша между всхлипываниями. - Она умнее нас. Ты же знаешь, что она уже сделала. У нас нет шансов против нее.
        Я не хотела, чтобы Миша знала, что и у меня есть сомнения в победе над Вайолет. Несмотря на то что она имела полное право бояться приближающейся смерти, нам всем нужна была мотивация, чтобы сражаться. А еще мне было необходимо, чтобы Миша отвезла меня в Чикаго: судья округа Шавано, мистер Робертс, аннулировал мои водительские права.
        - Слушай, вот мой план. Мы должны выяснить, как и почему Вайолет предсказывает смерти людей. Если мы это узнаем, у нас будет больше шансов ее остановить. Но сейчас нам также нужно понять, что уберегло тебя от смерти в прошлом месяце. Возможно, кто-то умер вместо тебя.
        - Уиллоу - маленький город. Если бы кто-то умер в ноябре, я бы знала об этом.
        - Хорошо, - сказала я, пытаясь не отвлекаться. - Значит, должна быть другая причина, почему смерть обошла тебя. Если кто-то сможет нам помочь и все объяснит, мы продолжим, выиграв время.
        Миша смотрела через стекло на снегопад.
        - Как мы все успеем за восемь дней? Мы и так потратили слишком много времени осенью - и все напрасно.
        Я старалась звучать жизнерадостно.
        - Я же сказала, у меня есть план: в северной части Чикаго есть книжный магазин, специализирующийся на колдовстве.
        - У меня нет времени на книги! - Она махнула лунным календарем и скомкала его. - Завтра новолуние! Это значит, что я могу умереть сегодня ночью. Как бы меня ни защитили монахини в ноябре, защита наверняка перестала действовать, как только нас отпустили на зимние каникулы в пятницу.
        Новая луна растет в течение тридцати шести часов, то есть полтора дня. Я не упомянула об этом - испугала бы Мишу еще больше, чем известие о том, что возвращаюсь в Шеридан 1 января. К тому же она должна была сама это понять, взглянув на лунный календарь.
        - Мы не будем читать книги, понимаешь? Мы просто спросим совета у того, кто в этом лучше разбирается, - сказала я, чувствуя странное, но знакомое покалывание кожи головы. - Моя соседка по комнате в Шеридане рассказала мне об одном месте, я нашла его на «Йелп»[2 - Сайт для поиска местных услуг, например, ресторанов и магазинов. (Прим. ред.)]. По владелице можно сказать, что это приличное заведение.
        Я передала телефон Мише, чтобы она могла прочитать отзывы покупателей о книжном. Я не стала упоминать, что ее спасение - не единственная причина, по которой я искала эксперта по оккультизму и паранормальным явлениям. Все то время, что я была в Шеридане, со мной происходили странные вещи. Я не понимала, почему они продолжали происходить со мной, если призрак Оливии оставил меня в покое. Алисия, моя соседка по комнате в Шеридане, утверждала, что практикует сантерию[3 - Синкретическая религия, особенно распространенная на Кубе. Представляет смесь традиционных африканских верований с элементами католических обрядов. (Прим. ред.)]. Она оказалась в Шеридане, потому что избила мачеху до полусмерти, поэтому я держалась от нее на безопасном расстоянии. Но именно Алисия рассказала мне о книжном в Чикаго, когда я вежливо спросила, как она заинтересовалась черной магией (на ее рисунках всегда было написано: «магийа»).
        Было одиннадцать утра. Во время последнего разговора по телефону, Трей сказал мне, что вернется домой в Уиллоу в тот же день, что и я. Мое сердце трепетало от надежды воссоединиться с ним через считаные часы - неудержимый поток радости в такой мрачный момент. В последний раз я его видела в здании окружного суда Шавано, когда мы быстро попрощались перед тем, как разъехаться по исправительным школам. У нас даже не было возможности поцеловаться, прежде чем охранники разлучили нас. Без телефона в Шеридане я не могла даже посмотреть фотографии, чтобы вспомнить черты его лица.
        Я сказала маме, что иду с Мишей пить кофе - это не было ложью, просто мы не сидели в кофейне, как я уверила маму. Владелец кафе искоса поглядывал на меня, пока бариста, десятиклассник из старшей школы Уиллоу, готовил нам латте. Я и не думала, что стала местной знаменитостью, хотя удивляться было нечему. Погоня, в ходе которой мы с Треем привели полицию на озеро Уайт Ридж, попала на первую полосу «Газеты Уиллоу».
        - Слушай, я не против сейчас поехать в Чикаго, но мне нужно вернуться домой, так как я сказала маме, что уеду ненадолго.
        - Но магазин сегодня работает до шести, - сказала я, надеясь, что Миша поймет, с какой скоростью нам придется ехать, чтобы иметь возможность добиться чего-либо прежде, чем на небе Висконсина появится молодая луна.
        Миша спросила:
        - Позволит ли тебе мама выйти из дома снова?
        - Не уверена, - честно ответила я. Желание мамы удержать меня в рамках закона вполне могло стать таким же большим препятствием для спасения Миши, как и Вайолет с ее тайнами. - Я скажу ей, что мне нужно пойти на рождественский шопинг, чтобы купить ей подарок. Не знаю, поверит ли она, но это мой единственный шанс.
        Пришлось убедить маму выпустить меня из дома. Маловероятно, что «Благовония и Камни», магазин оккультной литературы, который был нашей целью, или же любой другой книжный магазин, если на то пошло, будет открыт 25 декабря. К тому же мама никак не могла позволить мне развеяться с подругой: она уже объявила, что пригласила своего парня на рождественский ужин. Мама начала встречаться с Гленном, лечащим ветеринаром нашей собаки, пока меня не было дома. Хотя она не хотела много об этом говорить, кажется, их отношения довольно быстро переросли в нечто большее.
        По дороге домой мы обе молчали. Миша казалась озабоченной тем, сбудется ли предсказание Вайолет о том, что она задохнется до 26 декабря.
        Мы задержались на перекрестке Стейт-стрит у торгового центра, когда мимо нас промчались три полицейские машины.
        - Боже. Неужели нас накрыла волна преступности в канун Рождества? - пошутила я.
        В Уиллоу преступления - редкость. Странно было видеть сразу несколько полицейских машин вне стоянки полицейского участка или магазина пончиков, которым управляла мать Мэтта Галаниса.
        - Стефани де Мило сбежала из дома, - пояснила Миша. - Во всяком случае, так все говорят. Она пошла на утреннюю пробежку и не вернулась.
        Миша плавно нажала на педаль газа.
        - Это странно, - заметила я. - Стефани не из тех, кто сбегает из дома.
        - Да, но это может быть как-то связано с ситуацией Ника и Шэннон, - сказала Миша, и я смутилась.
        - Стефани нравится Ник Маквелл? - уточнила я. - Я думала, она с младшей школы встречается с братом Майкла Уолтона.
        - Боже! Нет! Ты что, с луны свалилась? Стефани и Шэннон уже год как встречаются! И ни для кого это не было большим секретом. Я думаю, Стефани узнала об измене Шэннон с Ником и взбесилась.
        - Стефани де Мило - бисексуалка? - удивилась я.
        Миша закатила глаза.
        - Кхм, вообще-то да. Ты правда не знала об этом?
        Я не стала напоминать Мише о том, что до сентября не сидела за столиком популярных девочек и мало что знала о жизни Стефани де Мило. До того, как Оливия приняла меня в свой круг, я не знала подробностей жизни хипстерской толпы старшей школы Уиллоу - как, вероятно, и директор Ниландер. Семья Стефани владела одной из самых крупных ферм в округе, и каждый день она ездила в школу на голубом «Мини-купере» с откидным верхом. Она покрасила кончики волос в ярко-синий.
        - Я и понятия не имела.
        Меня что-то беспокоило в розыске Стефани полицией, хотя мне было о чем беспокоиться больше, чем о богатой девушке-подростке с разбитым сердцем.
        Солнце должно было сесть менее чем через шесть часов. Тонкий полумесяц появился на небе - завтра новолуние. Все, что я узнала о Вайолет до этого момента, давало повод предполагать, что Миша задохнется, прежде чем снова взойдет солнце. Вайолет не любила тянуть до последнего.
        Когда меня перевели в ноябре, я не думала, что окажусь в столь ужасной ситуации и вступлю в гонку со временем, пытаясь выяснить, что Вайолет сделала с моими подругами и каким образом. Необходимо было во всем разобраться. Если Миша умрет, я буду чувствовать себя виновной в ее гибели.
        Глава 2
        - Если ты действительно хочешь попасть в эту лавку сатаны сегодня, то нам нужно выехать из Уиллоу не позже часа. Ехать до Чикаго более трех часов. Нет никакого смысла проделывать весь этот путь, если у нас не будет времени задать все вопросы до того, как они закроются, - предупредила меня Миша, подъезжая к моему дому. - К тому же вечером ожидается еще больше снега.
        - Отлично. Забери меня в час. И магазин не сатанинский, - проворчала я.
        Я собиралась захлопнуть дверь машины, когда заметила что-то странное на лужайке перед домом Трея: вывеску о продаже.
        - Что за…
        В разговоре по телефону Трей не упоминал о намерении его родителей продать дом. Интересно, знает ли он об этом?
        - Семья Трея переезжает? - спросила Миша, сидя за рулем заглушенной машины.
        - Не знаю, - ответила я словно в тумане.
        Мне должно было бы быть все равно, если бы Эмори переезжали. Трей был двенадцатиклассником, а я - одиннадцатиклассницей. Когда-то мы оба планировали уехать из Уиллоу после окончания школы - разумеется, обычной, а не исправительной. И все же семья Трея жила в этом доме уже восемь лет - с тех пор, как моя семья переехала сюда. Я не могла представить себе других соседей. Или что выгляну в окно спальни и увижу кого-то другого во дворе - не Трея, - смотрящего на меня.
        - Очень странно, - заметила Миша. Ее голос казался мне очень далеким. - Моя мама знает обо всех домах в Уиллоу, выставленных на продажу, но она не упоминала, что семья Трея переезжает.
        Я пробормотала, что Миша должна заехать за мной через час. Затем будто во сне прошла через двор и поднялась по лестнице к входной двери, все еще не в силах оторвать взгляд от вывески. Когда я стала искать ключи от дома в кармане, меня снова охватило странное и знакомое ощущение, преследовавшее меня на протяжении последних нескольких недель. По коже головы пробежали мурашки - как если бы я только что помылась мятным шампунем. Я ждала и прислушивалась, зная, что последует вслед за этим жуткими, но успокаивающими ощущениями. Они появились в Шеридане и заставили меня сомневаться, действительно ли мне нужен специалист по паранормальным явлениям или же я просто схожу с ума.
        В моей голове нарастал, переходя от тихого шепота к ритмичным возгласам, хор голосов, поющих: «Письмо, письмо». Я перевела взгляд на железный почтовый ящик, висящий на стене у входной двери Эмори. Ноги понесли меня к нему вниз по ступенькам прежде, чем я обдумала свои действия. Почту уже доставили в наш квартал, и я могла видеть конверты, выглядывающие из щели почтового ящика.
        Одно из них, должно быть, было тем, про которое мне пели голоса.
        Никого не было на Марта-роуд, когда я пересекала лужайку между домами, - мне не нужно было оглядываться по сторонам, чтобы убедиться в этом. Голоса появились в середине ноября, как только я приехала в исправительную школу Шеридан для девочек. Сначала они были тихими, как шепот, - такими тихими и неразборчивыми, что не давали мне уснуть. Приходилось смотреть в потолок, гадая, не потеряла ли я рассудок.
        За последние пару недель голоса стали громче и смысл их сообщений прояснился. Уж не знаю, кому принадлежат эти голоса и почему я их слышу. Однако как только они стали настолько громкими, что я смогла различать слова, у меня сложилось впечатление, что они предупреждают меня об опасностях. На третий уик-энд в Шеридане я услышала голоса, они предостерегли меня от употребления кукурузного хлеба, подаваемого в столовой в обед, - это показалось мне очень странным, потому что это была единственная съедобная пища. Утром в понедельник, когда была моя очередь дежурить на кухне, я поняла, почему стоило отказаться от хлеба: в кукурузной муке оказались личинки.
        С тех пор я, хотя и несколько беспокоюсь за свой рассудок, радуюсь появлению голосов, прислушиваюсь к их утешительным советам, заглушающим шум в коридорах и классах школы. Пусть я единственная их слышала, у меня не было сомнений, что они откуда-то исходили и были настоящими - такими же настоящими, как хруст ботинок по замерзшей траве. Тем не менее я никому о них не рассказывала. У меня было тошнотворное ощущение, что голоса ждали того года - года, когда я вступила в какую-то смертельно опасную игру с Вайолет Симмонс, - возможно, потому, что у меня было с ней что-то общее.
        В этом было что-то зловещее. Или, по крайней мере, что-то опасное.
        Поднимаясь по ступенькам к крыльцу Эмори и поднимая крышку почтового ящика, я надеялась, что никто из наших соседей на Марта-роуд не выглянет из окна, пока я роюсь в чужой почте. Две рождественские открытки, обе в ярко-красных конвертах, - ни одна из них не вызвала резкого покалывания кожи головы. Счет за кабельное телевидение, листовка с купоном в продуктовый магазин… все еще ничего, никакого сигнального покалывания. И вдруг - письмо с адресной этикеткой, напечатанной на компьютере, из адвокатской конторы «Экдаль, Уэст и Строхманн».
        Мои пальцы касались конверта, а глаза изучали обратный адрес; громкость голосов увеличивалась - «Письмо, письмо», - кожа головы покрылась мурашками. Это было оно, то, что они хотели мне показать!
        Я услышала, как в конце квартала свернула машина, и засунула все письма, кроме конверта из юридической фирмы, обратно в почтовый ящик. Сложив пополам письмо от «Экдаль, Уэст и Строхманн» и спрятав его в задний карман джинсов, я обернулась и увидела приближающийся «Хендай Соната» мистера Эмори. Он подъезжал к гаражу Эмори. Я узнала профиль Трея на заднем сиденье.
        Мое сердце подпрыгнуло, когда он помахал мне рукой. Мне потребовались колоссальные усилия, чтобы сдержаться и не броситься вниз по ступенькам в надежде перехватить Трея прежде, чем машина его отца исчезнет в гараже. Как только автоматическая дверь гаража открылась, Трей выскочил из машины и побежал ко мне, игнорируя свою мать, вылезшую вслед за ним и кричавшую:
        - Трей!
        Ожидая, что буквально через несколько секунд родители нас прервут, я сбежала вниз по лестнице и кинулась в объятья Трея. Он обнял меня так крепко, что, казалось, сломает мне ребро.
        - Привет, - прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами радости.
        Его теплые губы прижались к моим, и мы целовались так, словно мир вокруг нас исчез, - хотя его мама все еще кричала, требуя, чтобы он шел в дом.
        - Я так по тебе скучал, - сказал Трей, уткнувшись в мои волосы.
        Я отодвинулась, чтобы хорошенько разглядеть его. Как бы невероятно это ни звучало, но я забыла, насколько он был сексуальным. Сбритые волосы (раньше они были достаточно длинными, чтобы убрать их за уши) только усиливали впечатление, производимое большими голубыми глазами. Его лицо выглядело худым, а челюсть стала более очерченной, как будто он возмужал за шесть недель разлуки.
        - Я тоже, - ответила я. - Так приятно тебя видеть. Не могу поверить, что мы снова вместе.
        Мало того, что мы не виделись целых шесть недель, - в школе отслеживали наши телефонные звонки и не давали доступа к электронной почте. У нас не было возможности обсудить день, когда мы украли медальон Вайолет. Наши разговоры прослушивались сотрудниками обеих школ - предположительно, чтобы они могли сообщить о любых упоминаниях самоповреждений, но я подозревала, что в основном просто чтобы следить за нами, поскольку мы оба считались агрессивными. Из-за скрытой аудитории мы очень стеснялись выражать чувства по телефону. В Шеридане я много ночей пролежала в постели, пытаясь заглушить храп соседки по комнате и гадая, увижу ли когда-нибудь Трея снова.
        Я так была рада его видеть, что даже не хотела моргать, опасаясь, что он исчезнет, как только я снова открою глаза.
        - Трей! Давай же, иди домой, - приказала миссис Эмори, стоя на подъездной дорожке. Мистер Эмори уже припарковал машину, они с братом Трея, Эдди, захлопнули двери.
        - Секундочку, мам, - прокричал Трей через плечо, не отводя от меня глаз.
        Внезапно мысль о том, что я проведу вечер в Чикаго с Мишей, а не с Треем, хотя он был совсем рядом, стала невыносимой. Я выпалила:
        - Приходи сюда к часу. Мы кое-куда едем с Мишей.
        Миссис Эмори уперла руки в боки и крикнула:
        - Сейчас же, Трей!
        Он удивленно приподнял бровь и спросил:
        - Куда едете? Рождественские дела?
        Я покачала головой, нахмурившись:
        - Нет. Это дела Вайолет.
        Взгляд Трея, казалось, тускнел по мере того, как до него доходил смысл моих слов. Улыбка исчезла.
        - Что ты?..
        - Просто иди, - настояла я, пока его мать шла в нашу сторону. - Не зли маму. Но попытайся быть здесь к часу.
        Худая и явно уставшая миссис Эмори подошла к нам и показала рукой на открытую дверь гаража.
        - МакКенна, мы с твоей мамой договорились, что на этой неделе вы с Треем не будете проводить время вместе. Слишком рано рисковать нарушением условий вашего наказания после недавнего судебного разбирательства, - сказала она мне.
        Трей закатил глаза.
        - Серьезно, Мэри Джейн? Мы просто хотели поздороваться.
        - Нужно ли мне напоминать тебе о том, что через семь месяцев тебе исполнится восемнадцать? Ты хочешь, чтобы тебя перевели из школы в тюрьму, Трей? Почему бы тебе не дать семье Симмонс больше поводов для подачи гражданского иска против нашей семьи и не посмотреть, чем это закончится? - рявкнула мама Трея. - Идем. Домой.
        Трей поплелся позади миссис Эмори через лужайку к воротам гаража и кивнул мне через плечо - это, как я поняла, означало, что он сделает все возможное, чтобы как-нибудь выбраться из дома к часу. Нужно было найти способ сказать ему, что мы не победили Вайолет и что я была почти уверена: проклятие, наложенное на Мишу, все еще действовало. Трей, вероятно, поехал утром домой с семьей из Академии Северного Резерва, надеясь, что если нам повезет, то мы с ним сможем провести наедине несколько часов на следующей неделе.
        На самом деле нам повезет, если никто из нас не умрет до Нового года.
        Учитывая количество проблем, которые мы себе создали менее чем за два последних месяца, родители, вероятно, поступали мудро, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Мне были предъявлены обвинения в несоблюдении правил светофорного регулирования, превышение скоростного режима, сопротивление аресту и нарушение общественного порядка. Впечатляющий список для шестнадцатилетней девушки, которую раньше ни разу даже не оставляли после уроков за нарушение дисциплины. Мне очень повезло, что миссис Эмори не добавила в этот список угон автомобиля - строго говоря, она одолжила свою «Хонду Цивик» Трею, а не мне в тот роковой день, когда мы с ним мчались к озеру Уайт Ридж, чтобы бросить медальон Вайолет в озеро.
        Позади меня мама открыла входную дверь и встала в проходе.
        - Заходи. Уже играют рождественские песни, и сахарное печенье ждет в духовке.
        С тех пор как мама забрала меня из Шеридана, она вжилась в роль заботливого родителя. Летом я обычно подолгу проводила время с отцом и его второй женой Рондой во Флориде, поэтому время, проведенное в исправительной школе, было не самым долгим временем вне дома. Но на этот раз разлука была особенно тяжела для нас обеих, так как мы ее не ожидали. Мама нарядила рождественскую елку к моему приезду, а я попыталась изобразить восторг.
        Я разулась при входе, трясясь от радости: Трей был в своем доме, всего в нескольких метрах от меня.
        - Мы разговаривали с Мэри Джейн и подумали, что вам с Треем лучше было бы не видеться на каникулах. Возможно, летом все будет по-другому. Но пока…
        Мама замолчала, показав, к какому разговору она подготавливалась последние два дня.
        Моя мать не была глупа. Она, несмотря на праздничное настроение, была все еще зла на меня за то, что я не объяснила ей, зачем мы с Треем ввязались в неприятности в ноябре. Всем, кто не знал подробностей, казалось, что мы издевались над новенькой одиннадцатиклассницей Вайолет, приехавшей из пригорода Чикаго. Они считали, я напала на нее в школьном коридоре во время баскетбольного матча против старшей школы «Анжелика» и преследовала по всей школе, сбила ее с ног и украла семейную реликвию - медальон, доставшийся от бабушки.
        - Я понимаю, мама, - мягко ответила я. - Я не ищу неприятностей. Просто хотела поздороваться с ним. Вот и все. Привет.
        Реакция людей на то, что Кэндис рассказала об игре с Вайолет, послужила мне предупреждением - школьная администрация забеспокоилась о ее психическом здоровье, а мать Кэндис поместила ее в психиатрическое отделение больницы. Хотя мама относилась к моим словам серьезно, ни один взрослый не поверил бы, что Вайолет вынесла смертные приговоры Оливии и Кэндис. Линия рта моей матери выдавала ее недовольство.
        - Ну, так вот обстоят дела. Я уже начала думать, что ты выносишь себе смертный приговор, надеясь встретить его дома.
        «Но моя смерть уже застала меня. По предсказаниям Вайолет, я уже мертва», - погрузилась я в мрачные мысли.
        - Я подумала, что будет весело печь весь полдень. Ты сможешь взять угощения с собой в школу, - сказала мама с таким воодушевлением от того, что проведет со мной весь день, что у меня заболел живот. При любых других обстоятельствах я бы с удовольствием осталась дома. Выпечка была бы прекрасным способом растопить мамино сердце, чтобы потом она позволила мне увидеться с Треем; она никогда бы не отказала мне в том, чтобы навестить соседей, семью Эмори, с коробкой печенья. Но поездка в магазин не могла ждать, и я чувствовала себя паршиво из-за вранья.
        - Вообще, - начала я, - ты не будешь против того, если я сегодня поеду с Мишей на шопинг? Я хочу найти тебе подарок получше, чем та паршивая прихватка, которую сделала для тебя в школе.
        Мама игриво взъерошила мне волосы.
        - Забавно, но та паршивая прихватка - это то, что я действительно хотела на Рождество.
        - Мам.
        - МакКенна, тебе не нужно мне ничего дарить. Мне хочется, чтобы ты побыла со мной на этой неделе.
        Мама не оставила мне выбора, пришлось лгать еще больше. Неудивительно, что она мягко мне отказала, но я должна была настоять на своем.
        - Мам, ну пожалуйста. После всего, через что тебе пришлось пройти в этом году из-за меня, ты заслуживаешь большего. - Затем я использовала козырь - я знала, что мама больше всего терпеть не могла тратить деньги.
        - К тому же, я не хотела тебе об этом говорить, но Миша помогла мне заранее купить кое-что на деньги с ее кредитной карты. Мы должны встретиться в магазине, так как мы, конечно, не могли встретиться в школе.
        Мама возразила, сказав, что мне действительно не стоило ничего ей дарить, но в конце концов отпустила. Предвкушая поездку в снегопад, я не упомянула, что вряд ли вернусь раньше девяти или десяти часов вечера. Мама бы расстроилась, а я сгорела бы от стыда, хотя это было неизбежно. Так что я обещала маме, что мы с Мишей поедем аккуратно и будем держать безопасную дистанцию от студентов Уиллоу, чтобы смягчить ее гнев, когда вернусь поздно вечером.
        Без пяти час я была удивлена, увидев «Мерседес», подъезжающий к нашему дому, вместо серебряного «Гольфа Джи-Ти-Ай», который Миша делила со старшей сестрой. Мама стояла сзади и в тысячный раз напоминала избегать неприятностей и надеть шапку, чтобы не заболеть, но я ее не слушала. Мое сердце бешено колотилось: Миша сидела на пассажирском сиденье «Мерседеса»…
        …А за рулем был Генри Ричмонд.
        Генри, сексуальный старший брат Оливии, звезда тенниса. Генри был бы моим спутником на Осеннем балу, если бы Оливия не погибла в ужасной автокатастрофе в ночь большого футбольного матча в Кеноше.
        Будучи девятиклассницей, я наблюдала за ним в коридоре, как будто он был звездой мыльной оперы. Его обожали учителя, им восхищались другие парни, и его преследовали девушки из всех социальных кругов. В сентябре, когда он спросил меня, хочу ли я пойти с ним на Осенний бал, это было чуть ли не самым прекрасным событием за всю мою жизнь.
        Я не видела его с фестиваля «Дни Виннебаго», когда постеснялась даже поздороваться с ним, мы никому не рассказывали, что собирались пойти вместе на танцы. Мы ведь не встречались; он пригласил меня на танцы, чтобы насолить Оливии. Это раньше у меня могла быть наивная надежда на большее… ну, до того, как начался весь этот кошмар.
        С тех пор я успела влюбиться в Трея.
        - Хорошо, мама, люблю тебя! - крикнула я через плечо, выбегая из дома.
        Удивление, вызванное появлением «Мерседеса» на подъездной дорожке, заставило меня на мгновение забыть, что я попросила Трея встретиться со мной на улице. Я забралась на заднее сиденье, трясясь от страха. Не терпелось уехать подальше от дома, пока мама не выглянула в окно и не заметила машину мистера Ричмонда. Одним из минусов жизни в маленьком городке было то, что все родители знали друг друга и каждого ребенка, обучающегося в государственной школе. Если бы мама увидела меня и Мишу с Генри, она бы сразу поняла, что мы собирались сделать что-то, связанное с Вайолет Симмонс, - именно то, что судья Робертс запретил мне.
        - Мм, привет, - сказала я, оказавшись в теплой машине. Я сидела на заднем сиденье этого «Мерседеса» и раньше, когда отец Генри нанял меня для уборки в их дворе во время благотворительного сбора средств. Это мероприятие было организовано, чтобы собрать деньги на лыжную поездку для одиннадцатиклассников. Ее пообещала Вайолет в своей речи, когда баллотировалась в ученический совет.
        - Ого. Генри. Я совсем не ожидала увидеть тебя сегодня.
        Я преодолела нервозность из-за того, что увидела парня, в которого была раньше влюблена, как только я поняла, что Миша, должно быть, рассказала Генри обо всех подозрительных вещах, которые мы затевали, чтобы он к нам присоединился. Наверное, она рассказала ему об игре, в которую мы играли с Вайолет, возможно, Миша поведала Генри и о проклятии, о призраке его мертвой сестры, наведывающемся в мою спальню… И о множестве других вещей, которые были настолько жуткими и странными, что не хотелось, чтобы парень, по которому я сходила с ума с шестого класса и до середины сентября, знал, чем мы занимались.
        Желая дать подруге понять, что несколько раздражена, я недовольным тоном спросила:
        - Миша, что происходит?
        Миша с оттенком бодрости в голосе поставила меня перед фактом:
        - Послушай, Генри хочет помочь, хорошо? И поскольку мы понятия не имеем, что делаем, я подумала, что наличие еще одного мозга в нашей команде не повредит.
        Я сдержала себя и спокойно спросила:
        - Можно проехать немного дальше по кварталу, чтобы моя мама не увидела твою машину на подъездной дорожке, а затем притормозить?
        - Э, конечно, - ответил Генри и поехал задним ходом. Мы проехали половину Марта-роуд, прежде чем он остановился на обочине дороги и заглушил машину.
        - Ты с ума сошла? - проворчала Миша, поворачиваясь ко мне назад.
        - Нет, - соврала я. - Просто… Что Генри знает о том, куда и почему мы едем сегодня?
        Миша ответила:
        - Я рассказала ему все. По крайней мере, все, что помнила, вот так. И только что я знаю - ты, очевидно, знаешь больше.
        Генри вступил в разговор:
        - Я надеюсь, ты не злишься, МакКенна. Чтобы вы ни делали, я хочу помочь. Мои родители не знают, что на самом деле произошло в сентябре. Все, что мы знаем наверняка, - что Оливия мертва. А после смерти Кэндис я узнал, что она рассказывала любому, кто был готов слушать, будто бы новенькая, Вайолет, была как-то связана с гибелью Оливии. Возможно, не все восприняли всерьез слова Кэндис, но мои родители ей поверили.
        - Классно, что ты хочешь помочь, - сказала я, хотя и вовсе не считала это чем-то замечательным. Я не знала, почему я была так категорически против того, чтобы привлекать к делу Генри. С одной стороны, у меня было нежелание посвящать кого-либо еще в ситуацию, в которой на кону были несколько жизней. С другой стороны, у меня немного кружилась голова от зеленых глаз Генри, когда он смотрел на меня в зеркало заднего вида. Наверное, было бы неправильно предположить, что мне разонравится Генри, пусть я и по уши влюбилась в Трея.
        - Это просто… Очень опасно. Я знаю, что все это наверняка звучит нелепо. Но все это правда, а твои родители уже потеряли одного ребенка.
        Мое внимание привлек звук догоняющей нас сзади машины. Когда она проехала мимо нас, я заметила, что это был «Хендай» мистера Эмори. Я видела кого-то в салоне машины, но не могла разглядеть, был ли мистер Эмори один или с ним была вся семья. На секунду мне стало интересно, помнил ли Трей о том, что обещал встретиться со мной в час. Я не сомневалась, что его мама не отдала ему обратно телефон, когда он вернулся домой. Связаться с ним не было возможности, а я не хотела, чтобы он подумал, что разозлюсь, если он опоздает на пару минут, пытаясь сбежать из дома.
        Либо Генри не воспринимал меня всерьез, либо так хотел нам помочь, что не задумывался о риске.
        - Я прекрасно понимаю, во что ввязываюсь. Ну, лунный календарь и все такое меня сильно взволновали, но я понял, что если кто-то и знал, что это значит, то это должна быть ты.
        Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он имел в виду.
        - Так это ты подбросил календарь в мой почтовый ящик!
        - Да, но я постарался, чтобы письмо не попало в руки твой мамы и она не прочла его. Оно странное, не так ли? Я не хотел бы, чтобы твоя мама подумала, что ты увлеклась магией или чем-то подобным. - Генри открыл шире зеленые глаза, провел рукой в воздухе от Миши ко мне и добавил извиняющимся тоном:
        - Конечно же, если ты в самом деле увлекаешься этим, то это совершенно нормально с учетом места нашего назначения.
        Я хотела было его отговорить, но тут задняя дверь машины с другой стороны открылась и Трей сел рядом со мной.
        - Спасибо, что подождали, - сказал он, задыхаясь.
        - О, привет, чувак, - поприветствовал его Генри не особенно радостным голосом. - Не думал, что ты к нам присоединишься.
        - Если честно, то я и сам сомневался, - сказал Трей. Прежде чем Генри окончил школу, он был одним из самодовольных качков, дразнящих угрюмых ребят вроде Трея, которые никак не вписывались в коллектив. Я не могу вспомнить, чтобы Генри открыто издевался над Треем, но атмосфера в «Мерседесе» накалилась, когда тот присоединился к нам. Причина все же была, наверное, в том, что Трей вел машину, в которой умерла Оливия. Я сомневалась, что ребятам было приятно вспоминать об этом. Семья Ричмонд не предприняла ничего против Трея после автокатастрофы. В тот день был ужасный град, так что авария в меньшей степени была виной Трея - скорее виноватым казался водитель грузовика, который врезался в его «Короллу».
        И все же не все было чисто в объяснениях Трея того, почему он был в торговом центре в Грин-Бей так далеко от дома и предложил подвезти Оливию домой - что привело к ее смерти. Трей сказал, что искал свечи зажигания для «Кадиллака» тренера Стерлинг, который чинил вместе с одноклассниками на уроках труда. Однако было много и других магазинов с запчастями, расположенных гораздо ближе к Уиллоу, чем центр в Грин-Бей. От воспоминаний у меня кольнуло в сердце. Я отказывалась предположить, что Трей мог мне солгать или намеренно причинить боль другому человеку, но почувствовала бы облегчение, если бы он смог ответить на мои вопросы. Как бы отчаянно я ни хотела понять, как он оказался в этой ситуации, как оказался связан с предсказанной Вайолет смертью Оливии. Мы с Треем приехали домой на столь короткий срок, что мне не хотелось с ним ругаться и рисковать вернуться в Шеридан, разрушив наши отношения.
        - У тебя получилось! - воскликнула я. Потом потянулась к нему и сжала его руку. Я сердилась на Мишу за то, что она привлекла Генри, и в то же время радовалась, что смогу провести весь день с Треем.
        - Сегодня мои мама и брат с группой бойскаутов помогают в бесплатной столовой при церкви Святой Моники, - сообщил Трей, пристегиваясь. - А мой отец должен был следить за тем, чтобы я не выходил из дома. Но у бабушки лопнул водопровод, а никто из сантехников не работает в праздники, так что папа поехал в Кешошу разобраться с этим. Так что, к счастью, мне удалось вырваться. - Трей усмехнулся мне. - Итак, куда мы едем?
        - В книжный магазин «Благовония и Камни», в Чикаго, - объявила Миша. - МакКенна считает, что мы можем там разузнать, как Вайолет получила силу убивать людей. Если мы это узнаем, то у нас будет больше шансов снять проклятье.
        Трей обернулся ко мне в замешательстве.
        - Но проклятье снято.
        Я медленно покачала головой.
        - Мы уверены, что это не так.
        Глава 3
        - Старый добрый Эвансон, - пробормотал Генри, как только мы проехали ворота университета, в котором он проучился немного осенью - до того, как Оливия умерла. Было странно размышлять о том, какой могла бы быть его жизнь, если бы Оливия не умерла. Генри вступил бы в студенческое братство и, наверное, все время ходил на вечеринки. Возможно, мы с ним стали бы парой после Осеннего бала, но скорее всего он нашел бы девушку в университете.
        Однако это больше не имело никакого значения - все, что мы должны были бы сделать в жизни, не имело значения.
        Широкие улицы севера Чикаго были покрыты льдом, когда мы поехали южнее по Кларк-стрит в поисках магазина «Благовония и Камни». Миша читала вслух отзывы на «Йелп» от ведьм-самоучек, утверждающих, что товары для заклинаний и изгнания зла в магазине были самыми лучшими в городе.
        - Если даже Морган Ф. пишет, что в этом магазине самая таинственная атмосфера в городе, это должно быть законно, - пошутила она.
        Я была чересчур взволнована, так что не могла усидеть на месте по дороге в Чикаго. Когда количество хипстерских баров и кофешопов, мимо которых мы проезжали, стало заметно увеличиваться, я поняла, что мы почти доехали. Витрины бутиков и книжных с завышенными ценами были украшены к Рождеству, покупатели спешили с сумками по тротуарам за покупками, а вокруг них медленно кружился снег.
        - Это должно быть где-то здесь, - пробормотала Миша.
        Трей ткнул пальцем в окно.
        - Это должно быть оно, - сказал он, когда мы проехали магазин со свечами, черепами и паутиной в витрине. - Если, конечно, колдовство не стало процветающим бизнесом в Райливилле[4 - Название одного из районов Чикаго. (Прим. ред.)] и у магазина не появились конкуренты.
        Я постучала по его ладони кончиками пальцев, намекая, что хочу остаться с ним наедине на несколько минут, так как не было другой возможности наверстать упущенное. Мы с Мишей рассказали Трею, чем занималась Вайолет с тех пор, как мы с ним уехали из города в ноябре, - а мне хотелось узнать, на что похож был Северный Резерв, поскольку Трей наверняка лгал мне по телефону о тамошних условиях. Мне также не терпелось рассказать ему о странных ощущениях, которые я испытывала с первого дня пребывания в Шеридане. Мне совершенно не хотелось, чтобы Миша и Генри знали, что я слышу необъяснимые голоса, но Трей не раз был в моей спальне, когда призрак Оливии создавал там суматоху, и потому вряд ли подумал бы, что я сошла с ума. Если моя соседка по комнате была права и сотрудники этого магазина могли ответить на наши вопросы, нужно было найти способ остаться с ними наедине, без Генри и Миши, чтобы я могла спросить, что со мной происходит.
        Генри проворчал:
        - Без понятия, где здесь можно припарковаться.
        Я подумала, не попросить ли его высадить нас с Треем у магазина, прежде чем искать парковочное место, но решила, что это было бы грубо.
        В конце концов, Генри вызвался вести машину. Ситуация и без того была неловкой, так как я не знала, сообщила ли Миша ему о том, что мы с Треем пара. Не хотелось, чтобы это выглядело так, будто я пытаюсь ускользнуть от него и Миши, но мне дико хотелось побыть несколько минут одной в книжном.
        К счастью, мы нашли городскую парковку в нескольких кварталах от магазина, и нам не пришлось долго идти по жуткому холоду. Мы натянули шапки на уши и намотали потуже шарфы. Снег лип к одежде, многие магазины не работали в праздники, и тротуары не были расчищены.
        Подойдя к вывеске «Благовония и Камни», мы остановились снаружи, собираясь с силами вместо того, чтобы зайти. На витрине был выставлен, вероятно, бестселлер - книга в твердом переплете, озаглавленная «Ежедневное Колдовство». Рядом висел плакат: «Рождественская распродажа - 25 % скидка на все травы и свечи». Несмотря на опыт общения с паранормальным в течение последних нескольких месяцев, меня пугала необходимость общаться с людьми, утверждающими, что знают, как бороться со злом и призраками. Казалось, что переступить этот порог значило начать новую фазу войны с Вайолет - сражение, которое может навсегда изменить наши жизни.
        - Ну и в чем дело? Разве твоя соседка не говорила, что здесь работают специалисты, которые подскажут, как обращаться с сучками, проклинающими людей? Мы ведь можем кого-нибудь спросить? - сказала Миша.
        Я закатила глаза. Она вела себя дерзко с тех пор, как Генри присоединился к нам, и при этом призывала меня не обижаться на то, что мы были далеко от дома и на морозе - и все ради того, чтобы спасти ее.
        - Думаю, мы можем спросить кого угодно.
        Мы услышали звон колокольчиков, как только открыли скрипучую дверь магазина, и я почувствовала облегчение, входя в это место жутких вещей и услышав играющих на фоне «the Cure». В канун Рождества магазин был на удивление полон людей - а я-то думала, мало кто увлекается магией. Пара посетителей перебирали травы и какие-то засушенные штуки в дальнем отделе, а девушка с кудрявыми волосами рассматривала на небольших подставках расставленные по цветам минералы. Она поднимала каждый камень, шептала ему что-то и прикладывала к уху в надежде услышать ответ, прежде чем поставить обратно на подставку.
        - Не думаю, что камни когда-либо со мной разговаривали, - саркастично заметил Трей. - Что же я делал со своей жизнью? Я бы также хотел знать, что происходит в мире камней. Думаешь они сплетничают?
        - Ш-ш! - шутливо отругала его я.
        Стоявшая слева от меня Миша, казалось, ежилась в пуховике.
        - У меня мороз по коже от этого места, - шепнула она, глядя на выставленный на продажу человеческий череп на книжной полке.
        И снова мне стало интересно, что, черт возьми, со мной было не так: я могла понять, почему это место пугало Мишу, но сама была очарована всем, что видела. Никогда еще я не видела такого уютного и одновременно устрашающего места. Религиозная иконография - статуи Будды, плакаты с индуистскими божествами, тибетские молитвенные флаги и плакаты с пентаграммами - была повсюду, так что помещение казалось заваленным всякими вещами и меньше по размеру, чем на самом деле. Пахло опьяняющей смесью шалфея и сладкого ладана; впервые с тех пор, как я вернулась домой из Шеридана, я забыла, что сейчас рождественское время. Что-то здесь показалось очень знакомым, как было в восьмом классе, когда я снова поднялась на крышу башни Джона Хэнкока, через семь лет после первой школьной поездки туда.
        Генри, плотный, как взбитые сливки в кружке горячего шоколада, с широкими плечами, ямочками на щеках и короткими каштановыми волосами, бродил вдоль книжных полок, разглядывая названия книг. Если он и был напуган, то хорошо это скрывал. Никогда не ожидала я очутиться вместе с бывшей звездой тенниса Генри Ричмондом здесь, где продают куклы вуду, но все же это случилось в канун Рождества. Восхитительно, насколько спокойно он держал себя в подобной обстановке. Интересно как долго он будет делать непринужденный вид, прежде чем увидит призрака.
        Молодая девушка за стойкой встретила нас без улыбки. Она оказалась единственной, кто работал в тот день.
        - Я могу вам помочь? - спросила она. У нее были ярко-красные волосы до плеч и очки в форме кошачьих глаз. Она была примерно одного возраста с Генри, но, кажется не была рада группе подростков, не похожих на типичных викканов[5 - Викканство - неоязыческая религия, основанная на почитании природы. (Прим. ред.)].
        - Мы надеялись задать вам пару вопросов о проклятиях, - объявила Миша, уверенно шагая к стойке, будто она была постоянным покупателем. - Скажем, кто-то наложил ужасное проклятье на тебя, а ты хочешь бумерангом вернуть его. Может ли кто-то проклясть другого человека так сильно, чтобы убить его? - спросила Миша, непринужденно опершись локтем на стойку и подперев голову рукой.
        Продавщица подвернула рукава желтого кардигана, обнажив цветные татуировки. Она подняла бровь, посмотрев на Мишу и сказала скучающим голосом:
        - Мы рекомендуем произносить заклинания только тем, кто понимает, что делает. Это очень серьезно, и мы не допускаем новичков к сильной магии.
        Я повернулась спиной к друзьям и подошла к стенду камней и кристаллов, где только что была девушка, что-то нашептывающая минералам. По пути из Уиллоу я думала, что мурашки пробегут по голове, как только окажусь рядом с магазином. Я ожидала какого-то телесного ощущения, подтверждающего, что мы найдем здесь ответы - или что мне их подскажут голоса. Но хотя я и чувствовала себя комфортно в этом месте, все же не испытывала из-за этого каких-либо необычных ощущений.
        Однако я чувствовала магическое притяжение от небольшой кучки минералов и потянулась к одному из них - белому селениту, как было написано на табличке подноса. Я крутила его между пальцами рассматривала гладкую поверхность, краем уха слыша, как продавщица просит Мишу немного подождать, пока она завершит покупку с посетителем.
        - Что случилось? - спросил Трей, заметив, что я отошла от него и других.
        Я пожала плечами.
        - Ничего плохого, просто… ну, ничего хорошего. Я просто думала, что почувствую что-нибудь, когда мы сюда придем, понимаешь? Но это…
        - Эй, отойдите подальше от кристаллов, пожалуйста.
        Мы с Треем с удивлением обернулись и увидели, что продавец на нас показывала, пока покупатель еще стоял у кассы и копался в кошельке.
        - Я просто смотрела, - виновато ответила я и аккуратно положила селенит обратно в кучку белых камней. Почти мгновенно меня покинуло какое-то необычное чувство, вызванное тем, что он был в моей руке. Казалось, прикоснувшись к нему, я установила с ним связь, и теперь он снова меня притягивал к себе.
        - Нет уж. Ни в коем случае. - Продавщица звучала чересчур раздраженной тем, что кто-то просто дотронулся до камня, она вышла из-за стойки и быстро подошла к нам. Внезапно я испугалась, что мы с Треем ненамеренно сделали что-то, чреватое еще большими проблемами с законом. - Вы их осушаете! Вам, ребята, придется уйти.
        Я взглянула на Генри и Мишу в надежде на помощь, но они оба, казалось, были сбиты с толку.
        - Простите, я не понимаю. Я не пыталась осушить их. Если бы я и попыталась это сделать, то не знала бы как. Если хотите, я куплю тот камень, к которому прикоснулась.
        Это был блеф с моей стороны, так как я не собиралась тратить ни цента на этот блестящий отполированный камень.
        Продавщица уперла руки в боки.
        - Я не хочу, чтобы вы покупали что-либо, не хочу, чтобы вы к чему-либо еще прикасались. Разве вы не заметили вывеску на двери? Алхимикам здесь не рады.
        Трей рассмеялся от удивления:
        - Мы не алхимики! - Он повернулся ко мне со злой ухмылкой, чтобы пояснить: - Алхимик - это что-то вроде термина из «Подземелий и Драконов». А еще старое значение слова «маг» - волшебник, который безрассудно шутит с магией и создает вокруг себя хаос везде, куда бы ни пошел.
        Мне было интересно, что заставило продавщицу думать, что мы вообще имели какое-то отношение к магии. Ее предположение было даже в чем-то мне лестно: я думала, что мы походили на кучку подростков из пригорода, торчащих в туристическом районе Чикаго. Миша даже не надела декоративный пирсинг.
        Генри шагнул вперед, намереваясь выступить в роли миротворца. Он, между прочим, немного проучился на курсе политологии с уклоном на разрешение спорных вопросов, а вместо этого был вынужден искать ответы на вопросы в оккультном книжном магазине вместе с нами.
        - Я думаю, здесь произошло недоразумение. Мы хотели бы попросить вас о помощи - возможно, вы единственная, кто может помочь.
        Продавщица прищурилась, глядя на меня, словно силилась понять, хорошая я ведьма или плохая. Я закусила нижнюю губу и попыталась невинно улыбнутся, по-прежнему не понимая, с чего она решила, что я манипулировала кристаллами.
        - Это дело жизни и смерти, - добавила я, надеясь, что безотлагательность нашей проблемы привлечет ее внимание. Неосознанно я посмотрела на Мишу, которая прислонилась к стойке, скрестив руки на груди. Продавщица проследила за моим взглядом и, нахмурившись, взглянула на меня. Девушка прикусила матовую нижнюю губу темно-бордового цвета и стала изучать меня, словно оптическую иллюзию, в которой надеялась разглядеть еще несколько предметов.
        - Ждите здесь и ничего не трогайте. Я серьезно.
        Мы с парнями послушно остались на своих местах, а Миша присоединилась к нам, пока продавщица завершала обработку платежа с карты посетителя. Затем девушка наклонилась вперед за стойку и громко объявила:
        - Внимание всем, закрываемся через пять минут. Закрываемся рано из-за снега.
        Заметив двух посетителей, которые хотели сделать покупки, она выпроводила их, а потом перевернула вывеску с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО» и закрыла дверь на засов. Девушка не выглядела недовольной тем, что мы все еще находились в магазине.
        - Скажи мне, почему ты здесь, и не лги. Я узнаю, если ты солжешь.
        - Ты знаешь игру «Легкий как перышко, твердый как доска»? - спросила я, переходя к делу. - Где рассказчик предсказывает твою смерть и все поют…
        - А дьявол поднимает тело того, чью смерть предсказали? Да, я знакома с этой игрой. Она правда странная, восходит к эпидемии чумы в семнадцатом веке в Европе, которая унесла жизни почти половины всего населения. Вы были достаточно глупы, чтобы играть в эту игру? - снисходительным тоном спросила девушка.
        Дьявол. Я не подумала о дьяволе как о ком-то, с кем мы могли иметь дело.
        - Ага, - откликнулась Миша. - Были.
        Продавщица бросила осуждающий взгляд на Генри, который криво усмехнулся, словно оправдываясь.
        - Не он, - пояснила Миша.
        - И вообще не парни, - добавила я. - Группа девчонок, включая меня и мою подругу, присутствующую здесь. За последние пару месяцев две наши подруги умерли - и именно так, как им предсказали в той игре. Поэтому мы надеялись, что, возможно, вы сможете нам пояснить, как девушка, рассказывающая истории во время игры, смогла заставить наших друзей умереть. И как предотвратить новые случаи.
        Продавщица недоверчиво посмотрела на меня.
        - Ты играла в игру, а люди по-настоящему умирали?
        - Первой умерла моя сестра, - объявил Генри.
        Его признание удивило продавщицу, и ее глаза выразили нам сочувствие.
        - Боже, - наконец произнесла она. - Это правда отстой. - Она повернулась к Мише. - Вы сказали, две ваши подруги умерли после игры.
        - Да, наша подруга утонула на Гавайях примерно через месяц после смерти Оливии. И то, как она умерла, с поразительной точностью, в деталях совпадало с предсказанием, - подтвердила Миша.
        - Мы думали, что закончили игру. Девушка, которая была рассказчиком, всегда носила медальон, и у нас была теория, что каким-то образом медальон связывал ее с ее мертвой бабушкой - как проводник между миром духов и нашим. Мы подумали, что мертвая бабушка могла быть тем духом, который давал этой девушке, Вайолет, идеи для историй смертей, которые та рассказывала во время игры, - продолжила я. - Но теперь мы почти уверены, что ошиблись. Вайолет все еще заставляет людей в школе играть в подобные штуки.
        Продавщица вздохнула.
        - Я не совсем тот человек, который может помочь. Моя начальница в этом настоящий эксперт, но она улетела на каникулы в Лондон.
        Это меня несколько разочаровало; нам нужен был мастер, а не подмастерье. Но у нас не было времени быть привередливыми.
        - Все, что ты скажешь, нам поможет, - взмолилась я.
        Продавщица продолжила:
        - Смотри. По крайней мере восемьдесят процентов людей, которые приходят сюда, - просто позеры, покупающие какие-то вещи, чтобы принести их домой или впечатлить ими кого-то в офисе. Это правда расстраивает. Но у вас, ребята, настоящая паранормальная проблема. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Пойдемте в подсобку.
        Она провела нас в подсобное помещение, огороженное стеллажами с травами. Вокруг одного из столов с книгами были расставлены стулья, продавщица опустилась на один из них и предложила нам присесть.
        - Кстати, я Кирстен, - представилась девушка. Мы тоже представились.
        - Генри, - повторила Кирстен, когда тот представился. Кажется, она с ним флиртовала. Я также заметила, что девушка все время смотрела на Мишу, или, вернее, куда-то поверх нее, как будто у той выросла вторая голова. Кирстен глубоко вздохнула, прежде чем заговорить.
        - Итак, вы уже, вероятно, знаете, что первоначальные правила игры «Легкий как перышко, твердый как доска» не сильно отличались от современной версии. Есть исторические свидетельства того, что в эту игру играли по всей Европе и на разных языках. Один ребенок лежал на полу, все остальные клали свой палец под его тело, рассказывалась история о том, как этот ребенок умрет, и затем все начинали петь.
        Миша вмешалась:
        - Да, только вот когда мы играли в игру, рассказчица по-настоящему видела огонь, когда наступила очередь МакКенны, что странно, ведь…
        Я попыталась заставить подругу замолчать, бросив на нее хмурый взгляд, но та лишь закатила глаза. Трей, который всегда был на моей стороне, резко прервал ее:
        - Не надо.
        - Да ладно вам, - настаивала Миша. - Если Кирстен собирается нам помочь, она должна знать всю правду!
        Я почувствовала румянец на щеках и посмотрела себе под ноги, желая провалиться сквозь землю, пока Генри слушал скучные подробности того, что мы делали в подвале его дома в ночь накануне дня рождения Оливии.
        - Это странно, потому что сестра МакКенны сгорела, когда мы были во втором классе. Вайолет словно бы увидела смерть Дженни, когда попыталась предсказать, как умрет МакКенна. Это было первым звоночком о том, что Вайолет - не от мира сего. Она только переехала в наш город и никак не могла знать о том, что дом МакКенны сгорел.
        Глаза Кирстен оживились и остановились на мне.
        - Подожди секунду. Твоя погибшая сестра была твоим близнецом?
        Я кивнула.
        - Идентичным?
        Я снова кивнула.
        - Они были очень близки, - сказал Трей. - Из тех близнецов, которые говорят на своем языке между собой.
        Кирстен радостно хлопнула ладонями:
        - Это потрясающе. Подожди здесь.
        Она встала из-за стола и пошла к кассе. Ключом, который висел на цепочке у нее на шее, Кирстен открыла стеклянную витрину с украшениями и что-то достала оттуда. Девушка взяла с нижней полки сумочку и вынула из нее что-то похожее на зажигалку. Немного покрутив выключатель, она сделала свет приглушенным, чтобы создать более уютную атмосферу.
        Затем Кирстен взяла пучок шалфея с полки в самом дальнем углу магазина. Вернувшись за стол, она посмотрела на меня.
        - Сделай одолжение и просто подержи это в руке.
        Она положила мне на ладонь холодное медное ожерелье с овальной подвеской из розового камня. Оно оказалось тяжелее, чем выглядело.
        - Что мне с этим делать? - спросила я.
        - Просто подержи. Не волнуйся, это всего лишь маятник. Виккане часто используют такие штуки, чтобы задать вопросы миру духов или богине земли - ну, или тому, во что веришь. Я просто хочу, чтобы он впитал немного твоей энергии, - объяснила Кирстен, поджигая кончик палочки для благовоний и встряхивая ее, чтобы затушить огонь. Все это доставляло мне беспокойство: как будто бы она собиралась спросить, слышала ли я голоса, будто бы она знала, что мне уготована другая участь, чем остальным посетителям магазина «Благовония и Камни».
        Я держала цепочку между двух пальцев, маятник свободно висел на ней. От шалфейной палочки клубился дым, заполняя весь магазин запахом, таким же сильным, как запах настоящей итальянской пиццы с большим количеством базилика. Генри указал на датчик дыма и спросил:
        - Он разве не должен сработать?
        - Что, это? Нет, мы вынули батарейки из него… по этой причине, - ответила Кирстен. Она встала и направила дым, водя палочкой по кругу по направлению ко мне и быстро шепча себе под нос неразборчивые слова. Я начинала нервничать.
        - Если не возражаешь, поясни, что это ты делаешь? - спросила вместо меня Миша. Кирстен закончила ритуал, прежде чем ответить.
        - Каждый раз, когда я использую маятник, даже выполняя незначительную викканскую задачу, мне нравится чистить пространство и устанавливать защитное поле. Ничего такого необычного, знаете ли. Безопасность превыше всего.
        «Забавно, что она упомянула о безопасности, только что признавшись, что датчик дыма не работает», - подумала я.
        - Когда мне остановиться? - спросила я, чувствуя себя неловко с цепочкой в руке.
        - Просто позволь ему повиснуть, - посоветовала мне Кирстен. - Иногда - но не всегда - между близнецами существует духовная связь, которая выходит за границы между миром духов и миром материальным.
        Трей, сидевший рядом, положил руку мне на колено и слегка сжал его, зная, что я не люблю обсуждать Дженни с посторонними.
        - Она бы не хотела, чтобы я рассказывала об этом, но призрак нашей подруги преследовал МакКену в ее спальне, - сообщила Миша.
        Я посмотрела на подругу с презрением и помотала головой. Я была не против того, чтобы Кирстен об этом узнала, но надеялась, что Миша учтет, что Генри сидел рядом. Я не знала, рассказала ли она ему о преследованиях призрака перед тем, как забрать меня сегодня. Но вот если бы моя покойная сестра навещала моих друзей, а они не рассказали бы мне об этом, то я не на шутку бы разозлилась.
        - Они не были по-настоящему близки с Оливией, но по неизвестной причине…
        Генри выпрямился на стуле.
        - Погоди-ка, Оливия появлялась в твоей спальне? - спросил Генри, подтверждая, что Миша опустила днем некоторые детали рассказа. По понятным причинам в его голосе слышалась скорбь. Хотя я и немного чувствовала вину за то, что не рассказала Генри об этом еще осенью, но понимала, что было бы слишком странно обращаться к нему с этой новостью, учитывая тогдашние обстоятельства.
        - Я думала, ты рассказала обо всем Генри перед тем, как заехать за мной! - рявкнула я на Мишу.
        Генри дважды моргнул и более не шевелился, прежде чем спросить:
        - Моя покойная сестра была у тебя в доме?
        Кирстен бросала взгляд туда-сюда, будто ей не хватало попкорна для наслаждения зрелищем.
        - Что Оливия делала, когда была у тебя?
        Маятник в моей руке перестал сильно раскачиваться, но я списала это на то, что немного шевелила рукой, беспокоясь о том, куда нас заведет это приключение. Я думала, мы найдем пояснения действий Вайолет, но теперь сама себя чувствовала предметом исследования.
        - Незначительные вещи, в самом деле, - ответила я, пытаясь преуменьшить значение происходившего в моей комнате. - Вещи падали с книжных полок, ночью включалась музыка.
        Я не хотела, чтобы Генри догадался, что его сестра преследовала меня в агонии загробной жизни. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что до тех пор, пока я не уехала в Шеридан, Оливия очень злилась на Вайолет за то, что та с ней сделала.
        - Как ты узнала, что это Оливия? - спросил Генри. - А не сквозняк?
        - О, твоя сестра и получше хулиганить может, - сказал Трей с долей хвастовства. - Она оставляла надписи на зеркале помадой, пыталась перевернуть кровать.
        Снова пытаясь приуменьшить враждебность Оливии, я добавила:
        - Я думаю, она пыталась дать мне ключ к пониманию того, что должно было случиться с Кэндис. Вот только я не сразу это поняла и не смогла ее спасти.
        Генри выглядел так, как будто его ударили в живот.
        - Почему она пришла к тебе, а не ко мне? Если она не пребывала в покое, почему же не вернулась домой?
        Я кинула на Трея взгляд, молящий о помощи, но тот лишь пожал плечами, призывая рассказать Генри обо всем.
        - Она, наверное, не хотела втягивать тебя в это, - предположила я. - Вот, почему я не сказала тебе об этом раньше. Ну, это же безумие, не так ли? Да и не думаю, что Оливия хотела бы, чтобы ты приближался к Вайолет.
        - У меня другие мысли на этот счет, - встряла Кирстен. Она вновь села за стол и улыбнулась мне, сцепив руки от восторга.
        - Но сначала ты должна установить правила общения с маятником. Попроси его показать, как будет выглядеть «да».
        Я с сомнением посмотрела на друзей, внезапно испугавшись того, что могло произойти, начни я взаимодействовать с предметом в моей руке.
        - Все хорошо, - заверила меня Кирстен. - Это безопасное место. Если мы чувствуем странные вибрации от посетителей, то не обслуживаем их. Моя начальница - добрая ведьма. Мы очищаем это пространство каждый день перед открытием и каждую ночь после закрытия. Сейчас намного безопаснее, чем, скажем, если бы мы играли в «Легкий как перышко, твердый как доска». Поверь мне.
        Я сделала глубокий вдох, мысленно соединяясь с Дженни в поиске поддержки - на случай, если попаду в еще более серьезные проблемы в мире духов.
        - Как выглядит «да»? - спросила я вслух, чувствуя себя чудачкой.
        Без какой-либо помощи маятник в моей руке медленно начал двигаться по часовой стрелке.
        - Боже мой. - Я поморщилась.
        - Этого не может быть! - ахнула и качнула головой Кирстен, определенно довольная движениями маятника.
        - Ты медиум, ты знала об этом? Я никогда раньше не видела, чтобы маятник так двигался!
        Глаза Миши и Генри были наполнены страхом, и я поняла, что не стоило настаивать на поездке.
        Глава 4
        - МакКенна - медиум? - спросил Генри. - Что это значит?
        - Всего лишь значит то, что в отличие от других она по той или иной причине наиболее восприимчива к энергии и посланиям из мира духов, - объяснила Кирстен. - Думаю, именно поэтому ее навещал призрак Оливии. Если быть точнее, скорее всего, Оливия пыталась связаться со всеми вами, но МакКенна была единственной, до кого ей было легче всего достучаться.
        «Я не хочу быть медиумом, не хочу получать сообщения из потустороннего мира», - подумала я. Генри смотрел на меня как на какого-то монстра.
        - Это неплохо, - сказала Кирстен, заметив испуг на моем лице. - Скорее всего, это как-то связано с тем, что у тебя на той стороне сестра-близнец. Похоже, ей удалось установить контакт с тобой, когда вы играли в игру и стена между твоим и ее миром стала тоньше. Понимаешь? Первый контакт открыл небольшой путь для других, и чем чаще духи обращаются к тебе, тем шире и проще становится для них путь.
        - А можно это остановить? - импульсивно спросила я, не желая быть единственным человеком, несущим бремя общения с мертвыми.
        - Остановить? Зачем? Я записываюсь на курсы, чтобы улучшить свою силу взаимодействия, а в тебе это заложено природой. Эх, как же несправедливо.
        - А что делать дальше? Это меня пугает до смерти, - сказала Миша, наблюдая за маятником, висевшим на моей руке.
        - Испытай его, - посоветовала мне Кирстен, - задай такой вопрос, чтобы он мог ответить только «да» или «нет».
        Нервничая, я посмотрела на Трея, ожидая от него указаний.
        - Спроси, знала ли Вайолет о том, что убивала Оливию и Кэндис, когда предрекала им смерть во время игры?
        Я облизнула высохшие губы и спросила хриплым голосом:
        - Когда мы играли в «Легкий как перышко» в доме Оливии, знала ли Вайолет о том, что Оливия и Кэндис умрут именно так, как она им предсказала?
        Маятник замедлился, но затем снова начал вращаться по часовой стрелке. «Да». По спине пошли мурашки. Утвердительный ответ не был неожиданностью, и все же он меня поразил. Вайолет была убийцей. Смерть Оливии и Кэндис не была случайностью.
        - Господи, - сказала Кирстен, втягивая воздух с шипящим звуком. - Тяжелый случай.
        - Спроси ее, пропустила ли она меня, так как я в безопасности, - потребовала Миша.
        Я колебалась и не была уверена в том, хотела ли знать ответ.
        - Не думаю, что это…
        - Боже, Миша! Почему ты этим интересуешься? - воскликнул Генри. - Она предсказал и твою смерть?
        Миша кивнула и широко раскрыла глаза, от чего те стали огромными. Очевидно, она не так уж много рассказала Генри перед тем, как подъехать к моему дому.
        - Не могу в это поверить, - пробормотал Генри.
        Прежде чем задать вопрос маятнику, Кирстен протянула руку в мою сторону, предлагая остановиться.
        - Не спрашивай этого. Маятник может ответить на вопросы, основываясь на том, что он знает прямо сейчас. Наши действия все еще могут изменить будущее. Важно помнить о том, что мы в какой-то степени можем контролировать то, что с нами происходит.
        Я была благодарна Кирстен за объяснения, хотя и не до конца ей верила.
        Миша не могла оставить тему.
        - Тогда почему же она меня пропустила? Должна быть причина, иначе все это не имеет никакого смысла.
        - Некоторые вещи могут остановить сильное заклятие, - ответила Кирстен. - Контрзаклятие сможет это сделать. Но, без обид, я думаю, вы еще не доросли, чтобы накладывать заклятие на кого-либо. Молитвы святых…
        - Подожди секунду, - сказала Миша. - А что, если монахини молились за меня каждый день? Потому что они молились. Монахини в моей новой школе.
        - Возможно, - пробормотала Кирстен обнадеживающе. - Монахини часто молятся на розарии. Ну, на четках, среди бусин которых есть розы. Иногда у них есть несколько четок, благословленных папой, или, что бывает еще реже, четки, благословленные святыми. Есть ли шанс, что в твоей школе так и происходит?
        Миша мгновение выглядела ошеломленной, а потом повернулась ко мне:
        - Спроси эту штуку.
        - Спрошу, - согласилась я. Затем посмотрела на свисающий розовый кварц и задала вопрос:
        - Маятник. Вайолет пропустила Мишу, потому что монахини в Святом Патрике молятся за нее?
        Снова вращение по часовой стрелке - быстро и однозначно.
        - И они до сих пор молятся за нее? - уточнила я.
        Маятник замедлился и начал вращение в обратную сторону, против часовой стрелки - Догадываюсь, это означает нет, - обернулась я на Кирстен в ожидании подтверждения.
        Она кивнула.
        - Ах они сучки! - зашипела Миша. - Почему они отлынивают от молитв из-за каких-то праздничных каникул?
        - Возможно, сейчас не самое лучшее время называть монахинь сучками, - предположил Трей.
        - Ну а где я могу достать розарий? Я должна начать молиться не позже… черт, мне нужно начинать сейчас же! - не унималась Миша.
        - Ты ошиблась местом, - усмехнулась Кирстен.
        Я переложила маятник в левую руку.
        - Думаю, на сегодня достаточно. Это меня немного пугает. Нужно понять, как Вайолет оказалась способна все это вытворять и что нам сделать, чтобы уберечь Мишу. А на эти вопросы уже будет недостаточно однозначного ответа.
        Кирстен оглядела нас и постучала пальцами по столу.
        - У тебя нет с собой какой-нибудь ее вещички? - пробормотала она. - Стало бы куда проще, если бы у нас было что-то из ее вещей.
        Трей нахмурился, глядя на меня:
        - Не надо было выбрасывать тот чертов медальон в озеро Уайт Ридж.
        Он был прав. Медальон был единственной вещью Вайолет, которую я когда-либо (пусть и недолго) держала в руках. Теперь он лежал на дне озера. Иронично: мы, вероятно, могли избежать драмы в зале суда и изгнания из родного города, если бы не пошли на такие крайности только ради того, чтобы Вайолет не смогла его заполучить его обратно.
        - А как насчет ее фотографии? - спросил Генри с надеждой. - У меня есть в телефоне.
        Кирстен потянулась к нему.
        - Не идеально, но можно попробовать.
        Генри листал фотографии, пока не нашел ту, на которой мы впятером позировали у дома Ричмондов на фоне красного «Приуса» Оливии в день ее шестнадцатилетия. Я забыла, что родители Оливии попросили нас попозировать в пижамах, чтобы Генри сделал снимок. Мы с Мишей погрузились в тихое размышление, разглядывая фотографию. Мы с ней выглядели так… молодо. Фото было сделано всего пару месяцев назад, но столько всего успело произойти с того утра, когда мои подруги уже были обречены, пусть и не знали об этом. Прошли недели с тех пор, как я видела лицо Кэндис на фотографии, недели с тех пор, как я вспоминала о том, насколько забавным был ее звонкий голос и бесконечный флирт. Прошло еще больше времени, как я видела изображение Оливии (у меня не было доступа к социальным сетям в Шеридане), и я забыла, какой красивой она была. А рядом с Оливией, застенчиво улыбаясь, стояла Вайолет, виновница преждевременной смерти девчонок.
        - Это моя сестра, светловолосая девушка, - сказал Генри, поворачивая телефон, чтобы Кирстен смогла увидеть фотографию. Он показывал пальцем на Оливию. - А это Кэндис, вторая погибшая девушка. А вот это, видишь, девушка с темными волосами? Это Вайолет.
        Кирстен мгновение кусала губу, рассматривая фотографию, затем сказала:
        - Хорошо. У меня есть безумная идея. Мне нужно найти пару вещей, чтобы все сработало.
        Она поднялась из-за стола и поспешно прошла в зал.
        Пока Кирстен отсутствовала, я извинилась перед Ричмондом.
        - Прости, Генри. Мы должны были объяснить тебе, как это все запутано. Возможно, тебе стоит вернуться в машину и подождать нас там.
        Генри и глазом не моргнул.
        - Она была моей сестрой. Я должен знать, что произошло.
        Трей неловко вмешался в разговор:
        - Он взрослый парень и может самостоятельно принимать решения.
        Только я задумалась, не пытается ли Трей наладить отношения с Генри, как Кирстен вернулась к столу с длинной толстой белой свечой и двумя круглыми зеркалами, походившими на обычные косметические зеркала. Она поставила свечу у нижней части телефона Генри и зажгла фитиль. Затем взяла благовония с шалфеем с подставки, на которой она их оставила, и плавно провела руками вокруг свечи.
        - А можно сделать что-то большее для нашей безопасности? - спросила я. - То, с чем мы сталкиваемся… это не шутка. Если неведомые силы помогли Вайолет устроить лобовое столкновение фуры с «Тойотой Королла» Трея - или, черт возьми, вызвать град и бурю, - вряд ли благовония защитят нас.
        - Ты имеешь в виду других духов, помимо Оливии? - уточнила Кирстен.
        - Ну да, - признала я. - Могли быть и другие духи, с которыми мы общались через доску Уиджи. И Вайолет сказала нам, что, когда она рассказывает истории людям, кто-то ей подсказывает, что говорить. Это могут быть только духи, не так ли?
        Кирстен упоминала, что демоны играют роль в происходящем, и я не забыла об этом.
        Та пожала плечами.
        - Ну да, скорее всего, это духи. Но это может означать, что ею овладел демон или что за ней следует адская гончая. Есть много видов демонов, к каждому из них должен быть свой подход.
        Мы с Мишей одновременно ахнули. Казалось, температура в магазине упала на двадцать градусов, верхний свет по-прежнему наполнял комнату мягким сиянием.
        - Все это звучит… очень плохо, - промямлила Миша.
        - Да, но давайте узнаем, что это на самом деле. Надеюсь, это всего лишь один-два плохих духа. С духами легче всего справляться, так как они достаточно ограничены в самостоятельных действиях. Могу одолжить книгу об их способностях, - предложила Кирстен. - Ну, если, конечно, это поможет вам, ребята…
        Взяв кусочек мела из кучки на полке с травами, она наклонилась и неловко обошла стол, за которым мы сидели, рисуя на полу большую пентаграмму. Затем Кирстен встала на четвереньки и полезла под стол, чтобы нарисовать звезду внутри круга.
        - Забирайся внутрь, - попросила она Мишу передвинуть стул в пределы круга.
        Теперь, когда зона безопасности была очерчена осязаемой границей, я посмотрела на ножку своего стула, чтобы проверить, нахожусь ли полностью внутри круга. У меня было подозрение, что кто-то рисовал пентаграмму вокруг этого стола не первый (и не последний) раз.
        - Фух, - выдохнула Кирстен, возвращаясь на свой стул. - Пока этого достаточно, так как нет возможности быстренько привести сюда шамана.
        Верхушка свечи начала таять, воск стекал по ней тонкой струйкой. Кирстен передала одно из зеркал Мише и попросила ее держать его на уровне плеч.
        - Вот так? - спросила Миша, подняв зеркало лицевой стороной к Кирстен.
        Та поднесла зеркало левой рукой к огню так, что мы видели себя в отражении, а она могла через него разглядеть отражение в зеркале, которое держала Миша.
        - Что именно мы собираемся делать? - спросил Трей.
        Кирстен как ни в чем не бывало ответила:
        - Это заклинание правды, оно поможет нам увидеть правду о прошлом Вайолет. Вы сказали, что хотите узнать, как она получила силу предсказывать смерть, так? Ну, я думаю, если это сработает, то… просто смотрите в зеркало. - Она нажала на телефон Генри, чтобы разблокировать его и открыть нужную фотографию.
        Крепко держа зеркало в руке, Кирстен закрыла глаза и объявила решительным тоном:
        - Увидеть правду и узнать ее путь просим мы тех, кто покажет нам суть.
        Она медленно задула свечу, от фитиля исходило невероятное количество дыма. Глядя прямо в дым, Кирстен строго сказала:
        - Вайолет.
        Трей, Миша, Генри и я наклонились вперед, чтобы разглядеть отражение в зеркале, которое держала Кирстен. Как только развеялся дым от свечи, мы затаили дыхание, а Трей кашлянул в руку. Мы увидели в зеркале размытую фигуру, напоминавшую девушку нашего возраста с короткими темными волосами. Казалось, она смотрела в нашу сторону, будто знала, что мы там, но не могла пройти сквозь зеркало.
        - Это же Ребекка Шермер! - воскликнула Миша. - Я узнала ее, видела фото на «Фейсбуке». Она умерла в родном городе Вайолет в том году!
        - Ш-ш! - скомандовала Кирстен, и Миша притихла.
        Образ Ребекки отошел на задний план, и в зеркале появилась другая девушка. У нее были огненно-красные волосы до плеч. Она ненадолго появилась и исчезла, как и Ребекка. Ее изображение сменил парень, немного младше нас, худой и застенчивый на вид. Затем появилось размытое изображение четвертого человека - девушки, которая как будто тоже смотрела прямо на нас, что было поразительно. Она моргнула пару раз и приблизила свое лицо к зеркалу так, что черты ее лица стали более выразительными.
        А затем появилась она…
        …Оливия, смотрящая прямо на нас. Казалось, на ней была та же пастельно-розовая кожаная куртка, что и в последний раз, когда я ее видела: тогда она шла от меня по школьному коридору, намереваясь ехать в торговый центр в Грин-Бей. Оливия, кажется, смотрела на Генри, глаза ее были необыкновенно круглыми, она шевелила губами и настойчиво жестикулировала, как будто пыталась что-то ему сказать. Но ее изображение было слишком расплывчатым и непостоянным, и никто из нас не мог понять то, о чем она говорила.
        - Что такое, Оливия? Я не слышу тебя, - сказал Генри в зеркало. Он взглянул на Кирстен и спросил в отчаянии:
        - Она может нас видеть?
        Кирстен виновато ответила:
        - Я не знаю.
        Изображение Оливии исчезло, как и все остальные.
