Сорванная маска Саманта Шеннон
        Сезон костей #4
        Темной владычице вновь удалось обмануть смерть. Чудом избежав казни, Пейдж Махоуни приобретает могущественных покровителей из свободного мира, которые стремятся свергнуть Сайен. Она укрывается в Париже - и оказывается меж двух огней: одни готовы на все ради свержения тирании, а другие намерены биться за свою власть до последней капли крови.
        Пейдж не желает стать послушной марионеткой. Она проникает в парижский синдикат, где далеко не все рады появлению темной владычицы. Особенно недовольны заправилы «серого рынка», чья торговля ясновидцами оказывается под угрозой. Вместе с бывшим врагом, а ныне соратником Арктуром Мезартимом Пейдж вступает в битву - битву за новых союзников в войне против рефаитов.
        Впервые на русском!
        Саманта Шеннон
        Сорванная маска
        Энн Пр?ди (1938 - 2019)
        Середина цикла, самое его сердце,
        посвящается тебе
        Samantha Shannon
        THE MASK FALLING
        This edition is published by arrangement with The Peters Fraser
        and Dunlop Group Ltd. and The Van Lear Agency LLC
        
        Перевод с английского Анны Петрушиной
        Карты выполнены Юлией Каташинской
        
        Пролог
        Всякий, кто погружается в пучину Парижа, испытывает головокружение. Нет ничего более фантастического, более трагического, более величественного.
        Виктор Гюго
        Порт Кале Сайенская республика Франция
        1 января 2060 года
        Из Дувра отчалили на рассвете, когда заря только разгоралась на безоблачном небе. Постепенно погода испортилась. Струи дождя хлестали из свинцовых туч, серое море вздымалось и пенилось, обрушивая волны на порт Кале.
        По крайней мере, так мне казалось из-за тряски и грохота. Запертая в грузовом контейнере, я видела лишь рифленую сталь и тусклый свет, сочившийся сквозь бреши в стенках.
        Свернувшись калачиком на фанерном полу, пропахшем солью и ржавчиной, я то просыпалась, то снова проваливалась в сон, но каждое мгновение ощущала рядом с собой присутствие Стража. Его пальто, наброшенное мне на плечи, не спасало от холода, руки в перчатках заледенели, корабельная сырость пробирала до костей. Подкладка плаща задубела от крови. Действие обезболивающего, которым меня напичкали перед отплытием, понемногу ослабевало.
        Долгие годы я мечтала вырваться из Англии, но не в качестве контрабанды. Контуженой контрабанды.
        Пока корабль причаливал, мне вспомнилось другое путешествие в чужую страну. Тогда самолет уносил нас с отцом через Ирландское море, прочь от объятой войной родины.
        Воспоминания о той ночи ранили до сих пор. Острыми как бритва осколками они засели глубоко внутри, причиняя мучительную боль.
        Перед рассветом отец вытащил меня, сонную, из кровати, спустил на первый этаж и сунул в машину. Бабушка услышала возню или просто почувствовала - она всегда говорила, что чует мой страх, словно раскаленный штырь вонзается в грудь, - и выскочила с фермы в платке, наброшенном поверх пижамы. Как же она бежала, как просила отца остановиться… А я молотила кулаками по стеклу, умоляя выпустить меня, но тщетно.
        Накануне отец позволил бабушке уложить меня, почитать вслух, ни словом, ни делом не намекнув, что все это в последний раз. Спустя недели молчаливого планирования отец решил дезертировать в Республику Сайен. И я отправлялась с ним.
        Под покровом тьмы мы пересекли занятую повстанцами территорию. К аэропорту Шеннон автомобиль подкатил весь изрешеченный пулями. Мятежники каким-то образом вычислили нашу машину, записав ее в потенциальный транспорт агентов Сайена.
        Отец подготовился основательно, прихватил чемодан и два пальто. У прочих дела обстояли намного хуже - к стойке таможенного досмотра, пошатываясь, брели люди с окровавленными физиономиями и в лохмотьях, едва прикрывавших наготу. Как выяснилось, рейс номер 16 Шеннон - Лондон-Сити целиком состоял из коллаборационистов. Тех, кто продал друзей и государственные тайны Сайену и кого laochra scatha, призрачные воины, окрестили изменниками родины. Приговоренные к смерти, они не видели иного выхода, кроме как бежать в страну, которой отныне служили.
        Попадались среди пассажиров сайенские дипломаты, потратившие время на переговоры, но так и не добившиеся капитуляции. Попадались люди, подобно моему отцу завербованные врагом и избравшие Лондон в качестве пункта назначения. Если не считать хнычущего младенца, я была единственным ребенком на борту.
        Вскоре самолет приземлился по ту сторону Ирландского моря, и мы, неприкаянные, шеренгой выстроились на границе, оттягивая неминуемую встречу с Якорем.
        Первые минуты на чужбине обернулись для меня настоящим потрясением. После детства, проведенного среди зеленых лугов в обрамлении невысоких гор, Лондон ошеломлял, поражал кобальтовыми фонарями, слепящими экранами и небоскребами, пронзавшими бездонную синеву. И этот город-исполин, непропорциональный до гротеска, мне предстояло назвать домом. Купив в «Коробкe» черный кофе, отец шагнул в цитадель - шагнул на свою будущую погибель.
        Лондон, фантастический, трагический, величественный, неподвластный никакой тирании. Он поглотил меня, и в его утробе я покрылась коконом из второй кожи. Кто бы мог подумать, что из кокона вылупится Черная Моль, зачинщица революции. Кто мог предположить, что я обрету семью в «Семи печатях» и разоблачу лондонских кукловодов.
        Но в тот день мы с отцом слепо брели навстречу судьбе, не подозревая, какая участь нас ждет. Нечто подобное я испытывала сейчас, подплывая к берегам Сайенской республики Франция. Какие сражения уготованы мне там? Какие имена и маски предстоит примерить? В кого перевоплотиться?
        Если бы я знала ответ, то немедленно повернула бы обратно.
        На пороге контейнера возник портовый рабочий, принимавший нас в Дувре. Низко надвинутый козырек скрывал его лицо, изо рта вместе с дыханием вырывался пар.
        - Все английские суда обыскивают вдоль и поперек, - сообщил он. - Надо убираться отсюда.
        Стоило мне чуть приподнять голову, как затылок пронзила чудовищная боль, в висках заломило.
        Докер бесстрастно наблюдал за мной. Я различила тускло-серые глаза и такие же волосы. Ни одной яркой черты. Страшно вообразить, скольких беглецов он переправил за границу и как широко раскинулась эта сеть.
        Арктур склонился надо мной:
        - Пейдж, встать сможешь?
        От единственного кивка мир утратил очертания. Угловатый докер расплылся в бесформенный силуэт. Окружающие предметы растекались пятном краски на воде, прочерчивая зыбкие контуры. Я вытянула ноги, судорожно цепляясь за папку, переданную мне Скарлет Берниш. Папку, где хранилась моя новая биография.
        Попытка встать обернулась кошмаром. Боль пульсировала в каждой клеточке, синяки ныли. Обливаясь холодным потом, я рухнула на пол.
        Пока я силилась отдышаться, Страж наклонился, подхватил меня на руки и, вслед за портовым рабочим, направился к выходу из контейнера.
        Побег запомнился смутно. Страж заслонял меня от ливня и ледяной стужи. Свернувшись калачиком у него на груди, я разглядывала окрестности. Хотя время только перевалило за полдень, небо над портом было чернильно-черным. Прожектора отбрасывали тени на стенки грузовых контейнеров. Готовились отчалить паромы и фрахтовые суда с обледенелыми трапами, сквозь пелену дождя на трансляционных экранах вспыхивало послание.
        VOUS ENTREZ MAINTENANT A LA REPUBLIQUE DE LA FRANCE DE SCION
        ВЫ ВСТУПАЕТЕ НА ТЕРРИТОРИЮ САЙЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ФРАНЦИЯ
        Воровато осмотревшись, докер впихнул нас в почтовый фургон.
        - Сидите тихо, - велел он и захлопнул дверцу.
        Очутившись в кромешной тьме, я словно перенеслась обратно в камеру, которая едва не стала моей могилой. Только злобный взгляд рефаита, огнем полыхавший над пыточной доской, озарял беспросветный мрак.
        Страж сдвинул в сторону мешки и ящики, освобождая пространство. Я кулем повалилась на пол, ощущая, как от тела разит застарелым пoтом, грязные пряди свисают сосульками.
        - Уверен, что он нас не выдаст? - прохрипела я.
        Страж бережно накрыл меня пальто:
        - Больше Сайен тебя не отнимет. Через мой труп.
        Заурчал двигатель. На лбу у меня выступила испарина.
        - Спать, - пробормотала я. - Хочу спать.
        Страж устроился рядом и накрыл своими ладонями мои, грозя огромной пятерней расплющить тонкие пальцы в шерстяных перчатках.
        - Отдыхай, - шепнул он. - Я покараулю.
        Заточенный в «Экстрасенсе» полтергейст паутиной трещин расколол мой лабиринт. Убаюканная мерным покачиванием фургона, я провалилась в сон, - из мутной воды, затопившей маковое поле, одно за другим всплывали воспоминания.
        Мои бабушка и дедушка, почти исчезнувшие под сенью Якоря. Наша ферма, обнесенная шиповником, резная табличка в форме медоносной пчелы над дверью.
        Отец, казненный золотым мечом.
        Портовый рабочий умудрился провезти под носом у береговой охраны двух самых разыскиваемых преступников Сайена. Казалось, минула целая вечность, прежде чем фургон остановился и Страж вновь подхватил меня на руки. Кости опять заломило. Боль капля за каплей просачивалась под кожу, норовя обратиться в бурный поток.
        Припарковавшись на тихой улочке, докер втолкнул нас в узкий коридор.
        - Ваша явка, - сухо обронил он. - Агент скоро выйдет на связь. До тех пор из квартиры ни шагу.
        Дверь захлопнулась, щелкнул замок.
        Тишину нарушало лишь мое прерывистое дыхание. Наверх тянулась лестница. Страж застыл у подножия, подсунув мне под голову ладонь.
        В колонии он всегда умел защитить и помочь, прикрываясь мнимым могуществом. А теперь он просто беглый преступник. Бог в изгнании. Бессильный унять мою боль.
        Поднявшись по ступеням, Страж бережно уложил меня на просторный диван. Утопая в широких и мягких подушках, я разглядывала наше новое пристанище: лепнина на потолке, кремовые стены, паркетный пол в елочку. Стол у панорамного окна сулил долгие завтраки в янтарных лучах рассвета. От обстановки веяло чистотой и умиротворением.
        - Камин бутафорский, - заметила я.
        - Действительно, - согласился Страж.
        - Ты точно… - Я запнулась, подавляя истерический смех. - Точно выдержишь?
        - Выдержу? - эхом повторил Страж.
        - Ну да. Ты ведь любишь часами смотреть на огонь. Водится за тобой такой грешок, не замечал?
        Страж укоризненно фыркнул. От приступа немого смеха у меня дико заныли ребра. Я потянулась сесть, но тело не повиновалось.
        - Какие-нибудь пожелания на сон грядущий? - спросил Страж, поочередно запирая ставни.
        - Мне надо… в душ.
        Заминка. Дрожь в голосе. Они и выдали меня с го- ловой.
        - Наберу тебе ванну, - чуть погодя произнес рефаит.
        По обыкновению, он уловил самую суть: ванна - более щадящий вариант для человека, прошедшего ад водной пытки.
        - Хорошо, - пробормотала я.
        Страж скрылся за дверью. Через мгновение раздалось характерное бульканье, загудели трубы.
        В горле пересохло? Мои руки машинально сжались в кулаки. Плеснуть темной владычице водички?
        - Пейдж.
        Я уставилась в глаза рефаита - демонические, безжалостные. Сухейль Шератан снова явился утопить меня на суше.
        Мышцы словно одеревенели. Меня опять приковали к треклятой доске, на лицо набросили мокрую тряпку. Охваченная страхом, я шарахнулась прочь от этих жутких глаз и повалилась на пол. Каждая косточка вдруг сделалась хрустальной, от удара скелет разлетелся вдребезги. Напрасно я ловила ртом неуловимый воздух и старалась дотянуться до несуществующего ножа.
        Знакомая аура взывала ко мне. Когда пелена рассеялась, я увидела Стража, застывшего на расстоянии вытянутой руки - не слишком близко, но достаточно, чтобы помочь мне освоиться, вспомнить.
        - Прости, - прохрипела я. - Мне просто…
        Я не могла подобрать слов, как ни старалась.
        Страж предупредительно поднял затянутую в перчатку ладонь:
        - Нам еще долго куковать в этой квартире. Поэтому давай условимся заранее: впредь никаких извинений.
        Минуту я собиралась с духом, потом, опираясь на Стража, встала и заковыляла в ванную.
        - У меня просьба: какие бы звуки ты ни услышал, пожалуйста, не входи, пока я сама не позову.
        Помедлив, рефаит кивнул. Я тщательно прикрыла за собой дверь.
        На бортике горели ароматические лавандовые свечи. Чистое, просторное помещение вновь повергло меня в ступор. Кафельный пол с подогревом. Белоснежные пушистые полотенца, накрахмаленная сорочка. Повернувшись спиной к зеркалу, я стянула куртку, свитер, брюки, рубашку, заляпанную кровью еще в каземате. Ворсистая ткань царапнула свежий шов на предплечье.
        Увидев свое отражение, я поняла, почему Страж предпочел свечи. Даже их тусклого мерцания хватило с избытком. Начиная от шеи, мое тело напоминало сплошной синяк.
        Всматриваясь в зеркало и пересчитывая увечья, я точно переживала все заново. Руки, стискивающие мне горло. Кастет, врезающийся в живот. Ребра, треснувшие под натиском подбитых гвоздями сапог. Мои мучители постарались на славу. И слепящая белизна вокруг: белоснежные стены, пол. Ни единого пятнышка, как в операционной, - по крайней мере, на первых порах. Ни единого уголка, чтобы скрыться от издевательского смеха и бесконечных вопросов.
        Засохшая кровь там, где плоть исполосовали осколки «Экстрасенса». Над бровью багровела ссадина - алый мазок на фоне мертвенно-бледной кожи. Подбородок свернут набок. Конечно, меня избивали и прежде, но никогда еще надо мной не трудились мастера пыточного искусства.
        Не успела я отойти от затяжной реабилитации после колонии, как нужно начинать все заново. Мой организм уподобился карточному домику, готовому рухнуть от малейшего дуновения ветерка.
        Безмятежная поверхность ванной выглядела особенно зловеще. От прикосновения к воде кожа моментально покрылась мурашками, ободранные цепями лопатки заныли.
        Мне необходимо смыть кровь, а заодно подавить этот страх в зародыше, если не хочу заработать фобию.
        Затаив дыхание, я опустила в ванну сначала одну ногу, потом другую.
        Поджилки у меня тряслись, царапины горели. Только погрузившись до пояса, я наконец отважилась выдохнуть. Приятное тепло обволакивало. Я почти забыла, какое это блаженство - купаться в теплой воде. После каждой экзекуции меня, мокрую до нитки, оставляли дрожать от холода.
        Озноб усилился. Из груди вырвался надсадный вой. Сутками напролет я молчала. Стискивала зубы под пытками. Крепилась, не сломалась. И вот теперь напряжение кошмарных дней, когда меня, попранную, обезличенную, терзали в застенках, хлынуло наружу.
        Страж исполнил мою просьбу и не появлялся. Я рыдала, пока не охрипла, а после вытянулась во весь рост и обхватила себя руками, впиваясь пальцами в синяки.
        Вода почти остыла, когда мне наконец удалось сесть. Я медленно набрала пригоршню. Поднесла к лицу. Намочила нос. Потом губы.
        Расплата последовала незамедлительно. Мускулы налились свинцом. Окружающий мир померк, я снова перенеслась в темницу и судорожно вцепилась в бортики ванны. Пей, тварь, шипел Сухейль. В ушах зашумело. Никто тебя не спасет. Перевалившись через край, я соскользнула на пол и скорчилась над унитазом.
        Пустой желудок сводило от спазмов. По спине струился холодный пот. Меня не просто рвало, а буквально выворачивало наизнанку.
        - Пейдж? - послышалось из-за двери.
        - Все нормально, - глотая слезы, откликнулась я. - Нормально.
        Сплюнув остатки желчи, я снова полезла в ванну, преисполненная решимости смыть с себя клеймо узницы.
        Темная владычица не желает промочить горло? Отпраздновать свое недолгое царствование?
        - Страж. - В горло словно засунули кляп. - Не могу, задыхаюсь…
        Пей.
        На жуткую долю секунды почудилось, что я вот-вот потеряю сознание и утону, но тут, откуда ни возьмись, возник Страж и ухватил меня за локти.
        - Дыши. - Мои ладони легли ему на плечи. - Пейдж, посмотри на меня, - доносилось из темноты. - Дыши. Медленно.
        Легко сказать. Я втягивала носом воздух, но мокрая тряпка блокировала приток кислорода.
        - Вот так, - увещевал Страж. - Потерпи.
        Сморгнув пелену, я с облегчением удостоверилась: он действительно здесь, рядом.
        - А теперь выдыхай.
        Его голос подействовал отрезвляюще. Мои пальцы впились в мускулистые предплечья. Едва паническая атака миновала, Страж отодвинулся, покосившись на мое истерзанное тело.
        Он поднял взгляд, безмолвно спрашивая разрешения и, получив в ответ кивок, заскользил глазами по ссадинам и кровоподтекам, не задерживаясь дольше положенного на пикантных местах.
        - Кто? - одними губами произнес он, кивнув на рассеченные запястья.
        - Легионеры. Иногда в рамках допроса. Иногда забавы ради. Топил… топил только Сухейль.
        В зрачках Стража вспыхнул недобрый огонек.
        - Понимаю, ты злишься. Злишься, что я добровольно капитулировала, никого не предупредив.
        Рефаит всматривался в мои руки с почерневшими ногтями.
        - Я презирал тебя за обман. Ты прекрасно осознавала, чем чреват такой поступок, но тем не менее рискнула, хотя шансы на успех стремились к нулю.
        - Рискнула и не жалею, - покаянно шепнула я. - Существовал единственный способ уничтожить «Экстрасенс», и я им воспользовалась.
        - Для тех, кому ты небезразлична, никакая победа не сопоставима с твоей смертью. Считать иначе - заблуждение. День за днем я надеялся, что ты образумишься. Поймешь, какую глупость сотворила. - Страж легонько вздернул мне подбородок. - Впрочем, как всегда.
        Улыбка на моих губах вспыхнула и погасла.
        Присутствие Стража подействовало умиротворяюще. Захотелось поскорее выбраться из ванны и завалиться спать. Я потянулась за куском мыла, Страж устроился на полу.
        - Джексон наведывался в архонт. Решил поболтать напоследок, - сообщила я, наблюдая, как ванна наполняется грязной пеной. - Если он не соврал, двадцать лет назад тебя изувечил сам Потрошитель.
        Страж долго сидел, не проронив ни слова.
        - Закованные в кандалы, мы почти смирились с мыслью, что нас неминуемо секвестрируют - казнят за совершенные злодеяния, - наконец произнес он. - Однако вышло иначе. У Саргасов рука не поднялась расправиться с сородичами.
        - Альсафи Нашира не пощадила.
        Свист меча. Стук, с которым отрубленная голова покатилась по полу. Я почти не знала Альсафи, однако он пожертвовал собой ради меня.
        - Наверное, не совладала с эмоциями. Такое изредка, но случается. Предательство Альсафи вывело ее из себя. Нет, шрамы - куда более изощренное наказание, - вздохнул рефаит. - Отныне мы обречены вечно носить клеймо отступников.
        - Тебя не преследует образ темницы? Нет ощущения, что ты до сих пор заперт в четырех стенах?
        Снова повисла пауза.
        - Из некоторых стен не вырваться, - глухо произнес Страж.
        Хотя бы не соврал.
        - Осталось помыть голову, - сменила я тему. - Надеюсь, справлюсь.
        - Тогда не смею мешать.
        Страж вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Собрав стремительно угасающие силы, я выдавила полтюбика шампуня и мылила волосы до тех пор, пока не заныли руки. Немалое мужество потребовалось, чтобы тщательно смыть запекшуюся кровь и грязь. Только удостоверившись, что кожа чистая до скрипа, я вытащила пробку.
        Не знаю, сколько я просидела на кафельном полу - опустошенная, разбитая. Некогда элементарная, будничная процедура высосала из меня все соки. Пьяная от слабости, я кое-как поднялась; с мокрых волос стекала вода. На предплечье, между стежками, набухла капелька крови.
        За три недели заключения мне всего раз позволили почистить зубы. Сейчас щетинки окрасились в розовый. Истратив примерно пинту ополаскивателя для рта, я вытерла волосы и натянула сорочку, путаясь в петлях и пуговицах.
        На подгибающихся ногах я переступила порог. Страж отвел меня в затемненную комнату с высоким потолком, в которой на двуспальной кровати у окна громоздились подушки и одеяла.
        - Отдыхай. - Он убрал руку с моей талии. - Скоро травмы дадут о себе знать.
        Напряжение между нами стремительно нарастало, подстегиваемое осознанием неминуемого. Трепет внушал не внешний враг, готовый атаковать, не дожидаясь моего исцеления, а внутренний, затаившийся в моем теле.
        - Сейчас принесу грелку, - проговорил Страж, заметив, как я хватаюсь за ребра. - Что-нибудь еще?
        - Нет. - Перед глазами все плыло от усталости. - Страж… Тирабелл определила тебя в сопровождающие, поскольку больше никто не вызвался. Представляю, как унизительно для рефаита нянчиться с человеком. - Каждое слово давалось мне с невообразимым трудом. - Не хочу обманывать, я не знаю, когда поправлюсь и поправлюсь ли вообще.
        - Не вижу ничего унизительного и зазорного, - утешил Страж. - А раны рано или поздно затянутся. Лечись спокойно, без оглядки на меня.
        Ласковый голос сломил последнюю преграду. Не в силах противиться искушению, я прильнула к мускулистой груди. На секунду мне захотелось очутиться в его объятиях. Убедиться, что это не навеянная наркотиком галлюцинация.
        - Прости, юная странница. - Рефаит бережно привлек меня к себе. - Прости, что недоглядел.
        - Я не оставила тебе ни единого шанса, - не открывая глаз, шепнула я.
        Крепкая рука обвила меня за плечи. Тишину нарушало только размеренное сердцебиение Стража и прерывистое мое.
        Дальше тянуть не имело смысла. Я опустилась на кровать. Капли воды стекали за шиворот. Пока меня душила гордость, Страж скрылся за дверью, но вскоре вернулся с расческой и феном.
        - Ну зачем… - промямлила я.
        - Не надорвусь, - заверил Страж. - Облокотись на меня.
        Дважды просить не пришлось. Струя теплого воздуха шевелила мне пряди. Я сидела, привалившись к Стражу, и клевала носом. Выключив фен, рефаит устроил меня на подушках.
        - Попробуй заснуть полусидя. Так легче дышать.
        Парализованная дремотой, я даже не смогла кивнуть. Еще не остывшие волосы приятно грели щеку.
        Казалось, еще немного - и ловушка захлопнется. Не верилось, что я могу лежать в чистоте, уюте и безопасности. Часть сознания, та, где поселился страх, нашептывала: все это - лишь отчаянная игра твоего воображения, ты в темнице, вот-вот явится палач.
        Однако никто не появился. За окном просыпался Париж, раздавались птичьи трели.
        Я уснула прежде, чем нахлынула боль.
        Часть I
        Выкуп
        На выкуп я не поскуплюсь,
        Гремит в кармане злато.
        Я деву от петли спасу,
        Не стать ей нынче прахом.
        Баллада Чайлда номер 95 «Девушка, избегнувшая виселицы»
        1. На чужбине
        Сайенская цитадель Париж
        14 января 2060 года
        Озаренный лунным светом клинок рассек воздух. Смертоносная сталь блестела и переливалась. Захлебываясь рвотой, я билась в оковах, а незримый убийца наносил удар за ударом.
        Подземелье с ослепительно-серыми стенами. Яркий свет, от которого перед глазами расплывались разноцветные круги. И вода - вода, заливающая легкие. Сухейль Шератан выступил из полумрака и протянул обтянутую перчаткой ладонь к рычагу.
        Рука инстинктивно метнулась к лампе. Вид парижской спальни моментально привел меня в чувство. Страх испарился. Оковы оказались простынями, клинок и сжимающие его пальцы с побелевшими костяшками принадлежали мне, а увиденное было лишь образом из прошлого.
        По спине струился холодный пот. Малейший вдох бередил свежие раны. На электронном табло горели цифры: двадцать три минуты первого ночи, а я стискивала нож, который прятала под подушкой.
        В кошмарах меня преследовала то водная доска, то стерильно-белая комната, где меня избивали легионеры, то Дублинское вторжение. Куда лучше маяться бессонницей, чем дрыхнуть без задних ног, а очнувшись, осознавать, что ты почти утратил ощущение реальности и смутно представляешь, где сон, а где явь.
        Дверь в спальню приоткрылась.
        - Пейдж?
        Я спешно вытерла покрытый испариной лоб:
        - Все нормально. Просто… - Мокрые пряди прилипли к вискам. - Я кричала?
        - Нет, разговаривала.
        В архонте я никогда не молила о пощаде и теперь с лихвой компенсировала это по ночам.
        - Если ты уже проснулась, может, заглянешь в гостиную? - позвал Страж. - Но смотри по самочувствию.
        - Сейчас. Все равно больше не усну. - Я захлебывалась кашлем. - Погоди минутку.
        - Лучше десять, иначе не успею, - предупредил Страж. - И накинь пальто.
        Чересчур загадочно даже по его меркам! Заинтригованная, я отбросила простыню.
        Явочная квартира располагалась на Рю Жи-ле-Кёр, в сердце старого Парижа, откуда рукой подать до Сены. За две недели нашего пребывания в четырех стенах - ни малейших признаков соседей. Похоже, всеми близлежащими зданиями неофициально владела Скарлет Берниш или ее могущественный наниматель.
        Проект «Домино». Шпионская сеть, которая спонсировала Берниш и приказала ей вызволить меня из архонта. До сих пор не представляю зачем - знаю только, что ради моего спасения они пожертвовали ценным агентом.
        Закутавшись потеплее, я направилась в гостиную. В воздухе разливался упоительный аромат, тихонько мурлыкал проигрыватель, а на столе белела записка:
        Запертая дверь.
        Мои брови поползли вверх.
        Единственная запертая дверь в гостиной, не открывавшаяся с нашего приезда, теперь была распахнута настежь. Я вскарабкалась по деревянным ступеням на пустынный чердак, а оттуда, по лестнице, на крышу.
        Страж помог мне выбраться из люка, и мы замерли под усыпанным звездами небом.
        - С ума сойти! - вырвалось у меня. - Какой потрясающий вид!
        Запорошенная снегом набережная подобием кружева обрамляла реку. На том берегу темнели крыши Ile de la Citadelle[1 - Иль-де-ля-Ситадель, остров Цитадель.], родины инквизиторских судов и гильдии легионеров.
        - Вряд ли «Домино» одобрит нашу вылазку, но в честь праздника можно.
        - Какого праздника? - растерялась я.
        Страж кивнул мне за спину.
        Я обернулась.
        На плоском участке крыши, откуда открывался панорамный обзор на Сену, виднелось расстеленное покрывало. Свечи под стеклянными колпаками озаряли тарелки с угощением, в центре импровизированного стола красовался нарядный торт.
        Время перевалило за полночь. Близился новый день, а с ним и мое двадцатилетие. Однако в свете последних событий знаменательная дата напрочь вылетела у меня из головы.
        - Небогато, конечно, - заметил Страж, обращаясь к дымовой трубе. - После всех перенесенных тягот ты заслуживаешь…
        Я легонько стиснула его запястье:
        - Лучшего праздника и представить нельзя.
        Он наконец соизволил перевести на меня взгляд. Смотрел без улыбки. В отличие от людей, рефаитам не свойственно выражать эмоции через мимику, тем не менее черты Стража едва уловимо смягчились. Может, мне почудилось, а может, я постепенно училась видеть его насквозь.
        - Тогда прими мои поздравления, Пейдж.
        - Спасибо.
        Мы опустились на покрывало. Страж сидел, привалившись к дымоходу. Я свесила ноги с парапета и с упоением вдыхала пьянящий свежий воздух. Страж понимал, как тягостно мне торчать в четырех стенах, а тут, на крыше, можно вольготно любоваться звездами.
        Угощение оказалось выше всяких похвал. Сырная нарезка, тонюсенькие ломтики хлеба с маслом. Умопомрачительный салат из латука, сладкого картофеля и сваренных вкрутую яиц. Груши, краснобокие яблоки, апельсины. Выпечка - такая изящная, что страшно брать в руки. Арктур даже умудрился раздобыть каштаны в сахарной глазури - мое любимое лакомство.
        - Где ты все это достал? - недоумевала я, пододвигая к себе блюдо с каштанами. - Наколдовал из воздуха?
        - Ты мне льстишь. Альберик привез по моей просьбе.
        Альберик был агентом, снабжавшим нас провизией. Хотя мы ни в чем не знали отказа - Стражу доставали контрабандное вино, для меня кофе, - мне ни разу не довелось встретить нашего неуловимого благодетеля.
        - С тортом, правда, возникла накладка, - признался Страж. - Пришлось добывать его по своим каналам.
        Уголки моих губ поползли вверх.
        - Хочешь сказать, ты украл торт?
        - Каюсь, тряхнул стариной.
        Улыбка стала шире.
        Мы вслушивались в голоса Парижа. Цитадели никогда не спят. Как метко выразилась Надин, в них не смолкает заунывный напев - низкий, непрекращающийся гул, похожий на протяжный выдох, шум крови, бегущей по венам улиц. Сирены, урчание моторов, бормотание не выключающихся ни на секунду трансляторов. Я впилась зубами в круглое пирожное с миндальным кремом.
        - Напитки? - Страж протянул мне серебряный кувшинчик.
        - А что там?
        - Le chocolat chaud, - гортанно откликнулся Страж по-французски. - Горячий шоколад. Любишь?
        - Не то слово.
        Я снова принялась за угощение, периодически прикладываясь к кофейной чашечке с золотистым ободком, наполненной густым и приторным, как патока, шоколадом.
        Если первую неделю мне кусок не лез в горло, то сегодня проснулся зверский аппетит. Перепробовав весь ассортимент, я покусилась на торт, покрытый кофейной глазурью. Не десерт, а настоящий праздник для моих почти атрофировавшихся вкусовых рецепторов.
        - Угощайся, - расщедрилась я, отрезая себе второй кусок.
        - Спасибо, воздержусь.
        - Почему?
        - За столом такое не говорят.
        - Заинтриговал!
        - Меня стошнит, - пояснил Страж, когда я проглотила очередную порцию торта.
        - Врешь! - засмеялась я.
        - Юмор не мой конек, пора бы запомнить.
        - Ну, не скромничай. Спонтанные шуточки у тебя получаются мастерски. - Порыв ветра взъерошил мне волосы. - Значит, от еды тебя тошнит. А как насчет напитков?
        - Не употребляю ничего гуще бульона. Не могу переваривать твердую пищу.
        - Разве у тебя нет желудка?
        - Неизвестно, какими органами я располагаю по человеческим меркам. Никто из рефаитов не подвергался врачебному осмотру. Нашира свято хранит тайну нашей анатомии.
        Рефаиты по-прежнему оставались загадкой, но благодаря тесному соседству со Стражем у меня появился шанс восполнить пробелы в знаниях.
        - Да, не повезло тебе, - посочувствовала я. - Ну и ладно, мне больше достанется.
        - Вот именно.
        Расправившись со вторым куском, я сыто откинулась на спину и устремила взгляд в небо; дыхание вырывалось изо рта, словно пар из чайника.
        Казалось, целая вечность минула с моего девятнадцатилетия. Год назад Ник еще утром испек клубничный торт, а Джексон любезно выделил мне целых девятнадцать минут на завтрак. («Нет лучшего подарка, чем трудиться в поте лица на своего главаря мимов. Верно, лапушка?») Позже Ник вручил мне невероятной красоты шатлен, который он урвал на черном рынке, и комплект пластинок для моей коллекции. Праздновали втроем с Элизой, сварганив стол на скорую руку.
        Мы были безумно счастливы в своем крохотном, с таким трудом отвоеванном мирке, где можно отрешиться от Сайена и перебиваться брошенными нам крохами.
        Страж вытянулся на покрывале, заложив руки за голову. Никогда еще не видела его таким по-человечески расслабленным и умиротворенным.
        - Спасибо за угощение. И вообще за все, что ты для меня делаешь. Хотя сейчас со мной, мягко говоря, невесело.
        - А ты и не нанималась меня развлекать.
        Интересно, а как он вообще относится к дням рождения? Наверное, для бессмертного существа забавно наблюдать, с каким мазохизмом мы отмечаем каждую ступень, приближающую нас к могиле. Но все равно приятно, что он постарался, накрыл стол.
        Над явочной квартирой вспыхнули три звезды.
        - Рефаитов именуют как созвездия в старину, - пробормотала я. - С чего бы?
        - Почти никому не под силу выговорить наши подлинные имена. А поскольку звезды издавна ассоциируются у людей с богами, Нашира повелела нам представляться именно так.
        - А имена выбирали самостоятельно?
        - Самостоятельно, но с дозволения эфира. Кстати, я никогда не просил обращаться ко мне по имени.
        - Арктур?
        - Да. Страж - просто титул, которого меня лишили. Мы знакомы почти год. Если хочешь, зови меня Арктуром.
        Вообще-то, он прав. Последние месяцы я называла его Стражем скорее по привычке… или в надежде, что, соблюдая формальности, сумею обуздать свое влечение. В любом случае пора менять формат.
        - Арктур, - повторила я. - Мне нравится.
        Вдалеке завыла сирена. Где-то под покровом ночи Нашира Саргас планировала очередной ход.
        Ее власть и могущество внушали немалый страх. Инстинкт подсказывал: именно Наширу нам предстоит одолеть, чтобы выиграть войну. Однако вплоть до событий в застенках образ наследной правительницы не преследовал меня по ночам. Нас всегда разделяло солидное расстояние.
        Но теперь все изменилось. Дважды я сумела выскользнуть из ее лап. Стерпела пытки, не сломалась. Не умерила свой пыл. Не умерла. Нет, Нашира не успокоится, пока не сотрет меня с лица земли.
        К реальности меня вернул легкий шорох. Страж - Арктур - ничего, со временем освоюсь - пододвинул мне сверточек.
        - Подарок.
        Я с любопытством разглядывала продолговатый предмет, завернутый в газету.
        - Арктур, ну зачем! Это совершенно лишнее.
        - Разве ваше утробное рождение не чествуют дарами?
        - Утробное рождение? Какая прелесть!
        Сверток оттягивал руку. Внутри оказалась изящная шкатулочка. Овальную крышку украшал мотылек из дымчатого стекла, сидящий на овсяном колокольчике. Я как-то обронила, что это мой любимый цветок, символизирующий пленительную силу музыки.
        Я повернула золотой ключик, и из недр шкатулки возникла фигурка птички - белозобый дрозд с черным оперением и белой грудкой. Дрозд захлопал крохотными механическими крылышками и защебетал не хуже настоящего.
        - Арктур! Где ты раздобыл такую красоту?!
        - Пожертвовал экземпляром из своей коллекции. Была табакерка, стала boite a oiseau chanteur.
        Музыкальная шкатулка.
        - Потрясающе! - искренне восхитилась я. - Погоди, ты сам ее смастерил?
        - Просто внес кое-какие коррективы.
        Внутренняя сторона крышки, стилизованная под маковое поле, тоже поражала изяществом. Страж сел рядом и повернул ключ в другую сторону. Дрозд умолк, заиграла музыка. Мелодия навеяла смутные воспоминания: дедушка чинит арфу и скрипучим голосом поет об утраченной возлюбленной.
        Меня вдруг одолела тоска, ее щупальца росли из потаенного уголка сердца, навсегда отданного Ирландии. Представилось, как Страж мастерит шкатулку под неодобрительными взглядами Рантанов.
        Арктур подарил мне осязаемую память. Повинуясь порыву, я наклонилась и легонько поцеловала его в щеку:
        - Спасибо.
        - Хм, - буркнул он и поднял свой бокал с вином. - За тебя, Пейдж. И за следующие двадцать лет.
        - Slainte, - откликнулась я на родном диалекте. - Твое здоровье. Надеюсь, следующие двадцать лет выдадутся более радужными.
        Мы выпили. Я пристроила голову ему на плечо, и мы просидели до самого рассвета, наблюдая, как на небосводе одна за другой гаснут звезды.
        Тянулись унылые, однообразные дни, но агент «Домино» не спешил выйти на связь. Моя реабилитация тоже застопорилась. За две недели синяки, конечно, поблекли, однако слабость никуда не делась.
        Душевные раны затягивались еще медленнее. Время ничуть не притупляло воспоминаний. Я по-прежнему не смыкала глаз по ночам. Иногда мне являлось обезглавленное тело отца с зияющей шеей. Иногда меня прошибал озноб, от которого цепенели пальцы. Арктур неоднократно заставал меня у батареи, закутанную в одеяло.
        Но больше всего угнетала темнота. Мне ни разу не удалось толком заснуть с включенным светом, однако без ночника чудилось, что меня снова бросили в кромешный мрак темницы, где мне предстояло сгинуть и где действительно умерла частичка меня.
        Зато я отказалась от снотворного. Раз за разом меня будил судорожный кашель и острая боль в правом боку, возникавшая от каждого глубокого вдоха.
        На первых порах я не пропускала ни единого выпуска новостей - хотела убедиться, что Скарлет Берниш жива, хотела хоть одним глазком взглянуть на Лондон, - однако кадры неизменно пробуждали во мне желание взяться за старое. Особенно когда на экране мелькала физиономия Жоржа Бенуа Менара, верховного инквизитора Франции.
        Менар заслужил репутацию фанатика, самого кровожадного среди своих коллег. На гильотину он отправлял тысячами, а на декабрьском мероприятии его интересы представляла супруга, Люси Менар Фрер. Иной информацией о его персоне я не владела.
        Арктур, как мог, старался скрасить наш досуг. Обучал меня шахматам - великолепной и увлекательной игре, где мне, правда, не довелось выиграть. Закаленная игорными домами Сохо, я легко взяла реванш в картах и, в довесок к классическому своду правил, поделилась секретами шулерского мастерства.
        - Не очень-то порядочно заниматься мошенничеством, - укорил однажды Арктур.
        - Конечно нет. Но с волками жить - по-волчьи выть, - заметила я, открыв очередную карту. - Это только в книгах у воров есть кодекс чести.
        В колонии рефаита назначили моим тюремщиком. В Лондоне я стала его королевой и повелительницей. Теперь мы наконец-то сравняли счет - два беглых преступника без каких-либо полномочий.
        Мне нравилось делить с ним ссылку, хотя понадобилось немало времени, чтобы признать: я счастлива от его близости. Страх, что за пару дней мы исчерпаем все темы для разговоров, не оправдался. Иногда наши беседы затягивались глубоко за полночь.
        Арктур был умен, чуток, внимателен, умел слушать и метко шутить, хотя его юмор скорее относился к категории спонтанного. Я рассказывала ему о самом сокровенном: о детстве, проведенном с бабушкой и дедушкой на молочной ферме в Ирландии, о «Семи печатях». Мы обсуждали пластинки, выкопанные мною из горы хлама на черном рынке, книги, добытые Стражем в колонии. Арктур поведал мне о событиях, вымаранных Сайеном из учебников.
        Он в деталях живописал загробный мир, мне отчетливо представились его величественные здания, вытесанные из радужного камня, города, сверкающие наподобие битого стекла. Представилась река Скорбей, вымощенная жемчужной галькой.
        - Река Скорбей? Ну и название. Не загробный мир, а бунтарский оплот.
        - Издержки перевода.
        Помимо музыки мы оба питали страсть к языкам. Как-то вечером Арктур попросил научить его гэльскому.
        - Зачем? - Мы сидели за шахматной доской, и я ждала, пока рефаит сделает ход. - На нем практически не говорят. По крайней мере, на людях.
        - Тем более повод выучить.
        Партия близилась к завершению. На доске преобладали черные - верный признак, что я вот-вот выиграю.
        - После Мэллоуновских восстаний Сайен постарался искоренить ирландский. Исчезли книги, а носителей языка можно по пальцам сосчитать.
        Арктур передвинул белую пешку:
        - Мне достаточно тебя. И потом, мне давно хотелось овладеть еще одним языком смертных.
        - Сколькими ты владеешь?
        - Шестью. Английским, французским, шведским, греческим, румынским и сайенским языком жестов.
        - Всего лишь? - Я переставила черного ферзя на поле соперника. - Маловато за два столетия. Я прожила в десять раз меньше, а три языка выучила.
        - Твое умственное превосходство неоспоримо, Пейдж…
        - Ну не утрируй…
        - …жаль, на шахматы оно не распространяется. - Белый слон потеснил черного ферзя. - Шах и мат.
        Я уставилась на доску:
        - Ах ты… засранец!
        - Ты следишь только за королем и ферзем. Урок на будущее - нельзя пренебрегать второстепенными фигурами.
        Крыть было нечем.
        - Твоя взяла. Снова. - Вздохнув, я пожала победителю руку. - Ладно, научу тебя гэльскому, а ты меня - глоссу. Согласен?
        - Глосс не предназначен для смертных. Это язык дyхов.
        - А полиглоты? - возразила я.
        - Полиглоты владеют им от природы, а не постигают в процессе учения.
        - Ты меня недооцениваешь. Скажи любое слово на глоссе, а я повторю.
        Устав препираться, Арктур издал мягкий, переливчатый звук. Я попыталась повторить.
        - Неверно, - оценил он чуть погодя мои потуги.
        - Почему?
        - Речевой аппарат смертных не приспособлен для глосса. Даже при идеальной имитации звука вы задействуете только голосовые связки, а не фантом.
        Я постаралась скрыть разочарование. Глосс - совершенно чарующий язык, да и потом, мне так хотелось назвать Арктура его подлинным именем.
        Однако вспомнить родную речь заманчиво, как ни крути. Моя бабушка выросла на острове - родине гэльского - и передала мне этот бесценный, единящий нас дар, который я предала забвению на многие годы.
        Из-за Мэллоуновских восстаний Сайен обрек все кельтские языки на вымирание, подвергнув их остракизму, даже за закрытыми дверями родную речь больше не передавали из поколения в поколение. Пожалуй, обучить рефаита гэльскому - не самая плохая мысль. Через него глас моих предков обретет бессмертие.
        - Ладно, будут тебе занятия, - объявила я. - Но предупреждаю: в ирландском произношение не имеет ничего общего с написанием.
        - Никогда не боялся трудностей.
        - Только потом не жалуйся. - Я придвинула к себе листок и нацарапала самое длинное слово, какое смогла вспомнить - grianghrafadoireacht, «фотография». - Напряги извилины и попробуй прочесть.
        Арктур повертел листок и снова потянулся к бутылке:
        - Определенно, ирландский голыми руками не возьмешь.
        По вечерам мы смотрели фильмы из обширной подборки. Я с нетерпением ждала наступления темноты, когда мы уютно устраивались на диване. Случалось, я засыпала прямо перед телевизором, а утром, за завтраком, Арктур рассказывал, чем кончилось кино.
        Вскоре после моего дня рождения мы, по обыкновению, устроились в гостиной. Арктур, затаив дыхание, следил за событиями на экране. Недели нервных потрясений, разлуки, вот мы снова вместе. Суровые черты рефаита разгладились, рука расслабленно покоилась на подлокотнике.
        Месяц назад я бы придвинулась ближе. А он привлек бы меня к себе и поцеловал в макушку.
        Иногда мне хотелось вывести его на откровенность. Хотя о чем говорить! Наш роман был обречен, ведь для темной владычицы все подчинялось революции, а кроме того, мы боялись навлечь на себя гнев Рантанов.
        Теперь от темной владычицы остался лишь титул, а от Рантанов нас отделяли моря.
        Арктур словно прочел мои мысли. Наши взгляды встретились. Замешкавшись, я не сразу отвела глаза.
        - Ты как? - забеспокоился он.
        - Нормально. - Я отодвинула тарелку. - Просто иногда не верится, что ты здесь. Точнее, мы оба. Вместе.
        - Да уж. Немало воды утекло с тех пор, как ты мечтала перерезать мне горло.
        - Это точно.
        Я машинально водила пальцем по серебристым отметинам у себя на ладони. Фантом, питавший «Экстрасенс», вырезал на моей коже буквы - сливаясь с хитросплетением шрамов, они образовывали слово «семья». До сих пор не представляю, о какой семье речь и как мне удалось изгнать фантом, не зная его имени.
        На экране мелькали женщины с иссиня-алыми губами и подведенными бровями. Островок света озарял не подземелье, а уютную комнату. Я дремала, свернувшись клубочком возле Арктура. Дремала в тепле, чистоте и безопасности.
        Внезапно в гостиной повеяло холодом. Разукрасив инеем стекла, психопомп скользнул через окно и замер перед рефаитом.
        - Дурные вести? - спросила я, едва психопомп исчез.
        - На место Хилдред Вэнс назначили заместителя. Наследная преемница Виндемиатрикс Саргас уже на пути в Лондон. Она будет содействовать Сайену в операции «Альбион».
        - Вэнс не погибла?
        - Нет. Но в реанимации.
        Напрасно Альсафи ее не добил. И я хороша! Могла бы догадаться, что Вэнс до последнего будет цепляться за жизнь.
        - «Альбион»… - потирая веки, пробормотала я. - Знакомое название.
        - Это особая операция, направленная на подавление сопротивления и полный разгром Касты мимов, - пояснил Арктур.
        Полномасштабные военные действия в сердце Сайена. Я приподнялась на локтях:
        - Думаешь эта… как ее… Виндемиатрикс представляет серьезную опасность?
        - Последние два столетия ей вменялось наблюдать за свободным миром. Наверняка она воспользуется приобретенными навыками, чтобы разыскать Касту мимов и внедриться в нее.
        - Надеюсь, Рантаны предупредили Светляка и Элизу.
        - Даже не сомневайся.
        Каста мимов еще не готова дать бой. Первоначальный раскол ослабил ее структуру, а «Экстрасенс» парализовал работу на месяцы. И вот теперь новое испытание.
        В столице по-прежнему действовало военное положение, улицы кишмя кишели солдатами. Элизе и Светляку, правящим в мое отсутствие, придется пахать круглыми сутками, чтобы помешать «Альбиону» загасить искру революции.
        - А чем заняты Рантаны?
        - Психопомпы - не слишком надежные гонцы, поэтому мы стараемся с ними не откровенничать, но перед нашим отъездом Тирабелл поведала, что намеревается восстановить агентурную сеть Альсафи и продолжить вербовать союзников.
        - Вот и славно.
        Фильм закончился. Арктур удовлетворенно кивнул - на семь баллов из десяти - и поднялся:
        - Пора принимать ауру. Скоро вернусь.
        Он прекрасно понимал, чем рискует, но голод не тетка.
        - Будь осторожен.
        По пути к двери Арктур остановился и набросил мне на плечи второе одеяло, бережно подоткнув края. Едва он скрылся за порогом, мои мысли вернулись к угрозе, нависшей над Лондоном.
        С армией я сталкивалась неоднократно, а вот в шпионских играх не смыслила ровным счетом ничего. Мария Огненная как-то обмолвилась, что лишь благодаря шпионажу Сайен подавил восстание в Болгарии. Внедрившись в ряды оппозиции, «кроты» уничтожили ее на корню. Нельзя допустить, чтобы это случилось с Кастой мимов.
        Даже в бегах я оставалась темной владычицей и несла ответственность за судьбу Синдиката.
        Истощенный организм требовал свою порцию сна. Около полуночи меня разбудил стук входной двери. Доковыляв до первого этажа, я забрала принесенные продукты и рассовала их по полкам холодильника и шкафчиков.
        Под еще неостывшим багетом обнаружился конверт с картой цитадели, добытой Альбериком по моей просьбе. После короткого созерцания я сложила карту и спрятала в карман.
        Вряд ли Сайен выследил меня в Париже. А из опасений пошатнуть веру в правящий режим легионеров вообще могли не уведомить о моем бегстве.
        Я умела невидимкой скользить по улицам, умела обводить преследователей вокруг пальца. Настало время применить мои навыки. Риск, разумеется, огромный, но дурные вести с родины притупили страх. Нельзя просто сидеть и ждать милостей от «Домино».
        В Лондон я приехала испуганным ребенком, а покидала его в статусе королевы преступного мира, в совершенстве овладевшей искусством сплетаться с цитаделью воедино. Пора мне познакомиться с Парижем, наладить контакты с местными ясновидцами и выручить Касту мимов.
        В первый же день мое внимание привлек тюбик краски для волос на полочке в ванной. Отвинтив колпачок, я щедро намазала кудри и выставила таймер. Походы в душ по-прежнему давались с трудом; кое-как пересилив себя, я смыла алую, цвета застарелой крови, краску. Высушенные феном локоны блестели и отливали медью. Как…
        Как у отца.
        Отец.
        Рот наполнился слюной. Я скорчилась над раковиной, до боли впившись пальцами в ее края.
        Его больше нет. Казнен. Перед внутренним взором вновь замелькали жуткие кадры: взмах позолоченного меча, кровь, капающая с лезвия. Из зеркала на меня укоризненно смотрела та, что обрекла родного отца на гибель и, в своей войне против Сайена, пальцем не пошевелила, чтобы его спасти.
        Но я все исправлю, заглажу вину проверенным способом.
        И начну незамедлительно.
        2. Париж
        Арктур вернулся изрядно окрепшим, как всегда после подпитки. Меня он застал на кухне с чашкой кофе. На щеках у меня играл румянец - спасибо проверенной технике щипков, - тональный крем скрывал темные круги.
        - Привет.
        - Здравствуй, Пейдж.
        Он никак не прокомментировал перемены в моем облике. Молча снял пальто и повесил на крючок.
        - Альберик приходил. У винных запасов пополнение. - Я откашлялась: - Мы можем поговорить?
        - Разумеется. Могла бы и не спрашивать.
        - Сказал рафинированный товарищ с интонациями наследника английского престола.
        - Туше.
        Бросив перчатки на каминную полку, Арктур уселся напротив. Я пододвинула ему бокал с вином, ничего другого он не признавал даже по утрам, а мои попытки приучить его к чаю или кофе не увенчались успехом.
        - Не стану ходить вокруг да около. Мне надоело прятаться, - объявила я и, встретив гробовое молчание, пылко продолжила: - Обещаю, никакого фанатизма. Просто разыщу местный Синдикат. Если повезет, парижские ясновидцы станут отличным подспорьем для Касты мимов, а союзники нам сейчас не помешают. Пора разжечь костер революции.
        - Значит, твоя хворь отступила?
        - Даже не сомневайся.
        - А круги под глазами - наглядное тому подтверждение. Как и бочонок кофе.
        - Это был сарказм? - нахохлилась я.
        - Пейдж…
        - Обычная чашка. Только… без ручки. - Я потерла переносицу. - Ладно, пусть будет бочонок, и состояние у меня отвратительное, но на пару часиков хватит. На пару-тройку.
        - Ты не забыла, что неофициально возглавляешь список самых опасных преступников республики?
        - Для основной части республики меня застрелили еще в Эдинбурге. Правда известна лишь горстке приближенных, не более.
        - Я не вправе тебе препятствовать. Поступай, как знаешь.
        - Мне необходимо твое одобрение. И помощь, - попробовала я задобрить Стража, но слова точно натыкались на глухую стену. - Или тебе плевать, что Сайен вот-вот доберется до Касты мимов? Неужели все труды и жертвы последнего года насмарку? Зачем бездействовать, если можно что-то предпринять?
        - Ты уже предприняла достаточно, деактивировав «Экстрасенс».
        - Поверь, это не предел.
        - Думаешь, легко было наблюдать, как ты добровольно лезешь в пасть к тигру? - глухо произнес рефаит. - Многие решили, ты умерла от выстрелов, однако я чувствовал твой страх.
        На мгновение я лишилась дара речи.
        - Почему ты не обратился к золотой пуповине?
        - Обращался. Каждый день.
        Ни разу мне не довелось ощутить его присутствие в застенках. Даже под пытками я напрягала внутренний слух, силясь уловить голос Арктура, почувствовать пульсацию связующей нас нити. Одно лишь это помогло бы мне выстоять.
        - Тебе не впервой пренебрегать благоразумием, - прошептал рефаит. - В Лондоне ты угодила в ловушку, стоившую многим жизни. Я не упрекаю, Пейдж. Просто пытаюсь донести, что твой неуемный энтузиазм чуть не свел тебя в могилу. Жажда деятельности, помноженная на переутомление, чревата катастрофой. Если снова полезешь на рожон, проявишь нетерпение, пострадает масса народу.
        - Забыл, как на меня наседала Тирабелл? Как требовала любой ценой добыть ей победу? Да, те смерти на моей совести, но я усвоила урок и больше никого не подвергну опасности.
        - Кроме себя.
        - За меня не волнуйся. Я намерена разыскать Синдикат, и очень рассчитываю на твою помощь.
        - «Домино» велели не высовываться.
        - Они и не узнают, - заверила я. - Разве тебе не хочется поработать вместе? Как в старые добрые времена.
        Арктур погрузился в раздумья. Если он разоблачит мой обман, о вылазке придется забыть. Бродить по улицам в одиночку, да еще в таком состоянии - чистой воды самоубийство.
        - Я обещал, что всегда буду рядом, - нарушил молчание рефаит. - Ты права, мы добились многого. Так зачем останавливаться на достигнутом? - Он поднял бокал. - И где нам искать Синдикат?
        Мое лицо озарилось улыбкой.
        - Похоже, расклад поменялся. Теперь ты смотри и учись.
        Я погасила свет и открыла ставни. Вдоль набережной горели фонари, озаряя сиреневыми отблесками Сену.
        - Различать криминальный мир - особое искусство. Представь его в виде цепи, где все звенья взаимосвязаны. Уцепишься за одно, и оно приведет тебя, куда нужно. - Я кивнула подошедшему рефаиту на идиллическую картину за окном. - Ну, что ты видишь?
        - Людей.
        - Смотри внимательнее. Ищи несоответствие. - Мой палец ткнул в мальчика в кепке. - Чем он, по-твоему, занят?
        - Наверное, ждет родителей. - Мальчишка смешался с прохожими, и Арктур недобро сощурился. - Хотя погоди… Он вор.
        - В точку. А мишень - брюнетка в облегающей юбке. Вон она, третья в очереди за кофе. Ловит ворон и совсем не следит за сумкой.
        Сумочка из тускло-розового шелка манила, словно торт на витрине кондитерской. Пока владелица увлеченно беседовала со спутником, воришка придвинулся к ней вплотную, мастерски срезал ридикюль и растворился в толпе, оставив жертву в блаженном неведении.
        - Виртуоз, - похвалила я, по достоинству оценив профессионализм юного карманника. - Сейчас он понесет добычу куму, назначенному главарем шайки. Если сесть мальчишке на хвост, он выведет нас на старшего, а тот, за барашка в бумажке, проведет по цепочке дальше. Вот один из вариантов.
        - А есть второй?
        - Да, можно сразу начать с высшего звена. Боюсь, мы так и поступим, поскольку денег на взятки у нас кот наплакал.
        - Разве?
        - Если только у тебя под кроватью не припрятан мешок с деньгами, - съязвила я.
        Арктур ненадолго скрылся в своей комнате, а вернувшись, выложил на стол пухлую пачку банкнот.
        - Похоже… похоже, насчет мешка я угадала.
        - Рантаны не сослали бы меня на чужбину без гроша.
        Я медленно перебирала новенькие, хрустящие купюры.
        - Сколько здесь? Десять штук?
        - Двенадцать. Пользуйся на свое усмотрение.
        - Ты даришь мне двенадцать тысяч фунтов? - Мой взгляд метался от рефаита к банкнотам. - Я говорила, как сильно ценю нашу дружбу?
        - Считай это еще одним подарком ко дню рождения. - Арктур опустился на стул. - Предлагаю для начала отправиться во Двор чудес.
        Знакомое название. Джексон в свое время мне все уши прожужжал, нахваливая знаменитые трущобы, где собирались обитатели парижского дна.
        - Согласна, - кивнула я, любовно поглаживая пухлую пачку. - Маршрут известен?
        - Крупнейшие трущобы располагаются к северу от реки. Конечно, если с моего последнего визита в Париж они не поменяли дислокацию.
        - Думаешь, нас так запросто пустят? - усомнилась я. - Без паролей и провожатых?
        - Не знаю, не пробовал, - признался рефаит.
        - Ладно. - Я побарабанила пальцами по столешнице. - Сколько туда ходу?
        - Пешком примерно полчаса.
        - Отлично. Выдвигаемся завтра утром, чтобы не нарваться на ночной патруль. Будем соблюдать предельную осторожность, обещаю, - заверила я.
        - Только учти, я по-прежнему не одобряю твою затею.
        - Учту. - Я одарила его торжествующей улыбкой. - Выше нос, Арктур Мезартим, из тебя непременно выйдет славный синдикатчик.
        Утро выдалось ясным. Солнечные лучи золотистым ковром устилали пол.
        Радостное предвкушение заживило раны, ноги сами норовили пуститься в пляс. Проглотив солидную порцию овсянки с яблочным маслом, я занялась сборами.
        Вот-вот осуществится моя детская мечта увидеть Париж. Внутри меня все пело от восторга. Впервые за долгое время я почувствовала себя живой.
        Гардероб занимал отдельную комнату. Наверное, квартира некогда служила перевалочным пунктом для агентов «Домино», забегавших сюда переодеться. Я выбрала белую блузу, заправила свитер цвета древесного угля в брюки с высокой талией, застегнула пуговки на ботинках с низким каблуком. Очки с дымчатыми стеклами скрывали примерно треть лица. Козырек фуражки - еще четверть. Я выпрямила волосы - пока возилась с прядями на затылке, умудрилась обжечь шею и руку, хотя могла бы изначально попросить Арктура помочь. Потом набросила на плечи зеленый плащ и повязала шарф. Тщательно завернутый в тряпку клинок перекочевал из-под подушки в карман.
        Спускаясь по лестнице, я мельком глянула на себя в зеркало. Прилизанная шевелюра смотрелась омерзительно.
        Арктур ждал в вестибюле, одетый, по обыкновению, в черное. Новое приталенное пальто придавало ему чрезвычайно элегантный вид.
        - Доброе утро, - поприветствовал он, натягивая перчатки. - Полагаю, спалось тебе сладко.
        - Не то слово. - Я повертелась на месте. - Est-ce-que j’ai l’air suffisamment francaise?[2 - Сойду за парижанку с таким произношением? (фр.)]
        - Tres francaise, petite reveuse[3 - Вполне, юная странница (фр.).], - заверил Арктур на безупречном французском.
        - Деньги у тебя с собой? - спросила я.
        - Да.
        - Остерегайся карманников. - Я застегнула ремень и взяла с полочки перчатки. - Вместе нам показываться нельзя. Иди первым. Если легионеры нас засекут, сразу разворачиваемся, сбрасываем их с хвоста и возвращаемся на квартиру.
        - Договорились. - Арктур взял меня за плечи. - Уверена, что справишься?
        - Абсолютно, - беспечно откликнулась я, хотя ладони при этом покрылись липким пoтом. До сих пор меня не пугали стычки с легионерами, однако после пребывания в застенках все изменилось.
        Ветер ворвался в открытую дверь, разметал мне волосы. Арктур шагнул за порог. Убедившись, что поблизости никого, я низко надвинула козырек и впервые за долгое время очутилась на свежем воздухе.
        Ботинки увязли в глубоком, по щиколотку, сугробе. Заперев дверь, я преодолела считаные метры, отделявшие меня от улицы, и вынырнула из-под сводов явочной квартиры.
        Париж встретил меня оглушительным шумом.
        На улицах творилось настоящее светопреставление. В восемь утра набережная Гран-Огюстен кишела транспортом и народом. Мимо прогромыхал винтажный автомобиль, обдав меня запахом выхлопных газов. Откашлявшись, я повернулась на восток, к колокольням-близнецам Grande Salle de Paris, Гранд-Зал-де-Пари, где во времена монархии располагался известный собор, а при Сайене проводились мероприятия и церемонии государственной важности. Величественное здание завораживало, приковывало взгляд. За ним раскинулись два природных островка: Ile aux Vaches, Иль-а-Ваш, или Коровий остров, где сосредоточилась практически вся местная знать, и Ile Louviers, Иль-Лувье, знаменитый своими рынками и торговыми рядами.
        Арктур пересек проезжую часть. Запрокинув голову, я двинулась следом. Из-за обилия небоскребов и высоток Лондон называют вертикальной цитаделью, Париж же, напротив, простирается вширь.
        Внизу катила серые волны Сена, разбегались в разные стороны улочки, знакомые мне по путеводителям. Чайные, бутики, крохотные кондитерские. На витринах цветочных лавочек распускались зимние бутоны. Филиалы французского банка Сайена, с белоснежными дверями, украшенными золотыми листьями, и сколотыми мраморными фасадами. Печатные киоски торговали плакатами и детективами, по тротуарам сновали подростки с красными значками официальных распространителей «Дейли десендант» на лацканах. Прилавки под полосатыми тентами ломились от грошовых безделушек, сувениров (я с трудом подавила искушение потратить три фунта на миниатюрную копию Эйфелевой башни) и разных диковинок. При виде снежного шара с Биг-Беном у меня защемило сердце. Хотя официальным языком империи считался английский, Франция сумела отстоять частичку национальной культуры - в городе преобладали французские названия, литературные сборники тоже издавались на родном языке. И ни единого «Коробкa» в ближайшем радиусе, хотя эта сеть проникла во все без исключения цитадели.
        Париж - совершенно уникальный город с уникальной преступной сетью, подобно нефти, таящейся глубоко в недрах. Где-то неподалеку река Бьевр, захлебываясь кровью и пигментом, омывает квартал дубилен и скотобоен. В трущобах орудуют воры. И есть вероятность - всего лишь вероятность, - что в здешних кварталах витают отголоски бунта.
        Арктур чуть опустил голову. Заметив камеру, я прикрыла лицо ладонью.
        Мы пересекли мост с установленным экраном-транслятором. Замедлив шаг, я всматривалась в ориентировки. Меня убрали из перечня беглых преступников, зато в нем остались Ник, Иви, Джулиан Эймсбери.
        Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Джулиан исчез с полгода назад, с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Ориентировки сменились лозунгами.
        СПАСЕМ ИСПАНИЮ ОТ САМОЙ СЕБЯ
        NOUS DEVONS SAUVER L’ESPAGNE D’ELLE-MEME
        ПОДДЕРЖИ ПИРЕНЕЙСКУЮ ПРОГРАММУ
        SOUTENEZ L’EFFORT IBERIQUE
        Огненные залпы танковых орудий. Окровавленные отпечатки копыт. Переплетение рук, цепляющихся за парапет. Тела, сброшенные в реку. Я двинулась прочь, преследуемая воспоминаниями, от которых звенело в ушах.
        Пиренейская программа, или, как ее называли в кулуарах, операция «Мадригал», была официально обнародована двенадцатого января. Не знаю, какой процент новостных сводок составляла пропаганда, а какой - истинное положение дел, но суть операции сводилась к присоединению Испании и Португалии. В случае успеха Сайен обретет контроль над одиннадцатью странами.
        Арктур ждал у фонаря. Уже не таясь, мы спустились к реке, где нет ни камер, ни такого скопления людей.
        - В чем дело? - глядя прямо перед собой, спросил рефаит.
        - В Париже, - ответила я, не отрывая глаз от Сены. - Великолепный город. Как и многое в Сайене. Парадокс.
        - Не обольщайся. Это лишь иллюзия, красивая маска. Но все иллюзии рано или поздно рушатся, и любая маска в конце концов слетит.
        - Зачастую это происходит слишком поздно. - Я сунула руки в карманы. - Якорь вот-вот подомнет Испанию и Португалию. Еще месяц назад их шпионы рыскали по Лондону, хотя лидеры обеих стран заведомо смирились с гнетом.
        - А вдруг они решат пойти по стопам Ирландии и дадут отпор СайенМОП?
        - Ирландия капитулировала после Дублинского вторжения, когда армия захватила город, истребив сотни безоружных людей, - выдавила я. - Сайен особенно зверствует на начальном этапе. Метит в самое сердце. Все прочее лишь… предсмертные конвульсии.
        Мы шагали под сводами моста, мимо голых деревьев и пришвартованных барж, переливавшихся красным, белым и золотым. Повсюду блестела изморозь.
        - Допустим, предотвратить вторжение нам не удастся, но ведь можно наращивать военную мощь, - внушал Арктур. - Постепенно соберем армию, объединимся с «Домино» и скажем свое веское слово.
        Мне искренне, всей душой хотелось верить в это. Поравнявшись со ступенями пешеходного моста, Арктур снова подался вперед.
        Над рекой витал насыщенный травянистый запах. На середине моста я облокотилась о парапет, увеличивая дистанцию между нами. На водной глади вспыхивали солнечные блики. Несмотря на нависшую угрозу, я попыталась представить себя обычной туристкой, которая любуется достопримечательностями и не ведает о кровавых ужасах войны.
        Иллюзия рухнула, когда на другом конце моста замаячили два легионера. Я тут же затесалась в толпу зевак, щебетавших по-шведски. Легионеры не удостоили никого из нас взглядом. Едва опасность миновала, я зашагала вперед. Хотя в дневные отряды набирали преимущественно невидцев, неспособных различать ауры, моя физиономия слишком примелькалась, а дымчатые стекла и рыжая шевелюра - не самая надежная маскировка.
        Шведы засеменили в противоположную сторону. Надо сказать, в Париж стекались туристы со всей империи, однако давно мне не доводилось встречать гостей из свободного мира.
        При въезде в Республику Сайен на иностранных граждан накладывали суровые ограничения. Надин с Зиком изрядно натерпелись, попав в Лондон в рамках студенческого тура. Зик рассказывал, как в аэропорту у них конфисковали мобильники и записывающие устройства и запретили покидать гостиницу без санкционированного провожатого - наверное, чтобы гости ненароком не стали свидетелями публичной казни. Разумеется, брат с сестрой исхитрились обойти этот запрет.
        Тогда Сайен еще пекся о внешней политике, но теперь Нашира стремилась оборвать все добрососедские связи.
        Казалось, минула целая вечность, прежде чем мне удалось догнать Арктура у красной таблички «Рю де Форж». Боль вернулась, по лицу градом струился пот.
        - Двор чудес. - Рефаит кивнул на полуразвалившуюся кирпичную арку, откуда доносился тошнотворный запах сала и дыма. - По-прежнему на старом месте.
        Совершенно обессиленная, я привалилась к стене и с трудом выдавила кивок.
        - Может, вернемся? - забеспокоился Арктур.
        - Нет. - Набрав в грудь побольше воздуха, я выпрямилась. - Пора завести новых друзей, а с моим везением - скорее новых врагов.
        Мы беспрепятственно шагнули под арку. За ней тянулась немощеная улочка, размытая мокрым снегом. О нищете и упадке здесь свидетельствовала и облупившаяся краска, и выбитые стекла, и семьи, спящие под открытым небом.
        Двор чудес совершенно не походил на гнездо разврата, описываемое Джексоном. Обычные грязные трущобы, где оборванцы болтали, дремали и кашеварили под натянутым брезентом. Ни один не был одет по погоде. Какая-то компания, сгрудившись на двух матрасах, жадно поглощала чипсы. В котелке над самым большим костром булькало неаппетитное варево.
        Судя по карте, улица огибала скопище ночлежек. Если верить Джексону, в прошлые века здесь обитали malingreux, хворые. В стремлении выклянчить побольше денег они виртуозно изображали из себя больных, а по возвращении в трущобы их язвы и нарывы чудесным образом исцелялись. Отсюда и название квартала.
        Пока единственное замеченное мною чудо заключалось в том, что паранормалы и невидцы мирно соседствовали бок о бок, не питая ни малейших иллюзий относительно друг друга. Они разговаривали на смеси английского и французского, легко переходя с одного языка на другой.
        Две женщины отплясывали под звуки скрипки заклинателя. Толпа любопытных невидцев обступила гидроманта, увлеченно помешивающего мутную воду в ведре. Повсюду царила удивительная гармония.
        - Это не Синдикат, - шепнула я. - Маловато ясновидцев.
        Однако мы не спешили сматывать удочки. Решив, что взять с нас нечего, местные не препятствовали нашей прогулке. Некоторые бросали косые взгляды на Арктура, заинтригованные либо его внешним видом, либо аурой.
        Да, на Синдикат сборище не тянуло. Там чужакам давно бы устроили «теплый» прием.
        Внимание привлекла колыбельная в исполнении сгорбленной и дрожащей провидицы. Перед ней поблескивал магический кристалл. Кожа на ее лице задубела от ветра, потрепанные нарукавники были натянуты до самых плеч. Провидица баюкала младенца, напевая:
        J’ai fait un reve horrible, mon cher,
        Lorsque je fus dans l’ancien jardin de mon pere.
        Je revais qu’il y eut une ancre sur la tour,
        Et que des tyrans envahirent notre cour[4 - Ужасный сон приснился мне, дитя.Как будто по отчему саду гуляю.Вдруг башня возникла, на ней якоря.Погиб отчий дом, нету сада(фр.).].
        Я шагнула к певице. Точно пробудившись, она глянула на Арктура - и громко завизжала. Мои пальцы инстинктивно стиснули рукоять клинка, но тут же разжались. Провидица забилась в угол, прижимая к груди младенца и кристалл.
        - Это он! - завопила она, тыча пальцем в Арктура. - L’Homme au Masque de Fer. Il est venu m’enlever…[5 - Человек в железной маске! Он явился за мной… (фр.)]
        - Ta gueule[6 - Замолчи (фр.).], Катель! - рявкнула какая-то женщина. - Достала уже вопить. И заткни своего спиногрыза, пока я его не придушила.
        Послышались одобрительные возгласы, потом оборванцы вернулись к прежним занятиям, но теперь многие косились на нас с подозрением. Надо убираться отсюда, пока их интерес не принял угрожающие формы.
        Я опустилась перед провидицей на корточки. Затравленный взгляд из-под спутанных смоляных кудрей, смугловатая кожа, на скуле лиловеет синяк.
        Имя выдавало в Катель бретонские корни. Хотя Бретань никогда не была оплотом сопротивления, Сайен, по аналогии с Ирландией, подверг остракизму все кельтские регионы. Едва ли женщина по имени Катель могла рассчитывать на официальное трудоустройство.
        - Не бойся, Катель. Я тебя не обижу. И мой друг тоже. Наверное, ты перепутала его с кем-то другим.
        Несмотря на изможденное, высушенное голодом лицо, провидица оказалась молодой девушкой примерно моих лет. Сейчас она уставилась на Арктура; словно почуяв ее страх, рефаит замер.
        - И правда… - пробормотала Катель. - Этот вроде выше ростом.
        - Ты приняла его за Человека в железной маске. L’Homme au Masque de Fer, - напомнила я. - Кто это?
        Вместо ответа провидица еще глубже забилась под навес.
        - Предлагаю сделку, - шепнула я. - Нам нужна кое-какая информация, и мы готовы хорошо заплатить.
        Утихомирив хнычущего младенца, Катель затравленно обернулась, демонстрируя обтянутые кожей ключицы.
        - Не здесь, - одними губами произнесла она. - Встретимся на Рю дю Понсо. Знаете, где это?
        - Да, - ответила я, перехватив едва уловимый кивок Стража.
        Выпрямившись, я громко фыркнула, притворяясь разочарованной. Арктур решительно повел меня прочь.
        - Любопытный расклад.
        - Любопытнее некуда, - хмыкнул рефаит. - Ты уверена, что он в нашу пользу?
        - Даже не сомневайся.
        До Рю дю Понсо, зловонной и мрачной подворотни, было рукой подать. Вскоре появилась Катель со спящим младенцем в слинге.
        - Привет, Катель, - окликнула я.
        - О чем вы хотели спросить? - буркнула нищенка, опасливо покосившись на Арктура.
        - Буквально пару вопросов, - заверила я. - Но сначала расскажи про… Человека в железной маске. Ты нас заинтриговала.
        Опять повалил снег. Катель прикрыла младенца куском ветхого рубища.
        - Он забрал Поля Карона, моего суженого. Я видела его маску, железную, с прорезями для глаз. И не только я. Его имя многие передают из уст в уста.
        - И давно это началось? - осведомилась я.
        - Наверное недели три назад.
        - И он похитил Поля?
        - Не один, вместе с приспешниками. Я бросилась за ними, но получила удар по голове, а когда очнулась, их и след простыл. Только мне никто не верит. - Катель подалась вперед и стиснула мою ладонь. - Madelle[7 - Мадель - обращение к женщине, принятое у франкоканадцев.], вы работаете на Le Chevalier des Deniers, Рыцаря Динариев? Он прислал вас, чтобы вы помогли разыскать Поля?
        - К сожалению, нет. - Я мягко высвободилась. - Этот Рыцарь… он твой начальник?
        Катель даже не пыталась скрыть разочарования.
        - Да, - равнодушно бросила она. - Ему подчиняется весь квартал. Рыцарь Динариев - хозяин Двора чудес. Мы отдаем ему весь заработок, а взамен он холит нас и лелеет. По крайней мере, на словах.
        По описанию, таинственный рыцарь смахивал на главаря мимов. Определенно, Катель - первое звено в нашей цепи.
        - Думаю, он подчиняется кому-то еще, - многозначительно протянула я.
        - Великим герцогам. - Катель попятилась. - Похоже, вы не из этих мест. Не из нашей цитадели - уж точно.
        - Мне бы хотелось засвидетельствовать свое почтение великим герцогам. Где они заседают?
        Оборванка нахмурилась:
        - Никто не смеет являться к великим герцогам без приглашения. Но раз уж вам так приспичило, я свяжусь с Рыцарем Динариев, и он, вероятно, замолвит за меня словечко.
        - Мне не откажут.
        - Madelle, без приглашения вас даже на порог не пустят. Только зря время потеряете.
        - Имя или адрес. Мне хватит, - заверила я.
        Во взгляде провидицы вспыхнула надежда, вызванная наигранным нетерпением в моем голосе. От нетерпения прямая дорога к отчаянию, а отчаявшийся человек не постоит за ценой. Катель явно умела различать такие нюансы.
        - Наши владыки заседают в les carrieres, - шепнула она. - Если не поскупишься, назову имя. Сведу тебя с приятельницей, которая знает дорогу. - Катель вытянула костлявую ладошку. - Две сотни.
        Движимая сочувствием, я чуть было не дала ей облапошить себя, но вовремя опомнилась.
        - Ну и аппетиты! - возмутилась я. Оборванка при этом поджала потрескавшиеся губы. - Но я сегодня добрая. Пятьдесят.
        - За пятьдесят рисковать собственной шкурой? Если пронюхают, что я разболтала чужим про les carrieres, мой ребенок останется сиротой. - Ладошка Катель дрогнула. - Девяносто.
        - Семьдесят - и ни фунтом больше. Или поищу кого-нибудь посговорчивее.
        Наконец у моей собеседницы сдали нервы. Она затравленно кивнула, и Арктур моментально отсчитал банкноты. Катель выхватила у него купюры и спрятала в карман юбки, потом поманила меня к себе и зашептала в самое ухо:
        - Монпарнас. Разыщи Мелюзину.
        - Монпарнас? А конкретный адрес?
        - Она может скитаться где угодно.
        - В Париже есть таксисты-шабашники, оказывающие услуги ясновидцам? - сменила я тему.
        - Anormales, паранормалы, - поправила Катель, отступая. - Мы избрали для себя такое прозвище. У шабашников синие полосы над колесами. Машину смотрите в районе любого мемориала. Ближайший находится у Северных ворот. - Она снова попятилась. - И умоляю, не спрашивайте меня больше ни о чем!
        Развернувшись, я зашагала прочь, но вдруг обнаружила, что Арктура нет рядом. Бросила взгляд за спину: рефаит совал Катель банкноты. Та опасливо выхватила деньги у него из пальцев, словно боялась обжечься.
        - Она родила где-то с неделю назад, - поравнявшись со мной, бросил Арктур.
        Меня затопила волна нежности.
        - Знаю. Сама еле удержалась, чтобы не дать ей лишнюю десятку, но мы обязаны экономить. Без Альсафи нам придется туго.
        - Боюсь, ты права. Если Берниш не посодействует, Рантаны могут лишиться финансирования. - Арктур застегнул воротник пальто. - Поэтому впредь никакого расточительства.
        Жаль, в Сайене почти нет места милосердию, и нам приходится обуздывать благородные порывы.
        - Итак. Человек в железной маске. - Я сунула руки в карманы. - Думаешь, под маской скрывается рефаит?
        - Рефаит не станет похищать человека, это привилегия побирушек.
        Меня кольнуло недоброе подозрение.
        - Старьевщик! После схватки он испарился, ни слуху ни духу, хотя я назначила награду за его голову. У него совершенно уникальная аура, очень похожая на твою. Неудивительно, что Катель вас перепутала.
        - По-твоему, он сбежал во Францию?
        - А почему нет? Если он здесь, то наверняка взялся за старое. Похищать ясновидцев для продажи Сайену вполне в его стиле.
        - Зачем подозревать худшее? Карона просто могли арестовать, - возразил Страж.
        - Могли. А еще он мог нарваться на сборщиков долгов. Или легионеров. Да мало ли способов пропасть в Сайене. - Я говорила с уверенностью, которой не чувствовала. Какая-то мысль не давала мне покоя. - Ладно, всему свое время. Пока у нас на повестке поиски Синдиката. Напомни, как переводится carrieres.
        - Каменоломни. Речь о заброшенных шахтах и катакомбах протяженностью более двух сотен миль. Сайен так и не удосужился нанести их на карту.
        - Идеальное укрытие, - заметила я. - А Мелюзина станет ключом. Вот тебе и следующее звено.
        - Пейдж, не суетись. До завтра она никуда не денется.
        - Но я не устала.
        Я бессовестно врала, и мы оба это понимали. Но если не подстегивать себя, силы никогда не восстановятся.
        - В целях безопасности нам лучше разделиться. - Арктур сунул мне стопку банкнот. - На такси. Встретимся на Монпарнасе, в заведении под названием «La Mere des Douleurs», «Скорбящая матерь». Попросишь официантку принести тебе cafe sombre.
        - Cafe sombre? - Я выгнула бровь. - Чтобы наверняка сойти за приезжую?
        - Именно. Досадная ошибка не вызовет подозрений.
        - Ты просто вечная загадка, в курсе?
        - Да.
        Подавив приступ паники, я сунула деньги в карман. С каких пор меня пугают одиночные вылазки в город? Если позволить страху взять верх, значит во мне что-то надломилось, и надломилось необратимо.
        - Сумеречный кофе в «Скорбящей матери», - хмыкнула я. - Ты знаешь, как развлечь девушку.
        Готова поклясться, губы рефаита дрогнули в улыбке.
        3. Сумеречный кофе
        До Северных ворот было рукой подать. Двое карманников увязались было следом, но, наткнувшись на мой «приветливый» взгляд, предпочли убраться восвояси.
        С Триумфальной арки на меня взирали вытесанные из камня лица солдат, павших в балканской битве у Железных ворот. Через дорогу припарковался автомобиль с лазурными полосами над покрышками. Я юркнула в салон, назвала адрес, и машина тронулась. Водитель курил, как паровоз, не обращая на меня ни малейшего внимания.
        Висок терзала ноющая боль. Веки слипались. Такси перекатило через реку на юг цитадели и затормозило у стен церкви. Расплатившись, я побрела по сугробам к кофейне на углу.
        Несмотря на специфическое название, выглядела «Скорбящая матерь» вполне буднично. Тент над уличными столиками провис под тяжестью снега, фасад был выкрашен в цвет павлиньей синевы, по бокам от двери - эркерные окна, подернутые инеем. Меню обещало гостям горячий пряный «Мекс» и лионскую кухню.
        Переступив порог, я соскребла с ботинок грязь и снег. Устроившись в плетеных креслах, посетители ели, общались. Проверив, на месте ли очки, я направилась к официантке.
        - Bonjour, - поздоровалась она.
        - Bonjour, - ответила я и, подавив опасение выставить себя полной идиоткой, добавила: - Je voudrais un cafe sombre, s’il vous plait[8 - Добрый день! Чашечку сумеречного кофе, пожалуйста (фр.).].
        Официантка и бровью не повела:
        - Tres bon choix, Madelle[9 - Прекрасный выбор, мадель (фр.).].
        Она проводила меня через зал, мимо столиков и фотографий в рамках. Потом достала из фартука ключ и, отворив потайную дверь, стала спускаться по винтовой лестнице.
        Миновав последний пролет, мы очутились в туннеле, наполненном камерной музыкой и гулом сотен голосов. Очевидно, в Париже много любителей сумеречного кофе.
        Официантка обогнула статую женщины в вуали с собственным сердцем на ладонях. У постамента, озаренного пламенем свечей, застыл коленопреклоненный невидец. В голове зашевелились смутные воспоминания: тонкий дымок, речи, звенящие под сводами.
        Кофейня делилась на уютные зоны, на столиках горели свечи - единственный источник освещения. В воздухе витала терпкая смесь табака и астры. Среди посетителей преобладали ясновидцы. Значит, я на верном пути.
        В самом большом зале, где квартет ясновидцев развлекал публику игрой на барочных скрипках, альковы были переоборудованы в отдельные кабинки и задернуты алыми бархатными портьерами. Оккупировав единственный незанятый альков, я опустилась на мягкий диванчик. Официантка поставила передо мной бокал кровавого «Мекса», корзиночку с хлебом и удалилась, плотно зашторив портьеры. Я сняла перчатки и погрузилась в изучение меню, пестревшее всяческими деликатесами, от «кладбищенского кассуле» до «мрачного пирога».
        Меня неудержимо тянуло в сон. Боль во всем теле вернулась. Я поплотнее запахнула пальто и стала клевать носом.
        Вскоре на пороге возник Арктур. Полог за ним захлопнулся, отрезав кабинет от внешнего гула.
        - Местечко вполне… вполне в твоем стиле. - Я потянулась к корзиночке с хлебом. - Как ты вообще набрел на эту кофейню?
        - А чему ты удивляешься? Я ведь революционер со стажем.
        - Ага, революционер. С патефоном подмышкой и аристократическими повадками.
        - Издеваешься, Пейдж Махоуни?
        - На полную катушку, - ответила я и пригубила «Мекса». - Ну правда, кто навел тебя на кофейню?
        - После того как Франция капитулировала, здесь устраивали тайные богослужения. Потом подземелье облюбовала творческая прослойка. Девять лет назад Нашира велела Альсафи разыскать одного художника-смутьяна, и поиски привели его сюда.
        - А потом? Альсафи выдал художника?
        - Художника выдал, а о подземелье умолчал. Альсафи всегда поступал с оглядкой на милость наследной правительницы.
        Альсафи был вынужден идти на компромисс с совестью. Скольких он погубил, дабы избежать разоблачения, а после ценой собственной жизни спас мою шкуру.
        - Зачем мы сюда притащились? - спросила я, отогнав леденящее кровь воспоминание о последних минутах Альсафи.
        - По двум причинам, - отозвался Арктур. - Во-первых, туннель может примыкать к carrieres или служить местом встречи для людей сведущих. Вдруг ты нащупаешь здесь ниточку к Мелюзине.
        - Была такая мысль, - призналась я, поглядев в щель между портьерами. - А вторая причина?
        - Тебе полезно отдохнуть.
        - Спасибо! - рассвирепела я. - Наотдыхалась за три недели! Если хотим вернуться на явку засветло, мы должны срочно разыскать Мелюзину.
        Рефаит не дрогнул:
        - Полчаса погоды не сделают. Но если ты скажешь, что вымоталась за день, мы немедленно встанем и уйдем.
        Я собралась с духом, готовая соврать как можно убедительнее, но тут, как по закону подлости, боль каленым железом пронзила грудь.
        - Ненавижу… себя за слабость. - Мое судорожное дыхание едва не погасило свечу. - Раньше я носилась по городу ночи напролет. Дралась с настоящими бугаями. - Мои пальцы впились в стакан. - Наша общая подруга меня не убила, но покалечила, фактически превратив в инвалида.
        - По-твоему, все, кто побывал в ее лапах, - инвалиды? - осведомился Арктур.
        - Прости, - смутившись, я тронула его за запястье. - Конечно же нет.
        - Почаще напоминай себе об этом. - Мерцающее пламя отбрасывало узорчатые тени ему на лицо. - Бороться не обязательно на кулаках.
        Не знаю, что послужило катализатором. То ли приглушенный голос рефаита. То ли прикосновение к его теплой коже. То ли алые драпировки, отрезавшие нас от внешнего мира.
        Его глаза потемнели. Уверена, он тоже вспомнил тот вечер. Я спешно убрала руку:
        - Ладно, попробую проглотить что-нибудь, через силу. А после отправляемся на поиски Мелюзины. Договорились?
        - Договорились, - кивнул рефаит.
        Потягивая «Мекс», я не переставала удивляться своему порыву, хотя еще две недели назад боялась, что уже ни с кем и никогда не смогу сблизиться. Во время водных «процедур» Сухейль твердил, какая я мерзкая, отвратительная, и, натешившись всласть, перепоручал меня легионерам для новой экзекуции.
        Первую неделю после побега я шарахалась от Арктура - Сухейль не только растоптал мою самооценку, но и внушил страх перед любым прикосновением, уравняв его с болью. Теперь, дотронувшись до Стража без содрогания, я одержала маленькую, но победу.
        Другая официантка приняла у меня заказ.
        - Великолепное произношение, - похвалил Арктур, едва мы остались наедине. - Как у коренной француженки.
        - Спасибо. Мне очень повезло с педагогами, сначала в Ирландии, потом в Лондоне. Кстати, лондонская учительница считала мое знание ирландского неоспоримым преимуществом. На момент окончания школы я свободно владела французским - и продолжала оттачивать навык.
        - С твоей учительницей случилась беда? - спросил Арктур после короткой паузы.
        С каждым днем он все лучше «читал» мою мимику.
        - После отъезда из Ирландии я умоляла отца хотя бы дома практиковать родную речь. Он отказался. Но я не отчаивалась, втайне разговаривала сама с собой, однако в силу возраста мой словарный запас отставлял желать лучшего. Мадель Аляр раздобыла где-то словарь, ставший мне отличным подспорьем. - Огонек свечи задрожал. - Ее повесили два года назад. За подстрекательство. Наверное, слишком часто протягивала руку помощи обездоленным.
        - Сочувствую.
        Я кивнула, стараясь выбросить из головы образ раскачивающегося тела у Ворот висельников.
        Вернулась официантка с серебряным подносом. Выставив мой заказ, сервированный в погребальной - без шуток! - урне, она скрылась за портьерами.
        - Тематическое оформление у них на высоте. - Я зачерпнула кассероль из фарша, жемчужной фасоли и баранины, запеченных прямо в урне. - Ну, хватит обо мне. Лучше поделись, как тебе удается незаметно шнырять по цитаделям.
        - С чего такие вопросы? - удивился Арктур. - Ведь ты как никто постигла искусство маскировки.
        - Просто любопытно. - Я подула на вилку. - Надо спрашивать, пока есть возможность.
        - Рефаиты материальны лишь частично. Саркс, наша священная плоть, позволяет нам попирать законы людской вселенной. При моем приближении камеры улавливают лишь тень.
        - Так и знала, что есть подвох!
        - Мне надоело таиться от тебя, Пейдж. Спрашивай, о чем хочешь.
        - И ты ответишь?
        - Постараюсь. Как ты собираешься искать Мелюзину? - поинтересовался он, когда урна наполовину опустела.
        - В Синдикате я как рыба в воде.
        - Париж не Лондон.
        - Конечно нет, что не может не радовать, учитывая тягу Сайена грести цитадели под одну гребенку. Синие фонари, когорты, белые кебы и автобусы. - Я зачерпнула еще кассероли. - Никогда не угадаешь, как преобразится город. Сайен оказал нам огромную услугу, пытаясь упорядочить абсолютно все. Криминальные сети так похожи, поскольку задумывались как пристанища для тех, кто лишен пристанища в цитаделях. Они сродни промежуткам между ребрами - всегда одинаковые, человеку сведущему не заблудиться.
        Арктур смотрел на меня не отрываясь. Под его пристальным взглядом я невольно расправила плечи, убрала со лба упавшую прядь и в сотый раз пожалела, что не умею читать мысли.
        - Отрадно очутиться с тобой именно в цитадели Парижа, - произнес он чуть погодя.
        - Взаимно.
        - Представляю, как ты упиваешься ролью наставника.
        - Ничего подобного.
        - Наглая ложь!
        - Ну ладно. Упиваюсь. Самую малость.
        - Имеешь право.
        Я вымакала хлебом остатки соуса, поминутно посматривая в зазор между портьерами.
        Сначала в зале не происходило ничего интересного. Вскоре опытный глаз выхватил из толпы медиума. Поравнявшись с компанией прорицателей, он сунул одному скомканную записку и растворился в толпе. Развернув бумажку, прорицатель допил салеп и, накинув пальто, направился к выходу.
        - На ловца и зверь бежит. - Я соскользнула с диванчика. - Встречаемся у церкви через двадцать минут.
        За короткое время, проведенное в катакомбах, небо заволокло свинцовыми тучами, поднялась пурга. Я тенью следовала за прорицателем, ни на секунду не упуская его из виду.
        Внезапно добыча свернула в тупиковый проулок. Отступив в тень, я наблюдала, как прорицатель топчется под фонарем. Возникшая словно из-под земли девчушка передала ему сверток в обмен на пухлый конверт. Мне пришлось буквально вжаться в стену, чтобы прорицатель не засек меня на обратном пути.
        В переданном свертке либо нумы, либо эфирные наркотики. Так или иначе, у девчушки есть поставщик. Вот и очередное звено в цепи.
        Спрятав деньги в карман, курьер зашагала прочь из тупика, но вдруг застыла, словно заяц, почуявший хищника. Не дав мне опомниться, она подскочила, промчалась мимо двух припаркованных машин и, подтянувшись на руках, перемахнула через стену.
        Пользуясь своим даром как локатором, я рванула по параллельной улице. Девчушка неслась окольными дворами, петляя среди домов, я же двигалась напрямик и, добравшись до оживленной части квартала, укрылась за деревом.
        Беглянка высунулась из-за кофейни, повертела головой и, успокоившись, снова тронулась в путь. Я не отставала ни на шаг и вскоре уткнулась в ржавые ворота. LE CIMETIERE DU SUD, «Южное кладбище», гласили серебряные буквы над входом, хотя и без указателя было понятно, куда меня занесло.
        Кладбище было цитаделью в цитадели. Солидную часть Монпарнаса усеивали десятки тысяч могил, датированных прошлыми столетиями, когда Франция еще не склонилась под бременем Якоря. В целях экономии пространства и искоренения практики общения с мертвыми Сайен упразднил стандартные похороны в угоду кремации и компостированию. Горевать и оплакивать покойных дозволялось в очень скромных пределах, сама же мысль, что ваши близкие не канули в небытие, приравнивалась к паранормальному поведению.
        Под укромной сенью надгробий я проводила девчушку до склепа, возле которого стояла женщина с карманными часами в руках. Девочка вручила ей пачку банкнот, телефон и два пухлых бумажника.
        При виде меня беглянку как ветром сдуло. Кума резко обернулась, ладонь ее легла на рукоять шотландского кинжала за поясом.
        - Любопытные долго не живут. К счастью, кладбище у нас под боком. Ну и зачем ты увязалась за моим курьером?
        - Не трать понапрасну время на угрозы, - скривилась я. - Мне нужна твоя товарка. Кличут Мелюзиной.
        - Впервые слышу. - Моя собеседница выхватила клинок из ножен. - А теперь проваливай, пока я не укоротила твой любопытный нос.
        Я даже не шелохнулась:
        - Хорошо же ты встречаешь посланницу великих герцогов. Помоги разыскать Мелюзину, и, возможно, я замолвлю за тебя словечко. Разумеется, ты вправе отказаться… а заодно лишиться кучи клиентов для сбыта краденного.
        Выражение ее лица переменилось.
        - Кто ты? - Судя по тону, мой блеф сработал. - Наемница?
        Вместо ответа я красноречиво вздернула бровь.
        Кумовья - не любители рисковать. Да и зачем самим пачкать руки, когда есть побирушки? Проиграв в гляделки, кума спрятала клинок и поманила меня к себе.
        Мелюзина, как выяснилось, возглавляла шайку гидромантов. Дальнейшее было делом техники. Пара банкнот гадателю в парке, пара фраз, нашептанных в нужном месте в нужное ухо, и вскоре мне передали список мест, где Мелюзина числилась завсегдатаем. Бани под открытым небом выглядели многообещающе. Гидромантов, как магнитом, тянет к воде, особенно к крупным водоемам. Вот оттуда и начнем.
        Бани помещались в старинном здании, сплошь колонны и каменные притолоки. Мне даже не пришлось ломать голову, как попасть внутрь, - администратор сидела ко мне спиной и болтала по телефону. Я тенью скользнула под турникет и протиснулась мимо стеклянных раздвижных дверей.
        От прохладного сумрака веяло сыростью. Подавив тошноту, я стянула ботинки, носки и зашлепала ногами по мокрому полу. Стараясь не дышать и не думать ни о чем, кроме цели.
        По баням сновала лишь горстка невидцев, голых, словно новорожденные младенцы. Только в пустой парилке худенькая девушка с явственной аурой расчесывала гребнем длинные, по пояс, локоны. В носу любительницы водных процедур поблескивал пирсинг, смуглая кожа покрылась испариной.
        - Мелюзина?
        Темные глаза угрожающе вспыхнули. Взвившись, точно рыба над волной, девушка прижала меня к кафельной плитке и занесла нож с искривленным лезвием.
        - Привет от лондонского Синдиката, - шепнула я, блокируя удар. - Выручи меня, в долгу не останусь.
        Мелюзина впилась в меня взглядом.
        - Ты от Катель, - обреченно констатировала она. - Верно?
        Снаружи распогодилось, сугробы серебрились на солнце. Переступив порог, я с наслаждением втянула морозный воздух, мечтая поскорее обсохнуть. Пальто неприятно липло к влажному телу.
        Рядом шагала Мелюзина в гамашах поверх берцев и в дутом пуховике, волосы цвета лесного мха были стянуты в конский хвост.
        - Расскажи, как устроен парижский Синдикат, - попросила я.
        Мелюзина покосилась на меня, прежде чем ответить:
        - У нас это называется Le Nouveau Regime, Новый режим. Заправляют всем три великих герцога: Ле Латронпуш, Ля Рейн де Тьюн, Королева Нищих, и Вье-Орфеля, Дряхлый Сиротка. На каждого приходится по две когорты из шести, когорты делятся на округа, которыми руководят кураторы, названные в честь арканов.
        - У вас нет единого главаря?
        - Официально нет, но Латронпуш мнит себя королем, - фыркнула Мелюзина и вдруг посуровела. - Если надеешься повидать Сиротку, забудь. С Нового года он как в воду канул. Ни слуху ни духу.
        Очередной пропавший ясновидец. Мои подозрения крепли не по дням, а по часам.
        - А что оставшиеся герцоги?
        - Роют носом землю. По крайней мере, на словах.
        - Ты сомневаешься?
        - Даже если сомневаюсь, с тобой не поделюсь. - Мелюзина смотрела прямо перед собой. - Не хочу неприятностей.
        Арктур ждал среди развалин церкви, стоя на островке солнечного света, лившегося через пролом в крыше.
        - Мелюзина, познакомься с моим… товарищем.
        Гидромантка запрокинула голову. После тщетных попыток прочесть ауру «товарища» ее брови поползли вверх.
        Едва отгремела битва, зрячая Элиза по моей просьбе описала ауру рефаитов как грозовую тучу с янтарными всполохами - мрачную и совершенно непредсказуемую, словно оголенный провод.
        Вдоволь насмотревшись, Мелюзина пожала плечами:
        - Вас всего двое?
        - Да.
        - Нельзя соваться в катакомбы без дозволения кураторов. Меня однажды застукали.
        Мелюзина высунула черный язык. Меня вдруг осенило: в Париже за раскрытие тайн Синдиката болтуна угощали так называемыми огненными чернилами - этот яд не только окрашивал слизистую, но и провоцировал недельные судороги. Ротовая полость еще много месяцев не могла прийти в норму.
        - Если снова попадусь, то вылечу из Синдиката, а для меня это равносильно смерти.
        - Пожалуйста! - взмолилась я. - Это вопрос жизни и смерти.
        Мелюзина буравила меня взглядом, как будто вознамерилась силой мысли сорвать мои очки.
        - Значит, ты из Касты мимов? - протянула она. - И пересекалась с темной владычицей?
        - Мы с ней до сих пор в одной упряжке, - заверила я.
        Гидромантка пожевала губу. Разумеется, связываться с сомневающимся союзником опасно, зато Мелюзина точно выведет нас на Синдикат.
        - Катель - моя давняя подруга, - объявила наконец она, - и после исчезновения Поля отчаянно нуждается в деньгах. Ради нее я провожу вас к великим герцогам. Да и не тянете вы на легионеров.
        - С чего ты взяла?
        - Ни один легионер не полезет в катакомбы, если только он не самоубийца. - Улыбка на ее лице вспыхнула и погасла. - Но у меня условие.
        - Говори.
        - Anormales патрулируют туннели от чужаков. Когда спустимся, ко мне не суйтесь, а если нарвемся на патруль, скажете, что выследили меня самостоятельно.
        - Нет проблем, - пообещала я.
        - Вот и славно. - В глаза мне бросились зеленые чешуйки, вытатуированные на шее Мелюзины. - Уверены, что герцоги вас примут?
        - Не сомневайся.
        - Рада бы, да не получается. Скорее всего, вас бросят умирать от жажды в каком-нибудь подземелье. Тогда не обессудьте.
        - Договорились.
        Мелюзина закинула за спину рюкзак.
        - Идите за мной. Только осторожнее, - велела она, поворачивая на заснеженную улицу.
        Выждав пару секунд, мы двинулись следом.
        Гидромантка пересекла бульвар. Мы пошли за ней, держась на почтительном расстоянии. У автобусной остановки Мелюзина притормозила и поманила нас к себе.
        - Вход здесь. - Она топнула по крышке люка. - У меня есть специальное приспособление, чтобы открыть лаз, но ты, - обратилась она к Арктуру, - наверняка справишься и сам.
        Рефаит легко поднял чугунную крышку, словно та была сделана из папье-маше. Мелюзина восхищенно цокнула языком и юркнула в лаз. Сунув в карман очки и убедившись, что поблизости никого, я последовала ее примеру.
        Нащупав ботинком перекладину, я стала спускаться по лестнице в кромешную темноту. Наверху Арктур задраил люк. Ослепшая, неподвижная, я застыла, вцепившись в ступеньку так, что побелели костяшки.
        - Пейдж?
        - Все в порядке, - откликнулась я, постепенно обретая дар речи.
        Мелюзина ждала в круге света.
        - Добро пожаловать в каменоломни, - возвестила она, ослепив меня налобным фонариком. - Родину Нового режима.
        Впереди высилась неприступная стена тьмы.
        - Легионеры не в курсе про люки? - осведомилась я.
        - Ну как же, очень даже в курсе, но соваться сюда не спешат. Скоро поймешь почему.
        Арктур миновал последнюю перекладину. Я привалилась к стене, уперев руки в бока. Сотни тысяч фантомов стискивали мою ауру, от напряжения на лбу выступил пот.
        - С непривычки всегда тяжело, - успокоила Мелюзина. - Ничего, со временем освоишься.
        - Сколько же здесь фантомов?
        - Около миллиона. Всех и не счесть. Радуйся, что не больше. В каменоломнях погребены останки шести миллионов человек. - Гидромантка вытащила из кармана второй фонарь. - Многие души предпочитают не расставаться с телом. Мы не прогоняем их, а они взамен не трогают нас.
        Я повертела головой:
        - А где сами кости?
        - Еще насмотришься. - Мелюзина бросила мне фонарь. - Учтите, местами потолки очень низкие, - предупредила она Арктура. - Берегите лбы. А главное, соблюдайте дистанцию.
        С этими словами гидромантка устремилась в подземный коридор. Я повернулась к Арктуру, чьи глаза озаряли кромешную тьму.
        - Пейдж, - окликнул он.
        Гробовая тишина, царящая под сводами, поглотила эхо его голоса.
        - Надо ковать железо, пока горячо. - Я щелкнула фонариком. - В Синдикате шансами не разбрасываются.
        - Если хватать все подряд, можно и надорваться.
        Перед лицом бездны меня так и подмывало повернуть назад. Тело била крупная дрожь, ботинки и шерстяное пальто не спасали от сырости.
        - Нет! - отрезала я. - Отступим сейчас, и другого случая может не представиться.
        Мелюзина шагала далеко впереди и почти скрылась из виду. Подавив желание поддаться на уговоры, я поспешила за ней. Казалось, минула целая вечность, прежде чем за спиной раздались шаги. Арктур обещал всегда быть рядом и не изменил своему слову.
        Мы двигались шеренгой, Арктур замыкал импровизированный строй. Перед каждым поворотом я пропускала Мелюзину вперед и только потом отправлялась следом.
        Разумеется, мне доводилось бывать в подземельях, но с таким я сталкивалась впервые. Под ногами у обывателей раскинулся целый лабиринт. На потолке слезинками набухала влага. Стены испещряли граффити.
        Теперь понятно, почему Мелюзина не боялась нарваться на чужаков. Ни один легионер не станет плутать здесь по своей воле. Наверняка самые отчаянные спускались сюда, чтобы навечно сгинуть в хитросплетении тоннелей или позорно бежать под натиском фантомов, которые, как наждаком, скребли по моему шестому чувству. Слишком много призраков на квадратный дюйм.
        Как рассказывал Арктур, именно избыток неприкаянных душ вынудил Моталлатов, прежних правителей рефаитов, отправиться в царство людей, дабы переправить мертвых в загробный мир. Один из таких набегов закончился катастрофой: границы между нашими мирами стерлись. Разразившаяся в результате гражданская война привела к свержению правящего клана и воцарению Саргасов.
        Здесь, в каменоломнях, я остро ощущала, насколько зыбкими сделались границы. Наэлектризованный эфир осязаемо вибрировал.
        Носок ботинка задел какой-то предмет, и тот с гулким стуком отлетел в сторону. Луч фонаря высветил челюстную кость - предвестницу того, что ожидало нас в следующем туннеле.
        Плотно утрамбованные кости были повсюду. Отполированные до блеска черепа где-то сохранились в первозданном виде, где-то зияли дырами. В глазницах, роняя оплывший воск, горели свечи. Венчали жуткую кладку разрозненные ребра и плечевые пояса, сваленные в кучу, точно бирюльки.
        На Арктура антураж не произвел ни малейшего впечатления. Интересно, о чем он думает? Ведь настанет день - и все, кого он знает, и те, кого еще предстоит узнать, обратятся в тлен. Включая меня. Губы, которые он целовал, сгниют в могиле. А он останется. Незыблемый, неизменный.
        Кое-где виднелись фрески, по красоте не уступающие музейным. Мелюзина протиснулась в расщелину и стала спускаться по ступеням. Я хотела двинуться следом, но вдруг застыла, почуяв, как к нам на всех порах спешат осязаемые лабиринты.
        - Мелюзина, стой, - шепнула я. - Кто-то идет.
        Но гидромантка уже не слышала. Внезапно подземелье огласилось топотом.
        Мелюзина вскрикнула. По ступеням загромыхали сапоги, и вскоре нас окружила толпа ясновидцев в масках. Я успела разглядеть оскаленные черепa, перчатки с обрезанными пальцами, грязные ногти и мерцание карабинов, когда один из нападавших пригвоздил меня к полу и, заломив руку, отнял нож.
        - Кто это к нам пожаловал? - Колено уперлось мне в поясницу. - Незваные гости, не иначе.
        Сразу несколько ясновидцев схватили Арктура и прижали к стене. Рефаит подчинился, не предпринимая никаких попыток высвободиться.
        - Regarde ca les gars, - раздался глумливый голос. - Ce mec est un colosse[10 - Народ, зацените, какой великан! (фр.)].
        Последовал взрыв смеха. Под тяжестью навалившейся туши дыхание у меня сперло, кулаки сжались, грудь лихорадочно вздымалась. Борись, Пейдж, борись! Сопротивляйся…
        - Bouge pas[11 - Не рыпайся (фр.).]. - Меня схватили за волосы и задрали голову, перед глазами мелькнула ржавая сталь. - Parle, maintenant[12 - А теперь отвечайте (фр.).]. Кто вы, мать вашу, такие?
        Взгляд Арктура метал молнии. Я легонько помотала головой.
        - Мелюзина! - рявкнул полиглот. - Снова притащила чужаков в каменоломни! Совсем жить надоело?
        На лестнице послышалась возня, двое ясновидцев отволокли Мелюзину наверх и тоже пригвоздили коленом к полу.
        - Рехнулся, Трубадур? - прохрипела она кровоточащим ртом. - Каких еще чужаков?
        - Двух крыс, притаившихся во мраке. - Слепящий луч фонаря метнулся от меня к Арктуру. - Сколько тебе заплатили, дрянь?
        - Отстаньте от нее. Мы сами сели ей на хвост, - вклинилась я.
        Ближайшая маска подалась вперед. Мелюзина вытерла разбитые губы рукавом.
        - Благодарю за откровенность, мисс. - Теплое дыхание щекотало мне ухо. - К несчастью, вы с красавчиком сами подписали себе приговор. Никто не смеет являться в la ville souterraine[13 - Подземный город (фр.).] без приглашения. Простите, но мы обязаны защищать свою территорию от легионеров.
        - Я требую аудиенции у великих герцогов! - выкрикнула я.
        «Черепа» расхохотались.
        - А кто ты такая, чтобы требовать? - просипели слева. - Жалкая mendiante[14 - Нищенка, попрошайка (фр.).], нагрянувшая со Двора…
        - Я Пейдж Махоуни. Черная Моль. Темная владычица Сайенской цитадели Лондон.
        Мой голос обрушился, словно топор гильотины, отсекая все прочие звуки. Обладатель ржавого клинка сильнее впился мне в волосы.
        - Пейдж Махоуни мертва. Убита в Эдинбурге, - отчеканил медиум. - Не смей осквернять ее память.
        - Погодите…
        Полиглот взял меня за подбородок и повернул к свету. Выцветшие глаза в прорезях маски смотрели пристально, не упуская ни единой детали.
        - Знакомое лицо, - констатировал он. - Красная аура, но на оракула не похоже. Говорят, темная владычица - прыгун совершенно особого порядка и ее сопровождают боги эфира.
        - Чепуха! Дешевая уловка, чтобы поднять продажи страшилок, - фыркнул медиум, однако пара масок уставилась на Арктура. - Даже если боги эфира существуют, они нас давным-давно покинули.
        - Но он явно из их числа, - пробормотал кто-то. - Глаза. Вы разве не читали брошюру?
        «Разоблачение рефаитов». В стремлении предупредить Синдикат я добилась публикации опуса, а «Призрачный клуб» распространил его по всему Лондону. Похоже, часть тиража попала за границу.
        - Иноземные бредни, - упирался медиум. - А вдруг это западня?
        - Решать не нам, а Латронпушу, - осадил его полиглот и выпустил мой подбородок. - Следуйте за нами, приятели. Только не отставайте, иначе дружба будет врозь.
        Вслед за провожатыми мы углублялись все дальше в лабиринт, миновали нагромождения костей, похожие на алтари, возведенные в честь безымянных богов. Я пыталась запомнить дорогу, но потом махнула рукой. Зачем напрягаться, когда есть Арктур с фотографической памятью?
        Под ногами хлюпала вода, нещадно действуя мне на нервы. Но пока не ощущаешь влагу на лице, терпимо.
        За очередным поворотом под подошвами вместо костей захрустели керамические черепки. Следующий, затопленный по колено туннель просел настолько, что нам, людям, пришлось согнуться в три погибели, а рефаит и вовсе полз на четвереньках. Меня мутило от запаха сырости. Выбравшись из тесного лаза, я с ужасом наблюдала, как один из ясновидцев по пояс погрузился в молочное озерцо.
        Набрав в грудь побольше воздуха, он скрылся под мутной поверхностью. Его товарищи повторили маневр. Последней в озеро шагнула Мелюзина, ее волосы водорослями плыли по воде.
        - Спасибо, что прикрыли. - Гидромантка собрала намокшие пряди в конский хвост. - Сейчас черед последнего испытания. Le Couloir des Noyes, Коридор утопленников. Надеюсь, у вас крепкие легкие.
        Молочная белизна сомкнулась над ее головой, фонарь померк.
        - Пейдж…
        Мокрая тряпка закрывает лицо, вода наполняет рот. Распирает желудок, царапает глотку. Я задыхаюсь, вокруг никого. Живой труп.
        - Я справлюсь, справлюсь. - Мантра предназначалась не столько Арктуру, сколько мне. Собравшись с силами, я сняла пальто и повязала его вокруг талии.
        Ледяной страх сковывал движения. От вида и запаха воды меня колотил озноб. Погрузившись почти по подбородок, я вдруг уперлась каблуками в дно и, развернувшись, вцепилась в кромку водоема. Вокруг клубился мел.
        Арктур опустился на корточки.
        - Посмотри на меня, - произнес он. Я подчинилась. - Ты не на водяной доске, а на воле и не одна.
        - А вдруг, вдруг…
        - Не бойся утонуть. Ты ведь Пейдж Махоуни, призрачная странница, и прекрасно владеешь техникой дыхания, - увещевал рефаит, пока я пиявкой цеплялась за выступ. - Хочешь, я поплыву первым?
        - Нет. Не бросай меня. - Я зажмурилась. - Пообещай, что будешь рядом и подстрахуешь.
        - Клянусь.
        Арктур шагнул в молочную белизну и легонько приподнял меня за локти.
        Мое прерывистое дыхание огласило туннель.
        Дальше тянуть некуда, иначе наши провожатые решат, что мы испугались. Сейчас или никогда.
        - Пора, - шепнула я.
        Арктур убрал руки. Досчитав до трех, я глубоко, до ломоты в ребрах, вдохнула и ушла под воду.
        Пузырь моментально закупорил горло. Фонарь продолжал светить, но тьма стояла, хоть глаз выколи. Превозмогая боль в груди и хватаясь за стены, я двигалась сквозь водяную толщу.
        Что-то коснулось моей щеки. Я вздрогнула, втянула носом воздух - и снова перенеслась в темницу. Руки скованны над головой, живот вот-вот лопнет, ни единого лучика света, ни единого шанса на спасение, никакой надежды…
        Чьи-то пальцы прорезали мутную белизну и впились мне в предплечье. Не успела я опомниться, как очутилась на суше, только перед глазами плясали черные мухи.
        - Браво! - похвалил полиглот.
        Не прошло и секунды, как на поверхность вынырнул Арктур. Ясновидцы обменялись взглядами. Меня душил кашель, но рефаит, наученный горьким опытом, не спешил мне на помощь.
        Кулаки непроизвольно сжались. Меня трясло, сердце бешено колотилось. Кто преодолел водобоязнь, подъем преодолеет и подавно. Уперев ладони в бедра, я встала с пола.
        К счастью, на этом плавательные процедуры завершились. Далее путь пролегал через сухие коридоры. Мокрая, перепачканная мелом одежда неприятно липла к телу, из ссадины на щеке сочилась кровь.
        Наконец мы очутились в просторной и теплой пещере с тусклым освещением. Тонкий слой песка устилал пол. В углублениях и выступах грудились нумы, сваленные вперемешку с пожитками всех мастей: зубными щетками, гребнями, настольными играми и безделушками. Ясновидцы кашеварили над горелками, обмениваясь приглушенными репликами. Кто-то дремал в спальных мешках. Наверное, им удавалось прикорнуть только здесь, глубоко под землей, куда не простиралось всевидящее око Сайена.
        Компания медиумов, погруженных в творческий транс, расписывала фреской стену. Кисти выводили сюрреалистические узоры. В затопленном проходе резвились купальщики. У сталактита картомант пристально изучал колоду Таро единственным «зрячим» глазом, второй скрывала повязка. Внезапно он поднял голову и поманил меня пальцем. Искушение подойти было велико.
        В колонии Лисс Реймор не успела прочесть мне последнюю карту. Неплохо было бы восполнить досадное упущение - но слишком мало времени, слишком много народу вокруг. Нас провожали взглядами, шепот за спиной не смолкал. Постоянно звучало одно и то же слово - rephaite, рефаит.
        У расшитого бисером полога наши провожатые остановились.
        - Они здесь по моей вине, - выступила Мелюзина. - Значит, мне вести их к великим герцогам.
        Никто не возражал. Очутившись вне поля слышимости, Мелюзина повернулась ко мне:
        - Итак. - Гидромантка скрестила мускулистые руки. - Ты и впрямь темная владычица?
        - Собственной персоной.
        - Мы думали, ты погибла. - Выразительное молчание. - Я… я отрекомендую тебя великим герцогам.
        - Просто скажи, что их хотят видеть. Остальное предоставь мне.
        - Как пожелаешь, темная владычица, - кивнула Мелюзина и скрылась за занавеской.
        В моих ботинках хлюпала вода. Из носа текло. Я отжала завившиеся от влаги волосы и, как плащ-палатку, накинула на плечи мокрое пальто.
        Налаживать контакт с лидерами Синдикатов у меня получалось с переменным успехом. В Эдинбурге мы отлично поладили с Ворожеей, - правда, она приходилась теткой Лисс, а вот Угольная Королева в Манчестере оказала мне не самый теплый прием. Едва ли великие герцоги обрадуются встрече.
        - Скажи, что я выгляжу по-королевски, - шепнула я Арктуру. - Не таким мне грезилось эффектное появление.
        В ответ рефаит коснулся моей щеки и большим пальцем убрал со скулы налипшую прядь.
        - Спасибо.
        - Ты дрожишь, - заметил он, убирая руку.
        - Ерунда.
        Смерив меня оценивающим взглядом, Арктур сосредоточился на пологе. Я скользнула по нему глазами и остолбенела. Украшения, принятые мною за бисер, на поверку оказались зубами. Сотни человеческих зубов усеивали полотнище. В душу закралось сомнение, но отступать было поздно - Мелюзина уже высунулась из-за шторы.
        - Они не в восторге, но дали добро. Хоть какое-то развлечение. - Гидромантка отдернула полог. - Смотри в оба, темная владычица, иначе им на потеху прольется твоя кровь.
        4. Пустующий трон
        Нашему взору открылась внушительных размеров пещера, вытесанный сводчатый потолок был расписан с поистине выдающимся мастерством. Люстра озаряла двадцать две сцены из старших арканов - козырных карт Таро.
        Роспись создавала иллюзию высоких потолков. Там, в небесной синеве, среди облаков различался Отшельник с фонарем, Колесо Фортуны, Справедливость с весами и мечом. Нарисованный Дьявол не сводил с меня глаз, Влюбленные, разведенные по разные стороны картины, тянули друг к другу руки.
        Дьявол и Влюбленные. Третья и четвертая карта в моем раскладе. В памяти всплыли слова Ворожеи: «Следуй по стезе Влюбленных. Не отрекайся от избранника, только убедись, что сделала верный выбор. Если отречешься, угодишь в лапы Дьявола».
        Джексон вечно романтизировал историю и быт французских ясновидцев. До сих пор не утихают споры, кто был родоначальником первого Синдиката во Франции: предсказатели, замешанные в знаменитом «Деле о ядах», или тайное общество, чуть позже основанное картоманткой по имени Луиза Жильбер. В 1782-м году некая фрейлина заметила Жильбер у здания суда и пригласила ее погадать самой королеве. Прочтя в арканах о грядущем кровопролитии, Луиза не сумела скрыть ужас на своем лице, чем настроила против себя Серую Королеву.
        Впав в немилость, Жильбер спешно вернулась в Париж, где, незадолго до Революции, познакомилась с юной картоманткой Марией Анной Ленорман, которую взяла под крыло. Решив воспользоваться царившем в стране хаосом, они превратились в незаменимых советниц для ведущих революционеров, ведь ясновидение процветает там, где будущее видится особенно зыбким и пугающим. Жильбер с Ленорман основали тайное общество влиятельных ясновидцев, со временем трансформировавшееся в современный Nouveau Regime. Этим объяснялась «карточная» тематика на потолке.
        На постаменте, сложенном из полированных костей и черепов, возвышались три трона. За ними маячила статуя Жанны д’Арк, средневекового оракула. Скульптор запечатлел ее в доспехах, с волосами до плеч, с воздетым мечом и щитом, который украшали исполинские буквы JE TROUVERAI LE CHEMIN LIBRE. «Я приведу вас к свободе».
        Поперек стоявшего под мечом трона развалился пузатый сборщик лет семидесяти. Несмотря на позу, держался толстяк с достоинством. Обвислые щеки покрывали румяна, голову венчал пышный седой парик, какими щеголяли судьи во времена монархии. С правого подлокотника свешивались пухлые ноги, обутые в туфли со стальными пряжками.
        Рядом, запустив пальцы в вазочку с конфетами, сидела криомантка. Тоненькая, как спичка, смуглолицая, круги под глазами не уступали моим, черные волосы ниспадали на ключицы. Наряд из светло-голубого атласа и кружев украшал бриллиантовый бантик, в ушах мерцали такой же формы бриллиантовые серьги с подвесками-жемчужинками. Нить жемчуга обвивала шею.
        Третий трон пустовал. Очевидно, принадлежал он пропавшему герцогу.
        - Кто смеет являться без приглашения к правителям Парижа? - протянул сборщик. - Кто дерзнул потревожить покой властителей хаоса? Помилуй Нострадамус, да ведь это парочка попрошаек. Прочь, пока вас не замуровали в склепе. Трясите рубищем где-нибудь в другом месте.
        Растянув губы в улыбке, я отвесила хозяевам низкий поклон:
        - Grands ducs de Paris, merci de nous avoir recus[15 - Великие герцоги Парижа, спасибо, что согласились принять нас (фр.).].
        - Учтивая побирушка, - заметила криомантка, перебирая шоколадное засахаренное драже. - Двор чудес в очередной раз оправдал свое название.
        Сборщик презрительно фыркнул.
        - Мы не имеем отношения ко Двору чудес. - Я выпрямилась, руки в карманах, ноги широко расставлены. - Хотелось бы предстать перед вами в более подобающем виде, но, боюсь, мой парадный гардероб остался в Англии. Вместе с короной.
        Великие герцоги синхронно подпрыгнули, получилось потешно.
        - Короной? - выплюнул размалеванный сборщик. - Короной! Да кто ты такая, убожество?
        - Пейдж Махоуни, темная владычица Сайенской цитадели Лондон. Сюда меня привело желание заключить союз с вашим Синдикатом. Если, конечно, вы не сильно заняты, - поддела я.
        Криомантка уронила драже. Сборщик выпрямился на троне.
        - Пейдж Махоуни. Какая дерзость! - взвился толстяк. - Подними голову и дай взглянуть на тебя, самозванка.
        Я вздернула подбородок. Сборщик капризно выпятил губу.
        - Ни капельки не похожа. Ни капельки, - резюмировал он почему-то без французского акцента. - Темная владычица покоится в эфире. - Сборщик вновь смерил меня взглядом. - Однако я определенно различаю прелестный ирландский говорок. И красную ауру. Алую, как заря.
        - Прошу прощения, - чинно произнесла я, - вы, случайно, не из Лондона?
        - Упаси меня эфир! Впрочем, я прожил там пятнадцать лет, и акцент приклеился насмерть. - Сборщик тяжело вздохнул. - Называется, скатался в отпуск - и надолго причалил к тем берегам.
        - А почему вы уехали?
        - Кому охота прозябать под руководством зануды вроде тогдашнего темного владыки Джеда Бикфорда. Одна радость, его в итоге зарезали как собаку. - Толстяк потер уголок глаза. - В Лондоне остался мой единоутробный брат Дидьен.
        - Дидьен. - Мои губы невольно дрогнули в улыбке. - Так Дидьен Вэй - ваш брат?
        - Единоутробный, - отчеканил толстяк. Невероятно, но между ними действительно прослеживалось сходство. - Не родственник, а сплошное недоразумение. Скверный поэт. Ходячая катастрофа. - Внезапно сборщик сощурился. - Если ты и впрямь Черная Моль, то должна понимать, мы никому не верим на слово. Докажи, что ты та, за кого себя выдаешь.
        - Каким образом?
        - Утверждают, будто Пейдж Махоуни - Marchereve, призрачная странница. Безусловно, аура у тебя редкая, однако она с тем же успехом может принадлежать и оракулу. - Сборщик хлопнул в ладоши. - Придумал. Вселись в кого-нибудь из нас! Прояви свой уникальный талант. Бьюсь об заклад, ощущения будут непередаваемые.
        Улыбка приклеилась к моему лицу.
        - Такие таланты предназначены сугубо для врагов. Не люблю калечить потенциальных союзников.
        Криомантка прижала худенькую ладошку ко рту, ослепив меня очередными бриллиантовыми россыпями на пальце.
        - Предлагаю более щадящий аргумент. - Я повернулась в профиль, демонстрируя шрам, рассекавший скулу. - Эту отметину оставила мне повелительница во время битвы за власть…
        - Общеизвестный факт, - перебил сборщик. - Ты могла порезаться специально. Ради столь грандиозной аферы. - Он чуть подался вперед. - Говорят, у темной владычицы есть еще один шрам. Под лопаткой. Клеймо Сайена.
