Взлет сокола Майкл К. Стаудингер


  Рой профессор университета, необъяснимым образом переносится в другой мир, где его принимают за Верховного Мага и где он встречается с красавицей Митрой. В этом мире правит магия, а стихи оказываются заклинаниями, управляющими Четырьмя Началами: Огнем, Воздухом, Землей и Водой.

  Майкл К. Стаудингер


  Взлет сокола


  Сюзанне,
  которая знала, что я могу,
  даже когда я сам этого не знал.
М.К.С.


  Я хочу выразить благодарность
  моей жене Сюзанне, а также Майку Лэйну
  и Биллу Ларсону, нашедшим время,
  для того чтобы прочесть эту книгу;
  прекрасным поэтам, пишущим на английском
  языке и вдохновившим меня взяться за нее;
  и Патриции Бокмейер, учительнице английского,
  которая помогла свету поэзии
  глубоко проникнуть в мое сердце.
  M.К.С.

  ПРОЛОГ

  Двое мужчин, одиноких и продрогших, стояли в тени Шимни - огромного гранитного монолита, обозначавшего центр мироздания. Хотя времени после полудня прошло совсем немного, около каменного пальца скалы уже было темно. На северном конце небольшого участка вырубленного леса устало опирался на свой посох Рата, Верховный Маг Шалета. С южной стороны, прищурив глаза, смотрел на своего врага Морлин Узурпатор. Его черная накидка касалась камней, рассыпанных под ногами.
  Выпад Верховного Мага был быстрым и, как надеялся Рата, неожиданным.
  - Куинта! - крикнул он, и из его высоко поднятого над головой Огненного Посоха вырвался яркий луч света. Переполненное внезапной надеждой сердце Раты бешено колотилось, пока он не увидел, что вновь его окружает мрак чернее ночи, какого не бывает даже в самой холодной пещере. Мрак прикасался к нему, как чума. Однако Верховный Маг еще мог видеть, как на другом конце луга поднимает свою левую руку повелитель тьмы. И в то же мгновение мрак поглотил остаток слабеющего света.
  - Умри, Рата! Почувствуй ледяной укус смерти, - хохотал Морлин, видя, как тьма окружила Верховного Мага.
  И вдруг из глубины мрака прозвенел ясный и грозный голос невидимого Мага:
  - Ты можешь послать меня в преисподнюю, но уничтожить меня тебе не удастся никогда. Я вернусь из самой Детлидры, чтобы разорвать тебе глотку и навсегда покончить с ложью, которую ты несешь, Морелуа!
  Даже сейчас, на краю полного поражения, голос Верховного Мага звучал мощно и вызывающе.
  Но черный колдун, впиваясь глазами в свою жертву, только злобно захохотал:
  - Морелуа? Повелитель Небытия? Ты даже сам не знаешь, как льстишь мне! Но я принимаю твой дар, маленький маг. О величайший из наших учителей! Согласно тому, что ты провозгласил, меня теперь никогда не будут называть Морлином, слугой нашего мертвого короля! Отныне я Мордет, Повелитель Тьмы. Пусть Морлин умрет сегодня вместе с тобой, маленький маг. Ступайте вдвоем в темную преисподнюю Детлидру, где меня знают как принца. А в Детлидру ты попадешь точно, маленький маг. Там уже я - твой господин, а ты - мой раб. И оттуда, я гарантирую, тебе не вернуться никогда!
  Мордет сжал кулак, и тьма вокруг Верховного Мага еще более сгустилась. Из-под непроницаемого савана тьмы послышался едва различимый звук, похожий на судорожный вздох, и гора содрогнулась, швырнув сверху град камней. Мордет едва смог уклониться от огромного валуна, едва не попавшего ему в голову. На короткое мгновение темнота отступила, и слабый лучик света показался из-под покрывала ночи, но Мордет вновь поднял руку вверх, и удвоенной силы мрак сомкнулся вокруг умирающего Верховного Мага. Где-то вдалеке прогремели последние раскаты грома и наступила тишина.
  Когда тьма вокруг каменной колонны рассеялась, Мордет уже был один. Он не заметил черного дракона, сидевшего на самой вершине гранитного монолита, как не обратил внимания и на легкое шевеление в кустах неподалеку.



  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  Векторы



  На краю стола стояла большая кружка с кофе, из которой, словно фонтан, поднимался пар. Кругом были навалены смятые листы бумаги, старые папки и книги с загнутыми уголками страниц. В центре стола лежала сильно потрепанная Оксфордская антология английской литературы. Рой взял ее осторожно, словно больного ребенка. Затем бережно положил обратно и отглотнул немного кофе, стараясь успокоить свой гнев.
  Штат факультета английского языка всегда был немногочисленным. Поэтому никто особенно не удивился, когда Регентский Совет только что проголосовал за то, чтобы уменьшить его еще вдвое, в сущности оставляя Роя одного вести все восемь курсов литературы, предлагаемых в университете для изучения. Семь тысяч студентов да еще три тысячи новичков, которые вот-вот должны приступить к занятиям, и только один преподаватель литературы. Он предвидел это еще несколько лет назад, когда Совет принял решение исключить литературу из списка основных курсов университета. После этого число желающих обучаться этому предмету уменьшилось и с годами неуклонно сокращалось. То, что факультет как-то просуществовал до настоящего времени, было чудом.
  Рой отпил еще кофе, мрачно наблюдая за тем, как его мелкие зерна высыхают на дне, как они стараются удержаться на белых стенках кружки.
  “Напрасно стараются, - подумал он, - напрасно стараются удержаться там, где не за что зацепиться”.
  Он поболтал кружкой, и все зерна легко оторвались от стенок и рухнули на дно. Рой рукой пригладил свои длинные черные волосы и ощутил при этом начинающие грубеть седеющие пряди. Когда же он успел так поседеть?
  По всему зданию прозвучал одиночный удар электронного колокола, означающий конец занятий. Рой с отвращением фыркнул, раздраженный этим искусственным звуком. Старый колокол, все еще висевший неподвижно в колокольне над зданием, не использовался уже лет десять. Совет признал его не shy;эффективным. Не очень нужным. Все это время решался вопрос о сдаче колокола в металлолом.
  Рой представил себе неторопливое раскачивание колокола, звук, чуть более высокий, чем чистое “до”, всегда разный и непредсказуемый ритм ударов. Любое проявление индивидуальности раздражало членов Совета. Мысль о том, как всемогущий Совет возненавидел старый колокол за его индивидуальность, заставила Роя улыбнуться. Он резко встал и вышел из кабинета, оставив пустую кружку возвышаться над столом, словно молчаливый монумент.
  Рене Дилак сидела в крошечной прихожей, служившей в качестве приемной, общей площадью не более десяти квадратных футов. У одной стены стоял терминал компьютера, у другой - кушетка из искусственной кожи. Рене сидела на кушетке и читала “Дэвида Копперфилда”. Позади нее на стене висела афиша, на которой большими черными буквами, обведенными красными линиями, на потрясающе белом фоне было написано: “Актеры представляют: Мыши и Люди”.
  - Ну, что, Рене, какие стоящие книги тебе удалось прочесть за последнее время? - спросил Рой. Это была не очень удачная старая шутка, которая, однако, служила их ритуальным приветствием. Рене оторвалась от текста и взглянула на него, слегка нахмурившись. Из-за искусственного освещения тонкие черты ее лица казались более резкими.
  “Она тоже кажется слегка постаревшей“, - подумал Рой.
  - Я думала, что ты уже в деканате протестуешь против решения Совета, - ответила она. - Не могу поверить, что нас осталось только двое.
  - Знаю. Эти подонки приказали упаковать вещи Сэма и Гвен, не дожидаясь, пока они придут и все узнают. Я слышал, что вчера вечером декан позвонил им и сказал, что с сегодняшнего дня в их услугах университет больше не нуждается. Ночью их пропуска были аннулированы.
  - Гвен звонила мне вчера вечером как раз после разговора с деканом, - ответила Рене. - Она стоически перенесла эту весть. Полчаса цитировала по памяти Теннисона, затем просто пожелала спокойной ночи и положила трубку. Я попробовала позвонить ей, но она, по-видимому, отключила телефон.
  Рой задумался. Перед его глазами проплыли видения византийских царств. Они были хорошими друзьями с Гвен с самого момента ее прихода в университет. Они часто спорили за чашкой кофе о романтической поэзии. Гвен особенно любила Теннисона и его мечту о бессмертии; она цитировала его при малейшей возможности. Рой, словно священник, читающий литургию, произнес нараспев одно из стихотворений Теннисона:
  …мы с тобою стары;
  Быть старым - и почет и тяжкий труд.
  Со смертью все закончится, но есть
  Перед концом последняя возможность
  Немыслимо прекрасное создать -
  И нет греха в сопротивленье Богу.
  Со скал в ночи мигают огоньки:
  Закончен день. Луна всплывает в небо.
  Взывает море сонмом голосов.
  Вперед, друзья!
  Еще совсем не поздно
  Искать и обрести нам новый мир.
  - Да, именно это она мне читала. Гвен показалась мне такой отчужденной. Рой, я беспокоюсь за нее.
  - Давай заглянем к ней сегодня вечером, - предложил он.
  Рене прищурилась с некоторой неохотой, но Рой счел вопрос решенным. Она встала и вышла из крошечной комнатенки, оставив Роя, омываемого зеленым светом терминала, в одиночестве.
  Общий компьютер изрыгнул монотонный предупреждающий звук, Рой быстро подхватил весьма потрепанную книгу романтических стихов и поплелся в кабинет, предназначенный для занятий литературой с первокурсниками, опоздав на целую минуту. Трое наиболее нетерпеливых студен shy;тов уже отключили свои терминалы и готовились покинуть кабинет. Они разочарованно и даже с некоторым отвращением посмотрели на Роя, когда тот показался в двери серо-голубого цвета.
  - Включите, пожалуйста, терминальные магнитофоны, - отдал приказ Рой, положив книгу на кафедру.
  Затем он повернулся и прошелся между двумя рядами сидящих студентов. Двенадцать студентов одновременно подняли правую руку и нажали одинаковые зеленые кнопки. Симметрия всего происходящего показалась Рою забавной, и он громко рассмеялся. Студенты нахмурились.
  - Сегодняшнее занятие мы посвятим изучению эпохи Просвещения и влияния науки на литературу, - сказал он. - Три главных имени возникнут на нашем занятии, три человека, прорубивших дорогу науке, чтобы появилась она на самом переднем крае нашей жизни: Коперник, Галилей и Ньютон.
  Он продолжал, читая лекцию как по писаному. За семь лет преподавания этот вводный материал прочно осел в его памяти. Каждый его шаг точно соответствовал ритму лекции; каждое движение служило контрапунктом для основных идей лекции. Он начал свой поход между рядами именно в тот момент, когда приступил к вводной части лекции о Галилее. Так он делал в прошлом году, и в позапрошлом, и еще пять лет до того. “Студенты наилучшим образом усвоят урок, если я скажу это именно в нужный, точно рассчитанный момент, находясь в данном месте аудитории”, - думал он, в то же время продолжая лекцию о том, как наука постепенно вытесняла авторитет церкви. Принципы обучения, которым должен следовать Рой, сводились к точности изложения, повторению и доказательности. Члены Регентского Совета были непреклонны в своем убеждении, что при обучении студентов должны использоваться точные и проверенные формулировки.
  - Галилей осмелился оспорить авторитет церкви, отрицая ее доктрину о Земле как центре галактики и вселенной. - Рой произнес эти слова на одном дыхании, механически и без эмоций. - Поступая так, - продолжал он, - Галилей открыл дорогу другим, чтобы они сами выбирали себе авторитеты в вопросах веры, избавляя людей от жесткого давления церкви, требовавшей полного единомыслия.
  Зеленые огоньки терминалов мигали в унисон. Рой еще раз прошелся между рядами, проверяя каждого. На холодных зеленых экранах отпечатывались слова, в точности повторявшие его лекцию: “…избавляя людей от жесткого давления церкви, требовавшей полного единомыслия”. Рой, закрыв глаза, представил себе большой, почерневший от времени, медный колокол, неторопливо покачивающийся на ветру в колокольне каменного собора. Его дыхание подхватило колокол и качнуло его вперед, потом назад. Язык колокола отбивал ноту за нотой. Рой ощутил звук колокола, чуть более высокий, чем чистое “до”, почувствовал, как звук дрожит, обволакивая его. Рой открыл глаза и вернулся в учебный кабинет. Лучи позднего утреннего солнца проникли через открытые окна кабинета, находившегося на первом этаже, и освещали пол и стены. Студенты с озадаченными лицами уставились на него. Рой взглянул на ближайший монитор, чтобы посмотреть, на каком месте он закончил лекцию. Однако в укоризненном сиянии экрана Рой увидел три слова, навечно попавших в память компьютера: “Дин, дон, дин”.
  В другое время он бы рассмеялся. Уже не в первый раз Рой мечтал о чем-нибудь во время лекции, механически произнося нужные слова, словно актер, играющий заученную роль, или ребенок, зазубривший свои молитвы. Но на этот раз впервые его мечты проявились наяву перед испытующими взглядами студентов. Его руки начали слегка дрожать, а в желудке появилась какая-то тяжесть. От страха у него начало покалывать спину и шею, ведь ему придется объяснить членам Совета случившееся отклонение от лекции. Компьютер наверняка заметит это отклонение и автоматически сообщит об этом в Совет. Эта осечка не могла случиться в более неподходящее время, и он подумал о Гвен - умной, непредсказуемой Гвен, которая обожала Теннисона и любила истории о благородных личностях, в одиночку сражавшихся с окружающим их враждебным миром.
  - Вперед, друзья, еще совсем не поздно искать и обрести нам новый мир, - сказал он громко, и эти слова тотчас послушно появились на зеленых экранах.
  Некоторые студенты, озадаченно подняв брови, переглядывались друг с другом и пожимали плечами. Рою было ясно, что они не привыкли к профессорам, позволяющим себе подобные импровизации. Рою доставляло удовольствие замешательство, появившееся на лицах утомленных и в то же время утомляющих студентов, которые ерзали на мягких сиденьях как будто перед их носом махали электрическим про shy;водом. Адреналин, мгновенно ворвавшийся в кровь через расширенные сосуды, внес полную ясность в его мысли и спровоцировал последующую за этим браваду. Внезапно появилось понимание самой сути проблемы, чутье хищника, обнаружившего свою беспорядочно мечущуюся добычу.
  - Да, - продолжал он, - наука способствовала расцвету литературы: ренессанс был не чем иным, как попыткой церкви взять у науки реванш; романтизм - это реакция на значительное преобладание интеллекта над чувствами и эмоциями. Именно наука стала основой творчества таких писателей, как Жюль Верн, Айзек Азимов, Артур Кларк, Джордж Оруэлл и многих других. То же самое происходит и в наше время. Взяв за основу какой-либо научный принцип, мы можем сочинить рассказ или повесть. Мы должны всегда помнить, что наука никогда не подменяла воображения, но была только инструментом для его вызова.
  Озадаченные студенты широко открытыми глазами уставились на него, не скрывая страха перед этим сумасшедшим, который стоял перед ними, бешено размахивая руками и запросто попирая священные основы. Но для Роя уже не было пути назад. Возбуждение от того, что он перешел запретную черту, полностью овладело им, понуждая его идти только вперед, угрожая задушить его при малейшем колебании. Он перевел дыхание и, шагнув к доске, резким движением взял лежащую на специальной полочке ручку, которой можно было на ней писать. В его голове внезапно появилась идея, как бы доставленная туда извне какой-то невидимой силой. В ответ на это Рой повернулся и неожиданно швырнул ручку в другой конец комнаты. Вертящаяся ручка описала в воздухе дугу и, ударившись о стену, упала на пол. Студенты вздрогнули.
  - Векторы! - выкрикнул он, подскочив к кафедре, для того чтобы полностью овладеть вниманием сбитых с толку сту shy;дентов.
  - Векторы! Абраме, скажите мне, что это такое?
  У озадаченного студента поначалу слегка отвисла челюсть, но строгая выучка, к которой он привык с самого детства, взяла свое:
  - Векторы - это способ описания движения тела на плоскости.
  - Прекрасно, - отрывисто сказал Рой. - Ну, а теперь, Филдинг, опишите, пожалуйста, движение ручки во время ее полета через комнату. В своем ответе используйте векторы.
  Бритни Филдинг, тощая, белобрысая, немного прыщавая студентка научного факультета заморгала, как, наверное, заморгала бы черепаха, греющаяся на солнце, если бы перед ней летала назойливая муха.
  - Сила может быть представлена как вектор. Когда вы бросили ручку, то сила, или вектор силы, действовал на нее в северо-западном направлении. Вектор силы тяжести во время полета был направлен вниз. Стена образовала вектор силы, действующей в направлении, противоположном начальному. Аналогичным образом на объект действовало множество других векторов, главным образом, со стороны молекул воздуха, что вызвало некоторое сопротивление полету. - Веки ее глаз не спеша закрылись и снова открылись.
  - Прекрасно, - кивнул Рой, мозг которого уже обжигала зародившаяся там идея. - А теперь подумайте. Только ли на плоскости можно описывать движение с помощью векторов? Нет ли каких-то других возможностей?
  Возбуждение где-то внутри Роя все нарастало, он уже не боялся опасности и даже желал ее.
  - Многомерные пространства, - раздался чей-то голос из дальнего конца аудитории. Рой пристально посмотрел на рослого студента, засаленные волосы которого свисали прядями на лоб, сделанный из гипса. Студент несколько съежился, глядя на кончики своих ботинок. - А также время, - добавил он.
  - И время, - повторил за ним Рой. На мгновение он задумался, вспоминая что-то, словно человек, почувствовавший какой-то приятный аромат и пытающийся понять, откуда он взялся.
  - Время - всего лишь ручей, куда мы ходим порыбачить, однажды сказал Торо. - На двенадцати экранах с готовностью начали появляться соответствующие буквы. - Рассмотрим эти возможности, - громко сказал Рой, прекрасно понимая, что говорит он скорее для себя, чем для студен shy;тов. - Подумайте. Если в качестве четвертого измерения принять время, то, возможно, та сила, с которой оно действует на любой объект, на любого человека, есть вектор жизни. Мы знаем, что ничто не вечно. Отсюда делаем заключение, что поскольку мы все живем как бы идя по вектору жизни, то, приходя к концу его линии, мы умираем. По аналогии с движением обращенной ручки, которое прекратилось, после того как она упала на пол, из сказанного следует, что, если кто-либо смог бы перескочить со своего вектора жизни на другой, он мог бы жить вечно. Или, по крайней мере, до тех пор, пока он снова не пересечется со своим собственным вектором жизни. Что же нужно для того, чтобы переместиться с одного вектора на другой?
  Его вопрос был риторическим, но из дальнего угла комнаты тихо прозвучало: “Энергия”.
  Рой приготовился ответить, но в дверях неожиданно появились два офицера службы безопасности, одетых в серую униформу. Руки заведены за спину, ступни, согласно инструкции, на расстоянии четыре дюйма. Студенты поневоле выпрямились при появлении гвардейцев Совета. Офицерам ничего не надо было говорить, Рой и сам знал, зачем они пришли.
  - Выключите, пожалуйста, магнитофоны компьютеров. Все свободны.
  Рой немедленно повернулся, оставив свои ценные книги на столе, и последовал за офицерами. Они быстро спустились в холл, затем к лифту, двери которого уже были открыты третьим ох shy;ранником. Лифт поглотил их, словно хищная рыба свою добычу. Когда он тронулся, Рой снова ощутил тяжесть в желудке. Лифт выплюнул всех четырех на бетонную площадь университетского двора, сделанную из пепельно-серых блоков, утопленных в землю.
  Эскорт проследовал через площадь. Рой следил за тем, как его ноги ступали с плиты на плиту, избегая щелей между ними - эта привычка была у него с детства. Высоко в весеннем небе светило солнце, тени от громоздких университетских зданий были короткими и четко очерченными. В нескольких сотнях футов от него стояло здание студенческих собраний, колокольня которого вонзалась в бледно-голубое небо, словно бросая вызов. Где-то внутри нехотя покачивался от утреннего ветерка старый потемневший колокол. Рой улыбнулся.
  Трое стражников шагали впереди него, глухо в унисон постукивая по камням. Их лица направлены только вперед, шеи так же тверды и бледны, как плиты на площади, глаза спрятаны за черными очками. Рой подумал, почему охранники ни разу даже не посмотрят назад, чтобы убедиться, что он следует за ними? Он с трудом противился желанию нырнуть в тень ближайшего здания или спрятаться в запахе горящего бутана. Как бы он хотел, чтобы легкий запах серы, исходивший от здания научного факультета, оградил его, словно закупоренную спору, от безжалостных стражей Совета. Однако вместо этого он только покусывал губу, послушно шагая из тени на солнце вслед за стражниками, идущими в пяти шагах впереди него. Когда стражники подошли к зданию регентского Совета, его стеклянные двери широко распахнулись, как бы выставляя напоказ мраморную полированную лестницу, тридцать девять ступенек которой вели в регентскую комнату.
  Стражники расступились, пропуская его вперед, и он робко шагнул на первую ступеньку. Флюоресцентные лампы, смотревшиеся словно раны на фоне черного мрамора, вконец сломили Роя. Исчезли мысли об изобретательности и индивидуальности. Испарилось удивительно ясное видение о путешествии в мир с иными измерениями. Он попытался набить свой мозг числами… один, два, три, еще ступенька и еще, и так далее, пока он не насчитал тридцать девять ступенек. Это было все, что осталось от его прежней бравады, да еще слабость в дрожащих от страха коленях, которая делала подъем по лестнице еще более трудным и безысход shy;ным.
  Появилась дверь комнаты, где находились Регенты. Это несомненно была дверь для великанов, огромная, слишком высокая для простых смертных; даже теперь, когда он почувствовал некоторую твердость в ногах, дверь эта казалась какой-то разбухшей и безмерно тяжелой. Рой обернулся и посмотрел в окна, которые были за его спиной. За окнами был университетский двор, имеющий правильную форму и сужающийся от восточной части к западной, что делало его похожим на ор shy;ган. Рой, впрочем, сомневался, что из этого органа когда-нибудь польется музыка. Огромная дверь тяжело открылась, всколыхнув своим движением воздух. Рой почувствовал это и повернул голову к двери; его руки снова начали дрожать и в какой-то момент он подумал, что войти в комнату не хватит сил. Солнечные лучи едва достигали коридора перед дверью, и хотя Рой знал, что температура во всех помещениях поддерживается на уровне двадцати градусов Цельсия, каменный пол и пустое пространство вокруг казались холодными, словно могила. Он глубоко вздохнул и вошел в комнату.
  С трех сторон мерцали лампы дневного света. Фиолетовые тени пульсировали, словно регистрируя удары сердца. Однако чуть подальше от ламп комната сразу же становилась темнее и как бы опаснее. Рой услышал трескучий голос, исходивший изнутри одного из возвышающихся идолов, мрачный, осторожный голос, в котором напрочь отсутствовали лирические интонации:
  - Профессор Артре, Совету стало известно, что во время вводной лекции по литературе вы отклонились от заранее утвержденного плана занятия. Отрицаете вы это?
  Рой взглянул на голограмму и покачал головой:
  - Нет, я этого не отрицаю.
  - Вам известно, что допустившие отклонение подвергаются наказанию?
  Это была констатация факта, а вовсе не вопрос. Всем преподавателям страны неуклонно вдалбливался третий принцип обучения: “Только наиболее ценные ученики могут получать информацию сверх положенной”. Попытка отойти от этого принципа, а он всегда оговаривался в контракте, служила основанием для увольнения. Рой снова посмотрел на голограмму, ожидая неминуемого.
  - Профессор Артре, Вы знаете, что недавно мы сочли необходимым сократить две штатные единицы на факультете английского языка. Сейчас мы обсуждаем вопрос о полном закрытии факультета. Ваш поступок не сулит ничего хорошего ни вам лично, ни вашему факультету. Просим вас больше не допускать отклонений от утвержденных лекций до тех пор, пока мы не примем окончательного решения.
  Голограмма сердито скрипнула и исчезла. Рой стоял и смотрел на голую стену, пока один из стражников не вошел и не отвел его вниз по лестнице из тридцати девяти ступенек прямо на площадь университетского двора.
  Рой размышлял, что ему сейчас делать. Его следующее занятие, если оно вообще состоится, будет только завтра, а у Рене занятия до пяти часов вечера, то есть еще четыре часа. Он мог бы поговорить с Гвен, но никак не решался прибавить к ее плохим новостям еще и эту. Рой медленно шел по огромной каменной площади, стирая ее грубыми плитами подошвы боти shy;нок.
  Пока он был в здании Регентского Совета, солнце исчезло, а вместе с ним исчезли и утренние тени. В пустом пространстве, покинутом солнечным светом, установилась тишина, а на небе появились сердитые черные тучи. Капля дождя с тихим шлепком упала перед ним, вторая попала ему на плечо. Клокочущий звук, похожий на последний всхлип умирающего, становился все громче по мере того, как усиливался дождь. Рой двинулся к ближайшему зданию и спрятался под его козырек.
  Дождь еще более усилился, и вода на мостовой уже начала пениться. Рой вынул пропуск и сунул его в специальную щель двери. Когда двери открылись, у Роя несколько отлегло от души. Он вошел в здание, стряхивая с себя дождь, как это делают собаки. Он посмотрел на стены, пустые и белые, как мел, какими и должны были быть все стены во всех зданиях университетского двора. Рой повернулся, оглядел стену, которая была позади него и тотчас понял, что находится в здании студенческих собраний, самом старом здании двора. Над дверью ненавязчиво висела единственная в университете картина, на которой было изображено невольничье судно, плывущее по морю с водой черного цвета, и огромная рыба, пожирающая тело выпавшего за борт раба. Картина была подарена университету вместе со значительным денежным пожертвованием и условием, что она должна висеть именно в этом здании как минимум пятьдесят лет. С того времени прошло уже сорок девять лет и ходили слухи, что Регентский Совет рассматривает вопрос о продаже картины в следующем году. А пока ее повесили в самом дальнем углу здания, подальше от взглядов студентов. Редко кто
пользовался этой дверью. Рою стало интересно, а что, собственно, находится за этой дверью. Он нажал две кнопки на контрольной панели, дверь открылась, и Рой увидел пустой клозет. У противоположной стены также открылась дверь, за которой обнаружилась винтовая лестница, ведущая к узкому коридору. Рой пожал плечами и полез вверх.
  В отличие от любого другого здания у лестницы были деревянные ступеньки с изношенными от долгого пользования краями. Поверхность ступенек покрывала давно не тронутая пыль. Лестница была узкая и крутая, штукатурка на стенах имела серый цвет, хотя, пожалуй, вначале она была белая и лишь со временем стала такой. Он поправил волосы рукой и при этом почувствовал, что огрубевших седых волос у него стало даже больше, чем сегодняшним утром.
  Спираль лестницы продолжала круто подниматься вверх, искажая при этом размеры окружающего пространства. В какой-то момент Рою показалось, что он взобрался невероятно высоко, выше любого здания университетского двора. Наконец он увидел дверь, которая была сделана не из металла или стекла, подобно всем университетским дверям, а из деревянных досок, скрепленных железными полосами. Слева на небольшой высоте висел черный колокольчик с небольшими раковинами, появившимися при отливке; показалось, что у двери нет ни петель, ни какого-либо замка. Античная простота, с какой была сделана дверь, некий налет таинственности напомнили Рою любимые истории детских лет, рассказы о преступниках и пи shy;ратах. Он попробовал открыть дверь, но она не поддалась. Он провел пальцами по косяку, тщетно пытаясь найти какое-нибудь замочное устройство. Убедившись, что никакого замка нет, Рой повернулся к двери боком и изо всех сил надавил на нее. Дверь неожиданно и со страшным скрипом раскрылась, и Рой по инерции влетел в маленькое помещение площадью не больше трех квадратных метров. Он чуть не натолкнулся на большой черный
колокол, висевший посреди колокольни. Рой осмотрел его со всех сторон. Вид колокола, к которому Рой никогда не подходил так близко, вызвал у него грустное ностальгическое чувство. Он провел рукой по поверхности и ощутил, как черный блестящий металл нежно потирает его ладонь. Колокол был довольно большой, и попытка Роя обхватить его была безуспешной. Висел он на толстом дубовом бревне, вмурованном в две противоположные стены. Через дырки в крыше на колокол попадали капли дождя, которые стекали по нему вниз и уже образовали приличные лужи под ногами Роя. Через рваные отверстия в крыше он взглянул на темное небо. Вдали он слышал суровые раскаты грома, а вблизи бешеный свист ветра, продувающего крохотное помещение. Язык колокола под напором все усиливающегося ветра легонько постукивал по его стенкам. Яркая вспышка молнии осветила площадку внизу, и пол задрожал от страшного раската грома.
  Все это вновь вызвало выброс адреналина в кровь Роя.
  “Суровый ветер воет, и холод ночи бли shy;зок. Приди скорее, сон, уйми мою печаль”, - процитировал Рой, обращаясь к грозовому небу. - Черт возьми, надо было взять с собой что-нибудь почитать.
  Казалось вполне естественным вот так стоять и разговаривать с ветром, с колоколом, качающимся под его порывами. Он долго и пристально смотрел на колокол, и вдруг, подчиняясь охватившему его желанию, крепко двумя руками ухватил край колокола и сильно толкнул его; язык колокола ударил по нему, и чистая нота пронзила сгущающийся воздух.
  Живой звук развеял все его заботы, как это сделал бы сон без сновидений, и Рой словно проснулся с ясной головой, вновь сосредоточившись на идее векторов жизни. Он почти забыл о ней из-за утренних неприятностей. Было странно, как же эта идея так неожиданно пришла ему в голову, словно чей-то дерзкий голос подсказал ее из другого измерения, прорвавшись сквозь бездну времени. Рой улыбнулся при мысли о возможности путешествовать в пространстве и времени на векторах других жизней, словно транзитный пассажир, бродяга на поезде жизни. Если бы он только мог, шагнув в сторону, попасть на чей-то вектор жизни и найти другой мир, в котором его способности были бы оценены по достоинству; если бы… Но все это, конечно, несерьезно. Он повернулся и вновь толкнул колокол, наслаждаясь чистейшим металлическим звуком.
  Дождь хлестал его, словно плеткой. Съежившись, Рой прижался к колоколу, стараясь укрыться от потока воды. И вдруг, как только он прижался виском к чернеющей меди, небо вспыхнуло голубым цветом. Он почувствовал запах озона прежде, чем осознал, что происходит. Волосы его встали дыбом, и через все тело прошел раздирающий мышцы разряд электричества, после того как в колокол ударила молния. Рой еще слышал, как колокол издал пронзительный жалобный звук, и больше уже не слышал ничего. Удар страшной силы швырнул его на край колокольни, и, перевалившись через перила, он, словно неумелый ныряльщик, бессильно наблюдал за тем, как стремительно приближается несущая смерть серая площадь.
  Различные видения проплывали перед его мысленным взором. Он почувствовал, что время замедлило свой ход, будто какая-то сила противодействовала ему, стараясь остановить совсем. Электричество еще металось в его теле. Непогода продолжала свирепствовать вокруг, хотя капли дождя, казалось, падали как-то замедленно, будто сквозь сироп. Он слышал, что в момент смерти перед человеком проносится вся его жизнь, но никогда не думал, что это настолько верно. Перед глазами Роя возникал образ за образом: коккер-спаниель Рант, который был у него в четырехлетнем возрасте; его комната в доме в Диллингфорде; смерть сестры, когда ему было семь лет; день, когда он познакомился с Гвен. Образы эти проплывали мимо него медленно, словно их показывал сломанный кинопроектор.
  Внезапно еще одна вспышка голубого цвета послала новую волну энергии сквозь его мучительно болевшее тело. Образы вернулись, но теперь это были какие-то другие, не его образы. Он увидел женщину, высокую и гибкую, с бледной кожей, светлыми волосами и с глазами цвета толстого льда. Он увидел умирающего мужчину, из горла которого торчала стрела, из раны била кровь, медленно стекающая на землю темно-коричневого цвета. В незнакомом небе несся сокол, и летел он прямо на Роя. Он хотел пригнуться, как-то уклониться от острых, направленных на него когтей. Однако, не сделав ни малейшего движения, Рой просто наблюдал за тем, как сокол сел на его плечо. И тут Рой увидел, что плечо, на котором сидел сокол, не могло быть его, Роя, плечом. Одежда под когтями хищной птицы была ему незнакома: грубая и поношенная, она не имела ничего общего с костюмом из синтетической ткани, который Рой надел утром. Он хотел было пальцами пощупать свою одежду, но руки отказались повиноваться. Все это время сокол смотрел прямо в глаза Рою. Рой мог бы подсчитать число черных крапинок на золотистого цвета радужной оболочке его глаз.
Чувство того, что все происходит должным образом, переполнило Роя, и он услышал го shy;лос, проникающий сквозь его глухоту.
  - Рата, - промолвил голос. - Рата Кешья-ни.
  Затем все вокруг Роя потемнело, и он потерял сознание.



  ГЛАВА ВТОРАЯ

  Другой мир



  Первое, что услышал Рой через покрывало темноты, окутавшей его, был звук воды, чистый и размеренный, словно дыхание. Он открыл глаза и увидел что-то одновременно серое, коричневое, белое, гранулированное и толстое. Он попытался сглотнуть, затем оперся рукой о песок, не в силах преодолеть мучительную боль от судорог, терзающих его тело. Чтобы унять боль, он распрямил руки и ноги и вытянулся, лежа на мягком теплом песке. Затем Рой попытался встать, но от сильного головокружения его затошнило и началась болезненная и изнуряющая рвота.
  Когда тошнота отступила, Рой сел и огляделся вокруг. Он был на берегу океана, который белыми пенистыми зубами вгрызался в мокрый песок футах в тридцати-сорока от Роя. Малая вода, механически отметил он, молча анализируя увиденное.
  Буруны были длинные и низкие, кружась в небольших водоворотиках, то тут, то там возникали маленькие пенистые шапочки. Отмель, подумал он, и его мозг, словно компьютер, который он так ненавидел, записал эту информацию. Посмотрев в сторону от океана, Рой увидел, что побережье постепенно поднимается вверх и в сотне ярдов от него переходит в темно-зеленый лес. Плоские и острые листья деревьев, которых он никогда раньше не встречал, трепетали на ветру. Пытаясь как-то сориентироваться, Рой посмотрел вверх на небо. Облака катились над ним, словно вата на ветру, большие, белые, вздымающиеся, словно волны. Еще дальше над облаками висело пустое серое небо.
  Рой снова попробовал встать, и на этот раз ему это удалось. Он заковылял к лесу, все тело адски болело и с трудом реагировало на прихоти мозга. Боль, однако, была хоть и сильная, но тупая, а это означало, что, по крайней мере, никаких переломов нет. Песок под ногами проваливался, и идти было трудно, поэтому ему часто приходилось садиться, давая телу передышку.
  Добравшись до леса, Рой нашел ровный участок земли под одним из деревьев и сел, вытянув свои длинные ноги. Шестиконечные, изумрудно-зеленые листья висели прямо у него перед глазами. “Это не ореховое дерево, - подумал он. - И не фруктовое. Похоже на дуб, но есть какое-то отличие”.
  Его желудок заявил протест, и Рой ощутил сильный голод, обострившийся вследствие тяжелой работы, которую он проделал, добираясь до леса. Он начал более внимательно приглядываться к близстоящим деревьям. Большинство из них были похожи на дерево, под которым он сидел, но некоторые были поменьше, и Рою показалось, что среди их шуршащих листьев что-то поблескивает. Он встал, подошел к одному из таких деревьев и увидел, что на нем маленькими гроздьями по пять-шесть штук растут желтые плоды овальной формы размером с вишню. Он дотянулся до ветки, сорвал один плод и попробовал его. По вкусу плод напоминал смесь гвоздики и меда, сок был сладкий и довольно вкусный. Рой снял рубашку, расстелил ее под деревом и начал горстями кидать на нее фрукты. Набрав почти полную рубашку, он тут же на месте наелся до отвала, а оставшиеся фрукты завернул в рубашку и вместе с ними вернулся к дереву, под которым сидел вначале. И только после того, как Рой бросил свое изнывающее от боли тело на мягкую землю, что была под деревом, его начало непроизвольно трясти, словно маленького ребенка, потерявшего мать. Глаза его неотрывно
смотрели на ритмично бьющиеся о берег волны, уши были заполнены равномерным, словно дробь барабана, шумом прибоя. Мозг лихорадочно и путано перебирал все безумные события, швырнувшие его на чужой берег какого-то океана. Он вспомнил проливной дождь, грозу, взрыв в колокольне, последующее падение. По идее, после всего этого он должен быть мертв. Неожиданно его перестало трясти и странное чувство отрешенности овладело им, как будто он только наблюдал за всеми случившимися событиями, а вовсе не участвовал в них.
  Способность к воображению и глубоко укоренившийся инстинкт выживания - вот что привело его в этот новый мир. Пусть он сумасшедший, но он ощущал острое желание выжить, и еще более острое желание действовать. С огромным трудом он поднялся и приступил к работе, надеясь, что эта попытка освободит его голову от мучительного безумия.
  Рой начал с поисков более надежного, чем ветви большого дерева, укрытия. Он подобрал с земли высохшие ветки, нашел несколько прибившихся к берегу бревен и соорудил навес, накрыв крышу толстой и крепкой травой, росшей на опушке леса. Время от времени он прекращал работу и съедал часть собранных ранее фруктов. Небо не становилось светлее, чем раньше, но и не темнело. Мир вокруг него не имел тени, поэтому не было возможности определить время дня по положению солнца на небе. Поняв, что узнать время так и не удастся, он продолжил строительство навеса.
  После того как вопрос с пищей и укрытием был решен, Рой приступил к поискам источника пресной воды. Примерно в двух сотнях ярдов вверх по побережью он обнаружил небольшой водопад; вода текла откуда-то сверху прямо в песок. На вкус вода была сладкой с небольшим привкусом металла, но очень холодной, настолько холодной, что, когда он зачерпнул горсть воды и начал пить, у него заболели зубы. Он опустился на колени и вдоволь напился, после чего совсем выдохшийся, повалился на спину прямо в росшую рядом жесткую как проволока траву.
  Его взгляд остановился на огромной черной туче, как бы кипевшей прямо над его головой. Форма тучи постепенно менялась до тех пор, пока благодаря его усталости, она не стала казаться Рою каким-то гигантским крылатым существом, изрыгающим в небо огонь. Эта мысль бросила его в дрожь, и он быстро перевернулся и вскочил на ноги. Внимательно осмотрев все кругом, он постарался уверить себя в том, что какой-нибудь хищник, пришедший сюда напиться, заметил его. Наклонившись, он выпил последний глоток воды и начал прочесывать побережье в надежде найти что-нибудь полезное.
  Открытие источника пресной воды высветило новую проблему: хищники. Он наклонился и поднял довольно толстую палку. Для проверки ее прочности Рой сильно стукнул ею по лежащему рядом бревну. Палка легко сломалась, и Рой в сердцах зашвырнул ее как можно дальше. Он продолжал поиски и, наконец, нашел подходящую дубинку - ровный кусок дерева не из тех, что пропитаны водой, а твердый и гладкий, достаточно длинный, чтобы служить в качестве посоха. Верхний конец посоха украшало выветрившееся утолщение, похожее на глаз сокола, привидевшегося Рою. Рой улыбнулся этой, на его взгляд, доброй примете и взял посох с собой.
  Наконец тяжелые облака нависли над берегом и стало темнеть. Упали первые капли дождя; Рой ускорил шаг и направился в свое временное прибежище. В конце пути бежать пришлось изо всех сил; его длинные ноги глубоко увязали в песке и отбрасывали его далеко назад. Дождь был очень холодный, плотный, и Рой догадался, что где-нибудь в пределах часа он превратится в дождь со снегом.
  Далее он действовал согласно одной полузабытой книге. Соорудив под навесом постель из собранных листьев, Рой отломил два сухих сучка от упавшего дерева. После этого он нашел камень и расщепил им конец одного из них. Собрав сухой травы, он разложил ее вокруг расщепленного конца сучка, воткнул конец другого в середину. Зажав этот сучок между ладонями, он начал изо всех сил тереть их друг об друга.
  Действительно начался дождь со снегом, а Рою все еще не удавалось получить огонь. Его предплечья стали словно резиновыми, а на ладонях стали появляться мозоли. Он попробовал пальцем трущийся конец сучка. Конец был горячий, но огонь не появлялся. Громко вздохнув, он продолжил это занятие.
  Шум прибоя, казалось, был уже почти рядом, когда появился слабенький огонек и легкий дымок с трудом начал пробираться между полусухих листьев навстречу дождю. Рой начал потихоньку раздувать еле теплящийся огонек, заставляя дымок стелиться по земле. Маленький красный уголек храбро вспыхнул и вдруг превратился в настоящий язычок пламени. Рой подкинул к нему немного травы и сухих сучьев. Через некоторое время костер разгорелся вовсю, радостно затрещали горящие ветки, а лес стал казаться совсем черным.
  Рой помнил о приближающемся приливе. Шум прибоя был где-то рядом, но ночь была совсем темной, если не считать света костра, так что увидеть что-либо было невозможно. Дождь кончился, но струйки воды еще лились с деревьев, время от времени попадая на крышу навеса. Рой, укутавшись в листья, свернулся клубком и заснул, дыша тихо и ровно.
  Проснулся он оттого, что потрескивание костра прекратилось и кругом стало совсем тихо. Костер уже почти погас, но выйти в окружающую темь для того, чтобы набрать новых сучьев, Рой не решился. Он крепче прижал к себе посох и за shy;дрожал. Страх обострил чувства; быстрые глаза Роя, словно ястреб, впивались в ночной мрак. Он начал было внимательно прислушиваться, но шум прибоя заглушал все остальные звуки. Рой нервно выбрался наружу и подкинул в затухающий костер последнюю сухую палку, молясь о том, чтобы быстрее наступило утро. В ответ откуда-то из глубины леса возник какой-то низкий звук, похожий на стон.
  Прошли минуты, а может быть целый час; Рою трудно было определить время. Если в костер не добавить дров, то он скоро превратится в одни угольки. Мозоли на ладонях сильно болели, и ему совсем не хотелось вновь разводить костер среди этой дикой сырости. Он опасался хищников, рыщущих в темноте, но еще хуже сидеть и ждать, когда они нападут на него после того, как погаснет костер. Ходить на ощупь в темноте все же предпочтительнее, чем оставаться в полном бездействии; к тому же Рой решил, что, не теряя из виду свет костра, он всегда сможет вернуться назад. Крепко сжимая свой посох правой рукой, он вышел на ощупь к берегу и направился к выброшенным морем деревьям, бесформенной грудой лежащим где-то в сотне ярдов от него.
  Прибой отмерял удары, словно счетчик. Между прочим, размер ямба, подумал Рой и постарался вспомнить какую-нибудь строчку Шекспира, соответствующую ритму прибоя.
  - Прекрасный день бесследно исчезает, посланцы ночи в мраке возникают, - продекламировал он громким голосом, тут же пожалев, что выбрал строки со столь мрачным содержанием. Он шел, спотыкаясь о песочные бугорки, до тех пор, пока неожиданно не наткнулся на какую-то груду гнилых деревьев. Зацепившись ногой за одно из них, он не удержался и упал прямо лицом в песок. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, стараясь не разрыдаться от досады.
  Боясь ответов, он старался не задаваться вопросами, где он и как сюда попал. Может быть, он сошел с ума и на самом деле в настоящий момент, словно безумный лунатик, бежит полураздетый по университетскому двору, преследуемый стражниками Совета Регентов, сердито следящих за ним сквозь черные очки. Возможно, Регенты напичкали его каким-то наркотиком и теперь мучают его за утренний неблаговидный поступок. А может быть, он умер и обречен вечно искать сучья для костра на этом адском побережье? Он крепко сжал веки, и слезы полились по его грязным щекам.
  Была еще одна возможность, но Рой тотчас отмел эту мысль, трепетавшую в его усталом и измученном мозге. Это была абсурдная идея, фантазия, порожденная его больным мозгом, кошмар, всплывший откуда-то из подсознания. Его окружал чудный мир с незнакомыми звуками и запахами, и тем не менее мир этот не был ему неприятен. Несмотря на все его страхи, Рой еще не встретил ни одного живого существа. Эта мысль озадачила его, так как он осознал, что действительно не слышал даже крика чайки, даже раздражающего жужжания комара. Казалось, в этом мире вообще нет ничего живого. Почему его мозг сотворил такой отвратительный мир, если, конечно, этот мир не существует в действительности.
  Рой поднялся на ноги и отряхнул песок с одежды. Прикосновение к рубашке из синтетического материала сначала успокоило, а затем озадачило его. В чужой земле следовало бы носить одежду из чужого материала. Мозг, сумевший создать реальные сладкие желтые фрукты, мог бы создать что-нибудь поинтереснее рубашки из полиэстера. Рой прогнал эту мысль, тряхнув головой так сильно, что волосы хлестнули его по лицу. Он на ощупь продолжил свой путь вдоль побережья, держа перед собой посох и прислушиваясь, не раздастся ли звук твердого дерева, которое можно использовать для костра.
  Темнота искажала расстояния. Рой обернулся и взглядом нашел свой костер, красный свет которого подбодрил его средь бездны темноты. Среди звуков, окружавших его, он услышал шум падающей воды. “Мой источник”, - подумал он и пошел в этом направлении. Он не ожидал, что ушел так далеко. Земля под ногами стала несколько тверже и податливей, и звук чавкающих в грязи ботинок все время стоял у него в ушах. Он протянул собранную в горсть руку, набрал в ладонь воды и стал глотать ее, словно животное. Кусающий холод источника заставил его мускулы судорожно сжаться, и Рой занервничал, засуетился. Груда деревьев, которую он искал, была позади него, ближе к его маленькому убежищу. Рой снова взглянул на тлеющий огонь в двухстах ярдах от него; красные угольки костра, словно бдительный глаз, следили за ним в черной бездне. И вдруг глаз мигнул и ис shy;чез.
  Рой напряг зрение, опираясь на посох. Снова появился огонек, красный и успокаивающий. “Опять мозг проделывает свои штучки”, - подумал он. Рой тряхнул головой, прогоняя видение вместе со страхом потеряться и остаться без надежного пристанища, которое предоставляло ему свет и огонь. Тщательно выбирая свой путь по направлению к прибою, Рой старался найти какое-нибудь дерево. Через некоторое время он увидел смутные очертания груды деревьев, как-то недобро распухающей между ним и его драгоценным костром. Он пошел в направлении этих деревьев, стараясь ни в коем случае не терять огонь из виду. Его взгляд сосредоточился на пульсирующих в темноте красных углях, жар которых заставлял дрожать воздух над костром. Вдруг ему снова показалось, что огонь исчез.
  Сердце Роя бешено заколотилось, когда черная тьма окружила его. Он судорожно сжал посох и попробовал сориентироваться в темноте, ни на секунду не отрывая взгляда от того места, где был костер. Как будто подчиняясь его воле, огонь появился снова.
  Рой что было сил побежал к огню, подгоняемый страхом потерять его. Снова он споткнулся о лежащее бревно и удержался на ногах только благодаря своему посоху Он было побежал дальше, но вдруг до не го донесся звук, низкий рычащий звук, который был помощнее шума прибоя. С потного лица Роя струилась кровь; он так судорожно сжал посох, что побелели суставы его пальцев. Какое-то животное небольшого роста приближалось к нему со стороны костра; от него исходил угрожающий и плотоядный звук, напоминающий грохот скользящих камней. Этот звук, словно мощный удар, отбросил Роя к куче лежащих деревьев. С ватными коленями и колотящимся сердцем Рой старался на слух определить положение источника звука, напрасно впиваясь в темноту глазами. Горящий глаз уменьшился в размерах, стал слишком маленьким и страшным; чувство уверенности и спокойствия он больше не внушал.
  Огромное бревно уперлось Рою в спину, и он понял, что позади него как раз та самая куча деревьев, которую он безуспешно искал. Он нырнул под бревно, забился как можно глубже внутрь кучи, словно в карман, и начал лихорадочно обкладываться палками и ветками, стараясь укрыть свое дрожащее тело. Он старался не дышать, ожидая неминуемого приближения дикого зверя, набредшего на его затухающий костер. Водяная пыль от океана достигала лица Роя, и он понял, что идет прилив; волны пенились всего в нескольких футах от него. Он еще глубже забился в свое деревянное гнездо.
  Время резко замедлило свой ход, измеряемый только монотонными ударами прибоя. Волны подобрались еще ближе и, наконец, окружили деревянное убежище роя, которое теперь уже было словно остров в неглубоком море. Время от времени Рою казалось, что он слышит шаркающие звуки могучего зверя, исследующего побережье и, несомненно, пытающегося по запаху обнаружить спрятавшуюся жертву. Замерзший и мокрый, Рой тем не менее старался не дрожать, чтобы ни малейший звук не выдал его тому, кто бродил где-то рядом. Каждый раз, когда шарканье приближалось, он, стараясь почувствовать себя увереннее, крепче сжимал посох - свое единственное подобие оружия.
  И вдруг все кончилось. Роя разбудил отдаленный шум волн давно, судя по всему, начавшегося отлива. Он лежал под деревом сине-серого цвета, выдернутые корни которого сплелись над Роем, словно чья-то спасительная рука. День был в разгаре, столь же яркий, сколь темна была предыдущая ночь. Рой пристально вглядывался из укрытия, ища свой покинутый лагерь. Побережье серебрилось в свете утреннего солнца и было совсем пустым, если, конечно, не считать разного мусора, лежавшего вдоль линии, достигнутой при shy;ливом. Рой глубоко с облегчением вздохнул и встал на ноги, чтобы получше осмотреться.
  Когда прилив достиг наивысшей точки, вода окружила крохотный остров Роя, который оказался в двадцати ярдах от берега. На побережье лежали сине-зеленые водоросли, и в углублениях затвердевающего песка еще оставались лужи из темной морской воды. Листья деревьев мерцали от прикосновения легкого морского ветерка. Невысоко над вершинами далеких гор в небе цвета кобальта светило яркое солнце. Мир вокруг Роя был спокойным и безопасным. “Вероятно, - подумал Рой, - вся эта история с рыщущим в ночи зверем просто приснилась мне”. Он перепрыгнул через лежащие бревна и направился к своему лагерю, стараясь делать как можно более длинные шаги и смакуя чувство легкости, появившееся в ногах. Он уже увидел среди деревьев свой навес. И пошел туда, как вдруг резко остановился, словно кто-то неожиданно ударил его в живот.
  Прямо перед собой он увидел огромный глубокий след, похожий на след деформированной руки без мизинца и с удлиненным большим пальцем; оставшиеся три пальца очень длинные и невероятно тонкие. Длина всего следа была не меньше двадцати дюймов. Рой надавил каблуком на песок, стараясь делать след такой же глубины, однако его ботинок оставил в твердом песке столь незначительное углубление, что Рой даже недоверчиво тряхнул головой. Он с опаской огляделся, наполовину готовый к нападению какой-нибудь гигантской ящерицы. Следов таких оказалось очень много, и в основном они сконцентрировались вдоль пути, проделанного Роем в поисках пресной воды и убежища. По всему его телу прошла нервная дрожь, и Рой, подняв посох, символ своей безопасности, сделал несколько выпадов, как бы проверяя его как будущее оружие. Охваченный страхом, Рой побежал к большому дереву с толстыми ветками, висящими достаточно низко, чтобы можно было по ним вскарабкаться наверх. Прислонив драгоценный посох к дереву, он вскарабкался на самую низкую ветку и встал на ноги. Ветви дерева торчали из ствола словно ступеньки лестницы, что помогало ему
взобраться вверх. Его изумило, насколько крепкими были даже самые тонкие ветки. Изумило и обрадовало.
  То, что он увидел с верхушки дерева, удивило Роя. Он считал, что пространство, занятое лесом, было плоским и раскинувшимся на несколько миль вокруг. В действительности равнинная часть леса напоминала небольшой палец, отделяющий побережье от гор, которые словно охраняли восточный горизонт; молчаливые, с зазубренными шлемами, часовые, спокойно и твердо стоящие на плодородной, покрытой зеленью земле. Солнце уже припекало сквозь голубой занавес неба, свисающий на снежные вершины гор. На авансцене, защищенной сзади горами, стоял гигантский гранитный монолит, грубо высеченный, холодный и серый в утреннем свете. Воздух между Роем и этим монолитом был необыкновенно чистый. Он, словно линза, приближал к Рою гранитную башню, формы которой еще более искажались на фоне тяжелых, взламывающих небосвод гор. Грандиозное величие момента было словно заклинание, а шорох листьев на легком ветерке - словно ритуальное песнопение.
  Море было огромным серо-зеленым ковром, простирающимся в пространстве позади Роя; туман, словно белое, сверкающее на утреннем солнце одеяло расстилался за пределы побережья, подгоняемый легким ветром. На севере берег, словно гигантская дуга, закруглялся в западном направлении. Рой повернулся и посмотрел на юг, где берег также отклонялся в сторону моря, образуя огромный залив. “Наверняка мелкий”, - подумал Рой, вспомнив о длинных и низких волнах.
  Внизу на песке виднелись, словно оспинки, следы тяжелого зверя. Однако следы были сосредоточены только на этом участке побережья; дальше простирался нетронутый песок.
  Рой слез с дерева и взял свой посох. Сверху он не увидел никаких признаков, указывающих на существование животных или человека. Решительное настроение Роя сменила депрессия, вызванная совершенно очевидными вопросами, на которые не было ответа. Вопросы эти угнетали его, словно мертвые тела, плавающие на поверхности застойной лужи. Утром Рою удалось убедить себя в том, что он жив, в своем уме, но находится на какой-то неизвестной земле. Если даже предположить, что Регенты каким-то образом овладели его психикой; то трудно было поверить, что они сознательно поместили его без оружия, пищи и укрытия в неизведанную землю, чтобы он встретил там свою смерть. Оставалось единственное объяснение происходящему - Рой в самом деле перенесся на какой-то другой вектор жизни, и произошло это благодаря внезапному скоплению энергии в результате удара молнии и страшного шока, вызванного неминуемой смертью.
  Рой сел на землю, опершись спиной о ствол дерева, с которого он только что слез. Его сосредоточенный взгляд был направлен далеко за пределы песчаного побережья.
  - Энергия, - произнес он вслух. - Мощность. Как мне скопить достаточно энергии, чтобы переместиться обратно в свою собственную жизненную плоскость? И если это удастся, то не окажется ли, что возвращение в эту плоскость произойдет перед самым ударом о землю? Где меня ожидает смерть - там или здесь?
  Вопросы просеивались через его мозг, словно через сито, и высыпались оттуда без ответов. Он закрыл глаза, и перед ним возник образ огромного монолита - молчаливого часового чужого мира. Образ был почти мистическим, пугающим своей реальностью. Рой быстро открыл глаза, чтобы рассеять энергию, исходящую от камня.
  Низкий бурлящий звук вернул его к существующей реальности, как только голод попытался прогрызть дыру в его животе. Он подошел к ближайшему фруктовому дереву, сорвал несколько сладких желтых плодов и отправил их в рот, не обращая внимания на текущий по подбородку сок. Он нарвал столько плодов, сколько мог унести с собой, и вернулся к размышлениям о своих перспективах, сидя на мягкой траве под деревом. Вопросы еще ворочались в его мозгу, когда он увидел, что туман над побережьем отступает. Очевидный ответ пришел сам собой: молния. Если молния могла перенести его сюда, то молния могла бы его доставить и обратно.
  Радостное возбуждение от удачной догадки быстро испарилось, как только он сообразил, что у него даже нет металла, чтобы сделать молниеотвод. Он толкнул ногой несколько близлежащих камней, заметив их осадочную природу. “Металла в них нет, - подумал он, сплюнув на землю. - Где я могу взять металл?” Он закрыл глаза, и снова образ монолита заплясал перед ним, притягивающий, отчужденный. Видение привлекало, манило его, предлагая какую-то надежду. Сердце Роя лихорадочно забилось от возбуждения и страха. Гранитные камни летели к нему, и он видел их как будто глазами птицы. На большой высоте он увидел в камне расщелину. Она была достаточно велика, и в нее вполне мог пролезть чело shy;век. Затем он услышал звучащий, казалось, совсем рядом, совершенно реальный голос, который крикнул единственное слово: “Рата!”.
  Рой мгновенно вскочил на ноги, крепко сжимая посох, готовый нанести удар. Перед ним раскинулось побережье, совершенно пустое, если не считать бьющего прибоя. Лес вокруг также стоял тихо, за исключением звука скачущего сердца Роя. Он стоял, готовый к битве, крепко сжимая посох потными от невероятного напряжения руками. Прошло несколько мгновений, пока Рой убедился, что голос был внутри него самого. Однако напряжение было столь велико, что когда он затем сел под дерево отдохнуть, то продолжал непрерывно сохранять бдительность.
  Утро сменил день, теплый и влажный, совсем не похожий на предыдущий. Ветерок, ласкавший утро, стих, не желая двигаться в столь упрямую жару полдня. Рой отдыхал в тени, молчаливо оценивая имеющийся у него выбор. Он мог остаться в этом месте, собрав сколько нужно еды, деревьев и каких-либо материалов для сооружения более надежного убежища. Возможно, кого-то пошлют, чтобы найти его. Мысль, конечно, была абсурдной, но вполне воспринималась смятенным мозгом Роя, так как предлагала какую-то надежду. Другой возможностью было покинуть это место и направиться в сторону от моря, к монолиту в надежде найти какие-либо признаки цивилизации или, на худой конец, металл, поддающийся обработке. Жара способствовала тому, что он выбрал первый вариант.
  Полдень был слишком жарким для работы, поэтому Рой, босой и без рубашки, отправился к источнику. Ручей будто засмеялся, увидев его, и начал щекотать кончики пальцев Роя, когда тот ступил в холодную воду. Он наклонился и начал обмывать водой грудь, лицо; ощущение холода успокоило его душу и укрепило тело. После этого он сел на покрытое мхом и пористое от разложения бревно, предоставив полуденной жаре сушить его тело. Чтобы скоротать время, он начал читать вслух пришедшие на ум строки из различных стихотворений; строки, которые ему запрещалось читать студентам, так как Регенты сочли их не настолько важными, чтобы цитировать их студентам. Первыми пришли на ум Рою слова Вордсворта:
  Звук водопада мнится мне все время:
  Высокая скала, гора, упрямый лес;
  Их цвет и формы создают потребность
  В любви и чувстве…
  Эти строки напомнили ему о Гвен, далекой Гвен, которая, возможно, сидит сейчас в своей комнате и читает какую-нибудь печальную поэму, оплакивая чью-то безвременную смерть, может быть, даже его собственную. Эта мысль разволновала Роя, и он прикрыл глаза, вспоминая какие-нибудь более возвышенные строфы. Однако вместо этого перед ним вновь, уже в третий раз за сегодняшний лень, возник образ гранитного монолита, словно цитадель возвышающегося над окружающим пространством. Он мог различить трещины в камне, пятнистые гранитные стены, остроконечные вершины горных деревьев. Все это он видел сверху глазами птицы, парящей, словно ветер, над неподвижной землей. И снова в тишине прозвучал резкий голос: “Рата! Рата!”.
  Еще звучало эхо, а Рой уже был на но shy;гах в полной боевой готовности, с подрагивающим от напряжения посохом в ру shy;ках. Под ногами у него журчал источник, поодаль бился прибой, но никаких других звуков либо какого-то постороннего движения не было. Рой содрогнулся, вспомнив голос, звучавший словно голос хищника. Он мог поклясться, что этот звук прозвучал где-то рядом. Голос преследовал Роя, но, как это ни странно, казался ус shy;покаивающим. Этот парадокс взволновал его так же, как и близость голоса. Казалось нонсенсом, что столь чуждый по природе звук может быть одновременно инородным и заслуживающим доверия. Подсознание Роя боролось со страхом, смягчая и развеивая его. У него появилось желание вновь услышать этот звенящий в воздухе крик, словно голос друга, звучавший в чужом необитаемом пространстве.
  Перед ним возник образ Цитадели, и Рой, дав полную волю воображению, следил за его формированием. Голос и Цитадель казались связанными друг с другом, и связь эта была столь же сильной, сколь очевидной. Рой прокручивал эту мысль в голове со всех сторон, словно драгоценный камень неизвестного происхождения.
  Несмотря на неосознанное желание довериться кричащему голосу, Рой забеспокоился. Почему, собственно, посох до сих пор оставался его единственным оружием, и почему он не набрал побольше дров для костра. Рой поспешил к своему лагерю, где от костра осталась только куча пепла.
  Он поковырял посохом угольки и с огромным облегчением вздохнул, когда над одним из них заплясал маленький оранжевый огонек. Быстро насобирав сломанных сучьев и сухой травы, Рой стал терпеливо разжигать костер, подкладывая траву туда, где мелькали искорки огня, раздувая их до тех пор, пока не показался дымок. Скоро огонь уже вовсю лизал дрова, и дым заклубился сначала вверх, а затем в сторону моря. Когда костер окончательно разгорелся, Рой вернулся на бе shy;рег, чтобы заготовить побольше дров. Примерно через час, устав от влажного горячего воздуха, он решил, что дров достаточно.
  Снова голод нашел Роя, и снова сладкие желтые фрукты пришли на помощь. Рой машинально взглянул на только что сорванный плод.
  - Тебе нужно какое-то название, - сказал он. - Давай назовем тебя каким-нибудь экзотическим, иностранным именем, которое соответствовало бы этой земле. - Нужное слово быстро пришло на ум: - Как тебе нравится Куомра? - Рой сделал небольшую паузу и похвалил себя за удачную находку. - Думаю, и не будешь против, - сказал он, улыбнувшись своему крестнику, и затем отправил его в рот.
  Фрукт оказывал почти наркотический эффект, и Рой впервые по-настоящему расслабился. Он вслух заговорил сам с собой, и звук собственного голоса придал ему больше уверенности:
  - Я чувствую себя Адамом, дающим имя всему сущему. - Он набрал столько плодов куомры, сколько мог унести, и вернулся в свой лагерь.
  День начал клониться к вечеру, и над заливом появились клубящиеся облака, плывущие прямо к лагерю Роя. Со стороны моря подул ветерок, несущий с собой прохладу и едва уловимый запах соли. Костер вызывающе трещал, источая радостный свет и тепло. Рой уютно устроился в постели из сухих листьев, положив прямо на вытянутые ноги свой посох. Он положил на костер большое бревно и теперь наблюдал за тем, как золотые языки пламени облизывали гладкое серое дерево. Огонь действовал как гипноз, и вскоре Рой уснул.
  Проснулся он от холода, когда от костра осталось лишь несколько тлеющих углей. Рой нехотя протянул руку и пошевелил бревно, лежащее в костре. Пламя вновь радостно заплясало, как только сухой мох коснулся красных угольков. Рой смотрел на пляшущие огни и чувствовал, как они ободряют и радуют его. Он встал, отошел на несколько шагов в сторону, облегчился за большим деревом, затем вернулся к своему лагерю и стал наблюдать за тем, как серебряные искры костра взлетали вверх, прогоняя молчаливые звезды. Вскоре небо стало голубым, и солнце бросило первые тени вдоль побережья. Рой встал и вышел из леса, довольно потягиваясь. Дым от его костра поднимался вертикально вверх, показывая отсутствие малейшего ветерка. Он подставил свое тело теплым солнечным лучам, смакуя их нежное прикосновение.
  Рой направился к морю, наблюдая за своей длинной тенью, бегущей рядом. Он отошел от лагеря футов на пятьдесят, когда другая тень, огромная и зловещая, пересекла его собственную. Рой быстро поднял голову и в трехстах ярдах от себя увидел устремившийся к нему черный силуэт какого-то огромного создания. Даже на таком расстоянии Рою были видны большие когти, огромные мощные лапы, которым ничего не стоило перерубить его пополам одним сокрушающим ударом. Медленно машущие необъятных размеров крылья приближались к Рою. Похожие на крылья летучей мыши, они при взмахе далеко выходили наружу из змеевидного тела. Рой, следя за кружащим над ним зверем, побежал к своему лагерю, где у навеса лежал бездействующий до сих пор посох. Ноздри зверя раздулись, почуяв запах Роя; на его страшных зубах блестела слюна. Мощный ящеровидный хвост хлестал воздух позади огромного тела. Зверь напоминал Рою летающих динозавров, которых он видел раньше на картинках.



