Подкидыш Аманда Хокинг


        Когда Венди было всего шесть, мать, считавшая дочь чудовищем, попыталась убить ее. Прошло одиннадцать не самых счастливых лет, и неожиданно Венди начинает подозревать, что мать, возможно, была права. И она не совсем человек. Но кто тогда? Чтобы выяснить правду о себе, Венди придется оказаться в пугающем и прекрасном мире народа трилле, надежно скрытом от людских глаз. Венди там своя, и ей уготована великая судьбы, вот только она вовсе не уверена, что хочет быть частью этого мира, что жестокость, холодный расчет и власть — то, о чем она мечтает.
        «Подкидыш» — первый роман из трилогии про трилле, которая принесла славу совсем молодой писательнице Аманде Хокинг и стала настоящей книжной сенсацией. Аманда сама выставила цифровую версию своей книги в крупнейшем мировом интернет-магазине, и очень быстро продажи ее фэнтези перевалили за миллион экземпляров. После чего между крупнейшими издательствами разразилась настоящая битва за право издавать ее романы. Аманду Хокинг называют прямой наследницей Дж. Роулинг, она тоже создала свой особенный волшебный мир, который существует рядом с нашим, но в котором все устроено совсем иначе.

        Amanda Hocking
        SWITCHED
        Аманда Хокинг
        ПОДКИДЫШ

        ПРОЛОГ
        ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

        Свой шестой день рождения я запомнила навсегда. Еще бы, не каждый день мать бросается на тебя с ножом. И не с каким-нибудь тупым столовым, а с огромным кухонным. До сих пор вижу отблески света на лезвии, совсем как в дешевом фильме ужасов. Когда мне исполнилось шесть, мать пыталась меня убить.
        Я порой размышляю о нашей жизни до того случая, все пытаюсь понять, скучаю ли я по матери. Но до того дня я практически ее не помню. В памяти всплывают отрывочные картинки, помню даже папу, который у мер, когда мне было пять. Но только не мать.
        Когда же пристаю с расспросами к Мэтту, брат неизменно отделывается ответами в таком вот духе:
        — Она гадина, Венди. Больше тебе ничего не надо знать.
        Мэтт на семь лет старше, так что он-то все прекрасно помнит, но говорить о прошлом наотрез отказывается.
        Когда я была маленькой, мы жили в Хэмптоне[1 - Хэмптон — район богачей на острове Лонг-Айленд в Нью-Йорке.]. Мама вела светскую жизнь, предоставив меня заботам няни, жившей с нами. Накануне того дня рождения няня уехала по какой-то срочной семейной надобности, и матери, хочешь не хочешь, впервые в жизни пришлось со мной возиться самой. И это не понравилось нам обеим.
        Я настолько тогда расстроилась, что даже праздник был уже не в радость. Нет, подарки-то я все равно ждала, но вот с друзьями у меня было негусто. На день рождения заявились сплошь мамины знакомые со своими расфуфыренными детками. Мать затеяла нечто вроде чаепития у принцессы. Лично я бы прекрасно обошлась и без всей этой фанаберии, но не хотелось обижать Мэтта с горничной, которые из сил выбились, готовясь к празднику.
        К тому моменту, как собрались гости, я уже успела сбросить туфли и избавиться от гигантского банта. Мать спустилась, когда мы с Мэттом открывали подарки, и обвела комнату льдисто-голубыми глазами. Ее светлые волосы были зачесаны назад, губы накрашены кроваво-красной помадой, отчего лицо казалось еще бледнее обычного. К приему гостей она не переоделась, так и была в отцовском красном шелковом халате, в котором разгуливала по дому с самой смерти папы. Надо отдать ей должное, она хотя бы надела ожерелье и черные туфли на каблуках, но менее нелепым ее наряд от этого не стал.
        Однако никто словно и не заметил, как странно она одета. Вероятно, оттого, что всеобщее внимание было приковано ко мне. Я устроила настоящее представление, принимая в штыки каждый подарок. Меня завалили куклами, игрушечными пони и прочей ненавистной ерундой.
        Мать незаметно скользнула между гостями ко мне. Я потрошила коробку, обернутую бумагой в розовых мишках. Внутри оказалась очередная фарфоровая кукла. И разумеется, вместо того, чтобы вежливо поблагодарить, я принялась в ярости орать, что не хочу никаких дурацких кукол. Вот в самый разгар моих воплей мать и влепила мне звонкую пощечину.
        — Ты не моя дочь!  — разрезал наступившую тишину ледяной голос.
        Забыв о боли, я в изумлении уставилась на мать.
        Горничная поспешила разрядить ситуацию, затеяв какую-то игру, я отвлеклась, но страшные слова эхом отзывались у меня в голове весь вечер. Думаю, тогда она сказала это не всерьез, обычный выплеск родительского раздражения на выходки избалованного чада. Но похоже, мысль эта засела у нее в сознании, и чем дальше, тем более здравой казалась.
        Ближе к вечеру, порядком у став от моих истерик, гости попросили подать им торт. Мать отправилась на кухню, ее все не было и не было, и я пошла глянуть, чем она там занимается. Даже не знаю, с чего это вдруг тортом занялась она, а не горничная, куда как больше годившаяся на роль мамы.
        На столе посреди кухни возвышался огромный шоколадный торт, украшенный розочками. Над ним нависла мать, гигантским ножом разрезая торт и аккуратно раскладывая куски по десертным тарелкам. Волосы у нее растрепались.
        — Шоколадный?..  — Я скривилась.
        — Да, Венди, ты ведь любишь шоколад,  — сказала мать, не поднимая головы.
        — Ненавижу!  — выкрикнула я.  — Ненавижу шоколад! Не буду я его есть, не буду!
        — Венди!
        Острие ножа, перепачканное розовым кремом, смотрело точно на меня, но я ничуточки не испугалась. А ведь испугайся я тогда, все бы обернулось иначе. Но меня уже понесло.
        — Не буду, не буду, не буду! Это мой день рождения, не хочу шоколадный торт!  — верещала я, топая ногами.
        — Не хочешь шоколадный торт?  — Мать изумленно приподняла брови.
        Тогда-то я и заметила непонятный блеск в ее голубых глазах, и страх наконец коснулся меня.
        — Что ты за ребенок такой, Венди?  — Мать медленно двинулась вокруг стола, приближаясь ко мне.
        Массивный нож в ее тонких пальцах смотрелся гораздо более грозно, чем секунды назад.  — Ты точно не мой ребенок. Что ты за создание, Венди?
        Не спуская с нее глаз, я попятилась. Мать выглядела так странно. И страшно. Халат распахнулся, обнажив выступающие ключицы и черную комбинацию. Она шагнула вперед, направив нож прямо на меня. Мне бы закричать или убежать, но я словно окаменела.
        — Я носила ребенка, Венди! Но родила не тебя! Где он? Где мой ребенок?  — Ее глаза наполнились слезами.  — Ты убила его, да?
        И тут она рванулась ко мне, требуя ответить, что я сотворила с ее дитятей. Я ловко отскочила в сторону, но мать тут же загнала меня в угол. Я спиной уперлась в буфет, отступать больше было некуда, а мать продолжала двигаться.
        — Мама!  — крикнул от двери Мэтт.
        Мать вздрогнула. Голос сына, которого она действительно любила, заставил ее на секунду остановиться, в глазах мелькнула искра осознания происходящего. Мне уж было показалось, что все закончилось. Но мать лишь поняла, что ей могут помешать, и вскинула руку с ножом.
        Мэтт бросился к нам, но не успел перехватить лезвие, распоровшее мне платье и полоснувшее по животу. Кровь мигом пропитала ткань, я ощутила острую боль и зашлась в судорожном плаче. Мать отчаянно боролась с Мэттом, не давая себя обезоружить.
        — Она убила твоего брата, Мэтью!  — кричала она, и в глазах ее сверкало уже откровенное безумие.  — Она чудовище! Ее надо остановить!



        ОДИН
        ДОМ

        Я разлепила глаза, когда раздался выстрел — это мистер Мид с силой захлопнул учебник. Я всего месяц хожу в эту школу, но у же поняла, что это его излюбленный способ стряхивать с меня дрему, которую сам же навевает своими уроками истории. Всякий раз я отчаянно борюсь со сном, но сопротивляться убаюкивающему бубнежу мистера Мида просто невозможно.
        — Мисс Эверли! Мисс Эверли!
        — А-а…  — отозвалась я.
        Украдкой стерев ниточку слюны с подбородка, я подняла голову. Оглянулась, не заметил ли кто. Но на меня никто не обращал внимания. Только Финн Холмс пялился, как обычно. Он появился в нашем классе всего неделю назад, так что мы с ним оба новички. И он постоянно на меня глазеет. Как ни посмотрю на него, обязательно ловлю его взгляд. Словно нет на свете занятия полезнее и приятнее, чем таращиться на меня.
        Финн — тихоня, я даже голоса его ни разу еще не слышала, хотя у нас с ним четыре общих предмета. Темные волосы он зачесывает назад, а глаза у него угольно-черные. В общем, внешность ничего себе, но слишком уж он странный, чтобы вызывать симпатию.
        — Простите, что потревожил ваш сон!  — Мистер Мид насмешливо кашлянул.
        — Ах, ничего-ничего,  — милостиво ответила я.
        — Мисс Эверли, будьте так добры, проследуйте в кабинет директора,  — сказал мистер Мид, и я вздохнула.  — Раз уж вы обзавелись привычкой спать на моих уроках, возможно, визит к директору излечит вас от нарколепсии.
        — Я уже излечилась. Полностью,  — заверила я.
        — Мисс Эверли, немедленно!  — Мистер Мид простер руку, указывая на дверь, словно я забыла, где она расположена, и только поэтому не спешу покинуть класс.
        Я пристально смотрела на него. Серые глаза мистера Мида были неумолимы, но я не сомневалась, что запросто совладаю с ним. Снова и снова повторяла я про себя: «Не отправляйте меня к директору, оставьте меня в классе». Несколько томительных секунд — и лицо мистера Мида разгладилось, глаза потускнели.
        — Можете остаться в классе до конца урока,  — неуверенно пробормотал он, затем помотал головой, точно отгоняя наваждение.  — Но в следующий раз визита к директору вам не избежать, мисс Эверли.
        Он смущенно помялся, словно не решаясь что-то сказать, и вернулся к доске.
        Я не понимаю, как это у меня выходит, и, если честно, стараюсь поменьше мусолить эту тему и не забивать себе голову лишними вопросами. С год назад я обнаружила, что если глядеть на человека достаточно упорно и повторять про себя призыв, обращенный к нему, то можно заставить его сделать что угодно.
        Знаете, это только на первый взгляд кажется заманчивым. Я пытаюсь не злоупотреблять этим фокусом. Отчасти из-за того, что надо быть полным психом, чтобы всерьез верить, будто я способна манипулировать людьми, хотя осечки не произошло ни разу. Но основная причина в том, что после этого на душе остается гадостный осадок. Каждый раз я себя чувствую подлой мошенницей.
        Мистер Мид продолжал бубнить, и я заставила себя слушать. Как оказалось, чувство вины серьезно повышает тягу к знаниям. Совершенно не хотелось проделывать с ним подобный трюк, но и к директору мне никак нельзя. Всего месяц назад меня исключили из предыдущей школы, и брату с тетей пришлось опять начинать все с нуля, в очередной раз сниматься с места и переезжать поближе к новой школе.
        Как только урок закончился, я затолкала учебники в рюкзак и выскочила из класса. Не люблю задерживаться после фокуса с внушением. К тому же мистер Мид мог передумать и все-таки отправить меня к директору, а потому я пулей вылетела за дверь и поспешила к своему шкафчику.
        Школьные шкафчики сплошь залеплены пестрыми листовками и объявлениями, на все лады зазывающими вступить в дискуссионный клуб, попробоваться на роль в школьном спектакле и не пропустить осенний бал в пятницу. Для бала заявлен полуофициальный дресс-код. Вот интересно, насколько «полуофициальным» может быть дресс-код в захолустной школе, но я благоразумно решила никому этот вопрос не задавать.
        Открыв свой шкафчик, я принялась перекладывать учебники. Даже не оборачиваясь, я уже знала, что за спиной стоит Финн. И пялится. Быстро оглянувшись, я увидела, как он пьет воду из фонтанчика. Но стоило повернуть голову в его сторону, как он тотчас распрямился и посмотрел на меня. Словно тоже меня чувствовал.
        Он просто смотрел, и только. Но от его взгляда мне каждый раз становилось не по себе. Всю неделю я терпела его наглые разглядывания, не желая затевать свару, но дальше так продолжаться не может. В конце концов, это он на меня пялится, а не я на него. Ничего страшного не стрясется, если с ним просто поговорить, так ведь?
        — Эй, ты!  — Я решительно захлопнула шкафчик, поправила лямки рюкзака и направилась прямо к нему.  — Какого черта ты на меня пялишься?
        — А куда мне еще, как ты выразилась, «пялиться», раз ты стоишь прямо передо мной?
        Финн по-прежнему не сводил с меня взгляда. В его глазах, обрамленных пушистыми ресницами, не было и намека на смущение, не говоря уж про раскаяние. От такой наглости я даже растерялась немного.
        — Ты вечно меня разглядываешь. Тебе мама не говорила, что это невежливо?
        — По-моему, я был предельно вежлив.
        — Так почему ты постоянно на меня смотришь?  — упорствовала я.
        — Тебя это беспокоит?
        — Отвечай!
        Я постаралась напустить на себя как можно более высокомерный вид, дабы он не догадался, насколько я смущена на самом деле.
        — Да все на тебя смотрят,  — невозмутимо сказал Финн,  — ты же красотка.
        Вроде бы и комплимент, но прозвучавший как-то странно. Равнодушно, что ли. Если он хочет таким образом уязвить мое тщеславие, так его попросту не существует. Или Финн просто констатирует факт? Льстит или издевается? Или тут вообще что-то другое?
        — Смотрят, может, и все, но пялишься только ты,  — сказала я как можно спокойнее.
        — Если тебе неприятно, впредь я постараюсь больше не «пялиться».
        Так, я влипла. Если попросить его перестать глазеть, этим я признаю, насколько он меня достал. А я не намерена портить себе репутацию пофигистки и признавать, что меня хоть что-то способно достать. Но если соврать и сказать, что все в порядке, он будет по-прежнему буравить меня своими взглядами.
        — Я не говорила тебе прекратить, я спросила, почему ты это делаешь.
        — А я уже ответил.
        — Да ничего подобного! Ты сказал, что все смотрят на меня. Но не объяснил, почему на меня смотришь ты.
        Уголки его губ едва заметно приподнялись, обозначив намек на улыбку. Словно он был доволен мной. Словно я прошла проверку.
        Под ложечкой вдруг появился неприятный холодок, чего со мной давно не случалось. Что происходит? Я попыталась проглотить ком, подкативший к горлу.
        — Я смотрю на тебя, потому что не могу не смотреть,  — ровно произнес Финн.
        Я растерянно молчала, судорожно пытаясь придумать достойный ответ, но мозги точно заклинило. Внезапно я сообразила, что стою с приоткрытым ртом, точно влюбленная малолетка, и поспешила взять себя в руки.
        — Да ты полный психопат!  — наконец нашлась я, но слова прозвучали слишком неубедительно.
        — Ладно, постараюсь больше тебе не досаждать,  — пообещал Финн.
        Ну и тип. Его психопатом обозвали, а ему хоть бы хны. Стоит себе и пялится как ни в чем не бывало. Конченый маньяк. Но почему-то мне подобная эксцентричность показалась даже милой.
        Остроумный ответ напрочь отказывался придумываться. К счастью, прозвеневший звонок избавил меня от необходимости продолжать эту неловкую беседу. Финн лишь кивнул в знак того, что разговор окончен, и двинулся прочь по коридору. Слава богу, у нас сейчас были разные предметы.
        Финн, как и обещал, оставил меня в покое. Весь остаток дня я то и дело посматривала на него, но он неизменно был занят чем-нибудь безобидным и в мою сторону не глядел. Тем не менее меня не покидало странное чувство, что стоит отвернуться, как его взгляд снова приклеивается ко мне. Но ощущения — это ведь не доказательство, верно?
        Когда в три часа прозвучал звонок с последнего урока, я постаралась выскочить из школы первой. Обычно за мной заезжает Мэтт. Заявил, что будет забирать меня из школы, пока не найдет работу. Мне не хотелось заставлять его ждать, а еще меньше хотелось снова столкнуться с Финном Холмсом.
        Я быстро пересекла парковку, примыкавшую к школьному двору. Поискала глазами «приус» Мэтта, рассеянно покусывая палец. Во мне нарастало странное ощущение, по спине побежали мурашки. Я обернулась, почти ожидая увидеть Финна, но сзади никого не было.
        Я тряхнула головой, отгоняя паранойю, но непонятное чувство тревоги никуда не делось. Словно за мной из темных глубин следило некое зловещее создание, а не приставучий одноклассник. Я заозиралась, пытаясь понять, что так меня напугало. Внезапно совсем рядом раздался громкий гудок, я аж подпрыгнула. Мэтт смотрел на меня поверх темных очков.
        — Извини.  — Я открыла дверь и запрыгнула в машину.
        Мэтт все смотрел на меня.
        — Ну что опять?
        — Ты какая-то дерганая. Случилось что?
        Я вздохнула. Мэтт слишком близко к сердцу принимает роль старшего брата.
        — Ничего особенного. Просто школа достала. Поехали домой.
        — Пристегнись,  — приказал Мэтт, и я послушно щелкнула ремнем безопасности.
        Сколько себя помню, Мэтт всегда был неразговорчивым и замкнутым, он сто раз взвесит, прежде чем принять решение. В общем, полная моя противоположность, даже внешне, разве что мы оба не можем похвастать ростом. Я миниатюрная, у меня вполне милое лицо. И непослушные каштановые волосы, которые я обычно собираю в небрежный узел. Светлые, чуть в рыжину, волосы Мэтта всегда аккуратно подстрижены, а глаза у него ярко-голубые, как у матери. Атлетом его не назовешь, но он сильный и держит себя в форме. У Мэтта так проявляется чувство долга: он хочет быть сильным, чтобы защитить нас от любых напастей.
        — Так как дела в школе?  — спросил Мэтт.
        — Отлично. Прекрасно. Волшебно.
        — Неужто в этом году закончишь?
        Мэтт давно перестал переживать из-за моих проблем с учебой. Думаю, ему все равно, получу ли я аттестат.
        — Не знаю…  — Я пожала плечами.
        Главная моя проблема заключается в том, что я никому не нравлюсь. Сверстники меня не принимают — с первого взгляда, еще до того, как я успеваю что-нибудь сказать или сделать. Словно у меня на лбу написано, что я шизанутая. Сколько раз я пыталась подружиться хоть с кем-то, но в ответ лишь насмешки и издевательства, которые я терплю до какого-то момента, а потом у меня сносит крышу и я вляпываюсь в какую-нибудь грандиозную историю. И меня быстренько выпихивают из школы. Подозреваю, учителя чувствуют примерно то же, что и школьники,  — я им не нравлюсь. Не вписываюсь в их мир. Я чужая. Везде.
        — Мое дело — предупредить, что Мэгги настроена очень серьезно,  — сказал Мэтт.  — Хочет, чтобы в этом году ты обязательно закончила школу. Причем именно эту.
        — Отлично,  — вздохнула я.
        Если Мэтту на мое образование наплевать, то тете Мэгги — нет. А поскольку именно она мой опекун, с ее мнением приходится считаться.
        — И что она задумала?
        — Для начала хочет объявить жесткий режим. Спать теперь будешь укладываться по часам.  — Мэтт ехидно улыбнулся.
        Можно подумать, если забираться под одеяло в девять вечера, все проблемы испарятся.
        — Мне уже восемнадцать!  — проворчала я.
        — Восемнадцать тебе будет через четыре месяца,  — резко сказал Мэтт.
        Брат почему-то вообразил, что, как только мне исполнится восемнадцать, я тут же сбегу из дома. И переубедить его абсолютно нереально.
        — Да какая разница! Надеюсь, ты сказал ей, что она спятила?
        — Подумал, ты сама не раз ее об этом уведомишь,  — рассмеялся Мэтт.
        — Как у тебя с работой?  — осторожно поинтересовалась я.
        Мэтт только покачал головой.
        Этим летом он прошел практику в отличной архитектурной фирме. Он уверяет, что не сильно переживает из-за переезда в город, где потребность в молодых талантливых архитекторах стремится к нулю. И тем не менее меня грызло чувство вины.
        — Все-таки красиво здесь,  — сказала я, рассматривая городок за окном.
        Мы приближались к нашему новому дому, утопающему в зелени кленов и вязов на типичной провинциальной улочке. Городок этот был ничем не примечателен, но я пообещала себе задержаться здесь. Сама того искренне хотела. Еще раз подвести Мэтта было бы свинством.
        — Так ты действительно на этот раз постараешься?  — спросил Мэтт.
        Машина затормозила перед лужайкой у желтого дома в викторианском стиле, который Мэгги купила в прошлом месяце.
        — Уже стараюсь,  — улыбнулась я.  — Я тут даже с одним парнем общалась. Финн зовут.
        Допустим, общение ограничилось лишь дурацким разговором, да и другом его точно не назовешь, но надо же порадовать брата.
        — С ума сойти. У тебя появился первый в жизни друг.  — Мэтт заглушил мотор, на лице его было написано нескрываемое изумление.
        — Ага, а у самого-то сколько друзей?  — парировала я.
        Мэтт лишь рукой махнул и вылез из машины, я последовала за ним.
        — Я так и думала.
        — У меня были друзья. И на вечеринки я ходил. И с девчонками целовался. В общем, полный набор,  — сказал Мэтт, заходя в дом через черный ход.
        — Чем докажешь?
        Всю кухню загромождали нераспечатанные или наполовину распакованные коробки. Мы столько раз переезжали с места на место, что у нас вошло в привычку не торопиться обживать новый дом. Так и сидели на баулах.
        — Лично я видела только одну из этих твоих девчонок.
        — Ага, потому что, когда я привел ее домой, ты подожгла ей платье! Прямо на ней!  — Мэтт снял очки и сурово на меня посмотрел.
        — Да брось! Случайно ведь вышло!
        — Чем докажешь?
        Мэтт открыл холодильник.
        — Есть там чем поживиться?  — спросила я, запрыгивая на стол.  — Умираю с голода.
        — Для тебя — вряд ли.
        Мэтт продолжал рыться в холодильнике, но я не сомневалась, что он прав.
        В еде я невероятно привередлива. Я вовсе не являюсь фанатичным веганом, но мясо на дух не переношу, как и всякую искусственную еду. Так что с кормежкой у меня тоже вечные проблемы, а это людей, как правило, бесит.
        В дверях появилась тетя Мэгги. Ее светлые волосы были забрызганы краской. Старый комбинезон в разноцветных пятнах наглядно демонстрировал огромное число комнат, которые Мэгги перекрасила за последние годы.
        Подбоченившись, тетя Мэгги ждала, когда Мэтт вынырнет из холодильника.
        — Я же просила сообщить, когда вернетесь.
        — Мы вернулись,  — своевременно сообщил Мэтт.
        — Вижу.  — Тетя Мэгги перевела взгляд на меня: — Ну, как школа?
        — Нормально,  — ответила я.  — Веду себя паинькой.
        Тетя Мэгги устало вздохнула:
        — Свежо предание.
        Терпеть не могу эти ее вздохи. Получается, что я во всем виновата. Что Мэгги во мне разочарована. Она стольким ради меня пожертвовала, а от меня требовалось лишь одно — учиться. На этот раз я просто обязана ничего не испортить.
        — Да… но…  — Я оглянулась на Мэтта в поисках поддержки.  — Теперь все будет по-другому, я ведь Мэтту обещала. И у меня появился друг.
        — Некий тип по имени Финн,  — подтвердил Мэтт.
        — У тебя появился мальчик?  — Тетя Мэгги расплылась в улыбке — на мой взгляд, слишком уж лучезарной.
        Мысль о романтическом аспекте наших с Финном отношений явно не приходила в голову Мэтту, и он мгновенно напрягся. Напрасно он дергается, меня эта мысль тоже не посещала.
        — Нет, ничего такого. Просто одноклассник. Вроде нормальный.
        — Нормальный?!  — восторженно вскрикнула тетя Мэгги.  — Уже кое-что! Гораздо лучше того анархиста с татуированной рожей.
        — Я вовсе не дружила с ним,  — возразила я,  — всего лишь угнала его мотоцикл. Просто так получилось, что этот придурок прилагался к байку.
        Мне никто не верил, но так все и было. Именно в тот раз я узнала, что усилием мысли могу заставить человека поступать так, как мне хочется. Тогда я просто думала о том, как же сильно мне хочется его мотоцикл. Думала и смотрела на мотоциклиста, а он явно был в курсе, о чем я мечтаю, хотя я и звука не издала. В следующую секунду я вдруг осознала, что мчусь на мотоцикле.
        — Значит, мы действительно начнем с чистого листа?  — Тетя Мэгги больше не могла сдерживать радость.  — Венди, это же чудесно! Здесь у нас будет настоящий дом!
        Восторгов ее я не разделяла, но в глубине души надеялась, что тетя права. Было бы здорово хоть раз почувствовать, что и у меня есть дом.



        ДВА
        ШКОЛЬНЫЙ БАЛ

        К нашему новому дому прилагался большой сад, приводивший тетю Мэгги в сельскохозяйственный экстаз. Который, к слову, нам с Мэттом был совершенно чужд. Природу я люблю, но вот перспектива горбатиться над грядками не представляется мне особо заманчивой.
        Близилась осень, и тетя Мэгги развила бурную агитацию, пытаясь склонить нас к садово-огородным трудам. Она хотела, чтобы мы повырывали всю увядающую флору, дабы по весне на ее месте можно было высадить новую. Тетушка наша так и сыпала словечками вроде «культиватор», «силос» и «мульча», чем не на шутку меня пугала. И потому я очень надеялась, что Мэтт сам с этим разберется. Когда дело доходит до работы, я обычно подаю брату инструменты да развлекаю его разговорами.
        — Когда опробуешь культиватор?  — спросила я, наблюдая, как Мэтт сгребает сухие стебли вьющихся растений. Не знаю, как они называются, но по мне, так типичный виноград. Все время, пока Мэтт выдергивал их из земли, сгребал и затем грузил в тачку, я стояла рядом, притворяясь, что держу ее за ручки.
        — У нас нет культиватора. Могла бы, между прочим, и помочь мне с этой ботвой. За тачку в другой раз подержишься.
        — Я предельно серьезно отношусь к своим обязанностям, и тачку лучше из рук не выпускать. Мало ли что.
        Мэтт продолжал ворчать, но я уже не слушала. Прикрыв глаза, наслаждалась теплым осенним ветерком. Воздух упоительно пах травой и прелой листвой. Где-то рядом позвякивали китайские колокольчики. Я буквально плыла на волнах блаженства, как вдруг что-то выдернуло меня из этого чудесного состояния. Мне стало страшно, что вот-вот опустится зима, грянут морозы и все это волшебство исчезнет. По спине пробежал озноб, кожа на руках пошла пупырышками. Теплый ветерок обернулся резкими ледяными порывами. И я почувствовала на себе чей-то взгляд.
        Я обернулась, не в силах справиться с внезапным страхом. В дальней от дома стороне сад закрывал забор, а с боков — плотная живая изгородь. Я внимательно осмотрела и забор, и изгородь. Нет, никого, ни притаившихся силуэтов, ни любопытных глаз. Ничего такого. Но ощущение никуда не делось.
        — Если собираешься торчать на улице, хотя бы обуйся,  — вывел меня из оцепенения голос Мэтта. Он выпрямился, потянулся.  — Венди?
        — Все нормально,  — рассеянно ответила я.
        Возле дома словно что-то шевельнулось, и я кинулась в ту сторону. Мэтт что-то крикнул мне вслед, но мне было не до него. Обогнув дом, я остановилась как вкопанная. На тротуаре стоял Финн Холмс, но, к моему удивлению, смотрел он вовсе не на меня, а куда-то вдоль улицы, словно что-то выглядывал. Поразительно, но стоило мне его увидеть, как страх и тревога затихли. В первый миг я решила, что это из-за него я так испугалась, благо психованного маньяка он изображать умеет, но нет, дело было не в нем. К моему внезапному страху Финн не имел никакого отношения. Его взгляды меня смущают, но вовсе не пугают. А тут… будто внутри все заледенело.
        Финн обернулся и наконец посмотрел на меня. На несколько мгновений наши взгляды скрестились. Лицо его, как обычно, ничего не выражало. А затем, так и не сказав ни слова, он развернулся и быстро направился в ту сторону, куда смотрел до этого.
        — Венди, что случилось?  — раздался голос Мэтта за моей спиной.
        — Так, показалось что-то.  — Я растерянно покачала головой.
        — Точно? Все хорошо?
        — Да, все хорошо.  — Я выдавила улыбку.  — Пошли, нам еще вкалывать и вкалывать. Не могу же я, в самом деле, опоздать на бал.
        — Так ты не отказалась от этой затеи?  — удивился Мэтт.
        Ляпнув тете Мэгги про бал, я совершила самую ужасную ошибку в жизни, а ведь вся моя жизнь была не чем иным, как вереницей ошибок. Я не собиралась идти на бал, но тетушка уже вбила себе в голову, что это грандиозная идея, и у меня не хватило духу загасить ее пыл.
        Бал начинался в семь, и тетя решила, что до вечера мы все еще успеем как следует потрудиться. Сама она взялась перекрашивать туалет, а нас с Мэттом спровадила копошиться в огороде. Мэтт, понимавший, что теперь нашу тетушку никому не остановить, благоразумно предпочел не спорить.
        Но вот уже и с огородом было покончено, и тетя Мэгги справилась со стенами туалета, так что ничего не оставалось, как начать собираться. Тетя Мэгги устроилась на кровати и, увлеченно наблюдая за моими раскопками в гардеробе, так и сыпала советами и комментариями. А также вопросами про Финна. Мэтт, стоявший в дверях комнаты, сопровождал каждый мой ответ фырканьем и хмыканьем, давая понять, что все слышит.
        Я остановилась на простом синем платье, которое, как тут же вскричала тетя Мэгги, мне просто чудо как идет, после чего принялась за мою прическу. Волосы у меня непослушные, и, как их ни укрощай, толку всегда чуть. Тетушке Мэгги они тоже решили не поддаваться, но она взяла их хитростью: самые непослушные пряди оставила распущенными, дабы они небрежно обрамляли лицо, а остальные убрала назад.
        Когда все было готово, я вышла показаться Мэтту, и вид у него сделался слегка потрясенный и чуточку раздраженный. Из чего я заключила, что выгляжу сногсшибательно.
        На бал меня повезла тетя Мэгги, заявив, что Мэтт по дороге передумает и никуда меня не отпустит. Когда мы с тетушкой садились в машину, брат сыпал грозными предупреждениями и требовал, чтобы в девять я была дома, хотя и знал, что бал заканчивается в десять. Я-то не сомневалась, что вернусь гораздо раньше, зато Мэгги восторженно уверила, что я могу веселиться хоть до полуночи.
        Вообще-то школьные балы я если и наблюдала прежде, то лишь в кино, но, как оказалось, реальность мало чем отличалась от фильмов. Судя по всему, наш бал был устроен во имя уродского украшательства и перед устроителями стояла цель превратить спортзал в нечто непотребное. С чем они прекрасно справились.
        Официальными цветами школы были белый и темно-синий, так что все вокруг было увешано бело-синими лентами и шариками. Для пущей романтичности там и сям мозолили глаза рождественские гирлянды.
        Вдоль одной стены зала выстроились столы с закусками и напитками. На импровизированной сцене под баскетбольным кольцом играла группа, причем совсем не так уж плохо. Репертуар ее подозрительно напоминал саундтреки к комедиям Джона Хьюза[2 - Джон Хьюз — американский режиссер, продюсер и сценарист. В основном известен по таким комедиям, как «Бетховен» и «Один дома».]. Когда я вошла, парни пели песенку из фильма «Ох уж эта наука»[3 - «Ох уж эта наука» — подростковая комедия Джона Хьюза. Заглавная песня — «Weird Science» группы «Oingo Boingo».].
        Главное отличие реальности от кино заключалось в том, что на настоящем школьном балу не танцевали. Несколько девчонок прямо перед сценой бились в судорогах, явно под действием чар вокалиста, но больше в зале танцующих не наблюдалось.
        Народ разбрелся по трибунам. Я решила не выделяться и пристроилась в первом ряду. Для начала я сбросила туфли, терпеть не могу обувь. Заняться было нечем, и я взялась разглядывать публику. Чем дольше тянулся вечер, тем больше меня одолевали скука и одиночество.
        Когда музыканты переключились на репертуар «Tears For Fears», на танцпол выползло еще несколько человек. Решив, что подобной тягомотины с меня хватит, я собралась улизнуть, но тут в дверях появился Финн.
        В облегающей черной рубашке и темно-синих джинсах он выглядел очень эффектно. Рукава рубашки закатаны, две верхние пуговицы расстегнуты… А ведь очень симпатичный, когда не строит из себя психа.
        Наши глаза встретились, и он прямой наводкой направился ко мне. Я опешила от столь явного намерения пообщаться. Больше недели он глазел на меня, даже не пытаясь со мной заговорить. Да и сегодня, когда я встретила его у нашего дома, он ушел, не соизволив сказать и слова.
        — Вот уж не думал, что тебе по душе танцы.
        — То же самое могу сказать о тебе,  — ответила я.
        Финн уселся рядом со мной. Он не успел и пяти минут провести в зале, а вид у него был уже утомленный и скучающий. Я поспешила нарушить затянувшуюся паузу:
        — Что-то ты припозднился. Никак не мог выбрать, что надеть?
        — На работе задержался,  — ответил Финн.
        — Вот как? Ты работаешь где-то возле моего дома?
        — Вроде того.  — И, явно желая сменить тему, спросил: — Ты танцу ешь?
        — Не-а,  — протянула я растерянно.  — Танцы — такой отстой.
        — И поэтому ты отправилась на бал?  — Финн опустил взгляд на мои босые ноги.  — Ты забыла туфельки. Или хоть какую-нибудь обувь.
        — Не люблю обувку,  — огрызнулась я, тщетно попытавшись прикрыть коленки коротким платьем.
        Финн взглянул на меня с выражением, которое я не смогла распознать, и снова принялся рассматривать танцующих. К этому моменту на танцполе почти не осталось свободного места. Кое-где по трибунам еще сидели ребята, но в основном это были почетные обладатели жутких скобок или перхоти.
        — Значит, предпочитаешь смотреть, как танцуют другие?  — спросил Финн.
        Я пожала плечами:
        — Наверное.
        Финн наклонился вперед, облокотившись на колени. В платье без бретелек я чувствовала себя голой и от смущения обхватила плечи руками.
        — Замерзла?
        Я качнула головой.
        — Здесь и впрямь холодно.
        — Прохладно,  — подтвердила я,  — но я не замерзла.
        Финн не смотрел на меня. Сама не знаю почему, но столь сильный контраст с его прежним поведением мне не понравился. Зачем он вообще пришел на бал, если ему здесь так не нравится? Только я собралась задать этот вопрос, как он в упор посмотрел на меня и спросил без всякого выражения:
        — Хочешь потанцевать?
        — Ты приглашаешь меня на танец?
        — Ну да.
        — Ну да?  — передразнила я.  — Да уж, умеешь ты обращаться с девушками.
        Его губы дрогнули в легкой кривоватой улыбке, которая снова меня обезоружила.
        — Хорошо.  — Финн встал и протянул мне руку: — Венди Эверли, не окажете мне честь, потанцевав со мной?
        — Конечно.  — Стараясь не обращать внимания на то, как бешено стучит сердце, я встала.
        Разумеется, тут же завели песенку «Если ты уйдешь» группы «OMD»[4 - Песня «Если ты уйдешь» («If You Leave») британской синти-поп группы «OMD» (Orchestral Manoeuvres in the Dark) звучала в финальной сцене романтической комедии Джона Хьюза «Девушка в розовом».]. Я словно угодила в финальную сцену романтичной киношки. Финн провел меня на площадку, приобняв за талию. Я положила одну руку ему на плечо, а другая оказалась в его ладони.
        Мы стояли так близко, что я ощущала тепло, исходившее от его тела. У него были самые темные глаза на свете, и они смотрели только на меня. На мгновение мне даже показалось, что жизнь прекрасна. Для полноты картины не хватало только направленного на нас луча прожектора. Мы были одни в целом мире.
        А потом лицо Финна неуловимо изменилось.
        — Ты не слишком хорошо танцуешь,  — сказал он невыразительно.
        — Вот спасибо…  — опешив, пробормотала я.
        Мы всего-то двигались по кругу, переступая с ноги на ногу. И как, интересно, я умудрилась с этим не справиться? Остальные ведь проделывали в точности то же самое. Может, он пошутил? На всякий случай я хохотнула:
        — Ты тоже не особо хорош.
        — Я замечательный танцор,  — сухо возразил Финн.  — Просто мне нужна партнерша поискуснее.
        — Ладно.  — Я отвела от него взгляд и уставилась поверх его плеча.  — Даже не знаю, что на это ответить.
        — А зачем тебе что-то отвечать? Нет никакой нужды все время болтать без умолку. Хотя, сдается мне, ты этого еще не осознала.
        Тон Финна стал совсем ледяным, но я продолжала танцевать, никак не могла собраться с духом и послать его куда подальше.
        — Не так уж я много болтаю. Мы же просто танцуем.  — Мне самой было противно от того, насколько сильно он меня задел.  — Ведь это ты меня пригласил, а теперь ведешь себя так, будто делаешь мне одолжение.
        — Брось,  — равнодушно продолжил Финн,  — у тебя на лице прямо-таки написано было зверское отчаяние и мольба о приглашении. Насколько мне известно, это вполне подпадает под определение одолжения.
        — Ну надо же!  — Я отшатнулась от него, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь от захлестнувшей обиды.  — И что я тебе такого сделала?!
        Лицо Финна смягчилось, но было поздно.
        — Венди…
        — Нет!
        В этот момент все перестали танцевать и, услышав мой истошный крик, уставились на нас, но мне уже было все равно.
        — Ну и козел же ты!
        — Венди,  — повторил Финн, но я развернулась и понеслась прочь, расталкивая толпу.
        Больше всего на свете мне сейчас хотелось сбежать, исчезнуть, раствориться.
        Возле стола с напитками стоял Патрик, с которым мы вместе ходим на биологию. До этого мы практически не общались, но зато он, в отличие от остальных, не проявлял признаков раздражения в разговоре со мной.
        — Мне надо уйти. Срочно,  — прошипела я, бросаясь к Патрику.
        Не успел он спросить, что случилось, как рядом нарисовался Финн.
        — Послушай, Венди, прости меня.
        Искренность в голосе Финна взбесила меня окончательно.
        — Ни слова больше не желаю от тебя слышать!  — возмущенно выпалила я, не глядя на него.
        Патрик в растерянности переводил взгляд с меня на Финна.
        — Венди,  — пробормотал Финн,  — ты меня неправильно поняла…
        — Сказала же, не хочу ничего слышать!
        Я мельком глянула на него и снова отвернулась.
        — Может, дашь парню извиниться?  — робко предложил Патрик.
        — Нет, не дам!  — И, как маленький ребенок, я раздраженно топнула ножкой: — Домой хочу!
        Финн все не уходил. Стиснув кулаки, я решительно выдохнула и посмотрела Патрику в глаза. Ох и не люблю я проделывать это при свидетелях, но выбора не было. Ни секунды больше не могла я тут оставаться. «Мне нужно домой, увези меня домой, пожалуйста, пожалуйста, увези меня домой, забери меня отсюда»,  — как мантру, повторяла я про себя.
        На лице Патрика появилось отсутствующее выражение, глаза словно пленкой затянуло.
        — Кажется, мне надо отвезти тебя домой,  — неуверенно проговорил он.
        — Что ты сейчас сделала?  — раздался рядом голос Финна.
        У меня замерло сердце, на миг показалось даже, что он обо всем догадался. Но я тут же отмела эту нелепую мысль.
        — Ничего не сделала!  — отрезала я и дернула Патрика за руку: — Пошли отсюда.
        — Венди, ты понимаешь, что ты только что сделала?  — не унимался Финн.
        Вот тут-то мне уже всерьез стало не по себе.
        — Ничего! Говорю тебе — ничего я не сделала!  — упрямо повторила я и поволокла Патрика к выходу.
        К счастью, Финн не стал нас преследовать. В машине Патрик попытался расспросить, что стряслось у нас с Финном, но я отмалчивалась. В конце концов он сдался и тоже умолк. Мы поехали длинной дорогой, чему я была только рада, поскольку мне хотелось успокоиться до того, как покажусь на глаза Мэтту и тете Мэгги.
        Они поджидали меня на крыльце и, разумеется, тут же принялись расспрашивать, как прошел бал, но я отделалась ничего не значащими словами. Понятное дело, Мэтт тотчас навоображал черт знает что и стал в красках расписывать, что он сотворит с уродами, которые посмели обидеть его сестру. Кое-как мне удалось убедить его, что все в порядке и ничего страшного не произошло. Когда он наконец угомонился, я поднялась к себе в комнату, без сил рухнула на кровать и уткнулась в подушку.
        События вечера кружились в голове, как сумбурный бесконечный сон, в котором бежишь и бежишь то ли за кем-то, то ли от кого-то и никак не получается ни добежать, ни остановиться передохнуть. Я снова и снова возвращалась мыслями к Финну и его странному поведению и не могла разобраться в своих чувствах к нему. Что он за человек? Странный, это точно, а иногда и жутковатый. Но когда мы танцевали, мне он показался самым чудесным на свете. А потом он взял и все испортил. Почему?
        И все равно, несмотря на обиду, мне было приятно вспоминать его прикосновения. Обычно я ненавижу, когда меня трогают или хотя бы просто слишком близко стоят, но близость Финна была такой приятной.
        Его рука на моей талии… Тепло, исходящее от него… И взгляд темных глаз…
        Ладно, что бы я там себе ни напридумывала, это оказался сплошной обман.
        Но самое удивительное произошло потом. Финн, похоже, понял, что я сделала с Патриком. Но как? Я сама-то не до конца уверена, что способна усилием воли обратить человека в безвольную марионетку, а нормальный, вменяемый человек даже подозревать ничего такого не должен.
        Вот именно! Нормальный и вменяемый! Это и есть ключ ко всем странностям Финна: он полный псих! Этим все и объясняется. Если разобраться, я же ничего о нем не знаю. А отклонений в его поведении предостаточно. Начать с того, что невозможно понять, когда издевается, а когда говорит серьезно. Несколько раз мне почудилось, что я ему нравлюсь, но тут же возникало ощущение, что он меня ненавидит. Парень точно не в себе. И все же… И все же этот чокнутый меня чем-то притягивает. Наверное, я и сама чокнутая.
        Полночи я ворочалась в постели, не в силах заснуть. Потом вдруг словно провалилась куда-то, но ненадолго, потому что, когда открыла глаза, окно по-прежнему темнело провалом. Подушка была влажная. Что же со мной происходит? Я ведь никогда не плачу, а тут разревелась во сне…
        Я перевернулась и посмотрела на будильник. Всего лишь три часа. Потянулась к лампе и включила свет. Теплое сияние разлилось по комнате, и я едва сдержала испуганный вскрик.



