Похищенная Эйприл Хенри

        Шестнадцатилетняя Шайен Уайлдер спала на заднем сиденье, когда ее мать ненадолго забежала в аптеку. Никто не мог предположить, что за эти несколько минут жизнь девушки перевернется: прежде чем она осознала, что происходит, машину угнали… с ней внутри.
        Гриффину нужна была только тачка – он не собирался никого похищать. Но оказалось, что за девчонку можно получить выкуп, так что пришлось слегка изменить планы.
        Теперь жертва должна перехитрить преступника и выбраться на свободу.
        Дело усложняет только одно: Шайен – слепая.

        Эйприл Хенри
        Похищенная

        APRIL HENRY
        GIRL, STOLEN

        .
        

        Глава 1. Что-то пошло не так

        Шайен услышала, как открылась дверца машины. Свернувшись калачиком под покрывалом на заднем сиденье, она положила голову на согнутые руки и не двигалась. Даже под теплым покрывалом Шайен пробирал озноб.
        Она попросила свою мачеху, Даниель, оставить ключ в машине, чтобы можно было включить печку, если станет холодно. Нехотя, но та все же согласилась. И пяти минут не прошло, как мачеха вернулась. Возможно, врач просто продиктовал ей все по телефону, и не пришлось ждать, пока заполнят бумаги.
        Дверь машины закрылась, сиденье внедорожника скрипнуло под весом водителя. Включился мотор. Щелкнул рычаг ручного тормоза. Машина дернулась и поехала назад.
        По множеству мельчайших примет Шайен поняла – что-то не так. Даже звук хлопнувшей двери настораживал: ее закрыли быстро и сильно, совсем не так, как это делала Даниель. Дыхание севшего в машину человека тоже было другим: слишком порывистым. Шайен принюхалась. Пахло сигаретами. Но Даниель не то что не курила – даже запаха табака не выносила и не соглашалась присматривать за курящими пациентами.
        За рулем точно не ее мачеха.
        Тогда кто это и зачем он сел в их машину? Вряд ли кто-то перепутал «Кадиллак-Эскалейд» со своим автомобилем и по ошибке сел не туда.
        И тут она вспомнила про ключ в замке зажигания. Машину угоняют! Но ее, видимо, не заметили. Застыв, Шайен размышляла, насколько хорошо ее скрывает покрывало. Чувствовалось, что макушка не закрыта.
        Она ощущала себя мышью, которую когда-то увидела, включив утром свет перед утренними сборами в школу. Зверек замер на полу посреди комнаты, будто думая, что, если не шевелиться, его не заметят.
        Но ни тогда с мышью, ни сейчас с Шайен эта тактика не сработала. Видимо, угонщик услышал ее движения под покрывалом. Или посмотрел назад и заметил, что под ним обрисовывается чье-то тело.
        Человек выругался. Голос мужской. Но она и так была почти уверена, что это парень: теперь Шайен многое чувствовала.
        – Ты, блин, кто такая? – раздался удивленный голос.
        – Что ты делаешь в машине Даниель?
        Они выпалили свои вопросы почти одновременно.
        Выпрямившись, Шайен метнулась к самой дальней от водителя задней двери и закричала:
        – Останови машину и убирайся!
        – Нет! – проорал он. Мотор взревел, и машина поехала еще быстрее.
        В этот момент Шайен поняла, что ее похитили.
        Девушка даже не могла увидеть, кто ее увозит и куда.
        Вот уже три года, как Шайен ослепла.

        Глава 2. Первая кровь

        Черноволосая девчонка на заднем сиденье никак не затыкалась. Ее и без того огромные карие глаза расширились от испуга еще больше. Гриффин даже не мог понять, симпатичная она или нет. Но точно знал одно: это серьезная проблема. Слава богу, что поблизости никого не оказалось.
        Если он остановится и выпустит ее, девчонка тут же побежит за помощью к той женщине, что вышла из машины. Минут через десять, а то и раньше, его арестуют. Потом полиция, само собой, поедет к нему домой и все узнает. Их всех посадят за решетку. Скорее всего, надолго.
        Поэтому Гриффин надавил на газ и резко вырулил с дальнего конца парковки к выезду. Девчонка потеряла равновесие и стукнулась головой об окно, но он только слегка поморщился, продолжив путь. Гриффин полностью положился на инстинкты, которые приказывали ему убираться как можно скорее. Живя с Роем, он прекрасно научился удирать. Удирать и прятаться.
        Гриффину повезло, что на дороге оказалось мало машин. Он ехал так быстро, насколько позволяла автострада. Чуть надавил на газ, и угнанный им «Эскалейд» легко рванул вперед, почти мгновенно набрав больше сотни.
        Правда, если так и дальше пойдет, его остановят за превышение.
        Требовалась передышка, но у Гриффина не было на это времени. Он понимал, что нужно убраться как можно дальше от хозяев машины, кем бы они ни были, и от сидящей сзади девчонки тоже. Надо отъехать, чтобы никто их случайно не увидел и не набрал 911.
        Проскочив прямо перед красной «Хондой», Гриффин так резко свернул с главной дороги, что на какой-то момент два колеса повисли в воздухе.
        Он с досадой хлопнул себя по голове: каким же придурком надо быть, чтобы не заметить, что в машине кто-то есть? Гриффин живо представил, как на него орет Рой: голос звучал в голове почти так же отчетливо, как крик вопящей на заднем сиденье девчонки.
        Гриффин не смог пройти мимо торчащего в замке ключа зажигания. Такая легкая нажива, что он даже не раздумывал – хотя изначально просто прогуливался вдоль длинного ряда припаркованных возле торгового центра машин, притворяясь очередным покупателем, забывшим в предрождественской суматохе, где он припарковался. А сам выискивал, чем бы поживиться из оставленного в машинах. Обычно там были пакеты и коробки из огромных, окружавших парковку магазинов, тянущихся на сотни и сотни метров. Люди покупали что-то в одном магазине, относили купленное в машину и проезжали несколько кварталов до следующего.
        Благодаря Рою Гриффин мог вскрыть замок, обчистить машину и уйти меньше чем за минуту. Даже если около соседних автомобилей были люди, они не замечали ничего подозрительного. Иногда, на кураже, он даже кивал водителю соседней машины, пока вытягивал из салона пакет из универмага «Джей Крю» или коробку со шмотками из «Аберкромби»[1 - J. Crew, Abercrombie and Finch – американские универмаги дорогой модной одежды (прим. пер.).]. Потом не спеша прогуливался до своей машины, обычно припаркованной ближе к выезду, и складывал позаимствованные пакеты в багажник. Забив багажник, Гриффин направлялся в сторону Портленда, пересекал реку и ехал на 82-ю Авеню, где любой секонд-хенд был рад купить у него новый товар без лишних вопросов.
        Этот «Кадиллак-Эскалейд» был словно неожиданный подарок, приготовленный специально для него. Тот, кто среди белого дня додумался оставить ключ в машине, заслуживает, чтобы его машину угнали. Гриффину не терпелось приехать домой и показать ее Рою.
        Именно об этом он мечтал, садясь за руль чужой машины, пока не обнаружил под сползающим покрывалом какую-то девушку.
        Стараясь отогнать тревожные мысли, Гриффин ехал так быстро, как мог, не теряя при этом контроля. Слишком быстро, чтобы она могла выпрыгнуть. Он повернул голову так, чтобы следить и за дорогой, и за пассажиркой.
        Обогнув ползущие машины, Гриффин свернул в какой-то переулок, потом еще в один, пока наконец не очутился на пустой дороге, пролегающей по заросшему пустырю, где на каждом углу высился большой белый щит с объявлением о продаже участка любому желающему.
        Как только машина замедлила ход, девчонка с визгом набросилась на Гриффина, впившись в его лицо острыми ногтями. Вытаращенные огромные глаза и наклоненная в сторону голова делали ее похожей на сумасшедшую. Может, она и в самом деле чокнутая?
        Заруливая в заросли, Гриффин попытался сбросить ее руки, дергая плечами и мотая головой. Хорошо, что поблизости никого не было, и никто не слышал ее воплей. Девчонка процарапала ему правую щеку, и Гриффин почувствовал, как на лице выступила кровь.
        Надо было что-то делать, но что?
        Он обернулся и протиснулся между сиденьями. Гриффин лишь хотел ее утихомирить, но пришлось вступить в схватку, так что какое-то время они молча боролись. Наконец ему удалось совладать с девчонкой, прижав ее руки к бокам. Он был крупнее и действовал под всплеском адреналина. Теперь в салоне слышался только звук ее прерывистого дыхания. Гриффин понял, что не заглушил мотор – машина слегка вибрировала. Он как-то исхитрился повернуться и вытащить ключ из замка зажигания.
        – Мне жаль, что так вышло, – нарушил он тишину. – Давай все обсудим. Но обещай, что больше не будешь пытаться меня убить.
        – Обещаю, – кивнула девушка, не глядя ему в глаза. Скорее всего, она врала. По крайней мере, он бы на ее месте так и делал.
        – Слушай, – начал он, вздохнув, – то, что ты тут оказалась – случайность. Мне нужна только машина, не ты. Я понятия не имел, что внутри кто-то есть.
        – Тогда отпусти меня, – хрипло проговорила она низким голосом. Потом глубоко вздохнула и зашлась громким кашлем. Она отвернула голову в сторону, но до него все равно долетели мельчайшие капельки ее слюны. – Пожалуйста, – снова заговорила она, на этот раз шепотом, – прошу, отпусти меня. Я никому не расскажу.
        Ну уж Гриффин не настолько туп.
        – Ты и правда думаешь, что я на это куплюсь? Да уже к концу дня у каждого копа будет мое описание, и его будут передавать все радиостанции города.
        На лице девушки мелькнуло что-то отдаленно напоминающее улыбку.
        – И что я смогу им рассказать? Разве ты не заметил, что я слепая?
        Слепая? Гриффин уставился в карие глаза девушки. Ему казалось, что она не поднимала взгляд к его лицу, потому что искала помощи, хотела улучить удобный момент для побега.
        – Что, правда слепая?
        – На полу лежит моя трость.
        Все еще опасаясь, не задумала ли она что-то, Гриффин взглянул на пол под заднее сиденье. За водительским креслом, рядом с маленькой черной сумочкой, виднелась складная белая трость.
        Гриффин принялся размышлять над предложением девчонки. В принципе, он мог бы ее отпустить. И даже дать ей трость. Или нет, лучше не давать. Она же слышит шум приближающихся машин, тем более их тут не так уж много. Вполне возможно, вместо того чтобы бежать, она бросится к водителю первой же машины, которая тут покажется. И глазом моргнуть не успеешь, как они оповестят полицию. На новеньком «Эскалейде» не так-то просто слиться с потоком. А если следующая машина покажется уже через минуту после того, как он высадит девчонку? До дома километров пятьдесят. Пятьдесят километров до безопасного места, где можно будет спрятать тачку. Его запросто успеют выследить. И все повторится по тому же кошмарному сценарию: их упекут за решетку на веки вечные.
        Ну уж нет. Пока что ее нельзя выпускать. Надо посоветоваться с Роем, хотя тот явно не будет в восторге, что Гриффин снова втянул их в неприятности. Но лучше привезти девчонку и связанные с ней проблемы домой, чем дать ей уйти, а потом ждать, когда их всех неминуемо схватят. К тому же Гриффин уже придумал выход. Сегодня, когда стемнеет, он отвезет ее куда-нибудь подальше в пустынную местность, оставит там и уедет. Выберет такое место, откуда до ближайшего населенного пункта придется идти несколько часов. Все как она просила, только с вероятностью, что его не поймают. Сейчас он точно ее не отпустит. Только не средь бела дня, когда в любой момент из-за угла может показаться машина.
        Словно подтверждая его мысли, послышался нарастающий звук мотора.
        – Я не могу тебя отпустить, – сказал он и добавил: – Сейчас не могу…
        Но не успел он договорить, как Шайен снова завопила и яростно на него набросилась. На секунду Гриффин растерялся, но тут же в голову пришла идея, как заставить ее успокоиться. Он не знал, сработает ли эта идея, но времени на размышления не было. Пошарив ладонью около пассажирского сиденья, он нащупал то, что искал.
        Приставив ствол к ее виску, Гриффин приказал:
        – Заткнись или я прострелю тебе башку.

        Глава 3. Веские основания для лжи

        Почувствовав прикосновение холодного металла, Шайен замерла. Она понимала, что парень не шутит. По голосу было ясно, что он раздражен и не владеет собой. Оба не проронили ни слова, пока машина не проехала мимо и звук ее мотора не затих вдали. По мере удаления машины таяло и скопившееся в Шайен напряжение.
        – Слушай… успокойся, хорошо? – уже более спокойным голосом сказал парень.
        Она заставила себя кивнуть.
        – Хватит с меня этого дерьма. Достала визжать. Сосредоточиться нельзя: ты то дерешься, то орешь. Обещаешь сидеть спокойно?
        Шайен снова кивнула, мечтая сжаться до размеров попрыгунчика и продолжать уменьшаться до тех пор, пока не исчезнет.
        – Я отпущу тебя, – заверил он.
        На лице девушки мелькнуло выражение, по которому стало ясно: она ему не поверила.
        – Правда, отпущу. Но не сейчас. Пока я свяжу и накрою тебя покрывалом, чтобы никто не заметил. А вечером, когда стемнеет, отпущу.
        У Шайен болела голова в том месте, где она ударилась об окно. Это произошло не больше пяти минут назад, а казалось, будто прошла целая вечность. Где же они были, если он даже не беспокоился, что кто-то увидит ее на заднем сиденье? С тех пор как они выехали на эту дорогу, Шайен не слышала ничего, кроме звука той единственной проехавшей машины.
        – Сними кроссовки, – сказал парень. Шайен подумала, это для того чтобы она не смогла убежать далеко, но парень добавил: – И вытяни шнурки.
        Она подчинилась, гадая, куда сейчас направлен пистолет. В голову, или, может, в сердце? Или парень уже его опустил? Тот небольшой процент зрения, который у нее сохранился, никак не помогал видеть происходящее. Похититель приказал ей лечь на бок, лицом к спинке сиденья, а затем связал ее руки за спиной. Шайен понимала, что в этот момент он не мог держать пистолет, но мог схватить его в любую секунду и пристрелить ее, начни она дергаться. Девушка снова подчинилась, но пока ее связывали, напрягла запястья и держала их как можно дальше друг от друга, стараясь делать это незаметно.
        Вторым шнурком он связал ей лодыжки. И почему она не надела лоферы?
        Мысли лихорадочно проносились в голове. Когда парень связал Шайен, она повернулась к нему лицом. Думая, что, если он будет смотреть ей в глаза, – даже если она не могла смотреть в его, – будет сложнее выстрелить.
        Она не собиралась ему помогать.
        Шайен услышала, как он роется в ее сумочке.
        – Деньги ищешь? – спросила она. – Там почти ничего нет.
        Шайен помнила, что у нее в кошельке была двадцатка, две десятки и несколько банкнот по доллару. Двадцатка была свернута вдоль, десятки – поперек, а однодолларовые банкноты лежали в расправленном виде. Когда она получала от кого-то деньги, то спрашивала, какие именно это банкноты и складывала их определенным образом. У каждого слепого человека есть свой способ складывания банкнот, по которому они и различают номинал. С монетами гораздо проще. Каждая имеет определенную толщину и диаметр: какие-то более гладкие, какие-то – наоборот. Даже по звуку упавшей на пол монеты Шайен могла все понять.

        – У меня есть кредитка. Если ты меня отпустишь, я скажу ПИН-код. На ней около трех тысяч, – решила Шайен предложить сделку.
        – Три тысячи долларов? – недоверчиво спросил он.
        Шайен вдруг подумала, что парень моложе, чем ей казалось.
        Замаячила какая-то надежда, и она продолжила с чуть большим воодушевлением:
        – Они все твои. Только, думаю, больше тысячи за раз снять не получится, но я никому не скажу, что карта у тебя. Клянусь.
        – Не нужны мне твои деньги! – воскликнул он, и в его голосе прозвучало что-то вроде возмущения.
        То есть спереть дорогую тачку и похитить человека – это без проблем, а взять ее деньги – ни-ни?
        – Я искал в сумочке что-нибудь, из чего можно сделать кляп.
        – Нет, кляп нельзя. Я болею и с кляпом могу задохнуться. – Она не врала, но это была только часть правды. Если бы он завязал ей рот, шансы позвать на помощь свелись бы к нулю.
        Шайен трясло, частично от страха, частично, видимо, из-за температуры, которая снова начала подниматься. В кабинете врача у нее было почти 39. Доктор Гинн прописал антибиотик и сказал, что уже к Рождеству она поправится. «Застану ли я это Рождество?» – неожиданно мелькнула в голове ужасная мысль.
        – Мы поэтому и приехали в торговый центр: купить мне лекарство. Мачеха пошла за ним. Я дышу только ртом и с кляпом задохнусь.
        Какое-то мгновение он пребывал в нерешительности.
        – Обещаешь не поднимать шум? – резко спросил он.
        – Обещаю.
        Пока парень накидывал на нее покрывало, Шайен думала, что у них нет никаких оснований для взаимного доверия. С какой стати они должны говорить друг другу правду? Где гарантии, что он не собирается ей навредить? Откуда ей знать, что он не прикует ее цепью у себя в подвале, собираясь держать там годами, или что не застрелит? А она в свою очередь только о том и думала, как позвать на помощь или как напасть на него и вырубить, чтобы похититель не смог защититься. У них точно нет никаких причин друг другу верить.
        Хоть угонщик и накрыл ее покрывалом с головой, лицо все же осталось открытым. Отлично. Можно дышать. И так он по-прежнему видит ее лицо, видит, что перед ним человек, а не длинный мешковатый, похожий на свернутый ковер, тюк. Она услышала, как парень вернулся на место и машина тронулась.
        Шайен попыталась запомнить, в каком направлении едет, но уже через пять минут потеряла ориентиры. Единственное, что она понимала, – дорога, по которой они ехали, была очень безлюдной, и это не сулило ничего хорошего. Тишина означала, что их никто не заметит. В тихом месте он запросто мог убить ее, сделать все что угодно, о чем никто не узнает. Мысли Шайен становились все мрачнее. Наверное, отца и Даниель вызовут на опознание тела. Что этот мужчина сделает с ее телом, когда она умрет? Оставит в машине на лесной дороге, куда никто не доберется как минимум до весны? Или закинет в придорожную канаву? А может, закопает неглубоко где-то в горах?
        Только одно может спасти ей жизнь: что она не способна описать, как он выглядит.
        Но как сбежать, если ничего не видишь?

        Глава 4. И кто теперь главный?

        До сих пор оставаясь под впечатлением от произошедшего, Гриффин вставил ключ в замок зажигания и тронулся. Он хотел было убрать прикуриватель обратно в приборную панель, но передумал и положил в карман. Возможно, он еще понадобится. Пригрозив пристрелить девчонку, Гриффин опасался, что та оттолкнет его руку. Но она лишь замерла от страха.
        То, что она приняла прикуриватель за настоящий пистолет, придавало странное ощущение могущества. Будто он может делать, что пожелает.
        Вдруг за спиной заиграла какая-то музыка. От неожиданности Гриффин чуть не потерял управление. Звонок мобильного телефона, первые ноты популярной мелодии. Остановив машину, Гриффин достал сумочку девушки и посмотрел на экран мобильного, где высветился профиль звонившего.
        – Даниель Уайлдер. Кто это?
        – Моя мачеха, – ответила та и состроила гримасу, которая, как понял Гриффин, должна была имитировать дружелюбную улыбку, но больше напоминала собачий оскал. – Позволь мне с ней поговорить, я постараюсь потянуть время. Скажу, что мы запарковались в другом месте: когда мы подъезжали к аптеке, она так суетилась… Даниель будет искать машину еще несколько минут точно.
        – Ну уж нет, – сказал Гриффин и увидел, как фальшивая улыбка тут же слетела с ее лица, как тарелка с полки. Он нажал на кнопку выключения и подождал, пока экран погаснет. Сможет ли полиция отследить выключенный телефон? Гриффин опустил стекло, зашвырнул трубку подальше, куда-то в заросли ежевики, и только потом понял, что там остались отпечатки. Он же снял перчатки, чтобы связать девчонку, а потом так и не надел!
        Гриффин выругался себе под нос. Ну что за дурак! Правильно Рой говорит – такого тупицу еще поискать. Почему было не подумать, прежде чем делать? Чувствуя, как в висках пульсирует кровь, Гриффин попытался уверить себя, что все обойдется. Наверняка телефон пролежит в кустах много лет, прежде чем его найдут.
        Он выехал обратно на проезжую часть и на развилке выбрал петляющую по полям дорогу. Отсюда до ближайшего жилья несколько километров. Гриффин вставил в рот сигарету и щелкнул вытащенной из кармана рубашки зажигалкой.
        – Не смей курить в машине моей мачехи!
        – Чего? – удивленно и вместе с тем рассерженно отозвался Гриффин. Она что, совсем не понимает, кто здесь главный?
        Однако девчонка не унималась:
        – Во-первых, я болею. В дыму я не смогу нормально дышать. А во-вторых, мачеха тебя убьет, если ты провоняешь ее машину.
        Гриффин фыркнул, но все же вынул сигарету изо рта и положил вместе с зажигалкой обратно в карман. Довольно долго они сидели в полной тишине, нарушаемой только прерывистым дыханием девушки. Минут через пятнадцать на дороге показалась другая машина. По мере ее приближения Гриффин напрягался все сильнее. Не выбросит ли девчонка какой-нибудь фокус, чтобы привлечь внимание? Она может приставить к стеклу ногу или приподняться, чтобы ее заметили. Он поправил зеркало заднего вида так, чтобы смотреть на нее. Ему показалось, что лицо девушки напряжено в ожидании подходящего момента – Гриффин на ее месте так бы и поступил. Но ничего не произошло – машина просто проехала мимо. За рулем сидел пожилой мужчина, который разговаривал по мобильному. Похоже, водитель даже не заметил стоящий на обочине «Эскалейд».
        Из-под покрывала послышался голос:
        – Как тебя зовут?
        – Что? Ты серьезно? Думаешь, я скажу тебе свое имя? – удивился Гриффин и задал встречный вопрос: – А тебя?
        На мгновение он задумался, каково быть на ее месте. Быть слепым. Это как ходить по комнате страха в парке развлечений: ничего не видно, а вокруг то выскакивают скелеты, то скользят над головой приведения, о присутствии которых ты догадываешься, только когда они воют у тебя над ухом.
        – Шайен, – ответила она. – Шайен Уайлдер.
        – Почему родители тебя так назвали[2 - Шайенн – самоназвание индейского племени в Северной Америке и город в штате Вайоминг на северо-западе США (прим. пер.).]? – спросил Гриффин, пока они проезжали мимо пары свободно пасущихся лошадей – гнедой и вороной. Он проводил их глазами, а потом добавил: – Вроде бы так называется какое-то индейское племя?
        – Я индианка только на треть. Так, седьмая вода на киселе.
        По высоким скулам, темным волосам и глазам девушки немного угадывалось присутствие индейской крови.
        – А сколько тебе лет? – вдруг встревожился он. По виду непонятно: то ли четырнадцать, то ли восемнадцать. Ростом поменьше чем он, ниже среднего, чистое лицо без косметики, но в то же время держится довольно уверенно. Возможно, слепым приходится взрослеть быстрее.
        – Шестнадцать.
        – Как ты ослепла?
        Вместо ответа Шайен спросила о другом:
        – Куда ты меня везешь?
        Забыв, что девушка все равно его не видит, Гриффин замотал головой и ответил:
        – Этого я тебе не скажу.
        – Тогда сколько еще туда ехать?
        – Сколько надо.
        Вдруг в голове Гриффина вспыхнули воспоминания: какие-то каникулы, они всей семьей едут в машине; сидящий за рулем отец не отрывает внимательного взгляда от дороги и не отвечает на его вопросы. Время от времени с переднего сиденья поворачивается мама и разговаривает с ним или дает что-то перекусить. Они с мамой играли в разные дорожные игры: кто заметит больше номерных знаков или назовет больше животных по алфавиту: аист, белка, ворона… Давно Гриффин не вспоминал про то путешествие.
        Он снова посмотрел на Шайен. Девушка уставилась в пустоту, и этот взгляд казался жутковатым. Ее глаза напомнили о накуренных или пьяных людях, которых Гриффин иногда встречал на специфических вечеринках. Так странно, что он ее видит, а она его нет.
        Шайен натужно закашляла, сотрясаясь всем телом. Наконец она с трудом произнесла:
        – Ты мог бы достать из моей сумочки леденцы от кашля?
        Гриффин съехал на придорожную стоянку, но мотор глушить не стал. Порывшись в сумочке, он нашел пачку леденцов.
        – Вот, держи, – сказал он, протягивая один.
        Шайен открыла рот. Хоть Гриффин и не был на причастии с тех пор, как от них ушла мама (ему тогда было десять лет), он невольно подумал, что священник кладет прихожанам в рот облатку так же, как он сейчас леденец этой девушке. Кончики пальцев коснулись ее губ.
        – Послушай, – сказал он, – сейчас я накрою твое лицо, это ненадолго. Мы остановимся, и чтобы не звука, ладно?
        Гриффин накинул покрывало ей на голову, включил передачу и поехал. Вернув руки на руль, парень, сам того не осознавая, потер друг о друга подушечки пальцев, которые только что касались ее губ.

        Глава 5. Тут водятся драконы

        Теперь похититель ее не видел. Теперь ее никто не видел, будто она была невидимкой. Лежа, скрытая покрывалом на заднем сиденье, Шайен беззвучно плакала. За последние три года она в этом хорошенько поднаторела.
        После аварии папа совсем расклеился. Ежедневно ночевал в ее больничной палате. Мама делала бы то же самое, но ее не стало. Раньше папа постоянно пропадал в командировках, поэтому именно мама понимала Шайен как никто другой и знала о ней все. Именно мама была в курсе, что дочка обожает шоколадное печенье в виде мишек и приходит в ужас от вида мотыльков. С мамой можно было отправиться в магазин нижнего белья или поболтать о школьных делах.
        Лежа в больнице, Шайен иногда просыпалась от того, что папа плакал во сне. Тогда она осознала, что ради него ей придется взять себя в руки и не показывать, как тяжело приходится.
        Сейчас грудь лежащей под покрывалом Шайен пронзала боль. Она не знала, от чего ей больно – от сдерживаемых рыданий или воспаления легких. Еще до визита к врачу Даниель догадалась, что у Шайен пневмония: послушала ее легкие стетоскопом и определила пораженную зону, из которой не шел звук. Несмотря на то что Шайен никогда не видела Даниель, (только расплывчатое пятно, когда та подходила ближе), в ее голове Даниель была худощавой блондинкой с каре до плеч, похожей на одну из многочисленных актрис, мелькающих по телику, только в два-три раза умнее любой из них.
        Они приехали к врачу только из-за того, что медсестра-сиделка не имела права выписывать рецепт на необходимое лекарство. Врач, как догадалась Шайен по характерному шелесту плотной пленки, посмотрел рентгеновские снимки и сказал, что в нижней части правого легкого есть затемнение.
        – Пропьешь антибиотики, и через пару дней пятно рассосется. Полное выздоровление наступит ближе к концу каникул, так что к началу занятий уже наберешься сил.

        Шайен, содрогаясь, вздохнула под покрывалом. Голова была словно обложена ватой. Это все не по-настоящему. С ней не могло такого произойти. Это как попасть в мир, где люди думают, что земля плоская, рисуют карты с надписью за пределами суши и океана: «Тут водятся драконы».
        «Думай! – вздохнув, приказала себе Шайен. – Сосредоточься!»
        Надо постараться использовать любое преимущество. Однако правда в том, что никаких преимуществ у нее нет. Если бы только здесь был Фантом! Как же его сейчас не хватало! Надо было взять его с собой, но Даниель настояла на том, что всем будет проще, если пес останется дома: нет никакой необходимости возить собаку-поводыря, если им надо только в клинику и обратно. Но будь Фантом рядом, этот жуткий тип не стал бы угонять их машину.
        А теперь он похитил незрячую Шайен, связал и везет неизвестно куда. Она лишилась телефона и к тому же серьезно больна.
        «Нет, постой, – мысленно приказала себе девушка, понимая, что нельзя сдаваться. – Надо подумать еще».
        Она слепая, тут не поспоришь. И в этом ее самая главная слабость. Но нельзя ли извлечь из этой слабости выгоду?
        Это не так уж просто, но кое-что сделать можно. Во-первых, Шайен знала, каким образом задействовать остальные чувства так, как это не смогли бы сделать другие. Все пользуются обонянием, слухом и осязанием, но не на полную мощность, и органы чувств многое не улавливают. Шайен на собственном тяжелом опыте усвоила, что нужно всегда – абсолютно всегда – обращать внимание на происходящее вокруг, чтобы замечать полезные подсказки.
        Что ей делать? Для начала Шайен принюхалась – ничего кроме выдохшегося запаха сигарет от одежды парня. Пока они ехали, она так и не уловила никаких ароматов, которые могли бы дать подсказку. Со звуками тоже негусто. После того, как мимо них проехала та машина, прошло как минимум двадцать минут. А направление движения Шайен потеряла уже давным-давно. Какое-то время они ехали по извилистой дороге, но как долго? Она попыталась вывернуть запястья так, чтобы достать большим пальцем до циферблата своих часов со шрифтом Брайля. Почти одиннадцать часов. Парень угнал машину минут сорок назад. Значит, они были примерно в семидесяти километрах от торгового центра. Шайен прикинула в голове площадь. Результат оказался неутешительным. Она могла быть где угодно на территории в шестнадцать тысяч квадратных километров. Даже если машина остановится прямо сейчас, как папа, Даниель или полицейские найдут ее на таком огромном отрезке?
        Шайен попыталась вернуть мысли к тому, что от нее хоть как-то зависело. Например, к парню, который ее похитил. В чем она может его обыграть?
        Для начала нужно добиться, чтобы он ее развязал. Прикинуться слабой слепой бедняжкой. А после она найдет телефон. Или оружие. В крайнем случае сможет воспользоваться тростью, чтобы убежать подальше, когда стемнеет. Быстрее бы настала темнота: тогда у Шайен будет преимущество перед зрячим человеком.
        Когда они приедут, она попросит развязать ей руки. А потом будет выжидать удобного момента, чтобы воспользоваться тем, что ей подскажут обоняние, слух и осязание. И если поймет, что парень хочет сделать что-то плохое, то не станет бездействовать: даст ему отпор и поборется за свою жизнь.

        Каким бы невероятным это ни казалось, Шайен, похоже, задремала. Она очнулась, потому что чуть не свалилась на пол, когда машина запрыгала на ухабах, спускаясь по гравийной дороге. Сквозь шум двигателя и хруст гравия под колесами Шайен расслышала собачий лай. Судя по звуку, он принадлежал довольно крупному псу, которому явно не доставало воспитания.
        Кроме лая был еще один звук, исходивший откуда-то сзади: пронзительный металлический визг. Пила. Звук резко оборвался. Послышалось жужжание опускаемого дверного стекла. На девушку дохнуло просочившимся в салон холодом, который чувствовался даже через покрывало. Машину наполнил аромат опилок и еловой хвои.
        Перестав лаять, собака заскулила. Раздался хруст чьих-то шагов по гравию. Еще один человек вдобавок к похитителю – теперь у нее вдвое больше проблем. Но, может быть, этот другой поймет, что держать Шайен как пленницу по меньшей мере глупо. Что, если он или она – а лучше бы это была «она», – настоит на том, чтобы отпустить Шайен немедленно?
        Но нет, вторым оказался мужчина: его резкий голос выражал одновременно любопытство и подозрение.
        – Черт, Гриффин, это что такое?
        Шайен отметила, что похитителя зовут Гриффин. Если она освободится, – когда освободится, поправила себя Шайен – этот Гриффин ответит ей за все.
        – Откуда у тебя эта хрень? – продолжал мужчина.
        – Кто-то оставил возле торгового центра прямо с ключами.
        – Черт возьми! – на этот раз мужчина вложил в то же самое слово уважение. – А с лицом что? – Отлично, значит, она ранила Гриффина.
        Похоже, в следующий момент мужчина обнаружил, что под покрывалом кто-то есть, и его тон сменился:
        – А что, блин, такое под покрывалом?
        – Девушка.
        – Ты убил какую-то девицу! – с недоверием воскликнул мужчина.
        – Нет-нет, – поспешно ответил Гриффин, – я ее только связал. Оказывается, она лежала на заднем сиденье. Я сперва не заметил, что она там, а когда увидел, было уже поздно. Пришлось взять ее с собой.
        Послышался хлесткий удар: мужчина отвесил Гриффину пощечину.
        – Решил притащить ее сюда? Поумнее в твою тупую башку ничего не пришло? И почему я не удивлен?
        – А что мне было делать? – заныл Гриффин. – Да туда бы уже через пять минут нагрянули копы. Надо было уносить ноги. Подожду до ночи, а потом вывезу ее на лесную дорогу и свалю.
        – Ну ты и придурок! Она же тебя видела. Да еще и сюда ее припер… Тебе что, разжевать и в рот положить? Она же сдаст нас с потрохами. Копов сюда приведет. Хочешь, чтобы я снова сел?
        – Па, да она слепая!
        Па?