  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  Лорд Мордет



  Затянутый в кожу гвардеец слегка подтянулся, когда хозяин быстро прошел мимо него.
  “Лорд Мордет чем-то озабочен сегодня, - подумал Дроган. Может, это было и к счастью, так как он уже заканчивал свое двенадцатичасовое дежурство и не был предупрежден о приходе лорда.
  Немного запоздав, Дроган спросил пароль; Мордет, уже проходя мимо, пробормотал ответ. “Да, определенно к счастью”. Двойная дверь за спиной Дрогана с треском захлопнулась, и он вернулся к своему посту.
  Мордет быстро прошел вдоль каменного коридора, спеша в комнату для допросов. Он несколько месяцев ждал, пока схватят именно эту заключенную, и наслаждался мыслью о том, что он лично добудет из нее нужную информацию. Митра Рошанна не была обычной заключенной; только при помощи целой серии хитрых ловушек ему удалось обнаружить ее. Много таких ловушек сработало преждевременно, потому что его идиоты стражники очень старались угодить своему хозяину. Некоторые ловушки ей удалось обойти с прямо-таки сверхъестественным чутьем, через остальные она просто проходила как дым через ветки дерева. Но все это теперь не имело никакого значения, так как в конце концов он перехитрил ее. Наконец-то Митра была его; мысленно он поздравлял сам себя.
  Мордет вошел в камеру, находящуюся в глубоком подземелье его владения. Тощий, бледный человек с черными жирными волосами, зачесанными на одну сторону, приветствовал его.
  - Лорд Мордет, заключенная находится в камере для допросов. Желает ли ваша светлость, чтобы я доставил ее сюда? - Слова в каменной камере звучали холодно и скользко.
  - Нет, - ответил Мордет. - Я сам пойду к ней. Я слишком долго этого ждал. - Его губы кривились в довольной усмешке. - Отпустите ее охранника. Я хочу говорить с ней один. И казни часового на двадцатом посту. Он с опозданием спросил пароль и, хотя я ответил неправильно, пропустил меня.
  Крота кивнул и повернулся к двери.
  - И еще. Крота, после того, как ты уйдешь, проследи, чтобы никто не побеспокоил меня.
  Крота кивнул и, повернувшись, что-то тихо сказал в узкую щель. Через некоторое время вооруженный охранник вошел в камеру, отдал честь Мордету и вышел в открытую дверь. Крота снова поклонился и вышел вслед за ним.
  Мордет стоял в прихожей, смакуя миг победы. Его рот наполнился слюной, как будто он стоял перед столом для званых гостей, заполненным изысканными яствами. Его почти маниакальное желание дождаться этого момента действительно было похоже на чувство голода. И вот ожидание подошло к концу.
  Он бросил взгляд в отполированное серебряное зеркало, висевшее на широкой стене комнаты. Человек, смотревший из зеркала, был тенью. Его волосы и глаза были словно темные отблески ночи. На нем была черная сатиновая рубашка с черными деревянными пуговицами, скреплявшими ткань на широкой груди, и кожаные бриджи. С его могучих плеч тяжело свисала черная накидка, своим длинными концом слегка касавшаяся его полированных сапог. Удовлетворенный, Мордет холодно улыбнулся своему отражению. Он чувствовал страх, который оно может внушать.
  Мордет уверенными шагами пересек комнату, сильным толчком открыл тяжелую дверь и вошел в тускло освещенную прямоугольную камеру. На двух противоположных стенах горели два факела, а в камине, возвышавшемся у третьей стены, дымилась и пылала большая жаровня. Серные испарения серого цвета поднимались вверх и поглощались воронкообразным дымоходом. Из колец, вмурованных в стены, свисали различной длины цепи с наручниками на концах. Рядом с жаровней лежали металлические прутья; концы некоторых из них были воткнуты в пылающие угли. В середине комнаты стоял массивный стол, на котором лежала женщина с привязанными к столу толстой и жесткой веревкой руками и ногами. Когда Мордет вошел, у нее только слегка двинулись, следя за ним, полные презрения глаза. Мордет подошел к женщине и наклонился к ее уху; она щекой почувствовала его влажное и жаркое дыхание. Ее немигающий взгляд был направлен на заплесневевший потолок, дышала она ровно и спокойно, и только блузка подрагивала от бешеного биения ее сердца. Ее подмышки и ладони были влажными от огромного нервного напряжения. Соленый пот разъедал ободранные запястья
под тугими узлами веревки. Ее крепкие бедра и икры были слегка напряжены, как бы не желая смириться с вынужденной неподвижностью.
  Черный Лорд посмотрел на свою пленницу и засмеялся:
  - Митра, как я ждал этого момента; ждал с того времени, когда умер твой возлюбленный. Тебе нужно было бы видеть, как он умирал, Митра. Это была прекрасная агония, когда тело его раскалывалось от боли, легкие разрывались и жидкость медленно вытекала из задыхающегося рта… И с того момента, как он умер, я думал только о тебе, Митра, только о тебе. Да, как бы мне хотелось, чтобы ты тоже была там и смотрела, как умирает твой драгоценный возлюбленный. - Его губы были прижаты к мочкам ее ушей, голос его был мягкий и завораживающий, как движения змеи.
  - Я была там, Морелуа.
  Это имя означало “Повелитель Пустоты”, и сорвалось с ее губ, словно удар, отбросивший Мордета от нее. Точно так же называл его Рата перед тем, как умереть, и Повелитель Тьмы приходил в ярость, когда его так называли. До него доходили слухи, что кое-кто из этих несчастных крестьян называл его так вслед за Верховным Магом, и сейчас он услышал это из уст возлюбленной Мага. Он сильно ударил Митру по щеке, отчего ее голова дернулась вбок, стукнувшись о грубый деревянный стол.
  - Я не намерен мириться с такой дерзостью, - промурлыкал Мордет. - Мне хотелось бы услышать от тебя нечто иное, нежели безудержную хвалу твоему мертвому, возлюбленному или оскорбления в мой адрес. Расскажи мне лучше о Прадате.
  - Нет, Морелуа, я не сделаю этого. Я была там, Морелуа, и видела твою победу и твое поражение. Я видела, как ты сразил Рату, но я слышала, как он поклялся вернуться и избавить Кешью от твоего уродства. Его голос и есть голос Прадаты, голос правды. Нет, Морелуа, ничего я тебе не скажу, ибо здесь правишь не ты.
  Мордет медленно подошел к жаровне и взял один из раскаленных добела прутьев. Он внимательно осмотрел прут, как будто искал в металле изъян, затем повернулся и подошел к Митре.
  - Вот здесь ты не права, Митра. Именно я управляю всеми живущими на свете. Я приношу им боль и поражение. Боль - это всегда победа, Митра. Смерть - это для меня полная победа. Здесь я Мордра, а повсюду в других местах Мордет. Страх - мой союзник, Митра. В союзе с ним я сокрушу тебя; мы сокрушим Митру из Прадаты.
  Его смех звучал словно хруст костей, и Митра поневоле вздрогнула.
  - В моем случае тебе не помогут ни боль, ни страх, Морелуа. Прадата свобод на и таковой останется навсегда. - Голос ее звучал вызывающе, почти переходя в пронзительный крик, и Мордет сердито сдвинул брови.
  - Возможно, Митра. Возможно. Но сказать тебе правду, твоя смерть не входит в мои планы - по крайней мере, твоя немедленная смерть. У тебя не так много последователей. Прадата - это маленькая группа неразумных борцов, но их трудно обнаружить и потому трудно уничтожить. Для моих солдат гоняться за Прадатой - работа не из легких. Сперва я думал, что они идут за Ратой, и я уничтожил его. Я ошибся, не Рату они любят, а тебя. Отсюда я заключил, что уничтожив их любовь к тебе, я навсегда уничтожу и Прадату.
  - И снова ты ошибаешься, Морелуа, потому что мои люди не утратят любовь ко мне или к Прадате. - Ее голос звучал низко и угрожающе, словно рычанье львицы, охраняющей свою стаю. Митра часто использовала власть своего голоса, чтобы вызывать различные образы у своих учеников или чтобы усмирить диких зверей, когда она пряталась среди них. Но только после смерти Раты она стала использовать эту власть против людей - своих врагов; и когда их воля была подавлена, Митра побеждала. Но когда Мордет, под влиянием голоса Митры, почувствовал прикосновение страха, он быстро справился с этим. Его не проведешь на мелких колдовских штучках.
  - Митра… дорогая, прекрасная Митра. - Мордет сладко улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. - Есть одна вещь, которую Прадата ненавидит, и ты отлично знаешь, что именно. Прадата возненавидит все, что угодно, если это окажется связанным со мной, Митра.
  - Я никогда не склонюсь перед тобой, Морелуа. По крайней мере, это ты должен знать твердо. Я не боюсь тебя. Ты не можешь победить.
  Мордет протянул свою сильную руку и погладил ее бедро. Мышцы Митры напряглись при его прикосновении, еще более отталкивающем из-за своей фальшивой нежности. Он медленно развязал ее пояс, расстегнул пуговицы на груди, и скоро она лежала на столе совсем нагая.
  - Нет, Митра, возлюбленная мертвого Верховного Мага, мне нет нужды убивать тебя, чтобы уничтожить Прадату. Именно ты сделаешь то, что уничтожит этих, любимых тобой людей. Ты родишь мне ребенка - дитя, которое, когда вырастет, будет править этим миром, дитя, которое уничтожит Прадату самим своим сущест shy;вованием. Нет, Митра, мне нет нужды убивать такую прекрасную женщину, как ты… - Его рука поглаживала беззащитное тело Митры, и она задрожала от отвращения.
  - Ублюдок! - выкрикнула она и плюнула ему в лицо. Он наклонился и хотел поцеловать ее, но она изловчилась и укусила его за щеку, впившись зубами в мягкую плоть. Кровь, пролившаяся Митре прямо на лицо, жгла ей глаза. Она снова хотела укусить его, но он вовремя отпрянул и что было силы ударил ее рукой по плечу. От удара Митра потеряла сознание и лежала на столе без движения. Мордет начал целовать ее распухшие губы, слизывая капающую с них кровь.
  - Нет, Митра, мне нет нужды убивать тебя, - сказал он.
  Затем мрак окутал ее.



***



  - Милорд, срочное донесение, - раздался голос сержанта из-за двери. Он с трудом скрывал свой страх, зная, что Мордет просил не беспокоить его.
  - Ты слышал мой приказ, Дрендор, и сейчас рискуешь жизнью, мешая мне, - прошипел Мордет.
  - Но, милорд, Креозот вернулся с вестью исключительной важности. Он просит немедленно принять его. - Прерывистый голос стражника задрожал, когда он произнес имя огромного черного дракона.
  - Черт возьми его, наглеца! Я прикажу изготовить из его шкуры кожу для са shy;пог. - Несмотря на проклятия, Мордет встал, надел мягкую накидку прямо на свое обнаженное тело и пристегнул к ногам сандалии.
  - Охраняй ее как зеницу ока. И будь с ней начеку, - приказал Мордет перепуганному охраннику. Затем он вышел из двери и быстрым шагом прошел вдоль каменного коридора.
  Охранники проявляли чрезвычайную бдительность, когда их хозяин проходил мимо; каждый старался вовремя спросить пароль и получить правильный ответ. Весть о предстоящей казни Дрогана быстро распространилась повсюду. Мордет был удовлетворен этой обновленной вспышкой бдительности. Несмотря на кажущуюся уверенность, у него еще оставалось зернышко сомнения относительно своей пленницы и ее возлюбленного. Он помнил звучание голоса Раты, когда тот пообещал восстать из мертвых и вырвать Мордету горло. Игнорировать слова Верховного Мага, пусть даже мертвого, недопустимо. Твердая кожа сандалий Мордета звонко шлепала по каменному полу зала, откуда он правил своими владениями. У дальней стены на специальном возвышении стоял его трон из черного дерева, за которым висел бархатный гобелен кроваво-красного цвета. Гобелен привлекал внимание людей, даже когда с ними разговаривал сам Мордет; его рисунок был до предела прост: слабый свет, вышитый серебром, заслоняемый ровным черным кругом. В стене, обращенной на север, было несколько двойных дверей, сделанных из затемненного дуба, с железными петлями и скобами. Возле
трона стояла небольшая подставка, также покрытая кроваво-красным материалом, на которой лежал свирепо сверкающий в свете факелов кристалл величиной с кулак. Войдя в комнату, Мордет быстро подошел к столу, взял в руки кристалл и только после этого повернулся лицом к черному дракону, терпеливо сидевшему на полу в середине зала.
  - Ну, Креозот, что за весть? Надеюсь, на этот раз действительно что-нибудь важное? Я сейчас занят делом первостепенной важности, и у меня мало времени для бесед с драконообразными.
  Дракон сместил свой огромный вес с одной лапы на другую; ему было явно неуютно в столь тесном для его размеров зале. Через несколько мгновений изнутри зверя послышалось рычание, напоминающие отдаленные раскаты грома. При появлении этого звука кристалл в руках Мор дета задрожал и начал переливаться, плавно меняя цвет с красного на фиолетовый и обратно.
  - Я видел твоего врага, Мордет, - произнес камень.
  - Какого врага, глупая ящерица? У меня сегодня нет желания отгадывать загадки.
  Дракон снова прорычал, а камень перевел:
  - Рата жив. Я видел его.
  Мордет замер на выдохе и стоял так до тех пор, пока у него не заболели легкие; он со свистом выдохнул оставшийся воздух сквозь сжатые зубы.
  - Ты дурак, дракон. Я уничтожил Рату, навсегда уничтожил его мерзкую, жалкую личность. Он теперь уже мне не враг.
  - Рата жив, - повторил камень. - Я охотился в полном одиночестве вдоль юго-западного побережья примерно в сорока взмахах крыльев от каменных великанов, называемых Шимни. И вдруг я увидел в ночи костер, пылающий, словно глаз Титеры, и высоко рассыпающий искры во тьме. Я знаю, что ты запретил жить поодиночке, что нарушивший этот запрет должен умереть. Я мгновенно полетел к этому глазу Титеры, и там я почуял запах человека. Но он спрятался в потоке воды, где я не мог достать его, поэтому я решил подождать следующего костра.
  На следующую ночь этот человек снова сделал костер, и я решил подождать восхода солнца, чтобы при его свете мне легче было поймать свою жертву. Какое имеет значение то, что человек проживет в одиночестве на день больше, если на следующий день он наверняка умрет? Итак, утром я выследил его и приземлился на берег, чтобы исполнить свой долг по отношению к милорду. Но как только я настиг его, Рата сам напал на меня; в его глазах и голосе была такая жажда крови, что мне больше ничего не оставалось делать, кроме как лететь к вам и рассказать обо всем.
  Дракон нервно колотил хвостом, пока камень переводил Мордету окончание его рассказа.
  - Глупый дракон! - сплюнул Мордет. - Как же ты узнал, что это был именно Ра-та, если так быстро смылся? Насколько я понимаю, этот Переводящий Камень дрожит сейчас от голоса труса?
  Оскорбление никак не подействовало на дракона.
  - Я узнал его по мистическому числу ТРИ, которое всегда говорит истину, - ответил Креозот. - Во-первых, по стихам, которые он произнес в ту первую ночь, еще не зная, что я прилетел на бе shy;рег. Сперва я не придал им особого значения, так как таких стихов нет в Книге Сущего, но, поразмышляв, теперь я вижу, что это было не что иное, как несколько видоизмененные Слова Власти. Во-вторых, по его волосам цвета черненого железа с вплетенными в них прядями серебра; глаза его были синие, как море в момент появления первой звезды на небосклоне; его рост, вес и форма тела были такими же, какие я видел у Верховного Мага, когда я сидел на вершине Шимни и наблюдал вашу битву. В-третьих, - это самое страшное, Хозяин, - он держал в руках Посох Куинты, Огненный Посох, и кричал слово, с которым охотится ястреб и которое наводит ужас даже на драко shy;нов.
  Мордет побледнел, когда Креозот перечислил три необходимых свидетельства, подтверждающих его правоту. Значит, Рата вернулся. Как это могло случиться, в данный момент особого значения не имело. Нужно было что-то предпринять, и притом немедленно.
  - Крота! - крикнул Мордет.
  Почти в то же мгновение боковая дверь открылась и из нее проворно выбежал капитан Элитной Гвардии Мордета, шелестя по полу серой накидкой.
  - Да, Мордет?
  - Я хочу, чтобы двое твоих лучших парней отправились с Креозотом и уничтожили одного самозванца. Подготовь их немедленно! - Мордет повернулся и быстро вышел из зала.
  - Все будет готово в один момент, господин дракон, - сказал Крота Креозоту, когда Мордет отошел достаточно далеко.
  Креозот сердито зарычал, и Крота быстро покинул зал.



***



  У Дрендора отлегло на сердце только когда Мордет ушел за угол и звук его шагов окончательно стих. Настроение было скверное с тех пор, как до него дошла весть о казни двоюродного брата. Они дружили с самого детства вот уже лет двадцать. Это была большая редкость по нынешним временам - иметь друга в течение двадцати лет. Дрендор шагнул к открытой двери камеры для допросов и заглянул внутрь.
  Значит, это правда: Мордет поймал Митру Рошанну. Она была даже более прекрасна, чем он думал. Верхняя часть ее тела была прикрыта плащом, но длинные сильные ноги оставались совершенно обнаженными. Дрендор вошел в камеру в надежде получше рассмотреть лицо Митры, возлюбленной Верховного Мага. И хотя на ее лице остались следы побоев, Дрендор мог убедиться, что легенды говорили правду о красоте Митры. Ее льняные волосы спадали на стол. Она дышала тихо, как будто спала. Дрендор наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее лицо; веки Митры дрогнули, и глаза ошеломляющей синевы открылись и пристально посмотрели на него, отчего он непроизвольно слегка отшатнулся.
  - Твое имя Дрендор, не так ли? - как будто издалека донесся до него ее го shy;лос. Он не мог отрицать этого; он вообще был не в состоянии отвечать. Власть, которая была в ее голосе, крепко сжала Дрендора, словно медведь, парализуя любую его попытку воспротивиться ей.
  - Сейчас же развяжи меня, - сказала она.
  И как он ни пытался сопротивляться, ничего у него не вышло. Когда все узлы были развязаны и веревки упали на пол, Митра села на стол и стала растирать колени и запястья.
  - Куда ушел Морелуа? - спросила, словно скомандовала, она, и Дрендор начал рассказывать все, что знал, хотя понимал, что для него это означало верную смерть.
  - Он ушел, чтобы встретиться с черным драконом Креозотом, который сейчас является его союзником. Ходят слухи, что вернулся ваш возлюбленный, и что дракон - это вестник смерти самого Мордета. Это, конечно, неправда, так как всем известно, что Рата мертв и навсегда отправлен в мир тьмы, где Мордет всевла shy;стен.
  Сердце Митры заколотилось от услышанной вести. Рата. Жив. Хотя рядом со своими стражниками она держалась храбро, но у нее не хватало смелости поверить, что он может вернуться.
  Она глубоко вдохнула воздух, стараясь в последний раз сконцентрировать всю гипнотическую власть своего голоса.
  - А теперь ты можешь спать, Дрендор.
  Слабовольный стражник тут же сполз на пол и мирно засопел. Митра быстро оглядела комнату в поисках другого выхода. Убедившись, что его нет, она села на стол и попыталась сосредоточиться. Усыпить идиота стражника несложно, а вот выбраться наружу из владений Мордета - эта задача может оказаться для нее непосильной. Тем не менее надо бежать, и бежать быстро, пока не вернулся Мордет. За ее спиной в жаровне затрещал уголь.
  Митра посмотрела на умирающий огонь. Дым неохотно втягивался в дымо shy;ход. Она подошла к жаровне и посмотрела вверх. Маленький круг дневного света подмигнул ей с высоты примерно двадцати ярдов. Вернувшись к стражнику, она стянула с него накидку и его же кинжалом разрезала ее на прямоугольные куски. Затем она обернула этими кусками ноги, руки и лицо, привязывая ткань той же веревкой, которой сама была привязана к столу. После этого она залезла в дымоход и начала карабкаться вверх.
  В тесной трубе стоял нестерпимый жар, и где-то на полпути Митра уже не сомневалась, что скоро потеряет сознание. Однако огромным волевым усилием она продолжала подниматься. На ее ногах и спине образовались волдыри от ожогов. И все же она карабкалась и карабкалась вверх, несмотря на то, что едкий дым, скапливаясь в легких, грозил задушить ее. Неожиданно откуда-то прорвался холодный вечерний воздух, омывая Митру, словно фонтан, и, наконец, она вывалилась из трубы на крышу.
  Она понимала, что скоро Мордет вернется за ней. За это время она обязана закрепить успех своего неожиданного побега. Co сверхъестественной скоростью и ловкостью Митра побежала вдоль коньков крыш, перепрыгивая с одного строения на другое. Страх только добавлял ей сил, и скоро она оказалась на самом краю крепости, где только высокая стена отделяла Митру от города, в котором она была бы в безопасности. Она свесилась вниз, в результате чего ее ноги оказались не более чем в пятнадцати ярдах от каменистой земли, ожидавшей ее. Митра закрыла глаза, прошептала Слово Силы - и отцепила руки.
  Острая боль пронзила ее словно кинжал, вытолкнув дыхание из легких. Она сидела, с трудом дыша от боли до тех пор, пока ночь не окружила ее, высыпав холодные крупинки звезд на черном небе. Митра поблагодарила судьбу за то, что ночь была безлунной. С трудом передвигаясь, она темными переулками подобралась к маленькому постоялому двору. Прокравшись к черному ходу, она постучала в дверь условным стуком и замерла в ожидании. Через некоторое время, измеряемое гулкими ударами ее сердца, дверь открылась и наружу вырвался, разгоняя темноту, яркий свет. В двери появился освещаемый теплым светом камина высокий человек, судя по одежде, хозяин постоялого двора. Митра, теряя сознание, пошатнулась, и он подхватил ее, не давая упасть.
  - Рата жив. Он жив, - выдохнула она и упала без сознания ему на грудь.



  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  Прадата



  Проснувшись, Митра некоторое время лежала неподвижно, не открывая глаз. Ее разбудил чистый и здоровый запах с легкой примесью жареного бекона и молодого вина. Она была укрыта тяжелым и теплым стеганым одеялом, из-под которого было слышно, как спокойно и ровно, словно сердце, в камине бьется огонь. Только после того, как Митра убедилась, что полностью пришла в себя, она сделала тщетную попытку подняться. Острая боль в боку заставила ее снова лечь.
  - Постарайся не двигаться, Митра. У тебя сломаны ребра. Целитель говорит, что они могут проткнуть легкие, если ты будешь двигаться. Лежи спокойно, детка.
  Митра снова нырнула в мягкую кровать и повернула лицо в ту сторону, откуда звучал давно и хорошо знакомый голос. Рядом с кроватью, в серой крестьянской одежде находилась Тралаина, ее няня и верный товарищ в течение всех тридцати лет, которые прожила Митра. Тралаина выжимала чистое белое полотенце в таз с водой. Несмотря на пятидесятилетний возраст у нее было сильное, гибкое тело и волосы цвета лепестков маргаритки, но глаза ее были усталыми и два темных круга, словно два ярма, висели под ними.
  - Роша будет лечить тебя, дитя мое, - сказала Тралаина и осторожно положила холодное полотенце на горячий лоб Митры. - Пусть вода придаст тебе силы. Лежи спокойно и отдыхай.
  Тралаина грациозно прошла через комнату к креслу-качалке, стоявшему у камина. Она села в кресло, сложив руки, и, как могло показаться, уснула. Однако Митра знала, что это не так, и как только она вспомнила о своем бегстве из Морлидры, главной башни замка Черного Лорда, в провалах ее памяти один за другим стало возникать огромное множество вопро shy;сов.
  - Тралаина? Мне приснилось или это правда, что Рата вернулся?
  - У нас еще будет достаточно времени, чтобы поговорить об этом, Митра. А сейчас ты должна отдыхать, - строго сказала няня.
  - Но я должна это знать, Тралаина. Пожалуйста, скажи мне. Мне это приснилось?
  - По правде сказать, мы не знаем. Ты сама сказала об этом Стентору перед тем, как потеряла сознание. Но слухи разлетаются, словно воробьи от охотящегося ястреба. В город прилетал Креозот, а обратно он улетел вместе с двумя лучшими гвардейцами Морелуа. Сам он мечется по двору, словно рассерженная Титера, но мы-то знаем, что его укус не столь опасен. - Сказав это, Тралаина улыбнулась, явно довольная тем, что Мордет задергался.
  Митра снова откинулась на мягкие подушки, поддерживавшие ее ослабевшее тело. До нее дошла боль в руках и на спине, болела также и челюсть, когда она разговаривала. Она посмотрела на свою правую руку: она была перевязана бинтом, сквозь который проступала какая-то желтая мазь. Она вспомнила подъем по трубе в иссушающем душу и тело жару. Попытавшись согнуть ноги, Митра обнаружила, что они тоже перевязаны. Она слегка пошевелилась, чтобы поудобнее улечься, и тут же почувствовала боль от ожогов в спине. Нет, решила она, это был не сон.
  Она заснула, и даже во сне мысли о Рате продолжали носиться в ее голове, но они сразу же отходили куда-то вглубь, как только в ее подсознание вторгался Мордет. Ей снилась буря, Верховный Маг, наклонившийся вперед, чтобы противостоять жуткому, сверхъестественному ветру, и она, спрятавшаяся в кустах макрелока, не в силах чем-нибудь помочь. Ей было оттуда видно, как прямо, не замечая бури, стоял Мордет, как сверкали ненавистью его черные глаза. Вдруг он взглянул прямо в лицо Митры и засмеялся - от ужаса она чуть не проснулась. А затем, сжав над головой кулак, Мордет отправил Рату в неведомое. Митра закричала во сне, но ветер заглушил ее слова. В ее руке откуда-то появился кинжал, и она, не раздумывая, глубоко всадила его в грудь Черного Лорда. А затем тьма поглотила Митру. Может, ей и снилось что-нибудь еще, но что именно, она не помнила.



***



  Митру разбудили какие-то веселые звуки. Это огонь в камине вовсю разгорелся и трещал, а над ним весело булькал горшочек с мясом. Из соседней комнаты доносились приглушенные мужские голоса, на кухне позвякивала посуда. Но наиболее успокаивающим был голос Тралаины, читающей что-то из Книги Сущего.
  Митра повернула голову и сквозь сонные еще глаза оглядела комнату. Тралаина все еще сидела в кресле и легонько качалась, отталкиваясь от пола сильными ногами. Вокруг нее на полу сидело полдюжины детей, внимательно смотревших на старую няню. Они словно кувыркались в ее улыбке, теплой и мягкой, словно мех котенка.
  - Расскажи еще раз историю Раты. Пожалуйста, Тралаина! - попросил маленький мальчик.
  - Да, расскажи нам ее! - закричали одновременно остальные.
  - Это очень поучительная и хорошо известная история, - начала Тралаина. Она закрыла глаза и прошептала Слово Власти: “Кешья”. Как только она произнесла это, перед глазами детей начали возникать сменяющие друг друга образы; у каждого был свой образ, отличающийся от других, но связанный с ними общей нитью. Она продолжала говорить вслух:
  - В Черном Лесу, в Йелу, жил чело shy;век, занимавшийся соколиной охотой, по имени Протета Шалет Кешья-ни, который женился на собирательнице трав и кореньев по имени Манетав. У них был голубоглазый сын, обладавший Голосом Власти. Когда он закричал в первый раз, все соколы, и ручные и дикие, принадлежавшие его отцу, собрались вокруг ребенка. Каждый по очереди садился рядом с яслями, охраняя его. Даже великий Повелитель Соколов Мората Рала-ни, самый большой и быстрый из птиц-хищников, обратил особое внимание на мальчика и никогда не улетал далеко от него. Мальчика назвали Рата Кешья-ни, что означает Рожденный Землей Сокол.
  Рата рос мальчиком высоким и светлым, за исключением черных, словно уголь, волос, что отличало его от других родственников. Его отец учил Рату искусству соколиной охоты. Молодые глаза Раты почти не уступали по зоркости глазам Мораты. Они вместе охотились за быстрыми зайцами и хитрыми куропатками; г. было дня, чтобы они вернулись без добычи. Мората все больше любил мальчика за выносливость и ловкость в охоте. За несколько месяцев до именин Раты появился старик. Он был длинный и тощий, как ветка ивы. Глаза его были, словно золотые тлеющие угольки, а волосы имели цвет серого дыма. Его появление в те дни, когда Черный Лорд еще не запретил свободные странствования, было делом обычным, так как многие путники проходили через Йелу, ибо это был большой город, намного больше, чем любой из соседних городов. Горожане не обращали особого внимания на странника и называли его просто “чужеземец”.
  Чужеземец часто сидел на опушке леса и наблюдал, как охотятся Рата и Мората. При этом старик не переставал выстругивать ножом длинную и гладкую палку. Каждый день Рата останавливался и предлагал ему что-нибудь из добычи, потому что Рата был по природе великодушен и щедр по отношению к каждому, кто в этом нуждался. Чужеземец обычно благодарил его и продолжал строгать палку. Иногда Рата стоял и подолгу смотрел, как старик вырезает ножом свой длинный посох из тиса, и заглаживает ручку с узлом на верхушке. Этот узел особенно очаровал Рату, которому казалось, что он видит там глаз смотрящего назад Мораты, терпеливо поджидающего его.
  На этом месте Тралаина остановилась и посмотрела на каждого ребенка по очереди, подчеркивая важность того, что она собиралась сказать.
  - Все сущее, - продолжала она, - происходит из Четырех Начал: Кешья - Земля, Рала - Воздух, Роша - Море и Куинта - Огонь. Этот огонь, дети мои, это Куинта, то есть проклятие тьмы. Только свет может бороться с ее злобной силой. Три остальных элемента тоже сильны, но только Куинта может прогнать ночь.
  Каждому человеку, когда он достигает зрелого возраста, дается одно из этих Слов Власти; но Куинта, самый редкий из даров, достается немногим. Это одна из таинственных загадок нашего мира, которая делает историю Раты все более исключительной. Ибо когда настал его день, старейшины Йелу собрались для Ритуала Даоования Власти, и самый старый из них сказал ему:
  - Рата, тебе дается слово Кешья, ибо ты рожден на земле и живешь посреди леса, далеко от моря. Пусть это слово будет твоей силой и хранит тебя всю жизнь.
  Когда старейшина закончил, с неба камнем упал Мората, издавший такой дикий крик, что даже у самых смелых застыло сердце, но не у Раты. Он услышал голос своего любимого друга и понимал речь великого Повелителя Соколов; Мората дал ему второй дар, которым было Слово Власти над всеми, кто летает и кто господствует над ними: Рала.
  А затем, дети мои, из леса вышел старик, которого все называли чужеземцем. В руках его был выструганный посох с внимательным и немигающим соколиным глазом на верхушке. Старик вошел в центр круга и встал перед ритуальным ог shy;нем, глядя в глаза молодого Раты.
  - Ты обладаешь огромной силой, Рата, - сказал он, - и тебе предназначено вершить великие дела. Земля заботится о тебе, хищные птицы приветствуют тебя как родственника. Я давно искал такого человека, ибо вижу, что безумие скоро придет на землю, и потому боюсь. Поэтому прими последний дар. - С этими словами старик бросил посох в середину костра. У Раты перехватило дыхание, так как старик делал этот посох несколько недель, тщательно полируя и уравновешивая его. Но посох не загорелся; вместо этого соколиный глаз засветился, и в свете этом была сила и ярость.
  - Возьми его, - приказал старик.
  Рата наклонился и вынул посох из ревущего пламени. Он был абсолютно целый и прохладный на ощупь. Рата внимательно посмотрел прямо в глаза старику, а затем просто утвердительно кивнул, так как он, наконец, узнал в чужеземце великого Хозяина Огня.
  - Рата, тебе я даю силу огня, ибо может наступить день, когда только у тебя, только у тебя одного из всех живущих людей будет Куинта, чтобы служить тебе. - Он печально посмотрел на мальчика и добавил: - Это не подарок, маленький вол shy;шебник. Я даю тебе тяжелую ношу. Тяжело стоять одному, словно лучик света во тьме, когда мрачные творения ночи визжат и лают у твоих ног. А твой главный противник ужасен и силен; может быть, у тебя и не хватит сил, чтобы победить его. Готовь свое сердце к битве с ночью, которая еще придет.
  С этими словами чужеземец шагнул прямо в костер. Когда старик загорелся и начал рассыпаться на тысячи пляшущих искр, люди вокруг попытались помочь ему, но Рата поднял посох вверх, и воздух содрогнулся от огня и грома, отбросивших ослепленных горожан назад. Когда их глаза снова смогли видеть, старик уже ис shy;чез и только столб дыма поднимался из костра к небу.
  Так был рожден Рата, Мор Кешья-Рала-Куинта, Хозяин Земли, Воздуха и Огня, Верховный Маг Шалета.
  Тралаина прервала свой рассказ и посмотрела на Митру. На глазах у молодой женщины блестели слезы, сверкавшие в свете огня словно драгоценные камни. Руки ее неосознанно сжимали теплое стеганое одеяло, как будто она обнимала своего любимого.
  - Расскажи до конца, Тралаина. Расскажи им все, так как это их право и наша обязанность передать все знания тем, кто будет после нас.
  Митре удалось улыбнуться обнадеживающей улыбкой, когда дети повернулись к ней, услышав ее голос.
  Старая няня покачала головой.
  - Не сейчас, дитя мое, не сейчас. Сейчас пора спать. Обещаю, что завтра расскажу все до конца. Завтра. - Она протянула морщинистую руку и взяла красную глиняную чашку со стола, стоявшего у кровати Митры. - Выпей это, детка.
  Митра неохотно взяла чашку и медленно поднесла ее к губам. Она не хотела спать. Сон и мрак - это царство Черного Лорда, и она втайне боялась того, что могла бы там встретить. Ее лицо запылало жаром, когда она вспомнила об изнасиловании, которому подверглась в полусознательном состоянии. Но Митра полностью доверилась Тралаине и выпила теплую жидкость коричневого цвета. Она почувствовала, как лекарство прогрело ее горло и живот, затем закрыла глаза, наслаждаясь его обезболивающими свойствами.
  Тралаина протянула руку и положила ее на лоб Митры, после чего начала тихо напевать какую-то старинную мелодию. Она еще долго стояла рядом с кроватью уже после того, как кончилась песня и все детишки заснули. Стояла до тех пор, пока не убедилась, что только тихое, равномерное дыхание Митры нарушало тишину в доме.
  Митра проснулась с мыслью, прочно овладевшей ее мозгом. Она провела ночь, то засыпая без сновидений, то снова просыпаясь, и за это время со всей очевидностью поняла, что влияние Черного Лорда отнюдь не безгранично. Все это время она считала, что Рата пал жертвой совершенно непобедимого врага. Будучи в плену у Морелуа, она почувствовала руки, крепко обнимавшие ее, тяжесть его мощного тела и почти смирилась с неизбежностью его власти. Но в доме Тралаины, под защитой ее магии, Митре удалось преодолеть наваждение и вырваться из холодных объятий Черного Лорда.
  Это открытие ошеломило ее. Если Мордет не всемогущ, то, возможно, она могла остановить его, обнаружить его уязвимые места и воспользоваться этим, чтобы уничтожить его до того, как она была опозорена. Но она не сумела сделать этого. И сейчас спрашивала себя, предназначено ли ей судьбой совершить нечто большее, чем терпеть подобные поражения.
  Чувство вины переполняло Митру. Она давно была убеждена, что Мордета можно победить, но считала, что сама она бессильна против него. Пожизненным позором придется ей теперь заплатить за это заблуждение. Митра слегка коснулась своих бедер, затем ее руки медленно поднялись к животу, груди.
  - О чем ты думаешь, детка? - прервал мысли Митры тихий голос Тралаины. - У тебя что-нибудь болит?
  Митра попыталась улыбнуться.
  - Нет. Эту тяжесть твое лекарство сняло. - Митра закрыла глаза и снова вспомнила, как тяжелая тьма придавила ее к столу.
  Сердце разрывалось в груди Тралаины, когда она смотрела на Митру. Старая няня понимала, что Митру терзает боль, и не только физическая. Но ее волшебство не могло излечить кровоточащую рану сердца.
  - Милая Митра, - сказала она ласково, - я благодарю Четыре Начала за то, что ты снова с нами. Как тебе это удалось, что пришлось для этого пережить, не имеет значения. Имеет значение только то, что тебе удалось перехитрить его и вернуться живой.
  Митра продолжала лежать без движения. Да, в конце концов ей удалось обмануть Мордета, она совершила побег и ускользнула от него даже в царстве тьмы и сна. Но все это было слишком поздно. Слишком поздно для Раты. Слишком поздно для нее самой. Эти мысли все больше усиливали ее чувство вины.
  - Послушай, дитя мое. Есть новость. Если ты можешь ходить, то давай перейдем в соседнюю комнату к теплому огню.
  - Я могу ходить.
  Они перешли в пустовавшую пивную и сели за грубый деревянный стол, стоявший близко от камина. Огонь весело трещал и согревал тело Митры, но внутри нее по-прежнему были холод и серость.
  - Черный Лорд ищет тебя. Его шпионы рыщут по всем улицам, словно охотничьи собаки. Нам удалось отловить некоторых и дать им кое-что, чего они совсем не искали. - Тралаина провела большим пальцем по своему горлу и ненатурально улыбнулась.
  - Это значит, что здесь мы в опасности.
  - Мы везде в опасности, - ответила Тралаина. - Мы не можем открыто ехать по дорогам, так как Морелуа запретил свободно передвигаться по ним. Только его торговцам разрешается пользоваться телегами для перевозки товаров. У нас нет возможности уйти из Лорлиты незамеченными, разве что по лесам и болотам. А там свои опасности; взять хотя бы дракона, состоящего на службе у Черного. Нет, дитя мое, ты здесь в такой же безопасности, как в любом месте, где такие, как мы, люди, могут защищать тебя.
  - А книга? - спросила Митра.
  - Она цела. Но бумага сейчас так же редка, как зубы дракона, поэтому я советую тебе потерпеть до лучших времен.
  - Нет, Тралаина. Это обещание я должна выполнить во что бы то ни стало. Ра-та взял с меня клятву, и я не нарушу ее.
  Митра задумчиво смотрела на огонь, вспоминая, как муж заставил ее дать обещание, что она будет собирать и записывать знания, сказания и легенды, которые ходят в народе. Это нужно для того, чтобы сохранить их для будущего, так как Черный обязательно попытается запретить их и изгнать из Кешьи.
  - Слова людей несут правду и обладает силой. Как смогут наши дети узнать о Прадате, если им не рассказывать о ней? И как мы сможем жить дальше, если Морелуа удастся лишить людей их истории?
  Тралаина сердито фыркнула:
  - Я знаю, детка. Морелуа забирает многих наших детей и расселяет их по разным племенам, чтобы они забыли семейные и народные предания. Но мы находим этих детей и все рассказываем им.
  - А если Черный найдет нас? Если не эти истории, то кто передаст все детям? Кто, Тралаина? Кто?
  Старая няня согласно кивнула головой.
  - В таком случае я найду тебе бумагу, детка, даже если придется искать ее в самом замке Черного Лорда.



***



  Митра обложилась старыми одеялами и уютно устроилась в своем мягком ложе. Снова наступил вечер, и Тралаина заставила ее выпить лекарство. Лекарство было настолько сильным, что Митре с трудом удавалось лежать с открытыми глазами.
  - Расскажи им все, Тралаина. Они должны знать все. Это путь правды. Это путь Прадаты.
  Тралаина согласно кивнула и затем, остановив задумчивый взгляд на каком-то далеком воспоминании, продолжила с того места, где остановилась накануне.
  - Во всей Кешье уже ходили легенды о способностях Раты, и он был призван в королевский двор, находившийся в Лорлите, что означает Город Просвещения. Король попросил Рату обучить городских ребятишек всему тому, что умеет, сам. Он охотно согласился и обучал детей добросовестно, с большой любовью. Дети, в свою очередь, любили его и часто приходили в его дом с корзинами, полными трав и ягод, которые они собирали сами и которыми угощали молодого Верховного Мага. В знак благодарности он разрешал им разговаривать с Моратой, своим постоянным спутником. Огромный сокол взлетал с широких плеч Верховного Мага и кружил над детьми, как бы шутливо демонстрируя свои соколиные способности. Затем он снова садился на прежнее место и говорил что-то на ухо Рате, а тот весело смеялся.
  В те дни Правителем Города и Патриархом Кешьи был король Гондспед, мудрый, справедливый и щедрый. Он мечтал о том, чтобы все жители Кешьи однажды стали обладателями Слов Власти для пользы всего человечества. Именно поэтому он призвал Рату и сделал его своим советником, дав титул Верховного Мага. У Гондспеда и его жены Рахалы был сын по имени Портера. Гондспед очень надеялся, что Рата передаст все свои знания сыну короля.
  Но в некоторых отношениях Гондспед был просто слепец, возможно, именно потому, что был добр и доверчив. Наряду с Ратой он призвал мага Морлина, большого знатока в вопросах управления коро shy;левством. Как только Морлин прибыл в Лорлиту, он начал делать все, чтобы Гондспед невзлюбил Верховного Мага. Он нашептывал королю на ухо ложь и обман, рассказывая о том, что Рата развращает детей Лорлиты, заманивает их к себе домой и там соблазняет их. Поначалу Гондспед не желал верить этим россказням, но по мере того, как он видел, что дети в любое время приходят к Рате и уходят от него, а Верховный Маг, смеясь, касается то одного ребенка, то другого или обнимает своими крепкими руками третьего, зерно сомнения начало превращаться во вредный сорняк. Это, дети мои, путь лжи, жертвой которого могут пасть даже добродетельные мужчины и женщины, если они не будут все время начеку.
  Итак, дети мои, Морлин воспользовался сомнениями короля, тщательно выхаживая посеянное семя. Он настаивал на том, чтобы король назначил его Регентом на случай, если Рата действительно замышляет зло и нанесет какой-либо вред королю. В этом случае власть должна перейти к Портере через регентство Морлина. Король послушно издал соответствующий указ, ибо страх сделал его слепым; именно от страха всегда опускается тьма над Прадатой, над путем правды.
  Вскоре Гондспед заболел. Морлин тут же обвинил Рату в том, что тот отравил короля, но друзья Верховного Мага были убеждены, что сам Морлин повинен в смерти короля. Гондспед умер мучительной смертью, и власть захватил Морлин, объявивший Рату вне закона и приговоривший его к смертной казни. Рата, опасаясь кровопролития в случае его ареста, бежал на юго-запад к морю и вскоре прибыл в Вестпорт.
  Вестпорт расположен далеко от Йелу и Лорлиты, поэтому там никто не знал Верховного Мага. Тем не менее, опасаясь охранников Регента, он представился странствующим учителем. Рыбак Чиат предложил Рате жить у него в доме, а тот, в свою очередь, обещал подготовить дочь рыбака к предстоящему ритуалу дарования власти. Митра была светлой и хорошенькой девушкой, выше других ростом, с волосами цвета морской пены и глазами, словно циандит - самый лучший из горных цветков.
  В течение двух месяцев Рата учил Митру мудрости Кешьи. Власть его голоса потрясла ее, и она умоляла Рату научить ее тоже искусству владения голосом. Много дней провели они вместе, тренируя голос на овцах. Сокол Мората падал сверху прямо в середину стада, а Митра должна была своим голосом быстро успокоить насмерть перепуганных овец. Рата открыто говорил о том, что Митра является его самой способной ученицей.
  Когда, наконец, пришло ее время прохождения ритуала, именно Рата дал ей Слово Власти Роша, что значит море, потому что Митра была постоянна, словно приливы и отливы и одновременно податлива, словно вода. Через две недели к большой радости всех, кто их знал, Рата и Митра поженились. И в свою первую брачную ночь Рата рассказал ей всю правду о себе.
  Тем временем Морлин не забыл Верховного Мага и страстно желал найти и уничтожить его, для чего посылал своих шпионов буквально в каждую деревню. И вот в Вестпорте Крота, что значит гадина, Крота, у которого изо рта капал яд. Капитан Элитной Гвардии Черного Лорда увидел Рату и Митру, сидящих в тени большого вяза и жующих плоды кейта. Крота узнал Рату, увидев большого сокола, сидевшего на самом верху того же дерева. Он послал двух стражников с донесением, в котором сообщал о том, что Рата обна shy;ружен.
  Тралаина остановилась и оглядела комнату. Глаза у детишек были широко раскрыты. Каждый наклонился вперед, словно опираясь на невидимую преграду.
  Старая няня грустно улыбнулась, вспоминая, как она сама испугалась за Верховного Мага, когда впервые услышала эту историю. Она бросила быстрый взгляд на Митру, которая лежала неподвижно под толстым слоем одеял.
  - Слушайте, дети, - продолжала Тралаина, - ибо то, что я вам рассказываю - великая правда. Ложь и обман распространяются быстро и далеко, но и правда тоже быстра. Купец, прибывший в тот самый день в Вестпорт, вместе с горшками и кастрюлями привез последние новости из столицы. Морлин захватил трон и разослал повсюду шпионов, чтобы они нашли предателя Верховного Мага, которого Морлин обвинял в отравлении короля. Более того, купец видел всадника, быстро скачущего по дороге в Лорлиту, настолько быстро, что купец не успел даже с ним поздороваться.
  Когда Рата услышал это, он сразу понял, что обнаружен. Рата быстро приготовил все для ухода, так как боялся, что ни в чем не повинные люди могут пострадать, если его битва с Морлином состоится в пределах города. Митра умоляла его взять ее с собой, но Рата, зная коварство и силу Черного, отказал ей. Утром, не дожидаясь первого луча света, Рата покинул свою семью и свою любовь.
  Тралаина остановилась и облизнула пересохшие губы. Только это ее легкое движение нарушило тишину в комнате.
  - К великому каменному монолиту, стоящему среди центральных гор, ушел Рата, - продолжала она, - к месту пророчества и власти, где царил порядок среди племен и выполнялись обещания. Мората с высоты указывал ему путь до тех пор, пока перед ним не вырос, словно гигантская предостерегающая рука, Шимни - серый, суровый в свете сумерек, камень. Рата нашел катакомбы Шимни, где гнездятся и выращивают птенцов соколы, и укрылся там.
  Морлин прибыл в Вестпорт через неделю после того, как получил донесение Кроты, но Раты там уже давно не было. Крота рассказал своему хозяину о возлюбленной Верховного Мага, и тот немедленно приказал отыскать ее. Морлин желал Митру, не только из-за ее исключительной красоты, но также и потому, что ее любовь принадлежала Рате. Тем не менее его попытки получить от нее нужные сведения были тщетны. Морлин вынужден был взять своих солдат и искать какой-нибудь след, который мог оставить Рата. Митра, боясь за своего любимого, последовала за ними.
  Тралаина посмотрела в дальний конец комнаты, где лежала Митра. Молодая женщина сбросила с себя несколько одеял и неподвижно лежала, устремив взгляд вверх, на потолок. Ее правая рука лежала на животе, как будто она чувствовала глубоко внутри какую-то невидимую боль. Тралаина собралась было прерывать рассказ и поухаживать за Митрой, но раздумала. Если бы Митра этого хотела, то обязательно сказала бы.
  - Солдатам Морлина удалось напасть на след Раты, - сказала она, - и скоро Черный увидел вдали каменный палец Шимни, указывающий на небо. Как только на горы опустилась темнота, Морлин быстро двинулся вперед, чтобы одним ударом расправиться со своей жертвой, как это делают пантеры. Рата был бы застигнут врасплох, если бы крик сокола не предупредил его об опасности. Он поднял к небу свой посох, и тьма испарилась, словно рога при восходе солнца. Рата увидел перед собой Морлина и его стражников и понял, что время решающей битвы пришло.
  И он был готов к ней. Издав крик охоты, Рата призвал на площадь огромных соколов, обитавших внутри Шимни. Могучие птицы атаковали стражников, вырывая им глаза и разрывая глотки. Морлин был самонадеянно уверен в своей силе, поэтому взял с собой лишь несколько стражников, большинство из которых разбежались кто куда, испугавшись птиц и Верховного Мага - носителя огня. Те же, кто остался, умерли мучительной смертью от клювов и когтей. Покончив со стражниками, хищные птицы набросились на самого Морлина, но не смогли долететь до него, потому что несущий смерть ветер, возникший по его воле, отбросил их прочь.
  Наконец, их осталось двое у подножия Шимни, в самом центре мира, и только соколы с высоты своего полета продолжали наблюдать за ними. Морлин засунул руку в плащ, вытащил какой-то кристалл в форме шара и, подняв его вверх, проговорил какие-то мистические, непонятные для Раты слова. И вдруг незаметно подкралась ночь, холодная и твердая, словно труп, и Рате показалось, что он услышал слабое биение крыльев. Затем он почувствовал дуновение холодного ветра откуда-то сверху. Рата поднял голову и увидел прямо перед собой глаза Креозота - Повелителя Черных Драконов. Соколы яростно напали на него, и им удалось отогнать зверя от своего друга.
  Верховный Маг снова повернулся к Морлину и поднял свой посох к небу. Тьма начала отступать, но Морлин взмахнул рукой, и она снова поползла к Рате, бросая тени на камни вокруг него. По лицу Верховного Мага стало видно, что он проиграет битву. Его брови распухли от боли, и кожа стала бесцветной. Он продолжал бороться, но на лице его было написано поражение. Морлин взмахнул рукой в его сторону, и тьма обступила Верховного Мага на расстоянии, не большем, чем длина его посоха.
  Рата с трудом вдохнул воздух, а затем ударил ногой по земле, произнося Слово Власти Кешья. Задрожала земля, и Морлин зашатался, с трудом оставаясь на но shy;гах. Он поднял вверх руку и закричал, как одержимый, и тьма набросилась на Рату, словно бешеный поток огромного водопада. Из самого центра тьмы раздался тихий звук, и Рата появился снова, едва различимый в маленьком и хрупком остатке света. Он в последний раз взглянул сквозь тьму на Морлина и поклялся ему, что вернется и уничтожит Черного Лорда навсегда. Затем тьма поглотила Рату, Верховного Мага Кешьи.
  Тралаина протянула руку и с благодарностью взяла чашку с соком, которую протянул ей маленький мальчик. Она с удовольствием сделала несколько глотков, так как от рассказа у нее пересохло в горле. Она взглянула на свою подопечную; глаз Митры не было видно из-под одеял. Эта история всегда вызывала у Митры боль, потому что именно она, спрятавшись в кустах за спиной Морлина, была свидетелем тех событий и рассказала людям историю последних дней Верховного Мага. Она тогда повсюду целыми днями искала своего любимого, но не могла найти ни единого следа. Книга Знаний, которую он обещал написать, была потеряна так же, как и посох Куинты; все исчезло во мраке, окутавшем умирающего Рату.
  - В тени у подножия Шимни, - продолжила Тралаина, - Морлин, убийца короля Гондспеда и узурпатор его трона, произнес богохульные слова, объявив себя Доордетом, повелителем пятой силы - тьмы, которой до него никто не хотел обладать. Мордет вернулся в Лорлиту и под предлогом законного регентства начал свое правление.
  Он не решился уничтожить его сына Портеру. Вместо этого, объявив, что мальчик болен и нуждается в длительном лечении, Мордет надежно изолировал его. С тех пор о мальчике ничего не слышно, и многие считают его мертвым, хотя Мордет заявляет, что это не так. Вскоре после начала правления Мордет приступил к переделке законов и правил жизни, и за десять лет, прошедших с той поры, ему удалось осквернить и развратить страну.
  Школы Лорлиты и Хагсфейса систематически закрывались, а учителя посылались на окраины Кешьи под предлогом необходимости обучения неграмотных жителей дальних районов страны. За учениками Верховного Мага, получившими от него знания Куинты, охотились, словно за дикими животными, потому что свет и огонь - это смерть для тьмы. Вот уже много лет о них ничего не слышно. Вышел закон, запрещающий жить вне пределов городов и деревень, а также свободно передвигаться по стране без специального разрешения. Нарушение закона каралось смертью. Регент заявил, что это делается для нашей же безопасности, но мы-то знаем, что страх перед восстанием заставил Мордета издать этот закон. В конце концов Мордет запретил учиться читать и писать, а также приказал любыми путями искоренять народные легенды и сказания, и даже семейные истории. Мордет говорил, что все это осквернено злом, исходившим от Раты, и что читать или слушать эти истории - значит, пойти по преступному пути Раты.
  Многие слушали Мордета и шли за ним, но те, кто знал Рату, отказались повиноваться. Мордет проводил повальные обыски в городах, где нарушался этот запрет, и стало смертельно опасно хранить старые записи, тем самым бросая ему вы shy;зов.
  Митра вернулась в Лорлиту, чтобы найти тех, кто знал ее покойного мужа. Именно Митра собрала множество историй и записала их в книгу для того, чтобы легенды и предания нашего народа не исчезли бесследно. Ибо учение Верховного Мага - это истина, которая называется Прадата, а те, кто идут его путем - Прадата-ни. Мы, обладатели Истины, не склонимся перед Мордетом и его Черным Царством. Мы будем ждать возвращения Верховного Мага, после чего зло будет полностью уничтожено.
  Тралаина закончила свою историю и проводила детей спать, поцеловав каждого в лоб.
  Когда комната, наконец, опустела, Тралаина повернулась к Митре и сказала:
  - Он вернется, Митра.
  Она произнесла эти слова так тихо, что их почти не было слышно из-за шума горящего огня.
  Но Митра, если и слышала эти слова, предпочла не отвечать, зарывшись в одеяла.



