Побег от Гудини Керри Манискалко
        Охота на Джека-потрошителя #3
        Одри Роуз Уодсворт и ее партнер по расследованию преступлений Томас Кресуэлл путешествуют через Атлантику на борту роскошного парохода «Этрурия». Особое развлечение для пассажиров первого класса - труппа цирковых артистов, гадалок и очень харизматичный молодой иллюзионист. Но как с ними связаны шокировавшие всех на борту жестокие убийства знатных молодых девушек? Ясно одно: убийцу необходимо вычислить, пока «Этрурия» не прибыла в порт назначения.

        Керри Манискалко
        Побег от Гудини

        Kerry Maniscalco
        Escaping From Houdini

        
* * *

        Тем, кто верит в магию мечты.
        Возможно все.

        Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись! [1 - Перевод М. А. Донского.]
«Буря», акт I, сцена 2. Уильям Шекспир

        Глава 1. «Лунный карнавал»

        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        Ливерпуль, Англия
        1 января 1889 года

        Новый год на борту «Этрурии» начался словно сказка, и это было первым признаком ночного кошмара, притаившегося на горизонте и, как и большинство злодеев, ожидавшего возможности напасть.
        Наш круизный лайнер готовился к отплытию, и я отогнала смутное беспокойство ради шикарного сказочного мира, раскинувшегося перед нами. Начинался новый год, новая глава - прекрасная возможность оставить позади мрачные события прошлого, устремив взгляд в светлое будущее.
        Будущее, в котором вскоре можно ожидать свадьбу… и первую брачную ночь.
        Я глубоко вдохнула, сдерживая волнение, и посмотрела на сцену, расположенную в центре большого обеденного салона. На тяжелом бархатном занавесе цвета синих чернил, очень темном, почти черном, сверкали крохотные драгоценные камни. Воздушные гимнастки в украшенных бриллиантами лифах кружились на серебряных канатах - прекрасные пауки, плетущие сети, в которые я безнадежно попалась.
        Пол был заставлен аккуратными созвездиями круглых столов с лунно-белыми скатертями и вазами с лиловыми, кремовыми и голубыми цветами. Помимо прочих современных удобств «Этрурия» могла похвастаться собственной оранжереей, потому вокруг витали ароматы жасмина, лаванды и других ночных цветов, притягательные, но опасные, как и парящие над нами артисты в масках. Они без усилий перелетали с одной трапеции на другую, выпуская их из рук без страха упасть и с легкостью хватаясь за следующую перекладину.
        - Из-за длинных шлейфов на костюмах они напоминают летящие звезды, не правда ли? Я бы не отказалась от платья с таким количеством драгоценных камней.  - Мисс Прескотт, дочь сидящего напротив главного судьи, мечтательно вздохнула. Ее карамельного цвета волосы и лукавый взгляд карих глаз напомнил мне мою кузину Лизу. Поставив бокал с шампанским, она подалась чуть ближе, и понизив голос до заговорщицкого шепота, спросила: - Мисс Уодсворт, вы слышали легенду о Мефистофеле?
        Не отрывая взгляда от завораживающего зрелища над нами, я покачала головой.
        - Не припоминаю. Сегодняшнее представление основано на ней?
        - Полагаю, пора рассказать.
        Норвуд, гордый капитан «Этрурии», громко откашлялся, привлекая внимание нашего стола: Прескоттов, дяди Джонатана, моей компаньонки миссис Харви и ужасно обаятельного мистера Томаса Кресуэлла - молодого человека, который завоевал мое сердце так ловко, как иной шулер выигрывает одну игру за другой.
        Под присмотром дяди мы с Томасом совершили изнурительное двухдневное путешествие из Бухареста в Ливерпуль, чтобы сесть на «Этрурию», отплывающую в Нью-Йорк. Во время поездки мы проявляли чудеса изобретательности, выкрадывая мгновенья для поцелуев, и сейчас в моих мыслях непрошено вспыхивало каждое тайное свидание - мои руки в его темно-каштановых волосах, его губы, огнем горящие на моей коже, наш…
        Мисс Прескотт легонько толкнула меня под столом, возвращая мое внимание к беседе.
        - …если, конечно, верить легендам. Носит имя персонажа немецкого фольклора, Мефистофель - это демон на службе у дьявола,  - говорил капитан Норвуд.  - Известный тем, что похищает души тех, кто уже развращен. Он полон магии и обмана и к тому же блестящий шоумен. Вот, взгляните на эти карты таро, которые он положил на столы. На каждой изображен один из его артистов.
        Он поднял красочную колоду нарисованных вручную карт.
        - Обещаю вам неделю непревзойденной магии и тайн. Каждую ночь нас ждет новое, доселе невиданное представление. Этот пароход войдет в историю, помяните мои слова. Скоро каждый круизный лайнер станет пристанищем подобных развлечений. Это послужит началом новой эры в путешествиях.
        Его почти благоговейный тон заставил меня вскинуть бровь.
        - Капитан, вы хотите сказать, что наняли демона для нашего развлечения, и это наверняка станет последним писком моды?
        Томас поперхнулся водой, а мисс Прескотт послала мне озорную усмешку.
        - На корабле есть часовня или церковь?  - поинтересовалась она, невинно округлив глаза.  - Сэр, что же делать, если у нас выманят наши души?
        Капитан пожал плечами, наслаждаясь интригой.
        - Подождите и сами все увидите. Осталось недолго.
        И он переключил свое внимание на взрослых. Мисс Прескотт вскочила с места, напугав меня и заработав неодобрительный взгляд отца.
        - Пожалуйста, еще одну маленькую подсказку?
        Наверное, меня подзуживал дьявол, потому что, не удержавшись, я добавила:
        - Не хотелось бы впасть в истерику и броситься за борт. Мы же недалеко отошли от порта? Может, я смогу доплыть…
        Мисс Прескотт медленно моргнула, прислушиваясь к своим ощущениям.
        - В самом деле, капитан. Кажется, я вот-вот упаду в обморок! Вы думаете, это Мефистофель?  - Ее голос стал пронзительным.  - Его трюки действуют на расстоянии? Интересно, на скольких людей он может воздействовать одновременно.
        Наклонившись вперед, я пристально, словно доктор, осмотрела ее.
        - Мисс Прескотт, вы немного побледнели. Ваша душа еще при вас?
        Томас фыркнул, но не осмелился прервать это новое представление. В вечернем платье из темно-синего шелка, в черных перчатках и сверкающих драгоценностях я чувствовала себя почти такой же ослепительной, как и акробаты над головой.
        Мисс Прескотт стиснула руками в перчатках горло и выпучила глаза.
        - Знаете, я чувствую себя очень странно. Более легкой.  - Она покачнулась и схватилась за живот.  - Капитан, не послать ли за нюхательной солью?
        - Полагаю, в этом нет необходимости,  - ответил он с тяжелым вздохом, без сомнения, жалея о том, что посадил нас рядом.  - Уверяю вас, этот Мефистофель безобиден. Он просто человек, который притворяется легендарным злодеем, и ничего более.
        - Клянусь, моя душа слабеет. Что скажете? Я не выгляжу… более прозрачной?  - Глаза у мисс Прескотт стали размером с блюдца, когда она опустилась на свое место и огляделась.  - Интересно, нет ли на корабле фотографов духов. Я слышала, что они могут запечатлеть на пленке подобные вещи. Моя одежда не становится неприличной?
        - Еще нет.  - Я прикусила губу, стараясь не засмеяться в голос, особенно от того, что миссис Прескотт, похоже, была готова рассердиться на выходку дочери.  - Мы можем вас взвесить, чтобы посмотреть, нет ли разницы.
        Неодобрительно покачав головой, дядя прервал разговор с Томасом, но, прежде чем он успел что-то сказать, к нему подбежал стюард с телеграммой. Изучив послание, дядя закрутил кончики светлых усов, сложил бумагу и бросил на меня загадочный взгляд.
        - Прошу меня извинить.  - Он встал.  - Должен вас покинуть.
        Глаза мисс Прескотт сверкнули.
        - Наверное, у вашего дяди секретные уголовные дела. Я читала в газетах о вашем участии в деле Потрошителя. А это правда, что вы с мистером Кресуэллом помешали вампиру в Румынии убить короля с королевой?
        - Я… что?  - Я покачала головой.  - О нас с Томасом писали в газетах?
        - Конечно.  - Мисс Прескотт глотнула шампанского, провожая взглядом выходящего дядю.  - В Лондоне только и шепчутся, что о вас и вашем бравом мистере Кресуэлле.
        Я не могла сейчас думать о том, в какой спектакль превращается моя собственная жизнь.
        - Простите. Я… мне надо подышать.
        Я привстала, не понимая, стоит ли мне последовать за дядей, но миссис Харви похлопала меня по руке.
        - Я уверена, что все хорошо, дорогая.  - Она кивнула на сцену.  - Начинается.
        Вокруг чернильных кулис заклубились струйки дыма. Запах был таким сильным, что вызвал в зале несколько приступов кашля. У меня тут же засвербело в носу, но по сравнению с тем, насколько участился мой пульс, это была сущая ерунда. Я не знала, от чего это произошло: возможно, от внезапного ухода дяди, или от того, что наши с Томасом криминалистические таланты попали в газеты, может быть, от предвкушения сегодняшнего представления. Возможно, от всего этого вместе.
        - Леди и джентльмены!
        Глубокий мужской голос, зазвучавший как будто отовсюду, заставил пассажиров повернуться на своих местах. Я покрутила головой в поисках человека, которому принадлежал бесплотный голос. Наверное, он изобрел какое-то приспособление, чтобы звучать по всему залу.
        - Добро пожаловать на шоу.
        Слова разнеслись эхом, а по залу пробежал гул голосов. Затем воцарилась тишина и негромко зазвенели цимбалы, еще немного и их тихий звон достиг оглушительного крещендо. Слуги подняли крышки с тарелок, открывая поистине королевские яства. Но похоже, никто не заметил ни филе под грибным соусом, ни большую горку жареного картофеля,  - нам не была интересна еда, нас привлекал голос.
        Я глянула на Томаса и улыбнулась. Он ерзал на стуле, словно туда положили горячих углей и ему приходилось двигаться, чтобы не загореться.
        - Нервничаешь?  - прошептала я. Воздушные гимнастки грациозно спускались одна за другой.
        - Из-за представления, которое, согласно афише, вызывает аритмию?  - Он пролистнул программку в черно-белую полоску.  - Нисколько. Жду не дождусь, когда у меня разорвется сердце. Это в самом деле оживит монотонный воскресный вечер, мисс Уодсворт.
        Не успела я ответить, как раздался барабанный бой и из облака дыма в центре сцены возник человек в маске. На нем был сюртук цвета венозной крови, накрахмаленная рубашка и иссиня-черные брюки. Шляпу-цилиндр украшали алые ленты и серебряный витой шнур, а блестящая ажурная маска скрывала его глаза. Все зрители уставились на него, разинув рты, и губы артиста искривились плутовской улыбкой.
        Мужчины повскакивали с мест, женщины раскрыли веера с таким шумом, словно взлетели сотни птиц. Появление человека, который не обращает внимания на поднявшуюся вокруг него бурю, кого угодно выбьет из колеи. До моих ушей долетали перешептывания о том, что он наследник дьявола. Или даже сам Сатана, как предположил отец мисс Прескотт. Я чуть было не закатила глаза. Я все же надеялась, что главный судья - более здравомыслящий человек. Ясно же, что это ведущий.
        - Позвольте представиться.  - Мужчина в маске поклонился. Когда он выпрямлялся, в его глазах блеснуло озорство.  - Я Мефистофель - ваш гид по таинственному и чудесному. Каждый вечер Колесо Фортуны будет выбирать вам развлечение. Однако после основного шоу вы можете поменяться местами с нашими артистами и принять участие в любом номере. От глотания пламени до укрощения львов, предсказаний и метания ножей. Ваше желание для нас закон. Однако предупреждаю: остерегайтесь полночных сделок, брать судьбу в свои руки не рекомендуется.
        Пассажиры беспокойно завозились - наверное, раздумывая, какие сделки они могут совершить, как низко могут пасть в погоне за удовольствиями вдали от оставшегося на берегу бдительного общества.
        - Наши трюки могут показаться конфеткой, но ее не так-то просто скушать,  - прошептал Мефистофель.  - Вы достаточно храбры, чтобы их пережить? Возможно, вы станете еще одним беднягой, потерявшим сердце и голову от моего полночного шоу менестрелей. Только вам решать. А пока?
        Мефистофель бродил по сцене, как зверь в клетке, только и ожидающий возможности напасть. Мое сердце дико колотилось. Возникало отчетливое ощущение, что все мы - добыча, одетая в лучшие наряды, и, если не будем осторожны, его таинственное шоу сожрет нас.
        - Сегодня первое из семи представлений, которые вас ослепят.
        Ведущий поднял руки, и из его рукавов к потолку вылетела дюжина белых голубей. Зрители, в том числе миссис Харви и мисс Прескотт, разразились восторженными криками.
        - И ужаснут,  - продолжил он, на этот раз с хрипотцой.
        Через мгновение оказалось, что его галстук не из ткани - вокруг шеи Мефистофеля извивалась змея. Он схватился за горло, и его бронзовое лицо под ажурной маской побагровело. У меня самой перехватило дыхание, когда он согнулся и, захлебываясь, ловил ртом воздух.
        Я почти вскочила, уверенная, что мы стали свидетелями смерти этого человека, но все же заставила себя дышать. Думать. Сопоставлять факты, как ученый исследователь, которым я и была. Это всего лишь шоу. Ничего более. Наверняка никто не умрет. Я делала короткие вдохи, но не из-за корсета вечернего платья. Представление было в высшей степени захватывающим и ужасным. Оно одновременно нравилось и внушало отвращение. Но восхищало больше, чем я могла признать.
        - Боже мой,  - пробормотала мисс Прескотт, когда Мефистофель с хрипом упал на колени. Его глаза закатились так, что стали видны белки. Я тоже задержала дыхание, не в силах отпустить напряжение в позвоночнике. Это должно быть иллюзией.
        - Помогите же ему!  - закричала мисс Прескотт.  - Он умирает!
        - Оливия, сядь!  - сердито прошептала миссис Прескотт.  - Ты ставишь в неловкое положение не только себя, но и нас с отцом.
        Прежде чем кто-нибудь подоспел на помощь, ведущий оторвал змею и принялся дышать так, словно вынырнул из-под воды, по которой мы плыли. Я обмякла на стуле, а Томас усмехнулся, но я по-прежнему не могла оторвать взгляда от человека на сцене.
        Мефистофель выпрямился, слегка пошатнулся и медленно поднял змею над головой. Свет люстр отразился на маске, придав половине его лица яростный оранжево-красный оттенок. Возможно, он сердился, потому что мы не прошли его проверку. Какими разодетыми чудовищами должны мы ему казаться: даже не оторвались от изысканного ужина, пока он боролся за жизнь, для нас это было лишь развлечением.
        Он крутанулся раз, два, и ползучее пресмыкающееся исчезло. Моргая, я подалась вперед, а ведущий опять с гордостью поклонился публике: змеи в его руках больше не было. Зал взорвался аплодисментами.
        - Боже, как?  - пробормотала я. Здесь не было никаких коробок, никаких мест, куда можно спрятать змею. Я искренне надеялась, что она не доберется до нашего стола - Томас точно упадет в обморок.
        - Вы даже можете…  - воскликнул Мефистофель, кувыркаясь по сцене, причем цилиндр оставался у него на голове, он его не придерживал,  - влюбиться.
        Он коснулся цилиндра, и тот свалился ему на руки, как акробат, перепрыгнувший трапецию. Как и любой великий шоумен, он показал шляпу, чтобы мы убедились - это обычный цилиндр, разве что слишком яркий. Полностью обойдя сцену, он подбросил цилиндр в воздух и поймал, дернув запястьем. Я, не моргая смотрела, как он засунул руку по локоть в шляпу и вытащил дюжину чернильно-синих роз.
        Его шляпа была абсолютно обыкновенной. Я была в этом почти уверена.
        - Предупреждаю вас еще раз: не слишком привязывайтесь.  - Голос Мефистофеля гремел так громко, что отдавался эхом у меня в груди.  - Хоть мы и хвастаемся смертельно опасными номерами, никто не вечен. Не настанет ли сегодня ночью конец для некоторых? Не потеряете ли вы сердца? Или,  - он через плечо ухмыльнулся толпе,  - вы потеряете головы.
        Прожектор осветил размалеванную куклу-клоуна, которой мгновение назад не было. Повернувшись, одним изящным движением ведущий метнул через сцену кинжал. Тот перевернулся в воздухе и погрузился в шею куклы с глухим стуком, заставившим публику умолкнуть. Одно напряженное мгновение ничего не происходило. Все замерли от ужаса. Мы ждали, боясь дышать. Тело куклы упорно оставалось приколото к доске, на которую до этого опиралось. Прошло еще мгновение, и Мефистофель хмыкнул.
        - Ну, так не пойдет.  - Он топнул.  - Повторяйте за мной!
        Топ. Топ. Топ.
        Пассажиры подчинились, сначала медленно, затем обеденный зал неистово задрожал. Фарфор дребезжал, серебряные столовые приборы катились по столам, мерло выплескивалось из бокалов на дорогие скатерти, наши изысканные столы теперь напоминали места преступления. Решив ненадолго забыть о хорошем воспитании, я тоже топнула. Томас со смущенным видом последовал моему примеру.
        Топ. Топ. Топ.
        Топот отдавался в каждой клетке моего тела, заставляя кровь пульсировать в этом ритме. Это было нечто животное, дикое и в то же время… волнующее. Не верилось, что столько лордов, леди и благородных пассажиров первого класса поддались гедонизму и разгулу.
        Миссис Харви обрушила на стол затянутые в перчатки кулаки, добавив воодушевления в топот, грохочущий в моих ушах. Мисс Прескотт сделала то же самое. Через мгновение голова куклы бухнулась на пол и покатилась к блестящим сапогам ведущего.
        Топ. Топ. Топ. Казалось, никто не готов прекратить дьявольский ритм. Мефистофель был дирижером этой нечестивой симфонии, он сотрясал руками воздух, и топот достиг своей высшей точки.
        - Тишина!  - закричал он, и его голос перекрыл все остальное. Топот стих, словно ведущий был кукловодом, дергающим за ниточки. Некоторые, встав, восторженно кричали, несколько мужчин в шелковых цилиндрах громко свистели.
        Мисс Прескотт поднялась с стула. Ее лицо пылало, глаза горели, она не обращала никакого внимания на сердитые взгляды родителей.
        - Браво!  - закричала она, хлопая в ладоши.  - Я говорю: браво!
        Мефистофель задумчиво смотрел на отрубленную голову, будто заново переживая назойливое воспоминание, настолько гнусное, что его нельзя забыть, куда бы он ни сбежал. Я подумала, что его искусные иллюзии, как и все остальное, имеющее к нему отношение, на самом деле не то, чем кажется. К моему изумлению, он поднял голову куклы и подбросил в воздух, там она взорвалась фейерверком искр, похожих на падающие звезды, которые сгорали, не долетев до пола из черно-белых плиток. Нас всех накрыла тишина.
        - Итак, я спрашиваю еще раз: что вы потеряете до истечения недели? Сердце? Голову? Возможно…  - Он растягивал слова, его лицо погружалось в тень по мере того, как люстры медленно приглушали свет, пока не погасли совсем.  - Вы потеряете жизнь, саму душу в этом магическом круизном шоу.
        Задохнувшись, я подняла руки в перчатках, но с трудом могла их разглядеть. Мое сердце забилось быстрее, я озиралась в кромешном мраке, восхищаясь и одновременно опасаясь, не притаилось ли здесь чудовище. Похоже, это интриговало не только меня. В темноте шелестели возбужденные шепотки. Обещание смерти было более манящим, чем перспектива влюбленности. Вот такие мы отвратительные существа: жаждем опасности и тайн вместо счастливого конца.
        - Пока что,  - мягко и ласково звучал из темноты голос ведущего,  - наслаждайтесь вечером магии, шалостей и разгула.
        Мои ладони стали влажными, я невольно подалась вперед, стремясь поймать еще одно слово, еще подсказку, еще одну частицу сверхъестественного. Будто услышав мои невысказанные желания, Мефистофель снова заговорил мурлыкающим голосом:
        - Почтенные пассажиры «Этрурии»… прошу побаловать себя величайшим шоу всех морей. Добро пожаловать в великолепный странствующий цирк Мефистофеля, более известный как… «Лунный карнавал»!
        Вспыхнул яркий свет, и я заморгала, стараясь прогнать темные пятна. Спустя мгновение миссис Харви вскочила из-за стола, бледная, как призрак. Томас потянулся поддержать ее, но она подняла трясущуюся руку.
        Я проследила за ее взглядом и прикусила язык так сильно, что ощутила во рту вкус меди. Мисс Прескотт - девушка, которая только что восторженно хлопала в ладоши,  - неподвижно лежала вниз лицом в луже крови. Из ее покрытой бархатом спины торчало с десяток глубоко вонзившихся кинжалов.
        Я смотрела, ожидая, что она вздохнет или дернется. Откинет голову и рассмеется, довольная тем, что одурачила нас своим спектаклем. Но это была моя собственная иллюзия.

        Глава 2. От мечты к кошмарам

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        1 января 1889 года

        Мгновение ничего не происходило, только звон в ушах становился все громче. Наверное, Томас окликал меня по имени, но я сосредоточилась только на том, чтобы заставить себя дышать. Нужно было оставаться спокойной, а эмоции не желали подчиняться. Я изучала трупы, но то, что рядом лежит только что убитый человек, никак не укладывалось у меня в голове.
        Я встала, и зал накренился, стало невыносимо жарко. Я пыталась убедить себя, что все это ужасный сон, но миссис Прескотт пронзительно закричала, на нас уставились сотни глаз, и я поняла, что все по-настоящему.
        Пассажиры за другими столиками ахнули, без всякого отвращения, даже… с восторгом, глядя на девушку, лежавшую в луже собственной крови с десятком столовых ножей вдоль позвоночника. Люди начали аплодировать, а у меня скрутило живот, я медленно моргнула и тут же поняла: они решили, что это еще один номер программы.
        Для большинства присутствующих в салоне «убийство» мисс Прескотт было всего лишь частью шоу - да еще такого грандиозного, по выражению мужчины за соседним столиком. Томас уже вскочил с места, он разрывался между рыдающей компаньонкой и мной, одновременно озираясь в поисках новой опасности. Мне хотелось ему помочь, быть полезной, но я не могла избавиться от пронзительного звона в ушах и тумана в голове. Все двигалось слишком медленно. Все, кроме моего сердца. Оно бешено колотилось о ребра. Этот тревожный ритм побуждал меня к действию, умолял бежать.
        - Оливия!  - Миссис Прескотт вцепилась в тело дочери, слезы падали на бархатное платье.  - Вставай. Вставай!
        Кровь, такая же темная, как и бушевавшие во мне эмоции, запачкала скатерть и лиф миссис Прескотт. Мисс Прескотт мертва. Я никак не могла осознать это, а мое сердце никак не хотело окаменеть и стать полезным. Как такое возможно?
        Капитан Норвуд вдруг вскочил на ноги и принялся выкрикивать приказы, которые я не могла разобрать из-за непрерывного звона в голове. Суета вокруг нашего столика наконец заставила меня отвести взгляд от ножей и крови: пассажиров выводили из салона, однако веселье не утихало. За исключением нескольких человек за ближайшими столиками, никто особенно не встревожился. Я в ужасе опустила глаза: как можно принять такое за иллюзию? Столько крови.
        - Уодсворт?
        Томас, нахмурившись, коснулся моего локтя. Я невидяще уставилась на него. Жизнерадостная девушка лежит рядом мертвая. Окружающее потеряло всякий смысл.
        - Звучит жутко, но притворись, что мы эвакуируемся.
        Томас наклонялся, пока наши глаза не встретились. Лицо его было таким же напряженным, как, наверное, и мое. Ему тоже непросто. Но если он смог прикинуться хладнокровным, то и я смогу. Стряхнув собственный ужас, я подскочила к миссис Прескотт и осторожно взяла ее за руки, чтобы успокоить и сохранить место преступления в неприкосновенности. Среди урагана эмоций я уцепилась за одну мысль: на борту произошло убийство и нам необходимо быстро собрать улики. Несмотря на страшную картину, тело перемещать нельзя. По крайней мере пока.
        - Идемте,  - сказала я как можно ласковее.
        - Оливия!  - взвыла миссис Прескотт.  - Поднимись!
        - Руфь, посмотри на меня. На меня,  - прервал крики жены мистер Прескотт. Что-то в его голосе прорвалось сквозь ее нарастающую истерику. Она выпрямилась, хотя губы ее дрожали.  - Иди в нашу каюту и скажи Фарли, чтобы налила тебе теплого бренди. Я пришлю доктора Ардена.
        Я хотела пойти с ней, но теплая ладонь Томаса утешительно сжала мое плечо. Его серьезные золотисто-карие глаза внимательно смотрели на меня.
        - Я провожу миссис Прескотт и миссис Харви в их каюты, а потом приведу твоего дядю.
        Он не спросил, в состоянии ли я остаться с телом, он знал. Еще мгновение я смотрела на него, его уверенность была бальзамом для моих расшатанных нервов, она успокаивала мои страхи. Кивнув, я глубоко вздохнула и повернулась к столу. Капитан Норвуд, не отрываясь, смотрел на пришпиленную к спине мисс Прескотт игральную карту, которую я заметила только сейчас. Прямо в центре позвоночника. Кровь застыла у меня в жилах. Тот, кто метнул нож, сначала насадил карту на лезвие. Возможное предупреждение и улика.
        Пока Томас выводил двух женщин из салона, я вспомнила месяцы обучения криминалистике.
        - Капитан, необходимо оставить все как есть.  - Дядя гордился бы мной: я собрала свои эмоции, словно анатомические образцы, и отложила, чтобы препарировать их позже.  - Вам также нужно допросить всех присутствующих.
        - Мисс Уодсворт, было темно.  - Норвуд тяжело сглотнул, его взгляд вернулся к ножам в спине мисс Прескотт и пронзенной карте.  - Сомневаюсь, что они видели что-то полезное.
        Мне захотелось дать ему подзатыльник за такое очевидное замечание.
        Свет погас ненадолго, перед этим кто-нибудь мог заметить чье-то подозрительное поведение.
        - И все-таки, сэр,  - сказала я как можно более властным тоном.
        Капитан стиснул зубы. Одно дело - выслушивать приказы от мужчины, и совсем другое - от семнадцатилетней девчонки. Но ради убитой девушки, лежащей перед нами, я подавила раздражение.
        - Мой дядя - эксперт в изучении мест преступления,  - добавила я, уловив его сомнение.  - Он посоветовал бы именно это.
        Капитан провел ладонью по лицу. Смерть в первый же вечер «Лунного карнавала» никак не совпадала с его планами на будущее.
        - Хорошо. Я отправлю членов экипажа в каждую каюту.
        По команде капитана в салон вошла элегантная армия стюардов и как можно спокойнее начала выводить пассажиров первого класса. Несколько гостей бросили в нашу сторону встревоженные взгляды, но большинство с восторгом обсуждали реалистичность представления. Какой настоящей выглядит кровь. И как ведущему удалось добиться такой правдоподобности с ножами в спине? Капитан Норвуд не подтверждал, но и не опровергал эти теории. Стоя с мрачным лицом, он желал пассажирам приятного вечера.
        Когда зал опустел, по моему собственному позвоночнику пробежала неприятная дрожь. Я обернулась и с удивлением обнаружила на сцене Мефистофеля. За маской было невозможно разобрать выражение его лица. Но в отличие от остальных его внимание было направлено не на убитую девушку. Он пристально смотрел на меня. Его взгляд был тяжелым, почти материальным. Интересно, видел ли он что-то, или, возможно, знает. Я сделала шаг в его сторону, собираясь задать эти и другие вопросы, но он слился с тенями и исчез.

* * *

        Помещение, которое нам предоставили для вскрытия мисс Прескотт, напомнило мне сырую пещеру.
        Мы находились глубоко в недрах «Этрурии», рядом с котельной. Жара изматывала, а огни мигали чересчур часто, как будто само судно нервничало из-за предстоящих черных дел. Хорошо, что на борту была холодильная установка: в этом помещении тело не сохранить, оно раздуется и начнет привлекать паразитов.
        Несмотря на жару, моя кожа покрылась мурашками. Как ни сопротивлялась, я не смогла избежать воспоминаний о другой зловещей лаборатории. Жужжание и гудение до сих пор прокрадывались в мои ночные кошмары. Страшные сны приходили реже, чем раньше, но время от времени мучали меня. Болезненные напоминания о том, что я потеряла в Осень Ужаса.
        Не обращая внимания на шипение пара в открытой трубе, я сосредоточилась на дяде Джонатане. Он, закатав рукава сорочки, мыл руки карболовым мылом. Когда он закончил, я рассыпала вокруг стола опилки, чтобы они впитали кровь или другие жидкости, которые могли натечь на пол. Ритуалы - необходимая часть нашей работы. Дядя утверждал, что они помогают сохранять ясность ума и сердца.
        - Прежде чем извлечь ножи, я хочу записать ее физические данные.  - Тон дяди был таким же ледяным, как и металлические скальпели, которые я разложила на подносе.  - Рост, вес и тому подобное. Одри Роуз, мне понадобится…
        Я подала ему фартук и завязала собственный. Я не успела переодеться, и соседство тонкого шелкового платья с простым фартуком напомнило о непредсказуемости жизни. Сомневаюсь, что, проснувшись утром, мисс Прескотт ожидала, что уже вечером будет лежать лицом вниз на столе, утыканная ножами от основания черепа почти до копчика.
        Томас взял блокнот и решительно кивнул мне. Мы прекрасно владели своими зловещими ролями, исполняли их много раз и в разных странах. Казалось, куда бы мы ни поехали, смерть следовала по пятам, а мы, подобно алчным скрягам, накапливали опыт, в некотором роде наживаясь на утратах. Я озвучиваю результаты исследования, а он их записывает - команда во всех отношениях.
        Я порылась в кожаной медицинской сумке дяди в поисках сантиметровой ленты и измерила труп от макушки до пяток, как меня учили. От выполнения привычных действий разум прояснился. Сейчас не время размышлять обо всем, к чему стремилась мисс Прескотт при жизни. Нужно осмотреть ее труп в поисках улик. Я не верила в месть, но не желать торжества справедливости для убитой было непросто.
        - Покойная женского пола, мисс Оливия Прескотт, рост приблизительно сто шестьдесят пять сантиметров, возраст восемнадцать лет,  - сказала я и сделала паузу, чтобы Томас успел записать. Он поднял голову, давая мне знак продолжать.  - Вес, предположительно, около семи с половиной стоунов.
        - Хорошо.  - Дядя выложил в ряд скальпели, пилы для костей и ножницы, которые потребуются для внутреннего осмотра.  - Причина смерти.
        Я оторвала взгляд от трупа.
        - Прошу прощения, сэр, но у нее из спины торчит десять ножей. Разве причина смерти не очевидна? Уверена, что хотя бы один, а то и больше либо проткнули ее сердце или легкие, либо перерезали позвоночный ствол.
        Дядя перевел на меня проницательный взгляд своих зеленых глаз, и я поборола желание съежиться. Я забыла важный урок.
        - Мы, криминалисты, не можем исключать другие пути для исследования. Чему я тебя учил? Верь только тому, что видишь.
        Это было не самое суровое замечание, но мое лицо все равно запылало.
        - Вы правы… полагаю… возможно, ножи были отравлены. Или мисс Прескотт убили иным способом, а ножи служили отвлекающей уловкой. Она действительно скончалась довольно быстро и тихо.
        - Очень хорошо.  - Дядя кивнул.  - Во время вскрытия мы обязаны держать в узде свои эмоции и теории. Иначе рискуем повлиять на результаты. Или расстроиться настолько, что доведем себя до истерики, как твоя тетя Амелия.
        Дядя прикрыл глаза, и мне показалось, что он не хотел говорить о ней.
        - Тетя Амелия?  - нахмурилась я.  - Что ее расстроило? С папой все в порядке?
        После моего вопроса повисла долгая пауза, дядя как будто с трудом подбирал слова. Я стиснула сантиметровую ленту, зная, что если он так долго формулирует ответ, то это не к добру. Наконец он взглянул на Томаса, поджав губы, как будто сомневаясь, стоит ли его второму ученику слышать то, что он должен сказать, и вздохнул.
        - Похоже, Лиза пропала.
        - Пропала? Этого не может быть.  - Пронзительный звон в голове вернулся. Я на нетвердых ногах отошла от трупа, иначе упала бы в обморок прямо на него.  - Я только на прошлой неделе получила от нее письмо.  - Я сжала губы, пытаясь вспомнить, каким числом датировалось письмо кузины, и не смогла. Но в нем не было ничего необычного. Она была счастлива, тайком встречалась с молодым человеком. В невинном флирте нет ничего страшного.  - Тетя Амелия наверняка преувеличивает. Наверное, Лиза сбежала с…
        Я не видела, как Томас встал, но он поймал мой взгляд на расстоянии. Если Лиза сбежала с юношей, о котором писала в последний раз, это станет сокрушительным ударом для нашей семьи и репутации. Не удивительно, что дядя не решался говорить при Томасе.
        Дядя потер виски.
        - Боюсь, новость пришла от твоего отца. Амелия сама не своя от горя и уже больше недели не покидает свои покои. Однажды днем Лиза ушла и не вернулась. Твой отец беспокоится, что она может быть мертва.
        - Мертва? Она не…
        Желудок камнем ухнул вниз. То ли из-за морской качки, то ли из-за тревожной новости, но меня затошнило. Не сказав ни слова, я выбежала из помещения, боясь увидеть в дядиных глазах разочарование от того, что позволила эмоциям взять над собой верх.

* * *

        Кутаясь в плащ, я стояла на зябкой прогулочной палубе и следила за тем, как солнце клонится к горизонту, окрашивая темные бурные волны в цвет запекшейся крови. Размеренный плеск волн о борт судна походил на зов сирены, заманивающей жертвы обещаниями, что все будет хорошо, нужно только поверить и войти в ее подводное царство.
        - Во что ты ввязалась на этот раз, кузина?  - вздохнула я.
        Облачко теплого пара смешалось с холодным морским туманом. Ответом мне были только бьющие в борт волны, беспокойные и неугомонные, отчаянно пытавшиеся отогнать нас обратно в Англию. Где у меня был шанс - пусть и призрачный - отыскать Лизу.
        Как быстро мечты превратились в кошмары.
        Несмотря на очевидные факты, я отказывалась смириться с тем, что застряла в море, и не в силах помочь близким. В голове не укладывалось, что отец позволил мне покинуть Англию, не сказав о пропаже кузины. Я ошибалась, думая, что мы оставили позади чрезмерную опеку, когда он разрешил мне изучать судебную медицину в Румынии. Мне казалось, будто я уже подвела мисс Прескотт, хотя тут ни в чем не было моей вины. А теперь Лиза…
        - Больше я не ошибусь,  - поклялась я вслух.
        Единственная грань, которую я никогда не перейду, это убийство. Лишив человека жизни, я буду не лучше убийц, с которыми надеялась бороться. Жестокий голос в моей голове прошептал, что на самом деле я не смогла остановить ни одного.
        Я просто извлекала подсказки из крови и костей, пытаясь найти разгадку, прежде чем к бесконечной серии добавятся еще трупы.
        Чтобы уничтожить убийцу по-настоящему, нужно стать им.
        Я смотрела на спасательные шлюпки вдоль стены, раздумывая, достаточно ли у меня сил, чтобы снять одну и добраться на веслах до Англии. Я стиснула зубы и повернулась к воде. От соли и морского тумана защипало в носу, водяная пыль висела в холодном воздухе и оседала на лице. Это пробудило меня от бессмысленных видений.
        Позади распахнулась дверь, и в проеме показалась мужская фигура, облитая золотистым светом. Гомон обслуги, убиравшей последствия ужасного представления, только подчеркивал тишину. Лицо мужчины скрывалось в тени, но, судя по невольному трепету у меня в груди, это был Томас.
        Пока он шел к поручням, возле которых я стояла, стала заметна торчавшая из кармана его пальто телеграмма. Интересно, это от моего отца? Он, что, отправил весточку всем на борту, кроме меня? Если кто-то причинил вред Лизе, я его убью. Медленно.
        Я чуть не улыбнулась, осознав, что подобная мысль меня ни капли не тревожит.
        - Если бы я не знал тебя, дорогая Уодсворт,  - поддразнил Томас, его обычный способ отвлечь меня от мрачных мыслей,  - то решил бы, что ты готова организовать собственный побег. Не побыть твоим ассистентом?  - Слегка нахмурившись, он оглядел себя.  - Я оставил свой расшитый блестками сюртук в Лондоне, а этот простоват. Не очень-то похоже на «карнавальный шик».
        - Вообще-то я размышляла об убийстве.
        - Надеюсь, не о моем.  - Он облокотился на поручни и искоса взглянул на меня.  - Хотя я весьма красив в этом костюме. Полагаю, если пришло время умирать, я с тем же успехом могу умереть стильно. Только не повреди лицо. Хочу, чтобы на моих похоронах ты теряла сознание от горя и моей красоты.
        Я чуть не застонала.
        - Учитывая последние события, это бестактно.  - Он вздохнул, и я пихнула его локтем.  - Но несмотря на твои недостатки, Кресуэлл, я все равно выбираю тебя.
        - Из-за моего остроумия, да?  - Томас повернулся ко мне с робкой улыбкой.  - Ты не можешь без него. Честно, я удивлен, что ты не сообщила дяде о своих притязаниях на меня. Мне казалось, ты с удовольствием поделишься такой новостью.
        В его глазах застыл вопрос, но я притворилась, что ничего не заметила, и быстро повернулась к океану. Звезды сегодня светили ярко, мерцая над волнами. Это напомнило мне картину, которую Томас нарисовал мне неделю назад: орхидея, в лепестках которой заключалась целая вселенная. Меня поражало, что мир продолжает вращаться, несмотря на учиненные разрушения. Как себя чувствует миссис Прескотт? Ей налили бренди и теперь она дрейфует между снами и кошмарами?
        Возможно, мне следует к ней присоединиться.
        Я ощущала, что Томас меня рассматривает, но больше не испытывала потребности скрывать выражение своего лица, как раньше. Он открыл рот и тут же закрыл, заставляя меня гадать, что же он собирался сказать. Возможно, его утомил один и тот же спор. Я не хотела никому рассказывать о нашей предстоящей помолвке, не поговорив сначала с отцом. Томас видел в этом мою неуверенность, но я начисто отказывалась признавать такую глупость. Как бы сильно я ни хотела помолвки, нам просто не хватило времени навестить отца и сообщить ему о своих намерениях, ведь мы торопились на корабль. Я всей душой хотела быть с Томасом. Навсегда. Я думала, после всего, что мы пережили за последний месяц, он это знает.
        В следующее мгновение он обнял меня за плечи и притянул ближе. Он ничем не рисковал, ведь мы были одни на ледяной палубе. Я расслабилась в его объятиях, позволяя теплу его тела и аромату одеколона успокоить меня.
        - Одри Роуз, я не могу обещать, что все будет хорошо.
        Я громко выдохнула.
        - Томас, сейчас один из тех случаев, когда можно и соврать. Я прекрасно понимаю, насколько все ужасно, но хочу притвориться, что это не так. Хотя бы на несколько секунд.
        - Хорошо,  - ответил он, задумавшись о чем-то своем.  - Я хотел сказать, что буду рядом, что бы ни случилось. В итоге ты, без сомнения, окажешься героиней, но я буду хорошо смотреться рядом с тобой. И это все, что действительно имеет значение.
        - Честно?
        Он отстранился, прикинувшись оскорбленным.
        - Не можешь же ты заполучить всю славу. И красавица, и героиня? Сейчас один из тех случаев, когда можно и соврать, Уодсворт.
        - Ты совсем…
        Его губы коснулись моих, и я забыла все тревоги, чего он, собственно, и добивался. Поначалу поцелуй был осторожным и нежным, отвлекающим и обнадеживающим, но скоро стал более глубоким и страстным. Я обвила руками шею Томаса, притягивая его ближе, потерявшись в ритмах моря и нашего поцелуя. Даже в самую холодную ночь он мог зажечь во мне огонь. Я боялась, что однажды пламя поглотит меня полностью.
        Томас отстранился. Слишком быстро. В такие моменты я думала, что он прав: мы должны объявить о своих намерениях и немедленно пожениться. Тогда я смогу целовать его, когда захочу.
        - Можно сказать то, что я не должен говорить?  - спросил он серьезным тоном.
        Я набрала побольше воздуха. Если он сам не уверен, значит, мне наверняка не понравятся его слова.
        - Мы обещали не лгать друг другу.
        - Хорошо. Факты таковы.  - Он снова внимательно посмотрел на меня, со сдержанным, но доброжелательным выражением на лице.  - Отсюда ты ничего не можешь сделать для Лизы. Мы можем заняться организацией возвращения в Лондон, как только доберемся до Америки, но пока что имеем вполне реального убийцу на борту. Возможно, это одиночный случай, но я так не думаю.
        По рукам побежали мурашки. Дедукция Томаса никогда не подводила. Если он считает, что будут еще убийства, только вопрос времени, когда мы найдем следующие трупы.
        - Что ты предлагаешь?  - спросила я, растирая предплечья.
        - Я рад, что ты спросила. Я довольно много думал об этом.
        - И?
        - Я за то, чтобы остаток недели прятаться в твоей каюте.  - Его губы дрогнули в улыбке, и я подняла бровь.  - Пить, целоваться, предаваться разврату до прибытия в Нью-Йорк.  - Он мечтательно вздохнул.  - Ты должна признать, мы будем недостижимы для убийцы. Безумно счастливы. И оба эти варианта лучше, чем стоять над трупами.
        Я закатила глаза.
        - Или мы можем закончить вскрытие и посмотреть, что найдем.
        - Менее приятный, но более мужественный выбор, Уодсворт, как всегда. Однако твой дядя по просьбе капитана продолжит вскрытие завтра.  - Он выдохнул, хотя в глазах мелькнуло беспокойство.  - Мне поручено проводить тебя в кровать, трудная работа, но уверяю тебя, я отнесусь к ней со всей серьезностью.
        Я покачала головой. Томас вытащил меня из пучины тревог и вернул мне самообладание… заодно умудрившись украсть поцелуй. И когда мы, держась за руки, шли по палубе, я не могла сказать, что его метод мне не по душе.

        Глава 3. Туз треф

        Каюта Одри Роуз
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        1 января 1889 года

        Горничная молча заплела мне косы и помогла облачиться в хлопковую ночную рубашку с кружевными оборками на рукавах. Большинство пассажиров верили, что убийство мисс Прескотт было хорошо подготовленным спектаклем, но большая часть команды парохода, похоже, затаив дыхание, ждала, не разразится ли вскоре еще один кошмар.
        Когда горничная ушла, я устало вздохнула и огляделась. Мои апартаменты были роскошно обставлены: мраморная прикроватная тумбочка, резной туалетный столик, небольшой стол с креслами и платяной шкаф, который со всеми золотыми украшениями удовлетворил бы и короля Людовика. Однако огромные болты и сталь вокруг маленького иллюминатора выдавали правду о том, где я нахожусь. Несмотря на роскошную облицовку, сквозь трещины тянуло холодом.
        Шикарный лайнер был всего лишь плавучей тюрьмой.
        Я натянула толстые чулки и легла в постель, зная, что роящиеся в голове мысли не дадут заснуть. Я взяла трефового туза, который был приколот к телу мисс Прескотт, и рассмотрела его. Как он связан с убийством? Я поразмышляла над несколькими версиями, и самая перспективная имела отношение к фокусам.
        Раньше я особенно не задумывалась о ловкости рук, хотя видела в Лондоне уличных фокусников, которые крутили карты между пальцами. Должно быть, они тренировались много часов, чтобы добиться такой плавности движений, что неподготовленный взгляд не мог уловить жульничества. То же можно сказать и про искусного убийцу.
        Преступники обладают собственным видом ловкости рук. Убийцы стараются фальсифицировать места преступлений, изменять их, чтобы скрыть себя и свои подлинные намерения. Дар Мефистофеля вводить в заблуждение базируется на действительности, а не на магии. Он заставляет людей смотреть в одну сторону, тогда как они должны бы были обратить внимание на прямо противоположную. Если бы в момент убийства мисс Прескотт он не находился на сцене, то был бы самым вероятным виновником.
        С колотящимся сердцем я села, наконец осознав причину своего пристального внимания к молодому артисту. Я хотела научиться его особенным умениям: было бы очень полезно задействовать эту часть моего мозга, ставя себя на место психов и убийц. На краю сознания крутилась какая-то смутная, далекая идея, которую почти невозможно осуществить. Если я смогу ввести в заблуждение Томаса Кресуэлла, заставить его поверить в невозможное - что мои чувства изменились,  - тогда я точно пойму, что стала специалистом в этом искусстве…
        Отбросив этот план, я удобно расположилась на подушках и перевернула трефового туза, пытаясь понять его значение. Он был разрезан по центру и запачкан засохшей кровью, но на обратной стороне оказался очень интересный рисунок. Чернильно-черный ворон с раскрытыми крыльями на фоне серебряной луны. По краям карты жирными черными штрихами замысловато извивались лозы и тернии. Сверху и снизу по центру была изображена внахлест странная двойная восьмерка, положенная на бок.
        Я старалась не прикасаться к месту, где карту прорезал нож, все еще не веря, что мисс Прескотт была убита прямо передо мной, а я ничего не заметила. Если бы только дядя не…
        В дверь, смежную с каютой моей компаньонки, тихо постучали, оторвав меня от размышлений. Я вскочила, положила карту на тумбочку и закуталась в вышитый светло-лиловый халат. Я тут же покрылась мурашками, но не от страха. К моей коже, не прикрытой ночной рубашкой, прикоснулся холодный и гладкий, как жидкость, муаровый шелк.
        - Войдите.
        - Это всего лишь я, дорогая.  - Миссис Харви открыла дверь, удерживая на широком бедре маленький поднос с чаем.  - Подумала, что вам не помешает что-нибудь горячее. Я также захватила свой тоник для путешествующих на случай, если вам захочется чего-то более согревающего.
        Я улыбнулась, припоминая хитрые названия, которые она давала своим напиткам, когда мы ехали в Румынию в прошлом месяце. Ее гравированная фляжка покачивалась на подносе. До меня долетел резкий запах алкоголя, и я решила, что это действительно быстро меня согреет. И, возможно, попутно прожжет дыру в моем желудке.
        - Спасибо, чая пока достаточно.
        Я хотела было сесть с ней за маленький столик, но миссис Харви остановила меня, строго покачав головой. Налив чаю, опять уложила меня в постель и сунула в руки чашку, от которой исходил пар. Воздух тут же наполнили ароматы бергамота и розы, и я сразу расслабилась.
        - Спасибо.
        - Ну-ну, дитя.  - Она плюхнулась рядом со мной и сделала большой глоток своего тоника.  - Не благодарите. Просто мне самой нужна была компания, чтобы тоник для путешествующих легче пился.
        Ее взгляд скользнул по карте на тумбочке.
        - Богатство.
        - Прошу прощения?  - спросила я. Не набралась ли она уже своего тоника?
        - Мой муж в молодости баловался гаданием - читал судьбу по игральным картам. Так мы и познакомились.  - На ее лице появилось ностальгическое выражение.  - Выходило у него отвратительно, да покоится его душа с миром. Хотя в других областях он был довольно талантлив.
        - Как вам путешествие?  - поинтересовалась я, быстро меняя тему. Мне не хотелось знать, какие таланты она припоминает с таким мечтательным видом.  - Сегодня был насыщенный день.
        - Не знаю, как у вас с Томасом получается делать то, что вы делаете, и не терять головы,  - сказала она, возвращаясь в настоящее,  - но я горжусь вами обоими. Знаете, вы прекрасная пара. Как в обучении, так и в остальном. Томас уже выразил свои намерения?
        Я ткнулась лицом в чашку, надеясь, что пар можно выставить виновником моего румянца.
        - Да… ну… то есть, я думаю, он хочет поговорить с моим отцом.
        - Он не очень-то соблюдает приличия. Помоги ему Бог, ему еще следует хорошенько поучиться манерам, но сердце у него доброе.  - Миссис Харви сделала еще глоток и посмотрела на меня поверх очков.  - Вы сделаете его очень счастливым, Одри Роуз. Но, что важнее, я считаю, что он тоже сделает вас очень счастливой.
        Она вытерла уголок глаза.
        - Это неприлично… но… вот.
        Ничего больше не говоря, она протянула сложенную записку. Ни имени, ни конверта. Я быстро подняла голову.
        - Что это?
        Миссис Харви, которая взяла свою фляжку и шла к двери, пожала плечами.
        - Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, дорогая. Я просто старая женщина, пришла пожелать доброй ночи. Я сплю как убитая, так что вам придется кричать, если я понадоблюсь. Я совершенно уверена, что не услышу, если ваша дверь откроется и закроется.
        Подмигнув, она закрыла дверь между нашими каютами, оставив меня с разинутым ртом. Ясно, что ухаживания Томаса на протяжении последнего месяца не были для нее таким уж секретом. Не задумываясь над тем, каким образом он уговорил ее принять участие в этом новом плане, я развернула бумажку. Короткое послание аккуратным почерком. Интересно, от кого?

        «Пожалуйста, умоляю встретиться на носу корабля у правого борта в полночь. Приходите одна».

