Машинистка сатаны Ханну Райяниеми

        Ханну Райаниеми
        «Машинистка сатаны»
        Hannu Rajaniemi
        «Satan's Typist» (2011)

        Тук-тук-тук-тук-тук, простучала пишущая машина.
        - Позвольте?
        Тук.
        Последняя решительная точка была вбита, подобно игле в глазное яблоко, безвозвратно и с лёгким влажным чавком.
        - Да?
        Она взглянула на меня из-за очков в роговой оправе. Глаза - что гвозди. Между лопаток можно спокойно ставить яблоко, не боясь, что укатится. Бледная кожа в морщинах потрёпана, словно бумага, которую многажды разворачивали и сворачивали опять. Дёсны столь же бледны, в них еле держатся жёлтые зубы, оскаленные в неулыбке. Губы синие. На столе красного дерева чинное царство документов и канцелярских принадлежностей. Худые пальцы лежат на клавишах. Пишущая машина, чёрный лакированный «ундервуд», отчего-то напоминает трон некоего невидимого царя.
        - Меня прислали сверху,  - сказал я.
        Здесь, внизу, стояла влажная духота, и по моей спине текла струйка пота,  - такое чувство, будто сзади подкрался и водит шаловливым пальцем старый развратник.
        - А, вы из этих,  - поджала она губы.
        - Ваш, э-э, менеджер сказал, что вы напечатаете договор.
        Я ждал, что её стальной взгляд хоть чуточку смягчится. Но ждал напрасно.
        - Это моя работа.
        - Вам…  - тук-тук-тук,  - …нужны ещё какие-то сведения, или у вас всё есть?
        Каретка «ундервуда» вновь задвигалась, хотя глаза машинистки не отрывались от меня. На её лице проступило чуть страдальческое выражение.
        - Не беспокойтесь.  - Тук-тук-тук.  - Присядьте, пожалуйста, на минутку.
        Пока я ждал, она атаковала пишущую машину едва ли не с яростью. Стрекотание переросло в пулемётное крещендо, разрываемое краткими запевами возвращающейся каретки. На лбу машинистки выступили капли пота, из туго стянутого шиньона выбился локон, но работы она не прервала.
        Закончив, она откинулась в кресле и вздохнула. Затем встала, изъяла из пасти «ундервуда» готовый документ и протянула мне. Когда она перегибалась через стол, мы на секунду оказались очень близко. Я ощутил запах увлажняющего крема с привкусом горького пота и за всем этим ещё что-то гнилостное. И тут её губы, сухие словно бумага, коснулись моего уха.
        - Прошу, убейте меня,  - шепнула она и сунула мне в руку что-то холодное. Нож для бумаги, ужасно острый.
        Её глаза умоляли.
        Я уставился на неё. Её руки лежали на столе. Подушечки пальцев, красные, измочаленные, покрывала засохшая кровь и тысячи шрамов, слой за слоем,  - следы от крохотных острых зубов.
        Только глянув на документ, что собирался подписать, и увидев влажные багровые слова, медленно просачивающиеся в белую как кость бумагу, я понял.
        Тук-тук-тук, простучала машинка.

        ПЕРЕВОД - ALABARNA