  ГЛАВА ПЯТАЯ

  Цитадель



  - Шевели своей задницей быстрее, парень. Мне не хочется сегодня попасть под плохое настроение его светлости.
  Грев медленно повернулся в сторону говорящего и сердито взглянул на него. Хотя Джелом был сержантом и, по крайней мере, лет на пять старше, а Грев всего лишь двадцатилетним капралом, молодой человек неохотно подчинялся его прика shy;зам. Джелом вырос в маленькой деревне где-то далеко на юге, а манеры его, в отличие от изысканных лорлитанских манер Грева, были грубыми и невежественными, не говоря уж о склонности к преувеличениям и запойному пьянству. С таким начальником высоко не прыгнешь, поэтому Грев использовал малейшую возможность подорвать авторитет сержанта. Уголки тонких губ Грева исказила неожиданная улыбка:
  - Ты помнишь, Джелом? Всему свое время. Поскольку начальство и дальше собирается терпеть тебя и твое пьянство вместо того, чтобы посадить тебя в тюрьму, то пройдет лет сто, пока мы достигнем того места, куда сейчас собираемся. Вот я и хочу как следует подготовиться.
  - А куда, собственно, мы собираемся? Почему Крота тебе сообщает, а мне нет?
  Плохо выбритое лицо Джелома начало покрываться краской негодования от такого явного пренебрежения. Грев был на целый ранг ниже его по званию, но Джелом знал, что Крота, капитан Элитной гвардии Мордета, иногда игнорирует субординацию, особенно когда игнорируемый находится под подозрением.
  - Не волнуйся, Джелом, - ответил Грев, не желая, чтобы его превосходство зашло слишком далеко, по крайней мере в данный момент. - Я знаю столько же, сколько и ты. Но в народе пошли слухи. Этот чертов дракон снова в городе, а его светлость всегда впадает в раздражение, когда прилетает Креозот. Когда эта ящерица прилетала последний раз, Мордет послал дюжину отборных солдат, чтобы прочесать северные леса и найти каких-то изменников. Три недели они были там и ничего не нашли.
  - Да, я помню. Левит арестовал этих солдат. Говорят, что Креозот сожрал их всех вместе с костями и ни разу даже не остановился, чтобы облизать челюсти.
  Джелом сделал рукой движение, ограждающее от зла.
  Грев поднял брови:
  - Суеверие. Лучше было бы, чтобы его светлость не знал, что ты делаешь такие знаки. По крайней мере, не при мне. Если не хочешь, чтобы твою голову отделили от плеч, делай их где-нибудь еще.
  Джелом нервно оглянулся:
  - Ладно, ладно. Пошли. Его светлость не любит долго ждать.
  Грев молча взял свою маленькую, аккуратно упакованную сумку и вышел вслед за Джеломом.



***



  От холодного утреннего воздуха, приведенного в движение восточным бризом, затрепетали хрупкие листики дерева, у которого был расположен лагерь Роя. Прибой обрушивался на песок, окружая кучу лежащих деревьев до тех пор, пока она не превращалась в крошечный остров. Над гонким пальцем из песка носились тени, как будто чья- то рука хваталась за море, рой отбросил ногой остатки костра и старался преодолеть чувство утраты. Огонь был его другом и союзником в этом чужом мире. Дымок, поднимаясь вверх, успокаивался, словно дыхание умирающего.
  Страх был сейчас союзником Роя, поскольку заставлял его лихорадочно обдумывать, что же делать дальше. Конечно, это была невероятная удача, что огромная ящерица улетела, но было совсем ни к чему второй раз встречаться с ней. Он решил направиться в сторону от моря, по направлению к огромному каменному монолиту, откуда часто доносился голос охотящейся птицы, и подальше от ящеровидного создания. Он наполнил свой пиджак куомры - единственной вкусной пищей, которую ему удалось найти, перекинул через плечо сложенную одежду, взял в другую руку посох и сделал первый шаг долгого, как он полагал, пути. Легкой походкой он шел по окраине леса вниз вдоль побережья, пока не дошел до источника. Положив узел и посох на землю, Рой сложил руки горстями, и в последний раз напился холодной чистой воды. Он то и дело оглядывал небо, опасаясь возвращения летающего зверя. Довольный тем, что в небе нет никаких ящеров, Рой пошел на восток, в направлении скрытых за лесом гор.
  Единственным звуком, сопровождавшим его со время утомительного пути через большой перелесок, был звук его собственных ботинок, когда они задевали мешавшие идти низкорослые кусты. Несколько раз Рой начинал декламировать вслух старые стихи, чтобы хоть как-то скоротать время и отвлечься от пропитавшего его насквозь страха перед возвращением летающего чудовища. Но тот же страх призывал его быть осторожнее и вести себя потише, так что стихи звучали все тише и тише и, наконец, совсем растворились в неподвижном воздухе. Он мечтал о попутчике - о Гвен, о ком-нибудь, о чем-нибудь, - который помог бы ему сконцентрировать мысли на чем-нибудь разумном и связном. Но не было никого - ни человека, ни животного, чтобы заполнить пустоту. Снова перед его глазами промелькнул образ Гвен, но Рою было трудно сосредоточиться, чтобы рассмотреть черты ее лица. Он видел изогнутые брови ее смеющихся глаз, но их цвет ускользал от него. Он старался вспомнить звук ее смеха, но топот его собственных ботинок заглушал этот звук.
  От мыслей о Гвен Рой постепенно перешел к воспоминаниям о последнем часе, проведенном им в университете. Рой уже давно решил, что он либо сошел с ума, либо заброшен в какой-то другой мир, и ему казалось безразличным, какой из этих вариантов реализовался на самом деле. Но его созидательный инстинкт задержался на идее нового мира - мира, который каким-то сверхъестественным образом призвал Роя к себе. Он вспомнил внезапную вспышку энергии после того, как ударила молния, а также лицо, очень похожее на его собственное, но в чем-то неуловимо отличающееся. Векторы, подумал он, и вспомнил о своих не очень связных размышлениях по этому поводу. Мог ли он действительно каким-то образом перескочить со своей собственной линии жизни на чью-то другую, похожую, но как бы идущую по касательной к его жизни в каком-то другом мире?



  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  Обнаружен



  Креозот опустился на твердый песок западного побережья. Двое солдат быстро слезли с него, довольные тем, что они снова на земле. Гигантский дракон сразу же раздул ноздри и начал вынюхивать свою жертву. Утренний ветер принес с собой запах моря, что заставило Креозота передернуться от отвращения. Он начал медленно двигаться к лесу.
  Покинутый лагерь Роя был расположен под кокантой; от костра осталось только холодное черное пятно. Креозот понюхал золу, пытаясь определить, когда костер горел в последний раз. “Два дня назад”, - подумал он и раздраженно зарычал так, что у Грева и Джелома, двух воинов Кроты, поднялись на шее. Слишком большое преимущество для этой местности. Крео shy;зот проковылял вдоль побережья, стараясь держаться подальше от воды и вынюхивая следы между лагерем и источником. Именно между этими точками запах был достаточно отчетливым.
  “Ни к северу, ни к югу”, - подумал дракон.
  Он взглянул на деревянный островок, вновь образовавшийся во время прилива из кучи прогнивших бревен. Креозот прорычал что-то низким голосом, двигая головой в направлении островка до тех пор, пока один из солдат не пошел туда по колено в воде и тщательно не исследовал груду бревен, ничего не обнаружив.
  “Ушел. Но куда Рата мог направиться?” - размышлял дракон. Креозот стал вести себя нервно и агрессивно, большими тяжелыми скачками описывая круги на песке. Стражники сочли за благо отойти как можно дальше от опасного зверя. Креозот всматривался в море, пытаясь быстро сообразить, не решился ли хитрый колдун отправиться по морю к острову, находящемуся примерно в десяти милях к западу. “Нет, - решил он. - Надо быть безумцем, чтобы осмелиться на это, не имея судна”. Дракон повернулся мордой к востоку.
  Черные глаза дракона сверкали в свете восходящего солнца, словно лезвие ножа, проникая сквозь толщу леса. Он видел огромный каменный монолит, который люди называли Шимни, одиноко возвышающийся над безлюдной землей. Нет, Верховный Маг не стал бы возвращаться туда, к месту своего поражения. Тряхнув огромной головой, дракон прогнал из нее образ монолита.
  Креозот, раздув ноздри, обнюхивал землю, двигаясь параллельно берегу и ломая густые деревья своим огромным телом. Около источника он уверенно нащупал нужный запах и двинулся на восток по направлению к далеким горам. Два охранника шли сразу же за ним.
  След вел в сторону от моря, примерно на протяжении семи миль, затем описал длинную дугу, снова сворачивая к морю. “Хитрый колдун, - подумал дракон, - сначала от моря, потом обратно”.
  Дракон продолжал, ломая кусты и небольшие деревья, идти прямо по следу. Продвижение шло медленно, так как от столь тяжелой работы даже у него начали уменьшаться силы. Ближе к вечеру огромный ящер от страшной усталости свалился с ног и заснул прямо посреди леса.
  На следующее утро лучи восходящего солнца проникли сквозь листву деревьев стали покалывать закрытые глаза двух разведчиков. Проснувшись, они обнаружили, что дракон ушел, оставив за собой широкий, вгрызающийся в лес след. Они быстро пошли по следу и догнали дракона в середине утра. Гигантский зверь сидел рядом с бенетой и смотрел на восток. Когда подошли солдаты, дракон издал такой сердитый рык, что они тут же нырнули от страха в близлежащий куст.
  Креозот был зол, так как проклятый колдун с хитростью лисы водил его по кругу, сначала к горам, потом - к морю и вот сейчас обратно к горам. Ему было трудно ходить по земле, так как его тело привыкло летать. Его огромные ноги сводила судорога, а кости ломались о деревья и камни. И вот теперь нужно идти еще и еще, а потом, возможно, еще неизвестно сколько, а Маг все ускользал от него, - и по тихому лесу прогремел еще один рев.
  Креозот, тяжело громыхая, направился в сторону гор, куда вел след. Когда боль в лапах становилась невыносимой, он замедлял темп продвижения. К концу утра он шагал не быстрее ренхи - тяжеловесного животного, которого крестьяне используют, чтобы пахать землю. Стражники, не понимавшие урчания дракона, считали, что их жертва уже близко, и были озадачены, когда дракон свернулся, словно холм, и заснул, хотя солнце было еще высоко на западе. Они уселись на почтительном расстоянии от зверя, покопались в сумках и достали оттуда сухой еды. Закусив вяленым мясом, они дождались темноты и тоже уснули.
  В течение первых двух дней дракон выполнял роль ищейки, и стражники следовали за ним все выше к горам. Ни Грев, ни Джелом ни слова не осмеливались сказать в присутствии дракона. Указания Кроты на этот счет были совершенно недвусмысленными.
  Продвижение замедлялось, когда становилось холоднее, потому что труднее было вынюхивать след и дракон уставал. На пятый день после того, как они вышли из лагеря Роя, над горизонтом высоко вырос Шимни, белые стены которого казались еще более яркими на фоне голубого неба. Джелом быстро сделал свой суеверный защитный знак. Он слышал историю об этом месте; о том, что здесь их хозяин победил великого Верховного Мага, Рату и после этого провозгласил власть тьмы. Люди избегали этого места, особенно в компании с Повелителем Драконов.
  Вечером на шестой день преследования и на девятый день после последней встречи Креозота и Раты на берегу моря три охотника перешли через последний холм и оказались в кольце растительности, окружающем Шимни. Здесь запах добычи был настолько силен, что дракон издал довольный рычащий звук, значение которого остальные двое не поняли. Креозот взмыл в воздух, описывая круги вокруг Шимни и смакуя приятное чувство полета. Стражники стояли в надвигающихся сумерках и смотрели на него. Вдруг они увидели, что из вершины монолита вырвался клуб белого дыма, разведчики повернулись и молча посмотрели друг на друга.



***



  Рой сидел около печи в большой комнате в самом сердце каменного монолита. Дым вместе с запахом жареного мяса спирально поднимался вверх и выходил наружу через отверстие на вершине скалы. Мората, Повелитель Соколов, сидел рядом с Роем, клевал кусок зайчатины и смотрел, как профессор-маг изучает книгу, лежавшую перед ним.
  - Мората, насколько я понял из прочитанного, этот Маг Рата был твоим другом и женился на женщине по имени Митра. Кажется, он работал на человека по имени Гондспед. Так?
  Сокол наклонил голову и издал клокочущий звук. В голове Роя тут же возникла картина, на которой он и какая-то красивая женщина сидели под деревом, а наверху среди ветвей дремал сокол. Эта картина сменилась другой, на которой он стоял перед какой-то коронованной особой, затем встал на колени и наконец, поднявшись, вышел из зала.
  - Я так и понял, - ответил Рой.
  Причудливый способ разговаривать с помощью картин был поначалу непривычен для него, но после частого общения с умной птицей эти картины становились более понятны и, в конце концов, стали для Роя совершенно нормальной формой общения, в отличие от голограмм в Регентской комнате.
  - Ты хороший учитель, мой друг Мората, - сказал Рой, погладив голову огромной птицы. - Но вернемся к делу. Эта книга, как мне кажется, своего рода дневник, написанный волшебником по имени Рата. Он был твоим хозяином.
  Огромный сокол покрутил своей царственной головой и моргнул. Рой быстро поправился:
  - Он был твоим другом. Но могу ли я из всего этого заключить, что я призван сюда, чтобы занять его место? И не поэтому ли в видениях, которые ты вызываешь, вместо его лица я вижу свое?
  Мората моргнул, глядя на Роя, потом проковылял к толстой тяжелой книге и ткнул клювом в открытую страницу.
  - Ну что ж, сядем снова за книгу, чтобы получить ответ. Дай мне знать, когда нужно остановиться.
  Рой листал страницы до тех пор, пока голос сокола не приказал ему остановиться. Рой начал читать.
  “Морлин объявил меня преступником, - прочел он вслух, - и я, оставив Митру в Вестпорте, тайно отправился к Шимни, надеясь там обеспечить себе приток сил, достаточный для того, чтобы победить кровавого Регента. Я провел много времени, пытаясь связаться с другими плоскостями существования и вызвать оттуда союзников, которые помогли бы нам в этой войне. Боюсь, что слишком поздно и Морлин может обнаружить меня и раскрыть мои планы”.
  - Значит, это правда. Я и есть тот, кого Рата призвал в этот мир. Но почему? Я отнюдь не боец. К тому же и не волшебник, а ведь этот мир изобилует волшебством того или иного вида. Почему призван именно я, а не кто-либо еще, более пригодный для войны с этим Морлином?
  Птица посмотрела на Роя с выражением бессилия в ее соколиных глазах. Рою очень хотелось, чтобы сокол мог разговаривать с ним не только языком картин. Этим языком можно было рассказать какую-либо историю, но в некоторых случаях он был беспомощен. На нем нельзя было обсуждать догадки, предположения, высказывать идеи. Насколько понял Рой, с помощью картин Мората мог показать ему лишь отпечатки действительных событий.
  - Я устал, Мората, - сказал он, зевая и потягиваясь. - Пожалуй, пора поспать. Позже мы, может быть, одолеем этот том и найдем ответ.
  Он ушел, оставив сокола одного у затухающего огня.



***



  Теплое дыхание утра пошевелило ветки деревьев и раскрутило небольшие водовороты пыли в открытом пространстве около монолита. Из закрытого тенью уголка леса выполз черный дракон, сопровождаемый двумя разведчиками, нерешительно шагающими рядом. Дракон прорычал что-то и качнул головой в направлении своей спины, давая солдатам команду взобраться на нее. Они неохотно залезли на грубую кожаную спину, уцепившись руками за торчащие зубцы на хребте. Дракон раскрыл крылья и грациозно поднялся в воздух.
  Медленно и неуклонно набирая высоту, Креозот описал дугу вокруг монолита. Испуганные стражники изо всех сил вцепились в его неподатливую шкуру. Джелом бормотал суеверные слова охраняющей молитвы, получая в ответ более чем суровые взгляды от своего компаньона. Дракон скользил в небе, подлетая к вершине гранитной колонны, и открывал крылья для торможения по мере приближения к камню. Он приземлился почти бесшумно и уселся на самой вершине Шимни.
  Два стражника посмотрели на землю, находящуюся в нескольких сотнях ярдов внизу, потом на маленькую площадку на верхушке. В центре этой площадки была дыра, как будто кем-то высверленная и определенно ведущая в сердцевину камня. Дыра была почти идеально круглая с диаметром не менее ярда. Дракон повернул голову к солдатам, а затем презрительно посмотрел в дыру. Все было ясно без слов. Ящерица хотела, чтобы они полезли в эту дыру и там поймали свою жертву. Стражники спустились со спины Креозота, и он взлетел вверх, оставив их одних, словно выброшенных на берег.
  - Кто полезет первым? - спросил Грев.
  Джелом заглянул в трубу и непроизвольно содрогнулся:
  - Может быть, вместе?
  Грев еще раз посмотрел внутрь дыры.
  - Давай первым пойду я.
  В глубине души он был доволен, что Джелом показал свой страх, и надеялся, что когда-нибудь сумеет обратить это себе на пользу.
  Упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Грев, а за ним и Джелом начали медленно спускаться вниз, в заполненную дымом дыру. Скоро Грев увидел внизу что-то наподобие красного глаза, свирепо смотрящего на них сквозь темный вьющийся дым.
  Шахта оказалась довольно длинной. Один за другим два стражника сползали вниз по трубе до тех пор, пока красный глаз, в котором Грев признал обычный огонь, не оказался всего в десяти ярдах внизу. Но спускаться дальше они не могли, так как конец шахты находился в потолке большой круглой комнаты. В комнате было тихо, словно в соборе, и самый тихий звук, который они издавали, несколько раз довольно громко отражался эхом. Оба стражника замерли над потолком, стараясь определить, не обнаружили ли их. Огонь пылал враждебным красным цветом, а дым от него заворачивался в колечки, плыл мимо них вверх, к голубому небу. Наконец, Грев дал Джелому сигнал и, отцепившись, с глухим стуком спрыгнул вниз. Как только он достал стрелу и вставил ее в лук, Джелом последовал за ним.
  Он ударился об пол коленкой, и острая боль пронзила все его тело. Растянувшись на полу во весь рост, он тут же скорчился от этой боли; коленку как будто прижигали раскаленным железом. Джелом старался подавить стон, но не смог, и звук, прозвучав в комнате, отразился в коридор и дальше в окружавшую их темноту. Грев грубо зажал раненому рот, надавив так сильно, что тот стал белым, словно привидение в мерцающем свете огня. У Джелома на глазах выступили слезы, но, наконец, ему стало немного полегче, и Грев разжал руку.
  Резким движением Грев показал, что Джелому следует оставаться на месте. Он был доволен развитием событий. Похоже, что честь захвата самозванца достанется Греву. Он покопался в сумке, достал оттуда закрытый колпачком факел и зажег его при помощи тлеющей головешки. Потом он выпрямился и шагнул в темный коридор.
  Темнота душила Грева, словно мокрое тяжелое одеяло. У каждого пересечения коридоров он останавливался и долго прислушивался. Убедившись, что все в порядке, он доставал кусочек мела из кармана и делал небольшой знак на каменном поду. Грев медленно продолжал свой путь по мрачным переходам, держа факел в одной руке, а лук - в другой. Он спокойно подкрадывался к своей жертве, будучи убежденным, что инстинкт приведет его в то место, где прячется самозванец.
  Мысли Грева главным образом были сосредоточены на этой охоте, но, словно у не вполне чистокровной собаки, одна посторонняя мысль все время возвращалась в его голову, как ни старался он прогнать ее. За кем он все-таки охотится? Крота сказал только, что самозванец живет в западных лесах. Но не сказал, кто этот человек или под чьим именем он скрывается. У дракона, будь он проклят, спрашивать бесполезно. Приказ Кроты был краток и ясен: об этом задании никому ни слова под страхом смерти, отыскать самозванца и доставить его к Мордету - жи shy;вым.
  Несколько часов бродил Грев по пустым и многочисленным, словно соты, коридорам, напрасно отыскивая свою ускользающую жертву. Он прикинул, что дело уже идет к заходу солнца, но это было только предположение, возможно, наверное, из-за темноты и мертвой тишины. Грев наклонился чтобы сделать на полу пометку, затем завернул в очередной проход.



***



  Креозот грелся на солнце, сидя на плоском, словно вдавленном в горы, камне. Время от времени он хлопал крыльями по спине, поднимая пыль, но при этом не отрывал глаз от вершины цитадели. Два охранника доставлены на верхушку монолита и все, что мог теперь делать дракон - это ждать и отогревать свои болящие мышцы. Он никогда не был в катакомбах внутри горы, так как попросту не смог бы протиснуться в них. Но он слышал рассказы давно живших людей, многие из которых строили этот гранитный замок, и хорошо представлял себе, насколько широко разветвлена под окружающими горами сеть его проходов и помещений. Потребуется много времени, чтобы отыскать там одного человека. Очень много времени. И Креозот не возражал против того, чтобы за это время как следует отдохнуть.
  Вдруг до дракона донесся отдаленный человеческий голос, знакомый и до боли пугающий. Он старался прогнать страх - чувство, которое редко испытывали он и ему подобные, - но в голосе были такие сила и власть, что все попытки были бесполезны. Он быстро нырнул в темноту леса, огромная черная груда на фоне зеленых деревьев и неподвижно застыл, прислушиваясь к приближающимся голо shy;сам.
  - Он когда-нибудь рассказывал тебе, кто я, собственно, такой? - спросил го shy;лос.
  - Рата, - послышался ответ.
  Дракон тут же насторожился, узнав го shy;лос Повелителя Соколов.
  - Нет? И у тебя нет картин из моего мира? Нет возможности заглянуть в него? Тогда это чистая случайность, что призван я, а не кто-нибудь другой. Это чуть больше, чем несчастный случай в космосе, - или просто шутка.
  Сокол ответил короткой серией клекочущих и свистящих звуков, и Рой увидел группу незнакомых людей, собравшихся вокруг книги и по очереди читающих ее.
  - Я вижу, что это не дневник Верховного Мага, но никак не могу разглядеть, что это все-таки за книга. Может быть, какой-то свод законов? - Но уже задавая этот вопрос, Рой знал, что это не так. С книгой было связано ощущение любви и трепетного благоговения. Он вспомнил о родном доме.
  - В моем мире, - задумчиво сказал Рой, - существует поэзия. Конечно, нам не разрешается читать стихи студентам, за исключением тех, в которых рассказывается о строгих исторических фактах. Для людей моего мира поэзия - это огромная потеря времени, не представляющая самостоятельной ценности, поскольку это всего лишь искусство. Наука намного важнее. Поэзию описать трудно. Иногда это рифмованные строки со строгим размером, а иногда они свободны от рифмы или размера. Большинство поэтических произведений имеют дело с образами. Они вызывают в голове людей картины, во многом похожие на те картины, которые ты показываешь мне. У вас в Кешье существует поэзия?
  - Рата, - сказала птица.
  - Я так и думал, что нет. А я наслаждаюсь поэзией. Я бы хотел, чтобы литература вошла в число обязательных предметов обучения, но Регенты ни за что не разрешат столь пустой, как они считают, траты времени. В том мире, откуда я пришел, тоже большие проблемы с Регентами.
  - Рата, - ответил сокол.
  - Да, конечно, я думаю, что один пример лучше любых объяснений. Дай подумать. Вот одно из стихотворений, которое, может быть, тебе понравится:
  Является радуга и исчезает.
  Роза - прекрасна.
  Приятно луне
  Смотреть вокруг, когда чистое небо.
  Прекрасны и светлы озера
  В ясную звездную ночь.
  И солнца свет есть рождение славы.
  Но знаю, что там, куда я иду,
  Земная слава уже прошла.
  И так далее, еще много страниц. Поэма написана человеком по имени Вордсворт, одним из любимых авторов моей подруги Гвен. Тебе бы она понравилась, Мората.
  - Рата, - ответил сокол.
  Креозот невольно вздрогнул при упоминании имени Мораты - друга Верховного Мага. Значит, Верховный Маг точно вернулся. Креозот еще сильнее сжался, тихо выжидая. Время мучительно тянулось, пока голос Верховного Мага говорил о странных и экзотических вещах. Дракон слушал стихи, слова которых имели какую-то таинственную потустороннюю власть, убаюкивая ящера своей мелодичностью. Скоро - слишком скоро, как показалось дракону, - Верховный Маг и сокол начали удаляться, оставив Креозота вздохнувшим от облегчения и вместе с тем странным образом разочарованным.
  Рой прогуливался по карликовому лесу с Моратой, сидящим у него на плече; наступающие вечерние сумерки растворяли яркие краски дня. Он взглянул вверх на возвышающийся силуэт монолита и снова почувствовал странную, какую-то космическую энергию, исходящую от него. Рой ощущал, как она проникает в его сердце, в сознание, перемешиваясь с его собственным прошлым, каким-то образом создавая его новое будущее, а вместе с этим и новую личность. Рой не мог не видеть, что он постепенно меняется под воздействием камня либо воли, которую камень пред shy;ставляет. Единственное, чего он только хотел, - это понимать и правильно истолковывать все странные картины, которые бората посылал ему.
  Рой прошел сквозь кусты марелока прямо ко входу в катакомбы, держа в рудах посох, начавший излучать свет после того, как было произнесено соответствующее Слово Власти. Он уже начал привыкать к запутанной сети проходов и коридоров после того, как взял на себя обязательство исследовать мириады тут и там расположенных залов. В принципе он уже мог ориентироваться в катакомбах в полной темноте, хотя, разумеется, был счастлив, что обладает светом посоха. У Роя появилась привычка читать дневник Мага во время ходьбы при свете посоха. Мората при этом сидел у него на плече и наблюдал, как бывший профессор вслух произносит каждое слово. Рой читал то место в дневнике, где говорилось об использовании Посоха Куинты, как вдруг сокол издал испуганный крик.
  Рой оторвал глаза от книги и увидел прямо перед собой невысокого крепкого человека, целившегося в него из лука. Инстинктивно Рой отпрыгнул вбок, прижав к груди книгу и выставив перед собой посох. Послышался резкий звук, спущенной тетивы, и стрела совершила свой путь к сердцу Роя.
  Грев громко выругался, оттого что по неосторожности убил человека, которого был должен взять живым. Но долго размышлять ему было не суждено.
  Мората мгновенно взлетел в воздух, издавая угрожающий крик. Стрела проткнула толстую книгу, плотно прижатую к груди Роя, не дойдя до тела всего лишь на толщину пальца.
  “Значит, мощь монолита, его странная способность резко изменять ход жизни людей взяла верх”, - подумал он.
  И вдруг перед мысленным взором Роя возникло видение, в котором он что-то кричал, подняв над головой посох.
  - Куинта! - вскричал Рой, удивляясь самому себе, и тут же его посох свирепо вспыхнул, извергая огонь. Ослепительный свет мгновенно достиг охранника, который издал отчаянный крик и превратился в сжавшийся, неподвижный ком. Сокол подлетел и сел на него, внимательно высматривая, нет ли впереди еще одной засады.
  - Он… мертв?
  Рой мог бы и не задавать этого вопроса. Он чувствовал, что энергия, прошедшая через его тело и потом излучавшаяся из посоха, была словно удар молнии.
  Мората только покрутил головой, проникая неотрывным взглядом сквозь окружающую тьму. Только теперь Рой начал осознавать возможность следующего нападения, и все его чувства обострились до предела. Он мысленно представил себе менее яркий свет, и посох начал тускнеть до тех пор, пока его свечение не стало приятным для глаз.
  - Кто он? - спросил Рой.
  - Рата, - ответил Мората, и в голове Роя мгновенно возник образ Черного Лорда.
  - Есть ли там еще кто-нибудь из них? - спросил он голосом, полным страха и надежды на отрицательный ответ.
  Мората вертел головой, словно орудийной башней, исследуя острым взглядом залы и коридоры. Видимо удовлетворенный, сокол тихо заклекотал.
  - Да, всегда лучше быть охотником, чем жертвой, - изрек Рой. - Какие места мы должны проверить?
  Сокол поднялся в воздух и медленно полетел вперед, А Рою пришлось перейти на бег, чтобы успеть за ним. Они бежали по залам, останавливаясь у каждого пересечения переходов, чтобы Мората мог проверить, нет ли где еще врагов. Острые глаза сокола заметили метку на полу, и он дал знак Рою подойти и посмотреть.
  - Кажется, это сигнал. Вероятно, самому себе, чтобы найти дорогу назад. Лучше не оставлять этот знак, потому что другие могут воспользоваться им.
  Он стер знак подошвой ботинка.
  Два друга проследили весь путь, который проделал мертвый охранник, и Рой стирал каждый замеченный ими знак. Путь оказался довольно запутанным и в конце концов привел к самому сердцу камня, в большую комнату, где огонь уже превратился в черное пятно на гранитном полу. Рядом с потухшим огнем они обнаружили раненого охранника с распухшей коленкой и лицом, мертвенно бледным от боли и страха. Рой почувствовал его страх и решил воспользоваться им. Он мысленно усилил свечение посоха, и его яркий свет прогнал тени, мелькнувшие в комнате.
  - Кто ты? Сколько вас здесь? - загремел по залу голос Роя.
  Охранник вздрогнул, словно от удара.
  - Двое. Я и еще один. Мы охранники из главной башни замка Мордета. - Голос Джелома хрипел от волнения, и он сделал рукой охраняющий от зла знак.
  - Кто такой Мордет? - продолжал спрашивать Рой.
  Джелом был потрясен тем, что кто-то может этого не знать.
  - Ну, Мордет - это Черный Лорд. В смысле Регент. - Он во все глаза смотрел на пульсирующий посох. - Это так же верно, как то, что вы есть великий Верховный Маг. Я слышал о вас в легендах. Прошу вас - пощадите меня.
  Рой смотрел на раненого, соображая, что же делать дальше. Он не мог убить охранника, так как недавно пролитая кровь человека уже начала грызть его совесть. Имя Мордета не встречалось ему в дневнике Верховного Мага. Кто он такой? Рой считал, что Регента зовут Морлином. Он тряхнул головой, пытаясь принять какое-то решение.
  Наконец он выпрямился и пристально посмотрел на раненого, стараясь воспользоваться его испугом.
  - Если хочешь остаться в живых, быстро беги отсюда к своему хозяину. Скажи ему, что Верховный Маг мертв. Уходи!
  Голос Роя гремел, словно гром, еще больше бросая в дрожь насмерть перепуганного охранника.
  - Но я не могу лезть вверх: моя нога…
  - Тогда мы отведем тебя к выходу, - ответил Рой, подойдя к раненому.
  Он взял кинжал охранника, отрезал длинную полоску от его рубашки и завязал ему этой повязкой глаза. Затем он грубым рывком поднял солдата на ноги, и они медленно заковыляли по катакомбам к южному выходу. Рой буквально протащил искалеченного человека через кустарник и оставил лежать его рядом с цитаделью. Когда после этого Рой посмотрел на монолит, в его сознании мгновенно возникло странное видение. Он надеялся, что правильно понял его значение.
  Он резко повернулся и пошел к кустам, где заметил две довольно ровных деревянных палки. Он взял их и подошел к лежащему солдату.
  - Не знаю, будет ли от этого какая-то польза, но я не могу просто так прогнать тебя с поврежденной ногой.
  Без дальнейших объяснений Рой положил палки с обеих сторон раненой ноги и, сняв с глаз охранника повязку, туго перевязал ему ногу. Затем он дотронулся посо shy;хом до больной коленки и прошептал единственное слово: “Куинта”.
  Джелом почувствовал, как внезапный холодок словно омывает его колено. Хотя оно все еще болело, но острая невыносимая боль, которая терзала солдата несколько мгновений назад, исчезла.
  - А теперь иди! - приказал Рой. Человек встал и заковылял вниз под уклон, уходя от монолита и грозного Верховного Мага.
  - Понимаешь, мне кажется, что именно так все и надо было сделать, - сказал Рой Морате. Птица выглядела очень недовольной.
  - Я не мог убить его. Я просто не смог бы, - ответил Рой, стараясь убедить в этом не только своего друга, но и самого себя. Он был даже испуган тем, что так легко перенес убийство охранника, первого человека, повстречавшегося ему почти за две недели. Он посмотрел на Морату полным сомнения взглядом.
  Джелом прошел, хромая, около сотни ярдов, даже не оглянувшись. Боль в колене уменьшилась после прикосновения посоха, но перелом или вывих никуда не делся, поэтому охранник мог идти только очень медленно, не перенося всего тела на больную ногу. Он вышел на небольшую поляну и свистнул. Почти тут же над ним нависла огромная, заслонявшая солнце, тень. Дракон опустился на землю, подняв при этом облако пыли.
  - Это Рата! Клянусь твоим драконовским выводком, это был он! Быстро обратно к Мордету! - приказал он дракону. Если бы не страх Джелома перед Верховным Магом, то он наверняка обратил бы внимание на странную реакцию дракона - тот даже не рыкнул в ответ на то, что охранник осмелился приказывать ему. Но страх перед Верховным Магом был сильнее страха перед Креозотом. И обратной дорогой в Морлидру. Он осторожно влез дракону на спину.
  Дракон оторвался от земли и поспешил на север в Лорлиту, Город Света.



  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Над соколом сгущаются тучи



  - Негодяй! - Джелом вздрогнул от неожиданности, звучавшей в голосе хозяина. - И ты осмеливаешься вернуться без самозванца? Трус! Идиот! - Мордет что было сил ударил охранника по опущенной голове, затем резко повернулся и прошел обратно к черному трону.
  Лицо его не выражало никаких эмоций, пока он усаживался в черное каменное кресло.
  - Крота, - сказал он ледяным голо shy;сом, - сейчас же казни его.
  Испуганный охранник, рыдая, упал на колени:
  - Милорд, прошу вас, смилуйтесь. Я же вам сказал, что Грев исчез, оставив меня одного с вывернутой, пылающей от боли коленкой. Он больше не вернулся. Что мне оставалось делать? Я не смог бы справиться с ним, если бы даже он был один, а тут еще эта огромная страшная птица. И еще у него был смертоносный посох, милорд, который светился и извергал огонь. Я сделал все, что только мог, хозяин, я вернулся назад, чтобы рассказать вам обо всем. Смилуйтесь, хозяин, прошу вас!
  Мордет, не мигая, смотрел на распростертое тело охранника. Его губы едва шевелились, когда он произнес окончательное решение.
  - Казнить его, - повторил он.
  Крота кивнул трем дворцовым стражам, стоящим у двери. Они быстро прошагали к дрожащему солдату и выволокли его из комнаты, оставив Мордета с Кротой и Креозотом. Гигантский дракон лежал на своем привычном месте, обернув хвост вокруг изогнутого туловища и сложив крылья так, чтобы занимать поменьше места в зале для приемов. Его якобы безразличный вид скрывал весьма напряженное внутреннее состояние. Дракон наблюдал, как Крота вьется вокруг своего хозяина, словно муха вокруг навозной кучи. Мордет тяжело откинулся на троне и, взяв с соседнего столика Переводящий Камень, обратился к ящеру:
  - Скажи мне, о слабосильный и вероломный зверь, почему ты вернулся без самозванца?
  - Он не самозванец, Мордет, - прогремел камень голосом Креозота. - Это действительно Рата. Охранник не рассказал тебе этого и теперь, когда его голова отделена от тела, и подавно не сможет, но мне он сказал вот что: маг держал в руке книгу с переплетом из затемненной кожи, с тисненными золотом буквами и с торчащим из обложки обломком стрелы. Сама книга защитила многословного колдуна. В руках его был посох, извергавший огонь, и сокол клекотал ему что-то на ухо.
  Ты знаешь главную слабость Раты. Маг отпустил раненного солдата, не в силах убить беззащитного человека, не в силах использовать свою власть, чтобы сделать то, что должно было быть сделано. Ты знаешь также и его силу: он хозяин Трех Начал. Он держал книгу. Он даровал твоему слуге жизнь. Он не самозванец.
  - Солдат обманул тебя, дракон. Это самозванец. Я знаю силу Раты. Я могу ощущать ее. Ее больше нет.
  - Тогда знай, Повелитель Тьмы, - перевел кристалл, - я сам слышал голос
  Мага и почувствовал, как цепи его могущества обволакивают меня. Только тот кто владеет Тремя Началами, может заставить летающего хищника служить себе У него такая власть есть; я боюсь, что он покорит всех, кто летает. Будь осторожен
  И еще знай: я был и остаюсь твоим союзником по необходимости, а не по любви. Будь осторожен вдвойне.
  Даже монотонно звучавший кристалл выдал презрение в голосе Креозота.
  - Не угрожай мне, бесполезная ящерица.
  Когда Регент начал говорить, свет в зале немного потускнел, и даже великий Повелитель Драконов затрепетал от мощи его голоса.
  - А теперь прочь, не то продам твою шкуру на кожу для сапог. Ступай!
  Креозот стоял, глядя на Регента, как будто хотел сказать что-то еще. Но вместо этого он быстро повернулся и вышел через широкую двойную дверь, задевая боками за ее косяк.
  - Крота, - прошептал Мордет, когда зверь ушел.
  - Да, Мордет?
  - Пусть твои шпионы распространят среди горожан кое-какие новости. Я хочу, чтобы все знали, что планируются войсковые учения под командованием самого Мордета. Нехорошо для армии расслабиться, живя городской жизнью. Я планирую вывести войска на марш - возможно, к западному побережью - или даже лучше к Шимни, где они у подножия могильного камня Верховного Мага снова принесут мне присягу. Крота еле заметно улыбнулся.
  - Так точно, милорд. Что следует говорить относительно даты ухода из города?
  - В пределах недели, - ответил Мордет, затем повернулся и вышел из зала.
  - Так точно, милорд, - пробормотал Крота, дождался пока затихнет монотонный стук ботинок Мордета о каменный пол и только после этого вызвал слуг, чтобы дать им соответствующие распоряжения.



***



  - Мордет готовится к походу, - начал мужчина. Он сидел у Стентона за грубым деревянным столом, уставившись на полупустую кружку эля. Мясо на стоявшем перед ним блюде оставалось практически нетронутым - разговор был слишком важный, чтобы еще закусывать.
  - Ты уверен в этом, Фланкс? Мы должны знать наверняка.
  - Митра, говорю вам, что прошел слух о предстоящих маневрах. Говорят, что мы к концу недели отправимся к Шимни Миледи, вы знаете так же хорошо, как и я, что Черный Лорд со времени падения Раты не собирал все войска в одном месте. Что все это может означать?
  Митра посмотрела в светло-голубые глаза сидящего напротив человека. Он был верным сторонником, засланным в самое сердце лагеря Регента. Она безусловно доверяла ему, но ее угнетало чувство какого-то смутного беспокойства. Могла ли это быть очередная ловушка, поставленная коварным предателем для того, чтобы вновь схватить ее и уничтожить Прадату?
  - Фланкс, ты должен выявить истинные цели сбора войск. Я опасаюсь ловушки. Но если Рата в самом деле вернулся - а я горячо молюсь, чтобы так оно и было, - то ему понадобится наша помощь, чтобы победить Мордета. Возвращайся в Морлидру и узнай все, что можно. Истина убережет тебя, мой друг.
  - А Прадата вас, Митра, - ответил Фланкс. Он встал из-за стола, положил на него серебряную монетку на случай, если кто-нибудь наблюдает за ним, потом повернулся и вышел из пивной.
  - Ну и что ты думаешь об этом, Митра! - Стентор стоял все время поблизости, ожидая, пока кончится разговор.
  - Я считаю, что Черный Лорд ставит нам капкан. Я очень надеюсь, что Рата вернулся, но это вполне может быть и об shy;ман. В любом случае всему подполью Прадаты следует быть начеку. Пошлите сообщения всем руководителям. Предупредите их. Они должны быть готовы.
  - Я займусь этим немедленно, миледи. - Стентор слегка кивнул одному из постоянных посетителей пивной, стоящему у бара. Тот повернулся и вышел. Это не осталось незамеченным Митрой.
  - Ты знаешь меня слишком хорошо, Стентор. Ты всегда предусматриваешь любой поворот событий.
  Ее нежный смех вызвал что-то наподобие улыбки у всегда угрюмого хозяина постоялого двора:
  - В таком случае должен сообщить тебе, что моя верная супруга убедительнейшим образом предлагает тебе немедленно лечь в постель и проспать не менее двенадцати часов.
  - Ах, Тралаина всегда считает, что мне нужно спать. Если я буду делать все как она хочет, то просплю до Третьей Эпохи! - Митра засмеялась, и ее глаза заискрились отраженным теплом огня, весело пляшущего в большом камине постоялого двора. - В данном конкретном случае я должна согласиться с ней. Но, пожалуйста, не передавай Тралаине мои слова, не то она возомнит, что я действительно всегда должна подчиняться ей.
  Лицо Стентора было настолько серьезным в красном отблеске огня, что Митра снова засмеялась, но все-таки встала и направилась к лестнице, ведущей в спальные комнаты на втором этаже.
  - Разбуди меня, когда твои посыльные вернутся, - сказала напоследок руководительница Прадаты.
  - Как прикажете, миледи, - прошептал Стентор, когда ее шаги затихли в ночи.



***



  Лорлита наполнилась стуком и звоном нагружаемых повозок и солдатами, пытающимися найти свои подразделения. Лошади нервозно били копытами по земле, ругаясь бушующего вокруг них уличного водоворота. Весеннее небо поджаривало несчастные земные создания ранним, но довольно злым теплом. Люди задыхались от жажды в пропитанном пылью воздухе. В трактирах и пивных дела шли бойко, а в тех из них, которые находились в районе Морлидры, провизия дано уже кончилась. Солдаты усиленно выискивали трактиры, в которых могли бы спокойно и досыта напиться пива.
  - Зайдем сюда, - пробурчал своему товарищу солдат, одетый в красную форму; его голос был едва слышен на фоне уличного шума и гама. - Сегодня утром Бенстар сказал мне, что в трактире Стентора пиво еще не кончилось. Оно там не высшего качества, скажу я тебе, но сейчас я мог бы выпить даже мочу Титеры.
  - Будем надеяться, что Бенстар не обманул, - ответил его друг, и оба солдата вошли в трактир.
  Трактир был так же переполнен, как и улицы города; в общем зале теснилось более двух дюжин солдат, и еще несколько завсегдатаев толпились у бара. Два единственных в трактире стола уже были заставлены пустыми кружками пыльных солдат, одетых в черную форму Элитной Гвардии Кроты. Двое вошедших, не обращая внимания, протолкнулись сквозь толпу к бару, где тучный человек среднего возраста наливал пиво в оловянные кружки.
  - Две, - коротко сказал первый сол shy;дат. - И наливай полную кружку.
  - Мигом, сэр, - ответил Стентор. Он отвернулся, налил две кружки темно-коричневой жидкости из деревянного бочонка и поставил их перед солдатами. - Не хотите ли чего-нибудь еще, господа?
  - Нет, если, конечно, у вас нет еще и женщин, - с ухмылкой сказал второй солдат.
  Стентор внимательно посмотрел на него, обратив внимание на его лейтенантские знаки отличия.
  - Вверх по лестнице, вторая дверь.
  Лейтенант с жалобным выражением на лице обратился к товарищу:
  - Давай, капитан? Кто знает, когда мы вернемся с этих маневров.
  - Сколько? - спросил капитан у Стентора.
  Стентор пожал плечами, давая понять, что цена приемлемая.
  - Я только сдаю комнаты, - сказал он, забирая пустую кружку большой мясистой рукой. - Еще одну?
  Капитан сморщил лоб, глядя на кружку, которой Стентор махал перед ним.
  - Отошли наверх, - сказал он и бросил монету на стойку бара.
  Два офицера при помощи локтей проложили себе путь через толпу, окружающую бар; большинство в этой толпе составляли гражданские, причем не очень хорошо одетые люди. Поэтому капитан, не доверяя толпе, придерживал рукой свой мешочек с деньгами. Наконец, они прорвались к лестнице и поднялись наверх. Лейтенант постучал во вторую дверь с железным кольцом в качестве ручки. Ее открыла женщина с волосами цвета морской пены, с полным и чувственным ртом; глаза голубые и жесткие, в отличие от мягких линий ее обнаженных плеч.
  - Слушаю вас.
  - Я… Мне известно, что вы оказываете определенные платные услуги, - запинаясь, промямлил молодой лейтенант, потрясенный красотой стоящей перед ним женщины.
  - Да, - ответила она, протянув руку и проводя пальцем по груди офицера. - Пожалуйста, входите.
  Два офицера прошли в небольшую одноместную комнату с большим квадратным тюфяком в центре. Другая дверь врезанная в боковую стену, была закрыта.
  - Десять серебряных. Можете раздеться здесь. Я пройду в другую комнату, - она застенчиво улыбнулась, - чтобы приготовиться. - Ее голос был какой-то гипнотический, волнующий. Она легко повернулась и вышла в боковую дверь.
  За звуком расстегивающихся и падающих на пол портупей последовал скрип открывающейся двери. Митра снова вошла в комнату, глядя на голых офицеров. У нее все переворачивало внутри от этого вынужденного актерского действа, но лицо оставалось бесстрастным. За ней появились двое ее последователей, членов Прадаты, вооруженных мечами и длинными луками с вставленными стрелами, направленными на ошеломленных офице shy;ров.
  - Ну, что ж, начнем, - сказала она, используя власть своего голоса. - Нам нужна информация. Из каких вы подразделений? Откуда прибыли?
  - Из С-с-силта, - заикаясь, ответил лейтенант.
  - Заткнись! - приказал капитан и бросился к своему товарищу, но не успел он сделать и двух шагов, как стрела проткнула его горло насквозь. Глухой звук упавшего тела почти не был слышен на фоне шума на первом этаже.
  Лейтенант с трудом сглотнул, представив, как острая сталь вонзается в его собственную глотку. Его глаза испуганно метались между заряженными луками и глазами Митры, холодными как сталь.
  - Куда направляются войска? - спросила Митра, заставляя себя говорить спокойным голосом, не осмеливаясь взглянуть на окровавленного человека, лежащего на полу.
  - Куда направляются войска? Зачем они идут к Цитадели?
  - Так приказал Мордет. Он считает, что войска размякли от безделья, и двухсотмильный марш должен встряхнуть нас. Мы должны будем поблагодарить его за заботу и вновь поклясться в верности у гигантского камня, который напомни, нам, что тьма непобедима.
  - Какие войска выходят на марш?
  - Мобилизована вся армия. Половица Элитной Гвардии останется для защиты Морлидры. Этого достаточно, так как форт надежно защищен, а каждый гвардеец четырех стоит. Поведет нас сам Мор. дет. Крота поедет в авангарде с Элитной Гвардией. Это все, что мне известно.
  - Нет, боюсь, что это не вся правда, - ответила Митра, и впервые в ее голосе прозвучали нотки сочувствия. Молодой человек почувствовал прилив надежды, но лишь до тех пор, пока женщина не заговорила вновь. - Ты знаешь об этом месте, о том, что здесь Прадата. Поэтому ты отправишься вслед за своим товарищем. - Просвистела стрела, обозначив конец как ее фразы, так и жизни лейтенанта.
  - Проследите, чтобы тела были надежно похоронены, - приказала Митра. - Смотрите, чтобы собаки не нашли трупы. Мы не можем обращаться бесчестно даже с людьми Мордета. - Некоторое чувство вины угнетало ее, но война есть война. Правота часто вынуждена быть грубой.
  Сподвижники Мирты вытащили тела из отняты, а сама она принесла воды и смыла кровь с пола. Некоторое время спустя в дверь опять постучали; она расправила фартук и открыла дверь. Там стоял Стентор, фигуру которого обрамляли отблески света из нижнего зала. Митра быстро втащила его в комнату, захлопнув за ним дверь и заперев ее на задвижку.
  Как только Митра повернулась к нему, Стентор по-отцовски обнял ее. Плечи ее задрожали и на глазах появились слезы. Только когда всхлипывание прекратилось, он отпустил ее и отошел в сторону, глядя на ее красное, искаженное болью лицо.
  - Будь он проклят! - прошептала она сквозь стиснутые зубы. - Будь он навсегда проклят!
  Она глубоко вдохнула воздух и выпустила его, издав протяжный вздох. Ее глаза поднялись к потолку, ни на чем конкретно не остановившись. Стентор не обратил внимание на ее правую руку, непроизвольно поглаживавшую живот.
  Наконец она заговорила:
  - Две жизни, друг мой. Две. Для того чтобы вновь услышать то же самое. Мордет отбывает самое позднее послезавтра. Армия встречает его у Логова Дракона, и они начинают переход через гору. В это время года проход обычно свободен. К тому же это наиболее короткий путь к Шимни.
  - Тебе известно, зачем они идут, Митра? Мы каждую ночь молимся, чтобы это оказалось правдой. Рата вернулся?
  - Я не знаю, мой друг. Боюсь, что это только слух, который преднамеренно распространил сам Мордет. Чтобы укоренить дух войска! Против чего? Любая другая армия не имеет никаких шансов против его армии. Ох, как бы отличить правду от лжи? Либо этот марш - величайшая ловушка всех времен, либо мой муж действительно вернулся. Я вижу только эти две возможности. Мы должны немедленно приготовиться к походу. Если Мордет собирается идти через Логово Дракона, то мы должны обойти эту гору либо через Вестпорт, либо вокруг Гардиана. Думаю, что лучше через Вестпорт, так как у меня нет желания скитаться по пустыне, пусть даже весной. Скажи своим людям, что мы выходим утром.
  - Как скажешь, Митра. - Стентор направился к двери, потом остановился и повернулся вновь к руководительнице Прадаты. - Митра, не казни себя за смерть солдат Мордета. Это война. Мы не можем постоянно нести чувство вины и одновременно бороться за победу. А победить мы должны. Ради наших детей и всей нашей земли.
  - Ради наших детей, - повторила она, не осмеливаясь говорить, кроме как шепотом. - Я уверена, что Рата тоже простил бы меня. Но убивать людей для него было совершенно неприемлемо, а ведь его путь лежит глубоко в моем сердце. Как бы мне хотелось действовать по-иному, чем приходится!
  - Наши люди будут готовы, как только забрезжит рассвет, - сказал Стентор, стараясь говорить уверенно и ободряюще. - Поспи немного, - добавил он с улыбкой, больше напоминающей гримасу. Дверь закрылась за ним, и Митра осталась наедине со своими мучительными раздумьями.



***



  Утром Митру оторвал от сна тихий стук в дверь. Вошел Стентор и сообщил ей, что лорлитская организация Прадаты готова и посыльные уже сообщили в западные организации, что все должны встретиться в течение двух дней. Несколько лошадей запряжены и ждут за городом, провизия готова и упакована. Прадата ждет своего руководителя.
  Митра протерла руками глаза, стараясь побыстрее прогнать сон, и растерла ноющие мышцы, возвращая в них жизнь. Ее поврежденные ребра, которые так старательно лечила Тралаина, тупо побаливали. Она проспала всего несколько часов, да и то весьма поверхностным сном. Прадата уже несколько дней готовилась к выходу. Готовилась тихо, в отличие от шумных сборов армии Мордета, марширующей по улицам ее любимого города. Митра сама следила за тем, чтобы приготовления шли с предельной осторожностью, хотя и Стентор и Тралаина уверяли ее, что они сами позаботятся обо всем. И тем не менее, понимая что это может оскорбить и вызвать недоумение ее двух добрых друзей, она настаивала на том, чтобы Прадата оставалась на месте и ждала. Она не могла сказать им что боится, что именно страх не дает ей уснуть и угрожает подавить ее волю.
  Стентор посмотрел на усталую женщину, прекрасно понимая, какая борьба проводит в ней. Он понимал, что она мало подходит для войны, слишком нежная, доверчивая и добрая. Эту ее природу изменить, конечно, было невозможно. Но людям нужна конкретная, реальная личность, которая бы вела их. И Митра появилась, словно дерево в пустыне, персонифицируя их надежды своей проницательностью и решительностью. Но каждый акт насилия, который совершался с участием, казалось, выдергивал что-то из нее, словно грубый ребенок, разрывающий на части нежный цветок. Стентор хотел бы подойти и обнять ее, укачивая, словно ребенка, которого им с женой так и не удалось родить. Он очень хотел бы защитить ее от враждебного мира.
  Двое друзей молча спустились вниз в затихший пивной зал. Там находились полдюжины мужчин и женщин, жующих кусочки хлеба и мяса; с висящими на толстых ремнях зачехленными кинжалами. Рядом стояло еще с полдюжины женщин с луками и полными стрел колчанами. Отсутствие детей было непривычным, и Митра чуть было не пожалела о своем решении не брать в поход детей, еще не прошедших Ритуал. Уже хорошо обученные дисциплине старшие дети не роптали, услышав об этом решении; они понимали, что оставшись и присматривая за маленькими детьми, они вносили свой вклад в общее дело Прадаты.
  - Все готово к походу? - спросила она.
  - Все, миледи, - ответил Стентор.
  Рядом с ним стояла Тралаина в походной одежде, с отлично натянутым луком из тисового дерева.
  В последнюю минуту Митра спохватилась:
  - А как же трактир? Наверняка всем бросится в глаза, что он закрыт.
  - Мы повесили на дверях объявление, Митра. Там написано, что наши запасы, как и у многих других, наконец-то кончились. Мы просто выехали для закупки провизии. Ничего необычного в этом нет.
  Митра с трудом подавила вздох волнения:
  - Очень хорошо, Стентор. Прости меня. Мне немного не по себе. Не каждый день жена выходит встречать мужа, вернувшегося из могилы. - Она с усилием улыбнулась.
  - Нет, не каждый день, - мягко сказала Тралаина, обняв Митру за худенькие плечи.
  Несколько мгновений они постояли, закрыв глаза и думая об одном и том же. Наконец, Митра, решившись, стукнула ладонью о стойку бара:
  - К Шимни, - твердо сказала она, и бойцы Прадаты один за другим вышли через черный ход из трактира в уже отступающую темноту раннего утреннего часа.



***



  - Мордет зол, как августовская буря, - прошептал солдат своему соседу. - Во имя Преисподней, с чего бы это?
  Стоявший рядом солдат промолчал, глядя прямо перед собой и сохраняя положенную дистанцию, как и остальные сорок девять солдат его подразделения. Он лишь слегка покосился, когда сзади к его говорливому соседу подошел офицер Элитной Гвардии, схватил его за воротник и толкнул по направлению к Регенту.
  - Разговаривал в строю, - сказал офицер резко, словно ударив стилетом.
  - Выпороть его, - приказал Мордет. - Я не потерплю непослушания. После верните его в отряд и проследите за ним на марше.
  - Есть, милорд.
  Мордет сидел верхом на черном как смоль жеребце с копытами, вычищенными, словно полуночное небо. Ноздри лошади свирепо раздувались, когда Мордет натягивал поводья. Сам всадник сливался с черным предрассветным небом; его конь, его фигура и черная накидка создавали полное впечатление, что верхом на лошади едет огромная черная тень.
  - Крота, - сказал он и кивнул головой.
  Крота стегнул своего серого мерина и выкрикнул приказ, эхом прокатившийся по длинной шеренге солдат. И вдруг, словно выйдя из ступора, армия Черного Лорда тронулась позади него. Полдюжины гвардейцев держались поблизости, наблюдал за дорогой, за ними ехал седьмой гвардеец, держащий в руках колышущееся на легком утреннем ветру черное с серебром знамя Регента.
  - Все идет хорошо, Мордет, - сказал Крота.
  - Все пойдет еще лучше, когда я уничтожу Посох Куинты, а голова фальшивого мага, будет отрублена и выставлена на обозрение под стенами Морлидры.
  Неожиданно развернув жеребца, Мордет пронесся мимо войска, внимательнейшим образом инспектируя шеренгу.
  Крота посмотрел на облако пыли, клубившееся за его хозяином, затем повернулся и прокаркал в сторону идущих за ним солдат.
  - К Шимни. И во имя ваших же жизней, поторапливайтесь.



