Книжный червь Ричард Матесон
# Может ли на свете существовать какая-либо причина, по которой тебе приспичило защебетать на французском языке? Проснувшись в то утро, Фред без предупреждения заговорил по-французски. Оставив жену в растерянных чувствах, он всю дорогу до работы ломал себе голову над тем, что же это может быть. Хорошо, что он работал в университете.
Матесон Ричард
Книжный червь
Проснувшись в то утро, он заговорил по-французски. Никакого предупреждения не было. В четверть седьмого, как и обычно, прозвонил будильник и они с женой заворочались. Высунув из-под одеяла онемевшую во сне руку, Фред нажал на кнопку, и в комнате на некоторое время воцарилась тишина.
Затем Ева отбросила одеяло на середину кровати со своей стороны, он - со своей, и его тощие жилистые ноги свесились на пол.
- Bon matin,[Доброе утро (фр.)] - сказал он.
Последовала короткая пауза.
- Что? - спросила она.
- Je dis bon matin.[Я сказал "доброе утро" (фр).]
Жена зашуршала ночной рубашкой и, повернув голову, посмотрела на Фреда.
- Что-что?
- Я всего лишь сказал «с добрым ут…»
Фред Элдерман непонимающе уставился на супругу.
- А что я сказал на самом деле? - он перешел на шепот.
- «Бонматен» или что-то в этом роде.
- Je dis bon matin. C'est un bon matin, n'est pas?[Я сказал "доброе утро". Утро и впрямь доброе, не правда ли? (фр.).]
Co звуком попадающего в бейсбольную перчатку быстро летящего мяча Фред Элдерман шлепнул ладонью по собственному рту, зажал его и поверх кляпа из пяти пальцев вытаращил на миссис Элдерман округлившиеся глаза.
- Фред, что это такое!
Он медленно убрал руку и разжал губы.
- Ева, я не знаю. - Его вдруг охватил ужас. Фред машинально поднес руку к голове, указательный палец почесал обрамленную волосами лысину. - Смахивает на… на какую-то заграничную болтовню.
- Но ты же не знаешь ни одного иностранного языка, Фред!
- В том-то и дело.
Они растерянно разглядывали друг друга. Наконец Фред посмотрел на часы.
- Пора одеваться.
Он прошел в ванную, и Ева с недоумением вслушивалась в доносившуюся оттуда незнакомую песенку: «Elle fit un fromage, du lait de ses moutons, rori, ron, du lait de ses moutons»,["Она взбивает сыр из молока своих овец, дон-дон, из молока своих овец" (фр.).] однако мешать мужу, когда он бреется, не решилась.
Беря кофе за завтраком, Фред что-то пробормотал.
- Что? - непроизвольно вырвалось у Евы прежде, чем она смогла себя остановить.
- Je die que veut dire ceci?[Я говорю, что это может значить? (фр.).]
Он услышал, как она поперхнулась.
- Я хочу сказать, - Фред не верил своим ушам, - что это может значить?
- Вот-вот, что с тобой происходит? Никогда в жизни ты не говорил по-иностранному.
- Знаю, - поднесенный ко рту поджаренный хлеб застыл в воздухе, - а что… что это за язык, на котором…
- Мне к-кажется, ф-французский.
- Французский? Но я не знаю французского.
Ева судорожно отхлебнула из чашки.
- А теперь вот знаешь, - произнесла она еле слышно.
Фред сверлил глазами скатерть.
- Le diable s'en mele,[Сам черт вмешался в это (фр.).] - буркнул он себе под нос.
Ева сорвалась на крик:
- Фред! Что ты сказал?!
- Я говорю, без дьявола тут не обошлось. - Он боялся взглянуть на жену.
- Но Фред, ты же… - Она резко поднялась со стула и набрала в грудь воздуха. - Хватит. Богохульствовать не будем. Должна быть какая-то причина, не так ли? - Фред молчал. Что ты думаешь? Есть причина или нет?
- Ну да, Ева. Ну, конечно. Но…
- Никаких но. - Она, казалось, не успокоится, пока не доберется до истины. - Итак, рассудим здраво - может ли на свете существовать какая-либо причина, по которой тебе приспичило защебетать ва французском языке? Просто так вот, запросто, раз и все! - Ева прищелкнула пальцами.
Фред неопределенно помотал головой.
- А раз так, тоща… - она с трудом подбирала слова, не зная, как продолжить, - тогда давай посмотрим. - Супруги снова молча разглядывали друг друга. - А ну-ка, скажи что-нибудь, например… - Ева мучительно подыскивала фразу, - например, хотя бы вот это… э-э…
Голос ее постепенно затих.
- Сказать что-нибудь?
- Да-да. Валяй, не стесняйся.
- Un gemissement se fit entendre. Les dogues se mettent(a) aboyer. Ces gants me vont bien. II va sur quinze ans…[Раздался стон. Мастифы начали лаять. Эти перчатки мне подходят. Скоро ему исполнится пятнадцать… (фр.).]
- Ф-ф-фред?!
- II fit fabriquer une exacte representation dumonstre.[Он изготовил точную копию чудовища (фр.).]
- Фред!! Прекрати! - Ева испуганно закричала.
Он осекся и, моргая, глядел на жену.
- Что… что ты сказал на этот раз, Фред?
- Я сказал: „Раздался стон. Мастифы начали лаять. Эти перчатки мне впору“ и еще:
„Скоро ему будет пятнадцать лет“. А потом…
- Что потом?
- „Он изготовил мне точную копию чудовища“. Sans meme l'entamer.[Даже не поцарапали (фр.).]