        ТРИ
        ИСКАТЕЛЬ

        В оконное стекло кто-то скребся. От ужаса все во мне так и заледенело. А вспомнив, что моя комната на втором этаже, я вовсе на миг обезумела. К счастью, память тут же подсказала, что окно выходит на козырек над крыльцом. Но легче мне стало ненамного. Дрожащей рукой я повернула лампу так, чтобы она светила прямо на окно.
        Из темноты на меня смотрел Финн Холмс! И при этом вовсе не походил на человека, которого застукали за подглядыванием.
        Он снова осторожно постучал в стекло, и тут я поняла, что именно от этого звука и проснулась.
        Вон оно что… Он не подглядывал, он ко мне в спальню пробраться захотел. Странно, но догадка эта почему-то меня вдруг успокоила, страх рассеялся. Я встала и подошла к окну, успев бросить взгляд на свое отражение в зеркале. Чучело то еще: пижама мешком, волосы всклокочены, глаза опухшие.
        Та часть моих извилин, что еще не сбрендила окончательно, велела не пускать Финна в комнату. Мало ли чего взбредет в голову психу. А кроме того, Мэтт за стенкой может услышать что-то, и тогда нам обоим не жить.
        Я остановилась у окна, горделиво скрестила руки на груди и надменно уставилась на непрошеного гостя. Пусть знает, что я оскорблена до глубины души.
        Вообще-то я не обижаюсь по пустякам. И уж точно никогда не показываю, насколько обижена. Но на этот раз мне хотелось продемонстрировать свои чувства, пусть Финн знает, что я ему ничего не спущу.
        — Венди, прости,  — донесся приглушенный голос.
        Лицо Финна и вправду выражало раскаяние. А вдруг он на самом деле искренен? Но я не стану торопиться с прощением. А может, и вовсе никогда не прощу.
        — Чего тебе?  — спросила я.
        — Извиниться. И поговорить… Это важно.
        Я разрывалась между благоразумием и любопытством.
        — Пожалуйста, Венди!
        Наплевав на здравый смысл, я открыла окно, быстренько отошла и села на кровать. Москитную сетку я оставила — пусть сам с ней ковыряется. С поразительной легкостью Финн вынул сетку, и я тотчас начала подозревать, что он не впервые пробирается в чужие спальни.
        Осторожно спрыгнув с подоконника, он закрыл окно и оглядел комнату. Я невольно покраснела. У меня вечно страшный кавардак. Повсюду разбросаны шмотки и книги, у стены громоздятся коробки, из которых тоже торчит тряпье.
        — Так чего ты хотел?  — мрачно спросила я.
        — Прости меня,  — повторил Финн все с той же искренностью.  — Я не должен был тебе грубить.  — Он помолчал и добавил: — Я не хотел тебя обидеть.
        — Но обидел,  — отрезала я.  — Почему?
        Он облизал губы, вздохнул, но ничего не ответил. Получается, намеренно меня обидел, так? Это была не случайность и не проявление дурного нрава. Похоже, он все спланировал.
        — Не хочу тебя обманывать. Но, поверь, это вышло ненароком, я не собирался говорить тебе ничего подобного. Большего сказать не могу.
        — А по-моему, у меня есть право знать, в чем дело!  — Я чуть не сорвалась на крик, но вовремя вспомнила про Мэтта за стенкой.
        — Я затем и пришел, чтобы все рассказать тебе. Все объяснить. Обычно это так не делается, и мне пришлось сначала позвонить. Поэтому я так поздно. Прости.
        — Позвонить? Куда?
        — Это касается того, что ты сделала с Патриком,  — спокойно произнес Финн.
        Я постаралась скрыть испуг.
        — Ничего я с Патриком не делала. Не понимаю, о чем ты.
        — Правда не понимаешь?  — Финн сверлил меня взглядом.
        — Н-не понимаю…
        — Все ты понимаешь,  — мрачно буркнул Финн.  — Просто сама пока не знаешь, как тебе это удается.
        — Ну… я просто очень… убедительна,  — неуверенно протянула я.
        Отрицать и дальше было бы глупо, но и признаваться я не собиралась.
        — Вот именно,  — согласился Финн.  — Но сейчас это делать нельзя.
        — Ничего я не делала! А если и делала, тебе-то что? Собираешься помешать мне?
        И тут меня осенило, что я могу вот сейчас взять и закончить этот неприятный разговор. Я попыталась сосредоточиться.
        Финн качнул головой:
        — Со мной у тебя ничего не выйдет. Не такая уж это великая сила.
        Я устала притворяться, что не догадываюсь, о чем речь.
        — И что это за сила?  — спросила я тихо.
        — Это называется «убеждение»,  — серьезно сказал Финн, но понятнее мне не стало.  — Технически это разновидность психокинеза. Умение управлять чужим сознанием.
        От его обыденного тона мне окончательно сделалось не по себе. Он говорил так, будто мы задание по биологии обсуждали, а не потустороннюю чертовщину.
        — А ты откуда знаешь про мою силу? Ты что, тоже экстрасенс? Как ты вообще понял, что я управляю людьми?
        Он пожал плечами:
        — Опыт.
        — И откуда он у тебя?
        — Это сложно.  — Он нервно взлохматил волосы.  — Для тебя это будет… необычно. Но я тебе не лгал и никогда лгать не буду. Ты можешь этому поверить?
        — Посмотрим,  — уклончиво ответила я.
        Учитывая, что мы разговаривали всего пару раз, у него и не было настоящей возможности мне солгать. Но сам он, похоже, искренне верил в то, что говорил.
        Финн вздохнул:
        — Ну хоть что-то.
        Мы молчали. Я нервно теребила прядь волос. Финн уставился в стену. Наконец он посмотрел на меня и коротко сказал:
        — Ты подкидыш.
        Я замерла, потом с трудом выдавила:
        — И что это значит?
        Финн вдруг ухмыльнулся:
        — А то не понимаешь! Тебя подменили, но ты, разумеется, не в курсе.
        — Вот это точно,  — согласилась я,  — не в курсе.
        — Тебя подкинули, подменили, подсунули вместо другого ребенка.
        Комнату словно заволокло туманом. В мозгу вспыхнули давние слова матери. Выходит, я и вправду не ее ребенок? И это странное чувство, будто я чужая, везде и всюду…
        Неужели все объясняется так просто и так страшно? И весь тот ужас, который обрушила когда-то на меня мать, на самом деле правда?
        Но отступать так просто я не собиралась.
        — Но тебе-то откуда это известно? Даже если все так и есть?
        — Ну…  — Финн помолчал.  — Ты трилле.
        — Трилле? Это что, фамилия такая?  — И тут же поспешила блеснуть эрудированностью: — Скандинавская?
        — Нет,  — Финн даже рассмеялся,  — трилле — это название нашего народа. Объяснить это… в общем, все очень сложно. Мы… тролли.
        — Хочешь сказать, я тролль?
        Ну и ну! Горазд же сочинять! Хотя… нет. Все с ним ясно. Он псих. Чокнутый. Окончательно и бесповоротно сбрендивший. Неужели он считает, что я хоть немного похожа на жутких монстров из кино? Или на куклу с розовыми волосами и бусиной в пупке, которая в отделе игрушек красуется под названием «красотка-тролль».
        — Тролли вовсе не похожи на тех тварей, какими их изображают люди,  — сказал Финн, словно прочитав мои мысли.  — Поэтому мы предпочитаем называться трилле. Чтобы хоть как-то отмежеваться от чудищ из сказок. Итак, ты окончательно убедилась, что я псих, правда?
        — Ты и есть конченый псих.
        Меня чуть потряхивало. Не очень-то приятно посреди ночи беседовать с психом, да еще наедине. Надо выставить его из комнаты, но как? Не брата же звать. Какая же я идиотка, сама ведь впустила этого маньяка.
        — Венди, подумай хорошенько, проанализируй. Ты везде чувствовала себя чужой. Ты слишком вспыльчива. И слишком умна. И очень разборчива в еде. Ненавидишь обувь и обожаешь ходить босиком. Волосы у тебя гуще, чем у большинства людей. Глаза карие, а волосы темно-каштановые.
        — Господи, а это-то при чем?  — не выдержала я.
        — Оттенки земли. У нас глаза и волосы всегда цвета земли,  — спокойно ответил Финн.  — И у многих из нас кожа чуточку отдает зеленью.
        — Я вовсе не зеленая!
        Невольно я поглядела на свои руки, просто чтобы убедиться, что не превратилась в жабу.
        — Это почти незаметно,  — улыбнулся Финн.  — Но ты права, ты не зеленая. Просто очень бледная. Но это пока. А вот если будешь достаточно долго находиться среди других трилле, то…
        — Я не тролль!  — шепотом заорала я.  — Что за чушь! Да все подростки чувствуют себя чужаками. Это ничего не значит!
        — И все же я знаю, кто ты, Венди. Ты трилле. Поэтому я и пришел за тобой.
        — Пришел за мной?  — Я отшатнулась.  — Так вот почему ты постоянно пялишься на меня в школе? Ты меня преследуешь!
        — Да не преследую. Я искатель. Такая у меня работа. Находить подкидышей и возвращать их домой.
        Из всего нагромождения нелепостей, которые Финн обрушил на меня, эта последняя почему-то задела особенно сильно. Значит, для него это просто работа? И он ко мне на самом деле ничего не испытывал?
        Молодец, Венди! Какой-то псих хочет утащить тебя неведомо куда, а ты распереживалась, что его поведение объясняется вовсе не романтическими побуждениями.
        — Я понимаю, переварить такую информацию сразу сложно,  — продолжал Финн.  — Извини, что вот так на тебя все обрушил. Обычно мы ждем, пока подкидыш повзрослеет. Но если ты уже сейчас используешь силу убеждения, значит, тебе пора возвращаться домой. Ты слишком быстро развилась.
        — Это как?  — Я в недоумении уставилась на него.
        — У тебя на удивление сильные паранормальные способности. Все трилле обладают ими, но у тебя они запредельно сильны, хотя ты еще недостаточно взрослая.
        — У них… у трилле… есть способности?  — Я нервно сглотнула.  — И у тебя тоже есть?
        А вдруг? Неужели?.. От испуга даже перехватило дыхание.
        — Говори честно, ты можешь читать мои мысли?
        — Нет, мысли я читать не умею.
        — Не ври мне!
        — Тебе я врать бы не стал.
        Ох, как же он все-таки привлекателен! Если бы не это, было бы гораздо проще игнорировать его слова. И если бы не чувствовала странную связь с ним. Но так сложно смотреть ему в глаза и не верить тому, что он говорит. Но с другой стороны, как можно принимать за чистую монету всю эту ерунду? Ведь если Финн не врет, то, выходит, мать была права, выходит, я не человек, а жаба! Не хочу быть жабой! И не буду. И не позволю морочить себе голову.
        — Я тебе не верю.
        — Венди,  — голос Финна звучал как-то непонятно,  — ты же знаешь, что я не вру.
        Странно, но я это действительно знала.
        — Да… Но моя мать сумасшедшая, и еще одного психа в свою жизнь я не пущу. Так что уходи!
        — Венди!
        Я вскочила, встала перед ним.
        — А ты что, вообразил, будто сначала можешь смешать меня с дерьмом на балу, затем посреди ночи залезть ко мне в комнату и заявить, что я тролльчиха из сказки? А я поверю каждому твоему слову и запрыгаю от радости? Неужели ты и вправду так думал? И что я должна была, по-твоему, сделать?
        — Вернуться со мной в общину,  — сказал Финн растерянно.
        — Ух ты!  — Я ухмыльнулась.
        — Другие так и поступали,  — обескураженно ответил Финн.
        Другие… Этим он меня окончательно оттолкнул. Может, я и готова была подыграть его бредням, но после намека, что он уже опробовал свои чары на других девчонках, весь мой запал пропал. С психами я еще могу поладить, но с бабниками — увольте.
        — Уходи,  — сказала я твердо.
        — Обещай хотя бы подумать над моими словами. Так случилось, что тебе сложнее, чем другим. Поэтому я дам тебе время на размышление.  — Он шагнул к окну, открыл створку.  — Но знай, там ты не будешь чужой. Там твоя семья. Просто подумай.
        — Обязательно.  — Я одарила его саркастичной улыбкой.
        Финн перелез через подоконник. Я подошла, чтобы закрыть за ним окно. Он повернулся ко мне. Нас разделял лишь оконный проем. В глубине его глаз словно тлело темное пламя.
        От этого взгляда я оцепенела, как загипнотизированная. Интересно, а Патрик так же себя чувствовал, когда я его обрабатывала?
        — Чуть не забыл,  — тихо произнес Финн. Его лицо было так близко, что я ощущала его дыхание.  — Ты сегодня была очень красива.
        Еще секунду он помедлил, а затем отвернулся, ухватился за ветку дерева, растущего рядом с домом, и через миг уже стоял на земле. Порыв ледяного ветра ворвался в комнату, я захлопнула окно и плотно задернула шторы.
        Как в тумане я доплелась до кровати и рухнула в постель. В ушах все еще звучали последние слова Финна…
        Остаток ночи я почти не спала, а в краткие минуты забытья мне пригрезились зеленые тролли, явившиеся похитить меня. Но в основном я просто пыталась разобраться в своих мыслях, однако лишь окончательно запуталась. Разумеется, я не поверила ни единому слову Финна, но как было бы здорово, окажись я и вправду особенной. Везде и всегда я чувствовала себя чужой и никому не нужной. До недавних пор только с Мэттом у меня были хоть какие-то общие интересы.
        За окном рассвело, сквозь шторы в комнату пробрался тусклый свет, защебетали птицы. Я встала, не в силах больше валяться и изводить себя дурацкими фантазиями. Тихонько, чтобы не разбудить Мэтта и тетушку, спустилась на первый этаж. Мэтт и так завел привычку вскакивать раньше всех, чтобы приготовить мне завтрак, а потом отвезти в школу. Пусть выспится хотя бы в выходные.
        Мне отчаянно хотелось найти подтверждение того, что мы настоящие брат и сестра. Всю свою жизнь я пыталась доказать обратное, но после слов Финна все во мне восстало против этого. Мэтт — мой брат, и никак иначе! Они с Мэгги пожертвовали всем ради меня. Я изводила их бесконечными капризами и выкрутасами, но они всегда любили меня. Ведь это что-то да значит?
        За диваном я отыскала наглухо заклеенную коробку, на которой каллиграфическим почерком Мэгги было выведено: «На память». Тетя никогда не распаковывала эту коробку, мы так и перевозили ее с места на место.
        Под дипломами брата, документами тетки и стопкой фотографий с выпускного Мэтта обнаружилось несколько фотоальбомов. Одного взгляда на обложку было достаточно, чтобы понять, какие из них приобретала Мэгги. Она выбирала альбомы в цветочек, горошек или с каким-нибудь веселеньким орнаментом. Матери принадлежал только один — в потертой однотонной коричневой обложке.
        В самом низу я нашла потрепанную голубую тетрадку и осторожно достала ее вместе с альбомом матери. Это оказалась не тетрадка, а мой детский альбом. И голубого цвета он был потому, что результаты УЗИ показали, что мать ждет мальчика. Внутри даже лежал немного поцарапанный снимок УЗИ, на котором врач обвел деталь, ввергнувшую всех в заблуждение.
        В нормальной семье это стало бы предметом шуток, но только не у нас.
        — Ты должна была родиться мальчиком,  — не уставала повторять мать.
        Многие матери ведут детский альбом, но редко кто забрасывает его, не успев начать. Однако моя мать не оставила в альбоме своей дочери ни единого слова. Все записи были сделаны либо отцом, либо Мэгги. А еще тут были отпечатки моих ножек, данные о росте и весе, а также свидетельство о рождении. Я осторожно прикоснулась к листку, словно пытаясь убедить себя, что мое рождение — реальность, а не выдумка. Я родилась в этой семье, что бы ни думали мы с матерью по этому поводу.
        — Чем занимаешься, милая?  — раздался негромкий голос Мэгги, и я вздрогнула.  — Извини, не хотела тебя пугать.  — Тетушка зевнула и провела рукой по растрепанным волосам.
        — Ничего страшного,  — пробормотала я и проворно запихнула голубую тетрадку в коробку, будто устыдившись чего-то.  — Почему так рано вскочила?
        — Я у тебя то же самое хотела спросить,  — улыбнулась Мэгги.
        Она опустилась на пол рядом со мной.
        — Слышала, как ты встала.  — Она кивнула на коричневый альбом, лежавший у меня на коленях: — Затосковала?
        — Даже не знаю.
        Мэгги погладила коричневую обложку:
        — Ты тогда совсем малышкой была.
        Я раскрыла альбом. Снимки шли в хронологическом порядке. Первые страницы были посвящены детству Мэтта. Увидев фото отца, тетушка хмыкнула, затем осторожно дотронулась до снимка и заметила, что отец был очень красивый.
        Мы редко вспоминали о нем. Таким образом мы избегали разговоров о матери и ее сумасшествии. Мы старались забыть обо всем, что случилось в первые шесть лет моей жизни, в том числе и отца.
        На большинстве фотографий в альбоме был брат. Мать, папа и Мэтт выглядели до нелепости счастливыми. Все трое светловолосые, голубоглазые. Словно сошли с рекламы «Холлмарк»[5 - «Холлмарк» — крупнейший производитель поздравительных открыток в США.].
        Но стоило появиться моим фотографиям — и мать как подменили: вечно хмурая, угрюмая. На самом первом снимке мне было всего-то несколько дней. Я — такой умильный карапуз в комбинезончике с голубыми паровозиками, а мать смотрит на меня, как на мерзкое насекомое.
        — Ты была такой милой малышкой!  — засмеялась Мэгги.  — А первый месяц щеголяла во всем голубеньком, потому что ждали мальчика.
        — Это многое объясняет,  — пробормотала я.  — А почему мне новую одежду не купили? Деньги ведь были.
        — Даже не знаю,  — вздохнула Мэгги.  — Мать твоя так решила. Она порой была очень странной.
        — А как меня собирались назвать?
        — Хм…  — Мэгги щелкнула пальцами.  — Майкл! Майкл Конрад Эверли. Но ты родилась девочкой, всех обманула.
        — И откуда взялась Венди? Было бы логичнее назвать меня Мишель, что имени зря пропадать?
        — Ну…  — Мэгги задумалась, глядя в потолок,  — мать была в депрессии и отказалась давать тебе имя. Отец тоже самоустранился, то ли чтобы мать поддержать, то ли фантазии не хватило. Так что имя тебе выбрал Мэтт.
        — Ах да!  — Я вспомнила, что уже слышала эту историю.  — Но почему Венди?
        — Трудно сказать. Просто ему нравилось это имя. Он очень любил сказку про Питера Пена. Забавно, правда? Ведь Питер Пен — мальчик, который не взрослеет, а Мэтт, наоборот, с детства был взрослым. Может, именно поэтому он всегда так тебя защищает. Он тебя назвал. Ты для него самая родная.
        Я смотрела на фото. Мне года два, и меня держит Мэтт. Я лежу на животе, растопырив руки и ноги, а на лице брата до идиотизма счастливая улыбка. Он часто носился со мной по дому, держа меня так, словно я летаю. Он называл меня «птичкой Венди», а я заходилась от смеха.
        По мере того как я росла, внешний контраст между мной и моими родными становился все заметнее. Я совсем не походила на них. Темные волосы, карие глаза.
        На всех фотографиях мать выглядела раздраженной, словно она полчаса перед этим яростно ругалась со мной. Возможно, именно так и было. Я всегда и во всем ей перечила.
        — Ты была упрямой девочкой,  — признала Мэгги, глядя на снимок, на котором я позировала, вся перемазанная кремом с торта. В тот день мне стукнуло пять.  — И всегда делала все по-своему. Даже совсем младенцем сутки напролет капризничала из-за колик. Но ты всегда была прелестным ребенком. Очень умная и очень забавная девочка.
        Мэгги нежно убрала прядь волос у меня с лица.
        — Ты всегда была достойна любви. Ты ни в чем не виновата, Венди. Ты не виновата в ее безумии.
        — Знаю…
        Но впервые в жизни я считала, что во всем виновата именно я. Если в невероятных утверждениях Финна есть хоть крупица истины, то я не дочь своих родителей. А наша очевидная несхожесть — наглядное подтверждение. Но лишь одна мать поняла это, поняла, кто я такая. Чудовище.
        — В чем дело?  — встревожилась Мэгги.  — Что с тобой?
        — Ничего,  — соврала я и убрала альбом.
        — Вчера вечером что-то случилось? Ты вернулась с бала сама не своя, да и сейчас…
        В глазах тети Мэгги было столько беспокойства и любви, что мне стало чуть легче.
        — Как ты спала?
        — Просто я… еще толком не проснулась.
        — Так что произошло на балу? Проблемы с тем мальчиком, да?
        — Ну… все пошло не так, как я надеялась. Если честно, все вообще пошло шиворот-навыворот.
        — Этот Финн тебя обидел?  — В голосе Мэгги зазвучали угрожающие нотки.
        — Нет, нет, ничего подобного. Он прекрасно себя вел. Но оказалось, что он просто друг.
        — А-а…
        В глазах тетушки промелькнуло понимание.
        — Ничего, деточка, в твоем возрасте всем нелегко приходится.
        — Не сомневаюсь,  — пробормотала я.
        Сверху донесся шум — проснулся Мэтт. Мэгги засуетилась, засовывая альбомы в коробку. Я помогала ей. Мэтт вряд ли стал бы ругать нас за то, что мы с утра пораньше смотрели старые снимки, но и не обрадовался бы. А меньше всего на свете я хотела сейчас расстроить брата. Достаточно того, что я усомнилась в том, что он мне брат.
        — Если захочешь, можем снова как-нибудь поболтать о старых временах,  — прошептала Мэгги.  — Конечно, когда рядом не будет Мэтта.
        — Договорились,  — улыбнулась я.
        Мэгги встала и потянулась.
        — Займусь-ка я завтраком. Как насчет овсянки со свежей клубникой? От нее-то ты не будешь отбрыкиваться?
        — Чудесно,  — кивнула я.
        Ну вот еще одно напоминание о моей непохожести на остальных. Угодить мне с едой всегда было непростой задачей. В младенчестве я даже от грудного молока отказывалась. Еще один аргумент в копилку доказательств моей инакости.
        — Тетя Мэгги… Спасибо за все. За то, что… готовишь для меня… ну и все такое.
        Мэгги удивленно улыбнулась:
        — Всегда пожалуйста.
        Вскоре к нам спустился Мэтт, изумленный, что мы с Мэгги умудрились опередить его. Не часто в нашей жизни случались семейные завтраки. Тетя Мэгги так и сияла от счастья. Пришлось соответствовать и тоже изображать блаженную радость.
        Кто же они мне? Родные ли мы? Столько мелочей свидетельствовало об обратном. Но они вырастили меня, всегда и во всем поддерживали. Они моя настоящая семья. Только тетя Мэгги и Мэтт всегда были рядом. И всегда любили меня, тогда как я вечно отвечала черной неблагодарностью.
        Так, может, в этом и кроется ответ? И главное доказательство? Они всегда отдавали, а я всегда брала. Я была паразитом.



        ЧЕТЫРЕ
        ПОДКИДЫШ

        Все выходные я не находила себе места. Караулила у окна, ждала, что вот-вот снова объявится Финн, но впустую. Трудно сказать, радовало меня это или огорчало. С одной стороны, хотелось еще раз поговорить про всю эту жуть, а с другой — я страшилась разговора с ним. Я боялась, что его рассказ — ложь, но еще сильнее боялась, что все это может оказаться правдой.
        Снова и снова я перебирала в уме то, что могло сойти за сходство с родными. Например, мы с Мэттом небольшого роста — плюс в графу «родственники». Но тут же плюс перечеркивался жирным минусом: Мэтт обожает зиму, а я ее ненавижу, с приходом холодов впадаю в спячку, становлюсь вялой и апатичной… Но больше всего меня беспокоил другой вопрос. Чего именно от меня добивается Финн? Он то ведет себя так, словно я не более чем надоедливая муха, а то вываливает на меня невероятные признания. Но надо быть честной с собой: от его взглядов у меня перехватывает дыхание.
        Выходные миновали, а Финн так и не появился. Что ж, значит, увидимся в школе.
        Утром в понедельник я занималась своей наружностью больше обычного. Во время нашей последней и самой странной встречи выглядела я весьма непрезентабельно. Надо исправлять ситуацию.
        И вот я в школе. Уже и звонок отзвенел, а Финна нет. Его незанятое место таращилось на меня с безразличием пустой глазницы. В душе нарастало дурное предчувствие. Не явился он и на второй урок, и на третий, и вообще не явился.
        Ученица из меня была в тот день еще хуже обычного, если такое возможно. Трудно сосредоточиться, когда глаза рыщут вокруг, точно ищейка, потерявшая след, а в голове сотый круг нарезают одни и те же путаные мысли. После уроков к машине Мэтта я плелась нога за ногу. Надеялась получить в школе хоть какие-то ответы, а получила лишь новые вопросы. Где тролли носят этого Финна? Почему он исчез? Может, это я его отпугнула? А может, он и в самом деле не врал? И ему грозит опасность из-за того, что открылся мне?
        Мэтт заметил мою угрюмость и взялся выведывать, что стряслось. Я лишь отмахивалась от расспросов. Не до них сейчас. Обеспокоенность сменилась тоской. Ну почему я не сбежала с Финном? Нет, понятно, шок от услышанного бреда… Но когда он смотрел на меня, все отходило на второй план.
        А если он не врет? Если отведет меня туда, где я не буду чужой, где мое место? И его. И может, даже наше с ним… Так почему я до сих пор торчу здесь? Наверное, потому, что не такой уж я монстр. Всю жизнь я упорно пыталась взрастить в своем сердце крупицы добра, хотя бы по отношению к близким, и сейчас не могу предать самых дорогих мне людей.
        И тут меня осенило. На свете есть человек, способный разглядеть мою истинную сущность. И этот человек сумеет ответить, есть ли во мне хоть что-то хорошее или проще сразу сдаться и сбежать с Финном.
        — Мэтт, ты сегодня занят?  — спросила я, с преувеличенным вниманием разглядывая собственные руки.
        — А что?  — отозвался Мэтт, поворачивая к дому.
        — Я тут подумала… Хочу навестить мать.
        — Сдурела?! Какого черта?! Даже не проси. Ни за что, Венди. Ни-когда!
        Я прекратила разглядывать ногти и посмотрела Мэтту прямо в глаза. Не отводя взгляда, я принялась повторять про себя: «Я хочу встретиться с матерью, отвези меня к ней, пожалуйста, я хочу ее видеть». Суровое выражение на лице Мэтта мало-помалу смягчилось. На брата ушло больше времени, чем на Патрика или мистера Мида. Возможно, из-за того, что Мэтт был в ярости, а может, просто совесть не позволяла мне давить на родного человека.
        — Я отвезу тебя к матери.
        Мэтт говорил будто во сне. Меня накрыло чувство вины. Подло и жестоко это. Но мне позарез надо встретиться с матерью, а другого способа попасть к ней придумать не получалось.
        Я понимала, что Мэтт взбесится, когда поймет, в чем дело. Я же не знаю, надолго ли хватает этого чертова убеждения. Может, мы даже не успеем доехать до клиники, где держат мать. Но я обязана была попробовать.
        А пока Мэтт везет меня к матери. Это будет наша первая встреча за одиннадцать лет.
        Вскоре до Мэтта начало доходить, что происходит что-то не то. Он каждые пять минут разражался монологами, что наша мать — чудовище, что он не понимает, как я его на это уговорила. Почему-то ему не приходило в голову, что можно просто развернуться и поехать обратно. Должно быть, все еще действовало убеждение.
        — Она же хотела тебя убить!  — выкрикнул Мэтт, сворачивая на подъездную аллею к клинике.
        В руль он вцепился, как тонущий в спасательный круг. Полное впечатление, что борется с собой, пытаясь разжать руки, но не может.
        Я попыталась уговорить свою развопившуюся совесть, будто не делаю ничего дурного. Всего-навсего хочу повидать мать, имею полное право. А Мэтт просто слишком уж опекает меня.
        — Ничего со мной не случится,  — повторила я в сотый раз.  — За ней постоянный присмотр. Она накачана лекарствами. Со мной все будет хорошо.
        — Допустим, душить тебя она не станет,  — согласился Мэтт, но сомнение в его голосе свидетельствовало, что полностью такую возможность он не исключает.  — Просто она… злая. Не понимаю, чего тебе от нее надо. Ничего путного из этой встречи не выйдет, попомни мои слова.
        — Я просто хочу ее повидать,  — сказала я тихо.
        До этого мне не доводилось бывать в сумасшедшем доме, и клиника здорово отличалась от моих представлений о подобных заведениях. Картинка у меня в голове была срисована с психбольницы Аркхема[6 - Психиатрическая больница Аркхема (Arkham Asylum)  — вымышленная психиатрическая лечебница в городе Готэм-Сити, чаще всего встречается в произведениях про Бэтмена.]: угрюмое кирпичное здание, над которым постоянно сверкают молнии.
        Когда мы подъехали к главному зданию, начал моросить дождь, небо затянуло тучами. Но на этом сходство со зловещей психушкой из моих фантазий заканчивалось. В белом особняке среди просторных зеленых лужаек и высоких сосен не было ничего мрачного, несмотря на непогоду.
        В тот злосчастный день рождения, когда мать напала на меня с ножом, горничная вызвала полицию. А те позвонили в психиатрическую неотложку. И, пока мать волокли к машине, она кричала, что я чудовище. А меня тогда увезла «скорая».
        Матери грозила тюрьма, однако психиатры заявили о ее невменяемости. Несколькими годами раньше у нее уже диагностировали латентную послеродовую депрессию и серьезный стресс из-за смерти отца. Предполагалось, что благодаря медикаментозному лечению и психотерапии она поправится и вернется домой. И вот прошло одиннадцать лет, но, насколько мне известно, мать и не думала раскаиваться. Мэтт навещал ее пару лет назад, и она по-прежнему была уверена, что поступила правильно, попытавшись убить чудовище. Подразумевалось, что она повторит попытку, как только окажется на воле.
        Мэтт отправился добывать разрешение на визит. После долгой волокиты нас наконец впустили. Сестра позвала психиатра, чтобы проконсультироваться, можно ли мне с ней встретиться. Мэтт беспокойно нарезал круги вокруг меня, бормоча себе под нос, что все вокруг свихнулись, а он в первую очередь, раз привез меня к этой убийце.
        Около часа нас мурыжили в небольшой комнате с пластиковыми стульями и столиками, заваленными старыми журналами. Наконец появился доктор. Беседовали мы недолго. Я сказала, что просто хочу с ней поговорить. Он согласился, что нам обеим будет полезно подвести своего рода итоги.
        Мэтт собрался меня сопровождать, но доктор уверил его, что при встрече будут присутствовать санитары и, кроме того, наша мать сейчас не агрессивна. Изрядно поупиравшись, брат все-таки отступил, и я вздохнула с облегчением: не хватало еще опять пускать в ход убеждение.
        Сестра проводила меня в комнату отдыха. Там поставили диван, кресла и несколько столиков. На некоторых были разложены мозаики-пазлы. У одной из стен притулился шкаф со старыми настольными играми и потрепанными коробками с головоломками. Если не считать цветов на окнах, все в этой комнате было мертво. Сестра сказала, что мать скоро приведут, и предложила присесть и подождать.
        Мать пришла в сопровождении огромного и угрюмого громилы. Когда она вошла, я вскочила. Этакий неуместный знак уважения. Выглядела она гораздо старше, чем я думала. Я запомнила ее такой, какой она была в день нашей последней встречи, однако ей уже давно перевалило за сорок, да и годы в психиатрической клинике не прошли даром. Чудесные золотистые волосы поредели и поблекли, и она была все такой же худой. Но эта болезненная худоба, как ни странно, придавала ей какую-то нервную элегантность. И пусть старый синий халат висел мешком, а ладони прятались в чересчур длинных рукавах, но она сохранила свою фарфоровую бледность. И, несмотря на изможденность, выглядела очень красивой. Настоящей аристократкой, с первого взгляда было понятно, что мать с детства привыкла к поклонению.
        — Я не поверила своим ушам, услышав о твоем визите,  — сказала мать вместо приветствия, насмешливо кривя губы.
        Мы остановились в нескольких шагах друг от друга. От смущения я не знала, как держаться. Мать смотрела на меня с тем же знакомым выражением брезгливости и ненависти. Так обычно смотрят на мерзкого таракана, посмевшего вылезти из щели.
        — Привет, мама.
        Ничего более умного мне в голову не пришло.
        — Ким,  — бесстрастно поправила она.  — Меня зовут Ким. Я тебе не мать. И мы обе это знаем.
        Она королевским жестом указала мне на стул:
        — Располагайся.
        — Спасибо,  — пробормотала я и послушно села.
        Она села напротив, закинула ногу на ногу и чуть отъехала на стуле назад, словно опасаясь заразиться. Затем плавно взмахнула рукой. Ногти у нее были длинные, ухоженные.
        — Так вот в чем дело. Ты наконец все поняла. Или всегда знала, кто ты такая?
        — Нет, не знала,  — прошептала я.  — И до сих пор не знаю.
        — Посмотри в зеркало. Ты не моя дочь. Ничего общего!
        Мать смерила меня придирчивым взглядом и неодобрительно цокнула языком:
        — Что за одежда, что за походка? Где осанка, где манеры? Ногти грызешь…  — Она указала ухоженным пальцем на мои обгрызенные ногти.  — И что за воронье гнездо на голове?
        — У тебя сейчас прическа не лучше,  — огрызнулась я.
        Мои темные завитушки были, как обычно, собраны в два пучка. Но, если честно, причесываясь сегодня утром, я потратила на это немало усилий. И мне казалось, что получилось очень даже ничего, но моего мнения тут явно не разделяли.
        Мать улыбнулась:
        — Что ж… Здесь нет соответствующих условий.
        Она вдруг резко отвернулась, будто ей было больно на меня смотреть. Затем пересилила себя и вновь взглянула на меня.
        — Но почему ты так выглядишь? Ты ведь можешь себе позволить хорошие средства для ухода за волосами. Не сомневаюсь, что Мэгги с Мэттом избаловали тебя.
        — Это правда,  — угрюмо подтвердила я.
        Похоже, мать нисколько не изменилась. Все то же высокомерие, все та же едва сдерживаемая ненависть. И все то же светское обхождение. Меня уже начал раздражать этот обмен «любезностями». Я приехала, чтобы выяснить, кто я на самом деле, а не прически обсуждать.
        Ким вдруг резко оглянулась на дверь:
        — Кто тебя сюда привез?
        — Мэтт,  — ответила я.
        Она была явно потрясена.
        — Мэтью? Он бы ни за что не согласился. Он даже не…  — Лицо ее исказила гримаса горечи.  — Он никогда не понимал. Я делала все, чтобы защитить его. Чтобы ты и в него не запустила свои когти.
        Глаза ее предательски заблестели. Она поморгала, сдерживая слезы, поджала губы, и через секунду ее лицо вновь обрело непроницаемое выражение.
        — Он считает, что должен защищать меня,  — сказала я.
        К моему удивлению, мать понимающе кивнула:
        — Мэтью всегда был умен не по годам, но временами он так наивен. Ты для него словно больной щенок, о котором он просто обязан заботиться. Он любит тебя не за твои несуществующие достоинства, а в силу собственного благородства. Весь в отца. И это его главная слабость.
        Она посмотрела на меня в упор, и в этом взгляде было столько боли и надежды, что мне стало не по себе.
        — Он сегодня меня навестит?
        — Нет.
        Я хотела добавить, что мне очень жаль, но в глазах матери уже не осталось ничего, кроме ярости.
        — Это ты настроила его против меня! Что ж, этого стоило ожидать. Надеюсь, легче тебе от этого не стало?
        — Не знаю. Послушай, ма… Ким. Я пришла, потому что… Потому что я хочу знать, кто я.  — Я запнулась и быстро поправилась: — Хочу знать, кем ты меня считаешь.
        — Ты подкидыш. Подменыш,  — ответила она спокойно.  — Странно, что ты до сих пор в этом сомневаешься.
        Сердце в груди учащенно забилось. Я прижала ладони к столу, чтобы не было видно, как дрожат руки. Оправдывались худшие мои подозрения. Мать повторила слова Финна. И они совсем меня не удивили. Видимо, в глубине души я всегда знала, что я чудовище.
        Финну я не поверила, хотя семена сомнения его рассказ заронил. А вот те же слова, произнесенные Ким, убедили мгновенно и бесповоротно. Интересно, кому из нас троих на самом деле место в психушке?
        — Откуда тебе это известно?
        — Я это поняла в ту самую секунду, когда врач отдал тебя мне.  — Мать смотрела в сторону.  — Муж отказывался меня слушать. Я все твердила, что ты не наша дочь, а он…
        Она умолкла. Мне даже показалось, что у нее задрожал подбородок.
        — Но лишь оказавшись здесь, я поняла, кто ты на самом деле. Времени у меня было предостаточно. Я проштудировала всю больничную библиотеку. И в старом сборнике сказок нашла ответ. Оказалось, таким, как ты, есть название — подменыш.
        — Подменыш?  — Я уже с трудом сохраняла спокойствие.  — Но что это значит?
        — Ох, только не изображай святую невинность!  — язвительно воскликнула Ким.  — Моего ребенка подменили на тебя. Мне подкинули тебя, ясно? А мое дитя украли!
        Ее бледные щеки вспыхнули лихорадочным румянцем, и санитар шагнул к нам. Ким решительным жестом остановила его и надменно вскинула голову.
        — Но зачем?  — спросила я, тут же осознав, что этот вопрос следовало задать не ей, а Финну.  — Зачем кому-то забирать у тебя ребенка? Зачем подкидывать меня? И что с ним сделали?
        — Чего ты добиваешься? Мало тебе тех страданий, что ты уже мне причинила? Ты прекрасно знаешь, что с ним сделали. Лучше меня знаешь!
        — Нет, не знаю! Я ничего не знаю!  — крикнула я в отчаянии и вскочила.
        Санитар сурово уставился на меня, и я заставила себя сесть.
        — Ты убила его, Венди!  — прорычала мать, но лицо ее при этом не дрогнуло — все та же застывшая высокомерная маска.
        Она подалась ко мне, сцепленные в кулак пальцы побелели от напряжения. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься на меня.
        Ким выплевывала слова, как будто пытаясь хлестнуть ими меня побольнее:
        — Ты! Его! Убила! Убила моего сына! Затем свела моего мужа с ума и тоже убила его! Ты их обоих убила!
        Я закрыла глаза и с силой сжала виски, чтобы не дать голове взорваться.
        — Мама… Ким… Я была ребенком! Как я могла кого-то убить?
        — А как ты заставила Мэтью привезти тебя сюда?  — процедила она сквозь зубы, и меня буквально опалило ее яростью.  — Он бы никогда не привез тебя по своей воле. Не позволил бы нам встретиться. Как ты его заставила?
        Я опустила голову. У меня больше не было сил изображать невинность. Внутри стало пусто и холодно, как будто из меня высосали весь воздух.
        — Может, то же самое ты сделала и с Майклом?!
        Я видела, как холеные ногти впиваются в худые ладони, грозя вот-вот прорвать кожу.
        — Я была ребенком!  — упрямо повторила я, не веря уже себе.  — Я не могла… И все равно! Зачем кому-то забирать его, а меня подкладывать вместо этого мальчика?
        — Ты всегда была дьявольским отродьем. Я знала это с той самой минуты, как впервые взяла тебя на руки.
        Она откинулась на спинку стула, посмотрела на меня в упор.
        — Тебя выдали глаза. Нечеловеческие глаза. В них не было ни доброты, ни ласки.
        — Тогда почему ты сразу меня не убила?!
        — Ты же была… ребенком.
        У нее затряслись руки, я видела, как дрожат губы. Высокомерие и надменность покинули ее.
        — Вернее, я считала тебя ребенком!
        — Но что изменилось? Почему ты решилась, когда мне исполнилось шесть? В день рождения. Что тогда произошло?
        — Ты не моя. Я знала, что ты не моя.  — Она смахнула слезы с ресниц.  — Всегда знала. Но в тот день я все пыталась представить, что было бы, если бы мой муж и мой сын были живы. Это Майклу должно было исполниться шесть, а не тебе. Ты была ужасным, отвратительным ребенком. И ты была живой. А они умерли. Я просто… Все это вдруг стало невыносимо.
        Она сделала глубокий вдох и устало покачала головой:
        — И невыносимо до сих пор.
        — Мне было всего шесть!
        Я сама удивилась, сколь сильно задели меня ее слова. Вот уж не думала, что меня сможет так взволновать ее отношение.
        Я еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик.
        — Всего. Шесть. Лет. Понимаешь? Я была ребенком, а ты должна была быть мне матерью!
        И неважно, родная она мне или нет. Я была ребенком, и она несла за меня ответственность.
        — Я никогда ничего плохого никому не сделала! За всю жизнь! И Майкла я в глаза не видела!
        — Не лги!  — прошипела Ким.  — Я тебя насквозь вижу! Чудовище! Я знаю, что ты что-то вытворяешь с Мэтью! Оставь его в покое! Он хороший мальчик, не смей над ним издеваться!
        Она перегнулась через стол и до боли сжала мне руку. У нее за спиной тут же вырос санитар.
        — Забирай что хочешь! Что угодно бери! Только отстань от Мэтью!
        Санитар ухватил ее за предплечье, и она попыталась отстраниться.
        — Кимберли, прекрати. Кимберли!
        — Оставь его в покое!  — закричала она.
        Санитар поднял ее на ноги. Сопротивляясь, она продолжала орать:
        — Ты меня поняла, Венди?! Меня не вечно будут здесь держать! Если хоть пальцем его тронешь, я закончу начатое!
        — Хватит!  — проревел санитар и поволок ее к двери.
        — Ты не человек, Венди! Не человек!
        Это были ее последние слова.
        Я еще долго сидела одна, пытаясь хоть немного успокоиться. Меня била дрожь. Весь этот ужас упорно не желал укладываться в голове. Показаться Мэтту в таком виде я не могла.
        Итак, все правда. Я подменыш. Я не человек. Я тролль. Она мне не мать. Она просто Ким, несчастная женщина, осознавшая, что вместо сына ей подсунули монстра. Который, возможно, и убил ее дитя. Неужели это я его убила? Или кто-то другой? Кто-то вроде Финна?
        Ким убеждена, что я чудовище, и у меня нет доказательств обратного. Напротив, сплошные подозрения. Всю жизнь я приносила окружающим одни лишь страдания. Я практически разрушила жизнь Мэтта. Мало того, что из-за меня он постоянно вынужден срываться с места и переезжать, бросая начавшую налаживаться жизнь. Мало того, что я вечно заставляю его волноваться за меня. Так я еще манипулирую им. Играю как марионеткой. Использую. И как давно я этим занимаюсь? Может, он так остервенело меня защищает лишь потому, что я промыла ему мозги? Лучше бы Ким меня тогда убила. А еще лучше — сразу после рождения. Тогда бы я точно никого не мучила.
        Когда я наконец заставила себя вернуться в приемную, Мэтт нежно обнял меня, а я стояла истуканом, уронив руки-плети. Он осмотрел меня, дабы убедиться, что я цела и невредима.
        — Все хорошо? Она не тронула тебя?
        Я лишь покачала головой и поспешила убраться прочь из этого места, подальше от женщины, которая всегда видела мою темную суть.



        ПЯТЬ
        БЕЗУМИЕ

        — Ну, рассказывай! Мы ехали домой. Я прижалась лбом к прохладному стеклу и боялась даже взглянуть на него. После встречи с матерью я не проронила ни слова.
        Мэтт не отставал:
        — Что у вас там произошло?
        — Ничего особенного,  — прошептала я.
        — И все же. Я ведь вижу, что-то случилось. Ты сама не своя. Рассказывай!
        Я вздохнула:
        — Да нечего рассказывать. Я попыталась поговорить, а она взбесилась. Кричала, что я чудовище. Все как раньше, ничего нового.
        — Не понимаю, зачем тебя вообще к ней понесло. Думала, эта дрянь кинется обнимать тебя?
        — Она не дрянь, напрасно ты.  — От дыхания запотело окно, и я стала выводить пальцем на стекле звездочки.  — Она твоя мать. И очень переживает за тебя. Боится, я тебя обижу.
        — Ух ты!  — Мэтт нервно рассмеялся.  — Совсем спятила! То есть это и так понятно, она не выходит из дурдома и все такое, но это даже для психопатки слишком. Венди, не бери ты в голову. Только не говори, что ты поверила в ее бредни и теперь тоже считаешь себя виноватой.
        — Нет, не считаю,  — соврала я.
        Рукавом я протерла стекло и откинулась на сиденье.
        — А ты уверен?
        — В чем?
        — Что она сумасшедшая. Что… что я не чудовище?
        Мэтт помотал головой, не отрывая глаз от дороги.
        — Нет, ну серьезно. А вдруг я правда такая, как она говорит?
        Мэтт резко сбросил скорость, включил поворотник и съехал на обочину. Капли дождя барабанили в окна, мимо проносились машины. Брат повернулся ко мне, взял мою руку:
        — Венди Луэлла Эверли, немедленно выбрось эту чушь из головы. Ты нормальный человек, а эта женщина — сумасшедшая. И, видимо, давно. Она с самого твоего рождения относилась к тебе странно. Нечего ее слушать. Она не понимает, что несет.
        — Ну посуди сам, Мэтт. Я вылетала из всех школ, где училась. Я недисциплинированная, вредная, неуправляемая, избалованная и капризная. Я знаю, как вы с Мэгги со мной намучились. Я не человек, а недоразумение какое-то.
        — Да ладно тебе! В твоем возрасте все такие, кроме самых занудливых зубрил. К тому же тебя пыталась убить собственная мать, а это серьезная травма. Да, тебе по сей день приходится нелегко, но это не делает тебя злодейкой. Ты просто упрямый подросток, вот и все.
        — Нельзя же все оправдывать детской травмой! Это было много лет назад, давно пора самой отвечать за свои поступки!
        — Но ты же так и делаешь!  — Мэтт ободряюще улыбнулся.  — С того времени как мы сюда переехали, ты ведешь себя почти как взрослая. С учебой все в порядке. Вон и друзья начали появляться. Поубивал бы их…  — Брат усмехнулся.  — Шучу. Я понимаю, что тебе это только во благо. Ты взрослеешь, Венди. Все у тебя будет хорошо.
        — Да, хорошо,  — унылым эхом отозвалась я.
        — Милая моя сестренка, я не часто это говорю, но я горжусь тобой и люблю тебя,  — Мэтт наклонился и чмокнул меня в макушку.
        Он не делал этого с тех пор, как я была совсем маленькой, и поцелуй брата меня добил. Я закрыла глаза и постаралась сдержать слезы. Как может он так трогательно любить ту, от которой одни неприятности?
        Откинувшись на сиденье, Мэтт наблюдал за мной.
        — Ну? Успокоилась?
        — Да, успокоилась,  — вымучила я улыбку.
        — Вот и прекрасно.
        Мы снова вывернули на шоссе и поехали домой. Дом. Мэтт и Мэгги мечтают о доме, в котором мы наконец-то спокойно заживем. Если сбегу, я разобью им сердце. Заманчиво, конечно, исчезнуть, отправиться куда-нибудь в неизвестность вместе с Финном, но по отношению к ним это слишком жестоко. Если сбегу, значит, плевала я и на брата, и на тетушку. Просто использовала единственных близких людей. Лучший способ доказать, что я не чудовище,  — остаться и быть нормальным человеком. Решено, пусть все тролли, ведьмы и прочая нечисть катятся куда подальше. А я человек. Нормальный человек.
        Дома я поспешно юркнула к себе в комнату, пока еще и Мэгги не начала меня допрашивать. Тишина в комнате была невыносима. Надо было чем-то заглушить мысли. Я откопала в бардаке на столе айпод и стала беспорядочно рыться в плейлисте. В паузе между песнями до меня через наушники добрался приглушенный стук.
        Финн!
        Я подошла к окну, отодвинула штору. Так и есть, он. Сидит, скрючившись на козырьке. Я хотела было демонстративно задернуть штору, но темные глаза завораживали и не отпускали. Опять же, надо ведь попрощаться по-человечески, а то в прошлый раз разговора не получилось.
        — Где ты была?  — с порога, точнее, с крыши выпалил Финн, как только я открыла окно.
        — И тебе привет. Я что, должна отчитываться?
        Вот сейчас расставлю все точки, скажу, чтобы убирался из моей жизни. Навсегда.
        — Прости… Привет. Конечно, не должна. Я лишь хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
        — А что, должно быть не в порядке?
        — Разумеется, нет. Просто было плохое предчувствие.
        Финн оглянулся; по улице брел человек с собачкой на поводке. Потом, словно вспомнив, зачем пришел, повернулся ко мне:
        — Может, мне лучше войти, чтобы мы продолжили разговор?
        — Как хочешь.
        Я посторонилась, пропуская его. Когда он проскользнул мимо меня, сердце заколотилось как сумасшедшее. Финн спрыгнул с подоконника и оказался почти вплотную ко мне. Его взгляд приковал меня, все вокруг будто исчезло. Я потрясла головой и отступила, освобождаясь от чар.
        — А почему опять через окно?  — Ничего умнее придумать не получилось.
        — Потому что в дверь мне нельзя. Тот парень никогда меня к тебе не пустит,  — объяснил Финн и, пожалуй, был прав. Мэтт был зол на Финна еще с бала. Подозревал, что из-за него я так расстроилась. И верно, в общем-то, подозревал.
        — Между прочим, у того парня имя есть. Он мой брат, и его зовут Мэтт.
        — Он тебе не брат. Отвыкай так его называть.
        Финн окинул мою комнату презрительным взглядом:
        — Так вот что тебя здесь держит? Привыкла к приемной семье?
        — Тебе не понять.
        Я прошла к кровати и села.
        — Что сегодня случилось?  — спросил Финн, не обращая внимания на мой тон.
        — А с чего ты взял, будто что-то случилось?
        — Ты уезжала,  — сказал он, нимало не заботясь, что меня может напугать чрезмерная осведомленность о моей жизни.
        — Я виделась с матерью. То есть… с женщиной, которая считается моей матерью.  — Я недовольно тряхнула головой.
        Сначала хотела что-нибудь соврать, но Финн и так уже знал гораздо больше, чем кто-либо, так что я просто спросила:
        — Как вы называете таких женщин? Есть для них какое-то особое слово?
        — Как правило, имени бывает достаточно,  — снисходительно ответил Финн, и я почувствовала себя идиоткой.
        — А, ну да. Конечно.
        Я набрала побольше воздуха и посмотрела Финну прямо в глаза.
        — В общем, я ездила повидаться с Ким. Ты в курсе, что она сделала? То есть… ты вообще много обо мне знаешь?
        — Не так много, если честно.
        Финн выглядел смущенным. Казалось, ему стыдно за пробел в своем всеведении.
        — Ты же неуловимая, все время переезжаешь. Откровенно говоря, это очень мешает работе.
        — Так ты не…
        Я умолкла, с испугом осознав, что вот-вот разрыдаюсь. Эта больная тема слишком часто стала всплывать в последнее время.
        — Она знала, что я ей не дочь. Когда мне было шесть лет, она пыталась меня убить. Она всегда мне говорила, что я чудовище, порождение зла. И кажется, я всегда ей немножечко верила.
        — Нет, ты не порождение зла,  — без выражения произнес Финн.  — Венди, тебе нельзя здесь оставаться!
        — Но сейчас все не так! Она с нами больше не живет, а брат с тетей любят меня. Ну не могу я так просто взять да бросить их. Я никуда не уеду.
        Финн молча смотрел на меня, видимо пытаясь понять, насколько я серьезна. Как же он был хорош в этот момент. Нет, ну что ж это такое? У меня жизнь рушится, а я точно влюбленная дурочка из дешевой мыльной оперы. Думаю только о нем. Это уже нездоровая одержимость, знаете ли.
        — Боюсь, ты не понимаешь, от чего отказываешься. Среди людей у тебя нет будущего, а дома тебя ждет масса возможностей. Больше, чем может обеспечить тебе эта семья. Если бы Мэтт узнал, что тебя ждет, он бы не задумываясь отправил тебя со мной.
        — Ты прав. Мэтт так и поступил бы, будь он уверен, что это лучше для меня. Вот еще одна причина остаться.
        — Я разыскал тебя, чтобы помочь. И именно поэтому прошу уехать со мной.
        Финн говорил с таким чувством, что мне стало жарко.
        — Ты действительно считаешь, что я стал бы тебя уговаривать, если бы это хоть чем-то могло тебе навредить?
        — Нет, я так не считаю. Просто не могу разобраться, что для меня лучше, а что нет. Он меня совсем обезоружил, дав понять, что я ему небезразлична. Пришлось напомнить себе, что он просто манипулирует мной. У него есть задача, вот он ее и выполняет. И забота обо мне тут вовсе ни при чем.
        — Уверена, что хочешь остаться с ними?  — мягко спросил Финн.
        — На сто процентов.
        Хотя в душе моей уверенности было ровно вдвое меньше. Я разрывалась пополам. Так было бы здорово умчаться в неведомое с Финном, туда, где, возможно, я почувствую себя наконец дома. И так не хотелось причинять боль Мэтту и тетушке Мэгги.
        — Хотел бы сказать, что я тебя понимаю, но не могу,  — вздохнул Финн.  — Я скорее разочарован.
        — Извини.
        — Тебе не за что извиняться.
        Он пригладил взъерошенные волосы, помолчал, потом сказал:
        — В школу я больше не приду. Нет нужды, да и не стоит отвлекать тебя от занятий. Надо же тебе хотя бы образование получить.
        — Что?! А как же ты… Тебе же тоже…
        — Венди!  — Финн усмехнулся.  — Прости, я думал, ты догадалась. Мне двадцать. И я уже давно закончил школу.
        — А зачем тогда…
        — Я искал тебя. И нашел.  — Финн вздохнул.  — Что ж. Если передумаешь… Когда ты передумаешь, я найду тебя снова.
        — А сейчас? Уезжаешь?
        — Уезжаю, но не сейчас. Еще немного присмотрю за тобой.
        — Долго?
        — Как получится. С тобой все не так, как с другими. Трудно сказать наверняка.
        — Ты все время повторяешь, что со мной все иначе. Что-то ты недоговариваешь.
        — Обычно мы ждем, пока подкидыши повзрослеют. Когда окончательно поймут, что они не люди и среди людей им делать нечего. Вот тогда-то и появляется искатель. И подкидыш с радостью идет за ним.
        — Тогда почему за мной ты прибыл раньше обычного?
        — Ты постоянно переезжаешь. Мы боялись, что у тебя неприятности. Поэтому я уже какое-то время был рядом с тобой, наблюдал. Ждал, когда ты будешь готова. И в какой-то момент решил, что время настало…  — Финн снова вздохнул.  — Похоже, ошибся.
        — А ты не можешь включить убеждение и заставить меня сбежать?  — спросила я с затаенной надеждой.
        — Нет, не могу,  — покачал головой Финн.  — Нельзя тебя заставлять. Ты сама должна принять решение.
        Итого, что мы имеем? Я разом отказалась от последней возможности узнать, кто же я такая, и познакомиться с теми, кто, наверное, и вправду является моими настоящими родителями, а заодно упустила шанс сблизиться с Финном. Да и от паранормальных способностей вроде силы убеждения, по сути, тоже отказалась. Финн ведь сказал, что я могу развить их с годами. Но без посторонней помощи это вряд ли удастся.
        Мы смотрели друг на друга, и мне так не хотелось его отпускать. Я даже задумалась, уместно ли будет его обнять под предлогом прощания, но тут внезапно распахнулась дверь.
        Это был Мэтт. Увидев Финна, он остолбенел. Не мешкая ни секунды, я встала между ними. Не хватало только, чтобы они сцепились друг с другом.
        — Мэтт!  — крикнула я.  — Все хорошо!
        — Ничего хорошего!  — прорычал брат, переступая через порог.  — Что это за тип?
        — Мэтт, пожалуйста!
        Я уперлась руками ему в грудь, пытаясь не подпустить к Финну, но с тем же успехом могла бы противостоять бульдозеру. Мэтт оттолкнул меня в сторону.
        Я оглянулась на Финна. Стоит как ни в чем не бывало и смотрит на Мэтта.
        — Слушай, ты!  — заорал Мэтт, подступая к нему.  — Я тебе башку откручу, если ты ее хоть пальцем тронул! Ей всего семнадцать, козел!
        — Мэтт, хватит, пожалуйста! Он просто зашел поболтать!
        — Тебе стоит к ней прислушаться,  — спокойно произнес Финн.
        Вот это было уже лишнее. Его хладнокровие окончательно взбесило Мэтта. У брата и без того день выдался неудачный: сначала против воли отвез меня в психушку, затем утешал. И вот теперь неведомый гость в моей комнате…
        Я снова подскочила к Мэтту, а он снова отшвырнул меня, да так, что я упала. Глаза Финна недобро блеснули. Мэтт приблизился к нему вплотную, они стояли лицом к лицу и молчали. Я поняла, что драка неизбежна и пострадавшей стороной наверняка окажется мой брат.
        — Мэтт!  — крикнула я в отчаянии.  — Мэтт!!!
        А в голове уже стучало заклинание: «Выйди из комнаты, выйди из комнаты, выйди из комнаты». Я не знала, насколько эффективно убеждение, если не смотреть человеку в глаза, поэтому схватила Мэтта за руку и развернула лицом к себе.
        Он попытался вырваться, отвести взгляд, но я вцепилась в него мертвой хваткой. Смотрела и смотрела в упор, твердя про себя одно и то же. И постепенно лицо его обмякло, гримаса ярости разгладилась, глаза затуманились.
        — Мне надо выйти из комнаты,  — безжизненно произнес Мэтт.
        И к моему облегчению, и впрямь развернулся и медленно вышел, прикрыв за собой дверь.
        Я быстро повернулась к Финну:
        — Быстрее, уходи!
        — И часто он так?  — хладнокровно спросил он.
        — О чем ты?
        — Он толкнул тебя. Он явно опасен. Он неуправляем. Тебе нельзя с ним оставаться.
        — А вам надо тщательнее выбирать, кому подкидывать детишек,  — проворчала я.  — Понятия не имею, сколько он будет в таком состоянии, так что лучше уходи.
        — Венди, я не хочу тебя с ним оставлять.
        — А я не хочу, чтобы ты мне указывал! Мэтт обычно не такой. Он ни за что не обидит меня. Просто у него сегодня был тяжелый день. И он уверен, что все это из-за тебя. Между прочим, он не слишком далек от истины.
        Паника отступила, и до меня дошло, что же я натворила. Я снова применила к Мэтту свой странный дар. Какая же я дрянь! Самой от себя тошно.
        — Ненавижу манипулировать им. Подло это.
        — Прости, это моя вина,  — сказал Финн искренне.  — Мне следовало сразу уйти, но, когда он тебя оттолкнул… включился инстинкт.
        — Он не собирался делать мне больно, он меня защищал.
        — Вижу, у тебя сплошные проблемы. И все из-за меня.
        Финну явно не хотелось оставлять меня одну, и он не отводил напряженного взгляда от двери. Господи, эти двое глотки перегрызут друг дружке, защитники!
        Наконец Финн обернулся ко мне и тяжело вздохнул. Казалось, он отчаянно борется с желанием закинуть меня на плечо и утащить с собой. Но нет. Он шагнул к окну и уже через пару мгновений спрыгнул с дерева на землю. А еще через миг, не сказав ни слова, не оглянувшись, исчез за высокой живой изгородью. Я долго стояла у окна и смотрела в ту сторону, куда он скрылся. Увижу ли его еще когда-нибудь?
        В конце концов я все-таки закрыла окно, задернула шторы, решительно тряхнула головой и отправилась искать Мэтта. Брат сидел на лестнице, обхватив колени руками, лицо было злое и растерянное. Он никак не мог взять в толк, что же произошло и как он оказался за дверью моей комнаты. Оглянувшись на меня, он пробормотал, что если еще раз увидит Финна со мной, то переломает ему все кости. Я, разумеется, возражать не стала.

* * *

        Следующий день в школе тянулся целую вечность. Я то и дело ловила себя на том, что ищу взглядом Финна, хоть и понимала, что только зря себя извожу. Но так хотелось верить, что вчерашние события — просто страшный сон и Финн по-прежнему где-то рядом, наблюдает за мной, как ангел-хранитель.
        Меня и вправду преследовало ощущение, что за мной кто-то следит. Именно такой знакомый зуд появлялся в затылке, когда Финн смотрел на меня. Но сколько я ни озиралась, никого так и не увидела. Во всяком случае, никого особенного.
        Дома легче не стало. Из-за стола я выскочила раньше всех и чуть ли не бегом скрылась в своей комнате. Нетерпеливо раздвинув шторы, выглянула в окно. Но, разумеется, Финна не было. Так и провела весь вечер — то и дело подскакивая к окну в надежде заметить знакомую фигуру. Да и ночь выдалась ничуть не спокойнее: заснуть никак не удавалось, я все думала и думала, пытаясь распутать паутину неразберихи, в которой увязла. Но за какую бы ниточку-мысль я ни тянула, увязала лишь сильнее. Что будет дальше? Сколько еще Финн пробудет в нашем городке? Рано или поздно он уедет. Отправится на поиски кого-то более покладистого.
        Но не могла же я бросить Мэтта и тетушку. И что произойдет, когда я все-таки решусь? Ведь Финна рядом не будет…
        Промаявшись до рассвета, я поняла, что заснуть не удастся. Вылезла из постели, привычно добрела до окна, отодвинула штору. И на этот раз мне почудилось какое-то движение, чья-то тень скользнула возле стены. Финн здесь! Прячется рядом с домом!
        Я даже не стала переодеваться. Как была, в пижаме, выбралась на козырек крыльца и, подражая Финну, у хватилась за ветку, чтобы соскользнуть на землю. Но не тут-то было, ветка почему-то вырвалась из пальцев, и я полетела вниз, пребольно ударившись спиной. В глазах потемнело, я едва сдержала крик.
        Тело умоляло меня поваляться на траве, подождать, чтобы унялась боль, но я боялась, что Мэтт или Мэгги услышали шум. С трудом встав, я заковыляла к изгороди. На улице не было ни души. Я озиралась, крепко обхватив себя за плечи и дрожа от утреннего холода.
        Финн где-то здесь, я же точно видела чью-то тень! Кто еще мог бродить вокруг нашего дома в такой час? Может, грохот моего падения его спугнул? Решил, что это Мэтт, и скрылся от греха подальше.
        Я побрела по улице, заглядывая за кусты. Спина все болела, разнылось колено. Ну и видок, наверное: дурища с волосами дыбом и в пижаме бредет по улице. Вот уж воистину с дуба рухнула.
        Внезапно я уловила какой-то звук. Шорох… Шаги? Кто-то определенно шел за мной, и почему-то я сразу поняла, что это не Финн. Не знаю, откуда возникла эта уверенность, но я ни секунды не сомневалась, что это не тот, кого я ищу. Однако, похоже, кто-то ищет меня. Я медленно обернулась.