        От предложения, содержащегося в одной короткой строчке, мой пульс участился. Не впервые Томас назначает свидание в такой неприличный час. Без дуэньи. Однако на этот раз мы не в почти безлюдной закрытой школе в Румынии, вдали от любопытных глаз. Если нас застанут наедине здесь, среди высшего общества, меня сочтут распутницей и тогда моя репутация будет погублена. С другой стороны, возможно, у Томаса возникла новая версия или обнаружилась еще одна улика, которая поможет раскрыть убийство мисс Прескотт. Мое извращенное любопытство забурлило.
        Прикусив губу, я еще мгновение смотрела на записку, удивленная тем, что Томас кому-то поручил передать такое личное послание. Я могла сделать вид, что не получила его. Поступить благовоспитанно и прилично, как должна. Но это был в высшей степени скучный путь. Я подумала о губах Томаса, представила, как его руки запутываются в моих темных волосах, а наше дыхание переходит в короткие вздохи, когда его руки медленно путешествуют по моему телу, исследуя и дразня.
        Прилично это или нет, но я жаждала его прикосновений.
        Я бросила взгляд на маленькие часы, тикавшие на тумбочке. Почти полночь. Я посмотрела на свой халат и отороченную кружевами ночную рубашку. Оборки на рукавах закрывали пальцы. Мне не хватит времени переодеться и незамеченной добежать до правого борта. Однако если я в таком виде попадусь на глаза какому-нибудь пассажиру, вышедшему на ночную прогулку, его может удар хватить. Возможно, в том и заключается извращенный план Томаса.
        - Вот плут.
        Я улыбнулась, накинула пальто, для безопасности прихватила скальпель из медицинской сумки и, надеясь на удачу, выскользнула за дверь.

* * *

        Днем «Этрурия», со всеми своими массивными мачтами и дымовыми трубами, производила впечатление чего-то грандиозного и легкомысленного одновременно. Деревянные полы были отполированы так, что солнечные лучи отражались в них, как в бриллиантах, а крыша над прогулочной палубой прекрасно дополняла начищенный до блеска коридор первого класса.
        Ночью те же самые особенности казались призрачными и опасными. Навес походил на разинутую пасть, готовую проглотить пассажиров; сияющие полы теперь напоминали слюнявый язык. Закрепленные на стенах спасательные шлюпки на самом деле были не оригинальными декорациями, а идеальными местами, где можно спрятаться. Огромные паруса хлопали, как крылья гигантского морского существа, охотящегося за свежим мясом. Дым из труб стелился вдоль ограждения, подкарауливая неосторожных. В темноте могло притаиться что угодно. Точнее, кто угодно.
        - Глупости,  - прошептала я.
        Я плотнее запахнула отороченное мехом пальто, ледяные пальцы проскользили по коже. Если бы не убийство мисс Прескотт, то превращение судна в огромное чудовище могло бы быть лишь плодом моего слишком живого воображения. В тенях действительно может скрываться что-то, что планирует вонзить мне в спину когти. Я решила, что морские путешествия мне совсем не по душе.
        На будущее Томасу следует выбирать для тайных свиданий более подходящие места. Предпочтительно в помещениях, у огня, вдали от пустынных коридоров и бурных волн. Стуча зубами, я поспешила по прогулочной палубе, озираясь в поисках всего, что казалось подозрительным, хотя это было трудно определить наверняка. Я еще никогда не путешествовала на таких судах.
        Ветер с низким предостерегающим воем проносился по коридору. Канаты скрипели. Каждый новый звук был как игла, пронзающая мои вены. Я крепко прижимала к боку скальпель, не желая ударить кого-нибудь по ошибке. Нужно держать эмоции при себе, иначе кто-нибудь пострадает. Я хотела поцеловать Томаса, а не нечаянно выпотрошить.
        Приблизившись к носу корабля, я замедлила шаг. Моего будущего жениха видно не было, но наверняка он уже где-то поблизости. Я пристально осмотрела скамейки и складные деревянные кресла, привинченные к полу. В облачной ночи трудно разглядеть что-либо, кроме силуэтов. Тусклые фонари, выстроившиеся вдоль прогулочной палубы, были либо выключены, либо их свет сюда не доставал. Я сглотнула, прогоняя страх. Меня никто не преследует.
        - Томас?  - прошептала я, медленно двигаясь к носу парохода.
        Ветер в этой части судна был безжалостным. Я прижала подбородок к груди, хотя это не очень-то помогло. Если Томас в ближайшее время не появится, я…
        Навстречу вышел темный силуэт. У меня заколотилось сердце.
        - Кресуэлл, обязательно было выбирать для свидания такое мрачное место?
        Я стояла, дрожа. Он остановился в нескольких футах от меня. Я так и закатила глаза, когда он пристально осмотрел меня, а затем огляделся вокруг. Он не сделал ко мне ни шага, и во мне вскипело раздражение. Пробираясь по холодному кораблю, я представляла совсем не такую встречу.
        - Ну? Хочешь, чтобы я простудилась до смерти? Какая была необходимость встречаться здесь в такой час? У тебя есть новости о мисс Прескотт?
        Он склонил голову набок, размышляя. И тут я заметила, что свет, упавший ему на лицо, слегка отразился. Как будто часть лица закрыта… Я ахнула.
        - Простите, что разочаровал вас, мисс, но я не Кресуэлл.  - Мефистофель нерешительно шагнул ко мне.  - Хотя я заинтригован тем, что юная леди вашего положения согласилась на такую встречу без сопровождения.
        Я замахнулась скальпелем, проклиная трясущиеся руки. Не хотела, чтобы он думал, будто я дрожу от страха.
        - Ч-что вы хотите?  - выдавила я.
        Клянусь, ветер покорялся его воле, завывал и свистел, проникая в каждую складку моей одежды и пронизывая насквозь. Мефистофель шел ко мне, его плащ хлопал за спиной. Хоть я в такое и не верю, но в тот момент мне показалось, что он на самом деле наследник дьявола, как утверждал судья Прескотт.
        - С-стойте. Или, клянусь, я п-перережу вам артерию. Сэр, я точно знаю, где с-самые уязвимые места.
        Не знаю, чего я ожидала, но не удивленного смешка. Он снял плащ, медленно, чтобы я не испугалась и не бросилась на него со скальпелем.
        - Вопреки тому, что вы, наверное, думаете обо мне, я не люблю смотреть, как погибают молодые женщины. Прошу вас.  - Он протянул мне плащ.  - Возьмите. Он из ангорской шерсти. Ручаюсь, вы не найдете более теплой и мягкой одежды.
        Стиснув зубы, чтобы не стучали, я смотрела на плащ. Не хотелось принимать никакой помощи от этого нечестивого молодого человека. Он медленно усмехнулся.
        - Ладно. Я повешу его на кресло, а вы возьмете сами.  - Он аккуратно положил плащ и отступил, насмешливо кланяясь.  - Ваш плащ ждет, прекрасная леди.
        - Ч-что вы хотите?  - повторила я, держа свое оружие наготове.
        Он просто скрестил на груди руки и многозначительно уставился на плащ. Громко вздохнув, я взяла его и с трудом устояла перед искушением зарыться щекой в пушистую шерсть. В одно мгновение мое тело охватило тепло и дрожь унялась. Мефистофель улыбнулся, и я опять махнула скальпелем, стирая с его лица самодовольную ухмылку.
        - Ответьте на мой вопрос или я уйду.
        Он разложил ближайшее кресло и уселся, закинув ногу на ногу. Если ему и было холодно, оставшись на завывающем ветру в одном алом сюртуке, он не показывал виду. Может, он не совсем человек. Это объяснило бы непостижимый, на первый взгляд, талант в магических трюках. Я впервые обратила внимание на его перчатки - на тыльной стороне обеих были вышиты полумесяцы, а на пальцах звезды. Изысканные перчатки.
        - У меня к вам предложение.
        Я начала качать головой, но он поднял руку.
        - Я ожидаю, что эта сделка будет очень выгодной. Я видел, как вы наблюдали за неприятным инцидентом сегодня вечером. Когда другие паниковали, вы были расчетливы и спокойны. Вы искали улики и детали. Мне нужны оба эти умения.
        - Разумеется, это неприятный инцидент - десяток ножей в спине,  - холодно ответила я.  - У вас потрясающий талант - говорить об убийстве молодой женщины так, будто в этом нет ничего ужасного, просто досадная неудача. И затем пытаться использовать это для собственной выгоды. Вы отвратительны.
        Он пристально смотрел на меня.
        - Выговаривайте мне, если хотите, но факт остается фактом: это неприятный инцидент. Если бы я прослезился, вам бы полегчало?
        У меня возникло впечатление, что его вопрос был искренним, словно он с удовольствием попрактиковался бы в своем артистическом мастерстве.
        - С меня довольно шалостей на этот вечер. Если позволите, я…
        - Я пришел предложить обучение в обмен на ваше содействие. Основываясь на любознательности, которую вы проявили во время шоу, я подумал, что вы не против поучиться ловкости рук. Я хочу сохранить нечто очень мне дорогое. Вы можете мне в этом помочь.
        - Сэр, у меня нет никакого желания учиться фокусам.
        Он бросил на меня взгляд, означавший, что я ужасная лгунья.
        - Вы не найдете лучшего учителя.
        - Зато могу найти не такого высокомерного.  - Я заставила себя дышать. Не магии я желала научиться, но он был близок к правде, которую я предпочла бы скрыть.  - Как бы то ни было, сэр, вынуждена с прискорбием вам сообщить, что не верю в такую чепуху, как магия. Я ученый. Не оскорбляйте меня вашими дешевыми театральными эффектами. Если бы ваши шарлатанские предсказания работали, вы бы знали, что напрасно стараетесь.
        - «Дешевые театральные эффекты»?
        Он вскочил с кресла и сделал ко мне несколько шагов. Я не двинулась с места, глядя, как он медленно протягивает руку и вдруг словно бы из воздуха выхватывает карту.
        - Магия - это наука. Просто более замысловатый термин, чтобы показать людям, как невероятное становится возможным.
        Я с бешено бьющимся сердцем смотрела на карту, на то, как Мефистофель крутит ее между пальцами. В слабом свете я не могла определить, но, кажется, она была похожа на необычную карту, приколотую к телу мисс Прескотт. У меня возникло желание опять занести скальпель, но я не хотела выдавать перемен в своем настроении. Либо Мефистофель виновен в смерти мисс Прескотт, либо кто-то имеет доступ к его картам. Поскольку он находился на сцене, последнее предположение более вероятно.
        Он присмотрелся ко мне внимательнее. Сейчас нас не разделяла сцена, и я сразу заметила печать ума на его лице.
        - Очарование ловкости рук вы тоже отрицаете? Интересуетесь только одним видом науки или же хотите расширить свои познания?
        - Не вы ли настойчиво предупреждали не заключать с вами полночных сделок? Вопреки тому, что вы, наверное, думаете…  - Я выплюнула его же прежние слова.  - Меня не одурачить. А теперь прошу меня извинить, уже поздно, и вы попусту тратите время. Доброй ночи, сэр.
        Я прошла мимо него, не оглянувшись, когда он окликнул:
        - Наша сделка ждет, когда вы ее заключите. Сдается мне, вы скоро передумаете. И вообще, убийство - это еще один вид ловкости рук, разве нет?
        Я понадеялась, что он не заметил, как я споткнулась, проходя по темной прогулочной палубе, стараясь не обращать внимания на пробежавший по спине холод. Убийство было еще одним видом ловкости рук. И если его виновник достаточно талантлив, он избежит наказания.

        Глава 4. Запутанная паутина

        Каюта Прескоттов
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        2 января 1889 года

        Я возилась с перламутровыми пуговками своих перчаток, а дядя уже стучал в каюту судьи. Голоса внутри стали громче, но спорить не перестали. Дядя немного подождал и постучал еще раз. Он встал раньше меня и самостоятельно закончил вскрытие мисс Прескотт, не оставив мне возможности отвлечься от мыслей о прошедших сутках.
        Я безучастно таращилась на окружавшие дверь болты. Я плохо спала ночью, все время металась и ворочалась в постели, думала, что сойду с ума. Помимо странной полночной сделки с Мефистофелем и убийства мисс Прескотт меня не отпускала тревога за Лизу. Мне хотелось умолять капитана Норвуда развернуть пароход и вернуться в Англию. Вместо этого приходилось терпеть один скверный день за другим. Терпение - отвратительная добродетель.
        - Ты слышала хоть что-то из того, что я сказал?  - Томас помахал ладонью у меня перед глазами, приподняв уголок губ.  - Я в восторге, когда ты так делаешь.
        - Как? Думаю?  - Я оттолкнула его руку.  - Извини.
        - Не извиняйся,  - усмехнулся он.  - Ты же знаешь, я не возражаю, когда ты мечтаешь обо мне.
        Дядя обернулся к нам.
        - Вы двое, можете хотя бы пять минут вести себя как полагается?
        - Я ничего не сделала!  - Я подняла руки.  - Моя единственная вина в том, что я думала об убийстве. Миссис Харви говорила про гадание на картах. Возможно, это стоит расследовать.
        Дядя пробормотал что-то грубое и постучал еще раз. Томас встал передо мной и произнес одними губами:
        - И в том, что представляла меня без одежды?
        Я не успела показать ему не достойный леди жест, потому что дверь распахнулась. С лица моего друга моментально пропала дразнящая улыбка, сменившись хладнокровной расчетливостью, которая всегда появлялась у него при наблюдении за людьми. Я ожидала увидеть судью Прескотта, но нас поприветствовал лысеющий мужчина ниже ростом и более полный.
        - Добрый день, джентльмены,  - сказал он совершенно неискренне.  - И юная леди. Чем могу помочь?
        - Я доктор Джонатан Уодсворт из Лондона, а это мои ученики, мистер Томас Кресуэлл и мисс Одри Роуз Уодсворт. Мы пришли к мистеру Прескотту,  - ответил дядя.  - Нам нужно задать ему несколько вопросов о днях, предшествовавших убийству его дочери. Это займет всего несколько минут.
        Тучный мужчина расправил плечи и попытался посмотреть свысока, но дядя был намного выше.
        - Боюсь, сейчас это невозможно. Я дал ему тоник, чтобы успокоить нервы.  - Он протянул мясистую ладонь.  - Я доктор Филип Арден.
        Мы с Томасом удивленно переглянулись. Обычно джентльменам не давали эликсиры от нервов, дурацкое общественное мнение гласило, что мужчины не настолько эмоциональны, но меня больше беспокоила откровенная ложь. Мы только что слышали, как за дверью спорили двое мужчин.
        Дядя кивнул.
        - Нам помогут любые сведения, которыми располагает мистер Прескотт, даже в его нынешнем состоянии.
        - Боюсь, я вынужден настаивать, чтобы вы пришли в другое время,  - сказал доктор Арден, медленно закрывая перед нами дверь.  - Прескоттам нужно время осмыслить внезапную смерть единственной дочери. Вы наверняка понимаете, что нужно проявить такт?
        Я прикусила язык. Мне хотелось сказать, что я не понимаю, сурово напомнить о важности выявления любых улик, пока они не стерлись из памяти. Однако я понимала, что в сложившихся обстоятельствах это будет звучать грубо. Их единственную дочь жестоко убили у них на глазах. Если им нужно дать время оплакать ее, это самое меньшее, что мы можем для них сделать.
        Дальше по коридору приоткрылась дверь, но никто не вышел. Я поймала взгляд Томаса и мотнула головой в ту сторону. Он шагнул к той каюте и остановился, утвердительно кивнув. Кто-то подслушивал. Я вернулась к разговору дяди и доктора Ардена, надеясь, что они быстро закончат.
        - Хорошо,  - уступил дядя.  - Пожалуйста, передайте, что я заходил. Я навещу их еще раз вечером.
        Я присела в вежливом реверансе, но прежде чем доктор Арден приподнял шляпу, уже быстро шла по коридору. Только я собралась постучаться, как заметила миссис Прескотт. Она безучастно смотрела перед собой покрасневшими от слез глазами.
        - Миссис Прескотт…  - Я медленно встала перед ней.  - Хотите, я схожу за…
        - Я говорила ему, что нам не следует принимать предложение,  - сказала она, глядя на океан.  - Это его гордыня погубила ее.
        Я почувствовала за спиной присутствие дяди и Томаса и подняла руку, чтобы они остановились.
        - Что за предложение вам не понравилось? Вы получили его до того, как поднялись на судно?
        Она моргнула, словно только сейчас поняла, что говорила не в пустоту.
        - Письмо. Мы получили приглашение. И Ардены тоже.  - Она невесело рассмеялась.  - «Почетный гость». Роберту нравится верить в собственную значимость, в то, что его мнение важно. Он ни за что не пропустил бы возможность произвести впечатление. Тщеславие - грех.
        - Мистер Прескотт знает, кто отправил письмо?  - надавила я.  - Можно взглянуть?
        По щеке миссис Прескотт скатилась слеза. Затем вторая. Она повернулась ко мне, ее эмоции пронзали до самого сердца.
        - Что это даст? Моей Оливии больше нет.
        Томас переступал с ноги на ногу. Он напомнил мне гончую, которая взяла след и собирается идти по нему любой ценой. Я потянулась остановить его, но он аккуратно уклонился.
        - Миссис Прескотт, можно я скажу?  - спросил он. Я закрыла глаза. Томас обладал многими поразительными качествами, но тактичность к ним не относилась.  - Вы перенесли трагедию, которую большинство людей не могут ни представить, ни пережить. И тем не менее вы стоите, дышите, живете. Это самое трудное. Люди часто восхищаются физической силой, но я уверен, что человека характеризуют те простые действия, которые он совершает после трагедии. Нет большей демонстрации силы, чем продолжать жить, когда хочется только лечь и умереть. Ваша сила и признание нужны сейчас, чтобы помочь нам поймать того, кто сделал это с вашей дочерью. Мисс Оливии больше нет, но ваши дальнейшие действия помогут добиться справедливости, которую она заслуживает.
        Я сморгнула выступившие слезы, потеряв дар речи. Миссис Прескотт казалась такой же ошарашенной, но быстро оправилась и исчезла в каюте. Я стояла, открыв рот, я совершенно не знала такого Томаса Кресуэлла. Он сверкнул улыбкой.
        - Жизнь полна сюрпризов, помнишь, Уодсворт?
        - Это точно.
        Я не могла представить будущего без возможности познать все его секреты. Наконец миссис Прескотт вернулась к нам.
        - Вот,  - всхлипнула она.  - Ради Оливии.
        Томас аккуратно взял письмо и прижал его к груди.
        - Миссис Прескотт, мы найдем тех, кто это сделал. И они обязательно заплатят.
        Я резко взглянула на него. От его тона моя кожа покрылась мурашками. Я не сомневалась, что он бросит на расследование этого дела все силы.
        Миссис Прескотт тяжело сглотнула.
        - Прошу прощения, мне нужно снова лечь.
        Мы попрощались и пошли дальше по прогулочной палубе. С непроницаемым видом дядя взглянул на нас. Подумал ли он о тете Амелии, беспокоился ли, что она может быть в таком же ужасном состоянии и сходить с ума из-за пропажи Лизы? Как правило в нашу задачу входило лишь вскрытие трупов и поиск улик в останках. Разговаривать со скорбящими было намного труднее. Почти невозможно отключить эмоции и отгородиться от страшной работы, которую необходимо выполнить.
        Когда мы отошли достаточно далеко, Томас остановился и передал приглашение мне. Конверт выглядел весьма роскошно. На глянцевом чернильно-синем фоне переплетались серебряные и золотые буквы. Края были усыпаны маленькими звездочками, как будто кто-то рассыпал на лист блестки. На память сразу же пришел «Лунный карнавал».
        Я провела пальцем по глянцевой поверхности и открыла конверт.

        «Уважаемый почетный гость.
        Сердечно приглашаем Вас и Вашу семью провести семь бесплатных ночей магии, шалостей и разгула на борту парохода «Этрурия».
        Отдайтесь «Лунному карнавалу» - единственному шоу, где представления основаны на картах таро, а Вашу судьбу решает Колесо Фортуны.
        Одно простое предупреждение: опасайтесь полночных сделок. Если не будете осторожны, Вы можете потерять жизнь, саму душу в этом магическом круизном шоу…
        Если шоу Вам понравится, пожалуйста, помяните его добрым словом в Вашем джентльменском клубе. Ваша поддержка очень желательна.
        Искренне Ваш,
        тайный благотворитель».

        - Что вы об этом думаете?  - спросил дядя.  - Первое впечатление?
        - Сложно сказать.  - Я набрала в грудь воздуха, подбирая слова.  - С одной стороны, я понимаю подозрения миссис Прескотт: кому нужна поддержка судьи? Для таких целей существуют и более влиятельные аристократы.  - Я еще раз осмотрела письмо и передала его Томасу.  - Я бы сказала, что вряд ли приглашение отправил кто-то связанный с карнавалом. Кто из них может позволить себе оплатить проезд четырех пассажиров первого класса?
        - Но?  - подбодрил Томас, подняв бровь. У меня сложилось впечатление, что он пришел к такому же заключению и дает мне возможность блеснуть.
        - Это очень похоже на вступительную речь Мефистофеля.  - Я показала на практически идентичную фразу.  - «Вы можете потерять жизнь, саму душу в этом магическом круизном шоу». Кто еще может знать эту речь, кроме труппы?
        Дядя задумчиво покрутил усы.
        - Возможно, тот, кто уже видел «Лунный карнавал». Это не первое их выступление.
        - Правда,  - согласилась я, хотя меня это не убедило.  - Но это все равно не объясняет, зачем им клеветать на артистов. Пока что нам не известен ни один свидетель, мы не знаем ни одного мотива, почему жертвой стала мисс Прескотт, и ни одной веской причины плести такую запутанную паутину, чтобы совершить одно убийство. Почему бы убийцам просто не подождать, пока погаснет свет, нанести удар и ускользнуть туда, откуда они пришли?
        Томас мерил палубу быстрыми и точными шагами, мне представлялось, что и мысли у него такие же. Внезапно он остановился и подошел к перилам, глядя на бесконечное море. Мы с дядей переглянулись, но я не посмела мешать, пока он путешествовал в темную, извращенную часть себя. Через несколько секунд он вполоборота посмотрел на нас, плечи его были напряжены.
        - Скорее всего, убийца наслаждается зрелищем. Ему не интересно тихо вершить свои темные делишки, он жаждет театральности, упивается реакцией людей. Я…  - Ветер сдул ему на лоб прядь волос. Томас повернулся к нам с суровым лицом.  - В следующий раз жертва будет убита более зрелищным способом, который никто не перепутает с представлением. Где бы он сейчас ни был, он кипит от злости. Он в ярости от того, что большинство пассажиров не испугались его церемонии открытия. Когда он ударит снова, все до единого пассажиры на борту окажутся пленниками своего страха. Гарантирую, что он намеревается превратить это плавание в фантастический кошмар.
        После продолжительной паузы дядя знаком попросил нас удалиться.
        - Будьте все время начеку. Оба. Еще одни проблемы - последнее, что нужно нашей семье.

* * *

        Одеваясь к вечернему представлению, я вспомнила предположение Томаса. К тому времени, когда горничная приколола к моим волосам последний розовый бутон, мои внутренности завязались в узел. Если Томас прав, а я в этом не сомневалась, скоро умрет еще один человек.
        Дядя велел нам быть начеку, так что я восприняла его совет буквально. В своем темно-фиолетовом шелковом платье с открытыми плечами я легко могла раствориться в тенях и при необходимости следить за обеденным салоном.
        Я достала из шкатулки мамин медальон в форме сердца, протянула горничной и, почувствовав на шее его вес, мгновенно успокоилась.
        Горничная ушла, а я осторожно устроилась на краешке стула, обдумывая факты. Если верить миссис Прескотт, главный судья и доктор Арден получили приглашения на «Лунный карнавал», все расходы оплатил неизвестный. Они были знакомы до «Этрурии», но следует больше узнать про их отношения. А это может оказаться непростой задачей, поскольку доктор Арден обладал очарованием слизня. Он решил задержаться в каюте мистера Прескотта еще на день или два и отказывался разговаривать с кем-либо.
        Оставив на время эту зацепку, я сосредоточилась на том, что уже известно. Мисс Прескотт убили, как только погас свет. Возможно, это совпадение, но я так не считала. Кто-то, кто точно знал, когда в обеденном салоне станет темно, выжидал момент для удара. Еще одно указание на то, что человек, совершивший это чудовищное преступление, имеет отношение к карнавалу. Или видел репетиции. Я сделала мысленную пометку: еще раз побеседовать с капитаном. Он сможет назвать имена членов экипажа, бывших на дежурстве.
        Далее туз треф. Его связь с убийством оставалась неясной. Хотя, возможно, в этом и смысл. Возможно, карта всего лишь отвлекающий маневр. Однако гадание на картах может оказаться полезным…
        Кто-то постучал в дверь смежной каюты, выдернув меня из задумчивости. Я встала и разгладила платье спереди.
        - Да?
        Я думала, что миссис Харви пришла отвести меня на ужин, но вместо этого в каюту танцующим шагом вошел Томас, как будто в том, чтобы оказаться наедине со мной в спальне, не было ничего скандального. Я осмотрела его с головы до ног. Выглядеть таким красавцем в вечернем костюме настоящее уголовное преступление.
        - А где миссис Харви?
        Я одновременно надеялась и была в ужасе от мысли, что она войдет к нам.
        Томас замедлил шаг, внимательно глядя на меня, словно оценивая мои эмоции. Не знаю, что он увидел на моем лице, но губы его дрогнули в улыбке.
        - Ждет нас в обеденном салоне с твоим дядей.
        - Как ты…
        Я не нашла слов, когда он оказался совсем рядом и заключил меня в объятия. Я готова была утонуть в глубине его темных глаз, все еще сверкавших весельем. Мне казалось, что наш последний тайный поцелуй случился столетия назад, и каждую клеточку моего тела наполнило предвкушение.
        Боже, как же я его хотела.
        Он медленно провел ладонью по моей спине, и у меня перехватило дыхание, отчего его взгляд полыхнул так, что я чуть не растаяла. Томас еще ни разу меня не разочаровал, он склонился ко мне, изогнув в улыбке свои чудесные губы, и поднял мой подбородок.
        - У тебя уже земля ушла из-под ног, Уодсворт?
        Не отвечая, я впилась в его губы. Я еще не надевала перчатки, так что кончики моих пальцев путешествовали по его коже, и он отвечал тем же. Каждое прикосновение полностью захватывало меня, и вскоре я могла думать только о том, насколько далеко в исследованиях могут зайти его руки, и надеяться, что его губы повторят их осторожный путь. Его любовь была чистой, но опьяняющей, сладкой и мощной. Мне никогда не надоест ни прикасаться к нему, ни ощущать его прикосновения.
        Будто бы точно зная, какие чувства он вызывает во мне, Томас огладил мои плечи и запустил пальцы в мои волосы, придвигаясь ближе, пока наши тела не прижались друг к другу. Клянусь, электрический ток бежал по всем местам, в которых мы соприкасались. Он шептал мое имя, покрывая поцелуями мою шею и обнаженную ключицу, остановившись там, где лежал мой медальон. Мне требовалось намного больше, чем позволяли приличия. С колотящимся сердцем я стащила с него фрак и направила Томаса к кровати.
        Он аккуратно положил меня и навис сверху. Наверное, с медицинской точки зрения это невозможно, но, клянусь, если он сейчас же не прикоснется ко мне, я взорвусь. Он провел большим пальцем по моей нижней губе, задумчиво глядя на меня.
        - Обожаю, когда ты так смотришь.
        Я посмотрела ему в глаза.
        - Как?
        - Как будто любишь меня так же безгранично, как я тебя.
        Я утратила последние остатки самоконтроля, за которые так цеплялась. Я потянула Томаса вниз, пока он не лег на меня. Делить с ним кровать оказалось восхитительно. Я гладила его упрямый подбородок, теряясь в золотистых искорках его глаз, потом медленно прижалась к его губам. Когда его язык коснулся моего, я едва не лишилась чувств.
        Целоваться с Томасом - мое любимое занятие, и он явно с удовольствием баловал меня.
        - Наверное, ты прав. Нам следует пожениться на борту,  - сказала я, тяжело дыша. Я готова на большее, чем поцелуи, особенно если он продолжит неторопливо наглаживать мое тело через лиф платья. С понимающей улыбкой он еще раз поцеловал меня и вернулся к моей шее. Царапнул зубами чувствительную кожу и скользнул ладонью по бедру. Помогите мне, все святые.
        - Как думаешь, здесь есть священник? Наверное, отец не сильно рассердится, если мы тайно обвенчаемся. Может, дядя согласится стать нашим свидетелем… или миссис Харви.
        Томас отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, его озорная улыбка вернулась.
        - Мисс Одри Роуз Уодсворт, покорительница моей души, ты дьявол во плоти. Ты готова попрать традиции только ради моего тела.  - Он прижал ладонь к сердцу.  - Клянусь, я никогда не любил тебя больше.
        Мое лицо запылало.
        - Ты невыносим.
        - Я невыносимо обаятельный.
        С видимым усилием он поднялся и помог мне встать. В его глазах горел голод, равный моему собственному, и я подумала, кто же из нас первым сойдет с ума от желания. Я оторвала взгляд от него и посмотрела обратно на кровать, придумывая способ вернуться на несколько мгновений назад.
        - Я рассказывал тебе о нашем поместье?
        Я моргнула от неожиданной перемены темы.
        - Кажется, нет.
        Томас провел ладонями вверх по моим рукам, потом обнял меня за талию. Прижав меня к себе, он легко коснулся моих губ, и мне стоило больших усилий сохранить контроль. У меня сложилось впечатление, что если я снова его поцелую, то мы оба не сможем держать себя в руках. В тот момент я не могла бы с уверенностью сказать, что хочу соблюсти приличия.
        - Я хотел бы увезти тебя туда, когда мы поженимся,  - прошептал Томас.  - Я отошлю большую часть прислуги. Мы будем одни в целом мире - больше никаких пряток. Когда ты смотришь на меня так, как сейчас, моя добродетель опасно близка к краху. А я никогда не был особенно благочестивым, Уодсворт.
        От такого шокирующего заявления меня кинуло в жар. Я поняла, что жду не дождусь дня, когда мы перестанем сдерживаться.
        - Ты настоящий негодник, Томас Кресуэлл.
        Он хохотнул.
        - О да, но эти искорки в твоих глазах выдают, что ты это обожаешь. А я больше всего люблю ублажать тебя, так что изо всех сил буду стараться вести себя как можно хуже.
        - Как романтично.
        - Я тоже так считаю.  - Он взглянул на часы.  - Боюсь, твой дядя убьет миссис Харви, если мы не поторопимся. Когда я уходил, он разглядывал ножи, и сомневаюсь, что он выбирал подходящий для филе.
        Я заставила себя отвести взгляд от его губ. Мысли о настоящем убийстве охладили нашу страсть. Я вздохнула.
        - Тогда пойдем спасать наших компаньонов.
        Томас натянул пиджак и вышел через каюту миссис Харви. Я посмотрелась в зеркало, поправила выбившиеся из прически темные локоны. Коснулась губ, надеясь, что они не покажутся никому опухшими от поцелуев. Мне не терпелось написать Лизе, она жила ради таких романтических деталей. Она будет шокирована, и придет в восторг, и… Я задохнулась, словно от удара. На мгновение я забыла, что она пропала.
        Я согнулась, прижав руки к животу, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Я ужасная распутница, так отвлеклась на губы Томаса. Клянусь в оставшуюся часть пути вести себя лучше.
        Мгновение спустя Томас постучал в дверь каюты, как подобало джентльмену. Я отогнала беспокойство, открыла дверь и приняла предложенную руку. Он был прав: мы ничего не можем сделать для Лизы, пока находимся на корабле. Как только мы сойдем на берег в Америке, я разработаю план получше.
        - Готова?  - спросил Томас.
        Я кивнула. Так быстро, насколько позволяли мои шелковые туфельки, мы прошли в коридор, ведущий к салону.
        Мы передали наши пальто - и белый шелковый шарф Томаса - слуге и заспешили по коридору. Томас при полном параде шагал уверенно, а я остановилась, потрясенно глядя на розу у него в петлице. Я не заметила ее, когда стаскивала фрак с Томаса. Воистину, я не думала ни о чем, кроме наших объятий.
        Он перехватил мой взгляд и подмигнул.
        - На борту продают оранжерейные цветы по неприличным ценам. Разумеется, одеваясь, я думал о тебе. Можешь оказать ответную любезность в любое время. Только, наверное, в обратном порядке.
        Остроумный ответ умер у меня на губах, когда два лакея в ливреях распахнули перед нами двери. Черно-белый пол и мерцающий синий занавес остались теми же, что и вчера, а вот акценты сегодня были серебряными и золотыми. Цветы, канделябры и нити с бусинами - водопад чрезмерного богатства.
        Мое внимание - и не только мое, судя по широко распахнутым глазам остальных,  - привлекли заполнившие помещение артисты в масках. Они вертели серебряные мечи, словно дирижерские палочки. Свет отражался в клинках, заставляя сердце неровно биться.
        Целая армия артистов, одетых для битвы. Любой из них мог повернуть свое оружие против пассажира. Хуже того, каждый обладал властью превратить этот праздник в кровавую бойню.
        Я замедлила шаг, не представляя зрелища, способного больше ублажить ненасытного убийцу, и надеясь, что ошибаюсь.

        Глава 5. Рыцарь Мечей

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        2 января 1889 года

        - Все хорошо, дыши.
        Томас подвел меня к нашему столику и выдвинул стул, хотя и здесь стояли наготове официанты. Некоторые из них побледнели, но не осмелились выйти вперед и выполнить обязанности, которые присвоил Томас.
        Пока он проявлял галантность, дядя Джонатан отвлекся от вилки с ножом и уставился на него с непостижимым выражением лица. Бог знает, что он подумал о предупредительности Томаса по отношению ко мне. Сомневаюсь, что он слышал, как стучит мое сердце, но я безотчетно волновалась, что у меня на лбу вдруг загорелись слова «Я страстно целовалась с Томасом Кресуэллом».
        Уголки дядиных губ тронула улыбка, словно он извлек эту мысль из моей головы.
        - Одри Роуз.  - Он кивнул, когда мой сопровождающий уселся рядом с ним, напротив меня.  - Томас. Вы как раз вовремя.
        Миссис Харви, сидевшая справа от меня, напротив дяди, одобрительно кивнула мне.
        - Прекрасно выглядите, дорогая. Этот цвет вам очень идет. Баклажановый - такой чудесный оттенок для сумрачных январских вечеров! А также скрывает кучу огрехов.
        Я непонимающе нахмурилась, а она показала едва заметное пятно на своем светлом платье. Похоже, от какой-то жидкости, хотя я не была уверена.
        - Спасибо, миссис Харви.
        Сделать комплимент ее модному платью и ослепительным украшениям я не успела, потому что погас свет. Очень захватывающе путешествовать на судне, оснащенном электричеством, особенно когда его используют для создания эффектов.
        Я огляделась в поисках обеспокоенных зрителей, но никто особенно не выделялся. Капитан Норвуд не стал предавать огласке правду о смерти мисс Прескотт, в основном ради собственного блага, но также потому, что Прескотты просили сохранить это в тайне. Оживленная болтовня за столиками стихла, мечники, и юноши и девушки, продолжали вертеть клинками, и все шло удивительно хорошо. Может, Томас ошибся. Может, сегодняшнее представление не закончится смертью. Я отпила из бокала и наконец полностью расслабилась.
        Кулисы начало снизу заволакивать дымом, дразнящим и намекающим на невидимый источник огня. Мои ладони намокли, перчатки стали влажными. Уже почти пора. Я глянула на дядю, но тот был поглощен ужином. Он резал филе с той исключительной сосредоточенностью, какую обычно приберегал для покойников на вскрытии. Очевидно, он не верил, что в меню этого вечера опять значится убийство. По крайней мере не в этом салоне.
        - Почтенные пассажиры «Этрурии»,  - промурлыкал ведущий, снова возникая из густого дыма.
        Я содрогнулась, вспомнив его вчерашнее, такое же внезапное, появление.
        - Добро пожаловать на второй вечер «Лунного карнавала»! Колесо Фортуны выбрало необычайное представление. Представляю вашему вниманию вечер острых ощущений, леденящих зрелищ и, вполне возможно… кровопролития!
        Занавес без предупреждения раздвинулся, как рассеченная плоть, и открыл взорам молодую женщину в маске, корсете из мятого красного бархата, в иссиня-черных чулках. Кроме этого на ней было мало что надето.
        Подобранные наверх кудряшки кофейно-карамельного цвета добавляли ей несколько дюймов роста. На ней был очень красивый турнюр из множества слоев плотной черной ткани, обшитой красной лентой.
        На груди красовался низкий вырез в форме сердца, а воротник скрепляла такая же черная лента, как и на спине корсета. Бока украшали черные аппликации. Ажурная маска была из такого темного металла, что казалась застывшей нефтью. Красно-черный наряд девушки представлял женскую версию костюма ведущего.
        При виде девушки в маске по толпе прокатился вздох. В руках незнакомки блестел огромный меч. Как и ее костюм, рукоятка меча была произведением искусства - выточенная из почти черного металла, она напоминала букет полевых цветов и птичьих крыльев. Словно сказочный меч, выкованный в диком, неземном пламени.
        Глаза девушки в маске встретились с моими и расширились. Вот это да…
        Я прикрыла ладонью рот, пытаясь не ахнуть. Озарение пронзило меня как стрела. Неважно, как и почему, но одно я знала определенно.
        Девушка на сцене была моей пропавшей кузиной Лизой.
        Я тяжело сглотнула, не отводя от нее глаз. Несмотря на маску, скрывающую половину лица, я знала, что это она. Разрушив чары, возникшие между нами, в поле зрения появился ведущий. Я со стуком поставила бокал. Вино выплеснулось на скатерть, но официант, бдительный как всегда, быстро все убрал. Лиза. Я почти не моргала, боясь, что она - созданное моими воображением видение, которое исчезнет так же внезапно, как появилось.
        - Постарайтесь не потерять ваши сердца или головы.  - Глаза Мефистофеля блестели.  - А прелестная Лиза постарается сохранить свои, пока Цзянь Юй Неуязвимый… Невероятный! Блистательный Рыцарь Мечей распиливает ее пополам!
        Толпа ревела от восторга. Я старалась сдерживать нарастающий ужас.
        - Интересный поворот,  - прошептал Томас.
        Я уставилась на него, вовсе не удивленная тем, что он едва не подпрыгивает на стуле. Он обожал решать загадки и складывать неожиданные детали головоломки, а сегодняшний вечер только что стал одним из величайших пазлов.
        - Если под «интересным» ты имеешь в виду абсолютно ужасный, то я согласна.
        Дядя резко выдохнул, и я поняла, что он тоже узнал нашу непутевую родственницу. Даже не глядя на него, я понимала, что он, должен быть, в ярости. То, что она натворила, гораздо хуже, чем просто побег. Может, не для меня или дяди, но в глазах общества она заклеймила себя как блудница.
        Мефистофель откашлялся, поощряя кузину к действию. Лиза соблазнительно улыбнулась толпе и занесла меч над головой, горделиво вышагивая по сцене, словно была для этого рождена. Мой пульс участился. Я одновременно потеряла дар речи и испытала странную гордость.
        - У твоей тети случился бы удар, если бы она увидела Лизу в таком положении,  - сказал Томас, заработав сердитый взгляд дяди. Он сдвинул брови.  - Разве это неправда?
        - Томас,  - предостерег дядя.  - Довольно.
        Несмотря на ужасные обстоятельства я улыбнулась. Моя кузина воплощала в жизнь свои романтические мечты, и ее не заботило, что о ней подумают. Я восхищалась ею, хотя при воспоминании о зловещих пророчествах Мефистофеля закрадывалось беспокойство. Похоже, Лиза потеряла и сердце, и голову в его карнавале. Мне вдруг пришло на ум ее последнее письмо. Она упоминала тайный флирт с артистом, демонстрирующим освобождение от цепей.
        Вокруг заахали, и я повернулась посмотреть, что вызвало такой переполох. Зловещий топот копыт возвестил о появлении в салоне одетого в кольчугу Цзянь Юя Неуязвимого, Рыцаря Мечей, верхом на черном коне. Животное сверкнуло белками блестящих глаз и взвилось на дыбы. Копыта с такой силой обрушились на плитки пола, что на столах задребезжали бокалы. Миссис Харви стиснула мое предплечье, а несколько женщин поблизости взвизгнули.
        Цзянь выглядел таким же жестким, как его броня. Серебряная маска полностью закрывала один глаз и заканчивалась остриями, которые словно торчали из головы. Маска походила на корону из расплавленных мечей. Он был живым воплощением карты таро Рыцарь Мечей, и костюм прекрасно это отражал.
        При его появлении остальные артисты с мечами убрали свое оружие в ножны со звуком, который шипами вонзился в мои вены. Они упали на колени, словно в религиозном порыве. Мои руки покрылись гусиной кожей. Вся сцена ужасала, особенно молчание Цзяня.
        Он направил коня неторопливой поступью вверх по ступеням - ему хотелось, чтобы мы восхищались, когда он проезжает мимо. Длинные черные волосы были связаны в хвост на затылке, открывая зрителям его лицо с мрачными угловатыми чертами - достаточно резкими, чтобы поразить несколько сердец. И судя по тому, как с хлопком раскрылись веера, а среди женщин пронеслась оживленная болтовня, цель была достигнута. Миссис Харви сделала большой глоток ледяной воды, а Томас закатил глаза.
        - Это мускулистое телосложение так впечатляет или опасный шрам на глазу?  - спросил он, но миссис Харви не удостоила его ответом. Она так и не отвела глаз от молодого человека, который тем временем уже был на сцене. Цзянь соскочил с коня и отдал поводья Лизе, дернув подбородком в сторону кулис.
        - Одри Роуз, ты изучила журналы, которые я тебе дал?  - прервал его дядя, переключая мое внимание на себя.  - Мне нужно, чтобы вы с Томасом хорошо разбирались в отметинах, оставленных…
        Дядя прилип взглядом к чему-то на сцене, вызвав у меня любопытство. Вторая ассистентка выкатила похожее на гроб устройство - странный ящик с дырками сверху, снизу и по бокам. С обоих концов ящик был перевязан веревками, которые также охватывали плечи ассистенток.
        - Хорошо,  - ровно ответил Томас.  - Я надеялся, что они выкатят мертвеца до десерта. Потроха лучше сочетаются с основным блюдом, не правда ли, Уодсворт?  - Он сморщил нос.  - А со сладостями совсем не идут.
        - Хватит шутить.  - Несмотря на мое замечание, сердце бешено колотилось.  - Никто не собирается выпускать внутренности.
        Томас склонил голову.
        - Я не шучу. Этот ящик используют для того, чтобы распиливать людей. Одно неверное движение - и зрители передних рядов окажутся в крови, а им на столы полетят отрезанные органы. Кровавое месиво вместо ягодного мусса. Хотя если у нас на борту убийца, это может оказаться тем зрелищным убийством, которого мы боялись.
        Цзянь вложил в ножны мечи, которыми размахивал, и демонстративно осмотрел каждый дюйм деревянного ящика. Лиза и вторая ассистентка стояли по обе стороны, широко улыбаясь, словно одну из них не ждала вероятная участь быть распиленной прямо у нас на глазах. Я незаметно вытерла ладони о юбку. Я испытывала странное очарование и одновременно отвращение к этому очарованию. Порой я презирала противоречия своего разума и тьму в сердце.
        - Ты же не думаешь, что Лиза будет…  - Я запнулась, впившись взглядом в Цзяня, который стал у края сцены и поднес руку к лицу, словно прикрывал глаза от солнца. Обеденный салон немного притих, но шум не прекратился.
        - Доброволец!  - провозгласил он с легким акцентом.
        Похоже, ни у кого не возникло желания предложить себя в качестве потенциальной жертвы. И я их не винила. Какой здравомыслящий человек пойдет на такое? Блеснув маской, Цзянь подошел к противоположному краю сцены и уставился на столик молодых джентльменов.
        - Вы все трусы, недостойные встречи с моими клинками.  - Он повернулся к ассистенткам на сцене.  - Лиза!
        Кузина продолжала улыбаться, но ее шея дернулась, а колени были плотно сомкнуты, выдавая страх. Сделав глубокий вдох, она шагнула вперед. Не успев сообразить, что делаю, я вскочила и бросила салфетку на тарелку.
        - Подождите!
        - А,  - широко улыбнулся Цзянь, показывая зубы.  - Все-таки у нас есть доброволец.
        Хотя я стояла, готовая ринуться на сцену и залезть в этот ящик смерти, взгляд рыцаря был устремлен не на меня. Он смотрел мимо меня, стоящей с дрожащими коленями, туда, где Томас уже поднимался по ступенькам на сцену, уверенно и неторопливо. Полная противоположность моему сердцебиению. У меня внутри все замерло и дрожало одновременно.
        - Томас, пожалуйста, нет.
        Сжав кулаки, я смотрела, как он помедлил перед гробом и, подмигнув мне через плечо, залез внутрь.
        - Сядьте, дорогая,  - прошептала миссис Харви.  - Похоже, вы немного нервничаете. Выпейте вина, оно успокаивает.
        Она махнула официанту, и тот налил темно-красной жидкости из графина. Когда вино потекло в мой бокал, я постаралась не думать о крови мисс Прескотт.
        - Вот так, будьте хорошей девочкой, выпейте несколько глотков.
        Не имея сил спорить, я рухнула на стул, поднесла к губам предложенный бокал и сделала несколько быстрых глотков, почти не ощутив кисловатого виноградного вкуса. Вино меня не особо интересовало, но немного отвлекло. Ненадолго. Я промокнула уголки рта льняной салфеткой, не сводя глаз с Томаса, который высунул из похожего на гроб ящика голову, руки и ноги, после чего воцарилась тишина.
        Я на мгновение представила Томаса на столе морга, и мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не броситься на сцену и не вытащить его. Рациональная часть моего мозга точно знала, что ему не причинят вреда. Карнавальный бизнес - это продажа билетов и создание зрелищ, а не покровительство убийствам.
        Хотя именно это и произошло вчера вечером.
        Я не могла избавиться от напряжения в руках и ногах, когда Лиза со второй ассистенткой накрыли деревянный ящик крышкой и кивнули Цзяню. Я выпрямила спину, сбрасывая напряжение. В помещении вдруг стало жарко, и мне захотелось оказаться на палубе, на ледяном зимнем ветру, гуляющем под навесом.
        Дядя фыркнул при виде Томаса в ящике, но я заметила, что у него на лбу от волнения пролегла морщинка. Это не успокоило мои собственные страхи.
        - Глупый мальчишка.
        Я стиснула мамин медальон в форме сердца, висевший у меня на шее, не обращая внимания на то, что металл впивался в ладонь. Томас убрал руку и высунул опять, размахивая игральной картой. Я могла поклясться, что огромный корабль закачался, когда я заерзала на стуле.
        Зрители рассмеялись над нелепостью отделенной от тела руки, машущей картой, а я не могла оторвать взгляда от огромной пилы, которую обе ассистентки несли рыцарю. Металлические зубья блестели, готовые погрузиться в деревянный ящик - и плоть Томаса, если что-то пойдет не по плану. Или если в плане значится убийство.
        По моей спине покатились капли пота. Одно неверное движение - и брызнет его кровь…
        - Ну-ну, дорогая.  - Миссис Харви похлопала меня по руке. Я выдохнула, и она улыбнулась.  - Это просто фокус. То, что случилось вчера, было ужасно, но вероятность повторного убийства просто исключена. Наш Томас знает, что делает. Хм-м?
        Я с усилием сглотнула и кивнула. Конечно, она права, но мое сердце не желало слушать голос разума. Оно билось все быстрее от мысли обо всех тех ужасах, которые могут произойти. Томас знал, что делает, даже если его поступок - очень плохая идея.
        Лиза бросила на меня непонятный взгляд через плечо. Я опять напряглась, когда Цзянь занес пилу над головой. Я чуть не побежала к стоящим на коленях артистам, чтобы отнять у них один из мечей, если Томасу причинят вред.
        - Можете убедиться, что лезвие самое настоящее. Изабелла, будь добра, продемонстрируй.
        Он кивнул второй ассистентке. Изабелла шагнула вперед и рубанула по пиле мечом, который взяла со стола. Металл громко заскрежетал. Я стиснула зубы от этого звука. Молодой человек за соседним столом закрыл уши.
        - А еще оно очень острое. Лиза?
        Кузина взмахнула ажурной маской, которую держала при себе, и положила ее на ящик. Цзянь аккуратно провел по ней пилой назад-вперед, и та развалилась пополам. Я постаралась не зацикливаться на том, что лезвию понадобилось всего три прохода, чтобы распилить металл - оно чересчур острое, чтобы находиться поблизости от моего ненаглядного Кресуэлла.
        Я сделала глубокий успокаивающий вдох, пока Цзянь обходил ящик, гордо держа пилу над головой. Он остановился там, где должен быть центр тела Томаса, и подозвал Изабеллу. Та прошла по сцене, широко улыбаясь и крепко держа руки на бедрах, как балерина. Она остановилась напротив рыцаря - видимо, для перепиливания требовалось два человека. Я комкала салфетку на коленях, а Цзянь приложил пилу к ящику и двинул ее к Изабелле.
        - На счет три,  - распорядился он.  - Раз. Два. Три!
        Металл заскрежетал по дереву: вжик-вжик-вжик. Лезвие погружалось в ящик все глубже и глубже.