        То, что произошло дальше, заставило всех нас подпрыгнуть на месте: в пространстве, куда исчезали до этого умершие, возникло изображение матери Вайолет. В отличие от подростков, чьи смерти предсказала Вайолет, Ванесса Симмонс будто и не подозревала о том, что мы наблюдаем за ней. По мере того как ее изображение проявлялось в зеркале, оно становилось яснее, мы даже увидели на заднем плане магазин. Это был продуктовый в Уиллоу, и мы наблюдали за покупками миссис Симмонс.
        - Вот эта вот… мама Вайолет? - спросила Миша.
        - Похоже на то, - сказал Генри. - Кажется, будто она делает то, что делает в данный момент.
        Кирстен тряхнула головой:
        - Но это не имеет никакого смысла. Мы попросили показать правду о Вайолет, а не о ее матери.
        Изображение в зеркале, которое держала Кирстен, потемнело, и, когда больше ничего не появилось, она положила его.
        - Что это может значит?
        - Возможно, правда о Вайолет спрятана в правде о ее матери, - предположила Миша. - Разве это заклинание может врать?
        - Возможно, - согласилась я с Мишей, - мы все это время предполагали, что Вайолет предсказывает смерти ради какой-то дьявольской цели. Но, что, если… Вайолет делает это, чтобы защитить кого-либо еще? Например, свою маму?
        Трей поднял бровь и откинулся на стуле.
        - Погоди минуту. А что насчет того, что благими намерениями вымощена дорога в ад?
        Мы с ребятами обменялись пустыми взглядами, не понимая, о чем он говорит. Кирстен, кажется, уловила его мысль: ее глаза прояснились и остановились на Трее.
        - Да, - произнесла она. - Как в комиксах про Супермена супергений Лекс Лютор верит, что если сможет убить Супермена и править планетой, то продвинет человечество вперед с помощью своих технических знаний?
        Остальные вновь обменялись недоумевающими взглядами.
        - Хм, ну пусть будет так, как вы говорите, - с сомнением произнес Генри.
        - Окей, - кивнул Трей, несколько раздраженный нашим незнанием комиксов, - просто в словах МакКенны есть смысл. Что, если Вайолет знает, что убивать людей неправильно, но ей приходится это делать? Она считает, что в конечном счете это правильно, потому что, убивая других, она спасает свою мать? Или же защищает себя от чего-либо?
        Мы все притихли, задумавшись над словами Трея. До того, как умерла Оливия, Вайолет никогда не казалась мне жадной, эгоистичной или злой. Когда мы обвинили ее в намеренном убийстве Оливии и Кэндис, та пыталась убедить нас, что это случилось не по ее вине - она не могла это контролировать. Возможно, это не было полностью ложью. Вайолет начала вести себя надменно после смерти Оливии, когда вошла в роль самой популярной девушки в старшей школе.
        - Вы всех узнали в зеркале? - спросила Кирстен.
        - Не всех. Но достаточно, чтобы предположить, что это были ребята, которых Вайолет успела убить, - угрюмо буркнула я.
        - Хочешь знать, что я думаю? - спросила Кирстен с самодовольной ухмылкой.
        - Мы проехали весь этот путь через метель ради того, чтобы узнать, что ты думаешь, - глумливо усмехнулся Генри.
        Кирстен откинулась на стуле, положила ногу на ногу и сцепила ладони на колене.
        - Я думаю, что вы столкнулись с жертвенным заклинанием. То, как появилась мать Вайолет в зеркале, было противоположно тому, как другие исчезали в нем. Это заставило меня заподозрить, что она - и все, чем она сейчас занимается, - это обратная сторона смерти других. Уловили? Ее жизнь - это результат их смертей.
        Жертва. Одна жертва в лунный цикл.
        Генри посмотрел на меня, будто спрашивая разрешения, прежде чем спросить:
        - Есть ли какое-то значение в жертвоприношении раз в месяц, которое совпадает с фазами луны?
        Кирстен долго смотрела на Генри спокойным взглядом, прежде чем разразиться истерическом смехом.
        - Ты же шутишь, да? - Она продолжала хохотать, покачиваясь на стуле, прежде чем прийти в себя.
        - Ты только что изложил практически все природные явления планеты Земля и основу викканской практики! Фазы луны влияют на все, начиная от режима сна и заканчивая приливами и отливами. Ау, та же менструация - если это не метафора для ежемесячного жертвоприношения, то тогда не знаю, что это может быть.
        - Ну да, - смутился Генри.
        - Ну серьезно, - продолжила Кирстен, успокоившись. - Да, есть связь между произношением заклятий и луной. Многие из них могут применяться в полную силу только в полнолуние или новолуние. Думаю, это относится и к проклятиям, которые, по сути, являются злонамеренными заклятиями.
        Трей откашлялся и кивнул в сторону витрины:
        - Метель стихает.
        Снег на ветру поднимался и падал огромными хлопьями. Я посмотрела на телефон и заметила, что было почти шесть часов вечера. Даже при идеальных условиях дорожного движения нам потребовалось бы три часа, чтобы добраться домой.
        - Нам нужно уходить, - сказала я.
        - Подожди! Что насчет проклятия? - требовательно воскликнула Миша. - Итак, Вайолет приносит жертву раз в месяц - как нам это остановить?
        Кирстен приняла закрытую позу.
        - Мне потребуется время, чтобы это узнать. Это выше моих сил. Если вы, ребята, не против, я свяжусь с моей начальницей в Лондоне и попрошу у нее совета. Дайте ваши номера, чтобы я могла с вами связаться. Вы здешние?
        - Мы из Висконсина, - сказал Генри.
        - Ох, очень жаль, - сказала Кирстен.
        На этот раз я была уверена, что она флиртует с Генри. Я чувствовала, как мои губы сжались от негодования. Меня не должно было волновать, что Кирстен проявляет к нему интерес. Мой парень сидел рядом со мной, а Генри выглядел как задумчивая кинозвезда. Девушки наверняка постоянно с ним флиртовали.
        И все же это казалось неуместным - с учетом того, что мы только что вызвали дух его мертвой сестры в карманном зеркале.
        Перед выходом мы обменялись адресами электронной почты и телефонами с Кирстен, чтобы она могла передать нам сообщения начальницы. У меня было раздражающее предположение, что Генри первым получит ее сообщение. Трей передал Мише телефон Кирстен и, когда тот снова оказался в его руках, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
        - В последние дни я практически недоступен.
        Кирстен подняла указательный палец и произнесла:
        - Не забыть бы!
        Она достала книгу в мягкой обложке с одной из книжных полок и передала ее мне. На обложке было напечатано: «Понимание мира духов». Страницы книги пожелтели, как будто она лежала на полке десятилетиями.
        - Прочти это, чтобы лучше понимать, что силы, помогающие Вайолет, могут и не могут сделать с тобой.
        Я скептически осмотрела книгу в руках. Она выглядела так, будто была напечатана в семидесятых, а когда я открыла ее и посмотрела выходные данные, моя догадка подтвердилась.
        - Так ты все же думаешь, что всему виной духи, а не демоны?
        - Да, таково мое предположение, - ответила Кирстен. - Не думаю, что заклинание показало бы нам, если бы вашей подругой управлял демон. У демонов своя воля. Они не подвержены чужому влиянию.
        Я поняла, что все еще держу маятник, и попыталась вернуть его Кирстен. Однако та отказалась от него.
        - Оставь его себе. Он отлично работает с твоей энергией и теперь, когда ты его использовала, не сработает так же хорошо ни для кого другого.
        - У меня есть только двадцать баксов, - выпалила я, не желая приносить домой что-либо, предназначенное для общения с духами. Я соврала насчет денег; мне нельзя было брать с собой наличные в Шеридан и нельзя было подрабатывать, пока я там училась.
        - Я куплю его, - предложил Генри. - Он пригодится. Стоит иметь его при себе, на всякий случай.
        Я ощутила тяжесть маятника в кармане куртки, когда Генри дал кредитную карту Кирстен, чтобы расплатиться. Едва закончив подписывать чек, он добавил:
        - Я дойду до машины и подъеду забрать вас отсюда, ребята. Нет смысла идти всем на парковку в такой холод.
        Миша стояла у витрины и с кем-то переписывалась, когда Кирстен обратилась к ней от кассы:
        - Миша, не так ли? Подойди сюда. Я хочу дать тебе кое-что.
        Она достала одну из радужных свечей и поставила на стойку.
        - Хочу, чтобы ты взяла ее. Это подарок.
        Миша понюхала свечу и сморщила нос.
        - Я думала, она будет вкусно пахнуть.
        - Она без запаха, - уточнила Кирстен, - это свеча на неделю, видишь? Семь цветов. Сегодня перед сном сядь на пол и зажги фитиль. Положи ладони на обе части зеркала - вот так, - и пока ты будешь наблюдать за огнем, подумай о своей жизни и о будущем. И о выживании. Делай так по крайней мере десять минут. Затем не туши свечу, а поставь в комнату на то место, где нет сквозняков и там, где ее не опрокинут. Позволь ей гореть, не затухая, в течение недели.
        - Неделю! Ты серьезно? - удивилась Миша. - Если я оставлю свечу гореть в течение недели, моя мама будет в бешенстве.
        - Просто… поверь, - доброжелательно посоветовала Кирстен, грустно улыбнувшись Мише.
        Генри подъехал на «Мерседесе» своего отца и просигналил. Миша поблагодарила Кирстен за помощь и за свечу и вышла, а я задержалась. Мои ноги будто были прикованы. У меня появилось больше вопросов к Кирстен, чем было, когда мы только приехали. Возможно, это был мой последний шанс задать их. Трей придержал дверь, ожидая меня.
        Кирстен спросила:
        - МакКенна, могу я минутку поговорить с тобой? - Кажется, она прочла мои мысли о необходимости перед уходом поговорить с ней наедине.
        На секунду мне показалось, что Трей ответит за меня, но я его опередила:
        - Буду через минуту.
        Он закрыл за собой дверь и проводил Мишу до машины.
        - Вся эта история с медиумом.
        Кирстен протянула мне пару палочек Пало Санто[6 - Дерево, произрастающее в Южной Америке. (Прим. ред.)] - как она пояснила, палочки из священного дерева, которые я могу жечь дома для очищения пространства перед тем, как использовать маятник. Затем Кирстен оторвала номер от прикрепленного к стене флаера, рекламирующего обретение внетелесных навыков.
        - Парень, проводящий занятия, Брайан, действительно может помочь развить твой дар, если тебе это интересно. Вообще, он проводит эти внетелесные занятия, чтобы зарабатывать, так как людям всегда интересно побаловаться с паранормальными явлениями, но это все детские игры. Я думаю, он будет очень рад с тобой увидеться.
        Я поблагодарила ее и положила листок с номером в тот же карман, где уже лежал маятник.
        - Миша, - произнесла Кирстен, посмотрев на меня с жалостью. - Она ведь следующая?
        Я не знала, как на это ответить. Мы упоминали, что Вайолет предсказала смерть Миши, но никто из нас не уточнял, что ее очередь была следующей.
        - Я могу видеть ауру, - пожала плечами Кирстен. - Это единственная паранормальная вещь, которую я смогла освоить. Твоя - ярко-фиолетового цвета, очень насыщенная. Никогда еще такую не видела.
        - Это что-нибудь значит?
        Кирстен снова пожала плечами.
        - Индиго обычно ассоциируется с высшим духовным пробуждением, как если бы у тебя был открыт третий глаз. Фиолетовый цвет ассоциируется с коронной чакрой. Это означает - надеюсь, это не испугает тебя, - что некий человек находится здесь с более высокой миссией, в отличие от других людей. Однако это также значит, что этот человек должен преодолеть некую преграду, чтобы достичь цели.
        - Как выглядит аура Миши? - осмелилась спросить я.
        - У нее ее нет. Так я узнала, что она следующая. Она обречена.
        Я сглотнула образовавшийся в горле комок, чувствуя, что вот-вот заплачу. Пока мы были в магазине, солнце успело сесть. Мама уже отправила сообщение, в котором спрашивала, когда я вернусь домой. Было легко представить, что мне придется присутствовать на похоронах Миши в ближайшие несколько дней и прожить остаток жизни, осознавая, что мне не удалось спасти одного из самых дорогих мне людей. С сентября я думала о том, что мы с Мишей вместе - хотя и в кошмаре. Я не могла представить себе, как вернусь в Шеридан и буду жить дальше, если она умрет. Даже возможность совместного будущего с Треем казалась недостаточной, чтобы облегчить тяжесть утраты, которую я понесу в сердце, если вовремя не сниму проклятие и не спасу Мишу. Должна была быть грань, когда в сердце становится слишком много печали, - кажется, я была близка к тому, чтобы достигнуть ее…
        - Она должна зажечь ту свечу, как я сказала ей, - настаивала Кирстен. - И последняя вещь.
        Она подошла ко мне и положила руки мне на плечи.
        - Тот парень? Твой бойфренд?
        - Генри не мой бойфренд, - поправила ее я, почувствовав, как горят щеки.
        - О, я это знаю. Я имела в виду другого, сексуального парня с голубыми, как лед, глазами.
        Трей.
        - А что насчет него? - спросила я, опасаясь ответа.
        - Ты не должна ему доверять. Я не знаю его отношения ко всей этой ситуации, но что произошло, когда я задула свечу после того, как произнесла имя Вайолет? Дым пошел в его сторону. Обычно это что-то да значит… и что-то не очень хорошее.
        Глава 5
        По дороге домой мы пребывали в мрачном настроении. После напряженного разговора каждый обдумывал то, о чем мы узнали из нашего короткого визита в «Благовония и Камни». Миша, сидевшая на переднем сиденье, была в возбужденном и нервном состоянии - что вполне объяснимо, поскольку мы не получили однозначного совета по поводу того, как предотвратить ее смерть в течение следующих двадцати четырех часов.
        - О чем эта девушка хотела поговорить с тобой наедине? - спросила Миша, как будто заподозрив, что я отстала, желая обсудить ее надвигающуюся смерть.
        Я подумала было рассказать об отсутствии у нее ауры, надеясь, что тогда Миша поймет необходимость зажечь свечу, которую дала ей Кирстен. Однако ни за что бы не поделилась с ней мыслью брать уроки развития способностей медиума. Мои друзья и так услышали больше о моих паранормальных способностях, чем мне бы хотелось. Особенно мне было досадно, что у Трея появилось еще несколько причин думать, будто у меня есть особые способности общаться с призраками - а Кирстен предупредила меня не доверять ему. Поэтому я солгала, от чего у меня немного сжалось сердце.
        - Она хотела узнать, есть ли у Генри девушка и чем он занимается.
        - О-о-оу, - протянула Миша. - Я прям вижу Генри рядом с горячей ведьмой-хипстером.
        Генри отрезал:
        - Прежде всего мы должны снять проклятие, тогда у меня появится время на планирование свадьбы.
        Мне показалось, что, хотя я и не рассказала Мише о неизбежности ее смерти и догадках Кирстен, подаренная ею свеча дала Мише осознание того, что она должна была погибнуть в течение нескольких часов. Когда мы, и так уже расстроенные, попали в пробку, вызванную небольшой аварией, Миша спросила у Генри, не будет ли он против того, что она зажжет свечу в машине.
        - Ехать с открытым огнем в машине по таким плохим дорогам, да ещё и в легковоспламеняемых куртках из полиэстера, - очень плохая идея, Миша, - ответил он.
        Та не пыталась повторно просить его.
        Снег, попадая на дорогу, превращался в комья грязи, и незадолго до выезда из Иллинойса в Висконсин, мы стали свидетелями аварии с участием снегоуборочной машины и минивэна.
        - Ну, что же, поедем тропками, - объявил Генри, сворачивая на ближайший съезд.
        Генри объезжал автомагистрали через леса и маленькие города, пока я отвечала на сообщения мамы, все больше беспокоившейся о том, что мы с Мишей где-то ходим в опасную погоду.
        Дорогу, по которой мы могли проехать в Уиллоу через Ортонвилл, еще не расчистили, поэтому нам пришлось проехать около пятидесяти километров на север, а затем вернуться на юг, чтобы добраться до нашего городка. Генри собирался повернуть на Саут-Маркс-роуд, по которой мы проделали бы большую часть пути до дома, как вдруг у меня так сильно начала ныть кожа головы, что я импульсивно ее почесала.
        - Нет! Езжай прямо. Давай поедем по шоссе 32, - предложила я, удивляясь собственным словам. Я не думала о возможных маршрутах поездки, но почему-то мне показалось необходимым, чтобы мы поехали домой по шоссе 32, а не по какой-либо другой дороге.
        Генри остановился на перекрестке с включенным правым поворотником.
        - Ты уверена?
        К счастью, мы были одни на дороге.
        - Да, - сказала я. - Не знаю почему. Просто это кажется правильным.
        - Хорошо, - бодро согласился Генри, поразительно готовый следовать моим советам. - Если медиум в машине очень решительна насчет выбора пути домой, то ее надо послушать, - подмигнул он мне в зеркало заднего вида. Возле меня тихо засопел Трей.
        Широкополосное загородное шоссе 32 чудесным образом оказалось очищенным от снега. Когда мы проехали часть пути, усеянного заправочными станциями и круглосуточными магазинами, и въехали в участок, проходящий через заказник «Бриллион», с густыми деревьями по обеим частям дороги, нам стало казаться, что было уже позже пол-одиннадцатого ночи.
        - А можно включить музыку? - спросила Миша у Генри. Мы уже двадцать минут слушали новости о погоде и ситуации на дорогах из-за паранойи Генри насчет непроходимых условий пути. - Кажется, мы, как Гензель и Гретель, оставляем крошки, чтобы выбраться из леса.
        - Мы будем дома через час и пятнадцать минут, - заверил нас Генри. Чтобы успокоить Мишу, он переключил спутниковое радио на хип-хоп станцию.
        Осознание того, что скоро окажусь дома, не помогло мне почувствовать себя лучше, даже когда покалывание кожи головы прекратилось.
        Прощальные слова Кирстен сбили меня с толку. Трей был единственным человеком, которому я полностью доверяла с тех пор, как все это началось, - теперь же у меня были основания полагать, что моя паранойя по поводу его объяснения появления в торговом центре в Грин-Бей в день смерти Оливии, была обоснованной. Хотя мы держались за руки, расположившись на заднем сиденье «Мерседеса», я не почувствовала его прикосновения. Я не раз чувствовала на себе его взгляд, полный надежды встретиться со мной глазами, но отказывалась смотреть на него. Утром, проснувшись, я больше всего хотела увидеть его, но сейчас мне было интересно, знает ли он, что его связывало с Вайолет или что представляет угрозу для меня.
        Была также вероятность - хотя я не хотела в это верить, так как знала Трея всю жизнь, - что он нарочно позволял мне быть ближе к опасности и даже помогал противодействовать Вайолет в ноябре, потому что хотел, чтобы я попала в беду и перестала быть препятствием на пути к ее цели. Казалось неправдоподобным, что Трей дошел до такой крайности, чтобы уверить Вайолет в том, что она могла продолжать убивать людей. И все же было бы наивно с моей стороны исключать возможность того, что он может - сознательно или нет - быть ее сообщником.
        - И все же, как вы думаете, как именно луна влияет на Вайолет? - спросил Генри. - Может, она раз в месяц должна приносить жертву, чтобы способность предсказывать смерть обновлялась…
        Генри признался, что оставил лунный календарь в моем почтовом ящике, - но мне вдруг показалось странным, что он это сделал за несколько дней до того, как Миша рассказала ему про то, чем мы занимались последние пару недель.
        - Подожди-ка. Я думала, лунная теория принадлежала тебе, разве нет? - вслух удивилась я. - Ты же сказал, что положил календарь и некрологи в мой почтовый ящик?
        Генри пояснил:
        - О, это не моя теория. Какой-то аноним прислал мне этот календарь. Без обратного адреса, но с почтовой маркой Лейк-Форест… - Генри, останови машину, - послышалось низкое рычание Миши.
        - Что с тобой? Тебя тошнит?
        - Просто останови. Сейчас же.
        Генри остановился, и шины захрустели по тонкому слою снега, выпавшему уже после того, как проехали снегоуборочные машины. Я наклонилась к передним сиденьям, оказавшись между Генри и Мишей, чтобы посмотреть через лобовое стекло, - мое сердце замерло, когда я разглядела то, что первой заметила Миша.
        Фары освещали спину стройной девушки с длинными темными волосами, которая шла босиком по снегу примерно в тридцати метрах от нашей машины. На ней было шелковое платье с цветочным узором и розовый кардиган. В правой руке она держала пару босоножек на каблуках цвета яичной скорлупы. Они выглядели точь-в-точь как те, которые купила Оливия накануне своей смерти, - босоножки, которые подходили к ее платью для Осеннего бала.
        Босые ноги девушки не оставляли на снегу следов. Генри заметил это одновременно со мной и пробормотал еле слышным голосом:
        - Что… за… черт?
        Холод пробежал по моему телу. Я была уверена, более уверена, чем в чем-либо еще, что мы смотрели на привидение.
        - Господи, - прошептал рядом со мной Трей.
        - Мы не должны были ехать по этой дороге во время снегопада! Это Кровавая Хизер, разве ты не понимаешь? Как в легенде, - истерила Миша.
        Ее голос был выше, чем обычно, казалось, она вот-вот расплачется.
        - Поворачивай назад! Мы не можем проехать мимо нее!
        Внезапно осознав, почему у меня пробежали мурашки по коже головы и что именно нужно было делать, я отстегнула ремень безопасности.
        - Подожди меня, - велела я Генри.
        - Что ты делаешь? - спросил Трей, схватив меня за руку, когда я открыла дверь машины.
        - Если Миша права и это призрак, то, возможно, она сможет помочь нам. Мы так и не узнали, как снять заклятие Вайолет. Возможно, она может нам об этом рассказать, - пояснила я.
        Казалось логичным, что очередной дух из потустороннего мира мог объяснить, зачем духам, работающим с Вайолет, каждый месяц нужна была от нее жертва. И хотя я так боялась, что мои пальцы дрожали, пока я надевала перчатки, было очевидно, что я была единственным человеком в машине, у которого был шанс получить ответ.
        - Просто ждите меня.
        - О боже, о боже, о боже, - взмолилась Миша. Она поджала колени к груди и обняла их руками, свернувшись в клубок.
        Генри мгновение колебался, сосредоточив взгляд на спине девушки, бредущей по снегу в луче фар, прежде чем покачать головой и пробормотать:
        - Нет. Не выходи из машины. Это очень…
        - Генри, - твердо сказала я. - У меня нет другого выхода.
        Я медленно выбралась с заднего сиденья, оставив дверь машины приоткрытой, опасаясь, что из-за громкого хлопка призрак мог исчезнуть - или, что было бы еще хуже, развернуться и застать меня врасплох ужасной гримасой.
        Не зная, как лучше завязать с девушкой разговор, я шла прямо за ней, на достаточном расстоянии, чтобы не выйти за пределы ярких безопасных лучей дальнего света машины Генри. Я полагалась на старую легенду о Кровавой Хизер, чтобы спросить, как следовало по сценарию:
        - Тебя подвезти?
        Девушка остановилась, как будто ждала меня. Страх изменил мое восприятие времени. Сердцебиение замедлилось до опасно низкой скорости. Я слышала, как кровь стучит в ушах, горячих от страха. Бум-бум-бум. Мое дыхание стало порывистым. Девушка определенно понимала, что я стою позади нее, но не повернула голову, чтобы посмотреть на меня.
        Я сделала пару шагов вперед онемевшими от страха ногами, едва ощущая их, и встала рядом с девушкой. Я почувствовала тошноту. Я услышала, как позади меня «Мерседес» проехал на пару метров вперед. Только после этого я осмелилась слегка наклонить голову вправо, чтобы взглянуть на профиль привидения. Ее длинные темные волосы свисали на лицо, скрывая ее черты, но все же у меня перехватило дыхание, и я издала звук, похожий на «Ох!».
        Она выглядела точно так же, как и я.
        Или, скорее, - я могла лишь догадываться - в точности так, как выглядела бы Дженни в моем возрасте, в шестнадцать лет, если бы выжила. Я застыла в ужасе и почувствовала, как мое лицо невольно исказилось, а пальцы рук в перчатках застыли. Казалось, температура на улице упала примерно на тридцать градусов с тех пор, как я подошла к призраку, которая, наконец, повернулась ко мне лицом, напряженно скручивая шею, как будто ей было тяжело поворачивать ее. Как я и подозревала, ее лицо оказалось удивительно знакомым. Прошло уже много времени с тех пор, как я смотрела на кого-то, похожего на меня, - секунду я была уверена, что смотрю на мою реальную близняшку. Эмоции, которые я никогда раньше не испытывала, были чем-то средним между облегчением, которое испытываешь, когда находишь то, что, думала, навсегда потеряла, и простой чистой радостью, когда наконец запрыгиваешь в свою постель после долгого пребывания вне дома.
        Дрожащим голосом я спросила:
        - Куда ты идешь?
        Хотя призрак - Дженни - выглядела в точности как я, мне казалось, что она исчезнет, если я отойду от сценария истории Кровавой Хизер. Дженни не была прозрачной, как бывают призраки в фильмах. Но она также явно не была из крови и плоти.
        - На Марта-роуд, 10, - невнятно ответила она монотонным голосом. Так следовало ответить призраку по легенде, когда ее спрашивали, куда довезти.
        Мое сердце ушло в пятки. Я так сильно закусила нижнюю губу, что почувствовала вкус крови. Она указала мой старый адрес, адрес нашего сгоревшего дома, который теперь был пустым участком на углу квартала.
        - Хорошо, - сказала я, тщательно подбирая следующие слова, чтобы не отклоняться от диалога, который, по легенде, Кровавая Хизер всегда вела с людьми, к которым являлась.
        - Я знаю, где находится этот дом. Я раньше там жила. Меня зовут МакКенна. Ты меня знаешь?
        Призрак повернулась лицом ко мне, но ее глаза были покрыты белой пеленой, наподобие катаракты, а взгляд был направлен куда-то позади меня, будто она смотрела сквозь меня. Как и в случае с жертвами Вайолет, которых мы видели в зеркале Кирстен в магазине, Дженни словно знала о моем присутствии, но что-то вроде платка или ткани между нами не позволяло ей на самом деле увидеть меня - хотя я ее видела.
        - Ты моя сестра, - ответил призрак.
        Я слышала ритмичное биение крови в ушах и не жалела, что настояла на том, чтобы в одиночку поговорить с призраком. Хотела бы я не стоять так близко, не чувствовать запах крови, исходящий от нее.
        Я смогла произнести еле слышимым голосом лишь:
        - Кто ты?
        - Я Дженнифер Лора Брейди, - ответила она.
        У меня не было возможности даже пролистать книгу о поведении духов, которую мне дала Кирстен. Однако после того, как духи обманом меня заставили поверить, что уничтожение медальона Вайолет снимет проклятье, я знала, что духи - или призраки - вполне были способны на обман или использование желаний людей в собственных интересах.
        - Докажи это, - прошептала я.
        - Каким образом? - спросила она.
        - Расскажи мне то, что знает только Дженни.
        Я сильно отошла от легенды Кровавой Хизер, но должна была знать наверняка, был ли этот дух моей сестрой, прежде чем верить ее словам. Мое сердце, казалось, останавливалось между ударами, и я не хотела позволять себе ощутить прилив счастья от воссоединения с Дженни, прежде чем я буду абсолютно уверена, что это она.
        Глядя прямо перед собой, но не на меня, призрак замешкалась, будто с трудом могла выговорить следующие слова:
        - Ты оставила меня на дереве.
        Я почувствовала, что хочу одновременно плакать и смеяться, будто кто-то воткнул мне нож между ребер и защекотал меня. Это была нелепая история, которую знал только тот, кто вырос с нами на Марта-роуд, - это давало уверенность в том, что дух, стоящий рядом со мной, несомненно был духом Дженни. Как-то летом Трей научил нас с Дженни залезать на высокую сосну, которая раньше стояла в его дворе. Когда мы добрались до верхних веток, Дженни стало страшно слезать. Немного испугавшись, мы с Треем побежали за помощью в дом. Мама вызвала пожарных; приехала машина под рев сирен. Один пожарный поднялся по высокой лестнице, чтобы вызволить Дженни, которая пиналась ногами и визжала все время, пока они спускались.
        На следующий же день мы снова забрались на дерево, и маме опять пришлось вызывать пожарных.
        - Да, помню, - согласилась я.
        Я не вспоминала об этом несколько лет. Папа срубил то дерево после нашей второй попытки залезть на него. Слеза скатилась по моей щеке, я ее вытерла, благодарная Дженни за воспоминание, но все мое тело болело от осознания того, то это было наше последнее лето вместе, лето перед ее смертью.
        - Прости за это.
        Призрак сделала еще один шаг вперед, подстраиваясь под мой темп ходьбы. Я слышала, как позади нас по снегу ехал «Мерседес».
        Я знала, что у нас осталось не так много времени, чтобы спасти Мишу. И все же, если это была моя единственная возможность воссоединиться с покойной близняшкой - восполнить ее опустошающее отсутствие на протяжении долгих восьми лет, избавиться от вины, сожаления и душераздирающего горя, - я не могла упустить ее. Надо было рассказать Дженни, как сильно по ней скучала мама, как она после пожара сидела в кресле-качалке на крыльце нового дома и безнадежно смотрела на конец улицы. Я хотела, чтобы Дженни знала, что папа был настолько опечален тем, как сильно мама скучала по ней, что бросил нас, поскольку ему было проще начать новую жизнь во Флориде, чем справляться с горем, которое наполнило стены нашего дома. Я хотела рассказать Дженни, как ужасно было возвращаться в школу и быть единственной Брейди, когда все в нашем городке знали, что когда-то нас было двое. И я произнесла:
        - Мама сильно скучает по тебе, конечно, папа тоже скучает, но мама правда… и мне жаль, что я не смогла…
        - У нас мало времени, - сказала Дженни так, словно пропустила мимо ушей мои слова. Даже не начиная разговор о неминуемой смерти Миши, она, казалось, знала, что мы приехали сюда обсудить именно это. Я задумалась, было ли шоссе 32 особенно легкодоступным для духов, потому ли здесь возникла легенда о Кровавой Хизер - и была ли верна теория Кирстен о том, что проход, используемый духами, расширяется. Если это было так, то Дженни сознательно проникла в наш мир через лазейку, которой часто пользовалась настоящая Кровавая Хизер, чтобы связаться со мной.
        - В очереди на смерть двое. Третий переходит, пока мы разговариваем.
        Опасаясь, что машина спугнет Дженни, я развернулась и приказала Генри жестом не подъезжать ближе. Я едва могла видеть машину, глядя прямо на свет от фар, но разглядела Мишу на переднем сиденье; ее глаза были огромными от ужаса.
        - Миша одна из них? Она та, кто сейчас умирает?
        - Она следующая, - зловеще сказала Дженни. - Она всегда будет следующей, пока не умрет.
        - Кто еще должен умереть? - спросила я, размышляя над тем, сколько раз Вайолет успела погадать на картах Таро школьникам, пока я была в Шеридане, далеко от нее.
        - Как их зовут?
        Дженни закашлялась, испугав меня.
        - Я не помню их имена. Прошло слишком много времени.
        Она снова закашлялась, на этот раз ее лицо исказилось, будто бы от боли.
        - Я вижу только их фигуры.
        Согласно легенде о Кровавой Хизер, в конце концов ее призрак превращается в кровавую лужу на заднем сиденье машины - если ее действительно пытаются довезти до дома по адресу, который она сообщает водителю. Чувствуя, что отведенное мне для общения с Дженни время истекает, я спросила:
        - Какова причина всего этого?
        - Когда умерла бабушка, они окружили Вайолет. Каждый месяц - в новолуние или полнолуние - она по их приказанию передает души.
        Дженни прокашлялась, прежде чем добавить:
        - Она пыталась взять тебя, но я показала ей свою смерть, чтобы перехитрить ее.
        Я ахнула от удивления и почувствовала, как горячие слезы потекли по щекам, прежде чем они действительно полились из глаз. Меня интересовало, почему Вайолет не смогла предсказать мою гибель и выступила ли Дженни вперед, чтобы помешать ей обречь меня на смерть. Это казалось нелепым - но я оказалась права. Дженни меня спасла. Я вздрогнула, заметив кровь, сочившуюся между ее зубами, когда она говорила.
        - Поэтому Вайолет сказала, что я уже была мертва? - уточнила я.
        Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, Дженни вернулась к первостепенной задаче.
        - Чтобы спасти Мишу, тебе нужно остановить их всех.
        Было ощущение, что ночь была чересчур тихой. Несколько секунд я даже не слышала хруст снега под ногами. В школе, когда Вайолет сказала, что ничто не сможет повлиять на ход игры на вечеринке Оливии, она добавила: «Они не принимают вопросы. Они только приходят, показывают мне, что нужно делать, и уходят». То, как Дженни рассказывала о духах, наделивших Вайолет сверхспособностями, говоря о них во множественном числе, соответствовало тому, как сама Вайолет о них рассказывала. Их было больше одного. Мы не знали, с чем столкнулись.
        Дженни снова начала кашлять, на этот раз сильнее. Она сжала руками горло - темная, как чернила, кровь брызнула у нее изо рта. Я знала, что наблюдаю не настоящую ее смерть - она была уже мертва, - но вместо того, чтобы увидеть часть рутины, через которую проходил дух Кровавой Хизер каждый раз, когда она появлялась перед свидетелем, Дженни выглядела так, будто испытывала мучительную боль. Я видела, как она умирала на самом деле, когда мне было восемь лет, на протяжении следующих восьми лет мне снились кошмары, в которых ее поедали языки пламени. Я не могла ничего сделать, чтобы спасти ее в ночь пожара, - и в эту ночь я также ничего не могла сделать.
        Ужасный запах гниения витал вокруг нас в ночном воздухе. Я смутно понимала, что впереди на дороге была старая забегаловка «У Свена» с флуоресцентной подсветкой COORS на витрине, - то самое заведение, которое обычно упоминается в легенде о Кровавой Хизер. Парковка у забегаловки оказалась сильно заполнена, несмотря на тот факт, что шел снег и был канун Рождества.
        Я удивилась:
        - О чем ты говоришь? Кто они? Сколько их?
        Дженни продолжала хрипло кашлять. Еще больше крови хлынуло из ее рта, заливая землю. Несколько капель попало на мою куртку, но я старалась не обращать на это внимания. Кожа вокруг глаз Дженни начала темнеть.
        - Пятеро, - пробормотала она. - Пять! Пять сестер! - Ее губы посинели. - Ее мертвые сестры - тоже ее сила.
        Мы находились как минимум в десяти метрах от «Мерседеса», было слышно, как машина снова подъезжает к нам, но я не осмелилась оторвать взгляда от Дженни. Сквозь падающий снег я увидела фары другой машины, издали приближающейся к нам. Это было плохо; посторонние представляли угрозу, будь то водители, которые могли увидеть меня и Дженни, или же пьяные посетители, выбегающие из «Свена». Я чувствовала, что потеряю Дженни в считаные секунды. Было еще так много вещей, которые я хотела ей сказать. Самое важное: как я жалела о том, что оставила ее одну в доме, сгоревшем дотла. Но я понимала: то, что я успею услышать сейчас от Дженни, было единственной возможностью предотвратить смерть Миши от удушья.
        Поэтому я спросила:
        - Как нам остановить их и спасти Мишу?
        Глаза Дженни выпучились, она хватала ртом воздух, держась за горло.
        Темная кровь сочилась из ее глаз и ноздрей.
        - Вы должны разорвать связь Вайолет с остальными, - прошептала Дженни, задыхаясь от кашля.
        - Как? Как это сделать?
        Алая кровь хлынула изо рта, когда Дженни произнесла:
        - Заклятие не будет снято, пока Вайолет не увидит их собственный мир.
        Едва веря в то, что она собиралась предложить, я спросила:
        - Мы должны убить Вайолет, чтобы сохранить Мише жизнь?
        У Дженни начался еще более сильный приступ кашля, и я испугалась, что она уже не сможет прийти в себя и ответить мне. Другая машина была приблизительно в пятнадцати метрах от нас, достаточно близко, чтобы я могла заметить, что это был микроавтобус.
        - Легкий как перышко. - Дженни закашлялась. - Холодный как мрамор.
        Я вздрогнула:
        - Что это значит? Мы снова должны сыграть с Вайолет в игру?
        Я чувствовала, как водитель проезжающего микроавтобуса вытянул шею в мою сторону. Не знаю, видел ли он Дженни, но определенно видел меня и, вероятно, удивился девушке, одиноко бредущей сквозь метель, и следующему за ней «Мерседесу», полному подростков.
        - Сыграй в игру, и я покажу ее смерть. Это единственный способ.
        Бип-бип!
        Я повернулась и увидела, как позади меня «Мерседес» слегка заехал на левую полосу и чуть не врезался в микроавтобус. Генри нажал на педаль тормоза и соскользнул с тротуара на усыпанную гравием обочину. Микроавтобус также притормозил, его задние колеса заскользили по свежему снегу. Я оглянулась через плечо и увидела, что Дженни пропала, но темная лужа крови на снегу осталась на том месте, где только что стояла моя сестра. Я почувствовала, как кто-то невидимый ударил меня в область солнечного сплетения, выбивая из легких весь воздух, и скорчилась от боли. Дженни исчезла прежде, чем я успела сказать ей все, что держала в себе со второго класса, и спросить, не было ли у нее сообщений для мамы, которые я могла бы передать от ее имени. И мне не удалось задать самый главный вопрос: как мне снова с ней связаться?
        «Мерседес» остановился, наконец оказавшись «У Свена», то есть в десяти метрах позади места, где стояли мы с Дженни. Водитель микроавтобуса вышел из машины, оставив включенным двигатель, чтобы подойти ко мне. Он был средних лет, с бородой, в большом зимнем пуховике, расстегнутом и обнажавшем отвратительный рождественский свитер. В микроавтобусе были и другие люди - вероятно, его жена и дети. Когда он подошел ко мне почти вплотную, то спросил:
        - Ты в порядке? Что ты здесь делаешь так поздно ночью?
        - Я в порядке, - заверила его я, дрожа всем телом из-за испытанного только что эмоционального напряжения. Утерев перчатками слезы на щеках, я поняла, как подозрительно выглядело то, что я плачу, держась за живот, на обочине дороги, пока мои друзья наблюдают за мной из теплой машины.
        - Эти ребята тебя обидели? - спросил водитель микроавтобуса, кивая в сторону «Мерседеса». Генри вышел из машины и остановился у двери, готовый, если потребуется, прийти мне на помощь.
        - О нет, нет, - успокоила я мужчину. - Это мои друзья.
        Я смахнула снежинки, упавшие на ресницы, и вдруг поняла, насколько зловеще выглядело то, что я шла по обочине, а машина следовала за мной.
        - Тогда почему ты не с ними в машине? Здесь холодно, - ответил он, рассердившись на меня за то, я не нуждалась в помощи.
        - МакКенна, - позвал Генри. - Пойдем.
        Я солгала мужчине:
        - Все хорошо, это просто игра.
        Я побежала по снегу в «Мерседес», а Трей, сидя на заднем сиденье, наклонился и толкнул дверь, которую я оставила открытой, чтобы мне было удобнее залезать в машину.
        - Вам, ребята, лучше бы поскорей поехать домой. Надвигается сильная метель. - крикнул мне вслед водитель микроавтобуса.
        - Спасибо! - воскликнула я.
        Генри даже не дождался, пока я пристегну ремень безопасности, и нажал на газ, несмотря на скользкий снег. Несколько минут мы ехали в тишине, позволившей мне смотреть в окно на тихое шоссе, окруженное медленно падающими снежинками. Я надеялась, что Генри включит радио и друзья не услышат мои сдавленные рыдания. Потерять Дженни во второй раз было еще хуже, чем восемь лет назад, когда она умерла, потому что теперь в моем сердце зародилась надежда, что я смогу восстановить с ней связь - хотя ничто из того, что она сказала, не указывало, что это было возможно.
        Кровь, сочившаяся изо рта Дженни, сильно меня встревожила. Я уверяла себя, что это была часть легенды Кровавой Хизер, но не была уверена в том, что призраки могли чувствовать боль, а кровь - ее зловоние, жар, исходящий от темной жидкости, - были самой реалистичной частью появления Дженни. Невыносимо было думать, что сестра так страдает в загробной жизни, и я очень надеялась, что ей пришлось пережить такое суровое испытание как необходимую часть снежной ночи на шоссе 32 ради встречи со мной. Кровь также служила напоминанием о предсказании, которое Вайолет сделала о Мише. Кашляет, задыхается, не может дышать. Новолуние должно было начаться через двадцать четыре часа, и Дженни только что сказала, что кто-то уже умер.
        Надеясь увидеть следы Дженни среди звезд, я взглянула на небо, но пушистые облака и падающий снег скрывали его. Меня вдруг атаковало странное ощущение, которое можно сравнить лишь с распусканием бутонов. Будто артерия, которая была закрыта с восьмилетнего возраста, внезапно открылась, и в нее хлынул поток горячей крови, несущей в себе счастье, о существовании которого я забыла.
        Дженни ждала меня. Она держалась за любовь ко мне и присматривала за мной, пока я скучала по ней. Но я не смогла даже спросить ее, страдала ли она в то короткое время, которое мы были вместе. Мрачное осознание того, что я была близнецом, который избежал смерти - не один раз, но дважды, так как Дженни помешала Вайолет наложить на меня проклятье, - снова проникло в мое сердце. Я была эгоистичным монстром: даже не смогла вспомнить, поблагодарила ли ее, когда она сообщила мне о том, что показала свою смерть Вайолет, чтобы меня защитить.
        Мне не пришло в голову спросить ее, как я могла загладить вину за то, что спаслась из пожара, который ее убил.
        - Это было… безумно, - пробормотал наконец Генри, прерывая мои грезы.
        - Так в чем суть? - встряла Миша. - Я умру сегодня или нет?
        Трей потянулся через сиденье и взял меня за руку. Дженни подтвердила наши опасения: Миша все еще была следующей, что бы это ни значило. Она не сказала конкретно, была ли Миша одной из трех жертв Вайолет, умирающих в тот момент.
        Я глубоко вдохнула, подавляя боль в сердце, чтобы по возвращении в Уиллоу рассказать друзьям обо всем, что сообщила Дженни.
        Глава 6
        Миша взвыла на переднем сиденье:
        - Как, черт возьми, мы заставим Вайолет снова сыграть с нами в эту игру? МакКенна и Трей не могут приближаться к ней ближе чем на тридцать метров.
        Это была правда. Родители Вайолет добились судебного ордера против нас обоих еще в ноябре - что было несколько жестоко, поскольку нас с Треем отправили в школы вдалеке от Уиллоу.
        Генри выглядел полным надежд.
        - Мы найдем выход, ребята. Не сегодня - рождественский сочельник все-таки. Не будем сегодня ее куда-либо заманивать. Но теперь у нас есть ответ!
        Он был прав. У нас было много больше ответов, чем утром, когда я только вышла из дома. Сложно было оставаться воодушевленной, когда предстояло еще столько всего сделать перед моим возвращением в Шеридан, - но за день мы сделали больше, чем я ожидала. Наблюдая агонию Дженни, легко было упустить из виду, что именно она посоветовала нам сделать - а это, между прочим, казалось невозможным выполнить.
        - Что она сказала про пять сестер? У кого это пять сестер? Я думала, Вайолет была единственным ребенком в семье, - пробормотала Миша.
        - Дженни упомянула об этом так, словно у Вайолет было пять мертвых сестер, - сказала я, пытаясь вспомнить, что именно сообщила мне Дженни об источнике силы Вайолет. Им были ее мертвые сестры - и, вероятно, Дженни была источником моей силы. Впрочем, мне еще предстояло понять, в чем же заключается эта «сила».
        - Это звучит довольно мрачно, не так ли? Пять мертвых сестер?
        - Не имеет значения, - отрезал Трей. - Мы лишь должны сыграть с Вайолет в игру и предсказать ее смерть - тогда покончим с этим.
        - Знаете что, ребята? Не злитесь на меня, но утром я сказала маме, что мы с Мишей едем за подарками на Рождество. Будет не очень хорошо, если вернусь домой с пустыми руками, - вдруг вспомнила я, ради чего отпросилась у мамы на весь день.
        До сих пор я не думала об этом - но моя мама рассердится и наверняка что-то заподозрит, если поймет, что я солгала ей.
        - Твоей маме понравится «Мерседес» S-класса? - пошутил Генри. - Не уверен, что захочу видеть эту машину снова после произошедшего.
        Мы все улыбнулись, благодарные Генри за минутку юмора.
        - Расскажу отцу, как следовал за призраком по шоссе 32, уверен, он поймет.
        - Серьезно, - настаивала я. - Может, подкинем Мишу до дома, чтобы она зажгла свечу, а затем заедем в «Хеннесси», чтобы я купила флакон духов или что-то в этом роде?
        Всю оставшуюся поездку машину наполнял чарующий голос Бинга Кросби, певшего «Серебряные колокольчики, серебряные колокольчики, в городе Рождество…». Мы проехали через контрольно-пропускной пункт в закрытый жилой комплекс Миши, по-праздничному украшенный лампочками. Генри показал охраннику водительское удостоверение и высадил Мишу перед ее домом.
        - Позвони или напиши мне через час, чтобы я знала, что с тобой все в порядке, - попросила я.
        Миша вышла из машины со свечой в руках, намереваясь четко следовать инструкции Кирстен. Генри включил режим холостого хода, пока мы смотрели, как Миша заходит в дом. Мне было интересно, вижу ли я ее живой в последний раз, - однако, если я верно поняла слова Дженни, в эту ночь кто-то уже умер вместо Миши. Я была уверена, что через час услышу ее голос.
        Все парковочные места у аптеки[7 - Drugstore - аптека, где продают лекарства, косметику, кофе, журналы и т. д. (Прим. переводчика.)] были заняты, несмотря на то, что был поздний вечер кануна Рождества. По будням в нашем городе мало какие магазины работали после восьми вечера, но в «Хеннесси» аптека была круглосуточной.
        - Я останусь в машине, - сказал Трей, пока Генри парковался. - Не хочу, чтобы до моей мамы дошли слухи о том, что я ездил за покупками, хотя должен был сидеть дома под замком.
        Генри проводил меня под предлогом того, чтобы купить апельсиновый сок для своей мамы, но я догадывалась, что им двигало нежелание оставаться в машине наедине с Треем. У Генри вероятно, было так же много вопросов к Трею, как и у меня, - но он был достаточно добр, чтобы не вспоминать об этом в течение всего дня.
        Оказавшись внутри, мы разошлись по своим делам, я сразу пошла в отдел косметики, не имея понятия, что подарить маме. Она не особо увлекалась косметикой, считала удовольствием увлажняющий крем без запаха. Мое внимание привлек набор подушек для ног с эффектом памяти. Когда я потянулась к ним, чтобы узнать цену, вздрогнула, услышав сквозь рождественскую песню, играющую по встроенной акустической системе магазина, женский голос, доносившийся из другого конца отдела:
        - Да, мы должны были вылететь еще вчера, но мою маму положили в больницу, так что мы перенесли поездку на февраль.
        Голос продолжил после некоторой паузы:
        - Ей уже гораздо лучше. Это был просто грипп, но отец хотел, чтобы она осталась в больнице, так как у нас дома сквозняки. В общем, это отстой, что нам пришлось отложить поездку, но Сент-Бартс никуда не денется. Хорошая новость в том, что мои родители едут в Нью-Йорк на Новый год. Да. В один из отелей сети «Мандарин Ориентал». Ну, ты понимаешь, что это значит…
        Я очень медленно повернула голову в сторону, откуда слышался голос. Я знала, что он принадлежит Вайолет Симмонс, но мой желудок скрутило от волнения, когда я увидела ее перед стендом лаков для ногтей с телефоном, прижатым к уху. Вайолет была одета в алое шерстяное пальто и берет цвета слоновой кости, ее темные волосы были чуть ниже подбородка: она сделала модную стрижку каре. Она совершенно не замечала моего присутствия, разговаривая по телефону.
        - Да ты же знаешь об этом, - продолжила Вайолет, бездумно поднимая флакон с нежно-розовым лаком и рассматривая его. Я не могла не заметить, что ее ногти выглядели так, будто были обгрызены по краям, а с обеих сторон ее большого пальца были кровавые ссадины. В начале учебного года у Вайолет всегда был идеальный маникюр; не помню, чтобы она грызла ногти, когда мы еще учились вместе.
        - Тебе нужно поскорей выздороветь, чтобы быть там на следующей неделе! Брату Пита только что исполнился двадцать один год, так что он думает, что сможет принести алкоголь. Это будет бомба.
        Вайолет остановилась и прислушалась, прежде чем добавить:
        - Ну, я уверена, она объявится. Я имею в виду… это же проблемы мирового масштаба, не так ли? Одно дело, когда тебя бросили, но другое - когда вся полиция разыскивает тебя в канун Рождества.
        Я находилась между отчаянным желанием услышать больше из ее разговора и необходимостью ускользнуть незамеченной. Технически, хотя в этом не было моей вины, я нарушила запретительный судебный приказ, вынесенный судьей Робертсом. Несмотря на опасность, что Вайолет меня заметит, я не могла удержаться и послушала разговор еще несколько секунд - мне стало интересно узнать о ней больше после встречи с призраком Дженни. Пять сестер… Что это могло значить? Если у Вайолет есть сестры, почему она никогда о них не упоминала? И почему я не заметила никаких признаков их существования, когда побывала в ее доме?
        Едва я аккуратно положила набор подушек обратно на полку, чтобы ускользнуть и найти Генри, как заметила его в конце отдела - несомненно, он искал меня. Я предупреждающе покачала головой, но было уже слишком поздно.
        Вайолет заметила Генри и проследила за его взглядом туда, где я стояла.
        - Трейси, я тебе перезвоню, - сказала она и сбросила звонок. - Вот это неожиданность. Ну, с Рождеством. Вы теперь вместе?
        Генри ответил:
        - Мы просто друзья.
        Я развернулась, чтобы уйти, зная, что ничего хорошего из общения с ней, тем более в людном месте, не выйдет. Мы собирались каким-то образом заставить ее сыграть в игру «Легкий как перышко, холодный как мрамор» - разборка в аптеке в канун Рождества не упростила бы нам задачу.
        Вайолет спокойно сказала Генри:
        - Соболезную твоей утрате. У меня не было возможности сказать тебе об этом на поминках по Оливии, но она была замечательным человеком. Была очень дружелюбна ко мне, когда я только переехала в Уиллоу.
        Зеленые глаза Генри потускнели, когда он услышал слова Вайолет. Очевидно, она не догадывалась, что Генри знал о ее виновности в смерти Оливии и был также полон решимости добиться справедливости, как и я стремилась не допустить, чтобы Вайолет убила больше людей. У нее действительно хватило наглости сделать такой жест прямо передо мной - а ведь осенью она практически призналась мне в том, что сделала. Я надеялась, что у Генри хватит ума не сцепиться с ней, но, увидев, как он нахмурил брови, обдумывая ответ, прошла мимо Вайолет и схватила его за руку, чтобы проводить к кассе.
        - Это очень мило с твоей стороны, Вайолет, - сказала я, изо всех сил стараясь быть искренней.
        Я повела за собой Генри.
        - Идем.
        Он со злостью посмотрел на Вайолет через плечо, следуя за мной по проходу, пока не поднял подушки для ног, которые, как он видел, я держала в руках у полки.
        - Ты их хотела купить? - спросил он меня, вспомнив, что в первую очередь мы пришли в магазин за подарком для моей мамы.
        Я кивнула в ответ, повернувшись спиной к Вайолет, когда она спросила:
        - Как Миша?
        В ее голосе не было горечи, намекающей, что к тому времени Миша должна была быть мертва, - но я знала, что она спрашивает именно поэтому. Вайолет вела себя так же вежливо и мило, как и в начале учебного года, будто и вправду беспокоилась о благополучии Миши.
        - Она прекрасно себя чувствует, - бодро ответила я, скрывая, что Миша, вероятно, зажигала семидневную свечу и даже не позволяла себе пить воду, боясь подавиться.
        Мы встали в очередь, и когда кассир дал мне сдачу с двадцатидолларовой купюры, я заметила Вайолет, подходящую к кассовой зоне вместе с отцом.
        Голоса в моей голове пробудились, но я дала им команду остановиться Мне удалось заглушить их до тихого ропота, пока я благодарила кассира. «Глаза, глаза», - казалось, твердили голоса. Я знала, что все, что они пытались передать, должно было быть важным, но просто не хотела слышать их в тот момент. И все же я невольно оглянулась через плечо, чтобы еще раз увидеть мистера Симмонса.
        Они с матерью Вайолет присутствовали осенью на всех моих судебных слушаниях, и я тогда еще отметила невероятную харизму мистера Симмонса и необычайную красоту его жены. Никто из них не выглядел, как остальные родители в городе. Мать Миши занималась пилатесом и делала инъекции ботокса в лоб. У матери Кэндис всегда был безупречный загар, и она носила джинсы скинни.
        А родители Вайолет походили на голливудских звезд. У ее отца были широкие плечи, квадратная челюсть и немного поседевшие волоски на висках, придававшие ему утонченность, мистер Симмонс был достаточно стройным, чтобы предположить, что он мог бы участвовать в триатлоне, если бы захотел. В темно-сером пальто из шерсти и кашемира с кожаными перчатками для вождения, которые он держал в одной руке, мистер Симмонс походил больше на иностранного премьер-министра, чем на отца семейства из пригорода в Висконсине, занимавшего очередь в аптеке, чтобы купить рулон упаковочной бумаги и жидкость для полоскания рта. На долю секунды мистер Симмонс встретился со мной глазами - и узнал меня, как же иначе? Но если мистер Симмонс и рассердился, увидев меня в «Хеннесси», то это не было заметно по выражению его лица.
        - Пойдем, - сказал Генри, потянув меня к выходу.
        У Симмонсов был запретительный судебный приказ против меня, а я определенно стояла меньше чем в тридцати метрах от Вайолет.
        - Тихо и незаметно. Давай просто уйдем.
        Когда мы вернулись в машину на парковке, было странно снова садиться на заднее сиденье машины с Треем и оставлять Генри одного спереди - будто он был нашим водителем, - так что я села вперед.
        - Видели, кто вошел туда? - спросил Трей.
        - Ага, принцесса смерти и ее отец. - буркнул Генри, поворачивая ключ в замке зажигания.
        - Жаль, у меня телефона с собой не было, чтобы предупредить вас, ребята, - сказал Трей. - Я немного беспокоился, не обернется ли дело скверно.
        Когда мы выезжали с парковки, мистер Симмонс и Вайолет вышли из магазина. Я наблюдала в боковое зеркало, как они шли по парковке, пока Генри двигался к Стейт-стрит, и задавалась вопросом: как Вайолет спит по ночам, зная, что сделала и продолжает делать с невинными людьми. В тот день, когда Трей, Миша и я обвинили ее в смерти Оливии и Кэндис, она казалась крайне возмущенной этим и настаивала, что смерти произошли не по ее вине. Теперь же Вайолет, казалось, совсем не обращала внимания на трагедии, практически провоцируя меня поправлять ее в извинениях перед Генри. Что изменилось? Убедила ли себя Вайолет в собственной невиновности? Неужели она думала, что я забыла, как она призналась в своей причастности к гибели подруг?
        Я вспомнила об ее обкусанных ногтях и подумала, не было ли новое вежливое поведение Вайолет прикрытием. Может быть, она изображала хорошую мину, пытаясь убедить себя, что достаточно сильна, чтобы делать требуемое духами - хотя, возможно, боялась их, как и мы. Мне стало интересно, подходил ли кто-нибудь в Лейк-Форест так близко к разгадке, как мы. Эта мысль вновь заставила меня задуматься, кто же прислал лунный календарь Ричмондам. Вайолет не так хорошо прятала следы, как она думала, - и, возможно, не была бессердечной злодейкой, как того требовала ситуация.
        - Вы только послушайте, - обратилась я к Трею и Генри. - Я подслушала телефонный разговор Вайолет с Трейси. Думаю, ее родители собираются в Чикаго на Новый год, поэтому Вайолет планирует устроить грандиозную вечеринку в своем доме.
        - Прекрасная возможность предсказать больше смертей, - проворчал Трей.
        - Да, но затем она сказала что-то про Стефани де Мило. Вы ведь знаете, что она пропала, да? - спросила я, когда Генри затормозил. Две полицейские машины мчались по перекрестку Стейт-стрит и Висконсин-авеню, подрезав нас. Сирена гудела, и мигали огни. В этот момент у меня снова начало раздражающе покалывать кожу головы. Почему не покалывало в «Хеннесси», почему голоса не предупредили меня о приближении Вайолет? Кирстен не объяснила мне причины этих покалываний. Полицейские машины направились в сторону фермы де Мило - внезапно все встало на свои места.
        Все.
        - Стефани де Мило? - спросил Трей с заднего сиденья. Его голос казался мне отдаленным, пока я следила за полицейскими машинами. Да, Стефани и Вайолет были подругами. Совершенно логично: Вайолет знала, что Миша еще не умерла, потому что в этом месяце Вайолет избрала другую жертву - раз уж Миша была следующей, по словам Дженни, и технически всегда будет следующей в очереди на смерть, пока проклятье продолжает обходить ее каждый месяц.
        Вайолет, разговаривая по телефону с Трейси, не казалась обеспокоенной тем, что Стефани пропала. Честно говоря, я забыла, как выглядит Стефани, так как особо и не знала ее. Но для нашего городка пропажа ребенка более чем на день была, несомненно, странной. Теперь же, когда полиция была на пути к владениям семьи Стефани и кожу моей головы покрыли мурашки, у меня появилось подозрение, что Стефани не пропала.
        Стефани, вероятнее всего, была мертва.
        - Эй, парни? - сказала я. - Послушайте, что скажу. Что, если проклятье пропустило Мишу в прошлом месяце, так как монахини молились за нее розарием, а Вайолет не принесла жертву, потому что думала, что Миша - уже завершенное дело? И поэтому она не приносила жертв…
        Кожа головы продолжала покалывать - казалось, я обожгусь, если прикоснусь к ней. Все элементы истории выстроились в голове, как в созвездии отдельные точки образовывают фигуру. Даже обкусанные ногти Вайолет - не начала ли она их грызть из-за страха?
        - Ее мать приболела - настолько, что семье пришлось отменить отпуск на Сен-Бартс? Затем она сделала предсказание Стефани, а теперь Стефани пропала?
        Генри повернул налево на Мэйпл-роуд и улыбнулся мне.
        - Я бы сказал, звучит как очень правдоподобная теория. Может быть, даже слишком правдоподобная. Я в том смысле, что уже поздно. Нам следует быть осторожными, чтобы не преувеличивать.
        Трей усмехнулся на заднем сиденье:
        - А разве это не ты был пару часов назад вместе с нами, когда МакКенна допрашивала призрака? Она не из тех, кто преувеличивает.
        Я сползла вниз на переднем кресле, сильно сжимая губы, и пожалела о том, что поделилась своей теорией. Для меня все стало очевидным. Мое сердце сильно билось. Я решила записать все это в заметки на телефоне, чтобы не забыть, как складывался пазл. Меня огорчало то, что Трей и Генри не были такими же воодушевленными, как и я.
        После минуты пребывания в задумчивости Генри добавил:
        - То, о чем ты говоришь, звучит логично.
        Он посмотрел в мою сторону и спросил:
        - Ты в порядке?
        Если честно, я чувствовала жар, переходящий в пот. Это было самое острое ощущение покалывания кожи, которое мне довелось испытать на данный момент, - но оно убеждало меня в том, что я иду по верному пути.
        Хотя Трей был на моей стороне, его тон меня немного беспокоил. Если Генри собирался участвовать в нашей миссии, то враждебность Трея к Генри только замедлит дело. Мы повернули на Марта-роуд, и я поняла, что мы не продумали наши следующие шаги.
        Улица выглядела по-волшебному красиво - наполненная той спокойной и уютной атмосферой, которая свойственна жилым кварталам во время праздников. Светящиеся фигуры Санты, олененка Рудольфа, снеговика Фрости украшали заснеженные крыши домов, а семья Блюменталь, живущая через дорогу, установила огромный фанерный дрейдл[8 - Четырехгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время еврейского праздника Ханука. (Прим. ред.)] и пластиковую менору[9 - Подсвечник на семь свечей. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов. (Прим. ред.)] во дворе своего дома. Деревья, украшенные огнями и гирляндами, виднелись сквозь передние окна дома.
        - Итак, что будем делать дальше? - спросила я, интересуясь, насколько серьезно Генри был настроен довести дело до конца.
        - Ничего не планируй на послезавтра, и мы разберемся, как, где и когда заставим Вайолет сыграть с нами, - сказал Генри.
        Трей съязвил с заднего сиденья:
        - Да уж.
        Он подшучивал над подходом Генри, как будто любой из нас легко мог убедить Вайолет сделать все что угодно. Трей вышел из машины и отстегнул мой ремень.
        - Спасибо, что поехал с нами сегодня, - сказала я Генри. - И за то, что подвез нас, но больше за то, что присоединился. Даже не знаю, что ты думаешь после всего того, что произошло сегодня.
        - Я думаю, - ответил Генри и сделал паузу, прежде чем продолжить, - что моей сестре повезло иметь такую подругу. Никогда еще не встречал такого храброго человека, как ты.
        Я знала наверняка, что Трей ждет меня около машины, но не хотела ускорять происходящее.
        - Не уверена насчет того, что я храбрая, - заметила я, - возможно, просто отчаянная.
        - Нет, ты храбрая. У меня есть кое-что для тебя от моих родителей. Надеюсь, тебе не покажется странным, что они приготовили для тебя подарок. - Он протянул руку к бардачку и достал оттуда небольшую коробку, обернутую сверкающей золотой бумагой и обвязанную толстой лентой.
        Я была так польщена тем, что Ричмонды приготовили для меня подарок, что не знала, что и сказать.
        - Ты не должен был мне ничего дарить! Это так мило с твоей стороны.
        Мне не приходило в голову купить ему подарок. Я думала, что после смерти Оливии мы больше никогда не увидимся. Хотя его родители присутствовали на моих судебных слушаниях в ноябре, сам Генри не появлялся в суде округа Шавано.
        - Ну, я все же это сделал. Мы сделали, - исправился Генри. - Это то, что мама обычно дарила Оливии на Рождество. Одна из ее любимых вещей.
        - Ой, правда… Ух ты, я даже не знаю, что сказать.
        Глянув в окно, я заметила, что Трей немного отошел от машины и нетерпеливо ходил туда-сюда по снегу. Свет в его доме горел только на кухне - значит, никто из членов семьи еще не вернулся.
        Генри глубоко вдохнул и моргнул, чтобы убрать слезы, навернувшиеся на глаза.
        - Мои родители должны были верить во что-то, им было тяжело поверить, что Оливия умерла в случайной автокатастрофе, как и в случайность гибели Кэндис всего-то через нескольких недель после первой трагедии. Поэтому - что бы вы с Треем ни делали в ноябре - мои родители всегда верили, что вы пытались отомстить за смерть Оливии. Думаю, они были благодарны. - Генри скользнул взглядом по моему дому, прежде чем добавить с большей уверенностью: - Да. Мы благодарны.
        Ни за что бы не подумала, что родители Оливии, уважаемые члены нашего сообщества, поддерживают то, чего мы пытались достичь с Треем. Мнение Генри не должно было иметь для меня значения. Любая возможность романтических отношений, когда-либо существовавшая между нами, была уже в прошлом. И все же - даже если это было просто потому, что я восхищалась Оливией, когда та была жива, - мнение ее брата обо мне имело значение.
        - Что ты думаешь?
        - Я думаю… тебе надо отдохнуть, так как нам нужно будет еще сыграть в игру, - сказал Генри.
        Когда я вышла из машины, то заметила движение в окне гостиной моего дома. Мама махала мне рукой. К счастью, Трей предугадал, что чем дальше «Мерседес» будет стоять от нашего дома, тем вероятнее, что мама выглянет в окно. Трей медленно подошел к воротам нашего гаража, откуда его нельзя было увидеть.
        Генри отъехал от моего дома, а мама исчезла из окна - наверное, предполагая, что я зайду в здание через пару секунд.
        Вместо этого я подбежала к Трею, и он притянул меня к себе.
        - Увижу ли я тебя еще, пока мы дома? - спросил он, крепко обхватив меня руками, как будто не желая отпускать.
        Сердцем я чувствовала, что хочу раствориться в его объятьях, но предупреждение Кирстен охладило мой пыл. Я была насторожена - будто вокруг меня кружит шершень - и беспокоилась, заметит ли он, как я была напряжена в его объятиях.
        - Извини, - прошептала я. - я думала, все это закончилось, думала, у нас будет больше времени спланировать… - Я замялась.
        Фантазии, которые были у меня в Шеридане - найти способ быть вместе, когда Трею исполнится восемнадцать и его отпустят летом из Северного Резерва, - теперь казались наивными. Я представляла, как мы оба переедем во Флориду, ближе к моему отцу, где я смогу закончить школу в Тампе, а Трей найдет работу в автосервисе. Я почувствовала облегчение, что никогда не делилась с ним этими мыслями - хотя бы потому, что наши телефонные разговоры отслеживались. Если он намеренно меня обманывал, позволяя слепо ему верить, это подтвердило бы, что он хорошо выполняет свою работу.
        Дым потянулся в сторону Трея, когда Кирстен задула свечу, - но Дженни не велела мне его опасаться, а он ведь участвовал в истории с деревом во дворе, которую она пересказала. Я уткнулась носом в шею Трея, вдыхая его запах, не зная, чему верить. Не могло быть и речи о том, чтобы просто спросить у него, почему Кирстен настоятельно рекомендовала не доверять ему и было ли что-нибудь, что он от меня скрывал. Если и было что-то, что Трей ненавидел, так это когда люди его недооценивали. Он спорил с учителями в школе еще в начальных классах, и как только убеждался, что имеет дело с врагом, не мог изменить свое мнение. Я не знала, что могло бы быть хуже: Трей, работающий с Вайолет и покрывающий ее убийства, или ошибочные обвинения, из-за которых он мог отвернуться от меня.
        - Я правда надеялся, что мы побудем вдвоем сегодня, - сказал он, его голос был полон тоски - Мне нужно многое тебе рассказать.
        Мы поцеловались. Как только я почувствовала прикосновение его губ, то поняла, что мы рискуем увлечься и попасться маме. Нужно было попасть домой прежде, чем она выйдет и узнает, что меня задержало. Какую бы угрозу Трей ни представлял для меня - пока он меня целовал, мне было все равно. Все время, пока я была в Шеридане, страдая от жестоких надзирателей и неприятных комментариев других учеников, меня поддерживала надежда на воссоединение с Треем. Если он меня действительно обманывал, то сейчас я была в огромной опасности. Однако всякий раз, когда Трей напоминал мне, что я особенная, я была готова отбросить все сомнения относительно его намерений.
        Я мягко оттолкнула его, смутно понимая, что прошла как минимум минута или две, как уехал Генри.
        - Мне нужно идти, - напомнила я Трею. - А то мама поймет, что ты был здесь.
        - Я знаю, - ответил он, нажимая пальцем на изгиб моей верхней губы. - Завтра, любым способом.
        - Завтра, - подтвердила я, хотя и не понимала, как мы обойдем запрет на выход из дома, чтобы встретиться.
        Я вышла на тропинку, ведущую ко входной двери, и услышала, как Трей позвал меня:
        - МакКенна.
        Он стоял на прежнем месте.
        - Если ты права насчет того, что Стефани де Мило умрет сегодня ночью, значит, Вайолет все еще отстает на месяц. Если, конечно, она не убила какого-нибудь незнакомца в другом городе или что-то в этом роде.
        Аргументы Трея были весомыми, и я размышляла над его словами, даже когда вошла в дом и расшнуровывала зимнюю обувь. Дженни сказала, что жертв было трое - один в процессе. Когда я подслушала Вайолет, та разговаривала с Трейси Хартфорд и упоминала что-то о том, что желает Трейси скорейшего выздоровления и надеется увидеть ее на новогодней вечеринке. Это означало, что Трейси была больна - это далеко от смерти, но все же… Могла ли Вайолет быть настолько отчаянной, чтобы убить близких подруг?
        - Надеюсь, ты повеселилась, - сказала мама, стоя у прохода в кухню и смотря прямо на меня. По телевизору шел рождественский фильм; мамин щенок, Мод, лежала на диване, свернувшись клубочком, гирлянда на елке мягко переливалась огнями.
        Я держала пакет из «Хеннесси» за спиной, пока снимала куртку.
        - Да, я хорошо провела время, хотя снег и нарушил наши планы. Миша пыталась найти набор помад для сестры, но он был уже везде распродан, и нам пришлось объехать три торговых центра.
        Ложь легко слетала с моих губ, и я чувствовала себя ужасно. Я раньше никогда не лгала маме - вплоть до начала этого учебного года.
        - Потом было тяжело возвращаться домой по заснеженным дорогам.
        Я побежала через коридор в спальню, чтобы закинуть туда подарок, а затем присоединилась к маме на кухне, где обнаружила, что она оставила мне ужин. Мама подготовила небольшой праздничный стол из моих любимых блюд: жареного цыпленка с картофельным пюре и чесноком, разрезанных пополам булочек и запеченной моркови. У нас обычно не было особенных блюд в рождественский сочельник, поэтому я почувствовала вину за все неприятности, через которые мама прошла из-за меня, - хотя вид и запах такого количества еды вызывали тошноту после того, что я увидела двумя часами ранее.
        - Спасибо за то, что оставила мне ужин, - я поцеловала маму в щеку, чего не делала уж не помню насколько давно.
        Желание рассказать ей о том, что я видела Дженни на шоссе 32 походило на воздушный шар, который вот-вот лопнет. Я не могла сбросить на маму такую бомбу: это расстроило бы ее и к тому же дало бы вескую причину отправить меня в психушку.
        - Я ужасно хочу есть.
        - Машина, подъехавшая к дому, была похожа на «Мерседес» Рэнди Ричмонда, - сказала мама, присаживаясь напротив меня.
        Не было смысла лгать о Генри: она видела машину собственными глазами.
        - Да, Генри нас подвез. Миша не сказала мне, что пригласила его.
        Мама слегка приподняла бровь, но ни слова не произнесла, намекая на то, что Генри сопровождал нас не только ради праздничных покупок.
        - Это не то, о чем ты подумала, - заверила я ее. - Он просто скучает по своей сестре и хотел пообщаться. Вот и все.
        - Как скажешь, - сказала мама, но я заметила, что кончики ее губ поднялись в улыбке.
        - Это не было бы самой большой проблемой, если бы он оказался в тебя влюблен, не так ли? Ведь он правда сексуальный.
        - Мама, - простонала я.
        После того, как я пережила на шоссе жуткое видение истекающей кровью Дженни, у меня пропал аппетит. Но я изо всех сил пыталась не думать обо всем, что рассказывала мне Кирстен, отогнать всплывающий в голове образ харкающей кровью на снег Дженни и сосредоточиться на нашем с мамой разговоре. Раньше мы с мамой были очень близки; увидев той ночью призрак Дженни, я поставила себе цель восстановить связь с мамой. Она рассказала мне чуть больше об отношениях с Гленном, чем в прошлый раз, и как они познакомились пару лет назад, когда он был приглашенным профессором в Университете Висконсин-Шейбоган (еще до его развода). У меня разбивалось сердце от того, что я не могла рассказать маме о воссоединении с Дженни - для нее бы много значило то, что Дженни охраняет нас в загробном мире. Я не могла поделиться этим с ней, но держала в уме мысли о Дженни, надеясь, что ее дух сможет направить в наш дом редкие счастливые воспоминания.
        Сочельник оказался на удивление чудесным, но после того, как мама протянула мне тарелку с мороженым, чтобы я отнесла ее в гостиную и мы вместе посмотрели рождественский фильм перед сном, откуда-то издалека возник шепот голосов.
        Сначала я подумала, что они снова принялись бормотать: глаза, глаза. Но по мере того, как они становились громче, слова больше походили на: вода, вода. Хотя в гостиной было жарко, я начала дрожать и после тридцати минут душевных терзаний сказала маме, что собираюсь идти спать. Мама пошутила: мол, Санта уже знает, что я была непослушной девочкой в прошедшем году, - но мысленно я была слишком далеко, чтобы как-то отреагировать.
        В своей комнате я напечатала в заметках в телефоне столько, сколько смогла вспомнить из того, что рассказала мне Дженни, - на случай, если долгий сон сотрет что-то из памяти. К тому времени, когда я дошла до момента о пяти сестрах, мне стало так холодно, что зубы застучали, и я подумала, не простудилась ли я, бродя по снегу в тот день. Я закрыла заметки в телефоне и положила маятник, который купил Генри, в ящик тумбочки. Я вытащила из кошелька листовку о духовных практиках, которую дала мне Кирстен, и изучила ее. Переложила в ящик на будущее. «Вода, вода». Невозможно было ясно мыслить из-за голосов, требовавших моего внимания. Я решила приберечь подарок Генри на утро.