- Фред, опять?!
Но Фред как будто заболел.
- „И даже не поцарапали“, - закончил он.
Стояло раннее утро, и жизнь в студенческом городке еще не началась. Единственными занятиями, проходившими в это время, были две лекции по экономике с семи тридцати, да и то они проходили в Белом Кампусе. Здесь же, в Красном, все было тихо. Через час дорожки наполнятся молодым шумным говором, смехом и бесцельно слоняющимися стайками будущих ньютонов и фарадеев, а пока же повсюду царили тишь и благодать.
Состояние покоя, однако, не распространялось на бредущего вдоль восточной стороны кампуса и направляющегося к зданию администрации Фреда Элдермана. Оставив Еву в растерянных чувствах, он всю дорогу до работы ломал себе голову над тем, что же это может быть.
И впрямь, что это? Когда это началось? „C'est une heure“,[Один час (фр.).] - пронеслось в мозгу.
Фред сердито тряхнул головой. Ужасно. Невероятно. Он попробовал мысленно найти хоть какое-то объяснение случившемуся, но не смог. В том, что произошло, не было абсолютно никакого смысла. В свои пятьдесят девять, так и не получив образования, он влачил тихое спокойное существование университетского уборщика и смотрителя. И вдруг однажды утром проснулся свободно говорящим по-французски.
Почему именно по-французски?
Не обращая внимания на холодный октябрьский ветер, Фред остановился и задрал голову к куполу Джереми-холла. Вчера вечером он там прибирался. Может быть, это как-то связано…
Нет, но это же просто-напросто смешно. Он зашагал дальше, в то время как его губы сами шептали: „Je suis, tu es, il est, elle est, nous somines, vous etes…“[Я есть, ты есть, он есть, она есть, мы есть, вы есть… (фр.).]
В половине девятого он вошел в офис исторического факультета, где необходимо было починить раковину, проработал там один час и семь минут, после чего, сложив инструменты в сумку, направился к себе.
- Доброе утро, - поздоровался он с сидящим за столом профессором.
- Доброе, - отозвался тот.
Выходя с факультета в коридор, Фред Элдерман подумал, как это замечательно, что доходы Людовика Шестнадцатого при тех же поборах и налогах превысили доходы предыдущего Людовика на целых сто тридцать миллионов ливров и что экспорт в период с 1720-го по 1746-й увеличился со ста шести миллионов до ста девяноста двух. А кроме того…
Он остановился как вкопанный прямо посреди холла с застывшей маской изумления на худом лице.
В то утро Фред Элдерман прибирался и кое-что чинил еще на факультете физики, потом
- химии, потом - на факультете английского языка и в конце дня - в Отделении изящных Искусств.
Маленькая таверна неподалеку от Мэйн-стрит носила название „Уиндмилл“, а иначе -
„Мельница“. По понедельникам, средам и пятницам, вечером, Фред заглядывал туда, чтобы уговорить кружечку-другую пивка, а заодно и обсудить последние новости с двумя своими приятелями - Гарри Баллардом, менеджером кегельбана, принадлежащего Хогану, и Лу Пикоком, почтовым служащим, увлекающимся на досуге садовым делом.
В тот вечер Фред, едва только он появился в дверях полуосвещенного салуна - кстати, это слышал выходящий на улицу хозяин заведения, - сказал:
- Je connais tous ces braves gens.[Все эти бравые молодцы мне знакомы (фр.)] - Затем, виновато скривив губы, поправился: - То есть я хотел сказать… - оглядел собравшихся и так и не договорил.
Гарри Баллард заметил его сначала в зеркале.
- Подваливай к нам, старина! Виски сегодня идет отлично. - Он неуклюже повернул в сторону Фреда толстую шею и, не глядя на бармена выкрикнул: - Еще стаканчик для старины Фреда!
Фред подошел к стойке и улыбнулся, впервые за весь день. Пикок и Баллард по-дружески хлопнули его по плечу, бармен придвинул высокую кружку с пивом.
- Что новенького, дружище? - спросил Гарри.
Фред прижал двумя пальцами усы и сделал сквозь пену первый глоток.
- Да, в общем, ничего. - Он так и не решил еще, стоит это обсуждать или нет. Ужин с Евой стал для него настоящим испытанием, во время которого он поглощал не только пищу, но и переваривал умопомрачительное количество всевозможных подробностей и деталей, относящихся к временам Тридцатилетней Войны и Великой Хартии вольностей, а также уйму будуарных сведений из жизни Екатерины Великой. Встать из-за стола в семь тридцать было для него подлинным облегчением, омраченным, однако, непокорно прорвавшимся „Bon nuit, mа chere“.[Спокойной, ночи, дорогая (фр.)]
- А что у тебя нового? - поинтересовался он в свою очередь у Гарри.
- Как сказать, - протянул тот, - красим дорожки. Обновление интерьера.
- Красить - это неплохо, - произнес Фред. - Когда рисовать разноцветным воском стало неудобно, древнегреческие и римские художники научились использовать темперу, то есть краски, замешанные на древесной или гипсовой основе, причем в качестве наполнителя в станковой живописи…
Он замолчал, но было уже поздно. Все, разинув рты, смотрели только на него.
- А-а… э-э… чего ты?.. - начал вопрос Гарри Баллард.
- Да так, ничего, - Фред судорожно проглотил слюну, - я всего лишь хотел… - Конец предложения утонул в светло-коричневой пивной глубине.
Баллард перевел взгляд на Пикока, Пикок пожал плечами.
- А как идут дела у тебя в оранжерее, Лу? - он поспешил сменить тему.