        Сначала толстяк пожелал увидеть мой дар в действии, словно речь шла о ярмарочном фокусе, а теперь требует, чтобы я разделась, выставила на всеобщее обозрение свое обнаженное тело.
        Пока меня одолевали сомнения, криомантка, шурша шелковым платьем, поднялась с трона. Бриллианты на груди и в ушах ярко вспыхивали, соратница сборщика блестела и переливалась, точно новогодняя елка.
        - Мы не вправе ущемлять достоинство нашей коллеги, mon frere[16 - Брат мой (фр.).]. Какой опасный прецедент ты создашь, если перед нами и впрямь темная владычица. - Левый уголок рта криомантки украшала родинка. - Может, хватит вредничать?
        - Боюсь, я вынужден настаивать, ma chere s?ur[17 - Моя дорогая сестрица (фр.).]. - Сборщик стукнул кулаком по подлокотнику. - Клеймо!
        Любительница бриллиантов насупилась.
        В гробовой тишине я потянулась к верхней пуговице пальто, не отводя при этом глаз от сборщика. Через мгновение два совершенно посторонних человека увидят мой шрам - точнее, шрамы. Увидят мою искалеченную, по-прежнему изнуренную плоть. Ну ничего, сами напросились.
        - Позволь мне выступить в качестве доказательства. - Арктур встал рядом со мной.
        - Кто этот… субъект? - вежливо осведомился сборщик.
        - Мой телохранитель. - Я застегнула пуговицу и снова сунула руки в карманы. - Простая предосторожность, сами понимаете.
        - Разумеется. Какая уникальная аура, - с придыханием заметил толстяк. - А на каком основании твой телохранитель собрался подтвердить твою личность?
        При взгляде на Арктура меня осенило.
        - На основании того, что он рефаит. Уверена, вы наслышаны и о них, и о нашем сотрудничестве. Ваши ясновидцы точно в курсе.
        Великие герцоги разинули рты. Арктур не шелохнулся, вперив в них свой демонический взор.
        - Да, наслышаны, - признался сборщик. - Но мы и представить не могли…
        Он всматривался в Арктура, силясь отыскать подвох, но только зря потратил время. Впрочем, бедолагу можно понять. Когда-то и я не могла этого представить.
        - Ладно. - Сборщик воззрился на меня так, точно видел впервые. - Добро пожаловать в Сайенскую цитадель Париж, темная владычица. Латронпуш к вашим услугам, а это Ля Рейн де Тьюн, Королева Нищих, моя сестра по беззаконию.
        - Enchantee[18 - Приятно познакомиться (фр.).], - пропела Королева Нищих. - Чувствуйте себя как дома, Votre Majestee[19 - Ваше величество (фр.).].
        Арктур отступил в тень.
        - Благодарю, Vos Altesses[20 - Ваши высочества (фр.).], - откликнулась я, гадая, насколько уместно такое обращение. А после кивнула на пустующий трон. - Полагаю, великих герцогов все же трое.
        - Да, есть и третий - Вье-Орфеля, Дряхлый Сиротка, но он редко удостаивает нас визитом. - Латронпуш поудобнее устроился на троне, Ля Рейн де Тьюн села подле. - Сиротка со своими perdues[21 - Скитальцы (фр.).] предпочитает радости поверхности.
        Меня кольнуло недоброе предчувствие.
        - Ясно, - протянула я. - И когда он наведывался сюда в последний раз?
        - Дня два-три назад или около того. Здесь, среди костей, теряешь счет времени.
        - Странно. Говорят, его не видели с Нового года.
        Не переставая теребить жемчужное колье, Королева Нищих покосилась на Латронпуша. Тот сплел пальцы на животе и глянул на меня поверх носа:
        - Успела побеседовать с нашими anormaux?
        - Каюсь.
        - Сначала ты злоупотребляешь нашим гостеприимством, темная владычица, теперь являешься сюда с вопросами. Не возражаешь, если и мы зададим парочку? - Взгляд Латронпуша из рыбьего стал проницательным. - В частности, просвети, как тебе удалось выжить после пулевого ранения в живот? Мы все видели трансляцию.
        - Стреляли резиновой пулей, покрытой быстродействующим анестетиком, который вызывает мгновенную кому. Сайен хотел допросить меня перед казнью.
        - Страшное дело… И как же тебе удалось сбежать?
        - Помогли.
        - Не сомневаюсь. Ты умеешь втираться в доверие. Правда, не сразу… предать собственного главаря мимов - ай-ай, странно, почему тебе не перерезали глотку, - но в итоге ты стала кумиром многих. Юная королева, пожертвовавшая собой ради мечты о революции.
        - А теперь ты являешься к нам, - тихо вторила Королева Нищих. - Интересно зачем.
        Инстинкт подсказывал: что-то не так. Однако отступать было некуда.
        - Сайен развернул против Касты мимов кампанию под кодовым названием операция «Альбион». Мой Синдикат приравняли к террористической организации со всеми вытекающими.
        - Неудивительно. - Латронпуш подавил зевок. - Поговаривают, будто благодаря Касте мимов, а точнее, благодаря тебе «Экстрасенс» не добрался до Парижа. Еще поговаривают, будто ты собираешь из воров, убийц и головорезов мощное ополчение.
        - Дополнительная мощь нам не помешает. Надеюсь, с вашей помощью нам удастся достичь цели.
        - И какова твоя цель, темная владычица?
        - Свергнуть Сайен.
        Латронпуш улыбнулся, словно терпеливый родитель капризному ребенку.
        - Благородный порыв, - вклинилась Ля Рейн де Тьюн, - однако Сайен правит цитаделями уже более двух столетий. Цитируя Серую Королеву, твои устремления… Un beau reve. Voila tout[22 - Дивная греза. Только и всего (фр.).].
        - Ясновидцы не тешат себя пустыми грезами, - парировала я. - Каста мимов не бросает слов на ветер, а действует. Менее чем за год мы упразднили исправительную колонию, где ясновидцев калечили и подвергали идеологической обработке. Уничтожили «Экстрасенс», остановили верховного командора. И это лишь начало. Мы сумеем одолеть врага, но только если нам достанет солдат для грядущей войны. Солдат и союзников.
        - Так вот чего ты добиваешься, - протянула Королева Нищих. - Превратить наши рудники в приют для твоих беглых соотечественников.
        - Я предлагаю сотрудничество. Мы две крупнейшие криминальные сети с многовековой историей. Примкните к нам в качестве равноправных союзников.
        - А в чем наша выгода, темная владычица? - сощурился Латронпуш. - Какую пользу извлечет Париж из твоего предприятия?
        - Вы обретете настоящую, полноценную свободу. Вообще, у нашего союза вырисовывается множество взаимовыгодных результатов. Вероятно, вы захотите выйти на наш черный рынок, на секундочку самый прибыльный в Европе. Или вам понадобятся солдаты. - Я подняла бровь. - Насколько мне известно, ваш верховный инквизитор - трудоголик, каких поискать, истинный anachorete[23 - Отшельник (фр.).]. Менар изъясняется на языке гильотины, кровавой рулетки. Так не пора ли дать ответ?
        - Страсбургский мясник нам не угроза. - Латронпуш взмахнул пухлой ладонью, точно отгонял ленивую муху. - Дуболомам-легионерам нас в жизни не найти. Они, само собой, пытались, и неоднократно. А потом товарищи разыскивали их трупы. А потом разыскивали трупы самих товарищей и так далее. Короче, до нас так никто и не добрался.
        - А вдруг вас найдет кто-то из своих? Из ясновидцев?
        - О чем ты?
        - Еще до того, как стать темной владычицей, я выяснила, что в Лондоне процветает торговля людьми. Повелители и повелительницы мимов продавали своих подданных рефаитам. - Я притворилась, что не замечаю, как насторожилась Королева Нищих. - У меня есть все основания полагать, что серый рынок перекочевал в Париж, где им заправляет Старьевщик, бежавший из Лондона после того, как Потусторонний совет уличил его в сговоре с…
        - Мадель, - бесцеремонно перебил меня Латронпуш, - не утруждайся. Нам все это известно.
        - Простите, не поняла…
        - Прощаю. - Блеклые рыбьи глазки смотрели на меня в упор. - Видишь ли, мы хорошо знакомы со Старьевщиком, или Человеком в железной маске, как он величает себя в наших краях. Он приехал во Францию еще в ноябре и сразу же нанес нам визит. В результате мы заключили соглашение.
        Сердце тревожно екнуло.
        - Соглашение?
        - Верно. Он сделал нам предложение, и мы его приняли.
        Арктур шагнул ко мне вплотную. Внутри у меня все кипело, лишь огромным усилием воли мне удалось сохранить хладнокровие.
        - Какое предложение? - спросила я, заранее зная ответ.
        - Довольно незамысловатое. Если кто-то из подданных начинает мутить воду, наш новый друг вправе его… изъять. За очень щедрую мзду.
        Мне стоило больших трудов не высказать все, что я о них думаю.
        - Вы потворствуете работорговле? И не гнушаетесь брать деньги у Сайена?
        - Деньги мы берем у Человека в железной маске, а их происхождение нас не касается. Тем более что после изъятия ясновидцы обретают и кров, и предназначение. Наш партнер врать не будет. - Латронпуш сосредоточенно изучал свои ногти. - Кроме того, мы поставляем ему лишь самых отъявленных негодяев. Убийц. Садистов. Злостных предателей Синдиката. А гонорар тратим на защиту ценных кадров, пока инквизитор Менар из кожи вон лезет, чтобы стереть нас всех с лица земли.
        - Забавно, - процедила я. - Вступить в сговор с Якорем и выставлять себя благодетелями.
        - Не с Якорем, а с собратом-ясновидцем, - не смутился Латронпуш. - Который обеспечивает нас необходимым финансированием. Или ты предложишь более выгодные условия?
        Альсафи погиб, а с ним приказало долго жить и наше материальное благополучие. Но даже не будь мои финансы такими, какими располагает Джексон, я бы не дала этим работорговцам и двух пенсов.
        - К вашему сведению, мне довелось на собственной шкуре испытать все прелести серого рынка. Мой предшественник, Сенной Гектор, продал меня с молотка. Не как преступницу или предательницу, нет, а из желания насолить моему повелителю мимов. Ну и по причине собственной алчности.
        - Наслышаны, - кивнула Королева Нищих. - Гектор осквернил рынок. Мы такой ошибки не допустим.
        - Сочувствуем тяготам и невзгодам, выпавшим на твою долю, - добавил Латронпуш. - Однако смею тебя заверить, мы очень аккуратны в своем выборе. Аккуратны и беспристрастны. - Сборщик стиснул подлокотники трона. - Многие здесь чтут тебя как героя. Мученицу революции. Прими наш союз с Человеком в железной маске, и можешь рассчитывать на нашу дружбу. За оружие мы не возьмемся, поскольку не хотим войны, но пристанище тебе и твоим соратникам гарантируем.
        Я еле сдержалась, чтобы не сказать, куда они могут засунуть свою дружбу.
        - Здесь внизу множество неосвоенных шахт, - вставила криомантка. - На гонорары с серого рынка их можно привести в достойный вид и разместить всех страждущих.
        В памяти всплыли Светляк и Элиза, замещавшие меня в Лондоне. Даже без «Экстрасенса» Сайен рано или поздно выкурит Касту мимов из подполья. Когда шпионы внесут сумятицу, солдаты ослабнут - а это случится очень скоро, - сколько протянет Синдикат?
        - А если я не соглашусь на вашу сделку? - Я старалась говорить спокойно. - Если попытаюсь положить конец серому рынку?
        - И сильно нас огорчишь. Пускай наши страны соседствуют, однако ты все-таки далеко от дома, - мягко произнес Латронпуш.
        В затхлом воздухе отчетливо повеяло угрозой. Напоследок толстяк одарил меня фальшивой улыбкой:
        - Надеюсь, тебе понравится в нашей цитадели, темная владычица, и ты не станешь нарушать покой, добытый нами кровью и пoтом. Ждем тебя в гости, а до тех пор прощай.
        Позади него маячила Жанна д’Арк с невидящим взором. Повернувшись к великим герцогам спиной, я направилась к выходу.
        Окольными путями Трубадур вывел нас из катакомб. Я так надеялась обрести союзников, а в итоге наткнулась на очередной продажный Синдикат. Великие герцоги контролировали всех ясновидцев Парижа, как на земле, так и под ней. Мне с ними не тягаться.
        От затянувшегося марш-броска ноги сводило судорогой. Казалось, кошмару не будет конца, но вот за очередным тесным тоннелем забрезжил свет, и мы выбрались на поверхность, где уже сгущались сумерки.
        Над нашими головами нависал мост, пересекавший знаменитую «Малую кольцевую» - заброшенную железную дорогу на юге реки. Между шпалами пробивались жухлые сорняки. Отсюда в шахты вел крохотный, едва различимый лаз - мимо пройдешь, не заметишь.
        - Спасибо, что почтили нашу загробную империю визитом, темная владычица. - Трубадур галантно вручил мне конфискованный нож. - Надумаете вернуться, приходите сюда. Кто-нибудь вас непременно встретит.
        Отвесив глубокий поклон, наш провожатый зашагал прочь. Едва он удалился на приличное расстояние, я дала волю своей ярости и от души пнула ржавую урну. Удар отнял у меня последние силы, я опустилась на землю, привалившись спиной к кирпичной кладке.
        По обе стороны моста стеной валил снег. Арктур устроился рядом.
        - Мы с таким огромным трудом разоблачили серый рынок в Лондоне, и ради чего? Чтобы Старьевщик преспокойно удрал в другую страну и с благословления местного Синдиката заново наладил работорговлю? - Я обреченно зажмурилась. - Джексон и тут отметился. Его костлявые пальцы проникли повсюду.
        - Думаешь, он заведует парижским рынком? - перебил рефаит. - Торгует ясновидцами и параллельно состоит на службе у Саргасов?
        - Не думаю, а знаю.
        - Он годами тянул из Наширы деньги, заламывал бешеные цены за редкие экземпляры, а сам оставался в тени. Нашира не допустит повторения истории.
        - Скорее всего, она и не подозревает про парижский филиал. Уверена, Джексон заранее подсуетился, подстелил соломки на случай, если лондонский рынок накроется. А Францию он выбрал после того, как Саргасы объявили о создании там Второго Шиола. С Латронпушем Джекс познакомился еще в Лондоне и сразу приметил в нем потенциального сообщника.
        Арктур молчал, переваривая услышанное.
        - Лондонскую лавочку он свернул не столько из-за нас, сколько из страха перед Наширой. Наверное, побоялся проворачивать свои махинации прямо у нее под носом, - рассуждала я. - На прощание он признался, что едет во Францию - подальше от всевидящего ока наследной правительницы, - дабы возглавить Второй Шиол. Колония вот-вот откроет свои двери для узников, а Джекс вот-вот сорвет огромный куш.
        - Теперь, когда он заодно с Сайеном, риск слишком велик, - возразил Арктур. - А Джексон не похож на храбреца.
        - С тобой он поступил как трус: втерся в доверие и предал. Но поверь, если Джекс чем-то одержим, отваги ему не занимать. А деньгами он одержим всегда.
        - Складно, - хмыкнул Арктур, - но финансовый вопрос не вписывается.
        - Поясни.
        - Старьевщик платит за ясновидцев, предположительно, деньгами, полученными от Джексона. Вот только сбывать товар некому. Так в чем выгода?
        Действительно не поспоришь.
        - Либо я ошибаюсь, либо в деле замешана третья сторона. А ошибаюсь я редко. - Виски сжимало как в тисках. - По-моему, за этим стоит Бенуа Менар, хотя ума не приложу, зачем ему платить за ясновидцев, если по его приказу их ловят пачками - и совершенно бесплатно.
        Под мостом завывал ветер, бушевала метель. Я спрятала ледяные руки в карманы.
        - Пропавший герцог. Орфеля. - Мои зубы выбивали дробь, челюсти сводило от холода. - Ставлю все до последнего пенни, что он узнал про сговор и пригрозил сообщникам разоблачением.
        - И его продали Старьевщику, заставив умолкнуть навеки, - резюмировал Арктур.
        - Сто процентов.
        Рефаит покосился на потайной лаз в рудники:
        - Получается, мы тоже представляем для них угрозу. Латронпуш и Королева Нищих не прикончили нас из-за страха огласки. Если есть свидетели того, как мы вошли, должны быть свидетели того, как мы вышли. Ты слишком крупная фигура, чтобы убивать тебя у всех на виду.
        Арктур кивнул на противоположную стену, испещренную граффити. Среди закорючек и карикатур выделялись нанесенные желтым баллончиком-распылителем строки, украшенные изображением черного мотылька.
        ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЧЕРНАЯ МОЛЬ
        ОТОМСТИМ ЗА ТЕМНУЮ ВЛАДЫЧИЦУ
        IL EST TEMPS DE VOLER CE QUI NOUS APPARTIENT[24 - Настало время забрать то, что принадлежит нам (фр.).]
        Латронпуш говорил, будто местные ясновидцы считают меня героиней, и вот наглядное тому подтверждение.
        - Надо разыскать автора, - встрепенулась я.
        - В другой раз, - остудил мой пыл Арктур, он поднялся. - Лучше поторопиться, пока не нарвались на НКО.
        Снаружи небо наливалось темно-фиолетовой синевой. Арктур подал мне руку и рывком поставил на ноги.
        - Давай возьмем такси, - попросила я. - Знаешь, где ближайшая арка?
        - Конечно.
        Вдоль рельсов тянулись покатые стены. Очутившись на свежем воздухе, я почувствовала, как ноют синяки - и застарелые, и свежие.
        Внезапно чутье заставило меня насторожиться. Справа на стене возник силуэт. Когда рядом замаячил второй, желудок скрутило от страха. Арктур тоже засек незваных гостей.
        - Проклятье! - буркнула я. - Великие герцоги либо приказали нас убить, либо оглушить для последующей продажи на рынке.
        - Наши действия, темная владычица?
        - Продолжаем идти.
        Мы вскарабкались по служебной лестнице на Рю де Плант, где ледяной ветер немедленно обморозил мне щеки и кончики ушей. В голове вертелась назойливая мысль: поскорее бы вернуться на явку, в тепло. На перекрестке мы ускорили шаг. Преследователи не отставали.
        Впереди обозначилась освещенная арка, мы пересекли проезжую часть и направились к монументу, возле которого скучали два автомобиля с опознавательными знаками.
        - Поезжай. - Арктур сунул мне в руку пару банкнот. - Хвост я беру на себя.
        - Постой. - Я стиснула его запястье. - Таксисты наверняка донесут великим герцогам. Есть идея получше.
        С другой стороны арки припарковался роскошный автомобиль. Водитель, мужчина в деловом костюме, захлопнул дверцу и сунул ключи в карман. Он буквально орал в телефон, не замечая ничего вокруг.
        Легкая добыча, как по заказу. Я поправила очки и шагнула наперерез автовладельцу.
        От столкновения порезы и ссадины вспыхнули огнем.
        - Pardonnez moi, - просипела я, запустив руку ему в карман. - C’etait un accident[25 - Прошу прощения. Я не нарочно (фр.).].
        Мужчина выругался, но ничего не заподозрил. Дождавшись, когда он свернет за угол, я отперла автомобиль. Арктур открыл пассажирскую дверцу.
        - Теперь мы опустились до банального угона?
        - Почему тебя так удивляет, когда закоренелая преступница совершает преступление? - поддела я. - Ладно, расслабься. У Сайена есть дела поважнее, чем гоняться за парочкой мелких воришек.
        Я села за руль и включила зажигание, приборная панель загорелась. Арктур устроился на соседнем кресле.
        - Bonsoir, Laurent. Gloire a l’ancre. J’espere que vous avez passe une journee productive au travail[26 - Добрый вечер, Лоран. Слава Якорю. Надеюсь, день выдался плодотворный (фр.).], - раздался бесстрастный голос.
        - Прелестно. Только пропаганды на колесах нам не хватало. - Я пристегнулась и, заблокировав двери, с визгом вырулила на проезжую часть.
        Арктур судорожно вцепился в подлокотник.
        - Не фанат автомобилей? - спросила я, глянув в камеру заднего вида. Паранормалы пустились в погоню.
        - Не люблю транспорт. - Рефаит защелкнул ремень безопасности. - В принципе.
        - Учту на будущее.
        От волнения на лбу выступил пот. В свое время Ник давал мне уроки вождения, но права я так и не получила, ездила редко и вообще предпочитала крыши. Тем не менее полученных навыков хватило, чтобы не врезаться в ближайший столб. Наемники мчались следом.
        - Надо держаться подальше от транспортного потока и от камер. Прокладывай маршрут, а я постараюсь нас не угробить. - Забыв сбросить скорость, я на полном ходу вписалась в поворот.
        Арктур явно обрадовался возможности отвлечься. Под его чутким руководством мы оторвались от преследователей и заколесили по глухим улочкам Парижа. Бросив машину в нескольких кварталах от явки, мы проделали остаток пути пешком.
        - В загробном мире совсем нет транспорта? - заинтересовалась я, пока мы брели сквозь пургу.
        - Есть, но иного толка.
        При виде явочной квартиры у меня радостно забилось сердце. Даже в перчатках пальцы заледенели так, что мне не сразу удалось отпереть замок. Очутившись внутри, я плюхнулась на ступеньку и, перекинув пальто через перила, стала расстегивать ботинки.
        - С боевым крещением, - прохрипела я, с трудом переводя дух. - Сначала воруешь торт, теперь угоняешь тачку.
        Арктур задвинул щеколду:
        - Каков следующий этап?
        - В идеале - ограбление банка, деньги нам не помешают. - От колебаний эфира волоски у меня на руках встали дыбом. - Здесь посторонний…
        В полумраке мы уставились друг на друга.
        - Следов взлома нет, - шепнул Арктур. - «Домино».
        Кто бы сомневался! Явились не запылились в день нашей вылазки. Как назло!
        - Предоставь их мне. - На подгибающихся ногах я встала. - Сам не отсвечивай.
        Нащупав рукоять клинка, я стала взбираться по лестнице, не ощущая ничего, кроме нечеловеческой, всепоглощающей усталости. На мгновение показалось, что чутье меня подвело: в тускло освещенной гостиной не было ни души. По спине побежали мурашки, обернувшись, я различила в сумраке женский силуэт.
        - Ну здравствуй, Флора. - Незнакомка двигалась бесшумно, точно не касалась пола. - Надеюсь, ты хорошо провела вечер.
        5. «Домино»
        Высокая гостья принадлежала к категории невидцев; сшитые на заказ пальто и брюки подчеркивали угловатую фигуру. Темные волосы струились по плечам. От пристального взгляда темных глаз не ускользнули ни мой дурацкий перманент, ни перепачканные коленки.
        - Спасибо, неплохо. - Я прокашлялась. - Вот, решили подышать све…
        - Довольно реверансов. - Речь незнакомки выдавала в ней коренную парижанку. - Тебе велели сидеть на явке тише воды ниже травы, но ты ослушалась. Позволь спросить - почему?
        Не считая гусиных лапок, у нее была безупречная смуглая кожа. Хвала передовой косметологии. Впрочем, чутье подсказывало: гостье самое малое - под сорок или чуть больше.
        - С какой стати мне отчитываться? - подбоченилась я.
        - С такой, что твоя жизнь в моих руках. - Гостья сдернула перчатки. - Изор Дюко. Программа «Домино».
        - Пейдж.
        - Флора. Отныне ты Флора Блейк из ячейки «Манекен».
        Изор шагнула к ближайшему окну. Несмотря на яркую внешность, она двигалась так целенаправленно и бесшумно, что могла невидимкой проскользнуть куда угодно. Такие люди если и разобьют чашку, то с умыслом.
        - Теперь, когда церемония знакомства соблюдена, повторяю свой вопрос: где тебя носило?
        - У реки.
        - Решила поплавать?
        - Нет, подышать свежим воздухом. Нельзя безвылазно торчать в четырех стенах.
        - Можно, если дело касается самой опасной преступницы в Республике Сайен. Приспичило подышать, высморкайся, - без улыбки посоветовала Дюко. - Ты поступила глупо и безрассудно, покинув явку без согласования с куратором. А безрассудные глупцы в нашем деле опасны. Посмеешь еще раз ослушаться приказа, получишь статус неблагонадежной.
        - И какие меры последуют?
        - Угадай. - Дюко опустила жалюзи. - Где твой подручный?
        - Остался у реки.
        - Кто бы сомневался, - буркнула гостья. - Но поскольку он не агент, я вынуждена закрыть глаза на его отсутствие.
        - Если он не агент, то кто?
        - Твой соратник. Мальчик на побегушках. Чаще всего подручных набирают из проверенных связных или сторонних агентов. Но ты изначально не попадала ни под какие стандарты, Флора. - Изор впилась в меня взглядом. - Как твое здоровье? Лучше?
        - Не могу жаловаться.
        - На днях тебя осмотрит наш врач. До тех пор отдыхай, не перегружай организм.
        Она села в кресло и пристроила «дипломат» на кофейный столик. В свете фонарей различались острые скулы и густые брови.
        - Меня уполномочили ознакомить тебя с заданием. А поскольку на ухо ты, по всей видимости, туговата, повторяю: никаких телодвижений вплоть до официального выздоровления, иными словами, до февраля. Понятно?
        Тон меня покоробил, но сейчас не время выяснять отношения. Пусть выложит суть дела.
        - Понятно, - эхом откликнулась я.
        - Для начала позволь посвятить тебя в raison d’etre[27 - Миссия (фр.).] программы «Домино». Мы - разведывательная агентурная сеть преимущественно из свободного мира, действующая на территории Республики Сайен.
        Я устроилась напротив Дюко, в зеркале отразились мои порозовевшие от мороза щеки и нос.
        - Как давно основана сеть?
        - «Домино» возникло после Балканского вторжения - тогда Сайен впервые применил военную мощь, поработив за два года целых пять стран. Наша ключевая цель - шпионаж, однако с недавних пор нам поручено дестабилизировать обстановку изнутри и готовить фундамент для грядущего конфликта.
        - Хотите развязать полномасштабную войну с Сайеном? - уточнила я.
        - Вся информация предоставляется по мере необходимости.
        - Значит, нет смысла спрашивать, сколько агентов задействовано в сети?
        - Могу сказать только, что наша команда делится на pieces, или ячейки, численностью от двух до двенадцати.
        - И меня приписали к «Манекену»?
        - Совершенно верно. В настоящий момент «Манекен» насчитывает шестерых участников, включая нас с тобой. - Изор открыла дипломат. - Согласно донесениям, ты обладаешь необходимыми для миссии навыками и свободно изъясняешься по-французски. Je suppose que vous l’avez appris a l’ecole. Vous n’avez jamais ete en France auparavant[28 - Полагаю, своими знаниями ты обязана школе, ведь до сих пор тебе не доводилось бывать во Франции (фр.).].
        - Non, mais je parle couramment, - возразила я. - C’est ma troisieme langue. Interrogez mois si vous voulez[29 - Не доводилось, но тем не менее говорю я бегло. Французский - мой третий язык. Можешь проэкзаменовать меня, ничего не имею против (фр.).].
        Изор бомбардировала меня вопросами, больше похожими на заковыристые скороговорки. Однако мне удалось с честью выдержать испытание.
        - Разговорной речью ты владеешь в совершенстве, - констатировала Дюко. - Приятный сюрприз. Как известно, английский обязателен на всей территории Сайена, однако кое-кто из агентов предпочитает французский. - Порывшись в чемоданчике, она протянула мне склянку, содержимое которой сильно смахивало на скомканную пищевую пленку. - Конфигуратор, передовая технология, недоступная Сайену. При нанесении на лицо полностью меняет внешность.
        Скарлет Берниш воспользовалась такой штукой, когда помогала мне скрыться.
        - Это скорее магия, чем наука, - восхитилась я.
        - Добро пожаловать в новую эру. - Далее мне вручили флакон-капельницу, наполненную чернильной жидкостью. - По капле в каждый глаз, и радужка на час становится темной.
        Из дипломата появились еще две коробочки. В одной лежал пистолет со встроенным глушителем, в другой - авторучка. Если отвинтить корпус, ручка превращалась в финку с трехдюймовым лезвием.
        - На крайний случай, - предупредила Дюко. - Надеюсь, тебя не надо учить, как управляться с пистолетом.
        - Если честно, стрелок из меня неважный. Револьвер мне как-то сподручнее.
        Во взгляде Дюко вспыхнул интерес.
        - Ладно, попробую достать. Ты ведь закоренелая преступница и наверняка пользовалась револьвером… по службе.
        - Да, палила время от времени. Ничего особенного, - небрежно бросила я.
        Покосившись на мою бесстрастную физиономию, Дюко молча достала два абсолютно идентичных флакончика.
        - Стимулятор, - сообщила она, пододвигая мне белую таблетку. - А здесь капсула с ядом.
        Поколебавшись, я взяла капсулу, напоминавшую крохотную пулю.
        - Запомни, где какая, раз и навсегда, - отчеканила Дюко. - Если угодишь в плен, раскуси серебристую пилюлю и глотай. Через минуту наступит безболезненная смерть.
        - Спасибо.
        Кивнув, Изор захлопнула дипломат и принялась шарить в кармане пальто.
        - Европа на грани войны. Континент словно спичка, вспыхнет от малейшей искры. - Женщина выудила серебристый портсигар и достала из него тонкую сигарету. - «Домино» получает финансирование из шестнадцати свободных стран, обеспокоенных политикой Сайена. Из проверенных источников нам известно, что Сайен намеревается расширять свою империю.
        - Тоже мне секрет Полишинеля, - фыркнула я. - Уивер в открытую заявляет об этом в лозунгах.
        Дюко пропустила мои слова мимо ушей:
        - Текущее вторжение на Пиренейский полуостров вынудило наших инвесторов задуматься, не станет ли кто-то из них очередной мишенью.
        В памяти всплыл эдинбургский склад, доверху набитый военной техникой. Малый процент той мощи, которую Сайен готовится обрушить на другие страны.
        - На данном этапе новые вторжения неизбежны, а их итог предрешен, - вещала Дюко, закуривая. - Наша задача - приостановить процесс. Помочь дружественным государствам выиграть время для укрепления границ. Так у них появится хотя бы крохотный шанс.
        В тот момент юная наивная Пейдж приказала долго жить. Та девочка верила, что свободный мир способен одолеть Сайен и просто ждет удобного случая.
        - Ради твоего спасения мы рисковали невероятно ценным кадром. Пора оправдать затраченные на тебя усилия. - Дюко выпустила дым уголком рта, в противоположную от меня сторону. - Жорж Бенуа Менар, верховный инквизитор Франции, всячески уклоняется от контактов с английским правительством. «Домино» хочет знать почему.
        Я медленно кивнула:
        - Он так и не явился на празднование Нового года. На Ноябрьфест тоже.
        - Хотя Англия с помпой обставляла его несостоявшиеся визиты, - подхватила Дюко. - Еще бы, такая возможность продемонстрировать крепкую дружбу лидеров двух держав. Возникает вопрос: на основании чего Менар отклонил оба приглашения? Почему избегает встреч с политическим соратником?
        Поглощенная революционной деятельностью, я совершенно упустила из виду эту странную закономерность.
        - У тебя дар проникать в чужие тела. - Изор изучающе разглядывала меня сквозь дымовую завесу. - Уникальная способность; полагаю, ты единственная в своем роде.
        - Насколько мне известно, да.
        - Тогда тебе не составит труда выполнить задание. - Дюко продолжала буравить меня взглядом. - Ты проникнешь в отель «Гаруш», официальную резиденцию верховного инквизитора Франции, и добудешь необходимую информацию, вселившись в супругу и верную соратницу Менара, Люси Менар Фрер. Выясни, какая кошка пробежала между Англией и Францией.
        Люси Менар Фрер. Женщина, с улыбкой предвкушавшая мою казнь. «Хорошо, что мои дети будут расти в мире, избавленном от такого монстра, как ты».
        - Ничего не выйдет. Затяжное переселение мне не осилить. Без специальной техники точно, - добавила я.
        - Знаю. - Дюко стряхнула пепел в девственно чистую до сих пор пепельницу. - Аппарат ИВЛ доставят на явку неподалеку от отеля «Гаруш».
        - Фрер почует неладное, когда у нее из памяти вылетят целые часы, - возразила я.
        - Не почует, если действовать быстро, - парировала Изор. - Тем более девушка ты талантливая, а Фрер наверняка постарается скрыть малейшие признаки паранормальности.
        - Не отправит же Менар собственную жену под топор!
        - Ты недооцениваешь его приверженность Сайену. - Изор протянула мне досье. - Здесь все, что удалось собрать на Фрер, сотрудников и постоянных посетителей отеля «Гаруш».
        - То есть вас интересует только вероятный конфликт между Менаром и Уивером. - Я полистала досье. - Но почему?
        - Если у них действительно вышла размолвка, с ее помощью можно посеять раздор среди политической верхушки Сайена, а когда обстановка накалится, мы нанесем сокрушительный удар и ослабим внутреннее единство.
        - Когда планируется приступить?
        - В идеале - в первых числах февраля. Чем раньше добудешь сведения, тем лучше.
        Свою войну против Сайена я вела на улицах, в родной среде обитания, а теперь вышла на новый - мировой уровень.
        - Нынешнее затишье, если его можно так назвать, висит на волоске. Один неверный шаг, и начнется кровопролитие. «Домино» разжигает пламя, но, кроме пламени, нам ничего не подвластно. Любое несанкционированное вмешательство чревато необратимыми последствиями. От тебя требуется только раздобыть сведения касательно Бенуа Менара и Фрэнка Уивера. Тебе запрещается использовать наши ресурсы, финансирование и оборудование в иных целях.
        - Значит, мне полагается зарплата? - уточнила я.
        - За первое задание нет. - Дюко снова смерила меня взглядом. - Никакого похода на реку не было. Судя по меловым пятнам, ты спускалась в шахты.
        Я сочла за лучшее промолчать.
        - Особа вроде тебя - привыкшая отдавать приказы, а не подчиняться им - наверняка преследует собственные цели, - сощурилась Дюко. - Предупреждаю, Флора, не дури. «Домино» предоставило тебе кров. «Домино» оплачивает тебе квартиру, пропитание, лечение. Наконец, ты обязана нам жизнью. Настало время вернуть долг. - Она погасила окурок в пепельнице. - Наслаждайся последними безмятежными днями. До связи.
        Прихватив дипломат, Дюко скрылась за порогом, не удостоив меня напоследок взглядом.
        Внизу хлопнула дверь. Я зарылась в подушки и свернулась калачиком. В висках ломило. Арктур шагнул в гостиную и занял освободившееся кресло.
        - Завалиться бы спать лет на сто. - Я подсунула руку под голову. - Все слышал?
        - Да.
        - «Домино» считает, что Менар и Уивер в контрах, и желает выяснить почему. Альсафи не делился с тобой информацией по этому поводу?
        Рефаит погрузился в раздумья:
        - Еще в колонии я рассказывал, что Бенуа Менара пригласили на Двухсотлетний юбилей в качестве почетного гостя. Торжество было приурочено к подписанию Верховного территориального акта о размещении Второго Шиола во Франции.
        - Напомни, почему он не приехал.
        - Сказался больным. Наширу отговорка не убедила. В октябре терпение у нее лопнуло, и она направила в Париж эмиссара, но тот как в воду канул.
        Любопытно.
        - Однако Менар все-таки акт подписал?
        - Да, в декабре. Люси Менар Фрер привезла в Англию уже подписанный документ. Это последнее, что успел сообщить Альсафи, прежде чем оборвать контакт. Менар и так тянул до последнего.
        - Значит, корень всех зол - Верховный территориальный акт, - рассуждала я. - Менар категорически против размещения Второго Шиола в пределах Франции.
        Если в движении я чувствовала себя вполне сносно, то сейчас, в состоянии покоя, ощущала каждый пройденный шаг. Боль не утихала ни на секунду. Тянуло спать, но сначала нужно смыть мел. Именно эта мысль удерживала меня на диванчике.
        - Сотрудничество с «Домино» поможет нашей революционной деятельности, - заметил Арктур. - Согласна?
        - Ну, выбора у меня, положим, нет. Они спасли мою шкуру, а теперь выставили счет. Если откажусь, нас просто вышвырнут на улицу. - Я поерзала, чтобы меньше давило на синяк. - Да и потом, отель «Гаруш» - настоящий кладезь секретов.
        Арктур промолчал, но золотая пуповина тревожно шевельнулась.
        - Тебя что-то смущает? - спросила я. Рефаит отвел взгляд. - Ну не томи, выкладывай.
        Арктур мешкал с ответом.
        - Все думаю, насколько искренна ты была со мной по поводу своих планов? Ты и впрямь готова идти напролом даже вопреки опасности?
        От усталости мысли путались, и до меня не сразу дошел смысл его слов.
        - Хочешь сказать, я тебя обманула?
        - Предпочитаю видеть картину целиком, - уклончиво ответил он. - Если ты не начнешь посвящать меня в свои истинные намерения, боюсь, я не сумею тебя защитить.
        - Утром я сказала тебе правду!
        - Разумеется. А еще ты пообещала не лезть на рожон. Или ты испугалась моего осуждения, поэтому и утаила часть правды?
        - Никто и не собирался лезть на рожон! - отчеканила я. - Но обстоятельства изменились, пришлось подстраиваться. Сам знаешь, я предпочитаю ковать железо, пока горячо.
        - Да, Пейдж, - пробормотал он, - знаю.
        - Можешь ворчать сколько влезет, но мой метод работает. Только благодаря ему мы избавились от «Экстрасенса». - Я машинально схватилась за ребра. - Умение приспосабливаться - незаменимое качество. Жаль, Рантаны им не обладают, иначе зачем им обращаться к простым смертным за помощью.
        - Не стану отрицать, гибкость - не наш конек. Но мой консерватизм в сочетании с твоим авантюризмом рождает гармоничный тандем. В этом плане мы прекрасно дополняем друг друга.
        - Значит, мы с тобой на одной волне. Так в чем проблема? - Не дождавшись ответа, я потерла воспаленные глаза. - Арктур, у меня был трудный день. Давай ближе к делу.
        - Отдыхай, поговорим завтра.
        - Нет. - Мигрень стремительно нарастала. - Начал… теперь договаривай.
        - Ладно. - Арктур посмотрел на меня в упор. - Мы допустили ошибку, явившись в шахты неподготовленными. Лезть на чужую, заведомо опасную территорию было очень рискованно.
        - Зато мы разузнали про серый рынок, - парировала я. - Не забывай, неведение могло выйти нам боком.
        - Великим герцогам ничего не стоило поймать тебя в ловушку и убить. Даже мне не под силу уберечь тебя от их многочисленных приспешников.
        - Сказал тот, кто неоднократно подвергал меня опасности, - фыркнула я. - Ради собственной выгоды, принц-консорт, вы не гнушались рискнуть моей шкурой.
        Глаза рефаита недобро вспыхнули.
        - Вот только не надо прикидываться глухим!
        Выпалив последнюю фразу, я поняла, что перегнула палку, и мгновенно пожалела о сказанном, но меня уже распирало.
        - Ты подвел меня под топор, когда сделал символом революции. Сложись все иначе, меня бы не пытали в застенках. И отец остался бы жив! - Каждый вдох раскаленным штырем пронзал мои легкие. - Твоими стараниями я встала на этот путь, и только мне решать, как его пройти!
        Арктур с каменным лицом отвернулся. Я с трудом поднялась и заковыляла в ванную.
        - Пойду спать. - Голос предательски дрогнул. - Читай нотации кому-нибудь другому.
        До ванной я добралась чудом, болело все: кости, мышцы, связки. Нарочито громко хлопнув дверью, я уставилась на свое отражение. На припорошенном мелом лице темные круги казались еще темнее.
        Временами Арктур раздражал меня до безумия. Упертый, непробиваемый истукан, с ним каши точно не сваришь. Неудивительно, что при такой «маневренности» они проиграли гражданскую войну.
        Несмотря на возмущение, я все же осознавала, насколько несправедливы мои упреки. В надежде унять головную боль я принялась исступленно массировать виски. Негнущимися пальцами отвернула краны. Кряхтя, стянула свитер и стала ждать, пока наберется вода - совсем немного, по щиколотку.
        Погружение длилось вечность. Вцепившись в края, я твердила, что никто не собирается меня топить. Стерев грязь влажной тряпкой, аккуратно намочила волосы и нанесла на них шампунь с яблочной отдушкой. Ополоснувшись, прижалась лбом к эмалированной кромке и попыталась унять прерывистое дыхание.
        Арктур сказал, я обещала не лезть на рожон. Не просто обещала, а поклялась.
        Выбравшись из ванны, я облачилась в ночную рубашку. Расчесала волосы - сушить их феном не было сил, пришлось довольствоваться полотенцем. Сунула грязную одежду в стиральную машину и достала из холодильника тарелку с остатками еды.
        Арктур уже отправился на боковую. Изнемогая от боли, я почистила зубы и поплелась в спальню. Отопление не работало весь день, однако постель оказалась на удивление теплой. Невзирая на ссору, Арктур не забыл сунуть мне под одеяло грелку.
        Стыд погасил тлеющий костер обиды. В самом прескверном настроении я щелкнула выключателем и, зарывшись в одеяло, прижала грелку к груди.
        Несмотря на физическое и моральное истощение, сон не шел. Каждый вздох вызывал агонию. Кожа превратилась в сплошной оголенный нерв. Меня бросало то в жар, то в холод. Но больше всего терзали угрызения совести.
        Принц-консорт.
        Как только язык повернулся! Титул навязали ему против воли, два столетия Арктур мужественно сносил его, подвергаясь нападкам и насмешкам со стороны других рефаитов. Своей репликой я оскорбила его до глубины души. Усталость не оправдание.
        К половине одиннадцатого кашель усугубился. Не выдержав, я ринулась в ванную в поисках лекарства. Чайная ложка сиропа смягчила горло, и я провалилась в сон.
        К несчастью, забвение длилось недолго. Рука непроизвольно метнулась к изголовью, тело напряглось в предвкушении пытки. Обливаясь холодным потом, я проснулась и какое-то время таращилась в потолок. Осознав, что уснуть больше не удастся, я накинула на плечи длинный кардиган и, миновав гостиную, постучалась в соседнюю спальню.
        - Заходи, - послышалось из-за двери.
        Собравшись с духом, я переступила порог.
        Если не считать расположения кровати, спальня рефаита мало отличалась от моей. Арктур устроился на боку, перед ним лежала раскрытая книга. Лампа отбрасывала на потолок вытянутые тени.
        Арктур оторвался от книги. Мне и раньше доводилось видеть его обнаженным по пояс, но только сейчас в глаза бросилось отсутствие пупка. В тусклом свете ночника под золотисто-медовым сарксом проступали рельефные мускулы.
        - Пейдж?
        Я смутилась, осознав, что таращусь на него, как баран на новые ворота.
        - Извини. - К щекам прилилась краска. - Просто у тебя нет… - Я похлопала себя по животу. - Хотя откуда бы ему взяться.
        Рефаитам неведомо чудо рождения. Они не созревают в материнской утробе. Когда Арктур появился на свет, один-одинешенек, он выглядел в точности как сейчас.
        - Если тебя интересуют иные анатомические особенности, то их нет. - Арктур захлопнул книгу. - По крайней мере, внешне.
        - Рефаиты не размножаются, - рассуждала я вслух, - значит у тебя нет…
        Я осеклась, мечтая провалиться сквозь землю. Заодно пусть рухнет потолок и меня погребет под обломками.
        - Надеюсь, ты пришла не обсуждать специфику моей анатомии, - бесстрастно произнес рефаит.
        - Конечно нет. - Собрав крупицы смелости в кулак, я наконец решилась: - Хочу извиниться за сегодняшний инцидент. Прости, что сорвалась, прости за оскорбления. Мне очень стыдно.
        Арктур повернулся и откинулся на подушки:
        - Не извиняйся. Я действительно навлек на тебя множество бед.
        - Ничего подобного. Не твоя вина, что меня заточили в каземат, а Вэнс казнила отца. Я жутко устала, поэтому и сорвалась. Прости.
        Арктур подвинулся, приглашая меня сесть, и положил книгу в стопку, высившуюся на прикроватной тумбочке. Я робко устроилась на краешке кровати и плотнее закуталась в кардиган. В спальне рефаита было холоднее, чем в моей.
        - Ты прав. В шахты я полезла только из желания доказать самой себе, что со мной еще не все потеряно. Полезла, совершенно не задумываясь, что тем самым ставлю тебя под угрозу, ведь ты не бросил бы меня ни при каком раскладе. - Наши взгляды встретились. - Я не кривила душой по поводу своих планов, но и упустить такой шанс тоже не могла. Впредь не буду давать обещаний, которые не собираюсь выполнять.
        - Никто не упрекал тебя в умышленном обмане, - глухо откликнулся рефаит.
        - Знаю. - Под его пристальным взглядом я запустила пальцы в свалявшиеся кудри. - Прости, что иногда спускаю на тебя всех собак. Но, справедливости ради, не ты первый, не ты последний. Всем моим друзьям досталось. Элиза говорит, я полностью оправдываю свое имя: книжная страничка на вид мягкая, а вот края у нее острые[30 - Имя Пейдж (Paige) созвучно с английским словом «page» - страница.].
        - Хм… И порезы от бумаги недолго болят.
        - Почему ты все это терпишь? - Мой голос упал до шепота. - Ведь я не Нашира. Ты не обязан сносить мои выходки.
        - Просто мне хорошо знаком твой гнев. Когда терзают твою плоть, в душе происходит надлом. Ты теряешь самого себя. И малейшие претензии в свой адрес воспринимаешь как посягательства на личность. Поэтому инстинктивно обороняешься.
        С глаз словно упала пелена. Всякий раз, когда Арктур пытался проявить заботу, часть меня моментально зверела. Часть, зародившаяся в каземате под пытками.
        - А кроме того, я очень боюсь тебя потерять. Боюсь, как никогда прежде, - почти ласково сообщил Арктур. - Не удивлюсь, если именно страх вынудил меня чинить тебе препоны.
        Он пытался помешать моей капитуляции, а я в ответ взяла его на мушку.
        - Страх - вернее, мой страх - не должен служить препятствием. Ты вольна поступать, как тебе заблагорассудится.
        - Давай мириться, - выдержав его взгляд, произнесла я. - Ты меня прощаешь?
        - Только если ты простишь мой страх.
        - Договорились.
        В комнате воцарилось молчание. Я чувствовала: пора уходить. Возвращаться в постель и ворочаться до изнеможения. Однако с губ сорвалось:
        - Никак не могу уснуть. Не возражаешь, если я переночую здесь? - В горле запершило, мне не сразу удалось продолжить. - Постоянно чудится, что меня снова приковали цепями. И вокруг никого.
        Арктур скользнул по мне горящим взглядом и, после томительной паузы, сдвинулся, освобождая левую половину кровати.
        - Располагайся.
        - Уверен?
        - Конечно.
        Не дав себе опомниться (и передумать!), я устроилась рядом. Рефаит снова взялся за книгу. Удостоверившись, что мне удобно, он потянулся к выключателю, но я остановила его со словами:
        - Не волнуйся. Мне свет не мешает.
        - У меня свои приборы ночного видения. - Арктур выразительно потер веки. - Но если тебе некомфортно в темноте, лампу можно оставить.
        - Нет, выключай. От фобий надо избавляться.
        Раздался щелчок, и комната погрузилась во мрак. У меня моментально перехватило дыхание.
        - Что читаешь? - спросила я в надежде хоть как-то отвлечься.
        - Стихи. - Арктур перевернул страницу. - А ты любишь читать, Пейдж?
        - В свое время увлекалась страшилками, плюс бабушка с дедом постоянно рассказывали сказки, но сидеть целыми днями над книгами вообще не мое. Терпения не хватает.
        - Просто ты не нашла «своего» автора, но рано или поздно это случится.
        - Жду не дождусь, - улыбнулась я.
        Раньше его присутствие успокаивало, но сейчас сердце норовило выскочить из груди - и отнюдь не из-за тревоги.
        Тишину нарушал только шелест страниц. Банальный звук вытеснил чувство одиночества. Мною уже овладела приятная дремота, как вдруг Арктур произнес:
        - Помнишь, я говорил, что золотая пуповина связала нас, поскольку мы неоднократно спасали друг друга?
        - Помню, - сонно пробормотала я, не сразу сообразив, о чем речь. - А еще ты говорил, что сомневаешься.
        - Пуповина - тайна за семью печатями. Древняя легенда о нити, объединяющей преданные души. Насколько мне известно, другие рефаиты ею не обладают.
        - Мм… любопытно. Получается, мы с тобой единственные?
        - Получается, - повторил Арктур. - Пейдж, я утаил от тебя кое-какую деталь.
        Сон как рукой сняло. Я вся обратилась в слух, однако Арктур молчал как рыба.
        - Ну, не тяни! - вырвалось у меня.
        - Извини, я дал обет молчания.
        - Не хочу тебя расстраивать, но ты не монах, а на дворе не двенадцатый век.
        - Такие обеты - не только монашеская прерогатива.
        - Тебе виднее. - Поерзав, я выпросталась из-под многослойного кокона покрывал. - Если секретом нельзя поделиться, зачем его вообще упоминать?
        - Ты сама докопаешься до сути. Ты сообразительная и рано или поздно соберешь разрозненные фрагменты пазла. Когда это случится, знай: я хранил тайну не по своей воле. И впредь между нами не возникнет никаких недомолвок.
        - Ладно, - буркнула я.
        Настаивать не имело смысла. Арктур вообще не любил откровенничать. Я подсунула сложенную вдвое подушку под голову, чтобы не уснуть. Потерплю, сейчас есть дела поважнее.
        - Ты так долго не доверял мне в колонии. Почему потом поменял мнение?
        - Когда Нашира ударила меня, ты отправилась за мной в часовню. Проявила сочувствие. А там, где сочувствие, нет места предательству.
        Наследная правительница заставила жениха приветствовать ее на коленях. Спустя столько времени меня наконец осенило: он такой же пленник.
        - И часто она поднимала на тебя руку?
        - По мере необходимости, чтобы не расслаблялся, - бесстрастно откликнулся рефаит. - Наш союз перерос в самое настоящее противостояние. Нашира не сомневалась, что когда-нибудь выбьет из меня революционную дурь, переманит на свою сторону и заставит возжелать ее. Два столетия она пыталась сломить мое сопротивление. Наверное, у сборщиков это в крови.
        Точнее не скажешь. Джексон тоже считал, что способен подчинить любого - без разницы, живого или мертвого.
        Если бы не сонливость, я бы никогда не сморозила такую глупость, но усталость заглушила голос разума.
        - Вы с Тирабелл встречались. А почему разошлись? - (Золотая пуповина ощутимо напряглась.) - Прости, не хотела совать нос не в свое дело.
        - Я неоднократно копался в твоих воспоминаниях. Настал твой черед.
        Я приподнялась на подушке. Сновидения вились надо мной, как птицы над гнездом, но любопытство пересилило.
        - У меня сменилось несколько партнерш, но только после встречи с Тирабелл я задумался о серьезных отношениях.
        Его память запечатлела Тирабелл в облегающих одеждах, смоляные волосы струятся по спине.
        - Потом грянуло Размытие границ - пресловутая гражданская война. Однако Тирабелл оставалась моей верной союзницей. Мы вместе сражались на стороне Моталлатов, а после их разгрома Нашира объявила меня принцем-консортом.
        - Вы пересекались с ней раньше?
        - Да. Хотя она придерживалась оппозиционных взглядов, ее твердая позиция внушала уважение. При Моталлатах никто не осмелился бы разбить существующую пару, - мрачно изрек Арктур. - Нашира четко дала понять, что никакие традиции ей не указ.
        - Но почему?
        - Публичная капитуляция Мерзартимов, самых рьяных сторонников Моталлатов, упрочила бы ее новообретенный статус. Поэтому Нашира выбрала в женихи лидера сопротивления, - угрюмо пояснил Арктур. - Она пообещала истребить всю мою семью, если откажусь. А когда мне прислали отрезанную голову моей кузины, я понял: это не пустая угроза. Гордая Тирабелл не смолчала и во время помолвки вызвала Наширу на бой. - Повисла пауза. - В сражениях Нашира отточила свое мастерство и едва не уничтожила Тирабелл.
        У Тирабелл были повадки воительницы, а тело воплощало боевой клич.
        Пришлось вмешаться. Я поклялся служить Нашире верой и правдой, передать ей в вечное пользование Мезартим, если она пощадит Тирабелл. И она согласилась.
        Я невольно покосилась на его ладони. Перехватив мой взгляд, Арктур одобрительно кивнул.
        Темноту комнаты разбавляло лишь мерцание его глаз. Я нащупала его руку, провела пальцем по бугорку, именуемому линией жизни, по широким фалангам и наткнулась на грубые рубцы, испещрявшие суставы до самого основания.
        - Откуда они?
        - Перехватил клинок Наширы. В загробном мире холодное оружие отливают из опалита, ничем другим рефаитов не пронять.
        Нашира едва не отрубила ему пальцы и, наверное, тем же самым мечом обезглавила Альсафи.
        - Тирабелл так и не простила меня, - заключил Арктур. - Сказала, что лучше погибнуть в бою, чем жить в неволе.
        Только сейчас я осознала, что по-прежнему держу его за руку, и поспешно отпрянула. Арктур окинул меня загадочным взглядом и сложил ладони на груди.
        - Ты говорил, огонь никогда не гаснет, - напомнила я.
        - Любое пламя затухает. Мы с Тирабелл навсегда останемся родными. Я испытываю к ней искреннюю симпатию и восхищение, но вместе мы уже не будем.
        Меня кольнуло неприятное чувство. Не ревность, скорее легкая зависть к той близости, которую они испытывают - или испытывали - по отношению друг к другу. Подозреваю, Арктур для Тирабелл как открытая книга.
        - Мне очень жаль, - шепнула я.
        - Хм…
        Снова воцарилось молчание. Не представляю, как утешать рефаита и нуждается ли он в утешении.
        - Пора возобновлять наши занятия, - заявила я. - По переселению. Хочу потренироваться перед заданием с Фрер.
        - Хорошая мысль. - Арктур повернулся ко мне. - Спокойной ночи, Пейдж.
        - Спокойной ночи.
        Я откинулась на подушки и поначалу боялась даже шелохнуться, чтобы не потревожить его своей возней. Но постепенно сознание померкло…
        Давно мне не доводилось спать так крепко. Очнувшись от лая за окном, я увидела, что мои волосы касаются локтя Арктура. Свет фонаря украдкой озарял его черты.
        В нашу первую встречу он показался мне самым прекрасным и одновременно самым жутким созданием на свете. Однако во сне его облик переменился. Исчезла напускная суровость, тревожные морщинки разгладились. Безмятежная поза, одна рука покоится на простыне совсем близко.
        Под покровом ночи мой кулак разжался, и тень моих пальцев крест-накрест накрыла его костяшки. Через пару минут я снова погрузилась в забытье.
        6. Марш марионетки
        Очнувшись среди вороха покрывал и щурясь от тусклого света, я не сразу сообразила, почему окна спальни расположены не с той стороны.
        Вторая половина кровати пустовала. Я приподнялась на подушках и вдруг замерла. К вялости и плохому самочувствию добавилась новая напасть. Спустя почти год у меня возобновились месячные.
        Из груди вырвался тяжелый вздох. Теперь понятно, откуда взялась мигрень. Подстегиваемая мыслями о кофе, я потерла глаза и, удостоверившись, что на простынях нет пятен, поплелась в ванную. В зеркале отразилась удручающая картина: волосы торчали в разные стороны, как будто меня волоком возили по земле.
        После утренних процедур я пересекла залитую солнцем гостиную и обнаружила в кухне Арктура, колдовавшего над кофейником. На улице бурлила жизнь, и ее отзвуки влетали в приоткрытое окно.
        - Доброе утро, - поприветствовал меня рефаит.
        - Доброе, - просипела я. - Удалось хоть немного поспать на фоне моего кашля?
        - Меня пушкой не разбудишь, - заверил Арктур. - А ты сама выспалась?
        - Да. Надеюсь, я не слишком тебя стеснила?
        - Не говори ерунды.
        Повисла пауза. Потянувшись за обезболивающим, я нечаянно коснулась Арктура, и его аура моментально покрылась мурашками.
        - Готов приступить к тренировкам?
        - Зависит от твоего самочувствия. - Рефаит заваривал кофе неторопливо, словно в его распоряжении была вечность. А впрочем… - Начнем с малого - с отрешения.
        - С малого. - Я села за стол, чувствуя, как тянет низ живота. - Звучит заманчиво.
        - Тебе нездоровится? - встревожился рефаит.
        - Да нет. Просто моя матка сигнализирует об отсутствии зародыша. Хвала эфиру. Только маленького беззащитного человечка мне и не хватало для полного счастья.
        - У тебя менструация, - догадался рефаит.
        - Она самая, - уныло откликнулась я.
        - Понятно. - Глаза Арктура потемнели. - Сильно болит?
        - Тут целый спектр непередаваемых ощущений, - протянула я. - Представь, что тебе отбили все внутренности, потом ошпарили их кипятком и утрамбовали. Живот надувается как барабан, внизу тянет. Спина ломит, ноги подкашиваются. И черепушка раскалывается.
        Арктур бросил помешивать кофе:
        - И ты хочешь тренироваться в таком состоянии?
        - Почему нет? Девчонка я крепкая.
        С минуту рефаит буравил меня взглядом, после чего чуть ли не с трепетом склонился над кофейником.
        - Отработаем отрешение, и через пару дней попробуешь в меня вселиться. - Арктур пододвинул мне чашку.
        Сомнительная перспектива. Проникнуть в лабиринт рефаита - одно, а подчинить его - совсем другое. Тот памятный раз, когда я вселилась в Наширу - да и то буквально на пару секунд, - едва не стоил мне жизни.
        - Задал ты мне задачу. - Я потерла ноющую поясницу. - Не уверена, что справлюсь.
        - Тяжело в учении, легко в бою, - парировал Арктур. - Сладишь с рефаитом, людей будешь щелкать как орешки.
        Я поднесла чашку к губам, борясь с искушением поставить ее на живот.
        В умиротворяющей тишине Арктур поднял жалюзи. За окном ласково розовело небо, цитадель нежилась в ленивых лучах солнца.
        - Париж - не Лондон, он вспыхнет от малейшей искры, - сообщил рефаит. - Его улицы насквозь пропитаны кровью прошлых восстаний. Тучи сгущаются, Пейдж. Вот-вот настанет переломный момент.
        - Дюко того же мнения. - Я подула на кофе. - Пугала, что Европа стоит на пороге войны.
        - Вот почему ты должна соблюдать предельную осторожность с Фрер.
        - Не понимаю, к чему ты клонишь.
        - Тебе наверняка представится шанс убить верховного инквизитора, а ты у нас своего не упустишь.
        Я молча прихлебывала кофе.
        - Соблазнов будет множество, - продолжал Арктур, - но я настоятельно советую не отклоняться от курса. Мы договорились следовать приказам «Домино».
        - Я много лет была подельницей, подчиняться умею. Но согласись, грех упускать такую возможность. Резиденция - это же кладезь государственных тайн.
        - Никакие секреты не стоят конфликта с «Домино», - парировал Арктур. - Подумай, какую неоценимую поддержку они могут оказать Касте мимов.
        - Каста мимов - слишком мелкая сошка для правительственной разведслужбы, - огрызнулась я. - Станут такие серьезные ребята якшаться с толпой расхлябанных бандюганов.
        - У Касты большой потенциал. Ей можно поручить партизанскую войну против Сайена. Если наладишь контакт с Дюко, докажешь свою профпригодность, она наверняка замолвит за тебя словечко перед начальством.
        Фантазия рисовала, как крупнейшие государства спонсируют мою разношерстную армию. Вчерашние террористы и головорезы заставляют трепетать Сайен.
        - Может, ты и прав, - пробормотала я.
        - Авантюризм у тебя в крови, - вещал Арктур. - Не спорю, на войне нужно уметь рисковать, но как друг очень тебя прошу - будь осторожна.
        Не отрывая от него глаз, я снова приникла к чашке.
        Правда заключалась в том, что у меня были свои резоны проникнуть в отель «Гаруш».
        Конечно, можно рассказать Арктуру, но зачем его лишний раз нервировать, он и так настрадался по моей милости. Тем более искомое я умыкну незаметно - комар носа не подточит.
        Чтобы не обнадеживать рефаита, я ограничилась кратким:
        - Постараюсь.
        Следующие несколько дней мы почти безвылазно торчали в подвале, переоборудованном в спортзал - с гантелями, штангой и прочим инвентарем. Арктур решил начать с простеньких приемов, чтобы постепенно вернуть меня в строй.
        Мне стоило невероятных усилий отражать его притворные удары. Мускулы одеревенели, реакция притупилась. Если до недавних пор мы уравновешивали друг друга - моя ловкость против его силы, - то теперь одна чаша весов опустела. Арктур преодолевал мое сопротивление с такой легкостью, словно я не боролась, а мирно сидела на полу.
        С отрешением дело обстояло не лучше. Время, проведенное в заточении, ослабило мой дар. После очередной мучительной попытки мне наконец удалось вызволить фантом из лабиринта. Даже не верится, что еще совсем недавно прыжок давался мне без малейших усилий.
        Арктур был на высоте. Веселил меня архаичными оборотами, напряжение спадало, и я вновь становилась сама собой. К сожалению, ненадолго.
        Меня отвлекала не столько неуклюжесть, сколько боль, сопровождавшая каждый вдох. Легкие абсолютно не насыщались кислородом. Приходилось прерываться чуть ли не каждые пять минут. Но самое досадное, Арктур никак меня не подстегивал. Во время очередного приступа кашля он отвел меня в гостиную и на весь вечер усадил на диван с грелкой.
        Такая забота не шла мне впрок. В отличие от Арктура я не собиралась щадить себя и той же ночью, замотав кисти, крадучись спустилась в подвал. Если восстановлю физическую форму, дар, скорее всего, вернется.
        Я сняла с углового стеллажа пару гантелей, какими без труда орудовала до битвы за власть, и подняла руки. Бицепсы тряслись, как желе, однако в напряжении мышц мне чудился добрый знак. Значит, тело постепенно привыкает к нагрузкам.
        Внезапно у меня подломилось запястье. Из горла вырвалось шипение, гантели оглушительно грохнулись об пол. Захлебываясь кашлем, я повалилась на мат и согнулась пополам.
        Постепенно в зале воцарилась гробовая тишина. Я подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом.
        - Пейдж? - донеслось с порога.
        У меня полыхали щеки, по лицу градом струился пот.
        - Что стряслось? - допытывался Арктур.
        Не дождавшись внятного ответа, он присел рядом. Я потерла запястье и принялась сгибать, разгибать пальцы.
        - Они сломали меня в том гребаном подвале! - выкрикнула я. Во рту при этом появился солоноватый привкус. - Не представляю, как мне стать прежней.
        - Никак, - «утешил» рефаит. - Та Пейдж мертва, как и вчерашняя, и позавчерашняя. Но смерть - это не конец, а начало нового этапа. Переход из одного состояния в другое. Твоя новая форма еще слишком хрупкая, но со временем она окрепнет. Наберись терпения.
        Я криво ухмыльнулась:
        - Терпение - непозволительная роскошь для простых смертных.
        - Даже простого смертного хочется видеть в добром здравии, - рассудительно заметил Арктур. - В следующий визит Дюко попроси ее свести тебя с врачом.
        Я обреченно кивнула и, опершись на его руку, встала, кляня себя за нелепое желание зареветь.
        Мы поднялись в гостиную, и Арктур откупорил бутылку красного.
        - Плесни и мне, надо промочить горло.
        - Как скажешь. - Рефаит достал из шкафчика второй бокал. - Не знал, что ты у нас любительница вина.
        - К жизни оно меня не вернет, но, надеюсь, капельку приободрит. Кстати, - поспешила сменить я тему, - ты когда-нибудь… надирался?
        Рефаит изумленно поднял брови.
        - Надирался? - переспросил он.
        - Напивался, наклюкивался. Ar meisce[31 - Пьяный (ирл.).]. Ощущал алкогольную интоксикацию?
        - Насколько мне известно, нет.
        - Очень жаль. - Я закинула ноги на диван. - А то устроили бы алкосоревнование.
        - Какое еще соревнование? - насторожился Арктур.
        - Ну, однажды мы с Надин смотрели новости и выпивали по стопке абсента всякий раз, когда с экрана звучало «паранормал». Знатно накидались. - Я завернулась в плед. - Давно хотела спросить…
        - Да?
        - В нашу первую тренировку ты действовал инстинктивно?
        Рефаит поочередно наполнил бокалы.
        - Отчасти. С появлением золотой пуповины мне стало намного легче ориентироваться, но изначально я руководствовался опытом общения с другой странницей.
        Меня словно молнией ударило.
        - Другой странницей?
        - Никогда не задумывалась, почему Нашира так хорошо осведомлена об искусстве призрачных странствий? - Арктур закупорил бутылку. - Ты уже вторая ускользаешь у нее из-под носа.
        Новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже Джексон, самопровозглашенный эксперт в области ясновидения, считал меня единственной в своем роде. Разумеется, со временем я тоже стала мнить себя уникальной.
        Хотя кое-какие нюансы противоречили нашей теории. В частности, Нашира была одержима идеей странствий задолго до моего появления в колонии. А как известно, одержимость не возникает на пустом месте.
        - Эмма Орсон, - соизволил наконец удовлетворить мое любопытство Арктур. - Ее пленили после Третьего Сезона костей и доставили прямиком в колонию. - Он передал мне бокал. - Оставлять столь могущественного ясновидца подле Наширы было чревато, и Рантаны помогли Орсон бежать.
        Не отрывая от него взгляда, я машинально взяла бокал.
        - Но перед этим она рассказала тебе о странствиях.
        - В общих чертах. Нам с Тирабелл удалось побеседовать с ней лишь дважды. Правда, Орсон не именовала себя призрачной странницей.
        Еще бы, ведь термин изобрел Джексон.
        - Что с ней случилось после побега? - наседала я.
        - У меня есть гипотеза. - Арктур опустился на диван, бокал пристроил на подлокотник. - Не досчитавшись Орсон, Нашира отправила на ее поиски «алую тунику». А вскоре по Уайтчепелу прокатилась волна зверских убийств.
        Меня охватил озноб.
        - Потрошитель…
        Сдержанный кивок.
        - Последнюю жертву звали Мэри Келли, но, как позже выяснилось, на улицах ее знали под разными псевдонимами. В частности - Светлая Эмма.
        - Думаешь, Эмма выдавала себя за Мэри Келли?
        - Да. Либо же убийца ошибся. Так или иначе, с тех пор Эмма Орсон как сквозь землю провалилась.
        В памяти всплыли фотографии с места преступления - на черном рынке их разбирали как горячие пирожки.
        - Нашира наверняка рвала и метала, - сменила я тему в попытке вытеснить посмертный образ убитой из головы. - А мы все гадали, как она заполучила Потрошителя. Теперь все ясно. Нашира дождалась, пока он вернется в Первый Шиол, казнила его и подчинила фантом - либо в наказание за то, что он не нашел Эмму, либо за ее убийство.
        - Скорее всего, - согласился Арктур. - Как известно, Нашира обратила кровавую резню в свою пользу. Она давно ждала случая свергнуть монархию. Едва принц Эдвард взошел на престол, она захлопнула мышеловку, заклеймив новоиспеченного монарха Кровавым Королем.
        Нашира обвинила его в убийствах и распространении паранормальной чумы, а после привела к власти Сайен. Если Арктур ничего не путает, началось все с призрачной странницы.
        - На своем веку мне довелось встретить всего двух странниц. Ты вторая, - заключил рефаит.
        - Немудрено. - Я осушила бокал. - Нашира будет преследовать меня вечно?
        - Да.
        Ну хоть кто-то не пытается подсластить пилюлю. Пора ответить взаимностью.
        - Арктур, огромная просьба: перестань щадить меня на тренировках. - Я посмотрела на него в упор. - Мы договорились делать все, что в наших силах, и не останавливаться ни перед чем.
        Параллельно вспомнилась ночь, когда я растоптала наше хрупкое, едва обозначившееся чувство. Принесла его в жертву революции.
        Мне нельзя испытывать то, что я испытываю рядом с тобой.
        Тишина повисла между нами плотной, почти осязаемой завесой.
        - Хорошо, - откликнулся наконец Арктур, пригубив вина.
        - Вот и славно. - Я поднялась с дивана. - Если не возражаешь, предлагаю перейти на французский. Едва ли Фрер употребляет в кулуарах английский.
        - Здравая мысль, - похвалил рефаит. - Bonne nuit, petite reveuse[32 - Доброй ночи, юная странница (фр.).].
        - Bonne nuit[33 - Доброй ночи (фр.).].
        Остаток января прошел в изнуряющих тренировках. День за днем Арктур муштровал мой заскорузлый фантом, однако тот реагировал лишь на опасность. Замкнутый круг. Отчаявшись, я прибегла к фантазии и с ее помощью научилась стимулировать дар.
        Я воображала каземат. Воображала друзей, застывших под дулами безликих солдат. Воображала бойню, навсегда искалечившую мою психику. Наконец ценою титанических усилий мне удалось отрешиться от тела и атаковать броню Арктура. Из носа хлынула кровь, но лиха беда начало.
        В редкие часы досуга я зубрила принесенное Дюко досье на Фрер.
        Люси Изабелла Фрер, старшая из трех дочерей министра финансов, родилась в Сайенской цитадели Тулуза. После развода родителей переехала вместе с матерью и средней сестрой в Марсель.
        С детства Люси мечтала о карьере великой вещательницы и даже получила высший балл по истории Сайена. В двадцать три, на званом ужине в Гренобле, она знакомится с будущим инквизитором. В 2049 году пара объявляет о помолвке, Менара назначают министром юстиции, а пять месяцев спустя они с Люси женятся. Менары считаются образцовой семьей, почти везде появляются вместе, воспитывают троих детей и ждут четвертого. Фрер официально сообщила о своей беременности четырнадцатого декабря, когда уже была на четвертом месяце.
        К досье прилагался видеофайл с ее публичными выступлениями. Я, словно губка, впитывала привычки объекта, походку, манеру держаться, переливчатый смех. Присаживаясь, Люси скрещивала ноги в лодыжках, а улыбалась исключительно левым уголком рта. Будучи в положении, она любила класть руку на округлившийся живот. За годы, проведенные в столице, Фрер избавилась от южного акцента, но кое-какие словечки иногда проскальзывали. Надо выучить, пригодится.
        Фрер разделяла лютую ненависть супруга к паранормалам и выступала яростной противницей «азотика» - препарата для безболезненного умерщвления ясновидцев, разработанного и внедренного в Англии. Якобы это слишком гуманно. Естественно, до Франции препарат не добрался. Фрер частенько заменяла супруга на так называемой кровавой рулетке среди узников Бастилии.
        Главная гильотина помещалась на Гревской площади. Мне попалась запись тройной казни. Камера запечатлела Фрер на зрительной трибуне с новорожденным Жаном-Мишелем на руках, левый уголок ее рта пополз вверх, когда один из приговоренных обмочился.
        Безусловно, Люси Фрер - враг, приспешница Якоря, горящая желанием истребить всех ясновидцев. Тем не менее я не собираюсь глумиться над ее телом и злоупотреблять моей властью. У супруги инквизитора свои принципы. У меня свои.
        Смущало еще кое-что. Прознав о моих талантах, Сайен обучил персонал распознавать симптомы переселения. Последствия их осведомленности я испытала в Манчестере на собственной шкуре. Неизвестно, кто из сотрудников отеля знал о моем бегстве и знал ли кто-то вообще. Но лучше перестраховаться. Переселение в Люси должно пройти без сучка без задоринки.
        Рано утром Арктур застал меня на кухне вяло жующей овсянку. Из-за душераздирающего кашля мне не удалось сомкнуть глаз. Долгожданное выздоровление не наступало. Более того, день ото дня мне становилось только хуже.
        - Вселись в меня, - попросил Арктур по-французски (английским мы решили пока пренебречь).
        Я проглотила порцию каши.
        - Вселиться? В полшестого утра?
        - До февраля осталось всего ничего. Отрешение ты освоила, пора заняться непосредственно странствием.
        Арктур сдержал обещание не жалеть меня на тренировках. Бросив недоеденную кашу, я поплелась в зал.
        Спустившись в подвал, мы замерли друг напротив друга.
        - Чтобы убить врага фантомом, ты должна действовать стремительно, тараном, - убеждал Арктур. - При переселении, наоборот, тебе необходимо плавно проскользнуть в лабиринт. Чем плавней, тем меньше риск носового кровотечения.
        - Нельзя проникнуть в лабиринт, не применив силу, - возразила я. - Если замешкаюсь, Фрер наверняка обнаружит мое присутствие.
        - Тогда не мешкай. Проверни дело быстро, но аккуратно. Так или иначе, Фрер невидица. Вряд ли у нее крепкий защитный барьер, - заключил рефаит.
        В его собственной броне наметилась ощутимая брешь.
        - А может, не напрягаться? - рассуждала я вслух. - В прошлый раз мы совместными усилиями выкрали воспоминания Вэнс. Почему бы не повторить то же самое Фрер?
        - Она обязательно заметит неладное, - попробовал остудить мой пыл Арктур.
        - Заметит, но, возможно, не сообразит, что к чему.
        - А если сообразит? - бесстрастно парировал он. - А если Вэнс успела предупредить соратников?
        Такая мысль не приходила мне в голову. При таком раскладе переселение - самый оптимальный вариант. Вопрос, какую тактику предпочесть - ненавязчивую или агрессивную?
        - Соберись, - предупредила я и, отбросив все преграды, прыгнула.
        Меня захлестнула чудовищная боль, но мгновение спустя страдания прекратились. Я тенью скользнула в чужой лабиринт и раздвинула висевшие там алые драпировки, мои пальцы светились на их фоне. В кромешной тьме они были единственным источником света. В сознании Арктура я горела словно свеча.
        Рефаит ждал в самом сердце лабиринта. Заметив меня, он посторонился, как будто уступал полномочия. Стараясь не задеть его, я протиснулась мимо.
        Подчинить рефаита сложнее, чем самого закаленного из людей. Я лихорадочно искала точку опоры, силилась заполонить собой все, мало-помалу фантом укоренился, освоился, и тренажерный зал содрогнулся от облегчения.
        Арктур обладал червоточиной. Перед ним золотыми нитями маячили три призрака. Я невольно залюбовалась зрелищем, а в следующий миг, от переизбытка эмоций, едва не рухнула на колени. Его колени.
        Мне еще никогда не доводилось так явственно ощущать эфир. Я не только видела его обитателей, но и осязала происходящее каждой клеточкой. Эфир не существовал отдельно, он был неотъемлемой частью самого рефаита. В своем лабиринте я, точно пузырек воздуха в бездонном омуте, различала эфир, соприкасалась с ним, но по-настоящему не взаимодействовала. Ясновидцы пусть и не совсем обычные, но люди, а человеческая плоть блокирует эфир. В отличие от саркса, который, наоборот, служит проводником потусторонней энергии.
        Когда новизна ощущений притупилась, я попробовала шевельнуть пальцами, и они дрогнули в ответ.
        Неплохо.
        - Стоп! Ты ведь не должен разго… - начала я и с непривычки осеклась. - Совсем забыла, у меня же теперь твой голос!
        Извини, если он пришелся тебе не по вкусу.
        - Не выдумывай, голос у тебя потрясающий, меня больше напрягает рафинированный словарный запас. Ну ничего, мы выбьем из тебя эту аристократическую дурь. - В моих устах его речь звучала капельку живее. - А если серьезно, ты почему до сих пор здесь?
        Побочный эффект от золотой пуповины, не иначе.
        - Прекрасно. Вместилище с суфлером.
        Если ты предпочитаешь тишину…
        - Нет-нет. Это же твое тело. Черт, до чего низкий у тебя голос. Связки не устают? - Я расправила широкие плечи. - Всегда считала себя восприимчивой к эфиру, но твое восприятие - просто космос. Ты как будто существуешь на обеих плоскостях.
        Не по своей воле. Мало радости скитаться между мирами и нигде не иметь пристанища.
        В ауре рефаита возникло напряжение. Однако меня не покидала уверенность, что нынешнее чувство - всепоглощающей безграничности бытия - меркло по сравнению с тем, что испытывали рефаиты до того, как начали питаться паранормалами. Если моя аура плавно стыковалась с эфиром, то его словно натыкалась на невидимую преграду.
        - Тебя что-то сдерживает, - заметила я. - Некое подобие голода.
        Тем лучше для тебя. Не поручусь за твою психику, если аура развернется в полную мощь.
        У меня не было резона усомниться в его словах. Человечеству не дано постичь бессмертие.
        Моя бренная оболочка застыла неподалеку в окружении алого свечения. Арктур обучил меня дыхательному методу при переселении, однако это требовало максимальной концентрации. Надеюсь, «Домино» раздобудет обещанный аппарат ИВЛ, чтобы я могла всецело сосредоточиться на Фрер.
        - Мне всегда казалось, вы подпитываетесь нашими аурами, как паразиты, - рассуждала я вслух. - Но в действительности вы же ничего не поглощаете?
        Продолжай.
        - Наши ауры, по аналогии с припоем, заделывают брешь между вами и эфиром. Вы не подпитываетесь, а… подсоединяетесь, наводите мосты.
        Сопротивление изнуряет ясновидцев. Поэтому нас и принимают за энергетических вампиров.
        Мой взгляд метнулся к испещренным шрамами ладоням.
        Подойди к зеркалу.
        Легко сказать. Неуклюже перебирая исполинскими конечностями, я двинулась вперед. Осознание нечеловеческой силы кружило голову. Я почти завидовала рефаиту, ведь его плоть не боится ни ножа, ни пули, а кости не перерубить топором.
        Ключевое слово - «почти». Несмотря на внушительную фактуру, рефаиты трепетали перед алым цветком. Кроме того, зверски болела поясница, как будто ее основательно «обработали» дубинкой.
        Согласись, не самые радужные впечатления.
        А виной всему Джексон. Своим предательством он обрек Рантанов на вечные муки.
        Не жалей меня, юная странница. За двадцать лет успеваешь привыкнуть.
        - Я не жалею, а сочувствую.
        Очень великодушно с твоей стороны.
        Тем временем я добрела до зеркала, но вплотную подходить не стала, чтобы не тратить силы, и, подавшись вперед, уставилась на «свое» отражение. Лишь тусклые глаза выдавали мое присутствие. Обычно в них полыхал огонь, который то разгорался, то мерк в зависимости от настроения. Но сейчас пламя угасло.
        - Так и тянет сказать какую-нибудь пошлость и послушать, как ты сквернословишь.
        Низкопробный юмор не твой конек.
        - Ты мне льстишь.
        Ни в коем случае. Итак, первое задание: подними мою руку. Только постарайся не выглядеть марионеткой, которую дергают за ниточки.
        7. Неприкаянные
        Остаток января я училась копировать движения Арктура, его манеры, походку. Каждая попытка подчинить рефаита оборачивалось испытанием, лабиринт отторгал незваную гостью, однако мне всякий раз удавалось сломить его сопротивление. Одолею Арктура, с Фрер и вовсе управлюсь в два счета.
        Лишившись власти над собственным телом, супруга инквизитора лишится еще и памяти, следовательно, нужно как-то обосновать ее амнезию. Вдохновение пришло, когда я листала историю болезни Фрер. Во время двух предыдущих беременностей у Люси на фоне гипотонии случались обмороки. Если постараться, она спишет провалы в памяти именно на них.
        Этой уловки хватит на раз или два максимум. Потом Фрер почует неладное.
        Удостоверившись, что с прыжком проблем не возникнет, я решила отдохнуть от тренировок. Рефаиты бодрствуют по трое-четверо суток кряду, однако с тех пор, как Арктур стал вместилищем, он заваливался спать не реже моего. Иногда мы делили постель. Однажды ночью, после очередного кошмара, я обнаружила дверь в его спальню распахнутой, а сам Арктур сдвинулся на край, освободив для меня половину кровати.
        Днем тоже хватало забот: я прилежно штудировала план отеля «Гаруш», просматривала бесчисленные записи, училась подражать Фрер - и, словно губка, впитывала все, что удавалось найти об объекте на Сайен-нет.
        Жорж Бенуа Менар. Родился раскаленным летом 2019-го, детство провел в Страсбурге, портовом городе на Рейне. В эксклюзивном интервью Менар рассказывал о стычке с детьми из свободного мира, которые обитали за электрическим забором, отделявшим Страсбург от Германии.
        По ту сторону обосновалась франкоговорящая семья из Швейцарии. Время от времени их многочисленные отпрыски, одурев от скуки, принимались дразнить нас и забрасывать паранормальной атрибутикой, пока мы брели из школы домой.
        В Германии и Швейцарии пользуются популярностью настенные часы, из которых каждый час вылетает деревянная птичка и исполняет одну и ту же трель. Называются они pendules a coucou, часы с кукушкой. Швейцарцы дразнили нас coucous, якобы мы зацикленные придурки, способные только распевать гимны. Несчастные слепцы не понимали, что это не мы, а они уподобились заводным игрушкам, чей механизм полностью контролировали паранормалы.
        Внезапно у меня перехватило дыхание. Pendules a coucou. Всего пару недель назад Нику было видeние водной доски и часов с кукушкой.
        Порабощение Фрер должно пройти безупречно.
        Возмущенный пагубным влиянием свободного мира на родной город - его архитектуру, кухню, реку, оскверненную Альпами, - Менар перебирается в Париж изучать юриспруденцию. Уже дипломированным специалистом он устраивается секретарем в инквизиторский суд.
        Его карьера стремительно идет в гору. Менар становится незаменим в Бастионе правосудия, коллег восхищает его незаурядный ум и дотошность. В двадцать шесть он внезапно переезжает в Сайенскую цитадель Лион и занимает туманную должность экспертного советника в Министерстве внутренних дел. Дальнейшие сведения о лионском периоде его жизни отсутствуют. Скорее всего, Менар участвовал в тайных зверствах Сайена в качестве того же дознавателя.
        В 2049-м он возвращается в Париж в статусе министра юстиции. Спустя четыре года его преданность Сайену окупается сполна - после смерти Жакмин Ланг тридцатичетырехлетний Менар становится самым молодым инквизитором Франции. Первым делом он требует реконструировать Страсбург и увеличить мощность тока на пограничном заборе до смертельной.
        На официальном снимке Менар запечатлен гладко выбритым, с высоким лбом и темно-ореховыми, тщательно уложенными волосами. На скуле родинка в форме полумесяца. Из-под нависающих густых бровей смотрят карие глаза. Популярность инквизитора зиждилась на безупречных манерах, приятной внешности и ненависти к паранормальному.
        К сорока годам Менар занимал верховный пост без малого семь лет, однако интервью с ним можно было по пальцам перечесть. Я посмотрела их все до единого. От хладнокровия Менара кровь стыла в жилах. Он долго думал, прежде чем ответить на вопрос, и, как мне показалось, наслаждался раболепной покорностью журналистов. Впрочем, внешне инквизитор был сама любезность, никогда не жестикулировал и если улыбался, то через силу.
        Фрэнк Уивер вел себя, как и полагается ярмарочному болванчику. Если приглядеться, можно различить руку кукловода. Менар, напротив, внушал трепет и, не повышая голоса, приковывал к себе всеобщее внимание.
        По моей просьбе Арктур устроил мне экзамен. Удостоверившись, что ответы отлетают у меня от зубов, я сосредоточилась на французском, выискивая специфические термины и анахронизмы, подлежащие искоренению.
        Временами безрассудность миссии приводила меня в ужас. Мне предстояло общаться с родными и близкими Фрер, ориентируясь лишь на ее публичный образ. Ну и нельзя забывать про элитное подразделение из восьмидесяти легионеров, преимущественно бывших спецназовцев, - которые охраняли инквизиторскую семью и успели изучить все особенности их поведения.
        Нужно действовать быстро, чтобы раздобыть оба фрагмента информации. Первый - причина конфликта между Менаром и Уивером - я передам «Домино», а вторым поделюсь только с Арктуром.
        К любому, самому замысловатому замкy можно подобрать ключ, и Бенуа Менар не исключение.
        В канун февраля высокая температура и кашель почти на весь день приковали меня к постели. Вечером, устроившись под одеялом с толстым французским словарем, я вдруг почуяла ауру Дюко. Осушив заваренный Арктуром настой с лимоном и медом, я поплелась в гостиную.
        - У нас гости, - сообщила я, плюхнувшись на диван. - Кстати, советую остаться. Рано или поздно Дюко захочет с тобой познакомиться.
        - Хорошо, - откликнулся рефаит. - Как твое самочувствие?
        - Лучше, - заверила я и, взяв протянутый термометр, засунула его в ухо. Вскоре прибор запиликал. - Ну вот, температура упала до сотни[34 - Имеются в виду градусы по шкале Фаренгейта, что соответствует примерно 37,8 градуса по шкале Цельсия.]. Завтра буду как огурчик.
        - Понимаю, тебе сложно пить, но постарайся, иначе заработаешь обезвоживание, - предупредил рефаит, убирая градусник.
        - Я постоянно пью!
        - Да. Кофе. - Арктур забрал мою чашку. - Заварю тебе еще воды с лимоном.
        - Давай. - Я шутливо толкнула его пяткой. - Ты прямо курица-наседка.
        - Ко-ко-ко, - с самым серьезным видом прокудахтал рефаит.
        Моя улыбка померкла, когда начались новости. «Око Сайена» передавало радужные сводки о вторжении в Португалию. Как радостно сообщил репортер, битва за Лиссабон уже в разгаре.
        На экране появилась карта. Лиссабон распростерся за широким устьем Тахо. По приказу Грэма Харлинга, верховного адмирала Сайенской Англии, военная флотилия перекрыла реку. На столицу с двух сторон надвигалась пехота, авиаудары обрушились на густонаселенные города Коимбра и Порту. Уивер торжественно поклялся прекратить бомбардировку, как только президент Португалии Даниэла Гонсалвес объявит о своей полной и безоговорочной капитуляции. Португалии нужен Якорь. Пора принять неизбежное.
        В свои двадцать девять Гонсалвес считалась молодым лидером. «Око Сайена» выставляло ее неопытным и слабым политиком, однако до сих пор Даниэла ухитрялась противостоять натиску сверхдержавы.
        - Я призываю президента Гонсалвес капитулировать, - вещал с экрана Уивер. - Лишь Сайену под силу избавить страну от паранормальной чумы. Сложите оружие, откройте сердца Якорю, и он ответит взаимностью. Сдавайтесь, и никто не пострадает. Станете упорствовать, и вас постигнет участь зачумленного дома. От Португалии останется лишь пепелище.
        К несчастью, это была не пустая угроза. Если Португалия решит сражаться до последнего и проиграет, она разделит судьбу Ирландии и ряда балканских стран. Ее население подвергнут остракизму и навсегда заклеймят смутьянами. Но, вопреки здравому смыслу, мне хотелось, чтобы Гонсалвес продолжила борьбу и не склонилась перед Якорем.
        - Как думаешь, не врут? - спросила я, когда Арктур вернулся. - С каких пор военное командование раскрывает все карты?
        - Ни с каких. Сайен озвучивает лишь то, что способствует пропаганде вторжения.
        - Значит, Португалия еще может победить?
        - Шанс есть всегда.
        Разумеется, мы просто успокаивали друг друга, но настроение почему-то улучшилось.
        Пару минут спустя на пороге возникла Дюко волосы крупными локонами ниспадали на плечи, воротник темно-серого пальто был поднят.
        - Добрый вечер, Флора. А вы, - обратилась она к Арктуру, - полагаю, ее подручный?
        Рефаит приветственно наклонил голову.
        - Приятно познакомиться.
        Изор старалась ничем не выдать своего любопытства, только бросала на Арктура недоуменные взгляды.
        - Смотрю, вы воздержались от полуночных вылазок к реке. Это не может не радовать. - Дюко скрестила руки. - Флора, мы считаем, ты готова к заданию. Руководство ждет твоего доклада. Первую попытку переселения рекомендуем предпринять завтра.
        Завтра? Так скоро?
        - Попробовать можно, но, боюсь, меня быстро рассекретят.
        - Если поторопишься, не рассекретят. Выясни, что не поделили инквизиторы, и возвращайся.
        - Хорошо, но для начала мне необходимо встретиться с врачом. Кашель так и не проходит.
        - Кордье присоединится к нам завтра, но вряд ли она успеет тебя осмотреть. - Изор вдруг осеклась. - Флора, ты уверена, что справишься?
        Меня так и подмывало сказать правду, что я не уверена, сумею ли завтра вообще встать с постели, однако с губ сорвалось:
        - Кордье в курсе, как работает мой дар? Какие показатели нужно отслеживать?
        - Ей известно столько же, сколько и мне. Впрочем, опытный консультант никогда не повредит, - объявила Дюко. - Я надеялась, твой подручный не откажется помочь.
        - Не откажусь, - кивнул Арктур.
        - Вот и славно. Люблю, когда люди стремятся приносить пользу. Особенно если эти люди находятся у «Домино» на полном пансионе. - Изор вручила мне ключ с адресной биркой и кодом. - По донесениям наших агентов, Фрер просыпается в семь. Встречаемся по этому адресу в шесть. Если возникнут проблемы, звони по номеру на обороте.
        Она развернулась на каблуках и, обдав нас ароматом розовой воды, скрылась за дверью.
        - Мне послышалось или тебя назвали халявщиком? - подмигнула я.
        - Слух тебя не подвел.
        - Она не со зла, просто брякнула на нервной почве, - утешила я, мысленно отметив, что лечебный отвар остыл. - Ну и задал ты ей задачку! Странно, ведь Берниш наверняка сообщила руководству, кто в действительности стоит за Сайеном.
        - Она могла счесть канал связи ненадежным и не углубляться в подробности. Но даже если сведения дошли до адресата, ими вряд ли станут делиться с рядовыми агентами вроде Дюко.
        - Наверное. Случай не из разряда служебной необходимости. - Я отставила чашку. - Пожалуй, лягу сегодня пораньше.
        - Ты так и не поела, - возмутился рефаит.
        - Не хочу. Аппетита нет.
        - Его нет почти неделю. - Арктур, сощурившись, наблюдал, как я встаю с дивана. - Ты не выздоравливаешь. Попроси у Дюко отсрочку.
        - Нельзя, время поджимает, - рассеянно бросила я, думая о своем, но, перехватив подозрительный взгляд Арктура, состроила самую невинную гримасу. - Не забывай, мы на пороге войны.
        - Не забуду. - Рефаит с минуту буравил меня глазами и, по-видимому успокоившись, переключился на новости. - Выспись хорошенько, Пейдж.
        - Постараюсь.
        Закрывшись в ванной, я сплюнула в раковину комок желтоватой слизи и, содрогаясь от отвращения, пустила воду. Это всего лишь кашель. Пройдет.
        Доковыляв до спальни, я, по обыкновению, обнаружила в кровати грелку, однако холод все равно пробирал меня до костей. Вымотанная до предела, с оголенными нервами, я напряженно таращилась в потолок.
        Завтра мне снова предстоит проникнуть в оплот Сайена. Да и новости не способствовали сладким снам. Стоило мне задремать, сразу накатывали воспоминания о пытках.
        К половине двенадцатого я совсем отчаялась. Нужно срочно принимать меры. Если не высплюсь, завтра провалю задание. К полуночи сна не было ни в одном глазу. Ругая себя на чем свет стоит, я поплелась в кухню.
        Джексон любил пропустить на ночь стаканчик, а потом спал без задних ног. Пора позаимствовать его методику, - как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я взяла из буфета бокал и откупорила графин с чем-то, похожим на красное вино.
        Сначала пила маленькими глоточками, просто чтобы успокоиться, однако у вина оказался очень богатый и насыщенный вкус - я опомниться не успела, как «уговорила» целый бокал и потянулась за добавкой. По телу растеклось блаженное тепло. В памяти всплыли ночные посиделки с «Печатями». Веселый смех, дружеская болтовня. Семья, обретенная мною в Лондоне.
        Отныне я призрак, лишенный пристанища. До сих пор присутствие Арктура сглаживало тоску по дому, но теперь она накрыла меня с головой. Мне безумно не хватало Марии, Элизы. Но особенно я скучала по Нику, лучшему другу, сосланному работать на «Домино» в другую страну. Стыдно сказать, но в глубине души мне даже не хватало Джексона Холла.
        Еще я тосковала по Ирландии. Двенадцать лет. Двенадцать лет назад у меня отняли бабушку с дедом. Осушив бокал, я вновь наполнила его багряным забвением.
        - Пейдж?
        Я подняла хмельную голову. На пороге маячил Арктур с всклоченными от подушки волосами.
        - Привет, - скороговоркой выпалила я. - Не спится?
        - Нет.
        - Какое совпадение, мне тоже. Вот, решила подлечиться. - Я выразительно отсалютовала бокалом.
        - А заодно провалить задание. - Арктур отнял у меня опустевший графин. - Это крепленое вино.
        - Отлично. Дополнительная крепость мне не повредит. - Я с пьяной улыбкой похлопала по дивану. - Составишь компанию?
        - Только если не будешь допивать.
        Я убрала бокал на кофейный столик. Арктур сел рядом со мной.
        - Позволь полюбопытствовать, с чего тебя вдруг потянуло на алкоголь? - спросил он.
        - А тебя?
        - Унять боль. Полагаю, ты преследуешь аналогичную цель.
        - Гениально, - похвалила я, заваливаясь на бок. - Оказывается, у меня больше нет дома. И неизвестно, будет ли.
        Арктур отвернулся к окну:
        - Меня терзает тот же вопрос.
        Его родина лежала в руинах, а моя - в тени Якоря. По милости Сайена мы превратились в бесприютных скитальцев.
        - Люди не помнят, как появились на свет. Онейромант ничего не забывает, - сменил тему Арктур. - Я родился в лесу, среди кромешной тьмы. Повсюду цвел амарант, в кронах пели птицы холь. - Поток синего фонарного света смягчил суровые черты, сейчас в облике Арктура сквозила диковинная, почти неземная красота. Лишь кое-какие мелкие, почти неуловимые детали выдавали в нем не человека.
        - За исключением птиц, в лесу царила гробовая тишина, недостижимая по эту сторону завесы. Между деревьями серебрился ручей. Минуя владения Мезартимов, он сливался со Скорбью и единым потоком впадал в Бездну.
        - Бездну?
        - Портал из нашего мира в эфир. Когда души смиряются со смертью и готовы обрести последний приют, мы подводим их к Бездне и они устремляются вниз.
        - Интересно, что все-таки происходит после смерти, - шепнула я, протрезвев (чего, собственно, и добивался Арктур). - И есть ли он вообще, последний приют?
        - Моталлаты утверждали, что владеют сокровенным знанием. Якобы их послали Енакимы, высшие существа, творцы эфира, и наказали нам почитать их. Однако кое-кто из рефаитов взбунтовался, и Нашира слыла самой ярой противницей нового уклада.
        - Но ты не разделял ее сомнения?
        - Я разделял веру наших правителей.
        - А сейчас?
        - С возрастом оснований для слепого поклонения все меньше. Если высшие создания существуют, почему они не предотвратили войну? Почему не препятствовали водворению Сайена? Почему допустили этот кошмар?
        О войне Арктур рассуждал, как и подобает бессмертному. Поистине, время - лучший лекарь.
        - В твоих воспоминаниях мелькал образ дома, - призналась я. - Там безумно красиво?
        Рефаит молча кивнул в ответ.
        - Тяжела доля изгнанника, - добавил он чуть погодя.
        В моих воспоминаниях остались поля в обрамлении желтого благоухающего утесника - извечной приманки для пчел. Под бескрайним небом - зеленеющие холмы, увенчанные старинными замками. Фруктовый сад, усеянный золотыми яблоками-падалицей. Иней на калитке. Горы - белоснежные зимой и зеленые в другие времена года. За двенадцать лет многое стерлось из памяти, наверное, я чересчур идеализировала Ирландию, но тем не менее рвалась туда всем сердцем.
        - Мне бы хотелось взглянуть на твой родной край, - сообщил Арктур.
        - Мне тоже.
        Образ Ирландии хранился в моем лабиринте. Арктуру не составит труда пробраться на задворки моего сознания и воскресить запертые там воспоминания. Но попросить я не отважилась.
        - Если загробный мир обречен на гибель, ты сумеешь обрести приют на нашей стороне завесы?
        Арктур медлил с ответом.
        - Да. По крайней мере, временно.
        Повисло тягостное молчание. Гостиная качалась, как маятник.
        - Зачем пуповина связала нас двоих? - пробормотала я еле слышно. - Почему именно мы? Почему сейчас?
        - Хотел бы я знать…
        Низ живота словно налился свинцом. Влечение сломило возведенные мною стены, я опомниться не успела, как развернула Арктура к себе лицом. Наши взгляды встретились.
        - Тебе не досаждает наша связующая нить? - шепнула я.
        Комната словно наполнилась электрическими разрядами.
        - Нет, - одними губами отозвался рефаит. - С тобой я обретаю пристанище и как будто вновь оказываюсь дома.
        У меня вырвался смешок.
        - Призрачные странники по натуре скитальцы, им чужд Якорь. Поэтому Сайену я как кость поперек горла. - Мой палец скользил по суровому, словно вытесанному из камня лицу. - С таким пристанищем ты обречен скитаться вечно.
        - Мне не впервой совершать глупости, Пейдж Махоуни.
        От саркса веяло теплом. Крепкие, четко очерченные скулы противоречили его зыбкой, пограничной природе. Он казался таким человечным. Осязаемым. Настоящим.
        Мне вдруг захотелось отринуть условности и разгадать тайну этого сфинкса. Захотелось снова проникнуть в его лабиринт и слиться в медленном танце с самым глубинным, самым потаенным «я». Захотелось прильнуть к его призрачной оболочке и познать ее - его, как не доводилось никому прежде. Его взгляд - точно неизведанный мир, дверь в бесконечность.
        Еще я мечтала очутиться в его объятиях, снова прильнуть к его губам.
        Мечтала пробудить в нем страсть.
        В жилах забурлила кровь. Переместив ладонь на затылок рефаита, я притянула его к себе.
        - Пейдж.
        Стальные пальцы сомкнулись на моем запястье. Очнувшись от его прикосновения, я заглянула в пылающие глаза и прошептала:
        - Наконец-то мы с тобой одни. - Моя рука легла на широкую, мускулистую грудь. - Хочу тебя.
        - Это говорит алкоголь, а не ты.
        - Самая натуральная я, только без маски. - Я потерлась о его шею.
        - Напротив, ты прячешься за маской, чтобы скрыть страх, - ласково укорил Арктур. - Доверие не терпит мишуры. Предпочитаю видеть тебя в истинном свете, юная странница. И сам открывался тебе без утайки.
        Нужно убедить его, что все происходящее - правда, а слова, произнесенные из-под маски, самые искренние. Нужно рассказать про четвертую карту, Влюбленных, предостережение «Не отрекайся». Но язык не ворочался, мысли разбегались, как тараканы.
        - Пейдж. - Арктур стиснул мою болтающуюся голову ладонями. - Встать сможешь?
        Гостиная вертелась, словно карусель. Арктур подхватил мое обмякшее тело и поднялся.
        - У тебя потрясающие скулы, - забубнила я ему в грудь. - Ты хоть представляешь насколько?
        - Спокойной ночи, Пейдж.
        Он отнес меня в спальню, уложил набок и подсунул здоровую руку мне под голову. Едва коснувшись подушек, я провалилась в забытье.
        Я судорожно дернулась, заворочалась - и проснулась. Голова была чугунная и норовила лопнуть.
        Обрывки воспоминаний. Мои пальцы скользят по его скулам. Два голоса, но слов не разобрать. Все смутно, как в тумане. Зато обуревавшая меня страсть запомнилась чересчур ясно. Арктур наверняка ощущал через пуповину мое влечение - сладостное и тягучее, словно летний мед.
        Угораздило же меня напиться и поставить под угрозу успех миссии, от которой зависело слишком многое.
        Близилась половина пятого утра. Заспанная, я включила лампу и, стараясь не делать лишних движений, облачилась в приготовленный накануне наряд. Каждый вдох ножом впивался под лопатку. Кожа приобрела сероватый, «газетный» оттенок.
        Выпрямив волосы и капнув в глаза затемнителем, я сунула в карман конфигуратор и на цыпочках прокралась в гостиную. Арктур, по всей видимости, еще не проснулся, однако графин с вином стоял на прежнем месте. Выплеснув остатки крепленого в раковину, я через силу проглотила целый стакан воды.
        Влага возымела целительный эффект: в памяти всплыли разрозненные фрагменты разговора, поза, в которую меня уложили, чтобы не захлебнулась рвотой. Да, вечер определенно удался…
        - Ты рано, - заметил рефаит с порога.
        - Сама в шоке. - Я откинула гладкие пряди со лба. - Слушай, прости за вчерашнее. Выпивка явно не мой конек. Кстати, - затараторила я, прежде чем Арктур сумел вклиниться, - тебе не обязательно идти со мной. Лучше займись граффити, выясни, кто еще в цитадели на нашей стороне. Пора поискать союзников в цитадели.
        Арктур медлил с ответом.
        - Собираешься довериться непрофессионалу? Ты хоть представляешь степень нагрузки на свой организм?
        - Уверена, врач справится.
        Рефаит молча переваривал мои слова, гадая, стоит ли лезть в бутылку и допытываться, почему я отталкиваю его в самый ответственный момент.
        Будь я хоть капельку храбрее, сказала бы как есть, что моя уязвленная гордость требовала держаться от него на расстоянии.
        - Обязательно отмечай найденные граффити на карте. Вдруг в них прослеживается система.
        Не глядя на Арктура, я зашнуровала ботинки и стянула в узел непривычно гладкие, точно чужие волосы.
        - Как скажешь, - откликнулся рефаит, - но, когда вернешься, нам предстоит серьезный разговор.
        - Не о чем тут говорить! - выпалила я, натягивая куртку. - Обычные пьяные бредни.
        В гостиной повисло гнетущее молчание. Арктур наблюдал, как я беру со столика ключ.
        - Пейдж.
        Я медленно обернулась.
        - Несмотря на все сомнения, помни: ты странница. Обладательница поистине уникального, неповторимого дара. И я очень горжусь твоими достижениями. Если понадоблюсь, зови, - добавил рефаит. - Знай, я всегда на твоей стороне.
        У меня перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы.
        - Спасибо. - Потупившись, чтобы скрыть волнение, я застегнула куртку. - Ты тоже береги себя. Старьевщик вновь вышел на охоту, постарайся не угодить ему в лапы.
        - У меня нет ни малейшего желания становиться пленником. Надеюсь, и тебя минует эта печальная участь. Пейдж, очень прошу, не рискуй понапрасну.
        - Попробую, но не обещаю.
        Наши взгляды встретились. Чтобы не натворить глупостей, я схватила сумку и рванула к выходу.
        Но второпях чуть не забыла про маскировку. Спохватилась только в последнюю секунду и, задержавшись перед зеркалом, прижала к лицу конфигуратор. Нагревшись, материал сделался маслянистым и неприятно стягивал кожу. Стиснув зубы, я боролась с искушением сорвать маскировку, преображавшую мои черты. Когда неприятные ощущения притупились, нос стал курносым, рот растянулся почти до ушей, а щеки покрывала россыпь веснушек. Пейдж Махоуни исчезла, ее сменила Флора Элизабет Блейк, студентка Сайенского лондонского университета, приехавшая собирать материал для диссертации. Конфигуратор не оставлял следов, если не считать крохотных, едва различимых заломов на коже.
        Поразительно. Невероятно. Косметическая хирургия без скальпеля. Жаль, мое состояние не позволяло оценить чудо-изобретение по достоинству.
        Дождь лил как из ведра. Лицо немилосердно горело и чесалось. Угрюмая, озябшая, я брела по темным улицам, пока не наткнулась на освещенный вход в метро. Купила билет и, спустившись на платформу, попыталась унять судорожное дыхание. Только бы меня не стошнило по дороге к Рю де Сюрен.
        Наконец подошел поезд. Забравшись в почти безлюдный вагон, я устроилась в уголке и подняла повыше воротник. До нужной станции было двадцать минут езды, целых двадцать минут мне предстояло провести наедине со своими мыслями.
        Элиза могла прыгнуть в постель с первым встречным, а утром уходила, не попрощавшись.
        Ник влюблялся в ласковые глаза, улыбку, не подозревая, что скрывается за ними. Всякий раз он бросался в омут с головой, не опасаясь разбиться о камни.
        Я же была из тех, кто дует на воду. Если испытывала влечение, то непреодолимое, которое всегда чревато последствиями.
        Впервые поцеловав Арктура Мезартима, я поняла: расплата неизбежна.
        Той ночью я не желала его по-настоящему. Не считая короткого мгновения в его крепких, надежных объятиях. Перед лицом неминуемой смерти мне было страшно и одиноко, а он просто подвернулся под руку. Не более. Потом судьба снова свела нас вместе, и постепенно мне открылась истина.
        Я постоянно искала с ним встречи, жаждала услышать голос. Улыбалась просто потому, что он рядом. Арктур мотивировал меня, и, пускай он по-прежнему оставался тайной за семью печатями, постичь которую невозможно, я бы не покривила душой, назвав его родным.
        Объявили мою станцию. На ватных ногах я побрела в морозный сумрак. Одна радость - конфигуратор больше не доставлял дискомфорта.
        Через дорогу маняще светилась витрина пекарни. В спешке у меня вылетело из головы позавтракать. Я шагнула в благоухающее сдобой тепло и взяла большой кофе с chausson aux pommes[35 - Слойка с яблоками (фр.).]. С такой внешностью никто не узнает во мне беглую преступницу, а значит, можно делать все, что душе угодно.
        До Рю де Сюрен было рукой подать. И ни единой камеры наблюдения рядом. Выбросив недоеденную слойку, я отыскала нужную дверь и набрала код. Пересекла выложенный черно-белой шахматной плиткой вестибюль и взобралась на третий этаж.
        Прямоугольная малогабаритная квартира состояла из ванной, гостиной и крохотной кухоньки. У раскладушки виднелся обещанный Дюко аппарат ИВЛ. Разувшись, я плюхнулась на диван, сдернула конфигуратор и принялась массировать онемевшие щеки.
        В выстуженной гостиной царила мертвая тишина. Я допила кофе, и мысли вновь устремились к Арктуру, как птицы в гнездо.
        Наш роман закончился, не успев начаться. Я сама оттолкнула Арктура из страха влюбиться, не догадываясь, что уже слишком поздно. Сердцу не прикажешь.
        Теперь ничего не вернуть. Даже вдали от бдительного ока Рантанов, даже если Арктур еще не остыл ко мне - что, впрочем, маловероятно, - нам лучше оставаться союзниками. Все прочее только усугубит ситуацию.
        Голос разума приводил все новые, совершенно неубедительные доводы, однако все они разбивались о мое страстное желание познать Арктура вплоть до самых потаенных уголков его души. Связующая нас нить породила влечение, отрицать которое бессмысленно. Пора положить этому конец - любой ценой.
        Несмотря на крепкий кофе, я задремала, точнее, вырубилась, свернувшись калачиком на краешке дивана. Разбудил меня знакомый голос и незнакомое имя.
        - Флора. - Кто-то тряс меня за плечо. - Пейдж. Ты что, ночевала здесь?
        Надо мной склонилась Дюко. Сегодня наставница пренебрегла косметикой, а роскошные волосы стянула в пучок на затылке.
        - Нет. - Я облизала пересохшие губы. - Просто пришла заранее.
        - А твой подручный?
        - Приболел.
        Вопреки ожиданиям, Дюко не устроила мне допрос, только включила отопление.
        - Наверное, от тебя заразился. Немудрено, если безвылазно торчать в четырех стенах. К счастью для тебя, наш медик вернулась из командировки и направляется сюда.
        Изор помогла мне сесть. Виски моментально сдавило металлическим обручем.
        - Ты перебрала накануне, - объявила Дюко.
        - Ничего подобного! - возмутилась я.
        - Конечно, я уже давно торчу в Сайене, но определять похмелье пока не разучилась. - Дюко кисло улыбнулась. - Все мы стремимся восполнить образовавшуюся пустоту. Кто-то находит утешение в алкоголе. Кто-то в сексе. Я предпочитаю курение, оно отлично вписывается в мою программу.
        - Какую программу?
        - Саморазрушения. - Изор стиснула мое предплечье. - Ты хлебнула лишнего, Флора. Так и быть, я закрою глаза на твой проступок при условии, что впредь это не повторится. Уяснила?
        Я чуть наклонила голову. Дюко сунула мне стаканчик кофе:
        - Пей.
        Я покорно сделала глоток.
        - Очухивайся и слушай. - Дюко опустилась на краешек раскладушки. - К сожалению, аппарат повредили при транспортировке, теперь баллон необходимо менять каждые три часа вручную. Соответственно, ты должна обернуться за этот срок. Маловато для создания убедительного образа.
        - Ничего, справлюсь.
        - Если твое вмешательство или физическое местонахождение раскроют, ты должна вернуться и немедленно покинуть здание. Стеф, наш курьер, будет дежурить поблизости. Он о тебе позаботится.
        - А вдруг меня схватят?
        - Вряд ли, но если такое произойдет, боюсь, мы ничем не сможем помочь. Наша последняя попытка спасти агента едва не окончилась катастрофой. - Изор взглянула на меня в упор. - Отравленная капсула с тобой?
        Я кивнула. «Гильза» с быстродействующим ядом была надежно спрятана в куртке.
        Изор достала из дипломата уже знакомый план.
        - Особое внимание обрати на Salon Dore, Золотой зал. - Ее палец уперся в главное здание. - Личный кабинет Менара, именно там он хранит самые важные и секретные документы.
        Я постаралась ничем не выдать своего волнения. Даже если кабинет не представляет интереса для «Домино», мне нужно любой ценой проникнуть туда и добыть второй фрагмент мозаики.
        Местоположение Шиола II.
        - Нам доподлинно известно, что в Золотом зале есть сейф, где Менар прячет бумаги, не предназначенные для Сайен-нет. Разумеется, инквизитор сутками напролет пропадает в кабинете, поэтому, как только появится возможность, не зевай. Уверена, для закоренелой преступницы не составит труда вскрыть сейф.
        - Зависит от сейфа, - парировала я. - А вдруг мне удастся добыть еще какие-нибудь сведения?
        - Твоя задача - выяснить причину размолвки между Менаром и Уивером. Все прочее тебя не касается.
        - Ясно, - откликнулась я после короткой заминки.
        К горлу подкатила тошнота. Я поспешила в ванную и уставилась на свое отражение. Отекшая физиономия, налитые кровью глаза. Стараясь не издавать громких звуков, я склонилась над раковиной, но сумела исторгнуть из себя лишь очередной комок желтоватой слизи.
        - Проклятье! - выругалась я.
        Со мной творилось что-то неладное, но узнать диагноз было заведомо страшно. Если Дюко пронюхает о болезни, меня снимут с задания, а этого нельзя допустить.
        Стиснув зубы, я ополоснула раковину и, превозмогая отвращение, умылась ледяной водой. Умывание вкупе с крепким кофе возымели целительный эффект. Теперь ничто не помешает мне выполнить задание. Наверное.
        За дверью послышались голоса. Вернувшись в гостиную, я застала там еще одну гостью - женщину лет тридцати. Облегающее платье с короткими рукавами-клеш выгодно подчеркивало женственные формы. Алебастровая кожа резко контрастировала со сливовым бархатом наряда и смоляными, стриженными под каре волосами.
        - …зачем рисковать в таком состоянии? - спрашивала незнакомка. - Можно ведь перенести, спешить нам некуда.
        - Есть куда, и вчерашний день тому доказательство. В свете сложившейся ситуации… - заметив меня, Дюко осеклась. - Флора, познакомься. Элеонора Кордье, наш медработник.
        Элеонора подняла на меня сверкающие темные глаза. Ее губы были накрашены в тон платью.
        - Добро пожаловать в «Манекен», Флора. - Рукопожатие было изысканным, а речь выдавала в Элеоноре коренную француженку. - Говорят, ты доставила Сайену больше хлопот, чем все мы, вместе взятые. А еще говорят, у тебя непрекращающийся кашель. Жаль, не успеваю тебя осмотреть. Мадель Гильотина вот-вот проснется.
        - Мы бы успели, явись ты вовремя, - буркнула Дюко.
        - Осторожность не терпит суеты. - Проигнорировав обиженную гримасу Дюко, Элеонора повернулась ко мне. - Флора, еще не поздно все отменить. Насколько мне известно, переселение влечет существенную нагрузку на организм. Ты точно потянешь?
        - Точно. Можете не сомневаться.
        Изор удовлетворенно кивнула.
        - Ну ладно. - Кордье подтолкнула меня к раскладушке. - Устраивайся поудобнее, сейчас мы тобой займемся.
        Я безропотно легла и вытянулась во весь рост. Кордье подсунула мне под голову подушку, пока Дюко возилась с аппаратом. Вот когда я раскаялась, что не взяла с собой Арктура, доверив свое беззащитное тело двум совершенно посторонним людям.
        - Почти готово, - сообщила Элеонора и принялась рыться в чемоданчике. - Сейчас только вколю тебе снотворное.
        - Какое еще снотворное?! - всполошилась я. - Зачем?
        - Для интубации. - Кордье продемонстрировала мне дыхательную трубку. - Ее проводят только под нарко- зом.
        Даника усовершенствовала мой допотопный ИВЛ, снабдив его кислородной маской, и мне хватало с лихвой.
        - Под наркозом я не смогу странствовать. - Кордье недоуменно нахмурилась, пришлось пояснить: - Проецировать фантом.
        Женщины обеспокоенно переглянулись. Будучи невидцами, они смутно представляли, как работает мой дар.
        - Извини, Флора. Все эти странствия для нас темный лес, - призналась Элеонора. - Ну и как поступим?
        - Можно абстрагироваться от тела, перебравшись в лабиринт.
        - Не знаю, о каком лабиринте речь, - улыбнулась Кордье, - но звучит заманчиво. - Она достала из чемоданчика аэрозоль. - Легкая анестезия для горла. В сон клонить не будет, обещаю.
        - Под вашу ответственность. - Я откинулась на подушки и попыталась расслабиться. - Когда закончите, ущипните меня посильнее. Иначе не почувствую.
        - Как скажешь. - Элеонора встряхнула флакончик. - Теперь открой рот.
        Мерзкая на вкус струя хлынула в горло и потекла по пищеводу.
        - Следи за временем, - напутствовала Дюко. - Помни, у тебя всего три часа. Bon courage[36 - Удачи (фр.).].
        Кивнув, я устремилась в лабиринт. Вокруг расцветали маки, притупляя неприятные ощущения, которые испытывало мое будто бы неродное тело. Чьи-то ногти впились в кожу, посылая мне болевой импульс. Не мешкая, я перенеслась в эфир.
        Отель «Гаруш» располагался поблизости, с Люси Менар Фрер мы встречались и прежде. Ее лабиринт сиял, точно маяк. Все случилось быстро и безболезненно. Мышка и не почуяла, как ее поймали за хвост.
        Прикосновение гладкого шелка к лицу. Трепетание век. Заимствованный организм постепенно пробуждался. В пронзительной утренней синеве я увидела, что лежу на боку в кровати под балдахином.
        Я медленно подняла ухоженную руку с безупречным маникюром. Рука, несомненно, принадлежала Люси Менар Фрер, об этом свидетельствовало обручальное кольцо - рубин, окруженный бриллиантами, в оправе из чистого золота.
        Фрер не оказала ни малейшего сопротивления. В отличие от Хилдред Вэнс, знаковой фигуры в иерархии Сайена, мадель Гильотина не умела распознавать и предотвращать вторжения в свой разум. Хоть ее лабиринт и не отличался стерильностью, но был начисто лишен красок - типичное явление для невидцев - и напоминал площадь Вогезов - самое первое роскошное пристанище супругов Менар.
        Освоившись в новом вместилище, я уловила цветочный аромат и жадно втянула носом воздух. Какое наслаждение - дышать без раздирающей грудь боли. Полусонная, я обвела взглядом спальню, задержавшись на богатой обстановке в малиновых тонах, темном, до блеска натертом паркете, вазе с белыми розами. Кромку постельного белья украшали золотистые якоря.
        Я провела пальцем по верхней губе - крови не было. Пора. Собравшись с силами, я заставила Фрер приподняться на локтях и вдруг спохватилась: она же на двадцатой неделе, о чем красноречиво говорил выпирающий живот.
        До сих пор мне не доводилось сталкиваться с беременными. В Синдикате старались не обзаводиться потомством. Дети - слишком дорогое удовольствие. Тем не менее наличие эмбриона меня не обескуражило. Прорвемся.
        Удостоверившись, что могу твердо стоять на ногах, я встала с кровати. Две пуповины - золотая и серебряная - по-прежнему связывали меня с собственным телом и Арктуром, однако в облике невидицы я начисто утратила ощущение эфира. Плоть Фрер отрезала меня от половины привычного мира.
        На потолке переливалась люстра. Очевидно, спальня помещалась в восточном крыле, отведенном под личные покои инквизиторской семьи. Вечерами, после оживленных дебатов, стилист отбирал для Фрер пару нарядов. Распахнув платяной шкаф, я обнаружила длинное, в пол, платье из кроваво-красного шифона с высоким воротником и низким вырезом.
        На камине тикали золотые часы. Почти без четверти семь. Подойдя к зеркалу в позолоченной раме, я критически оглядела новый облик, стараясь придать чертам живость, а взгляду осмысленность. У Фрер оказался курносый нос, а волосы ниспадали волнами. Безупречная, без единого пятнышка кожа явно побывала в руках дорогого косметолога.
        Ребенок шевельнулся в утробе. Я коснулась распухшего живота и ощутила новый толчок.
        - Тсс! - шепнула я. - Maman скоро вернется, обещаю. Не выдавай меня, ладно?
        Последовал очередной пинок.
        Времени оставалось в обрез. Я направилась к ближайшему окну и выглянула на террасу. Пошевелила пальцами, повела плечами, размяла шею. Арктур не ошибся: после рефаита подчинить Фрер оказалось до неприличия просто.
        Едва часы пробили семь, в дверь тихонько постучали. Я облизнула пересохшие губы и властно произнесла:
        - Entrez[37 - Войдите (фр.).].
        На пороге возникла бледная женщина в узких очках с проволочной оправой. Вишневого оттенка волосы пострижены под пажа. Передо мной была Александра Коция, личный секретарь Люси Фрер. Ее отец слыл близким другом инквизиторской четы - подозреваю, на сторону Сайена он переметнулся перед вторжением в Грецию. В двадцать четыре года Коция эмигрировала из Сайенской цитадели Патры, поступила в услужение к Менарам, а в скором времени сочеталась браком с известной журналисткой Шарлоттой-Мари Дешам.
        Если эта информация всплыла в мгновение ока, значит память меня точно не подведет.
        - Доброе утро, Люси. - Белоснежная улыбка Коции сочеталась с белым датапэдом.
        - Доброе утро, Алека, - фамильярно откликнулась я.
        - Простите, что врываюсь в такую рань, но Яссон срочно требует аудиенции, - тараторила Коция на безукоризненном французском. - Ей назначено на семь тридцать, а в восемь у вас завтрак с представителями Societe Francaise pour la Preservation Culturelle[38 - Французское общество сохранения культурного наследия (фр.).]. Я пыталась перенести встречу, ссылаясь на вашу занятость, но общественники уперлись. Им так не терпится обсудить состояние городских скверов.
        Ну хоть кто-то печется о городских скверах!
        - Затем у вас ланч с мадель Верани, в три заседание с министром промышленности, в пять тридцать телеком с главой легионеров, в шесть придет акушерка, после нее можно уделить время детям. - Коция оторвалась от датапэда. - Верховный инквизитор интересуется, не согласитесь ли вы поужинать с ним в девять.
        - Разумеется, - откликнулась я, подражая интонациям Фрер. - Где у меня встреча с…
        Министр внутренней безопасности. Фамилия: Яссон. Арктур экзаменует меня в гостиной. Имя?
        - Габриэль?
        - Как всегда, в вашем кабинете.
        - Естественно. - Я картинно поморщилась. Коция, по всей видимости, ничего не заподозрила, однако лишняя осторожность не повредит. - У меня жуткая мигрень. Алека, не принесешь обезболивающее?
        - Конечно, Люси, - захлопотала секретарь. - Ложитесь, отдыхайте. Я побеседую с мадель Яссон и отменю вашу договоренность.
        - Габриэль уже здесь?
        Коция виновато потупилась:
        - Да.
        Неожиданная накладка. Проще всего выпроводить Яссон, однако чутье подсказывало, что Люси Фрер не из тех, кто пренебрегает своими обязанностями.
        - Не нужно ничего откладывать, - поразмыслив, ответила я. - Просто перенеси встречу в Малиновый кабинет, поближе к покоям.
        - Как пожелаете.
        Я со страдальческим видом кивнула. Цокая тонкими каблуками белых туфель, Коция скрылась за дверью. Если мне не изменяет память, всего две комнаты отделяют Малиновый кабинет от Золотого зала.
        Настоящая Фрер не появилась бы перед публикой, предварительно не приняв душ. Обливаясь пoтом, я отчетливо ощущала чужой запах на «своей» коже. Очевидно, Менар провел с супругой ночь и удалился еще на рассвете. В интервью он заверял, что работает за полночь, а встает в пять.