        Глава 6. Распиленный пополам

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        2 января 1889 года

        Мне хотелось закрыть глаза руками, выбежать из салона и броситься за борт, но я заставила себя сидеть и не шевелиться. Томас же бешено дергал руками и ногами, а пила опускалась все ниже и ниже.
        Несколько женщин отвернулись от сцены, раскрыв веера и требуя нюхательную соль. Если представление закончится неудачно, это будет самое отвратительное зрелище, которое доводилось видеть кому-либо из присутствующих, включая меня. Последствия смерти и убийства сами по себе неприятны, но наблюдать за самим процессом? Я на мгновение закрыла глаза, не желая представлять тьму, которая вырвется из меня, если Томас умрет на этой сцене.
        - О, дорогая.  - Миссис Харви щедро глотнула вина.  - Ужасно натурально, не правда ли? Я могла бы поклясться, что лезвие действительно вонзилось в него.
        Я до боли стиснула зубы. Всего несколько дюймов, и пила пройдет сквозь центральную часть ящика. И сквозь Томаса.
        Вжик-вжик-вжик-вжик.
        Я припомнила, где лежит моя медицинская сумка, и мысленно подсчитала, сколько времени понадобится, чтобы добежать до каюты в вечернем платье и взять ее, и достаточно ли у меня опыта, чтобы сшить Томаса. Надеюсь, на борту есть хирург. Кто-нибудь более профессиональный, чем доктор Арден, который все еще скрывался с главным судьей Прескоттом.
        Вжик-вжик-вжик-вжик.
        Когда пила дошла до дна ящика, я задержала дыхание, ожидая, что из него хлынет кровь и вывалятся внутренние органы. Томас перестал двигаться. Мое сердце, должно быть, тоже остановилось. Вокруг раздались приглушенные голоса, но слова сливались в неразличимый шум, а я все смотрела на Томаса, ожидая, что он вот-вот истечет кровью.
        Ничего не произошло.
        Неожиданно руки и ноги Томаса зашевелились, как будто лезвие не распилило его пополам. Я привстала, готовая зааплодировать и покончить с этим, но кошмар продолжался. Цзянь и Изабелла повторили номер с другим лезвием. Как только оно опустилось до стола, они схватились за торцы ящика и раздвинули половины.
        Я не помнила, чтобы об этом предупреждали, но закричала. Так громко и страшно, что дядя уронил вилку, а миссис Харви схватилась за бокал. Рыцарь Мечей захохотал, мрачно и зловеще, как разразившийся над морем шторм.
        - Человек распилен надвое!
        Еще несколько человек в толпе закричали. Я закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать собственные вопли. Два широких лезвия загораживали места распилов, не давая зрителям увидеть внутренности, хотя логически я понимала, что там нечего прятать. Эмоции победили логику, и в груди поселилась паника. Руки Томаса. Я сосредоточилась на них и на карте, которой он до сих пор размахивал. Они шевелятся. Он двигается. Это иллюзия. Жуткий фокус.
        Я сморгнула слезы, ненавидя Томаса за эту выходку. Цзянь катал две половинки моего сердца по сцене, с гордостью показывая свое умение обращаться с пилой. Сделав полный круг, они сдвинули половинки ящика и вынули обе пилы. Я вцепилась в края стула, чтобы не дать себе взлететь на сцену, распахнуть этот гроб и ощупать Томаса.
        Лиза взмахнула черным покрывалом, достаточно большим, чтобы скрыть ящик. Они накинули покрывало на ящик, еще раз обошли вокруг него и резко сдернули. Подняли крышку и… ничего. Томас не встал из ящика, а его рук и ног больше не было видно. Мое сердце глухо стучало, звуки в зале постепенно становились громкими и тихими одновременно. Мне хотелось попросить нюхательную соль. Лиза и Изабелла обеспокоенно переглянулись: похоже, это не входило в представление. Я встала, сердце колотилось как сумасшедшее.
        Цзянь вложил мечи в ножны и подошел к ящику, сжав кулаки. Что-то пошло не так. Когда он приблизился, Томас выскочил, как чертик из табакерки, держа в руках вторую карту, и Цзянь отшатнулся.
        Зрители зафыркали при виде лица рыцаря: тот как будто проглотил кислый лимон. Без предупреждения он выхватил из ножен на спине тонкий меч и вонзил его точно в центр карты, прерывая любые смешки.
        Томас, выпрыгнув из ящика, коротко поклонился и сбежал по ступенькам. Его щеки разрумянились от удовольствия.
        - Похоже, мое представление его разозлило,  - сказал он, слегка задыхаясь.  - Я думал, это гениальный штрих. Немного смеха, чтобы уравновесить страх.
        Цзянь с ассистентками покинули сцену, но я видела только маленький разрез на жилете Томаса. Собственная кровь казалась мне ледяной, как океанские воды.
        - Тебя задело.
        Томас откинул назад влажную прядь, но ничего не ответил.
        Из дыма, как и подобает дьяволу, появился Мефистофель. Он усмехнулся пассажирам и махнул кому-то за занавесом. По команде занавес раздвинулся, и Цзянь, Лиза и Изабелла принялись кланяться публике. Толпа свистела и одобрительно кричала, кое-кто даже снова затопал ногами, а некоторые вынули из ваз оранжерейные цветы и стали бросать их на сцену. Я не нашла в себе сил присоединиться к ним.
        Вместо этого я смотрела на пламя в глазах рыцаря. Мой друг разозлил его, а Цзянь не походил на человека, которому нравится глупо выглядеть. Он взглянул на Томаса, и на его скулах заиграли желваки. Клянусь, когда Томас заметил его пристальный взгляд, мужчины обменялись каким-то молчаливым обещанием.
        - Леди и джентльмены,  - сказал Мефистофель.  - Похоже, сегодня никто не лишился головы. Но повезет ли вам так завтра? Спросим Колесо Фортуны и увидим. Доброй ночи!
        Занавес начал закрываться, и артисты, отступая назад, исчезли из вида.
        Я повернулась к Томасу и, чтобы не задушить его, сжала бокал.
        - С ума сошел? Ты мог пострадать!
        Томас посмотрел на мои сжимающие бокал пальцы, потом на стиснутые челюсти и поднял руки, сдаваясь.
        - Спокойно, Уодсворт. Наверное, нам стоит отойти подальше от столовых приборов и стекла. Уверяю тебя, я был в полной безопасности.
        Я фыркнула.
        - Конечно. Любой будет в полной безопасности, когда его распиливают пополам. Особенно после вчерашнего убийства! Как глупо с моей стороны так беспокоиться.
        - Одри Роуз,  - предупредил дядя.  - Пожалуйста, держи себя в руках до конца ужина. После выступления Лизы у меня и так достаточно забот.  - Он встал и бросил салфетку на стол.  - Я иду за ней. Она присоединится к тебе в твоей каюте.
        И он стремительно покинул салон. Миссис Харви быстро схватила пустой бокал и уставилась в него, как будто он мог унести ее от этого стола.
        - Будьте любезны,  - подозвала она официанта, чтобы тот отодвинул ее стул.  - Я что-то устала. Прошу меня извинить.
        Я смотрела ей вслед, слишком раздраженная, чтобы думать о том, что опять осталась без компаньонки.
        - Ну?  - спросила я.  - И к каким же выводам ты пришел, прежде чем забраться в тот ящик, посчитав его безопасным?
        Томас потянулся к моей руке, но остановился. Хотя мы и сидели одни за столиком, это все же не уединение моей каюты. Его прикосновение на публике было бы совершенно неподобающим.
        - Там двойное дно. Я заметил тонкий шов в дереве, несколько дополнительных дюймов, в которых нет необходимости. Присмотревшись, я понял, что буду лежать прямо под ящиком, в потайном отделении стола.  - Он робко улыбнулся.  - На самом деле это весьма хитроумно. Конструкция позволяет распилить ящик пополам, пока мои руки и ноги торчат из отверстий. Тот, кто это создал, гений. Я еще никогда не видел ничего подобного.
        - И ты понял все это до того, как лег туда?
        - В основном.  - Томас взглянул на постепенно пустеющие столы. Скоро останемся только мы.  - Ты так прелестно раздуваешь ноздри. Вот…  - Он широко улыбнулся, уклоняясь от пинка под столом.  - Вот так. Когда-нибудь я прикажу увековечить это выражение на парадном портрете и повешу его над камином в своем кабинете.
        - Иногда я искренне не люблю тебя, Томас Джеймс Дорин Кресуэлл.
        - Даже когда я мужественно жертвую собой?  - Он достал из внутреннего кармана две карты и помахал ими передо мной.  - Держу пари, теперь ты ненавидишь меня меньше.
        - Самую малость.  - Я выхватила у него карты. Первой оказался туз пик, а второй - нарисованная от руки карта таро Правосудие.  - Что ты об этом думаешь?
        - Весы правосудия сильно перекошены. Похоже, убийство дочери судьи Прескотта не случайно. Стоит изучить его деятельность в качестве судьи магистрата. Кто-то явно считает его решения несправедливыми. Это может быть хорошим мотивом.  - Он постучал пальцем по карте.  - А туз пик, скорее всего, отвлекающий маневр.
        - А как же туз треф, оставленный на теле мисс Прескотт?  - возразила я.  - Может быть, отвлекающий маневр - это карта таро.
        Томас пожал плечами.
        - Возможно, они обе обманки. Или эти просто потерялись. Нам надо обыскать…
        Нас прервал ужасный шум. Как будто по коридорам в панике неслось стадо слонов. Что не исключено, учитывая карнавал. Озадаченная, я обернулась. Официанты выглядывали наружу, а несколько пассажиров вбежали в открытую дверь.
        Мое тело сковал ужас. Бегущие люди со слезами на лицах - плохой знак. Что бы их ни напугало, это должно быть что-то очень плохое. Они только что, почти не отрываясь от основного блюда, смотрели, как молодого человека пилят пополам.
        - Скорее.  - Томас бережно взял меня за руку и поспешил к двери.  - Если это то, чего я боюсь… может, мы успеем спасти человека.
        - Подожди!  - Я вырвалась, подбежала к ближайшему столу и схватила нож.  - Лучше быть готовыми ко всему.
        Томас снова взял меня за руку, и мы как можно быстрее пошли против движения пассажиров. Я держала нож острием вниз и прижимала его к боку. Я никогда не видела на прогулочной палубе столько народа, и теперь она казалась бутылочным горлышком.
        Туда-сюда сновали мужчины в цилиндрах, некоторые уводили семьи подальше от хаоса, другие протискивались ближе. Несколько раз моя ладонь чуть не выскользнула из руки Томаса, но он всегда оказывался рядом, закрывая меня своим телом. Его толкали, но он вел нас туда, где толпа была плотнее всего.
        - Прошу вас!  - крикнул кто-то невидимый.  - Возвращайтесь в свои каюты. Не бегите и не паникуйте. Уверяю вас, я обеспечу вашу безопасность.
        - Как обеспечили ее безопасность?  - воскликнул в ответ один из пассажиров, заслужив одобрительные возгласы стоявших рядом.  - Все мы в опасности посреди океана. Мы в ловушке!
        - Тихо, тихо,  - отозвался первый,  - все будет хорошо. Сохраняйте спокойствие и возвращайтесь в свои каюты!
        Томас, пользуясь своим ростом, протолкнулся со мной ближе. Капитан Норвуд стоял на ящике и отдавал экипажу распоряжения уводить пассажиров. Я искала глазами причину тревоги.
        И тут я увидела.
        На стропилах прогулочной палубы вниз головой висела женщина. Юбки упали ей на голову, скрывая лицо и выставляя на всеобщее обозрение нижнее белье. Это и так было бы достаточно ужасно, даже если бы ее тело не было утыкано множеством мечей, торчавших из нее под самыми немыслимыми углами. Кровь из ее ран медленно стекала на палубу со звуком воды, капающей из крана. Несмотря на гомон перепуганных пассажиров я слышала только эту зловещую капель. Это было самое жуткое зрелище из всех, что мне доводилось видеть, а ведь я присутствовала при обнаружении многих жертв Потрошителя.
        Я прижала ладонь к животу и заставила себя дышать ровнее. Когда тело вращалось, словно рыба на удочке, веревка скрипела. Я думала, что смерть мисс Прескотт была ужасной, но это совершенно новый уровень чудовищности. По открытому коридору гулял ветер, заставляя тело мерно покачиваться над нами. Капли крови дугой ложились на пол. Я попыталась сосредоточиться на чем-то другом, кроме мечей.
        - О боже, смотрите,  - я показала на перетершийся участок веревки.  - Если мы ее не снимем, веревка лопнет.
        И мечи вонзятся еще глубже, возможно обезглавив ее прямо у нас на глазах. К горлу подступила тошнота. Несчастная жертва не заслуживала дополнительных унижений или повреждений.
        Томас внимательно оглядел толпу.
        - Твой дядя вон там, мы должны подойти к нему.
        Мы стояли рядом с поручнями, под яростными порывами ветра. Я потерла предплечья руками, только сейчас осознав, что не только забыла захватить пальто, но и потеряла нож. Томас набросил мне на плечи свой фрак, хотя так и не отвел взгляд от места убийства. Как только экипажу удалось увести большую часть пассажиров, дядя жестом подозвал нас.
        - Пожалуйста, вернитесь в свои каюты,  - заступил нам дорогу палубный матрос.  - Приказ капитана.
        Томас смерил юношу взглядом.
        - Мы помогаем с телом.
        Матрос посмотрел на меня.
        - Оба?
        - Генри, пропусти их!  - рявкнул Норвуд.  - И кто-нибудь приведите этого проклятого хозяина карнавала. Если это сделал один из его чертовых артистов, я его вздерну!  - Капитан повернулся к дяде, сжав кулаки.  - Мы не можем оставить ее здесь в таком неприличном виде на всю ночь. Даю вам двадцать минут, остальное можете сделать внутри.  - Он пошел вдоль выстроившихся в шеренгу членов экипажа.  - Пройдитесь по каютам и проверьте, не пропала ли у кого родственница. Эта девушка путешествовала не одна. Кто-то, должно быть, уже беспокоится. Да, и прикажите подать бренди тем, кто больше всего расстроен. Нам ни к чему всеобщая паника. Идите!
        Дядя поймал мой взгляд, прежде чем обойти вокруг трупа. На один ужасный миг я представила, что это Лиза висит тут, пронзенная теми самыми мечами, с которыми помогала совсем недавно. Потом логика взяла верх, и я трезво посмотрела на факты. На девушке не было карнавального костюма. Я не видела ее лица, но на вид она казалась выше ростом и тяжелее, чем моя кузина.
        Я глубоко вдохнула, но это не успокоило сердцебиение, когда я шагнула к жертве. Вблизи было слышно, как скрипит веревка, когда тело вращается на ветру. Резкий запах меди, смешанный с соленым запахом моря,  - нескоро я забуду этот аромат.
        Томас обошел тело, лицо его было таким же холодным, как зимний воздух вокруг. Трудно представить, что это тот самый человек, который несколько часов назад был полон такой страсти. Он показал на спасательную шлюпку, уткнувшуюся носом в пол.
        - Кто-то отрезал веревку с одного конца и воспользовался ею, чтобы повесить жертву. Видите?
        Я прошла вперед и присела.
        - Это может означать, что убийство не было спланировано. В противном случае, думаю, убийца принес бы веревку с собой.
        - Позволь не согласиться с тобой, Уодсворт. Он надеялся это изобразить. Но посмотри сюда… у него был еще кусок веревки, он зацепил его за тот, что отрезал, а затем дважды перекинул через стропила. Там еще достаточно много, чтобы отрезать.  - Томас кивнул на лежащую на палубе веревку.  - Зачем дополнительно возиться с шлюпкой, рискуя привлечь внимание?
        Ответа на этот вопрос у меня не было. Я вернулась к рассматриванию ужасных мечей. Одно ясно наверняка: совершивший это человек обладал недюжинной силой. Я поняла, в чем странность.
        - Почему никто не слышал криков? Она наверняка звала на помощь. Представить не могу, что человек будет молча стоять, пока его протыкают одним мечом, не говоря уже…  - Я посчитала мечи, борясь с дурнотой.  - Не говоря уже о семи. Должен же быть хоть один свидетель.
        Дядя снял очки и потер их о рукав. Наверное, ему не терпелось перенести тело в нашу импровизированную лабораторию.
        - Уверен, что осмотр даст ответы на некоторые вопросы. Идите переоденьтесь и присоединяйтесь ко мне в лаборатории.  - Он отвернулся, но помедлил.  - Томас, проводи Одри Роуз. И убедись, что Лиза под присмотром миссис Харви. Я прослежу, чтобы всех опросили насчет сегодняшнего вечера.
        - Да, дядя.
        Я в последний раз посмотрела на место преступления.
        - Семерка Мечей,  - произнес глубокий холодный голос, напугав меня. Мы с Томасом подняли глаза на вновь прибывшего. Мефистофель сунул руки в карманы и присвистнул.  - Перевернутая. Плохой знак. Хотя это и так очевидно, не правда ли?
        - О чем вы говорите?  - спросила я, уже раздосадованная его присутствием. Он даже не потрудился снять маску, не дай Бог мир увидит его истинное лицо.  - Что это значит?
        - Воистину, никто из вас не заметил, что она выглядит в точности как Семерка Мечей таро?
        В ответ на наши непонимающие взгляды Мефистофель достал из внутреннего кармана колоду карт. Он перебрал их и вытащил одну эффектным жестом, неуместным на месте преступления.
        - Есть сходство? Погодите. Что-то не то… ах… вот.  - Он перевернул карту.  - Перевернутая Семерка Мечей обманчива. Хитрость. Позор. Может также означать, что кто-то решил, будто избежал наказания.  - Он показал на тело.  - Кто-то очень тщательно продумал эту сцену.
        Томас прищурился.
        - Вы ужасно беспечны, а ведь ваш карнавал славится тем, что использует для своих представлений карты таро.
        Мефистофель убрал карты обратно и похлопал по карману. Он заметил, что я вглядываюсь, пытаясь увидеть выпуклость на ткани. Он поплотнее запахнул пальто и улыбнулся.
        - Хотите поискать карты? Гарантирую, что вы их не найдете, но будет весело.
        Я прижала руки к бокам.
        - Возможно, капитану следует бросить вас в карцер.
        - Это было бы досадно,  - сказал Мефистофель.  - Видите ли, перед началом шоу я заявил о пропаже кое-каких вещей. Веревка. Карты таро. И… что же еще…  - Он почесал подбородок в притворной задумчивости и рявкнул: - Точно. Мечи. Целая связка. На самом деле, похоже, они нашлись. Хотя сомневаюсь, что Цзянь теперь захочет взять их обратно. Смерть не способствует бизнесу.
        - Вы отвратительны,  - произнесла я, не в силах более сдерживаться.  - Женщина мертва, убита самым жестоким образом, а вы умудрились превратить ее смерть в посмешище.
        Мефистофель уставился на меня, словно впервые по-настоящему заметив личность за внешностью.
        - Мои искренние извинения, мисс. У меня больше нет информации, кроме той, что я сообщил. Очень печально, что убили еще одну женщину, но мой карнавал тут ни при чем. Я не могу допустить, чтобы люди начали верить… или бояться посещать мои шоу. Многие мои работники зарабатывают этим на жизнь. Предлагаю вам обратить свои взоры куда-нибудь еще.
        Он в последний раз посмотрел на тело и пошел прочь. Я плотнее запахнула фрак Томаса. Когда человек так громко кричит, что невиновен, начинаешь больше задумываться о его вине.
        - Идем.  - Томас подал мне руку.  - Я провожу тебя до каюты.
        Пока мы шли, я взглянула на воду и тут же пожалела об этом. В ночи она казалась темным волнующимся зверем. Свет тоненького месяца отражался от поверхности - тысяча крохотных глазок следила за нами, мигая и сверкая. Что еще видела сегодня молчаливая вода и какие еще секреты она хранит? Скольким преступлениям она была сообщницей, поглотив тела?

        Глава 7. Самое жестокое убийство

        Каюта Одри Роуз
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        2 января 1889 года

        Томас оставил меня у двери в мою каюту, пообещав скоро вернуться и увести на вскрытие. Войдя, я обнаружила на кровати Лизу, которая морщила нос над криминалистическим журналом.
        - Не пойми меня неправильно, дражайшая кузина, но как ты спишь?  - поинтересовалась она, показывая на изображение вскрытого тела.  - Жутковато читать такое на ночь.
        - Лиза… что…
        - Нет, ну правда.  - Она посмотрела на название.  - «Анализ ран, нанесенных режущими орудиями»?  - Лиза пролистала журнал и остановилась на странице с иллюстрациями.  - Это ужасно, кузина. Даже для тебя. Это что, внутренности?
        Она прижала палец к горлу, изображая рвотные позывы.
        - Твоя мама в полном отчаянии.  - Я решила не комментировать то, что обычно читаю на сон грядущий, хотя Лизины познания в анатомии меня впечатлили.
        Она положила журнал на тумбочку и встала.
        - Они с папой распространили слухи, что ты нездорова. Полагаю, все думают, что ты лечишься в Торнбрайере. Хотя мой отец считает, что ты можешь быть мертва.
        - Они не могли придумать что-нибудь более романтичное?  - поморщилась Лиза.  - Загородный дом твоего отца большой, но скучный. Надо было написать маме и предложить несколько собственных идей.  - Она взяла с тумбочки трефового туза.  - Ты знаешь, что четыре карточных масти связаны со стихиями?
        - Нет.
        Она улыбнулась исключительно глупой улыбкой, которая наводила на мысль о том, что сейчас мне преподнесут что-то особо приторное.
        - Гарри такой выдумщик. Клянусь, он может из самой простой вещи сделать нечто невероятное. Он утверждает, что все можно правильно продать. Зачем называть духи духами, когда это может быть любовный туман?
        - Гарри?  - Я села на кровать рядом с кузиной, теребя складки юбки.  - Что… во имя королевы, почему ты сбежала с человеком, которого едва знаешь? Надеюсь, он не заморочил тебе голову какой-нибудь неправдоподобно складной историей?
        - Большинство историй слишком хороши, чтобы быть правдой. Поэтому они так очаровательны.
        - И опасны,  - пробормотала я.
        Лиза положила карту и склонила голову мне на плечо, как делала, когда мы были детьми и играли в садах Торнбрайера.
        - Мне за многое следует благодарить судьбу - столько возможностей, которых другие люди даже не представляют, и тем не менее каждый раз, когда я примеряю новое платье для дебютного бала, я чувствую, что меня душат. Я проживала жизнь, не наслаждаясь ею. Я ходила в шелках, но с таким же успехом могла носить шипы.
        Я вздохнула. Мне было хорошо знакомо это ощущение.
        Она придвинулась ко мне и понизила голос:
        - Разве ты никогда не хотела стать кем-то другим? Хотя бы ненадолго. Или не кем-то другим, а, может, стать собой настоящей? Жить как тебе заблагорассудится, не боясь последствий и осуждения. Я знаю, что это все может оказаться ужасной ошибкой - более искусной иллюзией, чем те, что показывают на карнавале, но я впервые стала хозяйкой своей судьбы. Я словно освободилась из клетки и наконец опять могу дышать. Как я могу отказаться от такой свободы?
        Чувство вины вонзило в меня свои зубы. Я точно знала, на что это похоже - нести на себе оковы чужих ожиданий. Все люди заслуживают жить свободно и с достоинством. Основное право не должно быть роскошью. Я обняла кузину и прижалась к ней лбом.
        - Итак… расскажи мне о Короле карт. Я хочу узнать все подробности, пока готовлюсь к вскрытию.
        - Что ж, наверное, надо начать с самого начала.
        Я слышала улыбку в голосе Лизы, когда та перечисляла все способы, которыми мистер Гарри Гудини сводил ее с ума. Я была сильно заинтригована, хотя по мере того, как она рассказывала, меня все сильнее терзало беспокойство. Я не разделяла ее восторженного отношения к человеку, который может погубить ее из прихоти, особенно потому, что он не предлагал ей руку и сердце. Похоже, Гудини терять нечего, и расплачиваться придется Лизе. Я попыталась заглушить тревогу и поддержать Лизу, как она поддерживала меня. Она говорила и говорила, пока не пришел Томас, и пообещала закончить рассказ, когда я вернусь.
        Я собралась идти, но оглянулась.
        - Хорошо, что ты здесь.
        - Конечно, глупенькая. Держу пари, ты без меня скучала. А теперь иди.  - Она улыбнулась и взяла мой журнал по анатомии, словно собиралась его изучать.  - Я никуда не денусь.
        Я шагнула было к двери, но застыла.
        - Лиза? Ты не заметила, чтобы кто-нибудь из карнавальной труппы вел себя странно?
        - Ты же не думаешь, что кто-то из моих новых друзей виновен в этих зверствах?  - Она выпрямилась и прищурилась.  - Нет. Я ничего не слышала и не видела, знаю только, что они тоже боятся.
        - Я не имела в виду…
        - Ступай и реши эту ужасную загадку ради всех нас. Клянусь, я буду здесь, когда ты вернешься.
        Лиза поклялась, и я надеялась, что она сдержит слово.

* * *

        Я не могла отделаться от мысли, что светильник над нашим импровизированным столом для вскрытия гудит как умирающая пчела. Легкое жужжание и мерцание не улучшали моего настроения. Дядя снял с жертвы покрывало.
        Я рассматривала ее пшеничного цвета волосы, умиротворенное лицо. Пока я не перевела взгляд ниже, невозможно было представить, насколько жестоким было это убийство. В ее теле было в общей сложности четырнадцать отверстий, по одному на каждой руке и ноге и десять на туловище. Сквозные раны от мечей. Мне захотелось закрыть глаза, но это ничего не изменило бы. Жертва по-прежнему будет мертва, а мне по-прежнему придется искать улики, чтобы выяснить, почему ее убили. Я содрогнулась, вспомнив, как ее смерть была обставлена в соответствии с картой таро.
        - Приступай к осмотру, Одри Роуз.  - Дядя уже закончил мыть руки и протянул Томасу блокнот и карандаш.  - Пожалуйста, начни на этот раз с ран.
        - Да, сэр.  - Я откашлялась и обошла вокруг тела, осматривая.  - Кожа вокруг обеих лодыжек немного стерта, но веревки в нее не врезались. Глубокие следы указывали бы на то, что она была жива и сопротивлялась в путах. Поскольку их нет, похоже, что она не сопротивлялась, следовательно, уже была мертва.
        - Хорошо. Что еще?
        Я опять посмотрела на лицо покойной, прикусив губу. Его озаряла какая-то безмятежность. У нее подведены глаза, но краска не размазана. Странно, что на лице женщины, умершей таким чудовищным образом, нет следов слез. Я указала на эту улику.
        - Краска на глазах у жертвы в полном порядке,  - сказала я.  - Либо преступник накрасил ее после смерти, во что я не верю, либо мы найдем в ее организме какие-то вещества. Сомневаюсь, что эта женщина была в сознании, когда на нее напали.
        - Блестяще.  - Томас оторвался от конспекта и посмотрел на меня.  - Ногти у нее тоже не обломаны. Нет никаких признаков ран от самозащиты.
        - Что также объясняет, почему она не кричала,  - заметила я, продолжая осмотр.  - Когда ее повесили вверх ногами, она либо уже была мертва, либо без сознания.
        Дядя склонился над одной раной.
        - Полагаю, факты укладываются в эту теорию. Посмотрите на порезы. О чем они говорят?
        Я подошла к дяде, чтобы рассмотреть поближе. Сначала я не поняла… порезы были жуткими, потом меня осенило. Кровь была, но никаких синяков.
        - Похоже, мечи втыкали в мертвое тело.
        - Очень хорошо. Причина смерти?
        Я прекратила рассматривать покойницу. Передо мной лежала головоломка, которую нужно решить. Я оттянула веки девушки.
        - Точечных кровоизлияний нет. Синяков на шее тоже.  - Я обошла стол.  - Определенно, она не задушена. Боюсь, без вскрытия точную причину смерти не установить. Хотя, судя по отсутствию других признаков, мы можем предположить отравление.
        Резко остановившись, Томас уронил блокнот и поднял руку жертвы. Наклонился ближе и опустил ее с мрачным видом.
        - Похоже, ей сделали укол. Или кровопускание. Взгляните сюда. Такую отметину может оставить маленький шприц.  - У меня учащенно забилось сердце.  - Мы знаем на борту по крайней мере одного доктора.
        - Который связан с первой жертвой,  - добавил Томас.  - И он не горел желанием видеть нас поблизости от его пациента.
        - Доктор Арден признался, что давал тоник главному судье Прескотту.
        Я испытала растущий страх.
        - И обоих Прескоттов не было в обеденном салоне.
        Я думала, что они предпочли остаться в своих каютах, скорбя о дочери. Но что, если они не смогли выйти?
        - Я знаю, он сказал, что его не будет, но заметил ли кто-нибудь из вас на сегодняшнем представлении доктора Ардена?
        Дядя покачал головой.
        - Я его не видел. И главный судья Прескотт не ответил, когда я опять зашел к нему перед ужином. Казалось, что в каюте никого нет. Не слышно никакого шороха. Странно, если оба были там, как заявляли.
        - Что ж, тогда…  - Томас схватил нашу верхнюю одежду.  - Давайте проверим их еще раз. Возьмем с собой капитана.
        - Не нужно.  - На пороге стоял капитан Норвуд. Его лицо казалось более уставшим, чем когда я в последний раз его видела.  - Я сам пришел сообщить вам новости.
        Я накрыла тело, надеясь, что выказала покойной столько уважения, сколько могла. Слегка позеленевший капитан отвернулся от трупа.
        - Члены моей команды посетили все каюты первого класса в поисках свидетелей. Но…
        - Сэр, полагаю, мы нашли виновника,  - сказала я, не желая тратить время. Нужно проверить Прескоттов. Надеюсь, мы не слишком опоздали.  - Необходимо немедленно найти и задержать доктора Ардена. Он был последним…
        - Простите, мисс Уодсворт,  - перебил капитан.  - Боюсь, вы все ошибаетесь.
        Он снова взглянул на прикрытое тело и тяжело сглотнул.
        - Понимаете… мы поговорили со всеми… и мисс Арден, дочь доктора, пропала.
        Он достал из кармана фотографию и протянул нам. Я отшатнулась, ощутив дурноту.
        - Это та девушка, что лежит на вашем столе, да?
        Потеряв дар речи, я уставилась на фотографию, медленно переваривая новую информацию и ее значение для нашего дела. Если наша жертва - дочь доктора Ардена и если они не конфликтовали, то с доктора снимались подозрения. Нам нужно начинать заново, и эта задача обескураживала.
        - Но это же не все, что вы обнаружили?  - Дядя кивнул на другой лист бумаги, который торчал из кармана капитанского кителя.
        - Хотелось бы, чтобы это было все.  - Норвуд вздохнул и достал записку.  - Еще одна семья требует, чтобы мы расследовали исчезновение их дочери. Прошу вас всех пойти со мной.
        У меня подогнулись колени. Уже… возможно, еще один труп. Томас поймал мой взгляд. Слова были не нужны - два трупа и, возможно, третий всего за два дня. Мы имеем еще одного профессионального убийцу. Который только что начал свои темные дела.

* * *

        На полу каюты первого класса, принадлежавшей мисс Креншо, расстилалась алая ткань, как свежая кровь, уродливая рана в остальном безупречном помещении. Я встала, уперев руки в бока, и принялась рассматривать шелк так же, как, наверное, и Томас рядом со мной, пытаясь отделить порядок от хаоса. Это была грандиозная задача, особенно при том, что я сознавала необходимость проявлять осторожность под обжигающими спину взглядами ее родителей. Не нужно обладать дедукцией Томаса, чтобы понять: им мои заключения не понравятся.
        Хотя, если честно, ее участь была гораздо лучше той, которую я изначально предполагала. Я чуть ли не до косоглазия всматривалась в измятое платье, надеясь найти какую-нибудь улику, подсказавшую бы нам, куда пропала его хозяйка. Улику, которая не вызовет обморока или скандала. Лорд Креншо был влиятельной фигурой, и я знала, что репутация и доброе имя его семьи имеют первостепенное значение.
        Я опять сосредоточилась на платье. Ткань была превосходной - насколько я могла судить, лучшая во всей Европе. Единственное заключение, которое я могла сделать,  - это просто позор - так небрежно бросать его на пол.
        Мисс Креншо могла быть беспечна по натуре, но это не означает, что она убита. Если убийства не было, значит, она сбежала… А молодая, незамужняя девушка обычно не убегает в одиночку. Один взгляд на родителей заставил меня задаться вопросом, что бы предпочли они. Скандал такого рода сам по себе был смертью.
        На тумбочке стояли два бокала из-под шампанского и недоеденное шоколадное пирожное, что усилило мои подозрения насчет того, что девушка была не одна.
        Я переключила внимание на дядю, но он был занят тем, что наблюдал за персоналом, прибирающимся в спальне, и следил, чтобы они не испортили никакие криминалистические улики. После того, что случилось с дочерью доктора Ардена, все балансировали на лезвии скальпеля.
        Я искоса посмотрела в иллюминатор, припоминая поток людей, работавших в порту перед нашим отплытием вчера. Так легко было затеряться в толпе.
        - Вы утверждаете, что ваша дочь пропала вчера? До отплытия?
        Они кивнули.
        - Вы спрашивали ее горничную?  - Я потрогала платье носком собственной расшитой шелковой туфли.  - Кто-то должен был помочь ей снять этот наряд. Лиф довольно сложный. А шнуровка на спине? Сама она бы с ней не справилась.
        Томас одобрительно поднял темные брови, но ничего не сказал. Я следила за ним уголком глаза, заметив, что он борется с улыбкой. Я упустила что-то, что его позабавило?
        - Конечно, это не указывает на убийство,  - сказал лорд Креншо. Я заметила, что он не ответил на мой вопрос. Я отвела взгляд от его выразительных белых усов.  - Возможно, наша дочь навещает другого пассажира. Или передумала и вернулась в Лондон еще до отплытия.
        Готовый ухватиться за любую соломинку и спасти репутацию судна, капитан Норвуд охотно согласился.
        - Могу авторитетно заявить, что не впервые пассажир решает сойти с корабля. На некоторых морские путешествия наводят страх.
        - Да,  - с надеждой ответил лорд Креншо.  - Возможно, так и есть. Элизабет смертельно боялась воды. Может, она решила не устраивать шумиху и уехала домой. Она еще вчера утром говорила, что нервничает. Тогда мы видели ее последний раз.
        - Она никого не взяла с собой? Компаньонку?  - спросила я, видя замешательство на лице леди Креншо.
        Хорошенькая история, но большинство сказок имеют темную сторону, особенно когда дело касается судьбы принцессы.
        - Лакея или горничную?
        - Я… Я не думаю, что пропал еще кто-то,  - сказала леди Креншо.  - Но Элизабет бы не… она такая хорошая девочка. Наверное, она не хотела испортить нам путешествие. Она не девка из низшего класса.
        Вспыхнув, я с трудом сдержала резкий ответ. Если бы дочь была сыном, сомневаюсь, что ее бы так называли. И ее положение не имеет к этому никакого отношения. Множество менее богатых семей более воспитаны, чем только что показала леди Креншо.
        - Ничего ценного не пропало?  - спросила я.  - Драгоценности, безделушки…
        Леди Креншо покачала головой.
        - Только кольцо с изумрудом. Но Элизабет никогда его не снимала.
        - Вы точно уверены?  - настаивала я.
        - Я никому не позволила копаться в ее вещах.
        Леди Креншо открыла шкатулку с драгоценностями, порылась в ней и нахмурилась.
        - Еще пропала нитка жемчуга. Я… я правда не знаю, имеет ли это какое-то отношение к исчезновению Элизабет.
        Томас прикусил нижнюю губу, это всегда указывало на какую-то внутреннюю борьбу.
        - Она была одна? Я вижу два бокала для шампанского, на одном следы губной помады, на другом их нет,  - сказал он.  - Еще один очевидный вывод: ее раздел любовник после того, как они выпили.
        Все в каюте ахнули. Я обратила глаза к небу, спрашивая высшие силы, если те существуют, чем я им так досадила. Это было как раз то, что все мы подозревали, но не произносили вслух. Даже дядя застыл.
        - Это объясняет брошенную второпях одежду, - добавил Томас, не смущаясь внезапным молчанием.  - Смятую постель и последующее отсутствие мисс Креншо. Возможно, она сбежала с кем-то и не пожелала рассказать родителям. Могу предположить, что этот кто-то ниже ее по статусу. Это все тем более правдоподобно, что ее наволочка запачкана чернилами. Как будто на нее оперся человек, который работает руками. И на бокале тоже пятно.
        - Как вы смеете!  - воскликнул лорд Креншо, в одно мгновение побагровев. Интересно, что его больше рассердило: мысль о том, что мисс Креншо сбежала, или что, возможно, она сделала это с человеком более низкого статуса.  - Наша дочь на такое неспособна… даже предположение о таком неблаговидном поведении…
        - Дорогой, держи себя в руках.  - Леди Креншо приобняла его.  - Оставь их здесь и отправляйся в постель. Элизабет дома в Лондоне. Мы ей напишем, когда через неделю прибудем в Нью-Йорк. Это все глупое недоразумение.
        Прежде чем выйти из каюты, лорд Креншо сдержанно кивнул капитану и наградил Томаса суровым взглядом. Когда они удалились, я опять оглядела каюту. Никаких признаков борьбы или пятен крови. Судя по брошенному на пол платью, убийца не стал бы тратить время на отмывание стен от крови, а оставил кровать и платье скомканными. Особенно если вспомнить драматичность ситуации, в которой мы нашли последнее тело. Хотя второй бокал беспокоил. Тот, что с пятном.
        Очень похоже на предположение Томаса: девушка выбрала для себя иной путь. Проведя полчаса с ее родителями, я бы сказала, что ей давно пора было сбежать. Еще час с ними, я и сделала бы то же самое.
        Дядя заглянул в уборную, осмотрелся и поправил очки.
        - Похоже, везде порядок, капитан. Согласно предварительному осмотру, я полагаю, что преступления здесь не было. Видимо, девушка,  - он встретился со мной взглядом,  - чересчур свободолюбивая для ее семьи.
        Капитан Норвуд явно испытал облегчение. Наверное, если бы сегодня нашлось еще одно тело, он поплыл бы обратно в Англию в шлюпке.
        - Тогда замечательно. Оставшаяся часть пути должна пройти гладко. Слишком высоки ставки и для путешествия, и для меня самого.  - Он выдохнул.  - Идемте. Давайте я провожу вас в каюты. Вы уже посмотрели на дополнительные паруса?
        Он положил руку на плечо дяде, направляя его к прогулочной палубе.
        - Поистине замечательно. Если поддать пару, это судно может резать океан как рождественский окорок.
        - Великолепно,  - пробормотал Томас.  - Океанский лайнер как нож, режущий солонину. Если это не признак роскоши, то тогда не знаю, что ею является.
        Я в последний раз обвела взглядом каюту, но не увидела ничего необычного. Тем не менее на душе у меня было неспокойно. Я не стала заострять на этом внимание. Третья девушка не убита во второй вечер на борту. Откровенно говоря, это было бы чересчур ужасно даже для убийцы, который вонзил в труп семь клинков и изобразил карту таро. Томас подал руку, и я ее приняла, покидая пустую каюту, хотя беспокойство зудело, как попавшая под кожу заноза.

        Глава 8. Что значит имя?

        Каюта дяди Джонатана
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        3 января 1889 года

        Лиза скрестила руки на груди, тщательно контролируя выражение лица. Если бы они с дядей играли в шахматы, это говорило бы о ее решимости выиграть. Хотя одного взгляда на дядю хватило, чтобы понять: он настроен так же. Упрямство у Уодсвортов в крови. Это противостояние могло продолжаться часами.
        - Я не могу отказаться выступать сегодня,  - сказала она.  - Мы репетировали целую неделю. Будет невежливо просто взять свое слово обратно.
        - Твое слово?  - Дядя глубоко вдохнул, чтобы не взорваться, как петарда.  - Если под своим «словом» ты подразумеваешь, что согласилась помогать молодому человеку, с которым сбежала, возможно погубив наше доброе имя и практически разбив сердце своей матери, то извини меня, если я не вижу в этом чести. Или ты отправишь этому Гудини записку, или я запру тебя в каюте до самого Нью-Йорка. Нам придется сразу же ехать обратно, чтобы я препроводил тебя в Лондон. Не ухудшай свое положение, не зли меня еще больше.
        Лиза умоляюще посмотрела на меня, но я мало чем могла помочь.
        Она похлопала ресницами, и я смягчилась. Я повернулась к дяде, надеясь найти хоть один разумный аргумент.
        - Сэр, можно я скажу?
        Дядя поднял брови.
        - Одри Роуз, я предупредил, чтобы ты не испытывала мое терпение, иначе разделишь участь своей кузины и будешь заперта в своей каюте.
        Я выдохнула, чувствуя себя канатоходцем. Дядя был в таком дурном настроении, что один неверный шаг - и прощай свобода, за которую я столько боролась.
        - Понимаю, сэр. Я… Я хотела сказать… артисты носят маски.
        - Очень тонкое наблюдение.
        Я стиснула зубы. Огрызаться бесполезно, хотя мне очень хотелось.
        - Суть вот в чем: если вы любезно разрешите Лизе выступить сегодня вечером, никто ничего не узнает. Ее личность останется в тайне, а наше имя в безопасности.
        Дядя открыл было рот, чтобы возразить, но я перебила его, разыграв, как надеялась, козырную карту.
        - Потом она пообещает больше никогда не выходить на сцену. Правда, Лиза?
        Она недоверчиво взглянула на меня, словно я предала ее сразу после спасения. Я смотрела ей в глаза, пока она наконец не вздохнула.
        - Я обещаю, дядя. После этого вечера я больше не буду участвовать в представлениях. Я только закончу то, что должна.
        Дядя мерил шагами маленькую каюту, время от времени останавливаясь, чтобы глянуть в иллюминатор.
        - Надо ли напоминать вам обеим, что во время этого плавания уже убиты две девушки?  - Мы с Лизой переглянулись.  - А вы хотите, чтобы я потакал безрассудному поведению. Вы считаете, это мудро?
        Он снова повернулся к нам, сцепив руки за спиной.
        - После сегодняшнего представления ты будешь подчиняться абсолютно всем правилам, которые я установлю, пока мы не вернемся в Лондон. Ты поняла?
        Лиза медленно кивнула, не отрывая взгляда от своих усыпанных драгоценными камнями туфелек.
        - Да, сэр.
        - Позволь мне выразиться предельно ясно,  - продолжал дядя.  - Если ты хотя бы подумаешь сделать что-то недопустимое, я посоветую отправить тебя до конца жизни в приют для душевнобольных. Подозреваю, что твоя матушка прислушается к любому моему диагнозу.
        Я почувствовала, как кровь отлила от лица. Это было одно из худших наказаний, особенно в устах дяди. Я тайком взглянула на кузину, но она казалась скорее расслабленной, чем расстроенной. Однако лекция еще не закончилась.
        - Ты несешь ответственность за все, что может случиться,  - обратился дядя ко мне. Я выдержала его взгляд, хотя мне хотелось сползти на пол.  - А сейчас прочь с глаз моих, пока я не передумал.
        Я схватила Лизу за руку и быстро подчинилась. Как только мы оказались на прогулочной палубе, кузина взяла меня за вторую руку и закружила.
        - Это было гениально! Поверить не могу, что он к тебе прислушался. Мне надо научиться твоим секретам! Я была почти уверена, что он без промедления запрет нас обеих.
        Я мягко высвободилась из Лизиной хватки и уставилась на океан. Это было первое солнечное утро, и свет, отражавшийся от волн, почти ослеплял.
        - Лиза…  - Я провела по лицу рукой в перчатке.  - Наверное, тебе стоит отказаться. Дядя был резок, но он прав. Убиты две девушки. И я… если быть абсолютно честной, меня тревожит, что это мог совершить кто-то из карнавальной труппы. Кто еще станет оформлять место преступления как карту таро?
        Лиза мгновение внимательно посмотрела на меня и притянула к себе.
        - Ты слишком тревожишься, кузина. И я думаю… я знаю, если ты познакомишься с другими артистами, то перестанешь их подозревать. На самом деле они весьма милые.
        Она сделала шаг назад, все еще держа меня за плечи. Ее лицо просияло, как будто его позолотило солнце.
        - У меня есть идеальное решение. Ты должна с ними познакомиться! Идем. Мы поздороваемся, и ты сама все увидишь. Они безобидные.
        - Не думаю…  - Я взглянула на полное надежд лицо кузины и уступила.  - Хорошо. Представь меня своим новым друзьям.

* * *

        Я внимательно осматривала царивший в помещении хаос. Капитан Норвуд выделил карнавалу пустой грузовой отсек, и они использовали в нем почти каждый дюйм. Женщины балансировали на канатах, клоуны тренировались прыгать через бочки и барабаны, девушка приблизительно нашего возраста, покрытая татуировками, изображающими львов и тигров, заставляла настоящих хищников прыгать через обручи, а еще одна женщина глотала сгусток огня, словно простую булочку. Я ахнула.
        - Во имя королевы, что…
        - Аниша, Туз Жезлов. Выступление каждого артиста основано на карте таро, которую он представляет.  - Лиза посмотрела, как девушка глотает еще один горящий факел.  - Девушка на трапеции - Кассиопея. Мы зовем ее Императрица. Она любимица Мефистофеля и очень кичится этим.
        Услышав это имя, я невольно стала искать глазами его обладателя. Мне было любопытно, как выглядят его репетиции. Я представила, как он гордо вышагивает с самодовольным видом.
        - Его здесь нет,  - добавила Лиза, подняв бровь.  - Он все время сидит взаперти в каюте, работая над механическими изобретениями.
        - О.
        Я повернулась к Кассиопее. Она перескочила с одной трапеции на другую, грациозно перевернувшись, словно комета. Ее волосы струились длинными платиновыми волнами, добавляя воздушности. Она была ошеломительна. Я смотрела, как другие воздушные гимнастки скользят вниз по канатам и снова взбираются по ним наверх. Казалось, что они заколдовали силу тяжести, как и меня.
        - Как они управляются с канатами и шлейфами?
        - Собственным весом и частыми тренировками. Не позволяй их миниатюрности обмануть тебя,  - добавила Лиза.  - Они сильнее большинства мужчин.
        Мужчина в черно-белом полосатом трико обхватил голову рукой и пригнул вплотную к плечу. Я застыла, разгадывая принцип действия, сердце глухо забилось.
        - Он сместил плечевой сустав!  - прошептала я Лизе. Человек-змея проделал то же самое с другим плечом, потом опустился на пол, свернувшись крендельком. Я непроизвольно дернула губой.  - Это не может идти на пользу его здоровью. Такой износ связок…
        Я посмотрела на развеселившуюся Лизу. Она покачала головой.
        - Это Себастьян Круз. Его выступления пользуются успехом.  - Она наклонилась ближе.  - Я слышала, что он пользуется своим талантом, чтобы прятаться в сундуках, когда ничего не подозревающие мужья возвращаются домой.
        Я легонько шлепнула ее по руке.
        - Это ужасно.
        - Ужасно скандально,  - улыбнулась Лиза.  - Если верить слухам, на судне он попал в неприятности. Его называют Верховный Жрец: должно быть, он любимчик Бога, если все время умудряется выбраться из таких скандальных ситуаций.
        Я еще несколько мгновений смотрела на него, завороженная тем, как он складывает свое тело. Потом вдруг вспомнила.
        - Где твой Гудини?
        - Скорее всего с Мефистофелем,  - вздохнула Лиза.  - Эти двое вечно совещаются, придумывая новые способы поразить публику. Я познакомлю вас вечером после представления.
        Если не случится еще одно убийство. Тогда я буду знакомиться с трупом. Эта мысль испортила все впечатление от репетиции. Теперь при взгляде на артистов по мне словно ползали могильные черви. Даже без зрителей они все носили маски, скрываясь от мира и друг от друга. У одной стены стояла большая вращающаяся доска с концентрическими окружностями, из-за нее вылетали петарды. Цзянь Юй один за другим метал кинжалы в центр мишени, последний воткнулся в рукоять предыдущего. Под шелковым платьем меня охватил озноб.
        - Что за мужчина с Цзянем?  - спросила я, глядя, как он с усилием выдергивает кинжалы из доски.  - Помощник?
        - Боже, нет. Это Андреас, Шут.
        Я фыркнула.
        - Я думала, такое сценическое имя подошло бы Мефистофелю.
        - Брось, кузина. Мефистофель не так уж плох, как ты о нем думаешь. Он настоящий Маг. Один из лучших, что я видела. Гарри им восхищается и постоянно болтает о его гениальности. Он невероятно изобретательно использует науку и математику. Он тебе в самом деле понравится, если ты дашь ему шанс.
        Я сумела не закатить глаза. Похоже, все были убеждены, что хозяин карнавала не способен на плохие поступки. И хотя меня интриговала его наука, я не хотела в этом признаваться. Я кивнула на Андреаса.
        - Так почему его зовут Шутом?
        - Он утверждает, что его магическое зеркало показывает будущего супруга.  - Она покачала головой.  - Самое печальное, что он сам в это верит. Я смотрелась в него, но оно так и не сообщило, кто станет моим мужем. Я видела лишь свое искаженное отражение да неприличное количество паутины. Что там точно водится, так это пауки!
        - Зачем тогда Мефистофель его держит, если он бесполезен?
        Лиза посмотрела на меня, словно я ляпнула какую-то глупость.
        - Он невероятно зрелищно предсказывает судьбу. Его шатер один из самых посещаемых. Он будет курить тебе фимиам и вещать с мрачным загадочным баварским акцентом. Кроме того…  - Она пихнула меня в бок.  - У него интересная внешность. Не красавец, но в определенном роде привлекательный.
        - А что…
        - Ей тут не место.
        Мы с Лизой развернулись и уперлись в массивный нагрудник. Я подняла глаза и с трудом сглотнула. Цзянь перевел сердитый взгляд на Лизу.
        - И ты здесь еще не своя.
        - Цзянь, не будь таким противным. Это неприлично.  - Кузина лишь закатила глаза.  - Она не посторонняя, она моя кузина, мисс Уодсворт. Дочь лорда, так что прояви хоть капельку уважения.
        Цзянь направил на меня один из кинжалов. Его руки покрывали шрамы, наверное, результаты неудач на тренировках.
        - Вам не следует здесь находиться, мисс.
        Лицо Лизы стало почти пунцовым, но я не дала ей взорваться и вежливо улыбнулась.
        - Мистер Юй, приятно с вами познакомиться. Впечатляющее владение кинжалами. Вы, должно быть, много тренируетесь.
        Его губы изогнулись, видимо, в попытке улыбнуться, но вышло больше похоже на оскал.
        - Иногда я использую движущиеся мишени. Так интереснее.
        Я прищурилась.
        - Вы когда-нибудь промахивались по живым мишеням?
        - Однажды.
        Не вдаваясь в подробности, он вернулся к неподвижной мишени и стал метать в доску один кинжал за другим. Вокруг полетели щепки, и Андреас отпрыгнул в сторону. Чтобы нанести такие повреждения, необходимо обладать недюжинной силой - такой, которая нужна, чтобы воткнуть семь мечей в труп и подвесить его.
        - Я ужасно сожалею,  - сказала Лиза, пока мы выходили из зала для репетиций.  - Артисты настороженно относятся к посторонним.
        - Ты не посторонняя,  - заметила я.  - А он был не очень-то вежлив с тобой.
        - Как только я приму их как родню, наша связь станет нерушимой,  - сказала Лиза, словно цитируя какое-то странное руководство артистов.  - Но ни секундой раньше.

