Прежде чем он коснётся Блейк Пирс
        Загадки Макензи Уайт #6
        Специальный агент ФБР Макензи Уайт приступает к расследованию нового дела, которое сразу заводит её в тупик: жертвы не подходят ни под одну из известных ей классификаций, потому что, как бы невероятно это ни звучало, они все слепы.
        Значит ли это, что и убийца тоже слепой?
        Погружаясь в мир незрячих людей, Макензи становится не по себе, ведь она никак не может разобраться в этом деле, колеся по штату и бывая то в кооперативных квартирах, то в частных домах, то разговаривая с сиделками, то с библиотекарями, экспертами и психологами.
        Несмотря на то, что расследованием занимаются лучшие из лучших, Макензи не может остановить череду кровавых смертей.
        Неужели, ей попался убийца такой же умный, как и она сама?
        Мрачный психологический триллер с увлекательным сюжетом ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН КОСНЁТСЯ – это книга № 6 в захватывающей серии детективных романов «Загадки Макензи Уайт», рассказывающих о любимой героине. От книги просто невозможно оторваться.

        БЛЕЙК ПИРС

        ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН КОСНЁТСЯ
        (Загадки Макензи Уайт - Книга 6)

        ПРОЛОГ

        Он читал эту книгу уже раз десять, но это ничего. Это была отличная книга, и он даже старался читать реплики разных героев по-разному. Перечитывать вновь было проще ещё и потому, что это была одна из его любимых книг – «Надвигается беда» Рея Брэдбери. Многим могло показаться странным, чтобы такую книгу читали жителям приюта для слепых, но всем, кому он её читал, она нравилась.
        Он почти дочитал книгу до конца, и его нынешняя слушательница внимала каждому слову. Пятидесятисемилетняя Эллис сказала ему, что слепа от рождения и последние одиннадцать лет живёт в приюте после того, как сын решил, что устал заботиться о слепой матери и поместил её в приют «Уэйкман».
        Эллис он сразу понравился. Позже она призналась, что не говорила о нём другим жителям приюта, потому что ей нравилось, что он видится только с ней. Он был не против. Более того, ему эта ситуация казалась идеальной.
        К тому же примерно три недели назад Эллис настояла на том, чтобы они начали выходить из дома. Ей хотелось слушать книги на свежем воздухе, чувствуя, как ветер обдувает лицо. Сегодня ветра не было – на самом деле, было невыносимо жарко, – но его и это устраивало. Они сидели в небольшом розовом саду примерно в полумиле от приюта. Эллис сказала, что часто сюда приходила. Ей нравились запах роз и жужжание пчёл.
        А теперь ещё ей нравился его голос, когда он читал ей роман Рея Брэдбери.
        Он был рад, что так ей нравился. Она тоже ему нравилась. Эллис не перебивала сотнями вопросов, как это делали другие. Она просто сидела, устремив взгляд в пространство, которое она никогда не видела, и внимала каждому слову.
        Дочитав до конца главы, он посмотрел на часы. Он уже задержался на десять минут дольше обычного. Он не планировал других встреч сегодня, но у него были планы на вечер.
        Положив закладку между страниц, он отложил книгу в сторону. Теперь, когда он не отвлекался на сюжет, он вдруг понял, как давила на него южная жара.
        «На сегодня всё?» – спросила Эллис.
        Её слова вызвали улыбку. Он не переставал поражаться тому, как другие органы чувств восполняли ей отсутствие зрения. Она услышала, как он заёрзал на узкой скамье в центре сада, а потом услышала шорох, когда он положил книгу на ногу.
        «Боюсь, что да, – ответил он. – Я и так на десять минут задержался дольше положенного».
        «Сколько осталось?» – спросила она.
        «Примерно сорок страниц. Мы закончим уже на следующей неделе. Договорились?»
        «Отлично, – сказала Эллис, а потом добавила, слегка нахмурившись. – Вы не против, если я попрошу… Знаете… это глупо, но…»
        «Всё в порядке, Эллис».
        Он наклонился ближе, чтобы она могла дотронуться до его лица. Она провела по нему кончиками пальцев. Он почувствовал, что так нужно было сделать (Эллис была не первой слепой, которой он позволял проделывать подобное), но такой способ общения всегда казался ему странным. Её рта коснулась быстрая улыбка, она провела пальцами по его голове и затем отняла руку.
        «Спасибо, – сказала она. – Спасибо, что почитали мне. Не думали о том, что будем читать потом?»
        «Всё зависит от вашего настроения».
        «Может, что-нибудь из классики?»
        «Это же Рей Брэдбери, – ответил он. – Для меня это и есть классика. Хотя думаю, у меня где-то лежит «Повелитель мух».
        «Это о мальчиках, оказавшихся на острове, верно?»
        «Вкратце, да».
        «Я согласна. Эта книга… «Надвигается беда», – просто великолепна. Отличный выбор!»
        «Да, это одна из моих самых любимых».
        Он был рад, что она не видела коварной улыбки, прорезавшей его лицо. «Надвигается беда – лучше и не скажешь», – подумал он.
        Он взял книгу – потрепанную и зачитанную, которую впервые открыли примерно тридцать лет назад, – в руки. Он ждал, что Эллис тоже поднимется с места, как взволнованная девушка на первом свидании. У неё была трость, но она редко ею пользовалась.
        Они быстро дошли до приюта «Уэйкман». Ему нравилось выражение собранности и концентрации, которые читались на её лице во время ходьбы. Он гадал, как это, когда ты идёшь и вынужден полагаться на другие органы чувств, но не зрение. Наверное, было тяжело перемещаться в мире, не имея возможности его видеть.
        Изучая её лицо, он больше всего надеялся, что Эллис понравилась книга.
        Он крепко сжимал книгу в руках, слегка расстроившись из-за того, что Эллис так никогда и не узнает, чем та заканчивается.

* * *

        Эллис думала о маленьких мальчиках из романа «Надвигается беда». По сюжету книги события разворачиваются в октябре. Жаль, что сейчас не октябрь. Нет… в южной части Вирджинии был конец июля, и было жарко, как никогда. Они возвращались в приют перед закатом, но если верить Siri на её Айфоне, на улице по-прежнему было тридцать два градуса жары.
        К несчастью для себя, она довольно хорошо изучила Siri. Программа-ассистент помогала коротать время, важно разговаривая компьютерным голосом и сообщая Эллис о новостях, погоде и результатах спортивных матчей.
        В приюте было несколько человек, которые разбирались в компьютерах, и они помогали обновлять все её устройства. У Эллис был MacBook с множеством песен на iTunes, которые составляли довольно большую музыкальную библиотеку. Ещё у неё был Айфон последней модели и новейшее приложение, которое реагировало на присоединяемое устройство, позволяя ей читать книги по системе Брайля.
        Siri только что сообщила, что на улице тридцать градусов тепла. Это был невероятный показатель для 19:30. «Ну что ж, – подумала Эллис, – нет ничего плохого в том, чтобы немного попотеть».
        Она вдруг вспомнила про прогулку. Она ходила гулять как минимум пять раз в неделю. Она уже гуляла сегодня, отправившись на встречу с мужчиной, который ей читал. Как таковые, ей не нужны были физические нагрузки, но… у неё были правила и определённый распорядок дня. Они помогали ей чувствовать себя обычной. Они не давали ей сойти с ума. Кроме того, во время захода солнца воздух звучал по-особенному. Когда наступал закат, ведя за собой ночь, она чувствовала, как заходит солнце, и слышала тихое потрескивание в немом вечернем воздухе.
        Она решила отправиться на прогулку. Двое жителей приюта попрощались с ней по дороге. Она хорошо знала их голоса: один был наполнен скукой, а второй – приглушённой радостью. Выйдя на лужайку у главного входа, она получила большое удовольствие от вдыхания свежего воздуха.
        «Чёрт возьми, Эллис, куда ты собралась?»
        Этот голос тоже был ей знаком – говорил управляющий «Уэйкмана», весельчак по имени Рэндалл Джонс.
        «На традиционную прогулку», – ответила она.
        «Сейчас же так жарко! Возвращайся скорее. Не хочу, чтобы ты упала в обморок».
        «Или пропустила комендантский час», – добавила она.
        «Или это», – с лёгкой ухмылкой ответил Рэндалл.
        Она продолжила идти, чувствуя, как отдаляется приют. Впереди она ощущала свободное пространство – её ждала лужайка. За ней был тротуар, и через полмили начинался розовый сад.
        Эллис бесилась от мысли, что ей было почти шестьдесят, но ей приходилось следовать правилам комендантского часа. Она понимала его необходимость, но всё же чувствовала себя из-за этого ребёнком. Если исключить слепоту, ей довольно хорошо жилось в «Уэйкмане». Раз в неделю к ней приходил этот милый мужчина, чтобы читать книги. Она знала, что он читал и другим незрячим, но они жили не в приюте. Здесь в «Уэйкмане» она была единственной, кому он читал. От этого она чувствовала себя особенной. Чувствовала себя избранной. Он жаловался, что остальным нравились любовные романы или глупые бестселлеры, но с Эллис он мог читать то, что нравилось и ему самому. Две недели назад они закончили «Куджо» Стивена Кинга, сейчас читали Брэдбери и…
        Она остановилась и подняла голову.
        Ей показалось, что совсем рядом она услышала какой-то звук, но больше она его не слышала.
        «Наверное, какое-то животное пробежало справа от меня», – подумала она. В конце концов, это ведь южная Вирджиния… а здесь много лесов и парков, в которых обитает множество животных.
        Она прощупала землю тростью, находя странное успокоение в стуке, с которым трость касалась тротуара. Конечно, она никогда не видела ни сам тротуар, ни соседствующую с ним дорогу, но ей несколько раз говорили, как они выглядят. В голове она собрала эти описания в единый образ, связав запахи с названиями цветов и деревьев. В этом ей помогли сотрудники приюта.
        Через пять минут до неё донёсся аромат роз, растущих в нескольких ярдах впереди. Она слышала, как над цветами жужжат пчёлы. Иногда ей казалось, что она могла угадать запах, доносящийся от пчёл, покрытых пыльцой и мёдом, который они делали где-то в улье.
        Она так хорошо знала дорогу к розовому саду, что легко могла дойти до него, не пользуясь тростью. Она ходила по этой дороге минимум тысячу раз за одиннадцать лет, что жила в приюте. Она приходила сюда, чтобы думать о жизни, о том, какой сложной она была, раз муж бросил её пятнадцать лет назад, а сын – одиннадцать. Она совсем не скучала по сволочи, какой являлся её бывший муж, но скучала по прикосновению мужских рук. Если быть до конца откровенной, именно поэтому ей так нравилось касаться лица того мужчины, что ей читал. У него был волевой подбородок, высокие скулы, и он говорил с южным акцентом, который хотелось слышать снова и снова. Он мог бы читать ей телефонную книгу, но ей бы это всё равно нравилось.
        Она думала о нём, входя в знакомые очертания сада. Твёрдый асфальт скрипел под ногами, в то время как другое окружающее её пространство казалось мягким и притягивающим. Она остановилась на мгновение и поняла, что, как обычно по вечерам, в саду кроме неё никого не было.
        И она снова замерла, услышав что-то позади.
        «Проведи тростью», – подумала она.
        «Кто здесь?» – спросила она вслух.
        В ответ тишина. Она пришла в сад так поздно, потому что знала, что здесь никого не будет. Сюда редко заходили люди после шести часов вечера, потому что городок Стейтон, где находился приют «Уэйкман», был крошечной точкой на карте. Когда она вышла из приюта пятнадцать минут назад, то прислушалась, пытаясь услышать других людей на лужайке, но там никого не было. Никого не было и на тротуаре, пока она шла к саду. Кому-то могло прийти в голову пробраться в сад, чтобы испугать её, но такое не сошло бы злоумышленнику с рук. В их городе за таким поведением следовали серьёзные последствия, потому что хорошо зарекомендовавшая себя полиция не церемонилась в исполнении закона, если подростки и хулиганы издевались над инвалидами.
        И тем не менее.
        Она услышала звук, и теперь ещё больше уверилась в том, что в саду кто-то был. Она слышала его запах. Он был приятным. Более того, он казался знакомым.
        Страх холодом прошёл по спине, и она открыла рот, чтобы закричать…
        Но не успела это сделать, почувствовав сильное давление в области горла. Она почувствовала ещё что-то исходящее от человека, похожее на жар.
        Ненависть.
        Она задыхалась, не в силах кричать, говорить, дышать. Эллис опустилась на колени.
        Давление на горло усилилось, вдавливая в неё и ненависть. Тело охватила боль, и впервые за всю жизнь Эллис была рада, что ничего не видит. Чувствуя, как жизнь покидает её тело, она была рада, что не видит злобного лица. Вместо него перед глазами была привычная темнота, зовущая её туда, куда люди отправляются после смерти.

        ГЛАВА 1

        Вечно спешащая куда-то Макензи Уайт была совершенно счастлива иметь крошечный офис за перегородкой. Она стала ещё счастливее, когда три недели назад МакГрат вызвал её к себе и сказал, что из-за последней череды увольнений у них освободился кабинет, и она могла его занять, если захочет. Она подождала несколько дней, но он не оказался никому нужен, поэтому в него перебралась она.
        В кабинете было почти пусто: стол, напольная лампа, небольшая книжная полка и два стула напротив стола. На стене висел большой многоразовый календарь. Макензи уставилась на него в перерыве между написанием писем и кучей звонков, которые она сделала, пытаясь узнать подробности одного дела.
        Это было старое дело… дело, связанное с визитной карточкой, которую она с помощью магнита прикрепила на календарь:
        Антикварный магазин Баркера

        Судя по всему, этого магазина никогда не существовало.
        Любая зацепка, которая всплывала в этом деле, сразу же списывалась со счетов. Они добились успеха лишь однажды, когда агент Харрисон нашёл место с похожим названием в Нью-Йорке, и это могло сдвинуть расследование с мёртвой точки. На деле оказалось, что в конце восьмидесятых какой-то мужчина устроил там гаражную распродажу антикварного хлама.
        И всё же Макензи казалось, что она была очень близка к обнаружению улики, которая даст ей ответы – ответы, касающиеся смерти отца и, возможно, связанного с ней убийства, которое произошло шесть месяцев назад.
        Она всеми силами цеплялась за это ощущение близости к невидимой, но всё же такой реальной разгадке, которая была прямо у неё перед носом. В дни, подобные сегодняшнему, когда телефонными проверками и электронной перепиской она исключила ещё три возможные зацепки, у неё просто не оставалось другого выбора.
        Эта визитная карточка стала для неё загадкой. Она смотрела на неё каждый день, пытаясь вспомнить, какой ещё метод она не использовала, чтобы узнать правду.
        Макензи так увлечённо смотрела на визитку, что, когда в дверь постучали, она подпрыгнула от неожиданности. Она обернулась и увидела в проёме Эллингтона. Он заглянул в кабинет и огляделся.
        «Нет, кабинеты тебе не идут».
        «Знаю, – сказала Макензи. – Чувствую себя обманщицей. Проходи».
        «У меня совсем немного времени, – ответил он. – Хотел спросить, не хочешь ли пообедать».
        «Хочу, – сказала Макензи. – Встретимся внизу через полчаса и…»
        Её слова прервал звонок телефона на столе. Она прочитала надпись на дисплее – звонок был из кабинета МакГрата. «Секунду, – сказала она. – Это МакГрат».
        Эллингтон кивнул и придал лицу игриво-серьёзное выражение.
        «Агент Уайт слушает», – сказала она.
        «Уайт, это МакГрат. Мне нужно как можно скорее увидеть тебя в своём кабинете. Это касается нового задания. Найди Эллингтона и приведи с собой».
        Она открыла рот, чтобы сказать «да, сэр», но МакГрат повесил трубку раньше, чем она сделала вдох.
        «Судя по всему, с обедом придётся повременить, – сказала Макензи. – Нас хочет видеть МакГрат».
        Они неуверенно переглянулись и подумали об одном и том же. Они часто гадали, как долго смогут скрывать свои романтические отношения от коллег и в особенности начальника.
        «Думаешь, он всё знает?» – спросил Эллингтон.
        Макензи пожала плечами: «Не могу сказать. Правда, он сказал, что хочет видеть нас в связи с новым заданием. Так что, даже если он знает о нас, он звонил не поэтому».
        «Пошли всё выясним», – предложил Эллингтон.
        Макензи закрыла компьютер и последовала вслед за ним через всё здание в сторону кабинета МакГрата. Она пыталась убедить себя, что ей было безразлично, знает ли тот об их связи или нет. Их роман не мог послужить причиной отстранения или чего-то в этом духе, но, если он узнает о них, то вряд ли разрешит работать вместе.
        Пусть Макензи пыталась убедить себя в безразличии, она не могла игнорировать нарастающую тревогу. Она постаралась полностью забыть о ней, когда они приблизились к кабинету МакГрата. Макензи умышленно шла как можно дальше от Эллингтона.

* * *

        МакГрат подозрительно взглянул на обоих, когда они заняли два стула напротив его стола. Макензи уже привыкла сидеть на этих стульях, то слушая нравоучения, то похвалу из уст МакГрата. Она думала, что именно из этого услышит сейчас, прежде чем получит новое задание.
        «Прежде всего, давайте поговорим о своём, о личном, – начал МакГрат. – Мне стало известно, что вас двоих связывают отношения. Не знаю, что это – любовь, флирт или ещё что-нибудь… и мне искренне на это плевать. Но я предупреждаю в первый и последний раз. Если ваши отношения будут мешать работе, вы никогда больше не будете напарниками. А это чертовски обидно, потому что вы отлично сработались. Всё понятно?»
        Макензи не видела смысла что-либо отрицать: «Да, сэр».
        Эллингтон повторил её слова. Она усмехнулась про себя, заметив, что он смутился. Она решила, что он не привык, чтобы начальство делало ему замечания.
        «А теперь, когда мы с этим разобрались, давайте о работе, – продолжил МакГрат. – Нам позвонил шериф небольшого южного городка под названием Стейтон. В городе находится приют для слепых, и, насколько я понял, больше в городе нет ничего примечательного. Вчера вечером рядом с приютом была убита незрячая женщина. Это само по себе трагично, но это уже не первое убийство слепого человека в Вирджинии за последние десять дней. В обоих случаях у жертв имеются раны на шее, указывая на удушение, а также кровоподтёки вокруг глаз».
        «Первая жертва тоже жила в приюте?» – спросила Макензи.
        «Да, правда, насколько я могу судить, тот приют совсем небольшой. Сначала все думали, что убийца – один из родственников, но меньше чем за неделю со всех родственников подозрения были сняты. Потом произошло второе убийство, и, учитывая, что убийца охотится на определённый класс людей, вряд ли эти два случая можно назвать совпадением. Надеюсь, вы понимаете, как важно быстро разобраться с этими смертями. Признаюсь, этот городок меня немного пугает, население небольшое. Найти подозреваемого должно быть несложно. Я передаю это задание вам двоим, потому что ожидаю, что вы разберётесь с ним в течение сорока восьми часов. Чем скорее, тем лучше».
        «Агент Харрисон не участвует в расследовании?» – спросила Макензи. Она не говорила с ним со смерти матери и чувствовала за собой некую вину. Она никогда не видела его своим напарником, но всё же испытывала к нему большое уважение.
        «Агент Харрисон занят другим делом, – ответил МакГрат. – Он будет помогать вам: заниматься поиском данных и срочными запросами, всем подобным. Вам неуютно работать с агентом Эллингтоном?»
        «Вовсе нет, сэр», – сказала Макензи, жалея, что вообще подняла эту тему.
        «Хорошо. Я распоряжусь, чтобы отдел кадров забронировал вам номер в Стейтоне. Я не дурак… и запросил только один номер. Если ваши отношения больше ни к чему не приведут, то хотя бы сократят Бюро траты на проживание».
        Макензи не могла понять, шутит МакГрат или говорит серьёзно, потому что он никогда не улыбался.
        Они поднялись с мест и направились к выходу, когда до неё дошло, как уклончиво МакГрат ответил на вопрос о Харрисоне. «Он занят другим делом, – подумала Макензи. – Что бы это значило?»
        Её этот вопрос не должен был волновать. Её должно было заботить только то, что МакГрат поручил ей расследование, ожидая, что она завершит его в ближайшее время. Она чувствовала, как внутри нарастает напряжение, подталкивающее её приступить к работе как можно скорее.

        ГЛАВА 2

        Макензи не могла избавиться от гнетущего чувства, пока Эллингтон вёл машину по трассе 47, увозя их в сельскую глушь Вирджинии. То там, то здесь виднелись кукурузные поля, нарушая монотонность зелёных лугов и лесов. По сравнению с Небраской полей тут было совсем мало, но при виде их ей всё же становилось не по себе.
        К счастью для неё, чем ближе они подъезжали к Стейтону, тем меньше встречались кукурузные поля. Им на смену пришли ровные акры земли, поделённые между собой местными лесозаготовительными компаниями. Читая о городе и окрестностях во время четырёх с половиной часов пути, она узнала, что в соседнем городе находилось довольно большое предприятие, занимающееся оптовыми поставками лесоматериалов. Что же касается Стейтона, то кроме приюта для слепых «Уэйкман» и нескольких антикварных лавок здесь не было ничего примечательного.
        «Нашла что-нибудь в материалах дела, о чём я ещё не знаю? Сложно уследить за нескончаемым потоком электронных писем, сидя за рулём».
        «Ничего особенного, – ответила она. – Видимо, пойдём по обычной схеме: навестим семьи жертв, приют для слепых и тому подобное».
        «Наведаться к семьям будет просто в таком маленьком городе, как этот, как думаешь?»
        Сначала его слова её шокировали, но потом она решила не зацикливаться на них. После нескольких недель, которые они с Эллингтоном «встречались», она поняла, что у него было относительно активное чувство юмора, хотя иногда он шутил совсем не смешно.
        «Ты когда-нибудь жил в подобном городке?» – спросила Макензи.
        «В летнем лагере, – ответил Эллингтон. – Этот период взросления я бы с удовольствием навсегда выкинул из памяти. А ты? В Небраске всё тоже было так плохо?»
        «Не то чтобы, но иногда накрывало чувство заброшенности и одиночества. Иногда мне кажется, что мне больше по душе сельская тишина, вроде этой, чем загруженные трассы и море людей, как в Вашингтоне».
        «Да, я тебя понимаю».
        Макензи было интересно узнавать больше об Эллингтоне, не загоняя себя в рамки традиционных романтических отношений. Они узнавали друг о друге не во время шикарных ужинов или долгих прогулок в парке, а во время продолжительных поездок и заседаний в кабинетах ФБР. Макензи наслаждалась каждой минутой такого общения. Иногда она думала, что ей хотелось знать о нём всё больше и больше.
        Но пока на этом нужно было закончить.
        Впереди показался небольшой знак на обочине, приветствующий их в городе Стейтон, штат Вирджиния. Простая двухполосная дорога вела среди деревьев. Примерно за милю до того, как они въехали в город, на пути попались несколько домов, разрезавших лужайками единую полосу леса. Они проехали непривлекательную забегаловку, парикмахерскую, две антикварные лавки, фермерский склад, два мини-рынка, почту и через две мили выехали к кирпичному зданию идеальной квадратной формы, стоящему у главной трассы. Табличка в военном стиле гласила о том, что они приехали в Окружной департамент полиции и тюрьму города Стейтон.
        «Ты видела когда-нибудь что-либо подобное? – спросил Эллингтон. – Полицейский участок и окружная тюрьма в одном здании?»
        «Пару раз видела такое в Небраске, – ответила Макензи. – В подобных городках это обычное дело. Ближайшая к Стейтону тюрьма находится в Питерсберге, а это, по-моему, примерно в восьмидесяти милях отсюда».
        «Господи Иисусе, какой же это крошечный городок. Расследование не должно занять много времени».
        Макензи кивнула, а Эллингтон свернул на подъездную дорожку и въехал на парковку у кирпичного здания, которое в буквальном смысле располагалось в Богом забытом месте.
        Макензи подумала, но не сказала вслух следующее: «Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить».

* * *

        Когда Макензи вошла в маленький холл, до неё донёсся запах крепкого кофе и освежителя воздуха. Внутри здания было довольно мило, но само строение было старым. Об этом можно было судить по трещинам на потолке и затоптанному ковру в холле. У дальней стены располагался огромный письменный стол. Он казался таким же старым, как и само здание, но в отличие от него, здесь царил идеальный порядок.
        За столом сидела пожилая женщина и разбирала большую папку с бумагами. Когда она услышала шаги Макензи и Эллингтона, то подняла на них глаза и широко улыбнулась. У неё была красивая улыбка, которая выдавала возраст своей обладательницы. Макензи решила, что секретарю было под семьдесят.
        «Вы агенты ФБР?» – спросила пожилая дама.
        «Да, мэм, – ответила Макензи. – Я агент Уайт, а это мой напарник, агент Эллингтон. Шериф на месте?»
        «Он здесь, – сказала женщина. – Он попросил меня сразу проводить вас в его кабинет. Ему постоянно звонят в связи с этой ужасной смертью. Пройдите по коридору налево. Его кабинет – последняя дверь справа».
        Они последовали её указаниям и пошли по длинному коридору, уходящему вглубь здания. Макензи поражалась тому, как здесь было тихо. Ей казалось, что из-за убийства в участке будет кипеть работа, пусть даже он и находился в какой-то Тьмутаракани.
        Подходя к концу коридора, Макензи заметила несколько табличек на стенах. На одной было написано: «ВХОД В ТЮРЬМУ СТРОГО ПО КЛЮЧ-КАРТЕ». На другой: «ВСЕ ПОСЕЩЕНИЯ ЗАКЛЮЧЁННЫХ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОДОБРЕНЫ ВЛАСТЯМИ ОКРУГА! СООТВЕТСТВУЮЩИЙ ДОКУМЕНТ НЕОБХОДИМО ПРЕДОСТАВИТЬ ВО ВРЕМЯ ПОСЕЩЕНИЯ!»
        В голове роились мысли о том, какие правила и регламенты должны применяться здесь, если и полиция, и тюрьма находятся в одном здании. Ей всё здесь казалось удивительным. Не успела она развить мысль, как они дошли до двери в конце коридора.
        На верхней части двери золотыми буквами было написано: Шериф Кларк. Дверь была слегка приоткрыта, и Макензи открыла её до конца под звук грубого мужского голоса. Заглянув внутрь, она увидела за столом крупного мужчину, громко разговаривающего по стационарному телефону. Другой мужчина сидел на стуле в углу комнаты, быстро печатая что-то в телефоне.
        Мужчина за столом – Макензи решила, что это и был шериф Кларк – прервал разговор, когда она открыла дверь.
        «Подожди минуту, Рэндалл», – сказал он. Потом он накрыл микрофон ладонью и посмотрел в их сторону, переводя взгляд с Макензи на Эллингтона и обратно.
        «Вы из Бюро?» – спросил он.
        «Да», – ответил Эллингтон.
        «Слава Богу, – вздохнул шериф. – Подождите секунду. – Он убрал руку с трубки и продолжил прерванный разговор. – Послушай, Рэндалл, помощь прибыла. Ты сможешь встретиться с нами через пятнадцать минут? Да? Хорошо. Увидимся».
        Крупный мужчина повесил трубку и обошёл стол. Он протянул большую руку, в первую очередь подойдя к Эллингтону.
        «Рад с вами познакомиться, – сказал он. – Я шериф Роберт Кларк, а это, – сказал он, кивнув в сторону мужчины в углу, – офицер Кит Ламберт. Мой заместитель сейчас патрулирует дороги, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку в этой полной жопе».
        Он чуть не забыл, что рядом стоит Макензи, когда закончил пожимать руку Эллингтону и поздоровался с ней как будто только из вежливости. Когда с рукопожатиями было покончено, она представила их, давая ему понять, что тоже могла вести это расследование не хуже собравшихся в кабинете мужчин. Казалось, что старые призраки Небраски начали вновь греметь цепями у неё в голове:
        «Шериф Кларк, я агент Уайт, а это агент Эллингтон. Вы будете сотрудничать с нами и представлять город Стейтон?»
        «Дорогая моя, пока вы здесь, я готов представлять для вас что угодно, – ответил он. – У нас на весь округ всего двенадцать полицейских. Тринадцать, если считать Френсис, нашего секретаря и диспетчера. С этими убийствами собственными силами мы явно не обойдёмся».
        «Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы облегчить вам жизнь», – сказала Макензи.
        «Жаль, что не всё так просто, – добавил шериф. – Даже если мы разберёмся с этим чёртовым делом сегодня, почти вся окружная инспекция нагрянет ко мне с проверкой».
        «Зачем?» – спросил Эллингтон.
        «Газеты каким-то образом узнали имя жертвы – Эллис Риджвей, мать нового многообещающего подонка-политика. Говорят, не пройдёт и пяти лет, как он пробьётся в сенат».
        «Как его зовут?» – спросила Макензи.
        «Лэнгстон Риджвей. Ему всего двадцать восемь, а уже считает себя долбанным Джоном Кеннеди».
        «Вот как», – ответила Макензи, немного ошарашенная тем, что эти данные не были отражены в отчётах.
        «Да. До сих пор не понимаю, как эти сведения просочились в газеты. Придурки-газетчики слова-то писать правильно не могут, а это как-то узнали».
        «По дороге сюда я видела указатель приюта для слепых «Уэйкман». Отсюда до него всего шесть миль, я права?»
        «В яблочко, – ответил Кларк. – Я только что говорил с Рэндаллом Джонсом, управляющим приютом. Я говорил с ним, когда вы вошли. Он сейчас на работе и готов ответить на любые ваши вопросы. Чем раньше это случится, тем лучше. Сейчас его немало донимают пресса и большие шишки из округа».
        «Давайте поедем туда прямо сейчас, – сказала Макензи. – Вы с нами?»
        «Никак нет, дорогая моя, – ответил шериф. – У меня здесь дел по горло, но прошу, возвращайтесь, как закончите с Рэндаллом. Я помогу вам, чем смогу, но… по правде говоря, предпочёл бы полностью передать это дело в ваше ведение».
        «Без проблем», – ответила Макензи. Разговаривать с Кларком ей было некомфортно. Он был искренен и открыт, что было его большим плюсом. Также было очевидно, что он большой любитель сильных выражений. Ещё она подумала, что, называя её «дорогая моя», он не хотел обидеть – это было одним из странных проявлений южного гостеприимства.
        А ещё шериф был морально и физически измотан.
        «После приюта мы сразу вернёмся в участок, – добавила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если что-нибудь узнаете, пока нас не будет».
        «Конечно», – подтвердил Кларк.
        Офицер Ламберт что-то проскрежетал зубами в знак согласия, продолжая сидеть в углу, не отрываясь от телефона.
        Проведя в кабинете шерифа меньше трёх минут, Макензи и Эллингтон вышли в коридор и направились к выходу. Пожилая женщина, которую, как поняла Макензи, звали Френсис, и именно о ней упоминал Кларк, быстро помахала им на прощание.
        «Ну что ж, это было… интересно», – сказал Эллингтон.
        «Человек завален работой, – ответила Макензи, – отстань от него».
        «Он тебе нравится, потому что называет тебя «дорогая моя»? – спросил Эллингтон.
        «И что из того?» – ответила она с улыбкой.
        «Я тоже могу начать тебя так называть».
        «Пожалуйста, не надо», – сказала Макензи, когда они садились в машину.
        Эллингтон проехал полмили по трассе 47, а потом свернул налево. Они сразу увидели знак приюта для слепых «Уэйкман». Подъезжая ближе к зданию, Макензи задумалась, зачем такое ничем не примечательное и отдалённое место было выбрано для приюта для слепых. Наверное, в выборе места учитывался психологический аспект. Возможно, находясь вдали от всего мира, жители приюта могли расслабиться и отдохнуть от оглушающего шума больших городов.
        Макензи была уверена в одном: чем гуще становилась лесная чаща, тем больше ей казалось, что она полностью отрезана от остального мира. Впервые за долгое время она стала искать глазами привычный с детства пейзаж из кукурузных полей.

        ГЛАВА 3

        Приют для слепых «Уэйкман» выглядел совсем не так, как ожидала Макензи. В отличие от здания полиции «Уэйкман» казался чудом современной архитектурной и дизайнерской мысли – это Макензи заметила ещё до того, как они успели выйти из машины.
        Передний фасад здания состоял из стеклянных окон, которые покрывали почти все стены. Макензи могла видеть, что происходит внутри приюта, находясь на полпути к входу. Она увидела большой холл, такой холл больше подходил какому-нибудь спа-салону. Приют вызывал приятные чувства, здесь было очень уютно.
        Эти чувства усилились, как только они попали внутрь. Внутри было очень чисто, и мебель казалась совсем новой. Ища информацию о месте по дороге в Стейтон, Макензи узнала, что приют «Уэйкман» был построен в 2007 году. Когда строительство завершилось, весь округ Стонтон воспринял его появление на ура – приют создал новые рабочие места и рынок сбыта. Сейчас, оставаясь одним из самых выдающихся зданий в округе, восторг, вызванный его появлением, поутих, и, казалось, его поглотило сельское окружение.
        За изогнутой стойкой у дальней стены сидела молодая девушка. Она поздоровалась с ними и улыбнулась, но было заметно, что она расстроена. Макензи и Эллингтон подошли к ней, представились, и она сразу попросила их перейти в приёмную, куда к ним выйдет Рэндалл Джонс.
        Как оказалось, Рэндаллу Джонсу не терпелось с ними встретиться. Макензи просидела на стуле не больше десяти секунд, прежде чем с другой стороны зала открылись створчатые двери, ведущие в темноту здания. Из них вышел высокий мужчина в застёгнутой на все пуговицы рубашке и брюках цвета хаки. Представляясь, он пытался улыбаться, но, как и секретарю, ему не удавалось скрыть тот факт, что он устал и был крайне обеспокоен.
        «Я рад, что вы так быстро приехали, – сказал Джонс. – Чем скорее мы во всём разберёмся, тем лучше. Из-за убийства весь город стоит на ушах».
        «Нам бы тоже хотелось раскрыть это дело в кратчайшие сроки, – ответила Макензи. – Вы знаете, где именно было обнаружено тело?»
        «Знаю. Его нашли в розовом саду в полумиле отсюда. Изначально этот сад должен был стать частью территории «Уэйкмана», но из-за глупых окружных правил зонирования этого не случилось».
        «Можете нас туда отвести?» – спросила Макензи.
        «Конечно, если это нужно. Следуйте за мной».
        Джонс провёл их через створчатые двери, в которые вошёл. За ними находилась небольшая ниша, а потом начинался сам приют. Первые несколько дверей на их пути вели в кабинеты и кладовые. Они были отделены от комнат жителей приюта широким холлом, в котором за большой стойкой сидели мужчина и женщина. Помещение напоминало вход в больничное крыло.
        Когда они проходили мимо комнат, Макензи украдкой заглянула в приоткрытую дверь. Довольно просторные комнаты были хорошо меблированы. В нескольких из них она увидела ноутбуки и смартпэды.
        «Пусть место и находится в глуши, видимо, у них хватает средств, чтобы поддерживать здесь всё на должном уровне», – подумала она.
        «Сколько людей здесь живёт?» – спросила Макензи.
        «Двадцать шесть, – ответил Джонс. – Они приехали сюда с разных мест. Один пожилой мужчина приехал из самой Калифорнии, потому что мы предлагаем исключительное обслуживание и обеспечиваем высокое качество жизни нашим жителям».
        «Простите, если мой вопрос прозвучит грубо, – продолжила Макензи, – но чем эти люди здесь занимаются?»
        «Мы предлагаем разнообразные занятия по интересам. Само собой разумеется, многим из наших жителей нужно иметь определённые навыки, чтобы обслуживать себя. У нас есть кулинарные курсы, занятия физкультурой, клубы для любителей настольных игр и викторин, уроки садоводства, рукоделия и тому подобное. Несколько раз в год мы также организуем выезды на природу, чтобы побродить по горам или поплавать. У нас есть двое смелых жителей, которые во время таких выездов всегда занимаются греблей на каноэ».
        Его слова не особо впечатлили Макензи, но всё же она была счастлива за этих людей. Ей сложно было представить, как полностью слепой человек мог научиться грести на каноэ или плавать.
        Почти в конце коридора Джонс подвёл их к лифту. Когда они вошли внутрь и поехали вниз, он устало облокотился о стену.
        «Мистер Джонс, – сказала Макензи, – вы не знаете, откуда местная пресса узнала об убийстве?»
        «Не имею понятия, – ответил он. – Отчасти по этой причине я так вымотан. Всё это время я проверял своих сотрудников, но подозреваемых не нашёл. Кто-то явно слил информацию, но я не знаю её источник».
        Макензи кивнула. «Здесь беспокоиться не о чем, – подумала она. – В таком маленьком городе кто-то мог проговориться прессе. Правда, не думаю, что это может повредить расследованию».
        Лифт остановился, и они оказались в обустроенном подвале. Здесь стояло несколько стульев, но Джонс повёл их сразу к двери напротив лифта. Они вышли в неё и очутились позади приюта, глядя на парковку для сотрудников.
        Рэндалл подвёл их к своей машине, и когда они оказались внутри, он сразу включил кондиционер на полную мощность. В салоне было жарко, как в печке, но кондиционер начал быстро охлаждать воздух.
        «Как миссис Риджвей оказалась в саду?» – спросил Эллингтон.
        «Учитывая тот факт, что мы находимся в настоящей глуши, мы можем позволить нашим жителям немного свободы. Летом комендантский час начинается в девять, осенью и зимой, когда темнеет раньше, – в шесть. В розовый сад, в который мы едем, некоторые из наших жителей ходят просто, чтобы развеяться. Вы увидите, что он совсем рядом, и дорога к нему совершенно безопасна».
        Рэндалл выехал с парковки на дорогу и направился в противоположном направлении от того, где находился полицейский участок, знакомя Макензи и Эллингтона с новой трассой.
        Дорога представляла собой ровную полосу асфальта, уходящую в глубину леса. Через тридцать секунд пути Макензи увидела невысокие кованые ворота розового сада. Рэндалл остановил машину на узкой парковке, где кроме него стояли всего лишь ещё три машины, и одна из них была патрульной.
        «Шериф Кларк и полицейские провели здесь почти всю прошлую ночь и ранее утро, – пояснил Рэндалл. – Когда он узнал, что вы едете, то вернулся в участок. Он не хочет мешать вашей работе, понимаете?»
        «И мы это ценим», – ответила Макензи, выходя из машины в удушающий зной.
        «Мы совершенно точно знаем, что этот сад был последним местом, куда ходила Эллис Риджвей, – сказал Рэндалл. – По пути сюда ей встретились двое других жителей приюта и я. Также это доказывает видео с камер наблюдения в самом приюте. На нём видно, что она направляется в сторону сада, а все в приюте знают, что она любит гулять здесь вечерами. Обычно она прогуливалась здесь четыре или пять раз в неделю».
        «И её никто не сопровождал?» – спросила Макензи.
        «Никто из приюта. Честно сказать, в середине лета сюда мало кто приходит. Я думаю, вы заметили, какая у нас стоит жара».
        Когда они подошли к восточному входу в сад, Макензи поглотило буйство ароматов. Среди них она узнала ароматные нотки розы, гортензии и, как ей показалось, лаванды. Она решила, что сад был отличным местом для слепого человека, так как позволял получать удовольствие через разные органы чувств.
        Когда они дошли до поворота, после которого тропинка уходила дальше на восток, Джонс развернулся и указал назад. «Если вы посмотрите в просвет среди деревьев на другую сторону дороги, то увидите задний фасад «Уэйкмана», – грустно сказал он. – Она была так близко к нам, когда умирала».
        Затем он сошёл с тропы и протиснулся между двух больших цветочных горшков с розами. Они прошли к чёрному входу, который хорошо скрывали цветы, деревья и зелень. Здесь был пустой участок земли примерно в два метра длиной, поросший редкой травой.
        Пока они проходили по нему, Макензи вдруг подумала, что этот кусочек земли мог быть идеальным местом для нападения терпеливого убийцы. Рэндалл Джонс сказал, что в жаркие дни сад был почти пуст. Убийца однозначно знал об этом и воспользовался ситуацией.
        «Здесь я её и нашёл, – сказал Джонс, указав на пустое место между большими горшками и коваными воротами. – Она лежала лицом вниз, изогнувшись в форме подковы».
        «Её нашли вы?» – спросил Эллингтон.
        «Да. Примерно в девять сорок пять вечера. Когда она не вернулась к девяти, я забеспокоился. Полчаса спустя я решил прийти сюда, чтобы проверить, может она упала, запаниковала или ещё что-нибудь подобное».
        «Её одежда была на месте?» – спросила Макензи.
        «Насколько я могу судить, да, – ответил Рэндалл, явно удивлённый вопросом. – Правда, в тот момент я об этом не думал».
        «На видео с камер наблюдения точно больше никого не было? – спросил Эллингтон. – За ней никто не следил?»
        «Никто. Вы сами сможете просмотреть видео, когда мы вернёмся».
        Они направились назад к выходу, когда Эллингтон озвучил вопрос, который не давал покоя и Макензи: «Сегодня в приюте очень тихо. В чём причина?»
        «Я думаю, это можно назвать скорбью. В «Уэйкмане» мы живём очень сплочённо, и Эллис все любили. Многие из жителей приюта сегодня вообще не выходили из своих комнат. Ещё мы объявили по громкой связи, что к нам приезжают агенты из столицы, чтобы расследовать убийство Эллис. После этого вообще никто не покидал комнат. Я думаю, они шокированы и… напуганы».
        «Тот факт, что за ней не следовал ни один из жителей приюта, исключает их из списка подозреваемых», – подумала Макензи. Из скудных данных по первой жертве было известно, что её убили между одиннадцатью часами вечера и полуночью, да и само убийство произошло довольно далеко от Стейтона.
        «Возможно ли нам поговорить с вашими подопечными?» – спросила Макензи.
        «Я совершенно не против, – сказал Джонс. – Конечно, если им будет неуютно в общении с вами, беседу придётся прервать».
        «Конечно. Я думаю, я могла бы…»
        Речь Макензи прервал звонок её телефона. Она посмотрела на дисплей и увидела незнакомый номер.
        «Секунду, – сказала она, поднося трубку к уху. Она отвернулась от Джонса и сказала. – Агент Уайт слушает».
        «Агент Уайт, это шериф Кларк. Я знаю, вы только от нас уехали, но я бы попросил вас вернуться в участок как можно скорее».
        «Конечно. Всё в порядке?»
        «Бывало и лучше, – ответил он. – У меня здесь жалкое недоразумение по имени Лэнгстон Риджвей. Он жаждет поговорить с вами о деле своей матери, и он близок к тому, чтобы устроить большой скандал».
        «Даже в захолустье никуда не деться от политики», – подумала Макензи.
        Раздражённая, она постаралась ответить как можно вежливее. «Будем через десять минут», – сказала она, завершая разговор.
        «Мистер Джонс, нам нужно вернуться в офис шерифа, – добавила она. – Можете подготовить видео с камер наблюдения к нашему возращению?»
        «Конечно», – ответил Рэндалл, ведя их к своей машине.
        «Кроме этого, – добавила Макензи, – я хотела бы получить список людей, которых вы считаете подозрительными. Я говорю о ваших сотрудниках и подопечных, о тех, кто мог знать, какие участки сада просматриваются камерой видеонаблюдения, а какие нет».
        Джонс грустно кивнул. Судя по его взгляду, он и сам задумывался о подобном, но просто не верил, что такое могло быть возможно. Он с грустью завёл машину и отвёз их назад в приют. По дороге Макензи вновь обратила внимание на тишину, царившую в городке, – в ней не было умиротворения, скорее, это было затишье перед бурей.