- Нормально, - невысокий Пикок кивнул, - в оранжерее все нормально.
- Я так и думал, - тоже кивнул Фред. - Vi sono pui di cinquante bastimenti in porto.[В гавани находится более пятидесяти кораблей (итал)] - Произнеся это, он заскрежетал зубами и закрыл глаза.
- Что за чушь ты несешь? - Лу потеребил себя за ухо.
Фред закашлялся и торопливо окунул усы в кружку.
- Ничего, ничего.
- Как это? Но ты же только что что-то сказал? - По играющей на широком лице Гарри улыбке можно было видеть, что он приготовился услышать хороший соленый анекдот.
- Я… я сказал, что в гавани стоят более пятидесяти кораблей. - Фред понуро смотрел перед собой.
Улыбка сошла с лица Гарри и больше не появлялась.
- В какой гавани?
- Ну… ну это такая шутка. Сегодня рассказали. Только вот начало я запамятовал.
- А-а, - Гарри пригубил из стакана, - па-анятно.
С минуту они молчали, затем заговорил Лу:
- На сегодня закончил?
- Нет, к сожалению. Осталось прибраться в классах математики.
- Это плохо.
Фред вытер с усов пену.
- Послушайте. Ответьте-ка мне на один вопрос, - хранить все в себе он больше уже не мог, - что бы вы подумали, если бы, проснувшись однажды утром, вы вдруг ни с того ни с сего начали лепетать на французском?
- А кто это таким проснулся? - скосил глаза Гарри.
- Да нет, никто. Я просто… предположил. Ну предположим, что человек… э-э… как бы это выразиться, вдруг понимает, что знает то, чего никогда не учил. Непонятно? Ну вот просто раз - и он это знает. Как будто знания эти всегда были у него в голове, но до него это дошло только сейчас.
- Что еще за знания? - спросил Лу.
- Ну-у… история, к примеру. Языки всякие… иностранные… а еще книги, живопись… атомы и молекулы, химические соединения, - Фред неловко поежился, - и прочие другие сведения.
- Темнишь, приятель. Или я тупой, или… - Последние надежды Гарри похохотать над новым анекдотом рассеялись.
- Ты хочешь сказать, он знает то, о чем никогда даже и не читал? - перебил его Лу.
- Я правильно понял?
По речи, по интонации обоих своих друзей Фред почувствовал, что они чего-то не договаривают, в чем-то как будто сомневаются, но боятся признаться. Как будто что-то подозревают, но молчат.
- Ладно, забудем об этом. Я сдуру предположил, а вы и уши развесили.
В тот вечер, ограничившись одной-единственной кружкой, он ушел рано под тем предлогом, что нужно успеть прибраться у математиков, и всю оставшуюся часть дня - и когда подметал, и когда мыл, и вытирал пыль - Фред размышлял только об одном: что с ним происходит?
Дома ждала Ева, несмотря на то что было далеко за полночь.
- Кофе будешь?
- Буду. - Она встала, чтобы налить, но тут же села обратно, услышав: „S'accomadi, la prego“.[Сядь, умоляю (итал)]
Глядя на осунувшееся, мрачное лицо жены, Фред перевел:
- Я сказал, сядь, Ева, сам достану.
Пока пили кофе, Фред Элдерман поведал супруге о том, что пережил за последние несколько часов.
- Понимаешь, Ева, у меня это просто не укладывается в голове. Мне… мне даже страшно становится. Я столько знаю того, чего не знал раньше, и при этом понятия не имею, откуда что взялось… ну ни малейшего представления. Но я знаю! Зна-ю, понимаешь меня?
- То есть… ты имеешь в виду, что знаешь не один только французский?
- Какой там французский! - Фред ухватился руками за голову. - Ты только послушай.
- Он отставил в сторону чашку: Основной прогресс в получении быстрых частиц был достигнут путем использования относительно невысоких напряжений и многоступенчатого ускорения, причем в большинстве используемых приборов и установок заряженные частицы запускались по круговой или спиральной орбите, для чего применялся… Ева, ты слушаешь?
- Слушаю, - у нее задрожали руки.
- …мощный электромагнит. Ускорение может применяться различными способами. Например, в так называемом бетатроне Керста и Сербера…
- Что это значит, Фред?
- Не знаю. Просто… просто это само взялось откуда-то у меня в мозгу. И еще… когда я говорю что-нибудь по-иностранному, я все понимаю. Но языки ладно, а как…
Чтобы успокоить дрожь, Ева сложила руки на груди и встала.
- Что-то здесь не так, Фред.
Он нахмурился и долго на нее смотрел.
- Что именно, как ты думаешь?
- А черт его знает! - Ева немного пришла в себя и медленно покачивала головой. - Мне это совершенно непонятно.
Проснувшись посреди ночи, она услышала у себя под боком сонное бормотанье Фреда:
- "Натуральные логарифмы целых чисел от десяти до двухсот. Номер первый - ноль - две целых, три тысячи двадцать шесть десятитысячных. Единица - две целых, три тысячи девятьсот семьдесят девять. Двойка - две целых…“
- Фред, ну давай же спать!
- "…четыре тысячи восемьсот сорок девять".
- Фред!! - Она толкнула его локтем. - Спи!
- "Три - две целых…"
- Фред!!!
- А? Что? - спросил он спросонья, облизнул губы и перевернулся на другой бок.
В тишине спальни Ева слышала, как он поправил подушку и подоткнул одеяло.
- Фред, - позвала она как можно мягче.
Фред глухо кашлянул.
- Что, дорогая?
- Мне кажется, завтра утром тебе следует показаться доктору Буну.