        Когда я стянула с себя джинсы, что-то выпало из заднего кармана на пол. Это был конверт, который я вытащила из почтового ящика Эмори ранее в тот день. Я совершенно о нем забыла и теперь залезла на кровать и принялась его изучать.
        Письмо было адресовано миссис Эмори. Конверт был кремового цвета из плотной бумаги - из тех изысканных канцелярских принадлежностей, предназначавшихся для деловых писем. Я провела пальцами по этикетке, а затем по тисненому обратному адресу в верхнем левом углу: «Экдаль, Уэст и Строхманн». В качестве юридического адреса фирмы был указан Грин-Бей. Я боялась, что даже Трей меня не поймет, если меня когда-нибудь поймают за шпионажем за его матерью. Открытие чужих писем было федеральным преступлением, не говоря уже о серьезном посягательстве на частную жизнь. Но я должна была знать, почему Кирстен предупредила меня о Трее. Если существовала малейшая вероятность того, что он поставит под угрозу спасение Миши или пресечение кровавой игры Вайолет, я должна была об этом знать. Так что я подсунула палец под верхний уголок конверта и задержала дыхание, пока распечатывала письмо, стараясь не порвать - на случай, если потом попытаюсь повторно заклеить и вернуть конверт в почтовый ящик Эмори.
        Внутри был плотный лист цвета яичной скорлупы - такого же цвета, что и конверт. Я должна была прочесть письмо несколько раз, чтобы понять его смысл. В нем утверждалось, что Мэри Джейн Свенссон Эмори, мать Трея, нарушила условия контракта, который она подписала восемнадцатью годами ранее. Она получила оплату за соблюдение того контракта, и теперь неназванный клиент юридической фирмы предъявлял ей иск о возмещении ущерба. Это письмо было повторным уведомлением. Миссис Эмори будет вызвана в суд, если не свяжется с юридический фирмой, чтобы договориться об оплате до первого января.
        Мои руки так сильно дрожали, что письмо тряслось, когда я перечитывала его в пятый раз. Эмори, должно быть, продавали свой дом, так как миссис Эмори нужны были деньги. И сумма, которую она задолжала, была космической, так что продажа непримечательного дома с тремя спальнями в Уиллоу вряд ли бы сыграла большую роль. Что могла сделать мать Трея восемнадцать лет назад, чтобы попасть в подобную кабалу? И тут меня осенило. В июле Трею исполнится восемнадцать.
        «Глаза, глаза». Конечно. У мистера Симмонса глаза цвета аквамарина - те же, что унаследовала Вайолет, и такого же оттенка и формы, что и у Трея. Теперь, когда я думала о сходстве между Треем и отцом Вайолет, их родство было до смешного очевидным; казалось возмутительным, что мистер Симмонс присутствовал на слушаниях в зале суда в ноябре и никто из присутствовавших не догадался, что Трей был его сыном.
        Какой контракт могла нарушить мать Трея восемнадцать лет назад, когда была, вероятно, еще студенткой?
        Возможно ли, что отец Вайолет обратился в компанию «Экдаль, Уэст и Строхманн», чтобы добиться денег от матери Трея?
        Вайолет и Трей были сводными сестрой и братом - это определенно было веской причиной для Кирстен предупредить меня о Трее… только вот знал ли он, кем был его настоящий отец? Трей не был близок с Уолтером Эмори в детстве, но я никогда не думала, что мистер Эмори не был биологическим отцом Трея. Занудство Уолтера совпадало с характером Мэри Джейн, они всегда казались типичной для Уиллоу парой - были абсолютно счастливы иметь подержанные машины и жить в старой недорогой части города. Теперь я поняла, какой невеждой была всю свою жизнь. Трей совсем не походил на массивного сварливого Уолтера. Тот любил смотреть матчи Пэкерс и криминальные телешоу на основе реальных событий, а Трей - читать книги о конструировании двигателей космических шаттлов.
        Трей был высокий, с длинными руками и ногами, утонченными чертами лица и бледным телом - как Вайолет. У него был огромный интерес к знаниям на интересующие его темы. Все в Трее свидетельствовало о том, что он преуспел бы в мире Симмонсов, если бы ему в детстве сказали, что у него такой же потенциал, что и у Вайолет, - возможность получить высшее образование, путешествовать по миру и построить замечательную карьеру за пределами нашего маленького городка. И если бы Трей знал, какому миру принадлежал, то - хотя я и не знала всех подробностей - налаживание каким-либо образом хороших отношений с биологическими сестрой и отцом казалось достаточной причиной, чтобы он помогал им, а не мне.
        С того места, где я лежала, виднелся свет в комнате Трея, пробивавшийся через горизонтальные полоски жалюзи.
        Мне было интересно, думал ли Трей обо мне, и я уснула, рассерженная на себя за то, что все еще надеялась, что он меня любит и не обманывает, несмотря на все полученные в тот день основания полагать, что мне нужно быть с ним предельно осторожной.
        Глава 7
        Я ужасно спала той ночью, ворочалась и крутилась в постели, мне было холодно, как бы плотно я ни укрывалась одеялом. Мои сны не были о чем-то конкретном, скорее, они были наполнены сильным чувством утраты. Я хотела снова увидеть Дженни. Восстановив с ней связь однажды, мне отчаянно хотелось пообщаться с ней хотя бы еще раз. Я сомневалась, что еще одна поездка через шоссе 32 в снегопад позволит снова вызвать ее; беспокойство от незнания, куда она пропала, разбудило меня.
        Я была так удивлена, что призрак Оливии не хулиганит в моей спальне после пропажи Стефани. Раньше она тщательно следила за тем, чтобы я знала, что мне не удалось предотвратить очередное убийство. Возможно, Стефани на самом деле не играла ни в какие игры с Вайолет, а просто сбежала из дома. И все же я прислушивалась к шорохам, доносившимся из моего шкафа, куда были убраны музыкальные шкатулки, что мешало мне слышать звук падающего снега за окном и сирены (настоящие или выдуманные) вдалеке.
        Когда на рассвете меня разбудил дверной звонок, я зябла под одеялом. Я прошла в гостиную, чтобы посмотреть, кто пришел, и увидела маму, стоящую у входной двери в туго завязанном халате. Было рождественское утро; мама не упоминала, что мы ждем гостей так рано, - Гленн должен был приехать лишь к обеду.
        - Кто это? - спросила я. Она отступила в сторону, и я увидела Трея, стоявшего в проходе в зимнем пальто, с опущенными плечами и головой.
        Теперь, когда я предполагала, что он был родственником Вайолет, каждая черта его лица напоминала о ней. Те же голубые глаза с угольно-черными ресницами. Та же пухлая нижняя губа, тот же слегка вздернутый нос.
        - Привет, - сказал он, глядя мимо моей мамы. - Я не задержусь надолго, так как мы поедем к бабушке и дедушке. Но мы были только что в церкви, и отец Фэи отслужил службу по Стефани де Мило.
        Я открыла рот, но не издала ни звука.
        - Ее тело было найдено утром в пруду за ее домом. Она провалилась под лед, и он замерз над ней.
        «Вода, вода».
        Мама, к моему удивлению, не вмешалась, когда я пригласила Трея пройти в мою комнату, чтобы мы могли поговорить наедине. Хотя я и собиралась расспросить его подробнее о Стефани, мне пришло в голову, что у меня может не быть другой возможности побыть с ним наедине, пока мы будем дома на каникулах, чтобы узнать, знает ли он о своей связи с мистером Симмонсом. Знает ли он, кто был его биологическим отцом, или нет, и каковы его чувства по поводу родства с Вайолет, - все это могло прояснить мне, на чьей Трей стороне.
        Нужно было немедленно расспросить его об этом.
        Как только я закрыла дверь, у меня тут же вырвалось:
        - Почему ты не рассказал про своего отца?
        Трей выглядел сбитым с толку.
        - А что с ним?
        - Не с Уолтером, - сказала я. - Я про твоего настоящего отца.
        Трей сразу понял, о ком я говорила, и даже не попытался ничего отрицать. Он медленно покачал головой и повел плечами, будто извинялся передо мной за совершенную ошибку. Казалось, Трей испугался, что я злилась на него. И все же он не отвернулся, а посмотрел мне прямо в глаза.
        - Я бы рассказал тебе, но, честно говоря, у меня нет ничего общего с этим парнем. Мое родство с ним по большей части состоит в огромном количестве бумажек, нежели в ДНК.
        Видя, что он смущен из-за этой темы, я спросила более деликатно:
        - Как долго вы знакомы?
        - Долгое время. В том смысле, что я знал о нем, но особо не заморачивался с этим, пока Симмонсы не переехали в Уиллоу. Я не рассказал тебе, потому что не думал, что это важно, - сказал Трей.
        Он посмотрел на потолок и глубоко вздохнул, так что его плечи поднялись.
        - Ну, я не думаю о нем как об отце. На самом деле я вообще о нем не думаю, он никогда не был частью моей жизни. Но сейчас, наверное, все это имеет значение.
        - Лучше бы ты мне раньше все рассказал, - упрекнула его я.
        «У них нет для него историй», - сказала Вайолет, когда мы предложили ей снова сыграть в игру. Я не могла больше ничего сказать, боясь закричать на него, - Вайолет, должно быть, все время об этом знала. На вечеринке Оливии, когда мы с девчонками предложили Трея в качестве ее кавалера на Осеннем балу, она притворилась, что не знает, о ком мы говорим. Вайолет обманула меня этим мелким поступком. Я даже ревновала, когда мои подруги предположили, что он будет лучшей парой для нее, чем для меня, - теперь, узнав правду, я понимала, что это было совершенно невозможно.
        Вайолет была сводной сестрой Трея.
        - Он знает о тебе? Мистер Симмонс? - спросила я.
        Мои родители знали Эмори с тех пор, как они переехали на Марта-роуд. Скорее всего, мать Трея не рассказала Уолтеру, от кого была беременна; я была почти уверена, что Эмори поженились до того, как родился Трей.
        Тот ответил:
        - Он знает. - Трей сделал паузу. - И это еще не все, далеко не все, но сейчас у меня нет времени тебе обо всем рассказывать.
        Увидев, что я была расстроена, он наклонился и поцеловал меня.
        - Честно, я бы тебе все рассказал. Я даже никогда с ним не разговаривал. Ты его видела. Он сидел в зале суда в ноябре и все время хмурился, глядя на меня. Моя мама даже думает, что он заплатил судье окружного суда Шавано, чтобы тот отправил меня как можно дальше от Уиллоу, подальше от него.
        Это было правдой; наказание Трея было куда жестче, чем мое. Школа, куда направили Трея, была с военным уклоном. Многие девочки из моего интерната совершали преступления, но школа Трея даже на фото с официального сайта выглядела как настоящая тюрьма: здание, окруженное высокой стеной с колючей проволокой. Она была в трех часах езды от Уиллоу - достаточно далеко, поэтому мать Трея навестила его всего один раз в выходные. Письмо, которое я украла из почтового ящика Эмори, позволяло думать, что мистер Симмонс заплатил судье, чтобы Трей исчез из города. Я хотела верить, что он действительно не раскрывал своего секрета, так как не считал это значимым. Но я должна была спросить:
        - Ты знал о Вайолет? О том, чем она занимается?
        Трей помотал головой и посмотрел мне в глаза.
        - Нет, я даже не знал о ее существовании, пока за неделю до начала учебного года моя мама не велела мне присесть и попросила не общаться с новенькой.
        Я уточнила:
        - Почему же она попросила держаться подальше от твоей сводной сестры? Очевидно же, что тебя это заинтригует.
        На улице послышался гудок.
        - Мне нужно идти. Я постараюсь вернуться к вечеру, чтобы рассказать больше, но завтра будет более вероятно это сделать, - заторопился Трей.
        Он снова поцеловал меня и прошептал:
        - Клянусь, я не знал, чем занимается Вайолет.
        В то утро выражать энтузиазм при виде рождественских подарков было нелегкой задачей с учетом того, что моя голова была забита мыслями о проклятиях. Стефани была мертва. Я знала, что ее смерть была как-то связана со льдом. Я не спросила у Дженни, откуда могли появиться голоса, которые слышала только я, и можно ли им доверять. Хотелось верить, что Трей утаил от меня родство с Симмонсами, потому что не считал это важным, - но мне казалось вероломным, что он скрыл от меня личную информацию. Изображать энтузиазм, несмотря на тяжесть на сердце, чтобы поддержать праздничный настрой и приободрить маму, - все, на что я была способна в тот день.
        - Ох, спасибо, мам. Не стоило. Это так приятно.
        Я держала в руках новую черную сумку-тоут и проверяла каждый кармашек и отделение.
        - Гленн помог выбрать. Он больше знает о том, что сейчас модно, чем я, - сказала мама, немного смутившись.
        Это был щедрый подарок, особенно после того года, когда я была скорее чертовски непослушной, чем хорошей.
        - Он сказал, что вещи именно этого бренда хотели его племянницы на Рождество. Я сказала, что ты никогда особо не интересовалась брендами, но он сказал…
        Мамин голос стал отдаленным, я погрузилась в свои мысли. Мы со Стефани де Мило никогда не были друзьями. И все же известие о ее неожиданной смерти оставило в душе ощущение, подобное тому, как луна закрывает солнце во время солнечного затмения, - оно закрывало весь свет в душе. В другое время мама, вероятно, была бы более чутка ко мне из-за смерти одноклассницы. Но в то утро она старалась полностью сосредоточиться на поддержании духа праздника.
        Хотя Миша и написала мне после того, как мы отвезли ее домой, я хотела ускользнуть в свою комнату и написать ей еще раз, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Я оставила телефон на зарядке в коридоре, зная, как мама не любила, когда я переписывалась с кем-то или листала «Инстаграм», пока мы проводили время вместе, а я отчаянно хотела узнать, что собиралась делать Вайолет теперь, когда я уехала из Шеридана. Дженни сказала, что в очереди на смерть (помимо Миши и Стефани) был еще один человек.
        - Ты можешь оставить ее здесь, пока будешь в школе, а носить будешь уже в следующем году, - с надеждой предложила мама, кивая на сумку.
        Судья Робертс утверждал, что мое дело может быть пересмотрено во время летних каникул, если я буду вести себя в Шеридане достойно. Я почти не надеялась вернуться в двенадцатом классе в старую школу; скорее, Вайолет все еще будет посещать ее, так что у меня не будет возможности ходить с ней по одному коридору. Но вместо того чтобы напомнить об этом маме, я с воодушевлением кивнула и подумала о том, как долго эта красивая сумка пролежит в моем шкафу, прежде чем я начну ее носить. Однажды, еще до появления Вайолет Симмонс в моей жизни, я хотела пойти учиться на ветеринара, но сейчас это казалось мне несбыточной мечтой. Поступление станет для меня испытанием из-за судимости, а плата за обучение в исправительной школе Шеридан для девочек, несомненно, истощала и без того скудные финансы, отложенные родителями на мое обучение в университете.
        - Прости, мам, я знаю, что это немного странно, - извинилась я, когда мама открыла подарок и стала рассматривать купленные в «Хеннесси» подушки, будто не догадывалась об их назначении. - Но я знаю, как ты любишь вытянуть ноги, когда смотришь телевизор, а они помогают кровообращению.
        - Они прекрасные. Я буду ими пользоваться, - поблагодарила меня мама.
        Хотела бы я иметь возможность подарить ей бриллиантовые сережки или изысканное шерстяное пальто вместо того пуховика, который она носила еще с тех времен, когда я ходила в начальную школу.
        Я открыла остальные подарки, возбужденная от нетерпения. Отец и Ронда отправили мне новый купальник, вероятно, как и моя мама, ожидая, что я приеду летом во Флориду. Подарок Генри оказался флаконом любимых духов Оливии. Едва я сняла крышку и вдохнула аромат, в моем горле образовался комок, будто я собиралась заплакать.
        Через час, когда я помогала маме делать оладушки, пришла без приглашения Миша. Мама не очень-то была рада ее видеть, так как Миша ассоциировалась у нее с моим исключением из старшей школы Уиллоу.
        Я сказала маме, что пойду выгуливать Мод, и мы с Мишей вышли на крыльцо. Стряхнув снег со стоявшей там мебели, мы присели, пока Мод игралась в снегу.
        У меня вертелось на кончике языка то, что я узнала об отце Трея, но, разумеется, я не могла рассказать об этом Мише из-за ее склонности остро реагировать. К счастью, она пришла ко мне именно затем, чтобы рассказать мне, что узнала о Стефани.
        - Они объявят причиной ее смерти суицид, - с отвращением сообщила мне Миша. - По крайней мере, они используют деликатные выражения, понимаешь? Как трагично, что она только что пережила расставание и не сказала родителям, что была бисексуалкой, и ей некому было признаться в этом. Это нелепо. Кто станет убивать себя, выбегая на тонкий лед в суровую зиму?
        - Полиция нашла ее тело только сегодня утром. Откуда ты услышала сплетни о том, как она умерла? - спросила я.
        - Матери Мэтта пришлось оставить открытым на ночь магазин пончиков, так как копы обыскивали пруд на ферме де Мило. - Мать Мэтта, миссис Галанис, управляла магазином пончиков в торговом центре по соседству с единственной в городе прачечной самообслуживания. - Мэтт и его братья должны были встать пораньше сегодня утром, чтобы помочь ей. Он рассказал мне, что копы думают, Стефани провалилась под лед в понедельник, когда вышла на прогулку с собакой и не вернулась домой. Ее тело было практически покрыто льдом. Копы пытаются выяснить, было ли причиной ее смерти утопление или гипотермия - хотя, думаю, это не имеет значения. Если они были правы по поводу того, что она утонула в понедельник, тогда она была под водой около сорока восьми часов. Если ты меня спросишь, что я думаю, то вот что: скорее всего, она выбежала на лед за собакой, чтобы спасти ее. Даже если это часть рассказа Вайолет - ведь многие люди попытались бы спасти свою собаку, не так ли?
        Теория Миши о том, что Стефани вышла на лед за собакой, вызвала у меня мурашки по коже. Осенью Мод выкопала ямку в форме сердца во дворе, дав мне неверную подсказку о том, что медальон, который носила Вайолет, давал ей силу. Это напомнило мне о книге, которую дала мне Кирстен и которую я обещала себе прочесть днем. По собственному опыту я могла заключить, что призраки и духи легко могли управлять животными. Я снова вздрогнула, представляя, каково было Стефани принимать решение в считаные секунды: рискнуть жизнью, несмотря на предсказание Вайолет, или же смотреть, как умирает ее пес.
        - Что случилось с собакой? - осмелилась я спросить, будучи неуверенной, хочу ли получить ответ.
        - Пес вернулся домой в понедельник. У Стефани, когда копы ее нашли, в руке был поводок, поэтому они думают, что она могла взять пса на прогулку, потом увидела лед, решила спрыгнуть, а его отпустила домой.
        Миша потрясла головой.
        Я спросила:
        - Что заставило их решить обыскать пруд, если они изначально думали, что она сбежала из дома?
        - Думаю, машина Стефани все время была у дома, и вчера ее отец заметил, что часть льда, покрывшего пруд, отличалась, как если бы там была прорубь, которая снова замерзла.
        - Ты ведь зажгла дома свечу? - вспомнила я.
        - Ох. Да - в моей гардеробной, оставила туда дверь немного приоткрытой, чтобы проникал воздух. Хотя, если моя мама обнаружит открытый огонь в моей спальне, она меня задушит прежде, чем я умру от предсказанного Вайолет удушья, - съязвила Миша.
        Я рассказала ей про теорию Трея о том, что Вайолет отстает на один шаг, то есть на один месяц, - а это совпадало с тем, о чем говорила Дженни, что трое были в очереди на смерть. С учетом Стефани оставалось двое: Миша и неизвестный нам человек.
        Миша долго думала, прежде чем ответить. Она повернула голову и смотрела, как моя собака играла с палкой. Наконец Миша сказала серьезным тоном:
        - Знаешь, ты так говоришь, словно это из-за меня умерла Стефани, когда должна была быть моя очередь.
        - Нет, - настаивала я. - Не смей так говорить. Все это произошло по вине Вайолет.
        Нижняя губа Миша задрожала, я надеялась, что она не начнет плакать. Я знала, что мама, вероятно, следила за нами из кухни, и эмоциональная реакция Миши даст ей понять, что мы обсуждаем.
        - Всю мою жизнь я действительно заботилась лишь о том, чтобы быть лучшей по гимнастике. Я должна участвовать в чемпионате штата в Висконсин-Рэпидс этой весной и в Панамериканских играх в июне. Ты не знала об этом? Мои тренер думает, что у меня правда есть шанс попасть в олимпийскую команду.
        Я не знала об этом. Иногда было очень легко забыть, что Миша каждое утро и практически каждую ночь проводит в зале. Это было одной из причин, почему Оливия была более близка с Кэндис, чем с ней: у Миши всегда была жизнь за пределами школы.
        - А сейчас? Будто бы все это ничего не значило. Даже сегодня утром, во время практики, у меня практически не было сил заниматься. Все, чего я хотела, - это пройтись и подышать свежим воздухом. Полежать в постели и насладиться теплом. Я упустила многое из того, что все остальные делают в своей жизни, - и все ради того, чтобы однажды иметь шанс выиграть олимпийскую медаль. И теперь единственный способ прожить подольше и попытаться это сделать состоит в том, чтобы другие умирали вместо меня.
        - Этого не произойдет, если мы снимем проклятье, - пыталась я ее успокоить. - Мы теперь знаем, что нужно делать. А если мы узнаем, кто еще в очереди вместе с тобой, то сможем и ее спасти.
        - И ты думаешь, что это может быть Трейси, - неуверенно сказала Миша после того, как выслушала мою гипотезу.
        - Это все, что у меня есть, - подтвердила я. - Если только Вайолет не выезжала в другие города и не гадала незнакомцам на картах Таро.
        - Это невозможно. Трейси ходит за Вайолет как верный пес. Дракула бы не убил Игоря, если понимаешь, о чем я, - сказала Миша, а я засмеялась, так как аналогия, приведенная ею, была очень точной.
        У меня тоже были сомнения, но я добавила:
        - Не помешает узнать, насколько сильно заболела Трейси. Упоминал ли Мэтт об ее отсутствии в школе перед каникулами?
        Миша фыркнула:
        - Мэтт не следит за сопливыми болтушками вроде Трейси Хартфорт.
        У меня появилась ужасная мысль, от которой мне стало стыдно, прежде чем я высказала ее:
        - Я могу спросить Черил, была ли Трейси больна. Они двоюродные сестры. Я уверена, они планируют встретиться сегодня на семейном мероприятии.
        - Черил Гатрис! Разве это не та девочка, которая играет в группе и выглядит как черепаха?
        - Ты имеешь в виду девушку из цветной гвардии, которая является президентом Почетного общества французской нации и сотрудницей школьного ежегодника? Это Черил Гатрис, - поправила я Мишу.
        Раньше во время учебы, когда я отчаянно хотела понравиться Оливии и ее популярным подругам, я, вероятно, не стала бы защищать свою старую подругу Черил. Я не чувствовала себя лучше после того, как начала защищать репутацию Черил, так как предлагала впутать ее в противостояние с Вайолет. Хотя я ужасно обходилась с Черил осенью, когда внезапно вошла в круг общения таких популярных девочек, как Оливия, она постоянно присылала мне письма, пока меня держали в Шеридане.
        Миша вздохнула:
        - Хорошо. Ага. Черил Гатрис.
        - Нравится тебе это или нет, но твоя судьба может зависеть от девочки, у которой даже нет снэпчата, - подшутила я над ней. - Честно, Черил необыкновенная.
        Миша закатила глаза.
        - Хорошо, извини, что назвала ее черепахой. Когда будешь расспрашивать Черил, спроси заодно и про новогоднюю вечеринку Вайолет. Я думала об этом, домашняя вечеринка была бы идеальным местом для того, чтобы заставить Вайолет сыграть в игру.
        Я свистнула, чтобы позвать Мод домой.
        - Не слышала, что говорят родители Стефани?
        - Земля напрочь замерзла, - ответила Миша. - В Центральном Висконсине никто не хоронит тела до весны. А если ты насчет поминальной службы… Я не знаю. У них, вероятно, пока не было времени на ее организацию.
        Миша ушла, не задержавшись надолго, объяснив, что ее семейной традицией на Рождество было ездить в кино в Ортонвилл и ходить в китайский ресторан. В спальне я сняла телефон с зарядки и заметила, что у меня сотни пропущенных звонков.
        - Боже, - проворчала я. Кто так упорно пытался дозвониться до меня? Никто из тех, у кого был мой номер (кроме Миши и Генри), не знал, что моя мама вернула мне телефон на каникулы. Я нажала на список пропущенных номеров и удивилась тому, что увидела.
        У меня было сто двенадцать пропущенных звонков ночью, когда телефон был в беззвучном режиме. Один звонок через каждые несколько минут.
        Все от номера 000 - 000 - 0000. Неизвестный ID.
        Любой другой человек подумал бы, что это роботы, которые просто звонят по каждому номеру из списка и включают запись о том, как выиграть бесплатное проживание в отеле. Но я знала наверняка: эти звонки были попыткой Оливии выразить свой гнев из-за того, что я не спасла Стефани. Мне было интересно, не потерял ли призрак Оливии мое местонахождение, пока я была в Шеридане. Если я не ошибалась, эти звонки были доказательством того, что она таки не могла меня там достать. Возможно, Оливия знала лишь то, как со мной связаться, будь она жива: оказаться в моем доме или позвонить по телефону.
        В этот момент телефон зазвонил у меня в руках. Я чуть не уронила его от ужаса. Он зазвонил только один раз, прежде чем звонок завершился. Когда пульс пришел в норму, я положила телефон на место, оставив в беззвучном режиме. Звонки - а я подозревала, что их будет больше, - чуть было не довели меня до сердечного приступа.
        Я дозвонилась до Черил со второй попытки.
        - Привет! Ты получила телефон обратно!
        Если бы я и вправду была хорошей подругой, то позвонила бы ей сразу по приезде в Уиллоу, но часть меня хотела держать Черил подальше от Вайолет - ради ее же безопасности.
        - Да, - сказала я. - Технически только для экстренных случаев, но я думаю, что это тоже считается.
        - Рождественский случай? - спросила Черил.
        - Вроде того. Ты ведь двоюродная сестра Трейси Хартфорд, да? Какова вероятность того, что ты с ней увидишься сегодня?
        - Вся семья будет у моей бабушки через час, - бодро сообщила Черил и добавила: - но я не думаю, что Трейси придет. Она в субботу попала в реанимацию, и ей подтвердили бактериальный менингит.
        - Хм, я не врач, но звучит очень плохо, - заметила я. Бактериальный менингит был достаточно серьезным заболеванием, чтобы предположить, что Трейси могла быть одной из трех жертв Вайолет.
        - Да, думаю, что это так. Она уснула на уроке истории в пятницу, и мистер Дин наорал на нее, но оказалось, что она сильно больна. Это очень заразно. Возможно, нам даже продлят каникулы, так как школе нужно вызвать санитарную службу, чтобы отмыть все, к чему Трейси прикасалась на прошлой неделе.
        - Должно быть, свершилось чудо, если они и в самом деле отмоют школу, - пошутила я, пытаясь скрыть сильный испуг. - Под партами до сих пор есть жвачки, наверно, еще тех времен, когда наши родители были школьниками.
        Менингит. Трейси, должно быть, уже лежала в больнице, когда я прошлой ночью услышала их с Вайолет телефонный разговор.
        - Бактериальный менингит - это серьезно. Может быть летальный исход.
        - Ты права, - поправилась я. - Это не шутки, прости.
        Ну конечно, мог быть летальный исход. Я уже догадалась об этом. Какую бы неприязнь я ни питала к Трейси в старшей школе за ее язвительность и любовь сплетничать (я знала Трейси еще до школы), все равно чувствовала, что не могу просто отдыхать, когда она могла быть проклятой. Я не могла не попытаться спасти ей жизнь.
        - Она в больнице Святого Матфея? - спросила я, уже взволнованная собственными мыслями. Черил подтвердила мое предположение.
        - Есть ли возможность навестить ее?
        - Она на антибиотиках несколько дней, поэтому ей разрешено принимать посетителей. Мы с мамой пойдем к ней завтра, - безрадостно сказала Черил. - Хотя я не особо хочу идти. То, что мы двоюродные сестры, не означает, что мы дружим.
        Если мы с Мишей, Генри и в придачу с Треем придем в больницу к Трейси, результат будет катастрофический. Нас будет слишком много, Трейси взбесится, и мы ничего не добьемся. Если я собиралась спасти Трейси до того, как она станет следующей жертвой Вайолет, то должна была самостоятельно с этим справиться.
        - Есть ли шанс пойти с тобой? Я хотела бы извиниться за то, что вовлекла ее во всю эту историю с Вайолет осенью. Это было бы странно?
        - Ну, ничего особо странного, помимо того факта, что Трейси тебя ненавидит, - поддразнила Черил, я знала, что она улыбается на другом конце провода. - Но я не думаю, что моя мама знает об этом.
        Мы договорились о том, что Черил заберет меня около десяти утра. Мама удивилась, что я так заботилась (или претендовала на это) о Трейси Хартфорд, что была готова потратить несколько часов своего времени вдалеке от Шеридана, с целью навестить ее.
        - Менингит - это серьезно, мама, - сказала я, чтобы убедить ее, что действительно хочу поехать.
        В тот день я погрузилась в чтение «Понимания мира духов», так как поставила себе задачу найти способ сохранить жизнь Трейси, не имея доступа к монахиням, розариям или семидневным свечам (которые даже не стоило рассматривать, так как медсестры обязательно заметят в палате зажженную свечу). Все, о чем рассказывала книга о поведении духов - и о плохом, и о хорошем, - совпадало с моим опытом.
        Духи могли с легкостью манипулировать энергией. Вот почему их вмешательство в электричество стало таким обычным явлением. Мигание света, преобразование экрана телевизора в статическое положение, сбои в работе компьютера. Такого рода вещи не требовали больших усилий. Гораздо больше сил уходило на то, чтобы воздействовать на материю - другими словами, двигать предметы. На это способны сильно мотивированные духи - или же те, которые достаточно долго бродили, чтобы наработать практики. Но даже несмотря на это, поскольку духам очень тяжело взаимодействовать с материей в мире живых, они предпочитали направить все силы на движения, которые привлекут внимание живого человека.
        Другими словами, человек может даже и не заметить, что тяжелый стул в комнате сдвинулся на пару сантиметров, пока сам не станет свидетелем движения. Но если же дух сдвинет рукоятку музыкальной шкатулки, к примеру, то результат будет мгновенным и привлечет больше внимания - и не потребуется уж таких больших усилий, чтобы вместо стула повернуть ручку газовой плиты, в результате чего возникнет открытое пламя, что несомненно привлечет чье-то внимание и вызовет панику.
        В книге утверждалось, что некоторые духи могли изменять температуру окружающей их среды, чаще всего охлаждать, реже - нагревать. Самое опасное, что могли делать духи, - это внедрить идею в чью-то голову. Они могли это сделать, либо оставив «подсказки», используя описанную выше тактику, либо сильно повлияв на чувства человека. Им было сложно управлять человеческими эмоциями дольше нескольких секунд из-за того, что на это требовалось много энергии. Автор книги настойчиво подчеркивал, что это сильно отличается от воздействия на волю человека - на это духи не способны.
        В конце книги говорилось о ясновидении и яснослышании - способностях, которыми обладали некоторые медиумы и которые делали их особенно чувствительными к попыткам духов пообщаться с живыми.
        «Яснослышание», - повторила я про себя. Вот что у меня было: способность слышать послания духов. К тому времени, как Гленн приехал на изысканный рождественский ужин, который приготовила мама, у меня закружилась голова.
        - Твоя мама говорит, ты собираешься учиться на ветеринара, - сказал Гленн, пытаясь поддержать вежливый разговор за столом.
        - Да. Это было бы круто. Но я не знаю. Сейчас так много всего накопилось, - буркнула я, не желая вступать в разговор о моей сложной академической ситуации в тот вечер.
        После ужина, пока мы убирались, я заметила, что Гленн отлично знал, куда ставить посуду. Он был почти как у себя дома: знал, как работал наш доисторический пульт от телевизора и даже то, где мама хранила свой любимый ромашковый чай - в шкафу рядом с раковиной. Я подумала, что его отношения с мамой могли быть более серьезными, чем она признавала. Это меня никак не обеспокоило; я хотела, чтобы у мамы был классный парень и она была счастлива. Меня немного задело то, что она не была со мной предельно честной.
        Той ночью в своей комнате я с надеждой искала в интернете способ защитить Трейси от предсказания Вайолет так же, как Кирстен защищала Мишу с помощью свечи. Самой многообещающей возможностью, к которой я пришла, оказалась та, что походила на объяснение Кирстен того, почему четки монахинь защитили Мишу, когда она перешла в католическую школу. Благословенный предмет, подаренный проклятому человеку с целью защиты, мог помочь - но я была уверена, что вокруг нашего дома не лежало никаких религиозных артефактов, благословленных святыми или папой.
        Было уже одиннадцать часов ночи - вряд ли мама согласилась бы отвезти меня в церковный сувенирный магазин на рассвете. Вдруг меня озарило. Я открыла ящик прикроватной тумбочки и вытащила маятник. Я собиралась попросить его показать, как выглядело «да», когда вспомнила, что Кирстен настаивала на безопасности. Я нашла на кухне спички, а затем вернулась в свою комнату, молясь, чтобы при сжигании Пало Санто, подаренного мне Кирстен, не сработал датчик дыма в коридоре. Я открыла окно, сняла защитную пленку, зажгла конец одной гладкой деревянной палочки и держала ее в руке, немного высунувшись из окна и слегка помахивая ею из стороны в сторону, чтобы дым частично попадал обратно в комнату и очистил пространство. Только потушив пламя и закрыв окно, я повесила маятник на цепочке на правую руку и попросила еще раз показать мне, как выглядит «да». Маятник вращался по часовой стрелке, как и в магазине, - все, что требовалось мне, чтобы продолжить.
        - Маятник, может ли объект защитить проклятого человека?
        «Да», - продолжал вращаться предмет.
        - Должен ли этот объект быть освященным?
        Все еще… «Да».
        Решив уточнить детали, я спросила:
        - Если мы дадим Трейси Хатфорд что-то, принадлежавшее моей сестре, чтобы защитить ее, будет ли этого достаточно, чтобы предотвратить ее смерть в следующее новолуние?
        Маятник значительно замедлился. Его траектория была неясной, будто он не был уверен, что хотел ответить. И все же он продолжал двигаться по часовой стрелке. Для меня этого было достаточно.
        Глава 8
        Дженни умерла в восьмилетнем возрасте, все наши вещи тогда сгорели, и только малая часть вещей Дженни уцелела. Даже детские фотографии, висевшие в гостиной, были копиями, которые мама отдала бабушке перед пожаром. Единственные материальные вещи, принадлежавшие Дженни или попадавшие ей в руки, хранились в пластиковых контейнерах в гараже. Это была трагическая коллекция причуд: рисунки, цветные мелки, пара ножниц и коллаж, висевший над столом Дженни, когда она была во втором классе, весенняя ветровка, маленький плюшевый жираф, который был в маминой машине в гараже во время пожара (он не полностью выгорел), и пара детских джинсов, оставшихся в сушилке в ночь пожара. Сушилка превратилась в обугленный куб, но удивительным образом вещи внутри нее не сгорели.
        Петлю для ремня с тех джинсов я и взяла с собой в больницу Святого Матфея на следующее утро, когда Черил и ее мама забрали меня на своей машине. Одной из примечательных черт семейства Гатрис было то, что они всегда пребывали в хорошем настроении. Даже несмотря на обледенелые дороги, миссис Гатрис позволила Черил попрактиковаться в вождении, и всю дорогу до Саамико мы ехали, непрерывно слушая станцию «Вера» по спутниковому радио.
        Доехав до больницы Святого Матфея, мы объехали все парковочные этажи в поисках свободного места среди множества машин посетителей. Было странно думать, что, несмотря на праздники, в больницах дела обстояли как обычно. Как только Черил поставила машину на ручник, миссис Гатрис сказала спокойным тоном:
        - Я думаю, будет лучше, если мы сегодня не будем упоминать смерть Стефани де Мило при Трейси.
        Мы с Черил последовали за ее мамой в фойе, волоча ноги в зимних ботинках. Отделение для посетителей совсем не было похоже на отделение неотложной помощи. Вырезанный из картона Санта-Клаус и разноцветная мишура, символы прошедшего праздника, украшали стены больницы. Искусственная елка стояла в углу фойе, под ней лежали пустые подарочные коробки, завернутые в оберточную бумагу. Рядом с елкой была табличка, гласящая, что елочные украшения на ее ветках содержали рождественские пожелания больным детям, находившимся в больнице. Мне было немного грустно от того, что было уже двадцать шестое декабря, а ненужные украшения все еще висели на ветках.
        Медсестра в регистратуре сказала, что Трейси на четвертом этаже в детском отделении. Мы должны были надеть маски, чтобы увидеться с ней, но это для того, чтобы защитить ее, а не нас, так как она принимала антибиотики с субботы и больше не была заразной. Я осматривалась, пока миссис Гатрис писала наши имена на гостевых бейджах, мне становилось беспокойно. Странно было оказаться тут, намереваясь навестить того, кто, вероятно, не особо будет рад меня видеть. В эту больницу меня доставили после того, как сгорел наш дом. Это было то здание, где мне давали суп и пудинг, пока родителям обрабатывали ожоги, и где они узнали, что в пожаре выжила я, а не Дженни.
        Это была та же больница, куда привезли Трея после аварии, унесшей жизнь Оливии.
        - Вы не будете против, если я забегу в сувенирный киоск? - спросила я по пути к лифту. Я не могла просто дать Трейси кусочек джинсов моей мертвой сестры и попросить ее поберечь его пару недель.
        Прежде чем подняться на четвертый этаж, я выбрала плюшевую собачку со стеллажа с мягкими игрушками, которая идеально подходила для исполнения моего плана, и заплатила двадцать долларов (мама положила их в подаренную мне на Рождество сумку). Миссис Гатрис купила небольшой букет персиковых роз для Трейси, а Черил - упаковку M&M для себя.
        Когда мы вышли из лифта и нашли палату Трейси, я извинилась и сказала, что ненадолго выйду в уборную, взяла с собой небольшой набор для шитья, который принесла из дома в куртке, и проделала небольшую дырочку в шее собаки. Я положила туда кусочек джинсов Дженни и как можно аккуратнее зашила игрушку. Трейси ни за что не захотела бы защищаться от проклятья, даже если бы я ей детально объяснила, зачем ей это нужно, - тем более в присутствии Черил и ее матери. Когда я вышла из кабинки, где проделала работу, то улыбнулась другому посетителю, который мыл руки, и подумала про себя, что никогда еще не чувствовала себя ужаснее.
        Когда я возвращалась в палату Трейси, медсестра за прилавком сувенирного киоска без повода улыбнулась мне. Разноцветные воздушные шары с надписью «ПОПРАВЛЯЙСЯ» подпрыгивали вверх-вниз в ожидании доставки, а в палатах царила будничная утренняя суета. Я заглянула в палаты с открытыми дверьми и заметила вялых детей, сидящих на койках и смотрящих мультфильмы по телевизорам, прикрепленным к потолкам. Восемь лет назад одна из этих палат была моей.
        Я подошла к палате 418 и собиралась уже переступить порог, как услышала знакомый голос миссис Хартфорд:
        - Ну, дорогая, мы через это уже проходили. Даже если ты уже не заразная, я не хотела бы, чтобы ты бог весть чем занималась всю ночь напролет, - говорила мать Трейси.
        Я сделала глубокий вдох и вошла, задумавшись, предупредили ли Черил и ее мама о моем визите или же я устрою Хартфордам сюрприз.
        Миссис Хартфорд, как и всегда, выглядела истинной матерью со Среднего Запада: красная толстовка с пришитым оленем и праздничная золотая повязка на голове. Когда она меня увидела, ее лицо расплылось в широкой фальшивой улыбке.
        - А вот и она. МакКенна Брейди! Как мило с твоей стороны навестить Трейси, - изобразила восторг миссис Хартфорд.
        - Я слышала, что Трейси очень больна, и хотела лично принести ей свои извинения за то, как вела себя осенью, - соврала я.
        Я улыбнулась Черил, которая сидела в углу, в надежде, что она поддержит меня, но мой взгляд упал на лежавшую на койке Трейси. Она выглядела просто ужасно. Ее кожа была не просто бледной, а зеленовато-желтого оттенка, словно поблекший синяк. В вену поступал физиологический раствор, который тек из мешка через трубочку в катетер на изгибе локтя. У Трейси были худые щеки и впалые глаза.
        Черил сказала, что она заболела на прошлой неделе, но выглядела Трейси так, словно была больна уже долгое время. Ее губы стали бесцветными, а волосы были грязными и жирными. Трейси никогда не слыла красавицей, но и уродиной она тоже не была, но сейчас выглядела просто отвратительно.
        Она ответила ровным уставшим голосом:
        - С трудом верится. Что тебе нужно? - Она склонила голову в сторону мамы и сказала: - Она из тех, кто набросился на Вайолет и украл ту машину, мам. - Будто бы миссис Хартфорд не знала о том, что я сделала в ноябре. Она держала руку на пульсе всех сплетен и секретов в городе. Я внутренне возмутилась.
        - Не совсем так, - настояла миссис Гатрис. Она села на стул около койки. - МакКенна попала в нехорошую компанию в начале учебного года. Ей очень стыдно за то, что она сделала, что могла причинить боль другим.
        Я прикусила язык. Я никогда не говорила ничего подобного Черил или миссис Гатрис и, если честно, не испытывала вины за то, что сделала осенью, - за исключением того, что сыграла с Вайолет в «Легкий как перышко». Но противоречить словам матери Черил не принесло бы мне пользы. Нужно было, чтобы Трейси приняла мой подарок в знак примирения и держала его под рукой. Поэтому я продолжила врать:
        - Я думаю, моя паранойя взяла вверх над разумом после того, как умерла Кэндис, и я наделала глупостей. Я ведь едва знала Вайолет. Но я знаю тебя с детства, и мне правда жаль, если я задела твои чувства.
        Трейси фыркнула в ответ на мое извинение.
        - Ты думаешь, я умираю, что ли? Поэтому ты пришла сюда, умоляя о прощении?
        Ее вопрос настолько попал в точку, что поставил меня на долю секунды в тупик - прежде чем я поняла, что она пошутила. Возможно, она бы не шутила, если бы кто-то рассказал ей о Стефани - особенно если она присутствовала, когда Вайолет предсказала той смерть.
        - Если я и умираю, то от скуки. А не от менингита. Здесь даже нет HBO.
        Черил ерзала от неудобства.
        - Боже, Трейси. Она просто пытается загладить свою вину.
        - Я знаю, что ты не умираешь, - с трудом проговорила я, испытывая жалость к Трейси, так как мне было очевидно, что она действительно умирает.
        Я гадала, какую смерть предсказала ей Вайолет и было ли недолгое пребывание в больнице только частью истории.
        - Ну, так или иначе, я принесла это тебе.
        Я передала Трейси белую плюшевую собаку, надеясь, что она не закатит глаза или не выкинет ее. Я успокоилась, когда она потянулась к ней, взяла и положила ее под левую руку.
        - Очень мило. Спасибо. Знаешь, ты многое потеряла, не сблизившись с Вайолет. Она великолепна. Она так долго планировала горнолыжный тур для всего класса. Она даже договорилась о скидке в одном прекрасном отеле с… - Трейси замолкла, чтобы перевести дыхание.
        Горные лыжи. Одно простое упоминание об этом, и у меня снова пошли мурашки по коже головы. Вайолет пообещала эту поездку на выступлении во время выборов президента класса, даже не спрашивая разрешения у школьной администрации, а я организовала сбор средств и управляла фондом, который сделал эту поездку возможной. Тогда мне и в голову не приходило сомневаться в причине, по которой Вайолет пообещала что-то настолько вопиющее во время выборов. Теперь же я задавалась вопросом: что такого привлекательного было для нее в том, чтобы собрать весь класс в горах в середине зимы? Был ведь широкий спектр иных потенциальных предвыборных обещаний, которые помогли бы ей выиграть выборы, например организовать доставку пиццы от «Фредерико» в школьную столовую или убедить директора смягчить дресс-код, запрещающий носить шорты даже во время жары.
        Но много чего плохого могло случиться на лыжной базе.
        Мурашки на коже означали, что мне нужно узнать побольше о лыжном туре. Возможно, это был мой единственный шанс задать вопросы кому-то, кто был близок с Вайолет. Так что я сказала Трейси:
        - Ух ты. Я и забыла о лыжном туре. Он правда состоится?
        Я посмотрела на Черил, чтобы получить подтверждение, зная, что Трейси начнет перебивать, если та попытается ответить. Как только Черил кивнула и ее губы раскрылись, Трейси вмешалась:
        - Несомненно состоится. Мы уже забронировали туристический автобус класса люкс на двадцать третье января, чтобы доехать туда. Это будет так, так…
        Она снова затихла, медленно моргая. Столь активное общение и волнение были утомительны для нее.
        Черил добавила:
        - На самом деле не так и плохо. Мы заранее можем записаться на уроки по сноуборду или лыжам.
        Трейси попыталась чуть-чуть приподняться на койке, желая что-то добавить, но ей не хватило на это сил. Миссис Хартфорд поднялась и положила свой журнал на столик около стула.
        - Трейси все еще в слабом состоянии. Она, вероятно, не совсем готова принимать так много гостей.
        - Да, - подтвердила Трейси, восстановив голос. - Мне нужен отдых, чтобы я смогла выписаться в эти выходные.
        Миссис Хартфорд раздраженно нахмурилась.
        - Довольно об этом, Трейси. Мы уже обсуждали это. Даже если врачи думают, что тебе уже гораздо лучше, чтобы выписаться, ты не пойдешь ни на какие вечеринки.
        Она, должно быть, имела в виду вечеринку у Вайолет, которая должна пройти на следующей неделе. Если и был подросток в Уиллоу, которого настолько волновал социальный статус, что он готов был рассказать матери о том, что собирается пойти на вечеринку на всю ночь, где наверняка будет уйма алкоголя, наркотиков и подросткового секса, то это была Трейси. А миссис Хартфорд, возможно, была единственной родительницей в городе, которая не хотела бы, чтобы ее дочь пропустила подобный разврат - при обычных обстоятельствах.
        - Да, мам. Это справедливо. Я буду единственной девушкой из всего класса, которая не придет на вечеринку, - с сарказмом проскулила Трейси.
        Черил ухмыльнулась, глядя на меня, и вставила:
        - Вместе со мной, так как меня даже не пригласили.
        Миссис Хартфорд указала на Черил.
        - Видишь? Твоя двоюродная сестра не пойдет.
        - Она и так никуда не ходит, помимо репетиций в своей группе.
        - Будет уже хорошо, если ты сможешь вылечиться к лыжному туру через пару недель, - предупредила дочь миссис Хартфорд.
        Я не понимала, кого миссис Хартфорд пыталась обмануть: Трейси выглядела так, словно не сможет кататься на лыжах в течение ближайших нескольких месяцев.
        - Слушайся свою мать, Трейси. Ты ведь не хотела бы пропустить такое, не так ли? - добавила миссис Гатрис.
        Я была удивлена, насколько не походили друг на друга миссис Гатрис с сестрой. Мать Черил давала уроки религии по выходным и была волонтером в общественном приюте в Грин-Бей. Мать Трейси каждую неделю устраивала у себя дома коктейльные вечеринки в стиле «Реальных домохозяек». Возможно, столь большая разница в характерах матерей и стала причиной того, что у Трейси и Черил не было ничего общего.
        - Я ни за что не пропущу это, - ответила Трейси уставшим голосом.
        Мы все повернули головы в сторону двери, когда легкий стук прервал наш разговор - я увидела Вайолет Симмонс, стоящую в проеме с букетом розовых роз. Прежде чем у меня началась паника по поводу нарушения запретительного приказа, она приторно улыбнулась всем присутствующим.
        - Никто мне не сказал, что здесь вечеринка, - вырвалось у нее.
        Миссис Хартфорд радостно подбежала к ней с распростертыми объятьями.
        - Ну, привет, дорогая. Так чудесно, что ты заскочила!
        Она похлопала Вайолет по плечу и взяла у нее букет роз.
        - Смотри, Трейси. Разве они не прелестные?
        - Очень красивые, - согласилась Трейси.
        Мое сердце начало колотиться. Каковы были шансы увидеть Вайолет снова, когда с тех пор, как я видела ее в последний раз в «Хеннесси», не прошло и двадцати четырех часов? У меня выступил пот на лбу. Внезапно в палате Трейси стало жарко, и я подумала, что стоило бы заранее снять зимнюю куртку. Я была переполнена страхом при мысли о том, что Трейси могла рассказать Вайолет о том, что я принесла ей подарок, и та сразу бы догадалась, что к чему.
        - На самом деле я приехала навестить свою маму, но не могла проехать мимо и по крайней мере не поздороваться с лучшей подругой, - сказала Вайолет.
        Трейси обеспокоенно нахмурилась.
        - Твоей маме стало хуже после нашего с тобой разговора?
        - Мы думали, когда она заболела в субботу, что это грипп, но вчера у нее начался жар, и отец привез ее в отделение неотложной помощи. Врачи решили, что лучше принять ее в отделение и сделать необходимые анализы.
        Вайолет медленно повернула голову в мою сторону и бросила на меня косой взгляд, прежде чем добавить:
        - Но ей уже гораздо лучше, и они думают ее сегодня выпустить.
        Когда Вайолет говорила, что Пит передавал пожелания о скорейшем выздоровлении, я бросила отчаянный взгляд на Черил в надежде, что она поймет мой дискомфорт и предложит нам уйти.
        Уловив мой немой намек, Черил подтолкнула локтем мать, которая сразу все поняла.
        - Нам нужно идти, - сказала миссис Гатрис, встав и накинув сумку-тоут на плечо.
        Мы быстро попрощались, и я пожелала Трейси, избегая взгляда Вайолет, скорейшего выздоровления. Я чуть не упала от облегчения, когда мы вышли в коридор, радуясь свежему воздуху. Мурашки сразу же перестали бегать по коже головы.
        - Было немного напряженно, - заметила Черил, когда мы шли к лифтам.
        - Да уж, боже, - буркнула я, понимая, что Черил имела в виду ситуацию в целом, а не только ту часть, когда вошла Вайолет.
        - Я уже хочу спать, хотя еще даже не полдень.
        - МакКенна.
        Я остановилась и повернулась, Вайолет стояла позади меня, ее губы натянулись в улыбке.
        - Могу я поговорить с тобой минутку?
        - Думаю, это плохая идея, учитывая судебный запрет и все остальное.
        - Все нормально, - настаивала она. - Я не сильно задержу тебя.
        - Мы подождем тебя внизу в фойе, - сказала мне миссис Гатрис перед тем, как пройти дальше по коридору.
        Вайолет стерла улыбку с лица, радостный блеск ее голубых глаз сменился холодной яростью.
        - Я скажу тебе лишь раз. Держись подальше от Трейси.
        На мгновение я запаниковала из-за игрушечной собаки, которую оставила, боясь, что Вайолет могла догадаться о том, что я сделала, и забрать единственный предмет, способный защитить Трейси. Но я запретила себе даже думать об этом, как будто она могла прочитать мои мысли.
        - Я просто навестила ее, - невинно ответила я. - Возможно, ты не помнишь этого, так как ты здесь новенькая, но мы все знаем друг друга с дошкольного возраста.
        Вайолет сделала шаг ко мне:
        - Я точно знаю, что ты задумала. И если у тебя все получится, то ты пожалеешь, что связалась со мной.
        Я была рада, что зимняя куртка скрывала мурашки, бегавшие от холода по моему телу. Первым моим побуждением было забеспокоиться о безопасности мамы и Мод, но затем я вспомнила: в книге, которую я прочла, говорилось, что у духов есть ограничения. У меня не было причин полагать, что Вайолет могла сделать что-то с моими близкими, - если она, конечно, не убедит их сыграть с ней в игру, но моя мама не из тех, кто играет в игры.
        Каким-то образом я нашла в себе смелость солгать ей прямо в глаза.
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я здесь не для того, чтобы с тобой связываться, Вайолет.
        Я повернулась и пошла к лифту, чувствуя ненависть, которую она, подобно лазерному лучу, направляла мне в спину, пока я не повернула за угол и не исчезла из поля ее зрения. Я дрожала, спускаясь на лифте на первый этаж. Пожалуй, Вайолет было бы нелегко причинить вред моей маме. Но она легко могла найти способ проклясть больше людей нашего возраста, особенно на своей большой вечеринке, а затем и на горнолыжном курорте.
        Вопрос, который я хотела задать маятнику, выматывал мне душу, пока мы шли по холодной парковке к машине. Я с нетерпением хотела спросить маятник о теории, к которой пришла, о связи предсказаний Вайолет с ее попыткой защитить близких. Было ли совпадением внезапное выздоровление ее матери? Когда Черил предложила вместе пообедать в Ортонвилле перед тем, как вернуться в Уиллоу, я хотела было соврать, что неважно себя чувствую, но затем вспомнила, как я с ней обращалась в сентябре, поэтому вежливо улыбалась весь следующий час, пока ее мать угощала нас в «Олив Гарден», - хотя уже заранее прокручивала в голове вопросы, которые задам маятнику.
        Когда мы повернули на мою улицу, мой телефон разрывался от уведомлений о сообщениях от Миши в «Инстаграме». Она пыталась связаться со мной через все возможные социальные сети, которыми пользовалась на тот момент, чтобы я прочла ее сообщения. «Кажется, я выяснила все про пять сестер! Позвони мне как можно скорее!»
        - Это было очень мило с твоей стороны, МакКенна, - сказала миссис Гатрис, когда мы подъехали к моему дому.
        - У меня есть подарочный сертификат в студию керамики в Саамико, который мне подарили бабушка с дедушкой, - обратилась ко мне Черил, пока я отстегивала ремень безопасности. - Мы должны сходить туда перед тем, как ты вернешься в школу!
        Прежде чем ответить, я поняла, что у меня не будет времени на расписывание керамических изделий с Черил в Саамико, пока буду в Уиллоу.
        - Это было бы потрясающе, - воскликнула я, уже прикидывая, как буду оправдываться перед Черил, чтобы отменить договоренность.
        Трей должен был вернуться в Северный Резерв в воскресенье. Уже был четверг, а его почти не видела - вдобавок я не представляла себе, как мы убедим Вайолет сыграть с нами в игру, прежде чем наши пути разойдутся.
        - Как Трейси? - крикнула мама из кухни, как только я вошла в дом.
        - Хорошо! - соврала я, ускользнув в свою комнату и закрыв за собой дверь. Я хотела задать маятнику вопросы до того, как набрать Мише, но она позвонила мне, как только я вытащила маятник из ящика.
        - Ну что же. Послушай-ка. - Миша даже не поздоровалась, начала говорить сразу же, как только я взяла трубку. - Я зашла на один из тех сайтов, где можно составить свое генеалогическое древо, и создала аккаунт от лица Вайолет.
        - Разве для этого не требуется личная информация, вроде даты рождения и девичьей фамилии? - удивилась я.
        - Да. День рождения Вайолет четвертого апреля. Это было на ее профиле на «Фейсбуке», достаточно легко было найти.
        - Вау. У Вайолет все еще есть «Фейсбук»? - поразилась я.
        - Она уже давно зарегистрировалась там и, похоже, больше ничего не выкладывает, но все же. К тому же я могла найти эту информацию в комментариях к ее старым фото в «Инстаграме». Преследовать людей в социальных сетях - одна из моих суперспособностей.
        - Так… ну а что же с сестрами? - спросила я, сгорая от любопытства. Мое внимание привлек свет, мигающий в моем окне, и сердце застучало быстрее в надежде, что за окном стоит Трей. Я подняла шторы и в замешательстве не увидела ничего, кроме снега на земле. В соседнем доме, в комнате Трея, я не заметила никакого движения. Его занавески были опущены.
        - Ты не поверишь! - Миша явно была возбуждена. Больше всего она любила рассказывать пугающие истории. - За четыре года до рождения Вайолет у Ванессы и Майкла Симмонс родилась девочка в Северо-Западной мемориальной больнице в Чикаго, что в Иллинойсе. Ее назвали Кристиной Анной Симмонс. Родившаяся девятого сентября и умершая девятого сентября.
        Пока Миша говорила, я заметила какой-то странный дым, собиравшийся у моего окна. Будто кто-то что-то писал на запотевшем стекле. Сначала появилось очертание круга, а затем и кривые треугольники, что означало женский пол.
        - Боже… - пробормотала я. Прокрутив слова Миши в голове, я осознала, что девочка умерла вдень своего рождения. - Ты ведь сейчас меня просто пугаешь? - Я не сказала ей о рисунке на окне, так как не знала, к чему это было.
        - О, это еще не все, - продолжала Миша, довольная моей реакцией. Рядом с первой фигурой на стекле появилась вторая окружность, будто призрак Оливии (а я предполагала, что это она) рисовал девочек, стоящих рядом друг с другом.
        - Чуть больше года после! Еще одна дочь, эту назвали Анной Елизаветой Симмонс, родилась третьего января и умерла третьего января. И затем, следующая, Елизавета Евгения. Родилась и умерла в ноябре, в один и тот же день!
        У меня пошли мурашки по коже.
        - Как же это у них три дочери подряд умирали в тот же день, что и рождались?
        На окне появился рисунок третьей девочки. Что бы ни делала Оливия, она будто слышала, что говорила Миша.
        - У меня есть подруга Меган, чья мать работает в больнице Святого Матфея. Я спросила ее, она сказала, что свидетельства о рождении и смерти были выданы на мертворожденных детей. А на этом веб-сайте можно посмотреть копии свидетельств из архива документов. Время рождения и время смерти совпадают. - Миша задыхалась от волнения.
        - Миша, мне совсем не по себе от этого, - заметила я.
        - Мне тоже. Это очень жутко, - подтвердила она.
        Я подумала, что рисование духом картинок на моем окне прекратилось, но затем появилась четвертая фигура, несколько дальше от остальных, так что между ней и третьей фигурой оставалось место.
        - А вот уже близится год рождения Вайолет. Ее свидетельство о рождении тоже там есть. На этом веб-сайте сказано, что Майкл и Ванесса Симмонс поженились за год до рождения первенца. К моменту рождения Вайолет ее матери было уже почти сорок лет. Они, должно быть, правда к тому времени очень хотели ребенка.
        Дженни сказала, что сестер было пять. Это только три сестры, - напомнила я. - Есть еще один ребенок, - продолжила Миша. - Еще одна девочка. Евгения Виктория Симмонс, родившаяся шестого июня, три года спустя после того, как родилась Вайолет. Она прожила всего день. В свидетельстве о смерти дата смерти стоит седьмое июня.
        - Это только четыре сестры, а не пять, - заметила я.
        - Ты сказала, что Дженни говорила про то, что они тоже имеют какое-то отношение к этому, верно? Мы должны узнать, почему Вайолет единственная из сестер, кто выжил. Может, они злятся, что она выжила, и управляют ею из того мира. Или же, - голос Миши задрожал, как будто она все больше увлекалась собственным рассказом, - мертвые сестры по очереди контролируют ее тело. Одна сменяет другую каждое новолуние!
        Пятая и последняя фигура появилась на моем окне, получалось три девочки подряд, затем промежуток и еще две фигуры. Промежуток, вероятно, означал рождение Вайолет. Чего-то не хватало, я была уверена в этом и подозревала, что это как-то было связано с Треем. Он, в конце концов, был их братом. Он родился примерно за четыре месяца до появления на свет третьей дочери, Елизаветы Евгении.
        Конечно, я не могла сказать об этом Мише, хотя и умирала от желания рассказать хоть кому-нибудь. Я не знала, как отреагирует Миша на то, что Трей был родственником Вайолет, но она, несомненно, рассказала бы об этом Генри. Если бы Генри поверил на секунду, что Трей в сговоре с Вайолет и нарочно попал в аварию, в которой погибла Оливия, то с высокой долей вероятности захотел бы ему отомстить. Как бы то ни было, раскрытие этой информации воспрепятствует борьбе с Вайолет перед следующим новолунием.
        Мы имели надежду победить ее, только если будем действовать все вместе.
        - Возможно, мы преувеличиваем, - сказала я Мише. - Возможно, Вайолет и не знает о пяти мертвых сестрах, понимаешь? По крайней мере о тех, кто родился до нее. Она никогда не упоминала духов в качестве своих сестер.
        - Ну, пять мертвых сестер - реальная история. Эту часть истории, которую рассказала Дженни, можно вычеркивать. Еще должен быть пятый ребенок? Пятый? Возможно, выкидыш или что-то в этом роде, свидетельство о рождении не выдано. Так что то, о чем говорила тебе Дженни, - о необходимости сыграть в игру, чтобы снять проклятье, - должно быть, правда. Мы должны сыграть в «Легкий как перышко, холодный как мрамор», чтобы предсказать ее смерть, а они тогда увидят ее рядом с собой, - Миша окончательно завелась.
        Я даже не помнила, чтобы мы с ней общались по телефону до того, как я уехала в Шеридан. Все мое общение с подругами сводилось к одному-двум словам и эмодзи, так что мне было непривычно слышать такое рвение в ее голосе. Она говорила так, словно хотела закончить разговор.
        - Знаю, знаю. Я была сегодня у Трейси в больнице вместе с Черил, и она упомянула новогоднюю вечеринку. Думаю, это наш шанс загнать Вайолет в угол.
        Ожидать Нового года было рискованно. На следующее утро я должна буду вернуться в Шеридан. Но мы знали, где будет Вайолет той ночью и что рядом не будет родителей. К тому же, если дети буду пить алкоголь, вероятность того, что кто-то вызовет копов, если я приду без приглашения, снижалась. Я рассказала Мише о том, как ужасно выглядела Трейси и что я была уверена, что она сыграла с Вайолет в игру. Но не упомянула неожиданный визит Вайолет в больницу.
        - Я расскажу об этом Генри, - объявила Миша.
        - Продолжай жечь ту свечу, - настойчиво напомнила я.
        Как только звонок завершился, я достала маятник, не беспокоясь об очищении пространства, так как еще вчера вечером воспользовалась Пало Санто.
        - Маятник, это призрак Оливии сейчас рисовал на моем окне?
        Движение против часовой стрелки. «Нет».
        - Это была Дженни? - спросила я. Маятник замедлился и начал вращаться в другую сторону. «Да».
        Дженни! Радость наполнила мое сердце. Кирстен сказала, что чем больше я буду общаться с духами, тем легче мне будет получать от них сообщения. Я питала надежду, что общение с Дженни на шоссе 32 укрепило связь между нами.
        - Это Дженни звонила мне вчера ночью?
        Маятник качнулся и начал двигаться в обратном направлении.
        - Это была Оливия?
        Движение по часовой стрелке.
        Итак, дух Оливии пытался выразить свой гнев из-за того, что другая жертва Вайолет была на грани смерти.
        - Маятник, у Вайолет есть пятая мертвая сестра? - спросила я.
        Маятник продолжал движение по часовой стрелке, ни капли не замедляясь.
        - Мать Вайолет заболела из-за того, что никто не умер по предсказанию Вайолет в ноябре? - продолжила я спрашивать маятник.
        Он все еще двигался по часовой стрелке.
        «Да».
        Наша теория была верна: Вайолет жертвовала душами ради спасения своей матери. Вероятно, это было не то, чем можно было бы гордиться, но пазл потихоньку складывался.
        Глава 9
        Мы уже достигли ощутимых результатов по сравнению с ноябрем.
        Начинало казаться, будто я плыву вверх-вниз и никак не коснусь дна. Я приехала домой из Шеридана в надежде спокойно отдохнуть с мамой, наладить наши взаимоотношения. Думала, что мы с Треем найдем способ побыть вместе. Может быть, он лишит меня девственности, прежде чем я вернусь в Шеридан, - я мечтала об этом, пока мы были вдали друг от друга. Глупая. Сейчас Стефани мертва, Трейси умирает, и, что хуже всего, Вайолет нацелилась на нас.
        В тот день снова пошел снег, но он был намного сильнее, чем в рождественский сочельник. Из окна гостиной я заметила Трея, убиравшего снег лопатой. Я была в ярости из-за того, что не могла задать ему больше вопросов о связи с Симмонсами, - а мне очень хотелось это сделать. Меня терзала мысль о том, что в воскресенье утром Трей уедет в Северный Резерв, не опровергнув слова Кирстен о том, что его следует остерегаться.
        Снегопад продолжался, даже когда уже стемнело. Когда я отпустила Мод на прогулку, слой снега был больше полуметра. Мама рано пошла спать, заявив, что ей нужно рано утром в кампус. С тех пор как я вернулась из Шеридана, она проводила какие-то исследования и хотела внести свои заметки в систему через компьютер в своем кабинете в Университете Висконсин-Шейбоган, так как ей было слишком лень разбираться, как подключиться к виртуальной частной сети университета из дома. Хотя по прогнозу погоды снег должен был идти всю ночь и поездка в Шейбоган была рискованной, я не стала напоминать об этом маме. Вместо этого я дождалась, пока не услышу, как выключается лампа на ее прикроватной тумбочке, а потом выждала еще час и вылезла через окно.
        Зная, что оставлю следы, ведущие от моего дома к дому Трея, я пошла вдоль забора, пока не оказалась на границе участка Эмори; затем я прокралась вдоль их дома, под окнами кухни и комнаты брата Трея, чтобы моя траектория не была очевидной. Добравшись до комнаты Трея, я бросила снежок в окно. Буквально через минуту занавески поднялись, и я увидела улыбающегося Трея, одетого в футболку и домашние штаны. Он поднял окно на пару сантиметров и сказал:
        - Могу я вам помочь, мисс?
        - Помоги мне забраться! Здесь жутко холодно! - прошептала я. Комната брата Трея была рядом, поэтому я должна быть осторожной, чтобы не разбудить его.
        Трей поднял окно как можно выше и убрал занавески. Я вскочила на выступ и довольно неуклюже согнула ноги, чтобы пробраться внутрь комнаты. Трей как можно тише опустил окно и поправил занавески.
        - Моя мама поставила себе будильники на каждый час, чтобы проверять, не сбежал ли я, - прошептал он.
        - Это безопасно? - спросила я, дрожа от холода. Я один раз уже ночевала у Трея, но это было до того, как родители взяли наше общение под контроль.
        - Снимай ботинки и куртку.
        Трей закинул ботинки за шкаф, а куртку - под кровать и вытер своей толстовкой снег, который я оставила на полу. Он поднял одеяло и жестом велел мне запрыгивать на кровать, что я и сделала.
        - Она просто открывает дверь и смотрит, в постели ли я, - прошептал Трей, подлезая ближе ко мне и натягивая одеяло до наших подбородков. - Поэтому ты можешь хоть всю ночь пробыть здесь, пока скрываешься под одеялом.
        - Звучит заманчиво, но мне нужно вернуться домой, пока снегопад не кончился, - честно сообщила я, настолько долго хотела пробыть с ним. Прошло уже так много времени с тех пор, как я прикасалась к нему, чувствовала тепло его тела. Я обняла Трея и с удивлением заметила, что под футболкой можно легко прощупать все его ребра. Он довольно сильно похудел. - Следы.
        - А, конечно, - Трей сразу понял, о чем речь. - Хорошо подметила. Думаю, по ним нас могли бы уличить. Давно пора натянуть трос между нашими домами.
        Я засмеялась, представив, как мы посреди ночи скользим туда-сюда по тросу между нашими окнами.
        - Ты ненормальный.
        - Так обо мне говорят в Северном Резерве, - усмехнулся он. - Психотерапевт сломал себе голову, почему я украл машину своей мамы и медальон девушки, которую едва знаю.
        - О, Трей, мне очень жаль. Правда, - сказала я, придерживая его голову и поглаживая ежик, оставшийся от темных волос. Все, что произошло в ноябре, могло звучать невероятно для других. Адвокат посоветовал мне в качестве защиты представить кражу медальона и поездку на озеро Уайт Ридж как идею Трея - естественно, я наотрез отказалась от этого.
        - Там так ужасно?
        Я поняла по его долгому молчанию, что он решал, давать ли мне полную информацию или нет.
        - Я уверен, что не ужаснее, чем у тебя. Ну, ты знаешь. Построение утром, построение вечером. Самая сложная часть - держать все при себе, - сказал Трей и с сарказмом добавил: - Я ведь душа компании.
        Перед тем как я уехала в Шеридан, он предостерег меня от попыток завести друзей и посоветовал держаться в тени; я поняла ценность его совета течение первых двадцати четырех часов пребывания в школе.
        - Почему твои родители выставили дом на продажу? - спросила я.
        Трей посмотрел мне в глаза и провел пальцем по моему носу до самого кончика и дальше вниз по моему лицу, до губного желобка.
        - Они думают, так будет лучше для моего брата, понимаешь? Над ним издеваются в школе из-за судебного разбирательства.
        Ответ был настолько разумным, что мне стало интересно, знал ли Трей, что его мать была в затруднительном финансовом положении.
        - Это отстой. Не думала, что это так повлияет на Эдди, - призналась я. Честно говоря, мы не приняли во внимание, как наши проделки скажутся на наших родных. Теперь, когда родители платили за наши дорогие школы-пансионы, это казалось непростительной оплошностью.
        - Я знаю. Мне правда жаль.
        - Станет неуютно, если тебя не будет в доме по соседству.
        - Это не имеет значения. Ничто уже не будет, как раньше.
        Голос Трея был таким грустным, что я возненавидела себя за то, что вообще спросила про его связь с Вайолет. Но, все же… я не могла сдержать себя и не выпытать из него всю правду. Я хотела, чтобы Кирстен ошибалась.
        - Я была у Трейси в больнице сегодня, и она…
        Трей поднял на меня бровь.
        - Трейси в больнице?
        - Да. У нее бактериальный менингит, крайне опасный.
        Он фыркнул с отвращением и помотал головой.
        - Почему я не удивлен?
        - Знаю, знаю. Я не могу поверить, что Вайолет это сделала с ее самой преданной поклонницей, - продолжила я. - Во всяком случае, Трейси сказала, что Вайолет устраивает большую новогоднюю вечеринку. Мы с Мишей думаем, что это наш единственный шанс сыграть с Вайолет в игру.
        Трей немного помолчал, обдумывая услышанное.
        - Это будет вторник. К тому времени я уже вернусь в школу.
        - У нас, возможно, не будет другого шанса. Я должна буду вернуться первого января, - напомнила ему я.
        Время было настолько ограничено, что у меня кружилась голова; я должна оказаться в Шеридане через двенадцать часов после того, как пробьет полночь, - а буду, надеюсь, у Вайолет, разрушая проклятие.
        Трей покачал головой.
        - Это не очень хорошая идея - противостоять ей в ее же доме. Она знает все ходы и выходы, а ты там была всего лишь раз. Чем больше я думаю про игру, тем больше понимаю, что сейчас не самое подходящее время. Знаю, ты беспокоишься о Мише, но мы никак не сможем ее защитить, пока не придумаем план получше. У нас не будет второго шанса. Если упустим его, Вайолет поймет, что мы пытаемся сделать, а это может закончиться еще плачевнее.
        Несмотря на тепло объятий, у меня мерзли руки и ноги. Все, о чем говорил Трей, указывало на то, что он не хотел даже попытаться снять проклятье - а это, несомненно, подтверждало слова Кирстен.
        - Но даже если Миша не умирает, кто-то же другой умирает каждое полнолуние или новолуние, - не сдавалась я. - Мы единственные, кто может это остановить.
        - Это не совсем так, - заметил Трей. - Дети из Лейк-Форрест могли как-то ее остановить, но не сделали этого. Нечестно, что мы должны этим заниматься. Мы с тобой не должны терять то, что у нас уже есть. Я имею в виду, что у тебя в приоритете университет. На кону вся твоя оставшаяся жизнь.
        Мое горло сжалось, предвещая слезы. Трей говорил так, словно отказывался помогать нам с Мишей и Генри. Я уже начала жалеть о том, что пришла, хотя и должна была узнать, была ли Кирстен права насчет него.
        - Я пойму, если ты не захочешь нам помогать. Знаю, твоя ситуация хуже моей. Но я должна довести все до конца. Я даже не могу объяснить почему - должно быть, дело в том, что Дженни умерла в пожаре вместо меня. Что-то вроде комплекса выжившего. Но я не могу все это так оставить. Когда кто-то в очередной раз умирает, я чувствую, что на мне лежит ответственность за это.