        Глава 6. Если заглянет недремлющее око закона

        – Дай мне ее сумочку, – потребовал Рой и протянул руку. – Посмотрим, кто она такая.
        Он все еще злился, это было ясно, но Рой никогда и не славился добротой.
        Внимательно глядя на отца и ощущая, как саднит щеку от увесистого удара, Гриффин гадал, насколько тот был зол.
        – Я знаю, кто она. Ее зовут Шайен Уайлдер.
        Гриффин вышел из машины и, к его удивлению, Рой подошел к нему вплотную. Так близко, лицом к лицу, они с отцом не стояли уже давно. Почувствовав напряжение, пес Герцог зарычал.
        Покорно опустив руки вдоль тела, Гриффин шагнул назад.
        Отец сплюнул пропитанную табаком слюну через угол рта. Несмотря на холод, Рой был одет как обычно: черный кожаный байкерский жилет поверх порванной на рукавах и груди клетчатой рубашки. На мускулистых руках виднелись уходящие под одежду татуировки. В нагрудном кармане выделялась круглая металлическая коробка с табаком.
        К облегчению Гриффина, во дворе показались Джимбо и Тиджей.
        – Ух ты! Это что? – удивленно спросил Джимбо при виде «Эскалейда». Джимбо постоянно мерз и напяливал на себя столько одежды, что напоминал раздутого человечка с рекламы «Мишлена», чем вызывал всеобщие насмешки. – Прикупил по случаю, что ли?
        – Прикольно! – вставил Тиджей – худощавый коротышка ростом не выше Шайен. Грязноватые светлые волосы парня были убраны в хвост, выглядывающий из-под кепки с длинным козырьком, какие обычно носят дальнобойщики.
        – Только вот незадача, – сказал Рой, с лица которого уже немного сошла краснота. – К машине в придачу идет небольшая нагрузка. Баба.
        – Она еще ребенок, – вмешался Гриффин, увидев, как у Тиджея заблестели глаза. Не нужно, чтобы тот делал неверные выводы. – К тому же слепая, так что она ничего не видела.
        Мужчины взглянули на Шайен через опущенное окно. Та лежала под покрывалом не шелохнувшись. Гриффин надеялся, что она не слышала их разговор.
        – Что, и правда слепая? – громко поинтересовался Тиджей.
        Шайен под покрывалом вздрогнула.
        – Вот ты тупица: он же сказал слепая, а не глухая, – слегка толкнув локтем Тиджея, заметил Джимбо.
        – Номера сменил? – повернув голову и снова сплюнув, спросил Рой.
        – Да я же не знал, что подвернется машина. У меня с собой не было запасных номеров.
        – А «Хонда» где?
        – Пришлось оставить ее там, – нехотя признался Гриффин.
        – Где «там»? Только не говори, что ты оставил ее в том же месте, где взял внедорожник.
        – «Хонда» стоит в дальнем конце парковки, ближе к границе, – сказал Гриффин. – А «Эскалейд» был с противоположного края.
        – Ее надо забрать до конца дня: копы сразу догадаются, что оставленная машина как-то связана с угнанной, – заключил Рой и, немного подумав, продолжил: – Дай им ключи, а вы двое возьмите пикап, дуйте на парковку Вудлендс и заберите «Хонду».
        Тиджей и Джимбо что-то промямлили в знак согласия. Гриффин бросил ключи Джимбо, и тот вместе с Тиджеем неторопливо пошел в сторону пикапа. Когда они отошли подальше, Рой повернулся к Гриффину.
        – Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо нас втянул? Значит так, теперь тащи ее в дом. Руки не развязывай, отведи куда-то, где она не сможет выкинуть никаких фокусов, и возвращайся обратно во двор. Я загоню «Эскалейд» в сарай. Не называй при ней наших имен и про место ничего не говори. Надо решить, что делать дальше, но так, чтобы она не слышала.
        Гриффин открыл дверцу машины и наклонился к Шайен, которая напряглась всем телом. Он стянул покрывало: на щеке девушки отпечатались следы от полосатого шарфа, намотанного поверх куртки. По слезам на покрасневшем лице Гриффин догадался, что она плакала. Как странно, что ее незрячие глаза не потеряли способность лить слезы.
        Он помог ей сесть, а затем предупредил:
        – Не двигайся. Сейчас я перережу шнурок на ногах.
        Гриффин достал складной нож и вынул лезвие. Чтобы тот случайно не соскользнул и не порезал ногу девушки, Гриффин поместил руку между ее лодыжками чуть ниже натянутого шнурка. Чувствовалось, что та дрожит.
        Перерезав шнурок, связывающий ноги, Гриффин помог ей сесть.
        – Отпусти меня, дай трость и отпусти. Я никому ничего не скажу, клянусь, – сев, тут же зашептала девушка.
        – Нет, – кратко ответил он, надевая на пленницу кроссовки без шнурков.
        – Тогда сегодня ночью, когда все уснут.
        Он отрицательно замотал головой и только потом вспомнил, что она ничего не видит. Видимо, она как-то почувствовала его движение, потому что умолкла, сжав губы в строгую прямую линию.
        Не взяв ни сумочку, ни трость, Гриффин помог Шайен выбраться из машины. Не привыкший к присутствию незнакомцев Герцог зашелся исступленным лаем, натянув цепь до предела.
        Шайен не спряталась за спину Гриффина, как сделал бы любой человек на ее месте, и не бросилась убегать от Герцога, что раззадорило бы пса еще больше – она остановилась и склонила голову на бок.
        Собака впала в замешательство. Гриффин тоже удивился: люди или боялись их пса до смерти, или норовили пнуть тяжелым ботинком. Герцог перестал лаять и уставился на Шайен, еле слышно рыча. Заметив реакцию пса, Рой удивленно перевел взгляд с собаки на девушку. На памяти Гриффина это был первый случай, когда Герцог замолк в присутствии чужого.
        Герцог не любил гостей. О том, что на дороге появлялась машина, хозяева узнавали задолго до ее приближения. Никто не мог спокойно пройти мимо без того, чтобы собака не подняла лай и не начала рваться с цепи. Кормить собаку могли только Рой или Гриффин, и то, пес их еле терпел. Остальные, подойди они поближе, рисковали остаться без какой-нибудь части тела.
        Герцога не покупали и не брали из приюта. Собаку Рою привез один из покупателей, с которым у него были делишки. У того мужчины была огромная окровавленная повязка на плече, и он держался от Герцога на расстоянии, не расслабляясь до тех пор, пока не запрыгнул обратно в грузовик, где их с псом разделяла металлическая дверь.
        А Рой именно такую собаку и искал.
        – Спокойно, песик, – нарушил тишину Гриффин, делая вид, что это обычное поведение Герцога. – Она с нами. – Легонько подтолкнув девушку локтем, он обратился уже к ней: – Пошли, отведу тебя в дом.
        Придерживая Шайен за руку, Гриффин повел девушку внутрь.
        – Что это за порода? – спросила Шайен так спокойно, будто они говорили о какой-то другой собаке.
        – Это? Наполовину питбуль, наполовину неизвестно кто.
        Мускулистая зверюга без сердца. На самом деле Гриффин не знал его породы. Герцог выглядел так, будто взял от десятка разных пород самое отвратительное. Короткая прилизанная золотисто-коричневая шерсть, как у питбуля, была иссечена шрамами от драк, портившими полосатый окрас. Одно ухо стояло торчком, другое висело. У пса были коротковатые ноги и совсем нетипичный для цепной собаки хвост: пушистый и закругленный. А опущенное на одном глазу веко придавало ему хитрый вид, будто бы пес что-то замышляет.
        На подходе к дому Гриффин порадовался, что девушка не видит, как они живут. Давно здесь не появлялось незнакомцев: Рой гостей не жаловал. В присутствии незнакомой девушки Гриффин посмотрел на их жилье совершенно другими глазами.
        Они поселились подальше от дороги. В конце проезда, где Гриффин оставил «Эскалейд», стоял сарай, одна из дверей которого была приоткрыта. Через нее виднелись стоящие внутри компрессоры, оборудование для сварки, кран для подъема моторов и полуразобранный грузовик. В этом сарае они в основном и работали, но иногда приходилось вытаскивать что-то на газон. Газоном это считалось с большой натяжкой – скорее, местами поросшая сорняком лысая площадка, по которой были разбросаны запчасти от машин: где-то бампер, где-то двери. Позади, за забором, стоял снятый с колес минивен, больше похожий на старую обувную коробку.
        Давным-давно, когда у отца Гриффина еще была работа, он по выходным подрабатывал механиком. Потом его уволили, и постепенно все пришло к тому, что Рой нанял в качестве сотрудников, если их можно так назвать, Тиджея и Джимбо. Получилась поставленная на поток разборка ворованных машин. Кроме них здесь никто не жил. Ни одной женщины в округе, только их мужская шайка. Добавьте сюда машины, запчасти, инструменты – и вот он, готовый рецепт настоящего бардака.
        Люди, не особо задумываясь, могли оставить на их дворе проржавевший пикап или выгрузить на газон старую стиральную машинку. Мастерская Гриффина и Роя была немногим хуже других подобных мест. Но если бы к ним заглянуло недремлющее око закона, выяснилось бы, что многие делишки проворачиваются подпольно. Сарай скрывал эту деятельность от посторонних глаз, в том числе с воздуха. Когда с машины снимали все, что можно, Тиджей и Джимбо выгоняли бульдозер с ковшом и зарывали оставшийся скелет на заднем дворе.
        На западной стороне двора стоял дом. Он был на несколько десятков лет новее сарая, но его не мешало бы покрасить. Сколько Гриффин себя помнит, дом всегда выглядел довольно обшарпанным. Сейчас краска слезала закругляющимися длинными ошметками.
        Позади дома возвышались лесистые холмы, где можно было спокойно охотиться на оленей даже не в сезон: выстрелов все равно не слышно. Лес был хвойный, с редкими вкраплениями лиственных деревьев, которые по осени алели багряными и ярко-оранжевыми листьями, а сейчас топорщились нагими и высохшими ветками. Чаще всего встречались зеленая сосна и дугласова пихта. Насколько Гриффин слышал, эта земля принадлежала то ли правительству, то ли какому-то толстосуму с Восточного побережья. Но кто бы ей ни владел, хозяева даже носа не показывали в этих местах, и Гриффин считал, что этот лес – его собственный.
        Зацепившись носком за валяющийся на газоне коленчатый вал, Шайен оступилась и врезалась в Гриффина.
        – Ой, извини, – пробормотал тот.
        Для Гриффина роль поводыря оказалась трудной: не зная, обо что девушка может запнуться, он на всякий случай аккуратно обвел ее вокруг валявшегося мотора, стеклоочистительной щетки и крышки от бака.
        У крыльца парень в последнюю секунду догадался предупредить:
        – Осторожно, ступеньки.

        Глава 7. Использование секретов

        В доме паршиво попахивало плесенью, свиным перетопленным жиром и сигаретами. По звуку шагов Шайен поняла, что на полу ничего не постелено, и они идут по деревянной поверхности, а не по плитке или линолеуму. Девушка намеренно шаркала подошвами по полу, чтобы слышать отлетающее от стен эхо, судя по которому, комнаты были небольшими.
        Как бы Шайен хотелось, чтобы ее руки были свободны: тогда она могла бы выставить их вперед и защитить живот. Проходя по дому за Гриффином, который не догадывался предупреждать ее о препятствиях, она то и дело натыкалась на мебель, больно ударяясь то голенями, то животом, то коленями. Будь у нее время, Шайен могла бы почувствовать, где находятся эти предметы, но Гриффин вел ее слишком быстро. Этот дом уже оставил на ее теле столько отметин, что хоть карту рисуй. Если бы только здесь был Фантом! Из Гриффина ужасный проводник.
        Кстати, о Гриффине. Это имя она бережно хранила в памяти, как драгоценный подарок. Так же звали мальчика-старшеклассника у нее в школе, но вообще-то имя редкое. Как только она окажется на свободе – а она точно там окажется, – это имя станет зацепкой для полиции.
        И тогда уже Гриффин будет идти, спотыкаясь, со связанными руками.
        А еще отец Гриффина. Что это за человек, если для него в порядке вещей, когда сын приезжает на угнанной машине? Вроде бы кто-то из мужчин назвал его Рэй? Нет, Рой, его звали Рой. По крайней мере так ей послышалось.
        Шайен решила не говорить о себе ничего. Кто знает, может, какие-то из ее секретов у них получится использовать против нее. Взять, к примеру, слепоту. Большинство незрячих людей не полностью слепы, и Шайен – не исключение. Левым глазом она немножко видит, но Гриффин этого не знает.
        То, что с ней произошло, в медицине называется «ударно-противоударная травма». Удар был в лоб, но повреждение пришлось на заднюю часть черепа.
        Три года прошло, а Шайен до сих пор хранит в памяти обрывки разговоров врачей, обсуждавших ее состояние, стоя в палате. Помнит, как папа сидел на краю больничной кровати и плакал. В горле у Шайен была трубка, и говорить девушка не могла. Она вся была опутана ими: трубка в носу и по одной в каждой руке. Пока врачи обсуждали ее состояние, Шайен лежала с закрытыми глазами, притворяясь, что спит. «Повреждение затылочной доли». «Повреждение зрительного нерва». «Уничтожена система сосудов задней коры мозга».
        Все это означало, что центральное зрение Шайен – другими словами, зрение, которое обеспечивает нормальное существование, – пропало. Большая часть периферического зрения также была утеряна. В распоряжении Шайен остался только один десятиградусный срез на левом глазу от того, что было ее прежним полем зрения. Теперь у Шайен была официально диагностированная слепота. У многих людей периферическое зрение тоже не работает, однако они об этом даже не знают – они видят предмет, только если тот находится прямо перед ними, а не сбоку. Теперь то, что обычный человек видит с двухсот футов[3 - Эквивалентно 60,96 метрам (прим. пер.).], Шайен может увидеть лишь с расстояния двадцати футов и только крошечный фрагмент.
        Все, что она видит, это какая-то размытая цветная полоска с непонятными формами внутри, и обычно это мало чем помогает – только отвлекает. Чтобы рассмотреть какой-либо предмет, Шайен нужно, как бы странно это ни выглядело, повернуться боком к тому, что она хочет увидеть. Из попыток пользоваться этим кусочком зрения у девушки не выходило ничего путного, только голова болела. Часто она просто закрывала глаза или надевала темные очки – уже хотя бы потому, что так люди чувствовали себя гораздо уютнее при общении с ней. Никому не нравится разговаривать с человеком, который не может смотреть в глаза.
        По мере того, как они продвигались по дому, звук шагов изменился. Теперь они шли по какому-то еще более тесному помещению. Кажется, коридор. Стало холоднее. Шайен чувствовала, как Гриффин шел рядом. Послышался скрип открывающейся двери. Парень легонько подтолкнул ее вперед. Когда они зашли внутрь, Гриффин положил руки на плечи Шайен и повернул лицом к себе.
        – За тобой кровать, садись.
        Кровать. Девушке стало как-то не по себе. Кажется, Гриффину тоже, потому что его голос звучал громче обычного: зрячие часто пытались говорить громче, когда обращались к ней.

        – Можешь развязать мне руки? – Шайен постаралась сказать это слабым голосом несчастной бедняжки и усилила эффект беспомощно опущенными плечами. Пусть Гриффин думает о ней так.
        При этом Шайен изо всех сил пыталась отогнать мысль, что она и есть маленькая, слабая бедняжка.
        – Нет, – прозвучал короткий ответ, не допускающий возражений. – А теперь садись на кровать.
        Девушка попятилась, пока не уперлась подколенными ямками в край матраса. Сев, Шайен услышала, как парень вышел из комнаты, но не успела опомниться, как он тут же вернулся. Пока Гриффин не прикоснулся к ее лодыжке, она не знала, что он уселся на пол у ее ног. От неожиданности девушка вскрикнула, но тут же смутилась из-за своей бурной реакции.
        – Прости, – сказал парень, – но мне придется привязать тебя к кровати, чтобы ты не могла встать.
        Шайен почувствовала, как вокруг ее лодыжки повязали узкую гладкую веревку.
        – Я оставлю конец подлиннее, чтобы можно было прилечь, – объяснил Гриффин, заканчивая завязывать узел, а потом потянул за него. – Ну вот, теперь ты побудешь немного тут. И даже не пытайся пробраться во двор: Герцог сожрет тебя целиком.
        «Значит, собаку зовут Герцог, – подумала девушка. – И здесь живут Гриффин, Герцог и Рой. А еще это какая-то глушь, где что-то пилят электропилой».
        – Мистер, пожалуйста, можно мне стакан воды? – попросила она.
        Да, вот так. Может, если называть Гриффина «мистер», парень решит, что она не знает, как его зовут. Для убедительности Шайен попыталась имитировать кашель, но фальшивые покашливания быстро перешли в неудержимый приступ настоящего кашля. Она кашляла без остановки, пока не заболели легкие. Затем Шайен услышала, как парень снова вышел, а потом торопливо вернулся обратно.
        – Вот, – сказал он и, положив руку ей на затылок, наклонил стакан к губам. Большая часть воды пролилась Шайен на пуховик. Часть потекла по шее. Она сделала жадный глоток и, поперхнувшись, разбрызгала воду изо рта. Но немного все же попало в горло, которое засаднило от прикосновения холодной жидкости. Когда девушка попила, Гриффин неловко промокнул ее лицо намотанным на куртку шарфом.
        – Тебе лучше лечь, – сказал он. Шайен услышала, как он поставил стакан. – Я приду попозже.
        Дверь за Гриффином закрылась, шаги затихли в коридоре. Входную дверь открыли, потом закрыли. Сразу после этого девушка повернулась и встала с кровати. Из-за привязанной ноги Шайен не могла отойти от кровати дальше, чем на полметра. Но попыталась дотянуться свободной ногой до какого-нибудь предмета. Обернувшись, она попробовала нащупать хоть что-то пальцами рук. Согнувшись в талии, девушка буквально уткнулась в нечто, как ей показалось, напоминающее письменный стол.
        Она даже не знала, что ищет и как сможет распознать найденное.
        Шайен нужно было как-то изменить соотношение сил в свою пользу. Надежда была слабой, но хотелось найти что-то вроде перочинного ножа, телефона, ножниц. Сгодилась бы даже ручка. Ее можно спрятать, а потом всадить в кого-нибудь. На удивление, комната оказалась довольно прибранной и просторной, без лишних предметов. Хозяева дома непохожи на тех, кто обожает принимать гостей, но, может, это все же гостевая комната?
        Единственный предмет, из которого можно было извлечь хоть какую-то пользу, стоял на столе. Шайен коснулась края предмета носом. Стакан! Подцепив подбородком, девушка пододвинула стакан поближе к краю. Потом повернулась и схватила связанными за спиной руками.
        Целый, стакан не представлял никакой ценности. А если его разбить? Она ухватила верхний край пальцами правой руки. Недолго думая, девушка резко махнула рукой и, описав короткую дугу, ударила стаканом о прикроватную тумбочку.

        Глава 8. Это меняет дело

        Возвращаясь к сараю, Гриффин размышлял о том, что раньше ни одна девушка не переступала порога его комнаты, тем более не лежала на кровати.
        А еще он думал о том, как это странно – смотреть на кого-то, зная, что человек тебя не видит. Ты можешь на него пялиться сколько душе угодно и не переживать, что это заметят. Хотя, если бы Шайен не сказала, что незрячая, возможно, Гриффин и не догадался бы. При разговоре с ней он не замечал ничего особенного. Ну, разве что правый глаз немного блуждал, а в остальном никаких отличий от обычных людей. Глаза у девушки были очень красивые, зрачок почти сливался с темной радужкой.
        Думать о ее слепоте было проще, чем о том, что им теперь делать. Как бы Гриффину хотелось, чтобы жизнь была похожа на компьютерную программу, которые им показывали в школе: щелкаешь мышкой, и все возвращается к тому, что было пять минут назад – до того, как он заметил «Эскалейд» с оставленным внутри ключом. Но в его жизни все шло наперекосяк: он принимал одно скоропалительное решение за другим, и вот они, неутешительные последствия.
        Гриффин закурил сигарету, которую ему пришлось вынуть изо рта по просьбе Шайен. По морозному воздуху несся звук включенного в сарае радио. Тиджею и Джимбо почему-то особенно нравилась передача, в которой ведущий постоянно поднимал темы про нелегалов, медицинские страховки и гомиков. Гриффина всегда веселило, как Тиджей и Джимбо, не соглашаясь в чем-то с ведущим, называли его «чертов натурал», хотя тот наверняка с удовольствием поразвлекся бы с каждым из них.
        Под ногами у Гриффина хрустели мерзлые лужи. С минуты на минуту мог пойти снег. Ему нравилось, когда холодное белое покрывало ложилось на все вокруг и делало выступающие углы предметов мягче. Например, лежащий у них на дворе остов «Хонды» – без колес, дверей, с вытащенными сиденьями и магнитофоном, – покрытый снегом, вдруг превращался в прекрасную абстрактную скульптуру.
        Отец загнал «Эскалейд» в сарай и до сих пор не отходил от автомобиля: осматривал изнутри и снаружи. Внедорожник был почти нетронутый: и двадцати пяти тысяч километров не наездил. Угнать такую тачку – чистая удача. Эта кража должна была показать, что Гриффин способен играть по-крупному… если бы не оказавшаяся на заднем сиденье Шайен. Очень существенное «если бы».
        – Будешь менять VIN-код? – спросил Гриффин у Роя.
        У каждой машины есть VIN – идентификационный номер, который нанесен на автомобиль в нескольких местах. Для машины это все равно что отпечатки пальцев для человека. Но всегда можно взять такой номер с какой-то битой тачки и нанести его на угнанную, то есть, по сути, заменить отпечатки ворованной на отпечатки какой-то не числящейся в угоне.
        – Даже не знаю, – задумчиво приложив большой палец к губам, ответил Рой. – С такой машиной это слишком рискованно. Я думаю пока поменять таблички с госномерами и отогнать ее в лес, куда-нибудь подальше, в Вашингтон. Спрятать, и до весны тачку никто не найдет. Закинем наш старый мопед в багажник, а потом отмоем, поставим прежние номера и вернемся на мопеде обратно.
        – Но мы легко можем получить за нее пятнадцать штук, – запротестовал Гриффин.
        – Мы легко можем получить пятнадцать лет, – едва сдерживая злобу, парировал Рой. – В Орегоне это минималка за похищение человека, и никаких апелляций. Если выяснится, что мы к этому причастны – все, мы встряли. – Как и ожидал Гриффин, Рой разозлился не на шутку.
        Проклятье, Гриффин, чем ты думал, когда тащил ее с собой?
        Они уже давно жили по ту сторону закона, но обычно их правонарушения касались хищений имущества. Народ, живущий в округе, наверняка знал, что Рой держит подозрительную автомастерскую. Но люди не задавали лишних вопросов ни про то, почему его небольшого автосервиса нет в желтых страницах, ни про отсутствие вывески, ни про то, почему он не берет клиентов с улицы – только по рекомендации.
        – Слушай, девчонка нас даже не видит, – начал оправдываться Гриффин. – А значит, не знает, как мы выглядим. Наших имен она тоже не знает и понятия не имеет, кто мы такие. Давай оставим машину и сменим госномера и VIN-коды. А девчонку я сегодня ночью вывезу подальше и скажу, чтобы убиралась. Пока ее найдут, я буду уже далеко.
        Но Рой уже отвернулся от Гриффина. Он поднял руку вверх, и, прищурив один глаз, прислушивался к тому, что говорили по радио.
        – «Сегодня в дневном выпуске новостей, – раздался голос диктора. – Полиция расследует дерзкое похищение шестнадцатилетней дочери президента “Найк”. Преступление произошло сегодня в десять утра возле торгового центра “Вудлендс Экспириенс”».
        «Дочь президента «Найк»?» – изумленно подумал Гриффин.
        Начинавшая как фирма по изготовлению кроссовок для бега, «Найк» к тому моменту значительно преуспела в производстве одежды и обуви для занятий всеми видами спорта, их вещи покупали все, кому нравилось одеваться в спортивном стиле.
        Рой включил радиоприемник погромче. Они с Гриффином молча слушали рекламные объявления: одно об услугах адвокатской конторы, другое – о стейк-ресторане «Бургервиль».
        Затем женский голос вернулся к новостям и без запинки выдал:
        – «Полиция сообщает, что шестнадцатилетняя Шайен Уайлдер, дочь президента компании «Найк» Ника Уайлдера, была похищена сегодня в одиннадцатом часу у торгового центра «Вудлендс Экспириенс». Несколько минут назад отец девушки дал интервью журналистам».
        Послышался хорошо поставленный мужской голос, в котором ощущалась усталость:
        – «Моя дочь… слепая. Ее мать погибла три года назад в той же аварии, в которой Шайен потеряла зрение. Кроме того, девочка очень больна. Как раз этим утром она ездила на прием к врачу, и на обратном пути была похищена. Без необходимого лечения моя дочь может умереть».
        Снова ворвался голос диктора. Женщина на одном дыхании выпалила:
        – «Полиция сообщает, что Шайен и ее мачеха остановились возле аптеки, чтобы купить лекарство. В то время как мачеха девушки, Даниель Уайлдер, ушла в аптеку, ее падчерицу похитили. Рост похищенной около ста шестидесяти сантиметров, вес около пятидесяти килограммов, глаза карие, волосы темные, вьющиеся. Девушка была одета в черный спортивный костюм и серебристый пуховик. Также был угнан темно-зеленый внедорожник «Кадиллак-Эскалейд» с госномером 396CVS. И хотя имеются сообщения, что машина была угнана с парковки на большой скорости, свидетели не могут точно описать, кто был за рулем. Активирована система всеобщего поиска пропавшей несовершеннолетней. При обнаружении указанного автомобиля полиция просит сообщить по телефону 911», – только тут диктор перевела дыхание и продолжила: – «К другим новостям…»
        Рой убавил громкость.
        Гриффин приготовился к неминуемому всплеску злобы. Машина была нужна не только им – сейчас ее хотели все. А с девчонкой проблем стало даже больше.
        Однако Рой вдруг задумался. Повернувшись, он сплюнул струю табачной слюны и вытер рот рукой.
        – Президент «Найк», значит? – сказал он и посмотрел в сторону дома. – Это меняет дело. Надо обмозговать.

        Глава 9. Похищение человека

        Стакан отскочил от края прикроватной тумбочки. Он только подскочил в руке Шайен, но не разбился. Связанными руками ударить со всей силы было не так-то просто, она могла сделать это совсем легонько, насколько позволял размах запястья. К тому же можно было пораниться.
        Шайен замерла и качнулась сильнее.
        Стакан снова отскочил с дребезжанием, но так и не разбился.
        Девушка попыталась себя настроить: порезы – не самое страшное. По сравнению с тем, что могут сделать с ней эти мужчины, царапины от стекла – сущая ерунда. Так что Шайен, повернувшись нижней частью тела и отклонив запястье так далеко, как только могла, замахнулась стаканом еще раз.
        Время словно замедлилось: удар, по стакану идут трещины… и вот он раскалывается на части.
        Шайен успела удержать в руке один большой осколок, остальные осыпались на пол. Как можно более осторожно она дотянулась пальцами другой руки до осколка, дабы понять, что именно у нее есть. В ее распоряжении оказался закругленный обломок стекла, сантиметров пять в длину и два с половиной в ширину, с очень острыми краями. Даже едва их касаясь, можно было порезаться – все равно что трогать лезвие острейшего ножа.
        Стук сердца отдавался в ушах. Что теперь делать? С чего начать? Проще всего было бы перерезать веревку, которой она привязана к кровати, но как это сделать связанными за спиной руками?
        В конце концов Шайен решила сосредоточиться на шнурке, который связывал запястья. Сжав зубы, она вывернула руку так, чтобы осколок стекла достал до него. Держать руки в таком положении было почти невозможно. Напряжение пронизывало всю спину, вплоть до лопаток. Надо было приподнять руку еще немного, иначе вместе со шнурком она рисковала раскромсать левое запястье. Вывернув руку и скрежеща зубами, девушка принялась пилить стеклом шнурок.
        В ее представлении он был белым. Само собой, Шайен ни у кого не спрашивала, какой он на самом деле, но в голову почему-то приходил именно этот цвет. Она знала, что кроссовки были голубого цвета, а раньше (до ее аварии) все шнурки делали белыми, коричневыми или черными. Так что, по всей вероятности, эти были белыми.
        Шайен до сих пор «видела» предметы, даже если не встречала их до аварии. И это были не просто расплывчатые пятна в оставшемся сегменте зрения, а яркие картинки. Поскольку Шайен ослепла не при рождении, ей посчастливилось не знать, как живут такие люди. В отличие от них, закрыв глаза на минутку, она могла мысленно составлять карты расположения предметов в комнатах и зданиях или даже на соседних улицах. Это помогало ей лучше ориентироваться как дома, у себя в комнате (где все предметы были ей знакомы еще до аварии), так и в школе, и в пригороде Портленда (карты этих мест Шайен составила, опираясь на виденное ранее и задействуя воображение).
        Врачи рекомендовали ей почаще обращаться к визуальным воспоминаниям, тренировать этот навык как можно дольше. И сейчас Шайен представляла, что привязана белым шнурком к коричневому столбику кровати, застеленной мягким клетчатым пледом, на котором белые клетки чередуются с желтыми. Хотя подтвердить свои догадки она никак не могла, даже если бы повернулась боком и попыталась рассмотреть все оставшейся у нее полоской зрения.
        Да, Шайен родилась зрячей и представляла мир как обычный человек. Она до сих пор видела цветные сны, где были лица людей, обставленные комнаты, цветы, но от этого становилось только хуже, когда, открывая утром глаза, девушка понимала, что на самом деле ничего не видит.
        Где-то в глубине души Шайен верила, что однажды зрение к ней вернется. Время от времени папа читал ей новости про то, как ученые пытаются использовать для восстановления зрения компьютеры или проводят опыты с имплантами. Даниель это не нравилось – она считала, что так он растит в дочери ложные надежды. Но Шайен давно решила, что лучше напрасная надежда, чем вовсе никакой. Ну и, конечно же, девушка научилась, как это говорится у слепых, «путешествовать» с тростью. Еще она обучилась работе с голосовой программой, которая помогала пользоваться компьютером. Пришлось даже овладеть навыком правильного складывания одежды – чтобы не надеть что-то наизнанку или не подобрать вещи, не сочетающиеся между собой.
        Девушка была способна приготовить еду, поесть, накраситься, сделать маникюр и причесаться. Но она до сих пор могла попасть в неловкую ситуацию – например, когда говорила о человеке, не зная, что он тоже находится в комнате. А еще эти кассиры, которые вечно норовят спросить друзей Шайен: «Она будет платить кредиткой или наличными?», хотя видят, что девушка уже приготовила бумажник и только ждет вопроса.
        Несмотря на стоявший в комнате холод, у Шайен вспотели ладони, и удерживать осколок стакана было уже не так просто. Натянутый шнурок больно впивался в запястья, но она старалась не обращать на это внимания, думая только о том, что скоро освободит руки.
        Вдруг раздался какой-то шум. Девушка замерла. Кажется, где-то в глубине дома открыли дверь. Шайен услышала голоса Гриффина и его отца. Они вот-вот будут здесь, нельзя терять ни секунды. Ступней непривязанной ноги девушка попыталась замести лежавшие на полу осколки под прикроватную тумбочку. Натянув запястье так, что в нем даже что-то щелкнуло, Шайен исхитрилась положить осколок, который держала в руке, в карман куртки. Когда шевельнулась дверная ручка, девушка уже смирно сидела на кровати, хотя на спине и выступил холодный пот. Как рисовало ее мысленное зрение, на полу осталось еще несколько осколков. Вот они лежат, поблескивают на свету и выдают ее с головой. Судорожно вздохнув, Шайен поняла, что сделать уже ничего нельзя, и решила – будь что будет.
        Послышался звук открывающейся двери. Слова, прозвучавшие из уст вошедшего, удивили девушку.
        – Почему ты сразу не сказала, кто ты такая? – требовательно спросил Гриффин.
        Шайен не поняла, что от нее хотят. Сейчас, когда ей не нужно было пилить шнурок на связанных руках, она вдруг обмякла, и на нее накатила волна изнуряющей усталости и болезненной слабости.
        – Я же сказала, что меня зовут Шайен Уайлдер.
        – Ты дочка президента «Найк», – присоединился к разговору Рой.
        – Откуда вы знаете? – удивилась девушка: в ее планах было скрывать это как можно дольше. Даже в частной школе, где она училась и большинство учеников были из семей адвокатов и врачей, статус ее отца считался чем-то из ряда вон. Хотя он ничего такого не делал, разве что много путешествовал и вся семья одевалась с ног до головы в шмотки от «Найк», «Конверс», «Коул Хаан» и «Харлей». Ну и иногда Шайен знакомили с известными спортсменами.
        – О тебе говорили по радио, – пояснил Гриффин. – Твой отец сказал, ты такая больная, что вот-вот умрешь. Я-то думал, у тебя обычная простуда или вроде того.
        Ее отец?! У девушки сдавило от боли в груди – из-за пневмонии или рвущихся наружу слез, Шайен точно не знала. Как бы ей хотелось услышать голос папы: хоть какое-то отвлечение от постигших ее ужасных обстоятельств.
        Рой подошел поближе. Пахло от него мерзко. Шайен узнала запах мятного жевательного табака – такой же использовал один из футболистов в школе. Правда, мята никак не перебивала резкий тошнотворный запах табака.
        – Так чем ты там болеешь? – поинтересовался Рой.
        Шайен не знала, как себя повести. Ей хотелось выглядеть неуязвимой, не показывать никаких слабостей. Но потом она вспомнила о мыслях, которые пришли ей в голову, когда они были с Гриффином наедине. Может, лучше рассказать, что она больна? Возможно, подумав, что Шайен слишком слаба и не стоит причинять еще больший вред, они не станут наблюдать за ней так уж пристально и чаще будут оставлять одну.
        – У меня воспаление легких. Мы остановились возле аптеки, чтобы купить антибиотики по рецепту.
        – А твоя мать, значит, оставила тебя в машине, – продолжил Гриффин.
        Шайен отрицательно замотала головой. Ей вдруг показалось очень важным уточнить разницу:
        – Мама умерла. А за рулем была моя мачеха, Даниель. Она оставила ключ в машине, на случай, если мне станет холодно, – пояснила Шайен, вспомнив, как уговаривала Даниель не забирать ключ, но тут же отогнала неприятную мысль прочь.
        – Значит так, говори ее номер и еще чей-нибудь, – потребовал Рой. – Номер мобильного твоего папаши, домашний и рабочий. И еще, прикинь и скажи, на сколько твой папочка готов раскошелиться. – Рой помолчал, чтобы до пленницы дошел смысл сказанного. – И мой тебе совет: лучше бы он не скупился.
        Получается, Гриффин не просто угнал машину, как думала Шайен. Теперь это точно было похищение человека.