  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  Схватка



  - Прошло уже три недели, Мората. Тебе не кажется, что мне уже пора бы встретиться с кем-либо из тех людей, о которых я столько прочел?
  Серый сокол, не мигая, смотрел на человека из другого мира. Мората эти три недели старательно помогал Рою овладеть языком и обычаями Кешьи. Несмотря на то, что чужеземец уже мог разговаривать на здешнем языке, он еще совершенно не владел его тонкостями и едва различимыми нюансами. Что же касается обычаев, то это, нужно сказать, была тяжелая работа, но Рата еще тогда подготовил его к возможному появлению человека из другого пространства и объяснил Повелителю Соколов все, чему он должен тщательно обучить гостя.
  - Рата, - сказала птица, и глубоко в сознании Роя развернулась очередная обучающая картина.
  - Хорошо. Как скажешь. Но лично не кажется, что я потратил уже достаточно времени на обучение. Я ведь уже говорил тебе, что здешний язык - это лишь слегка видоизмененный мой собственный с немного отличающимся словарей. Из чего я вывожу, что вы живете в эпоху, похожую на нашу европейскую феодальную систему тринадцатого и четырнадцатого веков. Ваш исторический промежуток времени замечательно похож на так называемую Черную Эпоху моего мира. Скажу тебе честно, я чувствую себя одиноким. Нет-нет, я безусловно наслаждаюсь твоей компанией, но мне так не хватает звука людских голосов и вкуса чего-нибудь помимо зайчатины и куомры.
  - Рата, - ответил на это сокол, и предыдущая картина вновь предстала перед Роем в еще более ярком виде.
  - Нет, я не согласен. Действительно, здесь у вас есть несколько естественных законов, не имеющих аналогов в нашем мире. Но мне не очень понятно, зачем я должен овладевать смертоносными возможностями этого посоха или Слов Власти. Если твой друг Рата перенес меня сюда, а похоже, что это именно так, то н предполагал же он сделать из меня генерала или великого воителя. Я учитель, не убийца.
  - Рата, - недовольно курлыкал Мора, та, и Рой ярко, как будто это происходило прямо сейчас, вспомнил смерть солдата в пещере.
  - Это был, можно сказать, несчастный случай, - ответил Рой. - Я вовсе не собирался убивать его; посох обладает большой мощью, чтобы я мог тогда справиться с ним. Она вырвалась из посоха в момент моего сильного испуга. Тем более мне не следует пытаться овладеть этой наукой. Кроме того, ты же видел, что второму я позволил уйти. И ничего страшного не произошло; никто не вернулся, чтобы напасть на нас. Давай оставим это, птица. Из меня не выйдет военачальника.
  Мората нетерпеливо посмотрел на Роя, но не ответил. Вместо этого огромный сокол, не отрывая глаз от двойника Верховного Мага, постарался еще глубже проникнуть в его сознание. И вдруг Рой резко поднял голову с полными ужаса глазами.
  - Ты, пожалуй, прав, мой друг. Я сейчас видел дракона. Я должен суметь защитить себя от диких зверей. Но мне никогда не стать военачальником. Я просто не смогу.
  - Рата, - ответил сокол.
  - Он обладает разумом? - удивился рой. Он считал дракона опасным, но никак не осознанно злым. Наличие интеллекта у зверя делало его вдвойне смертельно опасным. Один раз, благодаря инстинктам, Рой спасся, но нет никаких гарантий, что это удастся и в следующий раз. Рой был человеком довольно рациональным, хотя ни в коем случае сам бы этого не признал. Пользоваться инстинктами и чувствами было бы вполне достаточно в каком-нибудь романтическом мире, но Рой уже давно понял, что там, где он находился сейчас, ничего романтического вокруг не было. С трудом подавив дрожь, он добросовестно продолжал занятия.
  Перекатывая между ладонями посох, Рой внимательно рассматривал серовато-коричневый глаз на его толстом конце. Он закрыл глаза, сосредоточился и почувствовал, как энергия исходит из его рук, передается посоху и проходит через него. “Свет”, - подумал он, и слово вышло из его губ, нежное, как поцелуй.
  - Куинта, - прошептал он тихо Сквозь закрытые веки он увидел довольно яркую вспышку. Свет усиливался до тех пор, пока Рою не пришлось поднять руку чтобы защитить от него глаза.
  - Куинта, - сказал он погромче и вокруг него затрещали тоненькие молнии. Рой почувствовал запах чего-то горелого и хотел было открыть глаза, но вместо этого еще больше сосредоточился на слове, заполнившем его голову и угрожавшем повергнуть Роя в бессознательное состояние.
  - Куинта! - громко крикнул он, и яркое пламя прорвалось аж до сетчатой оболочки его глаз, словно перед ними и не было ладони. Боль в глазах стала почти невыносимой, и Рой, сделав шумный глубокий вдох, едва не выпустил посох из рук. Жар обжигал все тело, и он услышал, как затрещали волосы на коже. В горле у него пересохло, и при каждом вдохе боль пронзала легкие.
  Дольше терпеть он уже не мог и, в конце концов, отбросил посох в сторону и открыл глаза, глядя на потемневший мир вокруг него. С вершины монолита стремглав слетел сокол с одобрительным выражением в глазах.
  - Даже дракон не смог бы выдержать этого, Мората, - тяжело дыша, сказал Рой.
  - Рата, - ответил сокол.
  Рой посмотрел на свои руки, ожидая увидеть волдыри от ожогов или даже запекшуюся кровь. Но вместо этого он убедился, что цвет рук тот же, что и всегда, и темноватый волосяной покров такой же, каким он был, еще когда Рою было четырнадцать.
  - Но… но я же ощущал пламя. Я го shy;рел. Я точно знаю, что горел, - запинаясь, бормотал он, не в силах осознать происшедшее.
  - Рата, - сказал сокол.
  - Я невосприимчив к огню? Я могу чувствовать его, но он не может обжечь меня? Почему? Я не понимаю.
  - Рата, - с пониманием ответил со shy;кол, и Рой понял, что тот хотел сказать ему.
  - Я Хозяин Трех Начал: Воздуха, Огня и Земли. Слова Власти подчиняются мне и не могут причинить мне зла. Уничтожить меня может только сочетание воды и тьмы. Мората, все это слишком странно и сверхъестественно. Мне нужно время, чтобы обдумать эти вещи. А ты пока, в свою очередь, подумай, как бы мне встретиться с кем-либо из людей. Мне все-таки одиноко.
  Рой повернулся и направился ко входу в пещеру. Сокол сидел и наблюдал за ним срывая куски мяса с лежавших перед ним заячьих костей.
  Наступило утро следующего дня, и в катакомбах было черным-черно; костер уже давно догорел и превратился в золу. Рой рефлекторно протянул руку и нащупал свой любимый посох, который действовал на него успокаивающе, словно привычный и необходимый ритуал выпивания утренней чашечки кофе. Мысль о кофе засела в мозгу Роя, пока он зажигал посох, тепло от которого потеснило утренний холод. Многих привычных вещей ему здесь недоставало; ему не хватало горького вкуса того же кофе, расслабляющего теплого душа; не хватало обостренного чувства уединения, которое он испытывал в рабочем кабинете своей квартиры, и в то же время он привык к оживленным беседам с коллегами-профессорами. Но больше всего ему не хватало Гвен, и эту утрату не могло восполнить ничто. Он, вздохнув, поднялся и направился по длинным коридорам навстречу яркому, залитому солнцем миру.
  Рой читал во время ходьбы - сомнительная привычка из старого мира, единственная, которую, как казалось, ему было позволено прихватить с собой.
  Тяжелый дневник Верховного Мага был открыт на страницах, где говорилось о Митре - красавице жене и сподвижнице покойного волшебника. Читая их, Рой иногда чувствовал себя сексуальным маньяком, подглядывающим за двумя возлюбленными. Но сегодня он ясно осознал, что ему просто не хватает, да и никогда не хватало обычной женской теплоты и ласки. Он вздохнул и продолжил свой путь вверх по ступеням.
  Резкий звук привлек его внимание, и Рой ожидал увидеть Морату, привычно отдыхающего на дереве. Вместо этого он заметил человека, перебегающего от дерева к дереву примерно в сорока футах от него. У Роя оборвалось дыхание, и его мозг автоматически передал предупреждающий сигнал своему другу, мысленную картину опасности, скрывающейся в тени утреннего леса. Его острые глаза быстро пробежали по лесу в поисках новых признаков опасности. Благодаря этой быстрой реакции на происходящее, ему удалось заметить неуклюжие тени примерно дюжины человек, припавших к земле за кустами марелона и коканты, присевших за большими гранитными валунами. Рой медленно попятился назад к лестнице, не отрывая глаз от кустов.
  Он едва слышал легкий звук, с которым Мората подлетел и сел ему на плечо. Серый сокол был почти не виден в темном лестничном колодце, но Рой слышал его быстрое, короткое дыхание и легкие щелчки острого клюва. Мората послал в его мозг несколько мысленных картин.
  - Армия Мордета? Сколько? И сам он здесь? - не успевал один вопрос слететь с губ Роя, как в голове уже возникали десятки других.
  Мората утвердительно кивнул головой.
  Рой крепче сжал посох, молча кляня себя за то, что он не был достаточно старателен, изучая его употребление. Инстинкт советовал ему немедленно бежать, но разум взял верх над эмоциями. Куда ему идти? Он был перенесен в этот безумный мир с какой-то целью, но из того, что рою удалось узнать, тот, кто вызвал его, вот уже несколько лет как умер. Что же он теперь должен делать?
  Сокол ответил на его невысказанные вопросы тем, что слетел с плеча Роя и, словно выпущенная из лука стрела, метнулся прямо к ближайшему солдату, прятавшемуся в лесу. Битва была недолгой. Солдат Мордета был обучен воевать с человеком, защищать себя от ударов меча или дубинки. Но был почти беспомощен против кинжальной атаки Мораты. Сол shy;дат громко закричал, когда острые когти сокола разодрали его лицо и кровь залила глаза. Рой воспрянул духом, когда сокол спикировал на другого спрятавшегося убийцу и нанес ему страшной силы удар когтями в висок, отчего тот, как подкошенный, свалился на месте.
  На ум перепуганным солдатам пришли старые истории, запрещенные Мордетом, но еще не забытые. Только Верховный Маг мог приказать крылатым хищникам сражаться на своей стороне. Некоторые из оставшихся солдат начали спасаться бегством, до смерти напуганные воинственным кличем боевой птицы. Рой осмелился вновь выйти наружу, внимательно наблюдая, нет ли поблизости какого-либо подозрительного движения.
  Мората оказался исключительно мощным бойцом и довольно быстро изгнал беспорядочно отступавших солдат с территории, непосредственно примыкавшей к монолиту. Рой быстро передвигался в зарослях леса, которые он хорошо изучил за прошедшие недели. Скоро он уже стоял у края лесного кольца, окружавшего монолит, вершина которого была скрыта утренним туманом. Несколько мгновений Рой молча оглядывался; тишина вокруг него казалась обманчивой и опасной, тягостное ощущение от всего происходящего отравляло существование, словно плохой завтрак. У него действительно начались спазмы в желудке.
  Спустя час Рой начал приходить в себя, и ему показалось, что армия, нападения которой боялся Мората, была лишь плодом его воображения, и что несколько солдат, случайно забредших сюда, уже убежали в низину, возможно, даже возвращаются обратно в Морлиндру. Но безветренная прохлада дня отравляла его и не давала полностью расслабиться. Солнце скользило по небу с пунктуальностью похоронной процессии, медленно передвигая свой мертвый шар по бледно-голубому ковру. Ему не удавалось согреть Роя, и тот дрожал мелкой дрожью в его слабом свете. К полудню у Роя все еще стучали зубы от холода, но больше ничего опасного вокруг он не замечал.
  Уже начали появляться длинные, направленные на восток тени, когда он услышал голос, произносящий что-то, что Рой не мог разобрать, но от которого в его груди возник холод, не дававший ему дышать, обволакивающий сердце и призывающий его остановиться раз и навсегда. Рой тяжело оперся на посох, стараясь не потерять сознание. Ледяное онемение охватило его конечности, проникая в грудь и голову, угрожая засосать всего его в холодное, суровое болото смерти. Онемение поднималось по его ногам и рукам, достигнув бедер и плеч, когда Рой вспомнил о посохе.
  - Куинта, - еле выдохнул он, с трудом шевеля губами и языком. Посох тут же начал пульсировать золотистым цветом, излучая тепло, словно печь, растапливая холод в его руке. Рой почувствовал, как к нему возвращается его собственная энергия, как она проникает в посох и разжигает его огонь, нагревая окружающий воздух. Когда онемение прошло, он осмотрелся вокруг. Как при солнечном затмении, темнота окутала камни и деревья. Он посмотрел в небо и увидел жалкую серебряную пародию на то, что когда-то было солнцем.
  - Куинта, - снова сказал он еле слышным голосом, но этого слова было достаточно для того, чтобы к Рою вернулось ощущение реальности, чтобы тепло и жизнь снова согрели грудь. Его собственный голос уже потрескивал от притока энергии. Тени вокруг него исчезли, и холодное серебряное солнце стен монолита начало таять, словно лед около огня. Затем он вновь услышал тот голос.
  Мир тени снова надвинулся на Роя, и он с трудом восстановил дыхание. Глаза его сузились, и все окружающее потеряло резкие очертания и стало раскалываться. Снова холод пополз по его ногам, он начал топать ими что было сил, стараясь прогнать ледяное оцепенение. Он сильнее сжал посох, слегка оторвав его от земли.
  - Куинта! - На этот раз он прокричал слово во всю мощь своего голоса, и посох завибрировал в его руке. Его свет, отразившись от гранита, пролился на деревья вокруг Роя, и листья на них свернулись от жары. Энергия, исходившая от роя в виде света, пронзила тьму вокруг монолита. И он, наконец, увидел источник, из которого исходил голос.
  Мордет стоял на большом гранитном камне и сверху вниз смотрел на Роя. Рой тут же признал в нем Морлина, которого он неоднократно видел в картинах Мораты. Человек, стоявший перед ним, был черен, как первая ночь месяца; его одежда и волосы были словно сама тьма. Все вокруг него было пропитано силой - суровой, омерзительной силой, равную которой Рой даже не мог себе представить. Он понял, что ему не избежать битвы с этим человеком, с этим источником тьмы.
  - Наконец-то мы встретились, самозванец, - засмеялся Мордет, и тусклое солнце отражалось от его зубов, когда он говорил. - Подойди ко мне сюда, поговорим, познакомимся. У меня к тебе много вопросов.
  Рой неотрывно глядел на черный образ человека, стоящего в пятидесяти ярдах от него. Голос его был завораживающий, обволакивающий, словно морской прилив или широкая река. Он уже начал поглощать Роя, постепенно заглатывать его.
  Посох вспыхнул, и оцепенение вновь спало с Роя.
  - Мне не кажется, что это хорошая идея, Морлин. Мы можем поговорить и на расстоянии. - Рою почти удалось изобразить уверенность в своем голосе.
  - Глупец! - крикнул Мордет. - Ты будешь делать только то, что я говорю, и только то, что я пожелаю.
  Голос его показался Рою каким-то отдаленно знакомым, и пока он вспоминал, где мог его слышать, состояние транса постепенно ушло. Быстрым движением, удивившим даже Мордета, Рой поднял посох и выкрикнул свое Слово Власти. Земля затряслась от грома и с окружающих утесов посыпались вниз камни. Голубая электрическая дуга света мгновенно пронзила расстояние между двумя врагами и ударила Мордета в грудь; ослепительно яркий свет сделал резкие черты его лица какими-то размытыми и плоскими. Долина жалобно зарокотала от столь сильного удара, и от запаха озона Рой несколько паз чихнул. Когда он вновь посмотрел в сторону Мордета, тот все еще стоял на гранитном камне, злобно глядя на Роя.
  Тьма черной стрелой метнулась к Рою, обволакивая его и не давая времени уклониться, отпрыгнуть в сторону. Жидкая чернота накрыла его, просочилась сквозь него, и он уже ничего не чувствовал, кроле ее ледяного объятия. Он попробовал пошевелить губами, но не смог; бездна поглотила даже его легкие и гортань. Язык его онемел и не мог помочь произнести хоть какой-нибудь звук. В ужасном отчаянии он из последних сил сосредоточился на Слове Власти, повелевая посоху развеять мрак. Тонкая ниточка света прочертила тьму вокруг него, и ее вид подбодрил Роя. Забыв о времени, он сосредоточился на Слове, полностью сфокусировав на нем всю силу своего разума. Трижды он безуспешно пытался произнести слово вслух. Четвертая попытка удалась. С внезапностью взрыва его голос прогремел над бездной и вернул свет на землю. Яркая вспышка света озарила всю местность вокруг монолита, изгоняя темноту даже из самых удаленных уголков. Мордет все еще стоял на камне, но он казался усталым страдающим от какой-то силы, высасывающей из него жизнь.
  Будь Рой другим человеком, он бы мстительно и кровожадно обрушился на Мордета, мощью своего посоха уничтожив его на месте. Но Рою были присущи сострадание и неприятие убийства, даже если это касалось человека, представлявшего собой воплощение зла. Он смотрел на человека, скорчившегося от боли, на человека, который буквально несколько мгновений назад едва не поверг его в вечную ночь. Перед ним. словно гноящаяся рана, стояла моральная дилемма, требующая немедленного решения. Рой никак не мог сделать это.
  Решение было найдено без него. Морде ту удалось справиться с собой, и едва заметным жестом сжатой в кулак руки он еще раз ударил Роя мраком. Снова Рой попытался произнести Слово Власти, но тьма ворвалась в его горло и задушил; его. Он попытался сосредоточиться на по сохе, послать с его помощью в своего недруга заряд энергии, но силы уже были и, исходе, а мощь Черного Лорда слишком велика. Рой почувствовал, как он проваливается в бездну небытия, не в силах зацепиться за что-нибудь в окружающем его мире.
  И тихий, мягкий голос словно с горного дуга прошептал ему решение дилеммы: “Я хозяин Трех Начал: Огня, Воздуха и Земли”.
  Из последних сил его мозг продолжал искать пути спасения. Огонь уже не поможет, но вот земля… Он вспомнил землетрясение, которое непроизвольно вызвал, когда в катакомбах на него неожиданно напал убийца. Он сосредоточился на своей ноге, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору в своем безвыходном положении. Но ничего не почувствовал. Тьма продолжала сокрушать его, уволакивая в пустоту небытия. Рой представил себе, как его нога стучит по пыльной земле, как с гор сыплются огромные камни, как деревья отклоняются в сторону от внезапного движения земли, как шатается сама Цитадель. Снова и снова он вызывал в воображении эту картину, с каждым разом все сильнее ударяя ногой по земле. После четвертой попытки свет прорезал вечную ночь и смел темноту, возвратив цвета окружающему миру. Рой стоял, и его нога была погружена в земную пыль, а посох, словно горящий факел сиял на фоне полуденного солнца.
  Мордет лежал распростертый на том же гранитном камне в черной накидке, словно саван покрывающей его могучее тело. Рой старался убедить себя, что Регент мертв, но сомнения грызли его. Он поднял посох, чтобы нанести последний, уничтожающий удар, затем опустил его, не в силах убить человека, лежавшего без сознания. Он закрыл глаза, делая свой выбор и стараясь возвратить силы.
  Вдруг в его безмолвный мир ворвался голос Мораты. Он сел на ближайшее к Рою дерево и начал осматривать место битвы. Повелитель Соколов знал, что он должен делать, у него не было моральных ограничений по поводу убийства. Мората полетел, словно стрела, готовый своими когтями разорвать горло лежащего неподвижно Регента. Боевой клич сокола эхом прокатился по долине.
  Но этот звук внезапно затих, как только из распростертого тела Мордета вновь стала исходить тьма. Регент пошевелился, а потом встал на ноги. Из одной его ноздри сочился ручеек ярко-красной крови, резко контрастирующей с белым, словно мел, цветом лица. Тьма со свистом пронеслась навстречу летящему соколу, который резко взял вправо, а затем взмыл вверх, к вершине монолита. Рой повернулся и побежал через лес, пытаясь ускользнуть от темноты, словно рассерженный тигр, преследующей его.
  Он даже не осмеливался оглянуться. Вместо этого он бежал что было сил, крепко сжимая в одной руке посох, а в другой - дневник Верховного Мага. Ветки деревьев злобно хлестали Роя по лицу, мешая бежать и как бы стараясь поймать его. Он бежал до тех пор, пока дыхание не начало сжигать все внутри и колени не затряслись от перенапряжения. Биение сердца отдавалось в его ушах, и он совершенно не слышал ничего вокруг. Рой был совершенно истощен и еле стоял на ногах, как вдруг кто-то мертвой хваткой схватил его за плечо. От ужаса у него во рту появилась желчь. Он повернул голову, чтобы хотя бы посмотреть на нападавшего.
  - Боже мой, Мората! Ты до смерти перепугал меня! Ты даже представить себе не можешь, как я рад видеть тебя! Надо скорее бежать!
  Два друга продолжили свое бегство-профессор бежал через густой лес, а сокол летел над деревьями и просматривал местность. Несколько раз Мората возвращался, садился на плечо Роя и показывал ему нужное направление, чтобы избежать встречи с воинами Мордета. Прошло несколько часов, солнце неумолимо скользило на запад, и к земле начала подкрадываться ночь. Рой и Мората продолжали бежать на юг, параллельно горному хребту. Иногда они были вынуждены останавливаться и довольно долго ждать, пока Рой восстановит дыхание; нельзя было допустить, чтобы усталость победила их, если даже Мордету это не удалось. Когда все небо уже покрылось звездами, два беглеца повернули на запад, к морю. Подножия гор имели уклон как раз в этом направлении, как бы помогая им двигаться быстрее. К утру Цитадель уже казалась далеко отстоящим каменным пальцем, торчащим из земли.
  - Давай… отдохнем здесь, Мората, - с трудом переводя дыхание, сказал Рой. - Они не могли… преследовать нас… всю ночь… в темноте. А если и преследовали… то далеко отстали. Часа два… мы можем позволить себе отдохнуть… во всяком случае.
  - Рата, - ответил сокол и, сунув голову под крыло, равномерно задышал.
  - Доброго сна, мой друг, - прошептал Рой, свернувшись калачиком на усыпанной толстым слоем листьев земле.
  Он проснулся от внезапного прикосновения холодной стали к горлу. С трудом открыв сонные глаза, он увидел четырех, одетых в камзолы солдат с направленными на него мечами. Мораты нигде не было, и Роем овладела паника. Он попытался схватить посох, но не нашел его. Потом он увидел, что посох висит за спиной у одного из солдат.
  Рой внимательно рассмотрел наиболее близко стоявшего от него врага. По тому, как он держался и как разговаривал с остальными, это был их командир. Судя по слабому юношескому пушку на подбородке, он был не старше студентов, обучавшихся у Роя. Но у профессора сейчас не было времени размышлять о возрасте сол shy;дат, взявших его в плен. Один из них рывком поднял Роя на ноги, а остальные связали его толстой, грубой веревкой. “Они слишком молоды для того, чтобы быть солдатами, - подумал он, - даже в этом мире”.
  Командир, подталкивая в спину, вел Роя перед собой вдоль еле заметной тропинки; остальные трое с мечами наготове шли сзади. Рой шел, опустив голову, слишком усталый, чтобы сопротивляться. Вдруг у него все сжалось в груди и защемило сердце: на тропинке прямо перед собой он увидел большое серо-коричневое соколиное перо.



  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Поиск



  Люди Прадаты медленно продвигались по узкой тропе, вынужденные сильно наклоняться вперед, чтобы противостоять завывающему ветру. Вокруг них острые пики гор западной цепи упирались в кипящее тучами небо; покрытая снегом вершина Гардиана была закрыта накидкой из гонимых ветром облаков. Митре с трудом давался каждый следующий шаг; ветер прижимал ее к отвесной каменной стене, а дождь, в свою очередь, пронизывал все тело обжигающим холодом. Ее ребра отзывались болью при каждом глубоком вдохе.
  Отряд Митры вынужден был задержаться в Вестпорте на целый день. Дело в том, что отряды из Йелу и Шалета наткнулись на части Мордета и были вынуждены сделать большой крюк, чтобы их не обнаружили. Когда эти отряды подошли к Вестпорту, люди Митры метались, словно охотничьи собаки при звуке горна, по утрамбованному земляному полу дома, где когда-то жила ее семья. Прадата вышла по направлению к Шимни сразу же после того, как городской глашатай отслужил традиционный полуночный ритуал.
  Несмотря на непогоду, отряд Прадаты старался быстрее продвигаться вперед вдоль западных подножий высоких гор Кешьи. Они шли по извилистым тропам по направлению к Эльватену, горе Слез, спокойно возвышающейся на востоке и окруженной золотым светом восходящего солнца. Но ветер напрочь выдувал утреннее тепло, и к полудню серые облака пролили на их спины дождь со снегом, а седую голову горы Слез закрыли настигнувшие их грозовые облака.
  Еще два дня сквозь непогоду вела Митра своих сподвижников к Цитадели, питаясь прямо на марше и останавливаясь только для того, чтобы урвать несколько часов сна. К вечеру третьего дня после выхода из Вестпорта ветер стих. Вечернее небо было темным и безоблачным; острый звездный свет пронизывал чистый горный воздух. Люди из Ралы сообщили Митре, что звезды предсказывают еще два дня нелегкого марша до Шимни при условии, что будет хорошая погода и у людей хватит сил. Она посмотрела в усталые глаза окруживших ее людей, которые нуждались в отдыхе, но чутье подсказывало Митре, что надо спешить туда, к Цитадели.
  Люди шли, почти не разговаривая, давая ей возможность вспоминать. И слушать.
  - Она сама себя обманывает, это уж точно, - сказал один из фермеров, одетый в камзол, и хотя он старался говорить тихо, в горах его голос усиливался и был хорошо слышен. - Рата мертв. Если это не так, то где же он был все эти годы? Говорю вам, что наш поход не имеет никакого смысла.
  - Помолчи, парень, - шепотом посоветовал ему кто-то.
  Но фермер упрямо продолжал излагать свои сомнения еще громче, как будто обнаружил препятствие, мешающее идти.
  - Помолчи, говоришь? Помолчи? Знаешь, я однажды встречался с Верховным Магом, и скажу тебе, что это был необычный человек. Но послушай. Этот Мордет, он очень хитроумен, и я отдам весь свой последний урожай, если все это не ловушка, поставленная им. Запомни мои слова.
  Разговор продолжался, но Митра уже не вслушивалась в него, поглощенная противоречивыми мыслями, терзающими ее мозг. Может быть, она в самом деле одержимая: женщина, которая настолько боится одиночества, что бредит возвращением своего мертвого мужа. Неужели злой умысел Мордета достиг своей цели? Она посмотрела на свой плоский живот, туго перепоясанный кожаным ремнем. И впервые с тех пор, как Митра своими глазами увидела смерть Раты у подножия Шимни, ее стали мучить сомнения.
  Подобные мысли преследовали ее, как и воспоминания о прошлом. Неужели прошло уже двенадцать лет с тех пор, как она впервые повстречалась с ним, человеком, откуда-то появившимся в их маленьком портовом городке? Митра вспомнила первые дни своей любви. Мягкого, терпеливого человека, Рату, любили все жители города. Она влюбилась в него с момента, когда впервые услышала, как он рассказывал о Словах Власти, вводя в их жизнь понятие о Трех Началах. Митра любила его необычность, его черные волосы и синие глаза; любила смотреть, как он разговаривал с птицами, особенно с огромным соколом - своим постоянным другом.
  В тот первый день, когда они встретились, но лазурному небу стремительно неслись облака, убегавшие в океан к зеленому горизонту. Она шла вдоль берега, наслаждаясь великолепными солеными брызгами, взлетающими высоко вверх, когда волны ударялись о песок. Рата шел чуть позади, и они несколько часов бродили по побережью. Митра вспомнила, как, оглянувшись назад, она увидела два следа, тянувшихся из бесконечности и постепенно слившихся в один, как бы ведущий в новую, волнующую жизнь.
  До прихода Раты в Вестпорт Митре суждено было прожить такую же жизнь, какую прожила ее мать, и мать ее матери, и мать матери ее матери. Она бы чинила сети, немного занималась бы целительством и никогда не покидала бы города, в котором родилась, больше чем на один день. Но когда он пришел, Митра стала мечтать о великой цели; она была переполнена желанием путешествовать и увидеть своими глазами те далекие земли, о которых так много рассказывал Рата. Ее родители были обеспокоены тем, что ее интересовали вещи, совершенно необычные для молодых людей ее возраста, вещи, которые не имели никакого практического значения для ее будущей жизни. Но Рата все понимал, представляя ей самой сотворить свою личность, самой выбрать свою судьбу. За исключением одного случая.
  Живя в их маленьком городке, Рата скрывал, что его ищет Регент; ищет, чтобы уничтожить Верховного Мага. Митра слышала, что Рата был одним из советников короля, но, конечно, не знала, что Морлин ненавидит его. Новости из Лорлиты редко достигали Вестпорта. Митра вполне была довольна тем, что Рата просто жил рядом, и когда она слышала о большой опасности, которой он якобы избежал, и о массированной охоте за ним, организованной Регентом, ей достаточно было взглянуть на его по-детски невинное лицо: как все ее беспокойство исчезало.
  Естественно, они поженились. Радость наполнила Митру, словно морской прилив. Но слухи оказались правдой, и шпионы Морелуа обнаружили Рату в Вестпорте. Рата не хотел подвергать опасности маленький город и покинул его. Митра умоляла его взять ее с собой, но он чувствовал опасность и отказал ей. Он ушел ночью, полагая, что она проснется только утром и только тогда обнаружит оставленное им письмо. Но она все знала.
  Она попросила одного знакомого парня проследить за Ратой, и когда тот вернулся, то рассказал, что он проследовал на юг вдоль горной цепи. Митра поняла, что Рата держит путь к Шимни, огромному монолиту, хранящему какие-то тайны. Он не раз рассказывал ей о некоторых необычных возможностях каменной Цитадели. Ей не составляло труда разгадать его замысел; ведь они были как один человек.
  И вот сейчас она вспомнила, как, спрятавшись за кустом марелока, наблюдала страшную сцену битвы, от испуга не в силах даже пошевелиться. Но теперь она не семнадцатилетняя девушка. Теперь она сильная, слишком сильная, чтобы сидеть на месте, когда ее возлюбленному грозит опасность. Сейчас Митра была готова прийти на помощь, воевать вместе с ним, привести ему подкрепление. Ни за что она не допустит, чтобы снова ее любимый муж попал в смертельные капканы Мордета в полном одиночестве. Эти мысли подкрепили ее решимость как можно быстрее добраться до Шимни.
  К утру горы свернули на восток и Митра увидела Гардиан, величественно возвышающийся над темно-красными горами. Ветер принес с собой тихую музыку моря: она повернула голову и посмотрела на запад, пристально всматриваясь в обширное пространство аквамаринового океана, раскинувшегося далеко на горизонте. Небо было голубым и чистым, но земля была неподвижна и не подавала никаких признаков жизни. К Митре стал подползать холод, но она прогнала его, ускорив шаг и ведя за собой Прадату навстречу поставленной цели.
  Хорошая погода стала их союзником и помощником, и выносливые люди Прадаты быстро проследовали вдоль западных подножий гор. К вечеру шестого дня они услышали веселую музыку Соколиного водопада. Митре не нравилась идея заночевать здесь, так близко от цели, но Стентор и Тралаина убедили ее, что отдохнувшая армия гораздо эффективнее истощенной. Таким образом, в шестую ночь люди Прадаты спали под доносящуюся до них мягкую музыку водопада.
  Не успело солнце показаться из-за гор, как Митра разбудила отряд, чтобы совершить последний день марша. Они перешли вброд речку ниже Соколиного водопада для того, чтобы сократить путь от Великого Западного залива Виндвортского моря. Серебряное солнце уже поднялось в небе и с верхушек деревьев разведчики доложили, что Шимни находится в двенадцати милях к юго-востоку. Отряд повстанцев повернул к гранитному шпилю.
  Когда солнце уже начало спускаться, Митра почувствовала какое-то глухое громыхание в земле, которое повторилось несколько раз. Деревья кругом все еще были высокие и густые, поэтому увидеть Шимни можно было только взобравшись на одно из них. Посланный для этого разведчик принес тревожную весть: Цитадель окутана покрывалом ночи.
  Память о прошлой битве понуждала Митру и ее маленькую армию как можно быстрее идти вперед; молодой командир, она была преисполнена решимости как можно быстрее преодолеть эти последние мили, но в голубых глазах ее светился страх. Она уже один раз видела, как на этом страшном месте был уничтожен ее возлюбленный; она не сможет перенести это еще раз.
  Второй разведчик доложил, что вокруг монолита посветлело, и тут же шаги Митры стали более решительными. Ей казалось, что воздух стал теплее, когда она почти бежала вверх по склону. Низкие кусты цеплялись за ее гамаши, будто желая привязать ее к земле.
  Митра была вынуждена часто останавливаться, чтобы подождать других. При этом от нетерпения и досады черты ее лица искажались, и оно становилось некрасивым, но ведь многие из отставших были лет на десять, а то и более старше нее. Тяжело дыша, подошла Тралаина; ее полное лицо было покрыто капельками пота, сверкавшими, словно маленькие бриллианты. Она сжала влажной от пота ладонью руку Митры, стараясь уверить ее, что они успеют вовремя.
  Разведчики, сбегая с холма вниз, стали чаще докладывать своему командиру о том, как протекает сражение. У Цитадели, поочередно сменяя друг друга, устанавливались то свет, то тьма. Во время очередного доклада земля неожиданно наклонилась, а потом затряслась так сильно, что все люди Митры не смогли устоять на ногах и повалились на жесткую поверхность холма. Сорванные землетрясением с веток деревьев, листья носились в воздухе, а потом падали на уже неподвижную и мертвую землю. Затем установилась тишина.
  Оцепенение нарушил парнишка четырнадцати лет, всего три месяца назад прошедший Ритуал Дарования Власти, который раскачивался, сидя на верхушке тонкого дерева и пристально вглядывался в сторону Цитадели. Его внешне бесстрастное лицо скрывало огромное напряжение, которое внезапно разрядилось срывающимся пронзительным юношеским голосом:
  - Над Цитаделью свет!
  Митра, превозмогая боль в ногах, поднялась и побежала вверх по узкой тропинке, ведущей к Шимни. Каждый вдох, словно огнем, жег ее легкие. Вдруг над верхушками деревьев появился гранитный монолит, холодно взирающий на нее с высоты своего величия. Митра поняла, что до перевала осталось всего две или три мили и только тихо молилась, чтобы хватило сил добежать. Она обернулась назад, чтобы оценить, смогут ли задыхающиеся, уставшие люди Прадаты хоть чем-нибудь помочь Рате, склонить чашу весов в его пользу. Звук катящихся вниз камней заставил ее резко повернуть голову и посмотреть вперед на вершину холма.
  Сквозь редеющие деревья вниз бежал разведчик; пот скопился над его верхней губой, и в глазах его был страх. Стоя перед своим командиром и тяжело дыша, мальчик пытался заставить себя успокоиться, а его голубые глаза умоляли Митру быстрее разрешить ему говорить.
  - Ну, Джерриод, какие новости? - спросила Митра мягким и в то же время озабоченным голосом.
  - Митра, они идут. - Джерриод перевел дух перед тем, как продолжить: - Морелуа идет. Его армия движется прямо на нас, они сейчас меньше чем в миле отсюда. Никаких признаков Верховного Мага нет, - добавил он, глядя прямо в умоляющие глаза Митры.
  - Как быстро они передвигаются?
  - Впечатление, что они преследуют кого-то. Возможно, они обнаружили нас.
  - Быстро - воззвала Митра к отряду Прадаты. - Вниз под гору. Морелуа близко. Найдите равнинное место и готовьтесь к бою. Стентор! Возьми с собой двух лучших лучников и прикрой отступление. Но не испытывайте судьбу и не ввязывайтесь в бой! Отступайте сразу же, как только они начнут окружать вас!
  Отряд Прадаты немедленно выполнил это распоряжение; люди быстро побежали вниз по той самой тропинке, на которую с таким трудом взбирались. Они отступали молча и удивительно организованно; Митра почувствовала гордость оттого, что знала своих людей и возглавляла их. Она обернулась к Джерриоду.
  - Сколько их?
  - Трое на каждого из нас, Митра, - почему-то с виноватым выражением лица ответил юноша.
  - Не беспокойся, Джерриод, мы не убиваем гонцов, приносящих плохие вести, - сказала Митра, и ободряющая улыбка появилась на ее испачканном пылью лице. - И Морелуа не удастся захватить нас, по крайней мере, сегодня. Рата жив, так как в горах еще слышны разряды и сверкают вспышки света.
  Ее слова звучали красиво и обнадеживающе, вопреки тому, что Митра чувствовала на самом деле. Джерриод в ответ улыбнулся и поспешил вниз к подножию холма.
  - Умоляю судьбу, чтобы я оказалась права, - прошептала она и последовала за своей крошечной отступающей армией На эту ночь Прадата разбила лагерь близ южного побережья Великого Западного залива; указывающий вверх палец Шимни сверкал золотом в свете заходящего солнца. Им удалось избежать столкновения с преследующей их армией Мордета, которая проследовала дальше к югу, не заметив отряда Прадаты, залегшего в высокой траве недалеко от побережья. Для Митры это само по себе имело большое значение. Если бы Черный Лорд догадывался об их присутствии, то он, несомненно, дал бы своим разведчикам указание о максимальной тщательности поисков. Но складывалось впечатление, что солдаты Мордета преследовали какую-то иную цель, не очень тщательно исследуя местность, по которой шли. От этой мысли Митра почувствовала холодок внутри, так как она знала, что ничего, абсолютно ничего из всего, что делал Мордет, он не делал случайно. Если армия Черного преследовала не их, то у нее была какая-то другая цель. Но если Мордет действительно не знает о том, что Прадата здесь, то внезапность нападения может оказаться ужасным
оружием. Митра очень надеялась, что это оружие будет на стороне ее отряда.
  Ночь окутала лес теплым западным веерком; в воздухе остро чувствовался запах близкого моря. Люди Прадаты, сидя на корточках и не зажигал костров, доедали холодный ужин и с удовольствием вкушали сочные плоды кейта, которые им удалось собрать до заката. Митра, у которой страх прогнал сон, смотрела на людей, с трудом скрывавших свое нервное состояние. Ритмичный шум прибоя, находясь где-то на периферии ее сознания, одновременно и настораживал, и успокаивал Митру. Он напоминал ей о ритмичности жизни, навевая мысль о том, что придет и ее время - время Прадаты; придет неизбежно. “Правда все равно одержит верх”, - подумала она.
  Она положила руку на живот и слегка потерла его.
  - Правда одержит верх, - сказала она вслух и содрогнулась от скрытого значения этих слов. Ибо вот уже в сотый раз Митра задавала себе вопрос, а что если все это лишь самообман, и все ее надежды - не что иное, как лепет жаждущего любви ребенка. Из-за деревьев появилось грузное тело Стентора, направлявшегося к ней.
  - Митра, нужно обдумать планы на завтра. Днем нас могут легко обнаружить весьма умелые разведчики Мордета. Нам не следует ждать здесь появления Верховного Мага.
  - Ты прав, мой друг, - ответила Митра. - Но что нам тогда делать? Мы же должны найти Рату, если хотим помочь ему. Нашей главной надеждой был Шимни, но я чувствую, что там его уже нет. Виндвортское море сегодня печально, потому что я снова потеряла любимого.
  - Не бойся, Митра, Рата жив. Он обе shy;щал. И мы найдем его. - Эти слова ободрили ее, словно огонек костра во мраке леса.
  - Ты прав, мой старый друг. - Митра вложила свою руку в руку Стентора. - Итак, скажи мне - какой план мы придумаем в эту ночь? - Ее улыбка была словно мягкий светлый отблеск во тьме.
  - Я выслал наших разведчиков, чтобы они тоже следили за армией Морелуа. Куда бы она ни направилась, мы будем об этом знать. Похоже, что они не подозревают о нашем присутствии. Возможно, конечно, что это ловушка. Возможно, они преследуют вовсе не нас. Я тоже надеюсь, что они ищут Верховного Мага. Если это так, то сам Морелуа и выведет нас на Рату.
  - Хорошо.
  Митра была рада слышать столь уверенные слова и тут же продолжила рассуждения Стентора:
  - Давай-ка попробуем увеличить наши шансы. Пошли шесть лучников в лес, и пусть они побеспокоят фланги Черного Лорда. Они должны быть осторожны, чтобы не привлечь внимания к нам, и помнить, что с каждым убитым солдатом из его армии соотношение сил хоть немного, но изменяется в нашу пользу.
  - Как скажешь, Митра, - серьезно сказал Стентор. Он встал и направился к темному кольцу, образованному деревьями вокруг лагеря Митры, затем вдруг остановился и снова повернулся к молодой женщине, как будто забыл что-то. - И еще, Митра, моя жена просила передать, чтобы ты ложилась спать. Если не ляжешь, то она лично придет сюда и… - Стентор не стал продолжать, что случится потом. И он, и Митра знали гнев Тралаины - и ее любовь.
  - Как прикажете, милорд, - ответила Митра с шутливой серьезностью.
  Стентор, тихо посмеиваясь, исчез в темноте, а она легла на грубое шерстяное одеяло, постеленное на земле, и подумала, что заснуть ей все равно не удастся.
  Скоро Митру окутала густая, словно смола, темнота. Где-то внутри себя она почувствовала слабый толчок жизни; она слегка нажала рукой на живот, и мысли ее весьма некстати обратились к смерти. Ей представилось, что откуда-то издали на нее смотрит Рата с сердито пылающим посохом в руке и неодобрительно качает головой. К нему присоединились голоса всех людей Прадаты, печально и торжественно осуждающие ее.
  Сон слетел с нее, словно кузнечики при виде ястреба. Митра мгновенно села и вставила стрелу в лук. Сон мгновенно исчез, но страх остался. Деревья вокруг были уже освещены утренней зарницей, но ей все равно пришлось изо всех сил напрячь глаза, чтобы не пропустить малейшего движения; она стала тщательно внюхиваться, пытаясь почувствовать чужой запах. Тишина давила на легкие, и Митра затаила дыхание, выжидая. Мгновения тянулись мучительно, пока, наконец, знакомый резкий голос не сорвал тишину.
  - Рата, - сказал сокол.
  - Мората? Это ты? - Митра мгновенно вскочила на ноги и быстро подбежала к огромному соколу, усевшемуся на ближайшем дереве.
  - Рата, - повторил сокол.
  - Он с тобой, мой друг? - Ее сердце выпрыгивало из груди при виде старого друга Раты.
  Перед Митрой возник образ Роя, затем появилась картина, на которой со shy;кол летел рядом с человеком, бегущим вниз по склону в сторону моря. Она увидела сражение между Роем и Мордетом; увидела, как тьма окутала Роя, а потом вспыхнул свет, горы затряслись и камни сбили наземь Черного Лорда. Радость и страх пронзили Митру, словно раскаленные стрелы, и слезы текли по ее щекам.
  - Он жив! Рата жив! - проговорила она рыдая.
  - Рата, - сказал сокол, и Митра почувствовала, что это не так.
  - Рата мертв? Нет! - закричала она. - Нет! Ты же показал мне его. Он убежал. Он жив! - Ее голос был одновременно умоляющим и требователь shy;ным.
  - Рата, - сказала птица.
  - О, во имя Четырех Начал. Почему я не могу понять тебя? Если бы я, как Рата, могла разговаривать с птицами! Ты говоришь, что он мертв, и в то же время показываешь мне его живым. Мората! - в отчаянии она ломала руки.
  Огромный сокол одним взмахом мощных крыльев взлетел в воздух и начал кружить над командиром Прадаты, призывая ее следовать за ним. Она схватила свою накидку, лук и колчан со стрелами, а затем побежала за птицей.
  - Стентор! Мората вернулся! Буди всех! Сокол ведет нас к Рате!
  Весь лагерь Прадаты тут же ожил и зашевелился. Стентор рысью подбежал к Митре, стирая своими огромными пальцами сон с обрамленных темными кругами глаз.
  - Митра, что случилось? Какие-нибудь вести?
  - Стентор, ко мне прилетел Мората. Видишь, он сидит на дереве?
  Митра показала на тонкую березу, на которой неподвижно сидел огромный со shy;кол.
  - Мората? - прошептал Стентор. Со shy;кол нетерпеливо зашевелился на ветке.
  - Быстрее. Сокол хочет, чтобы мы шли за ним.
  Митра повернулась и поспешила к птице, оставляя Стентору организовать людей и следовать за ней.
  Пока она бежала, солнце немного поднялось вверх в утреннем небе, и шум моря усилился и стал ближе. Мората перелетал с дерева на дерево, терпеливо ожидая, пока она догонит его, затем вновь поднимался в воздух и отлетал дальше вдоль тропинки примерно на расстояние выстрела из лука. Митра, не останавливаясь, бежала сквозь густой лес; от напряжения ее легкие и ноги сводила судорога, но надену да в скором времени увидеть мужа толкала ее вперед.
  Мората сидел на ветке, глядя куда-то в сторону от следующей за ним женщины Митра догнала птицу и посмотрела под ноги. Трава под деревом была примята ц несколько клочков было выдернуто из земли; ее острые глаза распознали очевидные следы короткой борьбы. Она посмотрела вверх на сокола, продолжавшего сидеть на дереве.
  - Рата, - сказала птица, и Митра почувствовала в ее голосе отчаяние. Мората оставил здесь Верховного Мага, спящего и измученного; и вот теперь он куда-то ис shy;чез. От страха у нее задрожала спина.
  - Мы найдем его, - пообещала Митра, изучая землю в поисках каких-либо следов. Но захватчики скрылись не по-человечески хитроумно, и она, сделав круг, пришла на то же место совершенно не имея понятия, в каком направлении они ушли. Митра села на рыхлую траву под чонтой.
  Она даже не пошевелилась, услышав приближение громко бегущих по лесу солдат. Стентор подошел и положил ей на лечо свою тяжелую руку, но она даже не глянула на него. Тралаина, подбежав несколькими секундами позже, оттолкнула Стентора и обняла тридцатилетнюю женщину, словно она была еще ребенком. Обе женщины несколько минут сидели, не сказав ни слова, пока, наконец, Митра не поднялась на ноги.
  - Мы должны найти его, - сказала она.
  - Да, Митра. Его уже ищут. Разведчики Стентора найдут след. Мы должны немного набраться терпения.
  Митра посмотрела вверх на дерево, надеясь, что вид сидящего там Мораты защитит ее от страха, но сокол улетел. Кто-то сказал ей, что он полетел вместе со Стентором искать Верховного Мага, но ей уже было все равно. Усталость, которая охватила ее после невероятной, закончившейся неудачей попытки поймать свое счастье, окончательно добила ее. Она слабо боролась с наступающим чувством полной безнадежности.
  Стентор вернулся примерно через час. Его понурый вид говорил без слов: Верховного Мага нет, его следов тоже. Даже лучшие его разведчики не смогли проследить тщательно замаскированный путь тех, кто захватил Верховного Мага. Стентор не осмеливался поднять глаза, чтобы не встретиться с глазами Митры.
  Трое друзей сидели в тени чонты с опущенными, как при молитве, головами. Время обеда уже давно прошло, но никто не прикоснулся к еде. Прадату охватило глубокое молчание, повергавшее людей в еще большее уныние. С северной стороны до них донесся звук шуршащих веток, но никто на него не обернулся. Молодой человек с зачесанными наверх светло-коричневыми волосами, подоткнутыми под кожаную кепку - символ его далекой южной родины, подошел к командирам Прадаты и ждал внимания.
  - Что, Тента? - равнодушно спросил Стентор.
  - Мы взяли пленного, - сказал разведчик не без гордости. - Все утро искали вас, но в лагере так никто и не появился. Мы сделали круг и вернулись сюда, где мы его и захватили.
  Все трое уставились на сияющее загорелое лицо молодого разведчика, слегка покрасневшее от напряжения. Никто из них не осмеливался словами вспугнуть надежду на то, что с помощью пленного можно что-нибудь узнать о местонахождении Верховного Мага.
  - Сейчас же приведите его сюда, - приказала Митра, и Тента сделал знак кому-то, ожидающему поодаль в тени де shy;ревьев. Оттуда появились еще трое юношей, грубо тащивших связанное тело с кляпом во рту, безжизненное и неподвижное. У Стентора расширились глаза, и Тралаина инстинктивно протянула руку к мужу, когда у Митры перехватило дыхание: она узнала! Наступило общее оцепенение. Митра первая овладела ситуацией.
  - Немедленно развяжите Верховного Мага! - приказала она, затем подбежала к неподвижному телу и положила голову своего возлюбленного себе на колени, пока ошеломленные разведчики разрезали веревки.
  Открыв глаза, Рой увидел склонившееся над ним женское лицо. Сперва, из-за цвета ее бледно-белых волос, он подумал, что женщина довольно пожилая, но когда в глазах наступила ясность, он увидел, что вряд ли она старше него, а скорее всего, моложе. Ее лицо, безусловно очень красивое, было несколько подпорчено уже начинающей проходить синей полосой - явно следом от сильного удара. Эта полоса начиналась от очерченного решительными чертами подбородка и, пройдя через правую часть лица, кончалась у тонкой, еле видимой брови. Он посмотрел в ее глаза и, пораженный их яркостью и глубиной, невольно сделал попытку приподнять голову. Они были цвета штормящего моря - зеленое и синее, слившееся в одном неудержимом потоке. Эти глаза завораживали, буквально околдовывали Роя, и он неловко приподнялся на одной руке, стараясь сбросить их чары.
  - Тебе нужно лежать, Рата, - мягко сказала женщина. - Ты слишком много пережил. Для выздоровления нужно время.
  Рой попробовал протестовать, но все его тело болело и содрогалось при малейшем движении. Оставив попытки приподняться, он бессильно откинул голову на мягкое одеяло.
  - Как хорошо, что ты дома, муж мой, - сказала Митра, наклоняясь, чтобы потрогать его лоб своей тонкой рукой.
  Рой почувствовал, как от прикосновения ее прохладной ладони, словно под роздействием живительного источника, боль уходит из тела.
  - Митра? - сказал он еле слышным в густом лесу голосом.
  - Да, Рата. А теперь отдыхай.
  Слова с трудом, словно под действием собственного веса, вываливались изо рта роя.
  - А я - не Рата. Мое имя Рой. Я далее не из Кешьи. Я перенесен сюда вашим мужем.
  Он был даже озадачен решительностью, с которой выговорил эти неприятные для Митры слова. Рой хотел сказать этой женщине, что ее муж мертв, но ее глаза смотрели с такой нежностью, что внутри него шевельнулось сочувствие, словно первый ветерок наступающей весны. Некоторое время он боролся с собой, пока она продолжала всматриваться в него с глубокой озабоченностью во взгляде. Позади нее появился полный пожилой мужчина с серо-голубыми волосами и распухшими от тяжелой многолетней работы руками.
  - Как он? - спросил мужчина.
  - Он бредит, Стентор. Черный Лорд повредил ему мозг. Жара у него нет, но говорит он о каких-то странных вещах, о другом мире.
  Стентор посмотрел на больного, и серебряно-стальной взгляд пожилого человека прекратил бесполезные дебаты внутри Роя.
  - Я знаю вас, - сказал он. - Вы - Стентор, муж Тралаины, которая была няней Митры до тех пор, пока та не прошла Ритуал. Меня зовут Рой, и Рата призвал меня, чтобы я помог ему в борьбе с Регентом, у которого так много имен, что я даже не знаю, какое из них настоящее. - Рой улыбнулся своей шутке, но руководители Прадаты продолжали беспокойно смотреть на него. - Послушайте же, я - учитель. Сюда я перенесен из местечка, называемого Аштон. Я работаю там в университете или, по крайней мере, работал. Я упал с колокольни и каким-то образом очутился в вашем мире на берегу моря. Там я встретил дракона, от которого был вынужден бежать к каменной колонне, которую вы называете Шимни. Там я нашел книгу и встретил сокола по имени Мората. Он научил меня всему, что я должен был узнать, чтобы выжить в этом мире. Вы должны поверить мне!
  - Пойду за лекарем, - сказал Стентор л поспешил в лес.
  - Если бы только Мората был здесь, - пробормотал Рой.
  - Рата, - произнес голос сокола. Рой повернул голову и увидел своего друга, сидящего на нижних ветвях рядом стоящего дерева.
  - Мората! Слава богу! Скажи им. Объясни им, кто я на самом деле.
  У птицы сузились глаза, но она ничего не сказала.
  - Прошу, Мората! Они думают, что я сошел с ума! - Вдруг весь юмор происходящего - прибытие в новый мир, встреча с драконом, разговоры с соколом - потряс его, и он истерически засмеялся. Когда смех кончился, он мельком взглянул на Митру и еще раз попытался осмыслить все, что с ним случилось. - А может быть, и сошел, - сказал он более серьезно.
  - Рата, - ответил на это сокол, и Рою послышались тысячи смеющихся го shy;лосов.
  Он сердито посмотрел на птицу.
  - Не вижу ничего смешного. И я считаю, что они заслуживают того, чтобы знать правду. Не этом ли прославился Рата? Не своей ли приверженностью правде?
  - Рата, - ответил Мората.
  - Конечно же! Книга! Митра, эти ребята, доставившие меня сюда, захватили с собой мои вещи? Книгу и посох?
  Женщина наблюдала за беседой ее мужа с Повелителем Соколов, озадаченная и расстроенная, что не может понять птицу. Вопрос был для нее неожиданным.
  - Да, Рата. Мы посмотрим за ними до тех пор, пока они тебе не понадобятся.
  - Принесите их, пожалуйста, сюда.
  Митра поразмышляла секунду, потом встала и ушла, оставив профессора наедине с Повелителем Соколов.
  Через несколько минут она вернулась, держа в одной руке посох, а в другой - Книгу Знаний. Взяв у нее вещи, Рой положил посох на землю рядом с собой. Он открыл книгу на странице, близко расположенной к ее концу, и начал внимательно выискивать нужный текст. Найдя его, он передал открытую книгу Митре.
  - Прочтите это.
  Митра бережно взяла книгу и посмотрела на открытую страницу.
  - Как мне кажется, - прочла она вслух, - я могу переправить его из другого мира сюда, чтобы помочь нашему делу. Его жизнь должна идти в параллель с моей, и мне понадобится израсходовать всю свою энергию, чтобы перетянуть его сюда. Я не знаю, кто он. Я не могу узнать, какой энергией он обладает. Я знаю только, что кто бы он ни был, именно он одолеет врага. Я молюсь, чтобы мои люди последовали за ним. Это их последняя надежда, ибо Регент становится все опаснее. Я боюсь за свой мир. Я боюсь, что освободитель придет слишком поздно. - Митра прижала открытую книгу к груди, обняв ее, словно потерявшегося ребенка. Рой хотел утешить ее, но не мог найти для этого слов.
  Митра хотела бы бросить книгу в костер, чтобы та сгорела в тлеющих углях; настолько неистово она желала, чтобы этот человек действительно был ее вернувшимся мужем. Параллели! Что за нелепость! Этот человек, обнаруженный четырьмя юношами, не был Верховным Магом! Все это казалось нереальным, каким-то дурным сном. Она снова посмотрела на открытую страницу, прочла текст про себя, посмотрела, как красиво и понятно писал Рата. Она доверяла своему мужу абсолютно и знала, что он не мог написать неправду. Как это ни тяжело, но следует признать, что этот человек прислан сюда ее мужем, Верховным Магом Кешьи. Она снова посмотрела в глаза Роя, но не смогла долго там задержаться и опустила взгляд в землю.
  - Книга говорит правду, - наконец сказала она. - Прадата готова следовать за тобой, Посланец Мага, как того желал сам Верховный Маг. Куда ты поведешь нас? - Женщина продолжала смотреть вниз на землю перед вытянутыми ногами Роя.
  - Куда направишь ты стопы свои? - процитировал Рой. - Я не лидер, Митра. Меня сюда занес несчастный случай. У меня нет необходимой энергии. - Он развел ладони, чтобы показать тщетность их надежд.
  - Мой любимый вызвал тебя. Ты имеешь в руках Огненный Посох. Ты победил Морелуа там, на холме. - Она неистово перечисляла факты с такой убежденностью, что Рой почти поверил в ее правоту.
  - Морелуа не был побежден, Митра. Мы побежали, и он просто не смог найти нас. Послушайте, если вы так хотите, то я помогу вам, только, пожалуйста, не заставляйте меня исполнять роль великого колдуна или что-нибудь в этом роде. Я не более чем учитель английского языка.
  - Посмотрим, - ответила она, затем встала и покинула Роя и Морату.
  - Не говори ничего, птица, - резко сказал Рой, взглянув на чопорный силуэт огромного сокола, сидящего на дереве.



***



  Лес уже погрузился в неопределенный цвет ночи, когда Прадата закончила свой совет. По их просьбе Рой еще раз объяснил свою ситуацию, показав собравшимся руководителям Книгу Знаний. Никто не сомневался, что она написана собственноручно Верховным Магом, но какая-то тяжелая атмосфера все еще витала над собравшимися. Было очень непросто осознать, и еще труднее смириться с тем, что они ожидали Верховного Мага, а вместо этого получили Роя.
  - Один последний вопрос, - сказал Стентор. - Вы не Рата, но тем не менее вы скрылись от Черного. Если вы действительно так бессильны, как говорите, то как же вам удался этот подвиг?
  Все члены совета повернулись к Рою в ожидании ответа.
  - Мората научил меня пользоваться Словами Власти: Кешья, Рала и Куинта. Когда атака Мордета стала невыносимой, мне удалось сложить вместе силу этих Слов. Каким образом, точно сказать не могу.
  Члены совета стали что-то вполголоса обсуждать между собой, наклоняясь друг к другу и собираясь в небольшие группки, чтобы обговорить ситуацию. Рой был неприятно смущен их реакцией и посмотрел на Митру, ища поддержки, но та также была втянута в дискуссию с другой молодой женщиной.
  - Это внушает надежду, - сказал, наконец, Стентор. - Вы говорите, что никакой особенной силы у вас нет, и в то же время признаете, что довольно эффективно использовали имевшиеся в вашем распоряжении возможности. Только настоящий маг мог бы разрешить эту загадку. Вы посланы сюда Ратой Кешья-ни, Хозяином Трех Начал, и прибыли в его образе. Вы обладаете силой и Огненным Посо shy;хом. - Стентор оглядел всех присутству shy;ющих. - Если Морелуа поверил, что Рата вернулся, то пусть себе продолжает верить. Посланный к нам человек есть голос Раты, а голос - это человек. Пусть в каждую деревню и город, где есть Прадата, будет донесена весть, что Верховный Маг вернулся.
  - Возражений нет, - сказала Митра. - Прадата объединит все свои силы. Объединившись, мы удержим Хагсфейс. Стены там очень прочные. Идти на север, прямо в зубы врагу сейчас бессмысленно. Наша армия направится на юг, к Товатену, затем на восток по краю пустыни, и пусть Черный преследует нас. Прадата всей Кешьи со временем объединится в Хагсфейсе и мы окончательно выработаем план действий. Все наши на севере должны быть оповещены. - Митра посмотрела в небо, отмечая положение лунного полумесяца. - Время. Нам нужно время.
  Она посмотрела на двенадцать собравшихся лидеров, представляющих двенадцать племен, и долго всматривалась в лицо каждого из них.
  - Есть ли у кого-нибудь возражения?
  Один за другим все подтвердили поддержку плана, оглашенного Митрой.
  - Хорошо, Стентор, пошли гонцов во все отделения Прадаты с вестью, что Верховный Маг вернулся. Все собираются в Хагсфейсе. Мы обойдем горы с юга и будем надеяться, что Черный последует за нами. Будьте готовы выйти этой ночью. Все встали и направились каждый к своему лагерю.
  Рой слегка повернул голову к сидящему на его плече соколу:
  Тот счастлив, чьи заботы и желанья
  В пределах дома отчего живут,
  И тем, что дышит воздухом родным
  И на родной земле, - доволен.
  - Мората, как бы я хотел быть дома!
  Огромная птица, глядя прямо в глаза профессору, не издала ни звука.