        Трей погладил меня по лицу и заглянул мне в глаза, прежде чем сказать:
        - МакКенна, ты единственная, о ком я думаю в школе. Ну, а все эти дела с Вайолет и умирающими жертвами - просто… Кто бы мог подумать, что это случиться с нами? Но я верю, я должен верить, что мы с тобой оставим все это позади и будем вместе. Это все, чего я хочу. Чтобы это закончилось и мы были вместе, далеко отсюда.
        - Я тоже этого хочу, - заверила я его, действительно надеясь на это. Я скучала по совместным долгим прогулкам в школу, во время которых мы переплетали пальцы. Скучала по его дыханию на моей шее посреди ночи и приятному чувству, что, проснувшись в темноте, найду его рядом. Скучала по его небесно-голубым глазам и по тому, как чувствовала на себе его взгляд - будто он был единственным, кого видела я, а я была единственной, кого видел он.
        - Тогда не делай, пожалуйста, ничего такого, что может нас разъединить. - умолял Трей. - Если она сможет причинить тебе вред, я даже не знаю, что сделаю.
        Я знала, что он проявлял глубочайшую заботу обо мне, но не могла избавиться от кома в горле. Он что-то скрывал от меня, я это чувствовала. Возможно, я никогда больше не смогу расспросить его, если не наберусь смелости:
        - Слушай, Трей, что ты делал в торговом центре в Грин-Бей в день, когда умерла Оливия?
        Я уже задавала этот вопрос перед тем, как нас отправили по разным школам, но его объяснение - что он ездил в Ортонвилл за свечами зажигания - не было похоже на правду.
        - Только не говори, пожалуйста, что по делам тренера Стерлинг.
        Я ни в чем тебя не обвиняю, - пояснила я. - Но, кажется, ты знаешь, как это остановить, но по какой-то причине не рассказываешь об этом мне.
        - Есть много того, чего ты обо мне не знаешь. Даже не знаю, с чего начать.
        Мое сердце ушло в пятки. Так было еще что-то. Мы с Треем выросли на одной улице, а Вайолет - в другом штате. Как это было возможно, чтобы я что-то не знала о нем? Если он все это время был в сговоре с Вайолет или знал, как работает проклятье, но не поделился информацией со мной, тогда все ночи, проведенные им в моей комнате, все его попытки исследовать духов… К чему все это было?
        Чтобы произвести на меня впечатление?
        Или же он сбивал меня с толку, чтобы продлить злодеяния Вайолет?
        - Просто… начни с самого начала.
        Мне нужно было знать все.
        Трей тщательно подбирал слова, говорил медленно и шепотом.
        - Иногда у меня бывают сны, которые частично сбываются. Так было всегда, насколько я помню. Сны не похожи на предсказания Вайолет, - объяснил он. - Обычно они не имеют никакого смысла. Только иногда они более реальны, чем обычно, - и перед тем, как Оливия умерла, у меня был сон, где она пошла в торговый центр и началась буря. Я увидел ее, застрявшую в машине, которую она не могла завести… и чувствовал, что с ней должно было произойти что-то плохое, - наверно, это странно звучит. Я не думал, что нечто подобное действительно произойдет, но из любопытства поехал. Это все. Правда. Паранойя. И затем Оливия оказалась там, на парковке, а ее машина не завелась, как и в моем сне. Я думал, что оказал ей услугу, предложив подвезти до дома. Думал, что спасаю ее, как бы глупо это ни звучало сейчас.
        Тщательно обдумав, что именно хочу открыть Трею из информации, добытой Мишей, я сказала:
        - Миша узнала, что у миссис Симмонс были мертворожденные дочери прежде и после того, как она родила Вайолет. Их было пятеро - точнее, мы знаем наверняка только о четырех - как и сказала Дженни. Я лично думаю, что духи ее сестер и подбрасывают Вайолет предсказания, которые она делает людям. Думаешь, твои сны могут также исходить от них?
        Я намеренно сформулировала вопрос не так, как он возник в моей голове, помня, что эти духи - сводные сестры Трея.
        Он задумался, явно чувствуя себя неуютно при обсуждении этого.
        - Да, - наконец подтвердил Трей. - Помнишь тот день, когда мы спорили с ней в школе? То, как она описывала смерть - будто бы виноваты духи или призраки? Как они говорят ей о том, что делать, и при этом она не слышит никаких голосов? Мои сны такие же.
        Выражение моего лица, наверное, отражало то, о чем я подумала: между снами Трея и предсказаниями Вайолет должна быть связь. Поэтому он добавил:
        - Но если ты думаешь, что я знаю, как Вайолет это делает, то ошибаешься. Как я уже сказал, мне не было ничего известно о ее существовании до того, как мама сказала, что я увижу ее в сентябре в школе.
        - Какие еще у тебя были сны? - спросила я. - Те, которые не были про Оливию?
        - Самые настоящие ужасы.
        Трей казался смущенным тем, что делился этим.
        - Большинство снов было о том, как умру я. Они обычно начинаются достаточно невинно, будто я иду вдоль дороги и затем перехожу через мост и собираюсь перебраться через него. У меня не возникает желания спрыгнуть в воду, но появляется ощущение падения - руки и ноги будто висят в воздухе. Когда я падаю в воду, то сразу же просыпаюсь. И чувствую, как они говорят мне, что нужно делать. Как голоса в голове - больше всего похоже на то, как кто-то тебя к чему-то подталкивает или подстрекает.
        Голоса. Я решила рискнуть и рассказать ему о феномене, с которым столкнулась, когда уехала из дома.
        - Я расскажу тебе кое-что, но не говори, пожалуйста, Мише и Генри.
        Трей передвинулся на свою половину кровати, подперев рукой голову.
        - Я слушаю.
        - С тех пор, как я приехала в Шеридан, я начала слышать странные вещи. Это не слышимые звуки, больше напоминает навязчивую мелодию в голове. Это не так уж часто происходит, лишь когда я должна что-то заметить или обратить внимание на детали - ради моей же безопасности. А иногда я чувствую странное покалывание кожи головы, - прошептала я. - Думаю, это происходит, когда может произойти что-то плохое и я не должна высовываться.
        Трей коснулся кончика моего носа.
        - И это происходило только в Шеридане? Как ты думаешь, почему это происходило только там?
        Я не сказала ему, что эти штуки продолжились и по приезде в Уиллоу, иначе мне пришлось бы рассказать про письмо, которое украла из его почтового ящика, а я не знала, как он на это отреагирует. Я ответила:
        - Я подозреваю, что это мало связано с Шериданом, а больше с тем, что какая-то дверь могла открыться между мной и миром духов, когда Дженни спасла меня на вечеринке Оливии. Та девушка из магазина сказала, что иногда одно событие может привести к тому, что человек начинает испытывать яснослышание. Ну, теоретически все люди могли бы получать сообщения от духов, но чем более осознанно подходишь к этому в первый раз, тем лучше замечаешь сообщения потом.
        - Вау. - Трей улыбнулся. - Ты и вправду медиум. Возможно, у тебя будет свое телешоу, на котором сможешь помогать людям воссоединиться с ушедшими близкими.
        - Нет уж, - пошутила я. - Но я думаю, с тобой происходит что-то подобное. Ты тоже открыл дверь в мир духов. И иногда они попадают в твои сны.
        Трей перевернулся на спину.
        - Мне не нравится эта твоя фраза: будто они могут проникать в мою голову и выходить из нее.
        Это напомнило мне о старой примете, что человек на самом деле умирает, когда умирает во сне.
        - Боже. И тебе до сих пор снятся эти сны? - спросила я.
        - Тот сон про Оливию, пожалуй, был единственным сном за год. И это было странно, так как он был про ее смерть, а не про мою. Я перепугался, так как думал, что со снами покончено, понимаешь? И затем появился из ниоткуда этот сон, такой яркий…
        У меня сжимало сердце во время этого разговора. Духи Вайолет посещали ее и давали предсказания людям об их смерти. Кажется, они же подталкивали Трея к его собственной смерти.
        - Трей, это… это просто ужасно.
        - Так и есть, но я всегда думал, что один такой, понимаешь? Что со мной было что-то не так, раз у меня были такие сны. Пока не умерла Оливия. С тех пор я осознал, что эти призраки - часть чего-то большего.
        Мы оба замерли, услышав шаги прямо за дверью, и я залезла под объемное одеяло, надеясь, что оно скроет мою фигуру. Я услышала щелчок, когда повернулась металлическая ручка и дверь открылась внутрь. Дыхание Трея замедлилось, он притворился спящим. Я старалась не шевелиться, пока не услышала, как дверь закрылась, а ручка снова не щелкнула.
        Еще минуту мы не двигались, прислушиваясь к шагам матери Трея в коридоре. Затем я скинула одеяло с головы и прошептала:
        - Она что, правда проверяет тебя каждый час?
        - Всю ночь, - подтвердил Трей. - Не хочу тебя пугать, но я думаю, она знала о том, что я ходил к тебе каждую ночь. Не знаю, рассказала ли она об этом твоей маме.
        Мое лицо горело от стыда. Я надеялась, что моя мама ничего не знала о том, что Трей составлял мне компанию ночью, - она ведь ничего не говорила мне. Если бы она знала, то при любом удобном случае попыталась бы вовлечь меня в разговор о безопасном сексе. Попытки наших родителей разъединить нас с Треем лишь заставили меня сильнее задумываться над тем, знала ли моя мама о наших с ним отношениях и если знала, почему она молчала об этом.
        Желая сменить тему, я мягко сказала:
        - Мне правда интересно узнать больше о пяти мертвых сестрах Вайолет. Как ты думаешь, почему она единственная выжила?
        - Я не знаю, - пробормотал Трей. - Но ее отец должен был быть вне себя от того, что моя мать родила меня без осложнений, а его жена в это же самое время проходила через подобное.
        Я не так много думала о том, когда все это проходило. Что такого было между Симмонсами, что мистер Симмонс изменил жене в то время, когда у нее были проблемы с фертильностью.
        - Ты не знаешь, как твоя мама повстречала его?
        Трей покачал головой.
        - Она не рассказывала мне подробностей. И, если честно, я не хочу их знать. Мама училась в университете и бросила учебу. После первого курса в Чикагском университете она вернулась в Уиллоу с новорожденным сыном. Именно туда, где не хотела жить. Это все, что я знаю об этом, - не считая того, что она вышла замуж за Уолтера перед моим рождением. - Он ненадолго умолк, а затем добавил: - Ты сказала Мише и брату Оливии? Обо мне и Симмонсах?
        - Нет, - заверила я Трея. - Я не хочу, чтобы они подумали, будто бы ты заодно с Вайолет.
        Он долго смотрел мне в глаза, прежде чем сказать:
        - Надеюсь, ты правильно меня поняла. В том смысле, что я прозябаю в военном училище из-за Вайолет - и я бы еще раз там поучился, - но, МакКенна, я никогда бы не причинил тебе вреда. Ты должна мне верить.
        Я хотела ему верить. Но было уже поздно, мои веки становились свинцовыми, так что стоило вернуться в домой прежде, чем я усну и снегопад закончится, - я надеялась, что снег заметет мои следы. Когда я вылезала из окна Трея, он сказал:
        - Не думаю, что появиться на новогодней вечеринке Вайолет - хорошая идея. Обещай мне, что не станешь этого делать без меня.
        - Я не буду, клянусь, - сказала я, с отвращением возвращаясь на холодную улицу и бесясь из-за того, что не смогу греться в его объятиях всю ночь. А еще я ненавидела себя за то, что ложь вошла у меня в привычку. Несмотря на тот факт, что поверила всему, что Трей рассказал о своих снах, я не чувствовала, что смогу сдержать слово и не прийти на вечеринку Вайолет. Пока я пробиралась вдоль забора, чтобы снова запутать след, меня выворачивало наизнанку от лжи - точнее, от ее причины.
        Следующее новолуние выпадало на двадцать четвертое января. Я буду в Шеридане - без телефона и с интернетом, предназначенным лишь для выполнения домашнего задания, - и без какой-либо возможности вернуться в Уиллоу на пару дней. Все одиннадцатиклассники будут кататься на лыжах в Мичигане. Мы с Мишей и Генри должны были найти способ сыграть с Вайолет в новогоднюю ночь - или же мы упустим свой шанс.
        В спальне я потянулась за телефоном, так как знала, что не усну, пока не установлю связь между матерью Трея и отцом Вайолет, не пойму, что происходило между ними. Я напечатала «Майкл Симмонс» и слово «банкир» в поисковой строке «Гугла». Первый результат - его портфолио на сайте инвестиционного банка «Толл Триз Файненс», где он работал.
        И вот он - ответ, который я искала. Напечатан шрифтом «Гельветика». Он все время был там, нужно было лишь поискать. Майкл Симмонс получил магистерскую степень в Чикагском университете за три года до рождения Трея. Графа с опытом показывала, что Майкл Симмонс был приглашенным профессором в Высшей школе бизнеса Чикагского университета в тот год, когда мать Трея училась там на первом курсе. Параллельно он работал младшим юристом в небольшом инвестиционном банке.
        Мое открытие только подтверждало, что они в одно и то же время оказались на территории одного из кампусов Чикагского университета. Все логично. Они могли встретиться различными способами; мать Трея была красавицей, а Майкл Симмонс должен был выглядеть еще привлекательнее восемнадцать лет назад, когда был молодым профессором, а не бизнесменом средних лет. Из любопытства я просмотрела профиль Ванессы Симмонс на «Линкедин», который она создала в год рождения Трея, когда работала штатным юристом в компании, специализировавшейся на налоговом законодательстве Чикаго.
        Когда я ложилась спать, мне пришло в голову, что я не сказала Трею о том, как по совету маятника попыталась защитить Трейси Хартфорд, и о том, что его мать нарушила условия контракта, который подписала незадолго до его рождения и о котором, вероятно, он не догадывался. Я также не рассказала ему и Мише о том, что Вайолет в больнице угрожала мне. Следить за всей информацией, которую я должна была скрывать или давать другим, становилось тяжело. Я была в своем родном городе и окружена друзьями, но никогда еще не чувствовала себя более одинокой.
        Слова Вайолет снова всплыли в голове… «Если у тебя все получится, ты пожалеешь, что связалась со мной».
        Последняя моя мысль перед сном была о том, что было бы иронично, если все, что я пыталась скрыть от Вайолет, она применит против меня.
        Глава 10
        Ее губы посинели в то время, как она отчаянно пыталась сделать вдох - хотя бы для того, чтобы откашляться. Но она не могла вдохнуть. Вены выступили в глазницах и на веках так, что она стала похожа на монстра. Падая, она уронила свой телефон, зная, что это был ее последний вдох перед тем, как она упадет на пол. Она все еще цеплялась за надежду, даже когда ее душа уже покидала ее тело и она лежала на полу…
        В ту ночь мне снилась задыхающаяся Миша. Она бежала по коридорам старшей школы Уиллоу с посиневшим лицом, а школьники не обратили никакого внимания, когда она упала на пол и начала корчиться, сжимая руками горло. Я проснулась в ужасе от того, что свеча Миши могла потухнуть. Паникуя, я отправила ей сообщение и целый час ждала ее ответа. Миша ответила лишь после утренней тренировки, когда я уже собиралась звонить на домашний и спросить ее маму, все ли с ней в порядке.
        - Она горит! - написала она, добавив эмодзи с огнем. - Но она уже сильно растаяла (всего за два дня), и я сомневаюсь, что она продержится целую неделю.
        Снег продолжал идти всю ночь и все утро после того, как я пришла домой от Трея. Мама пожелала мне доброго утра на кухне и сказала, что все же не поедет в Шейбоган. Все дороги Висконсина были покрыты тонким слоем льда, так что ездить по ним было чрезвычайно опасно.
        Я бы хотела провести время с мамой, но была уже пятница, а вечеринка Вайолет должна была состояться через четыре дня. Мама была помехой тому, чтобы мы с Мишей и Генри обсудили план проникновения в дом Симмонсов и исполнили задуманное. Перспектива оказаться заложницей в собственном доме только разожгла мой пыл. Оставалось еще так много всего, что нужно было сделать, столько всего нужно было подготовить, что я чувствовала себя уязвимой и совершенно бесполезной.
        По совету Генри я попыталась по памяти нарисовать план огромного дома Симмонсов. Он располагался довольно далеко от проезжей части, в глубине частного участка. Здание окружал высокий кирпичный забор, оно находилось минимум в двух километрах от соседних домов, так что шансы, что соседи вызовут полицию из-за громких звуков - даже если вечеринка продлится от заката до рассвета, - были крайне низкими. Из плана той малой части дома, что я видела, можно было предположить, что вечеринка состоится в гостиной, где висел огромный портрет отталкивающей бабушки Вайолет, написанный маслом. Потом я вспомнила, что лестница около кухни вела в подвал, который вполне мог быть таким же, что и в доме Ричмондов: полностью благоустроенным и подходящим для развлечения гостей.
        Через переписку я договорилась встретиться с Мишей и Генри чуть позже, когда растает лед, под предлогом поездки в кино на рождественскую комедию, - чтобы мама отпустила меня из дома. На случай, если она что-то заподозрит, я просмотрела сеансы и предупредила ее:
        - Мы идем на сеанс в двенадцать пятнадцать в торговый центр в Ортонвилле, так что я вернусь домой к трем.
        - Ты меня ставишь в неловкое положение, МакКенна, - заметила мама. - Технически у тебя все еще много проблем, и мне не нравится мысль о том, что ты будешь где-то болтаться.
        - Я знаю, мама! Я же не смогу вернуться сюда из школы до каникул в апреле, а тогда я окажусь уже во Флориде. Это мой единственный шанс встретиться с друзьями до лета, - заявила я, стараясь изо всех сил не ныть. Мама ненавидела нытье так же, как и ложь.
        Она оторвалась от ноутбука и кинула на меня хмурый взгляд.
        - Только помни, каково было сидеть в зале суда, когда все смотрели на тебя сверху вниз, - отчеканила она. - И будет лучше, если я не застукаю тебя сегодня с Треем.
        Миша и Генри сказали своим родителям то же, что и я, - на случай, если мама проявит повышенный интерес к моему местонахождению. Ровно за час до начала фильма ребята подъехали за мной на «Мерседесе» мистера Ричмонда. Я глядела в окно гостиной и надеялась, что Трей не смотрел в тот момент на дорогу у нашего дома. Наверняка его не взволнует то, что я провожу много времени с Генри, - но с тех пор, как Генри присоединился к делу, я не надеялась, что все обернется нам на пользу. Он дружил с Джастином Николсоном, старшим братом Пита Николсона, которого Вайолет пригласила на вечеринку в качестве поставщика алкоголя.
        - Я могу спросить у него о его планах на Новый год, - предложил Генри по дороге в Ортонвилл. - Он не мой лучший друг, но это не будет смотреться странно. Его брат очень долго встречался с Оливией. Он знает, что я в городе.
        - Да, но он правда пойдет на вечеринку или же просто купит и доставит алкоголь? У Джастина Николсона должны быть планы поинтереснее на Новый год, чем тусоваться с какой-то толпой подростков, - сказала Миша. - Он ведь уже достаточно взрослый, чтобы пойти в настоящий бар.
        - В бар в нашем районе? - с сарказмом спросила я. - Если погода будет плохая и он не сможет приехать в Грин-Бей, то вряд ли захочет пойти на Новый год в «Карусель».
        «Карусель» был единственным баром в нашем районе, который обычно работал до шести утра, когда в нашем городе и Ортонвилле часть рабочих с нефтеперегонного завода заступала на работу, а другая заканчивала свою смену… Бар нельзя было назвать приличным заведением.
        - Спросить не помешало бы, - настаивал Генри. - Тогда, по крайней мере, я смогу пробраться внутрь дома и найти черный ход или что-то в этом роде, чтобы впустить вас.
        Получить доступ в дом Вайолет было первостепенной задачей плана по вовлечению Вайолет в игру на новогодней вечеринке. Я предполагала, что парень Миши, Мэтт, составит компанию своим друзьям из команды по реслингу и напишет нам, как только попадет внутрь, но Миша выступила категорически против вовлечения его в наши дела. И добавила:
        - Рассказать ему обо всем, что эта сучка сделала, особенно то, что она сотворила со Стефани? Не думаю, что Мэтт продержится дольше минуты рядом с Вайолет, не ударив ее.
        Потребовалось некоторое время, чтобы найти место на парковке торгового центра. Она была переполнена, несмотря на непогоду прошлой ночью, - каждый магазин предлагал скидку до 50 % в течение трех дней. Мы прошли мимо маникюрного салона, которым управляла мать Кэндис Коттон, и это укрепило наше желание как можно скорее разработать план действий. Последний раз я видела миссис Коттон обезумевшей от горя на поминках Кэндис.
        Не теряя ни минуты, мы приступили делу. При других обстоятельствах Вайолет не удивилась бы появлению Генри Ричмонда на ее вечеринке, но она видела меня с ним в «Хеннесси». Она наверняка что-то заподозрит, если Джастин скажет, что Генри собирается прийти. Мы решили, что лучше всего для Генри было бы сказать Джастину, что он будет действовать по обстоятельствам, а потом час или два перед началом вечеринки будет придерживаться плана. Мы с Мишей подъехали бы на машине, но нам нужно будет пройти охранную систему - небольшая, но важная деталь, про которую я помнила с того дня, когда как-то раз пришла к Вайолет после школы. Там стояло видеонаблюдение, гости должны были ввести специальный код на сенсорной панели на воротах (или же через мобильное приложение) или позвонить в дом и попросить открыть ворота.
        - Напиши Мэтту и спроси, знает ли кто-нибудь об охранной системе, - приказала я Мише.
        Она вытащила телефон и отправила сообщение. Мэтт быстро ответил, сообщив, что вся информация о вечеринке передавалась по сарафанному радио. Вайолет попросила всех в школе не упоминать о вечеринке в социальных сетях, чтобы скрыть ее от родителей. Товарищи Мэтта из команды по реслингу ничего не упоминали о системе безопасности в доме; им только сказали приходить к девяти или десяти часам.
        - Она же не может просто стоять рядом с видеомонитором и проверять, кто к ней приходит, - предположила Миша, а затем добавила с сарказмом: - Ну, Вайолет же ведущая. Она будет занята приговариванием людей к смертной казни.
        - Может, тебе стоит просто подождать снаружи и пройти вместе с кем-то, когда ворота откроются, - предложил Генри.
        Я подумала об этом и о том, как моя мама разбудит меня рано утром на следующий день для долгой поездки в Шеридан. Мы не должны были упустить ни одной детали.
        - Нам нужно разобраться в этом, - сказала я. - Вайолет может не впустить Генри, даже если он придет один.
        - Может, мы все-таки преувеличиваем, - фыркнула Миша. - Забор вокруг ее дома не такой уж высокий. Бьюсь об заклад, он даже не до моей головы. Мы можем подъехать к задней части дома, перелезть через забор с помощью маминой кухонной табуретки и обойти таким образом охрану.
        Генри указал на Мишу.
        - Ага. Только нужно подойти к ее дому и убедиться, что это сработает.
        - Нет. Это будет слишком странно смотреться, - отмахнулась Миша. - Что, если она увидит тебя? Мы должны быть крайне осторожными. - Она повернулась ко мне и спросила: - Разве ты не можешь просто спросить у кулона, который ты купила в том книжном, перелезем мы через забор или нет?
        Мне даже в голову не пришло взять с собой маятник - думала, что он мне все равно не пригодится. Хотя я и использовала его дважды дома, задавать ему вопросы было похоже на ритуал, это было нечто личное и не предназначенное для того, чтобы приносить его в фуд-корт или использовать в пяти метрах от Синнабона.
        - Кирстен сказала, что маятник знает лишь о том, что существует на данный момент. Он не может сказать, узнает ли Вайолет о нашем визите, или предсказать, как она отреагирует.
        Мы не могли просто так шататься у участка Симмонсов и осматривать территорию - я была уверена, их обслуживала какая-то частная охранная компания. Мы сошлись на том, что Генри приедет в тот вечер один на машине отца, а не на своем пикапе, и измерит высоту забора при помощи рулетки. Он также сделает пару фотографий с Фенмор Лейн - жилой улицы, которая проходит вдоль задней части участка, - чтобы представить себе расстояние, которое нам придется преодолеть в темноте, чтобы добраться до дома.
        - Хорошо, - сказала Миша, жестикулируя, как она часто делала, когда была возбуждена. - Раз уж мы полезем через стену и пойдем через сад, необходимо, чтобы Генри впустил нас в дом. Говоришь, там есть черный ход рядом с кухней?
        - Да, там вроде терраса, - сказала я, изо всех сил пытаясь вспомнить план дома Симмонсов. Терраса, яркая и солнечная, проходила вдоль задней части дома рядом с кухней, где мы с Вайолет пекли кексы для предвыборной кампании. Во время небольшой экскурсии по дому она показала мне некоторые комнаты, и я смутно помнила, что в доме был выход в сад.
        - Как только мы попадем внутрь, нас, вероятно, заметят, но желательно найти Вайолет прежде, чем кто-то предупредит ее, - сказала Миша.
        Попасть на вечеринку Вайолет было нашей основной целью, но я не представляла себе, как мы заставим Вайолет согласиться предсказать свою же смерть, когда окажемся внутри дома. Дженни не уточнила, как она собиралась мне помочь, когда я доберусь до Вайолет, только сказала, что подскажет слова.
        - Итак… нам нужен будет какой-то предлог, чтобы снова сыграть с Вайолет в эту игру, - подвела я итог. - Предположим, она узнает, зачем мы пришли, - если я ей скажу, что мы явились предсказать ей смерть, она наверняка поймет, к чему все это. У кого-то есть идеи, как заставить ее сотрудничать с нами?
        Миша сцепила руки и положила их на стол. Она с энтузиазмом сообщила:
        - Я не предлагаю идти по этому пути… но у моего отца есть пистолет.
        Генри пожал плечами, будто это было предложение, достойное внимания, но я покачала головой.
        - Плохая идея.
        Миша откинулась на стуле и с раздражением закатила глаза.
        - Почему? Мы не будем в нее стрелять. Его не нужно даже заряжать. Просто это облегчит задачу - увести ее в какую-то комнату, подальше от всех.
        - Мне тоже не нравится эта идея, но подумай об этом, - вставил Генри. - У нас будет лишь один шанс.
        Миша славилась безумными идеями - например, она предлагала сломать Кэндис ноги, чтобы помешать ей поехать на Гавайи, - но меня удивило то, что Генри серьезно рассматривал вариант с пистолетом.
        - Никакого оружия. Мы должны найти способ добиться цели, не прибегая к нему.
        Появление у Симмонсов с оружием увеличивало вероятность убить кого-то. Я только что соврала Трею, что не собираюсь бороться с Вайолет на ее вечеринке, - он беспокоился, что я могу попасть в еще большие неприятности с законом, которые сильнее отдалят нас друг от друга. Одно это заставляло меня испытывать вину. Попасть в тюрьму за попытку убийства - или, еще хуже, получить пулю - не совпадало с тем, как я предполагала провести окончание рождественских каникул дома в Уиллоу…
        Особенно меня беспокоило то, что во всех этих сценариях Вайолет останется на свободе и будет продолжать делать все, что пожелает.
        - А что, если… - рассуждала я, - она уже планирует сыграть в некую игру со всеми, кто явится на вечеринку, а мы вмешаемся и заставим ее играть по нашим правилам? Возможно, мы применим какой-нибудь трюк Кирстен, чтобы создать классный спектакль с духами, всех взбудоражить и коллективным воздействием сделать так, чтобы я предсказала смерть Вайолет на глазах у всех?
        - Ни в коем случае, - отрезала Миша. - Это звучит очень опасно для меня. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Мы должны прижать или задержать ее, понимаешь? А если кто-то будет снимать на видео. Если кто-то начнет транслировать в «Инстаграме» нападение на Вайолет, для нас это закончится очень плохо.
        Женщина средних лет, сидевшая за соседним столом с двумя малышами, должно быть, подслушивала, так как она посмотрела на нас как на сумасшедших, прежде чем убрать со стола и покинуть фуд-корт.
        - Просто прекрасно, - проворчал Генри. - Почему у меня такое чувство, что у нее потом будут брать интервью, если кто-то снимет про нас документальный фильм, где выставит преступниками?
        Прошел еще один час, а мы так и не пришли к согласию насчет способа начать игру. Невозможно было предугадать, попытаются ли гости сами нас остановить или предпочтут вызвать полицию, если кто-нибудь на вечеринке подумает, что мы пришли разобраться с Вайолет. Миша настаивала на том, что никто не станет вызывать копов в канун Нового года - хотя бы из-за того, что все присутствующие - несовершеннолетние любители выпивки. И все же было слишком много неизвестных величин, чтобы составить точный план игры. Как бы сильно мне ни нравилась идея о неподготовленном и неотрепетированном появлении на вечеринке, похоже, быть гибкими и сфокусированными на цели было единственной надеждой выполнить задание в ту ночь. Похитить Вайолет из ее дома - с помощью оружия или другими способами - было слишком драматично. Много чего могло было пойти не так, и мы прокляли бы самих себя, если бы выбрали этот путь и потерпели поражение.
        - Ребята, а вы понимаете, что, наверное, легче составить план ограбления банка, чем заставить Вайолет лежать на полу, чтобы мы нарисовали вокруг нее окружность, да? - пошутила Миша. Но она была права. Ограбление банка и то смотрелось бы менее странно.
        Мы поплелись из торгового центра, расстроенные и напуганные.
        Стало холоднее, чем когда мы приехали, и мокрый снег покрывал тонкий слой льда на асфальте парковки. Когда мы осторожно шли между парковочными линиями, я поймала себя на мысли, что хотела, чтобы Трей был с нами. Я себя чувствовала гораздо уверенней по поводу нашей цели и наших шансов на победу, когда он был рядом. Миша и Генри шли впереди меня и обсуждали видео на «Ютубе», которое можно было бы глянуть, чтобы научиться захватам борьбы Крав-Мага[10 - Крав-Мага - система рукопашного боя, применяемая израильскими силовиками. (Прим. ред.)], а потом использовать их против Вайолет на вечеринке. Я же чувствовала себя потерянной, размышляя, как мне признаться Трею о нашем плане и привлечь его к операции.
        И вдруг…
        Нас привлек ужасный дребезг.
        Я увидела, как что-то двигалось примерно в пяти метрах от нас; Генри воскликнул:
        - Вот черт!
        Следуя примеру Генри, мы с Мишей бросились к «Мерседесу» его отца и увидели, что лобовое стекло разбито. Как будто астероид попал прямо в центр стекла, а от места удара пошли трещины, напоминавшие рисунком паутину. По мере того как мы приближались, становилось очевидно, что произошло: огромная сосулька упала с ветки дерева, под которым мы припарковались.
        - Как это произошло? - спросил Генри.
        Я посмотрела на сосульки на других ветках - они едва ли достигали двенадцати сантиметров в длину. Генри осторожно открыл дверь со стороны водителя, и мы взглянули ближе на сосульку, пробившую лобовое стекло. Ее заостренный конец попал в коробку передач между водительским и пассажирским сиденьем. Сама сосулька представляла собой чудовищное зрелище - почти метр в длину и десять сантиметров в ширину в самом толстом месте.
        - Боже мой, боже мой, боже мой, - бессвязно бормотала Миша.
        - Это не было случайностью. Они знают, что мы здесь! Они знают, что мы планируем!
        Генри достал и разблокировал телефон.
        - Давайте сохранять спокойствие, хорошо? Ничего страшного. Мой отец состоит в Американской автомобильной ассоциации, я вызову эвакуатор. Такое случается в Висконсине. Это совершенно нормально.
        Но я была потрясена так же, как и Миша. Я не помнила, чтобы видела такую большую сосульку на ветке, когда мы выходили из машины. Мой пульс участился, и я была (как и Миша) уверена, что это было предупреждением - судя по тому, что я прочла в книге о духах, которую дала мне Кирстен, духи, помогавшие Вайолет, собрали огромное количество энергии, чтобы сдвинуть столь большой объект.
        Генри расхаживал взад и вперед, пока разговаривал с менеджером Американской автомобильной ассоциации, а я обнимала Мишу через ее зимний пуховик, чтобы утешить. Подул ветер, качнув сосульки на деревьях по всей парковке.
        - Посмотри на это с хорошей стороны, - зашептала я Мише в волосы, когда она прижалась ко мне в ответ. - Это значит, мы уже близки к снятию проклятья.
        Она закрыла глаза, по ее щекам потекли слезы.
        - Ты видела размер сосульки? Это значит, они могут убить нас, когда им вздумается. Что, если бы она упала тогда, когда мы были в машине?
        - Но она не упала. Я не думаю, что они могут с точностью до секунды рассчитать, когда сдвинуть объект, - успокаивала я ее. - Ведь мы в порядке.
        - Нет! - воскликнула Миша. - Все дело в том, что, чтобы мы ни делали, я все равно умру!
        Она была на грани истерики все то время, пока мы ждали эвакуатор и ехали домой, в Уиллоу, до которого добирались на такси «Убер».
        - Я не хочу играть в эту игру снова, - повторяла Миша. - Я не хочу возвращаться к ней в дом. Вы, ребята, должны это сделать без меня. Это слишком опасно.
        Я молчала. Мысль о том, что я в одиночку должна буду найти способ сыграть в игру с Вайолет, была ошеломляющей - особенно с учетом того, что Трей должен был вернуться в Северный Резерв. Теперь, когда еще и Миша сорвалась, становилось все вероятнее, что я окажусь именно в такой ситуации.
        Генри принял решение высадить Мишу первой из машины, так как она бубнила о злых духах и смерти, уверенная в том, что с нами должно было случиться что-то плохое по дороге в Уиллоу (а эти слова наверняка пугали водителя). Мы высадили Мишу у ворот ее квартала, так как она предпочла пройти два квартала до дома пешком поездке на машине.
        - Я волнуюсь. Думаешь, она выдержит это? - спросил меня Генри после того, как водитель свернул на Стейт-стрит. - Потому что, если мы собираемся сделать это во вторник ночью, то должны все быть собранными на сто процентов.
        - Я не знаю, - призналась я. - Я не хочу критиковать ее за нервозность, так как могу понять ее положение. Но я беспокоюсь, сможет ли она сохранять спокойствие, когда мы окажемся в доме Вайолет. Будет очень, очень скверно, если она сорвется.
        Мы свернули на мою улицу, и мое сердце остановилось, когда я увидела полицейскую машину, подъезжающую к моему дому. Моим первым предположением было то, что Вайолет вызвала полицию по причине нарушения запретительного приказа, когда мы встретились вчера в больнице, но затем машина остановилась, и из нее с пассажирского сиденья вылезла мама. Я ахнула от удивления:
        - Боже мой, - шепнула я, отстегиваясь.
        - Я тоже выйду здесь, - сказал Генри водителю «Убера». - Можете пропустить третью остановку.
        Водитель остановился у обочины, и я побежала в дом через соседнюю лужайку, пока мама поднималась по ступенькам с тяжелой сумкой и пакетом из магазина. Двое полицейских в зимних пуховиках следовали за ней на расстоянии нескольких шагов.
        - Мам! - крикнула я. - Что происходит?
        Она обернулась и, копаясь в сумке, увидела, как мы с Генри подходим к дому. Мама заглянула в сумку и сказала дрожащим голосом:
        - Просто небольшая драма у продуктового. Ничего особенного. Рада тебя видеть, Генри.
        Конечно, она узнала Генри Ричмонда, хотя и не разговаривала с ним в течение восьми лет - все взрослые в Уиллоу знали всех детей, даже спустя много лет, когда дружба между ними умерла.
        - Здравствуйте, доктор Брейди, - поздоровался Генри. Мысленно я подметила, что о помнит о том, что у мамы была докторская степень. - С праздниками вас.
        - Почему здесь полиция? Ты попала в неприятности? - спросила я.
        Мама наконец нашла ключи в сумке и трясущейся рукой открыла два замка двери и вошла внутрь. Она взяла Мод за поводок перед тем, как пригласить полицейских внутрь. Я узнала офицера в очках - это он задержал нас с Треем в ноябре. Превосходно. С еще меньшим энтузиазмом я заметила, что бирка на его куртке гласила: «МАРШАЛЛ». Я вроде всегда знала, что Дэн Маршалл, чей шкафчик был расположен рядом с моим, когда я ходила в нормальную школу, был сыном копа, но совсем забыла, что Дэн встречался с Черил.
        Моя мать проигнорировала вопрос и вместо этого сказала уставшим голосом:
        - Давайте, проходите все, и мы уладим дело. Не впускайте сквозняк.
        Почти в невменяемом состоянии я вошла в дом вслед за копами и подала знак Генри войти. Полицейские, которые казались великанами, занимавшими слишком много места в нашей уютной гостиной, поплелись в центр комнаты, оставляя комки снега на нашем ковре.
        - Где машина? - спросила я маму.
        - Все хорошо, - сказал мне офицер Маршалл, вынимая из кармана блокнот. - Мы лишь сопроводили вашу мать домой, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
        - Почему с тобой могло быть что-то не в порядке, мама? Что происходит?
        Мама сняла пальто и повесила его на крючок на внутренней стороне входной двери.
        - Пожалуйста, присаживайтесь, - сказала она офицерам, направляющимся к дивану. Мне казалось, мама двигалась медленно, как будто была в шоке. Мод бегала туда-сюда - от офицеров, расположившихся на диване, к Генри, стоявшему позади меня, - что-то вынюхивая и помахивая хвостом, радуясь такому изобилию запахов.
        После того как мама скинула зимнюю обувь и поставила сумку с продуктами на пол, она села в кресло.
        - Я попала в небольшую неприятность у торгового центра. Я вообще не поняла, что именно произошло.
        Мама заламывала руки, будто все еще не отошла от того, что испытала.
        Я почувствовала, как Генри положил руку на мое плечо, чтобы утешить. Мой живот заныл, я ощущала себя беспомощной.
        - Мадам, вы сказали, что пытались затормозить, но тормоза не сработали, - сказал офицер Моррис, заглянув в записную книгу.
        - Да-да, - согласилась мама, будто вспоминая. - Я завела машину и выехала с парковочного места. Доехала до конца парковки, собираясь повернуть на Стейт-стрит, и тут откуда ни возьмись загорелась лампа давления масла. Я взглянула на нее на долю секунды и затем, когда захотела остановиться на красном сигнале светофора, тормоза не сработали. Это не было… просто… - Мама пожала плечами.
        - Машина просто не остановилась.
        В тот момент мне на телефон пришло сообщение от Миши.
        МИША. 3:06 ДНЯ
        «Что за черт! Позвони мне прямо сейчас!»
        - У вас уже были проблемы с тормозами ранее? - спросил офицер Маршалл мою мать. Она покачала головой, показывая, что никогда не сталкивалась с этим ранее, чем полицейский, кажется, был удовлетворен.
        - Выглядит как вполне новая машина.
        - Я купила ее в том году. У меня с ней не было раньше проблем. Пробег этой машины - расстояние, которое я проезжаю до Университета Висконсин-Шейбоган и обратно несколько дней в неделю, - сказала мама. Ее голос все еще дрожал. Я не помню, чтобы когда-либо видела ее такой расстроенной, даже в те несколько дней сразу после пожара.
        - Мам, ты сбила кого-то? - спросила я. Мой голос звучал гораздо громче, чем мне бы хотелось.
        - Другая машина меня сбила.
        Офицер Маршалл вмешался:
        - Машина вашей матери врезалась в другую машину со стороны водителя. Ей повезло, что она сидит сейчас с нами. Если бы другая машина врезалась в нее секундой ранее, дела бы обстояли намного, намного хуже.
        Мой телефон снова завибрировал.
        МИША. 3:07 ДНЯ
        «Твоя мама в порядке?»
        Я пыталась игнорировать сообщения, хотя и удивилась, как Миша успела узнать, что с моей мамой что-то произошло.
        - Я не знаю, что именно произошло, - пробормотала мама.
        - О боже, мам, - прошептала я.
        Мне стало нестерпимо холодно.
        - Мне так повезло сидеть здесь, не получив ни единой царапины, - продолжила мама. - Но мне так жаль Елену. Она, должно быть, подумала, что я уснула за рулем.
        Мне потребовалась минута, чтобы понять смысл маминых слов. Елена! Она была тем водителем, чья машина врезалась в мамину машину. В городе была только одна Елена, которую я знала, - Елена Портной.
        Я не была уверена, что Генри догадался об этом так же быстро, как и я, поэтому обернулась через плечо и шепнула ему:
        - Это мама Миши.
        Было ли совпадением, что наши с Мишей мамы попали в странную аварию, в которой могли быть серьезно ранены или же убиты, - и это меньше чем через час после того, как сосулька разбила лобовое стекло автомобиля отца Генри?
        Я извинилась, когда офицеры попытались убедиться, что с мамой все в порядке и ее не надо везти в больницу. Генри прошел за мной на кухню, откуда я сразу же позвонила Мише.
        - Что за черт? - завопила я.
        - Я знаю, - сказала Миша с надрывом.
        Она подняла трубку еще до первого гудка.
        - Ты сказала, что духи не могут влиять на нашу жизнь. Но они сделали так, что тормоза машины твоей мамы не сработали! Это последняя капля. Они за нами охотятся. Они предупреждают нас о том, что не надо ничего устраивать на вечеринке Вайолет.
        Я не удосужилась рассказать Мише о моем предположении, что духи Вайолет ничего не делали с мамиными тормозами. Было куда вероятнее, что они повлияли на ее мысли, включив перед этим лампу давления масла, чтобы отвлечь ее внимание. Если я была права, то это могло бы быть одним из тех психологических трюков, которые духи могут применять к людям и которые описал автор «Понимания мира духов».
        Генри стоял рядом со мной, пытаясь расслышать слова Миши в телефоне. Как обычно, он оставался спокойным и рассудительным.
        - Здесь маленький город. Это была просто небольшая авария. Люди постоянно попадают в аварии.
        - Моя мама сказала, что твоя мать была очень удивлена. Как будто тормоза отказали в самую последнюю секунду, - сказала Миша.
        Она говорила тихим голосом, по-видимому, из своей спальни. Выдержав долгую паузу, она добавила:
        - Мы должны остановиться. Если что-то произойдет с моей мамой, я не хочу больше жить. Я правда не хочу этого, МакКенна. Ничего из этого не будет того стоить.
        - Я знаю! Я так же себя чувствую. Я никогда себя не прощу, если что-то случится с моей мамой. Но, Миша, - предупредила я, - ты знаешь, что произойдет, если мы остановимся.
        - Знаю, - всхлипнула она. - Но это я сыграла в эту дурацкую игру с Вайолет. Я должна умереть. Моя мать ничего не сделала. Если с ней случится что-то плохое, это будет моя вина. Я не хочу этого. Я бы взяла всю ношу на себя.
        Я не хотела продолжать разговор, слушая, как Миша сама себя заводит. Необходимо было успокоить ее в течение следующих трех дней и вернуть ей гнев против Вайолет, который был у нее осенью, чтобы она была активным участником своего же спасения. Я велела Мише проверить, горит ли до сих пор свеча, и сказала, что позвоню ей позже.
        Мы слышали, как уходили полицейские; Генри заказал себе другой «Убер». Он заверил меня, что, несмотря на сосульку в торговом центре и аварию, приключившуюся с нашими с Мишей мамами, он съездит к дому Вайолет измерить стену.
        - Мы не должны сдаваться. Они хотят, чтобы мы сдались, так как знают, что мы сможем их остановить, если попробуем. Обещай, что не передумаешь насчет вечера вторника.
        Взгляд его зеленых глаз был серьезен, и меня снова поразило, каково было различие между ним реальным и моим представлением о нем, когда он еще был звездой спорта старшей школы Уиллоу. Перед его выпуском Генри выглядел так, будто никогда не переживал чего-либо серьезного в своей жизни, - из-за этого я находила его несколько поверхностным. Теперь же он был готов совершить незаконное вторжение в чужое владение и выполнять на морозе безумные задания. Генри осознавал риски, связанные с местью за смерть сестры, - и все равно был готов на них пойти.
        Я сомневалась, так как Генри просил меня совершить то, что я только вчера обещала Трею не делать. Хотя я и понимала, что у меня нет другого выбора, кроме как сразиться с Вайолет на ее вечеринке, просьба Генри ощущалась как низкое предательство Трея.
        - Я не стану, если и ты не станешь, - ответила я. Пока я смотрела, как Генри садится на заднее сиденье такси, подъехавшего к нашему дому, мне показалось забавным, что он только три дня назад узнал правду о роли Вайолет в смерти его сестры и уже казался более готовым мне помочь, чем Трей, узнавший о происходящем сразу после смерти Оливии. Готовность Генри действовать была безрассудной, но я бы хотела, чтобы Трей относился к настоятельности нашей миссии так же чутко, как и Генри.
        Генри сдержал свое слово и позже тем же днем прислал мне фотографии, сделанные у дома Симмонсов. Забор, окружавший их участок, был ровно 142 сантиметра в высоту, что позволяло нам перебраться через него с помощью трехступенчатой лестницы. Если в ближайшие четыре дня мы не испытаем аномальной жары, падение по другую сторону стены смягчит снег. По оценкам Генри, расстояние от забора до задней части дома через огромный сад Симмонсов было примерно размером с футбольное поле. Была вероятность, что нас заметят, если семья Вайолет пристально наблюдает за садом, но расстояние не было настолько большим, чтобы замерзнуть насмерть, прежде чем добраться до дома.
        Другими словами, это было выполнимо. Перебраться через забор было куда проще, чем обойти систему охраны. Но моя кожа головы снова начала покалывать, едва я поднесла к глазам фотографии, сделанные у задней части дома. Я не могла сказать наверняка, было ли это знаком верно выбранного направления или предупреждением - быть осторожными на входе с задней стороны дома. Я видела огромный сад Вайолет прежде, он виднелся из кухни и с террасы, но никогда не смотрела на него с другой стороны. Если и было что-то, что я должна заметить, на фотографиях Генри было довольно сложно определить, что это. Все кусты роз и растения были покрыты снегом.
        «Это свершится», - писал мне Генри, подтверждая верность плану действий на вечер вторника.
        Возможно, он был заинтересован в снятии проклятья лишь из-за сильного желания отомстить. Мое сердце трепетало оттого, что Трей не хотел противостоять Вайолет из-за страха, что кто-то из нас попадет в еще большие неприятности, а это могло бы помешать нам быть вместе. Но я чувствовала себя более уверенной в нашем успехе под Новый год, зная, что Генри проделает этот длинный путь со мной.
        Глава 11
        В ту ночь я ненадолго зажгла пало санто в моей спальне и собиралась задать вопросы маятнику.
        - Маятник, ответы, которые ты мне даешь, тебе подсказывает Дженни?
        Он неуклюже задвигался - ни по, ни против часовой стрелки - кажется, был не уверен в ответе. Я немного расстроилась, не зная, что делать с этим ответом, впрочем, я никогда всерьез не думала, что это Дженни общается со мной через маятник.
        - Мать Вайолет все еще в больнице? - спросила я.
        Маятник начал вращаться против часовой стрелки. Чтобы убедиться в его правоте, я положила маятник на прикроватную тумбу и позвонила в больницу Святого Матфея в Саамико, представилась дочерью Ванессы Симмонс и попросила соединить с ней.
        - Ванессу Симмонс вчера выписали, - уставшим голосом сказала медсестра на другом конце провода.
        Был почти час дня.
        - Извините, у меня нет дополнительной информации о ней.
        Я сбросила звонок. Миссис Симмонс была дома, что подтвердил медперсонал, а я, таким образом, могла доверять маятнику - все, что мне хотелось узнать. Стефани умерла, поэтому миссис Симмонс выздоровела. Но на какой срок? Вайолет была на одну жертву позади. Возможно, это не имело значения, - важно, что миссис Симмонс не была в больнице. Значит, у родителей Вайолет не было причин отменять поездку в Нью-Йорк на Новый год.
        Чтобы удостовериться, я нашла номер телефона «Мандарин Ориентал» на Лейк Шор Драйв и позвонила по нему, представившись Ванессой Симмонс.
        - Я просто хочу подтвердить бронь на новогоднюю ночь, - пояснила я поднявшему трубку консьержу.
        - Заезд тридцать первого и выезд второго числа, - подтвердил консьерж, напечатав что-то на компьютере.
        - Да, - ответила я, очень довольная тем, что получила так много ценной информации.
        Удовлетворенная ночным расследованием, я выключила лампу - и тут же заметила пульсирующий свет, пробивавшийся через жалюзи. Когда я подняла их, чтобы посмотреть, что происходит, увидела, что свет в спальне Трея то загорался, то гаснул - наподобие стробоскопического эффекта. Примерно через пятнадцать секунд Трей заметил, что я наблюдаю за ним, и подошел к окну, чтобы помахать мне. Обратив на себя мое внимание, он показал рукой на заднюю часть дома и поднял лист бумаги так, чтобы я его могла рассмотреть. На нем было написано: «9 часов утра».
        Утром я налила кофе в термос и вышла с Мод во двор. Солнце показалось впервые за долгое время, это означало, что земля будет преврашаться в слякоть и грязь по мере того, как тает снег. Чуть позже девяти сдвижная дверь дома Эмори открылась, и на улицу вышел Трей в зимней куртке и с топором в руках. Он помахал мне, спустился по лестнице во двор и обошел сторону своего дома ко мне, чтобы поговорить через забор.
        - Топор? Вот это я понимаю, драматический реквизит, - пошутила я.
        - У нас мыши, - объяснил Трей. - Уолтер хочет, чтобы я порубил все дрова у дома и сложил их на заднем дворе, думает, что мыши начнут там гнездоваться перед тем, как выпадет снег, но они вообще-то уже пробрались к нам в дом.
        Мы улыбались, радуясь возможности - любой возможности - увидеть друг друга.
        - Бывают и более сексуальные обстоятельства, при которых мы можем встретиться, но думаю, что и так сойдет, - сказала я.
        Трей посмотрел на заднюю часть дома через плечо, чтобы убедиться, что никто из родителей не подглядывал за ним в окно кухни.
        - Там никого нет, - успокоила я его, так как лучше видела окна с места, где стояла. - Безопасно.
        - Я должен был увидеть тебя прежде, чем уеду завтра. Я нашел кое-что.
        Я достала из кармана куртки конверт, который украла из почтового ящика семьи Эмори, и передала его Трею.
        - Я тоже. Ну, вроде того. Честно, не знаю, почему так сделала, но я взяла это письмо из твоего ящика и открыла его перед тем, как ты вернулся из школы, - призналась я.
        Не сказала ему, как меня мучила совесть и как я была благодарна за возможность признаться в краже при личной встрече, хотя из-за этого он вполне мог разозлиться на меня.
        Трей забрал у меня конверт и осмотрел его со всех сторон.
        Становясь более откровенной, я добавила:
        - А еще я его прочла. Извини. Я знаю, что нахально вторглась в частную жизнь твоей мамы, но мне казалось, что письмо имеет какое-то отношение ко всему происходящему.
        - Эта юридическая фирма уже присылала письма ранее. На самом деле моя мама все время их получает. - Трей не сильно расстроился из-за того, что я прочла письмо.
        - Там сказано, что твоя мама нарушила какой-то контракт восемнадцать лет назад и сейчас должна их клиенту деньги с возмещением убытка и процентами, - сказала я. - Не хочу совать нос в дела твоей мамы, но если контракт, на который они ссылаются, как-то затрагивал Майкла Симмонса, то это уже дело, касающееся всех нас. Ты можешь вспомнить, на что она могла подписаться в год твоего рождения?
        Маме Трея было около девятнадцати лет, когда он родился. Не так уж много юридических соглашений обычно заключают с девятнадцатилетними подростками, если только они не баскетболисты, выступающие в НБА, или рэперы, заключающие сделки со студией.
        Голубые глаза Трея заблестели.
        - Это имеет отношение к тому, что я нашел вчера. Моя мама вела дневник, когда была подростком. Она вела его со старшей школы и до первого курса в университете.
        - Подожди, что? - спросила я, не веря, что нам так повезло - найти краткое изложение того, чем занималась мама Трея, когда познакомилась с отцом Вайолет. - Там упоминался Майкл Симмонс?
        - Да. Ну, вроде того. Я просто пролистал его до конца, так как у меня не было времени прочесть все. Но зацени. Ближе к концу есть кое-что о том, как он попросил ее встретиться с его адвокатами после того, как она узнала о беременности. Они буквально предложили ей деньги на аборт, потому что Симмонс беспокоился из-за грядущего бремени отцовства. Мама описала все это: как он пытался повернуть дело так, будто она была слишком молода для такой огромной ответственности и рисковала растратить свой академический потенциал, но мама видела его насквозь. Ну, не совсем, конечно. Сначала она была ужасно зла и обижена его предложением, но затем погрузилась во весь этот любовный бред, мечтая о том, что Симмонс поменяет свое мнение после моего рождения.
        Мне хотелось, чтобы между нами не было забора и я могла взять Трея за руку.
        - Это так грустно. Похоже, она действительно любила его, а он разбил ей сердце. Боже, что за урод.
        - Да, и вот в чем дело - он не только отказался бросать жену ради мамы, но и добавил, что она только что потеряла ребенка и было бы слишком жестоко бросать жену, пока она в трауре, - с усмешкой сказал Трей.
        Мать Трея всегда была такой худой, такой нервной, будто боялась собственной тени. Я никогда бы не подумала, что миссис Эмори на десять лет младше моей матери: настолько старой и разочарованной в жизни она выглядела. Все, о чем мне рассказал Трей, заставляло сердце болеть за его маму; она наверняка была опустошена тем, что мужчина, которого она любила, так мало о ней думал и хотел заплатить за то, чтобы она избавилась от его ребенка.
        - Боже, мне так жаль твою мать, - проговорила я.
        А еще мне было жаль Трея, хотя я и не сказала ему об этом. Он узнал далеко не самые приятные вещи о своем биологическом отце.
        - Не стоит ее сильно жалеть, - удивился Трей. - Последние пару страниц, которые я пролистал, были наполнены чистой яростью. Наподобие психически нестабильных, испорченных вещей. Она была уже за…
        Мы с Треем испугались, когда в его доме открылась дверь и миссис Эмори вышла на улицу.
        - Трей, ты собираешься колоть дрова или так и будешь все утро трепать языком?
        Стоя спиной к матери, он скорчил гримасу и закатил глаза.
        - Я наколю их.
        - Здравствуйте, миссис Эмори, - сказала я и помахала рукой, задумавшись, как много знал Уолтер Эмори о жизни своей жены, как и почему согласился жениться на ней, когда она вернулась в Уиллоу беременной уже несколько месяцев, и как она позволила всем в городе поверить в то, что Трей был родным сыном Уолтера. Либо тот действительно любил свою жену, либо там было что-то еще.
        - Рада это слышать, - бросила миссис Эмори, проигнорировав мое приветствие, прежде чем вернуться в дом.
        Не в силах сдержать волнение, я спросила Трея:
        - Где дневник? Я хочу прочесть в нем каждое слово.
        Он перенес вес с одной ноги на другую и ответил:
        - Эм, скорее всего, не получится. Если мама узнает, что я нашел его вместе с остальным ее барахлом из дома бабушки с дедушкой, она меня убьет. Мне и так не по себе от того, что я рылся там, но я надеялся найти их совместные фотографии. Я бы прямо сейчас отдал дневник тебе, но не знаю, насколько часто мама туда захаживает.
        Все еще думая об угрозе юридической фирмы в сторону матери Трея и вывеске о продаже дома на его лужайке, я спросила:
        - Может, твоя мама сначала согласилась на аборт, чтобы получить деньги отца Вайолет, а затем передумала?
        Трей задумался.
        - Возможно, но мы ведь не живем в Шервуд Хиллз, - рассуждал он.
        Шервуд Хиллз был дорогим районом в другой части города, где жили семьи Портной и Коттон.
        - Насколько я знаю, у моей матери нигде не было секретного банковского счета. Мы не бедные, но… ты знаешь. Уолтер водит «Хендай».
        Трей еще не успел прочесть письмо, так что я рассказала ему о содержимом.
        - В письме говорится, что твоя мама должна клиенту фирмы почти два миллиона долларов.
        Трей моргнул от удивления, его губы вытянулись трубочкой.
        - Черт возьми. Два миллиона долларов! Он, вероятно, совсем не хотел, чтобы его жена узнала обо мне.
        - Да, но подумай вот о чем. Твои родители продают дом. Если у твоей матери оказалось два миллиона долларов, когда она была в нашем возрасте, куда они могли пропасть?
        Наш разговор был снова прерван миссис Эмори, которая вновь открыла дверь, чтобы крикнуть:
        - Трей!
        - Хорошо, хорошо, - отозвался Трей. Он смущенно улыбнулся мне и понизил голос:
        - Смотри, мы можем попробовать продолжить разговор, пока я буду рубить дрова, но это будет непросто. Так что на случай, если мы не увидимся, прежде чем я уеду, хочу дать тебе вот это.
        Он передал мне небольшую деревянную шкатулку на петлях и с большой буквой «М», выжженной на крышке.
        - Это так, пустяки. Я посещал уроки резьбы и выжигания по дереву в Северном Резерве и сделал это. Не собирался отдавать ее тебе, но это все, что я смог достать к Рождеству.
        Я встала на мыски, чтобы дотянуться через забор до его лица. Я притянула Трея к себе, чтобы поцеловать в губы, и сказала:
        - Трей, мне очень нравится.
        Он смутился - что было для него редкостью - и выглядел симпатичнее, чем когда-либо прежде.
        - Это вторая шкатулка, которую я сделал. Первая получилась не очень, а я хотел, чтобы подарок был идеальным.
        - Мне правда нравится, - настаивала я. Получить от Трея что-то, сделанное его руками, было для меня гораздо ценнее любого подарка из магазина; но я понимала, что мне не разрешат взять шкатулку с собой в Шеридан.
        - Слушай, - сказала я, не желая, чтобы между нами перед расставанием оставалась ложь. - Думаю, стоит сыграть с Вайолет на вечеринке. Я уже размышляла над этим, другого выхода нет. Следующее новолуние - в конце января, и Миша останется здесь одна.
        Трей кивнул и посмотрел себе под ноги.
        - Я знаю, я знал, когда мы обсуждали это прошлой ночью, что ты попытаешься это сделать. Просто… будь разумнее. И если что-то случится и тебе нужно будет со мной связаться, можешь позвонить в мою школу и сказать, что ты - моя тетя Нэнси. Она моя родственница со стороны Уолтера. Они могут попросить тебя сказать код доступа, я его не знаю, но код выбирала моя мама, так что, скорее всего, это слово «бирюзовый» - это ее любимый цвет, она использует его в качестве пароля практически везде.
        - Поняла, - заверила я Трея. Затем я потянулась через забор, и мы снова поцеловалась, на этот раз дольше, потому что знали, что это, вероятно, был наш последний поцелуй на долгое время.
        Как мы с Треем и ожидали, утром воскресенья родители не предоставили нам второго шанса на прощание; я услышала, как поднимается автоматическая дверь гаража Эмори, еще до того, как встала с кровати. Я скинула одеяло и прибежала в гостиную как раз вовремя, чтобы отодвинуть занавески и увидеть заднюю часть машины мистера Эмори, замедлившуюся на углу. Я наблюдала, как дистанция между Треем и мной увеличивалась, пока машина исчезала из вида, и у меня было ощущение, что кровь вытекает из моего тела. В груди было пусто. Я не знала, когда снова увижу Трея или (в зависимости от обстоятельств в канун Нового года) увижу ли его вообще.
        Затем, когда я услышала Мод, бежавшую по коридору в комнату мамы, у меня снова забегали мурашки по коже головы, и я догадывалась почему. Я должна была увидеть дневник матери Трея, и у меня была идеальная возможность попытаться его найти, пока вся его семья была в отъезде, провожая его в школу. И все же я попыталась бороться с желанием залезть в дом Трея. Он ясно дал мне понять, что не отдаст дневник, потому что тот был дорог его матери и она могла заметить его пропажу. Залезть в дом Эмори было нарушением не только закона, но и судебного постановления. Но покалывание не прекращалось. Я должна была увидеть тот дневник; там было что-то очень важное. Еще не было семи часов, и я могла предположить, что мама останется в постели еще час или чуть больше, прежде чем встать, поскольку было воскресенье. Я быстро оделась и натянула ботинки на ноги. Кипя от ненависти к себе, я проскользнула через заднюю дверь, спустилась по лестнице с крыльца на траву, открыла калитку и вошла во двор Трея, где обнаружила, что выдвижная дверь его дома не заперта, как я и догадывалась.
        Последний раз, когда я была на кухне Эмори, мы с Треем отнесли доску Уиджи в подвал, чтобы провести первый сеанс, - но все было точно так же, как я помнила. Часы с кукушкой, на которые мы с Дженни смотрели, проверяя время, все еще висели рядом с холодильником. Миссис Эмори до сих пор хранила банку для печенья на столешнице. Я подняла крышку, чтобы заглянуть внутрь, - да, там все еще лежало печенье «Орео». Зловещее чувство, что я хожу по чужому дому, хотя не должна бы в нем быть, не покидало меня, так что на кухне я не задержалась.
        В подвале Эмори, как и в нашем, пахло плесенью. Все, из чего выросли мальчишки, было упаковано в коробки и хранилось здесь. Тут были стеллажи, на которых стояли коробки с разными вещами - от костюмов на Хэллоуин до кучи старых налоговых квитанций. Я была уверена: Трей сказал, дневник лежал в подвале где-то среди вещей, которые его мама привезла из дома своих родителей, но он не упомянул, где именно. Я просмотрела все коробки с полок и даже заглянула в те, которые не были подписаны, но нигде не было вещей, принадлежавших миссис Эмори в молодые годы.
        Затем я заметила рядом с диваном кедровый сундук, который использовался в качестве кофейного столика. На нем остались следы от чашек и тарелок, которые мы с Треем ставили без подставок, когда были маленькими. Я села на диван, забыв, что крышки деревянных сундуков (как и подаренной Треем шкатулки) держатся на шарнирах. Усиление покалывания кожи головы означало, что я на верном пути. Я опустилась перед сундуком на колени, открыла замки-защелки, подняла крышку и увидела, наверное, практически все вещи матери Трея времен ее молодости, когда она еще была мисс Мэри Свенссон. Сложенные письма и футболки с благотворительных событий, проходивших в старшей школе Уиллоу двадцать лет назад, плюшевые звери, фотоальбомы, ежегодники, и еще… дневник в кожаном переплете, спрятанный у одной из стенок сундука.
        Я посмотрела на телефоне время. Пройдет еще пара часов, прежде чем Эмори вернутся, но вот моя мама, вероятно, будет на кухне делать себе кофе уже через двадцать минут. Поэтому я пролистнула страницы дневника до момента рождения Трея, проглядывая абзацы на каждой странице…
        15 октября
        …заказала двойной эспрессо, очень вкусный, и мы поговорили о двустороннем соглашении об инвестициях на зарубежном рынке. Я была так польщена, что он думал, что я знаю достаточно о международном бизнесе, чтобы поддерживать разговор на эту тему, а когда мы уходили, он спросил о моих планах на пятницу после занятий.
        Из заметок ранней осени я узнала, что Майкл Симмонс вел один из вводных курсов по бизнесу, который посещала будущая миссис Эмори. К Рождеству они уже спали друг с другом и она была по уши влюблена. Мэри уехала в Уиллоу, мечтая о нем и об их совместном будущем, так как Майкл признался ей в любви и намекнул, что когда-нибудь уйдет к ней от контролирующей и поверхностной жены. Когда мать Трея вернулась в кампус к концу января, она поняла, что забеременела, и с воодушевлением готовилась рассказать об этом возлюбленному. Пропустив пару страниц, я нашла то место, о котором говорил Трей, - описывалась встреча с юристами Майкла Симмонса в их офисе в Чикаго. Они хотели убедить ее прервать беременность по причинам, которые озвучил Трей; но юристы также сообщили, что был еще и вопрос наследства.
        Семья Симмонсов была очень, очень, богатой - адвокаты мистера Симмонса заботились прежде всего о том, чтобы Мэри Джейн Свенссон поняла, что ее незаконнорожденный ребенок никогда не сможет претендовать даже на малую долю этих денег. В качестве утешения они предлагали ей 1 450 000 долларов за прекращение беременности и дальнейшее избегание контакта с Майклом Симмонсом. На этом моменте записи в дневнике стали неразборчивыми: мать Трея признавала, что не готова рожать и что деньги позволят ей учиться за границей, а затем выплескивала ярость по поводу того, что их общий ребенок стал так ненавистен Майклу, что тот попытался откупиться от нее. Имя Ванессы Симмонс стало появляться все чаще на последующих страницах, поскольку мать Трея направляла на нее всю свою ревность и весь свой гнев.
        Когда я перевернула очередную страницу, из дневника выпала сложенная пополам записка. Развернув ее, я сначала подумала, что это какое-то стихотворение, но затем поняла, что это заклинание.
        При свете полной луны
        Зажги черную свечу,
        Выкопай яму в земле,
        Налей в нее уксус и дай земле впитать горечь,
        Посади в ямку многолетнее растение с голыми корнями.
        Как растет растение, так и твоя месть
        Напитывается горечью
        С каждым лунным циклом год за годом.
        Пока растение цветет, твои враги страдают.
        Я затаила дыхание. Неужели, черт возьми, мать Трея знала о колдовстве? Хотя я и сама мало что знала о магии, это заклинание показалось мне слишком страшным. Я задавалась вопросом: не ошибались ли мы все это время, предполагая, что семья Симмонс повинна в деяниях Вайолет… Возможно, кто-то другой наложил на нее проклятье. Возможно, этим кем-то была мать Трея?
        Я сфотографировала лист бумаги, на котором было заклинание, и добавила его в сообщение для Кирстен, рассказав о том, где нашла его и спросив ее мнения. Затем я положила дневник обратно, вернула все вещи на место и побежала домой, чувствуя тошноту.
        Несколько часов спустя я пыталась сделать домашнее задание по математике из учебника школы Уиллоу, так как уже изучила высшую алгебру по программе школы в Шеридане. Кирстен ответила на мое сообщение и спросила, буду ли я против звонка.
        - Прости, что так долго отвечала, - извинилась она. - Вчера я немного переборщила с вином.
        - Ничего страшного, - сказала я, благодарная Кирстен за то, что она вообще ответила.
        - То, что ты мне прислала, похоже на чертовски опасную вещь. Ты ведь не читала это заклинание, верно?
        - Нет. Я бы никогда не стала пытаться заколдовать что-либо. Я не знаю, что делать, - призналась я.
        Я рассказала Кирстен, как миссис Эмори познакомилась с отцом Вайолет и что - как Кирстен и предполагала - мистер Симмонс был биологическим отцом Трея.
        Кирстен продолжила объяснять, что произнесение любого заклинания ради мести или же для обременения кого-либо было строго запрещено среди людей, практикующих магию. Колдовство ради своей эгоистичной выгоды приводит в действие правило трех - по сути это означает, что к тебе вернется в три раза больше трудностей, чем ты на кого-то наложил.
        - Думаешь, заклинание, которое из мести произнесла мать Трея, каким-то образом отразилось так, что Вайолет стала обязана каждый месяц жертвовать людьми? - спросила я.
        Казалось, заклинания каким-то образом связаны - чувством мести, растущей с каждым лунным циклом. Однако, если подумать, предположение, что жертвоприношение Вайолет каким-либо образом являлось формой мести, которое выгодно матери Трея, не имело смысла. Это было ужасное обязательство, которое должна была выполнять Вайолет, но это также было тиранической формой власти.
        Даже Кирстен была в тупике.
        - Мне необходимо провести исследование. Честно говоря, мне это напоминает что-то вроде взаимодействующего заклинания.
        Я попросила ее уточнить, что это значит.
        - Вроде заклинания, которое кто-то накладывает, но при этом не вяжется с другим заклинанием. Возможно, мать твоего парня наложила проклятье на жену своего любовника, не осознавая, что на нее уже было наложено проклятье.
        Два проклятья. Это звучало невероятно.
        - Каковы шансы, что оба человека, знавшие мать Вайолет, наложили на нее проклятье? - с сомнением рассуждала я вслух.
        Кирстен засмеялась.
        - Ох, ты будешь удивлена. Достаточное количество людей, чтобы мы с легкостью могли платить за аренду магазина в Викер Парк. Люди обращаются к колдовству, когда в чем-то отчаянно нуждаются. Многие оказываются в подобных ситуациях.
        Когда мы закончили разговор, мне пришло в голову, что Ванесса Симмонс, должно быть, чувствовала отчаяние после трех выкидышей.
        Глава 12
        - Повеселись сегодня, - пожелала мне мама, когда я отстегнула ремень безопасности. Она высадила меня у дома Черил, где я якобы планировала встретить Новый год. Мне было неприятно врать маме или Черил, но ночевка у Гатрис казалась мне наиболее подходящим и благоприятным способом выйти из дома в ночь вечеринки Вайолет.
        Я вылезла из машины с дорожной сумкой в руках и сказала:
        - Обязательно.
        - И не ложись поздно спать. Я буду здесь ровно в восемь утра. Мы должны выехать до девяти тридцати, чтобы к полудню успеть в Шеридан, - напомнила мне мама.
        - Знаю, знаю, - проворчала я. Долгая поездка в школу-интернат была последней вещью, о которой я беспокоилась в тот вечер. Моя мама даже не знала о том, что я собиралась сделать и как это могло с большой долей вероятности привести к тому, что я больше никогда не вернусь в Шеридан. Я даже долго и с ностальгией оглядывала свою комнату, прежде чем выйти из дома, думая о том, зайду ли в нее еще раз.
        - Безопасной дороги, - пожелала я маме. Я бы еще предупредила ее насчет электрических приборов, ножей и посоветовала ходить с ножницами ради безопасности, если бы не риск вызвать у нее подозрения по поводу моих планов. Я оставила предостережения при себе, тоскливо махая маме рукой, пока она отъезжала от дома Гатрис, а мое сердце сжималось в надежде, что это был не последний раз, когда я ее видела.
        Черил поздоровалась со мной у входной двери, сияя широкой улыбкой.
        - Ура! Я так рада, что ты пришла! - воскликнула она, когда я вошла в ее дом, который всегда пах какими-то ароматическими смесями. - Мы так повеселимся сегодня!
        Я почувствовала себя самым ужасным человеком в мире, когда мы с Черил пожарили попкорн и расположись в гостиной, чтобы посмотреть фильм на iTunes с ее мамой, папой и младшим братом. Я позвонила Черил в пятницу: выразить сожаление о том, что у нас не было возможности провести вместе время на каникулах - это был мой способ манипулировать ею, чтобы она пригласила меня отметить праздник у нее. Все время, пока мы тихо сидели с семьей Черил, я слышала, как мой телефон разрывается от входящих сообщений Миши и Генри, из-за чего тревожность в груди нарастала подобно башне Дженга[11 - Дженга - игра, в ходе которой игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая конструкцию все более высокой и все менее устойчивой. (Прим. ред.).].
        Когда я радостно приняла приглашение Черил, то не рассказала ей обо всех моих планах на новогоднюю ночь. Но после того, как мы заказали пиццу и посмотрели второй фильм, я поняла, что должна действовать быстро, если собиралась выбраться наружу и встретиться с Мишей в десять пятнадцать, когда она должна была меня забрать. Когда мы с мамой выезжали к Гатрисам, Миша все еще была склонна не идти на вечеринку Вайолет. Только после моих строгих напоминаний о том, что ее семидневная свеча горит уже седьмой день и что она больше не может чувствовать себя в безопасности, Миша согласилась заехать за мной к дому Черил. Ситуация Миши была классический: будешь проклят, если сделаешь, и будешь проклят, если не сделаешь. Ей нужно было либо набраться храбрости, чтобы отправиться со мной к Вайолет, либо рискнуть задохнуться в любой момент.
        Я проследовала за Черил по коридору в ее комнату, когда она сказала, что собиралась переодеться в пижаму, и закрыла за собой дверь, так что у меня появилась возможность попросить ее об одолжении, чтобы ее родители не услышали.
        - Черил, я ужасная подруга. Правда, я самый ужасный человек за всю историю. Но я должна попросить тебя об огромном одолжении, - затараторила я.
        Черил погрустнела, и у меня немного закололо в животе. Я знала, что значила эта ночь для нее и что, конечно же, получалась неувязка - а все потому, что я была ужасным, эгоистичным и ненадежным человеком. Хуже того: я даже не собиралась быть с Черил честной и объяснять, почему мне нужно было ускользнуть из ее дома. Если бы она узнала, что я собираюсь на вечеринку Вайолет, то могла бы рассказать об этом родителям из-за искреннего беспокойства обо мне. Вместо этого я попыталась задеть ее романтические чувства.