        Глава 10. Правила хорошего тона при похищении

        – Почти все номера у меня в мобильном, – испуганно залепетала Шайен. – Они стоят на голосовом вызове. Я произношу имя, и телефон набирает номер.
        – Ну так мобильный-то в машине? – поинтересовался Рой и тут же метнулся к двери.
        – Я его в окно выкинул, – осторожно заметил Гриффин, надеясь, что Рой не сильно взбесится. – Просто он начал звонить, я побоялся, что нас отследят. Ну и зашвырнул его куда-то в кусты возле пустыря рядом с тем торговым центром.
        – Все правильно, – одобрительно кивнул Рой и, повернувшись к Шайен, потребовал: – Тогда говори все номера, какие помнишь.
        – Наш домашний – 5-0-3…
        – Погоди, не так быстро, – остановил ее Рой. Гриффин заметил, что у того нет ни ручки, ни бумаги.
        Оставив сына с Шайен наедине, Рой вышел на кухню и принялся рыться в ящике со всяким барахлом.
        Гриффину показалось, что девчонка выглядит далеко не лучшим образом. На бледном, почти сером, лице выделялись щеки, пылая лихорадочным румянцем. Она снова закашляла. В ее груди клокотало так, что казалось, внутри что-то рвется. От натужного кашля на шее выступили вены. Желая помочь, Гриффин потянулся за стаканом с водой, который вроде бы стоял на столе, но, не обнаружив его, пошел на кухню за новым. В то же время Рой вернулся в комнату с огрызком карандаша и клочком бумаги.
        На кухне все было как обычно, но мысль, что ее могла бы увидеть Шаейн, заставила Гриффина посмотреть на эту комнату по-другому. В мойке громоздилась гора грязной посуды. На плите стояла сковорода с остатками присохшей еды. Столешница была завалена пустыми алюминиевыми банками, открытыми коробками с хлопьями, опрокинутыми пивными бутылками и переполненными пепельницами.
        Чисто здесь было только тогда, когда Гриффин не выдерживал царящего на кухне бардака и принимался за уборку. Плохо, что он был единственным, кто это делал, и Рой воспринимал его усилия как должное.
        В шкафу не оказалось ни одного чистого стакана, так что Гриффин схватил какой почище и, наскоро ополоснув, наполнил его водой. Вернувшись, он застал обессилено диктующую номера Шайен и записывающего цифры отца. Гриффин подождал, когда они закончат, но, дописав, Рой вышел из комнаты, кивнув сыну, чтобы следовал за ним.
        Когда они очутились в коридоре, Рой тихо сказал:
        – Останься здесь, присмотри за ней. Я попробую раздобыть сотовый, который нельзя отследить, а потом позвоню кое-кому.
        – Можно мне с тобой?
        – Нельзя оставлять ее одну, – мотнул Рой подбородком в сторону девушки.
        Гриффин заметил из коридора, что та повернулась к ним. Не могла ли она расслышать, о чем они говорили? Вроде бы у слепых обостряются другие органы чувств?
        Рой ушел, а Гриффин вернулся в комнату.
        – Вот, принес тебе еще воды.
        Девушка молчала, пока не услышала скрип закрывающейся двери.
        – Тебе лучше развязать меня, я попью сама, – заговорила Шайен, и Гриффин понял, что она специально выждала, когда они останутся одни. – Я же чуть не захлебнулась в прошлый раз.
        «Не замышляет ли она чего?» – подумал парень, но рассудил, что, привязанная к кровати, девушка далеко не убежит. Да и куда бежать слепой в незнакомом доме? Вспомнив, однако, как она яростно напала на него в машине, Гриффин предупредил:
        – Ладно. Но знай, пушка у меня наготове. Начнешь дурить – пристрелю.
        Избитая фраза, над которой, как он думал, можно только посмеяться, к удивлению Гриффина, прозвучала веско и емко. Устрашающе.
        «А это даже прикольно», – подумал про себя Гриффин, поглаживая пальцами железную трубку взятого из машины прикуривателя.
        Вынув складной нож, он перерезал шнурок на запястьях девушки, отметив про себя, что тот какой-то слишком истертый: наверное, она вертела руками, стараясь освободиться. Какое-то время девчонка растирала запястья. Гриффину показалось, что она просто прикидывается, но потом он все же заметил отчетливые красные полосы, оставшиеся от шнурка.
        Он дал ей стакан, и Шайен принялась жадно пить. Протянув Гриффину опустевший стакан, она попросила:
        – Пожалуйста, не принесешь еще немного?
        Сначала парень хотел отказаться, но потом в голову пришла идея. Выйдя на кухню, он открыл кран с водой и на цыпочках прокрался обратно в комнату. Гриффин думал застать девушку за избавлением от веревки, которой та была привязана к кровати, но Шайен по-прежнему растирала запястья. Она выглядела слабой и поверженной, и Гриффин почему-то почувствовал разочарование. Вернувшись на кухню, он наконец набрал воды.
        Пока Шайен пила, в животе у Гриффина заурчало, и она повернула голову в сторону звука. Взглянув на стоящие на прикроватной тумбочке часы, Гриффин заметил, что уже час дня.
        – Ты есть хочешь? Я что-нибудь приготовлю, – сказал он.
        Странная ситуация: Гриффин не знал, как вести себя с тем, кого ты похитил.
        – Вроде хочу, – пожав плечами, ответила Шайен.
        Гриффин снова вернулся на кухню и заглянул в холодильник, где обнаружил нераспечатанную упаковку сосисок. Булочек для хот-догов он не нашел, но в шкафчике оказался хлеб.
        Гриффин то и дело возвращался к комнате – посмотреть, что там делает девушка. Однако каждый раз, когда парень прокрадывался по коридору и заглядывал в комнату, девушка оставалась неподвижной.

        Глава 11. Страх и надежда

        Гриффин отвязал ногу Шайен от столбика кровати и перевел в другую комнату (в столовую, как она подумала). Усадив девушку на стул, он снова привязал ее ногу к какой-то перекладине. По натяжению веревки Шайен чувствовала, что развязать ее не составит труда, нужно только время. Но будет ли оно?
        Шайен взяла протянутую банку газировки и поставила между коленями. Брать ее оттуда гораздо удобнее, чем нащупывать рукой на столе.
        Перед тем как сесть за стол, Гриффину пришлось смахнуть загромождавший его хлам. Это стало для Шайен лишним подтверждением того, что она и так думала насчет обитателей странного дома: может, они здесь и живут, но домом это вряд ли назовешь. У Шайен сложилось впечатление, что прибрано было только в комнате Гриффина: когда они шли по дому, парню то и дело приходилось обводить ее вокруг каких-то предметов – при этом он ругался сквозь зубы, злобно отшвыривая их с дороги.
        В правой руке Шайен держала завернутую в мягкий кусок хлеба разваренную сосиску. Но это не имело значения, потому что она все равно не хотела есть. К тому же так было проще: не надо пользоваться ножом и вилкой, пытаясь угадать, что лежит на тарелке. Она не любила есть в присутствии других, только при папе и Даниель. Что, если кто-то увидит, как Шайен испачкается соусом, или засмеется из-за прилипших к зубам кусочков зеленого салата, о которых она не будет знать?
        – Как ты понимаешь, где лежит еда, когда ешь? – спросил Гриффин.
        – Ну, обычно мне помогает папа: мы играем в пилота и штурмана, – сказала девушка и, понизив голос, продолжила: – «Слева по курсу горошек, мясо – на северо-востоке, картофельное пюре – на юго-западе»…
        Гриффин рассмеялся. На мгновение Шайен забыла, что разговаривает с похитителем, а не со своими подругами Кензи и Сэди. Но только на мгновение.
        – Он всегда нарезал мою еду на кусочки, боялся, что я подавлюсь, – рассказала девушка, прожевав откушенный кусок бутерброда. – Я всегда этого стеснялась, особенно если рядом был кто-то еще.
        Втайне она надеялась, что люди принимают ее за зрячую. Перед тем как зайти в ресторан или кинотеатр, Шайен старалась спрятать трость. Все вокруг уверяли, что она выглядит, как «нормальная». И если трости не было видно, люди, не подозревая, что она слепа, разговаривали с ней, а не с ее сопровождающим. Но как только собеседник понимал, что Шайен незрячая, все менялось. Как же бесило, когда официант, приняв заказы у всех за столом, спрашивал: «А она что будет заказывать?»
        – Ну, знаешь, даже если тебе скажут, где что лежит на тарелке, попасть в кусок не так просто, – заметил Гриффин.
        – Вот поэтому я всегда приношу в школу обед из дома. Остается только развернуть и есть. А так как я делаю его сама, то всегда знаю, что там.
        Была еще одна причина, по которой девушка приносила еду из дома. Ей не хотелось, чтобы кто-то носил за нее поднос с обедом. Ей и так все помогали, как могли, не хватало еще, чтобы нянчились и в столовой. Шайен не нравилось принимать помощь, за которую она не могла отблагодарить. Запоминая всех, кто ей помогал, она старалась не остаться в долгу. Например, если она подсказала Кензи с сочинением по английскому, значит можно доехать с ней до дома.
        – А знаешь, – сказал Гриффин, – пока ты говорила, я попробовал есть с закрытыми глазами. Непривычно, если честно. Сложнее, чем я думал.
        Шайен еле удержалась от ехидного замечания. Ну надо же, закрыл глаза на пару минут и вообразил, будто оказался на ее месте. Только разница в том, что после этого эксперимента он откроет глаза и будет видеть.
        Но Шайен сдержалась, продолжив говорить о еде.
        – Знаешь, по чему я скучаю? Раньше мне нравилась запеченная картошка с сыром. Сыр плавился и растекался такой пленкой по куску… Когда я могла видеть, то сдвигала эту пленку так, чтобы откусить и сыр, и картошку одновременно. Еще я могла выловить из овощного рагу то, что мне не нравится, например зеленый перец. А сейчас приходится есть все, что попадет на вилку, без разбора.
        Сказанное Шайен было правдой, но она все равно говорила это, только чтобы усыпить бдительность Гриффина, показать, что ему можно расслабиться. До слуха девушки долетел звук мотора машины Роя. После того как он уехал, настала полная тишина, даже собака не лаяла.
        Шайен решила, что теперь они с Гриффином одни. В самом доме точно. Если ей повезло, возможно, остальные тоже куда-то разъехались и на участке никого нет. Когда она была в машине, то слышала голоса четырех человек: Гриффина, его отца и еще двоих мужчин. Не исключено, что людей было больше, просто они ничего не говорили. Но насчет тех двоих Шайен была почти уверена: они уехали еще раньше, когда Гриффин отводил ее в дом.
        Значит, они точно одни. Вопрос в том, как долго не вернутся остальные? Другого шанса точно не будет.
        Затолкав в рот остатки бутерброда, Шайен спрятала их за щеку и как можно более спокойно сказала:
        – Мне надо в туалет.
        – Ладно. Погоди, развяжу.
        Гриффин опустился рядом на колени. «Нет ли на столе ножа?» – подумала девушка и в следующую секунду в голове пронесся целый ворох мыслей. Хватит ли у нее силы и смелости воткнуть лезвие парню между лопаток? Имеет ли она право убить человека, если на кону ее собственная жизнь? Может, похитители получат за нее выкуп, а потом отпустят. Но что, если они возьмут деньги, а ее так и не отдадут?
        Развязав веревку на лодыжке Шайен, Гриффин помог ей встать и повел в коридор. Открыв дверь в ванную комнату, сказал:
        – Мойка справа, ванная слева, унитаз справа сзади.
        – Только я включу воду, – предупредила Шайен. – Просто я… стесняюсь.
        Она произнесла последнее слово с особенным ударением, надеясь, что парню станет неловко и он уйдет подальше от двери.
        Как только Гриффин закрыл дверь, Шайен тут же нащупала рычажок замка и защелкнулась – надеясь, что Гриффин воспримет этот щелчок как желание уединиться. Так и есть – только не для того, для чего он подумал. Запертая дверь выгадает для Шайен не больше пары минут. Но кто знает, может, этого будет достаточно?
        Раскинув руки в стороны, девушка аккуратно двинулась вперед, выпрямив спину и выставляя ноги перед собой, чтобы не наткнуться на постамент мойки или грязные полотенца. Вот пальцы девушки нащупали пластиковую штору для ванной слева, а вот и мойка. Несколько секунд ушло на поиск крана. Шайен включила воду: не на полную мощность, но так, чтобы падающая струя заглушила негромкие звуки.
        Гриффин не говорил, что в комнате есть окно, но девушка и сама догадалась, почувствовав на лице сквозняк. Шайен протянула руку и ощутила под пальцами холодное стекло. По выпуклостям на его поверхности девушка поняла, что вместо стекла вставлена ячеистая полупрозрачная панель, которая толком не скрывала того, что за ней расположено, только размывала очертания. А вдруг кто-то сейчас видит руку Шайен снаружи, как в калейдоскопе? Повернув голову, она попыталась рассмотреть что-то остатками бокового зрения, но кроме размытой картинки своих растопыренных пальцев ничего не увидела.
        Что там, по ту сторону окна? Девушка поводила по его контурам и нащупала на уровне глаз защелку в форме полумесяца. С замиранием в груди Шайен повернула рычажок, и к ее восторгу он подался. В душе пленницы одновременно вспыхнули страх и надежда.
        Шайен попыталась вспомнить, сколько поворотов и в каком направлении они сделали, когда шли с Гриффином от машины. До того, как ослепла, она не придавала значения тому, в какую сторону идет, направо или налево. После аварии первое, чему научил ее инструктор по мобильности – всегда, вообще всегда, ориентироваться на стороны света.
        Когда ей надо было узнать, куда она смотрит – на север, юг, запад или восток, – необходимые сведения всплывали в голове Шайен, как компьютерная программа. Девушка четко помнила, что, когда вышла из машины, солнце светило ей в спину. Значит, там был восток, потому что в это время суток солнце еще всходит. Получается, к дому они пошли, скорее всего, в западном направлении. Спальня была в дальней части дома, то есть еще западнее, а ванная расположена рядом.
        Что же по ту сторону окна? Там точно нет ни тех мужчин, ни оборудования, ни подъездной дороги – все это расположено с другой стороны дома. Соседей тоже, скорее всего, нет, а то как бы Гриффин повел человека со связанными руками на виду у посторонних? Когда они шли, не было других звуков и запахов кроме еловой хвои.
        Как узнать, видит ли сейчас ее кто-то через окно, или оно скрыто ветками? И не получится ли так, что, сумев выбраться, Шайен натолкнется на какую-нибудь препону: на ту злую собаку или забор с колючей проволокой, а может быть, на вооруженного мужчину? И где гарантии, что Гриффин не сломает дверь и не выстрелит через окно ей вслед?
        Времени на раздумья не было. Шайен набрала полные легкие воздуха и решительно подняла оконную створку, изо всех сил надеясь, что бегущая из крана вода заглушит треск открываемого окна и Гриффин ничего не услышит. Сердце колотилось так, что Шайен чувствовала пульс где-то в горле. Подступивший вдруг кашель чуть не испортил все дело, но девушка чудом сдержалась. Быстро закрыв крышку унитаза, она взобралась на него и протянула руку к подоконнику.

        Глава 12. Побег за призраком

        Девчонка просидела в ванной уже довольно долго, но Гриффин не хотел, чтобы она думала о нем как о каком-то извращенце, который подслушивает под дверью. Так что он ходил по коридору туда-сюда.
        Наконец парень осторожно постучал в дверь. Тишина. Он позвал девушку по имени и постучал настойчивее. И только тут он вспомнил про окно. Черт! Подергал за дверную ручку – заперто. Гриффин слышал, как девчонка закрылась, но подумал, что она просто стесняется. Оказалось, его просто перехитрили.
        Парень навалился на дверь плечом и поддал посильнее – зубы клацнули друг о друга, но дверь не поддалась. Отойдя еще на несколько шагов, он снова налетел на дверь, как те крутые парни, которых часто показывали по телику. Потом еще; только на третий что-то щелкнуло, и она распахнулась настежь.
        В лицо пахн?ло холодом – и как он не заметил такого сквозняка раньше? Догадался бы, что девчонка там делает. Гриффин метнулся к открытому окну и выглянул на улицу. Тишина, ни малейшего шороха, деревья стоят как застывшие. До кромки леса метров шесть. У девчонки не хватило бы времени, чтобы туда добраться. Если бы Шайен убежала, было бы слышно, как она продирается через кусты. Но стояла полная тишина.
        Как это объяснить? Хотя Гриффин же сам видел, как аккуратно она ступала – почти неслышно, словно кошка, и при малейшем сомнении убирала ногу, когда не была уверена, что под ногами.
        Даже если он не видел девчонку, далеко уйти она не могла. Чем быстрее побежать следом, тем быстрее удастся ее поймать. Примерный план такой: привести ее назад, снова привязать и взять слово, что она ничего не кажет Рою. Если отец узнает, что случилось – изобьет до полусмерти. Не исключено, что девчонке тоже достанется. И это в случае, если получится ее найти, конечно. Что будет, если он облажается, Гриффин даже думать не хотел.
        Надо найти ее, пока не покалечилась. Если поцарапается, скрыть попытку побега будет не так просто. В лесу повсюду ветки: наскочит, выколет глаза или проткнет горло. Или лодыжку подвернет на кочке. Времени у нее в обрез, и она, наверное, торопится убраться как можно дальше. Гриффин против воли зауважал такую смелость.
        Забравшись на крышку унитаза, он ухватился за оконный переплет и уже занес ногу, чтобы перелезть, как вдруг услышал какое-то еле уловимое шуршание со стороны задернутой шторой ванны. С высоты подоконника ему не составило труда заглянуть за штору, синюю, с выцветшими зелеными и желтыми морскими коньками, и увидеть притаившуюся на корточках Шайен. Ее лицо было обращено вверх, а рот зажат рукой. Казалось, она смотрела прямо на него – было удивительно, что выражение лица девушки не изменилось, когда он посмотрел ей в глаза. Тело пленницы чуть подрагивало, словно пыталось впитывать звуки каждой своей клеткой. Значит, сидела и ждала, когда Гриффин перемахнет через окно и погонится за призраком, порожденным его же воображением. А что собиралась делать она? Найти телефон, а потом запереться в комнате? Выбежать из дома и искать дорогу? Или спрятаться внутри, рассчитывая, что там ее искать не додумаются?
        Пока Гриффин висел, балансируя, на подоконнике, к дому одна за другой подъехали, разрезая ледяной воздух, две машины: «Хонда» и пикап, почти такой же раздолбанный, как «Субурбан» Роя. Тиджей и Джимбо вернулись с парковки.
        Качнув ногой, Гриффин одним движением спрыгнул прямо в ванную. Сорванная под тяжестью его тела штора издала серию хлопков, как при запуске фейерверка. Оказавшись под упавшим на нее куском влажного, пахнущего кислятиной целлофана, Шайен бестолково задергалась.
        Гриффин обхватил укутанное пленкой тело и, пользуясь тем, что приехавшие еще только шли в дом, рискнул прикрикнуть.
        – Слушай сюда! – рявкнул он, с силой прижав Шайен к кафельной стене, так что затылок девушки глухо стукнулся о плитку. – Сейчас те парни будут здесь. Если они узнают, что ты пыталась убежать, то все расскажут Рою. Тогда нам обоим хана. Тряхнув перепуганную девушку еще раз, он повторил: – Нам обоим. Хочешь, чтобы тебя связали и избили? Хочешь?
        Штора сползла с лица девушки. Сердито насупившись, Шайен пробурчала:
        – Я знаю, что тебя зовут Гриффин. А теперь и имя твоего отца знаю – Рой. Я скажу ваши имена, и полиция тут же вас найдет.
        – Ты что, жить расхотела? – зашипел на нее Гриффин. – Сдохнуть хочешь? Если начнешь такое вытворять при моем отце, он тебя ни за что не отпустит.
        Гриффина трясло. С каждым мгновением ситуация ухудшалась. И самое плохое, что ничего уже не исправить. Ну что ему стоило потратить пару секунд и проверить заднее сиденье? Теперь из-за мимолетной ошибки вся жизнь насмарку! Гриффин понимал, что Шайен права: если Рой ее отпустит, полицейские найдут их без особого труда. Тогда что делать?
        – Ладно, – нехотя пошла на уступки Шайен, – помоги мне вылезти и привяжи. Быстрее.
        Гриффин помог девушке вылезти из ванной и, не забыв прикрыть дверь, чтобы никто не заметил оторванную штору, перевел в комнату. Торопливо обернув уже свисающую с ноги Шайен веревку вокруг другой ноги и столбика кровати, привязал покрепче. Так, а с руками что? Вспомнив, что остаток веревки, которым он привязывал ее к стулу, лежит на кухонной столешнице, парень направился в ту сторону, но вдруг услышал скрип открывающейся входной двери. Он тут же ринулся обратно и зашипел:
        – Убери руки за спину, быстро!
        Было слышно, как топают по коридору Тиджей и Джимбо.
        – Ты же сам видал! – возбужденно рассказывал Джимбо. На парне, кроме обычной теплой куртки, был черный жилет-пуховик. Гриффин удивился, как Джимбо доставал до руля в такой объемной одежде. – Копов там видимо-невидимо. А фургонов с телевизионщиками аж целых два. Я даже заметил ту классную рыжеволосую репортершу с третьего канала. Огородили желтой лентой целую кучу парковочных мест – там, наверное, «Эскалейд» и стоял.
        – Где Р… – начал было Тиджей, но Джимбо вовремя пихнул его локтем, и тот запротестовал: – Больно же! Ты что?
        – Никаких имен, придурок, – кивнув в сторону Шайен, пояснил Джимбо. – А то она узнает, кто мы.
        – Он уехал позвонить, – ответил Гриффин, разозлившись, что Джимбо в отличие от него умел думать наперед.
        Парень украдкой посмотрел на Шайен. Та сидела с руками за спиной, делая вид, будто они до сих пор связаны, прислонившись спиной к изголовью кровати. Когда кто-то говорил, она поворачивала голову в направлении голоса. Интересно, это привычка со времен, когда девчонка была зрячей, или так лучше слышно?
        – Там была еще женщина, у которой брали интервью. Мамка твоя, наверное, – предположил Джимбо, обращаясь к Шайен.
        – Это ее мачеха, – поправил Гриффин.
        – А что такое, родную мамашу обменяли на модель получше? – влез Тиджей. – Потому как новая женушка президента «Найк» – телка что надо.
        – Нечего при ней так говорить, – резко оборвал Тиджея Гриффин, заметив, как сжалась Шайен.
        Джимбо и Тиджей ответили издевательским «У-у-у-у!»
        – Как думаете, сколько ее папаша отвалит, чтобы вернуть драгоценную дочурку? – с жадностью спросил Джимбо. – Миллион?
        Притронувшись пальцами к локонам девушки, Тиджей мечтательно произнес:
        – На такую милашку скупиться не следует.
        Губы Шайен брезгливо скривились, она отклонилась в сторону, чтобы избежать неприятных прикосновений, и, потеряв равновесие, выставила руку в сторону, чтобы не упасть. Руку, которая, очевидно, была не связана.
        – Так-так-так… И что тут у нас? Почему же ты ее не привязал? – повис в воздухе вопрос Джимбо.

        Глава 13. Синоним воровства

        В зоне бокового зрения Шайен появилось какое-то темное пятно, и тот противный тип начал гладить ее по волосам. Инстинктивно уклонившись, она вынесла руку вперед, тем самым раскрыв, что уже не связана. Девушка замерла. Придумает ли Гриффин какую-то отговорку? Подумать только, каких-то пять минут назад она готова была выцарапать ему глаза. Однако теперь Шайен чувствовала, что только Гриффин стоит между ней и этими типами, говорящими так, будто ее здесь нет.
        – Ей надо было в ванную. Я как раз собирался привязать ее обратно, как зашли вы, – невозмутимо объяснил Гриффин.
        – Только это? – поинтересовался противный тип. – Я имею в виду… наконец-то в твоей конуре появилась девица, грех не воспользоваться.
        Значит, это все-таки комната Гриффина, а не гостевая.
        – Девчонку лучше не трогать, – резонно заметил другой мужчина. – Порченый товар никому не нужен.
        Не желая привлекать лишнее внимание к тому, что она не связана, Шайен затолкала руки в карманы пуховика и чуть не порезалась спрятанным там осколком. Половину кармана занимали гранулы сухого корма для Фантома. Она хранила корм почти во всей одежде и на горьком опыте научилась проверять карманы, перед тем как заталкивать одежду в стиралку. Корм служил для привлечения внимания собаки-поводыря, если та отвлекалась от выполнения своих обязанностей, и для вознаграждения за правильное выполнение задачи.
        – Ладно, принесите бечевку, – распорядился второй. – Уж я-то знаю, как связать ее покрепче.
        Противный тип издал мерзкий смешок.
        На мгновение Шайен подумала, не воспользоваться ли осколком стакана, чтобы никто не посмел к ней приблизиться? Но что потом? Она понимала, что сможет удерживать их не больше нескольких секунд. И скорее всего, даже никого не ранит, не навредив себе же – осколок острый со всех сторон.
        – Я сам справлюсь, – уверил его Гриффин. – Да и куда она денется? Девчонка слепая. Идите лучше с «Тойотой» разберитесь.
        Тишина. Никто не шелохнулся. Как бы Шайен хотелось видеть, что происходит! Она чувствовала, как между Гриффином и остальными двумя повисло напряжение.
        Наконец второй мужчина с усмешкой заметил:
        – Справится он, как бы не так. Оно и видно, как ты справляешься.
        По тону чувствовалось, что он хочет оставить последнее слово за собой, будто уйти – это его решение, а не Гриффина.
        Шайен и Гриффин молча подождали, пока закроется дверь, а потом девушка выдохнула:
        – Наконец-то они ушли. Спасибо.
        – Ты не единственная, кому эти парни не по душе.
        – Кто они такие? – спросила она, пытаясь смотреть в лицо собеседнику. Она знала, что для остальных, в отличие от нее, очень важно, когда на них смотрят, иначе люди чувствуют себя неуютно. Для самой же Шайен лицо собеседника было только местом, откуда исходит звук.
        – Эти парни работают у моего отца.
        – И чем именно они занимаются? – спросила девушка, подумав: «Что это за работники, для которых нет ничего странного в похищении человека?»
        Гриффин долго молчал, и Шайен подумала, что ответа не последует. Однако он все-таки решил заговорить:
        – Мы продаем машины и автозапчасти. Например, тебе нужно сиденье для «Хонды-Цивик». У дилера оно стоит три штуки. Купи у нас, и отдашь намного меньше. Намного.
        – И с чего вдруг такая дешевизна? – удивилась девушка.
        С уходом тех двоих на Шайен навалилась слабость, и она тут же почувствовала, насколько ее утомила болезнь. Сначала она отдала все силы тому, чтобы придумать план побега, потом решила, что лучше дождаться, когда дом опустеет, и попытаться найти какой-нибудь телефон, а после этого ей пришла мысль вступить в борьбу с Гриффином.
        – Значит, у вас тут что-то вроде автосервиса?
        – Что-то вроде, – вздохнув, ответил Гриффин и присел на край кровати. Шайен подтянула ноги поближе к себе, чтобы избежать соприкосновения. – Разным занимаемся: немного того, немного другого. – Парень вздохнул еще раз и продолжил: – Например, скупаем на аукционах битые тачки. Из тех, что не подлежат восстановлению и от которых страховые обычно избавляются.
        – И вы берете их на запчасти?
        – Обычно из всей машины нам нужна только пара частей. Только те, на которых есть VIN-код.
        – А это что?
        – Идентификационный номер машины. VIN-коды для тачки – все равно что номер соцстрахования для нас. У каждой он свой. Его всегда наносят на приборную панель, так, чтобы видеть через ветровое стекло, и еще в несколько мест. По этому номеру копы проверяют, краденая тачка или нет. Так что мы покупаем битую, а потом подыскиваем ту же модель того же года, которую можно отремонтировать.
        – Но другую машину вы не покупаете, так? – догадалась Шайен.
        – Верно. Мы ее крадем. Наносим VIN с битой машины на краденую и в итоге получаем легальную тачку с чистым номером. Потом регистрируем ее на фальшивое имя и продаем кому-то, кто не спрашивает, почему эта конфетка стоит на пару штук дешевле рыночной стоимости.
        – Но она же краденая!
        – А ты думаешь, покупатели не в курсе? – скептично заметил Гриффин. – Они все прекрасно понимают, просто знать не хотят.
        – Получается, для этого ты украл наш «Эскалейд» – у вас где-то лежат битые остатки другого, с которого вы возьмете VIN-код?
        – Ну… – с неохотой начал Гриффин, – это вышло случайно. Обычно мы сначала покупаем битую, а уже потом угоняем хорошую. Ну и я этим не занимаюсь. Это Дж… – парень осекся на полуслове, чтобы не назвать имя, но Шайен запомнила первые буквы. – Это делают другие парни. А с «Эскалейдом» – я просто увидел ключ в замке зажигания и не сдержался. Ясно как день, что я сделал это не подумав, иначе точно заметил бы тебя на заднем сиденье. Отец не восторге от того, что я наделал.
        – И что вы сделаете с машиной Даниель? Купите битую и переставите VIN-коды? – спросила Шайен. «Делайте что хотите, – пронеслось в голове девушки, – но это наша машина и всегда ею будет. На заднем сиденье есть царапины от специальной стальной упряжки Фантома в том месте, где он сидел в салоне».
        – Тачка шикарная, но сейчас слишком уж заметная, даже если поставить новые VIN-коды и госномера. Копы будут тормозить все похожие машины на дорогах от Сиэтла до Сан-Франциско. По радио сказали, из-за тебя активировали систему всеобщего поиска пропавших несовершеннолетних. Так что, скорее всего, мы разберем ее и продадим по запчастям, целую выставлять рискованно. Новый бампер для такой тачки стоит у дилера четыре тысячи. Мы урежем цену в половину и продадим в ремонтные мастерские: даже так останемся в наваре, раз тачка досталась нам бесплатно.
        «Досталась бесплатно – это такой синоним воровства?» – подумала Шайен.
        – А с VIN-кодом что? – поинтересовалась девушка. – Они же заметят, что на бампере он с нашей машины.
        – Ну, VIN есть не на каждой запчасти, и копы никак это не отследят. Полно автомастерских, которые не гнушаются покупать у нас такие детали. Они экономят, мы зарабатываем. Всем хорошо.
        – Кроме тех, кто заплатит за украденный бампер. Или тех, у кого угнали машину и разобрали на части.
        – Отец говорит, на то есть страховка, – пожав плечами, ответил Гриффин.
        – А как же… – начала было спорить Шайен, но настигший ее приступ кашля не дал договорить и заставил согнуться пополам.
        Гриффин предложил девушке воды, но она отмахнулась от стакана, так и не переставая кашлять. Наконец приступ прошел.
        – Ну как, полегчало? – спросил парень, и Шайен показалось, что в его голосе прозвучала забота.
        – Да так себе. Мне, наверное, лучше поспать, не возражаешь? – говоря это, она еле держала голову прямо, сил уже не оставалось.
        – Поспи, конечно.
        – И не разрешай тем парням ко мне приближаться, – последнее, что произнесла Шайен в полудреме.