        Ванная была облицована темным мрамором с золотым рисунком. Запрокинув голову и не глядя вниз, я разделась и шагнула в прозрачную кабинку, под прохладные струи, смешанные с ароматной пеной. Автоматические струи приятно холодили тело и не жалели ароматной пены. Едва ли Фрер подвергалась водяной пытке, но под влиянием моей фобии алебастровая кожа покрылась мурашками.
        Люси выбрала себе помощницу из свободного мира. О Балканском вторжении мне поведала Мария, активная участница сопротивления. О том, что творилось в Греции - первой захваченной стране, она рассказывала мельком, но, по всей видимости, отдельные граждане избежали клейма смутьянов. Когда войска Сайена вторглись на полуостров, Коции едва минуло четыре. Она и не поняла, чего лишилась с водворением Якоря.
        Сполоснувшись и обсохнув в потоках теплого воздуха, я выбралась из кабинки и мысленно поблагодарила небо за выносливость, ибо у Люси Менар Фрер болело все. Ноги сводило судорогой, поясницу ломило, а одышка была ничуть не лучше моей. Да, в беременности приятного мало. Завернувшись в полотенце, я почистила белоснежные зубы (десны вместилища распухли и кровоточили) и, поспешив в спальню, застегнула на запястье серебряные часики, которые Фрер снимала только на ночь. Потом облачилась в алое платье, чувствуя себя по меньшей мере королевой Франции. Для сайенской чиновницы Фрер одевалась чересчур пышно.
        Пожилой слуга принес сладкий греческий кофе и таблетки. Я проглотила их все и, попивая кофе, до блеска расчесала густые волосы.
        Впереди вырисовывались две крайне заманчивые перспективы. Первая - Золотой зал, а вторая, насущная - ужин с Менаром.
        Придется действовать осторожно. Под предлогом головной боли Фрер отправится в постель, а после проснется как ни в чем не бывало. Правда, минувший час вылетит у супруги инквизитора из памяти. Только бы ее не начали расспрашивать про встречу с Яссон! Но тут не угадаешь.
        Я собиралась уходить, как вдруг спохватилась: у Фрер ведь мания наряжаться! Жемчужные серьги, помада и первый попавшийся парфюм дополнили облик.
        Обмануть Коцию было легко. Беседа с министром требовала большей сноровки.
        Из восточного крыла в главное здание вел коридор, украшенный портретом Ирен Турнер, первого инквизитора Франции, - прославленная особа осуждающе взирала на меня сверху.
        Всего две стены отделяли меня от заветной цели.
        Лампа на мраморной столешнице горела теплым светом. В глубоком кресле восседала Габриэль Яссон, министр внутренней безопасности. Темные кудри убраны в конский хвост, на смуглом лице россыпь веснушек. При виде меня Яссон сунула мобильный в карман пиджака и встала:
        - Люси.
        - Габриэль. - Я расцеловала ее в обе щеки. - Желаешь что-нибудь выпить?
        Надеюсь, Фрер ладит с близким кругом. По крайней мере, с Берниш она беседовала очень тепло.
        - Да, кофе сейчас принесут. - Яссон с улыбкой кивнула на мой живот: - Как вы оба себя чувствуете?
        - Малыш в полном порядке. Жаль, не могу похвастаться тем же. Голова раскалывается. - Я демонстративно потерла виски.
        - Издержки беременности, сама понимаешь. С Норой меня постоянно мучили мигрени. - Яссон сжала мой локоть. - Почему бы тебе не прилечь? Поговорим позже.
        - У меня сегодня чрезвычайно плотный график. - Я опустилась в кресло напротив. - Кроме того, если не ошибаюсь, дело срочное.
        Яссон вернулась на облюбованное место. Покрывшись испариной, я сплела тонкие аристократические пальцы.
        - По твоему приказу мы объявили опасную преступницу Пейдж Махоуни в розыск, - сообщила Яссон.
        Значит, ей известно, что казнь была постановочной. В принципе, логично. Кого посвящать в тайну моего бегства, как не министра внутренней безопасности.
        - Махоуни, - с отвращением процедила я. - Ну и?
        - Я велела отслеживать всех, кто уклоняется от камер наблюдения. Уклонистов обнаружилось много, однако Махоуни среди них отсутствовала. - Яссон протянула мне датапэд. - А десять дней назад камеры на мосту Искусств зафиксировали это.
        Проклятье!
        Запись была сделана в утро, когда мы с Арктуром совершили вылазку в катакомбы. К счастью, линзы и прическа полностью преобразили мое лицо, а расстояние не позволяло рассмотреть детали.
        - Десять дней, - изрекла я, собравшись с мыслями. - Почему мне докладывают только сейчас?
        - Программа распознавания не среагировала, - пояснила Яссон. - Дистанция, ракурс, кроме того, заявленная особа хорошо поработала над внешностью. Оперативник заметил ее, когда просматривал запись на предмет драки, и сразу связался со мной.
        Принесли кофе. Яссон тут же умолкла. Я едва сдерживалась, чтобы не вытолкать замешкавшегося слугу за дверь.
        - Вся считанная биометрия соответствует параметрам Махоуни. Совпадение почти стопроцентное. - Габриэль перевела дух. - Люси, ты ведь встречала подозреваемую в архонте. Как считаешь, это она?
        Я притворилась, будто пристально изучаю снимок.
        - Наверняка не скажу. Так или иначе, нельзя допустить, чтобы эта смутьянка разгуливала на свободе. - Я отодвинула датапэд. - Особу со снимка разыскать. На мосту выставить еще два отряда НКО. Задействуй любые ресурсы.
        - Слава Якорю! - произнесла Габриэль и замялась. - Ты собираешься уведомить архонт?
        - По всей видимости, придется, - поразмыслив, ответила я.
        И, как выяснилось, попала в яблочко. Яссон буквально перекосило от злости.
        - Уму непостижимо! Упустить опасную террористку - и в кусты! Сами натворили дел, а нам расхлебывать. Как будто своих забот мало. - Габриэль со вздохом убрала датапэд в сумочку. - Как только появятся новости, сообщу.
        Она расцеловала меня в обе щеки и вышла, даже не притронувшись к кофе. Едва дверь за министром захлопнулась, я перерыла все ящики и антикварное бюро, но обнаружила лишь стопку писчей бумаги и книги по истории.
        Створчатые двери по левую сторону вели в соседний кабинет, отделявший меня от Золотого зала. Жаль, без контакта с эфиром не угадаешь, там ли сейчас Менар.
        Впрочем, где ему еще быть с таким количеством аудиенций? Гляну хотя бы одним глазком, с меня не убудет. Собравшись с духом, я толкнула ближайшую створку и переступила порог.
        Salon Blanc, Белый зал, идеально соответствовал названию. Вся обстановка, начиная от ковра, потолочной лепнины и заканчивая благоухающими лилиями, была выдержана в белых тонах. Невольно вспомнилась стерильная пыточная, и сердце учащенно забилось.
        Шестеро мужчин в строгих костюмах собрались за столом, поглощенные разложенной перед ними документацией. Услышав меня, они разом встрепенулись.
        - Доброе утро, Люси. - Сидевший с краю мужчина снял очки в золотой оправе. - Вам помочь?
        В голове отчетливо зазвучал голос Арктура. Имя: Жакоб Коклен. Должность: заместитель министра финансов. Для Фрер просто…
        - Жак, верховный инквизитор у себя? - Я виновато улыбнулась, не сводя глаз с белоснежных позолоченных дверей. Подле дактилоскопического сканнера навытяжку замер легионер.
        - Разумеется, - откликнулся Коклен. - Если не ошибаюсь, у него прямая линия с командующей Тьядер. Сообщить ему, что вы здесь?
        - Нет-нет. Время терпит.
        Я поспешила обратно и плотно затворила створки.
        Последние надежды рухнули. Проникнуть в Золотой зал практически невозможно. Дюко не ошиблась: Менар пропадал там днями напролет - анализировал сводки, устраивал совещания с советниками и министрами, держал связь с командующими по телефону.
        Штурмовать Золотой зал не имеет смысла, лучше приберечь силы на вечер. А сейчас Фрер пора баиньки.
        - Люси? - Коция сунула голову в кабинет. - Комиссия из Французского общества сохранения культурного наследия ожидает внизу.
        - Мне совсем нехорошо, - посетовала я. - Пожалуй, прилягу ненадолго. А ты пока займи общественников.
        - Ну конечно, - захлопотала Коция. - Думаю, они не откажутся от чашечки кофе. Отдыхайте. Разбужу вас через полчаса. Достаточно?
        - Вполне. Спасибо, Алека.
        Коция проводила меня в спальню и задернула шторы. Дождавшись, пока она уйдет, я вытащила из ушей серьги, стерла помаду, переоделась в ночную сорочку такого же фасона, что и прежняя, отправившаяся в стирку, и взъерошила волосы. Алое платье вернулось обратно в шкаф.
        Как только я перестану подавлять ее фантом, Фрер очнется с легкой мигренью и абсолютно чистой головой. И сразу приступит к выполнению своих светских обязанностей, обозначенных еще накануне.
        Надеюсь, Коция впопыхах не обмолвится о случившемся.
        Ну и последний штрих. Я нащупала на часах заводной механизм и переставила стрелки на половину седьмого. Проснувшись, Фрер решит, что время семь - строго по графику. Потом кто-нибудь из слуг переведет часы, уничтожив все следы моего присутствия.
        Устроив вместилище под балдахин, я вызволила чужой фантом и устремилась в эфир. Отныне все зависело от Фрер.
        8. В пекло
        Комната с бледно-голубыми стенами. Трещина на потолке. Фиксатор стискивал указательный палец левой руки так, что в подушечке чувствовался пульс.
        - Флора? - Элеонора Кордье похлопала меня по щеке.
        Я вымучила кивок.
        - С возвращением. Можешь сказать, где находишься?
        - Рю де Сюрен, - прохрипела я, едва ворочая языком. - Сайенская цитадель Париж.
        - А месяц?
        - Февраль.
        - Отлично. - Кордье посветила мне в глаза медицинским фонариком и щелкнула перед носом пальцами. Я моргнула. - Рефлексы тоже в порядке. Никто нечего не заподозрил?
        - Судя по всему, нет.
        - Великолепно. - Кордье открепила фиксатор. - Думаю, Дюко снизойдет до улыбки.
        - Где Изор?
        - У нее обеденный перерыв. Шпионские игры разжигают аппетит.
        Я попробовала сесть, но Кордье со смешком толкнула меня обратно.
        - Умерь свой пыл, Лазарь. Ты только что восстала из мертвых.
        - Мне не привыкать. - Голова соображала туго. - Кто такой Лазарь?
        - Долгая история. - Элеонора отключила аппарат вентиляции легких. - Знаешь, Флора, о ясновидцах ходят разные толки, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Тебе невероятно, сказочно повезло! На твоем месте я бы странствовала по миру, вселяясь в богатых и знаменитых.
        - Все не так просто. Манипулировать людьми, даже такими, как Фрер, - удовольствие весьма сомнительное.
        - Само собой. - Кордье лукаво улыбнулась. - Я же пошутила.
        - Ох, извини. - Я почесала переносицу. - Наверное, меня спасет только кофеиновая капельница.
        - Странно, как ты вообще очухалась. Меня до сих пор трясет. - Кордье открыла чемоданчик и достала из него тонометр. - Теперь понятно, почему Сайен так старается сжить тебя со свету. Думаю, немногие паранормалы способны на такое.
        В устах невидца слово неприятно коробило. Впрочем, Кордье не эксперт, с чего ей разбираться в терминологии, а у меня нет ни сил, ни желания ее просвещать.
        - Насколько мне известно, я единственная странница.
        - Тоскливо, наверное, - сочувственно заметила Кордье.
        - Мне не с чем сравнивать. Да и потом, у каждого свой крест.
        - Точно. - Кордье затянула на моем предплечье манжету. - Хочу измерить давление. - Она активировала монитор. - Флора, у тебя отходит мокрота?
        Далекая от медицины, я не сразу сообразила, о чем речь.
        - Немного.
        - Ясно. - Манжета стиснула предплечье. - Когда появился кашель?
        - Недели две назад, - ответила я, сократив срок ровно вдвое. - Но болезнь заданию не помеха.
        - Надо выяснить, насколько все серьезно. - Голос Кордье звучал заботливо, но вместе с тем твердо. - Я недавно вернулась из командировки и не располагаю необходимым оборудованием, но, как только закончишь с Фрер, отправлю тебя на полное обследование.
        Рука онемела. Уставившись в стену, я стала сжимать и разжимать кулак.
        Разумная тварь давно прекратила бы муки, ответив на мои вопросы. Металлические, застегнутые до упора наручники впились в кожу. Грязному, тупому созданию самое место в кандалах. Но если тварь перестанет играть в молчанку…
        - Ну вот и все. - Давление на руку ослабло. Кордье с интересом взглянула на цифры в окошечке. - Давление слегка пониженное. Пока Дюко нет, отдыхай.
        Затуманенным взором я обвела бледные отметины на запястьях:
        - Мне нужно на воздух.
        Кордье изумленно вскинула брови:
        - Ты о чем?
        Не в силах больше выносить замкнутое пространство, я встала с раскладушки. В тот же миг висок пронзила острая боль, ноги подкосились, и я вцепилась в спинку дивана, чтобы не упасть. Подавив мой вялый протест, Кордье усадила меня на раскладушку - за изящным силуэтом крылась стальная мускулатура.
        - Флора, тебе же велено отдыхать! - скомандовала она и уже мягче добавила: - Сейчас сделаю укол.
        Игла плавно вошла в кожу. Головная боль утихла, и меня сморил тревожный сон. В реальность я возвращалась урывками и сквозь пелену различала у окна силуэт, но, когда проснулась окончательно, Кордье исчезла.
        Окна покрылись рябью дождевых капель. Я осторожно села и, убедившись, что боль отступила, записала все услышанное в отеле. Точнее, все, что имело потенциальную ценность.
        В основном сведения касались вторжения. Фрер встречалась с министром промышленности, отвечающим за вооружение, потом обедала с Франсуазой Верани, супругой верховного командора Франции. Менар, как и предполагалось, всецело сосредоточился на завоевании новых территорий.
        К полудню объявилась Дюко, чей изможденный вид полностью соответствовал моему самочувствию.
        - Где Элеонора? - осведомилась она.
        - Понятия не имею.
        На ее щеке дернулся мускул.
        - Ешь. - Изор пододвинула мне принесенную картонку с обедом. - Рассказывай, как все прошло.
        - В кабинет не попала. Слишком много народу. - После недолгих колебаний я решила поделиться сведениями, полученными от Арктура. - Фрер разговаривала с министром внутренней безопасности, и та упомянула документ от Уивера, который Менар категорически не желал подписывать. Правда, потом смирился, и на Новый год Фрер отвезла уже подписанную бумагу в Англию. Но у меня ощущение, что Менар до сих пор негодует.
        - Тебе известно, о каком документе речь? - оживилась Дюко.
        - Нет…. но Фрер сегодня ужинает с инквизитором. Отличный шанс прощупать почву.
        Изор шумно выдохнула через нос:
        - Звучит… многообещающе. Тебя никто не заподозрил?
        - Вроде нет. Зато кое-кто догадывается, что я в Париже.
        - Догадывается? Почему?
        Пришлось рассказать о записи с камер наблюдения. Губы Дюко становились все тоньше, пока не исчезли вовсе.
        - Теперь понимаешь, почему необходим конфигуратор. Хорошо, что они не вычислили тебя официально.
        Изор жестом велела мне угощаться. В картонке оказался овощной салат - помидоры, огурцы, лук, болгарский перец, - щедро сдобренный брынзой, и кусок свежего хлеба.
        - Что вам известно обо мне? - спросила я, проглотив порцию салата.
        - Флора, поверь, мне известно достаточно, - хмыкнула Дюко.
        - Не о Флоре. О Пейдж.
        Манера Дюко разительно переменилась.
        - Ты родилась в Ирландии, обладаешь уникальными экстрасенсорными способностями. В прошлом командовала отрядом повстанцев. В одиночку разрушила «Экстрасенс». А теперь вознамерилась разрушить мою психику, задавая нелепые вопросы.
        - Я по-прежнему возглавляю отряд повстанцев.
        - Нет, ты служишь в разведке. И вообще, сейчас не время и не место выяснять, кто на чьей стороне.
        - А если выяснять не придется?
        Дюко картинно вскинула брови:
        - Ты о чем?
        - Почему бы нам не объединить усилия? - ровным тоном откликнулась я. - «Домино» хочет сеять смуту внутри Сайена. Мои люди жаждут того же. Как думаешь, ваше руководство согласится спонсировать мой отряд?
        - Не в моих полномочиях давать прогнозы. - Дюко смерила меня пристальным взглядом. - Кроме того, не стоит торопить события. Выполни задание. Докажи, что умеешь подчиняться приказам. Если все пройдет успешно, мы вернемся к твоему вопросу, - не терпящим возражения тоном заключила она. - А пока ешь, набирайся сил.
        То ли из-за одолевавшей меня усталости, то ли из-за проклюнувшихся дипломатических навыков я не стала упорствовать.
        Мой аппетит который день оставлял желать лучшего. Впихнув в себя немного салата, я откинулась на диван. Дюко достала из дипломата тоненькую папочку и погрузилась в чтение.
        Пока меня не сморил сон, я сконцентрировалась на золотой пуповине и ощутила слабую вибрацию. Несмотря на все старания, мы так и не овладели искусством телепатии.
        Арктур отозвался, с ним все в порядке. Согретая этой мыслью, я погрузилась в забытье.
        В половине девятого я снова взглянула на мир карими глазами. В поле зрения сначала попал белый мраморный пол, потом расписной потолок, озаряемый хрустальными люстрами, и, наконец, девчушка со смоляными локонами и курносым носом, одетая в черное шелковое платье с рукавами-фонариками и кружевным воротничком. В девчушке я безошибочно узнала Милен, среднего ребенка инквизиторской четы.
        Шевельнув пальцами, я сморгнула светящиеся точки. Фрер, босая, в платье из струящегося вишневого шелка, сидела спиной к стене, винного оттенка туфли сиротливо примостились в углу.
        Просторные покои отводились под Salle des Fetes, Бальный зал, где супруги Менар устраивали приемы и светские рауты. Отпрыски четы облюбовали этот уголок под детскую. На меня облокотился четырехлетний Жан-Мишель; его волосы цвета горького шоколада завитками обрамляли лицо. В уголке Александра Коция сосредоточенно листала документы.
        - Onesime, t’es trop doue. C’est pas juste[39 - Онезим, ты слишком хорош. Так нечестно (фр.).], - возмутилась Милен, не отрываясь от датапэда. - Laisse moi gagner pour changer[40 - Дай хоть разок выиграть для разнообразия (фр.).].
        - Si je te laisse gagner, c’est pas gagner pour de vrai. Papa ne sera pas d’accord[41 - Если я поддамся, победа будет ненастоящая. Отец не одобрит (фр.).].
        - Tu m’embetes![42 - Зануда! (фр.)]
        Освоилась я не сразу, голоса звучали как будто издалека - издержки порабощения бодрствующей Фрер.
        - Maman. - Жан-Мишель припал ухом к моему животу. - Малышка скоро родится?
        Он говорил по-английски.
        - Скоро, сынок, - ответила я в тон.
        Мальчик задумчиво наморщил лоб:
        - А если у тебя не пройдет мигрень, ребенок тоже заболеет?
        - Нет, mon tresor[43 - Сокровище мое (фр.).], - улыбнулась я. - Такого не случится.
        Похоже, мигрень у Фрер разыгралась не на шутку. Мне же лучше. Удобнее.
        - Maman скоро поправится, Жан-Ми, - раздался голос. - Papa о ней позаботится.
        К колонне, поглядывая одним глазом в датапэд, привалился мальчик постарше в строгом костюме. Онезим. От отца он взял больше остальных. Конечно, я осознавала, что придется обманывать детей, но надеялась свести контакты с ними к минимуму.
        - Конечно позаботится. - Я погладила Жана-Мишеля по голове. Мальчик сладко зевнул. - Кстати, о рapa. Мне пора переодеваться к ужину, а Жану-Ми пора баиньки.
        Коция отреагировала со скоростью звука:
        - Все, ребята, собираемся. Кто хочет молока с печеньем перед сном?
        - Печеньки! - радостно встрепенулась Милен. - Ура!
        - Calme toi, petite sotte[44 - Угомонись, балда (фр.).], - буркнул Онезим, тыча пальцем в экран. - Вуаля… ты продула!
        Поглядев в свой датапэд, Милен выпятила нижнюю губу:
        - Так нечестно!
        Коция подхватила Жана-Мишеля на руки - только сейчас я заметила, что в кулачке малыш сжимал куколку с открученной головой.
        - Ужин накроют в Salon Vert[45 - Зеленая гостиная (фр.).], - по-французски сообщила Коция, когда мы поднимались наверх. - Инквизитор просил передать, что задержится. У него телеком с командующей Тьядер.
        - Хорошо.
        Биргитта Тьядер возглавляла Сайенскую армию вторжения. Интересно, о чем Страсбургский мясник трещит с этой сорокой?
        Сконцентрируйся, Пейдж.
        Перепоручив детей нянькам, Коция занялась моими волосами - уложила их в прическу и заколола рубиновым гребнем. Потом помогла мне облачиться в блузку цвета слоновой кости со вставкой из плетеных кружев и бордовый, расстегнутый до талии костюм с усеченными рукавами, подчеркивающий кружевную вставку.
        - Желаете еще что-нибудь? - осведомилась Коция.
        - Спасибо, Алека. На сегодня ты свободна. И передавай привет Шарлотте-Мари.
        Моя помощница была приятно удивлена.
        - Непременно. - Она расплылась в гордой улыбке. - Завтра у нее выходит передовица о нашем моральном долге перед народом Португалии. Очень рекомендую.
        - С удовольствием прочту. Каждое верное слово вносит вклад в победу.
        Коция улыбнулась еще лучезарнее. Едва она вышла, я бросила взгляд на свое отражение. Облик соответствовал.
        Осталось только убедить тирана.
        Зеленая гостиная оправдывала свое название: мятные стены, гардины в тон. Накрытый на двоих стол был застелен темно-зеленой скатертью, в камине, отражаясь от настенной позолоты, полыхал огонь. Менар запаздывал. В ожидании я опустилась на стул.
        - Добрый вечер, мадель. - В дверях возник дворецкий. - Желаете чего-нибудь выпить?
        - Да, Эмильен. Будьте добры, принесите мне «Розовый мекс».
        Ничего другого Фрер на публике не употребляла.
        - Сию секунду.
        На нервной почве у меня вспотели ладони, мышцы натянулись как струна. Дворецкий поставил передо мной бокал и корзиночку с хлебом. Стрелки отсчитывали минуты.
        В десять минут десятого Жорж Бенуа Менар, верховный инквизитор Сайенской республики Франция, соизволил выйти из кабинета. На нем, по обыкновению, был темный костюм с алым, но не кричащим галстуком.
        При виде меня Менар улыбнулся. Так странно наблюдать монстра в благодушном настроении.
        - Люси.
        Я хотела назвать его по имени, но в последнюю секунду спохватилась: неизвестно, как Фрер обращается к супругу наедине. Пришлось ограничиться ласковой улыбкой.
        Обогнув стол, Менар заключил меня в объятия. Я глянула поверх его плеча на Золотой зал, силясь рассмотреть хоть что-то через щелку в незапертой двери. Внезапно Менар заслонил обзор и запечатлел на моих - вернее, ее - губах поцелуй.
        У него оказался на удивление нежный, чувственный рот. Кожа благоухала мылом, а дыхание - лимоном. От инквизитора веяло чистотой и свежестью.
        - Ты прекрасна. Хорошеешь день ото дня. - Менар положил руку с обручальным кольцом мне на живот. - А как наша рыбка?
        Он говорил по-французски, как и весь персонал отеля. Казалось, здесь в пику Уиверу нарочно избегают английский.
        - Толкается вовсю. - Я накрыла его ладонь своей. - Ждет не дождется встречи с мамой и папой.
        Инквизитор нахмурился:
        - Ты не говорила, что она начала толкаться.
        - С утра не успела, - залепетала я. Взгляд Менара буравил меня насквозь, от страха язык прилипал к нёбу. - Я хотела поделиться новостью, но Жако сказал, у тебя телеком.
        - Чувствую, малютка станет инквизитором. Если Милен ее не опередит. - Менар поцеловал меня в висок. - Мы с Онезимом завтракали сегодня. Мальчик по-прежнему ревнует.
        Смутное воспоминание. Архонт. Люси сетовала, что старший сын заранее видит в малышке конкурентку.
        - Это естественно. - Я переливчато засмеялась а-ля Фрер. - Сначала ему пришлось полюбить Милен, потом Жана-Мишеля.
        - Я сказал ему то же самое. Так или иначе, тебе стоит побеседовать с ним еще раз.
        - Конечно.
        Прежде чем сесть, инквизитор снял смокинг и закатал рукава белоснежной сорочки. Его смуглая кожа золотилась в отблесках пламени. Под глазами залегли тени, старившие Менара на добрых десять лет.
        - Предлагаю не затягивать. Мне скоро должны позвонить, а ты наверняка утомилась за день. Алека сказала, у тебя мигрень. Этот спектакль доконает кого угодно.
        Спектакль? По заимствованной спине забегали мурашки.
        - Я бы с радостью отстранилась, но если Якорь зовет…
        - …мы отвечаем на зов. - Менар подался вперед и ласково стиснул мои пальцы. - Отлично сказано. Впрочем, как всегда. Но это не твое бремя, Люси. Лучше покажись завтра доктору.
        Я сохраняла ледяное спокойствие. Нужно любой ценой выяснить, о чем толкует Менар.
        - У нас с тобой общее бремя. А насчет врача не волнуйся. Беременных постоянно мучают мигрени.
        - Раньше с тобой такого не случалось.
        - Нет, но ведь раз на раз не приходится, - выкрутилась я, молясь, чтобы не вспотели ладони. - Габриэль, например, не вылезала из них, пока носила Нору.
        - А, Яссон, - кивнул Менар. - Как она?
        - У нее дурные вести. - Я посмотрела Менару в глаза. - Она думает, Пейдж Махоуни здесь, в Париже.
        - Махоуни… - Инквизитор сильнее сжал мою руку. - Это точно?
        - Изображение с камер нечеткое, но биометрия совпадает.
        У Менара затрепетали ноздри. Я наделась, информация о Махоуни отведет от меня любые подозрения, ведь ни одна беглая преступница не станет обличать саму себя.
        - Я распорядилась усилить патрули в том районе. Если, конечно, Габриэль не ошиблась.
        Мгновение спустя Менар выпустил мою ладонь:
        - Вот и славно.
        Двое слуг уже накрывали на стол. Менару принесли запеченного краба и стакан лимонного сока без сахара, для меня - рыбный суп (очевидно, фирменный марсельский буйабес)[46 - Буйаб?с - блюдо французской кухни, многокомпонентный рыбный суп, характерный для средиземноморского побережья Франции.], хорошо прожаренный стейк с грибами и темным соусом.
        Стейк, как назло, был из ненавистной мне свинины. К горлу моментально подкатила тошнота.
        - Завтра Габриэль явится с докладом. - Я вооружилась приборами. - Дать ей новые поручения в связи с подготовкой?
        Министр внутренней безопасности Яссон сто процентов осведомлена об учреждении Шиола II на территории Франции.
        - Подготовкой? - Менар увлеченно сражался с панцирем. - К чему?
        - К… - (Панцирь лопнул.) - Saison d’Os[47 - Сезон костей (фр.).].
        Проклятье!
        Я допустила чудовищную, непоправимую ошибку! Термин происходил от искаженного bonne - «удачный, хороший» и в официальном переводе звучал как La Bonne Saison. Я специально зазубрила разницу - и так феерично прокололась!
        Вопреки всякой логике Менар и бровью не повел:
        - У Яссон все под контролем. - Инквизитор оторвал крабу клешню. - Не сомневайся, место надежное.
        По спине скатилась крупная капля пота. Надо срочно исправлять положение. Я отложила вилку и, закусив губу, принялась массировать висок.
        - Люси… - Менар опустил нож. - Позвать доктора?
        - Нет. - Я посмотрела на него в упор. - Первый Шиол обернулся рассадником мятежа и чумы. Бенуа, нельзя допустить, чтобы история повторилась.
        Очередная оплошность - назвать его вторым именем. Менар поднял брови:
        - Если не хотим пойти по стопам Уивера, мы должны беречь Второй Шиол как зеницу ока. Если вспыхнет восстание и мятежники проникнут в наши цитадели, в стране начнется хаос. Случай с Англией тому доказательство. - Менар снова занялся крабом. - Мне плевать, как рефаиты намереваются поддерживать порядок в своих клоаках.
        Слово «рефаиты» он произнес с нескрываемым отвращением. Любопытно.
        Все, Пейдж, угомонись!
        Легко сказать.
        - Они посягают на нашу родину, на нас.
        - Повторюсь, Второй Шиол надежно охраняется. В отличие от Уивера, мы не глупые марионетки и не собираемся повторять его ошибок. - Менар подцепил крабовое мясо. - Пусть наследная правительница сама разбирается с бунтовщиками, нас ее проблемы не касаются.
        Он извлек из панциря легкие и выложил их на блюдо. Я взялась было за вилку, но в последний момент передумала. От стейка меня непременно стошнит. От запаха буйабеса рот наполнялся слюной - в плохом смысле. Воображение рисовало склизкое филе, волокнистую мякоть угря.
        - В чем дело, Люси? - Менар перестал вычерпывать горчицу из панциря. - Ты не голодна?
        Я вымученно улыбнулась:
        - Боюсь, мигрень начисто отбила у меня аппетит.
        - Ah, mon c?ur[48 - Ах, душа моя (фр.).], - посочувствовал Менар.
        Я убрала стейк с глаз долой. Менар следил, как тарелка исчезает из поля зрения, а после снова принялся за еду.
        - Бенуа, мы должны лично наведаться во Второй Шиол. Хотя бы раз, в знак солидарности.
        Темные глаза смотрели на меня, не мигая. Ну же, сволочь, колись! Куда вы его запрятали?
        - Плохая идея. - Менар промокнул рот салфеткой. - Всё, закрыли тему. Ты ведь знаешь, мне она неприятна.
        Мои ногти больно впились в кожу.
        - Конечно. Как прошла беседа с командующей Тьядер?
        Менар окинул меня чересчур пристальным взглядом:
        - Мы с ней полностью солидарны. Для контрудара понадобится время, учитывая… обстановку в Швеции. Однако Тьядер целиком на нашей стороне.
        Я нутром чуяла: речь идет о чем-то важном, но понятия не имела, о чем именно. Не по этому ли следу «Домино» направило Ника? Вдруг мы с ним собираем разрозненные фрагменты одного и того же пазла?
        Две служанки убрали со стола, третья принесла сырную тарелку и, отрезав треугольный, с синими прожилками кусок для Менара, вопросительно глянула на меня. Я молча помотала головой.
        - Итак, - произнес Менар, едва мы снова остались одни, - определилась, как назовем нашу рыбку?
        В попытке выиграть время я поднесла к губам бокал. Несмотря на все мои старания, рука чуть дрогнула.
        У Фрер шел пятый месяц беременности. Супруги наверняка не раз обсуждали имена. Если успели, конечно, ведь управлять тоталитарной республикой - занятие по меньшей мере хлопотное, ни минуты свободной.
        Менар уставился на меня с самым непроницаемым видом. Если ошибусь, обратный путь мне заказан. При всем моем авантюризме была грань, преступать которую нельзя. Судорожно вздохнув, я уронила голову и потерла кулаком лоб.
        Менар поднялся:
        - Люси, тебе нужно прилечь.
        - Прости. - Я выдавила из себя смешок. - Мы не виделись весь день, и вдруг такая неприятность.
        - Ты переутомилась. - Менар обнял меня за талию и помог встать. - Отдыхай. Алека отменит все утренние визиты.
        - Это совсем необязательно, Бенуа, - запротестовала я.
        - Знаю, знаю. Если Якорь взывает, мы должны откликнуться. Но Якорь потерпит до обеда, - ласково увещевал Менар.
        В следующий миг меня уже уводили из столовой. Прочь от заветного кабинета. Мы миновали безлюдный Малиновый кабинет, суровый лик на портрете, личные покои и наконец очутились в спальне. Менар вытащил из моих волос гребень, и они рассыпались по плечам.
        - Жаль, не могу остаться, - зашептал он, касаясь губами моей шеи. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не содрогнуться от отвращения. - Еще столько предстоит сделать, но рано или поздно наши труды увенчаются успехом. Ждать недолго.
        - Позволь мне помочь. - Я легонько погладила Менара по затылку. - Ну хотя бы составить компанию.
        - В другой раз. А пока отдыхай. - Инквизитор поцеловал меня и отстранился. - Сладких снов.
        Я с вымученной улыбкой наблюдала, как он исчезает за дверью, потом вытерла рукавом рот, пропахший лимоном.
        Мне удалось разузнать достаточно, чтобы восполнить пробелы в информации, полученной от Арктура. Но этого мало. Не только для Дюко, но и для меня.
        Нужно любой ценой выяснить, где находится Шиол II. Какие бы тучи ни сгущались над головой, я обязана вернуться. Вместилище устроилось на полу, волосы разметались, как будто после падения.
        За мгновение до перехода у меня возникла идея.
        Я очнулась - неповоротливая, продрогшая. Неподалеку маячил размытый силуэт.
        - Флора, ты меня слышишь?
        Я кивнула. Интубационная трубка исчезла, после ее установки горло, по обыкновению, саднило.
        Надо мной склонился высокий, худощавый невидец-андрогин, с виду ровесник Дюко. Темно-синий свитер заправлен в брюки, рукава закатаны, демонстрируя загорелые мускулистые предплечья, темные локоны стянуты в конский хвост, закрывающий шею.
        - Полагаю, вы Стефан? - прохрипела я.
        - Курьер, все верно. - В носу андрогина блеснул пирсинг. - Смотрю, Дюко уже взяла тебя в оборот.
        - Само собой. - Я помассировала горло. - Спасибо, что приглядел за мной.
        - Никаких проблем. Так странно наблюдать за твоим телом, пока ты… в астрале. - Стефан вздернул тонкую бровь. Подобно другим агентам, андрогин говорил на безукоризненном французском. - Проголодалась?
        При мысли о еде рот наполнился слюной. Стефан протянул мне четвертинку миндальной плитки.
        - Чем конкретно занимается курьер? - осведомилась я.
        - Поставляет сведения и оборудование из Парижа по всей Франции.
        - Рискованное занятие.
        - Самое опасное во всей программе, - подтвердил Стефан. - В свободное время стараюсь подменять Альберика, у которого вечно дел невпроворот, и вечно опаздывающую Кордье. Зато послушать Дюко, весь «Манекен» держится только на ней. - Андрогин глянул на часы. - Кстати, она интересуется, сумела ты добыть необходимое? Если нет, можешь заночевать здесь, а утром попробуешь снова.
        Я судорожно сглотнула. Миндаль царапнул слизистую.
        - Пожалуй, заночую. Кое-какие любопытные факты у меня есть, но зачем останавливаться на достигнутом.
        - Отлично. - Стефан застегнул куртку. - Захочешь перекусить, тут по соседству великолепный греческий ресторанчик. - Андрогин шлепнул на стойку несколько купюр. - Добро пожаловать в «Манекен».
        Я даже не успела сказать спасибо, как он скрылся за дверью, оставив меня в пустой квартире.
        У меня в распоряжении целая ночь. И план. Разумеется, риск огромен, но едва ли мне удастся провернуть повторный фокус с Фрер. Менар чересчур проницателен.
        Нет, мне необходимо уложиться до утра, доказать «Домино» свою профпригодность и добиться взаимовыгодного сотрудничества. Я вселюсь в Люси, проникну в Золотой зал, взломаю сейф и выкраду его содержимое, включая сведения о местонахождении Шиола II.
        Правда, у меня не будет возможности подключиться к аппарату ИВЛ. Значит, придется действовать быстро и в непосредственной близости от вместилища. Воспользовавшись конфигуратором, я заперла квартиру и шагнула в промозглые сумерки.
        Из греческого ресторана по соседству доносился упоительный аромат. Я купила кусок пирога со шпинатом, две горячие лепешки и, не переставая жевать, двинулась на юг.
        Отель «Гаруш» зловеще вырисовывался в синем свете фонарей. Давно настал вечер, однако вход караулили вооруженные до зубов ДКО. Подозреваю, Менар из принципа не подпускал «зрячих» легионеров к своим владениям, хотя активно вовлекал их в патрули.
        Естественно, никаких заброшенных зданий в ближайшем радиусе не наблюдалось. Наземный вариант отпадал. Оставались крыши. Окинув взглядом близлежащие постройки, я отыскала пожарную лестницу, по которой можно взобраться, не привлекая внимание легионеров.
        Золотая пуповина мягко завибрировала. Арктур. Спрашивает, почему меня до сих пор нет.
        Завтра.
        Он наверняка начнет мешать, отговаривать. Если не закончу сегодня, другого шанса не представится.
        Нельзя допустить появления новой колонии.
        Разработав план действий, я вернулась на явку и проспала мертвым сном вплоть до звонка будильника. А очнувшись, отправилась на свидание с Люси Менар Фрер.
        По водосточной трубе я вскарабкалась на облюбованное здание, по пожарной лестнице поднялась еще выше и впервые увидела шпиль Эйфелевой башни - сверкающий, точно залитый лунным светом. Мы с Ником мечтали когда-нибудь взобраться на нее вместе.
        Ладно, полюбуюсь позже. Спрыгнув с дымохода, я зашагала вдоль мансардной крыши, а когда в поле зрения появился отель «Гаруш», ремнем пристегнула свою лодыжку к вытяжной трубе. Еще не хватало сверзиться, пока буду в эфире.
        В памяти всплыли слова Арктура. Ты не можешь полноценно присутствовать по обе стороны. Здесь от тебя остается лишь тень.
        Последним, что я увидела, были звезды, наполовину скрытые тучами.
        Непроглядная тьма. Аромат свежего белья. Я перевела дух и, не открывая глаз, вытянула руку. Пальцы нащупали гладкую ткань. Перед сном Фрер задернула полог.
        Получилось! Краешком сознания я ощущала себя на ледяной кровле. Такими темпами мне скоро не понадобится ИВЛ.
        Рука скользнула по вороху простыней в поисках чужого тела. Никого. Фрер возлежала на кровати в одиночестве. Либо супруги предпочитали разные спальни, либо Менар засиделся в кабинете допоздна.
        Спросонья Фрер была вялой и неповоротливой. Раздвинув полог, я неуклюже выбралась из-под одеяла.
        Зажгла ночник и, пошарив в шкатулке с выдвижными секциями, достала две шпильки. Отыскав в ванной пинцет, я распрямила одну шпильку, а другую, наоборот, загнула. Получились рычаг и крюк. Словно почуяв неладное, ребенок возмущенно заворочался.
        Дверь отворилась без единого скрипа. Каждый вздох, малейший шелест сорочки набатом звучали в гробовой тишине. Ковер заглушал мои шаги, когда я поравнялась с Белым залом, озаряемым лишь пламенем в камине.
        Убедившись, что поблизости никого, я подергала ручку Золотого зала. Заперто. Менар удалился на ночь.
        Путь свободен.
        Замок был оборудован ригелем, в соответствии со старомодной архитектурой особняка. Я просунула булавку в скважину, как учила меня Элиза, орудуя крюком, нащупала крепежные болты и, подцепив самый первый, стала его раскручивать.
        Обливаясь пoтом, я поочередно ослабила все болты. Замок мне больше не помеха. Теперь черед электронной защиты. Затаив дыхание, я прижала палец к сканеру. Раздался тихий писк, щелчок, и дверь распахнулась.
        В Золотом зале царила кромешная тьма. Я вернулась обратно, взяла с камина свечу и запалила ее от тлеющих углей. Оглушительному стуку сердца вторили капли дождя по стеклу.
        Такими темпами мое бренное, прикованное к дымоходу тело вымокнет до нитки. Нужно закругляться и сматываться отсюда.
        Я шагнула в кабинет и затворила дверь. Пламя свечи отражалось от золотистого орнамента. С белого потолка свисала многоярусная хрустальная люстра. У северной стены темнел письменный стол. По дороге туда я случайно бросила взгляд в зеркало. Сейчас вместилище походило на сомнамбулу. Добравшись до стола, я включила лампу и задула свечу.
        Запертая в теле невидицы, я не сразу почуяла опасность. Совсем рядом, через два помещения, скрипнула половица.
        Для бесплотного фантома в облике беременной женщины я отреагировала молниеносно. Проворно погасила лампу и, выскочив из кабинета, прикрыла дверь. В следующий миг на пороге Белого зала возник силуэт.
        Не Менар, тот ниже ростом. Силуэт приблизился… и мне открылись знакомые черты.
        Оливковая кожа, разные глаза: зеленый и карий. С нашей последней встречи его волосы отрасли и мелкими кудряшками обрамляли лоб. Лицо из прошлого.
        Дэвид. Товарищ по Сезону костей. Чересчур сведущая «алая туника». Оракул, вечно говоривший загадками.
        Дэвид буравил меня взглядом. Ошарашенная, сбитая с толку, я чуть не забыла, в чьем теле нахожусь. Дэвид задвинул щеколду. Как он выбрался из колонии? И как очутился здесь?
        - Мадель Фрер?
        Он шагнул ко мне вплотную - я могла сосчитать веснушки у него на носу.
        - Люси, - шепнул он, - ты в порядке?
        От удивления у меня язык прилип к нёбу. Не успела я собраться с мыслями, как Дэвид притянул меня к себе и поцеловал.
        Потрясение отбросило меня на крышу, под моросящий дождь и пронизывающий ветер. Справившись с наваждением, я перенеслась обратно. Взгляд выхватил запертую дверь, позолоченные стены. В полной прострации я чувствовала, как бешено колотится сердце. В ушах звенело, ладони взмокли от пота.
        Мускулистые руки гладили мои бедра, спину, крепче прижимали меня к широкой груди. Язык исследовал мой рот. Я ощущала мятное дыхание. В голове билась единственная мысль: какого хрена здесь вообще творится?!
        Из оцепенения меня вывел банальный инстинкт. Повинуясь ему, я высвободилась и прицельно двинула Дэвиду по физиономии.
        Из-за неразвитой мускулатуры вместилища, удар получился слабым, зато обручальное кольцо рассекло Дэвиду скулу. С трудом подавив вопль, он уставился на меня как на сумасшедшую.
        - Merde![49 - Дерьмо! (фр.)] - Он схватился за рассеченную щеку, глаза слезились от боли. - Где ты научилась так драться?
        - Как ты смеешь трогать меня своими грязными лапами?! - Я схватила со стола нож для резки бумаги. - На гильотину захотел, паранормал? Когда инквизитор узнает…
        - Пейдж?
        В полумраке мы уставились друг на друга.
        - Как ты догадался?
        - Это моя работа. Я чуял, что возле отеля обретается паранормал, но не ожидал наткнуться на него внутри. - Дэвид кивнул на восток. - Твое тело где-то там, верно?
        У меня помертвело в груди.
        - Разве оракулы способны настолько постигать эфир?
        - Ты близко. Совсем близко, - мрачно ухмыльнулся Дэвид. - Крыша посольства Швеции?
        - Сюда идут?
        - Пока нет. - Он посмотрел на испачканные кровью пальцы. - Чтобы следить за Менаром, ты могла вселиться в любого из четырех сотен сотрудников, однако ты выбрала ее - женщину, ради которой он готов на все. Жить надоело, странница?
        В колонии он казался мне англичанином, но сейчас речь выдавала в нем уроженца Франции.
        - Не надоело, но смерть всегда является без спроса. - Я крепче стиснула нож. - Лучше скажи, какого дьявола ты тут делаешь?
        - Ловлю тебя с поличным, разве не заметно?
        - Хватит придуриваться! С каких пор ты работаешь на Менара?
        - С самого начала.
        Решив, что с меня довольно, я устремилась в эфир.
        - Погоди, - прошипел Дэвид, вынуждая меня замереть на полпути. - Хочу подарить тебе кое-что. По старой дружбе. Подарить право выбора.
        - Засунь свои подарки себе в одно место, туника!
        - Тебе ведь что-то нужно. Очевидно, ты явилась сюда за чем-то, чего так и не сумела найти. И не найдешь - без моей помощи. - Наши взгляды встретились. - Менар тебя рассекретил.
        - С чего ты взял?
        - Он велел осмотреть Фрер на предмет… la tache de l’anormalite[50 - Примесь паранормального (фр.).]. И даже вызвал ей врача, - еле слышно добавил Дэвид. - Больше у тебя этот номер не пройдет. Но есть другой способ.
        - Например, не портить друг другу жизнь. - Я попыталась вырваться, но он держал меня мертвой хваткой. - Посторонись, дай мне забрать кое-что.
        - Кое-что из кабинета? - Дэвид кивнул на двойные створки. - Но все важные бумаги хранятся в сейфе.
        - Думаешь, мне не под силу взломать сейф?
        - Только не этот.
        Эфир завибрировал: по особняку двигался человек. Дэвид тоже почуял постороннего и, воровато оглядевшись, привлек меня к себе.
        - Слушай, - зашептал он, снова обдав меня ароматом мяты, - мне нужно как-то проявить себя, иначе моя песенка спета. Я помогу тебе, но услуга за услугу. Скажи, где ты находишься. Позволь тебя обнаружить.
        - Спятил, придурок?! - Я резко высвободилась. - Это не услуга, а смертный приговор.
        - Менар тебя пальцем не тронет. Слишком ценный экземпляр. Будешь сидеть под замком, как, собственно, и я, - и шпионить, сколько душе угодно. Если понадобится помощь, обращайся. Всегда выручу. - Дэвид отстранился. - Ну же! Дай себя обнаружить.
        Охваченная сомнениями, я медлила с ответом.
        - Если откажешься, никогда не узнаешь, что здесь творится, - увещевал он, - а здесь творится много чего любопытного. Это навсегда изменит твое мнение о Менаре. И о рефаитах. Если, раскрыв все тайны, ты пожелаешь уйти, я не стану препятствовать, клянусь. В противном случае можешь отправить нас с Люси на гильотину. Ей там самое место. Как, впрочем, и мне. - Его взгляд прожигал насквозь. - Выбор за тобой, Пейдж.
        - Где гарантия, что ты не обманешь? Вряд ли Менар поверит мне на слово, а доказательств вашей с Люси интрижки нет.
        Дэвид моргнул, закашлялся.
        - Ошибаешься. Доказательства есть.
        Он медленно опустил глаза. Я проследила за его взглядом, который уперся… в мой округлившийся живот. Слова замерли у меня на губах.
        - Решайся, Пейдж. Пока я не поднял тревогу. - Его рука обвилась вокруг моей (ее!) талии. - У тебя минута форы.
        Дважды просить не пришлось.
        Серебряная пуповина перенесла меня в родное тело, вымокшее до нитки под проливным дождем. Из носа текло, зубы стучали от холода, кашель раздирал легкие. Дрожащими руками я потянулась к ремню на лодыжке.
        Если откажешься, никогда не узнаешь, что здесь творится. Пальцы одеревенели от холода. А здесь творится много чего любопытного.
        Троянский конь. В ушах зазвучал голос Хилдред Вэнс - бесстрастный, с едва различимой ноткой одобрения. Древняя стратегия. Приносишь себя в дар врагу, и он впускает тебя в дом.
        Ремень расстегнулся. Выпутав лодыжку, я бросилась наутек - и лишь чудом не свалилась, поскользнувшись на мокрой кровле.
        Жить надоело, странница?
        Легкие горели огнем. Жадно хватая ртом воздух, я прыгнула, уцепилась одной рукой за дымоход - и замерла, чтобы перевести дух и хоть как-то упорядочить круговорот мыслей.
        То, что предлагает Дэвид, - чистой воды безумие, самоубийство. Только безрассудный глупец отважится на такое…
        Арктур не простит, если я снова засуну голову в пасть тигру. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
        А вдруг так мы убьем сразу всех зайцев?
        Я разрывалась между улицами и величественным особняком. Если сбегу, обратно уже не вернусь. Еще неизвестно, получится ли у меня выяснить местонахождение Шиола II и правду о Менаре, его отношении к рефаитам. Узнав о моем фиаско, в «Домино» вышибут меня из программы. Не будет ни финансирования, ни кураторства. Я сорвала с лица конфигуратор и сунула в щель между кирпичами.
        В памяти всплыли слова Дюко:
        Безрассудные глупцы - плохие помощники.
        Плохие.
        Но необходимые.
        Взобравшись на крышу, отряд легионеров обнаружил меня распростертой у дымохода - словно я упала и подвернула лодыжку. Легионеры не церемонились, но наткнулись на весьма убедительное сопротивление. После яростной борьбы меня заковали в наручники и за шкирку подтащили к командиру отряда.
        Железные перчатки. Ботинки со стальными носами. Такие же истязали меня в архонте.
        - Ваше величество. - Забрало шлема алым пятном выделялось в темноте. - Добро пожаловать в Париж.
        Дубинка со свистом рассекла воздух. От удара из глаз посыпались искры. Прежде чем потерять сознание, я успела почувствовать взрывную волну от золотой пуповины.
        Часть II
        Преображение Якоря
        Вы еще услышите обо мне и о моих шалостях.
        Джек Потрошитель
        9. Страсбургский мясник
        2 февраля 2060 года
        Очнулась я на боку, в мешковатой, не по размеру сорочке, пропахшей пылью и перцем. Пульсация в висках вторила стуку сердца. Солнечный свет бил в глаза через высокое окно.
        Комната выглядела запущенной, со следами прошлой роскоши. Обстановку составлял платяной шкаф, кофейный столик и кушетка, на которой, по пояс укрытая тяжелой мантией, лежала я. Пальцы нащупали на затылке здоровую шишку. Ладони утопали в чересчур длинных рукавах сорочки.
        - Арктур?
        Слева возник смутный силуэт, постепенно трансформировавшийся в человеческий. Теплая рука коснулась моего предплечья.
        - Пейдж, ты как?
        Каждый вздох причинял мучительную боль. Из-за яркого света я видела вместо лица размытое пятно, зато хорошо узнала голос.
        - Дэвид.
        - К твоему сожалению, он самый. - Нос оракула пересекала ссадина от моего кулака, под обоими глазами «фонари». - Значит, ты согласна на сделку?
        Мало-помалу я вспомнила, где нахожусь и почему.
        - Давно я в отключке?
        - Часов двенадцать. На первых порах тебя держали под наблюдением - на всякий, хм, случай. - Дэвид нахмурился. - Кстати, ты так чудовищно кашляла.
        - Даже закоренелые преступники простывают, - парировала я, приподнимаясь на локтях. - Сколько времени?
        - Почти час. - Услышав мой болезненный стон, Дэвид встрепенулся. - Хочешь, задерну шторы? У тебя, наверное, голова раскалывается.
        Легионер чуть не вышиб мне мозги. Пока Дэвид возился с занавесками, я постаралась сориентироваться максимально быстро для человека, получившего удар стальной дубинкой.
        Скорее всего, меня уже хватились на явке. После агенты «Манекен» наведались на Рю Жи-ле-Кёр и обнаружили там Арктура в полном одиночестве. При мысли о нем у меня сдавило горло. Он чувствовал мою боль и страх. Знал, что надо мной нависла опасность.
        Только не догадывался, что это я навлекла ее на себя.
        - Полагаю, это и есть моя камера?
        - Моя в противоположной части мансарды. Нас нарочно убрали с глаз долой, подальше от официальных лиц. - Он перевел дух. - Тебе повезло. Люси требовала подвесить тебя за запястья.
        - Согласна, сказочное везение. - Я осторожно коснулась пульсирующего виска. - Ты не предупредил, что твои легионеры меня нокаутируют.
        - Они боялись упустить опасную рецидивистку. И потом, они не мои легионеры.
        - Не твои, но действуют по твоей наводке.
        - На то есть веские причины. - Голос оракула смягчился. - Поверь, Пейдж, ты в безопасности.
        - Ну конечно. Нет места безопаснее.
        Действие снотворного, которым меня напичкали, выветрилось. Вместе с ясным сознанием вернулся и мой дар. Вновь ощутив почву под ногами, я хладнокровно воззрилась на Дэвида:
        - Какие причины? Выкладывай.
        - Для начала советую выпить горячего. Ты ведь насквозь промокла.
        - Ничего страшного, - отмахнулась я, хотя меня бил озноб.
        Дэвид потянулся за чайником:
        - Травить тебя никто не собирается. Но перед встречей с Менаром, скорее всего, введут какой-нибудь препарат. Купирующий связь с эфиром.
        - Какой еще препарат?
        - Лучше тебе не знать. Не волнуйся, эффект у него временный.
        Он заварил черный чай. Я взяла чашку, просто чтобы погреть руки. Желудок предательски заурчал.
        - Мне многое придется объяснить, Пейдж. В колонии ты наверняка считала меня скользким типом.
        - Угу.
        Дэвид с ухмылкой наполнил свою чашку. Его мускулистые руки были усеяны веснушками.
        - Дэвид Фиттон - псевдоним, мое настоящее имя Кадок Фицур. Для тебя просто Кэд.
        - Кaдок. - (Рифмуется с «гaдок».) - Валлийские корни?
        - У имени - возможно, у меня точно нет. Я родом из Бретани, из крохотного поселка Иль-Д’ар. - Кадок откашлялся. - Eire go brach[51 - Да здравствует Ирландия (ирл.).].
        - Breizh da viken[52 - Да здравствует Бретань (брет.).], - вторила я единственной известной мне бретонской репликой. - Языком владеешь в совершенстве?
        - За носителя точно не сойду. - Оракул поморщился. - Бросил практиковаться, когда погибли родители. - Он покосился на меня. - В доме вспыхнул пожар. Мне одному удалось спастись.
        - Сочувствую.
        - Дело давнее. - На его щеке дернулся мускул. - Я слонялся по улицам, пока не устроился в порт Лорьян. Потом какой-то грузчик дознался, кто я, и сообщил властям. Легионеры нагрянули в ночлежку, а меня заперли в Бастилию.
        Бастилия слыла одной из самых печально известных тюрем в Республике Сайен. Сложенная из камня неприступная крепость с глухими стенами.
        - Спустя три года я выиграл в кровавую рулетку. Накануне казни тюремщики сунули меня в автомобиль и привезли сюда. - Кэд подул на чашку. - Менар навещал мать в Афинах, поэтому беседовал со мной не он, а Люси.
        Вскоре после рождения Милен мать Менара перебралась в Грецию. Инквизитор наведывался к ней несколько раз в год, оставляя супругу править страной.
        - Любовь с первого взгляда? - хмыкнула я.
        Кэд едва не поперхнулся чаем.
        - Не совсем. Верховный инквизитор пожелал завербовать в шпионы какого-нибудь поистине уникального ясновидца. Люси предложила сделку: мое согласие в обмен на помилование.
        - И ты настолько пленился этим предложением… что незамедлительно прыгнул к ней в койку?
        Мой собеседник сощурился:
        - Не захлебнись желчью, Пейдж.
        - К твоему сведению, мне обычно плевать, кто с кем кувыркается. Но Мадель Гильотина? - Я отхлебнула из чашки. - Это какой-то изощренный мазохизм.
        - У меня свой интерес.
        - Не из того же интереса ты домогался меня в колонии?
        Кэду хватило наглости изобразить раскаяние:
        - А ты злопамятная. - Он потер лицо ладонью. - Если честно, я не собирался с тобой спать.
        - Но настаивал на этом весьма убедительно.
        - Банальное притворство, Пейдж. Хотя, признаться, ты меня заинтриговала. Не часто встретишь коллегу-прыгуна. Я хотел помочь тебе, даже поделился информацией, которую собирал для Менара, - выпалил Кэд. - А ты пригрозила рассказать все рефаитам. Я испугался разоблачения, запаниковал.
        Он провел той же ладонью по рыжеватым кудрям. Я с видом оскорбленного достоинства ждала.
        - Я не придумал ничего умнее, чем притвориться, что все это лишь уловка, чтобы затащить тебя в постель, - устало резюмировал Кэд. - Идиотизм, знаю. У меня совсем крыша съехала от страха. Решил: уж лучше ты сочтешь меня кобелем, чем шпионом. - Он горестно хмыкнул. - В итоге меня замучила совесть, поэтому я снова решил тебе помочь.
        Выходило складно, однако меня по-прежнему одолевали сомнения.
        - Ну извини. Ты ведь должна понимать, в колонии любой станет параноиком. - Кэд взглянул на меня в упор. - Той ночью я знал, что твои приятели-заговорщики подмешали в напитки снотворное. Знал, но не донес. Мы с тобой не враги, Пейдж.
        Нас он тогда и правда не выдал. Нейтрализация «алых туник» прошла гладко.
        - Ладно, закрыли тему. - Я поставила чашку на столик. - Лучше скажи, что конкретно тебе посулила Фрер?
        - Менара пригласили на Двухсотлетний юбилей для подписания Верховного территориального акта - соглашения между инквизитором и наследной правительницей об учреждении на территории Сайенской республики Франция исправительной колонии для паранормалов. Это сейчас все чиновники с правом доступа к секретным материалам в курсе, что за Уивером кто-то стоит, но тогда они понятия не имели, кто именно. Вот Менар и решил выяснить.
        - Получается, Сайен шпионит сам за собой? - (Дюко наверняка заинтересует этот факт.) - Говоря, что в архонте еще сохранилась толика здравого смысла, ты подразумевал отель «Гаруш»?
        - Ну не признаваться же в лоб, что я шпионю на французов! - развеселился Кэд. - Да, все верно. Фрер снабдила меня фальшивыми документами и отправила в Лондон, велев засветиться перед легионерами. Как представителя редкой касты, меня сослали в Первый Шиол, где я всю дорогу собирал сведения для Менара.
        - Он хотел выяснить, на что подписывается.
        - Именно. А я выступал канарейкой в шахте.
        Пазл постепенно складывался.
        - Как тебе удалось бежать?
        - Помнишь Алоиса Миннэ? - Кэд назвал имя прежнего верховного вещателя, только в ноябре удалившегося на покой. - Ему поручили вызволить меня, и он исполнил поручение.
        - А вскоре Фрер забеременела, - констатировала я. Мой собеседник смущенно кивнул. - Тогда почему ты еще здесь? Ей рожать в июне. Если ребенок действительно твой, не пора ли тебе уносить ноги?
        - Побеседуешь с Менаром - узнаешь, почему я помогаю ему. А может, сама примкнешь к нам.
        - Мне работать на тирана? Никогда!
        - С врагами иногда полезно дружить. Ты ведь доверилась Стражу.
        Сомнительный довод: с Арктуром мы вступили в сговор на равных, и он не посылал толпы невинных людей на гильотину. Кэд потянулся и встал:
        - Менар ожидает тебя к девяти. Персонал и чиновники как раз разойдутся по домам. Обещаю замолвить за тебя словечко. Не упрямься, и тебя пощадят.
        - Заманчиво, - фыркнула я. - Тебе бы пропаганду сочинять.
        - Послушай доброго совета, темная владычица. - Кэд имел наглость подмигнуть. - Насчет рубашки не переживай, дарю.
        Он побарабанил костяшками по створке. Его выпустили и тут же захлопнули дверь. Щелкнул замок.
        Мне уже удалось добыть любопытные сведения для Дюко. Дальше - больше. Риск, конечно, огромный, но и ставки высоки. Другой вопрос, что мои старания обесценятся, если не сумею выбраться отсюда целой и невредимой.
        Поднявшись с кушетки, я раздвинула занавески. До ближайшей крыши - метров двадцать лету. Даже если не переломаю все ноги, меня подстрелят раньше, чем доберусь до земли. Менар поставил у ворот снайперов.
        В ушах зазвучал голос Арктура:
        Ты уже восставала из пепла. Главное - верить.
        На душе сразу стало спокойнее. Выкручивалась же я раньше, выкручусь и сейчас. Да и потом, надо послушать Менара.
        Остаток дня я следила за легионерами, патрулирующими внутренний двор особняка. Часов в комнате не было, приходилось ориентироваться по солнцу. Зато удалось определить мое местоположение. Моя «камера» располагалась в западном крыле. Менар упек меня как можно дальше от своих апартаментов.
        Внизу сновали сотни фантомов: прислуга, охрана, чиновники. Под вечер легионер принес мне стакан воды и кое-какую одежду: невзрачную белую блузку, серые брюки, черный свитер, прорезиненные спортивные туфли на плоской подошве - совершенно непригодные для беготни и лазанья по крышам.
        У двери в тесный санузел помещалась раковина с капающим краном. На полочке нашлась зубная щетка с жесткой щетиной, тюбик зубной пасты и мыло. Неслыханная роскошь по сравнению с моим прежним казематом, хотя, подозреваю, Менар пекся о моей гигиене исключительно ради охранников, вынужденных поддерживать со мной тесный контакт. Со стен издевательски скалились чугунные, ледяные на ощупь радиаторы.
        Я обратилась к золотой пуповине. Нужно сообщить Арктуру, что со мной полный порядок. Несмотря на все усилия и попытки сосредоточиться ничего не получалось. Меня отвлекало все: кашель, пустой желудок, даже наползающие тени вселяли тревогу. Между нами словно выросла стена. Наконец я отступила. Попробую позже.
        В сумерках нагрянула Александра Коция и неприязненно оглядела меня с головы до ног.
        - Давно не виделись, Алека, - подмигнула я.
        Коция негодующе фыркнула:
        - Выпей. - Она протянула мне бокал, наполненный серой зловонной субстанцией. - Tout de suite[53 - Залпом (фр.).].
        Хотя час был поздний, Коцию сопровождали двое из ДКО, с порога взявшие меня на мушку. Собравшись с духом, я осушила бокал. Склизкое содержимое отдавало плесенью и гнилью, как будто пьешь болотную жижу.
        Дальше начался кошмар. Едва Коция забрала бокал, окружающий эфир померк. Он не исчез, просто сделался недосягаемым. На меня накатила жуткая тоска пополам со страхом.
        - Какого черта? - выдавила я. - Что это за дрянь?
        - Страховка, - скривилась Коция. - И предупреждаю: дернешься - получишь пулю в лоб.
        К горлу подкатила тошнота. Странно, как меня не вывернуло на белоснежные туфли. Серая жижа начисто блокировала мой дар, сократив диапазон восприятия эфира до пары-тройки метров.
        У порога ждали шестеро вооруженных легионеров, включая командира, отправившего меня в нокаут. Они сопроводили меня вниз, к дверям Зеленой гостиной, где мы ужинали с Менаром. Коция постучала и, услышав «Войдите!», толкнула створку.
        Гостиная тонула в полумраке. Менар восседал рядом с супругой, Кэд примостился на противоположном конце стола.
        Фрер первой вскинула на меня глаза. На скулах у нее заиграли желваки.
        - Благодарю, Алека. - Менар окинул меня бесстрастным взглядом. - Господа легионеры, прошу вас удалиться.
        - Вы уверены, инквизитор? - осведомился командир.
        - Абсолютно. Пленница более неопасна.
        Едва конвоиры скрылись за дверью, Кэд похлопал по стулу рядом с собой. Я машинально села. Фрер смотрела волком и наверняка придушила бы меня собственным ожерельем, рискни я приблизиться.
        - Anormale, тебя позвали ввести в курс дела. Сразу проясним, почему ты здесь, в моем доме, а не на плахе, - объявил Менар на безупречном английском. - Где тебе самое место после грязного трюка с моей женой и ребенком.
        Я сочла за лучшее промолчать.
        - Меня насторожили жалобы Люси на плохое самочувствие, - вещал инквизитор. - Мигрень, участившиеся обмороки - все это свидетельствовало о паранормальной подоплеке.
        Я только скрипнула зубами. Уловки, призванные скрыть мое вмешательство, парадоксальным образом навели Менара на след.
        - Это, - продолжал Менар, - в сочетании с донесениями, что Пейдж Махоуни способна проникать куда угодно, а также сообщение о твоем побеге лишь укрепили мои подозрения.
        Инквизитор нарочито медленно пододвинул к себе чашку с блюдцем. Никто не шелохнулся.
        - Наш ужин включал в себя проверку. Ты поступила очень умно, разоблачив саму себя. Поначалу я принял тебя за Люси, а странности списал на мигрень. Но кое-что меня смутило. Я нарочно заказал буйабес: зная пристрастия Люси, она бы потребовала унести это блюдо.
        - Терпеть его не могу, - издевательски ухмыльнулась Фрер. - Полагаю, ты порылась в моей биографии и решила, что уроженка Марселя обожает буйабес.
        Погореть на рыбной похлебке! Тоже мне шпионка.
        - Ты ни словом не обмолвилась про суп, но и не притронулась к нему, - продолжил Менар. - Реакция… допустимая, хотя и не совсем типичная. Должен признать, ты почти меня убедила. Молодец.
        - Где я прокололась? - впервые за вечер подала я голос.
        - На детских именах. - Менар сплел пальцы, демонстрируя массивное обручальное кольцо. - Разумеется, мы с Люси давно определились, как назовем четвертого малыша.
        - Кто бы сомневался. Счастливая семья, - притворно умилилась я. - Настолько счастливая и не склонная к паранойе, что супруг устраивает второй половине проверку… поскольку она осмелилась пожаловаться секретарше на мигрень. Это точно брачные узы, а не удавка?
        - С удовольствием объясню тебе разницу, - вкрадчиво пообещала Фрер.
        - Кишка тонка! - фыркнула я.
        Фрер приподнялась со стула. Менар сильнее стиснул ее ладонь. Казалось, супруги ведут безмолвный диалог. Наконец Люси села, накрыв рукою живот, взгляд полыхал ненавистью. Под столом Кэд предостерегающе ущипнул меня на запястье. Я отдернула руку.
        Впрочем, Кэд прав. Когда сидишь напротив безжалостных убийц, нужно меньше молоть языком - пока его не вырвали.
        - Ночью Фицур обнаружил Люси разгуливающей по Зеленой гостиной и незамедлительно сообщил мне. Налицо были признаки паранормального воздействия, они лишь подтвердили мою догадку. Преступник посягнул на тело Люси. Осквернил наш дом.
        Я избегала смотреть на Кэда.
        - Ты очутилась в нашей стране только из-за нерасторопности Уивера. Полагаю, Фрэнк спит и видит, как бы вернуть тебя и исправить оплошность, загладив тем самым вину перед рефаитами, мечтает вернуть тебя. - Тон инквизитора был почти любезным. - Ты ведь неглупая женщина, должна понимать, что в твоем лице я приобрел ценный бартер.
        - Уивер вам не друг, - парировала я. - Если не ошибаюсь, вы назвали его глупцом и марионеткой. Ради чего вам затевать обмен?
        - Ради избавления от истинных паранормалов. - Менар пододвинул серебряную сахарницу. - Рефаитов.
        Я до последнего надеялась, что это шутка. Однако верховный инквизитор Франции не улыбнулся.
        Он бросил в кофе кусок рафинада и размешал. Присутствующие почтительно молчали.
        - Когда Фицур доложил об этих особях, этих… тварях, я был потрясен до глубины души. После всего, что мы сделали ради укрепления империи и искоренения паранормалов… - Менар на мгновение оскалился. - Само их существование оскверняет Сайен.
        Я не верила своим ушам.
        - Сайен - детище рефаитов. О каком осквернении речь?
        - Рефаиты призывают охотиться и пленять ясновидцев, хотя сами ничуть не лучше. Потустороннее отродье, паразиты. - (Ложечка мягко звякнула о блюдце.) - Система, которую они сотворили, безупречна. Необходима. В отличие от них. Лицемерие, обман противоречат естественному порядку.
        - Тем не менее вы вербуете паранормала. И даже селите его на чердаке. - (Выразительный кивок в сторону Кэда.) - Разве это не лицемерие?
        - На то есть очень веские причины.
        - Например, спасти Сайен от собственных творцов, - ухмыльнулась я. - Вы хоть и узурпатор, но не дурак. Без рефаитов Сайен потеряет смысл.
        - Напротив, обретет свободу. Свободу действовать во благо человечества без оглядки на кровожадных рефаитов и лизоблюдов вроде Уивера, согласных плясать под чужую дудку.
        - Обретет свободу или просто рухнет? - сощурилась я.
        Признаться, перспектива заманчивая. Если Сайен сломается под гнетом междоусобных распрей, мне же легче. Хотя логика Менара не выдерживала критики, меня она вполне устраивала. Надо лишь понять ее истоки.
        - Можешь мне не верить, - произнес Менар, не сводя с меня глаз, - но я избавлюсь от этой чумы. Уничтожу рефаитов всех до единого. Сотру ясновидение с лица земли. Человечество возглавит Сайен и превратит его в единственную господствующую сверхдержаву.
        Самое чудовищное, что в его устах и кровопролитие, и разрушения звучали здраво и обоснованно.
        - Уивер совершил роковую ошибку, объявив тебя мертвой. Если правда выплывет наружу, верховному инквизитору Англии крышка, кто-то другой, более достойный, займет его место. Кто-то, хорошо осведомленный об истинном положении дел и готовый противостоять наследной правительнице. Этот кто-то сейчас перед тобой. Я возведу новый Сайен, не запятнанный ясновидением. - Губы Менара растянулись в фирменную скупую улыбку. - Тебя заботит Второй Шиол? Вероятно, его придется учредить здесь, но не обольщайся: это будет не триумф, а разгром рефаитов.
        Вот где собака зарыта! Вот тайна, интересовавшая Дюко, секрет, способный посеять вражду между Англией и Францией.
        Жорж Бенуа Менар готовил государственный переворот. Он хотел захватить власть над Англией, оплотом Якоря, избавиться от Наширы Саргас и единолично управлять империей.
        С моей помощью Менар вознамерился устранить Фрэнка Уивера - либо тот сам уйдет в тень под угрозой разоблачения, либо его свергнет оскорбленная обманом общественность.
        - М-да, впечатляет, - протянула я. - Ваша справедливость и мощь не знают границ. - (Фрер смотрела на меня, как на муху, увернувшуюся от мухобойки.) - Кэд говорил, у вас ко мне интересное предложение. Умираю от любопытства.
        Только сейчас Менар соизволил поднести чашку к губам.
        - В обмен на свои услуги Фицур получил отсрочку от казни, - сообщил он. - Ты сотрудничаешь с высокопоставленными рефаитами, не признающими наследную правительницу. Возглавляешь террористическую организацию, натренированную бороться с режимом. Примкни к нам. Помоги истребить потусторонних узурпаторов, и получишь иммунитет. Никто тебя и пальцем не тронет.
        - А дальше? - усмехнулась я. - Куплю себе книжный магазинчик где-нибудь в Провансе и доживу до глубокой старости?
        - Я гарантирую тебе неприкосновенность. - Взгляд Менара буравил меня насквозь. - Если не будешь путаться под ногами.
        В свое время Джексон тоже посулил мне иллюзию свободы в обмен на безоговорочную преданность. Душегуб в галстуке хотел одолжить Касту мимов - мою армию бунтарей, карманников и негодяев, которую мне неоднократно приходилось защищать чуть ли не ценой жизни, - как будто речь шла о товаре в лавке менялы.
        - Вы ведь понимаете, моя ненависть распространяется далеко не на всех рефаитов. Только на наследную правительницу с приспешниками. Далее. Рантаны не помощники тем, кто желает им зла. По поводу Касты мимов… вы же не думаете, что я стану просить своих солдат содействовать Страсбургскому мяснику в его амбициях.
        - Амбиции у нас схожие - одолеть общего врага.
        - А что потом?
        - Хм… - Менар снова помешал ложечкой сахар. - Не стоит забегать вперед. Как говорится, цыплят по осени считают.
        - К сожалению, счет будет не в мою пользу. Вы захотите уничтожить все улики, связывающие вас с паранормалами. Рука устанет подписывать смертные приговоры! - выпалила я. - Выбирая между вами и Сюзереном, еще неизвестно, какое из зол меньшее. Рефаиты хотя бы не грозят истребить ясновидцев, дабы не лишиться подпитки. Наконец, они единственные способны защитить нас от эмима.
        Менар отреагировал на реплику очень странно - улыбкой.
        - Ах да… Монстры, явившиеся из-за Завесы. - Он отхлебнул кофе. - На их счет можешь не беспокоиться.
        От его тона волосы на затылке встали дыбом. О чем, дьявол побери, он вообще толкует?!
        - У тебя будет время обдумать мое предложение, - заверил Менар. - Примкни к нам. Перемани на нашу сторону своих союзников из числа рефаитов и Касты мимов. Присягни новому Сайену. Или умрешь смертью, которую выберет Люси.
        Судя по взгляду, Фрер мечтала разорвать меня в клочья.
        - Хорошо, я подумаю.
        - Прекрасно. - Менар покосился на Кэда. - Фицур, сопроводи гостью в ее комнату. Побеседуйте полчасика. Вдруг тебе удастся ее переубедить.
        Кэд покорно наклонил голову и встал:
        - Слушаюсь, верховный инквизитор.
        Странно, как он еще не упал ниц. Я отодвинула стул и направилась вслед за провожатым в коридор.
        - И напоследок, - бесстрастно произнес Менар, вынуждая меня остановиться. - Фрэнк Уивер побоялся перечить Нашире и в результате упустил шанс избавиться от тебя. Просто учти, паранормал, я не столь великодушен и не уступлю Сюзерену ни пяди.
        По спине у меня заструился пот. Тревога загнанного зверя.
        - Отказавшись, ты превратишься в обузу, и никто не станет за тебя хлопотать. Посмеешь осквернить мою супругу, детей или кого-то из прислуги, сразу загремишь в Бастилию. Там есть устройство, называется la machoire[54 - Челюсти (фр.).]. Насмерть не загрызет, но изрядно покалечит.
        Инквизитор умолк, давая понять, что аудиенция окончена. Кэд взял меня за локоть и поволок за собой.
        Вернувшись во Францию, Кэд, по всей видимости, уведомил нанимателей, что Нашира Саргас жаждала заполучить мой дар, а потому мне полагалось умереть определенным способом в определенный час - и ни секундой раньше. К несчастью, Менар тянуть не станет. Единственный шанс спастись - согласиться на сделку. Или умереть от чудовищных пыток.
        Совсем недавно мне чудилось, что для победы над Наширой достаточно свергнуть Сайен. Как выяснилось, ее творение породило монстра. За два столетия ненависть к ясновидцам разорила девять стран, а сколько еще ей предстоит разорить! Да, Нашира выковала Якорь, вот только люди повисали на нем добровольно.
        Людьми управляет движущая сила, откровенничала Нашира в нашу последнюю встречу. Сила под названием ненависть, которая активируется малейшим нажатием пружины.
        Кэд отвел меня обратно в мансарду. Едва мы очутились в комнате, легионеры заперли нас снаружи.
        - Вот почему ты еще не в бегах, - протянула я. - Надеешься, что Менар одолеет Наширу.
        - Да. - Лицо Кэда выражало крайнюю решимость. - Только вообрази. Верховный инквизитор двух величайших держав, ненавидящий рефаитов. Подумай, какие деньги и ресурсы он сможет выделить на борьбу с ними.
        - Вы оба чокнутые, - вздохнула я. - Все финансирование и ресурсы идут от рефаитов. Они и есть Сайен.
        - Ошибаешься, Пейдж. Это наши деньги. Наши ресурсы. Разве рефаиты способны открыть банковский счет? - убежденно заговорил Кэд. - Официально их не существует. Все операции они проводят через нас. А если им перекрыть кислород? Вытурить из правительственных кулуаров, разоблачить, посадить на голодный паек?
        Определенно, логика в его словах присутствовала. За фасадом покровительства, возведенным Сайеном, скрывались обычные стервятники. Могущественные, коварные, но все-таки стервятники. А со стервятниками можно сладить. Заморить их голодом.
        - Менар не одинок в своих стремлениях, - вещал Кэд. - Биргитта Тьядер полностью на его стороне. Она не уступает Менару в упорстве, а Линдберг, инквизитор Швеции, давно пляшет под ее дудку.
        Тьядер приезжала на Двухсотлетний юбилей, но чувствовала себя явно не в своей тарелке, нервничала.
        - Можно обратить их собственную антипаранормальную пропаганду против них самих, - нетерпящим возражения тоном вещал Кэд. - Разве не очевидно?
        - Ты ведь не глухой. Менар собирается истребить нас всех до единого. Даже возглавляемый человеком, Сайен все равно остается Сайеном.
        - Человеческое правление легче свергнуть, - возразил Кэд. - Это лишь первый этап.
        Я молча отвернулась к окну.
        Перед внутренним взором уже рисовалась идиллическая картина мира без Наширы. Заманчиво, чего там говорить. Но объединиться с верховным инквизитором? Нет, это шло вразрез с моими принципами.
        Касте мимов нужно расширять границы, однако сейчас у меня другие приоритеты. Если выберусь отсюда живой, попробую заключить союз с Дюко. А если сумею искоренить здешнюю коррупцию и отыскать единомышленников, парижский Синдикат, вероятно, захочет внести свою лепту.
        - Мне очень жаль, - нарушила я затянувшееся молчание. - Ополчение не станет сотрудничать с Менаром. Точка. И не пытайся меня переубедить. В моем возрасте в сказки не верят. - (В стекле отразилась перекошенная физиономия Кэда.) - А чему ты удивляешься?
        - Откуда у тебя эта мания - рубить с плеча, не разобравшись? Кому-кому, но не тебе навешивать ярлыки.
        - В смысле? - нахмурилась я.
        - Меченых ты пригрела.
        - Не путай кислое с пресным, Кэд. Меченые, при всех недостатках, не истребляли нас десятилетиями. В отличие от Менара. - Я кивком указала на дверь. - Иди. Не распыляйся. Да и возлюбленная наверняка заждалась.
        - Думаешь, я не знаю, с каким чудовищем связался? - пылко зашептал Кэд. - Почему, по-твоему, все зашло так далеко?
        - Понятия не имею.
        - Я надеялся, что, влюбившись в паранормала, она смилостивится и начнет считать нас за людей, - безучастно произнес он. - Я допустил немало ошибок, но теперь хочу все исправить, поступить во благо ясновидцев. Думал, ты хочешь того же самого.
        - Не передергивай. Тебе известно, что ради победы над Сайеном я готова на многое!
        - Мне казалось, ты готова на все.
        - Слушай, Кэд, мы с тобой на войне, а на войне всегда будут противоборствующие стороны. У тебя свои мотивы, у меня свои, и они никак не пересекаются. Извини, но я тебе не помощник.
        Закинув руки за голову, Кэд долго гипнотизировал меня взглядом, но постепенно смирился с поражением и вздохнул.
        - Жаль отпускать тебя, - признался он чуть погодя. - Как ни крути, вдвоем веселее. Но хозяин - барин. Единственная просьба: задержись хотя бы на день-два. Сделай вид, что раздумываешь. Иначе с меня шкуру спустят.
        - Ладно, - согласилась я, - только мне нужно больше свободы. Не за тем я совалась в логово противника, чтобы торчать на чердаке.
        - Похлопочу, - заверил Кэд. - Если обещаешь держать язык за зубами. - Он протянул мне ладонь. - По рукам?
        - По рукам.
        Мы обменялись рукопожатиями.
        - Отлично. - Кэд улыбнулся, и у глаз моментально залегли морщинки. - Спасибо. Хотя бы за то, что выслушала.
        - Кэд, - окликнула я. Тот замер на полдороги. - Спасибо за рубашку.
        - Оставь себе. Люси рассчитывала тебя заморозить, а я решил еще и фигурально ее поиметь.
        Короткий стук, и Кэд скрылся за дверью. Гробовая тишина обрушилась на меня, как топор.
        Задание Дюко выполнено. С личной миссией дело обстояло сложнее. Вне зависимости от планов Менара необходимо выяснить, где располагается или расположится Шиол II. Выяснить и взять на карандаш.
        Мерзкое пойло выветрилось, и эфир окутал меня мягкой пелериной. Я прижалась лбом к оконному стеклу. На темном холсте неба сияла россыпь звезд.
        Жива! - взывала я сквозь расстояние. - Нахожусь в отеле «Гаруш». Дай мне пару дней, Арктур, потом готовься спасать. В противном случае ниточка, за которую я потянула, сомкнется вокруг моей шеи.
        10. Откровение
        Ночь выдалась долгая. На улице бушевала метель, морозный узор посеребрил окна, а капающий кран сводил меня с ума. Я лихорадочно зажимала рот подушкой, силясь подавить чудовищные приступы кашля. Поза на правом боку притупляла боль.
        Чтобы отвлечься, я обшаривала эфир в поисках Менара. Разумеется, он ничего не заподозрит, если не касаться его призрачной формы, однако даже эта невинная, по сути, забава могла подвести меня под топор, обернуться катастрофой.
        Кап-кап.
        Менар находился в кабинете вместе с Фрер. Супруги засиделись за полночь, а после удалились в личные покои. Лишь редкие фантомы нарушали безмятежное пространство. На ночь в особняке остался минимальный штат прислуги и вооруженные легионеры под моей дверью.
        Кап-кап.
        Кэд засел в комнате. Ни в колонии, ни здесь мне не удалось разгадать его истинные намерения. Его приверженность Менару представлялась мне загадкой. Как и любовная связь с Фрер.
        Кап-кап.
        Мысли переметнулись к Фрер. Если Кэд руководствовался понятными, хоть и весьма наивными мотивами, чего добилась она? Беременности, грозившей уличить ее в измене? При всей любви к супруге, Менар не потерпит подле себя отпрыска паранормала. Люси лишится всего: статуса, детей, а в конечном итоге и жизни. И все ради чего? Ради интрижки?
        Ее преданность Сайену не вызывала сомнений. А может… Может, ей наскучили невыносимые, проповедуемые ею самой ограничения? Может, уставшая от благополучия, она захотела вкусить адреналина? Кэд хорош собой, обаятелен, Люси вполне могла им увлечься. Увлечься до смерти.
        Кап-кап.
        Все мышцы были как натянутая струна. Совершенно замороченная, я уставилась в стену.
        Кап-кап.
        Гребаный кран! Вырвать бы его из стены, раздробить на кусочки, а особняк спалить к чертовой матери, чтобы ничего и нигде больше не подтекало. А если засунуть в раковину мантию? Нет, слишком холодно, замерзну. Чертыхаясь, я накрылась подушкой и стала проваливаться в блаженную дрему.
        Пейдж.
        Я вскочила. Волосы на затылке встали дыбом. Шепот в голове - внятный, различимый.
        Арктур?
        Оба полюса безмолвствовали, однако я чувствовала: он где-то неподалеку. Приближается. Убаюканная этой мыслью, я нахлобучила на голову подушку и заснула.
        Меня разбудил легионер, бесцеремонно брякнувший поднос на кофейный столик. Не успела я опомниться, как тюремщика и след простыл - лязгнул замок.
        Память вскоре вернулась. Разбитая, полусонная, я села и, кутаясь в мантию, оглядела угощение. Горбушка черствого хлеба, тронутого плесенью, стакан прокисшего, судя по запаху, молока. Я сгрызла горбушку, избегая заплесневелых участков, а к молоку даже не притронулась.
        Отель «Гаруш» постепенно просыпался. С наплывом фантомов Фрер заворочалась в спальне. Значит, время шесть. Кэд уже встал и мерил шагами комнату.
        Страх во мне соперничал с решимостью. Менара еще можно одолеть. Позаимствовать новое тело. Обыскать Золотой зал. Проявить твердость. Сколько раз я смотрела в лицо смерти и выживала всем назло?
        Если не сумею разыскать Шиол II, сотни ясновидцев погибнут в рабстве. Хотя бы ради них нельзя опускать руки. Однако всякая попытка отрешиться заканчивалась образами темницы.
        Кэд обещал меня вызволить. Вот и проверим, можно ли ему верить.
        Солнце поднималось все выше. Я почистила зубы и оглядела принесенный в столь же «любезной» манере обед: подгнившее яблоко, кусок белого мяса, до которого даже страшно было дотронуться. В горле пересохло. При одной только мысли о кофе у меня потекли слюнки.
        Голод притупил мою бдительность, оставив без внимания легкие подвижки в эфире. Внезапно дверь приоткрылась, темноволосая девочка сунула голову в щель.
        - Ой, - испуганно заморгала Милен. - Так ты человек.
        Инквизиторская чета и близко не подпустила бы дочь к паранормалу. Судя по зияющему эфиру, легионеры покинули свой пост.
        - Насколько мне известно, да. - Я выдавила улыбку. - Кстати, тебе сюда нельзя.
        - Знаю, приходится лазать тайком, - защебетала Милен по-английски. - Maman сказала, наверху заперто чудище, мне стало любопытно, а тут всего лишь ты. Почему тебя называют крако… кроко… Ну вот, забыла, как правильно, - огорчилась девочка.
        - Мракобес, - подсказала я по-французски. - Это ты пытаешься выговорить?
        - Ага! - радостно воскликнула Милен.
        - Тебе известно, что означает «мракобес»? - вкрадчиво спросила я. - Это дурное слово, ругательное.
        Милен повозила туфелькой по полу:
        - Maman его произносит. - (Ее алое платьице было в пыли.) - Мне нравятся твои волосы, - заявила она. - У монстров они не такие.
        - Откуда ты знаешь? - спросила я. В детстве дедушка развлекал меня байками о безголовых всадниках и оборотнях, но в отеле «Гаруш» предпочитали более мрачные сюжеты.
        - Секрет, - сощурилась Милен.
        - Само собой. - Я откинулась на кушетку. - Ну ладно. Какие у монстров волосы?
        - Зеленые?
        Я невольно улыбнулась, и Милен одарила меня ответной улыбкой. Вопреки суровой политике Сайена, отпрыск невидцев сумел вообразить чудище с зелеными волосами. Значит, еще не все потеряно.
        К моему огорчению, за спиной сестры возник Жан-Мишель. В руках он мял пушистое одеяльце, как будто обгрызенное по краям.
        - Меня зовут Жан-Мишель, - зашептал он. - Простите, а вы кто?
        - Жан-Ми! - цыкнула на него Милен. - Нам нельзя называть свои имена посторонним.
        Жан-Мишель меланхолично жевал край одеяла и смотрел на меня телячьими глазами. Я соскребла себя с кушетки и опустилась перед ребятишками на корточки.
        - Привет, Жан-Мишель. Меня зовут Пейдж. Спасибо, что разрешили мне погостить.
        - Смешной у тебя голос, - заметил мальчик.
        - Не голос, а акцент. Я ведь не из этих мест, а приехала из далекой Ирландии.
        Его огромные глаза стали еще больше.
        - А разве там не обитают злодеи?
        - Maman говорит, обитают, - отрезала Милен, не дав мне опомниться, - и вообще, нам нельзя с вами говорить. Я просто хотела увидеть мракобеса. Онезим говорит, мы должны во всем слушаться maman.
        - Онезим - твой старший брат? - уточнила я.
        - Да. Он сегодня вернулся в школу. В этом году ему исполнится десять. А я - Милен Эдит, мне семь с половиной. А Жану-Ми всего четыре. Гляньте, у него даже молочные зубы не выпали.
        Жан-Мишель с готовностью улыбнулся во весь рот. У меня защемило в груди: вспомнилось, как за каждый выпавший зуб бабуля подсовывала мне под подушку серебряную монетку.
        Я была ровесницей Милен, когда Сайен завербовал моего отца. Он насильно увез меня из Ирландии, но ее образ навсегда запечатлелся в сердце. Образ родины поддерживал меня, не давал сойти с ума, напоминая о том, что мир не исчерпывается Сайеном. Жану-Мишелю и Милен повезло меньше, они не ведали иной реальности.
        - Поиграешь с нами? - застенчиво попросил мальчик. - Мы часто играем здесь в прятки.
        - Правда?
        - Ага. Когда мама с папой заняты.
        - Тут раньше жила бабушка Кэролайн, - добавила Милен. Из досье я знала, что Люси перевезла сюда мать, когда та слегла окончательно, и ухаживала за ней до последнего. - После ее смерти maman заперла мансарду, но я отыскала потайной ход, а Жан-Мишель увязался следом. Хотя легионерам запрещено покидать пост, они не всегда слушаются, зато нам раздолье.
        Ценная информация!
        - Представляю, - улыбнулась я. - Наверняка вы излазали все вдоль и поперек. Не покажете, где потайной ход?
        Милен нахмурилась:
        - Удрать решила, чудище?
        - Эй, мы ведь договорились, никакое я не чудище. - Я нарочито скосила глаза, и дети засмеялись. - Ладно, можете не рассказывать. Это ведь секрет. У меня тоже есть секреты.
        - Правда?
        - А то! - Я плюхнулась на пол, ребятня последовала моему примеру. - Значит, вы наведываетесь сюда, только если у родителей дела. Вот сейчас они заняты?
        - Заняты, - подтвердила Милен, - воюют. Такая скука. Papa постоянно сердится и устает.
        - Сердится? - Я навострила уши. - Из-за чего?
        - Ну, он не говорит, что сердится, но я-то понимаю.
        - У нас совсем нет друзей, - посетовал Жан-Мишель. - Не то что у Онезима.
        - Онезим учится в Валансе, - добавила Милен, подразумевая самый дорогой пансион во Франции. - А нам с Жаном-Ми приглашают гувернеров. И не пускают гулять дальше двора. Maman боится, что нас похитят злые паранормалы. - Девочка покосилась на меня. - Хотя ты вроде добрая, как и Кэд.
        - Онезим говорит, добрых паранормалов не бывает, - пробубнил Жан-Мишель, не переставая мусолить одеяло.
        - Само собой, Кэд добрый, глупыш. Иначе мама с папой не поселили бы его у нас.
        - Ну да…
        - А вот насчет Пейдж сомневаюсь… - протянула Милен. Внешне девочка была точная копия Фрер, но с пронзительным взглядом Менара.
        - А вы проверьте, - подмигнула я. - Сыграем в прятки. Обещаю не убегать. Если сдержу слово, вы прекратите называть меня чудищем. Ну как, согласны?
        - Конечно! - Жан-Мишель вскочил, робость как ветром сдуло.
        - А не слабo? - просияла Милен. - Учти, в прятках мне нет равных.
        Бедные дети. Как же они истосковались, если готовы водиться с пленницей? Классические плоды сайенского воспитания.
        - Не слабo, - заверила я. - У меня большой опыт.
        - Ладно. Но если выиграю, чур, не дуться. Я всегда выигрываю. - Судя по тону, Милен изнемогала под бременем вечной победительницы. - Обещаешь?
        - Обещаю.
        Ребятня выпроводила меня за дверь. Милен вытащила из замочной скважины связку ключей и сунула ее в карман.
        Как выяснилось, комнат в мансарде было несколько. По-видимому, еще недавно здесь помещались роскошные покои. В широких полосах солнечного света клубилась пыль. Мебель была сдвинута к стене и накрыта плотными чехлами.
        Из комнаты я выбралась. Осталось выбраться с чердака.
        Милен развернулась вокруг своей оси, пышная юбка всколыхнулась следом.
        - А какой у тебя дом, Пейдж?
        - Очень уютный, - откликнулась я, подразумевая явочную квартиру. - Только я живу там не одна, а с другом.
        - Maman говорит, все паранормалы живут в свинарнике.
        - А что такое свинарник? - пискнул Жан-Мишель, оседлав пыльный сундук.
        Милен растерянно глянула на меня.
        - Очень грязное и запущенное место, - пояснила я.
        Ребятня приуныла.
        - Сами виноваты, - буркнула Милен, накручивая локон на палец. - Многие anormales разбойничают, грабят и обманывают. Онезим считает…
        - Всем доброе утро!
        Я застыла как вкопанная. Кэд стоял, привалившись к стене, руки скрещены на груди.
        - Кэд! - Жан-Мишель рванул ему на встречу, и оракул подбросил мальчика к потолку.
        - Привет, непоседа. Показываете гостье свой тайник, да, Милен?
        - Мы проверяем Пейдж, - степенно откликнулась девочка. - Если она сыграет с нами в прятки и не сбежит, значит она добрый паранормал. А если попробует смыться, мы расскажем рapa и он отрубит ей голову.
        - Как по мне, очень увлекательно. - Кэд покосился на меня, но после короткой игры в гляделки, отвел взгляд.
        - Я должен отвести Пейдж кое-куда. - Он опустил Жана-Мишеля и взъерошил ему волосы. Милен чуть не плакала от досады. - Эй, не грустить. Повеселитесь в другой раз. Maman ждет вас у себя. И поторопитесь, иначе малыш в животике слопает весь завтрак.
        - Фигушки! - Милен чуть ли не волоком потащила брата в сторону моей комнаты, оставив нас с Кэдом наедине. Вскоре ребятишки скрылись из вида, так и не объяснив, где искать потайной ход.
        - Чувствую, прятки - твоя идея, - вздохнул Кэд. - Пейдж, просил же, не нарывайся. Милен и Жан-Ми - существа очаровательные, но если они на радостях проболтаются Люси…
        - Меня казнят. Казнят непременно. Просто до Менара еще не дошло, что толку с меня - как с козла молока.
        - Так помоги ему.
        - Не начинай. Касту мимов Страсбургский мясник получит только через мой труп.
        - Дело хозяйское. Впрочем, есть веский аргумент, который, вероятно, заставит тебя иначе взглянуть на проблему. - Кэд направился к лестнице. - Идем. Хочу тебя кое с кем познакомить.
        Этажом ниже дверь в мансарду охраняла единственная представительница ДКО. С нашим появлением ее ладонь машинально стиснула рукоять дубинки.
        - Легионер, - потупившись, забормотал Кэд, - мы здесь с дозволения верховного инквизитора.
        - Меня уведомили. - Она отперла замок. - Не отклоняться от согласованного маршрута.
        Мы переступили порог. Кэд прижал палец к губам и поволок меня вглубь коридора, оттуда по лестнице - на цокольный этаж. Мы миновали кишащую лабиринтами комнату, откуда доносились голоса, свернули за угол и замерли перед бархатной шторой.
        - Сейчас тебе откроется величайшая тайна Сайена, - объявил Кэд.
        - Рефаиты - вот их самая страшная тайна.
        Кэд странно поглядел на меня и отдернул алую шторку:
        - Заблуждаешься.
        - Исчерпывающе, - скривилась я. - Не надоело наводить тень на плетень?
        За занавеской оказалась дверца, которую мой спутник отворил ключом. Ссутулившись, я шагнула в тесный проем. Под ногами ощущались каменные ступени. Кэд спрятал ключ в карман и снял с настенного аккумулятора фонарь. По мере спуска в недра отеля «Гаруш» у меня стремительно развивалась клаустрофобия.
        Преодолев последний пролет, мы уперлись в дверь. Кэд набрал цифровой код и с силой потянул толстенную створку. Переступив порог, он направил луч фонаря вверх.
        - Мы находимся в бункере. Убежище инквизиторской семьи на случай вторжения и прочих катаклизмов, включая ядерную войну. В эпоху до Сайена здесь помещался винный погреб.
        - Какую же, интересно, тайну прячут в погребе? - Я подавила приступ кашля. - Запас алкоголя?
        - К твоему сведению, Менар - один из немногих сайенских чиновников, кто не притрагивается к алкоголю. Думаю, он ни разу не нарушил сухой закон. Менар - истинный сын Сайена. Олицетворение Якоря. - Кэд повернулся ко мне. - Лучшей кандидатуры для войны с рефаитами не сыскать. Коллеги по цеху, вкусившие запретных удовольствий и наживающиеся на паранормалах, лицемерно закрывают глаза на рефаитов. Однако Менар не из таких.
        - Не надоело его рекламировать?
        - Никто никого не рекламирует. Менар - кровожадный выродок, но выродок, наделенный деньгами и властью, а без них борьба с рефаитами заведомо обречена на провал.
        Возразить было нечего. Без Альсафи с его финансовыми махинациями Каста мимов быстро исчерпает имеющиеся ресурсы.
        - Вот-вот, подумай хорошенько, - воодушевился Кэд, почуяв слабину. - Да ты вся дрожишь! Дать куртку?
        - Не надо, - буркнула я.
        Кэд только пожал плечами и устремился вперед, лавируя среди коробок и стеллажей. Внезапно он замер и направил фонарь в сторону. Луч выхватил из мрака фигуру.
        Рефаит.
        Даже в сидячем положении он превосходил Арктура ростом. Настоящий гигант, выше любого из своих собратьев. Его мускулистые руки толщиной в две мои были скованы над головой. Цепи с вплетенными в звенья алыми цветами опутывали торс, там, где кожа соприкасалась с лепестками, серели пятна. Выглядел исполин устрашающе.
        Похоже, он спал или находился под действием какого-то препарата, на лице застыло умиротворение. Смоляные кудри волнами ниспадали до талии.
        - Кто это? - прошипела я. - Откуда он взялся?
        - Нашира прислала его в октябре… утрясти вопрос с Менаром по поводу Верховного территориального акта и учреждения во Франции Второго Шиола. - Кэд всучил мне фонарь и дернул цепь. - Просыпайся, Корнефорос. К тебе гости.
        Корнефорос. В переводе с греческого «носитель палицы». От самого имени веяло стальной мускулатурой.
        Цепи лязгнули, зазвенели. Я медленно осветила гиганта. Его саркс отливал серебром с едва уловимым оттенком бронзы.
        - Фицур, - низким приглушенным голосом отозвался рефаит. - Явился не запылился.
        Кэд отсалютовал в ответ. Пленник поднял голову, устремив на меня потухший, голодный взгляд.
        - Алая аура… - забормотал он. - Вы прямо сладкая парочка. Или это угощение для меня?
        - Размечтался! - фыркнул Кэд. - Попробуешь покуситься на нее, и тебе не поздоровится.
        - Да ты сегодня храбрец. Перед подружкой усердствуешь?
        - Я не в его вкусе, - заверила я.
        Кэд обиженно надулся.
        Рефаит смотрел на нас с любопытством. Внешне он походил на Тирабелл, те же властные черты, только кривившиеся в усмешке губы более пухлые. Тело - от левого плеча до правого бока - пересекал шрам. А некогда мощный лабиринт уподобился почти неосязаемому водяному знаку на поверхности эфира.
        - Кто ты такая? - осведомился рефаит. - Почему Менар приютил тебя в своем доме?
        - Ты первый, - возразила я. - Как твое имя?
        - Тебе выпала честь лицезреть Корнефороса, хранителя Шератана.
        - Никогда не слышала. Насколько мне известно, хранительницу Шератана зовут Тирабелл.
        - Ты говоришь о моей кузине из клана Рантанов. - Корнефорос привалился к стене. - Избрав заведомо проигравшую сторону, она отреклась от титула, и он перешел ко мне. Справедливость наконец восторжествовала.
        - Для существа, прикованного к стене, ты чересчур самоуверенный, - съязвила я.
        Рефаит оскалился. За год я успела привыкнуть к облику этих внеземных созданий, их аурам, однако нынешний экземпляр заставил меня ощутить всю бренность и хрупкость человеческой жизни.
        - Впрочем, можешь не представляться, - хмыкнул Корнефорос. - Если не ошибаюсь, передо мной Пейдж Махоуни, призрачная странница, толкнувшая прославленного Арктура Мезартима на путь плотеотступничества?
        - Досадно, что столь влиятельная особа не гнушается сплетнями, - парировала я.
        - Тем не менее моя догадка верна?
        - Верна.
        - Пейдж Махоуни. - В глазах пленника зажегся неподдельный интерес. - Думал, Арктур предпочтет кого-нибудь повыше.
        Последняя реплика задела меня за живое.
        - Во-первых, мой рост выше среднего. - (Кэд отчетливо прыснул.) - А во-вторых, это грязный поклеп. Мы с Арктуром просто союзники.
        Корнефорос беззастенчиво разглядывал меня.
        - Охотно верю, - чуть погодя объявил он. - Как бы наследной правительнице ни хотелось очернить Рантанов, с ее стороны весьма недальновидно прибегать к откровенному вранью. Даже презренный предатель не опустился бы до интимной связи с простой смертной.
        Он бы точно не опустился!
        Запястья заныли. В мгновение ока бункер превратился в каземат, веревки опутывали меня с головы до ног, я захлебывалась собственной рвотой под злобный шепот красноглазого рефаита.
        - Расстроилась? - Сиплый голос вернул меня к реальности. - Если хочешь поплакать, не стесняйся. Мы, рефаиты, лишены такого удовольствия, но полюбоваться никогда не откажемся.
        - Очередной садист, - скривилась я, поборов минутную слабость. - Вы с Тубаном, часом, не братья?
        - Не равняй меня с этим ничтожеством. Он развлекается тем, что отрывает крылья мотылькам. Я же предпочитаю тех, кто способен дать отпор. Кстати! - Зрачки рефаита вспыхнули. - Как поживает Арктур Мезартим?
        - Понятия не имею. - Я направила луч на Кэда. - Это и есть твой секрет? Позволь спросить, он обладает каким-нибудь уникальным талантом или высокомерием уже научились убивать?
        - Талант у него действительно уникальный, - заметил Кэд, - однако я привел тебя не за этим. - Он повернулся к пленнику. - Прости, Корнефорос, но мы здесь не ради задушевных бесед. Пейдж должна все увидеть.
        Рефаит перестал скалиться, лицо словно окаменело.
        - Когда я выберусь отсюда, Фицур, ты пожалеешь, что родился на свет, - зашипел Корнефорос.
        - Помню, ты свернешь мне шею. Уже неоднократно грозился. - Кэд искоса глянул на меня. - Посторонись, Пейдж.
        Я не шелохнулась. Кэд тем временем подкатил стальную тележку. В свете фонарика сверкнул шприц.
        - Прости, друг мой. - Кэд покаянно вздохнул. - Сам ненавижу эту процедуру.
        - Сверну шею, - раздалось в ответ. - Раздроблю позвонки…
        Игла вонзилась Корнефоросу в локтевой сгиб.
        В считаные секунды пленник страшно преобразился. Глаза потухли. Аура съежилась, могучее тело усохло. Вокруг следа от укола расползались трупные пятна, заполонив руку, они перекинулись на грудь.
        В бункере повеяло холодом. Луч фонаря заплясал по стенам. Корнефорос рванулся вперед так, что хрустнула кость, и издал чудовищный звук - скрежет камня по металлу, - пробудивший воспоминания, которые я тщетно старалась подавить.
        Глубокая ночь. Лес. Бесконечные деревья и гул, похожий на жужжание трупных мух. Я мчусь через нашпигованное минами поле, преследуемая тварью, охочей до моей плоти. Нога цепляется за кочку. Запястье хрустит под тяжестью моего веса.
        Эмит…
        - Довольно! - завопила я. - Перестань.
        Кэд заправил шприц темной жидкостью. Корнефорос рычал, лязгал зубами. Изловчившись, Кэд воткнул иглу в мускулистый живот.
        Рефаит моментально обмяк. Голова упала на грудь. Внезапно он содрогнулся, огромные лапищи сжались в кулаки. Я не отшатнулась, только покрепче стиснула фонарь.
        Еще долго я слышала лишь собственное дыхание. Наконец Корнефорос посмотрел на Кэда. Во взгляде снова вспыхнул огонь, угли превратились в пламя. Не отставала и аура. Кэд, шатаясь, попятился и непременно бы упал, не подставь я плечо.
        - Ты в порядке?
        - В полном, - прохрипел он. - После подпитки я всегда огурцом. - Из рыжеватых глаз сочилась кровь. - Теперь поняла?
        В ушах зазвучал голос Арктура:
        Ты сама докопаешься до сути. Ты сообразительная и рано или поздно соберешь разрозненные фрагменты пазла.
        - Да, - чуть слышно откликнулась я. - Поняла.
        Арктур не обманул. Улики были прямо у меня под носом, однако я отказывалась их замечать. Не верила, что Рантаны способны утаить от меня секрет такого масштаба. Особенно он.
        В 1859 году английское правительство втайне передало свои полномочия рефаиму. Взамен Нашира Саргас пообещала защитить человечество от эмитов - кровожадных чудовищ, явившихся от загробного мира. Наширу почитали как защитницу, не побоявшуюся вступить в схватку с монстрами.
        Правда, она утаила одну крохотную деталь.
        И не только она.
        - Эмиты… - выдавила я. - Эмиты и есть рефаиты. Точнее, бывшие.
        Мой взгляд был прикован к Корнефоросу, бившемуся в конвульсиях.
        - Это называется полусдвиг, - пояснил Кэд, направляясь к тележке. - Насколько мне известно, рефаиты не подвержены человеческим болезням. Я вводил ему возбудители оспы, малярии, сифилиса и даже чумы - никакой реакции. Полусдвиг - единственное, что способно поразить их организм.
        В голове промелькнуло: а не переборщил ли Кэд с экспериментами?
        - Передается полусдвиг элементарно. Эмиту достаточно прокусить или расцарапать саркс. После этого счет идет на минуты.
        Эмиты распространяют инфекцию под названием «полусдвиг». Если вовремя не принять меры - безумие и смерть.
        Рассказывал Арктур об этом еще в колонии, а у меня, в силу неведения, не возникло вопросов. Скорее всего, Тирабелл взяла с него клятву молчать. Я на секунду зажмурилась.
        - Как ты заразил Корнефороса?
        - Вколол ему кровь эмита, она стимулирует процесс. Только не спрашивай, где я ее достал.
        - Оно чем-нибудь лечится?
        - Лечится. Аурой. - Кэд промокнул глаза салфеткой. - К несчастью, после заражения полусдвигом способность подпитываться пропадает. Соль и человеческая кровь на время купируют атрофию, чтобы рефаит успел найти ясновидца и начать лечение. Закупоренные флакончики с кровью в колонии, для предоставления Рантанам по первому требованию. На всякий случай.
        - И всю эту информацию ты собрал, экспериментируя над Корнефоросом? - уточнила я.
        - У меня не было выбора, Пейдж. Менар приказал разузнать их слабые стороны и тайны. Инквизитор никогда не станет пачкать руки о паранормала. Тем более о такого.
        Корнефорос не издавал ни звука. Голова свесилась, грудь судорожно вздымалась.
        - Ловко же рефаиты запудрили нам мозги. Мы поверили их байке про спасителей, а по факту запустили потенциальных эмитов в правящие круги. - Я шумно выдохнула через нос. - Люди - фантастические болваны!
        - Не надо чесать всех под одну гребенку, - буркнул Кэд. - Англия, например, веками мнила себя избранной державой. А когда ангелоподобные спасители обосновались в стране… это лишь упрочило национальное самомнение.
        - Твоя правда, - гортанно вклинился Корнефорос. - Бывал там. Никчемные, напыщенные людишки. Готовые поступиться властью ради иллюзии, будто бы боги явились благословить их с небес.
        Возразить было нечего.
        - После бегства из колонии я доложил Менару, как нас тренировали сражаться с эмитами. - Кэд смял салфетку. - При всей брезгливости инквизитор рассудил, что без рефаитов нам не обойтись. Однако он по-прежнему не желал видеть их на своей земле.
        - Поэтому он всячески увиливал от подписания Верховного территориального акта, - подхватила я. - Нашира послала Корнефороса припугнуть его, а Менар заточил визитера в бункер. Потом… потом выплыло, что эмиты - это бывшие рефаиты. И Менар окончательно утвердился в целесообразности истребления «гостей».
        - Он осознал, что у медали две стороны. Два вектора паранормальности.
        - Он поделился своим открытием с Тьядер?
        - Если еще нет, то обязательно поделится, - «успокоил» Кэд. - Хотя Тьядер сама не прочь избавиться от рефаитов. Насмотрелась на них сполна.
        Меня словно молнией ударило.
        - Кэд, - зашептала я, - а голодный паек не превращает их в эмитов?
        - Сам задаюсь этим вопросом, но проверить не рискну. Корнефорос - мой единственный подопытный. Не хочу лишиться его раньше времени. - Кэд покосился на пленника. - Я спрашивал, но он отказывается сотрудничать.
        - Интересно почему.
        Корнефорос буравил нас взглядом.
        - Ты умна, Пейдж Махоуни, иначе мой кузен не выбрал бы тебя в союзники, - объявил он. - Теперь догадываешься, чем опасен твой жалкий бунт?
        Чего греха таить, картина вырисовывалась мрачная.
        - Угроза эмитов не выходит за рамки… пока, - продолжал рефаит. - Если инквизитор Менар выдворит нас из Сайена, мы лишимся пропитания и не сумеем противостоять полусдвигу. При всей суровости мы готовы внимать доводам разума. Готовы идти на компромиссы, защищать интересы человечества. А теперь представь - что начнется, если нашу здравую сторону затмит голод?
        - Начнется ад, - откликнулась я. - И он не прекратится, пока мы не запрем вашего брата в загробном мире.
        - Запереть не получится, границы слишком зыбкие. - Корнефорос впился в меня глазами. - Сайен - наш единственный оплот. Не смей посягать на Якорь, странница, иначе пожалеешь.
        11. Подмена
        Комната Кэда, обитая коньячным атласом, была чище и просторнее моей. Еще и с радио. Легионер принесла нам мясную нарезку, фрукты, горячий салеп и головку брынзы. В камине потрескивали поленья. Значит, так Менар вознаграждает преданность.
        - Обязательно перекуси, - пробурчал Кэд с набитым ртом. - Тебе нужно подкрепиться.
        Нарезка поблескивала в пепельном свете. Отвернувшись к окну, я уставилась вдаль.
        Сознание прояснилось. Во мраке бункера, пропитанном ненавистью Корнефороса, от каждого слова веяло обреченностью. Здесь, в мансарде, я воспрянула духом. Голова заработала.
        - Сначала я заподозрила, что Менар хочет рассекретить рефаитов, - нарушила я минутное молчание. - Общественность взбунтуется и прогонит захватчиков. Но нет, Менар не пойдет на такое. Обстановка и без того неспокойная, зачем развязывать очередную войну? Риск слишком велик, не угадаешь.
        - Молодец, соображаешь. - Кэд принялся чистить апельсин. - Парадокс: Менар люто ненавидит гадалок, но бесится, что не может заглянуть в будущее, видеть наперед. Нет, он будет нем как рыба, а с рефаитами расправится исподтишка.
        Я сдержанно кивнула. Кэд доел апельсин и разлил по граненым стаканам фруктово-ягодный ликер.
        - Он рассчитывает сохранить Сайен в прежнем виде, изменится только соотношение сил. - Оракул пододвинул мне стакан. - Менар надеется сместить баланс. Преобразить Якорь. Когда он встанет у руля, невидцы вознесутся на вершину пищевой цепочки, а рефаитов швырнут к подножию. Паранормалов как притесняли, так и будут притеснять с обеих сторон. Менар загонит нас во Второй Шиол. Всех до единого.
        Я вцепилась в подлокотники, но попыталась сохранить невозмутимый вид.
        - Кстати, ты не в курсе, где планируется Второй Шиол?
        - Нет. В государственные тайны такого масштаба не посвящают даже выдрессированных паранормалов.
        - Может, Фрер нечаянно обмолвилась? - наседала я.
        - В прикроватной беседе? - хмыкнул Кэд.
        - Как вариант. Разве не из них ты почерпнул всю информацию о Менаре?
        - Люси далеко не дура, Пейдж. Если она и прыгнула в койку к паранормалу, то лишь потому, что ее супруг считает любые… хм… изыски происками эфира.
        Мои брови поползли вверх.
        - Серьезно?
        - У всех свои тараканы, - вяло пожал плечами Кэд. - Отвечая на твой вопрос, нет, Люси не рассказывала про Второй Шиол, а если спрошу, меня повесят. - В его голосе сквозила горечь.
        - Мне казалось, Менар против появления Шиола на французской земле, - заметила я. Кэд молча пригубил ликер. - Но раз уж ничего не исправить, он решил воспользоваться колонией в своих целях.
        - Именно. Шиол станет тюрьмой и для рефаитов, и для ясновидцев. Без пропитания наши загробные гости не останутся.
        - Чтобы их прокормить, много паранормалов не надо. А тех, кто не пойдет на корм, просто убьют?
        Кэд поднес стакан к губам.
        - Менар не зря носит прозвище Страсбургский мясник, - напомнил он.
        У меня помертвело в груди.
        - Существующие эмиты сосредоточатся вокруг Второго Шиола и не разбредутся по другим территориям. Сплошные плюсы, - добавил Кэд. - Вскоре невидцы забудут паранормалов, как страшный сон, а там Менар сообразит, как избавиться от рефаитов, не превращая их в чудовищ.
        - Вот почему Менар спонсирует твои… эксперименты. - Ледяными пальцами я стиснула бокал. - Корнефороса наверняка искали.
        - Естественно. - Кэд сунул в рот кусок салями. - Верховный Надсмотрщик собственной персоной.
        Джексон. Наш пострел везде поспел. Я постаралась унять дрожь.
        - Он нагрянул в ноябре. Менар, естественно, прикинулся шлангом. Не знаю, поверил Надсмотрщик или нет, однако он убедил Менара подписать Верховный территориальный акт.
        Немудрено. Джексон к любому подберет ключик. Слова - самое убойное его оружие.
        - Не его ли назначили верховным надсмотрщиком Второго Шиола, а, мистер Всезнайка? - спросила я.
        - Я не всезнайка, а «крот», - огрызнулся Кэд. - Но, полагаю, ответ на твой вопрос - «да».
        - И ты так спокойно об этом говоришь?! - возмутилась я. - После всего, что мы пережили в колонии, ты ничего не предпримешь, позволив Менару воплотить свой грандиозный замысел?
        - Да, - откликнулся Кэд, хотя во взгляде читалась тревога. - Но не по велению души. Война - дело затяжное. Я считаю, мы должны помогать Менару, пока он не свергнет рефаим.
        - Интересно, как он намеревается его свергнуть? - скептически осведомилась я. - Да, ему посчастливилось одолеть Корнефороса, но с Наширой и Гомейсой у него этот номер не пройдет. Ты сам видел, на что они способны.
        - Утро вечера мудренее, - возразил Кэд. - Наверняка есть способ расправиться с ними, избежав превращения. И я найду этот способ, даже если понадобится заморить Корнефороса голодом.
        Только сейчас я заметила темные круги у него под глазами и глубокие мимические морщины.
        - Ты состояла в тесном контакте с рефаитами, однако вряд ли удосужилась нащупать их слабые места, - упрекнул Кэд.
        - Знаю только про непереносимость анемона, но это ни для кого не секрет.
        - Угу. Я захватил из колонии семена. Цветы парализуют ауру. От соприкосновения с ними плоть рефаитов начинает гнить, как при обращении в эмитов. Корнефорос называет гниение полусдвигом, хотя это всего лишь начальная стадия. Своего рода… ложный полусдвиг.
        - Такой вычурный словарный запас, и никакой фантазии.
        - Рефаиты! - хохотнул Кэд и, порывшись в кармане, достал смятый цветок. - Занятная вещица, - бормотал он. - Как будто нас пытаются предупредить.
        Я молча пригубила ликер.
        В действительности у рефаитов имелась еще одна слабость - некая руда из загробного мира умерщвляла их вне зависимости от полусдвига, лишая возможности воскреснуть. Я интуитивно утаила эту деталь от Кэда, не хотела вверять ему оружие против Арктура.
        Арктур. В глубине души обида жгла каленым железом. Он намекал на некий секрет, но легче от этого не становилось.
        Довольно! Пора сменить тему.
        - Странно, как я не почуяла Корнефороса.
        - Так и задумывалось. Эксперименты с кровью эмитов не прошли зря, - похвастал Кэд. - С ее помощью подопытный «выпадает» из эфира и фактически не отслеживается.
        - Ты даром времени не терял. - Я побарабанила пальцами по подлокотнику. - Эту пакость мне влили перед аудиенцией?
        - Да, - признался Кэд. - Кровь эмитов затормаживает наши способности. Другое дело, что человеческий организм переносит ее в очень ограниченных количествах. Меня, например, при передозировке выворачивало наизнанку. - Он откинулся на спинку кресла. - Менар ждет твоего ответа завтра вечером в Зеленой гостиной.
        - Кэд, ты всерьез надеялся переманить меня на его сторону?
        - Вообще-то, да. Я думал, он использует тебя в качестве приманки или инструмента давления. Не секрет, что Нашира хочет заполучить тебя любой ценой, а сам факт твоего существования дискредитирует пособника рефаитов Уивера. До тех пор Менар будет тебя холить и лелеять - ну, относительно.
        Кэд не кривил душой, перспектива и впрямь чудилась ему заманчивой. На лице читалась решимость, глаза горели. Внезапно он подался вперед и накрыл своей шершавой ладонью мою руку:
        - Останься, Пейдж. Вот увидишь, все наладится. Надо только немного подождать…
        Не успела я обругать его на чем свет, как дверь распахнулась и в проеме возникла Люси Менар Фрер в черно-белом одеянии. Кэд шарахнулся от меня, как от прокаженной.
        - Je veux lui parler seule[55 - Я желаю побеседовать с ней наедине (фр.).]. - Люси повернулась к Кэду. - Quittez ma vue, anormal, tout de suite[56 - Убирайся прочь, паранормал. Немедленно (фр.).].
        Оракул тенью скользнул за порог. Фрер не удостоила его взглядом, зато неотступно смотрела на меня, а я на нее.
        - Встань! - скомандовала она по-английски.
        Я подчинилась. Фрер неспешно пересекла комнату, покосилась на остатки пиршества и, подойдя ко мне вплотную, впилась в меня глазами. Алые губы, угольно-черные ресницы. Последний раз я видела ее так близко, когда смотрелась в зеркало.
        Она влепила мне пощечину, вложив в нее всю свою ненависть, однако из-за отсутствия опыта и тренировок удар получился слабым. Правда, обручальное кольцо рассекло мне скулу.
        - Это тебе за осквернение моего дома, - шипела Фрер. - За поругание последнего пристанища моей покойной матери.
        Щека горела, однако я заставила себя повернуться к Фрер и только тогда заметила, что в другой руке она сжимает массивную кочергу, загнутую на конце под прямым углом.
        - А это тебе за осквернение моего тела и моего ребенка, - щебетала Люси. - И потенциальный ущерб.
        Кочерга со свистом рассекла воздух. Я повалилась навзничь и схватилась за ушибленные ребра. Мансарда превратилась в стерильную комнату, где надо мной глумились легионеры. На сей раз я не пыталась сопротивляться, а просто свернулась клубком на полу.
        Казалось, экзекуция длилась целую вечность. К не успевшим затянуться старым ранам стремительно добавлялись новые. Самое страшное началось, когда кочерга опустилась мне на локоть: в ушах зазвенело, на глаза навернулись слезы. В голове билась единственная мысль: как защитить себя, не покалечив Фрер. Менар и слушать не захочет про самооборону. Впрочем, легионеры тоже.
        Когда кочерга разбила мне губу, ярость затмила здравый смысл. Вытянув руку, я перехватила чугунный стержень, наши взгляды встретились. Люси уступала мне в физической подготовке. Мы обе задыхались. По ее лицу струился пот, зрачки сузились.
        - Посмеешь снова проделать такое, клянусь, ты пожалеешь, что вообще родилась на свет. - Фрер вздернула мне подбородок, наманикюренные коготки больно впились в кожу. - Бенуа мнит тебя толковой, хотя всем известно, что толку с тебя - как с козла молока.
        - Мне тоже кое-что известно, Люси, - шепнула я. Острые ногти еще сильнее вонзились в кожу. - В частности, твой секрет. Ты носишь отпрыска паранормала, а значит, сама являешься распространительницей чумы. Твой драгоценный Менар за такое убивает.
        Фрер стиснула кочергу так, что побелели костяшки. В глазах промелькнул страх.
        - Только тронь, и Менар обо всем узнает, - пригрозила я. По подбородку стекала кровь.
        Постепенно к Люси вернулось самообладание. И злобная ухмылка.
        - Бенуа не ополчится на меня из-за твоего патологического коварства. Легионер! - В дверь сунулся дежурный, Фрер вручила ему кочергу и, едва тот скрылся из виду, снова сосредоточилась на мне. - Не воображай, будто имеешь надо мной власть, грязная паранормалка. Марионетка здесь ты!
        Шелковым платком супруга инквизитора вытерла мою кровь с обручального кольца. У меня во рту возник металлический привкус. Но Фрер совершенно не испугалась моей угрозы. Непонятно почему.
        - Кстати, твой отец до последнего пытался спасти свою шкуру. - Фрер смотрела на меня сверху вниз. - На допросах пел соловьем. Любопытно, что он напел?
        Я хотела ответить, но слова замерли на губах. Если Люси надеется меня ранить, пускай, вытерплю. Отец погиб из-за меня, поэтому мне нужно знать, как он провел последние часы.
        - Он клялся, что ты ему не родная. Отец отрекся от тебя, называл подкидышем и паранормальным отродьем. - Фрер швырнула платок в камин. - Его бы пощадили, если бы это не шло вразрез с планами Вэнс. Он отправился на гильотину, проклиная тебя.
        Мое внимание было приковано к платку, догоравшему в камине. Тончайшая работа. Отделка из кружев. На черном рынке такой с руками оторвут.
        - Его голову насадили на Ворота висельников. Если не ошибаюсь, Уивер приказал вымочить ее в соляном растворе, для сохранности, - вещала Люси.
        Я тем временем наблюдала, как пламя пожирает платок.
        - Твой отец служил Якорю, поэтому ты не питала к нему теплых чувств и даже не попыталась спасти. Хотя могла, верно, темная владычица?
        Ответ вертелся у меня на языке, но тут звякнули наручные часики Фрер. Покосившись на них, она выпустила мой подбородок и скрылась за дверью.
        Легионеры отволокли меня в комнату и заперли на ключ. Съестного не было ни крошки, в камине не горел огонь. Исчезла даже мантия, служившая мне одеялом. Я вытерла кровь и свернулась калачиком на кушетке в надежде хоть как-то согреться.