        - У меня не было возможности увидеть Трея на этой неделе, а завтра я уезжаю в школу. - Она не знала, что Трей уже уехал встречать Новый год в казарме, где в десять вечера отключают свет, и что он был бы в бешенстве, узнав о том, что я собиралась вот-вот сделать.
        Что-то мелькнуло в ее взгляде (я надеялась, что-то вроде сочувствия), поэтому я продолжала:
        - Мы также надеялись, знаешь, побыть наедине хотя бы пару часов в течение каникул, а наши родители были полностью против этого.
        - Так, я не понимаю, - проговорила Черил с очевидной болью в голосе. - Ты хочешь уйти?
        - Только на два-три часа, - сказала я, пытаясь сделать так, чтобы звучало менее ужасно, чем мне представлялось в голове. - Я вернусь меньше чем через два часа, обещаю. Мы не сможем провести всю ночь вместе, так как его родители будут дома к часу, и я сразу же вернусь сюда.
        Черил выглядела озадаченной и, хотя я знала, что она ничему из этого не обрадуется, реагировала более эмоционально, чем я ожидала.
        - Ты доставишь мне много неприятностей, МакКенна. Если ты не вернешься к утру или мои родители заметят, как ты возвращаешься… они не такие, как твоя мама, они вызовут полицию, или же объявят тебя в розыск… или же - я даже не знаю, что они сделают.
        Я решила проигнорировать ее комментарий, предполагавший, что моя мама была терпеливым родителем.
        - Я не принесу неприятностей, клянусь, Черил, честно. Просто это мой последний шанс увидеть его, вероятно, до июля - а возможно, и нет, потому что я буду во Флориде летом и нет никакой гарантии, что Трея выпустят после его совершеннолетия.
        Черил села на свою кровать, ее плечи опустились, и, к моему удивлению, она спросила:
        - Ты точно не идешь на вечеринку Вайолет и не обманываешь меня? Я ведь не идиотка. Я знаю, зачем ты ходила с нами к Трейси в больницу.
        Если и есть чувство хуже, чем когда тебя поймали на лжи, то это ощущение, которое у меня возникло от того, как на меня смотрела Черил. Было уже десять часов. Не было особого смысла настаивать на том, что я собиралась убежать к Трею. Я знала, что она мне не поверит.
        - Я никогда не говорила тебе об Оливии и Кэндис, - начала я серьезным тоном. - Помнишь, о чем говорила Кэндис в школе: об игре, в которую мы играли с Вайолет на вечеринке у Оливии, и о том, как Вайолет предсказывала смерти? Это было правдой. Я знаю, что это звучит странно. Но все это правда.
        Черил кивнула, не отрывая взгляда от меня:
        - А что насчет Трейси? Она предсказала ее смерть тоже?
        Я нахмурилась.
        - Не знаю. Я так думаю, потому что слышала, что Вайолет гадала людям на картах Таро. Но я не знаю наверняка.
        К моему полному удивлению, Черил казалась более надежной, чем я думала.
        - Дело в том, что Трейси стало лучше после того, как мы ее навестили во вторник; ее отправили домой в субботу, и я услышала, как тетя Джойс сказала моей маме, что Трейси спрашивала врачей, была ли вероятность получить сердечный приступ. Как будто менингит повышал вероятность сердечного приступа, пока она училась в старшей школе. С чего бы семнадцатилетней девушке думать о сердечном приступе?
        Я не знала, как ответить. Если я не попаду на вечеринку Вайолет и не заставлю ее сыграть в «Легкий как перышко, холодный как мрамор», тогда кто-то - вероятно, Трейси, несмотря на чудесное выздоровление, - мог умереть до конца января.
        - Хорошо. Я иду на вечеринку Вайолет, - призналась я, решив рискнуть, так как отчаянно хотела, чтобы Черил со мной сотрудничала. - Миша Портной за мной заедет через пятнадцать минут. У нас есть план, как попасть в дом Вайолет, пробыть там пятнадцать минут, а затем уйти. Это все. Мы не собираемся начинать драку или что-то красть, просто закончить то, что начала Вайолет и, возможно, спасти жизнь Миши. И жизнь Трейси.
        Губы Черил сжались наподобие прямой линии, она встала.
        - Смотри, я пойду скажу сейчас родителям, что мне нехорошо и что мы пораньше ляжем, чтобы ты вовремя проснулась и твоя мама забрала тебя. Но только если ты возьмешь меня с собой и позволишь тебе помочь.
        Менее всего я ожидала услышать от Черил нечто подобное; да и условие, которое она поставила, было явно не тем, которое я посчитала бы приемлемым. Время поджимало, и я была не в том положении, чтобы сказать ей, что она не может пойти, но все же попытался ее переубедить.
        - Это будет опасно. И не обязательно в том смысле, что это может привести к проблемам с полицией. Больее вероятно, что это может стоить нам жизни.
        Мое не очень-то скрытое предупреждение ни капли не ослабило желание Черил присоединиться. Мы прошли в гостиную и объявили, что идем спать. Ее родители ничего не заподозрили и пожелали нам доброй ночи. Через десять минут, изнутри заперев на ключ дверь ее спальни, мы выбрались из окна и спустились по крыше гаража, откуда спрыгнули на переднюю часть двора и побежали к «Фольксвагену Джи Ти Ай» Миши.
        - Ну уж нет, - огрызнулась Миша, когда я села на пассажирское место, а Черил запрыгнула назад. - Третий лишний не был частью плана.
        Я тряслась в пуховике от лютого холода. На мне была толстовка с капюшоном и вязаная шапка, надвинутая на глаза под капюшоном, чтобы скрыть мое лицо, когда мы приедем на вечеринку, и я была рада, что вечером выбрала теплую одежду.
        - Теперь она - часть плана, - сказала я, надеясь, что у Миши не будет сложностей с этим. Школьники, вероятно, уже подтягиваются к дому Вайолет. Генри написал, что его подвезут парни, которых он знал с выпускного класса, а не Джастин, и что они забирают его в десять тридцать.
        Пошел обратный отсчет до начала нашей миссии, не было времени спорить о том, кто пойдет, а кто останется дома.
        - Ну, если с ней что-то случится, это твои дела, - выпалила Миша. - У меня уже одна смерть на совести.
        Дорога была пустынной и трудной. Мы проехали большой зеленый знак на границе города, гласивший: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В УИЛЛОУ. НАСЕЛЕНИЕ 4832 ЧЕЛОВЕКА». Эта цифра уже не была точной, по крайней мере с тех пор, как семья Вайолет переехала в Уиллоу.
        Спустя где-то сорок минут, когда мы остановились у забора дома Вайолет на Дирхарт-роуд, ничто не указывало на то, что что-то выходящее за рамки обычного могло произойти позади массивных ворот. Однако когда Миша притормозила, я смогла разглядеть за воротами покрытый тьмой дом Симмонсов, а вдали - рой красных огоньков задних фар машин, припаркованных на дороге, ведущей к дому Вайолет.
        - Ух ты, - поразилась я. Невозможно было и близко представить, сколько там было машин, но определенно больше, чем я когда-либо ожидала увидеть на вечеринке с участием учеников старшей школы.
        - Здесь действительно будет вечеринка этой ночью.
        Машины позади нас сигналили и просили уступить дорогу, Миша ускорилась и затем остановилась, чтобы мы могли увидеть через зеркало дальнего вида, как гости получали доступ на территорию. Приглашенные нажимали на сенсорную панель и ждали, когда кто-нибудь в доме их впустит. Как бы маловероятно это ни казалось, кто-то действительно следил за воротами через систему видеонаблюдения, чтобы контролировать, кто мог попасть на территорию, а кто нет.
        - Хорошо, что мы не попытались использовать первоначальную стратегию: попасть в дом через ворота, - буркнула Миша. - Потому что кто-то из нас - скорее всего, я - должен был бы пересекать границу в багажнике. - Она не преувеличивала; эта мысль приходила мне в голову.
        Мы остановились у следующего светофора на Дирхарт-роуд, повернули направо и еще раз направо на Фенмор Лейн, вдоль участка Симмонсов.
        - А нет ли там черного хода? - осмелилась спросить Черил, до того тихонько сидевшая на заднем сиденье.
        - Вроде что-то такое есть, - ответила я. На Фенмор Лейн не было машин, но росло много деревьев, так что никто не мог заметить, как мы припарковались у засыпанной гравием обочины. Не говоря друг другу ни слова, мы с Мишей вышли из машины, Черил последовала за нами, и мы подошли к багажнику, чтобы вытащить складную стремянку, которую Миша взяла из дома. Телефон зазвонил в заднем кармане, и я посмотрела сообщение от Генри.
        ГЕНРИ. 11:02 ВЕЧЕРА
        «НА МЕСТЕ»
        - Здесь только три ступени, но Генри подумал, что этого будет достаточно, - фыркнула Миша.
        - Вот мы и узнаем. - Я поднесла стремянку к стене, сердце учащенно билось. Хотя вокруг никого не было, я хотела побыстрее завершить это дело - прежде, чем кто-то проедет мимо и заметит нас.
        Черил последовала за нами через забор из побеленного кирпича, около которого я открыла стремянку и воткнула ее в снег. Слой снега был высотой больше полуметра, и я старалась, чтобы лестница стояла на ровном месте и не касалась камней. Первая ступень была практически в снегу, и казалось абсурдным, что мы пытаемся пробраться на территорию Симмонсов таким способом посреди зимы.
        - Вы серьезно, ребята? - спросила Черил.
        - Совершенно, - сказала Миша, когда поднялась на третью ступеньку и смахнула снег с верхушки забора перчаткой. - Проблема, - объявила она. - На заборе что-то есть. - Миша вытащила телефон и включила фонарик, чтобы разглядеть препятствие. - Похоже на битое стекло в цементе.
        Конечно. Там лежало что-то острое, чем мог порезаться любой, попытавшийся перелезть так же, как и мы, но это что-то не походило на уродливую колючую проволоку.
        - У тебя есть что-то в машине, чем можно было бы прикрыть это? - спросила я. - Что-то вроде пледа или куртки?
        Глаза Миши загорелись. В глубине багажника она хранила два тяжелых коврика для йоги; Миша спустилась по лестнице, чтобы их забрать, вернулась и положила их рядом друг с другом поверх забора, чтобы мы не порезали себе руки и не порвали одежду, когда перекинем ноги и окажемся на другой стороне. Миша перелезла первой и после того, как спрыгнула в сугроб у стены Симмонсов, объявила:
        - Все не так уж и плохо.
        Я посмотрела на Черил:
        - Ты все еще хочешь с нами? Или хочешь подождать в машине?
        Она поколебалась минуту, прежде чем сказать:
        - Я иду с вами.
        И поднялась по стремянке.
        Спускаться со стены было страшнее, чем я думала. Я порадовалась, что у Миши было столько спортивного барахла в машине и что у всех нас были теплые зимние перчатки, иначе стекло на стене оказалось бы серьезной проблемой. И все же Миша была гимнасткой, которая выполняла кувырки назад и колесо каждый день в качестве зарядки, поэтому падение в сугроб не было для нее таким сложным делом, как для меня. Я закрыла глаза, сосчитала до трех и спрыгнула.
        Когда мы все перебрались через стену и посмотрели на коврики, я поняла, что мы не сможем вернуться к машине этим же путем. Нам придется обойти весь периметр участка - километры пути - или же попросить кого-нибудь подвезти нас до Фенмор Лейн.
        Я не особо задумывалась о том, что произойдет после того, как мы заставим Вайолет сыграть с нами в игру, и старалась не переживать по этому поводу. У меня было достаточно нуждающихся в пояснении вещей, связанных с тем, как мы собирались найти Вайолет в толпе и отделить ее от друзей. Даже с того места, где мы стояли - на дальней стороне лесистого участка, за которым следовало широкое открытое пространство, а затем ряды розовых кустов, покрытых снежным покрывалом, - мы могли слышать бас, доносящийся из дома.
        Вечеринка определенно началась, и нам пора было выполнить то, что мы запланировали на прошлой неделе.
        Несмотря на то, что снег играл нам на руку, пока мы проделывали путь по территории Симмонсов, я хотела бы, чтобы мы не пытались это делать в середине зимы. Был лютый мороз, на улице стало так холодно, что у меня онемели пальцы ног в ботинках. Я ткнула пальцем в перчатке в телефон, чтобы прочитать ряд сообщений от Генри о том, что дом был переполнен. Вечеринка не ограничивалась гостиной или подвалом - гости были везде, и они приехали не только из Уиллоу. Генри ждал нас на террасе при кухне, как мы и договаривались, но предупредил меня, что там курили травку.
        Наше появление обязательно заметят.
        Я не стала делиться этим с Мишей и Черил, пока мы еще не подошли к дому. Когда мы добрались до самых дальних розовых кустов, у меня текло из носа. Несмотря на тот факт, что я взяла с собой маятник, палочку Пало Санто, спички и карманное зеркало, я забыла бумажные салфетки «Клинекс».
        - Черт. Вайолет может быть хладнокровной грязной сучкой, но она знает толк в вечеринках, - пошутила Миша, когда мы подошли к фонтану в центре сада Симмонсов и посмотрели на дом. - Мне уже почти не хочется враждовать с ней.
        В каждом огне горел свет, и мы видели силуэты танцующих гостей на первом и втором этажах. Хип-хоп раздавался на чрезвычайно высокой громкости, и если бы у Симмонсов были соседи в радиусе двух километров, я была уверена, что жалоба на шум была бы уже передана в полицию.
        На секунду я подумала, что у меня снова пробежали мурашки по коже головы, но я так замерзла, что сложно было понять наверняка. Однако я внимательно осмотрела место, где мы стояли, просто чтобы убедиться, что не было ничего особенного, на чем мне стоило бы сфокусироваться. Единственной странной вещью в центре сада была скамейка, стоявшая напротив фонтана, который зимой оставался сухим. Прямо за скамейкой рос очень низкий куст роз. Казалось, под снегом скрывалось пять кустов примерно моего роста - на это следовало обратить внимание, так как они могли иметь отношение к заклятию, которое мать Трея наложила, посадив растение в землю. Пять кустов - пять мертвых сестер. Я изо всех сил тыкала в перчатках в телефон, пытаясь включить камеру и сделать быстрый снимок со вспышкой, чтобы позже подумать о значении кустов (или его отсутствии).
        - Вон дверь, - сказала я, указывая вперед на сдвижную дверь на правой стороне дома. Стеклянные панели запотели - значит, внутри было гораздо теплее, чем снаружи. Мое сердце колотилось. Меня не покидало ощущение, будто мы собирались штурмовать замок, устроить государственный переворот или предпринять что-то более грандиозное, чем просто сорвать вечеринку. Но затем я увидела, как распахнулась задняя дверь и Генри высунулся наружу, чтобы нас позвать, и поняла, что это дом меня пугает. У меня были плохие предчувствия, когда я была здесь впервые, а сейчас было чувство, будто мы пробивались через темную, прогнившую сердцевину проклятья Вайолет.
        Я внутренне цепенела от страха, пока замерзшие ноги вели меня к двери, и испытала облегчение при виде согревающей улыбки Генри, пока не заметила след от ярко-красной помады на его щеке. Чувство, близкое к ревности, взяло вверх, пока я не велела себе успокоиться. Любая девушка на той вечеринке, узнавшая Генри, могла поприветствовать его поцелуем, след от помады ничего не значил. К тому же это не должно было меня волновать: я встречалась с Треем, а этот всплеск эмоций, вероятно, был манипуляцией духов Вайолет моими мыслями, чтобы меня отвлечь.
        - Вы это сделали, - поприветствовал нас Генри и слегка ударил по плечу сначала меня, а потом и Мишу.
        - Спасибо, - сказала я, проходя мимо него на террасу, наполненную запахом марихуаны. Около десяти подростков, которых я не знала, посмотрели на нас с другой стороны террасы. Они, казалось, не интересовались причиной нашего появления на вечеринке через черный ход и продолжили передавать друг другу плотно набитый косяк.
        Миша, Черил и я потоптали по жгутовому коврику, чтобы стряхнуть снег с ботинок. Кожа на моем затылке уже покрылась мурашками (в области между шапкой и флисовой толстовкой), но я старалась не думать об этом. Такие мурашки у меня появились, когда я столкнулась с Вайолет в «Хеннесси», но теперь мне казалось, что они возникли, чтобы я сохраняла бдительность и была начеку по поводу того, что мы собирались сделать.
        - Ты уже видел ее? - спросила у Генри Миша. Ей пришлось перекрикивать музыку, чтобы ее услышали.
        - Нет, - сказал он. - Было уже достаточно людно, и я не искал ее специально. Не хотел с ней взаимодействовать, пока вы не придете.
        Его взгляд упал на Черил, и он вопросительно глянул на меня.
        - Ох, - сказала я, осознавая, что было невежливо не представиться, хотя мы спешили и находились в стрессовой ситуации. - Генри, это Черил. Черил, это Генри. Старший брат Оливии Ричмонд. Я была в цветной гвардии с Черил, а она захотела помочь нам сегодня.
        Черил смущенно помахала:
        - Рада знакомству.
        Я глянула через плечо на открытую дверь на кухню и увидела бушующую в глубине комнаты вечеринку. Девушка из десятого класса, которую я узнала, бежала и смеялась сквозь толпу с бутылкой шампанского, а за ней бежал незнакомый мне парень в боксерских шортах. Рой Нидхэм, один из обкуренных парней, с которым Генри иногда тусовался, стоял на кухонной столешнице и читал рэп под музыку. Шэннон Лю казалась совершенно не обеспокоенной недавней смертью ее бывшей девушки Стефани, так как она водила языком вверх и вниз по шее Ника Максвелла, пока он наливал водку в красный пластиковый стаканчик.
        - Мы собираемся это сделать или нет? - спросила Миша. - Моя свеча догорела, и если мы не завершим все сегодня, то худо мое дело.
        - Пойдем, - скомандовала я, натягивая вязаную шапку чуть ниже на лоб. - Всем держаться вместе.
        Я первая прошла на переполненную кухню. Я была слишком сосредоточена на том, чтобы добраться до гостиной, чтобы помнить о том, что ребята из школы меня узнают и поймут, что я не должна была находиться здесь. Вертушки диджея были установлены в большой гостиной, и поверх качающихся голов я могла увидеть огромные колонки, стоящие по обе стороны от микшера. Черные и красные лампочки прожекторов делали помещение скорее похожим на ночной клуб, чем на особняк в маленьком городе. Каждый подросток, которого я видела, держал в руке либо бутылку пива, либо полный стаканчик выпивки, а огромное количество бутылок на кухне было первоклассным алкоголем: «Гран Патрон Платинум», «Грей Гуз», «Мэйкерс Марк». Хотя я и выросла с мыслью о том, что Ричмонды и Портной были богатыми, потому что владели большими домами и роскошными автомобилями, состояние семьи Вайолет, позволившее устроить ей такую вечеринку, подняло представление о богатстве на другой уровень. Когда мы с ребятами собирались было пробиться сквозь толпу в гостиную, я почувствовала, что Миша дергает меня за куртку. Я повернулась и увидела тревогу в ее
глазах, и что она показывала мне что-то на кухне. Раздраженная тем, что меня замедлили, я наклонилась ближе к Мише, чтобы расслышать, что она кричала мне в ухо:
        - Смотри! Это же…
        Ее слова заглушила музыка.
        Таким образом, когда мой взгляд упал на серебряный сервировочный поднос на кухонной столешнице, мурашки, бегавшие по коже, превратились в ощущение жжения. Слишком много людей оказалось в поле моего зрения, чтобы я могла разглядеть, что было на подносе; Джейсон Аркадиан и группа девочек из нашего класса стояли перед подносом, держа над ним пальцы, словно выбирая. «Останови их, останови их, останови их», - начали скандировать голоса в голове, и мои ноги двинулись в том направлении, прежде чем я осмыслила то, что увидела. Я протиснулась между парочкой двенадцатиклассниц в обтягивающих платьях к кухонной столешнице и потом оттолкнула локтями двоих подростков. Я в панике наблюдала, как Джейсон делал свой выбор на подносе, и все это внезапно обрело ужасающий смысл. На подносе лежали свернутые свитки, перевязанные красной лентой. На маленькой серебряной подставке была карточка с напечатанными словами: «ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД».
        На секунду мне показалось, что кто-то ударил меня в солнечное сплетение. Весь воздух вылетел из моего тела, когда меня поразила чудовищность того, что сделала Вайолет. Генри и Миша оба увидели поднос, и к ним пришло такое же осознание. Вайолет устроила вечеринку, чтобы вынести больше смертных приговоров с наименьшими усилиями, а ее гости ни капли не подозревали об этом. Хуже того: реакция Джейсона выражала только удовольствие от оказанного ему внимания. Оцепенев, мы наблюдали, как Джейсон разворачивает свиток со своим именем и читает предсказание двум девушкам, стоящим рядом с ним, чтобы их развлечь.
        - Джейсон, стой! - крикнула я, но он не слышал меня сквозь музыку и продолжил смеяться над тем, что было напечатано на листке.
        «Останови их, останови их», - продолжали голоса.
        Я подошла к подносу и подняла листок, который оставил Джейсон. На нем было написано:
        «В КОНЦЕ БУДЕТ ТЕМНО И ХОЛОДНО».
        Меня поразило, что на подносе лежал свиток с напечатанным на нем именем Черил. Каким-то образом Вайолет все это время знала, что Черил появится на вечеринке. Она знала, что Черил будет с нами.
        Я порвала оставшиеся десять свитков на подносе, заметив как минимум 10 пустых углублений из-под свитков, которые уже кто-то взял. На другом конце кухни Хейли Уэст, одна из членов пом-команды с Вайолет, которая когда-то дружила с Оливией, узнала меня. Я услышала ее крик:
        - Кто пригласил МакКенну Брейди?
        И затем я почувствовала, как чьи-то руки уводят меня от столешницы.
        - Пошли, - прозвучал позади меня голос Генри, - мы должны найти ее - сейчас же.
        Вечеринка обернулась кошмаром, когда мы ворвались в гостиную в поисках Вайолет. Слухи о том, что мы с Мишей появились без приглашения, разнеслись по толпе как лесной пожар, привлекая внимание всех проходивших мимо нас. Я заметила Читру Бхакту, с которой училась вместе несколько классов, прежде чем меня выгнали из старшей школы Уиллоу. Она бросила красную ленточку на пол и читала свой свиток с легкой улыбкой на лице. В считаные секунды меня бросило в жар, и я поняла, что потею в зимнем пуховике, толстовке и шапке.
        Затем мы увидели ее. Вайолет. Она спускалась по парадной лестнице, ведущей из гостиной на второй этаж под суровым взглядом бабушки Симмонс с огромного портрета маслом, висящего на стене. На Вайолет было обтягивающее золотое платье без бретелек, совсем не похожее на те стильные, но консервативные наряды, которые она носила в начале года. Вайолет всегда казалась стройной, но теперь всем было очевидно, что она была в прекрасной форме: ее тело могло вызвать зависть у любой девушки нашего возраста. Вайолет держала за руку Пита, который спускался по лестнице позади нее, улыбаясь, будто она была игрушкой, которой он хвастался.
        Вайолет заметила нас еще до того, как мы ее заметили.
        Она улыбнулась мне. Терпеливо, осознанно.
        Стоя на лестнице, она сделала рукой жест диджею, и музыка прекратилась. Вечеринка мгновенно затихла, все закончилось. Не было никакого способа заставить Вайолет уединиться с нами в маленькой комнате, чтобы сыграть в игру, или же оттащить ее от гостей против ее воли. Она полностью владела ситуацией. Все, кто до этого разговаривал, танцевал или прыгал на диване, теперь изумленно оглядывались, когда Вайолет наклонилась через перила лестницы и обратилась к нам:
        - МакКенна! Миша! Я так рада, что вы смогли прийти! И вы привели Черил. Это очень мило с вашей стороны.
        Мои бывшие одноклассники из Уиллоу собрались вокруг и уставились на нас, некоторые ухмылялись, потягивая напитки, другие смотрели с осуждением сверху вниз. Я услышала, как кто-то сзади со злорадным смешком сказал: «Сумасшедшая». Кто-то протянул: «Черил Гатрис», будто это было забавно, что Черил показалась на вечеринке.
        - Мы здесь затем, чтобы сыграть в игру, - обратилась Миша к Вайолет, но я толкнула ее в ребра и покачала головой. Вайолет уже знала, зачем мы пришли. Она уже приняла все меры предосторожности, чтобы мы к ней не приблизились.
        - Классно! - промурлыкала Вайолет. - Я люблю игры. Как насчет игры «Держитесь подальше»? И под этой игрой я подразумеваю: «Держитесь подальше от меня».
        Прежде чем я поняла, что происходит, кто-то сзади поднял меня. Слева и справа от меня мускулистые парни из футбольной команды в куртках с логотипом школы Святого Патрика подняли Мишу и Черил. Они отнесли нас к входной двери, где Хейли Уэст снисходительно улыбнулась нам и придержала дверь:
        - Пока! Спасибо, что пришли! - поддразнила нас она. - Счастливого Нового года!
        Оказавшись на морозе у крыльца Симмонсов, я была удивлена, что меня швырнули в снег; я неуклюже приземлилась на спину у основания цементной лестницы. Ступени не были слишком высокими, и падение не оказалось таким уж болезненным, но если бы не было снега, я, вероятно, как минимум получила бы несколько синяков. Генри развернулся, замахиваясь на парня, который вытащил его из дома, но тот оказался намного мускулистее, чем он, и толкнул его в плечи, предупредив:
        - Ты бы не хотел начинать эту драку, чувак.
        Входная дверь Симмонсов закрылась и щелкнула. Музыка возобновилась, и через переднее окно мы увидели, как гости снова начали танцевать. Миша, Черил и я молча сидели в снегу, пытаясь понять, как наш план так легко провалился, а Генри бросился к входной двери и начал бить по ней кулаками.
        - Пустите меня обратно! Я хочу поговорить с Вайолет! - ревел он.
        Я посмотрела на кристальное чистое небо. Звезды светили на нас, а мои глаза были на мокром месте, хотя мой мозг и приказывал организму не плакать. Мы облажались. Мы не только провалили наш большой план - заставить Вайолет сыграть в игру, как советовала Дженни, - но и полностью раскрыли свои карты. Теперь Вайолет знала, к чему мы стремились, знала наверняка, что Черил и Генри были заодно с Мишей и со мной, и она выполнила свое обещание: заставить меня сожалеть о том, что я попыталась спасти жизнь Трейси.
        Хуже того: мама должна отвезти меня в Шеридан через девять часов. Моя возможность сделать что-либо, чтобы снять проклятье Вайолет, вот-вот исчезнет.
        Глава 13
        Попути от дома Вайолет в машине Миши я сказала остальным о маленьких новогодних свитках из бумаги и о том, что послание Джейсона было в той или иной степени предсказанием смерти.
        - Эта сучка, - прошипела Миша за рулем.
        Наша насущная миссия была провалена, а свеча Миши догорела. И, по словам Дженни, она всегда будет следующей, пока не умрет. Я не стала напоминать Мише об этом факте, но была уверена, что она думала об этом.
        - Значит, она предсказала смерть группе школьников - всем за один вечер? - спросил Генри. - Зачем ей это? Она собирается убить всех в большом трагическом происшествии?
        Я никому не рассказала, как Вайолет угрожала мне в больнице, но теперь чувствовала, что стоит это сделать.
        - Она загнала меня в угол в больнице, когда мы с Черил навестили Трейси Хартфорд на прошлой неделе. Я думаю, Вайолет знала, что я была там, чтобы защитить Трейси (что бы ей ни угрожало), поэтому она сказала, что заставит меня пожалеть за попытки ее остановить.
        - Подожди секунду, - Черил высунулась с заднего сиденья. - Ты пошла в больницу, чтобы попытаться спасти Трейси?
        - Конечно. Когда ты сказала, что у нее менингит, мне показалось очевидным, что она станет следующей жертвой Вайолет, - объяснила я.
        Всю оставшуюся дорогу Генри размышлял вслух о том, как мы можем защитить Мишу, пока у нас не будет возможности придумать новый план, а Черил смотрела в окно, не присоединяясь к разговору. Ей, вероятно, приходилось обрабатывать всю новую информацию за одну ночь, и я не знала, как ей облегчить понимание всего этого. Я действительно не хотела рассказывать Черил что-либо о том, как я связывалась с мертвой сестрой-близнецом, чтобы получить указания по предотвращению смертельно опасной деятельности Вайолет.
        Когда мы с Черил вернулись в ее спальню через окно над гаражом, еще не было часа ночи, но никто из нас не мог уснуть.
        - Это ведь не то, что должно было случиться сегодня вечером, не так ли? - спросила Черил.
        - Нет, - подтвердила я, не вдаваясь в подробности. - Я не хотела бы оставлять тебя в неведении, но меньше знаешь - крепче спишь.
        У меня кружилась голова, когда мы выключили свет. Я задавалась вопросом: должны ли были новые жертвы Вайолет читать свои предсказания, чтобы определить свою судьбу, или уже того, что Вайолет их распечатала, было достаточно для смертельного приговора? Меня особенно волновало, обречена ли теперь на смерть Черил. Я не сказала ни ей, ни кому-либо другому, что видела приготовленный для Черил свиток на подносе, но уже тот факт, что он там был, меня пугал. Я не удосужилась прочесть предсказание Вайолет для Черил, когда у меня была возможность это сделать на кухне Симмонсов, и сейчас, оглядываясь назад, считала это поспешной ошибкой.
        Черил выключила настольную лампу и уговорила меня попытаться уснуть. Больше часа я слышала, как мой телефон разрывался от входящих сообщений, надеясь, что раздражающий звук не разбудит Черил. Услышав, наконец, ее легкий храп, я встала с раскладушки, которую ее мать приготовила специально для меня, и достала телефон из сумки.
        Сообщения были, что неудивительно, от номера 000-000-0000, неизвестного ID. Оливия. Она сердилась на меня за то, что я не смогла остановить Вайолет. Я тоже была рассержена - наше с Оливией общение ограничивалось ее монологами. Было бы лучше, если бы Оливия нашла более эффективный способ общения со мной, чтобы я больше не совершала ошибки. Я написала ответное сообщение:
        «Извини! Просто скажи, что сделать!»
        Когда на часах было семь утра, я с удивлением обнаружила, что Оливия накопила достаточно энергии, чтобы ответить и прислать подробные инструкции. Мой телефон был уже разблокирован, код безопасности был введен. В телефоне было открыто приложение с картами, весь экран занимала карта какого-то штата, омываемого океаном. Я сразу же поняла, какая часть страны была изображена на карте и зачем Оливия поставила красный флажок на горе Фартингтон. Это был Нижний полуостров Мичигана, а адрес Фицджеральд Лодж был в моем телефоне.
        «Хотели бы вы узнать больше информации о Фицджеральд Лодж?» - предложил мне телефон.
        - Конечно, почему бы и нет? - пробормотала я и нажала «ДА». Черил уже проснулась и принимала ванну и, по крайней мере, не слышала, как я разговаривала с телефоном, будто бы совсем слетев с катушек.
        Мичиган. Оливия хотела, чтобы я поехала в Мичиган, куда Вайолет пригласила весь класс на лыжную поездку. Я думала о предсказании Джейсона Аркадиана, смерть которого была описана как темная и холодная, и по моей спине пробежали мурашки. Первым делом я предположила, что Вайолет собиралась сделать что-то во время лыжной поездки, чтобы убить группу людей. Если бы я не опасалась, что сработают датчики дыма в доме Черил, то незамедлительно зажгла бы Пало Санто и спросила бы у маятника об этом.
        На сайте Фицджеральд Лодж было то, что я и ожидала найти: фотогалерея уютного лыжного курорта, где, как утверждала администрация, делают самый вкусный горячий шоколад в Мичигане, а также были пылающий камин, роскошный спа-салон и множество трасс для начинающих лыжников, лыжников среднего уровня и опытных спортсменов. На сайте предлагались уроки катания на лыжах и на сноуборде, на территории курорта находилось два ресторана с высоким рейтингом и ночное караоке, расположенное в лоджии. И, конечно же, были предусмотрены скидки для групп школьников и студентов.
        Вайолет начала планировать эту поездку вскоре после смерти Оливии. Возможно, все это было частью ее большого плана. В тот день, когда мы с Мишей и Треем поспорили с Вайолет в школе, она действительно заставила меня пожалеть ее. Но теперь я задавалась вопросом: насколько она была зла внутри, чтобы запланировать вечеринку и поездку на горнолыжный курорт.
        Поскольку, я потерпела поражение при попытке снова сыграть с Вайолет в игру, пока была в Уиллоу, если школьники погибнут в Мичигане, часть их крови будет и на моих руках.
        У меня было меньше часа, прежде чем мама приедет за мной к дому Черил, чтобы вернуться домой, собрать вещи и отправиться в школу для девочек в Шеридане. Если я собиралась выработать план перехвата Вайолет во время школьной поездки, мне нужно было многое обсудить с Генри по телефону, прежде чем у меня его заберут. Я была погружена в свои мысли, когда Черил вернулась в комнату и села на кровать.
        - Я пойму, если ты не захочешь говорить о том, что произошло вчера в доме Вайолет, - сказала она. - Но если есть какой-нибудь способ помочь тебе завершить все это, - что бы ты ни делала, - тебе нужно лишь попросить.
        Сложив одеяло, которое дала мне мама Черил на ночь, я посмотрела на подругу, сидящую в пижаме на кровати, и представила, как странно все это выглядело в ее глазах. С детства я знала, что Черил - хороший человек. Большую часть этой добродетели я раньше приписывала отсутствию способности проявить эгоизм или манипулятивность, так как считала, что для кого-то было легче оставаться добродетельным, если ее игнорировали мальчики и она пропускала вечеринки. Но теперь я видела, как ошибалась. Черил была такой же сильной, как и Миша, просто смотрела на людей и их поступки с другой стороны. Для нее принятие того факта, что мы боролись с одноклассницей, убивающей детей в нашем городе, должно быть, было шоком.
        - Я ценю это, Черил, но попрошу твоей помощи только в крайнем случае. Возможно, осенью ты думала, что я сумасшедшая, а что теперь? После того, что случилось с Оливией, Кэндис и Стефани? Вайолет делает это намеренно. В опасности все, - сказала я.
        Я сняла и сложила простынь, которые мама Черил расстелила на раскладушке, чтобы не оставлять за собой беспорядок и миссис Гатрис не пришлось убираться после моего ухода.
        Черил кивнула:
        - Сейчас я все поняла.
        Ее голос был низким и хриплым, она опустила голову, убирая грязь под ногтями.
        - Я была расстроена, что ты не хотела со мной дружить, стремясь быть популярной. Но сейчас понимаю, что ты имела дело с вещами куда более важными, чем участвовать в концертах и махать флажками.
        Когда наши взгляды встретились, Черил виновато нахмурилась, что пронзило мне сердце - последние несколько месяцев я была паршивой подругой.
        - Мне жаль, что ты не смогла раньше рассказать мне о происходящем.
        Я положила стопку постельного белья на кровать и села рядом с Черил, размышляя, было ли это последней возможностью возместить ущерб, который я нанесла в сентябре нашей дружбе.
        - Я не сказала тебе, потому что это звучало бы неправдоподобно: девочка из нашей школы может убить человека, просто рассказав ему историю. Ты бы вряд ли поверила мне, а если бы и поверила, мне бы не хотелось, чтобы ты участвовала в противостоянии с Вайолет. Но это все правда, и если я не смогу придумать, как сбежать из школы в течение следующих нескольких недель, чтобы остановить Вайолет, то Миша умрет до двадцать четвертого января. Возможно, другие люди тоже погибнут. - Я не стала добавлять, что и она была потенциальной жертвой. Черил не заслужила узнать, что Вайолет оставила для нее предсказание на подносе. Взгляд Черил все еще был грустным.
        - Но я вижу Вайолет каждый день, - напомнила она мне. - В этом семестре я могла бы записаться на занятия, которые она посещает, и записывать, с кем она разговаривает.
        Я понимала, что Черил хотела мне помочь, но боялась, что она могла пойти во все тяжкие и привлечь к делу еще больше нежелательного внимания Вайолет, если не позволю ей верить, что она тем или иным образом помогает нам.
        - Просто присоединись к поездке, - посоветовала я Черил, полагая, что если предсказание Вайолет для Черил могло сбыться, даже если она не прочла его, тогда моя подруга уже была в большей опасности, чем та, от которой я могла бы ее защитить.
        - Ты окажешь мне большую услугу, если будешь держать меня в курсе всего происходящего во время поездки: кто едет, как вы туда доберетесь, кто с кем живет в одной комнате… ну, все. В школе делай вид, что вчерашней ночи никогда не было, и будь в Мичигане в конце месяца вместе со всеми.
        Глава 14
        - Натягивайте потуже, девочки. У нас не должно быть складок.
        Надзирательница Робинсон, сотрудница Шеридана, ответственная за наблюдение за теми, кто дежурил в прачечной, стояла у входа в прачечную в подвале здания Гурон общежития в Шеридане. В кампусе было два больших общежития, чтобы более молодые девушки были отделены от старших, но, на мой взгляд, стратегия деления имела бы больше смысла, если бы чрезвычайно опасных девочек держали подальше от менее опасных. В Шеридане было много молоденьких девочек, которых я избегала так же, как и девочек моего возраста, некоторые из них работали в ту ночь со мной в прачечной.
        Когда мне назначили работу в прачечной 22 января, это в значительной степени затруднило мой план побега из кампуса той ночью. Было почти шесть часов вечера, и согласно нашему с Генри плану, который мы составили на скорую руку в новогоднюю ночь, через полчаса они с Мишей должны были ждать меня в километре от общежития на дороге, огибавшей мою школу. Я каждую ночь в течение трех проведенных в Шеридане недель спрашивала маятник, получится ли у нас сыграть в «Легкий как перышко, холодный как мрамор» с Вайолет на лыжном курорте, и он неизменно отвечал, что мы сможем это сделать. Теперь настало время уходить, а я оказалась в ловушке под наблюдением самой жесткой надзирательницы в кампусе.
        У меня кружились бабочки в животе, пока я доставала из сушилки горячую спортивную форму, чтобы ее сложить, а Робинсон наблюдала за нами. Тот вечер пошел не по плану. Я должна была дежурить в столовой. Если бы я была там, подготавливая все к ужину, то спрятала бы свой пуховик гле-то между общежитием и столовой. У меня была бы возможность проскочить через служебную дверь столовой, где разгружали большую партию овощей и сыра государственного образца, а потом - выбраться на сельскую дорогу, ведущую к Шеридану, где дождалась бы ребят.
        Вместо этого, по неизвестной причине, накануне мое имя оказалось напечатано в списке дежурств в прачечной. Я подумывала обратиться к миссис Фримантл, советнице по дисциплинарным вопросам, ответственной за еженедельные дежурства, но в конце концов решила, что лучше не привлекать к себе внимание. Я не могла винить в происходящем духов Вайолет; это было лишь одним из раздражающих аспектов посещения исправительной школы и отсутствия контроля над собственной жизнью. Независимо от причины, по которой мне пришлось складывать чистое белье в среду вечером, я была в ужасе. У меня было лишь несколько минут, чтобы сообразить, как исправить ситуацию, - и ни одна из возможностей, которые я обдумала за последние тридцать часов или больше, не казалась реалистичной.
        Я уже знала по опыту дежурств в прачечной в ноябре, что в конце смены мы складываем сумки с чистым бельем в тележки, которые служебный персонал отвозит наверх, чтобы разнести по комнатам. Все восемнадцать дежурных должны будут выстроиться в две шеренги, и, когда Робинсон нас пересчитает, мы пойдем шеренгой по лестнице в комнаты, готовиться к ужину. Там я без особого энтузиазма поздороваюсь со своей соседкой по комнате, Алесией, по этическим соображениям, возьму свой пуховик, и мы вдвоем будем стоять по стойке смирно в коридоре, одетые для выхода на улицу, пока надзирательница Карлитос, сотрудница, проживающая на территории кампуса и ответственная по будням за наш этаж до девяти часов вечера, подаст сигнал свистком. Все девушки со второго этажа Гурона последуют за Карлитос из общежития через морозный внутренний двор в столовую. После ужасной пищи, состоящей из чили и риса или сэндвича с куриной котлетой, мы направимся обратно через двор и разойдемся по своим комнатам для выполнения домашнего задания, а в десять выключат свет.
        Если бы я смогла сбежать до того, как потребуется вернуться в комнату из прачечной, у меня был бы какой-никакой шанс незаметно отделиться ночью от толпы.
        У меня не было возможности отделиться от общего строя, переходя из двора в столовую. Любая девушка, заметившая меня, настучит. Хотя в Шеридане царил дух товарищества, мои одноклассницы явно не распространяли его на меня.
        Хуже всего будет, если я не свяжусь с друзьями в эту ночь - а у меня не было возможности это сделать, - чтобы сообщить, что не смогу покинуть кампус. Они будут слоняться туда-сюда по шоссе, не имея понятия, что происходит. Весь наш план на вечер строился вокруг препятствия связаться друг с другом. Генри не мог позвонить мне в школу. Он мог только оставлять сообщения в кабинете директора, что не было идеальным вариантом. Представившись миссис Эмори, я позвонила в школу Трея по предоплаченной телефонной карточке, которую Генри положил на мой комиссионный фонд, чтобы я могла ею воспользоваться, и запросила двухдневный отпуск, начинающийся со среды, двадцать второго числа. Конечно, по телефону у меня спросили код, и, к счастью, слово «бирюзовый» сработало. Меня трясло все время, пока я разговаривала с администратором, стараясь убедительно звучать как мать среднего возраста.
        Что меня больше всего беспокоило во влажной и перегретой прачечной, так это то, что для меня и Трея побег из наших кампусов в любом случае обернется необратимыми проблемами. Казалось маловероятным, что мы без труда доберемся до Мичигана, но если нам не удастся снять проклятье и на этот раз, другого шанса уже не представится. Без личного телефона, электронной почты или же другого средства связи с Генри я не знала, какие меры предосторожности он принял, чтобы защитить Мишу, и была ли она все еще жива. Вернувшись в Шеридан, я регулярно спрашивала маятник о ее здоровье и безопасности, но его ответы не были такими обнадеживающими, каким стал бы реальный разговор с Мишей. Я не видела ее с того момента, как она подвезла нас после вечеринки Вайолет, а это было двадцать два дня назад. Следующее новолуние должно было наступить через два дня.
        Автобус до Мичигана отправлялся от старшей школы Уиллоу на следующее утро.
        Я тщательно расправила рукава футболки, которую складывала, и задумалась. На лестнице мне нужно было выскользнуть из шеренги или же придумать другой способ пораньше выскользнуть из прачечной. Здание общежития было таким старым и запутанным, что я понятия не имела, были ли в подвале возле прачечной какие-либо двери, через которые можно выбраться наружу. Но я собиралась рискнуть, даже если это означало пробежать половину кампуса в двадцатиградусный холод без зимней куртки.
        Напротив меня складывала белье Винни, девушка из Кеноши, которая физически угрожала своей последней приемной матери. Начать с ней (или с любой другой соученицей) перепалку было крайней мерой, но, если удастся заставить надзирателя Робинсон отправить меня в кабинет директора пораньше, появилась бы отличная возможность сбежать из кампуса перед перекличкой на втором этаже.
        Я не отрывала взгляда от Винни, пока она не посмотрела на меня, а затем достала из кармана комбинезона бальзам для губ «Блистекс». Это было единственной роскошью из дома, которую мне разрешили взять с собой в Шеридан, так как, когда мама привезла меня 1 января, мои губы потрескались и кровоточили - вероятно, от долгого пребывания на холоде, когда мы шли по территории Симмонсов той ночью. Зная, что привлекла внимание Винни, я наносила бальзам медленно и провокационно.
        - Эй, - твердо сказала она. - Дай-ка мне немного.
        Хотя я и планировала с ней повздорить, но, будучи близка к этому, испугалась того, что она могла сделать.
        - Нет, это мой, - ответила я и убрала бальзам в карман. И вновь посмотрела на стопку футболок, которые складывала.
        - Ну дай. Не заставляй меня насильно у тебя его забирать, - продолжила Винни, оглядывая меня с ног до головы.
        Краем глаза я взглянула на надзирательницу Робинсон. Конечно же, она слышала Винни и понимала, что происходит, но не собиралась ничего говорить девушке, пока этого точно не потребуется. Даже надзиратели боялись Винни; ее плечи были как у полузащитника, и я слышала, что она могла кусаться.
        - Это от врача, по его назначению. Ты его не получишь, - сказала я, дрожа в свободном комбинезоне. Я хотела, чтобы меня отправили в кабинет к директору, а не в лазарет из-за того, что Винни может откусить мне ухо.
        Бросив взгляд на надзирательницу Робинсон, Винни отложила пару носков, которую складывала, обошла стол и подошла ко мне. Она взяла меня за запястье и вывернула мне правую руку за спину.
        - Я сказала тебе дать мне бальзам для губ, - взревела Винни.
        Другие девочки вокруг нас продолжали складывать вещи, ни одна из них не произнесла ни слова и даже не осмелилась посмотреть в мою сторону. Моя рука была зажата между лопаток, и я наклонилась к столу от боли, молясь, чтобы надзирательница Робинсон уже подбежала. Я направила взгляд на уродливую желтую плитку на стене за сушилками, плотно сжала губы и старалась не шевелиться, насколько это было возможно, так как точно знала, что Винни была способна сломать мне руку, если захочет. Она достала из кармана моего комбинезона бальзам для губ и толкнула меня так сильно, что я чуть не ударилась головой о стол.
        - Что происходит? - наконец спросила надзирательница Робинсон без какого-либо интереса. Она и пальцем не пошевельнула, хотя и видела, что Винни меня удерживала. Надзиратели Шеридана игнорировали проблемы, тем самым способствуя их возникновению. В их защиту можно сказать, что они, вероятно, не получали достаточно денег для того, чтобы рисковать своей жизнью и держать более жестоких девочек в подчинении.
        - Ничего, - соврала Винни, обходя стол и возвращаясь к месту, где складывала белье.
        Я посмотрела на свою груду белья и боковым зрением заметила страшные ортопедические черные туфли надзирательницы Робинсон рядом с моими ногами, но пока не расслаблялась - в Шеридане даже вмешательство авторитетного лица не означало, что ты в безопасности.
        - Это правда? - спросила меня Робинсон. - Я только что видела, как она схватила тебя, Брейди, или же мне померещилось?
        Момент истины. Была вероятность, что Робинсон не отправит меня к директору, а Винни потом изобъет меня до полусмерти, но я должна была рискнуть.
        - Она украла у меня бальзам для губ, - ответила я.
        - Я ничего не крала, - продолжила врать Винни. - Она его украла у меня, а я просто вернула свою вещь. - Она вынула бальзам из кармана и показала Робинсон. - Видишь? Мой.
        Надзирательница Робинсон определенно не поверила Винни, но, похоже, решила просто разрядить обстановку, чтобы не обращать на себя ее гнев. Она положила руки на бедра и гневно приказала мне:
        - Поднимись наверх и сообщи Карлитос о своей изоляции до отбоя.
        Успех! Одиночная прогулка до моего этажа - идеально.
        - Сука, - тихо бросила мне Винни, когда я прошла мимо нее с опущенной головой на выход из прачечной. Я старалась держать нормальный темп, хотя больше всего хотела убежать прежде, чем Робинсон изменит свое решение и поручит кого-то меня сопровождать.
        Проскользнув через двери прачечной в коридор, я оглянулась по сторонам. Было еще по крайней мере восемнадцать минут перед тем, как все ученицы выстроятся в шеренгу на втором этаже, чтобы их отвели на ужин. Если мне повезет, то потребуется еще десять минут, прежде чем они поймут, почему я не дошла до кабинета Карлитос, как мне приказали, и что я сбежала. Получается, у меня было почти полчаса, чтобы выбраться на улицу к друзьям. Прежде чем покинуть Уиллоу, я настоятельно велела Генри быть на месте вовремя.
        В спешке я толкнула ближайшую дверь, которая вела в котельную. Внутри оказалось темно. Тут были водонагреватели и какая-то электрическая панель управления - но, очевидно, не дверь на выход. Я попыталась воссоздать в голове план первого этажа и вспомнить, где находились двери по отношению к тому месту, где я стояла, но не смогла. Я слишком волновалась. Мое сердце колотилось. Я шагнула в коридор и побежала в противоположную сторону от лестницы, по которой могла подняться на первый этаж.
        Тут был санузел, как я полагала, и, вероятно, только один вход и выход из комнаты, так что я оказалась в ловушке. Позади меня послышались шаги, отражающиеся эхом от бетонного пола и стен. Если тот, кто спускался по лестнице, окажется внизу и увидит меня, блуждающую по коридору в одиночестве, то сразу поймет, что что-то не так. На двери справа от меня была табличка «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», и я медленно повернула ручку, чтобы проверить, не было ли здесь заперто. Она открылась, и я не задумываясь вошла в комнату и закрыла за собой.
        Я осмелилась включить свет, как только вошла, не в силах провести даже несколько минут в полной темноте. При свете голой лампочки над головой я заметила, что находилась в комнате уборочного инвентаря. На металлических полках было большое количеств средств для прочистки труб, стирального порошка, средств для стирки, лампочек и воска для пола. В одном углу комнаты на вешалке висела униформа, а рядом со стремянками разной высоты стояли одно на другом ведра. Ко мне внезапно, как удар молнии, пришло осознание, что спускавшийся по лестнице направлялся в ту самую комнату, в которой пряталась я. Я бросилась к первому ряду стеллажей и повернула направо. В маленькой комнатке было еще четыре ряда секций, а рядом со стеной, выкрашенной в темно-серый цвет, на дешевом столе из древесной стружки стоял старый компьютер.
        Я случайно оказалась в третьем ряду полок, между банками с красками и стеллажом со средствами для уничтожения насекомых, когда услышала, как ключ вставлялся в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась, и кто-то вошел, насвистывая. Стоя между банками с красками, я наблюдала, как какая-то женщина в бежевой униформе взяла пару лампочек с первой полки. Затем она рассеянно подошла к концу прохода и повернула направо. Нужно было найти другое место, чтобы меня не поймали, так что я на цыпочках прокралась к другому концу третьего ряда стеллажей и обошла его. Надеясь укрыться за круглыми банками с каменной солью, я присела и вцепилась в полку, чтобы удержать равновесие. Я затаила дыхание и осмелилась оглянуться через плечо. Уборщица осматривала банки с краской. Она положила все лампочки, которые несла, на поддон с краской, добавила к этому валик и подняла одну банку. Я чуть не потеряла сознание от радости, когда уборщица на выходе выключила свет и щелкнула дверью. После того как она ушла, я подождала несколько минут, гадая, есть ли смысл надевать бежевый комбинезон сотрудника в качестве маскировки или
верхней одежды. Я решила не делать этого. Комбинезоны казались слишком громоздкими и тяжелыми, они только замедлят меня, если понадобится бежать. И мне бы очень повезло, если бы комната уборочного инвентаря оказалась тем местом, куда сотрудники исправительного учреждения вешали верхнюю зимнюю одежду на время смены - но это был не тот случай.
        Готовая проверить, был ли горизонт чист, я глубоко вдохнула и повернула ручку двери. Она не поддалась.
        Меня заперли.
        «Этого не может быть», - мысленно повторяла я снова и снова. - «Это сон».
        Дверь, вероятно, была заперта и изнутри, и снаружи. Я не представляла, сколько времени пройдет, прежде чем следующий уборщик войдет в кладовку, - а случится это, скорее всего, не раньше восьми часов, когда закончится дежурство после ужина. Генри не мог ждать меня на обочине дороги полтора часа. Он наверняка поймет, что что-то случилось, и поменяет план.
        Я лихорадочно огляделась по сторонам. Я подошла к столу и выдвинула верхний ящик в поисках ключей. Там нашлась тяжелая связка ключей, но они были помечены как предназначенные для какого-то уличного оборудования - ключ от газонокосилки, ключ от склада спортивного инвентаря. Я взяла связку в руку, пока копалась в остальных двух ящиках, но не нашла ничего, кроме древней окаменевшей виноградной жвачки и бесполезных канцелярских принадлежностей.
        Я вернулась к двери и попробовала каждый ключ, но они оказались слишком большими, чтобы поместиться в замочную скважину. Проклиная свое затруднительное положение, я осмотрелась. На этот раз я заметила на крючке за вешалкой с униформой длинный шнур со связкой ключей. Я подняла его и изучила ключи на конце связки. Все они были помечены как ключи от внешних дверей - от входных дверей Гурона, от входных дверей общежития для младших девочек. Они не помогли бы мне выбраться из кладовой, но пока я смотрела, как связка болтается на шнурке в моих пальцах, ко мне пришла безумная идея. Шанс ее был невелик.
        - Маятник, покажи мне «да», - скомандовала я хриплым шепотом. Настоящий маятник был спрятан наверху в моей комнате и в наволочке, но длинный шнурок со связкой начал-таки раскачивать ключи вперед-назад. Я была так довольна ответом, что чуть не закричала от радости.
        - Маятник, выберусь ли я из кладовки вовремя, чтобы встретить Генри у дороги? - спросила я, боясь ответа.
        Импровизированный маятник продолжал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед. «Да».
        Воодушевившись, я продолжила:
        - Маятник, ты можешь помочь мне выбраться отсюда?
        Шнур изменил направление движения ключей, чтобы указать на дверь. Я медленно подошла к ней, и маятник стал раскачиваться быстрее.
        «Что мне делать дальше?» - подумала я.
        Схватив раскачивающиеся ключи, я тщательно рассмотрела их - они все казались слишком большими для замочной скважины, как и ключи в первой связке. Чтобы убедиться, что ничего себе не внушила, я удерживала левой рукой дверную ручку, а правой рукой последовательно пробовала каждый ключ. Нет, как я и подозревала, все они были слишком большими.
        - Маятник, можешь связаться с моей сестрой Дженни и спросить ее, что бы она сделала, чтобы открыть эту дверь? Или Оливию Ричмонд? Или кого-нибудь? - И тут я почувствовала, как в моей левой руке повернулась дверная ручка.
        - Не может быть, - буркнула я про себя. Я повернула дверную ручку влево до упора, и она, каким-то чудом, открылась. Возможно, что-то и было в том, как Кирстен намекала мне на то, что я медиум!
        - Спасибо, маятник, - осторожно положила я ключи на полку, не желая отпускать дверную ручку. Я приоткрыла дверь и высунула голову. Я собиралась уже выйти в коридор, как услышала громкий голос надзирательницы Робинсон в прачечной.
        - Две шеренги, девочки. Без шуток сегодня. Сегодня пирог из индейки на вечер, и я знаю, никто из вас не хотел бы такое пропустить.
        Я вернулась в кладовку, удерживая ручку до упора влево, чтобы дверь не закрылась снова. Было уже шесть пятнадцать! У меня оставалось всего лишь пятнадцать минут, чтобы пробраться к обочине дороги - а Генри, вероятно, был уже на месте, мучая Мишу и Трея своим любимым хип-хопом, пока они ждали, когда я выберусь из школы.
        Мне казалось, что пройдет вечность, прежде чем стихнет топот шагов на лестнице. Когда мне показалось, что все мои одноклассники наконец-то поднялись на первый этаж, я вышла из кладовки. После недолгого колебания я взяла с полки связку ключей и положила в карман синего комбинезона перед тем, как закрыть за собой дверь. Самодельный маятник мог пригодиться и на оставшуюся часть побега. В конце коридора с левой стороны была дверь без опознавательных знаков, а справа - дверь с металлической наклейкой и буквой «В». Не желая больше никаких сюрпризов в эту ночь, я вытащила шнур со связкой ключей из кармана и спросила:
        - Маятник, смогу ли я выйти из здания через эту дверь в конце коридора?
        Он раскачивался взад и вперед, так что я направилась в конец коридора и прошла через дверь.
        Она вела в другой коридор. Флуоресцентные лампы на потолке мерцали и жужжали, и, поскольку постепенно становилось холоднее, я могла предположить, что приближалась к двери, ведущей на улицу. В конце коридора был поворот, и в нескольких метрах показалась серая дверь с красным знаком «ВЫХОД» над ней, также с противопожарной ручкой под замком-задвижкой.
        - Маятник, сработает ли сигнал тревоги, если я открою эту дверь? - спросила я.
        Мятник качался влево-вправо. «Нет». Сигнал тревоги не сработает.
        - Ну, терять нечего, - пробормотала я себе под нос, сдвинув засов и толкнув ручку, чтобы открыть дверь. Она вела на лестницу, которую, к счастью, недавно очистили от снега. Ступеньки спускались до земли. Сигнал тревоги не прозвучал - какое облегчение! Снежный вечер манил подняться по лестнице.
        - Почему, ну почему я не надела футболку под комбинезон? - ругала я себя, двигаясь по лестнице, дрожа от холода - всего-то несколько секунд как выйдя из теплого помещения.
        Как только дверь за мной закрылась, у меня не осталось иного выбора, как продолжать идти, так что я побежала в общежитие: проверить, не ходит ли кто-нибудь еще снаружи, а затем побежала изо всех сил к задней части общежития младших девочек, и подождала. Позади столовой была стоянка с автомобилями, очевидно, принадлежавшими сотрудницам столовой, а не ученицам. Работницы столовой были намного добрее, чем надзиратели и преподаватели в Шеридане, но я все равно не могла рисковать и допустить, чтобы одна из них меня заметила, если они выйдут на перекур. Никто из них не предпочел бы помощь мне своей работе.
        Когда я убедилась, что за мной никто не наблюдает, то прокралась на корточках через стоянку между рядами припаркованных машин. По крайней мере, этот участок был очищен от снега - единственная часть моего неприятного путешествия, которая не предполагала пробираться через полуметровый слой снега. Грохот кастрюль и звуки вытекающей из крана воды, доносящиеся из кухни, подгоняли меня, и, добравшись до другой части стоянки, я прислонилась к ледяной кирпичной стене здания отдышаться - но быстро осознала, что холод пробирал до костей даже сквозь комбинезон. Изо рта шел холодный пар. Просто простояв на месте пять секунд, я почувствовала, как деревенеют ноги, поэтому побежала дальше по снегу, чтобы обойти здание, в котором располагались спортзал и большинство учебных классов.
        За ним был длинный пологий холм и сосновая роща, отделявшие кампус от участка шоссе, где меня ждал Генри. Осознание, что я была почти у цели, делало чувство жжения в ногах чуть более терпимым, но я настолько сильно замерзла, что пообещала себе, что побегу обратно в Гурон и сдамся, если Генри не будет ждать там, где мы договорились встретиться.
        Прошло три недели с тех пор, как мы обдумали этот план. Я не была уверена, что Генри в самом деле ждет меня, но было слишком холодно, чтобы останавливаться и спрашивать у ключей совета.
        Спуск с холма был отрезком, на котором любой человек, выглядывающий из окна восточной стороны любого здания Шеридана, мог меня увидеть. Нужно было пробежать около четырехсот метров, прежде чем деревья предоставят мне небольшое укрытие, и несмотря на то, что уже стемнело, здание школы хорошо освещалось прожекторами со стороны шоссе. С места, где я стояла, можно было видеть проезжающие по дороге внизу машины. Я надеялась, что никто из водителей, спешащих домой с работы в пригороде Шеридана в Висконсине, не захочет обратить внимание на девушку в синем комбинезоне, бегущую от школы по белому снегу.
        Отсчитав про себя обратно от пяти до нуля, чтобы решиться, я побежала что есть мочи с этого холма. Я потеряла правый ботинок - он лежал всего в нескольких шагах от меня, но я не стала за ним возвращаться. Левый ботинок остался в снегу, когда я приблизилась к соснам, и я также не стала терять время на его поиски. Вместо этого я продолжала брести между деревьев, перейдя на шаг, и радовалась, что под мокрыми носками были сухие сосновые иглы, а не снег. Я сильно дрожала от холода и остановилась на секунду, чтобы сориентироваться. Сквозь верхушки деревьев я увидела полоску луны на небе - досадное напоминание о том, что до новолуния оставались считаные часы и к этому времени Вайолет сделает все возможное, чтобы наверстать упущенное. В сосновой роще слышался лишь шум машин, проезжающих по автомагистрали, и мое затрудненное дыхание в морозном ночном воздухе.
        Я продолжала идти и наконец увидела облако выхлопных газов, выходящих из трубы пикапа Генри. Мое сердце наполнилось чувством облегчения, хотя мне было слишком холодно, чтобы я смогла закричать от радости. Я выбежала из сосновой рощи; как только Генри меня увидел, он распахнул дверь со стороны водителя. Машину Генри оставил на холостом ходу на обочине шоссе. Мое сердце разрывалось от счастья, что нам удалось это сделать: мы нашли друг друга и были уже на пути к цели, а кабина пикапа согреет меня, как только я заберусь в машину.
        - Ты здесь! - воскликнул Генри. - Не могу в это поверить! - Он крепко обнял меня и поднял над землей. - Где твоя обувь?
        - Объясню по дороге. Надо убираться отсюда, - сказала я, ступая за ним и забираясь в пикап. Но затем я в замешательстве обернулась к нему лицом. Кабина пикапа была пуста. Там не было ни Миши, ни Трея.
        - Где все? - спросила я, чувствуя, как на глазах выступают горячие слезы.
        - Садись, - велел мне Генри. - Все хорошо. Нам просто пришлось немного изменить план.
        Я залезла на пассажирское сиденье. В пикапе было невероятно тепло - так уютно, что заболели ноги и веки сразу стали тяжелыми.
        - Ну а Миша, - взвыла я. - С ней все хорошо? Она жива?
        - Жива-живехонька, - заверил меня Генри, закрыв дверь со своей стороны и включив задний ход.
        Он свернул на прилегающую дорогу, с которой мы могли объехать школу и вернуться на шоссе. Генри дотянулся до приборной панели и увеличил обогрев, а я наслаждалась тем, как теплый воздух дул мне на колени через вентиляционные отверстия.
        - Сразу после того, как твоя мама отвезла тебя обратно сюда, мы обратились к той девушке из книжного магазина «Благовония и Камни» за советом: как обеспечить безопасность Мише до следующего новолуния. Она предложила Мише остаться с ней в Чикаго до тех пор, когда мы не вступим с Вайолет в бой.
        - Подожди. Ты серьезно? Миша была с Кирстен все эти три недели? - спросила я с сомнением. - Ее родители знают, где она?
        Генри поднял бровь, наклонил голову и сделал забавное выражение лица.
        - Ты не часто смотришь новости, не так ли? Никто не знает. Так будет лучше для всех, но полиция ее разыскивает.
        - Боже! - воскликнула я. Он был прав. Я не смотрела новости в Шеридане, так как единственный телевизор был в комнате отдыха и было непросто убедить девочек смотреть что-то помимо сериала «Клиника».
        - А что насчет гимнастики? - Она очень долго готовилась к отборочным для Олимпийских игр, я не могла себе представить, что Миша добровольно согласилась перестать ходить в зал каждый день.
        - Это серьезно. Гимнастика подождет. Кирстен сказала, что может навести какое-то защитное заклинание на Мишу, но оно сработает, только если она будет все время в одном месте.
        Меня сильно трясло и знобило, так что я еле-еле пристегнула ремень безопасности, пока вникала в слова Генри.
        - Хорошо, - смогла пробормотать я обледенелыми губами. - Это хорошо.
        - Я взял тебе это, - отвлекся от дороги Генри, чтобы передать мне красный стакан из «Старбакса». - Горячий шоколад. Я предположил, что ты замерзнешь.
        - Генри, я люблю тебя, - прошептала я, взяв у него стакан. Только сделав пару глотков горячего лакомства, я поняла, что на самом деле сказала. - Я имею в виду… Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Спасибо. Это очень предусмотрительно с твоей стороны.
        - Я еще хотел взять что-нибудь поесть, но не знал, что ты любишь, так что мы можем просто остановиться где-нибудь.
        Я сделала еще пару глотков, прежде чем осмелилась спросить:
        - А что с Треем?
        - Небольшие изменения в плане, - ответил Генри. - Чем больше я хотел сам забрать его, тем менее вероятным казалось, что заведующие школы смогут просто так отпустить его одного, когда за ним должна была заехать тетя. Ну, если бы я явился туда, а они захотели бы, чтобы тетя зашла и подписала что-нибудь, нас бы поймали. Извини, что не смог с тобой связаться и предупредить, но эта часть плана требует доработки.
        - Ох, - произнесла я ровным голосом.
        Как я могла сказать ему, что ни за что не хотела подниматься на гору Фартингтон без Трея, не показавшись при этом незрелой и неблагодарной Генри за то, что он проделал весь путь в Шеридан, чтобы забрать меня? Я сделала три звонка Трею с тех пор, как вернулась в Шеридан, но не смогла рассказать ему, что произошло в доме Вайолет, и упомянуть о лыжной поездке. Мне нужно было обсудить с Треем заклинание, которое я обнаружила в дневнике миссис Эмори. Только так я смогу убедиться, что могу ему доверять и что он хотел остановить Вайолет, - я ведь обнаружила новые доказательства, заставляющие задуматься, намеренно ли он скрывал от меня информацию, которая была жизненно важна для нашего дела. В течение трехнедельного пребывания в Шеридане я думала о том листке бумаги, даже распечатала его фотографию, прежде чем вернуться в школу, чтобы продолжить его изучение, когда под рукой не будет телефона.
        - Не о чем волноваться. Миша позвонила в школу и представилась его тетей, сказала им, что из-за проблемы с машиной Трей может ожидать, что она заберет его на следующее утро, а не сегодня. Ей было непросто сформулировать все это, так как ты сказала, они следят за телефонными разговорами. Надеюсь, он понимает, что запрошенный тобой отпуск - это путешествие в Мичиган, а не реальная семейная ситуация.
        - Я уверена, он понимает это, - с облегчением сказала я. Но осознав, что мы едем из Шеридана в северный Висконсин, где находилась школа Трея, я удивилась:
        - Но его школа так далеко!
        - Она в пяти часах езды отсюда, - сухо сообщил мне Генри. - Но до Уиллоу только два с половиной часа. Поэтому мы поедем к моим родителям, выспимся, а утром заедем за Треем.
        Когда он съехал с автомагистрали, я сказала:
        - Не знаю, стоит ли возвращаться в Уиллоу. Люди из моей школы начнут меня искать меньше чем через час. Они позвонят моей маме, ты же знаешь. А она заподозрит тебя.
        Я не могла себе представить реакцию мамы на известие о моем исчезновении из школы. Она наверняка будет в отчаянии и сразу же заподозрит, что я не оправдала ее доверие и сбежала с Треем. Она придет к ложным выводам о причине нашего побега из школ и придет в ярость из-за того, что я выставляю ее безответственным родителем, а также из-за потраченных денег на решение юристом моих проблем с законом в ноябре и из-за упущенного мною шанса поступить в университет. Одна мысль о том, сколько боли я ей причинила своими поступками, отвлекла меня от цели поездки в Мичиган - как бы бессердечно это ни было, я старалась отвлечься от мысли о маме.
        - Знаю, знаю, это не идеальный вариант, - как бы согласился со мной Генри. - Но я учел и это. Что было бы прекрасно вернуться в город - мои родители увидят, что я дома, и скажут твоей маме, что я никак не связан с твоим побегом. Они думают, что я сейчас играю в большой теннис в Ортонвилле.
        - Хорошо, - согласилась я. Тщательно продуманный план показался мне незрелым и глупым, когда мы начали его реализовывать. Любому человеку, ищущему троих подростков, было бы легко обнаружить нас в курортной зоне Мичигана. Как мы сможем скрываться от копов достаточно долго, чтобы успеть поймать Вайолет?
        - Не думай о полиции, - как будто прочитал мои мысли Генри, когда мы въезжали на станцию отдыха. Мой живот заурчал от голода при виде освещенных вывесок фастфуда: «Макдоналдс»! «Панда Экспресс»! «Пицца Хат»!
        - Мне кажется, они больше будут сосредоточены на поисках симпатичной маленькой гимнастки, пропавшей без вести три недели назад, чем на двух хулиганах-подростках, сбежавших из исправительных школ.
        Он подмигнул мне, когда мы припарковались. Генри старался сохранять оптимизм даже в моменты отчаяния, и это заставило меня быть еще более благодарной ему за то, что он взял на себя инициативу при планировании поездки в Мичиган. По мнению Генри, все - каким бы безумным оно ни казалось - было возможным. Это резко контрастировало с нежеланием Трея верить в нашу победу и его беспокойством о том, насколько высоки будут потери, если мы проиграем. Хотя я и не оставляла попытки остановить Вайолет - независимо от последствий, которые могли меня коснуться, - непоколебимый оптимизм Генри заставлял меня меньше беспокоиться о том, что бремя снятия проклятья лежало на мне одной.
        Несмотря на все невинные шутки про местоположение Миши, я понимала, что ее родители, вероятно, волновались. Мне было интересно, могла ли Кирстен попасть в беду из-за помощи нам и укрывательства беглянки, если бы кто-нибудь узнал, что Миша скрывается у нее?
        - Итак, что же это будет, мисс? Бургер? Пицца?
        Я посмотрела на свои мокрые носки:
        - Я потеряла обувь в снегу, - объявила я, будто только что осознав это.
        - Я это вижу, - заметил Генри. - Но ты все равно не пойдешь внутрь. Люди наверняка запомнят босую девушку в форме исправительной школы, вошедшую в центр отдыха со сногсшибательным красавчиком старше ее.
        - Ты сумасшедший, Генри Ричмонд, - улыбнулась я впервые за три недели с тех пор, как мама отвезла меня в Шеридан. - Пицца, если это не затруднит тебя.
        - Одна пицца для босоногой девочки уже на подходе.
        Глава 15
        Дома на Кэбот драйв выглядели спокойными и отошедшими ко сну; мы с Генри медленно ехали к дому Ричмондов. Толстый слой январского снега уже частично исчез, а в нескольких дворах грустные снеговики подтаяли. Меня охватило престранное ощущение - будучи в родном городе, мне все же казалось, что я вторгаюсь в чужую собственность. Я почувствовала панику и сползла ниже на сиденье машины, чтобы воображаемые прохожие не увидели меня.
        - Просто жди здесь, пока я не вернусь, - приказал Генри, выехав на дорожку к дому и заглушив двигатель пикапа. В окнах Ричмондов горел свет - неудивительно, ведь было почти девять часов вечера.
        - Во сколько твои родители обычно ложатся спать? - встревоженно спросила я. Я не так уж хорошо знала Рэнди и Бет Ричмонд, но если они были совсем как моя мать, то определенно ни за что не одобрят то, что Генри пригласил переночевать в их доме девушку, сбежавшую из исправительной школы.
        - Не раньше одиннадцати, но они, скорее всего, смотрят телевизор наверху. Ну, еще иногда моя мама сидит на кухне и пьет чай, поэтому не буду загадывать. Просто забегу внутрь и открою дверь с черного входа прачечной. Мне, скорее всего, нужно будет еще захватить пару ботинок Оливии, так ведь?
        Я посмотрела на свои носки и кивнула, предпочитая не ходить через задний двор к дому Ричмондов без обуви. Генри быстро улыбнулся мне и вышел из пикапа, как можно тише закрывая за собой дверь. Он пошел по тропинке к дому и исчез внутри.
        И я осталась одна в медленно охлаждающемся пикапе. Улица была чересчур тихой, не было проезжающих мимо автомобилей. Впервые я задумалась о том, чем бы занимался Генри, если бы не строил с нами планы зимней поездки, - у него ведь не было какой-либо причины не возвращаться к учебе в этом семестре. Я была так погружена в жизнь в Шеридане, попыталась рассказать ему как можно больше о Вайолет перед этой лыжной поездкой, что и в голову не приходило спросить Генри, чем он занимается и планирует ли вернуться в Северо-Западный университет.
        Прошло более двух минут, и в доме уже не было признаков жизни. Меня трясло на переднем сиденье пикапа; я размышляла, знала ли Миша о деталях плана и интересовалась ли нашими успехами. Несомненно, чета Портной и моя мама были уже уведомлены высшими органами о том, что мы находимся в розыске. Вероятно, моему отцу уже также позвонили и сообщили, что я сбежала. Он, скорее всего, переводил стрелки на маму и пытался заставить ее почувствовать себя безответственной родительницей, не имевшей понятия, что я длительное время планировала побег.
        К горлу подступила тошнота. Мои родители не были идиотами. Если бы администрация школы позвонила и оповестила их о моем побеге, моя мама сразу же позвонила бы матери Трея, полагая, что мы сбежали вместе. А миссис Эмори позвонила бы в школу Трея попросить не спускать с него глаз, так что наш план был бы раскрыт. Если бы мы с Генри поехали в девять часов утра за Треем, как и планировали, то попали бы в ловушку. Я бы не удивилась появлению местной полиции или новостной шумихе - настолько крупной обернулась поначалу небольшая погоня полицейских в Уиллоу в ноябре.