        Глава 14. Повешен за овцу

        Пока отец не вернулся, Гриффин привязал ногу Шайен покрепче к кровати. Девушка сидела, не шелохнувшись, склонив голову на плечо, и выглядела измотанной. На бледном как полотно лице выделялся лихорадочный румянец. Достав из шкафа розово-голубой клетчатый плед, который связала его бабушка, еще не знавшая, кто родится – мальчик или девочка, Гриффин укрыл Шайен. Хоть плед и попахивал плесенью, тепло ей не помешало бы.
        В некотором смысле разговор с Шайен о делах Роя принес Гриффину облегчение. Сначала он даже не хотел отвечать на ее вопрос о том, чем занимается отец, думал что-то соврать. Но как там говаривала его бабуля до того, как перестала соображать? Лучше быть повешенным за кражу овцы, чем за кражу ягненка. Что означает: если лажать, так лажать по полной. Девчонка и так знает немало, так зачем что-то выдумывать?
        Раньше он никогда никому об этом не рассказывал и даже испытал некоторую гордость, объяснив, какие ловкие трюки они проворачивали, чтобы незаконную вещь превратить в законную, сделать из чего-то ненужного то, что нужно всем. Он все говорил и говорил, не обращая внимания на то, что девчонка почти спала. Гриффина было уже не удержать – все равно что пытаться остановить поток воздуха из проколотого шарика.
        Надо бы рассказать ей про его любимый трюк: «сдирай и удирай». Это когда Тиджей и Джимбо угоняли машину, снимали запчасти и бросали, то, что осталось. Полиция находила обобранный остов и отзывала машину из угона. Потом Рой находил этот остов на каком-нибудь аукционе от страховой и покупал. Дома, в сарае, уже поджидали снятые раньше запчасти, оставалось только поставить их обратно, на родную раму.
        Размышляя о кражах, Гриффин вспомнил, что в багажнике «Хонды» лежит улов из торгового центра, где он промышлял утром. О том, чтобы отвезти его на 82-ю в Портланд и речи быть не могло, нельзя же оставлять девчонку одну, хоть она и не просила за ней присматривать. Даже если Тиджей не зайдет дальше разговоров, нет никаких гарантий, что Джимбо не надоумит его на что-то большее, как бывало уже не раз. Если что-то выгорит, осторожный Джимбо присоединится. А если нет – свалит вину на простака Тиджея.
        Выйдя из спальни, Гриффин осторожно закрыл за собой дверь. Где же отец, с какими новостями он вернется? По дороге на кухню Гриффин вынул из кармана сигарету. С тех пор как девчонка перешагнула порог их дома, Гриффин смотрел на все по-другому. Теперь ему бросалось в глаза, какое все унылое, обшарпанное и грязное. И неважно, что девчонка никогда этого не увидит. Сунув сигарету обратно в карман, он стал расчищать мойку, налил в нее горячей воды, развел мыло и принялся за уборку.
        Через два часа тарелки сохли на полке, а помытый пол слегка поблескивал. Неожиданно для себя Гриффин подумал, что мама тоже любила порядок. Неудивительно, что она ушла. Он драил кухню два часа, зная, что за пять минут на ней будет тот же бардак. Но все равно было приятно. Разбросанные по столу письма и старые газеты Гриффин аккуратно сложил в стопки и убрал в посудный шкаф, разрозненно валявшиеся автозапчасти унес в сарай, что-то положил в бочку для сжигания мусора. Каждый раз выходя во двор, Гриффин замечал, что Тиджей и Джимбо не очень-то заняты работой: они просто стояли, оперевшись на полуразобранные машины и выпуская изо рта клубы пара, о чем-то переговаривались, указывая руками в сторону дома. При его приближении они замолкали, так что он не слышал разговор.
        Перед тем как приступить к уборке в гостиной, Гриффин в очередной раз – уже, наверное, в пятый – заглянул проведать Шайен. И застал ее сидящей на кровати.
        – Сейчас десять минут пятого, – сказала она. Гриффин не понял, откуда Шайен это узнала, но потом заметил, как она защелкнула крышку на циферблате своих наручных часов. – Можно посмотреть новости? Ну пожалуйста! Может, там есть что-то про меня.
        Выглядела она уже получше, но все еще похрипывала.
        – «Посмотреть»? – повторил он. – Разве о тебе можно так сказать?
        – Люди так заморачиваются насчет этого, – с выражением, напоминающим улыбку, сказала Шайен. – Но от того, что никто не будет произносить это слово, я не забуду, что слепая. Мой отец постоянно избегает говорить мне «увидимся». А я постоянно говорю, что «увидимся» – всего лишь слово. Его говорят все. И я тоже.
        Она умолкла ненадолго, а потом затараторила:
        – Знаешь, я помню, как видеть. Иногда мне кажется, я даже что-то вижу. А просыпаясь по утрам, думаю, что открою глаза и увижу комнату, увижу, что там за окном. Я до сих пор представляю, как все вокруг выглядит.
        Хоть и по-прежнему бледное, лицо Шайен немного оживилось. Гриффину нравилось, что он может рассматривать девушку сколько угодно без возражений с ее стороны. Но как только блуждающий взгляд Шайен останавливался на его лице, он тут же отводил глаза, будто она все-таки могла заметить.
        Неожиданно Гриффин осмелился спросить:
        – Ну и как, по-твоему, выгляжу я?
        – Ты?
        – Ладно, забудь, – смущенный, он был рад, что она его все-таки не видит.
        Но, не обратив внимания на его последнюю реплику, Шайен продолжила:
        – Так, посмотрим. Ты среднего роста, сантиметров 170, весишь килограмм 70-80. Сильный. Думаю, волосы у тебя темные. По крайней мере такими они кажутся мне на слух. А еще мне кажется, что у тебя большой нос. Ну, знаешь, не маленький аккуратный носик, как у девчонок.
        Гриффин оторопел от удивления. Все, что она сказала, – верно. Конечно, рост и вес определить было не так уж сложно: они же боролись раза два за сегодня. Он припомнил, что, возможно, она ударила его пару раз по носу. Еще и лицо расцарапала. Странное дело, но Гриффин ожидал, что, описывая его внешность, девчонка упомянет о красной ленте шрама, обвивавшего его шею.
        – А что скажешь обо мне? – спросила Шайен. – Как я выгляжу?
        – А ты что, сама не знаешь? – озадаченно смутился он.
        – Последний раз я смотрелась в зеркало три года назад, – пожав плечами, ответила Шайен. – Понятия не имею, какая я теперь. А тогда мне было тринадцать.
        Она что, с ним заигрывает? Выражение ее лица было открытым и невинным. Однако таким же оно казалось, когда она просилась в ванную. Оглядев ее темные локоны, оливковую кожу и лицо в форме сердечка, Гриффин коротко бросил:
        – Ты красивая. Красивая, ясно? – произнося последнюю фразу, он сжал ладони в кулаки.
        Шайен удивилась, но тут же стерла с лица все эмоции.
        – Наверное, новости уже начались, – сказала она. – Пожалуйста, пойдем посмотрим?
        Не задумала ли девчонка еще что-то? Не исключено, что она хочет попасть в другую часть дома, чтобы добраться до телефона. Помолчав для порядка, чтобы пленница оценила, как много она просит, Гриффин ответил:
        – Ладно, но мне придется привязать тебя к дивану. А если заявится отец и начнет орать, ты будешь молчать и дашь мне разобраться самому, ясно?
        – Обещаю, – сказала Шайен, приложив руку к груди.
        Развязав пленницу, Гриффин взял девушку за локоть и повел в гостиную, придерживая привязанную к ее ноге веревку. В какой-то момент Шайен чуть не упала, потому что Гриффин шагнул слишком широко.
        – Извини, – пробормотал он, еле успев удержать ее от падения на кофейный столик. Ну не совсем столик – это была огромная деревянная катушка от электрического кабеля. Подведя девушку к дивану и развернув к себе лицом, Гриффин сказал: – Теперь садись.
        Ногу Шайен он привязал, перекинув веревку через изогнутую когтистую ножку старинного дивана, довольный, что пленница не видит покрывающих его ужасных пятен. Также Гриффин принял дополнительные меры безопасности: выключил стоящий у стены телефон из розетки. Затем он сел на диван и набрал на пульте номер канала местных новостей.
        После рекламы подгузников для взрослых, посмотрев которую, Гриффин понял, что стареть он точно не намерен, появилась телеведущая с мрачным выражением лица. Возле левого плеча женщины всплыло окошко с фотографией желтой полицейской оградительной ленты.
        – «Главные новости: родители похищенной сегодня с парковки торгового центра «Вудлендс Уайлдер» девочки сделали заявление, в котором умоляют вернуть ее домой целой и невредимой. Ведущий восьмого канала Томи Энгел взял интервью у Ника и Даниель Уайлдер, родителей шестнадцатилетней Шайен Уайлдер».
        В кадре появился загорелый брюнет с поседевшими висками на темно-коричневом кожаном диване. Рядом с ним сидела блондинка, волосы которой, насколько мог судить Гриффин, были оформлены по последней моде: мелированные пряди с рваными кончиками. За парой виднелся огромный, выложенный декоративным камнем камин, рядом с которым возвышалась гигантская елка, украшенная игрушками в серебристой гамме. Видимо, это дом родителей Шайен, только вот стоило ли давать интервью на его фоне? Из кадра так и шел посыл «денег куры не клюют». Если Рой это увидит, – а он увидит, – скорее всего, цена выкупа за Шайен взлетит вдвое.
        – Я сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть дочь домой, – начал мистер Уайлдер. При звуке его голоса Шайен вздрогнула. – Если кто-то что-то знает, я у телефона круглые сутки. – На этих словах камера крупным планом показала блестящее от слез глаза мужчины, которые совсем не подходили его загару. – Мы хотим, чтобы наша девочка вернулась домой как можно скорее. Только представьте, каково ей приходится! Она же слепая!
        Блондинка положила ладонь на руку мужа и сказала:
        – Шайен – сильная девушка. Уверена, она со всем справится. – Тяжело вздохнув, она продолжила: – Это я во всем виновата. Я настояла на том, чтобы оставить собаку-поводыря дома. Мне показалось, так будет проще. А теперь думаю: если бы Фантом был с ней, этого бы ни за что не случилось… – При этих словах женщина закрыла лицо ладонями. Раздались сдавленные рыдания.
        – Она плачет? – спросила Шайен.
        – Ага. И твой отец тоже.
        И вот уже второй раз за сегодня Гриффин вспомнил о маме, чего обычно он себе не позволял. А как бы она отреагировала? Заплакала бы? Или продолжила бы думать только о себе, как и семь лет назад?
        – Я никогда не видела, чтобы Даниель плакала, – задумчиво, скорее для себя, проговорила Шайен.
        Камера вновь переместилась на мистера Уайлдера.
        – Шайен очень больна, – сказал он, обращаясь к сидящему напротив репортеру, который сочувственно кивал. – Прямо перед похищением у дочки диагностировали воспаление легких. Ей нужно принимать антибиотики. Я прошу тех, кто к этому причастен – отпустите мою дочь. Как вы можете удерживать беззащитного ребенка? Она, наверное, перепугана до смерти. – Повернувшись, он обратил взгляд прямо в камеру. – Как отец, я вас умоляю, умоляю – посмотрите в лицо Шайен! Прошу, не делайте ей плохо, отпустите ее! И знайте, – продолжил он полным жесткости голосом, – если с головы моей дочери упадет хоть один волос, вы ответите лично передо мной.
        – Как вы считаете, это как-то связано с занимаемым вами постом президента компании «Найк»? – наклонившись к собеседнику, спросил репортер.
        Отец Шайен, на лице которого уже не было слез, утвердительно кивнул.
        – Вполне вероятно. Я никогда не скрывал, что дочь для меня все. Наверняка они выслеживали ее, чтобы улучить момент, когда та будет уязвима. Как уже сказала моя жена, сегодня утром они не взяли с собой собаку-поводыря. Дочка, – обратился он прямо к Шайен, – пусть мы сейчас не вместе, душой я… – его голос осекся, – душой я никогда не переставал быть с тобой. Будь сильной. Скоро мы заберем тебя домой.
        Гриффин посмотрел на Шайен. Девушку трясло, она трепетала так, словно готовилась взлететь. По щекам катились слезы, но когда она заговорила, в голосе послышалось раздражение:
        – Я думала, твой отец собирался потребовать выкуп. Почему же они ведут себя так, будто ничего не знают ни о похитителях, ни об их требованиях?
        – А я откуда знаю? – под стать Шайен раздраженно огрызнулся Гриффин. – Понятия не имею. Я же был тут, с тобой, забыла? Может, отец не смог до них дозвониться.
        Тем временем ведущая новостей объявила по телевизору:
        – «Полиция не сообщает подробностей, но выдвигает предположение о том, что Шайен Уайлдер похитили с целью получения выкупа. Нет никаких свидетельств того, что это было нападение сексуального маньяка. После объявления о пропаже девушки в телеэфире власти получили около сотни звонков от очевидцев, заявление каждого тщательно обрабатывается. На домашний телефон и электронный адрес семьи Уайлдеров постоянно поступают сообщения. Для полиции важна любая зацепка от очевидцев. Если вы были сегодня в «Вудлендсе» около десяти утра и видели зеленый «Эскалейд» с госномером «396 CVS», пожалуйста, сообщите об этом по телефону горячей линии 1-888-555-1212. А вот фотография Шайен и ее собаки Фантома»…
        На экране появилась фотография улыбающейся Шайен. Даже ее пес, лабрадор золотистого цвета, и тот, казалось, улыбался. Гриффин попытался вспомнить слово, которым обозначают желание людей наделить животных качествами человека. Он узнал об этом слове в школе, еще до того, как бросил учебу, но сейчас никак не мог вспомнить.
        Гриффин разглядывал фотографию Шайен, понимая, что такой улыбки на ее лице он никогда не увидит.
        – «Сейчас все силы направлены на то, чтобы найти Шайен Уайлдер и спасти ее жизнь», – подвела итог диктор.

        Глава 15. Все равно что мертва

        Шайен резко повернула голову в сторону двери.
        – Что такое? – спросил Гриффин.
        – Кто-то едет сюда.
        Она услышала шум приближающейся машины за несколько секунд до того, как та подъехала к дому. Судя по звуку вылетевшего при торможении из-под колес гравия, водитель торопился. Может быть, это приехали за ней. Шайен вспомнила про пистолет, который был у Гриффина. «Не возьмет ли парень ее в заложники?» – подумала она, отодвигаясь от Гриффина подальше.
        – Черт! Отец вернулся, – сказал Гриффин, выключая телевизор.
        Шайен услышала, как открылась и закрылась дверь машины. Потом кто-то заговорил, и возникшая надежда Шайен рухнула – она узнала голоса: отец Гриффина разговаривал с теми двумя мужчинами. Девушка быстро спрятала лицо в шарф, не желая, чтобы ее слезы кто-то увидел. Но зашли они только спустя минуту. Ей показалось, она услышала звук еще одной хлопнувшей двери: кто-то закрыл машину. Потом послышался скрип шагов по крыльцу деревянного пола веранды. Резко открылась входная дверь, и холодный воздух окатил сидящих в гостиной.
        – Братаешься с врагом? – входя, сказал Рой. Шайен подумала, что он пьян. Двое других захохотали.
        От напряжения все тело девушки натянулось как гитарная струна.
        – А, это вы, – начал Гриффин, слишком уж стараясь придать голосу нарочитой небрежности. – Ну, как все прошло?
        Вместо ответа Рой спросил:
        – Это ведь твоя трость?
        Шайен уловила, как он потряс ею в воздухе. Наверное, трость попалась ему на глаза в салоне «Эскалейда».
        Девушка услышала громыхание металла о металл, потом скрежет как при открывании двери. В комнату ворвалась волна жара. Послышался треск пламени, запахло древесным дымом.
        – Нам тут ни к чему такие вещички: а то, чего доброго, воспользуешься, – сказал Рой, и Шайен услышала, как он швырнул ее трость в огонь и прикрыл печную дверь.
        Шайен ненавидела трость всей душой. Невзлюбила ее сразу: ведь с палочкой ходят старики. Инвалиды. Зачем она подростку? Таким как Шайен не круто появляться с тросточкой. Но сейчас, когда из печи потянуло паленым, девушка почувствовала, что сожалеет о потере ненавистной ранее трости. Изготовленная из стеклопластика, сама она сгореть не могла – скорее всего, гарью несло от расплавившегося эластичного шнура, соединявшего части, без которого вся конструкция превратилась бы в бесполезную груду разрозненных трубок.
        – Ну так что случилось? В чем дело? – спросил Гриффин, теперь уже испуганно, не скрывая напряжения.
        – Не при ней. И, кстати, какого черта ты привел ее сюда? – По тону Роя было ясно, что ответа он не ждет. Шайен слышала, как мужчина мечется, шагая туда-сюда. – Отведи ее обратно в свою комнату. Потом поговорим.
        Гриффин провел Шайен к выходу из гостиной и дальше в свою спальню. Привязав девушку к столбику кровати, он, однако, оставил ее руки свободными.
        – Извини, – пробормотал парень, выходя. Шайен показалось, что Гриффин слегка коснулся рукой ее макушки.
        Странно, но она не хотела, чтобы он уходил. Может, Гриффин и не самый добрый в мире человек, но те трое были гораздо хуже, в этом сомневаться не приходилось. И почему Рой так разозлен? Что случилось? Ее родители отказались платить выкуп? Быть этого не может. Ведь она сама слышала, как отец обещал сделать все, чтобы ее вернуть.
        А может, пока она спала, Гриффин позвонил Рою и рассказал, как она пыталась убежать? Не потому ли тот зашвырнул ее трость в огонь?
        Едкая вонь расплавившегося в огне шнура от трости до сих пор витала в воздухе, и Шайен закашлялась. Гулкий, влажный, надрывный кашель не отпускал девушку несколько минут; казалось, она вот-вот исторгнет из себя легкое. Наконец приступ закончился, покрытая липкой испариной Шайен почувствовала озноб и, пошарив ладонями по кровати, прикрылась пледом. Делать было нечего. Девушка сомкнула веки.
        Самое первое, чему научилась Шайен после аварии, и самое трудное тоже – это ходьба с тростью. Отец не хотел отправлять Шайен в интернат, но по настоянию Даниель согласился. Это случилось еще до того, как Даниель и отец поженились. Тогда они еще даже не начали встречаться, и для Шайен Данель была лишь голосом одной из приходящих к ним домой сестер-сиделок, которые смотрели за Шайен по очереди.
        Даниель не отличалась особой любезностью. Она не понимала, зачем Шайен тратит так много времени на сожаления по тому, чего не может вернуть, вместо того чтобы сосредоточиться на том, что должна и может делать.
        Первые два месяца после аварии Шайен в основном лежала в кровати. Сначала ей приходилось оставаться в постели из-за полученных в аварии травм. Но спустя десять дней врачи сказали, что опасность миновала, и рекомендовали поехать в специальный реабилитационный интернат. Отец Шайен даже слышать не хотел, что его тринадцатилетняя дочь будет жить в окружении стариков, переживших инсульт или перелом шейки бедра. Он заплатил за круглосуточный присмотр приходящих персональных медсестер-сиделок. Одной из них и была Даниель.
        Осознав, что никогда не сможет видеть, Шайен замкнулась в себе. Зачем что-то делать? Какой смысл чему-то учиться, если мир так опасен? Занимавшийся с ней физиотерапевт считал, что ей лучше поехать в специальную школу, где учат жить со слепотой. Шайен от всего отказывалась, а отец ей не перечил. Она не хотела выбираться из постели. Ведь вокруг нее ничего не было, как она будет ходить по тому, чего нет? Если ей надо было куда-то дойти, она шаркала по полу, будто ехала на роликах: так хотя бы одна нога оставалась в стабильном мире.
        Только в одном она была уверена: в том, что у нее было тело – дрожащее и потеющее. С урчащим желудком, стуком в висках и вдыхающими и выдыхающими легкими. О внешнем мире она больше ничего не знала. Только о себе. Весь мир сжался до границ ее тела.
        Всякий раз, когда отец побуждал ее встать с кровати, она жаловалась то на головную боль, то на головокружение. Иногда так и было. А порой она сама не знала, так это или нет. В основном, она лежала в кровати и слушала музыку. Иногда чувствовала, что отец стоит в дверях и смотрит на нее, не говоря ни слова, но только включала звук в наушниках погромче.
        Однажды Даниель подошла и просто выдернула наушники из ушей.
        – Что такое? – запротестовала Шайен и в поисках наушников принялась шарить ладонями по кровати.
        – Послушай, – по-деловому холодно сказала Даниель, – если ты не научишься самостоятельности, то проживешь долгую, полную скуки жизнь. Такое существование ничем не отличается от смерти.
        Шайен уже несколько недель держала в себе переполнявшие ее чувства, но в этот раз раздражение вырвалось наружу.
        – Ничем не отличается от смерти? Да я и так мертва! Я никогда не смогу видеть: ни фильмы, ни людей, даже саму себя!
        Шайен замолчала, продолжая думать обо всем, что теперь недоступно ее взору: о цветах и собаках, о цвете одежды, закате, падающих листьях, о телесериалах и книгах, концертах, симпатичных парнях, красавцах-актерах, прелестных младенцах, которые очень странно агукают, о разноцветном мороженом и блеске металлических мисок, в которых оно обычно лежит, а еще о том, как она будет спотыкаться на трещинах в тротуаре, а все вокруг – смеяться.
        – Тебе только тринадцать лет, – резонно заметила Даниель. – У тебя вся жизнь впереди.
        – Не надо тут втирать, что мне только тринадцать. Моя жизнь кончена. Я никогда не смогу водить машину, никогда не пойду на свидание, и мне сильно повезет, если я устроюсь на работу в какой-нибудь приют для инвалидов! – остервенело тараторила Шайен, но за этой яростью стояли слезы, сдерживать которые она уже не могла. – Меня достало, что все только и твердят: «Ты еще молодая», «Ты привыкнешь», «Бог никогда не закрывает дверь, не открыв окно» – хватит с меня этого бреда! Я не привыкну. Я слепая. Моя мама умерла, и я слепая!
        На какое-то время Шайен и Даниель замолкли.
        – Ты права, – спокойно сказала Даниель. – Но что есть, то есть, Шайен. Этого уже не изменишь, тебе надо разбираться с тем, что дано. Я тебя уверяю, с этим жить можно, и совсем неплохо. Только придется постараться.
        Со стороны двери послышался голос отца:
        – О чем вы там спорите, девочки?
        – Уходи! – закричала Шайен. Она не хотела, чтобы отец видел слезы, льющиеся из ее бесполезных глаз. Посмотрев на нее, он тоже мог зареветь. Ни к чему эта очередная грустная тусовка.
        Шайен хотела все забыть. Заснуть, а проснувшись, обнаружить, что все случившееся было лишь ночным кошмаром.
        Подождав, когда шаги отца затихнут вдалеке, она тихо сказала Даниель:
        – Но мне так тяжело. Невыносимо.
        – А тебе не надоело жить как младенец? – не отступала Даниель. – Неужели тебе нравится, что с тобой возятся, как с беспомощной? Неужели ты не хочешь научиться хоть что-то делать сама?
        Так и было. Шайен уже начинала чувствовать себя, как запертый в теле тринадцатилетнего подростка младенец. Вплоть до того, что иногда отец кормил ее с ложечки.
        Девочка долго молчала, потом медленно кивнула. Даниель присела на кровать и обняла Шайен. На мгновение та напряглась, но потом обмякла, позволив, чтобы ее качали, как маленькую, и пели на ухо колыбельную.
        Так, сидящими в обнимку, их и застал зашедший позже отец Шайен. Когда в конце концов Даниель вышла за него замуж, Шайен гадала, а не инсценировала ли та все заранее, чтобы показать, что способна занять мамино место.
        Так или иначе, Даниель оказалась права. Шайен, в том числе благодаря ее поддержке и одобрению, многое научилась делать самостоятельно, даже то, о чем в первые ужасные недели после аварии и помыслить не могла. Основная часть обучения проходила в школе-интернате в двух часах езды от дома.
        В интернате большинство, как и Шайен, пребывали в трансе от постигшего их несчастья. Девочка запомнила, как один мужчина постоянно твердил:
        – Но как, как я буду все делать, если не смогу сесть за руль?
        Она так устала от этого нытья, что готова была наброситься на него с кулаками. Чуваку было сорок, он хотя бы пожил, видел что-то. А она, Шайен, даже жить не начала. Машину водила только один раз, когда мама разрешила ей проехаться возле кладбища недалеко от их дома, и все, с вождением покончено. А теперь мама лежит на этом самом кладбище. И даже на ее могиле Шайен не была.
        Первые дни в школе дались девочке непросто: она чувствовала себя пришельцем на незнакомой планете. Пришлось заново учиться тому, что раньше она делала без каких-либо затруднений. Есть. Одеваться. Ходить, не врезаясь в предметы.
        Первым делом девочку научили пользоваться тростью. На удивление легкая, трость имела сверху резиновую рукоять, а снизу – пластмассовый наконечник. Ее можно было разобрать и уложить в аккуратную связку палочек. Шайен научилась сворачивать и прятать трость в сумку при малейшей возможности. Инструктор сказал, что в темноте трость светится, и Шайен подумала, что в единственной ситуации, где она имела хоть какое-то преимущество перед зрячими, трость будет выдавать ее с головой.
        Тем не менее девочка решила научиться ею пользоваться, раз уж приехала в интернат для слепых. Даниель посоветовала Шайен воспринимать ходьбу с тростью, руководствуясь стихом из Библии о том, что мы шагаем, ибо веруем, а не потому что видим. Каждый шаг с тростью был шагом в неизведанное, пока нога не касалась твердой поверхности.
        Тростью надо было только слегка касаться поверхности перед собой, а не стучать по ней – так сказал инструктор. Ее научили водить тростью из стороны в сторону как металлодетектором, «нащупывая» то место, куда собираешься ставить ногу. Поставив левую ступню, Шайен должна была вести тростью направо, чтобы узнать, есть ли там ямка или возвышение. Спускаясь по лестнице, Шайен держала трость перед собой. Главное было – научиться верить, что трость стукнется о ступеньку.
        При помощи издаваемого наконечником трости звука Шайен научилась различать, что у нее на пути: напольная решетка, подъем, спуск, ковровое покрытие, плитка, деревянный пол, гравий, бордюр, трава или вращающаяся дверь.
        Идущий от поверхностей звук Шайен научилась слышать не только при помощи прикосновений тростью. А иногда она могла сказать не только о том, что у нее под ногами. Если внимательно прислушаться, Шайен различала звук, отраженный от кирпичной стены, от потолка навесного тента или открывающейся двери. И даже без трости могла догадаться, что перед ней что-то стоит, если это были препятствия вроде дерева или телефонной будки. Ослепнув, Шайен пришлось научиться объяснять малейшие улавливаемые ею сигналы и доступные обрывки информации, поставляемые другими органами чувств. Считается, что незрячие люди обладают особыми способностями, а на самом деле они лишь научились быть внимательными. Им пришлось стать очень внимательными.
        Лежа на кровати в комнате Гриффина, Шайен вспомнила свою первую самостоятельную прогулку с тростью. Инструктор отправил ее пройтись по городской улице. Она шла, прислушиваясь к шагам снующих вокруг прохожих, боясь ненароком задеть кого-то. Только позже Шайен поняла, что трость, скорее, помогает ходить в толпе – люди видят, кто перед ними, и расступаются. Идя по улице, она думала, что на нее все пялятся. Ей даже показалось, что кто-то шепчется, обсуждая ее. Но она приказала себе не накручивать себя и идти дальше. Через пару кварталов Шайен перестала учащенно дышать и продолжала путь.
        – Ты слепая? – напугал ее принадлежавший какому-то мальчику голос.
        Сама не зная, в нужную ли сторону, Шайен повернулась, сделала глубокий вдох и ответила:
        – Да.
        – Это ужас как плохо! – воскликнул мальчик, и Шайен услышала, как он убежал прочь.
        Шайен прожила в интернате три месяца, приезжая домой только на выходные. К концу каждого проведенного там дня она валилась с ног и засыпала так крепко, что не видела снов. С одной стороны, она была этому рада. С другой, так хотелось увидеть во сне маму, снова побыть с ней хотя бы там. В те редкие ночи, когда она все же видела маму во сне, это длилось совсем недолго: обычно Шайен бежала за мамой в толпе, тщетно пытаясь догнать, а когда улавливала ее образ, та тут же уходила прочь.
        На этот раз девушка заснула так крепко, что даже не услышала раздававшихся в соседней комнате криков.

        Глава 16. Если тебе нужны доказательства, я их предоставлю

        Гриффин в спешке вернулся в гостиную.
        – Что случилось? – спросил он.
        Таким злым он не видел Роя уже очень давно. В прежние времена, когда это случалось, мама старалась оградить маленького Гриффина от отцовского гнева. Впрочем, это не всегда получалось.
        Тиджей и Джимбо молча взирали на мечущегося по комнате Роя так, будто перед ними был Герцог.
        – Ничего, – рявкнул Рой. Подойдя к шкафчику, он вытащил бутылку кукурузного виски. Глотнув прямо из горла, он зыркнул на своих работников и проревел: – Ну и долго вы тут будете ошиваться? Почему до сих пор не свалили домой?
        Если Джимбо хватило ума не высовываться, то Тиджей не понял вопроса и полез в самое пекло:
        – Потому что мы хотим знать, что они ответили. Когда деньги будут у нас? И сколько нам заплатят?
        – С какого перепугу взялось это «мы»? – заорал Рой. – Это мой придурочный сынок приволок ее в мой же дом. И если запахнет жареным, расплачиваться тоже мне. А жареным точно запахнет. Вы тогда пойдете как свидетели и вынырнете из всего этого дерьма как цветущие розы.
        – А как… – не умел вовремя заткнуться Тиджей.
        – А никак. Проваливайте домой. Живо! – Глотнув еще виски, Рой обтер рот тыльной стороной ладони. – Завтра поговорим.
        – Можно мы хоть на нее посмотрим? – попросил Тиджей.
        – Нет, – отрезал Гриффин. – Она отдыхает.
        – Это кто же ее так утомил, ты? – похотливо проблеял Тиджей. – Ладно тебе, дай хоть одним глазком посмотрим на милашку…
        Гриффин прошел два шага и, перегородив дорогу к комнате, обратился к ним:
        – Слышали, что сказал Рой? Домой!
        Тиджей оторопело уставился на Гриффина, не двигаясь ни вперед, ни назад.
        Наконец в разговор вмешался более здравомыслящий Джимбо:
        – Да ладно тебе, Тидж, идем уже. Ясно же, сегодня ничего не будет.
        Дождавшись, когда за работниками закроется дверь, Гриффин спросил:
        – Па, да в чем дело-то? По телику показывали ее предков, – о богатом доме он решил не упоминать, – и они сказали, с ними никто не связывался. Ты им не позвонил?
        – Достать подходящий телефон оказалось не так просто, – отведя взгляд в сторону, начал свой рассказ Рой. – А когда я его наконец нашел, то листка с номером уже нигде не было.
        – О чем ты? – озадаченно спросил Гриффин.
        Отец наклонился к самому его лицу и, чеканя каждое слово, произнес:
        – Я… его… потерял.
        Тут до Гриффина дошло, как паршиво было на душе у Роя.
        – Я потерял чертову бумажку. Стало быть, позвонить не смог. Я все думал, как это получше обстряпать, ну и заехал в «Зеленую крышу», хотел записать все на бумаге.
        Забегаловка при гостинице «Зеленая крыша» была единственным баром в округе, и Рой заезжал туда поиграть в бильярд и хлебнуть крепкого пива, пока его оттуда не вышвыривали за драку. Несмотря на такое поведение, в последующие визиты Роя принимали и обслуживали как ни в чем ни бывало, а иначе забегаловка растеряла бы всех клиентов, потому что ее завсегдатаи мало чем от него отличались.
        – Ну и там я увидел по телику этих богатеньких ублюдков: такие все, – Рой повысил голос и начал противно сюсюкать, – «ах-ах, наша малышка пропала». – И продолжил обычным голосом: – Ну а потом я пошел в машину и хотел позвонить, но не нашел бумажку с номером. Я вот думаю: они, скорее всего, прикидываются. Возиться целыми днями со слепой – то еще удовольствие. Может, они и не против сбагрить ее и начать жить заново.
        – Мне показалось, что Шайен вполне самостоятельная, – сказал Гриффин. Ему почему-то захотелось ее защитить. – У нее есть собака-поводырь, и вообще все что надо. – Помолчав немного, он торопливо продолжил: – Я тут подумал, может, нам лучше ее отпустить? Не просить никакой выкуп. А если даже копы нас вычислят, мы объясним, что они ошиблись, и делов-то.
        Последовал резкий удар в живот – и Гриффин скорчился на полу от боли. Воздух застрял внутри, и парень не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, тщетно открывая рот, как брошенная на дно лодки рыба. Время, казалось, замедлилось; он переводил взгляд с предмета на предмет, видя все в мельчайших подробностях: скрепку для бумаги, лежащую в ворсинках ковра, потертости на носках рабочих ботинок Роя. Это приближение смерти, он умрет?
        Наконец воздух снова зашел в легкие, которые саднило так, будто его там никогда раньше не было.
        – Идея прямо зашибись, – наклонившись над сыном, орал Рой. – Стало быть, они придут и даже внимания не обратят на то, чем мы тут занимаемся? – При каждом слове на веснушчатое лицо Гриффина летели капли слюны. – Эта цыпа – наш пропуск в лучшую жизнь. Этот Новый год я хочу встретить на теплом пляже, потягивая май-тай. На этот раз дельце может выгореть, надо только правильно разыграть карты.
        Гриффину с трудом удалось сесть. Он подтянул колени к груди и лег на них щекой.
        – Ты, конечно, облажался, когда не проверил заднее сиденье. Но, может, оно и к лучшему, такого шанса нам сроду не выпадало. Приведи ее. Пусть снова продиктует номер, и я потолкую с ее богатеньким папашей.
        Гриффин снова, уже в который раз, уяснил: говорить отцу что-то поперек – себе дороже. Парень встал и пошел за Шайен. Девушка спала. Он коснулся ее плеча, она вздрогнула и резко оттолкнула его руку, задышав, как загнанный зверек.
        – Тише, тише, – успокоил он ее. – Это всего лишь я. Отец хочет с тобой поговорить.
        – Что сказали мои родители? – взволнованно, с опаской, спросила Шайен. – Почему они вели себя так, будто твой отец с ними еще не говорил?
        – Потому что он не говорил. Ему снова нужны их номера телефонов. Листочек с теми он потерял. Только не болтай лишнего: он злой как собака.
        Придав лицу непроницаемое выражение, Шайен согласно кивнула. Отвязав веревку, Гриффин повел девушку по коридору в гостиную, где их ждал Рой. В руках у мужчины был огромный сотовый телефон, который смотрелся немного комично.
        – Ладно, говори еще раз домашний номер.
        Отрешенным голосом Шайен продиктовала цифры.
        Набрав номер, Рой приложил трубку к уху, а Гриффин внимательно наблюдал за лицом ожидающего ответа отца. Когда на другом конце провода послышался голос, выражение его лица тут же изменилось.
        – Слушай сюда, – рявкнул Рой, – она у меня! Шайен Уайлдер со мной. Я предлагаю сделку: ты даешь мне деньги, я возвращаю девчонку. Проще некуда.
        Глаза вслушивавшегося в голос Роя сузились, и он воскликнул:
        – Ах тебе нужны доказательства? Сейчас ты их получишь.
        Забыв о слепоте девушки, Рой резко протянул ей телефон, который она не взяла. Тогда он с руганью сунул трубку ей в руку, предупредив:
        – Только чтобы без глупостей.
        – Папа? Папочка? – После этих слов Шайен стала вдруг похожа на маленькую девочку. Прикусив губу, она ответила в трубку: – Ну я… я нормально. Но…
        – Все, хватит, – выдернул из ее руки трубку Рой и снова приложил к уху. – Я знаю, что вы это все записываете. Прогоните через свои компьютеры или дайте послушать ее родителям – они подтвердят, что я не вру. И передайте им, что нам нужно пять миллионов долларов. Купюрами не больше пятидесяти. И чтобы не меченые и из разных серий. Или получите девчонку по кускам!
        Пять миллионов? Гриффин так и остался сидеть с открытым ртом. А чего было не попросить пятьсот квадриллионов? Пять миллионов – это до фига деньжищ. Гриффин прикинул в уме, сколько будет банкнот в купюрах по пятьдесят долларов. Получилось сто тысяч банкнот. При таком раскладе им понадобится автопогрузчик.
        – Мы с вами свяжемся, – самодовольно бросил в трубку Рой и, отключив телефон, улыбнулся Гриффину. От его гнева не осталось и следа. Но прожив с Роем семнадцать лет, Гриффин знал, что не стоит обманываться – это могло означать что угодно.
        – Трубку взял не мой отец, – сказала Шайен Рою. – Вы хоть понимаете, что это был не он? – По щекам девушки текли слезы, но голос не дрогнул.
        – Может, это был какой-то коп, – пожал плечами Рой. – Я слышал какие-то щелчки на линии. Наверное, пытались отследить телефон. Я потому и повесил трубку, чтобы не светиться дольше, чем надо. Когда позвоню еще раз, скажу, чтобы положили деньги в сумку и бросили в таком месте, за которым мы сможем наблюдать со стороны. Заберем деньги, проверим, что они не меченые. Потом отпустим тебя.
        Шайен кивнула, хотя выглядела так, будто ни слову не поверила.
        Гриффин тоже не стал бы ему верить.
        Впервые в жизни Гриффин засомневался. По всему выходило, что Рой должен отпустить Шайен, но поступит ли он так на самом деле?