        ГЛАВА 4

        Первое, о чём подумала Макензи при виде Лэнгстона Риджвея, так это то, что он похож на богомола. Он был высоким и худым и жестикулировал руками во время разговора, двигая ими, как странными короткими щупальцами. Сходство усиливали огромные от ярости глаза, когда он орал на любого, кто пытался с ним заговорить.
        Шериф Кларк проводил их в небольшой конференц-зал в конце коридора, в комнату, которая по размерам была не больше его кабинета. Здесь, за закрытыми дверями Лэнгстон Риджвей выпрямился во весь рост, обрушив всё негодование на Макензи и Эллингтона.
        «Моя мать умерла, – стонал он, – и я склонен обвинять в этом некомпетентный персонал чёртового приюта. Горе шериф не дал мне поговорить с Рэндаллом Джонсом лично, поэтому я хочу знать, как вы, держиморды фэбэровские собираетесь со всем разобраться».
        Макензи ответила не сразу. Она пыталась понять, насколько Риджвей был расстроен. По его поведению сложно было сказать, был ли гнев выражением скорби, или же просто по природе он был отвратительным существом, любящим раздавать приказы направо и налево. Пока она не знала ответа.
        «Честно говоря, – сказала Макензи, – я согласна с позицией шерифа. Вы обижены и обозлены и, кажется, просто ищите козла отпущения. Я очень сочувствую вашей потере, но худшее, что вы можете сейчас сделать, это начать разбираться с управляющим приютом».
        «Я ищу козла отпущения? – переспросил Риджвей. Он явно не привык, чтобы ему прекословили и не соглашались с его мнением. – Если приют виновен в том, что случилось с матерью, я…»
        «Мы уже были в приюте и говорили с мистером Джонсом, – перебила его Макензи. – Я могу вас заверить, что то, что произошло с вашей матерью, никак не связано с приютом. Если же преступником является кто-то из его сотрудников или подопечных, то мистер Джонс совершенно ничего об этом не знает. Я могу утверждать это с абсолютной уверенностью».
        Макензи не могла понять, что вызвало выражение шока, отразившееся на лице Риджвея: её несогласие с его мнением или то, что она позволила себе прервать его речь.
        «И вы узнали это из одного единственного разговора?» – недоверчиво спросил он.
        «Да, – ответила она. – Мы только начали расследование, и сейчас нельзя быть ни в чём уверенными, но могу вас заверить, что очень сложно работать, когда мне звонят и просят покинуть место преступления только для того, чтобы слушать чьи-то крики и жалобы».
        Она буквально физически чувствовала его ярость. «Я только что потерял мать, – громким шёпотом произнёс Риджвей. – Мне нужны ответы. Я требую справедливости».
        «Хорошо, – сказал Эллингтон, – потому что мы хотим того же».
        «А чтобы её добиться, – продолжила Макензи, – вы должны позволить нам выполнять свои обязанности. Я понимаю, что вы здесь человек важный, но мне это безразлично. Мы не позволим, чтобы ваши злость, горе или невежество мешали нам работать».
        Во время разговора шериф Кларк сидел за небольшим столом для заседаний. Он изо всех сил старался сдержать улыбку.
        На мгновение Риджвей замолчал, переводя взгляд с агентов на шерифа Кларка и обратно. Он кивнул, и когда по щеке скользнула слеза, Макензи решила, что она была искренней. Тем не менее, она продолжала читать в его взгляде неприкрытую ярость.
        «Я понимаю, что вы привыкли раздавать приказы провинциальной полиции, подозреваемым и так далее, – сказал Лэнгстон Риджвей, – но вот, что я вам скажу… Если вы напортачите с расследованием или ещё раз поведёте себя неуважительно по отношению ко мне, я позвоню в Вашингтон. Я поговорю с вашим начальником и уничтожу вас».
        «Самое печальное в этом то, что он искренне думает, что ему это удастся, – подумала Макензи. – Возможно, он прав. Но я готова полжизни отдать, чтобы посмотреть, как Лэнгстон Риджвей будет отчитывать МакГрата».
        Не желая усугублять конфликт, Макензи просто промолчала. Она посмотрела на Эллингтона, он сжимал и разжимал кулаки – это был его личный способ бороться с наступающим приступом нерационального гнева.
        В завершение разговора Макензи сказала: «Если вы не будете мешать нам работать, этого не случится».
        Было видно, что Риджвей подбирает слова для ответа, но единственное, что он из себя выдавил – это сдавленное «хммм». Затем он быстро развернулся и вышел из комнаты. Макензи он напоминал ребёнка в истерике.
        Несколько секунд спустя шериф Кларк подался вперёд и громко вздохнул: «Теперь вы видите, с чем мне приходится иметь дело. Этот мальчишка думает, что солнце садится и встаёт только, чтобы порадовать его избалованную задницу. Он может сколько угодно скулить о потере матери. На самом деле единственное, что его интересует, это то, что пресса крупных городов может узнать о том, что он отправил её в приют… пусть даже в хороший. Его интересует только собственный имидж».
        «Мне тоже так показалось», – сказал Эллингтон.
        «Думаете, он ещё будет нам мешать?» – спросила Макензи.
        «Я не знаю. Он непредсказуем. Он готов пойти на всё, лишь бы чаще светиться в прессе и в будущем получить больше голосов, метя в большие шишки».
        «Итак, шериф, – сказала Макензи, – если у вас есть пара свободных минут, давайте обсудим то, что мы уже знаем об этом деле».
        «На это не уйдёт много времени, – ответил он, – потому что говорить почти не о чем».
        «Всё лучше, чем ничего», – сказал Эллингтон.
        Кларк кивнул и поднялся с места. «Давайте вернёмся в мой кабинет», – предложил он.
        Они пошли назад по узкому коридору. Макензи и Эллингтон подпрыгнули от неожиданности, когда Кларк громко крикнул: «Эй, Фрэнсис! Завари нам кофе, дорогая моя».
        Макензи и Эллингтон удивлённо переглянулись. Макензи начинал нравиться и сам шериф и то, как он со всем управлялся. У него были деревенские манеры, но всё же он был ей симпатичен, за исключением любви к ругательствам и ненамеренному сексизму.
        Вечер медленно превращался в ночь, когда Макензи и Эллингтон собрались за столом Кларка, чтобы обсудить то, что им уже известно об убийстве.

        ГЛАВА 5

        До того, как Фрэнсис принесла кофе, вернулся офицер Ламберт. Сейчас, когда он не сидел, уткнувшись в телефон, Макензи заметила, что он был молод – ему было слегка за тридцать. Ей казалось странным, что правой рукой шерифа был не заместитель, а простой офицер полиции, но она не придала этому особого значения.
        «Такие они, маленькие городки», – подумала она.
        Вчетвером они разместились вокруг рабочего стола Кларка, изучая материалы дела. Казалось, Кларк был более чем счастлив передать всю власть в руки Макензи, а она была рада видеть, как быстро он изменил своё мнение… и начал смотреть на неё, как на равную.
        «Давайте начнём с последнего убийства, – сказала она. – Эллис Риджвей, пятьдесят семь лет. Есть высокомерный и заносчивый сын, с которым мы имели несчастье познакомиться. Кроме факта её слепоты, что ещё вы можете рассказать мне о жертве?»
        «В общем-то, это всё, – ответил Кларк. – Она была очень милой женщиной. Насколько мне известно, все в приюте её любили. Что пугает меня во всей этой ситуации, так это то, что убийца должен был быть ей знаком, ведь я прав? Для того чтобы напасть, он должен был знать, что она ушла из приюта».
        «Я тоже об этом думала, – сказала Макензи. – Однако если эти смерти связаны – а всё указывает именно на это, – тогда местному жителю пришлось проделать немалый путь, чтобы убить первую жертву. Первое убийство произошло примерно в скольких, в двух с половиной часах езды отсюда?»
        «Почти три часа пути», – поправил Кларк.
        «Вот именно, – продолжила Макензи. – Сначала у меня появилась мысль, что её мог убить один из жителей приюта, но Рэндалл Джонс заверил меня, что вчера за ней никто не следовал. Доказательством служит видео с камер наблюдения, хотя мы не успели его посмотреть из-за визита Лэнгстона Риджвея. Что касается предположения, что во время отсутствия миссис Риджвей кто-то из сотрудников или жителей приюта покидал его, нет доказательств, указывающих на то, что такой факт имел место быть – приют не покидал никто: ни жители, ни сотрудники».
        «Если вернуться к первому убийству, – сказал Эллингтон, – то нам нужно в ближайшее время поговорить с членами семьи жертвы. Что вы можете рассказать нам о первом погибшем, шериф?»
        «Убийство случилось в другом приюте для слепых, – начал он. – Я знаю о деле не больше вашего и того, что написано в досье. Как я уже сказал, до того приюта около трёх часов пути, он почти в Западной Вирджинии. Насколько я знаю, убогое местечко. Это даже не приют, а скорее, школа, по-моему».
        Кларк передал Макензи листок бумаги с кратким полицейским отчётом с первого места убийства. Оно произошло в городе Трестон, в двадцати пяти милях от города Блуфилд в Западной Вирджинии. Тридцативосьмилетний Кеннет Эйбл был найден задушенным. Вокруг глаз были обнаружены небольшие ссадины. Его нашли спрятанным в шкафу в комнате, которую он занимал, живя в приюте, и из которой редко выходил.
        Факты были очень сухими, без подробностей. В отчёте говорилось, что расследование продолжается, но Макензи сомневалась, чтобы ему уделяли большое внимание.
        «Сейчас всё изменится», – подумала она.
        Вторую смерть сложно будет игнорировать. Жертвы и травмы были похожи.
        «Я попросила Рэндалла Джонса составить список сотрудников и других лиц, связанных с приютом, которые могли бы быть также связаны с убийством, – сказала Макензи. – Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать сейчас, это поехать в приют в Трестоне и проверить, есть ли там какие-то зацепки».
        «Плохо, что Трестон находится так чертовски далеко, – заметил Эллингтон. – При самом лучшем раскладе нам всё равно придётся провести много времени в дороге. А так мы можем не успеть всё завершить так скоро, как этого хотелось бы славному мистеру Риджвею».
        «Когда у вас будет полный отчёт о результатах вскрытия миссис Риджвей?» – спросила Макензи.
        «Ожидаю получить его в течение нескольких часов, – ответил Кларк. – Первичный осмотр не выявил ничего существенного: ни отпечатков, ни частичек волос, ничего».
        Макензи кивнула и снова обратилась к материалам дела. Как только она погрузилась в чтение, зазвонил телефон. Она достала его и ответила: «Агент Уайт слушает».
        «Это Рэндалл Джонс. Я составил для вас список имён, как вы и просили. Он короткий, и я уверен, никто из них не виновен».
        «Кто в вашем списке?»
        «Один не очень надёжный парень из ремонтной бригады. Вчера он весь день работал и закончил в пять. Я поспрашивал, но никто не видел, чтобы он возвращался. Есть ещё один человек, он работает в специальном отделе социальной службы – иногда он приходит и играет с нашими подопечными в настольные игры. Знаете, приходит и развлекает их. Иногда он помогает нам с уборкой или перетаскиванием мебели».
        «Можете скинуть мне СМС с именами и контактной информацией, если она у вас есть?»
        «Без проблем», – ответил Джонс, явно расстроенный тем, что ему приходится подозревать этих мужчин.
        Макензи завершила разговор и посмотрела на трёх собеседников: «Это был Джонс, и у него есть два возможных кандидата. Сотрудник ремонтной бригады и ещё какой-то мужчина-волонтёр, который приходит развлекать жителей приюта. Шериф, сейчас он отправит мне их имена. Можете их просмотреть и…»
        Телефон пиликнул – пришло ожидаемое СМС. Макензи показала имена шерифу Кларку, и он пораженчески повёл плечами.
        «Первое имя, Майк Крюс, – это парень из ремонтной бригады, – сказал он. – Я могу точно сказать, что после работы он никого не убивал, потому что вчера мы вместе пили пиво в баре «У Рока», а потом он отправился в дом Милдред Канн, чтобы бесплатно починить ей кондиционер. Могу сразу сказать, что Майк Крюс – это не наш убийца».
        «А второй мужчина?» – спросил Эллингтон.
        «Робби Хьюстон, – сказал шериф. – Знаю его постольку-поскольку. Я почти уверен, что его прислала сюда социальная служба Линчбурга. Город находится примерно в полутора часах езды отсюда, кстати, по пути в Трестон».
        Макензи посмотрела на СМС Джонса и сохранила в контакты номер Робби Хьюстона. Это была так себе зацепка, но всё лучше, чем ничего.
        Она посмотрела на часы и увидела, что было почти шесть вечера. «Когда возвращается ваш заместитель и другие офицеры?» – спросила она.
        «Уже скоро, но пока никто не звонил. Я буду держать вас в курсе, а пока можете разместиться в отеле».
        «Хороший план», – сказала Макензи.
        Она собрала документы по делу и поднялась с места. «Спасибо за вашу помощь сегодня», – добавила она.
        «Конечно. Жаль, что не могу сделать для вас большего. Если хотите, я могу попросить помощь у полиции штата. Они уже были здесь сегодня утром, но быстро уехали. Думаю, несколько офицеров остались в городе на день-два».
        «Если что, я дам вам знать, – сказала Макензи. – Спокойной ночи, господа».
        После этих слов они с Эллингтоном вышли из кабинета. В вестибюле было пусто. Видимо, Фрэнсис уже закончила работу и ушла домой.
        На парковке Эллингтон остановился на мгновение, доставая ключи от машины. «Поедем в отель или в Линчбург?» – спросил он.
        Макензи задумалась над его словами. Ей хотелось продолжить расследование, несмотря на приближающуюся ночь, но при этом она думала, что звонок Робби Хьюстону даст тот же результат, что и поездка в Линчбург. Более того, она начинала доверять шерифу Кларку. Если он не подозревал Хьюстона, то она полагалась на его мнение. В этом было одно из преимуществ расследования в маленьком городе – когда жители знали друг друга, как облупленных, можно было смело доверять инстинктам и мнению местной полиции.
        «Всё же стоит позвонить ему, когда заселимся», – подумала она.
        «В отель, – произнесла она вслух. – Если разговор по телефону ничего не даст, то заедем в Линчбург завтра утром».
        «По дороге в Трестон? Придётся немало поколесить».
        Она кивнула. Им действительно придётся много ездить из города в город. Возможно, будет эффективнее разделиться. Они смогут обсудить этот вариант, как только окажутся в комнате отеля, глядя на материалы дела и наслаждаясь прохладой.
        Макензи никогда не питала особой тяги к роскоши, но мысль о кондиционере в такую изматывающую жару казалась ей невероятно соблазнительной. Они сели в горячую, как сковорода машину, Эллингтон опустил стёкла, и они поехали на запад, в центральную часть Стейтона.

* * *

        Единственный в Стейтоне мотель оказался на удивление ухоженным заведением под названием «Мотель округа Стонтон». Он насчитывал всего двенадцать номеров, девять из которых оказались свободны на тот момент, когда Макензи вошла в холл, чтобы снять комнату. Сейчас, когда МакГрат знал об их отношениях, им больше не нужно было снимать две комнаты для того, чтобы не вызывать подозрений. Они сняли один номер с одной кроватью и после всех нервотрёпок, дороги и жары сразу бросились на неё, как только за ними закрылась дверь.
        После душа Макензи смогла в полной мере насладиться приятным чувством, которое возникает тогда, когда ты знаешь, что желанна. Хотя здесь было кое-что ещё. Тот факт, что они начали снимать с себя одежду в ту же секунду, как остались одни и сразу бросились в постель, заставил её почувствовать себя на десяток лет моложе. Она наслаждалась этими эмоциями, но при этом старалась держать их под контролем. Она, бесспорно, наслаждалась романом, начавшимся между ней и Эллингтоном, потому что он был самым волнительным и многообещающим опытом последних лет, но при этом Макензи понимала, что если даст себе расслабиться, их отношения могут начать мешать работе.
        Она чувствовала, что Эллингтон тоже это осознаёт. Он рисковал тем же, чем рисковала она: репутацией, отношением коллег и вероятностью остаться с разбитым сердцем. Чем лучше Макензи узнавала его, тем лучше понимала, что Эллингтон не был из тех мужчин, что ухлёстывают за каждой юбкой и относятся к женщине, как к вещи; однако она также понимала, что после неудавшегося брака он относился к их отношениям с осторожностью, если то, что было между ними, можно было назвать отношениями.
        Макензи казалось, что Эллингтон не будет рыдать в подушку, если они разойдутся. Что касается её… она не знала, как бы повела себя, случись подобное.
        Когда она вышла из душа и вытерлась, то увидела Эллингтона стоящим в ванной. Казалось, что он хотел принять душ вместе, но не успел. Он смотрел на неё привычным хитрым взглядом, в котором сейчас читались также твёрдость и решительность – этот взгляд Макензи называла его «рабочим взглядом».
        «Я тебя слушаю», – игриво произнесла она.
        «Насчёт завтра… Мне не хочется это делать, но, возможно, нам лучше будет разделиться. Один поедет в Трестон, а второй останется здесь для работы с полицией и судмедэкспертами».
        Макензи улыбнулась, думая, что иногда они мыслили совершенно одинаково: «Я думала о том же самом».
        «Хочешь выбрать первой?» – спросил он.
        «Нет. Я поеду в Линчбург и Трестон. Я не против немного прокатиться».
        Макензи подумала, что Эллингтон начнёт спорить, чтобы самому поехать туда. Она знала, что он не очень любил ездить за рулём, но ему также не нравилось, когда Макензи ездила куда-то в одиночку.
        «Хороший план, – сказал он. – Если за день нам удастся узнать новую информацию из приюта в Трестоне или от местного коронера, то, возможно, мы сможем разобраться с этим делом так скоро, как все этого хотят».
        «Отлично», – ответила Макензи. Проходя мимо, она поцеловала его в губы.
        Выходя в комнату, в голове пронеслась одна мысль. От этой мысли она вдруг почувствовала себя влюблённой дурочкой, но не смогла от неё просто так отмахнуться:
        «Что если он не чувствует ко мне того же, что я чувствую к нему?»
        Последнюю неделю Эллингтон вёл себя немного отстранённо, и пусть он всеми силами пытался это скрыть от Макензи, она то и дело замечала его отношение.
        «Возможно, он понимает, как пагубно всё это может сказаться на работе».
        Причина была веская – она и сама о ней нередко задумывалась. Правда, сейчас думать об этом не могла. Отчёт коронера должен прийти в любую минуту, и у них были все шансы быстро найти убийцу. Макензи понимала, что если будет думать только о том, что происходит между ней и Эллингтоном, и о том, что они значат друг для друга, всё может пойти наперекосяк.

        ГЛАВА 6

        Когда на следующее утро они разделились, чтобы каждый занялся своей частью работы, Макензи заметила, каким угрюмым был Эллингтон. Он обнимал её чуть дольше обычного, когда они были ещё в номере мотеля, и выглядел довольно подавленным, когда она довезла его до полицейского управления Стейтона. Когда он вошёл в здание, она помахала ему через окно и вернулась на трассу, где её ждала поездка продолжительностью два часа и сорок минут.
        Проезжая мимо леса, её телефон не всегда ловил сеть. Она не могла дозвониться до второго потенциального подозреваемого из списка Джонса, Робби Хьюстона, до тех пор, пока не отъехала от Стейтона примерно на десять миль. Когда она дозвонилась до него, он взял трубку после второго гудка.
        «Алло».
        «Это Робби Хьюстон?» – спросила она.
        «Да. Кто спрашивает?»
        «Меня зовут агент Макензи Уайт, я из ФБР. У вас будет время поговорить со мной сегодня утром?»
        «Хм… Могу я узнать, в чём дело?»
        Он был искренне удивлён и смущён. Макензи слышала это даже через телефонную трубку.
        «Я хочу поговорить об одном из жителей приюта для слепых «Уэйкман», которого вы можете знать. По телефону я не могу сказать большего. Буду благодарна, если вы уделите мне пять или десять минут своего времени. Я приеду в Линчбург примерно через час».
        «Конечно, – ответил мужчина. – Я работаю из дома, поэтому жду вас в своей квартире».
        Макензи узнала адрес и повесила трубку. Она занесла адрес в GPS-навигатор и с облегчением выдохнула, узнав, что до его квартиры было всего двадцать минут пути.
        Направляясь в Линчбург, Макензи не могла мысленно сконцентрироваться на текущем расследовании, снедаемая сотнями вопросов, касающихся дела отца и новой смерти, которая о нём напомнила. По какой-то причине тот, кто убил отца, тем же самым способом убил ещё одного человека.
        А потом снова оставил на месте преступления таинственную визитную карточку. Зачем?
        Она неделями пыталась в этом разобраться.
        Возможно, они просто имеют дело с дерзким убийцей. Или, возможно, визитной карточкой он пытается сбить следствие с верного пути… словно играя с ними в безумные кошки-мышки. Макензи знала, что Кирк Питерсон – скромный и преданный своему делу частный детектив из Небраски, которого она знала недостаточно хорошо, чтобы безоговорочно доверять – по-прежнему занимается этим расследованием. Её воодушевлял факт, что хоть кто-то уделял активное внимание этому делу, чтобы не дать ему забыться. Ей казалось, что она была близка к разгадке, будто кто-то взял кусочек пазла со стола и готов был вернуть его в последний момент, чтобы они получили полную картину.
        Макензи ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой подавленной, как сейчас. Дело было уже не в том, чтобы призвать к ответу убийцу отца, а в том, чтобы наконец раскрыть загадку, которая мучает её уже не первое десятилетие. Макензи размышляла об этом, когда вдруг зазвонил телефон. На экране высветился номер шерифа. Она ответила, надеясь, что у него были новости по делу.
        «С добрым утречком, агент Уайт, – услышала она голос шерифа Кларка на другом конце линии. – Вы знаете, у нас тут в Стейтоне связь просто паршивая. У меня здесь агент Эллингтон, и он хочет с вами поговорить. Его сотовый не ловит».
        Макензи слушала, как в телефоне что-то зашуршало – Кларк передал трубку Эллингтону. «Ну, как дела? – сказал тот. – Не потерялась без меня?»
        «Наоборот, – ответила Макензи. – Меньше чем через час встречаюсь с Робби Хьюстоном».
        «Дело продвигается. Кстати, о нём. Сейчас я читаю отчёт коронера. Только его получил. Позвоню, если что-нибудь обнаружу. Скоро придёт Рэндалл Джонс. Посмотрим, может, он даст мне пообщаться с некоторыми жителями приюта».
        «Отличный план. А я следующие три часа буду ехать мимо пастбищ и заброшенных полей».
        «Ох уж эта гламурная жизнь, – сказал Эллингтон. – Позвони, если что-нибудь понадобится».
        После этих слов он повесил трубку.
        Они постоянно обменивались колкостями, поэтому Макензи чувствовала себя немного глупо из-за недавних страхов, связанных с его чувствами по отношению к ней и их отношениям, чем бы они ни являлись.
        Телефонный звонок окончательно отвлёк её от мыслей о деле отца, и теперь Макензи могла сконцентрироваться на текущей работе. Электронный термометр на панели показывал, что за окном был уже тридцать один градус тепла… а ведь сейчас не было ещё и девяти часов утра.
        Стволы деревьев, растущих по обочинам просёлочных дорог, были невероятно толстыми, а кроны нависали над дорогой, как полог. В неярком свете южного утра они казались загадочно красивыми, но Макензи всё же не терпелось выехать на широкую гладь автомагистрали, четыре полосы которой приведут её в Линчбург и Трестон.

* * *

        Робби Хьюстон жил в современном многоквартирном доме почти в центре Линчбурга. Дом окружали книжные магазины и кофейни, которые выживали только благодаря находившемуся в городе и занимающему большую его часть крупному частому христианскому колледжу. Когда в 9:52 Макензи постучала в дверь, ей почти сразу открыли.
        На вид Робби Хьюстону было слегка за двадцать – тонкие нечёсаные волосы и нежный цвет лица заставили Макензи думать, что он работал в офисе. Он был милым парнем с обывательской точки зрения и жутко нервничал и волновался из-за того, что к нему в дом пришёл агент ФБР.
        Он пригласил Макензи войти, и она увидела, что внутри квартира была такой же приятной и современной, как и дом снаружи. Гостиная, кухня и кабинет располагались в одной большой комнате, разделяемые декоративными перегородками. Комнаты были наполнены естественным светом, проникающим внутрь через два больших окна на противоположной стене.
        «Хм… могу я предложить вам кофе или ещё что-нибудь? – спросил парень. – У меня осталось немного кофе в кофейнике с утра».
        «Я бы не отказалась от кофе», – ответила Макензи.
        Она последовала за ним в кухню, где он налил кофе и передал ей чашку: «Сливки? Сахар?»
        «Нет, спасибо, – сказала Макензи. Она сделала глоток. Кофе оказался хорош, и она перешла к делу. – Мистер Хьюстон, вы часто работаете волонтёром в приюте для слепых «Уэйкман»?
        «Да».
        «Как часто вы там бываете?»
        «Всё зависит от загруженности на работе. Иногда я добираюсь до него один-два раза в месяц. Хотя были случаи, когда я мог приезжать раз в неделю».
        «А в последнее время?» – спросила Макензи.
        «Я был там в понедельник на этой неделе. На прошлой приезжал в среду, а на позапрошлой – в понедельник и пятницу, по-моему. Могу показать вам своё расписание».
        «Давайте потом, – ответила Макензи. – Из разговора с Рэндаллом Джонсом я узнала, что вы приходите, чтобы играть в настольные игры и иногда помогаете с уборкой и перестановкой мебели. Всё верно?»
        «Да, всё так. Иногда я читаю им книги».
        «Им? Кому конкретно из обитателей приюта вы читали книги или с кем играли в настольные игры в последние две недели?»
        «Было несколько человек. Там живёт пожилой джентльмен по имени Перси, с ним я играю в «Яблоки к яблокам». С нами обязательно играет ещё кто-нибудь из работников приюта, чтобы шептать ему на ухо, что написано на карточках. На прошлой неделе я довольно много общался с Эллис Риджвей, мы говорили о музыке. Ещё я ей читал».
        «Когда именно вы общались с Эллис?»
        «В ходе последних двух визитов в приют. В понедельник я дал ей послушать Брайана Ино. Мы говорили о классической музыке, и я прочитал ей статью из интернета о том, как классическая музыка стимулирует работу мозга».
        Макензи кивнула, понимая, что пришла пора раскрыть все карты: «Я должна вам сказать, что во вторник вечером Эллис была убита. Мы пытаемся найти того, кто это сделал. Я думаю, вы понимаете, что мы опрашиваем всех, кто общался с ней в последнее время, в частности, волонтёров, не работающих в приюте постоянно».
        «Боже мой», – сказал Робби. Его лицо становилось всё бледнее и бледнее.
        «До убийства миссис Риджвей произошло ещё одно убийство в приюте в Трестоне, Вирджиния. Вы там бывали?»
        Робби кивнул: «Да, но всего пару раз. Однажды был там на общественных работах с колледжем Либерти, где я учился. Я помогал переделать кухню и в работе по саду. Через месяц-два я вернулся туда, чтобы помочь там, где нужна была помощь. В основном, всё это делалось для укрепления связей между колледжем и приютом».
        «Как давно это было?»
        Робби задумался, до сих пор не в силах прийти в себя после новости о двух убийствах: «Думаю, четыре года назад. Может, четыре с половиной».
        «Когда вы были там, вы не встречали мужчину по имени Кеннет Эйбл? Это его недавно убили».
        Робби вновь задумался, словно онемев: «Мне это имя не знакомо, но это не значит, что я с ним не общался, когда был там».
        Макензи закивала, всё больше думая о том, что Робби мог быть кем угодно, но только не убийцей. Она не была уверена, но ей показалось, что его глаза заблестели от слёз, пока она допивала приготовленный им кофе.
        «Всё же нужно вести себя осмотрительно», – подумала она.
        «Мистер Хьюстон, нам известно, что миссис Риджвей была убита в полумиле от приюта примерно между 19:05 и 21:40 во вторник вечером. У вас есть алиби на этот период времени?»
        Уже в третий раз Макензи заметила у него бегающий взгляд, но потом он медленно кивнул: «Я был здесь, в квартире. У меня было онлайн совещание с тремя коллегами. Мы хотим создать организацию для помощи бездомным в городе и окрестностях».
        «Вы можете это доказать?»
        «Могу показать вам время, когда я вошёл в сеть. Ещё думаю, один из ребят записывает все наши совещания. У него есть история сообщений с датами и временем, пометки и так далее, – Робби направился к ноутбуку, лежащему на столе у одного из больших окон. – Вот, могу вам всё показать, если хотите».
        Сейчас Макензи была совершенно уверена, что Робби Хьюстон был невиновен, но хотела убедиться в этом наверняка. Учитывая тот факт, как сильно его расстроила новость о смерти миссис Риджвей, ей хотелось дать ему почувствовать, что он помогает в расследовании дела. Стоя позади, она следила за тем, как он заходит на сайт, через который проходила конференция, входит в учётную запись и открывает историю сообщений не только за последние несколько дней, но и за последние несколько недель. Она увидела, что он говорил правду: во вторник вечером с 18:45 до 22:04 он участвовал в онлайн конференции.
        На то, чтобы доказать свою невиновность у него ушло не более пяти минут, когда он показал ей заметки и поправки, а также время, когда он вошёл в учётную запись и вышел из неё.
        «Мистер Хьюстон, спасибо большое за вашу помощь», – сказала Макензи.
        Он кивнул, провожая её к двери. «Двое слепых… – сказал он, пытаясь понять. – Зачем кому-то это делать?»
        «Я тоже хочу в этом разобраться, – ответила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если вспомните что-нибудь полезное, – добавила она, передавая ему визитную карточку».
        Он взял ей, медленно помахал на прощание и закрыл дверь, когда Макензи вышла. Ей казалось, как будто она только что сообщила о смерти не просто сердечному парню, который искренне переживал за обоих погибших, а родственнику одной из жертв.
        Она почти завидовала его… способности сопереживать незнакомцам. В последнее время она воспринимала смерть, только как мёртвые тела – неизвестные могилы, источник для поиска возможных зацепок.
        Она знала, что это было не лучшее отношение. Она не могла позволить работе лишить себя чувства сострадания. Не могла позволить лишить себя человечности.

        ГЛАВА 7

        В 11:46 утра Макензи остановила машину у Трестонского приюта для слепых, потратив на дорогу меньше времени, чем предсказывал навигатор. Остановившись, она дважды перепроверила верность адреса, который дал ей Кларк. Здание приюта было совсем небольшим, не больше обычного магазина. Оно было расположено на западной границе Трестона, который, хоть и был по размерам больше Стейтона, всё равно являлся неприметным городком. Да, в нём было меньше от деревни, чем в Стейтоне, но в городе было всего два светофора. Единственное, что придавало ему вид города, – это Макдоналдс на Мейн-Стрит.
        Убедившись, что не ошиблась адресом и заметив в подтверждение своей правоты ветхий знак перед зданием приюта, Макензи вышла из машины и пошла по потрескавшейся дорожке. От тротуара входную дверь отделяли всего три бетонные ступени, по виду которых казалось, что их уже много лет никто не подметал.
        Макензи вошла внутрь, оказавшись в вестибюле и приёмной. У ближайшей стены за стойкой сидела женщина и разговаривала по телефону. Стена была выкрашена в пугающий белый цвет. На магнитной доске слева от секретаря висели несколько заметок. Кроме доски на стене не было ничего.
        Макензи дошла до стойки и встала рядом, облокотившись на неё и всем своим видом показывая, что ей нужна помощь. Было видно, что её появление нисколько не обрадовало женщину за стойкой, которая недовольно закончила разговор. Потом она наконец подняла глаза на Макензи и спросила: «Чем я могу вам помочь?»
        «Я хочу поговорить с управляющим», – ответила Макензи.
        «А вы кто?»
        «Агент Макензи Уайт из ФБР».
        На мгновение женщина замерла на месте, словно думала, что Макензи шутит. На этот раз Макензи смерила её недовольным взглядом. Она показала удостоверение, глядя, как секретарь наконец бросилась выполнять свои обязанности. Она подняла трубку, набрала номер и быстро с кем-то переговорила. При этом она старалась вовсе не смотреть на Макензи.
        Закончив с разговором, она подняла на неё глаза. Было видно, что ей стыдно, и Макензи боролась с собой, чтобы внутренне не злорадствовать.
        «Миссис Тэлбот сейчас вас примет, – сказала женщина. – Проходите в первый по очереди кабинет».
        Макензи вышла в единственную дверь в вестибюле и оказалась в коридоре. Коридор был довольно коротким, здесь было всего три двери. Заканчивался он створчатыми дверьми, которые сейчас были закрыты. Макензи решила, что за этими дверями располагались комнаты жителей приюта, надеясь, что они находились в менее плачевном состоянии, чем само здание.
        Она подошла к ближайшей двери. На настенной табличке было написано «Глория Тэлбот». Дверь была приоткрыта, но Макензи всё равно постучала. В ту же секунду дверь открыла тучная женщина в очках с толстыми бифокальными линзами.
        «Агент Уайт, прошу, входите», – сказала Тэлбот.
        Макензи так и сделала, разместившись на единственном стуле, стоящем напротив небольшого, заваленного бумагами стола.
        «Полагаю, вы здесь из-за убийства Кеннета Эйбла?» – спросила Тэлбот.
        «Да, мэм, вы правы, – сказала Макензи. – Произошло ещё одно убийство в другом городе, который находится примерно в двух с половиной часах езды к югу отсюда. Убит слепой, житель приюта».
        «В двух с половиной часах езды отсюда? – спросила Тэлбот. – Вы говорите о приюте «Уэйкман»?
        «Да. Жертва была убита тем же способом, что и Кеннет Эйбл. Я надеялась, вы сможете показать мне приют, включая тот шкаф, в котором обнаружили тело».
        «Конечно, – ответила Тэлбот. – Следуйте за мной».
        Тэлбот вывела её назад в коридор и провела через створчатые двери, которые Макензи заметила по пути в её кабинет. Двери вели в широкий вестибюль, который перетекал во что-то, напоминающее общую комнату. Макензи насчитала, что в неё выходило восемь дверей.
        «В этих комнатах, – сказала Тэлбот, – живут наши подопечные. В отличие от «Уэйкмана» у нас нет роскошных современных апартаментов».
        Макензи не показалось, будто Тэлбот оправдывается. Напротив, в голосе Тэлбот слышалась ненависть.
        «Здесь, – сказала женщина, подводя Макензи ко второй комнате справа, – жил Кеннет».
        Тэлбот отперла дверь, и они вошли внутрь. В комнате пахло пылью и каким-то едким чистящим средством. Макензи пыталась не показывать, что была удивлена видом комнаты, разительно отличающейся от того, что она видела в «Уэйкмане». В комнате была кровать, небольшой письменный стол, бюро и дверь во встроенный шкаф. Мебель была старой, тусклой и несовременной.
        Макензи подошла к двери шкафа и открыла её. Заглянув в пустующее пространство, она спросила Тэлбот: «Можете рассказать мне, как было обнаружено тело?»
        «У нас живёт Маргарет Данвуди, – сказала Тэлбот. – Они с Кеннетом всегда в шутку говорили, что встречаются, что само по себе уже смешно, потому что Кеннету было тридцать восемь, а Маргарет уже под шестьдесят. Они всё время были вместе: разговаривали в общей комнате, вместе обедали и тому подобное. В общем, однажды днём она зашла в его комнату, чтобы узнать, не хочет ли он пойти перекусить в Макдоналдс. Когда он не открыл дверь, она вошла сама. Она говорит, что сразу поняла, что что-то случилось. Она сказала, что в комнате было слишком тихо. Испугавшись, она подозвала охранника, который тогда дежурил, молодого парня по имени Тайрелл Прайс. Тайрелл нашёл Кеннета в шкафу, тот был уже мёртв».
        «Задушен со следами кровоподтёков вокруг глаз, верно?» – спросила Макензи.
        «Да», – подтвердила Тэлбот.
        Макензи заглянула в шкаф, достав из-за пояса маленький фонарик и осветив им внутреннее пространство. Она осмотрела ковёр и дверной проём, но не нашла никаких следов, которые бы намеренно мог оставить убийца. Единственное, что она увидела в шкафу, это одинокую вешалку-плечики, висящую на штанге у верхнего края шкафа.
        «Это преступление более дерзкое, чем убийство Эллис Риджвей, – подумала Макензи. – Убийца пришёл в комнату, чтобы его убить. А значит, его впустили в здание. Могут ли сотрудники знать убийцу? Мог сам Кеннет Эйбл знать убийцу?»
        «Как у вас с охраной?» – спросила Макензи.
        «Не очень, – ответила Тэлбот. – На улице есть одна камера, выходящая на парковку, но уже месяц, как она сломалась. У нас два охранника, работающие в будни посменно. Вот и всё».
        «Вы не собирались починить ту камеру?» – немного расстроенно спросила Макензи.
        «Собирались, но, как вы можете видеть, мы сильно отличаемся от «Уэйкмана». У нас мизерное финансирование, а на то, чтобы починить камеру понадобится около трёхсот долларов».
        «Есть те, кто проводит здесь двадцать четыре часа в сутки?» – спросила Макензи, решив отложить решение вопроса с камерой на потом.
        «Да. Здесь всегда кто-нибудь да есть, либо я, либо две сиделки, либо два охранника или иногда Тори».
        «Можно ли узнать, кто входил и выходил из приюта в день смерти Кеннета Эйбла?»
        «Нет, – с сожалением ответила Тэлбот. – Повторюсь, за нашу работу мы получаем здесь совсем немного. Нам не повезло заиметь таких щедрых доноров, что есть у «Уэйкмана».
        «В подобный приют отправляют тех, кого хотят забыть», – с грустью поняла Макензи.
        «Тайрелл Прайс сегодня работает?» – спросила она.
        «Нет. Он заступает на смену завтра днём. Обычно наши охранники приходят ближе к вечеру. Так мы пытаемся сэкономить, понимаете».
        «Понимаю, – сказала Макензи. Ей не нравилось, как в приюте велись дела, но при этом она начала сочувствовать Глории Тэлбот. – А Маргарет, подруга Кеннета? Могу я с ней поговорить?»
        Не успела Тэлбот ответить, как их отвлёк тихий смешок, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Макензи отвернулась от шкафа и увидела в дверях комнаты Кеннета Эйбла женщину. Она была чернокожей, худой, как палка и носила тёмные очки. В одной руке она держала трость, а второй ухватилась за косяк двери.
        «Боже, Маргарет, – сказала Тэлбот. – Ты меня чертовски напугала».
        «Рада слышать, – ответила Маргарет. Она приподняла голову и как будто бы понюхала воздух. – Кто к нам пришёл? Кто хочет со мной поговорить?»
        «Прошу простить Маргарет, – сказала Тэлбот. – Когда Господь забрал её зрение, он одарил её способностью передвигаться бесшумно, как настоящий ниндзя».
        «Это точно», – подтвердила Маргарет, снова хихикнув.
        «А ещё Маргарет любит совать нос не в свои дела и вечно подслушивает».
        «А как же иначе», – с улыбкой сказала Маргарет.
        «Я агент Макензи Уайт из ФБР, – сказала Макензи. – Я здесь, чтобы найти того, кто ответственен за смерть Кеннета».
        Маргарет кивнула: «Тогда я хотела бы с вами поговорить. Не думаю, что могу сильно помочь, но кто-то должен ответить за то, что убил такого хорошего человека».
        «Вы не против?» – Макензи спросила Тэлбот.
        «Вовсе нет. Если вам ещё что-нибудь нужно, я буду в своём кабинете».
        Маргарет вошла в комнату, когда Тэлбот вышла. Пожилая женщина дошла до кровати и присела.
        «Значит, ФБР, – сказала она. – Так понимаю, Кеннет стал не единственной жертвой, да?»
        «Верно. Был убит ещё один слепой. Убийство произошло в другом городе, в нескольких часах езды отсюда. Я буду вам очень благодарна за любую помощь. Для начала скажите, вы не знаете, в последнюю пару месяцев Кеннет ни с кем не ссорился?»
        «Этого я не знаю. Его семья живёт далеко, а когда он выходит на улицу, то обычно я иду с ним».
        «Каким он был в последний раз, когда вы с ним разговаривали?»
        «Это было за завтраком в день его смерти. Он был в очень хорошем настроении. Он только что получил аудиокнигу Джорджа Карлина. Кеннет тоже был шутником. В тот день он много шутил и был таким, как обычно».
        «Как вы думаете, он…»
        Слова Макензи прервал телефонный звонок. Она посмотрела на экран – звонил Эллингтон.
        «Извините, мисс Данвуди, но я должна ответить». Макензи ответила на звонок, даже не отворачиваясь из вежливости. Ей казалось, это было ни к чему, когда разговариваешь с человеком, который ничего не видит.
        «Что случилось?» – спросила она.
        «Я уже как выжатый лимон, – сказал Эллингтон. – Отчёт коронера подтвердил наши догадки – смерть от асфиксии. Анализ на токсины ещё не готов, но, исходя из того, что мы знаем, я думаю, там не будет ничего интересного. Я поговорил с некоторыми подопечными приюта «Уэйкман», но никто ничего не знает. Некоторые из них говорили мне, что Эллис очень любила сад, в котором её нашли. Один также вспомнил, что недавно она ездила в библиотеку для слепых в Ричмонд. Что же касается зацепок, то я ни одной не нашёл. Собираюсь вернуться в цветочный сад, чтобы ещё раз всё проверить, может, что-нибудь найду… Вот, я уже приехал в сад».
        «А я в Трестонском приюте для слепых, – ответила Макензи. – Пока мне даже нечего сообщить. Встретившись с Робби Хьюстоном, я исключила его из списка подозреваемых. Пока на этом всё. Позвоню тебе, когда буду ехать обратно».
        Макензи повесила трубку, желая, чтобы Эллингтон сейчас оказался рядом. Вдруг мысль о том, что придётся ехать в Стейтон одной, показалась ей очень тоскливой.
        «Извините, – сказала Маргарет. – Честное слово, я не пыталась подслушивать, просто у меня очень хороший слух. У большинства слепых хороший слух, – она вновь тихо и почти нежно хихикнула. – Мужчина, с которым вы говорили, упомянул библиотеку для слепых в Ричмонде, я права?»
        «Да, вы правы», – под впечатлением ответила Макензи.
        «Кеннет тоже недавно туда ездил», – сказала Маргарет.
        «Правда? Вы уверены?»
        «Абсолютно. Он звал меня с собой, но до города два часа пути, а может, и больше. А я терпеть не могу куда-то ездить».
        «Тогда он ездил туда впервые?» – спросила Макензи.
        «Нет. Думаю, он был там уже пару раза до этого».
        «Простите, если мой вопрос покажется некорректным, – сказала Макензи, – но как он добрался до Ричмонда?»
        Маргарет снова рассмеялась своим фирменным смехом: «Это вполне корректный вопрос. Возможно, только немного глупый. Мы передвигаемся так же, как и все остальные. В приюте есть небольшой минивен, на котором нас довозят до городской остановки. Кеннет доехал до Ричмонда на автобусе. Предположу, что от остановки до библиотеки он доехал на такси. В интернете много всяких полезных для путешествий сервисов для слепых».
        «Большое спасибо вам за помощь, – сказала Макензи. – Ваша информация нам пригодится».
        «Хорошо. Кеннет был моим единственным другом. Он не заслужил такой участи. Надеюсь, вы найдёте того, кто это сделал».
        «Я тоже», – подумала Макензи. У неё появилось нехорошее предчувствие о том, что им не удастся раскрыть это дело так скоро, как этого бы хотелось МакГрату и Лэнгстону Риджвею.