        Мы не могли просто прийти к школе и ждать, пока Трей не выйдет. Даже если бы с нами был кто-нибудь, изображающий его тетю Нэнси, и мы без помех добрались до администрации, Трею ни за что не разрешили бы покинуть территорию школы. Я зарычала. Меня успокаивало то, что Миша была в более-менее безопасном месте, но изменение времени нашего плана казалось рискованным. Нам с Генри придется продумать к утру иные варианты освобождения Трея.
        Наконец, я увидела темную фигуру, двигающуюся вдоль жилища Ричмондов, а затем к дороге, - это был Генри, беспокойно оглядывающийся через плечо на дом. Он подошел к задней части пикапа и открыл пассажирскую дверь, держа в руках пару зимней обуви.
        - Извини за это, - сказал он приглушенным голосом, как будто кто-то мог подслушивать. - Моя мама на кухне. Нужно было придумать приманку.
        Я просунула правую ногу в ботинок.
        - Размер нормальный? - спросил Генри.
        - Удивительно, но да, - сказала я. Мы с Оливией не так уж долго общались, чтобы я знала ее размер, но предполагала, что он меньше моего, так что быстро завязала шнурки на верхней части ботинок и вышла из пикапа.
        - А какого рода приманка? - уточнила я.
        - Прачечная, - пояснил он. - Я бросил пару вещей в стиральную машину. Она заглушит любой звук, когда мы будем заходить в дом.
        Мы прокрались к задней части дома, к бетонным ступеням, ведущим в прачечную в подвале Ричмондов. Как только мы вошли во влажную и нагретую прачечную, меня начало трясти: я еще не восстановилась после того, как продрогла.
        - Послушай, Генри, - сказала я, радуясь, что шум от электроприбора перекрывал мой голос. - Я думаю, нам не стоит просто так приходить в школу Трея. Если в моей школе узнали о том, что я пропала, - ну, они там никогда не пропускают вечернюю поверку перед отбоем, - это значит, что моя мама уже в курсе и поймет, что я первым делом попытаюсь связаться с Треем. Нас там наверняка поджидают.
        Генри прикусил нижнюю губу, раздумывая над услышанным.
        - Нам нужно придумать другой способ забрать его оттуда.
        Я вздохнула, прислоняясь к стиральной машине и подавляя желание плакать.
        - Мы должны были предвидеть, что это обернется катастрофой. А что, если Трей не сможет с нами поехать? Что, если мы никогда не доберемся до Мичигана?
        Я снова забеспокоилась об игре с Вайолет перед пятницей - а это будет двадцать четвертого числа, оставалось мало времени, - волновалась за Мишу и Трейси. А еще у меня было дурное предчувствие, что предсказания Вайолет, сделанные на вечеринке, означали, что она готовила что-то масштабное на лыжную поездку. Маятник не дал мне четкого представления о том, насколько плохо это все могло обернуться.
        Если и на этот раз у меня не получится вовлечь Вайолет в игру, то неизвестно, какое меня ждало наказание за побег из Шеридана. Вайолет же, вероятно, готова играть в свою игру столько, сколько ее душе угодно.
        - Не думай так, МакКенна. Мы уже проделали такой путь. Уже прошли треть пути к нашей цели, если предпочитаешь так смотреть на вещи, - сказал Генри с надеждой в голосе.
        Я хотела бы быть такой же оптимистичной насчет успешного завершения завтрашнего дела, как Генри, но не так хорошо держала удар. Я предпочла бы иметь надежный, как железо, план.
        - Если мы хотим прибыть на север в районе девяти или десяти утра, то должны выйти до половины седьмого, когда мой отец просыпается и едет в фитнес-центр. Если мы к этому времени не уедем, шансы, что он обнаружит тебя здесь, внизу, увеличатся.
        Я подняла бровь.
        - Что ты подразумеваешь под «здесь, внизу»?
        - Я имею в виду подвал, - пояснил Генри. - Я принес сюда одеяло, так что сможешь поспать на диване.
        Я вздрогнула, вспомнив, когда в последний раз спала в подвале Ричмондов: в ночь ненавистной вечеринки Оливии.
        - Мне совершенно не нравится эта идея, - запротестовала я. - Ты знаешь, что Кирстен велела жечь шалфей каждый раз, когда хочешь призвать духов? Вайолет сыграла в ту игру здесь и ничего не очистила. Вероятно, здесь клубятся все виды духов и призраков.
        Генри обнадеживающе улыбнулся:
        - Я не думаю, что здесь есть призраки, МакКенна. Старые настольные игры, в которые я не могу заставить сыграть друзей? Да. Доказательства дурного вкуса моего отца на его виниловых пластинках? Да. Но призраки?
        Он открыл дверь, ведущую в основное помещение подвала; к счастью, свет был уже включен. Большой телевизор был на том же месте, что и тогда на вечеринке Оливии. Генри подготовил мне подушку с двумя одеялами на диване, где спала Кэндис. Он также принес для меня несколько фланелевых пижам на пуговицах, вероятно, принадлежавших Оливии. Я осмелилась осмотреть камин, вспомнив, как во время рассказов Вайолет стала единственной свидетельницей всполохов пламени на почти догоревших бревнах. Стеклянные двери камина были закрыты, а железные держатели для бревен - пусты, как если бы огонь не разжигали в течение нескольких месяцев.
        Да, темная зияющая дыра в стене, обрамленная кирпичом, беспокоила меня. Она казалось каким-то порталом, через который (по приглашению Вайолет) к нам на вечеринку приходили призраки.
        Генри присел на край дивана и откашлялся, что означало, что он собирался сказать мне что-то деликатного характера.
        - Мне неудобно тебя об этом просить, и ты не обязана отвечать, если тебе некомфортно, но… Давала ли Оливия тебе повод подозревать, что она несчастлива в загробной жизни? Ну, ты знаешь, вроде…
        Я знала, к чему он это спрашивал, хотя и не произнес это вслух. Он хотел понять, была ли Оливия в аду или в чистилище.
        - Нет, - честно ответила я. - Я не почувствовала этого и от Дженни. Я не знаю, существуют ли такие места или же это выдумали люди для того, чтобы облегчить тяжесть непонимания, почему хорошие люди умирают так же, как и плохие. Оливия никогда не давала мне повода думать, что она в огненном озере, или же в нее тыкают вилами, или что-то подобное.
        Проигнорировав мою попытку пошутить, Генри склонил голову и посмотрел себе под ноги.
        - Это хорошо. Мои родители довольно религиозны. Мою мать беспокоило то, что она не могла вспомнить, когда Оливия в последний раз была церкви перед - ну, ты знаешь, аварией. - Он сделал паузу, а затем продолжил: - Просто это не имеет никакого смысла. Оливия всегда была добра к Вайолет. Она пригласила ее на вечеринку, хотя едва была с ней знакома. А Вайолет отблагодарила ее за доброту, приговорив ее к смерти?
        Я села рядом с ним, мне были понятны его мысли.
        - Знаешь, я потратила много времени, раздумывая об этих же вещах. Почему Дженни должна была умереть? Почему пожарная служба так долго добиралась до нас? Почему она сгорела в пожаре, а не я? Хотела бы я сказать, что со временем становится легче. Становится по-другому, но не легче.
        Он усмехнулся.
        - Мне гораздо лучше, МакКенна, - сказал он с иронией.
        - Мой отец любит говорить, что горе - это как взбираться на вершину. Ты никогда не можешь достичь верхушку, но привыкаешь взбираться.
        Генри замолчал, переваривая услышанное.
        - Не слушай меня. - Я внезапно почувствовала, что мы перешли границу разумного. Генри не был моим парнем. Наша дружба еще только начиналась, так что было самонадеянно с моей стороны рассматривать его как друга, хотя мне он и искренне нравился как человек - гораздо больше, чем я ожидала, когда раньше думала о нем как о старшем брате Оливии.
        - Я уверена, из меня получится ужасный психотерапевт.
        Генри снова откашлялся, но на этот раз как будто попытался высвободить накопившиеся эмоции.
        - Я уверен, что у тебя отлично получится все, что бы ты ни выбрала.
        Он поднялся и снова осмотрел подвал.
        - С тобой все здесь будет хорошо? Я имею в виду, что переночевал бы здесь с тобой, но моя мама почует что-то неладное, если не услышит моих шагов в коридоре по дороге в мою комнату, - Генри, похоже, искренне беспокоился о моем благополучии.
        - Ты можешь оставить телевизор включенным без звука, если это поможет тебе почувствовать себя в безопасности.
        - Да, наверно… - Я притихла, будучи не в восторге от мысли, что проведу ночь одна в подвале.
        - Каков план на утро?
        - Я ставлю будильник на пять тридцать и зайду за тобой в шесть. Извини, я не подумал о том, чтобы принести сюда будильник.
        - Ничего страшного, - не стала я возражать и села глубже на диване, осматриваясь по сторонам.
        - Ты уверена? - спросил он, стоя в нескольких шагах от меня.
        - Со мной все хорошо, просто… я напугана, - призналась я. - Я не люблю спать одна, мне неспокойно. Ну, Шеридан отстой и все такое, но там у меня была соседка по комнате, пусть даже и сука.
        - Извини, МакКенна. Я бы переночевал здесь, но… - пробормотал Генри, задержав на мне взгляд зеленых глаз. Я почувствовала притяжение между нами, которое, конечно, было неправильно чувствовать в этот момент, особенно сразу после серьезного разговора о горе. Мы поедем за моим парнем утром. За парнем, которого я люблю. Какая же я дура: стоять в подвале Ричмондов, не только желая, чтобы Генри сжалился надо мной и переночевал здесь на другом диване, но и чтобы он просто меня поцеловал?! И все же я не могла оторвать взгляд от его лица, тем более от его губ…
        - Не думаю, что это хорошая идея, - закончил Генри свою мысль, и на мгновение я была уверена, что у него были те же мысли, что и у меня. Он потрепал меня по плечу и сделал пару шагов к лестнице.
        - Это всего на пару часов.
        Он поспешил по лестнице на кухню, оставив меня в размышлениях о том, был ли этот момент сильного влечения только в моей голове или Генри тоже что-то почувствовал. Ну, он ведь уже предлагал прийти к нему домой. Впрочем, это было за несколько месяцев до того, как мы толком узнали друг друга. Многое изменилось с той ночи, ночи накануне дня рождения Оливии. Были ли у него ко мне настоящие чувства? Я почувствовала, как смущаюсь, хотя рядом никого не было. Конечно, если бы Трей знал о том, что его мать наложила заклятие на Майкла Симмонса, и скрывал это от меня, наверное, Генри все это время больше заслуживал мое расположение. Но даже мысль об этом вызывала боль в сердце; мне нужно было увидеть Трея и спросить у него про дневник его матери прежде, чем сделаю с Генри что-нибудь, о чем впоследствии могу пожалеть. Почти каждую ночь в Шеридане я порывалась спросить у маятника, знает ли Трей что-нибудь о заклятии в дневнике, но не осмелилась задать этот вопрос.
        Я какое-то время сидела на диване неподвижно, прежде чем пошевелиться. Я ничего не могла сделать, чтобы изменить ситуацию, с которой мы должны были столкнуться утром, но, по крайней мере, я могла использовать время у Ричмондов, чтобы узнать новости и немного отдохнуть. Я не была уверена на сто процентов, что смогу поспать во время нашего путешествия в Мичиган.
        Хотелось бы, чтобы у меня была с собой палочка Пало Санто, чтобы зажечь ее и узнать у ключей, украденных из Шеридана, больше о том, что планировала Вайолет для одноклассников. Возможно, сейчас, когда дата события приблизилась, маятник предоставил бы более внятный ответ. Я предполагала, что это должно быть большое событие - пожар в отеле, открытая стрельба, какая-либо неисправность с лыжным подъемником, - чтобы убить как можно больше людей за один раз и показать мне, на что способна Вайолет. Но было невозможно ожидать от Ричмондов, что у них есть что-то, предназначенное для очистки пространства в подвале, поэтому вопросы к маятнику пришлось отложить.
        Я включила телевизор, сделала громкость минимальной и переключила на местный канал посмотреть, показывали ли еще новости. Попав на анонс новости о пропавшем подростке из города Уиллоу, штат Висконсин, в котором показали фотографию Миши времен десятого класса (она явно разозлится, если его увидит, - глупая улыбка и прыщик на подбородке). А потом я поняла, что мне нужно в ванную комнату. Я не могла уснуть, не опустошив мочевой пузырь, а у Ричмондов не было ванной комнаты в подвале. Деваться некуда: нужно было как можно осторожнее подняться по лестнице и воспользоваться ванной комнатой рядом с кухней.
        Переодевшись в пижаму Оливии, я на цыпочках поднялась по лестнице, не желая, чтобы подо мной скрипнула ступенька. Я медленно повернула ручку двери, прекрасно зная, что духи Вайолет могли в любой момент расстроить мои планы. Кухня была расположена в задней части дома Ричмондов, свет оказался выключен, но я помнила, что Генри сказал о своей маме на кухне, когда мы только подъехали. Мне не хотелось бы испугаться приветствия или движения в темноте.
        Мне показалось, что я простояла несколько минут у открытой двери, прислушиваясь к звукам; убедившись, что на кухне никого не было, я шагнула вперед и аккуратно закрыла за собой дверь, чтобы духи Вайолет не смогли ей хлопнуть, пока я была в ванной комнате. Я медленно двигалась по коридору, вспоминая, как проделывала это ночное путешествие в прошлый раз и мельком увидела красный «Приус» Оливии, терпеливо ожидающий, когда она проснется утром.
        Я воспользовалась туалетом в темноте. Однако, поспешив выйти и спуститься вниз, я не услышала, как кто-то спустился со второго этажа по покрытой ковром лестнице.
        Когда я открыла дверь и вышла в коридор, то громко ахнула от удивления. Я стояла лицом к лицу с миссис Ричмонд, и она была так же удивлена, как и я. На ней был пушистый красный халат, тонкие волосы были не прикрыты. Я не могла вспомнить, видела ли я ее ненакрашенной до этого, но на ее лице было больше морщин, чем я помнила.
        - Миссис Ричмонд, мне так жаль, я могу объяснить, - начала я приглушенным шепотом, чтобы нас не услышал мистер Ричмонд, вероятно, спавший наверху. Была вероятность - особенно после всего, что произошло с матерью Генри в последние пару месяцев, - что она не знала, кто я.
        - Это я, МакКенна Брейди. Я подруга Генри и была подругой Оливии.
        Миссис Ричмонд моргнула и привела дыхание в норму. Она убрала руки ото рта и расположила их у груди, будто пыталась удержать сердце на месте.
        - Боже мой. Ох, МакКенна, ты до смерти меня напугала, - прошептала она. - Боже мой. - После недолгих раздумий она потянулась и обняла меня.
        - Что же ты делаешь в нашем доме в такой час?
        Ее простой вопрос поставил меня в тупик. У меня не было разумного объяснения пребывания в их доме посреди ночи, в то время как я должна была быть вообще в другом штате, в исправительной школе, о чем прекрасно знала миссис Ричмонд.
        - Я… Генри… - начала я, не желая вовлекать Генри во все это, но зная, что не смогла бы объяснить свое появление в доме, не упомянув его.
        Миссис Ричмонд осмотрела меня, скрестив руки у груди.
        - Присаживайся. Я сделаю чай.
        Я села за обеденный стол Ричмондов, где только четыре месяца назад пела «С днем рождения, Оливия», пока ее мать нарезала торт-мороженое. Миссис Ричмонд порхала по кухне в соседней комнате, поставив кипятиться чайник. Она открыла шкаф за шкафом, достала две кружки и наполнила два заварочных чайника листовым чаем. Я ждала, убежденная в том, что миссис Ричмонд вызовет полицию и меня заберут обратно в Шеридан. Это был конец: меня поймали.
        - А теперь почему бы тебе не рассказать, что вы с Генри собирались делать? - спросила ровным голосом миссис Ричмонд после того, как села напротив меня, пока вода нагревалась.
        - Я не уверена, что могу точно ответить на этот вопрос, - призналась я.
        Миссис Ричмонд встала, побарабанила пальцами по дубовому столу и снова села на стул.
        - МакКенна, ты знаешь, мы с мужем слышали сплетни старшей школы. Таня Лерер позвонила мне сразу после смерти Оливии и выразила обеспокоенность по поводу той игры, в которую вы играли на вечеринке Оливии.
        Мне потребовалась мгновение, чтобы понять, что она говорила о матери Кэндис. Я всегда мысленно называла ее «Миссис Коттон», хотя это и не была ее фамилия, так как мать Кэндис повторно вышла замуж.
        - Знаешь, должна признать, в первый раз, когда она сказала про игру, я все еще переживала потерю Оливии и ни слова не хотела слышать о каких-то предсказаниях. Все это походило на детские глупости, на те песнопения в комнате без света, чтобы увидеть призраков в зеркале. Но после несчастного случая с Кэндис на Гавайях эта игра начала меня волновать, - Миссис Ричмонд внимательно наблюдала за мной. - Огорчать меня, - пояснила она.
        - Мы играли в игру, - начала я осторожно, поняв, что ей не терпелось узнать подробности, хотя она не спрашивала меня напрямую. - Новая девушка из Иллинойса - Вайолет - предсказала все наши смерти. Ну, кроме моей. Она предсказала смерть Оливии, Кэндис и Миши.
        - И как конкретно работает эта игра?
        Тут я начала раскрывать миссис Ричмонд свою душу. Я рассказала ей обо всем, что случилось после смерти Оливии в сентябре. Она задавала мне разумные вопросы, искренне желая услышать мою точку зрения, и я поняла, что миссис Ричмонд отчаянно хотела узнать то, что мне и следовало сказать, - и я наконец рассказала всю правду взрослому. Я почувствовала огромное облегчение, когда просто поделилась мыслями, которые копились в течение нескольких месяцев, с человеком, который хотел мне верить. Наконец-то я выплеснула слова, которые хотели вырваться изо рта и ушей.
        Миссис Ричмонд ни разу не покачала головой, не показала неверие или сомнение в том, что я ей говорю. Она внимала мне как совершенно рациональному взрослому человеку, будто я дала ей объяснения всем мучениям, которым она подверглась с осени. Миссис Ричмонд встала из-за стола, когда засвистел чайник, взяла его с плиты и принесла в столовую, наполнив наши чашки горячей водой.
        - Дай ему настояться пару минут, - посоветовала она.
        Я описала категоричное отрицание Вайолет причастности к гибели моих подруг и ее настойчивое стремление давать предсказания как можно чаще и с участием как можно большего количества старшеклассников - стольких, скольких она смогла вовлечь. А затем, не упоминая, что Генри ворвался на вечеринку Вайолет вместе со мной, я рассказала о предсказаниях, которые та раздавала на Новый год.
        - А что сейчас? - спросила миссис Ричмонд. - Что насчет Миши?
        - Я думаю, что именно по этой причине я здесь, - призналась я. - Миша следующая. Вайолет сказала, что она чем-то подавится. Я не помню, чем или каким образом, но мы думаем, это произойдет до пятницы. Мы с Генри хотим остановить Вайолет и снять заклятие, прежде чем Миша… - Я запнулась, не желая произносить слово «умрет» при миссис Ричмонд.
        - Я знала, что что-то происходит. Генри стал очень скрытным в последнее время. Это не похоже на него: исчезнуть на пару дней, как он делал, начиная с кануна Рождества. Он не ответил мне прямо на вопрос о том, что за огромная сосулька разбила лобовое стекло «Мерседеса» моего мужа. Муж очень обеспокоен моим душевным состоянием, и я чувствую, что никто вокруг не хочет открываться мне. Она была моей дочерью, я заслуживаю знать, что с ней случилось, - спокойно сказала миссис Ричмонд, делая глоток чая. Затем, полостью меня удивив, она спросила:
        - Чем я могу помочь?
        В пять тридцать утра миссис Ричмонд потерла мою руку и мягко сказала:
        - МакКенна, пора вставать.
        С ее одобрения я провела ночь в более комфортных условиях, чем в подвале в одиночестве, - на первом этаже. Комната Оливии не рассматривалась в качестве возможного убежища: то ли из-за того, находилась рядом с комнатой мистера и миссис Ричмонд, то ли потому, что миссис Ричмонд после смерти Оливии относилась к ней как к своего рода музею. Я не знаю, ложилась ли спать сама миссис Ричмонд в ту ночь, но разбудила она меня, как и пообещала, вовремя. Миссис Ричмонд провела меня наверх, где я приняла довольно горячий душ и переоделась в джинсы и свитер, которые она достала для меня. Я была уверена, что это были вещи Оливии, но не могла узнать их.
        Когда Генри спустился вниз в шесть часов, одетый по холодной погоде в утепленную клетчатую рубашку и джинсы, он обнаружил нас с миссис Ричмонд за обеденным столом; я уминала хлопья за обе щеки.
        - Что происходит? - спросил Генри, сначала взглянув на меня, а затем на миссис Ричмонд.
        - Я все рассказала твоей маме, - призналась я.
        Его лицо выражало разочарование и недоумение.
        - Все хорошо, милый, - подтвердила миссис Ричмонд. - Но тебе следует поесть перед тем, как вы уедете. Или, по крайней мере, выпей немного кофе.
        Генри присел - кажется, он был словно в тумане - и уставился на стол, а миссис Ричмонд пошла на кухню сделать ему чашку кофе.
        - Так вы, ребята, направитесь на север перед тем, как поехать в Мичиган? - спросила миссис Ричмонд по возвращении с кухни.
        - Кхм, да, - сказал Генри с явным неудовольствием. - Нам нужно забрать кое-кого из исправительной школы. Хотя… - он засомневался, вспомнив, что весь наш план был под угрозой, - это было бы не самым безопасным способом, поскольку там нас могут поджидать - или, по крайней мере, МакКенну. Я не хочу быть арестованным прежде, чем мы пересечем границу штата Мичиган.
        Помешивая свой кофе, миссис Ричмонд предложила:
        - Вы можете создать некую помеху. Отвлечь внимание всех от него и дать ему шанс выскользнуть. Они, вероятно, внимательно следят за ним - ну, если слухи о побеге МакКенны действительно вышли за пределы ее школы.
        Генри улыбнулся матери и посмотрел на нее со странным, недоверчивым выражением.
        - Мама, почему ты нам помогаешь? Извини за то, что говорю это, но это вроде как… слишком странно.
        Миссис Ричмонд ответила:
        - Когда я была маленькой девочкой, гадалка на ярмарке штата Висконсин сказала, что моя тетя Мэри умрет в авиакатастрофе. «Что за глупости», - подумали мы все. Моя тетя решила, что та говорила о прыжке с парашютом, и нашла это забавным. Несколько лет спустя она выиграла тур на Багамы от радиостанции. Будучи там, она пошла в поход вместе с туристической группой и решила прыгнуть с популярной у туристов скалы. Все в группе удачно прыгнули, а моя тетя ударилась о воду под неудачным углом и сломала шею. Она умерла во время воздушной перевозки в больницу.
        - Это безумие! - воскликнул Генри. - Я знал, что сестра твоего отца умерла из-за прыжка в воду, но не думал, что кто-то предсказал это!
        - Я не часто рассказываю людям эту часть истории, - пояснила миссис Ричмонд. - Это звучало бы неправдоподобно. Но иногда неправдоподобные вещи случаются. Не все можно объяснить.
        Она потрепала меня по плечу.
        - Если вы серьезно настроены остановить девушку, убившую Оливию, как я могу не поддержать вас? Все, что я прошу, - миссис Ричмонд повернулась ко мне, - чтобы ты не позволила Генри сделать что-либо опасное. - Она положила руку на голову сына и улыбнулась ему.
        - Ты должна понять, что он - единственное, что у меня осталось. Если с ним что-нибудь случится…
        Со второго этажа я услышала знаковый звон будильника. Генри и миссис Ричмонд испуганно переглянулись. Это был будильник мистера Ричмонда; он, скорее всего, не отнесется ко мне с таким же сочувствием, как мать Генри. Пора было уходить.
        По пути к входной двери миссис Ричмонд вооружила нас батончиками с гранулой, рюкзаками с чистой одеждой и парой шапок и перчаток. Она также дала Генри свою карту «Американ Экспресс»:
        - На всякий случай, - сказала она ему. - Позвони, если что-нибудь потребуется. Просто на мой мобильный, не домой.
        - Мам, - махнул рукой Генри, чтобы отказаться от карты. - Не волнуйся об этом. У меня есть кредитная карта для учебы.
        - Кредитная карта лимитом в тысячу долларов, - напомнила ему миссис Ричмонд. - Тебе нужно будет где-то остановиться в Мичигане, не так ли? Отели не дешевые. Просто возьми ее.
        Генри положил кредитку в бумажник, мы с ним выскочили за дверь и сели в пикап. Пока Генри запускал двигатель и давал машине несколько секунд прогреться перед тем, как выехать на дорогу, миссис Ричмонд задержалась у дверей, наблюдая за нами.
        - Ты знаешь, у моей мамы не все хорошо с головой в последнее время, - сообщил мне Генри. - Как много ты рассказала ей о Вайолет?
        - Она спросила об игре, в которую Вайолет заманила нас, а мне хотелось кому-то обо всем рассказать, - призналась я. - К тому же нам не помешает иметь взрослого союзника. Мы ведь и вправду можем попасть в большие неприятности во время этой поездки.
        Мы добрались до Кабот Драйв; Генри подал сигнал левым поворотником, пока мы ждали, когда перед нами проедет вагон. Было чуть позже шести утра, но все еще темно, как ночью.
        - Я просто надеюсь, что она не расскажет ничего отцу. Он очень сердится, когда она не спит по ночам и не ест. Он несколько раз просил ее поговорить с кем-нибудь в Ортонвилле, и, возможно, она начала принимать лекарства, чтобы справиться с горем, - подробно объяснил Генри.
        Поскольку я росла с отцом-психотерапевтом, идея поговорить с терапевтом или даже принимать антидепрессанты казалась мне настолько нормальной, что я часто забывала, что были семьи, для которых это было странно и невероятно.
        Я не ответила. Я была вполне уверена, что миссис Ричмонд крутая. В конце концов, она могла позвонить моей маме или в полицейский участок Уиллоу, обнаружив меня в коридоре, но не сделала этого.
        Дорога на север обещала быть долгой и не особенно живописной. Сельские дороги были неровными из-за тающего снега, мы не проезжали ни один крупный город в нашем путешествии, кроме О-Клэра. В течение нашей поездки, до того, как взошло солнце, Генри был задумчив и нервно переключал радиостанции, ища новости о пропавшем из исправительной школы в Мичигане подростке.
        После того как мы остановились передохнуть на станции отдыха в пригороде О-Клэр, чтобы сходить в туалет, мы принялись за дело. У Миши был сотовый с предоплатой, который она взяла с собой в Чикаго, поэтому ее местоположение нельзя было отследить. Генри написал ей на тот номер и настоял на том, чтобы Кирстен избавилась от обычного телефона и купила новый, так как Миша звонила по нему в школу Трея, притворяясь его тетей.
        У нас совершенно не было возможности связаться с Треем.
        - Как мы дадим ему понять, что мы уже в пути, и как объясним, куда ему идти? - поинтересовалась я, когда мы уже были в дороге.
        - Дымовые сигналы, - пошутил Генри.
        - Твоя мама была права. Мы должны создать помеху и отвлечь всю школу, чтобы забрать его, - сказала я. - Не думай, что я сумасшедшая, но, кажется, нам стоит остановиться где-нибудь и купить благовония, чтобы разжечь их и спросить у маятника, который я использовала вчера, когда выбиралась из школы.
        - Он правда сработал? - спросил Генри.
        - Не хочу тебя пугать, но да. Я тренировалась, и он довольно надежный, - я утвердительно кивнула головой.
        Генри ухмыльнулся.
        - Сомневаюсь, что найдем какой-либо магазин для волшебников по дороге в Парклэнд в Северном Висконсине.
        Быстрый поиск в «Гугле» выдал предположение, что шалфей также хорошо подойдет для очищения пространства, если под рукой нет Пало Санто. В восемь утра, когда магазины в ближайших городах уже были открыты, мы остановились у супермаркета; Генри купил шалфей и зажигалку. После проведения импровизированного ритуала очистки в салоне машины я спросила ключи на шнурке, получится ли у нас высвободить Трея из школы в то утро.
        Они сказали, что получится, это обнадеживало. Я не сказала Генри, что задавать вопросы маятнику было искусством и что ответ на определенный вопрос мог измениться в любой момент, если не зависящие от нас обстоятельства также меняются.
        Академия Северного Резерва располагалась недалеко от шоссе 53 в самой северо-западной части Висконсина: между двумя государственными заповедниками, которые казались одинаковыми со стороны сельской дороги, по которой мы ехали. За пару минут до одиннадцати утра мы с Генри дважды объехали комплекс огромных кирпичных зданий, осматриваясь. Как и исправительная школа для девочек Шеридан, Северный Резерв располагался в стороне, подальше от дорог и торговых центров, чтобы ученики не могли легко сбежать.
        Дорога к школе была длинной, как и в нашей старшей школе в Уиллоу, но в военной школе она была огорожена сетчатой решеткой высотой в два метра и с ржавой проволокой наверху. Каким бы плохим ни был Шеридан, Северный Резерв походил на настоящую тюрьму.
        Мы сказали себе, что осматриваем территорию и составляем план. Но когда мы объехали здание во второй раз, я поняла, что на самом деле мы паниковали. Проезжая мимо, я оглядывала морозные оконные стекла трехэтажной школы. Я позволила себе представить, что мне удалось мельком увидеть Трея, мечтательно смотрящего из окон своего класса, но дорога вокруг реальных зданий была настолько далека от нас с Генри, что нельзя было разглядеть что-либо внутри.
        Мы приостановились, когда проезжали по третьему кругу по кампусу и увидели две шеренги мальчиков, быстро - без курток - пересекавших двор, проходя из одного здания в другое. Спереди и сзади шеренгу вели надзиратели в униформе и теплых зимних куртках. Мое сердце на долю секунды наполнилось радостью - было бы идеально, если бы Трей оказался в той шеренге и увидел наш пикап, - но среди бритоголовых мальчиков, маршировавших по снегу в одинаковых серых шерстяных пальто, Трея не было.
        - Нам нужно припарковаться где-нибудь и придумать план, - сказал Генри, поворачивая налево, на шоссе, вместо того чтобы повернуть направо и сделать четвертый круг вокруг школы. - Если большой пикап в четвертый раз проедет по пустой дороге, кто-нибудь обязательно это заметит.
        Мы молча пили кофе на парковке ближайшего «Макдоналдса», понимая, что теряем время. В течение нескольких часов занятия в Уиллоу завершатся, одиннадцатиклассники начнут садиться в арендованные автобусы, направляющиеся в Мичиган. Мы не могли себе позволить терять время, разрабатывая некий гениальный план, чтобы выкрасть Трея из школы, - но и не могли поехать в Мичиган без него.
        - Я не уверена, что создание помехи - лучший способ, - сказала я. - Они уже наверняка не спускают с него глаз, так как тетушка не пришла забрать его сегодня утром.
        - Да, - согласился Генри. - А что, если кто-нибудь пройдет внутрь и скажет, что мы его ждем? Вроде электрика или доставки. Или уборщика! Уборщики наверняка там работают, да?
        Я согласилась, что прислать к ним незнакомца с посланием казалось хорошей идеей, но были и свои недочеты.
        - Мы должны им заплатить. Никто не будет просто так помогать двум детям, шатающимся вокруг военной школы, и передавать сообщение тому, кто внутри. Да и вообще, даже если мы найдем того, кто возьмет у нас деньги, он ведь не знает, как выглядит Трей, - если, конечно, он не из школы и не взаимодействовал со школьниками каждый день. Пойми, если бы мы сказали, что Трей - белый худой парень, ростом примерно метр восемьдесят, с голубыми глазами и бритой головой, там, вероятно, нашлось бы еще тридцать ребят, подходящих под описание.
        Как и в Шеридане, в каждом из зданий были боковые двери, но глупо было бы думать, что двери всегда остаются открытыми. Хуже всего в устройстве Северного Резерва было то, что вся школа была окружена высоким забором, а у въезда на главную стоянку был пост охраны. Единственная часть кампуса, которая, казалось, подходила для того, чтобы пробраться внутрь, - тропинка, которая не контролировалась из-за метрового слоя снега, покрывавшего ее. Но ее окружал самый высокий забор на территории школы, и каким бы примитивным средством безопасности колючая проволока ни была, она оставалась эффективной. У меня не было никакого желания рисковать порезаться, пытаясь перелезть через нее в попытке добраться до двойных дверей здания, которые, предположительно, вели в спортзал.
        - Ты права, - согласился Генри. - Спроси свои волшебные ключи!
        Я потрясла ключами на шнурке и спросила:
        - Маятник, будет ли разумным шагом послать кого-нибудь в здание, чтобы связаться с Треем? - Маятник вращался в направлении положительного ответа. - Это значит «да», - перевела я для Генри.
        - Упоминал ли Трей о какой-нибудь части дня, когда он переходит между зданиями, или уходит на перерыв, или что-то в этом роде?
        - Да, но это было перед тем, как похолодало, - сказала я. Если бы не было зимы, всю операцию было бы гораздо легче провести. Трею бы разрешили выйти на улицу на тридцать минут после обеда, и, скорее всего, он прошел бы круг по тропинке в течение часа на уроке физкультуры. У меня появилась безумная идея: задать вопрос маятнику до того, как сказать об этом Генри:
        - Маятник, сможет ли Генри пробраться в школу Трея незамеченным?
        - Эй, - предупредительно подал голос Генри.
        Несмотря на протест Генри, ключи двигались взад-вперед, гарантируя, что у него получится проскользнуть в школу Трея.
        - Знаешь, в какие неприятности можно попасть за вторжение на территорию военной школы? Как за звонок с угрозой минирования.
        Без осознания его беспокойства я продолжила задавать вопросы:
        - Маятник, сможет ли Генри вернуться вместе с Треем так, что их обоих не заметят?
        Маятник продолжал движение вперед-назад без колебаний или замедления.
        - Ой, да ладно, - прорычал Генри. - Звучит, как ужасный план.
        - Маятник думает, что все путем, - убеждала я друга. - Давай же, Генри. Я знаю, что пробраться в военную школу не было твоей тайной мечтой, но мы не можем ждать, когда Трей выйдет, поэтому один из нас должен войти и забрать его. И я не думаю, что девочка моего возраста может спокойно шататься там.
        - И как, ты думаешь, я туда попаду? - спросил Генри.
        Через двадцать минут в проходе магазина «Кмарт»[12 - «Кмарт» - одна из крупнейших сетей розничных магазинов в США. (Прим. ред.)], где фоном звучала очень плохая версия песни Лютера Вандросса «Здесь и сейчас», Генри посмотрел на стойку белых рубашек с короткими рукавами и пуговицами, пытаясь найти на один размер больше, чем ему было нужно в обычной жизни, чтобы одежда села в плечах. Он не переставал ворчать и говорить о том, что должен быть какой-то другой способ, но я знала, что Генри выполнит все то, что, как считает маятник, сработает. В другом проходе он взял с полки пачку белых рубашек с V-образным вырезом, а затем я последовала за ним к стойке, где были выставлены черные классические брюки.
        - Я надену это, но не стану надевать булавки, как у тех парней в школе, - сказал Генри. - Я ведь по-любому буду выделяться как белая ворона.
        Отсутствие у Генри бирки с именем, которую можно было прикрепить к нагрудному карману, волновало меня меньше, чем другое явное отличие между ним и другими парнями, посещавшими Академию Северного Резерва. У Генри были густые каштановые волосы, такие же густые, как у Оливии, но волнистые, как у его отца. Как бы ненавистна ни была мне мысль о том, что эти прекрасные волосы окажутся в мусорном ведре, я должна была сказать:
        - Генри, я думаю, нам придется тебя подстричь.
        - О, я знаю, - согласился он без особого восторга. - Я не пойду в школу с непобритой головой. Я правда не хочу идти в тюрьму, МакКенна. Я не могу достаточно хорошо объяснить себе, почему начал первый год моей жизни после школы в качестве первокурсника Северо-Западного университета, а заканчиваю его в мужской тюрьме, - это действительно не круто.
        Мы подошли к свободной кассе с новой одеждой для Генри, электробритвой и огромной упаковкой печенья «Фадж Страйпс».
        - Сто девятнадцать долларов и пятьдесят девять центов, - сказала нам продавщица. Генри передал ей карту «Американ Экспресс», и я задержала дыхание, когда продавщица приняла ее. Любой внимательный продавец мог попросить Генри подтвердить карту, так как его имя очевидно не было Элизабет Ричмонд.
        - Знаете, - произнесла продавщица, заставляя мое сердце замереть, ожидая, когда распечатается чек, - вы очень похожи на ту девушку.
        - Какую девушку? - спросила я, сразу покраснев и опасаясь, что за ночь стану главной новостью.
        - Девушку из новостей, - продавщица подтвердила мое подозрение. - Ту, которая сбежала из школы.
        Я нервно засмеялась, желая, чтобы Генри не пошутил насчет того, что окажется в тюрьме к концу дня.
        - Ах, да, та девушка, - сказала я. - Ужасно, что с ней произошло.
        - Полиция думает, что она сбежала из школы и попыталась уехать автостопом, - сказала продавщица, наблюдая, как Генри подделывает подпись своей матери на квитанции об оплате кредитной картой. - Она казалась по-настоящему испорченной девочкой. Она попала в какие только можно неприятности осенью недалеко от Саамико.
        - О, я совсем недавно увидела в новостях, что они нашли ее тело, - сообщила я, немного испугавшись, что соврала о собственной смерти.
        - Они сейчас опрашивают одного из ее учителей в ее школе.
        Генри поблагодарил скептически настроенную продавщицу уверенной улыбкой перед тем, как оттащить меня на стоянку с нашими покупками.
        - Боже, это было рискованно, - сказал Генри, заводя двигатель пикапа, чтобы умчаться с парковки «Кмарта». - Я так полагаю, твой побег из школы уже в новостях.
        Глава 16
        Мы вернулись к «Макдоналдсу», и я согласилась остаться в пикапе, пока Генри отошел в туалет, предполагая найти там розетку, в которую можно было бы воткнуть электробритву. Я нервно слушала новости по радио, с параноидальной мыслью о том, что услышу сообщение о собственном побеге или же сирены приближающихся полицейских машин. Был почти полдень, а я уже устала от того, что так долго сидела в машине. Нам потребуется по меньшей мере десять часов, чтобы доехать от школы Трея до лыжного курорта, куда приедут подростки из нашего города в Мичигане, поэтому я беспокоилась о том, где мы окажемся с наступлением сумерек и где остановимся на ночь - если нам вообще удастся освободить Трея.
        - Никому ни слова, - приказал Генри, когда сел в пикап, и сразу же потянулся за пачкой печенья. Казалось, он был в плохом настроении, но я сомневалась, что Генри по-настоящему злился. Мне было интересно, способен ли он пережить действительно мрачный момент - наподобие тех, через которые, как я знала, несколько раз проходил Трей.
        Генри не полностью побрился, а оставил на голове рыжеватую щетину на пару миллиметров. Он также немного обрил подбородок, чтобы выглядеть моложе - но из-за бритой головы все равно казался намного старше восемнадцати лет. Генри выглядел как совершенно другой парень - грубый, более опасный. Я улыбнулась про себя. Я единственная наблюдала за другой стороной Генри Ричмонда, звездой большого тенниса старшей школы Уиллоу, которого в таком виде еще никто и никогда не видел. Улыбка, которую я пыталась подавить, в конце концов появилась на моем лице. Никогда бы не подумала, что окажусь на секретной миссии, инкогнито, с Генри Ричмондом, сердцеедом родного городка.
        По дороге в школу Трея мы заправили пикап на первой попавшейся заправочной станции.
        - Итак, как же я туда зайду? - вслух размышлял Генри.
        - Перелезешь через забор? - без энтузиазма предложила я, ни на секунду не веря, что он сможет перебраться через высокий забор, прежде чем его увидит охранник.
        - Нет, - отрезал Генри. - Спроси маятник.
        Подвох был в том, что маятник мог отвечать только «да» или «нет», иначе он путался. Я мысленно пробежала глазами по дверям школы, которые запомнила во время утренней поездки вокруг кампуса.
        - Маятник, сможет ли Генри успешно попасть в школу через черный ход возле столовой?
        Маятник покачался из стороны в сторону.
        - Это значит «нет», - пояснила я Генри, когда мы пересекли какой-то городок по дороге к школьному кампусу.
        - Маятник, сможет ли Генри войти в какую-либо из казарм Академии Северного Резерва через боковые двери?
        Мятник продолжал качаться.
        - Возможно, мне стоит просто пройти через главный вход, - предложил в шутку Генри. - И подойти прямо к охраннику у парковки и сказать: «Эй, впусти меня. Я не знаю, как попал наружу, но мне нужно вернуться вовнутрь».
        Пожимая плечами, я спросила:
        - Маятник, разрешат ли Генри войти в Академию Северного Резерва, если он подойдет к охраннику и попросит его впустить?
        Маятник остановился.
        - Я не знаю, что это означает, - призналась я.
        - Возможно он хочет, чтобы мы продолжили спрашивать: если я и попаду в школу через главный вход, то точно не смогу выйти оттуда тем же способом, - предположил Генри. Я подумала, что он, похоже, ожидал слишком много от способностей маятника к стратегическому планированию, но что я могла знать? Возможно, Генри был прав и маятник заботился о нас.
        Мы добрались до школы, но, поскольку все еще не придумали план, проехали мимо.
        - Маятник, - сказала я с нарастающим чувством разочарования, - есть ли места в заборе, через которые уже кто-то выбирался?
        Я задержала дыхание, когда маятник начал снова раскачиваться.
        - Не может быть! Маятник, сможешь ли ты показать нам, где конкретно Генри может перейти через забор в кампус и обратно?
        «Да».
        Мы приняли решение проехать мимо школы еще раз, давая время маятнику указать нам правильное направление. По пути мы заметили еще две шеренги мальчишек, выходящих без пальто из одного здания в сторону столовой, и мы поняли, что было время обеда - вероятно, самое подходящее время дня для того, чтобы парень, который не учился школе, смог незаметно просочиться.
        - Что он говорит? - спросил Генри, стараясь не отвлекаться от мокрой дороги.
        Маятник вращался взад-вперед, показывая на школу в направлении дорожки.
        - Я думаю, он имеет в виду дорожку на другой стороне кампуса.
        - Маятник, пролом в стене находится рядом с тропинкой?
        Амплитуда колебания увеличилась - «да».
        Пока мы медленно двигались на другую сторону территории школы, мне стало казаться, будто мы с Генри были стервятниками, кружившими вокруг кампуса.
        - Маятник, можешь ли ты показать мне, где пролом в заборе? - спросила я снова: убедиться в том, что маятник понимал, чего я от него хочу.
        Он продолжал движение вперед-назад, пока мы подъезжали ближе к дорожке.
        - Там? - спросила я, когда Генри притормозил, маятник раскачивался все выше и выше.
        - Прекрасно, - пробормотал Генри. - Как раз прекрасный вид из окон для тех, кто захочет выглянуть.
        К сожалению, это было правдой. Если лазейка в стене была бы ближе к зданию, то с верхних этажей других зданий было бы невозможно заметить, как кто-то проходит через нее. Но если в том месте, которое указал маятник, и вправду была дыра, то Генри пришлось бы перейти футбольное поле, чтобы дойти до здания, - а это будет очень заметно, особенно на фоне яркого белого снега.
        - Ты думаешь, мне стоит выйти и проверить, есть ли там лазейка?
        Генри нахмурился, наблюдая за тихим кампусом из окна пикапа.
        - Возможно, нам стоило купить в «Кмарте» что-нибудь, чем можно перерезать ограждение. Нужно вернуться.
        - Думаю, вернуться туда и снова увидеть ту кассиршу - самая глупая вещь, которую мы можем сделать, - нетерпеливо ответила я.
        - Возможно, где-то поблизости есть строительный магазин. - Генри остановил машину и начал искать строительный магазин в телефоне, а я глубоко вздохнула, опасаясь, что он тянул время или струсил. Мы никак не могли знать, сколько еще ученики пробудут в столовой, отвлекая на себя большую часть охранников.
        - Думаю, нужно идти прямо сейчас, Генри. Мы не можем продолжать кататься по кругу весь день.
        - Знаю, знаю. Я просто хочу убедиться, - сказал он и взглянул на заснеженное футбольное поле. Я не так хорошо его знала, чтобы понять, как Генри поведет себя в страхе, но была вероятность того, что он действительно испугался.
        - Если меня поймают, значит, тебе придется ехать в Мичиган одной. Мне совсем не нравится эта мысль, но обещай мне, что ты поедешь и завершишь это дело.
        - Я обещаю, - сказала я, честно имея в виду то, что говорила, но не хотела признавать, что была напугана перспективой вести пикап Генри до Мичигана и встретиться с Вайолет в одиночку.
        - Хорошо, сейчас или никогда, - голос Генри звучал неубедительно. - Тебе стоит остаться здесь с работающим двигателем. Ну, знаешь… На случай, если придется быстро смыться или если приедут копы.
        - Без проблем, - согласилась я.
        - Пожелай мне удачи, - быстро улыбнулся Генри. Он снял зимнюю куртку, выпрыгнул из пикапа и хлопнул дверью. Перебравшись на водительское место, я смотрела через боковое зеркало, как его фигура уменьшалась, пока он бежал в поддельной униформе к территории школы. Правой рукой я аккуратно положила маятник в карман зимней куртки Оливии и посмотрела на окрестности через лобовое стекло. Школа Трея располагалась недалеко от озера Верхнее, и тут было ужасно холодно - даже холоднее, чем в Уиллоу.
        Прошло пара минут, кровь начала стыть в моих жилах. Что мы делали? Вся эта затея - поехать в Мичиган, что, возможно только добавит нам еще больше проблем, - казалось глупой. Я начала нервничать. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как призраки попытались нас остановить, - всего лишь три недели после того, как они послали нам грозное предупреждение. Даже если Генри и Трей каким-то чудом выберутся из Северного Резерва (чем дольше я ждала в пикапе, тем менее вероятным мне это казалось), несомненно, призраки собирались сделать все возможное, чтобы помешать нам доехать до Мичигана.
        На самом деле я, вероятно, была в смертельной опасности, просто сидя одна в пикапе. Каждый раз, когда дул ветер, крохотные снежинки падали на лобовое стекло. Если на пикап упадет дерево, оно раздавит машину вместе со мной.
        Я выехала из парка и на медленной скорости сдвинулась вперед еще на пару метров. Прошло почти сорок мучительных минут, как Генри ушел. Не было смысла оставлять двигатель включенным, разве что для обогрева машины - а это означало расход бензина, - поэтому я выключила его. Мне пришло в голову спросить у маятника, что происходит и все ли в порядке у Генри с Треем, когда издалека я услышала сирену.
        Она могла означать только одно: что-то в школе пошло не так. Мое сердце бешено заколотилось, когда я пыталась понять, стоило ли мне ехать или лучше подождать.
        - Черт, - рычала я. - Черт, черт, черт.
        Затем внезапно я заметила колыхание деревьев на восточной части дороги. Я увидела, как из-за темных деревьев показались две белых футболки. Генри и Трей вышли на дорогу, потирая голые руки и трясясь от холода. Они посмотрели по сторонам, прежде чем пересечь две пустые полосы дороги и подойти к машине. Я была так счастлива видеть их обоих, что поставила машину на паркинг и выскочила с водительского места.
        Не прошло и месяца с тех пор, когда я последний раз видела Трея, но у меня было ощущение, что уже минули годы. Когда мы прощались в Уиллоу, все было ужасно запутанно из-за вечеринки Вайолет, и никто из нас не был готов к расставанию; в декабре это походило больше на трогательное воссоединение, которого мы оба ждали и которого у нас никогда не было. Трей осторожно пробежал по льду и обнял меня, прижав свои губы к моим прежде, чем я успела сказать хоть слово.
        - О, это абсолютно нормально - просто целоваться передо мной. Просто притворитесь, что меня здесь вообще нет, - услышала я бормотание Генри, когда Трей приложил свои морозные руки к моему лицу и продолжил целовать меня так, как будто я была кислородом, который был необходим ему для жизни.
        Однако голос Генри послужил неприятным напоминанием о заклинании, которое я нашла в дневнике миссис Эмори. Сама мысль о том, что у меня до сих пор была причина сомневаться в мотивации Трея, оказалась достаточной, чтобы испортить момент.
        Я медленно осознала, что сирены до сих пор выли где-то вдалеке.
        - Нам нужно ехать, - напомнил нам Генри, так что мы сели в пикап и включили двигатель, направляясь в Мичиган, чтобы любой ценой завершить то, что начала Вайолет.
        Глава 17
        Генри с успехом проник в кампус, проскользнув под забором, направился прямо в столовую и зашел внутрь с опущенными плечами и хмурым взглядом, взял поднос и занял место в очереди, будто он был законным учеником Академии Северного Резерва. Надзиратель на службе бросил на Генри недоброжелательный взгляд, когда тот вошел с мороза в ботинках, покрытых снегом, но был слишком занят, глядя в свой телефон, чтобы спросить, почему тот пришел на обед на двадцать минут позже одноклассников.
        - И тогда я увидел этого парня за столом, он ел макароны с сыром, а когда я сел напротив него, он даже не посмотрел на меня, - засмеялся Генри, бросив взгляд на Трея. - Мне пришлось пнуть его под столом, чтобы привлечь внимание.
        Я мягко толкнула локтем Трея в ребра, чтобы пожурить, и увидела подобие улыбки на его губах. Я была уверена, что Генри Ричмонд, скорее всего, был последним человеком, которого он ожидал - или надеялся - увидеть напротив себя в столовой Академии Северного Резерва.
        - Я не совсем понимал, что происходило, - признался Трей. - Я старался не смотреть людям в глаза, понимаешь? Поэтому не узнал его. На мгновение я подумал, что это был новичок, который искал товарища или что-то в этом роде. Все, что я знал, это то, что план был отменен, так как в моем почтовом ящике была записка о том, что мой запрос об отгуле был перенесен на сегодня, так как у моей тети были проблемы с машиной.
        - Должен сказать, бро, - с воодушевлением объявил Генри, - не знаю, как ты вынес пищу в той дыре. Уж лучше есть туалетную бумагу и мел.
        Я чувствовала, как Трей боролся с искушением, чтобы быть доброжелательным с Генри, и я была рада, что стена между ними наконец стала разрушаться. Генри, казалось, понимал, как ужасно было бы сохранять враждебность, когда-то существовавшую между ними, - независимо от того, было ли это связано с моими отношениями с Треем или с тем, что Трей вел машину, в которой погибла Оливия. Мы остановились в дисконтном розничном магазине, чтобы купить Трею зимнюю куртку на деньги с карты миссис Ричмонд, и тот грубо сказал Генри:
        - Спасибо, чувак.
        Это было максимальное проявление доброты, которое люди могли ожидать от Трея.
        Бесконечные километры плоской заснеженной дороги, вид которой занимал почти все лобовое стекло, усыпляли меня. Серость зимнего Северного Висконсина по дороге к горе Фартингтон была похожа на визуальную колыбельную. Я откинулась назад, чтобы дать глазам несколько минут отдохнуть, и погрузилась в неглубокий прерывистый сон. Примерно в три часа, когда Генри решил, что мы были на достаточно безопасном расстоянии от Академии Северного Резерва, мы остановились в ресторане быстрого питания. Я оставила парней заказывать еду у окошка и взяла пластиковый стаканчик, который мне дал парень за автоматом с содовой.
        В этот странный час в ресторане было тихо - пожилой мужчина в кепке с логотипом команды «Брюерс» сидел один за столиком, его челюсть плавно двигалась в ритмичном движении, когда он жевал, устремив взгляд вверх на телевизор, установленный под потолком. Тихий звук, доносящийся из телевизора, означал, что шло вечернее шоу, а не новости, что было небольшим благословением.
        Мы с Генри сели за угловой стол и улыбнулись друг другу, на мгновение радуясь победе над Северным Резервом. Трей поплелся к нашему столу, неся поднос с едой. Он сел рядом со мной и потянулся к моей левой руке под столом, подтвердив то, что я уже и так знала, - для него было важно найти способ оставаться вместе со мной после того, что случилось в Мичигане. Я не хотела больше расставаться с ним - даже только до июля, когда ему должно исполниться восемнадцать и он будет освобожден. Я всем сердцем надеялась, что он не скрывал от меня информацию о заклинании, которое наложила его мать.
        - Как далеко мы от цели? - спросил Трей после того, как надкусил большую часть бургера.
        Генри открыл программу с картой и показал нам синюю линию от Висконсина до Мичигана - путь, который мы должны были проделать до горы Фартингтон.
        - Видите красную точку? Это мы. Нас ждет еще восемь часов езды.
        Восемь часов езды. В этот момент одиннадцатиклассники, вероятно, были уже собраны в спортзале для прощальной лекции директора Ниландера о том, как вести себя, как леди и джентльмены, и с честью представлять старшую школу Уиллоу во время поездки. Я могла представить себе Мэтта Галаниса, парня Миши, пародирующего директора Ниландера - как его голова покачивается из стороны в сторону и он говорит, как робот, - развлекая Кевина Павельчика и Оливера Бураса. Конечно, сопровождающей в поездке будет мать Джейсона Аркадиана: она всем нравилась, потому что водила «Мустанг» и ее волосы были окрашены в стиле омбре, как у кинозвезд. Хейли Уэст и Эбби Йоханссен, вероятно, сидели на трибунах с вечерними сумочками Coach у ног, закатывали глаза и шептались о том, какие глупые и раздражающие все остальные.
        Когда мне пришло в голову, что мать Трейси Хартфорд раньше всегда была сопровождающей на экскурсиях, я поняла, что почти не думала о Трейси Хартфорд с тех пор, как покинула Уиллоу, чтобы вернуться в исправительную школу Шеридан для девочек. Черил сказала, что ее выписали из больницы, но, если предположение Дженни было правдой, Трейси была почти в такой же опасности, что и Миша, - порядок, в котором Вайолет предсказывала смерти, определял порядок, в котором умирали ее жертвы.
        - Генри, ты что-нибудь слышал о Трейси Хартфорд? - спросила я.
        Глаза Генри опустились, и он нервно постучал большими пальцами по чашке с содовой.
        - Ага. Боже, с чего начать? - его тон огорчил меня еще до того, как он продолжил:
        - Она снова в больнице, и, судя по тому, что Миша слышала от своего парня, она в коме. Врачи уже сказали ее родителям, что на данный момент они должны подготовиться к тому, что у нее может быть повреждение головного мозга. Если, конечно, она вообще выйдет из комы. Полагаю, ее освободили слишком рано, не так ли?
        - Какова вероятность, что они могут отключить ее от системы жизнеобеспечения? - спросил Трей между тем, как проглотил кусок бургера и сделал большой глоток содовой. Его мысли точно совпадали с моими, будто он читал их, как сценарий в моей голове.
        Генри взглянул на меня с виноватым видом и сказал:
        - Я не знаю.
        - Боже. - воскликнула я, кажется, слишком громко. Старик в кепке «Брюерс» посмотрел на нас через плечо. Мне было интересно, оставила ли Трейси, когда ее выписывали, при себе мягкую игрушку, которую я ей подарила в больнице, или она спрятала ее в углу своей спальни, что было слишком далеко от нее, чтобы служить своей цели. У меня перехватило дыхание от страха, когда я подумала о бедной Трейси и о Мише, прятавшейся в квартире Кирстен, не подозревая, что мы двигались по пути к разрушению проклятья. Миша должна была знать, чем бы она ни занималась, чтобы отвлечься, что ее положение становилось серьезнее с каждым часом.
        - Пора идти, - резко сказал Генри низким голосом, выводя меня из задумчивости. Он взял поднос и встал из-за стола, не поднимая головы. Я проследила за взглядом Трея, тот смотрел на телевизор, где в рекламном ролике сообщалось о том, что будет освещаться во время официальной новостной программы.
        - Пара подростков сбежала из местных школ-интернатов, и сотрудники правоохранительных органов предупреждают, что они предположительно в бегах - и потенциально опасны.
        На экране мелькнули наши с Треем школьные фотографии - те самые, которые были на удостоверениях личности в старшей школе Уиллоу.
        Виниловые сиденья пикапа были достаточно холодными, чтобы я вздрогнула, когда мы забрались в машину, чтобы продолжить наш путь. Мороз проникал сквозь джинсы, одолженные у миссис Ричмонд, и мои зубы неистово стучали. Казалось, я просидела в машине с включенной печкой целый час, прежде чем мои мышцы начали оттаивать.
        Спустя час дороги мрачный зимний пейзаж, окружавший машину со всех сторон, начал действовать мне на нервы. Мы периодически говорили о том, как выманить Вайолет куда-то подальше от других школьников из Уиллоу, чтобы сыграть в игру, - но каждый раз, когда кто-то из нас начинал говорить, мы приходили к одному и тому же выводу: планировать что-либо бесполезно. Мы должны будем пересмотреть наши возможности, как только доберемся до горы Фартингтон.
        В четыре тридцать начало быстро смеркаться. Пока темнота наконец-то покрывала монотонные ровные облака и серый снег, которые окружали нас весь день, мне еще больше захотелось добраться до места назначения и покинуть дорогу. Ехать по заснеженной дороге ночью было опасно, и я должна была сохранять бдительность, чтобы духи Вайолет не застали нас врасплох. Стараясь оставаться начеку, я размышляла над тем, чем в этот момент могла заниматься Вайолет в автобусе по пути в Мичиган.
        Если Трейси в больнице, то с кем Вайолет разделит комнату в гостинице?
        Попытается ли она предсказать чью-либо смерть во время поездки?
        Доберутся ли автобусы, перевозящие ребят к горе Фартингтон, в пункт назначения прежде, чем Вайолет запланирует массовое убийство?
        Луна в небе улыбалась тонкой белой полоской.
        Наконец, после нескольких часов дороги через Верхний полуостров Мичигана, когда уже стемнело, в густом лесу, окружавшем пикап с двух сторон, появился разрыв.
        Генри смягчился благодаря своему рэпу и настойчивому желанию произвести на нас впечатление знанием текстов песен - он даже позволил нам переключить радио на нынешние хиты топ-40. Было почти семь часов, когда мы добрались до зоны отдыха в Сент-Игнас, штат Мичиган, и увидели перед собой пункты платы за проезд по платной дороге, по которой мы должны были пересечь мост Макинак - поразительно длинный подвесной мост, который проведет нас над обледенелым озером Мичиган к нашей цели, Нижнему полуострову Мичиган.
        - Боже, мне так нравится вид этого моста. - Генри снизил скорость перед тем, как подъехать к пунктам оплаты, и нахмурился в замешательстве. Трей, сидевший справа от меня, напрягся.
        Мне не нужно было спрашивать почему. Мы почувствуем себя уязвимыми, пока будем проезжать по восьмикилометровому мосту, через место, где объединяются глубокие воды озер Гурон и Мичиган. Во тьме. С порывами ветра. Хотя духи Вайолет и не были настолько сильными, чтобы сбросить нас с моста, они достаточно потрудились, чтобы отвлечь мою маму и спровоцировать аварию, - это давало достаточно поводов для беспокойства.
        - Четыре доллара, - объявил оператор пункта, когда Генри опустил стекло. Тепло в машине тут же сменилось порывом леденящего кровь ветра.
        Генри возился в бумажнике, ища купюру. Я позволила себе взглянуть вперед на длинный-длинный мост, края которого были усеяны уличными фонарями, мерцающими в темноте ночи. Я могла видеть первую башню, хорошо освещенную золотыми прожекторами, манящую и утешающую, призывающую нас подъехать ближе. Свет уличных фонарей отражался от гладкой поверхности воды по обеим сторонам мостового полотна, создавая янтарные искры, которые добавляли нашему мрачному приключению ощущение буйства.
        Когда мы проехали пункт оплаты и собирались заехать на мост, у меня пошли мурашки по коже головы, и я еще более насторожилась: духи Вайолет могли начать взаимодействовать с нами в любой момент. Мы одни двигались по мосту на юг, в направлении Нижнего полуострова. Пусть это и был странный час морозной ночи четверга, отсутствие машин меня смущало.
        - Генри, подожди, - пробормотала я и вынула ключи на шнурке из кармана.
        Он остановился и поставил машину на холостой ход перед въездом на мост.
        - Отсюда нет другого пути к горе Фартингтон, если только мы не объедем все озеро Мичиган. Это в лучшем случае еще полтора дня езды, - напомнил нам Генри.
        Ему не нужно было уточнять, что означало полтора дня. Если бы даже мы ехали без остановки - что было невозможно, так как Генри уже устал, - то прибыли бы к горе Фартингтон несколько часов спустя после начала новолуния - то есть, скорее всего, слишком поздно, чтобы остановить Вайолет прежде, чем кто-то погибнет.
        - Я не думаю, что нам стоит переезжать через мост, - сказал Трей. - Если мы поедем другим путем, то все равно доедем до лыжного курорта к пятнице, так?
        - Мы попадем туда в тот день, но будет слишком поздно, - вставила я. - Новолуние начинается в районе четырех часов. Мы должны остановить ее как можно раньше.
        Генри был в замешательстве. Ну, а оператор пункта оплаты, которому мы только что заплатили, не понимал, что мы делаем, остановившись на холостом ходу.
        - Может, спросить твою вещицу, стоит ли нам переезжать мост? - спросил меня Генри.
        Трей сказал спокойным голосом:
        - Я уже могу сказать, что случится на мосту. Мне уже снилось это прошлой ночью. Я просто не мог вспомнить сон, пока не увидел, как освещается этот мост.
        Я поинтересовалась:
        - Что, как ты думаешь, произойдет? - Это было не лучшее время для того, чтобы Генри узнал о родстве Трея с Вайолет или про его вещие сны.
        Прежде чем Трей ответил, Генри с сомнением спросил:
        - Тебе это приснилось?
        Трей кивнул, не отрывая взгляда от моста.
        - Мост покрыт льдом, а грузовик с солью не успел еще проехать по нему.
        - Лед, - повторила я. Конечно, там был лед. Черный лед, который трудно разглядеть ночью.
        - Если мы попытаемся проехать по нему, нас занесет на середине к одному из краев.
        - Мы сорвемся с моста? - уточнила я у Трея.
        - Не знаю, - признался он. - Но я не вижу смысла пытаться перебраться через него в Траверс-Сити перед новолунием. Все равно мы ничем не сможем помочь тем людям. А если мы умрем, Вайолет продолжит свое дело.
        Генри сердился.
        - Вы, ребята, что, правда думаете, что мы можем поменять весь наш план и рискнуть жизнью Миши и Трейси - и кто знает, жизнями скольких еще людей - из-за дурного сна?
        Положение было серьезное, Генри ведь не знал о том, что Трею снилась смерть Оливии, прежде чем произошла авария. К тому же я не полностью доверяла Трею: он мог пытаться задержать нас, чтобы мы не успели вовремя добраться до горы Фартингтон и остановить Вайолет. Так что я оказалась между двух огней. У меня горел затылок, но я не хотела говорить Генри, что это означало.
        - Я спрошу у ключей. Мы не должны оставлять это на волю случая.
        Прежде чем я успела тронуть ключи пальцем, Трей отстегнул ремень безопасности и вышел из пикапа. Он хлопнул дверью за собой и начал прогуливаться, несмотря на сильный холод на улице, - а он был без шарфа и шапки.
        Генри отреагировал, закатив глаза и фыркнув:
        - Ну, прекрасно.
        - Я поговорю с ним, - сказала я и вышла через пассажирскую дверь за Треем.
        - Да уж, пожалуйста. Мне не по себе оставлять кого-либо ночью на мосту, когда на улице температура ниже двадцати градусов. - Генри проворчал еще что-то себе под нос, я не все уловила, но расслышала фразу: «Даже если он и видел, как моя сестра умирает».
        Трей шел в сторону кабинки оператора на пункте оплаты, и я побежала, чтобы его остановить.
        - Эй, подожди!
        Трей повернулся ко мне, его лицо выглядело достаточно огорченным, чтобы представить, как он ударяет кулаком о стену.
        - Я не поеду через этот мост, - объявил он, указывая в пространство за пикапом. - Мы окажемся в воде и умрем в считаные секунды.
        Я мягко положила руки на его плечи.
        - Хорошо, хорошо. Я поняла. Но давай порассуждаем. Возможно, твой сон был послан духами для того, чтобы запугать нас и чтобы мы отказались от поездки в Мичиган.
        - Я так не думаю. - Трей покачал головой. - Он был достаточно ярким. Я не хочу, чтобы и ты ехала через этот мост. Они попытаются нас остановить, так как мы приближаемся.
        Меня пугал переезд через мост, но мои зубы стучали и меня с каждой минутой все больше волновала необходимость вовремя прибыть к горе Фартингтон - нужно было предотвратить большую катастрофу, которую планировала устроить для своих одноклассников Вайолет.
        - У нас нет выбора, Трей. Это единственный способ добраться до лыжного курорта. Если твоими снами управляли духи Вайолет, они должны были знать, что мы никогда не будем у горы Фартингтон вовремя.
        Трей посмотрел на меня. Он выглядел так, будто я дала ему пощечину.
        - Так ты мне не веришь.
        Я глянула через плечо на пикап. Выхлопной дым все еще выходил из трубы: Генри все еще ждал нас.
        - Я верю тебе, но…
        Это был, наверное, самый неподходящий момент для того, чтобы обсуждать дневник миссис Эмори и заклятие. И все же мне казалось это лучшей возможностью спросить Трея, знал ли он обо всем этом или нет, - тогда я могла бы понять, пытался ли он помешать нам добраться до горы Фартингтон.
        - Слушай. В то утро, когда твои родители отвезли тебя обратно в Северный Резерв, я пошла в подвал твоего дома и нашла дневник твоей мамы.
        Я не могла припомнить, чтобы Трей вообще когда-либо был зол на меня, но сейчас он определенно был в бешенстве. Он сузил глаза и сморщил лоб.
        - Ты серьезно? Ты вошла в мой дом и копалась в маминых вещах? Я же рассказал тебе, что прочел в нем.
        Мои глаза наполнились слезами, так как нельзя было вернуться назад и все исправить: что сделано, то сделано, я уже призналась ему.
        - Прости! Но я должна была - ты не знаешь, каково это - слышать голоса, которые говорят тебе, что ты должен делать. Я подумала, что в том дневнике было что-то, что я должна была увидеть. И оно там было.
        Трей положил руки на бедра и посмотрел на меня.
        - Что? Что такого важного было в жалком романе моей мамы с профессором из университета, чтобы ты это увидела?
        - Заклятие, - смогла я выговорить. - Заклятие, которое она наложила.
        Трей пару секунд смотрел на меня, прежде чем покачать головой в знак отрицания.
        - Какое заклятие? О чем ты говоришь?
        Если он притворялся, что ничего не знал, то проделывал это мастерски.
        - Там ближе к концу дневника была сложенная бумажка с этими вроде как инструкциями, как посадить растения для отмщения. И в ней говорилось о том, что месть будет расти с каждым лунным циклом, - выпалила я. - Ты заметил ее, когда пролистывал дневник?
        - Я не видел никакого заклятия. И это не похоже на то, что могла бы сделать моя мама.
        - Я знаю, но она была там! Спрятанная между последними страницами. Я сфотографировала листок, но фотка осталась в телефоне, - объяснила я.
        Трей слушал меня, но я видела, что он не верит моим словам. Позади меня открылась и закрылась дверь. Генри вышел из пикапа и направился к нам. Отчаянно желая убедить Трея вернуться с нами в машину, прежде чем он начнет спорить с Генри, я продолжила:
        - Поэтому я считаю, что тебе просто необходимо быть с нами, когда мы снова будем играть. Я думаю, то, что Вайолет должна приносить жертвы, может быть связано с каким-то заклинанием, которое наложила твоя мама на ее отца. И, - я остановилась, так как Генри присоединился к нам, - я думаю, что духи Вайолет могли манипулировать твоими снами, так как это один из самых легких способов отговорить тебя от поездки с нами.
        Генри вмешался:
        - Ребята, послушайте. Бензина осталось меньше четверти бака. Я не могу больше держать машину с работающим двигателем, иначе нам потребуется буксировка. О чем вы тут спорите?
        Я посмотрела на Трея умоляющим взглядом:
        - Пожалуйста, Трей. Мы можем спросить у маятника о чем угодно, если это заставит почувствовать тебя в безопасности.
        Он с безразличием посмотрел на свои ноги, будто идея позволить маятнику определить нашу судьбу была абсурдной. Мгновение я была уверена, что он собирался сказать мне, что отступает - обратно в Северный Резерв, или в Уиллоу, или же в любое другое место, куда бы его ни занесла судьба. Но затем Трей сказал:
        - Хорошо. Спроси его, веришь ли ты в то, что я умышленно принимал участие в смерти Оливии.
        Этот вопрос поразил меня. Сначала я думала, что он хотел, чтобы я спросила об этом у маятника из-за странного противостояния между ним и Генри. Но, затем он добавил:
        - Давай. Спроси его. Я должен знать, веришь ли ты мне или нет.
        Трей не шутил. Он почувствовал мое сомнение в причинах его появления в Грин-Бей в день аварии, а доказательство моей веры в его невиновность было для него важнее, чем я предполагала.
        Я не хотела спрашивать в присутствии Генри у маятника то, что могло привести к появлению у него или у меня причины обвинить Трея в произошедшем с Оливией.
        - Я не думаю, что это хорошая идея. И не думаю, что он сможет сказать тебе, во что я верю.
        Мое сопротивление завело Трея еще больше.
        - Ага, ну, конечно, - огрызнулся он. - Слушай, я знаю, что ты думаешь, что я скрываю от тебя что-то. С тех пор, как ты узнала, кто мой отец, ты с подозрением относишься ко мне. Я понимаю это, правда, но не знаю, что еще могу сказать или сделать, чтобы убедить тебя, что ничего общего не имею с Симмонсами. Я не работаю с Вайолет!
        Генри в недоумении посмотрел на Трея, а потом перевел взгляд на меня.
        - Кто его отец? О чем это вы, ребята, говорите? - Затем, когда дошел смысл слов, которыми мы перекидывались с Треем, он сжал кулаки и повысил голос:
        - Подожди - ты, что, прикалываешься? Все это время - и ты не говорила мне?
        Случилось то, чего я боялась.
        - Какого дьявола, чувак! Я знал! Я знал, как это странно, что вы с Оливией были в одной машине в тот день.
        Пытаясь помешать одному парню замахнуться на другого, я встала между ними.
        - Генри, подожди. Есть то, чего ты не…
        Но тот уже был вне себя от ярости. Он обошел меня, чтобы снова толкнуть Трея.
        - Она даже не была твоей подругой. Мои родители хотели, чтобы тебя допросили копы, ты знал об этом? Они хотели знать, как она умудрилась поехать с каким-то чудаком из школы, которого едва знала.
        - Генри!
        - Но я отговорил их, так как это было похоже на несчастный случай. Правда? Кто мог запланировать убийство в сильный град и сделать так, чтобы это выглядело как долбаная авария? - Генри и Трей ходили по кругу, склоняя головы, словно собираясь нанести удар.
        - Ты не прав, - вбросил реплику Трей.
        - Ты все это время знал, что должно было тогда случиться с Оливией, не так ли? Ты поехал туда, чтобы убедиться в том, что небольшое предсказание Вайолет сбудется.
        Генри потащил Трея к ограждению, и я побежала за ними с вытянутыми руками, пытаясь удержать равновесие на льду. Генри схватил Трея за воротник зимней куртки, будто тому было куда пойти, чтобы скрыться от него. Спина Трея была прижата к ограждению, а ледяная вода плескалась в нескольких метрах под ними.
        - Остановитесь, парни! Сейчас же! - закричала я.
        Генри словно не слышал меня.
        Трей заговорил:
        - Я бы никогда не причинил вреда твоей сестре, понятно? Ты прав - мы не были друзьями. Но это не значит, что я пытался убить ее!
        Слово «убить» стало последней каплей, Генри поднял сжатую в кулак руку. Он ударил Трея прямо в челюсть, я закричала.
        От удара Трей споткнулся и отлетел в сторону, но, к счастью, не перемахнул через ограждение и не упал в воду.
        - Просто остановись! - снова закричала я, но в этот раз набросившись на Генри всем телом, чтобы помешать ему ударить Трея во второй раз.
        - Это то, чего они хотят, разве ты не понимаешь? Они хотят, чтобы мы дрались и никогда не добрались до Мичигана.