        Глава 17. Работая в темноте

        Шайен вынырнула из кошмара, в котором ей снилось, что она потерялась и блуждала, натыкаясь на предметы.
        – Есть хочешь? – спросил стоящий в дверях Гриффин.
        Девушка не сразу поняла, где находится. Постепенно до нее дошло, что она лежит в комнате старого дома в какой-то глуши. О том, что она здесь, знают только четыре человека. Эти же четверо держат ее в плену.
        – Есть хочешь? – повторил свой вопрос Гриффин.
        Она не хотела есть. Она вообще ничего не хотела. Девушка чувствовала себя опустошенной. После неудачной попытки побега Шайен возложила все надежды на то, что отец Гриффина заключит сделку о ее выкупе. Она почти не сомневалась, что будет дома к вечеру. Шайен старалась не обращать внимания на окружающую обстановку, не придавать значения деталям. Единственное, что она согласилась допустить, это то, что, возможно, ее освобождение задержится до полуночи.
        Не дождавшись ответа, Гриффин продолжил так, будто она согласилась.
        – Надо пойти проследить, чтобы отец тоже поел, а то напьется на голодный желудок, не к добру. Погрею замороженную пиццу. Есть апельсиновый сок. Будешь?
        Шайен кивнула и, снова накрывшись пледом, закрыла глаза. Конечно, она сделала это не для того, чтобы оказаться в темноте, а чтобы показать: разговор окончен.
        Девушка почти задремала, когда почувствовала, как Гриффин присел на край кровати и отодвинул плед.
        – Я подумал, поем-ка тут, с тобой.
        Приподнявшись и сев, Шайен ощутила жар и запах страха от собственного тела. Она удивилась, как быстро привыкла к положению пленницы и как спокойно взяла тарелку из рук Гриффина. Она, Шайен, которой совсем не нравилось пребывать в грязи и холоде, а особенно подчиняться чьим-то командам, воспринимала все происходящее как должное. Даже веревка вокруг лодыжки перестала казаться чем-то чужеродным.
        – В полутора метрах от твоего левого локтя стакан с водой, – сказал Гриффин. – Э-э-э… на без десяти десять, – пояснил он.
        Шайен взяла с тарелки кусок пиццы и откусила. Пицца оказалась с пеперони, жирная и соленая, на толстом пересушенном куске теста. Поклонница правильного питания, Даниель пришла бы в ужас от такой еды.
        Шайен откусила еще кусок. Девушка мечтала, что, может, уже завтра в это время будет дома принимать душ, а потом ляжет в свежезастеленную кровать.
        – Как это, быть слепой? – не переставая жевать пиццу, спросил Гриффин.
        – Ты думаешь каждую секунду о том, что у тебя есть волосы? – поинтересовалась Шайен и, сделав выдох носом, пояснила: – Теперь я слепая и пытаюсь не думать об этом постоянно.
        Так и было, только это не помогало. Шайен ни на минуту не забывала о своей слепоте. И даже если на какое-то мгновение ей это удавалось, напоминание не заставляло себя ждать. Напоминание, как правило, болезненное.
        – Сначала казалось, что мне накинули на голову покрывало. Иногда хотелось вопить: «Я здесь! Вы меня видите? Помните, кто я такая? Я тот же самый человек!» – Шайен замолкла. Она слукавила: последняя фраза не была правдой, как бы ей этого ни хотелось. Не была Шайен тем же человеком. – Из-за слепоты моя жизнь стала совсем другой. Я такой жизни не хотела. – Слизнув жир с кончиков пальцев, девушка продолжила: – Поэтому мне проще общаться с людьми по телефону или с помощью компьютера. Так я с ними на равных.
        – «На равных»? Что ты имеешь в виду?
        – Ну сам подумай, – попыталась Шайен облечь в слова то, что никогда не произносила вслух, – в основном мы говорим о том, что видим, и почти никогда – о том, что слышим. Знакомясь с человеком, мы узнаем о нем многое даже до того, как он заговорит. Можно считать информацию по тому, как он одет, как стоит, по выражению его лица. А теперь я этого всего не вижу. Часто я продолжаю говорить с кем-то, кто уже вышел из комнаты, или с кем-то, кто меня даже не слушает. А вот когда я разговариваю по телефону или компьютеру, мы с собеседником равны. Мы оба располагаем одной и той же информацией.
        Ведя этот разговор, Шайен украдкой трогала острый осколок, закопанный в гранулах корма у нее в кармане. Было как-то спокойнее от осознания, что при ней тайное оружие. Она дотрагивалась до осколка, а сама болтала без умолку. Шайен знала: Гриффин понятия не имеет, что она сейчас делает. Зрячие никогда не доверяют осязанию, и даже если что-то потрогали, им надо обязательно на это посмотреть – понять, что перед ними. Например, выискивая что-то в сумочке, им надо обязательно наклонить к ней голову. Шайен это знала, ведь сама была когда-то зрячей.
        Слепые же многое могли делать незаметно для окружающих. Их руки работали в темноте, как уверенно пробивающиеся к своей цели кроты. Слепые могут делать вид, что внимательно вас слушают, а на самом деле все их внимание может быть сосредоточено на чем-то другом.
        – А как это вышло? Твой отец сказал, ты в аварию попала.
        Шайен ответила не сразу.
        – Это случилось летом, мне было тринадцать. Мы ехали в Медфорд, мамин родной город, навестить бабушку. Папа был в какой-то командировке, и мы поехали одни. Из-за работы в «Найк» он часто куда-то ездил по делам. – Девушка вздохнула и продолжила: – Мы проехали уже много, солнце село. В машине были мы с мамой и Спенсер, моя собака. Нам навстречу шел поток транспорта, а дорога была прямая, без обочин, только гравийная насыпь по бокам. В свете фар ехавших за нами машин тень от нашей падала перед нами и была длиной с дом и очень тонкая.
        Перед мысленным взором девушки предстало все произошедшее.
        – Чем ближе подъезжала машина, тем ближе и короче становились тени. Я сказала маме, что, похоже, наши тени ускользают назад. Это был последний раз, когда я видела маму.
        Шайен вспомнила, как мама улыбнулась в полутьме салона, вспомнила, что ее волнистые волосы немного растрепались, как это всегда бывало под конец дня. Мама была красавицей, по крайней мере такой ее запомнила Шайен. В отличие от Даниель, мама не тратила столько времени на салоны красоты и спортзал. Зато у нее всегда находилось время для дочери. Они смеялись над одними и теми же шутками, которые папе смешными вовсе не казались. Каждую субботу они с мамой ходили в библиотеку и возвращались с огромными кипами книг.
        Всякий раз, когда кто-то спрашивал Шайен, что с ней случилось, она коротко отвечала «авария», давая понять, что больше не проронит ни слова по этому поводу. И она никогда об этом не говорила. Никогда.
        Вздохнув, содрогаясь всем телом, девушка продолжила:
        – Мы только что мирно ехали по дороге, наблюдая за тенями, как вдруг сзади появились две обгоняющие друг друга машины. Какие-то подростки решили показать, кто круче, и один из них занял не ту полосу, очень близко к нам. Видимо, его ослепил свет встречных машин, парень испугался, вильнул и врезался в нас.
        Шайен не стала упоминать, что тело мамы отлетело почти на целый квартал[4 - Вероятно, имеется в виду неофициальная единица измерения длины, равная 1/20 мили (около 80 метров) – (Прим. ред.).] от места столкновения.
        – Машина врезалась прямо в место, где сидел Спенсер, мой пес. Поэтому на меня пришлась только часть удара, иначе я бы тоже умерла. Меня швырнуло на дорожный знак, и я ударилась головой о железный столб. – Шайен обнаружила, что машинально просунула пальцы под челку, которую всегда делала попышнее, чтобы шрам был незаметен. – От удара мой мозг отскочил к задней части черепа, и в нем повредилась отвечающая за зрение часть. Так что с глазами у меня все в порядке, просто мозг не воспринимает поступающие от них сигналы.
        Оба долго молчали.
        Потом Гриффин тихонько спросил:
        – Ты потеряла сознание?
        – Только на пару секунд. Когда очнулась, ничего не видела. По лицу текла кровь, и я решила, что не вижу из-за нее. Еще руку сломала, но остальное было в порядке. Я звала маму, но пошарила здоровой рукой вокруг и обнаружила только одну из ее туфель… Наверное, ее буквально выбило из них.
        Погрузившись в воспоминания, Шайен затихла.

        Глава 18. Длинные слова меня пугают

        Гриффин никак не мог заснуть. Он лежал на твердом полу в старом спальном мешке, через который просачивался холод. Утомленная, Шайен задремала вскоре после ужина. Прикрыв ее пледом, Гриффин никак не мог придумать, чем заняться. Его отец подпевал льющейся из музыкального центра песне, но Гриффин знал, что настроение пьяного Роя могло в одну секунду поменяться на 180 градусов. Парень остался в спальне, где, сидя на дальнем краю кровати, листал комиксы и поглядывал на спящую Шайен.
        Наконец отец выключил музыку и, пошатываясь, пошел спать.
        Гриффин не знал, где лечь. Он думал пойти на диван, но не хотел оставлять Шайен одну, отчасти потому что надо было за ней следить, отчасти потому что хотел позаботиться о ней. Наконец парень решил устроиться на полу, о чем тут же пожалел. Шайен так ворочалась во сне, что Гриффину трудно было уснуть. А еще она постоянно стонала и дергала ногами.
        В конце концов он просто сел и стал за ней наблюдать. В темноте парень смог рассмотреть только ее черные раскиданные по подушке волосы. Судя по всему, девушке становилось хуже, но в темноте было непонятно, насколько ей плохо на самом деле. Решив, что в такой ситуации можно пренебречь обычными правилами, Гриффин включил свет.
        Шайен не шевельнулась и лежала, свернувшись калачиком. Встав на колени возле кровати, Гриффин попытался рассмотреть девушку, чтобы понять, что с ней. Ее полные мягкие губы были слегка приоткрыты. При каждом выдохе в груди что-то хрипело. Черные пряди волос налипли на горящее лихорадочным румянцем лицо. Похоже, у нее был жар.
        Гриффин потрогал лоб девушки ладонью, потом аккуратно надавил – Шайен не шевельнулась. У нее определенно была температура… только вот какая? Если она поднимется слишком высоко, не повредит ли это мозгу?
        Для сравнения Гриффин приложил другую ладонь себе ко лбу. Тоже горячий. Потом он снял ладонь со лба Шайен и приложил к своему, но не заметил никакой разницы, кроме того, что ее кожа была липкой. Рука в качестве термометра никуда не годилась. Тогда Гриффину пришла в голову идея: приложить свой лоб ко лбу Шайен – так он точно определит, насколько высокая у нее температура.
        Парень наклонился и аккуратно надавил своим лбом на лоб девушки. Она точно теплее. Может, ее мозг уже испекся под черепом? Пока он размышлял над тем, не вывести ли ему Шайен тайком из дома, чтобы отвезти в больницу, девушка проснулась и дернулась, из-за чего они стукнулись головами.
        Шайен закричала и оттолкнула его.
        – Тсс! – зашептал он, не желая, чтобы проснулся Рой. – Это я, Гриффин.
        Шайен тоже перешла на шепот.
        – Что ты делаешь? – Учитывая обстоятельства, ее голос звучал довольно уверенно. – Пытался меня поцеловать или что?
        – Нет! – смущенно ответил Гриффин. – Я хотел узнать, нет ли у тебя температуры.
        – И что?
        – Думаю, что есть.
        – Я в курсе, – равнодушно сказала Шайен и села на кровати, придвинувшись спиной к стене и сложив руки на согнутых коленях. Она до сих пор была в этом дурацком пуховике с намотанным поверх шарфом.
        – Мне кажется, тебе стало хуже, – не успокаивался Гриффин.
        Он вспомнил, что говорил отец Шайен тогда по радио. Может ли девчонка и правда умереть от воспаления легких? Вроде в прежние времена, когда не было антибиотиков, люди от этого умирали?
        Наверное Шайен думала о том же, потому что сказала:
        – Врач говорил, что раньше воспаление легких называли другом стариков. Потому что от него в основном умирали старые и слабые.
        – Тот еще друг, – сказал Гриффин, потом добавил: – Погоди, есть идея.
        Он прошел на цыпочках в ванную. Черт! Оторванная шторка до сих пор валялась на полу. Он совсем про нее забыл. Сейчас ему казалось, что попытка Шайен убежать была в какой-то другой жизни. Он попробовал повесить штору на место, но та никак не держалась и снова падала. В конце концов Гриффин решил: если надо будет объяснить Рою, что случилось, он скажет, что поскользнулся в душе и упал… Или лучше сказать, что это Шайен упала. Да, так будет выглядеть более правдоподобно.
        Сложив оторванную штору обратно в ванную, Гриффин присел и открыл шкафчик под мойкой. Под изогнутой серебристой трубой стояла синяя пластмассовая коробка, в которой оказались медицинский спирт, пачка Адвила[5 - Обезболивающий и жаропонижающий препарат на основе Ибупрофена, выпускается в таблетках и капсулах (прим. пер.).], сломанная расческа и лейкопластырь. Термометра не было. Порывшись в коробке, Гриффин обнаружил кучу лекарств для разных случаев: мышечный релаксант, мазь от высыпаний, сироп от кашля. Некоторые упаковки так и не были вскрыты, а у каких-то истек срок годности. Он выбрал Адвил и средство от кашля. Потом начал перебирать флаконы из темного стекла и разглядывать на свету этикетки. Наконец Гриффин с радостью обнаружил искомое: на флаконе было написано «Ципро»[6 - Коммерческое название Ципрофлоксацина, противомикробного препарата широкого спектра действия из группы фторхинолонов (прим. пер.).] и приклеен ярлык с именем пациента: «Джени Сойер».
        Гриффин не ожидал увидеть имя матери. Перед глазами тут же встал ее образ: темные глаза, точеные скулы, длинные золотисто-каштановые волосы, ниспадающие до самой талии. За этой копной волос мама пряталась, когда сердилась, грустила или выражала еще какие-то эмоции, о которых Рой не желал знать. Иногда она пыталась противостоять выходкам Роя, но это случалось не так уж часто. А когда мама ушла, стало еще хуже.
        Если верить этикетке, срок годности таблеток истек шесть с половиной лет назад, год спустя после того, как мама их купила. Но разве срок годности таблеток истекает спустя ровно год после открытия упаковки? Наверное, точную дату написали, чтобы не было проблем с законом. Или для того чтобы через год потребитель купил новую пачку.
        Открыв флакон, Гриффин обнаружил, что белые капсулы выглядят вполне прилично. Понюхал – ничем особенным не пахнут.
        Инструкция гласила, что лекарство нужно принимать по одной капсуле три раза в сутки в течение семи дней. Капсул осталось не так много, штук восемь-девять, но для начала Шайен хватило бы.
        Гриффин прошел на кухню, налил воды в вымытый им днем стакан и вернулся в спальню. Осторожно закрыв за собой дверь, он прошептал, обращаясь к Шайен:
        – Раз ты не смогла купить лекарство, оно само к тебе пришло.
        – Что? – не поняла девушка.
        – Это Ципро, – потряс Гриффин флакончиком с лекарством. Видя, что Шайен так и не поняла, он пояснил: – Антибиотик.
        – Разве антибиотики не назначают в зависимости от того, чем болеешь? Вдруг этот не помогает от воспаления легких?
        – Слушай, дела у тебя хуже некуда, – попытался он урезонить не оценившую его усилий девчонку. – Скорее всего, таблетки тебе не навредят, а даже наоборот.
        – А что, если они убьют только половину пневмонийных бактерий, а вторая половина станет еще сильнее? Нам на биологии рассказывали про сопротивляемость антибиотикам.
        Вздохнув, Гриффин присел на кровать.
        – Да что с тобой такое? Неужели обязательно ни с чем не соглашаться и постоянно спорить?
        – Да. Обязательно, – серьезно ответила Шайен. Из-за болезни ее голос звучал грубее и придавал девушке взрослости.
        – Все равно выпей одну. Вот, принес еще Адвил от температуры и сироп от кашля.
        Он вложил таблетки в одну руку девушки, а стакан в другую. Может, дать ей двойную порцию антибиотика? Еще Гриффин понял: читая инструкцию вслух, он может сказать Шайен, что заблагорассудится: даже то, что таблетки нужно пить десять раз в день и запивать вином или принимать их раз в две недели.
        Однако он завел разговор о другом.
        – Где ты проходишь биологию? Ходишь в какую-то специальную школу для слепых?
        – Нет, – помотала головой Шайен. – Я хожу в обычную школу, в «Катлин Габел».
        – Обычную! – фыркнул Гриффин. – Даже я в курсе, что это частная школа для мажоров.
        – Ну, все равно это не спецшкола для слепых, – смутившись, пояснила Шайен. – Я там единственная незрячая, и это, прямо скажем, непросто. Иногда учителя забывают, что я ничего не вижу, и, указывая куда-то или записывая на доске, не говорят, что делают или пишут. Когда я начала ходить на уроки с Фантомом, стало полегче. Он был для них подсказкой: видя собаку, учителя вспоминали: «Ах да, Шайен же слепая».
        Положив таблетки в рот, Шайен сделала глоток из стакана и откинула голову назад. Гриффин отметил, что ее гортань приподнялась и опустилась.
        – И что у тебя там есть, кроме биологии?
        – Углубленное изучение истории, – поставив стакан на стол, начала объяснять Шайен, – немецкий язык, английский и тригонометрия.
        – Ого, – поразился Гриффин. Парень почувствовал себя глупым, как часто бывало, когда он ходил в школу.
        – Мне, как слепой, приходится брать дополнительные уроки. Например, занятия на компьютере, который поставили специально для меня в отдельном классе. Компьютеры, которыми я пользуюсь в школе и дома, оборудованы специальной программой для чтения. Программа иногда читает с ошибками, и голос там какой-то плоский. – Шайен проговорила несколько слов как робот. – Эта же программа зачитывает все, что я пишу, и я могу поправить запись, если ошиблась.
        – А если тебе задали на дом читать? Есть для этого устройства?
        – Чтение… – Шайен глубоко вздохнула. – Как я по нему скучаю! Для слепых есть куча способов прочесть книгу, но ни один из них не сравнится с настоящим. Иногда Даниель нанимает кого-то, чтобы мне читали дома. А в школе всегда кто-то из добровольцев читает для меня задания в учебнике. Есть один парень – дикция у него ужасная, будто нос всегда заложен. Я с трудом разбираю, что он говорит. Поэтому предпочитаю CD-диски с книгами или аудиокниги из интернета, те же самые, что покупают зрячие люди. Один рассказчик так здорово читает «Гарри Поттера», не слышал? – Лицо девушки засияло. – Он просто бесподобен. За каждого героя читает другим голосом.
        Гриффин улыбнулся девушке. На лице Шайен тоже была улыбка, но, конечно, она улыбалась не ему. Наверное, не так уж просто вести разговор без возможности пользоваться невербальным языком: не закатывать глаза, не улыбаться, не подавлять зевоту.
        – Но сама я читаю не очень, – призналась Шайен.
        – Серьезно? – удивился Гриффин. – Ты же такая умная.
        – Я хотела сказать, что шрифт Брайля мне дается непросто.
        – А, ты про те точки на кнопках лифта, это шрифт Брайля?
        – Ага, – кивнула Шайен. – Шрифт Брайля устроен так, что в каждой ячейке расположена группа точек, и ты на ощупь определяешь, что в них. Нужно просто запомнить их значение. Некоторые из моих друзей с детства слепые и читают по Брайлю очень быстро. Даже могут читать двумя руками одновременно. А я делаю это медленно и все равно ошибаюсь. Одну точку пропустишь, и получается совсем другое слово. Длинные слова меня вообще пугают.
        Шайен даже не подозревала, насколько Гриффин ее понимал.
        – Но ты же понимаешь эти длинные слова, если их тебе скажут?
        – Конечно. Просто я не могу их прочесть.
        – У меня тоже с чтением дела так себе, – признался Гриффин. – В прошлом году в школе мне надо было прочитать вслух из учебника. А там было это слово, я все повторял его и повторял: «Бри. Муха. Бри-муха». Вроде это был какой-то параграф про растения, но я только и думал, что на сыр бри села муха.
        – Бри-муха, – произнесла Шайен, повторяя за Гриффином так, как это сказал он. – Подожди… ты о слове брифли[7 - Англ. briefly (в переводе на русский «кратко») – если разбить на слоги, получится два слова: brie – произносится бри (сорт сыра) и fly – произносится флай (переводится «муха»). – (Прим. пер.).]? Тогда понятно. Ты когда-то проходил тест на дислексию?
        – Я не отсталый, – быстро ответил Гриффин, пожалев, что выболтал о себе такие подробности.
        – Да нет, дислексия это не отсталость. При ней у тебя физические затруднения при чтении, с пониманием проблем нет. Ну вот как у меня: просто тяжело читать шрифт Брайля, – поспешила пояснить Шайен. – Можешь, как и я, брать аудиокниги. Они не только для слепых. Я заказываю их через школьный областной департамент.
        – А с чего ты взяла, что я до сих пор в школе? – удивился Гриффин. Он-то думал, она оценила его возраст лет на тридцать. Такой возраст казался ему вполне подходящим.
        – Ну, для начала, ты до сих пор живешь с отцом, – начала объяснять Шайен. – А по твоему голосу я поняла, что мы с тобой примерно ровесники. Слепые возраст определяют неплохо. И поэтому, – она наклонилась к Гриффину поближе, – я понимаю, что ты совсем не такой, как те двое парней.

        Глава 19. Если бы, да бы мешает

        Шайен прикинула в уме. Эти мужчины рассчитывают получить от ее отца пять миллионов долларов. И, возможно, получат, если у отца будет достаточно времени. После этого вероятны два варианта развития событий. Первый: они освободят девушку, которая может помочь полиции их найти. Второй: убьют эту девушку и спрячут тело подальше.
        Чем дольше Шайен находилась в плену, тем больше понимала, что выбирать первый вариант не в интересах похитителей. Неважно, слепая или нет, знает она уже слишком много.
        Сделав глубокий вдох, Шайен попыталась успокоиться. Да, эти парни преступники, но они угонщики машин, а не убийцы. А это большая разница. Гриффин вообще не хотел ее, Шайен, похищать, это вышло случайно. Похищение все же произошло, и ему придется отправиться в тюрьму, но, может, если он расскажет все как было, его накажут не так строго. Убийство – дело другое. Так их могут приговорить к смертной казни. Шайен подумала, что это может послужить сдерживающим фактором. Разве нет?
        Но потом вспомнила, как пусто было на ведущей сюда дороге и как тихо вокруг. Даже если принять во внимание, что наказание за убийство гораздо страшнее, чем срок за похищение, для доказательства первого понадобится найти ее тело.
        В голове ослабевшей девушки царила сумятица, но она сделала над собой усилие и продолжала рассуждать. Судя по тому, как те трое с ней обращались, она для них была не ценнее неодушевленной вещи. Возможно, они на всех смотрят, как на вещи, однако от слепой избавиться еще проще.
        Может, только Гриффин хочет ее спасти. Шайен придерживалась мысли, что он до сих пор видит в ней человека. Надо постараться, чтобы этот парень продолжал ее защищать. И Шайен поклялась себе прекратить с ним спорить. Драки тоже ни к чему. От отношения Гриффина зависит ее жизнь.
        Как бы то ни было, Шайен понимала, что это игра в одни ворота. Если ей выпадет возможность поменять ситуацию в свою пользу, она тут же этим воспользуется, чего бы это ни стоило. Даже если придется причинить Гриффину вред. Или еще хуже… Шайен понимала, что, так или иначе, чьей-то смерти не миновать.
        Помолчав, Гриффин спросил:
        – С чего ты взяла, что я не такой, как они?
        Шайен не опознала, какие эмоции стоят за этим вопросом.
        – Ну, во-первых, ты добрый, отзывчивый. А во-вторых, мне кажется, ты умнее, чем они.
        Шайен сказала правду. Если в дальнейшем ей придется соврать, она надеялась, это выйдет так же правдоподобно.
        Гриффин энергично помотал головой, чтобы кровать качнулась от его движения, – так Шайен поняла его жест – и сказал:
        – Никакой я не умный. Я бросил школу, потому что меня и так выгнали бы.
        – Не может быть. Пусть у тебя есть сложности с чтением, как и у меня, но ты все равно умный, как и я. Если начнешь верить тому, что говорят другие, ничего не добьешься.
        Шайен вспомнила учителя по биологии, мистера Уиделла: он настаивал, чтобы его имя произносили как следует, но ученики упорно называли его «мистер Уодл[8 - Обыгрывается разница между близкими по звучанию и написанию словами: Waddell (фамилия) и waddle (утиная походка) – (Прим. пер.).]». В конце первого же урока он заявил Шайен:
        – Никаких поблажек от меня не жди. Я не собираюсь оценивать тебя как-то по-особенному, только потому что у тебя инвалидность. Будешь учиться на общих основаниях.
        Тут он едва ли чем-то отличался от мистера Криспина, учителя по английскому. Курсовую по его предмету завалил весь класс, а Шайен получила четверку. За то же самое задание. Через две недели мистер Криспин сказал Шайен:
        – Должен признать, я впечатлен. Даже в голову не приходит, что у тебя есть какие-то ограничения.
        Раздумья Шайен прервала резкая тирада Гриффина:
        – Ты и правда воображаешь, что от того, как я о себе думаю, что-то изменится? Небось, думаешь, что я могу стать кем угодно, хоть президентом Соединенных Штатов? Прими факты, Шайен. Ты слепая, а значит, есть целая куча того, что делать ты никогда не сможешь. А я… У меня такая жизнь, что выбор тоже небогатый. Совсем небогатый.
        – И что, значит, ты должен мириться с тем, что тут происходит? То, что ты угнал эту машину, не означает, что ты должен быть заодно с ними.
        – И что ты предлагаешь? Думаешь, я сейчас отвезу тебя в полицию и сдамся?
        Шайен услышала, как нелепо звучит эта идея со стороны. А что тогда будет с ней?
        – Мне кажется, что они меня никогда не отпустят, – не сдержалась и высказала свои опасения Шайен.
        – Конечно, отпустят, – сказал Гриффин так, словно пытался убедить в этом самого себя.
        – Мы оба знаем, как будет проще всего, – настаивала на своем Шайен. – Проще взять деньги и избавиться от меня. Я единственный свидетель. Может быть, никто тебя и не видел у того торгового центра. Уж точно не рассмотрел так, чтобы узнать. Все вышло случайно. Тебя ничто не связывает ни со мной, ни с моими родственниками. Ничего! А полиция начнет проверять людей, как-то относящихся к моей школе, будет копать среди всех, кто работал у нас дома, а еще их заинтересуют папины знакомые по работе. Они проверят всех, кто работает или работал в «Найк», включая тех, кого оттуда уволили, и всех, кто ненавидит эту компанию, потому что думают, будто она владеет потогонными фабриками.
        – Список выходит довольно длинный. Практически все Соединенные Штаты Америки.
        – Так и есть. Ну какие у них шансы найти вас? Почти никаких. Конечно, если вы меня не отпустите. Те парни не поверят, что я ничего не скажу. Но если ты позволишь мне уйти, я ничего не скажу. Обещаю.
        – Мы отпустим тебя, поняла? Отвезем в безопасное место и развяжем! – Гриффин говорил то, во что ему очень хотелось верить.
        Шайен почувствовала, что вот он, ее шанс на спасение. Сейчас.
        – Ну а если я вылезу через окно ванной? Что тут есть в округе?
        – Ничего. Рядом никто не живет. Лес кругом. На несколько километров. На востоке есть река, на западе дорога, по которой мы приехали, и километра через четыре она доходит до дороги побольше. Но там тоже безлюдно. Если ты убежишь, то, скорее всего, заблудишься и умрешь. По ночам уже подмораживает.
        Шайен открыла рот, чтобы ответить, но вдруг на нее напала зевота.
        Она ощутила холодную ладонь Гриффина на своем лбу.
        – Кажется, Адвил сбил температуру. Тебе надо поспать. И мне тоже, – сказал он, укрывая Шайен пледом. – На полу спать твердо, я тоже лягу на кровати, в спальном мешке. Не бойся, лезть к тебе не буду, ничего такого.
        Шайен почему-то знала, что, произнося последнюю фразу, парень покраснел до корней волос.
        Она услышала, как он встал, выключил свет и лег с другой стороны кровати. Потом послышалось шуршание – парень залез в спальный мешок. Судя по тому, что Гриффин не касался Шайен, он висел на самом краю кровати.
        Девушка хоть и устала, но была настороже и не засыпала. Не стоило надеяться на честность Гриффина. Может, он и не станет ничего делать, но гарантий нет.
        Дыхание парня стало ровным, но Шайен все не спала, размышляя над тем, как ей быть.
        Если бы она могла добраться до телефона.
        Или найти какой-то другой способ подать сигнал тревоги.
        Если бы могла убедить Гриффина ее спасти.
        Если бы, да бы мешает.

        Глава 20. Давайте вышлем палец

        Проснувшись, Гриффин не сразу понял, где находится. Он лежал на другой стороне кровати, в спальном мешке, а рядом слышалось чье-то дыхание.
        И вдруг он все вспомнил.
        Приподнявшись на локте, Гриффин оглядел лежащую рядом Шайен. Ее дыхание было прерывистым, но потом выровнялось. Лицо так и оставалось бледным, за исключением красноты на щеках, но выглядела она уже не так ужасно, как вчера. Гриффин подумал, не так ли по утрам чувствуют себя женатые люди, когда кто-то из них, муж или жена, еще не проснулся? Губы девушки были приоткрыты и выглядели беззащитными. Под бледными веками двигались туда-сюда глазные яблоки. Интересно, что ей снится?
        Гриффин чувствовал себя довольно бодро, несмотря на то что поспал всего пару часов. Он вылез из мешка, издавая как можно меньше шума. Потом, поскрипывая половицами, босиком прокрался на кухню. Дровяная печь стояла в совмещенной с кухней гостиной, но жар доходил до самых дальних уголков комнаты.
        К удивлению Гриффина, Рой уже проснулся и, опершись о столешницу, попивал кофе. Рядом с ним, тут же на столе, лежал их домашний телефон. Или то, что от него осталось. Кто-то расплющил его молотком, так что теперь это был набор разломанной пластмассы с торчащими разноцветными проводами. Гриффина удивило, что он не слышал вчера никаких ударов молотком.
        Указав на остатки телефона, он спросил:
        – А что с телефоном?
        – Так, подстраховался на всякий случай, – пожал плечами Рой. – Вдруг она развяжется и позвонит кому-нибудь.
        Глаза Роя были налиты кровью, а руки тряслись. Гриффин подумал, что телефон проще было отключить и убрать на полку повыше, но рассуждать о таком при Рое не стоило.
        – А если мне надо будет куда-то позвонить? – спросил Гриффин.
        – Звони по сотовому, который я вчера принес, – ответил Рой и, посмотрев за спину Гриффина, поинтересовался: – Она спит?
        – Ага. Ночью у нее вроде поднялся жар. Дал ей старые мамины таблетки, нашел в аптечке в ванной.
        Гриффин решил, что при упоминании ванной Рой точно поинтересуется упавшей шторой. Но тот только удивленно спросил:
        – Мамки твоей? Правда?
        Отец никогда не говорил с ним о матери. Однако после возвращения из больницы Гриффин иногда заставал Роя плачущим над какой-нибудь из оставшихся маминых вещей: браслетом или кофточкой. Они тогда поссорились из-за того, что случилось с Гриффином. Видимо, это стало последней каплей: мама ушла, не взяв ничего кроме сумочки, пары фотографий Гриффина и машины. Уехала навсегда.
        – За пару месяцев до того, как она ушла, ей выписывали таблетки, так половина флакона осталась.
        Рой кивнул и поднес чашку с кофе ко рту, так что выражения его лица Гриффин не рассмотрел.
        Внизу хлопнула дверь, и они услышали, как поднимаются по ступенькам Тиджей и Джимбо.
        – Ну что там, как? – с порога спросил Джимбо. Сегодня на нем была вязаная шапка с помпоном и теплые лыжные брюки. – Ты с ними поговорил?
        – Я созванивался с папашей минут двадцать назад. Он сказал, что так быстро столько бабла наличными они не найдут.
        – Я знаю, что ускорит дельце, – сказал Джимбо. – Давай пошлем ему палец.
        Гриффин не совсем понял, шутит тот или нет.
        – Или ухо, – предложил Тиджей. Этот точно не шутил.
        К великому облегчению Гриффина, Рой замотал головой.
        – Если так сделаем, они подумают, что она уже сдохла, и устроят на нас облаву с оружием. Говорю вам, начнем отрезать от нее куски, они решат, что терять им уже нечего.
        – А он сказал, сколько они могут нам дать? – тихонько спросил Гриффин, надеясь, что остальные тоже будут говорить потише.
        Что подумает бедная Шайен, если проснется от разговора об отрезании ей пальцев и ушей?
        – Миллион, – ответил Рой, поставив чашку с кофе на стол. Почесав ладонью щетину, он угрюмо произнес: – Я сказал, что перезвоню.
        Рой явно был не в настроении, хотя еще пару дней назад от перспективы отхватить миллион он был бы на седьмом небе.
        – Так ведь тоже немало, – заметил Гриффин. – Это же по 250 штук на нос.
        Рой отрицательно замотал головой:
        – Ты пока что несовершеннолетний и живешь в моем доме. Я сам присмотрю за твоей долей.
        – Считаешь, это по справедливости? – переглянувшись с Тиджеем, возразил Джимбо. – Тебе, значит, так прямо полмиллиона, а нам только четверть на каждого?
        Рой приосанился, и Джимбо с Тиджеем тут же машинально отступили на шаг назад.
        – Эй, разве это не я рискую головой, если что-то пойдет не так? Она у меня в доме, и это мой голос записывают каждый раз, как я им звоню. И вся логистика тоже на мне.
        – Логистика? – недоумевающе переспросил Тиджей. С этим словом он был явно незнаком.
        – План такой: я перезвоню папаше и скажу, чтобы был готов передать деньги в три часа ночи. В три позвоню и скажу ехать в какое-нибудь место. А когда он туда приедет, мы скажем, чтобы он оставил свой телефон и взял другой. Один из вас проследит, чтобы он точно оставил свой сотовый. На новом телефоне будет только прием входящих, поэтому предупредить он никого не сможет. Потом я позвоню ему на новый телефон и скажу оставить деньги на Айронвудской дороге. – Айронвудская соединяла две другие, такие же пустынные дороги. Там было довольно безлюдно в любое время суток. А уж зимой в три часа ночи там точно не будет ни души. – Я заранее пошлю кого-то из вас на эту дорогу. Мы заберем деньги и вытащим их из сумки на случай, если к ней прицепят какой-то детектор или взрывающуюся капсулу с красителем, которые обычно оставляют, чтобы пометить грабителей банков. После этого вернемся сюда, поделим сумму и разъедемся в разные стороны.
        – Гладко придумано, – одобрительно присвистнув, согласился Джимбо.
        – Заберем деньги, а потом что? – спросил Гриффин, которого волновали вовсе не деньги. В то, что они получат купюры, он даже не верил.
        – Думаю, нам лучше уехать из города, – сказал Рой. – Я так и сделаю. Поеду прямиком в аэропорт и сяду на первый же рейс до теплого места, где подают коктейли с бумажными зонтиками.
        – То есть как, мы уже не будем тут работать? – недоумевал Тиджей.
        – Ну ты и тупица: тебе не надо будет работать, в том-то и дело, – объяснил приятелю Джимбо. – Только надо найти местечко, о котором туристы еще не пронюхали и где местные не взвинтили цены до небес, тогда денег хватит навсегда.
        – А с Шайен что будем делать? – не унимался Гриффин, видя, что про девушку все просто забыли.
        – А что с ней делать? – скривив лицо, переспросил Рой.
        – Ну, я считаю, надо ее отпустить, верно же? Мы не говорили, как нас зовут. А как мы выглядим, она, конечно, не знает, – объяснял Гриффин, стараясь придать голосу максимальную уверенность.
        Вдруг он вспомнил слова Шайен: «Я знаю, что тебя зовут Гриффин. А теперь и имя твоего отца знаю – Рой. Я назову их, и полиция тут же вас найдет». Гриффин и сам толком не знал, как лучше поступить. Но что он знал точно, так это то, что не будет стоять в стороне, если Шайен захотят навредить.
        – Рано или поздно она разболтает им то, что поможет им догадаться, где мы, – не стал скрывать свои сомнения Рой.
        Вспомнив недавний разговор с Шайен, Гриффин сказал:
        – Если мы будем осторожны, не разболтает. И еще кое-что: она же дочь президента «Найк». Вы знаете, сколько людей хотят оттяпать кусок от этого пирога? Когда будешь звонить, скажи им что-нибудь такое, чтобы они решили, будто похищение связано с «Найк». Тогда копы годами будут его расследовать, проверять всех, кто протестовал против «Найк» или работал там. А нас так и не найдут, потому что все вышло случайно и с «Найк» никак не связано.
        Рой молча размышлял об услышанном, трое других смотрели на него в ожидании.
        – По пути в аэропорт мы можем заскочить в Вашингтон и бросить ее на какой-нибудь лесной дороге, – предложил Гриффин. – Направим ее в нужном направлении, и пусть идет. А пока ее найдут, мы будем уже на пляже распивать коктейли.
        – Конечно, – сказал Рой.
        Только вот Гриффин ни разу в жизни не слышал от отца это слово.
        По крайней мере не тогда, когда тот действительно это имел в виду.

