Пол Мелкоу


        Инопланетянин моей мечты

        (пер. Ю. Гольдберг)

        Я все время мысленно повторяю слова, которые скажу инопланетянину, когда он будет забирать меня с собой. Именно "когда", я не оговорилась. Понимаете, у меня было озарение. Рано или поздно это обязательно произойдет: я поднимаю голову от бумаг, разложенных на моем столе в офисе банка, и вижу серебристую гриву наподобие львиной, которая колыхается над перегородками. У меня нет никаких сомнений.
        Думаю, я сумею сохранить хладнокровие - как будто инопланетяне каждый день подходят к моему письменному столу и предлагают межгалактический флирт. Я поправляю очки на носу и спрашиваю самым что ни есть официальным тоном: "Чем могу вам помочь?" Он отдает должное моей, скромности, хотя мы оба знаем, зачем он здесь. Инопланетянин улыбается, обнажая крупные клыки, откидывает гриву влево и спрашивает: "Не хотите ли присоединиться ко мне на борту корабля-матки, Дженнифер?" "Не сегодня, - отвечаю я. - Мне нужно забрать Габриэллу из балетной школы".
        Нет, не так.
        Я всегда собиралась взять Габриэллу с собой. У инопланетян должны быть какие-то условия для детей: игровые площадки, школы и все такое. Подросткам нелегко приспосабливаться к смене обстановки - новые друзья, отсутствие солнца. Впрочем, дети никогда не унывают. Пока я училась в школе, мои родители переезжали семь раз.
        Или я могу оставить ее с Ником. Но привыкать к жизни на корабле-матке лучше, чем жить с отцом. В последний раз, к примеру, Ник швырнул мне в лицо стакан с кока-колой. Что он будет делать с Габби? И вообще - он нас бросил. Ему нельзя доверять.
        Я собрала две сумки: маленькую все время носила с собой, а большую оставила дома, в шкафу в коридоре. Меня устроила бы любая, но в той, что хранилась дома, лежали два комплекта одежды, зимний и летний. Пришельцы удивительно немногословны, когда речь заходит об их родной планете, и я понятия не имела, как одеваться.
        В каждую сумку я упаковала несколько старых книг, подростковую фантастику Хайнлайна. Не знаю зачем - ведь больше всего времени, если не считать ток-шоу, инопланетяне проводили в библиотеках, копируя все книги для архивов корабля-матки. Наверное, мне эти книги не понадобятся - у них в заархивированном виде имеются все библиотеки Земли. Но я буду скучать по запаху переплетов и пожелтевшим страницам. Габриэлла это оценит.
        Не подумайте, что я могу заставить ее хоть что-нибудь прочесть. У современных детей другие интересы. Хотя я сама до встречи с Ником могла весь день просидеть в кресле, уткнувшись носом в книгу.
        День закончился без происшествий, то есть Сильвия не требовала от меня отчета за время, проведенное в мире грез.
        Я умею работать - просто не люблю. Больше всего мне нравится дорога домой на автобусе из центра города. Ни обязанностей, ни клиентов, ни начальника, ни воплей дочери-подростка, которая не может найти трико.
        Когда мы проезжали по мосту над Мононгахилой, я увидела экскурсионный корабль, зависший над Инклайном. Не самый большой - меньше, чем тот, в Вашингтоне, - но все же размером с небоскреб.
        Может, сдержанность не лучшая тактика? А если так: сначала с трудом скрываемое удивление, потом нерешительность, затем полное согласие. "Корабль-матка? Ну, не знаю. Я достойна быть представителем своей расы? Неужели? Тогда, конечно, берите меня с собой! Я ваша!"
        - Извините. - Я невинно улыбаюсь мужчине, которого случайно толкнула.