        ШЕСТЬ
        МОНСТРЫ

        В нескольких шагах от меня стояла девушка. Надо отдать ей должное, в рассветных сумерках она выглядела очень эффектно: коротко стриженные каштановые волосы слегка взъерошены, короткая юбочка и длинный черный кожаный плащ. Ветерок поигрывал полами распахнутого плаща, из-за чего незнакомка походила на героиню какого-нибудь сюрреалистического боевика. Словно из «Матрицы» выпрыгнула.
        И при этом она была босиком. Я и сама люблю походить босиком, но сейчас-то на улице холодрыга. Зато, наверное, удобно незаметно подкрадываться к чокнутым подкидышам в пижамах. Девушка выжидающе смотрела на меня, и я решила первой нарушить молчание.  — Ну… мне, пожалуй, пора домой,  — объявила я.
        Девушка улыбнулась:
        — Венди Эверли, ты отправишься с нами.
        — С кем — с вами?  — растерянно спросила я и тут же поняла, что за моей спиной есть кто-то еще.
        С внезапной остротой я ощутила его присутвие и быстро оглянулась. На высоченном типе с зализанными назад темными волосами был такой же плащ, как и на девчонке, у меня даже мелькнула неуместная мысль, что вместе парочка смотрится очень стильно. Прямо супергерои из навороченного комикса.
        Парень осклабился, и по этой хищной улыбке сразу стало понятно, что у меня опять проблемы.
        — Спасибо большое за приглашение, но я живу всего через три дома отсюда,  — зачастила я, даже для убедительности махнула рукой в сторону дома, хотя и так было яснее ясного, что они прекрасно знают, где я живу.  — Пожалуй, я пойду домой, а то меня старший брат хватится.
        — Об этом надо было подумать раньше, до того, как вышла,  — неприятным голосом сказал парень.
        Может, рвануть назад? Нет, лучше не провоцировать. С девчонкой, пожалуй, я и справлюсь, но с верзилой — точно нет.
        — Так вы искатели?  — без обиняков спросила я.
        Наверное, сородичи Финна. Вот только смотрят на меня эти сородичи не как на подопечную, а как на добычу.
        — А ты у нас сообразительная, да?  — Девчонка улыбнулась еще шире и ослепительней, но от ее улыбки внутри у меня все так и заледенело.
        Если они и искатели, то не такие, как Финн. Может, охотники за головами? Или похитители? Или просто любители покрошить девчонок на мелкие кусочки? Предположения одно веселее другого завертелись в голове, но я продолжила храбриться:
        — Ну что ж, приятно было познакомиться, но мне пора. Контрольная сегодня.
        Я шагнула в сторону, и тут же в мою руку впились пальцы парня.
        — Полегче с ней!  — предупредила девчонка.  — Она не должна пострадать!
        Пожалуй, самая приятная новость за утро. «Не должна пострадать», по крайней мере, подразумевает, что на куски меня не покромсают. Уже неплохо.
        — Да, полегче!
        Я попыталась высвободиться, но проще было бы отгрызть себе руку — хватка была мертвой.
        Нет, никуда я с ними не пойду! И раз они не могут причинить мне вреда, стоит этим воспользоваться. Главное — вырваться. Всего-то пару домов пробежать — и я дома. А там Мэтт…
        Я вонзила локоть в живот парня, постаравшись вложить в удар все силы. Он охнул и согнулся пополам, но руку мою не выпустил. Я пнула его в колено, извернулась и впилась зубами в руку. Заорав от боли, он наконец-то отпустил меня.
        Но тут вмешалась девчонка. Я развернулась и нацелилась ей в лицо, но она увернулась, и удар скользнул по плечу. В этот момент парень снова сцапал меня и прижал к себе. Я завопила что было мочи и принялась без разбору лупить руками и ногами. Несколько ударов явно угодили в цель. Парень швырнул меня на землю лицом вниз и навалился сверху. Каким-то чудом мне удалось вывернуться из-под него, я вскочила на ноги, но парень уже стоял передо мной. Я рванулась было прочь, но он поймал меня за руку, дернул к себе и с размаху влепил оглушительную пощечину. От удара в голове зазвенело, и вот тут-то я узнала, что же это такое — искры из глаз. Парень толкнул меня, и я осела на траву.
        — Сказала же, полегче!  — зашипела девчонка.
        Лицо горело, щека нещадно ныла, в голове разливалась адская боль. Я попыталась подняться, но пошатнулась, едва удержав равновесие. Девчонка толкнула меня, и я снова повалилась на газон.
        Я лежала на мягкой траве и смотрела в прозрачное небо. Все. У меня нет ни шанса против этих мультяшных героев боевиков.
        — Да я просто приласкал ее!  — раздался неприятный голос парня.  — И если будет продолжать, то приласкаю еще.
        — Давай ее в машину!  — раздраженно приказала девчонка.
        Парень нагнулся, чтобы поднять меня, но я отбила его руку. Он предпринял новую попытку, и я лягнула его сразу двумя ногами. Он отскочил и, рассвирепев, с размаху пнул меня чуть ниже колена. Ногу пронзила адская боль. Парень уперся мне коленом в живот и пригвоздил к земле. Я продолжала махать руками, норовя попасть ему в глаз, но он перехватил мои запястья и крепко стиснул одной рукой, точно наручниками.
        — Хватит!  — прошипел он.  — Ты идешь с нами!
        — Нет!
        Этот голос… Такой знакомый… Финн!
        Я принялась бешено извиваться, чтобы сбросить с себя громилу. За спиной девчонки, попавшей в поле зрения, я увидела смутную фигуру. Еще миг — и Финн будет рядом!
        — Черт!  — выдохнула девчонка.  — Слишком долго ты возился. Давно надо было свалить.
        — Она первая полезла в драку!  — неожиданно плаксиво проныл парень.
        — Сейчас я полезу!  — зарычал Финн.  — Прочь от нее! Живо!
        — Финн, давай договоримся,  — вкрадчиво произнесла девушка.  — Я знаю, как серьезно ты относишься к своей миссии. Но может, нам удастся прийти к согласию?
        Кошачьим движением она скользнула к нему, но Финн стремительным выпадом отбросил ее от себя с такой силой, что она упала на землю.
        — Финн, я не хочу с тобой драться.
        Верзила машинально отпустил мои руки и убрал колено с живота. Это была ошибка, про меня никогда не стоит забывать. Я изогнулась и что есть силы врезала ему ногой в пах. Но вместо того, чтобы взвыть от боли и схватиться за причинное место, как показывают в кино, парень развернулся и с размаху лягнул меня.
        Я и вскрикнуть не успела, а Финн уже колошматил моего обидчика. Не человек, а смертоносный ураган. Я откатилась в сторонку и принялась наблюдать за дракой в буквальном смысле одним глазом.
        Верзила оказался упорным, но Финн обрушил на него такой град ударов, что я не сомневалась, кто выйдет победителем. Сбоку опять возникла девчонка, запрыгнула Финну на спину, но тут же получила локтем в лицо, отлетела в сторону и схватилась за разбитый нос.
        — Все! Хватит!  — Парень упал на колени, прикрывая голову согнутыми руками.  — Хватит!  — Еще раз увижу возле нее — убью!  — прохрипел Финн.
        Верзила помог подняться девчонке, и славная парочка поковыляла к припаркованному поблизости черному автомобилю. Финн наблюдал за ними, пока они не забрались в машину и не умчались. Лишь окончательно убедившись, что их и след простыл, он повернулся ко мне.
        Я по-прежнему кулем валялась на траве. Он опустился рядом на колени и осторожно коснулся моей пострадавшей щеки. Ссадина нещадно болела, но я даже не поморщилась. Столь приятно было его прикосновение.
        Финн смотрел на меня с таким сочувствием, что я готова была еще раз огрести по физиономии, лишь бы продлить этот момент.
        — Прости, что задержался. Я проснулся, только когда ты окончательно запаниковала.
        — Ты спишь одетым?
        Он был, как обычно, в черных джинсах и черной рубашке.
        — Иногда.
        Финн убрал руку с моего лица.
        — Так и знал, что сегодня что-то случится. Я чувствовал, но не мог точно определить, слишком далеко был от тебя. Мне вообще не следовало ложиться.
        — Да ладно, не кори себя. Я сама виновата. Нечего шастать по ночам.
        — Но как ты вообще оказалась на улице?
        Финн с любопытством смотрел на меня. Я смущенно отвела взгляд:
        — Мне показалось, что я увидела тебя.
        Финн помрачнел.
        — Лучше бы ты и вправду меня увидела. Не следовало оставлять тебя без присмотра.
        Он поднялся и помог мне встать. Болело все, но я постаралась не подать виду.
        — Как ты?
        Я вымучила улыбку, насколько позволяло уже начавшее опухать лицо:
        — Все нормально. Немного побаливает, но ничего страшного.
        Судя по жалостливому взгляду Финна, улыбка вышла так себе. Он снова дотронулся до моей щеки, осторожно, лишь кончиками пальцев. Я вся затрепетала от его прикосновения. И когда его темные прекрасные глаза встретились с моими, то окончательно поняла, что пути назад нет. Я влюбилась.
        — Синяк будет в пол-лица,  — пробормотал Финн, убирая руку.  — Прости.
        — Ты тут ни при чем. Не следовало вести себя как идиотка. Должна понимать…
        Собиралась сказать «должна понимать, что мне грозит опасность», но осеклась. С чего бы вдруг? Я понятия не имею, что это были за люди.
        — Кстати, кто это такие? Что им надо?  — спросила я.
        — Это витра, разрушители[7 - От шведского vittra — увядать, разрушаться.].
        Финн скривился, будто у слова был кислый вкус, и огляделся, словно ожидая, что они появятся, стоит лишь произнести их имя. Затем сказал:
        — Поехали. Объясню все в машине.
        — В какой еще машине?  — Я резко остановилась.  — Я иду домой, пока Мэтт не заметил, что я пропала.
        — Тебе нельзя домой,  — твердо сказал Финн.  — Я понимаю, это идет вразрез с твоими желаниями, но я не могу тебя здесь оставить. Витра тебя нашли, и теперь здесь опасно.
        — Не знаю, кто такие эти ваши витра, но Мэтт…  — Я запнулась и посмотрела в сторону дома.
        Мэтт, конечно, покрепче многих, но вряд ли справился бы с моими похитителями. Кроме того, он и так из-за меня натерпелся и впутывать его в новые проблемы не хотелось. Если по моей вине что-то случится с Мэттом или Мэгги, я себе этого не прощу, никогда.
        — Венди, на споры нет времени.
        Я неохотно кивнула и поплелась вперед, подталкиваемая Финном.
        Машина была припаркована в паре кварталов от нашего дома. Уже совсем рассвело. В любую минуту мог проснуться Мэтт, и тогда… Я ускорила шаг.
        — Он этого не переживет.
        Ссадины защипало сильнее — это по щекам потекли слезы.
        — Думаю, Мэтт бы предпочел, чтобы ты была в безопасности.
        Он прав. Но Мэтт ведь никогда не узнает, в безопасности я или нет. Если я просто исчезну, он вообще ничего обо мне не у знает.
        — У тебя мобильник есть?  — всхлипнула я.
        Мы уже были возле машины. Финн нажал на кнопку, отключая сигнализацию.
        — Мне надо поговорить с Мэттом, он должен знать, что я жива и здорова.
        Финн открыл дверцу и помог забраться на пассажирское сиденье. Когда он сел рядом, я снова спросила:
        — Так можно мне позвонить?
        Финн завел двигатель.
        — Ты уверена, что это нужно?
        — Конечно, уверена!
        Машина уже неслась по безлюдной улице. Городок еще спал.
        Финн сунул руку в карман и вытащил телефон:
        — Держи.
        — Спасибо!  — Я благодарно улыбнулась и дрожащими пальцами набрала номер.
        В горле стоял комок. Это будет самый тяжелый разговор в моей жизни. Прижав трубку к уху, я слушала гудки и старалась выровнять дыхание.
        — Алло,  — хрипло отозвался Мэтт.
        Разбудила. Значит, еще не заметил моего отсутствия… Я закрыла глаза, набрала побольше воздуха.
        — Алло!  — снова раздалось в трубке.
        — Мэтт,  — прошептала я, испугавшись, что если буду и дальше молчать, он повесит трубку.
        — Венди?  — Сна в голосе Мэтта как не бывало.  — Ты где? Что случилось?
        — Все хорошо, Мэтт.
        Ну разве что меня избили загадочные витра, рассечена щека, заплыл глаз, а все тело нещадно ноет. Но, пожалуй, об этом не стоит упоминать, иначе Мэтт немедленно помчится меня спасать.
        — Ну… я звоню сказать, что уезжаю. Хочу, чтобы ты знал, что со мной все будет хорошо.
        — Что значит «уезжаю»? Куда?!
        В трубке послышались неясные звуки. Я догадался, что Мэтт бросился в мою комнату.
        — Ты где, Венди? Живо домой!
        — Не могу, Мэтт.
        — Почему? Тебя похитили? Это Финн?
        На заднем плане я расслышала приглушенный голос тети Мэгги.
        — Я убью этого гаденыша, если он хоть пальцем тебя тронет!
        — Да, я с Финном, но все не так, как ты думаешь. Наоборот, он меня спас. Я бы с радостью тебе все объяснила, но сейчас не могу. Он обо мне позаботится, все будет хорошо. Правда.
        — От кого спас? От меня, что ли?! Куда он тебя везет? Объясни! Венди, если мы что-то не так сделали, мы все исправим. Просто вернись домой, ладно? Пожалуйста, Венди!
        Его голос дрожал, и это было невыносимо. Слезы уже не ползли по щекам, они катились градом.
        — Да нет же, дело не в вас! Вы ничего плохого не сделали. Ни ты, ни тетя Мэгги, честное слово. Я очень люблю вас и с радостью осталась бы с вами… Если бы могла. Но я не могу, Мэтт.
        — Почему ты все время повторяешь, что не можешь? Он тебя заставил уехать, да? Я звоню в полицию! Мы тебя найдем! Я убью этого урода!
        Ох, зря я позвонила. Возможно, только растравила Мэтта.
        — Никто меня не похищал! Пожалуйста, не ищи меня, все равно не найдешь, и я не хочу, чтобы ты искал. Просто знай, что я в безопасности, что со мной все нормально. Я люблю вас. Вы ничего плохого не сделали. Хорошо? Я просто хочу, чтобы вы были счастливы.
        — Венди?!
        В голосе Мэтта прозвучало что-то странное. Страх? Слезы?
        — Ты так говоришь, будто не собираешься возвращаться. Ты не можешь уехать навсегда. Ты… Венди, я сделаю все, что хочешь. Если надо опять переехать — мы переедем. Только вернись, Венди!
        — Прости, Мэтт, не могу. Я позвоню тебе. Постараюсь все объяснить, если получится. Но, если не позвоню, ты не беспокойся, со мной все хорошо.
        Я размазала слезы по лицу. Дело сделано. По крайней мере, меня не будут искать по больницам и моргам.
        — Венди!  — кричал Мэтт.  — Ты должна вернуться! Венди!
        — Прощай, Мэтт!
        Когда я нажимала отбой, брат все продолжал выкрикивать мое имя. Я глубоко вдохнула и напомнила себе, что это единственный способ оградить родных от беды. И для меня так тоже будет безопаснее, а именно этого всегда хотел Мэтт. Если бы он знал, что происходит, он бы обязательно со мной согласился. Если бы знал. А я-то сама знаю? Пока каждая новая встреча с Финном приносит больше вопросов, чем ответов.
        — Венди,  — мягко позвал Финн.
        Я посмотрела на него сквозь слезы.
        — Ты все правильно сделала, поверь.
        Он легонько сжал мою ладонь. В других обстоятельствах это было бы приятно, но сейчас во мне все словно умерло. Я снова и снова вытирала слезы, но они не иссякали.
        — Иди ко мне,  — ласково сказал Финн и свободной рукой обнял меня.
        Я уткнулась ему в плечо, и он крепко прижал меня к себе.



        СЕМЬ
        ФЬОРЕНИНГ

        Потихоньку я все же успокоилась, слезы высохли. Финн продолжал одной рукой меня обнимать, но, поймав мой взгляд, осторожно отстранился.
        — Может, все-таки объяснишь, что происходит?  — сухо спросила я.  — Кто такие витра? Почему мы убегаем?
        Я устала от догадок и предположений, мне хотелось простых и ясных ответов.
        — Прости, не сейчас. Это займет слишком много времени. На эти вопросы лучше всего ответит твоя мать.
        — Моя мать?
        При чем тут она? Но через мгновение до меня дошло, что Финн имеет в виду вовсе не Ким.
        — Так мы едем к ней? А где она живет?
        — Во Фьоренинге[8 - От шведского forening — сообщество, союз, ассоциация.]. Там же, где и я. И где будешь жить ты.
        Он улыбнулся, и мне стало легче. Самую чуточку.
        — Правда, ехать туда семь часов.
        — Где это?
        — В Миннесоте, на берегу Миссисипи, в очень тихом уединенном местечке.
        — А что вообще такое этот Фьоренинг?
        — Городок. Его часто называют общиной, но лишь в том смысле, что это скорее закрытое уединенное поселение.
        — Значит, люди там тоже живут?
        У меня появилась робкая надежда перетащить вслед за собой Мэтта.
        — Не в том смысле, который ты подразумеваешь.  — Он помедлил, прежде чем продолжить, и покосился на меня: — Только трилле, искатели и мансклиги[9 - От шведского mansklig — человек.]. Всего около пяти тысяч жителей. У нас там есть заправки, продуктовый магазин и школа. Очень маленький тихий городок.
        — С ума сойти,  — пробормотала я.  — Это что получается, посреди Миннесоты существует целый город троллей? И никто не в курсе?
        — Мы живем очень тихо.
        — Тебя послушать — так вы что-то вроде мафии,  — сказала я мрачно, и Финн криво усмехнулся.  — Вы там что, людей на корм рыбам пускаете?
        — Убеждение — очень сильный дар,  — сказал он серьезно.
        — А ты убеждением владеешь?  — осторожно спросила я.
        Почему-то эта тема Финну явно не нравилась. Как я и ожидала, он отрицательно покачал головой.
        — Почему?
        — Я искатель. У нас другие способности.
        Он глянул на меня и продолжил, убедившись, что я просто так от него не отстану:
        — Способности, необходимые тем, кто ищет. А дар убеждения в нашем деле не слишком полезен.
        — А какой полезен?
        Финн устало вздохнул:
        — Это непросто объяснить. Это ведь даже не совсем способности, во всяком случае, не столь необычные, как дар убеждения. Скорее обостренные интуиция и чувства. Как у гончей, которая берет след, только в нашем случае речь идет, конечно, не об обонянии. Я просто знаю, где искать.
        Он покосился на меня. Я молчала, ничего не понимая.
        — Например, когда ты поехала к той женщине в больницу…
        К женщине, которую я всю жизнь считала матерью.
        — Я знал, что ты в пути. И знал, что ты встревожена.
        — Ты знаешь, когда я расстроена? Даже на большом расстоянии?  — удивилась я.
        — Да, пока я ищу тебя,  — кивнул Финн.
        — А говорил, что не телепат,  — пробормотала я.
        — Я не умею читать мысли. Это правда.  — Чуть помедлив, он несколько раздраженно добавил: — А твои мысли, боюсь, и телепатам недоступны. Что у тебя на уме, сказать невозможно. Я даже твои чувства не до конца распознаю. Различаю лишь твое беспокойство или страх. У меня есть миссия. Я обязан заботиться о твоей безопасности и вернуть тебя домой. Так что я должен знать, когда тебе грозит опасность, чтобы помочь.
        — А как ты вообще вычислил меня? Я же постоянно переезжала.
        — Матери часто хранят что-то, принадлежавшее их детям. Обычно это прядь волос. Так я получаю изначальный импульс, необходимый для поиска. Кроме того, родители, как правило, знают, где примерно искать ребенка, а по мере приближения к цели я начинаю ощущать его присутствие. Вот и все.
        Мне вдруг стало тепло и уютно. Мать хранила мои вещи. Ким никогда меня не любила, но, выходит, на свете есть женщина, которая все эти годы не забывала меня. И бережно хранила прядь моих младенческих волос.  — Так ты поэтому постоянно на меня таращился? Изучал?
        — Да.
        Что-то в тоне его меня смутило. И ведь вроде не врет, однако явно недоговаривает. Но вопросов, теснившихся в голове, было предостаточно, так что я решила пока не отвлекаться.
        — И многих ты уже нашел?
        — Ты одиннадцатая.
        Он явно ожидал какой-то реакции, так что я постаралась сохранить каменное лицо. Но на самом деле его ответ немало меня удивил. На поиск наверняка уходит куча времени. Только меня он преследовал почти месяц, даже в школу мою поступил. Он слишком молод, чтобы проделать такое одиннадцать раз. Да и как-то не по себе было от мысли, сколько же в этом мире подкидышей.
        — И давно ты этим занимаешься?
        — С пятнадцати лет.
        Вот тут я не смогла сдержать изумления:
        — С пятнадцати лет?! Хочешь сказать, твои родители вот так запросто отпустили тебя одного? В пятнадцать лет? А те, кого ты находил, тот человек, он сразу тебе верил и послушно следовал за тобой неведомо куда?
        — Я в своем деле профессионал,  — холодно ответил Финн.
        — И все же как-то… слабо верится. И что, ни одному подкидышу не показалось странным, что какой-то незнакомый парень хочет умыкнуть его?
        — Да,  — просто ответил он.
        — И так всегда? У всех искателей?  — не отставала я.
        — Нет, не всегда. Как правило, но не всегда.
        — А у тебя, значит, всегда?  — недоверчиво уточнила я.
        — Да, у меня всегда. В это так сложно поверить?
        — Если честно, во все твои россказни сложно поверить.
        Я помолчала, размышляя.
        — Постой. Тебе было пятнадцать, когда ты стал искателем? Так сам ты, получается, никогда не был подкидышем? Почему?
        — Искатели подкидышами не бывают,  — сдержанно ответил Финн.  — Думаю, мать тебе лучше все разъяснит.
        — И все-таки. Почему искатели не бывают подкидышами?  — не сдавалась я.
        — Нас с детства обучают мастерству искателей. Юность — это наше преимущество. С подростком проще сблизиться такому же подростку, а не сорокалетнему человеку.
        — Главное — завоевать доверие, да?
        — Именно.
        — Значит, на балу ты вел себя как последний придурок, чтобы завоевать мое доверие?  — не удержалась я.
        По его лицу скользнула тень обиды, но тут же оно снова стало бесстрастным.
        — Нет, наоборот, тогда мне потребовалось отдалиться от тебя. Зря я пригласил тебя на танец. Я зашел слишком далеко и пытался исправить ошибку. Мне от тебя требовалось доверие, но не более.
        Вот оно что… Получается, все, что я себе нафантазировала…. все это лишь для сближения со мной. Он втерся ко мне в доверие, сблизился, а когда понял, что я вот-вот влюблюсь, поспешил оттолкнуть меня. Ну и манипулятор! А я-то уши развесила… Я стиснула зубы и отвернулась к окну.
        — Прости, если обидел тебя,  — сказал Финн.
        — Ерунда. Ты же просто выполнял свою работу.
        — Я понимаю, что ты сейчас язвишь, но так и было.  — И через паузу: — И сейчас так и есть.
        — И ты отлично справляешься, молодец!
        Скрестив руки на груди, я смотрела на проносящиеся мимо пейзажи. Продолжать разговор больше не хотелось. У меня еще миллион вопросов, но уж лучше я подожду и задам их кому-нибудь другому. Кому угодно, только не ему. Я полагала, что из-за волнения не скоро засну. Однако не заметила, как задремала. Когда я разлепила веки, солнце стояло уже высоко. От неудобной позы тело затекло. Я потянулась, покрутила головой, разминая шею.
        — Я уж думал, ты всю дорогу проспишь,  — сказал Финн.
        — Долго еще?  — Я зевнула и устроилась поудобнее.
        — Не очень.
        За окном мелькали живописные горы, поросшие лесом, скальные утесы. Я невольно залюбовалась пейзажем, несмотря на усталость и душевное состояние. Вскоре Финн сбросил скорость. Еще через несколько минут мы свернули на неприметную боковую дорогу и поехали вверх по крутому склону, петляя среди деревьев. Вдалеке мелькала река. Миссисипи.
        Дорога внезапно уперлась в массивные железные ворота. Мы остановились, ворота медленно разъехались, и появившийся охранник знаком разрешил проезжать. Взгляду открылся зеленый склон, по которому сбегали сказочные домики, уютно примостившиеся под сенью огромных деревьев. От красоты этой картины у меня перехватило дыхание. Домики были такие чудесные, нарядные, а некоторые так и вовсе роскошные.
        Машина принялась карабкаться по петляющей меж домов узкой дороге и остановилась у белоснежного особняка, увитого диким виноградом. Он стоял на краю обрыва, внизу вилась река, и стена, обращенная к ней, была полностью стеклянной. Крышу поддерживали изящные и казавшиеся невесомыми балки. Дом был словно из сказки. Он завис над обрывом, точно готовый вот-вот вспорхнуть.
        — Что это?  — Я наконец оторвала взгляд от дома и посмотрела на Финна.
        Он улыбнулся:
        — Вот мы и на месте. Добро пожаловать домой, Венди.
        Я выросла в богатой семье, в моем детстве мы жили в роскошном пригороде Нью-Йорка, но ничего подобного я никогда не видела. Дом был словно пропитан аристократизмом. И оттого моя заурядность показалась мне особенно очевидной. Не может быть, чтобы это был мой дом.
        Финн подвел меня к крыльцу. Я ждала, что дверь откроет чопорный дворецкий, но на пороге возник самый обычный мальчишка, примерно моих лет. Ну хорошо, не совсем обычный. А очень и очень симпатичный. С живописно растрепанными светлыми волосами. Что ж, вполне логично. Прекрасный дом должны населять не менее прекрасные обитатели. Уродству тут явно нет места.
        Мальчишка недоуменно разглядывал меня. Видимо, не каждый день у дверей появляется косматая девчонка в грязной пижаме и с подбитым глазом. Ну и ладно. Плевать. Но тут мальчишка перевел взгляд на Финна и расплылся в улыбке.
        — Ох… Ты, наверное, Венди?
        С явным усилием он открыл пошире массивную дверь, приглашая нас внутрь.
        Финн галантно пропустил меня вперед, так, наверное, первобытный мужчина пропускал свою даму в пещеру с саблезубым тигром. Сияющая улыбка парня меня жутко смущала, я-то выглядела вовсе не так презентабельно. А он словно из дорогущей частной школы явился.
        — Н-ну… да,  — выдавила я.
        — Ой, извини. Меня зовут Риз, очень приятно.  — И он посмотрел на Финна: — Мы не ждали вас так скоро.
        — Так получилось,  — уклончиво ответил Финн.
        Риз снова засиял улыбкой.
        — Я бы с радостью с вами еще потрепался, ребята, но я заскочил перехватить ланч. Пора обратно в школу. Если что, Элора в мастерской. Найдете ведь сами?
        Финн ухмыльнулся:
        — Я же искатель.
        — Отлично. Простите, что так вот срываюсь. Приятно познакомиться, Венди! Финн, пока!
        Риз еще раз ослепил меня улыбкой, подхватил сумку, валявшуюся на полу, и исчез, словно его и не было.
        Чуть оправившись от знакомства с этим сияющим метеором, я принялась рассматривать дом. Полы мраморные, с потолка свисает огромная хрустальная люстра. И чудесный вид за стеклянной стеной. Убегающие вниз верхушки деревьев, изгиб реки и бесконечное небо. У меня даже голова закружилась.
        — Пошли!  — позвал Финн.
        Он неторопливо двинулся через роскошный холл, не дожидаясь меня. Я поспешила следом.
        — Кто это был?  — спросила я шепотом, словно опасаясь, что меня услышат.
        — Риз.
        — Это я уже поняла, но… он мой брат?  — спросила я, втайне надеясь на отрицательный ответ. Риз мне понравился. Не хватало еще, чтоб мы оказались родственниками.
        — Нет,  — коротко ответил Финн.
        Из холла мы попали в угловую комнату, там уже две стены были полностью из стекла. Посредине третьей стены — большой камин, над ним — портрет приятного пожилого человека. Всю четвертую стену занимали шкафы с книгами. У камина — старинная, обитая бархатом кушетка.
        В углу на высоком табурете, спиной к нам, сидела женщина в темном свободном платье. Распущенные волосы струились по плечам. Перед ней на мольберте стоял большой холст. Я вгляделась. Это… пожар? Какие-то осколки, темный дым…
        Какое-то время женщина продолжала работать, не замечая нас. Мы стояли у двери, не издавая ни звука. Я взглянула на Финна, он покачал головой, мол, не стоит ее беспокоить. Он выпрямился, руки сцепил за спиной и стоял неподвижно, как гвардеец в карауле.
        Наконец Финн выбрал момент и негромко позвал:
        — Элора!
        Я могла бы поклясться, что он ее боится. Ого. Финн не из пугливых, в чем я уже не раз убедилась. Да и эти мерзкие витра его явно опасались.
        Элора обернулась, и у меня дух захватило от ее величественной красоты. Она была гораздо старше, чем я ожидала, далеко за пятьдесят. Но она прямо-таки излучала элегантность и изящество. Большие темные глаза завораживали. В молодости она наверняка была еще прекраснее.
        — Финн?!
        В ее низком звучном голосе мне почудилась тревога.
        Быстрым, но грациозным движением она поднялась, и Финн поклонился. Тут я растерялась еще больше. Я неуклюже попыталась повторить его поклон, но женщина легко рассмеялась. Разглядывая меня, будто музейный артефакт, спросила:
        — Это она?
        — Она.
        В голосе Финна я уловила горделивую нотку. Ясно, что это было особое задание.
        Элора медленно направилась к нам. Длинный подол платья струился по полу, и она словно не шла, а плыла. Передо мной Элора остановилась и, склонив голову, внимательно оглядела с ног до головы. Мой пижамный наряд она явно не одобрила, как и разорванные на коленках штаны, и пятна. Когда же ее взгляд переместился на мое лицо, она осуждающе поджала губы:
        — Что приключилось?
        Бровь удивленно приподнята, но на лице нет и тени беспокойства.
        — Витра.
        Финн буквально выплюнул это слово.
        — Да? Кто именно?
        — Йен и Кира,  — ответил Финн.
        — Ясно.
        С минуту Элора смотрела куда-то мимо меня. Потом вздохнула и перевела взгляд на Финна:
        — Ты уверен, что кроме Йена с Кирой там никого не было?
        — Поблизости я никого не заметил. И они наверняка позвали бы на помощь. Они были настроены весьма решительно. Йен пустил в ход силу.
        Элора вновь посмотрела на меня:
        — Я вижу. Но и в таком виде ты очень мила.
        Она ободряюще улыбнулась, и я почувствовала, как заливаюсь краской.
        — Тебя зовут Венди, не так ли?
        — Да.
        — Слишком простенькое имя для столь необычной персоны.  — Она взглянула на Финна: — Хорошая работа. Молодец. А теперь оставь нас, нам надо поговорить. Далеко не уходи. Ты мне понадобишься.
        Финн еще раз поклонился и, пятясь, выскользнул из комнаты. Из-за подобных церемоний мне стало не по себе. Как прикажете вести себя с этой дамой?
        — Я Элора. Так ты и будешь меня звать. Понимаю, тебе все здесь непривычно. Я помню тот день, когда сама впервые оказалась здесь.  — Она улыбнулась, покачала головой.  — Никак не могла взять в толк, где я и что я.
        Я молча кивнула.
        — Присаживайся. Беседа нам предстоит долгая.  — Спасибо.
        Я нерешительно пристроилась на краешке софы. Элора прилегла на кушетку. Мягкие складки платья заструились, обтекая ее совершенное тело. Она подперла голову ладонью и разглядывала меня с неприкрытым интересом. В глубине ее прекрасных темных глаз мелькали непонятные искры, словно там кипела укрощенная стихия.
        — Не знаю, сообщил ли тебе Финн, но я твоя мать,  — сказала Элора.



        ВОСЕМЬ
        СЕМЬЯ

        Нет. Этого не может быть. Они ошибаются. Это какое-то недоразумение. Не могу я быть дочерью столь фантастически утонченной красавицы. Я неуклюжая, резкая, одеваюсь как попало, волосы вечно торчат во все стороны… А ее волосы точно шелк, ничего общего с той мочалкой, что у меня на голове.
        — Похоже, не сообщил,  — продолжала Элора.  — И, судя по твоему озадаченному виду, ты мне не веришь. Однако тут нет никакой ошибки. Я сама выбрала для тебя семейство Эверли и сама доставила тебя к ним. Финн — наш лучший искатель. Так что ты — моя дочь.
        — Простите. Я не хотела сомневаться. Просто…
        — Понимаю. В тебе пока слишком много от человеческого мира. Не переживай, мы это скоро исправим. Полагаю, Финн рассказывал тебе о трилле?
        — Немного.
        — Уверена, у тебя накопилось немало вопросов. Позволь мне все объяснить. А после моего рассказа ты сможешь спросить о чем угодно.
        Ага, так я и посмею приставать с вопросами к такой неприступной даме.
        — Для непосвященных трилле — это тролли. Но термин этот давным-давно устарел. Кроме того, он звучит оскорбительно. Надеюсь, ты понимаешь, что он совершенно нам не подходит.  — Элора обвела рукой элегантную комнату, и я торопливо кивнула.  — Биологически мы с людьми близкие родственники, но в отличие от них мы живем в гармонии с собой. Мы во многом превосходим людей, мы умнее, красивее, и у нас есть дар, у каждого свой. И наш образ жизни отличается от людского. Во-первых, трилле ведут уединенную жизнь, мы черпаем силы от матери нашей, земли. А свою жизнь мы посвящаем совершенствованию своего дара, который помогает нам улучшить нашу жизнь и защитить нашу общину. Этот город, Фьоренинг, призван сохранять древние традиции народа трилле. В этих традициях и заключается второе наше отличие от людей. Но если приглядеться, то отличие это не столь уж и велико.
        Элора задумчиво смотрела в огромное окно.
        — Люди отдают детей на воспитание в частные школы и пансионы, но там детей готовят к рабской жизни. У нас же цель иная. Мы стремимся к жизни, полной свободы. Поэтому у нас есть подкидыши. Традиция подкидышей насчитывает сотни, возможно, даже тысячи лет.  — Элора перевела на меня внимательный взгляд.  — Некогда трилле были обитателями лесов. Но наши поселения были менее… комфортабельными, нежели сейчас. Наши дети страдали от голода и болезней. Никакой системы образования. И однажды трилле решили позаимствовать у людей их преимущества. И некоторые из нас стали отдавать своих младенцев на воспитание людям, подменяя их детей. А повзрослев, наши дети возвращались домой.  — Элора немного помолчала.  — Но время течет, и все меняется. Изменилась и эта традиция. Как оказалось, подкидыши выгодно отличались от детей, которых мы растили в общине. Крепкое здоровье и отличное образование. В результате мы стали отдавать людям всех своих детей. Так мы получили доступ ко всем преимуществам человеческой жизни, но столь высокий уровень надо было как-то поддерживать. А потому мы оставляем детей в самых благородных и
состоятельных человеческих семьях. Подкидыши получают самое лучшее детство, а затем возвращаются к нам, да еще с наследством. Это наследство и является нашей основной статьей доходов. Разумеется, это ни в коей мере не самоцель, но благодаря этому мы в состоянии поддерживать наш уровень жизни. Деньги, полученные от твоей приемной семьи, обеспечат тебе достойное будущее.
        — Постойте. Извините, что перебиваю, но…  — я облизала пересохшие губы,  — хочу кое-что для себя прояснить.
        — Пожалуйста, спрашивай,  — с учтивой улыбкой сказала Элора, но голос был ледяной.
        Я заговорила медленно, тщательно подбирая слова:
        — Вы подкинули меня незнакомым людям, чтобы они дали мне хорошее образование и достойное детство, а затем я получила их наследство и поделилась с вами. Правильно?
        — Да.  — Брови Элоры надменно взметнулись вверх, выражение лица давало понять, что мой сарказм неуместен.
        В любой другой ситуации я бы не стерпела, но эта женщина пугала меня. Она буквально излучала властность, казалось, она лишь одним усилием мысли может разорвать меня пополам. А почему бы и нет? Наверняка у нее какой-то особый дар. Поэтому я промолчала, ограничившись тем, что про себя подвела кое-какие итоги. Эта прекрасная и ужасная дамочка, точно кукушка, подкинула меня другой женщине, которая в результате сошла с ума и чуть меня не убила. А все потому, что Элора не готова была снизойти до того, чтобы возиться с собственной дочерью. А я-то размечталась о настоящей матери и семье.
        — Могу я продолжать?  — вопросила Элора.
        Я кивнула.
        Она помолчала, потом раздраженно вздохнула:
        — Уже забыла, о чем хотела сказать. Ладно, если у тебя есть еще вопросы, я слушаю.
        — А кто такие витра?  — Я сменила тему, чтобы немного успокоиться.  — Зачем им понадобилась именно я?
        — Фьоренинг населяют трилле. Если хочешь, тролли. Когда-то троллей на земле было великое множество, но со временем нас становилось все меньше и меньше. Сейчас на всей планете нас меньше миллиона. Наша община — одно из крупнейших племен троллей, но мы далеко не единственные. И витра — наши соперники. Они стремятся ослабить нас, либо переманивая трилле на свою сторону, либо попросту истребляя.
        — То есть витра хотят переманить меня к себе? Но зачем?
        — Затем, что я королева.
        Она сделала паузу, позволяя мне переварить услышанное.
        — А ты принцесса. Ты мое единственное дитя и моя единственная наследница. Финн этого тебе не сообщил?
        Я потрясенно молчала.
        — Ты принцесса.  — Элора снисходительно улыбнулась.  — И когда-нибудь станешь королевой трилле. А это большая ответственность.
        — Но ведь мне наверняка можно найти замену. Почему обязательно я должна стать королевой?  — забормотала я.
        — О, не так все просто. Не все мы равны от рождения. Наш род наделен более мощными способностями, чем другие трилле. Ты уже представляешь, что такое дар убеждения, но ты способна на гораздо большее. Витра же, напротив, редко обладают хоть каким-нибудь даром. И, если бы они заполучили тебя, их сила возросла бы многократно.
        — А я, значит, одаренная?  — язвительно спросила я.
        — Да, но дар твой пока толком себя не проявил. Поэтому ты должна жить здесь. Тебе нужно познать и принять наш образ жизни, чтобы в дальнейшем занять место, принадлежащее тебе по праву.
        — Ясно.
        Наступило молчание. Под взглядом Элоры я разглаживала грязные пижамные штаны. Весь этот феерический бред, в который я погрузилась несколько дней назад, похоже, достиг кульминации. Мне в обычном-то обществе еле-еле удавалось вести себя прилично, а тут вдруг — принцесса.
        — Финн останется здесь и будет за тобой присматривать. Раз уж витра за тобой охотятся, тебе нужна защита. Вероятно, у тебя еще немало вопросов. И будут появляться новые. Со временем ты получишь все необходимые ответы. А пока приведи себя в порядок.  — И она величественно взмахнула рукой, отсылая меня прочь.
        — Погодите,  — неуверенно пробормотала я,  — а где… Ну… Где мой отец?
        — Ах, это…  — Элора перевела взгляд на пейзаж за окном.  — Умер. Мне жаль. Это произошло вскоре после твоего рождения.
        Финн обещал мне другую жизнь в другом мире, где я не буду чувствовать себя чужой. Что ж, мир действительно другой, зато жизнь вполне себе прежняя. Прямо дежа-вю: такая же равнодушная холодная мать и такой же покойный отец.
        — Между прочим, никаких денег у меня нет.
        — Разумеется, нет.  — Элора осталась спокойна.  — Доступ к трастовому фонду ты получишь, когда тебе исполнится двадцать один год. Но дар убеждения поможет получить его раньше. Финн считает, у тебя уже неплохо получается.
        — Вы ошибаетесь. Насколько мне известно, у меня нет трастового фонда.
        Как же мне хотелось уколоть эту высокомерную особу, воткнуть иголку в ее самое уязвимое место. Решила, стало быть, избавиться от ребенка, а заодно и наследство получить? Что ж, не удалось.
        — Я выбрала Эверли исключительно за их солидное финансовое состояние,  — сообщила Элора спокойно.
        — Да, это я уже поняла. Жаль, что не приняли в расчет их психическое состояние. Отец покончил с собой, когда мне было пять лет. Никакой страховки, естественно, мы не получили. Мать ни дня в жизни не работала. Последние одиннадцать лет она живет в психиатрической клинике, на оплату которой ушла большая часть сбережений. Мы постоянно переезжали, бесконечные расходы на новое жилье и новую школу. Мы, конечно, не бедняки, но я сомневаюсь, что мы богаты.
        — Что за «мы»? Они не твоя семья!  — Элора даже приподнялась на кушетке.  — О чем ты толкуешь? Эверли были одним из самых богатых семейств. Ты просто не могла истратить все их деньги.
        — Я не знаю, сколько у нас… то есть у них денег, но мы… они никогда не купались в роскоши. Вы попросту ошиблись. И вы, может, не расслышали!  — Я почти кричала.  — У меня было жуткое детство! Мать пыталась меня убить!
        Элору, однако, больше потрясло отсутствие у семейства Эверли несметных богатств, чем покушение на мою жизнь. Я ждала ее реакции.
        — Так она оказалась одной из этих?  — наконец спросила она.
        — Что значит «одна из этих»?  — процедила я.
        — Видишь ли, иногда приемная мать знает правду. И порой пытается у бить ребенка. И некоторым это удается.
        — Так вы понимали, что меня могут убить?  — Я вскочила.  — Понимали, что меня могут убить, и все равно меня бросили? Вам всегда было плевать на меня, да?!
        — Давай обойдемся без сцен.  — На лице Элоры проступило раздражение.  — Риск минимален, такое случается крайне редко. К тому же ты жива. Никто не пострадал.
        — Никто не пострадал?!  — Я задрала пижамную куртку, обнажив шрам на животе.  — Мне было шесть лет. Мне наложили шестьдесят швов. И это, по-вашему, «никто не пострадал»?
        — Что за отвратительные манеры! Принцессе не пристало так себя вести.
        Элора величественно поднялась с кушетки, явно желая, чтобы я удалилась. Лицо ее не выражало ничего, кроме крайней степени досады. Ни проблеска сочувствия, ни намека на материнское тепло. Я опустила куртку. Элора проплыла к окну и замерла, устремив взгляд на идиллически-прекрасный пейзаж за стеклом. Она молчала, я тоже. Тишину нарушило появление Финна.
        — Что угодно вашему величеству?  — поклонился он.
        — Венди утомилась. Проводи ее в ее комнату,  — не оборачиваясь, распорядилась Элора.  — Проследи, чтобы у нее было все необходимое. Ей нужно привести себя в порядок.
        — Разумеется.  — Финн посмотрел на меня.
        Его теплый взгляд подействовал успокаивающе. И хотя теперь я знала, что он лишь выполняет свою работу, все равно приятно было сознавать, что рядом есть хоть кто-то, кто обо мне заботится.
        Финн направился к двери, и я заторопилась за ним.
        От услышанного голова шла кругом. Совершенно непонятно, как я вписываюсь во все происходящее. В одном Элора права. Мне действительно нужно привести себя в порядок. Да и утро вечера мудренее. Может, выспавшись, я почувствую себя лучше. И в голове прояснится. Хотя надежды и немного.
        Я проследовала за Финном вверх по винтовой лестнице, а затем по богато декорированному коридору. Мой искатель направился к массивной деревянной двери, за которой, как я подозревала, и находилась моя комната. Ничего себе «комната»! В просторной зале с высокими сводчатыми потолками одна из стен, как здесь было заведено, была полностью стеклянная, отчего помещение казалось еще больше.
        Если не считать огромной кровати с пологом, обстановка довольно современная. Компьютерный стол с ноутбуком, гигантский плоский телевизор, игровая консоль и еще куча всякой техники с обязательными гаджетами от «Эппл». Финн распахнул дверь гардеробной, которая была буквально набита одеждой, потом открыл другую дверь и щелкнул выключателем. Это была моя личная ванная, размерами больше напоминающая спа-салон.
        — Как ловко ты все здесь находишь. Профессиональные навыки?
        Мой искатель отлично ориентировался в доме.
        — Я здесь иногда живу,  — невозмутимо ответил Финн.
        — Почему?
        Меня кольнула ревность, а в следующий миг затошнило от мысли, что его с Элорой связывают чересчур близкие отношения. По-моему, он преклоняется перед ней чуть больше, чем следует.
        — В качестве охранника. Твоя мать — могущественная женщина, но и она не всесильна. А как искатель я могу установить с ней связь. И тогда я чувствую приближение опасности.
        — И часто возникает такая необходимость?
        Мне, конечно, дела нет до так называемой мамочки, да пусть ее хоть растерзает целая шайка разбойников, но все же лучше знать, как часто на этот замок совершают набеги.
        Но Финн как будто не услышал вопроса.
        — Я помогу тебе освоиться. Наша система не идеальна, но ты привыкнешь. Комната Риза дальше по коридору. Моя комната, как и покои Элоры, находится в другом крыле.
        Все-таки хорошо, что он тоже здесь живет. Наедине с этой женщиной я быстро свихнусь. Она могущественна, красива, умна, но в ней нет тепла, о котором я так мечтала. Материнского тепла. До этого дня я не сознавала, сколь отчаянно нуждаюсь в любви и заботе. Многие годы я отталкивала от себя тетушку Мэгги и даже Мэтта, но лишь потому, что боялась стать уязвимой.
        — Так это ты здесь все обустроил?  — Я крутила головой, разглядывая комнату, напичканную электроникой.
        — Нет, этим занимался Риз. А за твой гардероб отвечает Вилла. Вы с ней еще познакомитесь.
        — Риз точно мне не брат?
        Я на всякий случай решила внести окончательную ясность. Наша встреча была слишком скоротечной, но он показался мне единственным нормальным существом здесь. Жизнерадостный и радушный, совсем не похожий на Элору.
        — Нет. Он мансклиг,  — ответил Финн. Понимай как хочешь.
        — Что это значит?  — нахмурилась я.
        — Это значит, что он тебе не брат,  — доходчиво объяснил Финн и шагнул к двери.  — Тебе еще что-нибудь нужно?
        Ему что, тоже не терпится от меня избавиться? Увы, у меня не нашлось причины задерживать его. Я покачала головой и села на кровать. Но Финн почему-то не уходил, медлил у двери.
        — Ты как, справишься?  — спросил он.
        — Не знаю. Не этого я ожидала.
        Реальность была намного величественнее и намного тяжелее, чем рисовалось мне по дороге сюда.
        — У меня просто… такое чувство, будто я попала в «Дневники принцессы»[10 - «Дневники принцессы» — американский фильм, снятый по одноименному роману Мэг Кэбот.], только Джули Эндрюс[11 - Джули Эндрюс — английская актриса. В фильме «Дневники принцессы» исполняла роль королевы.] оказалась мошенницей.
        — Да.  — Финн подошел ко мне, сел рядом.  — Не все сразу принимают этот мир.
        — Они аферисты, Финн.  — Я сглотнула.  — Обычные аферисты. Я лишь наживка, чтобы выдоить денег из богачей. Только на этот раз она промахнулась. Моя семья вовсе не богата.
        — Уверяю тебя, мир не делится на черное и белое. В том числе и этот. Ты значишь для нее гораздо больше. Гораздо. Элора — женщина непростая. Ей нелегко дается проявление эмоций. Но она добрая. Независимо от того, есть у тебя деньги или нет, здесь ты обретешь дом.
        — Ты знаешь, сколько у нас денег?  — спросила я.
        — Да,  — ответил Финн, чуть поколебавшись.  — Элора просила проверить твое финансовое состояние.
        — Сколько?
        — Тебя интересуют размеры твоего фонда плюс будущее наследство или общее состояние твоего опекуна и брата?  — Лицо Финна было бесстрастно.  — Стоимость имущества? Ликвидные активы? Включая недвижимость, например дом в Хэмптоне? Общая сумма в долларах?
        — Да все равно! Просто… Элора уверена, что мы невероятно богаты, вот меня и разобрало любопытство.
        — Вы богаты, очень богаты. Даже богаче, чем Элора предполагала.
        Я кивнула. Значит, моя новоявленная мамочка все-таки не просчиталась.
        — Ваш скромный образ жизни совсем не соответствовал вашему финансовому состоянию.
        — Видимо, Мэгги решила, что так будет лучше для нас с Мэттом, не хотела нас избаловать. Да меня деньги никогда особенно и не волновали.  — Я в упор посмотрела на Финна: — Между прочим, они все отдадут мне, по первой же просьбе. Но я не возьму их денег. Ни для себя, и уж тем более ни для Элоры. Так и передай ей.
        Я думала, Финн примется возражать, но его реакция меня удивила. По лицу скользнула тень улыбки, а следом промелькнуло какое-то странное выражение, словно… словно он мной гордится. Я-то думала, что он будет защищать Эролу, защищать чертовы традиции трилле. Но похоже, он на моей стороне.
        — Передам,  — пообещал он.  — А сейчас тебе надо в душ. Станет гораздо легче, поверь. Постарайся отдохнуть.
        Когда Финн ушел, я отправилась в ванную, набрала воды и села на бортик огромной чаши. Я вспоминала Мэтта и Мэгги. Еще и дня не прошло, а я уже тосковала по ним. Они любят меня такой, какая я есть. А я должна обворовать их. Конечно, они сами с готовностью отдадут мне все, что я попрошу, и от этой мысли тоска сделалась еще острее.