        Глава 21. Разумное неподчинение

        Проснувшись, Шайен несколько минут не могла понять, где находится. Но, вспомнив, тут же захотела забыть.
        По лучику света, бившему в левый глаз, она решила, что уже утро. Вот только почему-то естественный свет выглядел теплее, чем свет от лампы. Потрогав часы, Шайен обнаружила, что уже двадцать минут второго. Обед, а не утро. Кто-то открыл дверь, и Шайен вся подобралась, сжавшись в комок.
        – Проснулась? – спросил Гриффин.
        Услышав его голос, Шайен облегченно расслабилась.
        – Ага, – ответила она и села, опершись спиной о стену.
        – Вот, я тут тебе «Адвил» от температуры принес и таблетку антибиотика. А еще печенье и апельсиновый сок, запьешь им лекарства. Печенье положу вот тут, слева, на без пятнадцати девять.
        Шайен почувствовала, как он опустился на край кровати и вложил ей в одну руку таблетки, а в другую стакан.
        – Спасибо, – поблагодарила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее. – Когда я поеду домой?
        – Скоро. Папа улаживает последние приготовления. Передача денег сегодня в три, а потом мы отвезем тебя куда-нибудь и отпустим, – последнюю фразу Гриффин сказал почти шепотом, наклонившись к девушке так близко, что она ощущала, как его дыхание развевало ее волосы. – Только ты не должна никому говорить, как нас зовут, ни меня, ни отца. Тебе придется делать вид, что ты ничего не знаешь.
        Закусив губу, Шайен кивнула.
        – Помнишь, ты сказала, что у твоего отца полно врагов? Может, скажешь, будто твое похищение связано с «Найк»? И сделаешь вид, что ты сама в это веришь.
        Шайен одолевали сомнения, она не знала, говорит ли парень правду.
        – Гриффин, обещай, что они меня отпустят. Прошу, скажи, что это так.
        Какое-то время тот помолчал, а потом наконец прошептал:
        – Обещаю.
        Шайен пробил озноб, но не только из-за болезни: колебанию Гриффина она поверила больше, чем его словам.
        Тем временем Гриффин спросил девушку уже обычным голосом:
        – А как ты до школы добираешься, на лимузине?
        – Шутишь? Обычно меня возит Даниель. Папа, конечно, зарабатывает кучу денег, но никогда не выставляет это напоказ. Он не из тех мерзких лысеющих типов, которые ездят исключительно на хаммерах, чтобы показать, как они круты. – Про то, что в их доме служат экономка и повар, Шайен решила не упоминать. Пусть Гриффин думает, что их семья не очень отличается от остальных.
        – По телику твой папа сказал, у тебя есть собака-поводырь. Если надо куда-то пойти, она тебя водит или ты используешь трость?
        При упоминании о Фантоме и уничтоженной трости глаза Шайен наполнились слезами. Но нет, плакать она не собирается.
        – Обычно я хожу с Фантомом, но вчера взяла трость, потому что мачеха сказала: так будет удобнее.
        – Разве не странно, когда тебя водит собака? Ты полностью ей доверяешь?
        Услышав это, Шайен подумала: а много ли кому и чему доверял сам Гриффин?
        – Фантом у меня только три месяца, но кажется, будто целую вечность. Я бы хотела, чтобы он был со мной с самого начала, но собаку дают, только если тебе исполнилось шестнадцать. – Шайен вспомнила, как проснулась в первое утро, после того как ей привезли Фантома: пес уткнулся мордой ей в шею. С этого самого мгновения Шайен поняла, что они предназначены друг для друга.
        – Я ему полностью доверяю. Он замечает все, что может причинить мне вред: бордюры, низко висящие ветки, скейтбордистов, телефонные будки, углубления в тротуаре. Однажды он спас мне жизнь.
        – Как это? – с любопытством спросил Гриффин.
        – Я шла по перекрестку, а ехавшая справа машина не остановилась. Фантом бросился мне под ноги и начал толкаться в колени, пока я не отступила назад. – Шайен вспомнила скрип шин проскочившей в нескольких сантиметрах от них машины и поднятый ею вихрь ветра, вздыбивший шерсть Фантома. Водители других машин возмущенно сигналили, но тот водитель так и не остановился. – Если бы Фантом не оттолкнул меня назад, мы оба были бы мертвы. А если бы я шла только с тростью, та машина точно меня задавила бы.
        – Значит, ходить с собакой лучше, чем с тростью?
        – С собакой лучше буквально все. Между этими двумя способами огромная разница. Без собаки-поводыря я была невидимкой. А теперь люди со мной разговаривают. Хвалят Фантома, говорят, какой он умный, даже если он просто лежит рядом. Рассказывают о своих собаках. Все хотят его погладить. Иногда даже приходится быть бесцеремонной и объяснять: «Моя собака работает». Но самая большая разница в том, что теперь я могу ходить в толпе и никого не задевать.
        Когда Шайен первый раз пришла в школу с тростью, это было ужасно. Все, кроме ее подруг, Кензи и Сэди, шарахались от нее как от прокаженной, вели себя так, будто с ней даже не знакомы.
        Но учитывая, какой Шайен была до аварии и как изменилась, они были правы. Раньше она была очень общительной: здоровалась с каждым, кого встречала в школьном коридоре, могла постоять и поболтать, любила петь… А потом замкнулась в себе. И дело было не только в том, что ей стало грустно. Потеряв зрение, Шайен утратила возможность считывать эмоции людей по невербальным сигналам. Теперь она не видела, был ее собеседник уставшим, печальным, веселым или обеспокоенным. Без зрения приходилось во всем полагаться на слух. И если прислушаться как следует, она все же могла понять эмоции по голосу. Правда, тогда ее собственный голос звучал не очень выразительно.
        В интернате были коридоры, в которых могли разойтись без каких-либо затруднений два человека. В широких коридорах ее школы, «Катлин Габел», Шайен не имела возможности подстраховаться, держась за стену. Там было так много народу, что она легко могла оказаться посреди толпы, откуда до ближайшей стены был чуть ли не километр. Хуже всего оказалось на перемене: чтобы попасть в другой класс, давалось лишь несколько минут. Если она торопилась, то неминуемо с кем-то сталкивалась, и человек смущался, от чего Шайен была готова провалиться под землю от стыда.
        До появления Фантома она никогда не была уверена, что класс, куда она наконец добралась, – тот, что нужен. Но даже если это был тот самый кабинет, еще предстояло найти свое место и никого не толкнуть. Пробираясь к своей парте, Шайен гадала, кто на нее сейчас глазеет, стоят ли там парни, посмеиваются ли над ней. Ей хотелось быть крутой и изящной, а не взмокшей и неуклюжей. С появлением Фантома она стала двигаться быстро и легко.
        При мыслях о псе глаза Шайен наполнились слезами. Как же она любила мягкую шерсть на его ушах, удлиненную морду и даже то, как он цокает когтями по полу при ходьбе! Когда он проказничал, то старался делать это тихо. Если хотел пить, скреб миской по полу, чтобы Шайен услышала. Выпрашивая лакомство, гавкал и клал лапы на столешницу. А если уставал, сворачивался калачиком под письменным столом Шайен, у пустого камина или даже в душевой кабинке.
        Шайен надеялась, что ее слезы незаметны, не хотела, чтобы Гриффин видел ее плачущей, но и разговор обрывать не стоило: парень казался таким заинтересованным. Она надеялась опутать его невидимыми веревками слов.
        Вдохнув поглубже, девушка продолжила:
        – Но собака – это не машина какая-нибудь. Дома она не должна работать. Ей нужно время, когда она может побыть просто домашним питомцем. А ваша собака, та, что на улице, – у нее бывает такое время? Она когда-то бывает просто собакой, а не цепным псом?
        – Ты про Герцога? – удивленно спросил Гриффин. – Герцог вообще не собака, – усмехнувшись, ответил он на вопрос, – домашний питомец – это точно не про него.
        Он еще раз усмехнулся над абсурдностью такого предположения, а потом спросил:
        – И откуда эта собака знает, куда тебя вести?
        – Она не знает, – помотала головой Шайен. – Это совсем непохоже на то, как ты командуешь водителю такси: «В «Макдоналдс», пожалуйста», – и он тебя туда ведет. Это не так. Половину работы делаю я. У меня в голове должен быть весь маршрут до места, со всеми улицами и поворотами, и это я говорю ему, где сворачивать. Перед перекрестком я одна на слух решаю, можно ли идти, потому что собака не различает цветов и все сигналы светофора для нее одинаковы. Добравшись до нужного квартала, мне надо по каким-то ключевым моментам найти здание. Навигатор у нас я. На Фантоме лежит задача довести меня так, чтобы я ни в кого не врезалась и меня не задавили.
        – То есть как… Ты стоишь на улице и просто слушаешь, остановились ли машины? Страшновато, если честно. А что, если ты скажешь Фантому идти, а там будет машина?
        – Этих собак обучают различать, безопасна ли твоя команда, – объяснила Шайен. – Такой навык называется «разумное неподчинение».

        Глава 22. Большая ошибка

        – Разумное неподчинение? – повторил Гриффин. Словосочетание ему определенно понравилось. Почему-то другие люди считали, что он совершал большую ошибку всякий раз, когда не подчинялся их желаниям.
        – Самое забавное, когда он отказывается меня слушать, я все равно раздражаюсь, – сказала Шайен. – Как будто он глупый и ничего не понимает.
        Она сделала большой глоток апельсинового сока и вытерла уголок губ ладонью. Печенье Шайен уже доела, и Гриффин запоздало спохватился:
        – Может, ты хочешь пообедать?
        – Да, было бы неплохо.
        – Пойду посмотрю, что у нас есть.
        Он встал и вышел, по пути на кухню вспоминая, что там осталось. В кухонном шкафчике была сухая лапша быстрого приготовления, а в морозилке осталось немного зеленого горошка. Еще можно нарезать сосиску и положить сверху на лапшу. Он подумал, что лапшу надо будет поломать, чтобы ей было удобнее есть. Гриффин решил сказать Шайен, что сухая лапша, залитая кипятком, это все равно что каша из топора: можно положить туда все что пожелаешь. Он надеялся, что Шайен это повеселит, и, может, она даже улыбнется.
        Пока Гриффин искал в холодильнике яйца, подошел Тиджей.
        – Пожевать делаешь?
        – Для нашей гостьи.
        – А для Тиджея кусок найдется?
        Как бы Гриффину ни хотелось ответить «нет», веской причины он не нашел и пришлось согласиться. Он кивнул. Тиджей направился в ванную, а Гриффин убрал сковородку с лапшой с огня и добавил побольше кипятка, чтобы та разбухла получше. Он нарезал сосиску, как вдруг услышал со стороны коридора странные звуки. Но не из ванной – из его спальни.
        В спальне с Шайен был Тиджей.
        Отбросив в сторону нож, Гриффин понесся по коридору и распахнул дверь комнаты.
        Тиджей лежал, навалившись на Шайен. Она сидела спиной к стене с прижатыми к груди коленями, которые пока что отделяли ее от насильника. Лицо девушки с сощуренными глазами и обнаженными зубами напоминало оскал огрызающейся собаки. Упершись коленом в кровать, Тиджей зажал руки девушки в кулаке и прижал к стене. Свободной рукой он пытался стащить с нее куртку.
        Гриффин с криком ринулся на Тиджея и ударил его кулаком по голове. Тот взвыл и, упав на кровать, перекатился на спину. С его головы слетела шапка, освободив жиденькие пряди немытых волос.
        – Тиджей, ты что, блин, творишь? – закричал Гриффин. Волнуясь, не сделал ли тот что-то с Шайен, парень не подумал, что и сам может пострадать. Но Тиджей всегда знал, когда вовремя поджать хвост, тем более что сейчас разъяренный Гриффин готов был его убить.
        Шайен сползла с кровати и рванулась к двери, но ее удержала привязанная к лодыжке веревка, и девушка упала.
        Гриффин наклонился, чтобы ей помочь, но она начала царапаться в ответ.
        – Это я, – подал он голос, но девушка все равно продолжала отталкивать его от себя, а потом встала на ноги самостоятельно.
        Поднявшись, она забилась в просвет между кроватью и письменным столом, спиной к стене. Девушка учащенно дышала, но не проронила ни слезы. Гриффин вдруг подумал, что, возьми он нож, вполне возможно, что Шайен не задумываясь всадила бы его в них по очереди.
        – Какого черта ты делаешь? – снова обратился Гриффин к Тиджею.
        – Да ты посмотри на эту лоснящуюся богатенькую милашку, – заныл Тиджей, на носу которого повисла жидкая сопля. – Просто хотел урвать себе кусочек ее блеска. Мне Джимбо так и сказал: она такая богатая, что наверняка даже зад двадцатидолларовыми бумажками подтирает. Она, поди, думает, что ее дерьмо не воняет. Ну а чего, хотел проучить ее немного, пусть отведает, как остальным живется.
        Руки Гриффина непроизвольно сжались в кулаки: его так и подмывало снова врезать Тиджею.
        – А ну повтори, что тебе сказал Джимбо!
        – Ну так это, – на лице Тиджея промелькнуло что-то вроде надежды, и он даже немного распрямился, продолжая объяснять, – Джимбо сказал, девка воображает, что слишком хороша для таких, как мы. И надо ей показать, что к чему, чтобы понимала, где ее место, и не выделывалась.
        – А ты любую ерунду готов слушать? – У Гриффина так и чесались кулаки, которые он сейчас сжимал до хруста в фалангах. – Исчезни, пока я снова тебе не врезал.
        Схватив шапку, Тиджей поспешно убрался из комнаты, и Гриффин закрыл за ним дверь. Он намеренно щелкнул задвижкой дверного замка, чтобы Шайен было спокойнее. Сделав это, парень снова повернулся к трясущейся от страха девушке.
        – Все хорошо. Он ушел. Не надо было оставлять тебя одну. Больше не оставлю. – Коснувшись щеки девушки кончиком пальца, он сказал: – Прости.
        От его прикосновения Шайен задрожала, и он с ужасом понял, что еще сильнее напугал ее. Но когда нежно взял ее за руки, она прислонилась головой к его груди. От нее пахло апельсиновым соком. Гриффин начал укачивать девушку. Это напомнило ему медленный танец на школьной дискотеке, когда танцующие только еле передвигают ноги, топчась по полу.
        Гриффин уже начал привыкать к тому, что Шайен в его объятиях, когда она вдруг отодвинулась. Поправив куртку, девушка сказала:
        – Он хотел меня изнасиловать, а может, даже убить. Если бы не ты, он бы точно что-то сделал. Сказал, что я этого заслуживаю. Да что он за человек такой?
        – Это Джимбо его науськал, – вздохнув, объяснил Гриффин. – Ему нравится подбивать Тиджея на что-то, а потом смотреть, что из этого получится. В жизни на этих двоих никто не обращает внимания. А богатые для них вообще живут в отдельном мире. Эти парни видят их в журналах да по телику и не особо-то жалуют. – Усмехнувшись, Гриффин добавил: – Я, конечно, тоже. Но, может, как богатые смотрят на нас как на белую голытьбу, так и эти двое, глядя на богатых, не думают, что те вообще люди?
        – А что случилось с твоим горлом? – неожиданно спросила Шайен. – Кожа там отличается на ощупь.
        – Обжегся, – коротко бросил Гриффин, ясно давая понять, что не намерен это обсуждать.
        – А как? – не унималась Шайен, будто хотела найти уязвимое место Гриффина, чтобы он почувствовал себя таким же беззащитным, как она.
        – Несчастный случай.
        – Какой именно?
        – Отец варил, ясно?
        – Варил? – недоверчиво спросила девушка. Даже Шайен понимала, что Рой точно никогда ничего не варит.
        – Он варил мет и немного просыпал на конфорку.
        – Мет? – Кажется, Шайен не совсем поняла, о чем речь.
        – Кристалл, метамфа, порох, лед. По сути это колеса. Амфетамин. Раньше его можно было сделать из того, что продается в обычном магазине. Отец подрабатывал этим, пока из продажи не убрали некоторые ингредиенты. А когда его и с работы уволили, он уже занялся угоном машин.
        – Ну так значит его варят?
        – Да. Вонь от него ужасная, как от кошачьей мочи. Я тогда зашел в сарай что-то спросить, ну, мет и загорелся, мне обожгло горло и грудь.
        Гриффин сначала даже не понял, что почувствовал: сильный жар или жуткий холод. Потом вдруг резко стало горячо, раскаленное пламя словно проникло внутрь, проедая плоть. Он догадался скинуть рубашку, иначе обгорел бы еще больше. Больно было так, что хотелось умереть или хотя бы отключиться.
        Через пару секунд Гриффин жаждал только смерти.
        Но он не умер и оставался в сознании.
        В больницу его отвезла мама, она же сочинила врачам историю про выпавшие из печки головешки. Попросив маму выйти, доктора снова спросили Гриффина, что случилось. Мальчик знал, что они ей не поверили, но повторил рассказанную мамой историю. И не потому, что любил Роя, а из-за боязни навлечь неприятности на маму.
        Он месяц пролежал в ожоговом отделении под капельницей, дыша через вставленную в горло трубку, потому что вся слизистая тоже была обожжена. Но несмотря на сильнейший ожог, у него осталась способность к обонянию. Ожоговое отделение было просто кладезем запахов. Сильнее всего пахла мазь «Сильвадин»[9 - Мазь от ожогов (прим. пер.).], по консистенции похожая на белый маргарин, – она пахла мятой. Дважды в день медсестры мазали ею мокнущие ожоги Гриффина. На втором месте после аромата «Сильвадина» шел сладковатый смрад гниющего тела.
        По ночам Гриффин лежал в темноте, слушая пиканье мониторов и уханье аппаратов вентиляции легких – механизмов, держащих на контроле тонкую нить жизни. Он слышал мольбы и стенания других больных. Гриффину было страшно. Там лежал один бездомный, которого скучающие подростки ради забавы бросили в костер. Другой пациент, парень лишь на пару лет постарше Гриффина, облил себя бензином и чиркнул спичкой. А еще был трехлетний малыш, который дернул за провод фритюрницы и пролил на себя раскаленное масло. И обгоревшая в автоаварии женщина. Она умерла, когда Гриффин провел в отделении уже три дня.
        В кошмарах Гриффину до сих пор снилось, как одетые в голубые полиэтиленовые халаты медсестры везли его на каталке в комнату для санации, где специальными щетками с металлической щетиной соскребали омертвевшую плоть. Их руки в резиновых перчатках и головы в бумажных шапочках на резинке он не забудет никогда.
        Даже зажив, ожоги не переставали о себе напоминать. Каждое утро, принимая душ, Гриффин пробегался пальцами по шрамам на груди и шее, дотрагивался до еле заметных отметин на внутренней поверхности бедер, откуда ему сделали пересадку кожи. Незнакомцы всегда пялились на блестящую, туго натянутую кожу у него на шее. И каждое прикосновение, каждый взгляд возвращали его в прошлое: к тому свету, крикам, стонам, запахам.
        Выходя на улицу, он всегда надевал рубашку и застегивал ее доверху, но окружающие все равно замечали шрамы от ожогов. Воротник рубашки не скрывал их полностью, и раз увидев, люди уже не переставали пялиться. Так было везде: в очереди в кинотеатр или в продуктовом магазине. Некоторые смотрели и быстро отворачивались. Другие делали вид, что не смотрят, а потом украдкой бросали любопытные взгляды, когда думали, что Гриффин их не видел. И совсем немногие смотрели ему прямо в глаза и улыбались, будто он какой-то отсталый ребенок или собака, которая может на них наброситься.
        Этих улыбчивых Гриффин ненавидел больше всего.
        Пока он лежал в больнице, мама приходила каждый день. А потом, за день до его выписки, она не пришла.
        – Я тут подумала… а где твоя мама? – вдруг спросила Шайен.
        Гриффин даже вздрогнул: она что, прочитала его мысли?
        – Ты про что?
        – Ты живешь с отцом, но мама-то у тебя точно была. Так где она сейчас?
        – Они не ужились, – коротко ответил Гриффин. – Мама уехала обратно в Чикаго, она оттуда.
        Мама рассказывала ему о Чикаго, про то, как там хорошо летом на озере и какой ветер зимой. Рою эти истории не нравились, и мама рассказывала о своем родном городе только когда оставалась с Гриффином наедине.
        Под конец Гриффина приехал навестить Рой. Без каких-либо эмоций он объяснил, что мать слишком уж возмущалась насчет варки мета, и ей пришлось уехать.
        Пока Гриффин не вернулся домой, он думал, что для отца уход мамы не стал чем-то особенным. Но дома он увидел, что отец пережил настоящее потрясение. Сначала гнев: вокруг валялась разбитая посуда и сломанная мебель. Потом настали безысходность и апатия: отец перестал следить за собой, запустил дом.
        Без лишних слов Гриффин выбросил обломки и мусор, привел в порядок то, что осталось, и продолжил жить как раньше. Только теперь с ожогами. Так же, как раньше, только вот мама не писала и не звонила. Несколько раз он искал ее по интернету, на школьном компьютере, но все Джени Сойер, которых он там нашел, были совсем другого возраста.
        Шайен помолчала немного, а потом тихо сказала:
        – Как думаешь, твой отец отпустит меня на самом деле?
        – Он сказал, что отпустит.
        – Я не об этом.
        На кону стояла такая сумма, что Гриффин уже сам не знал, верить ли тому, что говорил Рой. Отпустит ли он ее сам или доверит это дело Тиджею и Джимбо? Гриффин подумал, что те, скорее всего, отведут ее в лес и убьют. Сначала изнасилуют, а потом убьют.
        Единственный, кому Шайен могла доверять, был он, Гриффин. И он не должен ее подвести, даже если придется рискнуть всем и пойти за решетку вместе с Роем, Тиджеем и Джимбо. Или Шайен умрет. Гриффин решил, что когда все уедут на передачу денег, он заберет Шаейн и свалит. Сейчас он не мог ей об этом сказать, чтобы девушка случайно не проболталась остальным. Но когда ни в доме, ни около никого не будет, ему точно не помешают. Он посадит девушку в грузовик и поедет что есть мочи куда-нибудь, где есть доступ к телефону, где полно людей и много света. Если Тиджей и Джимбо их нагонят, то дважды подумают, убивать ли в людном месте. А потом он ее отпустит и вернется, поедет к отцу в Мексику или куда тот отправится. Гриффин очень надеялся, что Шайен сдержит обещание не называть копам их имен. Еще он надеялся, что успеет убраться из страны до того, как на него выйдут полицейские, потому как они могут решить, что Гриффин один из плохих парней, и убьют его.
        А может, он и был одним из плохих парней?
        Гриффин уже не знал.

        Глава 23. Время действовать

        Еле заметным движением руки, чтобы не разбудить Гриффина, Шайен уже в тысячный раз проверила циферблат своих наручных часов.
        Наконец-то пора. Было два часа ночи – время, когда Шайен решила действовать. Она еле дождалась, когда наступит ночь. Трое похитителей весь день были в другой части дома, но Шайен слышала, как они что-то обсуждали – наверняка свои планы.
        Гриффин почти все время оставался с ней, уходил только чтобы отнести еды остальным. Девушка все это время дремала или притворялась, что дремлет. Прежде всего потому что ей надо было выспаться, дабы к нужному моменту быть бодрой. А еще Шайен понимала: чем больше она спала, тем больше ее принимали за беспомощную и слабую, хотя она уже чувствовала, что антибиотики подействовали. И от разговоров с Гриффином было проще уворачиваться, если он думал, что она спит. Закрыв глаза, было легче не думать о том, что Шайен должна делать.
        Где-то за несколько километров отсюда отец Шайен уже получил инструкции оставить большую черную сумку, туго набитую деньгами. Сумку, к которой не прикреплены никакие устройства: ни детектор, ни капсула с красителем. Или они ее убьют. Отцу велели прийти одному и чтобы никто не отслеживал его перемещения ни на машине, ни с воздуха, ни при помощи компьютера. Или ее убьют.
        Шайен знала обо всех этих деталях, потому что пока Рой повторял их по телефону, должна была стоять рядом. Потом он сунул трубку ей в руку, подождал, пока она с трудом произнесет: «Спаси меня, папочка!», – и тут же, вырвав обратно, нажал кнопку «отбой».
        Только вот выполнил ее отец все команды Роя или нет, не имело никакого значения. Ни малейшего. Когда Тиджей напал на Шайен, он сказал достаточно, чтобы об всем догадаться.
        Забравшись на кровать и пригвоздив ее руки к стене, он зашептал ей в ухо:
        – Ты еще целка, Шайен? А? Пора тебе стать настоящей женщиной. Позволь Тиджею немного тебя приласкать, пока еще не поздно.
        Шайен перепугалась так, что не могла вымолвить ни звука, только неистово мотала головой, пока не попала Тиджею по носу. Тот взвыл от боли и злобно зашептал противным мокрым ртом:
        – Чего ты кобенишься, цыпа, так не получишь ни любви, ни ласки. На том свете ее точно нет, разве не знаешь? Ну же, дай Тиджею доставить тебе удовольствие, будет что унести в могилу.
        Набрав в рот побольше слюны, Шайен плюнула в обидчика. Судя по изрыгавшимся из его рта проклятьям, плевок попал в цель, после чего в дверь ворвался Гриффин и спас ее.
        Да, спас от изнасилования, но вступится ли за нее, когда Рой прикажет Тиджею или Джимбо забрать ее и увезти? Хватит ли у него духу пойти против отца, чтобы спасти Шайен? Разве не проще для Гриффина тоже сделать вид, что они ее отпустят?
        Конечно, за убийство их могут схватить и отправить в тюрьму, но, может, им удастся улизнуть. К тому же дальновидностью они точно не отличаются. Взять хотя бы Тиджея: напал на Шайен, даже не подумав, что в соседней комнате Гриффин. Как Шайен жалела, что не успела вытащить из кармана заостренный осколок до того, как Тиджей обездвижил ее руки! С каким бы удовольствием она перерезала ему глотку… Уж она сделала бы это без сомнений.
        Однако сейчас Шайен не знала, получится ли у нее сделать то, что нужно.
        В расчете на то, что ее отец выполнил все инструкции, мужчины уехали пару часов назад. Если бы они забыли что-то и хотели вернуться, то уже сделали бы это. Значит, пора. Скользнув ладонью в карман, Шайен достала осколок стакана. Аккуратно и медленно сползла с кровати. Гриффин повернулся во сне и засопел, но потом его дыхание успокоилось. Девушка проскользила ногами по полу, пока веревка не натянулась, как провод. Нагнувшись, она начала пилить. Боясь издать даже малейший шум, девушка едва дышала. Лишь бы не поймали. Ее мог выдать даже незначительный шорох.
        Когда веревка была перерезана, Шайен сделала шаг в пустоту. Пути назад уже не было.
        Стоя, затаив дыхание, с зажатым в руке осколком, Шайен прислушалась. Если Гриффин проснется, то попытается ее остановить. Но он дышал ровно, как обычно дышат люди во сне.
        Девушка на цыпочках аккуратно прокралась к двери. Выставила руку перед собой и нащупала дверную ручку – та подалась и открылась. Ну вот, уже шаг вперед, пусть и небольшой.
        Ведя пальцами вдоль стены коридора, Шайен добралась до кухни. Пошарив руками вокруг, она нащупала столешницу и нечто похожее на кухонный шкаф, но ничего кроме грязной посуды не нашла.
        В гостиной, на шершавой поверхности стола она обнаружила то, что искала. Пальцы нащупали нужный предмет, и в мозгу тут же возникла картинка: большой серебристый гаечный ключ. Довольно тяжелый.
        Положив осколок стакана обратно в карман, Шайен взяла ключ и похлопала увесистой железкой по ладони, прикидывая, хватит ли его тяжести, чтобы вырубить Гриффина.
        Девушку одолевали сомнения: получится ли ударить достаточно сильно и метко? А что, если нет? Тогда он может очнуться. Догнать ее. Или даже убить.
        Повинуясь природной реакции на стресс, которую они изучали на уроке биологии, дыхание Шайен участилось, а сердце бешено застучало.
        Она развернулась и пошла обратно в коридор.
        Дойдя до двери спальни, Шайен остановилась и прислушалась. Что, если Гриффин проснулся и где-то притаился? Она набросится на него с ключом, а он вырвет орудие у нее из рук и ударит ее саму?
        Но за дверью слышалось только его мерное дыхание.
        Шайен сделала решительный вдох и на цыпочках подошла к Гриффину. Сжав гаечный ключ обеими руками, девушка приподняла его над головой. Как замахнувшийся топором лесоруб, она резко обрушила гаечный ключ со всей его неотвратимой тяжестью.

        Глава 24. Пока они не вернулись

        По лицу Шайен текли слезы. Она закрыла за собой дверь спальни.
        «Боже, что я наделала? Я его убила. Убила человека! – не выходило у нее из головы. – Он же еще ребенок, такой же, как я! Единственный в этом доме, кто был ко мне добр».
        Сначала Шайен хотела ударить так, чтобы Гриффин только потерял сознание. Но после первого удара услышала, что тот закричал и начал вставать. Тогда она не раздумывая ударила снова, на этот раз сильнее. Он упал на кровать и больше не двигался. Шайен бросила мокрый от крови гаечный ключ на пол.
        Еле передвигая ноги, девушка, шатаясь, пошла по коридору. Надо было торопиться, пока они не вернулись и не нашли ее. Теперь она точно знала, что ее убьют. Особенно после того, что она сделала.
        «Боже мой, – паниковала Шайен. – Сколько у меня еще времени? Когда они вернутся?»
        Чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, она принялась размышлять. Передача сумки с деньгами была запланирована на три часа ночи. Потом им понадобится время, чтобы проверить, нет ли на купюрах маячков или меток. Затем они приедут сюда делить добычу.
        Было два часа двенадцать минут. Шайен прикинула, что все займет час, максимум два. За то недолгое время, что девушка пробыла с ними в одном доме, она достаточно познакомилась с их повадками и была уверена, что, когда мужчины начнут делить деньги, жадность возобладает над здравым смыслом. Кто-то из них точно не выдержит и начнет требовать свою долю. А пока они сюда не добрались, она должна уйти как можно дальше.
        Как жаль, что с ней нет Фантома. Думая о своем псе, она вспомнила о Герцоге. Он большой, лает и кидается на людей. Бедняга, его определенно купили для того, чтобы отпугивать прохожих. Неожиданно для себя Шайен прониклась сочувствием к цепному псу. И еще подумала, что не всегда стоит судить о чем-то по внешнему виду.
        Чтобы куда-то пойти, Шайен нужно было знать, как обходить препятствия. Ее трость стала грудой бесполезных оплавленных палок в печи. Нужно было найти то, что заменило бы ее. Пока Шайен лежала, выжидая момент, когда можно будет приступить к действиям, она прикинула в уме бесполезный список того, чтобы можно было использовать вместо трости, но ничего из этого здесь точно не имелось: бильярдный кий, лыжные палки, палки для скандинавской ходьбы, зонты с длинной ручкой. Сейчас она должна была подумать над более практичным списком. Например, можно отломить от дерева длинную ветку и очистить ее от сучьев.
        Вдруг Шайен осенило: тут должно быть много машинных антенн!
        Она открыла дверь и спустилась на три ступеньки вниз. То, что их было три, Шайен автоматически запомнила раньше, когда ее заводили в дом. Воздух на улице был таким холодным, что, казалось, легкие вот-вот вывернутся наизнанку. Дрожь пробирала при каждом выдохе, но Шайен запретила себе думать о том, что ее ждет.
        Вспомнив, что двор усеян всевозможным хламом, девушка передвигалась небольшими шажками, аккуратно прощупывая почву ногой, перед тем как наступить всем весом. Правой рукой она прикрывала живот, а левой размахивала перед собой, как щупом. Она была настороже: каждый шорох, запах, любое шевеление могли стать важной подсказкой. Ее инструктор по передвижению и ориентированию говорил, что она должна научиться пользоваться слепозрением – чувством, благодаря которому слепые опознают близко расположенные предметы и их примерные очертания. Но Шайен обычно полагалась на трость и собаку, потому что с ними получала гораздо больше адекватной информации об окружающем мире.
        Через пару минут она нашла то, что искала. Рука уперлась в бампер какой-то машины. Шайен провела рукой вдоль крыши, нашла место крепления антенны и выдернула ее.
        Послышалось громыхание цепи, из сарая с лаем выскочил Герцог и бросился в сторону девушки. Она прикрыла горло рукой и сгруппировалась… Но прыжка не последовало. Лай неожиданно прекратился метрах в шести от нее, сопровождаемый каким-то резким звуком. Должно быть, Герцог натянул цепь до предела и завис на ней. Когда он снова встал на ноги, лай возобновился, и Шайен взвизгнула от страха и неожиданности. Больше никаких звуков не последовало. В полной темноте не было никого кроме Шайен и собаки.
        Она вдохнула поглубже. Будь что будет. За секунду справившись с подступившим кашлем, девушка приказала себе забыть обо всем. Не думать о собаке. Не думать о Гриффине. Не гадать, умер он или остался жив. Надо сосредоточиться на том, как отсюда выбраться, пока те мужчины не вернулись.
        Размахивая антенной перед собой, Шайен сделала несколько пробных шагов. Антенна была недостаточно длинной и слишком гибкой, но лучше это, чем ничего. Добравшись до леса, она сможет поменять ее на ветку.
        Шайен пошла. Сзади, за ее спиной, заскулил Герцог, и девушка вдруг поняла, что тот уже не лает. Она услышала дыхание пса, и это напомнило ей о Фантоме. Шайен повернулась. Не зная, есть ли на небе луна и как хорошо собаки различают предметы в темноте, она не понимала, видит ли ее Герцог. Поэтому на всякий случай отвернула лицо в сторону, чтобы не спровоцировать пса взглядом в глаза. Она держалась спокойно, руки были опущены вдоль тела.
        – Хорошая собака, – отчетливо выговаривая каждое слово, мягко сказала она. – Я тебя напугала? Я не хотела.
        Герцог снова заскулил.
        Шайен не переставала говорить, ее речь лилась спокойно и гладко.
        – Надоело тебе сидеть на этой большой цепи? Хочешь уйти отсюда? Хочешь на свободу? – Если до этого ее голос слегка дрожал, то теперь она говорила с полной уверенностью. Безумная идея, но не безумнее, чем разгуливать по лесу с антенной от машины. – Хочешь погулять? Хочешь, Герцог?
        Она медленно засунула руку в карман куртки. Пальцы коснулись корма. Взяв одну гранулу, она аккуратно кинула ее в сторону пса.
        Пес взвизгнул – испугался. Сколько раз в беднягу швыряли камнями? Но вот он догадался, что это не камни, и гавкнул с любопытством. Громыхнули звенья цепи, и он снова заскулил: цепь натянулась. Наверное, корм упал далеко от него.
        Шайен бросила еще одну гранулу. Пес снова заскулил. На третий раз за броском последовало сопение, потом чавканье – значит, попала куда надо.
        Следующую гранулу она подбросила в воздух. Послышался лязг хватанувших еду челюстей. И снова скуление. Выпрашивающее. Просил ли этот пес хоть раз в жизни? А даже если просил, замечал ли хоть кто-то его просьбы?
        С каждым брошенным кусочком корма она подходила к псу все ближе и ближе. Наконец подошла так близко, что почувствовала исходящее от пса тепло. Сжав пальцы в кулак, Шайен протянула руку в сторону собаки, не будучи уверенной, что Герцог не отхватит ее руку одним укусом. Но пес только понюхал протянутый кулак. Шайен почувствовала, как он ткнулся холодным влажным носом ей в руку, а потом неожиданно лизнул теплым мокрым языком. Значит, чтобы о нем ни думали, прежде всего, Герцог был обыкновенной собакой.
        Двигаясь бесконечно медленно, Шайен положила ладонь на голову пса. Герцог чуть вздрогнул, но не увернулся и не издал ни звука. Шайен почесала пса за ухом и повела руку к другому уху, которое пес уже и сам подставил ей навстречу, а затем привалился к ладони, указывая, в каком именно месте почесать – ну прямо как Фантом. Шайен стало гораздо спокойнее, и она почувствовала, что Герцогу тоже.
        Проведя рукой по его шее, она нащупала место, где цепь соединялась простой застежкой с ошейником с повернутыми внутрь шипами. Повести его на цепи? Отойдя на пару шагов, Шайен попробовала натянуть звенья цепи – слишком длинная и тяжелая.
        Девушка вспомнила, что на ней ремень. Подойдя к Герцогу, она снова потрепала пса за ушами. Несмотря на то, что все в ней вопило «быстрее, беги отсюда!» она понимала, что спешка может спугнуть собаку. Свободной рукой она расстегнула пряжку ремня. Неловко управляясь одной рукой, Шайен вынула ремень из петель пояса джинсов, сворачивая его в ладонь. Она не хотела, чтобы пес увидел свисающий с ее руки ремень и насторожился. Вдруг его когда-то хлестали чем-то подобным? Да что «вдруг» – она знала, что так и было.
        Пока она возилась с ремнем, другая рука не переставала гладить собаку по голове. Короткая, прилегающая шерсть Герцога была совсем не такая, как у Фантома, но Шайен все равно казалось, что она сейчас вместе со своей собакой.
        Вытащив, наконец, ремень, пальцы девушки скользнули к нижней части ошейника Герцога. Он заскулил и вздрогнул, потревоженный ее движением, но не двинулся с места. Продев ремень через металлическую дужку ошейника, Шайен потянула за него, и получился импровизированный поводок. Представив, что рядом с ней Фантом, девушка приняла обычное положение: левая нога перед правой, голова собаки на уровне ее левого бедра. Собравшись с духом, Шайен отстегнула ошейник от цепи.
        – Герцог, вперед, – скомандовала она. – Давай, пойдем отсюда!
        Пес заскулил – звук исходил откуда-то из глубины груди, – но не двинулся.
        – Вперед, Герцог! – сказала она еще раз. – Двигайся, двигайся!
        Заслышав эту команду, Фантом знал – надо идти быстрее. Но что об этом знал Герцог?
        Девушка почувствовала, как тот напрягся. И все же они пошли.