        Черт. Кажется, путь между нерешительностью и полным согласием должен быть чуть длиннее.
        Дома собака жует балетное трико Габриэллы и только после пинка понимает, что я не играю с ней в перетягивание каната.
        - Габби! Габби! Спустись сюда! - кричу я наверх.
        Она появляется на лестнице, уперев руки в бока и изобразив на лице презрение. Так и хочется съездить ей по физиономии, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку. Я размахиваю трико.
        - Смотри, что жует Космо.
        - Ну?
        - Оно дорогое. Разоришься каждый раз покупать новое.
        - Я не хочу заниматься балетом, мать, - говорит Габриэлла. - Сэкономлю тебе кучу денег, если не буду туда ходить.
        - Габби!
        - Мама!
        Я вздыхаю, и злость внезапно проходит, уступая место усталости.
        - В твоем возрасте я была точно такой же.
        - Только я не беременна, - отвечает она, и у меня вытягивается лицо.
        - Марш к себе! - ору я.
        Габриэлла исчезает за дверью своей комнаты. Остаток вечера мы не разговариваем.
        Сегодня вечером на ток-шоу Леттермана приглашен командир планетолета лабинтинян Ос-Морр-Шор. Многие утверждают, что для них все пришельцы на одно лицо. Я умею их различать. И все благодаря озарению, которое меня посетило. У лабинтинян еще более величественный вид, чем у других пришельцев - серебристые пряди в гриве, угадывающаяся под одеждой мощная мускулатура. Для расы, средний рост которой не превышает четырех футов, они выглядят весьма внушительно.
        - Итак, до меня дошли слухи о возможности скрещивания людей и инопланетян.
        Леттерман поворачивается к пришельцу, обнажив в улыбке редкие зубы; в его тоне сквозит намек. На мгновение мне становится неловко за лабинтинянин.
        - Да. Наши расы могут скрещиваться.
        - Тогда расскажите, откуда вы это знаете.
        Лабинтинянин наклоняет голову и невозмутимо произносит, глядя прямо в камеру:
        - Знаю, можете мне поверить.
        В студии повисает тишина, потом слышится женское хихиканье, за которым следуют раскаты смеха.
        Леттерман вновь улыбается и взмахивает рукой, успокаивая зрителей.
        - Подозреваю, что рост не имеет значения, а?
        - Рост? Нет, - отвечает лабинтянин, и на его лице мелькает слабая улыбка. Или это не улыбка? Не знаю. - Значение имеет размер гривы. А такой нет ни у одного мужчины на вашей планете. - Он встает и поворачивается. Камера следует за ним, сначала нерешительно, затем быстрее. Инопланетянин демонстрирует гриву во всей ее красе - она закрывает спину и вьется кольцами у самых лодыжек. Зрители восхищенно аплодируют.
        - Минуточку, лабби. Даже мне известно, что у инопланетян и людей не может быть общего потомства.
        - Неверная постановка вопроса, - отвечает тот. - Ошибка кроется в термине "инопланетянин". Ваши писатели-фантасты давно догадались, что у нас общий предок.
        - Должно быть, моя тетушка Виолетта.
        - Это случилось чуть раньше: приблизительно семьсот тысяч лет назад. Исходным материалом служил генофонд другой пролетавшей мимо расы, тоже наших родственников, более дальних. С тех пор мы подверглись модификации и приобрели некоторые новые генетические признаки.
        - А вы обсуждали это с Ватиканом?
        - Ватикан представляет собой геополитическую организацию, которая, по всей видимости, не поймет, о чем я говорю.
        Леттерман криво улыбается в камеру.
        - Ха-ха. Дай инопланетянину волю... - встревает Пол.