        ГЛАВА 8

        Она решила, что поездка в Ричмонд компенсирует время, потраченное впустую на разъезды. Она понимала, что эти визиты были важны, но не могла избавиться от чувства, что использовала бы время с большей пользой, если бы вместо того, чтобы сидеть в машине, занималась непосредственно расследованием. Не желая терять время, Макензи позвонила в библиотеку для слепых в Ричмонде, чтобы предупредить о своём визите и желании поговорить с директором или управляющим, когда прибудет на место.
        Ей не оставалось ничего другого, как продолжать ехать.
        В Ричмонд она прибыла в 14:49. Спина и плечи затекли и ныли от напряжения. Ей казалось, что день пролетел незаметно, но при этом сильно её вымотал.
        Библиотека для слепых находилась в довольно приветливой части города, но достаточно далеко от центра, чтобы казаться идиллическим и необычным местом, которое дарило ощущение безопасности, присутствующее в более благополучных городских районах. По размеру библиотека была больше, чем ожидала Макензи, и, как и всегда в библиотеке здесь было очень тихо.
        Войдя через главный вход, она оказалась в центре большого зала. Библиотека представляла собой единое помещение, разделённое паутиной книжных рядов. В нескольких метрах от неё, в середине зала стояла круглая стойка, вход внутрь располагался сзади так, чтобы библиотекари могли войти и получить доступ к расположенным здесь компьютерам.
        Макензи подошла к стойке, представилась и подождала, пока один из библиотекарей не вызвал по пейджеру менеджера. Ожидая его, Макензи оглядела зал. В библиотеке было всего пять посетителей. Трое сидели за столами, водя пальцами по страницам книг. За одним из столов, видимо, шёл урок: инструктор учил молодого человека читать по системе Брайля.
        Пока она осматривалась, из глубины библиотеки к ней подошёл довольно привлекательный седой мужчина в очках с тонкой оправой. «Вы агент Уайт?» – спросил он.
        «Да. А вы..?»
        «Сэм Батисте», – представился мужчина, протягивая руку.
        Макензи её пожала. «Где мы можем поговорить?» – спросила она.
        «Давайте присядем за стол в конце зала», – ответил он и пошёл первым.
        Они сели за самый дальний стол. Усаживаясь на место, Макензи вновь с удивлением отметила, какой большой была библиотека. Ей было немного стыдно за то, что изначально она решила, что библиотека для слепых будет намного меньше и почти неприметной.
        «Должен сказать, – начал Батисте, – что управляю этой библиотекой почти двенадцать лет, но вы первый агент ФБР, вошедший в наши двери, по крайней мере, о других мне ничего не известно. Чем я могу вам помочь, агент?»
        «Я расследую смерти двух слепых людей, – объяснила Макензи. – Оба убийства произошли за последние три недели. Их убили одним и тем же способом. Обе жертвы проживали в приютах для слепых. И как я узнала сегодня, их объединяет ещё кое-что – оба погибших приходили в вашу библиотеку меньше месяца назад».
        «Боже мой», – сказал Батисте.
        «Возможно, это просто совпадение, но если учитывать, что обе жертвы жили довольно далеко от этого места, оно таковым больше не кажется. Это довольно важная деталь».
        «Вы правы. Чем я могу помочь?»
        «Можно ли узнать, какие книги читали погибшие? Мне нужно узнать, есть ли между ними ещё что-то общее, что-то, что может их связать».
        «Я могу это узнать. Как их зовут?»
        «Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей».
        «Не может быть, – сказал Батисте. – Знаете, я довольно хорошо помню мистера Эйбла. Когда он приходил, мы с ним разговаривали примерно двадцать минут».
        «Как давно это было?»
        «Я бы сказал, три недели назад. Возможно, меньше».
        «Вы не помните, что он читал?»
        Воспоминания вызвали у Батисте улыбку: «Помню. Думаю, это была книга «Лев, колдунья и платяной шкаф». Не знаю, в курсе ли вы, но наша библиотека была создана в рамках министерской программы. Большинство наших книг религиозной тематики: проповеди, церковные тексты, христианская литература и тому подобное».
        «Вам не показалось, что в последний свой визит Кеннет выглядел расстроенным или удручённым?»
        «Я не помню его другие визиты, поэтому мне сложно сказать, – ответил Батисте. – Однако в тот визит несколько недель назад мне показалось, что он выглядел довольно счастливым».
        «Он приходил к вам один?» – спросила Макензи.
        «Да, один. Я даже помог ему дойти до такси, когда он уходил».
        «Пока он был здесь, с ним кто-нибудь ещё разговаривал?»
        «Об этом мне ничего не известно».
        «А вы не помните, когда именно он приходил?»
        Батисте задумался на мгновение, а потом поднялся с места: «Позвольте проверить расписание и записи. Я попытаюсь вам помочь. Если он брал книгу, то я смогу сказать вам конкретную дату… Дайте мне пять минут».
        «Отлично. Спасибо».
        Когда Батисте ушёл, Макензи достала телефон и набрала сообщение для Эллингтона. В нём было написано: «Ты знаешь, когда именно Эллис ходила в библиотеку для слепых?»
        Закончив с СМС, она направилась к ближайшему книжному шкафу. На корешках всех книг имелась бирка с названием книги, а также плашка, дублирующая название шрифтом Брайля. Названия, что она увидела, вполне соответствовали словам Батисте о религиозной природе большинства книг. Она увидела «Бог и трудные времена», «Разбираемся в Новом Завете», «Благословение во мраке» и другие названия. От просмотра Макензи отвлёк телефон.
        Эллингтон ответил: «9 июля».
        «Сегодня двадцать шестое июля, – подумала Макензи. – Она была в библиотеке больше двух недель назад. Получается, что если убийца познакомился с Эллис здесь, у него было время, чтобы тщательно спланировать убийство… или набраться смелости, чтобы его совершить».
        Пока она размышляла, вернулся Сэм Батисте. Он явно торопился, а в углах рта играла лёгкая улыбка.
        «Оказывается, в день своего посещения Кеннет Эйбл всё-таки брал у нас книгу. В системе значится, что он был здесь девятого июля».
        «А вот и связь», – подумала Макензи.
        «Мистер Батисте, есть ли возможность узнать, кто ещё был в библиотеке в тот день?»
        «Конечно. Мы можем посмотреть, сколько книг брали тогда и узнать имена».
        «Это бы мне очень помогло. Если вы не против, я бы также хотела получить имена всех сотрудников, работавших в тот день, включая уборщиков, ремонтников, библиотекарей и так далее».
        На мгновение лицо Батисте осунулось, а потом на нём отразилось беспокойство. «Квентин Нейл, – ответил он, – работал в тот день. Мы уволили его почти две недели назад, вскоре после того, как к нам приходил Кеннет».
        «За что его уволили?»
        «Он флиртовал с посетительницами. Нам поступили жалобы о том, что он, пользуясь слепотой женщин, сексуально их домогался».
        «Вы не знаете, Эллис Риджвей не оставляла подобной жалобы?» – спросила Макензи.
        «Не думаю. Мы записали имена тех женщин».
        «Как долго он у вас проработал?»
        «Около четырёх месяцев, – ответил Батисте. – Он работал помощником. Говорил нам о том, что хочет пойти учиться, но особого рвения к поступлению в колледж не проявлял».
        «У вас есть адрес мистера Нейла?»
        Батисте нервно хихикнул: «У меня есть кое-что получше. Могу вам точно сказать, что на прошлой неделе его арестовали за непристойное обнажение».
        «Мужчина – мечта, – сказала Макензи. Она не собиралась произносить эти слова вслух, они просто вырвались. – Спасибо вам большое. Пожалуйста, если я дам вам свой е-мейл, сможете переслать мне список людей, которые брали книги девятого июля?»
        «Я могу дать вам его прямо сейчас, если вы подождёте пару минут. Список совсем короткий. У нас не бывает много посетителей, а те, кто к нам приходят, редко берут книги на дом».
        «Спасибо», – сказала Макензи.
        Она последовала за Батисте к круглой стойке, отправляя на ходу сообщение Эллингтону:
        «Кеннет Эйбл тоже был в библиотеке для слепых девятого июля. Изучаю потенциальную зацепку».
        Ожидая, когда Батисте вручит ей список, она думала о том, чем сейчас может быть занят Эллингтон. «Наверное, тоже что-нибудь нашёл, – подумала она. – Убийца орудует на обширной территории, поэтому сложно сказать, где именно нам его искать. Точно знаю, что он вряд ли остался недалеко от мест убийств».
        Ход мыслей прервало появление Батисте – он подошёл к краю стойки и передал Макензи список. Он оказался прав, список был коротким. В нём было всего пять имён, а также номера библиотечных карт и адреса проживания читателей. Кроме Кеннета Эйбла все были из Ричмонда. Имени Эллис Риджвей в списке не было.
        Когда Макензи простилась с Батисте, телефон вновь зажужжал. Пришло новое сообщение от Эллингтона. «Видимо, мы добились, чего хотели, – было написано в СМС. – Может, нам перебраться в Ричмонд?»
        Идея была неплохой. Здесь находилась библиотека – их первая реальная зацепка, а также здесь у них был доступ к ресурсам полиции штата, если её помощь понадобится. Перебраться в Ричмонд было разумнее, чем бесцельно возвращаться в Стейтон по жуткой жаре.
        «Давай. Забирай вещи из отеля и встретимся здесь. Я забронирую номер и скину тебе адрес».
        Почти сразу она получила ответ: «Это свидание? Я сообщу МакГрату».
        Макензи вышла из библиотеки, понимая, что дел значительно прибавилось, но она не знала, за какое приняться в первую очередь. «Начни уже с чего-нибудь», – подумала она.
        Она нашла номер шерифа Ричмонда. На часах было три часа пополудни, но Макензи вдруг показалось, что день только начинается.

        ГЛАВА 9

        И пусть день выдался загруженным, Макензи казалось, что она вошла в раж. Когда она вышла из библиотеки, всё словно бы встало на свои места. Дозвонившись до офиса шерифа, она с удивительной лёгкостью связалась с тем, с кем нужно для того, чтобы организовать встречу с недавно арестованным Квентином Нейлом.
        Согласно правилам и нормам во время её разговора с Нейлом необходимо было присутствие третьего лица. В связи с этим встречу пришлось отложить до 17:30. Она отправила эту информацию Эллингтону, и он сразу же выехал в Ричмонд.
        Вместо того чтобы бесцельно слоняться два часа, Макензи решила найти адреса людей из списка Батисте – тех, кто взял из библиотеки книги домой девятого июля – чем больше найдёт, тем лучше. В следующие два часа Макензи успела встретиться с тремя людьми из списка, и ни одна из встреч не принесла ничего нового или полезного. Однако одна женщина сказала, что слышала слухи о подозрительном библиотекаре, который, если им верить, домогался посетительниц среди книжных полок и шкафов.
        Макензи приехала в тюрьму – правильнее сказать исправительное учреждение, – которое находилось за чертой города, на пятнадцать минут раньше. Там она встретилась с заместителем шерифа, который передал ей бумаги, необходимые Макензи для разговора с Нейлом. Она быстро заполнила бланки беглым почерком, словно это была лишь формальность.
        «У меня есть список людей, которым может понадобиться защита, – сказала она, заполняя бумаги. – У меня есть основания полагать, что человек, который уже убил двух слепых, может охотиться и на них».
        «Слепых? – спросил замшерифа. – Каким чудовищем нужно быть, чтобы пойти на такое? Вы же не думаете, что это сделал придурок Нейл?»
        «Я не могу знать наверняка. Можете попросить кого-нибудь проверить адреса из списка? – попросила она, передавая адреса людей, которые дал Батисте. – Следующие пару дней считайте их потенциальными жертвами убийцы».
        Замшерифа кивнул. Он выглядел обеспокоенным, думая, что, возможно, Квентин Нейл был более опасен, чем он изначально подумал; что тот мог быть убийцей.
        «Это спорно, – подумала Макензи. – Скорее всего, Нейл был за решёткой на момент убийства Эллис Риджвей. Хотя, возможно, он может знать, кто убийца».
        «Я бы ни за что на него не подумал, – сказал заместитель. – Вы же знаете, за что его посадили?»
        «Непристойное обнажение?»
        «Это мягко говоря. Его обвиняют в сексуальном нападении, непристойном обнажении и попытке изнасилования».
        «Видимо, Сэм Батисте не знал всей правды, – подумала Макензи. – А подробнее?»
        «Если говорить коротко… он напился и набросился на женщину на улице в оживлённой части города. Кто-то из прохожих видел, как он ударил женщину кулаком. Когда люди бросились, чтобы его остановить, он уже повалил её на землю и пытался забраться ей под юбку».
        «Кто жертва?»
        «Двадцатилетняя студентка. Изучает медицину в Университете Содружества Вирджинии».
        Макензи задумалась и тут услышала позади знакомый голос.
        «Начали без меня?» – спросил Эллингтон.
        «Просто заполняю бумаги, – ответила она, надеясь, что смогла скрыть радость от его появления не только от самого Эллингтона, но и от присутствующего офицера полиции. – Ты слышал наш разговор?»
        «Слышал. Похоже, этот парень – само очарование».
        «Его также обвиняют в сексуальных домогательствах в отношении женщин-посетительниц библиотеки для слепых, из которой его уволили».
        «Как низко он пал, – с отвращением заметил Эллингтон. – Хотя это неудивительно».
        Макензи передала бумаги заместителю шерифа. Он взял их, не глядя, и провёл Макензи и Эллингтона в центральный вестибюль. Они зарегистрировались, он открыл двери, и они оказались в небольшом коридоре, из которого он указал на комнату для допросов, похожую на камеру.
        «Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится», – сказал зам.
        Макензи и Эллингтон вошли в допросную.
        Квентин Нейл сидел за обычным деревянным столом квадратной формы. Он посмотрел на них почти весело, словно смотрел интересную передачу по телевизору. Было видно, что он не ожидал, что в комнату войдёт кто-то вроде Макензи. Он не пялился на неё, но его взгляд задержался на ней немного дольше обычного.
        «Это первое и последнее предупреждение, – сказал ему Эллингтон. – Мы знаем, за что вас посадили. Ещё раз посмотрите на неё подобным образом, и мне придётся долго объяснять начальству, зачем я избил никому не известного извращенца в тюрьме Вирджинии. Я ясно выражаюсь?»
        «Да», – быстро ответил Нейл.
        Слова Эллингтона вызвали у Макензи желание улыбнуться, но в то же время внутри она ощущала некий уничижительный дискомфорт от того, что Эллингтон за неё заступился.
        «К счастью для вас, – сказала она, – наш визит никак не связан с вашими обвинениями. Нас интересуют слухи, витающие вокруг вашего увольнения из библиотеки для слепых. Надеюсь, вы понимаете, что ваша статья заставляет нас думать, что слухи верны».
        Нейл выглядел очень смущённым и едва сдерживал слёзы. Ему вдруг стало очень сложно заставить себя смотреть в глаза Макензи и Эллингтону, поэтому он предпочёл изучать взглядом поцарапанную крышку стола.
        «Считаю ваше молчание подтверждением наших догадок, – сказала Макензи. – Мистер Нейл, я задам вам несколько очень простых вопросов. Если вы будете отвечать честно, то наш разговор продлится совсем недолго. Первый вопрос… Вы работали в библиотеке девятого июля?»
        Нейл задумался на мгновение, а потом покачал головой: «Нет. Меня не было в городе».
        «Вы уверены?» – спросил Эллингтон.
        «Да, – быстро ответил Нейл. – Две недели назад я был в отъезде. Был в Манассасе. Практически уверен, что это было как раз девятого числа».
        «Как долго вы отсутствовали?»
        «Один день».
        «Вы как-то можете это подтвердить?» – спросила Макензи.
        Нейл снова задумался, а потом утвердительно кивнул: «Можете спросить в библиотеке. Последние несколько месяцев я всегда работал по будням и пропустил только тот единственный день».
        «Когда вы работали в библиотеке, вы общались с кем-либо из женщин, которых вы сексуально домогались?»
        Нейл покачал головой: «Нет. Я решил, что это было рискованно. Мне казалось… Я не знаю. Мне это просто казалось глупым».
        «А лапать слепых женщин – это, значит, нормально?» – со злостью подумала Макензи.
        «Вы когда-нибудь слышали, чтобы они общались с другими библиотекарями или посетителями библиотеки?» – спросил Эллингтон.
        «Несколько раз».
        «Вы можете назвать имена?» – спросила Макензи.
        Нейл вновь задумался: «Одну женщину, по-моему, звали Эшли. Я уверен, это она узнала меня, и из-за неё меня уволили».
        «Вы знаете женщину по имени Эллис Риджвей?»
        «Не думаю, – ответил он. – Повторюсь, я не знаю их по именам».
        Внутри Макензи была напряжена. Отгул и поездка случились именно в тот день, о котором она спрашивала. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
        «Это он, – с волнением подумала она. – Это наш убийца».
        Минуту она смотрела на него изучающе. Она уже несколько раз сталкивалась с подобными личностями – он отлично понимал, в каких мерзких вещах его обвиняют, но чувствовал себя беспомощным и побеждённым из-за невозможности избежать наказания. Ей вовсе не было его жаль, даже если он искренне раскаивался в содеянном… пусть и с опозданием.
        «Думаю, мы закончили, – сказала Макензи. – Мы встретимся с вами вновь, если у нас возникнут дополнительные вопросы».
        Она думала, что сейчас Нейл скажет что-то вроде «я совсем не такой», но он молчал. Макензи и Эллингтон повернулись к нему спиной и вышли.
        Заместитель шерифа ожидал их у двери. Когда Эллингтон захлопнул дверь, тот посмотрел на часы. «Быстро вы, – сказал он. – Уже закончили?»
        «Да, – сказала Макензи. – Ещё раз спасибо».
        Когда они вышли на улицу, Макензи заметила, что Эллингтон над чем-то крепко задумался. «Думаешь, это он?» – спросил он.
        «Думаю, это вполне вероятно, – ответила Макензи. – Нужно связаться с Сэмом Батисте из библиотеки, чтобы проверить рассказ Нейла о поездке. Всё выглядит подозрительно… слишком хорошо, чтобы быть правдой».
        «Ну да… чистая и быстрая победа, на которую надеются МакГрат и мой новый лучший друг Лэнгстон Риджвей».
        Макензи достала телефон, чтобы позвонить Батисте. Она набирала его личный номер, а не звонила в библиотеку, потому что та закрылась в пять. Пока она это делала, радость и волнение чуть поутихли, уступив место логике. Слушая гудки, она думала о нескольких вещах:
        «Если взять в расчёт время смерти Кеннета Эйбла и Эллис Риджвей при условии, что в библиотеке подтвердят его расписание, то он не наш убийца. Кроме того… он нападает на женщин. Зачем ему убивать Кеннета Эйбла? Если несколько дней назад его взяли за жестокое нападение, боюсь, что будут несовпадения и по датам».
        «Алло», – сказал Батисте.
        «Это агент Уайт, – сказала она. – Я понимаю, что вы уже ушли с работы, но, возможно, на домашнем компьютере у вас есть программа, чтобы получить доступ к рабочим графикам сотрудников библиотеки?»
        «Есть такая программа на ноутбуке. Расписание на весь год. Что именно вас интересует?»
        «Я только что говорила с Квентином Нейлом, и он утверждает, что отсутствовал на работе девятого июля. Вы можете это подтвердить?»
        «Могу. Дайте мне минуту…»
        Макензи слушала шум на другом конце линии, когда Батисте положил телефон, передвинул его, а потом снова положил. Она слышала, как он стучит по клавиатуре, а потом, меньше чем через минуту, в ухе снова раздался его голос.
        «Он говорит правду, – сказал Батисте. – Сейчас, глядя на табель, я тоже вспомнил. Девятого он отпросился, чтобы навестить брата или сестру, по-моему, в северной Вирджинии. Простите, что сразу вам об этом не сообщил».
        Макензи повесила трубку и вздохнула: «Итак. Получается… Квентина Нейла не было на работе в день, когда там одновременно были Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей. Это не снимает с него подозрений в убийстве, но…»
        «Очень даже снимает, – сказал Эллингтон, – если учитывать ещё и это». Он показал Макензи электронную копию отчёта об аресте Нейла, которую он сейчас открыл на телефоне. Нейла арестовали в воскресенье вечером, и с тех пор он находился под арестом. Арест произошёл за два дня до убийства Эллис Риджвей.
        «Вот чёрт», – сказала Макензи.
        Вот так запросто они лишились многообещающей зацепки. Ещё десять минут назад она была уверена, что смотрит в лицо убийце, а сейчас у Макензи вновь ничего не было.
        И вот совсем неожиданно занятой день подошёл к концу. И оказалось, что это был день, наполненный лишь разговорами, которые ни к чему не привели, и осознанием того, что убийца до сих пор был на свободе.

        ГЛАВА 10

        Ему думалось, что в такой вечер, как сегодня, жара властвует над пригородом, как невидимый великан, который топчет всё на своём пути. Его тихие шаги по мостовой оглушали. Сейчас даже древесные лягушки и кузнечики невероятно громко распевали свои песни, словно очень мощный громкоговоритель передавал странный механический звук.
        Он шёл вдоль домов, стараясь не попадать под свет уличных фонарей. Примерно полчаса назад закат уступил место ночи, погрузив городские улочки в неземную тишину.
        Хотя он был здесь именно из-за этой тишины, вернее, не собственно из-за неё, а из-за того, что она с собой несла.
        Дойдя до конца улицы, он увидел идущего навстречу мужчину. Его сопровождала тень, нечётко нарисованная светом фонарей. В руках у него была трость, и казалось, он смотрит куда-то влево от себя, где не было ничего, кроме темноты и пустой двухполосной дороги, бегущей по жалкому городишке.
        Он хорошо знал этого мужчину. Он говорил с ним несколько дней назад, пока читал ему книгу, сидя на скамейке в парке меньше чем в полумиле от того места, где он сейчас стоял. Мужчину звали Уэйн Невинс, и он был слеп от рождения все пятьдесят лет своей жизни.
        Он остановился, зная, что очень скоро Уэйн узнает, что он здесь – услышит его или, может, почувствует его запах. Он знал, что, волнуясь, люди источали определённый запах, и слепые иногда могли его учуять.
        «Жуть какая, – подумал он. – Они как монстры… живут в кромешной тьме, но могут так использовать другие органы чувств, как нам, обычным людям, никогда не понять».
        Решив, что смог обуздать своё волнение, он двинулся дальше. Между ними было примерно пятнадцать метров, включая то пространство, где два угла улицы соединялись, образуя перекрёсток. И именно тогда, когда он начал приближаться к перекрёстку, мир вокруг стал расплываться.
        Он нервно сглотнул и опёрся о стену здания слева от себя. Время от времени зрение играло с ним эту злую шутку – мир вдруг мутнел, и всё плыло перед глазами. Иногда он вовсе переставал видеть, погружаясь во тьму минут на десять. Это состояние часто сопровождалось несильной головной болью, но сейчас он ничего подобного не чувствовал.
        В такие моменты он вспоминал кухню в родительском доме. Он вспоминал потрескавшийся отстающий линолеум, пахнущую плесенью раковину и огромную по размерам мать, стоящую над ним, что-то крича.
        За этим обычно следовало воспоминание о боли, но обычно ему удавалось его подавить.
        Если он хотел, чтобы сегодня у него всё получилось, нужно было выкинуть эти воспоминания из головы. Если он хотел, чтобы мгла отступила, ему нужно было оставить эти воспоминания позади…
        И вдруг всё прошло. Исчез старый линолеум, и перед глазами была лишь тёмная улица.
        Он сфокусировал взгляд на Уэйне Невинсе и его тёмной фигуре, неясно вырисовывающейся впереди. Он не мог позволить себе потерять его из виду или, что ещё хуже, спугнуть его. Он часто заморгал, будто пытаясь вернуть зрение одним усилием воли. Она наделся, что скоро всё пройдёт, как это обычно бывало. Если слепота будет длиться дольше тридцати секунд, он упустит Уэйна Невинса, а с ним и свой шанс.
        Борясь с угасающим зрением, он видел привычные для этого горестного момента образы: зловеще ухмыляющееся лицо матери перед тем, как дать волю слезам; кровь в раковине; обнажённое бедро своей первой девушки и иллюзорный и почти таинственный бугорок, в который оно переходило.
        Воспоминания накрыли его волной, и он тонул в их водовороте. Внутри всё сжалось в комок, словно он только что сошёл с американских горок, и ему казалось, что его вот-вот стошнит. Он задержал дыхание, пытаясь справиться с приступом. Он понимал, что от частого моргания ничего не изменится, но продолжал моргать. Так ему казалось, что он хотя бы пытается всё остановить, что он контролирует ситуацию.
        Несмотря на кадры воспоминаний, мелькающие перед мысленным взором, он продолжал видеть приближающегося Уэйна Невинса. На долю секунды перекошенная фигура, темная улица, свет от фонарей и нечёткое зрение превратили Уэйна в фигуру с постера «Изгоняющего дьявола».
        Это странное и неожиданное сравнение прекратило поток воспоминаний. Они больше не накрывали его волной, а растаяли за мгновение. Они исчезли, и зрение сразу вернулось.
        Сердце стучало о рёбра. Во рту пересохло. Он даже забыл, зачем сюда пришёл.
        Он оглядел улицу. Машин не было – их никогда здесь не было после девяти часов вечера. Этот городок не отличался от остальных забытых Богом мест, затерянных в лесах Вирджинии. После восьми часов жизнь замирала, а те, кто выходил из дома в такое время – в основном подростки, ищущие способы провести время и потратить деньги, – отправлялись в соседние городки, которые могли предложить больше в плане развлечений и рисковых приключений.
        Опасливо, но уверенно он двинулся вперёд.
        Уэйн Невинс замедлил шаг. Видимо, он почувствовал его присутствие… А может, даже учуял исходящие от него страх и волнение.
        Не видя смысла в продолжении игры, он вышел из-под тени здания и пошёл к Уэйну. Теперь их разделяла только дорога, и они стояли на противоположных её сторонах.
        «Мистер Невинс, – сказал он, – как поживаете?»
        Уэйн остановился, а потом улыбнулся. «Не ожидал увидеть вас здесь в такой час», – сказал он, а потом безрадостно рассмеялся над собственной шуткой.
        «Я собирался на пробежку, – соврал он. История с пробежкой могла объяснить исходящие от него запахи, вызванные паникой, которая охватила его пару минут назад, – но через десять минут передумал. Знаете, из меня плохой бегун».
        «Из меня тоже», – снова рассмеявшись над собственной шуткой, ответил Уэйн.
        «От меня не убежишь», – подумал он.
        «Раз я всё равно гуляю, – сказал он, – хотите, я провожу вас домой?»
        Уэйн задумался на мгновение, а потом пожал плечами: «Если у вас больше нет других планов, то давайте. Это было бы неплохо».
        «К какому часу вам нужно вернуться?» – спросил он.
        Он строил из себя простачка. Он знал, что Уэйн должен быть в приюте не позже десяти вечера. У них в запасе было полчаса. Приют находился в нескольких минутах ходьбы от них, но в темноте ночи это было довольно приличное расстояние.
        Уэйн был смельчаком, это было очевидно. Он знал это, знал это с первой их встречи три месяца назад. В то время как большинство слепых людей чувствовали себя неуютно от одной только мысли, чтобы ходить по улице в одиночку, Уэйн бродил по ночам. Он утверждал, что такие прогулки помогали проветрить голову и в тишине маленького города напоминали ему о Боге.
        Он торопливо перешёл дорогу и встал рядом с Уэйном. «Показывайте дорогу», – сказал он, решив, что Уэйн оценит сухой юмор его шутки.
        И это сработало. Всё шло даже лучше, чем он мог надеяться. Возвращаясь в приют, они должны были пройти три квартала на север, а потом два квартала на запад. Они никогда так и не свернули на запад. У следующего перекрёстка они остановились. Это было последнее место, которое посетил Уэйн Невинс.
        «Итак, – сказал Уэйн, прощупывая тротуар тростью. Она издавала мелодичный стук-стук-стук. – Что вы будете читать мне после того, как мы закончим «Бойню номер пять»?
        «Пока не решил, – ответил он. – У вас есть пожелания?»
        «Хочется что-нибудь с детективным сюжетом, перестрелками и парой эротических сцен».
        «Уверен, смогу найти что-нибудь подходящее», – сказал он, когда они дошли до конца квартала. Он посмотрел вперёд и увидел нужный переулок, до которого сейчас было примерно пятнадцать метров.
        «Было время, я слушал «Частный детектив Магнум», когда шоу шло по телевизору, – с ностальгией в голосе сказал Уэйн. – Мой отец обожал этот сериал и всегда пытался как можно лучше объяснить, что происходило на экране во время диалогов».
        Переулок был совсем близко. Уэйну Невинсу оставалось жить несколько минут, а он тратил их на разговоры о сериале из восьмидесятых. Было в этом что-то невероятно печальное.
        «Вы когда-нибудь смотрели этот сериал?» – спросил Уэйн.
        «Нет. Мне больше нравился «Макгайвер».
        «О, да, – сказал Уэйн. – Я слышал о нём. Правда, я не думаю…»
        В последний раз осмотревшись, чтобы убедиться, что поблизости не было машин и прохожих, он с силой толкнул Уэйна о ближайшую стену. Не успел тот вскрикнуть, как он ударил его кулаком. Удар пришёлся Уэйну в живот, и он начал жадно глотать губами воздух. Пока Уэйн пытался прийти в себя, он уже тащил его вглубь переулка. Трость упала, стуча по асфальту. Это был единственный звук, слышимый среди нагретых солнцем тихих улочек.

        ГЛАВА 11

        Макензи села в постели, тяжело дыша и прижав руку к груди после очередного ночного кошмара. Она не сразу поняла, где находится, когда оглядела комнату. За последние два дня она так много переезжала, что в первые двадцать секунд после того, как окончательно пришла в себя, не понимала, где оказалась.
        Она увидела спящего рядом Эллингтона. Он как обычно подмял под себя почти всё одеяло, обнажив её и без того нагое тело.
        Она не сводила глаз с его тёмной фигуры, пытаясь окончательно проснуться. Она была в отеле «Сонный двор» в Ричмонде. Утром они с Эллингтоном собирались поговорить с последними двумя людьми из списка Батисте. Кто знает, что случится потом. Скорее всего, они вернутся в Стейтон, чтобы ещё раз всё проверить, возможно, опросить несколько человек и надеяться, что убийца вернётся на место последнего преступления.
        Эти планы казались блеклыми по сравнению с разбудившим её кошмаром. Ей снилось всё то же, что обычно – родительская спальня. Мёртвое тело отца. Кровь на полу и стенах. Правда, на этот раз кровать была устлана визитными карточками с надписью «Антикварный магазин Баркера». Каждый раз как она пыталась взять одну из них, бумага резала её, словно нож. Прежде чем отказаться от этой затеи, она лишилась большого пальца и мизинца. Она отвернулась от кровати, чтобы выйти из комнаты, когда мёртвый отец сел на постели и прокричал: «Тихо!».
        Макензи медленно сползла с постели. Она прошла в ванную и наполнила пластиковый стаканчик холодной водой из-под крана. Она медленно выпила воду и вернулась в кровать. Часы на прикроватной тумбочке показывали 4:05, и она понимала, что ни за что не сможет снова заснуть.
        Макензи взяла телефон и проверила почту. В ящике было несколько новых писем; некоторые из них были из Квантико с информацией по прошлым делам и другими околорабочими мелочами. Было ещё письмо от агента Харрисона под темой «Собаки?»
        Макензи открыла сообщение и прочла короткий текст, удивившись тому, что МакГрат поручил Харрисону помочь ей с текущим расследованием.
        «Просто сообщаю, – было написано в письме, – что порылся в жизни твоих жертв Кеннета Эйбла и Эллис Риджвей. Нашёл, что оба в прошлом использовали собак-поводырей. Несмотря на то, что приюты находятся далеко друг от друга, они брали собак в одном и том же агентстве. Вот данные. Возможно, эта информация не пригодится, но всё лучше, чем ничего».
        Макензи увидела адрес агентства, которое находилось в Питерсберге, городе, который был всего в получасе езды от Ричмонда.
        «Итак, – подумала она, отложив телефон и надеясь поспать ещё хотя бы час. – Агентство из Питерсберга, предоставляющее собак-поводырей. Задержанный возможный подозреваемый в Линчбурге. Библиотека для слепых в Ричмонде. Смерти в Стейтоне и Трестоне. Нам что придётся колесить по всему этому жаркому штату, чтобы найти ответы?»
        Не в силах уснуть, она раздумывала о том, чтобы разбудить Эллингтона ради чего-нибудь, более интересного, чем сон, но потом отказалась от этой мысли. Пусть спит. Кроме того… если она не может заснуть, то нужно хотя бы отдохнуть, даже если речь идёт о бессонном лежании в постели. Такой отдых лучше, чем никакого.
        Когда в 5:20 зазвонил телефон, все надежды на отдых были забыты. Она быстро ответила, понимая, что такой ранний звонок не предвещал ничего хорошего.
        «Алло».
        «Уайт, привет. Это Харрисон».
        «О, привет, – ответила Макензи, даже не пытаясь скрыть удивление. – Что случилось?»
        «Произошло ещё одно убийство. Снова слепой».
        «Где?»
        «Рядом с вами. Небольшой городок в окрестностях Ричмонда под названием Честерфилд».
        «Мы были так близко», – подумала Макензи. Мысль была одновременно волнительной и огорчающей.
        «Там есть приют для слепых?»
        «Да. Я скину тебе адрес».
        «Спасибо, – ответила Макензи. – Мы уже едем».
        Когда она прощалась с Харрисоном, Эллингтон сел в постели. Он зевнул и потянулся, а потом произнёс: «И куда мы едем теперь?»

* * *

        Они приехали в Честерфилд в 6:35 утра, начав день с быстрого завтрака из кофе и рогаликов. Они припаривали машину на маленькой парковке у приюта «Мэри Денбридж». На парковке уже было несколько полицейских машин. Пока они выходили из своей и показывали удостоверения полицейскому, несколько его коллег ставили блокпост, чтобы больше ни одна машина не могла въехать на парковку.
        Полицейский кивнул и вздохнул. «Рад вас приветствовать, – сказал он. – Я только что узнал, что это уже третье подобное убийство за месяц. Это так?»
        «Всё верно».
        Полицейский покачал головой, словно не веря в услышанное: «Давайте я провожу вас».
        «Жертву убили здесь?» – спросила Макензи.
        «Похоже, что нет, – ответил офицер. – Его нашли в переулке в двух кварталах отсюда через три часа после установленного в приюте комендантского часа, который начинается в десять вечера».
        Он провёл их в дом. Внутри приюта было тихо, даже несмотря на присутствие нескольких полицейских. Некоторые разговаривали между собой, а другие общались с жителями приюта.
        «Женщина, которая вам нужна, сейчас в полувменяемом состоянии. Наши люди пытаются её успокоить».
        «Здесь есть ещё сиделки?» – спросила Макензи.
        «Да, она вон там, – ответил полицейский, указывая на женщину, которая общалась с другим офицером. – Её зовут Генриетта Шелдон, и она единственная, кто сейчас сможет вам помочь. Пошлите, я вас представлю».
        Генриетта Шелдон увидела их приближение и отошла от полицейского, с которым разговаривала. Макензи вновь достала удостоверение и подошла к ней.
        «Мисс Шелдон, меня зовут агент Уайт, а это агент Эллингтон. Как мы понимаем, вы можете предоставить нам кое-какую информацию. У вас есть минутка, чтобы с нами поговорить?»
        «Конечно, – сказала она. Макензи сразу поняла, что Генриетта быстро миновала стадию горя и сразу перешла к стадии злости. – Чем я могу вам помочь?»
        «Нам сказали, что жертву нашли в переулке после комендантского часа. Вы знаете, что погибший там делал?»
        «Во-первых, жертву зовут Уэйн Невинс. И обычно по вечерам в четверг, примерно в восемь вечера он всегда ходил на прогулку».
        «Вы знаете, где он гулял?»
        «Всегда ходил по одному и тому же маршруту. Проходил примерно две мили вверх по дороге от баптистской церкви. По четвергам проводится репетиция церковного хора. Он медленно проходил мимо церкви, чтобы слышать пение».
        «Получается, вам известен точный маршрут?»
        «Полагаю, что да».
        «Могли бы вы нам показать это место?» – спросил Эллингтон.
        «Но для начала мне бы хотелось увидеть его комнату, – сказала Макензи. – Как у вас с камерами наблюдения? Как организована охрана приюта?»
        «Система охраны у нас старенькая, но в рабочем состоянии. Полиция уже просмотрела вчерашние записи момента, когда Уэйн ушёл».
        «Я бы тоже хотела их увидеть, если вы не против», – сказала Макензи.
        «Конечно, следуйте за мной».
        И вот уже в третий раз за несколько дней Макензи шла по приюту для слепых. Этот приют, «Мэри Денбридж», выглядел лучше, чем приют в Трестоне, но всё же уступал «Уэйкману». Утром здесь было людно. Казалось, что все жители приюта вышли из комнат, ходили из угла в угол и иногда разговаривали с полицейскими.
        Генриетта провела их в небольшую комнату вроде офиса, находящуюся рядом с более просторным кабинетом. В комнате находились два офицера полиции. Они расположились у небольшого стола и наблюдали за тем, что происходило на мониторах. Один из них сидел за пультом управления, выбирая кадры для просмотра.
        «Простите, ребята, – сказала Макензи. Она показала удостоверение и представила себя и Эллингтона. – Нашли что-нибудь?»
        «Пока ничего, – ответил офицер за пультом управления. – Просматриваю видео уже почти час, но ничего не могу найти. Однако я нашёл момент, когда Уэйн Невинс вышел из приюта, вот он… – добавил он, остановив видео. – Он вышел один. Более того, в следующие полчаса никто не выйдет и не войдёт в здание».
        «А вот этот же момент, записанный камерой на парковке», – сказал полицейский, указывая на другой экран. Он запустил видео, и они увидели, как Уэйн Невинс идёт по краю парковки и исчезает с экрана. Макензи вгляделась, но не увидела никого, кто мог бы за ним следовать.
        «Никто не появлялся на парковке после этого момента?»
        «Никто. Следующий, кого мы видим, это рассыльный из FedEx, который приехал сорок минут спустя, чтобы доставить офисные принадлежности».
        Макензи ничего не сказала, продолжая молча смотреть на экраны, когда полицейский перемотал оба видео и проиграл их снова, на этот раз в замедленном темпе.
        «Если хотите, садитесь за пульт», – сказал офицер, отъехав назад на стуле и предлагая ей подойти ближе.
        «Нет, спасибо, – ответила Макензи. – Вы проделали большую работу, – она повернулась к Генриетте. – Готовы немного проехаться с нами?»
        «Готова на всё, что угодно, лишь бы этого урода поймали», – ответила женщина.
        Макензи вновь услышала в её голосе злость и разочарование. Уже через секунду она чувствовала то же самое.