Ответом ей был длинный, глубокий вдох и такой же длинный, полный выдох.
- Мне тоже так кажется. Давай спать.
В пятницу утром Фред Элдерман вошел в приемную доктора Уильяма Буна, и залетевший в открывавшуюся дверь сквозняк сдул на пол бумаги со столика медсестры.
- О, простите. Le chieggo scuse. Non ne val la реnа.[Прошу прощения. Не стоит затруднений (итал)]
Сидящая у доктора Буна в приемной и принимающая вызовы мисс Агнесса Маккарти работала с ним уже на протяжении семи лет и никогда прежде слышать иностранную речь из уст Фреда Элдермана ей не доводилось.
Поэтому она слегка приподняла брови и, не скрывая изумления, спросила:
- Что вы сейчас сказали?
Фред попробовал улыбнуться, но получилось вымученно и неестественно.
- Ничего, - ответил он и после небольшой паузы добавил: мисс.
Одарив его дежурной улыбкой, девушка предложила сесть.
- Доктор просил извинить, мистер Элдерман, но вчера он никак не мог вас принять.
- Ничего страшного.
- Он освободится через десять минут.
Четверть часа спустя Фред сидел перед доктором Буном и беспомощно смотрел на внушительных размеров грузную фигуру откинувшегося в кресле представителя медицинской науки.
- Что, Фред, нездоровится?
Он объяснил ситуацию.
Радушная улыбка доктора по мере рассказа прошла через несколько стадий: от откровенно удивленной вначале она становилась постепенно застывшей и вежливой, затем неестественно напряженной и наконец исчезла совсем.
- И это действительно правда?
Фред мрачно опустил голову.
- Je me laisse conseiller.[Я ищу совета (фр.)]
Густые брови мистера Буна взлетели вверх.
- И в самом деле французский. Что вы мне сказали?
Фред проглотил подступивший к горлу комок.
- Я сказал, мне нужен совет.
- Фу-ты, ну-ты, палки гнуты, - нараспев проговорил доктор и закусил нижнюю губу, - фу-ты, ну-ты, чудеса.. - Он встал и принялся ощупывать пальцами голову Фреда. - Никаких ударов, травм в последнее время не было?
- Нет.
- Хм-м, интересно. - Руки доктора Буна оставили голову пациента в покое. - Ни шишек, ни трещин, на первый взгляд, не наблюдается. - Он нажал кнопку, вошла мисс Маккарти. - Направьте на рентген.
Рентген, однако, ничего не дал.
Вскоре они снова сидели за тем же столом, друг напротив друга.
- Невероятно, но факт, - подвел итог доктор, на что Фред только сокрушенно вздохнул. - Советую не принимать это слишком близко к сердцу. Право же, не вижу особого повода для беспокойства, Фред. Ты у нас теперь - чудо-ребенок, но что из этого?
Дрожащие пальцы Фреда теребили усы.
- Но почему? Зачем? Какой в этом смысл? Признаюсь, меня это пугает.
- Ерунда, Фред. Нонсенс. Ты в отличном состоянии, и я гарантирую…
- Но что будет… - Фред запнулся, - что станет с моим мозгом?
По-прежнему закусив губу, доктор Бун попытался утешить сидящего перед ним человека. Он усмехнулся, пригладил волосы, стукнул ладонью по столу и сказал:
- Об этом бы я тоже не беспокоился. Знаешь что, Фред, дай я подумаю, хорошо? Посоветуюсь с коллегами, мы проанализируем… А потом я дам тебе знать, договорились?
Провожая пациента до дверей, он добавил:
- А пока мы этим занимаемся, постарайся отвлечься. Повторяю: повода для беспокойства нет.
Тем не менее, когда доктор Бун, вернувшись к столу, снял трубку и начал набирать номер, лицо его было довольно встревоженным.
- Фетлок, это ты? У меня для тебя задачка.
Ноги принесли Фреда в бар «Уиндмилл», скорее, по привычке, чем из необходимости забыться и что-нибудь выпить. Ева упорно настаивала на том, чтобы он остался дома, полагая, что причиной всему переутомление на работе, Фред же, в сотый раз повторяя, что со здоровьем у него все в порядке, воспротивился и, бросив с порога: "Au revoir",[До свидания (фр.)] поспешно свалил от семейного очага.
В привычной компании Гарри Балларда и Лу Пикока он проглотил первую пинту, не проронив ни слова, рассеянно внимая пространным рассуждениям Гарри о том, почему им не следует голосовать за кандидата в законодатели Милфорда Карпентера.
- Он, напрямую связан с Москвой, говорю я вам, - твердил Гарри, - еще парочка таких типов в высшем эшелоне власти, и нам крышка. Вспомянете мое слово. Что скажешь, старина? - хлопнул он по плечу рассматривавшего пивные узоры Фреда.
На этот раз Фред рассказал все как есть. Признался, как если бы подцепил какую-нибудь заразу.
Лу Пикок недоверчиво вылупился.
- Так, значит, вон оно в чем дело. А уж я тогда грешным делом подумал…
Фред несколько раз утвердительно кивнул головой.
- И ты нас не разыгрываешь? - спросил Гарри. - Ты теперь все-все знаешь?
- Почти.
Глаза у Гарри хитро заблестели.
- А что, если я задам вопрос и ты не ответишь?
- Буду только рад, - голос у Фреда был усталый и невыразительный.
Гарри воссиял.
- О'кей, дружище! Я не буду из тебя вытягивать, что ты знаешь об атомах, и тем более о всяких сложных веществах, а просто попрошу рассказать о местности, где я родился. Ну-ка, давай, что там между городками О'Сабле и Тарвой? - Весьма довольный собой, он стукнул кулаком по стойке.