        Глава 25. Колышащий деревья ветер

        Неожиданно решив сделать Герцога своим поводырем, Шайен не учла одно важное обстоятельство: эта собака не будет бдить за опасными для слепого человека преградами. Фантома научили различать низко висящие ветки и другие подобные препятствия, о которые она может удариться. Герцог об этом понятия не имел. Шайен же догадалась о своем промахе только после того, как глубоко расцарапала себе щеку низко висящей веткой. Напоровшись на неожиданное препятствие, девушка решила идти дальше с выставленной перед лицом правой рукой, чтобы быть предупрежденной хотя бы за секунду.
        Ей надо было направить Герцога к лесу, не зная, подчинится ли он ее команде. Но он должен был. Она обвела его вокруг дома и пошла к лесу. Морозная почва хрустела под ногами, но из-за слоя хвои была довольно упругой.
        Обычно при дневном свете она видела хотя бы что-то осколком бокового зрения, а сейчас, ночью, и осталась совсем без ориентиров и не знала, куда ее ведет Герцог. Ночь была Шайен на руку в том, что ее не было видно, но при этом она не знала, куда собака ее тащит. Приходилось идти, держась за поводок, и слушать, что ей подсказывало тело. По наклону коленей Шайен понимала, где спуск, а где подъем, где обход справа, а где слева. Зрячие не придают этому никакого значения, потому что им это не нужно. Слепые же знают, что тело все время дает такого рода подсказки.
        Шайен то и дело ощущала, как ее макушку прочесывают ветки. Хорошо, что эти же ветки не протыкают лицо. Значит, Герцог вел Шайен среди деревьев, обходя их.
        – Молодец! – похвалила она пса, и тот издал низкий звук, вроде бы не понимая, что от него хотят.
        – Да, ты молодец, хорошая собака, – повторила Шайен, хотя не знала, что хотел от нее Герцог: знать, что он может ей доверять, или хотел убедиться, что надо продолжать идти в прежнем направлении.
        В любом случае ответ был положительный.

        Они шли довольно долго. Медленно пробирались через кусты и траву. Незашнурованные кроссовки продолжали соскальзывать с ног девушки, тогда она взяла остатки шнурка, все еще привязанного к одной лодыжке, разорвала пополам, а затем просунула кончики через верхние отверстия обуви, завязав каждый двойным узлом. Идти приходилось по неровному подлеску, и ноги девушки цеплялись за корни и упавшие ветки. Иногда Шайен приходилось останавливаться из-за нападавшего на нее кашля. Холодный воздух обжигал легкие при каждом вдохе, и девушка попробовала обмотать нос и рот шарфом, оставив открытыми только глаза, в надежде, что так вдыхаемый ею воздух будет потеплее.
        Дул холодный ветер, который, казалось, пронизывал насквозь. Но этот же ветер помогал Шайен ориентироваться в пространстве и представлять картину окружающего мира: с ним ей было слышно, как шумели деревья. Без ветра деревья для нее словно не существовали, по крайней мере до того момента, пока не царапали своими ветками ее лицо или руки.
        Иногда Шайен трогала циферблат наручных часов. К рассвету она надеялась добраться до дороги, о которой ей говорил Гриффин.
        «Те мужчины наверняка уже вернулись в дом, – рассуждала Шайен. – И нашли Гриффина. – Она тут же отогнала мысль о содеянном. – Наверное, они уже отправились в погоню».
        Пока было темно, Шайен рассчитывала пройти как можно больше – так у нее было хоть какое-то преимущество. Проблема заключалась в том, что они с Герцогом шли так медленно, что за час не прошли и пары километров.
        Чем глубже они заходили в лес и выбирались из густого подлеска, тем легче становилось идти: кусты и трава редели. Намокшие от соприкосновения с влажной травой джинсы стояли колом и неприятно холодили ноги. Обувь тоже намокла.
        Девушка и собака упорно пробирались вперед. У Шайен болели ноги, а замерзших ступней она уже не чувствовала. Шайен попробовала пошевелить пальцами ног и не смогла.
        Светает или нет? Пока что левым глазом она видела только какую-то размытую серость. Девушка сверилась с часами: семь утра. Еще не рассвело, но уже скоро.
        Вдруг Герцог издал вой.
        – Что, что такое, песик? – замерев, прошептала Шайен. И тут же услышала в кустах слева какой-то шорох.
        «Вот черт, – промелькнуло в голове. – Ну вот и все. Они нашли меня».
        Герцог залаял. Шайен бессознательно положила руку ему на морду, но он укусил ее. Удивленная, она тут же одернула руку. Совсем забыла, что это был не Фантом, а Герцог.
        Заливисто лая, пес рванул вперед, и тут же что-то вырвалось из кустов прямо на них. По звуку Шайен поняла, что размеры его невелики. Это точно был не человек. Может белка или кролик.
        Не переставая лаять, Герцог рвался вперед. Поводок в руке Шайен дернулся и выскользнул. Пес убежал.
        – Назад! – в отчаянии крикнула Шайен. – Герцог, Герцог!
        Судя по удалявшемуся лаю, он убегал прочь и довольно быстро. Собака была от нее уже метрах в пятидесяти точно. Шайен хотела позвать Герцога еще раз, уже погромче, как вдруг поняла, что ее голос услышат на несколько километров вокруг.
        Шайен глубоко вздохнула – что случилось, то случилось, делать нечего, теперь она сама по себе. Шайен проверила циферблат – 7:33. Она точно знала, что все это время шла на северо-запад. Сероватость, которую она видела левым глазом, начала постепенно светлеть. Пощупав ствол рядом стоящего дерева, Шайен определила по его сучьям направление сторон света. Медленно обойдя вокруг дерева, она убедилась, что восток был там, где она и предполагала – на стороне, откуда падало больше света. Присев на корточки, она пошарила по земле в поисках длинной ветки. Найдя несколько, Шайен выбрала самую длинную и прямую и ободрала с нее мелкие боковые ветви. Работа оказалась не из простых – руки отказывались подчиняться: правая, потому что замерзла, а левая еле шевелилась, после того как несколько часов кряду держала собачью упряжь. Девушка приложила замерзшие руки к лицу – щеки обожгло ледяным холодом, но окоченевшие пальцы не почувствовали ничего. Низ промокших штанин покрылся ледяной корочкой.
        Через несколько минут Шайен все же смогла оторвать боковые ветки, и импровизированная трость была готова. Тростью это можно было назвать с большой натяжкой, но хотя бы что-то.
        Шайен выпрямилась и попыталась пойти, но колени не сгибались. Пошатываясь, она попробовала сделать несколько шагов, хотя уже не чувствовала ни ступней, ни даже кончиков ушей. Левую руку она спрятала в карман, но та все равно была как кусок льда. Правая тоже постепенно замерзала, и удерживать самодельную трость было все сложнее. Девушка постукивала веткой впереди себя, водя ей из стороны в сторону, стараясь по звуку опознать, что перед ней, до того, как в это врезаться. Порой она наталкивалась на дерево или куст, спотыкалась о камни и корни.
        Без Герцога Шайен чувствовала себя особенно одиноко. Она замирала от каждого звука: вдруг там был дикий зверь? Не исключено, что тут водились койоты или пумы. Но больше всего Шайен боялась встречи с двуногими животными.
        Из кустов неожиданно выпорхнул ворон, и его пронзительный крик и хлопанье крыльев напугали ее до дрожи в груди.
        Любой звук позади себя девушка принимала за шаги похитителей. Повернув голову левой стороной вперед, Шайен старалась идти как можно тише и быстрее. Раньше ей никогда не приходилось так старательно использовать глаз с остатком бокового зрения. Стало светлее, и Шайен могла обходить крупные деревья, но от низко висящих веток уберечься не получалось. В груди болело, кашель беспокоил девушку почти каждую минуту, и с каждым разом подавить его становилось все сложнее. Ей хотелось прилечь. Говорят, что, замерзая, просто засыпаешь и не просыпаешься. Значит, даже больно не будет. Идея казалась заманчивой.
        Шайен ощутила щекой легкое прикосновение холода в одной точке, и что-то такое же холодное упало на ресницы – снег. Все больше и больше снежинок легко касались лица девушки. Снег был для Шайен настоящим бедствием, она его ненавидела. Покрытые им текстуры – трава, гравий, асфальт, бетон – становились неузнаваемыми. Если снег выпадал выше уровня бордюра, ей приходилось оставаться дома, потому что в этом случае Шайен не могла отличить один квартал от другого.
        Здесь, в лесу, снег представлял собой проблему другого рода. Очень скоро на его фоне будет виден каждый оставленный Шайен след, и тогда похитителям не составит никакого труда ее найти.

        Глава 26. Ближе каждую секунду

        Шайен прошла в одиночестве примерно полчаса, как вдруг услышала за собой какое-то движение в глубине деревьев. Кто-то пробирался по лесу, совершенно не скрываясь. На этот раз не было никаких сомнений в причине шума.
        Какой-то человек с каждой секундой подходил ближе и ближе.
        Испуганная Шайен неловко заметалась в поисках какого-нибудь укрытия. Она нащупала какую-то группу растительности, что-то вроде низких кустов. Раздвинув ветки, девушка ползком пробралась под куст, не обращая внимания на царапающие лицо и шею сучки и тут же намокшие от липкого снега колени. Оказавшись в укрытии, она не перестала тревожиться: вдруг ее серебристый пуховик виден среди веток? Не торчат ли ноги в кроссовках?
        Звук шагов нарастал и нарастал. Шайен расслышала чье-то прерывистое дыхание. Это был мужчина. Девушка точно знала, что это не заблудившийся охотник. И точно не тот, кто пришел ее спасти: тогда они выкрикивали бы ее имя. Значит, это был кто-то из тех троих. Но вот кто? Рой, Тиджей или Джимбо? Не все ли равно, кто из них ее убьет? Шайен вспомнила отвратное дыхание напавшего на нее Тиджея. Как знать, может, самое ужасное не сама смерть, а то, как долго ее придется ждать.
        Сидеть неподвижно, чуть дыша, когда каждая частичка тела вопила: «Беги!», было почти невыносимо. Сколько там выпало снега? Не вели ли ее следы на снегу прямо к кустам, как указатель?
        Шайен изо всех сил сдерживала дыхание, но вдруг почувствовала подступивший кашель. Она попыталась не поддаться приступу, закусила губы, из глаз полились слезы. Надо сдержаться, закашлять сейчас – все равно что подписать себе смертный приговор. На языке проступил соленый вкус потекшей из губ крови.
        Но все же тишину сотряс ее надсадный, рвущийся наружу кашель.
        Судя по звуку шагов, тот человек направился прямо к ней.
        – Нет! – закричала Шайен. – Нет! Нет! – причитала она, в то время как чьи-то сильные руки выдернули ее из кустов и поставили на ноги. Чья-то загрубелая рука зажала ей рот, Шайен пыталась сопротивляться, вырывалась и пиналась, но это только ослабляло и так достаточно обессилевшее тело.
        – Шайен! – услышала она. – Тсс! Тихо, успокойся.
        «Гриффин?» – узнала она голос парня и снова закашлялась. Тот отпустил ее и отошел на шаг.
        Приступ кашля был таким сильным, что она раскачивалась вперед-назад. Наконец девушка восстановила дыхание и воскликнула:
        – Ты жив!
        Странно, но она испытала огромное облегчение от того, что не убила его.
        – Если и жив, то твоей заслуги в этом нет, – резонно заметил Гриффин.
        Тут Шайен осознала всю тяжесть ситуации, в которой оказалась.
        – Верно. Они послали тебя за мной, да? – сказав это, Шайен поняла, что нет никакого смысла убегать или драться. Она старалась как могла. Сделала все возможное, но этого оказалось недостаточно.
        – Давай, вперед. Делай то, за чем пришел, – глубоко вздохнув, сказала она и вся сжалась.
        – О чем ты? – не понял Гриффин. – Делать что?
        Шайен тоже не понимала: чего он ждет, почему не нападает?
        – Ты же пришел меня застрелить, разве нет? Ну так стреляй.
        – С чего ты взяла, что я собираюсь в тебя стрелять?
        – Да ладно, что ты прикидываешься? Тиджей сказал, что меня убьют. У вас выхода другого нет, кроме как меня убить, чтобы я не выдала вас копам.
        Шайен нервно сглотнула. Еще секунда и она готова была молить о пощаде. Умереть так, скуля о пощаде и истекая кровью, – нет, это не для нее. Девушка собрала все свои силы и постаралась сказать как можно отчетливее:
        – Ну же. Делай, что должен. Не медли.
        Потом она глубоко вздохнула и закрыла глаза, чтобы оказаться в полнейшей темноте. Шайен представила лицо своей матери и мысленно к ней обратилась: «Мама, я уже иду к тебе».
        Повисло долгое молчание. Но прервалось оно не выстрелом, а словами Гриффина, который с досадой в голосе произнес:
        – Я пришел, не убивать, а помочь тебе. Решил сделать это сам по себе. Но не думаю, что Тиджей, Джимбо или отец на моей стороне. Так что пошли отсюда скорее. Доберемся до дороги, остановим какую-нибудь машину и поедем в полицию.
        – Что? Ты хочешь мне помочь? После того, что я с тобой сделала?
        – Я, конечно, дико взбесился: очнулся, а на башке кровавая шишка с яйцо размером, и больно так пульсирует при каждом ударе, – с обидой в голосе сказал Гриффин. – Я ведь как раз хотел тебе помочь, уже все придумал. Если бы ты немного подождала, я бы сам тебя разбудил, у меня даже будильник был заведен. А не сказал я тебе, потому что боялся, ты как-то себя выдашь, проговоришься. Ну и не думал я, что они сделают с тобой что-то плохое. Не думал. Но вот когда ты меня шандарахнула гаечным ключом, я понял, что, если даже ты так сделала, то они и подавно не остановятся. И отец мой тоже. В общем, наивно было думать, что они тебя просто отпустят. Ну тогда и решил: чем сидеть и ждать дома – пойду тебя искать. А потом снег пошел, ветер усилился: по такой погоде бродить слепой по лесу, да еще и с воспалением легких… Прямо скажем, на побег идея не тянет.
        Гриффин прервался, потом, горестно вздохнув, спросил:
        – Неужто ты подумала, что я какой-то там безжалостный убийца?
        – Но ведь ты же мне пистолет к голове приставлял! Тогда, в машине, помнишь?
        – А, это, – немного смутившись, сказал он. – Это не пистолет был.
        – Не пистолет? А что это вообще было?
        – Прикуриватель из машины.
        Шайен вспомнила, как ее напугало прикосновение металлического цилиндра к виску.
        – Прикуриватель?
        – Прости, – сказал он и взял Шайен за руку. – Идем, надо уходить, а то они нас найдут и схватят. И не забудь сказать копам, что я тебе помог, и не хотел, чтобы все так вышло.
        Шайен не двигалась.
        – Разве ты не попадешь из-за этого в большие неприятности?
        – Поздновато думать, попаду ли я в неприятности, потому что я уже в них. Вопрос только в том, насколько я в них увяз: по горло или по уши. Так что пошли.

        Глава 27. Посмотреть правде в глаза

        За два часа до этого.
        Гриффин проснулся от адской головной боли. В телефоне заливался будильник, и, по смутным ощущениям парня, звонил он уже не в первый раз.
        Перед тем как лечь спать рядом с Шайен, Гриффин завел будильник на половину третьего. Последняя мысль была – зря он ставит будильник, потому что и так не заснет от волнения.
        И вот на часах двенадцать минут четвертого. Гриффин попробовал приподняться – голова кружилась и раскалывалась от боли так, что он снова лег. Приложил руку к макушке и нащупал что-то мокрое и липкое. Перевел руку к глазам – на кончиках пальцев была кровь. Гриффин был сбит с толку: откуда она взялась? Он еще раз потрогал голову: две шишки размером с монету, одна рядом с другой. Кожа на них натянулась как барабан. Морщась от боли, он получше ощупал место удара – кости целы. Сев в кровати, Гриффин попытался понять, что произошло. Он у себя в комнате, в спальном мешке, на кровати. Посмотрев налево, он обнаружил все еще привязанный к столбику кровати шнурок, но Шайен рядом не было. Зато он заметил на полу огромный гаечный ключ, чем-то испачканный с одного конца. Гриффина начало мутить, когда он понял, что это буроватое пятно с приставшими к нему волосами – засохшая кровь. Его кровь.
        Гриффин поднялся с кровати. Покачнувшись, он тут же замер, пытаясь удержать равновесие. В доме было довольно холодно: дрова в железной печке уже прогорели. Парень решил, что больше он не совершит ту же ошибку и не выбежит тут же из дома в поисках Шайен, сначала проверит внутри.
        Быстро переходя из комнаты в комнату, он заглянул во все углы, посмотрел за мебелью, зашел в обе ванные. Шайен нигде не было. Видимо, на этот раз точно ушла из дома. Надев куртку, шапку и перчатки, Гриффин взял фонарик и пошел ее искать.
        Во дворе он обнаружил, что Герцог тоже пропал. Чтобы разыскать их следы, Гриффин шел, не торопясь, методично водя включенным фонариком из стороны в сторону, внимательно всматриваясь, нет ли на рассыпчатом снегу свежих следов или недавно сломанных веток. Он знал, что с рассветом найти Шайен станет проще… проще для всех. Поэтому он должен найти девушку до того, как это сделают остальные.
        Теперь они пробирались рядом с Шайен через лес. В это время года даже в полдень свет был каким-то серым и неярким. На деревьях лежали клочки тумана. Летящие по морозному воздуху звуки приобретали какое-то странное звучание: нельзя было понять, откуда они доносятся. Гриффин спешил как мог, но приходилось обходить заболоченные промоины и заросли кустарника.
        Хорошо, что снега здесь почти не было и они не оставляли за собой следов. Свободного места, чтобы ступать бок о бок, было недостаточно, и Гриффин направлял Шайен по относительно хорошей дороге, а сам продирался через папоротники и увязал в липкой грязи полузамерзших луж.
        Вдруг Гриффин обо что-то споткнулся и, вскрикнув, упал на землю.
        – Что? Что такое? – заволновалась Шайен, шаря руками в воздухе в поисках пропавшего куда-то спутника. – Гриффин? Что произошло?
        Парню было так больно, что он не мог вымолвить ни слова. Из глаз потекли слезы. Он привстал на локтях. Его левая ступня так и осталась в ямке, в которую он наступил, однако нога выше ступни была неестественно вывернута. Похоже, что Гриффин угодил ногой в нору какого-то лесного зверька.
        – Гриффин? – в отчаянии позвала Шайен еще раз. Она широко раскрыла свои незрячие глаза и водила головой по сторонам.
        – У меня что-то с лодыжкой, – еле выговорил он со стоном. – Кажется, я оступился и сломал ногу.
        У Гриффина было полное ощущение, что кто-то режет невидимыми ножами его связки и нервы. Он попытался подняться и снова закричал от боли. Где-то в районе ступни качнулось что-то похожее на полуснятый ботинок, только это был не ботинок, а его нога. Тяжело дыша, пытаясь не обращать внимания на вновь накатившую волну боли, Гриффин закатал штанину. Как бы ему ни хотелось спрятаться от правды, надо было оценить, насколько он пострадал.
        Шайен нащупала плечи Гриффина и села так, чтобы он мог опереться.
        – Ну что, как там? Очень плохо?
        – Очень. Ступня вывернулась.
        – Кровь идет?
        – Нет. Но думаю, что одна из костей точно сломана.
        – Что нам теперь делать? – озабоченно спросила Шайен.
        Гриффину тяжело было сосредоточится. При каждом выдохе у него вырывался стон.
        – Так. Давай помоги мне встать. Если я на тебя обопрусь, то, может, смогу прыгать на здоровой ноге. Тогда я буду твоими глазами, а ты моей ногой.
        Шайен наклонилась. Обхватив его руки своими, она начала тянуть их вверх, а Гриффин пытался встать на здоровую ногу. Девушка чуть не потеряла равновесие, угрожая упасть прямо на него. Гриффин почти встал и, чуть наклонившись вперед, попробовал поставить больную ногу на землю. Словно электрический разряд пронзил его нижнюю конечность. Парень с криком повалился на землю, увлекая за собой Шайен. Падая, она задела больную лодыжку, и Гриффин закричал снова. Девушка скатилась с него, и теперь они лежали рядом. Какое-то время оба молчали, слышалось только их дыхание.
        – Шайен, я не могу двинуться с места, – решился Гриффин посмотреть правде в глаза. – Тебе придется идти самой.
        Приподнявшись на локте, девушка ответила:
        – Я тебя здесь не оставлю. Ты же замерзнешь насмерть. Вон у тебя уже зубы стучат.
        – Это не от холода, просто от испуга, – разуверил он Шайен, но где-то на задворках сознания почувствовал, как холод и сырость просачиваются через ткань брюк. – Послушай, до главной дороги примерно километр-два. Я покажу в какую сторону тебе идти, и ты иди, не останавливаясь и не сворачивая никуда. Примерно через час доберешься. За это время со мной ничего не случится. Ну сама посуди: на ногу наступить я не могу, а даже если как-то получится, два километра мне точно не одолеть. А ты дойдешь, остановишь кого-нибудь и пошлешь за мной.
        Шайен провела пальцами по груди Гриффина снизу вверх, пока не нашла его лицо. Положив свои ладони на его щеки, она сказала:
        – Но если тебя найдут они, то могут убить за то, что ты мне помог.
        – Может, они и не узнают, что я тебе помогал, – проговорил он сквозь сжатые зубы, борясь с пронизывающей его ногу от пятки до макушки болью. – Я скажу, что искал тебя. А потом скажу, что нашел твои следы, и укажу им противоположное направление.
        – Нет, – упрямо замотала головой Шайен, – ни за что. – Она привстала и потянула Гриффина за руку. – Я не могу тебя оставить. Ты должен пойти со мной. Идем. Ну же, попробуй еще раз. Не сдавайся.
        Лицо девушки было бледным как полотно. На висках вздулись синие вены.
        – Шайен, – голос Гриффина зазвучал тверже, – я не могу. Чтобы выжил хоть кто-то из нас, ты уже должна идти к этой дороге. Быстрее.

        Глава 28. Четверть миллиона долларов, два ствола и мертвец

        Гриффин продрог до костей. Тело трясло так, что вибрации проходили по больной ноге сверху донизу, но остановить дрожь он был не в силах. Парень вспомнил, что примерно так же его трясло тогда, в ожоговом отделении. Медсестры сказали, что это от шока, и обернули не обожженные части тела белыми подогреваемыми специальной сушилкой пеленками.
        Он попытался напрячь тело, чтобы остановить дрожь, но ничего не вышло. Каждая волна дрожи отдавалась дикой болью, пронизывающей ногу от пятки до бедра. В попытке сохранить остатки тепла Гриффин прилег на бок и подтянул колени к груди. Все равно холодно. Учитывая, что так он промочил одежду и на боку, стало даже холоднее. Брюки и куртка сзади начали обледеневать.
        Сколько он так пролежал, Гриффин не знал, но из оцепенения его вывел какой-то звук. Что-то шумело в лесу. Точнее, кто-то. Через лес пробирались люди. До Гриффина долетели их голоса. Слов было не разобрать, но интонации казались знакомыми – Джимбо и Тиджей. Они, как обычно, о чем-то спорили.
        – Вернемся домой, возьмем грузовик и поедем, – сказал Джимбо. – Поторопимся, пока Рой не передумал. Плевать на них. Деньги уже у нас.
        – Да, только куда мы должны ехать? – неуверенно спросил Тиджей.
        – Ты что, не врубаешься? Теперь нет никаких «должны». Мы можем делать, что захотим. У нас у каждого по четверти миллиона долларов. Я, наверное, в Бразилию поеду. Всегда мечтал посмотреть их карнавал.
        – А как же Тиджей? – спросил Тиджей.
        – А что ты? – переспросил Джимбо.
        – Можно мне с тобой?
        Джимбо помолчал немного, а потом сказал:
        – Знаешь, может, настала нам пора разойтись по разным дорогам.
        – Эй! – воскликнул Гриффин. – Эй! – крикнул он еще раз и, превозмогая ужасную боль, приподнялся на локте.
        – Это что, блин, такое было? – испуганно произнес Тиджей.
        – Это же Гриффин, придурок, – ответил Джимбо. – Эй, Грифф… где ты?
        – Тут я. У меня нога сломана.
        Через несколько секунд они уже стояли перед раненым.
        – Так-так, что тут случилось? – спросил Джимбо. Похоже, сегодня он надел на себя все свои куртки. Он оглядел Гриффина, наклонившись вперед и оперев одну руку о колено. В другой у него была охотничья винтовка. Тиджей стоял чуть позади, тоже с оружием в руках.
        – Я ранен. Искал Шайен и вот оступился, ногой в дыру попал, – объяснил Гриффин, указав рукой на нору. – Лодыжку сломал. А где отец? – глядя за их спины, спросил он.
        – Он прочесывает дороги, ищет ее, – ответил Тиджей. – Надо, наверное, Рою позвонить? – обратился он к Джимбо, вынимая из кармана сотовый.
        – Позвоните куда-нибудь, – попросил Гриффин. – Я не могу ходить. Без помощи я отсюда не выберусь.
        – Погоди-ка, Тидж, – остановил друга Джимбо. Склонив голову набок, он обратился к Гриффину:
        – А где Шайен?
        – Она ударила меня по голове, и я вырубился. Вы разве не видели мою записку?
        – Видели. – Тиджей наклонился пониже и, осмотрев лодыжку Гриффина, покачал головой. – Ты нашел девчонку?
        – Я уже почти догнал ее, как оступился на этой норе. Я слышал, что она побежала вон туда, – и Гриффин показал рукой в направлении, противоположном тому, в котором ушла Шайен. – Но перед тем как идти ее искать, можете позвонить моему отцу?
        – Он сейчас занят, да и мы тоже, – заметил Джимбо. – Нам ведь надо искать девчонку, которая ушла у тебя из-под носа.
        Гриффину совсем не нравилось, какой оборот приняло дело.
        – Ну тогда, может, вы заберете меня отсюда? Я на ногу ступить не могу.
        Тиджей протянул было руку в сторону Гриффина, но Джимбо остановил его. Указав на что-то винтовкой, он спросил:
        – Что это?
        Гриффин посмотрел в указанную сторону. Рядом с ним на земле лежал полосатый шарф Шайен. Наверное, сполз с ее шеи, когда она помогала Гриффину встать, потеряла равновесие и упала.
        – Я… не знаю.
        – Это шарфик Шайен, – настороженно сказал Тиджей. – Ты же говорил, что не догнал ее.
        – Так и есть, не догнал, – соврал Гриффин. – Просто она обронила шарфик тут, а я нашел. – Объяснение было вполне правдоподобное, но надо было рассказать об этом с самого начала. Теперь они могут догадаться, что он ее отпустил.
        – То есть ты просто нашел шарф в кустах? – недоверчиво спросил Тиджей.
        – Ну да. Поэтому и догадался, что она где-то недалеко.
        – Ладно, Грифф, рассказывай, что было на самом деле? Ты огрел ее в ответ за то, что она треснула тебе гаечным ключом по башке? – с ухмылкой предположил Джимбо. – Яблоко-то от яблони недалеко падает. Ну и куда ты ее дел? – оглядевшись, спросил он.
        – О чем это ты?
        – Неважно, – замотал головой Тиджей. – Забудь, что он сказал.
        А Джимбо снова посмотрел на Гриффина и гаденькая улыбка расплылась на его лице. Он спросил:
        – А где, ты думаешь, была твоя мамка все эти годы?
        – В Чикаго, – ответил Гриффин, но почему-то почувствовал, как бессмысленно прозвучали его слова, и беспомощно добавил: – Со своими родственниками.
        Иногда он думал, что, возможно, она снова вышла замуж, других детей родила. Детей без шрамов.
        – Не надо, не говори ему, – затараторил Тиджей. – Ни к чему это.
        – Ах, в Чикаго? – не обращая внимания на слова Тиджея, продолжил полным сарказма тоном Джимбо. – Ну-ну. Небось, сидит там, поедает пиццу по-чикагски и слушает джаз?
        – Ты это к чему? – спросил сидящий на земле Гриффин, пытаясь не кричать от боли. – Она что, в Портленде живет или еще где-то?
        – В Портленде. Это ты угадал, – пробормотал Джимбо. – Определенно в Портленде.
        – Гриффин, все это время она была закопана во дворе, под тем крылом от «Хонды», – вздохнув, поведал Тиджей.
        – Что? – Гриффин даже не испытал шока. Вообще ничего не почувствовал. Ему показалось, что он падает, летит в пропасть, и нет ничего, что бы его удержало.
        – Ты же знаешь какой характер у Роя, – пожав плечами, начал объяснять Джимбо. – А когда ты угодил в больницу, они с Джени разругались не на шутку. Она все нудела, мол, он виноват в том, что ты обжегся. И вот как-то вечером она стояла прямо перед ним, вякала про это все, ну он и наподдал ей маленько – а она угодила головой о печку. Рой оставил ее там лежать, чтобы знала, что почем, а сам ушел спать. Когда вернулся, нашел только холодный труп.
        – Нет, – яростно замотал головой Гриффин, не обращая внимания на то, что от каждого движения нога болела еще сильнее. – Нет, – повторил он.
        Даже если Гриффин мог представить, что это произошло, яснее, чем видел сейчас Тиджея и Джимбо, он все равно не верил. Его мать мертва? Он попробовал встать, но тут же с криком упал обратно на землю.
        – Посмотри на него, – безучастно сказал Джимбо Тиджею. – Сколько протянет, если мы оставим его тут?
        Оба наклонились над Гриффином и принялись рассматривать его с таким равнодушным любопытством, будто нашли какой-то предмет на обочине.
        – Посинел уже от холода. Пусть природа делает свое дело, а Рою скажем, что видеть ничего не видели. И так он ничего не скажет про деньги, – сказал Джимбо, словно Гриффина тут и не было.
        – А как же Рой? – склонив голову набок, спросил Тиджей.
        – А нам-то какое дело? – сказал Джимбо. – Если ему так охота таскаться по лесу и искать их, так пусть ищет. Мы к тому времени будем уже далеко.
        – Ты что, хочешь дать ему тут замерзнуть до смерти? – До Тиджея наконец начало доходить, к чему клонит Джимбо.
        – Он уже наполовину та том свете, – спокойно сказал Джимбо. – Зачем нам вмешиваться?
        Гриффин подумал, что более зловещих слов он в жизни не слышал, но от последовавшей затем фразы Тиджея у него кровь застыла в жилах.
        – Блин, он так мучается… Будь у меня собака в таком виде, я бы ее лучше пристрелил. – И Тиджей направил ружье Гриффину в живот.
        Гриффин замер.
        Джимбо отодвинул направленное Тиджеем дуло в сторону.
        – Ты что, совсем придурок? Застрелишь его, и копы будут выяснять, кто это сделал. А если оставим его как есть, всем будет понятно, отчего он умер: попал ногой в дыру, сломал лодыжку, умер. Конец. Ни у кого ни вопроса не появится, и нам ничего не будет.
        – Я не придурок. Мы же его закопаем. Меня уже достало, что ты обзываешь меня придурком!
        А Гриффин тем временем нащупал под рукой камень размером с кулак. Глупо, конечно, все равно, что идти с рогаткой против базуки, но он не хотел умирать просто беспомощно лежа на мерзлой земле.
        – Сколько раз тебе говорить, – не успокаивался Тиджей, – не называй меня дураком!
        – Почему бы и нет? Если это так и есть, – пожав плечами, сказал Джимбо. – Ты и есть дурак. Сам подумай, сколько нам придется его закапывать. Но нет, думать – это не твой конек.
        Вдруг послышался выстрел. Сердце Гриффина остановилось.
        Но на усыпанную хвоей почву упал Джимбо.
        – Так-то, – сказал Тиджей. – Ну и кто теперь дурак? Кто теперь придурок, Джимбо? А?
        В ушах Гриффина стоял звон. Он не мог пошевелить ни одним мускулом. Ему не выжить. Только вопрос времени, когда Тиджей наведет ствол и на него.
        Но тот вдруг бросил ружье на землю и согнулся, опершись на колени. Затем его вырвало на хвойный настил.
        Гриффин скосил глаза в сторону Джимбо и тут же пожалел об этом. Он отвернул голову в сторону от тела убитого, чтобы даже случайно не скользнуть по нему взглядом.
        Тиджей выпрямился и, обтерев рот ладонью, сказал:
        – Я раньше такого не делал. Оказалось совсем не так, как я думал.
        Гриффин боялся взглянуть Тиджею в глаза. Наконец, когда он решился это сделать, увидел, что у того огромные расширенные зрачки. На лице убийцы было такое выражение, будто он или вот-вот рассмеется, или расплачется, или и то и другое разом.
        – Ну ладно, – подытожил Тиджей, – нет худа без добра: Джимбо наконец, в кои-то веки, заткнулся. – И он визгливо расхохотался. Его смех походил на звук бьющегося стекла.
        Гриффин услышал, как Тиджей обыскивает тело и снимает рюкзак со спины убитого, но сам даже не хотел поворачивать голову в ту сторону.
        Тиджей подошел с той стороны, куда смотрел Гриффин.
        – Половина тут твоя, – помахав на весу рюкзаком, сказал он.
        – Да ладно. Мне ничего не надо.
        Тиджей расстегнул молнию на рюкзаке. Какое-то время он молчал.
        – Они мокрые. Почему деньги мокрые? – заверещал Тиджей. Засунув руку в рюкзак, он вынул пригоршню банкнот. Снег обагрился красными каплями. – Кровь. Ой, божечки, это же кровь!
        Тиджей бросил деньги на землю, а следом выпустил из рук рюкзак. Одна банкнота пролетела по воздуху и осела на землю возле руки Гриффина. С одного края банкнота выглядела так, будто ее макнули в красную краску.
        Тиджей присел на колени и, зачерпнув пригоршню снега, начал оттирать руки от крови. Его ладони стали мокрыми и розовыми. В следующее мгновение он встал, и, не говоря ни слова, ушел. Гриффин остался в одиночестве, у него была сломана нога, а рядом лежали окровавленный рюкзак с четвертью миллиона долларов, две винтовки и мертвец.