* * *

        «Что вы можете рассказать нам о семье мистера Невинса?» – спросила Макензи, когда они выехали на дорогу вместе с Генриеттой.
        «Родители умерли. У него есть брат в Арканзасе, но пока нам не удалось с ним связаться».
        «Есть ли среди жителей приюта те, кого бы вы отнесли к друзьям мистера Невинса?»
        «К сожалению, нет. Уэйн был сам по себе. Думаю, он был общительным, гостеприимным и милым, но он никогда не участвовал в групповых мероприятиях. Он жил в приюте полтора года. Сюда он переехал из другого приюта для слепых, расположенного в Нью-Йорке. Он сам попросил о переводе, потому что говорил, что для него Нью-Йорк был слишком шумным и беспокойным городом».
        Впереди из-за угла показалась небольшая баптистская церковь. На часах было 7:30 утра, и солнечный свет мягко прорисовывал её очертания. «Он проходил мимо этой церкви?» – спросил Эллингтон.
        «Да, этой, – ответила Генриетта. – Мы можем остановиться и пройти по его маршруту, если хотите».
        «Неплохая мысль», – подумала Макензи, подъезжая ближе к церкви.
        Они вышли на тротуар. Город просыпался, и на дороге появлялось всё больше машин. Большинство из них направлялось в Ричмонд на работу, не подозревая, что кто-то среди них убивал слепых людей.
        Пока они шли, Макензи подумала, что могла бы проверить ту единственную связь, которую нашла между предыдущими двумя жертвами: «Мисс Шелдон, вы не знаете, посещал ли Уэйн библиотеку для слепых в Ричмонде?»
        «Туда ходит большинство наших подопечных, – ответила она. – У нас живут двадцать человек, и могу сказать, что как минимум четырнадцать из них часто посещают эту библиотеку. Точно могу сказать, что время от времени туда ходил и Уэйн. Почти уверена, что он был там и в этом месяце».
        Макензи и Эллингтон многозначительно переглянулись.
        «Возможно, убийца использует библиотеку, как место для охоты, – подумала она. – Возможно, там он находит своих жертв. Но если так, то как нам, чёрт возьми, найти его среди посетителей?»
        Теория была притянутой за уши, но пока Макензи не хотела от неё отказываться: «Я могу позвонить Сэму Батисте и попросить его составить для меня список книг, которые недавно брали на дом наши жертвы…»
        Размышляя об этом, она заметила впереди две патрульные машины. На тротуаре стояли три офицера. Проблесковые маячки на крышах машин были включены.
        «Здесь его нашли, – сказала Генриетта. Она прошла ещё несколько шагов, а потом опёрлась о стену здания на углу переулка – это был маленький магазин, который ещё не открылся. – Я останусь здесь, если вы не против. Не могу туда идти. От одной мысли о произошедшем мне становится страшно».
        Уважая её желание, Макензи и Эллингтон пошли по переулку одни. Встретившись взглядом с полицейскими, они показали им удостоверения и представились. Никто не предложил помощи – полицейские просто отошли в сторону, позволив гостям-агентам делать свою работу.
        «Где именно нашли тело?» – обернувшись через плечо, спросила Макензи.
        Молодая женщина-полицейский подошла ближе и указала на место в нескольких метрах впереди, рядом со стеной магазина. На бирке с фамилией было написано «Картер».
        «Там, – сказала Картер. – Насколько я знаю, убитый полусидел у стены».
        Макензи подошла к стене и внимательно посмотрела на кирпичи и мостовую. Она не увидела ни капель крови, ни следов борьбы. Она посмотрела на короткий переулок и не увидела ничего примечательного. Хотя, возможно, отсутствие примечательного, было само по себе примечательно.
        «Кеннета Эйбла нашли в шкафу, в собственной комнате, в здании.
        Эллис Риджвей нашли в общественном саду в полумиле от приюта «Уэйкман».
        А теперь Уэйн Невинс, убитый в двух кварталах от приюта «Мэри Денбридж».
        Убийца знает местность. Он знает расписание и распорядок дня жертв; по крайней мере, мы можем так думать, говоря об Эллис и Уэйне. Знал ли убийца, что Уэйн приходит сюда, чтобы послушать церковный хор? Знал ли он, что Эллис была частой посетительницей цветочного сада?»
        Чего-то не хватало. Она что-то упускала.
        «И сейчас, и в случае с Эллис и, исходя из того, что мы знаем, в случае Кеннета отсутствуют следы борьбы. Более того, велика вероятность, что Кеннета убили прямо у него в комнате.
        Либо убийца двигается до удивления бесшумно… либо он знает жертв. Могу даже предположить, что ему доверяют. Возможно, жертвы не видели в нём угрозы».
        Макензи вышла из переулка и оглядела улицу в оба конца. Если она верно ориентировалась, чтобы вернуться в приют, необходимо было пройти несколько кварталов вверх и свернуть направо. Она посмотрела назад в сторону церкви. Сейчас её видно не было, но Макензи могла легко оценить, на каком расстоянии от этого места та находилась.
        «Уэйн гулял один, – думала она, – что довольно смело для незрячего человека. Скорее всего, с собой у него была трость или, возможно, собака-поводырь».
        И тут она вспомнила письмо, которое прислал ей Харрисон, указывающее на возможную связь с агентством, предоставляющим собак-поводырей. В мозгу родились сразу две мысли.
        «Офицер Картер?»
        «Да».
        «На месте преступления не находили трость?»
        «Находили, – ответила Картер. – Сейчас она должна быть в распоряжении полиции Ричмонда. Они забрали её, как улику».
        «Можете дать мне контакты кого-нибудь, кто может её для меня осмотреть?»
        «Могу. Секунду».
        Когда Картер ушла, чтобы переговорить с одним из офицеров, к Макензи подошёл Эллингтон. Она слегка улыбнулась, когда он приобнял её за талию, но потом поняла, что он делал это на работе, и быстро убрала его руку.
        «Причём здесь трость?» – спросил он.
        «Мне кажется, жертвы знали убийцу. Возможно, они считали его другом… доверяли ему».
        «Думаешь, на трости могут быть отпечатки или следы одежды?»
        «Это возможно».
        «Почему тогда нам не поехать в участок и не проверить всё самим? Поговорить с криминалистами?»
        «Возможно, поедем, но позже, – ответила Макензи. – Сейчас я хотела узнать про собак».
        «Собак? Это шутка какая-то? Ты же знаешь, я не понимаю твои шутки».
        «Я не шучу, – сказала Макензи. – Это возможная зацепка».
        «Ладно, но обещай, что расскажешь мне о ней по дороге. Знаешь… о чём ещё ты можешь мне рассказать? О своих снах. Этой ночью ты вся дрожала во сне и стонала».
        Макензи посмотрела на него, как могла более искренне, хотя решила, что вышло, наверное, немного холодно. «Прости, – сказала она, – но наши отношения ещё не дошли до этого уровня».
        Эллингтон кивнул и сменил тему: «Значит, собаки?»
        Макензи вяло улыбнулась и отвернулась от него, ожидая возвращения Картер с информацией по трости. Эллингтон молчал, и это молчание грузом давило на неё, но Макензи не позволяла себе отвлекаться. Вместо этого она сконцентрировалась на паре возможных зацепок, которые появились у них этим утром, и на том, как они могли помочь ей понять убийцу.

        ГЛАВА 12

        Они приехали в агентство, предоставляющее услуги собак-поводырей после 9:00. Перед входом не было вывески, и само здание выглядело так, как обычно выглядят приюты для животных. Агентство находилось чуть в стороне от шоссе, окружённое небольшим полем с одной стороны и лесом – с другой. К зданию вела гравийная дорога, и в целом создавалось впечатление самобытного места.
        Когда они вышли из машины, Макензи услышала радостный лай собак по другую сторону одноэтажного здания. Эллингтон заранее позвонил и предупредил о визите, чтобы с ними могли поговорить. Это было правильное решение, потому что для посетителей двери приюта открывались строго по предварительной записи.
        Не успели они дойти до двери, как им навстречу вышла высокая худая женщина. Она открыла дверь и с улыбкой пригласила их войти. Проходя мимо неё, Макензи почувствовала, что от женщины пахнет собачьим кормом. Они вошли в крошечный вестибюль, в котором стояли четыре стула и небольшой столик, на котором лежали несколько журналов. За стеклянной стеной располагался офис, а за ним, даже не отделяемая стеной, располагалась комната с бетонными стенами и большими собачьими будками.
        «Добро пожаловать, – сказала женщина. – Меня зовут Гретхен Слейтер, и я управляю этим агентством. Дайте знать, если я как-то могу помочь вам в расследовании. Вы должны понять, что это первый подобный опыт в нашей практике».
        «Мы не можем разглашать подробности дела, но надеемся найти связь между тремя людьми. Все они жили в Вирджинии, далеко друг от друга и являлись инвалидами по зрению».
        «Мы работаем по всему штату, – ответила Гретхен, – включая части Западной Вирджинии и Северной Каролины».
        «Если я назову вам три имени, как скоро вы сможете мне сказать, обращались ли они к вам?»
        «Возможно, уже через минуту, – с гордостью сказала Гретхен. – Давайте пройдём в офис и посмотрим, чем я могу вам помочь».
        Гретхен открыла дверь в захламлённый угловой кабинет, в котором был письменный стол и несколько стульев у стены, ведущей в сквозное помещение с будками и клетками. Гретхен села за стол и открыла компьютер.
        Пока они ждали, когда он включится, Макензи спросила: «У вас хорошо идут дела, или это, скорее, нишевый бизнес?»
        «Мы занимаем стабильное положение на рынке, – сказала Гретхен. – Недавно мы начали готовить ещё и служебных собак, но наша основная услуга – это собаки-поводыри».
        «Если нужна собака, то кто с вами связывается?» – спросил Эллингтон.
        «Обычно это делают сиделки, ухаживающие за слепыми, – сказала Гретхен. – Иногда нам звонят сами управляющие приютами для слепых».
        «Вы ведёте дела с приютом «Уэйкман» из Стейтона?» – спросила Макензи.
        «Да, ведём. Это хороший приют. Вы там бывали? Это один из лучших приютов на всём восточном побережье».
        «Мы там были», – сказала Макензи.
        Компьютер включился, и Гретхен открыла программу, похожую на улучшенный вариант Excel. «Итак, – сказала она. – Кого мы ищем?»
        «Эллис Риджвей. Уэйн Невинс. Кеннет Эйбл».
        Гретхен вбила все три имени в строку поиска и, не успели выйти результаты, как она утвердительно закивала. «Имя Эллис Риджвей звучит очень знакомо, – сказала она. – По-моему, она жила в «Уэйкмане».
        Макензи ничего не ответила, глядя на результаты поиска. Она смотрела на экран, пока Гретхен их озвучивала.
        «Вот что мы имеем, – сказала она. – Видимо, только двое из трёх людей пользовались нашими услугами в прошлом: Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей. Однако этот восклицательный знак у имени Уэйна Невинса означает, что он связывался с нами, чтобы узнать о наших услугах».
        «Вы не знаете, почему он не пошёл дальше расспросов?» – спросила Макензи.
        «Нет. Подобные записи мы не храним. Хотя подождите…»
        Она нажала на пару кнопок, и появилась ещё одна колонка: «Он связывался с нами почти девять лет назад. Эта информация достаточно устарела».
        «Мисс Слейтер, – спросил Эллингтон. – Сколько людей на вас работает?»
        «Только один. У меня есть помощник, он кормит собак и следит за тем, чтобы они были чистыми и здоровыми. К тому же он отличный тренер-кинолог. Все остальные непостоянные сотрудники – это волонтёры. К нам приходят школьники, пожилая женщина, которая просто любит возиться с собаками, и ветеринар, который бесплатно их осматривает».
        «Могли бы мы поговорить с вашим тренером?» – спросила Макензи.
        «Это легко. Он на заднем дворе, собирается кормить собак».
        Гретхен провела их мимо рядов клеток. Макензи сразу отметила, что все собаки были хорошо воспитаны. Некоторые радостно бегали у дверей клеток, но большинство оставались сидеть спокойно и тихо, с любопытством склонив головы набок, глядя на незнакомцев.
        Когда они дошли до дальней стены, дверь, похожая на амбарную, вывела их на небольшой и узкий задний двор, покрытый травой и грязью. Примерно в десяти метрах от главного здания агентства находилось ещё одно старое здание, напоминающее по виду сарай. Дверь была распахнута, изнутри пахло плесенью. Внутри находился мужчина. Он отодвинул мешок с собачьим кормом в сторону, чтобы добраться до чего-то, что стояло за ним.
        Гретхен постучала о косяк двери и вошла на деревянный скат, ведущий внутрь. «Привет, Майк, – сказала она, – заканчивай здесь. С тобой хотят поговорить».
        Из постройки вышел афроамериканец. Он сильно вспотел и стирал большие капли пота со лба. Макензи его понимала. На часах было 9:15 утра, а на улице уже стояла тридцатиградусная жара. Он с улыбкой посмотрел на Макензи и Эллингтона и кивнул.
        «Я бы предложил руку для рукопожатия, – сказал он, – но сейчас я слишком вспотел, чтобы жать руку незнакомцам».
        «Мы не настаиваем», – сказал Эллингтон.
        Когда Макензи и Эллингтон быстро представились и показали удостоверения, все четверо вернулись в здание, чтобы скрыться от жары. С собой Майк взял большое ведро с собачьим кормом и начал отсыпать его содержимое в миски, пока Макензи и Эллингтон задавали свои вопросы.
        «Чему вы учите собак?» – спросил Эллингтон.
        «Никогда не отходить от хозяина, – ответил Майк. – Я учу их быть всегда настороже на случай опасности или неожиданности. Я могу научить их ждать нужного сигнала светофора на оживлённых перекрёстах или приносить трость, обувь и пульт от телевизора».
        «Вы работаете один?» – спросила Макензи.
        «Большую часть времени, да. Иногда школьники-волонтёры играют роль слепых хозяев, чтобы собаки учились выполнять команды. Было время, к нам один-два раза в год приезжала женщина из Северной Каролины, чтобы проверить, что собаки здоровы, у них нет клещей и блох».
        «Получается, у вас не было и нет подозрительных бывших сотрудников или кого-то в этом духе?» – спросил Эллингтон.
        «Нет», – ответила Гретхен.
        «Знаете, – сказал Майк, насыпая еду очередному питомцу: лабрадор терпеливо ждал, когда корм окажется в миске, и только потом приступил к еде, – я не знаю, что именно вас интересует, но если вы спрашиваете о тех, с кем у нас когда-то возникали проблемы, то на ум сразу приходит одно имя».
        «Такая информация нам может очень помочь», – сказала Макензи.
        «Был у нас клиент по имени Чарльз Кинг».
        «О, Боже, – сказала Гретхен. – Я заставила себя полностью выкинуть воспоминания об этом придурке из головы».
        «И кто этот Чарльз Кинг?» – спросила Макензи.
        Гретхен и Майк переглянулись, выбирая, кто же будет рассказывать. Говорить начала Гретхен. Прежде чем начать, она громко вздохнула; Макензи поняла, что от одной мысли об этом человеке Гретхен становилось очень не по себе.
        «Примерно четыре года назад у нас был клиент, – сказала она. – Чарльз Кинг жил один, но к нему регулярно наведывалась сиделка. Он не был слеп от рождения. На работе произошёл несчастный случай, и он потерял зрение. Если я не ошибаюсь, произошла утечка химикатов на заводе. В общем, с нами связалась его сиделка. Она привела его сюда, и он пообщался с несколькими собаками. С одной из них они быстро нашли общий язык».
        «Верно. Казалось, они были созданы друг для друга», – с отвращением добавил Майк.
        «Примерно месяц спустя нам позвонили, – продолжила Гретхен. – Звонила сиделка, чтобы сообщить, что Чарльз бил своего пса. Видимо, однажды он запнулся за поводок и совершенно выжил из ума».
        «Я поехал к нему домой, – сказал Майк. – Договорился с местным ветеринаром, и мы нанесли ему визит без предупреждения. Я едва сдержался, чтобы не выбить из него весь дух, честное слово. Мне неважно, что он слепой. Он морил собаку голодом, пёс ходил, ковыляя на одну лапу, и у него не хватало двух зубов. Мы забрали собаку и у ветеринара узнали, что у неё была сломана задняя левая лапа, были трещины двух рёбер, синяки на дёснах и общее истощение».
        «Мы заявили на него в соответствующие органы, – сказала Гретхен, – но ничего не было сделано. Правда, потом он звонил нам и угрожал. Когда мы сообщили в полицию, звонки прекратились. Полагаю, полицейские вынесли ему предупреждение».
        «Как вы считаете, Чарльз Кинг мог бы нанести подобные увечья человеку?» – спросила Макензи.
        «Если исходить из того, что он нам говорил, когда звонил, я бы сказал «да», – ответил Майк.
        «У вас есть его адрес?»
        «Да, – сказала Гретхен. – По-моему, он живёт где-то в окрестностях Линчбурга».
        «Отлично, – подумала Макензи. – По крайней мере, это по пути в Стейтон, а не в другой части чёртова штата».
        «Простите моё любопытство, – сказал Майк, – но Чарльз что-то натворил? Что-то похуже избиения собаки?»
        «Мы не знаем, – ответила Макензи. – К сожалению, я не могу разглашать подробности дела, над которым мы работаем, но хочу сказать, что мы очень благодарны вам за помощь».
        Возвращаясь в крошечный кабинет, Макензи заглянула в одну из клеток. Золотистый ретривер-лабрадор лениво улыбнулся ей в ответ. Глядя на очаровательную собаку, она пыталась представить, как это, полагаться на животное, чтобы добраться из одного места в другое. Наверное, поначалу должно присутствовать чувство разочарования и некоторый стыд, не так ли?
        «Что если кто-то так и не смог пережить тот стыд? – гадала Макензи. – Что если вместо того, чтобы привязаться к собаке и доверять ей, человек её возненавидел?»
        «Вот адрес», – сказала Гретхен, передавая ей лист бумаги.
        Макензи взяла его, продолжая улыбаться лабрадору.
        «Надеюсь, вы найдёте то, что ищите, – сказала Гретхен. – Не стесняйтесь и звоните, если ещё что-нибудь понадобится».
        Макензи благодарно кивнула, и они возвратились в вестибюль. На улице было жарко, как в аду. Казалось, что пока они разговаривали с Майком в сарае на заднем дворе, стало минимум на пять градусов жарче.
        «Куда теперь… в Линчбург?» – спросил Эллингтон.
        «Да. Снова туда».

        ГЛАВА 13

        «Давай подумаем, о каких типах личности идёт речь», – сказала Макензи.
        Они уехали из агентства меньше пяти минут назад. Эллингтон выворачивал на четырёхполосную магистраль, которая через сто миль приведёт их в Линчбург.
        «С одной стороны, – продолжила Макензи, – у нас убогий и трусливый тип, избивающий собаку, которую натренировали для того, чтобы она помогла людям с ограниченными способностями. С другой, мужчина, убивающий слепых людей».
        «Видимо, мы говорим о двух разных людях», – согласился Эллингтон.
        «Вот именно. Нужно быть особенным трусом, чтобы избить собаку; а для того, чтобы набраться смелости и убить кого-то, нужно мужество, пусть это даже нездоровое, извращённое мужество. В то же время, может быть, тому, кто готов убить слепого, проще простого избить собаку. Кто знает, возможно, это может сделать один и тот же человек. Думаю, мы на правильном пути».
        «Я думаю вот о чём, – сказал Эллингтон. – Зачем убивать слепого? Что должно двигать человеком, чтобы пойти на такой шаг?»
        «Я тоже об этом думала, – сказала Макензи. – Самое простое и очевидное предположение – это то, что кто-то близкий к убийце был слеп или практически ослеп. Возможно, после потери того близкого человека убийца решился на месть».
        «Или он боится слепых людей, – предположил Эллингтон. – Может, он видит в них угрозу».
        «Или они ему противны, – тоже предположила Макензи. – Тогда опять-таки возникает вопрос… Почему? Знаешь, если я не ошибаюсь, где-то пятнадцать лет назад был случай, когда мужчина из Калифорнии до смерти избил слепую мать, и она впала в кому. Когда его допрашивали, он сказал, что сделал это потому, что в детстве над ним издевалась сестра, а мать этого не видела. Он обвинял её в том, что тогда происходило. Думаю, не имеем ли мы дело с чем-то подобным?»
        Так они разговаривали примерно полдороги до Линчбурга. Проводя много времени в пути, они могли больше узнать друг о друге и отношениях между ними без необходимости раздеваться, и это было чудесно. Кроме того, такие разговоры помогали Макензи лучше понять, как работает Эллингтон. Чем лучше она его узнавала, тем отчётливее понимала, насколько он был гениален, и почему она в него влюбилась.
        Теории заканчивались, и разговор начал прерываться, давая Макензи возможность мысленно развить некоторые их них. Эллингтон подъезжал к Линчбургу, и среди других теорий Макензи выделила одну:
        «Что если речь идёт о противоположном случае тому, что я привела в пример Эллингтону? Что если убийца когда-то знал кого-то слепого, и этот человек умер? Может ли он убивать слепых, думая, что освобождает от тягот такой жизни? Может ли речь идти о чём-то сродни эвтаназии?»
        Конечно, это были просто теории. На данный момент у них было слишком много теорий и слишком мало доказательств для их подтверждения.
        Оставалось надеяться, что они найдут что-нибудь стоящее в Линчбурге. Пока что жестокий инвалид по зрению, избивавший собаку в прошлом, кажется самой многообещающей зацепкой… которая вывела Макензи на ещё одну теорию.
        Что если убийца тоже слепой?

* * *

        Когда они прибыли по адресу, который дала им Гретхен, первое слово, которое пришло Макензи на ум, было «нищета». По внешнему виду дома можно было судить, что внутри их ожидало ещё более жалкое зрелище. Дом ютился между двумя другими домами, один был давно заброшен, а на крыльце второго сидели две пожилые чернокожие женщины и курили сигареты. Они подозрительно смерили их взглядом, пока Макензи и Эллингтон поднимались по ступеням к грязному крыльцу.
        Очевидно, они очень отличались от обычных жителей и гостей этого района. Подтверждением этому служили слова одной из женщин, которые она произнесла ещё до того, как Эллингтон постучал в дверь.
        «Вы из полиции?» – спросила она высоким прокуренным голосом.
        «Нет, мэм», – отмахнулась от неё Макензи.
        «Федералы?»
        Тон, с которым женщина задала последний вопрос, вызвал у Макензи улыбку, но она ничего не ответила. Эллингтон тоже молчал, стуча в дверь.
        «Очень надеюсь, что да, – продолжила женщина. – Чертовски устала от постоянных криков этого ублюдка».
        Теперь в Макензи проснулся интерес, и она повернулась к женщинам на соседнем крыльце. «О каких криках вы говорите?» – спросила она.
        «Вроде истерик, какие устраивают дети. Он ведёт себя, как неконтролируемый ребёнок. Целыми днями выкрикивает всякую чушь. Все думают, что слепые люди должны быть тихими, а он странный, не такой».
        Эллингтон вновь постучал. Через несколько секунд Макензи услышала шарканье ног. «Да иду я, иду, – сказал голос, вероятно, Чарльза Кинга. – Кто там, чёрт возьми?»
        Эллингтон подошёл ближе к двери и говорил тихо, чтобы его не слышали окружающие. «ФБР, – ответил он. – Нам нужно поговорить с Чарльзом Кингом».
        Шарканье ног прекратилось на секунду, но потом звук возобновился. Через несколько секунд Макензи услышала звон дверной цепочки, а затем скрип дверных петель, после которого дверь открылась. На вид мужчине было около семидесяти лет, но взлохмаченные волосы и худоба делали его похожим на ходячий труп.
        «ФБР?» – сказал он, выплёвывая каждую букву, словно над ним пошутили.
        «Да, сэр, – сказала Макензи. – Мы надеялись, что у вас найдётся время, чтобы с нами поговорить».
        «О чём?» – спросил старик.
        «Вы ведь Чарльз Кинг?» – спросил Эллингтон.
        «Это я, – Кинг посмотрел в направлении двух женщин на соседнем крыльце, явно ощущая их присутствие и любопытство. – А теперь, – добавил он тихим голосом, – расскажите, что вам нужно, – снова повторил он».
        «Мы бы предпочли поговорить в доме», – предложила Макензи, изо всех сил стараясь не кивать в сторону соседок, потому что говорила она о них.
        Кинг был явно сбит с толку, но вздохнул и жестом пригласил их войти. «Проходите», – сухо сказал он.
        Когда дверь за ними закрылась, Макензи поняла, что была права в своих догадках. В доме был беспорядок: грязная посуда была кучей свалена в раковине, одежда разбросана по полу. К её удивлению, неприятного запаха в доме не присутствовало. Не сразу, но вскоре Макензи заметила освежитель воздуха в коротком коридоре, когда Чарльз Кинг повёл их в крошечную гостиную.
        Из радиоприёмника слышался блюграс, перемежающийся с шипением транзистора. Макензи с восхищением наблюдала за тем, как Кинг подошёл к приёмнику и убавил громкость.
        «Если вы нашли меня, то, думаю, уже знаете, что я ничего не вижу», – сказал он.
        «Да, мы знаем об этом, – сказала Макензи. – Честно говоря, именно поэтому мы здесь. Мы работаем над делом об убийстве трёх слепых людей. Убийства происходят в разных местах, и вчера мы приехали в Ричмонд, в район Честерфилда».
        «Убили кого-то из приюта «Мэри Денбридж»? – спросил он.
        «Да. Он стал уже третьей жертвой».
        Кинг тяжело опустился в старое кресло в углу комнаты: «И как это связано со мной?»
        «Двое из трёх жертв в прошлом имели собак-поводырей, – сказал Эллингтон. – Этот факт и то, что они посещали библиотеку для слепых в Ричмонде, – единственные связи, что нам удалось найти. Мы съездили в агентство, предоставляющее собак, и они рассказали нам о вас».
        На минуту в комнате повисла тишина. Макензи следила за выражением лица Кинга, немного восторгаясь тому, как хорошо он чувствовал пространство. Слепой или нет, но он вёл себя уверенно. Макензи сомневалась, что эта уверенность была вызвана тем, что он хорошо знает место, где находится. Он казался одним из тех людей, которых нелегко напугать. Возможно, именно поэтому он решил не переезжать в приют или не нанимать частную сиделку, которая бы смотрела за ним круглые сутки.
        «Вы догадываетесь, почему в агентстве нам указали на вас?» – допытывалась Макензи.
        «Потому что несколько лет назад я совершил глупую ошибку, – сказал он. – Я совершил ошибку и какое-то время жил в её тени».
        «Женщина, с которой мы разговаривали, сказала, что даже после того, как у вас забрали собаку, вы продолжали донимать сотрудников агентства звонками с угрозами».
        «Так и было, – ответил Кинг. – И я этим совсем не горжусь. Я был… Чёрт, я даже не знаю, как объяснить».
        «Попытайтесь».
        «Было время, я слишком сильно себя жалел. Иногда эта жалость к себе превращалась в злобу. Время от времени она снова накрывает меня в форме приступов неудержимой ярости. Так получилось, что собака попалась мне под руку в один из таких моментов. Вот и всё».
        «А угрозы по телефону?» – спросил Эллингтон.
        «Я был расстроен сложившейся ситуацией и… Подождите-ка. Вы хотите сказать, что пришли сюда из-за собаки? Думаете, что раз я как-то избил собаку, то я могу быть убийцей?»
        «Мы должны изучить все возможные варианты, – сказала Макензи. – Вы только что сами сказали, что у вас случаются приступы гнева».
        Кинг махнул рукой: «Я уже и не помню, когда со мной такое было в последний раз. Прошли годы. Возможно, всё дело в возрасте. Наверное, со временем ты просто перестаёшь обращать на что-то внимание, и исчезает причина для злости».
        В голове Макензи родилась одна мысль. Она касалась не сколько самого расследования, сколько психологии слепых людей: «Может ли тот, кто когда-то видел, а потом потерял зрение, злиться на свой недуг больше, чем тот, кто был слеп от рождения? Глядя на мистера Кинга, нетрудно в это поверить».
        «Мистер Кинг, – сказала она, – если мы назовём вам несколько дат, вы сможете предоставить алиби на те дни?»
        Кинг нервно засмеялся и отрицательно замотал головой: «Это бред. Нет… не могу. Хотя могу дать вам номер женщины, которая приходит проведать меня три раза в неделю. Она кто-то вроде сиделки, но на самом деле такой не является. Она работает не по найму, но знает мой диагноз, знает, какие лекарства я принимаю, и заботится обо мне по мере сил. Скорее всего, она может ответить на ваши глупые вопросы о том, где я был, когда случились убийства, если вам нужна эта информация».
        «Буду благодарна за помощь», – ответила Макензи, не обращая внимания на его раздражённый тон.
        «Её визитка лежит на столике у входа. Я храню её там на случай, если вдруг откину копыта в её отсутствие, и моё тело обнаружит кто-нибудь другой».
        «Спасибо», – сказала Макензи, направляясь к выходу. Она махнула рукой, чтобы Эллингтон следовал за ней, потому что ей не терпелось как можно скорее покинуть этот дом. Беспорядок, царящий здесь, начинал действовать ей на нервы, а ещё ей искренне казалось, что она вторглась в зону безопасности этого слепого.
        Однако она не могла не думать вот о чём. Идя к двери, она остановилась и повернулась к Кингу. «Могу я задавать вам один вопрос относительно вашего состояния?» – спросила она.
        «Что за вопрос?»
        «Женщина в агентстве сказала, что вы потеряли зрение в результате несчастного случая на работе. Сколько вам было лет, когда это случилось?»
        «Тридцать семь. Почти сорок».
        «Вы не считаете себя более несчастным, чем те, кто слеп от рождения?»
        Лицо Кинга приняло задумчивый вид, и несколько мгновений спустя он отрицательно покачал головой. «Нет, – ответил он. – По крайней мере, у меня есть воспоминания о том, что я видел. Я знаю, как выглядит трава, сколько оттенков синего может быть на небе. Слепые от рождения никогда этого не узнают. Поэтому, нет… Я не жаден, глуп или наивен. Есть случаи и похуже моего».
        «Спасибо», – сказала Макензи.
        Кинг кивнул и остался сидеть в кресле с тем же задумчивым выражением на лице. Было видно, что ему грустно.
        «Можно я у вас кое-что спрошу?» – сказал он.
        «Конечно».
        «Зачем кто-то охотится на слепых? В этом есть доля трусости, вы не считаете?»
        «Вы правы», – сказала Макензи.
        Простой вопрос Кинга заставил её вспомнить одну из своих идей, которые она уже рассматривала, но сейчас решила уделить ей больше внимания.
        «Да, это проявление трусости, – подумала она. – А это значит, что убийца, скорее всего, напуган.
        Чего он боится?»

        ГЛАВА 14

        Макензи чувствовала себя кочевником. Расследование дела требовало от них постоянных разъездов по жаркой Вирджинии, потому что у них не было центрального оперативного штаба. Они припарковали машину у Burger King, и за обедом Макензи, просматривая свои записи, поймала себя на мысли, что скучала по крошечному кабинету шерифа Кларка в Стейтоне, тем более там был кондиционер.
        В то же время было что-то необычное и волнующее в том, что они с Эллингтоном постоянно были в пути. В первый раз за всё время она ощущала, что они работают, как команда. Пусть ограниченное пространство машины, пропахшее бургерами и луковыми кольцами, было не лучшим местом для работы над делом, но работа в подобных условиях добавляла ощущения срочности.
        «Не знаю, как ты, – сказал Эллингтон, кусая бургер, – но я практически уверен, что Кинг – не наш убийца».
        «Даже не знаю, – ответила Макензи. – Всплески ярости… Хочу сказать, что даже если он признаёт за собой подобные выпады, это не делает его современным святым. Не знаю, заметил ты это или нет, но он тот ещё тип».
        «Думаешь, слепой может убить? – спросил Эллингтон. – Кажется маловероятным».
        Он был прав. Вряд ли убийца был слеп, но эта теория не была лишена логики, и именно поэтому Макензи не хотела так быстро исключать Кинга из списка подозреваемых.
        «Одного телефонного звонка хватит, чтобы во всём разобраться», – подумала она. Макензи достала визитную карточку, которую взяла со стола в прихожей Кинга. Эллингтон смотрел, как она разговаривает по телефону. У сиделки ушло несколько минут, чтобы вспомнить, что происходило в дни убийств, но, в конце концов, она предоставила алиби на все даты. Уже через семь минут Макензи точно знала, что Чарльз Кинг невиновен.
        «Начинаем всё сначала», – подумала она.
        «От зацепки с собаками можно отказаться», – сказала она, размышляя вслух. Эллингтон знал её достаточно хорошо и просто кивнул, чтобы не сбивать с мысли своим голосом. Макензи знала, что он на неё смотрит, наблюдает за ней, пока она пытается разобраться. Обычно ей довольно легко удавалось проникнуть в сознание убийцы, но, имея на руках слепых погибших, на этот раз ей это давалось с трудом.
        «Связь с библиотекой для слепых можно тоже исключить», – заметил Эллингтон.
        «Она сразу была не самой многообещающей, – ответила Макензи. – Нет ничего удивительного в том, что слепые люди посещали популярную специализированную библиотеку. Единственное, что даёт нам эта информация, это то, что наши жертвы любили читать».
        «Эллис Риджвей любила книги настолько, что иногда к ней приходил Робби Хьюстон, чтобы почитать», – снова заметил Эллингтон.
        «Да, – сказала Макензи. У неё вдруг появилась новая мысль. – А кто его прислал? Должно быть какое-то агентство или студенческий совет в колледже, который бы занимался подобными вопросами, ты так не считаешь?»
        Эллингтон пожал плечами, и Макензи вновь взялась за телефон. Она набрала номер Робби Хьюстона. Как и в прошлый раз, он был рад помочь и услужить. Разговор был коротким: Макензи спросила, не работал ли он в агентстве, которое отправляло волонтёров в приюты для слепых, и он ответил отрицательно. Он был членом студенческого совета, который помогал инвалидам, как в городе, так и в его окрестностях. Он дал ей имя и номер телефона управляющего советом, и на этом они попрощались.
        Затем Макензи набрала номер, что дал ей Робби, – она звонила управляющему советом «Добрый помощник».
        Трубку взяли после четвёртого гудка, когда Макензи уже собралась оставить сообщение.
        «Алло», – сказала женщина.
        «Ответили очень по-простому, – подумала Макензи. – Видимо, совет совсем небольшой. Скорее всего, его организовал колледж, а управляют им или выпускники, или еще студенты».
        «Здравствуйте, – сказала Макензи. – Я хотела бы поговорить с кем-нибудь о совете «Добрый помощник».
        «Я могу вам помочь, – сказала женщина. – Дори Ивс».
        «Мисс Ивс, меня зовут агент Макензи Уайт, я из ФБР. Меня интересует вопрос о том, как вы набираете и распределяете волонтёров», – она вкратце рассказала о расследовании и о том, как Робби вывел её на их организацию.
        «Всё очень просто, – сказала Дори. – За последний год у нас было около десятка волонтёров, только четверо из них остались в городе на лето, остальные – это студены, и они разъехались по домам на каникулы».
        «Вы не знаете, кто-либо из остальных троих волонтёров на прошлой неделе навещал приют для слепых «Уэйкман»?
        «Нет, мэм. Двое из них последние восемь дней находятся в Никарагуа, а третья работает со мной в офисе, и я могу вас заверить, что весь последний месяц она не выезжала из Линчбурга. Тем более, я почти уверена, что она никогда не была в «Уэйкмане». Она чаще работает с бездомными и ветеранами, чем со слепыми».
        «Понятно», – ответила Макензи. Ей не нравилось, что на все вопросы она получала такие быстрые и точные ответы. С одной стороны, было приятно получать ответы быстро. С другой, что бы они ни предпринимали, результат был один – тупик.
        «Спасибо, что уделили мне время, мисс Ивс».
        Макензи закончила разговор и посмотрела через лобовое стекло, отхлебнув содовой. Она продолжала мысленно искать зацепку, но безрезультатно.
        «Бьём вслепую, да?» – спросил Эллингтон.
        «Да, – ответила она. – Нужно сделать ещё один звонок. Хочу ещё раз поговорить с приютом в Трестоне и узнать, не работали ли они с «Добрым помощником», советом, в котором состоит Робби Хьюстон. Пока я звоню туда, можешь позвонить в приют «Мэри Денбридж» и узнать то же самое?»
        «Конечно», – сказал Эллингтон, сделав большой глоток Кока-Колы. Он вышел из машины, чтобы они не мешали друг другу говорить.
        Макензи дозвонилась в Трестон и уже после первого гудка услышала голос Глории Тэлбот. «Трестонский приют для слепых», – скучающе сказала та.
        «Миссис Тэлбот, вас снова беспокоит агент Уайт. Простите, что отрываю, но мне нужно задать вам ещё один вопрос».
        «Без проблем. Что такое?»
        «Мы занялись проверкой небольшого студенческого совета в Линчбурге, который отправляет волонтёров в разные организации для помощи нуждающимся. Этот совет носит название «Добрый помощник». Вы когда-нибудь с ним сотрудничали?»
        «Никогда о нём не слышала, – ответила Глория. – Нет, от них помощи мы не получали».
        Макензи удручённо повесила трубку. Вспоминая все отрицательные ответы, полученные за последние пятнадцать минут, она вслушивалась в слова Эллингтона, разговаривающего на улице.
        «Какова вероятность, что убийца – член волонтёрской организации? – гадала она. – Если он умён, он понимает, что его имя может всплыть в бумагах. Но опять-таки ему нужно иметь какой-то документ, чтобы попасть в приюты. Возможно, мы что-то упускаем».
        Пока она размышляла подобным образом, Эллингтон вернулся в машину.
        «Мимо, – сказал он. – Сотрудники «Мэри Денбридж» слышали о «Добром помощнике», но услугами совета никогда не пользовались».
        «Почему?»
        «Потому что это не государственная организация, а только волонтёры. Женщина, с которой я разговаривал, сказала, что они предпочитают держаться от таких советов подальше из соображений безопасности».
        «Учитывая то, над каким делом мы работаем, возможно, это мудрая стратегия», – подумала Макензи.
        Она посмотрела на Эллингтона и впервые в жизни захотела прочитать его мысли. Он думал не так, как она. Он мог часами размышлять об одном единственном аспекте расследования, а потом выдать отличную рабочую теорию. Она, со своей стороны, предпочитала быстро анализировать всё сразу, собирая зацепки в теорию, как звенья цепи.
        Сейчас в её цепи была прореха. Она знала, что нужно остановиться на мгновение, чтобы понять, куда двигаться дальше. Расследование грузом давило на неё из-за своей срочности, изматывая и разочаровывая всё больше, и поэтому Макензи решила, что настало время немного переключиться.
        «Ты не передумал насчёт нас?» – спросила она.
        Вопрос, бесспорно, застал Эллингтона врасплох. Он замер на месте, так и не донеся горсть чипсов до рта: «Почему ты спрашиваешь?»
        «Он не ответил», – мысленно заключила Макензи. Эллингтон знал её достаточно хорошо, чтобы понимать, что этот вопрос не был вызван какими-то обычными женскими страхами. Он не услышал в нём назойливости навязчивой подружки. Именно поэтому Макензи знала, что может говорить начистоту и не переживать за свой имидж.
        «Ты словно отдаляешься от меня», – просто сказала она.
        Эллингтон улыбнулся и кивнул: «Да, думаю, я и вправду немного отдалился. Я всегда так делаю, когда напуган».
        «Чем ты напуган?»
        Сначала он пытался подобрать правильные слова, но потом пораженчески пожал плечами: «Тем, что не могу контролировать то, что происходит в моей жизни».
        «И что это?» – спросила Макензи.
        «Мои чувства к тебе. В частности, огромное желание предложить тебе жить вместе, которое мучает меня уже неделю».
        Вот так запросто Эллингтон перевернул весь разговор с ног на голову. «И ты мне сейчас делаешь это предложение?» – спросила Макензи.
        «Думаю, да».
        Сама того не желая, она улыбнулась: «Даже не знаю. Это важный шаг, и я должна обо всём подумать, прежде чем смогу…»
        Зазвонил телефон, и оба вздрогнули от неожиданности.
        «Как в сериале «Спасённая звонком», – сказал Эллингтон.
        «Вовсе нет, – запротестовала Макензи, – просто беру паузу, – она взяла трубку, произнося фразу, которая до сих пор казалась ей чем-то нереальным. – Агент Макензи Уайт слушает».
        «Агент Уайт, это офицер Октавия Картер. Мы с вами встречались сегодня утром на месте убийства. Мы получили отчёт криминалистов по трости Уэйна Невинса. У нас есть чёткий отпечаток».