  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  Отступление



  Прадата начала свой медленный поход на юг, к Торватену и к Долине Слез, где находился самый южный проход через горную цепь Кешьи. В основном поход проходил спокойно, хотя Рой постоянно замечал обращенные на него любопытствующие взгляды и видел, как о чем-то шепчутся люди явно по его поводу.
  Рой насчитал, по крайней мере, сто человек, принимавших участие в походе. Одежда их была весьма разнообразной, но по внешнему виду можно было безошибочно определить в них крестьян и жителей маленьких городов. Никаких признаков хотя бы одного человека, владеющего какой-либо профессией, не было. Большим неудобством было отсутствие транспортных средств, за исключением нескольких ломовых лошадей, везущих тяжелые повозки с провизией. Рой был единственным, кто не нес заплечный мешок с едой, одеялом и другими необходимыми вещами. По части распределения обязанностей различия между полами практически не было. И мужчины, и женщины несли столько, сколько каждый из них мог унести. Рой зафиксировал этот факт в своей памяти, как отличающийся от порядков в его собственном мире.
  Мысли о доме снова привели к Гвен. Рой закрыл глаза и попытался в сотый раз, и опять безуспешно, вызвать в памяти ее лицо. Цвет глаз ускользал от него, нос слегка вздернутый - а может, вовсе не вздернутый? - кремовый цвет кожи, цвет волос… Как ни старался Рой, ничего не выходило.
  Во время нечастых остановок Рой и Митра обычно сидели рядом и жевали сухарь или плоды кейта, но никогда не разговаривали, не входили в контакт. Митра наблюдала, как этот человек, этот чужестранец в облике ее мужа, чертил в пыли какие-то линии концом своего башмака. Рой также смотрел на две нарисованные им линии, размышляя о векторах и о покинутой собственной жизни. Покинутой навсегда?
  Несколько раз в день тот или иной молодой человек подбегал к Митре и, запыхавшись, докладывал примерно одно и то же:
  - Миледи, армия Черного идет за нами, но далеко отсюда. Кажется, они не делают попыток догнать нас.
  - А что Мордет? - спрашивала Митра.
  И словно они были обучены только одному жесту, юноши пожимали плечами и трясли головой:
  - Ничего не могу сказать, миледи.
  И Рой видел, как Митра медленно сжимала и разжимала кулак, будто хотела растереть что-то, находившееся в ее ладони, в порошок.
  Вечерняя звезда исчезла на западном горизонте, но Прадата продолжала идти вперед. Рой уже не смешивался с остальными членами отряда, которые неизменно почтительно смотрели на него, но никогда не разговаривали. Он держался позади Митры, а молодая женщина словно скользила по лесным дорогам, держа наготове свой большой лук. Стентор шел где-то впереди группы и руководил разведчиками, следившими за армией Черного. Ночь сжала пространство вокруг Роя, и он постоянно натыкался на деревья и кусты, пока они шли на юг по узкой тропе вдоль подножий гор. Он взглянул на запад, где среди деревьев образовалось окошко, и ему померещился отблеск луны на поверхности далекого моря.
  Прадата шла вперед всю ночь; густой лес приглушал звук башмаков и колес, но усиливал звук тяжело бьющегося сердца Роя. Остановки для отдыха казались ему слишком редкими; ему очень хотелось поговорить с этими людьми, чтобы удовлетворить свою потребность в общении. Он протянул руку и погладил по голове Морату, сидящего у него на плече.
  Время медленно ползло к восходу солнца. Когда деревья редели, Рой различал слева резкие очертания гор, вершины которых уже затронул легкий янтарный отсвет. Потом он долго смотрел в небо на далекую звезду, размышляя, не могла ли она оказаться его родным домом. Одиночество проникло сквозь толстую шерстяную накидку, которую Рою дали перед началом похода, и заползло ему внутрь, к сердцу. Он вспомнил строки Вордсворта:
  Я был уже не раз рожден когда-то.
  Моя душа, как звездочка во тьме,
  Плывет по небу к своему закату
  И снова возвращается ко мне…
  Рой снова посмотрел на звезду, одиноко и беспомощно проливающую свой свет. Неожиданно она исчезла. Рой сразу узнал предательский след дракона и не смог сдержать стона.
  Митра обернулась и посмотрела на него, затем тоже устремила взгляд в небо.
  - Что это? - прошептала она.
  - Дракон вернулся, - ответил Рой более спокойным, чем сам ожидал, голо shy;сом.
  Он показал на темное пятно, медленно описывающее круги прямо над ними. Силуэт дракона плавно, без усилий перемещался по светлеющему небу - огромное черное облако, состоящее из мышц и ужаса. Митра одним движением вставила в лук тонкую стрелу и, натянув тетиву, пустила ее вверх в охотящегося дракона, попав ему прямо в грудь. Стрела стукнулась о толстую кожу Креозота, не причинив тому никакого вреда, отскочила и, кувыркаясь в воздухе, упала обратно на землю. Дракон, слегка изменив угол наклона крыльев, на всякий случай набрал высоту, превышающую дальность полета бесполезных в данном случае стрел.
  - Во имя Начал, - выдохнула Митра, и Рой не мог определить, страх или ненависть прозвучали в ее голосе. Затем она громко крикнула: - Креозот над нами!
  Бойцы Прадаты мгновенно рассыпались под кроны деревьев, держа наготове оружие для отражения нападения огромного дракона. Никто не произнес ни звука. Рой тоже крепко сжал рукой свой посох, хотя его состояние в эту минуту было далеким от храбрости. Он закрыл глаза и постарался представить себе яростную атаку, которую он, в свою очередь, обрушит на мерзкую ящерицу. Мората, видимо, улетел охотиться, и Рой всей душой желал, чтобы его друг вернулся.
  Рядом он слышал тихое, ровное дыхание Митры. Странным образом это успокоило его. Он повернулся и взглянул на нее. Ее лицо было устремлено к небесам, синие глаза холодно блестели в слабом свете звезд. Левой рукой она держала лук, а правой сжимала одежду на груди с такой силой, что Рой даже в полутьме сумерек видел побелевшие суставы ее пальцев. Он отвернулся и ничего не сказал.
  Ожидание тянулось до тех пор, пока утренний свет не упал на зеленый склон холма и не послышался голос сидящего на верхушке дерева Тенты:
  - Дракон улетел.
  - Скорее! Нам надо торопиться, - отдала приказ Митра, и отряд Прадаты продолжил свой поход на юг.



***



  Пыль разлетелась в стороны, словно испуганные детишки, когда Креозот, приземлившись, сложил крылья. Скрип, с которым его грубая кожа терлась о землю, напоминал звук разламываемых камней. Далеко на севере Шимни отбрасывал тень на запад.
  - Они движутся к югу, - перевел камень слова дракона. - Их там несколько дюжин, включая Верховного Мага.
  Вороная лошадь нетерпеливо била копытами, когда черный всадник натягивал поводья, чтобы сдержать ее. Мордет намеренно разговаривал с Креозотом, сидя верхом на жеребце, откуда он мог глядеть прямо в глаза Повелителю Драконов.
  - К югу? Хорошо. Крота! - Мордет повернулся в седле, ища глазами начальника службы безопасности.
  - Да, Мордет?
  Человек с масляным лицом отделился от группы солдат и подошел к своему хозяину.
  - Мы поймаем их между двумя камнями. Пошли наших самых быстрых гонцов в Силт с приказом для командира силтского гарнизона. Он должен обеспечить сбор войск у Оазиса не позже, чем через две недели. Пошли также людей в Бейн. Пусть капитан Делута возьмет под охрану дорогу, ведущую на юг, а половину войск пошлет на север. Сообщите ему, что Прадата движется в его направлении.
  - Слушаюсь, Мордет.
  - И еще, Крота… если мои приказы не будут доставлены к месту назначения, то я пошлю туда нового начальника службы безопасности вместе с твоей отрубленной головой.
  - Понятно, Мордет.
  Крота быстро протиснулся через густую толпу гвардейцев и схватил за ворот четверых крепких на вид солдат, что-то свирепо объясняя каждому в отдельности.
  - Креозот, продолжай следить за ними и держи меня в курсе. Но только наблюдай. Убивать буду я сам. - Мордет развернул лошадь от огромного дракона и поскакал между расступающимися солдатами.
  Черный дракон, не отрываясь, сердито смотрел вслед всаднику.



***



  После встречи с Креозотом прошло два дня; Прадата продолжала свой марш на юг. Перед ними словно встала на дыбы остроконечная вершина Сердитой горы - единственного действующего вулкана в Кешье. Роя заинтересовал странный вид этой горы, покрытой снегом всюду, кроме синевато-серой верхушки. Прищурив глаза, он мог различить пар, медленно поднимавшийся вверх и по дуге уплывающий в сторону востока.
  Дни становились заметно теплее. Для Роя, привыкшего к кондиционерам в университете и к прохладным каменным катакомбам Шимни, это начало представлять большое неудобство. Он обратил внимание на то, что ноги начали распухать от трения о синтетический материал из которого были сшиты его брюки, и боль во всем теле, с которой он вышел в поход, отнюдь не проходила со временем. На третий день после того, как они увидели дракона, люди Прадаты повернули вверх по склону по направлению к Перевалу Слез, который люди Кешьи называли Торватен. Земля становилась грубее, деревья чуть выше елей в обычном лесу; их тонкие корни, словно метла, наполовину зарытая в землю. Почему-то это напомнило Рою о доме, о его доме, вспомнить который становилось все труднее.
  - Вы выглядите очень задумчивым. - Это была Митра, впервые заговорившая с ним со времени проведения совета в лесу у костра.
  Рой улыбнулся в ответ на нотки сочувствия, прозвучавшие в ее голосе:
  - Мне кажется, я заболел тоской по дому.
  С лица командира Прадаты мигом исчезла ироническая усмешка. Митра была не готова к такому простому и откровенному ответу, который к тому же напомнил ей о ее собственном одиночестве.
  - Мне показалось, - сказала она тихо, - ваш голос очень похож… - Она повернулась и довольно долго смотрела на стоящего рядом человека. - Скажите мне, что, собственно, заставляет вас так тосковать по дому?
  Рой пожал плечами:
  - Я смотрю вокруг себя, и все мне кажется чужеродным. Я вижу землю, горы, небо и знаю, что я для них посторонний человек. Это не мой мир. Он ваш.
  - И вы хотите вернуться домой? - прямо спросила Митра, понимая, что ответ этого героя, посланного ее мужем, будет утвердительным.
  - А вы бы не хотели?
  С минуту Митра обдумывала ответ.
  - Я не знаю, каким образом Верховный Маг переместил вас сюда. В его книге ничего не говорится об этом. Но если бы и знала, то где бы я взяла энергию, необходимую для того, чтобы отправить вас обратно? Я верю в то, что вы здесь неслучайно. Я полностью доверяю Рате. - Она наклонилась и сорвала маленький хрупкий голубой цветок, чудом не растоптанный идущими по тропе людьми. - Я не могу отдать вам обратно ваш мир… но, может быть, смогу помочь привыкнуть к нашему.
  Она глубоко вздохнула, прошептала свое Слово Власти и начала повествование:
  - Циандит была болезненным ребен shy;ком.
  Когда Митра заговорила, Рой увидел картины, очень похожие на те, что вызывал в его воображении Мората, может быть, даже более искусные. Повествование быстро захватило его, как будто он сам видел то, о чем она рассказывала.
  - Волосы у девочки были цвета солнца, а в глазах ее словно отражалось небо.
  Рой попытался определить ее возраст и в конце концов решил, что ей не больше пяти-шести лет. Она лежала в кровати и была до подбородка укрыта красно-синим стеганым одеялом. Он увидел, как в комнату вошли двое взрослых. Один был мужчина с почти седой, неровной бородой и с широкими, в противовес его узкой талии, плечами. Женщина - Рой инстинктивно догадался, что это его жена, - была почти такая же высокая, как ее муж, и прозрачная, словно привидение. Рой даже не был уверен, что она живая. Ее длинные жемчужные волосы спадали на спину, и голые руки были белые, как пена.
  - Ты чувствуешь себя лучше, Циандит? - спросила мать, но маленькая девочка даже не моргнула в ответ.
  Отец положил свою крупную руку на плечо женщины, и Рой почувствовал, что мужчина с трудом сдерживает слезы. Мать повернулась к нему, но ничего не сказала. Отец сделал глубокий вдох и, словно непоседливый ребенок, начал водить концом башмака по грубому деревянному полу.
  - Митра Рала, - сказал он почтительно, - Повелительница Ветра, приди во имя любви; вдохни снова дыхание жизни в наше дитя.
  Затем заговорила мать:
  - Мор Куинта, Повелитель Огня, приди во имя любви; вдохни огонь жизни в грудь нашего ребенка.
  Рой смотрел на ребенка, который, увядая, становился почти прозрачным, словно жизнь вытекла из девочки, как вода из опрокинутого стакана.
  Сцена быстро сменилась, и Рой увидел, как отец кладет свою мертвую дочь на погребальный костер из сломанных палок. Мать взяла зажженный факел и прикоснулась им к сухому дереву; огонь мгновенно разгорелся и сердито, словно голодный, зарычал. Задул ветер и начал усиливаться до тех пор, пока Рою не захотелось плотно закрыть уши руками, чтобы хоть как-то ослабить его жуткий, стонущий вой. Задрожала земля, и маленькие искры начали выпрыгивать из огня, уносимые вет shy;ром. Тысячи тысяч огоньков - все, что осталось от маленькой девочки, разлетелись по долине.
  Рой повернулся и посмотрел на отца и мать, которые молча стояли и смотрели, как пламя поглощает их единственного ребенка. Их лица были мокрые от слез, но Рой не мог сказать, были это слезы горя или радости. Потому что, внимательно приглядевшись, он заметил, что на том месте, где падала искорка, немедленно появлялся маленький голубой цветочек.
  - Четыре Начала - Земля, Вода, Огонь, Воздух - услышали их мольбу и узнали про их любовь. И повелели, чтобы эти цветы во все времена напоминали нам о малышке Циандит и о вере ее родителей. Четыре Начала видят наши страдания и излечивают их.
  Рой наклонился и сорвал еще один цветок циандита, сложив ладонь, словно колыбельку, в которой он собирался укачивать маленький цветочек.
  - У нас на Земле тоже есть много разных историй, Митра, но такой трогательной, как эта, я никогда не слышал. Вы живете на мудрой и прекрасной земле.
  - Мы живем в стране, которую испортил и развратил Морелуа, - с омерзением отчеканила Митра, и чистый горный воздух придал ее словам еще большую остроту. - Было время, когда люди, жившие в Кешье, любили свой язык, рассказывали истории, удовлетворявшие детское любопытство. - Митра вновь посмотрела на цветок, который все еще держала в руке. - Черный сделал все для того, чтобы люди забыли эти истории. Он запретил записывать их. Его шпионы среди нас, поэтому люди боятся рассказывать старые легенды. Но Черный не может уничтожить все истории. Для этого ему пришлось бы уничтожить всю страну.
  Рой мягко коснулся ее руки:
  - Мы одолеем, Митра. Там, в моем мире, тоже существуют легенды и истории. Некоторые из них называются сказками, и в них добро всегда побеждает зло. Так написано. И так будет.
  Он улыбнулся из-за мелодраматических интонаций в своем голосе, а Митра, видимо, неверно истолковала его мягкий жест. Она повернулась к профессору и поцеловала его. Озадаченный Рой довольно резко отстранил ее.
  Некоторое время, испытывая чувство неловкости, они смотрели друг другу в глаза.
  - Простите, Митра. Я не Рата.
  Ее волосы слегка шевелились от легкого ветерка, а в черных зрачках ее глаз Рой мог видеть отраженные горы. Синяк на лице уже почти прошел, и не очень заметная светло-коричневая полоска создавала впечатление, что Митра просто слегка испачкала левую щеку. И Рой впервые осознал, насколько она в самом деле прекрасна.
  Митра отвернулась от него, свободно размахивая руками, и вновь зашагала вверх по крутому склону. Когда она отошла на несколько шагов, Рой увидел, как маленький голубой цветок циандита выпал из ее руки.
  - Черт возьми! - сказал Рой, ни к кому не обращаясь.
  - Рата, - ответил с соседнего дерева голос сокола.
  Трудно было сказать, сколько времени он уже просидел там. Птица слетела с дерева и села профессору на плечо.
  - Лучше всего, если бы ты не улетал далеко, мой друг. Пока все это кончится, у меня и помимо Мордета, похоже, будут проблемы.



***



  Отряд Прадаты разбил лагерь после того, как дошел до хребта Торватена и выставил часовых, наблюдавших за каждым склоном. Во время похода разведчики регулярно сообщали Митре примерно одну и ту же информацию: Мордет следует за ними, но отстает примерно на полтора дня быстрого марша. Казалось, Черный не очень стремится сократить расстояние между двумя армиями, несмотря на то, что, согласно донесениям разведчиков, в его войске втрое больше солдат. Митра была очень раздосадована столь наглой уверенностью Регента в себе, но в глубине души она была благодарна судьбе, что его армия еще далеко. Это даст возможность ее людям собраться в Хагсфейсе и как следует подготовиться.
  Солнце ушло на запад и, наконец, огромным пылающим огнем нырнуло под воду далеко на горизонте. Небо загорелось красным жаром солнечного заката, и там, на краю планеты, появилась легкая туманная дымка.
  - Красное небо по утрам - беспокойство морякам; если красный закат - моряки спокойно спят, - процитировал Рой при виде яркого солнечного заката.
  - Это тоже строки из вашей великой книги? - Митра бесшумно подошла к сидящему профессору.
  - Великой книги?
  Митра посмотрела на него слегка прищуренными глазами:
  - Великой Книги Знаний.
  - Там, откуда я пришел, такой книги нет. Это просто старая поговорка, которую часто повторяют люди. - Рой заерзал от овладевшего им чувства какой-то неловкости.
  - Красивое небо.
  - Да. - Митра села рядом, и он почувствовал, как напряглись его плечи.
  - Простите меня, - сказала она. - Я хотела бы извиниться за то, что произошло днем. Я понимаю, что вы… - Незаконченная фраза повисла в воздухе. - Вы так похожи на человека, которого я любила. Это так трудно.
  - Для меня также. Митра. Я считаю, что вы более чем прекрасны. Но я не Рата. Вы должны помнить об этом.
  Женщина посмотрела на запад в сторону пылающего заката, но ничего не ответила.
  - Расскажите мне о вашем мире.
  Рой почувствовал, что внутренняя напряженность между ними постепенно ис shy;чезает.
  - Он и хороший, и плохой, как, я думаю, и все миры. Я преподавал в университете. Это место, где собираются люди для изучения мирового опыта и знаний.
  - У нас здесь тоже когда-то были университеты. Один из них в Хагсфейсе. Там наши дети изучали историю Кешьи и учение о Четырех Началах.
  - А сейчас?
  Глаза Митры вспыхнули гневом:
  - А сейчас Регент запрещает рассказывать о Началах. Изучают только то, что связано с тьмой и пустотой.
  Рой горько улыбнулся:
  - То же самое, думаю, происходит во многих мирах. В моем, например, я обу-чаю языку и истории нашего народа, описанной в рассказах, стихах, легендах. Мы называем это литературой. Регенты моего университета тоже против ее преподавания. Они считают, что литература дает ненужный избыток информации.
  - На Кеше “литера” означает “собрание”. Рассказы и легенды о стране называются “литерава Кеш”. Мой долг - собрать их вместе в Книгу Сущего, спасти от забвения в эту черную эпоху Мордета.
  - Вы часто делаете записи в эту книгу? - спросил Рой.
  Митра покачала головой:
  - Нет, не часто. Есть слишком много других дел. - Она провела пальцами по животу и отвернулась в сторону.
  - Расскажите мне о вашей литературе.
  - В моем мире существуют религии, основанные на той или иной части литературы, на определенной книге, или даже иногда на нескольких предложениях или группах слов в пределах одной книги. Было много сражений и споров о том, как толковать эти книги, как заставить истории, записанные в них, работать.
  Митра вдруг запротестовала с энергией, сразившей Роя:
  - Не понимаю, как могут люди спорить над смыслом какой-либо истории, - сказала Митра. - Для каждого человека в ней свой смысл. Здесь, на Кеше, перед тем как рассказать поучительную историю, мы произносим Слово Власти, для того чтобы дать каждому слушателю возможность самому представить себе ее. Что видит человек во время рассказа - это его сокровенная тайна, данная ему и охраняемая Словом.
  - Нет, в моем мире все не так. У нас нет Слов Власти. Может быть, когда-то они и были, но давным-давно забыты. Зато у нас есть машины, называемые компьютерами, которые накапливают информацию. Они запоминают картины и располагают их в нужной последовательности, так что люди видят как бы живые, движущиеся события, происходящие внутри маленького ящика. Истории рассказываются без слов, только при помощи движущихся картин. Мы называем это “кино”, имея в виду, что важны не слова, а движение.
  Наука - это наша сила. Мы настолько механизируем все, что возможно и невозможно, что нам нет нужды трудиться, бороться. Благодаря машинам у нас появляется свободное время, в течение которого мы смотрим кинофильмы, ходим в места, где нас развлекают, вместо того, чтобы самим развлекать себя и друзей. Наука настолько сильна, что не нуждается в разрушенной литературе.
  Рой посмотрел сквозь наступающую темноту на сидящую рядом женщину. Она внимательно слушала, и глаза ее были, словно немигающие точки на фоне нежной белизны лица.
  - Мы живем в печальные времена. - Ее голос прозвучал, словно нежная ласка в ночи.



***



  Еще до наступления утра отряд Прадаты снова выступил в поход, спускаясь вниз по крутому восточному склону горного хребта Кешьи. Рой сразу обратил внимание на перемены вокруг него. Лиственные деревья сменились хвойными, и трава стала коричневой. Перед ним, насколько охватывал взор, волнами переливались горы, словно нерасправленный огромный ковер. Рой ускорил шаг и догнал Митру.
  - Как далеко отсюда до Хагсфейса?
  - Мы будем идти на северо-восток пять или шесть дней, пока не дойдем до реки, называемой Фенфедер. Оттуда еще день пути до Великой Пустыни. Еще примерно неделя потребуется, чтобы дойти до Спокойного Моря, на берегу которого и стоит Хагсфейс. Всего получается две недели пути.
  - Многовато, - суровым голосом произнес профессор.
  - Разумеется, вы всегда можете прогнать эту ленивую птицу с плеча и послать ее вперед, чтобы приготовить вам постель. - Митра засмеялась и шутливо подтолкнула пальцем Морату, сонно мигавшего глазами.
  - Я думаю, что Мората сберегает свою энергию для более важных дел. Кроме того, - добавил Рой заговорщическим шепотом, - мне кажется, что он здорово по shy;старел. - Мората тут же угрожающе распустил перья, и Рой с Митрой громко рассмеялись.
  - Расскажите мне еще о вашей литературе, Рой.
  Рой тут же воодушевился, поскольку его попросили сделать то, что он любил больше всего. Перед его мысленным взором пронеслись мириады различных историй, которые он мог бы рассказать, пока он не остановился на одной из них.
  - Человек по имени Рэй Бредбери написал рассказ об обществе, в котором книги и литература были объявлены правительством вне закона. Героем рассказа был пожарник, в обязанности которого входило сжигать написанные кем-либо литературные произведения. Люди с готовностью шли на смерть, но не расставались со своими книгами, так что Монтегю, тот самый герой, тоже заинтересовался книгами. Он припрятал несколько штук дома и начал их читать. Это обнаружили, и сжигатель книг был приговорен к смертной казни, но ему удалось сбежать. В конце концов он нашел других таких же людей и остался жить в другом мире, населенном старомодными людьми, еще ценившими книги.
  - Как называлось правительство? - спросила Митра.
  - Не думаю, чтобы у него было название. Я бы дал ему имя Безразличие.
  - У нас это называется Морелуа - Повелитель Пустоты. Мордет ненавидит это имя. - Она замолчала и пошла дальше, думая о чем-то своем.
  Они продолжали крутой спуск, лишь изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть. Время от времени один из разведчиков подавал предупреждающий сигнал, и все внимательно следили за передвижениями черного дракона, летающего в безоблачном небе. Но зверь ни разу не приблизился к отряду, чтобы напасть на него. Вместо этого он просто парил в воздухе, давая возможность страху делать свою разрушительную работу. После вечерних сумерек люди разместились для отдыха под ветвями высоких хвойных деревьев, из которых, в основном, и состоял лес. Через игольчатое сито сквозь крону проникало успокаивающее мерцание звезд. Примерно так же прошли следующие шесть дней. Разведчиков посылали охотиться за пищей, а остальные бойцы продолжали двигаться на северо-восток, разговаривая друг с другом и наблюдая за приближением вездесущего дракона.
  На исходе утра седьмого дня их приветствовал звук воды, пробивающей себе путь в ущелье и наполняющей долину, По которой шел отряд, музыкой водопада. Они остановились передохнуть на правом берегу реки Фенфедер. Эта большая река брала свое начало в горах, текла на восток и впадала в Большую Топь - мрачное огромное болото, занимающее пространство к югу от пустыни. Люди достали свои припасы и закусили вяленой рыбой, сухарями и фруктами, которые удалось собрать во время похода. Рой на всякий случай предложил кусочек рыбы Морате, и тот с благодарностью принял подарок.
  Передохнув, отряд пошел по тщательно проторенному следу, подготовленному специально посланными разведчиками, двигаясь на запад вдоль берега быстро текущей реки. Горный лес уступил пространство низкой и жесткой степной траве. Река была зажата между двумя почти отвесными каменными берегами, и Рой недоумевал, каким образом люди, не говоря уж о животных, которые были с ними, собираются переходить ее вброд. Недоумение прошло, когда он увидел огромный дуб, когда-то горделиво возвышавшийся лад рекой, а потом срубленный и поваленный так, что его вершина оказалась на другом берегу. Один за другим все прошли по этому мосту над пенящейся водой, пока, наконец, на южном берегу не осталась только Митра с дюжиной лошадей, освобожденных от поклажи. Митра издала мощный пронзительный звук, и испуганные лошади галопом убежали в лес. После этого она по стволу дуба тоже перешла на противоположный берег.
  Стентор разделил поклажу, которую везли лошади, между всеми членами Прадаты. Потом они наполнили водой специальные кожаные мешки и крепко привязали их к спинам наиболее крепких бойцов, и без того уже достаточно нагруженных. После этого отряд направился на север к последнему горному хребту, отделявшему их от Великой пустыни.
  Митра обернулась и посмотрела на Роя с победным блеском в голубых глазах:
  - Мордет последует за нами, но ему придется задержаться. До ближайшего брода идти полдня, а то и больше, да и большие деревья, пригодные для переправы, здесь не растут. Мы еще больше оторвемся от него.
  Пока она это говорила, трое здоровяков взялись за конец дубового ствола и сбросили его в воду. Бешеное течение подхватило тяжелое дерево и понесло его вниз, словно игрушку.
  Когда на западном горизонте зажглась красная Лисья звезда, отряд Прадаты перешел через перевал последнего на их пути хребта и остановился, глядя вниз на огромную пустыню, простиравшуюся далеко на восток. В тускнеющем свете дня она казалась Рою гладкой поверхностью моря, похожей на залив, у которого он оказался, впервые попав в этот мир, только больше, настолько больше, что у него от головокружения подкашивались ноги. Они разбили лагерь прямо на хребте, время от времени поглядывая вниз на голубое пространство пустыни.
  На следующее утро Рой, проснувшись в тени скалы, открыл глаза и первым делом увидел своего верного сокола, еще спавшего рядом с ним. Он приподнялся на локте, наслаждаясь чистым, сухим горным воздухом и запахом цветущего луга, на котором был разбит лагерь. Все уже давно проснулись и готовились к спуску в пустыню.
  Рой медленно сжевал свою утреннюю порцию еды, тщательно следя за тем, чтобы и Морате кое-что перепало. Мысль о том, что Мората, возможно, заболел, отравляла приподнятое утреннее настроение, и ему захотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Он посмотрел на занятых сборами людей, молча повторяя их имена. Несмотря на то, что Рой редко разговаривал с кем-нибудь, кроме Митры, да от случая к случаю со Стентором и Тралаи-ной, он уже многое знал и о других бойцах объединенной армии. Вдруг ему бросилось в глаза, что нигде нет Митры.
  Рой положил перед Моратой кусок вяленого мяса и пошел бродить по лагерю в поисках командира Прадаты. Он заметил Стентора, помогающего молодому парню упаковываться, и направился к нему.
  - Вы не видели Митру? - спросил Рой.
  - Нет. А что, ее нигде нет? - в голосе Стентора чувствовалась озабоченность.
  - Нигде. Этим утром я ее еще не ви shy;дел. Возможно, она где-то впереди инструктирует разведчиков. - Рой надеялся, что его голос звучит уверенно, но глубокое беспокойство щемило ему грудь. Он отвернулся от тучного бармена и пошел в конец лагеря, стараясь шагать неторопливо и спокойно, чтобы не вызвать у него подозрений. Хватит уже того, что он сам был обеспокоен.
  Когда он шел по узкой тропинке, бегущей на восток, то сбоку из жидких кустов послышался шум. Рой поднял посох, прошептал Слово Власти, и соколиный глаз вспыхнул ярким светом. Держа посох на уровне глаз, он приготовился поразить шоковым ударом молнии любое зло, прячущееся в кустах. Потом он ослабил яркость свечения до слабого мерцания и раздвинул кусты.
  Там Рой увидел стоящую на коленях Митру; ее худенькое тело сотрясала сухая рвота. Лицо ее было бледнее обычного, и руки, которыми она опиралась о землю, дрожали. Слабость Митры, свидетелем которой он стал, озадачила Роя, так как она всегда казалась ему бастионом силы и выносливости. Они молча смотрели друг на друга, пока это молчание не было нарушено знакомым звуком машущих крыльев.
  - Рата, - сказал сокол с вопросительной интонацией.
  - Митра больна, - ответил Рой, помогая ей встать на ноги. Он обратил внимание на то, что в блестящих глазах его друга промелькнул оттенок недоверия. Профессор недоуменно посмотрел на него.
  - Я не больна, - ответила Митра. Она слабо улыбнулась в ответ на озабоченный вид Роя. - По крайней мере, больше не больна. Наверное, завтрак не пошел впрок. Со мной все будет в порядке.
  - Вы уверены? - спросил Рой.
  - Уверена, - ответила Митра.
  - Наверное, надо предупредить осталь shy;ных. Нельзя есть испорченную пищу.
  Решительность, с которой Митра запротестовала, поразила Роя.
  - Нет! Это… это была моя собственная еда, которую я захватила с собой. По-видимому я недостаточно тщательно приготовила ее. Не надо никому ничего говорить.
  - Но…
  - Я сказала нет. - Митра еще раз слабо улыбнулась, и когда заговорила снова, ее голос звучал мягко и успокаивающе. - Я в полном порядке. Благодарю вас за заботу обо мне, но людям ни к чему видеть своего руководителя стоящим на коленях и выбрасывающим изо рта за shy;втрак. - Ее щеки постепенно приобрели естественный цвет, и Рой успокоился. Но вдруг ему в голову пришла другая мысль, он резко повернулся к соколу и нахмурился.
  - А почему, собственно, ты прилетел сюда? - спросил он птицу.
  - Рата, - ответила та.
  - Мой посох? Выброс энергии разбудил тебя? Мората, ты, конечно, сама тайна, но я рад. что ты прилетел. Это придает мне уверенность в будущем. - Рой слабо улыбнулся, все еще смущенный тем, что увидел Митру такой беспомощной и уязвимой, а также тем, что без нужды сорвал с места сокола. Он снова повернулся к лидеру Прадаты: - Вы уверены, что с вами все в порядке?
  - Если бы это было не так, я сказала бы вам. Нам лучше пойти в лагерь.
  - Стентор, вероятно, сейчас организует группу для ваших поисков. Когда я сказал ему утром, что вас нигде нет, он очень обеспокоился. - Рой подвигал плечами, как будто пытаясь скинуть какое-то неприятное ощущение. Он хотел еще раз осведомиться о самочувствии Митры, но почувствовал, что она решительно не хочет больше ни о чем разговаривать. Они молча проследовали в лагерь.
  Стентор волновался, но поисковую группу еще не организовал. Вместо этого он был занят приготовлениями к походу, а поиски Митры оставил Рою, будучи уверенным, что посланец Верховного Мага может решить все проблемы. При всем при том он старался непрерывно следить за Креозотом, кружившим вдали. На его лице проявилось огромное облегчение, когда он увидел возвращающихся в лагерь Роя, Митру и Морату.
  - Мы отправляемся через десять ми shy;нут, - крикнул Стентор.
  Митра молча подошла к своему заплечному мешку, закинула его за спину и надежно зацепила, обвязав ремнями плечи и тоненькую талию. Рой подошел к своей походной постели и увидел, что кто-то уже свернул ее и перевязал веревкой. Он поднял тюк и забросил его на плечо.
  - Тебе придется помочь мне присмотреть за ней, Мората, - прошептал Рой своему другу. - Что-то с ней неладно, но она из чувства гордости не может сказать мне об этом. Понаблюдай за ней, птица Понаблюдай.
  Профессор отправился в поход вместе с группой, возглавлявшей войско.
  Мората, как и Рой, внимательно наблюдал за Митрой во время спуска с горы к Великой Пустыне. Ее лицо постепенно полностью восстановило здоровый румянец, и Рой в конце концов совершенно успокоился. Он даже начал обращать внимание на панораму, раскинувшуюся перед ним, словно на мольберте художника; пастельно-голубые тени пустыни смягчали аскетическую белизну песка. Пустыня все больше окружала их, и к полудню Рой чувствовал, как пульсирующие потоки тепла, исходящие от нее, выжимают холод из его тела.
  В полдень Митра ела мало, из чего Рой сделал вывод, что ее желудок еще не оправился от утреннего отравления. Это не было столь уже необычным де shy;лом. Но он все продолжал наблюдать, как она долго рассматривает пищу, лежащую перед ней, осторожно выбирая кусочки и медленно, с видимым безразличием, разжевывая их.
  Остаток дня прошел обычно; медленный спуск с возвышенности и однообразие, становившееся привычным для бойцов Прадаты. Далеко в небе можно было видеть черный силуэт парящего Креозота, описывающего круги, словно ожидающий смерти ястреб. Роя поразило, насколько легко присутствие дракона, пусть даже на расстоянии в целую милю, стало привычным для людей. Он снова посмотрел на зверя, вспомнив его мощь и злобность там, на побережье. На ум ему пришли несколько строк Теннисона, которые он произнес вслух, проводя параллель между теннисоновским Мерлином и собой:
  Когда под карканье ворон невежды,
  Глухие к музыке,
  Слепые к красоте,
  С проклятьями рычали на меня,
  И Сатана уж было соблазнил,
  Свет отступил, земля укрылась мраком,
  И умерла мелодия, тогда
  Господь мне прошептал:
  - Иди туда, где Свет.
  Митра уже давно подошла и внимательно слушала профессора.
  - Слова эти неизвестны, но здесь они имеют силу и власть, - сказала она, показывая на свое сердце. Она протянула руку, и Рой взял ее в свою.
  - Ну сейчас-то вы чувствуете себя лучше, Митра? - спросил Рой, возвращаясь к предмету разговора, которого они избегали весь день.
  - Утром я была больна. Сильно тошнило. Это продолжается уже три дня. Я уверена, что это из-за приготовленной мной еды. Но нельзя, нельзя, чтобы Прадата видела своего командира, стоящим на ко shy;ленях. Это пройдет.
  - Может быть, все же скажем Стентору и Тралаине. Мне беспокойно за вас.
  - Нет, - настояла она, - поверьте мне. Лучше, если они не будут ничего знать. - Митра посмотрела прямо в золотистые глаза мага поневоле и сказала просто: - Я беременна.
  Рой почувствовал, как кровь хлынула ему в лицо; уши и шея раздражающе горели. Он более внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину, безуспешно пытаясь представить ее с кем-либо из людей, идущих сейчас с ними.
  - Кто?
  - Не имеет значения, - ответила Митра хриплым голосом; лицо ее стало мертвенно-бледным. Она старалась не заплакать, не показать свою слабость этому человеку, которого ее муж прислал, чтобы помочь ее народу. Поэтому больше она ничего не сказала Рою.
  - Но уж Тралаине-то, может быть, следует сказать.
  - Нет. Я чувствую себя прекрасно. Я буду осторожна. Сейчас надо готовиться к войне. А позже у меня еще будет время. - Женщина была настолько непреклонна, что Рой уступил ее желанию, но про себя твердо решил внимательно наблюдать за ней на протяжении всего оставшегося до Хагсфейса пути.
  Даже без лошадей отряд Прадаты довольно резво продвигался через южную территорию Великой Пустыни. Сведущие разведчики обнаружили несколько водных источников, тем самым значительно облегчив переход. В полдень пятого дня с тех пор, как отряд покинул прохладный комфорт горных перевалов, сильно запыхавшийся разведчик подбежал к Митре и Рою и от изнеможения опустился перед ними на землю.
  - Чайки, миледи, милорд. Всего в миле отсюда, не больше. - Юноша попытался перевести дыхание. - Мы около Спокойного моря, - задыхаясь, выговорил он. - К сумеркам будем там. Не позже. - Молодой боец Прадаты продолжал сидеть на песке и вдыхать изо всех сил сухой, горячий воздух пустыни в свои сжавшиеся от боли легкие.
  - А остальная Прадата? Кто-нибудь еще прибью? - голос Митры звучал твердо.
  - Да, миледи. Из Силта и Вахалы. И они передали, что другие на подходе. Согласно вашим указаниям, миледи, Прадата собирается и готовится к боевым действиям в Хагсфейсе.
  Митра провела рукой по голове юноши, разглаживая его взъерошенные ветром волосы. Затем она повернулась и повторила сообщение всему собравшемуся вокруг нее отряду Прадаты.
  - И теперь надо готовиться к войне, - сказала она спокойно, взяв руку Роя в свою. Рой почувствовал легкую дрожь в ее руке и крепко сжал ее, стараясь уменьшить дрожание своей. Затем они повернулись и вышли в последний марш к морю.



  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  Крепость



  Выщербленный серый камень, из которого были сделаны зубцы крепостной стены, уже давно начал разрушаться под действием времени и морского климата, и вокруг основания крепости Хагсфейса образовалась белая песчаная горка. Рой посмотрел с парапета вниз и обратил внимание на пушистую зеленую травку, растущую на ней. Крепость в Хагсфейсе вряд ли вдохновила бы сейчас какого-нибудь автора на рыцарский роман. Он нахмурился при мысли о том, что под этими самыми стенами должно произойти настоящее сражение.
  Пока он обдумывал все это, Мората возвратился с успешной, судя по темным пятнам на перьях и клюве, охоты. Рой подставил плечо, давая возможность соколу устроиться на привычном месте. Он был очень благодарен птице за предлагаемую компанию.
  - Ну, Мората. Я вижу, что охота сегодня была успешной. Как она проходила?
  - Рата, - ответил сокол, и появившаяся картина была настолько яркой, что Рой буквально ощутил свои крылья, почувствовал под собой все более горячий воздух пустыни, делавший его как бы легче, более способным держаться на лету. Резкий взмах крыльев унес его далеко от крепости, которая превратилась в крошечную точку на горизонте. Скоро и эта точка исчезла. Затем перед мысленным взором Роя возник четкий образ короткой, жесткой, зеленой и влажной травы, совершенно не похожей ни на какую другую траву вокруг крепости.
  - Куда ты летал, Мората? Такой травы нет нигде вокруг.
  - Рата, - ответил сокол, и Рой почувствовал, что взлетел еще выше и направился на юг, к самому южному краю пустыни.
  Внизу он увидел зайца, напрасно старающегося побыстрее прыгать с камня на камень. Охота была короткой. Рой увидел, как заяц резко ускорил бег, и ощутил, как мощные когти сначала прикоснулись к мягкому меху, а затем пронзили отчаянно сопротивляющееся тело, принеся ему мгновенную смерть. Рой ощутил во рту привкус крови, вызвавший у него слюноотделение.
  - Видишь ли, я не большой любитель вкуса крови, но был бы очень благодарен, если бы ты научил меня летать! - Рой рассмеялся, когда Мората поежился и расправил крылья. - Ну, ладно. Митра передала, что хочет видеть нас. Скоро она освободится, и мы встретимся, - сказал рой, глядя на площадь внизу и ища там глазами предводительницу Прадаты.
  Митра в это время встречалась с лидерами различных отделений Прадаты, прибывших на ее призыв. Еще раньше было решено, что только лидеры Прадаты, участвовавшие в первой встрече, когда Рой показал книгу Верховного Мага, должны знать, что он в действительности не настоящий Рата. Остальные должны были верить, что с ними сам Верховный Маг; Рой очень неохотно согласился на этот, как он полагал, обман.
  Чистый звон металла о металл пронзил утренний воздух, когда молодая девушка потянула за веревку тяжелого колокола. Рой продолжал наблюдать за площадью внизу, активность которой немного успокаивала перед лицом надвигающегося отчаяния. Армия Прадаты достигла численности примерно восьми сотен человек главным образом, деревенских жителей, вооруженных более чем устаревшими луками, наполовину проржавевшими мечами и копьями из потемневшей бронзы. А у очень многих не было и этого - только вилы да толстые дубинки. Эта бедняцкая армия, конечно, не могла соперничать с профессиональным, хорошо обученным войском Мор дета. Было сумасшествием надеяться удержать город против очевидно превосходящего противника.
  Вместе с остальными пришли маги, в том числе и женщины, владеющие этим искусством, проповедники легенд и сказаний, запрещенных после поражения Раты у монолита Шимни десять лет тому назад. Они были вынуждены бежать в отдаленные города и деревни, используя все средства, чтобы выжить; представлялись кузнецами, плотниками, крестьянами - кем угодно, лишь бы эта профессия имела как можно меньше сходства с их прежним за shy;нятием. Многие из них в те годы почти не применяли свои знания, но некоторые все же набрались смелости и организовали небольшие школы где-нибудь в лесной глуши или в отдаленных пещерах. Там они обучали мальчишек и девчонок, родители которых осмелились нарушить запрет Регента. Время от времени у стен крепости слышалось сдержанное радостное всхлипывание. Это родители встречали своих детей, с которыми были разлучены многие годы, пока ребенок учился в подпольной школе, не имея возможности появиться дома из-за страха быть узнанным.
  Рой уже мог распознавать принадлежность людей к различным кланам по их одежде: темно-зеленый преобладал у выходцев из северо-западных лесных районов Шалета; тоже зеленый, но с желтыми, как у липы, цветочками - у людей из Норшола, восточного соседа Шалета; у жителей пустыни из Силта одежда имела сходный с ржавчиной коричневый цвет; сумасшедшую мозаику из ярких цветов носили жители южных районов. Помимо одежды Рой начал различать и лица: светлые у северян, более грубые и смуглые у кочевых жителей пустыни, красные и обветренные - у людей, живущих на побережье. Много раз он ловил себя на - что пытается угадать происхождение человека, случайно встреченного им на одной из мощеных улиц города.
  С сидящим у него на плече Морали Рой продолжал смотреть вниз на площадь Снова прозвонил колокол, и в какой то момент он подумал, что вернулся в свой мир. Будто он слышал звук старого колокола с университетской башни, и стоял на вымощенной красным кирпичом площади под верандой башни Смита. И не Гвен ли стоит там, внизу, и разговаривает с одним из своих студентов? Рой изо всех сил стал всматриваться в ее лицо, и эта попытка мгновенно разрушила его грезы. Он находился в Кешье и стоял там, где стоял. Мората уснул на его плече; Рой посмотрел на него и крепче, сжал посох в руках.
  Митра говорила ему, что много десятилетий назад Хагсфейс был мощным портовым городом-крепостью, расположенным примерно посередине между северными и южными провинциями. Спокойное море сверкало, словно бирюзовый самоцвет в оправе из серебряной нити побережья, окружавшего город. Поскольку город лежал с подветренной стороны горной цепи, климат в нем был сухой и, за исключением середины лета, умеренный. Все это в сочетании с теплой, чистой водой и наличием прекрасного университета делало город любимым центром притяжения для людей Кешьи - пока не захватил власть Регент.
  В самом центре города-крепости стояло восьмиугольное здание из самана с большими наклонными окнами на северных фасадах. Обожженная глиняная черепица, покрывающая его крышу, выглядела словно чешуя пустынного пресмыкающегося. Просторный интерьер был заполнен рядами скамей со спинками, сделанными из полированного красного дерева. В течение столетий на этих скамьях сидели студенты, приезжавшие на зиму в курортный город. Хагсфейс гордился своим университетом, куда старейшины приглашали лучших из лучших преподавателей, чтобы те обучали студентов легендам и сказаниям Кешьи.
  Город процветал и рос до тех пор, пока Морлин не стал Регентом после безвременной смерти Гондспеда. После указа, запрещающего преподавание Книги Знаний, учителя рассеялись, словно брошенный вверх песок на ветру в пустыне, и студенты больше уже не приезжали в восточный город. За десятилетие, прошедшее с тех пор, как Мордет поверг Верховного Мага, город стал изолированным островом, и жители Кешьи называли его не иначе, как “Могила Знаний”.
  Внизу на площади появилась Митра в боевых доспехах, с тисовым луком и колчаном со стрелами за спиной. Она умело скрывала свою беременность, и этот секрет странным образом сломал барьеры и сблизил их с Роем. Часто он ловил себя на мысли о том, что понимает, почему Верховный Маг Рата любил ее.
  - Рата, - позвала его Митра. Перед их прибытием сюда было решено, что Рой будет играть роль Верховного Мага даже среди тех членов Прадаты, кто знал правду.
  - Я сейчас спущусь, Митра. Когда состоится собрание?
  - Как только соберутся старейшины. - Митра невольно улыбнулась, так как она сама была одна из старейшин, но, как женщина, с трудом признавала тот факт, что уже достигла соответствующего возраста. Многое изменилось с той поры, как Регент захватил власть.
  Рой спустился вниз на площадь по деревянной лестнице и, взяв Митру за руку, пошел вместе с ней к зданию университета. Собрание было назначено на утро, чтобы Прадата смогла пораньше составить план предстоящего сражения. Разведка доложила, что армия Мордета собирается у Оазиса, более чем в шестидесяти милях отсюда. Мордет не мог сделать по пустыне ни шагу, чтобы об этом не знала Прадата.
  Митра держала дверь открытой, пока рой входил в здание. Прохладный земной воздух освежил его после жары на парапете. Он прошел по широкому нефу к лекционному залу, ощущая при этом дух справедливости, царящий здесь. Приятно было войти в школу, хотя она и была далеко от его собственного мира.
  В помещении не было никого, кроме двух дюжин старейшин Прадаты, терпеливо сидящих на полированных деревянных скамьях. Рой понял, что старейшины ждут, чтобы он возглавил их, и эта мысль испугала его. Рой ничего не смыслил в военной тактике и еще меньше в стратегии. К тому же сражение - почти проигранное - с Мордетом у Шимни еще было слишком свежо в его памяти.
  - Я призываю Четыре Начала - Кешью, Ралу, Рошу, Куинту - и прошу их благословения. Приди, Повелительница Моря. Приди, Брат Ветер. Входи, Сее тра Земля. Будь здесь, Хозяин Огонь. Мы пришли сюда, чтобы просить вашей помо щи. Дайте нам силу и мудрость. - Митра нараспев произнесла ритуальное заклинание, с которого начинались все собрания Прадаты, после чего села на переднюю скамью, глядя на Роя. Хоть Митра и знала, что он не Верховный Маг, но все-таки верила, что Рата послал его Прадате, чтобы помочь ей уничтожить Регента. Мората расположился на спинке скамьи рядом с ней.
  - Во имя Четырех говорю я, - начал Рой речь, которую он подготовил вместе с Митрой. - Морелуа разбил лагерь в Оазисе, и его войско будет здесь не менее, чем через четыре дня, а может быть, и позже. Я вернулся, чтобы помочь вам. Мы должны продолжать укреплять этот опорный пункт против Морелуа. Мне нужно подготовиться, чтобы сконцентрировать свою энергию, поэтому командующим будет Митра. - По залу пробежал тихий шепот, тут же прекратившийся, как только Рой продолжил.
  - Маги, которые есть среди нас, также должны подготовиться. Но это надо делать быстро, ибо сила Морелуа велика. - Рой спустился с кафедры и поменялся местами с Митрой, которая начала инструктировать собравшихся относительно фортификаций.
  - В численности мы уступаем противнику. Разведка сообщила, что к Мордету скоро присоединятся армии из Бейна и из Силта. По этой причине нам ничего не остается, как ждать их нападения здесь. Им еще надо пересечь пустыню, чтобы добраться сюда. Если противник попытается осуществить осаду, то останется без воды, потому что все ближайшие колодцы находятся внутри крепости, а вне ее стен до воды надо добираться не менее суток. Поэтому им нужно будет проламывать стены крепости, чтобы добраться до нас. С благословения Четырех Начал мы отразим атаку.
  - Почему Мордет ждет? Ведь ему выгодно перейти в атаку как можно быстрее, пока мы не усилили наши укрепления? - спросила одна из старейшин, после того как Митра закончила. Рой не знал этой женщины, но по светло-зеленой одежде понял, что она из Норшола. Ее вопрос уже возникал и в голове самого Роя.
  - Я этого не знаю, но зато я знаю Морелуа, - ответила Митра, произнося это имя словно проклятие. - Страх - его союзник, как сказал он мне однажды, и, по-видимому, он был прав.
  Митра сделала паузу, вспомнив темную камеру в подземелье замка Мордета и страх, который охватил ее, когда руки Черного ласкали ее. Когда она снова заговорила, то в ее словах было больше правды, чем ей хотелось бы признать.
  - Время породит в нас страх, - продолжала она, - который, если ему это позволить, окончательно нас уничтожит. Об этом следует помнить всегда. Вы должны также знать следующее: Рата восстанавливает свои силы, и с каждым часом промедление, которое позволяет себе Морелуа, мощь Верховного Мага крепнет. Морелуа узнает об этом, и чем дольше он будет выжидать, тем сильнее будет его собственный страх. Мы тоже можем использовать страх в качестве союзника.
  Звуки всеобщего одобрения послышались в комнате, и Митра посмотрела на Роя, который молча сидел и изучал деревянную поверхность своего посоха, не решаясь встретиться с ней глазами. Митра произнесла заключительные слова, и старейшины покинули лекционный зал, оставив там только ее, Роя и Морату.
  - Сумеем ли мы подготовиться, Митра? - спросил Рой.
  - Не знаю. - Она взяла его руку в свою. - Но мы должны сделать все возможное. И вы должны играть роль Верховного Мага ради нас всех. Люди должны верить. И Мордет должен бояться вас. Эту надежду дал нам Рата. Так что у вас тоже много дел. - Она помолчала немного и задумчиво добавила: - У нас много дел.