        Отца перед смертью пытали. Страшно подумать, как изощрялись палачи, чтобы развязать ему язык.
        Отец назвал меня подкидышем. По аналогии с персонажем сказок. В детстве бабушка вешала над моей колыбелькой ножницы - отпугивать злых фей, чтобы они не подменили меня на siofra[57 - Эльф (ирл.).]. То же самое бабуля проделывала с моим отцом и тетей.
        Фрер - воспитанница Сайена, откуда ей знать слово «подкидыш», как не от моего отца? Он всегда презирал бабушкины сказки, однако на смертном одре умудрился обратить их против меня. Отец отказывался видеть во мне дочь, да и вообще человека.
        Похоже, он совершенно искренне боялся меня. Боялся всю жизнь. А я и не догадывалась.
        Опомнись, Пейдж! Нельзя принимать всерьез сказанное под пытками. Я не сломалась на водной доске, стерпела адскую боль и унижения, но лишь потому, что Сухейлю настрого запретили перегибать палку. Отца же никто не щадил.
        От усталости мысли путались. Завтра мое тело превратится в сплошной синяк. Конечно, Фрер не боец, но ненависть в сочетании с кочергой компенсировали нехватку опыта.
        По-хорошему, пора уносить ноги и передать добытые сведения Дюко.
        Однако мысль о Шиоле II давила мертвым грузом. Даже экзекуция кочергой не заглушала горечи поражения. Дважды мне удавалось подобраться вплотную к разгадке. И дважды она ускользала прямо у меня из-под носа. Зато мне открылась совершенно неожиданная информация, но как ею распорядиться - вот в чем вопрос.
        Арктур хотел признаться, что эмиты - это бывшие рефаиты. Хотел, но не осмеливался, связанный нерушимой, по всей видимости, клятвой.
        В голове шевельнулось смутное, хмельное воспоминание.
        Доверие не терпит мишуры. Желаю видеть тебя в истинном свете, юная странница. И самому открываться без утайки.
        Его желание исполнилось. По крайней мере, секрет, который он утаивал целый год, выплыл на поверхность.
        Веки слипались. После всех потрясений я заслужила короткую передышку. Еще бы унять боль в боку, которой сопровождался каждый вдох. Но стоило мне задремать, как за окном прогремел взрыв.
        В темноте я не сразу сообразила, где нахожусь. Но синяк на бедре вернул меня к реальности. Похоже, я проспала весь день до глубокого вечера.
        Снаружи опять громыхнуло. Фейерверк. Я заковыляла к окну, придерживая ноющие ребра. Во дворе царила суматоха. Радостные возгласы, смех. Очередная ракета взметнулась вверх и рассыпалась на алые и белые всполохи. Судя по какофонии, салюты запускали по всей цитадели.
        Караульные сняли шлемы и обнимались перед особняком. Круглосуточный штат прислуги отплясывал на заснеженном крыльце. Столько радости я не встречала в Сайене ни на Ноябрьфест, ни на Новый год. Люди словно обезумели.
        Это могло означать лишь одно. Лиссабон пал. Преисполненная сочувствия к Португалии, я отвернулась от окна.
        Сразу вспомнился крах Ирландии. Черный день, когда наш лидер, Эоган О’Кэрэлайн, объявил полную и безоговорочную капитуляцию. В период Мэллоуновских восстаний он призывал нас бороться с захватчиками, защищать свою независимость от, как он выражался, культа ненависти. Одни презирали его за упрямство, другие обвиняли в кровопролитии, а третьи превозносили за героизм.
        О’Кэрэлайна казнили в декабре. А его место заняла первая и бессменная инквизитор, переделавшая свое имя на английский манер в Эйприл Уилан.
        К тому времени мы уже перебрались в Лондон. В ночь капитуляции мы с отцом залегли на дно. Он рано забрал меня из школы - еще до официального объявления - и закупился чипсами для ужина. Отец сказал, надо сидеть дома и не высовываться. Ирландия официально примкнула в Сайену. Придется подождать, пока не минует кризис.
        Я боялась не за себя. Издевательства в школе меркли по сравнению с кровавой бойней, которую я чудом пережила в Дублине. Нет, меня заботила только судьба бабушки с дедом, ведь им, как и Финну, предстояло погибнуть.
        В сумерках отец переговорил с охранником и запер квартиру. Мы в обнимку устроились на диванчике, едва не расплющив мою старую игрушку, и притворились, будто смотрим фильм. С тех пор отец ни разу меня не обнял. Однако в тот миг, невзирая на ледяной страх, сковавший меня изнутри, его объятия согревали и успокаивали. Он крепко прижимал меня к себе, хотя сам дрожал всем телом. Его родители остались в Ирландии. Сестра скорбела о погибшем сыне. Он потерял все, кроме меня.
        На улице не утихали салюты, я вздрагивала от каждого залпа. Вопреки обыкновению, отец не отправил меня спать. Наша квартира располагалась высоко, но даже сквозь закрытые окна до нас доносились отзвуки торжества. Обливаясь слезами, я уснула на груди у отца.
        В ту роковую ночь расстреляли и избили до полусмерти пятьдесят семь человек, преимущественно бездомных. Под раздачу попали и несколько шотландцев - sasanaigh, англичанам не понравился их акцент. Даже спустя годы ликующие возгласы стоят у меня в ушах. Те же крики ликования звенели сейчас в морозном воздухе.
        Месяц отец под предлогом бронхита не пускал меня в школу. Месяц он меня холил и лелеял. Постоянно справлялся о моем самочувствии, покупал лакомства. К моему возвращению страсти слегка улеглись: одноклассники по-прежнему шпыняли меня в коридоре, плевали в волосы, подкладывали объедки в портфель и всячески издевались, но, подозреваю, в начале капитуляции мне бы пришлось гораздо хуже. Впервые за много лет я не боялась встречи с мучителями, поскольку чувствовала себя по-настоящему любимой.
        Вскоре отец опять замкнулся. Жаль, теперь уже не спросишь почему. Почему он перестал утешать меня, объяснять что-либо, успокаивать? Почему перестал вести себя как отец, за исключением вечера моего ареста? Жаль, что нельзя снова укрыться с ним от всего мира.
        Португалия продержалась чуть больше месяца. У меня вдруг возникло нехорошее предчувствие: уж не пополнил ли СайенМОП свои ряды ирландскими контрактниками?
        Содрогнувшись от очередного торжествующего вопля, я переключилась на эфир. Поблизости не ощущалось никаких лабиринтов. Не ощущалось их и этажом ниже. Легионеры оставили свой пост, чтобы сообща отпраздновать победу.
        Отличная возможность проникнуть в Золотой зал. В мгновение ока я очутилась у двери и покрутила ручку. Заперто! Ничего, дождусь нового залпа и попробую протаранить створку.
        Снаружи послышались шаги. Я отпрянула, сердце загнанно колотилось. Щелкнул замок, и на пороге появился Кэд - в пижамной куртке и шортах, под глазами темнели круги.
        - Они взяли Лиссабон, - сообщил он. - Хотел… - Кэд осекся, заметив мою разукрашенную физиономию. - Пейдж, какого дьявола с тобой приключилось?
        - Так, пустяки. Лучше скажи, как ты здесь очутился?
        Оракул продемонстрировал подозрительно знакомую связку ключей.
        - Старый комплект Люси. Я знаю, где Милен его прячет.
        - Какое удачное совпадение. - Я уже протискивалась мимо него в коридор. - Пока все празднуют, мне надо попасть в Золотой зал и вскрыть сейф.
        - Даже не надейся! - Кэд ухватил меня за больное запястье. Я судорожно вздохнула - и чуть не взвыла от боли. - Пейдж, послушай. Для доступа в кабинет необходим отпечаток пальца. Это, во-первых. Во-вторых, замок не открыть без шифра, - взволнованно тараторил он. - Если бы ты намекнула, что именно ищешь…
        - Не могу.
        - Не доверяешь мне?
        - Ничего личного. Я никому не доверяю в принципе. - Я едва сдерживалась, чтобы не застонать в голос. - А насчет кабинета что-нибудь придумаю.
        - Тебя навсегда запрут в четырех стенах, если застукают. Вспомни уговор. Заслужи его доверие. Дождись, пока он снимет караул. - Кэд стиснул мой локоть. - Не лезь на рожон. Учись мыслить более масштабно.
        Очередной фейерверк озарил нас алыми всполохами. Алыми, как наша обоюдная аура. Что-то в ауре оракула настораживало, но я не могла уловить, что именно. Тем временем Кэд выпустил мою руку.
        - Мне нельзя здесь оставаться. - Я коснулась опухшей щеки, тронула рассеченную губу. - Фрер не успокоится, пока не прикончит меня.
        На скулах у Кэда заиграли желваки.
        - Тут не поспоришь. - Он отвернулся. - Не спеши, Пейдж. Наберись сил. Если не передумаешь до завтра, будем решать.
        - Постой, - окликнула я. Кэд замер. - Президент Гонсалвес объявила о капитуляции?
        - Еще нет. Похоже, она засела где-нибудь в бункере.
        Перед глазами возникла картина. Гонсалвес загнанным зверем забилась в угол. Ухо ловит каждый звук: не застучат ли тяжелые сапоги по коридору? В руке револьвер, чтобы отстреливаться - или застрелиться. А может, вместо револьвера она сжимает ручку - подписать указ о капитуляции.
        Впрочем, указ не гарантирует спасения. Если Гонсалвес повезет, ее не тронут и назначат верховным инквизитором.
        - Мне очень жаль… - забормотал Кэд. - Ты вряд ли поверишь, но мне и в самом деле жаль.
        Дружески стиснув мое предплечье, он скрылся во мраке. В мансарде повисла гробовая тишина, разбавляемая звуками народных гуляний. Я плюхнулась на кушетку и уставилась в потолок.
        В разгар ночи мои глаза вдруг широко распахнулись, дыхание перехватило, отчего легкие вспыхнули огнем.
        Меня осенило, как разыскать Шиол II.
        12. Моль за стеной
        Гулянья продолжались до утра. Фейерверки. Парады. На Рю дю Фобур не смолкали гимны и патриотические лозунги. Казалось, половина цитадели собралась у ворот отеля, чтобы отметить знаменательное событие. Голоса за окном сливались в пронзительный визг, изрядно действовавший мне на нервы.
        В какой-то момент я уснула, а когда проснулась, солнечные лучи били в стекло и золотили клубящиеся в воздухе пылинки. Вокруг меня сбилось одеяло, на столе белели две таблетки. Кэд даже оставил мне радио.
        Снаружи не доносилось ни звука. Парижане утомились и теперь отдыхали после бурной ночи.
        В десять город пробудился. В небо взлетели алые воздушные шары. Час спустя пилотажная группа инквизиторских ВВС устроила показательное выступление. Безоблачную синеву исчертили белесые следы. Закутавшись в одеяло, я проглотила две таблетки обезболивающего и настроила радио на новостную волну. Ведущий, захлебываясь, провозгласил сегодняшний день национальным праздником. Для всего работающего населения - за исключением тех, кто занят в сфере жизнеобеспечения, - был объявлен официальный выходной. Фрэнк Уивер призвал Даниэлу Гонсалвес, чье местонахождение до сих пор неизвестно, подписать указ о полной и безоговорочной капитуляции.
        Воображаю, в каком аду сейчас Гонсалвес. Ее капитуляция положит конец бомбардировкам. («Сайену не чуждо милосердие, президент. Смелее».) И поставит крест на гражданском сопротивлении.
        Закрывшись в бункере, Гонсалвес ломает голову, как оправдать грядущий выбор, от которого зависит ее место в истории. Запомнят ли ее предательницей или мученицей, трусом или героем? Чем дольше она тянет с решением, тем больше народу погибнет. Хотя Сайен занял столицу, авиаудары по другим городам продолжатся вплоть до капитуляции.
        В полдень передавали прямое включение с Менаром. Инквизитор подчеркнул, что именно французские солдаты, составлявшие костяк армии вторжения, сыграли ключевую роль в завоевании Лиссабона, а также похвалил верховного командующего Франции за решимость и отвагу на передовой. К официальной капитуляции обещали приурочить пышные торжества, включая бал-маскарад, который пройдет в Grande Salle de Paris, а пригласительные билеты будут разыграны в лотерею.
        Ужасало, как стремительно Сайен одержал победу и сломил сопротивление. Когда они нацелились на Ирландию, конфликт растянулся на несколько лет, вылившись в войну на истощение.
        Европа на грани войны. Континент, словно спичка, вспыхнет от малейшей искры.
        Вспышка не за горами. Скоро заполыхает так, что мало не покажется.
        К часу поступили сенсационные известия. Вторая инквизиторская дивизия рассредоточивается. Половина задержится в Португалии контролировать передачу власти, вторая половина двинется дальше. Иначе говоря, Сайен не собирается откладывать завоевание Испании в долгий ящик.
        У меня оставался последний козырь в рукаве. Кое-кто владеет информацией о Шиоле II и наверняка согласится продать ее мне. После, вне зависимости от успеха предприятия, я выберусь отсюда любой ценой и передам добытые сведения «Домино».
        В два часа нагрянул Кэд с булочками и кофе. Он плотно затворил дверь и, пристроив поднос, поманил меня к себе.
        - Как и следовало ожидать, Менар отменил вашу встречу. У него пресс-конференция и куча официальных визитов, а на вечер заказан столик в «Ле Марэ», - зашептал Кэд. - Пользуйся случаем, беги.
        - Интересно как?
        - Вечерняя смена заступает в восемь. Вселись в легионера. Открой дверь.
        - А дальше?
        - Повернешь направо и иди до портрета Жакмин Ланг. За ним находится потайной ход, по нему ребятишки и пробираются в мансарду. По вмурованной лестнице спустишься в зимний сад.
        Перед глазами встал план здания. Зимний сад располагался на первом этаже, через стенку от Бального зала.
        - Моя прикормленная кухарка, Клодин, всегда уходит последней. Она выведет тебя через кухню. Единственное, ее смена заканчивается в половине девятого, если опоздаешь…
        - Пойдем вместе, - перебила я.
        - О чем ты? - растерялся Кэд.
        - Вступай в Касту мимов. Ради чего тебе торчать здесь? Рано или поздно Менар спишет тебя в утиль или узнает про измену. Тебя казнят, Кэд. - Я взглянула на него в упор. - Бороться можно по-разному.
        - Я должен увидеть малыша, - хрипло откликнулся он. - Хотя бы раз. Потом и умереть не страшно.
        Возразить было нечего.
        - Тогда прощай. Вернее, до встречи.
        Его лоб разгладился.
        - До встречи.
        Внезапно Кэд крепко обнял меня и прижал к себе. Едва наши ауры переплелись, мне почудилось, что я оступилась и падаю. Умиротворяющее и одновременно тревожное чувство.
        На мое счастье, чары быстро развеялись, я успела вытащить из кармана связку ключей и легонько похлопала Кэда по спине. Наконец он разжал объятия. Волосы у меня на руках встали дыбом.
        - Береги себя. Рад был повидаться, Пейдж.
        - Взаимно.
        Улыбнувшись напоследок, он постучал в дверь и, едва та открылась, вышел. Я шагнула к окну и чуть отодвинула штору. Проверим золотую пуповину в действии.
        Сегодня ночью. Я попыталась детально воссоздать свою дислокацию. План отступления есть, но на всякий случай готовься спасать.
        Ответом была легкая вибрация. Поигрывая украденным ключом, я на мгновение почувствовала, что Арктур здесь, со мной. Но даже мгновения хватило, чтобы воспрянуть духом. Теперь мне ничего не страшно.
        Настал черед скудной кормежки. На сей раз я не стала кочевряжиться, опустошила суповую тарелку и подмела хлеб до последней крошки. Если не хочу поймать пулю, мне понадобятся силы для бега - и странствий. Перекусив, я вытянулась на кушетке. Ключ от погреба спрятан в кармане блузки и прикрыт свитером.
        Кэд велел уносить ноги в восемь, однако прежде мне необходимо навестить Корнефороса Шератана.
        Когда сумерки окутали цитадель, я поднялась с ложа и постучала в дверь. Щелкнул замок, легионер из ДКО распахнул створку, из-под опущенного забрала шлема виднелся только рот. Караульный был в полной амуниции, как будто она могла защитить его от моего единственного, но вместе с тем убийственного оружия.
        - Чего надо? - грубо осведомился он.
        - Воды. - Я притворилась, что теряю сознание. - Пожалуйста, пить.
        Легионер крепче стиснул дубинку на поясе.
        - Ладно, - смилостивился он. - А теперь назад, anormale. Живо!
        Я затравленно попятилась. Легионер захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Судя по движению лабиринтов, кто-то из легионеров направился вниз. Теперь меня караулили трое. Я устремилась в эфир.
        А когда открыла глаза, мир виделся словно сквозь мутное стекло. Меня забросило в начальника отряда, дежурившего в коридоре. Я незаметно вытащила из скважины ключ и сунула его в кармашек на поясе.
        Двое «моих» напарников курили у открытого окна. Вместилище располагал весьма скудным арсеналом: дубинка и пистолет-транквилизатор, заряженный «флюидом». Последний точно не годится - «флюид» слишком медленно действует на невидцев.
        Еще у меня на ремне болталась рация. У обоих курильщиков тоже. Вызовут подкрепление, и глазом не успеешь моргнуть. А мне нужно беречь силы на крайний случай.
        - Сделайте перерыв, - предложила я, ловко сымитировав голос начальника. Не зря весь день топталась под дверью. - Никуда паранормалка не денется.
        - Мы бы с радостью. - Легионер выдул в окно струйку дыма. - Просто неохота выслушивать очередные претензии от Коции.
        - А вы меньше болтайте, - как можно равнодушнее бросила я. - Ну так как? Полчасика? Потом сочтемся.
        Легионеры переглянулись и, пожав плечами, отправились восвояси. Едва они скрылись из виду, я отперла камеру, сгрудила вместилище за диваном и метнулась в свое тело. Легионер заворочался. Я стащила с него шлем и огрела по голове дубинкой. Он глухо застонал, позволив мне беспрепятственно забрать пистолет и рацию.
        К возвращению «доброго самаритянина» с водой все было готово. Заметив, что его товарищи отсутствуют, он потянулся за рацией - и рухнул без чувств, атакованный моим фантомом. Как ни странно, стакан покатился по полу, не разбившись.
        Затылок пронзила боль. У меня оставалась последняя попытка использовать дар без ущерба организму.
        Подхватив «самаритянина» подмышки, я втащила его в камеру, где помогла избавиться от пояса и куртки. И только потом выстрелила в обоих легионеров «флюидом». Они пробудут в отключке, пока их не хватятся и не введут антидот. Убедившись, что путь свободен, я закрыла их в камере и повернула направо.
        Двадцать минут форы. Потом курильщики вернутся и поднимут тревогу.
        Сквозь крышу мансарды пробивались последние затухающие лучи. Вздрагивая от каждого шороха, я быстрым шагом миновала мебель в чехлах. В западном углу, у стены, обнаружился оправленный в золото портрет Жакмин Ланг в натуральную величину.
        На поясе висел карманный фонарик. Направив его на стену позади портрета, я принялась ощупывать декоративные панели. Одна панель болталась, и я налегла на нее всем телом. Наконец перегородка сдвинулась. Из темного провала тянуло сквозняком.
        Фальшивая стена. Распластавшись на животе, я протиснулась в щель. С потолка сыпалась пыль. Стараясь не закашляться, я вернула панель на место и посветила вперед. Луч выхватил узкую винтовую лестницу.
        Я стащила ботинки и заткнула их за пояс. Потом выключила фонарик и сунула его в карман. Свет может просочиться сквозь щели и выдать меня с головой. В отеле «Гаруш» по-прежнему сновала добрая сотня лабиринтов.
        Тьма стояла кромешная. До лестницы добиралась на ощупь. Ступени предательски скрипнули под тяжестью моего веса. Любой заработавшийся допоздна чиновник мог услышать меня сквозь тонкую перегородку, скрывавшую забытую часть особняка. Всю дорогу я чутко отслеживала эфир. Не хватало еще нарваться на Милен с Жаном-Мишелем.
        Впрочем, ребят поблизости не оказалось. В отличие от их папаши.
        Спустившись еще на пару ступенек, я почуяла сквозняк и, щелкнув фонариком, прикрыла луч ладонью. Справа, прямо над головой, зиял неровный пролом.
        Лестница уходила вниз, на первый этаж. Нельзя терять ни минуты, нужно добраться до Корнефороса раньше, чем ДКО вернутся в мансарду… Но Менар был так близко, а искушение подслушать его тайны - слишком велико. В конце концов, меня послали сюда шпионить. Успокоив совесть, я втиснулась в пролом с фонариком в зубах и, перебирая руками, поползла вперед, к свежему воздуху. Только очутившись в тесной норе, я погасила свет.
        В зазоре между потайным ходом и оштукатуренной по дранке стеной немилосердно дуло. Бесшумно, словно паук, я ползла на брюхе, дыхание было тягучим, как мед.
        Меня не пугали замкнутые пространства. В отличие от темноты. Сглотнув, я упорно продвигалась вперед, хотя пыль забивалась в нос, в горло.
        Слева раздался голос Менара. Он разговаривал с кем-то, однако у его собеседника почему-то отсутствовал лабиринт. Удостоверившись, что дальше хода нет, я припала ухом к стене.
        - …четыре дня назад, Рэкхем, - чеканил Менар по-английски. - Я не привык ждать в угоду паранормалам.
        Я затаила дыхание.
        - Покажи имена, - потребовал Менар. Повисла долгая пауза. Наконец: - Это вымогательство. За дурака меня держишь?
        - Напротив, вы всегда представлялись мне человеком мудрым, - откликнулся его собеседник. - А сумму считайте страховкой.
        Кровь отхлынула у меня от лица. Я узнала бесстрастный, искаженный мундштуком голос, хотя слышала его только однажды - перед битвой за власть. С тех пор он прочно врезался в память.
        Вытащив из-под себя затекшую руку, я принялась ощупывать стену в поисках бреши. Вскоре пальцы наткнулись на зазор между дранками. Снаружи штукатурка облупилась, и сквозь крохотное отверстие сочился тоненький лучик света.
        Припав к импровизированному глазку, я увидела Золотой зал.
        Менар, в белоснежной сорочке с золотыми запонками, возвышался над столом. Перед ним спиной ко мне стоял гость. Вместо кепки и полотняной маски, скрывавшей его лицо в Лондоне, на нем было подобие глухого шлема, не позволявшее разобрать ничего под ним. В остальном он не изменился: все та же грязная шинель, руки в перчатках сложены за спиной, ноги в ботинках со стальными носами широко расставлены, на подошвах налипла грязь.
        Старьевщик. Собственной персоной. И Менар только что назвал его по имени.
        Рэкхем. Отыщи Рэкхема.
        Последние слова умирающего сайенского чиновника перед моим бегством из колонии. Таинственный Рэкхем вместе с Джексоном и Гектором продавали ясновидцев рефаитам.
        Рэкхем, одними губами повторила я. Старьевщик.
        - Надсмотрщик сочувствует вашему положению, инквизитор, - произнес Старьевщик. - Впасть в немилость к наследной правительнице чревато последствиями. - (Менар вскинул подбородок, и я невольно отпрянула от скважины, опасаясь разоблачения.) - Да, цены высоки - как и качество товара. А выгода, которую вы извлечете, и того выше.
        Я жадно ловила каждое слово.
        - Нашира Саргас крайне заинтересована в этих anormaux. Профинансируйте их трансфер, - продолжал бесстрастный голос, - и уверяю, ваши отношения с рефаитами разу наладятся.
        Не совладав с искушением, я украдкой глянула на Старьевщика. Безжалостного убийцу, едва не прикончившего меня за то, что я подобралась слишком близко к истине. Человека, чьи руки по локоть в крови. В Англии ему удалось избежать правосудия, но клянусь эфиром, что поквитаюсь с ним в Париже.
        Менар облокотился на стол. Он явно рассматривал что-то, но из моего укрытия было не разобрать, что именно. В отблесках свечей вместо глаз у инквизитора зияли черные провалы.
        - Знакомое имя, - протянул он. - Игнас Фолл. Более известен как Вье-Орфеля.
        - Да, - сухо подтвердил Старьевщик.
        Я навострила уши. Так звали пропавшего герцога.
        - За него никаких денег не жалко. - Менар шумно выдохнул через нос. - Мы познакомились… если так можно выразиться, в Лионе, где я трудился на благо Якорю. С тех пор Игнас у меня как заноза в заднице.
        - Устранять занозы - моя работа.
        - Как ты его нашел?
        - Сперва он на пару с двумя великими герцогами отыскал мое логово и собирался выдать меня властям. А подельники сбагрили Сиротку на серый рынок.
        Арктур угадал. Латронпуш и Королева Нищих придумали, как заткнуть рот товарищу.
        - Игнас Фолл мой! - зашипел Менар. - Двенадцать лет он водил меня за нос, дразнил, издевался. Двенадцать лет я мечтал, как его кровь обагрит гильотину, и не собираюсь лишать себя такого удовольствия ради прихотей какого-то монстра. Фолл должен умереть от моей руки. Похлопочите, монсеньор Рэкхем.
        - Слишком поздно, верховный инквизитор. Игнас Фолл уже во Втором Шиоле.
        - Плачу в пять раз больше, чем выручили герцоги.
        Повисла долгая пауза. У меня запершило в горле, еще немного и кашляну.
        - Щедрое предложение, - констатировал Старьевщик. - Я переговорю с Надсмотрщиком. Уверен, через пару-тройку недель мы завершим миссию по транспортировке.
        - И добудьте мне уродов, которых Фолл величает лейтенантами. Этих… кураторов, - буквально выплюнул Менар. - Le Prince Creux, Принц-Доходяга. Renelde du Linceul, Рейнельда-Плащаница. La Tarasque, Ля Тараск. Разыщи их. Всех до единого.
        - Охота уже началась, - заверил Старьевщик. - Если пожелаете, они ваши. Разумеется, не бесплатно.
        Он шагнул вплотную к Менару, тот затаил дыхание, ведь от шинели разило так, что слезы наворачивались.
        - Верховный инквизитор, согласны ли вы финансировать заявленных паранормалов на пути к исправлению?
        Менар опустил взгляд на столешницу.
        - Дабы развеять сомнения наследной правительницы, я вверяю ей этих anormaux в знак своей преданности, - объявил он чуть погодя. - Но на этом все, впредь вам не вытянуть из меня ни пенни.
        - Речь не о вымогательстве, а о перспективе, - возразил Старьевщик. - А теперь подпишите. Поставите вашу официальную резолюцию.
        Менар с каменным лицом достал из ящика ручку. Я зажмурилась и постаралась не дышать. Пыль облаком висела в воздухе.
        - Утром министр Яссон проведет платеж. Еще вопросы?
        - Пейдж Махоуни.
        Услышав свое имя, я разинула рот, тем самым усугубив подступающий кашель.
        - Во-первых, она в Париже, а во-вторых, ей известно, что я здесь, - вещал Старьевщик. Я закусила кулак, чтобы не раскашляться. - Если хотим сохранить мир в империи, Махоуни должна умолкнуть навеки.
        Продажные герцоги сдали меня с потрохами. Впрочем, неудивительно.
        - Если вдруг наткнетесь на нее, дайте знать, чтобы я мог оповестить Надсмотрщика. Не сомневайтесь, он щедро вознаградит вас за хлопоты, - уверил Старьевщик.
        - Пока Махоуни не объявлялась, - равнодушно бросил Менар. - Однако мы не теряем бдительности. - Инквизитор врал и не краснел. - Мы закончили?
        На секунду в кабинете воцарилась мертвая тишина, разбавляемая лишь гулким дыханием из-под шлема.
        - Учтите, инквизитор, попытка утаить информацию о местонахождении Пейдж Махоуни чревата последствиями. Последствиями, которые могут затронуть мадель Фрер и ваших отпрысков.
        Менар вздернул подбородок. Его взгляд пробирал до костей. Впервые под маской учтивости проступило нутро убийцы.
        - Посмеешь еще раз угрожать моей семье, и мало тебе не покажется, гнусное отродье! Ошибка природы. Только моей милостью ты стоишь здесь. Только моим благоволением тебя не гонят, как собаку. А мое благоволение ты исчерпал.
        Мужчины с ненавистью уставились друг на друга.
        - Позвольте мой гроссбух, - произнес Старьевщик.
        - Не позволю. Пусть полежит до утра. Хочу ознакомиться на досуге. Интересно, на сколько вы обогатились… на торговле, о которой, бьюсь об заклад, наследная правительница и не подозревает.
        В гробовой тишине Старьевщик развернулся и тяжелой походкой направился к двери. Но тут выдержка мне изменила, и я тихонько кашлянула.
        Старьевщик замер. Мое сердце тоже. Я ощущала его завуалированную ауру и надеялась, что с такого расстояния он не почует мою. Взгляд Старьевщика метнулся от неподвижного Менара к моему укрытию.
        Наконец, спустя минуту, показавшуюся мне вечностью, он скрылся за дверью. Какое-то время Менар не шелохнулся, глядя в стол, потом поправил галстук и вышел из Золотого зала, тщательно затворив за собой дверь. Щелкнул замок, через секунду раздались удаляющиеся шаги.
        Едва шаги стихли, я решила действовать. Сейчас или никогда.
        Я попыталась расширить проем над головой. Никакого эффекта. Тогда я взялась выламывать ближайшую рейку. Раздался треск. В палец вонзилась заноза. Наплевав на осторожность, я развернулась и замолотила по стене ногами. На красную ковровую дорожку рухнул пласт штукатурки, и я вывалилась наружу, захлебываясь кашлем.
        В стене зияла огромная дыра. Однако цель оправдывала средства.
        Кэд не соврал: даже у себя в кабинете Менар соблюдал предельную осмотрительность. На письменном столе инквизитор не держал ничего, кроме фирменного бланка, золотого пера и гроссбуха в кожаном переплете. Не колеблясь, я принялась листать мятые страницы.
        Передо мной был выведенный корявым почерком список участников двух последних Сезонов костей. Знакомые имена огненными буквами расцветали на сетчатке.
        За год серый рынок обеспечил рефаитам четверть от общей доли заключенных. В гроссбухе фиксировалось все, начиная от категории ясновидца, места и даты его поимки, вплоть до спонсора - выродка, по чьей наводке нас упекали в колонию. Что характерно, наводчики собственноручно расписывались в журнале и оставляли оттиск пальца. Очевидно, расписки служили страховкой на случай, если кто-то решит сдать товарищей и выйти сухим из воды.
        Я не сомневалась, что меня продал Сенной Гектор, однако вырученная сумма просто не укладывалась в голове! Столько не потратить и за три жизни! Сайен четко обозначил мне цену. Хотя я видела внутренности Гектора, его кишки на залитом кровью полу, сейчас мне хотелось придушить его своими руками.
        Гектор умер миллионером. Непонятно только, зачем вносить в журнал баснословные цифры, если всю операцию он провернул втайне от сообщников? Однако, присмотревшись, я заметила чернильные брызги. Гектор подписывал бумагу дрожащей рукой, незадолго до гибели.
        Как будто каялся перед смертью.
        Я перевернула страницу и углубилась в перечень паранормалов, похищенных для Двадцать первого Сезона костей. Из десяти имен три - хорошо знакомые, четвертое недавно озвучил сам Менар.
        Выходит, Надин и Зик живы. И Майкл, пропавший без вести почти год назад. В наводчиках значился П. Вэй - Латронпуш, родной брат Дидьена Вэя. Он продал Дряхлого Сиротку.
        Арктур гадал, почему серый рынок еще не загнулся, и вот мне приоткрылась завеса тайны.
        Джексон Холл спекулировал нами.
        Бездушная тварь!
        К кабинету приближался лабиринт. Подавив клокочущую ярость, я захлопнула журнал. Нужно забрать его с собой, в качестве неопровержимого доказательства, изобличающего работорговцев. Прижимая гроссбух к груди, я задвинула в угол обвалившуюся штукатурку и, втиснувшись в лаз, прикрыла дыру занавеской.
        Спустившись по лестнице, я очутилась в тесном тоннеле. Пришлось подобрать локти, чтобы не ободрать их до мяса. Уткнувшись в стену, я нащупала болтающуюся перегородку, криво прилаженную детскими руками, и, отодвинув ее, высунулась наружу.
        Постепенно глаза привыкли к полумраку. Сквозь «тепличный» стеклянный потолок в зимний сад сочился тусклый свет. Тщательно закупорив лаз, я ринулась в сводчатый коридор и, прислушиваясь к каждому шороху, бросилась наутек. На бегу сунула журнал за пояс и потуже затянула ремень.
        На улице бушевала метель. Из-за угла вывернула служанка с подносом. Я спряталась за шторой и, едва служанка скрылась из виду, снова помчалась во весь дух. Ноги в носках беззвучно неслись по ковру. Переждав под столом, пока двое легионеров исчезнут с горизонта, я с грехом пополам добралась до погреба и повернула в скважине ключ, украденный у Кэда. С бешено колотящимся сердцем я заперла дверь и, сняв со стены фонарик, тронулась в путь.
        Корнефорос носил оковы с королевским достоинством. Цветы, вплетенные в звенья цепи, подавляли его ауру, забирали силы. При виде меня глаза рефаита вспыхнули алым, точно небо на закате. Высчитав безопасную - даже с лихвой - дистанцию, я села напротив Корнефороса и отложила фонарик.
        - Ты почему еще не в кроватке? - приторным голосом осведомился рефаит. - Чем я обязан такой чести?
        - У меня предложение.
        - Я не торгуюсь со смертными.
        - Откуда такая категоричность?
        - Нарушивший клятву обречен на вечное презрение. Его заклеймят лгуном, предателем. Вы, люди, не заботитесь о последствиях. Для вас нарушить клятву - раз плюнуть. Вы умираете слишком быстро, не познав всех тягот вины.
        - Другие рефаиты не гнушались со мной сотрудничать.
        - Другие рефаиты - болваны. - Корнефорос смерил меня взглядом охотника. - Фицур в курсе, что ты здесь?
        - Нет.
        - Даже так? - лениво протянул рефаит. - Я знал, что ты вернешься. Тебя тронули мои страдания, хоть ты и считаешь меня пособником Наширы. - Корнефорос подался вперед, насколько позволяли цепи. - Открою тебе тайну. Я Рантан и не подчиняюсь наследной правительнице.
        - Рантан. - Я старалась подавить скепсис в голосе. - Значит, они послали тебя шпионить?
        - Нет. Собратья Рантанты давно сочли меня погибшим. Мы вместе сражались при Размытии границ. Арктур хорошо меня знает.
        - Он никогда не упоминал твое имя, - сощурилась я.
        - Скорее всего, он тоже считает меня мертвым. И эта мысль, вероятно, доставляет ему боль. Мы с ним были… очень близки.
        Я глянула время на передатчике. Смена у кухарки заканчивается через четверть часа. Каким бы ни был мой следующий шаг, нужно торопиться.
        - Пейдж.
        Я содрогнулась от звука собственного имени в устах Корнефороса.
        - Пейдж, - повторил он, растягивая слоги. - В переводе со староанглийского «гонец, слуга». Совершенно неподходящее прозвище для такой бунтарки. Или «Пейдж» означает «чистый лист», чья история еще не написана? Какой из вариантов верен?
        - Понятия не имею. Имя выбирала моя мать.
        Корнефорос вскинул подбородок.
        - Помоги мне, Пейдж Махоуни. Ты ведь друг Арктуру Мезартиму, а он, не колеблясь, вызволил бы меня из темницы. Заклинаю, - шептал он, - помоги мне выбраться отсюда и вновь примкнуть к Рантанам.
        - У меня встречное предложение. Тебя ведь назначили смотрящим за Вторым Шиолом. Скажи, где он находится, - назови город, и я освобожу тебя.
        Корнефорос привалился к стене:
        - Всего-то?
        - Да.
        - Значит, его ты тоже собралась уничтожить, - резюмировал пленник. - Лишившись надежного пристанища, мы не только превратимся в эмитов, но перестанем притягивать ранее обращенных. Колонии служат маяком. Без них эмиты разбредутся по планете. Ты этого добиваешься?
        - Кто не рискует, тот не пьет шампанское. - Я вопросительно подняла бровь. - Хочешь остаться здесь навечно, Корнефорос?
        Его взгляд потух. Попался! Этот рефаит тоже из породы авантюристов, а я предлагала беспроигрышную ставку.
        - Город лежит в западной стороне. Внутри таится галерея с множеством зеркал. Там находилась резиденция Короля-Солнце вплоть до падения его династии.
        - Версаль, - вырвалось у меня. - Версальский дворец.
        Могла бы догадаться. Сообразить, что выбор рефаитов падет на давно покинутую обитель Бурбонов.
        Ну вот и все. Дольше здесь оставаться незачем. Корнефорос пристально наблюдал, как я встаю с места.
        - Ключ от кандалов у Фицура, - сообщил он. - Но если убрать цветы, я смогу разорвать оковы.
        - Не торопись.
        На шее у пленника вздулись вены. Цепи звенели под натиском исполинской мускулатуры.
        - Последний вопрос, Корнефорос Шератан. - Я постаралась не дрожать как осиновый лист. - Амарант - не единственная погибель рефаитов. Вас можно обезглавить клинком, выкованным из опалита. Верно?
        Его глаза жгли, точно лава.
        - Ты видела казнь.
        - В исполнении наследной правительницы.
        Волчий взгляд сверлил меня насквозь.
        - Ты боишься, - помедлив, констатировала я. - Боишься, что Менар узнает про опалит и истребит вас всех до единого без страха навлечь новых эмитов на свою голову.
        - Мне неведом страх, странница. Тем более страх перед смертными. Только учти, если Менар узнает нашу тайну и раздобудет опалит, он не пощадит никого. Включая Арктура.
        - Не надоело приплетать Арктура? Допустим, вы действительно знакомы. Допустим, ты и впрямь Рантан. Или же после вчерашней встречи ты счел меня мягкотелой дурой. Где гарантия, что после освобождения ты не помчишься прямиком к Нашире докладывать о моих планах по Второму Шиолу?
        - Если не освободишь меня, я сообщу о твоих планах Фицуру, а он доложит Менару.
        - А смысл? Они все равно тебя не выпустят. В отличие от меня. - Я скрестила руки на груди. - Если доберусь до Версаля, отыщу колонию и не погибну, обещаю вернуться и освободить тебя. Согласен?
        Бывший Страж Шератана оскалил белоснежные зубы. Цепи негодующе звякнули.
        - Арктур не единственный злопамятный рефаит, нечестивица, - зашипел Корнефорос. - Если не возвратишься через седмицу, клянусь, я выберусь отсюда и не успокоюсь, пока не найду тебя, Пейдж Махоуни. А когда найду, ты будешь молить о пощаде. Только никто тебя не услышит.
        Я выбралась из подвала, голова пухла от информации. Удостоверившись, что путь свободен, я прокралась на кухню, спеша поскорее покинуть особняк вместе с его тайнами.
        Легко сказать. Второпях я перестала отслеживать эфир и, свернув за угол, получила дубинкой под дых. Я сложилась пополам, жадно хватая ртом воздух. В следующий миг меня ткнули носом в пол и прижали руки к бокам.
        Двое легионеров, оставивших с моей подачи вахту, вызвали подкрепление. Шестеро на одну. Я устремилась в эфир.
        Все были тренированы на такой случай. Никто не оказался готов. Легионеры пикнуть не успели, как двое замертво свалились на пол, остекленевшие глаза таращатся в потолок.
        Запах свободы манил. Надежда наполняла энергией. Нельзя проиграть, особенно теперь, когда столько жизней зависит от выведанных мною секретов. Я танцевала в эфире так, как не танцевала никогда, рикошетила от противника к противнику, точно пуля от стен, однако силы стремительно таяли. Шестая - и последняя - легионерша успела добраться до середины коридора и поднять тревогу прежде, чем ее настиг мой фантом.
        В недрах особняка завыла сирена. Ворвавшись в свое тело, я согнулась в три погибели. Из носа хлестала кровь. Грудь ломило. Но медлить нельзя. Я нащупала на поясе дубинку - и тут с улицы нагрянул целый отряд. Легионеры незамедлительно взяли меня на мушку. Уклоняясь от дротиков с «флюидом», я рванула прочь.
        На окна с грохотом опустились стальные жалюзи. По полу застучали сапоги. Словно острый штырь вонзился под лопатку, причиняя адскую боль. Я пересекла коридор и устремилась к ближайшей лестнице. Необходимо любой ценой оторваться от погони и вернуться в потайной ход.
        Слева возник лабиринт. Какой-то громила врезался в меня. Протаранил словно грузовик. Я рухнула на пол - оглушенная, обессиленная. Дубинка откатилась в сторону. Легкие горели огнем. Я схватилась за горло, царапала кожу в попытке увеличить приток кислорода.
        Великан-легионер рывком поднял меня на ноги. Пропорциями он не уступал рефаитам - сплошные мускулы и броня, ладони размером с суповую тарелку. В забрале его шлема отразилась моя перекошенная от страха физиономия. Попытка атаковать великана закончилась мучительной агонией. Обмякнув, я безропотно позволила закинуть себя на плечо.
        Тем временем подоспели караульные с первого этажа. Трещали рации. Сирена стихла. Слишком запыхавшаяся, чтобы кричать, я судорожно цеплялась за все, что попадалось на пути, пока легионер волочил меня вверх по лестнице. Мы снова очутились в мансарде. В непосредственной близости от потайного хода.
        Кэд барабанил в дверь и звал меня по имени. Я предприняла последнюю попытку высвободиться. Впрочем, безуспешно. Мои пальцы соскальзывали с гладкого шлема. Легионер ботинком распахнул дверь и швырнул меня обратно в камеру. Я приземлилась на ноги, но в последний момент споткнулась и врезалась в кофейный столик, рассекший мне предплечье. Великан переступил порог и сорвал с меня пояс, только чудом не заметив гроссбух.
        На половицы упала длинная тень. В камеру шагнул Менар с двумя телохранителями, немедленно взявшими меня под прицел.
        - Полагаю, ты решила отказаться от сотрудничества. - (Сдержанная улыбочка.) - Тебя ведь предупреждали о последствиях. Хотя паранормалам присуще отклонение от правил.
        - А тиранам присуще лицемерие. Надеешься добиться расположения Наширы, да, Менар? - Я выдавила сиплый смех. - Никакой ты не рыцарь без страха и упрека, а самый обыкновенный двуличный выродок. Одной рукой пользуешь паранормалов, а второй перерезаешь им глотки.
        - Ошибаешься, Пейдж Махоуни. Я никогда не использовал ясновидцев ради своей выгоды, только для истребления паранормальной чумы. Так сложилось, что моя жизнь служит этой цели, поскольку я единственный готов противостоять наследной правительнице… Должен признать, отрадно наблюдать, с каким энтузиазмом ты роешь себе могилу. - Менар кивнул ближайшему легионеру. - Свяжитесь с министром внутренней безопасности. Пусть организует срочную транспортировку в Бастилию.
        Он развернулся и вышел, не удостоив меня взглядом. Лязгнул замок.
        Бастилия. Проклятье! Если попаду в темницу без окон, обратно точно не выберусь.
        Внезапно кожа покрылась мурашками. Золотая пуповина пылала, и я почуяла его.
        Арктур.
        13. Слепая вера
        Интуиция не обманула, он пришел за мной! Я бросилась к окну и выглянула наружу.
        Во внутреннем дворике пусто. Сквозь буран взгляд различил двенадцать снайперов на крыше. Попытка нейтрализовать их с помощью дара прикончит меня на месте - я достаточно изучила свой организм и чувствовала: он на пределе.
        Снайпер с восточного угла полетел вниз. Второй успел пару раз выстрелить и тоже сверзился с крыши, сломанной куклой распластавшись во дворе. Безликая тень косила снайперов одного за другим. Я успела забыть, что за трепетным, обходительным Арктуром скрывается беспощадный воин.
        Мозг лихорадочно заработал: до ближайшей крыши высоко, костей не соберешь, кроме того, нужна фора. Надо забаррикадировать дверь шкафом! Я бегом пересекла комнату и навалилась на него плечом.
        Меня трясло от перенапряжения, однако шкаф даже не шелохнулся. В отчаянии я уперлась ногами в стену, оттолкнулась - и гардероб со скипом повалился на пол, взметнув тучу пыли. Я грохнулась следом, от удара заныли синяки, дыхание перехватило. Едва легкие вновь наполнились кислородом, я нащупала гроссбух, выскользнувший у меня из-за пояса, и на четвереньках поползла за ботинками; грудь распирало от очередного приступа кашля.
        В коридоре поднялась суматоха. Дверная ручка задребезжала, пока легионеры не начали выбивать ее прикладами. Задыхаясь от боли, я обулась и юркнула к окну.
        Арктур приближался. Его глаза вспыхивали во мраке. Подстегиваемая адреналином, я схватила кофейный столик и выбила им стекло. Посыпались осколки. В комнату задувала пурга. Ближайший снайпер прицелился в меня из винтовки, а в следующий миг его голова взорвалась кровавыми ошметками, мертвое тело распласталось на гравии внизу.
        Дверь треснула, в разломе заплясал луч фонаря. Тем временем Арктур уже стоял под окном и протягивал мне руку.
        Под градом пуль дверь разлетелась щепками. У меня оставались считаные секунды. Едва переводя дух, я вытащила из рамы осколки и вскарабкалась на подоконник. Пускай меня приучили бояться воды, но высота… высота никогда не была в числе моих фобий. Легионер вышиб изрешеченную пулями створку - и в луче подствольного фонаря увидел мой ошеломительный прыжок.
        Лишь двоим я могла довериться, прыгая с такой высоты. Нику Найгарду и Арктуру Мезартиму. От свиста ветра закладывало уши. Человека расплющило бы под моим весом, однако Арктур поймал меня легко, словно перышко, и поставил на ноги.
        - К-кто с-снял снайпера? - прохрипела я, жадно хватая ртом воздух. - «Манекен»?
        - Да. - Взгляд рефаита метнулся в сторону. - Уходим!
        Я проследила за его взглядом и увидела в окне легионера, направившую на нас винтовку. По кровле застучали пули.
        Арктур заслонил меня, пока мы мчались к ближайшему дымоходу, чтобы укрыться. Обледенелая крыша была немногим лучше минного поля. Ботинки соскальзывали по льду, гроссбух норовил вывалиться из-за пояса. В перерывах между обстрелами мы перебегали от трубы к трубе. За четвертой я остановилась, подобралась. Двор кишел легионерами, однако подстрелить нас они не могли, как ни старались.
        - Я надеялся, побег пройдет тихо-мирно, - заметил Арктур.
        - Не мой вариант. - Отколотая пулями кирпичная крошка лезла в нос. - У тебя есть запасной план?
        - Восточный дворик. - Арктур протянул мне пистолет. - Нужно добраться до той крыши.
        - Вот, возьми. - Я забрала пистолет и сунула Арктуру гроссбух. - Не потеряй.
        Рефаит спрятал журнал во внутренний карман пальто. Я проверила обойму. Когда снайпер сделала паузу, чтобы перезарядить винтовку, я старательно, насколько позволяла пурга, прицелилась и открыла огонь, вынудив противницу отступить вглубь мансарды.
        Что-то вылетело из окна и упало в снег рядом с Арктуром. Мгновение спустя я узнала в жестянке с мерцающим красным маячком химическую гранату и, не мешкая, столкнула ее вниз. Послышалось шипение, из гранаты повалил синий дым - легионеры бросились врассыпную. Я помчалась во весь опор, взяв курс на ворота отеля «Гаруш».
        Менар намеревался убить меня. В гранате содержался «Душитель» - нервно-паралитическое отравляющее вещество, применяемое Сайеном против мятежников. Запыхавшаяся, наполовину ослепшая от снега, я обогнула еще три дымохода, метнулась вправо, взлетела по ступенькам вверх, перемахнула через мертвого или оглушенного снайпера, перекрывавшего сводчатый вход в особняк. Под прикрытием широкой спины Арктура вскарабкавшись на балюстраду, я сиганула с нее на покатую крышу. Ботинки заскользили по схваченной льдом черепице.
        Вокруг гремели выстрелы, все новые легионеры палили в нас из окон. Арктур встал между мной и линией огня. Страх лишил меня единства восприятия, раздробив его на части. Руки перебирают по крыше. Ноги нащупывают опору. Губы онемели от холода. Грудь раздирает от кашля. Прыгать с такой высоты сродни самоубийству, а до соседнего здания слишком далеко.
        Во дворе надрывалась сирена. Внешние двери позади нас распахнулись, и на крышу ворвался еще один отряд. Я выпустила в преследователей несколько пуль. Внезапно Арктур стальной рукой прижал меня к груди и оттолкнулся от карниза.
        Как выяснилось, Арктур Мезартим обладал дьявольской прыгучестью. Преодолев неимоверное расстояние, он уцепился за балкон близлежащей постройки и только потом спрыгнул на землю. Мощный скелет рефаита поглотил импульс, и через секунду мы уже мчались по улице.
        - Мы правда собираемся играть в догонялки с верховным инквизитором Франции?! - выпалила я под оглушительный аккомпанемент сирен.
        Арктур сунул мне конфигуратор:
        - А ты у нас разве не спринтер, Бледная Странница?
        Поравнявшись со сквером, я одной рукой прижала ткань к лицу. На полдороге сорвала с себя украденную куртку - в подкладку могли вшить жучок.
        Сирены завывали со всех сторон. Под сенью деревьев мы обогнули площадь Согласия. Метель разыгралась не на шутку. Мой свитер промок насквозь, с волос капало, ноги горели в легких ботинках. Даже очутись здесь кто-то из легионеров - хотя все отряды согнали к отелю «Гаруш», - вряд ли бы нас заметили.
        Справа, над кронами деревьев, высилась Эйфелева башня. Алый столп света бил сквозь решетку, раскрашивал фонтаны - отчего они напоминали озера магмы - и обелиск в центре площади. Совсем скоро все достопримечательности Парижа окрасятся багряным - символом смертельной опасности. Менар официально объявил красный уровень угрозы.
        Не выпуская мою ладонь, Арктур тащил меня за собой с нечеловеческой скоростью. Когда-то за мной было не угнаться. А сейчас легкие пылали.
        - Не могу… - прохрипела я. - Задыхаюсь. Арктур…
        - Стефан ждет нас под эстакадой.
        Еще немного. Выдюжу. Справлюсь.
        Арктур резко увлек меня за угол, дальше дорога шла чуть под уклон. На островке между двумя полосами стоял автомобиль. Мимо проносились машины. Арктур распахнул заднюю дверцу, втолкнул меня в салон, сам втиснулся следом. Не дожидаясь, пока мы захлопнем дверь, Стефан сорвался с места и растворился в транспортном потоке.
        - Отлично! - похвалил андрогин. - Кто-нибудь отследил вас до эстакады?
        - Нет, - откликнулся Арктур.
        - Отрадно слышать. - Стефан покосился на меня. Я захлебывалась кашлем так, что ребра трещали. - Флора, с тобой все нормально?
        Сил хватило только на кивок.
        Стефан ехал аккуратно, не превышая скорость. Я стянула мокрый свитер и, корчась от боли, прижалась к Арктуру. Он накрыл меня полой пальто. Наконец мне удалось немного перевести дух.
        - Стефан, разве «Манекен» спасает разведчиков из плена?
        - За спасение благодари своего приятеля. - Андрогин не отводил взгляда от дороги. - Он взял всю операцию на себя. Дюко согласилась обеспечить огневую поддержку и транспорт на случай, если вы сумеете выбраться.
        - Спасибо.
        Темные глаза уставились на меня из зеркала заднего вида.
        - Выглядишь отвратительно. Звонить Кордье?
        - Да.
        На следующем перекрестке Стефан повернул направо, к позолоченному мосту Инквизиции, тут же над Сеной парил вертолет. Я привалилась к Арктуру и задремала. Тепло его тела и мерный ход автомобиля убаюкивали.
        У Парижского университета Стефан ударил по тормозам.
        - Дальше ехать небезопасно. - От одной мысли, что придется двигаться, у меня подкосились ноги. - До явки доберетесь пешком, только соблюдайте предельную осторожность. Дюко и Кордье проведают вас завтра вечером. До тех пор затворите ставни и сидите тихо.
        - Спасибо, Стефан, - поблагодарил Арктур.
        - Обращайтесь.
        Мы выбрались из салона в разбушевавшуюся пургу. Арктур достал из голенища зонтик, привлек меня к себе и заслонил нас обоих от метели. Едва Стефан умчался, мы тронулись в путь. На подступах к берлоге я чуть не падала в обморок. Поддерживая меня за талию, Арктур запер дверь, и мы плюхнулись на ступеньки, мои руки обвились вокруг шеи рефаита.
        - Я знала, что ты придешь за мной, - бормотала я, уткнувшись в пахнущее морозом пальто. - Знала.
        - Спасти тебя из архонта не получилось. - Его голос волной проходил через нас обоих. - Но больше я тебя не покину.
        Я прижалась к нему пылающей щекой. Вопреки всякой логике мне в очередной раз удалось выбраться из сайенской крепости целой и невредимой. Мы с рефаитом представляли единое целое. Его ладонь покоилась у меня на спине.
        Снаружи завывали сирены, стрекотали лопасти вертолетов. Мимо промчался автомобиль, ослепив нас алыми всполохами проблесковых маячков. Арктур крепче стиснул меня в объятиях.
        - Они захватили Португалию, - зажмурилась я. - Гонсалвес скоро капитулирует.
        - Наслышан.
        Арктур уперся подбородком мне в макушку. Веки у меня слипались. Побег измотал мой организм и фантом до предела.
        В конечном итоге Арктур отнес меня наверх. Моих сил хватило только соскрести конфигуратор, раздеться и рухнуть в постель. Сон шарахнул по мне, точно обухом топора.
        Меня разбудил стук капель по стеклу. Проснувшись, я первым делом увидела на одеяле гроссбух.
        Сквозь ставни сочился серый свет. Меня бил озноб, голова была чугунная. Щеки горели. Болело все, что только можно, однако каким-то чудом я была жива.
        Сирены умолкли. Менар не терпит напрасной суеты. Он смирился, что его драгоценная добыча ускользнула - до поры до времени.
        Арктур, наверное, почуял, что я не сплю, и нагрянул в комнату с дымящейся кружкой.
        - Пейдж, ну как ты? - Он водрузил питье на тумбочку.
        - Отвратительно. Зато не в тюрьме. - Я отбросила волосы со лба. - Если бы не ты, гнить мне сейчас в Бастилии.
        - Уверен, ты непременно отыскала бы способ выбраться из особняка.
        - Отыскала. А потом все испортила. - Я попробовала сесть. - Подложить мне грелку ты, конечно, не додумался.
        - Додумался, но ночью у тебя подскочила температура.
        - Рассказывай!
        Собравшись с силами, я приподнялась на локтях. Арктур подсунул мне под спину подушки, потом провел большим пальцем по свежим синякам и ссадине под глазом.
        - Фрер, - пояснила я. - Не оценила мой трюк.
        - Оно и видно. - Рефаит отнял руку. - Тебя по-прежнему лихорадит. Уверена, что больше ничего не болит?
        - Да вроде. - В сидячем положении было легче говорить. Ну или, по крайней мере, шептать. - Лучше скажи, ты не ранен?
        - Меня подстрелили, но это так, сущие пустяки. Организм со временем сам отторгнет пули.
        Потрясающая самонадеянность! Как раз в духе рефаитов. Арктур ненадолго вышел, а вернулся уже с одеялом, которое набросил мне на плечи. Когда я попыталась укутаться плотнее, костяшки пальцев заломило.
        - Если ты в состоянии говорить, жду подробного рассказа. - Арктур присел на краешек кровати. - Как Менар пленил тебя?
        Разговор будет не из приятных. Я откинулась на подушки и покрепче ухватилась за правый бок.
        - С моего попустительства.
        Повисла зловещая пауза.
        - Решила использовать проверенную тактику и добровольно сдаться в плен, - произнес рефаит.
        - Арктур, выслушай меня! Пожалуйста. Менар одержим мной. Я надеялась выяснить, что он замышляет, а заодно раздобыть кое-какие сведения для себя. Для нас.
        Арктур смотрел на меня так, словно видел впервые. Я нервно перебирала волосы, пропуская их сквозь пальцы.
        - Понимаю, со стороны это может показаться безумием. Самоубийством. Но клянусь, я действовала осознанно, а не бросалась в омут с головой. В особняке у меня был союзник, некто, готовый мне помочь. Мы заключили сделку.
        - Кто? - нарушил тягостное молчание рефаит.
        - Оракул из колонии. Дэвид. Его настоящее имя Кэд. Он работает на Менара.
        Арктур молча опустился в кресло и, скрестив руки, приготовился внимать.
        Рассказ затянулся. В перерывах между приступами кашля я поведала о Кэде, его романе с Фрер, миссии в Шиоле I и непоколебимой вере в верховного инквизитора Франции. Поведала, почему Бенуа Менар столько времени избегал Фрэнка Уивера. Поведала о планах Менара и его мечте очистить Сайен от скверны.
        - Он считает всех нас порождением зла. И не успокоится, пока не сотрет нас с лица земли. - Горло у меня пылало. - Сказать по правде, Менар меня пугает. Уивер на его фоне - малое дитя.
        Арктур молчал, очевидно переваривая услышанное.
        - Хотя мне совсем не по душе способ, информацию ты добыла чрезвычайно важную. Дюко, безусловно, оценит, - помедлив, объявил он. - Вот только ты могла не дожить до триумфального дня. По сути, Кэд был твоим единственным шансом на спасение. Хотя ему ничего не стоило соврать про шашни с Фрер.
        - Не спорю, Кэд… неоднозначная личность. Тем не менее он не выдал нас в колонии. Хотя мог, - парировала я.
        - Поэтому ты доверила ему свою жизнь?
        Я отвернулась.
        Повисла пауза. В гробовой тишине я думала, как отреагировала бы, сложись обратная ситуация: если бы Арктур сдался Сайену, чудом спасся, а после снова поставил все на карту, доверившись постороннему? Страшно вообразить!
        - Ты, наверное, места себе не находил, - пробормотала я.
        Арктур как воды в рот набрал, не удостоив меня даже своим коронным «хм».
        - Когда будешь докладывать Дюко, - изрек он чуть погодя, - настоятельно советую не упоминать, что ты проникла в здание добровольно.
        - У меня в роду самоубийц не было, - буркнула я. - Дюко разберется с Менаром. У нас есть более насущные проблемы.
        Я выпрямилась и попыталась дотянуться до кружки. Привстав, Арктур подал ее мне.
        - Насущные проблемы подождут, если тебе плохо.
        - Нормально. - Я отхлебнула салеп. - Мне удалось выяснить, на чем зарабатывает серый рынок. Найти недостающее звено.
        Осознав, что меня не унять, Арктур снова опустился в кресло.
        - Похоже, великие герцоги торгуют беглыми преступниками. Преступниками-ясновидцами, которые, спасаясь от Сайена, ищут убежища в шахтах, - тараторила я. - Старьевщик отлавливает беглецов и продает сайенским чиновникам, а те, в свою очередь, либо отправляют их во Второй Шиол, либо просят Джексона - не бесплатно, разумеется, - приписать их поимку себе любимым. - Пальцы машинально теребили гроссбух. - Менар приписал себе поимку Майкла. Его имя тоже в списке.
        Рефаит моргнул. Майкл стал первым смертным, которого он взял под крыло.
        - Там еще много любопытных имен. Надин и Зик, - перечисляла я. - Игнас Фолл по кличке Дряхлый Сиротка. Мы угадали. За его исчезновением стоят герцоги. А конкретно - Латронпуш.
        - Откуда у тебя журнал?
        - Старьевщик - кстати, его зовут Рэкхем - встречался с Менаром. - (Чашка согревала ладони.) - Он и принес инквизитору гроссбух. А я его украла.
        Я рассказала про потайной ход и обо всем, что слышала. О рефаите в погребе отеля, согласившемся на сделку.
        - Его имя Корнефорос Шератан. Он сказал… вы тесно общались.
        Арктур встрепенулся, глаза вспыхнули.
        - Опиши его!
        - Темные волосы примерно до сих пор. - Я постучала себя по талии. - Огромный шрам через всю грудину. Внешне очень похож на Тирабелл.
        Арктур долго молчал, а когда заговорил, его голос звучал бесстрастно и приглушенно.
        - Волосы рефаитов иные, нежели у людей. Они не отрастают. Для нас стрижка - необратимый процесс. - Его собственные каштановые волосы едва прикрывали шею. - Длинноволосый рефаит никогда не примкнет к Рантанам. По крайней мере, открыто.
        - Тогда почему он распинался про вашу дружбу?
        - Потому что давным-давно и очень недолго мы с ним были любовниками.
        Я чуть не подавилась салепом. Арктур озадаченно нахмурился. Мне стоило огромных трудов не зайтись в очередном приступе кашля.
        - Корнефорос. - На глаза у меня навернулись слезы. - Вы с… Корнефоросом…
        - Ты удивлена?
        - Мне он показался жестоким и отталкивающим. Не представляю, как ты мог увлечься.
        - Поначалу он скрывал свое истинное лицо. Впрочем, недолго.
        - Что произошло?
        - Он прикинулся Рантаном. Мы сражались бок о бок и верили, что он разделяет нашу преданность Моталлатам. В итоге именно Корнефорос выдал наших ниспосланных звездами правителей Нашире.
        - Да уж! - фыркнула я. - Значит, судьба ему гнить в подвале.
        - Ты обещала вызволить его на седмицу. Если обманешь, он из-под земли тебя достанет.
        - Что это вообще за седмица такая?
        - Семеро суток, - пояснил Арктур так, словно речь не шла о самом бесполезном слове в мире. - Корнефорос - остеомант, раньше гадал по детским костям для Краза Саргаса. Ну и бонусом - его прикосновение вызывает нечеловеческую боль.
        Да, в умении выбирать союзников мне не откажешь.
        - Мне нужно было выяснить, где находится Второй Шиол, - оправдывалась я. - А на безрыбье, сам понимаешь…
        - Полагаю, Корнефорос указал тебе место.
        - Версаль. В принципе, логично, однако Корнефорос мог и соврать.
        - Весьма вероятно. Обман у него в крови.
        - Кто бы говорил, - непроизвольно вырвалось у меня.
        Арктур вопросительно поднял бровь.
        - Последний секрет, который ты утаил. Он случайно не касается эмитов?
        Тень падала ему на лицо, отчего глаза пылали ярким пламенем.
        - Тебе все известно, - констатировал Арктур.
        - О вашем перевоплощении в гниющих великанов? Эту тайну ты хранил?
        - Да.
        Повисла пауза.
        - Тогда мне все известно. - Я грохнула чашку на столик. - Если хочешь объясниться, не стесняйся.
        Арктур поник. Однако сквозь пуповину чувствовалось облегчение, как будто исчезли невидимые путы.
        - Тирабелл опасалась, что узнав правду, вы с единомышленниками откажетесь сотрудничать с Рантанами, а конкретно ты не пожелаешь выслушивать никакие доводы. Незадолго до нашей встречи она убедила нас дать обет молчания.
        В воображении всплыла картина: рефаиты при свечах клянутся соблюдать строжайшую секретность.
        - Тогда я не испытывал к тебе чувств, поэтому согласился, о чем потом горько сожалел. Недомолвки могли посеять те самые подозрения, которые предвидела Тирабелл. Я умолял ее снять с меня обет, но она отказалась.
        - Ты мог сказать мне по секрету, - возразила я.
        - И обесценить все прочие обещания? Для рефаита это дело чести. Нарушить данное слово - значит навеки заклеймить себя позором.
        - Только не в моих глазах!
        - Пейдж, запомни одно: впредь я никогда не принесу клятву, способную подорвать твое доверие. Однако сделанного не воротишь. Я Рантан, а Тирабелл - моя избранная правительница.
        - А я ваша темная владычица. И наш альянс подразумевал взаимное доверие. Вместо этого вы пудрили нам мозги и нарочно держали в неведении.
        Ему хватило ума не спорить.
        - Ты уже нарушал слово, данное Нашире, когда захотел поступить по совести. Почему было не сделать исключение для меня?
        - Невелика беда - прослыть клятвоотступником для наследной правительницы. Но если бы я нарушил обязательства, возложенные Рантанами, меня бы отстранили от дел, лишив возможности защищать твои интересы.
        - Ты обманываешь их по-другому. - Мне вдруг надоело притворяться. - Всякий раз, когда мы остаемся наедине, когда ты прикасаешься ко мне, в Рантанах селятся гнев и подозрения. Однако тебя это не останавливает.
        Мы оба напряглись, взгляды скрещены.
        - Таких клятв я не приносил, - тихо откликнулся Арктур.
        - Разве это не само собой разумеющееся?
        - Только Саргасы ратуют за доктрину плотеотступничества, - последовал ответ. - Хотя у Рантанов она тоже в почете, негласным законом ее не назовешь.
        Я вздернула подбородок и, собравшись с духом, нарушила затянувшуюся паузу:
        - Я упорно не желала идти по следу из хлебных крошек, не желала замечать намеки, поскольку слепо доверилась тебе, а теперь…
        Внезапно у меня перехватило дыхание, как будто полоснули бритвой по телу. Перед глазами все поблекло. Боль насквозь пронзала грудную летку, проникая в каждую клеточку. Арктур бросился ко мне:
        - Пейдж!
        Я исступленно замотала головой, призывая его не вмешиваться - все равно не поможет. Согнувшись пополам, я обхватила себя руками в ожидании, когда чудовищные спазмы закончатся. Приступ миновал, оставив меня захлебываться слезами и пoтом.
        - Много чести - оправдывать подозрения Тирабелл, - прохрипела я, едва боль утихла. - Мне надо принять ванну. Потом мы спокойно все обсудим, закроем тему и займемся наконец делом. От успеха предприятия зависит многое, не только наши жизни.
        Арктур придвинулся ко мне вплотную, лицо его было близко как никогда. Я встала с кровати и без единого слова протиснулась мимо.
        14. Горькая правда
        Хотя вода по-прежнему ввергала меня в панику, я долго просидела в горячей ванне, подтянув колени к груди. Горячий пар успокаивал легкие. Мой взгляд был прикован к стене, а мысли витали вокруг событий минувшего года.
        В Лондоне Арктур действительно внес немалую лепту в наше дело. Только благодаря его заступничеству у меня появились деньги на содержание огромного количества ясновидцев, только его стараниями Тирабелл не лишила меня финансирования после провальной вылазки на склад. Может, Арктур и впрямь верил, что, нарушив клятву, утратит авторитет.
        Но особенно угнетала небрежность, с какой он отнесся к нашему хрупкому доверию. Скрытничая, утаивая от меня информацию, Арктур подрывал и без того шаткий союз.
        Выбравшись из ванной, я завернулась в полотенце и протерла запотевшее зеркало. Мои от природы темные губы приобрели сероватый оттенок, кончики пальцев тоже посерели от злоупотребления фантомом.
        Свежие синяки отливали фиолетовым. Я обработала ссадину на бедре антисептиком, облачилась в сорочку и попробовала расчесать спутанные лохмы - но только сломала гребень пополам. Самое паршивое - боль в груди неустанно нарастала, сковывала дыхание.
        Ничего, отдохнуть всегда успеем. Главное сейчас - залатать брешь в нашей дружбе с Арктуром.
        Рефаит с бокалом вина ждал в гостиной. Я опустилась на противоположный краешек дивана.
        Дождь сменился градом. Полуденное небо стало угольно-черным.
        - Не секрет, - произнес Арктур, - что рефаиты не рождаются, а возникают из загробного мира.
        - Да.
        - Но мы появляемся не скопом, а волнами. Упадок загробного мира - из-за которого и разразилась война, - совпал с последней волной, больше похожей на предсмертную агонию. И породила она не рефаитов, а эмитов. Вопреки скромной численности, они застали нас - неподготовленных и разобщенных - врасплох. Многие тогда перевоплотились.
        В мертвой тишине я перенесла центр тяжести на правый бок. Дышать стало легче.
        - Теперь понятно, почему нас бросали на передовую, - заметила я. - Вы не приближались к ним, чтобы не подцепить полусдвиг.
        Меня всегда удивляло, почему могучие и непобедимые рефаиты не сражаются с монстрами сами, а посылают в неравный бой людей. Ну хоть сейчас ситуация прояснилась.
        - Кэд ввел меня в курс дела, - «успокоила» я. - Ну, в общих чертах. Вы заражаетесь через укусы, царапины, словом, через нарушение целостности саркса. Соль и человеческая кровь подавляют симптомы, однако для исцеления необходима аура. - (Арктур кивнул, подтверждая мою правоту.) - Единственное, Кэд не выяснил, способны ли вы без подпитки спровоцировать полусдвиг.
        - Нет.
        Не отнимая ладони от ребер, я разглядывала его сквозь слипающиеся веки.
        - Без подпитки мы теряем рассудок, силы и постепенно перестаем функционировать. Пыльца анемона ускоряет процесс и калечит нас, - добавил Арктур.
        - У вас наступает подобие эфирного голодания, как у прорицателей, когда они теряют нумы.
        - Разница в том, что ясновидцы умирают от эфирного голодания, мы же лишены такой благодати.
        Я ждала, пока он продолжит.
        - Неизвестно, насколько ослабевает наше восприятие в такие моменты. Зато доподлинно известно, что так мы особенно притягательны для эмитов. Реанимировать нас возможно только полусдвигом. Однако из двух зол собратья рефаиты выбирают секвестрацию.
        - Проще говоря, вам отрубают голову клинком из опалита, никакой другой металл вашу кость не возьмет, - подхватила я.
        - Верно.
        - А дальше?
        Арктур смотрел, как град стучит по стеклу.
        - Секвестрация не тождественна земной смерти. Наши тела не разлагаются, лабиринты остаются в эфире. А фантомы не могут ни упокоиться, ни освободиться. Мы не умираем полноценно и полноценно не живем.
        Вечная тюрьма. Ради моего спасения Альсафи обрек себя на мучительное прозябание.
        - В колонии я распылила анемон на Краза Саргаса. И ты сказал, что он погиб, - напомнила я.
        Арктур пожал плечами:
        - Так и случилось, если не вдаваться в подробности. У Краза под рукой не оказалось ясновидца для подпитки. Уверен, Нашира потом его секвестрировала.
        Фактически я убила одного из наследных правителей, но никаких угрызений совести по этому поводу не испытывала.
        - Спасибо за откровенность, - поблагодарила я. - А то надоело блуждать в потемках. - Моя ладонь легла на пылающий лоб. - Менар не знает про опалит. Да и будь он в курсе, что это изменит? Нашира наверняка стережет его как зеницу ока.
        - Так и есть.
        - Тем не менее инквизитор Франции ратует за Второй Шиол в качестве массового пристанища рефаитов. Если разрушим его, лишимся потенциального союзника. Плюс эмиты расползутся по всему свету.
        - Да, последствия неминуемы. Их не удалось миновать тогда, не удастся и сейчас. Однако во имя всех паранормалов - рефаитов и смертных - мы должны уничтожить Второй Шиол, - пылко проговорил Арктур. - Цивилизация, обрекающая частицу себя на рабство, недостойна спасения.
        - Согласна. Так ты со мной?
        - Если не возражаешь.
        Обычно наше молчание было умиротворяющим, но сейчас оно повисло в воздухе, словно грозовая туча.
        - Пожалуй, нет, - вынесла я вердикт.
        - Ты подозрительно спокойно реагируешь, - заметил Арктур.
        - На самом деле я в бешенстве. Просто нет сил орать.
        Желание помириться боролось во мне с гордостью, разрывало на части.
        - Личные разборки потерпят, - буркнула я. - Наша первоочередная задача - проверить наводку с Версалем.
        Арктур долго не отводил от меня взгляда, словно отказывался закрывать тему.
        - Можно попросить perdues, скитальцев, - произнес наконец он. - Они последователи Дряхлого Сиротки, пропавшего герцога.
        - Откуда информация?
        - Ты велела разузнать, кто автор граффити. И сторонник твоей политики в Париже, - напомнил рефаит. - Ответ - куратор. Похоже, Сиротка - твой страстный поклонник.
        Любопытно.
        - С чего ты взял, что им известно про Второй Шиол?
        - Великие герцоги наверняка в курсе, как проникнуть в Версаль. Помнишь украшение Королевы Нищих?
        - Его трудно забыть. Стырить бы такое!
        - Сомневаюсь, что это бижутерия. Если не ошибаюсь, вещица принадлежала кое-кому из обитателей Версаля. - Арктур выдержал эффектную паузу. - Марии-Антуанетте.
        Я вытаращила глаза. В Синдикате строго-настрого запрещалось произносить вслух имена казненных монархов.
        - Ее отправили на гильотину, драгоценности наверняка украли, а потом «отмыли» по своим каналам. Ну и где тут связь между герцогами и доступом в Версаль? - покачала я головой.
        - Тебе нужны доказательства - изволь. Люстра в пещере была из чистого серебра, точно такая же некогда украшала Зеркальную галерею Версаля. Полагаю, ты не обратила внимания на другие сокровища. Арфа. Мраморный, позолоченного дерева геридон. Фарфоровая шкатулка, - перечислял Арктур.
        - Думаешь, великие герцоги периодически шакалят среди руин?
        - Скорее всего. А чтобы свободно перемещаться по городу, необходим секретный ход. Вряд ли Дряхлый Сиротка отставал от товарищей, следовательно, странники посвящены во многие его тайны. Я побеседовал с Катель, и она призналась, что Мелюзина - одна из них.
        А Мелюзина кремень. Кто бы мог подумать!
        - Нужно обязательно с ними переговорить, - заявила я. - Раз ты такой эксперт по криминальному миру, вот и организуй нам встречу.
        - Непременно, сразу после визита Кордье и Дюко. Подозреваю, они захотят увидеть нас обоих.
        Потекли часы ожидания. Арктур запек для меня лосось с чечевицей. После стольких дней на голодном пайке я думала, что смету все подчистую, однако аппетит снова пропал. Самый лакомый кусок не лез в горло. Пришлось ограничиться ломтиком хлеба.
        Арктур включил вечерние новости. Глава легионеров уверял, что тревога была учебная. Беспокоиться не о чем. Я проглотила кусочек тоста и закашлялась.
        Менар, скорее всего, рвет и мечет. Только бы его гнев не обрушился на Кэда! Хоть он и не сумел смягчить сурового тирана, но впечатление производил приятное. Ну а о вкусах не спорят.
        После выпуска местных новостей на экране возникла Скарлет Берниш. Она поприветствовала вновь примкнувших к империи Сайена, пока на заднем плане мелькали кадры с образцово показательными солдатами. Далее Уивер произнес речь, адресованную Пилар Бругес Оливенсье, премьер-министру Испании. Верховный инквизитор призывал ее отречься от короля Эстебана и капитулировать: «Вы предпочтете биться за корону или спасти страну от кровопролития?» Берниш подхватила эстафету и пустилась в рассуждения о гордыне, эгоизме и властолюбии монархов. Посмотришь на нее - ревностная служительница Якоря. Ни малейшей трещины на фасаде преданности.
        Мне так и не представился случай поблагодарить ее за вмешательство. И вряд ли представится.
        Король Эстебан обречен. Республиканца вроде Даниэлы Гонсалвес можно обтесать до верховного инквизитора, но монарха нет, никогда. Король всегда останется королем. А Нашира не терпит конкуренции.
        Тело пылало под сорочкой. Между приступами я засыпала, вздрагивала, кашляла. Когда внизу хлопнула дверь, Арктур разбудил меня легким колебанием пуповины.
        От слабости конечности не повиновались. Опираясь на руку Арктура, я приняла сидячее положение и попыталась выдавить «спасибо», но дыхание перехватило от боли. Даже глотать было пыткой.
        Кордье первой вошла в гостиную и ослепительно улыбнулась Арктуру. Сегодня на ней была блузка из кремового шелка, заправленная в юбку с высокой талией, и лодочки с крохотными, в крапинку бантиками.
        - И снова здравствуйте! - обратилась она к Арктуру.
        Рефаит кивнул в ответ.
        - Кордье, будь любезна, осмотри Флору, - скомандовала Дюко, появляясь на пороге.
        Элеонора перестала улыбаться и направилась ко мне:
        - Флора. - Она повернула меня к свету. - Да ты вся горишь. А эти кровоподтеки… - Пальцы осторожно исследовали мой лоб. - Давно у тебя температура?
        - С прошлой ночи, - ответил за меня Арктур, пока я тряслась и клацала зубами.
        Кордье возилась с чемоданчиком, тем временем Дюко, в черном, наглухо застегнутом пальто и блестящих сапогах на шпильке, опустилась в кресло.
        - Флора, отрадно видеть вас с приспешником целыми и невредимыми после этого… хм… досадного инцидента. - Ее смоляные локоны ниспадали тугими завитками. - Понимаю, ты нездорова, однако у меня к тебе…
        - Изор! - цыкнула Кордье. - Угомонись. Она не в состоянии дышать, не то что разговаривать.
        Дюко хотела было возмутиться, но ее порыв заглушил очередной приступ душераздирающего кашля. Она оскорбленно поджала губы.
        - Надо снять рубашку. - Кордье вновь сосредоточилась на мне. - Выставить этих двоих за дверь?
        Дрожа в ознобе, я помотала головой. Арктур видел меня полуголой, а Дюко, скорее всего, нет дела до моей наготы. Я стянула сорочку и прикрыла грудь ладонями.
        Последние двенадцать лет меня осматривал только Ник. Кордье измерила мне температуру, простучала легкие, нацепила на указательный палец уже знакомый прибор и взяла две пробы крови. Потом прислонила к груди портативный сканер, мгновенно выплюнувший монохромный снимок. Кордье поднесла его к свету и нахмурилась.
        - Ну? - торопила ее Дюко.
        Кордье шумно выдохнула через нос.
        - Плевральный выпот, - припечатала она. - Необходимо исключить эмпиему. - (Дюко при этом схватилась за голову, словно у нее разыгралась мигрень.) - Угораздило вас отправить ее на задание без медосмотра! Странно, как она вообще ходит, не говоря уже…
        - Плевральный выпот, - шептала я, корчась от боли. - Что это еще за зверь?
        - Обильное скопление жидкости в легких, - расшифровала Дюко. - В твоем случае одностороннее, вся жидкость скопилась в правом легком. Учитывая симптомы и анамнез, полагаю, налицо осложнение пневмонии, спровоцированное попаданием инородной субстанции в респираторный тракт.
        Во время процедуры Арктур деликатно отводил глаза, но сейчас наши взгляды встретились.
        - Водная доска, - произнесла я одними губами.
        - Весьма вероятно. Если ты хлебнула рвоты или вода проникла в легкие, это могло вызвать заражение, - пояснила Кордье. - Особенно если вода была неочищенной. Кроме того, у тебя обезвоживание.
        Ее голос звучал как будто издалека. В ушах стояли мои собственные душераздирающие вопли. На языке ощущалась влага.
        Оказывается, жуткие воспоминания - не единственное, что я вынесла из каземата. В придачу к ним внутри меня зрел еще один «сувенир».
        Кордье стиснула мой локоть, возвращая меня к реальности.
        - Пейдж, тебя больше ничего не беспокоит?
        Я машинально схватилась за ребра не в силах полностью стряхнуть оцепенение.
        - В прошлом году я сломала запястье, - буркнула я, натягивая рубашку. - Периодически дает о себе знать.
        Кордье закатала мне рукав, аккуратно прощупала кости и только потом взялась за сканер. Терпеть не могу, когда до меня дотрагиваются посторонние, однако профессионализм Кордье располагал к себе. Она разговаривала очень спокойно, голос ровный и безмятежный, как поверхность бассейна.
        - Перелом ладьевидной кости, - резюмировала Элеонора. - Эта кость всегда заживает медленно. Неудачное падение?
        Я кивнула.
        - Сайен в курсе этой травмы, - вклинилась Дюко. - Гипс непременно навлечет подозрения.
        Кордье бросила на нее негодующий взгляд и снова надавила на запястье. На сей раз мне стоило больших трудов не вздрогнуть.
        - Зафиксировать нужно, - безапелляционно заявила Элеонора. - Такие переломы чреваты осложнениями. - Она порылась в чемоданчике. - Временная шина подойдет. А перед заданием ее можно будет снять.
        Дюко пожевала губу. Расценив ее молчание как согласие, Кордье принялась за работу, между тонко выщипанными бровями залегла складка. Вскоре у меня на руке красовалось подобие перчатки без пальцев. Я на пробу сжала кулак.
        - Ну вот. По возможности не снимай. - Кордье заправила за уши выбившиеся пряди. - В другой ячейке есть специалист по пострадавшим от водной доски. Он снабдит меня всем необходимым для лечения эффузии. - Она поднялась и расправила юбку. - Вернусь через пару часов. До тех пор отдыхай. И постарайся лежать на правом боку, это притупит боль.
        Я неопределенно хмыкнула. Кордье подхватила чемоданчик и бойко засеменила к выходу.
        - Кордье - выдающийся профессионал, - заверила Дюко. - Она облегчит твои страдания.
        От усталости не было сил даже кивнуть. Болели даже пальцы, вплоть до хрящиков.
        - Мне нужно знать, что произошло. - Лицо Изор смягчилось. - Прости, что вынуждена расспрашивать, но…
        - Ничего, справлюсь.
        Срывающимся шепотом я поведала слегка подправленную версию событий: мне захотелось поближе взглянуть на особняк, изучить обстановку, поэтому я покинула убежище, но была обнаружена другим ясновидцем. Прежде чем меня пленили и посадили под замок, мне удалось избавиться от конфигуратора.
        - Спрятав конфигуратор, ты не навела противника на наш след, - поразилась Дюко. - Даже перед угрозой ареста ты не утратила хладнокровия и блюла интересы «Манекена». - Как ни странно, она не пыталась закурить. - А теперь вопрос на миллион фунтов. Ты раздобыла нужные сведения?
        - Да.
        Дюко обмякла и шумно выдохнула. На моей памяти это была самая бурная ее реакция. Только сейчас я заметила у нее под глазами темные круги, какие не спрячешь даже под толстым слоем грима.
        - Выкладывай.
        - Что вам известно про Сюзерена?
        - Это неопознанная сущность или сущности, обосновавшиеся в высочайших кругах Сайена. Большего сообщить не могу.
        Знала бы она!
        - Уивер велел Менару учредить во Франции резиденцию, куда в качестве дани Сюзерену будут свозить уникальных ясновидцев. Менар, питающий ненависть к паранормалам в целом, взбрыкнул. Документ - тот самый, который Фрер привозила в Лондон, носит название Верховный территориальный акт. Менар подписал его под давлением, однако нарушать условия не намерен.
        Дюко ловила каждое слово. Пальцы теребили карман с серебряным портсигаром, - похоже, ей страстно хотелось закурить, но она сдерживалась из-за моего недуга.
        - Менар замыслил переворот, - продолжала я. - Он собирается запереть Сюзерена и ее приспешников в городе, который его вынудили возвести для них. Еще он думает свергнуть Фрэнка Уивера и уничтожить его, а следом Сюзерена. Дабы единолично воцариться в Сайене.
        - Где расположен этот город?
        - Самый надежный источник из тех, что мне встретились, указывает на Версаль.
        Я поведала Изор все без утайки, умолчав только о романе между Кэдом и Фрер: информация, безусловно, ценная, однако ее раскрытие чревато крупными неприятностями для Кэда и еще нерожденного младенца. Рассказала о том, как Менар пленил посланника Сюзерена и что именно он сообщил местонахождение Шиола II. Уверена, он сохранит мой визит в тайне.
        - Ты отлично потрудилась, - резюмировала наконец Дюко. - Такие сведения дорогого стоят.
        - Я сделала то, что мне велели. Выполнила задание. Доказала, что могу подчиняться приказам.
        - Да, - рассеянно пробормотала Дюко. - Доказала.
        - Тогда обсудим мое лондонское ополчение?
        Дюко моментально посуровела:
        - Поговорим, когда вернусь. - Она решительно встала. - Ты молодец, Флора. Сбежать из-под инквизиторской стражи - само по себе подвиг, а в твоем состоянии, да еще с выполненным заданием - просто высший пилотаж. «Манекен» гордится тобой.
        Я с облегчением кивнула: слава эфиру, Дюко довольна, а мне наконец можно помолчать.
        - Поскольку Португалия захвачена, новые распоряжения поступят через несколько дней, не раньше.
        У меня скрутило желудок.
        - Президент Гонсалвес капитулировала?
        - Все кончено. По-видимому, она осознала, что помощи ждать неоткуда. - Дюко сунула руки в карманы. - Кордье вернется завтра к полудню.
        Она уже повернулась уходить, но, услышав мой слабый оклик, застыла как вкопанная.
        - Как по-твоему, Сайен захватит Испанию?
        Ее лицо оставалось невозмутимым, но от взгляда внутри у меня все помертвело.
        - По-моему, это лишь вопрос времени, - раздался неутешительный ответ.
        15. Бунт ясновидцев
        С планами пришлось повременить. Арктур заявил, что он не отойдет от меня ни на шаг, а в таком состоянии нечего и думать, чтобы разыскать скитальцев самой. Придется ждать возвращения Кордье.
        Закрывшись в спальне, я прислушивалась к своему дребезжащему дыханию - как будто сточная вода булькала в легком.
        Спать не хотелось, однако из-за усталости и недомогания веки упорно слипались. Проснулась я на закате и, перевернувшись на больной бок, попыталась расслабиться. Из-за лихорадки получалось с трудом. Мне было слишком жарко под одеялом, а без него знобило.
        В дверь постучали, и на пороге возник Арктур. Он шагнул в спальню и поставил на тумбочку стакан:
        - Кордье сказала, у тебя обезвоживание.
        - Спасибо.
        - Я тут кое-что нашел в шкафу. - Рефаит протянул мне свернутый в трубочку листок. - Думаю, тебе будет интересно взглянуть.
        В любой другой день я попросила бы его остаться и поболтать со мной, однако сегодня малейшее напряжение диафрагмы отдавало мучительной болью, кроме того, отголоски ссоры никуда не делись. Поэтому я только кивнула и, едва Арктур скрылся за дверью, развернула принесенный листок. Внутри оказалась региональная карта Сайенской республики Франция.
        Корнефорос говорил, что Версаль находится на западе. Мой палец скользнул от точки, где располагалась явка, к обширным лесным угодьям и наткнулся на слова.
        ZONE INTERDITE
        Запретная зона.
        О Версале нам рассказывали на уроках истории Сайена, где преимущественно клеймили аристократов, которые сплетничали, пьянствовали, играли в азартные игры и развратничали, пока бедняки умирали от голода. По словам нашего учителя, не зря их казнили, а головы выставляли на всеобщее обозрение. Сами напросились!
        Разочаровавшись в религии и монархии, Франция одной из первых примкнула к Республике Сайен. А спустя два года - по официальной версии - до основания разрушили Версаль.
        Где-то среди его руин скрываются Надин с Зиком. Последний раз мы виделись после битвы за власть, тогда они решили поддержать Джексона в его борьбе за трон темного владыки. А теперь, вслед за мной и Арктуром, пополнили список тех, кому Джексон Холл вонзил нож в спину.
        И Майкл. Он столько лет провел в первой колонии, а теперь угодил во вторую.
        На воле он продержался чуть больше месяца, а мог бы до сих пор гулять на свободе, если бы мы не потеряли друг друга в Лондоне.
        Наверняка Шиол II берегут как зеницу ока. Земляные рвы, минные поля. Эфирные заборы. Вооруженная охрана. Эмиты, если их сумели приманить достаточным количеством аур. Вся надежда на perdues.
        Если Арктур не ошибается, им известен обходной путь в Версаль.
        Надо признать, постарался он на славу. Я недооценила его талант ориентироваться в криминальном мире. Мне так хотелось поскорее забыть ссору, восстановить прежние теплые отношения, однако мы оба были слишком глубоко уязвлены.
        Кордье опаздывала. Появилась она ближе к вечеру и застала меня в кресле с чашкой чая. В руке Элеонора несла чемоданчик, на плече болталась дамская сумочка.
        - Прошу прощения, Флора. Вышла накладка. - Она плюхнула ношу на стол. - Как самочувствие?
        - Без изменений. - Я стиснула зубы, чтобы не застонать. - Как чувствовала, заварила свежий чай. Выпьешь?
        - Спасибо, но нам нужно торопиться. - Кордье сбросила припорошенные снегом сапоги и перекинула пальто через спинку дивана. - В «Статуэтке» просили не задерживать инструмент.
        - В «Статуэтке»?
        - Еще одна ячейка «Домино». А где твой симпатичный приятель? - вскользь спросила она, расстегивая чемоданчик.
        Я кивнула в сторону соседней спальни. Обернувшись, Кордье увидела на пороге Арктура.
        - О, а вот и вы! - Она заправила за ухо шелковистую прядь. - Добрый вечер.
        - Здравствуйте, доктор Кордье.
        - Прошу, зовите меня Элеонора. Зачем разводить церемонии. - Ее алая губная помада лежала безупречно, словно доктор использовала трафарет. - Кстати, мне до сих пор не посчастливилось узнать ваше имя.
        - Страж.
        - Страж? Как загадочно! - Кордье улыбнулась и начала доставать из чемоданчика инструмент. - А как вы двое… подружились?
        - Долгая история. - Превозмогая боль, я выпрямилась. - Вы не общались, пока меня держали в плену?
        - Мельком, - откликнулся Арктур.
        - Перекинулись буквально парой слов. Надеюсь, мы исправим это упущение, - прочирикала Кордье. - Работа в «Манекене» - суровое испытание, поэтому так важно ладить с товарищами.
        Арктур кивнул, и Элеонора буквально расцвела. Когда она достала флакон антисептика, меня как будто царапнуло изнутри.
        До сих пор никто не кокетничал с рефаитом. Впрочем, он может флиртовать с кем угодно. Мне плевать.
        - Надо провести дополнительное сканирование, - сообщила Кордье, растирая гель между ладонями. - Не возражаешь?
        - Нет.
        Арктур вопросительно поднял бровь. Я кивнула - оставайся.
        Кордье усадила меня на стул, велела снять рубашку и, натянув пару перчаток, принялась водить по спине холодным, липким от геля сканером.
        - Вот умница. - Закончив, она вытерла мне спину и снова полезла в чемоданчик. - У меня с собой курс антибиотиков от пневмонии, однако кое-какие симптомы можно облегчить прямо сейчас, откачав жидкость. Процедура элементарная, нужно только вставить иглу между ребер и немного потерпеть.
        - Ничего страшного. И не такое терпела, «немного» даже непривычно.
        - Шутница! - хихикнула Кордье. - Ладно, облокачивайся на стол. - Я вытянулась вдоль столешницы. - Отлично.
        Стараясь не смотреть на инструменты, я ощутила прохладное прикосновение антисептика, потом укол - Кордье ввела анестезию.
        Край стола впился мне в ребра. Арктур принес декоративную подушку, подсунул мне под живот, а сам устроился напротив.
        Всю дорогу Кордье напевала себе под нос. Несмотря на анестезию, я поморщилась, когда она приступила к процедуре. Как будто из спины вытаскивали пробку. Я с трудом подавила желание закашляться.
        Арктур протянул мне руку. Я стиснула его ладонь и сжимала так, что кости трещали. Наконец до моего затухающего сознания донесся голос Кордье:
        - Извлекаем иглу. - (Какое-то шевеление за спиной.) - Осталось только наложить повязку.
        Она обмотала меня бинтом, фиксируя вату на месте прокола, и, усевшись напротив, выставила на столик две склянки, заполненные чем-то, тошнотворно напоминающим топленое масло.
        - Вот, полюбуйся! - торжественно объявила Кордье.
        - Какая прелесть. - От вида бутылочек даже меня, человека закаленного, чуть не стошнило. - И эта дрянь была у меня в легких?
        - Плевральная жидкость есть у всех, просто у тебя ее в избытке.
        Кордье спрятала оба пузырька в сумочку и прислушалась к моему дыханию. Очевидно, услышанное ее удовлетворило, и она стала убирать инструменты.
        - Теперь дышать и говорить станет легче. Меняй повязку раз в два-три дня, отдыхай и, очень тебя прошу, пей. - Кордье похлопала по чемоданчику. - Здесь лекарство от пневмонии и все необходимое, включая инструкцию. Не вздумай пропустить прием таблеток.
        - Спасибо огромное, - поблагодарила я.
        - Это моя работа. - Кордье достала из кармана сложенный вдвое листок и пододвинула его Арктуру. - Мой номер на случай, если понадоблюсь. Скоро объявится Дюко, ждите.
        Она обулась и, подхватив сумочку с пальто, вышла. Арктур устремил на меня пристальный взгляд:
        - Ну, как самочувствие?
        Собрав волю в кулак, я сделала самый глубокий вдох, на какой только была способна. И опять в легкие словно вонзился нож, но на сей раз обернутый в несколько слоев ткани.
        - Лучше. - Вместе с воздухом у меня вырвался вздох облегчения. - Не так, чтобы совсем хорошо, но лучше.
        - Рад слышать.
        - А значит, нянчиться со мной не обязательно. Ты должен разыскать скитальцев, пока нас не опередили. - Я потянулась за ночной рубашкой. - И подкрепиться тебе тоже не мешает.
        - Я пойду при условии, что ты будешь отдыхать.
        Вместо кивка моя голова тяжело упала на грудь. Анестезия улетучилась, и я прочувствовала, каково это, когда в легкие вонзают семидюймовую иглу.
        Арктур проводил меня до кровати, потом принес графин с водой.
        - Кордье оставила подробную инструкцию к внутривенной терапии, - сообщил он, наполняя стакан. - Начнем?
        - Не вижу смысла оттягивать. Скорее бы покончить с этим кашлем.
        Когда мы только перебрались на явку, меня поили физраствором через капельницу, поскольку желудок отторгал любую жидкость. Арктур установил штатив и, опустившись на краешек кровати, осторожно ввел иглу в вену.
        - Между прочим, Кордье заигрывала с тобой, - нарушила я затянувшееся молчание.
        - Не обратил внимания.
        - Она… она очень красивая.
        - Безусловно. - Рефаит выпустил мою руку. - Скоро вернусь. Если понадоблюсь, связь через пуповину.
        Он исчез прежде, чем я успела пожелать ему удачи - и признаться, что, ни разу не взглянув на Кордье, он изрядно потешил мое самолюбие.
        Звенящая тишина действовала на нервы. Вода уже не лезла в глотку. Хотя дышать стало значительно легче, грудь по-прежнему болела, а лицо пылало так, что подушка едва не плавилась. Кое-как мне удалось задремать - и тут же перед глазами замелькали чудовищные в своей отчетливости картины. Арктур с Кордье сплетаются в страстных объятиях, ее волосы струятся между его пальцев. В следующий миг Кордье сменил Корнефорос. Затем я вновь очутилась на водной доске, обездвиженная, не в силах шелохнуться. Только наблюдать.
        Очнулась я в холодном поту, щеки горели - хоть прикуривай. Но веки снова сомкнулись, и все мое существо погрузилось в глубокий сон, вытеснивший всякие образы.
        Проснулась я за полночь и, ощущая присутствие Арктура, заковыляла ему навстречу.
        Волосы и пальто рефаита намокли от снега.
        - Ну, разыскал Мелюзину?
        Я постаралась отогнать преследовавшие меня образы и взглянула на рефаита в упор.
        - В кофейне. - Его радужка отливала желтым, зеленца, символизирующая нейтральное состояние, исчезла. - Те скитальцы, кто не залег на дно, ждут нас в тупике Отфёй.
        - Когда?
        - В половине третьего.
        - Отлично. Пойду оденусь.
        Как ни странно, даже беспокойный сон очень бодрил. Затворившись в спальне, я вытащила канюлю и, остановив кровотечение, достала из тумбочки обитую бархатом шкатулку, которую заприметила давно, но до сегодняшнего дня не трогала. Внутри поблескивали кисточки и баночки с гримом.
        Долго Черная Моль прозябала в спячке. Пора снова выйти на сцену и воскресить королеву.
        В первую очередь нужно привести в порядок волосы. В революционных хлопотах я совсем запустила шевелюру, хотя в бытность подельницей ухаживала за ней на совесть: часами отмокала в крохотной ванне, а после, вытянувшись на кровати, тщательно смазывала волосы маслянистым бальзамом. В какой-то момент Джексон барабанил тростью в стену и требовал «прекращать коптить небо» - странное выражение, никогда не понимала его смысл.
        Некогда роскошные локоны спутались, кончики посеклись. Устроившись на бортике ванны, я намочила пряди, нанесла по всей длине кондиционер и прочесала гребнем с редкими зубчиками. Хотя струйки воды, стекающие за шиворот, нервировали, запах бальзама, радость от победы над очередным колтуном оказывали умиротворяющее действие. Смыв пенящуюся массу, я отыскала специальную насадку и включила фен. Пряди скрутились тугими спиральками.
        Теперь косметика. Сначала основа - замазать синяки и подчеркнуть шрам, полученный в битве за власть. Я опустила кисточку в черную краску и занялась лицом, чувствуя, как моя прежняя сущность восстает из пепла, а страх и все невзгоды остаются позади. Украсив веки крыльями, я нанесла чернильный глянец на губы и твердым шагом направилась к гардеробу.
        Взгляд придирчиво скользил по вешалкам. Как же мне недоставало Элизы с ее чувством стиля и Ника с его критикой. В такие минуты их отсутствие ощущалось особенно остро. Поразмыслив, я облачилась в блузку и брюки, сверху накинула приталенное пальто и потуже затянула пояс. Волосы не успели отрасти и едва прикрывали плечи. Я заколола их похожей на клинок шпилькой, зашнуровала ботинки. Последний штрих - шарф, закрывающий нижнюю половину лица.
        Однако сногсшибательного образа и грима мало - perdues должны увидеть во мне сильного, достойного уважения союзника, а добиться этого будет непросто. Нельзя допустить, чтобы они узрели слабую часть меня, которая мечтает забиться в уголок. Часть, обреченную навеки томиться во мраке.
        Арктур, полностью одетый и обутый, ждал в коридоре. Не обменявшись ни единым словом, мы поспешили на улицу. Дюко запретила мне высовываться, но кто не рискует… Мы и так потеряли слишком много времени.
        От явки до Отфёя, тупиковой улочки, было рукой подать. Пятеро perdues сгрудились под фонарем, залитые причудливым голубоватым сиянием. Вместо принятых в Синдикате черепов они щеголяли в масках неописуемой красоты, придававших им сходство с куклами на витрине.
        - Rephaite, - пробормотал кто-то из perdues.
        Я замерла и расправила плечи. Арктур маячил у меня за спиной.
        - Мне сказали, вы скитальцы, - тожественно изрекла я. - Последователи Дряхлого Сиротки.
        - Пятеро из тринадцати. - В прорезях ближайшей маски, разрисованной глициниями и веточками крапивы, зияли темные провалы. - Я Рейнельда-Плащаница. Твой черед явить нам свой лик.
        - Я уже являла его Мелюзине.
        - Да. - Рейнельда сунула руку в перчатке в карман. - Мы желаем удостовериться в подлинности личности, встреченной ею на Монпарнасе. Поскольку темную владычицу убили в декабре, уверена, ты понимаешь наше смятение.
        Я развязала шарф. В гробовой тишине кураторы пожирали меня глазами - как сказала бы министр Яссон, сверяли точки распознавания. Вдоволь насмотревшись, Рейнельда сбросила маску. У Плащаницы оказались раскосые глаза, кофейного оттенка кожа, низкие скулы. Смоляные косы обрамляли лицо. На вид ей было около тридцати или чуть меньше.
        - Je ne leur fait pas confiance[58 - Не верю (фр.).], - пробормотал стоящий подле нее сенсор в полумаске лиса, дополненной ушами и черным угольком носа. - Il se pourrait qu’elle soit imposteur[59 - Вдруг она самозванка (фр.).].
        - Великие герцоги тоже приняли меня за самозванку, - хмыкнула я.
        Брови Рейнельды поползли вверх.
        - Ты говоришь по-французски?
        Я кивнула. Лис поджал губы, едва различимые в тени маски.
        - Madelle, - осторожно начал он, - не сочите за дерзость, но нам нужны доказательства. Продемонстрируйте свой дар, либо…
        - Мальпертюи, тебе жить надоело, раз просишь странницу продемонстрировать дар? - перебила Рейнельда. - Видишь, кто с ней? - Кивок в сторону Арктура. - Rephaite. Следовательно, эта женщина - Пейдж Махоуни. - Она скупо улыбнулась. - Добро пожаловать в Париж, темная владычица. Мы надеялись, ты почтишь нас визитом.
        - Как ты уцелела после выстрела? - раздался чей-то голос. - Объясни.
        - Пуля была резиновая. А откуда вам известно про рефаитов?
        - Из памфлета. - Рейнельда покосилась на Арктура. - Во Франции он произвел фурор.
        - Темная владычица! - Третий куратор выступил вперед и преклонил колено, отчего на его шутовском колпаке звякнули бубенчики. - Какая честь! Позвольте представиться - Паяц.
        - Это совершенно лишнее, поднимайся, - стушевалась я и протянула руку. - Ты ведь один из patrones, кураторов?
        - Куратор и верный слуга Дряхлого Сиротки. - Паяц встал, опираясь на мою руку. - О тебе и о Касте мимов он наслышан от купцов, курсирующих между Англией и Францией. Дряхлый Сиротка хотел заключить союз с той, что разгромила «Экстрасенс», - и всячески помогать, если она явится в Париж.
        Кто-то услышал обо мне и захотел помочь, а не свернуть шею? Удивительно!
        - Дряхлый Сиротка исчез, - вставила я.
        - Увы, - откликнулась Рейнельда. - Его временно замещает Принц-Доходяга, compagnon d’armes[60 - Товарищ по оружию (фр.).] - если не ошибаюсь, в Лондоне это называется «подельник». - Она снова нахлобучила маску. - Мы опасаемся, что Сиротка угодил в Бастилию вместе с сестрой Доходяги, Ля Тараск, пропавшей той же ночью.
        - Не знаю насчет Ля Тараск, - протянула я, - но Дряхлый Сиротка точно не в Бастилии.
        Скитальцы переглянулись.
        - Тебе известно, что сталось с Сироткой? - шепнул Паяц.
        - Его похитили, - припечатала я. - В вашем Синдикате завелась крыса. Торговец живым товаром. Вместе с шайкой наемников он охотится на уникальных ясновидцев и продает их Сайену.
        Послышался ропот.
        - Латронпуш и Королева Нищих с ним в сговоре, - продолжала я. - Сами признались мне на аудиенции.
        - Человек в железной маске, - забормотал кто-то из скитальцев. - Силуэт из подземелья. Речь о нем?
        - Да. В Лондоне он величал себя Старьевщиком и охотился на мой Синдикат. Он вознамерился продать всех вас верховному инквизитору. Менар жаждет вашей крови.
        - В задницу Менара! - выругались в толпе.
        - Цыц, Мальпертюи! Веди себя прилично, - шикнул на него Паяц, после чего снова повернулся ко мне. - Ты собрала нас, чтобы предупредить об опасности, темная владычица? Или есть конкретные предложения?
        - И то и другое. По моим данным, Дряхлого Сиротку предали его же товарищи, а после заключили в новую сверхсекретную тюрьму в Версале. И я знаю, что вам известно, как туда проникнуть.
        В звенящей тишине скитальцы снова переглянулись. Наконец Рейнельда уперла руки в широкие бедра и набрала в грудь побольше воздуха.
        - Le Passage des Voleurs, Воровской туннель, - выпалила она. - Подземный ход, сокрытый глубоко в шахтах и ведущий к версальскому кладбищу. Мы с Дряхлым Сироткой наткнулись на него случайно и за несколько лет изучили Версаль вдоль и поперек - основательно разграбив.
        Я покосилась на Арктура. Интуиция его не подвела, великие герцоги действительно не гнушались мародерством.
        - Сайен знает про туннель? - осведомилась я.
        - Насколько нам известно, нет, - откликнулась Рейнельда. - Вход туда зовется Абаддон - он настолько глубокий, что ни один здравомыслящий паранормал не сунется. К счастью, мы не из таких. - Судя по интонациям, она улыбалась. - Глубинная часть шахт не для малодушных.
        - У меня много недостатков, но малодушия среди них нет, - парировала я. - Латронпуш и Королева Нищих в курсе, где находится Абаддон?
        Мальпертюи фыркнул.
        - Нет, - ответил Паяц. - Вье-Орфеля - человек щедрый, однако он никогда не доверял Латронпушу. - Бубенчики на его шляпе негодующе звякнули. - И, по всей видимости, не зря.
        - Им известно о существовании туннеля, но не его расположение, - добавила Рейнельда. - Вье-Орфеле позволили сохранить тайну в обмен на третью долю добычи.
        - Гарнитур Королевы Нищих тоже оттуда? - уточнила я.
        - Да. Раньше он принадлежал Серой Королеве. Сиротка подарил его сестре по хаосу в честь ее сорокалетия. - Рейнельда скривилась. - И вот как она отплатила ему за щедрость.
        - Если начистоту, - объявила я, - мы собираемся проникнуть в Версаль и вызволить оттуда пленников, среди которых есть и мои друзья. Кто из вас покажет нам дорогу?
        Снова пауза.
        - Темная владычица, - начал Паяц, - мы готовы на все ради спасения Дряхлого Сиротки - его исчезновение вкупе с предательством ранит нас до глубины души, - но соваться в Версаль - это верная погибель. Какой с нее прок?
        - Туннель может обрушиться в любой момент, - пояснила Рейнельда. - Вье-Орфеля настрого запретил туда соваться.
        - Иначе живым ему не выбраться, - отчеканила я. - Менар жаждет вернуть его в Париж и предать публичной казни. Если не вмешаться, он отправится на гильотину.
        Рейнельда медленно скрестила руки на груди.
        - Опасность обрушения не столь велика по сравнению с тем, что ожидает на другом конце туннеля, - честно предупредила я. - Но мы согласны рискнуть. Теперь слово за вами.
        Скитальцы опять переглянулись.
        - Буквально минуту, - с поклоном извинился Паяц, после чего все пятеро повернулись к нам спиной и зашептались.
        - Думаешь, согласятся? - почти беззвучно осведомился рефаит.
        - Не бесплатно, - напомнила я. - В Синдикате отчаяние за версту чуют.
        - Мы похожи на отчаявшихся? - спросил рефаит.
        - А как еще назвать тех, кто просит помощи у горстки клоунов?
        Вскоре perdues закончили совещаться.
        - Темная владычица, мы должны посоветоваться с Принцем-Доходягой, - объявил Паяц. - Если он согласится, самые сведущие скитальцы сопроводят вас к Абаддону, а оттуда - в Версаль. Путешествие займет два-три дня.
        Сердце тревожно сжалось. Перед глазами замаячил окровавленный снег в Лондоне.
        - Не стану скрывать, отправляясь вместе со мной… с нами, - я покосилась на Арктура, - вы подвергаете себя чудовищной опасности. Мы собираемся проникнуть на территорию, которую Сайен бережет как зеницу ока. Велика вероятность, что мы все погибнем.
        - Если есть хоть малейший шанс спасти Вье-Орфелю, нельзя его упустить. - Рейнельда вздернула подбородок. - Вам понадобятся смелые соратники. С благословения Принца-Доходяги я лично примкну к вам.
        - И я, - подхватил Мальпертюи.
        - Но взамен, темная владычица, позволь просить тебя об одолжении, - вклинился Паяц.
        - Помоги нам отловить Человека в железной маске. - Мальпертюи сжал веснушчатый кулак. - Обещай, что поможешь, и мы последуем за тобой в недра Абаддона и за его пределы.
        - С превеликим удовольствием, - пообещала я. - Полагаю, вам нужно время, чтобы подготовиться к походу. Только не затягивайте.
        Рейнельда кивнула:
        - Встретимся через три дня.
        Я быстро вычислила в уме:
        - Значит, увидимся девятого ночью. Скажите, где вас найти.
        Вернувшись в берлогу, я соскребла грим и, переодевшись в легинсы и безразмерный свитер, склонилась над разложенной на кухонном столе картой цитадели.
        Судя по гроссбуху, Старьевщик охотился в районе Монмартра. Рядом, по счастливому «совпадению», располагался Двор чудес - золотая жила для торговца живым товаром, и там же, если верить Сайен-нет, возвели первые в Париже очистные сооружения. Наверняка оригинальные постройки еще сохранились - лучшего логова для Старьевщика не придумаешь. Скорее всего, ясновидцев он похищает через люки. Но ничего, когда освобожденные пленники нагрянут в цитадель, ему не избежать возмездия. История с Лондоном не должна повториться.
        Дюко скоро возвратится с новым заданием. У меня выбор: либо остаться, заслужить ее одобрение и укрепить отношения с «Домино», либо плюнуть на все и раствориться в Синдикате.
        До сих пор мне удавалось совмещать обе ипостаси: бунтарки и шпионки, королевы и придворной. Теперь меня раздирало на части, угрожая нарушить и без того шаткий баланс. Черная Моль не может сосуществовать с Флорой Блейк. В конечном итоге одна ипостась поглотит другую.
        Я свернула карту и убрала ее на полку. Меня словно магнитом тянуло в гостиную.
        Арктур с каменным лицом смотрел новости и поигрывал стаканом с вином. Мы по-прежнему не обменялись ни единым словом, но тишина больше не была враждебной. Я устроилась рядом и устремила взгляд на экран.
        Сайен праздновал победу, замалчивая неприятную правду. Правду о насилии и зверствах, которые солдаты творили на завоеванной территории. О разгромленных церквях, разрушенных памятниках, о сожженных дотла библиотеках. О крушении демократии.
        Кто-то взывал ко мне из эфира. От Арктура не укрылась моя настороженность.
        - Дюко? - коротко осведомился он.
        - Нет. - Я поднялась. - Наша давняя знакомая.
        Я застегнула пальто, сунула ноги в сапоги и вышла, прихватив зонт. Он защитит меня и от дождя, и от камер.
        Она никак не могла попасть сюда, просто не могла, и все же… хоть дар изредка подводил меня, но никогда не обманывал. До лабиринта оставалось рукой подать. Затворив за собой дверь, я стремительно зашагала вдоль Сены.
        Она стояла, привалившись к фонарю. Низко надвинутый капюшон, нижнюю половину лица скрывал шарф. Из-под вязаной шапочки смотрели темные глаза.
        - Хвала эфиру, Пейдж, ты меня услышала, - сказала Иви.
        16. Преданность
        Последний раз мы с Иви Джейкоб виделись в лондонском бомбоубежище, где Синдикат скрывался от вездесущей армии Сайена. Дабы убедить короля каналий предоставить нам убежище и искупить вину за невольное пособничество серому рынку, Иви принесла себя в жертву, согласившись остаться в канализации, царстве зловония и грязи.
        Я втолкнула вымокшую до нитки гостью в берлогу и повернула в замке ключ.
        - Надеюсь, ты не притащила хвост?
        - Легионеры почуяли мою ауру, но не переживай. - Иви сбросила сапоги. - Мне удалось оторваться.
        - Весь Сайен охотится за тобой, а ты разгуливаешь по Парижу. - Я набросила на дверь цепочку и щелкнула выключателем. - Жить надоело?
        - Элиза и Светляк прислали меня с поручением. - Только сейчас Иви увидела мою разукрашенную физиономию и ахнула: - Пейдж, кто это тебя так?
        - Издержки общения с местным тираном. - Я повесила пальто. - Ты собиралась разгуливать по улицам, пока не наткнешься на меня?
        - Типа того. Но ведь выгорело.
        Я уже забыла, когда Иви улыбалась. Расхристанная, вспотевшая, но на лице играет улыбка, глаза сияют. Вздохнув, я заключила ее в объятия.
        - Добро пожаловать в Париж.
        - Спасибо.
        Иви откинула капюшон, стянула с головы шапочку. Темные волосы, безжалостно состриженные Тубаном Саргасом, успели отрасти и теперь прикрывали кончики ушей - как в старые добрые времена. Хиромантка по-прежнему выглядела изможденной, однако сейчас в ней ощущалась внутренняя сила, стержень, которого не было в Лондоне.
        - Нас с Ро вызволили из Подполья. Якобы по твоей просьбе, - сообщила она.
        - Ну не гнить же вам там до скончания дней, - хмыкнула я, увлекая Иви вверх по лестнице. - Канальи не слишком кочевряжничали?
        - Элиза и Винн до сих пор бодаются со Стиксом. В канализацию сошлют другого отщепенца, а меня выслали из страны, чтобы уберечь от расправы.
        Единственное прегрешение Иви состояло в том, что она не осмелилась перечить своему главарю мимов.
        - Теперь ты в безопасности, - заверила я.
        - А здесь мило, - сказала хиромантка, стаскивая перчатки. - И тепло.
        - Центральное отопление. Чудо техники.
        Арктур ждал в гостиной. Заметив его, Иви оцепенела.
        - Здравствуй, Иви. - Если рефаит и удивился, то не подал виду. - Проходи, располагайся.
        На секунду в гостиной воцарилась тишина.
        - Страж, - выдохнула Иви. - Какая неожиданная встреча. - Она швырнула подбитое овчиной пальто на ближайший стул. - Пейдж, не проводишь меня в ванную?
        - Конечно.
        В коридоре Иви схватила меня за руку:
        - Меня не предупреждали о рефаите! Рантаны приставили его следить за тобой или как?
        - После… хм… архонта я нуждалась в сопровождении, вот он и вызвался.
        - Ну да, - буркнула Иви, - рефаиты славятся своей заботой.
        Она терпела их присутствие в Лондоне, хотя не смирилась с ним и не одобряла. Колония обрекла нас на неустанную борьбу с демонами, в особенности Иви, которой досталось больше других.
        - Сумеешь ужиться с ним под одной крышей? - вполголоса осведомилась я. - Просто это наше единственное пристанище.
        - Постараюсь. Ты ведь не выставишь его за дверь ради меня, - откликнулась Иви, глядя в пол. - Можно мне воспользоваться душем?
        - О чем речь! Сейчас дам полотенце. - Я полезла в сушильный шкаф. - В ванной еще куча всего. Пользуйся, не стесняйся. Запасная зубная щетка в шкафчике, проверь.
        - Да тут просто пятизвездочный отель, - пробормотала Иви, разглядывая белоснежные стены, лепнину. - Откуда такая роскошь?
        - В подробности вдаваться не могу, - помедлив, ответила я, - но все оплачивает сочувствующий. Из Сайена.
        Иви обхватила себя за плечи, как будто хотела унять дрожь.
        - Вопросов больше не имею. - Она взяла большое банное полотенце и маленькое для лица. - Спасибо. И давно вы со Стражем соседи?
        - С Нового года.
        - Как уживаетесь?
        - На удивление нормально. Играем в карты, смотрим кино. Он готовит. Ну, по крайней мере, пытается.
        Хиромантка вознаградила мои старания скупой улыбкой.
        - Не волнуйся, пару-тройку блюд я сварганить могу, - заверила я.
        От рефаитов Иви видела только презрение и издевательства. Надеюсь, Арктур сумеет убедить ее, что доброта им не чужда. Оставив хиромантку в ванной, я вернулась в гостиную.
        - Ради спокойствия Иви мне лучше переночевать в другом месте, - огорошил меня рефаит.
        - Хорошая мысль, жаль, неосуществимая. Просто постарайся не отсвечивать. Пусть привыкнет. - Я вытащила из рукава салфетку и откашляла мокроту. - Пусть спит в моей комнате, а я лягу на диване.
        - На диване ты не выспишься. Ложись у меня.
        - Уверен?
        - Конечно.
        Я перестелила постельное белье, приготовила чистую сорочку. Но, поразмыслив, убрала ее обратно, но ящик не задвинула - пусть Иви выберет на свой вкус. Со слов Винн Джейкоб, заменившей Иви мать, у хиромантки после пыток остались безобразные шрамы.
        На кухне Арктур вскипятил чайник и поставил заряжаться грелку. Тем временем я колдовала у плиты, хотя кулинар из меня был так себе - «Печати» питались в забегаловках, только изредка Ник баловал нас домашней стряпней. Тем не менее не нужно особого таланта, чтобы приготовить картошку, щедро сдобренную подливкой, запечь горошек с маслом и разогреть в духовке готовые пироги.
        В коридоре скрипнула половица. Обернувшись, я увидела Иви - распаренную, порозовевшую - в спортивных брюках и майке, высушенные полотенцем волосы топорщились в разные стороны. Хиромантка замерла на пороге и затравлено покосилась на Арктура.
        - Ну как, полегче? - спросила я.
        - Не то слово.
        - Отлично. С чем тебе чай?
        - С молоком и четыре ложечки сахара. - На правом предплечье хиромантки змеились рубцы от выжженной Старьевщиком татуировки. - Поверить не могу, что я в Париже. Принимаю горячий душ. Совсем отвыкла от такой роскоши.
        - Даже боюсь вообразить, каково это, - заметила я, доставая молоко из холодильника.
        - Очень даже можешь. Едва ли водяная доска приятнее Подполья.
        - Так ты в курсе? - помолчав, спросила я.
        - Я пропустила твое мнимое убийство, но Элиза меня просветила. - Иви наблюдала за моими манипуляциями с чаем. - Они со Светляком раззвонили об истребительнице «Экстрасенса» всему Лондону, теперь Синдикат в тебе души не чает.
        - Так уж и не чает, - усомнилась я.
        - Ну, может, я слегка преувеличила, но удавить тебя собственными внутренностями точно не хотят.
        - Ох, перестань. Совсем засмущала.
        Иви ухмыльнулась, демонстрируя брешь между двумя нижними зубами.
        - В голове не укладывается, что ты добровольно подставилась, лишь бы добраться до «Экстрасенса». - Хиромантка взяла протянутую чашку. - Не знаю, что тобой движет - слабоумие или отвага, но своего ты добиваешься.
        - Стараюсь.
        - Если серьезно, как самочувствие?
        Иви спрашивала со знанием дела, ведь ей на горьком опыте известно, какие последствия влекут за собой пытки.
        - Более или менее. Как и у тебя. - Иви кивнула, и я провела ее через распахнутые двери в гостиную. - Располагайся. Ты, наверное, устала.
        - Зверски. - Хиромантка клубочком свернулась в кресле. - Заранее извиняюсь, если сразу вырублюсь. С приезда во Францию еще не сомкнула глаз.
        - Сначала поешь. - Я плюхнулась на диван. Арктур хлопотал на кухне, в зоне слышимости, убирал оставшийся после меня кавардак. - Как ты вообще сюда попала?
        - Через Дувр. Старая подруга Светляка за мзду переправила меня на рыбацкой лодке до Булони, а там до Парижа рукой подать.
        Иви повезло добраться целой и невредимой.
        - Но зачем?
        - По двум причинам. Во-первых, нам нужна помощь.
        - Выкладывай.
        - Тебе известно, что Сайен начал военную операцию с целью выкурить Касту мимов на поверхность? Операция «Альбион». - Я кивнула, и Иви продолжила: - Отсутствие «Экстрасенса» компенсируют солдаты, наводнившие Лондон. Шагу ступить невозможно. Постоянные облавы. Обыски. Зверства на допросах. Город до сих пор на военном положении.
        Суровое напоминание, что Сайен воюет сразу на двух фронтах: со свободным миром и с паранормалами.
        - Синдикат по-прежнему скрывается в Подполье?
        Угроза «Экстрасенса» загнала нас глубоко под землю.
        - Да. Бомбоубежище здорово нас выручило, - откликнулась Иви, - но молва о нем разошлась, оставаться там надолго опасно. В рамках операции «Альбион» Сайен гарантирует помилование в обмен на информацию. Кроме того, они внедрили «кротов» в Касту мимов.
        Хиромантка изменилась в лице. Мои пальцы, сжимающие кружку, побелели.
        - Нас предали?
        - Паромщик. Все участники его ячейки либо мертвы, либо в тюрьме. Принесены в жертву ради помилования.
        Я зажмурилась. Каких трудов мне стоило разбить Синдикат на отдельные изолированные группы, зато теперь, угодив за решетку, ясновидец мог выдать очень ограниченный круг лиц. Слабое, но утешение.
        - Ну хоть додумался не выдавать убежище. - Хиромантка скривилась. - Значит, капля совести еще сохранилась.
        - Чем я могу помочь?
        - Нам нужны союзники и новое пристанище для тех, над кем нависла угроза и чей вклад неоценим для общего дела. Элиза надеется, ты уже наладила контакт с местным Синдикатом и они не откажутся выручить нас провизией или кровом.
        - Контакт я наладила сразу по приезде. - Я подавила приступ кашля. - К несчастью, Старьевщик уже запустил в Синдикат свои щупальца, поэтому на местных особо полагаться не приходится.
        Иви опять посуровела:
        - Собственно, это и есть вторая причина - предупредить парижский Синдикат о Старьевщике. Мы выяснили, что он бежал во Францию.
        Хиромантка была его подельницей и, сама того не подозревая, помогала ему отбирать ясновидцев для серого рынка, а в благодарность Старьевщик продал ее рефаитам. По его милости над ней полгода глумился монстр. Наконец Старьевщик организовал убийство ее возлюбленной. Если бы не свидетельство Иви, мы бы так и не узнали о контрабанде живым товаром.
        - Его дни сочтены, - заверила я. - С ним разберемся, но позже.
        Звякнул таймер духового шкафа. Потянувшись, я двинулась на кухню, где Арктур загружал посудомойку, и стала накрывать на стол.
        Пока Иви ела, я рассказала ей все, начиная от вылазки в отель «Гаруш» и заканчивая встречей со скитальцами. Умолчала только про «Домино». Ради ее же безопасности пусть Иви думает, что идея принадлежала нам с Арктуром.