Засветившаяся было на лице Фреда Элдермана надежда сменилась унылым разочарованием. Он начал, как добросовестно вызубривший домашнее задание школьник:
- Если ехать от О'Сабле в направлении Тарвы, то путь ваш пройдет до типичным равнинным землям, пересеченным оврагами, которые некогда покрывали девственные сосновые леса. В те времена на дорогах часто можно было встретить знаки, предупреждающие о появлении дикого оленя, теперь же сохранился лишь негустой подлесок, состоящий из дубков, сосен и тополей. С тех пор как заготовки леса резко снизились, одним из основных занятий местного населения стал сбор черники.
У Гарри отвисла челюсть.
- А зная о том, что ягоды в изобилии появляются после лесных пожаров, - продолжал Фред, - местные жители устраивали пожары специально, и в результате местности был нанесен немалый ущерб.
- Враки! - Гарри не выдержал и угрожающе приподнялся со стула. - Грязное, вонючее вранье!
Фред замолчал.
- И ты еще смеешь шляться по барам и всем такое рассказывать? И ты называешь это знанием местности, где я родился? Да это же гнусные выдумки.
- Уймись, Гарри. Не кипятись, - осадил приятеля Лу.
- Хорошо, я сяду. Но пусть он скажет, где он такого нахватался?
- Я никому ничего не говорил, - попробовал оправдываться Фред, - ничего нигде не рассказывал. Это как будто… как будто я это где-то прочитал и запомнил.
- А-а, то-то же… - Гарри нервно вертел в руке стакан.
- Неужели ты и вправду все-все знаешь? - отчасти от страха, а отчасти для того, чтобы разрядить обстановку, спросил Лу. Фред посмотрел в пол.
- Боюсь, что так.
- И это никакая не… никакой не фокус?
- Хорош фокус, - печально усмехнулся Фред, - разве я способен на фокусы?
Коротышка Пикок что-то быстро соображал.
- А не ответишь ли ты мне, - вкрадчиво осведомился он, чем отличаются от остальных оранжевые розы?
И снова с выражением унылого разочарования Фред Элдерман забубнил:
- Оранжевый у роз не является коренным цветом, а представляет из себя смесь красного и розового различной яркости с желтым. До появления штамма «Пернация» оранжевых роз было очень и очень мало; все оранжевые, абрикосовые, коралловые розы, а также цвет «серна» переходят со временем в более или менее выраженный розовый, а некоторые приобретают совершенно чудный оттенок, известный под названием "бедро испуганной нимфы".
Лу Пикок сидел словно пораженный молнией.
- Нет, вы только послушайте!
- А что тебе известно про Карпентера? - задиристо надул щеки Гарри Баллард.
- Милфорд Карпентер, родился в Чикаго, в 1898 году, штат Илли…
- Ну хватит, хватит. Ты думаешь, я сильно им интересуюсь? Да он же красный, комми
- и этим все сказано.
Но Фреда словно прорвало.
- В политической кампании успех зависит от целого ряда аспектов, как то: личность кандидата, выдвигаемая программа, отношение к нему прессы, экономические группировки, традиции конкретного региона, опросы общественного мнения…
- А я говорю он - красный! Карпентер - комми, - драчливо наступал Гарри.
Его опять остановил Лу.
- Но ты же сам за него голосовал на прошлых выборах, если мне память не…
- Я не голосовал! Ты понял?! - Гарри покраснел, лицо у него покрылось потом.
Фред Элдерман словно того и ждал.
- Запоминание определенных вещей в искаженном виде, извращение фактов есть свойство человеческой памяти, известное под определениями "патологическая склонность ко лжи" или «мифомания».
- Ты хочешь сказать, что я - лжец? Отвечай, Фред!
- Это явление отличается от обычной лжи тем, что говорящий и сам начинает верить в то, что он себе вообразил и…
Уже поздно ночью, когда они с Евой сидели вдвоем на кухне, она спросила:
- Откуда у тебя этот синяк под глазом? Ты дрался? И это в твои-то годы?
Но Фред посмотрел на жену так, что она сразу кинулась к холодильнику, достала лед и, усадив мужа к свету, приложила кусок к больному месту, а он, пока Ева это делала, рассказал, что произошло.
- Чего ты с ним связался? - ругалась она. - Ему бы только кулаки почесать, забияка чертов!
- Перестань, Ева. Он не виноват вовсе. Это я его оскорбил, потому что я уже не знаю, что говорю. У меня все… я окончательно запутался, Ева.
Посмотрев на сгорбившуюся фигуру мужа, она тяжело вздохнула.
- Когда же наконец этот доктор Бун хоть что-нибудь сделает?!
- Не знаю.
Час спустя, вопреки протестам супруги, Фред Элдерман отправился убираться в библиотеке, но как только он переступил порог огромного абонементного зала, дыхание у него перехватило и, сжимая виски руками, Фред опустился на одно колено и тяжело простонал:
- О Боже! Моя голова! Моя го-ло-ва!
Боль отпустила не скоро, да и то лишь после того, как он посидел довольно долго внизу под лестницей, тупо разглядывая кафельные плитки пола; голова кружилась, раскалывалась, и ощущение у Фреда Элдермана было такое, будто он этим вечером противостоял на ринге чемпиону мира по боксу в тяжелом весе среди профессионалов и выдержал по крайней мере раундов тридцать.