        ДЕВЯТЬ
        ТОСКА

        Завернувшись в мягкий махровый халат, я вышла из ванной и с удивлением обнаружила в комнате Риза. Устроившись с ногами на кровати, он возился с айподом, прилагавшимся к комнате. Я кашлянула.
        — О, привет!  — Риз отбросил плеер и соскочил с кровати.  — На лице его сияла знакомая жизнерадостная улыбка, глаза весело блестели.  — Извини, что ворвался. Просто заскочил узнать, как ты устроилась.
        — Не знаю.  — Я взъерошила мокрые кудряшки.  — Пока рано говорить.
        — А как тебе комната?  — Риз взмахнул рукой, обводя комнату.  — Моя работа! Старался как для себя. Я, конечно, советовался с Рианнон, она ведь девчонка. Но все равно сложно угодить человеку, с которым никогда не встречался.
        — Все замечательно, спасибо. Ты молодец.  — Я зевнула.
        — Ох, прости! Ты, должно быть, устала. Не стоило мне… Ладно. Отдыхай!  — Риз повернулся к двери.
        — Погоди. Так ты был в школе? То есть ты искатель?
        — Нет…  — В глазах его мелькнула растерянность.  — Я манкс.  — Заметив мою озадаченность, он поправился: — Так здесь часто называют мансклигов.
        — Но кто такие эти мансклиги?  — вопросила я, не скрывая раздражения.
        — Все узнаешь, тебе все расскажут,  — быстро ответил Риз.  — Ты сейчас отдыхай, а потом выползай из своей берлоги. Я буду или у себя в комнате, или внизу, стряпать на кухне.
        — Ты здесь счастлив?  — выпалила я.
        Наши глаза встретились. Всего на миг, но этого хватило, чтобы заметить нечто странное в его взгляде. Он быстро опустил глаза.
        — С чего бы мне быть несчастным?  — спросил Риз с иронией. Он провел рукой по шелковым простыням.  — У меня есть все, о чем только можно мечтать. Видеоигры, машины, игрушки, одежда, даже слуги…
        Он замолчал. Спустя мгновение улыбка вновь озарила его лицо:
        — А теперь еще я буду жить с принцессой. Круто!
        — Да уж, принцесса,  — покачала я головой.  — Ерунда какая-то… Я здесь ничего не понимаю, ну какая из меня принцесса?
        — А по мне, так самая настоящая принцесса.
        Я почувствовала, что краснею, и быстро спросила:
        — Ну а ты? Ты тоже принц?
        — Это вряд ли,  — расхохотался Риз.
        Он смущенно пригладил светлые волосы.
        — Ладно, не буду тебе мешать. У повара сегодня выходной, так что ужин на мне.
        Риз исчез за дверью, я послушала, как он удаляется, безмятежно насвистывая, и прошлась по комнате. Что же мне со всем этим делать? Господи, я — принцесса. Как такое возможно? А моя мать — королева и воровка. А в соседней комнате обитает мансклиг, что бы ни значило это слово. И мне предстоит жить в роскоши, среди странных существ. Ради которых я должна обокрасть единственных людей, которые меня любят. И на Финна можно не рассчитывать, он ясно дал понять, что я для него прежде всего — обязанность.
        Я вздохнула и направилась к гардеробной. Вопросы вопросами, но надо во что-то одеться. Я принялась перебирать плечики с одеждой. Сплошь роскошные шмотки. Конечно, я тоже не в отрепье щеголяла прежде, но такой дорогой одежды у меня никогда не было. Сплошь дизайнерские вещи. С немалым трудом я отыскала юбку и топ попроще.
        Я умирала с голоду, поэтому, одевшись, вышла из комнаты и, немного поплутав по коридорам, нашла лестницу. Понадеявшись, что она выведет меня к кухне, я начала спускаться. Каменные плитки приятно холодили босые ноги. Я вдруг поняла, что не видела в доме ни одного ковра. Вообще-то я никогда не любила ковры, не любила прикосновение мягкого ворса, как не любила и обувь, и при малейшей возможности разгуливала босой. Я сообразила, что в моей огромной гардеробной с ее изобилием нарядов не было ни единой пары обуви. Наверное, это одна из особенностей всех трилле. Мысль эта немного успокоила. Хоть что-то общее у меня есть со здешними обитателями.
        Лестница привела меня в знакомый холл. Я прошла в распахнутые двустворчатые двери и оказалась в огромной гостиной с камином. Все здесь было выдержано в темных, землистых тонах. Резная деревянная мебель ручной работы, темно-песочного цвета стены, золотисто-коричневый паркет. Лишь обивка кресел была белой, кресла стояли лицом к стеклянной стене, словно приглашая полюбоваться прекрасным видом.
        — Неплохой домик, да?  — раздался голос.
        Я резко обернулась. В дверях с широкой улыбкой стоял Риз.
        — Да. У Элоры явно есть вкус.
        — Разумеется,  — рассмеялся Риз.  — Есть хочешь? Этот изверг тебя небось всю дорогу голодом морил. Пошли на кухню.
        Мы вышли из гостиной.
        — Хотя не уверен, что тебе понравится моя стряпня. Ты наверняка любишь всякую полезную ерунду, как все трилле?
        — Не знаю.
        Никогда не считала себя фанаткой здорового образа жизни, но предпочитала овощи и фрукты.
        Если бы меня хоть чуточку интересовала кулинария, я бы наверняка умерла от зависти: две огромные, сияющие сталью плиты, два гигантских холодильника, разделочный стол размером с кровать и бесчисленные шкафы всех калибров. Риз подошел к холодильнику и выудил из него банку колы и бутылку воды.
        — Ты будешь воду, угадал? Повар из меня так себе, но сегодня выбора у тебя нет. Как, впрочем, и в другие дни.
        — А я думала, что у повара просто выходной.
        Неужели в таком доме нет прислуги?
        — Повар бывает у нас только по субботам и воскресеньям. И только потому, что у нас в эти дни гости. Не знаю, чем Элора питается в будни, но я сам себе готовлю.
        Риз глотнул газировки, поставил банку на стол и открыл второй холодильник.
        Я огляделась. Удивительно, но обстановка напомнила мне кухню в нашем хэмптонском доме. Ту самую, где Ким чуть не убила меня. Если бы ее не упекли в психушку, я наверняка жила бы в подобной роскоши. Уверена, что именно в таком доме выросла сама Ким.
        И Мэгги тоже могла бы жить так же. В роскошном особняке, перепоручив нас с Мэттом нянькам и гувернанткам. Ездила бы на дорогущих авто, а я бы училась в дорогущей частной школе, из которой тем, у кого денег куры не клюют, просто невозможно вылететь. Но Мэгги ездила на старом пикапе и никогда не пыталась заткнуть деньгами рот школьной администрации. Считала, что раз я виновата, то должна быть наказана. И воспитывала меня сама. Вместе с Мэттом, конечно. Но никакой прислуги, никаких нянек. Тетя Мэгги делала то, на что оказались неспособны обе мои матери. И она любила меня.
        — Грибы шиитаке любишь?  — прервал мои мысли Риз.
        Он стоял передо мной с охапкой овощей в руках.
        — Люблю.
        — Вот и отлично.  — Риз свалил овощи в раковину.  — Тогда будет грибное рагу.
        Он принялся резать овощи. Я вызвалась помочь, но Риз отверг мои услуги. Работая, он увлеченно рассказывал о новом мотоцикле, который купил на прошлой неделе. Из вежливости я пыталась поддержать разговор, но о мотоциклах я знала только две вещи: они крутые и быстрые.
        — Что готовим?  — раздался голос Финна.
        Он стоял в дверях, и лицо его выражало скепсис, точно у ресторанного критика, заглянувшего на кухню. Волосы у него были влажные. Я уловила легкий свежий запах, аромат травы после дождя. Не глядя на меня, Финн проследовал к плите, на которой уже стоял вок с раскаленным маслом, в который Риз ссыпал овощи.
        — Грибное рагу!  — гордо объявил Риз.
        — Да ну?  — Финн заглянул через плечо Риза, цапнул из вока что-то, сунул в рот, скривился и вынес вердикт: — Съедобно.
        — Боже!  — Риз театрально схватился за сердце.  — Неужто я удостоился похвалы самого строгого кулинарного критика нашей страны?
        — Нет. Я лишь сказал, что съедобно. И кстати, из Элоры критик наверняка построже меня.
        — Это точно, но она, к счастью, не ест мою стряпню.  — Риз ловко встряхивал вок и помешивал овощи.
        — Ты тоже воздержись,  — Финн наконец-то посмотрел на меня,  — он меня как-то раз чуть не отравил.
        — Как можно отравиться апельсином?  — вскричал Риз.  — Нельзя!
        — Не знаю, не знаю…
        На лице Финна гуляла ехидная улыбка, но Риз, похоже, воспринял все всерьез.
        — Апельсин был в кожуре. Ты сам его почистил!
        Он так завелся, что совсем забыл приглядывать за овощами. Финн принюхался:
        — По-моему, что-то горит.
        — Черт!
        Риз выхватил у меня бутылку и выплеснул воду в вок. Я начала сомневаться, окажется ли блюдо съедобно.
        — Видишь? Он не только отравитель, но и поджигатель.
        Финн посмотрел на меня, и я нехотя улыбнулась.
        — Ты как?
        — Все прекрасно.
        — Хорошо.
        Мне показалось, будто он хотел еще что-то добавить, но Финн лишь кивнул и вышел из кухни.
        Стряпня Риза выглядела малосъедобной, но отказываться я не стала. Устроились мы прямо за разделочным столом. Риз сказал, что в столовой ест, только если нет другого выбора. Он разложил рагу по тарелкам, достал из холодильника какой-то соус, бутылку воды для меня, а для себя еще одну банку газировки.
        — Ну как?  — спросил он с набитым ртом.
        — Вкусно,  — соврала я.
        И в подтверждение сунула в рот кусочек неведомо чего и принялась жевать.
        — Отлично. А то для вас готовить — сплошная мука. А я не понимаю, как можно есть без приправ и соуса.
        — А я не понимаю, как можно есть с соусом.  — От сильного запаха специй меня слегка замутило.
        — Каждому свое,  — рассмеялся Риз.
        — Ты хорошо знаешь Финна?  — осторожно спросила я, накалывая на вилку гриб.
        Их подтрунивание друг над дружкой пробудило во мне любопытство. Финну определенно нравился Риз. В отличие от его стряпни, но тут я была солидарна с Финном. Ведь до этого я не замечала, чтобы Финну вообще кто-то нравился. В школе он общался с Патриком, но скорее всего лишь для того, чтобы сблизиться со мной. Мэтта он откровенно недолюбливал. Перед Элорой столь же явно преклонялся, но симпатизировал ли он ей?
        — Наверное,  — Риз пожал плечами,  — он часто у нас бывает.
        — Как часто?
        — Ну…  — Он отправил очередной ку сок в рот и задумался.  — Сложно сказать. Аисты на месте не сидят.
        — Аисты?
        — Ага, искатели.  — Риз смущенно улыбнулся.  — Знаешь, говорят, будто детей аисты приносят. Так вот, искатели приносят детей. Вот мы и зовем их аистами. За спиной, разумеется.
        — Ясно.
        Интересно, а как зовут таких, как я?
        — Так, значит, он на месте не сидит?
        — Ну да. Искатели постоянно при деле. А на Финна так вообще огромный спрос, он ведь лучший. И когда они приезжают в город, то живут в самых хороших домах. Им везде рады. Финн постоянно у нас бывает. А если не он, то кто-нибудь другой тут живет.
        — Ты хочешь сказать, Финн что-то вроде телохранителя?
        — Пожалуй,  — согласился Риз.
        — Но для чего здесь вообще телохранители?
        Я припомнила железные ворота и охранников на въезде во Фьоренинг. А на стене в холле — пульт сигнализации. Серьезные меры для столь маленькой общины, затерявшейся в горах. Может, это витра всему виной?  — Элора ведь королева,  — объяснил Риз, но голос его прозвучал как-то странно. Я вопросительно взглянула на него. Риз выдавил улыбку.  — Ну и каково быть принцессой?
        — Честно? Совсем не так круто, как я себе представляла,  — ответила я и расхохоталась.
        Когда мы покончили с едой, Риз свалил посуду в раковину, на том и завершив уборку.
        — Утром придет горничная,  — беспечно пояснил он и предложил устроить экскурсию по дому.
        Мы долго блуждали по особняку, битком набитому картинами и всевозможным антиквариатом. Одна комната была целиком отведена под портреты предыдущих королей и королев. Когда я спросила, где тут мой отец, Риз лишь покачал головой и сказал, что ничего об этом не знает.
        Спустя примерно час Риз объявил, что ему пора спать, поскольку завтра утром в школу, но я, если хочу, могу сколько угодно бродить по дому. Этим я и занялась. Переходя из комнаты в комнату, я чувствовала себя потерянной и одинокой. Ни единой живой души мне не попалось. Ни Финн, ни Элора не показывались. Наконец я отыскала свою комнату, опробовала несколько модных гаджетов, но они лишь вогнали меня еще в большее уныние. Я забралась в постель, но сон, несмотря на долгий день и усталость, не шел.
        Я скучала по дому. По уюту моей маленькой комнатки, по обычным вещам, по старым джинсам и растянутой фуфайке. Сидела бы сейчас в нашей гостиной среди полуразобранных коробок, смотрела кино, а в кресле сидел бы Мэтт, с головой уйдя в книгу. Сейчас он, должно быть, торчит в кухне у телефона или кружит на машине по окрестностям. Наверняка уже наведался к Патрику и запугал его до смерти. А тетя Мэгги разбирает вещи и плачет. И оба в моем исчезновении винят себя.
        Моя настоящая мать в эту минуту где-то рядом, в этом огромном доме, но ей до меня нет никакого дела. Она подбросила меня людям, о которых знала лишь одно: они богаты. Она знала, что меня могут убить. Иногда такое случается, так она сказала. А когда я вернулась после стольких лет разлуки, она даже не обняла меня. И вовсе не обрадовалась.
        Все в этом доме такое огромное… Гигантские комнаты, высоченные потолки… И чувствуешь себя затерянной, точно ты на необитаемом острове. Странно, а ведь в детстве я мечтала очутиться на необитаемом острове, где не будет никого, кроме меня. Пожалуйста, мое желание сбылось, отчего же я чувствую лишь тоску?
        Я не сомневалась, что все здесь что-то недоговаривают. На многие из своих вопросов я получила слишком туманные ответы. Но если они рассчитывают, что я стану здесь своей, а когда-нибудь и вовсе королевой, то почему не спешат посвятить меня во все подробности здешней жизни?



        ДЕСЯТЬ
        ПРЕДВИДЕНИЕ

        Спала я беспокойно. Утром побродила по дому, хотя и ненамеренно. Просто заблудилась по дороге на кухню. Зато теперь я знала, что дворец разделен на два огромных крыла, между которыми — просторный холл. Все официальные приемы проводились в южном крыле, где были расположены парадная зала, огромная столовая, кабинеты, тронный зал, а также королевские покои.
        Северное крыло казалось менее официальным. Здесь находились моя комната, гостевые спальни, гостиная, кухня и комната отдыха. Я бродила по северному крылу, осматривая все подряд. Гостевых спален можно было насчитать не меньше, чем номеров в «Холидей Инн»[12 - «Холидей Инн» (Holiday Inn)  — крупная международная гостиничная сеть.], причем все куда роскошнее. В конце концов я набрела на мастерскую Элоры, но ее там не обнаружила, что и к лучшему.
        Ровно напротив мастерской меня заинтересовала очередная дверь, но, когда я попыталась открыть ее, она оказалась запертой. Я удивилась, поскольку до этого момента не встретила в доме ни одного замка. Да еще в северном крыле. Если уж требовалось что-то скрывать, то логичнее было бы делать это в южном.
        Признаться, закрытые двери никогда не были для меня препятствием. Я не раз проникала в учительские, дабы свистнуть компрометирующие меня бумажки и предотвратить очередное исключение. Правда, меня все равно исключали.
        Я вытащила из волос шпильку и оглянулась. Вокруг ни души, как и вчера. Я решительно вставила шпильку в замок, несколько аккуратных движений — и ручка повернулась. Я толкнула дверь. Та медленно открылась, и я осторожно заглянула в комнату. Вдруг это королевская уборная или что-нибудь в этом роде. Никто не закричал, и я скользнула внутрь, притворив за собой дверь. В комнате царил кромешный мрак, чем она отличалась от прочих помещений в доме. Пошарив по стене, я отыскала выключатель. Вспыхнул свет. Это было что-то вроде огромной кладовой. Окон нет, стены в темно-коричневых тонах. Под потолком голая лампочка. И никакой мебели. Ни намека на роскошь, присущую дворцу. Вот только повсюду картины. Нет, они не висели на стенах, как положено, а лежали стопками или стояли, прислоненные одна к другой, по всем углам. Сначала я подумала, что это портреты, которым не хватило места в зале королей. Но среди картин не было ни одного официального портрета.
        Я развернула лицом к себе ближайшее полотно. Младенец, лежащий на голубом одеяльце. На следующей картине Элора в роскошном белом платье, молодая и еще более прекрасная. Но лицо такое печальное. Я перевела взгляд на младенца. Те же крупные мазки… Я развернула к себе еще одну картину. Написана в той же манере. Так все это написал один художник! Элора… Я вспомнила холст, который видела вчера на подрамнике. Осколки, черный дым… Так это ее работы? Работы, спрятанные под замок? Странно…
        Я принялась перебирать полотна, и внезапно у меня перехватило дыхание. Дрожащими руками я извлекла картину из стопки. Да, это я… Такая, как сейчас. В чудесном длинном платье белого цвета… Сбоку на платье что-то красное. Кровь. Белая ткань пропиталась кровью. Волосы растрепаны. Но что это за место? И почему… Я перевернула картину. Так, я лежу на животе… Это балкон? Похоже. Вокруг блестят какие-то осколки. Рука моя указывает куда-то в темноту, в бездну. А лицо… Оно искажено ужасом.
        Я похолодела. Что это за девушка? Это не я. Ведь я здесь провела один-единственный день. Элора не смогла бы написать такую картину за вчерашний вечер. Да и краска абсолютно сухая, и на раме пыль… Так кто это?
        — Следовало догадаться, что ты непременно сунешь нос куда не положено,  — раздался голос Финна у меня за спиной.
        Я испуганно оглянулась, картина со стуком упала на пол.
        — Я… я заблудилась.
        — В запертой комнате?  — вздернул он бровь.
        — Ну, просто…  — Я решительно нагнулась и подняла картину: — Что это?
        — Судя по всему, картина. И если тебе непонятен намек в виде запертой двери, то объясняю: это тебя не касается.
        — Но это же я!
        — Возможно.
        — Это был не вопрос. Это я! Что я здесь делаю?
        Финн вздохнул:
        — Понятия не имею. Рисовал-то не я.
        — Элора, да?
        Финн не ответил. Видимо, молчание — знак согласия.
        — Но почему она это написала? И откуда она меня знает? Мы до вчерашнего дня с ней даже не встречались.
        — Она тебя родила. Так что вы встречались,  — сухо ответил Финн.
        — Да, но она видела меня только младенцем. Почему она вообще написала все эти картины? И почему спрятала?
        — Лучше спроси себя: почему эта комната заперта? Может, потому, что Элора не хочет, чтобы кто-то увидел эти картины?
        — Ладно,  — кивнула я,  — пусть так. Но это я. И я имею право знать, почему я на этой картине.
        — Не имеешь. Ты не имеешь права знать чужие мысли лишь потому, что они касаются тебя. Как и я не имею права знать твои мысли, даже если эти мысли обо мне.
        — С чего ты взял, что я о тебе думаю?  — огрызнулась я, отчаянно пытаясь не краснеть.  — Зубы мне не заговаривай. Я жду ответа.
        — Хорошо. Только давай уйдем, пока Элора тебя здесь не застукала.
        Как только я вышла, Финн притворил дверь и запер ее на замок.
        — Ну так что?  — не отставала я, выжидающе на него глядя.
        Он проверил, надежно ли заперта дверь, и обернулся ко мне:
        — А то, что это личная комната Элоры. Больше сюда не входи. Не трогай ее личные вещи.
        — Д-да… хорошо.  — Я сконфуженно уставилась в пол.  — Но что в них такого секретного? Зачем Элора их рисует, если потом все равно прячет?
        — Но ведь тебя ее картина напугала, правда?  — заметил Финн.
        — Да, но только потому, что…
        — Вот именно поэтому.
        Он повернулся и направился по коридору, я последовала за ним. Не оборачиваясь, Финн продолжал:
        — Она вынуждена писать эти картины.
        — Как это? Не может устоять перед вдохновением?  — Я нахмурилась. Что-то тут не сходилось.  — Элора не похожа на человека, не способного сдержать свою творческую натуру.
        Финн громко вздохнул, явно утомленный моей настырностью.
        — Не похожа. У нее дар предвидения.
        — Предвидения? Значит, она видит будущее?  — Нет, не видит. Она его рисует.
        — Как это?  — Я так и вросла в пол.
        Он сделал еще несколько шагов и лишь потом остановился и обернулся.
        — Ты хочешь сказать, на тех картинах изображено будущее?
        — На момент их создания — да,  — кивнул Финн.  — Там есть и старые картины, которые уже сбылись.
        — Ага. Получается, тот портрет — это я в будущем! Но что это значит? Что я делаю на этой картине?
        — Не знаю,  — пожал он плечами.  — И Элора не знает.
        — Как это — не знает? Это же она нарисовала!
        — Да. И она знает лишь то, что она это нарисовала,  — терпеливо объяснил Финн.  — Она не видит будущее. Она берет кисть и… просто рисует. Насколько я понимаю, все происходит именно так. Будущее водит ее рукой.
        — А почему я на картине в таком ужасе?
        — Не знаю. Именно поэтому комната заперта.
        — Почему «поэтому»?
        — Увидев картину, изображающую будущее, все хотят выяснить подробности того, что произойдет. Но у Элоры нет ответов. Некоторые и вовсе требуют, чтобы она нарисовала определенный момент в будущем. Но она не может. Она не управляет своими видениями.
        — И какой тогда в этом даре смысл?  — скептически спросила я.
        — Элора считает видения наказанием.
        — За что?
        — Все в той или иной мере заслуживают наказания,  — туманно ответил он.
        — Выходит… она не знает, что за ужас со мной случится и как его предотвратить? Здорово,  — пробурчала я.  — Уж лучше тогда совсем ничего не знать.
        — Вот именно.
        — А я тоже так смогу? Рисовать будущее?
        — Возможно. А возможно, и нет.
        В другое время пристальный взгляд его темных глаз наверняка вывел бы меня из равновесия, но я и без того была взволнована сверх меры картиной кошмара, который меня ждет.
        — И ты даже не догадываешься, какие у меня будут способности?
        — Нет. На этот вопрос ответит только время. Но благодаря твоей наследственности они наверняка будут очень сильные.
        — И когда я их почувствую?
        — Нужно время. А сначала надо пройти обучение. Можешь не сомневаться, в будущем тебя ждет много интересного.
        — Например?
        — Например, все.
        Он внезапно улыбнулся:
        — Идем. Хочу тебе кое-что показать.



        ОДИННАДЦАТЬ
        ТАЙНЫЙ САД

        Мы миновали кухню и свернули в коридор, который я не заметила во время своих блужданий по дворцу. Коридор привел нас к двери на улицу, мы вышли на посыпанную гравием дорожку, с обеих сторон закрытую живой изгородью. Дорожка нырнула за угол здания и сбежала по крутому склону к саду. Громада здания погрузила часть сада в глубокую тень, но другая часть купалась в ярком солнечном свете. От посторонних глаз сад был скрыт высокими кирпичными стенами, оплетенными плющом. Вокруг все было в бело-розовом сиянии — то цвели яблони, груши и сливы. Между фруктовыми деревьями разбиты небольшие клумбы с нежными голубыми и лиловыми цветами, под босыми ногами мягко пружинила густая трава.
        Сад начинался еще на склоне и плавно стекал вниз. Поскользнувшись на влажной от росы траве, я потеряла равновесие, и Финн подхватил меня. От его прикосновения меня охватил жар, но он тут же отстранился. Впрочем, я была слишком очарована садом, чтобы отвлекаться на глупости.
        Я изумленно озиралась. Цветущие деревья, клумбы с цветами, птицы, порхающие бабочки.
        — Но как такое возможно? Сейчас же зима.
        — Здесь всегда все в цвету, даже зимой,  — сказал Финн, как будто это все объясняло.
        — Но как?
        — Волшебство!  — улыбнулся он и пошел дальше.
        Я оглянулась на дом, нависающий над садом. С того места, где я стояла, окон не было видно. Из окон сад тоже не увидишь — закрывают вековые деревья. Тайный сад.
        Финн тем временем успел уйти вперед, и я кинулась догонять. Легкий ветерок гулял среди цветущих деревьев, где-то рядом негромко журчал ручей, вокруг щебетали птицы. Но внезапно в эти идиллические звуки ворвался посторонний звук. Смех. Вместе с дорожкой я резко свернула за лохматые кусты и увидела впереди озерцо. В его конце с невысокой скалы падал вниз веселый водопад, вода вливалась в ручей, который сбегал по склону чуть в стороне от озера.
        Источник смеха обнаружился тут же, на двух изогнутых каменных скамьях на берегу. На одной из них развалился хохочущий Риз, рядом стоял Финн и смотрел на озеро. На другой скамейке сидела девушка на вид чуть старше меня, с бутылкой колы в руке. У нее были ярко-рыжие волосы и зеленые глаза. Она смущенно улыбалась. Увидев меня, она вскочила.
        — Венди, ты как раз вовремя!  — крикнул Риз и сел.  — К самому представлению! Рианнон хочет прорыгать весь алфавит!
        — Господи, Риз, хватит врать!  — запротестовала девушка, покраснев от смущения.  — Я просто слишком много газировки выпила, и, между прочим, я извинилась!
        Риз опять расхохотался. Девушка сконфуженно посмотрела на меня:
        — Прости, Риз порой такой идиот. Я надеялась произвести более удачное первое впечатление.
        — Считай, что произвела,  — улыбнулась я.
        Для меня было в диковинку, что кого-то волнует мое мнение, так что девушка мне сразу понравилась.
        Риз представил нас:
        — Венди, это Рианнон, наша соседка. Рианнон, это Венди, будущая повелительница мира и его окрестностей.
        — Привет, рада познакомиться.  — Она поставила бутылку на скамейку и протянула руку.  — Много о тебе слышала.
        — Правда? Что, например?
        Рианнон растерянно обернулась к Ризу, взглядом умоляя о поддержке. Но он опять рассмеялся.
        — Все нормально, это просто шутка,  — сказала я.
        — Ох… Прости.  — Она покраснела еще гуще.
        — Рианнон, хватит уже, сядь и расслабься!
        Риз похлопал ладонью по скамье рядом с собой. Интересно, почему она столь явно смущена моим появлением? Неужели боится?
        Финн, невозмутимо наблюдавший за нами, перевел взгляд на озерцо:
        — Недавнее?
        — Ага,  — кивнул Риз.  — Элора соорудила, пока тебя не было. Она вечно носится с садом.
        — Ну да,  — рассеянно согласился Финн.
        Я подошла поближе, чтобы рассмотреть озерцо с водопадом. Интересно, откуда поступает вода? Подземный ключ? Или… или это чудо? Запросто в этом весеннем посреди зимы саду.
        Риз продолжал подтрунивать над Рианнон, а она то смеялась, то смущалась, то огрызалась. Они вели себя, как брат с сестрой, но я тут же запретила себе думать об этом, поскольку сразу затосковала по Мэтту.
        Я села на скамью напротив них, Финн устроился рядом. Болтал в основном Риз, Рианнон его временами перебивала, когда он совсем уж заговаривался. Впрочем, болтовня Риза только веселила, и с Рианнон они переругивались совершенно беззлобно. Скамьи были совсем небольшие, и Финн сидел ко мне почти вплотную. Наши колени чуть соприкасались. От этой близости у меня слегка кружилась голова.
        — Господи, какой ты идиот!  — рассмеялась Рианнон, когда Риз бросил в нее цветком. Она покрутила стебелек в руках, любуясь лепестками.  — Лучше бы ты не трогал цветы. Элора тебя убьет, если узнает.
        — Нравится?  — тихо спросил Финн, подаваясь ко мне. Движение это было почти незаметным, но от меня оно не укрылось. Я невольно подалась ему навстречу, и наши глаза встретились.
        — Очень, так красиво,  — улыбнулась я, не в силах отвести взгляд.
        — Я хотел показать тебе, что здесь не все холодное и чужое. Хотел, чтобы ты увидела что-нибудь теплое и прекрасное.  — Он помолчал.  — Хотя без тебя здесь не так чудесно.
        — Правда?  — вырвалось у меня.
        Финн улыбнулся, и у меня едва сердце из груди не выскочило.
        И вдруг мир словно вморозили в глыбу льда.
        — Простите, что прерываю ваше веселье,  — произнес звучный голос.
        Я оглянулась. Казалось, все звуки в саду стихли, водопад умолк, птицы тоже, даже солнечные блики на воде потускнели. На склоне стояла Элора.
        Риз с Рианнон замерли, уставившись на воду. Финн непринужденно отодвинулся от меня, словно для того, чтобы повернуться лицом к Элоре. Под ее устремленным на меня взглядом я почему-то почувствовала себя виноватой, хотя ничего дурного не сделала.
        — Желаете к нам присоединиться?  — предложил Финн.
        Голос его был спокоен, но мне почудилась в нем тревога. Элора высокомерно оглядела каждого из нас.
        — Нет, спасибо. Мне надо с вами поговорить.
        — Мы пойдем!  — тут же вскочил Риз; Рианнон последовала его примеру.
        — Нет нужды.  — Элора жестом остановила их.  — К ужину мы ждем гостей.  — Под взглядом Элоры девушка съежилась, щеки ее вспыхнули.  — Надеюсь, вы найдете, чем себя занять.
        — Я пойду к Рианнон,  — быстро сказал Риз.
        Элора кивнула и перевела взгляд на меня:
        — А ты отужинаешь с нами.  — Она немного нервно улыбнулась.  — Это близкие друзья нашей семьи, и я буду рада, если ты произведешь на них благоприятное впечатление.
        Она посмотрела на Финна столь многозначительно, что мне стало не по себе. Финн кивнул.
        — Финн поможет тебе подготовиться к ужину,  — сказала Элора.
        — Хорошо,  — пробормотала я.
        — Это все, что я хотела сказать. Продолжайте веселиться.
        Элора развернулась и поплыла прочь, длинный шлейф скользил по траве. Мы молчали, пока она не скрылась из виду.
        Финн облегченно выдохнул, а Рианнон без сил упала на скамью. Похоже, ее Элора пугала даже сильнее, чем меня. Интересно, почему? Один лишь Риз остался безмятежен.
        — Финн, я не понимаю, как ты выносишь эти жуткие мысленные разговоры. Я бы свихнулся, если бы она у меня в голове ковырялась.
        — Почему? Она бы все равно там ничего не нашла,  — холодно заметил Финн.
        Рианнон нервно хихикнула, тут же прикрыв рот рукой.
        — Ну и что же она тебе сказала?  — не отставал Риз.
        Финн встал, отряхнул с брюк лепестки.
        — Финн, что она сказала?
        — Тебя это совершенно не касается,  — тихо произнес Финн и повернулся ко мне: — Ты готова?
        — К чему?  — глупо спросила я.
        — Нам много всего надо успеть к вечеру.  — Он настороженно посмотрел на дом, потом опять на меня: — Идем. Нам пора приступать.
        На обратном пути меня вдруг осенило, что в присутствии Элоры я словно теряла способность дышать. И обретала ее только после того, как она уходила. Когда она рядом, я этого не замечаю, но она как будто вытягивает весь кислород из воздуха. Я поежилась.
        — Все хорошо?  — спросил Финн, заметив мое беспокойство.
        — Да.
        Я пригладила волосы, попыталась улыбнуться. Вообще-то надо радоваться, что меня тут в каменный столб еще не превратили.
        — Ну так… что там у вас происходит с Элорой? Финн покосился на меня:
        — Ты о чем?
        — Да так, о разном.  — Я пожала плечами.  — Она часто смотрит на тебя ужас как пристально, а ты прямо замираешь.  — И тут до меня дошло: — Так это ее дар, да? Убеждение? Вроде моего, только сильнее. Она просто заставляет тебя делать то, что ей нужно.
        — Не заставляет. Она просто мысленно разговаривает со мной.
        — А почему со мной так не разговаривает?  — спросила я.
        — Элора опасается, что ты воспримешь это как-то не так. С непривычки слышать чужой голос у себя в голове тяжело. Да и необходимости пока не было.
        — А с тобой была?  — Я замедлила шаг.  — Она с тобой обо мне секретничает, да?
        Финн не спешил с ответом. По его лицу было видно, что он никак не может определиться, стоит ли говорить мне правду.
        — Иногда,  — признался он наконец.
        — А мысли она читать умеет?
        — Нет. Это редко кому дано.
        Он посмотрел на меня и криво улыбнулся:
        — Твоим тайнам ничто не угрожает, Венди.
        Мы прошли в столовую, и Финн взялся за мою подготовку к встрече с гостями. Я оказалась не такой уж неотесанной деревенщиной и о хороших манерах представление имела. Поучения Финна сводились к очевидным вещам: не хамить, не забывать вставлять «спасибо» и «пожалуйста». И все же Финн попросил меня без особой нужды не раскрывать рот. Я решила, что Элора велела не столько подготовить меня к ужину, сколько проследить, чтобы я не выкинула какой-нибудь фокус.
        Ужин был назначен на восемь, гости ожидались к семи. Примерно за час до этого ко мне заглянул Риз, пожелал удачи и сказал, что будет у Рианнон, если это вдруг кому-то интересно. Я даже ответить ничего не успела, как он испарился. Еще через полчаса появился Финн. Выглядел он просто потрясающе. Гладко выбрит, в черной рубашке с узким белым галстуком, в черных брюках и черном же блейзере. С черным цветом он, пожалуй, чуть переборщил, но, как ни странно, ему это было к лицу.
        Вошел он в комнату без стука. Я была в банном халате, и меня его бесцеремонность поразила. И почему парни запросто вламываются ко мне, не дав себе труда постучаться? А если я тут разгуливаю в чем мать родила? Когда дверь открылась, я сидела на кровати и втирала в ноги увлажняющий лосьон. Пришлось тут же принять позу поизящнее. Не думаю, чтобы получилось.
        Впрочем, Финн не обратил на меня ни малейшего внимания. Он прямиком проследовал к гардеробной, даже мимолетно не глянув в мою сторону. Я раздраженно вздохнула, поспешно размазала остатки лосьона и запахнула халат. Финн тем временем щелкнул выключателем в гардеробной и уставился на вешалки с одеждой.
        — Вряд ли там найдется что-то твоего размера!  — съязвила я.
        — Смешно,  — рассеянно похвалил он.
        — Что ты ищешь?  — спросила я.
        — Ты принцесса и должна быть одета соответственно.
        Он быстро перебирал вешалки с нарядами, точно это были страницы. И наконец достал длинное белое вечернее платье без рукавов. Оно было великолепно, даже слишком великолепно для меня. В жизни не носила ничего подобного. Как-то привыкла к самой простой одежде, что бы там кто ни думал о моей избалованности. Финн протянул мне платье:
        — Примерь, должно подойти.
        — Наверняка подойдет все, что там есть.  — Я взяла платье, рассмотрела и положила на кровать.
        — Это очень важный ужин, Венди.
        — Почему? Что в нем такого особенного?
        — Стромы — близкие друзья твоей матери, а Кронеры — очень важные персоны. От них зависит будущее, в том числе и твое. Так что, пожалуйста, поторопись, у нас не так много времени.
        Но я не унималась:
        — Как от них зависит будущее?
        — Это долгий разговор. Прошу тебя, поторопись.
        — Ладно,  — вздохнула я и спрыгнула с кровати.
        — Волосы уложи,  — велел Финн.
        Волосы после душа еще не высохли и пока лежали вполне пристойно, но я знала, что стоит им высохнуть, и они превратятся в дикие космы.
        — Это невозможно.  — Я подергала себя за мокрую прядь.
        Финн кивнул:
        — У нас у всех непослушные волосы. И у Элоры, и у меня. Это проклятие трилле. Тебе придется научиться усмирять их.
        — Да ладно, у тебя волосы лучше, чем у меня,  — угрюмо заявила я.
        Приглядевшись, я поняла, что волосы у него уложены с помощью какого-то средства, а не просто причесаны, но они выглядели такими гладкими, шелковистыми, послушными. Не то что мой бурьян!
        — Вовсе нет.
        Я подошла к нему и провела пальцами по волосам. На ощупь они оказались гораздо жестче, чем с виду. Совсем как мои. Я даже и не предполагала, насколько интимным может быть прикосновение к чужой шевелюре. Наши глаза встретились, и до меня дошло, насколько близко мы стоим и как нежно я его касаюсь.
        Он был на две головы выше меня, так что мне пришлось привстать на цыпочки и тянуться. Выглядело, наверное, так, будто я собираюсь поцеловать его. У меня даже проскочила мысль, а почему бы и нет.
        — Убедилась?  — спросил Финн, и я отступила на шаг.  — В ванной найдешь все необходимое.
        Я кивнула и поплелась в ванную. Так бы и убила его за вечную эту невозмутимость! Тут с трудом вспоминаешь, как дышать, а ему хоть бы хны. Я никак не могла заставить себя думать о чем-нибудь кроме его темных глаз, жара его кожи, его чудесного запаха, прикосновения к его волосам, плавных очертаний его губ…
        Я потрясла головой, отгоняя непрошеные мысли. Хватит. Сейчас хватает гораздо более серьезных причин для страданий.
        Впереди дурацкий торжественный ужин, и с волосами и вправду надо что-то придумать. Я перебрала все флакончики в шкафу и остановилась на том, что пах приятнее всего. Выдавила на ладонь студенистое содержимое и принялась решительно втирать в волосы. Поразительно, но через десять минут они стали послушными и выглядели куда лучше. Финну, по-моему, больше нравились распущенные волосы, поэтому я оставила их сзади свободно спадающими, а по бокам убрала за уши и закрепила заколками.
        Но я рано радовалась. Если волосы повели себя идеально, то платье оказалось не столь покладистым. У него была застежка-молния во всю спину, и сколько я ни извивалась, застегнуть сумела только до середины. Окончательно выдохшись, я потеряла терпение и решила, что без помощи тут не обойтись.
        Я выглянула из ванной. Финн стоял у окна, глядя на закат. Услышав, что открылась дверь ванной комнаты, он обернулся и с полминуты меня разглядывал. Потом улыбнулся:
        — Вот теперь ты похожа на принцессу.
        — Помоги, пожалуйста, с молнией,  — кротко попросила я, поворачиваясь к нему спиной.
        И снова от его прикосновения по телу разлилось тепло, внутри все так и задрожало. Одной рукой он придержал ткань на моем обнаженном плече, а другой застегнул молнию. По спине галопом неслись мурашки.
        Он отстранился, и я шагнула к зеркалу. Ничего не поделаешь, вынуждена признать, что выгляжу превосходно. В этом белом платье вид у меня, пожалуй, даже чересчур шикарен для простого ужина. Я оглянулась на Финна:
        — Я похожа на невесту. Может, лучше что-то другое надеть?
        — Нет, все прекрасно.
        Он задумчиво смотрел на меня. На миг какая-то тень омрачила его лицо. А возможно, мне просто почудилось. До нас донесся глухой звук гонга, и Финн сказал:
        — Пора.



        ДВЕНАДЦАТЬ
        ЗНАКОМСТВО

        Мы с Финном направились к холлу, он пропустил меня вперед, а сам отстал на пару шагов. В холле Элора беседовала с гостями. Должно быть, Кронеры. Все взгляды тут же устремились на меня. У меня даже перехватило дыхание, было и страшно и любопытно одновременно: как-никак мой первый выход в свет.
        Кронеры прибыли втроем: ошеломляюще красивая дама в темно-зеленом платье до пят, привлекательный господин во фрачной паре и милый парень примерно моего возраста. Элора же выглядела еще сногсшибательнее обычного, если такое вообще возможно.
        Ощущая оценивающие взгляды, я старалась двигаться медленно, плавно и грациозно. От волнения кружилась голова, и я всерьез боялась, как бы не упасть.
        — Это моя дочь.  — Элора протянула мне руку и почти ласково улыбнулась.  — Принцесса, познакомься с нашими друзьями. Аврора, Ной и Туве Кронер.
        Я улыбнулась и сделала легкий реверанс. И тут же сообразила, что, должно быть, это передо мной должны расшаркиваться, но гости приветливо улыбнулись в ответ.
        — Рады познакомиться!  — Голос Авроры был медовым до приторности, и не поймешь, чего в нем больше — искренности, обычной вежливости или даже скрытой враждебности.
        Ее блестящие темные волосы были собраны в аккуратный узел, лишь по бокам ниспадало несколько безупречно завитых локонов; огромные карие глаза притягивали.
        Здороваясь, Ной и Туве удостоили меня легкими полупоклонами. С Элорой старшие Кронеры держались почтительно, а вот Туве даже не пытался скрыть, насколько ему скучно. Я поймала взгляд его болотно-зеленых глаз, но он тут же их отвел, как будто ему было неловко на меня смотреть. Почему это, скажите на милость?
        Элора пригласила всех в гостиную. Компания перебрасывалась учтивыми банальностями, но мне чудилось, что за светской болтовней скрываются непонятные мне недомолвки. В основном говорили Элора с Авророй, Ной лишь изредка вставлял слово. Туве помалкивал и прятал глаза.
        Финн держался незаметно и отвечал, только если обращались непосредственно к нему. Он был сдержан и учтив, но Аврора посматривала на него с нескрываемым раздражением. То ли ей не нравилось присутствие «простолюдина», то ли у нее имелись личные счеты с Финном.
        Финн успел мне немного рассказать про семейства Стромов и Кронеров, и, судя по всему, их неприязнь с Авророй была взаимной. О Стромах Финн отзывался куда теплее. Он даже предсказал с точностью до минуты, на сколько они опоздают на ужин.
        Как искатель Финн в свое время вернул Виллу, так что и с ней, и с ее отцом Гарретом он был хорошо знаком. Мать Виллы несколько лет назад умерла. Финн рассказал, что Гаррет очень добродушен, а Вилла — девушка приятная во всех отношениях, но слегка капризная. Ей исполнился двадцать один год, и до переезда во Фьоренинг она жила в невероятной роскоши.
        Когда гонг у входной двери перебил скучную беседу Авроры и Элоры, Финн вскочил и отправился встречать новых гостей.
        Гаррет оказался красивым мужчиной за сорок, всклокоченная шевелюра делала его слегка похожим на чокнутого профессора. Взглянув на его воронье гнездо, я перестала тревожиться из-за собственной прически. Он пожал мне руку и тепло улыбнулся, тотчас расположив к себе. Вилла оказалась не столь добродушна. Лицо ее выражало неизбывное утомление. Но когда она пожала мне руку, было видно, что она старается улыбаться от всей души, а потому я тут же простила ей капризно-кислую мину. На щиколотке у Виллы сверкал усыпанный бриллиантами браслет.
        После того как все обменялись приветствиями, нас пригласили к столу, и мы направилась в столовую. Вилла по дороге пыталась разговорить Туве, но тот по-прежнему отмалчивался.
        Финн подвинул мне стул, дождался, пока все сядут, и только потом сел сам. В таком духе он вел себя весь вечер. Если хоть кто-то стоял, он тоже не садился и всегда вскакивал первым. Хотя нам прислуживали два лакея, Финн тоже норовил всем помочь.
        Ужин тянулся и тянулся. Опасаясь испачкать свое роскошное белое платье, я почти не притрагивалась к еде. Еще никогда в жизни меня не разглядывали так пристально. Аврора с Элорой караулили каждое мое движение, будто только и ждали, когда же я оступлюсь, чтобы накинуться и растерзать. Непонятно только, какая им выгода от моих оплошностей? Гаррет несколько раз пытался разрядить атмосферу какой-нибудь шуткой, но тщетно. Так что помалкивали все, кроме Авроры и Элоры, которые поддерживали непрерывную светскую болтовню.
        Туве в задумчивости монотонно помешивал суп, и я чуть в транс не вошла от его однообразных движений. В какой-то момент он отпускал ложку, но она продолжала крутиться в тарелке. Я, должно быть, вытаращилась, потому что Финн слегка пихнул меня ногой под столом, и я быстро уставилась в свою тарелку.
        — Хорошо, что вы здесь!  — сказал мне Гаррет.  — И как вам нравится во дворце, ваше высочество?
        — Ну какой же это дворец, Гаррет!  — Элора неестественно рассмеялась.
        Аврора тоже залилась журчащим смехом, и Элора тут же замолчала.
        — Ты права, это лучше, чем дворец,  — заметил Гаррет, и Элора с притворным смущением улыбнулась.
        — Спасибо, мне нравится, здесь очень мило,  — вежливо ответила я.
        — Привыкаете потихоньку?
        — Я здесь лишь второй день.
        — Не все сразу, не все сразу…
        Гаррет нежно посмотрел на дочь. Потом снова добродушно улыбнулся мне:
        — Ничего, Финн вам поможет. Он настоящий профессионал во всем, что касается подкидышей.
        — Я просто стараюсь как можно лучше делать свою работу.
        Аврора тем временем щебетала:
        — Вы уже выбрали портного для дочери? У принцессы миленькое платье, но, я так понимаю, сшито оно было не для нее.
        — Портной придет завтра,  — сухо ответила Элора.
        До этого «комплимента» я полагала, что красивее платья просто не бывает, однако, похоже, в нарядах для принцесс я мало что смыслю.
        — До субботы совсем мало времени. Успеете ли?
        Элора просияла улыбкой, но я догадалась, что она все себя от ярости.
        — Разумеется, успеем. Это же Фредрик фон Элсин, он шил платье Вилле. Он очень быстро работает, и его платья всегда безупречны.
        — Мне он сшил просто божественное платье!  — подхватила Вилла.
        Аврора снизошла до одобрения:
        — О да, чудесное! А мы с Фредриком уже договорились на следующую весну, когда вернется наша дочь. Ведь в сезон, когда возвращаются все дети, он нарасхват.
        Она особо выделила «все», словно я совершила нечто предосудительное, вернувшись раньше срока. Сияющая улыбка примерзла к лицу Элоры. Аврора же продолжала чирикать, прыская ядом:
        — Хоть какое-то преимущество в том, что принцесса вернулась домой осенью. Никаких проблем с портными. Когда Туве вернулся в прошлый сезон, я с ног сбилась, готовя его. Ах, думаю, бал в этом году будет великолепен.
        Во мне нарастало беспокойство. Они обсуждали нас с Туве так, будто нас вообще здесь не было. Правда, он, похоже, ничего не замечал. И что это еще за бал в ближайшую субботу, для которого мне будут шить платье, а я об этом ничего не знаю. Впрочем, стоит ли удивляться? Меня здесь никто ни о чем в известность не ставит. Так что впереди ждет очередной сюрприз.
        — Увы, я лишена такой роскоши, как планирование на год вперед, ведь принцесса вернулась домой неожиданно.
        Элора улыбнулась, и Аврора расцвела в ответ, сочтя за лучшее пропустить мимо ушей королевскую шпильку.
        — Я могла бы вам помочь. Я только что занималась Туве, а вскоре предстоит возвращение дочери,  — предложила Аврора.
        — Это было бы восхитительно!  — И Элора пригубила вино.
        Ужин продолжался в том же духе. Элора с Авророй обменивались сладко-ядовитыми репликами. Ной говорил мало, но и скуки не выказывал. Мы с Виллой не сводили глаз с Туве, но по совершенно разным причинам. Она смотрела на него с нескрываемым вожделением. Я же с интересом наблюдала, как он перемещает предметы, не прикасаясь к ним.
        После ужина Кронеры распрощались, зато Стромы остались. Элора явно симпатизировала Гаррету и Вилле.
        Мы с Элорой и Финном проводили Кронеров до дверей, причем Финн нас сопровождал только для того, чтобы открыть им двери. Попрощавшись, Аврора и Ной поклонились. Мне это показалось нелепым. До сих пор мне никто не кланялся, и ничего, как-то обходились. А Туве, к величайшему моему изумлению, нежно взял мою руку и поцеловал. Когда он выпрямился, наши глаза встретились, и он вдруг очень серьезно сказал:
        — С нетерпением буду ждать новой встречи, ваше высочество.
        — Я тоже.
        Обрадовавшись, что вовремя нашла верный ответ, я широко улыбнулась. Даже слишком широко.
        Когда гости растворились в темноте, Элора облегченно выдохнула, а Финн на миг прижался лбом к входной двери, словно лишившись сил. Значит, не меня одну утомил этот вечер.
        — Ох уж эта женщина!  — Элора потерла виски, затем наставила на меня обвиняющий перст: — Ты! Запомни! Раз и навсегда! Ты никому и никогда не должна кланяться. Никому! Особенно этой особе. Ты не представляешь, как ты ее повеселила, будет теперь всем рассказывать анекдоты о безмозглой принцессе, которая не знает, что не надо кланяться маркизе.
        Я потупилась и покраснела. Ну вот, а я уже хотела поздравить себя с удачным дебютом в свете.
        — Ты даже мне не должна кланяться, ясно?
        — Да,  — прошептала я.
        — Ты принцесса. Выше тебя никого нет. Ясно?
        — Да.
        — Тогда будь любезна вести себя соответственно. Ты должна повелевать! Они явились сюда, чтобы оценить твою силу, и ты должна ее показать! Они должны быть уверены, что ты сможешь ими руководить, когда меня не станет!
        Я боялась, что вот-вот расплачусь.
        — Сидела как кукла, глазами хлопала! Ох… Эта особа явно наслаждалась! А как ты таращилась на этого мальчишку…
        Она вдруг оборвала себя, устало покачала головой, развернулась и направилась в гостиную. Я осталась стоять на месте, опустив голову и с трудом сдерживая слезы. Финн ласково коснулся моей руки:
        — Ты вела себя прекрасно. Она злится на Аврору Кронер, а не на тебя.
        — Ага, оно и видно,  — всхлипнула я.
        — Не принимай все так близко к сердцу.  — Он сжал мою ладонь, отчего по спине снова побежали мурашки.  — Пойдем. Пора к гостям.
        Атмосфера в гостиной после ухода Авроры стала гораздо непринужденней. Финн даже ослабил галстук. Элора, похоже, успела весь свой гнев уже выплеснуть. Устроившись в кресле рядом с Гарретом, она сосредоточила все внимание на нем. Про меня она словно забыла. И чудесно.
        Финна точно подменили. Он растерял всю свою чопорность, сидел, закинув ногу на ногу, и весело болтал. Он был по-прежнему любезен и почтителен, но уже не держался как лакей. Я помалкивала, дабы не ляпнуть еще чего-нибудь неподобающего, но беседа и без моих усилий текла свободно и раскованно. Гаррет с Элорой разговаривали о политике. Вскоре в беседу вклинился и Финн. Я узнала, что через полгода Элоре предстоит утвердить нового канцлера. Спрашивать, что за канцлер такой, я побоялась, не хватало снова выставить себя кретинкой неотесанной.
        Примерно через час Элора собралась нас покинуть, пожаловавшись на мигрень. Гаррет и Финн выразили неподдельное сочувствие и вызвались помочь, но беспокойства не выказали. Похоже, мигрени у Элоры не редкость. После ее ухода они снова завели разговор о канцлере, и Вилла совсем заскучала. Ну хоть не одну меня от этого переливания из пустого в порожнее на зевоту тянет. Она сказала, что хочет прогуляться, и предложила составить ей компанию. Я, разумеется, не стала отказываться.
        Мы прошли в дальний конец гостиной, где в нише прятались узкие двери, выходившие на балкон, тот самый, что тянулся во всю длину дома. Я переступила порог и замерла. Вот оно! Тот самый мраморный балкон, на котором я должна лежать, простерев в пустоту руку, в платье, испачканном кровью… Все в точности как на картине Элоры. Вздрогнув, я быстро оглядела себя. Белое платье! Но нет, на картине я была в другом.
        Вилла оглянулась:
        — Пройдем подальше?
        — Хорошо,  — отозвалась я и поспешила за ней.
        Мы сделали несколько шагов вдоль балкона. Вилла остановилась и облокотилась о перила. Отсюда открывался прекрасный и пугающий вид. Балкон нависал над пропастью. Внизу шелестели невидимые в темноте деревья. Тайного сада отсюда было не увидеть, как я и предполагала. Внезапно из-за облаков выплыла луна, я увидела светлую ленту дороги, спускающуюся к подножию склона. Свежий ветерок холодил обнаженные руки. Вилла неожиданно сказала:
        — Прекрати!
        С укором, точно непослушному ребенку. Я растерянно посмотрела на нее. Вилла подняла руку, легонько провела пальцами в воздухе, и в следующий миг волосы, которые растрепал ветер, улеглись на плечи послушной волной. Ветер стих.
        — Это ты сделала?  — спросила я, не в силах сдержать восхищения.
        — Конечно. Только это и умею. Так себе дар, да?  — Вилла поморщилась.
        — А по-моему, очень классно!
        Вот это да! Она управляет ветром! Просто пальчиками повела — и стихия угомонилась. Самое настоящее волшебство.
        Вилла пожала плечами.
        — Я надеялась, что когда-нибудь у меня проявится настоящий дар, но напрасно, похоже. Мама умела только облаками управлять. А я ветром. Когда у тебя начнут проявляться способности, сама все поймешь. Обычно надеются на телекинез или хотя бы на дар убеждения, но большинству подвластны лишь банальные стихии, и то если повезет. В прежние времена способности были гораздо сильнее.
        — А до того, как ты сюда вернулась, ты знала, что не такая, как все?  — спросила я.
        Она развернулась спиной к парапету, прислонилась к нему, откинувшись назад, роскошные волосы будто стекали в бездну.
        — О да! Я всегда знала, что я лучше остальных.
        Вилла прикрыла глаза и снова взмахнула пальцами, заставив легкий ветерок играть волосами.
        — А ты?
        — Я… Ну вроде.
        Другая — да. Лучше — вовсе нет.
        — А ты младше большинства из нас,  — отметила Вилла.  — Ты же еще в школе учишься, правильно?
        — Училась.
        Никто здесь даже не заикался про школу, так что я понятия не имела, что будет с моим образованием.
        — Все равно школа — отстой.
        Вилла выпрямилась и серьезно на меня посмотрела:
        — А почему тебя так рано забрали? Это все витра, да?
        — Что ты имеешь в виду?
        Разумеется, я догадывалась, что она имеет в виду, но хотела выяснить, что ей известно. Никто ведь так толком не объяснил, кто такие витра. Только Элора туманно заметила, что это другие тролли, враждующие с нашим племенем. А Финн и вовсе ни разу не упоминал об их нападении с тех пор, как мы сюда приехали. Хотелось верить, что в общине мне ничто не угрожает, но вдруг они продолжают охотиться на меня.
        — Я слышала, что в последнее время витра рыщут повсюду, разыскивая подкидышей,  — сказала Вилла.  — И ты наверняка для них лакомый кусочек. Ты же принцесса.  — Она помолчала, потом задумчиво продолжила: — Интересно, а я насколько ценной у них считаюсь? Мы тоже королевского рода. Кто там идет после королевы? Герцоги?
        Я пожала плечами:
        — Откуда мне знать.
        Вот уж в чем я совсем не разбиралась, так это в титулах.
        — Да, наверное, я вроде герцогини. Мой официальный титул — маркиза, а мой папа — маркиз. Но мы такие не одни. Во Фьоренинге, должно быть, еще шесть или семь семей с таким же титулом. Кронеры, кстати, были бы следующими претендентами на престол, если бы ты не вернулась. Они очень влиятельные, а их Туве — и вовсе особенный.
        Туве, конечно, вполне привлекателен, но что в нем особенного? Разве что телекинез. И странно, что Элора зазывает в гости людей, претендующих на ее трон, да еще ведет с ними учтивые беседы.
        — Впрочем, меня все это не слишком волнует.  — Вилла громко зевнула.  — Ох, прости. Такая скука. Ну что, вернемся к нашим политикам?
        В гостиной Вилла клубочком свернулась на диване и вскоре задремала. Я же старательно слушала рассуждения Гаррета и Финна о текущей политике в королевстве трилле. Но мало что поняла. Наконец Гаррет встал, заметив, что они засиделись. Он поднялся в покои Элоры попрощаться, а потом мы с Финном проводили его и Виллу до машины.
        Когда вернулись в гостиную, дворецкий уже наводил там порядок. Я сказала, что очень устала, и Финн предложил проводить меня до моей комнаты. Не спеша мы направились в северное крыло.
        — Финн, ты не хочешь мне объяснить, что происходит? Что еще за бал в субботу? И почему мне никто ничего не сказал? Я поняла, что мне придется в нем участвовать.
        — Да, это будет твой первый бал. А рассказать тебе просто не успели, ведь ты здесь всего второй день. Кроме того, не хотелось пугать тебя еще больше
        — И как там себя вести?  — вздохнула я.  — Светские правила для меня — темный лес. Сам сегодня убедился. Так что придется тебе все объяснить в деталях.
        — По случаю твоего дебюта в свете устраивают торжественный прием, на котором тебя представят высшему обществу. Подкидышей ведь никто не знает. Поэтому по возвращении, после того как подкидыш чуть привыкнет к местной жизни, его знакомят с обществом. Прием устраивают в честь каждого подкидыша. Как правило, это довольно скромная вечеринка. Но не в твоем случае. Ты принцесса, наследница трона, и к тебе в гости съедутся все трилле. Будет нелегко.
        — А я-то думала, что сегодня было тяжелое испытание. Не готова я к такому,  — пожаловалась я.
        — Ничего, выдержишь.
        Дальше мы шли в молчании. О чем думал Финн, наверняка не сказали бы даже окрестные телепаты, а я, разумеется, уныло размышляла о грядущем приеме. Несколько дней назад я после долгих колебаний дебютировала на школьном балу, а тут предстоит блистать на сборище всех самых важных вельмож этого странного места. Нет, не справлюсь, ни за что. Я сегодня-то опростоволосилась, на скромном ужине.
        Финн открыл передо мной дверь моей спальни:
        — Полагаю, бессонница тебе не грозит, день выдался тяжелый. Спокойной ночи.
        — Не уходи.  — Я очень вовремя вспомнила о молнии на платье.  — Без тебя я эту штуку не расстегну.
        — Разумеется.
        Финн вошел, пропустив меня вперед, и включил свет. На улице было черным-черно, и в стеклянной стене комната отражалась, как в зеркале. Я с удивлением обнаружила, что выгляжу прекрасно, совсем не хуже, чем несколько часов назад.
        — Сильно я опозорилась, да?  — грустно спросила я, поворачиваясь к Финну спиной.
        — Разумеется, нет.
        Его теплая рука лежала у меня на спине, я почувствовала, как ослабла молния. Придерживая платье руками, я повернулась и посмотрела Финну в глаза. Ситуация настраивала на романтический лад: мы одни, наши лица совсем рядом, платье с меня того и гляди соскользнет, а его темные бездонные глаза пристально смотрят в мои.
        — Ты все сделала правильно. Если кто и виноват, так это я. Но вечер прошел хорошо. Элора всегда слишком остро реагирует на Кронеров.
        — Но почему? Она же королева.
        — Королеву можно свергнуть,  — невозмутимо ответил Финн.  — Если ты дашь слабину, может начаться борьба за трон, а Аврора первая в очереди за короной.
        И Вилла о том же говорила. А вдруг я окажусь ужасной принцессой, все решат, что я никуда не гожусь, и это станет причиной дворцового переворота… Только такой ответственности мне не хватало.
        Наверное, Финн прочитал мои мысли.
        — Не переживай раньше времени,  — улыбнулся он.  — Не сомневаюсь, что прекрасно со всем справишься.  — И тихо добавил: — У Элоры есть идея, как их усмирить.
        — Какая?
        Финн не стал объяснять. Его взгляд устремился куда-то вдаль, лицо окаменело, сделалось отсутствующим. Он тряхнул головой и быстро проговорил:
        — Извини, я должен тебя покинуть. Элора просит проводить ее в покои.
        — Так ты обслуживаешь Элору?
        Мне была неприятна мысль, что Финн сопровождает мою мать в спальню. Может, я неправильно понимаю их отношения, но со стороны они кажутся странными.
        — У нее сильная мигрень, ей нужна моя помощь.
        — Ну и ладно,  — проворчала я в спину Финну.
        Дверь за ним тихо закрылась. Я стянула платье и сняла украшения, легла, однако, вопреки прогнозу Финна, заснуть никак не удавалось. Слишком напугала меня новость о скором бале. Совершенно не представляю, как справиться со всем, что от меня ожидают.
        Я здесь такая же чужая, какой была и среди людей. Я ничего не знаю ни об этом мире, ни о его обитателях. А ведь предполагается, что когда-нибудь я стану их королевой. Какая нелепая мысль. И уже менее чем через неделю мне придется убедить своих будущих подданных в том, что гожусь на роль правительницы. А если не справлюсь, то… Элору я полюбить не успела, но Аврора вызывала у меня откровенную неприязнь.