        - Итак, - продолжает Леттерман, - у представителя вашей расы и землянина могут быть дети. На кого они будут похожи?
        - Женщина моего вида не сможет родить такого ребенка естественным образом. Голова не пройдет через родовые пути. Если ребенка извлечь хирургическим путем, трудностей не возникнет. Все особи женского пола, родившиеся в результате такого союза, будут бесплодными. Сперма метисов мужского пола жизнеспособна в отношении обеих рас.
        - Это даже лучше, чем бисексуальность: целых две расы женщин.
        Лабинтянин слабо улыбается, и тут звучит звуковой сигнал рекламной паузы. Достоинство пришельца непоколебимо. Зря я волновалась.
        - Когда мы вернемся, вас ждет сюрприз - горячая десятка! "Десять заповедей: что делать утром после того, как вы вернулись из ночного клуба вместе с инопланетянином".
        Я засыпаю, не дождавшись окончания рекламы.
        Утром я чувствую себя разбитой и очень надеюсь, что через несколько минут появится инопланетянин. Его нет, и я вынуждена как-то справляться с неприятностями - Габби поднимает крик, отыскивая чистые джинсы, а я опаздываю на автобус, поэтому в следующем приходится стоять.
        Мужчины моей расы тупы, неразговорчивы и невнимательны. Я сверлю взглядом каждого, кто не догадывается уступить мне место, потом вдруг замечаю корабль, висящий над Инклайном. Вокруг него снуют маленькие реактивные скутеры, словно мошки вокруг гнилого яблока; в каждом скутере инопланетянин.
        Стоящая рядом женщина тоже смотрит на них.
        - Ужасная суета - готовятся к отлету.
        Выражение моего лица красноречивее всяких слов.
        - Вы не слышали новости? Пришельцы улетают и обещают вернуться через тысячу лет. Ну и скатертью дорога! Забирают все наши знания, ничего не дают взамен, "чтобы не нарушать традиции высокоразвитых гуманоидов" - знать бы, что это такое! - и опять исчезают. Настоящие родственники могли бы погостить подольше и вести себя повежливее. А то вроде моей золовки...
        - Когда они улетают?
        - Сегодня вечером. Вот моя золовка, к примеру...
        По дороге на работу я успеваю перебрать тысячу вариантов, но никак не хочу признавать очевидного. Женщина что-то напутала. Наверное, инопланетяне просто улетают из Питтсбурга, хотя это тоже плохо. Как же они заберут меня с собой, если собираются покинуть город, где я живу? Однако мой "Уокмен" подтверждает новость об отлете инопланетян, и к горлу подступает тошнота - совсем как тогда, в семнадцать лет, когда я узнала, что беременна Габби.
        Потрясение оказалось слишком сильным - я замечаю Сильвию только после того, как она возникает перед моим столом и спрашивает, почему я бессмысленно пялюсь в пространство, а не ввожу в базу данных сведения о клиенте.
        - Мне... нехорошо, - бормочу я, надеясь, что растерянный взгляд придаст убедительности моим словам.
        - Ты позволила Нику вернуться? - спрашивает Сильвия. - Он опять присосется к тебе, и тогда...
        - Нет, нет. - Я перебиваю ее, смущенная сочувствием начальницы. - Просто что-то с желудком.
        Сильвия кивает и берет с моего стола пачку анкет.
        - У меня сегодня мало работы. Можешь идти домой, а я все тут закончу.
        Я киваю, пытаясь изобразить ответственного сотрудника, который был готов рискнуть жизнью ради работы, а теперь смирился, что придется весь день проваляться в постели.
        - Да, Сильвия. Спасибо. - Я хватаю пальто. У дверей мои ноги сами переходят на бег.