  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  Камень Смерти



  Неослабевающая жара давила на спину, словно ярмо, ноша, которую он терпел, но при этом негодовал. Сперва был форсированный марш-бросок через обжигающую пустыню к Оазису, и сейчас вновь надо ждать приказа Мордета о походе через пустыню для встречи с неизвестным врагом. Фланкс отглотнул немного из положенного ему рациона воды и, отыскав крошечное затененное местечко, уселся на землю.
  Как он оказался в этом богом забытом месте? Конечно, Митра. Во имя Трех Начал, она была прекрасна! А ее голос! Какой страстной искусительницей могла она быть! Четыре года назад - неужели уже четыре? - она пришла к нему и попросила помощи. Он уже собирался отправиться из Бичвуда искать свое счастье, когда эта стройная женщина нашла его в трактире, села рядом и начала разговаривать о том, о сем и ни о чем. Но она была хитра и скоро обнаружила его слабость, он, как и многие жители Кешьи, страстно ненавидел Регента. Много раз впоследствии фланке был благодарен судьбе за то, что эту его тайну разгадала Митра, а не кто-либо из Элитной Гвардии.
  В течение нескольких дней она встречалась с ним, иногда в общем зале трактира, иногда в той или иной лавке, а однажды на побережье, омываемом холодными волнами северного моря. Она говорила обо всем и ни о чем, но любой разговор обязательно сводился к утраченным безвозвратно легендам и историям, которые Мордет запретил рассказывать. “В них сила, - говорила Митра, - Эти легенды очень сильны”. И Мордет знал это. Он боялся этих историй, боялся, что из них выплывет правда. Истории эти принадлежат народу. Разве собственная мать Фланкса не рассказывала их ему в детстве? И вот Регент запретил их. С каждым днем его ненависть к Мордету нарастала, и, наконец, Митра рассказала ему новую историю, по силе не уступающую старым, о том, как Мордет обвинил Рату, ее мужа, в тяжких преступлениях и убил его у подножия Шимни. Рассказов о битве Мордета Верховным Магом ходило в народе множество, но услышать об этом сражении из уст очевидца - это уже было кое-что.
  И очень легко было понять, почему Верховный Маг влюбился в Митру. Ее го shy;лос, манеры, осанка - все излучало энергию. Она сама могла бы быть Верховным Магом. В этом Фланкс не сомневался ни секунды, настолько велики были ее чары. Нет, она не принуждала его делать что-либо для себя - этой великой женщины, носительницы жизненной энергии. Поэтому, когда она попросила его вступить в армию Мордета, чтобы помочь делу Прадаты, он быстро и охотно согласился.
  Несмотря на то, что разведчик Прадаты более чем жаждал снабдить Митру необходимой информацией, он с трудом приспосабливался к суровой жизни в армии Мордета. За пять лет ему удалось прилично продвинуться по службе и стать сержантом, возглавляя небольшое подразделение солдат из его родного Шалета. Фланксу было поручено обслуживать дракона, когда этот злобный зверь прилетал для встречи с Регентом. Как же он ненавидел эту черную нечисть с клыками, окрашенными кровью убитых крестьян и с глазами, в которых не было ничего, кроме всепоглощающего зла.
  Но самым удивительным было то, что за эти пять лет его не раскрыли и не убили. У Мордета повсюду были шпионы. При этой мысли он быстро огляделся и увидел двух идущих в его направлении солдат, о чем-то тихо разговаривающих друг с другом. Фланкс сразу узнал Симеона и Ринду, двоюродных братьев из северо-восточных пустынь Кеша.
  - Ты уже слышал новость, Сарж? - заговорщическим голосом осведомился Симеон, когда они подошли ближе. Это был плотный, темноволосый человек лет двадцати. Соображал он туго, но обладал удивительными быстротой и ловкостью, благодаря которым ему не раз удавалось одолеть противников в бою.
  - Что, наконец-то вода в Оазисе превратилась в бренди? - с полуусмешкой ответил Фланкс.
  Симеон вполне серьезно обдумал этот ответ и с неторопливостью дебила отрицательно помотал головой. Стоящий рядом с ним Ринда широко улыбнулся, но ничего не сказал. Наконец, Симеон ответил:
  - Нет. Я слышал, что Мордет собирается устроить какой-то молебен или что-то вроде этого, когда мы подойдем к Камню Смерти. Он приказал Плентатену арестовать крестьян, направлявшихся в Хагсфейс. Какой-то ритуал, что ли? По крайней мере, это то, что я слышал. Я имею в виду, слышал от Плентатена.
  - От этого сплетника? Плентатену нужно служить в бабьем батальоне. Как вы думаете, дослужился бы он там до капрала?
  Братья громко загоготали, и Фланкс для виду тоже фыркнул, но на самом деле эта новость обеспокоила его. Все жители Кешьи слышали истории о Камне Смерти. Именно в этом месте Мордет впервые призвал к себе силы ночи. Камень Смерти был, безусловно, недобрым местом, и никто не ходил туда по своей воле. Фланкс едва не содрогнулся и заставил себя искусственно рассмеяться.
  - Как ты думаешь, это правда, Сарж? - спросил Ринда. Кроме цвета лица, он всем остальным отличался от своего брата. Он был худой и жилистый и разговаривал, растягивая слова, как и все жители западной окраины пустыни.
  - Я сомневаюсь. Но если это действительно интересно, почему бы вам не пойти и не спросить самого Мордета? Я уверен, что он удовлетворит ваше любопытство. - Смех Фланкса перешел в вульгарную ухмылку, и Ринда содрогнулся, представив себе, что подошел к Мордету с этим вопросом.
  - Лучше поспи немного. В такую жару куда бы ни повел нас его светлость, везде будешь чувствовать себя как у Камня Смерти. - Фланкс поднялся и ушел, оставив братьев одних обсуждать принесенную ими же новость.
  Сержант спрятался от палящего солнца в маленькой палатке и улегся на шерстяное одеяло, разложенное прямо на земле. Его глаза невидяще смотрели на крошечную дырочку в ткани, сквозь которую проникал тоненький лучик света, падавший ему на грудь и как будто желавший проколоть его сердце. Митре позарез нужны были его сведения. Если Мордет собирался пойти на то место, где он обрел свою силу, если Черный Лорд собирался восстановить эту силу у подножия самого мрачного в Кешье алтаря, то Митра должна об этом знать. Он закрыл глаза и начал думать о том, как бы совершить побег или каким-либо еще образом сообщить ей эту важную информацию.
  Фланкса разбудил перед рассветом визгливый голос его лейтенанта, стоявшего перед палаткой. Он не собирался спать но усталость взяла свое и поборола его тело. Проснувшись, он сразу же вспомнил о своих терзаниях. Может быть, подумал он, нет нужды беспокоиться. Может быть, Митра уже все знает.
  - Приготовиться к маршу. Пять ми shy;нут. - Голос лейтенанта удалился в темноту, и Фланкс начал механически засовывать вещи в походный вещмешок. Он слышал, что рядом его солдаты делали то же самое. Он посмотрел на Ринду, укладывавшего свернутое одеяло в мешок, и не удержался от комментария:
  - Значит, ты все-таки поговорил с ним? В следующий раз спроси, не собирается ли он нам в виде компенсации предоставить двухмесячный отпуск.
  Ринда удержался от дерзкого ответа и продолжал упаковываться. Через пять ми shy;нут взвод Фланкса был готов к маршу.
  Они пошли через пустыню, и солнце, уже появившееся под плоским восточным горизонтом, начало раздувать исходящий от песка жар. Жара просочилась через толстые подошвы его ботинок, и ноги залились потом. Вот-вот угрожали появиться мозоли, если не будет остановки, но до Камня Смерти из Оазиса нужно идти походным маршем целый день, а то и два. Он вспомнил легенды и истории своего детства, рассказывающие о происхождении Камня смерти; истории, которые ему запрещалось слушать вот уже десять лет. От этих мыслей он содрогнулся, несмотря на жару.
  Камнем Смерти называли обсидиановый камень черного цвета, лежащий в самом сердце знойной пустыни. Легенды рассказывали о его таинственном появлении перед тем, как Великая Пустыня распростерлась прямо посреди Кешьи. Он пролетел через все небо, окруженный невыносимо ярким пламенем, и упал с душераздирающим треском. Деревья и кусты около камня завяли, и во все стороны от него начал распространяться какой-то смертельный дух. Ничто живое не могло существовать вокруг камня, и за прошедшие с тех пор столетия вся внутренняя территория Кешьи увяла, словно яркие цвета в ночи. Остался только Оазис, красноватая вода которого приобрела соленый вкус под воздействием все оскверняющего камня. Горная цепь на западе остановила зло, исходящее от камня; на востоке это сделало Спокойное море, но в одной из легенд говорилось, что со временем камень лишит жизни всю Кешью, и многие в это верили.
  Армия Мордета продолжала марш на юг к Камню Смерти; усталые солдаты уже начали задыхаться от пыли. Мордет ехал верхом на своем черном жеребце; время от времени он скакал от головы колонны к ее хвосту, браня отстающих и угрожая им всевозможными карами. Фланксу его вид показался таким мрачным, каким он не был никогда прежде, и сержант еще больше возненавидел Регента. В конце колонны вели человек двенадцать пленников со связанными позади руками и с кляпами из грязных тряпок во рту. С них сорвали всю одежду, и их кожа покраснела и начала покрываться волдырями. Среди пленников было много детей, и Фланкс тщетно старался подавить злость, от которой у него даже заболела грудь.
  Через два часа после захода солнца армия, наконец, остановилась. Ночь была безлунной, и в слабом свете звезд невозможно было различить что-нибудь. Войска расположились кругом. Сперва Фланкс подумал было, что их кто-то собирается атаковать, и армия образует защитное кольцо, но всем было приказано повернуться внутрь круга. Они исполнили приказ, ожидая дальнейших указаний.
  Появился морщинистый старый маг, держащий над головой факел. Солдаты широко расступились перед ним, пропуская в середину круга. Фланкс не узнавал этого человека и вообще не мог припомнить ни одного мага, пошедшего в услужение к Мордету. Все воины затихли, когда маг прошел к самому центру круга. В тусклом свете факела стал виден большой, плоский предмет площадью в несколько квадратных ярдов. Фланкс тоже стоял и смотрел на камень, который, казалось, поглощает свет, падающий на него.
  Тишина стала абсолютной, когда через лабиринт солдат в круг вошел Мордет. Его одежда была черна, как первая ночь месяца, за исключением слабо светящейся карты Кешьи, вышитой на его груди серебряными нитками. На его руках были надеты перчатки из толстой черной кожи, а сапоги, достающие ему почти до колен были настолько черны, что, казалось, впитывали в себя свет от факела. Мордет подошел к черному камню и взошел на него.
  Он устремил взгляд на окружающее его войско и медленно повернулся, давая каждому возможность в полной мере осознать его, Мордета, здесь присутствие. Он сделал еле заметный жест левой рукой, и в кругу появился Крота, держащий за веревку связанных пленников. Мордет посмотрел на них. как будто выбирая лакомый кусок пищи. Он поднял руку, и черная молния, вылетев из нее ударила в грудь одного из пленников. Фланкс услышал слабый стон и встал на цыпочки, чтобы видеть, что происходит.
  Удар пришелся в девочку со светлыми и мягкими волосами; ее узкие плечики еще не привыкли к тяготам жизни. На вид ей было не более десяти лет. Фланкс подумал, что она родилась в тот же самый год, когда Мордет захватил власть. Фланкс увидел, как девочка была подброшена страшным потоком энергии вверх, а затем беззвучно упала на землю. Мерцающий свет факела падал на ее голенькое тельце, фланке увидел еле заметное движение: ребенок еще не был мертв. Он почувствовал биение собственного сердца, отмеряющие мгновения, которые, казалось, не имеют конца. Мордет снова поднял руку. Девочка зашевелилась и, отталкиваясь от земли тоненькими ручками, с трудом встала и повернулась лицом к Регенту. Фланкс не мог оторвать глаз от ее лица. Оно как будто плыло в темноте, поддерживаемое ночью, словно бакен водой; какая-то безразличная маска с широко открытыми и пустыми глазами. Происходящее жуткое действо отталкивало Фланкса, но оторвать взгляда от девочки он не мог. Он не мог не смотреть на ее красивое и вместе с тем ужасное лицо.
  Мордет сделал еще одно еле заметное движение, и глаза Фланкса мгновенно поневоле притянулись к Черному Лорду. Он стоял на черном камне с кривой грубой ухмылкой на лице. В кисти правой руки, опущенной к поясу, он сжимал какой-то шар. Затем медленно, как бы наслаждаясь этим движением, он высоко поднял левую руку, в которой, как показалось Фланксу, что-то трепетало. Сержант хотел сглотнуть, но не мог.
  Девочка заговорила. Ее голос звенел в ночи, словно рожок - чистый, но неестественный:
  - Тебя, о Повелитель Ночи, я заверяю в своей нескончаемой любви за то, что ты дал мне.
  Мордет засмеялся, и Фланкс почувствовал, что по его телу поползли мурашки. Его глаза неотрывно следили за левой рукой Черного Лорда, все еще высоко поднятой над его головой. Факел горел вое более тусклым пламенем. Мордет повернулся, и Фланкс наконец-то понял, что он держал в руке: тихонько бьющееся сердце девочки.
  Фланкс подумал, что сейчас его стош shy;нит. Он хотел закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса, но Мордет проговорил какое-то заклинание, и сержант не смог воспротивиться его желанию. Его глаза наполнились слезами, когда Мордет, Повелитель Ночи и Тьмы, поднес живое сердце ко рту и впился в него зубами.
  Девочка закричала и продолжала кричать до тех пор, пока Мордет не проглотил последний кусок ее сердца; затем она, уже неподвижная, упала на землю. И тут Фланкс увидел, что в груди ребенка зияло отверстие, черное, словно одежда Мордета.
  Оставшиеся пленники из Прадаты стояли неподвижно. Бедные крестьяне, шедшие на сбор в честь возвращения Раты, со страхом смотрели на Черного Лорда. Они были не в силах даже пошевелиться от вопиющей мерзости совершенного. Фланкс хотел крикнуть им, чтобы те боролись или бежали. Он был уверен, что многие солдаты чувствовали такое же отвращение к Мордету, как и он. И тем не менее его словно кто-то принуждал стоять тихо и не возмущать беззвучную черноту ночи.
  Одного за другим пленников выталкивали вперед, и Мордет повторял свой ритуал, колдовским путем вырывая сердца из груди мятежников. Каждый раз очередная жертва клялась в своей преданности Повелителю Ночи, затем смотрела немигающими глазами, как Мордет пожирает ее сердце, и умирала только тогда, когда Черный Лорд съедал все.
  Через час на песке около Камня Смерти лежал целый ряд трупов. Мордет по-прежнему стоял на черном камне. Из камня раздался пронзительный вой - нет, этот звук издавал сам Мордет - и Фланкс почувствовал, что пустынная жара исчезает, словно холодный ветер пронесся над собравшимися. Прохлада переросла в жестокий зимний холод, замораживающий и проникающий насквозь. И холод продолжал нарастать, пока, наконец, Фланкс не распознал его: это было прикосновение смерти. Он постарался сосредоточить свой взгляд на Мордете. Черный Лорд неотрывно глядел на него - на него! Паника охватила его при мысли, что он раскрыт, что сейчас на него падет гнев Мордета. Он с трудом оторвал глаза от Черного Лорда, посмотрел на стоящих рядом с ним солдат и увидел, что они тоже дрожат от холода. Это зрелище принесло ему облегчение, но испугало его. Он был не единственный, кто все это чувствовал. И вдруг холод исчез так же внезапно, как и появился, и Фланкс снова почувствовал душный зной пустыни, впервые в жизни обрадовавшись ему.
  Войско было распущено, и Фланкс, как и прочие, пошел подыскивать спокойное место, подальше от Камня Смерти, для того, чтобы устроиться на ночь. Не говоря ни слова, каждый залез в свою палатку. Фланкс думал, удастся ли кому из них уснуть в эту ночь. Ему-то уж точно не заснуть.
  Утром Симеон обнаружил, что палатка его сержанта пуста.



***



  Мордет сидел в тени своего командирского тента и смотрел на Кроту и Блиту, капитана Элитной Гвардии. Блита острым концом кинжала выковыривал грязь из ногтей. Рядом с ним сидел Делута из Бей-на, капитан полиции южных районов и Каспар, комендант Силта.
  - У самозванца была сила, но ее оказалось недостаточно, - сказал Мордет.
  Блита прервал свой маникюр и посмотрел на командующего. Он был на полголовы выше Мордета, но не настолько глуп, чтобы возбуждать гнев своего хозяина:
  - Мы выходим на марш сегодня? Людям не терпится выступить в поход. Промедление может притупить их жажду битвы. - Блита постукивал острым лезвием о свою ладонь.
  - Еще нет, - ответил Мордет, надавливая суставами пальцев на стол. - Нам надо позаботиться о некоторых деталях. Этот самозванец не Рата. Он излучает другой вид энергии. Но тем не менее, нам придется иметь с ним дело. - Черный Лорд бросил презрительный взгляд на Кроту.
  - Крота, выбери своих лучших агентов и внедри их в лагерь Прадаты. Пусть они представляются крестьянами, предлагающими помощь Верховному Магу. Лучше всего будет, если ты сам отправишься с ними и проследишь за сбором информации. Мне нужно знать их сильные и слабые стороны. Это следует сделать немедленно.
  - Слушаюсь, Мордет.
  - Делута, тебе нужно перекрыть все дороги, ведущие в Хагсфейс. Мне бы не хотелось, чтобы наши фланги подверглись атаке, как не хотелось бы, чтобы противник получил подкрепление, когда завяжется сражение.
  Смуглый командующий армией Бейна посмотрел в глаза своему хозяину и коротко кивнул. Мордету Делута не нравился, но он уважал его неистовость и бесстрашие. Мордет понимал, что этот человек для него опасен и поэтому не хотел подключать его войска к непосредственной битве. Лучше держать эти героические личности подальше от поля брани.
  - Каспар, тебе придется осуществить осаду самой крепости. Пусть твои люди остаются на расстоянии, превышающем дальность полета стрелы. Блита займется доставкой и подготовкой осадной таранной машины. Мы разделим наше войско на три дивизиона и окружим крепость. Мы будем изматывать врагов, не давая им ни сна, ни отдыха.
  Каспар ухмыльнулся, показав свои гнилые зубы сквозь пятнистую серую бороду. Пять лет назад он был силен и сейчас еще что-то сохранил с тех времен. Но слишком спокойные годы, проведенные в Сил-те, позволили его телу обрасти заметным слоем жира, и это в сочетании с бледностью кожи и белым цветом волос придавало ему вид ленивого альбиноса. Мордет доверял ему больше, чем Делуте, но уважал меньше. В любом случае Каспар был не герой.
  - Моя цель - выманить самозванца из крепости. Мы должны сделать так, чтобы бунтовщики из Прадаты были заперты в стенах Хагсфейса, а самозванца спровоцировать на атаку. И тогда я его окончательно уничтожу. - Мордет посмотрел на своих четырех капитанов, ожидая вопро shy;сов.
  - А как насчет Мораты? - спросил Влита. - Он для бунтовщиков словно символ победы. Благодаря ему они верят, что сокол поднялся из Преисподней. Они идут за ним, как солдаты за зна shy;менем.
  - Креозот послан за остальными драконами. Повелитель Соколов не соперник для дракона. А если Креозот задержится, то у меня есть кое-что в запасе. - Мордет довольно ухмыльнулся, еще сильнее надавливая костяшками пальцев на твердую поверхность стола.
  - Каким образом вы хотите выманить самозванца из Хагсфейса? - спросил Де-лута.
  - Это уж моя забота, капитан. - В голосе Мордета зазвучали угрожающие нотки, и капитаны сочли за благо дальнейших вопросов не задавать.
  - Крота, у нас есть еще пленники? спросил Мордет, снимая напряженность, установившуюся в палатке.
  - Да, Мордет.
  - Отлично. Сегодня вечером мы повторим ритуал подготовки. Ты вместе со своими шпионами должен выйти уже днем. Через три дня мы выходим на Хагсфейс.
  Блита молча кивнул, довольный тем, что час битвы приближается.



  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  Куинта



  Прошло уже три дня с тех пор, как Фланкс сбежал от Мордета. Его организм был сильно обезвожен, и сильный жар вызывал в мозгу какие-то кошмарные видения, приводящие к бессвязному бреду. Лекари тщательно следили за его состоянием, поскольку Митра проявляла к этому особый интерес, но они ничего не могли предложить для облегчения страданий его измученного мозга, кроме как поить Фланкса соленой водой и ждать. Он часто выходил из состояния забытья и с широко открытыми глазами что-то кричал. Митра вела себя так, словно чувствовала за собой какую-то вину. Рой ощущал ее нарастающую депрессию и решил сделать все возможное, чтобы облегчить хоть малую часть ее переживаний.
  Яркое солнце нагрело песок вокруг Хагсфейса. Мягкие волны Спокойного моря ласково пошлепывали берег. Рой нашел Митру у постели Фланка и, взяв за руку, вывел ее наружу на широкую площадь.
  - Вы не возражаете против небольшой прогулки? - спросил он.
  У нее от удивления расширились глаза:
  - Мне казалось, что вы предпочитаете держаться в некотором отдалении от меня. - Митре было интересно, чего он хочет от нее.
  - Да, мне так казалось. Но сейчас мне кажется, что вам нужен друг. - Он посмотрел на ее очень красивое лицо и впервые заметил сеть тоненьких морщинок, появившихся в уголках ее глаз. Странно, но это делало ее еще более привлекательной. Он постарался вспомнить лицо Гвен, но оно словно стерлось из его памяти.
  - Значит, я могу довериться вашей чести? - спросила она шутливым тоном. В какой-то момент, глядя на Роя, Митре представилось, что она разговаривает с самим Ратой, настолько была схожа их внешность. Впрочем, она не противилась этому ощущению.
  - Несомненно, миледи, - засмеялся Рой. Он тоже поймал себя на мысли, что ее компания ему приятна. Красота и энергия Митры были заразительны.
  - И куда мы направимся? - спросила она.
  - Предлагаю пройти вдоль побережья, - ответил он и, заметив ее нерешительность, добавил: - Поблизости пока еще никаких армий нет. В случае опасности часовые заблаговременно поднимут тревогу. Кроме того, у меня с собой посох. - Улыбка на лице Митры потускнела при упоминании о неизбежной войне, но она проследовала за Роем через восточные, ворота крепости.
  На шелковом побережье Спокойного моря четко вырисовывались их следы, как бы ведущие к далекому горизонту; под ногами уютно рассыпался мокрый теплый песок. Митра звонко смеялась, когда Рой, скинув свои помятые ботинки, шлепал босиком по лазурной воде, и ее смех, в свою очередь, лучше любого лекарства способствовал поднятию его духа. Они шли вперед до тех пор, пока крепость не превратилась в маленькую зазубренную башенку, затем неохотно повернули и пошли назад.
  Митра наслаждалась солнечным светом, падающим на ее плечи; мягкое тепло, исходящее с неба, согревало ее снаружи, а беседа с Роем - внутри. Она еще раз внимательно посмотрела на своего попутчика, человека из совершенно иного мира, но так похожего на ее потерянного возлюбленного. Она надеялась заметить какой-нибудь дефект, недостаток в его внешности, который подтвердил бы, что это не Рата, но сходство было полным. Его голос, осанка, походка были как у Раты; даже его воспоминания звучали, как будто их рассказывал сам Верховный Маг, хотя Рой клялся, что пересказывает видения, которые вызвал в его мозгу Мората. Митра в какой-то момент даже усомнилась в этом, хотя умом она понимала, что никто, кроме Роя, не мог смотреть глазами сокола.
  - Прекрасный день, - сказала она, избегая называть его по имени. - Спасибо за приглашение.
  - С моим удовольствием. Прекрасные, желанные женщины заслуживают того, чтобы каждый получил шанс посмотреть на них. - Рой шутливо поклонился, сделав рыцарский жест рукой.
  Его слова, к несчастью, напомнили ей о другом человеке, желавшем ее, о том черном часе, когда она оказалась в руках Мордета. Она зябко повела плечами, несмотря на жару.
  - Вы когда-нибудь думали о… - Морской бриз унес эти слова.
  - Думал о чем? Можете сказать мне Митра. Вы знаете, что у меня есть способы вызвать вас на разговор, - он шутливо обхватил ее руками.
  - Прекратите! Я серьезно. - Она оттолкнула Роя, и он увидел, что ее глаза подернулись дымкой, отражающей какие-то черные и тяжелые мысли.
  - Простите, - ответил он. Она стояла к нему спиной, и Рой поймал себя на мысли о том, что очень хочет видеть ее прекрасное лицо. - Пожалуйста, простите меня. Что случилось, Митра?
  - Вы когда-нибудь думали о… детях? Я имею в виду, о вашем собственном ребенке?
  Лицо Роя покрылось краской. Когда он заговорил, его голос был словно шепот, еле слышимый в шуме волн.
  - Иногда мне хотелось бы иметь детей. Я думаю о Гвен, оставшейся там, дома. Я бы хотел создать с ней семью. Но… - в глазах Роя появилось отчаяние, так часто сопровождавшее его мысли о старом мире, - но в последние дни я даже не могу вспомнить ее лицо. Мой собственный мир убегает от меня. Все проведенные в нем дни потеряны. - Но, даже сказав эти слова, Рой не был уверен, что дело обстоит именно таким образом.
  Она вновь посмотрела ему в лицо блестящими, не скрывающими надежды глазами. У Роя все сжалось в груди при виде этих глаз. Еще до того, как она начала говорить, он знал, какие слова услышит.
  - А вы бы согласились принять моего ребенка, как своего собственного? - Она погладила свой живот открытой ладонью.
  Сердце Роя упало вниз. Принять ее предложение означало бы оставить все надежды вернуться к Гвен, в его мир. Да и вопрос о настоящем отце ребенка был ему небезразличен. Кто же это такой, когда Митра столь решительно его отвергает? Или он умер? Почему Митра не хочет сказать ему? Это тем более странно, что она так доверилась Рою.
  - Митра…
  - Подумайте об этом, пожалуйста. Это лучший выход. Я знаю.
  Рой никак не мог найти нужные слова, чтобы объяснить:
  - Мы не можем, Митра. Вы замужем за Ратой. Вы не можете сказать наверняка, что он не вернется. Вы же знаете это. - Рой тут же пожалел, что использовал столь болезненный путь, чтобы отклонить ее предложение.
  Митра медленно кивнула головой, затем слабо улыбнулась.
  - Это была только идея, - сказала она. - В скором времени люди уже узнают, что я жду ребенка. Естественно, они подумают, что отец вы. Они ведь думают, что вы Рата, независимо от того, как обстоит дело в действительности. - Митра произнесла последние слова очень выразительно, и Рою показалось, что она все еще верит в то, что он и есть ее вернувшийся муж, страдающий странной амнезией, если не хуже. Но Митра все прекрасно понимала. Каждый раз, когда она закрывала глаза, ей представлялось прижавшееся к ней ледяное лицо Мордета. Сказать эту правду Рою у Митры не было сил.
  - Мы еще все обсудим, Митра, когда подойдет время.
  Она поняла, что он не очень хочет продолжать разговор на эту тему, но про себя она была полна решимости возобновить его, когда появится подходящая возможность.
  Они молча шли вдоль берега, погруженные каждый в свои заботы и страхи. Наконец, они остановились и сели на большое деревянное бревно. Там их и нашел Мората, начавший совершать над ними фигуры высшего пилотажа, но отделенные от мира и друг друга невидимой стеной, Рой и Митра не замечали акробатических трюков их крылатого друга. Митра была погружена в воспоминания о тех медленно текущих днях, когда они с Ратой сидели под кокантовым деревом, мечтали и делились своими надеждами. Но сейчас все те надежды казались безнадежно разбитыми.
  Рой снова, в который уже раз, пытался представить себе лицо Гвен, и снова оно ускользало от него. Потом он долго смотрел на тонкую серую ниточку водоросли, висевшую на сучьях бревна, где она задержалась после отлива и уже была высушена солнцем. Он поднял растение, чтобы получше рассмотреть его и вдруг вспомнил строки из поэмы, прочитанной в далеком прошлом. Он бросил водоросль на землю и процитировал вслух:
  Мир слишком необъятен. Мы живем,
  То набирая, то растрачивая силы,
  И их теряем вовсе наконец.
  При этом мы почти не замечаем,
  Что происходит каждый миг в природе,
  Растрачивая жизнь по пустякам.
  Грудь под луною море обнажает.
  Утихли ветры, словно утомились,
  Свернулись, как уснувшие цветы,
  Но час придет - и дикой бурей взвоют.
  …Но эта жизнь и многое другое -
  Ведь мы в иной тональности живем -
  Нас совершенно не волнует…
  - Ваши стихи хорошо соответствуют нашему настроению, - прошептала Митра. - Это пророчество?
  Рой посмотрел на Митру, снова на мгновение почувствовав почти устрашающую силу, которая была в ее глазах.
  - Нет. Это стихотворение Уильяма Вордсворта. Мне когда-то прочел его один мой друг, и вот сейчас почему-то оно пришло мне на ум.
  - Друг?
  Рой грустно улыбнулся:
  - Гвен.
  Они снова надолго замолчали. Даже Мората, настроение которого зависело только от того, есть ветер или нет, оставил их и улетел в Хагсфейс.
  - Митра! - Женщина не ответила, но рой продолжил: - Вы когда-нибудь думали о линии жизни?
  Она повернулась и посмотрела на профессора.
  - О чем?
  - О линии жизни. Линия, вдоль которой течет наша жизнь. Я не физик, но представляю себе время как прямую линию между двумя точками. Одна точка находится там, где ты родился; другая - где умер. - Рой помолчал, размышляя. - А что, если Рата разгадал загадку линий жизни? Что, если он намеренно укоротил свою жизнь, чтобы оставшуюся часть его линии прожил другой человек? Тот, который, как он полагал, придет и спасет его мир. Что, если он знал что-то, чего не знаем мы?
  - Я верю в то, что мудрость Раты не имела себе равных. - В какой-то момент Митра стала похожа на подростка, яростно защищающего своего кумира.
  - Тогда почему я? Он мог бы вызвать полководца, или государственного деятеля, или… еще кого-нибудь. Почему меня?
  Митра развернулась лицом к Рою и пристально посмотрела на него:
  - Вы похожи на Рату. У вас такой же голос. Такие же манеры. Вы умеете управлять Тремя Началами, как и он.
  Рой покачал головой:
  - Все это у него было, а искусство волшебства он знал несравненно лучше, чем я. Возможно, конечно, что я здесь только из-за того, что похож на него, разговариваю тем же голосом. Возможно, что-то помешало Рате, и произошел своего рода несчастный случай. А может быть, у него и не было никакой ясной цели.
  - У него была какая-то цель. - Огонь зажегся в ее голосе и пробежал к глазам. - Когда ваша… - Она сделала паузу, вспоминая: - Линия жизни, не так ли? Что вы делали в тот момент, когда закончилась линия вашей жизни?
  - Не знаю. Я находился в башне около колокола и размышлял. О личностях. О том, что один человек может сделать то, что не под силу толпе. О том, что Регенты нашего университета, большие любители науки, стараются запретить рассказывать легенды и поэмы, рассказы и истории…
  Митра шлепнула руками по твердому песку.
  - Регенты запретили рассказывать истории? - Ее голос звучал неестественно высоко, словно она задыхалась. - И что вы предприняли?
  Рой отвел взгляд далеко к горизонту.
  - Я… я умер.
  Теперь уже в голосе Митры зазвучали сердитые нотки:
  - Нет же. Вы не умерли. Вы прибыли сюда.
  Рой сделал неопределенный уклончивый жест.
  - Ну хорошо, я прибыл сюда.
  - А с чем вы прибыли сюда? Что есть у вас, чем не обладал мой муж? Что-то должно быть!
  - Я… я не знаю.
  - Тогда расскажите мне все, что помните. Я постараюсь догадаться.
  Рою захотелось встать и уйти обратно под охрану стен Хагсфейса, напиться холодной воды из фонтана в центре города. Он не хотел говорить о вещах, которые уже начал забывать и которые могли только вызвать боль. Ему не хотелось рас сказывать о Регентах и о том, что случи лось в последний день. Но, посмотрев глаза Митры, он увидел в них все более растущую уверенность в том, что последнее деяние Раты было не напрасным.
  - Регенты управляли университетом, - начал он, - и основной акцент в обучении они сделали на науке. Мне кажется что если бы Вордсворт знал о компьютерах, то он посвятил бы стихотворение, которое я только что прочел, именно Реген shy;там. В действительности Регенты - всего лишь искусственный интеллект, приобретающий человеческие формы при помощи голограмм.
  Митра вопросительно посмотрела на него.
  - Не беспокойтесь относительно голо shy;грамм. Я и сам мало что знаю о способах их получения. Регенты жестко запрограммированы на то, что наука - это сама в себе законченная сущность, в то время как литература и искусство всего лишь хобби, иногда забавные, но особой ценности не представляющие.
  - Вы упомянули о науке. Что это такое? - спросила Митра.
  - Продвинутая форма алхимии, как я полагаю. Наука утверждает превосходство разума над чувствами и интуицией. Это царство пяти чувств, презирающее сердце и душу человека. Если ты не можешь видеть что-то или ощутить на вкус, на залах, на ощупь, то этого не существует.
  - Следовательно, наука - это одна из сил, на которых держится ваш мир?
  - Ну… да, боюсь, что так, - ответил Рой.
  - Тогда она не есть зло, как вы это представили, - убежденно сказала Митра. Рой поднял голову и увидел на ее лбу упрямые морщины, явно выражавшие несогласие с его точкой зрения. - Сила сама по себе не есть зло. Люди используют силу, чтобы лечить, получать свет, защищаться, спасать. Все зависит от того, как распорядиться ею; тот, кто злоупотребляет силой - злой человек. Четыре Начала дают нам жизнь, здоровье и красоту, но каждое из них может и разрушать, если его использовать неправильно. Мы можем утонуть в воде; наш дом может сгореть. Если мы захотим взять от земли слишком много, то она откажется кормить нас. Мы используем силу Четырех Начал для того, чтобы улучшить жизнь. Без этого мы остались бы на первобытном уровне. Нет, если наука - это сила, мы должны использовать ее.
  - Возможно, Митра, но мне бы не очень хотелось, чтобы Кешья поддалась соблазнам науки. Когда наука достигает высокого уровня, люди начинают верить в то, что они умны и всесильны; а истина заключается в том, что это совершенно не так. Наука приводит к тому, что мы начинаем отрицать саму нашу сущность.
  - Если есть такая опасность, мы должны сопротивляться, как мы сопротивлялись Мордету. Но при малейшей возможности мы должны использовать силу против зла. - Митра встала на ноги, и Рой, подняв голову, увидел, что солнце за ее головой светилось, словно огненный нимб.
  Вместе они направились в Хагсфейс, подойдя со стороны моря к маленькой деревянной двери, проделанной в крепостной стене. Два солдата в кожаных доспехах немедленно убрали толстое бревно, служившее запором. Рой последовал за Митрой, которая сразу же направилась в лечебницу, где Прадата собиралась лечить больных и раненых. Стены и потолки в нем были вымыты разведенным щелоком, и, несмотря на оставшийся едкий запах, все кругом было чисто. У стен была разложена мягкая трава, на которой были расстелены простыни и толстые стеганые одеяла. Внутри лечебницы они увидели очень старую женщину с большим горбом, образовавшимся в результате какой-то болезни, которую даже она сама не знала, как лечить. Рой уже знал, что это Берента - главный лекарь. Рядом с ней на соломенном тюфяке лежал бледный и неподвижный Фланкс.
  - Он… умер? - прошептала Митра.
  - Нет, дитя мое. Он спит, - ответила Берента.
  - Но он потерял почти все свои жизненные соки. Ему нужно восстановить силы и влагу. - Целительница повернулась и взяла в руки бутыль, сделанную из пустой тыквы, и наполнила ее водой из оловянного кувшина. Откуда-то из-под полы своей просторной одежды она извлекла матерчатый мешочек, из которого отсыпала в тыквенную бутыль небольшую порцию серебряно-белого порошка. Размешав его в воде обструганной заостренной палочкой, Берента приподняла голову Фланкса и вылила немного смеси ему в рот.
  - Что это за лекарство? - спросил Рой, готовый пополнить информацию, содержащуюся в его памяти.
  - Это вещество наподобие соли, но не имеющее нежелательных побочных эффектов. Мы даем его тем, чье тело потеряло много влаги, а также обрабатываем мясо, которое берем с собой в длительные походы.
  - Можно попробовать? - попросил Рой. Берента протянула мешочек, и он, опустив туда палец, попробовал порошок на язык.
  - Это редкое вещество?
  - Соль-то? Нет, довольно распространенное. Оно есть у каждого лекаря, так же, как и у всех мясников и фермеров. Этой соли полным-полно в горах.
  - Митра, а что используете вы здесь для получения и поддержания огня; я не вижу вокруг никаких деревьев.
  - Чарек - черный горючий камень и торф из Большой Топи. Но почему тебя это интересует? - Митра чувствовала все нарастающее волнение Роя, не понимая причин этого.
  - Если бы еще… - начал Рой, лихорадочно что-то соображая. - А нет ли у вас здесь желтой руды, легко размалываемой и горькой на вкус; а запах у нее, словно у яйца, долго пролежавшего на солнце?
  Берента с отвращением наморщила нос.
  - Да, мы называем ее вонючим кам shy;нем. Она есть в Кешье, но я не вижу, для чего можно ее использовать. Если нужно, то ее легко добыть. Она встречается повсюду.
  - В таком случае, нужно собрать как можно больше чарека, вонючего камня и вот этой соли. Все это надо доставить сюда, к лекарям. Возможно, вы были правы, Митра. Наука в самом деле может принести гибель Мордету. - Рой повернулся и, сопровождаемый Митрой, быстро вышел из лазарета.
  - Для чего? - спросила она. - Что вы собираетесь сделать из этих вещей?
  - Куинта! - крикнул он, повернув к ней голову, и его посох запылал ог shy;нем, пока он почти бежал по мощеным улицам Хагсфейса, а Митра напрасно старалась поспеть за ним.



***



  Прошло уже три часа с того момента, когда запыхавшиеся Рой и Митра ввалились в здание, где была кузница. Малек, кузнец, тут же разжег горн и притащил за шиворот двух пацанов, чтобы те раздували меха, пока Рой делал древесным углем на стене набросок своего изобретения. Малек, конечно, не понимал, для чего нужны эти маленькие цилиндрические штуки, но он готов был приложить все свои силы и умение, чтобы выполнить заказ Верховного Мага и его жены. Он набрал песку и начал делать форму для отливки заказанных Магом предметов.
  Рой не стал наблюдать процесс отливки, уверенный в том, что кузнец Прадаты сделает все, что в его силах. Кроме того, Рой, собственно, ничего не смыслил в кузнечном деле. Митра, менее уверенная в доблести Малека, предпочла остаться, чтобы проследить, насколько точно выполняются инструкции Верховного Мага. Сам же Рой поспешил в госпиталь, где Берента деловито распоряжалась расстановкой корзин с вонючим камнем, древесным углем и серебряно-белым песком. Когда он вошел туда, то увидел четырех
  женщин и двух мужчин, с озадаченными лицами снующих туда-сюда по лазарету. По их сумкам и рукам, на которых остались пятна от химических препаратов, рой догадался, что это аптекари.
  - Берента, мы должны действовать быстро. Есть одно изобретение, сделанное уже в моем… - Рой замолк, так как понял, что он не может упоминать о своем мире, в противном случае придется признать, что он не Рата. - Мы должны сделать один прибор, - поправился он. - Он обладает огромной силой. Пусть эти люди хорошенько перемешают песок с размолотым чареком и вонючим камнем. Придется попробовать разные пропорции… Я не могу их вспомнить. Помню только, что песка должно быть много больше, чем остальных веществ. Они должны все размельчать до пыли и перемешивать эти элементы как можно тщательнее.
  Берента кивала и терпеливо дожидалась, пока Верховный Маг закончит инструкции.
  - А что мы все-таки делаем, Рата?
  - Куинту, - произнес Рой. - Взрывающийся порошок, который, если его поджечь, сгорает очень быстро и выделяет большое количество тепла. Если мы заложим его в контейнер, а затем подожжем то взрыв будет похож на землетрясение. Даже не владеющий Словом Власти Куинта сможет использовать этот порошок. Это огромная сила. Но я не знаю точной формулы, поэтому вам придется основательно поэкспериментировать, пока он не будет гореть как следует.
  - Все будет исполнено, Верховный Маг, - сказала Берента и начала раздавать указания шестерым аптекарям. Рой вышел из госпиталя и поспешил обратно в кузницу.
  - Алхимики вовсю заняты черным порохом, - сказал он Митре. - Как дела у Малека?
  - Металл сейчас охлаждается. Отлитая форма имеет странный вид.
  - В моем мире эти вещи используются во время войны как оружие. Люди называют их “лимонками”, а настоящее их название - ручные гранаты. У нас нет взрывателей, поэтому придется смачивать полоски материи фонарным маслом и поджигать их факелами. Когда мы будем бросать их вниз с крепостной стены, то для Мордета это окажется большим сюрп shy;ризом. Он никак не ожидает, что вся Прадата овладеет силой Куинты.
  - Будем надеяться, что сюрприз срабо shy;тает.
  - Это наука. Она сработает.
  Рой нахмурился при мысли о том, что только с помощью науки и можно, по-видимому, победить Мордета. Митра тоже выглядела озабоченной.
  - Верьте в Прадату, Митра. - А затем счел нужным малость солгать: - Правда всегда побеждает, даже в моем мире. И черный порох - это не единственный дар науки. Вы когда-нибудь слышали о катапульте?
  - Нет, но уверена, что услышу. - Лицо Митры засветилось улыбкой надежды от слов изобилующего идеями профессора.
  - Митра, когда все это окончится, то обещайте напомнить мне, что я должен продемонстрировать научные достижения, призванные строить, а не разрушать.
  Митра молча улыбнулась и пошла к горну, чтобы помочь Малеку.



  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  Раздавленная жаба



  Единственным чувством, которое испытывал Крота к Прадате, было презрение. Было очень легко проникнуть в их город-крепость, представясь путешествующим купцом с юга, желающим вступить в ряды подпольной мятежной армии. Никто не задавал вопросов, не пытался проверить его “легенду”. Прадата была рада каждому, кто хотел помочь ей в борьбе с Мордетом.
  Трое лучших солдат Кроты, которые раньше охраняли святилища Морлиндры, замка Мордета, проникли в крепость вместе с ним, представившись слугами торговца. Крота беспокоился, что у Прадаты возникнут подозрения, откуда у небогатого купца трое слуг, имеющих здоровый, закаленный в боях вид, но никаких вопросов не последовало. Оказавшись в крепости Хагсфейса, четверо шпионов разошлись, надеясь собрать важные сведения и сообщить их Мордету.
  Билла занялся кузницей и сейчас стоял и смотрел, как Малек разливает железо в формочки из песка, а два его ученика спаивают половинки яйцеобразного предмета; рядом лежало очень много таких по shy;ловинок. Уже готовые изделия были уложены в деревянные ящики, стоящие во всех углах кузницы. Высокий черноволосый шпион предложил кузнецу свою помощь, но Малек твердо настоял, что только он и два его ученика должны заниматься этим делом. Шпиону пришлось покинуть кузницу, не имея понятия о цели, с которой изготавливались эти затупленные железные конусы.
  Тронх бродил по мощеным красным камнем улицам, пока не набрел на госпиталь, куда он проник под видом начинающего целителя. Семеро уединившихся в здании аптекарей деловито размельчали серый порошок, в котором он легко узнал лечебную соль, и перемешивали его с большим количеством песка. Люди были настолько поглощены этим занятием, что не обращали на постороннего практически никакого внимания.
  Семеро алхимиков продолжали и продолжали растирать соль в мельчайший порошок. После этого они растирали древесный уголь, пока количество получившегося угольного порошка не составляло половину от количества песка. Наконец они добавляли в смесь небольшое количество растертого вонючего камня, после чего ставили чашу с готовым продуктом на подоконник. Одна из старых женщин прикасалась к смеси горящим факелом, и в воздух поднимался отвратительный серый дым, от которого алхимики задыхались и кашляли, а у Тронха из глаз текли горючие слезы. Алхимики после этого что-то обсуждали между собой и снова проделывали всю работу сначала; озадаченный шпион в их занятии ничего интересного для себя не находил.
  Безвок осматривал крепостной вал, исследуя каждую из четырех стен крепости в поисках слабых мест. Он сразу обратил внимание на то, что на восточной стене, обращенной к Спокойному морю, меньше зубцов, за которыми прячутся лучники. За исключением этого недостатка архитектура Хагсфейса позволяла легко организовать эффективную защиту против осады. Источник воды находился в самом центре города, но это был необычный ко shy;лодец. Вода текла из мраморных трубок, вделанных в камень таким образом, чтобы образовать своеобразный фонтан. Это была архаичная конструкция, уже давно вышедшая из употребления, но стратегически она делала отравление источника воды невозможным.
  Здания в Хагсфейсе были сделаны из необожженного кирпича либо из камня, черепица на крышах, как и оконные и дверные рамы - из обожженной глины. Единственные деревянные изделия, которые смог обнаружить Безвок, это двери зданий, принадлежавших, по-видимому, старому университету. Климат позволял проветривать и охлаждать здания при помощи вечернего морского бриза, для чего достаточно было просто открыть эти двери. Затем Безвок заметил еще кое-что, связанное с деревом: в самом центре городской площади несколько плотников сооружали какую-то странную конструкцию из деревянных материалов, по виду напоминавших огромную дверную петлю.
  Крота ходил повсюду и примечал, сколько в крепости бойцов, какого цвета одежда у магов. Особая одежда, которую носили маги Кешьи, была запрещена, и вид голубых, коричневых, красных и белых накидок напомнил шефу Элитной Гвардии его детство - ведь его отец носил голубые одежды морского мага. Ему вспомнились насмешки сверстников, когда во время Ритуала он получил кличку Крота, то есть жаба. Слишком надменный и злой, он был отправлен без Слова Власти в мир магов, где даже самый ничтожный крестьянин мог сотворить маленькое чудо, используя свое Слово Власти, полученное при прохождении Ритуала.
  При виде снующих вокруг него магов Крота вспомнил о тех горьких переживаниях детства и утешил себя мыслью о предстоящем полном уничтожении Прадаты. Он подсчитал одежды магов, обнаружив двадцать голубых, как и у его отца, накидок, двенадцать белых - Рала, еще шестнадцать коричневых - Кешья, и всего пятеро носили наиболее опасные красные одежды Куинты. Всего он насчитал не более шестидесяти колдунов.
  Еще один колдун, не носивший одежды мага, не раз встретился Кроте на улицах Хагсфейса, это был самозванец, владеющий Огненным Посохом, которому оказывал содействие огромный сокол. Крота весь изошел злобой. Никто не должен владеть тремя Началами, когда самому начальнику Элитной Гвардии было отказано в праве владеть хотя бы одним. Злоба, словно кислота, кипела внутри Кроты, когда он видел, как Верховный Маг носится от здания к зданию, отдавая приказы и подбадривая окружающих.
  Но не один лишь самозванец привлек внимание Кроты. Его злобный взгляд преследовал светловолосую женщину, почти всегда находящуюся рядом с магом. Митра была так же оживлена, как Верховный Маг, а яркость солнечного света в пустыне и близость моря делали ее красоту еще более вызывающей. След, оставленный ударом Мордета, совершенно исчез, а нежные волосы, словно морская пена, падали на ее лицо при малейшем дуновении легкого морского бриза, как бы ласково поглаживая ее нежные черты и оттеняя электрическую синеву глаз. В какой-то момент Крота позавидовал Мордету из-за того краткого уединения с морской красавицей.
  Крота знал, что эта женщина - ключ к успеху Прадаты. Он уже давно информировал Мордета о преданности Прадаты этой женщине, о несгибаемой верности ей, которая многих мятежников приводила к гибели. Крота убедил Мордета уничтожить Прадату с помощью самой Митры. Он грубо рассмеялся, одобряя план Мордета насильно заставить ее родить ребенка от Черного Лорда. После Раты только одна Митра стояла, словно символ предыдущего времени, цитаделью красоты и верности. План Мордета был весьма остроумен и, несомненно, должен был привести к разрушению Прадаты после того, как Мордет позаботится о том, что об их связи быстро узнали все вокруг. Прелестное дитя получится в результате связи Черного Лорда с вдовой Верховного Мага! Как все было прекрасно! И все рухнуло из-за недосмотра охранника Митры, которого потом Крота лично предал смерти. А появление самозванца еще более осложнило ситуацию.
  Стоя наверху на западной стене, Крота видел внизу Митру. Она, наклонившись над плетеной корзиной, помогала какой-то пожилой женщине перебирать яблоки и весело смеялась над Верховным Магом, выбравшим себе из всех яблок, наверное, самое кислое. Казалось, она покровительствует Рате. Крота вообще обратил внимание на то, что она стремится помогать и воодушевлять встречающихся ей людей - этакий материнский образ в безлюдном мире пустыни.
  Да, материнский, именно материнский, подумал он, и в его голове, словно соль в высыхающем колодце, выкристаллизовывалась мысль. Кажется, план Мордета удался, так как от Митры Рошанны исходили безошибочные признаки женщины, ждущей ребенка. Крота тихонько засмеялся от удовольствия, когда понял это.
  Четверо шпионов больше ничего, представляющего интерес, внутри крепости не нашли. После общего обеда, в котором участвовали все, кроме часовых, шпионы Мордета собрались в крошечной комнате, отведенной им для проживания. Когда-то это была университетская спальня и помещались там самые бедные студенты. Тот факт, что его заставили жить в пустой спальне мертвого университета, вызвал у Кроты еще более мрачные воспоминания, и ему не терпелось побыстрее выполнить задание и уйти из крепости.
  - Они что-то сооружают. Очень похоже на осадную машину, но совершенно неизвестного мне типа. Судя по чрезвычайно странной конструкции, я сомневаюсь, что она будет работать, - начал Безвок. - Я также заметил, что обращенная к морю стена наименее защищена.
  - В лазарете старые бабы корпят над древесным углем и вонючим камнем, - сказал Троих. - Наверное, они хотят все провонять, чтобы наши войска убежали от крепости. - Три шпиона от души рассмеялись.
  - Не надо их недооценивать, - пробурчал Крота. - У них довольно много магов, но владеющих Куинтой - всего пятеро. Мордет должен узнать об этом, так как именно они представляют для него наибольшую опасность.
  - Я видел, что кузнец делает какие-то странные емкости, но так и не понял зачем, - доложил Билла.
  - Больше нам здесь делать нечего. Мы хорошо изучили их сильные и слабые стороны. Мы знаем, что они готовятся выдержать осаду. Возвращаемся сегодня ночью. - Крота встал, и три остальные шпиона молча кивнули головой. - Но осталось еще кое-что, о чем я должен позаботиться, - сказал он и, выскользнув в дверь, быстро пошел по коридору.
  Для того чтобы узнать, где остановился Верховный Маг, Кроте нужно было всего-навсего задать несколько ненавязчивых вопросов, лучше всего за кружкой пива. Он не боялся, что его узнают, так как очень мало людей вне Морлиндры знали в лицо второго человека в армии Черного Лорда.
  Случилось так, что Кроте даже не пришлось искать таверну. Чтобы не бросаться в глаза, он старался держаться теневой стороны улицы, где ему и встретился мальчик, шедший по противоположной стороне с вязанкой прутьев в руках, по одежде которого можно было признать в нем жителя южных районов. Крота вышел из тени и окликнул его.
  - Эй, парнишка, - позвал он, стараясь говорить с южным акцентом, - будь добр, скажи, где я могу найти Верховного Мага. Мне нужно срочно ему кое-что сообщить.
  Мальчик резко повернулся, удивленный неожиданным обращением к нему, но он не видел причин не доверять человеку с его собственным южным выговором.
  - Посмотрите в госпитале, сэр, - ответил он. - Вниз по дороге, потом направо. Вы его легко найдете там, где все в огне и свете. - Мальчик наклонил голову и быстро пошел по дороге по своим делам.
  Совершив описанный парнишкой путь, Крота, действительно, быстро нашел госпиталь. Через открытую дверь он увидел Митру и самозванца, склонившихся над соломенным тюфяком, на котором лежал какой-то человек. У Жабы забилось сердце. Такая возможность! Оба главаря стояли к нему спиной и разговаривали достаточно громко, чтобы не слышать звук его осторожных шагов. Крота медленно вынул кинжал; кривая сталь скрипнула сухим шепотом, вылезая из ножен.
  Митра, поддразнивая Фланкса, предположила, что мало найдется солдат, которые за столь малое время так далеко смоются из своих боевых единиц, отлынивая от службы. Фланкс добродушно смеялся над дружескими шутками, наконец-то придя в себя и немного восстановив силы под присмотром суровой Беренты. Вдруг ему почудилось какое-то движение за спиной Верховного Мага, и возвратившийся было румянец мигом исчез с его лица, когда он осознал опасность. Острие кинжала уже почти коснулось спины мага, когда Фланкс стрелой метнулся с кровати к бывшему профессору и отбросил его в сторону от смертельного удара. Лезвие кинжала, направляемое Кротой, не достигнув цели, все же впилось неглубоко в мякоть левой руки Роя.
  Митра мгновенно оценила ситуацию и вцепилась в руку, держащую нож. Рой также быстро пришел в себя: Огненный Посох сердито вспыхнул, и белая молния ударила убийцу в грудь. Крота, как подкошенный, свалился на пол. Рой попытался нащупать у него пульс, пока Митра помогала Фланксу лечь обратно на тюфяк.
  - Крота! - прошептал Фланкс. - Это Крота!
  - Второй человек после Черного? - переспросила Митра и неожиданно улыбнулась. - В таком случае в наших руках оказалось настоящее сокровище!
  Рой уже связал руки Кроты за спиной и проверял крепость узлов. Когда он закончил, Митра попыталась остановить кровь, текущую из его руки.
  - Черт возьми… Однако больно, - сказал Рой, когда она ощупывала пальцами его руку. Он даже закусил губу.
  - Похоже, лучше всего будет, если мы найдем Беренту, - сказала она.
  - Да, не то вы убьете меня вашей непрекращающейся проверкой раны. - Он слабо улыбнулся Митре. Вид красной жидкости, капающей из его руки, нервировал Роя почти так же, как и непрекращающаяся боль.
  - Он жив? - спросил Фланкс, показывая взглядом на Кроту.
  - Я уверен, что жив. За последние несколько недель я кое-чему научился и уже лучше могу управлять посохом.
  Фланкс недоуменно поднял брови, но промолчал.
  - Долго этот подонок не протянет, - Митра была в ярости от покушения и еще более злилась сама на себя, что сделала это покушение возможным.
  - Ну и пусть. Мы можем допросить его, когда он придет в сознание.
  Митра молча наблюдала из окна, как Рой вышел из госпиталя и спросил какого-то прохожего, как ему найти целительницу.
  Фланкс явно нервничал оттого, что находился в одной комнате с Кротой, несмотря на присутствие Митры. Этот здоровяк ерзал в кровати, словно ребенок, боящийся пауков, непрерывно поправляя одеяло и украдкой бросал настороженные взгляды в сторону лежащего Кроты. Он видел, как дыхание у Жабы стало ровным и его пепельное лицо стало приобретать нормальный цвет. Потом и веки пленного начали подрагивать.
  - Он приходит в себя, спасите нас, Четыре Начала, - сказал Фланкс хрипловатым от волнения голосом.
  - Вот и отлично. - Митре не терпелось допросить человека, замучившего до смерти стольких ее друзей в течение многолетнего царствования Мордета. Она смотрела на лежащего на полу человека, с брезгливостью отмечая его тщедушное телосложение, жирные черные волосы и рябое лицо с мерзкой грязной бородой.
  Мелко трясясь от удара молнии, пущенной магом, Крота пришел в себя, и первое, что он увидел, открыв глаза, была Митра Рошанна, возвышавшаяся над ним, словно грозная богиня. Он сделал легкое движение, пытаясь избавиться от непрерывного звона в голове, и тут же почувствовал сильный пинок в грудь. Митра вовсе не собиралась давать ему двигаться
  - Доброе утро, Митра, - прорычал он. - Я смотрю, вы в хорошей форме, у меня, кажется, возникли здесь небольшие проблемы. Умоляю, развяжите мне руки.
  - Ты, Крота, будешь оставаться связанным до тех пор, пока веревки не сгниют на твоем трупе от времени.
  - Да. Ну что ж… Этого следовало ожидать - Крота слегка двинул плечами, и веревка тут же впилась в его запястья. Он попытался встать на ноги, представив себе нелепость его позы в этот момент, но Митра вновь нанесла ему такой удар ногой, что у Кроты на несколько минут перехватило дыхание. Он так и пролежал на спине, пока не вернулся Рой, сопровождаемый Берентой и еще несколькими людьми Прадаты. Крота увидел повязку с пятнами крови на руке Верховного Мага и поморщился при мысли о своей неудаче.
  - Присмотрите, чтобы о нем позаботились как следует, - приказал Рой Беренте.
  Было очевидно, что старой целительнице совсем не по нутру задание лечить кого-либо из армии Мордета, да еще самого Кроту. Но Верховный Маг был непреклонен, и она почувствовала, что должна уступить.
  Крота, не теряя даром времени, избрал новую тактику.
  - Со мной все в порядке, маг. Вам лучше позаботиться о Митре.
  Рой бросил быстрый взгляд на Митру, отметив ее хмурый вид и царственную осанку. Она была вполне здорова, хотя, очевидно, сердита. Рой хотел бы знать, известно ли Кроте, что он в действительности не Верховный Маг.
  - Митра в полном порядке, как и я, - ответил он, надеясь, что он говорит так же, как Рата. - Единственный, о ком здесь надо позаботиться, это ты, Крота.
  - О, но я бы вам посоветовал сначала спросить у нее. Я уверен, что о ней уже пора немного позаботиться. Ведь женщина, носящая ребенка Мордета, вряд ли сама о чем-нибудь попросит. - Крота впился глазами в Митру, а она нанесла ему сильный удар в лицо, от которого он распластался на полу, хохоча как сумасшедший.
  Все страхи Митры обрушились на нее, пока Жаба говорил. Правда, прозвучавшая в его устах, была столь же ужасна, сколь и неприемлема. Что будет, если эту правду узнают люди? Что, если всей Кешье станет известно о ее тайне, ее позоре? Если это случится, она не сможет жить. Она просто не захочет.
  - Лжец! - сказала она почти рычащим голосом. - Ребенок, которого я ношу, вовсе не от Черного. - Она оглядела собравшихся в комнате людей, а затем ухватилась за единственную и последнюю надежду. - Сам Рата и есть отец моего ребенка! - Ее голос перешел в крик, слышный даже на соседних улицах.
  Рой огляделся; все присутствовавшие неотрывно смотрели на него. Кровь хлынула ему в уши и шею, обжигая и вызывая ощущение крайнего дискомфорта. Митра никогда не признавалась ему, кто отец ребенка. Он считал, что это кто-нибудь из Прадаты, но ее резкое нежелание признаться, порой переходящее в явную ложь, наводили на мысль об ужасной правде. Теперь он знал эту правду точно. Мордет и был отцом. Он быстро взглянул на Митру, но та все еще гневно смотрела на Кроту. Колесо, как говорится, завертелось, и надо было как-то реагировать на заявление Митры. Некоторое время он стоял молча, а затем спокойно сказал:
  - Это правда. - Он взглянул на Кроту, во все глаза смотревшего на него. - Заткните ему рот. - Огромный мужчина вышел вперед и грубо засунул тряпку Кроте в рот. - Отведите его в кузницу, и пусть Малек закует его в цепи, - приказал Рой. - Но оставьте его в живых.
  - Нет! - вне себя закричала Митра. - Уничтожьте собаку. Он не достоин жить.
  - Митра, - сказал Рой спокойным го shy;лосом. - Это не ваш путь, и вы это знаете.
  Она попробовала взглянуть на Роя, но не могла смотреть ему в глаза. Наконец она тихо сказала:
  - Как хочешь. - Она и так уже много говорила сегодня.
  Рой подошел к ней и обнял здоровой рукой за талию. Он прошептал ей ту единственную правду, которую знал он:
  - Я люблю тебя. - Он почувствовал, как легкая дрожь охватила ее тело, пока, наконец, она не разрыдалась.
  - Отведите этого мерзавца к Малеку. - приказал он.
  Четверо хорошо вооруженных мятеж ников из Прадаты вытолкнули бывшего капитана Элитной Гвардии в дверь. А ц это же самое время, никем не замеченные, вдоль крепостной стены крались, согнувшись, три тени, которые затем тихо, по-воровски скрылись в западном направлении.