        Глава 29. Самое сложное дело на свете

        Шайен притаилась, сидя на корточках, под огромным деревом. Она запыхалась и, чтобы не шуметь сильно, приоткрыла рот и вдыхала воздух небольшими порциями. Легкие обдало холодом, девушке захотелось кашлять так, что заслезились глаза, но она сдерживалась изо всех сил. Они могут обнаружить ее в любую секунду. Полчаса назад Шайен слышала в лесу выстрел. Он прозвучал не так уж далеко, что заставило ее пойти быстрее.
        И вот пять минут назад она услышала вдалеке шум едущей машины. Значит дорога уже недалеко! Где-то там впереди люди, они помогут. Наконец-то закончатся все ее мытарства.
        Шайен, спотыкаясь, поспешила вперед, не обращая внимания на то, что ее хлестали ветки. Пробираясь по мерзлой почве, она то и дело падала, вставала и шла дальше, думая только о том, чтобы посигналить водителю, хотя где-то в глубине души понимала, что машина могла давно уехать.
        И вдруг она услышала, как кто-то бежит среди деревьев прямо в ее сторону. Кто это мог быть? Точно не водитель той машины, ведь откуда ему знать, что Шайен в лесу? Наверное, это кто-то из тех троих мужчин.
        Ей повезло, что Гриффин в итоге оказался хорошим человеком, но она не была уверена, что ей повезет еще раз.
        Поэтому девушка спряталась под самым большим деревом, которое ей удалось найти, и все свои силы направила на то, чтобы сидеть неподвижно. Это оказалось не так-то просто. Ей хотелось вскочить, бежать, размахивая руками, и кричать. Чему быть, того не миновать. Может прямо сейчас убийца целился в нее из оружия?
        Шайен попыталась придумать какой-нибудь план. Понимание того, что, возможно, скоро ей придется умереть, давало некоторую свободу действий. Можно было бы побежать прямо на этого человека, кто бы он ни был – Тиджей, Джимбо или Рой, – и пока он будет ошеломлен ее самоубийственным поступком, попытаться вырвать у него оружие. Правда, скорее всего, эта попытка закончится тем, что ей продырявят грудь.
        Однако девушка не хотела сдаваться. Она уже столько сделала, подвергла себя такому риску. Еще неделю назад и представить не могла, что способна на такое.
        – Стоять на месте! Полиция! – раздалась в морозном воздухе резкая команда.
        Шайен словно током пронзило. Значит, это не один из тех негодяев.
        У нее получилось! Она будет жить!
        Полицейскому девушка не подчиниться не могла. Она встала и пошла на голос, не обращая внимания на то, что могла обо что-то споткнуться.
        – Помогите, прошу, помогите мне! – кричала она на ходу. Что-то острое зацепилось за штанину левой ноги. Шайен высвободилась, порвав джинсы, и снова побежала, держа руки над головой, чтобы полицейский не думал, что она представляет угрозу. Она хотела поскорее добежать до полицейского и наконец-то оказаться в безопасности.
        – Помогите! – снова закричала она. – Я сбежала от похитителей.
        – Стойте, девушка, осторожнее, – сказал кто-то, крепко удержав Шайен за плечо. – Что вы сказали? – в голосе полицейского послышалось удивление, будто он не поверил ей. Он что, подумал, что она его разыгрывает?
        – Меня зовут Шайен Уайлдер. Это меня похитили два дня назад на парковке «Вудлендс Экспириенс».
        – Подождите, девушка… вы и правда Шайен Уайлдер, дочь президента «Найк»? Это же про вас сегодня говорили на утреннем построении.
        Шайен поняла, что полицейский ее рассматривает. Видок у нее, насколько она могла догадываться, был не очень: забрызганная грязью, изорванная одежда, исцарапанное лицо, волосы с запутавшимися жухлыми листьями, хвоинки и сухие веточки. Но как раз такой внешний вид и мог служить доказательством: так и должен выглядеть слепой человек, всю ночь пробиравшийся по лесу.
        – Боже правый, – сказал мужчина, как бы говоря сам с собой. И него был сиплый голос, как после недавно перенесенной простуды. – Я тут браконьеров ловлю, а мне попалась та самая девушка, которую разыскивают по всем окрестным штатам. Шайен услышала, как он пошаркал ногами, поворачиваясь на месте.
        – А где они, те парни? Они преследовали тебя?
        – Нет, – Шайен облегченно вздохнула, – я так боялась, что вы один из них. Подумала, что в конце концов они меня нашли.
        – Не волнуйтесь, – усмехнувшись, успокоил он ее. – Сейчас вы со мной, в безопасности. Надо бы сообщить хорошую новость. – Шайен услышала, как он нажимает кнопки. – Угадай, кто у меня тут? Шайен Уайлдер! Да, жива и здорова. Прием.
        Шайен услышала чей-то тонкий слабый голос, но слов не разобрала.
        – Вас понял, – сказал кому-то полицейский. – Можете прекращать поиски.
        – Дайте мне поговорить с отцом, – попросила Шайен, протянув руку. – Прошу.
        – Ой, Шайен, его там нет, он на другом посту, – сказал он и передал уже в трубку: – Вы можете созвониться с мистером Уайлдером и попросить его перезвонить мне? Тут кое-кому не терпится с ним поговорить. А я пока приведу ее. Конец связи.
        – Моя машина в полукилометре отсюда, – обращаясь к девушке, сказал он. – Сможете дойти, если я буду помогать?
        – Я только что по лесу пробиралась, по дороге дойду без проблем.
        Шайен не собиралась отпускать полицейского ни на шаг. Она не хотела оставаться одна ни на секунду. Что, если те мужчины доберутся до нее, пока она его ждет?
        Полицейский взял ее за локоть, и они пошли. Не пройдя и сотни шагов, Шайен ощутила под ногами гравийную насыпь, а потом и гладкую поверхность асфальта. Они дошли до дороги. Значит, звук проезжающей машины девушке не послышался. Даже если бы не появился этот полицейский, она все равно имела бы возможность привлечь чье-то внимание на дороге. По крайней мере сейчас ей не надо беспокоиться о том, чтобы ее случайно не сбили.
        – Значит, вы убежали от похитителей. Как у вас получилось? Вам кто-то помог?
        – Боже мой! – застыв на месте, воскликнула Шайен. Мужчина не успел остановиться и натолкнулся на нее. – Как я забыла, надо было сразу сказать! Вам нужно вызвать поисковый отряд. Где-то в лесу тот парень, Гриффин… Он ранен. Это он сказал мне куда идти, и о том, что задержит остальных. – Повернувшись к копу, девушка взяла его за запястье и проникновенно сказала: – Ему срочно нужно в больницу.
        Девушка не хотела думать, что он может быть уже мертв. Она представила себе Гриффина в те моменты, когда они разговаривали у него в комнате. И вот уже перед ее мысленным взором он лежит на мерзлой земле лицом вверх, с бледной как воск кожей и широко раскрытыми глазами, глядящими в серое небо.
        «Нет, нет, – запретила себе думать о плохом Шайен. – Он жив, а мне надо начинать ему помогать, выгораживать перед полицией. Может, его, конечно, и не оправдают, но хотя бы дадут условный срок».
        – Гриффин просто живет в том доме, где меня держали в плену. Он еще несовершеннолетний, это его отец требовал выкуп. И там были еще двое мужчин. Гриффин меня от них защищал. – Шайен зарделась от смущения: не подумает ли он, что ее изнасиловали? – Он охранял меня. Когда Гриффин узнал, что те мужчины не станут меня отпускать, он помог мне бежать. – Шайен не стала упоминать, кто именно ее похитил, в надежде, что это как-то поможет Гриффину. – Я вас очень прошу, вызовите кого-то на его поиски.
        – А что с ним? Жизнь в опасности? – Какая-то странная интонация промелькнула в голосе копа.
        – Нет. У него сломана лодыжка, он не может ходить. Но вам надо искать его поскорее, он может замерзнуть насмерть.
        – Займемся этим, когда приедем в участок, – без какого-либо энтузиазма сказал коп. Шайен надеялась, что там будет кто-то, кто будет к Гриффину более благосклонен. – Так, ладно, вот и машина. – Полицейский замедлил шаг и снова направил девушку на дорожную насыпь.
        – Я еще ни разу не ездила в полицейской машине.
        – Мы используем свои личные машины, когда работаем под прикрытием, так что на полицейской и сейчас поехать не получится.
        Он открыл дверь машины и, придерживая рукой за талию, помог девушке сесть в салон.
        Шайен очутилась на переднем неразделенном сиденье-диване. Внутри пахло табачным дымом и едой из фаст-фуда. Девушка не знала, куда поставить ноги: внизу валялась упаковка от еды и что-то тяжелое вроде инструментов. Наконец она нащупала свободное место и поставила ступни. Дверь с другой стороны открылась, и полицейский сел рядом.
        – Значит, вы отвезете меня домой?
        – В участок. Ваш отец будет ждать нас там. Нам еще надо вас… допросить. – В голосе полицейского было что-то не так.
        И тут до Шайен дошло, что все в этой ситуации было как-то не так. Она принюхалась. В салоне машины полицейский был ближе, и от него пахло чем-то смутно знакомым. Шайен снова втянула носом воздух – острый лекарственно-мятный запах поверх землистого аромата табака.

        Глава 30. Не какая-то игрушка

        Голову Шайен пронзила стремительная догадка: так пахло от отца Гриффина, когда она стояла рядом с ним, диктуя номера телефонов.
        Рою не надо было менять внешность. Он просто немного поменял тембр голоса, стал говорить пониже. А вот запах остался прежним.
        Шайен понимала, что Рой собирается увезти ее куда-то, чтобы убить. Если он выстрелит в нее здесь, это может привлечь чье-то внимание. Да еще машина кровью запачкается. Конечно, он отвезет ее в свой дом, а не «обратно в участок», как он все это время говорил, чтобы ее заболтать.
        Девушка вспомнила, что у Роя был сотовый телефон. Может, ей повезет, она сможет незаметно вытащить его и, держа за спиной, набрать 911? А пока Рой не услышит ответ оператора в трубке и не поймет, что произошло, на том конце за секунду-две определят, где они?
        Нет, это безнадежно, но что еще она может сделать? Выскочить из машины и убежать? Так он скрутит ее в два счета и посадит обратно. Ничего тут не поделаешь.
        Машина завелась. Шайен скользнула рукой по сиденью рядом с собой. Есть. Она нащупала то, что искала.
        Только это был не телефон.
        У нее в руке оказался пистолет.
        – Ох ты! – воскликнул Рой своим обычным голосом. Перемена обстановки застала его врасплох, и он напрочь забыл о необходимости менять голос.
        Шайен переместила пистолет в правую руку. Оружие оказалось не таким уж большим. Но все же пистолет был довольно тяжелым: настоящая вещь, а не какая-то игрушка. Интересно, он на предохранителе?
        – Только двинься, и я тебя пристрелю.
        Девушка хотела, чтобы ее голос прозвучал веско и властно, но вышло наоборот: пискляво и неуверенно.
        В ответ Рой просто рассмеялся.
        В левом глазу Шайен что-то мелькнуло: рука Роя – он хотел выхватитьу нее пистолет. Девушка нажала на курок быстрее, чем он успел коснуться ее зажавшей оружие ладони.
        Звук выстрела прозвучал так громко, что на какой-то момент вобрал в себя все остальные шумы.
        Тишину нарушил крик Роя.
        – Ты меня подстрелила?! – скорее недоуменно, чем рассерженно воскликнул он.
        «Я его ранила? Насколько? – пронеслось в голове у Шайен. – Смертельно? Или несущественно, и он мне сейчас ответит?»
        Очнувшись от мыслей, она поняла, что все еще держит пистолет.
        – Выходи! – громко приказала Шайен.
        – Что?
        – Выходи из машины, или я снова буду стрелять! – Она подвинулась вперед и прижала пистолет к телу Роя.
        – Ладно-ладно!
        Шайен услышала, как открылась дверь, и Рой, охая, вывалился из салона машины на дорогу. Не выпуская пистолета из рук, Шайен продвинулась на сиденье водителя, нащупала ручку и закрыла. Секундой позже она нажала кнопку блокировки двери, как раз в тот момент, когда Рой дотянулся до двери снаружи. Сейчас, когда никто не упирал в него дуло пистолета, Рой явно хотел вернуться обратно в машину.
        Другая дверь! Шайен быстро наклонилась к правой стороне и заблокировала дверь со стороны пассажира. Как раз вовремя. Рой дернул пассажирскую дверь и потребовал:
        – Шайен, впусти меня.
        – Нет!
        – Ну же, я ведь ранен. Мне нужно к врачу. Пусти меня, мы поедем в больницу, и там я тебя отпущу.
        Шайен не знала, куда она ранила Роя. В руку? В живот? В грудь? Может, он был прав. Возможно, ему и правда нужна медицинская помощь. Руки Шайен были в чем-то липком: наверное, это кровь. И она помнит, что, когда прислоняла пистолет к телу Роя, под дулом чувствовалось что-то мокрое.
        – Шайен… я истекаю кровью. Ради бога, не дай мне умереть…
        Она медленно подняла руку.
        И вдруг подпрыгнула от неожиданности: дверь со стороны водителя начала трястись – похоже, Рой перешел на другую сторону.
        – Шайен, пусти! – Его голос звучал громче, Рой уже не скрывал злобы. – Пусти, а то хуже будет!
        Похоже, не так уж сильно она его ранила. Вероятно, задела слегка.
        Что-то тяжелое ударило в стекло – Шайен вскрикнула.
        Снова тот же удар. Девушка догадалась – по стеклу бьют камнем. Огромным камнем.
        На третий раз удар прозвучал приглушенно, и послышалось, как камень упал на землю. Рой попал себе по пальцам.
        Шайен приложила дуло пистолета к стеклу в том месте, где, по ее мнению, мог находиться Рой. Надавив посильнее, чтобы пистолет не трясся в руке, она сказала:
        – Перестань, или я снова выстрелю!
        – Серьезно? – Рой захохотал. – Не думаю. Ты же промажешь на километр мимо меня. Или того лучше – пуля отрекошетит в тебя же. Давай, попробуй.
        И он снова ударил камнем в стекло.

        Глава 31. Вождение вслепую

        Шайен поняла, что он прав. Девушка по-прежнему прижимала пистолет к стеклу. Нажми она на курок, пуля если не отскочит в нее же, пройдет через стекло, но где гарантии, что Шаейн не поранит осколками? А в Роя она, может, даже не попадет. И все закончится тем, что она сделает огромную дыру, через которую Рой легко ее достанет.
        Не выдержав страха и напряжения, Шайен расплакалась.
        Камень снова ударил по стеклу, заставив Шайен вздрогнуть. Нога девушки случайно попала на педаль газа, и машина загудела сильнее.
        Что же делать?
        На Шайен опустились воспоминания: в субботний день они с мамой в машине, за рулем Шайен, едет по пустой дороге возле кладбища, за окном сыро и ветрено.
        А может, просто уехать отсюда на машине?
        Последовал еще один удар камнем. Когда Рой разобьет стекло, только вопрос времени.
        Так, ладно. Надо это сделать, она сможет. Мотор до сих пор работал. Шайен повернулась и положила пистолет на сиденье. Вцепилась в руль до боли в пальцах.
        Девушка начала вспоминать азы вождения. Газ справа. Тормоз слева.
        Только вот загвоздка: коробка передач сейчас в режиме остановки, а ей нужен режим вождения. Та машина, что она водила один раз в жизни, была с автоматической коробкой. Что, если в этой ручная? А как переключать передачи Шайен понятия не имела.
        Наклонившись вперед, Шайен пощупала рукой с правой стороны. Никакого рычага коробки передач там не было. Только небольшой бугорок в полу. В машине точно коробка-автомат. А где же тогда рычаг смены режимов направления движения?
        Снова удар камнем.
        В голове Шайен промелькнули новые воспоминания: старая бабушкина машина, там даже ремней безопасности не было. И рычаг переключения был расположен прямо на руле. Мысленно молясь, чтобы это было так, Шайен нажала отходящий от рулевой колонки рычажок – послышалось, как заработали щетки на лобовом стекле.
        – Эй! – заорал Рой. – Ты что делаешь?
        Шайен вернула рычажок на место. Рядом она нащупала еще один, потоньше. Сдвинула его вниз, и послышался отчетливый щелчок. Машина двинулась. Только не вперед, а назад.
        Шайен обеими ногами уперлась в тормоз.
        – Эй! Ты что творишь? – снова заорал Рой.
        И правда, что она делала? Разве не глупая затея? Стоило ли продолжать?
        Шайен засекла какое-то движение левым глазом и даже не удивилась, когда снова раздался удар камнем. Только на этот раз ей показалось, что стекло треснуло.
        Шайен нажала на рычаг еще раз. Ничего. Нажала в третий раз – машина дернулась вперед. И поехала, несмотря на то, что Шайен даже не держала ногу на педали газа. Передние колеса проскребли по гравийной насыпи и съехали на гладкую поверхность асфальтированной дороги.
        Не обращая внимания на крики роя, Шайен сосредоточилась на том, чтобы вести машину ровно. Ей приходилось ориентироваться только на слух. Она услышала, как все четыре колеса оказались на дороге. Только после этого девушка поставила ногу на педаль газа. Шайен было страшно: если она поторопится, съедет с дороги и врежется в дерево, то окажется беззащитной перед Роем. Переднее левое колесо снова съехало на гравий, и Шайен вильнула рулем. По другую сторону от машины послышалось, как Рой изрыгает проклятья. Теперь с дороги съехало правое колесо, и Шайен снова выровняла машину, уже более плавно.
        Она слышала, что Рой шагает рядом. Сначала он шел позади, а потом побежал. С каждым его шагам Шайен давила на педаль газа чуть сильнее. Каждый раз, когда колесо съезжало с асфальта на гравий обочины, Шайен регулировала положение машины еле заметным движением руля. Рой начал отставать.
        Шайен немного воодушевилась, как вдруг подскочила от другого звука – пронзительной трели телефонного звонка.
        Что делать? Она замерла в нерешительности. Кто это звонит? Тиджей? Джимбо? Кто-то из друзей Роя? Кто бы это ни был, Шайен понимала, что никто из знакомых Роя точно не придет ей на выручку. Так что не было никакого смысла брать трубку.
        Не особенно задумываясь, Шайен отпустила ногу с педали газа. Машина начала замедляться, пока почти совсем не остановилась.
        Девушке в голову пришла идея. Как только звонок оборвется, она может набрать 911. Но для этого надо разыскать телефон в салоне.
        Шайен повернула голову, пытаясь понять, откуда идет звук. Сотовый издал последний эпизод трели и замолк. Кажется, звонок шел откуда-то с пола. Нажав на тормоз, Шайен принялась шарить руками по полу, роясь среди мятых бумажных оберток, которыми была усеяна вся машина. Среди прочего она нащупала гаечный ключ, отвертку и какие-то непонятные инструменты. Наконец, ее пальцы коснулись телефона. Это был тот же самый громоздкий аппарат, который Рой давал ей, чтобы поговорить с отцом.
        Она нажала девятку, как вдруг услышала какой-то звук. Шаги Роя. Он бежал, но, как-то странно, будто волоча ногу. Однако, несмотря на это, он ее догонял.
        Она два раза подряд нажала единицу, потом еще несколько кнопок, пока не нашла кнопку дозвона. Послышались гудки. Хорошо, что телефон был такой большой – Шайен зажала его между ухом и плечом, не отпуская руль из рук.
        – Девять-один-один, – послышался женский голос.
        И тут камень со всей силы ударил по стеклу. Шайен показалось, что ей на щеку отскочил мельчайший осколок.
        – Мне нужна помощь полиции. Скорее, прошу вас! – Шайен снова тронула машину с места, понимая, что не сможет ехать достаточно быстро, чтобы оторваться от Роя.
        – Что у вас случилось?
        Девушка выпалила на одном дыхании:
        – Меня зовут Шайен Уайлдер, меня похитили, я сейчас в машине, закрылась изнутри, но похититель рядом, снаружи, и пытается разбить стекло камнем!
        – Он вооружен? – по-прежнему спокойно спросила женщина.
        – У него только камень. Но стекло уже начало трескаться.
        – У вас есть ключ?
        – Да.
        – Вы можете уехать?
        – Я пытаюсь, но тут такое дело… я слепая.
        – Слепая! – выдохнула на том конце оператор. – Значит так, Шайен, скажи, где ты?
        – В том-то и дело. Я не знаю.
        На этот раз после удара камнем послышался еще один звук – по стеклу пошли трещины. Надо убираться отсюда. Шайен посильнее нажала на газ. Ушло с асфальта правое колесо. Девушка выровняла машину, но недостаточно: правое колесо по-прежнему ехало по гравию. Она повернула от обочины еще немного.
        – Я где-то на пустынной дороге в часе езды от торгового центра «Вудлендс Экспириенс». Дорога гладкая, с обочинами, посыпанными гравием, тут рядом какой-то лес. Очень тихо. За последние полчаса только одна машина проехала.
        – Так, я вижу через какую телефонной вышку передается твой звонок. Пусть и недостаточно, но это сузит радиус поиска. Нам придется искать тебя в районе пяти километров от этой вышки. Я посылаю в эту зону все рядом расположенные оперативно-розыскные отряды. – Шайен услышала, как оператор отдает команды.
        Снова удар по стеклу. По звуку, похожему на шуршание целлофана, Шайен догадалась, что трещины пошли глубже.
        – Шайен! – громогласно ревел Рой. – Шайен!
        – Это он? – взволнованно спросила женщина из службы спасения.
        – Да! – тяжело дыша ответила Шайен. – Прошу, поторопитесь!
        – Мы уже едем, Шайен.
        Прошла целая вечность, а может, только минута, и тут Шайен услышала вдалеке какой-то вой.
        – Погодите! Я слышу сирены!
        – С какой стороны? Я направила четыре машины, но они далеко друг от друга.
        – Мне кажется, с южной, но не уверена. Придумала! Вы можете попросить их включать сирены по очереди?
        – Да, только для чего… – удивленно спросила женщина. – А! – догадалась она – Подожди, я попрошу их подавать сигнал по очереди. А ты говори, откуда его слышишь. Первая машина, – сообщила женщина.
        – Ничего, – сказала Шайен. Чтобы лучше слышать, она убрала ногу с педали газа.
        Убрав руку с руля, Шайен потрогала стекло рядом с собой. Оно ощущалось под пальцами, как покрытая мелкими камушками поверхность. Камень ударил с той стороны в тот же миг, когда Шайен прикоснулась к стеклу изнутри. В машину понесло холодом. Дырка в стекле была размеров с монету, но Шайен знала, что это ненадолго.
        – Вторая машина.
        – Все равно ничего, – отозвалась Шайен, которая в жизни так ни к чему не прислушивалась.
        – Третья.
        На этот раз она услышала вой сирены.
        – Вот! Слышу! И она ближе, чем в тот раз.
        – Есть! – послышался ликующий возглас оператора. – Мы едем!
        А в следующее мгновение рука Роя разбила стекло, просунулась через окно и схватила Шайен за горло, прижав к подголовнику. Телефон выпал из руки девушки на пол. Она спохватилась: а где же пистолет? Не помня, куда его положила, Шайен пошарила рукой по сиденью – ничего. Рой еще сильнее сжал горло девушки. Она не то что кричать не могла – даже дыхание остановилось. Вдалеке послышалось приближение сирен.
        Шайен уже мало на что надеялась, но все же засунула ладонь в карман и отыскала осколок стакана. Не обращая внимания на то, что острые края врезались в ладонь, она с силой ударила по руке Роя. Тот чертыхнулся и, отпустив горло Шайен, отобрал у нее осколок. Кусок стекла был скользкий из-за крови, и Шайен не смогла его удержать.
        Рой снова просунул руку в дыру, и стальная хватка сжала горло девушки с новой силой. Неужели ей суждено умереть за несколько секунд до спасения? Нет! Только не это! Она не хотела умирать. Не сейчас. «Может, снова поехать, и он меня отпустит?» – подумала Шайен, разыскивая рукой руль, а ногой нажимая на педаль газа.
        Шайен услышала, как колесо проехало по чему-то, а затем Рой вдруг вскрикнул и убрал руку с ее горла.
        Позади машины послышался визг шин по асфальту. Сирена замолкла. Открылись двери другой машины, сначала одна, потом другая.
        – Стоять! Полиция! – раздался мужской голос. – Не двигаться с места!
        Кто-то подошел к сидящей в машине девушке.
        – Шайен, это полиция, – услышала она голос другого мужчины. – Вы в безопасности.
        Шайен сидела, не двигаясь. Затем она сказала:
        – Дайте потрогать ваш жетон. – Нога девушки покоилась на тормозе, но она в любой момент готова была нажать на газ.
        – Что?
        – Я разве не сказала, что я слепая? Дайте жетон, я его ощупаю. Меня только что пытался убить мужчина, который тоже сказал, что он из полиции.
        Шайен просунула левую руку в дыру, не убирая правой с руля.
        Она услышала, как мужчина возится, а потом почувствовала, как он прижал жетон к ее руке. Девушка пробежалась пальцами по выпуклым металлическим буквам. Трясущейся рукой она заглушила мотор и прошептала:
        – Что же вы так долго?

        Глава 32. Просто друг?

        Две недели спустя.
        Телефон Шайен зазвонил, когда она стояла дома на кухне и готовила себе какао.
        – Да? – ответила она.
        На том конце провода молчали. Потом чей-то голос нерешительно спросил:
        – Шайен?
        Девушка тут же взбодрилась, будто и не было позади полубессонной ночи, – проблемы со сном до сих пор ее не покидали.
        – Шайен, кто это? – спросила из гостиной Даниель, где они с отцом Шайен смотрели футбол по телевизору.
        – Подожди, – сказала Шайен в трубку и крикнула мачехе: – Это просто друг.
        Поставив кружку с какао на столешницу, девушка прошла в свою комнату и закрыла дверь.
        – Что хотел? – спросила она, прислонившись спиной к холодному дереву двери.
        – Позвонил поздравить тебя с Новым годом, – ласково сказал Гриффин.
        – Откуда у тебя мой номер? – спросила Шайен. Она была так взволнована, что уловивший ее настроение Фантом встал со своей подстилки и потерся о ноги хозяйки. Она нагнулась и погладила собаку за ушами.
        – Ты же диктовала его моему отцу, помнишь? Два раза.
        – Правда думаешь, что такое можно забыть?
        – Прости, – голос Гриффина прозвучал не так уверенно, как будто говорил маленький мальчик. – Зря я позвонил, не буду тебя отвлекать…
        – Нет, подожди, – неожиданно для себя остановила его Шайен. – Ты откуда звонишь? Из Чикаго?
        – А, так ты в курсе? Ну да, меня передали семье моей тети, маминой сестры. Живу теперь с ними. Говорят, когда мне было три года, мы с тетей Дебби виделись, но я не помню. Роя они никогда не жаловали, поэтому мама не особенно общалась с семьей.
        – Их можно понять, – сказала Шайен, презрительно скривив губы при мысли о Рое.
        – Ага, – вздохнул Гриффин. – Я же все эти годы думал, что мама на меня злится. Поверить не могу, что она умерла.
        Шайен уже слышала о том, что его мама умерла семь лет назад и что Джимбо застрелили в лесу.
        – Ты разговаривал со своим отцом?
        Шайен не могла думать о Рое спокойно. Только если представляла его отцом Гриффина. В тот памятный день Шайен, двинув машину вперед, проехала Рою по ступням, раздробив обе. Ее выстрел, сделанный ранее, не нанес ему серьезного вреда: пуля прошла сбоку навылет, не задев важных органов. Позже от отца Шайен узнала, что Роя обвинили в похищении, вооруженном нападении и убийстве второй степени[10 - Убийство при смягчающих обстоятельствах (прим. пер.).]. Тиджея отправили на судебно-психологическую экспертизу. Ему грозит с десяток обвинений, включая убийство. Гриффин согласился сотрудничать с полицией.
        – Нет, – ответил парень. – Мне не дали с ним поговорить. Если что, никто не знает, что я тебе звоню. Уверен, мои родственники просто в ужас бы пришли от такой новости.
        – Мои тоже, – шепотом сказала Шайен.
        – Я звоню с таксофона, чтобы на вашем определителе не высветился номер моей тети, если бы трубку взяли твоя мачеха или отец.
        Как бы Шайен ни объясняла, Даниель и Нику было проще считать Гриффина преступником, похитившим их дочь. Они не любили рассказов Шайен о том, как сначала она его чуть не убила, а потом он помог ей убежать в лес.
        – Угадай, кто живет у нас на заднем дворе?
        Гриффин помолчал, а потом, кажется, догадался:
        – Ты серьезно? Не может быть!
        – Ага, Герцог живет у нас. Я уговорила родителей, и они наняли специалиста, чтобы найти его в лесу. Кинолог приходит к нам домой и дрессирует его тут. Герцог до сих пор не особенно жалует мужчин, так что с ним занимается женщина.
        – Я бы не сказал, что он хоть кого-то жалует, – усмехнувшись, заметил Гриффин.
        Помолчав, Шайен спросила:
        – Ну, как тебе живется в доме тети?
        – Честно говоря, я примерно как наш Герцог себя чувствую. Все не спускают с меня глаз, неявно, но я всегда под присмотром. Записали меня в школу для трудных подростков. Я там в одном ряду с беременными ученицами и ребятами, у которых проблемы с наркотиками, – объяснил Гриффин, в голосе которого не было ни горечи, ни сожаления. – Я тут подумал, раз мне надо как-то учиться, стоит попробовать достать те записи, про которые ты говорила. Ну, те аудиокниги. Может, с ними я смогу читать.
        – Правильно, попробуй, конечно, – поддержала его Шайен. На нее нахлынуло столько разных эмоций, что тяжело было придумать, о чем еще говорить. – Новая жизнь с нового года, – сказала она первое, что пришло в голову.
        – Ну, если даже Герцог смог… – сказал Гриффин, а потом спросил: – А ты как? Дала себе какие-то новогодние обещания?
        – Только одно: никогда не разлучаться с Фантомом.
        Услышав свое имя, пес прислонился мордой к бедру хозяйки, которая машинально потрепала его за ухом.
        – Если бы твоя собака-поводырь тогда была с тобой, все вышло бы совсем по-другому, – сказал Гриффин, а Шайен принялась гадать, что он чувствовал. Думал ли о своем отце? Сделал ли для себя какие-то выводы из произошедшего? О себе она точно знала, что никогда не будет прежней.
        – Ты прав. Все теперь по-другому, – тихо сказала Шайен. – Но, может, оно и к лучшему.
        – Шайен, ты идешь обедать? – позвал отец из гостиной.
        – Слушай, мне надо идти, – сказала она Гриффину.
        – Можно я снова тебе позвоню? – быстро спросил парень.
        Шайен глубоко вздохнула и задумалась над ответом.

        Благодарности

        Хочу поблагодарить всех ребят из «Хольт», а особенно моего редактора, Кристи Оттавиано.
        Спасибо Джуди Уотфорд, которая поделилась своими знаниями о том, что значит быть незрячим, и даже подредактировала версию, которую ей зачитали с компьютера.
        Робину Берселлу, следователю и писателю, который всегда готов поделиться своими многочисленными знаниями.
        Начальнику портлендской службы спасения Тодду Дьюизу, который помог мне с последним эпизодом книги.
        И спасибо за помощь начальнику Тихоокеанского Северо-Западного отделения по подготовке собак-поводырей для слабовидящих Мелинде Карлсон.
        notes

        Примечания

        1

        J. Crew, Abercrombie and Finch – американские универмаги дорогой модной одежды (прим. пер.).

        2

        Шайенн – самоназвание индейского племени в Северной Америке и город в штате Вайоминг на северо-западе США (прим. пер.).

        3

        Эквивалентно 60,96 метрам (прим. пер.).

        4

        Вероятно, имеется в виду неофициальная единица измерения длины, равная 1/20 мили (около 80 метров) – (Прим. ред.).

        5

        Обезболивающий и жаропонижающий препарат на основе Ибупрофена, выпускается в таблетках и капсулах (прим. пер.).

        6

        Коммерческое название Ципрофлоксацина, противомикробного препарата широкого спектра действия из группы фторхинолонов (прим. пер.).

        7

        Англ. briefly (в переводе на русский «кратко») – если разбить на слоги, получится два слова: brie – произносится бри (сорт сыра) и fly – произносится флай (переводится «муха»). – (Прим. пер.).

        8

        Обыгрывается разница между близкими по звучанию и написанию словами: Waddell (фамилия) и waddle (утиная походка) – (Прим. пер.).

        9

        Мазь от ожогов (прим. пер.).

        10

        Убийство при смягчающих обстоятельствах (прим. пер.).