        ГЛАВА 15

        Он отлично понимал, что было разумнее действовать ночью. Отсутствие света давало преимущества. В то же время никто не ожидал нападения днём. Плюс, было уже пять вечера, все торопились домой с работы, и это упрощало его задачу. Кроме того, он изучил расписание женщины, как свои пять пальцев.
        Он сидел на заднем сидении городского автобуса Линчбурга. Тот только что остановился у здания библиотеки одного из небольших местных колледжей. Линчбург был небольшим южным городком, расположившимся у подножия Голубого хребта, и среди местных сельских пейзажей нашлось место для трёх колледжей. Город был не таким большим, как Ричмонд, но и к маленьким его отнести было нельзя.
        Он сидел в третьем ряду с конца и наблюдал за тем, как в автобус заходили люди. За последние три недели слежки он узнал, что на этой остановке садятся не больше десятка пассажиров. Лица восьми из них были ему знакомы, к их числу принадлежала и женщина, за которой он следил последние шесть месяцев.
        Он совсем не удивился, когда она села на одно из передних сидений. Она достала телефон, присоединила к нему наушники, а потом вставила их в уши – он знал каждое её движение. Ещё он знал, что, когда она сойдёт с автобуса, будет примерно 17:47 или 17:50, в зависимости от загруженности городских улиц в это время суток.
        Он также знал, что на её остановке сойдут ещё три пассажира. Он знал, что она будет делать потом, каждый её шаг, и понимал, что у него будет совсем немного времени на то, что он собирался сделать. Он был готов. Пока всё шло до абсурда легко. Он даже начал думать, что у него был талант к такого рода вещам… Это было что-то большее, чем минутное помутнение морального сознания.
        Водитель рывком переключил скорость и отъехал от остановки. Он сидел на заднем сидении с закрытыми глазами и ждал.
        Он открыл глаза на третьей остановке тридцать девять минут спустя. Он чувствовал себя другим человеком – охотником, убийцей. Ему начинала нравиться эта часть его личности.
        Когда автобус резко остановился, он встал со своего места. У выхода рядом с водителем стояла слепая женщина, выставив вперёд трость. Как обычно, водитель – мужчина средних лет – помог ей сойти по ступеням, прежде чем выпустить из автобуса других пассажиров. Он терпеливо ждал, и когда водитель вернулся за руль, всё пошло по плану.
        Он двинулся вперёд… Охотник, убийца.
        Он чувствовал, как кровь пульсирует в висках, чувствовал каждый нерв. Он решил сконцентрироваться на этих ощущениях, опасаясь, что зрение может вновь его подвести. Он сильно рисковал… охотясь за той, кого совсем не знал. С другими он был хоть и недолго, но знаком, а эта… Она просто его заинтересовала.
        Она была красива. Она была… Она была другой.
        Спустившись с автобусной ступени на тротуар, он почувствовал себя другим человеком. Это был тот редкий случай в его жизни, когда он видел всё совершенно чётко, так всегда случалось за несколько минут до убийства.
        Ясным взглядом он смотрел на женщину примерно в сорока пяти метрах от себя. Ему казалось, что от неё исходит какое-то сияние.
        Он сделал глубокий вдох и вдруг вспомнил старый поцарапанный линолеум на полу.
        «О, нет», – подумал он, мысленно собрав все силы, чтобы заставить тело повиноваться.
        И это сработало. Сейчас образ проклятой матери не будет его преследовать.
        И с этой уверенностью он пошёл вперёд, сжимая кулаки, готовый действовать.

* * *

        Клео Коулгров была уверена, что за ней кто-то следит.
        Ещё ребёнком она научилась ступать неслышно… Можно сказать, она всегда ходила на цыпочках, хотя этого не было заметно. Эта способность позволяла ей передвигаться с обычной скоростью, но при этом знать, что происходит вокруг. Сойдя с автобуса, она пошла своей привычной походкой, как всегда.
        Примерно через пять секунд она услышала шаги нескольких пар ног. В этом не было ничего необычного, потому что вместе с ней на остановке сошли как минимум семь человек. Как правило, уже через квартал эти люди расходились кто куда.
        Сейчас за ней продолжала следовать пара ног. Кто бы это ни был, он не подходил слишком близко.
        «Не будь параноиком, Клео, – подумала она. – Кому, чёрт возьми, понадобится за тобой следить? Если это грабитель, то он явно будет разочарован. А если это насильник; пусть ты и не можешь себя видеть, ты знаешь, что смотреть тут особо не на что. Мама сильно постаралась внушить тебе эту мысль ещё в детстве».
        Не придавая звуку шагов особого значения, Клео продолжила свой путь. Она возвращалась с занятий, где училась печатать на новом MacBook’е, который был создан с учётом особенностей незрячего человека. Она быстро схватывала информацию и решила, что ей хватит ещё одного или двух занятий, чтобы во всём разобраться. Потом она решила записаться на очередной курс лекций по истории музыки в местный колледж. Она втайне мечтала научиться играть на пианино, и, возможно, однажды, когда она перестанет стыдиться своей слепоты, наберётся смелости и сделает это. Изучение особенностей работы на новом MacBook’е было на самом деле лишь поводом для начала учёбы и…
        Сейчас шаги слышались чётче. Она позволила себе остановиться на мгновение, чтобы почувствовать, что происходит вокруг. Она знала, что стоит между небольшой пекарней под названием «Колышущиеся хлеба» и популярным турагенством. Она знала эти факты, потому что сиделка помогла ей создать голосовые подсказки для маршрута, по которому она каждый день проходила утром и вечером, возвращаясь из колледжа. К тому же она слышала слабый запах хлеба, доносящийся из пекарни, хотя она и закрывалась в 15:30. Ну и наконец, она могла понять, где находится по легкому эху от стука трости, когда касалась ею тротуара.
        С того места, где она сейчас находилась, нужно было пройти ещё целых два квартала, чтобы добраться до квартиры, где она жила. На дорогу уйдёт меньше пяти минут, может, чуть больше, если она не успеет перейти следующий перекрёсток на зелёный свет.
        Вдруг в голове возникла одна мысль, и ей в первый раз стало по-настоящему страшно. Эта мысль превратила дремлющую обеспокоенность в настоящий страх. Она вдруг поняла, что на улице было довольно тихо. Это был тот короткий промежуток тишины между временем возвращения большинства людей с работы и временем, когда все отправляются перекусить и выпить где-то в 18:30 или 19:00.
        «Ещё два квартала, – подумала она. – Даже если кто-то преследует меня с недобрыми намерениями, я уже очень близко к дому. Если произойдёт что-то плохое, кто-то это увидит и…»
        Ход мыслей прервал неожиданный звук шаркающих ног за спиной. У неё ушло меньше секунды, чтобы понять, что преследующий её человек двинулся вперёд, больше не таясь.
        Она бросилась бежать, хотя никогда раньше этого не делала. Ей казалось, что для слепого человека бег был сравним с прыжком со скалы в надежде, что бьющиеся внизу воды были достаточно глубоки, чтобы не дать вам сломать шею. Она не опиралась на трость, чтобы не тратить лишнее время, надеясь, что инстинкты и мышечная память доведут её до дома.
        «День на дворе, – в панике думала она. – О чём, чёрт возьми, он вообще думает?»
        И тут её страх превратился в злость. Клео хорошо знала это чувство. Она решила никогда не быть жертвой и не жалеть себя из-за слепоты. Однако очень часто в своей жизни она испытывала именно злость – на мать, на мир, на учителей, которые могли видеть, и Бога.
        Она никогда не играла роль жертвы раньше, и будь она проклята, если изменит своим принципам сейчас. Она прекратила бежать и выпрямилась. Она слышала приближающиеся шаги мужчины. Она чувствовала его запах. В нём присутствовал кислый привкус, который, как она решила, был вызван радостью от погони.
        «Ещё четыре шага и он настигнет, – подумала она. – Теперь три…»
        Она слышала, как он резко вдыхает и выдыхает. Когда она почувствовала, что он рядом, то подняла вверх трость и резко развернулась. Она направила трость немного вверх и вперёд, решив, что где-то на этом уровне должно находиться лицо мужчины. Это был рискованный шаг, потому что она могла лишь догадываться, какого роста был нападавший. Она понимала, что не сможет удержать равновесие из-за резкого разворота, но это ничего. Падая на бок, она почувствовала и услышала сильный удар алюминиевой трости. За ним последовал удивлённый крик боли.
        Мужчина остановился, скорее от неожиданности, чем от боли. Клео меньше всего заботила причина. Она вскрикнула и снова замахнулась тростью, как только та коснулась тротуара. Она снова ударила, угодив по ноге. Удар был слабее, но даже этот факт не мог лишить её чувства удовлетворения.
        А потом он на неё накинулся. Сначала она почувствовала его руки у себя на плечах, а потом на груди. Она поняла, что нападение не носило сексуальный характер – он просто пытался схватить её за то, до чего мог дотянуться. Его руки добрались до волос, и она почувствовала, как он потянул их назад.
        Клео снова вскрикнула, и когда она вновь замахнулась тростью, он выбил её у неё из рук. Она услышала, как та с лязгом упала на мостовую слева от её ног.
        Боль в голове включила все остальные чувства на полную. Именно поэтому она смогла расслышать шум приближающегося двигателя. Она слышала намного лучше, чем обычный человек и, следовательно, сомневалась, чтобы нападавший даже догадывался о том, что в их сторону едет машина.
        Она закричала и неожиданно получила сильный удар кулаком в челюсть, который, казалось, рассёк кожу на правой щеке. У Клео закружилась голова, и она подумала, что может потерять сознание.
        Во рту появился привкус крови, а шум двигателя стал громче.
        Видимо, нападавший тоже увидел машину. Она услышала, как он разочарованно выдохнул: «Чёрт!»
        Она почувствовала, как он отпустил волосы. Затылок ударился о тротуар, и её накрыла незнакомая пелена темноты. Ей казалось, что она почти видит её, но не успела Клео Коулгров сконцентрироваться на этой мысли, как потеряла сознание.

        ГЛАВА 16

        К моменту, когда Макензи и Эллингтон добрались до отделения криминалистической экспертизы, находящегося в центре Ричмонда, полиция и местный следователь уже проверяли отпечаток, найденный на трости Уэйна Невинса. Ожидая результаты, Макензи рассматривала фотографии самого отпечатка, трости и места преступления. В папке было несколько фотографий, и она коротала время за их изучением.
        Она попросила шефа полиции, чтобы ей выделили небольшой кабинет с ноутбуком. Она вошла в свою почту и стала распечатывать все документы и фотографии по делу, чтобы у неё на руках всегда были копии всех материалов. Постоянные переезды из города в город немного усложняли привычную бумажную работу и документирование всех людей и мест, которые они посещали.
        Эллингтон сидел по другую сторону небольшого стола, просматривая документы и выделяя те детали, которые он считал важными.
        «Я тут подумал, – сказал он, – что могу почти с уверенностью сказать, что убийца живёт в одном из городов, в которых он убивает».
        «Почему ты так считаешь?» – поинтересовалась Макензи.
        «Просто интуиция. Так было с большинством серийных убийц, делами которых занималось Бюро».
        «Это верно, – сказала она. – Даже самые жестокие убийцы в истории обычно начинали там, где жили сами. И хотя многие из них были достаточно умны, чтобы убивать где-нибудь в другом месте, чтобы не быть пойманными, некоторые всё же придерживались родных городов. Но наш убийца… выбирает определённый круг жертв. Ему нужно переезжать из города в город, чтобы их найти».
        «И в этом должна быть подсказка, так? Какая-то зацепка, которая поможет нам понять, куда он отправится в следующий раз?»
        «Харрисон прислал мне полный список приютов для слепых в Вирджинии, а также жилых комплексов для пенсионеров, которые принимают инвалидов по зрению. В списке двадцать два пункта. Мы можем гадать до бесконечности. Бюро связалось с каждым из приютов, чтобы они были начеку».
        Эллингтон задумчиво кивнул и продолжил разбирать бумаги. Офицер Картер вошла в кабинет через дверь, которая располагалась как раз у него за спиной. Она уважительно улыбнулась Макензи. Макензи часто испытывала к себе подобное отношение со стороны женщин-полицейских. Это был знак того, что они были связаны – группа женщин во властных структурах, которыми по большей части заправляли мужчины, но всё же им тоже удалось добиться успеха.
        «Мы получили результаты, – сказала Картер, – и они разочаровывают. Отпечаток принадлежит приходящей сиделке и по совместительству приходящей любовнице жертвы. Нам удалось с ней связаться и поговорить. Её алиби подтвердилось, и она даже не знала о смерти Уэйна. Она тяжело восприняла эту новость. Я ничуть не расстроюсь, если мне в жизни больше не придётся делать подобные звонки».
        «Да, это тяжело, – сказала Макензи. – Спасибо, что взяли на себя эту работу».
        Картер хотела сказать что-то ещё, но её прервал звонок мобильного Макензи. Макензи взяла трубку с извиняющимся видом, пока Картер стояла у двери.
        «Агент Уайт слушает», – сказала она.
        «Агент Уайт, это шериф Лайл Дентон из Линчбурга, Вирджиния. По странному совпадению мне ваш номер дала Дори Ивс, менеджер совета «Добрый помощник».
        «О каком странном совпадении вы говорите?»
        «Судя по всему, вы ищите убийцу слепых. Я прав?»
        «Да, вы правы».
        «Он снова попытался убить. Нападение произошло в Линчбурге, примерно полтора часа назад».
        «Что значит «попытался»?
        «Он напал на молодую женщину, которая дала ему отпор. У неё имеется пара ссадин, но в целом она в порядке. И она очень хочет с вами поговорить».
        «Подождите секунду, шериф, – Макензи прикрыла телефон рукой и спросила. – Офицер Картер, сколько по времени займёт дорога до Линчбурга?»
        «Около двух с половиной часов. Уйдёт около двух, если вы будете превышать и не попадёте в пробки».
        Макензи убрала руку с телефона и ответила шерифу Дентону: «Перешлите адрес сообщением. Я буду у вас через два часа».

* * *

        Макензи и Эллингтон прибыли в Линчбург в 20:30 в арендованной машине с немалым пробегом. Они поехали сразу в больницу Вирджиния Баптист, куда поступила слепая женщина по имени Клео Коулгров после полуденного нападения в двух кварталах от собственного дома.
        После знакомства с местным полицейским, дежурившим у палаты Клео, и разговора с лечащим врачом им разрешили войти в палату. Врач сказал, что никаких серьёзных травм у Клео нет. Ей может понадобиться визит к дантисту, а ещё у неё было семь швов на затылке после удара о тротуар. Кроме этого, наблюдалось лёгкое сотрясение, которое и было единственной причиной, почему её до сих пор не выписали из больницы.
        Когда Макензи и Эллингтон вошли в палату, Клео сидела на краешке кровати напротив пожилой женщины в кресле посетителя. Клео и женщина повернулись в их сторону одновременно. Макензи ещё раз поразилась тому, как чутко незрячие люди чувствовали мир – люди с нормальным зрением были лишены этого дара.
        Левая часть лица Клео сильно распухла. Вниз от носа шёл бордовый синяк. Какой-то крем или мазь, которой врач или медсестра намазали кровоподтёк, поблёскивала на свету.
        «Вы следователи?» – спросила пожилая женщина.
        «Да», – ответила Макензи и представила себя и Эллингтона обеим.
        «Спасибо, что приехали, – сказала пожилая женщина. – Меня зовут Мэгги Рейнолдс. Я соседка Клео по комнате».
        «Что подразумевает заступница и сиделка, – с кровати добавила Клео. – Ну, а ещё она просто очень классная соседка по комнате».
        «Клео, вы не против ответить на несколько вопросов?»
        «С удовольствием. Когда я узнала, что агенты ФБР расследуют убийства слепых, я сразу захотела с вами поговорить. Я хочу сказать… Сложно представить что-то более отвратительное, чем нападение на слепого человека. Вот же засранец».
        «Простите, если мои вопросы покажутся вам странными, – сказала Макензи, – но мне никогда раньше не приходилось опрашивать незрячего человека. Если вы его не видели, что вы можете нам рассказать о нападавшем?»
        «Это был мужчина. Я сужу по рукам. Ещё я почти уверена, что попала тростью ему по лицу. Если я права, то он примерно метр восемьдесят ростом. Он не показался мне очень сильным, но у него хороший удар».
        «Он вам что-нибудь говорил?» – спросил Эллингтон.
        «Нет. Он произнёс только одно слово «чёрт». Это произошло, кода он увидел приближающуюся машину».
        «Кстати, – сказала Мэгги, – я разговаривала с полицией. Мужчина, который остановился, чтобы помочь Клео, никого не видел».
        «Да, он действовал быстро, – сказала Клео. – Это нельзя не отметить».
        «Как давно вы ходите по той улице?» – спросила Макензи.
        «Прохожу там время от времени уже почти год. Мне нужно пройти совсем немного: от автобусной остановки до квартиры, примерно три с половиной квартала».
        «И раньше по пути с вами ничего не случалось?» – спросил Эллингтон.
        «Никогда. Я даже слова дурного не слышала от людей. Обычно мне предлагают помощь… Это, конечно, мило, но после сотого раза немного раздражает».
        Макензи была разочарована. Понимая, что из-за отсутствия зрения её свидетельница не могла ничего рассмотреть, ей казалось, что и она сама бродит в темноте. Как ей задавать прямые вопросы, которые подразумевают полезные ответы?
        «Откуда вы шли, когда это случилось?» – спросила Макензи.
        «Из местного колледжа. Я посещаю компьютерные курсы для слепых».
        «Она всё время учится, – добавила Мэгги. – Закончится всё тем, что у неё будет минимум пять степеней и куча знаний, которым она не сможет найти применение».
        «За последний год вам не встречался кто-либо, чьё поведение вас настораживало? – спросила Макензи. – Может, в автобусе или на учёбе?»
        «Не думаю, – сказала Клео. – Часто встречаются добросердечные люди, которым уж очень меня жаль».
        «И часто это происходит?»
        «Да. В основном это незнакомцы, которые думают, что я слепа от рождения».
        «А это не так?» – спросила Макензи.
        «Нет. Когда мне было шесть, мне поставили болезнь Штаргардта. Я до сих пор не знаю, может, её слишком поздно обнаружили, или моя мать слишком долго не отводила меня к врачу. Она не была лучшей матерью на свете. Когда я заболела, она как раз вышла замуж в третий раз. Вскоре после этого у меня начались проблемы со зрением, и к восьми годам я совершенно ослепла. Она наконец решила отвести меня к врачу где-то в этот промежуток времени, но было уже слишком поздно… и слишком дорого меня лечить».
        «Она потеряла зрение ребёнком, – подумала Макензи. – Чарльз Кинг потерял его в результате несчастного случая на работе. Даже не представляю, как они живут, понимая, чего лишились».
        «Вы когда-нибудь думали о том, чтобы перебраться в приют для слепых?» – спросил Эллингтон.
        «Ни за что. Это место не для меня. Я с детства знаю Мэгги. Когда я ослепла, она была моим учителем в школе».
        «Я была всего лишь помощником учителя», – поправила Мэгги.
        «Мы вместе через многое прошли. Пока она рядом, мне не нужен приют».
        «А вы, Мэгги? – спросила Макензи. – Поведение никого из знакомых Клео в последнее время не казалось вам странным или настораживающим?»
        «Ничего не приходит на ум. Хотя я знаю далеко не всех, с кем она общается в колледже».
        «Вы поддерживаете связь с матерью или её бывшими мужьями и ухажёрами?» – предположил Эллингтон.
        Клео фыркнула: «Нет. Совсем с ними не общаюсь».
        «Клео, скажите мне, вы когда-нибудь ходили в библиотеку для слепых в Ричмонде?»
        «Нет. Я предпочитаю аудиокниги. Хотя я о ней слышала».
        «Вы когда-нибудь связывались с агентством, где можно взять собаку-поводыря?»
        «Мы с Мэгги это обсуждали, как возможность найти ещё одного верного друга, – ответила Клео, – но нет… Пока я к ним не обращалась».
        «Понятно», – сказала Макензи, мысленно коря себя за то, что так торопилась уехать из Ричмонда в Линчбург. Она получала лишь отрицательные ответы. Хотелось бы услышать хоть одно «да», которое дало бы ей хоть какую-то информацию. Чёрт… даже «возможно» сейчас вселило бы в неё надежду.
        «Я хочу задать ещё один… Вы больше ничего не можете вспомнить о нападавшем?»
        «Нет. Единственное, что я запомнила, это то, что, когда я ударила его по лицу, он вскрикнул, как девчонка», – Клео слегка улыбнулась своим словам, но потом неприятно поёжилась. Макензи решила, что от улыбки заныл синяк на щеке.
        «Я дам Мэгги свою визитку, – сказала Макензи. – Если вы вдруг вспомните что-нибудь полезное, прошу, сразу же мне позвоните в любое время дня и ночи».
        Макензи передала Мэгги визитку, и они с Эллингтоном вышли из палаты. Когда они направились к лифтам, Макензи достала телефон и открыла браузер.
        «Что ищешь?» – спросил Эллингтон.
        «Ищу, что может привести к слепоте, – ответила она. – Раньше я никогда не задумывалась о медицинской стороне вопроса. Возможно, я найду что-нибудь, что выведет нас на убийцу».
        «Типа болезни Штаргардта, как у Клео?»
        «Вроде того. Стоит попробовать. Всё равно сейчас у нас нет никаких зацепок. Возможно, стоит также попросить Харрисона найти пару врачей-экспертов, которые могли бы ответить на наши вопросы».
        Они вошли в лифт в конце коридора, и когда двери закрылись, Эллингтон приобнял Макензи за талию. Это был милый жест, который много для неё значил. Он значил, что Эллингтон достаточно хорошо знал Макензи, чтобы понимать, что она расстроена и нуждается в поддержке – поддержке ненавязчивой и почти естественной, а не надоедливой и удушающей, которую может проявлять приставучий бойфренд в тех случаях, когда не может ничего исправить.
        «Он хочет, чтобы мы жили вместе», – вдруг подумала Макензи.
        Эта мысль её пугала. Предложение было неожиданным, и, если говорить откровенно, довольно приятным.
        «Тогда чего я боюсь?»
        Хороший вопрос… но с ответом на него придётся подождать. Лифт остановился, и они направились назад к парковке. В удушающей вечерней жаре глаза Макензи были прикованы к экрану телефона.

        ГЛАВА 17

        Они остались ночевать в Линчбурге, и когда голова Макензи коснулась подушки, она почувствовала, что очень устала. Она попыталась вспомнить, когда ещё для расследования дела ей приходилось так много ездить из одного города в другой, но на ум ничего не шло. Даже когда они с Эллингтоном вошли в комнату отеля, рабочий день для них ещё не закончился. Они сели за телефон, чтобы связаться со всеми, кто был задействован в расследовании: шерифом Кларком из Стейтона, начальником полиции из Трестона, Харрисоном в Вашингтоне и полицейскими в Ричмонде.
        Но ни у кого из них не было новой информации. Макензи была вымотана, и ей казалось, что они ни на дюйм не сдвинулись с места. Это особенно огорчало, потому что история показывала, что когда убийцы начинают убивать чаще, они становятся менее осторожными и оставляют улики на местах преступлений. Но их убийца выбивался из этой схемы. Пока им не удалось получить ни одного отпечатка – ни на телах, ни на местах убийств, ни на уликах вроде трости Клео Коулгров.
        Макензи и Эллингтон были настолько вымотаны, что даже не рассматривали возможность заняться чем-то ещё, как только окажутся в номере, кроме как лечь спать. Макензи разделась и легла в постель, когда Эллингтон пошёл в душ. Она заснула, не успел он вернуться.
        Она проснулась вскоре после полуночи, чувствуя руку Эллингтона на обнажённом бедре. Она придвинулась ближе и прижалась к нему спиной. Его голая грудь касалась её спины, а ноги – её ног, что также говорило о том, что он был без одежды. Она прижалась сильнее, сонно, но возбуждающе, и всё пошло своим чередом.
        Секс был страстным и быстрым. Они всё время оставались в этой позиции, двигаясь в унисон, прижавшись телами друг к другу. Макензи не понимала, как сильно ей нужен был секс, пока они им не занялись. Он не был похож на наполненный любовью акт, который перевернул их мир, это, скорее, было удовлетворение физиологических потребностей и возможность сбросить груз разочарования. Макензи достигла оргазма и уснула удовлетворённой, но этот секс не связал их ещё больше вместе.
        И сейчас это вполне её устраивало. Она была просто рада чувствовать его тело рядом, чувствовать его удовлетворённость, прежде чем снова погрузиться в сон.
        Она проснулась в 4:55. За последний год у неё появился внутренний будильник, который срабатывал каждый раз, когда она спала больше шести-шести с половиной часов. Правда, внутренний будильник включался не очень часто, потому что Макензи была жутким трудоголиком. Именно мысли о работе разбудили её и сейчас, и она понимала, что больше не заснёт.
        Она отправилась в душ, чтобы окончательно проснуться. Когда она вышла из ванной и одевалась, Эллингтон начал ворочаться в постели.
        «Спи, – сказала она. – Я пойду за кофе».
        «Ты меня балуешь», – ответил он, зарывшись головой в подушку.
        Вчера, когда они ехали к отелю, Макензи заметила Старбакс в двух кварталах от него. Она направилась туда, проверяя по пути почту с телефона. Она совсем не удивилась, найдя в папке новое сообщение от Харрисона. Он уже составил список врачей, с которыми она могла побеседовать, чтобы узнать, что вызывает слепоту. Список начинался с имени врача, живущего в Линчбурге.
        Макензи гадала, зачем МакГрат решил однажды сделать их с Харрисоном напарниками, чтобы потом отказаться от этого и дать ей в напарники Эллингтона. Видя, как хорошо Харрисон справляется со сбором данных и поиском информации, ей казалось, что он прирастёт к Вашингтону и навсегда останется на офисной службе, собирая данные для оперативных агентов. И это у него отлично получалось.
        Сохранив список в телефон и купив крепкий кофе, Макензи вернулась в отель. Когда она вошла в номер, Эллингтон лежал на полу и делал зарядку. На нём были только трусы-боксеры, и он делал упражнения на пресс. Обычно, когда она видела его без одежды, как сейчас, их тела были прижаты друг к другу, и у неё никогда не было возможности его хорошенько рассмотреть. Она решила заняться этим сейчас, держа кофе в руках и наблюдая за тем, как он заканчивает зарядку.
        «О, не обращай на меня внимания, – сказала она, ставя кофе на стол. – Продолжай».
        «После зарядки я пойду в душ, – ответил Эллингтон, поднимаясь на ноги. – Знаешь… ты можешь присоединиться».
        «Звучит очень заманчиво, но сегодня утром мне прислали кое-какую информацию, над которой нужно поработать».
        «У нас же ночью был секс», – подумала она со слабой улыбкой. Его слова заставляли её чувствовать себя сексуальной и желанной – она по-прежнему не могла привыкнуть к этим двум чувствам. И за всем этим скрывалась новая реальность, в которой Эллингтон хотел, чтобы они начали жить вместе.
        Макензи рассказала ему о списке врачей, который подготовил для неё Харрисон. Было раннее утро, но она решила как можно скорее позвонить доктору, живущему в городе. Учитывая, как пролетали дни, Макензи не хотелось терять ни минуты. Словно…
        «Словно убийца намеренно убивает в разных городах. Он хочет, чтобы следствие не могло задержаться надолго в одном месте».
        У неё не было доказательств подобных его намерений, но над этой мыслью стоило подумать. Макензи вернулась к материалам дела, слушая, как Эллингтон включает воду в душе. Она позвонила врачу и оставила сообщение с просьбой перезвонить ей как можно скорее, потому что у неё к нему было срочное дело.
        Она медленно пила кофе, читала отчёты и начинала новый день. Хотелось надеяться, что сегодня они ближе подберутся к убийце.

* * *

        К счастью, у врача, с которым она связалась, был шустрый ассистент. В 7:10 Макензи позвонили. К этому моменту Эллингтон как раз закончил одеваться – Макензи успела спокойно понаблюдать и этот ритуал.
        Она взяла трубку после второго гудка. После чашки кофе её голос звучал бодро: «Агент Уайт слушает».
        «Доброе утро, агент Уайт. Это Бен Холкомб. Вы звонили мне сегодня утром».
        «Да, сэр. Я занимаюсь расследованием одного дела, в котором, возможно, существует связь между жертвами убийств и самим убийцей, и этой связью является некая болезнь, которая ведёт к слепоте. Я понимаю, что не предупредила вас заранее, но вы могли бы встретиться со мной утром для короткой беседы?»
        «Первый пациент приходит в восемь тридцать. Если вы успеете до этого времени, я смогу уделить вам несколько минут».
        Макензи повесила трубку после того, как Холкомб заверил её, что его клиника находится меньше чем в двадцати минутах от отеля, где они остановились, при учёте, что они успеют до утренних пробок. Макензи и Эллингтон сразу поехали к нему, купив завтрак навынос и направившись в центр города, где принимал доктор Холкомб.
        Секретарь отперла для них дверь и провела в кабинет Холкомба. Доктор Бен Холкомб был высоким мужчиной примерно шестидесяти лет. Он широко улыбнулся, когда они вошли, и сразу понравился Макензи. Ей казалось, что он был одним из тех врачей, которые легко могли успокоить ребёнка или очень обеспокоенного взрослого.
        «Спасибо, что встретились с нами», – сказала Макензи.
        «Конечно», – ответил он. Холкомб сидел за компьютером, и когда Макензи вошла в кабинет, закончил работу и нажал кнопку. Из стоящего позади него принтера выполз лист бумаги и опустился на тонкую стопку чистых листов.
        «Я взял на себя смелость распечатать список болезней, которые могут приводить к слепоте. О некоторых из них мне известно очень много, но есть и редкие заболевания, с которыми лично я никогда не сталкивался на практике, а слышал о них только на лекциях и конференциях».
        Он передал список Макензи, и она быстро его просмотрела. Среди прочих в нём числилась болезнь Штаргардта – та, что вызвала слепоту Клео Коулгров.
        «Вот с чем мы имеем дело, – сказала Макензи. – Есть некто, убивающий слепых людей. Все убиты недалеко от дома – рядом или непосредственно в приютах для слепых. Вчера в Линчбурге произошло нападение на молодую женщину. Она потеряла зрение в результате болезни Штаргардта. Мы уверены, что на неё напал убийца, и она должна была стать его четвёртой жертвой. На данный момент у нас нет никаких зацепок, описания преступника или его психологического портрета. Мы можем предполагать, что убийца как-то пострадал от рук незрячего человека в прошлом, возможно, это был родитель или бывшая возлюбленная, но мне бы также хотелось изучить медицинские аспекты дела».
        «Например?»
        «Если кто-то, близкий убийце, страдал заболеванием, повлёкшим за собой слепоту, то у нас могли бы появиться новые зацепки. Скажем, вчерашняя жертва потеряла зрение в детстве из-за осложнений болезни Штаргардта».
        «Понятно, – сказал Холкомб. – Если вы посмотрите на список, то увидите, что он не очень большой. Слепоту часто вызывает диабет, который сейчас довольно распространён. Потеря зрения случается у людей, перенёсших инсульт, но всё зависит от степени тяжести инсульта. Сильное ухудшение зрения возникает также у людей, страдающих серьёзными заболеваниями щитовидной железы».
        «А другие болезни в списке, – сказала Макензи, – встречаются часто? Их сложно диагностировать?»
        «Не обязательно, – ответил доктор. – Однако большинство из них можно вылечить ещё до того, как начались проблемы со зрением. Например, ко мне часто приходят пациенты с саркоидозом, в большинстве своём это пожилые афроамериканцы. При нормальном лечении очень мала вероятность потери зрения. Но если с лечением тянуть, саркоидоз может негативно отразиться на работе центральной нервной системы и повлечь значительное ухудшение зрения. Лично я никогда не сталкивался со случаями, когда бы эта болезнь вызывала полную слепоту, но читал, что такое возможно».
        Макензи дочитала список болезней до конца. Каждый пункт сопровождали одна-две строчки с описанием болезни. Нахмурившись, Макензи передала список через плечо Эллингтону, чтобы он тоже мог его изучить.
        «Судя по выражению вашего лица, – сказал Холкомб, – я вам не особо помог».
        «Пока сложно судить, – ответила Макензи. – Конечно, мы не нашли в списке то, что нам нужно, но, возможно, он сможет нам пригодиться».
        «Могу я поделиться личным опытом?» – спросил Холкомб.
        «Конечно».
        «Исходя из опыта, могу сказать, что существует большая разница между теми, кто слеп от рождения, и теми, кто ослеп в течение жизни. Я уверен, что не могу говорить за всех, но иногда те, кто потерял зрение после рождения, проявляют большую враждебность и негативное отношение к жизни. Слепые от рождения ещё с детства учатся адаптироваться к реалиям и вроде как привыкают жить со своим недугом. Я полагаю, вы считаете, что у убийцы тоже могут быть проблемы со зрением?»
        «Мы так думаем, – ответила Макензи, гадая, не страдает ли убийца одной из болезней из списка Холкомба. – Приятно знать, что теперь мы можем подтвердить эту теорию опытным мнением офтальмолога. Спасибо, доктор Холкомб».
        Макензи и Эллингтон вышли из кабинета. По пути к машине Макензи продолжала думать об убийце и его возможных проблемах со зрением. Могут ли они быть мотивом?
        «Возможно, слепые люди пугают его, потому что он боится стать одним из них, – подумала она. – Возможно, зрение подвело его, когда он напал на Клео Коулгров, и так ей удалось сбежать».
        «Можно сказать, у меня глаза открылись на эту проблему, – сказал Эллингтон. – Я знал, что некоторые болезни могут испортить зрение, но я не знал, что их так много. Может быть, убийца страдает одной из болезней из списка Холкомба».
        «Всё возможно», – ответила Макензи. Она сфотографировала список на телефон и переслала его Харрисону. Под фотографией она написала: «Можешь проверить, не страдали ли наши жертвы этими заболеваниями? Ещё проверь медицинские карты по Вирджинии, есть ли среди пациентов с этими заболеваниями те, кого врачи поставили на особый учёт из-за проблемного поведения или психической неустойчивости. Возможно, это нам ничего не даст, но попытаться стоит».
        «Думаю, нужно вернуться в приют «Мэри Денбридж», – предложил Эллингтон, заводя машину. – Это ближайшее к нам место преступления, и мы до сих пор не говорили с другими подопечными приюта. Может быть, они что-то видели… ах, чёрт… не видели, а… ну, ты поняла».
        «Я подумала о том же самом, – сказала Макензи. – Хотя я больше склоняюсь к тому, чтобы вернуться в Стейтон, в приют «Уэйкман». Даже не знаю почему. Я понимаю, что последнее убийство произошло в «Мэри Денбридж», но мне кажется, что в «Уэйкмане» мы сможем узнать больше. Туда идёт больше денег штата, и я решила, что мы можем найти что-то в документах. Осталось понять, где именно искать».
        «И как нам это поможет? – спросил Эллингтон. – Какой документ может вывести нас на убийцу?»
        «Я почти уверена, что убийца тем или иным образом знаком с жертвами. Он должен их знать. Готова спорить на что угодно, что убийца бывал во всех этих приютах. В «Уэйкмане» он был совсем недавно».
        «Будем снова изучать трости? – шутливо, но явно недовольно спросил Эллингтон. – В такую-то жару?»
        «Давай для начала проверим твою теорию, – предложила Макензи. – Хуже не будет».
        «Вот здорово, спасибо, – ответил он. – Но сначала нужно сделать вот что».
        Не успела Макензи спросить что именно, как Эллингтон уже наклонился к ней через подлокотник. Он взял её лицо в свои ладони и поцеловал в губы. Поначалу поцелуй был медленным, но потом в нём появились страсть и влечение. Когда Эллингтон вернулся на своё место, у Макензи немного кружилась голова.
        Она так отвлеклась, что когда в кармане завибрировал телефон, он немало её напугал. Немного смутившись, она достала его и увидела на дисплее имя Харрисона.
        «Я писала тебе всего минут пять назад, – сказала она. – Если ты уже что-то нашёл, то ты просто волшебник».
        «Как-нибудь пришли мне письмо из Хогвардса… Я нашёл кое-что особенное».
        Макензи хихикнула в ответ на шутку. Она пыталась вспомнить, но так и не смогла назвать последний раз, когда Харрисон шутил со вкусом.
        «Зацепка всё время была у вас прямо перед носом, – сказал Харрисон. – Я нашёл мужчину из небольшого городка Рандольф в Вирджинии. От него до Стейтона около пятнадцати миль. Он затянул с лечением диабета и не только чуть не умер в 2011 году, но в прошлом году потерял около восьмидесяти процентов зрения. Я договорился, чтобы тебе на почту выслали его медицинскую карту».
        «Отличная находка, Харрисон».
        «Это… ещё не всё. До реконструкции «Уэйкман» был небольшим приютом, и этот джентльмен работал там сиделкой ровно до того момента, как его обвинили в сексуальных отношениях с одной из подопечных».
        «Это джек-пот», – сказала Макензи. От волнения сердце трепетало в груди.
        «Я тоже так подумал. Скину тебе его имя и адрес».
        «Тогда мы возвращаемся в Стейтон, – сухо добавила Макензи. – Спасибо тебе огромное, Харрисон».
        Когда Макензи убрала телефон, Эллингтон смотрел на неё, удивлённо нахмурившись: «Чёрт. Получается, ты была права?»
        «Заметь, это не я сказала, а ты, – ответила она. – В Стейтон, пожалуйста».

        ГЛАВА 18

        Когда они приехали в главное полицейское управление Стейтона, Макензи обнаружила, что была очень рада вновь увидеть шерифа Кларка. Возможно, она была просто рада увидеть знакомое лицо в череде множества людей, с которыми они познакомились за эти дни, и которые оказались не очень полезны в их работе. Она из вежливости позвонила Кларку заранее, чтобы сообщить, что они нашли мужчину, который подходит под профиль, мужчину, который жил под носом у Кларка, в его округе, всего в трёх милях от участка.
        Кларк встретил их у дверей, когда они остановили машину у здания участка в 10:05 утра. Он курил сигарету и пил кофе. Только Эллингтон заглушил двигатель, как Кларк сразу направился в их сторону. Он жестом подозвал их подойти к патрульной машине, открыв заднюю дверь для Макензи.
        «Вы только посмотрите, – подумала она. – Вот оно, южное гостеприимство в действии. Раньше я о таком только слышала».
        «Не буду врать, – сказал Кларк, – не очень меня радует то, что мы собираемся сделать».
        «По телефону вы сказали, что знакомы с ним, – сказала Макензи. – Как хорошо вы его знаете?»
        «Ленни Питерс, – тяжело вздохнув, ответил Кларк. – Я думаю, все в округе его хорошо знают. Сейчас ему около шестидесяти, по-моему… Он немного старше, чем я. Насколько всем известно, он был хорошим человеком, но потом он заболел, и все узнали о том, чем он занимался».
        «Вы говорите о сексуальных домогательствах в отношении подопечной «Уэйкмана»? – спросил с заднего сидения Эллингтон.
        Кларк вывел патрульную машину на двухполосную дорогу и посмотрел на Эллингтона в зеркало заднего вида.
        «Да, о них. Они оказались лишь вершиной айсберга. Когда об этом обвинении стало известно – обвинении, которое, кстати, никогда не было доказано, – ещё две женщины рассказали, что он к ним приставал. Одной из них оказалась девушка, которая заявила, что Ленни занимался с ней сексом, когда ей было четырнадцать, а ему сорок семь. Это оказалось правдой. У неё были доказательства и всё такое прочее. После того, как её история подтвердилась, все решили, что обвинения жительницы «Уэйкмана» – тоже правда».
        «Изнасилование было?»
        «Нет, только домогательства. Насколько я знаю, насилия не было. Мне это сложно понять, понимаете? Это маленький город. Чёрт… это маленький округ. Я знал Ленни. Я никогда не ожидал от него ничего подобного, но именно мне пришлось его арестовать после того, как та женщина обвинила его в сексуальных отношениях с несовершеннолетней. Конечно, неважно, происходило всё по взаимному согласию или нет. Ей было четырнадцать, и это всё, что нужно знать.
        В общем… я думаю, что стресс от переживаний не прошёл даром. Он потерял зрение из-за диабета. Я не думаю, что он ослеп, но, судя по тому, что я слышал, это вполне возможно. Мне его жаль, правда жаль. Конечно, спать с несовершеннолетней отвратительно, и ему не может быть оправдания, но он согрешил, понимаете? Что сделано, то сделано. А сейчас он превратился в толстяка, который почти ничего не видит, живёт на пособие и пристрастился к бутылке. Он словно приведение».
        «Когда вы в последний раз с ним разговаривали?» – спросила Макензи.
        «Во время ареста. Потом видел его в городе, мы здоровались, но на этом всё. Послушайте… Одно дело спать с несовершеннолетней, но я готов поставить выпивку и вам, и всем вашим друзьям из Вашингтона, если окажется, что Ленни Питерс – убийца».
        «Почему?»
        «Он опустился на дно. Он перестал за собой следить. Ему сложно было бы быть незаметным. Думаю, вы сами всё поймёте, когда мы прибудем на место».
        Больше Кларк ничего не сказал. Он упрямо уставился на дорогу. Макензи не понимала, что его расстроило: тот факт, что ему придётся допрашивать местного жителя по поводу убийств; что он сожалел об убийствах; или что возможный подозреваемый всё это время находился у него прямо перед носом. Что бы ни было причиной, Макензи решила не нарушать тишины, пока Кларк вёз их по узким сельским дорогам, а за окном становилось всё жарче.