        Глава 9. Король наручников

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        3 января 1889 года

        Сегодня вечером сцена была убрана в серебристое и серое - словно через трещины в корпусе корабля проникал лунный свет и падал на осколки стекла или, в этом случае, на хрустальные графины и усыпанных драгоценностями зрителей. Ужинающие прервались, глядя на артистов, которые прошествовали по салону на ходулях. Их движения были на удивление грациозными, несмотря на длинные шесты.
        Все детали их костюмов были серебряными, от масок до расшитых блестками башмаков. Клочья тюли невесомо вздымались каждый раз, когда артисты делали шаг на своих высоких импровизированных ногах. На самом деле ходули напоминали мечи. Воплощение сверкающей красоты, лезвия могли в любой момент упасть и поразить тех, кто меньше всего этого ожидает.
        Пока дядя и миссис Харви вели теплую беседу за ужином, я пялилась на крутящиеся жезлы, завороженная серебряными и белыми лентами, прорезающими воздух. На создание нарядов ушло невероятно много труда и мастерства. Интересно, чьи это такие великолепные стежки? Возможно, эти мастера служат королеве, хотя я предполагала, что их нанял другой властитель.
        - У тебя такой вид, будто ты размышляешь о том, как сшивать тела.
        Я резко повернулась к Томасу, который усмехался, сидя над жареной уткой. Он так хорошо меня знал, что порой это пугало. Он поднял бокал.
        - Надо за это выпить. Очень хорошее шампанское - пузырьки ударяют прямо в голову. Не волнуйся,  - подмигнул он,  - когда ты после нескольких бокалов будешь танцевать на столе, я к тебе присоединюсь.
        - Сообщник по преступлениям и распутству,  - ответила я, чокаясь бокалами.  - Мне действительно повезло.
        Похоже, это заявление Томасу понравилось.
        Огни погасли, возвещая о том, что представление вот-вот начнется. Я поерзала, глядя на ведущего, который поспешно взошел на сцену в клубах дыма под звуки цимбал. Его сшитый по фигуре костюм был таким черным, что хоть уголь из него добывай. Маска и жилет сегодня оказались алыми, красный витой шнур вокруг цилиндра напоминал брызги крови. Смелый, но подходящий выбор, учитывая то, что случилось. Я постаралась не обращать внимания на то, как его сапоги до колен притягивали взгляд, даже если глаз упорно желал оставаться на его проклятом лице.
        Томас рассматривал молодого человека в той же манере, с какой изучал тела. Я не знала, хочет ли он его убить или же вскрыть его секреты.
        - Леди.
        Мефистофель обошел сцену. Отразившиеся от маски лучи прорезали болтающую толпу и заставили смолкнуть большинство разговоров.
        - Сегодняшнее представление настолько ужасающе, что вы можете упасть в обморок. Однако…  - Он достал маленький хрустальный пузырек.  - У нас есть нюхательные соли для любых припадков и слабости. Не стесняйтесь их просить, у наших артистов на ходулях их предостаточно. Если нужно, обращайтесь к ним.
        Он дал знак кому-то за кулисами. Никто не появился, видимо, это был сигнал для какого-то действия за сценой. Я проглотила кусочек жареной утки, которая вдруг застряла у меня в горле. Я надеялась, что с Лизой все в порядке.
        - Леди и джентльмены.  - Мефистофель расхаживал по краю сцены.  - Можете отвернуться, если у вас есть медицинские противопоказания. Особенно болезни сердца.
        Он замолчал и осмотрелся. Его взгляд остановился на нашем столе.
        - Для храбрых и бесстрашных,  - продолжал он,  - этот вечер навсегда запечатлеется как величайшее событие в жизни.
        После такого смелого заявления по толпе пронесся шепот. «Лунный карнавал» был впечатляющей странствующей труппой, но даже их изумительные фокусы не могли оправдать этого рекламного заявления. Послышались раскаты грома, Лиза с другой ассистенткой в масках выкатили большой сундук и отступили назад.
        Я перевела взгляд с сундука на ассистенток. На них были расшитые блестками серебристые костюмы, по сути представленные одними корсетами, и плотные белые чулки. До меня не сразу дошло, что все выбранные цвета были палитрой ночи - луна, звезды и облака на чернильном небе. Мефистофель отразил лунное празднество в малейших деталях.
        - Сегодня вы станете свидетелями невиданной прежде метаморфозы. Сегодня невозможное возможно. Из самого Эпплтона в Висконсине.  - Мефистофель развел руки в приветственном жесте.  - Великий. Поразительный. Человек, которого нельзя обуздать и посадить в клетку. Представляю вашему вниманию изумительного Гарри Гудини, Короля наручников!
        Публика вежливо захлопала, и близко не так неистово, как самому Мефистофелю в вечер открытия. Миссис Харви подмигнула мне и подняла бокал в честь вышедшего на сцену молодого человека в смокинге. Я выпрямилась, чтобы не пропустить ни малейшей детали. Это тот самый молодой человек, у которого хватило ловкости завоевать сердце моей кузины. У него были темные волосы, разделенные на прямой пробор, а когда он широко улыбнулся, приветствуя толпу, на щеках появились ямочки.
        В отличие от других артистов Гудини не носил маску. Хотя было в нем что-то, похожее на напряжение в воздухе перед ударом молнии. Лиза широко улыбнулась. Казалось, все ее тело излучало радость, когда Гудини поднял руки над головой. Рокочущим голосом, удивительным для его невысокого роста, он провозгласил:
        - Веревки!
        Лиза достала из сундука кусок веревки, продемонстрировала публике и взмахнула ею как кнутом. Гудини повернулся, теперь он стоял спиной к зрителям.
        - Довольно грубо, не правда ли?  - прошептала миссис Харви.  - Поворачиваться спиной - это плохие манеры… О… о, я поняла. Это нечто.
        Вытянув руки за спиной, Гудини кивнул Лизе, и та молча связала их скрещенными веревками. Меня впечатлили ее мастерские узлы - тете Амелии не понравилось бы, что ее уроки вышивания применяют таким способом.
        - Посмотри на узлы,  - прошептала миссис Харви.  - У него уйдет уйма времени, чтобы их развязать. Интересно, не припрятал ли он нож в брюках… Наверняка.
        Томас поперхнулся водой, послав нашей компаньонке непроницаемый взгляд.
        Лиза дергала и затягивала, едва не сбивая мастера освобождений с ног. Молодой человек за соседним столом громко сказал:
        - Скучища. Держу пари, что веревка не настоящая.
        Гудини развернулся к столам, его глаза вспыхнули.
        - Два добровольца из публики! Кто хочет проверить мои путы?
        Говоривший молодой человек вжался в стул. Вот скользкий тип. Видимо, он из тех собак, которые лают, но не кусают.
        Зрители не сводили глаз со сцены. Очевидно, жаждали драматического зрелища того сорта, что разразилось вчера вечером. Двое мужчин приняли приглашение Гудини и для верности добавили к его путам еще одну веревку. Похоже, это удовлетворило толпу, хотя и не так взволновало, как напряжение, которое вызывал Рыцарь Мечей.
        Я оглядела салон, не удивляясь тому, что среди зрителей нет других артистов, кроме тех, что на ходулях. Они бродили между столов, молчаливые и жуткие, как десятифутовые привидения.
        - А теперь…  - Гудини дернулся.  - Мои наручники!
        Вторая ассистентка, Изабелла, выставила напоказ наручники, королем которых он себя провозгласил. Гудини опять повернулся к нам спиной и стоял абсолютно неподвижно, пока на нем накрепко защелкивали наручники. Артист подошел к сундуку и залез внутрь, втиснувшись туго, как рулон ткани. Похоже, он брал у Себастьяна уроки пластической акробатики.
        Когда на сундук опустили крышку и заперли ее, Томас поставил бокал. Лиза обвязала сундук еще одной веревкой, а затем обмотала цепью и защелкнула висячий замок. Наверное, нам придется весь вечер ждать, пока Гудини откроет все эти запоры.
        Разговоры стихли. Без подсказки обе ассистентки скользнули за сцену и выкатили шкаф высотой выше человеческого роста с занавесом угольно-черного цвета вместо передней стенки. Шкафом заслонили запертый сундук, скрыв его из виду. К моему вящему потрясению, Лиза вышла вперед. Сверху замигали огни, и ее маска засверкала. Прежде чем уйти за передвижной занавес, Лиза сделала широкий жест руками.
        - Когда я трижды хлопну в ладоши, свершится чудо!
        Она хлопнула раз, и зрители заерзали на стульях. Два - и разговоры стихли до шепота. Она хлопнула в третий раз, и все в салоне затаили дыхание, готовые ахнуть.
        Гудини выскочил из-за занавеса, за которым скрылась Лиза, абсолютно свободный. Он протянул руки:
        - Смотрите! «Метаморфоза»!
        Он отдернул занавес, открывая сидящую в сундуке Лизу в наручниках.
        Толпа ожила, а мы с Томасом переглянулись. Фокус буквально занял три секунды - они в самом деле не могли проделать такое без магии. Интересно, существует ли что-то, откуда Гарри Гудини не может выбраться.
        Или ловушка, которую он не может кому-нибудь подстроить. Наша последняя жертва была подвешена за лодыжки. Возможно, мы только что нашли молодого человека, который исполнил такой сложный трюк.

        Глава 10. Сердце или голова

        Женский салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        3 января 1889 года

        - Кузина, смотри,  - прошептала Лиза с благоговением на лице. На толстом слое макияжа, вблизи, были видны трещинки, как у фарфоровой куклы, с которой от старости облезает краска.  - Вон он. Мой возлюбленный.
        Она с восхищением смотрела на Гудини, который стоял в другом конце переполненного помещения, и сила ее чувства накрыла меня, словно волна. Хотелось бы и мне испытать такой же восторг, но смутное чувство, которое я никак не могла определить, порождало во мне недоверие к нему.
        - Разве он не самый удивительный юноша на свете?
        - Он интересный,  - признала я, взглянув на Мефистофеля, прежде чем посмотреть обратно на Гудини. Мои щеки загорелись, когда хозяин карнавала остановил свой взгляд на мне. Я притворилась, что не замечаю его, внимание этого молодого человека казалось опасным.
        Не заметив, кто первым привлек мое внимание, кузина кивнула.
        - Только посмотри, как он двигается. Все взгляды устремлены на него. Клянусь, он действительно владеет магией освобождения.  - Я проследила за ее взглядом, но опять наткнулась на Мефистофеля.  - Я без сомнений околдована во всех смыслах и не вижу выхода. Это ужасно и великолепно!
        Я резко отвернулась от него и всмотрелась в кузину. Ее щеки розовели румянцем, словно два лепестка. Было очевидно, что она очень увлечена мастером освобождений. Однако один взгляд на салон, полный обмахивающихся веерами женщин, заставил меня поднять бровь и прикусить язык.
        Похоже, перед Гудини простирался целый сад краснеющих роз. Он, словно шмель, перелетал от одного цветка к другому, смеясь и целуя затянутые в перчатки ручки. Лиза казалась совершенно завороженной, мое же лицо скривилось в недовольной гримасе. Возле некоторых женщин Гудини задерживался слишком долго, его прикосновение затягивалось дольше, чем позволяли приличия.
        - Леди.
        При звуке этого глубокого голоса я резко развернулась, сердце колотилось о ребра. Мефистофель стоял во всем своем великолепии, ажурная маска окружала озорные глаза. Которые смотрели прямо на меня. С такого близкого расстояния я видела, что волосы, падавшие ему на лоб, были черными. Мягкими и слегка вьющимися, отчего пальцы сами собой тянулись погрузиться в них.
        - Кажется, я еще не имел удовольствия представиться должным образом,  - сказал он.  - Лиза, кто это прекрасное создание и почему ты скрывала ее от меня?
        - Моя кузина,  - с гордостью улыбнулась Лиза.  - Мисс Одри Роуз Уодсворт.
        Вот вам и «должным образом». Я чуть не закатила глаза.
        - Создание? Вы слишком льстите мне подобными комплиментами, сэр. Не удивительно, что столь многие теряют свои сердца из-за вашего странствующего шоу.
        Он смотрел на меня, подняв брови над маской. Определенно, не ожидал дерзости, хотя и следовало бы с таким-то вступлением. Создание, ну и ну. Как будто женщины всего лишь животные, которых любят, когда удобно джентльмену.
        - Какие резкие слова,  - сказал он.  - Надо предупреждать о таком остром язычке.
        - Правду часто сравнивают с лезвием,  - ответила я.  - Неудивительно, что она колет.
        Лиза стояла за спиной Мефистофеля и слегка качала головой, но, судя по улыбке, одобряла мое замечание. Во всем, что касается равноправия, она всегда была на моей стороне. Нас, женщин, можно называть созданиями, только если мужчины, которые произносят такие неосторожные слова, согласны принимать и наши грозные когти, когда нам вздумается царапаться.
        К моему изумлению он засмеялся.
        - Мисс Уодсворт, я…
        Между нами вклинилась девушка с бокалами шампанского в каждой руке. Ее сопровождали две подруги. Она нервно предложила бокал Мефистофелю. Тот вежливо принял шампанское, но пить не стал, его, похоже, все еще забавлял мой ответ.
        - Мистер Мефистофель, в первый вечер вы были поразительны. Даже абсолютно великолепны,  - сказала девушка и отпила шампанского. Она поморщилась, видимо из-за того, что проглотила слишком много пузырьков, ее щеки разрумянились.  - Некоторые из нас интересуются, не продемонстрируете ли вы новый трюк только для нас.
        В небольшой толпе вокруг захихикали. Лиза усмехнулась. Это было весьма скандальное предложение, так что я тоже не удержалась от улыбки. Мне нравились эти девушки. Было в них что-то дерзкое, что напомнило моих подруг Иляну и Дачиану. Я загрустила: жаль, что их нет с нами, но они наводили порядок в Румынии после дела Дракулы. Они обещали, что сядут на другой корабль и встретятся с нами в Америке в следующем месяце, если смогут, на что я очень надеялась.
        Мефистофель улыбнулся уголками губ, но продолжал смотреть мне в глаза, обдумывая предложение. Я выжидательно подняла бровь. Он повернулся к девушкам и низко поклонился.
        - Конечно. Но только если мне позволят самому выбрать следующую жертву.
        Одна из хихикающих подружек осеклась:
        - Жертву?
        - Именно так,  - ответил Мефистофель.  - Не могу подобрать лучшего слова для предстоящего обольстительного преступления, а вы?
        - Полагаю, нет, не могу.
        Она покачала головой и отошла к подругам. Богато одетые девушки переглянулись: они надеялись не совсем на это, но сделка все равно была интересной. Две подруги кивнули, а та, что затеяла разговор, прикусила губу, наверное, раздумывая, принять условие или попробовать выдвинуть встречное предложение, но в итоге согласилась.
        - Очень хорошо, сэр. Кого из нас вы выбираете?
        - Ее,  - показал он на жертву.
        Я едва не поперхнулась шампанским, когда поняла, что он показывает на меня. И правда, его внимание не приведет ни к чему хорошему. Я не знала, какую игру затеял Мефистофель, но предположила, что независимо от своего желания придется к нему присоединиться.
        Не стану отрицать волнения, когда для следующего представления выбрали меня, хотя причиной тому был вовсе не загадочный мужчина в маске, который вывел меня в центр женского салона. Мне представилась замечательная возможность наблюдать ловкость его рук вблизи, препарировать его представление и увидеть, какими приемами он пользуется, чтобы отвлечь и жертву, как он меня назвал, и зрителей.
        - Леди, меня попросили выступить перед вами.  - Мефистофель поднял мою затянутую в перчатку руку.  - Мисс Уодсворт сыграет роль добровольной жертвы. Будьте любезны, встаньте все вокруг нас. Представьте, что нам предстоит спиритический сеанс. Уверен, все вы присутствовали хотя бы на одном.
        Он щелкнул пальцами, и официант в ливрее принес стульчик и поставил в центре круга. Женщины восторженно зашептались, с нетерпением ожидая еще больше скандальной магии. А может быть, им просто доставляло удовольствие подольше посмотреть на молодого человека. Я ощутила, как их взгляды переместились с Мефистофеля на меня. Не зная, куда деваться, я чувствовала себя более беззащитной и обнаженной, чем во все вечера, когда надевала платья без рукавов.
        Я вертела на пальце мамино кольцо, потом остановила себя и сосредоточилась на салоне в надежде унять возрастающую нервозность. Мефистофель поправил цилиндр и костюм. Меня не заботило пристальное наблюдение окружающих, изучающих меня как под микроскопом. Гудини постепенно приближался к Лизе, переходя от одной группы девушек к другой, и лишь время от времени поглядывал на Мефистофеля.
        - Теперь прошу приглушить свет.  - В следующее мгновение люстры ярко мигнули и потускнели до слабого золотистого свечения.  - На счет три прошу всех сделать большой шаг назад. Один. Два. Три.
        У меня перехватило дыхание. Когда все в комнате двигаются, как один человек, это пугает. Мефистофель и правда управлял ими, словно кукловод. В неярком свете были видны лишь силуэты - призрачные люди, танцующие вокруг дьявольского костра. Ручаюсь, я почувствовала запах горящего дерева, хотя знала, что это невозможно.
        Я перевела взгляд на Мефистофеля, он как раз обошел толпу и остановился передо мной. Красный жилет отразился в маске, когда он наклонил голову, подавая мне знак сесть. Я помедлила, вспомнив двух жертв, но все же заставила ноги идти. Какую бы преступную забаву он ни задумал, на глазах у стольких свидетелей я не потеряю жизнь.
        - Смотрите внимательно,  - еле слышно прошептал Мефистофель,  - или пропустите.
        Теперь он обходил меня, проводя ладонями по моим обнаженным плечам к шее. В его прикосновениях было почти столько же электричества, сколько в лампочках на корабле. Я больше не ощущала взглядов окружавших нас женщин - только его пальцы в перчатках, которые двигались все быстрее и быстрее, не отклоняясь, однако, от своего курса. На грани скандальности, но не совсем: слишком уж невесомо он прикасался. Его движения были уверенными и ровными, в отличие от моего пульса.
        Только раз его ладонь погладила мою шею сзади - наверное, своеобразное выражение извинения,  - больше я не заметила отклонений в его движениях с того момента, когда он начал ходить вокруг меня, и до самого конца, когда он внезапно отошел. Моя кожа одновременно горела и казалась ледяной в тех местах, которых касались его пальцы, точно так же и я: сама не знала, как относиться ко всей этой ситуации. Щелчки раскрываемых вееров вернули меня к реальности.
        - Вы внимательно смотрели?  - спросил Мефистофель холодным и гладким, словно шелк, голосом.
        Все кивнули, как будто находились в собственном трансе, и пробормотали:
        - Да.
        Сомневаюсь, что они были в состоянии отвести глаза от обаятельного мужчины, даже если бы попытались. Он наклонился, и его губы оказались в опасной близости от моего уха. Кожа покрылась мурашками, и на этот раз я точно знала почему.
        - Мисс Уодсворт, у вас не пропало ничего ценного? Вещь, ради возвращения которой вы пошли бы на все?
        Я покачала головой, надеясь, что это движение прояснит мысли.
        - Нет, не думаю.
        И я действительно так считала. Хотя его пальцы весьма отвлекали, я была полностью сосредоточена на них, они ни разу не покинули мою кожу. Мефистофель встал на колено и хитро посмотрел мне в глаза.
        - Странно. Я мог бы поклясться, что только что украл ваше сердце.
        - Прошу…
        - Боюсь, как и у большинства девушек, с которыми я встречаюсь.
        Я вспыхнула, но не успела отчитать его, как он достал любимый мамин медальон в форме сердца. Я недоверчиво заморгала и принялась ощупывать горло и тянуть за цепочку.
        - Это невозможно. Он все еще…
        В руке у меня оказались карманные часы, явно не мои. На крышке были выгравированы тернии и фраза на латыни: «Завоюй или умри». Не мигая, я уставилась на часы, пытаясь понять, как такое возможно. Каким-то образом на глазах у всех свидетелей Мефистофель заменил мою цепочку с медальоном на свои часы. Я удержалась от вопросов. Понятия не имею, как он умудрился провернуть подобное и не попасться. Должно быть, удача в сочетании с ловкостью рук. Я хотела знать, как он достиг таких результатов и можно ли это применить в других областях, например, в представлениях. Однако придется подождать, пока мы останемся наедине. Что я устрою как можно скорее. Сегодня ночью.
        - Довольно впечатляюще,  - сказала я, зная, что лукавлю. Это был один из самых впечатляющих фокусов, что я видела, если не считать метаморфозы Гудини.  - А теперь, пожалуйста, верните его.
        Я протянула руку, и у меня сразу же возникло ощущение, что я попалась в ловушку. Это была очень продуманная западня, настолько хорошо замаскированная, что я даже не догадалась: именно это и было настоящей целью. Мне захотелось сжать пальцы в кулак, но я сдержалась. Мефистофель быстро взял мою руку и перевернул ладонью вниз. Все еще стоя на одном колене, он заставлял кольцо то появляться, то исчезать между пальцами. Мое сердце забилось медленнее.
        - Если бы вам пришлось выбирать,  - спросил он,  - что бы вы пожелали: свое сердце или свою руку?
        Раздавшиеся было шепотки смолкли. Все взгляды опять устремились на нас, отчего у меня мгновенно вспотели ладони. Я едва соображала, не видя ничего, кроме маминых кольца и медальона в руках незнакомца. Одно дело - украсть цепочку с медальоном, но как он умудрился еще и снять с меня кольцо, уму непостижимо. Я чувствовала себя беспомощной, как маленькая лодчонка во власти шторма.
        - Они оба мои,  - нахмурилась я.  - Мне не нужно выбирать.
        Он изучающе рассматривал меня из-за маски.
        - Пока нет. Но скоро придется.  - Он наклонился ближе, чтобы никто не слышал следующих слов.  - Я вызвал интерес к нашей сделке?
        Мой пульс подскочил. Этот выбор. Чувствую, он внесет в мою жизнь хаос. Но награда того стоит. Я слегка наклонила голову.
        - Встретимся там же, где и в прошлый раз.
        Без лишних слов Мефистофель отдал мне обе вещицы и встал, громко захлопав.
        - Поаплодируйте моей последней жертве, мисс Одри Роуз Уодсворт. На этот раз она выжила, но, может быть, еще проиграет мне свое сердце.
        Лиза сияла, стоя рядом с Гудини, и хлопала громче всех, пока он болтал с одной из девушек, заказавших это шоу. Мне хотелось разделить восторг Лизы, но я никак не могла отделаться от ощущения беды, которое висело в воздухе, словно легкий туман.
        Если Мефистофель так талантливо ворует вещи, то может быть достаточно одарен, чтобы украсть здравый смысл. Он стремительно шел, целуя руки и вызывая восхищение женщин в салоне, а я подумала, не совершила ли роковую ошибку, согласившись встретиться с ним сегодня.

        Глава 11. Принц или нищий

        Женский салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        3 января 1889 года

        Я забрала свой меховой палантин и как можно скорее покинула женский салон, уклоняясь от беседы о том, какие ощущения у меня вызывали обжигающие прикосновения Мефистофеля. Эти представительницы великосветского общества определенно не стеснялись таких коварных разговоров. Но на меня никто не смотрел с порицанием или осуждением. Они словно были очарованы.
        Я вышла из коридора и поспешила по пустой прогулочной палубе, плотнее запахнув палантин и стараясь не обращать внимания на ледяное покалывание ветра. Начали падать крохотные снежинки, не обещая, но и не отрицая приближения шторма. Впереди показалась какая-то фигура, прислонившаяся к стене со шлюпками.
        Мефистофель сдвинул назад цилиндр.
        - Рад, что вы решили встретиться со мной.
        - Почему вы выбрали меня для фокуса?
        - Сказать вам правду или красивую версию?
        - Я не нуждаюсь в смягченных версиях реальности, мистер…
        - Давайте по одной правде за раз, хорошо?
        Кивнув мне, он двинулся к поручням на палубе. Между нами танцевали и кружились снежинки, но он не показывал виду, что ему досаждает холод. Я же поглубже зарылась в меха, жалея, что не надела пальто.
        - Я выбрал вас, потому что верю: вы ищите правду, скрытую за ложью. Другие наслаждаются магией и зрелищем. Вас увлекает то, как это делается. Не думаю, что вы увлечены мной или моей иллюзией… отвлечением.  - Он смотрел прямо мне в глаза, ища в них не знаю чего. Прошло мгновение, но выражение его лица не изменилось.  - Чем вы занимаетесь с пожилым мужчиной, с которым путешествуете?
        Вряд ли признание об избранном мной пути принесет вред.
        - Я изучаю со своим дядей судебную медицину. Мы с мистером Кресуэллом его ученики.  - Я открыла рот и тут же закрыла, не решаясь говорить о делах Потрошителя или Дракулы. Воспоминания были слишком свежи и затрагивали меня лично, чтобы делиться ими с незнакомцем.  - Мы едем в Америку расследовать новое дело.
        - Вы изучаете покойников?
        Я кивнула, и он поднял бровь над маской.
        - Значит, вы знакомы с темнотой и стремитесь нести свет. Я заинтригован. Я создаю хаос, а вы выстраиваете из него порядок. Мы не так уж и отличаемся друг от друга. У нас обоих есть научный стержень, только он по-разному проявляется.
        Это было до жути похоже на мои собственные мысли. Я не хотела иметь ничего общего с таким прохвостом, но и не могла отрицать его суждения. Вопреки предостережениям внутреннего голоса держаться подальше от этого молодого человека, его механические изобретения возбуждали мое любопытство.
        - Почему вы стали иллюзионистом?  - поинтересовалась я.  - Из вас вышел бы превосходный химик. Вы не хотите помогать людям?
        - Можно возразить, что развлекать людей - это тоже помощь.
        Я закатила глаза.
        - Напускать дым в зеркала - не то же самое, что совершать научные и инженерные открытия, которые могут избавлять от болезней и спасать жизни.
        - Позвольте не согласиться, мисс Уодсворт. Существует множество способов помогать людям. Иногда помимо медицинской диагностики и лечения нужны еще развлечения и смех.  - Мефистофель пристально смотрел на меня.  - Возможно, вы захотите исследовать другие пути и возможности, если вы такая способная студентка. Я могу предложить только пару часов развлечений, но некоторым этого достаточно, чтобы пережить тяжелые времена. Надежда - это невидимая, но могучая сила. Не надо ее списывать со счетов.
        Я моргнула, ошеломленная одновременно его правотой и своей невежественной точкой зрения. Из могилы, в которой я его похоронила, всплыло давнее воспоминание. Когда мама лежала при смерти, я часто читала ей, надеясь отвлечь от боли, хотя бы ненадолго. Отчасти я воспротивилась тому, что меня приструнил такой коварный молодой человек, но в основном покраснела от стыда, что его точка зрения не дошла до меня быстрее. Людей нужно развлекать, чтобы их мысли не были заняты одним только негативом. Похоже, каждый раз, когда я открывала книгу и брала маму в новое путешествие, на душе у нее действительно становилось легче.
        - Я…
        Вдруг Мефистофель схватил мою руку и запечатлел на ней целомудренный поцелуй. Слова извинения замерли у меня на языке. Я уловила огонь в его глазах, он тут же переместил взгляд выше моего плеча. Он устроил еще одно представление, и не в мою пользу. Я выдернула руку, но слишком поздно. Он усмехался.
        - Безмерно рад, мисс Уодсворт. Может, встретимся опять на нашем любимом месте…  - Он наклонился так, что дальше слышно было только мне: - Где-то в полночь? Кажется, наше свидание оборвалось слишком резко, и нам еще многое нужно обсудить, если вы не против.
        Он кивнул кому-то за моей спиной с той же враждебной улыбкой.
        - Добрый вечер. Полагаю, мистер Кресуэлл? Мы только что о вас говорили. А кто прелестная леди с вами?
        Я выдохнула, не желая поворачиваться лицом к Томасу, пока что.
        - О? Вы говорили обо мне?  - Голос у Томаса был скептическим, а вид - еще больше, когда я повернулась и обнаружила на себе его пристальный взгляд.  - Это честь для меня, учитывая, что у меня нет шляпы фокусника с раскрашенными чернилами розами. И я не умею кувыркаться на сцене. Хотя я чертовски очарователен. Понимаю ваш интерес.
        Он помолчал, словно обдумывая, что сказать дальше.
        - Вижу, вы по-прежнему в этой маске. Не натирает?
        - Нисколько. Она с изнанки бархатная.  - Мефистофель улыбнулся миссис Харви так лучезарно, что я испугалась, как бы она не упала в обморок от перегрева.  - Вы представите меня этому прелестному юному созданию, или я умру от желания?
        - Миссис Эдна Харви, мистер…  - Миссис Харви сдвинула брови.  - Э… мистер?..
        - Мефистофель вполне сойдет, если вам угодно.  - Он склонил голову.  - Если вы меня извините, я займусь делами. Доброго вечера вам всем.
        Мы мгновение стояли, глядя вслед хозяину карнавала. Тот возвращался к своей труппе и разным делам, которыми циркачи занимаются после представления. Когда он оказался вне пределов слышимости, миссис Харви выпустила руку Томаса и принялась обмахиваться веером.
        - Он - нечто особенное, не правда ли?  - спросила она.  - Такой загадочный в этой маске, с таким именем. Интересно, он когда-нибудь выходит из этого образа? Не так-то просто примерить новую личность. Полагаю, он снимает маску перед сном…
        - Может, кому-нибудь из нас стоит прокрасться в его каюту и проверить?  - поддразнила я.
        Миссис Харви бросила на меня взгляд.
        - Я бы не прочь вызваться на такое задание.
        Усмехнувшись, Томас опять взял миссис Харви под руку и повел нас к каютам. Меня впечатлили его любезные манеры.
        - Сомневаюсь, что кто-нибудь из его артистов знает, кто он такой на самом деле. Есть определенные причины носить маску, и я уверен, что это не только для загадочности. Держу пари, что либо он от кого-то прячется, либо скрывает неприглядное прошлое.
        Я издала неподобающее леди фырканье.
        - Один из твоих знаменитых дедуктивных выводов, основанных на наблюдениях?
        - Смейся сколько угодно.  - Томас поднял плечо.  - Но у него аристократические манеры. Как и сапоги.
        Честно говоря, меня не удивило то, что Томас опять с ходу разгадал на вид невероятную подробность.
        - Ну хорошо. Расскажи побольше о его сапогах и как они засвидетельствовали аристократизм в дедуктивном журнале Томаса Кресуэлла.
        - Наверняка с ним произошло что-то ужасное. Бедняга.  - Миссис Харви остановилась перед своей каютой и посмотрела на палубу сзади нас.  - Мисс Уодсворт, поскольку ваша дверь следующая, думаю, будет нормально, если на этот раз вас доведет Томас. Если только вы не сочтете это неприличным. Мне вдруг стало нехорошо…
        - Вам требуется тоник для путешествующих?  - предположил Томас с плохо скрываемым смехом в голосе. Она ткнула его в грудь.  - Ой!
        - Потише,  - добродушно сказала она.  - Невежливо смеяться над старшими. Когда-нибудь вам тоже понадобится глотнуть тоника для путешествующих, чтобы заснуть.
        Я проигнорировала этот глупый разговор и улыбнулась нерадивости нашей компаньонки. Было совершенно неприлично идти куда-нибудь с Томасом без сопровождения, но нам доводилось бывать и в более компрометирующих обстоятельствах, чем короткая прогулка. Папа бы ужаснулся, если бы узнал.
        - Все хорошо, миссис Харви. Поскольку у нас смежные каюты, я уверена, что это никого не шокирует. В любом случае большинство пассажиров уже ложатся спать. Мы не задержимся.
        - Вечер был волшебный. И забаву не испортил ни один труп!  - Она поцеловала в щеки нас с Томасом и открыла дверь.  - Я совершенно выбилась из сил.
        Когда она закрыла дверь, мы с Томасом прошли несколько шагов до скамейки между моей каютой и соседней. Чувствуя, что он хочет мне что-то сказать, я села и похлопала по скамейке рядом с собой. Снегопад почти прекратился, но воздух по-прежнему покалывал. Как всегда настроенный на мои ощущения, Томас снял пальто и накинул мне на плечи.
        - Спасибо,  - сказала я.  - Ты говорил что-то про обувь?
        - Подошвы не истерты.  - Он огляделся, прежде чем сесть, и потер руки.  - Предупреждая твои замечания: нет, не думаю, что это объясняется качественной кожей и тем, что они начищены. Они новые. Или, по крайней мере, их мало носили.
        - Может, он обувает их только на представления.
        Томас выпрямился, его обаятельнейшая улыбка блеснула в темноте.
        - Хорошая теория, Уодсворт, но, судя по тому, как он бегает по сцене… Даже если он носит именно эти сапоги только на представлениях, они должны были слегка износиться. Поскольку ничего подобного не наблюдается, на что это может указывать?
        - Он купил новые.
        - Вот именно. Даже успешный шоумен не будет столько тратить на хорошую обувь,  - сказал Томас.  - Наверняка он не будет каждый раз покупать дорогую пару. Это наводит меня на мысль, что он определенно выходец из богатого дома и сорит деньгами не задумываясь. Если вы знаете, что вам нужно менять обувь каждую ночь, будете ли вы покупать самую дорогую?
        Его вывод имел смысл.
        - Хорошо. Это также объясняет то, что он носит маску и пользуется сценическим псевдонимом, не так ли?  - Я засмотрелась на знакомый резко очерченный профиль моего друга.  - Тем не менее ты считаешь, что он опасен.
        - Он скрытный, способен манипулировать людьми и представлять безобидные вещи жуткими, а жуткие - безобидными. Умерли две девушки. Основываясь только на этих причинах, я ему не доверяю.  - Отбросив правила приличия, принятые в нашем мире, Томас с задумчивым видом взял меня за руку и переплел пальцы с моими.  - Ему от тебя что-то нужно. Не знаю - что, но могу предположить, что ничего хорошего. Какими бы ни были его мотивы, они непосредственно касаются выгод его карнавала. И если он причинит тебе вред…
        - Ты прекрасно знаешь, что я способна о себе позаботиться. Я уже пережила встречу с ним наедине, не о чем беспокоиться. Я считаю, что сблизиться с ним будет полезно по многим причинам.
        Томас поднялся и принялся расхаживать перед ближайшей к носу корабля дымовой трубой, подняв плечи, отчасти чтобы защититься от ветра, а отчасти возражая плану, который я необдуманно озвучила. Я медленно встала и пошла за ним, мечтая вернуть свои слова обратно. За спиной Томаса поднимался дым, напоминая курильщиков сигар, развалившихся в курительной комнате. Серовато-белые клубы лениво плыли к облакам. Если бы мой друг был таким же расслабленным, как этот образ! Он был так сильно уязвлен, что я боялась, как бы он не бросился в океан.
        Понаблюдав, как он несколько раз прошелся туда-сюда, я сказала:
        - Честно говоря, Томас, ты знаешь, что это лучший отвлекающий маневр. Прекрасная возможность поработать для твоей кресуэлльской магии, а у меня появится время сблизиться с артистами. Не завидуй, что не ты первый это придумал. И нечего дуться.
        Он остановился и посмотрел так, будто у меня выросла вторая голова.
        - Нет лучшего отвлекающего маневра, чем зайти в клетку льва, но это вовсе не безопасно, Уодсворт.
        - Наша работа опасна сама по себе,  - возразила я.  - Это просто еще один инструмент охоты за убийцами. Если все будут увлечены спектаклем между мной и Мефистофелем, на вас с дядей никто не будет обращать внимания.
        - О, в самом деле? Никто не будет обращать внимание на твоего бедного, душераздирающе красивого брошенного возлюбленного, пока ты будешь сближаться с хозяином карнавала?  - Он выгнул бровь.  - Возможно, я использую как приманку себя. Уверен, я и сам смогу очаровать нескольких артисток.
        - Так вот в чем дело? Тебе не хватает переживаний?  - поинтересовалась я.  - Твоя работа гораздо увлекательнее и важнее, чем флирт с артистом. Тебе досталось изучать потертости на сапогах и вычислять, откуда они взялись, и кто в этом виноват. Видишь? Очень важная работа.
        - Тогда ты должна принять на себя честь сыграть мою роль,  - ответил он.  - Я за полное равенство в нашем партнерстве.
        Я поджала губы, и он победно улыбнулся.
        - Именно так я и думаю. У тебя нет серьезных причин подвергать себя опасности. Мефистофель - потенциальный убийца. Прогуливаться с ним по палубе так же мудро, как для меня совать голову в пасть упомянутого льва. И хотя оно может показаться грандиозной забавой, это без сомнения плохая идея.
        - Не согласна.
        - Значит, ты говоришь, что я должен сунуть голову в пасть льву?
        - Если ты этого хочешь, я поддержу, даже если мне это не понравится.  - Я вздернула подбородок.  - Если Мефистофель убийца, ему хватит ума не трогать меня, зная, что на него первого падет ваше с дядей подозрение. Однако, сблизившись с ним, завоевав его доверие, возможно даже флиртуя, я получу шанс проникнуть в его труппу. Если он будет мне доверять, то и остальные тоже. Кто знает, что я смогу таким способом увидеть?
        - Слишком много «если»,  - сказал Томас, тщательно контролируя голос.  - Если что-то пойдет не так, ты окажешься прямо на линии огня. В этом случае риск того не стоит, Уодсворт.
        - Тогда я вынуждена сообщить, что мы зашли в тупик.  - Я покачала головой.  - У меня противоположное мнение. Иногда стоит пойти на риск, даже если это поначалу кажется неразумным.
        Томас фыркнул с легким раздражением.
        - Ты сейчас говоришь прямо как он. На самом деле, осмелюсь сказать, тебе нравится быть рядом с ним, просто признай это. Что…
        Я повернула его лицо к себе.
        - Кресуэлл, он не причинит мне вреда и не встанет между нами. Мне все равно, какие фокусы он попытается выкинуть. Мое сердце принадлежит тебе, и ловкостью рук его не похитить.
        Предупреждая его возражения, я прижалась к его губам. Он привлек меня ближе, его руки скользнули по моей талии - два якоря в море неизвестности. Мы целовались под сверкающими созвездиями и периодически падающими снежинками, пока нас не оторвал друг от друга поздний сигнал отставшего корабля.
        Томас неохотно довел меня до двери каюты и со сдержанным поцелуем пожелал спокойной ночи. Я посмотрела вверх на луну. Мои мысли разбегались, как звезды. Если Томас прав, в чем я была уверена, то кто же такой Мефистофель и от чего он убегает или скрывается?
        Я проскользнула в каюту и посмотрела на часы. Приближалась полночь. Сменив меховой палантин на пальто, я приложила ухо к двери в смежную каюту и с облегчением услышала негромкое похрапывание миссис Харви. Надеюсь, она проспит всю ночь и не станет меня проверять. Я же уснуть не смогу. Потому я прокралась по тихой прогулочной палубе, ожидая получить некоторые ответы от самого объекта нашего разговора.

* * *

        - Вот и вы, любопытная мисс Уодсворт. Мне было интересно, рискнете ли вы прийти во второй раз. Но вы явились, чтобы закончить нашу милую болтовню, или ждете от свидания со мной чего-то большего?
        Мефистофель вышел из тени шлюпок, как демон, восстающий из тумана. В руке он держал бутылку вина. Его маска теперь отражала лунный свет, и я содрогнулась - почему бы не снять эту жуткую вещь?
        - А, вот что.  - Он откровенно разглядывал меня.  - Пришли забрать обратно свою душу? Я могу сегодня быть великодушным, но не настолько. Душа моя, и делиться я не буду.
        Я закатила глаза.
        - Вы много о себе возомнили. Почему вас волнует, нравитесь ли вы мне, когда у вас есть целый корабль пассажиров, которые очарованы вашими представлениями? Почему бы вам не обратить внимание на кого-нибудь из них? Они оценят, как вы рыщете, погруженный в раздумья. Не говоря уже о том,  - я вгляделась в него пристальнее,  - что, по словам моей кузины, воздушная гимнастка, Касси Императрица, влюблена в вас по уши.
        Мефистофель поставил бутылку, прислонился к стене каким-то обыденным и привычным движением и принялся внимательно меня разглядывать. Томас был прав - теперь, когда я знала, что искать, в нем ощущалось высокое социальное положение. Впечатление, которое нельзя взрастить, наблюдая за богатыми, а которое появляется, если практиковаться в нем с рождения. В нем есть нечто большее, чем он показывает.
        - У вас так много друзей, что вам больше не нужно?  - спросил он наконец.  - Какую обиду я вам нанес, чтобы заслужить такие колкости? Я просто стараюсь вас узнать. Не вижу в этом никакого преступления. Тем не менее вы готовы вынести мне приговор.
        - Не думайте, что я упустила ваше недавнее представление и стоящий за ним умысел.  - Я подошла к стене со шлюпками.  - Вы пытались вбить клин между мной и Томасом. Я считаю это достаточной обидой.
        - И? Его так оскорбило то, что я поцеловал вам руку? Если да, то вам следует поискать другого кавалера. Ревность имеет способность усиливаться. Если уж на то пошло, я оказал вам немалую честь, вырвав с корнем это разрушительное чувство. Всегда рад услужить.
        - Чтобы нас разлучить, потребовалось бы нечто гораздо более непростительное, а это, уверяю вас, невозможно, поэтому даже не пытайтесь.
        - Вот видите.  - Он махнул рукой.  - Если вас двоих не разлучить, то я могу изо всех сил добиваться вашего расположения. Разве это оскорбительно?
        - Это неприлично и неуместно, учитывая то, что мы даже не знаем друг друга, а вас любит другая женщина. Вы заигрались, и я не буду в этом участвовать.  - Я старалась не кричать, но мой голос все равно стал громче. Я на мгновение остановилась, чтобы успокоиться.  - И это нехорошо. Если вы в самом деле хотите стать другом, это неправильный путь.
        - Я шоумен. Я нехороший. И я не порядочный.  - Он повел плечом, словно просто комментировал что-то несущественное, вроде погоды.  - Если вы ожидаете, что я не такой, вас ждет разочарование.
        Я сердито смотрела на него, уперев руки в бока.
        - Тогда почему, скажите на милость, вы хотели встретиться снова?
        У него хватило самообладания улыбаться мне.
        - Основываясь на ваших познаниях в судебной медицине, я пересмотрел свое предложение. И оно не касается брачных отношений - о, пожалуйста, не смотрите так печально.
        Я невольно скривилась, и он умиротворяюще развел руками.
        - Мисс Уодсворт, я просто шучу. Мне нужна ваша помощь в представлениях.
        Он помолчал, ожидая, не буду ли я возражать, но я молчала.
        - Я видел ваше лицо, когда ваша кузина взошла на сцену в тот первый вечер - вы не одобряли карнавал и ее участие в нем, да?
        Он не ошибся.
        - Это не ваша забота.
        - Почему же не моя?  - Он опять расплылся в улыбке, и я придумала кучу способов стереть эту улыбку с его лица.  - А если я скажу, что могу вам помочь? Вы желаете, чтобы ваша кузина освободилась от шоу и Гудини. Я знаю секрет, который сыграет вам на руку. Но только если вы поможете мне. Заключим сделку? Моя помощь в обмен на вашу?
        Мне было страшно любопытно, что это за секрет, но я знала, что любопытство имеет цену. Должно быть, он что-то увидел на моем лице, что дало ему надежду.
        - Есть одно условие. Ни слова о нашей сделке. Ни мистеру Кресуэллу, ни вашей кузине, ни кому-либо еще на борту парохода. Если им станет известно… что ж, я буду вынужден раскрыть карты и выдать ваш секрет.
        - Какой секрет?  - ощетинилась я.  - Я не сделала ничего, о чем следует беспокоиться.
        - Вы уверены?  - поинтересовался он одновременно невинно и лукаво.  - Сомневаюсь, что Лиза вообще вернется домой, если обнаружит, что вы виновны в ее неминуемой сердечной драме.
        - Я еще не дала согласия, а вы уже меня шантажируете?
        Он опять поднял плечо.
        - Но вы не сказали нет, не так ли?
        Я уставилась на него, обдумывая предложение и отчаянно пытаясь сдержать эмоции. Первым порывом было сказать нет, дать ему пощечину перчаткой и уйти. Умчаться в противоположном направлении и до самой Америки даже не смотреть в его сторону.
        Это было бы самым мудрым решением.
        Самым безопасным.
        Но также это решение было самым эгоистичным и не помогло бы ни кузине, ни мне самой. Я была воспитана использовать бездействие как систему безопасности, но оно не предназначалось для исследования незнакомой территории.
        Мефистофель подошел ближе - волк, почуявший добычу. Я увидела в его ажурной маске свое искаженное отражение и содрогнулась.
        - Я дам вам то, чего вы больше всего хотите, мисс Уодсворт. Вашу кузину, избавленную от погибели и позора, и при этом вам не придется сыграть роль злодейки. И в обмен на помощь вам я тоже получу то, что больше всего хочу.
        - А чего вы больше всего хотите? Наверняка не просто мою помощь в представлении.
        - Если верить слухам, ваша кузина больше не сможет ассистировать. Мне нужна другая хорошенькая девушка, чтобы ослеплять толпу. Вот и все.
        - Я не смогу участвовать в ежевечерних представлениях - абсурдно думать, что дядя согласится, особенно после того, как он это же запретил Лизе.
        - Я не требую от вас помощи каждый вечер. Только в одном особенном представлении.  - Он пристально посмотрел на меня.  - Так вы хотите освободить кузину от Гудини или нет?
        У меня зудели ладони. Я не хотела думать о том, что случится с репутацией Лизы, если станет известно о ее романе с Гудини.
        - Лиза подвергнется насмешкам и презрению,  - давил Мефистофель, зная, что нашел правильную нить, за которую можно вытянуть мое решение.  - Ее семья будет погублена. Лизу никогда не пригласят на чаепитие или роскошный бал, за ней не будут ухаживать представительные джентльмены.  - Он сделал еще один шаг.  - Она все это любит, правда? Будете ли вы стоять, наблюдая за тем, как она сжигает всю свою жизнь ради мужчины, который однажды непременно исчезнет, как растаявший дым?
        Луну затянуло облаком, и небо на мгновение потемнело. Уже полночь, и меня предупреждали о сделках такого сорта.
        Он подался вперед, сцепившись со мной взглядом.
        - Заключим сделку?