        Иви сосредоточенно внимала, хмурилась и уплетала за обе щеки так, словно за ней гонятся. Услышав про Кэда, она наморщила лоб:
        - Помню его. Он не особо зверствовал, в отличие от других «алых туник». По крайней мере, не издевался надо мной в открытую. Но шашни с Фрер… - Хиромантка поморщилась. - Он что, мазохист?
        - У меня тот же вопрос.
        Я снова завела рассказ. С каждым новым откровением взгляд Иви становился все суровее. Когда информационный поток иссяк, хиромантка залпом допила чай.
        - Не в моих правилах говорить такое, - пробормотала она, - но, похоже, сам эфир послал меня сюда. - Иви отставила чашку. - Во Второй Шиол пойдем вместе.
        Я предполагала такой исход, едва увидев ее под фонарем.
        - Путь предстоит долгий и трудный. Неизвестно, кто или что поджидает нас в конце.
        - За Тубана ручаюсь, - впервые за полчаса произнес Арктур. Мы с Иви обернулись.
        - Откуда ты знаешь? - спросила я.
        - Тубан - не дипломат, не политик и не стратег. Жестокость - его единственный талант, применение которому есть лишь во Втором Шиоле. - Рефаит нарочно не повышал голос, чтобы не пугать Иви. - Я ни в коем случае не пытаюсь тебя переубедить. Просто предупреждаю.
        - Если он там, мало ему не покажется! - зашипела хиромантка. - Удавлю собственными руками.
        - Заклинаю тебя, не связывайся.
        - Почему? - с горечью произнесла Иви. - Потому что я ничтожество, не представляющее для него угрозы?
        - Нет, потому что тебе посчастливилось выжить, для Тубана это худшее наказание.
        Иви вытаращила глаза. Такое выражение я неоднократно наблюдала у себя в запотевшем зеркале ванной, когда смотришь в него, а тьма вокруг сгущается.
        - Ему не удалось сломить тебя. Не удалось прикончить, - продолжал Арктур. - Для Тубана нет более страшного унижения, чем проиграть смертной. Он считал тебя слабой и ничтожной, но ты доказала обратное. Каждый твой вдох ранит его сильнее самого острого клинка. Умри от его руки, и он победит.
        Иви судорожно сглотнула, губы тряслись. От прерывистого дыхания выпирали ключицы.
        - Он прав, - тихо вторила я, - Тубан прихлопнет нас как мух. Лучший способ уязвить его - выжить.
        - Вне зависимости от моих планов на Тубана, я иду с вами! - отрезала Иви. - Хочу внести свою лепту в общее дело.
        - Воля твоя. - Помолчав, я встала. - А теперь нам нужно отдыхать, набираться сил перед долгой дорогой. Иви, твоя постель готова.
        - Так неудобно… - засмущалась Иви. - Получается, ты уступаешь мне спальню, хотя сама чувствуешь себя неважно.
        - Банальная пневмония, - успокоила я. - Видела бы ты, какую прелесть выкачали у меня из легких.
        - Пневмония?! - ужаснулась Иви. - Пейдж, это не шутки. От нее столько народу полегло на Джейкобс-Айленде.
        - Все нормально. - Я продемонстрировала ей пластырь на локтевом сгибе. - Лечение идет полным ходом.
        - Ладно. - Хиромантка уставилась в пол. - Есть еще одно… поручение.
        Я поощрительно кивнула. Иви полезла в карман пальто и вытащила сверток.
        - Не знаю, откуда Элиза его взяла, - пробормотала она, стараясь не встречаться со мной глазами. - Наверное, от человека, который организовал твой побег из архонта. В общем, это тебе завещал отец.
        У меня загудело в ушах.
        - Соболезную, Пейдж. - Голос Иви раздавался словно издалека. - Не знаю, кто мои настоящие родители, но могу вообразить, что бы со мной творилось, потеряй я Верна или Винн.
        Я молча взяла сверток, обернутый в восковую коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. Иви вышла из комнаты, оставив меня наедине с единственной вещью, сохранившейся от отца.
        Сверток лежал на подушке - непроницаемый и безмолвный. Прошло немало времени, прежде чем я взяла позаимствованный из кухни нож и поднесла его к туго завязанной бечевке.
        Стиснув рукоять, большим пальцем выровняла лезвие, зафиксировала его - и одним взмахом перерезала шпагат.
        Обертку скрепляла восковая печать. Сорвав ее, я медленно развернула бумагу - внутри оказалась небольшая, длиной с сигару, шкатулка из яблоневого дерева. Я поднесла ее к лицу. Шкатулка едва уловимо пахла гвоздикой и чем-то еще.
        Бабулей. Ее духами. Понятия не имею, из чего состоял аромат, но я бы узнала его из миллиона. На каждую годовщину дедушка дарил ей по флакону, и бабуля растягивала его, как могла, экономила каждую каплю. Иной роскоши она себе не позволяла, и вот теперь, спустя столько лет, крупицы аромата запечатлелись в резной деревяшке.
        Бабушка касалась этой шкатулки. Вспомнились ее сильные руки, широкие ладони, заскорузлые от тяжкого труда. Когда мне минуло три года, корова отдавила ей кончик безымянного пальца, даже пришлось ампутировать фалангу. Бабуля часами пропадала на кухне и, орудуя штемпелем, оттискивала медоносных пчел на головках взбитого вручную масла. Клиенты доверяли пчелиному оттиску. Наша ферма славилась медовым сыром, он всегда расходился влет.
        Вспомнились каштановые волосы бабули, всегда всклокоченные от ветра. Вспомнилось суровое, изможденное лицо. Искорка в глазах, которую она приберегала для нас с дедом. Каждая деталь намертво врезалась в память, словно оттиск пчелы - в масло, а едва уловимый аромат пробудил к жизни то, что таилось в недрах подсознания.
        Шкатулка была запечатана. На крышке - узор из прямых линий. Внутри что-то шуршало, как будто насекомое било крыльями. Шестое чувство подсказывало мне: там письмо. Послание от отца. В отсутствие ключа вскрыть замок можно лишь одним способом. Я вставила лезвие в щель, прокрутила, но руки тряслись, нож чуть не вывалился из пальцев.
        Не могу, рано. Слишком свежо воспоминание. Никакое содержимое шкатулки не отменит того факта, что отец умер предателем, а толпа вокруг глумилась и бесновалась. Я запихнула «наследство» далеко под шкаф, захочешь - не дотянешься.
        Арктур перенес капельницу в свою спальню, наладил бутыль с лекарством. Я вытянулась на покрывале и воткнула катетер, ощущая себя совершенно разбитой, как будто и не спала вовсе.
        Смирившись, что сна по-прежнему ни в одном глазу, я выждала, пока дозатор опустеет и, вытащив иглу из вены, подняла валяющийся свитер.
        Стоило сунуть голову в горловину, как пол внезапно накренился. Дыхание участилось. Я ощутила мерзкий запах и привкус воды, мокрая тряпка легла на лицо, забиваясь в нос, в горло. Кожу саднило от кандалов, холод пробирал до костей. Ногти вонзились в столбик балдахина.
        Ты жива. Ты в безопасности. Я натянула свитер и разгладила невидимые складки. Ты не одинока.
        Квартира тонула в темноте. Я двинулась на кухню в поисках чего-нибудь успокоительного - стакана молока, сладенького, хоть чего-то. По пути заглянула в свою спальню: Иви спала, крепко обняв подушку.
        Только поравнявшись с дверью на чердак, я сообразила, чего действительно хочу, и, наскоро обувшись и накинув пальто, рванула вверх по лестнице.
        На свинцовых ногах я шагнула на крышу и, задвинув за собой щеколду, согнулась пополам в беззвучном приступе кашля. Едва приступ миновал, взгляд различил силуэт на краю крыши. Арктур.
        - Извини, - просипела я, гадая, почему не почуяла его раньше. - Не знала, что ты здесь.
        - Ты в порядке? - донеслось из мрака.
        - В полном. Просто захотелось подышать. - Я медленно разогнулась. - Не помешаю?
        В чернильной тьме мне едва удалось разглядеть кивок. Я опустилась рядом с ним на парапет. За рекой ложем из упавших звезд мерцал Иль-де-ля-Ситадель, в небе над островом завис тонкий полумесяц.
        - Иви спит?
        - Как младенец, - откликнулась я, вдыхая полной грудью. - Нельзя подпускать ее к Тубану.
        - Тубан ее не тронет. - Арктур покосился на меня. - А ты никогда не мечтала отомстить Сухейлю?
        Вопрос поверг меня в ступор. Ратуя за торжество справедливости, я никогда не задумывалась, как поступлю, если снова встречу Сухейля.
        - Он тоже в Шиоле? - брякнула я первое, что пришло в голову.
        - Вероятно. Как и Тубан, он преуспел преимущественно в жестокости. Впрочем, Нашира могла оставить кого-то из главных садистов в Лондоне.
        В Шиоле Сухейль или нет, я перед ним бессильна. Без соответствующего оружия точно.
        - Ты сама не своя. Переживаешь из-за отцовского наследия?
        - Мне досталась шкатулка без ключа. Полагаю, внутри письмо.
        - Сломай замок, - посоветовал рефаит.
        - Боюсь, - откликнулась я, глядя вдаль. - Фрер сказала, под пытками отец назвал меня подкидышем. Ребенком, которого aos si подменяют в колыбели.
        - Aos si, - старательно повторил Арктур. - Да, произношение у меня хромает.
        - Aos si - в переводе «обитатели холмов». Феи, - пояснила я. - Но зачем отцу говорить такое?
        - Фрер могла и соврать, - заметил Арктур.
        - Вряд ли. Откуда ей знать ирландский фольклор? - Я уткнулась в колени подбородком. - Какая разница, что в письме, все равно это ничего не изменит.
        - Не проверишь - не узнаешь.
        - В другой раз. Сейчас нельзя забивать голову. Мне предстоит провести двое суток под землей, скорее всего - по колено в воде. Необходимо сосредоточиться на выживании.
        - Сосредоточишься, - заверил рефаит. - Это твоя стихия.
        - Как ни странно. - Огоньки на Сене задрожали. - Извиняться, что полезла в «Гаруш», не стану, и не надейся. Риск себя оправдал. Но прости, что снова причинила тебе боль.
        Арктур молчал, но его взгляд прожигал насквозь.
        - Наверное, в каждом из нас… глубоко внутри… таится страх смерти, - продолжала я. - Этот страх погиб вместе со мной в Эдинбурге. Теперь я меньше боюсь умереть, но это не означает, что у меня пропала воля к жизни.
        - Рад слышать. - Глаза рефаита горели во мраке. - Надеюсь, с падением Сайена твоя воля окрепнет.
        Ветер трепал мои кудри.
        - Онейромантия - способность уникальная, - проговорил Арктур. - Ясновидение, как известно, предполагает ясность. Большинство обретает ее, глядя в будущее. Онейроманты, наоборот, смотрят в прошлое. Ретроспектива - одновременно мой дар и мое проклятие, ибо прошлое хоть и дарует мудрость, изменить его мы не властны.
        Рефаит не обманул насчет уникальности. Других онейромантов мне не попадалось. Возможно, их и не существует в природе.
        - Не в моей власти отменить принесенную клятву, - продолжал он, - но я искренне сожалею, что подорвал твое доверие. Сожалею, что заставил тебя страдать. Тебе и без того пришлось несладко.
        Арктур невольно задел потаенные струны.
        - Не хотела говорить, но, пожалуй, признаюсь. - Я сунула окоченевшие руки в карманы. - У меня претензии не только к Тирабелл.
        Лицо рефаита терялось во мраке, виднелись только глаза.
        - В колонии меня переполняла ненависть. Вполне закономерно, согласись? Меня лишили с таким трудом обретенной семьи, отняли имя, свободу. Не секрет, что я искала повод усомниться в тебе. Если бы правда о ваших метаморфозах открылась тогда, никакие доводы не подействовали бы. И бунта бы не случилось.
        Арктур не противоречил.
        - Я знаю себя. Знаю свои сильные и слабые стороны. Я столько раз умирала с тех пор, столько всего пережила. Ты тоже изменился с нашей первой встречи. Стал более - и вместе с тем менее - человечным.
        - Но так и не стал человеком, - констатировал рефаит. - Это далеко не первый и не последний раз, когда наши ценности и убеждения вступают в конфликт.
        - Мне известно, кто ты. Я видела твое истинное лицо. И приняла его.
        Откуда-то снизу донеслась фортепьянная мелодия. Нежный голос затянул песню.
        - История с эмитами не повлияет на наш курс, - заключила я. - Но на будущее - надо тщательнее подбирать выражения - и собеседников. А еще не приближаться ко мне с полусдвигом.
        - Все два столетия меня благополучно миновала эта напасть, - уверил Арктур.
        - Оптимистично.
        Какое-то время мы оба слушали музыку. Даже в темноте рефаит смотрелся внушительно. Ничего похожего на зыбкую, выхолощенную оболочку его призрачной формы.
        Впервые я задумалась над тем, чтo война сотворила с ним. Задолго до того, как Нашира изуродовала его тело, необходимость подпитываться теми, кто слабее, втоптала его самолюбие в грязь.
        - Понимаю, Рантаны многое для тебя значат, - проговорила я. - Вы воевали бок о бок, поэтому глупо надеяться, что ты всегда будешь ставить мои интересы выше их. - Мой голос упал почти до шепота. - Вот только революцию затеяли мы, и мы несем ответственность перед теми, кто рискует жизнью ради общего дела. Если не хотим сбиться с пути и рассориться, впредь никаких секретов. Согласен?
        - Да.
        Пауза наполнилась отголосками цитадели.
        - Ты говорил, есть доказательство, что ты всегда будешь на моей стороне, - нарушила я затянувшееся молчание. - Доказательство, которое выдает тебя с головой… но только я способна его заметить.
        - Верно. - Даже в такой мороз у него изо рта не вылетело ни единого облачка пара. - Уже сообразила, о чем речь, юная странница?
        Я с вымученной улыбкой помотала головой. Он, разумеется, не скажет. Эту загадку мне предстоит решить самостоятельно. Пусть так.
        - Есть и другой способ. - Арктур протянул руку. - Вы позволите?
        Заинтригованная, я стиснула его ладонь. Свободной рукой он дотронулся до моей щеки, большой палец легонько касался виска.
        - По канону это произносится на глоссе. Но сперва переведу.
        Когда наши лбы соприкоснулись, у меня перехватило дыхание. Я различала каждую его черточку: контур губ - отчетливый, словно вырезанный кончиком ножа. Помутнение глаз.
        - Эфир свидетель, впредь я не утаю ничего из предназначенного тебе. - (Я сомкнула веки.) - Никогда не обману, не предам тебя ни словом, ни мыслью, ни делом. Никогда по доброй воле не оставлю тебя на растерзание врагам, не покину в беде.
        Пуповина завибрировала. Жар моего дыхания согревал нас обоих.
        - Да будут тело и фантом связаны принесенным обетом. - Рефаит порывисто прижал мою руку к груди. - Seo i mo mhoid sholluinte[61 - Обещаю и клянусь (ирл.).].
        Мои брови взметнулись вверх. Когда Арктур начал повторять то же самое на глоссе, окружавшие нас фантомы затрепетали. По окрестностям прокатилась легкая, едва различимая волна, и поток между нами - эфир или нечто совсем запредельное - запечатлел и скрепил клятву, принесенную на наших родных языках.
        Какое-то время мы сидели не шелохнувшись. Только потом я осмелилась медленно перевести дух.
        - Ты быстро учишься.
        Рефаит отнял руку от моего лица:
        - Оценила? Как тебе мое произношение?
        - Безупречно, - похвалила я, еле сдерживаясь, чтобы не расплыться в улыбке. - Все, зла больше не таю. Ты прощен, окончательно и бесповоротно.
        - Хм…
        Повисла пауза, но уже иного рода. Рефаит отстранился, однако я не убрала ладонь с его груди. Мгновение спустя он накрыл мою руку своей, согревая окоченевшие пальцы.
        - Ты спрашивала, почему я поцеловал тебя в «Гилдхолле».
        Арктур всегда избегал этой темы и сейчас застал меня врасплох.
        - И почему?
        - Вплоть до той ночи часть меня страшилась. Страшилась желания познать тебя. Ты мерещилась мне повсюду, преследовала меня, точно призрак, и я считал это мучением, пока не осознал, какое счастье быть объектом твоего преследования.
        - И осознание пришло к тебе в «Гилдхолле»?
        - Да.
        Первое прикосновение наших губ за алыми драпировками. Прикосновение, случившееся вопреки всему и вся. Столкновение двух миров, порожденных хаосом и разрушениями, которое прошло на удивление тихо, как будто мотылек вспорхнул крыльями.
        - Может, и преследовала, но я точно не призрак, - прошептала я. - Если не веришь, дотронься до меня.
        Моя рука скользнула по его груди вверх, погладила ключицы. Мне нужно лишь запрокинуть голову, и наши губы встретятся вновь.
        Хочу тебя.
        Шептала я в алкогольном угаре. «Хочу тебя», - тянуло прошептать сейчас, в ясном уме и твердой памяти, но мешала гордость. Поэтому я молча прильнула к Арктуру.
        Он всматривался в меня, словно в книгу, написанную на неведомом языке. Пальцы ласкали внутреннюю сторону запястья - непринужденно и прицельно, уверенно и ласково. Так осваивают новые территории и вместе с тем освежают забытые воспоминания. Наши ауры переплелись, врастая друг в друга, словно ветви.
        В поле зрения замаячил знакомый лабиринт. Я моментально отстранилась, Арктур отнял руку.
        - Дюко, - бросила я и вышла, оставив рефаита любоваться луной.
        Сегодня на Дюко был плащ, волосы стянуты в тугой узел. От нее пахло сигаретами и розами. Только бы они не столкнулись с Иви. Дюко наверняка воспримет ее как криминальный элемент, отголосок моей прошлой жизни.
        - Насколько мне известно, Кордье откачала тебе жидкость из легких, - начала с места в карьер Изор. - Как самочувствие?
        - Прокол побаливает, но в целом неплохо. Выпьешь что-нибудь?
        - От кофе не откажусь, - поразмыслив, откликнулась Дюко, - но приготовлю сама.
        В кухне она тут же принялась за дело. В ожидании я облокотилась на столешницу. Наконец Дюко протянула мне чашку, а себе заварила покрепче, с солидной порцией сливок.
        - Начальство передало для тебя инструкции, но сначала я выполню наш уговор. - Изор пододвинула стул и села. - Расскажи о своем лондонском ополчении - понять, как и можем ли мы в принципе принести друг другу пользу.
        Я вкратце обрисовала нашу численность, финансовое положение и главную победу в борьбе против Сайена - уничтожение «Экстрасенса». Рассказала про Светляка с Элизой, правящих в мое отсутствие, изобразив их хладнокровными, рассудительными лидерами, жаждущими объединиться с другими организациями в противостоянии с Сайеном. Дюко слушала и не перебивала.
        - Цифры, безусловно, впечатляют, - резюмировала она, едва мой рассказ подошел к концу, - но фактически Каста мимов не воевала с Сайеном, она лишь помогает ясновидцам избежать расправы. Следовательно, ополчением ее не назовешь.
        - Мы деактивировали «Экстрасенс»!
        - Деактивировала его ты, - поправила Дюко, - пусть и с некоторой поддержкой.
        - Твоя взяла. Каста - преступный Синдикат, претендующий на звание ополчения. - (Дюко согласно кивнула.) - Моя цель - превратить расхлябанную криминальную сеть в армию, способную как минимум вести партизанскую войну против Сайена. В Ирландии крупные группы повстанцев - laochra scatha - контролировали Манстер и Коннахт в течение нескольких лет после вторжения.
        Сайен в издевку окрестил их «везунчиками», тем самым преуменьшая их заслуги. Одна из ключевых баз повстанцев располагалась в Типперэри.
        - Каста мимов ничем не хуже, - заверила я, - а при наличии грамотных союзников она способна на большее. Включая саботаж.
        Дюко снова кивнула - на сей раз медленнее.
        - Саботаж - одна из запасных стратегий на случай, если Сайен объявит войну кому-то из наших спонсоров, - сказала она. - Подрыв путей железнодорожного сообщения, каналов связи, оборонной промышленности и прочее. - Изор пригубила из чашки. - А кроме того, координирование локальных мятежей.
        - Мы справимся. - Я подалась вперед. - Не стану лукавить: в декабре мы лишились ключевого источника финансирования, а Сайен, напротив, удвоил усилия по нашей поимке. Без поддержки Каста развалится.
        Дюко допила кофе.
        - Думаю, «Домино» станет сотрудничать с твоей организацией, - объявила она. - Однако меня занимает другое… ты предпочтешь вернуться к старой жизни или останешься агентом?
        - А у меня есть выбор? Разве в шпионской сети не принято устранять перебежчиков?
        - Не драматизируй. Если кого-то сочтут профнепригодным, ему просто стирают память белой астрой. По завершении процедуры «Домино» обрубает все концы. Никаких дотаций, никакого продовольствия и явок.
        Белая астра. Сайен заведовал всеми ее запасами, однако мизерная часть утекала в Лондон.
        - Впрочем, для особо отличившихся сотрудников делают исключение, - добавила Дюко. - Надо уточнить.
        Я кивнула и, помолчав, спросила:
        - Какое мое следующее задание?
        Дюко побарабанила пальцами по столешнице:
        - В своем докладе ты упомянула город, возведенный по указке англичан. Тюрьма для ясновидцев, учрежденная на месте Версаля. «Домино» хочет, чтобы ты проникла туда.
        - Любопытно, - откликнулась я, потягивая кофе.
        - Да. Кордье считает, тебе необходима месячная реабилитация, но руководство отвергло ее инициативу. Тебя обеспечивают лучшими лекарствами. Начальство не сомневается, что через пару дней ты вполне потянешь секретную операцию.
        - «Домино» переправит меня в Версаль?
        - Нет. Прояви компетентность, найди способ. В Версале тебе предстоит сделать только одно: убить того, кто заправляет тюрьмой.
        - Того, кто заправляет тюрьмой, - эхом повторила я.
        - Да. Тебе поручено устранить Верховного Надсмотрщика.
        Словосочетание крюком вонзилось во внутренности. Я постаралась ничем не выдать своего волнения и, справившись с собой, выдавила только:
        - Зачем?
        - Прошу прощения?
        - Зачем убивать конкретно этого чиновника?
        - Вбить дополнительный клин между Англией и Францией. Верховный Надсмотрщик - непосредственный представитель Англии, близкий соратник Сюзерена. Его смерть во Франции - смерть при весьма подозрительных обстоятельствах - усугубит конфликт между Менаром и Уивером.
        - Ясно. - Я прокашлялась. - Мне устранить его с помощью фантома?
        - Ни в коем случае! - взвилась Дюко. - Смерть Верховного Надсмотрщика должна бросить тень на Бенуа Менара. - Она порылась в саквояже. - Небольшой подарок, как ты и просила. Самовзводный револьвер.
        Изор протянула мне «презент», мерцающий в свете лампы. В Лондоне я стреляла из допотопной ржавой пушки, которую Даника отреставрировала специально для меня. Дюко же предлагала новенький, глянцевый, как будто только с конвейера.
        - Верховный командующий Франции выписал по индивидуальному заказу. Строго для себя и приближенных. Это прототип. Человека, владеющего таким оружием, сочтут представителем оборонной верхушки Франции. Им ты убьешь Верховного Надсмотрщика. Англия будет вынуждена отреагировать на потерю двоих наместников.
        Я взвесила револьвер на ладони. Легче предыдущего, модель «Левек» авторства инженера, создавшего винтовки «Экстрасенса». Дюко порылась в карманах плаща и выудила железный футляр:
        - Стилет армейского образца на случай, если решишь устранить жертву с близкого расстояния.
        Очевидно, способ убийства мне полагалось выбрать на свой вкус и цвет.
        - Пистолет на каминной полке, - сообщила я. - Вдруг ты захочешь его изъять.
        Дюко было привстала, но тут же опустилась на стул. Из плаща, как из шляпы фокусника, появился еще один футляр.
        - Здесь новый конфигуратор, адреналин и микрокамера. Адреналин передала Кордье - он придаст энергии в бою. Микрокамера - очень важный атрибут. Всегда носи ее с собой и сфотографируй труп в качестве доказательства успешной операции. Если возникнет угроза ареста, избавься от футляра.
        Камера. В Сайене их днем с огнем не найти. Строго подотчетная вещица.
        - Мне придется на время уехать из Парижа, но я вернусь не позднее четырнадцатого февраля. Надеюсь, ты успеешь к этому сроку.
        Ко мне наконец возвратился дар речи.
        - Ты замолвишь словечко за Касту мимов перед «Домино»?
        Дюко подхватила чемоданчик и окинула меня напоследок взглядом:
        - Непременно. До свидания, Флора. Не подведи с заданием.
        Внизу хлопнула дверь. Арктур застал меня в гостиной, таращащейся в стену.
        - Джексон. - Мой голос звучал как будто издалека. - Они хотят, чтобы я убила Джексона.
        Часть III
        Эвридика
        От греческого ????? (eurys) - «широкий» + ???? (dike) - «правосудие»
        17. Абаддон
        Следующие два дня мне полагалось тренироваться, однако я провела их в постели под капельницей - как будто старалась выспаться впрок. Спасибо лихорадке, притупившей мое сознание и отвлекавшей от мыслей о грядущем задании.
        Арктур запрещал мне вставать, кормил с ложечки, регулировал капельницу и держал меня за руку, когда температура зашкаливала. Параллельно они с Иви притирались друг к другу. Сталкиваясь в коридоре, хиромантка и рефаит обменивались репликами, однако слов было не разобрать.
        Когда настала пора выдвигаться в путь, лихорадка утихла, но кашель терзал меня по-прежнему. Я проснулась в обед и, стиснув зубы, направилась в душ, однако бремя миссии проникало под кожу, путалось в волосах, забиралось под ногти - никакой мочалкой не ототрешь.
        Знание таит в себе опасность, говорила Лисс, и только спустя год после ее смерти до меня дошел смысл этих слов.
        Ты должна устранить сайенского чиновника по прозванию Верховный Надсмотрщик.
        Я облачилась в свитер плотной вязки и водонепроницаемые брюки, уже опробованные в Кале. Склонившись над раковиной, зачесала волосы так, что они почти падали на плечи - мой любимый стиль. Натянула носки, застегнула кобуру для револьвера и стилета. Узкое лезвие идеально заточено под сердце или почки. Проверила содержимое рюкзака: провиант, флягу с водой, три ампулы адреналина, стимулятор, выданный мне еще для первого задания, и упаковку лекарств с подробной инструкцией от Кордье.
        Впервые я решила захватить серебристую пилюлю и, сунув флакончик в карман брюк, застегнула молнию. Если прижмет, сама выберу, как уйти из жизни, и «Домино» мне не указ.
        Арктур листал «Дейли десендант» на кухне. Я направилась прямиком к холодильнику, бросив на ходу:
        - Привет.
        - Здравствуй.
        Мы оба старательно избегали обсуждать задание. От одной только мысли у меня начиналась чудовищная мигрень.
        - Как температура? - осведомился Арктур.
        - Получше. - Я достала молоко и коснулась пальцами щеки: горячая. - За меня не волнуйся. Справлюсь.
        - Может, попросим скитальцев перенести поход?
        - Все хорошо, - заверила я и, плеснув молока в кастрюльку, поставила ее на огонь. Потом выпила положенные таблетки. - Постоянно забываю выразить свое восхищение.
        - Чем?
        - Как ловко ты нащупал ниточку от скитальцев к Версалю. Я бы сроду не обратила внимания ни на люстру, ни на украшения. В отличие от тебя. Всегда говорила, что из тебя выйдет отличный синдикатчик. И ты оправдал мои надежды.
        - Просто мне повезло с наставницей.
        Мои губы расплылись в улыбке.
        Бронзовый свет бил в окна. Я приготовила сытный обед. В пять показалась зевающая Иви в легинсах и майке. Хиромантка выудила из кипящей воды два яйца пашот. На шее у нее поблескивала изящная цепочка.
        - Пейдж, ты сваришься в таком прикиде.
        Нахмурившись, я уставилась на вязаный свитер:
        - В катакомбах было прохладно.
        - Не сравнивай катакомбы с шахтой. Там наверняка теплее. Лучше надень под низ что-нибудь легкое.
        - Непременно. Ты угощайся. - Я пододвинула хиромантке горку тостов с маслом. - Не передумала?
        - Нет. Наоборот, жду с нетерпением.
        - Наш человек.
        - Сказать по правде, мне нравится под землей, - призналась Иви. - На первых порах страшновато, но потом привыкаешь. По большей части я слонялась с водосточниками вдоль реки, однако вылазки в ливняк тоже доставляли немалое удовольствие. Сколько цацек там можно надыбать! - Она достала из-за шиворота цепочку с болтающимся на ней золотым ободком. - Мое любимое. Кольцо с гравировкой. Шестнадцатый век.
        - Какая прелесть!
        Иви протянула мне кольцо. Внутри виднелись инициалы «ИС» и неразборчивая надпись. Арктур с любопытством разглядывал ободок через мое плечо.
        - На берегу таких пруд пруди, - пояснила хиромантка. - По внутренней стороне идет надпись, зачастую стершаяся. Такие кольца раньше дарили в знак любви.
        Арктур зачарованно рассматривал кольцо. Даже не оборачиваясь, я представляла выражение его лица, с каким он обычно играл на органе или слушал граммофонные записи, - нежное, пытливое и вместе с тем сосредоточенное. Получив кольцо обратно, Иви снова надела цепочку.
        - Река хранит много вещей, сделанных еще до Сайена. Обожаю их откапывать. - Хиромантка спрятала кольцо под майку. - Если честно, первая вылазка на поверхность пугала меня больше подземелья. Конечно, опасностей там хоть отбавляй, а скитаться в одиночку и вовсе чревато. Не зря канальи всегда передвигаются парами - на всякий случай.
        - На какой еще случай?
        - На случай чудовищ, наивная обитательница поверхности, - замурлыкала Иви. - Остерегайся дикого вепря из канализации, отъевшегося на плоти невинных, и крыс-мутантов, что охотятся полчищами и могут за секунду обглодать человека до костей.
        Я улыбнулась, глядя на лукавую физиономию Иви. Никогда не видела ее в таком приподнятом настроении.
        - Непременно поостерегусь, - пообещала я.
        Пообедав, мы стали собираться в поход. Я надела под свитер тонкую черную футболку, сверху набросила дождевик, зашнуровала ботинки со стальными носами, закрепила лангету на запястье. А напоследок прицепила к горловине свитера микрокамеру, которая вполне могла сойти за пуговицу.
        Подземелье закалило Иви, превратив глиняный слепок в керамику. Чутье подсказывало: со мной произойдет в точности до наоборот.
        Арктур ждал у порога в своем обычном наряде.
        - Может, тебе запастись чем-нибудь водонепроницаемым?
        - Холод и влага мне не страшны, - последовал ответ.
        Я спрятала стилет в ножны.
        - Дело хозяйское.
        Иви вышла из гостиной в рыбацких сапогах, дождевике и с водоотталкивающим рюкзаком через плечо. На поясе болталась фомка.
        - Ты в этом намылился, Страж? - фыркнула хиромантка.
        - Я уже спрашивала.
        - Чья бы корова мычала. - Иви кивнула на мои ботинки. - Все ноги будут насквозь.
        - Скитальцы сказали, у них полно запасной обуви. - Я застегнула дождевик до подбородка, закинула на спину рюкзак и затянула лямки. - Ну все. Пора спускаться обратно в ад.
        Повисла долгая, зыбкая пауза. После всего, что нам пришлось испытать ради спасения из Шиола I, после всех страданий, выпавших на нашу долю, мы вновь лезли в утробу к зверю. Боясь потерять самообладание, я распахнула дверь и торопливо вышла.
        В статусе беглой преступницы Иви обзавелась соответствующими инстинктами. Пока мы втроем двигались на юго-запад, она, безо всяких понуканий, высматривала камеры и не светила лицом. Свет фонарей, смешиваясь с акварелью заката, окрашивал снег сиреневым.
        Вход в туннель лежал через подземную парковку. Когда мы добрались до нее в сумерках, четверо perdues сгрудились в углу, выбирая снаряжение. Все скитальцы были без масок и смахивали скорее на туристов, чем на преступников.
        - А, темная владычица, - поприветствовала меня Рейнельда. - Явилась. - Луч фонарика метнулся к Иви. - Это еще кто?
        - Друг, - откликнулась я. - Иви.
        Рейнельда с недоверием покосилась на хиромантку.
        - Принцу-Доходяге это не понравится, - объявила она по-французски. - Мы кое-что припасли для тебя. Мэл угадал твой размер. Если сапоги будут жать, все претензии к нему.
        Я примерила резиновую пару. Села как влитая. Мальпертюи самодовольно кивнул. Под его чутким руководством я натянула перчатки и гетры.
        Иви дополнительная экипировка не требовалась. Я поправила налобный фонарик и складировала продовольствие в рюкзак. Из-за игры света и тени лица собравшихся казались выхолощенными, неестественными.
        На голове Паяца топорщились седые пряди. На вид ему было около семидесяти, каждый прожитый год оставил глубокие борозды на коже. Мальпертюи - рыжий, остроносый парень примерно моих лет - даже без маски смахивал на лиса. Еще в компанию затесался луноликий прорицатель - лысый как коленка, с телом борца. Исполинские бицепсы украшены парными татуировками кос?.
        - Это Анку, - улыбнулась Рейнельда. - Не советую состязаться с ним в армрестлинге.
        Она дважды мигнула фонарем, и Анку вопросительно поднял брови. Рейнельда кивнула на меня и, рубанув воздух ладонью, провела пальцем по горлу слева направо. Брови прорицателя поползли на лоб.
        - Ты владеешь языком жестов? - обратилась ко мне Плащаница. - Анку глухой. Умеет читать по губам, но только с близкого расстояния и далеко не все.
        - Нет, не владею, - повинилась я. - Зато Страж - вполне.
        Арктур шагнул вперед и, предположительно, представился. Анку вытаращил глаза - обычная реакция при первой встрече с рефаитом, - потом освободил руки и быстро-быстро зашевелил пальцами. После короткого обмена «репликами» Анку повернулся ко мне.
        - Наконец-то мне выпала честь познакомиться с тобой, темная владычица, - перевела Рейнельда, поглядывая на прорицателя. - Здесь наслышаны о твоих лондонских подвигах. Мы надеялись, рано или поздно ты почтишь нас своим присутствием и оправдаешь свою репутацию.
        - Репутацию, хотелось бы верить, не подмоченную? - пошутила я.
        Дождавшись перевода, Анку громогласно хохотнул и утвердительно потряс кулаком.
        - Поблагодари его за участие, - попросила я Рейнельду.
        В ответ Анку улыбнулся еще шире и снова принялся точить устрашающего вида серп.
        - Где вход? - вырвалось у меня.
        Рейнельда кивнула на разлом у основания стены, такой узкий, что втиснешься с трудом. Я опустилась на корточки; фонарь выхватил из темноты куски бетона.
        Паяц стиснул мое предплечье:
        - Темная владычица, я пришел лишь затем, чтобы попрощаться и представить тебя проводнику. Вот, кстати, и он.
        На парковку ступил мертвенно-бледный мужчина, ровесник Плащаницы. Болезненно худой и невероятно, почти как рефаит, высокий. Белые как лунь волосы, и такая же всклоченная борода. На незнакомце была черная облегающая рубашка, брюки с вместительными карманами и пояс с инструментами. Темная куртка переброшена через плечо. От мужчины веяло властью. Очень странно, учитывая его статус подельника.
        - Темная владычица, - начал Паяц, едва мужчина приблизился, - позволь рекомендовать тебе Принца-Доходягу, compagnon d’armes[62 - Сподвижник (фр.).] Дряхлого Сиротки.
        - Мое почтение, Принц.
        Доходяга смерил меня ледяным взглядом и протянул руку:
        - Темная владычица. - Его ресницы словно посеребрил иней, зрачки бледно-голубых глаз выдавали в нем полностью зрячего ясновидца. - Можно просто Леандр.
        - Просто Пейдж. - Я приложила три пальца ко лбу. - Благодарю, что согласились сопровождать нас.
        Леандр машинально козырнул в ответ и с любопытством покосился на Арктура:
        - Полагаю, это и есть твой телохранитель-рефаит?
        Арктур кивнул:
        - Зовите меня Страж.
        - Страж, значит? Ладно. - Доходяга ткнул подбородком в сторону Иви. - А это кто?
        - Иви, наша союзница из Лондона, - рапортовала я.
        - Туннели хлипкие, - сощурился Леандр. - Меня не предупреждали о семерых.
        - У Иви огромный опыт перемещения под землей.
        Доходяга надел куртку, уголки его рта дрогнули в знак неохотного согласия.
        Когда со сборами было покончено, Паяц выстроил нас перед разломом. После драматической паузы Леандр наконец, заговорил:
        - Под землей необходимо придерживаться строгих правил. Нарушители пусть пеняют на себя.
        Хиромантка растерянно уставилась на меня.
        - Иви не говорит по-французски. Не возражаете, если мы продолжим на английском? - обратилась я к Доходяге.
        Тот закатил глаза, но все-таки перешел на английский:
        - Великие герцоги устроили на нас охоту. Если повезет, мы ни на кого не нарвемся. Итак, правила. Не останавливаться. Не болтать. В идеале, вообще не раскрывать рта. Единственный громкий звук способен спровоцировать обвал. - (Доходяга точно оценит мой кашель.) - Воровской туннель пролегает в глубинных недрах; проникнуть в него можно через заброшенную шахту, именуемую Абаддон. По туннелю мы доберемся до Версаля, однако дорога будет долгая. Расстояние, которое на поверхности можно покрыть за пару часов, под землей выльется в двое суток.
        Два дня в кромешной тьме!
        - Если заблудитесь, сидите и ждите, пока вас найдут. Если будет страшно, сидите и ждите, не двигайтесь с места. И не питайте иллюзий, страшно вам будет, когда спуститесь в преисподнюю.
        Завершив монолог, Доходяга закинул на плечи рюкзак и буквально растворился, точно стена поглотила его целиком. Я пропустила Рейнельду с Анку вперед и только потом полезла в разлом.
        - Удачи, темная владычица, - пожелал Паяц.
        Я протиснулась в трещину, оступилась - и рухнула на битый кирпич. Леандр поймал меня за руку и помог встать.
        - Последнее правило, - шепнул он. - Может, ты и королева Лондона, но здесь, la ville souterraine[63 - Подземное царство (фр.).], моя вотчина.
        - Разумеется, - кивнула я. - Никто и не претендует.
        Удостоверившись в моей искренности, Доходяга отошел и встал во главе колонны. Я машинально нащупала во внешнем кармане рюкзака полученный от Дюко стимулятор.
        В гробовом молчании мы устремились в темноту. Арктур дышал мне в спину, Иви шагала впереди, замыкал строй Мальпертюи. Их присутствие и скачущие лучи фонарей помогали сконцентрироваться на происходящем. Я полностью отстранилась от фантома и сосредоточилась на маршруте.
        Очутившись в наполовину затопленной галерее, Рейнельда знаком велела вести себя тихо. Мы брели среди каменных выступов, зубьями торчавших из воды. Мне на кожу не упало ни единой капли, однако от одного только запаха стоячей воды мороз пробирал по коже. Уткнувшись в рукав, я старалась подавить кашель.
        Из галереи Леандр свернул налево, в такой низкий туннель, что мне пришлось втянуть голову в плечи, а рефаиту - и вовсе согнуться пополам.
        От спертого воздуха меня мутило. Иви, напротив, передвигалась очень ловко, как человек, поднаторевший в жизни под землей.
        Тишина оглушала, перекрывала кислород - и наводила на разные мысли.
        Мне представлялась наша последняя встреча с Джексоном: он - сытый, холеный, я - истерзанная пытками. Представлялось, как стилет пронзает его сердце, как пуля разрывает хитроумный мозг. Представлялось, как меркнет свет в его глазах.
        После всего, что он сделал, я должна жаждать его смерти. Радоваться, что именно мне поручено его убить.
        Эфир вдруг тревожно завибрировал. Я кое-как протиснулась вперед, к Леандру:
        - У нас гости.
        - Откуда знаешь? - вздернул бровь Доходяга.
        - Marchereve[64 - Призрачная странница (фр.).], - напомнила я.
        Готова поклясться, он опять закатил глаза!
        - Mettez vos capuches. Vite[65 - А ну, надели капюшоны. Живо (фр.).], - скомандовал Доходяга, сигнализируя Анку. Прорицатель закутался в шарф и низко надвинул капюшон. - Без паники, marchereve. Ты у нас чересчур мнительная.
        Закралось смутное подозрение, что Леандр меня недолюбливает.
        На пересечении туннелей мы столкнулись с группой ясновидцев. Обе стороны обменялись кивками и молча разошлись.
        Больше нам не встретилось ни одной живой души. Иногда мы кочевали из туннеля в туннель через узкий лаз в стенах. На первый раз Анку помог мне не вывалиться и не свернуть шею. Приноровившись, дальше я справлялась самостоятельно.
        Однако впереди меня поджидал сюрприз. Секунду назад Иви маячила у меня перед носом и вдруг исчезла, как сквозь землю провалилась, а вместе с ней остальные. Хотя их лабиринты явственно ощущались поблизости, в свете фонаря различался глухой тупик.
        - В углу. - Донесся из-за массивной спины Арктура голос Мальпертюи. - Видишь, где не смыкаются стены?
        Рука в перчатке нащупала пустоту. Как и брешь на подземной парковке, разлом был такой тесный, что мне пришлось втянуть живот, чтобы не застрять. Луч фонаря с трудом пробивался сквозь затхлый воздух, который сдавливал горло, а пыль комьями оседала в легких.
        На ватных ногах я выбралась из бреши и уперлась взглядом в ветхую металлическую лестницу, спиралью уходившую в темноту. Ступени жалобно скрипнули под тяжестью моего веса, им вторило металлическое бряцание, доносившееся снизу. Мои пальцы впились в тонкие поручни. Местами перекладины проржавели, приходилось идти, внимательно глядя под ноги. От напряжения шею сводило судорогой.
        Пространство за лестницей было усыпано, как мне почудилось, горами мусора - словно после обвала. Однако при ближайшем рассмотрении «мусор» трансформировался в разрозненные деревяшки, сваленные здесь неизвестно зачем. Наконец загнанный в угол рассудок смирился с неприглядной, если не сказать тошнотворной истиной и начал различать… округлую тазовую кость. Нагромождение фаланг. Позвоночник. Зубчатый обломок грудной клетки. Здесь, в самых недрах цитадели, громоздились потемневшие от времени безымянные кости.
        Меня не пугали человеческие останки. Подельницей привыкаешь и не к такому. Сколько черепов я отполировала для черного рынка. Смерть для ясновидца - явление обыденное.
        Однако ближе к поверхности смерти сопутствовало достоинство, осмысление. К останкам относились трепетно, их омывали, провожали в последний путь со свечами и факелами. Здесь, на глубине, скелеты валялись без малого триста лет - ненужные и забытые.
        Когда-то эти разрозненные кости были людьми. Они смеялись и любили, плакали и мечтали. А теперь обратились в прах.
        - Вот почему только нам известно про Абаддон. Больше никто не отважился пересечь склеп, - шепнула Рейнельда, утопая в костях по щиколотку. - Как ощущения?
        Я сглотнула, прежде чем ответить:
        - Никогда не испытывала ничего подобного.
        Пыль густым облаком висела в воздухе. А вместе с ней и древние, потрепанные фантомы, озверевшие от прозябания в этом проклятом месте. Запертые здесь души так и не обрели покой. Когда я шагнула с лестницы, под сапогом отчетливо хрустнуло.
        - Осторожно, - сдавленно окликнул Мальпертюи. - Если потревожишь останки, фантомы могут преградить тебе путь. - Он вцепился в перила так, что побелели костяшки. - Ненавижу этот участок!
        Кости громоздились повсюду. Мне приходилось наступать на них, перешагивать через сваленные кучи, давить их каблуком.
        Мы разомкнули строй, каждый выбирался по-своему. Внезапно раздался хруст - я расплющила неприкаянный череп. В тот же миг на меня сторожевым псом кинулся зыбкий полтергейст - поток злобы и ненависти хлынул в эфир. Я застыла, обезображенная шрамами кисть метнулась к груди.
        Полтергейст вдруг остановился, как от удара хлыстом, и спешно попятился.
        - Рефаитов они боятся, - бросил Арктур, протискиваясь мимо. - Держись в пределах моей ауры.
        От его поступи фантомы затряслись мелкой дрожью. Я наконец смогла перевести дух и двинулась следом.
        Острые обломки царапали кожу. Ясно теперь, зачем понадобились гетры. Часть пути мы проделали на четвереньках, и я мысленно возблагодарила эфир и за гетры, и за толстые перчатки. Фаланги, зубы, позвоночные хрящи впивались в ладони. Колени шаркали по чужим коленным чашечкам. Я зашептала себе под нос, приветствуя каждый череп, придумывая биографию каждой челюсти. Эта, например, перемалывала свежие устрицы и моллюсков на набережной Сены. Эти пальцы раньше сжимали молоток, кисть, гусиное перо. В ушах гудело. Насквозь продрогшая, я упорно убеждала себя, что все это галлюцинация, последствие лихорадки. Моя ладонь вовсе не угодила в разверстую грудную клетку, а кругом совсем не громоздятся кости.
        Сколько же убийств видели эти стены! Вот где хорошо избавляться от трупов.
        За спиной послышалось пыхтение. Мальпертюи судорожно шарил по карманам, грудь содрогалась от мощных спазмов.
        В Лондоне Надин всегда носила с собой наушники и плейер - заглушать голоса мертвых. В отличие от нее Мальпертюи заклинателем не был - скорее вкусомант или ищейка, - однако, судя по перекошенной физиономии, он куда-то подевал нечто, регулирующее его дар. Заметив, как товарищ зажимает рот, Анку сунул ему в руку складной нож. Мальпертюи торопливо раскрыл его и полосонул лезвием по запястью, пустив кровь.
        Мне физическая боль затрудняла странствия. Мальпертюи же она помогала отвлечься от эфира. Анку похлопал его по спине.
        - Мальпертюи, - окликнула я на предельно допустимой громкости. - Держись Стража.
        По щекам у него струились слезы. Перехватив мой жест, Анку поднял товарища за шиворот и поволок к нам, под ногами у них гремели кости. С каждым шагом Мальпертюи становилось все хуже.
        Арктур остановился, поджидая скитальцев. Поравнявшись с нами, Анку с облегчением перевел дух и вытер глаза.
        Тем временем колонна продвигалась вперед. Иви бочком семенила вдоль стены. Леандр грациозно перебрался с костяной насыпи в пролом. Проследовав за ними, я очутилась в пещере, где почва в буквальном смысле уходила из-под ног. Леандр повернулся ко мне, налобные фонари придавали его коже синеватый оттенок.
        - Абаддон, - провозгласил он. - Ворота в Воровской тоннель.
        Иви замерла на краю пропасти. Я осторожно прощупала землю сапогом и заглянула в бездонную яму.
        Абаддон. Неровное кольцо шахты устремлялось в темноту, беззубую пасть, жаждущую поглотить меня, увлечь в самое чрево Парижа. Испытывая непреодолимое влечение, я склонилась над пропастью. Лучи фонарей растворялись в чернильной мгле. Из самых недр доносился шепот моих мучителей. Стук капель. Мои исступленные вопли.
        - Ну и как же нам спуститься к центру Земли? - спросила я, обретая дар речи.
        - А вот так. - Рейнельда топнула ногой. Только сейчас я заметила канат, который, змеясь, исчезал в бездне. - Теперь у нас только одна дорога - вниз.
        После десятиминутного привала и основательных глотков из набедренной фляги Мальпертюи приободрился. Ему, как самому опытному скалолазу, доверили проинструктировать нас, новичков.
        Он честно предупредил, что мы погибнем, если не будем неукоснительно следовать правилам. Сильно не стращал, старался говорить доходчиво и аккуратно надел на меня страховочный пояс. Закончив инструктаж, он пропустил лебедку через проржавевший механизм, позволявший регулировать скорость спуска. Лебедка крепилась к снаряжению проводника с помощью затворного карабина.
        - Ne tombe pas. Je ne veux pas que tu salisses mes bottes au fond[66 - Только не свались. Не хватало еще замарать в твоих внутренностях сапоги (фр.).], - надменно бросил Леандр.
        Мальпертюи фыркнул и занял позицию на краю шахты. Сполз на пару метров, выпуская маслянистую лебедку, потом остановился, давая «восьмерке» остыть, и завис над темной бездной. Так, рывками, он погружался все ниже, пока чернильный мрак Абаддона не поглотил его вместе с налобным фонарем.
        Потекли томительные минуты ожидания. Анку присел на обломок известняковой плиты и пригубил из набедренной фляги. Бритый череп усеивали капельки пота. Порывшись в необъятном рюкзаке, Анку достал портативное устройство - явно сайенского производства - и углубился в чтение.
        Иви в радостном возбуждении бесстрашно вышагивала вдоль обрыва, словно бросала ему вызов. Я, напротив, обходила его стороной.
        Золотая пуповина вопросительно завибрировала. Покосившись на Арктура, я кивнула и покрепче обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.
        Леандр следил за временем. Едва таймер пискнул, он сделал знак Рейнельде. Вскоре Плащаница скрылась в стволе шахты. Следом за ней Анку. Прежде чем взяться за трос, он промокнул вспотевший лоб полотенцем. Иви спускалась четвертой. Отталкиваясь от стены шахты, она двигалась широкими прыжками, под конец у нее вырвался хрипловатый смешок. Леандр насупился.
        - Твой черед, marchereve, - скомандовал он, как только таймер оповестил, что Иви благополучно спешилась.
        По примеру Мальпертюи я прицепила трос и негнущимися пальцами застегнула карабин. Проверив крепление, Леандр удовлетворенно крякнул.
        От страха ноги свело судорогой. Я карабкалась по подъемным кранам, свешивалась с мостов, цепляясь одной рукой за парапет, покоряла лондонские шпили. Но никогда еще подо мной не разверзалась такая тьма. Отвернувшись, я полезла в ствол и проверила лебедку. Выдержит.
        Дыхание участилось. Поймав мой затравленный взгляд, Арктур ободрительно кивнул. Спустившись еще немного, я оттолкнулась от стены и, болтаясь, повисла над бездной. Трос завертелся юлой.
        Постепенно два огонька наверху померкли, остался лишь короткий луч моего фонаря. Сейчас меня занимал механизм, крепившийся к страховочному поясу. Техника спуска требовала предельной концентрации. Сосредоточившись, я почти перестала замечать обступившую меня тьму. Выщербленные стены сочились сыростью и казались порождением матушки-природы, а не человеческой алчности.
        По-хорошему, бояться было нечего. Тут хотя бы имелся страховочный трос. В Лондоне всего один неверный шаг отделял меня от смерти. Всегда такой осторожный Ник совершенно терял голову, когда дело касалось паркура. Ради адреналина он пренебрегал снаряжением, полагаясь только на свои силы.
        По спине струился пот. От стен веяло сыростью. Казалось, спуск длится целую вечность. Перехваченная поясом нижняя половина туловища онемела. Мышцы болели от напряжения. Страх гнал меня вперед, торопил, лишь бы поскорее покончить с этим кошмаром. Я снова стравила лебедку и опустилась глубже.
        Наконец снизу донеслись голоса, мелькнул свет. Сбивая мелкие камушки, я нащупала опору и, обогнув особо коварный участок, - именуемый Мальпертюи la gorge de l’abime, «глотка бездны», - наконец обрела под собой твердую почву. В ушах шумело, ноги подгибались. Мальпертюи отцепил карабин. Я расстегнула пояс и закашлялась.
        Мы стояли в пещере, шахтерская лампа отбрасывала по углам мягкий свет. Иви устроила свернутый дождевик на коленках и вслед за Рейнельдой и Анку прихлебывала из дымящейся фляги.
        - Воровской туннель, - объявил Мальпертюи. Он держал конец лебедки, взгляд был прикован к горловине шахты. - Кстати, можешь снять гетры. - (Дважды просить меня не пришлось.) - Я бы сказал, самое страшное позади, но, как говорится, все индивидуально.
        - Надо понимать, самое страшное для тебя?
        - Ага. - Мальпертюи покосился на меня. - Если интересно, я ищейка.
        - Представляю, какая вонь там, наверху.
        - Нет, не представляешь. - Трос закачался. - Фантомы пахнут расплавленным металлом. В принципе, терпимо, но не в таком количестве. Меня сразу начинает тошнить. И воняет уже не металлом, а кровью.
        - Любопытно. - Я стянула гетры. - А правда, что ищейки различают ауры по запаху?
        - Не все. - Мальпертюи хитро улыбнулся. - А ведь ты жаждешь узнать, чем благоухают призрачные странницы?
        - Только без фанатизма. - (Мои гетры полетели в общую кучу.) - И при условии, что ты не будешь обнюхивать меня с ног до головы.
        Улыбка Мальпертюи сделалась еще шире, обнажив острые клыки.
        - Ты пахнешь по-особенному, не так, как прочие. Твой телохранитель тоже. Тебе известно, что ото всех anormaux слегка разит топливом? - (Я кивнула. Некоторые допотопные автомобили до сих пор потребляли бензин.) - А от него в придачу веет фантомами.
        Когда мы с Арктуром спали бок о бок, даже я ощущала легкий аромат металла. Едва уловимый, неосязаемый.
        - К основному запаху примешивается целый букет. Представители одной касты зачастую имеют схожее амбре. От тебя, например, пахнет, как от оракула. Горьким миндалем и медом. И чем-то еще. - Мальпертюи сощурился. - Дым. Ты пахнешь дымом.
        - Могло быть и хуже. Я боялась, ты скажешь, от меня несет грязным бельем. - (Луч фонаря выхватил набрякшие на потолке капли.) - Интересно, на какой мы глубине?
        - Футов триста-четыреста.
        - Сомневаюсь, что эта шахта предназначена для добычи известняка.
        - Может, здесь добывали золото. Или укрывались от набегов. - Не отпуская лебедки, Мальпертюи вытерся рукавом. - Или искали новые цивилизации. По-моему, жажда чего-то запредельного у человечества в крови. Мы спускаемся в недра земли, погружаемся на дно океанов, стремимся к звездам в поисках иных миров, не похожих на наш.
        - И ты обрел его здесь? Иной мир.
        - Точно.
        Мы обменялись улыбками.
        Иви не ошиблась. В этой части каменоломен было теплее. Пытаясь унять сердцебиение, я сняла дождевик и завязала рукава на талии.
        - Какой он? - Мертвенно-бледная, я привалилась к стене, скрестив руки на груди. - Дряхлый Сиротка?
        - Он нам не только лидер, но и брат. Рейнельда примкнула к нему первой. Они оба родом из Сайенской цитадели Лион, местечка, где заправлял Лувель, лютый паранормал, питавший известного рода интерес к Рейнельде.
        Плащаница с улыбкой внимала Мальпертюи. Ее пальцы неустанно порхали, переводя реплики с языка жестов и обратно.
        - В шестнадцать она познакомилась с Сироткой, - вполголоса вещал Мальпертюи. - Хотя ему шел всего восемнадцатый год, он приютил ее в своей книжной лавке и обещал помочь. Правда, Рейнельда справилась сама… но тут в Лион нагрянул Менар и фактически сразу взял их с Орфелей на карандаш. - Он искоса глянул на Плащаницу. - Они бежали в Париж, там встретили Леандра и Ля Тараск. А потом всех остальных. Анку присоединился к нам последним.
        - Дай угадаю. Вы называетесь скитальцами, потому что вас помотало по белу свету?
        - Помотало - мягко сказано. Анку и вовсе беглый преступник. За его поимку несколько месяцев кряду обещали вознаграждение.
        - Не припомню, чтобы его фотографию транслировали, - заметила я. - А в чем он провинился?
        - Понятия не имею. Вье-Орфеля в курсе, но он запретил нам расспрашивать. Его слово - закон.
        - А с тобой что приключилось?
        - Когда мне было двенадцать, дядя вышвырнул меня на улицу. Пожалел, хотя мог бы сдать легионерам. - Мозолистые пальцы Мальпертюи крепче стиснули лебедку. - Я попытался обворовать Рейнельду. Думал, она меня прикончит. А она свела меня с Дряхлым Сироткой. По-моему, вы с ним похожи. - Он посмотрел на меня в упор. - Вы оба меняете мир паранормалов к лучшему. Пытаетесь обезопасить нас от врагов.
        Такая непоколебимая вера умиляла и вместе с тем здорово действовала на нервы.
        Трос натянулся. Воспользовавшись передышкой, я выудила аптечку и проглотила очередную пилюлю, запив ее предельной - для меня - порцией воды. Наконец в поле зрения возникли сапоги, потом белоснежная копна волос.
        - Bon travail[67 - Отлично сработано (фр.).], - похвалил Леандр, и все разом встрепенулись. - Нечего рассиживаться, в путь!
        - Погодите! - вырвалось у меня. - А где Страж?
        Изогнув бровь, Мальпертюи кивнул куда-то мне за спину. Я разинула рот. Позади меня с самой нахальной физиономией маячил Арктур.
        - Как ты тут очутился?
        Его глаза спасательным кругом горели во мраке.
        - У рефаитов свои секреты.
        - Не поделишься списком своих талантов?
        - Ни в коем случае. Должна же во мне быть хоть какая-то загадка.
        Я прыснула и, повернувшись к остальным, перехватила настороженный взгляд Иви.
        - Добро пожаловать в Воровской туннель, - возвестил Леандр. - Впереди нас ждет лишь беспросветная мгла. - Он кивнул на лампу. - Местами воздух разреженный. Не разбредаться, не болтать. И молитесь, чтобы не случилось обвала.
        Долгое время наш путь лежал только вниз, по сужающимся туннелям. Фантомов становилось все меньше, а тьма - все гуще. Если верить Рейнельде, высоко над нами раскинулся Медон, один из двух старейших заповедников Парижа.
        - Как вам удалось перетащить на поверхность весь этот антиквариат? - вполголоса обратилась я к Леандру. Тот вздрогнул от моего шепота, как от крика. - Люстру…
        - Мы демонтировали все, что смогли, а крупные предметы разбили на несколько ходок.
        Казалось, его антипатия ко мне росла с каждым произнесенным мною словом.
        - Арфу мы развинчивали чуть ли не со слезами, но, к счастью, нашелся специалист, который собрал ее заново, - тихонько сообщила Рейнельда. Мне сразу вспомнился мой дедушка, обожавший реставрировать инструменты. - Антиквариат пользуется спросом на черном рынке. Мы выручили за него солидный куш и скоро получим свою долю.
        - Если Дряхлый Сиротка соизволит поделиться, - проворчал Леандр. - Куш ведь его, как ни крути.
        Нас окутало безмолвие. Спокойно, Пейдж, надо беречь силы и психику. Пальцы машинально нащупали стимулятор. Впрочем, Леандр вот-вот устроит привал, ведь мы уже полдня бредем без остановки.
        Однако Леандр и не думал снижать темп. Впереди зашумела вода, среди камней струился темный, словно пролитая нефть, ручей, появившийся то ли из подземных источников, то ли из какого-нибудь неведомого скитальцам заповедного озера.
        Темная владычица не желает промочить горло?
        Погребенная заживо. Без единого шанса спастись. Ноги подкосились, живот скрутило, меня зашатало, как пьяную. Тьма обступала со всех сторон. Угнетала, перекрывала кислород.
        Несмотря на все мои старания, силы стремительно таяли. Схватившись здоровой рукой за стену, я судорожно задышала, но воздух - вязкий, словно мокрая глина, застревал в горле.
        Арктур мгновенно сориентировался:
        - Мальпертюи, попроси Леандра притормозить.
        - Он будет не в восторге, - честно предупредил Мальпертюи.
        - Не надо, - прохрипела я. - Со мной все хорошо. Сейчас отпустит.
        - Нет, не хорошо, - отрезала Рейнельда. - А ну присядь.
        Она помогла мне сесть. Увидев мое состояние, Мальпертюи выругался и пошел догонять Леандра.
        Есть масса способов заставить человека страдать. Я замотала головой в попытке избавиться от голоса. Стиснув зубы, попробовала встать, но ноги словно свинцом налились. Подбородок уткнулся в грудь. Не бойся, темная владычица…
        - Ну, чего копаетесь? - С появлением Леандра галлюцинация рассеялась. - Хватит прохлаждаться, - прошипел он с плохо скрываемой злостью. Я вскинула на него мутный взгляд. - Что за фокусы, marchereve? Если у тебя кишка тонка для таких походов…
        - Угомонись, фраер! - рявкнула Иви. Ее слова эхом разнеслись под сводами. - Она хлебнула горя на водной доске!
        Из Леандра выветрилась вся злость. Он странно покосился в мою сторону.
        - Ладно, привал. Один, - леденящим кровь шепотом произнес он. - А если еще кто-нибудь повысит голос, брошу подыхать в туннеле.
        Иви с ненавистью уставилась на него. Наконец Доходяга отвел глаза и зашагал прочь. Арктур, изображая из себя телохранителя, отступил в темноту. Анку протянул мне фляжку с резко пахнущим содержимым.
        - Откуда ты взял алкоголь? - спросила я. Анку пристально всматривался в меня, потом повернулся к Рейнельде. Та выставила ладонь и дважды провела ею на уровне его рта. Губы Анку дрогнули в улыбке.
        - Скромничает, - сообщила Рейнельда, не переставая жестикулировать. - Анку вообще парень скрытный.
        Прорицатель пожал плечами. Интересно, какое преступление он совершил? Хотя, если Анку не рассказал соратникам, мне не скажет и подавно. Рейнельда вытерла пот и кивнула на удаляющегося Леандра:
        - Не сердись на него, темная владычица. Они с Дряхлым Сироткой… ames jumelles[68 - Родственные души (фр.).]. Боль разлуки пожирает Доходягу изнутри. - Плащаница уткнулась лбом в стену. - Мне тоже хочется спасти Вье-Орфелю. Мы ведь знакомы с шестнадцати лет. Однако я понимаю, что если мы явимся в Версаль измученные и уставшие, проку от нас не будет. Жаль, Леандр в своей тоске по возлюбленному отказывается внимать здравому смыслу.
        Доходяга тем временем изучал расщелину на противоположном конце туннеля.
        - Понимаю, - вздохнула я.
        - Еще он немного ревнует, - еле слышно добавила Рейнельда. - До своего исчезновения Сиротка только о тебе и говорил. Радовался, что Лондоном правит бесстрашный революционер, а не очередная алчная скотина. Он мечтал объединить наши Синдикаты, а Леандр боялся остаться не у дел. Вдруг Орфеля назначил бы тебя compagne d’armes.
        - Он меня даже не знает. При встрече его наверняка ждет разочарование.
        - Не представляешь, как сильно ты заблуждаешься, ma chere[69 - Милочка (фр.).].
        Рейнельда отправилась переговорить с Леандром. По одну сторону от меня сидела Иви, по другую устроился Анку.
        - Прости, Пейдж, - буркнула Иви. - Про доску само вырвалось.
        - Может, оно и к лучшему.
        Кивнув, хиромантка привалилась к сырой стене. Я зажмурилась в попытке отрешиться от происходящего и отхлебнула из фляги. От бренди по телу разлилось блаженное тепло.
        Глаза у меня слипались. Если не встану сейчас, не встану никогда. Всучив фляжку Анку, я выпрямилась и побрела вперед, не дожидаясь, пока Леандр возьмет меня за шиворот. Следом подтянулись остальные.
        На месте следующего коридора зияла воронка. Леандр по-пластунски сполз на дно и протиснулся в узкую щель. Собравшись с духом, я повторила маневр.
        Сверху плотной грядой нависали каменные глыбы. Я ползла за Леандром, сзади волочился примотанный к лодыжке рюкзак. По спине градом катился пот. Мне чудилось, город вот-вот проломит хрупкую парижскую мостовую и раздавит нас в лепешку. Во рту пересохло, однако я упорно ползла вперед, цепляясь за то единственное, что помогло мне выстоять в Вестминстерском архонте. За искру протеста.
        Казалось, минула целая вечность, прежде чем мы очутились в тесной пещере. Влево уходил очередной лаз, где уже успел скрыться Леандр. Впереди зиял разлом. Луч фонаря выхватил отвесный, сочащийся сыростью склон, ведущий в недра Воровского тоннеля.
        Иви наполовину протиснулась в пещеру и вдруг застыла, закупорив проход. Перемена в ней была разительной. Лицо в бисеринках пота, губы дрожат.
        - Не могу. - Пряди коротких волос прилипли ко лбу. - Дальше без меня.
        Я помогла ей выбраться из расщелины. Вскоре к нам присоединился Анку, и мы набились в тесное пространство, как сельди в бочку.
        - Что стряслось? - допытывалась я. - В Абаддоне ты была как рыба в воде.
        - Мне страшно. - Иви подняла на меня воспаленные глаза. - Я думала, что справлюсь. Пройду путь до конца и посмотрю в лицо своим страхам. Тогда этот выродок перестанет преследовать меня в кошмарах. - По щекам хиромантки катились слезы. - А по факту я играю ему на руку. Мучаю сама себя. Каждый шаг только приближает меня к нему. Не мо-гу-у…
        Я узнала затравленный взгляд, который неоднократно наблюдала в зеркале.
        - Ладно. Останешься здесь?
        - Нет, в пещере у основания Абаддона. - Она провела ладонью по лбу. - Подожду вас там.
        Вернулся Леандр, выяснить, в чем причина затора. Разобравшись, что к чему, он, как ни странно, не стал брюзжать, только бросил:
        - Мои люди тоже должны отдыхать. До Абаддона доберешься сама, не заблудишься. Держись главной тропы и никуда не сворачивай.
        - Дорогу я помню, - буркнула Иви.
        - Вот и отлично. - Доходяга всучил ей круглый сверток. - Спальный мешок. Еды и воды хватит?
        Кивнув, Иви взгромоздила на спину рюкзак. Прежде чем уйти, она обернулась и до боли сжала мое предплечье.
        - Сожги дотла это проклятое место, - шептала хиромантка. - Обещай мне, Пейдж. Не позволяй им и дальше калечить людские судьбы.
        Дюко наказала мне убить Джексона, а не сжигать колонию дотла. Вечно всем не угодишь.
        - Обещаю, - заверила я.
        Иви неуклюже обняла меня одной рукой. Мне безумно не хотелось расставаться с ней. Не хотелось оставаться единственной, кто выбрался из одного лагеря смерти, а теперь добровольно лез в другой.
        Как только весь отряд перекочевал в пещеру, Иви полезла обратно в расщелину, волоча за собой пожитки. Леандр провел нас через песчаный карьер налево, в сухой грот, где можно было сидеть, не сутулясь, а лежа вытянуться в полный рост. Леандр постелил себе куртку, и тогда меня осенило: он ведь отдал свой спальный мешок Иви!
        - Заночуем здесь. - С уходом хиромантки Доходяга опять перешел на французский. - У нас пять часов.
        Рейнельда зажгла шахтерскую лампу. Рюкзак соскользнул с плеч, и я кулем осела на пол - вымотанная морально и физически. Голова раскалывалась от боли.
        Арктур устроился рядом, скитальцы кучковались отдельно. Изобразив из дождевика подобие подушки, я достала банку перлового супа, клейкую буханку солодового хлеба, завернутую в газету, и мешочек с орехами и сушеными ягодами.
        - Ну, как впечатления? - обратилась я к Арктуру. - Черепушку еще не разбил?
        - Не переживай, она у меня каменная.
        Я выпила холодный суп прямо из банки. Вкус отвратительный, но на голодный желудок сойдет.
        - Надо прикинуть, с чем мы столкнемся в колонии, - рассуждал Арктур. - Вряд ли они набрали достаточно ясновидцев для Сезона костей. Обычно на это уходит лет десять.
        - Следовательно, никаких «алых туник» и «арлекинов». Без полного состава калибровку не проведут.
        - Согласен. Скорее всего, территорию охраняют наемные легионеры.
        - Надеюсь, мы благополучно минуем основные препятствия. Ловушки и мины. - Я достала из аптечки блистер. - Если мне не изменяет память, Шиол не оснащали камерами слежения?
        - Нет. Побоялись огласки.
        - Вот и прекрасно. - Я выдавила капсулу на ладонь. - Значит, нам ничего не грозит. Ну, кроме толпы разъяренных рефаитов.
        Арктур дал мне спокойно выпить лекарство, умять булку и только потом спросил:
        - Не ощущаешь поблизости никого из ясновидцев?
        Мое внимание переключилось на эфир. Усталость притупила чутье, однако, когда фантом уловил неподалеку скопление лабиринтов, волосы у меня на затылке встали дыбом.
        - Ощущаю, но знакомых среди них нет.
        Наевшись от пуза, скитальцы перебрались к нам, и мы кольцом устроились в уголке.
        - Вот карта Версаля. - Леандр развернул ее и пододвинул лампу поближе. - Туннель выведет нас к кладбищу Нотр-Дам на северо-востоке от дворца, - вещал он, не переставая жестикулировать. - Ты ведь бывала в колонии, - обратился ко мне Доходяга. - К чему нам готовиться?
        - К бессмертным охранникам.
        Мальпертюи кивнул на Арктура:
        - Вроде него?
        - Да. Только вооруженным и смертельно опасным.
        Сидящий напротив меня Анку перестал жевать и кашлянул.
        - На кладбище припрятано кое-какое оружие, - перевела Рейнельда. - Пистолеты, ножи. Правда, немного.
        - Тогда действуем незаметно. - Я ткнула пальцем в карту. - Это засекреченный объект, который караулят и днем и ночью, однако эффект неожиданности даст нам определенное преимущество. Надеюсь, основная масса ловушек расположена, как и в прошлый раз, по периметру, а не на самой территории. По подземному ходу мы проберемся мимо них без приключений и выйдем непосредственно к шато.
        - Сперва нам нужно подобраться к центральным воротам, исследовать наружные укрепления, - вклинилась Рейнельда. - Идти лучше через парк. Там такие заросли, никто не засечет. Мы излазали их вдоль и поперек, знаем все тропинки. Бонусом у нас имеется архитектурный проект дворца.
        Анку расстелил на полу чертеж и аккуратно разгладил заломы. Я изучала название залов, уделив пристальное внимание L’APPARTEMENT DU ROI - Королевским покоям.
        Тем временем Рейнельда изложила план действий. Мы проникаем на территорию с востока, через парк, и по кустам добираемся до дворца.
        - Внутрь попадем как обычно - через разбитое окно. Мэл вскарабкается туда и сбросит нам веревку. Потом разделимся на две группы и будем искать пленников. Иначе до завтра не управимся. Пейдж, как думаешь, много там заключенных?
        - Человек сорок. Не считая невидцев и нечитаемых.
        Рейнельда покосилась на Леандра, сидевшего с каменной физиономией.
        - Само собой, вызволить пленников будет нелегко. Большинство из них наверняка обессилены или ранены. Главное, не поднимать шума.
        Пожевав губу, Рейнельда кивнула и снова взяла слово:
        - На крайний случай у нас заготовлен путь отступления. Под цветником находится водохранилище и трубопровод, подававший воду в фонтаны. Спуститься в трубопровод можно через северное крыло. Мы не проверяли, но, скорее всего, он ведет сюда. - Плащаница ткнула в отметку RUE DES RESERVOIRS, Резервуарная улица. - На этой улице есть люк. Полагаю, он открывается изнутри.
        Если водохранилище давно стоит без дела, оно наверняка пересохло. Это обнадеживает.
        - Ну ладно, - смирилась я. - Трубопровод так трубопровод.
        Рейнельда продемонстрировала вход в хранилище, замаскированный неприметной створкой в северном крыле.
        - Переправить заключенных в северное крыло нетрудно - и недалеко. Тихонечко сопроводим их малыми партиями. А вот что касается южного крыла… - Плащаница задумалась. - Тут понадобится отвлекающий маневр.
        Слово взял Анку. Среди спрятанного на кладбище арсенала хранилась ракетница сайеновского производства. Нужно лишь выстрелить из нее, когда пленников эвакуируют из северного крыла. Выстрел послужит двум целям: отвлечет охрану и даст отмашку группе в южном крыле. Подать сигнал вызвалась Рейнельда, изучившая парк вдоль и поперек.
        Потом мы делились на группы. Мне, как самой восприимчивой к эфиру, а следовательно, способной провести заключенных мимо охраны, досталось опасное южное крыло. Устройство, с которым не расставался Анку, оказалось датчиком движения - военная разработка, улавливающая малейшие шорохи даже сквозь стену в радиусе тридцати футов. С помощью датчика его отряд сумеет благополучно миновать северное крыло. Наши шансы на благополучный исход возрастали. По крайней мере, очень хотелось в это верить.
        Еще раз обговорив все детали, скитальцы закутались в спальные мешки. Знать про мою миссию им совсем не обязательно. Я устроилась рядом с Арктуром и еле слышно спросила:
        - Готов?
        - Снова спуститься в ад? Да. Пора. - Он лежал на боку, лицом ко мне. - А ты?
        - Сложно сказать. - Я уставилась в потолок. - Боюсь, как бы мы не угодили в ловушку. Корнефорос запросто мог подстроить западню. Если кто-то из нас погибнет, еще вопрос, брать ли мне вину на себя.
        - На сей раз информация строится на фактах, а не на досужих сплетнях. - Не дождавшись моего ответа, рефаит зашел с другой стороны. - Ты ведь привыкла действовать, иногда вслепую. Да, я неоднократно упрекал тебя в импульсивности, но до сих пор она играла тебе на руку.
        - Полагаю, рефаиты просчитывают все риски и варианты, прежде чем броситься в омут с головой.
        - Нам, бессмертным, торопиться некуда. Вот и размышляем до бесконечности, - саркастически заметил Арктур и был вознагражден улыбкой. - Сумеешь выполнить задание «Домино»?
        Вопрос повис в воздухе. В памяти всплыла сцена: Джексон сидит в кабинете и, покуривая сигару, сыплет афоризмами.
        Упущенная возможность - верная погибель для вора. Сострадание на хлеб не намажешь. Он устремил взгляд в окно. Мораль, лапушка, - удел везунчиков.
        Сам того не подозревая, Джексон развязал мне руки. Задание от «Домино» - возможность, которую нельзя упустить.
        - Мне доводилось убивать, - откликнулась я. - Причем не единожды.
        - Ты убивала в целях самозащиты, - возразил Арктур. - А это казнь. И приговоренный тебе хорошо знаком.
        - Я никогда не знала Джексона по-настоящему.
        На меня вдруг нахлынули воспоминания. Разрозненные фрагменты прошлого, не омраченного горькой истиной. Раскатистый смех Джексона. Искра, которую я так старалась разжечь в его глазах. Наша первая встреча, когда он раскрыл мое предназначение, научив меня не бояться собственного потенциала, а, наоборот, гордиться им.
        Он помог мне обрести гармонию, избавил от страха самой себя.
        Впрочем, плохого тоже хватало. Стоило мне взбрыкнуть, Джексон не скупился на угрозы. Шпынял меня, принижал. Его предательство после битвы за власть. Разоблачение, когда он признался, чтo натворил. Джекс - отъявленный лгун, который печется только о себе. Аферист, способный на самое чудовищное преступление и не гнушающийся ничем.
        - Мне нельзя провалить задание. Иначе потеряю расположение Дюко. - Я подсунула руку под голову. - Джексона непременно разыщу.
        - А если встанет выбор: спасти пленников или выполнить задание?
        - Я выберу первое. Ради этого все и затевалось. - Мой голос звучал еле слышно. - А вопрос с «Домино» как-нибудь улажу.
        Из кармана пальто Арктур достал знакомую подвеску на цепочке. Оберег, который он подарил мне и который я выбросила незадолго до ареста.
        - Он защитит тебя от Джексона и при необходимости поможет обрести почву под ногами. Если ты вдруг почувствуешь, что снова очутилась в каземате, коснись подвески, и наваждение исчезнет.
        Оказавшись у меня на ладони, оберег послал вибрацию в эфир, словно вспоминал мое прикосновение. Это последний предмет, побывавший у меня в руках перед пыткой, мост между прошлым и будущим. Я приподнялась с импровизированного ложа, застегнула цепочку и вытащила из-под нее волосы.
        - Спасибо, так гораздо лучше. - Я закашлялась и снова легла. - А теперь пора спать.
        - Верно.
        Его глаза двумя угольками горели во мраке. Усталость ли тому виной или пронизывающий холод бездны, но я отбросила все предубеждения и, вплотную придвинувшись к рефаиту, спрятала голову у него на груди. Стук его сердца не позволял гробовой тишине заполонить все вокруг.
        Меня по-прежнему терзала тревога за Иви. Она преодолела такое расстояние - неукротимая и бесстрашная, - но спасовала перед тем, что поджидало нас в пункте назначения. Уже проваливаясь в сон и сражаясь с приступом кашля, я вдруг подумала, как глубоко мы забрались. Менар будет искать нас до второго пришествия - не найдет. Вот почему, несмотря на все превратности, la ville souterraine[70 - Подземный город (фр.).] как магнитом притягивал к себе изгоев цитадели.
        Веки отяжелели. Я думала, что глаз не сомкну на нервной почве, однако после такого марш-броска организм требовал передышки.
        Очнувшись, я инстинктивно потянулась к Арктуру и уперлась ладонью ему в грудь. Рефаит, по всей видимости, задремал, предварительно укрыв меня своим пальто. Высунувшись из теплого гнездышка, я почуяла, что воздух стал еще холоднее. Мои спутники дрыхли без задних ног.
        Все, кроме Леандра.
        Он отрегулировал налобный фонарь на минимальную мощность и, уткнувшись подбородком в колени, сидел в уголке, возле незамеченной мною ранее таблички. Завернувшись в пальто, я устроилась рядом и стала читать.
        - Я вырезал эти строки, когда впервые наткнулся на пещеру, - вполголоса поведал Леандр.
        Растворяться меж камнем и тенью. Шествовать сквозь недра земли и остаться в живых. Побывать повсюду и нигде, познать ведомое и неведомое. Восставать из бездны, но не ради солнца. Жить так, словно умер давно и вокруг только мертвые.
        - Так паранормал видит желание, - пояснил Леандр. - По крайней мере, так вижу его я.
        - Не только ты. Мне тоже отозвалось.
        - Хм… - Леандр пожевал губами. - А за хамство прости. Не знал, что ты подвергалась пыткам.
        - Ничего страшного. Ты просто переживаешь за сестру и возлюбленного.
        Во взгляде Доходяги мелькнуло изумление, которое тут же сменилось досадой.
        - Ясно, Рейнельда наболтала! - фыркнул он. - Она сама рвется в Версаль ради моей сестры Камиллы.
        - Камилла - это Ля Тараск? - (Леандр буркнул «да».) - Они с Рейнельдой тоже… ames jumelles[71 - Души-близнецы (фр.).], как вы с Сироткой?
        - Они близки, но как сестры, toujours collees[72 - Не разлей вода (фр.).]. У тебя тоже друзья в Версале?
        - Да, - кивнула я.
        - Как их зовут?
        - Зик Саенс, Надин Арнетт и Майкл Рен.
        - Мы найдем их и переправим в безопасное место. - Леандр коснулся вырезанных строчек. - Сегодня, темная владычица, мы прошествуем сквозь недра земли и останемся живы.
        - Будем надеяться.
        Мой собеседник даже не улыбнулся:
        - Да, будем надеяться.
        Вскоре весь наш отряд был на ногах. Мы наскоро перекусили и с новыми силами тронулись в путь. Последний рывок - и мы у цели. Я раскусила капсулу со стимулятором.
        Мы спустились на самый глубинный из изведанных участков каменоломен, где клубился густой воздух, а с потолка текло ручьями. Я семенила за Леандром, чувствуя, как в груди нарастает тупая боль и тревога.
        Постепенно дорога пошла вверх. Мы карабкались по шатким металлическим лестницам. Наконец Леандр остановился и подсадил меня. Уцепившись за край разлома, я протиснулась в старинный склеп с ложным сводом и впервые за двое суток увидела свет. Леандр тем временем отворил проржавевшие кованые ворота.
        Я шагнула из склепа в Версаль.
        18. Звон мечей
        Сумерки почти поглотили угасающий день. Над городом сияла полная луна. Словно лампа под абажуром, она освещала нам путь, пока окрестности тонули во мраке. Я впитывала ночное безмолвие и чувствовала, как улетучивается страх.
        Почти полгода назад мне удалось бежать из первой колонии. А теперь предстояло проникнуть во вторую.
        Лишь фантомы - и звезды - стерегли кладбище. Тени пальцами ползли по снегу. Анку сдвинул надгробие, под которым хранил арсенал. Рейнельда достала ракетницу и заткнула ее за пояс. Склонившись над могилой, я выбрала боевой нож.
        Анку поднял дробовик, точно заботливый родитель - первенца. Только когда он отложил его в сторону и вытащил из рюкзака топор, меня как молнией ударило: Анку - аксиномант, топор и есть его излюбленная нума. Рукоять украшал узор из перьев, костей и явно кельтского орнамента. Анку любовно поцеловал лезвие.
        Меня потянуло распознать и другие ауры. Вооружившийся кастетами и пистолетом Леандр был из породы физических медиумов и при переселении мог принести в бою как пользу, так и вред. В Рейнельде угадывалась фурия. Теперь понятно, почему ее аура чудилась такой знакомой, - она напоминала мне Данику.
        - Рейнельда, вы с моей подругой так похожи аурами. Если не секрет, к какому типу фурий ты относишься?
        - Честно? Понятия не имею. - Плащаница присовокупила к ракетнице парочку ножей. - Я совершенно уникальный экземпляр. Погружаюсь в длительные трансы, иногда предвижу будущее. Моей классификации нет даже в Des Merites de l’Anormalite[73 - Категории паранормального (фр.).]. А где сейчас твоя подруга? В Лондоне?
        - Нет, в Афинах.
        - Вот бы с ней познакомиться. Даже уникумы устают от одиночества.
        Пока мы разбирали оружие, Арктур нес вахту. В колонии он владел ножом, но врагов одолевал исключительно арсеналами.
        Когда со сборами было покончено, Анку и Леандр водрузили могильную плиту на место, аксиномант пристроил сверху топор и с силой ударил по рукояти. Тот завертелся, созывая фантомы. Эфир вибрировал. Покрытое коркой льда топорище вдруг встало как вкопанное. Довольный Анку жестами обратился ко мне.
        - Юго-запад, как мы и предполагали, - перевел Леандр. - След паранормалов ведет в Версальский дворец.
        - Отлично. Тогда по коням.
        Мы перелезли через стену и очутились в городе, звук шагов тонул в сугробах, ресницы припорошил снег. Как и Оксфорд, Версаль словно застыл во времени. Хотя поблизости не ощущались лабиринты, а камеры наблюдения отсутствовали, мы шли окольными путями.
        Рейнельда и Леандр возглавляли колонну. Мы отмахали несколько кварталов, миновали выгоревшую церковь и теперь брели по пустынному бульвару, а ледяной ветер дул нам прямо в лицо. От холода и стимулятора зубы у меня стучали.
        В первой колонии город хоть немного казался живым. Вдоль дороги мерцали газовые фонари. Бабай торговал всякой всячиной у себя в ломбарде. Везунчикам дозволялось покидать резиденции и бродить по улицам. Правда, существовал риск нарваться на рефаита, однако мне почти всегда удавалось без приключений добраться до Трущоб, проведать Лисс и Джулиана.
        В Версале не было ни стихийных бараков, ни прохожих. Если Шиол I олицетворял собой ад, то Шиол II - чистилище, промежуточное звено, где грешники Сайена томились в ожидании вердикта. Повсюду царило запустение.
        За исключением Версальского дворца, залитого пепельным светом луны. Все лабиринты сосредоточились либо вокруг него, либо внутри. Знаменитый оплот монархии, некогда поражавший своей роскошью, давно обратился в руины, только дворцу вернули былое великолепие - в угоду рефаитам, не иначе. Мы с Арктуром и Мальпертюи взобрались на крышу королевских конюшен, откуда открывался отличный обзор.
        К входу во дворец тянулась широкая, мощенная брусчаткой аллея. Мальпертюи одолжил мне бинокль, и я навела окуляры на высокие ворота, отполированные до блеска и украшенные золотистыми листьями.
        Ворота охраняли не меньше тридцати солдат.
        - Проклятье! - Помертвев, я опустила бинокль. - Криги.
        Они стояли не шелохнувшись, на равных интервалах друг от друга - прямые, как струнка, и вымуштрованные. Мария Огненная рассказывала, как Вэнс заставляет своих солдат часами торчать на морозе, - такая вот своеобразная проверка на прочность. После тренировок они как будто превращались в зомби, невосприимчивых к физическому и моральному дискомфорту.
        Я ожидала чего угодно, только не армии. Наивно было полагать, что всех солдат задействуют на фронте.
        - Мы изначально планировали не поднимать шума, - сощурился Арктур. - Во дворец наверняка можно проникнуть без боя.
        - Да они охренели! - бушевал Мальпертюи. - Версаль - это наша территория.
        Я постаралась абстрагироваться от караула и сосредоточилась на поистине необъятном дворце, под сенью которого запросто могли поместиться и пленники, и охрана, и надсмотрщики. Иных препятствий, кроме солдат, не наблюдалось. К счастью, подземный ход пролегал прямо под ними, оправдывая мои надежды.
        - Внутри минимум человек шестьдесят. И… - Я умолкла, высчитывая. - Всего четверо рефаитов.
        - Мало, - мгновенно откликнулся Арктур.
        Ум лихорадочно заработал.
        - В какой дозировке вы переносите кровь эмитов без риска трансформации?
        - Одну-две капли.
        - Скорее всего, рефаиты получили инъекцию и теперь не осязаются в эфире. - Я напрягала шестое чувство, но тщетно. - Если Джексон инфицировал соратников - и самого себя, значит нас ждут.
        Арктур даже не старался меня обнадежить.
        Мы втроем спустились с конюшни.
        - Солдаты, - известила я. - Но если соблюдать предельную осторожность, прорвемся.
        - Прорвемся? - Леандр в бешенстве уставился на меня, ноздри у него раздувались. - Да если нас засекут, мы покойники.
        - Постараемся - не засекут. И вообще, тебя никто не неволит. Можешь пока постеречь кладбище. А я пойду.
        Доходяга отвернулся. Рейнельда ласково коснулась его плеча:
        - Леандр? - Тот метнул на соратницу косой взгляд и коротко кивнул.
        Снег валил не переставая. Мы двинулись на север сквозь буран, по-прежнему избегая открытого пространства.
        Боковой вход выведет нас в версальские сады, к фонтану под названием «Бассейн Нептуна», а оттуда до тылового патруля рукой подать.
        Впереди маячили три лабиринта. Трое легионеров выстроились за прутьями решетки, неподалеку от сторожевой будки с мансардной крышей. У всех троих оружие в кобуре.
        Мы укрылись в дверном проеме, надежно скрывавшем нас от посторонних глаз.
        - Мимо этой троицы не пройти. - Леандр поманил Анку с топором. - Мальпертюи, вымани их.
        - Предоставь это мне.
        - В смысле? - нахмурился Мальпертюи.
        Вместо ответа я отрешилась от тела и заметалась между вражескими лабиринтами. Легионеры рухнули, как подкошенные. После слияния с фантомом во рту у меня возник солоноватый привкус крови.
        К рубежу приблизились вместе. Мальпертюи вскарабкался по стене, перепрыгнул на крышу сторожки и грациозно соскочил на землю. Мы проделали то же самое и, миновав рубеж, очутились в самом сердце Шиола II.
        В Бассейне Нептуна мерцала замерзшая вода. Изваяния, некогда служившие фонтанами, засохли и поросли мхом. Одна из статуй сжимала потускневший золотой трезубец.
        Впереди вырисовывался дворец, залитый лунным светом. За большинством окон царила тьма. Только заснеженный парк отделял нас от монаршей обители. В памяти всплыла одна из историй Арктура о принцессе, заснувшей вечным сном в замке, увитом терновником.
        На волосах у меня блестел снег. Рейнельда возглавляла строй, я шагала следом, «высматривая» легионеров. По паркам сновало порядка тридцати лабиринтов, и каждый таил в себе смертельную угрозу.
        Миновав еще несколько замерзших фонтанов с затопленными статуями, мы свернули в ближайшую рощу и уперлись в ржавые ворота. Рейнельда разгребла снег и, сопровождаемая облаком пара от дыхания, пролезла под створками. Я попыталась повторить маневр, но острый угол ворот глубоко рассек мне левую икру. С губ сорвалось шипение.
        - Осторожно. - Мальпертюи просунул руку сквозь прутья и тронул меня за плечо. - Цела?
        - Да вроде.
        Нога пылала от боли. Вдалеке собиралась буря. Если повезет, за воем ветра нашего приближения не заметят.
        Густая заснеженная листва нависала над головой. Парк разросся, одичал, буйная растительность заполонила все вокруг. Ветки стегали меня по ногам, застревали в волосах.
        Внезапно луна скрылась за облаками, и мы замерли, тяжело дыша. Не было видно ни зги, пока Рейнельда не зажгла налобный фонарь и отрегулировала его так, чтобы он освещал дорогу. Мы снова тронулись в путь, по локоть утопая в сугробах. Снег забивался мне в раструбы перчаток, за шиворот. Руки и ноги окоченели, из носа текло, на одежду налипла жухлая листва.
        Добравшись до конца тропы, я вдруг застыла.
        У подножия лестницы, приближавшей нас к цели, маячил силуэт. Лунный свет на мгновение озарил смоляную шевелюру рефаита. Рейнельда распласталась на животе и, погасив фонарь, потянулась за пистолетом. Я успела перехватить запястье.
        За спиной хрустнула ветка. Рефаит обернулся, полы плаща взметнулись, как крылья. Меня сковал страх. Тяжело дыша, Рейнельда попятилась.
        Мелькнула тень. Арктур. Я попыталась ухватить его за рукав, но он пулей промчался мимо и обратился к охраннику на глоссе.
        Не знаю, что случилось потом. В темноте различались только пылающие глаза рефаитов, а через мгновение оба скрылись из виду. Вскочив, я бросилась за ними, размахивая револьвером. Луна снова выплыла из-за туч, заливая мир ослепительной белизной.
        Склонившись над поверженным рефаитом, Арктур удостоил меня единственной фразой:
        - Скоро он очнется.
        - Какого дьявола ты полез на него без оружия? - рассерженной змеей зашипела я.
        - Ради оружия и полез, - последовал ответ.
        Арктур поднялся с изящным мечом в руках. Лезвие длиной с мою руку походило на безупречный сплав стекла и жемчуга, который в лунном свете переливался всеми цветами радуги.
        - Давно я не держал клинок из опалита. - Меч со свистом рассек воздух, заставив эфир содрогнуться. - Он нам еще пригодится.
        Мною вдруг овладело дурное предчувствие. Поравнявшись с нами, Рейнельда на секунду опешила.
        - Что это за хрень? - шепнула она мне на ухо. - Похоже на застывшую радугу.
        Дождавшись остальных, мы поднялись по ступеням и вскоре очутились на очередной, поросшей терновником тропе. Теперь Версальский дворец находился по левую сторону, на одном уровне с нами. Чугунные газовые фонари озаряли его фасад.
        - Нужно искать обходной путь, - заявила я. Тем временем луна снова скрылась за облаками. - Выйдем из рощи, и нас моментально засекут.
        - Другого пути нет. - Рейнельда чуть подалась вперед из укрытия. - Где сейчас легионеры?
        - Там. - Я кивнула вправо. - Они движутся, но в противоположном направлении.
        Мальпертюи вытащил бинокль:
        - Вижу окно. - Он опустил окуляры. - До сих пор не застеклили.
        Я припала к биноклю. Несмотря на газовое освещение, отыскать нужный проем удалось не сразу. Взгляд скользнул по белым колоннам вверх, к третьему этажу, где в оконной раме зияла дыра. По краям торчали осколки, словно кто-то протаранил мебелью стекло.
        Собравшись с духом, Мальпертюи высунулся из укрытия, свернутая кольцом веревка была перекинута через плечо. Анку схватил его за запястье и заворчал.
        - Надо убедиться, что горизонт чист. - В свете, сочившемся из дворца, различались только ладони Мальпертюи. Анку поджал губы. - Как только сброшу веревку, подтягивайтесь.
        - Береги себя, Мэл. - Рейнельда сняла пистолет с предохранителя. - В случае чего мы прикроем.
        - Супер! - с шумом выдохнул Мальпертюи. - Пожелайте мне удачи.
        Он метнулся из рощи через заснеженную опушку и затаился у изгороди. Мы ждали затаив дыхание. Если за территорией наблюдают из окон, Мальпертюи «снимут» в два счета, но пока все было тихо.
        Очевидно, Мальпертюи одолевали те же мысли, поэтому он резво, одним прыжком подскочил к дворцовым стенам. Неуловимый, словно лис. Словно проблеск луны.
        Но недостаточно проворный.
        Тишину ночи разорвал выстрел. Мы повалились на землю, мой подбородок чуть не угодил в сугроб. Холод пробрал до костей, когда по окрестностям пронесся душераздирающий крик.
        - Твою мать! - выругался Леандр.
        Слева от него судорожно пыхтел Анку. Рядом со мной Рейнельда закусила кулак.
        - Пейдж, - сбивчиво зашептала она, - можешь определить, где сейчас снайпер?
        - Нет, слишком много народу, - пробормотала я, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мальпертюи испустил преисполненный муки вопль, как вдруг эфир содрогнулся, заставив меня подскочить. - Легионеры. Уходим!
        Мы отступали по нашим собственным следам. Тем временем вокруг Мальпертюи смыкалось кольцо легионеров.
        - Мы в ловушке, - прохрипел Леандр, когда мы добрались до середины рощи. - Как крысы.
        Мой взгляд был прикован к распростертому на снегу рефаиту. Словно по команде, мы с Арктуром переглянулись.
        - Страж проведет нас мимо снайперов. - Я сорвала с поверженного противника мокрый плащ и швырнула его Арктуру. - Надевай.
        Он повиновался, потом стащил с рефаита кожаные перчатки и портупею. Остальные молча наблюдали, как преобразившийся Страж волочет неподвижное тело в кусты.
        - Des empreintes[74 - Следы (фр.).], - прогремел голос. Луч фонаря шарил по сплетению ветвей. - Les cambrioleurs ont de l’aide. Trouvez les[75 - У грабителя есть сообщники. Найди их (фр.).].
        Мы разделились. Рейнельда, Арктур и я метнулись вправо, на тропу, ведущую к Бассейну Нептуна. Анку и Леандр повернули налево. Шипы и сучья цеплялись мне за волосы. Добравшись до конца тропы, мы перемахнули через ограду и помчались на юг.
        Лабиринты наступали со всех сторон. Крохотная доза стимулятора практически выветрилась: конечности словно налились свинцом, грудь сдавило. Я выудила из рюкзака автоматический шприц и потратила несколько драгоценных секунд, чтобы вонзить его в бедро. Адреналин хлынул по венам, и через мгновение я уже неслась вслед за Арктуром и Рейнельдой, чувствуя, как пробуждается организм.
        Мы протиснулись под очередными ржавыми воротами и внезапно очутились на открытой местности, беззащитные перед наступающими лабиринтами.
        - Стойте! - шепотом окликнула я своих спутников. - Они совсем близко.
        - Спрячьтесь за меня, - скомандовал Арктур.
        Потрясенная его безапелляционным тоном, я увлекла Рейнельду к нему за спину и шикнула:
        - Молчи!
        Плащаница напряглась.
        Из зарослей выскочили восемь легионеров и с криком: «Бросайте оружие! Лицом на землю!» - вскинули винтовки. При виде рефаита они застыли как вкопанные. Пальцы Рейнельды впились мне в локоть.
        - Господа легионеры. - Голос Арктура был ледяным, как в нашу первую встречу. Прожив с ним месяц бок о бок, я лишь отдаленно догадывалась, какую сложную игру он вел в колонии и каких невероятных трудов ему стоило притворяться суровым тираном. При виде его во вражеском облачении мне вдруг стало не по себе.
        - Милорд. - От восьмерки отделилась женщина в экипировке командира отряда. - Прошу прощения, но…
        - Слушаю, легионер?
        Командующая не дрогнула:
        - Я не узнаю вас, милорд. - Ее лондонский акцент застал меня врасплох. Если Уивер делегировал сюда свою охрану, значит не доверяет Менару. - Вы уже засвидетельствовали свое почтение Надсмотрщику?
        - Не узнаёшь, хотя меня послали на седмицу в караул, - все тем же ледяным тоном констатировал Арктур. - Вероятно, для вашего непосвященного глаза все рефаиты одинаковы.
        Второй легионер, очевидно подручный, чуть не наложил в штаны от страха.
        - Милорд, мы ни в коем случае не хотели…
        - Хотя это совершенно не твоего ума дело, легионер, мое имя - Эльнат Мезартим. А это Пейдж Махоуни, заклятый враг наследной правительницы, на которую я наткнулся в роще, где она разгуливала, как у себя дома. Прошу любить и жаловать. - Арктур приподнял меня, отчаянно сопротивляющуюся, за шкирку. - Один сообщник нейтрализован, но есть и другие. Прочешите территорию, немедленно. А я пока отведу этих двоих к Надсмотрщику.
        - Но ведь Пейдж Махоуни погибла, - вклинился третий легионер, на сей раз француз. - Нам так сказали.
        - В таком случае, легионер, перед тобой ее сестра-близнец. Но хочешь ты того или нет, я сопровожу ее на аудиенцию.
        - Разумеется, милорд, разумеется. - Помешкав, командир достала рацию. - Западное крыло, говорит пятьсот вторая. Прекратить огонь. Повторяю, прекратить огонь. К вашему участку приближается караульный с двумя неизвестными. Обеспечить ему безопасный проход от Parterre du Nord[76 - Северная клумба (фр.).].
        - Вас понял, - донеслось из динамика.
        Первой колонии такая организация и не снилась. Нашира закручивала гайки.
        - Путь свободен, милорд, - рапортовала командир. Как бы мне хотелось увидеть ее лицо под забралом. - Проходите.
        - Оперативно, пятьсот вторая, - бросил Арктур, не глядя на нее. - Жаль, вы не проявили столь же высокую оперативность при поимке преступников.
        - Простите, милорд.
        Под ее предводительством отряд вновь устремился в хитросплетение аллей. Едва они скрылись из виду, Рейнельда перевела дух.
        - Надо разыскать остальных. - Она облизнула пересохшие губы. - И спасти Мальпертюи.
        Мой фантом уже исследовал эфир.
        - Анку с Леандром углубились в парк. Мальпертюи во дворце. - От напряжения ломило виски. - Нельзя упустить шанс проникнуть внутрь.
        Рейнельда покосилась на неприступные стены и, набрав в легкие побольше воздуха, кивнула. Мы двинулись к выходу из аллеи.
        В вазонах распускались зимние цветы. Опустив голову, мы шагали по обе стороны от Арктура у всех на виду. Ноги у меня подкашивались. Легионерша запретила открывать огонь, но снайперы могут и пренебречь запретом, если заподозрят обман.
        Впрочем, выстрелов не последовало. Тишину нарушал лишь хруст снега под ногами да тяжелое дыхание. Поравнявшись с широкой лестницей, я украдкой глянула влево. На месте, где упал Мальпертюи, темнела лужа крови.
        Заметив Арктура, двое легионеров услужливо распахнули высокие двери. За порогом царил сумрак. Мы ступили в мраморный вестибюль, освещаемый двумя жаровнями. Кроваво-красная дорожка устилала пол. Судя по интерьеру, мы находились в Нижней галерее, простиравшейся под знаменитой Зеркальной.
        Один из легионеров выступил вперед:
        - Милорд Эльнат, позвольте сопроводить вас к Надсмотрщику.
        - Мне не нужна дуэнья, легионер. Или, по-твоему, два безоружных смертных представляют для меня угрозу? Займитесь лучше делом, обыщите аллею, проверьте каждый куст. Всех диверсантов доставить в северное крыло целыми и невредимыми, иначе наследная правительница узнает о вашей некомпетентности.
        Легионер поклонился:
        - Слушаюсь, милорд.
        Охранники удалились, оставив нас одних.
        Нижняя галерея примыкала к центральному вестибюлю, украшенному красными, с белыми прожилками колоннами. Я привалилась к «мясному» столбу и попыталась унять сердцебиение.
        - Итак, мы внутри. Есть два скопления лабиринтов. Одно в этом крыле, другое - в соседнем. Вероятно, пленники. Либо охрана.
        Рейнельда поднесла руку к груди:
        - А Мальпертюи?
        Напасть на его след было труднее.
        - Северное крыло. Этот этаж.
        - Так он жив?
        - Пока да, - ответила я, а Рейнельда вдруг ущипнула себя за нос. - Что случилось?
        - Вье-Орфеля. Он… транслирует мне образ. Дверь. - Плащаница заморгала. - Я пойду в северное крыло и начну потихоньку переправлять заключенных к водохранилищу, как мы и планировали. Если повезет, по дороге пересекусь с Леандром и Анку.
        - Тогда мы берем на себя южное крыло. Удачи.
        Рейнельда бесшумно растворилась во мраке. Рана на икре пульсировала, штанина намокла изнутри.
        Арктур распахнул двойные двери. Ледяной ветер ударил в лицо, швырял в меня мокрым снегом. Шагая по черно-белому мрамору вдоль фасада дворца, я не отваживалась бросить взгляд за спину. Окна Королевских покоев выходили прямо сюда, во двор. Чуть поодаль, в густом тумане, различались силуэты солдат, прорисованные газовыми фонарями.
        Не оборачивайся.
        Арктур беззвучно толкнул створки, и мы вновь очутились под дворцовыми сводами, вдали от бдительных взоров солдат. Широкая лестница привела нас в апартаменты, которые некогда занимали королевы Франции. От усталости у меня двоилось в глазах.
        - Джексон наверняка осел в Королевских покоях, - выпалила я, едва мы добрались до верхней площадки. - Освободи всех здешних пленников и жди сигнала. Я догоню.
        - Ладно. - Арктур посмотрел на меня в упор. - Удачи.
        - И тебе.
        Мы разошлись в разные стороны.
        Свет факелов, вывешенных через равные интервалы, отражался в поблекшем золотом орнаменте. Я пересекла комнату, по всей видимости служившую спальней: ее пышное и богатое убранство вызывало ассоциации с коробкой шоколадных конфет. Миновав квадратную прихожую, я толкнула позолоченные створки. Заперто.
        Из-за дверей не доносилось ни звука, однако присутствие лабиринта угадывалось отчетливо.
        Джексон спрятался за семью замками.
        Вдруг грянула музыка. Звучала «Сорока-воровка» - одно из любимейших произведений Джексона. Мелодия нарастала и оглушительной волной разносилась по коридорам.
        Он знал!
        Лабиринты потревоженными пчелами заметались по дворцу, подгоняемые музыкой, словно дьявольской сиреной. Этажом ниже поднялась суматоха. Я опрометью бросилась назад. Мелодия давила на барабанные перепонки, доводила до зубовного скрежета.
        Арктур выломал двери в южное крыло. Я протиснулась между створками. У рефаитов, обитающих здесь, наверняка имеются ключи. Арктуру надо расправится с кем-нибудь из них и забрать связку.
        Джексон может запираться до посинения. Не он ли учил меня сметать все преграды на своем пути?
        «Сорока-воровка» бушевала, наращивала темп. Я скользнула в зал с высоченным, в четыре сотни футов, сводчатым потолком. Хрустальные люстры роняли воск и отбрасывали на пол золотистую рябь. На стенах теснились картины, запечатлевшие триумфальные моменты в истории Сайена. В эфире царило затишье, однако я больше не полагалась на шестое чувство. Кровь эмитов могла ввести в заблуждение кого угодно.
        Две зеркальные двери обрамляли исполинское, во всю стену, изображение битвы при Железных воротах. Я направилась туда.
        Внезапно музыка стихла. Я застыла, ощутив за спиной чье-то присутствие. Поскольку шестое чувство по-прежнему безмолвствовало, в игру вступила интуиция, она предупреждала об опасности, о хищнике. Я отняла ладони от ушей и обернулась.
        В противоположном конце зала стоял рефаит с пшеничными волосами, свободно ниспадающими до талии. Под тяжелыми веками адским пламенем полыхали глаза цвета раскаленной стали.
        - Сороковая! - От звука его голоса и упоминания моего порядкового номера в жилах застыла кровь. - Какой приятный сюрприз.
        Тубан Саргас. Я вскинула руку и наставила на него револьвер.
        Рефаит двинулся ко мне, плащ волочился по полу. Даже в полумраке я различала что-то липкое на его перчатках - в руках Тубан сжимал какой-то предмет, смахивающий на тушку мертвого зверька.
        - У твоего приятеля чудовищный болевой порог, - сообщил рефаит. С трофея капала тьма. - Я избавил его от страданий, как только он выдал имена своих спутников. Поистине, мое милосердие не знает границ.
        «Предмет» оказался вовсе не тушкой, а рыжей шевелюрой на окровавленном лоскуте кожи.
        Мальпертюи.
        Тубан снял с него скальп.
        - Смотрю, ты совсем с катушек съехал, - хмыкнула я, параллельно обшаривая эфир в поисках Мальпертюи. Тщетно. - Перестал оттягивать удовольствие, хотя раньше любил позабавиться с жертвой перед смертью.
        Нужно заболтать его. Пусть лучше чешет языком, чем рубит меня на куски.
        - Признаться, меня утомил людской диапазон, - покаялся Тубан. - Помню, с каким наслаждением я слушал ваши вопли, крики, мольбы, рыдания. Теперь я предпочитаю тишину. Не выношу даже звук вашего дыхания.
        Что-то в Тубане переменилось. Даже напускная сдержанность исчезла.
        - Но для тебя, потаскуха, я сделаю исключение. - Он снова шагнул вперед, вынудив меня попятиться. - Дворец содрогнется от твоих криков, а бренные останки потешат взор наследной правительницы. Думаю порадовать ее твоей дивной шевелюрой… точнее, скальпом. - Тубан склонил голову набок. - Полагаю, твой любовничек тоже ошивается поблизости. Напрасно он позволил своей зазнобе бродить в одиночестве. Интересно, сколько пальцев тебе успеют оттяпать, прежде чем он явится на твои вопли.
        Я продолжала пятиться, стараясь сохранить безопасную дистанцию.
        - Тебе не одолеть Арктура даже в карты, не то что в бою.
        - Вот и проверим. - Губы Тубана изогнулись в недоброй ухмылке. - Кстати, Двадцать четвертая, случайно, не с тобой?
        Ноги словно приросли к полу.
        - Иви уцелела и теперь борется за свободу! - с ненавистью выплюнула я. - Тебе не удалось ее сломить, Тубан.
        - Думала огорчить меня? Напрасно. Я рад, что наши игрища не загнали ее в гроб. Мы так славно развлекались в колонии. У меня для нее заготовлено столько забав. - Рефаит разжал пальцы, и скальп с отвратительным хлюпаньем шмякнулся на пол. - Это были еще цветочки. Когда мы снова встретимся, ты пожалеешь, что самолично не перерезала ей глотку.
        - Только тронь ее, садист проклятый! - Я взвела курок. - Кстати, Тубан, будь другом, поведай - почему не тебя избрали наследным правителем?
        Дразнить его было чревато. Но от ненависти и отвращения меня трясло.
        - По-моему, Нашира просто тебя стыдится, - не унималась я. - Согласись, в плане ясновидения гордиться тебе нечем. Вот ты и измываешься над заведомо слабыми смертными.
        Мне удалось задеть его за живое. Пламя в глазах рефаита вспыхнуло еще ярче.
        - Быть Саргасом - само по себе достижение. - Он приблизился еще на шаг. - Меня не заботит власть. Сюзерен вынужден пренебрегать удовольствием ради долга, а люди - неиссякаемый источник удовольствия. Теперь я знаю, как кромсать вас не до смерти. На сколько кусков расчленять. И какие кости дробить, чтобы вы бились в агонии.
        Его голос воскрешал жуткие картины из прошлого. Одурманенное «флюидом» сознание. Прикосновение раскаленного клейма к плечу.
        - Не понимаю, почему ты питаешь такое отвращение ко мне, - продолжал рефаит. - Разве не люди изобрели все многообразие пыточных инструментов? На такое даже у меня не хватит фантазии. Медный бык, колесование, протаскивание под килем. Как тебе?
        - Нафталин! - фыркнула я. - Ты пустое место, Тубан, ноль без палочки. Обычная шестерка, которой поручают грязную работу, не способная ни на что, кроме как издеваться над слабыми.
        - Ты заплатишь за каждое слово, которое вылетело из твоего поганого рта, - процедил рефаит и бросился на меня.
        Первая пуля ударила ему в грудь. От грохота закладывало уши. Я стреляла снова и снова, однако Тубан продолжал наступать, абсолютно безучастный к свинцовому дождю. Настоящий колосс, бог, чья плоть неподвластна пулям. После пяти выстрелов я атаковала его фантомом.
        Тот волной хлынул наружу. Тубан застыл, сдерживаемый неукротимой силой. Воспользовавшись заминкой, я рванула к дверям. Внезапно черты рефаита расплылись, и передо мной возник Сухейль Шератан, а я снова очутилась перед ним - беззащитная, прикованная к водной доске. Страх на мгновение выбил меня из колеи.
        Тубан среагировал молниеносно. Он схватил меня за шею, оторвал от земли и швырнул об стену, предварительно зажав рот.
        - Прихлопнуть бы тебя, как муху, - шипел он. По моим щекам струились слезы, из горла вырвался судорожный всхлип. - Говоришь, я измываюсь над беззащитными и слабыми? Но ведь ты не беззащитная, у тебя есть совершенно незаурядный фантом. А по факту кто из нас обладает истинной силой? Ты со своим эфирным талантом или я, способный в два счета сломать тебе хребет?
        В памяти всплыли слова Корнефороса: Он развлекается тем, что отрывает крылья мотылькам. Я же предпочитаю тех, кто способен дать отпор.
        Во рту появился привкус крови. Напрасно фантом силился пробить неприступную броню. Как ни крути, Тубан Саргас был рефаитом - богом, пусть и лишенным талантов, но все же богом. От нехватки кислорода лицо у меня побагровело, руки молотили по каменной груди, подошвы перебирали по исполинским ногам. Я пойманным мотыльком билась в его лапах - хрупкая и уязвимая. Стоит ему чуть посильнее сдавить мое горло, и мне конец.
        Наконец рефаит разжал пальцы. Я чуть не захлебнулась кашлем и, уронив голову, заметила их.
        Ключи. Связка болталась у Тубана на поясе.
        - Скоро мы встретимся с твоим любовничком, - зашептал он, - а когда это произойдет, ты успеешь наглядеться на него, прежде чем по частям предстать перед Сюзереном. - (Я с ненавистью отшатнулась.) - Хочу, чтобы вы корчились в муках на глазах друг у друга.
        Боль вгрызлась в виски, когда рефаит начал поглощать мою ауру. Его зрачки вспыхнули алым.
        - Восхитительно. - Его голос обволакивал, словно бархат. - Но не будем увлекаться. Наследная правительница огорчится, если мы покалечим твою бесценную ауру.
        Ласково, точно возлюбленный, он стянул с моей левой руки кастет.
        - Ты разве не привыкла к такому в первой колонии? - Он сомкнул пальцы на моем запястье. - Неужели это все еще доставляет тебе боль?
        - Не такую, как твой мерзкий голосок, - прохрипела я.
        Рефаит усилил хватку, пока в руке не запульсировала кровь. Большой палец впился мне в середину ладони, остальные давили на тыльную сторону. Словно ребенок, постигающий новую игрушку, он принялся выкручивать мне запястье, как будто проверял его на прочность.
        Но в отличие от ребенка, Тубан преследовал вполне конкретную цель: выяснить, существует ли разница между мной и всеми, кого он истязал до этого. Проверить, на каком уровне боли заговорит мое тело.
        Моя ладонь уже упиралась ему в плечо. Лицо исказила гримаса, когда Тубан еще больше вывернул запястье. Кисть откликнулась болью.
        - Какие хрупкие косточки. - Дыхание Тубана шевелило мокрые пряди. Его зрачки троились у меня в глазах. Провонявшие кровью перчатки оставляли на моей коже багровые пятна, от омерзения меня тошнило.
        - А теперь моли о пощаде. Моли своего презренного плотеотступника, смеющего называть себя рефаитом.
        Помазанная кровью, я крепче стиснула зубы, хотя кисть пылала от боли. Пусть ломает запястье, все равно буду молчать. От меня он не услышит ни звука.
        - Тубан! - прогремел голос.
        Хватка ослабла. У меня вырвался вздох облегчения. Тубан швырнул меня через весь зал, словно тряпичную куклу. Я кубарем покатилась по мраморному полу, пока путь мне не преградила колонна. Закашлявшись, я увидела Арктура, его меч вспыхивал в полумраке.
        Сама того не осознавая, я призвала его на помощь.
        - А вот и любовничек пожаловал! - хохотнул Тубан. - Кто бы сомневался, что ты явишься по свистку смертной. Как верный пес к хозяину.
        - Я явился по твою душу. - Арктур посмотрел на него в упор. - Покончим с этим раз и навсегда.
        - Значит, этот шмат гниющего мяса не в состоянии защитить себя? - оскалился Тубан. Цепляясь за колонну, я встала. Каждый приступ кашля резонировал болью в запястье. - Значит, ты признаешь ничтожность человеческой расы?
        - Я пришел не отвечать на вопросы, а послушать звон мечей.
        Исчез скромный меломан, смастеривший для меня музыкальную шкатулку. От одного вида Саргаса, своего заклятого врага, Арктур трансформировался в несгибаемого солдата, беспощадного противника. Даже мне в эту секунду сделалось не по себе.
        Шаг - и он очутился в Зале боевой славы Сайена. Тубан отбросил плащ и тоже выхватил меч, звук был такой, словно разрубили лед. Собрав в кулак все свои скромные телепатические таланты, я транслировала Арктуру единственное слово.
        Ключи.
        Его взгляд метнулся от меня к Тубану. Скользнул к перевязи. Потом он посмотрел мне за спину, глаза тревожно вспыхнули. Позади меня призраками маячили четыре силуэта.
        Помертвев от страха, я наблюдала, как на нас молча надвигаются четыре рефаита с мечами наперевес. Возглавляла шествие Ситула Мезартим, хорошо знакомая мне по Шиолу I. Безжалостная наемница, до отвращения похожая внешне на Арктура. Остальных я видела впервые. Меня угораздило оказаться между новоприбывшими и Тубаном.
        Арктур мог одолеть одного рефаита, максимум двух. Но против пятерых ему не выстоять.
        Беги! Беги! - транслировала я.
        Однако он продолжал смотреть на своих собратьев. Своих палачей.
        - Ты бесхребетная мразь! - обрушилась я на Тубана. - Побоялся в одиночку сразиться с Рантаном!
        - Это называется «ловушка», потаскуха, - парировал Тубан. - И ты любезно заманила в нее свою собачонку.
        Он схватил меня за волосы и рывком поднял на ноги, подошвы скрипнули по мрамору. С пылающим от ярости взором Арктур подался вперед.
        - Эй, любовничек, не посоветуешь, какой кусок отсечь первым? - Он приставил меч к моему животу. Даже сквозь одежду я чувствовала его остроту, представляла, с какой легкостью лезвие рассечет плоть и мышцы. Одно неверное движение, и мои потроха окажутся на полу. - Ты ведь знаешь ее вдоль и поперек.
        К несчастью для себя Тубан держал меня так, что я сумела дотянуться до ножа. Секунда - и лезвие вонзилось ему в шею, прямо под подбородком.
        Тубан издал пронзительный вопль на глоссе. На мгновение он ослабил хватку, и я сумела выскользнуть. Радужный клинок полосонул по коже, рана отозвалась холодной, как ледяной ожог, болью. С губ сорвался испуганный крик. Вновь обретя опору, я устремилась к Арктуру, тот отодвинул меня за спину и поднял меч, бросив:
        - Ты ранена?
        Майка пропиталась кровью. Задрав ее, я обнаружила неглубокий порез, тянувшийся от пупка к бедру, и прохрипела:
        - Ерунда. Просто царапина. Мне нужны его ключи. Джекс заперся.
        В другом конце зала Тубан выдернул нож, забрызгав мрамор сияющей эктоплазмой.
        - Постараюсь раздобыть. - Арктур принял боевую стойку. - Посторонись.
        Рефаиты тем временем продолжали наступать.
        Не успела я и шагу ступить, как Ситула ринулась в атаку. Арктур отпихнул меня с дороги и молниеносно парировал удар. Разоружив следующего нападающего, он рассек его надвое, сияние эктоплазмы озарило мрак. Теперь Арктур размахивал двумя мечами. Как нарочно, грянула музыка - на сей раз дьявольский галоп из «Орфея в аду». Фантомы слетелись отовсюду, привлеченные яростным противостоянием рефаитов.
        Ситула обрушила на Арктура клинок. Тот со звоном отскочил от меча Рантана, следующим ударом он едва не разрубил противницу пополам, но тут на него стаей шакалов накинулись остальные.
        Тубан издал леденящий душу звук. Тем временем драка переместилась в центр зала. Ситула нанесла Арктуру сокрушительный удар в челюсть, от которого раскололась бы человеческая кость, и атаковала его арсеналом. Он отшвырнул его прочь и скрестил мечи с Ситулой, параллельно отбиваясь от остальной своры.
        Плевать! Выхватив стилет, я устремилась в гущу драки и, пока мой фантом сотрясал эфир, запрыгнула на Ситулу со спины. Она попыталась стряхнуть меня, но сталь уже впивалась ей в ладонь. Я повалилась на пол, чудом увернулась от разящего меча - лезвие просвистело в миллиметре от моей головы - и, вспоров Ситуле сапог, воткнула стилет прямо ей в ступню. Промахнувшись мечом, Ситула поймала меня за воротник и, не дав опомниться, пиявкой впилась в мою ауру.
        Из глаз брызнула кровь. Я исступленно брыкалась. Ситула высасывала из меня все соки, перекрывая доступ к эфиру. Зрачки вампирши приобрели пугающий алый оттенок. Почуяв неладное, Арктур метнул в нее один из мечей. Ситула попятилась и разжала пальцы. Я рухнула на пол и распласталась на нем, не в силах шевельнуться.
        Ситула занесла над моим неподвижным телом клинок.
        Меч рассек воздух.
        И замер в сантиметре от меня. Ситула колебалась. На лице читалось смятение, брови нахмурены, перчатки туго натянулись на костяшках.
        Чего она медлит?
        Тут Арктур бросился на кузину, увлекая за собой всю свору. Он твердо держался на ногах, уверенно наносил смертоносные удары и не намеревался оставлять противникам ни единого шанса. Не переставая обороняться, Ситула свободной рукой сгребла меня с пола и с поистине нечеловеческой силой швырнула через весь зал. Я в третий раз повалилась навзничь и глухо застонала.
        - Пейдж!
        Арктур метнул мне связку ключей. Безымянная воительница ринулась было за ней, но я оказалась быстрее, сгребла связку и со всего маху треснула нападавшей в нос.
        Арктур справится без меня. Ему поручено защищать богоданный клан - в таких боях он мастер. Мое присутствие будет только отвлекать. Я вскочила и бросилась наутек.
        - Схватить ее! - завопил Тубан, перекрывая мелодию. - Мирзам, Хэцзэ, привести странницу ко мне! Подошвы скользили по черно-белому мрамору. Два рефаита пустились было в погоню, но Арктур преградил им путь. Не чуя под собой ног, я миновала Королевские покои - сердце колотилось как бешеное, пульс зашкаливал - и чуть не проломила лбом белоснежные створки.
        Связка была липкой от крови. Дрожащими руками я перебирала ключи. Издалека доносился звон мечей. Пока он звучит, Арктур еще жив.
        Ключ с головкой в форме цветка подошел. Щелкнул замок, двойные двери распахнулись.
        В Версале тебе предстоит сделать единственную вещь - убить того, кто заправляет тюрьмой.
        Передо мной во всем блеске предстала Зеркальная галерея. Позолоченные статуи с руками, воздетыми к барочному потолку, держали подносы с масляными свечами. Их мерцание преломлялось в зеркалах, разделенных пилястрами и выстроенных вдоль стены, напротив стрельчатых окон. Еще не зажженные хрустальные люстры с множеством подвесок сверкали и переливались. Очевидно, Менар приказал повесить новые взамен украденных скитальцами.
        Музыка оборвалась. Каждый шаг эхом разносился под сводами. Со стилетом в руке я шествовала вдоль зеркал, в которых отражалась грязная, загнанная девчонка со всклоченными медными волосами, больше похожая на бродяжку, чем на наемницу.
        Одно из зеркал складывалось наподобие ширмы. За ними разгуливал мужчина с сигарой, в зеленом халате поверх безупречно отутюженных брюк и в начищенных до блеска ботинках.
        - Привет, Джекс, - тихо окликнула я.
        Джексон смерил меня оценивающим взглядом и расцвел в улыбке гордого отца:
        - Пейдж. - Вместе с моим именем изо рта у него вылетело облачко дыма. Ни дать ни взять огнедышащий дракон в логове. - Явилась, блудная дочь! Добро пожаловать, лапушка, в обитель проклятых. Милости просим во Второй Шиол.