        ТРИНАДЦАТЬ
        ТРИЛЛЕ И МАНСКЛИГИ

        К счастью, даже во Фьоренинге воскресенье — это воскресенье. После нервного вечера и бессонной ночи я провалялась допоздна. По выходным, как рассказывал Риз, в особняке появляется повар, так что можно было рассчитывать на нормальный завтрак. По дороге на кухню я встретила Финна, но мы лишь кивнули друг другу.
        Еда оказалась вкусной. Насытившись, я вернулась в свою комнату и плюхнулась на кровать, решив, что проваляюсь остаток дня, буду просто скучать в одиночестве и всласть изводить себя страхами перед будущим. Но мои грандиозные планы прервал стук в дверь. Это был Риз, как всегда бодрый и веселый.
        — Привет, ваше высочество! Замучили тебя вчера подданные? Пошли ко мне, мы с Рианнон собираемся посмотреть «Властелина колец» целиком, всю трилогию. Обожаю смотреть это кино в компании настоящих троллей.
        — Знаешь, я смотрела фильмы про людей в обществе людей и ничего особенного не заметила. Но ты прав, лучше пялиться в телевизор, чем в потолок.
        Его комната была мужской версией моей, что вполне естественно, ведь это он помогал обставить мою спальню. Только там еще был огромный мягкий диван напротив телевизора.
        На диване сидела Рианнон.
        — Что, он и тебя уговорил?  — улыбнулась она.  — Да особо уговаривать и не пришлось. В сравнении с моим планом проваляться в тоске и печали весь день это просто блестящая идея.
        Я устроилась в другом углу дивана, а Риз плюхнулся между нами. Поначалу он сидел строго посередине, но часа через три или четыре нашего киномарафона я заметила, что он переместился поближе ко мне. Впрочем, какая разница?
        Они с Рианнон много болтали и шутили, и я в их компании повеселела. Провалив роль идеальной принцессы, навязанную мне Элорой, я была рада этому легкому и расслабляющему времяпрепровождению.
        После второго фильма Рианнон сказала, что ей завтра рано вставать, и ушла. На диване стало свободнее, но Риз и не подумал отодвинуться. Он сидел уже почти вплотную ко мне.
        Я собралась воспротивиться, но потом махнула рукой. Отличное кино. Симпатичный приятный парень. Пусть себе прижимается. Вскоре его рука «случайно» легла мне на плечо, и я чуть не расхохоталась.
        С ним мое сердце не срывалось в галоп, как наедине с Финном, но близость Риза все равно была приятна. Мне почему-то было с ним уютно и спокойно. А покой — как раз то, чего мне в последнее время остро не хватало. И я даже положила голову ему на плечо.
        Чего я не учла, так это того, что просмотр всех трех фильмов «Властелина колец» в полной версии занимает больше одиннадцати часов. В час дня в воскресенье, когда нечем заняться, это кажется гениальной идеей, но, когда перевалило за полночь, я уже отчаянно боролась со сном. Впрочем, нет, борьбы никакой не получилось, потому что я сладко задремала на плече у Риза.
        Проснулась я утром — все на том же диване, не ведая, какой переполох поднялся в доме. Я бы с удовольствием поспала и дольше, но грохнула дверь, я разлепила глаза и обнаружила перед собой Финна. Лицо у него было перекошенное, я впервые таким его видела.
        — Господи… Что случилось?!  — я резко села на диване.
        Финн не отвечал, стоял и сверлил меня взглядом. Сбоку кто-то сладко зевнул. Я оглянулась. Риз тоже заснул на диване, как был — в футболке и пижамных штанах. Но непостижимым образом ему удавалось отлично выглядеть даже в помятой одежде. И тут до меня дошло, на что это похоже со стороны. Сонная парочка на диване, в пижамах, едва ли не в обнимку… Срочно, надо срочно выдумать хоть какое-то оправдание… но даже невинная правда внезапно вылетела у меня из головы.
        — Она здесь!  — крикнул Финн.
        Риз застонал и схватился за голову, и я поняла, что дело плохо. В один миг он стал похож на перепуганного щенка, который ждет наказания. Не успела я и рта раскрыть, как в дверях возникла Элора.
        Стремительно, но величественно она проследовала в комнату. Полы ее изумрудного халата эффектно развевались, волосы были заплетены в толстую косу. Она остановилась рядом с Финном. И, хотя он был намного выше, Элора казалась куда значительней. Даже учиняя мне разнос после ужина с Авророй, она была не так мрачна, как сейчас. Брови нахмурены до того, что наверняка это причиняло ей физическую боль.
        — Вы что себе позволяете?
        Голос Элоры болезненным эхом отзывался в голове. Для пущего эффекта она свой возглас продублировала еще и телепатически.
        — Э-э… мы просто смотрели кино и уснули. Простите нас. Мы не…
        Я запнулась, не понимая, за что, собственно, надо извиняться.
        — Это я виноват. Я…  — встрял Риз, но Элора его перебила:
        — Меня мало волнует, чем вы здесь занимались! Вы вообще понимаете, насколько недопустимо подобное поведение? Риз!
        Тот поник под ее свирепым взглядом.
        Элора потерла виски, словно у нее разболелась голова, и Финн обеспокоенно покосился на нее. Она продолжала, обращаясь к Ризу:
        — Видеть тебя не хочу! Собирайся в школу и прочь с глаз моих!
        — Да, мэм,  — пискнул Риз.  — Простите.
        — А что касается тебя,  — Элора ткнула в меня перстом,  — мне все равно, кто и как тебя воспитывал до этого. Ты обязана знать, что приличествует леди, а что нет. К тебе сейчас приковано всеобщее внимание, и каждый твой шаг влияет на будущее. Привыкай вести себя соответственно!
        — Я не…  — залепетала я, но она жестом заставила меня замолчать.
        — Но, откровенно говоря, больше прочих меня разочаровал ты, Финн.  — Элора уже не кричала, голос звучал устало.
        Финн опустил голову.
        — Как ты мог это допустить? Ты должен постоянно разъяснять ей обычаи и правила трилле, должен глаз с нее не спускать.
        — Знаю. Больше это не повторится.  — Финн сдержанно поклонился. Я видела, что он готов сквозь землю провалиться.
        — Не желаю сегодня видеть никого из вас!  — С тем Элора развернулась и выплыла из комнаты.
        — Простите…  — пробормотал ей вслед Риз.
        От стыда и смущения он раскраснелся, но румянец был ему даже к лицу. Не то чтобы меня всерьез занимала его внешность в тот момент. Мне было тошно, хорошо хоть слезы удалось сдержать. Я не совсем понимала, что уж такого ужасного мы совершили.
        — Ты!  — Финн посмотрел на Риза.  — Собрался в школу и ушел!  — Затем повернулся ко мне: — А ты! Живо к себе!
        Я проскользнула мимо него, почти вплотную, в других обстоятельствах я бы только порадовалась такой близости, но сейчас мое сердце хоть и колотилось, но вовсе не от счастья, а от страха. Финн буквально излучал ярость. Я прошмыгнула по коридору к своей комнате, слыша, как за моей спиной Финн рычит на Риза.
        Я открывала дверь, когда сзади прозвучало резкое:
        — Куда ты собралась?
        Финн вышел из комнаты Риза и грохнул дверью так, что заложило уши.
        — К себе,  — пролепетала я.
        — Пойдешь ко мне.
        — Зачем?  — удивилась я.
        Перспектива отправиться с Финном к нему в комнату, конечно, напоминала завязку одной из моих фантазий, но сейчас меня одолевали совсем другие картинки: вдруг, как только мы окажемся наедине в его комнате, он меня прикончит? Или отдубасит хорошенько…
        — Мне надо привести себя в порядок, а я не могу надолго выпускать тебя из виду.
        Да, привести себя в порядок ему не мешало. Он тоже был в пижаме, а волосы стояли дыбом, ничуть не напоминая обычную аккуратную прическу. Его явно выдернули прямо из постели.
        Я кивнула и покорно поплелась следом. Финн несся широкими шагами, все еще вне себя от злости, я семенила, едва поспевая за ним.
        И все равно непонятно, чего они так взбеленились.
        — Прости, пожалуйста, я не хотела,  — забормотала я ему в спину.  — Я случайно заснула. Мы смотрели кино и нечаянно заснули. Если бы я знала, что выйдет такой переполох, я бы ушла к себе…
        Но моя попытка извиниться только пуще взбесила Финна.
        — Не знала?!  — оглянулся он, буквально выплюнув эти слова.  — А раскинуть мозгами ты не могла, Венди? Ты должна понимать, что каждый твой поступок будет иметь последствия, и ты обязана обдумывать все и всегда!
        — Прости! Но мне вчера было так тоскливо… заняться нечем… А Риз позвал кино смотреть…
        Финн резко остановился. Взгляд его был столь яростен, что я невольно отшатнулась и прижалась спиной к стене. Он шагнул ко мне вплотную, лицо было в каких-то сантиметрах от моего, глаза сверкали. Но, когда он заговорил, голос звучал на удивление спокойно и ровно:
        — Ты же знаешь, что люди думают, когда девушка остается на ночь у парня. Но чтобы принцесса провела ночь с мансклигом — это вообще немыслимо! Ты могла поставить все под угрозу.
        — Я… я не понимаю, что все это значит. Вы же ничего мне толком не объясняете, только орете и требуете чего-то. Я ничего не знаю!
        Финн глядел на меня в упор еще целую невыносимую минуту, потом вздохнул, отступил и растер лицо. Я молчала, глотая слезы. Когда Финн снова посмотрел на меня, его взгляд был уж мягче. Он развернулся и направился по коридору дальше, я поплелась за ним.
        Комната Финна была меньше моей, но гораздо уютнее. Одна из стен тоже полностью стеклянная, жалюзи опущены. Кровать аккуратно застелена темным покрывалом, несколько книжных полок забиты книгами. В углу на небольшом письменном столе лежит ноутбук.
        Как и у меня, к спальне примыкала ванная. Финн отправился прямиком туда и не стал закрывать за собой дверь. Было слышно, как он чистит зубы. Я нерешительно села на краешек кровати и огляделась.
        — Должно быть, ты здесь много времени проводишь,  — заметила я.
        Я уже знала, что Финн живет в доме от случая к случаю, но комната выглядела вполне обжитой. По количеству вещей складывалось ощущение, будто он обитает здесь постоянно.
        — Живу здесь в перерывах между поисковыми заданиями,  — отозвался Финн.
        — И похоже, моя мать от тебя без ума.
        — Только не сейчас. Я ее подвел.
        Финн выключил воду, вышел из ванной и прислонился к косяку.
        — Прости, что наорал на тебя.
        — Ничего, мне не впервой.
        Я по-прежнему толком не понимала, из-за чего он так взбесился. Но в чем-то он прав. Теперь я принцесса, и мне придется вести себя соответственно положению, продумывать последствия всех своих поступков, даже на первый взгляд совершенно безобидных.
        — Нет, ты этого не заслужила. Мне не следовало выходить из себя. Но когда я не обнаружил тебя утром в твоей комнате, я запаниковал. Учитывая все эти события с витра…
        — А что там опять с витра?
        Мне мигом стало не по себе. Слишком свежи были воспоминания о ночной встрече.
        — Тебе не о чем беспокоиться. Я просто имел в виду, что перенервничал, когда не нашел тебя, вот и сорвался. Прошу прощения.
        — Нет, это я виновата. Ты был прав.
        Финн пригладил волосы и отвернулся. И тут я догадалась спросить:
        — А как ты, собственно, узнал, что меня нет в комнате?
        — Проверил.  — Финн посмотрел на меня как на идиотку.  — Я каждое утро проверяю.
        — Ты проверяешь, на месте ли я?  — От изумления я даже рот открыла.
        Он кивнул.
        — Я не знала.
        — Ты и не могла знать. Ты же спишь.
        — Да… просто чудно как-то.
        Я покачала головой. Мэтт и Мэгги, конечно, заглядывали ко мне в спальню, но чтобы Финн проверял, там я или нет…
        — Надо же удостовериться, что ты цела и невредима. Работа у меня такая.
        — Ты как заезженная пластинка,  — буркнула я.  — Что бы ты ни делал, у тебя всегда «работа такая».
        — А что еще ты ожидала услышать?  — Финн спокойно смотрел на меня.
        Я уныло качнула головой. Как с бездушным автоматом разговариваю. Финн все смотрел на меня, видимо ожидая ответа, а я в свою очередь ждала, когда же он займется своими делами. Но он не двигался, и я решила, что надо бы заполнить паузу.
        — Может, ты расскажешь, кто такие мансклиги?
        — В буквальном переводе мансклиг — это человек. Риз — человек.
        — Человек? А почему он здесь?  — удивилась я.
        — Из-за тебя. Тебя же подменили при рождении. А поскольку ты заняла место другого ребенка, этот ребенок должен быть где-то еще. Вот их и зовут мансклигами.
        — Ты хочешь сказать…  — Я растерянно замолчала.  — Так Риз — это Майкл?
        Вот тут-то я и прочувствовала, сколь извращенным было мое влечение к Ризу. Он, конечно, формально мне не брат, но он брат моего брата, хотя Мэтт мне тоже не настоящий брат. В общем… мне стало не по себе.
        — Какой Майкл?  — непонимающе нахмурился Финн.
        — Его так назвала моя мать… ну, не настоящая мать, а Ким. Она знала, что у нее родился сын, и это Риз. Вернее, Майкл… Но как… как это делается? Как его подменили мной?
        — Довольно просто. Когда родился Риз, Элора вызвала у себя роды, затем пустила в ход свой дар убеждения, чтобы нейтрализовать медперсонал в больнице, и поменяла вас местами.
        — Так просто? На Ким ее дар не очень-то подействовал.
        — Обычно мы подменяем детей одинакового пола, девочку на девочку, мальчика на мальчика. Но Элора заранее выбрала семью Эверли. А замена мальчика на девочку не всегда проходит гладко. Выше вероятность, что мать обнаружит подмену, как это случилось с твоей приемной матерью.
        — Постой, постой! Так Элора сознавала риск, да? Понимала, что Ким может обнаружить подмену? И все равно на это пошла?
        — Элора не сомневалась, что семья Эверли — самый лучший выбор. И она оказалась не так уж не права. Ты сама постоянно говоришь, что тетка с братом души в тебе не чаяли.
        Я привыкла всю жизнь ненавидеть Ким. Считала ее жестокой и злой. Но она просто не могла вынести того, что я не ее ребенок. На самом деле Ким — прекрасная мать, самая лучшая. Она не забыла своего сына, несмотря на то что на нее воздействовали силой убеждения, не смирилась с его потерей. Только теперь я начала понимать, что ей пришлось пережить.
        — Так вот почему такой переполох из-за меня с мансклигом? Потому что он мне вроде сводного брата?
        — Он тебе не брат,  — сухо ответил Финн.  — И проблема не в родстве, а в том, что они — люди.
        — А мы, что… как-то физиологически несовместимы?  — осторожно спросила я.
        — Нет. Многие трилле покидают общину, живут с людьми и заводят нормальное потомство. Это одна из причин того, что наша численность уменьшается.
        — А что теперь, когда я вернулась, будет с Ризом?
        — Ничего. Будет жить здесь как и раньше, и столько, сколько пожелает. Или уедет, если захочет. Он абсолютно свободен. Мансклигам тут не так уж плохо живется. Например, Рианнон — мансклиг Виллы.
        Я понимающе кивнула. Рианнон — пугливая и нервная, но при этом куда более нормальная, чем все прочие. И вообще мансклиги мне точно ближе и роднее, чем трилле.
        — А как их воспитывают? Как своих детей?
        — Нет, но детство у них счастливое и безоблачное. У них все есть, они учатся в наших школах. Для них даже выделен целевой фонд. Когда им исполняется восемнадцать, они вольны делать что угодно.
        — Но при этом не имеют равных прав, да?  — догадалась я.
        Элора со всеми говорила свысока, но с Ризом и Рианнон как-то особенно надменно. Да и Вилла обходилась с ними не лучше.
        — Это монархия. Здесь нет равных.
        Мне показалось, что Финн сказал это с сожалением. Он отклеился от косяка, пересек комнату и сел на кровать рядом со мной.
        — Я не объяснил тебе все сразу, и это одна из причин, почему Элора злилась на меня. У нас тут существует четкая иерархия. Наше общество делится на классы. Есть королевская семья, в которой ты главная. Разумеется, после Элоры. Ниже тебя маркизы, но они могут стать королями и королевами, вступив в брак с монархом. Дальше следуют обычные трилле. Простолюдины, если угодно. Еще ниже — искатели. И в самом низу — мансклиги.
        — Как это? Почему искатели так низко?  — Стало как-то обидно за Финна. Да и за остальных, конечно.
        — Мы тоже трилле, но мы способны только искать. Других способностей у нас не бывает. Мои родители были искателями, и их родители были искателями, и все мои предки,  — объяснил Финн.  — Без дара убеждения невозможно подменить ребенка. Поэтому у искателей не бывает подменышей. Соответственно, не бывает и доходов. Мы ничего не приносим общине. Мы служим другим трилле, а они взамен дают нам хлеб и кров.
        — Так ты вроде крепостного?  — охнула я.
        — Не совсем.  — Финн попытался улыбнуться, но вышло так себе.  — Пока мы выполняем работу искателя, у нас нет нужды заниматься чем-то еще. Многие искатели, включая меня, работают телохранителями в состоятельных семействах. Весь обслуживающий персонал — няни, учителя, повара, горничные — состоит из бывших искателей. И все получают почасовую оплату. Конечно, среди обслуги попадаются и мансклиги, но это редкость.
        — И поэтому ты всегда кланяешься Элоре?
        — Она королева, Венди. Ей все кланяются. Кроме тебя и Риза, но ты имеешь право, а он просто несносный упрямец.
        — Приятно осознавать, что у принцесс есть хоть какие-то привилегии,  — мрачно усмехнулась я.  — Еще бы не получать нагоняй за каждую оплошность…
        — Элора может показаться холодной и замкнутой, но слишком тяжелая ноша на ней, слишком большая ответственность. Поэтому она и к остальным так требовательна. Когда-нибудь она передаст свою ношу тебе, и тогда уже ты станешь за все отвечать. Но при этом у тебя будет все, чего бы ты ни пожелала. Я знаю, сейчас тебе так не кажется, но, поверь, тебя ждет очень завидная жизнь.
        — Ты прав, мне так не кажется,  — согласилась я.
        — Ты еще слишком юная.
        — Угу… Ладно, давай еще раз повторю. Мы с Ризом ничего такого не делали. Ты мне веришь? У нас ничего не было. Мы просто смотрели кино и просто уснули.
        Финн задумчиво смотрел в пол. Я изучала его лицо, пытаясь уловить какой-нибудь намек, но оно оставалось непроницаемо. В конце концов Финн кивнул:
        — Да, я тебе верю.
        — Но утром не особо верил, я права?
        На этот вопрос Финн предпочел не отвечать. Он встал, сказал, что примет душ, и скрылся в ванной.
        Я хотела было воспользоваться случаем, чтобы изучить его комнату, но внезапно на меня навалилась дикая усталость. Я свернулась клубочком на кровати, закуталась в мягкое покрывало, пахнущее Финном, и провалилась в сон.



        ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
        МОЕ КОРОЛЕВСТВО

        Если не считать тайного сада, территорию дворца я так и не изучила. И после завтрака Финн предложил показать мне окрестности. Небо было мрачное, затянуто тучами, и он то и дело скептически поглядывал вверх.
        — Думаешь, дождь собирается?
        — Точно у нас никогда не скажешь. Погоду тут диктует не только матушка-природа, но и трилле. Мало ли кому заблагорассудится поэкспериментировать с погодой,  — произнес Финн почти сердито.
        В этот раз мы вышли через парадный вход и двинулись по вымощенной булыжником аллее. Вековые деревья закрывали дворец, их сплетающиеся ветви образовывали тенистый туннель. Густые заросли папоротников вплотную подступали к аллее, обтекая стволы деревьев.
        Финн шагнул в сторону и начал пробираться сквозь заросли, аккуратно раздвигая траву. Он настоял, чтобы на прогулку я отправилась в высоких ботинках, и теперь я поняла почему. Неведомо как, но Финн угадывал в траве старую тропу, скользкую от мха.
        — Куда мы идем?  — спросила я, когда тропа зазмеилась вверх.
        — Покажу тебе Фьоренинг.
        — А тут везде так?  — За травой в человеческий рост и ветвями деревьев мало что можно было разглядеть.
        — Ты еще ничего не видела.  — Финн с улыбкой обернулся: — Пошли.
        И он принялся подниматься по склону. Тропа забирала все круче, идти было трудно, ноги скользили, то и дело я спотыкалась о большие камни и валежник. Финн легко карабкался вверх, я же кряхтела, хватаясь за ветки и корни деревьев. Вскоре и ладони, и коленки были ободраны. А Финн даже не оглядывался. Похоже, в меня он верил куда сильнее, чем я сама.
        Если бы не восхождение, мне бы здесь, пожалуй, понравилось. Воздух пах свежей зеленью, смолой и влагой. Где-то вверху гуляло эхо реки, напоминая шум, доносящийся из огромной морской раковины. В этом ровном шелесте выделялись птичьи трели.
        Финн ждал меня возле гигантского валуна. Когда я наконец добралась до него, с трудом переводя дух, он лишь улыбнулся, никак не откомментировав мои походные навыки. Не успела я отдышаться, как Финн ухватился за уступ валуна и подтянулся вверх.
        — А вот эту штуку я точно не осилю.  — Рассматривая скользкую поверхность камня, я лишь вздохнула.
        — Ничего, сейчас помогу.
        Зацепившись ногой за расщелину в камне, он нагнулся и протянул мне руку. Я заколебалась. Если я повисну на его руке, то мы оба упадем. Но, похоже, Финн не сомневается в себе, тогда и я не стану. Я вложила свою руку в сильную и теплую ладонь Финна и в следующий миг взвилась в воздух. Жалобно взвизгнув, я попыталась ухватиться второй рукой за валун, но Финн со смехом втянул меня на камень.
        Так мы и двигались дальше — я спотыкалась, падала и взвизгивала, а Финн помогал мне. И постепенно я приспособилась и все реже хваталась за его руку. Наверное, все-таки Финн не зря в меня верил. И, вскарабкавшись наконец на вершину холма, которую венчала массивная скала, я ощутила прилив законной гордости. Стоя на мощном утесе, я огляделась, и от открывшегося вида перехватило дыхание. Отсюда видно было на много миль вокруг. Там и тут среди деревьев торчали трубы маленьких, будто игрушечных, домиков, и тонкие струйки дыма уплывали в небо. По холмам петляли дорожки, я даже смогла различить несколько крошечных человечков. Дворец Элоры, нависший над отвесным обрывом, удачно скрывали высокие деревья, но я-то уже знала, сколь он велик.
        Весело трепавший волосы ветер пьянил. Мне казалось, что я лечу.
        — Вот это и есть Фьоренинг,  — Финн раскинул руки, точно обнимая все эти домики, спрятавшиеся среди деревьев, холмы, ручьи и бескрайнее небо.
        — Впечатляет!  — Мой голос звенел от восторга.
        — И он весь твой.
        — В каком смысле «мой»?
        — В прямом. Ты ведь станешь королевой, Венди. А Фьоренинг — твое королевство.
        — Да, но… На самом деле все это вовсе не мое.
        — Вообще-то, на самом деле все здесь именно твое.
        Я снова огляделась. Конечно, это не самое крупное королевство. Я же не Римскую империю унаследую. Но все равно странно сознавать, что кому-то, тем более мне, может принадлежать целая страна, пусть даже и крохотная.
        — Но зачем мне это все? Что я буду с этим делать?
        — Править. Принимать решения. Хранить мир. Объявлять войну.
        — Объявлять войну?  — Я испуганно вытаращилась.  — Кому? У нас бывают войны?
        Он не ответил.
        — Все равно не понимаю,  — прошептала я.
        — Мы живем согласно древним традициям и законам, которые были приняты давным-давно,  — заговорил после молчания Финн.  — И по заведенным, устоявшимся обычаям. Тебе придется лишь поддерживать их, следить за соблюдением законов и правил. Придумывать и изобретать ничего не надо. Жить ты будешь во дворце, устраивать приемы, участвовать в заседаниях правительства. Но это все обычное дело. И лишь изредка тебе придется принимать важные решения, которые будут только в твоей власти.
        — Например?  — с опаской спросила я.
        — Например, изгнание. Твоя мать как-то раз отправила в изгнание маркизу. Такого не случалось много лет, но королева обязана делать все для защиты нашего народа и нашего образа жизни.
        — А за что? За что ее изгнали?
        — Маркиза испортила родословную.
        — Родословную? Ты как о породистых щенках говоришь.
        Финн молчал, но я ждала.
        — Она родила ребенка от человека,  — наконец нехотя произнес он.
        Я собралась расспросить, но тут мне на лоб шлепнулась капля. Я задрала голову, и в следующий миг небеса разверзлись, обрушив на нас потоки воды.
        — Уходим!  — Финн схватил меня за руку и потянул за собой.
        Мы съехали со скалы. Я оцарапала спину о камень и тяжело шлепнулась в заросли папоротников. Уже через минуту одежда насквозь промокла, стало зябко. Не выпуская моей руки, Финн втащил меня под огромную ель. Мощные лапы образовывали уютный шатер.
        — Ужас как неожиданно.  — Я раздвинула ветви и стояла, вглядываясь в пелену дождя. На голову попадали лишь отдельные тяжелые капли.
        — Погода здесь очень капризная. Местные считают, что это из-за реки, в петле которой спрятался Фьоренинг, но на самом деле в непогоде обычно виноваты эксперименты трилле.
        Я вспомнила, как Вилла жаловалась, что умеет только управлять ветром, а ее мать — облаками. Тайный сад у дворца цвел круглый год тоже благодаря особым способностям трилле. Наверняка и к дождю они тоже приложили руку.
        Птицы, напуганные внезапным ливнем, умолкли, и за шелестом дождя теперь лишь смутно угадывался шум реки. Воздух был напоен ароматом смолы и хвои, и, укрытая от проливного дождя, я ощутила необыкновенный покой и умиротворение. Вот только насладиться моментом не позволил холод, у меня начали стучать зубы.
        — Замерзла?
        — Ничего…
        Без лишних слов Финн обнял меня и прижал к себе. От неожиданности я забыла, как дышать. По всему телу разлился блаженный жар.
        — Наверное, так не многим теплее.  — Голос был непривычно низким.
        — Мне тепло,  — едва слышно прошептала я.
        — Надо возвращаться в дом, переодеть тебя во что-нибудь сухое.
        Он тяжело дышал, не отрывая от меня взгляда.
        Так же внезапно, как до этого обнял, он выпустил меня, раздвинул еловые лапы и быстрым шагом устремился к громадине дворца. Дождь не утихал, жесткие ледяные струи хлестали по лицу. Я спешила за Финном, оскальзываясь на размокшей тропе.
        Во дворец мы ворвались через парадный вход, на мраморные плиты мигом натекли лужи. Я отряхнулась и обнаружила, что мы в холле не одни.
        К нам направлялась Элора, шлейф платья скользил по полу, усиливая ощущение, что она не идет, а плывет. Рядом с ней переваливался с боку на бок тучный человек с обширной лысиной. Было в облике толстяка что-то жабье. Он говорил на ходу, и челюсти двигались, будто перемалывая каждое слово, прежде чем его выплюнуть. Белое обтягивающее одеяние, думаю, и статного красавца обратило бы в недоразумение, а этот бегемот смотрелся в нем и вовсе карикатурно, напоминая ожившего снеговика.
        — Как мило с вашей стороны, что вы соблаговолили застать канцлера.  — Элора смерила нас с Финном ледяным взглядом.
        Похоже, мы вновь нарвались на неприятности.
        — Если вашему величеству угодно, я с радостью задержусь.  — Голос у канцлера оказался высокий, почти женский.
        — Канцлер, простите, что мы пропустили ваш визит.
        Даже взъерошенный и промокший насквозь Финн был олицетворением надежности и преданности. Я же наверняка напоминала мокрую облезлую мышь, которая стояла посреди лужи и тряслась от холода.
        — Не стоит, канцлер. Вы дали мне немало пищи для размышлений, и я не смею больше тратить ваше время.  — Элора улыбнулась канцлеру, но в глазах не было и намека на симпатию.
        — Смею ли надеяться, что вы обдумаете мои предложения?
        Маленькие глазки канцлера взирали на королеву с собачьей преданностью.
        — Разумеется. Я полностью разделяю вашу обеспокоенность.
        Сладость в голосе была очевидна, за ней столь же очевидно угадывалось желание поскорее выпроводить гостя.
        — Источники весьма надежные,  — пропел канцлер еще более сладким, чем у Элоры, голосом.  — Вы же знаете, у меня кругом агенты, даже у витра.
        — Да-да-да, я помню ваш доклад.
        — Если мне донесли о заговоре — будьте уверены, это именно заговор и ничто иное.
        Боковым зрением я заметила, как напрягся Финн.
        — Уверена, так оно и есть.  — Элора кивнула Финну, и тот открыл перед канцлером дверь.  — Я бы с радостью продолжила нашу беседу, но вам надо поспешить, пока погода окончательно не испортилась. Не подвергайте риску свое драгоценное здоровье, вы нужны королевству.
        — О, как вы правы!
        Канцлер с омерзением смотрел в открытую дверь на плотную стену дождя. Потом повернулся к Элоре, склонился в глубоком поклоне:
        — Моя королева, я неизменно и всегда к вашим услугам.
        Она напряженно улыбнулась, Финн склонился, пропуская визитера в дверь. Так и не взглянув на меня ни разу, канцлер нырнул под дождь. Финн захлопнул за ним дверь, и Элора с облегчением выдохнула.
        — Где вы были и почему в таком виде?  — Элора устремила на меня надменный взгляд, но тут же, не успела я ответить, взмахнула рукой: — Впрочем, неважно. Хорошо, что канцлер не понял, что это чудовищное взъерошенное создание и есть принцесса.
        Я оглядела себя. Да, на принцессу мало похожа. Вот Финну удалось сохранить и достоинство, и даже лоск, хотя такой же мокрый и грязный.
        — С чем связан визит канцлера?  — спросил Финн.
        — Ох, ты же знаешь нашего милого канцлера! Вечно носится со своими теориями заговора. Надо мне наконец внести поправку в законодательство и назначать канцлера, а не избирать. Народ падок на подобных клоунов, а мне потом с ними работать.
        — Он что-то говорил о заговоре витра,  — не отставал Финн.
        Он следовал за Элорой, отстав на пару шагов, а я, по уже сложившемуся обычаю, тащилась за ним, мокрая и жалкая.
        — Все это досужая болтовня пустоголовых кумушек, помноженная на его паранойю и желание выслужиться. Витра во Фьоренинг уже сто лет не совались.
        — Да, но с принцессой…
        Но Элора жестом остановила Финна и столь выразительно глянула на него, что я тут же поняла: беседу перенесли подальше от моих ушей, в голову моего искателя. Через минуту телепатических переговоров Финн, тяжело вздохнув, сказал вслух:
        — Я всего лишь предлагаю принять меры предосторожности, усилить охрану нам не помешает.
        — Вот поэтому я тебя и ценю, Финн,  — Элора почти искренне улыбнулась, вот только в улыбке ее мне почудилась язвительность.
        — Ваше величество, я не заслуживаю такого высокого доверия.
        — И в этом ты прав. Но это предмет для отдельного разговора.
        И Элора поплыла прочь, бросив через плечо напоследок:
        — Переоденьтесь!
        Финн наблюдал за удаляющейся королевой, а я стояла рядом и ждала, когда она отойдет подальше, чтобы задать вопрос, который жег мне язык.
        — Что все это значит?  — прошептала я, как только поняла, что Элора меня не услышит.
        Финн посмотрел на меня так, словно забыл, что я еще здесь, и помотал головой, видимо пытаясь стряхнуть остатки наваждения после безмолвной беседы.
        — Ерунда, не стоит твоего внимания.
        — Нет, не ерунда. На нас собираются напасть?  — Но обращалась я к спине, Финн уже направился к лестнице.  — Да что ж такое? Вы все тут постоянно увиливаете от ответов! А потом я опять буду виновата из-за того, что ничего не знаю!
        — Ты промокла, Венди, поторопись,  — сказал Финн, оглянувшись.  — Ты слышала то же, что и я. Мне известно столько же, сколько и тебе.
        — Неправда! Я знаю, она говорила с тобой с помощью этой своей жуткой телепатии.
        — Да, но она просто велела мне не нагнетать обстановку. Ты в безопасности. Ты принцесса, самое важное достояние королевства. Элора не станет рисковать тобой. А вот канцлера она не выносит.
        — Она уже мной рисковала, подсунув женщине, которая меня чуть не убила. Ты точно уверен, что мне ничего не грозит?
        Я невольно вспомнила картину в потайной комнате Элоры.
        — Я никогда не допущу, чтобы с тобой что-то случилось,  — серьезно сказал Финн, останавливаясь на лестничной площадке между этажами.  — Но вот простуда тебе грозит наверняка, если ты сейчас же не переоденешься.



        ПЯТНАДЦАТЬ
        ГРАНИТ ПРИДВОРНОЙ НАУКИ

        Когда я переоделась, Финн отвел меня в гостиную на втором этаже, неподалеку от моей спальни. Фреска на сводчатом потолке изображала единорога в облаках. За исключением этого, комната была обставлена в современном стиле, никакого антиквариата, которым были забиты помещения в другом крыле дворца.
        Финн объяснил, что когда-то это была детская Риза. Когда он вырос, здесь устроили маленькую гостиную, но Риз редко заглядывает сюда.
        Устроившись на диване, я рассматривала роспись на потолке; Финн сел в кресло напротив. Рядом с креслом громоздилась стопка огромных фолиантов. Финн поднял один, положил себе на колени и открыл. Так для меня начался краткий курс истории трилле.
        К сожалению, если не считать того факта, что мы являемся некими мифическими созданиями, история трилле была не многим интереснее истории человечества. В сон клонило не хуже, чем на уроках мистера Мида.
        — Какова роль маркизов?  — спросил Финн.
        — Никакой у них роли!  — без запинки ответила я.
        — Венди, тебе нужно это знать,  — вздохнул Финн.  — На балу тебе придется общаться с маркизами. Ты должна произвести на них впечатление образованной барышни. Отмолчаться не получится.
        — Я принцесса. Могу делать, что хочу.
        — Так какова роль маркизов?  — повторил Финн.
        Я монотонно забубнила, копируя зубодробительный стиль школьного учебника:
        — В провинциях, где не проживают король с королевой, правят маркизы. Они своего рода губернаторы. Если монарх не в силах выполнять свои обязанности, его место может занять маркиз или маркиза. В таких общинах, как Фьоренинг, титул лишь подчеркивает, что они занимают положение выше прочих, но реальной власти не дает.
        — Все верно. Однако о последней части при маркизах, особенно женского пола, лучше не вспоминать,  — предупредил Финн.  — Теперь расскажи о канцлере.
        — Канцлер — чиновник, избираемый народом, как премьер-министр в Англии. Последнее слово всегда остается за монархом, которому принадлежит основная власть. Но канцлер выполняет роль советника и представляет народ трилле при принятии решений государственной важности. Только вот ты мне объясни. Мы же в Америке. Фьоренинг — вовсе не отдельная страна. Разве мы не обязаны подчиняться законам США?
        — Теоретически — да. И по большей части законы трилле не так уж отличаются от американских. Только от монархических традиций никто не спешит отказываться. Тем не менее мы живем независимо от других государств, и в этом плане мы вполне суверенная держава. С помощью наших особых талантов и денег мы заставляем американских чиновников смотреть на это сквозь пальцы. И всю свою деятельность мы ведем тайно.
        Я задумчиво теребила прядь волос.
        — А ты все знаешь о жизни трилле? Когда ты разговаривал с Гарретом и Элорой о политике, мне показалось, что ты разбираешься абсолютно во всем.
        Уверена, он легко завоевал бы симпатию Кронеров, если бы только захотел. Мне до него далеко. Спокоен, собран, умен, обаятелен и красив. Из него монарх получился бы гораздо более толковый, чем из меня.
        — Глупец считает, что знает все. Мудрец понимает, что не знает ничего,  — рассеянно ответил Финн, не отрывая взгляда от книги.
        — Прямо как поговорка из китайского печенья,  — рассмеялась я, и он ухмыльнулся.  — Серьезно, Финн. Чепуха получается. Это ты должен быть наследником престола, а не я. Я ничего не знаю, а ты уже готовый правитель.
        Финн покачал головой:
        — Я не принц. И ты прекрасно подходишь на роль наследницы. Просто тебе недостает моей подготовки.
        — Глупая система. Выбирать должны по способностям, а не по родословной.
        — Так и выбирают по способностям. Просто они прилагаются к родословной.
        — Как это?
        Он наконец закрыл книгу.
        — О твоем даре убеждения. Он достался тебе от матери. Маркизы тоже добились титулов благодаря своим способностям, которые передаются их детям. У простых трилле есть способности, но со временем они становятся слабее. Твоя мать — одна из самых могущественных королев за очень долгое время. И все надеются, что ты усилишь это могущество.
        — Но я ничего не умею! И ничего не знаю! А ты говорил, что на тебе мой дар убеждения не сработает!
        — Сейчас нет, но когда-нибудь ты подчинишь и меня. Когда начнется твое обучение, ты все поймешь.
        — Обучение? Какое еще обучение?
        — В субботу, как ты уже знаешь, состоится бал. А потом начнется работа над твоими способностями. Будешь обучаться управлять своими пока еще неведомыми тебе силами. Но сейчас у нас главная задача — подготовить тебя к балу. Так что…
        Он снова раскрыл книгу.
        — Но у тебя же есть способности!  — Перебила я.  — И Элора тебе симпатизирует больше, чем мне. Наверняка ей было бы приятнее, если бы принцем был ты.
        И я вдруг с горечью поняла, что так оно и есть.
        — Ты заблуждаешься.
        — Ничего подобного! Я же вижу, что у вас особые отношения. Ты ей нравишься. И она тебе явно доверяет.
        — Элора никому по-настоящему не доверяет.  — Финн помолчал, а потом со вздохом сказал: — Если я объясню, обещаешь сосредоточиться на занятии?
        — Да!  — Я выжидающе посмотрела на него.
        — Но то, что я тебе расскажу, должно остаться между нами. Понятно?  — серьезно спросил Финн, и я кивнула.
        Отношения Элоры и Финна с самого начала не давали мне покоя. Она властная красавица, а он молодой и привлекательный подданный. Было бы неудивительно, если бы она положила на него глаз.
        — Около двенадцати лет назад, после смерти твоего отца, мой отец поступил на службу к твоей матери. К тому моменту искателем он уже не был, но Элора поручила ему охранять ее… Элора была влюблена в моего отца.
        Его взгляд затуманился, и он плотно сжал губы. У меня бешено заколотилось сердце.
        — Об этом никто не знал, кроме моей матери. В конце концов она убедила отца бросить работу. Однако Элора продолжала любить его. А потом ее симпатия распространилась и на меня.  — Он вздохнул.  — А еще через несколько лет она пригласила меня на службу. Платит она неплохо, и я согласился.
        Я смотрела на него во все глаза. Раз у его отца была связь с моей матерью после моего рождения, мы точно с ним не родственники. Что ж, уже неплохо.
        Но от всего остального мне было сильно не по себе. Интересно, Финн меня ненавидит? Наверняка он тихо ненавидит Элору. Здесь он лишь потому, что она хорошо ему платит. А может, он просто мальчик по вызову для дам из высшего общества?
        — Я с ней не сплю, если ты об этом. И она никогда не делала мне подобных предложений.  — Финн спокойно глядел на меня.  — Она добра ко мне из-за любви к моему отцу. Я не виню ее за то, что было между ними. Это давняя история. Виноват скорее он, чем она. Она была свободна, а у него семья.
        У меня что, все мысли на лбу написаны? Да уж, со мной быть телепатом ни к чему. Позорище, а не принцесса с особыми способностями. Я хмыкнула и уставилась в потолок.
        — Я тебя расстроил? Прости. Поэтому я и не хотел тебе ничего рассказывать.
        — Нет-нет, все в порядке. Ладно, давай заниматься.
        С полминуты Финн наблюдал за мной, затем принялся читать вслух, а я постаралась сосредоточиться. Пока мозг занят разбором и заучиванием обязанностей королевы, ему не до размышлений о романе моей матери и отца Финна, а также о том, почему она все-таки держит его при себе.
        Модный портной Фредрик фон Элсин прибыл на следующий день. Это оказался чрезвычайно колоритный персонаж, я даже не поняла, трилле он, человек или еще кто-то. Пристрастие трилле к зеленым и коричневым тонам его никоим образом не коснулось: костюм Фредрика буквально бил в глаза всеми цветами радуги, причем ярчайших оттенков. Наверное, модельер — он и во Фьоренинге модельер. Я стояла в одной комбинации, пока он снимал мерки и как сумасшедший что-то строчил в блокноте. Через какое-то время Фредрик восхищенно объявил, что замыслил невероятное платье, и опрометью выскочил из комнаты.
        Весь день кто-то приходил, кто-то уходил. В основном это была всевозможная обслуга: поставщики продуктов, распорядители праздника, цветочники. А потому большинству из них, к счастью, не было до меня никакого дела. Весь этот люд хвостом таскался за Элорой, а она без устали раздавала распоряжения и повеления.
        Я же воспользовалась ситуацией и разгуливала в джинсах, которые нашла в гардеробе. И каждый раз, когда попадалась Элоре на глаза, та неодобрительно меня осматривала и явно намеревалась отчитать, но ее тут же отвлекали. Чего я только не услышала, пока бродила по дому. И звучало все просто пугающе, отбивая и без того не особо горячее желание дебютировать в местном высшем свете. А подслушав ненароком, что в большой зале нужно расставить пятьсот стульев и кресел, я и вовсе пришла в полнейший ужас. Неужели в доме соберутся пятьсот гостей?! И все прибудут поглазеть на меня! Да это же целый стадион!
        Но помимо возможности разгуливать в джинсах было и другое светлое пятно, ведь я провела этот день с Финном. Правда, удовольствие оказалось слегка подпорчено тем, что Финн отказывался обсуждать какие-либо темы, напрямую не касающиеся моего поведения на празднике. Битых два часа я заучивала имена и старалась запомнить лица самых важных гостей. Страницу за страницей я рассматривала тяжеленный альбом, перед глазами мелькали лица, а голос Финна сопровождал каждое деталями биографии. Я чувствовала себя шпионкой, которую скоро забросят на вражескую территорию.
        Следующие полтора часа мы провели за обеденным столом. Выяснилось, что я не умею нормально есть. Существуют определенные правила, как держать вилку, наклонять тарелку, поднимать бокал и даже складывать салфетку. До этого момента я и понятия не имела, что этикет — штука посложнее, чем алгебра. И, судя по тоскливому взгляду Финна, не особо продвинулась в постижении этой премудрости. Не выдержав, я сдалась, и со стуком уронила голову на стол.
        — Господи, он тебя доконал!
        Я подняла голову. Вилла, подбоченясь, стояла перед нами и весело улыбалась. Ее затейливые подвески и браслеты легонько позвякивали. Я еще в прошлый раз отметила ее пристрастие к украшениям, а теперь знала, что оно вообще свойственно троллям. Питают они слабость к блескучим безделушкам. Я, впрочем, свободна от этой зависимости — если, конечно, не считать моей одержимости любимым кольцом, которое я ношу на большом пальце.
        — Меня он тоже в свое время чуть до смерти не замучил. Еще немного — и сбежала бы обратно!
        Я ужасно обрадовалась Вилле. Она-то уж точно не станет заставлять меня перечислять имена трехсот монархов или складывать до бесконечности салфетку.
        — Выглядишь вполне живой,  — сухо сказал Финн, откидываясь на спинку стула.  — Похоже, я плохо усердствовал.
        — Что, руки чешутся, аист, уморить меня?  — Вилла растянула губы в подобии коварной улыбки, которая не очень-то у нее получилась.
        — Нет, но если что-то чешется у тебя, обратись к своим бывшим,  — ухмыльнулся Финн.
        Я так и разинула рот. Ничего себе! Всегда невозмутимый, вечно благовоспитанный Финн выдал пошлость! Ни разу не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал.
        — Ха-ха-ха, обхохочешься,  — Вилла, как мне показалось, попыталась скрыть улыбку.  — В общем, я пришла спасать принцессу.
        — Правда?!  — слишком уж радостно воскликнула я.  — Ты заберешь меня у этого мастера пыток?
        — Ага! Тебе понравится.
        Я выжидающе глянула на Финна.
        — Иди уж,  — вздохнул он.  — Перерыв тебе не помешает.
        Вот уж не думала, что когда-нибудь так обрадуюсь расставанию с Финном. Но в этот раз я буквально вприпрыжку побежала за Виллой. Под ручку, точно лучшие подружки, мы отправились ко мне в комнату. Мне тут же стало стыдно, что я бросила Финна, но еще одной нуднейшей лекции по столовым приборам я бы не вынесла. Всю дорогу до комнаты Вилла сыпала бесконечными жалобами, насколько ужасны первые недели жизни здесь. Она уверяла, что поначалу была уверена, что Финн за ужином вот-вот пырнет ее вилкой. Или она его.
        — Просто кошмар!  — резюмировала она.  — Вся эта муштра перед балом! С ума можно сойти!
        — Ага,  — согласилась я.
        — Но если уж я пережила, ты и подавно справишься.
        Оказавшись в комнате, она сразу направилась в ванную. В дверях обернулась:
        — Ты идешь?
        — С тобой в ванную?
        — Ну да, прически!
        Она изумленно приподняла брови, и я нехотя поплелась за ней. Так вот зачем она меня похитила!
        — Какие еще прически?
        — Для бала, конечно.
        Вилла легонько подтолкнула меня к табурету у туалетного столика, а сама принялась перебирать пузырьки и баночки, наконец выбрала что-то и посмотрела в зеркало на меня:
        — Или тебе мать собирается помочь с прической?
        — Мать? Вряд ли. Она не из тех, кто любит заплетать дочке косички.
        Вилла понимающе кивнула, взяла щетку, какой-то флакон.
        — Волосы соберем или распустим?
        — Не знаю.  — Я вспомнила, как Финн попросил распустить волосы, и добавила: — Давай распустим.
        — Отлично!  — Вилла улыбнулась и высвободила мои волосы, стянутые в хвост.  — Фредрик был?
        — Угу,  — промычала я, поскольку Вилла продиралась щеткой сквозь заросли на моей голове.
        — Чудно. Когда платье будет готово, обязательно фотку пришли. Не терпится на него посмотреть.
        — Ладно.
        — Я знаю, что первое время ничего невозможно понять,  — продолжала щебетать Вилла, расчесывая мне волосы,  — но Финн — ходячая энциклопедия, на любые вопросы ответит. Правда, временами он бывает бревно бревном. Но королева, думаю, не сильно от него в этом отличается.
        — Это правда,  — признала я.
        Однако лично я бы не сказала, что Финн такое уж бревно. Ну да, он очень сдержан, но порой у него такой взгляд….
        Вилла на секунду оставила мои волосы в покое и снова посмотрела на меня в зеркало:
        — Я тебе тоже помогу. Не потому что меня попросил отец, хотя он и просил, да. И не как Финн, потому что это его обязанность. Я просто знаю, каково тебе сейчас. И если я чем-то могу помочь, то с радостью.
        Ее искренность меня удивила. За маской легкомысленной и капризной особы, оказывается, прячется добрая и отзывчивая душа. Такого я здесь еще не встречала.
        А Вилла уже болтала о платьях. Она могла в деталях описать все платья, которые видела с тех пор, как три года назад прибыла во Фьоренинг. И понравились всего лишь парочка. Я слушала и помалкивала. Тема платьев была намного увлекательнее темы столовых приборов. Потом Вилла принялась пересказывать местные сплетни, но поскольку я никого не знала, то и тут оказалась неблагодарной слушательницей. Затем Вилла переключилась на собственную персону. На данный момент у нее никого нет, пожаловалась она. Полное безобразие! Пора бы отцу уже озаботиться ее судьбой, она даже намекала ему на парней, которые ей приглянулись. Да вот хотя бы Туве Кронер. Правда, тут же заметила Вилла, мамаша у него истинное чудовище.
        Так за болтовней и прошло почти два часа. Вилла соорудила мне весьма необычную и эффектную прическу и даже накрасила, изобретая специальный макияж для бала. А я узнала тьму подробностей о высшем свете трилле. И у меня сложилось впечатление, что он мало чем отличается от школьной тусовки. И все бы ничего, только вот в школьной тусовке я ни разу не преуспела.