Утром пришел Фетлок. Артур Б. Фетлок, сорока двух лет, невысокий и крепко сбитый, возглавлял факультет психологии и, появившись в тот день у Элдерманов, был одет в просторный клетчатый плащ, а на голове у него красовалась шляпа с круглой плоской тульей и загнутыми кверху краями. Движения его дышали необыкновенной энергией, Фетлок не шел, а летел. Он вспрыгнул на крыльцо, перескочил через прогнившую доску и ударил пальцем по звонку.
Дверь открыла Ева.
- С кем имею честь?
Объяснив вкратце цель визита и не заметив даже, как испугалась хозяйка дома, услышав в чем он специализируется, Фетлок поспешил заверить, что пришел исключительно по настоянию доктора Буна, после чего Ева провела его к мужу, объясняя на ходу состояние Фреда:
- Приступ случился вчера ночью. Сегодня он еще не вставал.
- О-о? - удивился Артур Фетлок.
Когда Ева его представила и оставила с больным наедине, профессор Фетлок задал Фреду Элдерману целую серию быстрых вопросов. Фред отвечал, откинувшись на подушки; отвечал, как мог, конечно.
- Этот приступ, или удар, как именно он произошел?
- Не знаю, профессор. Я вошел в библиотеку и… как будто по голове меня стукнула бетонная глыба. Впрочем, постойте, точнее будет сказать не по голове, а в голову, в мозг.
- Поразительно. А эти знания, которые вы, по вашим словам, приобрели за последнее время… они увеличились, возросли? Я имею в виду с момента этого злосчастного визита в библиотеку?
- О, конечно, профессор. Я знаю больше, чем когда-либо.
Артур Фетлок мягко постукивал растопыренными пальцами рук друг о друга.
- Хорошо, проверим. Труд по лингвистике, автор Пей, стеллаж 9-Б, регистрационный номер 429-2. Процитируйте что-нибудь, пожалуйста.
В первое мгновение Фред отрешенно уставился перед собой, но уже в следующую секунду слова полились из него сами:
- Вначале Лейбниц выдвинул теорию, и он был в этом первым, согласно которой все языки произошли не от какого-то исторически известного источника, а появились как следствие прото-речи. В некотором смысле Лейбниц стал предшественником…
- Достаточно. Очень хорошо, - прервал его Фетлок, - очевидно здесь мы имеем случай проявления спонтанной телепатии и ассоциированного ясновидения.
- Что это значит?
- Телепатия, мой дорогой Элдерман. Телепатия! Похоже на то, что вы начисто считываете содержание любой книги, которая попадается вам на пути. И не только книги, но и… Вы работали в отделении французского языка и заговорили по-французски; прибравшись у математиков - начали цитировать логарифмические таблицы, и так было с каждым факультетом, с каждой кафедрой, с каждым предметом и… с каждой ученой личностью. - Профессор задумчиво поджал губы. - Но к чему все это?
- Causa qua re,[По какой причине (лат.)] - только и смог пробормотать Фред.
- Да-да, хотел бы я это знать. Однако… - Артур Фетлок склонился вперед и прищелкнул языком. - О чем это я говорил?
- Как вышло, что я столько всего выучил? Вернее…
- Ну, видите ли, мой дорогой, это не так трудно, как кажется. Ни один человек еще не смог полностью использовать запоминающую способность собственного мозга. Мозг обладает ог-громным потенциалом. Так что возможно - именно это с вами и происходит. Ваш потенциал проявился и…
- Но каким образом?
- Спонтанно приобретенная телепатия и ясновидение плюс бесконечная удерживающая способность и неограниченный потенциал. - Профессор присвистнул. - Поразительно. Просто пор-разительно. А сейчас извините, я вынужден откланяться.
- И что мне теперь делать?
- Что? Да ничего, пользуйтесь этим. Это же абсолютно фантастический талант. Кстати, вот еще… хочу вас попросить. Если мы соберемся на факультете, в узком кругу, конечно, не согласитесь ли к нам прийти и поговорить? Неофициально, разумеется. Ну как, придете?
- Но я…
- Все будут шокированы. Ошеломлены. И я обязательно подготовлю статью для
«Журнала».
- Что это значит, профессор? - Фред Элдерман готов был разрыдаться.
- Только не надо бояться. Мы вас не укусим. Подумать только, настоящее открытие! Феномен, равных которому нет в истории. - Артур Фетлок восхищенно хохотнул. Не-ве-ро-ят-но!
Невысокий профессор ушел, а Фред Элдерман остался сидеть на кровати, как побитый. Неужели ничего больше не остается? Неужели его удел отныне - разглагольствовать и извергать бесконечные потоки непонятных слов, а ночами замирать от ужаса в ожидании чего-то необъяснимого? Может быть, для профессора это и интересно, может быть, это будет их лакомой интеллектуальной пищей и для его коллег, но для него - Фреда Элдермана - это мрачная и пугающая действительность, и чем дальше, тем страшнее.
Зачем? Почему? Ни ответить на этот вопрос, ни уйти от него Фред не мог.
Погруженный в невеселые размышления он и не заметил, как вошла Ева. Ева пересекла комнату, присела на одеяло, и только тогда Фред поднял на нее взгляд.
- Что сказал профессор?
Фред рассказал, реакция жены напоминала его собственную.
- И все?! Пользоваться этим? - Она не в силах была скрыть свое возмущение. - Да что он за специалист такой?! Зачем только доктор Бун послал его? Не понимаю.
Фред грустно склонил голову на грудь.
Лицо его выражало такую растерянность, такой испуг, что Ева протянула руку и ласково погладила мужа по щеке.
- Очень болит?