  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

  Сомнения



  Тралаина пришла в восторг, услышав новость о беременности Митры, но Стентор отнесся к ней более настороженно. Митра была как дочь для двух пожилых членов Прадаты, а Стентор прекрасно понимал, что на самом деле ребенок был не от Раты. Он был от Роя, а тот был чистейшим самозванцем. В глазах Стентора ребенок был незаконным. Только радость, с которой его жена встретила эту новость, как то сдерживала его недовольство. Он молчал и ради своей жены старался не растравлять себе душу.
  Тралаина не мучилась подобными размышлениями, отнесясь к событию как к поводу для праздника, независимо от того, был ли отцом Рата или пришелец из другого мира. Над всеми ними нависла грядущая война, и то, что светящаяся радостью Митра объявила о своей беременности, длившейся уже больше месяца, безуслов shy;но, необходимо было отпраздновать.
  Вся Прадата собралась в обеденном зале госпиталя и сидела за столами, заставленными блюдами с пирогами, фруктами орехами и другими деликатесами. Роя удивило такое изобилие в самом разгаре предвоенного кризиса, однако он с удовольствием лакомился нарезанным тонкими ломтиками мясом и плодами Кейта маленькими оранжевыми фруктами, обнаруженными Роем вскоре после его пришествия в новый мир.
  Митра, более чем обычно, оживленная танцевала со всеми молодыми людьми, кто этого хотел, а желающих было много. Рой наблюдал, как она кружилась в танце, и ее короткая юбочка взлетала вверх, показывая стройные, красивые ноги. Сначала идея усыновить ребенка была ему приятна, но затем, когда к нему вернулось чувство реальности, Рой впал в отчаяние. Он как раз смотрел на Митру, когда она, извинившись перед очередным партнером, направилась к нему.
  - Я рада, что мы устроили эту вечеринку. Нам была нужна передышка. - Она улыбнулась ему с радостным, немного раскрасневшимся от танцев лицом.
  - Да, каждый должен немного отвлечься от приготовлений к войне. - Несмотря на сделанное признание в любви, роя начали вновь посещать сомнения, что выразилось в его странном нежелании говорить откровенно с этой прекрасной женщиной.
  Она наклонилась и прошептала:
  - Ты сегодня какой-то далекий, любимый мой, - ее сердце бешено колотилось.
  Сказанные в тот день Роем слова были для нее, словно гавань для измученного плаванием корабля, а его признание в любви было лекарством, мгновенно вылечившим ее. Она, словно за соломинку, уцепилась за этот дар и, обманывая сама себя, уже верила, что ребенок был действительно от Роя. Та страшная ночь у Мордета, боль, унижение были не более чем кошмарным сном. Отцом ее ребенка был этот, сидящий сейчас перед ней любимый человек. Она легко погрузилась в этот самообман.
  Но с Роем такого случиться не могло. Он легко отстранил ее и взглянул ей в глаза. На мгновение он было согласился с возможностью признать этот обман действительностью. Внимательно глядя ей в лицо, он не мог даже начать вспоминать о Гвен. Дело было не в Гвен. Просто он помнил правду.
  - Все это ложь, Митра. Все это ложь. - Он посмотрел на проносящиеся мимо них танцующие пары. - Ты знаешь, что я к нему отношения не имею. Сколько может продлиться этот обман?
  - Но ты сказал…
  - Я сказал это, чтобы защитить тебя. Это была неправда. Я не отец.
  - Я не собиралась заманивать тебя в капкан. Если ты все еще любишь какую-то другую женщину… - она оставила фразу недосказанной.
  - Дело не в этом. Я не могу даже вспомнить лицо Гвен, Митра. Я уже теперь не уверен, хочу ли я вообще вспоминать его. Но этот ребенок… - его взгляд невольно упал на ее живот, - не мой. - Он снова посмотрел ей прямо в глаза: - Это ребенок Мордета.
  Она отшатнулась и сильно ударила его по лицу.
  - Это ложь! - шепотом прокричала она.
  - Нет, Митра, это не ложь. - Голос Роя звучал сдержанно, но твердо. Кружащиеся вокруг них пары не замечали ничего, кроме музыки. - Я не Рата; я только играю его роль. Этот обман… - Он устало вздохнул: - Я считаю, что ты исключительно прекрасна, но нужно смотреть правде в глаза! - Он посмотрел на потолок, впервые заметив, что через тростниковое покрытие можно было видеть небо. - Ребенок не мой. Прошу тебя, Митра, будь осторожна. Это опасный об shy;ман. По многим причинам.
  Митра, ничего не ответив, повернулась и снова вошла в круг танцующих. Рой ви shy;дел, что танцуя с разными молодыми и не очень молодыми людьми, она выглядела оживленной и радостной. Но он знал, что и это была ложь.
  Вечеринка кончилась далеко за полночь; гости расходились, довольные хорошей едой и винами, праздничной атмосферой. Митра, Стентор и Тралаина вместе с Роем возвращались в компаунд. О состоявшемся между Митрой и Роем разговоре не было сказано ни слова, но молодая женщина смеялась слишком весело, слишком непринужденно. Даже в этом она лгала.
  Стентор и Тралаина пожелали им доброй ночи и оставили одних. Рой хотел продолжить разговор, чтобы найти какое-то решение проблемы, но Митра извинилась и пошла спать, закрыв за собой дверь на защелку. Она лежала с открытыми глазами, пока не услышала, как медленно, со скрипом закрывается дверь в комнату Роя, после чего погрузилась в тяжелый сон.
  Митре снился кошмарный сон. Она увидела Мордета, стоявшего над ней в черной накидке и угрожающе улыбающегося. Его гнусная ухмылка все нарастала, пока не превратилась в стену тюремной камеры, где Митра, совершенно голая, металась и не могла найти выхода. В ее руке вдруг оказался меч, которым она хотела разрубить стену, но как только лезвие меча касалась стены, он исчезал. И тут же в камере раздавался отражающийся от стен голос Роя: “Это ложь, Митра, это ложь”. Снилось ли ей еще что-нибудь, Митра уже не помнила.
  Рой проснулся перед тем, как солнце взошло над Спокойным морем. Комната была холодной и наполненной пустотой сумерек. Он прошептал слово, и свет от посоха прогнал из углов комнаты зловещие тени. Мората сонно приоткрыл глаз и посмотрел на друга.
  - Спи, спи, старик, - прошептал Рой. - Кто-то один из нас должен выспаться. - Мората снова закрыл глаза и медленно, ритмично задышал.
  Рой надел жакет и брюки, которые носили почти все люди Прадаты, и одним рывком натянул сапоги, достававшие ему до коленок. Его мышцы были скованы и легка побаливала шея после бессонной ночи. Он оглядел комнату, обстановка в которой была поистине спартанской. На столе с толстой деревянной крышкой, словно черная вмурованная плита, лежал дневник Раты. Рой взял его, почувствовав знакомый запах кожи. С помощью Мораты он уже один раз внимательно прочитал дневник. Но на многие вопросы он не сумел найти там ответов, если вообще таковые были. Как только взошло солнце и комната наполнилась естественным светом, Рой вышел на улицу, держа у груди единственную книгу, которую он встретил в новом мире.
  Он сразу же отправился на площадь, где плотники старались побыстрее закончить сооружение катапульты. Но в научных консультациях Роя там уже почти не нуждались. У него даже выступила горечь во рту, когда он увидел, как рабочие сгибают центральный брус. Несмотря на свои горячие уверения в обратном, он знал, что использовать достижения науки в войне аморально - против кого бы они ни использовались. Он решил для себя по мере возможности впредь поменьше участвовать в подобных приготовлениях. А в данный момент ему хотелось побродить в одиночестве и поразмышлять.
  Рой походил по улицам Хагсфейса и остановился у фонтана, чтобы попить воды. С утра вода была очень холодной, что напомнило ему небольшой водопад недалеко от первого, разбитого у песчаного побережья, лагеря. Воспоминания той поры чередой проходили перед ним: случайная встреча с Креозотом, не менее случайная находка - Огненный Посох, его первый взгляд на Шимни, величественно охраняющего центральную часть Кешьи. Ему стало интересно, что случилось с черным зверем. Дракон сопровождал армию Прадаты, пока она не пришла к крепости, кружась в небе, словно голодный хищник и стараясь держаться на расстоянии, большем дальности полета стрелы - хотя вроде бы они для него опасности не представляли. Рой вспомнил, как стрела, пущенная Митрой, отскочила от толстой кожи дракона, не причинив ему ни малейшего зла. Сегодня уже неделя с той поры, как Креозот появился в небе. Рой однажды легко прогнал Креозота, и дракон никогда не казался ему таким злым и опасным, каким его описывали рассказы и истории. Рой прогнал прочь эти размышления, пришедшие в голову некстати, словно нежелательный дождь.
  Ноги привели Роя к восточным воротам крепости. Часовые не возражали, когда он приказал отодвинуть запор и выпустить его. Рассеянно кивнув стражникам, он вышел через внешнюю дверь прямо в широко раскинувшееся пространство побережья, и стал бесцельно бродить там в сером утреннем свете. Тупая боль от раны в руке напоминала Рою об осторожности, но ему было необходимо полное уединение, которое давала эта прогулка, потому что непрерывно набегающие волны воспоминаний требовали их максимально возможного осмысления. А что касается опасности, убеждал он себя, то армии Мордета идти сюда еще не менее суток, да и Огненный Посох при нем.
  Он чуть приподнял Посох, ощутив его успокаивающее присутствие, его необычный и в тоже время такой привычный ба shy;ланс. Посох стал как бы частью его самого, продолжением его руки и воли, и Рой уже с трудом вспоминал, как он жил без Посоха. Он даже спал, обхватив Посох рукой, а когда время от времени случалось купаться в теплой воде Спокойного моря, Посох служил ему как удивительно плавучий плот. Зачем было тратить драгоценное фонарное масло, когда Рой мог легко осветить любое помещение холодным белым светом Посоха. Но несмотря на то, что он уже несколько сот раз пользовался им и неоднократно читал о нем в дневнике Верховного Мага, Рой мог только догадываться об истинных возможностях посоха; он непрестанно думал о том, как обнаружить эти возможности и использовать их в его собственных целях. “Куинта” было наиболее опасным и мощным из Слов Власти, хозяином которых был Рата, и Рою оно досталось как бы по наследству, хоть он и не мог пока как следует пользоваться им. Он вырос, с детства окруженный книгами и прелестями современной техники, но тихому профессору, привыкшему к голограммам, создаваемым
удаленным компьютером, все же было удивительно, как он мог одним легким щелчком пальцев зажечь огонь.
  Молодой боец Прадаты Джипсом был награжден Словом Власти Куинта и, хотя и не был хозяином Куинты, предложил свою помощь Верховному Магу. Рой отклонил его предложение, так как Джип-сом не был посвящен в то, что он пришелец из другого мира. Тем не менее Рой старался примечать все, чему этот молодой человек с огненными глазами обучал в университетском здании своих учеников. Он неоднократно отказывался от предложения Джипсома вести занятия, настаивая на том, что главным учителем должен быть именно Джипсом. Молодой человек даже покраснел от такого высокого доверия.
  В старом университете кипела жизнь, особенно после того, как там стали собираться маги, чтобы скоротать часы вынужденного бездействия в ожидании прихода Мордета. Кстати, именно Митра предложила магам в качестве первоочередной задачи восстановить занятия в университете, и родители обучавшихся детей с энтузиазмом зааплодировали этому предложению. С той поры когда-то пустой зал был заполнен мягким баритоном Джипсома и целым хором других голосов, обучающих и обучающихся. Рою очень хотелось влиться в этот процесс, но ему оставалось только смотреть, как настоящие эксперты старательно занимаются своим делом.
  Куинта была не единственной силой, данной Рою; ему принадлежали также Рала и Кешья. Его дружба с Моратой была явным доказательством того, что какой-то властью над летающими существами он обладает, но это было слабым утешением. Помимо галок и Повелителя Соколов единственным летающим существом, которое встретилось Рою, был Креозот, и, надо сказать, у Роя не возникало особого желания испытывать судьбу попыткой как-то управлять огромным зверем. Время от времени, бродя вдоль побережья, он пытался созвать к себе галок. Но признать эти попытки удачными было нельзя, так как галки то садились на песок перед ним, то просто не обращали никакого внимания на его мягкие призывы. Мората старался объяснить ему, что галки очень пугливы, и присутствие сокола, безусловно, являлось основной причиной их недоверия. И тем не менее Рой не заблуждался относительно своей более чем скромной способности властвовать над летающими созданиями.
  Кешья, власть над землей, была скорее силой созидания, чем разрушения. Власть Кешьи обычно ограничивалась ежегодными ритуальными благословениями земли на обильный урожай, либо освящением зданий и других построек, стоящих или лежащих на земле. Только очень немногие из магов могли слегка сдвигать камни, и уж совсем небольшому их числу удавалось вызвать небольшие землетрясения, подобные тому, которое вызвал Рой во время атаки Мордета. Он впоследствии пытался поэкспериментировать с землетрясением, но боязнь потерять контроль над ними сдерживала Роя, и поэтому все попытки были безуспешными. Он еще походил по спящему городу и пришел к выводу, что лучше всего держать власть над землей про запас и использовать ее только в случае крайней необходимости.
  Митра рассказала ему о слабом месте Черного Лорда, о том, что свет имеет силу и власть над тьмой. Разговор носил как теологический и философский, так и сугубо прагматический характер. Митра была неисправимой фундаменталисткой, свято верящей в триумф добра. Рой согласно кивал и слушал, как Митра объясняла ему, что день всегда побеждает ночь, и что люди всегда тянутся к свету. У него были несколько иные суждения и о свете, и о вероятности их поражения в предстоящей войне, но он предпочел не возражать, не рассказывать Митре о том, как свет сжигает мотыльков, тем более, что мотыльков, возможно, в Кешье и не было.
  Не сказал он ей и о своей озабоченности тем, что иногда жизнь идет не так, как мы ожидаем, и не так, как мы хотим. Мысли о сокращении факультета английской литературы в университете все еще часто приходили ему на ум, как и потерянные надежды как-то выяснить отношения с Гвен. Роя раздражала мысль о том, что здесь, в новом мире яркая, живая женщина отчаянно влюбилась в него, а он в ответ может только мысленно представить себе отношения, которые, возможно, могли бы установиться между ними.
  Возможно? Рой почувствовал прилив отвращения к этому слову. Он был навсегда захвачен этим миром, лишен возможности вернуться в свою прежнюю привычную жизнь. А что его, собственно, ждет там, в его прежнем мире? Возможные отношения с женщиной, которой он никогда и ничего не говорил о любви. Ясно, что место в университете он уже потерял. Интересно, что Регенты сделали с вещами Роя после его смерти? Продали, наверно. Он вспомнил пункт в контракте, гласивший, что имущество преподавателя, умершего, не составив завещания, передается в собственность университета. У Роя не было семьи, но сейчас он хотел бы, чтобы его имущество перешло к Гвен. По крайней мере, хоть это-то у нее было бы.
  Но он сейчас находился в Кешье в преддверии неизбежной войны с ужасной, мерзкой силой. Мордет напоминал ему кого-то, возможно, злых героев в старых по shy;эмах. Рой начал перебирать в памяти эти поэмы, сам того не желая.
  Впрочем, все это не имело в данный момент никакого значения, а имела значение только подготовка к войне. Мысль о войне волновала Роя больше, чем его неспособность управлять тремя имеющимися в его распоряжении силами. Способ ведения войны, который они сейчас планировали, в его мире был бы признан архаич shy;ным. Сам Рой рассматривал войну вообще как безличностную; не как конфликт между людьми, но исключительно как битву идей. Врага бомбили или обстреливали. Танки и пушки стреляли друг в друга. В воздухе воевали самолеты. Ты никогда не видел врага в лицо. О битвах лицом к лицу с врагом Рой слышал разве только из рассказов своей бабушки. Когда-то давно она служила в армии при пехоте. Ему вспомнилось, как бабушка поддразнивала деда, убежденного пацифиста, противника войны, в которой она принимала участие. Дед никогда не принимал ее шуток, и сейчас, перед лицом надвигающегося сражения, Рой прекрасно понимал его.
  Ему не очень по нраву было и форсированное привлечение научных достижений в этот мир. Как легко он восстановил в памяти способ изготовления бомб, используя порох! Одно время Рой гордился тем, что является дальним потомком Альфреда Нобеля, хотя это было слишком отдаленное родство. Особенно он гордился тем, что его знаменитый предок учредил премию Мира после того, как выяснилась ужасная разрушительная сила его изобретения, динамита. И вот сейчас Рой возрождал это изобретение с одной-единственной целью - убивать и калечить людей.
  Пока что наука не торопилась предоставлять ему большое преимущество. Алхимикам еще не удалось найти нужную пропорцию для трех составляющих. Накануне Рой наблюдал, как они подожгли факелом кучку самодельного пороха. Холмик запузырился, раздулся, приобрел черный цвет, и в конце концов на его месте остались какие-то змеевидные полоски. Вонь была ужасная, а вот нужного эффекта - быстрого, интенсивного возгорания - не получилось. Рой почувствовал разочарование, когда аптекари повернулись и посмотрели на него, ожидая указаний. Все, что он мог им сказать - это продолжать испытания.
  С катапультой дело обстояло немногим лучше, хотя, казалось, ее сооружение не было столь сложным с точки зрения физики. Мастера, привлеченные к ее сооружению, выполнили свою задачу, но когда они попробовали испытать ее, оттягивая огромный рычаг назад при помощи, как им казалось, толстой веревки, то свитый из травы шнур преждевременно лопнул. Катапульта подскочила, и ее главный рычаг, оторвавшись, со страшным треском шарахнул по каменной площади. К счастью, никто не пострадал, но катапульта оказалась сильно повреждена и требовала серьезного ремонта, для чего требовалось несколько дней. Если войска Мордета подойдут быстро, Прадата утеряет преимущество обладания дальнобойным орудием. Рой чувствовал, что его попытки помочь Прадате в предстоящей войне могут оказаться безуспешными.
  Он также продолжал спорить сам с собой по поводу собственно войны. Ему пришлось признать, что уничтожить Мордета абсолютно необходимо. Ничто не могло оправдать его. Возможно, следует казнить и Кроту, хотя Рой надеялся, изложив совету свои взгляды на цивилизованный способ решения подобных вопросов, убедить старейшин судить Кроту за его преступления. Но когда все кончится? Гражданская война - это кровавый, очень нежелательный способ решения проблем, стоявших перед Кешьей.
  Есть ли альтернатива массовому уничтожению войск Мордета? Согласно сведениям, полученным от Митры, Мордет запретил использование Четырех Начал, уничтожал своих солдат, осмелившихся не подчиниться. В то же время Черный Лорд совершенствовал свое искусство владения черными силами, не делясь этим искусством ни с кем. Отсутствие в армии Мордета черных магов могло оказаться важным фактором окончательного исхода войны. Рой знал, что может контролировать посох таким образом, чтобы тот не убивал людей, а просто лишал их чувств. Будут ли так же поступать остальные маги?
  Множество вопросов продолжало бушевать в голове Роя, словно шторм, и он, устав сопротивляться, искал спокойную гавань. Наконец, такая гавань была найдена; единственное, чему он полностью мог довериться, - поэзия. Эта идея отвлекла его от мрачных раздумий и, прогнав мысли о войне, дала какую-то надежду. Он подошел к куче наваленных друг на друга деревьев, принесенных откуда-то морем, и уютно пристроился с подветренной стороны. Вслух он произнес строки из Вордсворта, звучавшие словно мольба о надежде:
  Одинокий, как облако, высоко
  Над долинами и холмами плывущее,
  Я бродил и увидел толпу пред собою -
  Золотые нарциссы, во множестве
  У озера под деревьями растущие.
  От легчайшего ветерка
  Трепетали они
  И порхали…
  Рой посмотрел вверх на чистое, совершенно безоблачное небо, успев заметить последнюю вспышку утренней звезды перед восходом солнца.
  - Это символично, - пробормотал он. - Ни единого облачка в небе. Ни единого цветочка на земле. Почему не слагают романтические поэмы о пустынях?
  Он опустил голову и посмотрел на море, разлившееся словно по всей земле. Довольно далеко от Роя над морем кружилась чайка, от которой отражался свет восходящего солнца, словно мед, стекающий с ее крыльев. Он поднялся, опершись на посох, и протянул руку, как протягивает величественное дерево свои ветви навстречу возвращающейся птице.
  - Рала, - произнес Рой, и, как ему показалось, его мощный голос разносился ветром по всей пустыне.
  - Рала, - повторил он, и птица, отклонившись от прямого пути, начала описывать круг, повинуясь команде Роя.
  - Рала! - закричал он, и птица, увеличивая скорость, полетела к протянутой руке мага. И вдруг внезапно, как порыв ветра, она резко свернула и улетела обратно к морю.
  - Черт возьми! Я уже было подумал, что получилось.
  Рой чрезвычайно огорчился очередной неудачной попытке и сел на место в облюбованный им уголок среди поваленных деревьев, обдумывая причины своей неудачи.
  От неожиданного порыва ветра в рот ему попал песок, и Рой несколько раз сплюнул, стараясь избавиться от скрипящих на зубах крупинок.
  - Брось это занятие, - сказал он печально. - Единственная твоя сила - это поэзия. - Он провел пальцем по деревянной поверхности посоха.
  Все кончается. Деревья старятся,
  Гниют, падают и умирают
  И также туманы рано или поздно
  Укладываются на травы, чтоб не подняться
  Человек приходит, возделывает поле,
  В землю ложится и он, умирая
  Прожив много лет, умирает лебедь.
  И только я, на бессмертие обреченный,
  Медленно на твоих руках увядаю,
  Здесь, в спокойных пределах твоего мира
  Рой снова посмотрел в бескрайнее морское пространство.
  - Печальное время, о самозванец. - Он набрал полную горсть сухого песка и начал смотреть, как тот просачивается мимо пальцев, медленно, словно время, стекая на землю.
  - Бессмертие - вещь невыносимая, - произнес он весьма неутешительно, и уже в третий раз за это утро, в его голове внезапно вновь возникли мысли о черном драконе.
  - Креозот, ты - существо загадочное. Твоя вина заключается только в том, что ты испугал меня, но ты, возможно, этого и не хотел. Твой черный цвет - всего лишь предрассудки. Никто не видел от тебя зла, и тем не менее все презирают тебя. Я попал в суровый мир. - При мыслях о драконе отчаяние охватило Роя. Он не мог объяснить это чувство иначе, как ощущением своего родства со зверем, который был Куинта и Рала, Огонь и Воздух.
  Далекий крик оторвал Роя от размышлений. Его сердце забилось, когда он посмотрел в сторону Хагсфейса и услышал страх в этом крике. Он пытался разобрать слова, но не мог. Опершись о посох, он быстро встал и пошел навстречу бегущему к нему человеку. И вдруг звук хлопающих крыльев заставил его остановиться как вкопанного. Обернувшись, он увидел, как из-за кучи поваленных древесных обломков, которую он совсем недавно назвал своей гаванью, огромное тело черного дракона поднялось в воздух и с фантастической скоростью скрылось в южном направлении.
  Рой стоял и смотрел на удаляющиеся очертания Креозота до тех пор, пока к нему не подбежали четверо что-то кричащих и спрашивающих людей. Рой повернулся и внимательно посмотрел на них, обратив внимание на их юный возраст; ни одному из них на вид не было больше шестнадцати лет. Рой недоумевал, почему таким молодым доверяют стоять на часах.
  - Мы почувствовали исходящую от вас энергию, маг, и решили посмотреть, __ сказал долговязый светловолосый парень. - Мы не слышали слов. Кажется, вы обращались к ветру, но затем в небе позади вас пронеслась какая-то черная фигура. Мы узнали дракона и испугались, что он нападет на вас.
  Мальчик смотрел на Роя со смешанным чувством благоговения и озабоченности:
  - Вы его околдовали, сэр?
  Ошеломленный Рой никак не мог подобрать слова, чтобы сказать озабоченным стражам, что он понятия не имел о том, что где-то поблизости был дракон.
  - Еще кто-нибудь знает о том, что сюда прилетал Креозот? - спросил он.
  - Нет, господин маг. Мы вчетвером стояли на часах у южной стены. Когда мы увидели, что черный дракон спускается к тому месту, где вы находились, то сразу побежали сюда. Мы подумали, что у вас происходит битва, потому что ни его, ни вас нигде не было видно. - Озабоченный юный страж с вопросительным выражением лица смотрел на Роя.
  - Никому не говорите о том, что вы сегодня видели, - приказал Рой и поспешно добавил, - Существуют тайны, слишком непонятные и ужасные для людей, не принадлежащих к магам. - Рой отчаянно старался придумать какую-нибудь зловещую историю, чтобы заставить этих четверых юношей держать язык за зубами. Ему не хотелось, чтобы Митра узнала об этом последнем покушении на его жизнь.
  - Понятно, милорд, - ответили ребята в унисон.
  - Нам лучше вернуться в Хагсфейс до того, как Митра обнаружит, что вы покинули посты. - Побледневшие лица бойцов Прадаты свидетельствовали о том, что они не привыкли нарушать приказы старших, особенно его и Митры. Они все вместе побежали в крепость, заперев за собой южную дверь на засов.
  Рой вошел в свою комнату, где ему не грозила никакая опасность, и с тяжелым вздохом упал на кровать. Два покушения на его жизнь в течение последней недели - это многовато. А было ли вообще покушение сегодняшним утром? Почему Креозот не напал на него? У черного дракона, несомненно, было преимущество неожиданного нападения. Несмотря на то, что в руках у Роя был Огненный Посох, могучий зверь мог одним ударом снести ему голову с плеч.
  Может быть, он действительно околдовал дракона, вызвав его звучанием своего голоса, но Рой быстро отмел эту версию, вспомнив о своей безуспешной попытке подозвать к себе даже маленькую чайку. Он не пони shy;мал, почему в момент, когда его мысли были заняты драконом, сам дракон также оказался рядом. Могла ли существовать какая-то неизвестная связь между ними? Допустим, он действительно имел определенную власть над этим зверем, носящим в себе начала воздуха и огня. Но тогда почему Рата, куда более искусный во владении Куинтой и Ралой, не заставил Креозота служить себе? Рой вспомнил видение последней битвы Верховного Мага, где дракон служил как раз Мордету и воевал с соколами. Нет, никак не мог Рой, столь слабо владеющий искусством мага, одолеть такого врага, с которым не справился даже великий Рата.
  - Мората, просыпайся, лентяй, - сказал Рой, тормоша спокойно спящую птицу.
  Мората приоткрыл один глаз.
  - У меня только что была встреча с Креозотом. Нет, нет, со мной все в порядке. И смотри, не смей сказать об этом Митре. Послушай, я не знаю почему, но дракон не напал на меня. А он мог бы легко уничтожить меня; я и не успел бы понять, что он рядом. Это не дает мне покоя. Все это очень странно. У меня сейчас нет времени, чтобы объяснить тебе свои мысли. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее полетел, нашел себе подобных и призвал их ко мне. Приближается битва с Мордетом, и, как мне кажется, нам будет необходима поддержка с воздуха. Побыстрее, мой друг.
  Мората поднялся в воздух, пролетел по уже освещенному коридору, вылетел из компаунда через открытое окно, и мощные крылья быстро унесли сокола в северном направлении. Только один часовой, стоящий на восточной сторон Хагсфейса, молча смотрел вслед улетающему Повелителю Соколов, пока мягкий утренний ветерок теребил его шелковые, пшеничного цвета волосы.



  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  Соколы и зайцы



  Два месяца прошло с тех пор, как страшный удар голубой молнии отправил Роя в мир, столь отличающийся от его собственного. Два месяца он искал себя самого, карабкался по горам, плелся через пустыню к разрушившейся крепости, и все это для того, чтобы ждать здесь начала неизбежной войны. Повсюду появлялись непрошеные драконы и черные лорды, угрожавшие сожрать его. Это был мир опасности и угнетенного состояния духа. Рой мечтал о доме.
  Но о каком доме? Каждый раз, когда наступал очередной восход солнца, его яркий, чистый свет заслонял воспоминания о людях из того мира. О его людях? Рой гнал от себя эту мысль. Служащие университета, люди другого места, другого времени. Он снова безуспешно попытался представить себе Гвен. Он уже не мог вспомнить даже цвет ее волос. Рой отогнал заблудившуюся муху, назойливо жужжащую у него над ухом.
  - Что вас заботит на сей раз? - Это был Стентор, покрывшийся потом и тяжело дышащий из-за сильной жары и влажности. Рой сидел в тени парапета наверху зубчатой стены, где его и нашел Стентор, совершая очередной инспекционный об shy;ход.
  Рой был несколько озадачен, соображая, стоит ли отвечать. Однако искренняя забота во взгляде Стентора убедила его.
  - Я думал о доме. Или точнее, старался думать.
  Стентор недоуменно пожал плечами:
  - Ну и что?
  - Я обнаружил, что не могу вспомнить даже деталей, касающихся знакомых мне людей. Я могу вспомнить привычные места. Я могу вспомнить вещи. Идеи. Но лица исчезли. Я совершенно не могу представить их себе.
  Перед тем как ответить, Стентор немного подумал и глубоко вздохнул:
  - Я не слишком разбираюсь в магии. Пусть Митра и Тралаина позаботятся об этом. Лучше всего я себя чувствовал, когда у меня напрягались мускулы. Нет, я никогда не годился для магии.
  - И что это означает? - Рой постарался улыбнуться, но он в данный момент был не особенно расположен к выслушиванию длинных историй. Он хотел получить ответ.
  - А означает это то, что я мало смыслю в магии. Но кое в чем я все-таки смыслю.
  Рой нахмурился, но промолчал.
  - Когда я был молодым парнем, то встретил девушку по имени, - Стентор, вспоминая, молча шевелил губами, - Мадженсия? Проклятье, не могу вспомнить. Но суть не в этом. Я был настолько поглощен любовью к ней, что совершенно ничего не замечал. Она была самой хорошенькой барышней из всех, кого я встре shy;чал. По крайней мере, так я чувствую здесь. - Он показал на сердце. - Но здесь, в своей голове, я не могу даже вспомнить ее лица. Я закрываю глаза, и что я вижу? Тралаину. И это совсем не так плохо, сы shy;нок.
  Несколько мгновений они смотрели друг на друга, после чего Рой поблагодарил Стентора и отвернулся. Для него это был не ответ, и отчаяние продолжало грызть ему душу. Он не мог вспомнить черты лица людей, которые когда-то так много значили для него, а люди, окружавшие его теперь, больше знали его как Верховного Мага, Рату, но никак не профессора английской литературы, Роя. Для большинства наиболее близких друзей в этом одиноком мире он был не больше чем самозванец.
  Единственным и ярким исключением был Мората, Повелитель Соколов. Огромный сокол признал, что Рой не был Ратой, и их отношения сложились на основе этого факта. Мората терпеливо, не шелохнувшись, слушал рассказы Роя о различных приключениях его детства; в свою очередь, сокол вызывал в мозгу профессора картины, позволявшие тому видеть мир Кешьи зоркими глазами хищной птицы. Особенно волнующим был азарт охоты, когда Мората посредством картин описывал свой очередной полет над Великой Топью, основным местом его охоты.
  Их отношения были необычны, не похожи, например, на отношения хозяина и любимого животного; но они отличались и от обычной дружбы между людьми. Рой разговаривал с птицей, а та могла отвечать только языком картин. Хотя Рой вынужден был признать, что такой способ общения в чем-то превосходит обычный разговор; иногда от стремительных гонок среди деревьев и облаков у него даже кружилась голова. Общаться с Моратой было непросто, но, пройдя через выпавшие на их долю испытания, Рой полюбил птицу как брата и друга, которому можно довериться во всем.
  Мысли о соколе лишний раз напомнили Рою, как ему все больше не хватает огромной птицы. Прошло уже два дня с тех пор, как он послал сокола за его собратьями, а от того ни слуху ни духу. Тень депрессии покрыла его чело, и он бродил по городу с заразительно печальным видом. Люди уже начали беспокоиться, шепотом сообщая друг другу о странном бормотании Верховного Мага самого с собой. Зомман, молодой охранник, один из тех, кто поспешил на помощь Рою на побережье в эпизоде с Креозотом, очень беспокоился, что огромный зверь околдовал Верховного Мага, и его чрезмерно яркое воображение побуждало молодого человека рассказать все Митре. Однако твердо сказанное Роем предостережение не позволило Зомману переступить порог дома Митры.
  Солнце стояло высоко в небе, и нестерпимая жара делала Роя более беспокойным, чем обычно. Он бродил мимо фонтанов, то и дело опуская ладони в воду и брызгая ею себе в лицо. Он также часто забегал посмотреть на растущую коллекцию маленьких металлических шариков, сделанных Малеком так, что Рой не переставал хвалить кузнеца за мастерство. Меланхолия Роя удваивалась при мысли о том, что столь умело и с любовью сделанные вещи будут использованы как оружие в войне.
  Алхимики продолжали искать оптимальный состав пороха, правда, с ограниченным успехом. Они постепенно пришли к комбинации: четыре части и по одной части остальных компонентов. В результате получилась довольно быстро сгорающая смесь, но без четкого хрустящего маленького взрыва, который, как полагал Рой, будет необходим для детонирования железных снарядов Малека. Рой предложил уменьшить содержание нитрата калия, как он называл серебряный песок, и алхимики возобновили свои попытки.
  Рой поднялся на западную крепостную стену и, всматриваясь в даль между зубьями стены, долго наблюдал за тонкими волнами жары, поднимающимися из раскаленного песка и почти не отбрасывающими тени дюнами, лежащими повсюду в раскинувшемся перед ним пространстве. Он глубоко вдыхал горячий воздух, чувствуя, как влага испаряется с губ, потом провел рукой по чисто выбритому лицу, благодарный Малеку за то, что тот нашел время выточить лезвие, которым Рой сбрил жесткую бороду с лица. Хотя большинство мужчин в Кешье носили бороду, Рой был уверен, что с большой бородой он вообще не смог бы вынести и без того почти невыносимую жару.
  Боковым зрением он заметил какое-то движение и, повернув голову, увидел женщину, взобравшуюся наверх, на сторожевую башню западной стены. С прищуренными от яркого света глазами она наклонилась вперед, как будто опираясь на невидимый барьер. Рой тоже направил взгляд к западному горизонту, чтобы узнать, что она там увидела. Глаза у него были удивительно зоркие, что, несомненно, объяснялось какой-то отдаленной генетической принадлежностью к соколиному роду. Он увидел черную извивающуюся массу, медленно движущуюся к крепости.
  - Он идет! - кричала женщина. - Морелуа идет!



***



  Крылья Мораты, несущегося сквозь утренний туман, с невероятной силой бились о воздух. Повелитель Соколов был самой большой, сильной и выносливой птицей на всем континенте, носившем название Кеш. В данный момент он стремился в Норшол, к землям, где охотились его сородичи. Земля внизу представляла собой непрерывную череду красок: коричневых, желтых, зеленых, которые перемешивались друг с другом благодаря огромной скорости и возбужденному состоянию птицы. Сколько лет прошло с той поры, как он летел над плоскогорьями Шалета, над пожелтевшими осенними деревьями, а испуганный, безумно мчащийся заяц пытался скрыться от острого взгляда Повелителя Соколов? Сейчас возраст уже затуманил его глаза, и скоро другая, самая большая из летающих птиц будет носить титул Повелителя Соколов. Он был очень силен, когда впервые встретил мальчика Рату, приучавшего к охоте других соколов, гораздо меньшего размера, чем Мората. Мальчик обращался с птицами очень ласково и внимательно следил за тем, чтобы они были хорошо накормлены и как следует отдыхали после охоты. Кружа в небе под самыми высокими облаками и наблюдая за
мальчиком, Мората от всей души полюбил его.
  Преодолев свое нежелание оказаться среди людей, Мората спустился к ним, чтобы присутствовать на Ритуале Дарования Власти, когда его проходил Рата; сокол надеялся, что мальчику будет даровано Слово Власти Рала. Каково же было его разочарование, когда старейшина произнес слово Кешья, что значит Земля. Это было явно неправильное решение, ограничивающее возможности мальчика. Не думая о последствиях, Мората стрелой спустился вниз на плечо к мальчику и, воспользовавшись своим правом Повелителя Соколов, даровал тому слово Рала. Это был беспрецедентный акт, вызвавший смятение среди его собратьев, но это не имело никакого значения, ибо Мората очень любил мальчика.
  Разумеется, он был поражен, когда старый маг, в свою очередь, даровал Рате слово власти Куинта. Как долго гудела потом деревня, обсуждая эти события! Магу, обладающему тремя Словами, было предначертано совершать великие дела! С горечью вспомнил Мората гибель своего любимого друга, с которым он провел рядом всю жизнь и ставшего Верховным Магом Кешьи, от рук злобного мага Мордета.
  Мората пытался помочь, но когда ему удалось уговорить своих собратьев, не очень-то желающих воевать с Креозотом, было уже поздно. Черный в конце концов вышел победителем, и Мората не мог даже найти тело погибшего друга, чтобы оплакать его. Соколы вернулись в Шалет, изгнав оттуда черного дракона. Но поражение, которое они потерпели вместе с Ратой, привело их в уныние и вызвало волну недовольства Моратой. Многие из них отказались признать Морату своим повелителем, но это были в основном молодые соколы. Более старые поддержали Морату, но ниточка власти, которой он обладал, была слишком тонкой.
  Десять лет ждал Мората обещанного возвращения своего друга. Надежда стала сменяться отчаянием, когда вдруг появился Рой. Да, этот человек не был Ратой, но у него был такой же внешний вид, и он был так же добр, - ив конце концов, его вызвал сам Рата. У Мораты легко установились дружеские отношения с пришельцем, и он был более чем рад прекратить свое добровольное изгнание и вернуться в царство людей.
  Земля внизу постепенно меняла цвет с пустынного желтого на светло-зеленый, характерный для равнин Норшола. Со shy;кол устал от длительного полета, и голод приказывал ему остановиться и поохотиться на жирных северных зайцев. Он медленно кружил, тщательно осматривая местность. Вдруг слева что-то дернулось, и сокол развернулся для атаки. Он резко пошел вниз по направлению к цели, серому пятну, которое несомненно было зайцем. Его усталые глаза старались сосредоточиться. Да, это был заяц, бегающий по кругу.
  Слишком поздно Мората заметил сверху веревку, привязанную к задней лапе испуганного грызуна. Со всех сторон на него набросили сети, запутавшие его крылья, отчего он упал на землю, больно ударившись об нее. Он отчаянно закричал, разрывая острым клювом толстые веревки, опутавшие его, но люди подбежали раньше, чем он смог освободиться. Его тело крепко связали веревкой, а на голову надели кожаный колпак, и Мората уже больше ничего не видел.
  - Смотри, какой большой, - услышал он из-под колпака чей-то мычащий голос. - За такого много дадут.
  - Клянусь тьмой, - отозвался чей-то голос, - знаешь, кого мы заловили? Это же птица Мага. Я узнал бы его где угодно. Я часто видел его вместе с Магом в Йелу много лет назад. Это ты, Мората, не так ли?
  - Рата, - ответил сокол, и в его груди затеплилась надежда.
  - Это он, клянусь тьмой! Вот Мордет обрадуется! Надо быстрее отослать его в подарок Регенту. Запрягай лошадь! Клянусь тьмой, ну и разбогатели же мы!



***



  Армии Мордета понадобилось довольно много времени, чтобы дойти до окруженного стенами города, и прибыла она к месту назначения, когда солнце уже опускалось в преисподнюю ночи. Внутри городских стен Прадата провела ночь в ожидании атаки, но ее не последовало. Рой понял, что Мордет одержал небольшую психологическую победу, поскольку его войска, безусловно, хорошо отдохнули ночью.
  Еще до наступления утра Митра нашла Роя, нервно шагающего от западной стены до фонтана и обратно. Она молча подошла и начала ходить рядом с ним, не спуская глаз с ярко светящей утренней звезды. Рой уже просто мучился от своей роли в качестве Раты, от бесполезности предложенных им даров науки, даров, которые он, хоть и неохотно, но предложил сам. Митре же было приятно находиться с ним рядом. Наконец, он повернулся к Митре и сказал:
  - Все это ошибка. Рата вызвал из другого мира не того человека.
  - Молчи, - прошептала она, положив свою изящную ладонь ему на грудь. - Ты много сделал для нас. Ты дал нам надежду. И науку.
  Рой презрительно фыркнул.
  - Да, я принес ее вам. И очень надеюсь, что ваш мир впоследствии простит меня. - Он посмотрел в сторону центра площади, несколько темных фигур возились с катапультой. Она ломалась при каждом испытании, и Рой уже мало верил, что катапульта когда-нибудь зарабо shy;тает.
  Словно читая его мысли, Митра ответила:
  - Катапульта будет в рабочем состоянии уже этим утром. Что касается твоего второго подарка…
  - Черного пороха.
  - Да, черного пороха. Я уверена, что он тоже получится. Алхимики найдут нужные пропорции.
  Рой посмотрел в небо, где звездный свет вышил бисером ночное полотно. Втайне он надеялся, что его дары науки не заработают.
  - А ты, любимый. - Митра взяла Роя за руку и сжала ее. Она нашла утешение от черных мыслей об ее изнасиловании, и даже начала убеждать сама себя, что этого не было, что Рой действительно отец ее еще не рожденного ребенка. Она улыбнулась ему с неподдельным теплом. - У нас есть ты. И уже это замечательно.
  - Да, замечательно, - механически повторил он.
  Пока они разговаривали, взошло солнце, и Рой увидел, как на утреннем ветру билось кроваво-красное знамя армии Мордета с отвратительным, словно язва, черным символом, изображенным на нем.
  Армия Мордета разбила лагерь на расстоянии меньше мили от крепости. Рой заметил какие-то передвижения и множество небольших костров, от которых при резких порывах ветра дым поднимался вверх и плыл на восток над их головами. Рой вдохнул аромат поджариваемого мяса, сочный запах, напомнивший ему праздничные пшеники в его старом мире.
  Старый мир. Он снова попробовал вспомнить Гвен; солнечный день в восточном парке, гладкая поверхность воды чудесного озера в самом центре парка, и рядом с Роем тело, не имеющее лица. Он яростно тряхнул головой, но это не помогло. В его памяти возникли неуместные воспоминания об университете, о Регентах и о несчастном случае, благодаря которому он оказался в другом царстве. Роем овладело чувство меланхолии, отнимающее у него смелость и делавшее его слабым и бесполезным.
  Митра также чувствовала нарастающее отчаяние. Казалось, что это чувство исходит из лагеря Мордета, обволакивая их с Роем, словно дым от костров и просачиваясь в их одежды, в их тела, в их сердца. Храбрость словно таяла от жара, исходившего от раскинувшегося вблизи от крепости войска. Желудок Митры забурчал от голода и мышцы ее живота напряглись. Интересно, подумала она, ребенок там, внутри, сейчас счастлив или печален? Митра могла видеть его лицо - это было лицо Мордета. Она зажмурила глаза при этой мысли и постаралась успокоить свой бурлящий от волнения желудок.
  Никто не видел одетую во все черное фигуру человека, стоявшего на огромном валуне с поднятыми к утреннему небу руками в черных перчатках. Острая тень, отбрасываемая им на землю, казалось, пронзила ее до самого сердца. Мордет произносил про себя какое-то заклинание, и губы его шевелились вслед. Было видно, что с каждой минутой заклятие становится все более и более грозным.
  Вдоль западной стены, где заклятие имело наибольшую силу, часовые начали бросать оружие. Затем, словно по сигналу, город наполнили звуки металла, клацающего о камни, которыми были вымощены улицы. Защитников крепости стало охватывать отчаяние, побуждающее их опустить руки и сдаться на милость победителя. Но нашелся человек, которому оказалось по силам разрушить заклинание, поскольку он уже однажды испытал чувство отчаяния, которое напустил Мордет, и преодолел его. Этим человеком был поднявшийся со своего больничного тюфяка Фланкс.
  - Правда здесь, с нами, Прадата! - кричал он, выйдя на улицы города и пошатываясь от слабости. - Она здесь и жива! Мордет - тьма и ложь! Это он околдовывает нас и вселяет в наши души отчаяние! Очнитесь и делайте свое дело! - Его крик был подхвачен другими, наиболее стойкими защитниками крепости, и крики эти звенели, словно бьющий тревогу колокол; вскоре город ожил, и люди стали энергично готовиться к отражению атаки.
  Митра уже ушла куда-то в город, когда Рой осознал, что его чувство безысходности прошло, но что-то сдавливало грудь. Он снова посмотрел на армию Мордета, но она не показалась ему менее огромной и зловещей, чем прежде.
  В полдень Митра снова нашла Роя, сидящего у фонтана и рассматривающего поверхность своего посоха.
  - Я не могу вынести этого бесполезного ожидания, - сказала она. - Неужели мы ничего не можем предпринять?
  - Не знаю, Митра, - его голос звучал уныло и монотонно, но Митра, казалось, этого не заметила.
  - Ожидание раздражает меня. Не пора ли нам воспользоваться твоей катапультой? Плотники утверждают, что она готова.
  - Нет. Нет еще. Расстояние слишком велико. Когда оно уменьшится хотя бы вдвое, тогда и начнем. Бог даст, что-нибудь да получится.
  - Она заработает, - убежденно заявила Митра. - И гранаты тоже. - Она вспомнила последний эксперимент с гранатами, после того как аптекари усовершенствовали порох. Согласно инструкции Роя один металлический шар был заполнен смесью, положен в лунку, вырытую в земле и накрыт перевернутой телегой. В специальное отверстие в телеге была просунута скрученная полоска материи, предварительно смоченная фонарным маслом, и когда мальчик поджег ее при помощи факела, то ему велели быстро отбежать и спрятаться. У многих отвисли челюсти, когда они увидели небольшую воронку, образовавшуюся в результате взрыва.
  - У каждого третьего солдата на крепостной стене будут две гранаты, - продолжала Митра.
  - Они знают о том, что должны использовать их умеренно? - в голосе Роя слышалось явное неудовольствие от предстоящего использования гранат.
  - Я им это сказала, Верховный Маг, - ответила Митра слегка шутливым тоном.
  Ее слова встряхнули его. Он взглянул на нее и не смог оторваться от синевы ее глаз:
  - Прости, Митра.
  Женщина села рядом с ним и, опустив руку в желоб, по которому текла вода, зачерпнула немного и смочила голую руку. Вода заблестела у ее запястья, словно браслет.
  - У тебя какие-то затруднения, Рата. Еще действуют чары Мордета?
  Рой почему-то почувствовал себя виноватым:
  - Нет, не думаю. Дело не в этом. Я думаю, что альтернативы войне в данном случае нет. Но все же мне ненавистна мысль о ней. - Он посмотрел на сидящую рядом женщину. - Кроме того, мне не нравится и то, что ты будешь принимать в ней участие.
  - Я покончу с этим, когда умрет Мордет.
  Рой печально кивнул:
  - Старые привычки умирают последними. Моя жизнь была в мире, твоя - в войне.
  Митра перебирала пальцами грубый материал, из которого была сшита ее одежда.
  - Еще не поздно искать и обрести нам новый мир. - Она посмотрела в лицо озадаченного профессора. - Помнишь? Ты читал мне эти строки.
  - Это из Теннисона, - ответил Рой. - Я удивлен, что ты запомнила их.
  - Когда звучат Слова Власти и Красоты, я их запоминаю легко. - Она глубоко вздохнула. - Мордет умрет. Я это знаю. Я буду биться с ним до последнего вздоха. Чтобы мы… - она обвела рукой вокруг себя, как бы охватывая весь город, - чтобы они могли жить.
  Рой откинулся назад, опершись о каменную стенку фонтана и положив посох у вытянутых ног.
  Он услышал возбужденные крики со стороны западной стены. Тяжело дыша, к ним подбежал человек.
  - Движение, милорд, миледи. В лагере Мордета. Армия Черного идет на нас.
  Рой и Митра поспешили к крепостному валу и поднялись на сторожевую башню по крутым деревянным ступеням. Внизу они увидели, что небольшой отряд противника уверенно марширует по горячему песку в направлении к крепости. Рой сумел различить три фигуры, две из которых были одеты в цвета Элитной Гвардии Мордета - серые жакеты и бриджи с выцветшими гербами Мордета на нагрудных пластинах. Третий шел между ними и чуть впереди. На нем были наколенники из блестящей черной кожи, сверкающей из-под развевающейся на ветру тяжелой мантии. Его нагрудник был из вороненой стали с выгравированным в ней черно-се shy;ре shy;бряно-алым изображением гербового щита Регента Кешьи. На голове его не было шлема, и черные волосы спадали вниз. Рой уже представлял себе глаза, сверкающие из-под насупленных бровей Черного. Мордет приближался.
  Рой продолжал смотреть, как Мордет влезает на большой базальтовый выступ примерно в двух сотнях ярдов от западной стены. Двое гвардейцев неподвижно стояли рядом с хозяином; Рой обратил внимание на то, что они держат маленький ящик.
  - Маг-самозванец, ты там? - принес ветер голос Мордета, словно смех, пробежавший над крепостным валом.
  - Рата здесь, Морелуа, - вызывающе выкрикнула Митра.
  - Это ты, Митра? Отлично. Отлично. Я слышал, что ты находишься в крепости. Не хочешь ли выйти оттуда и встретиться со мной?
  - Мы можем побеседовать и отсюда, - прокричала она в ответ.
  - Выходи, будь разумна. Вы не можете победить. Моя армия слишком сильна, а ваше чувство безысходности слишком велико. Я не хочу губить своих солдат. Может быть, вы очень этого хотите?
  - Нет, я тоже не хочу убивать твоих солдат. - Рой был удивлен силой, с которой прозвучал его собственный го shy;лос.
  - А, вот и самозванец заговорил! Отлично! Ты удивил меня там, у Шимни. Немного. Но когда мы вновь встретимся, я уже буду готов к твоим сюрпризам. Я в самом деле хотел бы поскорее встретиться с тобой, чтобы закончить наше дело. Осмелишься ли ты выйти и встретиться со мной теперь же, маленький самозванец?
  - Еще не пришло время, Морелуа. Но мы встретимся… раньше, чем ты мог бы пожелать. - Эта бравада напомнила Рою более раннюю встречу с Регентами в родном университете. Он очень надеялся, что эта кончится более счастливо.
  - Слышу пронзительный крик сокола! Ты объявил себя Ратой, охотящимся соколом, лжемагом, которого я уже однажды уничтожил. Но знай следующее: я не боюсь соколов и им подобных. Хочешь в этом убедиться, самозванец?
  - Я уже сказал, что мы встретимся достаточно скоро.
  - Правильно. Но у меня есть предложение - а также я имею кое-что показать.
  - Никаких торгов, Морелуа, - крикнула Митра. - Мы будем действовать только как велит правда.
  - В самом деле? Тогда скажи мне правду, Митра, как там мой ребенок? Ты хорошо о нем заботишься? Кушаешь хорошо? А знаешь, самозванец, она настоящая женщина. Вряд ли тебе это известно, а?
  Тихий шепот пробежал по рядам Прадаты, когда прозвучали эти слова. Митра? Ждет ребенка от Мордета? Прадата ждала немедленного опровержения, но она молчала.
  - Ты что-то сказал о предложении, - крикнул Рой, надеясь отвлечь внимание от Митры. - О каком?
  - Я и ты, самозванец, бьемся один на один. Победитель получает все. И никакой войны… только сражение, в котором участвуют двое. Ты согласен?
  Мордет знает, куда бить, подумал Рой, ибо идея действительно соблазнительна. Он представил себе изувеченные тела людей, с которыми он прожил бок о бок больше месяца, крики раненых, вопли и стоны. Он почти победил Мордета у Шимни, а ведь его, Роя, мощь с тех пор еще более возросла. Вероятно, чаша весов склонится в его пользу. Он оторвался от своих мыслей, уже обдумав свой ответ.
  - Нет! - умоляла Митра. - Ты еще не готов. Тебе еще нужно время.
  - Я знаю, Митра. Я знаю. - Тем не менее он еще некоторое время обдумывал предложение.
  - Морелуа! Нет, время еще не пришло. Мы пока подождем и готовы послушать, что ты будешь лгать дальше, коли уж нам никуда от тебя не деться.
  - Лгать! Ты льстишь себе. Мне нет необходимости лгать, я могу легко уничтожить тебя, теперь или позже. Я только надеялся, что ты берешь в расчет тех невинных, что с тобой в крепости, и их страдания. Для тебя и для них я хочу сейчас провести одну демонстрацию. - Он повернулся к стоящему за ним гвардейцу и взял у него кожаную коробку.
  - Знай, что это я - хозяин Раты, Сокола и всех, кто служит ему. Смотрите, как легко я могу уничтожить соколоподобных. - Он открыл коробку и вынул оттуда связанного сокола, подняв его высоко над своей головой. У всей Прадаты перехватило дыхание, когда люди узнали Морату, связанного черными кожаными шнурами.
  - Твое упрямство может только погубить тех, что вокруг тебя, самозванец. - Рой стоял, не дыша, пока Мордет медленно обошел базальтовый выступ, держа сокола высоко, чтобы всем было видно. Затем резким движением он ударил неподвижную птицу о колено, переломив ей позвоночник, и безжизненную бросил на песок.
  - Соколы умирают легко, - пошутил Мордет, затем повернулся и пошел обратно в свой лагерь.
  Рой неотрывно смотрел на безжизненное тело, лежащее на горячем песке; серо-коричневые перья трепетали на ветру. Митра подошла и обняла его, вытирая мягкими белыми волосами слезы с его щек.



  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

  Война



  Прадата стояла на крепостных стенах в боевой готовности и смотрела, как солнце, словно умирающая птица, спускается в пустыню, где-то далеко за войсками Мордета. Алое знамя Черного безжизненно висело в неподвижном воздухе, его кроваво-красный цвет призван был постоянно напоминать мятежникам об ожидающей их участи. К самому сердцу Хагсфейса, словно шпионы, ползли тени, окрашивавшие лица, которые были живыми и яркими при солнечном свете, в холодно-серые цвета трупов.
  Появилась первая звезда, жалкая пародия на яркие звезды, которые Рой наблюдал во времена перехода через горный хребет Кешьи. Темнота, тяжело нависшая над ожидающей атаки армией Прадаты, словно душила этот и без того тусклый, звездный свет. Рой всматривался в густую темень, наблюдая, не началась ли первая волна атаки.
  Бок о бок с ним сто шестьдесят бойцов Прадаты стояли, вооруженные луками и копьями, готовые отразить нападение. Митра показала себя способным полководцем, поделив свое немногочисленное войско на подразделения, поставив перед каждым из них свои задачи, которые те должны осуществлять во время ожидаемой осады. Рой повернул голову и посмотрел вдоль стены, стараясь хоть на мгновение увидеть эту женщину. Ему показалось, что ярдах в двадцати внизу он заметил белые, словно холодный огонь, волосы, но так много женщин в Прадате имели схожие черты, что трудно было сказать точно, она ли это.
  Рой старался не терять времени, пока шло ожидание. Он собрал всех магов и детально обговорил с ними их план действий. Митра предложила магам Роши находиться у восточной стены, и эта идея была принята, хотя водные колдуны предпочитали принимать непосредственное участие в сражении, стоя на западной стене. Но для того, чтобы стратегия Митры оказалась успешной, между магами была договоренность безусловно следовать приказам командующих.
  Маги Куинты и Ралы с большой готовностью согласились следовать плану Митры. Каждый из семнадцати молодых магов обучался с Ратой и был верен ему. До того как Рата начал обучать молодежь Кешьи путям Воздуха и Огня, только одному человеку в каждом поколении дозволялось владеть искусством использования этих Начал. Рата чувствовал потребность поделиться своими знаниями и добился того, что нескольким наиболее способным молодым людям разрешили владеть одновременно словами “Куинта” и “Рала”. Некоторые из избранных стали впоследствии учителями магии, и Мордет особенно злобно преследовал их в течение последних десяти лет. И немногие оставшиеся в живых собрались теперь в Хагсфейсе, чтобы дать бой Мордету.
  Что касается магов Кешьи, то они не обладали возможностями, которые можно было бы серьезно использовать в войне. Они посвящали свою жизнь тому, что способствовали хорошему урожаю и вообще помогали жить крестьянам и всем сельским жителям, которые, главным образом, и откликнулись на призыв Верховного Мага. Маги Кешьи пользовались у селян очень большим уважением и почетом. Благодаря чувствам чести и ответственности они выполняли роль офицеров в этой непрофессиональной армии; каждый из шестнадцати магов носил коричневую одежду Кешьи и возглавлял отряд из пятидесяти бойцов Прадаты. Рой и Митра очень рассчитывали на то, что маги Земли помогут бойцам преодолеть различные черные чары, которые Мордет наверняка будет насылать на крепость.
  А пока не оставалось ничего иного как ждать, смотреть на бьющиеся о берег бесконечные волны и на солнце, уступающее свое место беспокойной ночи. Роя преследовали недобрые предчувствия, и он был не в силах справиться с ними. Уныние прицепилось к нему, словно липкое тесто. Рой поежился в темноте, мечтая поскорее увидеть свет зари.
  - О чем ты думаешь? - голос Митры проник сквозь ночь, словно мерцающий свет свечи.
  - Я обдумываю, все ли необходимое мы сделали, Митра, - ответил Рой. - А еще я обдумываю, не сделали ли мы слишком много. Пожалуй, самое лучшее, если мы встретимся с Мордетом один на один. Если я выйду победителем, то можно будет избежать многих ненужных смертей.
  - А если победит Мордет? - возразила Митра.
  - Если он победит, то Прадата будет морально подавлена и Морелуа легко уничтожит всех этих людей. Он никому не даст уйти из Хагсфейа.
  Ночной ветер резко усилился и начал печально подвывать.
  - Это не твоя вина, Рой, - прошептала Митра. - Смерть Мораты - дело рук Мордета, а не твоих.
  - У Шимни я побежал, когда мог остаться. Мордет был ранен. Возможно, я мог покончить с ним уже тогда.
  - Ты знаешь, что тогда ты еще не был готов к этому. С тех пор ты накопил много силы и энергии.
  - Недостаточно. Книга за это время ничего нового мне не сообщила. Посох пока еще во многих отношениях загадка. А теперь вот еще и погиб мой друг. - Рой повел плечами, как бы стараясь сбросить с себя тяжелый зловещий груз.
  Голос Митры прошептал в ночи:
  - Есть история, которую мы рассказываем всем детям. Один крестьянин выращивал пшеницу и скот. Каждый день он видел, как солнце проходит свой путь по синему небу, а вечером появляются облака и проливают на землю живительную флагу. Он знал, что и тепло солнца, и дожди обеспечивали хороший урожай и решил, подпрыгнув высоко в небо, достать оттуда и солнце и дожди, чтобы земля повсюду в его стране давала обильные урожаи без особых хлопот, ибо землю свою он любил безмерно. Люди смотрели, как он прыгает вверх посреди своего поля, и, посчитав крестьянина сумасшедшим, стали опасаться и избегать его. Когда он понял, что задача невыполнима, то, наконец, прекратил свои попытки, ожидая, что земля рассердится на него из-за его неудачи; но земля продолжала плодоносить и дарить ему урожай. Я буду ждать вместе с тобой, Верховный Маг. Может быть, любовь и есть то оружие, которого тебе не хватает.
  - Может быть, Митра, может быть.



***



  Камера, по крайней мере, была сухая, и кормили его лучше, чем он ожидал. Крота не переставал удивляться наивности людей Прадаты; они должны были либо убить его, либо, по крайней мере, подвергнуть пыткам с целью получить сведения. Вместо этого они поместили его в маленькую комнату без окон, выставив снаружи только одного человека. Дважды в день ему приносили еду и воду в достаточном количестве и оставляли одного, предоставляя возможность обдумать план побега. Люди Прадаты были дураками.
  Крота услышал шаркающий звук часового и продолжил свои горестные стенания, которые начал, когда его молодой тюремщик принял дежурство. Еще есть надежда, подумал он и засмеялся при мысли о том, что надежда в данный момент является непривычным союзником Мордета.
  Крота прижал губы к щели между дверью и стояком и зашипел, словно змея перед укусом.
  - Вся твоя семья скоро умрет. Это обидно, так как если они все такие, как их сын, то они неплохие люди. Должно быть, Верховный Маг развращает их, как он однажды развращал юношей в Лорлите. - Крота услышал, как по ту сторону двери молодой парень нетерпеливо шаркал обувью по полу. - Должен тебе сказать, это будет не очень приятное зрелище. Те, кто предал Мордета, будут казнены. Их черные сердца будут вырваны из груди. Это необходимо, но, надо признаться, зрелище ужасное. - Голос Кроты изгибался, словно мышца, постепенно сжимающая свою жертву. - Но будь милосерден, юноша, ибо только ты один можешь спасти своих людей. - Движения за дверью стали еще более нетерпеливыми. - И подумай о своих друзьях. У тебя наверняка есть любимая девушка. Будет очень горько видеть, как она умрет вместе с остальными предателями только потому, что всех их обманным путем заставили служить поддельному Верховному Магу. Его слова похожи на сладкий яд. Не дай Верховному Магу загубить все, что ты любишь.
  Послышавшийся снаружи звук металла звучал для Кроты словно колокола свободы; он замер и приготовился к нападению.
  Джерриод, не желавший более терпеть слова арестанта, отпер дверь камеры. Он был абсолютно предан Митре. Молодая женщина была очень добра к нему и, кроме того, Митра любила Верховного Мага. Никто не смел безнаказанно осквернять их имена. Арестованному надо дать как следует по башке, чтобы он заткнул свой поганый рот.
  Удар застал его врасплох. Крота не раз применял его против ничего не подозревающих крестьян. Резкий удар костяшками пальцев в горло - и недоумевающие глаза Джерриода округлились от боли и страха. Он не мог даже вскрикнуть. Через секунду его изогнутое в конвульсиях безжизненное тело неподвижно лежало на каменном полу. Крота втащил тело в камеру, вышел из нее, потом запер дверь на ключ и осторожно двигаясь по большому холлу, выбросил ключи в заполненную золой жаровню. В здании было тихо и никаких признаков второго часового не было. Крота решил, что все людские ресурсы брошены на защиту крепостного вала. Выглянув наружу, он замер, опасаясь услышать чье-то дыхание или потрескивание дров в костре. Но кругом стояла тишина.
  Вся Прадата стояла на крепостном валу и вглядывалась вдаль через промежутки между зубцами стен. Крота носом учуял их страх, попутно наблюдая укрепление и запоминая расположение военных отрядов. Хагсфейс падет очень скоро, если ему удастся обнаружить все слабые места. Крота дышал, всасывая воздух сквозь стиснутые от ненависти зубы. В темноте он разглядел разместившихся на обращенной к морю стене магов Роши в голубых одеждах. С ними было довольно мало бойцов, но Крота чувствовал, что там существует какое-то невидимое препятствие. На стене находились люди, живущие на побережье и владеющие Словом Власти Роша. Легкая дрожь беспокойства пробежала по его телу.
  Северные стены были хорошо укомплектованы и готовы к обороне; вдоль них в несколько рядов стояли лучники, крепко сжимающие в руках свои большие, в рост стрелка, луки. Сбоку от каждого третьего бойца на стене стоял раздувшийся от какого-то содержимого мешок. Рядом с мешками горели небольшие факелы, отбрасывающие длинные тени на изношенный настил. Западная стена была укомплектована аналогично, только над гигантскими воротами в одиночестве стоял чей-то силуэт. Даже сквозь темноту Крота смог отличить Верховного Мага в его странном одеянии.
  Женская фигура в накидке с капюшоном величественной походкой направлялась к Верховному Магу, и Крота догадался, что это, должно быть, Митра. Ночной ветер слегка откинул ее капюшон, и наружу вырвались мягкие белые волосы. Вот в этом месте и можно было бы быстро прорваться войску Мор дета. Кроте нужно было только открыть ворота. Он внимательно осмотрел пространство между ним и его целью, обратив внимание на крупное сооружение, наполовину закрытое тенями. Несколько темных фигур молча передвигались вокруг этого сооружения. Прижимаясь к стенам зданий, Крота, словно гадюка в ночи, быстро приближался к катапульте.
  Перед ним стояла машина неизвестной конструкции: на конце толстого деревянного рычага висела большая корзина, наполненная странными металлическими шарами. Двадцать человек топтались около нее, ожидая чего-то. Эти люди выглядели довольно бдительными, и Крота понял, что на глаза им лучше не попадаться. Он попятился назад вдоль стены здания и нашел в ней углубление, в котором мог до поры до времени переждать.