        Глава 12. Сделка с дьяволом

        Нос королевского почтового парохода «Этрурия»
        3 января 1889 года

        Мефистофель провел пальцем над моей щекой, не дотрагиваясь, но мое сердце все равно забилось быстрее. Я действительно хотела, чтобы кузина вернулась домой. Хотела, чтобы она была счастлива и не подвергалась осуждению. Но я понимала, что ступаю на зыбкую почву. Я видела, какой катастрофой может обернуться ее выбор, но это не давало мне права решать за нее.
        Любовь - сложная штука, здесь нет черного и белого. Во имя нее часто творились и великие дела, и ужасные преступления. Но можно ли сказать, что поступок совершен из любви, если в итоге он разобьет человеку сердце? Я сомневалась.
        - Сделка честная, не так ли?  - спросил он.  - Вам нужно лишь принять участие в заключительном представлении, не рассказывая об этом ни одной живой душе,  - и все, что вы желаете, станет вашим. Я даже дам вам те уроки ловкости рук, которые обещал. Поскольку в лондонском обществе вы стали вроде знаменитости, ваше присутствие придаст весомости моим научным занятиям. А моя помощь спасет вашу кузину. Что вы теряете?
        В памяти тут же всплыли его слова в первый же вечер: «Что вы потеряете до истечения недели? Сердце? Голову? Возможно, вы потеряете жизнь, саму душу!» Тени вокруг сгустились. Мое сердце громко колотилось. Сделка казалась слишком простой, слишком легкой. А значит, существовала какая-то скрытая выгода для Мефистофеля и вред для меня. Я всмотрелась в его спокойное лицо.
        - Я…
        - Да?
        Каким-то образом у него опять получилось переместиться незаметно для меня. От него пахло душными, пряными благовониями. Нас окружали ароматы имбиря и цитруса, смешанные со сдержанными нотами ванили и лаванды. Я подавила порыв глубоко вдохнуть. Мефистофель, не скрываясь, рассматривал мое лицо.
        - Я должна буду только выйти на сцену в заключительном представлении?
        - Более или менее,  - улыбнулся он.  - Я еще обдумываю детали.
        Теоретически Лиза просто узнает правду, а потом примет собственное решение, основываясь на представленных фактах. Ничто не останется тайным. Если она решит все-таки остаться с карнавалом и Гудини, я больше не стану вмешиваться, хотя уверена, дяде будет что сказать по этому поводу. Ладони покалывало. Я всего лишь вымениваю информацию. Я не заставляю Лизу и не делаю выбор за нее. И мне нужно будет всего лишь выйти на сцену в его дурацком грандиозном финале, это не самое обременительное предложение. И тем не менее…
        - Мисс Уодсворт, мы договорились?
        Больше никаких колебаний. Я не могу сидеть в комфорте и безопасности, когда моя кузина так сильно рискует. Это по меньшей мере мой моральный долг.
        - Если я приму ваше предложение… мне потребуется больше подробностей о том, что скрывает Гудини. Только правда.
        Мефистофель перекрестил свое сердце.
        - Только правда.
        Я прикусила губу, молясь о том, чтобы не стать жертвой собственного любопытства.
        - Я согласна на ваши условия.
        Мефистофель улыбнулся уголком губ, и мое сердце протестующе забилось. Его хитрый вид заронил во мне сомнения: я могу пожалеть о своем решении. Однако предостережение опоздало. Я уже заключила сделку с дьяволом, и придется ее выполнять.
        - Что вам известно о Гудини?
        - Он пишет какой-то женщине в Америке. Очень часто.  - Мефистофель покачал головой.  - Не нужно быть инспектором полиции, чтобы понять, как сильно он ее любит. Он отправляет письма из каждого города, который мы проезжаем.  - Выражение его лица из самодовольного стало огорченным.  - Даже после знакомства с Лизой письма не прекратились. Боюсь… нет, честно говоря, я уверен, что он не говорил ей об этом.
        Подлец! Любит другую женщину, посылает ей весточки из каждой поездки - и все это за спиной моей дорогой кузины. Я закрыла глаза, надеясь притушить гнев. Будет трудно делать вид, будто я не знаю, какой он лживый негодяй, особенно когда я жажду его выпотрошить.
        - Почему вы заботитесь о репутации Лизы?  - Я всматривалась в лицо Мефистофеля в поисках любого намека на его истинные мотивы. Он тщательно контролировал себя, в том числе выражение лица, не давая мне никакой зацепки, кроме легкой усмешки. Усмешки с нужной долей невинности, чтобы казалось, что усилия стоят риска.  - Почему это важно для вас?
        - Мне все равно. Просто моему шоу нужна встряска, а поскольку пассажиры осведомлены о вашей криминалистической деятельности, вы, моя дорогая, подыграете мне и подтвердите, что мои трюки действительно магические. Если я смог убедить вас, эксперта в своей области, это упрочит мою репутацию. Я в этом отчаянно нуждаюсь из-за появляющихся во время или после представлений трупов. Информация исключительно разменная монета, и я не воспользовался бы ею, если бы не был вынужден.  - Его лицо расплылось в улыбке.  - Не надо так горячиться. Я же говорил, что не порядочный.
        Я постаралась дышать ровно. Да, совсем не порядочный.
        - Вы же понимаете, насколько сложно будет убедить пассажиров, что магия существует?
        Мефистофель поднял руку.
        - Не думаю, что ваша работа окажется настолько трудной, мисс Уодсворт. Ваше прелестное присутствие в нужный момент финального представления - вот и все, что мне нужно.
        - Вы просите меня стать одной из ваших артисток?  - догадалась я.
        - Только на один вечер. Хотя вам придется ежедневно репетировать с остальными, чтобы наверстать.
        - Чудесно.  - Я потерла виски.  - Вы заставляете меня учиться у преступников, которых наняли.
        - Артистов,  - поправил он.
        И, возможно, как минимум одного убийцы.
        - Они были не очень-то приветливы сегодня утром, когда я пришла на репетицию. Не уверена, что они станут мне помогать в этой вашей сделке.
        Он шагнул вперед, опасная улыбка вернулась.
        - Вот почему я буду давать вам уроки у них на виду. Покажу им, насколько благосклонен к вам… тогда они изо всех сил будут стараться завоевать ваше внимание.
        - Но тогда они сочтут, что между нами происходит нечто неподобающее.  - Он кивнул, и у меня в мозгу щелкнула еще одна догадка.  - На это вы и рассчитываете.
        - Совершенно верно. Моя лучшая ученица уже учится,  - просиял он.  - Значит, теперь вы понимаете, почему этот… мистер Кресуэлл, да? Почему он не должен знать о нашей сделке. Все должно выглядеть достоверно. Пусть думают, что я действительно ухаживаю и добиваюсь вашей руки. Тогда они примут вас гораздо охотнее. И мне нужно, чтобы в финале все прошло гладко, особенно после убийств. Инвесторы не горят желанием связывать свое имя и деньги с такими вещами.
        Томас полностью мне доверял, хотя я не могла представить, что это соглашение не доставит ему неприятных минут, особенно после нашего последнего разговора. Я засомневалась.
        - Томас умеет хранить тайны. К тому же, возможно, вы захотите, чтобы он тоже участвовал в финале. Он очень талантлив…
        - Мисс Уодсворт, его реакция на наше мнимое свидание должна быть неподдельной. Если он сыграет неубедительно, все в труппе поймут, что между нами ничего нет. С вами перестанут разговаривать и не захотят знать, если углядят хотя бы намек на фальшь. Мне нужно, чтобы они все сообща трудились ради успеха этого карнавала. Ничто не встанет у меня на пути, особенно какой-то ранимый влюбленный. Я слишком тяжело работал и многим пожертвовал ради этого начинания. И не потерплю неудачи.
        Я шагнула к перилам, чтобы прохладный ветер прояснил разум. Томас не обрадуется, но обман продлится всего четыре дня. За это время я смогу защитить Лизу от лжи Гудини, научиться ловкости рук, как хотела, смогу применять ее в криминалистике и попаду в замкнутую карнавальную труппу. Ту самую, которая может укрывать убийцу. Несмотря на недостатки, наша сделка имеет и выгоды. Чтобы раскрыть это дело, мне нужен доступ к артистам, а, учитывая их прохладное ко мне отношение, я не могу отказаться от такой возможности.
        Мефистофель подошел ко мне, облокотился на перила, почти касаясь моей руки, и стал наблюдать, как лунный свет отражается от моря. Это обыкновенная сделка, ничего более. Следующий порыв ветра унес все предостережения о потере головы или сердца.
        - Хорошо.  - Я протянула руку. Мефистофель, к моему удовольствию, ее пожал.  - Мы будем притворяться, но мне нужно доказательство против Гудини для Лизы. Думаю, новость должна исходить от меня. Я сама выберу, когда и где.
        Он опустил глаза на наши руки, прикинулся удивленным, что мы их так и не разняли, и внезапно отпустил.
        - Еще требования?
        - Вам не разрешается меня целовать. Ни при каких условиях. В подобных играх я не участвую.
        - Интересно.  - Его губы скривились в улыбке.  - Хорошо. Если вы сами не захотите, даю слово.
        Я продолжала смотреть ему в глаза, не желая опускать взгляд во избежание каких-либо низких мыслей с его стороны.
        - Хорошо. Значит, договорились.  - Я закуталась в пальто и посмотрела на пустую палубу.  - Встретимся после завтрака, чтобы… Что? Почему вы качаете головой?
        - Мисс Уодсворт, до грандиозного финала осталось четыре дня.  - Он протянул руку.  - Ваш первый урок начинается сегодня.

* * *

        Когда Мефистофель с важным видом и улыбкой на лице вплыл в помещение для репетиций, разговоры притихли, а потом и вовсе прекратились. Метатели ножей позабыли про мишени, воздушные гимнасты замерли на качелях, все внимание было приковано к хозяину. И ко мне. По правде сказать, все смотрели на мою руку, лежавшую на его предплечье. Которую я, по отданному шепотом приказу, сдвинула чуть выше. Я не забыла слова Лизы о том, что он никогда не присутствует на репетициях. Еще один продуманный шаг с его стороны, который произвел огромное впечатление.
        - Видите?  - Он наклонился ближе, опалив дыханием мою шею.  - Смотрите, как они оценивают вас, гадая, как именно вы заполучили мою благосклонность и нельзя ли отнять ее у вас. Вы, моя дорогая, теперь угроза. И приз.
        Словно только теперь заметив тишину в помещении, он оторвал взгляд от меня. Интересно, насколько естественно у него получилось, ведь я-то знала, что это всего лишь притворство.
        - Если хотите поучаствовать в представлении на этой неделе, предлагаю продолжить репетицию.
        Все возобновили свои занятия, кроме разве что Касси, воздушной гимнастки, Императрицы. Она сидела у нас над головами, наблюдая в прорези маски, как Мефистофель подвел меня к столу и выдвинул стул. Когда я расправила юбки, он подтащил еще один стул и сел, так что наши ноги почти соприкасались. Я захлопала ресницами, но вполголоса сказала:
        - Осторожнее, сэр. Не хотелось бы случайно пнуть вас.
        - Мисс Уодсворт, вы просили не целовать вас,  - сказал он, улыбаясь еще шире,  - но ничего не говорили про прикосновения. В другой раз повезет больше. А теперь давайте начнем с основ.  - Он достал колоду карт и вложил их в мою руку, чуть задержав пальцы.  - Во-первых, требуется правильно держать карты, чтобы снять колоду одной рукой.
        Он поправил колоду, пока она целиком не поместилась в моей ладони.
        - Так держат карты сдающие. Для наших целей вы начинаете так и сдвигаете их вверх к кончикам пальцев.  - Он сдвинул колоду по моей ладони к кончикам пальцев. С медицинской точностью отвел мой мизинец к нижней короткой стороне, пока колода не легла удобно.  - Хорошо. Так остается достаточно места между пальцами и ладонью, чтобы разделить колоду, к тому же теперь вы лучше контролируете ее.
        Я подвигала колоду, стараясь лучше ее почувствовать.
        - Как же я разделю колоду одной рукой? Мне кажется, если я пошевелюсь, то карты выпадут.
        - Отличное наблюдение.  - Мефистофель мягко похлопал по моему указательному пальцу, потом по мизинцу.  - Эти два пальца будут держать на месте всю колоду. Требуется время, чтобы привыкнуть, но после некоторой тренировки вы поймете, что большим пальцем можно листать карты, а средним и безымянным делить колоду пополам и поворачивать карты. Вот, позвольте покажу.
        Позабыв про все еще направленные на нас взгляды, я наклонилась ближе. Мефистофель приподнял большим пальцем верхнюю половину колоды, отчего она стала похожа на разинутый рот. Затем разогнул указательный палец, чтобы тот не касался карт, а большим продолжил приподнимать карты, пока половинки колоды не встали под прямым углом. Расслабил средний и безымянный пальцы, удерживающие верхнюю половину колоды, а указательным подтолкнул нижние карты снизу вверх, завершая оборот. Мои глаза собрались в кучку.
        - Довольно сложный порядок действий,  - сказала я, глядя, как он повторяет все намного быстрее.  - У вас так легко получается.
        - Как только вы отработаете движения, это будет всего лишь мышечная память.  - Он отдал колоду мне.  - Вам даже не придется задумываться над своими действиями, все будет получаться само собой.
        Это было похоже на некоторые занятия по судебной медицине, которые тоже стали мышечной памятью. Я сосредоточилась на картах в руке и принялась медленно, до боли, повторять движения. Я дошла до этапа, когда разделила колоду пополам, и позволила себе довольный возглас, но тут карты выпали и разлетелись по столу и полу. Я смачно выругалась, и Мефистофель захохотал, откинув голову.
        Я сердито глянула на него.
        - Рада, что мои страдания доставляют вам столько удовольствия.
        Продолжая смеяться, он собрал карты и отдал мне.
        - Вы слишком серьезно все воспринимаете. Мисс Уодсворт, это всего лишь магия. Она создана для веселья.
        Я попробовала еще несколько раз, но с таким же ужасным результатом. Карты выскальзывали из моей перчатки, я грязно ругалась, а Мефистофель чуть не задыхался от восторга. Я его ненавидела.
        Я уже было подумала подойти к Цзяню и стащить один из его ножей, чтобы порезать карты, как рядом раздался спокойный голос с акцентом:
        - Могу я показать вам другой фокус?
        Я повернулась на стуле, чтобы посмотреть на артиста, которому хватило смелости прервать нас, и узнала в нем мужчину, про которого говорила Лиза. Андреас, чьей картой был Шут. Его волосы и кожа были почти одинакового бледного оттенка, ближе к белому. Бархатный пиджак усеивали созвездия - непрозрачный намек на «Лунный карнавал».
        Мефистофель выгнул бровь.
        - Андреас. Это мисс Уодсворт, моя новая протеже. Мы выясняем, где найти лучшее применение ее талантам на финальном представлении. Мисс Уодсворт, это назойливое создание - Андреас.
        Я скрыла удивление, когда Мефистофель встал и предложил свой стул Андреасу. Задержав на мне обжигающий взгляд, он поклонился.
        - Прошу меня извинить. Схожу за шампанским.
        Я вспомнила о своей роли и прикусила нижнюю губу, глядя, как он проходит мимо артистов. Надеюсь, выражение моего лица говорило о страстном желании, а не о запоре. Дойдя до середины помещения, Мефистофель остановился, словно что-то забыл. Он медленно повернулся на каблуках, широко улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй, после чего пошел дальше.
        На этот раз мой румянец не был притворным.
        Андреас прочистил горло, явно чувствуя себя неуютно. Нас таких было двое. Я постаралась забыть об унижении и заставила себя посмотреть на юношу перед собой. Пришло время выполнять свою часть сделки.
        - Какую магию вы мне покажете?  - спросила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более заинтересованно.  - Еще карточные фокусы?
        На его губах появилась улыбка. В отличие от улыбки Мефистофеля она не сулила неприятностей и не обжигала. Если уж на то пошло, Андреас казался весьма застенчивым. В голове моментально возникли подозрения.
        - Это первый фокус, который у меня получился, и он несложный.  - Андреас показал мне карту. Королева червей. Другой рукой он щелкнул по карте, и перед моими глазами оказался король пик. Я моргнула.  - Это называется быстрая смена. Мефистофель говорит: «Обмани глаза, убеди разум». Вам понадобятся две карты, которые нужно наложить одну на другую.
        Я чуть не застонала.
        - Каждый раз, когда один из вас говорит: «Это легко», я знаю, что это ложь. Как это может быть просто?
        Его улыбка стала шире, на щеке появилась ямочка.
        - Моя Лизель говорила так же. Она ненавидела карточные фокусы, но этот ей нравился.  - Он повторил фокус, а я все еще не могла разгадать его.  - Положите карты одну за другую. И тогда вам останется только действовать большим, указательным и средним пальцами. Средний палец толкает верхнюю карту вниз и назад, открывая нижнюю. Щелчок - отвлекающий маневр. Звук отвлекает внимание в нужный момент.
        Он несколько раз повторил фокус в медленном темпе, чтобы я могла уловить движения. По сути, верхняя карта убиралась вниз и зажималась между большим и средним пальцем, скрытая от глаз второй картой. Фокус вовсе не был простым, но повторить его оказалось проще - движение очень напоминало щелчок пальцами. Андреас отдал мне карты и смотрел на мою возню. Я не понимала, как овладение карточными фокусами придаст мне искренности в глазах «Лунного карнавала», но было весело, и я приближалась к своей истинной цели - узнать побольше об артистах, так что я продолжала тренироваться.
        - Чем занимается Лизель в карнавале?  - спросила я, наблюдая за Андреасом.  - Вы познакомились здесь?
        Он перемешал колоду, достал еще две карты и стал демонстрировать фокус, а я повторяла за ним.
        - Нет, она не выступала в цирке. Однажды в Германии Мефистофель отправил меня в деревню за розами. Я с первого взгляда понял, что пропал. Это она подарила мне зеркало, которое я использую для предсказаний.
        - Вы поженились?
        Его плечи опустились под тяжестью горя.
        - Обручились. Мы были помолвлены. Моя Лизель… она умерла.
        Я подумала о Томасе. Я не представляла жизни без него и теперь разглядела в Андреасе силу иного рода.
        - Я… Я очень сочувствую вашей потере.
        Мне хотелось спросить, как умерла Лизель, но я не нашла в себе сил сделать это.
        Андреас с отсутствующим видом быстро менял карты местами.
        - Цзянь говорит, что со временем становится легче, но я не уверен, что такая потеря когда-нибудь забудется.
        Я положила свои карты на стол.
        - Цзянь тоже потерял любимого человека?
        Андреас повернулся к другу и стал неотрывно смотреть, как Цзянь репетирует свои трюки с мечами.
        - Всю семью. Их убили. Мечи?  - Он кивнул, когда Цзянь замахнулся и разрубил связку дров.  - Думаю, он представляет, как убивает тех, кто это сделал.
        - Откуда… вы знаете подробности?
        Андреас осмотрелся вокруг.
        - Мне известно только, что на его деревню напали солдаты, когда он был в отъезде. Они убили всех и сожгли дома. Когда он вернулся, то обнаружил только дымящийся пепел и обгоревшие тела. Ходят слухи, что он выследил этих солдат и перерезал им глотки, когда они устраивали лагерь, но думаю, это неправда. После смерти родных он стал учиться обращению с мечами. Жалел, что не смог их защитить, и не хотел, чтобы это повторилось.
        - Господь милосердный.  - Меня как будто ударили в живот.  - Это ужасно. Как…
        - …быстро бежит время?  - Перед моими глазами появился Мефистофель, держа карманные часы перед маской.  - Пришло время пожелать друг другу спокойной ночи. Завтра рано утром у вас урок, и ваша красота нуждается в отдыхе.
        Меня слишком опечалила история Цзяня, чтобы выразить свою досаду язвительным замечанием. Прежде чем встать, я украдкой бросила еще один взгляд на Цзяня и уже собралась было уходить, как Андреас вскочил.
        - Мисс, не забудьте свои карты. Вам нужно тренироваться как можно чаще. Нам всем нужно.
        Я улыбнулась и взяла игральные карты. Мефистофель вместе со мной прошествовал мимо всех артистов, не убирая руки с моей талии. Как только мы вышли в темный коридор, он остановился и достал из внутреннего кармана письмо.
        - Вот. Гудини начал писать его как раз перед подстроенной неприятностью.
        - Неприятностью? О чем вы…  - Я развернула письмо и подняла брови.  - Оно почти все в чернилах!
        - Знаю.  - Он усмехнулся.  - Вы бы видели, как он сокрушался о моей неуклюжести после того, как я в него врезался. Уверен, он убил бы меня на месте, если бы мог.  - Мефистофель посмотрел мне через плечо, проводя пальцем по первой строчке.  - «Моей дорогой…»
        Я оттолкнула его руку.
        - Спасибо, я умею читать.
        Я просмотрела то, что осталось от заляпанного чернилами письма, и мое сердце сжалось.
        Все оказалось именно так, как и говорил Мефистофель: Гудини любит другую. Мне хотелось скомкать листочек, но вместо этого я спрятала его в лиф. На первый взгляд сделка выглядела более выгодной для Мефистофеля, но неожиданно моя уверенность насчет защиты Лизы от Гудини и его лжи возросла.

        «Моей дорогой…
        Жду не дождусь, когда мы…
        Вышлю деньги, как только…
        …никогда не видел ничего подобного…
        Надо бежать, но я еще напишу…
        С любовью, навечно преданный
        Гарри».

        Глава 13. Туз Жезлов

        Помещение для репетиций «Лунного карнавала»
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        4 января 1889 года

        - Так?  - спросила я, перекидывая ногу через перекладину.
        Даже со страховочной сетью внизу мне было крайне неуютно. Я не думала, что виной тому мой костюм - простой морозно-голубой корсет без китового уса и плотные белые чулки. Хотя меня немного беспокоил дополнительный вес нашитого бисера, который при моем падении мог привести к смерти.
        Касси фыркнула, но подшучивать не стала.
        - Просто раскачивайтесь туда-сюда. Вы будете крепко сжимать перекладину ногами и не упадете.  - Она уверенно держалась за перекладину, устремив на меня взгляд карих глаз, без вызова, но с любопытством.  - Не волнуйтесь, в финале у вас будет другая роль. Это просто ради забавы.
        Их представления о хорошем времяпрепровождении казались мне очень сомнительными. Крутиться на маленькой перекладине в более чем двадцати футах над землей казалось верной гибелью. Как ей это удается в расшитых бисером костюмах с длинными шлейфами? Чудо, магия, либо и то и другое.
        От другой стены помещения прилетел Себастьян - ноги на перекладине, руки вытянуты, на лице широкая улыбка. Мало ему талантов в пластической акробатике, теперь он применяет их в воздухе.
        - Легко, видите? Надо просто расслабиться.
        - Вы все сумасшедшие,  - пробормотала я.  - Абсолютно сумасшедшие.
        - Нормальность переоценена.  - Касси подтолкнула меня к перекладине.  - Оригинальность незабываема.
        Я взялась за перекладину, но Императрица быстро меня остановила и похлопала по моим ладоням странным белым веществом, которое одновременно было липким и походило на мел.
        - Канифоль. Поможет держаться.
        - Я думала, что буду держаться только ногами.
        - Да, но…  - Касси развернула меня и положила мои руки на перекладину.  - Вам же нужно взяться и потом перекинуть ноги, правильно?
        Я бы предпочла прыгать голой на носу парохода, распевая непристойные песни.
        - У вас все хорошо?  - прокричал Мефистофель, сложив руки рупором.  - Репетиция почти закончена. Гости скоро пойдут завтракать, и мы должны доставить мисс Уодсворт в ее каюту до того, как ее отсутствие заметят.
        Я послала ему сердитый взгляд, которого он, наверное, не заметил, поскольку я находилась на высоте дома.
        - Вот зануда. Хотелось бы мне посмотреть, как он будет кувыркаться на трапеции.
        Касси рассмеялась.
        - Только не бросайте ему вызов. Он его примет, а если сломает шею, мы все останемся без работы. А мне нужны деньги.
        Я взялась за перекладину, не обращая внимания на влажность, которая, казалось, просачивалась через порошок канифоли.
        - Вы на что-то откладываете?
        Проигнорировав мой вопрос, она поправила мои руки и показала, как задрать ноги. Мне стало дурно.
        - Нет… Я…  - Она тяжело выдохнула.  - Я поступила неразумно и задолжала.
        Я перекинула ногу через перекладину, мое сердце заколотилось по многим причинам.
        - Кому-то из вашей труппы?
        Касси жестом велела повторить процедуру с другой ногой. Я помедлила, но всего лишь мгновение, надеясь, что она продолжит разговор. Это мне и нужно: информация, которая может доказать, что существует мотив для убийства. Касси помогла мне перекинуть ногу на перекладину и убедилась, что я крепко зажала ее под коленями. Хотя хватка ощущалась надежной, вися вниз головой я чувствовала что угодно, но только не комфорт. Пол был очень, очень далеко.
        - Нет,  - наконец ответила она.  - Люди, которым я должна, не из нашей труппы.
        Я не успела спросить дальше, Касси отвязала трапецию от двух длинных шестов и слегка подтолкнула меня. Перелетая через все помещение, я не смогла сдержать визга. Я закрыла глаза, опасаясь, что меня затошнит или я запаникую, сделаю какую-нибудь глупость и разобьюсь насмерть.
        - Откройте глаза!  - крикнул Мефистофель.  - Наслаждайтесь обзором! Ну же! Я не считал вас трусихой.
        Негодяй кудахтал как курица. Я приоткрыла глаза: цвета и огни стремительно мелькали, и мне казалось, что так же быстро пронесется и моя жизнь. Я качнулась в одну сторону, потом в другую - каждый пролет длился целую вечность и одновременно был слишком быстрым, чтобы запомнить.
        - Смотрите!  - кричал Мефистофель.  - Вы летаете!
        Сердце вырывалось из груди, дыхание стало прерывистым, хотя страх сменялся восторгом. Я медленно развела руки. В этот момент я поняла, в чем заключается притягательность карнавала - рвануть прочь от ограничений и просто расслабиться. Позволить себе полную свободу парить.

* * *

        Несмотря на утреннюю репетицию на трапеции, ночная сделка с Мефистофелем в самом деле выглядела так, будто я продала душу дьяволу. Я не имела права вмешиваться в любовные дела Лизы, но как я могла сидеть сложа руки, пока Гудини из романтической прихоти разрушает ее жизнь? Его письмо ясно указывало на любовь к женщине, которая не была моей кузиной. Тем не менее мне в равной степени ужасным представлялось предъявить ей доказательства и увидеть, как разобьется ее сердце.
        Я расхаживала по маленькому коврику нашей каюты, страшась начала представления. Я не лучше тех артистов на сцене - притворяюсь примерной кузиной, когда на самом деле мерзкая лгунья. Лиза довольствуется своим выбором, но только потому, что не знает всей правды. Почему-то казалось, что милосерднее обратиться за посредничеством к Мефистофелю, чем разбить ей сердце самой.
        Правда - это клинок. Я не хотела поразить ее им. Возможно, письмо должен дать ей Мефистофель. Это будет в духе тех скверных поступков, которые доставляют ему удовольствие.
        - Одри Роуз?
        В дверном проеме смежной каюты появилась Лиза. Она была великолепна в малиновом вечернем платье с черными кружевными оборками на юбке. В таком роскошном наряде и без ажурной маски ее никто не узнает. Я поблагодарила «Лунный карнавал» с его требованиями к костюмам, они помогут сохранить в тайне личность кузины и облегчить ей незаметное возвращение в Англию. Мефистофель в самом деле все просчитал, когда избавился от своей фамилии, какой бы она ни была.
        - Роскошно выглядишь, кузина.
        - Немного странно,  - сказала она, поворачивая голову из стороны в сторону перед моим зеркалом и морща губы.  - С самого Лондона я не смотрела представления как зритель. Хотя неплохо в кои-то веки посидеть среди публики. Весь вечер без сценического грима - это чудесно. Он ощущается как штукатурка и ужасно сушит кожу!  - Лиза прекратила поправлять прическу и посмотрела на мое отражение в зеркале.  - Все хорошо? Ты выглядишь нервной. Еще даже не оделась… ты не собираешься на представление?
        Я плюхнулась на кровать, придавленная весом своих секретов.
        - Не знаю. Я рано встала и плохо спала. Может, этот вечер пропущу.
        Лиза опустила руки и подошла ко мне.
        - Ты просто не можешь пропустить это представление! Туз Жезлов будет неподражаема. Я видела ее репетиции и до сих пор не могу поверить в то, как смело она глотает огонь. Тебе бы понравилось беседовать с ней. Она всегда читает новые технические и научные журналы. Многие артисты черпают оттуда идеи и передают Мефистофелю для воплощения.
        Я подняла брови.
        - Он сам делает реквизит?
        - Да,  - кивнула Лиза.  - Весь реквизит. Для него не существует невыполнимого. Когда мы репетируем, он в уединении мастерит то, что нам нужно. Обычно он никого не пускает в свою каюту - говорит, что это его отвлекает, но я считаю, он боится, что кто-то украдет секреты его изобретений. Он скрытничает, вот что.
        - Значит, ни у кого нет доступа в его каюту?  - как можно непринужденнее спросила я.
        - Уверена, что он приглашает туда женщин, с которыми спит.
        - Лиза!
        Мое лицо вспыхнуло, а кровь застыла. Такого резкого поворота я не предполагала. Покинутая любовница может совершить убийства. Вероятно, она намеревалась уничтожить карнавал так же, как Мефистофель разбил ей сердце. Я никогда не видела его без маски, но четко очерченный подбородок и полные губы намекали на привлекательность.
        - И многих женщин он приглашает к себе?
        - С чего такой интерес к хозяину?  - Неправильно поняв причину моего любопытства, она прищурилась.  - У тебя же настоящие, великие и незыблемые чувства к мистеру Кресуэллу. Мефистофель великий шоумен, но в том-то и загвоздка. Он сам по себе шоу. Советую тебе не забывать об этом. Он манящий, но как пламя свечи. Свеча может создавать настроение, ощущение тепла, но, если подойти слишком близко, она обожжет.
        - Ты прямо поэтесса,  - легкомысленно сказала я. Мне хотелось спросить, нет ли у нее подобных опасений и забот по отношению к Гудини, но я сжала губы и вяло махнула на сундук.
        - Что мне надеть?
        Лиза подскочила, хлопнув в ладоши.
        - Что-нибудь умопомрачительное!
        Тщательно порывшись в моих платьях, она как трофей выхватила одно. Бледно-шалфейного цвета с розовыми розами и лентами, нашитыми на одно плечо и спадающими каскадом с правого бедра до пола, оно определенно притягивало глаз.
        - Вот это. Оно еще более ошеломительное, чем костюмы артистов.

* * *

        Обеденный салон опять изменился. Столы были покрыты темно-синим шелком, все поверхности блестели так, что отражали огни, хрустальные бокалы сверкали, как блестки. Гирлянды белых калл и эвкалиптов свешивались с каждого стола до самого пола - неприлично роскошные и благоухающие. Мне захотелось коснуться бархатистых лепестков, но, стараясь сохранять достоинство, я посмотрела на Лизу с миссис Харви, на лицах которых читалось такое же восхищение. Не одной мне показалось, что я попала в звездный сон.
        Когда мы с миссис Харви и Лизой вошли в салон, Томас с дядей уже сидели над выпивкой и, склонив головы, о чем-то оживленно беседовали. Сегодня днем я нашла отговорку, чтобы не участвовать в обсуждении дела, и заперлась в каюте, тренируя ловкость рук. Это была катастрофа. Главным образом я упражнялась в подбирании карт с пола после того, как роняла их. Тем не менее пустяковый фокус, которому учил меня Андреас, постепенно выходил все лучше.
        Всегда настроенный на меня, Томас поднял голову, и меня охватил жар, когда наши взгляды встретились. Он что-то сказал дяде, встал и через мгновение уже был рядом со мной, предлагая руку. От его прикосновения у меня участился пульс.
        - Леди, вы все сегодня ослепительны.  - Приложив руку к уху, он склонил голову набок.  - Слышите, как разбиваются сердца по всему салону? Не наступите на окровавленные осколки.
        Я покачала головой.
        - Серьезно? Окровавленные осколки?
        - Вините их в зависти? Я бы тоже безудержно ревновал к себе. Я даже могу после ужина вызвать самого себя на дуэль.
        Томас широко улыбался, провожая нас с столу и больше не поддразнивая. Клянусь, иногда его манеры были такими любезными, такими изысканно благородными, что я с трудом вспоминала: это тот самый молодой человек, которого называли автоматом во время следствия по делу Потрошителя. Наклонившись, он прошептал так, чтобы слышала только я:
        - У нас был интересный день. Капитан Норвуд позвал нас обсудить довольно деликатные вопросы.
        Он отодвинул стул мне, потом миссис Харви. Официант подошел помочь Лизе. Томас уселся рядом со мной.
        - Похоже, прошлой ночью взломали каюту первого класса. Где-то во время ужина и представления.
        - Странно.
        - В самом деле. Убийства пассажиров, пропавшая девушка, кража со взломом… Этот пароход - настоящий плавучий кошмар для капитана.
        Люстры постепенно гасли. Скоро начнется представление. Официанты с профессиональной легкостью сновали по салону, ставя на столы накрытые подносы. Я не знала, что значилось в меню, но что бы это ни было, пахло божественно. Аромат помогал скрыть легкий запах керосина со сцены. От дразнящих обоняние ароматов масла, лимона и чеснока мой рот наполнился слюной. На каждый стол поставили графин белого вина, подсказывающего, что основным блюдом могут быть дары моря. Я понадеялась, что это креветки, морские гребешки или даже хороший, жирный омар.
        Я постаралась прогнать мысли о еде и вернуться к нашему вопросу.
        - Как капитан и пассажиры каюты узнали, что она взломана?
        - Кто-то рылся в сундуке леди,  - ответил Томас, поднимая крышку с подноса. В центре блюда лежала половинка хорошо прожаренного омара, тушенного в чесночном масле с пряными травами. Я чуть не застонала, открывая собственный поднос.  - Пропало несколько рулонов отменного шелка и несколько платков. Как ты понимаешь, ее горничная аккуратно обращалась с гардеробом и никогда бы не допустила такого беспорядка.
        - А зачем она везла с собой ткань?  - спросила я.
        - Везла шелк в Нью-Йорк, чтобы сшить платье у известной модистки. Судя по узору, ткань предназначалась для костюмированного бала - лианы, обвивающие деревья, должны были украшать подол, и созвездия - лиф.
        - То есть пропала ткань, но не женщина, верно?
        - Да.  - Томас сделал паузу, чтобы глотнуть вина.  - Она сказала об этом горничным, которые пришли прибрать в каюте.
        - Что ж, если ткань найдется, ее трудно будет не узнать.
        Все это было очень странно. Пропавший рулон ткани, девушка, которая будто растворилась в воздухе. Два жутких убийства. Наверняка, все это взаимосвязано, но как - совершенно неясно. Прошлым вечером у нас была передышка, хотя я боялась, что вскоре появится новый труп.
        - Что ты об этом думаешь?
        Томас отвлекся от разрезания омара, чтобы ответить мне.
        - Честно? Не знаю. Улик не так уж много, трудно делать какие-то выводы. В пропавшем шелке нет ничего необычного. На борту множество пассажиров, большинству из которых не нужно было записывать в судовой журнал свои настоящие имена. Дорогая ткань принесет неплохой навар - и для вора это может стать единственным мотивом.
        - Если только все не взаимосвязано. Тогда мотив вообще не в воровстве.
        - К сожалению, у нас нет способа узнать, что связано, а что нет. На данный момент мы знаем, что леди не имеет отношения ни к одной из жертв.  - Томас отпил вина.  - Догадки и предположения - это не убедительные факты.
        Он говорил совсем как дядя. И хотя я соглашалась с тем, что в лаборатории следует отрешиться от эмоций, я также знала, как важно доверять интуиции, когда в версии преступления что-то не сходится.
        Я откусила аккуратный кусок, наслаждаясь специями, и тут свет погас. Я переключила внимание на сцену, где с потолка свешивались полотна серебристого и бледно-голубого шелка, стянутые снизу в узлы и украшенные звездами и снежинками. Это создавало впечатление, будто снежинки и звезды падают. Когда звезды закружились на месте, блестки отразили тусклый свет. Это было изумительно - еще один шедевр «Лунного карнавала».
        Я ожидала, что на сцене среди дыма и ударов цимбал появится Мефистофель, но никак не хорошенькая девушка, которая, вертя факелами, шла по салону. Запах керосина усилился, обжигая нос. Наверное, им стоило подождать окончания ужина, прежде чем выпускать артистку. Утонченный аромат омара был полностью заглушен.
        - Это Аниша. Ее карта таро - Туз Жезлов.  - Оборвав беседу с дядей и миссис Харви, Лиза наклонилась, чтобы шепнуть: - Ее костюм изображает лед.
        Чистая правда. Серебристые волосы, заплетенные в толстые косы и уложенные короной на голове, сочетались с блестками, нашитыми на корсет. Кожа девушки на всех открытых участках была раскрашена голубовато-белым: руки, лицо и ключицы. В какой-то степени это зрелище леденило кровь: порождение мороза, так опасно играющее с огнем. Ее шляпа-цилиндр и корсет были белоснежными почти до ледяной голубизны.
        Присмотревшись, я увидела, что весь ансамбль отстрочен бледно-голубой нитью с серебром. Даже глаза девушки в больших отверстиях маски были обведены голубым и золотым, а ресницы - чисто белые. Она напоминала замороженную звезду.
        Девушка подняла горящий факел и выдохнула. Пламя вырвалось изо рта, словно она была драконом. Вокруг заахали, а она гордой поступью подошла к другому краю сцены и повторила трюк. Я не могла отвести взгляда, когда она взяла такой же горящий факел и проглотила огонь, словно лакомство.
        - Великолепно, правда?  - спросила Лиза, следя глазами за глотательницей огня, которая прошлась по сцене колесом и проглотила еще один язык пламени. Рабочий сцены поднес еще горящих факелов, и она откинула голову назад, выплевывая огонь вверх.
        - Их трюки могут быть ложью или иллюзией, но они живут честно. Они не скрывают, кто они, и не притворяются, что играют по правилам общества. В отличие от аристократов, которые улыбаются в лицо, вонзая кинжал в спину.
        Я перевела взгляд на тарелку - еда сегодня в самом деле была изысканной, но у меня вдруг пропал аппетит. Если бы Лиза знала, что я занесла кинжал над ее мечтами о замужестве с Гудини, она больше не стала бы со мной разговаривать. Следующие несколько секунд моя голова наполовину была занята беседами вокруг, а наполовину - нарастающим чувством вины.
        Наконец меня вернули в настоящее первые крики.

        Глава 14. Звезда

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        4 января 1889 года

        Сцену охватило пламя, превращая фантастическую зиму в ад. Гости ринулись прочь, огонь с ревом перекидывался с одного шелкового полотнища на другое. Теперь вместо снежинок и звезд сверху падали огонь и пепел. Аниша суматошно звала помощь из-за кулис, появились ведра с водой. Крики становились все громче, едкий дым наполнял помещение, сцену заляпала черная сажа. В воздухе появился еще один смутно знакомый запах. Как будто…
        - Боже милостивый… что это?  - Лиза так вцепилась в мою руку, что я вскрикнула.  - Наверху! Кажется… кажется, мне плохо.
        Я перевела взгляд наверх и почувствовала, будто из меня вытекла вся кровь. Над сценой парила закутанная в черную кисею фигура, раскинутые руки были обмотаны изысканным шелком, голову украшала корона из черных звезд. По ногам поднималось пламя, словно человеческий факел пробуждался к жизни. Застыв и все еще не веря в происходящее, я смотрела, как начали отваливаться куски обгоревшей плоти.
        Человек висел вертикально, пламя быстро поднималось от ног к голове.
        Этого просто не может быть. С моей последней галлюцинации прошло не так уж много времени - они преследовали меня в Румынии. Вот что значит весь этот кошмар: игра воображения.
        Только это не галлюцинация.
        - Не смотри.  - Я схватила кузину за руку и притянула ее голову к своему плечу, не мешая ей рыдать. Томас встретился со мной глазами и не отводил их, делясь своей силой и в обмен черпая поддержку у меня. Я погладила Лизу по голове, надеясь утешить заодно и себя.  - Все хорошо. Все будет хорошо.
        - Оставайтесь на местах. И сохраняйте спокойствие. Огонь по большей части охватил только тело.
        Дядя обвел взглядом наш столик. Первым делом он должен был убедиться в нашей безопасности, хотя я знала, что ему не терпится добраться до жертвы. Он посмотрел на Томаса и кивнул, молча передавая ему ответственность за нас, прежде чем исчезнуть в выходящей толпе.
        - Человек мертв,  - сказал Томас спокойно, несмотря на кромешный ад и вопли миссис Харви.  - Смотри.
        Мне нисколько не хотелось смотреть на этот кошмар. Но разум постепенно охватывало хладнокровие ученого.
        - Как…
        Я заставила себя отвлечься от запаха горелого мяса и волос. Смотреть мимо свалившихся сверху кусков Бог знает чего. Я тихонько покачивала Лизу, отметив отсутствие крика и движений у человека, которого пламя превращало в горящую звезду. Томас был прав: кто бы это ни был, он умер до того, как его подожгли.
        Своеобразное милосердие, если можно так назвать убийство и последующий поджог трупа.
        Внезапно тело над сценой рывком опустилось ниже, и те, кто еще не успел покинуть зал, в ужасе закричали.
        - Опустите веревки еще!  - На сцену выбежал Мефистофель, отдавая команды членам экипажа, которые, должно быть, находились среди балок перекрытия.  - Рубите их! Теперь рубите!
        Двое мужчин с мечами выбежали под горящее тело и принялись отсекать распадавшуюся ткань, уклоняясь от горящего пепла. Наверное, это были Цзянь и Андреас, но я, похоже, могла только покачивать Лизу и пытаться сдержать собственные слезы. Мой мир сузился до этих утешающих движений, и это помогало мне держаться.
        Официанты и экипаж призывали к порядку, но пассажиры потеряли головы. Опрокидывались столы. Женщины еле держались на ногах, мужчины толкались. Люди с боем проталкивались через оба выхода из этого шоу абсолютного ужаса.
        - Тушите огонь!  - Капитан Норвуд вмешался в хаос, бросив людям на сцене лошадиные попоны.  - Сбивайте его!
        Миссис Харви зажимала рот ладонью, но мокрые дорожки на щеках выдавали ее ужас. Я старалась подчиниться приказу дяди: сохранять спокойствие и сидеть на месте, но как же мне хотелось увести своих близких из этого ада и укрыть от всех ужасов мира. Хотелось уткнуться лицом в подушки и кричать, пока не охрипнет горло и не иссякнут слезы. Я спокойно переносила вскрытия, но смотреть, как горит человек, совсем другое дело. Тот, кто это сделал,  - чудовище, с которым трудно состязаться даже Джеку-потрошителю или Владу Дракуле.
        - О боже… этот запах.
        Лиза уткнулась лицом в мое плечо. Мои собственные эмоции всколыхнулись, угрожая поглотить меня, но я сумела овладеть собой. Сейчас им поддаваться нельзя. Возможно, так и будет всегда. Все вокруг представлялось мне механическим, это был единственный способ, дающий возможность думать о случившемся и не сломаться от горя.
        Тело рухнуло на сцену со звуком, напоминающим падение мешка с овсом. Больше всего от огня пострадало само тело и державший его шелк. Если не считать черной от сажи воды, заливавшей сцену и скопившейся лужами на полу, обеденный салон избежал разрушений. Мой полный ужаса взгляд вернулся к обгоревшим останкам. У меня не было никакого желания осматривать их. Я не желала верить, что это по-настоящему. Но в моем сердце не было места желаниям.
        Томас похлопывал миссис Харви по плечу, изо всех сил стараясь ее успокоить, хотя я видела, каким напряженным было его собственное лицо. Нелегко сохранять хладнокровие, когда глаза и нос щиплет от запаха горелого мяса.
        - Миссис Харви, вы сможете отвести Лизу в каюту?  - Губы пожилой женщины дрожали, но она коротко кивнула.  - Хорошо. Почти все вышли, и огонь уже потушили. Все будет хорошо. Я хочу, чтобы вы обе пошли прямиком в каюту и заперли дверь. Я зайду к вам, когда буду провожать Одри Роуз. Хорошо?
        Он говорил спокойно, но в его голосе звучала сила, которая постепенно приводила меня в чувство. Видимо, такой же эффект она оказала и на миссис Харви. Та несколько раз моргнула и протянула руки к Лизе.
        - Идемте, дорогая. Прикажем принести воды для ванны.
        Лиза ослабила свою хватку и посмотрела мне в лицо. Не знаю, что она увидела, но быстро сморгнула новые слезы.
        - Ты должна пойти с нами. Пожалуйста. Пожалуйста, не подходи к… к сцене… прошу, пойдем со мной.
        Я хотела. Больше всего на свете я хотела стиснуть руку кузины и, не оглядываясь, бежать из этого зала. До этого я только однажды усомнилась в своей любви к криминалистике, и теперь моя решимость снова подверглась испытанию.
        - Я скоро приду. Обещаю.
        - Нет! Ты должна…
        - У меня в тумбочке лежит скальпель.  - Я крепко обняла ее.  - Возьми его и держи при себе, пока я не вернусь. Не открывайте никому, кроме меня, Томаса или дяди. Ни Мефистофелю, никому из карнавальной труппы. Даже Гарри. Ты поняла?
        Я хотела, чтобы мои слова придали ей сил, но по лицу Лизы полились слезы, стекая на воротник.
        - Мы в опасности? Ты считаешь, что следующими нападут на нас? Я…
        - Это всего лишь предосторожность,  - сказала я и сжала ее ладонь.  - Позаботься о миссис Харви, хорошо?
        Лиза сжала губы. Я видела, как ее размякший дух превращается в сталь. Возможно, Лиза немного согнулась, но была слишком сильной, чтобы сломаться. Она сжала мои руки в ответ и кивнула.
        - Постараюсь.
        Она повернулась к миссис Харви и, хотя ее руки тряслись, выдавая страх, выпрямилась.
        - Поспешим.
        Оглянувшись в последний раз, Лиза повела нашу компаньонку прочь из задымленного зала. Собираясь с духом, я еще несколько секунд смотрела на дверь, в которую они вышли. Легкое прикосновение к руке означало, что пришло время надеть собственную маску,  - сейчас я буду играть роль криминалиста. Я глубоко вдохнула и моментально пожалела об этом, когда нос опалило дымом. Я закашлялась, отчего стало только хуже.
        - Вот. Немного поможет от запаха и дыма.
        Томас протянул мокрую салфетку, потом намочил вторую для себя и приложил ткань к лицу. Я повторила за ним, и першение в горле ослабло. Томас внимательно смотрел за мной, пока я приходила в себя.
        - Полегче?
        Я кивнула.
        - Спасибо.
        Без лишних слов мы пошли к сцене и дымящимся останкам. Дядя уже стоял над ними.
        - Капитан, мне нужно очистить сцену от посторонних на весь остаток вечера. Включая экипаж. Мы должны сохранить как можно больше вещественных доказательств.
        Норвуд провел ладонью по лицу. Мешки под глазами говорили о том, что он плохо спит. Это было понятно: его волшебное плавание превратилось из рая в ад.
        - Все, что вам угодно, доктор Уодсворт. Но нам надо убрать столы, и скатерти, и…
        - Не сейчас. Помещение нужно очистить немедленно.  - Дядя присел на корточки рядом с почерневшим трупом и взглянул на меня.  - Вскрытие проведем здесь.
        Я стояла у подножия сцены, осматривая нашу временную лабораторию. Ладони покалывало. Сверху свисали обгоревшие обрывки шелка, от тела поднимался дым, а большую часть сцены покрывал пепел, словно серый снег. Никудышное место для вскрытия тела, но весьма подходящее, учитывая театральность происходящего.
        К дяде подбежал член экипажа и передал его медицинскую сумку. Наверное, дядя послал за ней, как только вышел из-за стола. Я понятия не имела, как ему удается всегда сохранять хладнокровие даже в самые худшие штормы, и только надеялась когда-нибудь перенять у него это качество. Молодой человек отшатнулся от сцены, широко распахнув немигающие глаза. Через несколько мгновений обеденный салон опустел, и мы были готовы к работе. Я машинально достала из сумки фартуки и передала их дяде и Томасу, затем надела один на себя. Цветы на моем платье топорщили ткань фартука, а подол наверняка испортится из-за сажи, но мне было все равно. Я сняла и аккуратно сложила перчатки. Они помешают держать скальпели.
        Томас помог мне подняться на сцену, и я каким-то образом нашла в себе силы успокоить сердцебиение и очистить разум. Я стояла над телом, прижимая к носу мокрую ткань.
        - Сначала огонь охватил ноги,  - хрипло начала я. Дядя и Томас оторвались от трупа и повернулись ко мне.  - Там кисея расплавилась, а на лице нет. То же и с ожогами. Ноги обгорели сильнее, чем голова. Томас правильно сказал: когда ее подожгли, она уже была мертва.
        Томас обошел тело, похлопывая пальцем по губам, посмотрел на потолок, потом на пол и вокруг. Его лицо походило на ледяную маску. Когда он переключался на эту роль, я понимала, почему его порой побаивались. Только теперь я считала насмешливые сравнения с автоматом неточными. Когда он превращался в ученого-детектива, то больше походил на беспощадное божество, несущее возмездие.
        На его скуле дернулась мышца.
        - Кольцо с изумрудом. Похоже, фамильное.
        Я оторвала взгляд от Томаса и с колотящимся сердцем уставилась на кольцо. Мне сразу вспомнилось.
        - Мисс Креншо,  - выпалила я.  - Ее мать сказала, что у нее было кольцо с изумрудом. И она никогда его не снимала.
        Томас встал на колени около тела.
        - У жертвы рыжие волосы. У леди Креншо волосы похожего оттенка, хотя это не исчерпывающее доказательство.
        - Да, но это начало.  - Дядя крутил усы.  - Нам нужно описать физические данные и проверить, подтвердят ли Креншо рост и вес. Тело можно опознать, но давайте не будем никого травмировать, заставляя осматривать его без необходимости. Также я хочу знать, лечил ли когда-либо доктор Арден членов этой семьи. Возможно, все жертвы связаны с ним.  - Дядя кивнул на кольцо.  - Когда закончим обследование, надо также проверить, то ли это кольцо, о котором они говорили.  - Он мрачно сжал губы.  - Одри Роуз, передай мне скальпель.
        Я повиновалась. Обычно, когда я ассистировала дяде в лаборатории, тела уже были без одежды. В этом случае раздевать труп оказалось немного сложнее, дяде пришлось аккуратно срезать ткань там, где возможно, стараясь случайно не задеть обгоревшую кожу. Не рискуя повредить нижнюю половину тела, он сосредоточился на верхней. Я заметила, что девушку раздели до нижнего белья, и, судя по тому, что осталось, кружево было превосходного качества. Скорее всего, еще одна пассажирка первого класса - излюбленные жертвы нашего убийцы. Движения дяди были быстрыми и деловитыми, сказывались годы практики.
        Через несколько мгновений тело было готово для исследования.
        После быстрого внешнего осмотра мы не нашли очевидных причин смерти. Дядя поднес скальпель к коже и сделал Y-образный разрез. Я передала ему реберные ножницы-кусачки и отошла, когда открылась грудная клетка. Дядя вытер руки о фартук, испачкав кремовую ткань ржавыми пятнами. Наверное, ему хотелось вымыть их карболовым мылом, но сейчас было некогда волноваться о заражении. Он наклонился над телом и принюхался. По предыдущему опыту я знала, что он ищет признаки отравления. Если яд был проглочен, то часто запах можно обнаружить в области живота. Я постаралась не думать о жертвах нашего последнего дела в Румынии.
        Я передала дяде следующий скальпель, и он аккуратно вскрыл желудок, исследуя его содержимое. Он немного покопался внутри и отошел.
        - Перед смертью она ела шоколадное пирожное, засахаренные ягоды и пила шампанское. О чем это говорит?
        - У нее должен был разболеться живот,  - любезно подсказал Томас.
        - Томас!  - я в ужасе посмотрела на него.  - Будь серьезен.
        - Я серьезен.  - Он поднял руки.  - Это все сладости. И скорее всего в них был яд. Думаю, живот должен был болеть очень сильно. Возможно, сначала слабо, и она решила, что просто переела сладкого. Затем, когда боль усилилась и выступила испарина, она поняла, что что-то не так.  - Он показал на ее руки, покрасневшие и покрытые ожогами.  - Ногти обломаны, но царапины на ладонях, а не от борьбы с убийцей. Это указывает на то, что она обхватывала себя, стараясь приглушить боль.
        Дядя изъял желудок, знаком потребовал поднос и с влажным звуком плюхнул на него орган. Я ровно держала поднос, изо всех сил стараясь не представлять жареного омара, который лежал здесь раньше. Пинцетом дядя вытащил несколько непереваренных ягод.
        - Мы, конечно, должны проверить, но похоже, что это белладонна.
        Я мысленно вспоминала уроки о ядах. Белладонна или красавка обыкновенная принадлежит к семейству пасленовых, иногда ее называют дьявольской ягодой. Меня охватило неприятное чувство. Съев столько ягод, жертва должна была сильно страдать: сердцебиение участилось, легкие и мышцы отказывали. Человек, который накормил ее этим смертельным десертом, не имеет сердца. Я не могла вообразить, каково было сидеть и смотреть, как ее тело бьется в смертельных конвульсиях. Это убийство было медленным и продуманным, рассчитанным на максимальные страдания.
        Положив ягоды в пузырек для дальнейшего исследования, я стала смотреть, как дядя зашивает тело. Стежки выходили аккуратными и ровными, как он меня и учил.
        - Попросите капитана показать кольцо лорду и леди Креншо. Подтвердят ли они, что оно принадлежит их дочери?  - Дядя с грустью посмотрел на тело.  - Это самое меньшее, что мы можем сделать для ее упокоения.
        Томас хотел взять на себя жуткую обязанность снять кольцо с пальца, но я его остановила. Мне не хотелось быть холодной и беспристрастной в такой важный момент. Я наклонилась и, осторожно подняв руку девушки, аккуратно сняла с пальца кольцо, которым она, по словам родителей, очень дорожила. Еще секунду я посидела на корточках, потом положила ее руку ей на грудь. Ее мучали, убили, а потом сотворили из ее тела страшное зрелище.
        - Звезда,  - сказала я больше себе. Томас с дядей выглядели одинаково удивленными.  - Карта таро, которая, скорее всего, символизирует эту постановочную смерть. Я…  - Я не хотела рассказывать им, что кроме игральных у меня появилась колода карт таро, поэтому пожала плечами.  - Я взяла Лизины карты и вчера вечером рассматривала их. Это тело похоже на ту карту. Нужно узнать ее значение. В сочетании с остальными она может привести нас к убийце.
        Дядя был настроен скептически, но согласно кивнул. Я встала, крепко зажав кольцо в кулаке. Ужас и печаль ушли. На их месте зажглась искорка гнева. Тот, кто это сделал, зашел слишком далеко, и я не буду знать покоя, пока он не заплатит за свои преступления.
        - Накройте ее плащом, прежде чем тело унесут,  - сказала я ледяным тоном.  - Я отдам кольцо капитану.
        Я развернулась на каблуках и пошла к двери, решимость билась внутри в унисон с сердцем. Наш корабль превращался в плавучий кошмар, но я отказывалась поддаваться страху.