- Болит внутри. В моем… - слово повисло на кончике языка. - Если рассматривать мозг как ткань, то можно сказать, что он обладает умеренной сжимаемостью и находится в постоянном окружении двух действующих начал, а именно: крови, которая в нем содержится, и окружающей его и наполняющей находящиеся внутри мозга желудочки спинномозговой жидкости…
Усилием воли Фред заставил себя замолчать.
- Да поможет нам Господь! - взмолилась Ева.
- В своем труде "Аргументы против веры во Всевышнего" Секст Эмпирик утверждает следующее: "Люди, положительно полагающие, что Бог существует, заявляющие это, не могут не прийти к такому состоянию, в котором их самих можно будет обвинить в отсутствии набожности и благочестия, ибо…"
- Прекрати, Фред!
Фред видел жену как в тумане.
- Да ты же не понимаешь, что говоришь. Верно ведь?
- Верно, Ева. Ни черта не понимаю. Но Ева… что происходит?!
Обхватив голову мужа руками, она нежно гладила его по волосам.
- Ничего, родной. Успокойся. Все пройдет.
Фред, однако, встревожился еще больше. За всесторонними, всеобъемлющими энциклопедическими познаниями он оставался все тем же простым, бесхитростным Фредом, каким был раньше. И ему было страшно.
Почему это происходит?
Получалось, что в результате чьей-то отвратительной шутки он превратился в губку и, как губка воду, поглощал, впитывал и всасывал бесконечные знания. Но придет момент, губка растянется и лопнет. Что тогда?
Профессор Фетлок сам подошел к нему в понедельник утром в одном из университетских коридоров.
- Здравствуйте, Элдерман. Я разговаривал с коллегами, они ждут не дождутся. Может быть, сегодня после обеда, если не возражаете? Я могу похлопотать, и вас освободят на это время от любой вашей работы. Ну так как?
Радостный энтузиазм профессора не произвел на Фреда ровно никакого впечатления.
- Спасибо, но хлопотать не стоит. Я приду.
- Превосходно! В половине пятого вас устроит? В моем кабинете?
- Хорошо, мистер Фетлок.
- Могу я предложить одну идейку? Не возражаете? Я бы попросил вас до этого часа обойти университет, сколько сможете.
Расставшись с возбужденным профессором, Фред Элдерман спустился к себе в каморку и убрал инструменты.
В двадцать пять минут пятого он подошел к массивной двери с табличкой "Факультет Психологии", положил руку на большую круглую ручку и, толкнув дверь от себя, подождал. Собравшиеся в помещении преподаватели и сотрудники что-то обсуждали, наконец кто-то заметил, что Фред пришел, шепнул профессору, и Фетлок, отделившись от остальных, направился ему навстречу.
- О, Элдерман! Входите же, что вы там стоите?
- Простите, профессор, я хотел спросить… Доктор Бун вам что-нибудь еще говорил? Я имею в виду, о том…
- Нет-нет, ничего не говорил. Но мы дойдем до этого, проходите же, не стесняйтесь. Дамы и господа, минуту внимания! Разрешите представить вам…
Услышав громко произнесенные свои имя и фамилию и став центром внимания, Фред изо всех сил старался держаться как можно непринужденнее, но сердце его стучало словно колокол, а руки предательски дрожали.
- А позвольте поинтересоваться, мистер Элдерман, - так же громко продолжал профессор, - сделали ли вы то, что я просил? Обошли ли вы все кафедры и отделения университета?
- Да… с-сэр.
- Отлично! Просто замечательно! - воскликнул довольный Фетлок. - Теперь мы имеем все, что нам нужно! Вы только представьте, дамы и господа, - суммарный итог всей университетской науки в голове одного этого стоящего перед вами человека!
Кое-кто из собравшихся позволил себе высказать сомнения.
- Нет! Нет и еще раз нет! Я серьезен как никогда, - профессор протестующе поднял руки, - впрочем, соловья баснями не кормят, попрошу вопросы. Кто первый?
В воцарившейся тишине Фред Элдерман стоял и думал о том, что только что сказал доктор Артур Фетлок. Все университетские знания в одной его голове? Но не значит ли это, что больше туда уже помещаться нечему?
Что будет с ним теперь?
Затем посыпались вопросы. Вопрос - ответ, вопрос - ответ, монотонный и бесстрастный речитатив.
- Что произойдет с Солнцем через пятнадцать миллионов лет?
Ответ: "Если Солнце будет продолжать излучать энергию с той же силой, что и в настоящее время, то через пятнадцать миллионов лет вся его масса перейдет в свет и тепло".
- Что называется основным тоном в музыке?
Ответ: "В каждом гармоническом сочетании составляющие его тона имеют различные гармонические значения, причем некоторые подавляют остальные и доминируют в том или ином звуковом единстве. Эти стержневые тона…"
Все знания целого университета в одной голове. В его голове.
- Пять ордеров в римской архитектуре.
Ответ: "Тосканский, дорический, коринфский, ионический, смешанный. Тосканский, по сути дела, - это упрощенный дорический; в дорическом сохранились триглифы; коринфский характерен…"
И не осталось больше таких знаний, которыми бы он не обладал. Его мозг напичкан ими до отказа. Но почему? Зачем?
- Буферная емкость?
Ответ: "Буферная емкость раствора определяется как dx/dpH, где dx - это небольшое количество сильной кислоты или…" Для чего ему это?
- Как сказать пэ-французски "мгновение тому назад"?
Ответ: "II n'y a qu'un instant".
Вопросам, казалось, не будет конца, а задающие их распалялись все больше и больше и почти уже кричали.
- Как определить, чем занимается литература?