***



  - Идут, - прошептала она, но в полной тишине голос прозвучал довольно громко.
  - Я вижу, Митра, - ответил Рой хриплым голосом. Он напряг зрение, чтобы рассмотреть движущиеся в отдалении тени. Ожидание вконец истрепало его нервы.
  - Не пора ли применить катапульту? - спросила она.
  - Еще нет. Подождем немного. Когда они подойдут к тому черному камню, тогда и начнем. - Рой от волнения резко втянул воздух между стиснутыми зубами.
  - Она заработает. - Уверенность Митры только усугубила отчаяние Роя.
  Широкая тень ползла вперед, приближаясь к основанию крепостной стены. Рою эта тень казалась извивающейся змеей, неумолимо ползущей к ним. Он передернулся от отвращения к предстоящей битве и погладил пальцами поверхность посоха. Скоро, подумал он. Скоро. От этой мысли у него что-то сжалось в груди.
  - Все! Пора! - Резкий голос Митры прозвучал, словно оборвавшийся канат, снимая напряжение с окружавших ее людей. Внизу на площади засуетились бойцы, приставленные к катапульте. Резкий звук многократно отразился от каменных городских стен, вибрируя настолько мощно, что у всех в унисон задрожали мускулы.
  Маленькие искры горящих фитилей заплясали в небе после того, как катапульта запустила свой смертоносный груз в сторону ничего не подозревающей наступающей орды. Послышался звук падающих между солдатами Мордета гранат, время от времени ударяющихся о лежащие камни. Иногда металлические шары попадали прямо в солдат, и тогда был слышен звук ломающихся костей. Сверкали крошечные фитили, скрывавшиеся потом за спинами солдат. Вдруг небо озарила огромная вспышка света, и по голой равнине прогремели раскаты грома после того, как огонь добрался до пороха, и тот, взорвавшись, метнул железные осколки в озадаченных солдат. Крики, выражающие страх и злобу, послышались в рядах армии Мордета, и многие солдаты побежали, спасаясь от смертоносного огня.
  Катапульта второй раз запустила свой огненный груз, и снова взрывы гранат прозвучали, словно внезапно налетевший ураган. Пламя дико плясало под стенами крепости, когда порох поджигал одежду и оружие солдат Мордета. Звуки ударяющейся о камни шрапнели звучали словно трескающиеся кости. Рой увидел, как над его головой пронесся заряд третьего залпа, который ударился о землю прямо в середине наступающей армии. Он нерешительно поднял посох, свет от которого пронизал темноту ночи, отбрасывая острые тени за спины движущихся вперед людей. Лучники залпом выпустили стрелы, которые, словно охотящиеся соколы, метнулись к шедшим в передних рядах солдатам. Большинство стрел сломались, попав в поднятые щиты, но некоторые достигли цели, и пораженные солдаты падали на землю.
  Хотя залпы катапульты вызвали страшные потери в войске Мордета, его первые ряды продвинулись далеко вперед, и огненные бомбы взрывались за спинами неприятельских солдат, не принося им вреда. Радостные крики послышались из задних рядов армии Мордета, когда первой волне нападавших удалось добежать до основания крепостной стены; стрелы, пущенные в них сверху, отскакивали от поднятых щитов. Осадные лестницы быстро устанавливались у стены, и столь же быстро защитники крепости отшвыривали их обратно.
  Со стороны стены, обращенной к морю, внезапно послышался шум, похожий на грохот прибоя. Войска Мордета одновременно атаковали и эту стену, рассчитывая застать Прадату врасплох. Видя, как они подкрадываются к крепости по плотному песку, маги Роши собрались вместе в одну небольшую группу, чтобы консолидировать свои магические силы. Не успели атакующие дойти до стены, как море закипело. Испуганные крики послышались внизу, когда на воинов Мордета обрушились громадные волны, подхватывая и разбивая, словно щепки, о каменную стену Хагсфейса ошалевших от ужаса сол shy;дат. Когда остатки атакующих отступили, маги Роши успокоили разбушевавшееся море, унесшее с собой тела нападавших.
  Митра сделала знак бойцам Прадаты, терпеливо ожидающим сигнала на западной стене. Мешки, стоявшие рядом, уже были развязаны, и бойцы - мужчины и женщины - стали доставать из них небольшие круглые предметы. Один за другим они поджигали фитили, ждали, пока они догорят чуть ли не до конца и бросали бомбы вниз, туда, где скопилось больше всего солдат противника. Словно молния разорвалась среди людей Мордета, размазывая оторванные части тела по стенам Хагсфейса. Когда перепуганные солдаты побежали от шипящих гранат, лучники Прадаты обрушили на них град стрел, повергая оставшихся в живых на землю.
  Атакующая армия быстро превратилась в неорганизованную и деморализованную толпу. Территория внизу у северной крепостной стены была усыпана телами мертвых и смертельно раненных людей Мордета. Внутри крепости не было замечено ни единой жертвы. Катапульта запустила еще одну порцию смертельного огня в ряды отступающей армии. Рой услышал, как осколки бомб затрещали, словно град по созревшей пшенице. У него все перевернулось в груди, хотя кругом слышались радостные возгласы защитников крепости.
  Опершись о посох, Рой продолжал смотреть на равнину, раскинувшуюся перед крепостью. Поле битвы было усыпано мертвыми телами; некоторые из них были охвачены пламенем, отбрасывающим на землю зловещие тени. Запах крови и горелого мяса перемешивался с запахом соленого морского воздуха, и тяжесть ужасной вины сдавила Рою грудь. Так ли уж было необходимо убивать стольких людей. Пожалуй, подумал он, лучше всего будет, если он все же встретится с Мордетом один на один.
  От этих мыслей Роя оторвали крики солдат, вновь пошедших в атаку на крепость. Кажется, Мордету удалось нагнать такой ужас на своих солдат, что перед ними померк даже страх перед огненной смертью. Позвякивая кольчугами, солдаты подкрадывались к своей жертве; их серая форма почти растворялась в темноте. Катапульта произвела залп и нанесла врагу определенный урон, но на этот раз войско Мордета продвигалось гораздо быстрее и подошло настолько близко к крепости, что смертоносная машина стала бесполезной. Крепость была атакована со всех сторон, за исключением той, что была обращена к морю. Бойцы Прадаты снова забросали атакующих гранатами, и острые куски разорвавшегося металла с воем носились в беззвездной ночи. Отряды Мордета лезли напролом, приставляя длинные лестницы к стенам крепости и снова поднимая их вверх после того, как защитники крепости отшвыривали эти лестницы обратно.
  Солдаты, приставленные к катапульте, покинули машину и влезли на крепостной вал, чтобы помочь остальным. Тетива луков звенела, словно погребальная песнь. Некоторые защитники крепости стали падать вниз, пораженные приблизившимися лучниками Мордета. Рой опустился на корточки, опершись спиной о зубец крепостной стены и вел с собой внутреннюю войну, в то время как вокруг продолжалась война настоящая.
  Крота оставался в тени до тех пор, пока отряд, приставленный к катапульте, не покинул смертоносную машину. После этого, выйдя из своего укрытия, он обогнул площадь, держась поближе к стенам зданий. Многие люди Прадаты были заняты тем, что пополняли запасы стрел и заменяли сломанные луки или вступали непосредственно в бой, если это было необходимо. На крепостном валу практически вся Прадата вела ожесточенный бой с неприятелем. Никто не обращал внимания на одинокую черную фигуру, украдкой пробирающуюся к главным воротам. Звук скрипнувшего в ночи ржавого металла грубо прервал раздумья Роя. Прямо под ним Крота, которому удалось-таки добраться до западных ворот, снял толстый деревянный засов, обеспечивающий их надежную блокировку. И в самом разгаре битвы он начал открывать главные ворота города-крепости. В отблесках огня Рой увидел, как тонкие губы Кроты скривились в злобной ухмылке.
  Рой, спотыкаясь, сбежал по ступеням вниз поспешил к воротам, надеясь как-то задержать противника. Крота все еще стоял под аркой ворот и зазывал своих сол shy;дат внутрь крепости. Ни секунды не раздумывая, Рой поднял посох. Белая молния ударила капитана Элитной Гвардии в грудь, повалив его на землю, словно соломенное чучело. Искры рассыпались по улице, когда Крота взорвался, словно шаровая молния.
  - Рала, - крикнул Рой, и восточный ветер начал резко усиливаться. Он снова прокричал это слово: и ветер превратился чуть ли не в ураган. Несколько солдат Мордета ухватились за одну полураскрытую половину ворот и давили на нее, преодолевая сопротивление ветра. Рой в очередной раз поднял посох, и солдаты были мгновенно уничтожены сжигающим белым пламенем. Но уже успели подбежать другие люди Мордета и что было сил старались открыть ворота. Рой почувствовал приступ тошноты, когда до него дошел запах горелого мяса. Руки врагов, готовые убить его, приблизились к Рою, и он яростно отмахнулся посохом, ударив кого-то по голове. Затем с диким криком он выбросил посох над головой, и ослепительная вспышка голубого света вышибла видавших виды солдат Мордета обратно за раскачивающиеся ворота.
  Вдруг откуда-то появившаяся тьма, которая была чернее ночи, стала гасить волшебное голубое пламя. Стоя на стене, Митра беспомощно смотрела, как над Роем сгущается мрак. У нее остановилось дыхание, так как она уже видела все это раньше, у подножия Шимни. Словно окутанный покрывалом, Рой почувствовал ледяную хватку холода, словно сам Мордет сомкнул пальцы у него на шее.
  Рой ухватился за мысли о солнечном свете, теплом и успокаивающем, греющем его и Митру. Ночь начала отступать назад к своему хозяину. Изо всех сил он продолжал концентрировать свою волю, и, наконец, тьма бессильно повисла над пространством с другой стороны стены.
  Для того чтобы успешно сопротивляться атаке Мордета, от Роя требовалась абсолютная концентрация мысли, и, воспользовавшись этим, солдаты Черного сделали очередную попытку прорваться в ворота, не испытывая теперь сопротивления ветра и огня.
  Стентор увидел толпу, прорывающуюся через западные ворота, и, крикнув соответствующий приказ находящимся близко бойцам Прадаты, бросился на защиту Верховного Мага. Мощный бармен опустил свою дубину на не покрытую шлемом голову одного из солдат, от чего тот бездыханно распластался по земле. Еще двое из людей Мордета свалились, как подкошенные, сраженные стрелами лучников Прадаты. Вскоре небольшая группа мужчин и женщин образовала защитное кольцо вокруг ведущего свое сражение Верховного Мага, отражая яростную атаку врага.
  Прадате удалось вытеснить людей Мордета обратно за ворота. Когда воюющие вступили в непосредственную битву друг с другом, зазвенели и заклацали мечи и копья, так как луки в данном случае были совершенно бесполезны.
  Несколько солдат Мордета попытались сорвать дверь с петель, чтобы оставить ворота открытыми для последующих атак, но Стентор и его люди дубинами и мечами проложили себе путь к воротам и закрыли их, громко хлопнув засовом.
  Этот звук на мгновение отвлек Роя, и он посмотрел в сторону Стентора, который вместе с двумя соратниками как следует закреплял засов. Этого мгновения было достаточно для Мордета. От удара второй черной волны, обрушившейся на Роя, тот не устоял на ногах и упал на колени. Ему казалось, что он упал в какую-то черную яму и пытается хотя бы опереться об ее стенки, но двигается ли он вообще или лежит неподвижно, Рой сказать не мог.
  Чувства времени и движения, как и все остальные ощущения, покинули его за исключением мягкого ласкающего прикосновения смерти. Он попытался при помощи концентрации тепла своего тела стряхнуть это прикосновение. В какой-то момент он почувствовал, что тьма отсту shy;пает. С трудом открыв глаза, он огляделся вокруг. На площади перед воротами лежали распростертые тела, но сами ворота были закрыты. Рой начал впадать в отчаяние, почувствовав, что у него не хватает сил разрушить чары Мордета. Снова над ним нависла ночь, и глаза его заболели от пристального всматривания в никуда, в ничто.
  Он попробовал представить лицо Гвен, но это ему, как всегда, не удалось. Зато отчетливо, во всей своей красоте перед ним возник образ голубоглазой Митры, улыбка которой словно освещалась белыми, как морская пена, волосами.
  Рой безошибочно почувствовал легкое прикосновение западного бриза, принесшего острый запах моря, а вместе с ним и наступающее утро. В восточном небе заалел свет, как только солнце проснулось после бесконечно долгого сна. Он почувствовал, что Мордет дрогнул, когда острие малинового рассвета, удар которого был усилен словами Митры и его, Роя, собственной волей, вонзилось в защитное колдовское поле Черного.
  Рою показалось, что он услышал сдержанные крики радости вокруг себя, но его мозг был всецело сосредоточен на том, чтобы отбросить Мордета обратно в пустыню. Снова он поднял посох и сосредоточился на Куинте, добивая последние остатки ночи. Затем наступила тишина.
  Рой открыл глаза и посмотрел вокруг себя. Из лежащих вокруг тел сочилась кровь, но ворота были надежно заперты на огромный деревянный засов. Он прищурился от солнечного света и почувствовал, как утреннее тепло проникает в его больное холодное тело. Он наслаждался этим ощущением, бесконечно счастливый от того, что жив и что суровое испытание закончилось. Мысли о войне поблекли в свете наступающего утра, вызвавшего у Роя самый настоящий катарсис. Радостные крики облегчения и победы звучали вокруг него, словно мелодичный перезвон колоколов.
  А затем появилась тень. Сперва Рой подумал, что Мордет снова обрушился на него, но в этой тени не было холода. Верховный Маг почувствовал другое существо. Оно мчалось над площадью, кружась в воздухе и увеличиваясь в размерах. Рой посмотрел в сторону солнца и увидел черный силуэт Креозота. Еще выше в небе дюжина других драконов повисла, словно ожидающая своего момента смерть. Крео shy;зот сделал круг над крепостью и, рассекая воздух огромными крыльями, помчался к Рою.
  Лучники на стенах беспомощно наблюдали за происходящим; их стрелы были неэффективным оружием против толстокожего зловещего зверя. Радость, которой все были переполнены за минуту до того, сменилась отчаянием.
  Рой посмотрел вверх на приближающегося дракона, уже не в силах сопротивляться. Мертвая тишина нависла над площадью, когда на нее прямо перед Роем опустился Креозот. Верховный Маг нашел в себе силы, чтобы поднять посох в преддверии нападения, но вдруг опустил его и положил на землю. Изумленные и радостные крики послышались со стен крепости, когда Креозот, огромный черный дракон, опустил свою гигантскую голову в знак добровольного подчинения Верховному Магу.



  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  Сокол воскресает



  - Нет! - злобно зарычал Камень, транслируя голос Мордета, но на его приказ никто не обратил внимания. С вершины холма, возвышавшегося над Хагсфейсом, Мордету было видно, как Повелитель Драконов пал ниц перед самозванцем.
  - Я запрещаю тебе делать это! - прокричал он, но даже на ту дюжину драко shy;нов меньшего размера, что кружилась над крепостью, его ярость впечатления не произвела. Они увидели, как далеко внизу Рой встал рядом с Креозотом и мягко положил руку на его хребет.
  - Ты понимаешь меня, Креозот?
  Глаза дракона задвигались, словно волчок, когда он, отвечая, низко прорычал что-то настолько мощным голосом, что люди, окружавшие Верховного Мага и черного зверя, всполошились. Некоторые даже поспешили на помощь Рою.
  Рой, не сводя глаз с дракона, замахал рукой на своих защитников.
  - Вот и хорошо. У нас есть что обсудить.
  - Есть что обсудить? - спросила, не веря своим глазам и ушам, Митра, протиснувшаяся сквозь толпу, окружавшую Роя и распростертого дракона.
  - Креозот пришел к новому осмыслению жизни. - Рой похлопал черного зверя по шее. - У нас теперь новый союз shy;ник. Пойдем, нам нужно поговорить. - Он посмотрел на окружавшие их полные любопытства лица. - Наедине.
  Одного взгляда Митры было достаточно, чтобы люди Прадаты, переговариваясь между собой, пошли обратно на свои боевые посты. Некоторые направились в лазарет ухаживать за ранеными. Дракон последовал за Роем к центру города; Митра недоверчиво держалась на расстоянии от огромного зверя. Наконец Рой уселся на камни, окружавшие фонтан, в котором весело булькала бегущая вода. Креозот, явно испытывая какое-то неудобство, шлепнул по земле хвостом.
  - Ты не любишь воду, Креозот? - спросил Рой.
  Дракон прорычал что-то низким голо shy;сом, и от его выдоха песок, лежавший на камнях, которыми была вымощена площадь, поднялся вверх.
  - Все ясно. Тогда пойдем дальше.
  И снова дракон зарычал, что-то отвечая.
  - Спасибо, Креозот. Я действительно предпочел бы посидеть здесь. Рядом с водой создается впечатление, что день не такой жаркий.
  - Ты… ты хочешь сказать, что понимаешь это рычание? - Митра, сжимая руками свой лук, продолжала соблюдать дистанцию в несколько шагов от громадного создания.
  - Конечно. И, должен сказать, слова ее разумны. Она разговаривает со мной стихами.
  - Стихами? Такими, как в вашей поэзии? - Митра изумилась, но лицо ее совершенно вытянулось, когда до нее дошел смысл последней фразы. - Она?!
  - Да. Кажется, Креозот не Повелитель Драконов, а скорее Повелительница. Если быть точным, то она их мать. Те двенадцать, что кружат над Хагсфейсом, - ее дети. - Он посмотрел вверх, где дюжина черных созданий зависла в воздухе.
  Митра хотела что-то сказать, но дракон перебил ее, издав короткое рычание.
  - Да, это так, - ответил Рой, затем повернулся к Митре. - Она знает, что ты беременна.
  - Откуда? Это Мордет сказал ей?
  Рой пожал плечами:
  - Она просто знает. Видимо, у драко shy;нов есть свои возможности воспринимать мир. Во всяком случае она тебя хорошо понимает. Кажется, она тоже беременна.
  - Беременна? И когда же?..
  Рой снова пожал плечами:
  - Скоро. Это может случиться в любое время.
  - В таком случае намерена ли она участвовать в битве на нашей стороне? - спросила Митра.
  - Думаю, что нет. - Рой взглянул на дракона. - Я не могу просить ее об этом. Сила Мордета слишком велика. Но я рассчитываю на то, что само ее присутствие в нашем лагере удержит вражеских сол shy;дат от нападения. Тринадцать черных драконов, летающих над крепостью, удержат от соблазна нападения кого угодно.
  - Тех, кто в своем уме, да, - ответила Митра. - Но давай не будем рассчитывать на то, что Мордет находится в своем уме. Мы не можем надеяться на то, что стены Хагсфейса долго смогут выдержать осаду. Эта война должна как-то кончиться.
  - Это, конечно, так. Но дракон обещает мне тянуть время, насколько это возможно, а каждый лишний час для меня много значит. Креозот уже сообщила мне кое-что о моих возможностях, чего не подозревали ни я, ни Мората. - Рой нахмурился, когда упомянул имя своего погибшего друга. - Она пришла ко мне из-за того, что я знаю и люблю поэзию, а вовсе не из-за моих магических способностей. Если это так, то ее способность проникнуть в душу человека может помочь нам узнать слабости Мордета и повернуть ход событий в нашу пользу.
  Дракон посмотрел на него добрыми, мягкими глазами.
  Митра пристально глядела на черного дракона, не в силах преодолеть завесу недоверия.
  - Как скажешь, Верховный Маг, - сказала она. - Но я надеюсь, что ты не будешь возражать, если у меня будут свои планы? - Не ожидая ответа, Митра повернулась и ушла.
  - Не обижайся на нее, Креозот. Она в последнее время чувствует себя неважно. - Рой слегка похлопал по кожаной шкуре дракона: - Думаю, что и у тебя были проблемы. Ну, а сейчас давай начнем. Мордету достаточно скоро удастся застращать свои войска и заставить их пойти в бой, а мне еще многое нужно узнать. - Рой устроился поудобнее и стал внимательно слушать рычание дракона, разносившееся по всей крепости.



***



  - Она говорит, что все драконы посвящены в Куинту, Кешью и Ралу. Ни один маг никогда не мог справиться с драконами, потому что не было мага, владеющего тремя Словами Власти одновременно. До тех пор, пока не появился Рата. Когда прошли слухи о том, что Верховный Маг владеет тремя Словами, Креозот посчитала, что ее дети находятся в опасности. Так получилось, что она осталась единственным драконом женского пола. Яйца, которые она должна вот-вот принести, дадут новое поколение. Если они не выживут, то род драконов прекратит существование. Для того чтобы этого избежать, она стала союзником Мордета. - Рой постукивал посохом о камни мостовой.
  - Ну и почему она изменила свои взгляды, Верховный Маг? - Митра спустя некоторое время вернулась на площадь и привела с собой несколько чело shy;век, включая Стентора и Тралаину, но у нее еще не прошло чувство недоверия к огромному черному зверю. Не так-то просто было преодолеть годы страха и предрассудков, а кроме того, Митра помнила, что дракон участвовал в битве, когда был убит ее муж.
  - Она услышала стихи, которые я чи shy;тал. Ты же сама говорила мне об этом, Митра. В стихах, которые я цитировал, содержится нечто, что в вашем мире пред shy;ставляет силу и власть. Это почувствовала ты, это почувствовала и она. Все эти годы Мордет был уверен, что с ней можно общаться только с помощью Камня-Переводчика. Но Креозот способна понимать нашу человеческую речь. Она прекрасно понимала меня, когда я разговаривал с Моратой у подножия Шимни или сам с собой, сидя на берегу моря. Она все поняла - и все переосмыслила!
  Стихи - это способ общения драконов между собой. По крайней мере, когда она разговаривает со мной, то я слышу именно стихи. Она общается со мной непосредственно. Вероятно, потому, что оба мы приобщены к Трем Началам. Может быть, еще почему-либо. Я не знаю. Но всякий раз, когда она разговаривает со мной, я слышу стихи. Когда Креозот подслушала, как я читал стихи, написанные поэтами из моего мира, она поняла, что вопреки ее опасениям никакой угрозы я для нее не представляю. Сейчас она считает, что истинная угроза для нее исходит от Мордета.
  - Можете ли вы управлять ею? - спросил Стентор. Он также чувствовал себя неспокойно из-за присутствия дракона.
  - Нет. Я могу позвать ее к себе, как это вышло на берегу моря на прошлой неделе. - Митра удивленно взглянула на него, но ничего не сказала. - Я могу с ней общаться, - продолжал он, - но не могу командовать ею. - Аргументы Роя уменьшили опасения двух руководителей Прадаты, но не устранили их полностью.
  - Кстати, Митра, помнишь, как взволновалась Креозот около фонтана? - Митра кивнула. - Так вот, ты не представляешь, какой акт доверия был с ее стороны, когда она последовала за мной туда. Природа драконов находится в согласии с Тремя Началами: Землей, Воздухом и Ог shy;нем. В этом их сила, но и их слабость, потому что, обладая тремя, они должны бояться Четвертого Начала - воды. Вода для них губительна, так как разъедает их тело. Когда идет дождь, драконы должны летать выше туч, потому что при попадании капель воды на их тело, оно покрывается волдырями. Когда я попал в Кешью, Креозот обнаружила меня, но не могла до меня добраться, так как я укрылся в куче гнилых деревьев, которая во время прилива оказалась окруженной водой. Она не могла позволить себе намокнуть.
  Но Креозот, оказывается, боится не только воды. Она боится и Пятого Начала, которое называется Эт, что означает Тьма. Это начало, которым владеет Мордет, ужасает ее, как, впрочем, и любое живое существо в Кешье. Именно поэтому мне кажется, что мы можем доверять ей. Она боится за своих детей, и боится она именно Мордета.
  - Все это очень интересно, Верховный Маг, но как это поможет нам в войне против Морелуа? - Голос Трал айны был полон уважения к Верховному Магу, но в глазах ее было сомнение.
  - А разве вы не видите, как? Если Креозот не переносит Четвертое Начало, то почему с Мордетом не может происходить того же самого? Возможно, существует то, чем он не может управлять, против чего он не выстоит. Мы знаем, что он побеждал Кешью, Ралу и Куинту даже тогда, когда они были объединены. Видимо, если к этим трем силам добавить еще и четвертую силу Роши, то есть Моря, то это и будет его конец. Он продался Эту, то есть Тьме, отказавшись от Четырех Начал.
  - Мы полагали, что для него смертельно опасно Начало Куинта, так как оно сколь редкое, столь и эффективное, но уничтожить его с помощью Куинты не смогли. А что если он опасается Куинты только из суеверия, как и большинство людей? Что если для Мордета смертельно что-то другое, более простое? До того как Рата начал учительствовать в Лорлите, только одному человеку каждого поколения дозволялось владеть Словом “Куинта”. Что если он боится огня только потому, что сравнительно редко встречает соответствующих магов? Если это так, то победить его можно только силой всех Четырех Начал, которые для него столь же страшны, сколь Роша - для Креозота.
  Возможно, существует простой способ уничтожить его. Когда Рата, а потом и я сам бились с Мордетом, мы пользовались Куинтой, прибегая к другим Началам только тогда, когда чувствовали, что огонь не поможет. Когда у Шимни я использовал Кешью и Куинту вместе, то мне удалось сбить его с ног. Когда я использовал Ралу одновременно с Куинтой, то я смог заставить ворота крепости закрыться помимо его воли. Если бы я смог как-нибудь одновременно прибегнуть к помощи всех Четырех Начал, то, возможно, Мор-дет был бы уничтожен навсегда.
  - Возможно, возможно, - вставил печально Стентор. - Но все это кажется слишком простым. И какой человек владеет всеми Четырьмя Началами? Даже Рата не владел.
  - Не думаю, что это так необходимо. Скорее всего, мне достаточно будет и Трех Начал, используемых одновременно.
  - Но ты не рассматриваешь еще одно возможное объяснение несокрушимости Мордета, - сказала Митра. - Что если он неуязвим для всех четырех сил? Что если сделка Морелуа с Тьмой предусматривала его полную защиту?
  - Митра, долго выдерживать осаду мы не сможем. Ты сама это сказала. Не сможем мы справиться с войском Мордета и в открытом бою, даже если на нашей стороне будут воевать драконы. Единственная надежда для нас закончить войну без кровопролития - это моя битва с Мордетом один на один. Я готов именно к этому варианту.
  - Нет! - резко выкрикнула Митра, разрубив ладонью воздух. - Я снова потеряю тебя! - Ее лицо пылало от гнева.
  - Ты меня еще никогда не теряла, Митра. - Голос Роя звучал холодно, и лицо не выражало никаких эмоций. - Я не могу просто сидеть и смотреть, как гибнут люди вашей земли. Нет ничего благородного в священной войне, не говоря уже о бессмысленной бойне. Это счастье, что мы пока потеряли так мало человек убитыми. Но их кровь на моих руках; а ведь некоторые из них практически дети. Джерриоду было только четырнадцать. Маценке - шестнадцать. Должны ли все наши дети умереть из-за того, что я опасаюсь вступить в бой?
  - Должны ли все дети умереть из-за твоей глупости? - отпарировала она.
  Рой сделал жест несогласия:
  - Дело не только в Прадате, Митра. Солдаты Мордета также живут в страхе, как жила, например. Креозот. Она сделала свой выбор, но многие пока еще обмануты или живут в постоянном страхе. Они все тоже должны умереть?
  На площади установилась мертвая тишина; Митра смотрела на Верховного Мага, образ которого она помогла создать, и отчетливо увидела, как его окутывает толстая беспросветная тьма, точно такая же, какая много лет назад навсегда окутала ее мужа. От этого воспоминания у нее перехватило дыхание и все сжалось в груди. Затем перед ней возник образ Джерриода, славного мальчика, который, запыхавшись, прибежал от Шимни, чтобы сообщить о приближении войска Мордета. Образ исчез, и вместо него появилась тюремная камера, где лежал Джерриод с разорванным Кротой горлом. Она молча повернулась и посмотрела кругом, молчаливо ища поддержки. Но лидеры Прадаты, пряча глаза, смотрели в землю, отказываясь помочь Митре. Не говоря ни слова, она повернулась и убежала; ее шаги эхом отозвались по всей площади.
  Рой облизнул потрескавшиеся губы.
  - Соберите всех магов и расскажите им все. Если я погибну…



***



  На возвышающемся над Хагсфейсом холме боевые приветственные крики сол shy;дат Мордета быстро стихли, когда огромный черный дракон склонился перед Верховным Магом. Рата, конечно, был страшным противником, но солдаты Мордета были уверены, что победят его с помощью Мордета и его ужасного черного союзника. Теперь же соотношение сил изменилось в пользу Прадаты, и нерешительное войско прижалось поближе к своему хозяину, как бы ища у него поддержки.
  Мордет еще больше разгневался, видя трусость своих солдат. Он проклинал Креозота, сморщенную, хныкающую ящерицу, которая всегда чего-нибудь боится; но когда он увидел, что и его войско старается уклониться от битвы, гнев его перешел в смертельную ярость. Солдаты со страхом увидели, что Мордет приказал всем сержантам его войска подойти к нему. Пятьдесят человек стояли навытяжку перед одетым во все черное Регентом, когда он поднял левую руку над головой. В воздухе запахло дегтем и мертвыми костями, и все пятьдесят человек исчезли.
  - Если хоть кто-нибудь осмелится уклоняться от битвы, то я по кускам отправлю труса в Эт! - прокричал Мордет своему трепещущему войску. - Ты, - указал он на ближайшего к нему солдата. - Теперь ты сержант. Подбери мне осталь shy;ных сорок девять. - Злые глаза Мордета сверлили стены Хагсфейса. - Мы дадим возможность предателям из Прадаты сдаться на нашу милость до завтрашнего захода солнца. После этого мы овладеем крепостью и перережем их всех, кроме Митры Рошанны. Она мне нужна в целости и сохранности. И помните, что есть вещи куда более страшные, чем смерть. - Мордет оглядел сверкающими глазами стоящих вокруг него людей, затем резко повернулся и решительно направился к своей палатке.



***



  Когда ночь упала на поле брани, опустевший город и его окрестности погрузились в зловещую тишину. Звезды тускло светили в черном небе. Драконы спали, разместившись вверху на крепостных стенах, словно горгульи. Найдя себе укромное местечко, Креозот и Рой продолжали свой разговор. Профессор пытался переводить рычание дракона:
  Сквозь штормящую ночь и черную бурю,
  Когда звезды холодные светили в спину,
  Вдруг остров возник из сланца и гравия,
  Как бастион, в самом сердце моря.
  Колыбель наша - Остров Драконов,
  Детей Огня и Ветра, на Земле рожденных.
  У всех одна мать, взрастившая нас.
  И осталось всего лишь одно
  Поколенье драконов.
  - Надеюсь, я все правильно понял, Креозот. Твоя речь звучит так просто и естественно в твоем собственном исполнении, но когда я перевожу Песнь Дракона на язык людей, то, как мне кажется, она очень многое теряет. Я понимаю твою тревогу. Без тебя род драконов прекратит существование. История драконов очень печальна. - Рой ласково дотронулся рукой до шеи дракона. - Надеюсь, мы вместе сумеем изменить ее.
  Дракон печально прорычал в ответ.
  - Да, да. Сначала нам нужно победить Мордета. Завтра утром я брошу ему вы shy;зов. Если драконы умеют молиться, то сейчас самое время. - Рой потрогал кожаные выступы под глазами дракона.
  Креозот ткнулась огромной мордой в его грудь, тихо и печально рыча.
  - Даже не думай об этом. Ты переживешь эту войну. И твои дети тоже. Завтра я сделаю все, чтобы это было именно так. А теперь нам надо отдохнуть. Завтра нам нужно будет показать все, на что мы способны. - Рой уютно устроился около дракона и скоро оба уснули.
  Спустя несколько часов Стентор осторожно потряс Верховного Мага за плечо, и тут же ощутил прикосновение огненной смерти, когда Рой спросонья поджег свой посох. Профессору снился глубокий черный сон, в котором был Мордет. Рой, ничего не понимая, оглядывался вокруг, с трудом узнавая площадь Хагсфейса, где они сейчас находились, и булькающий звук воды фонтана. Длинные тени падали на вымощенную камнями площадь.
  - Пора, Верховный Маг. - Глаза и голос Стентора выражали печаль; глаза его опухли и были окруженными темными кругами.
  - Вы не спали? - спросил Рой.
  - У меня было много дел. Все может случиться. Если…
  - Да. Это разумно. Но я чувствую в себе силу. И уверенность. Это хорошее предзнаменование.
  Рой встал и потянулся, только после этого осознав, что Креозот нигде не было видно.
  - А где дракон? - озабоченно спросил он.
  - Она улетела несколько часов назад. Не знаю куда. Хотя потомство ее все здесь.
  Рой глубоко вздохнул. Он не хотел вовлекать Креозот в сражение, но чисто по-мальчишески он очень нуждался в ее присутствии. Ее знание тонкостей использования силы Трех Начал были бесценны. Она обучала Роя тому, что Три Начала - это не просто сумма трех сил, а совокупная, во много крат умноженная мощь органичного объединения их возможностей, которая способна уничтожить Мордета навсегда.
  - Ну что ж. Пора со всем этим кончать, - сказал он. - Не сменила ли Митра гнев на милость? Надо бы мне поговорить с ней как можно скорее.
  - Я не видел ее с прошлого вечера, Верховный Маг. Но вы знаете ее. Ей надо бы обладать Словом Власти Куинта, а не тихим, спокойным Словом Роша! - Улыбка Стентора была бы успокаивающей, если бы его зубы, белые и влажные, не вызвали у Роя ассоциации, связанные с костями, отделенными от плоти.
  - Возможно, она скоро объявится. Есть ли признаки того, что войско Мордета собирается идти на штурм?
  - Нет. Они осуществили передислокацию. Все наши маги начеку. Все готово.
  - Тогда давайте начнем, - сказал Рой.
  - Нет, лучше сказать, давайте все это закончим, - поправил Стентор, и Рой согласно кивнул. Вдвоем они направились к западной стене. Вся Прадата собралась, чтобы увидеть, как будет сделан вызов. Весть о намерении Верховного Мага быстро распространилась по городу, и надежды, связанные с этим вызовом, были велики. Над крепостью нависло ожидание. Многие люди Прадаты молились за Роя, пока он поднимался на западную стену в свете восходящего солнца.
  - Морелуа! Я жду! - выкрикнул Рой, взойдя на стену и держа в руке посох.
  Рой ждал ответа достаточно долго и подумал было, что Черный Лорд не услышал его. Но по расступающимся рядам войск стало видно, что Регент приближается.
  - Самозванец? Я удивлен, что вижу тебя. Чем могу помочь тебе в это прекрасное утро?
  - Я не самозванец, Морелуа. Я Верховный Маг Кешьи, Куинты и Ралы, Друг Драконов и Истребитель Пустоты. Сейчас я бросаю тебе вызов. Я собираюсь навсегда изгнать тебя во тьму.
  - Смело сказано, самозванец. Но тем не менее я принимаю твой вызов. Выходи сюда, за стены крепости, и мы решим наши проблемы.
  - Как пожелаешь, Морелуа. Мне не терпится изгнать тебя из этого мира. - Рой слез со стены и направился к воротам крепости. Там его уже ждал Стентор.
  - Митру еще не нашли. Либо она действительно сердита, либо не может смотреть на ваш поединок. Но я верю в вас, Верховный Маг. Благословят вас Четыре Качала!
  - Воистину благословят! - быстро ответил Рой и покинул крепость через открытые ворота.
  Солнце яростно раскаляло пески. Дующий с моря легкий бриз приносил лишь небольшое облегчение. Песок, солнце и ветер, подумал Рой. Хорошее предзнаменование. Перед ним, словно образуя живой забор, стояло войско Мордета, сверкая копьями и мечами на утреннем солнце. От войска отделилась черная фигура, и Рой увидел, как Регент поднялся на выступающую базальтовую возвышенность. Рой отметил, что для того, чтобы добраться до Регента, ему придется подниматься вверх, и мысли его поневоле вернулись к тридцати девяти ступенькам, которые преодолел Рой, идя на встречу с другим Регентом. Тогда его заставлял двигаться страх, но сейчас все изменилось. Этот мир словно существовал лишь в его воображении, и Рой смело шел вперед к ожидающему его неприятелю.
  - Я долго ждал этого, - прошипел Мордет, когда Рой приблизился к основанию выступающей породы, на вершине которой стоял Мордет.
  - Для чего? - спросил Рой. - Ты уже должен был понять, что не сможешь одолеть Прадату или Верховного Мага. Мы всегда будем возвращаться и никогда не дадим тебе покоя. Оставь свои ложные претензии на царство и уходи навсегда - ты еще можешь это сделать.
  - Глупец! Меня невозможно испугать. Я сам есть страх. Твои силы ничтожны по сравнению с моими. Так что начнем.
  Как только Мордет поднял руку, тьма заслонила солнце, но Рой был готов. Его посох вспыхнул, и ледяная тьма исчезла.
  - Послушай меня, Морелуа. Я ненавижу смерть и не хочу никого убивать. Раскайся, Морелуа, прошу тебя.
  - Это страх поджигает твой посох, самозванец? - Снова рука Мордета вызвала ночь, окутавшую Роя черным одеялом.
  Посох зажегся, словно маяк в ночи, разбивая окружающий мрак на мелкие кусочки, рассыпавшиеся вокруг них. Мордет усилил атаку, вновь окутывая Роя черной смертью, которая снова была рассеяна Огненным Посохом. В воздухе назревала буря, и ночь хлестала пылающий посох. Но снова стало светло, и день засиял в своем великолепии.
  - А ты кое-чему научился, самозванец. Я снова недооценил твои силы. Но я наслаждаюсь игрой.
  - Это не игра, Морелуа. Это то, чего ты никогда не поймешь.
  Рой устремил тяжелый взгляд на возвышающуюся над ним черную фигуру, на сверкающие черные глаза своего врага. Мордет принял вызов, и два противника замерли, желая навязать друг другу свою волю. Черный Лорд первым очнулся от транса, и, следуя за его озадаченным взглядом, Рой обернулся и посмотрел на shy;зад.
  Креозот с ужасающим криком, выпустив острые смертоносные когти, мчалась с неба вниз, разрывая воздух мощными ударами крыльев. Рой инстинктивно пригнулся, когда зверь пронесся над ним, направляясь к Мордету. Регент присел, едва избежав смертельной хватки дракона. Креозот резко развернулась и возобновила атаку, наполнив полуденный воздух душераздирающим воем.
  Но ко второй атаке дракона Мордет был готов. Из его руки ударила черная молния, попав прямо в атакующую Крео shy;зот. Прошел мучительный момент, и Рой подумал было, что его подруга избежала смертельного удара, но когда тьма рассеялась, кругом было только пустое небо. Рой был охвачен горем и яростью. Он стал свидетелем убийства своего друга, свидетелем исчезновения целого вида разумных животных. В его опустошенном сердце вспыхнула злость, усиленная непереносимыми воспоминаниями о Морате. Полный ярости, он поднял посох и нанес удар. Голубая молния с оглушительным звуком ударила в Мордета. Рой ударял ногой землю, посылая одну волну землетрясения за другой, пытаясь свалить Черного Лорда с ног. Ветер превратился в ураган, песок бомбардировал Мордета словно миллионы маленьких ракет, сдирая с него кожу.
  Рой удвоил натиск, и молнии непрерывной чередой вырывались из его посоха, освещая местность ослепительным пламе shy;нем. Земля ушла из-под ног Регента, и, пока он боролся с землетрясением, яростный ветер сбил его с ног. Рой еще усиливал атаку до тех пор, пока не устали его руки и не задрожали от напряжения ноги. Наконец его ярость утихла, и он остановился. С момента начала битвы прошли часы. Но время уже не имело для Роя никакого значения, так как все его силы, вся энергия были истрачены на уничтожение Регента. Лежащая перед ним груда камня и песка была теперь могилой Мордета.
  Ярость сменилась полным изнеможением, его кости болели, а мускулы были парализованы после сверхчеловеческого напряжения. Далеко за спиной он услышал радостные крики защитников крепости. Они были свидетелями падения Мордета от рук Верховного Мага, давшего сигнал к бегству армии Регента. Настал миг победы. Но наступившая вдруг тишина, словно вор, украла их радость.
  Рой обернулся и замер. На вершине насыпи стоял совершенно невредимый Мордет. Его злобная ухмылка окутала сердце Роя льдом. Черный Лорд полностью восстановил силы и был готов к сокрушающей атаке. А ведь Рой был так уверен, что объединенные силы Трех Начал помогут ему уничтожить Мордета. И вот теперь Рой беспомощно стоял перед ним, слишком усталый, чтобы защищаться.
  - Доблестная попытка, самозванец. Но силы Трех Начал уничтожить меня не могут, хотя, должен признать, забот ты доставил мне больше, чем хотелось бы. - Его ухмылка была невозможной пародией на радость. - Тем более следует уничтожить тебя побыстрее.
  Рой глубоко вдохнул сухой воздух пустыни.
  - Моя смерть не спасет тебя, Морелуа, - сказал он, цепляясь за последнюю надежду. - Придет другой. Должен прийти.
  - Хватит! Молись перед смертью. - Мордет поднял руку для сокрушающего удара, и Рой закрыл глаза, успев подумать, не перенесется ли он после этой смерти еще в какой-нибудь мир. Он услышал, как Мордет начал тихо бормотать какое-то заклинание, и вздрогнул, когда голос Регента перешел в пронзительный крик. Затем все стихло.
  Рой открыл глаза. Мордет больше не стоял перед ним; из его мертвого тела, лежащего на вершине насыпи и прикрытого черной накидкой, хлестала кровь, окрашивая землю в красный цвет. Его горло было проткнуто стрелой с соколиным опе shy;реньем. Рой огляделся вокруг. За соседним камнем стояла в голубой одежде Митра Рошанна и держала в дрожащих руках длинный лук.



  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

  Звон колокола



  На улицах Лорлиты тихо дули зимние ветры, принося с собой дожди и туман, но почти не принося снега. Рой смотрел в окно на спешащих по своим многочисленным делам жителей города, не подозревающих, что за ними наблюдает сам Верховный Маг Кешьи, Рой Артр, Властелин Трех Начал, Укротитель Драконов, Ученый Мастер. Рой привык к своим новым титулам и к почтению, оказываемому ему, за одним исключением: ему все еще не нравился обман, в котором он играл роль вернувшегося Раты. Он с неохотой принимал имя погибшего мужа Митры даже сейчас, спустя шесть месяцев после того, как впервые услышал имя Рата.
  Рой много размышлял обо всем, что произошло с ним за это время: уход из своего мира и прибытие на Западное побережье, где в настоящее время возводится город в его честь; путь оттуда к Шимни и встреча с Моратой, добрым соколом, безжалостно убитым впоследствии Черным Лордом; переход через горный хребет Кеша, через Перевал Слез, Торватен, где растут чудно пахнущие голубые цветы, которые жители Кешьи называют циандитами; прибытие в Хагсфейс и последовавшая за этим битва. На его голубые глаза, в которых отражался зимний полдень, навернулись горячие слезы, когда он вспомнил о гибели Мораты и огромного дракона Креозот. Оба они стали верными друзьями Роя, единственные создания острова Кеша, которые принимали его за того, кем он был, а не за вернувшегося Рату.
  Рой закрыл глаза, из которых по-прежнему текли горькие слезы; на его лице была видна глубокая печаль. Дорогой ценой досталось теперешнее счастье, но, слава богу, хоть смертей-то было немного. Его печаль усугублялась чувством вины при воспоминании о разрушениях, причиненных им, когда он в припадке гнева и ненависти высвободил энергию, обладателем которой стал по чистой случайности. И, в конечном счете, все это оказалось бесполезным, так как когда силы Роя иссякли, Мордет словно воскрес из мертвых. Только благодаря случайному стечению обстоятельств и упрямству Митры удалось уничтожить Черного Лорда. Митра тогда подбежала стала расталкивать его, но Рой был не в состоянии ответить на ее радость; ошеломленный, он ничего не пони shy;мал.
  После гибели Черного Лорда его войско тут же сложило оружие и капитулировало перед командованием Прадаты. Несколько военачальников армии Мордета, так же как Делута из Бейна, Блита и наиболее одиозные командиры Элитной Гвардии были еще в бегах, но, по всей вероятности, люди Прадаты скоро найдут их и будут судить здесь, в Лорлите. Митра, конечно же, немедленно стала народным героем, и про ее храбрость и решительность уже слагались песни и легенды. Но Рой не мог присоединиться к празднеству. В полной прострации он проследовал со всей Прадатой в Лорлиту, и единственное, что поддерживало его дух, - это секрет, который успела прокричать Креозот перед тем, как Мордет навсегда отправил ее во тьму. Он передал этот секрет наследникам Креозот, после чего они один за другим поднялись в воздух и исчезли за горизонтом.
  Настроение Роя несколько поднялось после того, как он впервые прибыл в Город Света во главе победившей армии. Посланные заранее гонцы уже сообщили жителям города о поражении Мордета.
  Стены Морлидры, замка Мордета, были разрушены, и камни вывезены за город. Те дни изобиловали празднествами и приемами; Рой вовсю наслаждался вкусом сочных плодов кейта, который он назвал куомрой, и крепким фруктовым сидром - фирменным напитком в таверне Стентора.
  Праздничное настроение улетучилось, когда обнаружилось, что принц Портера, наследник трона, давно уже умер в застенках Морлидры, будучи пленником в собственном доме. Жители Кешьи оплакивали смерть их истинного короля так же искренне, как они праздновали победу Роя. Их эмоции били через край, что так отличало этот мир от прежнего, который Рой когда-то называл своим до shy;мом. Благодаря этому он еще больше привязался к людям из этого странного нового мира.
  Вскоре в Лорлите собрались маги со всех концов Кешьи, как они собирались тогда, когда в их стране еще не было короля, чтобы решить вопрос о том, кто станет правителем. Никто не удивился, когда они решили просить Роя стать их новым королем, и каково же было удивление людей, когда он отклонил это предложение.
  - Власть, - сказал он, - должна быть дана тому, кто наилучшим образом будет использовать ее, мое же дело учить, а не управлять.
  Он предложил короновать Митру, и совет магов согласился с этим, объявив ее законной наследницей престола. Коронация была весьма эффектным зрелищем, и даже Рою удалось на некоторое время преодолеть свою меланхолию и принять участие в празднике.
  Для жителей Кешьи Рой был супруг королевы, отец ее будущего ребенка. Ему удавалось играть эту роль во многом благодаря королевскому указу о том, что отныне и навсегда Верховный Маг получает “новое” имя - Рой. Учительство стало для него насущной необходимостью, ниточкой, связывающей его с правдой жизни. По всей стране распространилась весть о том, что Верховный Маг начинает занятия в столице, и студенты со всех концов страны стали стекаться в Лорлиту, чтобы услышать величайшего в истории Кешьи мага.
  Лорлитская школа довольно скоро разрослась настолько, что Рой предложил магам открыть школы в других провинциях; скоро подобные институты были основаны в Хагсфейсе, Бейне, Силте и Йелу. Предметами обучения в них были история Кешьи, правильное использование Слов Власти, и даже поэзия. Преподавалось также практическое использование научных изобретений, о которых мог вспомнить Рой. Кузнецы шустро изготовили прототип электрогенератора, приводимого в действие силой падающей воды. Никто еще не понимал, зачем нужна электроэнергия, но коль скоро Верховный Маг предложил ее получить, то это было сделано без лишних вопросов и возражений. Стеклянных дел мастера были немало удивлены, когда их попросили сделать как можно больше маленьких стеклянных ша shy;риков.
  Словно под воздействием мастеров-ремесленников отношения Роя и Митры принимали новую форму и размеры. Насколько возросла сила Роя в преддверии окончательной битвы, настолько увеличилась и любовь Митры к нему. Казалось, однако, что это была ее любовь к своему мужу, Рате; но после того, как она стала свидетелем свирепой атаки, которой Рой подверг Мордета, Митра наконец-то признала его как кого-то другого, нежели ее потерянный возлюбленный. Уважение, которое она с тех пор испытывала к Рою, гораздо больше устраивало его, чем не им заслуженная любовь. Она больше не ласкалась и не ухаживала за ним, а обращалась с ним, как с равным, другом и доверенным лицом, с которым можно было обсудить проблемы быстро меняющегося мира.
  Поэзия приносила радость в их жизнь, словно украшая ее цветочным орнамен shy;том. В те тихие мгновения, когда они оставались наедине, Рой читал Митре стихи, которые могла восстановить его память и рассказывал истории, запомнившиеся ему с детства. Митра, в свою очередь, рассказывала ему все, что знала, при свете звезд или в мягко освещенной свечами комнате. А когда она завершала свой рассказ, Рой делился с ней воспоминаниями о своем старом мире: об университете, о городах из стекла и стали и о заброшенном колоколе, который тихо раскачивают ветры Земли.
  В первые недели после победы Рой разослал призыв все сохранившиеся после царствования Мордета книги мудрости скопировать и прислать ему в Лорлиту. Хотя он и не мог вспомнить ни единого лица из своего прежнего мира, что-то внутри него тянуло Роя вернуться туда. В собранной им библиотеке он искал заклинание, при помощи которого Рата вызвал его сюда, но поиски эти были безуспешны. Нигде не мог он найти упоминание о силе, которая используется для перенесения человека в другую жизненную плоскость. Но Рой не был склонен впадать в отчаяние. Вместо этого он направил свою энергию на создание школ, новых принципов управления, на реализацию изобретений и вообще на создание нового мира, в котором его, Роя, роль будет весьма значительна.
  Рой размышлял над всем этим, глядя из окна первого этажа на спешащих по своим делам многочисленных жителей столичного города. Он снова ощутил часто посещающее его чувство разлуки, которое повергало его в задумчивость и заставляло мечтать о знакомой обстановке его старого дома. “Бесплодные мечты”, - подумал он.
  Дверь кабинета открылась, и вошла Митра. Глядя на нее, Рой отметил про себя ее легкую походку, несмотря на беременность, ее душевная энергия отвлекала внимание от округлившегося живота. Все это было частью нового мира. Предрассудки, суеверия живучи и здесь. То. что Митра это поняла раньше других, спасло ему жизнь. Мордет только казался бессмерт shy;ным. Его слабости оказались такими же, как и у других людей. Сколько же храбрости надо было ей набраться, подумал Рой, чтобы проверить этот вывод на практике. Рой нежно взглянул на нее и не смог оторвать взгляда от ее чудных глаз голубого сапфира, рассыпающих искры.
  - Рой, мы для тебя приготовили сюрприз, - сказала она, с трудом сдерживая возбуждение.
  - Я надеюсь, что это не очередной званый обед.
  - Нет, это настоящий сюрприз! Малек работал над ним несколько месяцев вместе с серебряных дел мастером Ронтой. Они, наконец, закончили, и теперь требуется твое освящение.
  - О чем ты говоришь?
  - Нет, нет. Не скажу. Пошли со мной. И побыстрее, не то я лопну от нетерпения!
  Рой почти пробежал за женщиной три лестничных пролета, автоматически считая ступеньки. Тридцать девять ступеней, отметил он про себя. Они вместе вышли из здания на улицу, где Митра от нетерпения обогнала его, направляясь в центр города к университету, построенному по настоянию Роя. Пока Митра тащила Верховного Мага сквозь бурлящую уличную толпу, он обратил внимание на шутливые выражения лиц встречающихся им людей.
  Когда они подошли ближе к университету, оттуда стали доноситься звуки какого-то строительства, проникающие сквозь уличный шум. По просьбе Митры в Лорлиту были доставлены огромные камни прямо с горного хребта Кеша. Она намеревалась сделать университет вечным монументом борьбы и победы Прадаты. Перед Роем одно за другим, словно гранитные статуи, выросли колонны и шпили университетских зданий, в которых реализовались огромные творческие возможности народа Кешьи. Митра уверенно находила дорогу среди строившихся зданий, пока, наконец, они не остановились перед высокой остроконечной башней, возвышавшейся над всеми остальными сооружениями. Верхняя часть башни высотой около десяти футов была скрыта серым матерчатым полотном.
  - Вот, - сказала Митра, которую просто распирало от гордости. Она взмахнула рукой, и полотно, извиваясь на ветру и словно танцуя вокруг башни, упало на землю. Широкая улыбка осветила лицо Роя, когда он увидел, что занавес скрывал висящий наверху колокол.
  - Работа Малека? - спросил он, и взволнованная Митра кивнула головой.
  - По его звонку будут начинаться ваши занятия, Профессор.
  - Ну, давай поднимемся. - На сей раз Рой далеко обогнал Митру, желая как можно скорее увидеть вблизи сооруженный колокол. Он вошел в колокольню и, изумленный, застыл на месте. Колокол был сделан из чистой меди, сверкавшей на солнце. На блестящем металле были выгравированы главные события, сопутствовавшие жизни Роя в Кешье. Он увидел изображение Шимни и парящего в воздухе Мораты. Высоко над крепостью Хагсфейса кружилась Креозот, глядя вниз на бесконечную череду бьющихся о берег волн Спокойного моря. По окружности колокола были отлиты строки, написанные на языке Кешьи, но хорошо знакомые Рою из жизни в его прежнем мире:
  Вперед, друзья! Еще совсем не поздно
  Искать и обрести нам новый мир.
  Отчаливайте! Дружным взмахом весел
  Мы разобьем бушующие волны.
  Без устали мы будем плыть туда,
  Где солнечный закат разлит и в водах
  Купаются все западные звезды.
  Рой сквозь выступившие на глазах слезы прочел эти строки, которые он однажды цитировал Митре в дни, теперь принадлежащие словно другой эпохе. Затем, взяв за руку королеву Кешьи, Рой вместе с ней молча смотрел через окно колокольни, как далеко на западном горизонте ис shy;чезает уставшее за день светило.



  ЭПИЛОГ

  - Расскажи нам еще какую-нибудь историю. - Широко раскрытые карие глаза ребенка умоляюще смотрели, словно благодатная почва, готовая принять и вырастить семя.
  Тралаина рассмеялась.
  - Завтра, дитя мое. Завтра. Твоя старая няня устала. - Она ласково улыбнулась девочке, готовой бесконечно слушать рассказы, и подумала, что из ребенка наверняка получится мудрая рассказчица старых легенд и историй, благо этих историй хватало на всех.
  - Но как я могу уснуть, Тралаина? Как я засну, не зная, что произошло дальше с драконами, с ребенком Митры?
  - Расскажи об этом, Тралаина, пожалуйста! Расскажи! - умоляюще заговорили остальные дети.
  Старая женщина вздохнула:
  - Завтра расскажу и про это. Я вам обещаю. Но сейчас я устала. И мне, и вам пора спать. Ступайте и не забудьте на прощание поцеловать пожилую леди, как вы всегда это делаете. - Голос ее был тверд, и даже кареглазая девочка не осмелилась более ни о чем просить.
  Один за другим дети прошли мимо Тралаины, целуя ее в морщинистую щеку. В ответ старая няня гладила каждого по головке и отправляла вниз спать. Когда все дети ушли, она откинулась в своем кресле и стала молча смотреть на тлеющие в камине угли. Вскоре единственным из всех звуков в комнате осталось только ровное дыхание Тралаины, а из нерассказанных историй - только ее горькие сны о несчастных драконах и о войне; она не любила рассказывать эти истории детям.
  Майкл К.Стаудингер
  ВЗЛЕТ СОКОЛА
  Редактор Э.Пономарева
  Корректоры Ю.Диамент, М.Лобанова
  Компьютерная верстка А.Диамента, А.Мынко
  ЛР № 030129 от 02.10.91 г. Подписано в печать 25.04.94.
  Формат 70 ? 90 1/32. Бумага офсетная. Печать офсетная
  Усл. печ. л. 17,55. Уч.-изд. л. 13,45
  Тираж 50000 экз. Заказ 421
  Издательский центр “ТЕРРА”. 109280,
  Москва, Автозаводская, 10, а/я 73.
  Отпечатано с оригинал-макета на Можайском полиграф-
  комбинате Комитета Российской Федерации по печати.
  143200, Можайск, ул. Мира, 93.