        ШЕСТНАДЦАТЬ
        ПОДГОТОВКА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

        Я оказалась в самом эпицентре всеобщего внимания, и если в других обстоятельствах это бы мне польстило, то сейчас хотелось лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Элора и Аврора Кронер стояли напротив меня, по другую сторону огромного дубового стола, а на столе была разложена схема рассадки гостей во время банкета. С самым серьезным видом они изучали ее, точно два полководца, планирующие решающее сражение.
        Меня не покидало ощущение, что Элора вызвала меня исключительно ради того, чтобы не оставаться с Авророй наедине. Что же касается Авроры, она была озабочена тем, как бы побольнее уколоть меня. Наверное, хотела довести до точки, чтобы я добровольно отреклась от престола. Могла и не стараться. Я была так напугана предстоящим публичным унижением, что с радостью сбежала бы куда глаза глядят при первой возможности.
        Сегодня на рассвете в мою комнату проскользнул Финн. Но вовсе не затем, о чем я втайне мечтала. Мой искатель прямиком направился к гардеробной и принялся ожесточенно рыться в шмотках. Затем приказал мне собираться. Меня просто бесит от того, что со мной обращаются, как с трехлеткой, которой предстоит впервые в жизни отправиться в детский сад.
        И вот я сидела дура дурой и наблюдала, как они изучают идиотскую схему, споря по поводу каждой мелочи. И чувствовала себя той самой трехлеткой, которую приткнули в уголок, дабы не путалась под ногами. Я добросовестно пыталась сделать вид, будто страшно интересуюсь всей этой чушью, но я ведь не знала никого из гостей, так что меня можно было с тем же успехом заменить манекеном.
        Элора с Авророй оккупировали комнату в южном крыле, устроив там оперативный штаб. На стенах карты, усеянные красными и зелеными точками, обозначающими другие племена троллей. Я пыталась было их рассмотреть, пока дамы разговаривали, но каждый раз, когда я начинала отвлекаться, Элора тут же одергивала меня.
        Аврора постучала по схеме:
        — Если канцлера посадить сюда, для маркиза Лорана придется искать другой стол.
        — Я иного выхода не вижу.  — Элора выдала свою самую очаровательную улыбку, и Аврора ответила не менее сияющим оскалом. Прямо дружеский завтрак двух каннибалов. Ну а я, видимо, значусь в меню.
        — Лоран проделает долгий путь ради этого бала.
        — Ничего, он будет сидеть достаточно близко, чтобы услышать, как проходит крещение,  — сказала Элора и обернулась ко мне: — Ты готова к церемонии крещения?
        — Д-да.
        Финн что-то такое рассказывал, но я уже мало что помнила. Однако Элоре об этом знать незачем, так что я постаралась улыбнуться как можно уверенней.
        — Принцессы не заикаются.  — Элора недобро прищурилась, а у Авроры вырвался смешок, который она даже не попыталась скрыть.
        — Простите,  — вздохнула я.
        Если бы не присутствие Авроры, моя мать наверняка устроила бы мне очередной разнос. Честно говоря, я не понимала, что здесь делает Аврора. И еще меньше понимала, почему Элора ее опасается. Кто тут королева, в конце-то концов? И по-моему, единственным особым даром у Авроры была ее ядовитость.
        Она была столь ослепительна в длинном бордовом платье, что я в своей простой юбке чувствовала себя замарашкой. Красотой Аврора всерьез соперничала с Элорой, а это было крайне непросто. Хотя вряд ли это имело какое-то значение для Элоры. И я не понимала, почему она так нервно реагирует на Аврору.
        — Полагаю, тебе надо еще многое освежить в памяти?  — Элора подтвердила намек пристальным взглядом.  — Не стоит терять время, иди занимайся.
        — Конечно!
        Я так поспешно вскочила на ноги, что чуть не перевернула стул. Изумление на лице Авроры сменилось откровенным презрением. Элора еле слышно вздохнула.
        — Простите. Все это от волнения…
        — Возьмите себя в руки, принцесса.
        Стараясь не сорваться на бег, я покинула комнату. Мне хотелось выскочить оттуда вприпрыжку, подобно школьнице после последнего звонка. Я не знала, куда идти, и понятия не имела, где Финн, но, удалившись от дверей на достаточное расстояние, не выдержала и побежала.
        Внезапно раздался чей-то оклик:
        — Ваше высочество!
        Я притормозила и осторожно заглянула в комнату, откуда, как мне показалось, донесся голос. Помещение было совсем крошечным, я таких здесь еще не видела. В центре лежал пушистый красный ковер, кружком, занимая почти все пространство, расставлены кожаные кресла. Неизменная стеклянная стена закрыта шторами, и в комнате полумрак. В самом углу — небольшая барная стойка. Рядом стоял какой-то человек, в руке у него был стакан. Растрепанные волосы, одет опрятно, но довольно просто.
        — Не узнаете, ваше высочество?
        Судя по интонации, он улыбался.
        — Э-э… тут темно,  — пробормотала я, входя в комнату.
        — Гаррет Стром, отец Виллы,  — сказал он.
        — Ах да! Рада вас видеть.
        Гаррет был одним из немногих здесь, кто мне понравился сразу и безоговорочно.
        — Могу вам чем-то помочь?  — спросила я из вежливости, хотя помочь уж точно не могла ничем и никому.
        — Нет. Я просто жду вашу мать. Но, насколько понимаю, день сегодня долгий предстоит, так что я начал заранее,  — Гаррет многозначительно поднял стакан.
        — Ага.
        — Выпьете что-нибудь?  — предложил Гаррет.  — Думаю, Элора вас уже загоняла, так что не повредит.
        Я задумчиво закусила губу. Вообще-то я никогда еще не пила ничего серьезного, ну разве что бокал вина за ужином. Почему бы не попробовать? Но если Элора об этом узнает, наверняка убьет, а Финн окончательно во мне разочаруется.
        — Нет, спасибо,  — я покачала головой,  — не стоит.
        — Выглядите усталой. Присядьте, передохните, соберитесь с мыслями.
        Я опустилась в глубокое кресло.
        — Так чем она вас изводила сейчас?  — спросил Гаррет, устраиваясь напротив.
        — Схемой рассадки гостей. Но я ведь никого не знаю, и толку от меня никакого. Наверное, она лишний раз хотела уличить меня в бестолковости.
        — Думаю, ваша мать просто хочет, чтобы вы почувствовали себя своей во дворце.
        — Только я бы предпочла этого не чувствовать,  — пробормотала я.  — Они с Авророй только и делают, что бросают на меня ледяные взгляды и шипят, что бы я ни сказала.
        — Не обращайте на нее внимания,  — посоветовал Гаррет.
        — На которую из них?
        — На обеих,  — рассмеялся он.
        — Простите. Не стоило мне все это на вас вываливать.
        — Не извиняйтесь, я знаю, насколько это нелегко. И сдается мне, Элора предъявляет к вам завышенные требования.
        — Она хочет, чтобы я во всем была идеальна. Но ведь я здесь всего лишь несколько дней.
        — Думаю, вы сильная девочка. Такая же, как мать. Может, сейчас вам и сложно в это поверить, но все, что делает Элора, она делает с одной целью — защитить вас.
        До этого никто не сравнивал меня с Элорой, и удивительно, но мне стало приятно. Я вдруг осознала, что Гаррет называет ее по-свойски, просто по имени. Значит, у них близкие отношения.
        — Спасибо,  — пробормотала я.
        — Говорят, к вам вчера заходила моя дочь.
        — Да. Она мне очень помогает,  — улыбнулась я.
        — Я очень рад этому.
        Мне показалось, что он облегченно вздохнул. Интересно, какого ответа он от меня ждал?
        — Я понимаю, иногда она бывает такая…  — Он покачал головой.  — В общем, она Вилла. Но, поверьте, у моей дочери добрая душа.
        — Я знаю.
        При знакомстве девушка показалась мне избалованной и капризной, и, думаю, первое впечатление было верным, но при всем при том Вилла очень искренняя и отзывчивая — это я тоже успела понять.
        — Она вечно пикируется с Финном, но тут ничего личного.  — Гаррет прокашлялся.  — Нет, на самом деле как раз личное. Он был ее искателем. И был очень строг с ней, а Вилла терпеть не может, когда ее одергивают. Возможно, она и обижена на него, но уважает, в этом я не сомневаюсь.
        — Думаю, Финн в состоянии за себя постоять.  — Не сомневаюсь,  — согласился Гаррет.  — Я пытаюсь убедить ее терпимее относиться к манксам, особенно к Рианнон. Но пока безуспешно.
        — А почему она ее не любит?
        Я уже видела, как Вилла обращается с Рианнон,  — сплошь колкости и ехидные замечания. Даже Аврора обзавидовалась бы.
        — Дело в том, что Рианнон прожила у меня девятнадцать лет,  — объяснил Гаррет.  — И Вилла втайне боится, что я люблю Рианнон больше, чем ее. И хотя я действительно искренне и сильно люблю Рианнон, но дочь у меня одна.
        Мне и в голову не приходило, что Гаррет любит Рианнон. Что вообще кто-то из троллей может любить мансклига. Вот, например, Элора… Ох, сомневаюсь, что эта женщина способна хоть кого-то любить. С другой стороны, у трилле кроме мансклигов детей нет. А родительские инстинкты наверняка сохранились, хоть частично. Разумеется, не у всех, но для таких, как Гаррет, вполне естественно любить приемышей.
        — Как думаете, Элора любит Риза?  — спросила я.
        — Полагаю, Элора мало кого к себе подпускает,  — задумчиво ответил Гаррет и тут же улыбнулся.  — Но я точно знаю, что вас она любит.
        — Ага, в глаза бросается.
        Что он понимает в материнской любви? Меня-то можно назвать экспертом по чокнутым мамашам.
        — Она говорит о вас с большой нежностью. Разумеется, когда вас нет рядом.  — Он рассмеялся.
        Интересно, насколько близки их отношения с Элорой? Уж больно свободно он ее обсуждает.
        Мне вдруг представилась следующая картина: Элора в халате перед туалетным столиком, а Гаррет лежит в постели. Элора рассеянно говорит, что я красивее, чем она ожидала. И, прежде чем он успевает ответить, приказывает ему одеваться.
        Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и выпалила неожиданно для себя:
        — Вы с Элорой встречаетесь?
        — Я бы не назвал это встречами,  — фыркнул Гаррет и приложился к стакану.  — Скажу так: мы с ней близки настолько, насколько это для нее возможно. По крайней мере, насколько это возможно сейчас.
        — Сейчас? Но что это значит?
        — Элора не всегда была столь неприступной и сдержанной, не всегда была такой снежной королевой, которую вы знаете и боитесь.
        В его словах звучала горечь. И давно у них роман? Может, еще с тех пор, как она была замужем за моим отцом?
        — А почему она изменилась?
        — Потому, почему меняются все. Опыт. Всех меняет жизненный опыт.
        Он повертел в руках стакан, гоняя по стенкам остатки напитка.
        — А что случилось с моим отцом?
        — Похоже, вы всерьез настроены все разузнать, да?  — Гаррет искоса посмотрел на меня.  — На этот разговор у меня выпивки не хватит.
        Он одним глотком осушил стакан.
        — И все же, что с ним случилось?  — не отставала я.
        — Это было очень давно.  — Он помолчал.  — И Элора очень горевала, когда это произошло.
        — То есть она его любила? По-настоящему?
        Неужели моя мать, эта ледяная статуя, когда-то была способна на страстное чувство? Что-то не верится. По-моему, раздражение и злость — вот и все чувства, которыми она может поделиться.
        — Если честно, не знаю. В то время мы с ней не были близко знакомы.  — Гаррет резко встал и подошел к бару.  — Моя жена была еще жива.
        Стоя ко мне спиной, он налил себе еще выпивки.
        — Если вас так интересует прошлое, придется расспросить об этом Элору.
        Я вздохнула:
        — Она мне ничего не скажет.
        — И возможно, будет права. Есть вещи, которые лучше не вспоминать.
        Все так же стоя ко мне спиной, он выпил. Похоже, мои расспросы Гаррета расстроили.
        Не зная, как исправить ситуацию, я решила, что лучше всего просто уйти.
        — Простите.  — Я выбралась из кресла.
        — Вам не за что извиняться.
        — В любом случае, мне пора. Финн, наверное, уже с ног сбился, разыскивая меня.
        — Ваше высочество!
        Я обернулась. На фоне задернутого шторами окна темнел его резкий, словно высеченный скульптором, профиль.
        — Элора строга с вами, потому что боится привязаться к вам. Но она за вас жизнь отдаст.
        — Спасибо,  — пробормотала я.
        Свет в коридоре показался слишком ярким после полумрака комнаты. Не знаю, чем именно я так расстроила Гаррета. Может, мои слова вызвали воспоминания о покойной жене или напомнили о том, что сейчас Элора не способна открыто любить его так, как когда-то любила другого мужчину.
        И насколько можно верить тому, что он сказал об Элоре? Вряд ли Гаррет лгал, но вполне мог приукрасить правду, чтобы сделать мне приятное. И в чем-то он прав. Сложись моя жизнь по-другому, мне было бы приятно знать, что у меня есть любящая мать, но я давно уже отказалась от подобной мечты.
        Финна я нашла в холле. Стоя ко мне спиной, он раздавал указания помощникам Элоры и не сразу меня заметил. Какое-то время я наблюдала, как он руководит, невольно восхищаясь его способностью всегда точно знать, что нужно делать.
        — Принцесса!
        Финн повернул голову и с улыбкой направился ко мне:
        — Как прошло утро?
        Я пожала плечами:
        — Могло быть хуже.
        — Ответ так себе,  — усмехнулся он.  — Но все же ты заслужила небольшой отдых.
        — Отдых?
        — Да. Я подумал, что ради разнообразия можно заняться кое-чем интересным.
        — Интересным?  — не поверила я.
        Не далее как вчера он отчаянно пытался меня заинтересовать своими занудными лекциями.
        — По-настоящему интересным? Интереснее, чем просмотр глупых картинок два часа кряду? Неужто даже интереснее основ использования вилок?
        — Скажем так, мы с тобой займемся тем, что максимально близко к твоему представлению об интересном,  — ответил Финн.  — Идем.



        СЕМНАДЦАТЬ
        РЕВНОСТЬ

        Финн вел меня по коридору в южное крыло, и я вдруг поняла, что еще толком здесь ничего не видела. Мы миновали библиотеку; тронный зал, где королева обсуждала государственные дела со своими советниками; просторную столовую, где в субботу состоится ужин. И, наконец, очутились в бальном зале.
        Распахнув высоченные двери, Финн провел меня в чудесное помещение, роскошнее которого я не видела никогда. Потолку, казалось, нет конца, впрочем, так почти и было — над головой, за стеклянным потолком, сияло небо. Вверху тянулись золотистые балки, на которых были подвешены сверкающие хрустальные люстры, отражавшиеся в таких же сверкающих мраморных полах. Нежно-сливочные стены были расписаны изящным золотым орнаментом. Вот это настоящий дворец, как описывают в сказках!
        У одной из стен стояли батареи составленных друг на дружку стульев и столов, тут же лежали стопки скатертей, в рядок выстроились затейливые подсвечники. В дальнем углу сверкал белый рояль. И никого, кроме нас с Финном.
        Я была в полном восторге. Но уже через минуту меня замутило — я представила себя среди всего этого великолепия и очень остро осознала собственную ничтожность. Волосы, как всегда, торчком, хотя я и постаралась их уложить. Заурядная юбка… Финн, разумеется, тоже не во фраке, но даже в своей обычной рубашке и темных джинсах он смотрелся здесь гораздо уместнее.
        — Так что за интересное занятие?  — спросила я, и голос эхом отразился от стен.
        — Танцы.
        Финн лукаво улыбнулся, а я не сдержала стон.
        — Однажды мы уже танцевали с тобой, и я знаю, что тебе есть чему учиться.
        — А что, просто потоптаться по кругу не получится?
        — Увы. Но обычного вальса будет вполне достаточно.
        — О нет!  — От страха меня прошиб холодный пот.  — Мне придется танцевать со всеми гостями, да? Со стариками и юнцами, которые станут лапать меня?
        Финн рассмеялся:
        — Я мог бы солгать, но, если честно, только такие тебя и будут приглашать на танец.
        — И чему ты радуешься?  — угрюмо спросила я, а его улыбка стала еще шире.  — Тебя так веселит, что мне придется обжиматься с незнакомыми типами, а попутно еще отдавить им ноги? Мило.
        — Не так все плохо. Сейчас разучим основные шаги, и ноги ты им точно не оттопчешь.
        Я обреченно вздохнула и подошла к своему учителю. Но стоило Финну взять мою руку в свою, как весь страх испарился. До меня вдруг дошло, что перед тем, как танцевать с кучей противных типов, я смогу вдоволь натанцеваться с Финном.
        Его рука уверенно лежала на моей талии. Финн велел смотреть ему в глаза, чтобы во время танца не пялиться на заплетающиеся ноги. Вообще-то указание было совершенно излишним, отвести взгляд от его темных глаз я попросту не смогла бы, даже если бы очень старалась. Мы медленно плыли по кругу, так медленно и плавно, что я почти не чувствовала движения. Я вообще ничего не чувствовала — ничего, кроме счастья, невероятного, всепоглощающего.
        — Вот так, хорошо.
        Финн резко остановился. От разочарования у меня чуть слезы из глаз не хлынули.
        — Этот шаг получается у тебя совсем неплохо. Но это было без музыки, теперь давай попробуем под нее.
        — Ну… ладно.
        — Я сяду за рояль, а ты двигайся в вальсовом шаге и обязательно считай про себя.
        Я раздраженно передернула плечами:
        — Хорошо. Но по-моему, у меня все нормально выходит.
        — Мы слишком медленно двигались. Под музыку все несколько иначе.
        Меня захлестнула обида. Он снова не желает танцевать со мной! В прошлый раз заявил, что я ужасно танцую… А теперь что?
        Финн сел за рояль и заиграл красивый вальс. Ну разумеется, он умеет играть. Он все умеет. Я закружилась по залу, чувствуя себя глупо и неловко. И не переставала гадать, почему Финн каждый раз от меня закрывается и отдаляется. Но всласть помучить себя саднящими догадками мне не удалось, потому что Финн то и дело вставлял замечания и выдавал указания. Интересно, а почему он помалкивал, когда танцевал со мной?
        — Все, хватит!
        Запыхавшись, я остановилась.
        Словно марафон пробежала. Ныла спина, сердце колотилось. Я без сил опустилась на пол и растянулась на прохладном мраморе.
        — Венди, ты танцевала всего несколько минут,  — сообщил Финн.
        — Больше не могу,  — прохрипела я.
        — Ты вообще способна хоть на какое-то старание?  — резко вопросил он.
        Он встал из-за рояля и подошел ко мне явно с целью прочитать очередную нотацию.
        — Это очень важно, пойми.
        — Я в курсе. Ты мне об этом по сто раз на дню твердишь. И я никогда в жизни еще так не старалась. Обычно я все бросаю, едва успев начать. Так что не надо говорить, что я не стараюсь.
        — Никогда в жизни так не старалась?  — недоверчиво спросил Финн.
        Я покачала головой.
        — И этот твой брат ни разу не заставил тебя что-нибудь довести до конца?
        — Нет,  — призналась я.  — Ну, он заставлял меня ходить в школу.
        Мэтт и Мэгги поощряли все мои увлечения, но чтобы силой принуждать? Никогда.
        — А ты избалована сильнее, чем я думал,  — сказал Финн с искренним удивлением.
        — И вовсе я не избалована,  — отрезала я, но тут же добавила: — Избалована, конечно, но не так уж и сильно. Не как Вилла, к примеру, и наверняка многие другие подменыши. Мэтт с Мэгги просто хотели, чтобы я была счастлива.
        — Счастье нужно заслужить,  — философски заметил Финн.
        — Хватит сыпать китайскими мудростями,  — фыркнула я.  — Они просто меня оберегали с тех пор, как мать пыталась меня убить. Если бы не это, вряд ли они стали бы так со мной носиться.
        — Расскажи о том случае,  — попросил Финн.
        Прежде он ни разу не пытался узнать подробности того дня, определившего всю мою жизнь.
        — Это был мой день рождения. Ну и как обычно, я капризничала. Закатила скандал из-за того, что она приготовила шоколадный торт. Я никогда не любила шоколад. Мы с ней находились на кухне, и она взорвалась. Начала гоняться за мной с огромным ножом, кричала, что я чудовище. А потом полоснула меня ножом, распорола платье и оставила глубокую рану на животе. В общем, Мэтт ворвался в кухню и спас меня.
        — Рана на животе?  — Финн нахмурился.
        — Да.  — Я задрала футболку. Финн опустился на корточки и очень осторожно кончиками пальцев провел по шраму. Я закрыла глаза. А Финн вдруг прижал руку к моему животу, целиком накрыв шрам, ладонь была точно раскаленная. Я едва не застонала от блаженства. Финн резко убрал руку, я услышала шорох и открыла глаза. Финн уже распрямился. Я опустила футболку. Валяться на полу расхотелось, я села и поправила волосы.
        — Так Мэтт спас тебя?  — спросил Финн, нарушив неловкое молчание.
        У него был очень задумчивый вид. С ним никогда не поймешь, о чем он думает и что творится в его голове.
        — Да.  — Я кивнула и тоже встала.  — Мэтт всегда меня защищал. Сколько себя помню.
        — Хм.  — Финн продолжал задумчиво на меня смотреть.  — У подменышей крайне редко устанавливаются столь близкие отношения с приемными хозяевами, как у тебя.
        — Хозяевами?!  — Меня даже передернуло.  — Ты так говоришь, будто я вещь! Будто я паразит какой!
        И тут я поняла, что так оно и есть. Эта мысль давно меня преследовала, просто я старательно отгоняла ее. Меня оставили в чужой семье, чтобы я высосала из них ресурсы, деньги, возможности, перетащила все это сюда. Да, я самый настоящий паразит! Кровосос!
        — Ты не паразит,  — прервал мои невеселые размышления Финн.  — Они тебя любили, и ты искренне любила их. Это необычно, но в этом нет абсолютно ничего плохого. Более того, это даже хорошо. Возможно, благодаря этому ты окажешься способна на сострадание, чего недостает многим лидерам трилле.
        — Сильно сомневаюсь, что я способна на сострадание.
        — Я же вижу, насколько тебе неприятно наблюдать, как Элора обращается с другими. Она полагает, что уважения можно добиться исключительно силой и страхом. Но у меня есть чувство, что ты станешь использовать совсем иные методы в своем правлении.
        — И какие же?
        — Это уже тебе решать,  — просто ответил Финн.
        На том наше занятие и завершилось. Финн настоял, что мне нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Честно говоря, я и вправду устала, не физически, нет, то была нервная усталость. Мне хотелось спрятаться ото всех, зарыться под одеяло и заснуть. И спать долго-долго, до самого воскресенья, пропустив ужасную субботу.
        Однако заснуть все не получалось. Я ворочалась с боку на бок, в голове крутились самые разные мысли, но чаще всего, разумеется, о Финне, о его чудесных прикосновениях, о… Я решительно отогнала эти воспоминания, и мысли мои перескочили на Мэтта. Я очень скучала по нему. Даже не думала, что буду так скучать. Считается, что время лечит, но я здесь уже почти неделю, и тоска по брату стала только острее. Мне так не хватало рядом человека, который поддерживал и любил меня всегда и безо всяких условий.
        Проснулась я ни свет ни заря. Сна не было ни в одном глазу. Я оделась и выскользнула из комнаты, собираясь наведаться на кухню. Однако на лестнице наткнулась на Риза.
        — Привет, чего так рано?  — Риз отхватил от плюшки, которую держал в руке, изрядный кусок.
        — Не спится. А ты чего?
        — Тоже не спится. Да и в школу уже скоро собираться.  — Он отбросил челку с глаз.  — Дергаешься перед балом?
        — Не без того,  — призналась я.
        — Как подготовка? Тяжко?
        Я неопределенно кивнула.
        — Тебя ведь что-то беспокоит, правда? Вид… кхм… расстроенный.
        — Ничего особенного…  — Я опустилась на верхнюю ступеньку.  — Просто скучаю по брату.
        — По брату?  — как-то сдавленно переспросил Риз.
        Он сел рядом. Только сейчас я сообразила, с кем разговариваю. Мне ведь и представить трудно, каково все эти годы приходилось Ризу. Ведь он-то, в отличие от меня, всегда знал, что он не родной. И наверняка чувствовал себя очень одиноким. И понимал, что родных никогда не увидит. Родители от него не отказывались. Его украли, и украли те, кому он сам не нужен, а нужно лишь его место в другой семье. От сочувствия у меня сжалось сердце.
        — Да… Он ведь и твой брат,  — пробормотала я.
        Именно так. Мэтт всегда останется моим братом.
        — Как его зовут?  — тихо спросил Риз.
        — Мэтт. Он классный. Самый классный парень на свете.
        — Мэтт,  — повторил Риз благоговейно.
        — Самый смелый на свете. И самый верный. На все готов, лишь бы защитить тех, кого любит. И самый бескорыстный. И он очень-очень сильный. Он…
        Я с трудом проглотила комок в горле и поняла, что не смогу удержать слезы. Я отвернулась.
        — А мама с папой какие?
        Я долго молчала, прежде чем ответить.
        — Папа умер, когда мне было пять… Мать не смогла этого перенести, и… с тех пор она живет в клинике. Психиатрической. Меня воспитывали Мэтт и тетя Мэгги, это папина сестра.
        Меня вдруг захлестнула волна неприязни к Ким. Допустим, всеми ее поступками двигала любовь к Ризу, который навсегда останется для нее Майклом, но ведь именно мне приходится рассказывать ему обо всем. А она даже увидеться с ним не сможет, потому что до конца своих дней просидит в психушке. И чего она добилась своей ненавистью ко мне? Только боли. Себе, мне, Мэтту, Ризу, всем.
        — Мне очень жаль.  — Я коснулась руки Риза.  — Сложно объяснить, откуда я это знаю, но твоя мать очень тебя любила. Она очень тебя ждала. А меня всегда ненавидела, потому что знала, что я — не ты.
        — Правда?
        Впервые я видела Риза грустным.
        — Да. Для меня это, конечно, было ужасно. Ну просто полный отстой,  — добавила я уныло, и Риз вдруг рассмеялся.
        — Прости… Получается, меня очень нелегко забыть.
        — Получается так.
        Риз сжал мои пальцы:
        — А тетя Мэгги? Какая она?
        — Чудесная. Чересчур заботливая и хлопотливая, но чудесная. И терпеливая. Чего они только не натерпелись от меня… Знаешь, все странно. Они ведь на самом деле твои родные, не мои.
        — Нет, они и твоя семья тоже,  — возразил Риз.  — Они тебя любят, они тебя вырастили. А это и есть настоящая семья, разве нет? Вряд ли Риз знал, как долго я ждала этих слов. Я люблю их и всегда буду любить. И очень хочется, чтобы все остальные это понимали.
        — Венди!
        Разумеется, это был Финн, направлявшийся подглядывать, как я сплю. Я быстро выдернула руку из ладони Риза. Тот вскочил.
        — Что ты здесь делаешь?  — вопросил Финн.
        — Только что проснулась. Мы просто болтали.
        Я взглянула на Риза, и он быстро кивнул. Во взгляде Финна подозрение так и плескалось, будто он застукал нас с поличным при ограблении банка.
        — Тебе пора собираться в школу,  — холодно сказал он Ризу.
        — Сам знаю,  — раздраженно буркнул тот и улыбнулся мне: — До встречи, Венди.
        — Ага, пока,  — улыбнулась я в ответ.
        — Так что тут происходит?  — прошипел Финн, когда Риз ушел.
        — Я уже ответила,  — отрезала я и встала.  — Мы просто болтали!
        — О чем?
        — О семье.
        — Нельзя ему рассказывать о твоей приемной семье. Мансклиги не должны знать о своем происхождении. Иначе они могут отправиться на поиски родных. А это недопустимо. Мансклиги не должны общаться со своими семьями. Это слишком опасно для нашего сообщества. Ясно?
        — Но это нечестно! Нечестно и несправедливо! Вы их дважды лишаете семьи! Сначала украли, а потом не позволяете познакомиться с родными! Хотя они вам все равно не нужны! Почему им нельзя вернуться домой?
        — Их дом здесь. Некоторые отправляются на поиски семьи, но большинство возвращается. Если позволить манксам воссоединяться с семьями, то будут подорваны сами основы нашего общества. Твоя жалость к Ризу — недостаточная причина рушить все, что у нас есть.
        — Я ничего особенного ему не сказала. Просто я скучаю по Мэтту. И рассказала, какой он классный. Я не говорила, где он живет. Ничего такого.
        — Тебе следует быть осторожнее, Венди,  — нахмурился Финн.
        — Прости.
        Не так уж я и провинилась, между прочим. Я раздраженно развернулась, собираясь пойти к себе.
        — Постой.  — Финн остановил меня, осторожно взяв за руку. Притянул к себе.
        Несмотря на всю мою злость на него, я, как обычно, тотчас разомлела от его прикосновения. И вся злость куда-то испарилась.
        — Ну что еще?  — буркнула я.
        — Я видел, как ты держала его за руку.
        — И что с того? В вашем мире троллей и это уже преступление?
        — Нет, но… тебе нельзя этого делать. Тебе нельзя заводить отношения с мансклигом.
        — Ах да!  — Я вырвала руку и выкрикнула: — Да ты просто ревнуешь!
        — Я не ревную. Я забочусь о твоей репутации. Ты не понимаешь, насколько опасными могут быть ваши отношения.
        — Да-да, конечно. Я же вообще ничего не понимаю, и как я могла забыть?
        — Я вовсе не это имел в виду.
        Я быстро шла по коридору, Финн не отставал ни на шаг.
        — Но ведь это так,  — возразила я.  — Я вообще ничего не знаю.
        — Венди!
        Я неохотно остановилась, повернулась к нему.
        — Если ты чего-то не понимаешь, то только потому, что я плохо тебе это объяснил.
        Финн сглотнул, отвел взгляд. А вот это уже любопытно. Он явно что-то недоговаривал. Я ждала.
        — Ты права.
        Слова давались ему с трудом, я молчала.
        — Я ревную.
        — Что?!
        У меня даже рот приоткрылся от изумления.
        — Но это никоим образом не влияет на исполнение моих обязанностей. Как не меняет того факта, что тебе нельзя заводить отношения с мансклигом.  — Финн по-прежнему не смотрел на меня.  — А теперь приведи себя в порядок. Нас ждет длинный день.
        Он развернулся и быстро пошел прочь.
        — Финн, постой!
        Он замедлил шаг, оглянулся:
        — Все, вопрос закрыт. Я обещал, что не буду тебе врать. И я врать не стал.
        И ушел. А я осталась торчать истуканом в коридоре. Ноги у меня дрожали, голова кружилась, в голове бушевала настоящая буря. Он признался, что неравнодушен ко мне! А потом велел забыть обо всем и вести себя как ни в чем не бывало.



        ВОСЕМНАДЦАТЬ
        Я ТЕБЯ БОЮСЬ

        Слова Финна все стучали в мозгу, не давая сосредоточиться. Нет, приятно, конечно, что он меня ревнует, только все это абсолютно безнадежно. Он ведь такой правильный и никогда не нарушит здешние порядки. Так что копалась я дольше обычного. И, хотя задержалась изрядно, Финн за мной не зашел. В конце концов я решила дождаться его у лестницы. Заглядывать к нему в комнату я не рискнула.
        С верхней площадки я видела холл, а если сесть на ступеньку, то и парадную дверь. К моему удивлению, она распахнулась и в холл вошел Туве Кронер. Как к себе домой.
        Я сидела на ступеньке, так что его взгляд пересек весь холл и уперся точно в меня.
        — Привет,  — сказала я, как и положено воспитанной и гостеприимной принцессе.
        — Хм, да. Тебя-то я и ищу.
        Сунув руки в карманы, он подошел к подножию лестницы и там остановился.
        — Зачем?  — И тут же, осознав свою грубость, я торопливо исправилась: — Прошу прощения, с какой целью?
        — Помочь,  — коротко ответил Туве.
        Немногословный. Я встала и медленно двинулась вниз по лестнице. Взгляд Туве блуждал по просторному холлу, точно он стеснялся смотреть на меня. Его темные волосы были растрепаны. Он рассеянно взъерошил выгоревшие на солнце прядки. Лицо смуглое, с легким намеком на зеленцу,  — Финн как-то сказал, что это типично для трилле. Но ни у кого другого я такого цвета кожи не видела.
        — Помочь с чем?  — спросила я.
        — Что?
        — С чем ты хотел мне помочь?
        Я старалась говорить надменно, но вряд ли он это заметил.
        — А…
        Он опустил руку и уставился в пустоту, словно сам забыл, зачем пришел.
        — Я телепат,  — наконец объявил он.
        — Что? Ты умеешь читать мысли?
        Я напряглась, пытаясь сделать свои мысли как можно более достойными для чужого чтения.
        — Нет-нет. Конечно, нет,  — отмахнулся он.  — Но у меня бывают предчувствия. И я умею перемещать предметы силой воли. Но чужие мысли читать не могу. Зато вижу ауру. У тебя она сегодня коричневая.
        — И что это значит?
        Я скрестила руки на груди с твердым намерением защитить свою ауру от нападок. Хотя очень смутно себе представляла, что такое аура.
        — Ты несчастна.  — У Туве был отрешенный голос.  — Обычно она оранжевая.
        — И чем эти сведения помогут мне?
        — Вообще-то ничем. Финн уже обсуждал с тобой обучение?
        — Меня уже учат, как быть принцессой.
        — Нет. Я говорю об обучении способностям. Оно начнется только после крещения. Считается, если их использовать без инструкций, можно с ума сойти. И главное — это спокойствие.  — Он вздохнул.
        — То есть ты сейчас спокоен?  — Я скептически подняла брови.
        — Нет.
        Туве наконец позволил взглянуть в его зеленые глаза.
        — Я тебя боюсь,  — сказал он.
        — Ты боишься меня?  — Я расхохоталась.
        — Да. Ведь я вижу то, чего другие не видят.
        Я резко прекратила смеяться. Мне стало не по себе.
        — И что же ты видишь?
        — Тебе уже сказали?
        — Что сказали?
        — Ну, если никто тебе не сказал, я точно не скажу.
        Он отвернулся.
        Этот странный разговор начал действовать мне на нервы.
        — Не знаю, чего ты добиваешься, но на помощь совсем не похоже,  — дала я волю раздражению.  — Напротив, ты меня только запутал.
        — Прошу прощения, принцесса.  — Туве поклонился.  — Финн хотел, чтобы я обсудил с тобой твои способности. Он знает, что обучение начнется только после бала, но хочет, чтобы ты была готова.
        — Так это Финн попросил тебя прийти?
        — Ну да. Тебя это огорчает?
        — Нет, вовсе нет,  — поспешно возразила я.
        Значит, Финн не пожелал меня видеть и прислал вместо себя Туве.
        — Так у тебя есть вопросы?
        — Тьма.
        Туве посмотрел на меня, склонив голову набок, и напомнил мне вдруг любопытного щенка.
        — Ты не должна бояться.
        — Да вовсе я не боюсь, с чего ты взял?  — Я поежилась под его взглядом.
        — Я знаю, когда ты врешь. И не потому что умею читать мысли, а потому что ты не умеешь врать. Советую научиться. Элора, например, великолепно умеет врать.
        — Хорошо, потренируюсь на досуге.
        — Ага, обязательно.
        Туве говорил с совершенно обезоруживающей искренностью. Лицо у него было грустное.
        — Ты мне нравишься. Ты честная и эмоциональная. Но королеве не подобает быть такой.
        — Да, полагаю, ты прав.
        — А я ужасно рассеянный, если ты не заметила.  — Он улыбнулся, но его зеленые глаза остались печальными.  — Мне сложно сосредоточиться, но я работаю над собой.
        — Так… не хочу показаться грубой, но почему Финн попросил тебя о помощи?
        — Потому что я сильный.  — Туве достал что-то из кармана и небрежно отшвырнул в сторону.  — И он мне доверяет. Ладно… Давай посмотрим, на что ты способна.
        — Ты о чем?  — захлопала я глазами, окончательно сбитая с толку.
        — Да обо всем. Перемещать предметы умеешь?  — Руками умею.
        — Ну да, ты же не инвалид. О твоих физических возможностях я знаю.
        — Я мало что умею. Немного владею убеждением, но здесь я его ни разу не использовала.
        — Попробуй.  — Туве показал на висящую над нами люстру: — Перемести ее.
        — Не хочу я ее никуда перемещать,  — испуганно сказала я.
        В голове вдруг вспыхнула картина, которую я помнила в мельчайших деталях. Картина Элоры. Черный дым, красные языки пламени и сверкающие осколки. Только сейчас картина была не просто картиной. Я чувствовала запах гари, жар близкого огня, в ушах стоял звон разлетающихся по мраморному полу хрустальных подвесок.
        Я помотала головой, сглотнула комок в горле и невольно спустилась на несколько ступенек.
        — Что это было?  — тревожно спросил Туве.
        — Где?
        — Что-то случилось.
        Он пытливо смотрел на меня, а я растерянно молчала. Даже если бы захотела объяснить, то не смогла бы подобрать нужные слова. Да и о чем тут говорить? Все это лишь игра моего воображения.
        — Интересная ты.
        — Спасибо,  — пробормотала я.
        — Мне неприятно это делать, когда ты так напугана, но мне нужно очистить сознание.
        Он устремил взгляд на люстру, и у меня перехватило дыхание. Тяжелые подвески начали тихо позванивать, раскачиваться. Я хотела крикнуть, но горло свела судорога. Хрустальная громадина раскачивалась все сильнее и сильнее.
        — Хватит!  — вырвался у меня хриплый вопль.  — Хватит!
        — Прости.  — Туве прикрыл глаза и выдохнул.
        Я не могла оторвать глаз от люстры, смотрела и смотрела, пока та не перестала качаться.
        — Я должен был что-то сделать. А кроме люстры здесь перемещать нечего. За исключением тебя, конечно, но я подумал, что тебе это понравится еще меньше.
        — Зачем тебе вообще понадобилось что-то перемещать?! И вон стоит ваза! А вон подставка с зонтиками! И ты мог бы выйти на улицу!
        Паника схлынула, уступив место пульсирующей ярости. Я крепко сжала кулаки.
        — Когда тебя переполняет страх, от тебя исходит мощный импульс, ты проецируешь свои ощущения. А для меня это единственный способ успокоиться. Большинство, наверное, не чувствует твоих волн, но я слишком восприимчив. А когда я что-то перемещаю, то сосредотачиваюсь на объекте и блокирую все входящие потоки. Ты слишком сильная. Прости.
        — И все равно незачем было так пугать.
        — Как жаль.  — Туве глядел на меня с удивлением и сожалением.  — Остальные даже не узнают, кто ты на самом деле. Все сейчас такие слабые, что даже не поймут, насколько ты могущественна.
        — О чем ты?  — Злость мгновенно испарилась.
        — Твоя мать очень сильная,  — в голосе Туве послышалось восхищение,  — но не настолько, как ты. И даже, возможно, не настолько, как я. Ее сила сияет и потрескивает, подобно тысяче молний. Когда она входит в комнату, воздух буквально намагничивается. А все остальные…  — Туве покачал головой.
        — Ты имеешь в виду, все остальные трилле?  — на всякий случай уточнила я.
        — Когда-то благодаря нашей силе вращалась Земля.
        В голосе Туве звучала грусть, однако он уже не казался напряженным. Видимо, раскачивание люстры действительно помогло.
        — Буквально или это такое образное выражение?
        — Буквально. Мы могли создавать горы, поворачивать реки вспять.  — Он театрально развел руками.  — Весь мир, что окружает нас сейчас, сотворили мы! Нас переполняла магия!
        — А сейчас в нас разве нет магии?  — спросила я, удивляясь его страсти.
        — Никакого сравнения. Когда у людей появилась собственная магия, свои технологии, все изменилось. Власть и деньги постепенно утекли к людям, и мы начали доверять им воспитание наших детей.  — Он фыркнул.  — Подменыши перестали возвращаться, когда поняли, что мы не можем предложить им ничего особенного.
        — Но мы же с тобой вернулись,  — заметила я.
        — Ваша садовница, благодаря которой круглый год все цветет в вашем саду,  — маркиза!  — Туве махнул рукой в сторону сада.  — Садовница! Я, конечно, не социолог, но если уж самые влиятельные представители общества работают садовниками, значит, в обществе проблемы.
        — Тогда… почему она садовница?
        — Потому что больше никто на это не способен. Настали времена, когда никто ни на что не способен! Все слишком зациклились на человеческой системе. Со всеми этими дизайнерскими платьями и дорогими побрякушками. Одержимость богатствами всегда была нашей главной слабостью.  — Его губы скривились от отвращения.
        — Ага,  — кивнула я.  — Но твоя мать по этой части всех переплюнет.
        — Знаю.  — Его лицо вдруг смягчилось.  — Я ничего не имею против людей. Хотя, послушав меня, этого и не скажешь.
        — Ты слишком эмоционален, вот что.
        При нашей первой встрече я сочла, что его рассеянность — проявление скуки и высокомерия. Но теперь поняла, что виной тому его способности. Дар вызывал у него нечто вроде синдрома дефицита внимания. Но оказывается, Туве еще и честен, чего за трилле я пока не замечала.
        — Возможно.  — Он улыбнулся смущенно.
        — Сколько тебе лет?
        — Девятнадцать. А что?
        — Откуда тебе столько известно о прошлом? Ты так все описываешь, будто сам при этом присутствовал. Будто сам был тому свидетелем. Или ты помешан на истории?
        — Мать следит, чтобы я постоянно занимался. На случай, если у меня появится шанс взойти на трон.
        Судя по тону, его эта перспектива не слишком радовала. Видимо, царствование казалось Туве не более привлекательным, чем мне. Планы Авроры по захвату трона интересовали исключительно ее одну.
        — Так ты просто это все вычитал в книгах?  — Что ты увидела, когда посмотрела на люстру?  — спросил вместо ответа Туве.
        Я покачала головой:
        — Трудно объяснить. Я видела… картину.
        — Некоторые видят будущее.  — Он смотрел на люстру, сверкающую над нашими головами.  — А некоторые — прошлое.  — Он задумчиво помолчал, потом продолжил: — Но в итоге прошлое и будущее мало чем отличаются. Ни то ни другое изменить нельзя.
        — Какая глубокая мысль!  — прокомментировала я, и он рассмеялся.
        — Я тебе совершенно не помог, да?
        — Не знаю,  — призналась я.
        — Боюсь, тебя мне на сегодня достаточно,  — объявил Туве.
        Я решила не спрашивать, что он имеет в виду. Наверняка от его ответа мне сделается еще неуютнее.
        — У тебя много дел. Не хочу отнимать напрасно твое время.
        И Туве резво направился к двери. Непредсказуемости этому парню явно не занимать.
        — Постой,  — окликнула я, и он замер.  — Ты говорил, что Финн просил тебя меня подготовить. К чему?
        — Финн — защитник. Волноваться — его обязанность.
        У меня сжалось сердце. Ну почему все подчеркивают, что я для Финна всего лишь работа?
        — Он должен знать, что о тебе будет кому позаботиться. Даже если его самого не окажется рядом.
        — И почему его не окажется рядом?  — переполошилась я.
        — Это мне неизвестно. Но он заботится о тебе.
        И Туве вышел за дверь. Я была благодарна ему, хотя и не понимала за что. Может, за то, что окончательно затуманил мне мозги? Снова вспомнилась картина Элоры, и по телу пробежала нервная дрожь. В голове стучали слова Туве. Будущее изменить нельзя.
        Я посмотрела на люстру. Что, если попробовать раскачать ее? Но страх сковал меня. Вдруг эта громада упадет и картина Элоры сбудется?.. Да, но до сих пор этого не произошло. А вдруг я изменила будущее? Или на картине изображен иной момент? И худшее еще впереди?