* * *

        Ленни Питерс жил в доме на колёсах на заброшенном участке земли, спрятанном примерно в четверти мили от главной трассы. Подъездная дорога представляла собой полосу грязи, которая упиралась в заросший двор. Сам дом идеально подходил под описание того, каким Макензи представляла себе типичное жильё бедняка в южных штатах. Крыльцо располагалось навесу, а не на кирпичах или опорах, и казалось, что оно может легко упасть, если его чуть-чуть сдвинуть. На самом крыльце валялись пустые банки из-под пива и горшок с давно засохшим цветком.
        Кларк первым поднялся по шатким ступеням крыльца и постучал в алюминиевую дверь-ширму. Звук от стука заставил Макензи отступить назад – он был громким и гулким, казалось, сейчас и сам трейлер развалится на части прямо у них на глазах. Через несколько секунд они услышали движение внутри – это был громкий шорох приближающихся шагов.
        Когда тонкая деревянная дверь открылась, позволив им заглянуть внутрь дома, на пороге появился крупный чернокожий мужчина. Он весил как минимум сто пятнадцать килограмм. Когда он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на троих незваных гостей, появившихся у него на крыльце, Макензи увидела складки жира на шее и животе и решила, что весил он не меньше ста тридцати кило.
        «Роберт, – раздражённо спросил Ленни Питерс, – кто эти люди?»
        «И тебе привет, Ленни. Как поживаешь?» – спросил Кларк, пытаясь игнорировать параноидальную осторожность Питерса.
        «Так же, как и последнюю пару лет: жру, болею и периодически ничего не вижу».
        «Именно поэтому мы здесь», – сказал Кларк.
        «Я агент Уайт, – сказала Макензи, выходя вперёд, – а это мой напарник агент Эллингтон. Мы из ФБР и приехали в ваш город для расследования убийства».
        «Эллис Риджвей?» – спросил Ленни.
        «Верно», – осторожно ответила Макензи.
        «Вчера об этом писали в газетах, – извиняясь, пояснил Кларк. – Весь город на ушах. Все обеспокоены».
        «Как убийство Эллис Риджвей могло привести вас ко мне домой?» – спросил Ленни.
        «Мы можем поговорить об этом внутри?» – предложил Эллингтон.
        «Нет, на крыльце тоже отлично».
        После этих слов Ленни вышел за порог. Когда он всем весом ступил на крыльцо, Макензи почувствовала, как оно немного зашаталось. Она удержалась на ногах, но напрягла мышцы, готовая в любой момент прыгнуть, если возникнет необходимость. Когда он закрывал за собой дверь, она смогла украдкой заглянуть в дом и была рада тому, что им не придётся туда заходить. Она была почти уверена, что он не впускал их внутрь не потому, что что-то скрывал или испытывал вину, а просто потому, что там стоял жуткий беспорядок. Она увидела гостиную, в которой на полу стояли тарелки, валялись пустые банки и бутылки из-под пива, и виднелась огромная стопка журналов минимум в полметра высотой; несколько журналов лежали рядом на полу. Сказать, что Ленни жил в грязи, это не сказать ничего.
        «Честно говоря, мы приехали к вам, – сказала Макензи, – потому что состояние вашего здоровья вынудило нас включить вас в список подозреваемых. Однако…»
        Макензи не смогла закончить фразу. Ленни начал хохотать, закатываясь глубоким утробным смехом, который напоминал что-то среднее между хрипом и лаем: «Ха! Точно, это я! Неуловимый незаметный убийца!» Потом он прекратил смеяться и посмотрел Макензи в глаза: «Сучка, посмотри на меня. Думаешь, у меня подходящее тело, чтобы прокрадываться в дома и убивать людей?»
        «Полегче, Ленни, – сказал Кларк. – Я понимаю, что обвинение нелепое, но перед тобой стоит федеральный агент. Ещё раз оскорбишь её, и я тебя арестую».
        Ленни Питерс покачал головой в ответ на его слова, словно считал их глупыми: «Окей. Не сдержался. Итак… вы думаете, что я убийца?»
        Самое смешное во всей ситуации было то, что Макензи была уверена, что убийца не он. Он был прав: нелепо было думать, что кто-то его размеров, возраста, веса и с его состоянием здоровья мог быстро покинуть место преступления, не оставив никаких следов.
        «Мистер Питерс, вы работаете?» – спросила Макензи.
        «Нет».
        «Как я понимаю, вы живёте на пособие?»
        «Да, и на деньги, которые я получил от продажи недвижимости несколько лет назад после выхода из тюрьмы. Хотя вас это не касается. Ещё я подрабатываю ремонтом двигателей, косилок и тому подобного».
        «Простите моё любопытство… но как часто наступают периоды слепоты?»
        Он пожал плечами и вдруг осунулся, словно устал. Больше не казалось, что его оскорбляют обвинения ФБР в преступлении, которое он, вероятнее всего, не совершал, но он всё же выглядел немного взволнованным.
        «Может, раза три в неделю. На какое-то время мне стало лучше, но… я стар, вымотан и толст.
        «Ты ещё можешь поправиться», – сказал Кларк, словно считал нужным поддержать знакомого.
        Ленни снова гортанно хихикнул и кивнул: «Да, могу. Правда, все врачи, с которыми я говорил по этому поводу, дают понять, что на это уйдёт очень много сил. К тому же, возможно, уже слишком поздно что-то предпринимать».
        «Он сдался, – подумала Макензи. – Именно поэтому он живёт в этом убогом трейлере среди куч мусора. Именно поэтому он пьёт. Он отказывается бороться за жизнь, а подобная апатия не характерна для убийц».
        Макензи кивнула и посмотрела Питерсу в глаза, стараясь изо всех сил звучать так, будто разговор с ним был очень важен и сильно помог: «Спасибо, мистер Питерс, на этом у нас всё».
        «Больше не считаете меня убийцей?» – ответил он с лёгкой улыбкой.
        «Не считаю».
        «Надеюсь, вы поймаете ублюдка, – сказал он. – Тот, кто убил такую милую женщину, как Эллис Риджвей, должен висеть на рее».
        «Вы её знали?» – спросил Эллингтон.
        «Нет, но мой брат дружит с другой жительницей «Уэйкмана», а она дружила с Эллис. По-моему, её зовут Нина Брейди».
        «Есть там такая, – сказал Кларк, спускаясь с крыльца и явно радуясь тому, что с этим визитом покончено. – Она одного возраста со всеми, но все относятся к ней, как к матери».
        Макензи кивнула, понимая, куда они отправятся дальше – назад в «Уэйкман». Потом она быстро кивнула Ленни и спустилась с крыльца: «Ещё раз спасибо, мистер Питерс».
        Два федеральных агента и шериф отошли от дома и пошли назад к машине. Опускаясь на пассажирское сидение, Макензи смотрела, как Ленни возвращается в дом. Даже от того, как он входил в дверь, веяло унынием. По осанке было видно, что он побеждён. Макензи задумалась о том, какие лекарства он принимает, и принимает ли он их вообще.
        Кларк вёл машину по грязной дороге, возвращаясь на шоссе, когда зазвонил его телефон. Он сухо ответил – видимо, он не любил подобные разговоры, – и Макензи начала вслушиваться в короткий, но, очевидно, эмоциональный диалог.
        После двух быстрых ответов, Кларк повесил трубку и закинул телефон на панель. «Чёрт», – сказал он.
        «Что-нибудь случилось?» – спросила Макензи.
        Он широко улыбнулся и отрицательно махнул головой. «Вы приехали вовремя, – сказал он. – В участке кое-что происходит».

        ГЛАВА 19

        Когда Кларк сказал, что «в участке кое-что происходит», Макензи сразу представила безумный цирк, свидетельницей которого она иногда бывает в Вашингтоне, когда возникают сложности в работе, или детали расследования просачиваются в прессу. Поэтому когда они приехали в полицейский участок Стейтона, и она увидела перед входом только несколько машин и один фургон службы новостей, она выдохнула с облегчением.
        Но радость длилась недолго.
        Они вышли из машины и направились к главному входу. Их сопровождал один единственный репортёр и оператор, который выглядел не старше выпускника колледжа. Макензи старалась не обращать внимания на невысокую женщину-репортёра, глядя поверх её головы на двери участка. По ту сторону дверей собрались несколько человек, и они смотрели на улицу. Среди них был мужчина, с которым она имела несчастье познакомиться несколько дней назад, – Лэнгстон Риджвей.
        «Полагаю, вся шумиха из-за него», – подумала она.
        Макензи прошла мимо репортёрши, не сказав ни слова. Эллингтон шёл за ней следом. Когда они дошли до дверей, Макензи услышала, как Кларк отчитывает журналистку; он не сказал ни слова о расследовании, но довольно грубо попросил её уйти. Макензи была уверена, что не пройдёт и часа, как это видео покажут по всем местным каналам.
        Приблизившись к входу в здание, она отметила, что дверь ей открывает ещё один человек, с которым она недавно познакомилась, но почти не разговаривала. Офицер Ламберт быстро улыбнулся ей, когда она вошла. Она ответила улыбкой на улыбку, но глаза её следили только за Лэнгстоном Риджвеем. Ей хотелось ему кое-что сказать, но пока у неё не было возможности. Между тем Кларк ворвался в двери, пролетел между Макензи и Эллингтоном и встал лицом к лицу с Риджвеем.
        «Это твоих рук дело, олух? – сказал Кларк. – Знаю, что ты привык получать всё, что захочешь и поэтому решил привлечь СМИ, чтобы и сейчас всё было по-твоему?»
        «Как вы смеете так со мной разговаривать! – Риджвей был возмущён, хотя Макензи была уверена, что это была всего лишь игра на публику. – Моя мать умерла, а у вас до сих пор нет ответов. Даже вашингтонские отбросы не смогли вам помочь».
        «Это правда, – сказала Макензи, по-дружески положив руку Кларку на плечо и немного оттолкнув его назад, прежде чем он сделал что-нибудь, о чём позже пожалеет. Она встала на его место, лицом к лицу с Риджвеем. – Но вы кое-что упускаете, пытаясь впутать в дело репортёров – наша работа сильно страдает от вмешательства прессы. Поэтому я думаю, что ваша выходка – это пиар-ход в преддверии будущих выборов, ведь она ну никак не поможет найти убийцу вашей матери».
        «Как вы смеете говорить со мной таким…»
        «Я из Вашингтона, – продолжила Макензи. – Ваше положение и связи для меня ничего не значат. Таких, как вы я вижу каждый день. Вы меня не впечатлили. Поэтому если вы действительно хотите, чтобы мы нашли убийцу вашей матери, держите язык за зубами и хватит продавать скорбь репортёрам».
        Риджвей выглядел, как загнанный в клетку зверь. Было видно, что он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом.
        «Я пожалуюсь вашему начальству!»
        Стоя за спиной Макензи, Эллингтон негромко рассмеялся. Затем он достал бумажник, вытащил визитную карточку и осторожно бросил её Риджвею. Визитка ударилась о его грудь и спикировала на пол: «Это его телефон. Не забудьте передать от меня привет».
        Риджвей выглядел так, словно его огрели пощёчиной. Его удивление было почти комично. Он оглядел коридор, осознавая, что здесь не было никого, кто бы мог за него заступиться.
        «А теперь, – сказал Кларк, – по-хорошему прошу покинуть мой участок, или я арестую тебя за препятствие правосудию. Уверен, оператор и журналист, стоящие на улице, будут в восторге».
        Казалось, Риджвей был на грани истерики: «Мы ещё не закончили. Помяните моё слово».
        «Помянули, – сказал Кларк. – А теперь проваливай».
        Риджвей сделал так, как ему было сказано, не забыв перед этим одарить всех троих злобным взглядом. Выйдя на улицу, он с радостью остановился, чтобы поговорить с ведущей новостей.
        «Не стоило нам так с ним», – сказал Кларк, уперев ладони в бёдра и отвернувшись от дверей.
        «Пока забудьте о нём, – сказала Макензи. – Знаю, что это легче сказать, чем сделать, но не позволяйте себе отвлекаться. Нам нужно работать, чтобы получить результаты».
        Кларк кивнул: «Да. Итак… если нам удастся найти…»
        «Я бы хотела вернуться в «Уэйкман», – сказала Макензи. – Если та женщина, о которой говорил Ленни, была близка с Эллис, возможно, она может нам подсказать, какую зацепку мы упустили».
        «Нина Брейди, – ответил шериф. – Если вы хотите с ней поговорить, я могу позвонить в приют и предупредить о вашем визите».
        «Буду благодарна».
        Сгорбившись, с выражением озлобленности на лице, Кларк пошёл по коридору. «Дайте знать, если понадобится помощь моя или моих людей», – крикнул он, не оглядываясь.
        Макензи и Эллингтон вернулись на улицу. Она увидела, как Лэнгстон Риджвей садится в свою машину. Репортёр и оператор заметили их и поспешили к ним, но серьёзного взгляда и одного движения головы Макензи хватило для того, чтобы они резко развернулись и пошли к фургону, припаркованному в конце стоянки.
        «С тобой всё в порядке?» – спросила Макензи Эллингтона, когда они сели в машину.
        «Да. Почему ты спрашиваешь?»
        «Шоу с визиткой… было забавным, но на тебя не похоже».
        Эллингтон пожал плечами и вздохнул: «Даже не знаю. Меня раздражают жалкие политики вроде этого. Политики из маленьких городков особенно противные».
        «Видимо, у тебя большой опыт в общении с ними».
        «К сожалению, ты права. В детстве… было ужасно, – он вдруг задумался, а потом завёл машину. – Мы с тобой не говорим о подобных вещах. Думаешь, должны?»
        Внутри Макензи вдруг вся сжалась от страха, сама не понимая почему. Она молча пожала плечами, и Эллингтон вывел машину на трассу.
        «Могу предположить, что если даже от этих слов тебе стало не по себе, – сказал он, – тогда моё предложение о том, чтобы съехаться, наверное, жутко тебя напугало, я прав?»
        Печальное во всём этом было то, то он был прав. Его предложение её напугало, и этот страх до сих пор жил внутри.
        «Послушай, прости меня, – продолжил Эллингтон. – Должно быть, моё предложение было неожиданным, но я так чувствую. Я об этом думал несколько недель. Меня тоже пугает этот шаг… но я на него готов».
        Они выехали на дорогу, идущую к «Уэйкману». Макензи была благодарна за то, что он не боялся показать свои слабости, но его открытость и воодушевлённость тоже её немало пугали. Именно поэтому она сказала то, что первым пришло на ум.
        «Мы не можем жить вместе, – сказала она. – Если быть откровенной, наши отношения уже влияют на нашу работу. По крайней мере, на мою точно. Я чувствую себя безответственной, словно работа для меня сейчас на втором месте».
        «Да, но думаю, мы…»
        «Это неудачная мысль, – холодно ответила Макензи, а потом, добавляя масла в огонь, заметила. – Давай пока не будем возвращаться к этому вопросу. У нас сложное дело, и я хочу сконцентрироваться на нём».
        «Понятно», – сказал Эллингтон. Слово вылетело из его губ, как пуля. Он, не моргая, уставился на дорогу. Он хмурился. Слова Макензи его явно расстроили, но он ничего не ответил.
        Чтобы не усугублять ситуацию, она тоже молчала.

        ГЛАВА 20

        Ему лично нравилась книга, которую он сегодня читал. Он прочёл её минимум десять раз, и хотя теоретически это была детская книга, в ней было очарование, которое мог понять каждый, особенно тот, у кого были проблемы со здоровьем или какие-то недостатки физического развития.
        Он читал «Вечный Тук», как пастор читает Новый Завет. Он прочувствовал каждое слово и произносил его с осторожностью. Он не мог убежать от воспоминаний. Мать читала ему эту книгу после того страшного дня, дня, когда он лежал на линолеумном полу в кухне, уверенный, что сейчас умрёт, а боль никогда его не оставит.
        Она делала всё, чтобы компенсировать те воспоминания, она старалась примерно год, а потом сдалась и снова начала над ним издеваться. Вот же стерва.
        Сейчас, читая книгу уже взрослым человеком, он читал её, как историю своей жизни. Можно было притвориться, будто мать никогда ему её не читала, и он видел книгу впервые.
        Перед ним в мягком кресле-качалке сидела и улыбалась слепая женщина. В паузах между предложениями он улыбался ей в ответ, хотя она не могла видеть его улыбки. Было что-то очень милое в том, как они полагались на него. Они могли легко позаимствовать у кого-нибудь или же скачать аудиокниги и слушать их самостоятельно, но он знал, что человеческие взаимоотношения были настоящей причиной того, почему они просили его им читать. Живой участливый голос добавлял значимости и харизмы тексту – аудиокнига сделать этого не могла, каким бы талантливым ни был тот, кто её начитывает.
        Честно говоря, чтение его успокаивало. Оно расслабляло, а расслабиться он мог нечасто. После событий последних дней ему нужен был покой и возможность сфокусироваться на чём-то другом.
        Девушке из Линчбурга удалось сбежать. Зрение его опять чуть не подвело, помешав убить Клео Коулгров. Зрение ушло даже после того, как он разбудил в себе инстинкт убийцы… как уходило и раньше после того дня, как мать сильно его избила.
        Иногда он до сих пор ощущал жар конфорки.
        Иногда ему казалось, что кожа снова горит.
        Эти воспоминания хотели вернуться, когда он гнался за Клео Коулгров, но ему удалось их остановить и не дать лишить себя сил. В конечном итоге, именно поэтому ей удалось сбежать. Он не мог допустить подобного вновь.
        Он следил за новостями. Об этом случае вкратце рассказали в вечернем и ночном выпусках новостей, каждый раз заканчивая репортаж фразой «расследование продолжается». Пока он не заметил, чтобы этот случай связывали с убийствами трёх слепых в других городах штата.
        Он не опасался того дня, когда эту связь наконец обнаружат. Он просто хотел знать, когда начнётся настоящая охота. Пока что либо они не нашли связи между убийствами, либо не говорили об этом во всеуслышание.
        Он понимал, что очень скоро обо всех убийствах узнают, о них будут говорить в новостях, их свяжут вместе и раздуют шумиху. Он не знал, что будет делать тогда, но решил, что сейчас не было смысла об этом беспокоиться.
        На данный момент он сконцентрировался на новой жертве – сорокадевятилетней Дане Полсон. Он читал ей впервые, и, казалось, он очень понравился её сиделке. Он сидел на диване в комнате отдыха, наверное, так называли это помещение, и читал «Вечный Тук». Сиделка, пожилая женщина, которая начала работать со слепыми в двадцать пять лет, сразу после окончания колледжа, когда решила попробовать свои силы в социальной сфере, была где-то в другой комнате.
        Последние три года Дана жила одна, устав от общества людей из дома для престарелых и инвалидов, в котором продолжительное время проживала до этого.
        Она жила недалеко от его дома – теперь ему не надо было долго ехать на машине, чтобы потом выслеживать жертву (хотя это было одновременно и весело, и сложно). Он решил, что убьёт Дану, и к моменту, когда её тело обнаружат, он уже уедет. Возможно, вернётся в приют в Трестоне, потому что там почти не было системы охраны. Кроме этого, ему хотелось убить ещё как минимум двоих.
        Он не знал, чем именно привлекали его эти люди. Он знал, что они были слепы, но ему казалось, что они его видят. Более того… он жил, как они четыре месяца, когда был ребёнком. Он знал, каким особенно тёмным бывает мир слепых. Он узнал об этом после того, как мать прижгла его лицо о плиту, навсегда лишив левого глаза.
        Тогда он полностью ослеп на четыре месяца, но потом зрение в правом глазу вернулось по необъяснимой причине. Позже, когда он смог его себе позволить, он купил стеклянной глазной протез, мать за него не заплатила ни единого цента.
        И сейчас, когда зрение то уходило, то возвращалось, когда ему заблагорассудится, он видел своих жертв в совершенно ином свете. Он понял всё, когда жил в темноте, которая знакома только незрячим. Слепые могли видеть. Они видели лучше, чем многие зрячие. Они видели людей изнутри, это неоспоримо.
        И некоторые из них видели, что происходит в его душе. Они видели его уродство. Они знали, что он сделал с матерью и любовницей.
        А эти секреты не знал никто.
        Дана Полсон видела его. Как и остальные, она его не осуждала. Он знал, что она видела зло, сидящее в людях. По сравнению с другими, его грехи были незначительными. Но всё же… он не мог жить, осознавая, что кто-то другой знал, что он сделал. Ему было стыдно.
        Да, Дана знала. Пройдёт какое-то время, прежде чем он от неё избавится, но он знал, что она ничего не скажет о том, что видит в нём. Никто из них ничего не говорил.
        И его это вполне устраивало. Его недавний провал ясно показал, что ему нужно притормозить. В конце концов, торопиться было некуда. У него было всё время мира. Он собирался убить Дану Полсон, но мог сделать это позже: на следующей неделе, в следующем месяце.
        Нет, не в следующем месяце. Это он знал наверняка.
        Он был уверен, что к тому времени он окончательно ослепнет. Зрение становилось всё хуже и хуже. Оно ухудшалось уже несколько лет… и именно это подтолкнуло его наконец приняться за убийства. Нужно было всё успеть до того, как он ослепнет.
        Он решит, когда убить по тому, как пройдут сегодняшние чтения. Было важно вызвать доверие. Он не мог бездумно убивать незнакомых ему людей. Случай с Клео Коулгров – хороший тому пример. Изучения её распорядка дня и привычек оказалось недостаточно. Он заинтересовался ею после того, как она прошла мимо него в здании совета «Добрый помощник», куда он пришёл, чтобы узнать, чем они там занимаются. Он всё понял по тому… как она на него посмотрела. Она знала, что он сделал. Её невидящий взгляд задержался на нём дольше обычного и заставил его чувствовать себя не в своей тарелке.
        Он надеялся, что с Клео всё пройдёт хорошо, и так он докажет себе, что не следует тратить время на то, чтобы узнать жертв, прежде чем их убить. Так бы он мог избавиться от большего количества людей до того, как окончательно ослепнет.
        Но он ошибался. Даже если речь шла об одной или двух встречах за книгой, ему нужно было потратить на них время, чтобы подружиться с жертвами и вызвать в них доверие. Лучший тому пример – Эллис Риджвей. Он читал ей в течение двух месяцев до того, как напал и убил, и для неё нападение оказалось полным сюрпризом. Даже в конце, делая последний вдох, она водила невидящим взглядом из стороны в сторону, пыталась понять, что происходит. Она не знала, что это был он.
        Очень скоро он увидит тот же пустой испуганный взгляд в глазах Даны Полсон.
        Он думал об этом взгляде, продолжая читать.
        А ещё он не мог не думать о том, что так же будут выглядеть его собственные глаза, когда он будет умирать.

        ГЛАВА 21

        «Это смешно», – думала Макензи, когда они с Эллингтоном шли к дверям приюта для слепых «Уэйкман». Между ними витало напряжение, как бывает во время беспечных подростковых романов в старших классах. Она, бесспорно, переживала из-за того, как говорила с ним в машине по пути сюда, но с другой стороны, она понимала, что реагировать так бурно было глупо.
        Именно поэтому она легко забыла о личной драме и сконцентрировалась на деле – на тихих и печальных коридорах «Уэйкмана». Как бы мрачно это ни звучало, но она была рада вернуться в тишину этого дома, даже если эта тишина была следствием печали, которую повлекла за собой чья-то смерть.
        Не успели они дойти до небольшого стола, за которым сидел секретарь, как в коридоре появился Рэндалл Джонс. Его сопровождала пожилая женщина. Она, сгорбившись, шла чуть позади. В руках у неё была трость, которая мелодично стучала по полу во время ходьбы. Рэндалл оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а затем поздоровался с Макензи и Эллингтоном у стола секретаря.
        «Здравствуйте, агенты, – сказал он. – Шериф Кларк сказал, что вы хотите поговорить с этой юной леди, – он обернулся к старушке и горделиво улыбнулся. – Агенты Уайт и Эллингтон, познакомьтесь с Ниной Брейди».
        «Здравствуйте, – сказала Макензи. – Вы не против поговорить с нами?»
        «Об Эллис?» – спросила Нина. Её голос звучал приятно, но грубовато, как следствие возраста и, возможно, многолетнего пристрастия к курению.
        «Да, о ней», – подтвердила Макензи.
        «Тогда я с радостью с вами поговорю. Я бы предпочла, чтобы Рэндалл присутствовал при беседе. Надеюсь, вы понимаете, что незрячему человеку чертовски сложно довериться незнакомцу после того, как незрячую подругу подло убили».
        «Мы это понимаем», – сказал Эллингтон.
        Нина улыбнулась и повернула голову в его сторону: «Ммм-хмм. Рэндалл, судя по голосу, этот мальчик должен быть симпатичным. Он хорошо сложён?»
        «Мисс Брейди, давайте не будем об этом».
        Нина прыснула от смеха и покачала головой: «Мистер агент ФБР, не согласитесь ли вы проводить пожилую женщину к дивану в общей комнате?» – она протянула руку, ожидая, что сопровождающий возьмёт её.
        «Да, мэм», – повиновался Эллингтон, нежно взяв её под руку, словно шёл с ней на свидание. Макензи не смогла сдержать улыбки.
        Рэндалл провёл их в общую комнату, которая находилась в глубине здания. Большое панорамное окно выходило в небольшой цветущий сад, за которым следовал широкий газон и полоса густого леса. Эллингтон довёл Нину до дивана, а Макензи и Рэндалл разместились в неглубоких креслах напротив. В комнате был ещё один человек: мужчина слушал iPad, засунув наушники в уши и глядя в цветущий сад.
        Макензи заметила, что Эллингтон сел рядом с Ниной и даже не смотрел в её сторону. Он вёл себя намеренно холодно, но в данный момент Макензи не было до этого никакого дела. Она была выше их разногласий, не позволяя себе отвлекаться на неуместную ссору.
        «Мисс Брейди, я буду с вами честна. Эллис была не единственной жертвой – в последнее время произошло несколько убийств слепых людей, а именно, три убийства за последние две недели. Буквально вчера произошло нападение на женщину в Линчбурге. Мы полагаем, что его совершил убийца».
        «Боже мой», – чуть не плача, сказала Нина.
        «Убийца либо очень умён, либо ему сильно везёт, – продолжила Макензи. – У нас нет ни улик, ни зацепок, ни мыслей о том, где их искать. Мы слышали, что вы дружили с миссис Риджвей, поэтому я надеялась, что вы можете знать что-то полезное. Если вы можете вспомнить, говорила ли или делала ли Эллис что-нибудь необычное в последние дни своей жизни, вы нам сильно поможете».
        «Что ж, Эллис была необычной женщиной, – сказала Нина, – но в лучшем смысле этого слова».
        «А подробнее?» – спросила Макензи.
        «Она часто вела себя по-детски. Шутила, как могут шутить подростки. Она любила книги о Гарри Поттере, разбиралась в школах и цитировала нам слова персонажей».
        «Она много читала?» – спросила Макензи и сразу поняла, как глупо прозвучал вопрос.
        Нина тоже заметила ошибку и хихикнула: «Она много слушала аудиокниги, но предпочитала, чтобы ей кто-нибудь читал».
        «Кто ей читал? Сиделки?»
        «Иногда, да. Прошлым летом к ней приходила ученица старших классов и читала ей книги. Ей это очень нравилось. А недавно к ней начал приходить кто-то другой. По-моему, какой-то молодой человек».
        «Когда это началось?» – спросила Макензи.
        «Совсем недавно. Я даже могу сказать, что он заходил за день-два до её смерти».
        Впервые с момента, когда они переступили порог «Уэйкмана» Макензи и Эллингтон посмотрели друг на друга. Макензи перевела взгляд на Рэндалла Джонса и спросила: «Вы знаете, кто к ней приходил?»
        «Так сразу не назову имени, но есть запись в журнале посещений».
        «Мне кажется, его звали Робби, – сказала Нина. – Эллис он нравился. Он работал волонтёром в организации…»
        «Добрый помощник», – закончила за неё Макензи.
        «Совершенно верно», – сказала Нина.
        Она выглядела радостной от того, что помогла, но выражение лица Макензи говорило совсем об обратном. Она говорила о Робби Хьюстоне, которого Макензи уже исключила из списка подозреваемых. Снова тупик.
        Однако ей показалась интересной мысль о просмотре журнала посещений. Даже если они не знали, кого ищут, возможно, в нём они найдут то, что даже не думали искать.
        Макензи встала с места, не сводя глаз с Рэндалла Джонса.
        «Давайте изучим журнал посещений», – сказала она.

* * *

        В общении со своими подопечными Рэндалл Джонс всегда был услужлив, чуток и полон позитива. Было непривычно видеть его кипящим от злости всего десять минут спустя. Он держал в руках журнал посещений – бумажную его версию, – торопливо просматривая электронные записи регистрации.
        Он в негодовании согнулся над стойкой, пока одна из сиделок, молодая женщина с испуганным взглядом, смотрела на него во все глаза, не в силах сдвинуться с места, как парализованная.
        «Один из наших жителей подтвердил посещение волонтёра за два дня до убийства Эллис Риджвей, – сказал он. – Объясните мне, ради всего святого, почему его имени нет в журнале посещений?»
        «Я не знаю, – сказала девушка. – О каком волонтёре вы…»
        «О том, который приходил читать Эллис!»
        «Я его помню. Это был невысокий тихий мужчина с тростью».
        «С тростью?» – переспросила Макензи. Она хотела убедиться, что всё правильно расслышала, потому что эти слова могли сильно помочь в поиске убийцы.
        «Думаю, да».
        «Волонтёр, о котором я спрашивал, это молодой человек не старше тридцати».
        «Нет, вы говорите о Робби, – сказала девушка-сиделка. – А это другой человек. Он старше… Ему примерно тридцать пять, но никак не больше сорока. Он ходит с тростью».
        «Чёрт», – сказал Рэндалл, ударив журналом по стойке.
        «Вы знаете, о ком она говорит?» – спросила Макензи.
        «Да. И это точно не Робби Хьюстон. Мужчину зовут Йен Осборн. Он тоже хороший волонтёр. Я с ним никогда подолгу не разговаривал. Я знаю, что он говорил, что у него были проблемы со зрением из-за опухоли. Он ростом около ста семидесяти трёх сантиметров. Мне всегда казалось, что он истаптывал сострадание к жителям приюта из-за собственных проблем со зрением. Послушайте… Я с ним разговаривал. Не может быть, чтобы это был он. Он чертовски добр».
        «Возможно, в этом всё дело, – сказала Макензи. – Теперь у нас есть человек, который по описанию ваших сотрудников был здесь незадолго до смерти миссис Риджвей, но у вас нет записей о его визите. Это делает его подозреваемым».
        «Позвольте мне кое-что быстренько проверить», – сказал Рэндалл. Он просматривал журнал посещений, быстро пробегая по страницам. Его пальцы рывком перелистывали страницы, потому что он расстраивался всё больше и больше. Наконец он прекратил это занятие и пораженчески всплеснул руками.
        «Я чувствую, что мне следует извиниться, – сказал он. – Имя Йена упоминается здесь лишь однажды, когда он приходил к нам четыре месяца назад. Я точно знаю, что он бывал у нас как минимум с десяток раз, но его имени нет в журнале».
        Он злобно посмотрел на секретаря.
        «Я не могу говорить за всех, кто работает за этим столом, – сказала женщина, – но всё так, как вы сказали. Он очень приятный мужчина… Он не вызывает подозрений, понимаете? Очень доброжелательный. Думаю, мы просто никогда не заглядывали в журнал после его прихода, чтобы проверить, зарегистрировался он или нет».
        Рэндалл потёр виски пальцами, словно хотел избавиться от головной боли. Потом он, нахмурившись, посмотрел на Макензи и Эллингтона, немного успокоившись. «Простите, – сказал он. – У нас нет записей о его посещениях за последние четыре месяца, хотя я могу подтвердить, что он приходил к нам минимум шесть раз, может и больше».
        Конечно, было немного жаль, что у них не было дат, в которые новый подозреваемый, Йен Осборн, приходил в приют, но в этом не было большой проблемы. У Макензи было имя и особенности его недуга. Сейчас им будет проще вычислить человека, который работал волонтёром с незрячими пациентами и имел в медицинских записях упоминание о лечении опухоли.
        «Мистер Джонс?» – сказала секретарь.
        «Да?» – явно раздражённо ответил он.
        «Знаете, был ещё один мужчина. У него был стеклянный глаз…»
        «Точно, – подтвердил Рэндалл. – Он начал ходить к нам недавно… верно?»
        «Верно», – сказала женщина.
        «Вы знаете его имя?»
        Она отрицательно покачала головой. «Мне кажется, его звали Кен или Карл. Может, Кит? Он был очень тихим. Я с ним никогда не разговаривала, – женщина замялась. – Судя по всему, его имени тоже нет в журнале».
        «А другие секретари или сиделки, – спросила Макензи, – могли с ним говорить?»
        «Я не знаю», – ответила женщина.
        «Господи, прямо сразу видно, что работа у нас налажена», – сказал Рэндалл, вставая со стула. Он поднялся с такой силой, что стул откатился к стене.
        «Этот второй мужчина, – сказала Макензи, пытаясь не обращать внимания на явные недочёты в менеджменте «Уйэкмана». – Вы говорите, у него стеклянный глаз?»
        «Да», – подтвердила секретарь.
        «Когда вы в последний раз его видели?»
        «Не могу сказать точно. Может, несколько дней назад».
        «А что вы скажете, мистер Джонс?» – спросил Эллингтон.
        «Если он был волонтёром, то я встречаюсь с ними только на момент заполнения бумаг. Как только кандидатура волонтёра одобрена, я спрашиваю у наших подопечных, что они о нём думают, вроде как прошу дать свои отзывы. Если их всё устраивает, то и меня всё устраивает».
        «Хорошо, – ответила Макензи. Она была расстроена, как никогда. – Мне нужно поговорить со всеми вашими подопечными, – добавила она. – А потом я хочу просмотреть досье на всех волонтёров, которые приходят, чтобы читать книги вашим жителям, это могут быть и люди с улицы, и волонтёры, которых направил «Добрый помощник». Не хочу показаться стервой, но мне нужна эта информация прямо сейчас».
        Рэндалл кивнул и поднялся с места: «Я приведу всех в общую комнату. Может, дело пойдёт быстрее, когда все будут вместе».
        Макензи кивнула и повернулась к Эллингтону. «Хочешь что-нибудь добавить?» – спросила она.
        Он хмуро сжимал в руках телефон. Он кивнул и сказал: «Да. Получил сообщение от МакГрата… Он в бешенстве».

        ГЛАВА 22

        «Сначала разгневанный захолустный политикан, потом Эллингтон и теперь МакГрат, – думала Макензи, набирая номер начальника. – Интересно, кого ещё я сегодня выведу из себя».
        Когда в ухе раздались гудки, Макензи вышла из приюта для слепых «Уэйкман» в обжигающий зной Вирджинии. Эллингтон следовал за ней. Она включила громкую связь, чтобы хоть немного сгладить смущение и досаду.
        МакГрат ответил после четвёртого гудка и не стал тратить время на формальности.
        «Уайт, тебе знакомо имя Лэнгстон Риджвей?»
        «Да, сэр, – ответила она, не пытаясь ничего приукрашивать. – Я говорила с ним около получаса назад. Настоящий кусок дерьма. Много о себе мнит».
        «Мне плевать, что ты о нём думаешь, – сказал МакГрат. – Ты там, чтобы расследовать убийство его матери, но решила швырять в него визитками?»
        «Для справедливости стоит заметить, – сказал Эллингтон, – что это я бросил в него визиткой».
        «Это неприемлемо, – сказал начальник. – А ещё неприемлемо то, что вы там торчите уже четыре дня, но можете представить только огромные счета за бензин. Мне нужно вам напоминать, что вы там по работе, а не ради романтических путешествий?»
        «Вы совершенно правы, сэр, но сам убийца колесит по всему штату».
        «Сейчас вы вернулись в Стейтон?» – спросил МакГрат.
        «Да, сэр. Расследование привело нас сюда, чтобы поговорить с одной из подопечных приюта».
        «Разговор вам что-нибудь дал?»
        «Пока сложно судить, сэр».
        На мгновение в трубке стало тихо, но потом МакГрат заговорил вновь: «Мне не нравится, что вы находитесь там уже четыре дня, но у вас до сих пор нет никаких результатов, особенно когда вы настраиваете против себя семьи погибших. Я даю вам последние двадцать четыре часа, по истечению которых я возвращаю вас в Вашингтон и высылаю других агентов, чтобы делали вашу работу. Вы слишком талантливы, чтобы торчать в этом адском месте».
        «Сэр, если вы…», – начала Макензи.
        «Один день», – перебил он.
        «Без проблем», – сказал Эллингтон, развернулся на каблуках и пошёл к машине.
        «Уайт?» – сказал МакГрат.
        «Да, сэр».
        МакГрат повесил трубку. Макензи расстроено посмотрела на телефон, а потом на Эллингтона.
        «Куда ты, чёрт возьми, идёшь?» – спросила она.
        «Собирать вещи, – ответил он. – А ты можешь оставаться в этой жуткой жаре и бегать кругами».
        «Ты ведь несерьёзно?»
        Он вздохнул и вернулся к ней. Макензи продолжала стоять у входа в «Уэйкман»: «Я не знаю, как иначе выразить то, что я хочу сказать и не показаться истеричкой, но, исходя из нынешнего этапа наших отношений, я нахожу глупым оставаться здесь. Я не хочу мешать».
        «Ты так решил только потому, что я не готова съехаться с тобой?»
        «И поэтому тоже».
        «А что ещё? – спросила Макензи. – Боже, Эллингтон… это просто нелепо».
        «Ты права, – ответил он. – И мне жаль. Послушай… я просто хочу быть с тобой честен».
        «И ты можешь вот так уйти? Вот так запросто?»
        «Могу, – сказал Эллингтон. – Ты слышала МакГрата. Двадцать четыре часа и нас здесь уже не будет. Если судить по тому, как до сих пор продвигалось расследование, одного дня нам явно недостаточно. Вот я и решил избавить себя от грусти расставания и уехать прямо сейчас».
        «Я остаюсь», – сухо сказала Макензи.
        «Я так и знал. Я возьму машину, чтобы добраться до участка, а потом попрошу Кларка, чтобы он тебя забрал. Я возьму машину напрокат».
        Макензи едва ли слышала его последние слова. Она была поглощена эмоциями: злостью, разочарованием, печалью и смятением. Ей хотелось кричать, но для крика и слёз она была слишком сбита с толку. Даже лёгкие на мгновение забыли, как дышать, поражённые неожиданностью момента.
        «Это моя вина? Я его оттолкнула?»
        Эти вопросы накрыли Макензи волной, застали врасплох. Хуже всего было то, что даже если это было так, ей было всё равно. Возможно, она ещё не была готова к серьёзным отношениям. Возможно, она одна из тех женщин, которые замужем только за работой.
        Она хотела крикнуть и попросить Эллингтона остаться, но не смогла себя заставить. Кроме этого… было ясно, что сейчас он не хочет быть рядом.
        Макензи ничего не сказала. Она развернулась к нему спиной и вошла в здание. Ей было больно уходить, зная, что это мог быть конец их романа, но сейчас Макензи не могла позволить личной драме поглотить её с головой. Она охотилась за убийцей, который казался ей чем-то вроде призрака, неведомой силой, которой пока отлично удавалось водить её за нос. Единственное, что не изменилось в Макензи с момента, как она начала встречаться с Эллингтоном, это то, что она продолжала ставить работу на первое место.
        Работа всегда будет для неё на первом месте.
        Макензи остановилась на секунду, чтобы собраться с мыслями и вошла в общую комнату. Она увидела женский туалет у выхода и торопливо направилась туда. Заперев дверь, она уставилась на своё отражение в зеркале. Она вдруг подумала о кукурузном поле в Небраске, где, можно сказать, началась её история. Там она нашла первую жертву убийцы по прозвищу «Страшила». Это случилось чуть более двух лет назад, а казалось, что произошло в другой жизни.
        «Я думала, что мы никогда не поймаем того урода», – подумала она. Эта мысль всколыхнула до боли реальные воспоминания о шелковистых кукурузных стеблях и запахе вспаханной земли под ногами.
        Макензи сделала глубокий вдох, сконцентрировалась и настроилась на работу: «Я думала, мы никогда его не поймаем, но мы это сделали. И этого я тоже найду».
        Она рывком открыла дверь и вышла в общую комнату, где Рэндалл Джонс и две сиделки помогали жителям приюта занять свои места. Странно, но когда Эллингтона не было рядом, ей было более одиноко, чем она могла представить.
        И, наверное, это было к лучшему.

        ГЛАВА 23

        Больше не узнав в «Уэйкмане» ничего полезного, Макензи вышла на улицу в невыносимую жару. Она увидела машину шерифа Кларка на том же самом месте, где полчаса назад стояла машина Эллингтона. Кларк сидел за рулём, удобно откинувшись на спинку кресла. Двигатель работал, и Макензи слышала шум кондиционера. Когда она подошла к пассажирской двери и открыла её, то увидела, что он вовсе не дремлет, а просто задумчиво смотрит в потолок.
        «Я так понимаю, вы сами отвезёте меня в участок?» – спросила его Макензи.
        «Похоже на то. Эллингтон оставил там вам машину, а сам десять минут назад уехал на такси. С тех пор я вас тут и дожидаюсь».
        Макензи села в машину. Ей нравились патрульные автомобили. В таких она начинала свою карьеру, и всё здесь её приятно успокаивало: и тяжёлый воздух на заднем сидении, и шипящий треск бортовой рации.
        «Сожалею о вашей ссоре с напарником, – сказал Кларк. Он говорил искренне. – Ну… куда едем?»
        «Думаю, пока вернёмся в участок. Рэндалл и его сотрудники проверяют документы, может, в них что-нибудь будет. На проверку не должно уйти много времени. Пока я созвонюсь с коллегой из Квантико и попрошу его им помочь. Если вы сможете выделить мне кабинет, я просмотрю досье, а потом…»
        Она остановилась, когда услышала, как её окликнули; звук приглушали стёкла машины и негромкий шум кондиционера. Она посмотрела на лужайку перед приютом и увидела бегущего в их направлении Рэндалла Джонса. На бегу он махал листом бумаги, как смущённый мальчишка-газетчик из 1920-х.
        Макензи опустила стекло, когда он подошёл к машине. Рэндалл передал ей лист бумаги. Он явно был доволен собой. «Возможно, нам и нужно сменить систему регистрации посетителей, – сказал он, – но вот с базой данных у нас всё в порядке. Волонтёра с глазным протезом зовут Карл Виндэм. Его домашнего адреса у меня нет, а телефон, указанный в анкете, не отвечает – мы уже пытались ему звонить, – но у нас есть название агентства, которое его прислало».
        «Пока этого достаточно, – сказала Макензи. – Спасибо, мистер Джонс».
        «Без проблем. Жаль, что мы не можем сделать большего и не смогли помочь вам раньше».
        Она не сказала ему, что из всех людей, с кем они общались за это время, он был единственным, кто смог помочь. Она посмотрела на лист бумаги и ещё раз в этом убедилась. «Спасибо, мистер Джонс», – повторила она и подняла стекло.
        «Это он?» – спросил Кларк, выезжая с парковки.
        «Возможно», – ответила Макензи.
        Она посмотрела на адрес и вздохнула.
        «Бедфорд», – подумала она. Если она верно запомнила карту Вирджинии, Бедфорд был небольшим городком примерно в двадцати милях от Линчбурга. Где бы он ни находился, сегодня ей снова придётся провести немало времени за рулём.
        Пока она собиралась продолжить расследование, сидя на телефоне в участке Стейтона.