        19. Сквозь огонь и воду
        В нашу последнюю встречу в Вестминстерском архонте Джексон выглядел изможденным. Теперь шевелюра снова стала смоляной, наметившаяся седина исчезла, щеки округлились. И все равно он казался каким-то… поблекшим, словно наряд после многочисленных стирок. Из глаз пропал блеск. Четкого очертания губы не кривились ни в лукавой, ни в угрожающей ухмылке. Передо мной стоял самый заурядный человек.
        И он был один.
        - Ты ждал меня, - первой нарушила молчание я. - Так скоро?
        - Ну разумеется, - повел плечами Джекс. - Я ведь сам сказал, что поеду во Францию. А ты заглотила приманку. - Он смерил меня оценивающим взглядом. - Неплохо выглядишь. Гораздо лучше, чем в нашу прошлую встречу.
        - Взаимно. - Я спрятала стилет. - Прости, что потревожила твой сладкий сон.
        - О, ma chere traitresse[77 - Моя дорогая предательница (фр.).], не путай праздный внешний вид с ленью. Я сутки корпел над документацией - неотъемлемой спутницей бескрайних полномочий. - Свободной рукой он потер воспаленные веки. - С недавнего времени сон для меня непозволительная роскошь.
        - Уж точно не больная совесть мешает тебе уснуть.
        - Тебе корона совсем мозг расплющила? Забыла, чему я тебя учил? - раздраженно фыркнул Джекс. - Мораль, лапушка, - удел счастливчиков. А совесть позволительна лишь тем, кто обладает богатством выбора.
        - А ты разве не счастливчик, раз сидишь в этом роскошном дворце?
        - Я тот, кто поднялся к свету из бездны. Тот, кто не боялся порицания и не требовал славы. - (Снаружи грохотал гром.) - Я всегда бился за сохранение нашей прослойки, хотя это на редкость неблагодарный труд.
        Так легко было вообразить, что мы остались только вдвоем во дворце. В целом мире. В Зеркальной галерее царила мертвая тишина, нарушаемая лишь раскатами грома. Неплохое место для смерти. Мысли скакнули к серебряной пилюле у меня в кармане. Жаль, нельзя отдать ее Джексу. Лучше погибнуть от яда, чем от клинка.
        - У тебя алые слезы, - флегматично заметил Джекс. - Кто-то из этих скотов насытился твоей аурой?
        Я вытерла щеки.
        - Можно подумать, тебе не наплевать.
        - Когда на человека плевать, ради него девятерых не убивают.
        - Старая песня. Ты даже не удосужился лично расправиться с ними!
        - Зачем пачкать руки самому, когда вокруг столько желающих?
        - Вот именно. Ты привык переваливать всю грязную работу на нас, а мы и рады стараться.
        Я протиснулась мимо. Джексон пристально наблюдал за мной, однако с места не тронулся, только затянулся сигарой.
        - Думала застать тебя в Королевских покоях, - заметила я. - Хотя всем известно, какая участь постигает королей в Сайене… но ты ведь никогда не мог устоять перед троном.
        - Который ты бессовестно увела прямо у меня из-под носа. - Джексон говорил шутливым тоном, однако, судя по позе, был готов в любой момент атаковать меня собранными подопечными. - Кстати, поздравляю. Уверен, отыскать меня было непросто. Спросил бы, как тебе это удалось, но ведь теперь все, включая Сайен, в курсе, что ты умеешь хранить секреты.
        Его слова затронули потайные струнки, пробудив рвущееся на волю крохотное, еще не оперившееся нечто глубоко внутри меня.
        - Знаешь, что они творили со мной там, в подвале?
        Дождь хлестал по стеклам, отражался в зеркалах.
        На мгновение Джексон лишился дара речи. В ближайшем зеркале вырисовывался его тускло освещенный профиль.
        - Они лили мне в горло воду, пока я не начинала захлебываться собственной рвотой. Морили голодом. Избивали. Запирали в ледяной тьме. Пока ты купался в роскоши.
        - Разве это не пошло тебе на пользу? - Трепет, с которым был задан вопрос, звучал кощунственно. - Не укрепило твой дух?
        В глазах у меня предательски защипало.
        - Ты знал! - вырвалось у меня. - Знал с самого начала. - Я выхватила стилет, намереваясь пронзить это гнилое сердце. Последние крупицы сострадания улетучились. - Cleir chainte![78 - Мерзавец! (ирл.)] Ты ведь был мне как отец…
        Внезапно Джекс отбросил сигару и крепко стиснул мое запястье. Я застыла, трепеща перед его гневом, как в давние времена.
        - Заблуждаешься, лапушка! Кто тебя воспитывал, если не я? Истинный отец защищает свое дитя. Истинный отец находит и развивает в нем потенциал. Мстит обидчикам. Жалкий невидец, родивший тебя на свет, не сделал ничего из вышеперечисленного. А кто сделал? - Его ладонь была холодной на ощупь. - Ты много страдала, многое перенесла - и это закалило тебя. Кому под силу сокрушить несокрушимую Черную Моль?
        Вторая - слабая моя рука взметнулась вверх. Джексон замер, когда в ямку под подбородком ему уперлось дуло револьвера.
        - У меня осталось одно уязвимое место - нездоровая привязанность к тебе, - произнесла я.
        Джексон вздернул брови.
        - Меня послали убить тебя.
        Над дворцом разыгралась буря. Сквозь оглушительные раскаты грома я слышала только, как стучит кровь в висках.
        - Убить меня? - ухмыльнулся Джексон. - Брось, Пейдж. Мы оба знаем, что этого не случится. Ты могла расправиться со мной во время битвы, но в последний момент пощадила.
        - А если я переменилась?
        - Ну разумеется, темная владычица. Ты совершенно преобразилась. Теперь шкура у тебя дубленая, не хуже моей. - Молния озарила его мертвенно-бледное лицо. - Увидев тебя, я на секунду поверил, что ты приняла мое предложение о сотрудничестве.
        - Плохо ты меня знаешь.
        - Напротив, - убаюкивающим тоном заверил Джекс. - Я знаю тебя вдоль и поперек, Бледная Странница.
        - Жалею только об одном. До сих пор не укладывается в голове, как тебя угораздило попасть в приспешники к рефаитам. Ты ведь никогда не признавал авторитетов.
        - Ты, как мне чудилось, тоже, однако убить тебе приказали, - парировал Джекс, невозмутимо созерцая револьвер. - Интересно кто?
        Пока он разглагольствовал, мой фантом прощупывал эфир. Остальные сосредоточились в северном крыле. Однако подавать сигнал никто не спешил.
        - Какая разница, - отмахнулась я. - В республике Сайен все мы марионетки. Кстати, твой заместитель без пяти минут покойник. Да, речь о Старьевщике. Или лучше называть его мистер Рэкхем?
        - Так ты теперь наемница? - протянул Джексон, явно заинтригованный. - Неожиданный поворот. Потешь мое любопытство, поведай, кто жаждет убрать меня из игры?
        - Я достаточно потешила тебя в свое время.
        Миниатюрная камера слегка давила на ключицу. Нужно только выстрелить.
        Всего одна пуля.
        Всего одна цель.
        - Если надеешься сорвать куш за Рэкхема, ты обратилась не по адресу, - скривился Джекс. Сигара дымилась на полу между нами. - Польза от него есть, не спорю, но с недавних пор он превратился в сплошную неприятность, а наглость я презираю больше непрофессионализма. Он пытался убить тебя, поэтому ты имеешь полное право мстить.
        - Сначала разберусь с тобой. - (Дуло глубже впивалось в мягкую плоть.) - Согласен?
        - Пчелка, ты меня разочаровываешь. Я ведь учил тебя трепетно относиться к красоте, ценить вложенный в нее труд.
        Мои пальцы крепче стиснули рукоять. В доверительной беседе я рассказала Джексу, как отец называл меня seilean - в переводе с ирландского «пчелка», - и сейчас он нагло присвоил это прозвище.
        - Кощунство разводить грязь в таком прелестном зале, - с натянутой улыбкой вещал Джекс. - Имей уважение, воспользуйся фантомом. Человеку с моей репутацией обидно погибать от такой банальной вещи, как револьвер.
        - Прости, не могу. - Я тоже вымученно улыбнулась. - Рада бы, но не могу.
        - Значит, моя смерть содержит некий посыл. - Его взгляд метнулся к дверям. - Впрочем, можешь не объяснять. Теперь понятно, кто дергает тебя за ниточки.
        Я обернулась.
        На пороге высился Арктур с двумя мечами. Эктоплазма на манер боевой раскраски покрывала лицо.
        - Арктур Мезартим! - хохотнул Джексон. - Вот так сюрприз!
        Воспользовавшись его замешательством, я высвободила руку и попятилась. Джексон будто и не заметил этого, всецело сосредоточившись на незваном госте.
        Неуютно было наблюдать в одном помещении обоих мужчин, оставивших в моей жизни глубокий и неизгладимый след. Через двадцать с лишним лет Арктур очутился лицом к лицу с предателем, чей эгоизм подорвал его веру в людей и обрек на немыслимые страдания.
        - Джексон Холл. - В голосе рефаита звенел металл. - А ты переменился с нашей последней встречи. Правда, тогда я не знал твоего имени.
        - Зато ты не поменялся. Отрадно созерцать тебя во плоти, - произнес Джекс так сердечно, словно беседовал со старинным приятелем в кофейне. - Видел тебя в колонии, но мельком. - Ему хватило наглости улыбнуться. - До сих пор маешься хронической болью в шрамах?
        - Милостью наследной правительницы.
        - Ты не охренел, Джекс? - Меня распирало от злости. - Стоишь здесь и лыбишься после бесконечных подлянок, серого рынка, спекуляций…
        - Я много раз сбрасывал кожу, но всегда оставался змеей. Такова моя истинная - непреодолимая сущность. - Джексон окинул меня взглядом, который я так стремилась заслужить. Взглядом одобрительным и гордым. - И до спекуляций докопалась? Умно. Она ведь умница, еще бы не геройствовала сверх меры, - заговорщически подмигнул он Арктуру. - Впрочем, моя школа. А вот ты, Арктур, так и не усвоил, что нельзя доверять людям.
        Я снова направила на Джекса револьвер:
        - Ах ты…
        - Спокойно, Пейдж, - произнес Арктур. - Больше он не причинит мне зла.
        - Как всегда, немногословен, - мрачно хохотнул Джекс. - Как всегда, наделяешь революцию человеческим лицом. Ты как торговец масками. Чревовещатель. Телохранитель, которому некого охранять. Чья миссия потеряла всякий смысл после падения Моталлатов.
        Арктур стоял не шелохнувшись. Глаза пылали, но их огонь не грел.
        - Да-да, мне известна история вашего доблестного клана. - Джексон смаковал каждое слово. - Верность принципам. Слепая приверженность устаревшим традициям и равнодушным богам свели вас в могилу. Хотя, надо отдать тебе должное, ты пользуешься безграничным доверием моей подельницы, нового объекта твоей так называемой защиты. - Снова кривая ухмылка. - Пейдж, ты в курсе, на какие метаморфозы способен твой дружок?
        - Да, имела удовольствие наблюдать. - У меня вспотела ладонь. - И давно ты узнал?
        - Сразу по приезде в Первый Шиол. Это было ясно как день.
        - Само собой. Хорошо вам, гениям.
        - Не скромничай, блудная дочь, ты бы сама догадалась, если бы не разменивалась на глупую лирику. - Он холодно взглянул на Арктура. - Будь у меня шанс вернуться в прошлое, самолично зарезал бы Гектора Гринслейта. Не потому, что он похитил Пейдж, а потому, что из-за него она очутилась в Первом Шиоле, с тобой. Посмотри, в кого она превратилась под твоим… наставничеством. Такая праведная, в любую минуту готовая умереть в какой-нибудь нелепо героической манере.
        - Я вижу, в кого она превратилась, - медленно отозвался рефаит, - но в этом нет ни твоей, ни моей заслуги.
        - А тебя не смущает, сколько лет она плясала под мою дудку, прежде чем переметнуться к тебе? - вкрадчиво полюбопытствовал Джекс. - Никогда не улавливал в ней мои черты? После того, что я сотворил с тобой, тебя не коробит ее неспособность возненавидеть меня, а уж тем более убить?
        - Не спеши с выводами. - Я вскинула револьвер.
        Джексон повернулся ко мне.
        - С чего такая уверенность, темная владычица? - процедил он. - Разве насилие не противоречит твоим новообретенным идеалам?
        - С того, что Арктур ошибается. - Мой голос звучал еле слышно. - С того, что породил меня ты, Джексон Холл. Я - твой монстр.
        Его зрачки темнели, точно два пулевых отверстия.
        - Думаешь, твои угрозы меня задевают? Напротив, они внушают гордость за тебя, Бледная Странница. - Джекс не кривил душой. Его глаза горделиво поблескивали, рот кривился в триумфальной улыбке. - Не валяй дурака. Забудь нелепый приказ устранить меня. Перестань размениваться на ничтожество вроде Арктура Мезартима. - Он протянул руку. - Позволь раскрыть тебе мои истинные намерения, лапушка. Намерения, которые я так долго вынашивал.
        - Ответ тебе известен, Джекс. Мое решение не поменялось.
        Он схватил меня за руку. Арктур метнулся к нам, но я предупредительно выставила ладонь.
        - Выслушай меня, Пейдж, - зашептал Джексон. - Грядет переломный момент. Все нумы возвещают об этом - о конце света, о войне границ. - (Моя кожа покрылась мурашками.) - Встреть его на моей стороне. В конце концов, кто такая подельница без главаря мимов?
        Над парком взметнулась красная ракета, окрасив залитые дождем стекла кровью.
        - Сама себе хозяйка! - Я резко высвободилась и, отступив на шаг, прицелилась прямо ему в сердце.
        Джексон больше не пытался меня переубедить. На его лице не дрогнул ни один мускул. Передо мной стоял Белый Сборщик, не ведающий страха. Я стиснула револьвер двумя руками и взвела курок.
        - Мне кое-что известно, Пейдж. О тебе и о твоей семье, - протянул Джекс. - Пристрелишь меня, и все секреты отправятся прямиком в эфир.
        - Не смей… не смей трогать семью. Не оскверняй само слово!
        - Разве благодаря мне ты не обрела новую?
        Руки у меня тряслись. Мир сузился до мушки револьвера и размытого лица перед ней. Пальцы словно одеревенели. Джексон по-прежнему дышал, скалился, а время стремительно утекало.
        Он обрек на смерть всех заключенных в первой колонии, обрек Рантанов на двадцать лет немыслимых страданий. Вносил смуту в Синдикат, торговал ясновидцами, снова и снова доказывая свою истинную сущность.
        Тем не менее мне не хватало духу выстрелить. Схлестнись мы в новой битве за власть или на поле боя, и моя рука, скорее всего, не дрогнула бы. Но пустить пулю в безоружного… Нет.
        Поражение нахлынуло волной. Раздавленная собственной слабостью, я протянула револьвер Арктуру.
        - Не могу. Он твой. Отомсти, если хочешь.
        Помедлив, Арктур взял револьвер и покосился на Джексона, застывшего с гордо поднятой головой.
        - Ты не посмеешь. По крайней мере, при ней, - замурлыкал Джексон. - Останься мы с тобой тет-а-тет, возможно. За двадцать лет твоя ненависть прочно укоренилась, а зуд в шрамах питает ее, не дает угаснуть.
        Арктур повертел оружие, поднял на свет, однако целиться не спешил. Впрочем, убирать тоже.
        - Ярость клокочет в тебе, рефаит. - Тон Джексона сделался безучастным, лицо окаменело. - Она зрела десятилетиями, словно вино в темном погребе. Полагаю, ты готов разорвать меня на куски, как обезумевший монстр, в которого можешь превратиться. - Он шагнул к Арктуру и, вывернув пустые ладони, кивнул мне. - Однако дерзнешь ли ты дать выход своему гневу на глазах у Пейдж? Раскроешь ли свою звериную натуру, убив человека, заменившего ей отца?
        - Не слушай его! - взмолилась я. - Он пытается запудрить тебе мозги. Если хочешь разделаться с ним, стреляй.
        Казалось, молчание длилось целую вечность. Джексон притих. Натянутая как струна, я ждала, когда грянет выстрел. Разнесется запах пороха и смерти.
        Не знаю, как я устояла на ногах, когда Арктур вложил револьвер в мои онемевшие пальцы.
        - Я ведь говорил, - тихо произнес он, - бороться можно по-разному. - Рефаит отступил на шаг. - Не в моих правилах убивать безоружного. Кем бы он ни был. Не хочу уподобляться Саргасам. Пусть это и глупо с моей стороны.
        Джексон пытался казаться невозмутимым, однако из груди у него вырвался отчетливый вздох облегчения.
        - Как трогательно. Смотрю, вы два сапога пара, - ехидно констатировал он, однако в голосе звучала хорошо знакомая мне угроза. - Сочувствую, Арктур… ты так и не поумнел.
        Он прижал два пальца к локтевой ямке. В галерее повеяло холодом, зеркала затуманились морозом, влага на окнах заиндевела. Сборщик призывал подопечного.
        - Прекрати! - рявкнула я. - Джексон, подколодная ты змея…
        Слишком поздно. Он уже явился.
        Еще по эфиру я поняла, с чем имею дело. Тот же полтергейст противостоял мне в битве за власть. Садист, расчленивший пять женщин и сгинувший во всепоглощающей черной дыре.
        С моих губ сорвалось только:
        - Твою мать!
        - Защити меня, приятель, и прогони врагов, - провозгласил Джекс. - Я привел к тебе старинного товарища, но сперва, сделай одолжение, избавь нас от присутствия дамы…
        Потрошитель отреагировал молниеносно, не дав мне опомниться. Он вихрем пронесся по галерее, вздернул меня, как на виселице, и с размаха швырнул об зеркало.
        Брызнуло стекло. Голова ударилась о металлическую раму. Следом запульсировал талисман. Не успела я и глазом моргнуть, как снова скорчилась на полу, а зеркало покрылось паутиной трещин. Эфир стенал над изувеченными нумами. Не дожидаясь, пока я соберусь с силами, а уже тем более встану, Потрошитель взмыл к потолку и обрушил хрустальную люстру между мной и Арктуром.
        Я заслонила глаза. В ушах стоял приглушенный рев, кожа покрылась липким потом. Где-то вдалеке надрывался Джекс. Я поползла к дверям, оставляя за собой кровавый след. Полтергейст спикировал на меня. Бесплотная ледяная рука сдавила горло, ногти Джека Потрошителя царапали плоть…
        Огромный хитросплетенный арсенал просвистел над головой, выдворив полтергейста из зала. Мгновение спустя мы с Арктуром мчались прочь из Зеркальной галереи.
        - До новых встреч, лапушка! - кричал мне в спину Джексон. - В следующий раз выбирай в напарники ясновидца, а не Рантана. Буду ждать с нетерпением! А ты, Арктур, хорошенько позаботься об этой потаскушке.
        Его злорадный смех гремел под сводами. От ярости у меня открылось второе дыхание - под натиском моего фантома Сборщик умолк и рухнул на пол.
        Арктур уцепился за меня и подхватил меч, второй по-прежнему валялся в галерее. Я надеялась, что, устранив Джексона, избавлюсь от Потрошителя, однако полтергейст продолжал нас преследовать. Спина взмокла, в ушах звенело. Я провалила задание, подвела Дюко.
        А значит, терять мне больше нечего.
        В волосах алмазами застыли бусинки пота. Спотыкаясь и поддерживая друг друга, мы добрались до взломанных дверей южного крыла. Переступив порог, я машинально заперла створки. На середине лестницы Арктур упал, увлекая меня за собой.
        - Нет-нет! - Дыхание вылетало изо рта густыми белыми облачками. - Поднимайся. Надо идти…
        - Освободи пленников. Брось меня, Пейдж.
        Двери внизу слетели с петель. Полтергейст с воплем ринулся на нас. От злости и страха адреналин в моей крови зашкаливал. Подавив остатки инстинкта самосохранения, я повернулась к Потрошителю и выставила левую ладонь с вырезанным на ней словом РОД.
        - Прочь! - То же самое я говорила призраку, питавшему «Экстрасенс». - Убирайся в кромешную тьму…
        Из рубцов хлынула энергия, похожая на ту, что возникает при отрешении, но в разы мощнее. Полтергейст замедлил темп. Внезапная преграда не просто не утихомирила, а, наоборот, только разъярила монстра. Очевидно, я высвободила силу, названия которой не знала.
        - Ну и ладно! - завопила я. Давление усилилось. Полтергейст рванул вперед, эфир содрогнулся от его визга. - Смелее, Джек. Не тяни, ты ведь давно мечтал заполучить странницу.
        Ну вот и все, сейчас он расплющит меня, раздавит, как мокрицу. Внезапно полтергейст отпрянул, как будто наткнулся на невидимый барьер. Давление прекратилось, и я в изнеможении привалилась к стене.
        Сигнальная ракета взмыла вверх, небо озарила яркая вспышка. Стиснув зубы, я сняла с подставки пылающий факел и поднесла к ближайшей гардине. Огонь взметнулся по ткани к обшитому деревом потолку. Я подожгла все шторы и занялась портретами: Жорж Бенуа Менар, Фрэнк Уивер, Абель Мейфилд, Ирен Турнер, весь омерзительный театр марионеток, допустивший этот кошмар. Полюбовавшись их оплывающими физиономиями, я метнула факел в шпалеру.
        Спалить это проклятое место дотла!
        Пламя окрасило коридор пульсирующим узором света и тени. Я бросилась к Арктуру, закинула его руку себе на плечи… и со стоном отчаяния рухнула на колени, придавленная его могучей комплекцией.
        - Арктур! - Я трясла его за плечи, ощупывала неподатливое, одеревеневшее тело. - Вставай. Ты слишком тяжелый…
        - Знаю. - Из-под перчаток выпирали вздувшиеся жилы. - Беги, Пейдж. Спасайся.
        - Нет.
        Огонь уже перекинулся на потолок. Проклиная себя последними словами, я обхватила лицо рефаита ладонями и запрокинула ему голову.
        - Ты все еще хочешь меня? - произнесла я.
        Почти угасшее пламя в его глазах разгорелось с новой силой.
        - Скажи, что хочешь. - Наши губы почти соприкасались. - Скажи, что не отступишься.
        Спину нестерпимо жгло. Казалось, места опаснее нельзя и вообразить, однако на долю секунду мне почудилось, что мы опять одни на целом свете, в другой колыбели революции, качавшей нас, когда все только начиналось. Арктур коснулся моей щеки, прижался лбом к моему лбу и вдруг обмяк в безмолвной капитуляции. Он ничего не ответил, но я и так знала. Потому что знала его.
        - Вставай, - шепнула я. - Пора возвращаться в Париж.
        На сей раз он поднялся вместе со мной и повел меня вниз по лестнице, прочь от пожара. Воздух накалился. Повсюду плыл густой дым.
        - Остаешься на шухере. - Я закашлялась в рукав. - Сейчас приведу пленников.
        Я выудила из кармана ключи и молнией помчалась по коридору, мимо безлюдных покоев. Обогнула четырех распростершихся без сознания легионеров и, добравшись до скопления лабиринтов, отворила ближайшую дверь. За ней на небольшом столике горела керосинка.
        - Кто здесь?
        Налобный фонарь высветил решетчатую стену. Между прутьями торчала худая смуглая рука, принадлежавшая человеку в белой тунике. Борода совершенно преобразила его лицо, однако шрам на лбу, янтарные глаза и родинка остались неизменными.
        - Пейдж, - выдохнул бородач.
        - Зик! - Я припала к решетке. - Живой!
        - Ты пришла за нами. - Он стиснул мою ладонь и слабо улыбнулся. - Надин не сомневалась, что ты придешь.
        - Само собой. - Я загремела ключами. - Знаешь, какой нужен? - Зик кивнул, и я отдала ему всю связку. Из камеры разило пoтом и мочой. - Где Надин?
        - Тубан увел ее пару часов назад. - Зик вдруг начал заикаться. - Я должен ее найти!
        - Найдем обязательно.
        Он подобрал ключ и распахнул дверь камеры. Двенадцать изнуренных ясновидцев в белых туниках стали пробираться к выходу.
        - Майкл, - прохрипела я, всматриваясь в угрюмые лица. - Зик, где Майкл?
        Зик выводил пленников, помогал тем, кто от слабости не мог даже подняться.
        - Который?
        - Майкл Рен. Нечитаемый, примерно твоих лет, молчун…
        - Он был здесь, - вклинился опиравшийся на Зика гадатель с жидкими волосами. - Но вчера его забрали. Куда - понятия не имею.
        Мы разминулись буквально на несколько часов. Я поманила ясновидцев в коридор:
        - Держитесь меня. Пора уносить ноги.
        - Нас пристрелят, - раздался чей-то голос.
        - Ну, выбора у нас особо нет. Если только вы не хотите сгореть заживо. - Едкий запах дыма усилился. - Мы не пойдем мимо снайперов. Есть другой путь, через систему подземных ходов.
        - Как ты и говорил, Пол, - пробормотал Зик.
        Гадатель удовлетворенно кивнул:
        - Старая гидравлика.
        Арктур ждал в конце коридора. Вдали от полтергейста он заметно окреп.
        - Страж, - вытаращился на него Зик. - И ты здесь.
        Рефаит молча кивнул. Какая-то медиум, всхлипнув, шарахнулась в сторону.
        - Не бойтесь, - успокоила я. - Он друг, ручаюсь.
        Мы передвигались по возможности быстро, учитывая плачевное состояние узников. Я провела их под лестницей, минуя два отряда легионеров. Наконец мы очутились в Нижней галерее, через которую и попали во дворец. Жар успел проникнуть и сюда.
        Впереди вырисовывалась толпа лабиринтов. В противоположном конце галереи Анку и Леандр, вооруженный штурмовой винтовкой сайенского образца, караулили двери в северное крыло. Ковер хлюпал у меня под ногами, от него воняло чем-то знакомым, да так, что слезы наворачивались. Леандр заметил меня первым.
        - Пейдж, сюда, скорее. - Он посторонился, пропуская пленников. - Рейнельда ушла вперед. С ней Сиротка и твоя приятельница Надин.
        - Надин? - встрепенулся Зик. - Что он сказал про Надин?
        - С ней все в порядке. Она уже выбралась, - перевела я и подтолкнула его к дверям. - Шевелись.
        Почуяв приближение сторонних лабиринтов, я обернулась и выхватила револьвер. Тубан вломился в галерею вместе с Ситулой и еще восемью рефаитами.
        Анку прицелился в Тубана из дробовика. Мы были так близки к свободе, я уже чувствовала ее запах, насыщенный, как дым, который сочился с потолка, из-под дверей.
        - Тубан, позволь нам уйти! - Каждое слово разрывало мне грудь. - Наследная правительница огорчится, если ее детище сгорит дотла.
        - Если вы с любовничком надеетесь выбраться целыми и невредимыми, то напрасно. - Тубан ступил в круг света от жаровни. Вместо правого глаза зияла дыра, на щеке запеклась эктоплазма. - Око за око, Арктур, - шипел он. - Сейчас я выковыряю глаз твоей подружке и заставлю проглотить.
        К запаху гари примешивался другой, маслянистый. Внезапно меня осенило. Керосин! Взгляд метнулся от пропитанного горючей смесью ковра к люстре, унизанной зажженными свечами. Леандр наставил на нее пистолет.
        Тубан побежал. Я вытолкнула Зика за дверь, а Леандр разрядил в люстру обойму. Пуля ударила в потолочный крюк. Сгрудившись в северном крыле, мы наблюдали, как хрустальная махина летит вниз. Я успела оттолкнуть Леандра за секунду до того, как люстра рухнула в озеро керосина.
        Взметнулось ослепительное зарево. Пламя охватило половину галереи, между нами и рефаитами выросла огненная стена, поглотившая Тубана. Леандр и Анку с грохотом заперли двери.
        Дальнейшее запомнилось урывками, вспышки просветления чередовались с провалами. Вот мы бежим по паркету, и лишь луна освещает нам дорогу. Какой-то солдат стреляет в нас через окно. Моя последняя пуля - та, что предназначалась Джексону, - раскалывает забрало. Анку швыряет в солдата топор, а Леандр перерезает горло. Анку выдергивает из бездыханного тела топор, его лезвие обагрено кровью.
        Набитая силуэтами комнатушка. Окровавленными руками Леандр выталкивает меня сквозь полуприкрытую, сливающуюся со стеной дверь на каменную лестницу и командует:
        - Иди! Я о них позабочусь.
        У подножия лестницы сыро. Поворачиваю налево, в западном направлении, налобный фонарь озаряет подземный резервуар. У линии опор, исчезающих во мраке, собралась вода. Вот оно, заброшенное водохранилище, которое простиралось под необъятным цветником позади дворца. От запаха воды мутило, пальцы машинально нащупали подвеску.
        Следуя указаниям Рейнельды, я повернула направо, в сводчатый туннель. Услыхав за спиной голос Зика, протиснулась между двумя замшелыми трубами, поднырнула под третьей и устремилась вперед. Боль в раненой ноге была такая, что я опасалась лишний раз на нее наступать.
        Потянуло холодом. Очевидно, Рейнельда уже вылезла на поверхность. Заметив полоску лунного света, я погасила фонарь и уперлась в тупик. Нащупав ногой выемку в кладке, уцепилась за край люка, оттолкнулась и через мгновение распласталась на заснеженной Рю де Резервуа. Штанина насквозь пропиталась кровью.
        Из дворца мы выбрались. Осталось выбраться из города.
        Вскоре из люка высунулся Зик. За ним Арктур. Через трещину в крыше дворца валил черный дым. Пламя охватило второй этаж, где оставался Джексон. В эфире больше не чувствовался его лабиринт.
        На полпути к кладбищу я замедлила шаг и схватилась за бок. Последний штрих. Я расстегнула дождевик, направила камеру на зарево и давила на крохотную кнопку до тех пор, пока не раздался явственный щелчок.
        Дюко будет, чем похвалиться перед руководством. Я поковыляла вслед за Арктуром и Зиком. Тем временем все караульные побросали посты и бросились во дворец.
        За моей спиной полыхал Шиол II.
        Небо окрасилось в цвет вулканической лавы. Воняло палеными волосами и гарью. Скоро шедевр архитектуры семнадцатого столетия обратится в пепел. Мария бы мной гордилась!
        Обратно в город, истекая кровью. Арктур помог мне перелезть через кладбищенскую стену. У входа в склеп маячила вооруженная фомкой Иви.
        - Пейдж! - всполошилась она. - Ты ранена?
        - Пустяки, царапина. - Я направилась к ней. - Пришла все-таки.
        - А куда деваться. - В ее глазах отражалось затянутое черным дымом небо. - Рейнельда уже увела Сиротку. Она говорит, туннель не выдержит всех разом. - Хиромантка покосилась на мою шею с отчетливыми кровоподтеками. - Это ведь Тубан, его работа?
        - Да.
        - Надеюсь, ты подпортила ему шкуру из револьвера.
        - Вспорола глотку. А Страж вырвал ему глаз.
        Удивление на лице Иви сменилось злорадством.
        - Однако! - хмыкнула она. - Мелочь, а приятно.
        За спиной вдруг послышалось:
        - Махоуни?
        Какая-то заклинательница, тяжело дыша, привалилась к надгробному камню.
        - Надин? - Я опустилась рядом с ней на корточки. - Надин, это ты?
        - Где-то глубоко под синяками. - Губы заклинательницы тронула слабая улыбка. - Долго же ты собиралась.
        Зик спрыгнул со стены и бросился к сестре. Она обняла его одной рукой, освежеванные до мяса пальцы кровоточили.
        - Иви, поторопись! Я дождусь Леандра и Анку. Они ведут ясновидцев из южного крыла.
        Зик помог сестре встать, однако, заглянув в кромешную тьму склепа, она согнулась чуть ли не пополам, плечи судорожно вздымалась. Брат с сестрой растворились в темноте. Отсалютовав мне фомкой, Иви последовала за ними.
        - Иди, - кивнула я Арктуру. - Я скоро догоню.
        - Береги себя, юная странница, - после недолгого раздумья отозвался он и скрылся в склепе, оставив меня наедине с усопшими.
        Потекли томительные минуты. Заметив Леандра с бесчувственной женщиной на руках, я рванула к ним. Взобравшись на стену, Анку палил из дробовика, Леандр же спешно подталкивал меня к склепу.
        - В туннель, vite[79 - Живо (фр.).]. - Он буквально впихнул мне женщину. - Позаботься о моей сестре.
        Анку перезарядил дробовик, грянули выстрелы. В ответ раздался оглушительный, леденящий кровь вопль, в котором сливались тысячи голосов.
        Эмит.
        - Леандр! - гаркнула я. - Пленники…
        - Предоставь их мне. А сама поторопись!
        Чернильная духота склепа обступила меня. Ослабевшими руками я старалась поддерживать изможденную Ля Тараск. Ее длинные платиновые волосы струились по спине, взгляд затуманился после переселения. Я помогла ей спуститься в потайной лаз и снова зажгла налобный фонарь.
        Когда мы поравнялись с лестницами, Ля Тараск немного пришла в себя.
        - Спускайся, - велела я. - В темпе.
        Босая, она ступила на перекладину и обвела помещение отсутствующим взглядом. Только бы не свалилась и не свернула себе шею.
        Карабкаясь с лестницы на лестницу, мы спустились в Воровской туннель. Опьяненная трансом, Ля Тараск повисла на мне, ноги у нее заплетались. Мы преодолели почти полдороги до перевалочного пункта, как вдруг мое внимание переключилось на эфир.
        За нами следовали всего четыре лабиринта.
        Самое логичное объяснение - ясновидцев тоже накачали кровью эмитов. Однако сердце тревожно стучало, инстинкт гнал меня назад. Я помогла Ля Тараск сесть и набросила ей на плечи свой дождевик.
        - Скоро вернусь. Не бойся, ты в безопасности.
        Она вяло кивнула.
        Я помчалась обратно к лестницам. Леандр уже спустился и теперь направлялся к туннелю. За ним по пятам шли Анку, седовласый мужчина со смутной аурой, полиглот. И больше никого.
        - Где остальные? - Мой голос дрогнул. - Леандр?
        - Туннель не резиновый. - Он протиснулся мимо меня. - Пусть топают через лес.
        Из меня словно выкачали весь воздух. Губы тряслись. Я одним прыжком настигла Леандра и схватила его за руку так, что кости затрещали. Он резко обернулся, лицо выражало нетерпение. Анку даже не замедлил шаг.
        - Ты их бросил! - Мой голос звенел натянутой струной, которая вот-вот лопнет. - Бросил на произвол судьбы.
        - Не бросил, а направил в заповедник Медон. Какой-никакой, а шанс. - (В груди у меня помертвело.) - Уговор был провести через туннель твоих людей, темная владычица. Ты ведь не думала, что мы потащим с собой как минимум тридцать заключенных?
        - А эти двое? - пылко возразила я. Незнакомцы на всякий случай попятились. - Сколько они тебе отвалили?
        - Просто не отставали. - Леандр упрямо сжал губы.
        - Ты с самого начала не собирался с ними возиться! - выпалила я. Осознание подлости угнетало, душило. - Через заповедник им не выбраться. Проклятье! Ты хоть понимаешь, на что обрек этих несчастных?
        Я развернулась и помчалась со всех ног.
        В лесу пленники неминуемо погибнут. Сгинут в пасти эмитов. Подорвутся на минах. Добежав до лестницы, я ухватилась за перекладину, но не успела нащупать опору, как Леандр сдернул меня вниз и припечатал о стену.
        - Vous allez rester avec nous?![80 - Куда намылилась?! (фр.)] - орал он, заламывая мне руки. - Вье-Орфеле ты нужна живой!
        - Putain d’imbecile! Espece d’enfoire…[81 - Вонючий козел! Скотина… (фр.)] - отбивалась я. - Без нас они пропадут! По-твоему, спасать нужно только своих? Бессердечный выродок!
        - По-моему, я очень ясно выразился, кто здесь король, - процедил он, брызгая слюной. - И ты приняла мои условия.
        Мною овладела безудержная ярость, она затуманивала рассудок, подавляла всяческую осторожность. Мой фантом ворвался в чужой лабиринт. Доходяга с негодующим воплем отшатнулся.
        Мир словно раскололся надвое. Леандр выбросил кулак и царапнул мне по щеке кастетом - нарочно или нет, не знаю. Я не осталась в долгу и, отпихнув Леандра, снова метнулась к лестнице. Он стащил меня за шиворот, и мы оба рухнули на пол, не переставая молотить друг друга руками и ногами. Я перекатилась на спину и ударила Леандра коленом в пах, однако он не ослабил хватку и пытался уволочь меня подальше от лестницы, обреченных ясновидцев и данного мною обещания.
        Леандр вдавил меня в стену, удерживая запястья. Я прогнула спину и выпятила грудь. Точно загнанный зверь, дикий медведь в клетке, я не могла ни думать, ни дышать. Все мысли были только об одном: как вырваться на волю. Я боднула Доходягу так, что зубы застучали. Он взвыл от боли, из носа хлынула кровь. Пока Леандр отвоевывал пальму первенства, я вдруг услышала. Почуяла.
        Легкая вибрация. Вибрировал воздух, земля. Что-то назревало в темноте. Содрогалось. Сыпалось. Настораживало. Леандр застыл, ноздри его раздувались.
        Сначала послышался рев. Отдаленный, он стремительно приближался. А потом хлынула вода.
        Настоящий вал.
        Вода была повсюду. Била из щелей в правой стене туннеля. Хлестала с потолка. Мозг еще не распознал опасность, а ноги уже сами несли меня прочь. Страх подхлестывал меня, и он же лишал дара речи.
        Потоп.
        В висках стучал адреналин. Не сговариваясь, мы с Леандром рванули с места.
        Вымокшие до нитки, мы ввалились в Воровской туннель. Вода подступала, брала в кольцо, слепила. Сквозь пелену паники, туманившей рассудок, пробились слова Рейнельды, что влага в туннели поступает из подземного источника или озера.
        Озеро. Точно, озеро. Похоже, оно вышло из берегов.
        Абаддон - вот наш единственный шанс на спасение. Наводнение! - транслировала я что есть мочи Арктуру. - Скоро здесь все затопит. Спасайтесь!
        Пуповина отозвалась пугающей вибрацией.
        Впереди Анку закинул Ля Тараск на плечо и взобрался на отвесный склон, ведущий к Абаддону. Мне почему-то вспомнилась вырезанная Леандром табличка, строки, которые вот-вот сгинут вместе с Воровским туннелем.
        Леандр начал карабкаться по склону, сапоги то и дело соскальзывали. Мы обречены. Все до единого. Стихия погубит нас, утянет на дно. От осознания неизбежного меня будто парализовало.
        Леандр обернулся, по лицу градом струился пот. Он почти забрался наверх. Я застыла у подножия, не в силах шелохнуться.
        - Пейдж! - крикнул он и осторожно заскользил вниз. Я смотрела на него во все глаза и не двигалась с места. - Marchereve, давай руку…
        Слишком поздно. Сокрушительной волной меня смыло в пропасть.
        В детстве бабушка с дедом раз в год водили меня на Лох-Бел-Чад, жемчужину среди голубых озер Галтимора. Добирались туда пешком из деревушки Россадрхид. Первый наш поход состоялся, когда мне стукнуло четыре, и дедушка почти всю дорогу тащил меня на спине.
        Для путешествия всегда выбирали позднюю осень, пока не ударили заморозки. В овраге клубился туман, ледяная вода обжигала, однако Mamo[82 - Бабушка (ирл.).] в обязательном порядке устраивала заплыв. На берег она выбиралась раскрасневшаяся, измученная, продрогшая, а потом почти неделю отогревалась у камелька. Тем не менее купание каким-то непостижимым образом наполняло ее энергией.
        В свой первый поход я опасливо наблюдала, как бабушка растворяется в тумане. Приглядывать за мной поручили деду, но он задремал, утомившись после нелегкого отела. Заинтригованная и напуганная, я подошла к самому краю затянутого молочной дымкой озера и стала ждать, когда вернется Mamo. Текли минуты, а она все не появлялась, и я решила сама отправиться на поиски.
        И прыгнула.
        В ту пору я располагала лишь прото-аурой. Неокрепший фантом еще не умел бороздить просторы. Однако вода пробудила дремавший во мне инстинкт, который ждал своего часа. Помню, как любовалась я бледными прядями, веером раскинувшимися под водой. Помню, как тело вдруг сделалось невесомым. И даже погружаясь в ледяную бездну, я чувствовала, что тяготение больше не властно надо мной.
        Упоительное чувство.
        Дарующее ощущение безграничной свободы.
        Когда Daideo[83 - Дедушка (ирл.).] вытащил меня - озябшую, закоченевшую, - я улыбалась. И ни на секунду не подумала, что умираю.
        Я одна в кромешной тьме.
        Журчание. Водная доска. Глаза моментально распахнулись. Нужно убираться отсюда, подальше от пугающего звука, запаха, вездесущей сырости. Но я боялась шелохнуться, боялась осознать, насколько изувечена.
        Во рту пересохло. Я попыталась шевельнуть пальцами на руках и ногах. Работают.
        Я очутилась не в каземате, а на дне ямы.
        Голова плохо соображала от боли. Тем не менее очевидно, что яма располагалась ниже Воровского туннеля.
        Непослушными пальцами я зажгла налобный фонарь. Стекло треснуло, батарея практические села, но зыбкий луч осветил пропитанные влагой тоннели - на сей раз природного происхождения.
        Передо мной зияли не штольни, а самые настоящие пещеры. Позади, по натекам, невыносимо воняющим серой, струилась вода. Я попятилась, подошвы скользили по мокрому полу.
        - Да вы охренели… - Задыхаясь, я судорожно оттягивала ворот. - Мало было водохранилища? Решили добить?
        Ко мне вернулись смутные воспоминания. Вот я хватаюсь за скользкий выступ, карабкаюсь вверх, прочь от мутного водоворота и, подгоняемая инстинктом самосохранения, заползаю в узкую расщелину. А потом лечу вниз. И, ударившись о камень, теряю сознание.
        Каким-то чудом мне удалось отыскать зазор между Воровских туннелем и пещерами и не погибнуть.
        Нужно задействовать свои скудные ресурсы. Сохранять спокойствие и думать.
        Туннель, по всей видимости, идет вглубь. Сейчас он стремительно наполняется водой. Если моя теория верна, скоро разлившееся озеро затопит и естественные пещеры, и вырубленные штольни прямо надо мной. В отключке я провалялась недолго, максимум пару минут, иначе меня бы смыло потоком.
        Вспотевшими ладонями я отрегулировала фонарь. Из ямы наверху хлестала вода, еще быстрее, чем раньше.
        В тишине разносилось мое прерывистое дыхание.
        Подземелье станет моей могилой. Можно загнанной крысой метаться из тоннеля в тоннель, но озеро все равно настигнет. Пора смириться.
        Пальцы сжались в трясущийся кулак. Стиснув зубы, я вытерла разбитую голову рукавом и встала.
        Под ногами уже хлюпало. Если вода поднимается, значит туннели закупорены и ей элементарно некуда уходить. Вздымая тучи брызг, я устремилась вперед, но уже перед самым туннелем вдруг ощутила чужое присутствие в эфире и замедлила шаг.
        Под мрачными сводами мерцал безукоризненный ледяной круг. В темноте он излучал таинственное серебристое свечение.
        Неподалеку распростерся эмит. Оголодавший до изнеможения, пепельно-серый, он громоздился на земляном полу в ореоле гниющей ауры. Лишенные век белесые глаза смотрели на меня в упор. Монстр забрел сюда в поисках колонии, а оказался в ловушке.
        Когда-то чудовище было рефаитом. Богом. Интересно, из какого клана, дружественного или враждебного? Не в силах дотянуться до меня, эмит завыл, точно раненый зверь, и грузно повалился навзничь. Я поспешила прочь, оставив его умирать голодной смертью.
        Мутная вода уже доходила мне до колен, сковывала льдом внутренности. От напряжения бедра сводило судорогой, однако страх гнал меня вперед, в бесконечную тьму. Зияющая рана на икре пылала огнем, а тело, наоборот, одеревенело.
        Дорога пошла в горку, куда не добрался потоп, но на спуске к другой пещере меня поджидало озеро, наполненное стоячей водой. От такого зрелища сердце у меня упало.
        Последняя надежда рухнула.
        Тьма или глубины. Молот или наковальня. У меня вырвался вопль отчаяния. Вцепившись в волосы и тяжело дыша, я силилась собрать в кучу разрозненные мысли.
        Впрочем, есть и третья альтернатива. Дрожащими руками я нащупала серебряную капсулу, обещавшую избавление от мук. Лучше принять яд, чем захлебнуться. Не могу и не хочу умирать от воды, разрывающей легкие. Мои веки сомкнулись. Плечи судорожно вздымались. Я полезла в карман, но оцепеневшие пальцы никак не могли справиться с застежкой.
        Нет.
        Голос разума на мгновение заглушил рокот воды. Ладонь снова сжалась в кулак. Пилюля повлечет за собой неминуемую смерть. Если попробую переплыть озеро, у меня появится шанс - зыбкий, но шанс. Если опущу руки, значит Сухейль Шератан добился своего. Отняв мое умение плавать и контролировать панику, он погубил меня, не сходя с места. Мой труп сгинет в пучине.
        Меня прошиб холодный пот. Я достала заветную склянку и швырнула в темноту. На сей раз буду сражаться до последней капли крови. Трясущимися руками я стянула свитер, сняла тяжелые сапоги и снова закинула на спину рюкзак.
        Пусть Сухейль катится ко всем чертям! Я столько вынесла! Преодолела Коридор утопленников, уничтожила «Экстрасенс», отвоевала корону и выжила. И умирать не собираюсь.
        Дрожа всем телом, я спустилась к озеру. Вода за спиной стремительно прибывала, накатывала, словно тошнота к горлу. Зубы громко выбивали дробь.
        Фонарь погас. Я словно рухнула в пропасть и не слышала больше ничего, кроме плеска волн. Не видела ничего, кроме сокрушительной тьмы, чудом не угробившей меня в свое время. Затаив дыхание, я рыбкой нырнула в озеро. Пальцы перебирали по острым камням. Во мраке меня неотступно преследовало лицо Сухейля. Темная владычица не желает промочить горло?
        Грудь сдавило, легким не хватало кислорода. Перебирая ногами, я выплыла на поверхность и принялась жадно ловить воздух ртом. Фонарь на мгновение вспыхнул, озарив наполовину затопленный тоннель. Скоро будет нечем дышать. Слишком поздно. Внезапно мне прямо в глаза сверху хлынул поток. С губ сорвался крик. Не о помощи. Никто меня не спасет. Волосы прилипли к лицу. Заткнув уши, я стала ждать конца.
        Я хотела тебя. Хотела нас, - шептала я, мечтая, чтобы он услышал. - Прости, что тоже струсила.
        Мой крик унесся в пустоту и затих под сводами. Рука сама собой метнулась к подвеске. Эфир содрогнулся. В странном, отрешенном состоянии - очевидно, смирения - я выдохнула через нос, а когда вода почти заполнила пещеру, максимально глубоко вдохнула. И, оттолкнувшись от потолка, устремилась обратно в туннель.
        Ну вот и все. Назад дороги нет. Я пробиралась в потемках на ощупь, второй рукой прикрывала голову, чтобы не порезаться о выступ. Впереди снова нарисовался Сухейль, предвкушая мою скорую погибель. Второй раз мне не избежать смерти. На губах лопались пузырьки. Паника нарастала. Я проплыла сквозь Сухейля, искажая его черты. Налобный фонарь вспыхнул, мерзкая физиономия исчезла, но в ушах по-прежнему звенел издевательский хохот рефаита.
        Растворяться меж камнем и тенью.
        Ноги судорожно забились. Пальцы искали опору. Вода хлынула в нос, обжигала легкие. Но тут над головой замаячил просвет. Почти теряя сознание, я стрелой пронзила водную гладь. Захлебываясь кашлем и слезами, я выбралась на берег и одним мощным позывом исторгла из себя все, что съела за день.
        Губы жадно ловили воздух. Фонарь снова замигал. Убрав мокрые пряди с глаз, я обернулась и увидела, что озеро выходит из берегов. Вода наступала. Я с затравленным воплем вскочила и бросилась наутек. Я карабкалась по стенам, протискивалась через ходы, взбираясь все выше и выше - только в гору. Осколки известняка впивались в ступни, однако ноги сами несли меня вперед. Поток не отставал. Заметив сужающуюся расщелину, я протиснулась сквозь нее, чуть ли не до мяса содрав кожу.
        Лестница. Руки нащупали перекладину. Каким-то чудом мне удалось добраться до каменоломен. Дрожа всем телом, вымокшая до нитки, я поползла вверх. Мышцы горели, но я не останавливалась ни на мгновение, пока не выбралась из шахты.
        Восставать из бездны, но не ради солнца.
        Лестница осталась позади, однако подъем отнял у меня последние силы. Я неподвижно распростерлась на земле. Слабость меня и прикончит. Скоро сознание померкнет и меня смоет волной в небытие.
        Фонарь перегорел окончательно. Стало темно, как в склепе. С каждой минутой отдаленный плеск приближался.
        Услышав голос, я подумала, что брежу. Глаза резанул яркий свет. Прохладные костлявые пальцы коснулись моего предплечья. Надо мной склонился седой ясновидец из числа спасенных Анку и Леандром.
        Я отчетливо разглядела его лицо, туго натянутую кожу. Несмотря на притупившееся чутье, его лабиринт казался смутно знакомым.
        - Постой… - Мой голос звучал чуть слышно, сознание то вспыхивало, то гасло. - Я тебя знаю… знаю…
        Он ласково улыбнулся. В руке блеснул пустой шприц. На кончике иглы набухла молочная капля.
        - Нет, милочка. Ты глубоко заблуждаешься.
        Тело обмякло. Когда рука плетью упала вдоль туловища, клянусь, вместе с ней упала маска самаритянина.
        Я много раз сбрасывал кожу, но всегда оставался змеей. Мой истерический смех огласил подземелье. Тьма снова подступила, но на сей раз я встретила ее с распростертыми объятиями.
        20. Перспективное начало
        Мерцание свечей. Плечи утопают в чем-то мягком. Ресницы слиплись, но, даже не открывая глаз, понятно, что я лежу на подстилке. Кто-то снял с меня мокрую одежду и укрыл одеялом. Так намного теплее.
        Слишком жарко. Температура зашкаливает. В ноге стреляет, от волос несет дымом.
        Шш, Пейдж, все хорошо, не дергайся. Надрывный, выворачивающий наизнанку кашель. Чревато… сепсис… ей нужно в больницу.
        По-прежнему в подземелье. Но теперь не одна. Я силилась вспомнить, как здесь очутилась - хотя понятия не имела, где именно «здесь», - но в памяти запечатлелся только плеск воды и мои истошные крики.
        Пейдж. Родной, вызывающий доверие голос. Рука, приподнимающая мне голову. Пейдж, надо выпить.
        Кромка стакана. Горечь от таблетки. Струйка воды сочится в горло. Повсюду - ожившие кошмары: золотой меч, солдаты, якорь. Наше расставание с бабулей, ее искаженное страхом лицо, словно она предвидела, что произойдет, если нас разлучат.
        Изо рта вырывались языки пламени. Я сглотнула, чтобы погасить разгорающийся пожар. Хватит. Надоело. Довольно мне своих бед.
        Отрешившись от реальности, я устремилась в лабиринт - к цветам, поблекшим и раскисшим под водой. Вместе с новым приступом лихорадки вспомнилось, как я спрашиваю у Арктура, хочет ли он меня по-прежнему. Обжигающий огонь в его глазах. Воображение рисовало, как его руки касаются моей нежной кожи и самых потаенных мест.
        Наверное, я застонала. Над моим смертным одром склонился силуэт, а вскоре под действием целебной мази боль в спине утихла. Огонь превратил ее в воду, та просочилась в организм, каплями выступила на лбу и затопила меня изнутри. Я таяла и утекала обратно в недра земли - летучая, зыбкая. Кто-то взял меня за руку, предотвращая падение, я прижалась лбом к зарубцевавшимся фалангам.
        Пейдж. Его голос. Не покидай меня, юная странница.
        Мне до безумия хотелось остаться, поэтому я судорожно цеплялась за массивную ладонь, за звук его голоса. Задействовала все ресурсы.
        Наконец тьма потушила пламя. Я остыла, затвердела. Когда мне удалось разлепить веки, пожар, полыхавший у меня внутри, погас, уступив место слабости.
        Над головой нависал низкий потолок. Я вновь очутилась в каменоломнях и, судя по количеству лабиринтов, прямо под цитаделью, вдали от объятого огнем Версаля.
        Нос уловил запах фибринового геля. Едва ко мне начали возвращаться силы, я выпростала голую ногу из-под одеяла и увидела на икре багровую полосу со свежими швами. Запястье и талия перехвачены бинтами.
        Жива!
        А Шиол II погребен под обломками.
        Ослабев, я снова рухнула на подстилку. Из головы не выходили ясновидцы, брошенные в колонии и обреченные на ужасную смерть. Меня потянуло в сон, но сквозь дрему я слышала, как кто-то снимает нагар со свечей.
        А потом раздался голос:
        - Пейдж.
        Я медленно повернулась. В грот заглянула Надин в сером вязаном платье поверх колготок, волосы влажными завитками обрамляют лицо.
        - Очнулась? - прошептала она.
        - Ага. - Во рту пересохло. - Никогда не думала, что спрошу, но здесь нет ничего попить?
        Надин исчезла. Я с усилием подняла правую руку - там, где оставался след от катетера, белел квадратик пластыря. Наготу прикрывали шорты и майка, поверх которой была надета рубашка на пуговицах. Судя по размеру, рубашка принадлежала Леандру.
        Надин вернулась с кубком и, приподняв меня за плечи, помогла сделать глоток.
        - Где мы?
        - В Париже. У Вье-Орфели своя мини-система штолен в районе Пасси, его, так сказать, appartements prives[84 - Частные апартаменты (фр.).]. - Надин говорила по-французски с сильным акцентом. - Только его кодла в курсе. Ну и мы. - Она плюхнулась на узорчатый коврик рядом со мной. - Не вовремя тебе приспичило очнуться.
        - Не вопрос. Попробую снова отрубиться.
        - Серьезно, Махоуни. Только Страж соглашается прервать бдения у твоей постели и подняться наверх, как ты вдруг приходишь в себя. Признайся, из вредности?
        В голове зашевелись смутные воспоминания.
        - А зачем ему на поверхность?
        - У нас кончилась провизия. Он проникся нашими печальными физиономиями и обещал раздобыть чего-нибудь пожевать. Уверена, он вот-вот вернется, - добавила Надин, перехватив мой испуганный взгляд.
        Старьевщик до сих пор на свободе. Ему уже случалось похищать Арктура.
        - Надеюсь.
        Я попыталась сесть. Надин отставила кружку с чаем и бросилась помогать.
        - Ты неделю провалялась в отключке. - Надин снова поднесла мне кубок к губам.
        Целую неделю! Дюко наверняка уже вернулась из командировки.
        - Мы думали, в рану попала инфекция, - продолжала Надин, - а Страж сказал, ты и раньше испытывала недомогание. Даже когда он приволок твои лекарства, я сомневалась, что ты выкарабкаешься. По-моему, это просто чудо.
        Я кое-как перекатилась на бок и приподнялась на локте:
        - Значит, мне еще рано в эфир.
        - Радуйся, что прокол в спине не загноился, - проворчала Надин. - Он вообще откуда?
        - Откачивали жидкость из легких. - Я откинула со лба сальные пряди. - Меня пытали на водной доске. В декабре.
        - Матерь Божья! Сочувствую, Пейдж.
        - Спасибо. - Когда глаза привыкли к мерцанию свечей, я смогла получше рассмотреть Надин. С нашей последней встречи она похудела, отпустила волосы. - Сама-то как?
        Надин медленно пригубила чай.
        - Лучше, чем в галерее. Страж волок меня на себе из шахты. Хотя мне только в радость прокатиться на такой потрясной спине. - (Мы обе улыбнулись.) - А сейчас… сейчас я просто выжатый лимон.
        Она снова отпила из чашки. Губы едва заметно дрожали.
        - Новый Сезон костей официально не начался, - забормотала она себе под нос, - поэтому нас не выставляли против эмитов. А мы с Зиком провели там не больше трех недель.
        - Не важно, провел ты там день или год. Главное, ты осознаешь, каково это, находиться среди безучастных богов.
        Хотя на лице Надин не дрогнул ни единый мускул, ее дыхание участилось, а пальцы крепче стиснули чашку.
        Пальцы. Ее инструмент для сообщения с нумой. Сейчас они скрывались под толстым слоем бинтов, но, подозреваю, даже спустя неделю боль в них не утихла. Лишь один рефаит способен на такое зверство.
        Надин перехватила мой взгляд:
        - Тубан. Мы прозвали его Le Basilic, Василиском. Он хотел забрать Зика, ну и…
        Я кивнула.
        Заклинательница вытряхнула себе на ладонь пилюлю из флакончика и запила ее последним глотком чая.
        - Эвакуацию ты устроила - врагу не пожелаешь. Склепы, заброшенные шахты, пожар в Версале. Жесть! - Надин покосилась на меня. - Не понимаю, почему ты вообще на нас не плюнула, но я не гордая, умею признавать ошибки и благодарить. Без тебя, Махоуни, мы сто процентов погибли бы.
        - «Печати» друг друга в беде не бросают.
        - Да, начинали мы за здравие, а теперь?.. В сухом остатке у нас свихнувшийся на власти босс и целая подборка травмирующих воспоминаний.
        - А то ты не знала, во что ввязываешься!
        - Знала. Нам бы раньше сообразить, к чему это приведет. - Заклинательница вымученно улыбнулась. - Наверное, нам просто не хватило опыта. Или мозгов. Ребенок всегда узнает монстра, если встретит.
        При мысли о Джексоне к горлу подкатила тошнота. Скорее всего, он уже обугленный труп.
        - Без обид, но, может, быстренько просветишь, что произошло в подземелье? У меня такой туман в голове.
        Надин кивнула и сразу начала рассказывать.
        Сообразив, что туннель вот-вот затопит, Леандр помчался предупредить остальных. Вопреки увещеваниям и здравому смыслу, Арктур хотел повернуть обратно (по всей видимости, ощущая мой страх), но под натиском водяной массы случился обвал. По пояс в воде, под градом осыпающихся камней, отряд поспешил прочь, бросив меня на произвол судьбы.
        - Под потолком оставался воздушный карман. - На почве переутомления память у меня отшибло окончательно. - Но меня все-таки… обнаружили?
        - Да. Едва мы миновали здешнюю усыпальницу, Вье-Орфеля велел прочесать каменоломни на случай, если ты побежала в другую сторону. Один из пленников - седой шотландец - наткнулся на твое неподвижное тело, почти скрывшееся под водой. К счастью, он успел вовремя. Еще бы немного…
        Я исступленно массировала виски. С шотландцем была какая-то мутная история, еще бы вспомнить какая…
        - И где он? Мой спаситель?
        - Рейнельда спровадила его на Gare du Nord[85 - Северный вокзал (фр.).]. - Надин достала свернутое одеяло и набросила его на плечи. - Если тебе интересно, Джекс сослал нас в Париж буквально сразу после битвы. Заманил в сайенский фургон со словами, что переправляет нас в надежное место. А мы не поняли намека.
        - Не помешаю? - раздалось с порога.
        Чья-то голова просунулась в грот.
        - А, mon frere[86 - Братишка (фр.).]. - Надин похлопала по коврику рядом с собой. - Милости просим.
        Чисто выбритый Зик шагнул к нам:
        - Хватит щеголять своим французским.
        - Можно подумать, ты никогда не щеголял своим испанским.
        - В Сайене он не пользуется спросом. Хотя все к тому идет, - мрачно добавил он. - Привет, Пейдж. Рад видеть тебя в относительно добром здравии.
        - А я рада видеть тебя живым.
        Зик поставил деревянный столик:
        - Небогато, конечно, но больше ничего нет.
        Мне угощение показалось королевским. Копченая колбаса, окорок, пышная сдоба, ломтики мимолета - оранжевого сыра с хрустящей корочкой - и дымящийся чайник.
        - Ты просто чудо! - Я стряхнула с ресниц налипшие песчинки. - Смотрю, держишься бодрячком.
        - Мне повезло. Отделался синяками и гематомами. - Зик сел рядом с сестрой и налил всем нам гвоздичного чая. - Физически я цел и невредим, только очень зол на Леандра, обрекшего тех несчастных на верную смерть.
        - Нас уже двое, - буркнула я.
        - Трое, - поправила Надин.
        - Вероятно, он не мог поступить иначе, - рассуждал Зик. - Вероятно, кто-то из бедолаг сумел-таки выбраться из леса. Но меня в дрожь бросает, как подумаю, с чем они столкнулись, пока мы тут благоденствовали.
        - Благоденствовали, но не все, - многозначительно произнесла Надин. - Пейдж чуть не погибла.
        Повисла пауза.
        - Страж давно ушел? - нарушила я тягостное молчание.
        Зик бросил взгляд на новенькие часы:
        - С полчаса. Сейчас почти шесть.
        - Вечера или утра?
        - Вечера. - Зик легонько ткнул сестру в бок. - Ты в курсе, Страж нес Ди на руках, как какую-нибудь принцессу.
        - Захлопнись, Иезекииль. - (Получив встречный тычок, Зик моргнул.) - Да я даже с завязанными руками вперед тебя выберусь из штольни. Вот оклемаюсь и проверим. - Надин соорудила себе сэндвич из печенья с ломтиком сыра посередине. - Кстати, Страж совсем не тянет на кровожадного садиста. Что весьма обнадеживает.
        - Он вообще не склонен издеваться ни над людьми, ни над животными. - Я глотнула чая. - Никто из рефаитов не пытался вступиться за вас в колонии?
        - Не-а. Только обливали презрением. - Надин кивнула на угощение. - Зик, налетай.
        Мы молча принялись за еду. Мне нужно подкрепиться, восстановить силы.
        - Ребята, не сочтите за предъяву, просто любопытно, почему вы встали на сторону Джексона? - спросила я, когда мы умяли все без остатка. - Разве из двух зол выбирают свихнувшегося нарцисса?
        Шутка не удалась, мои собеседники даже не улыбну- лись.
        - Пейдж, ты думала, я тебя ненавижу? - ответила Надин вопросом на вопрос. - Признайся, думала?
        - Поначалу нет.
        - Так и было. Но потом у нас изменились планы. Подельнице платили больше, чем любому из нас. А мне кровь из носа понадобились деньги. Вот я и решила, костьми лягу, но займу твое место.
        Теперь понятно, почему между нами кошка пробежала.
        - Понадобились деньги? Но зачем?
        - Появилась возможность пересечь Атлантику. Сайен ведет ограниченную торговлю с кое-какими странами свободного мира, включая Штаты. Международные торговые суда периодически отплывают из Гавра, - пояснила Надин. - Попасть на борт стоит целое состояние, но шанс есть.
        Мои брови взметнулись вверх.
        - Вы хотите вернуться?
        - Пейдж, за четыре года я ни словом не перемолвилась с родными. - Надин заняла оборонительную позицию, глаза сверкали. - Да, мы хотим вернуться.
        - Почему меня не попросили о помощи?
        - Ты собиралась воевать против Сайена. Революция - дорогое удовольствие, а твоя кубышка не бездонная.
        Надин машинально потирала татуировку, наполовину скрытую рукавом. Музыкальная нота с крестиком вместо овальной головки.
        - Мы ведь эмигрировали не просто так. Нам пришлось бежать на другой континент, а не в Канаду или Мексику. Но за столько лет буча наверняка улеглась.
        Я посмотрела на Зика, возившегося со шнурками, и тихо спросила:
        - А как же Ник?
        - Между нами все кончено, - буркнул он, не поднимая глаз. - Я выбрал Ди, а он тебя. - Его плечи поникли. - Где он сейчас?
        - В Швеции.
        Зик сглотнул комок и почесал ровный, как по линейке начерченный шрам на лбу.
        - Надеюсь, ему удастся отыскать родных. Он постоянно говорил, как сильно по ним тоскует. Если вдруг встретишь его, передай… - Он шумно выдохнул. - Передай, что я сожалею. Если бы не отъезд, у нас бы все получилось.
        - Самое время уносить ноги из Сайена, - хмыкнула я. - Полномасштабная война уже не за горами.
        - Ты не понимаешь, Пейдж. - Зик подался вперед. - Мы хотели не бежать от Сайена, а, наоборот, примкнуть к революции. Возвестить о ней свободному миру. Кто-то должен открыть им глаза, поведать истину. И твоим рупором могли стать мы.
        - К несчастью, история не терпит сослагательного наклонения, - с горечью вклинилась Надин. - Я не чуралась самой грязной работы, лишь бы сколотить денег на билет. Но Джексон отнял у меня все до последнего пенни.
        Она шабашила днями напролет, балаганила до синяков на пальцах. А я была настолько занята своими горестями, что ничего не замечала.
        - Теперь понятно, почему вы так торопились уехать. Жаль, что ты лишилась денег.
        - Ага, мне тоже. - Надин тяжело вздохнула. - Ладно, еще накопим либо заведем богатых спонсоров.
        Со спонсоров мои мысли перескочили на финансирование для Касты. Необходимо срочно попасть на явку и объясниться с Дюко. Валивший из дворца дым не мог остаться незамеченным. Наверняка весь Париж обонял и осязал зарево.
        Я сунула руки в кардиган, а Зик помог мне подняться.
        - Хочу засвидетельствовать свое почтение Дряхлому Сиротке. Свистните, когда появится Аркт… то есть когда появится Страж.
        - Непременно, - заверила Надин.
        - Спасибо. Где здесь сполоснуться?
        - В конце тоннеля есть горячий источник, - с довольным видом сообщил Зик.
        - Горячий источник? Под Парижем?
        - Ага. - Паренек хихикнул. - Когда общаешься с темной владычицей, привыкаешь жить в роскоши.
        Облюбованный Сироткой уголок мало отличался от других каменоломен, однако здесь ощущался уют, а стены из известняка дополняла кирпичная кладка. Сводчатая галерея разветвлялась на множество ходов. Черепа со вставленными в них свечами в роли светильников озаряли центральный туннель. Рядом с каждым черепом виднелась именная табличка. ЭТТЕЙЛА[87 - Эттейла - псевдоним Жана-Батиста Альетта (1738 - 1791), французского оккультиста и таролога, популяризировавшего гадание на картах Таро; литературный псевдоним Etteilla представляет собой анаграмму его фамилии Alliette.]. ТРИАНОН[88 - Катрин Трианон (1627 - 1681) - французская прорицательница, участница знаменитого «Дела о ядах»; после признательных показаний покончила с собой.]. ЛЯ ВУАЗЕН[89 - Ля Вуазен - прозвище Катрин Монвуазен (1640 - 1680), французской авантюристки, одной из самых скандальных участниц «Дела о ядах»; после продолжительных пыток была сожжена на костре.]. Я почтительно коснулась тремя пальцами лба.
        Дышать по-прежнему получалось с трудом. Ноги подкашивались. Цепляясь одной рукой за стену, я принялась исследовать гроты. Первый оказался увешан картинами, чудом уцелевшими после Великой чистки, когда во Франции сжигалось все, противоречащее философии Сайена, - от полотен и памятников до нум и реликвий. На некоторых холстах были изображены ангелы Господни, давшие название отдельной категории фантомов. Большинство картин не затрагивало религиозную тематику, однако их содержание явно носило провокационный характер. Вот, например: мужчина, рот искажен в безмолвном крике, а орел клюет его печень.
        Во втором гроте теснились выставочные витрины с манускриптами, требниками, свитками и гримуарами. Третий занимала редчайшая коллекция нум. Здесь хранились не только отнятые Сайеном артефакты, но и наша история. Утраченная история ясновидения.
        Среди томов обнаружилась переплетенная в кожу книга пророчеств, написанная на нескольких языках. Один терцет был выделен красным. Полустертые каракули гласили:
        Трижды умоется кровью Сайен:
        За жизнь, за корону,
        За свергнутой башни тлен.
        Через стенку ощущались лабиринты. Бросив последний взгляд на трехстишие, я завернула в соседнюю пещеру, где измученные Рейнельда и Ля Тараск играли в Таро. Неподалеку, завернувшись в спальный мешок, храпела Иви - целая и невредимая, если не считать ссадины на лбу. И такая умиротворенная.
        - А, темная владычица. - Рейнельда подняла на меня заплаканные глаза. - Очнулась наконец. Как самочувствие?
        - Могло быть и хуже. - Я плотнее запахнула кардиган. - А как твое?
        - Относительно неплохо. - Она отложила карты. - Мальпертюи… мы воспринимали его как младшего брата.
        - Сочувствую. Мне он показался добрым парнем.
        - Он таким и был. - Рейнельда подавила вздох и кивнула на товарку. - Это Камилла по прозвищу Ля Тараск.
        - Темная владычица, - низким голосом поприветствовала Камилла. Небрежно заплетенные льняные волосы ниспадали до талии. Внешне очень похожая на брата, только нос чуть шире, а подбородок не такой массивный. - Спасибо, что помогла спуститься в туннель. Переселением из меня высосали все соки.
        - Пустяки, - отмахнулась я. - Как Иви?
        - Нормально. - Камилла покосилась на спящую хиромантку. - Она может оставаться здесь сколько пожелает.
        - Леандр хочет с тобой переговорить, - вмешалась Рейнельда. - Заглянешь к нему?
        - Нет. - С Леандром разберусь позже. Его наглая физиономия будет напоминать о тех несчастных, брошенных на произвол судьбы. - Рейнельда, ты знала о его планах в отношении большинства заключенных?
        - Никто не знал. Я чувствовала: у него что-то на уме, но, клянусь, понятия не имела, что именно. Когда он отправил нас с Надин и Сироткой вперед, мне и в голову не пришло проверить, идут ли за нами остальные.
        Камилла, потупившись, теребила косу.
        - Если хочешь искупаться, не стесняйся, - сменила тему Рейнельда. - Уборная там же.
        - Спасибо.
        Стараясь не думать, какую мученическую смерть принял Мальпертюи, я направилась к источнику. Разумеется, Тубан Саргас не сгинул в огне - о таком подарке нельзя и мечтать, - зато Нашира наверняка сурово накажет того, по чьей милости она лишилась колонии.
        Для тесного алькова, куда кучка гангстеров справляет нужду, уборная выглядела более чем пристойно: ведра с водой для смыва, вырубленная в полу дыра, за которой простиралась очередная бездонная пропасть. Исторгнув в нее содержимое желудка, я заметила замызганный осколок, служивший зеркалом, но смотреться в него не рискнула.
        Сквозь разлом в стене виднелся источник. От его поверхности поднимался пар. В купальне царил полумрак, разбавляемый лишь мерцанием свечей. Сердце учащенно забилось, но усталость приглушила страх.
        Раздевшись до майки и шорт, я попробовала воду ногой. Пламя свечей дрогнуло. Гладко вытесанная ступенька позволяла сидеть, погрузившись в источник по плечи. Я опасливо сделала шаг, другой, стараясь не замечать пощипывание в ранах и мурашки, покрывшие руки и живот. Вскоре по телу разлилось приятное тепло.
        И я действительно наслаждалась им. Получала удовольствие.
        Возможно, моя фобия просто достигла пика. Возможно, мне удалось побороть ее в пещерах. Возможно, она исчезла ненадолго, но пока я ощущала, как это восхитительно - не бояться. Горячий пар расслаблял напряженные мышцы, проникал в каждую клеточку.
        Я и забыла, каково это - сидеть в горячей ванне. На потолке набухли капельки влаги. На меня снизошло какое-то сонное умиротворение. Впервые за несколько месяцев я по-настоящему расслабилась и дышала полной грудью.
        Взгляд зацепился за нишу, где виднелся бюст женщины из темного камня с венком на курчавых волосах. Заинтригованная, я подалась вперед.
        - Ее зовут Марианна, - послышался голос.
        Я вздрогнула, отчего поверхность источника пошла волнами. В разломе темнел чей-то силуэт.
        - У нас принято купаться вместе, - приглушенно сообщил силуэт. - Если, конечно, темная владычица не возражает.
        Уединение действовало на меня благотворно, однако я догадывалась, кто передо мной. И какие выгоды принесет наш разговор.
        - Ни в коем случае, - откликнулась я. - Прошу.
        - Благодарствую.
        Гость направился к противоположному краю источника. Сквозь клубы густого пара мне удалось разглядеть, что он примерно моего роста, может чуть выше, темнокожий, жилистый. Смоляные курчавые волосы острижены под расческу. Длинные аристократические пальцы. И аура оракула.
        Когда он погрузился в воду, я заметила, что его лицо скрыто элегантной золотой маской. Цветочный орнамент обрамлял прорези для глаз. В полумраке они казались пустыми.
        - Марианна. - Брюнет снова кивнул на бюст. - Олицетворение Французской революции. Воплощение свободы и разума. Она есть в каждом моем убежище. Иногда я беседую с ней. С ней и со статуей Орлеанской девы подле трона.
        Так он любит болтать с неодушевленными предметами? Прелестно.
        - А с черепами не ведешь диалоги?
        - Helas, pauvre Yorick![90 - Бедный Йорик! (фр.)] - процитировал он и, заметив мое недоумение, констатировал: - Ты не читала Шекспира.
        - А, Шекспир, - забубнила я. - Его пьесы периодически всплывают на черном рынке. Но мне попадалась только «Буря».
        - Местные паранормалы от нее в восторге. И да, время от времени я консультируюсь с черепами наших великих предшественников, однако самыми неоспоримыми авторитетами для меня остаются Жанна и Марианна, хотя они такие разные. Орлеанская дева учит прислушиваться к эфиру. Отстаивать свое мнение любой ценой. А Марианна напоминает, почему Франция покорилась Сайену. Французы - республиканцы до мозга костей, ярые противники религии и монархии. Якорь тоже не питает к ним любви.
        Его речь лилась плавно, умиротворяюще, однако ей недоставало бархатных ноток, присущих другим адептам тихих голосов, например Арктуру, недоставало легкой шероховатости, как от чиркающей спички.
        - Да, Марианна с честью несет Якорь. Но французы - не только республиканцы, но и революционеры в придачу. Тираны у нас надолго не задерживаются. В моих ушах набатом звучит старый напев: liberte, egalite, fraternite[91 - Свобода, равенство, братство (фр.).]. Мы лишились всего. А взамен получили иллюзию безопасности.
        - Приятно познакомиться, Дряхлый Сиротка, - нарушила я короткую паузу. - Или обращаться к тебе Игнас Фолл?
        Мой собеседник наклонил голову:
        - Позволь спросить, откуда тебе известно это имя?
        - Прочла. В гроссбухе, принадлежащем Человеку в железной маске.
        - Ясно.
        Он облокотился на край источника. На одном из пальцев поблескивало серебряное кольцо причудливой формы.
        - Вье-Орфеля. Дряхлый Сиротка. Tu ne me parais pas particulierement vieux[92 - Как по мне, ты совершенно не выглядишь дряхлым (фр.).], - присовокупила я.
        Вье-Орфеля звонко расхохотался:
        - Анку предупреждал, что ты говоришь по-французски. Приятный сюрприз. Однако, если не возражаешь, мне бы хотелось вести диалог на английском, языке нашего общего врага. Мне доставляет удовольствие обсуждать крах Сайена на навязанном им же диалекте.
        - Как пожелаешь. - По затылку у меня струился пот. - Не знала, что в Париже бьют горячие ключи.
        - Один-единственный, в самых недрах квартала Пасси. Мы наткнулись на него вместе с Рейнельдой. Я искал себе убежище, поскольку не доверял великим герцогам. Как выяснилось, не зря.
        Мы помолчали. Я осторожно окунула голову в источник, чтобы смочить волосы.
        - Восхитительно, - произнес Вье-Орфеля.
        - О чем это ты?
        - О твоей шее. Скажи, бросая вызов Сайену, ты представляла, как твоя прелестная шейка будет смотреться без головы?
        - Зачем представлять, когда такие картины транслируют регулярно.
        - Особенно когда твоего отца казнят «Гневом инквизитора» - мечом с позолоченной рукоятью, знаменующей торжество империи над предателем. Сайен обожает такую символику. В этом республика не уступает монархии.
        Я пристально наблюдала за маской.
        - Правители минувших эпох носили короны и драгоценности - божественную атрибутику власти. Они считали, побрякушки защитят их, и до поры до времени так и было. Но побрякушки лишь ускорили их крах, явив подданным, кто скрывается под роскошной витриной. Негодяи. Обманщики. Смертные в облачении богов. - Голос Орфели звенел в полумраке. - Насколько мне известно, при Сенном Гекторе лондонские главари мимов тоже воспылали страстью к… мишуре.
        - Согласна, мои предшественники чересчур увлеклись театральщиной, однако временами я и сама не прочь воспользоваться гримом. В качестве оружия - маскировка.
        - Не спорю, но бутафория должна служить внятной, оправданной цели. Узнав, какую речь ты произнесла на инаугурации, я подумал, у нас с тобой общие устремления.
        Я сочла за лучшее промолчать. Не проявлять излишнего энтузиазма.
        - Наше знакомство вышло необычным, но весьма перспективным, - заметил Сиротка. - Здесь, в купальне, мы друг перед другом как на духу. Без короны, украшений и прочей мишуры.
        - Сказал человек в маске.
        - Надеюсь, ты простишь мне эту вольность. - Сиротка взялся за края маски и потянул. - Она не снимается.
        Очевидно, имплантирована хирургическим способом. Осознание ледяной рукой сдавило мне горло.
        - Василиск грозился снять ее в колонии. И даже подробно расписал, какие меры предпримет. К счастью, ты его опередила.
        Я зачарованно слушала.
        - Маска позволяет выйти за пределы собственного тела и внешности. В Париже обо мне слагают легенды. Какое разочарование постигнет людей, если их кумир окажется обычным человеком. Если Латронпуш и Королева Нищих не таились от подданных, я всегда скрывался за маской, костюмом, они стали неотъемлемой частью меня. Обо мне шепчутся. Строят догадки. Домыслы переходят из уст в уста. Так рождаются герои. - Его кожа блестела от пота. - Полагаю, твои раны затягиваются?
        - Да. Спасибо за гостеприимство.
        - Это меньшее, чем я могу тебя отблагодарить. Мы и без того понесли тяжелую утрату. Бедняга Мальпертюи навсегда останется в наших сердцах. - Маска не шелохнулась. - Не стану скрывать: я переговорил с Леандром касательно его решения отправить заключенных в Медон. Должен признать, он поступил разумно. Увяжись они за нами, не только ты пострадала бы от наводнения.
        Я уставилась в стену:
        - Когда меня вызволяли из колонии, там тоже оставались люди. С этим трудно смириться.
        - Понимаю. У Леандра тоже сердце не на месте. - Вье-Орфеля порылся в нише и извлек оттуда бутылку. - Коллекционное. Восемнадцатый век. Чудом уцелело среди руин последней винодельни в Медоке. Снимем пробу?
        - Очень любезно с твоей стороны, но я не любитель спиртного. - Мне хотелось сохранить ясную голову.
        - Дело хозяйское.
        Вье-Орфеля потянулся за кубком, и я заметила свежий шов у него под левым соском.
        - Благодаря пиромантии свечи в моих appartements prives никогда не гаснут. Зеница - моя скиталица - освоила новый талант. Если раньше она предсказывала будущее по язычкам пламени, то теперь научила фантомов поджигать фитиль. - Сиротка снова опустился в воду. - В Париже это происходит все чаще. Ясновидцы открывают в себе неожиданные способности. Наша сила множится с каждым днем.
        - Мне доводилось наблюдать такое в Лондоне.
        Мой собеседник плеснул себе раритетного вина.
        - Темная владычица, я сталкивался с рефаитами только как пленник. Не поделишься своей историей и своим бесценным опытом. Хотелось бы понимать, чего они добиваются.
        - С чего начать?
        - С самого начала, хотя никто по-настоящему не ведает, где оно.
        За полчаса я изложила все, что случилось со мной за год. Арест. Восстание. «Экстрасенс». Рантаны. Рассказала, кто такие эмиты на самом деле. От долгого сидения в купальне кожа на пальцах сморщилась. Умолчала я только про «Домино», о прочем же поведала без утайки.
        Вье-Орфеля погрузился в раздумье.
        - Так, значит, занавес наконец поднят. Сайен никакая не республика, а театр марионеток под предводительством монстра. - Он наполнил кубок. - В Париже мы почитаем картомантию за высокое искусство. Последнее время все чаще выпадает одна и та же карта. L’Imperatrice. Всегда перевернутая.
        Императрица. Женщина в венце из звезд. Неперевернутая, она сулит надежду, изобилие и процветание. Вверх ногами означает угнетение. Искажение естественного порядка вещей.
        - Нами правят боги, - размышлял Вье-Орфеля, - а теперь нам предстоит идти на них войной.
        - Война уже началась. Португалия капитулировала. Испания скоро падет. Нашира Саргас жаждет завладеть нашим миром, а я собираюсь ей помешать.
        - Кто бы сомневался. Услыхав, что грядет битва за власть, я послал в вашу цитадель лазутчиков. Когда они доложили о тебе - бывшей подельнице, вознамерившейся превратить воровской сброд в армию, - стало понятно: в Лондоне зреют перемены. - Сиротка задумчиво поигрывал кубком. - Я разделяю твое стремление избавить мир от Сайена. Нам обоим известно, на что способны рефаиты.
        - И понимаешь необходимость сотрудничать с Рантанами, - многозначительно добавила я. - Хотя после приключений в колонии от такой перспективы с души воротит.
        - Au contraire[93 - Наоборот (фр.).]. Мой опыт свидетельствует, насколько важно это сотрудничество. Мощь рефаитов в сочетании с нашей бренностью.
        - Ты бы согласился заключить временный союз с кем-нибудь из Сайена? - закинула я удочку. - С кем-нибудь, кто тоже питает ненависть к рефаитам?
        - О ком речь?
        - О Бенуа Менаре.
        Маска откинулась назад.
        - Менар… - пробормотал Вье-Орфеля.
        - Да. Он презирает рефаитов, считает их ничуть не лучше паранормалов. И планировал периодически ссылать их во Второй Шиол. - (Сиротка не проронил ни слова.) - Знаю, у вас давняя вражда. И тянется она лет двенадцать, со времен Лиона, где Менар занимался неизвестно чем. Уверена, тебе совсем не улыбается работать с ним в связке, но спросить я обязана.
        Дряхлый Сиротка умолк. И молчал так долго, что я испугалась, не проглотил ли он язык вместе с вином.
        - Менар - безжалостный фанатик, - заявил Орфеля. - И ненавидит нас всем сердцем. Он бы сжигал нас на кострах, но не хочет, чтобы весь Париж провонял горелым мясом.
        - Тем не менее он готов сотрудничать с паранормалами - на определенных условиях, разумеется.
        - Откуда сведения, темная владычица? - прошелестел Сиротка. - Когда пересеклись ваши дорожки со Страсбургским мясником?
        - Я проникла в его особняк в поисках информации по Второму Шиолу. Менар поймал меня с поличным, но, вопреки всякой логике, не убил, а предложил совместно истребить рефаитов.
        - Тебе повезло. Обычно он с нашим братом не церемонится, - хмыкнул Вье-Орфеля. - Ну и как тебе его предложение?
        - Пока не знаю. Хотелось бы услышать твое мнение. Вероятно, союз с ним - не лучшая идея. Мне она не улыбается совершенно. Но ведь Менар действительно ненавидит рефаитов и согласен заключить перемирие, лишь бы разделаться с ними. Он использует нас, а мы его.
        - Менар вообще ненавидит всех и вся, - фыркнул Сиротка. - Не представляю, как можно иметь с ним дело, зная, какое чудовище скрывается под маской. Кроме того, Менар на дух меня не выносит. - Он пригубил вина. - Предлагаю… все хорошенько обдумать и вернуться к этому вопросу позже. А теперь позволь изложить мой план.
        - Конечно излагай.
        - В первую очередь мы должны избавиться от Человека в железной маске. Сколотим команду из четырех-пяти парней и застанем его врасплох. Как только он окажется за решеткой, моим скитальцам не придется больше прятаться.
        Я кивнула.
        - Потом соберем Синдикат на Лебедином острове. Я придумаю, как заманить туда великих герцогов, а когда они явятся, обвиню их в вероломстве. Хорошо, если они сознаются. А нет, придется драться.
        - И тут в игру вступаю я.
        - Именно. Мне нужен твой авторитет, чтобы переманить ясновидцев на свою сторону, иначе Латронпуша не одолеть, слишком много у него приверженцев. Без доказательств они не поверят, что он продался Сайену.
        - У меня есть доказательства, подтверждающие причастность Латронпуша к серому рынку. Тот самый гроссбух, о котором я упоминала.
        - Любопытно, - протянул Сиротка. - Можно взглянуть?
        - Разумеется. Только он на поверхности.
        - Это хорошо. Гроссбух позволит скомпрометировать Лантронпуша. - Орфеля отпил из кубка. - Темная владычица, мне известно про операцию «Альбион». Известно, что твоим друзьям и соратникам грозит серьезная опасность. Если Каста мимов хочет выстоять, ей необходима сторонняя поддержка. И я готов обеспечить ее в обмен на твое согласие. Помоги мне, и я объявлю о слиянии наших Синдикатов на Лебедином острове.
        После ста лет отчуждения ясновидцы Лондона и Парижа наконец объединятся. Мне предстояло заключить, пожалуй, самую судьбоносную сделку, а такие дела не терпят суеты.
        - Обещаю пополнить твою армию солдатами, а казну - деньгами, - заключил Вье-Орфеля.
        - А за это я помогаю тебе свергнуть Латронпуша и Королеву Нищих?
        - Разве ты не свергла Белого Сборщика, собственного главаря мимов? Мною движет не личная выгода, а забота о судьбе паранормалов. И человечества в целом, - увещевал Сиротка.
        Маска не позволяла разглядеть выражение его лица, однако голос звучал искренне и весьма убедительно.
        - Безусловно, заманчиво объединить два крупнейших Синдиката. - Я позволила себе слегка улыбнуться. - Но для начала мне нужно на поверхность… посоветоваться с коллегами. С ответом обещаю не затягивать.
        Вье-Орфеля кивнул.
        - Сегодня-завтра еще отдохнем, а после отправимся на поиски Человека в железной маске. - Я выбралась из источника и завернулась в полотенце. - Не знаю, как ты, но я пока не в лучшей форме.
        - После такой лихорадки немудрено, - сочувственно произнес Сиротка. - Меня схватили на Рю де Гренель, возле Дома инвалидов. Вероятно, стоит начать поиски Человека в железной маске оттуда.
        - Тут скорее исключение, чем правило. Обычно он охотится в районе Двора чудес, а костяная рука - его фирменный знак.
        - Обязательно передам соглядатаям на поверхности, - кивнул Вье-Орфеля. - Встретимся в воскресенье, на станции Сантье в половине двенадцатого ночи. Если вдруг понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.
        - Договорились.
        - На прощание, темная владычица, позволь преподнести тебе небольшой, ни к чему не обязывающий сувенир. - Сиротка вылез из купальни и запустил руку в углубление. - Прими его в знак искреннего восхищения от соратника-революционера.
        С полотенцем вокруг талии он направился ко мне. Я взяла протянутую деревянную шкатулку и приподняла крышку.
        На шелковой подушечке лежала белая маска с подогнанными под меня прорезями для глаз, алым ртом и черным мотыльком, распростершим крылья по щекам. Белые участки были покрыты сетью мелких трещинок, искусственно старивших краску. Настоящий шедевр.
        - Восхитительно! - Я провела пальцем по выпуклому носу, губам. Кто-то изучил мое лицо с такой тщательностью, как будто снял слепок. - Кто мастер?
        - Я, - отозвался Сиротка. - Маски - моя страсть, сам изготавливаю их для скитальцев, опираясь на специфику их личности. Театр привлекает зрителя, темная владычица, а революция немыслима без аудитории. Но если нашим сценическим героям суждено подняться выше мишуры и дешевых уловок, мы должны жить ими, дышать. Я следую этому правилу вот уже одиннадцать лет, с тех самых пор, как впервые надел маску.
        В прорезях мелькнули темные проницательные глаза. Интересно, кто же все-таки скрывается за маской и что толкнуло его на путь сопротивления.
        - Если хотим одолеть богов, нужно создать вокруг себя ореол тайны. Мой подарок позволит в любую секунду увести со сцены Пейдж Махоуни, с ее страхами, горестями и болью, и выпустить на подмостки Черную Моль. Слагай о ней легенды. Возвести о них Парижу. И клянусь, цитадель никогда не устанет внимать тебе.
        У меня никогда не было костюма. В битве за власть я сражалась в образе Бледной Странницы, подручной Белого Сборщика, хоть и заявляла себя как Черную Моль. Наверное, час пробил.
        - Спасибо. - Я захлопнула шкатулку. - И зови меня Пейдж. Наедине, разумеется.
        - Пейдж. - Сиротка отвесил мне поклон и получил ответный. - До новой встречи.
        Вье-Орфеля откланялся. Я оставила шкатулку возле купальни и принялась одеваться, не сводя глаз с маски - единственного свидетельства, что наш разговор не был галлюцинацией, навеянной жаром.
        Приготовленные для меня вещи были сшиты вручную и еще не остыли от утюга. Кто-то зажег в моей «палате» горелку. Я устроилась подле нее - обсушить волосы.
        Рюкзак валялся в углу. Камера тоже оказалась на месте. Только бы фотография уцелела! А вот конфигуратор от воды превратился в тряпку.
        Я нервно меряла шагами грот, складывала одеяла, сворачивала коврик, служивший мне подстилкой почти неделю. Из оцепенения меня вывел голос:
        - Пейдж.
        Я встрепенулась. Арктур заслонял вход в пещеру.
        У меня перехватило дыхание. Он здесь. Живой. Мне хотелось броситься к нему, но сердце кольнула тревога.
        - Ты вернулся!
        - Да. А ты, по всей видимости, пришла в себя.
        - Давно пора. - Я не могла отвести от него глаз. - Надин сказала, ты дежурил возле меня сутки напролет.
        - Хм.
        Он опустил полог, заглушив гомон, царящий в appartements prives. В уединении грота, озаряемого пламенем, меня занимала единственная мысль: слышал ли он мое признание, вырвавшееся за мгновение до того, как надо мной сомкнулись воды? Передала ли золотая пуповина мои слова?
        Я хотела тебя. Хотела нас.
        - Разговаривала сейчас с Вье-Орфелей. Мы заложили фундамент для слияния наших Синдикатов. В купальне. Что вполне… естественно.
        - Отрадно слышать. - Пылающий взгляд прожигал меня насквозь. - Значит, миссия выполнена. Второй Шиол рухнул.
        - Да.
        Постепенно на нас снизошло осознание, какой мощный удар мы нанесли в самое сердце Сайена.
        - Скорее всего, «Домино» снимет нас с довольствия, - сказала я. - Дюко предупреждала, что отставным агентам стирают память белой астрой. Впрочем, ее действие нейтрализуется голубой, вот только найти ее довольно сложно.
        - Голубая астра, - сощурившись, повторил Арктур.
        - Да. Сайен с ее помощью выведывает у пленников сокровенные воспоминания, - пояснила я.
        - Вранье! - отрезал рефаит. - Нарочно выдуманное, чтобы держать ясновидцев в страхе. Голубая астра действительно стимулирует воспоминания, но прочесть их может лишь онейромант.
        - Да ну? - Здорово же Сайен запудрил нам мозги! - Так ты сумеешь восстановить мне память?
        - Теоретически я могу нейтрализовать действие белой астры, но на практике никогда не пробовал. Память - механизм невероятно сложный. И хрупкий.
        Повисла пауза. В тишине вспомнился пожар. Привкус гари, сопровождавший мой вопрос, хочет ли он меня. Дым и что ему предшествовало.
        - Арктур… Я больше не сержусь за то, что ты утаил от меня правду об эмитах. Твой проступок меркнет по сравнению с тем, что совершила я, отказавшись убивать Джексона. Мне нет прощения.
        Я чувствовала на себе его взгляд, но не смела поднять глаза. Щеки пылали от стыда.
        - Если бы мы поменялись местами и ты отказался убить моего мучителя, если бы после всего по-прежнему питал к нему симпатию… я бы вряд ли простила. Джексон прав. Глубоко внутри ты, наверное, меня презираешь.
        - Напротив, ты оправдала мои ожидания. Ты не палач, Пейдж Махоуни.
        - Но сейчас война, а на войне положено убивать. Однажды я пощадила Джексона - из милосердия, о чем горько пожалела.
        Арктур подался вперед, как будто хотел заключить меня в объятия, но остановился за миг до того, как наши ауры соприкоснулись.
        - Милосердие - весьма недооцененное качество. Оно и отличает тебя от Сайена. При любом раскладе Джексон Холл либо мертв, либо приговорен. Нашира снимет с него голову за то, что он не защитил колонию. - Рефаит понизил голос. - Обязательства перед Тирабелл вынудили меня утаить правду. Хотя вы с Джексоном более не связаны никакими обязательствами, ты всегда будешь считать себя перед ним в неоплатном долгу. Он открыл тебе иной мир. Стал твоим отцом, спасителем и другом.
        - Кто старое помянет… Да и потом, он вечно мне лгал.
        - Пейдж, я онейромант, поэтому мне доподлинно известно, какую власть над нами имеет память.
        Я медленно подняла взгляд и не увидела на его лице ни тени лукавства.
        - Прости меня.
        - Давно простил.
        Арктур шагнул ко мне. Легонько коснулся кончиков пальцев. Словно наши руки были сделаны из стекла, а не испещрены шрамами и закалены в боях.
        Странно, как чувство может появиться из ниоткуда. Впрочем, я всегда испытывала что-то к Арктуру Мезартиму. Никогда он не оставлял меня равнодушной. С первой секунды между нами пошла реакция, как от смешения пороха и огня. Взаимный страх и ненависть сменились уважением, которое постепенно переросло в нечто большее. Нечто неугасимое.
        - Я хотел вернуться за тобой. Но не смог.
        - Знаю. Надин рассказывала.
        - Хм. Впрочем, ты прекрасно справилась и без меня. В одиночку преодолела страх.
        - Да. - Мой голос звучал чуть слышно. - Но… мне так не хочется оставаться сегодня одной.
        Арктур не шелохнулся. Я нежно погладила холмик у основания его большого пальца, спустилась к выступающей косточке на запястье. Не считая размера и заключенной в них силы, его руки так походили на человеческие. Как я жаждала познать их. Познать уклон его ключицы, изгиб позвоночника, прикосновение его губ к каждому миллиметру кожи. Жаждала вкусить запретный плод его тела.
        Наши глаза встретились.
        - Хочешь вернуться на явку? - прошептал рефаит.
        Перед глазами возникла гостиная, из окон сочится медовый свет. Место, почти ставшее мне домом.
        - Да. Очень.
        21. Увертюра
        Только в сумерках мы выбрались на Рю-дез-О. Рейнельда договорилась с бомбилой, чтобы тот подобрал нас неподалеку от Шам-де-ля-Тур. Лишившись конфигуратора, я чуть ли не до бровей закуталась в шарф.
        За рекой Эйфелева башня переливалась оранжевыми всполохами, как будто ветер раздул тлеющие угли. Металлический остов устремлялся ввысь, верхушку заволокло туманом. Фантастическое зрелище.
        Мы миновали ближайший мост через Сену. Меня тянуло посмотреть на спутника, нарушить томительное молчание, но я сдержалась. Вне зависимости от того, какие слова мы произнесем, они должны быть сказаны наедине. Золотая пуповина напряженно безмолвствовала.
        Сверху башня. Оранжевые всполохи, гнетущая тьма. Внизу - таинственный мир, пристанище бесприютных. А на их стыке - я, брела вместе с богом по улицам, готовым заняться от малейшего дуновения ветерка. Огонь бушевал в цитадели, в его глазах и моей груди.
        Бомбила доставил нас по адресу. Прогулка до явки казалась вечностью. На морозе дыхание превращалось в пар, воздух выстудил тепло наступающей весны, однако я совсем не чувствовала холода. Каждое движение, каждый вздох приближали меня к могиле. Хватит разбазаривать бесценное время. В очередной раз побывав на волосок от смерти, я решила жить на всю катушку.
        В вестибюле мы с Арктуром сняли пальто. Любопытно, что будет, если я продолжу снимать с себя вещь за вещью, пока не разденусь догола? Представилось, как Арктур заключает меня в объятия, вожделение вытесняет его хваленое самообладание. Представилось, как он останавливается - безмолвный и загадочный, взгляд такой же чувственный, как и прикосновение.
        Не глядя в его сторону, я поднялась в квартиру. Арктур не отставал.
        Гостиная пустовала. Я зажгла лампу, просто чтобы не сидеть в темноте. На каминной полке белела записка, датированная девятнадцатым числом. Прошлый четверг. На листке аккуратным почерком было выведено:
        Загляну в воскресенье. Когда вернешься, сиди тихо и не высовывайся. Есть новости.
        - Пейдж.
        Я затрепетала и нечаянно поймала свое отражение в зеркале. От влаги пряди вились тугими кудряшками. Щеки разрумянились на ветру. Глаза потемнели от страсти, зрачки превратились в два бездонных колодца.
        - В Версале ты спрашивала, хочу ли я тебя по-прежнему.
        В зеркале отразился массивный силуэт. Как я вообще могла надеяться устоять, если от одного его вида меня охватывала сладкая истома.
        - Да. Я поняла, что испытываю к тебе чувства. И всегда испытывала. Надеюсь… - Мне едва хватило смелости закончить. - Надеюсь, ты тоже не остыл ко мне.
        Его глаза пылали. Мы столько времени отказывались признавать очевидное, столько времени молчали.
        Я бежала от обуревавших меня эмоций. Подавляла их, сдерживала, прятала глубоко внутри, однако песнь уже рвалась на волю. До сих пор я имела лишь смутное представление о страсти, зато в полной мере познала ее сейчас.
        Холодный свет фонаря сочился сквозь полуоткрытые ставни, контрастируя с полыхающим взором рефаита. Мы смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
        - Лисс делала мне расклад, - нарушила я невыносимое молчание. - Четвертыми выпали Влюбленные. Ворожея сказала, не отрекаться от возлюбленного, верить ему всегда и во всем. Ценный совет. - В горле встал комок. - Джексон пытался подорвать мою веру в тебя, но не преуспел. Сейчас он пытается подорвать твою веру в самого себя. Он страшится нашего потенциала. Страшится того, что мы собой представляем и чем можем стать.
        Моя кожа была одновременно ледяной и обжигающей на ощупь. Я шагнула в круг света от улицы, поближе к Арктуру:
        - Прости, что назвала тебя трусом. Прости за обман. - Мой голос звучал все тише. - Порвав с тобой, я совершила чудовищную ошибку. Мною двигало стремление посвятить всю себя революции. Посвятить без остатка, до последней капли крови.
        Моя ладонь легла на мускулистую грудь.
        - Знаю, я смертная и наши отношения обречены, но ничего не могу с собой поделать. Я пробовала, но это сильнее меня. Ты мне нужен. Давай хотя бы попробуем.
        - Уже пробовали. - Арктур выдержал мой взгляд. - Тебе не нужен никто. Ты раньше меня сообразила, чем чревата наша близость.
        - Не понимаю…
        Под моей рукой его сердце билось, точно военный барабан. Если мое лихорадочно колотилось, то его стучало размеренно, соблюдая ритм бесконечности.
        - Для меня доктрина плотеотступничества - пустой звук. Однако для большинства рефаитов это святое, - еле слышно произнес Арктур. - Если то, что промелькнуло между нами, будет предано огласке, ты обречена.
        - Мне не страшно.
        - А мне наоборот. - Его большой палец скользил от скулы к виску. - Очень страшно.
        Я поймала его запястье:
        - Не ты ли говорил «мой страх не должен тебе препятствовать»?
        - Он препятствует мне. И сейчас тем более нельзя выходить за его рамки. - Огонь в глазах рефаита померк. - Я желал тебя, Пейдж. И желаю до сих пор.
        От его признания в желудке возник холодок.
        - Но только подлец решится подвергнуть тебя еще большей опасности, поставить плотское влечение выше человеческой жизни. Эгоистично с моей стороны было заключать тебя в объятия, заранее зная, к чему это приведет.
        - Нет. - Я коснулась его лица. - Той ночью в «Гилдхолле» мне было безумно страшно и одиноко. А ты обнял меня, несмотря на подорванную веру в людей. Позволил увидеть себя в истинном свете. Ты готов пожертвовать всем ради цели.
        - Всем и каждым. Включая тебя. - Арктур убрал руку. - Если бы я дорожил тобой по-настоящему, никогда бы больше не дотронулся.
        Зажмурившись, я ловила его удаляющиеся шаги. Да, не таким мне представлялся сегодняшний вечер.
        - Я не Моталлат. - Мой голос полосонул по воздуху, точно кнут. - Ты не обязан стеречь меня как зеницу ока. - (Арктур застыл.) - Я вольна рисковать, как мне вздумается, а думается мне о близости с тобой.
        Арктур медлил на пороге своей комнаты.
        - Нельзя отдавать себя войне без остатка, - шептала я, - иначе свихнешься. Я готова биться до конца, но при одном условии, одном-единственном, никак не связанном с революцией. Это не лозунги, схемы или тактики. - Мой голос предательски дрогнул. - Мне нужен кто-то, перед кем не надо носить маску. Нужно… пристанище, укромный уголок, где можно не притворяться Черной Молью. Иначе она поглотит меня.
        Прошло время, прежде чем Арктур снова двинулся с места. Только когда дверь за ним захлопнулась, меня осенило: это означает «нет».
        В этой части Парижа не смолкал шум. В кофейне на углу гремела музыка. С Рю де Арк доносился звонкий смех. Здесь никогда не затихал заунывный напев. Неутомимое дыхание цитадели. Впрочем, сегодня оно звучало не так явственно, словно город наконец задремал.
        На явке царила мертвая тишина. В попытке отвлечься от мрачных мыслей я почти без содрогания приняла душ, почистила зубы, отыскала сорочку и перестелила белье в своей комнате.
        Над Парижем засияла февральская луна. Завернувшись в одеяло, я распахнула окно и, поджав ноги, устроилась на карнизе под балюстрадой.
        За непроницаемым фасадом Арктур безуспешно боролся с самим собой. И как я раньше не замечала! Меня тянуло вернуться в гостиную, но здравый смысл пересилил. Я сделала, что могла, недвусмысленно озвучила, чего хочу. Теперь выбор за ним.
        Постепенно холод выстудил из меня последние надежды. Наивно было рассчитывать на иной исход. Я смертная. Он - далекий и недосягаемый, как звезда, в честь которой его назвали. У моей любви шансов не больше, чем у бабочки-однодневки, чей век так короток. Осознав, что ждать не имеет смысла, я вытянулась на кровати, но из-за лихорадочного стука сердца не могла сомкнуть глаз.
        Около полуночи слух уловил какое-то движение. Арктур покинул спальню. Я медленно села и сосредоточила внимание на эфире. Через мгновение Арктур уже стоял в дверях моей комнаты.
        Время замедлило бег, сделалось тягучим, словно мед. Рефаит опустился на краешек кровати. Текли минуты, но никто из нас не шелохнулся.
        - Как сладостно и вместе с тем невыносимо быть богом и питать чувства к смертному. Ты на многое открыла мне глаза, помогла понять, как много между нами общего, несмотря на различия. - (Голос его был, точно длинная тень.) - Но вместе с тем ты внушила мне страх. Страх перед всем, что укорачивает жизнь, - даже перед временем, хотя оно совершенно надо мной не властно. Страх перед собственными объятиями.
        Я взяла его за подбородок и повернула к себе:
        - Нам, смертным, присущ страх, а еще нам присуще осознание скоротечности жизни. Поэтому мы стремимся прожить ее на полную катушку. Ты сказал, мне никто не нужен. Собственно, как и тебе. Мы оба - волки-одиночки. Но мы желаем друг друга, разве этого мало?
        В его глазах снова запылал пожар.
        Далее все происходило без порывов и резких движений. Арктур действительно обращался со мной, как с фарфоровой статуэткой. Наши лбы соприкоснулись, аура рефаита обволакивала.
        - Пейдж.
        И более ничего. Только мое имя. Я прильнула губами к его губам.
        Это не было похоже на поцелуй, скорее на легкий шепот, судорожный вздох. Откинувшись назад, я гладила его скулы, полную нижнюю губу, изогнутую, словно лук Амура. После провела по ней языком и, осмелев, слегка закусила.
        В груди сладостно заныло. Его вкус навевал образ красных драпировок. Обхватив ладонью затылок рефаита, я исследовала чувственный рот с медлительностью триумфатора. Отныне я вольна прикасаться к нему. Прикасаться и смаковать каждое мгновение.
        - Мне нечего тебе предложить, кроме песни в ночи.
        - Так спой, - прошептала я.
        Он погладил мне ногу, дотронулся до свежей раны.
        А после заключил меня в объятия - трепетно, нежно, не стискивая ребра. Мои ладони легли на саркс, его горячие требовательные губы впились в мои, пальцы перебирали мне волосы. Поцелуй становился все жарче.
        Все семь моих чувств пылали. Отстранившись, я принялась расстегивать рубашку. Поначалу Арктур только наблюдал, чем распалил меня еще сильнее, а потом сорвал рубашку с моих плеч, коснулся обнаженной кожи.
        До сих пор наша близость случалась урывками, в вечной спешке. Сейчас все переменилось. Каждое прикосновение, каждый взгляд сулил обещание. Усугублял обоюдную вину.
        Рефаит пожирал меня глазами. Большой палец с ласковым трепетом исследовал контуры моего рта. Впервые я прониклась осознанием новой, неведомой мне власти. Власти совершенно иного толка, не связанной ни с обладанием, ни с короной.
        Он прильнул к ямке между ключицами, ласкал ее языком. Изнемогая от нетерпения, я положила его ладонь себе на грудь. С губ невольно сорвался стон. Я тонула в потоках наслаждения, не в силах противиться страсти.
        Всю жизнь я воспринимала собственное тело как обузу, лишнюю заботу. Позабыв, сколько удовольствий оно таит в себе. Разгоряченная кожа не утратила чувствительности. Каждое прикосновение обжигало, бросало в дрожь. Арктур целовал мою шею, ребра и, доведя почти до исступления, обхватил губами сосок. Я мысленно унеслась в прошлое, в день, когда мне на черном рынке подвернулся магический шар из дымчатого стекла. Дивная вещица, но запрещенная, вплоть до смертной казни. Тем не менее я оставила шар себе. В качестве акта неповиновения.
        Сознание наконец прояснилось, настал мой черед осязать. Впадина у основания шеи. Мускулистые плечи. Я гладила его бока, испещренную шрамами спину. Наши взгляды встретились. Арктур следил за выражением моего лица, пока кончики пальцев исследовали рубцы, недвусмысленно свидетельствуя о моих намерениях.
        Наконец настороженность исчезла, и он снова склонился надо мной. Поймал губами второй сосок, опустился ниже. Тяжело дыша, я расстегнула ремень на его брюках. Арктур поднял голову, и мы опять слились в поцелуе. Поощряемая крепкими мужскими руками, я стянула с себя белье - и осталась в его объятиях обнаженная.
        Он смотрел на меня не отрываясь. Я застыла в предвкушении, не в силах больше ждать. И не узнавала сама себя.
        Его глаза скользили по моему телу. Я не шелохнулась. На его месте любой человек нашептывал бы комплименты, восхищался моей красотой, но только не Арктур. Он молча созерцал, пожирал меня пылким взглядом. Когда молчание сделалось невыносимым, а нетерпение распирало изнутри, он привлек меня к себе, в полосу лунного света, который озарил мне волосы, превратил их в пылающий костер и разогнал последние тени, едва прикрывавшие мою наготу.
        Теперь он видел меня всю. Каждый миллиметр, каждую родинку, каждый изъян. В стремлении побороть обуревавшее меня смущение я положила обе руки Арктур на грудь.
        - О чем думаешь?
        Вопрос слегка разрядил обстановку. Сначала мою талию обхватили мозолистые ладони, потом пальцы, которых Арктур чуть не лишился.
        - Если жажда обладать тобой сродни предательству, я готов вечность носить эти шрамы. - (Я обвила руками его шею, губы терлись о мой подбородок.) - Как высшую награду, а не позорное клеймо.
        Его низкий проникновенный голос переполнил чащу моего терпения. Арктур с трепетом увлек меня на постель и вскоре избавился от одежды. В полумраке различались только очертания тела и мускулатуры. Растворяясь в объятиях страсти, я совсем упустила из виду эфир, но сейчас он заполонил собой все вокруг, обострял ощущения. Золотая пуповина обвилась вокруг нас кольцом.
        Ошибка исключена. Все мои инстинкты кричали о правильности, гармоничности и закономерности такого решения.
        Его дыхание обжигало ребра. Моя голова откинулась назад, из горла вырвался стон. Если пойти до конца, переступить грань, постоянное напряжение между нами исчезнет. А терять его не хотелось. Оно отрезвляло.
        Однако я жаждала большего. Дальше тянуть нет мочи.
        Его поцелуи сводили с ума. Пальцы нащупали впадинки под коленями.
        - Это увертюра, - одними губами произнес рефаит, его слова проникали в каждую клеточку. - Хороший дуэт требует времени. И терпения. Мы должны стать единым целым, двигаться в унисон. - Он коснулся эрогенной зоны на внутренней стороне бедра, и я выдохнула его имя. - Направляй меня. Хочу… - (Большой палец скользнул по ягодице.) - Хочу понять, как заставить твое тело петь.
        Оно и так заливалось соловьем. Я забывала, как дышать, забывала саму себя.
        Арктур легонько сжал мои колени и развел их в стороны. По телу прокатилась дрожь.
        - Хочешь?
        - Да, - шептала я, - да.
        Он прильнул губами к моему бедру. Затаив дыхание, я без устали постигала неведомый пьянящий язык. Песню, известную только нам двоим.
        Его движения были отточенными, уверенными. В некоторых аспектах рефаиты ничем не отличаются от людей. Его ладони стискивали мои бедра. С бешено колотящимся сердцем я запустила пальцы в его волосы. Смущение и робость испарились, осталось только влечение во всем своем многообразии. Мое тело переполняли эмоции, странно, как оно вообще не разлетелось на кусочки под таким мощным натиском.
        Под аккомпанемент отрывистых животных выкриков Арктур почти довел меня до экстаза. Я цеплялась за него, боялась отпустить, хотя каждая клеточка молила о снисхождении. А на войне нет места пощаде.
        Впрочем, война осталась где-то там, за пределами спальни.
        Арктур не спешил. Мои бедра вздымались, руки судорожно стискивали простыню, а перед глазами стояла птичка из музыкальной шкатулки и заводивший ее золотой ключик. Когда наслаждение достигло пика, птичка встрепенулась и расправила крылья.
        Обмякшие, мы молча распростерлись на кровати. Как бы меня ни влекло к нему, пока мне хватало объятий. И осознания, что он здесь, рядом.
        У каждого из нас были секреты. Теперь появился общий.
        Я лежала у него на груди, голова покоилась на локтевом сгибе. Шершавая ладонь поглаживала линию моих бедер. Тело словно налилось свинцом, зато душа пела.
        - Ты ведь скажешь, если будет больно? - нарушил Арктур благоговейное молчание.
        Я повернулась к нему:
        - А сам не догадаешься по звуковому сопровождению?
        - Очень смешно. - Он не отвел взгляд. - В прошлый раз половой партнер доставил тебе болезненные ощущения. Но ты заверила его, что ничего страшного, и велела продолжать.
        Давнее воспоминание восстало из небытия, принеся с собой ощущение пустоты и отчаяния.
        - Я плохо соображала той ночью. - Мой голос звучал еле слышно. - Мне… мне трудно расслабиться, если нет симпатии. Как у нас с тобой. - Я накрыла его руку своей. - Кроме того, с невидцем все воспринималось иначе. Он как будто не чувствовал меня.
        - Неужели?
        На восхитительное мгновение мы слились в поцелуе.
        - Но тем не менее, хотя мы оба обладаем аурами, ты не рефаит, - продолжал Арктур. - Если тебе будет неприятно, дай знать.
        - Мм… А ты дашь знать, если тебе будет неприятно?
        - Даже не сомневайся.
        За окном завывала сирена, какой-то пьяница вопил по-французски. Но, вопреки обыкновению, сторонний шум меня совершенно не заботил. По крайней мере, пока Арктур нежно перебирал мои пряди.
        - Всегда ненавидел свой дар, вынуждающий меня помнить. - Рефаит убрал мне волосы на бок и прильнул губами к атласу затылка. - Мне никогда не забыть застенок, где спину исполосовали шрамами. - (Кончики моих пальцев легли в углубления между его костяшками.) - А теперь не забыть и эту спальню.
        Я блаженно сощурилась, когда Арктур принялся гладить мне живот, обводить пальцем пупок - крохотную ямку, выдававшую мою принадлежность к людям, в точности как глаза выдавали в нем рефаита. Мне хотелось, чтобы он никогда не останавливался.
        Поглощенные друг другом, мы молчали. Он целовал мою линию скул, плечи. Моя голова откинулась назад. Рука скользнула по его обнаженному телу вниз и случайно коснулась рубцов.
        - Позволишь взглянуть? - тихонько попросила я и взяла упирающегося Арктура за подбородок. - Если нет, ничего страшного, не обижусь. Просто… не хочу, чтобы ты думал, будто мне неприятно.
        Казалось, минула почти вечность, прежде чем Арктур повернулся на бок, явив мне истерзанную спину. Я медленно приподнялась, чтобы рассмотреть детали.
        Зрелище превзошло самые мрачные ожидания. Шрамы наподобие решетки испещряли всю спину. Крупные рубцы, толщиной с мизинец, топорщились буграми, тонкие, точно трещины в стекле, усеивали плечи - сразу видно, орудовал изощренный садист. Можно только гадать, почему Арктур не пристрелил Джексона и как ему в принципе удавалось столько времени прикидываться верным слугой Наширы.
        Он не шелохнулся, пока я поочередно касалась гладких, как воск, шрамов. На первых порах мое любопытство напрягало, но вскоре Арктур расслабился и обмяк, как во сне. Закончив исследовать рубцы, я обняла его за талию и придвинулась к широкой спине.
        - Надолго тебя не хватит, - предупредил Арктур.
        Шрамы слегка царапали кожу, однако я упорно льнула к ним щекой.
        - Цыц! Я сплю.
        - Хм.
        Мы задремали. Очнувшись на залитой лунным светом кровати, я увидела, что снова лежу к Арктуру спиной, а он прижимает меня к груди. Его ладонь покоится между моими руками, пальцы переплетены, горячее дыхание обжигает мне шею.
        Внезапно ледяной волной накатили воспоминания.
        Если не возвратишься через седмицу, клянусь, я выберусь отсюда…
        У меня перехватило дыхание.
        …и не успокоюсь, пока не найду тебя, Пейдж Махоуни.
        Мой кашель разбудил Арктура. Заскорузлые пальцы погладили мне предплечье.
        - Я нарушила обещание, данное Корнефоросу. Прошло уже больше недели.
        - Если он попытается тебя тронуть, будет иметь дело со мной. Предоставь его мне.
        Все случившееся неизбежно повлечет за собой последствия. Вопрос только какие.
        - Ты боялась, что наша близость отвлечет тебя от революции. Но может получиться и наоборот, - зашептал Арктур так тихо, что я с трудом разбирала слова. - Совместными усилиями мы уничтожим серый рынок. Объединим Синдикаты. Все наладится.
        Кивнув, я повернулась и спрятала лицо у него на груди, пока он легонько гладил мне спину.
        - Даже не сомневаюсь, - выдохнула я.
        Второй раз я проснулась ближе к рассвету. Арктур спал рядом, накрыв ладонью заклеенный след от пункции у меня на спине, как будто хотел защитить. Всю неделю, пока меня лихорадило, он не сомкнул глаз, а теперь погрузился в глубокую дрему, неподвижный, словно статуя.
        Я обняла его за шею, уткнулась носом в грудь. Он по-прежнему здесь. Мы вместе. А спустя упоительное мгновение я подскочила, осознав, чтo меня разбудило.
        К убежищу направлялись два знакомых лабиринта. Дюко и Стефан. Выругавшись, я скатилась с кровати. Вряд ли Дюко заботит моя интимная жизнь, но лишний раз рисковать не хотелось.
        - Посмотрите на него, дрыхнет, как сурок! - шипела я. - А мне, значит, разбираться с недовольными шпиками.
        Не дожидаясь ответа, я натянула белье и, распахнув шкаф, схватила первые попавшиеся брюки и блузку, второпях криво ее застегнула и бросилась встречать гостей.
        - Дюко. - Я откашлялась, волосы торчали в разные стороны. - Не ждала тебя раньше воскресенья.
        - Стеф следил за зданием и вчера заметил свет в окнах. - Дюко чуть ли не с материнской заботой положила руки мне на плечи. - С тобой все хорошо?
        Ее проницательный взгляд действовал на нервы. На лице застыла совершенно нехарактерная для нее смесь тревоги пополам с недоверием.
        - Мне в рану попала инфекция. Пока оклемалась, пока вернулась сюда… А в остальном порядок. Нам все-таки удалось проникнуть в Версаль через каменоломни. Потом случился потоп. Грунтовые воды.
        - Не знала, что carrieres простираются так далеко. - Дюко обогнула меня. - И как же ты отыскала дорогу?
        - Обратилась за помощью к местным, не посвящая их в цель похода.
        - Значит, к местным?
        - Да, ясновидцам.
        Дюко с картинным вздохом опустилась на диван, ее щеки раскраснелись от холода. В гостиную шагнул Стефан в темных очках и кожаной куртке.
        - Привет, Флора, - поздоровался андрогин. - Рад видеть тебя в добром здравии.
        - Привет, Стефан.
        - Итак? - Дюко буравила меня глазами. - Надсмотрщик мертв?
        Наши взгляды встретились. Я сглотнула комок. Следом закралась тревожная мысль: а не стоит ли мне опасаться Дюко?
        - Руки не дошли. - Я взяла с каминной полки микрокамеру. - Скорее всего, он погиб при пожаре. Во дворце.
        Дюко медленно вытянула руку, камера легла ей на ладонь. Стефан снял очки и потрясенно уставился на меня.
        - Мне сообщили про крупный пожар к западу от города, но не упомянули, что горит Версальский дворец - простоявший без малого четыре столетия и повидавший на своем веку взлеты и падения как монархов, так и республик. - Пауза. - Как это случилось, Флора?
        Обстановка накалялась.
        - Я его подожгла.
        - Ты чокнутая! - выпалил Стефан. - Англия теперь окончательно рассвирепеет.
        - Ради этого все и затевалось.
        Дюко на мгновение лишилась дара речи.
        - Объяснись. - Ее непроницаемый фасад дал тонкую трещину. - Почему ты не выполнила данное тебе поручение? Почему вместо этого устроила поджог?
        - Город тщательно охранялся. Даже с моими способностями к Надсмотрщику было не подобраться. - Я врала и не краснела. - При таких обстоятельствах поджог виделся мне самым оптимальным вариантом. Если свалить вину на Менара, это вобьет дополнительный клин между Англией и Францией. Именно колония служила яблоком раздора, а теперь…
        - А теперь она погребена под обломками, как и наши планы! - рявкнула Дюко. - Тебе велели не импровизировать, а четко следовать приказам, не подвергать их сомнению и не подгонять под свои капризы.
        - Ты не имела ничего против моей импровизации в отеле «Гаруш». Знала, что я из тех, кто приспосабливается к обстоятельствам. Иначе мы бы упустили уникальную возможность. Ты всерьез надеялась, я отступлю после двух дней в преисподней?
        - Да. - Не повышая голоса, Дюко умудрилась передать обуревавшие ее злость и разочарование. - Тебе следовало отменить операцию, вернуться сюда и доложить обстановку. Так поступил бы любой здравомыслящий человек. Вместо этого ты просто загубила наши планы, которые мы вынашивали столько времени, не жалея финансирования и сил. - Она поднялась. - Я предупреждала, какая ответственная миссия возложена на тебя в «Домино». Предупреждала о непредсказуемой и опасной ситуации в Европе.
        - Предупреждала, но…
        - Цель была выбрана неслучайно! Смерть Надсмотрщика внесла бы дополнительную смуту, не усугубляя конфликт между Англией и Францией. Спалив колонию - пресловутое яблоко раздора, ты подтолкнула наши страны к полномасштабной войне. Сюзерен наверняка захочет отомстить.
        - Ну и пусть! - отрезала я. - Перегрызут они друг другу глотки или нет, твоих спонсоров это не касается. Пускай руководство определит мне наказание. А до тех пор я по-прежнему участник «Манекена»?
        Казалось, Дюко едва сдерживается, чтобы не влепить мне пощечину. Стефан надул щеки.
        - Сейчас речь о другом, - изрекла наконец Дюко. - Альберик, агент, отвечающий за явки, исчез с радаров. Мы не знаем, где он и почему не реагирует на наши попытки связаться с ним. В качестве меры предосторожности необходимо переселить вас с подручным в другую часть цитадели. К полуночи я должна передислоцировать восьмерых.
        - Заеду за вами в восемь, - сообщил Стефан. - Собери вещи, провизию. Конечно, если на вечер у тебя не намечается ничего поинтереснее, - буркнул себе под нос андрогин.
        Я буквально физически ощущала боль потери. Опыт неприкаянной жизни так и не научил меня, что нельзя пускать корни.