        Глава 15. Неприличная ситуация

        Каюта лорда Креншо
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        4 января 1889 года

        - Это кольцо Элизабет.  - Леди Креншо не сводила глаз с перстня, который держал капитан Норвуд.  - Г-где вы его н-нашли?
        Капитан Норвуд набрал побольше воздуха.
        - Сожалею, что принес плохие новости, мадам. Но тело мисс Креншо…  - Он отвел глаза, не зная, как это описать.
        - Нет, не может быть.  - Леди Креншо покачала головой. Ее глаза блестели. Лорд Креншо стиснул ее руку, и леди откинулась назад.  - Элизабет в Лондоне, я уверена. Сейчас она, должно быть, уже дома. Мы напишем ей и проверим, как только прибудем в Нью-Йорк. Это не может быть правдой.
        Ее голос надломился.
        - Сочувствую вашей утрате.  - Норвуд осекся, когда леди Креншо упала на колени.  - Мы сделаем все возможное, чтобы найти убийцу…
        - Выйдите.  - Голос лорда Креншо был тихим и угрожающим.
        - Сэр, мы…
        - Оставьте нас.
        - Хорошо. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь прямо ко м…
        - Черт бы побрал вас и этот проклятый корабль!  - закричал лорд Креншо, заставляя нас с капитаном попятиться.  - Забудьте все восхваления, которых ждете. Работный дом и то заслуживает лучших рекомендаций. Я прослежу, чтобы вы с этим цирком потерпели крах.
        Он так сильно хлопнул дверью, что висевшая снаружи шлюпка шмякнулась об стену. Капитан Норвуд тяжело вздохнул и ссутулился.
        - Я не гожусь для такой работы. Доктор Арден воспринял новость ненамного лучше. Не вините их: потеря ребенка всегда большой удар для родителей.
        - Дяде нужно поговорить с доктором Арденом,  - медленно произнесла я, не желая оказаться бестактной.  - Не отправите ему просьбу встретиться с дядей в ближайшее время?
        Капитан кивнул, хотя его внимание было сосредоточено на темном море.
        - Это путешествие должно было стать легендарным. А не печально знаменитым. Мефистофель обещал луну с неба. Он поклялся, что если я возьму их на борт бесплатно, то круизные лайнеры с ежевечерними представлениями станут последним писком моды. Что наши имена напишут среди звезд. Он просто обманщик.
        Я не знала, что сказать. Весь вечер уже катился к чертям, и я не думала, что виной тому один человек. Стать свидетельницей горя четы Креншо, а теперь и капитана - для меня это уже чересчур. И у меня еще есть чем заняться до того, как я смогу запереться в каюте.
        - Еще есть время все наладить,  - сказала я наконец.  - У нас есть еще три вечера.
        Капитан Норвуд повел меня к моей каюте.
        - Еще три возможности для убийцы, мисс Уодсворт.
        После этих слов мы шли молча, и я не могла отделаться от опасений, что он прав.

* * *

        - Ты с ума сошла?  - Лиза спрыгнула с кровати. Я тем временем переодевалась в простое платье.  - Какое ты имеешь право искать в такой час Мефистофеля, в то время как для меня возможность пойти к Гарри даже не обсуждается?
        - Может, хватит об этом?  - Я потерла виски. Я вымоталась и хотела только накрыться одеялами и не вылезать, пока мы не причалим в Нью-Йорке.  - Дядя уже засадил тебя в эту каюту и грозит психиатрической лечебницей. Если этого недостаточно, то есть еще и убийца, который разгуливает по кораблю.
        Лиза с вызывающим блеском в глазах встала, скрестив руки.
        - Вот поэтому мы должны пойти вместе. Их каюты недалеко друг от друга. Разве вместе не безопаснее?
        Я открыла рот, чтобы возразить, но она привела веские доводы. Почуяв мою нерешительность, Лиза поднажала:
        - Не говоря уже о том, что ты даже не знаешь, где каюта Мефистофеля? Как ты собиралась его найти? Кто будет лгать до последнего, защищая тебя, если одна из нас попадется?
        Я бросила на нее раздраженный взгляд.
        - У меня есть вопросы по убийству. Вряд ли это будет любовное свидание, о котором тебе придется лгать. И я не собираюсь попадаться.
        - Да? А если Томас обнаружит, что ты навещала другого молодого человека? Ночью. Одна. Просто чтобы обсудить в его каюте убийство без дяди или Томаса. Он подумает, что ты…
        - Лиза,  - прервала я ее прежде, чем она закончит скандальную мысль.  - Томас никогда не будет настолько глуп. Мы доверяем друг другу.
        - Ты же знаешь, он человек. Не имеет значения, насколько он может быть циничным и умным, ему не чужды человеческие чувства. Ты порой об этом забываешь. Он хоронит их, но они есть.
        В глубине души мне хотелось дать ей письмо Гудини к тайной возлюбленной и посмотреть, будет ли она так же жаждать встречи с ним, когда из первых рук убедится в том, какой он подлец. Я сделала несколько глубоких вдохов.
        Еще не время оглашать эту беду. Если повезет, он разоблачит себя собственными неловкими действиями, и мне не придется отдавать Лизе это ужасное письмо.
        Преувеличенно повздыхав, я накинула на кузину пальто.
        - Мне только нужно несколько минут поговорить с Мефистофелем. Тебе придется уйти вместе со мной, когда я закончу.
        Лиза надела пальто и широко улыбнулась.
        - Тебе всегда этого хотелось, разве нет?
        - Ты о чем?
        - Всегда идти вперед, добиваться правды.  - Ее улыбка погасла, окрасившись печалью.  - Я всегда считала вашу с дядей работу приключением, но она также довольно трудная, да? Вам приходится смотреть на такое…
        Перед моим мысленным взором замелькали жертвы убийств. Жертвы Джека-Потрошителя, расчлененные и отброшенные, как мусор. Обескровленные тела, которые я всего лишь на прошлой неделе видела в Румынии, где мы учились с Томасом. Куда бы я ни пошла, всюду тянулся след смертей. Я надеялась, что сегодняшняя ночь не продолжит эту череду. Я постаралась отбросить эти мысли.
        - Идем. Уже поздно.

* * *

        Скрип канатов вызывал в воображении образы гигантов, разминающих старые кости, чтобы посмотреть, кто осмелился потревожить их вековой сон. Даже идя рука об руку с Лизой, я не могла отделаться от ощущения жути, которое производила прогулочная палуба в этот поздний час.
        Лиза теснее прижалась ко мне.
        - Нам нужно в тот коридор. Мы спустимся по лестнице на следующую палубу.
        Ветер растрепал мою косу и усилил холод, уже охватывающий тело. Я и правда не горела желанием шастать по ночам по темным коридорам, когда поблизости разгуливает убийца, но выбора не было. По крайней мере мы с Лизой вдвоем, это хоть немного успокаивало. Я тяжело сглотнула и пошла к кузине, которая, открывая дверь, оглядывалась на меня через плечо.
        Электрические лампы в коридоре мигали и гудели, как пчелиный рой, защищающий улей. Лиза устремилась вниз по металлической лестнице, и я ринулась за ней, стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце или шаги третьей пары ног, которые мне почудились.
        Мы спускались целое столетие, хотя в действительности всего пару секунд. Лиза без колебаний открыла дверь и выглянула на палубу второго класса.
        - Никого нет,  - сказала она, хватая меня за руку.  - Но все равно быстро.
        Ей не нужно было повторять. Мы припустили по палубе, время от времени останавливаясь, чтобы оглянуться. Хотя я могла поклясться, что за нами шли, никого не было видно. Наверняка я на борту не единственная пассажирка, кто воображает полночных чудовищ. После ужина мы никого не встречали, все каюты на вид были плотно закрыты, словно их обитатели забаррикадировались.
        - Каюта Мефистофеля.  - Лиза задержалась в нескольких дверях от нее.  - Каюта Гарри третья отсюда. Забери меня, когда будешь уходить.
        Она быстро поцеловала меня в щеку и убежала. Проследив, как она добралась до каюты Гудини и проскользнула внутрь, я постучала кулаком в дверь хозяина карнавала. Внутри зашуршала бумага. Я досчитала до пяти и постучала еще раз. Дверь открылась, и на пороге возникла женщина в маске и халате. Касси. Судя по тому, как ткань облегала ее стройную фигуру, под халатом вряд ли что-то было. Неприветливое выражение лица прозрачно намекало на то, что я помешала. Догадавшись, я вспыхнула.
        - Я… Я очень извиняюсь, я…
        Мефистофель с ленивой улыбкой подошел к двери. Я заметила, что он полностью одет, на костюме ни складочки, и проклятая маска на месте. Я облегченно вздохнула.
        - Пришли признаться в вечной любви?
        - Как вы догадались?  - спросила я, достаточно громко, чтобы Касси услышала. Наклонившись неприлично близко, я прошептала: - Вам такое может только присниться.
        - По крайней мере не в кошмарном сне.  - Он подмигнул.  - Это было бы для вас очень прискорбно.
        Я выпрямилась и украдкой бросила взгляд через его плечо, заметив рулоны ткани, странный ассортимент сеток, жемчужин и невообразимое количество блесток. На столе лежал повешенный на плечики пиджак с бахромой на плечах и украшения, чтобы добавить на него. Похоже, Мефистофель увлекается шитьем - еще один кусочек к головоломке о нем.
        - Касси?  - спросил он нетерпеливо.  - Если больше ничего, то на сегодня мы закончили.
        Касси пристально посмотрела на меня и скрылась из виду. Я вспомнила, Лиза говорила, что Касси… близка к нему. Внезапно мне самой захотелось исчезнуть. Не удивительно, что она так раздражена - я нарушила ее романтические планы. Словно прочитав мои мысли, Мефистофель склонил голову набок.
        - Касси только что закончила последнюю примерку. Ее новый костюм совершенно сногсшибательный. Вы должны его увидеть.
        - Меня не касается, чем вы занимаетесь,  - ответила я.  - И я не спрашивала.
        - Нет, не спрашивали.  - На его губы вернулась кривая усмешка. Он не подавал виду, что его тревожит недавнее убийство или он сожалеет о сорвавшемся свидании.  - Но вы выглядите ужасно довольной для человека, которому все равно.
        Прежде чем я успела возразить, он шагнул в глубину каюты и вернулся с теплым пальто.
        - Касси, провожать не буду. Попрошу кого-нибудь занести костюм перед завтрашним представлением.
        Я стояла разинув рот.
        - Вы серьезно?
        - Изредка и я бываю серьезным.
        - Вы собираетесь устроить завтра очередное представление? Это безумие!
        - Безумие - неплохой бизнес, мисс Уодсворт.
        - Конечно, бизнес. С моей стороны было глупо не сообразить, что следующее представление после сегодняшнего сгоревшего тела,  - это потрясающая идея.
        Мефистофель поднял бровь над маской. Отменный трюк.
        - Это - разумная идея, потому что поможет отвлечься тем, кто этого хочет. Посильнее, чем альтернатива - запереть всех на три ночи и подскакивать при каждом скрипе и стоне корабля. Вот это, моя дорогая, вызовет безумие. Заприте человека - и он сломается.
        - Вам это знакомо из личного опыта?
        Он знаком показал пройтись дальше по палубе, достаточно далеко, чтобы нас не слышала Касси, когда будет уходить. Мы стояли на пристойном расстоянии друг от друга, но все равно казалось, что чересчур близко.
        Когда мы дошли до борта, я перегнулась через поручни и не смотрела на спутника. Мне необходимо было подумать, а с его неучтивым флиртом это было трудно. Ветер пощипывал уши и шею. Холод помог мыслям вернуться на место.
        - Так что? Чему я на самом деле обязан честью и удовольствием видеть вас? Готовы к следующему уроку? Или вы уже придумали собственный карточный фокус и пришли похвастаться?
        Я смотрела на бурное море. Волны перекатывались туда-сюда, как и мой разум, переваривающий новую информацию.
        - Прошло два дня,  - сказала я, по-прежнему не глядя на него.  - Вы правда ожидаете, что я буду изобретать фокусы, когда трупы продолжают появляться?
        Мефистофель издал удивленный смешок.
        - Я не заключаю честных сделок, но вы - чистый восторг, мисс Уодсворт. Жаль, что вы не окажете чести разрезать мое сердце надвое.
        Я повернулась, наконец встретившись с ним взглядом.
        - Не уверена, что понимаю, о чем вы.
        - Ну а я не уверен, что верю вам,  - ответил он, внимательно разглядывая меня.  - Это означает, что вы справляетесь гораздо лучше, чем я предполагал, глядя на ваши уроки.
        - Ловкость рук вряд ли применима в такой ситуации.
        - Почему бы и нет? Слова сами по себе изворотливы и коварны.  - Он усмехнулся, словно разоблачил правду, которую я не особенно хорошо скрывала.  - Как бы то ни было, любая роза может как оцарапать до крови, так и подарить наслаждение. И все же мы без колебаний вдыхаем ее аромат. Опасность не умаляет привлекательности, а лишь увеличивает ее.
        Он склонился так, что тепло его дыхания коснулось моей кожи. У меня побежали мурашки - то ли от страха, то ли от волнения.
        - Я не боюсь уколоться, когда награда так сладка. А вы… чего боитесь вы?
        Почему-то у меня в мыслях возникло лицо Томаса. Мефистофель подошел ближе.
        - Чего вы боитесь больше всего? Определенно не смерти. Она вас интригует.  - Он положил руки на поручни с обеих сторон от меня, и я невольно напряглась.  - А! Боитесь попасть в клетку? Так вот что вас пугает. Если вы хотите свободы, то просто берите ее. Что вас останавливает?
        Мое сердце колотилось так сильно, что я за него боялась.
        - Это часть сегодняшнего урока?
        - Это?  - Он приблизил лицо к моему уху.  - Это просто дружеский совет. Вы не можете жить по чужим правилам. Хотите исследовать другие науки? Может, судебная медицина не единственная ваша страсть. Вам может доставить удовольствие попробовать себя в инженерном деле.
        Я старалась дышать ровно. Может, он и притворялся увлеченным мной только для вида, но он меня разгадал. Узнал правду, которую не обнаружил даже Томас. Мне одновременно хотелось обнять Мефистофеля и пнуть его. Меня интересовали механические приспособления, мой отец мастерил игрушки, и мне всегда хотелось научиться их делать. Отец учил моего брата, но никогда не потакал мне, поскольку я девочка, это «не женское занятие». У меня было столько кукол, что я не знала, куда их девать, но мне на самом деле хотелось возиться с винтиками и шестеренками.
        - Я хочу поговорить с Цзянем,  - сказала я, нарушая странное ощущение.  - Отведите меня к артистам под каким хотите предлогом.
        - Не уверен, что это разумное решение после сегодняшних событий.  - С его лица пропало всякое лукавство.  - Артисты решили справиться со стрессом собственным способом. Возможно, время уже немного неподходящее.
        Он вытащил карманные часы.
        - Похоже, уже совсем неподходящее.
        - Касси не была со всеми,  - напомнила я.  - Возможно, Цзянь тоже не участвует в общем кутеже.
        - На самом деле я уверен, что он уже разливает выпивку.  - Мефистофель посмотрел на темное море.  - Надеюсь, Андреас спрятал его мечи. В прошлый раз, когда он напился до беспамятства, происходили интересные вещи. «Зеленая фея» - коварная любовница.
        Он перегнулся через ограждение рядом со мной и посмотрел в том же направлении, что и я.
        - Думаете, он способен на убийство?
        - Как я могу ответить, если не могу с ним поговорить? Если вы серьезно настроены разгадать тайны этих убийств, то отведите меня к вашим артистам сейчас же.
        - Конечно, я настроен серьезно. Если карнавал провалится, мне придется вернуться к прежней жизни. А я предпочел бы прыгнуть в море, чем вернуться в золотую клетку.
        Я внимательно посмотрела ему в лицо. Возможно, мы с ним не такие уж разные.
        - Где артисты?
        Он окинул меня взглядом, хотя и не в обычной своей лукавой манере. Сейчас в этом было что-то резкое и почти аналитическое.
        Мефистофель отодвинулся от поручней.
        - Если вы настаиваете на том, чтобы посетить это собрание, вам нужно одеться соответствующе.
        Я провела рукой по своему бархатному пальто. Платье под ним было чуть более простым, чем вечерний наряд, но вполне приличным. Я нахмурилась.
        - Я хочу смешаться с остальными.
        - Вот потому вам следует избавиться от этой скучной одежды. Вы будете как сорняк на лужайке полевых цветов.  - Он сморщил нос.  - Иногда чтобы смешаться с толпой, нужно выделиться.
        - Это совершенно не имеет смысла.
        - Но скоро возымеет.  - Он опять словно из воздуха достал карманные часы и усмехнулся, когда я покачала головой.  - Начинается урок номер два.

        Глава 16. La Fee Verte

        [2 - «Зеленая фея» (фр.)  - поэтическое прозвище абсента. (Прим. пер.).]
        Помещение для репетиций
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        4 января 1889 года

        - Можете подтягивать вырез сколько угодно,  - прошептал Мефистофель перед дверью в помещение для репетиций,  - но обещаю, что он не порастет листьями. Это противоречит самому смыслу декольте.
        Я послала ему самый язвительный взгляд, хотя трудно сказать, возымел ли он эффект, ведь на мне тоже была ажурная маска.
        - Поверить не могу, что позволила вам так меня одеть. Я похожа на танцовщицу канкана. Тетушку хватил бы удар.
        - Я так и вижу ее побагровевшее лицо,  - улыбнулась Лиза из-под своей маски.  - Может, стоит предложить такой образ для моего дебютного бала?
        Я улыбнулась, несмотря на то, что чувствовала себя раздетой. Тетушка Амелия наверняка свалилась бы на кушетку, если бы узрела нас в таком виде. Наряд Лизы походил на мой: на нас обеих были корсеты в красно-черную полоску - туго затянутые, чтобы подчеркнуть грудь, как сказал Мефистофель,  - и черные чулки, а, добавив украшений, ему удалось превратить меня в свой расфуфыренный аналог.
        Блестки покрывали мой бюст, привлекая внимание к практически обнаженным участкам тела. Белые панталоны с оборками и кружевами, отделанными серебром, были единственной частью моего костюма, намекавшей на «Лунный карнавал». Но этого никто не увидит, поскольку я не собиралась поднимать юбки и показывать ноги. Черный шелковый цилиндр с красным витым шнуром был почти таким же, как на Мефистофеле в первый вечер.
        Гарри весело улыбнулся Лизе.
        - Мне не терпится познакомиться с твоей старушкой.
        - «Матушка» больше подойдет,  - чопорно заметил Мефистофель.  - «Старушка» - американская бестактность.
        Лиза отмахнулась.
        - Давайте уже войдем? Если у нас есть только час, я хочу извлечь из него максимум удовольствия.  - Она захлопала ресницами, глядя на меня.  - Пожалуйста. Одри Роуз, ты выглядишь сногсшибательно. Расслабься немножко. Повеселись. Нам всем не помешает немного легкомыслия.
        Я не считала время подходящим для веселья, учитывая, что сегодня мы видели обгоревший труп, но ничего не сказала. Мне нужно было выяснить, кто из артистов перевел свои выступления на смертельный уровень, и пьяная вечеринка могла стать прекрасным способом получить информацию. Хотя, судя по звукам музыки, вечеринка может быть не лучшей идеей. Я посмотрела на свою открытую грудь и выдохнула. Томас наверняка рассердится, что пропустил эту мою выходку, особенно после всех его подначек насчет пьяного разврата.
        - Смотрите.
        Мефистофель толкнул двери. В отличие от четко организованной прошлым вечером репетиции в помещении царил абсолютный хаос. Гремела музыка, артисты в масках танцевали под зажигательные ритмы, женщины в нарядах для канкана, как у меня, выстроившись в ряд, высоко вскидывали ноги, демонстрируя панталоны с оборками.
        - Это те самые шалости, о которых вы предупреждали пассажиров?  - спросила я, пытаясь успокоить мечущиеся мысли. Над головой мигали лампы, угрожая погаснуть.
        Молочно-зеленая жидкость проливалась на пол и стекала по подбородкам артистов, но они или не замечали, или им было все равно. Я переводила взгляд с одной группы на другую, сердце билось в одном ритме с барабанами. До этого я никогда не видела столько людей в движении, столько танцующих в возмутительных позах. Клоуны прыгали через бочки, падали на пол, хватаясь за животы и хохоча, пока не размазывался грим. Сигарный дым плавал по просторной комнате, распространяя густой, тяжелый аромат. Я попала в логово дьявола.
        Это была ужасная ошибка. Я шагнула назад, прямо в раскрытые объятия Мефистофеля. Он наклонился ко мне, стараясь перекричать шум, и, несмотря на жар переполненного помещения, по моей коже пробежал холодок.
        - Это, мисс Уодсворт, разгул.  - Мы стояли так близко, что я чувствовала, как при дыхании поднимается и опускается его грудная клетка.  - А также самое время вспомнить первое правило: не теряйте головы.
        - Не беспокойтесь. Я не…
        Цзянь, пройдясь колесом, остановился почти вплотную к нам, и я отскочила назад, чуть не сбив Мефистофеля с ног. Цзянь производил не меньшее впечатление, чем танцующие канкан женщины. Вместо обычного хмурого взгляда, он одарил нас глупой улыбкой.
        - Добро пожаловать на настоящее шоу!
        Он обнял меня за плечи, словно мы были лучшими друзьями, и увлек прочь от Мефистофеля. Я оглянулась. Хозяин карнавала стоял на месте, сдерживая смех. Рассчитывать на помощь от него не приходилось. Я озиралась по сторонам, но и Лиза с Гудини уже бросились в омут с головой. Похоже, помощи не будет.
        - Поглядим-ка, что вы умеете,  - невнятно произнес Цзянь.  - Потанцуйте со мной!
        - Ох, я-я не думаю…
        - Правильно!  - Он попытался перекричать барабаны.  - Не думайте. Просто танцуйте.
        И прежде, чем я успела вежливо отказаться, он крутанул меня так, что юбки взметнулись, а я врезалась в другую танцовщицу. Та лишь откинула голову, засмеялась и закружилась возле своего партнера. Я же чуть не споткнулась, пытаясь опустить нижние юбки. Цзянь, резко сев на пол, растянулся в шпагате.
        - Вы в порядке?  - крикнула я. Святые небеса, должно быть, это больно. Цзянь вскочил на ноги, затем вскинул одну и хлопнул в ладоши под коленкой. Его улыбка была задорной, шальной и… свободной.
        - Давайте! Попробуйте - вам понравится!
        Да я лучше проткну ладонь вилкой. Я покачала головой и показала на столы, там выстроились фонтанчики с ледяной на вид водой. Освежиться показалось мне лучшей идеей, а холодная вода поможет уменьшить опьянение.
        - Я хочу пить.
        Нахмурившись, Цзянь взглянул в ту сторону, куда я показывала. Потом прищурился и улыбнулся.
        - А. Прекрасная мысль. Начинаю понимать, почему Мефистофель так вами восхищается.
        Я почти не слышала его из-за музыки, так что решила не развивать тему. Если он верит, что Мефистофель на самом деле увлечен мной, значит, наше притворство работает. Мы пошли сквозь толпу, большинство артистов расступались перед нами. Я старалась держаться поближе к Цзяню, как в силу необходимости, так и из-за боязни, что кто-нибудь умыкнет меня в еще один отвратительный танец.
        Цзянь подошел к первому же баллону и налил напиток. Я повернулась вполоборота, разглядывая целующихся в темных уголках людей. У меня глаза полезли на лоб, когда я узнала Касси в объятиях молодого человека, который явно не был Мефистофелем. Мне показалось, что это пластический акробат, но было сложно определить наверняка, поскольку они слишком крепко сплелись.
        Цзянь вручил мне белесый напиток и проследил за моим взглядом.
        - Не беспокойтесь из-за нее. Между ней и Мефистофелем ничего нет. Уже некоторое время.
        Я взяла напиток и принюхалась. По запаху вроде бы не слишком крепкий, но мне не хотелось ослаблять свои дедуктивные способности.
        - Она расстроилась, когда…
        - …узнала, что он интересуется вами?  - Цзянь засмеялся.  - Я никогда не видел, чтобы такая малышка закатывала столь грандиозный скандал. Она изорвала свой костюм и чуть не швырнула туфлю в магическое зеркало Андреаса.  - Он посмотрел на мой нетронутый напиток. Я передала бокал ему, и Цзянь проглотил содержимое одним жадным глотком.  - Это было бы что-то.
        - Андреас впал бы в ярость?
        Могу поклясться, что его глаза под маской расширились.
        - Это разбило бы ему сердце.  - Цзянь налил еще порцию и покачнулся.  - В любом случае Касси на вас не сердится. Если она и зла на кого-то, то только на Мефистофеля. Ему лучше быть осторожнее: она может и проучить. Видели бы вы ее последнего парня.  - Он покачал головой.  - Со львами ему и то было бы проще.
        Я старалась не слишком таращиться на Касси. Теперь она прижимала молодого человека к стене и целовала его шею. Момент был слишком интимным, чтобы вмешиваться, даже если она без зазрения совести делала это у всех на виду.
        - Это Себастьян.
        - Пластический акробат?
        - Да, и ее муж.
        Цзянь хохотнул, видя мое ошарашенное лицо.
        Кто-то выбрал именно этот момент, чтобы выстрелить в лампочку. Я бросилась на пол, закрыв голову руками, вниз посыпались осколки, и в помещении стало гораздо темнее. Артисты заулюлюкали. С бешено колотящимся сердцем я встала. Натуральное безумие.
        Совершенно не обращая внимания на самый разгар оргии, Цзянь залпом выпил еще порцию и, покачиваясь, пошел к фонтану. Я испугалась, что, если он выпьет еще немного, мне не выудить у него ничего полезного. Поборов собственную нервозность, я заспешила следом.
        - Касси и Себастьян женаты?  - спросила я.  - Наверное, он зол на Мефистофеля.
        Вполне себе мотив уничтожить карнавал. Могут ли они оказаться дуэтом убийц? Я смотрела, как они срывают друг с друга одежду. Ревность - мощный мотив для любого человека. И каждый из них может страдать от нее. Себастьян - потому что его жена так открыто преследовала другого мужчину, а Касси - из-за такого явного пренебрежения. Мне захотелось побежать к Томасу и рассказать ему обо всех версиях, но проклятая сделка не позволяла мне этого.
        - Они оба живут в свое удовольствие, и это их устраивает.  - Глаза у Цзяня уже закрывались.  - Эй… вы не допили.  - Я не стала говорить, что он сделал это за меня дважды.  - У мня есть тос-ст.
        - Может, подождем до следующего раза?  - предложила я.
        Его речь становилась все более нечленораздельной. Он отмахнулся от меня и пошел наливать еще два стакана с такой сосредоточенностью, словно от этого зелья зависела судьба всего мира. Мне было бы веселее, если бы не беспокойство, что люди, ответственные за три смерти, страстно обнимаются в углу.
        Цзянь налил в каждый бокал на палец зеленой жидкости и умудрился, не опрокинув, положить на них ложечки с дырками. Чудо, учитывая его состояние. Затем он положил на ложечки по куску сахара, поджег его и, когда пламя погасло, отнес бокалы к фонтанчику с водой.
        Подставив сахар под краники, Цзянь повернул их. Ледяная вода медленно капала, растворяя сахар и вместе с ним стекая в зеленую жидкость. Бледно-зеленый цвет поменялся на дымчатый, напомнив мне о запретных отварах. Я наконец поняла, что это. Абсент.
        Заинтригованная, я взяла бокал и посмотрела на свет. Абсент был очень популярен и в аристократических домах, и в непотребных притонах. Некоторые утверждали, что он вызывает галлюцинации, но это только если добавить полыни. Я прикусила губу. Мне очень хотелось попробовать, но я должна была оставаться в ясном сознании и собирать улики.
        Кто-то подошел, но вокруг теснилось много людей, поэтому я не обратила внимания, кто именно.
        - Собираешься притвориться, что выпьешь?
        Я резко повернулась. Касси подняла брови.
        - Или нужна помощь?
        - Я не притворялась, что пью.
        - Может, и нет.  - Она внимательно смотрела на меня.  - Но притворяешься кое в чем другом, не так ли?  - Она на мгновение отвела взгляд, и мне не нужно было следить за ним, чтобы понять: она говорит о Мефистофеле.  - Может быть, ты и разыгрываешь страстную влюбленность, но он нет.
        Я с трудом сглотнула. В ее словах не слышалось угрозы. Если уж на то пошло, в них почти ощущался дух товарищества, словно мы сестры по оружию, сражающиеся против коварных мужчин. Я поднесла бокал к губам.
        - Я ценю ваше мнение, но мне и правда здесь нравится.
        Я уже хотела опрокинуть напиток, как делал Цзянь, но возникшая из ниоткуда рука накрыла его. Мои губы прижались к перчатке с вышитыми полумесяцами, и я отпрянула, словно ожегшись. Мефистофель покачал головой.
        - Мисс Уодсворт, это может оказаться слишком магическим для вас. Мне хотелось бы вернуть вас в вашу каюту в целости и сохранности. Не дай Бог Томас Кресуэлл вызовет меня на дуэль.
        Он пристально смотрел мне в глаза, и я могла бы поклясться, что на его лице читалось искреннее беспокойство. Я вежливо отвела его руку от бокала, остро осознавая, что мы не одни. Я не сомневалась, что он это понимает тоже. Именно поэтому ему не следовало упоминать Томаса.
        - Выпейте со мной.
        - Уже поздно.
        Я повела плечом.
        - Как хотите.
        Не успел он ничего сказать, как я залпом проглотила напиток. Получилось варварски и совсем не подобающе леди. Мне понравилось. На вкус абсент напоминал лакрицу и приятно обжигал горло. От вина его отличало ощущение тепла, которое распространялось от желудка по всему телу, казавшемуся легким, как воздух. Приглушенные звуки стали громче. Цвета - ярче. Рядом кто-то засмеялся, и я совершенно без причины захихикала в ответ.
        - Давайте я отведу вас в кровать.
        Мефистофель мягко взял меня за руку, его лоб прорезали морщины. У него и правда отлично получалось притворяться. Он почти убедил меня, что заботится обо мне.
        Я вывернулась и дернулась в сторону, подхватив свои юбки. Грубая ткань казалась изумительной на ощупь, и неожиданно мне захотелось гарцевать по залу, вскидывая ноги. Не удивительно, что все вокруг так счастливы. Этот эликсир - чистая магия. Какая-то женщина в маске поманила меня рукой. Несколько женщин, держа друг друга под руки, синхронно вскидывали ноги. Мне вдруг показалось, что это самое логичное занятие.
        Без колебаний я взяла ее под руку и присоединилась к веселью. Сердце грохотало в груди, живое и неистовое. Я никогда не чувствовала себя такой свободной - свободной от общественного мнения и ограничений. Вся моя семья встала бы на дыбы от такого поведения. Кажется, даже Томас озадачился бы. Но мне было все равно. Меня не волновала эта тьма. Убийства. Преступления. Горе. Потери. Я притворилась, что все эмоции - это воздушные шары, которые надо отпустить, и отпустила.
        Каждый раз я все выше поднимала ногу, не обращая внимания на то, что оголяю больше тела, чем когда-либо на публике. Я закрыла глаза, становясь одним целым с музыкой. Так вот каково быть по-настоящему свободной.
        Две большие ладони легли мне на талию и подняли в воздух. Я засмеялась и затрясла юбками, меня охватил восторг. Лиза была права: немного веселья не умаляет серьезности вечера, но это фантастический способ справиться с ней. Меня окружала смерть, но и жизнь тоже. В эти украденные мгновения я ценила жизнь.
        К моему уху прижались чьи-то губы, и я инстинктивно выгнулась навстречу им, моментально позабыв, где я и с кем. Меня опустили на место, и я, широко улыбаясь, развернулась, едва туфельки коснулись пола. Я увидела удивленные глаза Мефистофеля, а сам он внезапно отшатнулся назад. Мне было слишком весело, чтобы расстраиваться из-за того, что он оказался не тем, кого я представляла.
        - Пожалуйста, сделайте так еще раз,  - попросила я. Он слегка помедлил, потом притянул меня ближе и закрутил. Его самоуверенность вернулась, и он поднял и закружил меня над полом. Я летела, раскинув руки.
        - Я как будто в сказке.
        Он опустил меня, глаза были полны озорства.
        - Если вам нужна сказка, то я наложу на вас проклятие и запру вас в гробу или в башне на выбор. Потом оживлю поцелуем, и мы будем жить долго и счастливо. Вы же знаете, как это работает.
        Я покачала головой.
        - Вы и правда принц, да?
        - Для вас, мисс Уодсворт, Прекрасный принц.
        Мне казалось, что прошло несколько часов. Мы больше не разговаривали, но я танцевала, смеялась и почти убедила себя, что будущее с карнавалом не такая уж плохая судьба.

        Глава 17. Что сулят карты

        Каюта Одри Роуз
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Я проснулась еще на рассвете и наблюдала через иллюминатор своей каюты, как с восходом солнца почти черная до самого горизонта вода окрашивается золотом. Покрытое рябью море обещало сегодня или завтра зимний шторм. Я оглянулась и не смогла сдержать улыбки. Лиза крепко спала под сбившимся одеялом, ее волосы разметались как карамельный дождь. Я все еще не могла поверить, что мы попали на вечеринку карнавала и что я в самом деле танцевала канкан. Это было безрассудно, и воспоминания вызывали беспокойство. Не о том, что я делала, а о том, что получала от этого удовольствие. И еще мне хотелось, чтобы Томас мог бы быть там с нами.
        Выбросив это из головы, я потихоньку села за маленький туалетный столик и пролистала заметки на пергаменте, которые набросала после нашего возвращения. Я записала все последние странные случаи с начала нашего путешествия на борту «Этрурии».
        На одном клочке пергамента было: «Мисс Арден убита, предположительно отравлена, хотя нет определенных доказательств. Игральная карта, найденная на сцене до обнаружения тела: туз пик. Есть ли связь? Отец врач. Соответствующая карта таро: Семерка Мечей».
        На другом: «Похищены рулоны шелка, платки».
        На третьем листке я написала: «Мисс Креншо отравлена. Игральных карт не найдено. Соответствующая карта таро: Звезда».
        Мои скромные попытки разобраться в картах таро привели к наиболее подходящему значению Звезды: «трансформация». Я понятия не имела, как это соответствует делу и убийству.
        Следующий клочок бумаги гласил: «Мисс Прескотт - первая из убитых, заколота кинжалами. Найденная игральная карта: туз треф. Отец главный магистратский судья. Соответствующая карта таро: Десятка Мечей. Предательство. Соответствие буквальное: заколота в спину».
        Я откинулась на спинку стула, постукивая пальцами по бумаге. Что-то в этом было, какая-то связь. Может, две отдельные загадки. Ограбление совершил один, а женщин убил другой, обставив преступления под карты таро. Побежавшие по мне мурашки напоминали могильных жуков. Я понимала, что Томас был прав насчет преступников, анонимно путешествующих между континентами, но может ли их на борту оказаться сразу двое? Не исключено: двое из нескольких сотен - это совсем не много.
        Теперь мне хотелось получить доступ в каюту мисс Креншо. После обнаружения у нее в желудке шоколадного торта мне хотелось сравнить его с образцом в ее каюте.
        Кто-то легонько постучал в дверь. Предположив, что это принесли чай, я открыла. Я плотнее запахнула халат и прищурилась. Быстро обернулась: кузина по-прежнему посапывала, дыша глубоко и ровно.
        - Рановато для визита, Кресуэлл.  - Я выглянула на палубу и, убедившись, что никто ничего не видел, втянула его в каюту.  - Люди могут подумать, что ты здесь ночевал.
        Его губы изогнулись, а глаза расширились. Вот демон.
        - На это ты и надеялся.
        - Уодсворт, твои обвинения меня оскорбляют. У меня что, всегда есть скрытые мотивы?  - Он поднес руку к сердцу и слегка пошатнулся.  - Может, я просто принес чай.
        - О? Так вот с чем ты пришел?  - Я многозначительно уставилась на его пустые руки.  - Забудь. Ты здесь, и это в самом деле замечательно. Взгляни. Но только тихо.
        Я показала наугад заметку, стараясь не обращать внимания на то, что я почти неодета и мы находимся в спальне. По крайней мере мы не одни. Если он начнет меня целовать, я не уверена, что захочу остановиться. Прошлой ночью мне его очень не хватало.
        - Видишь здесь какие-нибудь закономерности?
        Томас снял цилиндр и пересек каюту несколькими широкими шагами. Разложив на столе бумаги, он немного нахмурился над одним листком.
        - Мисс Прескотт была убита в первый вечер, но мисс Креншо пропала еще до отплытия. Порядок обнаружения трупов не обязательно указывает на порядок убийств.
        Меня осенила новая идея.
        - Томас, а научишь меня мысленно ставить себя на место убийцы? Как ты делал, когда мы впервые встретились?
        Он похлопал себя пальцами по бедру.
        - В классе твоего дяди?
        - Да.  - Я бросила взгляд на по-прежнему спящую кузину.  - Когда ты вошел в роль Джека-Потрошителя, разделывающего первую жертву. Я хотела бы такому научиться. Это не сильно отличается от магии карнавала, правда?
        Томас странно посмотрел на меня.
        - Полагаю, и то, и другое включает некоторое вхождение в образ, но мне хотелось бы думать, что мой метод ближе к науке, чем у человека, размахивающего мечами.
        - Все равно, мне бы…
        В дверь опять постучали, и я проглотила слова так же быстро, как Аниша глотала пламя. Я начала толкать Томаса к сундуку, не зная, куда еще его спрятать. Лиза заворочалась, но не проснулась.
        - Лезь сюда… быстро!
        Не возражая, Томас сложился в сундуке - впечатляющий подвиг при его росте,  - и я бросила сверху платье, надеясь спрятать моего друга под широкими юбками. Я расправила спереди халат и приоткрыла дверь.
        Прислонившийся к дверному косяку Мефистофель окинул пристальным взглядом мой халат. Я выдохнула так, будто меня пнули в живот. Это была худшая из возможных ситуаций. Я не могла позволить Томасу подслушать наш разговор из-за сделки и не могла признаться гостю, что в моей каюте находится молодой человек. Если же Мефистофель скажет что-нибудь про вчерашний канкан, я уверена, Томас не позволит уйти от этой темы, пока я не сознаюсь.
        - Здравствуйте, мисс Уодсворт. Ожидали кого-то другого? У вас такой вид, словно вы проглотили яйцо.
        Он хотел было войти, но я выставила руку.
        - Что вы здесь делаете?
        - Вам тоже добрый день,  - ответил он.  - Поразительно: вы ничего не имели против свиданий в темных уголках парохода или визита в мою каюту в неурочный час, но не дай бог мне искать встречи наедине. Какой ужас.
        - Если хотите поговорить,  - тихо сказала я,  - назначьте место встречи. На виду у всех. Желательно, когда я буду полностью одета и в сопровождении компаньонки.
        - Разве Лиза прошлой ночью не исполняла обязанности компаньонки?  - Он заглянул в каюту мимо меня.  - Вы прячете тайного любовника, о котором я не должен знать?
        - Я полирую скальпели.  - Я показала на медицинскую сумку на тумбочке.  - Если будете неосторожны, я могу нечаянно порезать ваш блестящий костюм.
        - Угрозы вам не к лицу.  - Он фыркнул, притворяясь уязвленным, и собрался было уходить, но повернулся. Даже на рассвете он носил маску, отражавшую оранжево-красные лучи восходящего солнца.
        - О, не забудьте сказать мистеру Кресуэллу, что он забыл шляпу. Она лежит на вашем туалетном столике. Вы же не хотите, чтобы у кого-нибудь возникло превратное впечатление? Слава богу, что ваша кузина притворяется спящей, иначе пошли бы разговоры.
        Прежде чем я возразила или признала шляпу своей собственной, он сунул руки в карманы и быстро пошел прочь по прогулочной палубе. К хору ветра и волн добавилось его мрачное насвистывание. Я сжала кулаки, чтобы справиться с неприязнью к нему. Два молодых человека, испытывающих непреодолимое стремление делиться раздражающими наблюдениями, кого угодно выведут из себя.
        Когда дверь закрылась, Томас отбросил платье и вздернул брови.
        - Самое время обсудить Мефистофеля, особенно после того, как твой дядя просил меня присмотреть за тобой. Что за важное дело заставило его прийти в такой час? Разве он не знает, что такой уровень неприличия является моей прерогативой?
        Я подошла к нему, наклонилась и обхватила его лицо ладонями, наслаждаясь теплом его кожи без разделяющего нас слоя шелка.
        - Мы скоро все обсудим, обещаю. Но сейчас мне нужно одеться, а тебе уйти, пока тебя здесь не обнаружили.
        Украдкой бросив еще один взгляд на «спящую» кузину, я прижалась губами к его губам, сначала нежно, но потом отбросила сдержанность. Томас, похоже, был не против отвлечься и притянул меня к себе, целуя крепче. С большим трудом я поцеловала его нежно и откинулась назад, сев на пятки. Несомненно, это был мой любимый вид ловкости рук.
        - Мы же не хотим, чтобы у кого-нибудь сложилось неверное впечатление,  - сказала я, не в силах скрыть улыбку.  - Люди решат, что мы здесь целовались.
        - Да, не хотим.  - Томас покачал головой, и каким-то образом мы опять начали целоваться.  - Это было бы очень неприлично. Почти наедине. В каюте девушки, на которой я хочу жениться. Которая все время отказывает.
        - Томас… Я… ты же знаешь, что я тебе не отказываю. Я хочу, чтобы все было как положено. Мой отец заслуживает того, чтобы быть в курсе. Пожалуйста, не думай, что это говорит о моих колебаниях, я…
        - Свадьба?  - Лиза выскочила из-под одеяла с широко раскрытыми от восторга глазами.  - Я помогу с устройством! На какое время года планируете? Весной будет божественно. Цветы, пастельные тона! Зимой тоже захватывающе, если правильно устроить. Твои черные волосы будут шикарно смотреться на фоне голубого и белого льда.
        - Свадьба, тайное венчание. Мне подойдет любое время года и любая возможность.  - Томас выскочил из сундука, помог мне встать и подарил целомудренный поцелуй. Взяв с туалетного столика цилиндр, он улыбнулся.  - О деталях поговорим потом.  - Он посмотрел на стол, где лежали листочки с заметками.  - Между делом попробую с ними разобраться. Может, какие-то связи проявятся сами. О, Лиза?
        Он с улыбкой повернулся к ней.
        - Я особенно сногсшибательно выгляжу в бледных тонах. К тому же весна не за горами. Может, с этого и начнем.
        Коснувшись шляпы, он выскользнул из каюты. Слушая Лизино щебетание о свадебных планах, я вернулась к сундуку и порылась в шелках и бархате.
        - Твой отец будет очень доволен,  - сказала Лиза с той же мечтательной улыбкой.  - Просто не верится, что ты до сих пор не рассказала ему о ваших намерениях. Я так надеюсь, что Гарри сделает предложение - мы тоже будем подходящей парой, правда?
        Казалось, переданное Мефистофелем письмо вспыхнуло в тумбочке. У Лизы разобьется сердце, когда она его прочтет. Я натянуто улыбнулась, еще не в силах преподнести ей новости.
        - Не сомневаюсь, что ты выйдешь за человека, который сделает тебя счастливой.
        Еще один секрет - и я сойду с ума.