        Генри посмотрел на меня, будто впервые услышал меня с тех пор, как накинулся на Трея. Его грудь вздымалась из-за тяжелого дыхания, которое он пытался успокоить. Трей качнулся еще немного в сторону, потирая челюсть и пытаясь незаметно уйти на безопасное расстояние на случай, если Генри захочет нанести еще один удар.
        - Спроси его, - прохрипел Генри. - Спроси, можем ли мы доверять ему.
        У меня кровь застыла в жилах. Я боялась того, что нам мог рассказать маятник, потому что хотела верить объяснению Трея его снов, - но не была полностью уверена в нем. Отчаянно желать, чтобы кто-то другой говорил правду, - не то же самое, что быть уверенным в том, что они так поступали.
        - Это приемлемо для тебя, Трей? - спросила я, не желая, чтобы он подумал, что я на стороне Генри, потому что исполняю его просьбу.
        Трей ответил:
        - Спрашивай его о чем захочешь.
        Ненавидя все происходящее, я достала маятник из кармана куртки и позволила ему повиснуть на моих пальцах, чтобы Трей и Генри видели, что я не помогаю ему движением кисти или кулака. Дня начала я сказала:
        - Маятник, покажи мне, как выглядит «да».
        Он раскачивался взад-вперед.
        - Теперь покажи мне, как выглядит «нет».
        Движение из стороны в сторону, как я и ожидала.
        - Маятник.
        Мой голос дрожал. Вся судьба нашей поездки к горе Фартингтон - как и мои отношения с Треем - зависели от его ответа.
        - Маятник, Трей поехал в Грин-Бей в ночь, когда умерла Оливия, с намерением спасти ее?
        Ключи, висевшие на шнурке, мгновение оставались неподвижными, так что я подумала, что маятник был сбит с толку этим вопросом. Я задержала дыхание, парализованная страхом, не зная, куда он качнется дальше. Мы втроем смотрели на маятник в напряженной тишине, пока он не начал двигаться, покачиваясь по кругу, прежде чем набрать скорость и возобновить свое прямолинейное движение вперед и назад. Твердое «да».
        - Это значит «да», - объявила я Трею и Генри. Несмотря на низкую температуру и северный ветер, я почувствовала тепло облегчения, расходившееся от моего сердца к пальцам рук и ног. Трей сказал мне правду. Он был честен со мной все это время.
        Я посмотрела на Трея, а затем на Генри, чтобы убедиться, что они оба смотрели на маятник.
        - Ну, все хорошо? - спросила я. - Он говорит, что Трей невиновен и никогда не врал.
        Генри сжал челюсть и засунул руки глубже в карманы, все еще слишком разгоряченный, чтобы извиниться.
        Пока мы втроем стояли на мосту с маятником, вращающимся под ночным небом, я спросила:
        - Маятник, если мы поедем через мост, сможем ли мы безопасно добраться до другой стороны?
        Он значительно замедлился в движении, будто был уверен в наших шансах на успех меньше, чем в невиновности Трея, но все же продолжил движение вперед-назад, вперед-назад.
        - Он говорит, что все будет нормально, - снова перевела я парням.
        - Нам стоит идти, - сказал Генри. Он посмотрел на кабинку оператора на пункте оплаты, тот держал телефон у уха и смотрела на нас так, будто описывал кому-то, как трое ненормальных подростков дерутся на мосту в мороз.
        - У нас тут свидетели.
        - Подождите, - сказала я, не давая им пойти обратно к машине. Нужно было спросить маятник еще кое о чем, подтвердить мою догадку, о которой должны были знать и мальчики.
        - Маятник, нужно ли нам всем троим присутствовать во время игры с Вайолет, чтобы разрушить проклятье?
        Маятник замедлился, а затем снова набрал скорость. Маятник подтвердил мое предположение. Было ли это так важно потому, что мне могла понадобиться помощь как минимум двух человек, чтобы поднять Вайолет, когда буду предсказывать ее смерть? Или дело было родстве Трея с Вайолет и духовной связи Генри с Оливией? Я не знала. Но они оба должны были быть там, чтобы мы добились успеха.
        - Это не должно повториться. Вы понимаете, парни? Единственная надежда разрушить проклятье - работать вместе. Я не смогу это сделать в одиночку. Вы оба нужны мне.
        Мы снова сели в машину, и Генри запустил двигатель. Двигаясь с безопасной скоростью - шестьдесят километров в час - в течение всей поездки по восьмикилометровому мосту, мы благополучно прибыли на Нижний полуостров. Несмотря на то что мы пересекли мост без происшествий, каждый мускул моего тела оставался в напряжении. Мы приближались к Вайолет, и я была уверена, что драка мальчиков на мосту была ничем по сравнению с тем, что нас еще ожидало.
        Глава 18
        Мы остановились в первом попавшемся мотеле за пределами Траверс-Сити, и Генри один зашел внутрь, чтобы заплатить за номер. Трей первым прервал напряженную тишину:
        - Извини, если дал тебе причину думать, что ты не можешь доверять мне.
        - Ты не давал, - заверила его я. - Последние два месяца я сомневалась во всех и во всем. Я даже не доверяла мыслям в собственной голове. Все, чего я хочу, так это чтобы все закончилось.
        - Это скоро закончится, - сказал Трей и добавил, приподняв бровь:
        - Ты правда думаешь, что моя мама прокляла отца Вайолет?
        - Да, думаю, она действительно наложила заклятие. А вот на кого? Не знаю. Но девушка из магазина в Чикаго думает, что это может быть случай взаимодействия заклинаний. Как если бы твоя мама навела проклятье на семью Симмонс, не осознавая, что на них уже было наложено другое заклятие, а потом чары как-то смешались, - объяснила я.
        Трей погрузился в раздумья:
        - Как если бы мама Вайолет наложила какое-то заклятие, чтобы помочь ей родить ребенка, который на самом деле будет жить примерно столько же, сколько действует заклятие, которое наложила моя мама, чтобы отомстить…
        Наши зрачки одновременно расширились от осознания. Это предложение походило на недостающий кусочек пазла. Теперь все стало предельно ясно: кто-то - миссис Симмонс или кто-нибудь, кто знал, насколько сильно она хотела иметь здорового ребенка, - мог наложить на мать Вайолет заклинание из самых лучших побуждений, возможно, даже не веря в то, что оно сработает. Если заклинание матери Трея взаимодействовало с ним, то было несложно увидеть, как Вайолет родилась через некоторое время - время, когда ей или кому-то другому приходилось терпеть последствия заклинания каждый месяц. Ее жизнь была подарком, даже, скорее, частью обмена. Отсюда и жертвы Вайолет. Если первоначальное заклятие было наложено на миссис Симмонс, то странным образом имело смысл, что именно она умрет, если Вайолет перестанет каждый лунный цикл выполнять свои обязательства.
        - Вот оно что! - прошептала я, моя голова кипела. Я не сомневалась, что наша теория верна.
        - По крайней мере, в этом что-то есть.
        Мое сердце учащенно билось, когда я вытащила маятник из кармана куртки.
        - Маятник, наложил ли кто-то заклятие на мать Вайолет, чтобы та родила здорового ребенка?
        Маятник медленно раскачивался взад и вперед.
        - А заклятие, наложенное матерью Трея, мешало первоначальному заклятию?
        «Да».
        И, наконец, самый важный вопрос:
        - Маятник, умрет ли мать Вайолет, если Вайолет не будет приносить жертвы каждый месяц?
        Маятник замедлился, чтобы дать понять, что мы были в основном - но все же не полностью - правы.
        - Ее мать еще не умерла, - напомнил мне Трей.
        - И, насколько нам известно, Вайолет отстала по жертвам еще на месяц. Так что ее мама, наверное, умрет, но она все еще пытается наверстать упущенное.
        Я так разволновалась, что с трудом смогла выговарить:
        - Маятник, собирается ли Вайолет сейчас принести больше жертв, чтобы сохранить жизнь своей матери?
        «Да».
        - Черт… - Что-то на стекле привлекло внимание Трея. Пока Генри оплачивал номер в мотеле, окна машины успели запотеть от нашего дыхания, и мы с Треем завороженно смотрели, как невидимый палец рисовал фигуры девочек в миллиметрах от головы Трея.
        Я прошептала:
        - Это Дженни. Она уже показывала мне раньше эти рисунки.
        Снова, линия за линией, она нарисовала трех девочек, оставила место и, когда Генри подошел к машине, начала рисовать четвертую.
        - Эй, ребята, - радостно воскликнул Генри, в его голосе не было и следа недавней ярости. - Мне удалось заполучить номер с двумя кроватями, но…
        - Тихо, - прошипели мы с Треем в унисон; Генри тут же увидел, что появлялось на запотевшем стекле.
        - Какого черта? - прошептал Генри, стоя со стороны водителя с открытой дверью.
        - Закрой дверь, - потребовала я. - Не дай пару уйти, нам нужно рассмотреть, что она пытается нам показать.
        Генри залез в пикап и закрыл за собой дверь. Мы все смотрели, как была дорисована пятая фигура, а затем, в отличие от первого раза, когда Дженни нарисовала мне фигуры, появилось изображение шестой девочки. Вайолет. Когда была дорисована вторая нога, завершая рисунок, невидимая рука обвела кругом все шесть фигур.
        - Она напоминает нам о том, что пять сестер должны увидеть Вайолет в своем мире, чтобы это все закончилось, - объяснила я, каким-то интуитивным образом понимая, что имеет в виду Дженни.
        - Да, - согласился Трей. - Если Вайолет окажется на месте жертвы, проклятье разрушится.
        - Вы, ребята, меня не поняли, - с досадой сказал Генри.
        Маятник все еще свисал с моего правого указательного пальца, и я спросила:
        - Маятник, принесла ли уже жертву Вайолет в это новолуние?
        Движение из стороны в сторону. «Нет».
        - Собирается ли она принести эту жертву завтра?
        Взад и вперед. Несомненно, «да».
        Мотель был типичным двухэтажным L-образным строением с окнами, выходящими на парковку. Наш номер был в углу второго этажа, и мы могли слышать звуки ТВ-шоу, доносящиеся из номеров, мимо которых мы проходили. В комнате были две двуспальные кровати, накрытые ужасным покрывалом с розовыми и голубыми цветочками, морской пейзаж в обшарпанной раме, висевший на стене между кроватями, и несочетающиеся прикроватные лампы. Библия с загнутыми страницами лежала в ящике тумбочки, рядом с «Желтыми страницами» 2012 года, которые я из любопытства открыла.
        Генри прошелся по телеканалам, пытаясь найти местные новости со скандальной историей о двух подростках, сбежавших из исправительных школ. По телевизору в тот час еще показывали ночные ток-шоу, и мы с Треем не были предметом шуток во время завершающего монолога ведущего.
        Хотя уже пошел двенадцатый час, Генри позвонил Кирстен, чтобы проверить Мишу. С ней все было в порядке, но она попросила поговорить со мной.
        - Ты слышала о Трейси, да? - спросила меня Миша. - Не пойми меня неправильно. Мне не нравится эта девушка, но мне будет как-то не по себе, если завтра она умрет вместо меня.
        Я подошла с телефоном Генри к окну номера и отдернула пыльную занавеску, чтобы взглянуть на тонкую полоску луны. Была вероятность того, что Трейси уже умерла в течение дня. Единственная возможность проверить это - позвонить Черил и спросить. Но она должна была уже быть в Фицджеральд Лодж вместе с остальными одиннадцатиклассниками. Черил сейчас наверняка готовилась ко сну, чтобы выспаться перед занятиями по лыжам на следующий день.
        - Да, и мы на месте. И мы готовы к завтрашнему дню.
        Это было не совсем правдой, так как я не придумала, как уговорить Вайолет сыграть с нами. Но у нас уже был боевой настрой, пусть даже он и не подкреплялся продуманным планом, - а это было все, о чем должна была знать Миша.
        - Пожалуйста, не облажайся, - взмолилась она.
        - Я уверена, мои мама с папой сильно волнуются, и не представляю, что скажу им, когда вернусь домой. Если вернусь домой. И Мэтту тоже. Мне нельзя было говорить ему, где я нахожусь.
        Я пообещала сделать все возможное и пожелала Мише доброй ночи. Мне и так было довольно-таки тяжело думать о том, что мы сделаем утром, когда столкнемся с Вайолет. Я не могла не думать о том, как исправить ту катастрофу, в которую я превратила свою жизнь, сбежав из школы и убедив Трея сбежать из своей.
        Генри подготовил дорожную сумку, а миссис Ричмонд дала мне с собой пару пижам Оливии, но у Трея не оказалось сменной одежды. Без какого-либо обсуждения подготовки ко сну Трей стянул с себя штаны и снял рубашку, прежде чем лечь в кровать у двери, а я пробралась к нему. Не хотелось бы, чтобы Генри думал, что помешает нам, если разделит с кем-то из нас кровать. Он мог прийти к неверному выводу: что мы с Треем спали с осени. Но было неподходящее время для разъяснения подобных вопросов. К тому же я не совсем понимала, почему меня так волновало, что подумает Генри.
        Как только мы с Треем поудобнее завернулись в одеяла, мои веки отяжелели. Трей обвил меня рукой за талию и прижался носом к моей шее. Матрас был неровный, но после дневной качки в пикапе он показался мне божественно мягким. Я начала размышлять: будет ли для нас лучше застать Вайолет утром на лыжной базе или же на оживленном склоне, где ей сложнее будет позвать на помощь, - и крепко уснула.
        Бам. Бам. Бам.
        Я села на кровати в темноте, не имея понятия, где нахожусь.
        - Открывайте. Полиция.
        Осознание пришло не сразу, мысли мелькали обрывками. Я не была в Шеридане и не была дома. Я была в Халс Мотор Лодж с Треем и Генри, что за Траверс-Сити в Мичигане. У меня не было с собой телефона, но я взглянула на цифровой будильник на тумбочке и увидела, что было 12.57 ночи. Полиция стучала в нашу дверь.
        - Что происходит? - спросил Трей сонным голосом.
        - Полиция, - прошептала я.
        На другом конце номера Генри проснулся и откинул одеяло.
        - Сидите тихо, - велел он, показывая нам руками, чтобы мы не издавали ни звука.
        - Возможно, это все пустяки.
        Учитывая, зачем мы прибыли в Мичиган, и помня, что с нами случилось по дороге, я мысленно заметила, что произвольность действий полиции была маловероятна.
        - Нам нужно спрятаться, - сказала я.
        Трей быстро осматривался в темноте по сторонам.
        - Есть ли отсюда другой выход?
        - Только окно в ванной, - сказал Генри. - Но падать далеко со второго этажа.
        - Давайте, открывайте! Полиция!
        Трей указал мне под нашу кровать. Со скоростью света мы заправили постель, разглаживая складки и натягивая покрывало на подушки.
        - Секунду! - крикнул Генри.
        Мы запихнули ниши зимние куртки и обувь под кровать, и Трей полез первым. Опустившись на колени, я засомневалась, что стоило следовать за Треем. Было очень тесно. Похоже, высота кровати была не больше 20 - 25 см.
        - Здесь пыльно, - предупредил Трей, что меня ни капельки не удивило. Вероятно, пылесосить под кроватями казалось горничным в мотеле излишней тратой времени. Но меня пугала темнота. Если там была пыль, то, вероятно, было и что-то другое, вроде мертвых жуков. Или мусора, оставленного предыдущими гостями.
        Когда страх меня одолел и я собралась было рвануть в ванную, в номере загорелся верхний свет, так что я залезла под кровать рядом с Треем так быстро, как только смогла. Дверь приоткрылась, и Генри встретил полицейских без верхней одежды.
        - Здравствуйте, офицеры. Прошу прощения, я просто… спал.
        Под кроватью мне было тяжело контролировать дыхание. Покрывало было достаточно длинным и почти достигало пола, и мы с Треем могли скрываться и также видеть, что происходит.
        - Добрый вечер, а точнее, утро. Вы Генри Ричмонд? - спросил один из полицейских грубым голосом.
        - Да, сэр, - вежливо ответил Генри.
        - У вас здесь есть кто-нибудь?
        - Нет, сэр, - соврал Генри.
        - У вас, вероятно, уже есть представление, зачем мы здесь, не так ли? - сказал другой офицер. - Вы не против, если мы зайдем?
        Прежде чем Генри ответил, мы услышали мягкие шаги по ковру. Кровать над нами провисла, когда кто-то на нее сел. Мы с Треем видели, как пружины опускались с правой стороны от меня.
        - Что привело вас в Траверс-Сити? - спросил коп, сидевший на кровати.
        - Я встречаюсь с подругой, и мы идем кататься на лыжах, - ответил Генри. - Она присоединится ко мне завтра.
        - Ваш друг - МакКенна Брейди? - спросил офицер с низким голосом.
        Я чувствовала, как бешено стучит мое сердце.
        - МакКенна Брейди? Нет. Я едва ее знаю. Она была подругой моей сестры, - холодно ответил Генри.
        - Это интересно, так как ее мама сказала полиции Висконсина, что она подозревает вас в соучастии и что вы вдвоем можете быть здесь, чтобы учинить неприятности на школьной лыжной поездке. И вот вы здесь - как и предугадала миссис Брейди.
        «Тьфу, моя мама», - мысленно прорычала я.
        Я видела босые ноги Генри и приоткрытую дверь, через которую едва проникал холодный воздух.
        - Я ничего не знаю о поездке старшеклассников, - зевнул он. - Как вы меня здесь нашли? Каждый коп в Мичигане ищет мой пикап?
        - Почти, - с угрозой в голосе сказал стоявший коп. - Не думаю, что вы знаете о том, что в штате Мичиган вам может грозить до девяноста суток тюремного заключения за помощь и укрывательство беглеца.
        Я услышала нарастающий хор голосов в голове и запаниковала. Неподходящее время для того, чтобы отвлекаться, и тем более не время для того, чтобы быть наполовину погруженной в расшифровку того, что мне пытались сказать голоса. Было похоже на то, что они шептали имя: «Стивен, Стивен». Но это было бессмысленно. Я не знала никакого Стивена.
        - О, я не знал этого, - с легкой усмешкой сказал Генри, похоже, у него заканчивались силы изображать хорошего мальчика. - Запомню на случай, если столкнусь с беглецом.
        - Так, - начал офицер, сидевший на кровати, - Эта подруга, с которой ты встречаешься завтра. Ты не против, если мы позвоним ей и попросим ее подтвердить твои слова?
        - Пф, да, конечно, - ответил Генри немного удивленным голосом. Я закусила нижнюю губу. У него не было запланированной встречи с подругой в Траверс-Сити. У него вряд ли были и одноклассники из Уиллоу, которые знали что-либо о его времяпрепровождении с нами и о том, что мы пытаемся остановить Вайолет. Его раскрыли, но я видела, как он все равно подошел и отдал телефон копу, сидевшему на диване.
        - Ее зовут Кирстен. Но она может не ответить. Она работала сегодня и, вероятно, спит.
        Сообразительность Генри меня впечатлила. Я молила небеса, чтобы Кирстен не ответила, а если бы и ответила, то быстро нашла правильные ответы на вопросы копов.
        «Стивен, Стивен». - Голоса в голове, похоже, давили на меня. Они требовали моего внимания, как бы я ни старалась их заглушить. Я пыталась их заткнуть, концентрируясь на своем дыхании. После мгновения напряженной тишины полицейский сказал:
        - Здравствуйте, Кирстен. Это офицер Рэймонд Малвейни из Департамента полиции в Траверс-Сити. У нас здесь Генри Ричмонд, который утверждает, что вы присоединитесь к нему на лыжной поездке утром. Буду благодарен, если вы перезвоните в удобное вам время по телефону: пять, пять, пять, четыре, семь, девять, девять.
        Голосовая почта. Я увидела страх в глазах Трея. Я надеялась, что полицейские собирались уходить, но тут коп, сидевший на кровати, встал и спросил:
        - Почему бы вам не одеться и не пройти с нами в участок, чтобы ответить еще на пару вопросов.
        - Я не понимаю. Я под следствием? - удивился Генри.
        - Пока еще нет, - ответил ему коп. - Давайте просто пройдем и узнаем друг друга получше. Вам не о чем беспокоиться.
        Мы с Треем ничего не могли сделать, когда Генри надел джинсы, рубашку в клетку, куртку и последовал за офицерами полиции из номера. Я старалась как можно тише дышать, и, когда дверь закрылась, прозвучал звуковой сигнал. Я была благодарна тому, что Генри догадался оставить включенным свет. Если бы мы с Треем остались в темноте, пока его не было, я испугалась, что полиция могла задержаться на стоянке и присматривать за нашим номером после того, как они ушли из комнаты. Мы слышали шаги, спускающиеся по лестнице на стоянку, и примерно через минуту - как машина завелась и уехала.
        - Давай выберемся отсюда, - шепнул Трей, и мы поспешно выбрались из-под кровати. Голоса в голове сразу же прекратились.
        Мы с Треем беспомощно осмотрели номер.
        - Похоже, твоя мама сильно переживает за тебя.
        - Да, - печально сказала я, тоскуя по дому. - Я не могу на нее злиться. Она, скорее всего, злится на меня. К тому же было бы как-то странно, если я сбежала из Шеридана, а мама не обратилась в полицию, верно?
        Чувство вины наполнило мое тело, заставляя дрожать из-за неприятных мыслей. С каждой минутой, что я находилась вне Шеридана, мое будущее становилось все мрачнее - моя мама должна была это понимать.
        - Мы должны уходить отсюда, вдруг Генри расколется, - сказал Трей.
        - Кто-то снаружи может наблюдать за номером, - напомнила я. - К тому же здесь есть видеонаблюдение. Что, если кто-то из главного офиса увидит, как мы выходим?
        Трей привел контраргумент:
        - Если бы здесь было видеонаблюдение, кто-нибудь из главного офиса сказал бы копам, что видел, как мы вошли в этот номер. И копы бы не ушли, не осмотрев здесь все до последнего закутка.
        Это было разумно.
        - А я правда не думаю, что Генри расколется, - ответила я. - Он хочет разрушить проклятье Вайолет так же, как и мы.
        - Хорошо. Но нам все равно нужно уйти отсюда на случай, если они снова захотят здесь осмотреть все, когда вернутся. Кто знает, что тогда будет?
        Меня разрывало на части: я не хотела расставаться с Генри, так как у меня не было возможности связаться с ним, но в то же время боялась, что полиция вернется в номер вне зависимости от того, как пройдет допрос. Мы быстро оделись и поняли, что, как только мы выйдем на улицу, дверь за нами закроется и заблокируется - а это довольно-таки неприятно для нас, учитывая, что на улице зима.
        К счастью, Генри оставил бумажный конверт с запасной картой на комоде. Трей положил руку на дверную ручку и собирался было ее повернуть, но не сдержался:
        - Спроси свои волшебные ключи, следит ли за нашим номером кто-либо со стоянки.
        Следуя правилам, я зажгла немного шалфея, который Генри купил утром, а затем спросила маятник, безопасно ли нам выходить. Он заверил нас, что мы можем выйти без каких-либо проблем. Однако маятник не дал нам ответа по поводу того, вернется ли Генри. Маятник просто повис на моих пальцах.
        - Как-то нехорошо, - прокомментировала я.
        - Вероятно, эта связано со свободой воли, - напомнил мне Трей. - Вернется он или нет, будет зависеть от того, как он ответит на их вопросы, а сейчас он, вероятно, думает не слишком ясно.
        Было непросто решить, где нам ждать возращения Генри, так как у нас не было денег, а на улице холодно.
        Дело не только в том, что было почти два часа ночи и пятница, но и в том, что нам нужно было помнить, что нас ищет полиция.
        В конце концов мы рискнули пойти в комнату с торговыми автоматами в мотеле, где, похоже, не было видеонаблюдения и было теплее, чем на улице, даже если помещение не обогревалось. Мы оба понимали, что важнее всего оставаться настороже на случай, если кто-либо из гостей или администрации мотеля войдет и увидит нас, но сон взял над нами вверх, когда мы сели на пол, устроившись подальше от двери за огромным подсвечивающимся автоматом с колой, и обнялись, чтобы согреться. Голоса в голове снова возникли с непонятным сообщением - «Стивен, Стивен», - пока они не начали шептать фамилию Стивена, которую я не могла разобрать. «Стивен Сасс, Стивен Флэш». Повторение слов стало ритмичным, словно припев песни.
        Когда я проснулась, небо уже было светлое, так что я испугалась из-за осознания того, что мои бывшие одноклассники уже проснулись и подъехали к Фицджеральд Лодж. Я толкнула Трея:
        - Эй. Эй, Трей, нужно вставать.
        Он открыл глаза и удивленно осмотрелся, прежде чем вспомнил, что уснул на полу в комнате с торговыми автоматами.
        - Который час?
        - Без понятия. Но позже семи. Уже светло на улице, - ответила я.
        Мы подошли к стеклянной двери, чтобы взглянуть на парковку. Пикап Генри все еще стоял на том же месте, где мы припарковались прошлой ночью, и был покрыт тонким слоем снега - значит, он не двигался с места. Я осмелилась выйти на улицу и вытянуть шею, взглянуть на второй этаж и на наш номер - не было никаких признаков того, что Генри вернулся ночью.
        - Что нам делать? - размышляла я вслух, нырнув обратно в комнату с автоматами.
        После минутного раздумья Трей сказал:
        - Я думаю, нам стоит посмотреть, находится ли он в комнате. Если нет, мы должны понять, как добраться до Фицджеральд Лодж без него. Мы не можем просто ждать.
        - Но он нам нужен, - возразила я. - Маятник сказал, что он должен быть там, когда мы снимем заклятие.
        Я хотела спросить маятник, удастся ли нам безопасно пробежать вверх по лестнице обратно в наш номер, но в комнате был датчик дыма, так что сжигать что-либо для очищения пространства казалось плохой идеей.
        - Хорошо, давай просто убедимся, что горизонт чист, перед тем как подниматься туда, - вздохнула я.
        Мы задержались у стеклянных дверей, чтобы убедиться в том, что на парковке не было свидетелей.
        После напряженного наблюдения и ожидания мы побежали. Я прислонила карту к картридеру на нашей двери, и мы проскользнули в номер. Кровать Генри все еще была не заправлена, а его дорожная сумка оставалась на полу - с тех пор, как мы ушли, в номере никого не было. Мы с Треем посовещались, вешать ли табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на ручку двери, но приняли решение не делать этого на случай, если копы приведут обратно Генри и вспомнят, что ночью ее там не было.
        Утро переходило в полдень, и наше беспокойство нарастало: Генри либо арестовали, либо он будет задержан полицией настолько долго, что мы не успеем добраться до горы вовремя и не остановим Вайолет. Мы включили телевизор и смотрели его на минимальной громкости, ожидая увидеть местные новости о трагедии на горе Фартингтон. Я так беспокоилась о том, что собиралась сделать Вайолет в считаные часы до новолуния, что не чувствовала голода, хотя не ела со вчерашнего дня. Генри взял с собой телефон и ключи от машины. Мы не могли ни доехать до Фицджеральд Лодж, ни позвонить Мише.
        - Не самая лучшая идея - весь день оставаться здесь, - сказал Трей. - Если копы раздобудут что-нибудь на Генри, администрация мотеля вызовет сюда горничную. Или еще хуже: копы заглянут сюда за вещами Генри.
        Но был уже полдень, а у торговых автоматов была постоянная очередь, поэтому мы не могли спуститься вниз раньше, чем появится Генри.
        - Я правда думаю, что нам стоит выяснить, как добраться до лыжной базы своим ходом, - заметил Трей.
        - Я же сказала. Маятник показал, что мы должны быть вместе, когда будем играть с Вайолет. Мы с тобой не справимся самостоятельно.
        Наконец в районе двенадцати тридцати мы с Треем услышали топот по лестнице, направляющийся к нашему номеру. Мы рванули в ванную комнату, когда услышали звуковой сигнал открытия двери. Мы притихли в ванной, когда кто-то вошел в комнату, никто из нас не осмелился вытянуть шею и глянуть, был ли это Генри или офицер полиции.
        - Ребята, вы здесь?
        Это был Генри. Мы с Треем выскочили из ванной, прихрамывая.
        Глаза Генри были налиты кровью, а его голос был хриплым от изнеможения, когда он воскликнул:
        - Вы еще здесь! Слава богу! Я думал, вы, ребят, уехали без меня в Лодж.
        - Да ты шутишь, - поддразнила его я. - У нас нет денег, а на улице мороз. Как мы могли проделать путь в Лодж без тебя?
        Генри суетился и беспокоился.
        - Нам нужно убираться отсюда. Нужно было выехать в одиннадцать. Если ребята из Уиллоу брали уроки по лыжам утром, то закончат к обеду и просто будут весело кататься по склону весь день. Будет сложно найти Вайолет среди множества людей, потому что там будут не только гости из Фицджеральда. На горе Фартингтон находится четыре больших лыжных курорта.
        - Ну тогда давайте пойдем! - воскликнула я, не желая терять ни секунды.
        Генри потряс головой, словно был чем-то удивлен.
        - Плохие новости: у меня есть чувство, что все в этом Лодж, где остановились школьники из Уиллоу, будут следить за вами. Из тех вопросов, которые мне задавали копы, выходит, что они точно подозревают, что вы объявитесь там сегодня или завтра.
        Это были плохие новости. И так-то сложно было подобраться к Вайолет, пытаясь избежать внимания ребят или сопровождающих из Уиллоу, которые нас бы сдали. Дополнительный уровень обороны в виде полицейского наблюдения ощутимо усложнял задачу.
        - Мы разберемся, когда будем на месте, - твердо решила я.
        - Нам просто нужно туда доехать. Ты сможешь сесть за руль?
        Генри потянулся и широко зевнул.
        - Вообще-то не стоило бы, но у меня нет времени вздремнуть. Давайте сделаем это.
        - Стоит ли нам позвонить Кирстен, чтобы убедиться, что Миша в порядке? - спросила я.
        Генри достал телефон из кармана и мгновение подержал его, прежде чем сказать:
        - Возможно, будет лучше, если мы не позвоним. Понимаешь? Лучше сосредоточится на деле, даже если что-то плохое уже произошло.
        Хотя я сильно волновалась за Мишу, он был прав.
        Если у Кирстен были плохие новости для нас, они меня уничтожат. Даже мимолетная мысль о том, что Миша уже умерла, была для меня ударом.
        Мы поспешно вышли из номера мотеля. Мы с Треем ждали Генри в пикапе, пока тот выписывался в главном офисе отеля, что, если перемотать наши слова назад, казалось пустой тратой десяти минут. Снежные облака закрывали солнце над головой, пока мы ехали к Фицджеральд Лодж, с неба начали падать снежные хлопья. Вдалеке, над верхушками деревьев, я увидела заснеженную вершину горы Фартингтон, и все внутри меня перевернулось. В течение нескольких часов будет определен курс моей дальнейшей жизни, и если я совершу промах, то никогда себя не прощу.
        Пути назад не было. Нам нужно было сразиться с Вайолет, и у нас больше ничего не оставалось от прежней жизни, к чему можно было бы вернуться.
        Глава 19
        У Трея появилась блестящая мысль: остановиться у дисконтного магазина, который мы проезжали по пути к лыжной базе, и купить лыжные маски, чтобы скрыть наши лица, - это могло помочь нам приблизиться к Вайолет на горе так, чтобы она нас не узнала. Я была против того, чтобы описывать круги, но поняла, что, оказавшись на горе Фартингтон неподготовленными, мы можем попасться прежде, чем найдем Вайолет, и лишимся возможности приблизиться к ней достаточно близко, чтобы выполнить то, к чему так стремились. Генри вошел в магазин и вернулся в пикап с сумкой с покупками.
        - Мы можем ходить в них, пока не возьмем в аренду шлем и очки, - сказал он.
        Я напомнила ему:
        - Мы не собираемся на самом деле кататься. Прокат полного лыжного снаряжения замедлит нас еще больше, а мы не можем позволить себе тратить время. Новолуние технически начинается в 4.44 дня - уже через четыре часа.
        - Ну, мы этого пока не знаем, - заметил Генри. - Вы можете получить ускоренный курс: полагаю, мы будем следовать за ней по склону горы. Нам все равно понадобятся горнолыжные очки, чтобы не слепнуть от снега. Долго смотреть на свет, отражающийся от снега, опасно.
        Я никогда еще не каталась на горных лыжах, поэтому не знала этого.
        Трей натянул лыжную маску на лицо и надел очки на нос.
        - Я выгляжу больше как лыжник или как грабитель банка?
        - Ты выглядишь как парень, который совершил около тысячи преступлений для того, чтобы сыграть со своей сводной сестрой в игру, в которой мы делаем вид, что убиваем ее, - мрачно ответила я.
        Чем ближе мы были к горе, тем тяжелей становилось у меня на сердце.
        Наконец, мы увидели у обочины яркий зеленый знак с трилистниками, приветствующий нас в Фицджеральд Лодж. Генри свернул налево на дорогу, ведущую на открытую парковку курорта, а я рассмотрела детали здания отеля, выбранного Вайолет. Это было великолепное здание с остроконечными крышами и башнями, построенное в псевдотюдоровском стиле. Оно выглядело так, будто его перенесли из Швейцарии в Мичиган. За крышей отеля виднелось несколько канатных дорог, идущих от подножия горы к ее вершине. Кажется, это был оживленный день в пик сезона: лыжники и сноубордисты заполонили каждый снежный склон.
        - Час двадцать девять, - прочел Генри на табло, когда поставил машину на паркинг.
        - Они уже, вероятно, закончили обед.
        Мы все отстегнулись, и Трей сказал:
        - Так, а как это все должно сработать? Стоит ли нам сначала поискать ее в отеле? Возможно, мы найдем номер, в котором она остановилась?
        Хотя мы прибыли вовремя, я спросила у маятника, найдем ли мы Вайолет в отеле или на склоне горы. Маятник, похоже, считал, что мы скорее найдем ее на улице, но это не значит, что мы с Треем не набрались бы смелости пройти через лобби отеля. Генри, единственный лыжник среди нас, объяснил, что если я хотела подняться на гору и найти там Вайолет, нужно было зайти внутрь, купить ски-пассы на день, а также взять напрокат лыжи и ботинки.
        - Другого пути подняться на гору нет, если окажется, что она все еще берет уроки катания лыж, - пояснил Генри. - И они никого не пропустят без билета и надлежащего снаряжения.
        С опущенными головами и зажатыми в кулаках лыжными масками мы с Треем последовали за Генри в роскошный холл отеля. Если в Фицджеральде в тот день и ввели повышенное полицейское присутствие, я его не заметила. Генри провел нас к стойке регистрации, где можно было оплатить проходные билеты и билеты на подъемник.
        - Ски-пассы на день стоят девяносто восемь долларов, - сообщила рыжеволосая девушка, когда он спросил про цены. - Извините, но скидок на поздние билеты нет. Последний кресельный подъемник в четыре тридцать, так что, боюсь, у вас будет около трех или трех с половиной часов на склоне на данный момент.
        Я осмотрела холл, надеясь, что никто из Уиллоу не спустится вниз по большой лестнице и не заметит нас. В огромном кирпичном камине горел огонь. По всему громадному холлу были расставлены кожаные кресла с подушками в клетку. Шахматная доска, оставленная после игры, была разложена на столе рядом со стойкой с брошюрами о местном шопинге.
        Фицджеральд Лодж был куда более вычурным отелем, чем те, в которых я когда-либо останавливалась с родителями. Я подавила приступ ревности из-за того, что не была официально в поездке с моими бывшими одноклассниками. Какую бы роскошь ни предлагал Фицджеральд за пределами этого нарочито простоватого зала, у меня не было возможности насладиться ею.
        - Ничего страшного, что у нас только полдня. Мы весь день были за рулем. Я возьму три билета, - сказал Генри, вытаскивая из бумажника кредитную карту своей мамы.
        - Отлично, - ответила администратор. Она посмотрела на карту, которую передал ей Генри, и сказала:
        - Ой. Мне понадобится ваше фото для идентификации, если вы не против.
        Генри достал водительские права из бумажника и сказал, будто только что вспомнил:
        - Знаете, это карта моей мамы. Она в курсе, что мы сегодня воспользуемся ею для катания на лыжах.
        С извиняющейся улыбкой администратор попыталась вернуть Генри карту «Американ Экспресс»:
        - Мне на самом деле понадобится ее подпись, чтобы провести эту карту. Извините. Таковы правила.
        Краем глава я увидела, как Трей переступает с ноги на ногу, и почувствовала его нарастающее беспокойство.
        - Конечно, - произнес Генри, стараясь поддерживать доброжелательный настрой. - Вы можете позвонить ей, и она отправит вам необходимую информацию на электронную почту.
        Очередная задержка. Пока Генри с администратором пытались разобраться в деталях оплаты билетов, мы с Треем пошли к кожаным креслам у камина. Я устроилась поуютнее на подушках, мышцы дали понять, насколько мой организм нуждался в сне.
        - Это занимает слишком много времени, - буркнул Трей, теребя ногти.
        - Я чувствую, что произойдет что-то плохое. Причем в любую секунду. Понимаешь? Как в промежутке, когда ты включаешь камин, а он угасает.
        - Я знаю, - согласилась я. Хотела бы я знать больше о том, как все работало на лыжной базе, чтобы предвидеть задержку с билетами.
        Меня раздражало, что я не слышала никаких голосов и не чувствовала покалываний в затылке, так что у меня не было предупреждающего сигнала, если мы действительно находились в опасной ситуации.
        - Довольно приятное место, - заметил Трей. - Ну, я почти ничего не знаю о катании на лыжах, но выглядит это все как первоклассный курорт.
        - У твоего класса была поездка в одиннадцатом классе? - спросила я, не в состоянии вспомнить что-то о прошлом школьном годе, когда была десятиклассницей. Тогда я сидела тихо на уроках и отвечала только на вопросы преподавателей, когда те меня спрашивали, а не когда я пыталась привлечь к себе внимание. Я обедала с Черил, Эрикой и Келли в репетиционном классе каждый раз, когда он был открыт, - так мы могли избежать издевательств идиотов из одиннадцатого и двенадцатого классов.
        Трей ответил:
        - Да, в Чикаго. Они поехали туда на два дня, посмотрели Халл Хаус и Институт искусств и должны были написать доклад об этом. Я не поехал: остался после уроков за то, что во время урока вождения делал пончики в машине инструктора на верхней парковочной стоянке.
        Я закатила глаза и довольно улыбнулась ему. Он улыбнулся мне в ответ. Мое сердце наполнилось теплом: удалось мельком увидеть настоящего Трея - озорного и уверенного, пусть и на секунду.
        - Типично, - поддразнила его я.
        - Мне все равно нужно было писать доклад, - проговорил он, облокотился на кресло напротив меня и широко развел руки в стороны, глубоко вздохнув.
        - Было бы здорово вернуться сюда однажды, знаешь? Как в настоящий отпуск.
        Я не задумывалась об этом. Но мне было интересно, задумывался ли когда-нибудь Трей о состоянии Симмонсов - ему по праву причиталась часть семейного богатства, если бы его мать не заключила поспешный договор до его рождения.
        Генри пересек холл, держа в руках три билета и три сложенных втрое карты, и передал каждому из нас по одному билету и одной карте.
        - Это был отстой, - пожаловался он.
        - Единственная хорошая новость: все ребята из Уиллоу были записаны на уроки для начинающих на весь день. Поэтому, если Вайолет и была продвинутым лыжником, сегодня она застряла на катании для новичков.
        Я открыла карту и посмотрела на ее, удивившись множеству троп и трасс, раскрашенных в зависимости от уровня сложности. От всех этих полосок и пунктирных линий кружилась голова. Три трассы были обозначены ярко-зеленым цветом как трассы для новичков, что сужало круг поиска Вайолет.
        - Простите, сэр.
        Голос администратора всех нас испугал. На мгновение у меня кровь заледенела в жилах, и мне представились варианты один другого хуже: она нас узнала, кредитная карта была отклонена, кто-то из Уиллоу увидел нас и попросил ее вызвать полицию.
        - Лыжный магазин, - сказала она дружелюбным тоном, указывая в конец холла. - Если вы не взяли с собой снаряжение, они могут предложить вам кое-что для покупки или аренды. Мы требуем, чтобы каждый, кто поднимается на подъемнике в гору, был одет в соответствующие брюки и ботинки.
        Процесс проката лыжного снаряжения был таким утомительно долгим, что я начала потеть, представляя звуки сирен или приближающуюся катастрофу на горе. Я быстро надела горнолыжные брюки, пытаясь найти подходящую мне пару, и еще больше разочаровалась, когда парень из магазина оказался перфекционистом и настаивал на поиске обуви с половинчатым размером, которые подошли бы мне в самый раз.
        К тому времени, как мы получили снаряжение и натянули лыжные маски на голову, мои надпочечники вырабатывали избыток гормонов. Было без пяти час, и мы все еще должны были ждать кресельный подъемник. Новолуние было все ближе. Мои новые нейлоновые штаны шуршали при ходьбе, а еще я чувствовала себя неуклюжей в огромных лыжных ботинках и боялась закреплять ботинки на лыжах, что нужно было сделать перед подъемом. Казалось, среди гор у Вайолет было преимущество передо мной и Треем (он тоже никогда раньше не катался на лыжах). Несомненно, это было преднамеренно. Вайолет была превосходным стратегом.
        Небольшая группа людей ждали подъемник, когда мы подошли к очереди, и сказали нам, что придется потерпеть еще около десяти минут. По их словам, сегодня были идеальные погодные условия и снежное покрытие - легкий пористый снег - для катания на лыжах.
        Зная, что мы не имели понятия, что делаем, Генри посоветовал нам с Треем держать палки с лыжами в одной руке, пока мы ждали своей очереди, и показал нам, куда встать. К счастью, подъемник позволял сесть втроем, так что мы могли ехать вместе, а то бы развалилась от страха, когда настанет время спрыгивать. Генри опустил поручень безопасности на наши колени, и я держалась за него изо всех сил, пока мы не поднялись на гору.
        Подъемник казался идеальным местом, где духи могли повозиться с электричеством и устроить хаос. Чем выше мы поднимались, тем больше я убеждалась в том, что на вершине нас поджидает опасность. Мое сердце ушло в пятки: я ожидала, что духи Вайолет воспользуются тем, что мы уязвимы на том подъемнике, как канарейки в клетке.
        Я старалась не зацикливаться на способностях духов делать именно то, чего боялась больше всего, пока мои глаза скользили по склону горы. Это был оживленный день: в трех зонах для новичков давали групповые уроки. На том расстоянии от места тренировок, на котором мы находились, я не могла узнать никого из Уиллоу. Как Генри и говорил, там было гораздо больше людей, чем если бы там были лишь ученики моей школы.
        Генри потянулся в карман своей куртки и достал телефон. Он передал его мне и сказал:
        - Возможно, тебе стоит рассчитывать на него на случай, если мы разойдемся.
        - Но это твой телефон, - напомнила ему я.
        - Ну, ты же захочешь позвонить Кирстен, когда будешь готова, - заметил он. - Код доступа - дата рождения Оливии. Давай же. У меня есть кредитные карты, могу позвонить маме за ее счет, если понадобится. Просто возьми его.
        Я взяла телефон и положила его в передний карман куртки, молясь, чтобы он не упал и экран не разбился, пока я буду на лыжах.
        Генри научил нас направлять лыжи вверх, когда мы спрыгивали с кресельной канатной дороги на уровне для новичков. Я почувствовала себя настолько победоносной после того, как у меня получилось приземлиться без пришествий, что была бы счастлива назвать это завершающей победой в этом месте.
        - Здесь так людно, - восхитился Трей, когда мы осмотрелись. Обряженные в лыжные куртки и брюки, все люди на горе казались одного веса и роста. Сложно было отличить мужчин от женщин - у большинства людей, которые не носили гигантские лыжные шлемы, были козырьки, прикрывавшие все лицо.
        - Как мы, черт возьми, найдем ее здесь?
        И тогда я узнала вдалеке знакомую пару зимних курток, стоящих поодаль от остальных школьников в группе.
        - Я думаю, это Черил, - сказала я Трею. - Считаешь, мне стоит спросить у нее, где Вайолет?
        - Вообще, стоит, - ответил Генри. - Здесь, вероятно, тысячи людей сегодня. Любая помощь в поисках будет кстати.
        Трей был удивительно тихим и оглядывался по сторонам, как будто ожидал в любой момент наткнуться на засаду.
        - Черил! - крикнула я и подняла защитные очки. Когда девушка в лаймово-зеленой куртке увидела меня и помахала мне рукой, я вздохнула с приятным облегчением.
        - Ты и вправду здесь! - Черил была достаточно умна, чтобы не выкрикивать мое имя, когда мы подошли через толстый слой снега к месту, где она стояла с Келли.
        - Это просто невероятно! - воскликнула Черил, как только мы подошли.
        Я опустила очки, чтобы никто из Уиллоу не узнал меня.
        Келли, которую - как и Черил - я знала с детского сада, казалась слишком обеспокоенной, чтобы даже взглянуть на меня. Я могла понять почему. Келли и Черил были хорошими девочками, которые всегда доносили, если думали, что рассказать авторитетному лицу о правонарушителе было в их интересах. Когда-то, в недалеком прошлом, я была такой же, как они. Я отчаянно искала одобрения у всех, пока мы с друзьями не оказались втянуты в настолько серьезные проблемы, что никто, даже взрослые с благими намерениями, не мог нам помочь.
        - Да, мы здесь, - призналась я, но, нам, очевидно, нельзя задерживаться. - Нам нужно найти Вайолет. Ты знаешь, где она?
        Черил и Келли обменялись взглядами, выражающими недоумение.
        - Я, честно, не знаю, - пробормотала Черил.
        Келли замялась, прежде чем пролепетала:
        - Я не думаю, что вам стоит находиться здесь. Вы в большой беде. Полиция…
        - Полиция неправильно нас поняла, - вмешался Генри.
        Келли приложила ладони к губам, стоя на своем. Вероятно, потому что она знала, что встанет на сторону полиции - как и любой родитель из Уиллоу.
        - Я видела в новостях этим утром, что власти трех штатов разыскивают тебя. МакКенна и Трей воспринимаются местной полицией как вооруженные и опасные.
        Это вызвало у Трея улыбку, но меня довело до предела. Конечно, с одной стороны, было забавно, что копы думали, что мы вооружены. С другой стороны, нам будет не до веселья, если они и впрямь собирались использовать оружие, когда найдут нас.
        - Слушай, мы не хотим никому причинять вреда, - я попыталась разрядить обстановку. - Мне просто нужно поговорить с Вайолет. О Трейси. Это все. Или… - Я подумала, будет ли другой подход более эффективным.
        Единственными ребятами, получившими персональные предсказания от Вайолет на новогодней вечеринке, были Читта Бхакта, Джейсон Аркадиан и Черил. У Джейсона в свитке было написано, что его смерть будет «темной и холодной». Если смерть настигнет его сегодня днем, было бы мудро с нашей стороны определить, в каких местах на склоне было темно и холодно.
        - Джейсон Аркадиан. Ты знаешь, где он? - спросила я.
        Келли бросила на Черил неодобрительный взгляд, намекая, чтобы та молчала, но Черил шагнула вперед.
        - Он со сноубордистами. У всех был выбор: брать уроки по горным лыжам или по сноубордингу, а на сноубординг нужен другой кресельный подъемник.
        Она показала куда-то далеко вниз по склону, где я увидела группу школьников, собранных в одном месте.
        - Вайолет с ними? - спросила я, чувствуя, что мой пульс учащается.
        Черил пожала плечами и нахмурилась.
        - Я потеряла ее из виду после обеда, когда мы разделились на группы. И, если честно, - она поколебалась, - я не думаю, что это лучшее время и место для вас, ребята, чтобы говорить с ней. У нас было собрание во время завтрака в ресторане при отеле, и всем было сказано оповещать сопровождающих, если они увидят кого-то из вас.
        Мы заметили, что Келли уже скатилась вниз к большей группе, словно намереваясь доказать точку зрения подруги.
        - Прекрасно, - пробормотала Черил. - Она уже, вероятно, рассказывает о вас миссис Киркович.
        Я повернулась к Генри и спросила:
        - Как мы можем попасть вниз?
        Он открыл брошюру, копию которой я положила в свой карман, и просмотрел ее.
        - Нам нужно спуститься в самый низ и подняться на другом подъемнике до Стивенс Пасс.
        Стивенс Пасс. Вот что говорили мне голоса прошедшей ночью, когда я не могла разобрать второе слово! Либо большое событие Вайолет должно было случиться на Стивенс Пасс, либо там просто было что-то стоящее моего внимания. Я чувствовала, что мы должны были спуститься туда - и поскорее.
        - Есть ли более быстрый путь? - спросила я.
        - Эй, ребята, - вмешался Трей. Его голова была повернута в направлении большой группы, где Келли привлекла внимание миссис Киркович, как Черил и предположила. Келли указывала прямо на нас, и миссис Киркович расстегнула наполовину свою лыжную куртку, потянулась рукой куда-то вовнутрь и достала сотовый из внутреннего кармана.
        - Нам правда нужно бежать отсюда.
        Генри провел пальцами по брошюре.
        - Единственный способ попасть туда - проехать по этой трассе. Но это не совсем трасса для новичков. Нам безопаснее подняться на подъемнике.
        Миссис Киркович направилась в нашу сторону с телефоном, прижатым к уху, рядом с ней шел крупный парень на лыжах - вероятно, один из инструкторов.
        - У нас нет времени на подъемник, - отрезал Трей. - Так что нам стоить пройти ускоренный курс по горным лыжам.
        Генри посмотрел вниз, туда, где собрались сноубордисты на урок. Чтобы спуститься с горы и повернуть в том направлении, нам нужно было уворачиваться от других лыжников, съезжавших прямо с холма. А еще нужно было спуститься по особенно крутой части холма через участок с деревьями. Миссис Киркович была в пятнадцати метрах от нас. Мы собирались двинуться с места и надеялись, что она не была опытной лыжницей.
        - Хорошо, - сказал Генри неуверенным тоном. - Не направляй свои лыжи прямо вниз. Делай это под таким углом. - Он продемонстрировал, что нужно делать, направляя кончики лыж друг к другу в форме V.
        - Чтобы повернуть, переложи вес тела на ногу, противоположную направлению твоего движения, понятно? Опираешься на левую ногу - поворачиваешь направо. Чтобы остановиться, попробуй направить лыжи параллельно друг другу и наклониться в сторону, вот так. - Генри проехал вперед пару метров, повернул обе лыжи вправо и остановился.
        - Понятно? - спросил он.
        Несмотря на то, что Генри сказал ставить лыжи углом несколько секунд назад, сам он ставил лыжи параллельно, а не в V-образной форме.
        - МакКенна! - выкрикнула мое имя миссис Киркович, и некоторые ребята, учувствовавшие в групповом занятии, повернули головы в нашу сторону. Нельзя было ждать ни секунды, хотя я не чувствовала себя устойчиво на лыжах и мне было страшно набирать скорость. Кидать так миссис Киркович было паршиво с моей стороны: она преподавала искусство в старшей школе Уиллоу и была одним из моих любимых учителей. Но я поставила лыжи под углом, как мне показал Генри, и использовала свои палки, чтобы оттолкнуться вниз по склону, следуя за ним.
        - Терять нечего, - услышала я бормотание Трея, когда он тоже начал движение.
        Ветер обдувал меня, пока я набирала большую скорость, чем хотела. Я постоянно смотрела то направо, то перед собой, чтобы убедиться, что лыжники, направляющиеся в мою сторону, старались не задеть меня.
        - Какого черта? - выкрикнула какая-то девочка, стараясь не врезаться в меня. Вполне возможно, что она тоже была из Уиллоу.
        Я видела, как впереди Генри скрылся за деревьями. Он был фантастическим лыжником: даже на высоких скоростях ловко уворачивался от высоких сосен. Когда я доехала до деревьев и пыталась снизить скорость, а мое сердце дико стучало в груди, я оглянулась через плечо и увидела, что Трей столкнулся с кем-то. Черил замедлила ход, чтобы помочь ему подняться на ноги, а миссис Киркович с инструктором следовали за нами по горячим следам. Я должна была верить, что Трей со всем разберется, так как не могла замедлиться и дождаться его, хотя и хотела бы это сделать.
        Проезжать мимо деревьев было гораздо сложнее, чем прокладывать путь через лыжников. Я ехала по редколесью, вытянув руки перед собой, изо всех сил пытаясь вспомнить совет Генри о том, как поворачивать и как перенести вес с одной ноги на другую. Все еще набирая скорость при спуске, я врезалась плечом в дерево, так что меня развернуло. В итоге я покатилась задом, пока не упала на бок и не поднялась снова на ноги. Я видела, что Трей и Черил меня догоняют, и это побудило меня использовать свои палки, чтобы вновь начать движение.
        Наконец, пробравшись через деревья, я оказалась на самом крутом участке склона, который мне когда-либо приходилось проходить. Впереди я увидела Генри: он спустился к тому месту, где проходил урок сноубординга. В том месте склон выравнивался и становился более пологим. Я мало чего могла сделать, чтобы оставаться в вертикальном положении, потому что лыжи двигались быстрее, чем мое тело. Во время спуска мне казалось, что я вот-вот упаду назад и серьезно поранюсь.
        И затем я увидела ее.
        Вайолет, в сияющей лавандовой куртке, в такого же цвета брюках и в ярко-фиолетовом шлеме. Я узнала ее по копне темных волос, высыпавшиеся из-под шлема - и по ее самообладанию. Она стояла рядом с кем-то, кто был выше ее, - парнем в черной лыжной куртке, вероятно, Питом Николсоном. Вайолет запрокинула голову и рассмеялась.
        Ее беззаботный смех привел меня в бешенство.
        Я была так рассержена, что, добравшись до места, где проходил урок по сноубордингу, не повернула лыжи параллельно, чтобы остановиться, как показал мне Генри, и врезалась в кого-то, едва не сбив его со сноуборда. Человек обернулся и посмотрел на меня - это был Джефф Харрисон, один из друзей Пита по баскетбольной команде, с которым он уехал на футбольный матч в Кеноши в день, когда умерла Оливия.
        - Прости, - извинилась я, благодарная ему за то, что он помешал меня спуститься прямо к следующему крутому склону.
        - Все хорошо, - ответил Джефф, очевидно, не узнавая меня.
        Я заметила Генри и, наполовину скатываясь, наполовину шагая, подошла к нему.
        - Она там, в фиолетовом, - обеспокоенно сообщила я ему, а мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
        В этот момент к нам присоединились Черил и Трей, который спросил:
        - Ну что, сделаем это?
        Все вместе мы подошли к Вайолет. Я не заготавливала особые слова для встречи с ней, надеясь, что они сами найдутся. Я сняла шлем, когда Вайолет обернулась и улыбнулась мне идеальными пухлыми губами.
        - Привет, Вайолет, - сказала я. - Какую прекрасную поездку ты спланировала.
        - Я так рада видеть тебя здесь, - поприветствовала меня Вайолет с лживой любезностью. - Жаль, что ты проделала весь этот путь, чтобы тебя бросили на заднее сиденье полицейской машины.
        Все эти недели, что я готовилась к этому моменту, - с ночи ее новогодней вечеринки - я думала, что буду в бешенстве, когда увижу ее в следующий раз. Я думала, что вряд ли сдержу свою ярость и наброшусь на нее, чтобы оторвать голову. Но сейчас я в некотором смысле жалела ее. Маятник подтвердил, что она убивала, чтобы спасти жизнь матери. Хотя Вайолет и была хитрой убийцей, я могла посочувствовать ей из-за причин, по которым она должна была выполнять требования проклятья. Вайолет не могла все время прибегать к полному отрицанию и избегать того факта, что уносила жизни людей.
        Если только она не была истинным злом и наслаждалась способностью выносить смертные приговоры. Вероятность этого все еще оставалась.
        - Мы поняли, как все это остановить, Вайолет. Это легко. Ты просто должна верить нам.
        Пит встал перед Вайолет, словно желая защитить ее от нас.
        - Вы, ребята, не должны приближаться к ней.
        Генри снял свой шлем и с отвращением потряс головой.
        - Ты реальный кусок дерьма, Николсон. Как долго ты ждал после смерти Оливии, прежде чем переспать с Вайолет?
        Я и забыла, что у Генри с Питом давние терки. Должно быть, его действительно беспокоило, что Пит начал встречаться с Вайолет вскоре после гибели Оливии.
        Мы опоздали. Миссис Киркович и инструктор по лыжам догнали нас. Миссис Киркович сорвала с себя шлем и очки, протянула руку в нашу сторону и призвала нас положить оружие, которого у нас не было.
        - Всем соблюдать спокойствие! - крикнула миссис Киркович. - Полиция уже в пути!
        - Если ты пойдешь с нами, то сможешь это закончить. Тебе никогда не придется предсказывать смерть. Но если ты позволишь полиции нас забрать, то, думаю, ты понимаешь, что это будет продолжаться вечно.
        Вайолет дважды моргнула, надув губы. Она слушала. Ей было интересно.
        Трей, стоявший рядом со мной, вмешался:
        - Ты ведь не хочешь сделать это делом всей своей жизни, не так ли? Что будет, когда ты выйдешь замуж? Когда у тебя будут дети? Как долго ты еще будешь скрывать то, что делаешь?
        Ее лицо смягчилось, глаза немного опустились, и я поняла, что мы ее заинтриговали. Вайолет, вероятно, давно задавалась теми вопросами, которые ей задал Трей. Я не видела и следа презрения на ее лице; она ждала, когда кто-то из нас продолжит.
        - Заткнись, Эмори, - огрызнулся Пит. - Ты ненормальный. Вы, ребята, сошли с ума, вы знаете это? Вас нужно запереть.
        Вайолет смотрела на меня с серьезным выражением лица.
        - Просто подожди, Пит, - сказала она, будто пытаясь решить, хотела ли услышать то, что мы собирались ей сообщить.
        Школьники из Уиллоу окружили нас, и я услышала их шепот:
        - МакКенна Брейди.
        - Трей Эмори.
        Теперь, даже если Генри, Трей и я захотели бы сбежать, то не смогли бы этого сделать, не пробившись сквозь толпу людей. Я почувствовала, как зазвонил телефон Генри у меня в кармане. Вероятно, это была Кирстен, звонившая в самое неподходящее время.
        Вайолет прошептала:
        - Вы действительно не имеете понятия, о чем говорите. Нет способа остановить это. Я все испробовала, и, несмотря ни на что, все это кончалось одним и тем же.
        Несмотря на ответ, предоставленный маятником после того, как Дженни в первый раз объяснила мне способ разрушить проклятье, у меня появился проблеск надежды на то, что Вайолет захочет с нами сотрудничать. Никогда бы не подумала, что она признается в неудачной попытке избавиться от проклятья. Признавая, что она пробовала разрушить заклятие и у нее не вышло, Вайолет показывала, что не была абсолютным злом. Она была в каком-то роде такой же жертвой этого проклятья, что и погибшие ребята.
        Вдруг все услышали вертолет и подняли головы.
        - Положите оружие, - крикнул офицер полиции через громкоговоритель из вертолета, снижавшегося к нам.
        Краем глаза я заметила в толпе высокого стройного Джейсона Аркадиана, наблюдавшего за тем, как наше противостояние раскрывалось с интересной стороны. Позади нас, выше по склону горы, слышался рев двигателей надвигающихся снегоходов. Это означало, что еще больше полицейских были на подходе, как можно быстрее приближаясь к нам по непростому рельефу.
        - Боже мой, - услышала я женский голос, обернулась и увидела Читту Бхакту, стоявшую в нескольких шагах от меня.
        Внезапно кожу моего черепа начало жечь. Будто кровь застыла в жилах. Я точно знала, что произойдет, - и хуже всего было то, что наши действия способствовали этому.
        Генри сказал миссис Киркович:
        - У нас нет никакого оружия. Скажите им, что мы не вооружены!
        Миссис Киркович замахала руками и крикнула полицейским в вертолете:
        - Они не вооружены!
        Я бросилась к Вайолет в панике:
        - Это произойдет сейчас! Мы должны сыграть сейчас, иначе погибнут все!
        Она отступила назад, и Пит попытался оторвать меня от нее. Над нами прозвучал выстрел из вертолета, прерывая тишину снежного дня. Он прогремел в небе и разнесся эхом вокруг нас.
        Генри и Трей потянули меня за руки подальше от Вайолет, а та навалилась на Пита. Прошла секунда, прежде чем мы услышали глухой, чудовищно нарастающий грохот.
        - Что это? - спросил Трей.
        Все озирались с диким видом, но я уже знала, что надвигалось.
        - Лавина! - крикнула я.
        Снег на склоне наверху, казалось, несся прямо на нас, как будто кто-то отрезал кусок от горы. Он обрушился на нас быстрее, чем я успела подумать о том, что стоит предпринять, чтобы защититься. Некоторые ребята стояли лицом к снегу, оцепенев от ужаса. Другие пытались уйти с пути, но снег надвигался слишком быстро. Он с оглушительным ревом обрушился на нас, выкорчевывая деревья и унося их вместе с нами. Последним, что я видела, прежде чем меня сбило с ног, оказался Трей. Он тянул ко мне руки с растопыренными пальцами, пытаясь дотянуться до меня.
        Трей опоздал на пару секунд. Снег разделил нас, и он исчез в вспышке белого цвета.
        Это было похоже на то, как описывается жизнь. Тебя бросает из стороны в сторону: вверх и вниз, вперед и назад. Я плотно закрыла глаза, но снег заполнял мой рот и уши, и у меня сползли перчатки. Мне пришло в голову свернуться клубком, чтобы мои руки и ноги не уносило в разные стороны, но я двигалась слишком быстро и не могла заставить конечности принимать сигналы мозга.
        Наконец, лавина остановилась. Я не могла дышать: в легких не было воздуха, казалось, они были в огне. Вокруг было темно, и я попыталась двигать руками, как если бы плыла сквозь снег, делая все возможное, чтобы убрать его от головы. В те дни, когда меня впервые посетил призрак Оливии, я думала, что узнала, что такое ужас. Но это был другой вид ужаса - я даже не знала, нахожусь ли в нормальном или перевернутом состоянии, пыталась выбраться из снега и не понимала, двигаюсь ли к поверхности или же закапываю себя еще больше.
        Я знала, что нужно было успокоиться и думать рационально, но бороться с телом, когда оно отказывало, было невозможно. Мои мысли замедлились и обратились к Дженни. Были ли последние моменты ее жизни такими же - темными и наполненными ужасом? Она так же страдала от дыма, как и я - от снега? Я подумала, не появится ли она передо мной, когда мои нейроны перестанут подавать импульсы, чтобы проводить меня в мир духов… если то, через что я проходила, конечно, было физической смертью. А я была уверена, что так и было.
        Я поняла, что хотела этого. Я жаждала снова увидеть сестру и думала о том, как мои родители будут оплакивать меня после того, как мое тело станет ненужным и отдаленным. Все события моей жизни всплыли вместе, как в тумане: Шеридан, Вайолет и даже Трей. Размытые изображения без деталей. Это, вероятно, и подразумевали люди, говоря о жизни, проносящейся перед глазами. Я думала о тысячах вещах в один момент: пеналах из начальной школы, запахе свежескошенной травы, вельветовой текстуре моего любимого синельного покрывала, мальчишеском смехе Трея, когда мы были детьми и могли вместе лазить по деревьям.
        Затем я внезапно осознала, что могу пошевелить левой ногой. Затем я поняла, что левая лыжа была все еще прикреплена к левому ботинку, и чувствовала, что часть лыжи торчит из-под снега. Меня накрыл адреналин, возвращая энергию бороться за свою жизнь. Я дергала левой ногой изо всех сил, опасаясь, что снег снова начнет двигаться - но мне был нужен воздух. Контролируя свое тело, я дергала правой ногой и разгребала снег руками, пока, наконец, чудесным образом не увидела частицу света.
        Я вырвалась из-под снега и вдохнула так глубоко, будто кричала. Пока огонь в легких не погас, мое дыхание походило на вой: я заглатывала воздух, не в состоянии понять, где нахожусь, и оценить последствия лавины.
        Затем я осмотрелась и поняла, что не знаю, где нахожусь. Вертолет, висевший над нашими головами, когда мы противостояли Вайолет, был уже далеко, и я с трудом могла видеть его лопасти, рассекающие небо. Мои защитные очки снесло, и я посмотрела на гору, понимая, что снег, должно быть, пронес меня через деревья. Сначала я подумала, что была одна, так как вокруг было тихо. Но вскоре - выше по склону в шести - девяти метрах от меня - я увидела, как кто-то пробивался лыжами через снег.
        Я не могла сказать, были ли они прикреплены к чьим-то ботинкам.
        Медленно, чувствуя, что каждая кость моего тела болела от ушибов, я выбралась из глубокого снега и выползла на поверхность.
        Я была жива и, насколько могла судить, не была серьезно ранена. Как только я это осознала, то почувствовала боль в животе, будто кто-то меня ударил. А все потому, что, оглянувшись, я не поняла, где были Генри, Трей и Черил.
        Предсказание Вайолет сбылось. Но на этот раз она сама могла стать его жертвой.
        Глава 20
        Логично было бы позвонить в полицию по телефону Генри и оповестить их о моем месторасположении. Но я не могла сделать звонок и связно сформировать мысли, не узнав, где Генри и Трей. Поэтому вместо того, чтобы потянуться в карман за телефоном, я бродила, ошеломленная, среди деревьев. На Стивенс Пасс было по меньшей мере около тридцати человек, когда я подъехала туда с моими друзьями, чтобы встретиться с Вайолет с глазу на глаз. Однако, начав выкапывать лыжи, которые обнаружила в снегу чуть выше по склону горы от места, где приземлилась, я почувствовала облегчение - но в то же время и беспокойство, так как на лыжах не было ботинок. Сила, с которой скатывался снег, должно быть, сорвала их с чьих-то ног.
        Впереди я уловила вспышку лаймово-зеленого цвета среди деревьев и сделала пару шагов, пока не убедилась, что мои глаза меня не обманывали. Это была Черил. Она сидела прямо и была в шоке - но она была жива.
        - Черил! - крикнула я и бросилась к ней. Она встала, мы бросились друг другу в объятья и разрыдались.
        - Я думала, что умерла! - выла она, уткнувшись мне в волосы.
        - Ты не умерла! Мы здесь, с нами все хорошо, - успокаивала я ее.
        Я вытерла слезы и огляделась, задумавшись о том, насколько сильной была лавина, чтобы так далеко отбросить нас друг от друга.
        - Нам нужно найти Трея и Генри, - сказала я Черил.
        - Они могут быть где угодно, - ответила она потрясенным тоном.
        Глядя вверх в направлении вершины горы, было невозможно различить среди обломков что-либо, похожее на человеческого тело. Мы услышали, как приближался вертолет, но я надеялась, что он будет держать дистанцию, чтобы не вызвать новую волну.
        Я отстегнула оставшуюся лыжу, чтобы та не мешала мне двигаться. Мы с Черил прошлись вокруг на подкашивающихся ногах, пока я не увидела в снегу что-то, похожее на дырку, из которой кто-то выбрался. На снегу отчетливо виднелись следы, ведущие к дырке и далее вверх по горе в более лесистый участок, так что мы поспешно пошли по ним - узнать, куда они ведут.
        Здесь было так много деревьев, что не так уж много снега оказалось на земле. Вместо этого вокруг нас были разбросанные ветви сосен. Это казалось странным - после того, как в течение дня нас повсюду окружал снег, внезапно обнаружить, что мы идем по сухим сосновым иголкам по участку, который оказался полностью оторванным от оживленного курорта.
        Затем я увидела то, что заставило меня кричать от радости. Трей и Генри оба сидели на коленях на земле, сосредоточенные на том, чтобы что-то устроить.
        - Трей! - крикнула я. Мой голос сорвался, и я начала плакать без остановки, абсолютно уверенная, что никогда в жизни не чувствовала себя счастливее. Когда Трей обернулся и посмотрел на меня, он поднялся и подбежал ко мне.
        - Боже мой! Ты жива! - воскликнул Трей, покрывая меня поцелуями. Он поднял меня и покрутил на месте.
        - И ты жив! - Я охватила его голову руками и посмотрела ему в глаза, желая никогда больше не отводить от них взгляд.
        Черил откашлялась, чтобы привлечь мое внимание:
        - Эм, - произнесла она, кивая на Генри, который в десяти метрах от нас тащил по земле чье-то безжизненное тело.
        Я узнала лавандовую куртку и такого же цвета штаны.
        У меня отвисла челюсть.
        - Она?.. - спросила я Трея.
        - У нее есть пульс, - сообщил он. - Мы с Генри начали искать тебя, когда обнаружили ее.
        Я достала из кармана телефон Генри, чтобы проверить время, и обнаружила, что экран потрескался. Было 3.47 дня. Я подсчитала: мы с Черил искали остальных не больше десяти минут. Но я не знала, как долго Вайолет провела под снегом без воздуха. По-хорошему, следующим моим действием должен был быть звонок в 911, чтобы ей оказали медицинскую помощь…
        И все же случившееся было полностью ее виной.
        Ее духи могли предсказать эту лавину и вынести смертные приговоры Джейсону, Читте, Черил - и кто знает, скольким людям. Однако Черил стояла рядом со мной и, похоже, прекрасно себя чувствовала - ну, не считая хромоту и, вероятно, последующее посттравматическое стрессовое расстройство.
        Но день еще не закончился.
        Вайолет предсказала смерть Черил, и у нас оставалось меньше часа до новолуния. Проклятье еще не было разрушено.
        - С ней все в порядке? - спросила я, направляясь к Генри. Трей и Черил последовали за мной. Когда мы подошли ближе, то увидели, что огромные голубые глаза Вайолет открыты.
        - Не пытайся пошевелиться, - приказал ей Генри. Он не посоветовал Вайолет не двигаться, так как хотел, чтобы она была ограничена в движениях, пока у нас не появится возможность сыграть с ней в игру. Ее правая нога была согнута в колене под необычным углом и определенно была сломана. Генри обеспокоенно посмотрел на нас.
        - Она сильно пострадала.
        Заметив нас, Вайолет расплакалась:
        - Вы собираетесь убить меня, не так ли?
        Я была удивлена - и оскорблена, - что она правда верила в то, что мы с Треем могли пойти на убийство. Затем до меня дошло, что она могла прийти к такому выводу, зная о моем намерении разрушить проклятье.
        - Мы не собираемся тебя убивать, Вайолет, - заверила ее я, стараясь звучать утешительно.
        - Нам просто нужно сыграть с тобой в игру. И все. Никто не должен умирать, - попыталась я объяснить ситуацию Вайолет, а в моей груди тем временем росло беспокойство: во время лавины она могла заработать шок. Если Вайолет окажется недееспособна, игра может не сработать. Невозможно было предположить, что случится со мной, Треем и Генри, если она умрет здесь на горе, пока мы наблюдаем.
        Я заметила, что на телефон Генри двадцать две минуты назад пришло голосовое сообщение от Кирстен - вот когда я, похоже, почувствовала вибрацию от входящего звонка. У меня резко заболел живот: я боялась, что Кирстен звонила с плохими новостями о Мише.
        - Ей правда нужна медицинская помощь, - прошептала Черил.
        Меня тошнило от собственной черствости и бесчеловечности, но у нас не было другого шанса сыграть в игру до новолуния. Я снова взглянула на телефон. Было 3.49. У нас было пятьдесят пять минут, а спасателям, скорее всего, не понадобится много времени, чтобы нас найти. Поэтому я опустилась на колени к Вайолет и сказала ей:
        - Все что нам нужно, - это сыграть в игру наподобие «Легкий как перышко» и рассказать тебе историю. Тогда проклятье разрушится, тебе не придется больше защищать свою маму. Как думаешь, сможешь продержаться минут пять?
        С остекленевшим взглядом Вайолет изо всех сил попыталась приподняться на локтях.
        - Это правда больно, - прошептала она.
        - Я знаю, мне жаль, - ответила я, чувствуя себя ужасно, потому что все еще не позвонила за помощью. - Всего лишь пять минут, Вайолет. Этого будет достаточно.
        Она взглянула по очереди на наши лица. Я не могла предположить, о чем она думала, но была уверена, что физическая боль не позволяла ей сделать логичный выбор - разрушить проклятье раз и навсегда, когда мы все собрались перед новолунием. Ее нижняя губа дрожала, когда она наконец решилась:
        - Только сделайте это по-быстрому.
        Она положила голову на землю, и я была готова начать игру.