        ДЕВЯТНАДЦАТЬ
        КРЕЩЕНИЕ

        До бала оставались всего сутки, и Элора решила лично удостовериться, что я ко всему готова. Она затеяла ужин-репетицию, дабы узнать, способна ли я поддерживать беседу и должным образом расправляться на публике с едой.
        В свидетели моего вероятного провала она пригласила Гаррета, Виллу, Рианнон, а также Финна и Риза. Всех этих гостей я уже знала, потому не так уж сильно нервничала. Хотя Элора, разумеется, постаралась меня запугать, несколько раз грозно повторив, что я должна себя вести в точности как на торжественном ужине. Остальные получили аналогичные инструкции и явились принарядившимися. Даже Риз снизошел до того, что надел блейзер, который, кстати, очень ему шел. А Финн, как обычно, сражал наповал.
        После того как Финн признался, что ревнует меня, я не знала, как себя с ним вести. Перед ужином он заглянул ко мне в комнату, чтобы убедиться, готова ли я. Правда, у меня осталось впечатление, будто он старательно отводил глаза.
        Когда я вошла в столовую, Элора рассаживала гостей. Она должна была сидеть во главе стола, я — в противоположном конце. Рядом со мной сидели Риз и Финн.
        — Где мое место будет завтра?  — спросила я, пригубив вино.
        — Между мной и Туве Кронером.  — Элора, прищурившись, наблюдала за тем, как я пью.  — Бокал нужно держать за ножку.
        — Простите.
        Кстати, именно за ножку я его и держала. Может, у бокала есть еще какая-то невидимая ножка? Тем не менее я послушно передвинула пальцы, надеясь, что так, по мнению ее величества, будет правильнее.
        — Принцесса никогда не извиняется,  — тут же одернула меня Элора.
        — Простите,  — пробормотала я и поспешно добавила: — Это нечаянно. Больше не повторится.
        — Не мотай головой,  — велела Элора.  — И принцесса ничего никому не обещает. Обещания не всегда можно сдержать, а принцессу никто не должен уличить во лжи.
        — Я, вообще-то, и не обещала ничего,  — промямлила я.
        — Принцесса никогда не спорит.
        — Я принцесса всего две недели. Может, не стоит со мной так строго?
        Все эти дни, обращаясь ко мне, Элора начинала фразу словами «принцесса должна» или «принцессе не подобает». И это мне порядком надоело.
        — Ты всю жизнь была принцессой,  — отрезала Элора.  — Ты должна знать, как себя вести.
        — Постараюсь,  — проворчала я под нос.
        — Говори громче. И четче — независимо от того, что именно ты говоришь,  — повысила голос Элора.  — И тебе некогда стараться. Прием уже завтра. Ты должна быть готова.
        Я хотела было огрызнуться, но Риз с Финном выразительными взглядами дали понять, что пора прикусить язык. Рианнон нервничала и не отрывала глаз от своей тарелки. И только Гаррет безмятежно наслаждался едой.
        — Понимаю.  — Я сделала глубокий вдох и снова пригубила вино.
        Правильно ли я держала бокал на этот раз, трудно сказать, но Элора промолчала.
        — Я получила фото твоего платья,  — улыбнулась мне Вилла.  — Оно потрясающее. Я даже немного завидую. Королевой бала любая из нас бывает лишь раз, и завтра твой день. Ты будешь ошеломительна.
        Она поспешила прийти мне на помощь, переключив беседу с моих ошибок на хоть какие-то мои достоинства. И пусть с Финном и Рианнон она вела себя как последняя стерва, в этот момент я ее просто обожала.
        — Спасибо,  — благодарно улыбнулась я.
        Последняя примерка состоялась утром, и, как Вилла и просила, я отправила ей фотографию. А сфотографировал Финн. Мне было неловко, я стеснялась позировать, а он даже не сказал, идет ли мне платье. По мне, так оно было слишком шикарным, и дружеская поддержка очень даже пригодилась бы. Но Финн лишь нажал кнопку, и на этом все.
        — Вы видели платье?  — Вилла обратилась к Элоре, которая величественно кромсала на тарелке веточку петрушки.
        — Нет. Я доверяю вкусу Фредрика, и Финн его одобрил,  — рассеянно ответила Элора.
        — Когда будут шить платье моей дочери, я не упущу ни единой детали,  — задумчиво произнесла Вилла.
        Ее слова явно задели Элору, но Вилла ничего не заметила.
        — Я всегда с ума сходила от нарядов. Будь моя воля, не вылезала бы с балов.  — Вилла рассмеялась.  — Поэтому я так рада, что ты здесь. У тебя будет грандиозный бал.
        — Спасибо,  — повторила я.
        — У тебя тоже был прекрасный прием.  — Гаррет решил заступиться за бал, который он устроил дочери.  — И платье у тебя было фантастическое.
        — Помню,  — счастливо улыбнулась Вилла.  — Волшебное!
        Финн закашлялся, и Элора с Виллой разом уставились на него.
        — Прошу прощения. Подавился,  — объяснил Финн, делая глоток вина.
        Элора недовольно хмыкнула и перевела взгляд на меня:
        — Кстати. Все забываю спросить. Что ты планируешь делать со своим именем?
        — С именем?  — удивилась я.
        — Да. На церемонии крещения.  — Какое-то время Элора смотрела на меня, ожидая ответа, затем строго взглянула на Финна: — Я думала, Финн тебе рассказал.
        — Да, но ведь этот вопрос уже решен.  — Я была окончательно сбита с толку.  — У нас в роду все берут фамилию Даль, разве нет?
        — Я не о фамилии говорю,  — с раздражением пояснила Элора.  — Я имею в виду твое имя.
        Я нахмурилась:
        — Не понимаю. У меня есть имя.
        Все молчали.
        — Венди,  — тихо напомнила я.
        — Это неподобающее для принцессы имя,  — отрезала Элора.  — Все меняют свое имя. Виллу тоже раньше звали как-то иначе. Как тебя звали, милая?
        — Ники,  — ответила Вилла.  — Я взяла имя Вилла в честь матери.
        Гаррет улыбнулся, и от меня не ускользнуло, как Элора на миг напряглась.
        — Так что? Какое имя ты возьмешь?  — не отставала она.
        — Я… не думала об этом.
        Сердце бешено колотилось. Да не хочу я менять имя. Абсолютно не хочу. Когда Финн рассказал о церемонии крещения, я решила, что менять придется только фамилию. Восторга это не вызывало, но все равно предполагалось, что я когда-нибудь выйду замуж, так что раньше сменить фамилию или позже — не все ли равно.
        Но Венди — мое родное имя. Мое. Я посмотрела на Финна в надежде на поддержку, но Элора снова заговорила:
        — Если хочешь, могу посоветовать пару имен. Элла, в честь моей матери. Или Сибилла, в честь моей сестры. Оба имени хороши. Одну из наших королев, что очень долго и успешно правила, звали Ловиса. Мне всегда было по душе это имя.
        — Не хочу сказать, что они мне не нравятся,  — начала я, осторожно подбирая слова, хотя, честно говоря, имя кошмарнее Сибиллы сложно придумать,  — просто я люблю свое имя. Не понимаю, зачем мне его менять.
        — Венди — глупое и пустое имя,  — отчеканила Элора.  — Оно совершенно не подходит принцессе.
        — Почему?  — уперлась я, решив стоять на своем. И плевать, что думает Элора. Дело даже не в том, что Венди — такое уж прекрасное имя, но его мне дал Мэтт. Человек, который любил и любит меня. Кроме имени у меня ничего от брата не осталось, и я от этого не откажусь.
        — Это имя мансклига,  — процедила Элора.  — Ничего подобного я не потерплю. Ты выберешь подходящее для принцессы имя — или мне придется сделать это самой. Понятно?
        — Если я принцесса, то почему не могу решать, что мне подходит, а что нет? Разве не в этом одно из преимуществ принцессы и правительницы королевства? Право менять правила. И если я хочу, чтобы меня звали Венди, что в этом плохого?  — Я изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно и спокойно.
        — Ни одна принцесса за всю историю не оставила себе человеческое имя, и впредь этому не бывать. У моей дочери, принцессы, не будет имени манкса.
        Слово «манкс» она выплюнула с особым презрением, и я заметила, как Риз стиснул зубы. Уж я-то знала, каково это — иметь мать, которая тебя ненавидит. Но меня никогда не заставляли молча глотать оскорбления. Бедный


        Риз.  — Я не стану менять имя.
        Все уткнулись в свои тарелки, а мы с Элорой с разных концов стола сверлили друг друга взглядами. Репетиция торжественного ужина явно удалась на славу.
        — Здесь не место для подобного разговора,  — ледяным голосом наконец произнесла Элора, но я не отвела глаза.  — Впрочем, неважно. Никакого разговора и не будет. Ты сменишь имя, и новое имя для тебя выберу я.
        — Нет!  — сорвалась я на крик.  — Я принцесса! Вы сами сказали, что я не обязана никого слушать!
        — Никого, кроме меня,  — спокойно уточнила Элора.
        — При всем уважении,  — раздался голос Финна. Все изумленно уставились на него, но он невозмутимо продолжал: — Возможно, стоит прислушаться к желанию принцессы. Ее желания когда-нибудь будут менять законы королевства, а ведь сейчас речь идет о пустяке.
        Элора, не говоря ни слова, с ледяной улыбкой взирала на Финна. За столом воцарилось гнетущее молчание. Наконец королева произнесла:
        — Однако в данный момент королевством правлю я, и до тех пор, пока это не изменится, последнее слово остается за мной.  — Она улыбнулась шире, но улыбка вышла угрожающей.  — При всем уважении, искатель, ты слишком заботишься о ее желаниях, забывая о ее обязанностях.
        На миг лицо Финна дрогнуло, но он продолжал смотреть Элоре в глаза.
        — В твои обязанности входит объяснить принцессе тонкости обряда крещения и подготовить ее к завтрашнему дню, не так ли?
        — Так.
        — Похоже, задание ты не выполнил. И мне интересно, чем вы занимались с принцессой. Хотя бы часть этого времени удалось посвятить занятиям?
        Внезапно сбоку от меня что-то мелькнуло. Это Риз опрокинул бокал с вином, красные капли брызнули во все стороны. Я поняла, что Риз сделал это нарочно.
        Он засуетился, принялся бормотать извинения, но своего добился — Элора больше не сверлила Финна взглядом.
        После того как осколки убрали, Вилла, прежде откровенно выказавшая Ризу одно лишь презрение, вдруг принялась увлеченно болтать с ним, а Риз с такой же готовностью отвечал ей. Они непринужденно трепались, явно с одной лишь целью — не дать Элоре и Финну продолжать перепалку.
        Но Элора была бы не Элорой, если бы сдалась так быстро. Ее внимание снова переключилось на меня. Она ловко вставляла в щебет Виллы полные яда замечания:
        — Бога ради, принцесса, хотя бы вилкой пользоваться ты должна уметь.
        — Это салфетка, а не половая тряпка.
        — Еду по тарелке размазывают лишь младенцы.
        И все же болтовня Виллы сделала свое дело: напряжение, витавшее за столом, мало-помалу отступило.
        Наконец Элора отодвинула тарелку и заявила, что у нее разыгралась мигрень, но вставать не спешила. Гости, мигом поняв намек, засобирались. Гаррет извинился и сказал, что им пора домой. Элора рассеянно кивнула.
        — До завтра,  — без выражения произнесла она, не удостоив его и взглядом.
        Гаррет постарался не выдать, что его столь демонстративное равнодушие задело, и нежно коснулся ее плеча:
        — Береги себя.
        Финн, Риз и я тоже поднялись из-за стола, чтобы проводить гостей, но от резкого голоса Элоры я замерла.
        — Финн, проводи меня в мастерскую. Мне нужно с тобой поговорить.
        — Слушаюсь.  — Финн поклонился.
        Я попыталась поймать его взгляд, но Финн не смотрел на меня. Сцепив руки за спиной, он неподвижно ждал указаний Элоры. Вилла взяла меня под руку и увлекла прочь из столовой. Риз и Рианнон шли перед нами, тихо перешептываясь. Гаррет, еще раз глянув на Элору, последовал за нами.
        — Я буду завтра к десяти,  — с нарочитой беззаботностью прочирикала Вилла, когда мы очутились в холле.
        — Зачем?  — тупо спросила я.
        — Чтобы помочь тебе.  — Вилла покосилась на коридор, ведущий к столовой, и понизила голос: — Твоя мать явно не спешит тебе помогать.
        — Вилла, не смей дурно отзываться о королеве,  — одернул дочь Гаррет.
        — В общем, жди меня утром. Помогу тебе стать королевой бала!  — Вилла ласково сжала мою руку.
        — Спасибо,  — пробормотала я.
        Мыслями я была в столовой, где остались Элора с Финном. Что она для него приготовила? Гаррет жалобно улыбнулся мне, и дверь за гостями захлопнулась. Мы с Ризом были в холле одни.
        — Как ты?  — спросил он.
        — Нормально,  — солгала я.
        Меня трясло, и я как никогда прежде была уверена: не желаю быть принцессой. Надо немедленно объявить об этом Элоре, и будь что будет…
        Риз схватил меня за руку и тихо, но твердо проговорил:
        — Не ходи, сделаешь только хуже.
        Он обнял меня за плечи и повлек в сторону лестницы. Но на площадке между этажами я высвободилась и перегнулась через перила, надеясь уловить голоса из мастерской.
        Риз опустился на ступеньку.
        — Ну и трапеза выдалась.  — Он невесело хихикнул.
        Расправив юбку, я села рядом.
        — Прости.
        — Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата. Даже наоборот. Благодаря тебе жизнь в этом доме стала гораздо интереснее.
        Только теперь до меня дошло, что Элора намеренно устроила весь этот спектакль с Финном. Она ведь могла использовать телепатию, но по какой-то причине хотела, чтобы я услышала. Ну да, Финн позволил себе не согласиться с ее величеством, но он был предельно почтителен и, между прочим, абсолютно прав.
        — Как думаешь, что она ему сейчас говорит?
        — Разве угадаешь? На меня она ни разу в жизни не кричала.
        — Шутишь?  — Я недоверчиво посмотрела на него.
        Риз — такой балбес, а строже женщины, чем Элора, и представить нельзя.
        — Правда-правда,  — Риз рассмеялся при виде моей изумленной физиономии.  — Она, конечно, бывает ужас какой строгой. Особенно когда дело касается приличий. Но я ведь очень редко ее вижу. Меня вырастили няньки. Элора всегда давала понять, что она мне не мать и быть ею не желает.
        — Она когда-нибудь желала быть матерью хоть кому-то?
        — Честно?  — Риз помолчал.  — Нет. Не думаю. Но ей необходимо было продолжить род. Это ее долг.
        — И для нее я тоже лишь долг,  — горько пробормотала я.  — Хоть бы раз кто-нибудь искренне захотел, чтобы я была рядом.
        — Брось, Венди,  — Риз притянул меня к себе,  — на свете полно людей, которые рады тебе. Не вини себя в том, что Элора такая…
        — Это непросто,  — прошептала я.  — Она все-таки моя мать.
        — Элора — сильная женщина, которую нам с тобой никогда не понять. Она королева. И это для нее главное. Потому она такая хладнокровная, отстраненная и жестокая.
        — Каково тебе было жить с ней?
        — Ну,  — он пожал плечами,  — примерно так же, как в пансионе при строгой директрисе. Она постоянно маячила где-то на заднем плане, но я знал, что последнее слово всегда за ней. Со мной она почти не общалась. Но…
        Он замолчал.
        — Что?
        — Она не так хорошо умеет хранить тайны, как думает. Дом огромный, а я с детства умею отлично прятаться… Ты знаешь, что у нее был роман с отцом Финна?
        — Знаю,  — кивнула я.
        — Я и не сомневался, что он тебе расскажет. Элора его любила. Она очень странная, когда влюбляется. Даже лицо меняется. Смягчается и как-то… светится, что ли. Видеть ее в таком состоянии куда тяжелее. Осознаешь, что она все-таки способна быть доброй и щедрой. Мне же доставались лишь равнодушные взгляды да замечания. Знаешь, у меня часто такое ощущение, будто меня обворовали.
        — Мне жаль.  — Я нежно прикоснулась к его руке.
        Риз невесело улыбнулся:
        — Короче, он расстался с Элорой ради своей жены, что было определенно к лучшему. Хотя, думаю, она с радостью бросила бы все и пошла за ним хоть на край света. И…
        — Что?
        — Ходят слухи, что она наняла Финна, потому что до сих пор безнадежно влюблена в его отца. Пойми меня правильно, я уверен, между Финном и Элорой никогда ничего не было. Но…
        — Что?!
        — Отец Финна никогда не смотрел на нее так, как Финн смотрит на тебя.
        Я отчаянно пыталась понять, что означают его слова.
        — И это еще одно очко не в твою пользу. Она никогда не хотела быть матерью, а теперь ты получила то, чего у нее никогда не было.
        — Да говори ты прямо,  — сорвалась я.
        — Венди,  — Риз посмотрел на меня с грустной улыбкой,  — я понимаю, что совсем не умею сдерживать чувства, но ведь и ты меня не лучше.
        — Что за ерунда,  — пробормотала я и отвернулась.
        — Ладно,  — расхохотался Риз,  — как скажешь.
        И тут же, чтобы разрядить обстановку, принялся рассказывать какую-то забавную глупую историю. Но я его не слушала. Я напряженно думала. Наверняка у Риза просто воображение разыгралось. И, даже если он прав, Элора не посмеет наказать Финна за чувства. Не посмеет…



        ДВАДЦАТЬ
        ПРОЩАНИЕ

        В холле показался Финн. Я вскочила. Наверное, у Элоры он пробыл не больше пятнадцати минут, но мне они показались вечностью. Риз остался сидеть. Финн невозмутимо глянул на нас снизу и начал подниматься.
        — Финн!
        Я бросилась за ним, а Риз, наоборот, скатился вниз по лестнице и исчез в коридоре, ведущем на кухню.
        — Постой! Финн! Что там было?
        — Разговор,  — коротко ответил Финн.
        Я схватила его за руку, и он остановился, обернулся и посмотрел куда-то мне за спину, словно искал кого-то.
        — Я же велел тебе держаться подальше от мансклига.
        — Риз просто поддержал меня, пока я ждала тебя,  — ответила я.
        — Тебе опасно находиться в его обществе. Как и в моем.
        Меня начало раздражать, что он отказывается на меня смотреть. Куда угодно смотрит, только не на меня. А так необходимо сейчас заглянуть в его темные глаза.
        — Это что еще значит?  — требовательно спросила я.
        — Отпусти мою руку.
        — Объясни, что происходит, и я оставлю тебя в покое.
        Он был гораздо сильнее меня, да и держала я его не так уж крепко. Мог бы с легкостью вырваться и уйти. Но освободить руку он даже не пытался.
        — Меня отстранили от моих обязанностей,  — сказал Финн.  — Элора считает, что опасность тебе больше не грозит, а я нарушил правила. Я должен собрать вещи и покинуть территорию дворца.
        У меня перехватило дыхание. Сбывается мой самый страшный кошмар. Финн уходит, и исключительно по моей вине. Могла бы и сама за себя постоять перед мамочкой! А еще лучше — держала бы рот на замке.
        — Так нельзя. Не смей… Здесь твой дом, и Элора тебе доверяет. Она не может… Это я виновата! Это я ее не слушалась!
        — Нет, ты не виновата,  — твердо сказал Финн.  — Ты ничего плохого не сделала.
        — Ты не можешь вот так уйти! Завтра бал, и без тебя я провалюсь!  — Голос у меня задрожал.  — Я вовсе не принцесса. Одна я ничего не смогу!
        — Все равно после бала я бы перестал с тобой заниматься. Скоро прибудет наставник, который научит тебя всему, что ты должна знать. А к балу ты готова, что бы ни говорила Элора. Завтра ты прекрасно со всем справишься.
        — Но тебя здесь не будет?
        Я не верила в происходящее, не желала верить.
        Финн отвернулся.
        — Я тебе больше не нужен,  — тихо сказал он.
        — Это я во всем виновата!  — повторила я и шмыгнула носом.  — Я поговорю с Элорой. Ты не можешь уйти. Она должна это понять.
        — Венди, нельзя…
        Финн попытался остановить меня, но я уже летела вниз по лестнице.
        Меня разрывали на части паника, отчаяние, страх. Финн заставил меня бросить единственных в мире людей, которые меня любят. И я подчинилась — только потому, что доверяла ему. И вот он бросает меня, оставляет на съедение Элоры, которая хочет посадить меня на трон, о котором я думать-то не хочу. Конечно, во дворце остается Риз… Но надолго ли он задержится здесь? Настанет день, когда Элора избавится и от него. И я окажусь одна, совершенно одна.
        Я уже бежала по коридору, все ускоряя и ускоряя шаг. Ноги несли меня к южному крылу, к покоям королевы. В душе я знала, что все это: страх перед Элорой, перед троном, перед грядущим одиночеством — не более чем вершина айсберга. А на самом деле я страшусь потерять Финна. И это главное. Жизнь без него невозможна. Нестерпима. Немыслима. До этих минут я и не представляла, сколько он для меня значит…
        — Элора!
        Я ворвалась в мастерскую, даже не постучав. Возможно, подобная бесцеремонность взбесит королеву, ну и пусть. Вдруг она так разозлится, что отошлет меня куда-нибудь подальше, с глаз долой?
        Элора стояла у окна, всматривалась в ночную тьму. И даже не оглянулась на шум.
        — В этом визите нет никакой необходимости,  — негромко проговорила она.  — Кроме того, само собой разумеется, такое поведение недостойно принцессы.
        — Вы постоянно указываете, как не должна вести себя принцесса. Может, поговорим, как должна вести себя королева?  — крикнула я.  — Неужели вы настолько не уверены в себе, что не можете справиться с небольшими разногласиями? А если вам кто-то не кланяется в пол, вы отсылаете его прочь, да?!
        — Полагаю, дело в Финне,  — вздохнула Элора.
        — Нечестно прогонять его! Он ничего плохого не сделал!
        — Не имеет значения, что он сделал. И я вправе прогонять кого угодно за что угодно. Я королева.  — Она обратила ко мне каменное лицо.  — Причина не в его дерзости, а в том, что стоит за ней.
        — Опять вы с этим дурацким именем!
        — Тебе предстоит еще очень многому научиться и многое понять. Пожалуйста, присядь.  — Элора указала на один из диванов, а сама прилегла на кушетку.  — Нам нужно поговорить.
        — Не буду я менять имя!  — выкрикнула я, но все же опустилась в ближайшее кресло.  — Зачем надо было так все раздувать? Какая разница, как кого зовут?
        — Дело вовсе не в имени.  — Она откинула назад длинные волосы, шелковистым облаком окружавшие лицо.  — Я знаю, что ты считаешь меня бессердечной и жестокой, но это не так. Я очень привязана к Финну, гораздо сильнее, чем может быть привязана королева к слуге. И мне жаль, что я не подаю тебе должного примера. Мне тоже горько от того, что Финн должен уйти… Но это только ради тебя.
        — Нет!  — вскочила я.  — Не верю! Вы просто ревнуете!
        — Мои чувства к моему решению никакого отношения не имеют. Я сделала это ради тебя и во благо королевства.
        — Да как его уход может стать кому-то благом?  — Ты отказываешься признать свой статус принцессы.  — В голосе Элоры зазвучало раздражение.  — Неважно, понимаешь ли ты серьезность этой ситуации. Главное, что это понимают все остальные, включая Финна. Поэтому он уходит. Он знает, что так для тебя лучше.
        Я нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл этой головоломки. И почему бы ей не выложить все как есть.
        — Ты считаешь, что дело в деньгах, однако речь идет о гораздо более важных вещах. Наш род славится сильнейшими способностями, которые намного выше способностей обычных трилле. К сожалению, трилле давно уже начали терять традиции нашего народа, а вместе с традициями исчезают и наши способности. Чтобы дар оставался чистым, мы не должны мешать нашу кровь с теми, у кого нет способностей. Титулы лишь на первый взгляд кажутся анахронизмом, но мы стоим у власти, потому что мы обладаем силой. Уже многие века наш с тобой род сильнее прочих. Но сейчас ситуация критическая. Кронеры наступают на пятки. И ты наш последний шанс удержать трон и восстановить силу нашего рода.
        — И какое отношение имеет к этому Финн?
        Вся эта политика меня сейчас мало интересовала.
        — Самое прямое. Чтобы не портить чистоту крови, давным-давно установили правила. Они обязательны для всех, не только для королевской семьи. И направлены они на то, чтобы в роду не появлялись полукровки.
        Меня замутило.
        — Последствия могут быть разными,  — продолжала Элора.  — Если трилле заводит отношения с мансклигом, обоих просят покинуть общину.
        — Между мной и Ризом ничего нет,  — быстро вставила я.
        Элора кивнула и продолжала:
        — Формально искатели тоже трилле, но они не обладают даром в традиционном смысле этого слова.
        Ну вот, кажется, мы все-таки приближаемся к сути.
        — Искатели могут образовать семью только с искателями. Если они заводят отношения с другими трилле, на это обычно смотрят сквозь пальцы. Но лишь в том случае, если речь не идет о знати. Искатель никогда не получит корону. Любая маркиза, рискнувшая на отношения с искателем, тотчас лишается титула, а если, к примеру, принцесса нарушила чистоту родословной, их обоих навеки отправляют в изгнание.
        Получается, если у нас с Финном что-то будет, я тут же перестану быть принцессой. И меня выдворят из Фьоренинга. Так ведь именно этого я и хочу!
        — Ну и что?  — дерзко вопросила я.
        Во взгляде Элоры промелькнуло удивление.
        — Да, понимаю, сейчас это,  — Элора обвела жестом комнату,  — ничего для тебя не значит. Тебе все это противно. Но такова твоя судьба. И даже если ты сама этого не понимаешь, Финн понимает. Он знает, насколько ты важна для нашего королевства, и он никогда бы не позволил тебе разрушить твое будущее. Поэтому он решил покинуть дворец.
        — Он сам решил?  — не поверила я.
        Финн не мог сам уйти! Он бы не бросил меня! Ведь я говорила, как сильно он мне нужен, говорила, что я без него пропаду…
        — Я виню в этом себя, ведь все признаки были налицо.  — Элора вздохнула.  — И виню Финна. Ему известны последствия подобных отношений. Но он все-таки понял, что для тебя лучше, и это достойно уважения. Он уходит, чтобы защитить тебя.
        — Никто не просит меня защищать! У него нет причин уходить! Ничего между нами нет! У меня вообще ни с кем ничего нет!
        — Я бы в это поверила, если бы ты не ворвалась сюда со слезами, не умоляла оставить его во дворце,  — холодно ответила Элора.  — И если бы он пообещал, что с этого дня вас связывают строго деловые отношения, я бы оставила его.  — Она замолчала. Я ждала.  — Но он даже этого сделать не смог. Даже не попытался,  — закончила она.
        И тут я все поняла. Я Финну небезразлична. И он признался в этом Элоре, прекрасно понимая, как она на такое признание отреагирует. Мало того, его чувства настолько сильны, что он не мог оставаться рядом со мной. Я для него не обязанность, не долг, не работа… И сейчас он собирает свои вещи наверху.
        Не сказав ни слова, я вылетела из мастерской и понеслась в противоположное крыло, потом наверх по лестнице и по длинному, нескончаемому коридору. Я должна поговорить с ним, пока не поздно. Кто знает, увидимся ли мы когда-нибудь.
        Перед дверью в его комнату я остановилась, еле переводя дух. Привалилась к стене, стараясь дышать глубоко, медленно. Попыталась успокоиться. Тщетно. Руки тряслись, ноги едва держали, а сердце — сердце колотилось где-то в горле. Осознание, насколько сильно я люблю Финна, обрушилось на меня непомерной тяжестью. Я не откажусь от него. Ничто в этом или любом другом мире того не стоит.
        Когда я наконец открыла дверь, Финн стоял у кровати и складывал одежду в чемодан. Он обернулся. Лицо осунулось, и легкая небритость, которой я не заметила за ужином, придавала ему трагичности. И он был невозможно, невероятно притягателен. Верхняя пуговица на рубашке расстегнута, и я покраснела, осознав, что откровенно пялюсь на его грудь.
        — Ты в порядке?
        Финн отбросил стопку маек и шагнул ко мне.
        — Д-да,  — выдавила я и объявила: — Я еду с тобой.
        — Венди…  — Выражение его лица смягчилось.  — Тебе нельзя со мной. Ты должна быть здесь.
        — Нет! Не хочу я быть здесь! Не хочу я быть принцессой! И я здесь никому не нужна!
        — Ты всем нужна. Ты даже не представляешь, насколько ты всем нужна. Без тебя этот мир рухнет.
        — Чушь! Я всего лишь тупая девчонка, я даже не знаю, какой вилкой когда надо пользоваться! У меня нет способностей! Я неуклюжая, глупая и грубая! Сын Кронеров гораздо лучше подходит для трона!  — кричала я.  — Я не обязана здесь оставаться! И не останусь, если ты уйдешь!
        — Ты еще столько всего не знаешь,  — устало сказал Финн, отвернулся и снова начал складывать одежду.
        Я подошла к нему, взяла за руку.
        — Финн, я хочу быть с тобой. И… мне кажется, ты хочешь быть со мной.
        Я думала, он рассмеется или скажет, что я сошла с ума. Вместо этого он просто посмотрел на меня.
        В редкие минуты уязвимости его темные глаза выдавали все, что он пытался от меня скрыть. Нежность и теплоту. И даже нечто большее. Я держала его крепкую руку, а биение сердца все ускорялось и ускорялось. Он нежно провел пальцами по моей щеке, и меня завертело, закрутило, затягивая в омут его взгляда.
        — Я того не стою, Венди,  — хрипло прошептал Финн.  — Тебя ждет чудесное будущее, я не имею права лишить тебя этого. Я не посмею.
        — Но, Финн, я…
        Он резко отстранился:
        — Тебе пора.
        — Почему?  — Слезы обожгли глаза.
        — Потому что так нужно.
        Финн снял с полки книги, но я и не думала уходить.
        — Это не причина.
        — Я уже все тебе объяснил.
        — Нет, не объяснил! Только напустил туману!
        — Ты мне не нужна!  — рявкнул Финн.
        Мне словно врезали пощечину. В отрезвляющей тишине я какое-то время еще оглушенно стояла, слыша лишь удары собственного сердца.
        — Ты врешь!  — Слезы мешали говорить.  — Ты обещал мне никогда не врать!
        — Венди! Я хочу, чтобы ты у шла!
        Он тяжело дышал, стоя спиной ко мне. Просто стоял, опираясь на книжную полку и опустив плечи.
        Я хотела развернуться и бежать прочь куда глаза глядят, не останавливаясь. Но это мой последний шанс. Нельзя, нельзя его упускать. Я прикоснулась к его спине, Финн попытался отодвинуться, но я не убрала руку. Он резко обернулся и схватил меня за запястья. Он отталкивал меня, пока я не уперлась спиной в стену.
        А потом он прижался ко мне, и я ощутила прикосновение его крепких мышц. Почувствовала, как колотится его сердце. Пальцы его все еще впивались в мои запястья.
        Я открыла рот, чтобы ляпнуть очередную глупость, и тут… Он целовал меня с таким отчаянием, словно не мог без меня дышать. Его щетина царапала мне щеки, губы, шею — все, что он так жадно покрывал поцелуями. Он выпустил мои руки, и я обхватила его, притянула к себе еще ближе.
        Его губы были солеными от моих слез. Я зарылась пальцами в его волосы и уже сама принялась целовать его. Сердце билось с такой частотой, что грудь разрывало от боли. Или от счастья.
        Невероятным усилием он оторвался от меня, отступил на шаг. Хрипло дыша, Финн смотрел не на меня, а куда-то в пол.
        — Вот поэтому я должен уйти, Венди. Я не могу так поступить с тобой.
        — Как поступить?
        Я хотела погладить его по лицу, но он отшатнулся.
        — Позволь мне пойти с тобой,  — прошептала я умоляюще.
        — Венди…
        Финн прижал ладонь к моей пылающей щеке, смахнул с нее слезу, заглянул в глаза:
        — Ты мне веришь?
        Я нерешительно кивнула.
        — Тогда поверь и сейчас. Ты должна остаться здесь, а я должен уйти. Понимаешь?
        — Финн!
        — Прости.  — Финн отпустил меня и схватил с кровати полупустой чемодан.  — Я слишком здесь задержался.
        Он шагнул к двери, и я бросилась за ним.
        — Венди! Достаточно!
        — Но ты не можешь вот так уйти…
        Финн на миг замешкался, затем открыл дверь и решительно вышел.
        Я хотела броситься за ним, хотела схватить его, задержать, но его поцелуй совершенно обезоружил меня. Лишил последних сил. Наверняка он сделал это специально. Знал, что после поцелуя я не смогу больше спорить.
        Когда его шаги в коридоре затихли, я упала на постель, которая все еще хранила его запах, и зарыдала.



        ДВАДЦАТЬ ОДИН
        БАЛ ТРИЛЛЕ

        Ночью мне так и не удалось нормально заснуть. Утром Вилла ураганом ворвалась ко мне в комнату. Глаза у меня были красные и опухшие, да и вообще я мало походила на главную звезду предстоящего бала, но Вилла притворилась, будто ничего не заметила. Не умолкая ни на мгновение, она принялась помогать мне готовиться к вечеру. Практически каждое мое действие сопровождалось подсказками и комментариями. От меня же толку было чуть. Я совершала промах за промахом. К счастью, Виллу мои ошибки только веселили. Разбитое сердце и подготовка к балу — вещи несовместимые. Вилла теребила меня, пытаясь расшевелить, заставить улыбнуться, хоть к чему-то проявить интерес. Но я действовала точно автомат.
        Я все прокручивала в голове события последнего месяца. И как такое произошло? В школе, увидев впервые Финна, я решила, что он странный. Потом подумала, что он попросту маньяк, его пристальные взгляды раздражали меня все сильнее и сильнее. И намека на желание пообщаться с ним не было. И к чему я пришла? Всю свою никчемную жизнь я прекрасно обходилась без этого тролля, а теперь и час без него — мука мученическая.
        Я сидела перед зеркалом, кутаясь в халат, а Вилла колдовала над моими волосами. В зеркало я почти и не смотрела, не интересуясь, что там происходит у меня на голове. Внезапно Вилла, поливавшая волосы из какого-то флакона, вдруг замерла.
        — Венди,  — сказала она со вздохом,  — я понимаю, Финн уехал и тебе сейчас очень-очень плохо. Но он всего лишь аист, искатель, охотник, трекер, а ты принцесса.
        — Отстань,  — пробормотала я.  — «Понимаю». Ничего ты не понимаешь.
        Мне хотелось крикнуть, что он не просто искатель и какой-то там трекер и вовсе не аист, что он удивительный и единственный. Но тоска во мне боролась со злостью. Ведь я бы после такого поцелуя ни за что не бросила его, не растворилась бы в ночи. Господи, как, оказывается, больно чувствовать себя одной в целом белом свете.
        — Ладно, не понимаю.  — Вилла щедро прыснула на волосы из флакона.  — Но ты все равно принцесса, и сегодня твой бал.
        Я угрюмо молчала, а она не унималась:
        — Ты еще такая юная. А на нем, между прочим, свет клином не сошелся. Особенно для тебя. Твоего внимания будут добиваться самые высокопоставленные юноши. И среди них есть ну такие красавчики! Моргнуть не успеешь, как этот аист начисто выветрится у тебя из головы.
        — Не интересуют меня красавчики,  — отмахнулась я.
        — А знаешь, кто из них самый-пресамый? Туве Кронер!  — Вилла аж заурчала.  — Вот бы отец нас свел. Красивый. Богатый. И такой могущественный! У него самый сильный дар среди знати. Что, кстати, странно, потому что обычно самые мощные способности бывают у женщин. Мужчины, как правило, бледные тени своих жен. Туве один такой! Даже не удивлюсь, если он умеет читать мысли.
        — Я думала, на это никто не способен,  — проявила я признаки интереса.
        — Очень редко, но такой дар встречается. Но ты права, давно уже не было трилле, способного читать мысли. В наши дни этот дар остался только в сказках.  — Осторожными движениями она принялась взбивать волосы.  — Но ведь и Туве словно из сказки, так что кто знает.
        Развернув меня лицом к себе, Вилла улыбнулась, любуясь результатами своих трудов.
        — Ну вот, теперь только платье надеть!
        Не знаю, когда Вилла успела сама нарядиться, ведь целый день суетилась вокруг меня, но я вдруг обнаружила, что она полностью готова. В длинном нежно-голубом платье она словно сошла с обложки журнала. Куда мне до нее.
        Я влезла в платье, Вилла застегнула застежки на спине и подтолкнула меня к зеркалу, заявив, что я потрясающе прекрасна.
        — Ух ты!  — вырвалось у меня.
        Знаю, я в тоске и отчаянии, но ведь в жизни не была такой красоткой. И уж точно никогда больше не буду.
        Расшитое серебром белое платье, оставляя плечи обнаженными, струилось, стекало вниз, подчеркивало достоинства фигуры, которых у меня отродясь не было. Подобранное Виллой бриллиантовое колье нежно обвивало шею. Темные кудри волной спадали на спину и плечи, в волосах поблескивали бриллиантовые заколки.
        — Сегодня ты их сделаешь всех, принцесса!  — пообещала Вилла.
        Это были последние спокойные минуты в тот день. Как только мы вышли из комнаты, на нас тут же накинулась целая армия помощников Элоры, о которых я до того момента даже не догадывалась. На все голоса они зачитывали мне расписание вечера, поясняли, что будет происходить, напоминали, где я должна находиться, с кем должна разговаривать, указывали, что и как должна делать. Я не успевала переваривать информацию. Правда, этот поток вытеснил из головы мысли о Финне, а от страха я даже ненадолго забыла про свою сердечную боль. Я беспомощно искала глазами в толпе Виллу, но ее у же оттеснили.
        И вот вечер начался. Сперва меня официально представили собравшимся в малой дворцовой зале гостям, к которым я вышла вместе с Элорой. Сзади семенила Вилла — ей, к великому моему облегчению, разрешили находиться рядом. Втроем мы встали в конце зала, и с трех сторон нас окружили какие-то огромные парни. Вилла шепнула, что это охрана. Через всю залу протянулась очередь — люди подходили по одному, или парами, или даже целыми семьями, и Элора представляла мне гостей. Бесконечная череда незнакомых лиц. Большинство имен я уже слышала — занятия с Финном все-таки даром не прошли. Но Элора шепотом объяснила, что здесь не только знатные люди, портреты которых я видела в книге королевства, для знакомства со мной двери сегодня открыты для всех, а потому во дворце полно простонародья. Очень скоро от бесконечных улыбок заболели щеки, а от слов «приятно познакомиться» и «спасибо» — язык. Я казалась себе роботом, а точнее, заводной куклой, которая умеет только улыбаться да попискивать две короткие фразы.
        Когда наконец эта часть церемониальных пыток завершилась, мы торжественно проследовали в столовую. Сюда пускали уже только избранных, поэтому столы были накрыты лишь для сотни гостей (действительно, подумаешь, какая-то сотня). Виллу от меня опять оттерли, она сидела через пять человек от меня. И я снова перепугалась.
        Каждый раз, теряя уверенность, я искала глазами Финна, сознавала, что его тут нет, и меня снова и снова накрывало беспросветное отчаяние. За столом все попытки сосредоточиться на этикете проваливались из-за то и дело подкатывающей к горлу тошноты.
        Мать сидела во главе стола. По правую руку сидел Туве Кронер. На протяжении всего ужина он практически не проронил ни слова, а Элора поддерживала вежливую беседу с канцлером, сидевшим подле нее с другой стороны.
        Судя по всему, канцлер не признал во мне промокшую девчонку. И ладно. От одного его жабьего взгляда меня пробирала дрожь. Я старалась выдавить вежливую улыбку, но тщетно. Красное лицо с щеками-брылями, глазки, утонувшие в складках жира, и огромный багровый нос наводили на меня ужас.
        — Выпей вина,  — тихо предложил Туве.
        Держа в руке бокал, он слегка наклонился ко мне, чтобы никто больше его не услышал. На мгновение взгляд его зеленых глаз задержался на моем лице, но тут же устремился куда-то в пустоту.
        — Прости?
        — Улыбка.  — Он коснулся своих губ, которые на миг изогнулись в приторной улыбке.  — Губы болят?
        — Да.
        — Вино поможет, поверь. Расслабит мышцы.
        Туве сделал большой глоток. Гораздо больше, чем позволял этикет, и я заметила неодобрительный взгляд Элоры, которая беседовала с канцлером.
        — Спасибо,  — шепнула я и последовала его совету, но отпила маленький глоток — из опасения навлечь на себя гнев матушки. Вряд ли она станет отчитывать меня при гостях, но уж потом-то совершенно точно припомнит.
        Ужин все тянулся и тянулся, и Туве начал проявлять беспокойство. Он откинулся на спинку стула, положил руку на стол. Его бокал то вдруг начинал медленно ползти к его пальцам, то вдруг отдвигался. Я уже прекрасно знала, на что он способен, и все же не могла оторвать глаз от бокала. Пожалуй, это было самое интересное из того, что происходило за столом.
        — Ты слишком напряжена,  — заметил Туве, бросая на меня взгляд.
        — Наверное.
        Туве наклонился вперед, упер локти в стол. Элору внутри наверняка перекосило от ярости.
        — Я пытаюсь контролировать себя.  — Я ткнула вилкой в ломтик непонятного овоща, вовсе не собираясь отправлять его в рот.  — Даже думала, что получается. Учитывая обстоятельства.
        — Нет, выглядишь ты прекрасно. Просто я чувствую,  — он коснулся виска,  — здесь… Не могу объяснить, но… но я знаю, что ты сейчас переживаешь. Ты натянута как струна.
        Он помолчал, задумчиво глядя, словно примериваясь, на бокал, и добавил:
        — Между прочим, у тебя очень сильный дар убеждения.
        — Возможно.
        От его проницательного взгляда стало неловко, да и обстановка не располагала к спорам.
        — Хочешь совет? Используй его сегодня.  — Тихий голос Туве был еле различим на общем фоне.  — Ты пытаешься угодить огромному количеству людей, и это тебя утомляет. Всем нравиться невозможно. Это одна из причин, почему меня чужое мнение не волнует. Мать вечно бесится из-за этого.  — Туве пожал плечами.  — Просто примени свой дар, очаруй их.
        — Это потребует огромного усилия,  — прошептала я одними губами.
        Я кожей ощущала, что Элора прислушивается. Ловит каждое слово. Ох, сомневаюсь, что она одобрит наш разговор.
        — И я только больше устану.
        — Ну да,  — задумчиво протянул Туве и убрал локти со стола.
        — Туве, канцлер как раз рассказывал, что ты хочешь поступить в министерство этой весной,  — ласково пропела Элора.
        Я лишь скользнула по лицу королевы взглядом, но даже этого краткого мига хватило, чтобы прочесть в ее глазах возмущение.
        — Боюсь, этого хочет моя мать,  — поправил Туве.  — Я с канцлером на эту тему не беседовал, и меня министерская должность не интересует.
        Я невольно улыбнулась. Туве все больше мне нравился, пусть я и не всегда его понимала. Впрочем, наверняка не одна я. Но его смелость, граничащая с дерзостью, вызывала восхищение.
        — Вот как.  — Элора вскинула брови, а канцлер поспешил переменить тему.
        Оставшуюся часть ужина Туве открыто демонстрировал скуку и раздражение. Он грыз ногти и смотрел куда угодно, только не на меня. Я даже начала гадать, а в себе ли он. Уж больно странный. И возможно, ему найти свое место в этом мире так же трудно, как и мне.
        Но вот ужин наконец завершился. Однако я знала, что дальше последует самая страшная часть вечера. Все неспешно переместились в бальную залу, где вот-вот должны были начаться танцы. Украшенная зала выглядела еще роскошнее, чем мне запомнилось. Ее превратили в настоящую сказку. Танцуя с одним кавалером, потом с другим, я невольно вспоминала, как несколько дней назад кружилась здесь с Финном. А следом пришло другое воспоминание, которое я весь вечер старательно гнала прочь,  — о поцелуе. Жар растекся по телу, заполыхал на щеках, я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Улыбайся, приказала я себе, улыбайся! Но лицо как будто свело судорогой, вот-вот — и я разревусь при всей этой разряженной толпе. К счастью, меня пригласил на танец Гаррет. Я уже успела оттанцевать с несколькими партнерами, один ужаснее другого, отпускавшими либо сальные, либо льстивые, но одинаково неискренние комплименты. И только Гаррет нашел верные слова, чтобы похвалить и меня, и платье. Изредка я видела, как величественно кружится Элора, порой мимо с лукавой улыбкой проносилась Вилла с очередным юнцом. Несправедливо. Она
вольна сама выбирать, с кем ей танцевать, а я обязана принимать приглашение каждого, кто подойдет.
        — Вы самая восхитительная принцесса за всю историю,  — пропищал канцлер, когда настал его черед.
        Красные толстые щеки противно колыхались, он хрипло дышал, лоб был в крупных каплях пота. Я даже хотела предложить ему присесть где-нибудь в тихом уголке, отдышаться, а то удар хватит. Вот только Элора мне этого не простит. А канцлер, пыхтя, так и прижимался ко мне. Как ни странно, он очень проворно перебирал короткими ножками, его рука огромным окороком лежала у меня на спине.
        — Вы мне льстите,  — возразила я, скривившись в откровенно фальшивой улыбке и молясь про себя, чтобы поскорее уж эта мука закончилась.
        После его потных лап на моем прекрасном платье наверняка останутся мерзкие пятна.
        — Ну что вы-с.
        Господи, сколько это еще будет длиться? Где остальные кавалеры? Почему мне достался самый гнусный тролль на свете?
        — Более того, скажу я вам-с, в жизни не видел барышни-с восхитительней.
        — А вот это неправда.  — Я закрутила головой в надежде отыскать Виллу.
        — Мне стало известно, что в скором времени вам будет дозволено принимать-с ухаживания. Хочу вам конфиденциально сообщить, что я очень, очень перспективный кандидат-с. Я весьма обеспечен, и у меня безукоризненная родословная. Ваша матушка одобрила бы подобный договор-с.
        — Думаю, об этом еще рано говорить,  — ответила я довольно резко.
        И пусть Элора сколько угодно обвиняет меня в грубости! Этот отвратительный боров с сальными руками и лоснящейся физиономией правда намерен сделать мне предложение?
        — Мне также неоднократно-с говорили-с, что я волшебный любовник,  — жарко зашептал канцлер мне в самое ухо, тесно прижав к пухлой груди.  — Уверен, вы девушка пока неопытная в таких вопросах, но я готов обучить вас всему.
        Так, с меня хватит. Я собралась было остановиться и прикрикнуть на наглеца, как рядом раздался голос:
        — Принцесса, не подарите мне танец?
        Туве. Возник точно по волшебству. Канцлер тут же стушевался и безропотно позволил Туве увести меня.
        — Спасибо!  — благодарно выдохнула я, когда мы, кружась, удалялись от хлопающего глазками государственного борова.
        — Я услышал, как ты зовешь на помощь,  — улыбнулся Туве.  — Ты используешь убеждение гораздо чаще, чем сама думаешь.
        Про себя я и вправду молила, чтобы канцлер меня отпустил. Неужто и вслух что-то сказала?
        — Ты меня слышал?  — охнула я.  — А кто еще слышал?
        — Скорее всего, только я. Не бойся. В наше время мало кто умеет слышать мысли. Вот канцлер, возможно, и услышал бы, если бы не пытался так усердно заглянуть тебе в вырез. Конечно, тебе еще недостает опыта, но ты скоро научишься управлять своим даром.
        — Не собираюсь я ничему учиться. Я просто хотела избавиться от него. Прости, если я вся мокрая. Он на меня ведро пота вылил.
        — Все с тобой в порядке,  — улыбнулся Туве.
        Танцевать с ним было одно удовольствие. Так спокойно и уютно. Никто не требовал от меня светских бесед, никто не тискал украдкой, не пожирал глазами. Туве даже не смотрел на меня, держал за талию деликатно, а с разговорами не лез.
        Но вот мука с танцами тоже подошла к концу. Элора остановила музыкантов, подплыла ко мне и сказала, что через двадцать минут обряд крещения, так что мне стоит передохнуть. Гости разбрелись по соседним залам, где их уже ждали столы с закусками и напитками.
        Я ускользнула в дальний угол, где были составлены лишние стулья. Убедившись, что никто из гостей не преследует меня с любезностями, я прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.
        — От кого прячешься?  — вдруг раздался веселый голос.
        Риз! С вечной веселой ухмылкой в пол-лица. И во фраке! Вот уж не думала, что у него есть фрак.
        — От всех,  — улыбнулась я.  — Шикарный прикид.
        — Забавно, то же самое хотел сказать про тебя.  — Риз улыбнулся еще шире.  — Хотя слово «шикарно» к тебе не подходит. Ты выглядишь… сверхъестественно. Мало что в этом мире достойно сравнения с тобой.
        — Это из-за платья…  — Я постаралась не покраснеть.  — Ваш Фредрик — просто кудесник.
        — Ну да, платье красивое, но, поверь мне, это ты его украшаешь.
        Он коснулся моего лица, нежно поправил выбившийся локон, и на секунду задержал пальцы, глядя мне в глаза.
        — Ну как? Весело?
        — Еще как,  — вздохнула я.  — До смерти. А тебе?
        — Мне запрещено танцевать с принцессой, так что я в печали.
        — Почему тебе запрещено со мной танцевать?
        С Ризом я бы с удовольствием потанцевала.
        Он ткнул себя в грудь большими пальцами:
        — Манкс. Мне вообще повезло, что сюда пустили.
        — А… Пойми меня правильно, я очень рада, что ты здесь, но… почему ты здесь? Эти их идиотские обычаи…
        — А ты не в курсе?  — Риз расцвел в очередной ухмылке.  — Я же главный манкс королевства.
        С ним никогда не поймешь, всерьез или подкалывает.
        — Главный, потому что я твой,  — неожиданно серьезно объявил Риз.
        Выходит, его пригласили, потому что он мой мансклиг. Мой, если угодно, названый брат. Но этот ли смысл Риз вложил в свой ответ? Его взгляд на этот раз все же заставил меня покраснеть.
        Тут как из-под земли появился один из помощников Элоры и потребовал, чтобы я заняла свое место рядом с королевой. Начиналась церемония крещения, кульминация вечера. Мне до сих пор не сообщили мое новое имя, и при мысли о том, что придется отказаться от своего собственного, опять накатила тоска.
        — Прости,  — извинилась я и поплелась за посланцем королевы.
        — Эй,  — Риз без улыбки смотрел мне вслед,  — все будет хорошо. Все от тебя без ума.
        Не успела я прошептать «спасибо», как вдруг раздался оглушительный скрежет, а еще через миг звон сотен колокольчиков сотряс бальную залу. Звук шел сразу со всех сторон, снизу и сверху. Я растерянно остановилась. И тут сверху ливнем хлынули сияющие брызги.



        ДВАДЦАТЬ ДВА
        ПРОПАСТЬ

        Риз понял, что происходит, раньше меня. Подскочив в два прыжка, он резко толкнул меня обратно в угол, где я минуту назад пряталась от гостей. Именно это и уберегло нас от осколков. Но пронзительные крики, наполнившие залу, свидетельствовали, что далеко не всем так повезло. Из-за спины Риза я потрясенно наблюдала, как затихает хрустальный ливень, как из дыры, образовавшейся на месте огромной люстры, выпрыгивают черные фигуры с огромными черными крыльями. Как легко, грациозно приземляются на мраморный пол… И тут я узнала эти черные плащи, как у супергероев из комиксов.
        А в следующее мгновение по залу пронесся единый возглас. Витра!
        Их было не меньше пятнадцати. И все спрыгнули из дыры в потолке. Королевская охрана мигом взяла всех в кольцо. Но витра, словно не замечая этого, сдвинулись вместе, образовав плотный черный сгусток ровно в центре залы. Я узнала Йена, своего похитителя. Его прищуренные глаза сканировали толпу гостей. Я невольно пригнулась, спрятавшись за спиной Риза.
        — Вас не приглашали сюда. Прошу вас немедленно удалиться.  — Звучный голос Элоры перекрыл шум.
        — Вы знаете, зачем мы пришли. И мы не уйдем, пока ее не получим!  — Кира, еще одна старая знакомая. Босая, она непринужденно ступала по хрустальным осколкам.  — Она здесь. Где вы ее укрываете?
        Йен шарил взглядом по сторонам и углядел-таки меня. Наши глаза встретились, по лицу Йена скользнула хищная улыбка. Тут же все понявший Риз рванул меня за руку к расположенной неподалеку двери запасного выхода. Йен кинулся нам наперерез. И неподвижная картина вдруг распалась, все находившиеся в зале вышли из столбняка. Охранники кинулись на незваных гостей, витра — на охранников, началось самое настоящее сражение.
        Элора неотрывно смотрела на Киру, и та внезапно осела на пол и забилась в конвульсиях. Элора тут же отвернулась.
        Туве, который скучал неподалеку от оркестра, подался вперед и разбрасывал врага усилием мысли — я поняла это по его отрешенному лицу. Со всех сторон неслись крики. Внезапно в зал ворвался ветер, закружил, набирая силу. Видимо, дело рук Виллы, успела подумать я. А через миг обнаружила в двух шагах от себя Йена. Друг от друга нас отделял только Риз, прикрывавший меня собой. Йен взвился в воздух и одним мощным ударом отшвырнул Риза в сторону.
        — Риз!  — завопила я, кидаясь к нему, но Йен ухватил меня за талию.
        — Так вот кто тебя теперь охраняет?  — рассмеялся он.  — А Финн что, не выдержал твоего общества?
        — Пошел вон!
        Я лягалась, махала кулаками, пыталась укусить его. Все тщетно. Но вдруг неведомая сила сбила нас обоих с ног. Йен спиной врезался в стену и невольно ослабил хватку, а я вырвалась и отскочила в сторону. Что это было? Я огляделась и увидела Туве. Он стоял довольно далеко, но руки его были простерты в нашу сторону. Так это он! Но благодарная улыбка замерла у меня на губах. Не знаю как, но горстка витра явно брала верх над сотней трилле. Повсюду на полу корчились гости, некоторые лежали неподвижно, оглушенные или… Я увидела Киру, которая со свирепой гримасой пробивалась к Элоре. Откуда-то тянуло гарью. Я повернула голову в другую сторону и остолбенела. Языки пламени весело пожирали роскошные занавеси, перебирались на элегантные диваны. Зал быстро заволакивало черным дымом.
        Но где же хваленые способности трилле? Неужели среди присутствующих на вечере только Туве, Элора и Вилла ими обладают? А где же Аврора? И другие маркизы? Недавно сияющая прекрасная бальная зала обратилась в кромешный ад. И я поняла, что аду этому не скоро рассеяться, потому что из дыры в потолке посыпались новые витра.
        — Вот для чего тебе надо работать над своим убеждением,  — крикнул мне Туве.
        — Берегись!  — завопила я в ответ.
        Туве стремительно развернулся, вытянув руку, и подкрадывавшийся к нему витра перелетел через всю залу. Я заозиралась в поисках хоть чего-то, похожего на оружие, но Йен снова сграбастал меня. Я завизжала, вцепилась ногтями ему в лицо, вывернула шею, пытаясь позвать на помощь Туве. К нему с двух сторон подбирались витра. Он попятился и, прежде чем они успели прыгнуть на него, умудрился еще раз швырнуть Йена на стену. На этот раз удар оказался сильнее. Спину мою пронзила боль, но и Йену, похоже, тоже досталось, потому что он с воплем выпустил меня.
        Чья-то рука дернула меня вверх, ставя на ноги. От удара перед глазами все еще плавали темные круги, и я ничего не видела.
        — Туве, ты бы поосторожнее,  — произнес спокойный голос.
        — А ты где был?!  — прорычал Туве. Он явно пребывал в своей стихии, расшвыривая нападавших.  — Я тут едва поспеваю!
        Темнота перед глазами наконец рассеялась, и у меня перехватило дыхание. Прижимая меня к себе, Финн бросал по сторонам внимательные взгляды. На нем была черная куртка, из-под которой торчал капюшон черной толстовки.
        — Финн!  — прошептала я, не в состоянии ни думать, ни шевелиться.
        Он наконец посмотрел на меня. В глазах мешались облегчение и паника.
        — Ну что за цирк!  — прорычал Туве.
        Между Туве и нами лежал перевернутый стол. Вот он взлетел в воздух и со всего маху опустился на голову витра, который дубасил пронзительно визжащего канцлера. Убедившись, что государственный деятель жив, Туве кинулся к нам.
        — Все хуже, чем я думал,  — сказал Финн.
        — Да,  — согласился Туве,  — надо защитить принцессу.
        Йен у стены завозился, пытаясь встать, и Туве, даже не оборачиваясь, вновь впечатал его в стену.
        — Я выведу ее отсюда,  — сказал Финн.  — Ты тут справишься?
        — А есть выбор?
        С другого конца зала раздался отчаянный женский крик. Я узнала голос Виллы.
        — Там Вилла!  — Я рванулась на крик, но Финн ухватил меня за руку.
        — Уводи ее!  — приказал Туве, а сам кинулся на выручку Вилле.
        Финн потащил меня к выходу, а я все крутила головой, стараясь разглядеть, что происходит в зале, однако все помещение уже затянул густой дым. Туве исчез в серой пелене, не видно было ни Элоры, ни Виллы, ни Гаррета. Мы с Финном пробирались среди обломков мебели, как вдруг я споткнулась, едва не упав. С трудом удержав равновесие, я поняла, что споткнулась о тело Риза.
        — Риз!  — Я опустилась на колени.
        Вокруг него натекла кровь. Господи…
        — Риз!
        Крепкие руки Финна уже тащили меня прочь.
        — Он жив! И они его не тронут!
        — Но как же…
        — Ты их цель!
        — Но Риз…
        — Он бы предпочел, чтобы ты была в безопасности!
        Я бросила последний взгляд на неподвижно лежащего Риза, а Финн уже тащил меня дальше. У двери я оглянулась снова и остолбенела. Темноту разрывали лишь языки пламени, перекинувшегося на обломки мебели. По белому мраморному полу полз черный дым, хрустальные осколки отбрасывали оранжевые блики.
        — Картина…  — прошептала я
        Все в точности как на картине Элоры.
        Я вовсе не предотвратила катастрофу в ту встречу с Туве, когда он раскачивал люстру в холле. Втайне я надеялась, что смогла изменить будущее, но Туве оказался прав. Будущее изменить невозможно. Теперь мне это ясно, но ясно слишком поздно.
        — Венди!  — крикнул Финн, и мы помчались по коридору.
        Одной рукой я вцепилась в руку Финна, а другой придерживала подол длинного платья. Шум сражения постепенно стих за спиной. Я понятия не имела, куда мы бежим. Впереди показался поворот, за которым находился центральный холл, разделяющий замок на два крыла. Финн резко остановился и осторожно выглянул за угол, я тоже успела высунуть голову, прежде чем он пихнул меня назад. Три фигуры в черном скользнули в холл с улицы и остановились, озираясь. Нас они не заметили. Дернув меня за руку, Финн нырнул в соседний короткий коридорчик, который вел в одну из малых гостиных.
        Финн бесшумно закрыл двери, и мы оказались в темноте. Только луна слабо светила через стеклянную стену. Финн быстро поволок меня в нишу за книжным шкафом, втолкнул туда и загородил собой.
        Из коридора донеслись голоса. Я задержала дыхание, уткнувшись лицом в спину Финна, и принялась молить всех известных и неизвестных богов, чтобы витра сюда не вошли. Голоса проследовали мимо по центральному коридору. Финн не сдвинулся с места, по-прежнему загораживая меня своим телом, но я почувствовала, как сердце его стало биться ровнее. Он медленно повернулся ко мне. Лицо было едва различимо в бледном лунном свете.
        — Мы видели это раньше, помнишь?  — прошептала я.  — Все, что случилось, видели. На картине Элоры! Она знала, что произойдет!
        — Тсс…
        — Но почему она это не предотвратила?
        — Ей было неизвестно, когда и как это случится. И единственное, что Элора могла сделать,  — усилить охрану.
        — Тогда почему ты ушел?
        — Венди…  — Он откинул с моего лица растрепавшиеся пряди.  — Никуда я не уходил. Я сторожил у подножия холма. Слушал тебя. Я ведь искатель. И узнал о случившемся, как только узнала ты. И тут же бросился сюда.
        — Что с нами будет?
        — Я не дам тебя в обиду.
        Я попыталась разглядеть в темноте выражение его глаз. Стоять бы так всегда, прижавшись к нему…
        Скрипнула дверь, и Финн мгновенно напрягся. Я задержала дыхание и приложила все силы, чтобы сердце не так громко стучало. Пару невыносимо долгих секунд ничего не было слышно. Затем щелкнул выключатель.
        — Ну и ну. Блудный аист вернулся,  — ухмыльнулся Йен.
        — Ты ее не получишь,  — твердо сказал Финн, разворачиваясь к нему.
        Я выглянула из-за его плеча. Йен медленно приближался, обходя нас по дуге. Подкрадывался, словно дикая кошка.
        — Может, и нет,  — согласился Йен.  — Зато я избавлюсь от тебя, а это упростит задачу. Пусть не мне, так кому-нибудь другому. Потому что кто-нибудь за ней придет обязательно.
        — Мы будем всегда ее защищать.
        — Ты готов умереть, лишь бы ее спасти?
        — Ты готов умереть, лишь бы ее схватить?
        В бальном зале Туве велел меня защитить. Не думаю, что Туве так уж обо мне заботится. Все из-за того, что я принцесса? А вот интересно, Элоре тоже пришлось пройти через такой кошмар, когда она вернулась домой?
        Я сжала кулаки. Финн с Йеном продолжали молча смотреть друг на друга. Не понимаю я, что во мне такого, что все эти витра готовы пойти на убийство, а все трилле, по словам Финна, готовы пойти на смерть.
        — Никто из вас не должен умирать,  — сказала я и попыталась проскользнуть мимо Финна, но он оттолкнул меня назад.  — Я не хочу, чтобы кто-нибудь из-за меня пострадал!
        — Может, послушаешь девчонку?  — предложил Йен.
        — Не сейчас.
        — Воля твоя.  — Йену явно наскучило болтать попусту, и он бросился на Финна.
        Финна буквально вырвало у меня из рук, и я закричала. Они вылетели через стеклянную стену на балкон. Сверкающие в свете луны осколки усеяли все вокруг. Я, как была босиком, бросилась к дерущимся.
        Йену удалось нанести Финну несколько крепких ударов, но Финн оказался проворнее и сильнее. Каждый его удар отбрасывал Йена на метр.
        — А ты хорошо тренировался,  — осклабился Йен и стер кровь с подбородка.
        — Если сдашься сейчас, я никому не расскажу.
        — Зря стараешься.  — Йен бросился вперед и ударил Финна в живот ногой.
        Я схватила большой осколок стекла и начала обходить клубок тел, выбирая момент, чтобы броситься в атаку. Я даже не заметила, как порезалась, и теперь кровь тонкой струйкой сбегала по ладони. Йен сбил Финна с ног и осыпал его ударами, целясь в лицо. Я не выдержала, кинулась вперед и что было мочи вонзила осколок врагу в спину.
        Йен заорал, но в его голосе почему-то было больше раздражения, чем боли.
        Я стояла, тяжело дыша. Вообще-то я ожидала совершенно другой реакции.
        Тут Йен развернулся и с такой силой ударил меня по лицу, что я отлетела к краю балкона и повисла над пропастью, успев в последний миг ухватиться за столбики ограды. Осторожно отодвинувшись от края балкона, я оглянулась.
        Финн уже успел вскочить на ноги, и теперь Йен валялся на полу. Финн неистово бил его, рыча сквозь зубы:
        — Не смей! Больше! Ее! Трогать!
        Когда Финн в очередной раз замахнулся, Йен схватил его за ногу и резко дернул. Я услышала, как голова Финна со стуком ударилась о мраморный пол. От удара он, похоже, потерял сознание, и Йен, воспользовавшись этим, мгновенно очутился на ногах, после чего обеими руками схватил Финна за горло и приподнял. Я рванулась вперед и, не мешкая, запрыгнула Йену на спину. Решение оказалось не лучшим, я забыла, что воткнула в Йена стекло. Осколок пропорол тонкую ткань, бок пронзила боль, и я почувствовала теплую влагу, быстро пропитавшую платье. Кровь.
        — Слезь!  — зарычал Йен и ударил меня локтем в живот.
        Я отлетела в сторону, но каким-то чудом приземлилась на ноги. Йен прижал Финна к перилам. Если он его толкнет, то Финн полетит в пропасть.
        На бесконечный миг я окаменела, не в силах даже шелохнуться. Перед глазами снова возникла картина. Сверкающие осколки. Растекающаяся тьма. Белый мраморный пол. Мое лицо, искаженное ужасом. И простертая к бездне рука.
        — Стой!  — взмолилась я. По моим щекам текли слезы.  — Я пойду с тобой! Пожалуйста! Только отпусти его! Прошу тебя!
        — Если ты еще не поняла, принцесса, ты в любом случае пойдешь со мной!  — расхохотался Йен.
        — Это вряд ли…  — сдавленно промычал Финн, несмотря на то, что рука Йена продолжала сжимать его горло.
        Финн лягнул Йена точно между ног. Тот завопил, но хватку не ослабил. Финн начал отклоняться назад. Йен понял, что противник собирается сделать, но поздно — Финн уже успел сжать в кулаке край черного плаща. Секунда — и Финн исчез во тьме, увлекая за собой Йена.
        — Нет!  — закричала я и бросилась вперед, но рука беспомощно схватила воздух.