        Глава 18. Шут

        Прогулочная палуба первого класса
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Я взяла Томаса под руку и постаралась не таращиться на то, как изменился корабль. Мы шли по заполненной народом прогулочной палубе. Общие помещения и длинная крытая палуба первого класса выглядели словно цирковые шатры на плавучей ярмарке.
        Курительную комнату заполняли кривые зеркала, обеденный салон кишел канатоходцами, акробатами и… клоунами. Меня передернуло от их кричащего, безвкусного грима, и я решила, что лучше разрежу распухший труп, чем окажусь запертой в комнате хотя бы с одним клоуном. Я ускорила шаг, не желая задерживаться возле них, и Томас хохотнул. Я метнула в него самый сердитый взгляд, но он только сильнее рассмеялся.
        - То есть удалять кишки перед обедом в порядке вещей, но клоуны - это слишком?  - спросил он.  - Уодсворт, ты не перестаешь меня удивлять. Что, если я оденусь как клоун и постучусь в твою дверь? Как думаешь, ты упадешь в обморок мне на руки? Ради того, чтобы привести тебя в чувство, я вытерплю и грим, и дурацкий костюм с гофрированными манжетами.
        - Не вынуждай меня подкидывать пауков в твою каюту,  - сказала я.  - Я не чураюсь грязных приемов.
        - Ты восхитительно жестокая женщина.  - Его глаза горели от озорства.  - Если после такой угрозы я еще больше увлечен тобой, что это говорит обо мне?
        - Это значит, мой друг, что ты такой же мрачный безумец, как и я.
        Мы пошли дальше и остановились посмотреть, как Себастьян, пластический акробат, изгибается непостижимым для моего искушенного в анатомии ума образом. Он кивнул в знак приветствия и пополз по палубе, словно паукообразное. Томас потащил меня прочь, и я громко засмеялась.
        Мы подошли к преобразившемуся музыкальному салону, и мое сердце невольно забилось в два раза быстрее. Перед входом стояла вывеска с затейливым шрифтом, обещавшая раскрыть тайны прошлого, настоящего и будущего. И сделает это «Великолепный Андреас, мистик и предсказатель судьбы».
        Он не включил в вывеску прозвище, связанное с картами таро,  - Шут. Разумное решение, поскольку я сомневалась, что оно привлекло бы много клиентов. Я вспомнила другую встречу с человеком, утверждавшим, что видит будущее, и замерла, вынудив Томаса резко остановиться. Во время расследования по делу Джека-потрошителя мужчина по имени Роберт Джеймс Лиз предлагал помощь Скотленд-Ярду, заявляя, что напрямую общается с одной из жертв. Не желая упускать возможную зацепку, мы с Томасом посетили его жилище и приняли предложение разгадать тайны недавно убитых.
        По спине пополз холодок - и вовсе не из-за змеившегося по открытым коридорам пронизывающего морского ветра. Мистер Лиз утверждал, что разговаривал с моей мамой, и я, хоть и не верила в подобную совершеннейшую чушь, нашла то, что искала, именно там, где указал дух мамы. Везение или чистое совпадение, но что-то в этом было. По крайней мере попробовать стоило. Возможно, я отыщу подсказку, которая поможет прекратить убийства.
        На корабле, полном дьявольского разгула, надежда казалась самым ужасным грехом. Она тянула меня вперед, подначивая и дразня обещанием невозможного. Андреас артист, а не пророк. О том, кто убил тех женщин, он знает не больше, чем о том, как воскресить маму. Томас внимательно посмотрел на зачаровавшую меня вывеску, потом на мое лицо и грустно улыбнулся, вскрыв мои эмоции и вычислив их источник. В такие моменты я была благодарна за его поразительную способность понимать мое настроение.
        - Хочешь, чтобы Великолепный Андреас прочитал твое будущее?
        - Ты же не веришь в судьбу или удачу.
        - Не верю.  - Он усмехнулся при виде моего раздражения. Как можно быть в одну минуту совершенно очаровательным, а в следующую острым, как лезвие? Это ужасно бесило.  - Встретимся здесь попозже.
        Прикусив губу, я всматривалась в черно-белую полосатую ткань, закрывающую вход.
        - Это вежливый способ сказать, что не присоединишься ко мне? А как же дядино требование повсюду меня сопровождать? Знаешь, держать на коротком поводке.
        - Одри Роуз, я никогда не буду твоим сторожем.  - Юмора как не бывало. Томас поднес мою руку к губам и прижался к ней, заставив мое сердце забиться быстрее по новой причине.  - К тому же это благородный жест, чтобы не отвлекать ни тебя, ни Великолепного Андреаса моими собственными способностями предсказывать будущее.  - Я закатила глаза, и он рассмеялся.  - И еще я вижу на главной палубе киоск с сахарным печеньем.
        - Ты бросаешь меня ради сладостей.  - Я слегка покачала головой.  - Действительно благородно.
        - Любовь моя, не ревнуй к печенью. Его золотистая корочка и сливочный вкус не сравнятся с твоей восхитительной персоной. Почти.  - Томас еще раз посмотрел на вывеску, его губы дрогнули в улыбке.  - Хорошо… Давай заключим сделку, раз тут все на этом помешались. Я дам тебе пять минут, чтобы войти, и еще десять, чтобы Великолепный Андреас воззвал к призракам и уговорил их остаться поболтать за чаем. А потом вернусь.
        - И в чем сделка?
        - Да ни в чем. Просто проверял, слушаешь ли ты.  - Я строго посмотрела на него, и он шутливо поднял руки.  - Шутка. Знаешь… те фразы, которые у меня ужасно получаются, но я все равно тренируюсь?  - Когда он наклонился, коснувшись губами моего уха, в охватившем меня желании не было ничего забавного.  - Может быть, я принесу угощение и тебе.
        Я мило улыбнулась.
        - А я-то думала, что твое общество уже само по себе удовольствие.
        И прежде чем он успел отпустить еще одну из своих острот, я раздвинула полосатую ткань и вошла в логово предсказателя.
        Внутри под бесконечным на первый взгляд потолком висела хрустальная люстра. От нее расходились полотнища роскошного черно-белого шелка, закрепленные так, чтобы создавать впечатление огромного шатра. Серебристые свечи роняли воск на кованые канделябры, расставленные через равные промежутки по всему помещению.
        Из тени вышел Андреас. Я резко вдохнула. Его маска цвета свежей крови напомнила череп, с которого только что сорвали кожу. Мгновение Андреас стоял неподвижно, позволяя рассмотреть себя. На нем был темно-синий фрак с вышитыми серебром созвездиями, черные брюки и перчатки.
        Он низко поклонился. Его светлые волосы казались почти белыми.
        - Мисс Уодсворт, простите мне такое появление. Моя душа путешествует между мирами, неприкаянная и блуждающая,  - произнес он с акцентом.  - В постоянном поиске прошлого, настоящего и будущего я нахожу время просто плыть по течению.  - Я попыталась понять, о чем он, но не смогла.  - Я Великолепный Андреас. Добро пожаловать в мой чертог предсказаний.
        - Рада снова встретиться.
        Я кивнула в знак приветствия и вошла. На полу лежали подушки с серебряной бахромой, хотя присутствовали также табуреты, стулья и столики. В углу в несколько ярусов висели искусно выполненные курильницы, наполняя шатер пряным и манящим ароматом, который напомнил мне Мефистофеля. Я закусила губу, не зная, куда пройти. Устроиться на полу казалось слишком бесстыдным, хотя, полагаю, находиться наедине с мужчиной в маске уже было достаточно неприлично.
        - Прошу, садитесь.
        Великолепный Андреас показал на прислоненное к стене довольно большое зеркало. Высокое и даже немного зловещее для такого обычного предмета мебели.
        - Это зеркало пронизано магией Баварии. И это не просто зеркало - оно способно показывать будущее.  - Андреас, слегка выпятив грудь, провел ладонями по своему очень красивому фраку.  - Насколько мне известно, оно с почти стопроцентной точностью показывает будущих мужей. Большинство юных дам уходят отсюда довольными.
        Какое разочарование.
        - И это все?  - спросила я.  - Я думала, оно показывает будущее. Что, если я не выйду замуж? Тогда оно покажет карьеру или другую сферу моей жизни? Есть же люди, которые предпочитают не вступать в брак. Что зеркало показывает им?
        Андреас посмотрел на меня, как на грязный ночной горшок. Но надо отдать ему должное, тон его остался весьма радушным.
        - Чтобы чары правильно сработали, мне нужно связать вам руки за спиной.  - Он достал из фрака плотную черную атласную ленту, позволив ей эффектно развернуться.  - И завязать вам глаза.  - Видите ли, чары очень капризны.
        Я сжала губы в надежде удержать пришедший на ум неприятный ответ. Теперь я понимала, почему его назвали Шутом. Только Шут и мог подумать, что я соглашусь остаться с ним наедине связанной и с закрытыми глазами? Есть в этом цирке хоть один молодой человек, который не был бы негодяем?
        Через минуту я ответила:
        - Действительно, полагаю, капризны.
        Андреас вздохнул - первый не отрепетированный заранее звук.
        - Мефистофель считает, что это будет хорошим упражнением перед финальным шоу. Он говорит, что повязка на глазах обостряет дар.
        Я уставилась на мутное зеркало, сомневаясь, что такая обшарпанная вещь может обладать хоть каким-то даром.
        - Ну, поскольку Мефистофеля здесь нет, думаю, мы можем пренебречь его требованиями.
        Я осмотрелась и, заметив колоду карт, показала на них.
        - Я бы предпочла толкование карт таро. Это может помочь в нашем расследовании.
        Андреасу, похоже, не слишком хотелось ослушаться хозяина, но он улыбнулся.
        - Как пожелаете.
        Без дальнейших разговоров я села на мягкий табурет и сосредоточила внимание на картах, которые тасовал Андреас. Я видела только рубашки, очень красивые, нарисованные талантливым художником. Фон темнее ночи, с серебристыми ажурными завитушками в каждом уголке и черным кругом полной луны, в который вписан жемчужный полумесяц. Вокруг луны были нарисованы серебряные звезды.
        Андреас заметил мое восхищение и вытащил одну карту.
        - Позвольте представить единственную и неповторимую колоду таро «Цирк затмения».  - В ответ на мою приподнятую бровь он смущенно улыбнулся и добавил: - Мефистофель хочет, чтобы тема «Лунного карнавала» присутствовала в каждой детали, даже в такой маленькой и незначительной, как карты таро.
        Он повернул карту одной стороной, затем другой, показывая изумительный блеск серебристых линий, но не давая рассмотреть картинку. Сверху и снизу на картах красовались две лежащие на боку переплетенные восьмерки. Они смутно напомнили мне о чем-то.
        - Это вы нарисовали?  - спросила я, изо всех сил стараясь держать руки при себе. Мне не терпелось перевернуть карты и увидеть искусные рисунки.  - Они совершенно бесподобны. Я никогда не видела, чтобы краски так переливались.
        - Не я,  - покачал головой Андреас,  - Мефистофель. Он хочет… Мефистофель учит всех гадать на картах и таро. Нельзя вступить в труппу, пока не станешь мастером.
        Андреас хохотнул и продолжил тасовать карты, оставив мне догадываться, о чем же он умолчал.
        - Значит, все артисты хорошо разбираются в игральных картах и таро?
        Андреас кивнул, но не стал развивать тему.
        - Это ваш первый опыт с картами таро?
        Если не считать постановочных убийств. Хотя я решила, что это неподходящий ответ, и рассеянно кивнула, потому что мне в голову пришла новая идея. Я следила, как предсказатель тасует карты, и едва успевала за собственными мыслями. Если карты сделал Мефистофель, стал бы он бросать их рядом с трупами? Я отмахнулась от этой чуши. Он не убийца. Я снова посмотрела на Андреаса. Благодаря Мефистофелю, он явно был сведущ в картах таро и их значениях, как и любой другой артист.
        - Если предсказатель вы, почему значения карт должны знать все?
        Андреас почесал шею сзади.
        - Люди платят хорошие деньги за свое будущее. Когда мы приезжаем в новый город, то устанавливаем несколько шатров, где гадаем по картам таро, или расходимся по разным пабам. Иногда в этом участвует Себастьян, и даже Цзянь. Мы можем утроить выручку. Это хороший бизнес.
        Андреас разложил передо мной карты картинками вниз.
        - А теперь ваша очередь. Перемешивайте колоду, пока не почувствуете первую карту, что отзовется. Это может быть всего лишь шепот, так что слушайте внимательно.
        Я потянулась к колоде, но потом убрала руку.
        - Что, если карты ничего не скажут?
        - Скажут. Иногда помогает закрыть глаза и сосредоточиться на одном вопросе. Что вы думаете о себе и своем пути? Думайте только об этом, закройте глаза и перемешивайте. Ответ не заставит себя ждать.
        Я сделала, как было велено, но все равно чувствовала себя нелепо, перемешивая карты одну за другой и пытаясь сконцентрироваться на множестве эмоций. Глупо думать, что карты могут рассказать мне что-то, чего я не знаю о себе. Навязчивая идея посетить оракула служила прямым доказательством того, как этот дурацкий карнавал влиял на мою способность трезво мыслить. Может быть, Андреаса называли Шутом в честь людей, которых он привлекал к своему шатру, таких, как я.
        Неожиданно я что-то почувствовала… странное смутное нежелание передвигать следующую карту. Я распахнула глаза. Как?..
        - Видите. Духи шепчут и подталкивают.
        Андреас снисходительно улыбнулся и постучал пальцем по столу перед собой. С таким выражением лица он совершенно не походил на убийцу, но на этом основании я бы не исключала его из подозреваемых.
        - Положите первую сюда, картинкой вниз. Вы вытянете шесть карт, и только потом мы их откроем. Хорошо?
        - Хорошо.
        Я глубоко вдохнула, вовсе не уверенная, имеет ли все это хоть какой-то смысл, но единственной альтернативой было наблюдать, как дядя ест овощи и препирается с миссис Харви за десертом.
        - Теперь я хочу, чтобы вы сосредоточились на своем сокровенном желании. Что вы скрываете даже от самой себя?
        Я крепко зажмурилась, не зная, каким образом найду то, что скрыто. Но почувствовав то же странное сопротивление, вытянула вторую карту. Следующие четыре вопроса касались моих страхов, того, что помогает мне в жизни, какие силы действуют против меня и что из этого всего выйдет. Довольный тем, что я серьезно отнеслась к делу, Андреас открыл первую карту. Скрюченный бородатый мужчина стоит на покрытой льдом вершине горы, а за его спиной клубятся черные и серые тучи.
        - А, Отшельник. Поскольку эта карта показывает ваше внутреннее состояние, то готов держать пари, что вас мучает душевная борьба. Скорее всего, вас одолевает множество вопросов, вы чувствуете себя одинокой, и, возможно, у вас кончается терпение. Самое время отступить, пока не отыщете ответы на вопросы, которые вас беспокоят.
        - Хм-м.
        Я моргнула, глядя на карту, и недоверчиво поджала губы. Это совпадение. Дурацкое совпадение, что первая же карта содержала крупицу правды. Я действительно чувствовала себя одинокой и нуждалась в ответах. Мне нужно было разгадать много загадок, а из-за сделки с Мефистофелем я даже не могла привлечь Томаса к решению некоторых проблем. С напарником все было бы гораздо легче, я ненавидела отступать в одиночестве.
        Не желая выдавать свои чувства, я перевернула следующую карту. Юноша в маске, в аляповатом, похожем на клоунский, костюме танцует, словно марионетка. Во мне явно живет королевский шут. Превосходно. Согласно этой карте мое сокровенное желание - быть дурой. Хотя я подозревала, что все верно. Весь этот вечер был дурацкой попыткой отвлечься, которую я вряд ли могла себе позволить, и все же я сидела и слушала толкование карт, как легковерная простушка.
        - Шут. Интересный выбор. Это единственная карта таро, обозначающая бесконечность.  - Андреас сложил пальцы домиком и открыто посмотрел мне в глаза.  - В вашей жизни есть кто-то, в ком вы не уверены? Может быть, кавалер или потенциальный ухажер? Эта карта говорит о том, что кто-то вызывает у вас противоречивые чувства… Мефистофель или…
        Я перевернула следующую карту. Не хотела даже ступать на тот путь.
        - Мир. Что она означает?
        Еще одно великолепное изображение. Юная женщина с двумя жезлами, невидимый бриз развевает шлейф ее бледно-лилового платья. В углах карты нарисованы: человек, орел, бык и крылатый лев.
        Андреас постучал пальцем по карте.
        - Это ваши страхи. Вы готовы сдаться, потому что боитесь неудачи.
        Я перевернула следующие две карты. Императрица и Солнце. Что мне помогает и что противодействует.
        - Императрица - время собирать урожай. Прекрасное время, чтобы завести семью или следовать зову сердца. Солнце, наоборот, вызывает некоторые задержки. Если проявите упорство, то добьетесь того, к чему стремитесь, в сияющем ореоле славы.
        Я выдохнула через нос. Все это - чушь, но, должна признать, она подозрительно точно описывала мои затруднения.
        - Андреас,  - начала я, еще не готовая увидеть последнюю карту,  - а что значит Звезда?
        Он моргнул от такой перемены темы, но потом задумчиво свел брови.
        - Звезда очень интересная карта. Она говорит о переменах личности… надежде… успешных начинаниях. Хотя в раскладах ее можно толковать очень по-разному. Почему вы спрашиваете?
        - Просто интересно.
        Не желая обсуждать последнюю жертву убийства, я перевернула оставшуюся карту и хмуро уставилась на нее. Не было необходимости читать название внизу, художник прекрасно справился с автопортретом. С карты мне ухмылялся Мефистофель, опасный блеск в глазах почти идеально повторял взгляд живого молодого человека.
        - Маг,  - сказал Андреас, не отрывая глаз от карты,  - наиболее вероятный исход в вашем будущем. Однако берегитесь сделок, условий которых не сможете выполнить. Дьявол сидит в каждом из нас. Он часто заставляет поверить во что-то, скрывая истину на виду.
        От этих слов, так похожих на мои собственные мысли, по коже пробежал холодок. Андреас прикусил губу, как будто аккуратно взвешивая каждое слово.
        - Будьте осторожны с тем, кому отдаете свое сердце. И еще больше опасайтесь тех, кто стремится его украсть.

        Глава 19. Трещина в отношениях

        Прогулочная палуба
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Томас стоял, прислонившись к стене, напротив музыкального салона и доедал печенье. Увидев, что я вышла из импровизированного «шатра» предсказателя и задержалась на пороге, он расплылся в улыбке и взял второе.
        - Клянусь, я собирался выручать тебя от Великолепного Андреаса… как только доем печенье. Вот.  - Он протянул печенье мне.  - Разве это не самое вкусное, что ты когда-либо пробовала? Естественно, не считая меня.
        Я фыркнула. Томас был прохвостом и флиртовал ужасно, но я не могла отрицать, что мне это по душе. Несмотря на снедающее меня беспокойство после карты Мага и открытия, что гадать на таро умеют многие артисты, я сунула печенье в рот и чуть не застонала. Это и правда было одно из самых вкусных лакомств, которые я когда-либо ела.
        - Даже не хочется знать, в каком количестве масла его готовят.
        Томас хмыкнул и на мгновение сделал вид, что размышляет.
        - Наверное, лучше не знать, Уодсворт. И ты совершенно точно не захочешь знать, сколько на него сыплют сахара.  - Он подал мне руку, и мы неспешно пошли к кают-компании.  - Ну что, Андреас одарил тебя прозрением будущего? Я слышал, что его магическое зеркало очень популярно. Какая-то девушка очень громко говорила о своем будущем муже. Очевидно, она увидела в зеркале его отражение, и оно ей не понравилось.
        Я озадаченно глянула на него, но ничего не сказала.
        - Я расцениваю твое молчание как знак восхищения нашими детьми. Держу пари, что большую часть они возьмут от меня. Мои кресуэлльские гены великолепны. Хотя ты тоже произведешь прелестных малышей.  - Он ласково похлопал меня по руке.  - Но не будь к себе слишком строга. Ничего не поделать, мы знаем, кто из нас прекраснее.
        Я остановилась разинув рот.
        - Наши дети?
        Томас склонил голову набок.
        - Знаешь… это такие маленькие люди, которые пускают слюни и, пока не вырастут, требуют невероятного количества внимания? У нас их будет целый выводок.
        - Ты шутишь, я…
        По коридору шел Мефистофель в сопровождении Цзяня и Аниши. Подняв голову и заметив нас, он изогнул губы в своей фирменной самодовольной ухмылке. Оторвавшись от артистов, он пожал несколько с готовностью протянутых рук. Я молилась про себя, чтобы он не упомянул наши танцы прошлой ночью.
        - Мисс Уодсворт, какой приятный сюрприз.  - Мефистофель взял мою руку, сделал вид, что целует ее, и достал из воздуха чернильно-синюю розу.  - Роза для прелестной Одри Роуз.
        - О, чудесно,  - сказал Томас.  - Сатана решил выбраться из ада и присоединиться к нам. Хотя не знал, что он промышляет дешевыми трюками.
        Мефистофель переключил внимание на моего спутника, словно только что его заметил.
        - Сатана. Дьявол. Князь Преисподней. Не забывайте, что Люцифер был падшим ангелом - как мне представляется, довольно привлекательным. Если роль подходит…  - Он пожал плечами.  - Как бы то ни было, всегда рад вас видеть, мистер Кресуэлл, но, если позволите, мне нужно поговорить с вашей…  - Он намеренно опустил взгляд на мой безымянный палец без кольца.  - Подругой, не так ли?
        Когда Томас стиснул зубы, Мефистофель не улыбнулся, но прямо-таки излучал удовлетворение.
        - Не волнуйтесь. Я быстро ее верну. Если она захочет вернуться.
        Томас барабанил пальцами по бокам. То ли ждал, что я откажусь, то ли размышлял, сильно ли рассердится дядя, обнаружив, что я ушла без сопровождения, с человеком, которого он не одобряет. Я посмотрела на Мефистофеля и прикусила губу. Я не хотела покидать Томаса, но должно было произойти что-то значительное, если хозяин карнавала захотел поговорить раньше назначенной встречи. Я шагнула к нему и остановилась.
        Томас набрал в легкие воздуха.
        - Если я наткнусь на твоего дядю, скажу ему, что тебе понадобилось чуть больше времени для сборов. Встретимся у твоей каюты через полчаса.
        - Томас.  - Я протянула к нему руку и тут же опустила.  - Спасибо.
        - Не за что.  - Он поцеловал меня в щеку, не обращая внимания на нахмурившегося зрителя.  - Ты всегда вольна делать что хочешь. Даже если идешь со странным, броско одетым человеком в пароходный трюм, пока кто-то из его труппы убивает женщин.  - Мефистофель громко выдохнул, и глаза Томаса вспыхнули удовольствием.  - Увидимся.
        - Если мой костюм такой броский, тогда почему вы уставились на него, будто он ваша истинная любовь?  - спросил фокусник.
        - Томас,  - предостерегла я.  - Не надо обсуждать его сюртук. Он пропустил тихий час и не в духе.
        - В детской оставалось только одно место, и я подумал, что оно для мистера Кресуэлла.
        Я спрятала улыбку, а Томас уставился на артиста как на оживший труп.
        - Мисс Уодсворт?  - с нетерпением спросил Мефистофель.  - Идемте?
        Он предложил руку, но я не приняла ее и направилась к прогулочной палубе без посторонней помощи. Настроение после гадания на таро уже было мерзким, а после внезапного появления Мефистофеля, самого дьявола, стало еще мрачнее. В самом деле запутанные чувства. Я покажу Андреасу, что его карты врут.
        Как только мы дошли до конца палубы, где не было ни пассажиров, ни артистов, я повернулась к Мефистофелю.
        - Вы пытаетесь вывести Томаса из себя, и это нечестно по отношению ко мне. Когда я согласилась вам помочь, подразумевалось, что я тоже получу выгоду, помните? Это…  - Я махнула рукой между нами.  - Не выгодно. Что за срочное дело, потребовавшее прямо сейчас моей помощи? Вы, похоже, веселились с Цзянем и Анишей, а не разыскивали меня.
        - Не здесь.
        Мефистофель показал на коридор, ведущий на нижние палубы. Когда мы вступили в тускло освещенное пространство и начали быстро спускаться по узкой лестнице, я попыталась скрыть дрожь. Шаги по металлическим ступеням разносились эхом, оповещая о нашем приходе тех, кто мог ждать внизу. Я хотела расспросить о картах и о том, какую роль гадание может играть в убийствах, но мне не хотелось говорить об этом в безлюдном месте.
        Мы спустились до самого низа и, к моему изумлению, очутились в обширном складском помещении, которое, должно быть, занимало четверть всего трюма. По обе стороны огромного склада стояли железные клетки с экзотическими животными. Обезьяны и тигры, львы, слоны, белоснежные волки. Я остановилась рядом с зебрами, восхищаясь их контрастными полосами.
        - Ну так что?  - Уперев руки в бока, я посмотрела на Мефистофеля.  - Что за срочное дело?
        Я старалась не думать о прошлой ночи, его руках на моей талии, о том, как я смеялась, словно была совершенно другим человеком, когда он кружил меня. Какой свободной я почувствовала себя на мгновение.
        - Я заметил, что вы еще не отдали Лизе письмо.  - Он провел руками в перчатках по клетке, посмотрел на ладони и отряхнул их.  - Хотите, чтобы это сделал я? Тогда вы сможете сделать вид, что ваши руки чисты.
        - Вы об этом хотели поговорить?  - Меня возмутил его тон.  - Почему открыть человеку глаза на правду - ужасно?
        Он остановился у клеток, глядя на меня.
        - Порой мы предпочитаем не видеть правды просто потому, что не хотим утрачивать иллюзии. Иногда реальность убивает надежду. Неприятный побочный эффект. Как ученый вы должны это знать. Не всегда можно удалить опухоль, не зацепив здоровую ткань, правда?
        Я скрестила на груди руки.
        - Нет, ваша помощь мне не нужна. Не надо ударяться в лирику и говорить, что правда подобна удалению опухоли, и прочую чушь. Вам еще что-то нужно или вы просто хотели испортить мне настроение?
        - Вас легко рассердить,  - ответил он.  - Я люблю хаос, помните? Мне нравится изучать реакции. Прошлой ночью вы не торопились отделаться от меня.
        Я вспыхнула.
        - Будут еще какие-нибудь наставления или я могу возвращаться к карнавалу?
        Мефистофель прошагал до клетки со львом. На его скулах опасно ходили желваки.
        - Прошу прощения, что прервал ваш романтический вечер, мисс Уодсворт. Но я думал, что вам будет интересно посмотреть на мою находку, прежде чем я доведу это до сведения заносчивого капитана.
        Он дернул подбородком в сторону клетки. Судя по сильному землистому запаху, сено недавно поменяли.
        Я сомневалась, что он притащил меня сюда полюбоваться сеном, поэтому осторожно приблизилась к клетке и отпрянула. На полу виднелась кровь. Но ее здесь не должно было быть. Я сделала глубокий вдох и выдох. Есть какое-то логическое объяснение, я просто должна мыслить как ученый.
        - Разве вы не даете львам свежее мясо?  - спросила я. Мой рассудок отказывался признавать то, что ясно видели глаза, а ведь это основа всех хороших иллюзий.  - Я уверена, это просто…
        - Из-за отрубленной руки?
        Он показал на предмет, который я поначалу не заметила. Я на мгновение закрыла глаза и выругалась.
        Из сена торчала бледная рука, с одного конца обглоданная до кости.
        Она казалась чересчур настоящей, если только не являлась очень правдоподобным реквизитом для карнавала. Не иллюзия и не фокус.
        - Да, я вполне уверен, что это объясняет всю кровь. Глупо было просить вашей помощи, чтобы это понять.
        Я бросила на него раздраженный взгляд.
        - Не сердитесь на меня. Не я стараюсь уничтожить ваш карнавал. Возможно, вам следовало подумать о последствиях, прежде чем флиртовать с замужней женщиной.
        - Мой карнавал на грани краха, перед вами лежит отрубленная рука, и тем не менее вы предпочитаете обсуждать мои постельные дела?
        - Если они могут оказаться причиной упомянутых проблем? Да.
        Я протиснулась мимо Мефистофеля, отметив потрясение на его лице, и обошла клетку сзади, пытаясь получше рассмотреть руку. Из-за того, что сено недавно перестелили, было трудно сказать, человека убили в клетке или руку просто бросили туда потом.
        - Нужно немедленно убрать отсюда льва,  - сказала я.  - А к клетке приставить охрану и прочесать в поисках улик.
        Я рассмотрела льва. Невозможно определить, съел ли он человека или рука просто лежит здесь, чтобы нас отвлечь. Большой кот лениво приводил себя в порядок: лизал лапы, затем тер ими за ушами с довольным видом, который мог свидетельствовать только о полном брюхе. Мой собственный желудок запротестовал от таких предположений. А ведь сегодняшний вечер был так близок к тому, чтобы завершиться без очередной смерти.
        - Разве этот зверь не должен быть с остальными на представлении?
        Мефистофель подошел ближе.
        - Похоже, он чересчур сыт, чтобы с ним можно было работать. Возможно, поэтому его оставили.
        - Это означает, что руку припасли заблаговременно, до шоу.
        Я подавила отвращение. Сейчас нельзя давать волю эмоциям - и, возможно, никогда нельзя. В лаборатории дяди я много чего повидала жестокого, возможно, даже чересчур жестокого, чтобы это постичь. Но такое? Это абсолютно новый уровень ужасного. Бросить человека на съедение зверю… это чудовищно.
        - Надо привести дядю.  - Заметив, что Мефистофель не сдвинулся с места, я добавила: - И Томаса. Они нам нужны. Погиб человек. Тот, кто это сделал, стремится уничтожить ваше шоу. Вам остается надеяться, что нам удастся доказать виновность Касси и ее мужа, или вся ответственность ляжет на вас.
        - Это лучшее, что вы можете предположить?  - Мефистофель скрестил руки на груди и нахмурился. Не такой реакции я ожидала от человека, наткнувшегося на отсеченную часть тела. Если он не виновен, то не очень-то старается это доказать.  - Хотя мы с Касси могли быть превосходной парой, мы никогда не были любовниками. Она хотела, но я отказался. Смешивать бизнес и удовольствия - плохая идея. Хотя не исключено, что вы любопытствуете по собственным причинам. Может, вы ревнуете.
        - Вы спятили? Это вам хочется, чтобы я ревновала.
        Казалось, он задумался над этим.
        - Да, на самом деле хочется. Как бы то ни было, если бы я пожелал подключить вашего дядю или его высокомерного помощника, я бы так и сделал. Я хочу, чтобы сначала расследование провели вы. Затем я приведу этих двоих. Мне нужна секретность - карнавал с трудом выдерживает эти удары. Я делаю все возможное, чтобы представления продолжались, отвлекаю зрителей, но даже я не могу творить чудеса. Мне нужна ваша помощь.
        - Томас мой партнер,  - возразила я.  - Наши умения дополняют друг друга.
        - И? Вы неспособны поодиночке просто посмотреть на что-то?
        Мы на долгое мгновение уставились друг на друга, и каждый стоял на своем. Это был поединок воли, и если бы я была эгоистичной, то не сдалась бы, просто чтобы ему досадить. Но поскольку дело касалось убийства, я решила быть выше мелочных обид.
        - Хорошо,  - бросила я.  - Но нужно, чтобы этого льва вывели из клетки. Я не могу нормально осматривать место происшествия, опасаясь, что зверь бросится на меня.
        - Хорошо,  - эхом отозвался Мефистофель. Он прошел мимо меня и снял с крючка на стене связку ключей.  - Рад, что есть вещи, которые вы способны делать без посторонней помощи.
        Он вставил ключ в замок и открыл дверь со скрежетом, от которого огромный кот зарычал, негромко и угрожающе. Очевидно, он был не настолько сыт и покладист, как я думала.
        - Что вы делаете?  - спросила я.
        Мефистофель снял висевший внутри поводок и показал его, словно это было совершенно очевидно.
        - Вывожу льва из клетки, как вы просили. Вы что, сегодня опять пили «Зеленую фею»? Я думал, она есть только у нас.
        - Почему именно вы выводите льва?  - вымолвила я.  - А не зовете специалиста?
        Недовольно хмыкнув, он повернулся ко мне спиной и направился ко льву. Присмотревшись, я разглядела пятна крови на бледной морде и кусочки мяса вокруг усов. Мефистофель, подходя к зверю, либо не заметил этого, либо сделал вид, что не замечает. Я не знала, восхищаться мне или ужасаться, а большой кот медленно опустил лапу и посмотрел на вошедшего.
        Не имеет значения, насколько хорошо зверь выдрессирован, в душе он всегда будет оставаться диким. От смышленого взгляда золотых глаз льва по мне побежали мурашки. На Мефистофеля же этот взгляд, похоже, не произвел никакого впечатления. Он шел чересчур смело.
        - Вам что, все равно? Вы можете погибнуть,  - сказала я, продвигаясь вперед.  - И мне придется разбираться, где ваша кровь и внутренности, а где предыдущей жертвы.
        - Это будет хорошей проверкой ваших невероятных умений.
        Я постаралась дышать ровно.
        - Я не буду смотреть на это безумие.
        - Иногда ради пользы дела необходимо запачкать руки,  - он оглянулся через плечо.  - Мисс Уодсворт, вы мне доверяете?
        Только дурак может доверять человеку, которого не знает и который гордится собственными иллюзиями.
        - Скажите на милость, что все это значит?
        Вместо ответа Мефистофель хлестнул поводком как кнутом, отчего остальные животные закричали в своих клетках. Мой взгляд опять скользнул по оторванной руке, и я быстро отвернулась. Скоро придется препарировать этот окровавленный кусок.
        Когда Мефистофель подошел ко льву вплотную, я шагнула к клетке и вцепилась в прутья, чтобы хоть чем-то заняться и не нервничать. В отличие от спокойствия кота, мой пульс грохотал. Исследовать оторванную руку было ужасно, но еще страшнее наблюдать за нападением льва.
        Ощущая растущее напряжение, лев понюхал воздух, хвост с кисточкой задергался на окровавленном сене. Лев был как пружина, готовый в любой момент ринуться в атаку. Я так стиснула прутья, что побелели костяшки пальцев.
        - Пожалуйста, будьте осторожны.
        Я прошептала это едва слышно и удивилась, когда Мефистофель споткнулся о пучок сена и обернулся ко мне. После этого все произошло очень быстро. Лев, уже насторожившийся при появлении в клетке джентльмена в маске, прыгнул. Мефистофель отскочил назад, но недостаточно быстро. Лев успел разодрать жилет у него на груди. Я могла только представлять, что сделают эти когти с голой кожей. Если жертва не убежит, я это вскоре увижу.
        - Бегите!  - закричала я.  - Быстрее!
        Мефистофель упал и полз задом, словно краб. Вне сомнений, он погибнет. Мое сердце воинственно колотилось. Я осматривала тускло освещенное помещение в поисках чего-нибудь, что можно использовать против льва. Мое внимание привлекла трость. Без раздумий я схватила ее, побежала к противоположной стороне клетки и провела тростью по прутьям, стараясь шуметь посильнее.
        Мне казалось, что я очень сильно отвлекаю зверя, но в действительности это было не так. Лев не обратил на меня внимания и двигался вперед, не сводя глаз с добычи.
        - Эй!
        Теперь я ударила по прутьям, как игрок в крикет. От металлического лязга у меня едва не стучали зубы. Лев приостановился. Я изо всех сил снова и снова била по прутьям так громко, что это было трудно игнорировать. Наконец лев повернул голову, выражая недовольство нервным подергиванием хвоста. И большой кот, и человек тупо уставились на меня, словно ожидая следующего удара.
        - Бегите же, проклятый дурак!
        Мефистофель стряхнул ступор и вскочил на ноги. Он повернулся спиной к огромному коту и был уже у двери клетки, когда зверь крутанулся и бросился на него еще раз. Я закричала, уверенная, что сейчас увижу, как лев разрывает свою жертву на части. Зверь от внезапного визга замешкался, не сильно, но достаточно, чтобы Мефистофель вывалился из клетки и пинком закрыл дверь.
        Я обежала вокруг клетки, чтобы быстро запереть замок и оттащить Мефистофеля на безопасное расстояние. Он поморщился от моего грубого обращения, но не вскрикнул. Я понятия не имела, хороший это знак или нет. Может, он так сильно пострадал, что пребывает в шоке. Трупы - это одно, а уход за живыми телами - совсем другое, в этом я не специалист.
        - Вы ранены?
        Я сдернула перчатки и быстро ощупала его грудь в поисках явных ранений. Одежда спереди разорвана, но никакой крови я не заметила. Пока что.
        - У вас что-нибудь болит? Сколько я показываю пальцев?
        Я не могла вспомнить, что еще спрашивают в таких случаях; мертвецы не имели обыкновения рассказывать о своих ранах, пока я не вскрывала их и не начинала рыться сама в поисках подсказок.
        Медленно моргая под своей фирменной маской, Мефистофель, похоже, пытался разобраться в своих ощущениях. Я понятия не имела, размышлял ли он о том, что болит, или о том, чего только что избежал.
        - Это… трудно… сказать. Наверное, спина?
        Он попытался сесть и поморщился. Я проворно прислонила его к стене и сняла сюртук и жилет. Опустившись на колени рядом с пострадавшим, стянула с него шейный платок таким быстрым движением, что сама удивилась. Мои пальцы уже расстегивали пуговицы на воротнике, когда я остановилась, осознав вдруг наше положение и что я делаю - если нас здесь обнаружат, при том, что Мефистофель полураздет, это будет мировой скандал.
        Он моргнул.
        - Вы не впервые снимаете шейный платок, да?
        - Это будет первый раз, когда я задушу им человека.
        - Как жестоко.
        Он прикрыл глаза и застонал. Я отбросила беспокойство. Если кто-то спустится сюда, то увидит раненого человека и еще одного, оказывающего ему медицинскую помощь. Ничего больше.
        Я закончила расстегивать рубашку, распахнула ее и быстро осмотрела грудь на предмет повреждений. Ничего, кроме безупречной бронзовой кожи. Для надежности я дважды окинула его взглядом, не обращая внимания на ощущение неудобства от того, что он не одет. Я покачала головой. Могут быть внутренние повреждения, еще более опасные, чем наружные царапины. Неплохо бы осторожно ощупать торс, хотя это может причинить ему боль.
        - Внешних повреждений у вас нет.
        Я встретилась с ним взглядом; мы теперь сидели очень близко друг к другу. Чересчур близко. Мефистофель не мигая смотрел на меня.
        - Возможно, у вас сотрясение. Похоже, вы немного…
        Он качнулся вперед, почти уткнувшись головой в мою грудь.
        - Пожалуйста.  - Это слово само по себе было мольбой. Руки нежно обвились вокруг моей талии.  - Пожалуйста, примите мои извинения.
        - Вам не за что извиняться.  - Я на мгновение обняла его за спину, беспокоясь о том, что он сильно ударился головой.  - Идемте. Давайте помогу встать.
        После неудачной попытки мне наконец удалось поставить его на ноги. Я поддерживала его, опасаясь, что он упадет и еще больше повредит голову. Я собиралась подать ему сюртук, когда он покачнулся и, стараясь удержаться на ногах, прижал меня к стене. При таких обстоятельствах у меня ушла бы вечность на то, чтобы привести его к настоящему врачу. Доктор Арден отказывался покидать каюту, и я не знала, есть ли на пароходе еще один медик.
        - Вы в порядке?  - спросила я.  - Мы не слишком быстро двигаемся, вам нужно сесть?
        Он медленно обхватил руками мое лицо и прислонился лбом к моему лбу. Очевидно, он не в себе.
        - Помните.
        - Что помните?
        - Нашу сделку, мисс Уодсворт.
        Он завалился на меня, и я забеспокоилась, что пропустила какое-нибудь повреждение спины. Не успела я помочь ему выпрямиться, как с лестницы донеслись шаги. Я обрадовалась, что кто-нибудь поможет мне, но, когда увидела Томаса, который вышел из-за угла и резко остановился, сердце у меня ушло в пятки.
        Мефистофель неторопливо отодвинулся, переводя взгляд с меня на Томаса. Внезапно его напоминание о сделке обрело смысл. Он все подстроил. Все это. Я стиснула кулаки, а он выпрямился и принялся застегивать рубашку, держась на ногах твердо и уверенно.
        - Мистер Кресуэлл, уверяю вас, что на самом деле это не то, чем кажется.  - Голос его звучал вовсе не так убедительно, пока он поправлял разорванный сюртук. Он показал на прорехи.  - Я подвергся нападению, и мисс Уодсворт меня спасла. Очень отважно с ее стороны и весьма неловко для меня.
        Томас ничего не предпринимал, только дышал, но его цепкий взгляд скользил по помещению. Очевидно, мой друг восстанавливал картину произошедшего благодаря своим поразительным способностям. Я с грустью отметила, что он осмотрел здесь все, кроме меня. Появившиеся через мгновение в дверях дядя с капитаном и Касси остановились как вкопанные.
        - Какого черта здесь происходит?  - спросил капитан.  - Вы должны готовиться к представлению. И эта особа,  - он ткнул большим пальцем в сторону Касси,  - не говорит, что за срочное дело. Только то, что вы велели идти прямиком сюда.
        Мефистофель отошел от меня и кивнул на клетку.
        - Мы с мисс Уодсворт расследуем загадку оторванной руки. Но вы правы: шоу должно продолжаться. По крайней мере это убийство не помешает сегодняшнему представлению.
        С этими словами он отвесил насмешливый поклон, жестом показал Касси следовать за ним и исчез на лестнице, оставив меня одну расхлебывать заваренную им кашу. Я глубоко вдохнула и встретила сердитый взгляд дяди. Смотреть на льва в клетке было не так страшно, даже после его нападения.
        - Дядя, я все объясню.

        Глава 20. Отменная дедукция

        Трюм для животных
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        - Какая еще «загадка оторванной руки»?  - прогремел капитан Норвуд в напряженной тишине, и в углу трюма заверещала мартышка. Я изо всех сил старалась не морщиться от их криков. Капитан обладал таким же буйным нравом, как и море, по которому плавал.
        - Скажите мне, что это не настоящая рука.
        - Боюсь, в клетке находится человеческая конечность,  - произнесла я.
        Никогда не думала, что придется говорить подобное. Я отвела взгляд от капитана и сосредоточилась на Томасе, надеясь как можно лучше объяснить ему - а также капитану и дяде,  - что тут произошло… кроме того, что я обнимала раздетого мужчину.
        - Мефистофель попытался вывести льва, но тот напал на него. Я еще не успела внимательно осмотреть клетку, так что не знаю подробностей. Однако на первый взгляд кто-то сменил сено. Возможно, с целью убраться на месте преступления, но точно смогу сказать, только когда войду в клетку и осмотрюсь.
        Томас подошел к клетке, поближе к оторванной конечности, о которой шла речь, сосредоточенно глядя то на большого кота, то на обглоданную руку, то Бог знает на что еще. Он побарабанил пальцами по металлическим прутьям. Благодаря кожаным перчаткам звук получился приглушенный. Капитан открыл было рот, но дядя предупреждающе поднял руку. Никто не должен прерывать Томаса, пока он решает только ему видимые уравнения. В который раз я пожалела, что не обладаю хоть чуточкой этой его способности.
        - Это не место преступления,  - сказал Томас, и я знала его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в этом выводе.  - Здесь просто оставили тело. Я вообще сомневаюсь, что его сюда приносили. Скорее всего сейчас оно уже за бортом, или убийца планирует сбросить его в море. Мотив ограбления исключен. Видите кольцо? Это преступление или было спланировано заранее, или же, возможно, убийце подвернулся удобный случай.
        - Вы весьма уверенны,  - пробормотал капитан.  - Может, стоит дать слово доктору Уодсворту, юноша?
        Томас закрыл глаза, и я могла только представить, какие выражения он сейчас сдерживает. И правда поразительно, что он взял себя в руки. Со следующим вдохом он расправил плечи и принял вид, не допускающий сомнений по поводу его компетентности в данном вопросе. Несмотря на обстоятельства, я невольно ощутила гордость за него. Томас был великолепен, когда применял свои таланты в деле, и его уверенность в своих силах была вполне заслужена. По сравнению с заносчивым молодым человеком, с которым я познакомилась прошлым летом, он стал более зрелым.
        - Томас, тебя не затруднит объяснить капитану?  - спросил дядя.
        Томас кивнул.
        - Обратите внимание на цвет крови на замке и пятнышки ржавого цвета на ключах.
        - Не тяните,  - сказал капитан. Он явно был не в настроении обмениваться любезностями.  - Какое мне дело до цвета крови?
        - У Мефистофеля кровь не шла, значит, это не он оставил пятна на замке и ключах.
        Томас замолчал и пошел вокруг клетки, но клянусь, я услышала в его молчании обвинение.
        - Из этого можно предположить, что кровь принадлежит либо убийце, либо жертве,  - продолжил Томас. Его голос звучал профессионально, хладнокровно и, как мне показалось, чуть взволнованно.  - Она темная, это указывает на то, что она не была свежей, когда попала на замок. Думаю, когда убийца касался этих предметов, кровь почти высохла. Если преступление совершили здесь, то на полу присутствовали бы брызги и обильные пятна крови. Отрезать человеку руку довольно грязное дело. Даже если заменить сено, кровь осталась бы на полу, стенах и потолке. Капитан, вы бывали на бойне? Очень неприятное место. И кольцо. Если бы причиной нападения было оно, его сняли бы первым делом.
        - Возможно, убийца не смог стянуть кольцо с ее пальца,  - предположил капитан.
        - Тогда он отрубил бы палец,  - сказала я, заработав полный отвращения взгляд. Можно подумать, это я отрезала человеку руку.  - И это не женская рука. Жертва мужчина. А кольцо обручальное.
        Томас ходил между клетками, пиная разбросанное сено. Он встал на колени, затем посмотрел наверх, наверное, искал брызги крови. Я проследила за его взглядом и моргнула. На потолке торчал клочок кобальтово-синей ткани. Кажется, шелк. Я прищурилась и разглядела очертания люка. В голове тут же родилась идея.
        - Капитан, куда ведет этот люк?
        - Это просто технический проход, соединяющий это помещение со служебными коридорами,  - отмахнулся капитан.  - Доступ есть только у отдельных членов экипажа. И сначала они должны попросить у меня ключ.
        - Для чего он?  - подтолкнул Томас.  - Отсек большой?
        - В основном там электрика,  - сказал капитан Норвуд.  - Чтобы пройти, мужчине придется пригнуться и скрючиться. Не идеальный способ перетащить тело, если вы к этому ведете.
        Я обдумала это. Учитывая наш опыт с убийцами за последнее время, я слишком хорошо понимала, что убийца не обязательно мужчина.
        - Женщине было бы не так сложно.  - Мне на ум пришел еще более очевидный подозреваемый.  - Себастьян тоже способен пролезть там.  - Все непонимающе уставились на меня, и я добавила: - Пластический акробат. Я видела, как он завязывался в узел.
        Томас старательно сохранял невозмутимое выражение на лице. Мне придется многое объяснить, когда мы сойдем на землю.
        - Мисс Уодсворт, прошу меня извинить, но позвольте говорить прямо: это невозможно,  - возразил капитан.  - Как я уже сказал, единственный комплект ключей находится в моей каюте. Сюда два дня никто не заходил. Я уверен. Если вы не желаете обвинить меня в том, что это я отрубил руку, о люке не может быть и речи. Вам надо придумать теорию получше.
        Я мысленно сосчитала до десяти. Ключи можно украсть, замки вскрыть, а поскольку на пароходе полно цирковых артистов, которые делают невозможное возможным, капитан казался мне оторванным от реальности. Гудини известен и в Англии, и в Америке как Король наручников. Он обладает даром вскрывать замки, втискиваться в узкие пространства и быстро выбираться из них.
        Эта мысль заморозила все остальные, а вместе с ними покрылось льдом и мое сердце. Надо обязательно разыскать Гудини и расспросить, где он находился в течение дня. Предпочтительно до того, как дядя меня опередит и в холодной ярости отошлет Лизу прочь.
        Дядя задумчиво крутил усы, нарочно не глядя в мою сторону. Не могу отрицать, что это меня задело. До этого случая он много раз сердился на меня, но еще никогда не игнорировал во время осмотра места преступления.
        - Томас, почему ты уверен, что убийца проник именно отсюда?
        Я сжала губы, раздраженная тем, что меня не замечают, хотя я первая оказалась на месте преступления. Томас повернулся ко мне. В его взгляде была только серьезная уверенность.
        - Уодсворт, какие соображения?
        Мгновение я молчала. Я оценила, что Томас вернул общее внимание ко мне, но была возмущена тем, что для этого мне вообще потребовалась помощь. Отбросив эмоции, чтобы не быть отстраненной от дела, я показала на клочок шелка.
        - Оторванный шелк - первое доказательство того, что там кто-то пролез,  - сказала я.  - Во-вторых, весь день и вечер на прогулочной палубе царила суматоха. Сначала команда устанавливала шатры, потом там слонялись артисты и пассажиры. Не знаю, как кто-то мог пронести тело или части тела, не привлекая внимания. Если только спускались не по главной лестнице, а другим путем.
        - Хорошо.  - Дядя показал на льва, который принялся кружить по клетке.  - Мы узнаем больше, как только освободим клетку.  - Он твердо посмотрел на капитана.  - Капитан, это ваше судно, но предлагаю расставить ночью на всех палубах членов экипажа. Если то, что осталось от тела, все еще у убийцы, он будет стремиться избавиться от него. Не удивлюсь, если он попытается сбросить это за борт перед рассветом.
        Капитан с такой силой потер виски, что это было способно вызвать головную боль, если он еще не страдал от нее.
        - Я не могу разместить людей на палубе первого класса. Как это будет выглядеть в глазах состоятельных пассажиров? Это не тюрьма, и я не буду обращаться со своими пассажирами как с заключенными. Сегодня их не устрашали театрализованным убийством, и я не намерен их пугать. Я не стану их мучить.
        Мне пришлось проверить, не взорвалась ли моя голова от такого идиотского заявления. Я осторожно потрогала волосы и убедилась, что мой череп цел. Чудо из чудес.
        - Это несерьезно,  - всплеснул руками Томас.  - Уж лучше расставить на палубах членов экипажа, чем вынудить пассажиров первого класса по пути на завтрак или чай смотреть на плавающие в море части тела. «Ой, мисс Элдридж, взгляните, растерзанный труп. Передайте, пожалуйста, сливки и сахар».
        - Не несите чепуху,  - возмутился капитан.
        - Извините,  - сказал Томас без всякого раскаяния,  - я только следую вашей логике.
        Дядя снял очки и протер несуществующие пятна.
        - Прошу прощения, капитан. Мы с помощниками не хотим показаться неучтивыми, но нельзя же притворяться, что не происходит ничего плохого. Посты снаружи - это предосторожность, иначе это не последний наш разговор до прихода в Нью-Йорк. Сколько еще тел мы должны обнаружить прежде, чем вы примете меры безопасности?
        Капитан Норвуд крепко прижал руки к бокам.
        - Доктор, вы самые известные люди в своей области. Покажите мне, на что вы со своими помощниками способны. Я организую посты на палубах второго и третьего класса. Хотите рассматривать под микроскопом леди и джентльменов своего круга? Делайте это сами. Я не отдам оскорбительный для них приказ, особенно после ужасов, которые им пришлось пережить на этой неделе. Нам осталось провести в море всего два дня.
        Капитан развернулся и бросил сердитый взгляд через плечо.
        - После полуночи, когда карнавал закончится, я прикажу увести льва. Тогда сможете расследовать, как вам удобно. Занимайтесь своими делами, пока я вас не извещу - наверное, после полуночи или утром. Только никому не говорите об этом злополучном происшествии. У меня будет вечер без убийств и ужасов, а если вы посеете панику, я отправлю вас в карцер.