        Поскольку только я играла в игру, мне пришлось объяснить правила друзьям. Они опустились на колени на землю вокруг Вайолет, пока та моргала, глядя в небо. Черил и Трей расположили пальцы по бокам от бедер Вайолет, а Генри сел у ее ног. Мы обсудили, снимать ли с Вайолет лыжные ботинки, но проголосовали против этого, не желая повредить еще больше ее ногу. Я объяснила друзьям, что после того, как я предскажу смерть Вайолет, они должны будут попытаться поднять тело Вайолет над землей, повторяя слова: «Легкий как перышко, холодный как мрамор».
        Я положила свои пальцы на виски Вайолет, вспомнив, как Дженни сказала, что покажет мне ее смерть.
        - У тебя не получится, - пробормотала Вайолет. - И у меня тоже. Они будут так… рассержены.
        Внезапно испугавшись, что для меня могла значить смерть матери Вайолет после снятия проклятья, я расстегнула молнию кармана куртки и обрадовалась, что самодельный маятник и зажигалка все еще были там.
        - Передай мне парочку сосновых иголок, Черил, - попросила я. Она глянула назад, подняла горсть золотистых иголок с земли и протянула ее мне. Зимой невозможно было найти на деревьях листья, и я подумала, что лучше сжечь то, что было, чем не жечь ничего.
        Аккуратно, держа сосновые иголки так, чтобы пепел не попал на лицо Вайолет, я подожгла их и помахала рукой в разные стороны, чтобы струйки дыма покружили вокруг нас и проплыли над телом Вайолет. Затем я повесила на указательный палец маятник и спросила:
        - Маятник, если мы сыграем в игру «Легкий как перышко, холодный как мрамор», это создаст опасность для жизни матери Вайолет?
        Движение из стороны в сторону. «Нет». Мать Вайолет останется жива, если мы разрушим проклятье.
        Черил была в полном ужасе:
        - Что она, черт возьми, делает?
        - Просто… верь ей, - сказал Генри.
        - Я потом объясню, - пообещала я Черил.
        - Маятник, Дженни с нами?
        Маятник замедлился, а потом остановился и сменил направление движения. «Да».
        - Она слушает? - спросила я.
        Маятник продолжил качаться взад-вперед.
        - Дженни, если мы сыграем в «Легкий как перышко, холодный как мрамор», ты покажешь смерть Вайолет?
        «Да».
        Надо сказать, что я не знала, как она собиралась это сделать.
        Когда мы с ребятами прочли заклинание в книжном магазине, Кирстен использовала зеркало, чтобы мы смогли увидеть призраков. Но теперь мы были в горной местности после стихийного бедствия. Казалось маловероятным, чтобы у кого-то из нас было карманное зеркало.
        - Мне нужно что-то отражающее, - объявила я.
        Трей вскочил и помчался к ближайшему дереву. Он вернулся с защитными очками, которые ему купил Генри ранее тем днем. Они были оранжевого оттенка, но действительно отражающими.
        - Это подойдет?
        Изображение моего лица слегка исказилось в очках, но в тот момент это был лучший вариант.
        - Да, они подойдут, - кивнула я. - Можешь их подержать, вот так?
        Трей снова положил указательный палец правой руки под бедра Вайолет, а левой держал очки лицевой стороной ко мне.
        Я опустилась на землю у головы Вайолет, мои колени едва касались ее волос. Она закрыла глаза, зная свою роль в ритуале.
        Я прижала кончики пальцев левой руки к вискам Вайолет, продолжая держать маятник в правой.
        - Маятник, - начала я дрожащим от волнения голосом, глядя на свое отражение в очках. Я крепко прижала рукой лоб Вайолет, слегка сжимая ее череп. - Ты можешь показать мне смерть Вайолет?
        Вайолет вздрогнула под кончиками моих пальцев. Она поморщилась, но не открыла глаза. Маятник начал двигаться в противоположную сторону. Он раскачивался быстрее, а круг, по которому он вращался, становился больше.
        - Что… что происходит? - спросил Трей.
        Я сосредоточенно смотрела на очки, игнорируя комментарий Черил: «Боже мой». Но единственное, что я видела, - это мои темные глаза, сосны позади меня и снежные облака над головой.
        - Ты что-нибудь видишь? - спросил Генри.
        - Не знаю, - призналась я, сконфузившись и немного расстроившись. - Я правда думала, что это сработает.
        В моем голосе слышалась паника. Мы с Треем уже проделали такой путь - сбежали из исправительных школ, солгали родителям и потеряли их доверие, отбросили планы на университет и смогли увести Вайолет от всех остальных, чтобы сыграть в игру, - я не могла увидеть ее смерть, но не знала, что еще можно было сделать. Это будет провал колоссального масштаба.
        И тут я поняла, что смотрела не на свое отражение в очках. Я смотрела на Дженни, какой она была бы в моем возрасте - шестнадцати лет - а не восьми, когда я видела ее в последний раз живой. Дженни моргала, когда я не смела закрыть глаза. Она сказала одними губами: «Смотри».
        - Подожди-ка, подожди-ка, что-то происходит, - отвлеченно промямлила я, чтобы убедиться, что Трей не будет двигать очки.
        Очки затуманились, и на них стала вырисовываться картина. Это был кабинет доктора. Была середина дня, солнце пробивалось сквозь жалюзи, пропуская полоски света на противоположную стену и отражаясь в стекле, за которым виднелся диплом об окончании медицинского университета. Доктор, мужчина с седой бородой, сидел за столом, сложив руки на столешнице, борясь с желанием открыть лежащий перед ним файл. Он разговаривал с женщиной с короткими седыми волосами, сидевшей напротив него по другую сторону стола. Она внимательно слушала. Я не могла услышать то, что было перед моими глазами, но почувствовала в голове пульсацию энергии, похожую на голоса, которые часто слышала. Они достаточно хорошо объяснили, что происходило. Я начала говорить из страха, что, если буду ждать слишком долго, упущу детали и не расскажу всю отображающуюся историю, что поставило бы под угрозу успешное завершение игры.
        - Это полдень в кабинете доктора. Доктор с седой бородой информировал Вайолет о результатах теста.
        Картина в очках сменила ракурс, чтобы показать мне реакцию Вайолет. Я была поражена: это действительно была она, но выглядела намного, намного старше. Вероятно, лет на семьдесят или восемьдесят, судя по широким морщинам на сильно припудренной коже. Вайолет все еще была красивой, ее глаза обрамляли длинные ресницы. Большие жемчужные серьги свисали с ее ушей, и она была одета в модный кашемировый свитер с иголочки. Вайолет всегда предпочитала свитера. Она внимательно слушала доктора, и по его губам я смогла разобрать слово «рак».
        - Она болела уже несколько недель и была измотана. Слаба. Сколько бы Вайолет ни спала, она не чувствовала себя отдохнувшей. Доктор подтвердил ее худшие опасения: у нее был неоперабельный рак. Он начался в ее толстой кишке и распространился на лимфатические узлы, значительно уменьшая шансы на выживание.
        Картина изменилась, перематывая события немного вперед. Группа мужчин и женщин средних лет собралась в гостиной большого дома - скорее всего, но не точно, это был дом Симмонсов, - и они все терпеливо ждали на диване. Вайолет готовилась сообщить ошеломляющую новость этим людям, которые, как я полагала, были ее детьми с супругами.
        - Вайолет сказали, что ей оставался год жизни. Так как ее муж уже скончался, еще в кабинете доктора она решила не прибегать к препаратам. Если пришло ее время, она хотела встретиться со смертью лицом к лицу, а не проживать последние месяцы, страдая от химиотерапии. Вайолет знала, что, будучи девочкой, совершала ужасные вещи, и встретит уготованную ей смерть с распростертыми объятиями. Она собрала своих сыновей, свою дочь, их супругов и всех своих внуков вместе…
        Я поперхнулась: меня переполняла печаль, несмотря на мою сильную неприязнь к Вайолет. Она оставалась совершенно неподвижной под моими пальцами, никак не реагируя на историю о своей будущей смерти, которую я в любом случае дорасскажу.
        - И она сказала им, что хочет в последние пару месяцев провести как можно больше времени с внуками и умереть дома, а не в стерильной безликой больнице. Вайолет становилась все худее и слабее, гуляла каждое утро по саду, который напоминал ей тот, что был посажен ее бабушкой в Уиллоу.
        Картина, открывшаяся мне в очках, была очень яркой, как будто я смотрела фильм. Я задумалась, показывали ли духи Вайолет смерти моих друзей с такой же точностью.
        - Вайолет проснулась посреди ночи и почувствовала, что приходящая к ней медсестра находилась в комнате и тихо храпела в кресле-качалке рядом с ней. Она знала, что ее время пришло. Вайолет держала глаза закрытыми и сосредоточилась на дыхании, пока, в конце концов, ее легкие не перестали вбирать воздух. Утром медсестра нашла безжизненное тело Вайолет в ее кровати.
        Затем очки показали мне поминальную службу в Гундарссоне - я приняла это за знак того, что Вайолет прожила всю оставшуюся жизнь в своем родном городе.
        - Два дня спустя Вайолет лежала в своем гробу… - я сделала глубокий вдох, молясь изо всех сил, чтобы это сработало и избавило Мишу и Трейси, если те все еще были живы, от судьбы Оливии и Кэндис, - легкая как перышко, холодная как мрамор.
        Я почувствовала, как тело Вайолет начало двигаться под моей рукой, и посмотрела на Генри, Трея и Черил, чтобы увидеть, что они были так же озадачены, как и я.
        - Легкая как перышко, холодная как мрамор, - повторила я.
        Они присоединились ко мне:
        - Легкая как перышко, холодная как мрамор. Легкая как перышко, холодная как мрамор.
        Мы стали медленно поднимать Вайолет от земли, и она была такой же невесомой, как в свое время Оливия и Кэндис.
        Под ладонью сквозь густые темные волосы Вайолет я почувствовала по ее голове, что у нее падала температура. Она быстро стала холодной. Нечеловечески холодной - как кусок льда, настолько холодный, что кости моей левой руки заболели, когда холод просочился сквозь кожу кончиков пальцев. Я услышала вздох Генри, и мы увидели, как кожа Вайолет приобрела бледно-голубой оттенок, становясь похожей на мрамор. Ее грудь перестала подниматься и опускаться, а на нижней губе появилась пушистая белая пленка инея. Судя по всему, она умерла, замерзнув. Холодная как мрамор.
        - Она замерзнет! - истерически просипела Черил.
        - Не отпускай ее, - скомандовала я.
        - Легкая как перышко, холодная как мрамор.
        - Вот дерьмо, - прошептал Трей.
        - Легкая как перышко, холодная как мрамор, - выдавил из себя Генри.
        Дженни не закончила показывать мне детали истории в очках. Я увидела семью Вайолет, собравшуюся на кладбище позади церкви Святой Моники - слишком знакомый вид по причине частых визитов к могиле Дженни. Все люди были в черном, молодой священник, которого я не узнала, служил молебен, пока гроб опускали в землю. Это был прекрасный весенний день: на небе не было ни облачка, а на ветвях деревьев пели птицы. Когда родственники начали расходиться, обнимая друг друга и смахивая слезы платками, Дженни показала мне надгробие в нескольких метрах от могилы, куда положили гроб Вайолет.
        На нем было выгравировано имя: «ТРЕЙ ЭМОРИ».
        Я делала все возможное, чтобы не закричать от негодования.
        Но у нас не было времени задумываться над тем, что такого важного пыталась донести Дженни и почему Трей был захоронен рядом с Вайолет. Кончик носа Вайолет стал синим, и цвет распространялся по всему лицу. Ее голова ощущалась под моей рукой настолько холодной, что казалось, если кто-то постучит по ее телу молотком, она разобьется, как ваза. Когда я на секунду отвлеклась от очков и осмелилась взглянуть на Вайолет, сцена, которую я наблюдала в отражении, исчезла и сменилась чем-то ужасающим.
        Я увидела себя, свое отражение с деревьями позади меня. А затем - три фигуры слева от меня, как будто там стояли люди, и еще две фигуры появились за моим правым плечом. Я вздрогнула, а воздух, который я выдохнула, казалось, был холодным от ужаса. Я покосилась на отражение в очках, надеясь увидеть больше деталей, но пять фигур выглядели как безликие девочки моего возраста с длинными темными волосами. Они были пятью сестрами Вайолет, я была в этом уверена, и изо всех сил старалась сохранять самообладание: в отражении казалось, что они склонялись через мои плечи, желая приблизиться к Вайолет.
        Затем я увидела фигуру, появившуюся в промежутке между тремя первыми и двумя последними девочками. Это, казалось, была Вайолет. Черты ее лица были размытыми, но контур головы был узнаваем.
        Она была там, в их реальности. Фигуры повернулись, чтобы признать ее.
        Мы выполнили то, о чем нас просила Дженни.
        - МакКенна! Нам нужно остановиться! Мы убиваем ее! - крикнул Генри.
        Я думала, что Вайолет еще дышала: ее дыхание проходило через замороженные ноздри и сквозь разомкнутые морозные губы, как дым. Но она стала твердой, как кусок льда. И не дышала.
        Кажется, мы перешли черту. Если все тело Вайолет замерзло, то, значит, пострадали внутренние органы и все жизненные функции были остановлены. Она действительно присоединилась к своим сестрам в их мире.
        - Маятник, мы закончили? Мы разрушили проклятье? - спросила я хриплым шепотом, боясь, что мы убили Вайолет.
        Он качался взад-вперед. «Да».
        - Положите ее на землю и не трогайте! - громко скомандовала я друзьям, и они опустили ее обратно на лесной покров; мы успели поднять Вайолет всего на пару сантиметров.
        Цвет быстро вернулся к щекам Вайолет. Мороз на губах превратился в капли, напоминающие росу. Никто из нас не осмелился пошевелиться или заговорить, пока она не пошевелила пальцами и сжала губы. Прежде чем открыть глаза, Вайолет прохрипела:
        - Холодно.
        Застонав от боли, она навалилась на локоть и кашлянула в кулак. Мы с ребятами расслабились, но все же трепетали от того, что сделали.
        - Это закончилось во благо? - с нетерпением спросил Трей, кивая на маятник. - Спроси его.
        Я спросила у самодельного маятника:
        - Это закончилось во благо?
        Он резко перестал раскачиваться, что я интерпретировала как отказ отвечать каким-либо способом.
        - Спроси, закончилось ли это ко злу, - пошутил Трей.
        - Они закончили со мной? - спросила Вайолет, когда наконец смогла произнести что-то связное.
        - Надеюсь, - сказала я.
        - Что со снегом? Как я сюда попала? Где Пит?
        Казалось, игра или мучительная боль повредили ей память.
        Я спокойно описала Вайолет лавину и то, как всех, кто стоял с нами на Стивенс Пасс, унесла вниз по склону снежная масса.
        - Я не знаю, выжил ли кто-то помимо нас пятерых, - призналась я. - Если мы выберемся отсюда, надо быть готовым к плохим новостям.
        - Здесь что-то не так, - простонала Вайолет. - Я не рассказывала Питу историю, я бы так не поступила.
        Вайолет определенно помнила, что мы сыграли с ней в игру и я предсказала ее смерть, пока она была заморожена.
        - Ты должна позволить мне позвонить моей маме, - сказала Вайолет, ее голубые глаза округлились от страха. - Я должна знать, что с ней все в порядке.
        Почему-то, увидев смерть Вайолет, я больше не рассматривала эту девочку как угрозу. Я потратила месяцы, ненавидя ее, боясь ее и надеясь никогда больше не пересечься с ней, но сейчас она сидела перед нами безоружная. Вайолет больше волновалась о своей матери, чем о своей сломанной ноге. Если то, что она говорила ранее о том, как разрушить проклятье, было правдой, то я не могла чувствовать к ней ничего, кроме жалости. Я чувствовала сердцем: окажись я на ее месте, то сделала бы все, чтобы спасти свою мать, - такова была моя пламенная любовь к ней. Возможно, Вайолет никогда не была таким уж бессердечным монстром. Вероятно, это так ужасно: совершать столь чудовищные вещи и не иметь возможности довериться кому-либо.
        - Сначала мы должны вызвать помощь, - возразила я.
        Все же я не доверяла Вайолет. Нельзя было сказать, какую ложь она была готова рассказала своей матери о том, что мы с ней сделали в горах, если я позволю ей связаться с мамой прежде, чем вызвать помощь. Я бы не стала отрицать возможность того, что Вайолет могла сказать матери, будто мы держали ее в заложниках. Я набрала 911, и оператор сказала, что определит наше точное местоположение по геоданным телефона и пришлет к нам спасательную команду на снегоходах.
        - Один из нас пострадал, - сказала я. - У нее сломана нога.
        Когда помощь была уже на подходе, я решила использовать оставшееся время с Вайолет для общей пользы.
        - Ты должна рассказать нам все, что знаешь о том, как и почему ты предсказывала смерти. Мы заслуживаем правды, Вайолет. Особенно Генри. Оливия никому не сделала ничего плохого.
        Вайолет оглядела нас всех круглыми глазами, в которых больше не было сарказма и презрения.
        - Они сказали мне, - выпалила она, - что если я не пойду и не достану того, кто им был нужен, они убьют мою мать. Каждый раз, когда я отказывала, они угрожали мне. Они показывали мне, как они это сделают. Они сказали, что моя жизнь была подарком ей и если я не буду им служить, то они заберут ее жизнь в качестве наказания.
        - Кто, Вайолет? - спросила я. - Кто сказал, что накажет твою мать?
        - Я не знаю, что они такое. Призраки, вероятно? Их пятеро. У моей матери было три выкидыша перед моим рождением и еще один, когда я была маленькой. Я не знаю, были ли они призраками моих настоящих сестер или же притворялись ими. Мои сестры умерли, чтобы я могла выжить. Ну, по крайней мере… они так говорили. У меня не укладывается это в голове, но это и было причиной, которую они мне называли, когда заставили делать эти вещи.
        Вайолет кивнула в сторону Трея и добавила:
        - Он знает. Они сказали, что он тоже знает.
        Трей наивно пожал плечами:
        - Я видел их во снах, но они никогда не просили меня сделать что-либо другому человеку.
        Прекрасные голубые глаза Вайолет наполнились слезами.
        - Каждый раз, когда я говорила им, что не хочу делать то, о чем они просили, они делали мою мать больной. А затем стали более жадными. Обычно они хотели одного человека в месяц, но когда они в ярости, то хотят больше.
        - Я думаю, мы покончили с этим, - проговорила я. - Я искренне так думаю. И не думаю, что они когда-либо еще попросят тебя что-то сделать для них.
        Вайолет была категорически не согласна.
        - Нет способа это разрушить, не убив мою маму. Поверь мне. Я читала книги. Я искала в «Гугле». Возможно, тебе на меня плевать. Это нормально. Я не могу ожидать чего-то другого. Но моя мать не сделала ничего плохого. Она не заслужила того, что они с ней сделают.
        - Оливия не заслужила смерти, - напомнила я. - Ни она, ни Кэндис, ни Ребекка, ни другие люди, которых ты убила в Лейк-Форест перед тем, как переехать в наш город.
        Вайолет крепко зажмурила глаза, отказываясь смотреть на меня.
        - Я не просила, чтобы это произошло со мной, ясно? Я никогда не хотела никого убивать, и мне не важно, что ты мне не веришь. Ты не представляешь, каково это, - закричала она.
        В этот момент Вайолет никак нельзя было утешить, поэтому я сделала то, что сделал бы любой нормальный человек тогда, когда помощь была уже в пути, - отдала ей телефон Генри. Нажимая на разбитое стекло экрана, Вайолет набрала свой домашний номер и стала ждать. Затем, когда ее мать ответила на другом конце линии, она разрыдалась и всхлипнула:
        - Мам?
        Мать Вайолет была жива. Она слышала о трагедии на горе Фартингтон. Они с мужем были как на иголках в ожидании, когда власти Траверс-Сити свяжутся с ними и сообщат о состоянии Вайолет. Солнце на небе начало садиться, а мы были одни на холодном склоне горы. Температура резко падала, и я надеялась, что спасатели поторопятся и прибудут - даже если спасение означало, что мы должны будем узнать количество погибших в лавине.
        В конце концов мы все же услышали вдалеке снегоходы.
        Генри и Трей встали и начали кричать, чтобы привлечь их внимание, но я решила оставаться рядом с Вайолет, пока скорая помощь не найдет нас и не осмотрит ее ногу. Хотя один из спасателей настоял на том, чтобы я спустилась с ними к основанию горы, чтобы меня осмотрели врачи, я подождала, пока Вайолет не зафиксировали для перевозки, и только потом согласилась уехать. Нельзя было сказать, что я испытывала к ней какую-либо симпатию, но все же чувствовала странную связь с ней, которую не чувствовала перед игрой. Возможно, то, что я видела ее будущую смерть, соединило меня с ней. Наблюдая за тем, как бригада скорой помощи укладывала Вайолет на заднее сиденье снегохода, я задумалась, чувствовала ли она похожую связь со своими жертвами перед их смертью.
        К тому времени, как мы проехали на снегоходах под ветвями сосен, скрывавших от нас вертолеты во время игры, начало темнеть. В ту ночь на небе не было луны. Начало нового лунного цикла стало новым началом для нас. Несмотря на то что у полиции, руководства школы и у моих родителей наверняка появятся ко мне вопросы и что я не имела понятия, какого рода наказание нас ждало с Треем за побег, на сердце у меня была легкость и бодрость. Несколько снежинок кружило вокруг нас, пока мы спускались с горы по сугробам, словно празднуя победу с нами.
        Мы это сделали, мы разрушили проклятье.
        Глава 21
        К нашему удивлению, спасатели сказали, когда мы уже были у подножья горы, что искали нас больше часа. Когда я позвонила, они уже собирались использовать спасательных собак для помощи в поисках перед сумерками.
        Нам с Треем и Генри повезло, что спасателям приказали в первую очередь проверить наше здоровье и безопасность, а не обеспечивать соблюдение Уголовного кодекса. Как и Вайолет с Черил, нас сразу же осмотрели терапевты из местных больниц, которых привезли к горе Фартингтон после лавины.
        Вокруг нас разыгрывалась хаотичная сцена: тут были полицейские машины и новостные фургоны, которые снимали прямой эфир, где мы сидели в задней части машины скорой помощи, пока у нас проверяли жизненно важные показатели. В тот момент мне не хотелось, чтобы в меня тыкали иголками врачи, - я просто хотела домой в Уиллоу, к маме, - но врачи в прямом эфире заявили, что нам всем нужно будет пройти обследование в больнице. Туда отвезли всех спасенных, поэтому у нас не было другого выбора.
        Бригада скорой помощи распределила нас по трем разным машинам. Мы с Треем настояли на том, чтобы ехать вместе. Мы сели рядом друг с другом на носилках в салоне машины и вежливо игнорировали врача с красным лицом, который ехал сзади с нами. Трей обнял меня за плечи, и я растаяла в его объятьях. Хотя поездка в больницу не была уединенной или романтичной, я задумалась о том, будет ли у нас возможность вот так сидеть вместе после того, как нас снова отправят в Северный Резерв и в Шеридан.
        - Ты невероятная, знаешь об этом? - прошептал Трей мне на ухо, его дыхание щекотало мою кожу. - Я всегда знал, что ты особенная, но не осознавал, насколько особенная.
        Я подумала, что он имеет в виду то, как я справлялась с маятником и могла видеть то, что Дженни мне показывала в очках.
        - Это дар. Это не делает меня особенной, правда. Это просто значит, что моя душа наполовину в параллельном мире, понимаешь? Связь Дженни со мной никогда не прерывалась после того, как она умерла. Но потребовалось восемь лет, чтобы мы смогли поговорить друг с другом.
        Трей притянул меня поближе, чтобы поцеловать в макушку.
        - Конечно. Все это может быть так. Но ты все еще самая бесстрашная и крутая девчонка, которую я когда-либо встречал. Я не знаю никого другого, кто смог бы привести всех нас сюда и оставаться в здравом рассудке после того, как попал в лавину и сделал то, что ты сделала.
        - Я бы не справилась без тебя, - напомнила я. Без Генри мы бы тоже не справились, но мне не хотелось произносить его имя в столь трогательный момент.
        - Я думаю, справилась бы, - возразил Трей. - Я думаю, ты способна на большее, чем думаешь.
        Я слегка улыбнулась врачу скорой помощи, который сидел лицом к нам, желая, чтобы его там не было. Он все еще мог слышать меня, так как находился всего лишь в метре от нас.
        - Я не могу больше быть вдалеке от тебя, - сказала я Трею. - Нам нужно найти способ быть вместе, когда тебя освободят из Северного Резерва.
        - Мы найдем, - сказал он мне. - Что я еще буду делать в своей жизни, кроме как любить тебя? Это то, что я всегда делал и всегда буду делать.
        Когда мы доехали до медицинского центра Мансон, нас с Треем встретила местная полиция, чтобы поговорить с нами, но бригада скорой помощи отодвинула их в сторону и сказала, что они должны подождать, пока мы не пройдем медосмотр. Генри выпрыгнул из машины скорой помощи, в которой он ехал вместе с Черил, и сообщил мне, что дозвонился до Кирстен. Миша была в порядке, хотя и очень раздражена тем, что не ходит в зал. Генри сказал, что Кирстен нужно было со мной поговорить, но это могло подождать до того, как нас выпишут из больницы. Очевидно, лавина на горе Фартингтон была настолько большой новостью, что ее даже показали в вечерних новостях в Чикаго. Кирстен их увидела и сразу же поняла, что мы наверняка попали под нее. Она боялась худшего - что Вайолет нашла способ убить нас с помощью стихийного бедствия.
        Нас всех завели в переполненное отделение неотложной помощи и попросили переодеться в больничные халаты. Несколько человек из Уиллоу были уже там, получая медицинскую помощь в койках за ширмами. Я поймала взглядом миссис Киркович, когда медсестра отошла от ее койки и подошла к моей. У миссис Киркович была закреплена капельница, и казалось, она спала или была без сознания. Наши с Черил койки находились рядом, и ширма была немного приоткрыта, чтобы мы могли общаться. Черил позвонила своей маме сказать, что с ней все хорошо, и спросить про состояние Трейси. Она показала мне большой палец вверх - Трейси все еще была жива.
        Я не решилась позвонить маме, когда Черил закончила говорить. У меня была отвага противостоять духам Вайолет, но я не могла набраться смелости узнать, насколько сердилась мама после моего побега из Шеридана.
        Пришли медсестры и измерили мне температуру и кровяное давление. Они принесли нам с Черил компрессионные носки, апельсиновый сок и крекеры, после чего я поняла, что совершенно изголодалась. Мы с Генри и Треем не ели весь день, и когда я сказала об этом медсестре, она принесла нам подносы с ужина из столовой.
        Позже мы узнали, что десяти людям из Уиллоу, которые стояли на Стивенс Пасс во время лавины, не так повезло, как нам. Джейсон Аркадиан сломал два ребра и ногу. К тому времени, когда мы приехали, его уже привезли в больницу и готовили к операции. У Читты Бхакты была гипотермия, и она должна была быть госпитализирована на ночь. Миссис Киркович потеряла два зуба, потянула лодыжку и запястье. Пит Николсон сломал ключицу и получил сотрясение мозга. Три инструктора Фицджеральд Лодж, которые попали в лавину, не получили ни единой царапины.
        Но никто не умер.
        Пока врачи оказывали помощь Вайолет в отделении, она улыбалась, сидя на своей кровати, что была напротив моей. Новая луна взошла, и ни одна из жертв Вайолет не умерла, с ее матерью тоже было все хорошо. После таких испытаний из-за ужасного заклятья Вайолет потребуется некоторое время, чтобы убедиться, что все действительно разрушено. Но, казалось, в ту ночь она меньше всего хотела размышлять над этим.
        Нас с Треем более часа допрашивали полицейские, а затем нас разделили, и мы ждали, когда за нами приедут родители. Казалось, копы не были уверены, какой тон было уместнее использовать с нами. Хотя мы все еще были детьми, которые сбежали из исправительных школ на той неделе, Вайолет сказала полиции, что Генри и Трей вытащили ее из снега, а я спасла ее жизнь, позвав на помощь. Одним словом, копы не знали, как именно к нам относиться - как к врагам или как к героям, - а местные новости, сообщавшие, что в лавине никто не пострадал, только играли нам на руку. Полиция не хотела портить столь трогательную историю, взяв нас под стражу, да еще в больнице, так что внимание копов к нам ослабилось с наступлением ночи, пока не стало ясно, что они передали это дело властям Висконсина.
        Моя мама приехала в Мичиган за мной в полночь. Ее облегчение по поводу того, что я пережила лавину без травм, превосходил ее гнев из-за моего побега из Шеридана. Мне разрешили попрощаться с Треем и Генри, когда меня выписывали из больницы, но из уважения к матери я не дала волю эмоциям. Мать и отец Генри были на пути из Уиллоу. Родители Трея тоже были на подходе, и было забавно, что они не подвезли мою маму, учитывая, что им нужно было проделать одинаковый семичасовой путь практически из одного и того же места.
        Парни лежали в противоположных сторонах отделения, так что, попрощавшись с Треем, я отодвинула ширму койки Генри. То, что он был в больничном халате, заставило меня почувствовать себя неловко: это было более откровенно, чем даже когда я увидела его без рубашки в номере мотеля прошлым вечером.
        - Генри, «спасибо» не может выразить всю мою признательность тебе, - шепнула я, чтобы мама, ждавшая меня за ширмой, не услышала.
        - Не думаю, что когда-либо смогу показать тебе, что это для меня значит - иметь такого друга, как ты.
        Генри кинул на меня быстрый взгляд и пожал плечами.
        - Ты делала всю сложную работу. Я просто вас возил, а мне и так очень нравится это делать.
        - Ты сделал гораздо больше, чем просто нас подвез, Генри Ричмонд.
        Когда я собиралась отодвинуть ширму, чтобы присоединиться к маме, он дотронулся до моей руки. Это прикосновение меня удивило, и мы долго стояли, держась за руки, прежде чем Генри сказал:
        - Все, что я хочу тебе сейчас сказать, возможно, совершенно неуместно. Поэтому я просто скажу: надеюсь, в один прекрасный день смогу рассказать тебе все, что лежит у меня на сердце. А до тех пор просто знай, что если тебе что-то понадобится - все что угодно, - тебе нужно только попросить.
        Он больше не смотрел мне в глаза. Я прошептала:
        - Хорошо, - понимая, что некоторые вещи лучше оставить невысказанными.
        Почти весь путь из Траверс-Сити я спала, время от времени пробуждаясь в недоумении и в панике, осознавая, что меня снова окружает снег.
        Мама с ее адвокатом делали все возможное, чтобы узнать, как сделать так, чтобы меня не сразу забрали в Шеридан. У адвоката была мысль попросить об исключении от моего имени из-за психологической травмы после лавины. Он думал, у нас была хорошая возможность, что приговор за мои выходки будет изменен и меня зачислят в старшую школу в Тампе, где жил мой отец, которого нужно было сделать моим временным опекуном.
        Когда мама по телефону представила отцу этот план, он оказался всеми руками за, что заставило ее почувствовать скорее ярость, чем радость. Она не хотела, чтобы я возвращалась в Шеридан, но и не хотела терять права опекунства надо мной и передавать его мужчине, который бросил ее ради богемной жизни с молодой женой. Я держала свое мнение при себе - мне было все равно, что со мной случится в следующие пять месяцев, если мы воссоединимся с Треем в июле.
        В субботу утром Миша появилась на ступенях своего дома без единой царапины и какого-либо объяснения того, где она провела весь январь. У местных новостей был удачный день: ее история сбивала с толку, потому что она вернулась домой живой и невредимой, но с полной амнезией. Я с изумлением смотрела анонс новостей, впечатленная актерскими способностями Миши, когда та сказала на камеры, что не знает, где была, и не может вспомнить ничего после того, как вышла из дома в день исчезновения, - кроме того, что место, где она была, сильно пахло благовониями. Полиция также нашла множество кошачьих волос на ее одежде, что, к счастью, было лишь косвенной уликой - они не могли считать каждого кошатника Северно-Западного региона подозреваемым в похищении Миши.
        Естественно, я до смерти хотела воссоединиться с Треем после всего этого, но, хотя он и находился в соседнем доме, мы оба понимали, что и без того оказались в слишком больших неприятностях, чтобы рисковать встречаться друг с другом.
        Мне было тяжело найти даже пять минут в те выходные, чтобы связаться с Кирстен и расспросить ее о том, как они с Мишей нашли решение криминального вопроса о длительном исчезновении последней. Когда Миша позвонила мне в воскресенье утром, я заподозрила участие магии.
        - Ты знаешь, где я была все это время? - спросила она, будто в самом деле ничего не знала. - Вайолет что-то сделала со мной?
        До того момента я думала, что Миша прикрывалась историей, которую они придумали с Кирстен, но, кажется, ее растерянность была настоящей.
        - Я не знаю, - солгала я, не желая говорить правду, пока у меня не появится возможность обсудить ситуацию с Кирстен. - Правда не знаю. Я была все время в Шеридане, пока не встретилась с ребятами из школы на лыжном курорте. Ну, ты же понимаешь, что мы с Треем это спланировали. Ты об этом тоже знала, но, возможно, не помнишь, как мы обсуждали это во время праздников.
        - Мне интересно, практиковала ли я вольные упражнения, пока меня не было, - вслух размышляла Миша. - Я чувствовала себя немного закостенелой в спортзале. Мне потребуется пара недель, чтобы привести себя в форму.
        Неожиданным поворотом стало то, что в понедельник утром Майкл и Ванесса Симмонс, родители Вайолет, обратились к судье Робертсу в Саамико и попросили о смягчении наказания для меня, потому что считали, что я спасла жизнь Вайолет после лавины. Они, однако, не сказали ни слова о Трее, хотя они с Генри были теми, кто вытащил Вайолет из снега.
        Я была в шоке, когда Трею разрешили вернуться домой в Уиллоу в субботу. Еще больше меня удивило то, что родители не сразу отправили его обратно в Северный Резерв. Оказалось, он тоже должен был повторно посетить судью Робертса в Саамико - мы оба нарушили условия изначального наказания.
        После звонка от администратора в понедельник утром мама оставила меня одну дома, чтобы встретиться за обедом с адвокатом в Грин-Бей. Он был впечатлен тем, что я стала героем в глазах семьи Симмонс, но хотел поговорить с мамой без меня (вероятно, чтобы он мог свободно говорить о моей неуправляемости). Вскоре после того, как мама ушла из дома, в дверь позвонили и я увидела на пороге Вайолет Симмонс. Она, как всегда, выглядела почти безупречно, только ее кожа отслаивалась и покраснела, словно у нее была аллергия на что-то.
        - Могу я войти? - спросила она.
        - Не думаю, что это хорошая идея, - ответила я, не желая ставить под угрозу то, над чем работала моя мама в этот самый момент, пытаясь спасти мое будущее.
        Вайолет нервно сморщила нос и поправила лямку сумки на плече.
        - Понимаешь, я просто хотела поблагодарить. И рассказать тебе побольше о том, как все это началось, чтобы ты понимала, что это не была моя вина.
        Я хотела было ответить, что мне все равно, чья это была вина, но она продолжила:
        - Я не плохой человек, МакКенна. Меня смущает то, что ты, вероятно, так думаешь, особенно по причине того…
        Вайолет замялась, но затем продолжила свою мысль:
        - Ты прекрасна. Не думаю, что я когда-либо сделала бы то, что сделала ты.
        Вопреки здравому смыслу я позволила ей войти и сесть в гостиной.
        - Я знаю, моя кожа выглядит ужасно, - не стесняясь, признала Вайолет. - Врачи думают, это из-за того, что долго находилась в снегу.
        Я была готова заключить пари на то, что ее кожа испортилась, когда я заморозила все ее тело во время игры «Легкий как перышко, холодный как мрамор», - но было бы лучше, чтобы она не узнала об этом.
        - Даже не знаю, с чего начать. Эта, скажем так, рутина была моей жизнью больше года. Это было тем, о чем я только и думала тогда, - кого они хотели, чтобы я нашла. Каким образом подвести людей к тому, чтобы они согласились получить от меня предсказание смерти. О, как я отвратительно себя чувствовала после их смерти. Я надеялась, что вещи примут более благоприятный оборот, когда мы переедем в Уиллоу. Но… прошло не много времени, прежде чем рутина вернулась. И люди, которых они просили меня достать им… Я меньше всего желала им смерти. Ты должна мне верить.
        Я не была уверена, что когда-нибудь смогу полностью верить Вайолет, но мне хотелось ее выслушать.
        - Так как же все началось?
        Вайолет откинулась на диване и положила ногу на ногу, готовясь рассказать мне всю историю. Она сделала глубокий вдох, как будто ей было сложно даже вспоминать, как все это началось, и смотрела на кожу вокруг ногтей, пока говорила:
        - Первый раз, когда я их увидела, была ночь после смерти моей бабушки. Я была в своей спальне в Лейк-Форест, это было поздней осенью. Я думала, что это дурной сон - ну, вроде того, когда ты знаешь, что это только снится, но твое сердце сильно стучит, и ты просыпаешься в поту и двигаешь руками и ногами, и тебе требуется время, чтобы успокоиться после пробуждения.
        У меня у самой бывали похожие сны. Перед глазами мелькнули дом в огне и силуэт моей сестры, махавшей мне на прощание из окна.
        - Но это был не сон, - продолжила Вайолет более низким голосом. - Они появлялись в виде… голубого света. Я увидела их в зеркале в спальне в первый раз, будто они были отражениями. Затем поняла, что они были шарами света, летающими по моей комнате, а вовсе не отражениями чего-либо в зеркале.
        Их было пятеро, и в тот момент, когда они впервые появились, я не знала, что это было. Они не совсем говорили со мной - ну, не с помощью слов, например, - поэтому не знаю, как объяснить это, но они дали мне ясно понять, что хотели, чтобы я достала им одного. «Кого это одного?» - недоумевала я. Тогда они подняли одну плюшевую игрушку с кровати и заставили ее летать вокруг меня. Только одну.
        Естественно, все это меня напугало, но я убедила себя, что это была всего лишь галлюцинация. Я не сказала ничего своим родителям. Моя бабушка незадолго до этого скончалась, и мой папа был слишком занят организацией похорон. А мать уже билась в истерике из-за его предложения поскорее переехать в Уиллоу, пока они оформляли завещание бабушки. Моя мама стала партнером юридической компании, где работала с самого моего рождения, поэтому она не хотела переезжать в какой-то маленький городок в Висконсине. Им не нужен был дополнительный стресс, связанный с дочерью, которая сходила с ума, поэтому я ничего им не сказала.
        Фактически, к тому времени, когда мы похоронили бабушку и я вернулась в школу, я забыла о светящихся шарах и о летающих игрушках. Но потом, где-то две или три недели спустя, в классе у этого парня по имени Майкл оказалась колода карт. Он хотел поиграть в «Войну», но, когда мы разбили на всех колоду, у меня начались какие-то странные ощущения. Мой затылок начало покалывать и отдавать прохладой, как когда кто-то заплетает волосы. Или помнишь то чувство, овладевающее тобой в канун Рождества, когда ты маленькая и знаешь, что Санта в пути. Один только взгляд на карты заставлял меня чувствовать, что я должна была их взять, поэтому я взяла их и подержала в руках. И сказала: «Ребята, хотите увидеть что-то клевое»?
        Я слушала, увлеченная историей, которую рассказывала Вайолет.
        Она в чем-то засомневалась и нахмурилась, будто была расстроена тем, о чем собиралась рассказывать дальше.
        - Я не знала, что должно было произойти дальше, честно, не знала. У меня просто был странный импульс и слабое предчувствие, что если продолжу, случится что-то важное. Когда я разложила перед собой карты, это было словно… карты не походили на карты. Я видела на каждой из них истории, будто кадры из фильма про жизнь каждого из друзей. Один из них был про Майка Голдсмита: он ездил на велосипеде в темноте. Была история и про мою лучшую подругу Ребекку, кашлявшую кровью в машине скорой помощи. Была и про другую девочку, Брианну, которую я не так хорошо знала, - она всегда поддевала кожу швейной иглой на уроках. И про одного из… - Вайолет затихла на мгновение, будто ушла в воспоминания, прежде чем продолжить, - моих парней - кажется, ты так его называла тогда на баскетбольной площадке.
        Я попросила друзей выбрать карту. Я перемешала колоду и держала так, чтобы они смогли выбрать. Первый раз огоньки не уточнили, кого они хотели, чтобы я достала. Это мог быть кто угодно. Но именно Ребекка взяла карту. Я не была уверена, что делать дальше, поэтому сказала ей положить карту обратно в колоду. Я снова помешала карты, но ничего не произошло. Все начали дразнить меня, это было что-то вроде: «Ух ты, классный фокус, Вайолет».
        Но у меня все еще оставалось чувство, что что-то должно было произойти, поэтому я просто положила колоду на стол и посмотрела на нее. Затем одна карта из колоды поднялась. Это было… - она зажмурила глаза и потрясла головой, будто воспоминание о том дне до сих пор ее волновало, - просто… невероятно. Я знала, даже не глядя, что это была выбранная Ребеккой карта, - и оказалась права. Все были в восторге. Они думали, что это здорово. Ну, это было вроде трюка с восьмеркой червей. Никто, кроме меня, не знал, что карта имела какую-то связь со смертью Ребекки в машине скорой помощи.
        Когда я была с Ребеккой в те выходные, карточный трюк не казался мне чем-то особенным. Но в следующий понедельник она не появилась в школе. Я узнала, что поздно вечером в субботу она пешком шла домой после подработки няней и была сбита машиной, которая просто… уехала с места аварии. Я не знала, что это действительно случится. Честно. Не знала.
        - Боже, - прокомментировала я. Глаза Вайолет опухали по мере того, как ее захватывали эмоции. Я не сказала ей, что видела Ребекку в зеркале Кирстен в книжном.
        Вайолет засуетилась и фыркнула.
        - Вот так, - сказала она. - Это было только начало. После смерти Ребекки снова появились огоньки. Они хотели, чтобы я им еще кого-то достала, и на тот раз они открыли мой ежедневник и показали, что им нужна была эта девочка - Брианна, с которой я посещала несколько классов. Мы даже не были подругами. Я имею в виду, что она много времени проводила за видеоиграми и в основном тусовалась с ребятами, которые все свободное время проводили на «Твиче». Но я все понимала: они хотели, чтобы я рассказала ей, как она умрет. Я сказала, что не стану этого делать. Ты наверняка мне не веришь, но Ребекка была моей подругой. Они меня обманули. Они заставили меня почувствовать то, что у меня была крутая магическая сила, но затем я осознала…
        Вайолет замолчала, но мне хотелось, чтобы она продолжила, поэтому я спросила:
        - Что случилось, когда ты сказала им, что не сделаешь этого?
        С горечью в голосе Вайолет ответила:
        - Кажется, это произошло где-то через две недели. У моей мамы откуда ни возьмись произошел такой случай. Каким-то образом ее фен ударил ее током, когда она собиралась на работу утром. Я обнаружила ее лежащей на полу ванной комнаты, и во время разговора по телефону со службой скорой помощи услышала голоса в голове, повторявшие имя Брианны снова и снова. Врачи сказали, что мама чудом избежала повреждения мозга.
        - Я не совсем понимаю эту часть, - вмешалась я. - Зачем им вредить твоей матери, а не тебе? Если они действительно духи твоих сестер, тогда она и их мать тоже.
        - Я правда не знаю, - призналась Вайолет. - У моей матери было много проблем с фертильностью перед моим рождением. Моя бабушка говорила мне перед смертью, что она начинала волноваться о душевном состоянии моей мамы, когда та потеряла третьего ребенка. Ну, три мертворожденных ребенка подряд. Это… понимаешь? Я не могу даже представить.
        Поскольку эта часть перекликалась с историей матери Трея и семьей Симмонсов, я решилась спросить:
        - Есть ли вероятность того, что кто-то мог чем-то помогать твоей маме, когда ты была у нее в животе? Читать специальные молитвы или… ну, заклятья?
        Вайолет пожала плечами.
        - Я не знаю. Вероятно, много людей за нее молились - по крайней мере, так говорили. - Она поколебалась, но затем ее взгляд прояснился.
        - Моя бабушка по отцовской линии - та, что жила здесь, в Уиллоу, - увлекалась травами, картами Таро и всем в таком духе. У нее на удачу лежала засушенная петрушка по всему дому. На самом деле она сажала розовый куст в своем саду после каждого выкидыша моей мамы - как более современный способ почтить память каждого нерожденного ребенка.
        Пять розовых кустов. В ту ночь на новогодней вечеринке Вайолет у меня было сильное покалывание в затылке, когда я проходила мимо них. Я должна была догадаться, что они были как-то связаны с заклятием, наложенным на мать Вайолет.
        - И примерно в это время твой отец преподавал в Чикаго, - сказала я, не желая поднимать больную тему, но надеясь узнать, как много она знала о прошлом Трея.
        Вайолет подняла глаза и смахнула слезу.
        - Ну да. Родители не идеальны, ты знаешь. Женщины кидаются на моего отца, куда бы он ни пошел. Это смущает, правда. Официантки флиртуют с ним прямо в моем присутствии. Я не знала ничего о Трее до смерти моей бабушки и нашего переезда сюда. Затем мой отец решил, что будет лучше рассказать мне прежде, чем до меня дойдут слухи и я сама все узнаю. Думаю, они познакомились в кампусе университета и у них была связь, так как оба выросли в этом городе.
        - Зачем вы переехали сюда? - спросила я. Мне казалось, что Майкл Симмонс старался насколько возможно держать подальше жену и дочь от Уиллоу, Мэри Джейн Свенссон и своего внебрачного сына.
        Она посмотрела на меня в недоумении и ответила.
        - Моя бабушка завещала все мне. Дом, землю - все. Брат моего отца подал на нас в суд, чтобы получить долю наследства для своих детей. Мне правда не нужно было все это, понимаешь? Странно, когда тебя ненавидят двоюродные братья и сестры. Но адвокаты моего отца посоветовали переехать сюда и занять дом, так как пребывание на месте жительства укрепило бы мои притязания.
        Все это казалось мне странным. Кто оставит всю недвижимость шестнадцатилетней девочке?
        - Как ты думаешь, почему твоя бабушка завещала все тебе?
        Перед тем как ответить, Вайолет долгое время молчала и смотрела на свои сложенные на коленях руки.
        - Я думаю, ей было меня жаль. Из-за всего этого.
        Она сделала рукой круг.
        - Понимаешь, я ведь была вынуждена приговаривать людей к смерти каждый месяц. Перед смертью моя бабушка приносила им жертвы. Она написала мне письмо о том, как все это работало и чего мне следовало ожидать. И она извинялась в нем тысячу раз. Но письмо было привязано ко всем ее правовым вопросам, поэтому адвокат не отдавал мне его целых полгода после ее смерти. К тому времени я уже поняла, чего мне следовало ожидать, но не знала, почему мне приказывали убивать людей. В письме было указано, что обязательство также являлось моим наследством.
        Вайолет подавила рыдания после признания в том, что убивала людей. Осенью, когда мы противостояли ей в школе, она категорически отрицала, что когда-либо убивала кого-то, но теперь приняла ответственность и осознала всю серьезность своих действий. Даже если бы мы предотвратили смерть Стефани де Мило во время прошлого лунного цикла, на совести Вайолет все равно было четырнадцать жертв.
        - Моя бабушка проявила больше ума во всем этом, чем я. В письме она рассказала мне, что работала волонтером в домах престарелых, чтобы заключать сделку с духами и вносить предложения о том, кого приносить в жертву. Она рассказывала истории неизлечимым больным, которые и так бы рано или поздно умерли. Но духи никогда не позволяли мне выбирать. Вместо этого они сами говорили, кого хотели.
        - Ого, - сказала я. Бабушка. Похоже, я угадала: это бабушка Вайолет наложила на мать Вайолет первое заклятие.
        - Ты не расскажешь ничего из этого моей маме, ладно? - сказала Вайолет, вытирая щеки тыльными сторонами ладоней. - Она не знает ничего из этого - даже о Трее. Она умрет, если о нем узнает.
        Я с трудом в это верила. Миссис Симмонс присутствовала в зале суда в ноябре. Разумеется, она могла заметить сходство между Треем и ее мужем.
        Хотя Вайолет только что рассказала мне больше, чем я когда-либо могла ожидать узнать о возникновении проклятья, которое убило моих подруг, я все еще не доверяла ей настолько, чтобы рассказать о договоре между ее отцом и матерью Трея. Я не знала, на что конкретно согласилась мать Трея и как она нарушила договор, - мне нужно смириться с тем, что я могла так никогда и не узнать об этом.
        - Для меня будет много значить, если ты поговоришь со своим отцом и он попросит судью в Саамико смягчить Трею наказание. Или, по крайней мере, убедиться, что Трея отпустят на его день рождения в июле. Ну, если ты и вправду жалеешь обо всем, что сделала, - это отличная возможность начать новую жизнь.
        Пока Вайолет обдумывала услышанное, ее нижняя губа дергалась, словно она была готова снова расплакаться.
        - Я поговорю с ним. Клянусь. Не могу обещать, что он сделает что-то, но я спрошу.
        - Вайолет, - начала я, желая, чтобы между нами были другие отношения и я действительно могла поверить ей. - Ты думаешь, проклятье снято?
        - Уверена, что снято, - ответила она. - Ты видела небо прошлой ночью? Там был полумесяц. Это значит, что полный лунный цикл завершился и никто не умер.
        Вайолет сказала мне, что ей пора домой, потому что она должна соблюдать режим отдыха, но задержалась в дверях и сказала:
        - Даже не знаю, как отблагодарить тебя, МакКенна. Я знаю, ты никогда не считала меня подругой. И с этой точки зрения это… ну, вполне понятно. Но я никогда не думала, что освобожусь от этого. Поэтому спасибо тебе. Это больше, чем кто-то когда-либо для меня делал.
        Хотя ее благодарность и казалась искренней, мое сердце оставалось холодным. Мой отец всегда говорил, что держать в себе обиду и отказываться прощать - самая тяжелая ноша, которую человек может взять на себя. Но я не думала, что когда-либо заставлю себя простить Вайолет за тот радостный тон, с которым она предложила нам сыграть в «Легкий как перышко, твердый как доска» на дне рождения Оливии. Воспоминания о той ночи будут преследовать меня во сне всю мою оставшуюся жизнь. И все же я сожалела о наследстве, доставшемся Вайолет от бабушки.
        Вскоре после того, как ушла Вайолет, Кирстен наконец-то перезвонила мне.
        - Прости, что так долго, - извинилась она. - С твоим телефоном все в норме? Какова вероятность того, что копы его прослушивают?
        - Он лежал здесь, в Уиллоу, весь январь, так что не думаю, что его кто-то трогал, - ответила я. - Моя мама отдала мне его в субботу, когда я вернулась, и, насколько я могу судить, он лежал в ящике на кухне с тех пор, как я уехала в Шеридан под Новый год.
        - Что, ради всего святого, ты сделала с Мишей?
        Кирстен хихикнула.
        - На самом деле это была ее идея. Мы никак не могли придумать историю о том, где она могла находиться весь прошлый месяц, и при этом не привести полицию прямиком ко мне в квартиру. Честно говоря, мне не нужна подобная драма в моей жизни - ну, помимо сборщиков долгов и бывшего парня. Миша сказала, что у нее самый длинный язык в мире, и предложила мне навести на нее заклятие, которое просто почистило бы ее память.
        - У тебя невероятные способности, - восхитилась я. - Я впечатлена.
        - Не все моя заслуга. Мне помогала моя босс. Это заклятие более высокого уровня. Моих сил на подобное не хватит, - пояснила Кирстен. - Ты, между прочим, не ответила в пятницу, когда я звонила!
        - Да, это было не лучшее время, - вздохнула я. Я слышала грохот лавины в моих снах по ночам, и, хотя победа над Вайолет досталась с трудом, оставалось еще полностью восстановиться от нового источника кошмара - страха быть погребенной заживо в снегу. - Извини за это.
        - Послушай. Помнишь, во время нашего последнего разговора ты спрашивала меня, есть ли какой-нибудь способ найти все заклятия, которые могли быть наложены на ту девушку, Вайолет?
        - Да, - сказала я. - Кажется, мы уже большинство разгадали. Бабушка Вайолет наложила заклятие фертильности на ее мать, и тогда, чтобы ни сделала мама Трея, это, вероятно, помешало тем чарам.
        - Ты на верном пути, - взволнованно сказала Кирстен. - Мне нужно было очень долго все это изучать, так как это выходит за рамки обычного колдовства. Но я наложила заклятие на очки и попросила их показать мне все задействованное волшебство. И вот что я нарыла. Бабушка наложила очень простое заклятие: попросила души трех дочерей, умерших до рождения Вайолет, оберегать ее. Чтобы почтить те души, она посадила три вещи…
        - Розовые кусты, - уточнила я.
        - Да, очень может быть, - сказала Кирстен. - Я не смогла узнать, что это было, но звучит верно. Но послушай. Когда было наложено взаимодействующее заклятие - вероятно, то, которое использовала мама твоего парня, - те три розовых куста превратились в нечто вроде порталов. Так что это не сестры Вайолет требовали от нее жертв. Это было нечто дьявольское, прошедшее через портал, и все это стало возможным, потому что мама твоего парня занималась колдовством, когда злилась, - а это запрещено.
        - Но… - Я попыталась привести мысли в порядок. - Там ведь пять вещей, чем бы они ни были. Я видела их.
        - Конечно. Бабушка посадила еще два куста, когда пришло время. Заклятие - это не та вещь, которую произносишь и все. Заклятие может длиться вечность, если у него нет точного времени окончания. Если оно уже работает, то продолжит расти, как и было задумано изначально. Поэтому, вероятно, если ты сажаешь очередной розовый куст в том же месте, где и остальные пять, у тебя выходит шесть таких вещей, требующих жертв каждый месяц. Было бы по-другому, если бы речь шла о любовном заклинании - когда человек влюбляется и использует его, оно разрушится, как только человек получит желаемое. Заклятие, которое наложила мама твоего парня, было не ограничено по времени.
        Я вздрогнула от воспоминания, когда увидела отражение тех пяти мистических существ в лыжных очках Трея.
        - Ну, к счастью, мы это все закончили. Вайолет только что была у меня, и мы обсуждали это. Взошла новая луна, и никто не умер, так что все позади.
        Кирстен некоторое время молчала - достаточно долго, чтобы я начала волноваться.
        - Именно поэтому я звонила тебе в пятницу. Боже, лучше бы ты подошла. Те розовые кусты все еще в земле, растут и питаются лунным светом каждую ночь, так что, возможно, заклятие изменилось, но я не думаю, что оно разрушилось.
        Я отказывалась верить, что оно не было уничтожено, несмотря на все то, через что мне пришлось пройти.
        - Невозможно. Мы спасли всех, кому предсказала смерть Вайолет, ее мать все еще жива, и она сама еще жива. Все закончилось, - настаивала я, хотя мои пальцы онемели от страха.
        - А вот я правда думаю, что, вам, ребята, нужно вырвать с корнем те кусты. Как минимум, - отрезала Кирстен. - И, скорее всего, этого будет недостаточно. Заклинания, произнесенные с дурным намерением, очень длительны. Знаю, это не совсем хорошие новости, но тебе стоит быть бдительной какое-то время. Смотри в оба и держи ухо востро, реагируй на странные вещи, потому что, если я права, магия продолжит цвести - в том или ином виде.
        Я поблагодарила Кирстен за заботу о Мише и села на край постели с тяжелым сердцем. Я позвонила Вайолет, но она не ответила, поэтому я оставила корявое и бессвязное голосовое сообщение, попросив ее велеть садовникам вырвать с корнем розовые кусты. Мама вернулась из Грин-Бей с хорошими новостями: она назначила встречу с судьей на следующее утро. Мне было сложно выразить восторг.
        Вайолет написала мне чуть позже в тот же день и пообещала разобраться с розовыми кустами. Я ей поверила, но все же металась и ворочалась ночью в кровати - все из-за предположения Кирстен о том, что мы сделали недостаточно. Я не могла набраться смелости и рассказать о таком развитии событий Генри, Трею или Мише. Оставалось надеяться, что я не была безрассудной или эгоистичной, решив переждать и посмотреть, проявятся ли признаки того, что заклятие не было разрушено.
        Мне просто казалось это слишком жестоким: рассказать им о вероятности того, что не все еще было закончено.
        Эпилог
        - Суд уже устал от ваших нелепых выходок, юная леди, - объявил мне во вторник судья. Я сосредоточенно смотрела на свои руки, сложенные на коленях, слишком уставшая - и благодарная судье за то, что могла провести выходные дома, - чтобы бросать ему вызов.
        - Ваша недавняя совместная с возлюбленным выходка обошлась штату Мичиган в довольно крупную сумму; местные власти с радостью позволят мне засадить вас за решетку после совершеннолетия, выкинув на пару лет ключи.
        Мистер Уэйли, адвокат, которого моя мама нашла в Саамико, лысеющий и полный парень, откашлялся и начал говорить. Мы сидели в кабинете судьи, а не в зале суда, обсуждая мое дальнейшее наказание в приватной обстановке.
        - Ваша честь, мы хотим предложить возложить опеку над миссис Брейди на ее отца, проживающего в Трампе, штат Флорида, до ее восемнадцатилетия.
        Судья рассмотрел предложение мистера Уэйли вместе с документами, которые предоставила мама, пока я сидела в почтительном молчании.
        Он щелкнул языком и погладил подбородок, определяя мою судьбу. Парень моей мамы крепко сжимал ее руку - он настоял на том, чтобы поехать с нами. Я была счастлива, что мама нашла себе кого-то, кто поддержит ее в том хаосе, что я внесла в ее жизнь. Я ни на секунду не верила, что судья согласится на Флориду, и была готова к тому, что меня отправят обратно в сырую комнату в Шеридане. Не имело большого значения, проведу ли я следующие несколько месяцев в исправительной школе или во Флориде, оба места казались мне тюрьмой, потому что я не смогу там видеться с Треем. Раз уж мы разделены, расстояние между нами не имело значения. Если Трея отошлют в Северный Висконсин, меня с тем же успехом могли сослать на Харон, самый большой спутник Плутона.
        - Мы предоставим ограниченный пробный период, - наконец произнес судья неуверенным голосом - он определенно сомневался в том, что это была хорошая идея.
        Мистер Уэйли сказал нам с мамой, что школа Шеридан не очень-то заинтересована в том, чтобы я вернулась, - а это, несомненно, сыграло роль в судебном постановлении. Судья повернулся ко мне и продолжил:
        - У вас есть время до конца учебного года доказать, что вы можете вести себя соответственным образом и получать достойные оценки в обществе отца.
        Слеза радости скатилась по щеке мамы. Она улыбнулась мне и объявила:
        - Это прекрасные новости, не правда ли, милая?
        Я кивнула, потрясенная мыслью, что в считаные дни стану новенькой в школе в другом штате. Я напоминала себе, что это временно. Я все еще надеялась, что мы разрушили проклятье и Миша вернется в школу Святого Патрика, - несколько месяцев заточения того стоили бы.
        Судья пробежался по деталям решения. Моя мама должна была подписать все бумаги в тот же день, передавая право опеки надо мной отцу. Я должна была вылететь из Висконсина в Тампу до пятницы; никакая задержка в Уиллоу не была приемлема. Мой отец должен был встретить меня в аэропорту и подписать освобождение от сопровождения сотрудниками авиакомпании, мама запишет меня в старшую школу в Тампе с помощью суда штата Шавано - и моя новая школа будет осведомлена о моей истории.
        - Советую вам соблюдать идеальную посещаемость, - предупредил меня судья Робертс, когда я встала со стула. - Не давайте мне повода подозревать вас в сомнительных делах на новом месте.
        Мама ликовала, когда мы покинули кабинет судьи. Она все еще злилась на меня, но заявление, которое написала в нашу с Треем защиту и предоставила судье Вайолет, казалось, убедило ее в том, что могло быть что-то правильное - если не потрясающее - в основе наших опасных приключений за последние три месяца. Когда судья Робертс объявил, что рассмотрел заявление Вайолет Симмонс, мне стало интересно, что конкретно она написала. Было безумием полагать, что мне когда-либо дадут его прочесть или что я увижу Вайолет в ближайшее время и смогу спросить ее об этом.
        Как только мы вошли в холодный зал суда, у меня перехватило дыхание: взгляд упал на Трея. Я не знала, что он планировал встретиться с судьей Робертс в тот же день, что и я, - насчет рассмотрения наказания, вступившего в силу в ноябре прошлого года. Он сидел с несчастным видом между своей матерью и Уолтером. Когда Трей поднял взгляд и увидел меня, я утонула в его аквамариновых глазах, и весь остальной мир исчез.
        - Привет, - сказал он, приподнявшись.
        - Трей, - предупредила его мать, побуждая его сесть.
        - Привет, - робко ответила я, игнорируя слова его матери. - Ты ведь видел Мишу по телевизору?
        Трей оглянулся через плечо на родителей.
        - Мне запрещено смотреть телевизор.
        - Она в безопасности, - сказала я, слезы выступили у меня на глазах. Я положила руки на предплечья Трея, просто чтобы коснуться его, почувствовать с ним связь. - Она жива и вернулась домой.
        Легкая улыбка появилась на лице Трея, и он кивнул в знак согласия.
        - Они отправляют тебя обратно в Шеридан? - спросил он.
        Трей был одет в свой единственный приличный костюм - в нем он присутствовал и на поминках Оливии и Кэндис, и на забавных встречах с судьей Робертсом прошлой осенью. Он все еще нелепо смотрелся в нем, будто был одет в скафандр или костюм на Хэллоуин.
        - Во Флориду, - сказала я. - К отцу.
        В этот момент открылись двойные двери зала суда, и сотрудники службы охраны объявили:
        - Эмори, - это Трея с родителями вызывали на слушание.
        Трей обнял меня и прошептал на ухо:
        - Жди меня. - Мать тащила его к дверям, чтобы узнать о его судьбе. Не знаю, выполнила ли Вайолет обещание поговорить с отцом насчет Трея. Она отправила мне фотографию сада после того, как рано утром там срыли розовые кусты, - по крайней мере, Вайолет серьезно отнеслась к моей просьбе и выполнила ее, сэкономив мне время. Она ничего не приписала, что меня устраивало. Хотя мы и помирились, у меня не было никакого желания поддерживать с ней дружеские отношения.
        Я более-менее поняла, вернется ли Трей в Северный Резерв, когда увидела, как на следующее утро «Хендай» Уолтера Эмори выезжал с Треем, пристегнутым на переднем пассажирском сиденье. Я знала, что нам не позволят общаться по телефону в первую неделю его повторного заключения, мне предстояло мучительно долго ждать, когда Трей сам сообщит, изменился ли его приговор.
        Я рыдала как младенец во время полета в Тампу, зная, что не увижу Трея до июля, когда ему стукнет восемнадцать, - и все же Флорида оказалась не таким уж плохим местом. К моему приезду отец с Рондой уже приготовили для меня комнату, и отец даже взял на себя смелость купить мне ноутбук для учебы. Они находились в режиме гиперответственной вовлеченности, задавали кучу вопросов и давали разного рода обещания о путешествиях на машине в выходные, которые мы будем вместе совершать, чтобы поддержать мой оптимистичный настрой на новом месте. Было непривычно спать в совершенно нормальной комнате без призраков.
        Я старалась казаться как можно более благодарной отцу и Ронде, улыбалась каждому предложению о поездке - будь то путешествие на воздушной лодке или поездка на крокодиловую ферму. Спустя две недели после возвращения Трея в Северный Резерв один из сотрудников Северного Резерва наконец-то сообщил мне о восстановлении доступа Трея к телефону, так что я не могла дождаться вечера среды, когда ему будет разрешено мне позвонить.
        - Июль, - гордо объявил Трей. - Если я буду хорошим солдатиком и ничего не натворю, меня выпустят на мой день рождения.
        Я чувствовала сердцем, что Трею скоро разрешат уйти из школы и он приедет ко мне во Флориду. В моих планах было играть по правилам, несмотря на то что я сильно скучала по дому и жалела обо всем случившемся в том году.
        Казалось, все мои новые одноклассники знали, что я оказалась среди них вследствие подозрительных обстоятельств (хотя отец уверял, что я не была такой звездой вечерних новостей во Флориде, как на Среднем Западе). Жизнь во Флориде была незнакома и нова; я часто общалась с Генри по вотсапу, хотя мы старались не вспоминать детали того, что сделали в Мичигане. Он сказал полиции, что просто спускался по склону Стивенс Пасс, когда обрушилась лавина. Генри настаивал, что совершенно не знал о том, что дети из его родного города, включая меня и Трея, были в тот день на том же склоне горы, что и он.
        Генри посчастливилось выехать из Мичигана без наказания за помощь и укрывательство беглецов, так что первым дело он решил уехать со Среднего Запада. Уверенный в том, что отомстил за смерть Оливии, он стал преподавать большой теннис на роскошном курорте на юге Франции. Генри рванул, как он надеялся, в путешествие всей его жизни, с твердым намерением продолжить осенью учебу в Северо-Западном университете. Я ничего не сказала Генри о последнем разговоре с Кирстен и молилась, чтобы она сама не позвонила ему. Я расценивала это как своего рода милосердие, а не ложь, позволяющее ему насладиться временем во Франции, не обременяя подозрениями Кирстен о том, что проклятье тем или иным образом оставалось активно.
        Это довольно странно, но, пережив вместе лавину и приняв участие в игре «Легкий как перышко, холодный как мрамор», мы с Черил стали еще более близкими подругами, чем раньше. Тщательно подбирая слова, мы делились друг с другом кошмарами - быть заживо погребенными в снегу. Черил была довольно благоразумна, чтобы не спрашивать меня о маятнике, который я использовала в игре с Вайолет (я все еще боялась, что родители читали мои соцсети). Осенью случилось много такого, о чем я жалела: я плохо обращалась с Черил и обесценивала ее дружбу, в то же время согласилась сыграть в «Легкий как перышко, твердый как доска» на дне рождения Оливии, когда Вайолет это предложила. Черил была лучшей подругой, о которой только можно было мечтать, и я знала, что не скоро забуду об этом.
        Миша совершенно не сдерживала себя, когда наконец поняла, что я могу неограниченно пользоваться телефоном во Флориде. Вместо того чтобы связаться с ней первой, я ждала, когда она свяжется со мной, не желая случайно сказать что-то, что нарушило бы заклинание памяти, наложенное на Мишу Кирстен, чтобы она забыла проведенное в убежище время. Ничего удивительного, что Миша хотела бы оставить все воспоминания о Вайолет позади и никогда больше не вспоминать о тех ужасных неделях, когда она полагала, что может умереть в любой момент. Когда я опубликовала первую фотографию из Тампы, Миша прислала мне нехарактерно длинное для нее сообщение.
        Боже мой, МакКенна!
        Я пыталась узнать, что произошло с вами, ребята, а новости о вашем приговоре были напечатаны в «Газете Уиллоу» лишь сегодня! Я так завидую!
        С каких пор загорать и пить кокосовую воду считается наказанием? Так нечестно!
        Во всяком случае, так необычно снова возвращаться в школу.
        Все странно ко мне относятся из-за амнезии, а моя терапевт постоянно спрашивает о чудных вещах, пытаясь восстановить мою память. Она верит в то, что я пережила ужасные вещи, пока была в отключке. Я не могу это объяснить, но не думаю, что со мной случилось что-то плохое, пока меня не было. У меня до сих пор нет воспоминаний о том, где я была, но со мной случилось несколько странных вещей в последние пару недель, которые заставили меня задуматься, что я в это время делала и с кем была!
        Одна из странностей заключается в том, что эта девочка за обедом всегда брала с собой колоду карт Таро; когда она сделала мне расклад в первый раз, я каким-то образом уже знала значение карт. Как это вообще возможно? Где я могла этому научиться? Девочка из школы сказала, что карты Таро реагируют на характер человека, что это имеет значение во время гадания.
        Она просила всех сидящих за столом попытаться найти особенную для них карту, вытянув ее из колоды. Некоторым не нравилась карта, которую они выбрали в первый раз, и они пробовали еще раз.
        Но я вытягиваю одну и ту же карту каждый раз! Это «Башня». Когда она появляется в нормальном положении, то означает сломленную гордость или катастрофу. Когда она вверх дном, это называется «перестановкой» и означает отложенную катастрофу или страх перед страданием. Забавно, что я каждый раз вытягиваю ее, не так ли?
        В общем, эта девочка меня научит читать карты, поскольку считает классным, что я всегда вытягиваю из колоды именно «Башню», хотя она каждый раз перемешивает колоду. В следующий раз, когда увидимся, я сделаю тебе на Таро расклад!
        Пока я нажимала на экран телефона, чтобы дозвониться Мише, мое сердце билось так сильно, что я боялась получить инфаркт до того, как она ответит. К моей досаде, звонок был переадресован на ее голосовую почту.
        Сообщение Миши было поразительно похоже на историю Вайолет о том, как она обнаружила свои силы, приобретенные с помощью проклятья, играя в карты в школе. Я должна была догадаться - мы должны были догадаться, - что духи Вайолет перехитрят нас. Как и говорила мне Кирстен, мы не разрушили проклятье, мы просто изменили его. Поскольку мы обманули заклятие так, чтобы оно не затронуло Мишу, она его и унаследовала. «Она всегда будет следующей», - сказала мне Дженни.
        Духи обманули Вайолет, поначалу внушив ей, что ее смертоносные силы являются всего лишь новыми забавными навыками, а теперь проделали то же самое с Мишей. Вероятно, она уже неосознанно приговаривает людей вокруг себя к смерти - и ее нужно остановить.
        * ДО ВСТРЕЧИ *
        Благодарности
        Первоначальная версия этого сиквела была опубликована онлайн для моих читателей на «Wattpad», которые спрашивали о судьбе Миши и просили о воссоединении МакКенны с Черил. Меня вдохновило, что все были заинтересованы в силе дружбы моих героев - и в романтических отношениях МакКенны с Треем, поскольку эта история в основном о девушке, которая жертвует всем ради спасения друзей.
        Хотя это другой вариант сиквела и я думаю, он лучше, чем онлайн-версия - именно интерес читателей к моим героям вдохновлял меня писать больше. Премного благодарна @TatianaCanFly и @Schlag_girl за их прекрасный фан-арт, @MissNoor, @DeaAspasia, @Katieisapenguin, @insha921 и еще многим за ваши великолепные обложки для книг. Хочу поблагодарить @Tasonya-Gray, @LGBTfantasy, @kaykay_is_vogue, @TaylorManton1,@SomeLikeitMalik, @tiffanygy, @edenae22, @mandyys-moysoy, @Missbookaholic_4ever, @ash_lynn_18, @imma- killer, @GeminiQueenRocks, @SGMitchell, @Starquinski, @sushinegirl29c, @BMadden18 и еще многие сотни людей за комментарии!
        Особая благодарность команде «Саймон Палс», которые помогли мне переосмыслить вторую часть истории МакКенны, сделать ее еще более увлекательной и дать читателям возможность лучше понять, как у Вайолет появились ее смертоносные силы. Под руководством Джесси Смит были повышены ставки снятия проклятья, а Генри Ричмонд вызвал более сильный любовный интерес у МакКенны. Я благодарна и острому взгляду Ребекки Виткус - как и ее осведомленности о Висконсине и реальных городах, на основе которых был создан Уиллоу. И, как и всегда, хочу поблагодарить мою школьную преподавательницу английского языка, покойную Соню Каллик, и мою школьную преподавательницу французского языка, Келли Эрколи, за то, что вдохновили меня мечтать за пределы родного городка.
        notes
        Примечания
        1
        Вотивная месса проводится во исполнение духовного обета или по случаю какого-либо события, например бракосочетания. Мессы по случаю экзорцизма в практике католической церкви нет. (Прим. ред.)
        2
        Сайт для поиска местных услуг, например, ресторанов и магазинов. (Прим. ред.)
        3
        Синкретическая религия, особенно распространенная на Кубе. Представляет смесь традиционных африканских верований с элементами католических обрядов. (Прим. ред.)
        4
        Название одного из районов Чикаго. (Прим. ред.)
        5
        Викканство - неоязыческая религия, основанная на почитании природы. (Прим. ред.)
        6
        Дерево, произрастающее в Южной Америке. (Прим. ред.)
        7
        Drugstore - аптека, где продают лекарства, косметику, кофе, журналы и т. д. (Прим. переводчика.)
        8
        Четырехгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время еврейского праздника Ханука. (Прим. ред.)
        9
        Подсвечник на семь свечей. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов. (Прим. ред.)
        10
        Крав-Мага - система рукопашного боя, применяемая израильскими силовиками. (Прим. ред.)
        11
        Дженга - игра, в ходе которой игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая конструкцию все более высокой и все менее устойчивой. (Прим. ред.).
        12
        «Кмарт» - одна из крупнейших сетей розничных магазинов в США. (Прим. ред.)