* * *

        В маленьком полицейском участке не оказалось свободного кабинета, но Кларк с радостью отдал ей свой. Когда Макензи попыталась противиться, он хмуро посмотрел на неё и покачал головой.
        «Я, правда, не против, – настаивал он. – Я с удовольствием побуду в приёмной, попью кофе с Френсис, послушаю городские сплетни. Просто дайте знать, если понадобится моя помощь».
        После этих слов Кларк ушёл, а Макензи села в его старое кресло, которое казалось старше неё. Первым делом она позвонила в агентство, телефон которого дал ей Рэндалл Джонс. Агентство, занимающееся предоставлением услуг временных помощников, называлось «Путеводное зрение». Когда в телефоне раздались первые гудки, Макензи достала карту Вирджинии, которая, сложенная как попало, лежала в папке, где она хранила все заметки по делу. Развёрнутая на столе, карта занимала большую часть его поверхности. Когда карта была полностью развёрнута, на другом конце линии раздался голос.
        «Путеводное зрение», – устало сказала женщина. – Чем я могу вам помочь?»
        «Здравствуйте. Меня зовут Макензи Уайт, я агент ФБР. Я занимаюсь расследованием, в ходе которого всплыло имя одного из ваших волонтёров. С кем я могу поговорить по этому поводу?»
        «Со мной, – сказала женщина. – Меня зовут Кейт Бриггс. Я заведую этим небольшим агентством. Какой именно волонтёр вас интересует?»
        «Мужчина по имени Карл Виндэм. Насколько я знаю, у него имеется глазной протез».
        На другом конце линии на мгновение повисла тишина. Это была подозрительная тишина, которая подсказывала, что Макензи вот-вот докопается до чего-то важного.
        «Мисс Бриггс?»
        «Я слушаю. Да. Карл был нашим волонтёром».
        «Был? Больше он у вас не работает?»
        «Верно».
        «Могу я узнать почему?»
        «Простите, – сказала Бриггс. – Мне нужно убедиться, что я действительно разговариваю с агентом, прежде чем выдать подобную информацию. Мы могли бы встретиться лично?»
        «Мисс Бриггс, за последние три дня я объездила всю Вирджинию. Сейчас я нахожусь в Стейтоне и до вас два часа пути. Я бы не хотела тратить рабочее время на дорогу, более того, я не хочу давать убийце время уйти от нас ещё дальше или, что ещё хуже, убить вновь».
        «Я понимаю, но я…»
        «Нет, мне кажется, вы не понимаете, – сказала Макензи. – Послушайте, меня зовут агент Макензи Уайт. Моего непосредственного начальника зовут МакГрат. Номер моего удостоверения два-три-семь…»
        «Извините, – сказала Бриггс, – но если вы действительно агент ФБР, тогда вы знаете, что я нарушу закон, если выдам по телефону информацию, касающуюся одного из сотрудников моей организации. Я не буду рисковать своей репутацией и репутацией своего агентства. Либо я увижу воочию ваше удостоверение и вас, либо я ничего вам не скажу».
        Макензи проглотила злость, которая рвалась наружу. Сжав челюсти, она ответила: «Когда я буду у вас через два часа, я хочу, чтобы вы не забывали, как упрямо себя повели. Если бы я хотела показаться настоящей стервой, я бы могла арестовать вас за препятствие федеральному расследованию».
        Бриггс начала что-то говорить в ответ, но Макензи уже повесила трубку. Она бросила телефон на письменный стол Кларка, а потом обвела на карте все места убийств. Стейтон. Трестон. Ричмонд. Линчбург. Насколько она могла судить, никакой особой связи между городами не было. Включение в список Линчбурга говорило о том, что целью были не только те городки, где находились приюты для слепых.
        Карта не давала никаких подсказок.
        «Что, чёрт побери, я упускаю?»
        Следующие две минуты Макензи изучала карту, пытаясь думать, как убийца. Возможно, все эти места имели для него какое-то значение. Или, возможно, он был как-то связан со всеми жертвами – маловероятная теория, учитывая тот факт, что все они были слепы. А если подумать… скольких слепых людей в среднем может знать здоровый человек?
        «Значит, дело именно в их слепоте. Дело не в личностях людей. Нет. Они связаны тем, что слепы. Он убивает их потому, что они слепы».
        «Но зачем?» – гадала она.
        «Может быть, он думает, что делает им одолжение. Может, он считает это убийством из милосердия. А может, они его пугают. Это вряд ли, но всё же возможно».
        Карта никак ей не помогла. С тем же успехом Макензи могла изучать кирпичную стену. Она свернула её, засунула среди бумаг, а потом направилась к выходу. Как бы ни хотелось ей её избежать, но Макензи предстояла ещё одна поездка.

        ГЛАВА 24

        Макензи варилась в котле собственной злости весь час и сорок пять минут, которые ехала в Бедфорд. По дороге туда она проехала Линчбург, что заставило её думать, что она движется по кругу, как Билл Мюррей в фильме «День сурка». Она чувствовала, что с каждой новой милей пути она теряет те двадцать четыре часа, что дал ей МакГрат, пытаясь при этом сохранить спокойствие и способность думать на перспективу.
        В Бедфорд она приехала около полудня. Он представлял собой оригинальный тихий городок, который, с одной стороны, застрял где-то в прошлом, но с другой, некоторые местные бизнесмены старались вести свои дела по-современному. Она увидела «Путеводное зрение» в конце милой, но Богом забытой улицы, заставленной антикварными лавками и страховыми агентствами.
        Макензи почти не надеялась застать Кейт Бриггс на рабочем месте. Может быть, мысль о том, что к ней спешит разгневанный агент ФБР, заставила её раньше уйти домой. Однако дверь оказалась открытой и вела в небольшую приёмную. Кондиционер работал на полную мощность, потому что за окном было почти тридцать пять градусов тепла.
        За небольшой стойкой сидела женщина и печатала что-то в компьютере. Она подняла глаза, увидела Макензи и сразу же встала. Она была высокой женщиной средних лет с копной светлых волос на голове. Очки в тонкой оправе делали её немного похожей на библиотекаря.
        «Кейт Бриггс?» – спросила Макензи.
        «Да. А вы агент Уа…»
        Макензи достала удостоверение и буквально сунула его Кейт в лицо. Та отступила на шаг и сдавленно выдохнула: «Не стоит так нервничать!»
        «Уж простите, – ответила Макензи, – но из-за вас я только что потратила два часа времени, хотя его у меня совсем мало до того, как убийца совершит новое нападение. А этот убийца, к слову, охотится только на слепых людей».
        «Я сочувствую вашему положению, но в свою очередь я должна защищать личную информацию людей, которые работают у меня волонтёрами».
        «Уверена, что так, – сказала Макензи. – Однако моё внимание привлекла довольно долгая пауза на другом конце линии, когда я сказала вам, о ком хотела бы узнать».
        Кейт развернулась и опёрлась о стол. Было ясно, что она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне.
        «Кто такой, – сказала Макензи, – Карл Виндэм?»
        Кейт вернулась за стойку и передала Макензи несколько листов бумаги. Поверх стопки лежал бланк анкеты. Карл Виндэм заполнил его 20 мая 2014 года. Если верить информации, что он предоставил, на момент заполнения анкеты ему было двадцать шесть лет.
        «Я считала, что Карлу было важно помогать людям, столкнувшимся с трудностями, – сказала Кейт. – Ещё я могу открыть тайну, потому что рано или поздно об этом станет известно, но в течение трёх месяцев у нас с ним были отношения».
        «Что вы подразумеваете под отношениями?» – спросила Макензи.
        «У нас был секс, – немного покраснев, ответила Кейт. – Мы не встречались, а только часто занимались сексом».
        «Наверное, ей несложно в этом признаться, потому что сейчас Кейт примерно сорок пять, и она спала с мужчиной почти на двадцать лет себя моложе».
        «Ваши отношения случились до или после того, как он подал заявку на волонтёрство?»
        «После, – сказала женщина. – Он работал у нас около полутора месяцев, когда всё началось».
        «Он уволился из-за ваших отношений?»
        «Нет, – сказала Кейт. – Я попросила его уйти, когда одна из наших клиенток пожаловалась на его угрозы. Она сказала, что он грубо с ней разговаривал и иногда словесно оскорблял».
        «Вы поверили ей на слово?»
        «Не сразу. Позже мне позвонила другая клиентка и сказала, что он пытался её изнасиловать».
        «Обе клиентки были слепы?»
        «Да».
        «Вы оказываете услуги только инвалидам по зрению?»
        «Да. Мы помогаем им несколькими способами. У меня есть список волонтёров, которые помогают всем, чем могут незрячим людям, живущим в радиусе ста миль отсюда. Есть те, кто стригут для них газоны, ходят за покупками, работают временными сиделками… и так далее».
        «А Карл? Чем он помогал слепым?»
        «Всем понемногу, – сказала Кейт. – Он начал со стрижки газонов и закончил тем, что читал книги некоторым нашим клиентам. Казалось, им это очень нравилось».
        «Какими навыками должны обладать ваши волонтёры, чтобы стать частью «Путеводного зрения»?
        «Всё зависит от того, чем именно они планируют заниматься, – ответила Кейт. – Как я сказала, Карл начал со стрижки газонов. Я попросила у него рекомендации, он их предоставил. Я также проверила информацию, которую он представил в анкете, как делаю всегда, и он прошёл проверку».
        Макензи прошлась глазами по анкете, обратив особое внимание на строку «предыдущий опыт работы». Карл Виндэм занимался стрижкой газонов для местной церкви и ухаживал за прицерковным кладбищем. У него также имелся опыт в ремонте двигателей. В двадцать два он работал помощником садовника в сельской школе.
        «Как долго он работал у вас волонтёром?» – спросила Макензи.
        «По-моему, около восьми месяцев».
        «Единственное, что я о нём знаю, это то, что у него имеется глазной протез. Это правда?»
        «Да. Правда, иногда вместо него он носил повязку».
        «Вы знаете, как он потерял глаз?»
        «Произошёл несчастный случай, когда он в детстве стриг церковный газон. Он говорил, что камень отскочил от ножа и срикошетил о корпус газонокосилки. Он вылетел из-под корпуса и ударил его прямо в глаз. Так он рассказывал… хотя я ему не поверила».
        «Почему?»
        Кейт пожала плечами: «Даже не знаю. Я просто… Было видно, что он лжёт. Он не хотел говорить о том случае».
        «Когда ваши клиентки пожаловались на его поведение, вы были удивлены? Было ли по Карлу видно, что от него можно ожидать подобные выходки?»
        «Думаю, можно сказать и так. Он хотел работать со слепыми, потому что в детстве на какое-то время потерял зрение. Он никогда не распространялся об этом, но, мне кажется, что когда он потерял глаз, то подумал, что это был знак… посланный Богом, или вселенной, или ещё кем-нибудь. Иногда он вёл себя непонятно странно. Иногда он просил меня кое-что делать во время секса, но я отказывалась. Эти просьбы меня удивляли».
        «В нападениях нет сексуального подтекста, – подумала Макензи. – Однако если его отвергла любовница из-за отвратительных привычек, стремление к сексуальным извращениям могло перерасти в жестокость и агрессию».
        «У вас есть его адрес?» – спросила она.
        На лице Кейт читалось сожаление, когда она кивнула: «Есть. Я знаю, где он живёт. Больше никто не хочет брать его на работу после домогательств в адрес слепой женщины, поэтому он работает из дома. Живёт за счёт ремонта двигателей и газонокосилок, который производит у себя в гараже, а также государственного пособия по инвалидности из-за потерянного глаза. Видите, вы не зря ехали в Бедфорд. До его дома меньше десяти минут пути».

        ГЛАВА 25

        Макензи припарковала машину на обочине дороги напротив одноэтажного дома, выкрашенного в белый цвет. Дом был ухожен и имел идеальный газон – доказательство того, что Виндэм имел опыт в уходе за лужайками. На короткой подъездной дорожке стоял грузовик-пикап, а на самом асфальте виднелись чёрные пятна – следы недавней замены масла.
        Макензи вышла из машины и поднялась по потрескавшемуся бетону ступеней. Лестница, как и весь дом, была старой, но в хорошем состоянии. Крыльцо немного просело под её весом, когда Макензи подошла к двери и постучала.
        «Да! – сказал голос изнутри дома. Голос был мужской и довольно весёлый. – Секунду!»
        Макензи слушала, как кто-то подходит к двери, и когда она открылась, Макензи увидела перед собой не совсем того, кого ожидала увидеть. Карлу Виндэму не было ещё и тридцати, и он был довольно симпатичен, даже несмотря на повязку на глазу. Он с удивлением смотрел на Макензи.
        «Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?»
        Макензи показала удостоверение: «Я агент Уайт из ФБР, – сказала она, найдя немного странным то, что ей пришлось сделать паузу, ведь обычно после этих слов она представляла агента Эллингтона. – Я расследую дело, и в нём всплыло ваше имя».
        Он нахмурился – Макензи видела подобное выражение лица уже сотни раз. Это было лицо человека, который думал, что оставил тени прошлого позади, но они снова выбрались на свет божий, чтобы поглотить его целиком.
        «Да, я знаю, в чём вас обвиняли в прошлом», – добавила она.
        «Это были не просто обвинения, – ответил Карл. – Это правда. Я это сделал. Гордиться мне нечем, но я это сделал».
        «В любом случае я здесь не поэтому. Я здесь потому, что когда-то вы были волонтёром в агентстве «Путеводное зрение». Недавно произошло убийство в приюте для слепых, и там мы нашли ваше имя в журнале регистрации».
        Макензи опустила деталь о том, что уже пару месяцев его имени в журнале не было. Она надеялась, что он ненароком оговорится и сообщит какую-нибудь важную информацию.
        «Бог ты мой. Вы говорите о «Уэйкмане»?
        «О нём, – подтвердила Макензи. – Как вы узнали?»
        «Это последний приют, в котором я работал волонтёром».
        Макензи заметила, как он напрягся. Кроме того, он до сих пор не пригласил её войти в дом. На его лице она искала признаки досады или страха, но ничего не находила. Ей даже казалось, что она относится к нему с пристрастием, потому что из-за отсутствия правого глаза ей было сложнее читать эмоции по его лицу.
        «Мистер Виндэм, могу я войти?»
        Он задумался на мгновение, а потом выглянул на улицу и быстро осмотрелся по сторонам. «Он стыдится своего прошлого, – подумала Макензи. – Он не хочет, чтобы кто-нибудь из соседей увидел, как к нему в дом входит женщина, одетая, как представитель федеральных властей».
        «Да. Думаю, я не против».
        Он провёл её в крошечный дом, но сейчас выглядел уже не таким довольным, как когда открыл дверь. Он был задумчив и суетлив. Он провёл её в кухню и открыл холодильник. Макензи села за стол, надеясь, что он тоже сможет расслабиться, если увидит, что она не напряжена.
        Виндэм взял из холодильника банку с содовой, открыл её и сделал большой глоток.
        «Мистер Виндэм, когда в последний раз вы приходили в приют для слепых «Уэйкман»?
        Ему сложно было скрыть задумчивость, когда он ответил, сглотнув содовую: «Думаю, восемь или девять месяцев назад».
        «Соответствует тому, что мне сообщила Кейт Бриггс, – подумала Макензи, – но не тому, что сказали Рэндалл Джонс и жители «Уэйкмана».
        «Я притворюсь, что не слышала вашего ответа и позволю вам сказать правду, – сказала она. – Я разговаривала с сотрудниками и жителями «Уэйкмана». Они сказали, что совсем недавно к ним приходил волонтёр, чтобы читать подопечным книги. В последнюю пару месяцев с этой целью к ним регулярно заглядывали два волонтёра. Одного они описали, как молодого человека с глазным протезом. А вы, мистер Виндэм, единственный волонтёр со стеклянным глазом. Я спрошу снова: когда вы приходили в приют «Уэйкман» в последний раз?»
        Он снова отхлебнул из банки, просто чтобы потянуть время. Когда он поднёс банку ко рту, Макензи увидела, как дрожит его рука.
        Когда он опустил руку, Макензи заметила, что он плачет: «Я не сделал ничего плохого после того, как меня арестовали за другие преступления. Я чист. Я приходил в «Уэйкман», потому что нравился местным секретарям. Я знал, что могу пройти, не записываясь в журнал. Я просто скучал по чтению. Там была одна женщина, ей особенно нравилось, когда я ей читал. Её звали миссис Риджвей. Она была…»
        Тут он остановился. Это было даже хорошо, потому что Макензи напряжённо подумала: «Он только что признался, что читал Эллис Риджвей. Возможно, это он. Возможно, он наш убийца».
        Ей хотелось в это верить, но что-то в его поведении её смущало.
        «Эллис Риджвей и есть убитая жительница «Уэйкмана», – сказала Макензи.
        Реакция Карла помогла рассеять все её сомнения. Карл Виндэм мог быть кем угодно… но только не убийцей. Он был искренне поражён и немного сбит с толку этой новостью. Ещё его расстроила та манера, в которой Макензи сообщила ему о смерти Эллис.
        «Когда это произошло?»
        «Пять дней назад. С тех пор я занимаюсь поиском убийцы».
        «Я этого не делал, – сказал он. – Я любил эту милую женщину. Я… Она мертва? Кто мог пойти на такое?»
        «Какая высокая мораль для того, кто пытался изнасиловать двух слепых женщин», – подумала Макензи.
        «Я не знаю, – ответила она. – Мне бы хотелось, чтобы вы ответили на мой первый вопрос и ответили честно. Когда вы были в «Уэйкмане» в последний раз?»
        «Чуть больше недели назад».
        «Вы в этом уверены?»
        Карл рассеянно кивнул. Он почти не обращал на Макензи внимания, уставившись на банку с содовой, которую держал в руке. «Зря я это делал, – сказал он. – Я никогда не говорил, что больше не работаю в «Путеводном зрении», а они никогда и не спрашивали. Они думали, что всё было в порядке. Мы всё решили с судом. Меня арестовали, я заплатил штраф и исполнил наказание. Немного посидел в тюрьме. Никто об этом даже не узнал. Сотрудники «Уэйкмана» не знали. Мне кажется, Кейт… Она никогда не говорила о том случае. Зачем ей это делать? Мои дела могли сказаться на репутации «Путеводного зрения», правда ведь?»
        «Вы правы, – сказала Макензи, вставая со стула. – Зря вы так поступили. Учитывая то, что случилось…»
        «Я изменился! Я завязал с подобными делами. Сейчас я чист, и Я НЕ ТАКОЙ!»
        Он выкрикнул эти слова. Они прозвучали неожиданно, как взрыв бомбы. Макензи испугалась и потянулась к оружию. В тот же самый момент Виндэм кинул в неё банкой из-под содовой. Со стороны это могло выглядеть даже немного забавно. Банка угодила Макензи в голову, она была полупустой и поэтому лишь разозлила её, а не ранила. На пару секунд Макензи растерялась, а потом почувствовала, как половина лица стала мокрой и липкой из-за расплескавшейся колы.
        «Мистер Виндэм, – сказала она, – вы лишь усугубляете ситуацию. Прекратите немедленно и…»
        «Я не такой! Я больше не такой!»
        Не успела Макензи опомниться, как он на неё накинулся. Он набросился так неожиданно и быстро, что у неё едва хватило времени, чтобы вытащить пистолет. Карл попытался ударить её по лицу, но Макензи блокировала удар. Затем он дал ей сильную пощёчину и попытался ударить коленом в живот, но и этот удар она остановила.
        Блокируя удар, она обхватила его ногу руками и присела. Потом она потянула его за ногу, и он полетел на пол. На лету он ухватился за стол. Макензи слишком поздно поняла, что сделал он это не для того, чтобы удержать равновесие, а для того, чтобы схватить декоративную вазу.
        Она поняла это только тогда, когда ваза угодила ей по лицу. Ваза была тяжёлой, и от удара у Макензи перед глазами забегали мушки. Она попыталась удержать его ногу, но он уже вырвался. Макензи потянулась к Глоку, пытаясь избавиться от мерцающих мушек перед глазами, но к этому моменту Виндэм уже выбежал через заднюю дверь, расположенную рядом с холодильником.
        «Как он быстро всё испортил», – подумала она в замешательстве.
        Макензи поднялась на ноги. Голова продолжала гудеть после удара. Она облокотилась о холодильник, чтобы прийти в себя, а затем тоже бросилась наружу. Она вытащила пистолет, когда оказалась на узком крыльце. В дальнем углу двора она заметила сарай. Его двери громко хлопнули. Когда она спустилась с крыльца и выбежала во двор, туман в голове рассеялся. Жара давила сверху, и солнце над головой светило так ярко, что она почти чувствовала, как оно окатывает её горячей волной, глядя на мир палящим злобным взглядом.
        «Эллингтону бы это понравилось», – подумала она, вытирая газировку с лица. Она чувствовала её сладкий запах, впитавшийся в ворот рубашки.
        Перед сараем Макензи остановилась. В своих действиях она не могла опираться на одни только злость и смятение. Сейчас, когда Эллингтона не было рядом, нужно было избрать другой подход. Она могла лишь усугубить ситуацию, если бы бросилась в сарай в одиночку. Кто знает, что этот чокнутый может там хранить?
        И всё же… она была жутко обозлена. А когда она злилась, сдержать себя было сложнее. Рой ругательств пронёсся у Макензи в голове, и она крепче сжала Глок.
        «Проклятье», – пробормотала она, доставая телефон и не сводя глаз с сарая.
        Размышляя над планом действий, она услышала звук, который меньше всего ожидала услышать – рёв мотора.
        «Не двигаться!» – крикнула она, наставив пистолет на двери сарая.
        Одна из них открылась, и звук стал громче.
        «Что это? Мотоцикл?»
        Пару секунд спустя Макензи поняла, что не ошиблась, когда Виндэм вылетел из сарая на старом Харлее. Мотоцикл едва держался на ходу, и когда Виндэм добавил газу на выезде из сарая, тот зашатался. Чёртова развалюха ехала прямо на неё. Всё казалось настолько нереальным, что Макензи не сразу среагировала.
        «Выбора нет», – подумала она.
        Она выстрелила, когда Виндэм направил мотоцикл в её сторону.
        Поверх шума двигателя она услышала лязг металла о металл, когда пуля ударила о мотоцикл и срикошетила в сторону. Мотоцикл промчался мимо и выехал на дорогу.
        «Он не пытался меня задавить, – подумала Макензи. – Придурок хочет сбежать».
        К счастью для неё, Виндэм ехал намного медленнее, чем ему хотелось бы, и мотоцикл продолжал качаться, пока тот второпях объезжал дом.
        Макензи бросилась за ним, придумав, как может его остановить, но при этом избежать разговора с МакГратом, когда ей придётся объяснять, почему она застрелила гражданского.
        Макензи бежала так быстро, как могла, учитывая, что она до сих пор находилась в состоянии шока. Она решила, что во всём был виноват удар вазой. Когда она была уже достаточно близко к мотоциклу, чтобы начать беспокоиться о том, что могла поранить колено о заднее колесо, она бросилась вперёд и немного влево.
        Ноги оттолкнулись от земли, а руки вцепились Виндэму в плечи. Они оба повалились на землю, но Макензи его не отпустила ни на секунду. Она упала на бок, больно ударившись, но продолжая прижимать беглеца к земле. Сейчас он находился к ней спиной, и она с силой надавила ему коленом между рёбер и завела руки за спину.
        Сердце бешено билось в груди, и она буквально чувствовала адреналин на вкус – солёно-химический привкус во рту. Несмотря на это, её руки не тряслись, когда она защёлкивала наручники вокруг его запястий.
        Наставив на Виндэма пистолет и не говоря ни слова, Макензи достала телефон и воспользовалась голосовым набором, чтобы дозвониться до департамента полиции Бедфорда.
        Виндэм стонал на земле. Его тело обмякло, и он был на грани истерики… Скоро его стоны превратились в сдавленные всхлипы.
        Макензи продолжала держать его на мушке, когда в ухе раздались гудки.

* * *

        К моменту, когда две патрульные машины с визгом остановились у дома Карла Виндэма, Макензи была вновь спокойна и собрана. Голова ныла, и раненная часть лица болела, но оно того стоило. Она была практически уверена, что взяла убийцу, который продолжал рыдать у её ног с закованными в наручники руками.
        После нескольких быстрых вопросов, на которые ей пришлось ответить, когда появились три офицера полиции, Макензи прошла к крыльцу, ведущему к задней двери, чтобы зайти в дом и его осмотреть. Честно сказать, визит к Карлу Виндэму превратился в фарс… несмотря на то, что он чуть не переехал её на старом Харлей Дэвидсон (который выехал на улицу, ударился о соседский почтовый ящик и с шумом свалился на дорогу).
        Наблюдая за тем, как полицейские поднимают Виндэма на ноги и уводят со двора, Макензи вдруг захотелось, чтобы Эллингтон сейчас был рядом. Чутьё ей подсказывало, что Виндэм попадал под профиль – он был тем, кого они искали, в конце концов, он отреагировал так, как реагирует виновный, хотя не совсем в хрестоматийной манере. И всё же… ей казалось, что всё было слишком просто… что убийцу подали ей на блюдечке с золотой каёмочкой. Было что-то в Виндэме, что не давало ей представить, как он совершает три убийства и нападает на Клео Коулгров.
        Она была уверена, что ему было, что скрывать, возможно, не серию убийств, но он явно что-то утаивал. Было бы неплохо разделить эту победу с Эллингтоном.
        «Мы отвезём его в участок, – сказал один из офицеров, когда они проходили мимо. – Вам нужно будет заполнить пару бумажек. Ну и конечно, у вас есть заслуженное право допрашивать его первой».
        Макензи кивнула: «Спасибо. Я последую за вами через несколько минут. Хочу осмотреть дом, может, найду что-нибудь интересное».
        «Конечно, – сказал полицейский. – И… вы молодец».
        «Спасибо», – рассеянно добавила Макензи, шагая вверх по лестнице и заходя в дом.
        Она вошла в кухню и посмотрела на банку из-под газировки, которой в неё кинули. Остатки содержимого разлились по линолеуму. Она прошла мимо и вышла в узкий коридор. Макензи смело прошла мимо гостиной, рассудив, что не найдёт ничего криминального в главной комнате дома.
        Дальше по коридору шли ванная комната, спальня и вторая маленькая спальня, которая служила кабинетом. Она вошла туда и нашла на столе ноутбук. Он был открыт и включён. Когда она кликнула мышкой, чтобы выйти из спящего режима, то не поверила своей удаче. Ноутбук не только не потребовал пароля для входа, но и был открыт на последней странице, которую, очевидно, просматривал Виндэм, когда она постучала, – на почтовом сервисе Гугл.
        Она пролистала письма как в папке «входящие», так и в папке «отправленные». Вскоре она нашла его переписку с «Путеводным зрением». Большинство из писем были безобидны и описывали подробности запланированных визитов в «Уэйкман» и приют «Мэри Денбридж». Все письма были отправлены несколько месяцев назад, и в ящике не было сообщений, свидетельствующих о его недавних визитах.
        Макензи также нашла несколько писем от Кейт Бриггс. Они тоже были получены несколько месяцев назад. Часть из них имела интимное содержание, говоря о будущих свиданиях или подробностях предыдущих встреч. В одном из писем было вложение – фотография Кейт Бриггс в постели, где она лежала в откровенной позе почти голая.
        Макензи быстро закрыла фотографию и открыла каталог файлов. Свой компьютер Виндэм держал в порядке, разместив все документы по соответствующим папкам, быстрый осмотр которых не выявил ничего подозрительного. Макензи проверила папки на столе, и они тоже были в идеальном порядке. Именно поэтому ей удалось быстро найти флешку. Флешка была только одна на все документы, что не могло не вызвать интереса.
        Макензи вставила её в компьютер, открыла для просмотра содержимого и нашла несколько папок с файлами. Когда она увидела, что это были видеофайлы, она поняла, что нашла что-то стоящее.
        «Будем надеяться, что это не секс-видео с Кейт Бриггс», – подумала она.
        В папке было одиннадцать файлов. Ей хватило открыть только один, чтобы понять, что она нашла. Первых тридцати секунд видео было вполне достаточно.
        Она увидела знакомую комнату и знакомую женщину.
        Эллис Риджвей…
        Макензи в отвращении закрыла файл и компьютер. Она отсоединила компьютер от сети, положила флешку в карман и вышла из кабинета.
        За отвращением пришло сомнение. Исходя из того, что она нашла в компьютере, возможно, Виндэм не был убийцей.
        Но если даже так, он был ничем его не лучше.

        ГЛАВА 26

        Макензи пила кофе, чувствуя лёгкое раздражение. Сейчас, когда Эллингтона не было рядом, ей не было интереса знакомиться с офицерами, которые сидели с ней за одним столом в небольшом конференц-зале. Двое из них приезжали в дом Виндэма – их звали Смит и Бёрк, а ещё за столом был шериф Бедфорда.
        Макензи и шериф – полный мужчина по фамилии Робинсон – быстро просмотрели видео, но только после того, как она попросила, чтобы при этом кроме них двоих никого из полицейских не было. Просмотрев достаточно (больше, чем достаточно, если говорить правду), Макензи позвонила МакГрату и сообщила о находке. Он был доволен и считал, что, судя по тому, что они увидели в компьютере, Макензи Уайт нашла убийцу. Он попросил, чтобы она позвонила ему снова после допроса.
        Обсуждая с Робинсоном, Смитом и Бёрком то, что произошло сегодня, а также содержимое видеофайлов на флешке, Макензи заметила, что шериф сильно побледнел. Как и его сотрудникам, ему были непривычны подобные грязные дела. Макензи была уверена, что Кларк в Стейтоне тоже бы не знал, что с этим делать, но ей всё же хотелось, чтобы сейчас они были именно там. Она чувствовала себя кочевником, и это выматывало. Она старалась не показывать своего раздражения, общаясь с новыми знакомыми-полицейскими, но это у неё плохо получалось.
        Содержимое флешки лишь добавляло масла в огонь.
        Макензи надеялась, что видео были не о похотливой Кейт Бриггс, но её желанию не суждено было сбыться. Два файла представляли собой домашнее секс-видео с Кейт Бриггс в главной роли. Они были сняты со странного ракурса, камера явно стояла недалеко от кровати. Макензи решила, что видео были записаны на телефон Виндэма и без согласия Кейт.
        Оставалось девять видеофайлов, и их содержимое было намного хуже.
        В семи из них были показаны стерильно-чистые комнаты. Только после третьего видео Макензи узнала в них комнаты подопечных приюта для слепых «Уэйкман». Кроме того, она узнала женщину на видео, это была Эллис Риджвей.
        Как и в случае с секс-видео, съёмка проводилась с неприметного ракурса. Было ясно, что женщины не знали о том, что их снимают. Качество видео также указывало на то, что фильмы были отредактированы. Виндэм стёр те кадры, что казались ему скучными, оставив лишь те, в которых были Эллис Риджвей и ещё четыре женщины в своих комнатах, полу- или полностью раздетые. Один из фильмов показывал молодую девушку не старше двадцати пяти, лежащую на кровати и занимающуюся мастурбацией.
        Третье видео было посвящено Эллис Риджвей из «Уэйкмана».
        Макензи была уверена, что пятый фильм будет о ком-то из жительниц приюта «Мэри Денбридж» в Ричмонде.
        Макензи не знала других женщин на видео, но общая направленность съёмки была ясна. Кроме секс-видео с Кейт Бриггс, все фильмы на флешке были о подопечных приютов для слепых.
        «Вы раньше видели подобное?» – спросил Робинсон.
        «Такое? Нет, никогда», – ответила Макензи. Она до сих пор была расстроена тем, что нашла на USB-носителе, а это, в свою очередь, будило недавнюю злость от чувства, что её чуть не переехали мотоциклом. Она была в дрянном настроении, но изо всех сил старалась вести себя, как профессионал.
        «Думаете, он тот, кого вы ищите?»
        «Пока не знаю, – честно ответила Макензи, – но узнаю после разговора с ним».
        «Он весь ваш», – с нескрываемым отвращением сказал Робинсон.
        «Это правда», – с тем же чувством подумала Макензи.
        Она вышла из конференц-зала и направилась в небольшую комнату для допросов, где Карл Виндэм сидел уже почти целый час.

* * *

        Виндэм казался тем же замученным человеком, который чуть не разрыдался у неё на глазах на кухне, но Макензи также видела в нём признаки загнанного в угол мужчины, который чуть не проехал по ней мотоциклетными шинами. Когда Макензи вошла в комнату, две противоположные личности боролись в Виндэме за право быть главной. Сейчас даже наглазная повязка не могла помешать ей понять его настроение.
        Он казался раздражённым, когда она вошла в кабинет и села напротив него за деревянный стол, стоящий у задней стены.
        «Расскажите мне о видео, которые мы нашли на USB-флеш-накопителе из вашего кабинета», – сказала она.
        Он даже бровью не повёл. Она решила, что он догадывался о том, что они могут найти флешку. И всё же Виндэм стыдливо опустил глаза: «Разве они не говорят сами за себя?»
        «Говорят. Между нами говоря, их вы можете обсудить как-нибудь позже, когда вас будут допрашивать местные полицейские или другие агенты. Я здесь не из-за ваших видео или прошлых преступлений. Я изначально пришла к вам не поэтому».
        «Я знаю, – отрезал Виндэм. – Вы мне это уже говорили. Вы сказали, Эллис Риджвей мертва… что кто-то убивает слепых людей, но это не я».
        Она ему поверила, но не полностью. Карл Виндэм был явно болен, и она понимала, что было бы глупо списывать его со счетов. Однако вуайеризм обычно не был связан с теми расстройствами психики, которые ведут к убийствам, особенно, когда речь идёт о слепых жертвах.
        «Я вам почти верю, – сказала Макензи. – Ради успеха нашего разговора, давайте притворимся, что я верю вам на все сто процентов. Вы виновны в том, что снимали на видео беззащитных слепых женщин в их комнатах и домах без их согласия, но вы не убийца. Давайте начнём игру с этого. Вы согласны?»
        Виндэм кивнул, по-прежнему не решаясь смотреть Макензи в глаза.
        «Она из комнат на видео была очень похожа на комнату из приюта «Мэри Денбридж». Как зовут женщину на видео?»
        «Вики Коннор, – ответил он. – Ей сорок. Она слепа с рождения».
        Макензи кивнула и достала телефон. Она быстро набрала сообщение для Харрисона: «Срочно позвони в «Мэри Денбридж». Убедись, что с Вики Коннор всё в порядке».
        «Вы ей читали?»
        «Да. Иногда. Ей нравились статьи из дешёвых таблоидов. Я не читал ей книги».
        «У вас были отношения ещё с кем-либо их жителей этого приюта?»
        «Нет. Только с ней».
        «Вы общались с другими жителями?»
        «Не особо».
        «Вам знакомо имя Уэйн Невинс?»
        Виндэм ответил не сразу, и Макензи была уверена, что в уме он перебирает имена и лица всех знакомых. Через несколько секунд он покачал головой и наконец поднял на Макензи глаза.
        «Он тоже из списка? – спросил он. – Ещё одна жертва?»
        «Да, – ответила она. – Пока у нас три жертвы и одна выжившая. Любая информация, которую вы можете предоставить, нам поможет. Я сомневаюсь, что в делах с полицией ваше сотрудничество с нами может как-то сыграть вам на руку, но вот в суде оно может помочь».
        Макензи терпеть не могла использовать эту уловку, потому что, по правде говоря, она надеялась, что он получит по полной за то, что делал с теми бедными женщинами.
        «А в «Уэйкмане»? – спросила она. Злость возвращалась, и на этот раз Макензи не собиралась её глушить. – Вы читали кому-нибудь ещё в этом приюте?»
        «Я читал нескольким людям, – ответил Виндэм. – Я читал Беки Тош, старушке по имени Нина Брейди и, конечно, Эллис».
        «Я точно знаю, что Нина Брейди жива и невредима, – подумала Макензи. – Или же он, как убийца оставил её на потом».
        «Когда вы были волонтёром в «Путеводном зрении», вы встречались с другими волонтёрами?»
        «Иногда», – сказал он.
        «Кто-нибудь показался вам подозрительным?»
        Он покачал головой и снова уставился на стол: «Я никогда не хотел с ними сближаться. Я был слишком занят тем, как бы скрыть то, чем я там занимался. Мне… мне, правда, жаль».
        Он был готов разрыдаться, но Макензи не испытывала к нему сострадания.
        «Чёрт возьми, не надо давить мне на жалость, – отрезала она. – Отвечайте на вопросы. Вы уверены? – спросила она. – Не было среди них никого подозрительного?»
        «Нет, – испугавшись её тона, ответил он. – Простите».
        «А другие организации? – спросила Макензи. – Когда вы работали волонтёром в «Путеводном зрении», вы подавали заявки в другие организации?»
        «Нет, но волонтёром можно стать не только так. Не обязательно работать на «Путеводное зрение».
        «Поясните», – сказала Макензи.
        «Например, я точно знаю, что в Линчбурге в крупном христианском колледже есть возможность для студентов заменить общественные работы волонтёрством. Я уверен, что небольшие церкви тоже предлагают массу возможностей для миссионерства. По крайней мере, я так слышал. Чёрт… Я знаю тех, кто так отрабатывал общественные работы за превышение скорости или штрафы за парковку. Волонтёром может стать любой».
        Макензи обдумывала его слова, когда завибрировал телефон. Это было сообщение от Харрисона, он как всегда работал со скоростью молнии. В сообщении было написано: «С Вики Коннор всё в порядке».
        «Виндэм – не убийца, – подумала она. – Он урод и извращенец, но не убийца».
        Она снова задумалась. Следует ли ей сразу сообщить о своих догадках МакГрату или позволить ему думать, что в Бедфорде задержали возможного подозреваемого?
        «Мне нужны имена, – заключила Макензи. – И этот придурок подсказал хорошую идею. Возможно, мне нужно искать не организации. Может, нужно искать среди других волонтёров…»
        «На этом всё, – на выдохе выпалила она, вставая со стула. – Я с вами закончила».
        Макензи даже не оглянулась на Виндэма, когда выходила из комнаты. Она была почти уверена, что он не был тем, кого они ищут, но он также не был тем, с кем бы ей хотелось находиться рядом. Она понимала, что поймать такого, как он, – это тоже маленькая победа, но радость от неё омрачал факт того, что настоящий убийца оставался на свободе.
        Идя в сторону крошечного конференц-зала в конце коридора, она снова услышала, как вибрирует телефон. Взяв его в руки, Макензи в первую очередь взглянула на часы. Оказалось, что было уже 16:57. Значит, из двадцати четырёх часов, которые ей дал МакГрат, у неё осталось пятнадцать.
        Телефон вибрировал в руках, и Макензи наконец посмотрела на имя звонившего. Это был Эллингтон, и он звонил ей через Фейс Тайм.
        Она проигнорировала звонок, убрала телефон в карман и торопливо пошла дальше, чтобы сказать шерифу Робинсону, что она закончила допрос Виндэма. Больше её в Бедфорде ничего не держало. Она знала, куда направится дальше. Скорее всего, это будет машина, стоящая на парковке, где она сможет спокойно обдумать всё и наметить план действий.
        Ей казалось, что она была близка, особенно после разговора с Виндэмом. Она была близка к поимке убийцы, но пока он ускользал от неё. Убийца был чем-то схож с угнетающей жарой, что ждала её на улице: она была осязаема, и казалось, Макензи могла протянуть руку и дотронуться до неё, но вот только она никогда её не поймает.