- Литература как таковая имеет дело с идеями, потому что она рассматривает Человека в обществе, а иными словами - она имеет дело с определениями, моральными оценками и…
Зачем это?
- Правило для выставления мачтовых огней на пароходных судах? - Смех.
- Пароходное судно, выходя в навигацию, должно иметь следующие огни: на фок-мачте или непосредственно перед ней, а если судно не имеет фок-мачты, то на носу выставляется яркий белый огонь, устроенный таким образом, что…
Смех стих. Снова вопросы.
- Как взлетает трехступенчатая ракета?
- Траектория взлета трехступенчатой ракеты рассчитывается вертикально, и ей придается небольшое наклонение в восточном направлении, бренн-галюс происходит примерно…
- Кто такой граф Берналот?
- Каковы побочные продукты переработки нефти?
- В каком городе…
- Как происходит…
- Что является…
- Когда состоялась…
Когда все закончилось и он ответил на каждый без исключения заданный вопрос, наступила тяжелая, гнетущая тишина. Не в силах более открыть рот, дрожа всем телом, Фред Элдерман вдруг начал осознавать…
- Вас, мистер Элдерман. - Это зазвонил сразу всех испугавший телефон, профессор Фетлок протягивал ему трубку.
Фред подошел к телефону и услышал знакомый голос жены.
- Фред, это ты?
- Qui.[Да (фр.)]
- Что-что?
Его передернуло.
- То есть да, Ева. Я хотел сказать да. Извини.
Он слышал, как на другом конце провода Ева зашмыгала носом.
- Фред… я просто хотела спросить… почему ты не пришел на обед? Я уже звонила Чарли, и он мне сказал…
Фред в двух словах обрисовал положение.
- Прости меня, - извинилась она, - скажи только, на ужин придешь или?..
Конечное, последнее знание просачивалось в мозг и медленно накапливалось, накапливалось…
- Постараюсь, Ева. Думаю, что приду.
- Фред, я волновалась.
Он грустно усмехнулся.
- И напрасно. Волноваться не о чем.
Послание оформилось и резкой бритвой полоснуло по мозгу.
- Пока, Ева. Увидимся вечером. - Фред бросил трубку и извинился перед Фетлоком и остальными. - Прошу прощения, но мне срочно нужно идти.
Он даже не слышал толком, что они сказали на прощанье, потому что все вокруг него вдруг поплыло - и комната, и коридор, и над всем нависла внезапная, остро сконцентрированная в его уме необходимость выйти на свежий воздух, на просторный университетский двор.
Оставив позади любопытные вопрошающие лица, он сбежал по лестнице, ноги сами несли его вперед, и действия Фреда стали такими же немотивированными и неподдающимися объяснению, как и речь за несколько минут перед этим. Неведомая сила увлекала его. Если раньше он говорил, не зная что и зачем, то теперь, также не зная зачем и куда, бежал.
Позади остался вестибюль, Фред Элдерман задыхался. Послание стало еще конкретнее: "Иди быстрее. Пора".
Кому могут быть нужны все эти вещи? Кому они могут понадобиться, эти бесконечные сведения о земной жизни?
О земной жизни…
Спотыкаясь и почти падая, он сбежал по центральной лестнице в сгущающиеся сумерки и высоко в небе увидел ярко сияющий голубовато-белый свет. Поверх крыш зданий, поверх деревьев свет направлялся прямо на него.
Фред словно окаменел, он смотрел и не мог оторваться, теперь он точно знал, зачем и почему.
Голубовато-белый свет, мягко жужжа, сверлил его, пронизывал и буравил. Где-то неподалеку закричала женщина.
"Жизнь на других планетах, - озарила разум последняя фраза, - не только возможна, но и весьма вероятна".
Свет ударил его и подобно отраженной от громоотвода молнии отскочил обратно к источнику, оставив Фреда Элдермана в ужасной черной темноте.
Старик бесцельно бродил по зеленым лужайкам кампуса, как немой лунатик. Когда его нашли и попробовали с ним говорить, он был не в состоянии сказать даже слова, поэтому пришлось заглянуть в бумажник, чтобы узнать и имя, и фамилию, и где живет, после чего старика отвели домой.
А спустя год, когда к нему начала понемногу возвращаться речь, старик, запинаясь, произнес первые звуки. Это произошло однажды вечером в ванной, в руке он сжимал губку.
- Фред, что ты делаешь?
- М-ме… н-ня… в-вы-жа-ли… - сказал он.
notes
Примечания
1
Доброе утро (фр.)
2
Я сказал "доброе утро" (фр).
3
Я сказал "доброе утро". Утро и впрямь доброе, не правда ли? (фр.).
4
"Она взбивает сыр из молока своих овец, дон-дон, из молока своих овец" (фр.).
5
Я говорю, что это может значить? (фр.).
6
Сам черт вмешался в это (фр.).
7
Раздался стон. Мастифы начали лаять. Эти перчатки мне подходят. Скоро ему исполнится пятнадцать… (фр.).
8
Он изготовил точную копию чудовища (фр.).
9
Даже не поцарапали (фр.).
10
Один час (фр.).
11
Я есть, ты есть, он есть, она есть, мы есть, вы есть… (фр.).
12
Все эти бравые молодцы мне знакомы (фр.)
13
Спокойной, ночи, дорогая (фр.)
14
В гавани находится более пятидесяти кораблей (итал)
15
Сядь, умоляю (итал)
16
Прошу прощения. Не стоит затруднений (итал)
17
Я ищу совета (фр.)
18
До свидания (фр.)
19
По какой причине (лат.)
20
Да (фр.)
|