        - Пока начальство не получило отчет и не вынесло вердикт, ты остаешься моим агентом. Со всеми вытекающими последствиями, - объявила Дюко. - Видишь ли, для нас со Стефаном правила подсети незыблемы. Неукоснительны. - Она отвернулась. - Из квартиры носу не высовывать. Если узнаю, что ты ослушалась…
        Тряхнув напоследок головой, она скрылась за дверью, мелькнули только темные волосы и кончик шарфа. Стефан мешкал.
        - Я здорово облажалась?
        Андрогин пожал плечами:
        - Не приведи эфир оказаться на твоем месте. - Стефан снова нацепил темные очки. - Наслаждайся последними часами на Рю Жи-ле-Кёр. Через неделю ты, скорее всего, лишишься не только крыши над головой, но и воспоминаний.
        22. Дева Парижа
        21 февраля 2060 года
        Горизонт багровел так, словно на западе еще полыхало. Над городом занималась заря. Туман проникал в каждый закоулок и альков Парижа, узорным покровом ложился на темные воды Сены, высветлял небо до сочных персиковых тонов. В воздухе по-прежнему витал легкий запах гари.
        Несмотря на великолепие древней, населенной призраками цитадели, утреннее затишье внушало тревогу. Над головой плыли белесые, с кровавыми разводами облака. В утренней мгле люди напоминали зыбкие безликие тени. Я подула на озябшие ладони.
        Самая холодная зима на моей памяти. Даже на ферме, где мы не вылезали из простуд, а в коровнике было теплее, чем дома, мне случалось набредать в феврале то на первоцвет, то на мать-и-мачеху. Здесь же стояли лютые морозы и совсем не пахло весной.
        Нам предстояло освободить квартиру, где я только-только начала приходить в себя после самого сложного испытания в жизни. Мне снова не повезло обрести дом.
        Над кофейной чашкой клубился пар. Губы припухли. Я задумчиво водила по ним пальцем.
        Хочется верить, что Дюко преувеличивает. Разумеется, ответственные за колонию понесут суровое наказание, но, если Нашира в сердцах казнит инквизиторскую чету Менаров, ее положение только упрочится.
        К девяти Арктур еще не проснулся. По всей видимости, круглосуточные бдения не прошли даром.
        Я спустилась через люк, но на пороге спальни застыла, охваченная смущением. Ночью так легко подавляется стыд, сметаются все преграды, но не вернутся ли они в безжалостном свете дня?
        Есть лишь один способ выяснить. Я пригладила волосы и, собравшись с духом, толкнула дверь в спальню.
        Золотистые лучи били в окна. Арктур лежал на боку в той же самой позе. При взгляде на него волнение как рукой сняло. Зато вспыхнуло желание.
        Впрочем, оно мгновенно угасло, стоило мне опуститься на краешек кровати и коснуться ледяного на ощупь тела.
        - Арктур.
        Веки рефаита дрогнули.
        - Что с тобой? Шрамы?
        Он с огромным усилием кивнул. Мои пальцы робко тронули его за плечо.
        - Скажи, чем помочь?
        - Ничем. - Арктур едва ворочал языком от боли. - Без амаранта ничем.
        - А твои запасы?
        - Давно иссякли. То немногое, что есть у Рантанов, нужнее им самим.
        - А о себе не подумал, тупица?
        Его боль передавалась и мне - через сведенные челюсти, жилы на шее, через искалеченные мускулы. Наследная правительница решила не затягивать с местью за разрушенную колонию.
        - Ну ладно. - Я боялась лишний раз дотронуться до него, чтобы не усугубить. - До гостиной доковыляешь?
        Минуту спустя Арктур принял сидячее положение и закинул руку мне на плечи. Вместе мы дотащились через коридор в гостиную, на диван. Я подсунула подушку ему под голову, поднесла ко рту бокал с вином. Каждый глоток сопровождался судорогой.
        - Все хорошо, - твердила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Сейчас пройдет.
        Кивнув, Арктур улегся на бок. Я принесла из спальни одеяла и устроилась рядом в надежде согреть его своим теплом. Он прильнул щекой к моей груди, подперев головой подбородок. Жаль, через золотую пуповину нельзя забрать хотя бы толику его страданий.
        В гробовой тишине раздавалось только мое дыхание. Наконец Арктур поднял голову:
        - Знаю, тебе это в диковинку. - Его ладонь ласкала мои бедра, живот. - Но я не шутил. Это действительно была увертюра. Остальное сочиним вместе.
        - Само собой.
        Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я отбросила смоляные пряди ему с лица и прошептала:
        - Будем подбирать на слух или ты уже решил, какого звучания хочешь добиться?
        - Я решил, что хочу быть с тобой. - Арктур коснулся лбом моего лба. - Лично мне достаточно.
        Он повторял мои слова. Я обхватила его лицо ладонями и вдохнула родной аромат.
        - Дюко со Стефаном заявились на рассвете, пока ты спал. К вечеру мы должны съехать. И, по всей видимости, забыть про дальнейшее сотрудничество с «Домино».
        Сомкнув руки на моей талии, Арктур слушал подробности утренней беседы. Всякий раз, когда в его мышцах возникало напряжение, я льнула к нему все теснее.
        - Если «Домино» выставит нас за дверь, мы всегда можем укрыться у Вье-Орфели. - Арктур снова уткнулся мне в грудь. - Давай поглядим, что делается в мире.
        В суматохе мы давно не включали новости. Я потянулась за пультом на кофейном столике.
        - …Уивер приговорил к расстрелу Эстебана де Бурбона, которому предстоит стать последним королем Испании, - с непроницаемым лицом вещала Скарлет Берниш. Я навострила уши. - Эстебан вместе с семьей укрылся в Королевском соборе Святого Франциска Великого, где рассчитывал на, цитирую, «заступничество Всевышнего». В результате король застрелил собственную супругу, королеву Антонию, и семилетнюю наследницу престола Лучану. Также он застрелил своего тестя, стряпчего Торбена ван Бускирка, пытавшегося вступиться за внучку.
        Кровь отхлынула у меня от лица.
        - Данные убийства, аналогичные преступлениям, совершенным Кровавым Королем, неопровержимо доказывают, что монархам, равно как и паранормалам, нет места в современном мире. Да засверкает Якорь над Мадридом!
        - Они убили их, всех до единого, - пробормотала я.
        Наши с Арктуром пальцы переплелись. Говорить было не о чем. Испания капитулировала. Эстебан в тюрьме по обвинению в убийстве, а один премьер-министр в поле не воин.
        Менее чем за три месяца Якорь подмял под себя весь Пиренейский полуостров.
        Час спустя боль слегка отступила, и Арктур заснул. Я на цыпочках прокралась в кухню, съела два тоста с медом и только потом начала собираться.
        Все мое богатство составляла музыкальная шкатулка и сверток, завещанный отцом. Я выудила его из-под шкафа, но вскрыть так и не отважилась. Оба сокровища легли в рюкзак, доверху набитый сменной одеждой. Потом настал черед оружия, папки, полученной от «Домино», и гроссбуха, украденного у Менара.
        Арктур захватил из Лондона немного: деньги и кое-какую одежду. Правда, под кроватью обнаружился меч, явно позаимствованный в колонии.
        Остаток дня я провела перед телевизором - совершенно опустошенная и обессиленная. Вещатели в самых мрачных тонах расписывали монархию и превозносили Сайен, освободивший Испанию от преступного гнета.
        В обед промелькнула информация о пожаре на секретном объекте. Менар не исключает террористический акт. С экрана верховный инквизитор Франции призывал зачинщиков явиться с повинной.
        Скорее всего, Менар догадывался, кто устроил поджог, но молчал. Странно… Почему он не воспользовался шансом свалить вину на Касту мимов во главе со мной и обратить ситуацию против Уивера?
        Тщетно я всматривалась в его лицо, стараясь отыскать хоть какую-то зацепку. Интересно, какая атмосфера царит сейчас в особняке? Опасается ли Менар мести за то, что не уберег колонию?
        Арктур периодически вздрагивал, просыпался и воспаленным взглядом обводил комнату. Как загнанный зверь. Но, увидев меня, успокаивался и снова проваливался в сон.
        В пять я отключила на телевизоре звук. Остается только ждать Стефана. Я свернулась калачиком рядом с Арктуром. Не открывая глаз, он поцеловал меня в волосы и накрыл одеялом.
        Как бы мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы, несмотря на все горести в прошлом - и будущем, он всегда был рядом.
        Наверное, я задремала, а когда проснулась, за окном сгустились сумерки, зажглись фонари. Из небытия меня вырвал пронзительный звук. Как будто сверлом буравили черепушку. Кто-то звонил в дверь - неслыханное дело. У всех агентов были ключи.
        Арктур продолжал спать как убитый. Звонок не умолкал. Вероятно, ошиблись адресом. Или ребятишки балуются. Есть масса совершенно нейтральных объяснений, почему звонят в дверь. Я выскользнула в коридор и сосредоточилась на эфире.
        На пороге топтался знакомый лабиринт. Вне себя от злости я сняла цепочку и приоткрыла створку. Снаружи высилась припорошенная снегом фигура в капюшоне, чью личность безошибочно выдавал сжатый в тугую линию рот.
        - Чем обязана? - холодно осведомилась я. - Как ты вообще узнал адрес?
        - Иви сказала, - ничуть не смутился Леандр.
        - Тресни ей по башке фомкой. Скажи, что от меня. Все, Леандр, счастливо оставаться.
        Я попыталась захлопнуть дверь, но гость успел втиснуть в щель грязный сапог.
        - Погоди. Вы собираетесь заключить союз с Вье-Орфелей, а я его приемник. Не люблю играть в кошки-мышки, поэтому решил нанести тебе визит, уладить возникшее между нами… недоразумение. - На щеке Леандра дернулся мускул. - Давай прогуляемся. Здесь недалеко.
        За его спиной, у стены, виднелся черный допотопный мотоцикл.
        - Мне надо вернуться к десяти, - предупредила я.
        - Успеем.
        - Ладно, жди здесь.
        Я захлопнула дверь прямо у него перед носом. Пусть мерзнет.
        Арктур по-прежнему спал мертвым сном. Я легонько тряханула его за плечо, звала по имени - все тщетно. Его шрамы оставались ледяными на ощупь.
        Мне не хотелось бросать его в таком состоянии. Однако нужно утрясти конфликт с Леандром. Я тихонько зашнуровала сапоги на шпильке, застегнула пальто и нацарапала записку:
        Ушла с Леандром. К десяти буду. Codladh samh[94 - Сладких снов (ирл.).].
        Записку положила на диван и невольно залюбовалась спящим рефаитом. Его четко очерченными бровями, изящной линией скул, полными чувственными губами. Суровые черты наконец расслабились. Я поцеловала его в лоб и вышла.
        Леандр стоял в той же позе, как будто за время моего отсутствия ни разу не шелохнулся. Мы двинулись на восток вдоль набережной Гран-Огюстен.
        Снег валил хлопьями. Мы насторожились, заметив на другой стороне дороги отряд НКО. К счастью, они были слишком далеко, чтобы почуять наши ауры, и явно куда-то торопились.
        В конце Понт-Неф Леандр остановился, и мы в благоговейном молчании созерцали здание, высившееся по правую руку. Его колокольни нависали над площадью, где торговали открытками и картинами.
        - Гранд-Зал-де-Пари, - выдохнула я.
        - Изначально он звался Нотр-Дам. Собор Парижской Богоматери, наше национальное достояние. Его первый камень заложили почти девятьсот лет назад. - Леандр скрестил руки на груди. - Здесь Менар сочетался браком с Фрер. На днях под сводами собора состоится бал-маскарад. Страсбургский мясник хоть и не склонен к театральным эффектам, но, подобно Вье-Орфеле, осознает, как важен символ. Гильотина. Якорь. Нотр-Дам.
        Собор являл собой поистине великолепное зрелище. В нем даже сохранились витражные розы, хотя короли, царившие в этих стенах, сгинули на плахе. Архитектурный компромисс между двумя фракциями: анахоретами, мечтавшими разрушить все религиозные сооружения, и теми, кто оценил красоту собора по достоинству, но жаждал обтесать его под стандарты Сайена. Деревянный шпиль сгорел при пожаре, устроенном анахоретами.
        - Поскольку на маскарад нас точно не позовут, вряд ли ты вытащил меня сюда, чтобы пригласить на первый танец.
        - Совсем не за этим. - (Невольно закралась мысль: улыбался ли Леандр хоть раз в жизни?) - Говорят, ты блестящая альпинистка, облазала весь Лондон. А мне необходим наставник. Я уже постиг недра Парижа. Теперь хочу постичь поднебесье. - Его лицо исказила болезненная гримаса. - Твой совет придется… весьма кстати.
        Я окинула взглядом величественное строение. Против такой трубки мира невозможно устоять.
        - Мел есть? - (Вместо ответа Леандр протянул мне перчатки с рельефной текстурой.) - Ладно. Давай попробуем.
        Сумерки, окрасившие цитадель в серые и голубые тона, застали меня на крыше готического собора. Приятным сюрпризом стало полное отсутствие охраны, которой кишмя кишит Лондон, - в этом мы с Ником убедились на собственном опыте. Очевидно, в Париже у Сайена есть занятия поинтереснее, чем караулить прославленную церковь.
        Мы карабкались по южной стене. Леандр прекрасно справлялся сам - долговязый, он обладал поистине паучьим проворством. Периодически я подсказывала ему с опорой, а в ответ слышала «угу».
        Дева Парижа изобиловала лепными орнаментами и выступами, они буквально манили, бросали нам вызов. В подземельях и катакомбах скучать тоже не приходится, но моя душа рвалась на простор. Рвалась покорить каждое здание, каждую крышу.
        Мало-помалу меня одолела невыносимая тоска по Нику. Только бы с ним ничего не случилось! Минуло уже два месяца с нашей последней встречи в Дувре. Надеюсь, что в какую бы часть Швеции его ни занесла судьба, с кем бы ни свела, он не перестанет покорять крыши назло Биргитте Тьядер.
        Ник привык вести двойную жизнь. Ему не составит труда совмещать роли повстанца и шпиона.
        Леандр перемахнул через балюстраду и полез дальше. Я ухватилась за выступ, некогда бывший горгульей, и, преодолев последние метры, за руку втянула Леандра на край покатой обледенелой крыши, ведущей к колокольням.
        Преодолев опасный участок, мы устроили привал на открытой галерее. Внизу простирался Париж. Леандр сел и, перекинув ноги через парапет, принялся дуть на озябшие ладони. Я продолжала стоять.
        - Неплохо. - (Леандр коротко кивнул.) - Ну, раз уж притащил меня сюда, выкладывай.
        - Я не раскаиваюсь, что бросил пленников.
        У меня вырвался горький смешок.
        - Неужели?
        - Ты же видела, что произошло, - напирал он. - Туннель завалило. Я с самого начала предупреждал, что такая вероятность есть. - Леандр вытащил из кармана кожаный кисет. - Сделай мы по-твоему, люди просто-напросто утонули бы.
        - Поэтому ты оставил их умирать в лесу. Если не хуже. Ты заставил меня поверить, что мы попробуем спасти всех.
        - Я такого не говорил.
        - Не прикидывайся. - Мой взгляд скользил по синим огонькам цитадели, темной ленте Сены. - Довольно с меня полуправды и лжи. Наслушалась на сто лет вперед.
        Леандр достал из кисета узкую полоску бумаги, сложил ее лодочкой и принялся набивать сушеной астрой.
        - Скажи я правду, ты бы устроила скандал. Натворила бы глупостей.
        - Заботиться о людях не глупо, Леандр. Возможно, я переоценила собственные силы, вообразив, будто нам удастся спасти всех. Что можно вломиться в госучреждение и обойтись без жертв.
        - Ты сейчас озвучила мои доводы, - заверил Леандр. - Другой вопрос, как бы ты отреагировала на них перед вылазкой?
        Я не ответила, только стиснула зубы.
        - Я рисковал жизнью, чтобы вывести заключенных из здания. Только удостоверившись, что они благополучно миновали водохранилище, мы с Анку перестали оборонять вход. Не отступили, даже когда нагрянули солдаты.
        - Если бы ты поставил меня в известность, то понял бы: нельзя отправлять узников в Медон. Ты даже не представляешь, кто водится в тех лесах.
        - Не представлял до недавнего времени. - Леандр покосился на меня. - Нечто преследовало нас до кладбища. Аура - как рой трупных мух. - Он скрутил самокрутку и облизнул края. - За нами гнался эмит?
        - Да. - Я тоже села и, уцепившись ногами за карниз, сняла перчатки. - Многое из того, что написано в брошюре - правда. Взятая из горького опыта первой коло- нии.
        - В «Разоблачении» рефаиты предстают избавителями, хотя в Версале они произвели на меня обратное впечатление, - заметил Леандр.
        - Добро и зло - это крайности, а рефаиты - существа сложные, под стать людям. Хотя, что греха таить, большинство не испытывает к нам симпатии, поэтому лучше держать с ними ухо востро. Касаемо брошюры, кто-то без моего ведома внес значительную правку в текст.
        Леандр достал из пальто коробок, чиркнул спичкой, и в воздухе поплыл приторный запах астры.
        - К твоему сведению, мне стыдно. - Он спрятал коробок в карман. - Не за поступок, а за обман. Как выяснилось, ты всегда ратуешь за правду, какой бы горькой она ни была. Учту на будущее.
        - Жаль, не все разделяют мой подход, - посетовала я. - Сиротка, например?
        - Он разделяет полностью. - Леандр выпустил струйку сизоватого дыма. - Когда он станет править цитаделью, все изменится, темная владычица. Как только избавимся от Человека в железной маске, Вье-Орфеля созовет лидеров Nouveau Regime, и, объединившись, мы выступим против этого мерзавца Латрон… - Он вдруг сощурился. - Какого дьявола?
        Я проследила за его взглядом и вскочила на ноги. К набережной Гран-Огюстен стекались многочисленные отряды легионеров в бронированных фургонах, проблесковые маячки вспыхивали алым, но сирены безмолвствовали, чтобы не спугнуть добычу.
        С бешено колотящимся сердцем я наблюдала, как зловещая колонна исчезает из виду. Фантом выхватил из эфира лабиринты водителей и через них «отслеживал» маршрут.
        Внезапно колонна остановилась. На углу Рю Жи-ле-Кёр.
        У меня помертвело в груди.
        - Нет, - сорвался с губ судорожный хрип. - Нет. Нет…
        Леандр торопливо поднялся:
        - Твой телохранитель?
        Ледяной волной накатил страх. Не заботясь ни о стратегии, ни об осторожности я рванула обратно на крышу. Золотая пуповина яростно вибрировала от моего истошного крика: АРКТУР, БЕГИ!
        Леандр преградил мне дорогу, обеими руками схватил за талию, удерживая меня точно так же, как в туннелях.
        - Опомнись, Пейдж! - гаркнул он мне в ухо. - Сейчас ты ему ничем не поможешь…
        - Помогу. - Учащенное дыхание всхлипами карябало горло. - Помогу! Пусти меня! Пусти меня к нему…
        - Тебя либо подстрелят, либо арестуют! Тебе не одолеть целую армию! Ты кто, темная владычица или гребаный танк?
        Ноги подкашивались. Собрав остатки самообладания в кулак, я оттолкнула Леандра и, ухватившись за колонну, преодолела последние метры галереи. Застигнутый врасплох, измотанный, Арктур не успеет ускользнуть.
        БЕГИ, АРКТУР, СПАСАЙТСЯ!
        Пуповина отозвалась вибрацией. Арктур встрепенулся, но было уже поздно. Легионеры ворвались в гостиную и атаковали его со всех сторон. Лабиринт рефаита обреченно заметался во вражеском кольце.
        Дальнейшее напоминало изощренную пытку. Лишенная возможности наблюдать арест, я прочувствовала его в эфире. Удар, поваливший Арктур навзничь. (Я тоже сложилась пополам.) Его распростертое тело. (Я соскользнула вдоль колонны на каменный пол.) Которое медленно волокут в фургон.
        Застонав, я спрятала лицо в ладонях. Леандр склонился надо мной, произносил какие-то слова, однако я ничего не слышала и только продолжала цепляться за обнесенный мощной броней лабиринт, словно мои потуги могли уберечь Арктура от неминуемого.
        Он снова возвратится в свой застенок. Откуда так по-настоящему и не сумел выбраться. На сей раз Нашира не станет с ним церемониться. Поскольку под пытками его не сломить, проверено, она без колебаний пустит бывшего возлюбленного в расход.
        Вереница фургонов тронулась. Несколько легионеров затаились на явке, по всей видимости, поджидали меня.
        - Пейдж, - нарушил Леандр тягостное молчание, - его забрали?
        Я долго собиралась с силами, чтобы ответить:
        - Да.
        Не сговариваясь, мы остались на галерее. Наверху безопаснее. Из оцепенения меня вывел знакомый лабиринт.
        Дюко спешила на явку. Нужно перехватить ее, пока она не угодила легионерам в лапы.
        - Мне надо вниз. - Собственный голос казался мне чужим. - Уходи, не отсвечивай.
        - Погоди, Пейдж. - Леандр стиснул мое предплечье. - Только благодаря тебе мои самые родные люди - сестра и Вье-Орфеля - живы. - В его чертах сквозила решимость. - Я помогу тебе спасти Стража. Отплачу за добро. Другие скитальцы тоже подсобят - как только мы расправимся с Человеком в железной маске.
        - Сначала я вызволю Арктура.
        В последнюю встречу Нашира застала нас обнимающимися. Она единственная из посторонних, кто знает правду, поскольку видела все своими глазами. Остается уповать только на ее жестокость. Если повезет, она захочет помучить Арктура и отсрочит казнь.
        А значит, у меня еще есть шанс его спасти.
        - Если хочешь помочь, возвращайся в Пасси, - обратилась я к Леандру. - Встретимся там.
        Леандр недовольно поджал губы и, нахмурив низко посаженные брови, окинул взглядом цитадель.
        - Только не задерживайся, - проворчал он. - Береги себя, marchereve. За тобой тоже идет охота.
        Я вскарабкалась на крышу и засеменила по краю. Арктур заслонял меня от пуль, вытаскивал из ледяной проруби. Теперь настал мой черед.
        Спуск превратился в пытку. Инстинкт гнал меня вперед, однако приходилось действовать осторожно, чтобы не сорваться и не попасть в поле зрения легионеров. Дважды я чуть не соскользнула с обледенелой кровли и не разбилась насмерть. Вслед мне летел колокольный звон.
        Когда до земли оставалось всего ничего, я разжала пальцы и прыгнула в сугроб. Потом отряхнула снежинки с пальто, повыше одернула шарф и зашагала прочь. Дюко двигалась откуда-то со стороны Парижского университета.
        Я прибавила скорость и, заметив на Рю Серпен знакомый силуэт, бросилась через дорогу:
        - Изор!
        Дюко приподняла запорошенный снегом зонт и ахнула:
        - Флора! - Она увлекла меня в подъезд. - Значит, Кордье успела тебя предупредить.
        - Кордье?
        - Да, она звонила сообщить, что явку взяли штурмом. Но связь прервалась… - Дюко вдруг осеклась и крепче стиснула мою руку. - Ты с ней виделась?
        - Нет. Я была через улицу, когда это случилось. Не знаю, каким чудом меня не засекли. - Мой голос дрогнул. - Дюко, они забрали Стража.
        На шее Изор вздулись жилы.
        - Не паникуй. - Она втащила меня под зонт. - Твое досье на явке?
        - Не только досье. - Мое дыхание вырывалось облачками белого пара. - Там все, вообще все.
        Гроссбух - неопровержимое доказательство коррупции в парижском Синдикате. Музыкальная шкатулка, завещанный отцом сверток. Если Сайен добрался до моего рюкзака, пропал весь мой небогатый скарб. За исключением маски, которую я оставила на хранение в appartements prives.
        Дюко огляделась по сторонам и, взяв меня под руку, повела прочь. Человек непосвященный принял бы нас за секретничающих подруг.
        - Слушай внимательно, - шептала Дюко. - Тут недалеко Стефан. Садишься к нему в машину и уезжаешь. Тебя поселят на Рю Верне, из квартиры носу не высовывать. А я при первой возможности наведаюсь на Рю Жи-ле-Кёр, оценю ущерб.
        - Нельзя сидеть сложа руки. - Сердце стучало, как кулак по бархату, пульс эхом отдавался в ушах. - Я должна разыскать Стража.
        - Не вздумай, - зашипела она. - До поры до времени сиди тихо.
        Миновав пару кварталов, Дюко остановилась у телефонной будки. Минут через пять подъехал Стефан, и Дюко втолкнула меня в натопленный салон.
        - Ее напарника похитили. Я постараюсь найти Элеонору, - сообщила она по-французски. - Отвези ее.
        Дюко захлопнула дверцу и снова зашагала сквозь метель. Меня трясло, страх пополам с усталостью сломили ледяное оцепенение.
        - Куда мы едем? - Я сама испугалась звука своего голоса.
        Стефан опасливо покосился на меня:
        - На Рю Верне. Элитный район, рядом с Триумфальной аркой и знаменитой аллеей Гран-Кур. Не волнуйся, надолго ты там не задержишься.
        Один из самых известных кварталов Франции. И располагался он к северу от реки, недалеко от Пасси.
        - Выходит, Альберика так и не нашли, - констатировала я.
        Длинные пальцы андрогина яростно вцепились в руль.
        - Нет, - сухо отозвался Стефан. - Если Кордье тоже похитили, значит кто-то нас предал. «Манекен» скомпрометирован. - Пауза. - Кстати, ты в курсе, сколько в среднем живет агент «Домино»?
        - Не уверена, что хочу знать.
        - Это правильно! - хохотнул Стефан. - Но заруби на носу, Флора, всем нам отпущен определенный срок.
        Остаток пути мы проделали молча.
        Стефан высадил меня на Рю Верне, всучив напоследок ключ, несколько купюр и новый конфигуратор. Едва автомобиль скрылся из виду, я расправила конфигуратор и двинулась прочь по заснеженным улицам. Золотая пуповина безмолвствовала и лежала мертвым грузом, но я упорно взывала:
        Потерпи. Я обязательно тебя найду. Ты только потерпи.
        23. В сумерках
        Эйфелева башня сверкала в предзакатных лучах. На ее вершине теснились лабиринты - башня служила не только местной достопримечательностью, но и радиостанцией экстренного вещания. Однако мне повезло: никем незамеченная, я вскарабкалась на северную опору, где просидела до темноты, разглядывая сквозь заснеженные ячейки каркаса Сайенскую цитадель Париж.
        С момента ареста прошли почти сутки. Мой взгляд скользнул по скованной морозом цитадели к Бастилии. Мрачная крепость без единого окна зловещей тенью ложилась на соседний квартал.
        Хотя глаза оставались сухими, скорбь тисками сдавливала горло. От усталости внутри все цепенело, но тело не отзывалось болью. То же самое я испытывала после казни отца. Полная отстраненность, безучастность ко всему. Утрата не убивала, она окрашивала все вокруг в безрадостные серые тона.
        Нет, нельзя предаваться унынию, ведь Арктур жив! Пускай он в плену и, скорее всего, сильно ранен, но его еще можно спасти. Буду бороться, пока не увижу его голову на плахе.
        Вопреки совету Вье-Орфели я заняла позицию, откуда открывался отличный обзор на цитадель. Даже на расстоянии Арктур был моей путеводной звездой в эфире. А теперь между нами раскинулась тьма. Мой внутренний компас сломался. Стрелка размагнитилась. Арктур мог скрываться где угодно.
        Сайен в курсе моих способностей. Арктуру наверняка вкололи кровь эмита, чтобы утаить его от меня.
        Рано или поздно действие укола выветрится. В крохотном промежутке между первой и второй дозой необходимо четко определить его местоположение. И в этом мне поможет выбранный наблюдательный пункт.
        Потерпи, - неслось из самых глубин моего сердца. Я здесь. С тобой.
        Замаскированный до неузнаваемости Леандр притаился десятками метров ниже и не высовывался из укрытия. Его мотоцикл остался на Шам-де-ля-Тур, готовый, при малейшем колебании пуповины, доставить меня, куда потребуется. Дряхлый Сиротка нехотя выделил мне в помощь Леандра, сетуя, что нельзя подключить других скитальцев, пока Человек в железной маске разгуливает на свободе. Леандр и без того сильно рискует. Надин, Зик и Иви тоже вызвались помочь. Для связи с ними мне выдали неотслеживаемый телефон.
        По эфиру прокатилась волна. Наконец-то! Взгляд метнулся на восток, к Иль-де-ля-Ситадель.
        Вот оно. Колеблющаяся стрелка компаса указывала мне направление. Окутанная облаком пара от дыхания, я бросилась вниз.
        Потерпи, - твердила я, как молитву. Осталось чуть-чуть.
        Огибая ледяные островки, я спустилась к Леандру, который, скрючившись, сидел на перекрестных металлических балках и отчаянно дул на озябшие ладони. Увидев меня, он вопросительно поднял брови и натянул свои рифленые перчатки. На первых порах конфигуратор доставлял ему дискомфорт, но постепенно Леандр освоился.
        Бoльшую часть спуска проделали по лестнице. Почти у подножия снова нырнули за решетку, чтобы не попасться на глаза двум рабочим, переговаривавшимся сиплыми, простуженными голосами. Никем не замеченные, мы спрыгнули на землю и помчались по грязному снегу на юг.
        Леандр отвязал мотоцикл и бросил мне шлем. Я вскочила в седло, обхватила водителя со спины, и мы рванули с места.
        По непонятной причине южный берег кишел легионерами. Леандр переехал через мост на противоположную сторону Сены. Пуповина вибрировала. Она седьмым чувством указывала мне дорогу к Арктуру, как в Лондоне, когда Старьевщик похитил рефаита и никто, кроме меня, не сумел его найти. Пуповина пульсирующей нитью связывала наши фантомы, наводила на след. Мерцающий огонек в мутной воде.
        Я жестом велела Леандру остановиться. Он свернул на обочину, и мы благоговейно воззрились на Иль-де-ля-Ситадель, вернее, на фантастический архитектурный комплекс в его западной части. Зубчатые башни венчали остроконечные крыши.
        - Нам точно сюда? - нахмурился Леандр.
        - Точно.
        Он крепче стиснул рукоять газа:
        - La Forteresse de Justice. Бастион правосудия. Символично.
        Бастион правосудия, где творится беззаконие.
        - Поглядим, как у них с обороной.
        Кивнув, Леандр вырулил обратно на дорогу. Я обвила руками его талию, стараясь не смотреть на башни.
        Закат окрасил небо кровавым багрянцем. У моста Менял мы слезли с мотоцикла и покатили его на другой берег. Конструкция совершенно не походила на мост, скорее на жилой квартал, где по обеим сторонам высились дома и лавки. Ювелиры, ростовщики и золотых дел мастера вели здесь бойкую торговлю, неустанно пополняя сайенскую казну. Повсюду толпился народ: одни искали выгоду, другие пытались пробиться сквозь людское море. И никто из них не обратил внимания на беглую преступницу.
        Перебравшись через мост, мы снова вскочили в седло. Стараясь не слишком замедлять ход, Леандр проехал по главному бульвару острова, мимо узорчатых ворот Бастиона правосудия, где Сайен вершил инквизиторский суд. Территорию охранял десяток вооруженных до зубов солдат, а также двое карателей из элитного отряда.
        Телохранители Наширы. Только она стала бы выписывать себе личную охрану. Я всеми фибрами ощущала ее присутствие и, хотя золотая пуповина перестала подавать признаки жизни, угадывала неподалеку присутствие Арктура. Его лабиринт маячил совсем близко.
        Потерпи.
        Леандр оставил мотоцикл под деревом. По первой же лестнице мы спустились к реке и, нырнув под сумрачные опоры моста, сняли шлемы.
        - Нельзя туда соваться, - отрезал Леандр. - Дряхлый Сиротка сказал бы то же самое.
        - Слева от ворот есть арка. Не обратил внимания? - зашептала я. - Ваш Бастион - не Бастилия с архонтом. Там масса окон, лазеек…
        - Если все так просто, почему твой приятель еще не на свободе?
        - Потому что его держат в кандалах. - Как ни горько осознавать, но, скорее всего, его, как и Корнефороса, заковали в цепи, увитые цветами. - Нам нужен отвлекающий маневр, какая-нибудь заварушка… драка на мосту Менял. Чтобы основная масса охраны стянулась туда.
        - А вдруг пострадают люди? Ты ведь знаешь, криги не церемонятся.
        - Не пострадают, если не перегибать палку. Небольшая потасовка, чтобы солдаты всполошились, но не подняли стрельбы. Организуешь?
        Леандр шумно выдохнул и скрестил руки на груди:
        - Привлечем твою приятельницу из свободного мира. Ту, что из Квебека. У тебя только одна попытка, marchereve.
        - Мне хватит.
        Леандр не обмолвился, что шансы на успех ничтожны. Только безумец полезет на охраняемый Сайеном объект в надежде выбраться оттуда живым, однако мне такой фокус удавался неоднократно. Леандр вытащил сотовый и набрал номер.
        Арктур, я иду!
        Над Сайенской цитаделью Париж сгущались сумерки. В небе зажглись первые звезды. На земле царило умиротворение. Португалия капитулировала. Испания почти завоевана. Благодать.
        На мосту Менял какая-то женщина, орудуя локтями, пробиралась сквозь толчею. Бархатное пальто и затемненные очки выдавали в ней вещательницу или модницу с Правого берега. Ободранные до мяса пальцы скрывали перчатки. Женщина решительно двинулась к прилавку с драгоценностями, который, кстати, появился совсем недавно, и грохнула на него сумочку, так что из его недр на тротуар посыпались шарфы и банкноты.
        - Ах ты сволочь! Обдурить задумал! - (Торговец напрягся в предвкушении скандала.) - Народ, гляньте-ка на этого шарлатана!
        Лицо скандалистки пылало таким гневом, что никто не уловил в ее голосе легкий акцент. Вокруг уже собралась толпа зевак. Модницу давно должны были обступить карманники, однако их почему-то не наблюдалось.
        - Ошибаетесь, дамочка, - степенно возразил коробейник, чьи карманы топорщились от «взяточных» денег. - Мои камушки славятся на весь Париж.
        - У меня есть доказательства! - потрясала кулаком склочница. Надин явно получала удовольствие от спектакля. - Значит, торгуешь отборными изумрудами с Рилы? - Она швырнула на прилавок изумрудное ожерелье. Публика только дивилась размеру камней в изящной золотой оправе. - По-твоему, это изумруды?!
        Надин бросила колье на землю и наступила сапогом. Раздался хруст, осколки брызнули в разные стороны.
        Атмосфера стремительно накалялась. Народ вытягивал шеи. Те, кто стоял неподалеку, начали подозревать, что их тоже «обули». Рассвирепев, торговец опрокинул прилавок. Камни градом застучали по мостовой, однако ни один не разбился. Проворные побирушки стали хватать сокровища.
        - Убедились?! - взревел торговец, перекрывая недовольный гул. - Эта особа обвиняет меня в подлоге, а сама разгуливает с фальшивыми изумрудами. Колье она купила в другом месте! - Он ткнул в Надин пальцем. - Она лгунья, нарочно подсунула подделку!
        - Только паранормал станет обвинять порядочного человека во лжи! - парировала женщина. Услышав запретное слово, зеваки содрогнулись. - А вдруг ты из шайки великих герцогов, терроризирующих нас из мрака? Может, навариваясь на фальшивках, ты пополняешь их казну?
        В воздухе отчетливо повеяло угрозой. В маске и низко надвинутом капюшоне я наблюдала за развитием событий. Народ собачился между собой. Оскорбления сменились криками, потом тычками и, наконец, полноценными ударами. Потасовка не укрылась от внимания караульных.
        Кто-то подал знак, и они строем двинулись к мосту.
        Надин и Леандр выиграли мне время, однако оно стремительно убывало, подобно песчинкам в часах. Сломя голову я рванула к Бастиону правосудия.
        Промчалась через арку во внутренний двор и чуть не врезалась в каменную стену. Арктур оказался намного ближе, чем чудилось изначально. Где-то под сводами этого монументального строения, увенчанного шпилем из темного дерева.
        Лабиринты неумолимо наступали. Очевидно, солдаты вызвали подкрепление. Загнанная в угол, я скользнула в здание и прикрыла за собой массивную дверь.
        Похожее на склеп пространство тонуло во мраке. Солнце еще не скрылось за горизонтом, однако ни единого лучика не пробивалось сквозь крохотные окошки. Позолоченные балки устремлялись с потолка к капителям алых пилястров и сливались с ними в поцелуе. Не таким представлялся мне тюремный коридор.
        В углу виднелась винтовая лестница. Вздрагивая от каждого шороха, я принялась взбираться по ступеням, но на верхней площадке застыла, как громом пораженная.
        Моему взору открылась вовсе не тюрьма.
        Помещение больше смахивало на драгоценный ларец.
        Витражные окна устремлялись к высокому, усеянному звездами потолку в пересечении золотых нервюр. Угасающий солнечный свет раскрашивал мраморный пол всеми оттенками радуги. Минуту я стояла, оцепенев, ослепленная невероятной красотой.
        Хотя название вылетело у меня из головы, я безошибочно узнала бывшую часовню, известную на весь мир своими витражами с сотнями сцен на религиозную тематику. Дабы часовня не утратила своего очарования - а может, и предназначения, - Ирен Турнер велела заменить средневековое стекло. Теперь окна повествовали об истории Сайена. Не обо всей, разумеется. А только об общеизвестной ее части.
        Люстры были подвешены на таких тонких цепях, что свечи как будто парили в воздухе. В их мерцании на другом конце часовни различался силуэт. Не закованный в кандалы. Судорожно всхлипнув, я бросилась к нему, прильнула к груди и крепко обняла:
        - Арктур! Прости, прости, что не пришла раньше.
        Эйфория затуманила мне взор, поэтому я не уловила в нем перемен. Смотрела, но не видела.
        Он не шелохнулся, руки по швам. Отстранившись, я заглянула ему в глаза - и похолодела. В них плескался свет давно погасшей звезды - отдаленный и мертвенный.
        Отступив на шаг, я заметила, что Арктур одет во все черное. Его обычный цвет. Только наряд необычный. Высокие, до колен, сапоги, подбитый шелком плащ волочится по полу, кожаные перчатки натянуты до локтей.
        Облачение принца-консорта.
        Мною овладела паника.
        - Арктур?
        Он не ответил.
        От его облика, зловещего молчания слова застревали в горле.
        - Надо уходить, - с усилием выдавила я. - Пока солдаты…
        - Никто никуда не пойдет, Сороковая.
        Номер поверг меня в ступор. На подкорке зашевелились чудовищные образы из прошлого.
        - Как ты меня назвал?
        Раскаленное докрасна ярмо. Безымянная, заклейменная.
        Кровь эмита. Наверняка причина в ней. Ему дали слишком большую дозу, помутившую рассудок. Впрочем, это никак не объясняет его наряд. И почему он свободен как птица.
        Прошлой ночью его руки постигали мое тело, а взгляд не отрывался от моего лица. Сейчас Арктур тоже смотрел на меня в упор, но чересчур пристально. Как будто хотел испепелить.
        - Арктур, что…
        - Не смей употреблять это имя.
        Сквозь надвигающийся туман я силилась отыскать внятное объяснение происходящему. Он притворяется. Это фарс, сродни тому, что Хилдред Вэнс разыграла в Эдинбурге, фарс, призванный свести меня с ума. Взгляд шарил по потолку, готическим окнам в поисках камер, снайперов - хоть какой-то зацепки!
        - За нами не ведут слежку, - холодно произнес рефаит. - Ты настолько поверила в мои чувства, что отказываешься признавать очевидное?
        Его голос звучал так неестественно, даже комично, однако суровые черты отбивали всякую охоту шутить.
        - Джексон Холл пытался тебя предупредить, говорил, что Тирабелл Шератан подослала меня к тебе. В принципе, он был недалек от истины. Ошибся лишь в одном: я сблизился с тобой по собственной воле. И не ради Тирабелл.
        Мною овладел ступор, сковал изнутри. Словно в преддверии чего-то.
        - Нет, - нарушила я тягостное молчание, - ты врешь. Нельзя столько времени притворяться…
        - Позволь объяснить, - снисходительно перебил Арктур. - Наследная правительница хотела заполучить сведения о преступном Синдикате. Еще она жаждала заполучить обратно Джексона Холла. Узнав, что ты его наместница, я решил убить одним выстрелом двух зайцев и, без дозволения Сюзерена, разыграл свою партию.
        Даже волоски у меня на руках встали дыбом.
        - Заклейменный предательством за грехи прошлого, я с легкостью пошел на плотеотступничество, дабы завоевать твое доверие, - продолжал рефаит. - В Лондоне ты принесла мне информацию о Джексоне на блюдечке. После битвы за власть, доподлинно установив, где скрывается Джексон и как он поглумился над рефаимом, я нанес ему визит. И вынудил вернуться под сень Якоря. А также способствовал поимке троих беглецов, улизнувших из первой колонии.
        Тела на эшафоте, прямая трансляция казни. Джексон, осунувшийся, изможденный за напускной бравадой.
        - Нет… - повторила я, с трудом ворочая языком.
        - Я решил остаться с тобой. Выведать все тайны Синдиката, дабы в один прекрасный день мы, рефаиты, стерли вас с лица земли. Вы запустили свои щупальца: Лондон, Манчестер, Эдинбург, Париж. К счастью, ты без лишних вопросов снабжала меня всей необходимой информацией.
        Через меня он знал всех главарей, все явки и пароли. Я не утаила ничего.
        Он знал про «Домино». Про Менара.
        Вообще про все.
        Осознание чудовищности ошибки встало передо мной в полный рост. С такими сведениями Арктур не просто навредит революции. Он подавит ее в зародыше. Все мои друзья, соратники закачаются на виселице - и все по моей вине!
        Я проторила для него дорожку к победе. Научила пускать пыль в глаза Сайену.
        - Похоже, кое-кто начал постигать масштаб катастрофы. Без тебя мне бы не удалось подобраться к Синдикату. Разумеется, я даже не предполагал, насколько далеко ты готова зайти ради «Экстрасенса», иначе нашел бы способ тебя остановить.
        Ноги подкашивались. Наверное, это последние отголоски лихорадки, галлюцинация.
        - Это могло длиться еще долго. Твоя наивность поистине безгранична. Однако мне пора вернуться к наследной правительнице и доложить ей о своих успехах, - торжественно провозгласил Арктур. - Вместе мы сокрушим всякую искру революции и завоюем этот мир. - Уголок его рта ехидно выгнулся. - Рефаим в долгу перед тобой, темная владычица.
        Сколько раз мне хотелось застать его улыбающимся. Но не при таких обстоятельствах. Улыбка конфигуратором искажала его черты, превращала в незнакомца. Спустя, как мне почудилось, вечность я смогла перевести дух.
        - Нашира… требует тебя назад. В качестве принца-консорта.
        - Такова ее воля. Она знает, что я переступил через себя ради нее. Разве я не заслуживаю награды, Пейдж?
        Мое имя звучало издевкой в его устах.
        - Скажи, ради нее ты накануне пришел ко мне в спальню?
        Арктур не удостоил меня ответом, только продолжал ухмыляться.
        - Ты - Арктур Мезартим, предводитель Рантанов. Верный слуга Моталлатов, презирающий Саргасов. - Я старалась говорить спокойно и рассудительно. - Ты ведь не станешь отрицать, что веками делал все, что в твоих силах, для свержения узурпаторов.
        - Делал и поплатился за свое предательство. Вот только Моталлатов больше нет. И виной тому люди.
        - Арктур…
        - После вероломного поступка Джексона Холла я понял, что наследная правительница права в отношении вас. Человечеством должна править твердая рука. Португалия повержена, король Испании мертв. Ты проиграла.
        - Довольно. - Я подалась вперед, чувствуя, как страх перерастает в злобу и панику. - Арктур, прекрати. Чем бы она тебе ни грозила, чем бы ни шантажировала, мы найдем выход! Мы…
        - Нет никаких «мы», нечестивица! Твое правление окончено. Отныне ты - презренная плоть, тлеющая на костях.
        Я невольно содрогнулась под натиском его презрения. Перед глазами пронеслась вчерашняя ночь, и на кроткое, мучительное мгновение я увидела ее сквозь призму ненависти рефаитов к людям. Увидела, какой омерзительной и развратной я кажусь.
        Наши взгляды встретились. Я искала в его чертах хоть какой-то намек на долгую упоительную ночь, когда все было просто и понятно. Хоть какие-то отголоски нежности и ласки. Однако видела перед собой статую. Автомат. Подражателя. Некое существо в человеческом обличье, но начисто лишенное всего человеческого.
        В ушах звенело, но даже сквозь звон слух улавливал снаружи многочисленные лабиринты. Хотя время поджимало, я решила предпринять последнюю попытку достучаться до Арктура. Образумить его. Не ради нас, а ради революции.
        - Арктур. Страж. - (Мы стояли почти вплотную, но не соприкасались.) - Послушай. Мир, которого так добивается Нашира, не панацея. Не возвращайся к ней, если не хочешь, чтобы тебя выставляли военным трофеем до конца дней. Не способствуй нашему истреблению.
        Мои речи не возымели ни малейшего эффекта. Презрев всякую осторожность, я обхватила его лицо руками, как делала совсем недавно, и заставила посмотреть мне в глаза. Но прочла в его взгляде пустоту.
        - Это не ты, нет. Даже… даже если все началось с фальши, я не верю, что ты притворялся. Только не вчера ночью. Вспомни, кто ты! Защитник Моталлатов. Ясновидцев. Всего человечества. - Я схватила его затянутую в перчатку ладонь. - Ты тот, кто голыми руками остановил карающий меч Наширы.
        Он покосился на наши сплетенные пальцы.
        - Хочу провести с тобой остаток дней. Хочу, чтобы мы вместе свергли Сайен. Хочу разделить с тобою жизнь. - Подступающие слезы царапали мне горло. - Еще не поздно поступить по справедливости. Не рассказывай Нашире про Синдикат. Не обрекай тысячи невинных людей на смерть. И не становись моим врагом, иначе я не переживу.
        Никакой реакции. Я пробовала взывать к пуповине, через нее донести истину, однако та лежала мертвым грузом. С тем же успехом можно кричать в разверстую пропасть.
        - Умоляю, давай уйдем. Для меня ты никогда не будешь боевым трофеем.
        Рефаит снова впился в меня взглядом:
        - Тебе не скрыться, нечестивица. Не в этот раз.
        Он оттолкнул меня, умудрившись задеть травмированное запястье, а потом, к моему вящему ужасу, занес руку для удара.
        Первое, чему научил меня Ник, - это уклоняться от ударов. В Синдикате многие мечтают почесать об тебя кулаки, поэтому навык уклонения там постигаешь в совершенстве.
        Но сейчас ноги словно приросли к полу. Все происходило как в замедленной съемке. Где-то на периферии забрезжила догадка, что таким кулаком можно проломить череп.
        Еще вчера эти руки ласкали мое тело, а сегодня они намеревались его сокрушить.
        Однако смерть не наступила. За секунду до удара глаза рефаита вспыхнули, и он отдернул руку, отдернул так резко, как будто его потянули за ниточку или передо мной возник невидимый щит. Потрясенная, я даже не шелохнулась, просто стояла и смотрела на него.
        - Нет, - после бесконечной паузы произнес он и снова застыл изваянием. Пламя в глазах угасло. - Не хочу марать руки даже в перчатках.
        Меня бил озноб. Мысли путались. Арктур Мезартим, которого я знала, никогда не замахнулся бы на человека. Тем более на меня.
        Никогда.
        Звук шагов по мраморному полу. Обернувшись, я узрела главный источник своих страданий - Наширу Саргас, Сюзерена; золотые волосы уложены в высокую прическу.
        По бокам от наследной правительницы шагали Ситула Мезартим, целехонькая после пожара, и Граффиас Шератан, хорошо знакомый мне по Шиолу II. Пребывание в застенках не прошло даром, теперь вид Наширы вселял поистине нечеловеческий ужас. На меня, одинокую и фактически безоружную, надвигались сразу три - точнее, четыре непобедимых врага.
        Нервы закалились в сталь. Я ведь двуликая. Пока Пейдж Махоуни задыхается от боли, Черная Моль должна выполнить свой долг, предупредить Синдикат об измене.
        Сама виновата. Самой и исправлять.
        Нашира взяла Арктура под руку. У меня оборвалось сердце.
        - Он же плотеотступник, Нашира. - Горечь ненависти удавкой сдавливала шею. - Не брезгуешь?
        - Смею тебя заверить, Сороковая, скоро Арктур очистится от твоей скверны. Он пошел на преступление против плоти из самых благородных побуждений и тем не менее готов понести заслуженное наказание. Принять его из моих рук.
        Ее голос, постоянно преследовавший меня в кошмарах. Наша последняя встреча в Вестминстерском архонте, ее взгляд, преисполненный лютой злобы.
        По часовне гулял сквозняк. Задние двери стояли настежь. Попробую отвлечь Наширу болтовней.
        - А он говорить разучился?
        - Да он сам не свой после стольких месяцев в твоем обществе!
        Его лабиринт вдруг запульсировал, но выражение лица осталось прежним.
        - Ты ускользнула от меня в Лондоне, - констатировала Нашира. - Хотя могла бы умереть мучительной, унизительной, но, к огромному моему разочарованию, скоротечной смертью. Теперь я, пожалуй, сохраню тебе жизнь - на время. Арктура надо отлучать от плоти. А еще ему надо питаться. Вот и послужишь для удовлетворения его прихотей. В конце концов, тебе не привыкать.
        - Забудь все, что я говорила. - Меня трясло от отвращения. - Ты трус. Вонючий лицемер. Чудовище.
        В ответ - все тот же равнодушный взгляд.
        - Из нас двоих чудовище здесь ты, нечестивица. Насмешка над естественным порядком вещей.
        Дьявол. В ушах звучал голос Лисс. Какую бы власть над тобой ни имели, тебе удастся избавиться от оков.
        Мы навеки связаны золотой пуповиной…
        - Напротив, очень смелый поступок - пожертвовать собой ради победы, - вклинилась Нашира. - Арктур расскажет мне и о Касте мимов, и о Новом режиме. Когда мы выкурим весь этот сброд на поверхность, расправиться с ними не составит труда. Ведь благодаря тебе у меня снова… есть «Экстрасенс».
        Меня как молнией ударило. Заполучив фантом странника, Нашира с легкостью реактивирует сканеры.
        - Смею уверить, - журчала Нашира, - твои подданные не останутся в неведении, что их темная владычица пустила волка в стадо. И в свою постель. - Закончив монолог, она кивнула сопровождающим ее рефаитам. - Отведите ее в башню Бомбек и пригласите желающих вкусить ее ауры. Можно всех сразу.
        Не успела я опомниться, как меня схватили за руки и поволокли прочь от наследной правительницы и ее суженого.
        - Рано радуешься, Нашира! - завопила я. - Мы повсюду. Не только в Париже и Лондоне. Мы под землей и под облаками. На каждой улице, на каждой крыше. Мы множимся, словно полчища крыс, к которым нас причисляют, и скоро наша чума истребит вас…
        - Нет. - Обтянутая перчаткой ладонь снова легла Арктуру на плечо. - Вы истребите сами себя. Как обычно.
        Отчаяние, смятение, ярость и страх накрыли меня с головой. Я перестала сдерживаться.
        И дала им волю.
        Гремучая смесь ударной волной вырвалась из лабиринта - ослепительная, как солнечная поверхность, беспощадная, она заполонила собой все вокруг. Я взывала, и некая далекая сила откликнулась на мой зов.
        Все четверо рефаитов оцепенели. В эфире бушевал шторм, вызванный силой моего гнева. Ситула и Граффиас отпрянули от меня, как от пылающей головни. Не пошевелив даже пальцем, я поставила богов на колени.
        Раскаленная ненависть бурлила в венах, рвалась на волю. Собрав остатки самообладания, я направила ее на Наширу. Под моим натиском в несокрушимой броне образовалась брешь, и мне во второй раз в жизни удалось нащупать в ее лабиринте и поколебать ее ледяное спокойствие. Глаза наследной правительницы угрожающе вспыхнули, когда я все-таки вынудила ее попятиться.
        Из носа на воротник сорочки хлестала кровь. Я поправила маску.
        - Передай Гомейсе, мотыльки слетаются. Скоро нас будет не перечесть.
        Арктур поймал мой взгляд, и на короткое, душераздирающее, упоительное мгновение мне почудилось, что его глаза вновь сделались лучистыми и живыми, а он из бездушного истукана снова стал самим собой.
        Через секунду наваждение исчезло, и я бросилась бежать.
        Через двери на крытый балкон. С него прыжком - на строительные леса, по ним вверх. Мышцы ныли от напряжения. Ситула и Граффиас нагоняли, однако я уже вскарабкалась на плоскую обледенелую крышу.
        Впереди вырастала абсолютно гладкая, отвесная стена. Почуяв приближение рефаитов, я выхватила полученный от Леандра пистолет и, прострелив первое попавшееся окно, вломилась в пустую комнату.
        Пересекла ее, высадила плечом стекло и покатилась по снегу. Поднявшись на ноги, я сиганула на соседнюю крышу и, круто взяв влево, помчалась по заснеженной кровле.
        На вершине Бастиона вспыхнул прожектор, его луч медленно обшаривал окрестности. Он выхватил из мрака мои следы и настиг меня, когда я перебиралась на новый участок крыши. Сирены завыли еще оглушительнее.
        Бастион наверняка кишит солдатами. Никогда я еще не бегала так быстро - даже в ночь ареста, с которой все и началось. Тогда меня настигли. Сейчас тысячи жизней зависели от моего умения уходить от погони.
        Он всегда сможет найти меня, а я его. Мы с предателем неразрывно связаны до конца наших дней.
        Из-под ног посыпались искры. Первый град пуль. Талый снег стремительно уносил меня к краю. В последний момент, изловчившись, я схватилась за подоконник - движение получилось таким резким, что плечи чуть не вылетели из суставов. Цепляясь за карнизы и оконные переплеты, я приземлилась на черепичную кровлю - и покатилась по льду вниз, пока сугроб на очередной крыше не прервал падение.
        Оттуда - прыжком на припаркованный автомобиль. С него на второй, третий, потом на асфальт и прочь из Бастиона правосудия. Чугунные ворота лязгнули у меня за спиной.
        Сапоги хлюпали по грязи. Ноги заплетались, тело превратилось в сплошной синяк. Прохожие таращились вслед замаскированной беглянке, пулей выскочившей из здания инквизиторского суда.
        Позади с грохотом распахнулись двери. Голоса на разные лады приказывали мне остановиться. Я неслась среди огоньков лазерных прицелов, мимо перепуганных зевак к маячившему впереди лабиринту. Он стоял, привалившись к мотоциклу у моста Менял.
        - Леандр!
        Он обернулся. Заметив погоню, резко опустил забрало и бросил мне шлем. Не успела я вскочить в седло, как мотоцикл рванул с места.
        - Где он?! - крикнул Леандр, едва мои руки сомкнулись у него на талии. - Где Страж?
        - Трогай!
        Леандр ударил по газам, и мотоцикл помчался через мост. По мостовой застучали пули, вскоре Иль-де-ля-Ситадель остался позади, и мы растворились на темных улочках Парижа.
        Бросив мотоцикл под аркой, мы закоулками и дворами устремились на север. Всю дорогу из груди рвались судорожные всхлипы, как будто меня раздирало изнутри. Умыкнув из гостиницы зонт, Леандр раскрыл его и заслонил нас обоих от пурги.
        Сирены эхом разносились по цитадели. Вертолет озарял прожектором соседнюю улочку. Леандр великолепно знал дорогу. Он отвел меня к реке, под сень очередного моста. К быстротечным водам Сены тянулась каменная лестница. Леандр усадил меня на ступени, чтобы спокойно поговорить вдали от посторонних глаз.
        - Надин в порядке? - спросила я.
        - В полном, - заверил Леандр. - Нам надо торопиться, но сперва объясни, что произошло. Мне нужно понимать, куда тебя вести.
        Меня колотил озноб. Леандр накинул мне на плечи пальто, однако холод все равно пробирал до костей. Холод предательства.
        - Пейдж. - Леандр стиснул мое предплечье. - Он мертв?
        Мой взгляд был устремлен на черную реку. Губы беззвучно шевелились, не в силах произнести ни слова.
        - К сожалению, нет, - выдавила я. - К сожалению…
        Из глаз беззвучно хлынули слезы. Потом послышались судорожные всхлипы, переросшие в надсадные, истерические рыдания, от которых распирало ребра. Леандр обнял меня, привлек к стене. Завернувшись в его пальто, я рыдала уже взахлеб. Тело сотрясалось от чудовищных звуков.
        Первый поцелуй. Долгие ночи. Мой переливчатый смех, когда мы танцевали в заброшенном мюзик-холле. Он смастерил музыкальную шкатулку, где каждая деталь олицетворяла меня.
        - Извини. - Тяжело дыша, я утерла слезы. - Извини.
        Леандр неуклюже погладил меня по волосам и с видимым облегчением отстранился:
        - Он переметнулся на вражескую сторону?
        Я кивнула, потом замотала головой. По щекам опять заструились горючие слезы.
        - Нет. Не знаю. Сомневаюсь, что он вообще когда-то был на моей стороне. - Я принялась нервно теребить пряди. - Хрень какая-то. Ничего не понимаю.
        Леандр порылся в рюкзаке и открутил колпачок с фляжки. Обжигающее бренди хлынуло в горло.
        - А теперь рассказывай, что стряслось. Только в темпе.
        Нечеловеческим усилием я подавила панику, лишавшую меня дара речи.
        - Он признался, что изначально вел двойную игру. Шпионил за нами. Нарочно вошел в руководящий состав… - Мысли понеслись вскачь. - Нужно послать кого-нибудь в Лондон. Предупредить народ. Думаю, Надин с Зиком согласятся.
        - У них есть документы?
        - Нет.
        Леандр погрузился в раздумье.
        - Негоцианты, - забормотал он себе под нос. - Можно попробовать через них. - Он рывком поднял меня на ноги. - Шевелись. Я все устрою.
        - Сначала свяжись с Надин, пока она не избавилась от сотового и не ушла в подполье. Пусть они с Зиком и Иви встретят нас у Северного вокзала. - Я обвела воспаленными глазами реку. - Необходимо оповестить Лондон. Иначе будет катастрофа.
        24. Стальная королева
        Поезд отправлялся с Северного вокзала в десять минут десятого. Под защитой конфигуратора мы отважились спуститься в метро. А в половине девятого уже сидели в забегаловке напротив вокзала и ждали остальных. Конфигуратор немилосердно сдавливал череп, на коленке, после неудачного приземления, образовалась гематома - единственное свидетельство недавних событий.
        Леандр пригубил кофе и, барабаня пальцами по столешнице, разглядывал посетителей. Время от времени он бросал на меня обеспокоенный взгляд и поджимал губы.
        Если принц-консорт сообщил Нашире все, что знал, солдаты уже подбираются к Касте мимов. Единственная надежда, что с исчезновением «Экстрасенса» они вновь рассредоточились по ячейкам. Светляк наверняка все организовал - у него не забалуешь, хотя, по словам Иви, ясновидцы предпочли задержаться в Подполье.
        Трясущимися руками я взяла чашку с салепом. Какая пытка - просто сидеть и ждать. Бездействие таило в себе угрозу. Наводило на размышления. Осознание произошедшего выбьет у меня почву из-под ног, уничтожит, а этого никак нельзя допустить. Надо потерпеть еще немного. Во имя Синдиката. Во имя революции.
        Без десяти девять появились Надин и Зик. Она - в сдвинутом набок картузе, он - с рюкзаком на плече. Румяные от мороза, они втиснулись за наш столик.
        - Иви побоялась заходить. - Надин смахнула с глаз челку. - Что стряслось?
        Я облизнула пересохшие губы:
        - Леандр, не оставишь нас ненадолго? - Первая реплика, произнесенная мною после моста.
        Кивнув, Леандр выбрался из-за стола:
        - У вас пять минут. Потом снимаемся.
        Он занял позицию у дверей. Зик опустил шарф.
        - Вы должны вернуться в Лондон и передать Касте мимов послание. Страж предал революцию. Он осведомлен о трех ключевых ясновидческих коалициях, действующих на территории Британии. Их необходимо предупредить об опасности. - (Брат с сестрой изумленно переглянулись.) - Леандр забронировал вам места на поезд до Инквизитор-Кросс.
        - Но ведь у нас нет документов, - возразил Зик. - А вдруг контроль?
        - Это товарный поезд. Вас посадят и встретят в пункте назначения, - успокоила я, поминутно поглядывая на транслятор над стойкой. - Утечка - целиком и полностью моя вина. По-хорошему, мне и ехать в Лондон, рискуя собственной шкурой, но я должна остаться и заключить союз с Вье-Орфелей. В ближайшее время нам понадобится его помощь. Миссию я могу доверить только вам с Иви. Не подведите.
        - С чего ты взяла, что Страж предатель? - зашептала Надин. - Что он сказал?
        - Достаточно.
        - Хоть убей, не верю. Видела бы ты его в Пасси. Он не отлучался от тебя ни на секунду…
        - Видела бы ты его сегодня, - перебила я. - Он вел затяжную игру, Надин. А мой долг, как темной владычицы, - обезопасить Синдикат.
        Надин бросила растерянный взгляд на брата. Зик прикусил щеку.
        - Синдикат считает нас предателями, - возразил он. - Мы ведь встали на сторону Джекса.
        - Элиза вас выслушает. Иви знает, где ее найти. Скажите ей и Светляку, пусть сообщат коалициям в Эдинбурге и Манчестере, что их местонахождение наверняка раскрыто. И пусть перебазируют лондонских ясновидцев в сумеречные дома.
        - Куда? - нахмурилась Надин.
        - Светляк в курсе. Секретные пристанища, которые я утаила от Рантанов. Со скрипом, но все влезут. Как говорится, в тесноте, да не в обиде.
        - Выходит, у тебя имелся запасной план, на случай предательства Рантанов, - пробормотал Зик.
        - Да. - Я вытащила из пальто коричневый конверт, набитый деньгами Рантанов. Конверт оказался в моем кармане случайно, - должно быть, принц-консорт подложил его, дабы убедить меня в своей искренности. Он никогда не упускал повода заработать очки.
        - Я осознаю, какой опасности вас подвергаю. И не требую, чтобы вы рисковали бесплатно. Этой суммы с лихвой хватит на билет до исторической родины. Полагаю, все ваши знакомые контрабандисты пасутся в Лондоне.
        Надин взвесила конверт на ладони.
        - Тебе они нужнее, - объявила она. - Революция - удовольствие дорогое.
        - Я к этим деньгами не прикоснусь.
        - Поехали с нами, - понизив голос, увещевала Надин. Я замотала головой. - Странница, мы не первый год знакомы. Нечего тебе здесь делать. Вернись в Лондон, хотя бы на пару недель.
        - Ник огорчится, если мы оставим тебя одну. Поехали, - вторил сестре Зик.
        - Мне никак нельзя отклоняться от курса, особенно теперь, когда близится поворотный момент. Когда мы почти у цели. И вы вовсе не бросаете меня одну, ведь есть скитальцы. Да, вот еще… Поручите Элизе и Светляку уничтожить «экстрасенсорные» сканеры. Если Сайен снова доберется до меня или отыщет другого странника, активировать их не составит труда. Нужно поскорее убрать эту дрянь с улиц.
        - Нам известить Рантанов? - спросил Зик, борясь с подступающей тошнотой. - Ну, относительно Стража?
        Тирабелл. Казалось, мы не виделись вечность, хотя прошло всего пару месяцев. Страшно вообразить, как она отреагирует, услышав дурные вести.
        - Да.
        В кабинку сунулся Леандр.
        - Пора, - скомандовал он, игнорируя негодующий взгляд Зика. Похоже, примирением тут и не пахло. - Мой человек ждет на платформе.
        Я поднялась. Леандр залпом проглотил остатки кофе и швырнул на столешницу несколько банкнот.
        Мы направились через дорогу к ярко освещенному зданию. Северный вокзал, главная линия сообщения с Сайенской цитаделью Лондон, считался крупнейшим в Париже. Иви ждала у входа, закутанная по самые брови и узнаваемая только по лабиринту. Я сорвала с лица конфигуратор и сунула ей в руку.
        - Расправь его и приложи к лицу, пока не прилипнет. Торопись.
        - Нет, Пейдж. Ты без него погибнешь…
        - За меня не волнуйся. Достану запасной.
        Хиромантка не стала упрямиться. Когда метаморфоза свершилась, Иви, кривясь, пощупала лоб, скулы. Ее черты преобразились до неузнаваемости. Хоть какая-то защита.
        - В свете последних событий, полагаю, ты не горишь желанием возвращаться в Касту мимов, - осторожно заметила я.
        - Мне бы хотелось остаться и, с дозволения Вье-Орфели, пополнить ряды скитальцев.
        - Вот встретишься с Элизой и Светляком, и немедленно возвращайся. Только захвати с собой кое-кого.
        Услышав имя, хиромантка недоверчиво хмыкнула, но возражать не решилась.
        - Ладно. Если он согласится, - кивнула она и, помешкав, добавила: - Сочувствую, Пейдж. Насчет Стража.
        Я хотела уверить ее, что все нормально, ничего страшного, но слова застревали в горле. Не дождавшись ответа, Иви заключила меня в объятиях. Жаль, она не может остаться. Утешало только, что мы расстаемся ненадолго. Отстранившись, Иви порывисто вздохнула и полезла в задний карман:
        - Вот, возьми. - Она протянула мне похожую на ключ железяку. - Эта штуковина отпирает стандартные сайенские люки. Если Старьевщик не ударился в бега, он где-то в канализации, неподалеку от ясновидческого квартала.
        - Ты не расстроишься, если мы выследим его без тебя?
        - Он просто марионетка. Рядовой исполнитель. - Черты Иви утратили всякую выразительность. - Мне нужен Тубан. Клянусь эфиром, я не успокоюсь, пока не доберусь до него. - В ее голосе звучала решимость. Взгляд свидетельствовал о серьезности намерений.
        - Хорошо, - кивнула я. - Тогда не задерживайся.
        Зик тоже обнял меня на прощание. Даже его пальто выстудилось на морозе.
        - Счастливо, Пейдж. Спасибо тебе за все. - Он уколол меня щетиной. - Надеюсь, мы еще встретимся.
        - Надеюсь, нет. Целее будете. - Я похлопала его по спине. - Ну, удачи.
        - Удача нам не помешает, - мрачно обронила Надин. - Боюсь, пересечь океан - это только полбеды. - Она обняла меня одной рукой и сбивчиво зашептала: - Потерпи, Пейдж, все образуется. Боль не уйдет, но ты с ней свыкнешься. Обещаю.
        На сей раз моих сил хватило лишь на вялый кивок.
        - Мы передадим эстафету революции свободному миру, тем самым официально примкнув к Касте мимов, - пылко объявила Надин. - Если тебе случится выбраться из этой кошмарной республики, непременно разыщи нас. Мои родители обитают на острове Антикости. Там сказочно красиво.
        - Желаю вам скорейшего воссоединения. - Я вымученно улыбнулась, отстраняясь. - Удачной дороги, Молчащий Колокол.
        - A notre prochaine rencontre[95 - Еще свидимся (фр.).], Бледная Странница.
        Из здания вокзала вышла женщина в зимней униформе проводника. Быстро переговорив с Леандром и Надин по-французски, она поспешила обратно.
        Брат с сестрой двинулись следом. Напоследок Надин, одарив меня беспокойным взглядом, скрылась в дверях натопленного вокзала.
        - Ты ручаешься за их безопасность? - обратилась я к Леандру.
        - Я уже ни за что не ручаюсь, но до сих пор этот агент нас не подводил, - отозвался мой спутник; лицо его тонуло в полумраке. - А благодаря чудесному преображению Иви ни у кого не возникнет соблазна выдать ее за вознаграждение. Ну а дальше как повезет. - Леандр снова затащил меня под украденный зонт. - Надо взять бомбилу и срочно ехать в Пасси, пока тебя не рассекретили.
        - Страж в курсе о логове Сиротки. - Я скрипнула зубами. - Наверняка он уже известил Сайен.
        - Все равно других вариантов нет. - Леандр сильнее сжал мое предплечье. - Вье-Орфеля послал лазутчиков на Монмартр. Ты не ошиблась. Человек в железной маске охотится в тех краях. И мы выяснили, где он прячется.
        Перспектива охотиться в темном подземелье едва не сломила меня окончательно. Каждый шаг звоном отдавался в суставах, сапоги чересчур сильно ударяли по мостовой. Перед глазами все плыло.
        Пейдж Махоуни нуждалась в отдыхе. И уединении. Но пока не искоренен серый рынок, на сцену должна выйти Черная Моль. Моя рука скользнула в карман и нащупала фигурную прохладу маски.
        За шахматной доской принц-консорт обучил меня любопытной тактике под названием «королевская прогулка» или «стальной король». Обычно игрок оберегает короля любой ценой, жертвуя ради него другими фигурами.
        Однако король вполне способен постоять за себя. Он может трусливым зайцем сидеть в засаде, а может пересечь поле и дать отпор противнику. А если повезет, даже выиграть.
        Пора вспомнить ценный урок. Довольно я пряталась! Королевы тоже бывают из стали.
        Мне предстояла долгая прогулка.
        На Монмартре в синем свете фонарей сыпал легкий снежок. На охоту пошли вчетвером. По бокам от меня шагали Вье-Орфеля и Анку, чуть впереди - Леандр.
        Судьба гроссбуха была по-прежнему покрыта мраком, а без него доказать что-либо нереально.
        Взгляд то и дело натыкался на люки: за каким-то из них скрывается наша добыча. Анку взял меня за локоть и кивнул на вычурное по сравнению с прочими здание, чей фасад украшали статуи, изображавшие сайенские добродетели. На запястье каменного Прилежания болталась красная ветошь.
        Рука без плоти с повязкой из алого шелка. Такой образ мне нагадали в Лондоне в ответ на вопрос о Старьевщике. Повязка трепыхалась, как приветственное знамя. Каменная ладонь указывала направо.
        Мы приблизились к зданию. Заколоченные окна, грязный матрас. Поблизости ни одной живой души. На таких улочках легко раствориться без следа. Склонившись над люком, я выудила подаренный Иви ключ. Анку помог поднять крышку.
        Мы столпились вокруг зияющей дыры. Я пресекла надвигающуюся панику. После каменоломен и особенно наводнения нынешняя операция обещала пройти гладко.
        Лестница вывела нас к мосту под Монмартром. Внизу плескалась вода, стекавшаяся сюда из стоков. Мое дыхание участилось.
        Сквозь вентиляционную решетку сочился сизоватый свет, в котором различалась алая шелковая лента на крышке неприметного люка. Анку отодвинул ее в сторону, явив изъеденные ржавчиной перекладины, исчезавшие в непроглядной тьме.
        Ник говорил, горе накрывает волнами. Мучительное отрицание нахлынуло - и миновало. Сейчас, по всей видимости, настал черед оцепенения. Тело словно налилось свинцом.
        Мне выпало первой спуститься во чрево старой канализации, погребенной под новой. У самого подножия ступенька расс?палась под тяжестью моего веса, и я по колено погрузилась в зловонные потоки.
        К горлу подступила тошнота. Я сорвала маску и задышала ртом. Справившись с рвотным позывом, зажгла фонарик и оглядела просторное, наполовину затопленное помещение. Потом, хлюпая сапогами, добралась до каменного выступа и вскарабкалась на него.
        Луч скользнул к туннелю поменьше. Где-то здесь скрывается сухой островок, где Старьевщик хранит живой товар до транспортировки.
        От невыносимого гнилостного запаха слезились глаза. Я прикрыла нос рукавом.
        - Чувствую лабиринт. - Я не узнавала собственный голос - чужой, начисто лишенный каких-либо эмоций. - Очень слабый.
        И знакомый. Только убей не могу вспомнить откуда. Анку сунул мне сканер, зафиксировавший чей-то неподвижный силуэт.
        Мы крадучись направились во второй туннель. Очевидно, Старьевщик питал слабость к укромным, всеми забытым уголкам, куда давно не ступала нога человека. Возможно, такая исключительность льстила его тщеславию. На корке грязи, покрывавшей стены, алели брызги крови.
        Страх сменился целеустремленностью. Как давно я мечтала об этой схватке, и вот час пробил. Туннель закончился, вспыхнул фонарь.
        Старьевщик распростерся на полу в темной мерцающей луже.
        На нем была бессменная шинель. Зловещий шлем, из-под которого гулко доносилось затрудненное дыхание. Руки в толстых перчатках придерживали расползающиеся в стороны розоватые внутренности.
        Поравнявшись со мной, Дряхлый Сиротка уставился на поверженного врага.
        - Мы опоздали с возмездием.
        - Нет. Он еще жив. - Я склонилась над Старьевщиком, неуловимым призраком, преследовавшим меня после бегства из первой колонии. От умирающего разило дерьмом и запекшейся кровью. Не снимая перчаток, я расстегнула шлем и сдернула его с головы Старьевщика. Луч фонаря ударил в лицо - узнаваемое даже в предсмертной гримасе.
        Редкие седые волосы слиплись от пота. Оскаленный рот, обычно щедрый на улыбки, обнажал потемневшие от крови зубы. Под остекленевшими глазами набрякли мешки.
        Вье-Орфеля присел рядом с умирающим:
        - Темная владычица, тебе знаком этот человек?
        - Это Альфред. - Я опустила на землю шлем. - Старинный друг Надсмотрщика.
        Альфред из «Призрачного клуба», принимавший самое активное участие в публикации памфлета о рефаитах. Румяный весельчак, сообщавшийся с эфиром посредством книг. Обладатель неиссякаемого запаса печений и ревностный почитатель литературы.
        На кого угодно могла подумать, только не на него.
        Альфред наконец обратил на меня некогда ласковый, а теперь холодный, алчный взгляд.
        - Здравствуй, голубушка, - прохрипел он, обдав меня зловонным дыханием. - Рад бы поклониться, но сама видишь…
        Выхолощенная первым предательством, я не чувствовала ни обиды, ни злости.
        - При знакомстве ты не назвал своей фамилии. Позволь мне угадать. Рэкхем. Альфред Рэкхем.
        Старьевщик выдавил смешок:
        - Ничего от людей не скроешь, как ни старайся. Все равно дознаются. - На губах у него надулся кровавый пузырь. - Альфред Хейхерст Рэкхем, основатель серого рынка.
        Альфред.
        Именно он, со своим безошибочным чутьем на таланты, вытащил юного Джексона из сточной канавы и явил его слова цитадели. Он придумал, как извлечь выгоду из бойни, развязавшейся после выхода «Категорий паранормального». Именно он сотворил монстра. Этот милейший старик, охочий до хорошей литературы и страстно привязанный к своему чуднoму кабинету.
        С Джексоном они познакомились задолго до попадания в Шиол I. Задолго до того, как он стал Джексоном Холлом. Собственно, Джекса и арестовали за памфлет, выпущенный приятелями на паях. После освобождения он прямиком отправился к старинному другу - своему спасителю - и открыл ему глаза на Сайен.
        Вдвоем они решили попытать счастья на новом поприще. Монетизировать добытую Джексоном тайну.
        А я годами не замечала, что творилось под самым моим носом.
        - Ты внес правку в «Разоблачение рефаитов». Превратил памфлет в оду Саргасам.
        - Мне все сходило с рук. Абсолютно все. Кто заподозрит старого чудака, любителя поэзии и печенюшек. - Из горла Альфреда вырвался булькающий смех. - Скажи спасибо, я только ставил тебе палки в колеса, Пейдж. Хотя, каюсь, разок пытался вывести из игры.
        Мешок на голове. Зазубренное лезвие.
        - Гектор с шайкой продали меня Сайену и поплатились за это жизнью. За мою смерть Джексон спустил бы с тебя живого шкуру.
        - Да, он страшно огорчился. Грозил выпотрошить меня, если тебя хоть пальцем трону. - Его взгляд помутнел. - А свои обещания он выполняет. Всегда.
        Только сейчас я заметила у него на груди венок, какими торгуют на черном рынке и какие принято толковать задом наперед. Один за другим я перебирала цветы, читая зашифрованное послание.
        Белые лепестки сердечника: родительская оплошность. Фиолетовый и ядовитый борец: предательство. Благоухающий лавр с золотистыми завязями: изменюсь только в смерти. Ягоды барбариса, похожие на капельки крови: вспыльчивый нрав.
        И наконец, белый клевер: не забывай меня. Нежное увещевание пополам с издевкой.
        - Надсмотрщик жив.
        Мои слова эхом разнеслись под сводами. Надин упоминала седовласого сборщика, спасшего меня от наводнения. Промежуток между заплывом и пробуждением в Пасси зиял слепым пятном.
        В голове теснились вопросы. Например, мог ли Джексон, работавший под одной крышей со Скарлет Берниш, агентом «Домино», наложить лапу на конфигуратор? Мог ли он, преобразившись, эвакуироваться вместе с нами из Версальского дворца, а потом, с помощью белой астры, деформировать мне память, чтобы не сболтнула лишнего?
        Впрочем, ответ напрашивался сам собой. Джексон знал, что я охочусь на Старьевщика, знал, что я непременно разыщу его логово и увижу венок.
        Родительская оплошность. Он допустил ошибку, доверившись Альфреду. У Джексона Холла лопнуло терпение, и вот итог. А еще извинение. Он прикончил Альфреда, как в свое время Гектора, правда, на сей раз - собственными руками. Выпотрошил старинного приятеля, как ягненка.
        Когда на человека плевать, ради него девятерых не убивают, Пейдж.
        Старая песня. Ты даже не удосужился расправиться с ними лично!
        - Как же он выбрался? - недоумевал Вье-Орфеля. - Не с нами точно.
        - Боюсь, что с нами. Только в новом облике.
        - Твой спаситель?
        - Похоже, он вколол мне белую астру. - Я потерла виски. - И обрубил последнюю ниточку, ведущую к серому рынку. - Не выпуская венок из пальцев, я покосилась на Альфреда. - Все кончено.
        Меня так и подмывало бросить его истекать кровью. Лишить заупокойной. Пусть навеки терзается в эфире. Работорговец заслуживает мучительной смерти в этой дыре.
        Вот только… Джексон расправился с ним ради меня. В качестве подарка. А мне такие подношения не нужны.
        Мой фантом положит конец его страданиям - быстро, безболезненно и без грязи. Широкая ладонь опустилась мне на плечо. Обернувшись, я увидела, что Анку протягивает мне серп.
        - В бретонской мифологии Анку - это жнец душ, - пояснил Сиротка. - Эта душа принадлежит тебе по праву, темная владычица. Позволь ему заложить краеугольный камень своей империи смерти.
        Кровожадным оскалом блеснула сталь. Анку сурово кивнул, рот сжался в тонкую линию. Я медленно взяла серп.
        Альфред уже не мог говорить. Между пальцев, придерживавших внутренности, сочилась кровь. Взгляд перебегал с меня на изогнутое лезвие.
        Он пожинал нас для Сезона костей. Поэтому смирился с возмездием.
        Будь у меня серебристая пилюля, угостила бы приговоренного не колеблясь, но тратить на него фантом - нет. Такой милости я ему не окажу. Довольно Пейдж Махоуни миловала себе в ущерб. Черная Моль другая. Она не ведает пощады и внушает страх.
        Я снова надвинула маску и заунывно начала:
        - Альфред Хейхерст Рэкхем, да упокоится твоя душа в эфире. Дело сделано. Все долги уплачены. - Острие серпа уперлась Альфреду в горло. - Отныне тебе не место среди живых.
        В пропитанной кровью одежде я выбралась на поверхность. Когда все были в сборе, Дряхлый Сиротка закупорил люк, оставив Старьевщика гнить в своей зловонной могиле.
        Лет через сто кто-нибудь наткнется на его скелет и будет гадать, кто этот безымянный труп с валяющимся подле ржавым серпом и железной маской. А до тех пор ни одна живая душа не вспомнит о нем.
        Справедливость все-таки восторжествовала.
        25. Крылатая победа
        Я лежала на незнакомой кровати, оцепеневшая, безучастная ко всему. День уже клонился к закату. Теперь я спала до вечера, а поднималась в сумерках. Темнота притупляла боль.
        Сегодня на Рю Верне было тихо. Я таращилась в стену, рука под головой онемела.
        Завтра ночью мы со скитальцами отправимся на Лебединый остров - один из природных островков на Сене - ждать Латронпуша и Королеву Нищих. Леандр выманил их фальшивой депешей от Старьевщика, скрепленной восковой печатью в форме костяной руки, которую мы позаимствовали у трупа. Мелюзина уверила, что послание нашло адресата.
        К удивлению великих герцогов, на острове их встретит Вье-Орфеля и в присутствии приглашенных кураторов обвинит в совершенных злодеяниях. Если доказательства сочтут убедительными и действующих герцогов свергнут, я выйду из тени и провозглашу слияние лондонского и парижского Синдикатов. Объявлю миру, что жива.
        Вот только я не чувствовала себя живой. Вернее, чувствовала, но не до конца. Часть меня умерла среди витражей часовни и погребена там на веки вечные.
        Та часть никогда не перерезала бы глотку даже заклятому врагу. Просто не посмела бы.
        А сейчас я не чувствовала раскаяния. Не чувствовала его, когда смывала кровь с рук, лица, шеи. Да, я убила Старьевщика из сострадания, но действовала при этом без капли жалости. Весь день я провалялась бревном, изредка ворочаясь с боку на бок.
        Спать получалось урывками. Стоило задремать, мне чудилась мускулистая рука на талии, тепло мужского тела рядом. Потом накатывало осознание - мучительное, душераздирающее. Сколько бы я отдала сейчас за наркотик, которым меня пичкали в архонте, - стойкий, эффективный, отсекающий всякую связь с реальностью.
        В сумерках я поднялась, заковыляла по коридору на кухню. Надо включить отопление. Хоть это мне по силам. Отыскав нужный тумблер, я достала из холодильника кувшин с ячменно-лимонной настойкой и, плеснув немного в стакан, пила, пока не закашлялась.
        Захлопнув дверцу, я вдруг заметила кофеварку - и мысленно перенеслась на другой берег Сены, где Арктур в янтарных лучах света протягивал мне дымящуюся кружку. Сомкнутые губы затряслись. Хотелось расколотить кофеварку. Хотелось рвать и метать. Навеянный образ - обман. Сплошное притворство.
        А я все гадала, о чем мне так стремился поведать эфир, пока Лисс делала расклад. Станет ли Арктур Мезартим моим возлюбленным или погибелью? А он оказался дьяволом.
        Дыхание сбилось. По щекам заструились слезы, я поспешно вытерла их рукавом. Стоило мне успокоиться, какая-нибудь мелочь непременно выбивала почву из-под ног.
        С нашего «объяснения» золотая пуповина не подавала признаков жизни. Хоть какое-то утешение. Если я не ощущаю его, вероятно, он не ощущает меня - и вряд ли сумеет разыскать. Впрочем, с этой квартиры все равно скоро сниматься. Отныне мне нигде нельзя задерживаться надолго. Я обречена скитаться до конца своих дней.
        Я сосредоточенно уставилась в потолок, а когда дыхание выровнялось, побрела назад в спальню. Надо выспаться, завтра ответственный день. Вытянувшись под одеялом, я вспомнила другую кровать. Обволакивающий, пронизывающий жар мужского тела.
        Одно только не давало мне покоя. Зачем он пал так низко, прибегнув к плотеотступничеству? Подумал, чем шире я распахну свое сердце, тем глубже вонзится в него клинок?
        Он рассчитал верно. Даже теперь, когда правда выплыла на поверхность, я до боли жаждала его прикосновений. Отныне он полтергейстом будет преследовать меня, сжимать в фантомных объятиях, терзать душу. Я задремала, уткнувшись лицом в подушку.
        Прошло немало времени, прежде чем хлопнула дверь. Кто-то переступил порог спальни, зажег лампу.
        - Флора.
        Я разлепила веки. На кровати, вопросительно изогнув бровь, сидела Дюко.
        - Надеюсь, ты не с похмелья? - Она резко хлопнула меня по щеке. - Что на сей раз?
        - Ничего, - прохрипела я.
        - Оно и видно. - Дюко рывком привела меня в сидячее положение. Спутанные кудряшки упали мне на лоб. - Тебе нужно в душ. И причесаться. И переодеться. Когда ты в последний раз ела?
        - Не помню. - Кожа у меня под глазами опухла и покраснела. - Какой сегодня день?
        - Вторник, двадцать четвертое. - Дюко пощупала мой лоб. - Ну, выкладывай.
        Я не имела морального права держать ее в неведении.
        - Мой подручный переметнулся на сторону Сайена. Ищите со Стефаном новых союзников.
        - Получается, он тебя предал?
        Слабый кивок.
        - Не знаю, сколько он успел рассказать.
        Дюко не утратила хладнокровия, однако я буквально слышала, как щелкают шестеренки у нее в голове.
        - Сногсшибательная новость. - Она подняла что-то с пола. - Вот, нашла позади явки на Рю Жи-ле-Кёр. Полагаю, твой подручный или Кордье выбросили его из окна, чтобы уберечь от Сайена.
        Мой рюкзак. Я потянулась за ним негнущимися руками и аккуратно расстегнула молнию. Внутри оказались все мои богатства, включая гроссбух.
        - Подручный вряд ли, - пробормотала я себе под нос.
        Дюко пересела в ближайшее кресло. Ее брюки были перехвачены на талии ремнем, укороченные штанины открывали кожаные сапоги на шпильке. На фоне элегантной Дюко я как никогда ощущала себя чучелом.
        - У тебя к нему чувства, - констатировала она и, не дождавшись ответа, продолжила: - Такое случается. В нашем деле все мы ходим по лезвию бритвы. Не твоя вина, если он затупил ее, чтобы влезть тебе в доверие. Каждый из нас обманывался. Кордье, например, вечно ищет, кто бы затупил для нее бритву. - Дюко перевела дух. - Она исчезла. Судя по пятнам крови возле явки, убита или захвачена в плен. Стефан временно перебазирован в «Статуэтку». Боюсь, с «Манекеном» покончено.
        Дюко извлекла серебряный портсигар, достала сигарету.
        - Любопытно, кто же все-таки нас предал. Вероятно, твой подручный. Хотя не факт. - Она чиркнула зажигалкой. - Теперь мне одной держать оборону. Мы делаем большое дело, и я не для того провела тринадцать лет в Сайене, чтобы вот так запросто отступить. Еще не все потеряно.
        - Одной, значит. - Я выдавила улыбку. - Получается, меня отстранили.
        - Да, - сухо обронила Дюко. - Ты спалила дворец, построенный в семнадцатом веке. Разумеется, тебя отстранили.
        - Кто бы мог подумать.
        - Начальство согласилось с моим заключением. Ты не годишься на роль разведчицы, поскольку в борьбе против Сайена руководствуешься личными мотивами. Соответственно, начиная с завтрашнего дня тебя лишают доступа к явкам, документам, Уверена, тебе есть куда податься.
        - Да.
        Я отрешенно выслушала вердикт. Внутри ничего не екнуло. Очередная утрата в длинном перечне.
        - Также руководство солидарно, что у Касты мимов огромный потенциал, - уже мягче добавила Дюко. - Как, впрочем, и у тебя. - Она выпустила тонкую струйку дыма. - Тебе моя работа не по плечу, Пейдж. Не твой формат. Однако из тебя выйдет толк. «Домино» сотрудничает не только с агентами, но и со сторонними людьми, способными со временем внести ценный вклад в программу. Я убедила руководство заключить с тобой взаимовыгодный союз.
        Я не верила своим ушам.
        - Тебе не станут стирать память белой астрой, - объявила Дюко, - а если твоя организация докажет свою профпригодность, вы гарантированно получите субсидию. Ты по-прежнему будешь числиться в «Домино». Будем сотрудничать. - Она посмотрела на меня в упор. - Все в выигрыше.
        С дополнительным финансированием расхлябанное сборище воров можно превратить в грозную армию.
        У нас еще есть шанс низвергнуть Сайен.
        - За профпригодностью дело не станет, - откликнулась я. - Встречаемся завтра на Лебедином острове в полночь.
        - Зная твои подвиги, приходить надо вооруженной до зубов. - Дюко пристроила сигарету на край тумбочки и снова полезла в карман. - Я собираюсь нарушить должностную инструкцию и вручить тебе кое-что. Ты мне нравишься, Пейдж, хоть ты и потрепала мне нервы.
        Она протянула мне герметичную упаковку с конфигуратором.
        - Не потеряй, - напутствовала Дюко. - Новых поступлений не предвидится.
        - Изор, спасибо тебе огромное. Спасибо за все.
        - Не благодари. Лучше… вымойся.
        Она вытащила досье из моего рюкзака и, забрав сигарету, ушла не оглядываясь. Я долго сидела не шелохнувшись, сцепив покрытые ссадинами руки.
        Каким-то чудом мне удалось встать и доковылять до ванной. Из зеркала на меня взирала опухшая, пепельного цвета физиономия с воспаленными глазами, волосы свисали сосульками, краска почти слезла. Тут же, на полочке, стояла маска. Я медленно провела большим пальцем по холодной, застывшей поверхности и, отвернувшись от пустых глазниц, стянула ночную рубашку.
        После душа я тщательно вытерлась и вернулась в спальню, с мокрых волос капала вода. Спрятав их под шерстяную шапку, накинула пальто, сунула ноги в сапоги и, подхватив рюкзак, толкнула балконную дверь. Закинув ногу на балюстраду, вскарабкалась на карниз, а с него - на крышу.
        От иллюминации Триумфальной арки в небе полыхало зарево. Внизу бушевал автомобильный поток: ревели клаксоны, урчали двигатели. Устроившись на кровле, я открыла рюкзак и принялась перебирать скудные пожитки. Гроссбух в кожаном переплете, отцовское наследство и музыкальная шкатулка тонкой работы. И как только уцелела после падения из окна!
        Пальцы сомкнулись на резной коробочке. А в следующий миг она зависла над пропастью.
        Надо лишь разжать руку. Шкатулка разобьется о мостовую, заключенная в ней мелодия умолкнет навеки. Последнее материальное свидетельство наших отношений исчезнет.
        - Slan[96 - Прощай (ирл.).], - шепнула я.
        Грудь словно взяли в тиски. В приступе малодушия я еще крепче ухватила ларчик. Пускай он невольный соучастник обмана, но у меня рука не поднималась уничтожить такую красоту. Всхлипнув, я порывисто прижала шкатулку к сердцу.
        В ней запечатлелся образ Арктура, каким он мне грезился, с кем я надеялась провести остаток дней. Настроила воздушных замков, нечего сказать. Вместе с порывистым дыханием изо рта вырывался пар; окутанная белыми клубaми, я запихнула шкатулку на самое дно рюкзака и накрыла гроссбухом. Такая прелесть не должна пропасть зря. Лучше попробую сбыть ее какому-нибудь антиквару.
        Оставался только подарок отца. Вытащив из внешнего кармана рюкзака нож, я поддела крышку и, помешкав одну-единственную секунду, подняла крышку. Петли оказались тугими.
        На темной бархатной обивке белел сложенный листок. Я трепетно развернула послание. Почерк знакомый.
        Но принадлежал он не отцу.
        Было любопытно, оставил ли зануда-папаша тебе хоть что-то. И - о чудо! - оставил! Наследство дожидается тебя в уютной ячейке Английского банка.
        Встретимся там. Поспеши, Бледная Странница.
        Поспеши.
        Ветер сметал налипший снег с крыши. Я таращилась на записку, пока не порвала ее на клочки. Порыв подхватил обрывки и унес прочь.
        С балкона я двинулась прямиком в ванную. Взяла маску и приложила поверх своего лица. Вскоре Пейдж Махоуни, с ее страхами, бедами, тревогами и слабостями, заслонили темные крылья. Из зеркала на меня смотрел кто-то другой.
        Черная Моль.
        Лебединый остров ютился в тени Эйфелевой башни. Отделенный от набережной узкой лентой воды, крохотный островок служил пристанищем для складских помещений, предназначенных под снос. Раньше до острова добирались по мосту, потом через пешеходный тоннель, но и его давным-давно закрыли. К счастью, у Леандра был ключ.
        Эйфелева башня сверкала, словно новенькая фальшивая монета. Глядя на нее, я старалась не вспоминать свои первые впечатления. Предвкушение, решимость, новизна - все это привилегия той, что таилась под маской.
        Скитальцы ждали у ржавых ворот в тоннель. Притворив их за собой, мы зашагали вдоль испещренных граффити стен. Анку освещал дорогу сигнальным фонарем. В конце туннеля нас встречал Леандр.
        - Дряхлый Сиротка уже здесь, - сообщил он. - И кураторы подоспели. - Мы двинулись за ним по склону. - Темная владычица, посиди пока в уголке. Ты наш главный козырь.
        - Видел мою связную?
        - Да. И похлопотал, чтобы ей не перерезали глотку.
        Леандр вывел нас через посадки к мощеному участку в окружении развалюх. Там стояла женщина - лицо незнакомое, но в лабиринте безошибочно угадывалась Дюко.
        Заметив нас, она напряглась, рука метнулась в карман.
        - Свои, - успокоила я, пропуская скитальцев вперед. - Даже не верится, что ты здесь.
        - Взаимно. Я думала, ты решила и дальше отлеживать бока. - Взгляд Дюко утратил настороженность. - Ты теперь птица вольная и не обязана отвечать, но, ради всего святого, почему тебе приспичило вырядиться беглой преступницей?
        - Скромный налет театральщины. - Я кивнула на ближайшую развалюху. - Там полно паранормалов. Постарайся не привлекать к себе внимания.
        - Позволь напомнить, что вся моя профессиональная деятельность сводится к тому, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания.
        - Никакие тренировки не помогут невидцу слиться с толпой паранормалов.
        Дюко, по всей видимости, не приняла угрозу всерьез.
        - Допустим, меня разоблачат, а дальше? Вздернут на ближайшем фонаре? Или учинят кровавую расправу? - Она покосилась на развалюху. - Раньше здесь помещалась бойня.
        Кровоточащий оскал на шее. Темная струя брызжет мне на руки, на пальто.
        - Просто не высовывайся.
        Мы двинулись к поджидавшему Леандру, который проводил нас внутрь самой внушительной постройки. Вье-Орфеля стоял в полумраке, сцепив руки за спиной. На нем был пурпурный, с золотой отделкой камзол, перехваченный серебряным поясом, темные брюки заправлены в сапоги.
        - Полагаю, это и есть твоя незрячая союзница. Мадель, - поприветствовал Сиротка.
        Дюко оглядела вычурный наряд, маску и ограничилась сухим «да».
        Вье-Орфеля поманил меня к себе и устремился в недра здания, откуда тянуло пылью и запустением.
        - Сумела раздобыть гроссбух? - (Я сунула ему обитый кожей талмуд.) - Это поистине неоценимый вклад, Пейдж. Не знаю, как тебя и благодарить.
        - Неоценимый, людям известно его настоящее имя. Впрочем, если нет, это беда поправимая.
        Перелистывая страницы, Сиротка замедлил шаг. Наткнувшись на собственное имя - не псевдоним, он крепче стиснул гроссбух.
        - Надеюсь, кураторы внемлют. - Вье-Орфеля захлопнул книгу. - Пока не подам сигнал, сиди тихо.
        - Только поторопись, - зажмурившись, попросила я. - Аркт… Страж способен вычислить меня в эфире. Он непременно явится, это лишь вопрос времени. У меня есть самое большее полчаса, потом нужно менять дислокацию. Сбить его со следа.
        - Вычислить? - Золотая маска повернулась ко мне. - Как такое возможно?
        - Черт его разберет.
        - Постараюсь не затягивать, - объявил Вье-Орфеля после недолгого молчания. - Как только провозгласим альянс, Леандр отведет тебя в Пасси, если не возражаешь. Пора потолковать о Жорже Бенуа Менаре.
        - Отнюдь. - Я подавила гордость. - Напротив, буду благодарна за приют, поскольку теперь официально лишилась крыши над головой.
        - Милости просим.
        Впереди слышались голоса. Изъеденные ржавчиной двери распахнулись, и мы ступили в мрачный гулкий зал, который годы запустения превратили в диковинный лабиринт. Из стен торчали трубы. Бетонная лестница обрывалась в воздухе. В крыше зияла дыра. Курган из строительного мусора устремлялся к зияющему потолку, скалившемуся тысячей звезд.
        В зале толпилась по меньшей мере сотня ясновидцев - кураторы, влиятельные синдикатчики и тщательно отобранные присяжные, белые клубы их дыхания поднимались к стропилам.
        Латронпуш и Королева Нищих запаздывали.
        - Игнас, - шепотом окликнула я, - когда ты решил вживить маску?
        - Когда перестал контролировать то, что скапливается внутри, - помолчав, ответил он.
        Я преисполнилась благодарности к застывшим контурам собственной маски, скрывавшим мои дрожащие губы.
        Подошла Дюко. Вдвоем мы растворились в толпе. Дряхлый Сиротка поднялся по скрипучим ступеням на некое подобие трибуны, позади него маячил Леандр.
        - Добрый вечер, друзья, - возвестил Сиротка. - Давно мне не случалось бывать на этом острове.
        В зале воцарилась гробовая тишина.
        - Рад снова всех вас видеть. Немало времени минуло с последней нашей встречи. Мы, великие герцоги, обитаем среди костей, вдали от Сайена. Далеко не все могут позволить себе такую роскошь. Вам нужно кормить семьи. Рискуя собственной жизнью, зарабатывать на хлеб. Впрочем, кто-то просто предпочитает греться на солнышке, а не прозябать во мраке.
        Все шеи вытянулись, все взгляды устремились на оратора.
        - Наверное, вы считаете нас неженками без забот и хлопот, - продолжал Сиротка. - Гадаете, знакомы ли нам вообще тяготы существования в Сайенской республике Франция. Так вот, друзья мои, мне они знакомы не понаслышке. Я постоянно бродил среди вас и на себе изведал жажду справедливости. С детства я боролся против нашего общего врага и только ждал удобного случая превратить единоличное сражение в полномасштабную войну. - Вье-Орфеля мерил шагами трибуну. - Поэтому мы собрались здесь, в будущей колыбели революции.
        Изумленный ропот.
        - Но сначала мне предстоит опустить карающий меч. Превозмогая боль, искоренить внутреннего врага. А уж потом заняться внешним, - объявил Вье-Орфеля. - Четыре года назад вы избрали меня великим герцогом, и я поклялся никогда не покидать Париж, не бросать на произвол судьбы своих подданных. Поклялся всегда трудиться ради их блага, что совершенно немыслимо на расстоянии. - Он поднял указательный палец. - Однако в этом году мне пришлось нарушить клятву.
        - Что он несет? - зашептали у меня за спиной.
        - По-моему, он рехнулся.
        Судя по гримасе, Дюко придерживалась того же мнения, но тем не менее ловила каждое слово.
        - На своем веку мне довелось испытать немало бед, но я и вообразить не мог, что в семье - нашей семье! - случится раскол. Несколько долгих недель мне пришлось провести в плену Сайена. - (Ропот сменился возгласами.) - Потому что меня предали! Предали те, кто поклялся защищать нас от Якоря. А вместо этого возложил нас на алтарь.
        Вье-Орфеля сумел завоевать внимание публики. И очень кстати - к зданию уже спешила компания лабиринтов, включая два хорошо знакомых.
        - Помогите мне осуществить правосудие, выступите присяжными на процессе. - Сиротка повернулся к дверям и воздел руку в перчатке. - Заводите.
        Двое ясновидцев вновь распахнули ржавые створки. Дюко шумно вдохнула и наклонилась к моему уху:
        - Будет бойня?
        Я покосилась в сторону дверей:
        - Нет, если они согласятся с обвинениями.
        В звенящей тишине раздались шаги. Лучи фонариков метнулись к порогу, который как раз переступил Латронпуш.
        Поверх перехваченного лентой парика - шляпа с пряжкой, подбитый мехом плащ волочится по полу. Следом семенила Королева Нищих, облаченная в сюртучного кроя костюм взамен затрапезного платья. Восемь вооруженных ясновидцев сопровождали великих герцогов.
        При виде сборища оба застыли как вкопанные. Кто-то из телохранителей потянулся за оружием, но Королева Нищих жестом пресекла их порыв.
        - Возлюбленные собратья по хаосу! - сердечно приветствовал их Сиротка. - Милости просим.
        - Какого… - Латронпуш вытаращил глаза и судорожно разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Впрочем, он быстро опомнился и навесил на физиономию фальшивую улыбку. - Дорогой брат! Счастлив видеть тебя в добром здравии.
        - Воистину, - вторила Королева Нищих, потрясенная не меньше коллеги. - Счастья полные штаны. - Ее бриллианты сверкали даже во тьме. - Мы… мы так за тебя волновались.
        - Безусловно, - кивнул Вье-Орфеля. Двери со скрипом затворились, лязгнул засов. - Спасибо, что удостоили нас визитом. - Пауза. - Или вы ожидали встретить здесь кого-то другого?
        Королева Нищих промолчала, рука скользнула в карман сюртука.
        - Все вы слышали о Человеке в железной маске, призраке из трущоб, - обратился к аудитории Вье-Орфеля. - По его вине многие из вас лишились родных, близких. Не стану скрывать, Латронпуш заключил с этим монстром сделку. Вместе со мной ее жертвами пали еще восемь ясновидцев. Осиротели жена и ребенок Поля Карона, чьи песни несли радость в самые мрачные уголки Парижа. Поль провинился тем, что сочинил балладу, высмеивающую Латронпуша. Сильви Ламбрике, самая талантливая карманница в Гренеле, посмела не платить великим герцогам налог с продажи добычи. Симон Клети дерзнул попросить у Латронпуша денег, чтобы спасти семью от голода. - (Толпа загудела, как растревоженный улей.) - Он жестоко поплатился за навязчивость. Их всех предали, продали, отдали на растерзание Сайену, а Латронпуш выручил кругленькую сумму.
        - Клевета! Грязные инсинуации завистливого властолюбца! - рявкнул Латронпуш. - Куда мы вообще попали, на ярмарочный суд? Надеялись застать нас врасплох? - Он повысил голос. - Вероломство и алчность! Дряхлый Сиротка давно замыслил прибрать Новый режим к рукам, и вот подтверждение.
        По толпе прокатилось смятение. Латронпуш отважно выступил вперед:
        - У тебя есть доказательства нашей мифической сделки, Игнас? Или это очередная тайна, сокрытая под маской?
        - Благодарю за вопрос, mon frere[97 - Брат мой (фр.).]. Разумеется, у меня есть доказательства твоей причастности к торговле ясновидцами. Гроссбух, принадлежащий Человеку в железной маске.
        Сиротка продемонстрировал талмуд залу. Собравшиеся, затаив дыхание, наблюдали, как его палец водит по строчкам.
        - Вот мое имя. А вот имена наших утраченных друзей, все они пропали без вести в указанные сроки. И везде «поставщиком» значится некто П. Вэй. - Сиротка развернул гроссбух к аудитории. - Это ведь твое настоящее имя, верно?
        - Неверно, - ухмыльнулся Латронпуш. - Плохой из тебя адвокат, Игнас. Вынести на суд бумагу, которой грош цена. Где гарантия, что ты не сам это сочинил? И вообще, если гроссбух и впрямь принадлежит Человеку в железной маске, возникает вопрос, откуда он у тебя? Вы с ним сообщники? - Латронпуш резко обратился к присяжным: - Кто-нибудь может подтвердить твой рассказ, засвидетельствовать подлинность документа? Кто-то не из твоих прихвостней?
        - Я могу.
        Все круто обернулись. Меня не сразу осенило, что голос, наделавший столько переполоха, принадлежит мне самой.
        - Ну здравствуй, Латронпуш. - (Толпа расступилась, пропуская меня вперед.) - Прости, я обещала не вмешиваться. Но, как выяснилось, мы оба врем и не краснеем.
        Приблизившись на достаточное расстояние, я сняла маску. Ропот сменился возбужденным гулом. Миновав Латронпуша, я поднялась на трибуну к Дряхлому Сиротке:
        - Паранормалы Парижа, я Пейдж Махоуни, Черная Моль, темная владычица Сайенской цитадели Лондон. Совместно с отважными скитальцами нам удалось вырвать Вье-Орфелю из лап Сайена и рефаитов. А посему я обвиняю Латронпуша в измене, сговоре с Якорем и работорговле.
        Латронпуш замер, как громом пораженный. Его взгляд метался по сторонам, считывая реакцию окружающих. С приторной улыбочкой герцог шагнул ко мне.
        - Темная владычица, все это - чудовищное недоразумение, - начал он. - Разумеется, как и в нашу первую встречу, я счастлив созерцать тебя в Париже…
        - Так ты знал, что темная владычица жива? - выкрикнул какой-то прорицатель. - И давно?
        - Надеялся продать ее в рабство?
        - …однако, - завопил Латронпуш, перекрывая беспорядочные возгласы, - твои обвинения беспочвенны! Нет никаких доказательств моего сговора с Сайеном.
        Наши глаза встретились. Изворотливый мерзавец прав.
        Эфир запульсировал. Впервые за долгое время уголки моего рта растянулись в улыбке.
        - Ошибаешься, у меня есть свидетель. Свидетель, чьи слова не вызовут сомнений ни у суда ясновидцев, ни у коллегии присяжных. Свидетель, который знает тебя как облупленного. - Пока Латронпуш терялся в догадках, я сделала знак ясновидцам у входа. - Отоприте двери.
        Те безропотно повиновались. Спустя полминуты на пороге возникла фигура во фраке и пышном парике.
        В нашу последнюю встречу он лупил кулаками по мостовой в зареве догорающего аукциона. Джексон всегда считал его непроходимым тупицей. Пускай он отвратительный сборщик и совершенно невыносимый поэт, но сейчас мне хотелось задушить его в объятиях.
        - Во имя любви Нострадамуса и трепета перед Аидом, - обреченно забормотал Латронпуш. - Умоляю, только не это…
        - Мистер Вэй, добро пожаловать в Париж, - через весь зал обратилась я к гостю. - Спасибо, что откликнулись на мой зов.
        - Всегда пожалуйста, темная владычица. - Дидьен раскраснелся и пыхтел, как будто бежал до самого Парижа. - Готов ответить на любой вопрос, оказать любую услугу, - тараторил он по-французски. - Повелевайте вашему покорному и преданному слуге.
        Иви проскользнула следом и чуть кивнула.
        - Благодарю, - улыбнулась я Дидьену. - Для начала окажите любезность, представьтесь.
        - Друзья, меня зовут Дидьен Вэй. - Гость окончательно освоился и теперь чувствовал себя в своей стихии. - Сборщик, владелец аукционного дома, хранитель редких фантомов, прославленный автор множества шедевров, включая «Внесите нюхательные со…».
        - Спасибо, мистер Вэй, - вклинилась я, пока он не перечислил все сто сорок семь опубликованных опусов. - Собственно, у меня к вам два вопроса. Кто этот человек? - Мой палец ткнул в сторону Латронпуша.
        - Его имя - Панталеон Вэй. - Дидьен чуть слюной не захлебнулся от радости, смакуя каждый слог. Разоблаченный Латронпуш разом постарел на двадцать лет. - Так нарекла его наша покойная матушка. Видите ли, темная владычица, заявленный человек - мой брат.
        - Единоутробный, - буркнул Латронпуш.
        - Еще раз спасибо, мистер Вэй. А теперь взгляните сюда. - Я забрала у Вье-Орфели талмуд. - Вы узнаете руку своего брата?
        Дидьен поднялся на платформу и принял у меня гроссбух. Повисла гробовая тишина, все затаили дыхание.
        - Безусловно. - Дидьен захлопнул конторскую книгу и лукаво покосился на родственника. - Панталеон опубликовал кое-какие опусы в Лондоне. Я взял на себя смелость захватить с собой отвергнутые редакцией рукописи, начертанные им самолично. Если сомневаетесь, можете сами сравнить почерк.
        - Весьма предусмотрительно с вашей стороны. Благодарю за неоценимую помощь, мистер Вэй.
        Дидьен отвесил изящный поклон и тактично удалился.
        Латронпуш оскалил серые зубы.
        - Хотите возразить?
        - Нет, - процедил он. - Собирался, но теперь у меня нет ни малейшего желания участвовать в этом фарсе. Вы еще услышите обо мне, темная владычица, и скоро. Помяните мое слово, вам…
        - Все верно, Латронпуш. Ты собираешься. - Я снова опустила маску. - В камеру. Очень тесную. На долгий срок.
        Не дожидаясь команды, человек тридцать рванули с места. Одна половина заблокировала вход, другая обступила Латронпуша. Пойманный с поличным негодяй вопил и огрызался, пока его же подданные волокли его в соседнюю комнату, предназначенную для временного заключения.
        Королева Нищих испуганно помалкивала.
        - Дуселин. - (Услышав свое имя в устах Сиротки, она вздрогнула.) - Ты тоже причастна, не отрицай, но улик против тебя нет. Примкни к нам и постарайся заслужить прощение.
        Почти не колеблясь Королева Нищих вынула из ушей бриллианты, сняла с шеи жемчуга и дрожащими руками всучила их Вье-Орфеле.
        - В свое время ты даровал их мне, mon frere. А теперь продай. На благо революции. Ради нее я готова пожертвовать всем, чем владею.
        Сиротка взвесил бриллианты на ладони. Совершенно уникальные, бесценные - хватит на вооружение и провиант для целой армии.
        - Мы с темной владычицей полностью с тобой солидарны.
        Все взгляды вновь обратились ко мне. Вспомнилось, как я стояла перед другим Синдикатом - окровавленная, с короной из нумы в волосах.
        - Я была никем. Обычная ирландская девчонка. Пока в мою жизнь не вторгся Сайен, принеся с собой хаос, разрушения и смерть. - Мой голос вознесся над толпой. - Когда мне стукнуло девятнадцать, Сайен снова нанес удар. Отнял мое имя. Пытался превратить меня в смертоносное оружие. И тогда я поклялась, что не успокоюсь, пока хоть одна живая душа прозябает в тени Якоря. Не отступлюсь, пока ясновидцы не обретут свободу и смогут бродить по улицам, не ведая страха и стыда.
        На глазах у толпы я подошла к Вье-Орфеле. Дюко меж тем маячила на задворках.
        - В Париже мне посчастливилось встретить единомышленника. Вдвоем мы представляем куда большую угрозу для Сайена и его серых кардиналов. Война не за горами, и нужно выбирать, за кого вы воюете. Между противоборствующими сторонами середины не существует.
        - С этого дня, если вы согласитесь примкнуть к нам, Nouveau Regime и Каста мимов выступят единым фронтом, - подхватил Сиротка. - С вашего позволения, друзья, мы объединим наши Синдикаты. Наведем мосты. Провозгласим новую эпоху, где Якорь будет не внушать ужас, а испытывать его.
        Ясновидцы безмолвствовали. С натянутыми до предела нервами я всматривалась в лица, выискивала малейший проблеск реакции.
        От толпы вдруг отделилась Катель, провидица с ребенком, проторившая мне дорожку в Синдикат. Она скрестила большие пальцы, сомкнула остальные - и растопырила их, словно крылья.
        По залу прокатился возбужденный гомон. Вверх взметнулись руки - пятьдесят, сто, двести… Целый рой мотыльков - полчище, армия, воспарившая из глубин мрака.
        В конечном итоге все завершилось без кровопролития. Завоевать Париж оказалось легче, чем Лондон. Никогда бы не подумала, что Дидьен Вэй станет ключом к победе. С другой стороны, минувший год помог мне усвоить простую истину - в империи марионеток каждому отведена своя роль.
        Неизвестно, какая судьба постигнет Латронпуша. Его либо вздернут на старинной виселице острова Иль-Лувье, либо передадут легионерам, либо помилуют. Впрочем, решать не мне. Я приехала сюда не за тем, чтобы править. У Вье-Орфели свои подданные, у меня - свои. Но отныне ими движет общая цель.
        Серый рынок искоренен. Шиол II повержен. «Домино» согласилось сотрудничать с Кастой мимов. Большего и желать нельзя в цитадели, куда меня всегда обещал свозить отец.
        Однако впервые победа не вызывала во мне ни малейших эмоций.
        Кураторы поспешили обратно в цитадель. Вскоре на острове осталось всего несколько человек. Замаскированная Дюко ждала у реки. Вдвоем мы постигали грандиозность башни, пронзавшей небосвод.
        - На верхней площадке находится радиоузел для экстренного вещания. - Глаза Дюко заволокло туманом. - Мои связные передают тревожные слухи.
        - Какие слухи?
        - Это касается падения Испании. - Взгляд Изор был устремлен вдаль. - Нас в такие дела не посвящают. Даже руководство. Но убийство королевской семьи, шитое белыми нитками… может спровоцировать бурю. На сей раз Сайен зашел слишком далеко.
        - Далеко они зашли, когда вторглись в Дублин. Наш Taoiseach[98 - Тишек (ирл.) - премьер-министр Ирландии.] тоже взывал о помощи. Но никто не откликнулся.
        Мы еще долго не двигались с места. Порывшись в кармане пальто, Дюко протянула мне мобильный:
        - Жди моего звонка, а до тех пор, Пейдж, постарайся не погибнуть. - Дюко обернулась ко мне и положила руку на плечо. Ветер трепал ей короткие волосы, швырял в лицо. - «Манекен» и программа «Домино» благодарят тебя за проделанную работу.
        С этими словами Изор зашагала прочь и растворилась в туннеле. После ее ухода я еще вечность глазела на Эйфелеву башню. Из оцепенения меня вывели шаги, и место Дюко занял Вье-Орфеля.
        - Обратно в Пасси, темная владычица?
        - Да, - помедлив, ответила я. Голос звучал отстраненно. - До сих пор мы лишь разбрасывали семена. И вот наконец они дали всходы. Но враг тоже не дремлет. Настало время развязать войну. - Мой взгляд обратился к Дряхлому Сиротке. - И я, кажется, знаю, с чего начать.
        26
        Сонм дьяволов
        7 марта 2060 года
        Гранд-Зал-де-Пари поражал роскошью убранства. От светового представления на фасаде захватывало дух. Со всей Сайенской республики Франция к собору на белых лимузинах съезжались разодетые в пух и прах гости; лица скрыты за нарядными масками.
        В небо взлетали алые фейерверки. Алкоголь лился рекой. Цитадель праздновала двойную победу - над Испанией и Португалией.
        С фонарных столбов свисали чучела. На углу сжигали символическое пугало с соломенными волосами, короной и табличкой с перефразированными строчками из «Марсельезы».
        CA IRA, CA IRA, CA IRA LES MONARQUES A LA LANTERNE[99 - Дело пойдет, дело пойдет. И всех монархов повесит народ (фр.).]
        Казнь короля Испании положила конец официальному сопротивлению. За попытку организовать монарху побег Пилар Бругес Оливенсью сняли с должности премьер-министра и поместили в тюрьму. В Португалии документально учредили Сайенскую цитадель Лиссабон. Близился черед Мадрида.
        Республика Сайен насчитывала одиннадцать стран и, по сути, контролировала весь Пиренейский полуостров. Теперь Якорь встречал врага нерушимым фронтом от края Шотландии до юга Испании.
        За морем империя охватывала Балканский полуостров и Кипр. На севере маячила Швеция. Медленно, но верно Сайен смыкал кольцо вокруг оставшихся европейских стран.
        Одиннадцать - мизерная цифра для кукловодов. Скоро тень Якоря накроет весь мир.
        Порыв ветра вернул меня к реальности. Мы с Дряхлым Сироткой под руку шествовали вдоль набережной Орфевр. На моем спутнике был кремовый камзол с расшитыми золотом рукавами, длинные манжеты скрывали разбитые костяшки. За нами, на почтительном расстоянии, следовал Леандр в полумаске, изображающей львиную морду.
        После предательства принца-консорта моя нога не ступала на Иль-де-ля-Ситадель - вплоть до сегодняшнего вечера. От одной мысли, что Арктур где-то неподалеку, в горле вставал ком.
        - Не удивлюсь, если Менар арестует тебя с порога, - ворчал Сиротка. - Для таких, как ты, у него и гильотина наверняка заготовлена.
        - Не арестует. - Я посмотрела на Вье-Орфелю в упор. - Кстати, он в курсе, как выглядит твоя маска?
        - По счастью, нет. В Лионе я еще обходился без нее.
        - Не хочешь рассказать, какая кошка между вами пробежала?
        Мой собеседник вздернул подбородок:
        - Я зовусь Дряхлым Сироткой, поскольку считаю себя сыном эфира, а Синдикат - моя единственная родня. Однако у слова «orphelin» есть и иное толкование. В стародавние времена парижские преступники и парии использовали его в значении «ювелир». Моя причудливая биография зародилась в книжной лавке - как известно, у любой истории больше граней, чем у алмаза, а ценятся они дороже золота.
        Над кровлями расцвел очередной салют.
        - У всякого повествования есть своя цена. Наша история с Жоржем Бенуа Менаром… Пока я не готов расплачиваться за нее. Извини.
        Я не стала допытываться. В конце концов, Вье-Орфеля не спрашивал, что произошло между мной и принцем-консортом в капелле, именуемой, как позже выяснилось, Сент-Шапель.
        Мимо проехал лимузин. Я боялась, мы навлечем на себя лишние подозрения, явившись на своих двоих. На подходах к собору все опасения развеялись. Среди приглашенных оказалось немало простолюдинов, которым посчастливилось выиграть билет.
        Входную арку украшали фонарики и черно-белые ленты, массивные двери стояли настежь. За ними ярко, словно жар в плите, полыхали свечи. Мы пересекли просоленную мостовую, предусмотрительно очищенную от снега, и примкнули к веренице гостей. Казалось, минула целая вечность, прежде чем легионерша потянулась за моим приглашением.
        - Добро пожаловать, мадель Бессон. - Она опустила позолоченную карточку в ящик с прорезью. - Монсеньор?
        Вье-Орфеля отдал ей приглашение. Легионерша мельком глянула на имя и посторонилась.
        Подлинную Маргарит Бессон - помощницу консула из посольства Сайенской Англии - скитальцы временно вывели из игры. Чтобы сойти за нее, мне пришлось выкрасить волосы в темно-каштановый. Компанию Бессон в камере составили двое других приглашенных. Всех их выпустят целыми и невредимыми, как только мы завершим свою миссию.
        Охраняла пленников Иви. Сиротка предложил ей место скиталицы, и хиромантка не стала артачиться. Правда, ей еще предстоит выбрать новое имя, но это мелочи. Наконец, после множества фальстартов, Иви начнет жизнь с чистого листа.
        Привратник забрал у нас пальто. Едва мы переступили порог, меня окутало блаженное тепло. Я запрокинула голову - и обмерла.
        Гулкий интерьер Гранд-Зала озаряли тысячи белых свечей. Одни мерцали на кованых люстрах в остроконечных арках, отделявших нефы от капеллы. Удивительно, но изнутри собор казался еще внушительнее, чем снаружи. Стрельчатый потолок тонул в полумраке, куда не дотягивался свет свечей, и располагался так высоко, что приходилось вытягивать шею, иначе не разглядеть. Никогда еще мне не доводилось созерцать такого великолепия: собор казался творением богов, однако воздвигли его люди.
        Последние дни я была как сомнамбула, но ослепительная красота собора помогла пробудиться ото сна. Наверняка Арктур очарован не меньше моего. Улыбнувшись, я обернулась проверить его реакцию.
        Но наткнулась на беспросветную пустоту. Горечь осознания вновь выстудила все тепло.
        Вымощенный черно-белой плиткой пол напоминал нескончаемую шахматную доску. Пары вальсировали под скрипичный консорт. В полутемных нефах, за колоннами народ, сбившись в стайки, смеялся, беседовал, голоса сливались в единый непрерывный гул. Отыскать в такой толчее одного человека, пусть и виновника торжества, виделось весьма проблематичным.
        - Мадель?
        Официант в карнавальном костюме протягивал мне поднос с дымящимся «Пурпурным мексом».
        - Надо совмещать приятное с полезным, - шепнула я возникшему подле меня Леандру и поднесла кубок к губам. - Тебе же велено соблюдать дистанцию.
        - А еще мне велено не спускать с тебя глаз. В такой темени, да еще и на расстоянии, сам черт ногу сломит.
        - Мы покинем тебя ненадолго, - поравнявшись с нами, объявил Вье-Орфеля. - Не переживай, из поля зрения не выпустим. - Он жестом отослал официанта с «Мексом» и протянул длинную руку Леандру. - Прошу, mon amour[100 - Любовь моя (фр.).]. Мы так давно не танцевали.
        Впервые с момента нашего знакомства Леандр почти улыбнулся. Почти. На горле словно сомкнулась удавка, и я поспешно отступила в сумеречный проход.
        Воспоминания причиняли боль. Но стремление забыть ранило не меньше.
        Поборов слабость, я продолжила поиски. Даже без масок лиц в полумраке было бы не разобрать. Мое шестое чувство обострилось до предела, пока эфир не заполонил собой все вокруг. Отыскать среди столпотворения лабиринтов один-единственный представлялось не легче, чем найти иголку в стоге сена. Я пригубила из кубка и, воспользовавшись паузой, изучила обстановку.
        Повсюду толпился народ. Сегодня в стенах собора собрались тысячи человек. Компания справа заметила мою маску. Когда я посмотрела в их сторону, какой-то мужчина одобрительно расхохотался.