        ДВАДЦАТЬ ТРИ
        ПОСЛЕДСТВИЯ

        Я перегнулась через перила и ошалело уставилась на выныривающего из темноты Финна. Он медленно поднимался, заходясь в хриплом кашле. Я не верила своим глазам. Как такое возможно? Финн ухватился за перила и тяжело перевалился на балкон.
        Я опустилась на колени рядом. Осторожно дотронулась до его лица, провела пальцами по щеке, все еще не веря в реальность того, что произошло. Финн умеет летать?
        — Это было рискованно,  — раздался голос Туве у меня за спиной, и я обернулась.
        Он стоял в дверях балкона, вид был растерзанный: белая рубашка вся в копоти и крови, висит клочьями. Туве шагнул на балкон, хрустя осколками. И тут до меня дошло. Так это Туве поймал Финна и усилием мысли вернул мне.
        — Да брось, когда это у тебя что-то не получалось?  — прохрипел Финн.
        Жив. Рядом. Моя ладонь лежала у него на груди, и я чувствовала, как бешено бьется его сердце. Он нежно положил свою руку на мою, но смотрел по-прежнему на Туве.
        — Что там происходит?
        — Они отступают,  — сказал Туве.  — Много раненых, но Аврора ими уже занимается. Погибших, кажется, нет.
        Финн с облегчением вздохнул и наконец взглянул на меня:
        — Что это? Что с тобой?
        Он коснулся набухшей алым цветом ткани.
        Я поморщилась, но покачала головой:
        — Ничего страшного. Все в порядке.
        — Покажитесь моей матери. Она вас обоих подлатает. И в ответ на мой недоуменный взгляд Туве добавил: — Аврора — целительница. Она одним прикосновением поставит тебя на ноги. Это ее дар.
        — Хорошо.  — Финн медленно сел, лицо его исказилось от боли.
        Туве помог ему подняться на ноги, затем подал руку мне.
        Мы пересекли комнату и побрели по коридору, я обнимала Финна за талию, поддерживая, он обхватил меня за плечи. Туве двигался впереди, рассказывая, что произошло после нашего бегства из бальной залы.
        Если не считать искателей-охранников, большинство трилле, включая меня, не смогли оказать никакого сопротивления. Витра не обладают особыми способностями, но в боевых искусствах они преуспели гораздо лучше трилле. Тем не менее Туве, Элоре и еще парочке трилле удалось одержать победу.
        Бальную залу было не узнать. Сплошной разгром. К счастью, кто-то догадался зажечь настенные светильники.
        Вилла, увидев нас, с причитаниями кинулась ко мне. От радости, что она жива, я расплакалась. Выглядела Вилла на удивление хорошо, лишь пара ссадин да платье чуточку порвано. Она взволнованно рассказала, как поднятый ею ветер вынес одного из нападавших в дыру. Я сказала, что горжусь ею. Я бы с радостью выслушала все ее истории, но тут нас заметила Элора. Поразительно, но моя мать внешне была все так же безупречна. Даже ни один локон не выбился из идеальной прически. Ни намека, что участвовала в диком побоище. Она направилась к нам, по дороге окликнув какую-то даму, что склонилась над лежащим толстяком. Я узнала канцлера, он тоненько подвывал, пока дама обрабатывала ему рассеченную голову. Дама распрямилась и оказалась Авророй. Она тоже была прекрасна, но выглядела далеко не так идеально, как моя мать: платье порвано в нескольких местах, волосы растрепаны, а руки все в крови.
        — Принцесса,  — позвала Элора. Она приближалась к нам, грациозно переступая через обломки.  — Принцесса,  — повторила она, останавливаясь передо мной.  — Я рада, что ты жива. Я беспокоилась.
        — Со мной все хорошо.
        Элора погладила меня по щеке, но в ее прикосновении не было ласки. Наверное, я бы так же гладила экзотичного и очень ценного зверя.
        — Не знаю, что бы я делала, случись что с тобой.  — Она улыбнулась, уронила руку и посмотрела на Финна.  — Кажется, я должна поблагодарить тебя за спасение дочери.
        — В этом нет необходимости,  — довольно резко ответил Финн.
        С полминуты Элора пристально смотрела на него, явно безмолвно что-то ему говоря. Затем повернулась и ушла. Разумеется, у королевы всегда есть дела поважнее, чем побыть с дочерью.
        Аврора же, напротив, прижала к себе Туве и что-то зашептала ему. Я смотрела на них, и в душе поднималась обида. Аврора ведь тоже хладнокровная, но вот, не скрывает радости от того, что ее сын жив. Отпустив наконец Туве, Аврора подошла ко мне. Решительным движением она разорвала мое платье там, где оно пропиталось кровью, и положила руку на рану. Я едва не вскрикнула от острой боли. Финн еще крепче обнял меня за плечи. Пульсирующая боль в боку постепенно стихала, а через несколько мгновений я не чувствовала уже ничего.
        — Как новенькая,  — устало улыбнулась Аврора.
        Мне почудилось, что за те мгновения, что длилось врачевание, она постарела. Наверное, исцеление забирает немало сил. Аврора повернулась, собираясь заняться другими ранеными. Я ощутила, как Финн сильнее оперся на мое плечо.
        — А как же Финн?  — спросила я, и Аврора удивленно оглянулась.
        — Нет-нет, я в порядке,  — отмахнулся Финн.
        — Глупости.  — Туве дружески похлопал его по спине и кивнул матери: — Финн всех нас спас. Аврора, позаботишься о нем?
        Неуверенно взглянув на сына, Аврора кивнула и подошла к Финну:
        — Разумеется.
        Пока Аврора осматривала Финна, я решила поискать Риза. Он сидел на краю чудом уцелевшего стола, прижимая к голове окровавленную тряпку.
        — Риз!  — крикнула я.
        Он поднял голову, увидел меня и улыбнулся.
        — Иди к нему,  — сказал Финн.
        Аврора уже занялась исцелением, и лицо его исказилось.
        — Обо мне позаботятся,  — с трудом выдавил он.
        — Я помогу.  — Туве подхватил Финна под руку.
        Оставлять Финна не хотелось, но надо было хоть несколько слов сказать и Ризу.
        — Жива!  — ухмыльнулся Риз. Он попытался встать, но я жестом велела ему не двигаться.  — Никто не мог понять, где ты и что с тобой…  — Заметив за моим плечом Финна, он добавил: — Не знал, что Финн вернулся. Иначе так не волновался бы.
        — Я беспокоилась о тебе.  — Я потрогала его лоб.  — Сильно тебе досталось.
        — Ага, даже на ногах не устоял,  — проворчал Риз.  — Вырубился как последний идиот. И не смог помешать забрать тебя.
        — Еще как смог!  — возразила я.  — Если бы не ты, меня бы сразу уволокли. Я здесь только благодаря тебе.
        — Правда?  — Он с надеждой заглянул мне в глаза.
        — Точно,  — улыбнулась я.
        — Знаешь, в былые времена, когда парень спасал принцессу, в награду он получал поцелуй. Он по-прежнему улыбался, но взгляд был серьезным. И если бы в нескольких метрах не стоял Финн, я бы точно его поцеловала. Так что я просто покачала головой и улыбнулась.
        — Ладно. Но если я когда-нибудь убью дракона, тогда-то ты меня поцелуешь?
        — Обещаю. А сейчас объятия взамен поцелуя подойдут?
        — Твои объятия заменят что угодно.
        Я крепко его обняла. Сидящая рядом дама с ужасом взирала, как принцесса прилюдно обнимает мансклига. Когда я стану королевой, придется здесь многое поменять.
        Исцелив Финна, Аврора велела нам отдохнуть. В зале все еще царила суматоха, но Туве уверил, что он с матерью обо всем позаботится. И хорошо, потому что я от усталости едва стояла. Туве сказал, что мы теперь в безопасности, и решительным тоном приказал мне идти к себе в комнату.
        Прежде я не видела Туве таким собранным и деловитым. Похоже, дав выход своему мощному дару, он обрел душевное равновесие и все мы увидели настоящего Туве, а не закомплексованного мальчишку, который постоянно пытается усмирить рвущиеся на волю способности. В каком-то смысле мы с ним были полными противоположностями. Я проецировала энергию на других, подвергая их своему убеждению. А Туве, наоборот, как губка, энергию впитывал. Он ощущал мои эмоции и мысли, даже когда сам того не хотел. И ведь я далеко не единственная. Он чувствовал и других людей, а потому постоянно пребывал в густом тумане чужих эмоций.
        Финн проводил меня до спальни. У лестницы он взял меня за руку. Большую часть дороги я молчала, но, когда мы подошли к дверям комнаты, спросила:
        — Так… вы с Туве близкие друзья?
        До этого я даже ни разу не видела, чтобы они разговаривали, но они определенно хорошо знакомы.
        — Я искатель,  — напомнил Финн.  — Я искал Туве. Он хороший парень. Я просил его присмотреть за тобой.
        — Если ты так за меня волновался, зачем вообще покинул дворец?  — запальчиво воскликнула я.
        — Давай не будем об этом.
        — А о чем тогда будем?
        — О том, как ты прекрасна в этом рваном и перепачканном платье.
        Я рассмеялась, и тут он прижал меня к двери. Я буквально задыхалась в его объятиях. Его губы искали мои. Он целовал меня так же страстно и отчаянно, как в прошлый раз. Я обвила его руками и прижалась к нему. Он толкнул дверь за моей спиной, и мы не самым грациозным образом ввалились в комнату. Я чуть было не упала, но он легко подхватил меня на руки, бережно опустил на кровать, а сам навис надо мной, осыпая поцелуями шею и плечи. Потом распрямился, стянул с себя куртку и толстовку. Я надеялась, что он снимет и майку, но Финн вдруг остановился и внимательно посмотрел на меня. Лицо его неожиданно показалось мне чужим. Он все смотрел и смотрел, и я начала краснеть.
        — Что?
        — Ты совершенство,  — печально произнес Финн.
        — Какая ерунда!  — Я нервно хихикнула.  — Сам прекрасно знаешь, что это не так.
        — Ты не видишь того, что вижу я.
        Он снова наклонился, пристально глядя мне в глаза. Медленно поцеловал в лоб, в щеки и, наконец, в губы.
        — Я не хочу устраивать тебе лишние проблемы.
        — Какие еще проблемы?
        Он хмыкнул, затем выпрямился и отошел от кровати.
        — Тебе надо переодеться в пижаму.
        — А зачем мне пижама?
        Я резко села. Хотя я надеялась, что вопрос прозвучит кокетливо, в голосе была отчетливая паника. Еще у дверей комнаты я не сомневалась, что сегодня у нас все зайдет намного дальше.
        — Я переночую в твоей комнате. Но между нами ничего не будет. Просто выспимся.
        — Почему?
        — Я здесь,  — сказал Финн, по-прежнему глядя мне в глаза.  — Разве этого не достаточно?
        Я кивнула и осторожно слезла с постели. Повернулась к нему спиной, чтобы помог расстегнуть платье, и почувствовала, как его руки на мгновение замерли. Финн прав: главное — он рядом.
        В ванной я переоделась в пижаму и забралась в постель. Финн лег рядом, я придвинулась к нему, положила голову ему на грудь, и он обнял меня.
        Никогда в жизни мне не было так хорошо. Я боролась со сном, чтобы продлить наслаждение, но безмерно уставший, истощенный нервным напряжением организм сдался, и я заснула.
        Проснулась я от какого-то шума. Открыла глаза и увидела перед собой Элору. Вот это да! Не в привычках моей матери являться в комнату единственной дочери. А кроме того, платье сменил брючный костюм. Тоже крайне необычно. Я все еще лежала в объятиях Финна, но Элора и бровью не повела. Более того, похоже, даже не рассердилась. Может, все не так безнадежно?
        — Надеюсь, ты хорошо спала.  — Она огляделась.  — И надеюсь, Финн вел себя, как истинный джентльмен.
        — Он по-другому и не умеет,  — пробормотала я сонно.
        Финн открыл глаза, отодвинулся от меня. Я нахмурилась. Наверное, не хочет лишний раз раздражать королеву. Он слез с кровати, подобрал куртку, толстовку.
        — Благодарю за защиту дочери,  — сказала Элора, не глядя на него.
        В дверях Финн задержался, обернулся. В его темных глазах я увидела смятение. Так и не сказав никому ни слова, он кивнул и вышел из комнаты.
        — Я поражена, что вы сдержались,  — призналась я, садясь в постели.
        — Он не вернется.
        — Как?!  — Я испуганно посмотрела на дверь.
        — Он спас тебя, и я подарила ему прощальную ночь. Я подыщу ему работу.
        — То есть он знал?..
        — Да. Мы договорились об этом вчера вечером.
        Финн обо всем знал, а мне не сказал ни слова. А ведь мы могли сбежать вместе!
        — Но… он спас мне жизнь!  — У меня перехватило дыхание.  — Финн должен остаться и защищать меня!
        — Из-за эмоциональной привязанности он не сможет должным образом выполнять свои обязанности,  — сухо ответила Элора.  — Мало того, если бы он остался, тебя изгнали бы из Фьоренинга. Он этого не хочет. Как и я.  — Элора вздохнула.  — Мне не следовало разрешать вам провести эту ночь вместе, но… Я не желаю знать, чем вы занимались. Не говори мне. Никому не говори.
        — Ничего и не было. Но он должен вернуться. Никто не сможет защитить меня лучше него!
        — Это верно, Финн готов на все ради тебя.  — Странно, но глаза у Элоры были грустные.  — В том числе и умереть. Без раздумий. Ты этого хочешь? Ты действительно хочешь, чтобы он погиб из-за тебя?
        — Нет…
        Я испуганно замолчала. Королева права. Вчера он едва не погиб, спасая меня. Если бы не Туве, Финн сейчас был бы мертв.
        — Вот и хорошо. В его же интересах быть от тебя подальше.  — Элора сделала шаг к двери.  — А теперь вставай и приведи себя в порядок. Государственные обязанности не ждут.



        ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
        ПОБЕГ

        Следующие несколько дней превратились в бесконечную череду заседаний, связанных с нападением. За всю свою историю Фьоренинг ни разу не подвергался столь жестокой атаке. Все заседания возглавляли Элора с Авророй, а мы с Туве лишь присутствовали на них, но сидели в сторонке и помалкивали. И хотя Туве обладал самым могущественным даром, правом голоса его пока не наделили, да он, похоже, вовсе и не рвался обзавестись этим самым правом.
        На собраниях присутствовало около двух десятков троллей, и каждый непременно выдавал никчемное предложение. И только единственная реплика Туве была полна смысла, он просто сказал, что самое главное — научиться управлять своими способностями. Вилла очень серьезно отнеслась к его словам и сразу после заседания принялась увлеченно тренировать свой дар ветра. Элора меня едва замечала, а уж добрых слов я от нее и подавно не слышала.
        Но неожиданно у страшного события обнаружилась и положительная сторона: церемонию крещения решили не проводить. И Элора позволила сохранить мое имя.
        Все эти дни я пребывала будто в тумане. Мне было совершенно все равно, жива я или мертва. Учини витра повторный штурм, меня бы устроил абсолютно любой исход битвы.
        — Рано или поздно шок и тоска пройдут,  — сказал Риз.
        Я лежала на кровати, разглядывая потолок, а он стоял в дверях моей комнаты. Над бровью у Риза была рана, ведь манксов Аврора лечить отказалась. Рана уже затянулась, но все еще выглядела жутковато. Я старалась на нее не смотреть. Напоминание о том, что Риз пострадал из-за меня.
        — Наверное.
        — Ну хватит тебе.  — Риз прошел в комнату, сел на край кровати.  — Я понимаю, что тебе тяжело, но ведь это не конец света.
        — Никто и не говорил, что конец,  — пробормотала я.  — Просто я ненавижу этот замок. Ненавижу мать. Ненавижу быть принцессой. Ненавижу все здесь!
        — Даже меня?  — удивился Риз.
        — Нет. Конечно, нет. Ты единственное исключение.
        — Ну да, я же особенный.  — Он улыбнулся, но тут же стал серьезным.  — Послушай, мне тоже здесь не нравится. Нелегко тут жить, особенно в одном доме с Элорой. Но… куда нам деваться? Выбора ведь нет.
        И вдруг меня осенило. Этот мир мне чужой. И он мне не нужен. А Риз не нужен этому миру. Он вырос в атмосфере холодного безразличия, а это похуже моего собственного детства. Риз заслуживает другой жизни. С тех пор как я оказалась здесь, никто не был ко мне добр, он один. И потому я его должница. Мне все равно, что со мной станется, так что если вдруг витра снова явятся за мной, то так тому и быть. Правда, витра вроде бы еще долго не сунутся к нам. Как объяснил Туве, численность их бойцов после нападения на дворец значительно сократилась, поэтому они вряд ли организуют новую атаку в ближайшее время…
        И я абсолютно уверена, что Мэтт по-прежнему сходит с ума от беспокойства и тревоги. Они с Мэгги будут на седьмом небе от счастья, если я вернусь. И наверняка с радостью примут Риза. Не знаю, как я его представлю, но это уже детали…
        Принцесса из меня вышла из рук вон, да и не нужен мне этот дурацкий титул. Ах, как было бы здорово снова очутиться дома! И пусть Финн навсегда потерян для меня, но рядом с Мэттом и тетушкой Мэгги я оправлюсь быстрее и, быть может, когда-нибудь стану все-таки счастливой…
        И недолго думая я изложила все эти доводы Ризу, предложив сбежать в мой мир. В первый момент он испугался, принялся убеждать, что идея слишком безумная, что он не в состоянии защитить ни меня, ни даже себя. Пришлось прибегнуть к убеждению. А что оставалось? К тому же я просто внушила Ризу мысль, что за меня не надо волноваться.
        И Риз согласился.
        Побег мы решили отложить до ночи. Когда стемнело, тайком выбрались из дворца, что, к моему удивлению, оказалось намного сложнее, чем я предполагала. На случай повторной атаки территорию патрулировали охранники и добровольцы из числа трилле. Мы с Ризом на цыпочках прокрались через кухню и черным ходом выскользнули в тайный сад, который и ночью благоухал так, что кружилась голова. В одиночку я бы вряд ли перелезла через высоченную кирпичную стену, ограждавшую тайный сад, но Риз помог мне забраться наверх. Сидя верхом на ограде, я помогла вскарабкаться на нее Ризу. И вот мы по другую сторону! Пригнувшись, мы побежали вдоль стены. Впереди мчался Риз, хорошо знавший окрестности. Когда мы уже почти достигли гаража, Риз внезапно метнулся под куст, я последовала его примеру. Из-за угла показался охранник. Когда он скрылся в темноте, мы выждали еще минуту, а потом бросились к гаражу. Риз выкатил свой новенький мотоцикл, но заводить не стал. Стража у городских ворот вряд ли выпустила бы из общины принцессу. Да еще ночью, да еще в сопровождении мансклига. Но у Риза имелся план. В заборе у дамбы есть брешь,
через которую из Фьоренинга выбирались другие манксы, когда хотели сбежать из города.
        Вдвоем удерживая тяжеленный мотоцикл, чтобы он не скатился вниз по холму, мы продирались через заросли невысокого кустарника, потом через лес. А вот и дыра в заборе! И какая огромная. Наверное, именно через нее проникли витра. Почему же ее до сих пор не заделали? Или трилле беспокоит только то, что происходит во дворце?
        Без особого труда мы выкатили мотоцикл через провал в стене. И, как только оказались за пределами Фьоренинга, я ощутила волнение. А с ним пришла и радость. Мы сбежали! Правда, где-то в глубине души я уже скучала по новым знакомым, но впереди ведь ждал дом. И свобода.
        На дороге Риз завел мотоцикл, и мы понеслись, разрезая фарами темноту. Я сидела позади Риза, крепко обхватив его за талию и уткнувшись лицом в спину, обтянутую кожаной курткой. Сердце его билось часто-часто. Я не стала гадать, с чем это связано — с побегом или с тем, что прижимаюсь к нему.
        Мы мчались всю ночь, сделав лишь пару остановок. Риз оказался настоящим мотогонщиком. Дорога заняла гораздо меньше времени, чем в предыдущий раз, когда Финн вез меня во Фьоренинг. И вот впереди наш городок…
        Когда мы подъехали к дому, на горизонте только-только занялась заря. Не успел Риз заглушить двигатель, как входная дверь распахнулась и на крыльцо выбежал Мэтт. Взъерошенный, помятый, с опухшими глазами, но такой родной. Я соскочила с мотоцикла, и Мэтт, не обратив внимания на Риза, подхватил меня и закружил. Я уткнулась лицом в его плечо, вдыхая родной запах. Я вернулась домой.



        Витра атакуют

        ОДИН

        Локи устало откинулся на подголовник. Солнце еще не взошло, и спать хочется до смерти, но уж лучше сидеть в машине и ждать, чем охотиться на девчонку. Если Йен и Кира все-таки приволокут ее, а он не успеет среагировать и сорваться с места, ему обеспечены большие проблемы. Огромные. И ждать их надо вовсе не от Йена с Кирой, ведь он выше их по званию. Но Йен наверняка расскажет королю о всех промашках Локи.
        Так что Локи терпеливо бодрствовал. В наушниках играл последний альбом Хьюго — хорошо, что захватил с собой плеер. В джипе, который они угнали, был один сплошной рэп, и Локи в раздражении вышвырнул в окно все диски. Машина, которую им дали в королевском дворце, намертво заглохла, не проехав и сотни километров, и Локи пришлось угнать тот джип: король ведь не стал бы разбираться, почему они провалили задание. Он потребовал привезти девчонку, и немедленно. Остальное его не касается.
        Локи выбил окно с пассажирской стороны, и Кира заткнула проем курткой. Часы на панели управления показывали пять утра. Локи посмотрел в ту сторону, где находился дом девчонки. Он припарковался в квартале от него, прямо скажем, не самая выгодная позиция для слежки. Впрочем, какая разница, слежка ведь не его дело. Локи вообще мало интересовала вся эта операция. Занималась заря, и небо постепенно из черно-серого окрашивалось в темно-синий. Ни Йен, ни Кира не показывались. Наверняка сидят в засаде. И откуда у них столько терпения? Локи ни за что бы не стал ночь напролет мыкаться в холодной мокрой траве ради какой-то безмозглой девчонки. А вот Йен только этим и живет. Настоящий искатель, охотник, обожающий приключения. В отличие от Локи. Если Локи и был за что-то благодарен судьбе, так это за то, что он не искатель.
        Работа искателя слишком утомительна и нудна. Но самое противное в ней даже не это. Локи претила сама идея заманивать кого-то во дворец и принуждать к жизни, которую он ведет сам. Как же прекрасна жизнь в человеческом мире, вдали от короля-тирана и всех прочих троллей с их извечной склонностью к деспотизму. Едва ли не с самого рождения Локи пытается освободиться от оков этого рабства. А король все эти годы постоянно ищет повод избавиться от него. Навсегда избавиться. И стоит ослушаться его хоть раз, участь Локи будет решена.
        А что, если сбежать? Мысль эта давно уже не давала Локи покоя. Да что там, последние годы он только о том и думает. Но сейчас ему впервые показалось, что идея обретает зримые очертания. Он один в машине. Он может рвануть прочь, и пусть Йен с Кирой сами разбираются. Но куда он поедет? И что будет делать?
        Король запросто выследит его. И тогда — смерть. Но даже если забыть об этом, у него ведь на свободе никого нет. Ни единой живой души. Что же, получается, и на этот раз нет выбора. Остается сидеть и ждать.
        Где-то сбоку послышалась возня, приглушенные крики. Локи встрепенулся, но тут же снова расслабился. Вряд ли Йен с Кирой настолько глупы, чтобы позволить девчонке привлечь внимание. Они все сделают тихо и незаметно. Он закрыл глаза и принялся подпевать хип-хопу Хьюго.
        — Заводи!
        Пассажирская дверь резко распахнулась, в машину впрыгнула Кира.
        — Что?!  — дернулся Локи.
        На заднее сиденье уже ввалился Йен. Один.
        — А где девчонка?
        — Двигай!  — рявкнул Йен.
        — Не командуй,  — пробормотал Локи, но послушно завел мотор.
        Кира, решив, что он недостаточно быстро сорвался с места, рукой надавила на колено Локи, чтобы он поддал газу.
        — Спокойнее,  — сказал Локи.  — Вас король, конечно, убьет, но это не значит, что мы все должны погибнуть прямо здесь и сейчас.
        Машина свернула за угол как раз в тот момент, когда сзади раздался вой сирены.
        — Тебе достанется не меньше, чем нам,  — прохрипел Йен.
        Локи глянул на него в зеркало заднего вида. Глаза у Йена черные, два бездонных провала. Локи всегда казалось, что Йен заглядывает ему прямо в душу, каждый раз отрывая от нее по кусочку.
        — Это точно, ты огребешь больше всех,  — поддакнула Кира.  — Король тебя главным назначил.
        — И что? Задание-то вы выполняли. Оба заявили, что дело верное. Обычная девчонка, которая даже способностями своими управлять не умеет. Как вообще она от вас отбилась?
        — Спасибо Финну,  — процедила Кира сквозь зубы.  — Наверняка уже везет ее во дворец трилле.
        — Когда-нибудь я придушу этого гаденыша,  — пробормотал Йен.
        — Финн? Кто это?
        — Искатель трилле,  — ответила Кира.  — Лучший их искатель.
        — Ты что, знакома с ним?  — Локи удивленно покосился на нее.  — Вот уж не знал, что ты с трилле якшаешься.
        Кира прожгла его взглядом.
        — Мы с ним уже имели как-то дело. Он и раньше мешал нам с подменышами.
        — Так он простой искатель?  — Локи краем глаза следил за реакцией Киры.
        — Слово «простой» в его случае неуместно.
        — И что? Прихлопнули бы его как муху, и все дела. Так вам скажет король. И между прочим, будет прав. С каких это пор вы спасовали перед искателем трилле?
        — Ну уж ты-то наверняка бы с ним справился. Только тебя там не было,  — язвительно усмехнулась Кира.
        — Именно так я его величеству и доложу,  — добавил сзади Йен.
        — Правда?  — Локи снова посмотрел на Йена в зеркало.  — А то, что ты слабак и без меня свою работу не в силах выполнить, ты тоже его величеству доложишь?
        — Я не слабак.  — Ухмылка мигом исчезла с лица Йена.
        — Ты сам только что это сказал. Ну признай. Признай, что я сильнее и лучше тебя, Йен. И я с превеликим удовольствием возьму перед королем всю вину на себя.
        — Отвали!
        Локи рассмеялся.
        — Когда король тебя казнит, я приду и плюну на твою могилу,  — пообещал Йен.
        — Ты за этой соплячкой уже три недели гоняешься,  — жестко сказал Локи.  — Три недели, а результата ноль. Король приказал мне закончить дело, которое ты провалил. И я дал тебе шанс исправиться…
        — Чушь собачья! Тебе просто было лень всем этим заниматься. Ты дал мне шанс, потому что сам руки марать не хотел.
        — Уж простите, что не радуюсь, когда мне поручают похищать девочек,  — огрызнулся Локи.  — Ты ведь знаешь, что король будет либо пытать ее, как всех нас в свое время, либо просто убьет.
        — И что? Меня это не касается. И тебя не должно.
        — С каких это пор у тебя вдруг проснулась совесть?  — вмешалась Кира.
        — Она и не просыпалась…  — Локи помолчал, потом добавил решительно: — Просто убийству нет оправдания.
        — Либо она, либо мы,  — припечатала Кира.  — Мне приказали — и я подчиняюсь.
        — Только вот этот конкретный приказ ты не выполнила, из-за чего мы все умрем теперь мучительной смертью,  — напомнил Локи.
        Йен изо всех сил пнул по спинке водительского сиденья, и Локи резко вдавил педаль тормоза. Йена швырнуло вперед, и он едва не вонзился головой в приборную панель.
        — Сволочь!  — выплюнул он и ударил Локи по лицу.
        Тот хотел ответить, но Кира перехватила его руку:
        — Хватит! У нас и так проблем достаточно! Дракой вы их точно не решите.
        — Да их ничем уже не решить,  — мрачно сказал Локи, кладя ладони на руль.  — Милости от короля мы вряд ли дождемся.



        ДВА

        — Это Локи во всем виноват,  — заявил Йен, как только они вошли в кабинет правителя.
        — Вообще-то, не во всем,  — возразил Локи.  — С девчонкой они облажались без моей помощи.
        По дороге к дворцу они несколько раз отрепетировали, что именно скажут королю. Каждый понимал, что его величество в любом случае придет в ярость. Однако грамотная отговорка могла спасти от казни, пусть и в пользу пыток.
        В результате они придумали историю, которая могла бы смягчить грозящее наказание. Они решили сказать, что трилле их опередили. К тому моменту, как они прибыли за девчонкой, трилле уже ее увезли.
        Разумеется, ничего путного из этого не вышло. Как и подозревал Локи, Йен тут же все испортил, не дав им даже шанса как можно правдивее изложить сочиненную версию. Йен всегда заботился исключительно о себе, благодаря чему и добился столь высокого положения. Вероломство король ценил превыше всего.
        — Он ничего не сделал,  — продолжал Йен.  — В этом-то и беда.
        Король стоял к ним спиной. Его плечи покрывала красная бархатная мантия, ниспадающая до пола, черные волосы доходили почти до пояса. И, хотя король был невысок и тщедушен, в его присутствии Локи всегда себя чувствовал ничтожным.
        Войдя в кабинет, Кира присела в реверансе, да так и замерла в этой позе покорности. Йен, напротив, стоял навытяжку, сцепив руки за спиной. И только Локи позволил себе более расслабленную позу, скрестив руки на груди.
        В кабинете находилась и Сара. Королева Сара. Она сидела в кресле, держа на коленях карликового шпица. В помещении повисла гнетущая тишина. Все ждали ответа короля.
        Стены королевского кабинета были обшиты красным деревом, высокие потолки и отсутствие окон сужали пространство, из-за чего у Локи всегда возникало неприятное ощущение. Не исключено, что такая давящая атмосфера была создана намеренно.
        Мебели здесь было немного: большой стол, несколько кресел с высокими спинками и книжные шкафы во всю стену. В основном работы по истории витра и троллей. Попадались, однако, и другие труды. Однажды Локи оставили здесь одного, и он, чтобы чем-то себя занять, решил изучить полки. И скоро наткнулся на «Майн Кампф», а также альбом с очень красочными изображениями изощренных пыток.  — Это так, Локи?  — тихо спросил король.
        — Что я ничего не сделал? Нет, сир. Разумеется, нет. Я возглавлял операцию, но я передал полномочия…
        — Да он сидел в машине, пока мы за ней ходили,  — перебил Йен неприятным ноющим голосом.  — Даже пальцем не пошевелил, когда ее трилле забирали.
        Локи смерил Йена презрительным взглядом.
        — Да, я ждал в машине. Но я велел позвать меня, если буду нужен. Зова я так и не услышал, даже когда вы позволили одному-единственному искателю преспокойно ее увезти.
        — Ничего мы никому не позволяли!  — взвизгнул Йен.  — И будь ты с нами, такого бы не случилось!
        — Ты сам заявил, что моя помощь вам не нужна. Ты не хотел, чтобы меня с вами отправляли. Говорил, что прекрасно обойдетесь вдвоем. И я поверил.
        — Разве я отправил тебя с ними для того, чтобы ты верил ему?  — Король наконец повернулся к ним.
        — Нет.  — Локи опустил глаза.  — Но я находился совсем рядом. Я думал, с таким простым заданием они справятся.
        — А я говорил, что не справятся.  — Король шагнул к Локи.  — Я говорил, что они полные болваны! Как и ты, но ты все-таки сильнее. Кроме того, у тебя есть твой дар.
        — Знаю. Но я был уверен в них.  — Локи отважился посмотреть королю в глаза.  — Их же двое против какой-то одной девчонки! Я и подумать о таком провале не мог.
        — Зато я мог! И я предупреждал тебя. И приказал тебе все исправить. Ты исправил?
        Локи сглотнул.
        — Нет, ваше величество.
        Король кивнул. Затем медленно отвернулся. Но тут же крутанулся на месте и со всей силы влепил Локи пощечину. От удара у того потемнело в глазах. Сара в своем кресле вздрогнула, но не издала ни звука. За долгие годы она усвоила, что ничем не может помочь Локи.
        Локи потер челюсть, проверяя, не сломана ли. Королю не впервой наносить ему увечья.
        С той стороны, где стоял Йен, донеслось довольное фырканье, но король тут же обернулся к нему:
        — Убирайтесь! Вон, пока и вам не досталось!
        Йен с Кирой поспешно, бормоча извинения, попятились к двери. Локи не шевельнулся.
        — Это была твоя последняя ошибка!  — едва слышно произнес король.  — Я дал тебе все, а ты постоянно подводишь меня. Ленивый, избалованный принц.
        — Я не принц,  — осмелился возразить Локи.
        — Разумеется! И никогда им не будешь!  — повысил голос король.
        Локи вздохнул:
        — И хорошо.
        — Ты никто! И ничто! И скоро будешь гнить в земле!
        Король быстро шагнул к Локи и нанес новый удар, куда сильнее прежнего. Локи рухнул на колени, хватая ртом воздух.
        — Орен!  — не выдержала Сара.
        Она с таким напряжением сжимала подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели. Король раздраженно отмахнулся от нее:
        — Ты прекрасно знаешь, что я себя сдерживаю.
        Сара знала.
        — Я бы с превеликим наслаждением его казнил, но ведь не стал. Вот он, живой. Исключительно из уважения к тебе и к его титулу. Но если он продолжит в том же духе, живым ему оставаться недолго.
        — Это мне известно. И я благодарна тебе, мой король.
        Сара встала, опустила собачку в кресло и подошла к мужу.
        — Я понимаю, что ты злишься. И знаю, насколько тебе нужна принцесса. Она ведь нужна и мне.
        Король глубоко вздохнул. Похоже, он несколько успокоился. Настолько, насколько вообще мог успокоиться.
        — Да. Я иногда забываю, как много она значит и для тебя.
        — Быть может, ты зря срываешься на Локи.
        Король открыл рот, чтобы возразить, но Сара жестом остановила его:
        — Он виноват. Он подвел тебя. Но возможно, стоит направить свою ярость на трилле, а не на своих.
        — Что ты предлагаешь?  — Темные глаза короля сузились.
        — Лишь то, что ты сам уже предлагал, любовь моя.  — Сара положила руки ему на грудь и нежно улыбнулась.  — Ты говорил, что не остановишься ни перед чем, лишь бы заполучить ее. Не все еще потеряно. Она у трилле, но ты и раньше с ними воевал. А сейчас у нас отличный повод.
        Король долго смотрел на жену, потом кивнул.  — Локи!  — бросил он, не оборачиваясь.  — Собери лучших искателей, всех самых сильных и умелых. Мы атакуем трилле.
        Локи поднялся, все еще держась за живот.
        — Включая хобгоблинов, сир?  — спокойно спросил он.
        — Нет. Пока нет. Их придержим на случай крайней необходимости.



        ТРИ

        Локи стоял в дальнем конце зала, пока король объяснял боевому отряду детали предстоящего нападения на Фьоренинг. Король и раньше устраивал наскоки на трилле, и многие имели успех. И не было никаких причин считать, что эта атака пройдет иначе.
        Однако Сара убедила его величество не бросать в бой все силы, а придержать пару козырей. Королева не хотела зря рисковать, отправляя в бой мужа и Локи. И хотя Орен с Локи были самыми могущественными среди витра, отряд и без них мог захватить принцессу.
        За последние годы самодовольные трилле изрядно ослабели, что было одной из причин, по которым король бесконечно их презирал. Поэтому он и не стал вкладывать в операцию все имеющиеся силы. Просто не видел необходимости.
        Король прекрасно знал обычаи трилле и понимал, что скоро состоится первый выход принцессы в свет. Шпионы из соседних лагерей сообщили точную дату. Конечно, атаку можно было предпринять и до бала, что было бы даже проще. Королю, однако, хотелось устроить эффектное представление, чтобы тролли всех племен раз и навсегда поняли, какой он серьезный противник. Ради этого стоило рискнуть.
        После инструктажа король отправился на полигон показать бойцам несколько приемов, которые помогут им справиться с трилле. Локи, в операции не участвовавший, задержался в зале.
        Когда все вышли и они с Сарой остались одни, она спросила:
        — Как ты?
        — Да как всегда после хорошей взбучки,  — усмехнулся Локи.
        Сара подошла к нему и осторожно коснулась того места, куда ударил король. Она хотела облегчить его боль, но Локи поежился и отстранил ее руку.
        — Локи, я знаю, насколько жесток король. Лучше всех знаю,  — сказала Сара.
        На протяжении многих лет ей доставалось от мужа побольше, чем Локи. Он посмотрел на нее, но тут же отвел взгляд.
        — Жить буду.
        — Позволь, я тебя исцелю. Возможно, у тебя внутреннее кровотечение. Почему ты отказываешься от помощи?
        — Потому что.  — Он вздохнул и провел рукой по волосам.  — Я это заслужил.
        — Локи, не смей так говорить. Ты же понимаешь, что это неправда. Орен просто сорвал на тебе свою злость. Ты ни при чем.
        — Я должен был им помочь,  — произнес он еле слышно.  — Йену с Кирой. Орен так приказал. Он сказал, что они не справятся. И я тоже это знал, но не помог им. Я знал, что она сбежит.
        — Ты не мог этого знать.
        — И все же знал. Я даже на это надеялся.
        Сара изумленно вздернула брови:
        — Локи!
        — Брось, Сара! Мне известно, насколько сильно ты хочешь ее заполучить, но какой от этого прок? Неужели ты всерьез полагаешь, что это хоть что-то изменит к лучшему? Для тебя? Или для короля?
        — Нам обоим станет от этого лучше,  — прошептала Сара, не глядя на него.  — Если король будет счастлив.
        Локи невесело засмеялся.
        — Думаешь, если она окажется здесь, он будет счастлив? Я всю жизнь с ним живу. И за двадцать три года я ни разу не видел его счастливым. Это невозможно.
        — Ты не понимаешь…  — Сара покачала головой.  — Как ты мог позволить ей уйти? Поверить не могу.
        — Отчего же? Король ведь станет обращаться с ней точно так же, как со мной. Или с тобой. Так почему бы кому-то не избежать этой участи. Нашей с тобой судьбы?
        Сара отошла в дальний конец комнаты. Подол длинного красного платья струился за ней по полу, длинные черные волосы, как и всегда, были туго собраны в хвост. Она отчаянно старалась выглядеть такой же сильной и властной, как муж, но что-то неуловимое выдавало хрупкость и мягкость ее нежной души.
        Сара обернулась, большие карие глаза были полны слез. Нет, от той бунтарки, с которой Локи познакомился четырнадцать лет назад, не осталось и следа. Король сломил ее.
        — Ты не понимаешь,  — повторила она.  — Принцесса все изменит. И не только для меня. Для всех нас. Она на это способна.
        — Сара…  — Локи приблизился к ней, взял за руки, заглянул в глаза.  — Ты пытаешься изменить все к лучшему с того самого дня, как вышла замуж за Орена. И я пытаюсь сделать то же самое всю свою жизнь. Но все тщетно. Он никогда не откажется от власти. И какая-то девчонка тут тоже бессильна.
        — Значит, остается только сдаться? Ты, может, и отчаялся, но не я.  — Она вырвала руки, вытерла слезы.  — Я никогда не перестану надеяться.
        — Я не…  — Локи осекся.  — Неважно.
        — Но вот чего я не понимаю. Если ты не жалеешь о том, что упустил ее, почему говоришь, что заслужил наказание?
        — Из-за того, что творится сейчас.  — Локи махнул в сторону двери, из-за которой доносился шум.  — Из-за нее начнется война. Будут раненые и погибшие. Всего этого можно было избежать, если бы я привел девчонку.
        — Да, можно было!  — вырвалось у Сары.  — Тебе стоило хоть раз подумать, прежде чем делать!
        Локи тяжело вздохнул:
        — Вот только нотаций не надо, Сара. Ты мне не мать.
        — Твоя мать была хорошей женщиной. И уж поверь мне, она бы сейчас непременно прочитала тебе нотацию. Ты слишком опрометчив. Хоть иногда надо задуматься о последствиях.
        — Я хотел поступить правильно.
        — Позволить ей сбежать — это, по-твоему, правильно?
        — Да… Наверное.
        Сара потерла виски.
        — Какой же ты иногда наивный…
        — Ладно, я совершил ошибку…
        — Не желаю слушать!  — закричала Сара.  — Ты позволил ей сбежать! Это не ошибка!
        Локи молчал. Ее голос был полон боли, и, что бы он ни сказал сейчас, ему не унять эту боль. Ей надо выговориться.
        — Нападение на трилле все изменит,  — продолжала Сара.  — А если нет, ты сделаешь все, что прикажет тебе король, все возможное и невозможное. И ты поймаешь ее. Иначе, Локи, да поможет мне бог, я больше не стану мешать ему, когда он в следующий раз… Ясно тебе?
        — Да,  — тихо ответил Локи.
        — Локи!  — Она повысила голос.  — Тебе ясно?
        — Да!
        Локи поднял глаза и по одному ее взгляду понял, что на этот раз она все решила. Если он не вернет принцессу, она позволит королю убить его.
        — Вот и хорошо.  — Сара поправила прическу, отвернулась.  — А теперь соберись. Наверняка твоя помощь потребуется при подготовке.
        Локи молчал. Самое странное, что он сказал ей правду и надеялся, что Сара его поймет. Надеялся, что она согласится с тем, что принцессу лучше оставить в покое. Но похоже, Сара забыла, какой была прежде. Так что теперь он совсем один. Поддержки ждать больше неоткуда. И если нападение на город трилле закончится фиаско, то ему самому придется захватить принцессу.



        ЧЕТЫРЕ

        — Пора бы уже им вернуться.  — Сара нервно ходила взад-вперед по кабинету, а за ней неотступно семенил шпиц.
        — До Фьоренинга дорога неблизкая,  — заметил король.  — Бал начался всего несколько часов назад.
        Локи сидел за столом короля, листая сборник народных колыбельных. Песни были полны жестокости, в них рассказывалось о том, как непослушного малыша похищают хобгоблины или другие тролли, как его продают в рабство, а то и попросту сжирают. А вот и колыбельная, которую в детстве ему пела мать. Она была наименее жуткой из всех. И пусть в ней человек превращался в хищную птицу, чтобы похитить новорожденного витра, в конце концов малыш хотя бы остался в живых.
        Локи готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы сбежать из этого кабинета. Однако король с королевой велели ждать вестей об исходе битвы. Король спокойно сидел в кресле, пока Сара нервно металась по комнате.
        В воздухе висело столь сильное напряжение, что удивительно было, как это под потолком не потрескивают грозовые тучи. А тексты колыбельных не назовешь увлекательными, вряд ли они смогут отвлечь Локи. Он даже подумал, что альбом с пытками наверняка справится с этой задачей лучше, но не хотелось заглядывать в будущее и гадать, какую из экзекуций король предпочтет.
        — Что, если ее не захватят?  — спросила Сара.
        — Захватят,  — коротко ответил Орен.
        — А что, если нет?  — Она была готова разрыдаться.  — Орен, вдруг это наш последний шанс?
        — Ну не убьют же они ее, в самом деле,  — сказал Локи.  — Трилле ее как зеницу ока берегут. Если не получится сегодня, то повторим попытку. Шанс точно будет, и не один.
        — Как ни странно, Локи прав,  — нехотя признал король.
        Сара неуверенно кивнула и снова принялась вышагивать по комнате, не обращая внимания на шпица, который запутался в подоле ее платья.
        Из коридора донесся шум. Чьи-то торопливые шаги затихли у двери, в следующий миг дверь резко распахнулась. В кабинет ворвалась Кира. Локи вскочил. Выглядела Кира ужасно. Короткие волосы опалены, лицо все в запекшейся крови, одежда висит клочьями.
        — Мы ее не взяли.  — Голос Киры дрожал.  — Мы потерпели поражение. Йен погиб.
        — Погиб?  — У Локи вырвался изумленный вздох.
        Особой симпатии он к Йену никогда не испытывал, скорее наоборот. Но всегда считал, что Йен свое дело знает и искатель из него превосходный. Был.
        — Они намного сильнее, чем мы думали.
        — Где она?  — Сара словно даже не слышала слов Киры.  — Где принцесса?!
        — Во Фьоренинге. Она жива и все еще у них.
        — Каковы потери?  — спокойно спросил король.
        — Не знаю,  — прошептала Кира.  — Большие.
        Король хмыкнул и встал. Прошелся по комнате, сцепив руки за спиной.
        — Ну что ж. Придется принять более серьезные меры.
        Он улыбнулся. И от этой улыбки у Локи внутри все похолодело.
        — Венди будет нашей,  — сказал король.


        Amanda Hocking, Switched, 2011
        «Фантом Пресс», перевод, оформление, издание, 2013


        notes


        Примечания

        1

        Хэмптон — район богачей на острове Лонг-Айленд в Нью-Йорке.



        2

        Джон Хьюз — американский режиссер, продюсер и сценарист. В основном известен по таким комедиям, как «Бетховен» и «Один дома».



        3

        «Ох уж эта наука» — подростковая комедия Джона Хьюза. Заглавная песня — «Weird Science» группы «Oingo Boingo».



        4

        Песня «Если ты уйдешь» («If You Leave») британской синти-поп группы «OMD» (Orchestral Manoeuvres in the Dark) звучала в финальной сцене романтической комедии Джона Хьюза «Девушка в розовом».



        5

        «Холлмарк» — крупнейший производитель поздравительных открыток в США.



        6

        Психиатрическая больница Аркхема (Arkham Asylum)  — вымышленная психиатрическая лечебница в городе Готэм-Сити, чаще всего встречается в произведениях про Бэтмена.



        7

        От шведского vittra — увядать, разрушаться.



        8

        От шведского forening — сообщество, союз, ассоциация.



        9

        От шведского mansklig — человек.



        10

        «Дневники принцессы» — американский фильм, снятый по одноименному роману Мэг Кэбот.



        11

        Джули Эндрюс — английская актриса. В фильме «Дневники принцессы» исполняла роль королевы.



        12

        «Холидей Инн» (Holiday Inn)  — крупная международная гостиничная сеть.