        ГЛАВА 27

        Не успел кондиционер в арендованной машине заработать на полную мощность, как Эллингтон снова позвонил ей через Фейс Тайм. Макензи сначала собралась вновь проигнорировать запрос, но потом решила ответить на случай, если у него было срочное сообщение от МакГрата или что-то важное по делу.
        Макензи приняла запрос и со стыдом призналась себе, что очень обрадовалась, увидев Эллингтона. Она пыталась убедить себя в том, что радость была вызвана тем, что она наконец могла видеть перед собой знакомое и дружелюбное лицо, особенно после того, что ей недавно пришлось пережить, начиная от банки колы, угодившей в голову, и заканчивая разговором один на один с сумасшедшим Карлом Виндэмом.
        «Привет, – сказал он. Не успела Макензи сказать и слово, как он сразу продолжил. Возможно, он сделал так для того, чтобы она не смогла начать ему выговаривать, а ведь именно это Макензи и собиралась сделать. – Послушай, я знаю, что облажался не только в отношении нас с тобой, но и в работе, поэтому я… в общем, я не вернулся в Квантико».
        «Тогда где ты сейчас?» – спросила она.
        «В Ричмонде. Хотел заехать в приют «Мэри Денбридж», а потом услышал о том, что ты взяла подозреваемого… Мои поздравления. Послушай… оказалось, что для того, чтобы раскрыть дело, всего-то навсего нужно было оставить тебя в покое».
        «Остынь. Парень, которого я арестовала – премерзкий тип по имени Карл Виндэм – не наш убийца. Я в этом уверена почти на все сто».
        «Вот чёрт. А МакГрат думает, что дело в шляпе».
        «Зачем он тебе звонил?» – спросила Макензи.
        Эллингтон вздохнул и пожал плечами: «Спрашивал о тебе, чтобы узнать, как продвигается допрос».
        «Ну, ещё бы», – разочарованно подумала Макензи. Хотя этой проблемой она займётся позже.
        «В любом случае, – продолжил Эллингтон, – после его слов я всё же решил вернуться в Вашингтон. Я подумал, что мы могли бы встретиться по дороге и вернуться вместе, если ты простишь мне моё поведение влюблённого школьника».
        «Я здесь ещё не закончила, – ответила Макензи. – У нас ещё есть пятнадцать часов из тех двадцати четырёх, что нам дали».
        «Полагаю, у тебя появилась идея?»
        И он был прав. Идея возникла у Макензи в голове в ту секунду, когда она услышала, что сейчас Эллингтон находится в Ричмонде. Правда, Макензи пока не хотелось сообщать ему подробности. Она до сих пор на него злилась, а после того, как он бросил её одну, ей казалось, что теперь это было только её расследование.
        «Ведёшь себя по-детски, – подумала она. – Его помощь тебе пригодится, даже если ты не хочешь это признавать».
        «Пока я не буду тебе ничего говорить, – сказала Макензи, – но попрошу об одолжении. Позвони в приют в Трестоне и в «Мэри Денбридж». Задачка непростая, но я хочу, чтобы ты составил список всех волонтёров, которые посещали приюты в последние шесть месяцев. Приюты небольшие, поэтому не думаю, что списки будут длинными».
        «Хорошо, – заинтересовавшись, ответил Эллингтон. – А ты что будешь делать?»
        «Я позвоню в «Уэйкман» и поговорю с Клео Коулгров, узнаю, не нанимала ли она в последнее время помощников со стороны. Я говорю не только о волонтёрах… а даже просто о помощниках. Я позвоню тебе потом, и мы сравним списки. А потом…»
        «…а потом найдём схожие фамилии, – закончил за неё Эллингтон. – Это не должно быть сложно, если опираться на организации, в которых они состоят».
        «Точно».
        «Давай так и сделаем, – сказал он. – Позвони мне, как закончишь».
        Макензи даже не попрощалась, а просто повесила трубку и сразу набрала номер приюта «Уэйкман». До сих пор не избавившись от неприятного осадка после общения с Карлом Виндэмом, она довольно сухо разговаривала с женщиной, которая взяла трубку. Она попросила к телефону Рэндалла Джонса, представилась, и её сразу соединили.
        «Мистер Джонс, мне нужна ваша помощь. Возможно, мы лишь потратим время впустую, но я должна убедиться, что испробовала все варианты».
        «Конечно. Чем вам помочь?»
        «Мне нужны имена всех ваших волонтёров за последние шесть месяцев. Я говорю только о волонтёрах, а не о сотрудниках или работниках».
        «Вас интересуют и мужчины, и женщины?» – спросил Рэндалл.
        Из слов Клео Коулгров Макензи было известно, что убийцей был мужчина, но она не хотела ничего упустить: «Да, и те, и другие. Я попрошу вас зачитать имена по телефону. Я тороплюсь».
        «Окей, хорошо, я вам помогу. Секунду…»
        Макензи слушала, как он стучит по клавиатуре, щёлкает мышкой, а потом прокашливается:
        «Итак, я готов. Список небольшой. Начнём по алфавиту».
        Макензи взяла дешёвую ручку из бардачка и начала записывать имена на салфетке, которую ей дали вместе с едой навынос. На всё про всё у неё ушло чуть больше четырёх минут, и у неё был готов список из двадцати двух фамилий, включая десять женских и двенадцать мужских.
        Было видно, что Рэндаллу стало интересно, зачем ей эти имена, но он не хотел спрашивать. У Макензи же не было времени на объяснения. Более того, с каждым новым именем, что она выводила на салфетке, в ней росла уверенность в том, что она была на верном пути… что, в общем-то, они с Эллингтоном должны были додуматься до этого раньше.
        «Но до сегодняшнего утра мы не знали о зацепке с волонтёрами, – рассуждала Макензи. – Мы не могли и подумать».
        Затем она набрала сотовый Клео Коулгров. Никто не взял трубку, и когда Макензи собралась оставить сообщение, Клео сама ей перезвонила.
        «Агент Уайт, – сказала она, – есть успехи?»
        «Пока сложно сказать, – ответила Макензи. – Простите, что беспокою, но я бы хотела спросить у вас о сиделках. Вам помогает только Мэгги Рейнольдс?»
        «Да».
        «А во время учёбы в колледже, о которой вы говорили? С вами или другими незрячими студентами работает какой-то отдельный преподаватель?»
        «Один из курсов рассчитан только на слепых, – ответила Клео. – А что касается остальных, то ответ… «нет». Иногда после занятий преподаватель разговаривает со мной, чтобы я не чувствовала себя ущербной, но больше ничего, никакой особой помощи я не получаю».
        «Мэгги когда-нибудь вызывала помощника себе на смену?»
        «Нет. Если она болеет, или ей нужно уйти, я остаюсь одна. Это нормально. В конце концов, я уже большая девочка».
        «Что верно, то верно, – сказала Макензи. – Клео, спасибо, что уделили мне время».
        И она вновь повесила трубку до того, как собеседник успел спросить, зачем были все эти вопросы. Макензи снова просмотрела список волонтёров «Уэйкмана», надеясь, что дала Эллингтону достаточно времени, чтобы он собрал списки из двух приютов. Затем, больше не в силах бороться с волнением, она набрала его номер. Она решилась не на видео, а на обычный аудиозвонок.
        Эллингтон ответил сразу. «Ты как раз вовремя, – сказал он. – Я только что говорил с приютом «Мэри Денбридж». У меня на руках оба списка, но тот, что из Трестона, совсем короткий. Если ты готова, я могу продиктовать имена».
        «Давай».
        Эллингтон диктовал имена, а Макензи записывала их мелким почерком в отдельных колонках на той же салфетке, на которой писала список из «Уэйкмана». Список волонтёров из Трестона насчитывал всего двенадцать человек. Список из «Мэри Денбридж» был значительно длиннее – в нём было даже больше имён, чем в списке из «Уэйкмана» с его двадцатью двумя фамилиями.
        Макензи изучала списки, обводя те имена, которые встречались больше одного раза.
        «Что-нибудь нашла?» – спросил Эллингтон.
        «Секунду», – ответила она, продолжая сравнивать списки. На всё у неё ушло меньше минуты, и когда Макензи закончила, она была немного удивлена (и чуть-чуть расстроена) результатом.
        Всего на салфетке было шестьдесят три фамилии.
        Из всех трёх списков она дважды обвела девятнадцать имён – девятнадцать человек работали волонтёрами минимум в двух приютах из трёх.
        Ещё было восемь имён, которые присутствовали во всех трёх списках.
        «Это кто-то из них», – подумала Макензи. Ни одно из этих имён ещё не всплывало в ходе расследования.
        «У меня восемь имён, – сказала она. – Две женщины и шестеро мужчин, которые работали волонтёрами во всех трёх приютах».
        «Чтоб меня. Это ведь не может быть совпадением, так?»
        «Маловероятно. Теперь нужно узнать, в какое агентство они обратились, чтобы стать волонтёрами».
        «Хорошо. Послушай, – сказал Эллингтон, – теперь я наконец могу загладить вину за то, что сегодня утром вёл себя, как придурок. В списке из Трестона было всего двенадцать человек, поэтому я сразу узнал, какие агентства их прислали».
        «Хорошо, – ответила Макензи, проигнорировав глупую шутку, с помощью которой Эллингтон хотел как можно быстрее с ней помириться. – Ладно, давай начнём с мужчин, потому что они больше подходят под наш профиль. Мне нужны агентства, приславшие следующих людей…»
        Она прочитала шесть имён, на четвёртом она услышала смех Эллингтона.
        «Что смешного?» – спросила Макензи.
        «По-моему, нам везёт», – ответил он.
        «В смысле?»
        «Трое из этих мужчин были присланы одним и тем же агентством. У двоих из них есть проблемы со зрением. Агентство называется «Мир как книга».
        «С него мы и начнём».
        «Мы?» – шутливо, но с надеждой спросил Эллингтон.
        «Да, – ответила Макензи. – Давай решим, где будет наша следующая, и надеюсь, последняя остановка, и там встретимся».
        Эллингтон собрался было уже что-то ответить – что-то милое и очаровательное, – но Макензи не дала ему шанса, положив трубку.
        Она сделала это с довольной улыбкой на лице.
        Затем Макензи позвонила ещё одному человеку, Харрисону в Квантико: «Харрисон, можешь узнать для меня пару адресов?»
        «Можно спросить зачем?» – ответил он. Его голос звучал устало и немного раздражённо. Иными словами, это было на него совсем не похоже.
        «Появилось ещё трое потенциальных подозреваемых».
        Харрисон замолчал, а потом промычал «хммм». «Я не знаю, Уайт, – ответил он. – МакГрат доволен твоей работой. Зачем его провоцировать? Он думает, что ты закрыла дело. Заканчивай там и возвращайся».
        «Не могу. Пока ещё рано. Мне нужно убедиться, что эти люди не имеют отношения к убийствам. Если это так, я всё брошу и вернусь».
        Макензи подумала, но не сказала вслух то, что могло его расстроить и заставить прекратить ей помогать. Она побоялась сказать: «А что если расследование не закончено, мы вернёмся в Вашингтон, а через несколько дней умрёт ещё один слепой человек? Тогда нам всем грозит публичное унижение».
        «Ладно, – сказал Харрисон. Он явно повеселел. Пусть он и был кабинетным работником, Макензи знала, как его радовала погоня за преступниками. – Что мне искать?»
        Макензи назвала имена, и он вздохнул: «Дай мне пару минут».
        «Договорились», – ответила она и снова быстро повесила трубку.
        Ей казалось, что она сейчас активно работает, что само по себе было странно, ведь она неподвижно сидела в машине. Как же ужасно просто сидеть и ждать. Свободное время она потратила на сортировку деталей, чтобы убедиться, что всё было на своих местах, прежде чем она снова отправится в путь ради расследования, которое и так заставило её проехать почти всю жаркую Вирджинию.
        «Случай с безалаберным ведением записей в «Уэйкмане» явно не единичный. Как только волонтёр заработал себе хорошую репутацию, его знают в приюте и ему доверяют, он, скорее всего, может спокойно приходить и уходить. Убийца умеет к себе расположить.
        Но при этом он целеустремлён и не отступает от своего решения убить этих людей. Он терпелив, раз готов проехать столько миль до приюта, а приюты расположены совсем не близко друг к другу. На дорогу уходит чертовски много времени… чертовски много времени уходит и на то, чтобы сформировать отношения с жертвами.
        Случай с Клео Коулгров выбивается из общей картины. Он был в отчаянии. Возможно, переоценил свои силы. Если он тратил время на то, чтобы узнать других, почему он не сделал этого с ней? Не изучил её расписание?»
        Главный вопрос здесь был, конечно же, почему? Макензи предполагала, что у убийцы были проблемы со зрением, или в прошлом его унижал кто-то, у кого были проблемы со зрением.
        «Разные приюты – это ключ, – думала Макензи. – Зачем выбирать жертв, которые живут так далеко друг от друга? Зачем тратить время на то, чтобы узнать их лучше? Если верить сотрудникам «Уэйкмана» и Нине Брейди, волонтёров в приюте всегда в избытке: знакомые лица, добрые люди, которые хотят подружиться, а не просто помочь и уйти домой».
        «Подружиться», – вслух произнесла Макензи.
        «Возможно, в этом что-то есть. За этим что-то кроется…»
        Телефон зазвонил, отвлекая её от размышлений. Она была рада узнать, что звонил Харрисон, но удивилась, поняв, что она погрузилась в раздумья почти на десять минут, которые понадобились ему, чтобы найти нужную информацию. На улице свет начал сменяться сумраком. Ответив на звонок, Макензи подняла глаза к небу и заметила вместо привычной мглы заката собирающиеся грозовые тучи.
        «Что ты нашёл?» – спросила она.
        «И тебе здравствуй, – парировал Харрисон. – Слушай, тут кое-что странное, но, думаю, это облегчит тебе работу. Двое из трёх мужчин – Альберт Роуз и Лу Катрон – живут в одном городе. Судя по всему, городок совсем крошечный, называется Кисвилл. Ну и название, да?»
        «Ты прав. А последний?»
        «Джейсон Торренс. Он живёт в Блэксберге, Вирджиния. У него огромная ферма, и он участвует в сельскохозяйственной программе Политехнического университета. Насколько я могу судить, у парня куча денег, и он довольно влиятелен».
        «Видимо, судьба мне ехать в Кисвилл. А это вообще где?»
        «Если верить карте, то где-то в полутора часах езды от Бедфорда, плюс-минус несколько минут».
        «Спасибо, Харрисон. Можешь выслать точные адреса?»
        «Конечно, но…»
        Она не дала ему договорить, снова повесив трубку. Макензи выехала с парковки, перебирая в голове массу вариантов и мыслей.
        «Два волонтёра из одного города, – думала она. – Два волонтёра, которые работали во всех трёх приютах… разбросанных по всему штату. В этом что-то должно быть, что-то…»
        И тут её осенило. Именно об этом говорил Карл Виндэм. Возможно, их прислало не агентство. Возможно, это сделала другая организация, занимающаяся помощью нуждающимся.
        Макензи вспомнила Робби Хьюстона, и то, что он сотрудничал со студенческими советами.
        «Возможно, эти волонтёры ходят в одну церковь, – подумала она. – Возможно, они приезжали в приют в рамках миссионерской программы.
        Могут ли они быть заодно?..»
        Если бы Эллингтон был рядом, он бы мог помочь ей с рассуждениями. Они хорошо работали вместе, и он…
        «Проклятье», – сказала она, доставая телефон. От волнения она забыла ему позвонить. Макензи набрала номер, остановившись на светофоре, чтобы выехать из центра Бедфорда и вернуться на четырёхполосное шоссе.
        Эллингтон ответил как всегда быстро. «И где мы встречаемся?» – спросил он.
        «В Кисвилле, штат Вирджиния. Там живут двое мужчин из списка».
        «Это… странно. И многообещающе. А ещё знаешь что? Агентство «Мир как книга» – это вовсе не агентство».
        «Это клуб при церкви, да?»
        «Как ты догадалась? Да… это крошечная организация при небольшой церкви «Краеугольный камень». Я нашёл их вебсайт».
        «Мне кажется, мы на верном пути, – сказала Макензи. – Я буду там через полтора часа. А ты?»
        «Думаю, ближе к двум. Хотя, возможно, я приеду даже раньше тебя».
        «Как же сложно на него злиться», – с улыбкой подумала Макензи.
        «Сомневаюсь», – сказала она.
        «Уж поверь. Я мог бы…»
        Макензи бросила трубку во второй раз за пятнадцать минут. Справедливости ради нужно переслать ему адреса людей, когда она получит их от Харрисона. Конечно… она ждала его возвращения, и её совсем не радовало осознание того, что даже дня не прошло, как она поняла, как же хорошо они работали в паре, и как сильно она по нему скучала, когда его не было рядом.
        «Наверное, нам нужно жить вместе», – подумала она.
        «Всему своё время», – вслух успокоила себя Макензи.
        Светофор загорелся зелёным, и Макензи нажала на педаль газа. На часах было почти 18:30, в небе впереди продолжали собираться грозовые тучи. Было немного пугающе ехать туда, где, как ей казалось, жил убийца, и где начиналась гроза.
        Однако Макензи лишь поехала быстрее, как только получила СМС Харрисона с точным адресом. Последние несколько дней она жила в невыносимой жаре. Эти грозовые облака выглядели пугающе, но они несли с собой дождь.
        «Ещё одна причина туда поехать», – подумала она. Впервые с момента, как она переступила порог приюта «Уэйкман», Макензи казалось, что она была на верном пути.
        Она продолжала ехать, тучи становились всё темнее, а она всё сильнее давила на газ.

        ГЛАВА 28

        Городок Кисвилл чем-то напомнил Макензи Трестон. Это был совсем небольшой город, как с картин Роквелла, в котором можно было найти аптеку, дома с белыми деревянными заборчиками и, ни за что не поверите, парикмахерскую, перед входом в которую располагался крутящийся яркополосатый шест. Парикмахерская и большинство лавок были закрыты, потому что когда Макензи вывела машину на Мейн-Стрит, часы показывали 20:32.
        Всю дорогу до города она ехала под тенью собирающихся грозовых туч, и сейчас, притормозив в жилом районе, ей казалось, что тучи её наконец нагнали. Большие капли дождя одна за другой посыпались на лобовое стекло, словно дождь хотел слиться с надвигающейся ночью.
        Ночная мгла не должна была накрыть город ещё минут двадцать, но из-за дождя казалось, что она уже наступила. Во мраке ненастоящей ночи Макензи ещё раз проверила адрес и поехала под руководством GPS-навигатора. Он вывел её с главной улицы на узкую объездную дорогу. Здесь дома были уже не такими красивыми, хотя всё же имели некое сходство с картинами Роквелла благодаря чарующей игре сумеречных красок на фоне грозовых туч.
        Макензи приехала по первому адресу, который дал ей Харрисон, в дом Лу Катрона, и отправила СМС Эллингтону, чтобы узнать, где он. Вернее… она попыталась отправить СМС – в этом городке сеть не ловила. Очень слабый сотовый сигнал то появлялся, то пропадал. Сообщение Эллингтону осталось недоставленным.
        Вздохнув, Макензи посмотрела на дом. Старый грузовик стоял на подъездной дорожке. Дом выглядел довольно невинно, и Макензи могла уверенно сказать, что внутри кто-то был: характерное свечение экрана телевизора едва просматривалось через окно, которое выходило на крыльцо и, как она решила, вело в гостиную. Макензи вышла из машины и кожей почувствовала, как изменилась погода: воздух замер, и жара спала. Макензи даже стало немного прохладно.
        Над головой послышались раскаты грома. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Она подняла глаза к небу, и несколько капель дождя упали на лицо.
        «Скоро начнётся дождь, – подумала она. – Это будет настоящий ливень».
        Интуиция подсказывала не терять время и сразу заняться тем, ради чего она приехала. Странно, но её пугала мысль о том, чтобы подняться по ступеням чужого крыльца в такую грозу. Она медленно дошла до них и оглядела соседние дома. Они стояли примерно в двадцати метрах друг от друга – не сказать, что теснились один к другому, но и особой свободы не давали.
        По пути к крыльцу Макензи проверила телефон. СМС Эллингтону так и не было отправлено.
        Макензи поднялась по ступеням, осторожно коснувшись головы. Удар, который нанёс ей Карл Виндэм, не был особенно сильным, но по дороге в Кисвилл она почувствовала, что там, куда он угодил керамической вазой, голова побаливала. Макензи не думала, что могло быть сотрясение, но голова всё же болела.
        «Нужно поторапливаться, – подумала она. – Если этот мужчина окажется чист, у меня есть ещё один адрес, всего в трёх кварталах отсюда, но всё же…»
        Она подняла руку и постучала. За дверью было тихо. Она прислонилась ухом к двери и услышала приглушённый шум телевизора. На его фоне послышался тихий скрип половиц. Макензи решила, что это был шорох шагов, осторожно приближающихся к двери. Она подождала ещё несколько секунд и снова постучала. Скрип затих, а потом снова возобновился. Его неожиданно прервал звук голоса.
        «Кто там?» – спросил голос.
        «ФБР», – ответила Макензи.
        Вот и всё. Если по ту стороны двери стоял убийца, он понял, что его песенка спета. От следующих пяти секунд зависело то, как пройдёт остаток вечера.
        К своему удивлению, Макензи услышала, как открывается замок. Правая рука опустилась за пояс и остановилась в паре сантиметров от пистолета.
        Когда дверь открылась, Макензи должна была со стыдом признаться себе, что была шокирована увиденным. Перед ней стоял мужчина примерно сорока лет. Первым, на что она обратила внимание, был вовсе не глазной протез в его левом глазу. Вместо этого, её внимание привлёк старый шрам, изуродовавший всю левую часть его лица.
        Потом она сконцентрировалась на важной детали, которую сообщили ей Рэндалл Джонс и другие сотрудники приюта «Уэйкман», описывая приходящих к ним волонтёров.
        Стеклянный глаз…
        Макензи постаралась прийти в себя как можно скорее. Её секундного замешательства хватило для того, чтобы мужчина по другую сторону порога заговорил первым.
        «ФБР? – сказал он. – Хм… Что вам надо?»
        «Не следует говорить, что я приехала специально к нему, – быстро подумала Макензи. – Велика вероятность, что либо он, либо его друг и есть убийца. Не буду открывать все карты сразу».
        «Я расследую одно дело, в котором всплыло название организации при вашей церкви».
        «Откуда вам известно, в какую церковь я хожу?»
        «Вас зовут Лу Катрон, не так ли?»
        Позади Макензи послышался раскат грома. Дождь ровно барабанил по асфальту, лужайке, дороге и крыше. Катрон вдруг замер, но Макензи решила, что его испугал вовсе не гром.
        «Вы ходите в церковь «Краеугольный камень», верно? – сказала она. – А организация называется «Мир как книга». Мне дали имена всех, кто в неё входит, и весь день я провела за разговорами с вашими коллегами. Вы тоже в моём списке. Вы можете впустить меня в дом, чтобы мы могли поговорить, а я могла скрыться от надвигающегося жуткого ливня?»
        Он был напряжён. В отсветах молнии его шрам и неподвижный, ничего не выражающий стеклянный глаз выглядели пугающе. В конце концов, Катрон кивнул и тихо пробормотал: «Да, могу».
        Макензи будто непринуждённо держала правую руку у бедра, где в кобуре ждал своего выхода Глок.
        «Мистер Катрон, я не хочу вас пугать, но всё указывает на то, что кто-то из прихожан вашей церкви совершил как минимум три убийства. Если быть точной, это должен быть кто-то из организации «Мир как книга».
        «Глупость какая-то, – отрезал Лу Катрон. – Обвинения выглядят необоснованными».
        «Боюсь, что это не так».
        Он провёл Макензи в небольшой кабинет, который соседствовал с ещё меньшей комнатой, в которой продолжал что-то нашёптывать телевизор, по которому сейчас показывали повтор одного из стереотипных сериалов про врачей.
        «С кем ещё вы разговаривали?» – спросил Катрон.
        «Хочет сменить тему. Он напрямую не отрицает причастности его церкви к убийствам. Он хочет узнать имена, чтобы, если что, перевести стрелки на них…»
        «Перед вами я разговаривала с Альбертом Роузом, – сказала Макензи. – Прошу вас помнить, что на данном этапе я не хочу никого обвинять, а просто опрашиваю всех, кто состоит в вашей организации. Итак, мистер Катрон, вы состоите в клубе «Мир как книга?»
        Он стоял у двери, ведущей в коридор. От Макензи его отделяли меньше двух метров, и она отлично понимала, что он мог легко броситься в дверь, если бы захотел сбежать. Она могла сказать, что сейчас он решал, говорить правду или сразу начать лгать.
        «Да, – наконец сказал он. – Так я пытаюсь служить обществу. Мне сложно поверить, что кто-то из моих коллег способен на убийство. Если говорить честно, я нахожу ваши обвинения немного обидными».
        «Я уверена, что так, – ответила Макензи, – но как я уже сказала… пока мы просто опрашиваем свидетелей. Я ищу тех, кто работал волонтёром в приюте для слепых «Уэйкман» в Стейтоне. Вы там бывали?»
        Он снова колебался, прежде чем ответить, но потом произнёс: «Да, я был там несколько раз».
        «Что вы делали?»
        «В основном читал».
        «Кому?»
        Он снова замялся, и сейчас Макензи увидела на его лице настоящее беспокойство. У неё мурашки побежали по коже, когда он посмотрел здоровым глазом на пол, а стеклянный протез продолжал смотреть вперёд. Однако благодаря этому ей было легче увидеть на его лице страх. За окном гремел гром, отзываясь звоном стаканов на кухне, которая, видимо, находилась в глубине дома.
        «Я не помню их имена», – сказал Катрон.
        Он не смотрел на Макензи. Его руки находились в карманах, и она могла сказать, что он делал всё, чтобы не броситься бежать.
        «Вы уверены?»
        «Да».
        «Даже Элис Гивенс?» – в данном контексте имя было вымышленное, оно принадлежало девочке, с которой Макензи дружила в детстве.
        Она увидела, что Катрон немного расслабился, когда не узнал имя: «Нет, я этого имени не помню».
        «А Ребекку Уиклайн?» – спросила Макензи, назвав имя девочки из старших классов, с которой они напились после выпускного.
        «Нет, и её тоже не помню», – ответил Катрон. На его лице застыла маска облегчения.
        «А Эллис Риджвей?»
        Маска разлетелась на осколки – он узнал имя, и его реакцию нельзя было не заметить. При звуке имени Катрон даже облокотился о дверной косяк, чтобы не упасть.
        «Попался», – подумала Макензи.
        «Нет, – сказал он, – её тоже не помню». Он говорил тихо, и Макензи видела, как дрожат его колени.
        Она притворилась расстроенной и удручённо вздохнула. Она встала удобнее, надеясь, что её спокойствие передастся и ему. Если ей удастся вот так же подловить его ещё пару раз, то всё будет окончательно ясно.
        «В скольких приютах для слепых вы побывали, работая на «Мир как книга»? – спросила она.
        «В нескольких, – ответил он. – По-моему, в четырёх».
        «Вы были в Трестоне?»
        Он кивнул: «Да. Там небольшой приют, в котором живут очень милые люди».
        «Вы там когда-нибудь встречались с мужчиной по имени Кеннет Эйбл?»
        Не смягчив удар вымышленными именами, Макензи увидела на его лице то же выражение, что бывает у людей, которых вдруг неожиданно ударили по лицу.
        «Зачем вам эти вопросы?» – спросил Катрон. Его голос немного дрожал, и он перевёл взгляд с дверного косяка на пустоту коридора.
        «Я ищу человека, который убил троих слепых и покушался на жизнь четвёртого», – ответила Макензи.
        Он медленно покачал головой. Сейчас он был чем-то похож на Карла Виндэма, когда тот понял, что Макензи пришла, чтобы его арестовать.
        «Мистер Катрон, с вами всё в порядке?»
        «Я… Я должен был», – сказал он.
        «Что должны были?» – спросила Макензи.
        Она чувствовала в воздухе эклектическое напряжение, и дело здесь было не только в грозе. Она приготовилась, чтобы в любую секунду бежать.
        «Вы не понимаете, – взмолился Катрон. – Никто не понимает».
        «Тогда объясните, – сказала Макензи. – Помогите мне понять».
        Катрон облизал губы и оглядел комнату. Казалось, он ищет, кто ещё может услышать то, что он собирается сказать.
        «Я вынужден был… Я должен был. Я тоже был слеп в течение нескольких месяцев в детстве. Всё это начала моя мама. Она выжгла мне глаз и… и…»
        Он вскрикнул, и Макензи инстинктивно потянулась к пистолету. Когда она поняла, что у него просто шалят нервы, что это что-то вроде панической атаки, она расслабилась. Видимо, Катрон тоже это заметил.
        И бросился бежать. Он обогнул дверь с проворством, которого Макензи от него совсем не ожидала. В коридоре было темно, пространство едва освещала лампа из кабинета, в котором сейчас находилась Макензи.
        Она вытащила пистолет и сделала три шага к двери: «Мистер Катрон, не усугубляйте своё положение. Я вижу, что с вами что-то не так. Если вы сделали то, о чём жалеете, вы всегда можете об этом поговорить с кем-нибудь. Например, со мной. Позвольте мне помочь…»
        На самом деле помощь её интересовала меньше всего. Однако, исходя из их разговора, Макензи поняла, что, если она хотела выманить его из коридора, не прибегая к силе, ей нужно было притвориться, будто она ему сочувствует.
        Но он ничего не ответил. Вспомнив всё, чему её учили в Академии, напрягая каждую мышцу, чувствуя адреналин в крови, она шагнула в коридор. Прежде чем сделать первый шаг, она вгляделась в темноту впереди. Она увидела три двери – две были закрыты, а одна – открыта. Катрона видно не было.
        Макензи прошла в дверной проём и вошла в коридор. Какое-то мерцание впереди привлекло её внимание. Это была люстра с бумажным плафоном; длинные шнуры свисали и поблёскивали, причудливо отражая свет.
        Она увидела кулак за долю секунды до того, как он угодил ей меж глаз. Она поняла, что он всё подстроил специально, а сам, сволочь, прятался за дверью, ожидая удобного момента для нападения.
        Макензи, шатаясь, попятилась назад. Во второй раз за три часа белые мушки мелькали у неё перед глазами. Не успела она опомниться, как Катрон пробежал мимо. Он ударил её плечом в правый бок, и она полетела в стену.
        «Он больше не нападает, – подумала Макензи. – Он убегает».
        Она часто заморгала, пытаясь избавиться от боли, и бросилась вслед за ним, в сторону гостиной. Она заметила, что перед глазами всё двоится. Макензи сделала шаг вперёд, и у неё закружилась голова. Она закрыла глаза на секунду, чтобы прийти в себя, а потом снова их открыла. В глазах больше не двоилось, и, сделав шаг, она поняла, что головокружение тоже начало проходить.
        Она сразу заняла удобную позицию для стрельбы, пригнувшись и медленно пробираясь в гостиную. Быстро осмотрев комнату, насколько это было возможно с места, где она находилась, Макензи заметила, что единственная дверь вела в кабинет. Из гостиной он мог попасть в любую другую комнату дома или выйти из него. В любом случае ему бы пришлось пройти мимо Макензи.
        «Зачем он, чёрт возьми, пошёл в кабинет?»
        Ответ пришёл неожиданно. Сначала она решила, что грохот – это раскат грома, но потом увидела, как Катрон выбегает из укрытия за низким диваном, держа в руках пистолет.
        В ту же секунду она почувствовала, как вдруг стала мокрой одежда на левом плече. Она ощутила несильное жжение и поняла, что её подстрелили.
        Она подняла пистолет, наставила его на движущуюся фигуру Катрона и выстрелила сначала один раз, потом второй. Сложно было сказать, попала она или промахнулась, потому что перед глазами опять всё двоилось. Она видела движущиеся очертания его фигуры, но не больше. Возможно, она видела только его тень. Она выстрелила в третий раз, понимая, что промахнётся, но чувствуя, что должна была хотя бы попытаться.
        Она услышала, как открылась входная дверь, и шум дождя наполнил дом.
        Макензи быстро оглядела левое плечо. Её ранили, но пуля лишь задела руку. Если бы у неё было время, она бы наверняка смогла найти пулю где-нибудь в стене позади себя. Возможно, за неё бы цеплялись куски рубашки и кожи с плеча.
        Внутри её разрывало от разочарования, что помогло забыть о боли в плече и голове. Макензи сделала глубокий вдох и пошла к входной двери. Она двигалась осторожно, чтобы не схлопотать очередную пулю по собственной глупости, как это случилось несколько минут назад.
        Благодаря последним лучам света, пробивающимся через пелену дождя, она увидела, что Катрон бежит через лужайку. Он бежал к грузовику, который она заметила, когда подъехала к дому.
        Макензи выбежала на крыльцо. Голова кружилась от быстрой ходьбы. Она взялась за перила и оперлась на них, чтобы рука не дрожала. Она прицелилась, чувствуя, как ноет плечо, и выстрелила.
        Она попала, куда целилась – в левое колено Катрона. Он вскрикнул и припал на него. Он сидел, опираясь для поддержки на грузовик. Падая, он развернулся и тоже выстрелил. Макензи пригнула голову, когда услышала свист. Пуля ушла вправо и в любом случае бы её не задела, вместо этого оторвав кусок от деревянной входной двери.
        Макензи вновь прицелилась и выстрелила. Она не хотела его убивать, хотела лишь обездвижить. Она видела, как он открывает дверь машины со стороны водительского сидения. Он прикрывался дверью, как щитом, пока залазил внутрь.
        Макензи поднялась на ноги и, пригнувшись, побежала к лестнице. Теперь она стреляла по грузовику, не думая, что могла стрелять по Катрону и не убить его в такой ситуации. Она прострелила обе передние шины и отправила две пули в решётку радиатора, надеясь, что те попадут под капот и выведут машину из строя.
        Катрон ответил на её последний выстрел. Он вновь промазал, разбив на две части одну из стоек перил.
        Макензи сбежала по ступеням крыльца. Она видела всё нечётко, а дождь лишь ухудшал ситуацию.
        «Бросайте оружие, мистер Катрон!»
        Они смотрели друг на друга через окно водительской двери, залитое дождём.
        «Я должна стрелять. Что если выстрел его убьёт…»
        Вдруг он завёл двигатель и начал сдавать назад.
        Макензи старалась прицелиться так, чтобы пуля его не убила, но это было невозможно.
        Она собралась перегородить грузовику путь своим телом – отчаянный шаг, который мог закончиться для неё не очень хорошо, – когда услышала рёв другой машины. Машина подъехала к дому Катрона и резко свернула на подъездную дорожку. Это был чёрный Форд Фокус, который она видела впервые в жизни. Машина остановилась напротив грузовика Катрона, заблокировав проезд. Грузовик с силой ударил по машине.
        Удар был мощным, от чего Фокус повело в сторону, и он едва не перевернулся. Этого не произошло потому, что колёса грузовика завязли в свежей грязи.
        Макензи с удивлением и облегчением заметила, как из легковушки, спотыкаясь, выбегает Эллингтон. Он растерянно поднял пистолет и наставил его на грузовик Катрона.
        Но Катрон его опередил. Он быстро оправился от столкновения, поднял пистолет и направил его на Эллингтона.
        «Стоять, ублюдок», – спокойно и холодно сказала Макензи прямо Катрону в ухо, находясь в паре сантиметров позади него. Она воспользовалась ситуацией, чтобы тихо залезть в машину и теперь, сидя на пассажирском сидении рядом с водителем, вдавливала дуло пистолета Катрону в шею.
        Он понял, что его обошли, потому что Макензи заметила, как от ужаса округлился его здоровый глаз, а потом он выпустил пистолет из рук.
        Она тут же протянула руку, схватила его за запястья, отвела руки назад и защёлкнула на них наручники.
        Он застонал и упал на сидение, понимая, что всё кончено.
        Макензи облегчённо выдохнула.
        Эллингтон бросился к машине, пытаясь выглядеть собранным и сконцентрированным.
        «Ты в порядке?» – спросил он.
        Макензи широко улыбнулась, взглянув на лежащий на боку автомобиль.
        «Могу задать тебе тот же вопрос», – сказала она.
        Они улыбнулись друг другу. Раздался раскат грома, и дождь усилился.
        Наконец началась буря.

        ГЛАВА 29

        Да, Макензи удалось избежать сотрясения после встречи с Карлом Виндэмом и его керамической вазой, но после знакомства с правым кулаком Лу Катрона оно было неминуемо. Помимо этого ей наложили несколько швов на плечо там, где задела шальная пуля из его пистолета. Макензи знала об этом только со слов медиков, потому что потеряла сознание у дома Катрона и то приходила в себя, то снова отключалась в карете скорой помощи по дороге в больницу.
        Там она провела немного времени, за которое Эллингтон рассказал ей то, что узнал во время допроса Катрона.
        «Хочешь – верь, хочешь – нет, но ближайшая от Кисвилла тюрьма находится в Стейтоне, – сказал он. – Когда Кларк увидел Лу Катрона, мне показалось, он сейчас взорвётся. Кларк его знал, не очень близко, но так, как знают друг друга все жители маленьких городков, представляешь? Учитывая, что он на тебя напал, а потом открыл стрельбу, я честно думал, что он будет сопротивляться, но стоило нам посадить его в допросную, как он сдался и всё рассказал».
        Макензи вспоминала и нездоровый взгляд единственного глаза, и странные слова. Она решила, что в детстве над ним очень сильно издевались, и он пронёс чувство мести через всю жизнь. Парадоксально, что он нападал на слепых, хотя мать и его сделала инвалидом по зрению. Макензи поняла, что он был полон ненависти не только к ней, но и к самому себе. В том, что с ним случилось, он винил себя.
        И поэтому нападал на таких же, как он сам.
        «Он и мать убил, да?» – наконец спросила Макензи.
        Эллингтон посмотрел на неё, не скрывая удивления.
        «Да. Как ты узнала?»
        «По тому, как он о ней говорил, – ответила она. – Давно это случилось?»
        Эллингтон вздохнул.
        «Он не может сказать точно. Мы попросили ребят из Бюро проверить его слова, и, похоже, что он не врёт. Дебора Катрон пропала без вести примерно двадцать пять лет назад. Это всё, что нам известно. Лу Катрон поведал нам, где именно он похоронил её сильно изуродованное тело. И его слова снова подтвердились. Тело нашли в течение четырёх часов после допроса. Ещё он убил свою подружку из старшей школы, но не помнит, куда сбросил тело».
        Макензи задумалась над его словами. Было пугающе осознавать, что убийца, которого она помогла поймать, начал убивать задолго до того, как напал на Кеннета Эйбла, и никто об этом даже не догадывался.
        «Потом он начал искать способы, как бы проникнуть в приюты для слепых, – продолжил Эллингтон. – Именно с этой целью он начал ходить в церковь «Краеугольный камень», потому что узнал об организации «Мир как книга».
        «И они так запросто приняли его?»
        «Ага. Я сам говорил с пастором и некоторыми из прихожан. Они все в шоке. Лу Катрон казался им безотказным парнем. Он обвёл всех вокруг пальца».
        «Но… постой. А как же Клео Коулгров? Она не из приюта».
        «Катрон говорит, что искал организации и в Линчбурге, потому что там много приходов. Он хотел получить доступ к другим приютам, включая те, что находились за пределами штата. Когда он был там, кто-то посоветовал ему поговорить с учителем-волонтёром, который преподавал информатику слепым. Там он заметил Клео и, видимо…»
        Эллингтон вздохнул.
        «Он ни о чём не сожалеет».
        Макензи его слова не удивили.
        Они долго сидели в тишине, размышляя.
        А потом Эллингтон удивил её тем, что нагнулся ближе и нежно поцеловал Макензи в губы. После поцелуя он добавил: «Всё кончено. Ты его поймала. Ты чуть не умерла, но ты его нашла».
        Макензи кивнула и поцеловала его в ответ. Этот поцелуй длился дольше.
        Потом она задумчиво посмотрела на Эллингтона: «Можно задать тебе вопрос?»
        Он закатил глаза: «Ну, давай».
        «Ты ещё хочешь жить вместе?»
        Он ответил не сразу. По крайней мере, слова он произнёс не сразу. Он ответил прикосновением рук и объятиями.

* * *

        Когда два дня спустя Макензи вернулась на работу, большую часть дня она провела, выслушивая наставления МакГрата. Его нельзя было осуждать. Однако когда с выговором было покончено, Макензи заметила у него лёгкую улыбку в уголках рта и восхищение во взгляде. Следующие две недели она проведёт за офисной работой, пока будет восстанавливаться после ранения, а Бюро будет тщательно изучать её стычку с Лу Катроном.
        Макензи была не против. Более того, она бы с радостью согласилась просидеть за столом и дольше. Встреча с Катроном у него в доме до сих пор не выходила у неё из головы, хотя она и не хотела это признавать ни перед Эллингтоном, ни, уж тем более, перед МакГратом.
        Кроме того, офисная работа позволит ей уделить больше времени расследованию дела, о котором она постоянно думала вот уже два месяца, расследованию смерти отца, которое возобновилось и сейчас продолжалось (хотя и лежало забытым под кучей других) в Небраске. Теперь у неё будет время связаться с Кирком Питерсоном, детективом, который не отказывался от этого дела, хотя с каждым днём оно всё больше напоминало висяк.
        Макензи понимала, что рано или поздно ей придётся вернуться в Небраску, если она планировала довести дело до конца. Ей этого делать совсем не хотелось, словно кто-то предлагал ей пойти на собственные похороны. Однако Макензи понимала, что не сможет жить спокойно, пока во всём не разберётся.
        После окончания рабочего дня и безрадостного разговора с МакГратом Макензи в одиночестве вышла из здания. Она шла в свою старую квартиру, которая будет её домом ещё несколько дней. Эллингтона отправили назад в Кисвилл, штат Вирджиния, чтобы побеседовать с прихожанами церкви, в которую ходил Катрон, а потом он поедет в Бедфорд, чтобы закончить дело Карла Виндэма. После этого они начнут перевозить её вещи в его квартиру.
        А потом… кто знает?
        Макензи шла через парковку в сторону машины. Она думала о том, каким будет этот переезд, и как он изменит их отношения… Именно поэтому она не замечала белый прямоугольник бумаги на лобовом стекле вплоть до того момента, как подошла вплотную к машине.
        Зажатый дворником, на лобовом стекле лежал листок бумаги.
        Нет, это был не просто лист бумаги.
        Это была визитная карточка.
        Не дыша, Макензи протянула к ней руку. Не успела она её достать, как уже знала, что там увидит. Потянув за карточку и достав её из-под дворника, Макензи ничуть не удивилась, когда оказалась права.
        На лицевой стороне было написано: АНТИКВАРНЫЙ МАГАЗИН БАРКЕРА.
        В холодном поту она повертела карточку в руках. На обороте красивым курсивом было выведено короткое послание.
        Прекрати поиски.
        Не выпуская визитку из рук, Макензи оглядела парковку. Она увидела коллег, идущих к своим машинам, но никого подозрительного.
        Она оглядела припаркованные машины, выискивая в них подозрительных пассажиров, которые казались здесь не к месту или выглядели как-то необычно. Никого не было.
        Она медленно села в машину и завела двигатель. Прежде чем нажать на газ, она снова посмотрела на визитку.
        Прекрати поиски.
        Макензи положила карточку в карман и выехала с парковки. Как ни странно, но сейчас мысли о переезде к Эллингтону заботили её меньше всего.
        Прекрати поиски.
        Её лицо приняло упрямое и серьёзное выражение, когда губы произнесли три слова.
        «Чёрта с два», – сказала она.
        Она направилась домой, думая только о деле отца и подгоняемая мыслью о том, что не сможет нормально выполнять свою работу, пока не разберётся в загадке из прошлого.