        - Tres audacieux[101 - Очень смело (фр.).], мадель, - окликнул он. Вся компания в знак солидарности подняла кубки. - Bon debarras aux racailles terroristes[102 - Скатертью дорога террористической нечисти (фр.).].
        Я отсалютовала им бокалом. Знали бы они, с кем пьют!..
        Вье-Орфеля заплатил надежному портному из невидцев, чтобы тот сшил мне костюм. Укороченные брюки, сапоги на каблуках, черное платье-пиджак с золотыми пуговицами. Наряд получился элегантный, но неброский. Скромный.
        Зато маска, напротив, приковывала взгляды. Маска с алыми губами, изображающая черную моль. Трещины на фарфоре искажали образ, а не символизировали его. Словно я вздумала поглумиться над мертвой террористкой, врагом Якоря. Смотрелось слегка двусмысленно, но вместе с тем смело.
        Наконец взгляд выхватил из толпы инквизитора Франции. Он укрылся в соседнем нефе, окруженный гостями и смехом. Бормоча извинения и слова благодарности в ответ на комплименты моему образу, я поспешила обратно и чуть не споткнулась, углядев Алоиса Миннэ. Исхудалый, с мучнисто-бледной физиономией, бывший верховный вещатель одиноко сгорбился в алькове.
        По бокам замелькали колонны. Я ускорила шаг. Похоже, Менар собрался уходить. Если не перехвачу его сейчас, то потеряю из виду и потом уже не найду.
        Стоило мне ступить на шахматный пол, как знакомый оракул закружил меня в танце.
        - Рехнулась? - зашипел он мне в ухо. - Повторяю вопрос: жить надоело, странница?
        - Кэд. - Я машинально обняла его за плечи. - На сей раз нет. Мне необходимо переговорить с Менаром.
        - В таком виде? - Его ладонь легла мне на талию. - Чье приглашение ты стянула?
        - Маргарит Бессон.
        - Странно, как они купились. Насколько мне известно, настоящая Маргарит - серая мышка.
        Я покосилась в проход. Менар как сквозь землю провалился. Пока мы скользили в якорном вальсе, я слегка отстранилась и взглянула на Кэда. На нем была деревянная маска медведя, оставлявшая открытыми только глаза и край подбородка.
        - Значит, медведь. В противовес серой мышке?
        - Угадала, - развеселился Кэд, - но вообще это отсылка к моим корням. - (Наши пальцы переплелись.) - «Фицур» в переводе - «медвежонок». Кстати, ты в курсе, фамилия Махоуни тоже имеет отношение к медведям?
        - Весьма отдаленное, - помолчав, откликнулась я. - Нарочно выяснял?
        - Нет, случайно наткнулся.
        Мы устремились в толпу вальсирующих. В Ирландии я обожала танцевать вместе с кузеном, но в Лондоне дело почему-то не заладилось. Моя пластика совершенно не впечатлила педагога. Зато сейчас все движения давались без труда.
        - Тебе опасно здесь находиться, Пейдж. Зачем ты вернулась?
        - Исполнить твою просьбу и заключить сделку с Менаром.
        - Какую еще сделку?
        - Ему понравится.
        - Ну, хорошие новости Менару не повредят. Полагаю, именно ты спалила Второй Шиол. - Не дождавшись ответа, он прыснул: - Ты своего добилась - устроила переполох! Уивер позвонил уже наутро. Не знаю, о чем они беседовали, но с тех пор Менар злой как черт. Срывается даже на Люси. И по всей видимости, утратил сон.
        - Еще бы ему не утратить, пока Нашира здесь, в цитадели.
        У «медведя» дернулся кадык.
        - Неожиданно, - пробормотал он. - Теперь и мне неспокойно. Нашира наверняка захочет наказать Менара за Шиол - и вряд ли пощадит Люси.
        Я снова глянула в проход. По-прежнему никаких следов Менара.
        - Кстати, о Люси. Где она?
        - Слегла. Пищевое отравление. Онезим присматривает за ней.
        Странно. Не в характере Фрер пропускать величайшее событие года, кульминацию долгожданной победы.
        - Она непременно поправится, - кивнула я, заметив, как на скулах Кэда играют желваки. - О ней заботятся лучшие врачи Франции.
        - Да, конечно.
        Танец близился к завершению. Едва музыка стихла, раздались аплодисменты, и Кэд повел меня в неф.
        - Через полчаса Менар выступит с речью. Лови его сейчас, если не хочешь ждать до утра.
        - Ты в курсе, где он?
        - Да.
        Мы свернули в другой мрачный проход и на мгновение - только на мгновение - он превратился в залитый водой туннель.
        Пока Онезим хлопотал возле матери, Милен верховодила ватагой нарядных ребятишек. Гувернантка утешала Жана-Мишеля, прижимавшего к залитым слезами щекам одеяльце. Бедные дети, они не должны расплачиваться за грехи родителей.
        Милен была ровесницей испанской принцессы, убитой в схожей обстановке.
        Не выпуская моей руки, Кэд повел меня в самое сердце собора - к кафедре с ярко освещенным аналоем, - уверенно прокладывая путь сквозь толпу. На длинных столах громоздились деликатесы из разных уголков империи, включая фирменные блюда французских провинций. Присоединение двух стран (чреватое грозным возмездием) отмечали с размахом.
        Кэд коснулся моего плеча. Обернувшись, я увидела неподалеку Менара, увлеченно беседующего с двумя министрами. На нем была золотая маска безо всяких украшений, если не считать выгравированного на лбу якоря. Оставив меня у колонны, Кэд подал инквизитору знак и кивнул в мою сторону.
        Менар воинственно вздернул подбородок и, распрощавшись с министрами, наскоро переговорил с женщиной в костюме - очевидно, телохранительницей. После чего направился к входным дверям. Кэд поспешил за ним. Я тенью кралась следом.
        Менара останавливали на каждом шагу - присутствующие наперебой жали ему руку, поздравляли. Наконец он пробился к выходу и вместе с Кэдом скрылся за дверью. Я отыскала глазами Леандра - тот кивнул из укромного уголка.
        За порогом оказалась лестница. Между пролетами виднелась приоткрытая створка. Кэд топтался снаружи.
        - Иди. А я покараулю. Мне велено скрутить тебя в бараний рог, если начнешь распускать руки.
        - И ты скрутишь?
        - Не распускай руки, тогда не скручу.
        - Не могу гарантировать.
        Я протиснулась мимо. С картинным вздохом Кэд затворил массивную дверь.
        Жорж Бенуа Менар ждал в комнате, чью скудную обстановку составлял торшер и стол с лежащей на нем маской.
        - Если не вернусь через десять минут, охрана поднимет тревогу, - предупредил Менар. - Кроме того, сюда проведена сигнализация. - (Его палец демонстративно покоился на кнопке.) - Вздумаешь выкинуть фортель, отсюда не выйдешь.
        - Никто не собирается вас убивать, инквизитор Менар. Кстати, не вы один привели с собой охрану. - Я не предприняла ни единой попытки снять маску. - Простите, что вторглась без приглашения, но едва ли ваш секретарь согласилась бы внести меня в списки. Полагаю, вы догадались, кто устроил пожар во Втором Шиоле, но почему-то не воспользовались случаем свалить вину на Касту мимов.
        Менар негодующе фыркнул:
        - После того как ты проникла в мой кабинет, я ни секунды не сомневался, чьих это рук дело. А информацию о местоположении Второго Шиола ты, очевидно, нашла в моем сейфе.
        - Вы очень проницательны. - Я шагнула вперед. - Сюзерен уже нанесла вам визит?
        Инквизитор оперся ладонями о стол:
        - Нанесла. Франция обязана выплатить существенную компенсацию за ущерб, а Яссон казнят за невыполнение обязанностей. Надеюсь, ты будешь сладко спать, зная, что шестилетний ребенок лишился матери.
        - Мне было шесть, когда Сайен вторгся в Дублин. Сомневаюсь, что вы терзаетесь из-за этого бессонницей. - (Расстояние между мной и Менаром постепенно сокращалось.) - Вы ходите по очень тонкому льду, инквизитор. Если Сюзерен решит сменить вас на более лояльного союзника, можете проститься со своей мечтой освободить Сайен от гнета рефаитов. Вас либо убьют, либо посадят за решетку, либо лишат полномочий и сошлют в какую-нибудь глухомань. Нужен рычаг давления, который позволит вам сохранить титул.
        - И ты готова его предоставить? - тихо проговорил Менар. - Решила все-таки принять мое предложение?
        - Нет, выдвинуть свое. Паранормалы Лондона и Парижа согласны объединиться в борьбе против Сайена. Отыне мы с Вье-Орфелей союзники на этом поприще.
        От гримасы, исказившей лицо Менара, по спине забегали мурашки.
        - Вы заключили союз с Игнасом Фоллом, - бесстрастно констатировал он. - Значит, он не погиб на пожаре.
        - Нет. Мне удалось вызволить его из Второго Шиола.
        - Приятно слышать. - Губы инквизитора тронула слабая улыбка. - Я бы огорчился, если бы он сгорел без моего ведома.
        - Признаться, для меня загадка, почему вы больше не сжигаете нас на кострах. Как в старые добрые времена, когда на костер отправляли колдунов, ведьм. Тех, кого общество винило во всех бедах.
        - Славные были деньки, - протянул Менар.
        Я обогнула стол, провела пальцами по столешнице. Темные глаза инквизитора были прикованы к моей маске.
        - Дряхлый Сиротка цел и невредим, - начала я. - Вдвоем мы возглавим мощную армию ясновидцев, способную разжечь бунтарские искры до полномасштабной войны. Начнем, пожалуй, с Франции. Выступим с публичными угрозами. Устраним ваших сторонников. Искореним само понятие внутренней безопасности. Французский Синдикат согласен приступить хоть завтра. - Я сделала паузу. - Либо… мы с вами приходим к соглашению. Временному и взаимовыгодному соглашению.
        Менар не отвел взгляд. Ощущение, как будто смотришь в пустоту.
        - Излагай. Что конкретно ты предлагаешь?
        - Перемирие.
        Слово повисло в воздухе.
        - В будущем мы с Вье-Орфелей надеемся свергнуть Сайен и начать предполагаем с его сердца - Англии. Если мы уладим вопрос здесь и сейчас, гарантирую, наши войска и союзники всецело сосредоточатся на Фрэнке Уивере. Какое-то время мы не тронем ни вас, ни иных сайенских наместников, выступающих против рефаима.
        Менар застыл как истукан. Наконец-то рефаитам попался достойный соперник, тоже начисто лишенный каких-либо эмоций.
        - Франция предстанет оплотом стабильности, а вы - Бенуа Менар - единственной достойной альтернативой глупцу и марионетке. Англия покорится, а мы не станем препятствовать до тех пор, пока вы воюете против Наширы.
        - А взамен?
        - Взамен вы отменяете для ясновидцев все карательные меры. - Я облокотилась на стол. - Я не требую выпустить из Бастилии всех заключенных, иначе вы лишитесь общественной поддержки, которой так дорожите. Просто не казните пленников. Упраздните гильотину.
        - И как мне объяснить отмену казней во Франции? - невозмутимо полюбопытствовал Менар. - Народ жаждет крови. Это заложено в нас самой природой.
        - Вы же неглупый человек. Спишете все на внезапный приступ милосердия. - Я придвинулась к нему вплотную. - За год, минувший с моего ареста, я ни секунды не сидела сложа руки и, как вы верно подметили, обросла многочисленными связями, которыми могу воспользоваться в любой момент. От меня не укроется, если вы нарушите перемирие, если убьете хотя бы одного ясновидца - тайно или в открытую. Не испытывайте судьбу, инквизитор.
        - Так вот чего ты добиваешься. - Ладонь Менара легла на маску. - Положить конец кровопролитию.
        - Пока этого достаточно. Если сдержите слово, если сумеете подавить укоренившуюся тягу истреблять невинных, через пару месяцев мы попытаемся совместными усилиями одолеть Сюзерена. И спасти человечество. - Я выпрямилась. - Только не тешьте себя напрасными иллюзиями, инквизитор. Речь идет о взаимовыгодном сотрудничестве. Хотя мы оба люди, у нас совершенно разные представления о человечности.
        Менар мрачно ухмыльнулся в ответ:
        - Через неделю я объявлю о временной приостановке казней под предлогом, что империи следует проявлять сдержанность и не уподобляться монархам вроде короля Эстебана де Бурбона. Два года, мадель Махоуни. Два года отсрочки, и ни днем больше. Но если Каста мимов хотя бы пикнет в мой адрес… я сотру вас с лица земли.
        - Справедливо. Хорошего вечера, инквизитор Менар. Скоро мы дадим о себе знать.
        Дверь за мной захлопнулась.
        Кэд ждал, привалившись к стене, руки скрещены на груди. Я пулей помчалась по лестнице, он следом.
        - Быстро ты. Добилась, чего хотела?
        - Поживем - увидим. - На нижней площадке я круто обернулась. - Тебе не надоело?
        - Ты о чем?
        - Не надоело пахать на Менара? Может, присоединишься к нам?
        Кэд глянул наверх, где громыхнула створка.
        - Встретимся на мосту Пон-Нёф. Надо глотнуть свежего воздуха, а то здесь душновато.
        Мы вернулись в «шахматный» зал. Дабы не привлекать внимания, Кэд вышел первым, я задержалась в уголке. Вье-Орфеля двинулся ко мне, но был остановлен выразительным кивком. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Менар не должен заполучить приметы Сиротки. Пусть страшится призрака улиц.
        Ко мне приблизился Леандр:
        - Ну? Он согласился?
        - Да.
        - Отлично. - Доходяга шумно выдохнул через нос. - Хотя как по мне… подозрительно легко.
        - Поэтому нужно подстраховаться. Переманить на свою сторону человека из окружения Менара, который будет докладывать обо всем, что происходит. - Я взглянула на Леандра. - Скоро вернусь. Дождитесь меня.
        - Куда ты? - всполошился Леандр, но я уже спешила в гардеробную забрать пальто.
        С порога на меня обрушилась стужа. Кутаясь в пальто, я миновала караульных, фасад, где по-прежнему транслировали световое представление, миновала запоздалых гостей, вереницу лимузинов. Кэд ощущался где-то неподалеку. Завербую его, тем самым обезопасив сделку с Менаром. Таков мой следующий ход в игре против Наширы Саргас.
        И принца-консорта. Пусть видит, что меня не сломить. Стальная королева. Каменное сердце.
        Съежившись от ледяной пурги, я пересекла мостовую и повернула налево, к Малому мосту. Кэд ждал под фонарем.
        Он успел снять маску, и при взгляде на него у меня помертвело в груди. Под мутными, налитыми кровью глазами темнели круги, на лбу блестела испарина. Кэд вытер ее рукавом и выше поднял воротник пальто.
        - Итак, Пейдж, - кисло улыбнулся он, - какую работу ты мне посулишь?
        - Мне нужны гарантии, что Менар больше не казнит ни одного ясновидца.
        - Неужели согласился?! - хохотнул Кэд. - Чуднo! Истреблять ясновидцев - его хобби. Страшно вообразить, что случится, если Менар заскучает.
        - Всех подробностей раскрыть не могу, но к Менару нужно приставить соглядатая, который бы следил за ним, а после докладывал обо всем.
        - Тебе?
        - Либо кому-то из союзников. От тебя требуется малость: докладывать, где и с кем встречается Менар. Разумеется, за вознаграждение.
        Прогулочным шагом мы добрались до набережной Гран-Огюстен, перекрытой на ночь. Кэд смотрел прямо перед собой и выдувал облачка пара.
        - Какого рода вознаграждение? - нарушил он гнетущее молчание.
        - Финансовое, разумеется. Впрочем, есть и другие варианты. Если ребенок окажется твоим и это будет слишком бросаться в глаза, мы поможем тебе скрыться. Предоставим убежище.
        Кэд устремил на меня пристальный взгляд. Наконец уголки его рта дрогнули в улыбке.
        - Ты чего? - изумилась я.
        - Да так… ты столького добилась. Для ясновидцев. И за такой короткий срок. - Он подул на озябшие ладони. - Ведь прошел всего год с момента, как тебя арестовали за убийство двух подземщиков.
        - Я их не убивала. Это… - Внезапно я осеклась. - Откуда ты знаешь дату моего ареста?
        - Слухами земля полнится. Ты у нас знаменитость, Пейдж.
        В честь праздника позакрывали все магазины и лавочки. Только сейчас я сообразила, где нахожусь. Заметила пурпурный указатель, гласивший РЮ ЖИ-ЛЕ-КЁР. Островок умиротворения. Явка. У меня отказали ноги.
        Воспоминания пробивались сквозь броню. Впервые с той роковой ночи я очутилась перед домом, где мы с принцем-консортом провели несколько месяцев бок о бок, сидели под звездами, спали в одной постели.
        В глаза бросилась выломанная дверь. Неудивительно, Нашира не подозревала, что он работает на нее. Принц-консорт решил проявить инициативу, не поставив никого в известность.
        А вот разбитое окно на втором этаже вызывало вопросы. Как будто наверху происходила борьба.
        Но зачем ему сопротивляться?
        По спине пробежал холодок. Кэд ухватил меня за предплечье, предотвращая падение:
        - Пейдж, ты в порядке?
        - Да. - Только сейчас я по-настоящему обратила на него внимание. - Отвратительно выглядишь, Кэд. Тебе нездоровится?
        Наши взгляды встретились.
        - Со мной все прекрасно, Пейдж.
        Эфир завибрировал. Словно отчаянно пытался что-то донести. Предупредить. И я вняла, как внемлет всякий ясновидец своей путеводной звезде.
        Потом всмотрелась в Кэда. Пристально. И вблизи различила синюшный рот. Внутри что-то оборвалось. Танцуя, он не снял перчатки, но чутье подсказывало, что под ними скрывались синюшные пальцы. Мои губы тоже отливали синевой - печатью странников.
        Не секрет, что Кэд - оракул.
        Кэд Фицур, чье имя связано с моим.
        Поведение Арктура в ту роковую ночь. Его свирепый вид. Жесткость. Потухший взгляд - точно такой же отражался в зеркале при переселении - и, наконец, рука, занесенная для удара. Занесенная против воли.
        От шрама на ладони вдруг повеяло стужей. Пальцы сомкнулись на высеченных буквах.
        Чтобы подчинить рефаита, превратить его в безвольную марионетку, призрачный странник должен обладать невообразимой, невероятной силой. Тем не менее пару раз мне удавалось проделать этот трюк. Пускай ненадолго, пускай буквально на несколько секунд, но я сумела поработить бога…
        И с чего мне вычислить странника, если я всю жизнь мнила себя единственной?
        Моя рука скользнула в карман пальто и нащупала рукоять револьвера. Одновременно меня нагнал Кэд.
        - Узнаешь место, Пейдж?
        Теплое дыхание на затылке. Я разинула рот, как вдруг…
        Удар. Словно тараном. Не по телесной оболочке, а по призрачной. Смертоносный вихрь сломил все защитные барьеры и вторгся в самое сердце лабиринта, куда не заглядывала ни одна живая душа. Я попятилась и рухнула на лед, из носа брызнула кровь. Нос Кэда тоже кровоточил.
        Повинуясь инстинкту самосохранения, маки сомкнули лепестки. Поздно. Кэд уже добрался до самого моего естества. Тьма обрушилась на меня разящим мечом, а в следующий миг все померкло, как будто в целом Париже погасили свет.
        Меня разбудил отдаленный вой сирены, совершенно не похожий на тот, что обычно оглашает цитадель. Так не завывает ни карета «скорой», ни пожарный автомобиль, ни черный воронок, рыщущий в поисках паранормалов. Это был размеренный, перекрывающий гул, который нарастал и опадал волнами, а громкостью превосходил сирены в первой колонии.
        Суставы рук затекли. Попытку пошевелиться сопровождал звон цепей. И боль.
        Голова раскалывалась, глаза вылезали из орбит. Замерев, я осторожно глотнула воздуха. Боль была адская, как будто по лбу треснули кувалдой, если не хуже. К боли примешивалось ощущение неправильности, осквернения. К горлу подкатила тошнота, а через секунду я уже содрогалась в рвотных спазмах, от которых звенело в ушах.
        С нарастающей тревогой я искала хоть какой-то просвет. Тщетно. Тьма смыкалась надо мной, грозила поглотить, но на сей раз мне было не на кого опереться.
        Думай, Пейдж, думай! Вне зависимости от того, где ты и как сюда попала, тебе необходимо соблюдать хладнокровие.
        В голове сохранились обрывки воспоминаний. Помню, как уходила с маскарада. Помню, как встречалась с Кэдом под фонарем. Потом мы вместе спустились с моста к набережной Сент-Огюстен…
        Потом ничего. Провал.
        Кричать нет смысла. Поблизости все равно никого. За исключением сирен во мраке слышалось только мое неровное дыхание. Странствовать в таком состоянии невозможно, мигрень меня просто добьет. Стараниями Элизы я научилась вскрывать замки, но не освобождаться от цепей.
        Тьма была - хоть глаз выколи. Судя по ощущениям, меня приковали к стене, однако длины цепей хватало, чтобы пошевелить руками. Какой-то предмет упирался в бок.
        Телефон. Выданный Дюко мобильный в потайном кармане.
        Напрасно они надеются уморить меня в очередном подземелье. Собравшись с силами, я уперлась коленом в пол и вывернулась лицом к стене.
        Используя цепи как опору, встала и зубами расстегнула карман. Потом подсунула локоть под мобильный, который норовил выскользнуть, как кусок мыла. Наконец мне удалось протолкнуть телефон на пару дюймов вверх и зажать его во рту.
        Только сейчас меня осенило. Мы под землей. Сотовая связь тут не ловит.
        Глухо застонав, я «уронила» телефон обратно в карман. Внезапно дверь за спиной распахнулась, и на пороге возник Корнефорос Шератан.
        - Ошибки сведут тебя в могилу, странница. Ну, как самочувствие? Цветешь и пахнешь?
        - Корнефорос. Какого… - (Приглушенный свет его глаз рассеял мрак.) - Мы в отеле «Гаруш»?
        - Угадала. А ты, по всей видимости, новая подопытная. И поделом тебе, лгунья, не явившаяся в обещанный срок. Впрочем, чего ожидать от человека.
        Наверняка это происки Менара. Своим согласием он притупил мою бдительность. Кэд, скорее всего, мертв.
        - Я не нарочно. - Распухший язык ворочался с трудом. - Да ты и сам отлично справился.
        - Птицу моего полета в клетке не удержать.
        Из-за мигрени голова почти не соображала, слова доходили как сквозь вату.
        - Что это за шум? - прохрипела я. - Сирены…
        - Система оповещения гражданской обороны, - бесстрастно оборонил Корнефорос. - Активируется инквизиторским указом в случае ЧП национального или имперского масштаба. Но не страшись, нечестивица, здесь ты в полной безопасности.
        Внезапно Корнефорос сгустком ауры возник прямо передо мной, в кромешной тьме различались только его пылающие глаза.
        - Я говорил, что достану тебя из-под земли, а в итоге странницу доставили мне на блюдечке. И надрываться не пришлось.
        Чудовищное осознание потеснило боль. Я заперта в подземелье с монстром, а наверху творится неизвестно кем и чем навеянный кошмар.
        - Кто доставил меня на блюдечке? - Голос звучал сипло, голова норовила упасть на грудь. - Зачем?
        - Он непременно все объяснит, имей терпение. Пока ему хватает хлопот с Сюзереном. Полагаю, он застиг тебя врасплох, - паясничал Корнефорос. - Признаться, я и сам не сразу раскусил, кто он и кому служит. Зато сколько новых возможностей это сулит. - Рефаит шагнул ко мне, заставив содрогнуться. - Это тебе за обман, клятвоотступница.
        Корнефорос провел мне пальцем по щеке. От его прикосновения боль пронзила раскаленным штыком. Его рука была словно магнит, а моя челюсть - металлическая пластина, подчиненная его воле. Ладонь рефаита скользнула ниже, к горлу, задушив рвущий на волю крик, все мышцы шеи корчились в невыносимой боли.
        Внезапно Корнефорос потянулся к моим кандалам и вырвал их из стены. Цепи со звоном упали на пол, мои затекшие, озябшие руки повисли, словно плети. Я в оцепенении уставилась на «освободителя».
        - Это не одолжение тебе, а дань моей собственной клятве. - Гигант отвернулся. - До скорой встречи, странница. Уверен, наши дорожки еще пересекутся.
        Не дав мне опомниться, он исчез. Нарочно не заперев дверь. Я толкнула створку и заковыляла вверх по лестнице, цепляясь обеими руками за перила. От боли взгляд заволокло пеленой. Меня трясло с головы до ног, но не от холода. Я чувствовала себя выхолощенной, уязвимой, словно кто-то сорвал с меня все защитные покровы.
        В отеле «Гаруш» было темно и безлюдно. Где-то часы пробили одиннадцать. Фантом улавливал поблизости всего два лабиринта, что отнюдь не проясняло обстановку. Пошатываясь, я блуждала по коридорам, пока не наткнулась на знакомую лестницу и не поднялась в личные апартаменты.
        Первой я увидела Александру Коцию. Он лежала на боку, рядом валялся миниатюрный пистолет. Рыжие волосы закрывали лицо. Рядом распростерся мертвенно-бледный Онезим. Я бросилась к мальчику и чуть не зарыдала от облегчения, ощутив под пальцами слабое дуновение. Коция еще дышала, но рука была ледяной, пульс почти не прощупывался, под обеими ноздрями запеклась кровь.
        Люси Менар Фрер исчезла.
        Сознание вдруг прояснилось. Потемневшие губы на фоне синюшной кожи. Круги под глазами. Перчатки. Кусочки мозаики встали на место - я наконец поняла, что случилось, кто затащил меня сюда, поняла, скольких мелочей не замечала. Вслед за осознанием кровь отхлынула от лица.
        - Онезим?
        Парализованная ужасом, я подняла взгляд - и увидела на пороге Менара в сопровождении двух телохранителей. Он смотрел на бездыханного девятилетнего сына, на меня подле него, на пистолет, который вполне мог выпасть из моих рук. Не успела я опомниться, объясниться, как Менар вцепился мне в горло и опрокинул навзничь.
        - Решила подстраховаться, чтобы я не сорвался с крючка? - шипел он. Я пыталась бороться, но он только усилил хватку. - Второй раз посягнула на мою семью?
        У него оказались на удивление сильные руки. При других обстоятельствах я бы одолела его, но ярость закалила мышцы инквизитора, укрепила мускулы. Взгляд сделался пустым и диким. На лбу пульсировала вена. Свет у меня перед глазами начал меркнуть.
        - Где Люси? - цедил он, обжигая меня дыханием. - Вье-Орфеля забрал ее?
        - Папочка, нет! - Откуда ни возьмись, появилась Милен, слезы струились по ее упругим щечкам, голосок звенел от страха. - Пожалуйста…
        Менар растерялся и на долю секунды утратил бдительность. Не мешкая, я атаковала его фантомом и, высвободившись, оттолкнула от себя. Милен повисла на отце, словно надеясь удержать его своим хрупким телом. Я захлебывалась кашлем, лицо пылало. Стоя на коленях, Менар вытирал кровоточащий нос и задыхался почище моего.
        - Я десять минут назад очнулась в твоем сраном подвале. Очевидно, Люси похитил тот же человек, который запер меня там. Он же выпустил на волю пленного рефаита, - сипела я. - Вся охрана на маскараде. Кто-то осведомленный воспользовался ее двухчасовым отсутствием.
        Менар молча, не поворачивая головы, обнял Милен и привлек ее к себе, девочка уткнулась отцу в грудь. Телохранительница из сопровождения вызывала по рации «скорую», вторая с винтовкой наперевес контролировала лестничную клетку.
        - Где Фицур? - еле слышно спросил Менар.
        Наши взгляды встретились.
        - Понятия не имею.
        Милен цеплялась за отца.
        - Папочка, - твердила она трясущимися губами, - папочка, отведи нас в бункер. Пожалуйста, папочка, пожалуйста.
        Хотя глаза оставались пустыми, Менар стиснул зубы, точно капитулировал. Рука машинально гладила девочку по затылку.
        - Может, объяснишь, что творится снаружи? - потребовала я. - Сирены…
        - Убирайся, - прошептал он и, не дождавшись реакции, добавил: - Не заставляй меня повторять дважды, anormale.
        Легионер кинулся поднимать Онезима. Второй склонился над Коцией.
        - Помни наш уговор, - бросила я и, протиснувшись мимо охраны, спустилась на первый этаж. Промчалась через занесенный снегом двор к чугунным воротам и свернула на Фобур Сент-Оноре.
        Корнефорос исчез. Я очутилась на морозе совсем одна, без пальто и перчаток, способных защитить меня от пронизывающего ветра. От осознания происходящего озноб только усилился. Некто вывел меня из игры и заточил в подземелье либо до, либо после похищения Люси Менар Фрер.
        И я догадывалась кто, но не представляла зачем.
        Сирены завыли в унисон. Их звук навевал тревогу, проникал в каждую клеточку. Парижане высунулись из окон.
        - Это что, шутка? - крикнул кто-то.
        Мимо пронеслась толпа. Несмотря на отсутствие маски, в темноте никто не узнал опасную преступницу Махоуни. Но куда все бегут?
        Дюко наверняка в курсе. Я вытащила телефон и набрала единственный номер из списка контактов. В ухо ударили длинные гудки. Я обшаривала эфир в поисках знакомых лабиринтов, но невыносимая боль вынуждала отступить. Отчаявшись, я бесцельно бродила по улицам Парижа, смутно осознавая, куда иду. Однако стремление разыскать Кэда гнало меня вперед. Либо он видел, кто заточил меня в подвал, либо сделал это собственноручно.
        Даже в разгар ночи на улицах было не протолкнуться. До меня доносились изумленные, гневные возгласы, но их источник находился далеко, поэтому слов было не разобрать. Снег припорошил мне волосы, посеребрил ресницы.
        Я почти добралась до Сены, как вдруг погасли фонари. Все до единого.
        Возгласы звучали повсюду, теперь к ним добавились пронзительные крики. На мосту Инквизиции вспыхнули экраны-трансляторы. Продрогшая до костей, окоченевшая, я поравнялась с ближайшим экраном.
        ЭКСТРЕННОЕ ВКЛЮЧЕНИЕ ОКА САЙЕНА
        СТАНДАРТНАЯ СЕТКА ВЕЩАНИЯ ОТМЕНЕНА
        ОЖИДАЙТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ
        LES ANNONCES REGULIERES ONT ETE SUSPENDUES
        TENEZ-VOUS PRETS POUR DES DIRECTIVES SUPPLEMENTAIRES
        Я таращилась на объявление, пока буквы не начали расплываться. Силилась разгадать, что скрывается за скупыми строчками. Где Скарлет Берниш с ее дежурными репликами, где призывы сохранять спокойствие, где хотя бы намек на обоснование воздушной тревоги? Вместо этого - только слова на экране и несмолкаемый вой сирен.
        Кто-то схватил меня за больное запястье, вынудив содрогнуться. Передо мной вырос вещающий медиум с мутными от транса глазами.
        - Дьявол, - хрипел он. - Дьявол обманул тебя.
        - Какой еще дьявол? - Я попыталась высвободиться, но медиум еще крепче стиснул запястье. - Что ты несешь?
        - Третья карта. Два рога, два крыла, два копыта. - Его голос перекрывал рев сирен. По щекам струились слезы. - Почему ты пренебрегла картами, Пейдж? Почему не послушала?
        Не давши мне собраться с мыслями, он рухнул в снег, точно отслужившая свое марионетка.
        Завывания переросли в пронзительный ультразвук, от которого мороз бежал по коже. Народ бросился врассыпную. Люди выскакивали из автомобилей и мчались кто куда. Барабанные перепонки грозили лопнуть, однако я упорно брела сквозь пургу, какая-то непреодолимая сила влекла меня вперед. С каждым шагом очередной фрагмент мозаики вставал на место и мощным электрическим разрядом пронзал тело.
        Внезапно я вспомнила. Деталь, которую знала давно, но не придавала ей значения.
        Ты говорил, есть доказательство, что ты всегда будешь на моей стороне, - звучал в ушах мой собственный голос. - Доказательство, которое выдает тебя с головой… но только я способна его заметить.
        Мне наконец открылась истина. Слишком поздно я разрешила загадку, заданную мне Арктуром. Его лабиринт. Алые драпировки, видимые лишь призрачному страннику…
        Для него оплотом безопасности виделся укромный уголок, где он впервые заключил меня в объятия.
        Это событие потрясло его настолько, что полностью преобразило лабиринт. И определило дальнейший вектор. По какой-то нелепой причине я стала центром его вселенной. Потрясение обрушилось на меня, как удар под дых.
        Арктур Мезартим не предавал меня. Но своим недоверием я приговорила его, обрекла на верную смерть. Оставила прозябать во мраке.
        А теперь, как ни страшно, жутко, чудовищно осознавать, я не единственная могла проникать в самые сокровенные глубины его сознания.
        Ноги сами понесли меня вперед.
        Бежать предстояло долго. Возможно, его успели переправить куда-нибудь подальше, с глаз долой. Однако слепая, отчаянная одержимость гнала меня по улицам Парижа. Кэд оказался призрачным странником. Я не единственная в своем роде. И по неведомой причине он работал на врага.
        Я мчалась на восток, по направлению к Иль-де-ля-Ситадель. Когда поравнялась с транслятором, текст на экране сменился.
        ЭКСТРЕННОЕ ВКЛЮЧЕНИЕ ОКА САЙЕНА
        ОБНАРУЖЕНА УГРОЗА БЕЗОПАСНОСТИ
        ОЖИДАЕТСЯ АТАКА С ВОЗДУХА
        НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ В УКРЫТИЕ
        MENACE MILITAIRE DETECTEE
        UNE ATTAQUE AERIENNE EST IMMINENTE
        TROUVEZ DE L’ABRI IMMEDIATEMENT
        Нет, это совершенно невозможно.
        Немыслимо.
        Казалось, ночь затаила дыхание. Потом механический голос зачитал сообщение, сирены истошно завыли и начался самый настоящий хаос. Легионеры пытались призвать народ к порядку, но никто не слушал. Никто не останавливался. Я пробилась сквозь охваченную паникой толпу и бросилась бежать, думая лишь о том, как добраться до Арктура. Мороз сковывал движения, ладони горели, ноги превратились в ледышки, но мысли об Арктуре придавали мне сил.
        Это их возмездие. Испании или Португалии. Или обоих. Они решили уничтожить нас с помощью союзников, отомстить за убийство короля.
        Вдруг воцарилась гробовая тишина. Я замерла на мосту и, схватившись за грудь, устремила взгляд в безоблачное небо. Над головой сияли мириады звезд, холодные и безучастные, словно пули. Каждая моя клеточка, каждый нерв, каждая венка замерли в предвкушении.
        И вот свершилось.
        Сначала гул, как из-под воды. Мое учащенное дыхание. Потом раскатистый рокот, он наполнял грудную клетку, резонировал в ушах и наконец перерос в пронзительный вой, заглушавший сирены. Последней ясной мыслью в голове промелькнуло, что звук очень похож на свист, раздающийся за секунду до фейерверка.
        Мне следовало бежать, однако я зачарованно смотрела, как в небе вырисовывается смутный силуэт. А потом громыхнуло.
        Снаряд угодил в соседний мост. Тот рухнул в мгновение ока, однако я отчетливо, как в замедленной съемке, наблюдала каждый этап.
        Ощутимый удар. Взметнувшийся столп воды и брусчатки. Ударная волна прокатилась по всему руслу. Алые искры вознеслись к облакам. Темноту расколола ослепительная оранжевая вспышка. От чудовищного грохота, наводнившего цитадель, лопались барабанные перепонки. Какофония света и звука затмила все прочие чувства.
        Не помню, как очутилась на мостовой и заслонилась от невыносимого жара. В ушах звенело, из глаз струились слезы. Жадно хватая ртом воздух, я смотрела на черные клубы дыма, которые громоздились друг на друга, пока не выстроились в башню в сотни футов высотой. Гробовую тишину нарушал только стук моего сердца - впрочем, нет, для пульса чересчур медленно, - и с каждым ударом содрогалась земля.
        Потом все прекратилось. Зажглись фонари. Река была усеяна трупами и обломками моста. В воде барахтались люди. Я пыталась разглядеть, кто сбросил снаряд, но было уже слишком поздно - и слишком темно, глаза от ветра слезились.
        Грудь распирало от кашля. Цепляясь за балюстраду, я выпрямилась. Справа Сену озарил очередной взрыв. Небо крест-накрест рассекли миниатюрные кометы. Кометы, которые стремительно снижались.
        Инстинкт вывел меня из оцепенения. Я кубарем скатилась с моста и, слившись с толпой вопящих парижан, устремилась к южному берегу. Исчезла влиятельная подельница, бунтарка, мятежница, королева. Осталась перепуганная девчонка, которая мчалась со всех ног, спасая собственную шкуру.
        Никто не станет разбирать, где паранормалы, а где невидцы. С воздуха мы все одинаковые.
        Мост ознаменовал первый этап. Настал черед бомбардировки. Снаряды градом сыпались на город, поражая здания, дома, мечущихся в панике парижан. Я неслась вдоль южного берега, поминутно поглядывая наверх, осязание и слух обострились до предела, но сквозь темень и дымовую завесу было ничего не разобрать. В суматохе я нарочно обрубила нить, связывающую меня с эфиром. Рассудок отказывался воспринимать смерть. Все прочие чувства затмили шестое. Голос разума смолк, вытесненный примитивным животным инстинктом.
        Озябшая, растерянная, я слегка замедлила бег и столкнулась с каким-то мужчиной - паранормалом или невидцем, кто его разберет, - и мы оба повалились в сугроб. Мимо протискивались люди, наступали мне на пальцы, оттаптывали ноги. Я свернулась клубочком. Где-то совсем рядом плакал ребенок.
        Очередная бомба угодила в крышу, на мостовую посыпались осколки черепицы. Следующий снаряд подорвал вереницу припаркованных машин, на обоих берегах завыла сигнализация. Парижане повыскакивали из автомобилей и пустились наутек.
        Вдалеке громыхнуло. Куда более мощный взрыв сотряс Париж до самого основания. Через секунду погас свет. Померкли окна. Потухли фонари. Вопли зазвенели с новой силой, когда город погрузился в почти кромешную тьму.
        Костры. Костры озарят мне путь. Я перекатилась на колени и встала, задыхаясь от дыма, снега и гари. Пепел набился между пальцев, в рот. На языке ощущался привкус крови. Не моей, чужой.
        В девятнадцать меня чуть не затоптали в Эдинбурге. В шесть чуть не утопили в реках крови, пролитой солдатами на улицах Дублина.
        Правда, Сайен не бомбил Дублин с воздуха. В ту пору нет. Нашира проторила дорожку к войне.
        И она разразилась.
        Кругом творилось сущее светопреставление. Крики. Паника. Безумие, навеянное страхом. Ориентируясь на руины моста, я судорожно прикидывала, в какую сторону податься. Земля содрогнулась от рева бомбардировщика. Нужно успокоиться и разыскать Арктура.
        Припаркованный неподалеку автомобиль превратился в пылающий факел. Ударной волной меня сбило с ног и отбросило в сточную канаву, наполненную грязью. Слякоть моментально впиталась в волосы, одежду, холодила тело, тянула к земле.
        Полгода я кокетничала с войной, старалась привлечь ее внимание. Но добивалась совсем не этого. Не такого чудовищного финала. Я пригнулась, когда над набережной пронесся очередной бомбардировщик, озаряемый вспышками разрывающихся снарядов.
        Не этого я добивалась, не этого добивалась, не этого добивалась, не этого…
        Снег окрасился бурым. Повсюду валялись трупы. Оторванные челюсти. Куски плоти. Как в каменоломнях, только вместо скелетов - еще неостывшие тела. Рассудок отстранился от происходящего. Однако на каждом шагу меня подстерегали все новые ужасы, норовившие сломить защитный барьер. Мне шесть. Я спотыкаюсь о трупы, бреду по щиколотку в крови. Мне двадцать, и я в аду, откуда нет выхода. Мое настоящее и прошлое слились в одно.
        Ладонь утопает в сугробе. Локоть трясется, центр тяжести смещается на запястье. Поднимайся! Ноги нащупывают опору. Поднимайся!
        Откуда только силы взялись! Я бежала, пока не начала задыхаться от гари. Огибала кратеры, перешагивала через мертвецов, шарахалась от надтреснутых, рассыпающихся зданий. Мне рисовались глубинные раны цитадели, рисовалось, как снаряды таранят хрупкие стены каменоломен. Такими темпами Париж поглотит сам себя.
        Шатаясь, я миновала Рю Жи-ле-Кёр. Еще немного. Каждый метр приближал меня к залу с витражами, где я оставила частичку себя. Где бросила Арктура на произвол судьбы. Впереди уже виднелся шпиль, не задетый бомбежкой. Золотая пуповина запульсировала. С губ сорвался сиплый смешок. Он там. Мы непременно отыщем друг друга. И вместе попытаемся выбраться.
        Я хочу, чтобы ты была со мной. Это все, что я знаю.
        Быстрее. Через мост на Иль-де-ля-Ситадель. Собор был объят пламенем. Перед входом коленопреклоненная женщина молотила кулаками по снегу. Ее вопли не смолкали ни на секунду. Дым застилал глаза, но я не думала отступать.
        Пейдж?
        Арктур…
        На востоке, где занимается рассвет, поднялся ураган. Свист. Характерная дрожь с головы до пят. Мой взгляд метнулся вверх, мимо пылающих построек, к шпилю. Потом раздался его голос - либо у меня в голове, либо через пуповину, - который звал меня по имени. Голос звучал так отчетливо, словно его обладатель находился совсем рядом. В угасающем сознании отчетливо промелькнуло: Стой! Дальше ни шагу. Я была слишком близко.
        А потом - чистейшая, ни с чем не сравнимая ослепительная вспышка, как будто смотришь невооруженным глазом на солнце. Последний свет манил к себе, и эфир раскрыл объятия.
        Пробуждение. Припорошенные снегом пальцы. Под онемевшей щекой - мокрая брусчатка.
        Повсюду снег. И пепел. Серые хлопья.
        Вслед за кашлем нахлынула невыносимая боль. Сгусток воспоминаний, неотделимых друг от друга. Я лежала на боку, наполовину засыпанная обломками дерева и битым стеклом, наверху раскинулось испещренное угольными шрамами небо. Сирены смолкли, кругом царило безмолвие. Ни заунывного напева. Ни бесперебойного дыхания транспорта.
        Тишина.
        Ногу придавило металлической балкой. Застонав, я высвободилась, перевернулась плашмя и, втянув едкий дым, жалко поползла на брюхе. Волосы, одежду покрывал толстый слой пепла, выбеленного, как слоновая кость. Я пыталась приподняться на локтях, но мышцы превратились в желе. Я ползла и ползла, пока буквально не рухнула в мягкое тепло.
        Женщина. Мутные глаза под тяжелыми веками, на затылке запеклась кровь. Я медленно подняла свинцовую голову и увидела горы пепельно-серых трупов, усеивающих улицу. Какому-то мужчине оторвало руку, он лежал на залитом кровью снегу среди руин Бастиона правосудия. Именно сюда угодил первый снаряд.
        Мой взгляд устремился на дымящиеся останки часовни с витражными окнами, где мы в последний раз виделись с Арктуром. Раздробленные витражи мерцали в снегу и пепле. Осколки радуги на сером фоне.
        - Нет. - Я потянулась к золотой пуповине, но та норовила выскользнуть из пальцев. - Нет…
        Никто не шелохнулся среди руин. Даже рефаиту не уцелеть под такими завалами.
        Мой отчаянный всхлип перерос в приступ кашля. От гари невыносимо першило в горле. Покрасневшие глаза шарили по зданию, ставшему для Арктура тюрьмой, темницей с радужными стеклами. В других уголках цитадели не смолкали сирены. Набрав в грудь побольше воздуха, я завопила в унисон, и кричала, пока не согнулась пополам.
        Всегда ненавидел свой дар, вынуждающий меня помнить. Мне никогда не забыть застенок, где спину исполосовали шрамами. - Наши пальцы переплелись. - А теперь не забыть и эту спальню.
        - Пейдж!
        Руки непроизвольно сжались в кулаки. Ко мне спешил кто-то знакомый. Черные туфли с пряжками. Волосы не такие пепельные, как у меня.
        - Живая! - Кордье выдохнула облачко пара. - Нам с тобой несказанно повезло - в отличие от остальных в ближайшем радиусе. - Миниатюрные ладони легли мне на плечи. - Поднимайся, Пейдж. Вставай. Надо убираться отсюда.
        Моя грудь судорожно вздымалась. Все рухнуло, и я распростерлась на обломках, меня сотрясали рыдания, такие душераздирающие и мучительные, что звуки застревали в горле. Горячие слезы струились по щекам. Каждое воспоминание - словно нож в сердце. Не отнимая руку от моей спины, Кордье выругалась сквозь зубы и пошарила в кармане пальто. В багряных лучах рассвета меня накрыла ее тень.
        - Прости, Пейдж, но иначе нельзя. - Ее голос звучал почти ласково, только уже без французского прононса. - Клянусь, это ради твоего же блага. Теперь все будет хорошо.
        На лицо легла мокрая тряпка. От нее веяло белыми цветами. И забвением. Я боролась, сопротивлялась, пыталась не дышать - честно пыталась, - но стоило мне, озябшей, сломленной, очутиться на водной доске, как всякое сопротивление приказало долго жить.
        Война неизбежна. Дьявол двулик. Он нависал надо мной, держал ключ от моих цепей. Не помню, с чего я вдруг решила, что смогу совладать с ним. Я закрыла глаза.
        И вдохнула.
        Лингвистический комментарий
        Начиная с шестнадцатого века смешанной группе существительных во французском языке всегда присваивается мужской род. Даже если на группу из пятидесяти женщин приходится один мужчина, правило неизменно: le masculin l’emporte sur le feminin[103 - Мужчина главенствует над женщиной (фр.).].
        Поскольку Республика Сайен не исповедует патриархат и поскольку я категорически не согласна с утверждением Николя Бозе о превосходстве мужчины над женщиной (в любом, не только лингвистическом контексте), в «Маске» родовая принадлежность смешанной группы существительных определяется правилом большинства. Например, les perdues, скитальцы, женского рода, поскольку среди последователей Дряхлого Сиротки преобладают женщины, а les grands ducs, великие герцоги - мужского рода, так как данная группа состоит из двух мужчин и одной женщины. Иногда род определяется личным восприятием, особенно если говорящий не уверен или не знает точный состав группы. Так, Пейдж употребляет les anormales (паранормалы) в женском роде, а Латронпуш - les anormaux, в мужском.
        Единственное исключение - les patrones (кураторы), производное от patronnes (женский род) и patrons (мужской род). В данном случае я постаралась найти золотую середину, смешав два слова в гендерно-нейтральное существительное.
        Хотя конкретные примеры в «Маске» не приводятся, сайенский французский следует правилу приближения: если прилагательное стоит перед группой существительных, его род определяется ближайшим словом, а не подпадает под принцип главенствующего мужского начала.
        В свете укоренившихся в реальности ассоциаций с возрастом и семейным положением женщины я решила отказаться от стандартных обращений «мадам» и «мадемуазель» в пользу комбинированного Madelle (множественное число - Mesdelles), которое изначально употреблялось в Квебеке. То ли в силу отсутствия этимологической логики, то ли просто в силу традиции обращение не прижилось во франкоговорящих странах. Хотя исторический прецедент есть: Madelle встречается в переписке Никола-Клода Фабри де Пейреска, датированной началом семнадцатого столетия.
        Скорее всего, мои попытки обыграть спорные (в моем представлении) аспекты французского далеки от совершенства. Несмотря на восемь лет изучения языка и примерное понимание гендерных трудностей, я не владею разговорным французским. Впрочем, франкоговорящие лингвисты не сидят на месте; некоторые активно ратуют за официальное внедрение l’ecriture inclusive (инклюзивного письма), исповедующего принцип point median (слияния). Иначе говоря, мужская и женская формы слова употребляются одновременно, образуя гендерно-нейтральное слово, например les ecrivain·e·s (писатели). Дискуссии продолжаются.
        Сайенский язык жестов - это вымышленный сурдоязык, возникший в Сайенской республике Англия. Как и английский, является обязательным для Сайена, однако не отменяет использование других языков на территории империи. Оформился под влиянием определенной культурной среды Сайена. Знаки и жесты, приведенные в книге, никак не отражают реально существующий язык глухонемых.
        Действующие лица
        † - кинжал означает, что на момент событий в романе персонаж либо погиб, если речь идет о человеке, либо - в случае с рефаитами - секвестрирован.
        Ясновидцы
        Люди, сообщающиеся с эфиром. Различаются по ауре, чей цвет определяет специфику взаимодействия с загробным миром.
        Сайенская республика Англия
        ПЕЙДЖ МАХОУНИ
        КАСТА: прыгун
        КАТЕГОРИЯ: призрачный странник
        ПРОЗВИЩА: Бледная Странница, Черная Моль, XX-59-40
        Родилась в начале 2040 года, воспитывалась на «Медунице» - молочной ферме бабушки и дедушки, расположенной в графстве Типперэри, Ирландия. Мать, Кора Спенсер, скончалась вскоре после родов от кровоизлияния.
        В шесть лет Пейдж чудом пережила Дублинское вторжение, во время которого арестовали ее кузена Финна Маккартейга и убили его невесту Кайли Ни Дорнан. Два года спустя, в разгар партизанской войны между Сайеном и Ирландией, Сайен вербует отца Пейдж, Койлина, и семейство Махоуни перебирается в Сайенскую цитадель Лондон. Впервые Пейдж сталкивается с загробным миром на маковом поле близ корнуолльской деревушки Артайн, где на нее нападает полтергейст, оставляя шрамы на левой ладони. Там же происходит знакомство с Ником Найгардом, который врачует раны Пейдж.
        В шестнадцать лет Пейдж снова встречает Ника в Лондоне, и тот предлагает ей вступить в криминальное сообщество ясновидцев, примкнуть к «Семи печатям» - шайке, возглавляемой Джексоном Холлом. Разглядев уникальные способности Пейдж, ее принадлежность к редкой категории призрачных странников, Джексон назначает ее досточтимой подельницей.
        В 2059 году Пейдж арестовывают и ссылают в исправительную колонию Шиола I, где она узнает о существовании рефаитов. Ее тюремщиком становится Арктур Мезартим. Постепенно они преодолевают свои разногласия и, заручившись поддержкой пленников и отдельных рефаитов, поднимают восстание против правящего клана Саргасов. Вернувшись в Лондон, Пейдж решает стать темной владычицей и обнародовать правду о рефаитах. В ходе борьбы за корону она затевает конфликт со Старьевщиком и разоблачает его торговлю людьми, именуемую серым рынком. Ради титула Пейдж предает и побеждает в схватке Джексона Холла, который отказывается воевать с Сайеном.
        В статусе темной владычицы она уничтожает устройство радио-эстетического обнаружения «Экстрасенс». После тщетных попыток отыскать прибор в Манчестере и Эдинбурге, Пейдж сдается Сайену, чтобы подобраться к источнику питания «Экстрасенса», спрятанному в Вестминстерском архонте. После двадцати трех дней заключения и пыток ей удается изгнать заключенный в «Экстрасенсе» фантом и деактивировать сканеры. Альсафи Суалокин совместно со Скарлет Берниш организуют пленнице побег, после чего Берниш направляет Пейдж в Париж для сотрудничества с программой «Домино».
        ДАНИКА «ДАНИ» ПАНИЧ
        КАСТА: фурия
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: Обреченная Фурия
        Четвертая участница «Семи печатей», параллельно работала на Сайен в качестве инженера. Смастерила для Пейдж кустарный аппарат вентиляции легких, позволяющий чувствовать эфир на расстоянии. Помогала вызволить Пейдж из Шиола I, после четвертой битвы за власть якобы приняла сторону победительницы, хотя революционных устремлений Пейдж не разделяла и втайне подала заявление о переводе в Сайенскую цитадель Афины.
        В ожидании нового назначения неумышленно передала Пейдж ложные сведения, нарочно вброшенные Хилдред Вэнс. Дезинформация привела к разгромной вылазке на склад и гибели двух ясновидцев. Терзаемая угрызениями совести, Даника перед отъездом из Лондона раздобыла поистине ценную информацию, которая во многом способствовала обнаружению источника питания «Экстрасенса». В настоящее время судьба Даники неизвестна.
        ДИДЬЕН ВЭЙ
        КАСТА: хранитель
        КАТЕГОРИЯ: сборщик
        Поэт, автор многочисленных сочинений о криминальном мире ясновидцев и давний соперник Джексона Холла. Обделенный писательским талантом, сумел занять видное положение в Лондоне, где организовал юдифион - аналог аукциона с фантомами в качестве лотов. Пользуется дурной славой в определенных кругах, поскольку его сборщики не гнушаются браконьерства в чужих секторах цитадели. Дидьен - младший единоутробный брат Панталеона Вэя, великого герцога парижского Синдиката.
        ДИВИЯ «ИВИ» ДЖЕЙКОБ
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: хиромант
        ПРОЗВИЩА: Якобит, XX-59-24
        Выросла в гетто на Джейкобс-Айленде, куда, после выхода «Категорий паранормального», сослали всех примитивных прорицателей Лондона, заклеймив их опасными и порочными. Воспитывалась Винн и Верном Джейкоб. После побега вместе со своей любовницей Челси Нивс, Иви перебирается в Камден, где три года трудится под началом кумы. Челси тем временем становится досточтимой подельницей темного владыки Гектора Гринслейта.
        В двадцать Иви попадает в подельницы к Старьевщику, главарю мимов II-2, и помогает ему вербовать ясновидцев для дальнейшего «трудоустройства», не подозревая, что за этим эвфемизмом кроется их продажа на сером рынке. Заметив, что отобранные ею кандидаты исчезают без следа, Иви доносит на своего главаря мимов Челси, получившей прозвище Рот-до-Ушей. За предательство (обеспечившее алчному Гектору солидный процент с торгов) Старьевщик символично продает Иви на сером рынке.
        В Шиоле I тюремщиком Иви назначают Тубана Саргаса, который месяцами истязает ее физически и морально. Во время бунта Иви сбегает и вместе с тремя бывшими сокамерниками селится в Камдене. В финале четвертой битвы за власть Иви разоблачает серый рынок. Ее признание вынуждает Старьевщика спешно покинуть Лондон, предварительно обвинив в пособничестве Аббатису.
        За соучастие в торговле людьми Иви в конце 2059 года предстает перед судом верховного командования Касты мимов. Будучи в статусе темной владычицы, Пейдж своим решающим голосом милует обвиняемую, чем вызывает недовольство у многих подданных. Когда Синдикат сталкивается с угрозой со стороны СайенМОП и «Экстрасенса», Иви жертвует собой, соглашаясь на вечное прозябание в Подполье в обмен на убежище для ясновидцев. Компанию ей составляет подруга детства Рошин Джейкоб. Позднее Скарлет Берниш - по просьбе Пейдж - вызволяет их обеих.
        ЭЛИЗА РЕНТОН
        КАСТА: медиум
        КАТЕГОРИЯ: автоматист
        ПРОЗВИЩЕ: Страдающая Муза
        Дочь торговцами астрой из Чипсайда, Элиза примкнула к «Семи печатям» сразу после их основания Джексоном Холлом и Ником Найгардом. Благодаря умению копировать полотна великих мастеров, являясь вместилищем для их фантомов, спонсировала всю шайку. Не помогала вызволять Пейдж из Шиола I и весьма скептически относилась к рассказам о рефаитах.
        Много лет была безоговорочно предана Джексону, но после четвертой битвы за власть встала на сторону Пейдж, которая назначила их с Ником Найгардом досточтимыми подельниками в новообразованной Касте мимов. Принимала активное участие в поисках «Экстрасенса» на территории Манчестера и Эдинбурга. После ареста Пейдж Элиза вернулась в Лондон, где совместно со Светляком временно возглавила Касту мимов.
        ЭММА ОРСОН †
        КАСТА: прыгун
        КАТЕГОРИЯ: призрачный странник
        ПРОЗВИЩА: Светлая Эмма, Мэри-Джейн Келли (?)
        Призрачная странница из девятнадцатого столетия, первая в своей категории, угодившая в Шиол, откуда с помощью Рантанов бежала в Лондон. Нашира Саргас снарядила на ее поиски ясновидца, прославившегося на весь мир как Джек Потрошитель. Последний понес суровое наказание, поскольку либо убил Эмму, либо позволил ей ускользнуть.
        ИЕЗЕКИЛЬ «ЗИК» САЕНС
        КАСТА: фурия
        КАТЕГОРИЯ: нечитаемый
        ПРОЗВИЩЕ: Черный Бриллиант
        Вследствие травмирующих обстоятельств Зик из урожденного заклинателя, умеющего слышать голоса мертвых, трансформировался в нечитаемого. Вынужденно эмигрировал из свободного мира. В 2057 году, вместе с младшей сестрой Надин Арнетт, прибыл в Лондон в составе группы американских туристов. В том же году они с Надин примкнули к «Семи печатям». С 2058 года состоит в отношениях с Ником Найгардом.
        Принимал активное участие в спасении Пейдж из Шиола II. После четвертой битвы за власть занял сторону Джексона Холла и с тех пор не виделся с Пейдж.
        ПАРОМЩИК
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: гидромант
        Участник лондонского Синдиката. Обвинял Пейдж в насаждении «Экстрасенса» и отказывался признавать ее темной владычицей.
        ЛОУРЕНС АДОМАКО
        КАСТА: медиум
        КАТЕГОРИЯ: телесный медиум
        ПРОЗВИЩА: Повелитель Светляков, Светляк
        В отсутствие Пейдж Махоуни Лоуренс, больше известный под кличкой Светляк, временно исполняет обязанности темного владыки Касты мимов. Изначально входил в шестерку верховных командующих и всегда поддерживал политику Пейдж. Ближайший друг Светляка, Том Рифмач, был убит во время поисков «Экстрасенса».
        ГЕКТОР ГРИНСЛЕЙТ †
        КАСТА: гадатель
        КАТЕГОРИЯ: махаромант
        ПРОЗВИЩЕ: Сенной Гектор
        Бывший темный владыка Сайенской цитадели Лондон. Известен своей алчностью, жестокостью и ленью. Помимо многочисленных пороков был соучредителем серого рынка. Недовольный процентом с продажи подданных, назначенным Джексоном Холлом, Гектор, без ведома Джексона, похищает его подельницу и продает Сайену, что приводит к полугодичному заключению Пейдж в исправительной колонии Шиола I.
        В отместку Джексон расправляется с Гектором и всей его шайкой руками Аббатисы, сообщницы по серому рынку, одержимой Джеком Потрошителем. Гектора выпотрошили в его собственной берлоге. Его подельнице, Рот-до-Ушей, удается спастись, однако после ее убивают в той же манере.
        ДЖЕК ПОТРОШИТЕЛЬ †
        КАСТА: фурия
        КАТЕГОРИЯ: берсерк
        ПРОЗВИЩЕ: Убийца из Уайтчепела
        Серийный убийца-паранормал, орудовавший в лондонском квартале Уайтчепел в 1888 году, еще до основания Сайенской республики Англия. До убийств был «алой туникой» в Шиоле I. Нашира Саргас поручила ему разыскать и возвратить призрачную странницу Эмму Орсон, сбежавшую из колонии при пособничестве Рантанов.
        Джек следует за Эммой в Лондон, где убивает нескольких женщин, однако миссию проваливает. Нашира использует совершенные им преступления для свержения монархии, а Джека, предположительно, казнят. Его кровожадный фантом пополняет ряды падших ангелов Наширы. После неудавшегося бунта 2039 года Нашира, стараниями Потрошителя, калечит отдельных представителей Рантанов, которые с приближением полтергейста - или по велению Наширы - испытывают невыносимую боль. Аббатиса позволила Потрошителю вселиться в нее, чтобы расправиться с Сенным Гектором и его бандой.
        ДЖЕКСОН ХОЛЛ
        КАСТА: хранитель
        КАТЕГОРИЯ: сборщик
        ПРОЗВИЩА: Белый Сборщик, Надсмотрщик, Таинственный Автор, XVII-39-7
        Осиротев в возрасте четырех лет, Джексон Холл влачил жалкое существование побирушки, пока в 2031 году не прославился в криминальных кругах как автор «Категорий паранормального» - памфлета, разделившего ясновидцев на семь «каст» и спровоцировавшего в Лондоне всплеск бандитских войн. Памфлет привлек внимание Сайена, в результате автор был арестован и сослан в Шиол I для участия в Восьмом Сезоне костей. Прознав о готовящемся восстании против Саргасов, Джексон выдал заговорщиков в обмен на свободу. Из-за его предательства практически все люди в колонии погибли, а участвовавшие в заговоре рефаиты, включая Арктура Мезартима, - обезображены.
        Несмотря на обещание не пропадать с сайенских радаров, Джексон сразу после освобождения обрубил все концы и начал новую жизнь в качестве главаря мимов I-4, основателя «Семи печатей» по прозвищу Белый Сборщик. Параллельно, втайне от «Печатей» и своей подельницы Пейдж Махоуни, он поддерживает связь с Наширой Саргас (избегая встречаться с ней лично) и - за очень щедрое вознаграждение - поставляет ей уникальных ясновидцев для последующих Сезонов костей. Со временем к торговле живым товаром (позднее получившей название серый рынок) присоединяются и другие синдикатчики, включая Старьевщика, Аббатису и действующего темного владыку.
        В 2059 году Джексон предпринимает попытку возглавить Синдикат и почти добивается успеха, но в последний момент Пейдж предает его и с помощью своего дара вынуждает капитулировать. Лишившись серого рынка и короны, Джексон открывает свою личность Нашире, переходит на службу к Сайену и получает титул Надсмотрщика. Мотивы, толкнувшие его на все вышеперечисленное, неизвестны.
        ДЖЕД БИКФОРД †
        В прошлом - темный владыка Сайенской цитадели Лондон. Найден мертвым в Темзе с кинжалом в спине. В убийстве Бикфорда и его подельницы подозревали Гектора Гринслейта, впоследствии выигравшего битву за власть.
        ДЖУЛИАН ЭМСБЕРИ
        КАСТА: гадатель (?)
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: XX-59-26
        Один из ближайших друзей Пейдж в Шиоле I. Вместе с Пейдж спланировал и принимал самое активное участие в мятеже. На праздновании Двухсотлетнего юбилея отвечал за поджоги, помешавшие рефаитам вызвать подкрепление. Первое время Пейдж считала Джулиана погибшим, однако его имя по-прежнему фигурирует в ориентировках Сайена, следовательно, тело найдено не было.
        ЛИСС РЕЙМОР †
        КАСТА: гадатель
        КАТЕГОРИЯ: картомант
        ПРОЗВИЩЕ: XIX-49-1
        Талантливая картомантка, Лисс близко сошлась с Пейдж в Шиоле I, где прозябала уже десять лет, с Девятнадцатого сезона. Была определена к Гомейсе Саргасу, который сослал ее в Трущобы выступать на подмостках в качестве воздушной гимнастки.
        Напуганная рассказами о провальном бунте Восьмого сезона, Лисс отказывается выступить против Саргасов, но, когда Арктур Мезартим спасает ее от эфирного голодания, активно помогает Пейдж и Джулиану в подготовке восстания. Не успевает сесть вместе со всеми на поезд и погибает от рук Гомейсы Саргаса, упав с большой высоты.
        МАЙКЛ РЕН
        КАСТА: фурия
        КАТЕГОРИЯ: нечитаемый
        Подростком пугал родителей монологами на глоссолалии (языке эфира), которые присущи полиглоту. Верные принципам Сайена, родители инициировали обряд экзорцизма, чем нанесли сыну непоправимую травму, лишившую его дара речи. Майкл пустился в бега, два года бродяжничал в Саутварке, пока не угодил в Шиол I, где его приняли за невидца.
        Нашира Саргас определила Майкла к Арктуру Мезартиму, который научил его сайенскому языку жестов. Проникшись доверием к Арктуру, Майкл помогает им с Пейдж Махоуни планировать восстание 2059 года. Выбравшись из Шиола I на угнанном поезде, Майкл во время стычки у лондонского Тауэра отстает от основной группы мятежников. С тех пор информации о нем нет.
        НАДИН АРНЕТТ
        КАСТА: сенсор
        КАТЕГОРИЯ: заклинательница
        ПРОЗВИЩЕ: Молчащий Колокол
        Примкнула к «Семи печатям» в 2057 году, сразу по приезде в Сайен в рамках студенческого тура. Приехала с единственной целью: найти ясновидцев, способных помочь ее старшему брату Зику, превратившемуся из заклинателя в нечитаемого. Обведя экскурсоводов вокруг пальца, брат с сестрой растворились на просторах цитадели. Талантливая скрипачка, Надин зарабатывала, преимущественно балаганя в районе Ковент-Гардена. После четвертой битвы за власть поддержала Джексона.
        НИКЛАС «НИК» НАЙГАРД
        КАСТА: прыгун
        КАТЕГОРИЯ: оракул
        ПРОЗВИЩЕ: Алый Взор
        Родился в Сайенской республике Швеция, с детства демонстрировал незаурядные способности. Во время учебы в медицинском университете потерял младшую сестру, Каролину, убитую солдатами под предводительством Биргитты Тьядер. Трагедия толкнула Ника на путь сопротивления, он решает перебраться в Лондон, сердце Сайена, и бороться с Якорем изнутри. В уэльской деревушке Артайн происходит их первая встреча с Пейдж Махоуни.
        В Лондоне Ник знакомится с Джексоном Холлом и становится первым участником «Семи печатей». Когда их дорожки с Пейдж снова пересекаются, Ник приводит ее в шайку. Между ними возникает тесная дружба. Параллельно Ника вместе с Элизой Рентон назначают досточтимыми подельниками. Поддержав Пейдж после битвы за власть, Ник расстается со своим возлюбленным, Зиком Саенсом, занявшим сторону Джексона Холла.
        Одновременно с Пейдж был завербован в программу «Домино» и направлен в Швецию, насаждать антисайенские настроения.
        ЙОАНА ХАЗУРОВА
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: пиромант
        ПРОЗВИЩЕ: Мария Огненная
        Родилась в 2025 году в шахтерском городке Бухово (Болгария). В числе других мятежников выступала против вторжения Сайена на Балканский полуостров. В пятнадцать лет завербовалась в молодежную армию под командованием русской партизанки Розалии Юдиной, погибшей в психологической ловушке, расставленной Хилдред Вэнс.
        После разгрома сопротивления в Софии Йоану арестовали и приговорили к каторге в новопровозглашенной Сайенской республике Болгария. Бежала через Черное море, скиталась по Европе в поисках крупного ясновидческого сообщества. Со временем обосновалась в Лондоне, в качестве королевы мимов возглавила I-5 и взяла псевдоним Мария Огненная, под которым известна большинству соратников. Доверенное лицо Светляка.
        После победы Пейдж Махоуни в битве за власть Мария вошла в число шести ее командующих и самым активным образом участвовала в поисках источника питания «Экстрасенса». После его деактивации вернулась в Болгарию - налаживать связи с повстанцами.
        СТАРЬЕВЩИК
        КАСТА: неизвестно
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: L’Homme au Masque de Fer (Человек в железной маске)
        В прошлом - главарь мимов II-4, лидер «Тряпичных кукол», ключевая фигура серого рынка. В конце 2058 года одна из трех его подельниц, Иви Джейкоб, узнала о торговле ясновидцами и сообщила об этом Челси Нивс, досточтимой подельнице Сенного Гектора. В наказание Старьевщик сослал Иви в Шиол I.
        После восстания в Шиоле I Пейдж вступает в конфронтацию со Старьевщиком, когда тот похищает Арктура Мезартима и прячет его в своем логове. Чем ближе Пейдж подбирается к серому рынку, тем опаснее становится для Старьевщика, который организует на нее неудавшееся покушение. Кроме того, он подсылает убийцу к Нивс, дабы устранить законную претендентку на престол. В финале четвертой битвы за власть Иви рассказывает правду о сером рынке, и Старьевщик бежит из Лондона - за его голову объявляют награду. Перенеся свое «предприятие» в Париж, он берет псевдоним L’Homme au Masque de Fer (Человек в железной маске).
        РОБЕРТА АТТАРД
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: капномант
        ПРОЗВИЩЕ: Угольная Королева
        Глава «Угольщиков», организованной ясновидческой группировки Манчестера. Опасаясь, что появление Пейдж навлечет на город гнев Хилдред Вэнс, оказывала минимальное содействие в поисках ядра «Экстрасенса». Не найдя общего языка с Робертой, Пейдж вызволяет из Спиннингфилдской тюрьмы ее младшую сестру Катрин «Кэт» Аттард, приговоренную к смертной казни.
        Благодаря связям Кэт с легионерами героям удается проникнуть на производственный комплекс В, где изготавливают оснащенные «Экстрасенсом» винтовки. В ходе рейда Катрин, преследуя глубоко личные цели, убивает министра промышленности Эмлина Прайса. По слухам, Кэт не останавливается на достигнутом, убивает Роберту и сама становится Угольной Королевой.
        Сайенская Республика Франция
        АНКУ
        КАСТА: гадатель
        КАТЕГОРИЯ: аксиномант
        Беглый преступник (подробности совершенного преступления не приводятся), последним примкнул к скитальцам. Специалист по холодному оружию, питает особую слабость к топорам и секирам, с помощью которых сообщается с эфиром. Прозвище Анку в бретонской мифологии символизирует смерть.
        ПАЯЦ
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: капномант
        Один из кураторов Нового режима и по совместительству скиталец.
        КАДОК «КЭД» ФИЦУР
        КАСТА: прыгун
        КАТЕГОРИЯ: оракул
        ПРОЗВИЩА: Дэвид Фиттон, XX-59-12
        Засланный агент Жоржа Бенуа Менара и Люси Менар Фрер, Кэд в начале 2059 года нарочно попадает под арест и под именем Дэвида Фиттона проникает в Шиол I, где быстро дослуживается до «алой туники», наивысшего знака отличия. После восстания Пейдж теряет Кэда из виду.
        КАТЕЛЬ
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: хрустальщик
        Ясновидица низшего ранга, обитает во Дворе чудес на Рю де Форж. Супруга Поля Карона, пропавшего без вести.
        ПАНТАЛЕОН ВЭЙ
        КАСТА: хранитель
        КАТЕГОРИЯ: сборщик
        ПРОЗВИЩЕ: Латронпуш
        Один из трех верховных герцогов Парижа. Родился во Франции, шестнадцать лет прожил в Лондоне, где оставил младшего единоутробного брата Дидьена Вэя, а сам перебрался в Париж. Кличка Латронпуш происходит от louchebem, сленгового слова парижских и лионских мясников.
        ЛЕАНДР РАТ
        КАСТА: медиум
        КАТЕГОРИЯ: телесный медиум
        Compagnon d’armes (соратник) и возлюбленный Вье-Орфели. Брат Ля Тараск. По приезде Рейнельды и Вье-Орфели в Сайенскую цитадель Париж Леандр и Ля Тараск первыми примкнули к скитальцам.
        ЛУИЗА ЖИЛЬБЕР †
        КАСТА: гадатель
        КАТЕГОРИЯ: картомант
        По непроверенным данным, одна из основательниц ясновидческого Синдиката, в дальнейшем именуемого Nouveau Regime (Новый режим). В качестве гадалки была приглашена к Марии-Антуанетте и, напугав королеву до потери памяти, спешно покинула двор. После чего сблизилась с юной картоманткой Марией Анной Ленорман, вместе они заложили фундамент будущего Синдиката.
        МАЛЬПЕРТЮИ
        КАСТА: сенсор
        КАТЕГОРИЯ: ищейка
        ПРОЗВИЩЕ: Мэл
        Скиталец, талантливый альпинист. Дядя вышвырнул его на улицу еще ребенком, вынудив промышлять карманными кражами. Рейнельда-Плащаница поймала воришку с поличным, но сжалилась и пригласила в ряды скитальцев.
        МАРИЯ АННА ЛЕНОРМАН †
        КАСТА: гадатель
        КАТЕГОРИЯ: картомант
        Пожалуй, самая прославленная и выдающаяся ясновидица Французской революции, Мария Анна Аделаида Ленорман (или Ле Норман) родилась в 1772 году в Алансоне. В четырнадцать лет перебралась в Париж, открыла свое заведение на Рю де Турнон, где и началась ее карьера предсказательницы.
        К двадцати годам Ленорман знакомится с коллегой, tireuse de cartes (гадалкой) Луизой Жильбер. Подруги становятся поистине незаменимыми по обе стороны баррикад. Более смелая, чем Жильбер, Ленорман оказывала услуги таким влиятельным персонам, как императрица Жозефина Богарне и Максимильен Робеспьер. Несмотря на как минимум два ареста, благополучно пережила переворот и скончалась в 1843 году.
        МЕЛЮЗИНА
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: гидромант
        ПРОЗВИЩЕ: Найла Клари
        Скиталица. Скрывая степень своей преданности Вье-Орфеле, шпионила для него за Латронпушем и Королевой Нищих. Возглавляет небольшую банду гидромантов в районе Монпарнаса.
        ДУСЕЛИН МАРШАН
        КАСТА: прорицатель
        КАТЕГОРИЯ: криомант
        ПРОЗВИЩЕ: Королева Нищих (Ля Рейн де Тьюн)
        Входит в тройку великих герцогов парижского Синдиката. Носит драгоценности, принадлежавшие Марии-Антуанетте.
        РЕНЕ ЖИЛЬСОН
        КАСТА: фурия
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: Рейнельда-Плащаница
        Родилась в Сайенской цитадели Лион. С ясновидческим сообществом познакомилась еще ребенком, когда к ней воспылал страстью местный криминальный авторитет Бурхард Лувель. Знакомство с Игнасом Фоллом, книготорговцем из Старого Лиона, помогает Рейнельде разорвать порочную связь. Они сожительствуют с Игнасом, пока в 2046 году в цитадели не появляется Жорж Бенуа Менар.
        В 2048 году конфликт с Менаром вынуждает Рене с Игнасом (известными как Рейнельда-Плащаница и Вье-Орфеля, Дряхлый Сиротка) бежать в Париж, где они сколачивают шайку, впоследствии получившую название «скитальцы». Именно Рейнельда обнаружила Аббадон - туннель, ведущий в Версаль.
        КАМИЛЛА «КЭМ» РАТ
        КАСТА: медиум
        КАТЕГОРИЯ: телесный медиум
        ПРОЗВИЩЕ: Ля Тараск
        Скиталица, родная сестра Леандра Рат. Тараск в провансальском фольклоре - мифическое существо, вобравшее черты различных животных. Настоящее имя Камилла Рат.
        ТРУБАДУР
        КАСТА: сенсор
        КАТЕГОРИЯ: полиглот
        Ясновидец на службе у Латронпуша.
        ИГНАС ФОЛЛ
        КАСТА: прыгун
        КАТЕГОРИЯ: оракул
        ПРОЗВИЩЕ: Дряхлый Сиротка (Вье-Орфеля)
        Вырос в Сайенской цитадели Лион, держал книжный магазин в старинном квартале Старый Лион. В возрасте семнадцати лет познакомился с Рене Жильсон. Они подружились, съехались и вскоре стали любовниками. С появлением в цитадели Жоржа Бенуа Менара у пары возникает с ним конфликт на неизвестной почве, а Игнас берет псевдоним Вье-Орфеля, Дряхлый Сиротка.
        В 2049 году Вье-Орфеля с Рейнельдой перебираются в Париж и собирают шайку сторонников, в дальнейшем именуемых скитальцами. Параллельно Вье-Орфеля вживляет себе в лицо маску. Эпатажный, отзывчивый, таинственный, он всего за пару лет получает титул великого герцога и правит наравне с Латронпушем и Королевой Нищих. Когда Пейдж впервые слышит имя Сиротки, тот уже несколько недель числится пропавшим без вести.
        Невидцы
        Люди без паранормальных способностей, в простонародье - гнилушки. Не сообщаются с эфиром и не воспринимают его.
        АБЕЛЬ МЕЙФИЛД †
        Верховный инквизитор Ирландии, предшественник Фрэнка Уивера. Прославился тем, что санкционировал завоевание Ирландии. В 2050 году умер от сердечного приступа в возрасте шестидесяти двух лет.
        АЛЬБЕРИК
        Оперативный сотрудник программы «Домино», отвечает за явки ячеек «Манекен» и «Статуэтка», действующих на территории Сайенской цитадели Париж. Имя Альберик одновременно является псевдонимом.
        АЛЕКСАНДРА «АЛЕКА» КОЦИЯ
        Личная помощница Люси Менар Фрер. Родилась в Греции в 2036 году, за три года до Балканского вторжения. В возрасте двадцати лет переезжает в Париж, поступает в услужение к инквизиторской семье и постепенно завоевывает безоговорочное доверие супругов Менар. Состоит в браке с Шарлоттой-Мари Дешам, известной журналисткой «Дейли десендант».
        АЛОИС МИННЭ
        В прошлом - великий вещатель Сайенской республики Франция. Вместо Менара присутствовал на Двухсотлетнем юбилее и способствовал передаче добытых Кадоком Фицуром сведений в отель «Гаруш». Воочию убедившись в могуществе рефаитов, Миннэ подает в отставку и переезжает в Арль. Его должность по-прежнему вакантна из-за отсутствия достойных кандидатов.
        ЭЙПРИЛ УИЛАН
        Верховный инквизитор Сайенской республики Ирландия. Стала первым инквизитором в истории страны, сменив премьер-министра Эогана О’Кэрэлайна.
        БИРГИТТА ТЬЯДЕР
        ПРОЗВИЩЕ: Сорока
        Начальник патрульной службы Стокгольма и командующая Вторым инквизиторским отрядом СайенМОП. По слухам, полностью подчинила себе слабовольную Ингрид Линдберг, верховного инквизитора Швеции. Прозванная недоброжелателями Сорокой, Тьядер - беспощадная фанатичка, не ведающая жалости к правонарушителям любого толка. Под ее руководством солдаты казнили Каролину Найгард с друзьями за незаконное распитие алкоголя, тем самым превратив Ника Найгарда в непримиримого врага Сайена.
        КОЙЛИН О’МАТУНА †
        ПРОЗВИЩЕ: Колин Махоуни
        Отец Пейдж. Родители - Имон О’Матуна и Грэйнн Уи Матуна, младшая сестра - Аластриона Ни Матуна. Большую часть жизни проработал судебным патологоанатомом в Дублине, оставив Пейдж на попечение бабушки с дедом в Типперэри. В рамках мобилизации 2048 года переезжает вместе с дочерью в Сайенскую цитадель Лондон, где официально англизирует собственное имя и второе имя Пейдж - Ифа. Постепенно отношения отца и дочери портятся.
        В 2059 году Колина одновременно с Пейдж арестовывают. Потом ненадолго выпускают под тщательное наблюдение, после чего снова помещают в тюрьму и подвергают пыткам. В расчете выманить Пейдж из укрытия Хилдред Вэнс приказывает казнить Колина в прямом эфире.
        ДАНИЭЛА ГОНСАЛВЕС
        Президент Португалии, главная мишень операции «Мадри- гал».
        ИМОН О’МАТУНА
        Дедушка Пейдж, отец Койлина и Аластрионы. Вместе с супругой, Грэйнн Уи Матуна, держит молочную ферму «Медуница» неподалеку от Бирис-Кросс в графстве Типперэри. Его судьба неизвестна.
        ЭЛЕОНОРА КОРДЬЕ
        Оперативный сотрудник программы «Домино». Занимает должность медработника в ячейке «Манекен». Имя одновременно является псевдонимом.
        ЭОГАН О’КЭРЭЛАЙН
        Последний Тишек (премьер-министр) Ирландии. Управлял страной в период Дублинского вторжения и последующих Мэллоуновских восстаниях. Был казнен на виселице после капитуляции Ирландии.
        ЭСТЕБАН ДЕ БУРБОН
        Король Испании, выходец из династии Бурбонов. В браке с королевой Антонией воспитывает единственную дочь, наследницу престола - принцессу Лучану. Тесть - голландский стряпчий Торбен ван Бускирк.
        ФРЭНК УИВЕР
        Верховный инквизитор Сайенской республики Англия. Сменил на посту Абеля Мейфилда, возглавлявшего Сайен в период завоевания Ирландии. Вплоть до операции «Мадригал» на счету Уивера не было никаких завоеваний.
        ГАБРИЭЛЬ ЯССОН
        Министр внутренней безопасности Сайенской республики Франция. Воспитывает единственную дочь, Нору Яссон.
        ЖОРЖ БЕНУА МЕНАР
        ПРОЗВИЩЕ: Страсбургский мясник
        Верховный инквизитор Франции, известен под именем Бенуа Менар. Родился в Страсбурге, изучал юриспруденцию в Парижском университете Сайена. После окончания учебы устраивается секретарем в инквизиторский суд, его карьера стремительно идет в гору. Через пару лет Менара переводят в Сайенскую цитадель Лион в качестве «экспертного советника» Министерства внутренних дел. В «лионский» период (с 2046 по 2049 год) случается непримиримый конфликт Менара с Рейнельдой-Плащаницей и Вье-Орфелей.
        После отъезда из Лиона он почти четыре года проводит в должности министра юстиции, а в 2053 году единогласно избирается инквизиторскими судами на пост верховного инквизитора - вместо усопшей Жакмин Ланг. Вместе с супругой, Люси Менар Фрер, воспитывает троих детей: Онезима, Милен и Жана-Мишеля. Мать, Софи Менар Шайу, проживает в Сайенской республике Греция.
        ГРЭМ ХАРЛИНГ
        Верховный адмирал Сайенской Англии, самое высокопоставленное лицо инквизиторских ВМС. Ему подчиняются все военно-морские силы Республики Сайен.
        ГРЭЙНН УИ МАТУНА
        Бабушка Пейдж, мать Койлина и Аластрионы, супруга Имона О’Матуны. Родилась на Клир-Айленде, входящем в состав Гэлтахта. С детства она говорила только на гэльском языке, поэтому позаботилась, чтобы он стал родным языком и для Пейдж. Вместе с мужем держала ферму «Медуница». После завоевания Ирландии была насильно разлучена с Пейдж. О ее судьбе ничего не известно.
        ХИЛДРЕД ВЭНС
        Верховный командор Республики Сайен и главнокомандующая СайенМОП. Была госпитализирована после столкновения с Пейдж в башне Виктории. На должность Вэнс временно назначена исполняющая обязанности верховного командора Патриция Оконма.
        ИРЕН ТУРНЕР †
        Первый верховный инквизитор Франции. Любимый народом и бескомпромиссный лидер, ратовала за полное искоренение религии в стране, инициировала Великую чистку и в целом внесла немалый вклад в основание Шестой республики.
        ИЗОР ДЮКО
        Оперативный сотрудник программы «Домино». Руководит ячейкой «Манекен» и передает агентам приказы высшего начальства. Имя одновременно выступает позывным.
        ЛЮСИ МЕНАР ФРЕР
        ПРОЗВИЩЕ: Мадель Гильотина
        Супруга и официальный представитель Жоржа Бенуа Менара, верховного инквизитора Франции. Родилась в Сайенской цитадели Тулуза, окончила с красным дипломом Марсельский университет (специальность - история Сайена). В 2047 году на приеме в Гренобле познакомилась с Жоржем Бенуа Менаром, через два года вступает в брак с ним. Воспитывает троих детей: Онезима, Милен, Жана-Мишеля. Сейчас у Фрер второй триместр четвертой беременности. Мать, Каролина Фрер, в прошлом занимала должность министра финансов.
        Первая встреча Фрер с Пейдж состоялась в ноябре 2059 года в Вестминстерском архонте, где Фрер официально представляла Менара.
        ПИЛАР БРУГЕС ОЛИВЕНСЬЯ
        Премьер-министр Испании. Одна из мишеней операции «Мадригал».
        СКАРЛЕТ БЕРНИШ
        Великая вещательница Сайенской республики Англия, лицо единственной новостной станции «Око Сайена» и английский голос социально-информационных обращений на всей территории империи. Должность вещательницы занимает с 2052 года.
        В Новый год Берниш в Вестминстерском архонте внезапно спасает Пейдж от верной смерти и признается, что она внедренный агент программы «Домино». Берниш переправляет Пейдж, Марию Огненную, Ника Найгарда и Арктура Мезартима в Дувр, поручает каждому миссию: Пейдж с Арктуром - во Франции, Нику - в Швеции, Марии - в Болгарии, а сама, несмотря на риск, на следующий день приступает к работе. Сотрудничала с Альсафи Суалокином.
        СТЕФАН «СТЕФ» ПАКЕ
        Оперативный сотрудник программы «Домино». Андрогин. Связной в ячейке «Манекен». Имя одновременно является позывным.
        СТИКС
        Избранный король водосточников и каналий Сайенской цитадели Лондон, страж Подполья. Подпольная группировка мирно сосуществовала с лондонским Синдикатом, пока в 1977 году не происходит зверское убийство водосточника синдикатчиками.
        После введения военного положения в ноябре 2059 года Стикс, в рамках сделки с Пейдж Махоуни и Винн Джейкоб, соглашается укрыть Синдикат в заброшенном бомбоубежище Подполья, при условии что кто-то из ясновидцев заменит убитого водосточника. Вызывается Иви Джейкоб. Рошин Джейкоб следует за подругой.
        Рефаиты
        Бессмертные человекоподобные обитатели загробного мира - ныне загнивающего и безлюдного измерения, некогда выступавшего перевалочным пунктом между эфиром и материальным миром. Обладают паранормальными способностями, присущими ясновидцам.
        Рантаны
        АРКТУТ МЕЗАРТИМ
        КАТЕГОРИЯ: онейромант
        ПРОЗВИЩА: Страж Мезартима, Любовничек, принц-консорт, наследный консорт
        В прошлом страж Мезартима - хранитель и глава клана, - Арктур входил в число самых преданных сторонников Моталлатов. Несмотря на множественные обвинения в адрес Моталлатов (якобы именно они спровоцировали упадок загробного мира), оставался их верным слугой и сражался за них при Размытии границ. После разгрома войск сторонников Нашира шантажом заставляет Арктура обручиться с ней, их союз символизирует официальную капитуляцию Мезартимов. Арктур разрывает помолвку с Тирабелл Шератан, своей постоянной спутницей, и получает титул принца-консорта.
        На Земле редко покидает пределы исправительной колонии Шиола I, где в ноябре 2039 года, при содействии Рантанов, поднимает провальное восстание против Саргасов. Юный Джексон Холл выдает заговорщиков, в результате Нашира убивает практически всех смертных заключенных, а на Рантанов натравливает полтергейст, который жестоко калечит их спины.
        После предательства Арктур проникается недоверием к людям, хотя продолжает покровительствовать им, втайне сражаясь с эмитами, дабы уберечь «алые туники» от смерти. В марте 2059 года нехотя соглашается «соседствовать» с Пейдж Махоуни, призрачной странницей, в резиденции «Магдален». С одобрения Рантанов (и вопреки нарочитому недовольству Пейдж) помогает «соседке» отточить мастерство в надежде, что та сумеет одолеть Наширу на Двухсотлетнем юбилее. Нашира, в свою очередь, всячески поощряет тренировки с целью перенять не «сырой», а полностью сформированный талант призрачного странствия. Спустя полгода Арктур и Пейдж, при содействии отдельных заключенных и Рантанов, устраивают в колонии бунт.
        Угодив в плен к Старьевщику, Арктур воссоединяется с Пейдж, которая спасает его из катакомб Камдена, и, после ее коронации, становится одним из верховных командующих Касты мимов. У них с Пейдж завязывается тайный скоротечный роман, однако Пейдж разрывает отношения из страха, что те послужат отвлекающим фактором и лишат Касту мимов покровительства Рантанов. Когда Пейдж расправляется с «Экстрасенсом», Арктур вызывается сопровождать ее в Париж.
        Арктур - онейромант, умеет навевать воспоминания в снах и сам переживает их вместе с объектом. В колонии с помощью своего дара определил, заслуживает ли Пейдж доверия.
        АЛЬСАФИ СУАЛОКИН †
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        Начиная с Размытия границ - двойной агент Рантанов. Впоследствии продолжил миссию на Земле. Под маской приспешника Саргасов оставался подле Наширы после бунта в Шиоле I и поставлял Рантанам ценную информацию. Способствовал эвакуации лондонского Синдиката в Подполье, благодаря налаженной агентурной сети внутри Сайена содействовал в поисках ядра «Экстрансенса», обеспечив транспортировку Пейдж Махоуни, Марии Огненной, Тома Рифмача и Элизы Рентон в Манчестер и Эдинбург.
        После уничтожения «Экстрасенса» вытащил Пейдж из-под обломков башни Виктории и, дабы она успела скрыться, вступил в смертельную схватку с Наширой, по итогам которой был секвестрирован. Из здания Пейдж вывела его союзница, Скарлет Берниш.
        ТИРАБЕЛЛУМ «ТИРАБЕЛЛ» ШЕРАТАН
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩА: хранительница Шератана, избранная правительница
        До гражданской войны была хранительницей (стражем) Шератана, титул носит по сей день. Во время Размытия границ выступала яростной сторонницей Моталлатов и сражалась за них вместе со своим партнером, Арктуром Мезартимом. После разгрома союзников и расставания с Арктуром, обручившимся с Наширой, Тирабелл вызывает соперницу на дуэль - и проигрывает.
        В 1859 году вместе с другими рефаитами вынужденно перебирается на Землю. В Шиоле I они с Арктуром и еще рядом сторонников решают свергнуть Саргасов, задействовав в комбинации узников колонии. Тирабелл нарекают избранной правительницей новопровозглашенного тайного общества Рантанов. Была в числе тех, кто подвергся пыткам в наказание за бунт 2039 года. Принимала активное участие в успешном восстании 2059 года, после которого бежала из колонии.
        В настоящее время возглавляет Касту мимов наряду с Пейдж Махоуни и Лоуренсом Адомако.
        Саргасы и их приверженцы
        НАШИРА САРГАС
        КАТЕГОРИЯ: сборщик
        ПРОЗВИЩА: Сюзерен, наследная правительница
        Наследная правительница рефаима, основатель республики Сайен, Нашира правит империей через верховных инквизиторов Англии, которым диктует свою волю. Разделят полномочия с Гомейсой Саргасом, вторым наследным правителем.
        В прошлом ученый, Нашира развязала войну против правящего клана Моталлатов, окончившуюся полным падением покровов. Одержав победу, она шантажом заставляет Арктура стать принцем-консортом, тем самым возвещая о капитуляции Мезартима. После чего переправляет всех рефаитов через покров на Землю, где учреждает Сайен с собой во главе. Следующие двести лет Нашира насаждает свои порядки в Шиоле I, пока Гомейса ведет дела в Лондоне.
        Узнав от Джексона Холла о готовящемся восстании 2039 года, Нашира натравливает эмитов на пленников, а заговорщиков-рефаитов, включая собственного жениха, отдает на растерзание Джеку Потрошителю. С появлением в колонии Пейдж Махоуни в 2059 году Нашира поручает Арктуру тренировать пленницу (отчасти чтобы убедиться в его преданности). Однако ее замысел проваливается, когда Арктур и Пейдж, объединившись, поднимают новый - на сей раз успешный - бунт. Нашира единственная, кто видит их первые объятия на Двухсотлетнем юбилее.
        Нашира - сверхсборщик, умеет не только подчинять фантомы, но и присваивать их способности, ради чего вынуждена убивать своих жертв особым способом. В отряде ее так называемых падших ангелов состоит Джек Потрошитель, свирепый полтергейст, который по щелчку доставляет меченым Рантанам невыносимые страдания. Именно Нашира внедрила доктрину плотеотступничества, запрещающую физическую близость между смертными и рефаитами.
        ГОМЕЙСА САРГАС
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        Наследный правитель рефаима. Несмотря на наличие смертной рабыни (Лисс Реймор), редко наведывался в Шиол I, большую часть времени проводил в Вестминстерском архонте, контролировал верховных инквизиторов. Присутствовал на Двухсотлетнем юбилее и там убил Лисс. По слухам, именно Гомейса организовал нападение на Ирландию через своих самых влиятельных марионеток - Хилдред Вэнс и Абеля Мейфилда.
        Гомейса владеет аппортом, энергией нарушителей, - редким и чрезвычайно опасным даром, который наделяет носителя навыками телекинеза. Пока название этому явлению (присущему только Гомейсе) отсутствует.
        ГРАФФИАС ШЕРАТАН
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: Серый Куратор
        Рефаит низшего звена. Ранее обитал в Шиоле I, где отвечал за немногочисленное поселение невидцев.
        КОРНЕФОРОС ШЕРАТАН
        КАТЕГОРИЯ: остеомант (?)
        Во время Размытия границ сражался на стороне Рантанов, но в последний момент предал звездных правителей, решив исход битвы в пользу Саргасов. В благодарность Нашира дарует ему титул стража Мезартима (ранее принадлежавший его сестре Тирабелл) и назначает своим эмиссаром. Состоял в непродолжительных отношениях с Арктуром Мезартимом.
        Корнефоросу присущи качества остеоманта, с эфиром он сообщается посредством костей. Его прикосновения причиняют адскую боль. Во время короткого пребывания в Шиоле I предсказал на костях судьбу Краза Саргаса.
        КРАЗ САРГАС †
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        В прошлом - наследный наместник рефаима. Пойманная им с поличным на краже, Пейдж нейтрализует Краза пыльцой анемона и пулей. По слухам, секвестрирован. Кандидатура ему на замену еще не выбрана.
        СИТУЛА МЕЗАРТИМ
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        Безжалостная наемница на службе Саргасов. Одна из немногих в клане Мезартим, кто фанатично поддерживает узурпаторов.
        СУХЕЙЛЬ ШЕРАТАН
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        Рефаит низшего звена. В Шиоле I отвечал за порядок в Трущобах - скоплении бараков, где обитают арлекины. Пытал Пейдж после ее ареста в 2059 году с целью выведать местонахождение Синдиката. Несмотря на физические и моральные страдания, причиненные им Пейдж, успеха не добился.
        ТУБАН САРГАС
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        ПРОЗВИЩЕ: Le Basilic, Василиск
        Один из тюремщиков Шиола I, известный своей жестокостью. На протяжении Двадцатого сезона держал единственную рабыню - Иви Джейкоб, которую полгода подвергал различным пыткам вплоть до ее побега в сентябре 2059 года. Получил прозвище Василиск - в честь змея, убивающего одним взглядом.
        ВИНДЕМИАТРИКС САРГАС
        КАТЕГОРИЯ: неизвестно
        Наследная преемница рефаима. Большую часть времени провела на Земле, где учредила и возглавила шпионскую сеть, действующую на территории свободного мира.
        Словарь
        «Алая туника» - обладатель высшего ранга в Шиоле I. «Алые» защищают исправительную колонию от эмитов, получая за службу ряд привилегий.
        Амарант - цветок, произрастающий в загробном мире, но куда в более скромных количествах, чем прежде. Исцеляет и успокаивает призрачные раны. Используется в качестве символики Рантанами.
        Анемон корончатый - алый цветок, наносит тяжелые увечья рефаитам, лишает их сил. Непосредственный контакт с анемоном или его пыльцой уродует саркс. Такого рода увечья иногда называют полусдвигом, поскольку внешне они совпадают с ранней симптоматикой одноименной инфекции.
        Арсенал - группа призраков. Применяется в эфирных боях.
        Астра - эфирный наркотик. (См. также Трава и Белая астра.)
        Аура - связующая нить с эфиром, бывает разных оттенков. После упадка загробного мира рефаиты вынуждены использовать ауру ясновидцев в качестве проводника в эфир, поскольку их собственные ауры утратили эту функцию. Данный процесс и у ясновидцев, и у рефаитов именуется подпиткой.
        Белая астра - мощный наркотик, приводящий к потере памяти. Его действие нейтрализуется голубой астрой.
        Битва (схватка) за власть - сражение за титул темного владыки или владычицы. Обычно организуется после смерти действующего владыки и в отсутствие приемника. Пейдж Махоуни одержала победу в последней битве, устроенной после убийства ее предшественника, Сенного Гектора, и его досточтимой подельницы Рот-до-Ушей.
        Вестминстерский архонт - сосредоточение власти республики Сайен, расположен в Лондоне. Резиденция многих высокопоставленных чиновников Сайенской республики Англия, включая верховного инквизитора, а также представителей клана Саргасов и их союзников. Пейдж пытали в подвале архонта.
        Водосточники и канальи - низшая прослойка лондонских невидцев. Водосточники выискивают ценности на берегах Темзы, канальи же орудуют в канализации и коллекторах. Заявляют своей территорией Подполье - систему водоочистных сооружений. Несмотря на различия, оба сообщества тесно взаимодействуют и подчиняются единому лидеру, который после избрания нарекает себя Стиксом.
        Главарь мимов, королева мимов - предводители шайки в ясновидческом Синдикате. В совокупности образуют «Потусторонний совет». В период правления Пейдж Махоуни выступали командующими небольших ячеек ясновидцев. Отдаленный аналог кураторов в Париже.
        Глоссол?лия (глосс) - язык духов и рефаитов. Из смертных доступен лишь полиглотам.
        Гнилушка, слепыш - прозвище невидцев.
        Двухсотлетний юбилей - знаменательное событие в современной истории, названное в честь двухсотлетнего правления Сайена. Торжественная церемония состоялась в Шиоле I в сентябре 2059 года. В ночь празднования предполагалось подписать Верховный территориальный акт. А Нашира Саргас собиралась убить Пейдж на глазах у гостей.
        Енакимы. В классической религии рефаитов Енакимы - это высшие существа, сотворившие эфир и обитающие за пределами последнего приюта. По утверждению Моталлатов, Енакимы прислали их править загробным миром и господствовать над прочими рефаитами. В числе тех, кто отказывался признавать их авторитет, особенно выделялся клан Саргасов. (См. также Клан Моталлатов.)
        Загробный мир (другое название - Ши’ол) - родина рефаима. Нейтральная территория между материальным миром и эфиром, перевалочный пункт, где фантомы смирялись со смертью, прежде чем отправиться к Последнему свету. После Размытия границ утратил первоначальную функцию. Рантаны периодически наведываются в загробный мир, чтобы пополнить скудные запасы амаранта. Отдельные кланы предпочли остаться на родине, невзирая на угрозу со стороны эмима, однако регулярно странствуют на Землю за подпиткой.
        Заупокойная молитва - набор слов, отправляющий духов в запредельную тьму - участок эфира, расположенный вне зоны досягаемости ясновидцев.
        Золотая пуповина - связь между двумя фантомами, о которой практически ничего не известно. Позволяет сообщаться на расстоянии и транслировать эмоции. Ею обладают Пейдж и Арктур.
        Зрячий - ясновидец.
        Каста мимов - союз между лондонским ясновидческим Синдикатом и представителями Рантанов, заключенный Пейдж Махоуни и Тирабелл Шератан в 2059 году. Долгосрочная цель - свержение Саргасов и упразднение Республики Сайен.
        Клан Моталлатов - в прошлом правители рефаима, якобы посланные Енакимами править загробным миром. Изначально - единственные, кто мог преодолевать границу и бродить среди людей. В один из таких переходов некое событие спровоцировало упадок загробного мира. Клан Саргасов обвинил во всем Моталлатов и объявил им войну, окончившуюся полным разгромом звездных правителей. Мезартимы, присягнувшие Моталлатам на верность, защищали их до последнего.
        Конфигуратор - новейшая технология, произведенная в свободном мире и, по всей видимости, незнакомая Сайену. Применяется для изменения внешности и широко распространена среди агентов программы «Домино».
        «Коробoк» - сеть быстрого питания в Республике Сайен, специализирующаяся на блюдах в формате завтрака.
        Криг - разговорное обозначение солдата СайенМОП. Производное от шведского слова krig, «война».
        Кумовья - ясновидцы, занимающиеся воспитанием и обучением побирушек для последующей работы в Синдикате.
        Кураторы - территориальные командующие Нового режима. В Лондоне относительно схожими полномочиями обладают главари и королевы мимов.
        Легионеры - полицейские на службе Сайена, делятся на два подразделения: Ночной карательный отряд (НКО), куда входят ясновидцы, и Дневной карательный отряд, состоящий из невидцев. Сотрудники НКО получают тридцатилетнюю отсрочку от казни за принадлежность к паранормалам.
        «Мекс» - безалкогольный аналог вина. Ароматная субстанция с приятным вкусом. Бывает нескольких разновидностей: белый, розовый, красный (или «кровавый»). Алкоголь в Республике Сайен запрещен.
        Нарушитель - дух, способный влиять на материальный мир и наносить увечья. Из двух типов нарушителей самыми распространенными являются полтергейсты - свирепые, злопамятные фантомы. Шрамы, оставленные нарушителем, зачастую болят и на ощупь холоднее всей прочей поверхности тела. Считает, что боль исчезнет, только если изгнать виновного нарушителя заупокойной молитвой.
        Наследный консорт - избранник/избранница текущего наследного правителя рефаима. Титул, дарованный Арктуру Мезартиму после обручения с Наширой Саргас.
        Наследный правитель/правительница рефаима. Обычно рефаимом управляют два наследных правителя - мужского и женского пола - при содействии наследных преемников. В эпоху Моталлатов использовался термин «звездный правитель».
        Невидец - противоположность ясновидцу. Другое название невидцев - гнилушки.
        Нечитаемый - ясновидец, чей лабиринт, поврежденный в результате травмы, оброс непроницаемой броней. Утратив первоначальный лабиринт, травмированный ясновидец также лишается своего исконного дара. К нечитаемым относятся Майкл Рен и Зик Саенс.
        Новый режим - ясновидческий Синдикат Парижа. Базируется в carrieres (каменоломнях). Предположительно, основан двумя ворожеями, Марией Анной Ленорман и Луизой Жильбер. Во главе стоят три великих герцога: Латронпуш, Королева Нищих и Дряхлый Сиротка.
        Ноябрьфест - ежегодный праздник в честь основания Сайена в ноябре 1929 года.
        Нумы - магические предметы, используемые гадателями и прорицателями для сообщения с эфиром. Например, огонь, карты, кровь.
        Обслуга - гендерно-нейтральный термин для персонала в сайенской сфере обслуживания.
        Опалит - ископаемое, добываемое в загробном мире. Предположительно, единственный материал, способный разрубить кость рефаита. Как следует из названия, внешне напоминает опал.
        Подельница, подельник - в Лондоне ясновидец, особо приближенный к главарю или королеве мимов. Выступает в роли: а) любовницы/любовника предводителя шайки или б) наследника сектора (хотя первое необязательно). Наследник темного владыки или темной владычицы носит титул досточтимого подельника. Пейдж назначила сразу двух: Ника Найгарда и Элизу Рентон.
        Подопечный - фантом, дух, подчиняющийся сборщику.
        Полусдвиг - а) инфекция, распространяемая эмитами. Представляет угрозу для рефаитов, на людей оказывает кратковременное действие, поскольку быстро растворяется в крови; б) изредка употребляется рефаитами для обозначения увечий, нанесенных анемоном, которые вызывают симптоматику, характерную для начальной стадии подлинного полусдвига.
        Последний свет (приют) - край или центр эфира, место, откуда не возвращаются фантомы. Впрочем, по слухам, настоящий последний приют лежит за пределами этого света. В классической мифологии рефаитов - обитель Енакимов.
        Призрачная оболочка - форма, которую принимает фантом в пределах лабиринта. Может не совпадать с физическим обликом, зачастую является самовосприятием. Покинув пределы лабиринта, фантом приобретает размытые черты.
        Призрачный лабиринт - обитель фантома. Ментальный участок между плотью и необъятным эфиром, своего рода шлюз. Ясновидцы осознанно посещают лабиринт, в то время как невидцы наблюдают его мельком и исключительно в снах. Обычно лабиринт принимает форму места, где индивид чувствует себя особенно хорошо и спокойно. Способен деформироваться в результате травмы.
        Призрачный странник/странница - редчайший тип ясновидца, способный проецировать собственный фантом и вселяться в других существ. Чтобы покинуть вместилище, фантом странника должен «отрешиться» от центра лабиринта - процесс, сопровождаемый волной эфирного давления. Призрачные странники могут проникать в чужие лабиринты и отличаются повышенной восприимчивостью к эфиру. В частности, Пейдж ощущает эфирную активность в радиусе мили.
        Психопомп - в прошлом проводники фантомов в загробный мир, сейчас служат гонцами у рефаитов. Сторонятся людей. В загробном мире принимают облик холь - птиц, не смолкающих ни на мгновение.
        Размытие границ - термин используется для определения катастрофы, спровоцировавшей упадок загробного мира и развязавшей гражданскую войну, преимущественно между Моталлатами и Саргасами. После триумфа Саргасов рефаиты практически в полном составе покинули необитаемый загробный мир и явились на землю, где учредили марионеточную империю, именуемую республикой Сайен.
        Рантаны - а) рефаиты, сражавшиеся на стороне Моталлатов при Размытии границ; б) альянс рефаитов, выступающих против правления Саргасов и верящих в возрождение загробного мира. Также известны как меченые. Основная часть Рантанов не менялась с гражданской войны.
        Рефаиты, составляющие рефаим. Французский вариант - Rephaite. (Подробнее см. Действующие лица.)
        СайенМОП - Сайенское международное оборонное подразделение (вооруженные силы Сайена). Первая инквизиторская дивизия отвечает за национальную безопасность, Вторая занимается исключительно вторжениями, Третья, крупнейшая, защищает и контролирует завоеванные Сайеном территории.
        Салеп - густой горячий напиток. Готовится из корня орхидеи с добавлением розовой воды или цветов апельсина.
        Саркс - бессмертная плоть рефаитов и прочих обитателей загробного мира. Имеет металлический отлив.
        Сборщик - a) смертный ясновидец пятой касты. Сборщики подчиняют фантомы (подопечных), вырезая у себя на теле их имена на временной или постоянной основе. Также умеют закрепить дух за определенным местом посредством небольшого количества собственной крови; б) обозначение рефаита, обладающего аналогичными способностями. Кроме того, ясновидцы-сборщики умеют присваивать себе дар, каким хозяин фантома владел при жизни. В таком случае подчиненный фантом становится не подопечным, а падшим ангелом, коих у Наширы имеется несколько.
        Сезон костей - массовая охота Сайена на паранормалов (иногда - невидцев), дабы умилостивить рефаим и отблагодарить его за защиту от эмитов. На протяжении двух столетий каждые десять лет ясновидцев отлавливали и ссылали в колонию-поселение Шиол I. Пейдж стала участницей Двадцатого сезона.
        Секвестрация - обезглавливание рефаита посредством опалитового клинка. Саргасы нарочно выбрали термин, подчеркивающий их видение процесса, который они воспринимают как разделение, изоляцию, но не уничтожение. Секвестрация препятствует развитию полусдвига.
        Семь каст ясновидения - система классификации ясновидцев, впервые предложенная Джексоном Холлом в памфлете «Категории паранормального». В перечень входят гадатели, прорицатели, медиумы, сенсоры, хранители, фурии и прыгуны. Система вызвала множество разногласий, поскольку делила касты на высшие и низшие, однако впоследствии была безоговорочно принята криминальным сообществом Лондона и Парижа.
        «Семь печатей» - некогда главенствующая группировка в Лондоне. Основана главарем мимов Джексоном Холлом и Ником Найгардом. В состав группировки входили Пейдж Махоуни, Надин Арнетт, Даника Панич, Элиза Рентон и Зик Саенс. Базировалась в квартале Севен-Дайлс. Пейдж Махоуни занимала в группировке должность подельницы.
        Серебряная пуповина - связь между телом и фантомом. Позволяет человеку долго сохранять единый физический облик. Особенно важна для странников, способных на время покидать свое тело. С годами серебряная пуповина изнашивается и в случае обрыва не восстанавливается.
        Серый рынок - возник по инициативе Джексона Холла, нарушившего условия освобождения из Шиола I. В Лондоне серый рынок специализировался на похищениях редких ясновидцев для продажи их рефаитам. Хотя Нашира не брезговала услугами рынка, она вынуждает Джексона прикрыть лавочку вскоре после того, как он вновь поступает к ней в услужение в конце 2059 года.
        Синдикат - криминальная структура, состоящая из ясновидцев. Крупнейшие Синдикаты сосредоточены в Сайенских цитаделях Париж и Лондон. Участники Синдиката гастролируют ради материальной выгоды, прозвище - синдикатчики.
        Скитальцы - члены банды Дряхлого Сиротки. Преданы ему больше, нежели Латронпушу и Королеве Нищих.
        Страшилки - дешевая нелегальная литература ужасов производства Граб-стрит, где выпускают всю печатную продукцию для ясновидцев. Призваны компенсировать нехватку фантастических книг, публикуемых Сайеном. Страшилки охватывают широкий спектр потусторонних тем. Пейдж спонсирует выпуск «Разоблачения рефаитов», дабы предупредить Синдикат об опасности, однако весь тираж подвергается редактуре и теперь прославляет Саргасов.
        Темный владыка или владычица - глава Потустороннего совета и лидер Синдиката. Пейдж Махоуни стала темной владычицей после победы в битве за власть в ноябре 2059 года.
        Трава (скипетр) - разговорное название пурпурной астры, используемой ясновидцами для расслабления.
        «Флюид» - психотропный наркотик, вызывает у ясновидцев приступы боли, галлюцинации и потерю координации.
        Шизанутый - ненормальный, чокнутый.
        «Экстрасенс» - эфирная технология, применяемая Сайеном. Распознает отдельные касты ясновидцев, в настоящий момент деактивирован. Стремительное распространение «Экстрасенса» в 2059 году вынудило ясновидческое сообщество Лондона залечь на дно. Обеспокоенная насаждением сканеров в цитадели, Пейдж берется устранить нависшую угрозу и в конечном итоге изгоняет фантом, питавший ядро «Экстрасенса» в Вестминстерском архонте.
        Эмиты, составляющие эмим, - предполагаемые враги рефаима. Питаются человеческой плотью. Кровь эмитов может использоваться для сокрытия ясновидческого дара и лабиринта. Эмиты являются разносчиками инфекции под названием полусдвиг.
        Эфир (он же источник) - царство духов, с которым сообщаются ясновидцы. Рефаиты в буквальном смысле зависимы от доступа к эфиру.
        Эфирное голодание - чрезвычайно опасный и потенциально смертельный приступ, возникающий от невозможности связаться с эфиром. Ясновидцы, испытывающие эфирное голодание, либо умирают, либо впадают в амавроз (невидение), сопровождающийся слабостью и крайне болезненным состоянием.
        Якорь - символ Республики Сайен, часто выступает в образном значении, например «под гнетом Якоря», когда речь идет об угрозе со стороны Сайена.
        Благодарности
        Написание «Маски» превратилось для меня в захватывающее приключение. Страшно сказать, но к работе над четвертой книгой цикла я потихоньку приступила еще в 2012 году, когда без памяти влюбилась в Париж. Если «Каста мимов» - моя ода Лондону, то «Сорванная маска» - серенада Городу огней.
        Хочу поблагодарить всех моих читателей за терпение. На сей раз интервал между частями «Сезона костей» оказался непомерно велик, и пускай книга бессовестно обрывается на самом интересном месте, надеюсь, вам она полюбится не меньше, чем мне - процесс ее написания, растянувшийся на восемь лет. Поверить не могу, что мы уже на середине цикла!
        Подобно Пейдж, я бы ничего не добилась без своей армии. Спасибо моему неизменному феноменальному агенту Дэвиду Годвину и всем сотрудникам его агентства «David Godvin Associates», в частности Хизер Годвин, Керсти Маклахлан, Мэри Скотт, Филиппе Ситтерс, Себастиану Годвину, а также Лизетте Верхаген из агентства PFD.
        Безмерная благодарность моим редакторам, Алексе фон Хершберг и Женевьеве Герр, которые совместными усилиями придали «Маске» нынешний блеск. Алекса, спасибо за восемь лет мудрой, остроумной и вовлеченной редактуры - и удачи на твоем поприще.
        Спасибо Дэвиду Манну за очередную сногсшибательную обложку и Эмили Фаччини за великолепные иллюстрации. Мне так повезло, что вы работаете над моими книгами.
        Спасибо несравненной команде «Bloomsbury Publishing», в частности: Александре Прингл, Аллегре Ле Фаню, Аманде Шипп, Эми Вонг, Бену Тёрнеру, Каллуму Кенни, Кэрри Се, Синди Лох, Эмили Фишер, Женевьеве Нельсон, Гермионе Дэвис, Имоджен Денни, Джеку Берчу, Джанет Аспи, Джасмин Хорси, Джошу Мурби, Кэтлин Фэррар, Лоре Киф, Лоре Филлипс, Лорен Молиньюкс, Мари Кулман, Минакши Сингх, Нэнси Миллер, Рейчел Уилки, Роузи Махотер, Саре-Хелен Бинни, Саре Найт, Саре Меркурио, Филу Бересфорду, Николь Джарвис, Филиппе Коттон и Трэм-Эн Доун.
        Отдельная благодарность Лин Вейси за корректуру, Киарану Коллинзу за помощь с ирландским, а также Хлое Сайзерс и Уиллу Теннанту за быструю обратную связь по «Маске». Для меня большая честь сотрудничать с вами.
        Спасибо всем поклонникам серии «Сезон костей» за поддержку и энтузиазм.
        Спасибо всем сотрудникам французского издательства «De Saxus», особенно Сэму Суибги (Souibgui) и Володимиру Фещуку за восхитительную вдохновляющую экскурсию, которая помогла мне дополнить книгу поистине уникальными деталями, а также за популяризацию серии во Франции.
        Благодарю всех моих переводчиков, в частности Бенджамина Кунцера, Ленку Капсову и Регину Колек. Спасибо, что помогаете преодолеть языковый барьер и донести мое творчество до читателей по всему миру.
        Спасибо всем, кто так или иначе связан с книжным сообществом: авторам, блогерам, распространителям, библиотекарям, рецензентам и критикам, - горжусь, что мы с вами в одной компании.
        Благодарю всех тех, кто по-своему вдохновлял, стимулировал, помогал и поддерживал меня на протяжении этого долгого пути. В частности, спасибо Элвину Гамильтону, Клэр Доннели, Эви Цан, Гарриет Хаммонд, Холли Борн, Илане Фернандес-Лассман, Джею Кристоффу, Джону Муру, Кэтрин Уэббер, Кевину Цану, Киран Миллвуд, Кристал Сазерленд, Лоре Лэм, Лоре Ив, Лиане Литутуфу, Лизе Лудеке, Лондон Шах, Мелинде Солсбери, Нине Дуглас, Пете Фристоун, Ричарду Смиту, Вики Морриш и Виктории Авеярд. Ну и, естественно, моей замечательной семье, всегда готовой подставить плечо.
        Спасибо всем сотрудникам NHS, которые достойны самой искренней и неустанной благодарности.
        «Сорванную маску» я посвятила бабушке, Энн Приди, умершей в ноябре 2019 года. Она любила меня безмерно, и любовь ее распространялась на все мое творчество, но особенно - на цикл «Сезон костей». Бабушка с нетерпением ждала окончания многолетней работы над «Маской», спрашивала, возможен ли для Пейдж счастливый финал. Очень больно осознавать, что я не успела закончить цикл при ее жизни, и эта боль не притупится никогда. Однако я постараюсь вложить частичку ее доброты и оптимизма в каждую написанную мною книгу.
        Безумно скучаю по тебе, бабуля. Спасибо за все. Уверена, если бы эфир на самом деле существовал, ты бы уже давно возвратилась моим ангелом-хранителем.
        notes
        Примечания
        1
        Иль-де-ля-Ситадель, остров Цитадель.
        2
        Сойду за парижанку с таким произношением? (фр.)
        3
        Вполне, юная странница (фр.).
        4
        Ужасный сон приснился мне, дитя.
        Как будто по отчему саду гуляю.
        Вдруг башня возникла, на ней якоря.
        Погиб отчий дом, нету сада(фр.).
        5
        Человек в железной маске! Он явился за мной… (фр.)
        6
        Замолчи (фр.).
        7
        Мадель - обращение к женщине, принятое у франкоканадцев.
        8
        Добрый день! Чашечку сумеречного кофе, пожалуйста (фр.).
        9
        Прекрасный выбор, мадель (фр.).
        10
        Народ, зацените, какой великан! (фр.)
        11
        Не рыпайся (фр.).
        12
        А теперь отвечайте (фр.).
        13
        Подземный город (фр.).
        14
        Нищенка, попрошайка (фр.).
        15
        Великие герцоги Парижа, спасибо, что согласились принять нас (фр.).
        16
        Брат мой (фр.).
        17
        Моя дорогая сестрица (фр.).
        18
        Приятно познакомиться (фр.).
        19
        Ваше величество (фр.).
        20
        Ваши высочества (фр.).
        21
        Скитальцы (фр.).
        22
        Дивная греза. Только и всего (фр.).
        23
        Отшельник (фр.).
        24
        Настало время забрать то, что принадлежит нам (фр.).
        25
        Прошу прощения. Я не нарочно (фр.).
        26
        Добрый вечер, Лоран. Слава Якорю. Надеюсь, день выдался плодотворный (фр.).
        27
        Миссия (фр.).
        28
        Полагаю, своими знаниями ты обязана школе, ведь до сих пор тебе не доводилось бывать во Франции (фр.).
        29
        Не доводилось, но тем не менее говорю я бегло. Французский - мой третий язык. Можешь проэкзаменовать меня, ничего не имею против (фр.).
        30
        Имя Пейдж (Paige) созвучно с английским словом «page» - страница.
        31
        Пьяный (ирл.).
        32
        Доброй ночи, юная странница (фр.).
        33
        Доброй ночи (фр.).
        34
        Имеются в виду градусы по шкале Фаренгейта, что соответствует примерно 37,8 градуса по шкале Цельсия.
        35
        Слойка с яблоками (фр.).
        36
        Удачи (фр.).
        37
        Войдите (фр.).
        38
        Французское общество сохранения культурного наследия (фр.).
        39
        Онезим, ты слишком хорош. Так нечестно (фр.).
        40
        Дай хоть разок выиграть для разнообразия (фр.).
        41
        Если я поддамся, победа будет ненастоящая. Отец не одобрит (фр.).
        42
        Зануда! (фр.)
        43
        Сокровище мое (фр.).
        44
        Угомонись, балда (фр.).
        45
        Зеленая гостиная (фр.).
        46
        Буйаб?с - блюдо французской кухни, многокомпонентный рыбный суп, характерный для средиземноморского побережья Франции.
        47
        Сезон костей (фр.).
        48
        Ах, душа моя (фр.).
        49
        Дерьмо! (фр.)
        50
        Примесь паранормального (фр.).
        51
        Да здравствует Ирландия (ирл.).
        52
        Да здравствует Бретань (брет.).
        53
        Залпом (фр.).
        54
        Челюсти (фр.).
        55
        Я желаю побеседовать с ней наедине (фр.).
        56
        Убирайся прочь, паранормал. Немедленно (фр.).
        57
        Эльф (ирл.).
        58
        Не верю (фр.).
        59
        Вдруг она самозванка (фр.).
        60
        Товарищ по оружию (фр.).
        61
        Обещаю и клянусь (ирл.).
        62
        Сподвижник (фр.).
        63
        Подземное царство (фр.).
        64
        Призрачная странница (фр.).
        65
        А ну, надели капюшоны. Живо (фр.).
        66
        Только не свались. Не хватало еще замарать в твоих внутренностях сапоги (фр.).
        67
        Отлично сработано (фр.).
        68
        Родственные души (фр.).
        69
        Милочка (фр.).
        70
        Подземный город (фр.).
        71
        Души-близнецы (фр.).
        72
        Не разлей вода (фр.).
        73
        Категории паранормального (фр.).
        74
        Следы (фр.).
        75
        У грабителя есть сообщники. Найди их (фр.).
        76
        Северная клумба (фр.).
        77
        Моя дорогая предательница (фр.).
        78
        Мерзавец! (ирл.)
        79
        Живо (фр.).
        80
        Куда намылилась?! (фр.)
        81
        Вонючий козел! Скотина… (фр.)
        82
        Бабушка (ирл.).
        83
        Дедушка (ирл.).
        84
        Частные апартаменты (фр.).
        85
        Северный вокзал (фр.).
        86
        Братишка (фр.).
        87
        Эттейла - псевдоним Жана-Батиста Альетта (1738 - 1791), французского оккультиста и таролога, популяризировавшего гадание на картах Таро; литературный псевдоним Etteilla представляет собой анаграмму его фамилии Alliette.
        88
        Катрин Трианон (1627 - 1681) - французская прорицательница, участница знаменитого «Дела о ядах»; после признательных показаний покончила с собой.
        89
        Ля Вуазен - прозвище Катрин Монвуазен (1640 - 1680), французской авантюристки, одной из самых скандальных участниц «Дела о ядах»; после продолжительных пыток была сожжена на костре.
        90
        Бедный Йорик! (фр.)
        91
        Свобода, равенство, братство (фр.).
        92
        Как по мне, ты совершенно не выглядишь дряхлым (фр.).
        93
        Наоборот (фр.).
        94
        Сладких снов (ирл.).
        95
        Еще свидимся (фр.).
        96
        Прощай (ирл.).
        97
        Брат мой (фр.).
        98
        Тишек (ирл.) - премьер-министр Ирландии.
        99
        Дело пойдет, дело пойдет. И всех монархов повесит народ (фр.).
        100
        Любовь моя (фр.).
        101
        Очень смело (фр.).
        102
        Скатертью дорога террористической нечисти (фр.).
        103
        Мужчина главенствует над женщиной (фр.).