        * * *

        Совершенно очевидно, что пришло время решительных действий. Нельзя больше ждать, когда инопланетяне придут за мной. Я появлюсь там сама. "Наконец-то", - скажет пришелец, прислоняясь к стальному люку своего корабля.
        - Не стойте столбом, дамочка!
        Меня толкает бегущий по улице парень. Он исчезает в дверях банка, а я спотыкаюсь и теряю туфлю. Каблук сломан.
        - Проклятие! - Я прислоняюсь к прохладному камню здания. Утренняя толпа начинает редеть.
        Туфле конец, и я снимаю другую. Осторожно переступая ногами, подхожу к газетному киоску на углу.
        - Скажите, где останавливается автобус до Саут-Сайда? Морщинистый старик отрывает взгляд от "Эсквайра".
        - Вон там. Тридцать седьмой номер.
        - Спасибо.
        Смотрю на часы. Опоздала.
        - Черт!
        Внезапно у меня кончаются силы, и я сажусь на бордюр. Время старта - десять часов. Лабинтиняне объявили, что челнок причалит к материнскому кораблю над Вашингтоном, а затем они покинут Солнечную систему. Исчезнут на тысячу лет.
        Волна отчаяния прокатывается по телу и концентрируется где-то в животе. Дура. Я пребывала в выдуманном мире. Нужно быть полной идиоткой, чтобы мечтать об инопланетянах и о том, как они возьмут меня с собой. Жаль, что нельзя заново прожить эти шесть недель. Жаль, что нельзя заново прожить жизнь.
        Эти невеселые размышления прерывает нарастающий звук, похожий на чириканье, и до меня наконец доходит, что ко мне приближается одноместный скутер пришельцев. Я поднимаю голову и вижу висящий в воздухе аппарат с маленьким серым инопланетянином. Он пристально разглядывает противоположную сторону улицы, и я вскакиваю, чтобы махнуть рукой и крикнуть ему, что я здесь.
        Потом спохватываюсь, поворачиваюсь и бреду к остановке автобуса, который увезет меня домой.
        Можно быть дурой, но лицемерие - это уж слишком.
        - Эй! Женщина-человек!
        Обернувшись, я вижу, что инопланетянин бежит ко мне, и во мне вспыхивает радость.
        - Я готова. Только захвачу сумку. Я оставила ее у стола. Нужно пойти и забрать ее. И потом я пойду с вами. Дайте мне минутку. Подождите, ладно?
        Инопланетянин - невысокий, но симпатичный - морщит лоб и качает головой.
        - Вы не должны ни к чему готовиться. Мне требуется только образец.
        - Что?
        - Образец от желтоволосой женщины человеческой расы.
        - А-а. Значит, живая женщина вам не нужна?
        - Нет. Я не уполномочен брать живой экземпляр. Только жидкость. - Он запускает руку в рюкзак и достает маленький прозрачный цилиндр.
        Наконец я замечаю потрепанную одежду инопланетянина, его неухоженный вид и желтый символ на рукаве, указывающий на ранг стажера. Какой-то ботаник. Вот уж повезло. Пришельцы улетают, и это его последний шанс выполнить домашнее задание.
        - Пошел ты!
        Я отворачиваюсь. По щекам текут слезы, внутри все кипит от ярости. Я злюсь на весь мир. Потом бегу прочь.
        Впрочем, в чулках далеко не убежишь - через квартал он догоняет меня и одним прыжком перегораживает дорогу.
        - Остановитесь!
        - Что? Мне нужно на работу! - рявкаю я.
        - У вас синдром расставания, как на других планетах. Обычное дело. На каждой планете.
        - Синдром расставания?
        Пришелец пожимает плечами.
        - Синдром беглеца. Страсть к путешествиям. - Он слабо улыбается и похлопывает меня по руке. - Там ничуть не лучше. Не больше надежды, чем здесь. Даже меньше.
        Теперь уже я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы уйти.
        - А образец? - окликает меня пришелец. - Мне нужно возвращаться.
        Я задумываюсь на мгновение, затем киваю.
        - Ладно. Вот моя рука.
        Инопланетянин прижимает пластиковый цилиндр к моей коже. Я чувствую тепло, и цилиндр начинает наполняться красной, пузырящейся кровью.
        - Хотя бы часть меня попадет в космос. - Другой рукой я вытираю слезы.
        - Небольшая часть.
        - Может, вы меня клонируете. Тогда я как будто побываю у вас. Я вырасту в вашем обществе, и...
        - Нет. - Он медленно качает головой. Его глаза печальны. - Вы не понимаете. Ваше место на этой планете, и больше нигде.
        - Понятное дело, - вздыхаю я.
        Инопланетянин сует руку в рюкзак и вытаскивает маленькие ножницы.
        - Я взял кое-что у вас, а взамен оставлю часть себя. - Он отрезает прядь от своей серо-голубой гривы и протягивает мне.
        Волоски грубые и жесткие. Я счастлива и порывисто обнимаю пришельца; застигнутый врасплох, он не успевает отстраниться.
        - Спасибо.
        Я вынуждена нагнуться, но мне все же удается ткнуться лбом в его плечо. Откуда-то из глубины его тела доносится тихое мурлыканье. Он гладит меня по голове.
        - Мне пора, женщина-человек. - Инопланетянин отстраняется, поворачивается и бежит по улице к своему скутеру. - Удачи!
        Ошеломленная, я бреду к автобусной остановке; в руке зажата маленькая прядь волос. Я провожу кончиком пряди по щеке, чувствуя приятное покалывание жестких волосков. Их хватит, чтобы сплести ожерелье, а может, и два, и я решаю, что сделаю одно для Габриэллы, а другое для себя.

        -

        "Alien Fantasies", 2000
        Cб. "Десять сигм", М.: "ACT", "Астрель", "Полиграфиздат", 2010
        Перевод Ю.Гольдберга (школа Баканова).

        Оглавление

        - Пол Мелкоу . Инопланетянин моей мечты