* * *

        Капитан Норвуд проводил нас обратно наверх и поставил около лестницы дежурного, запретив пускать кого-либо в трюм для животных. Мы должны были ждать окончания представления, и не дай нам Бог помешать развлечениям богатых и могущественных. По крайней мере я надеялась, что капитан передаст нам сообщение после полуночи, а не передумает и запретит спускаться на место преступления до утра.
        - Нам с тобой предстоит серьезный разговор,  - сказал дядя таким же ледяным тоном, как порывы арктического ветра вокруг нас.  - А до тех пор ты должна оставаться с Томасом. Мы поняли друг друга?
        Я с трудом сглотнула.
        - Да, сэр.
        Больше не глядя на меня, дядя направился к своей каюте.
        Томас молча стоял рядом, хотя я видела, что он борется с собственными эмоциями. Я потерла руки, глядя, как один из матросов поднял мешок и прижал к груди. Ему выпало счастье отнести отрезанную конечность в холодильный шкаф. Я постаралась не морщиться при мысли о том, насколько теперь нарушена сохранность места преступления и руки. Нам только что сильно усложнили работу.
        - Не могу понять, почему капитан Норвуд так противится ночной вахте в первом классе,  - сказала я.
        Мы стояли в конце прогулочной палубы. Публика еще была зачарована цирковыми шатрами, установленными вдоль палубы, как на ярмарке. Люди смеялись и переходили от одной раздувающейся полосатой палатки к другой. Однако я также заметила, что многие постоянно оглядываются, смеются не так громко, а улыбаются не так широко, как их спутники. Атмосфера была напряженной, словно затишье перед бурей.
        - Думаешь, он кого-то прикрывает? Довольно странно, что еще одно убийство мало его волнует.
        Томас стоял рядом, стараясь не касаться моей руки, и смотрел на ночной океан. Я пыталась убедить себя, что его напряженная поза меня не беспокоит, но знала, что это очередная ложь. Наконец он дернул плечом.
        - Должен признать, Одри Роуз, что я в замешательстве.
        По тому, что Томас назвал меня по имени, я сразу поняла, что он говорит не о капитане, и проглотила мгновенный ответ. Ветер швырнул мне в лицо туман, отчего глаза защипало почти так же, как от тона Томаса.
        - Клянусь, скоро все будет по-прежнему. Томас, мне нужно, чтобы ты мне доверял.
        - Я доверяю.  - Он вздохнул и провел ладонью по лицу. Это было так не похоже на Томаса. Его взъерошенные волосы намекали на внутренние переживания.  - В этом-то и проблема. Что за сделку ты заключила с Мефистофелем?
        Я застыла и осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. По палубе на ходулях проковыляла артистка в призрачном бело-сером наряде. Ее рваные движения на фоне темного океана выглядели жутковато. Мы с Томасом подобрались слишком близко к запретной теме, но несмотря на сложности в наших отношениях, я не могла рисковать благополучием Лизы.
        - Не уверена, что понимаю твои обвинения,  - сказала я и принялась тереть рукавом перила.  - Я не заключала с ним никаких сделок. Дедукция тебя подводит, Кресуэлл.
        Между нами повисло молчание, тяжелое и неуютное.
        - Хочешь узнать кое-что интересное про мою дедукцию?  - наконец спросил Томас, повернувшись ко мне.  - Когда ты врешь, то немного опускаешь глаза, а потом поднимаешь. Это тебя выдает, я видел, как ты это делаешь с Молдовеану и с отцом.  - Он пристально вглядывался в мое лицо, сохраняя свое невозмутимым, так что я больше не видела на нем страдания.  - Мы обещали, что никогда не будем врать друг другу.  - Он глубоко вдохнул, как будто собираясь с мыслями или формулируя фразу, чтобы не быть неверно понятым.  - Я уверен, что ты найдешь способ сказать мне правду и соблюсти условия сделки. Мы партнеры. Равные. Позволь мне узнать, чтобы я мог помочь.
        Я хотела этого больше всего на свете и в тысячный раз терзала свой мозг, но так и не нашла способа обойти условия Мефистофеля. Признание в тайном соглашении положит конец нашей договоренности. Лиза никогда не оставит Гарри Гудини по собственной воле, а времени все меньше. Через два дня мы прибудем в Америку, и, если я упущу Лизу там, она будет потеряна для нас навсегда.
        Я стиснула кулаки, надеясь, что боль от впившихся в кожу ногтей укрепит мою решимость. Я не надела перчатки и ощущала пальцами иллюзорное тепло кожи Мефистофеля.
        - Клянусь, что не сделала ничего аморального.
        Это была правда, но по тому, каким отрешенным стал взгляд Томаса, я поняла, что опять сказала что-то не то.
        - Понимаю.  - Он осторожно шагнул назад, и в моей груди разверзлась пропасть.  - Надеюсь, ты проведешь приятный вечер.
        - Томас… пожалуйста,  - позвала я, внутри все переворачивалось. Он покачал головой и пошел прочь.  - Я… подожди!
        Томас остановился, но не повернулся.
        - Я… мне нужно отдохнуть перед осмотром места преступления. Перегруженный разум вредит расследованию. Спокойной ночи, Уодсворт.
        Я сделала несколько шагов и заставила себя отпустить его. Меня совсем не удивило, что он внимательно присматривался ко мне в Академии судебной медицины и науки. Директор Молдовеану был гадким человеком, и иногда мне приходилось лукавить. Что до отца… до того, как он смирился с моей страстью к судебной медицине, мне приходилось скрывать обучение у дяди. Ложь была вынужденным злом, которым я не гордилась.
        Я закрыла лицо руками. Оправданно или нет, но я солгала. У Томаса были все основания сомневаться во мне, хотя я больше всего на свете желала, чтобы он мог увидеть правду: я никогда не причиню ему боли.
        - А, темный принц улетел с полночным бризом.  - Мефистофель поднял бокал с шампанским и отпил из него.  - Знаете, он прав. Вы действительно опускаете глаза, когда врете.

        Глава 21. Душа чернее ночи

        Прогулочная палуба
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Я развернулась.
        - У вас что, вообще нет чести? Не говоря уже о том, что такие внезапные появления пугают и не располагают к себе.
        Маска Мефистофеля была чернее царившей вокруг ночи. Черной, как его дьявольская душа. И, наверное, такой же черной, каким будет синяк у него под глазом, если он опять подкрадется ко мне в то время, когда поблизости рыщет отъявленный убийца.
        Он допил остатки шампанского и показал на свое место, где рядом с пустой бутылкой лежала наполовину опустошенная коробочка попкорна.
        - Я сидел здесь, и не моя вина, что вы оба так ненаблюдательны.
        Я стиснула зубы.
        - И давно вы нас подслушивали?
        - Достаточно долго, чтобы поздравить вас с тем, что вы поддерживаете иллюзию невинности. Хотя это жалкие попытки. Давайте сойдемся на том, что ваши настоящие таланты лежат не в этой области. Хотя, насколько я понял на данный момент, расследуете вы не намного лучше. Но на вас хотя бы приятно смотреть. И танцуете на удивление неплохо.
        - Вы здесь по делу или вам наскучило показывать дешевые фокусы?  - спросила я, вспыхнув.  - Или, что вероятнее всего, просто наслаждаетесь тем, что вбиваете клин между мной и Томасом?
        - Никогда не устаю от фокусов,  - улыбнулся он.  - Так же как вы никогда не устаете осматривать трупы.
        - Это вряд ли говорит о том, что у нас есть что-то общее.
        - Как скажете.  - Он пожал плечами.  - Хотя я не согласен.
        - Кстати.  - Моя злость на него за фокус со львом в клетке вспыхнула с новой силой.  - Не знаю, в чем заключался смысл вашей выходки, но дядя отошлет меня обратно в Лондон, если еще раз застанет нас вместе. Если вы поставите под угрозу мою карьеру криминалиста, я разорву наше соглашение.
        - Может, я просто хотел посмотреть, действительно ли небезразличен вам или все это лишь притворство. Вы становитесь весьма ловкой актрисой, хотя и опускаете глаза, когда лжете.
        Я разинула рот и тут же закрыла. Он бросил на меня понимающий взгляд.
        - Если дядя из-за этого отошлет вас домой, возможно, вам пойдет на пользу обучение под другим руководством. Вы сможете какое-то время исследовать мое научное направление.  - Он отмахнулся от возражений.  - Мы можем до бесконечности обсуждать свои личные трагедии, но у меня есть новости. Ваша кузина после полуночи встречается с Гудини на сцене. Наедине. Довольно скандально для сбежавшей из дому девушки, которая путешествует с труппой неудачников.
        Я закатила глаза.
        - Она путешествует с вами больше недели, а вы только теперь говорите о скандале?
        - Припоминаю, что ваш дядя грозил упечь ее в психиатрическую лечебницу, если она опять будет встречаться с Гудини. Видите? Я терпеливо сидел здесь, ожидая, когда вы закончите расследование, чтобы сообщить новости без промедления.
        Я чуть не застонала. Такими темпами мы с Лизой обе попадем в соседние палаты лечебницы.
        - Что они делают?
        - Работают над новым номером Гудини для завтрашнего представления, очень секретного, но я видел анонс. Номер очень сложный. И смертельно опасный, если он не уложится во время. Хотя может быть и просто смертельным для того, кто залезет в молочный бидон.
        Если когда-то и имело смысл подумать о возвращении в Англию вплавь, то именно сейчас. Лиза не только встречается с Гудини, но и собирается ассистировать на сцене еще раз после того, как поклялась дяде больше никогда этого не делать.
        - Молочный бидон?  - наконец произнесла я, понимая, что Мефистофель провоцирует меня на дальнейшие расспросы.  - Что же в нем смертельно опасного? А что насчет представления с наручниками? Кажется, он должен быть королем только одного предмета за раз.
        - Вы же не думаете, что Гарри Гудини будет сидеть сложа руки и довольствоваться только одной короной?  - Мефистофель прищурил на меня свои темные глаза, словно я ударилась головой.  - Зачем быть просто успешным, когда можно стать великим? Если он собирается провозгласить себя «Великим Гудини», ему нужно придумать соответствующее шоу. Люди не запоминают посредственные представления. Чтобы на самом деле завоевать умы и память публики, нужно нечто великое. То, что превращает рассказы в легенды и выстраивает империи.
        - В том, чтобы находить новые способы побега с риском для жизни, нет ничего великого. Это опрометчиво и опасно,  - сказала я.  - А втягивать еще кого-то в такую глупость - безрассудно и попахивает преступлением. Если с моей кузиной что-нибудь случится, виноват будет он. И тогда ему посчастливится узнать, что такое низвержение короля.
        - Ах, в одном должен с вами не согласиться. Чтобы стать великим, нужно развиваться, недостаточно просто достигнуть одной цели. Это постоянное восхождение и борьба, чтобы превзойти себя. Однажды он станет Великим Гудини, потому что он пашет, чтобы заработать этот титул, выполняет невозможные задачи одну за другой, никогда не останавливается на том, чтобы быть просто успешным.
        - Похоже, он не довольствуется тем, чего достиг.
        - В довольстве собой коренится душевная лень. Ваша кузина предпочла следовать за Гудини, потому что он не хочет сидеть сложа руки и быть посредственностью. Разве «Успешный Гудини» или «Недурной Гудини» звучит так же?  - Он покачал головой.  - Я думаю, нет. Точно так же и добротный фрак не так привлекает взгляд, как выдающийся.
        - Вот почему вы отказались от своей фамилии?  - закинула я удочку.  - Вас не устраивала жизнь в довольстве и роскоши - просто успешная, но не великая.
        Мефистофель переключил внимание на хорошо одетых мужчин и женщин, прохаживающихся между карнавальных сооружений на прогулочной палубе. Шатров стало гораздо меньше и, похоже, они утратили прежнее очарование.
        - Зачем жить в клетке, когда побег из нее можно превратить в шоу? Только не говорите, что такая жизнь вас не привлекает.
        Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Мефистофель бросил на меня еще один понимающий взгляд и не стал развивать тему.
        - Пойдемте проверим Лизу с Гарри?  - Он достал карманные часы и покачал их на цепочке, словно надеясь меня загипнотизировать и отбить охоту совать нос в его прошлое.  - Через несколько минут для публики занавес опустится, но начнется приватное шоу.
        Я посмотрела на редеющую толпу, пытаясь выследить одного высокого джентльмена, с которым я помирюсь, как только смогу. В отличие от стоящего передо мной фокусника, Томас, похоже, исчез на этот вечер окончательно. Я перестала его выискивать. Скоро увидимся, когда будем осматривать львиную клетку.
        По небу пролетела звезда, и я взмолилась, чтобы это не оказалось знаком мимолетности любви или дружбы.

* * *

        Опустевший обеденный салон встретил нас жуткой тишиной. «Лунный карнавал» закончил представление. Кузина и ее бравый воздыхатель стояли на сцене, склонив друг к другу головы, и о чем-то шептались. Я остановилась, увидев, что они обсуждают детали выступления. Вне сомнений, заговор против Лизы был вероломством, и я сама заварила эту кашу. Я надеялась, что она простит меня, когда все будет сказано и сделано. Однако я не знала, сколько мне потребуется времени, чтобы простить саму себя.
        Любовь Гудини могла быть иллюзией, но Лиза казалась абсолютно довольной представлением.
        Мефистофель свистнул Гудини и вскинул руку в приветствии. Оба молодых человека обменялись взглядами - слишком быстрыми, чтобы можно было расшифровать их значение. Возможно, хозяин карнавала просто предостерегал от возможного фиаско этого нового и опасного фокуса. При том, что почти каждый день убивали женщин, а сегодня обнаружили оторванную руку, карнавал и без того висел на волоске. Один промах - и вся жизнь, которую создал для себя Мефистофель, покатится под откос.
        Лиза улыбаясь спрыгнула со сцены и подбежала ко мне. Я почувствовала себя еще хуже от того, что происходит у нее за спиной.
        - Кузина! Какой приятный сюрприз.  - Она расцеловала меня в обе щеки и наградила объятием того сорта, что и поднимают дух, и отрывают ноги от пола.  - Не ожидала тебя так поздно. Мистер Кресуэлл тоже придет?
        - Он себя неважно чувствует,  - ответил Мефистофель, подходя к сцене.  - Завидует моему костюму. Не каждый может себе позволить роскошные узоры и серебряную отделку.
        Лиза вытянула шею, всматриваясь в темноту салона, словно не веря ему. Я покачала головой.
        - Томасу стало нехорошо, и он пошел спать. У нас был насыщенный вечер.
        - О.
        Лиза переводила взгляд с меня на Мефистофеля. Я видела в ее глазах вопрос и знала, что мне придется многое объяснять, когда мы останемся вдвоем. Она моргнула, и подозрительность пропала. Лиза читала живых точно так же, как я мертвых.
        - Жаль, что он это пропустит.  - Она показала на сцену.  - Но я уверена, что завтра он будет в восторге. Это в самом деле магия - клянусь, Гарри направляют какие-то силы свыше.
        Я вздохнула от облегчения, что разговор перешел на Гудини. Капитан Норвуд ясно дал понять, что нам нельзя обсуждать оторванную руку, и, хотя я доверяла кузине, не хотела ее обременять.
        - Ты знаешь, что магия - это просто союз науки и ловкости. Просто замаскированный обман.
        - И привидений не существует!  - заявил Гарри со сцены.  - Спиритизм - это надувательство.
        - Ты все время мне это твердишь.  - Лиза страдальчески вздохнула, взяла меня под руку и склонилась ко мне, сделав вид, будто не хочет, чтобы нас подслушал мастер освобождений.  - Но это еще и забавно. Это так грандиозно и романтично - быть в плену фантазий. Неужели невероятное тебя нисколько не интригует? Надежда - вот настоящая магия, она воодушевляет и манит. Я знаю, что привидений не существует, но все же надеюсь, что это не так, на случай если мне когда-нибудь захочется поговорить с близкими, которых больше нет.
        - Надежда - мощная сила,  - согласилась я.
        - В самом деле. Клянусь, я бы схватилась за нее, как за страховочный трос, и никогда не выпускала. То же касается всех этих выступлений. Зрители надеются, что невозможное станет возможным. Это говорит о том, что наши мечты находятся не только у нас в головах,  - с надеждой эти фантазии становятся реальными. Отобрать надежду у человека - все равно что забрать жизнь. Мы все должны верить, что можем достичь невозможного.
        На мои губы вернулась улыбка. Хорошо, что Лиза так сильно надеется. Определенно, ей нужно надеяться на то, чтобы дядя не обнаружил сегодня вечером неподчинение еще одной своей подопечной, иначе мы обе обречены.
        - Ты же, на самом деле, не собираешься завтра ассистировать Гарри на сцене?
        Лиза озорно улыбнулась.
        - Конечно, нет. Я и не мечтала…
        Гарри несколько раз хлопнул в ладоши, прерывая нашу беседу. Я с усилием переключила внимание с кузины на молодого человека.
        - Леди! Время - мой единственный босс, и он теряет терпение.  - Гарри поманил Лизу.  - Мне сейчас нужна твоя помощь. Я собираюсь доказать Мефисто, что эта ловушка совсем не смертельна. Я хорошо рассчитал время.
        Я испуганно посмотрела на кузину.
        - Смертельная ловушка? Что он имеет в виду?
        - Увидишь.
        Сжав мне руку, Лиза взбежала по ступенькам на сцену и отвесила эффектный поклон, прежде чем исчезнуть за чернильным занавесом. У меня скрутило желудок. Лиза никогда не мешала моему увлечению, несмотря на то, что общество с презрением смотрело на мои научные изыскания.
        Во время расследования дела Потрошителя она была на моей стороне и за чаем поддразнивала наших подруг, когда они высмеивали Томаса, обвиняя в жестоких преступлениях из-за его любви к науке и недостаточного проявления эмоций. Лиза также играла роль прекрасной дочери: она притворялась, что ходит со мной по магазинам, давая тем самым нам с Томасом возможность выбраться в Лондон для расследования. И вот чем я ей отплачу. Обманом, манипуляцией и полночной сделкой с дьявольским молодым человеком.
        Внезапно я усомнилась, что смогу довести дело до конца.
        В этом путешествии я каким-то образом превратилась в своего отца: запираю в клетку тех, кого люблю, вместо того, чтобы их освобождать. Это была ужасная правда, и я чуть не подавилась ее горечью.
        - Вы же знаете, что неискренность вам не идет. К моему огорчению.  - Мефистофель самодовольно улыбнулся.  - Забавная маска, чтобы надевать ее время от времени, но я предлагаю вам не лгать самой себе. Не зря честность лучше. Если вы хотите пересмотреть условия нашего соглашения, только скажите.
        - Я…
        Я не успела ответить. Лиза выкатила большой молочный бидон и установила его точно посередине сцены. Гарри соскочил с подмостков и побежал задом. Ловкий трюк, поскольку, не сводя глаз со странного приспособления, он ни разу ни на что не наткнулся.
        - Немного левее… еще дюйм… стоп! Ну разве не идеально?  - Скрестив руки, он изучал сцену.  - Поставь в каждом углу крестик и убедись, что они достаточно маленькие, чтобы их не заметили из зала. Сходи за передвижным шкафом. Все должно работать как по маслу, у нас не будет другого шанса произвести первое впечатление. Ну, это будет великолепно.
        - «Пожалуйста»,  - добавил Мефистофель. Когда Гарри поднял темную бровь, хозяин карнавала пояснил: - Если ты просишь о чем-то ассистентку, не забывай о хороших манерах. И следи за своим языком, иначе говор отвлекает от твоего мастерства.
        - Ну, меня это не волнует. И вас не должно. Кто еще может провернуть такой фокус?  - Он с преувеличенным вниманием огляделся.  - Никто, вот кто.
        - Ты можешь выдернуть радужного единорога из пурпурных облаков, а меня отвлечет твоя ужасная речь,  - улыбнулся Мефистофель.  - Если не ради меня, то сделай это ради бедного единорога. Сказочные существа заслуживают соответствующего обращения.
        Гарри округлил глаза.
        - А я-то думал, это соглашение работает потому, что мы не лезем в работу друг друга. Я не критикую ваши фокусы и инженерное искусство, вот и мои умения не трогайте.
        - Тогда назовем это дружеским советом одного кудесника другому,  - сказал Мефистофель и пошел искать место, чтобы присесть. Опустившись на стул, он закинул ноги на стол, как у себя дома, словно не инсценировал нападение льва всего час назад.  - Ты не завоюешь много восторгов, если будешь груб с юными леди. Думаешь, принц Альберт когда-нибудь разговаривал так с толпой? Если на тебе смокинг и крахмальный воротничок, и ты называешь себя королем, веди себя как положено джентльмену. Оставь свой нью-йоркский жаргон вместе со вшами там, где их нахватался.
        Губы мастера побегов изогнулись в дьявольской усмешке.
        - Я не буду надевать смокинг на это представление, босс. Но добавлю любезности для аристократов.  - Он с низким поклоном повернулся к Лизе.  - Будьте так любезны прикатить передвижной шкаф. У нас не будет другого шанса для премьеры молочного бидона. Нам нужно представить им нечто ослепительное.
        Мефистофеля слегка позабавили любезные манеры и правильная речь Гудини, но он не поддался на вызов. Пока Гудини с Лизой устанавливали остальное оборудование в соответствии с точными измерениями и требованиями, я позволила своим мыслям вернуться к событиям вечера. Я не могла не думать об ужасах, которые вынес тот мужчина перед смертью. Надеюсь, он не сильно страдал.
        Я заняла место рядом с Мефистофелем, стараясь не вспоминать, как сильно рука в холодильнике напомнила мне лабораторию Джека-потрошителя и собранные там органы. Мефистофель оглядел меня, и его фирменная самодовольная ухмылка сменилась хмурым видом.
        - Вы бывали в каюте той женщины, что сгорела?  - неожиданно серьезно спросил он.
        Я не ожидала такого вопроса, но медленно кивнула.
        - Один раз. Когда нам сообщили о ее исчезновении.
        Он достал из внутреннего кармана сюртука квадратный кусок ткани.
        - Вам это знакомо?
        Когда я взяла в руки ярко-алый лоскут, у меня застыла кровь в жилах. Я вспомнила великолепное платье на полу каюты мисс Креншо. Я его не рассматривала внимательно, но была почти уверена, что оно не порвано.
        - Где вы это взяли?
        - Подбросили мне в каюту две ночи назад. Ни записки, ни объяснения.  - Он забрал лоскут, сложил и опять спрятал в сюртуке.  - Я решил, что уронила прислуга, когда убирала, но теперь не уверен.
        Он вытащил из другого кармана еще один клочок красной ткани: на этом были ржавые пятна. Кровь.
        - Такой же шелк. Этот подбросили прошлой ночью.
        - Похоже, это тот же шелк мисс Креншо.
        - «Похоже»?  - фыркнул Мефистофель.  - Почему бы не сказать с уверенностью, что это ткань от ее платья? Может, я владею ловкостью рук, но вы, мисс Уодсворт, знаете толк в ловкости слов.
        - Как ученый я не могу опрометчиво заявлять о чем-либо с первого взгляда,  - холодно ответила я.  - Похоже, что ткань та же самая. Поскольку я не осмотрела ее платье, то не могу с абсолютной уверенностью подтвердить, что она та же. Похожая? Определенно. Та же самая?  - Я повела плечом. У Мефистофеля заходили желваки.  - Можете раздражаться сколько вам угодно, но память создает еще лучшие иллюзии, чем вы. Взять ваше высказывание «Обмани глаза, убеди разум». Разве это не та же концепция в действии?
        - Прекрасно. Пойдете со мной в каюту мисс Креншо? Попутно мы поищем научные доказательства того, что кусок ткани, который, похоже, оторван от ее платья, и в самом деле от него.
        - Вломиться в ее каюту не самая хорошая идея, особенно при том, что это место преступления.
        - Что делает его более привлекательным.  - Он встал и предложил мне руку.  - Давайте за это возьмемся. Уверен, что довольно скоро капитан придет за вами.
        - Я разве сказала «да»?
        - Но «нет» тоже не сказали.  - Он поднял уголок рта.  - Знаю, что вы жаждете решить эту загадку, как и я, мисс Уодсворт. До меня стали доходить жалобы от зрителей, что не сулит «Лунному карнавалу» блестящего будущего. Так вы поможете мне проникнуть в ее каюту или нет? Как вы сказали, она мертва. Сомневаюсь, что она будет возражать против расследования.
        Я нерешительно показала на сцену.
        - А как же номер с молочным бидоном?
        - Вам просто придется подождать до завтрашнего вечера и насладиться им вместе с остальными пассажирами.  - Он опять протянул руку.  - Готовы к небольшому преступлению?
        Определенно, готова я не была. С неприятным предчувствием я встала и последовала за фокусником к пустой каюте убитой женщины, уже жалея о своей глупости.

        Глава 22. Пирожные и маски

        Прогулочная палуба
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Мы вышли на прогулочную палубу, где царил хаос иного рода, чем полчаса назад.
        Подобно полчищам муравьев, команда и артисты разбирали шатры, складывали черно-бело-серебристые полотнища и убирали до следующего веселья под луной. Пассажиры ушли предаваться иным порокам, чем сладости и деликатесы. Полуголые девушки на ходулях больше не танцевали, словно призрачные змеи в корзинах, покачиваясь в ритме моря и чарующей музыки. Клоуны и разряженные девицы размазали густой грим, который теперь казался рваной плотью поверх их собственной кожи. Но несмотря на усталость и грязь ни один не снял маску.
        - Почему они не снимают маски после представления?
        Мефистофель вздернул подбородок.
        - Они зарабатывают двадцать долларов в неделю плюс пирожные с одним условием: всегда носить маски. Всегда.
        - Вы кормите их одними пирожными?  - Я подняла бровь.  - И они соглашаются на такое?
        - Вряд ли.  - Он хмыкнул.  - Это значит, что еда входит в их жалование.
        Я нахмурилась: ох уж этот цирковой жаргон, да еще и условие; ужасно много правил для группы людей, которые желают жить без них.
        - А Гарри Гудини вы не заставляете выполнять пункт про маску,  - заметила я.  - Это не вызывает недовольства? Я думала, что правила должны быть одинаковы для всех.
        Мефистофель кивнул на противоположную сторону и повел меня по пустынной палубе правого борта. Вокруг скрипели канаты, да время от времени мимо прогуливались пассажиры. Ветер, словно потревоженный зверь, с силой трепал воротник, и я старалась не дрожать.
        - Гарри другой,  - наконец произнес он.  - Однажды он станет легендой, помяните мои слова. Человек вроде него уже носит маску: он заново создает себя из пепла. Зачем ему маскировка, если он и так каждый вечер становится новой личностью, сбрасывая еще частицу прежнего Гарри?
        - А какой он, прежний Гарри?
        По правде говоря, я не ожидала ответа, но Мефистофель был полон сюрпризов.
        - Он венгерский иммигрант, но знаете, что сам он называет своей родиной? Эпплтон, штат Висконсин. У Гарри так много невидимых масок, что ни одна материальная не будет достоверной.
        - Гарри хотя бы его настоящее имя?  - в шутку спросила я.
        - Нет. Его зовут Эрик.
        - Эрик?
        - Эрик Вайс. Если это правда. Никто, кроме его матери, не может знать точно.  - Мефистофель отсчитал каюты и замедлил шаг.  - Мы пришли.
        Мы остановились у третьей от кормы каюты. Вспомнив дядино утверждение о том, что убийцы часто возвращаются на место преступления, я резко развернулась и осмотрелась. Позади нас находилось ограждение и бесконечное море. С обеих сторон от двери каюты на стене висели шлюпки, словно чучела охотничьих трофеев. Спрятаться было почти негде, так что я задумалась о том, как вынесли тело.
        - Откуда вы знаете, какая каюта принадлежит мисс Креншо?  - вдруг спросила я. Мефистофеля не было, когда мы осматривали ее в прошлый раз.  - Вы бывали тут раньше? Как вы узнали, что тот лоскут от ее платья?  - Мне в голову пришла еще одна мысль, и я прищурилась.  - Вы были любовниками?
        - Вы ревнуете? Мисс Уодсворт, меня на всех хватит. Хотя, если вы желаете быть одной-единственной, то нам надо обсудить ситуацию с Кресуэллом. Я не люблю делиться, если связал себя обязательствами.
        Я не соизволила ответить на подобную глупость. Хотя эти слова и добавили загадки в последние часы жизни мисс Креншо. Если она была с Мефистофелем, мог ли кто-нибудь следить за ним? Я снова подумала о Касси. Ревновала ли она к его ночным эскападам? Или ее муж последовал за ним сюда, надеясь свалить на него вину за преступления?
        Мефистофель похлопал ладонями по жилету и нахмурился. Он вывернул карманы, ощупал поля цилиндра и, наклонившись, обшарил подошвы сапог.
        - Еще… минутку…
        - Серьезно?  - Я закатила глаза, сообразив, что он ищет.  - Чтобы у вас и не было отмычки?
        - Я похож на Гудини?  - ощетинился он.  - Это он Король наручников.
        - Очевидно, иначе мы уже осматривали бы каюту, а не торчали здесь.
        Я вытащила шляпную булавку и бедром отпихнула Мефистофеля в сторону. Он одобрительно присвистнул, когда я вставила булавку в замок и подвигала ею, пока не услышала приглушенный щелчок. Гудини не единственный счастливый обладатель такого дара. Если бы я все-таки сбежала с цирком, то могла бы выступать под псевдонимом Королева наручников. Мысленно поблагодарив отца за то, что мне пришлось освоить этот трюк, я коротко вдохнула и толкнула дверь.
        - И кто теперь кудесник?  - спросила я через плечо.  - Возможно, я буду ассистировать мистеру Гудини в следующем дерзком побеге.
        - Как…
        Я ринулась в каюту, но тут же остановилась. Внутри было темно, но проникавший в дверной проем лунный свет позволял разглядеть силуэт сидевшего на кровати человека. Или кто-то сложил подушки в виде человеческой фигуры, или мы по ошибке вломились в занятую каюту.
        Мефистофель врезался в меня и выругался.
        - Надо закрыть дверь…
        - Хорошая мысль, а то немного сквозит,  - сказал человек и встал.  - Возможно, стоит ее запереть. Чтобы ни у кого не создалось неверного представления о том, чем вы тут занимаетесь. Без сопровождения. После полуночи. Выглядит не лучшим образом.
        Мне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать голос, который я совсем не ожидала услышать.
        - Томас.  - Сердце чуть не выскочило из груди, спеша сбежать из этой ужасной ситуации.  - Во имя королевы, почему ты сидишь тут в темноте?
        В ответ на прикроватной тумбочке вспыхнул огонек. Томас поднял фонарь и обвел им каюту. Абсолютный порядок, все на своих местах. Уголки простыней надежно заправлены, на туалетном столике аккуратно разложены драгоценности и косметика. Ничего примечательного, за исключением нас троих. Очевидно, после нашего последнего визита в каюте прибрали.
        Я открыла рот, но слова не шли. Томас всегда вел себя необычно, однако это было странно даже для него.
        - Иногда мне помогает побыть на месте, где жертву видели в последний раз. Если сидеть тихо, то я могу воспроизвести события.  - Томас склонил голову набок.  - А вас что сюда привело? Вы что-то узнали про мисс Креншо или…
        Он говорил спокойно и довольно любезно, но на его лице промелькнуло что-то, вызвавшее мое раздражение.
        - Мы устроили романтическую прогулку и решили завершить вечер визитом в каюту мертвой девушки. Поцелуи рядом с гниющими трупами последний писк моды. Удивительно, как ты сам еще не попробовал.  - Он не успел овладеть собой, и я увидела, как его лицо исказилось от боли.  - Серьезно, Кресуэлл, что за вопрос?
        Томас так резко отпрянул, что я забыла о своем гневе. Он сморщил нос и спросил:
        - Что за отвратительный запах? Ужасный.  - Он помахал рукой перед носом.  - Прямо вонь.
        - Что такое?
        Я подалась вперед, позабыв о раздражении. В последний раз мы унюхали ужасный запах в академии и обнаружили поблизости разложившийся труп. Я отогнала это воспоминание, не желая думать о летучих мышах в том отвратительном месте. Я принюхалась, ожидая худшего.
        - Я не чувствую ничего необычного.
        - О, неважно.  - Томас отодвинулся.  - Это всего лишь ваш апломб, мисс Уодсворт. Смердит.
        Мефистофель буквально согнулся пополам, давясь смехом, и я метнула на него взгляд, обещающий скоропостижную смерть, если он издаст хотя бы звук. Он выпрямился и медленно пошел спиной к двери, примирительно подняв руки, хотя его грудь вздрагивала от сдерживаемого хохота.
        - Что ж. Все это принимает драматический оборот.  - Мефистофель достал карманные часы, как будто только что вспомнил о свидании с Сатаной.  - Мисс Уодсворт.  - Я посмотрела на него. Он прошествовал к двери и рывком распахнул ее.  - Правда - яд. Внимательно следите за тем, сколько принимаете за раз.
        - Может, уже хватит пророческих советов?
        - И еще более осторожно отмеряйте ее.  - Он многозначительно посмотрел на Томаса, оставив мою насмешку без ответа.  - Хорошего вам вечера.

        Глава 23. Дедукция и уловка

        Каюта мисс Креншо
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Я поморщилась. Мефистофель определенно оказал мне плохую услугу, произнеся такое на прощание. Как только дверь захлопнулась, Томас опять сел на кровать. Казалось, напряжение наконец его отпустило.
        - Уодсворт, это был просто вопрос. Не обвинение. Я уже говорил, что всегда буду уважать твои желания насчет того, с кем проводить время или жизнь.
        Я вздохнула.
        - Я понимаю, почему ты расстроен, понимаю. И считаю, что у тебя есть право сердиться…
        - Я не сержусь.
        Он ответил слишком быстро для правды. Ну и пускай. Разберемся с этим в Америке.
        - Томас, умер еще один человек. Работа прежде всего.
        - Строго говоря, мы не знаем, мертв ли он. Возможно, руку должным образом ампутировали.  - Он похлопал пальцами по бедру, привлекая мое внимание.  - Пока мы не осмотрим руку внимательно, мы не можем быть уверены, что он умер.
        - Ты в самом деле в это веришь? Если руку не ампутировали должным образом, он бы истек кровью.
        - Маловероятно, что он жив, принимая во внимание еще три убийства, но такая возможность остается.  - Томас отметал и добавлял причины, как костяшки на счетах.  - Мы находимся на пароходе с бродячим цирком. У них есть опасное техническое оснащение. Пострадавшему могло оторвать руку при обращении с этим оборудованием. Тот, кто показывал ему оборудование, запаниковал. На самом пароходе очень много мест, где можно покалечиться. Верю ли я в то, что произошло что-то из перечисленного?  - Он покачал головой.  - К сожалению, нет. Вот почему пытаюсь решить головоломку. Я считаю, что самое первое из убийств было совершено здесь. С точки зрения логики в первых преступлениях больше вероятность наделать ошибок. Убийца воплощает свои темные фантазии, но редко все проходит как запланировано. Я надеюсь найти подсказку к тому, как это начиналось.
        - В темноте?
        - Я и сам только что сюда пробрался. Услышал, что кто-то идет, и выключил свет.  - Он прищурился.  - Ты думала, я сижу в потемках, уставившись на стену? Вот почему ты так удивилась?  - Он наградил меня холодным взглядом.  - Это чересчур эксцентрично даже для меня.
        - Томас, я… мы не…
        - Прошу.  - Он похлопал по кровати рядом с собой, даже не задумавшись, что это неприлично.  - Давай немного посидим. Я кое-что хотел сказать…  - Он поерзал.  - Тебе по-прежнему интересно, когда я излагаю свой метод?
        Мне показалось, что он изменил фразу на середине, но я не стала заострять на этом внимание. Он предлагал оливковую ветвь мира, предпочитая исключить вопросы, не имеющие отношения к делу.
        Я подошла к кровати и села рядом с ним.
        - Очень интересно. И какие же дедуктивные выводы об этом месте преступления делает мистер Томас Джеймс Дорин Кресуэлл?
        - Ты имеешь в виду, невероятно красивый и талантливый Томас Джеймс Дорин Кресуэлл.  - Его лицо тронула слабая улыбка.  - Начнем с очевидных вариантов. Базовых истин. Что мы уже знаем о месте преступления?
        - Ну,  - начала я, стараясь припомнить, как выглядела каюта.  - Там стояли два бокала. Недоеденное пирожное и брошенное платье. Отравленные ягоды мы не нашли, поэтому не исключено, что их съели до пирожного.
        Томас кивнул.
        - Тем не менее я начинаю сомневаться, что она в самом деле умерла от ягод. Может, они предназначались для того, чтобы отнять у нее способность сопротивляться. Это может означать…
        - Это может означать, что замешан не один человек.  - От этого предположения у меня зачастил пульс. Еще одно веское доказательство, что преступления совершала команда из мужа и жены. Но с другой стороны…  - Мефистофель утверждает, что был с мисс Креншо перед отплытием. Кто-то подкинул ему лоскуты от ее платья.
        Томас подумал. Если я ожидала прочитать на его лице какие-нибудь эмоции по поводу похождений Мефистофеля, меня ждало разочарование. Он был так же холоден и рассудочен, как всегда.
        - Может, он лжет. Существует большая вероятность, что он сам оторвал лоскуты от платья, надеясь использовать для отвода глаз.
        - Но какой смысл?  - с недоверием спросила я.  - Разве это не бросит на него подозрение? Он мог с легкостью притвориться, что не был знаком с ней и не приходил к ней в каюту. Кто бы узнал?
        - Секреты рано или поздно раскрываются. Кто-то мог видеть его, и он подстраховался на такой случай.
        Я вздохнула, надеясь, что личная неприязнь Томаса к хозяину карнавала не будет мешать нормальному процессу расследования. Мы посидели молча, размышляя каждый о своем.
        Наконец я нарушила тишину.
        - Хорошо. Зайдем с другого боку. Скажем, Мефистофель просто пришел, они выпили шампанского и…  - Я вспыхнула, не желая вдаваться в детали того, что могло произойти после вина.  - Потом он ушел. Может, кто-то прислал девушке пирожное и ягоды якобы как любовный подарок от него. Здесь была только одна тарелка и одна вилка. Затем, когда прошло достаточно времени, чтобы ей стало нехорошо, убийца сделал свой ход.
        - Любопытно.  - Во взгляде Томаса загорелась искра интереса.  - И каким же образом появляется потенциальный убийца?
        - Это совсем нетрудно,  - ответила я, махнув рукой перед нами.  - Дверь. Это единственный вход в каюту и выход из нее.
        - Замечательно. Мы должны осмотреть ее, нет ли следов взлома или…  - Он застыл.  - Смотри.
        Я уставилась на закрытую дверь. Поначалу вообще ничего не заметила, пока не прищурилась. Черную поверхность усеивали крохотные пятна крови.
        - Странный рисунок, правда?
        В два широких шага Томас подошел к двери. Я следовала прямо за ним. Он потирал подбородок, возможно, пытаясь удержаться от прикосновения к потенциальным уликам. Он обвел взглядом всю поверхность, просчитывая и делая выводы способами, которые я хотела бы проследить изнутри.
        - Уодсворт, давай разыграем убийство.
        Несмотря на жуткие обстоятельства и ужасную историю, о которой поведали пятна крови, я улыбнулась, и Томас тоже. Наверное, мы оба такие же дьяволы, как и все артисты «Лунного карнавала».
        - Я сыграю роль жертвы,  - сказала я.  - А из тебя гораздо лучше выйдет убийца.
        - Правда.  - Он открыл дверь и вышел.  - Меня еще не поймали.
        - Безбожник.  - Я закатила глаза, но закрыла за ним дверь и стала ждать.
        Через секунду он постучал, и я отбросила все посторонние мысли. Было нетрудно представить, как мисс Креншо восприняла негромкий стук в ее каюту. Яд уже начал действовать? Она спотыкаясь двинулась к двери, надеясь на помощь?
        С колотящимся сердцем я приоткрыла дверь. Она ждала этого гостя или он пришел незваным? Похоже, это останется тайной.
        Томас стоял, слегка наклонив голову в цилиндре так, что лицо скрывалось в тени. Хотя я и знала, что это он, у меня по спине пробежал холодок. Он поднял голову, но я не видела его глаза. Эта часть прогулочной палубы была особенно темной даже при свете почти полной луны.
        - Слушай,  - прошептала я.
        О борт парохода ритмично бились мягкие волны. Из ближайших труб с шипением клубился дым. Фоновый шум. Он мог приглушить звуки борьбы, если бы проснулся кто-нибудь в соседних каютах.
        - Думаю, она была знакома с нападавшим,  - сказал Томас, проводя рукой по дверной раме.  - Никаких царапин или отметин снаружи, которые бы указывали на то, что дверь пытались взломать.
        - Согласна. Или ей было слишком плохо, чтобы отказываться от любой помощи.
        Я открыла дверь пошире, впуская его. Когда Томас опять вошел, я осталась стоять рядом, изучая пятна крови. Нас разделяло всего несколько дюймов, и я ощущала тепло его тела. Интересно, чувствовала ли мисс Креншо то же самое перед тем, как на нее напали? Стояла ли она так же близко к своему убийце? Ощущала ли его тепло перед тем, как он нанес роковой удар?
        - Здесь тоже нет признаков борьбы,  - продолжала я,  - поэтому, наверное, нападение было совершено сразу после того, как она его впустила.
        Томас кивнул.
        - Кольцо осталось у нее на пальце, так что это не грабеж. И, насколько я помню, хотя мы только наскоро ее осмотрели, у нее на руках не было ран от самозащиты. Кроме следов от ногтей, когда она сжимала кулаки. Почему так?
        Я мгновение поразмышляла над этим, глядя прямо на Томаса, и меня осенило.
        - Потому что, как ты и сказал, он ударил ее сразу, как только она пригласила его войти. Если ей было плохо, то она реагировала недостаточно быстро.
        На сей раз я поняла, что испытывает Томас, когда перевоплощается во время расследований. Вместо того, чтобы быть добычей, я стала хищником. Моя собственная тьма замерцала, как глаза голодной собаки за пиршеством, и я не пыталась останавливать или контролировать ее ненасытные капризы.
        Было что-то великолепное и ужасное в понимании того, как работает ум убийцы, каковы его желания и что он чувствует, когда держит в своих руках чужую жизнь. Решительная и уверенная, как скальпель в моих руках, я могла выбирать, каким образом покончить со всем этим быстрым взмахом лезвия. Как покончить с ним.
        Власть пьянила, как шампанское, которое мы с Томасом пили на рождественском балу две недели назад. Одно крохотное движение - и я решу его судьбу. Судьба Томаса больше не будет начертана среди звезд, и ее не будет направлять никакой бог на небесах; только я буду ее определять.
        Я не была ни милосердной, ни доброй.
        Я была правосудием с холодным и стремительным клинком.
        Я вцепилась в эту личность, заставляя ее поделиться знаниями, которые могла бы использовать в наших целях. Я схватила Томаса и развернула, превращая его в жертву, а себя - в убийцу.
        - Прости, Кресуэлл,  - прошептала я,  - но будет больно.
        Прежде чем он запротестовал, я дважды быстро ткнула его в грудь. При этом я не испытывала сожаления, но еще более тревожной была утробная радость, разлившаяся внутри как темнота. Я была способной студенткой судебной медицины, но при этом еще более способной убийцей.
        Все, что мне было нужно,  - сдаться этой вздымающейся тьме, уступить этой порочной тяге.
        Как я и ожидала, он невольно поднес руки к ране. Я держала наготове воображаемый нож, глядя, как он зажимает грудь в том месте, где, наверное, наливается синяк. Я вывела его из строя за каких-нибудь полминуты. Если на мисс Креншо напали с ножом, с этого момента с ней было легко справиться. Я не помнила никаких колющих ран, но, опять же, вскрытие не показало однозначных результатов, поскольку тело сильно обгорело. Вот еще одна причина поджечь тело помимо театрального эффекта.
        Томас отшатнулся. Не мигая, я подмечала каждую деталь. Он не поднял руки, чтобы отразить мои удары, потому что пытался остановить кровь. Вот поэтому у мисс Креншо не было ран от самозащиты.
        Я занесла кулак, и Томас увернулся от очередного удара. Если бы он на самом деле истекал кровью, она бы струей плеснула на дверь по дуге, в точном соответствии с оставленными следами.
        - Вот! Я разобралась!
        Я чуть не прыгала. Томас потер грудь, следя глазами за моим воображаемым оружием. Я разжала кулак и нежно приложила ладонь к его сердцу, прикусив губу, когда он поморщился.
        - Мне правда жаль, что пришлось тебя ударить. Меня немного занесло. Больно?
        - Не очень. Можешь бить меня когда заблагорассудится.  - Он подмигнул и поморщился.  - Хотя на будущее я предпочел бы более нежные прикосновения.
        - Запомню.
        Я отвела его обратно к кровати, и он на нее плюхнулся.
        - Хотя синяков это не уменьшит, я полагаю, что разобралась, каким образом появились брызги крови. Дуга и немного размазанные пятна указывают на рану в груди. Она медленно развернулась, может, даже упала на стену сразу после того, как схватилась за грудь,  - в этом моменте я не уверена. Но когда она поворачивалась, кровь брызнула дугой, а потом размазалась, словно девушка наткнулась на стену, в этом я уверена. Точно так сделал ты. Нетрудно предположить, что мисс Креншо ударили ножом.
        Томас оценивающе посмотрел на меня, отчего у меня закипела кровь. Нет большего удовольствия, чем когда восхищаются твоим умом.
        - Это несомненно означает, что злоумышленник намеревался ее убить. Она была намеченной жертвой, но почему?
        - Интересно, если… Смотри.  - Я подняла игральную карту, завалившуюся между тумбочкой и кроватью.  - Шестерка бубен.
        Томас взял карту, перевернул, внимательно рассмотрел каждый дюйм и, нахмурившись, вернул мне.
        - Возможно, карты - это просто карты.
        Я уставилась на замысловатый рисунок на обороте - ворон раскрыл переливчатые крылья на фоне полной луны, а по краям тянулись серебристые тернии. Я нашла двойные восьмерки сверху и снизу.
        - Или просто означает, что все это часть большой игры. Которая представляет высшую форму ловкости рук.

        Глава 24. Препарирование руки

        Временная лаборатория
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        5 января 1889 года

        Дядя рассматривал в лупу отсеченную руку, почти уткнувшись в нее носом. Я знала, что он все еще сердится на то, что застал меня наедине с полураздетым Мефистофелем, но дяде требовалась моя помощь, а когда дело касалось судебной медицины, все остальное не имело значения.
        И на том спасибо.
        Томас взял блокнот, который откладывал, пока надевал фартук, и продолжил записывать. Я вспомнила другие блокноты, которые он взял с собой в путешествие - в некоторых содержались заметки Джека-потрошителя,  - и мне стало нехорошо. Я не была готова читать подробности о его преступлениях, и Томас держал свои открытия при себе. По крайней мере пока. Но я чувствовала, что скоро нам придется о них поговорить.
        - Одри Роуз, зубчатый пинцет.  - Дядя протянул руку ладонью вверх.  - Быстро.
        - Да, дядя.
        Я сложила необходимые медицинские инструменты: зубчатый пинцет, скальпель, ножницы, хирургическую иглу, нить,  - на серебряный поднос и принесла к столу.
        - Вот.
        Я быстро протерла пинцет карболовой кислотой и проворно передала его дяде. Он что-то буркнул, не очень-то похоже на спасибо, но это лучше, чем тяжелое молчание. Дядя отодвинул лоскуты кожи в том месте, где находился бы локоть, если бы его не отрубили или не откусили.
        Кожа висела тонкими полосками, словно лохмотья старого платья, истлевшего в позабытом сундуке. Я повела плечами, и мной овладело спокойствие ученого. Ни отвращения, ни жалости. Они не спасут жертву от ужасной участи.
        А вот целеустремленность и ожесточенное сердце обеспечат правосудие.
        Дядя сделал знак подойти ближе. Между его бровей залегли складки. Он отодвинул кусок рваной кожи, открыв знакомый грязно-белый слой.
        - Видишь лучевую и локтевую кости?
        Я кивнула, изо всех сил стараясь сосредоточиться только на этих костях, а не на посеревшем мясе вокруг них.
        - Я оттяну мышцы и связки, а ты говори, что видишь. Томас, записывай.
        Я наклонилась, чтобы глаза оказались на уровне руки, и принялась перечислять все подробности.
        - На лучевой кости трещины, а на локтевой нет. На ней я вижу зарубку. Держу пари, что она оставлена острым инструментом. По всей вероятности, ножом.  - Я подавила отвращение.  - Трещины на лучевой кости, скорее всего, появились, когда руку грыз лев, и не имеют отношения к способу ее отделения.
        - Хорошо, очень хорошо.  - Дядя твердой рукой оттянул кожу еще дальше.  - Раны посмертные?
        Я прикусила губу. На коже предплечья не было отметин, свидетельствующих о сопротивлении. Я подняла глаза на Томаса, но он сосредоточенно записывал. Мгновение я наслаждалась тем, что оба мужчины доверили мне самой сделать криминалистические выводы. Я расправила плечи, и меня окутало уверенностью, словно плащом.
        - Я считаю, что раны посмертные. Скорее всего их оставили, когда отделяли руку.  - Я показала на конечность.  - На ней нет ссадин или порезов, характерных для случаев, когда жертва сопротивляется ножевой атаке.
        Дядя перевернул руку и осмотрел нижнюю сторону. Из-за большой потери крови кожа была бледнее, чем у большинства трупов, но не такой бледной, как у тех, что я изучала в академии. На нижней стороне присутствовали трупные пятна - небольшая синюшность в тех местах, где кровь скопилась благодаря земному тяготению. Они указывали на то, как лежало тело после смерти, и через несколько часов их невозможно убрать, даже если перевернуть труп. За исключением странных случаев, когда из тела выкачивали всю кровь… Тогда трупных пятен не было.
        - Есть трупные пятна,  - добавила я, заметив в дядиных глазах проблеск удивления и гордости. Я многому научилась в академии.  - Думаю, он уже лежал на спине, когда убийца начал его расчленять. Это подтверждают характерные признаки.
        - Так и есть,  - довольно произнес дядя, осматривая трупные пятна. Его недавнее раздражение исчезло. Мы странная семья.
        Томас наморщил нос.
        - Даже без артериального кровотечения место, где проводилось это расчленение, должно было пропитаться кровью. Не уверен, что все это можно отмыть, не оставив следов.
        - Очень дельное замечание.
        Дядя взял скальпель и аккуратно отсек растерзанную плоть. Я с трудом сглотнула. Неважно, как часто я это видела, зрелище оставалось отвратительным. Отрезать плоть словно хорошо приготовленное мясо. Мерзость какая.
        - Кости отсечены ровно,  - продолжил дядя.  - Конечность отделяли не пилой и не зазубренным лезвием.
        Он положил скальпель и подошел к тазу с водой. Пока он мыл руки с карболовым мылом, мы с Томасом молчали. Закончив, дядя повернулся к нам. Лицо его осунулось, и я подозревала, что причиной усталости был отнюдь не поздний час.
        - Нам надо сосредоточиться на тех, у кого есть доступ к мощным ровным лезвиям. Кухонном персонале. Членах экипажа.
        У меня в животе тяжелым камнем угнездился страх.
        - А скорее всего, судя по их мастерству и близости к подобному оружию, на артистах, которые специализируются на мечах.
        Мгновение все молчали. Несколько кандидатур были очевидны, хотя нанести удар мечом мог любой из артистов.
        - Думаешь, это сделал Цзянь?  - Томас отвлекся от отрубленной руки.  - Удивительно, что ее не включили в представление. Жонглирование дынями, ананасами, отрезанными руками. Вполне соответствует остальным постановочным убийствам.
        - По крайней мере надо иметь его в виду,  - сказала я, игнорируя его наигранно легкомысленный комментарий.  - Нам также нужно тщательно изучить, у кого еще есть доступ к его мечам по окончании шоу. Запирает ли он их на ночь в сундук или спит на них?  - Я повела плечом.  - Если их запирают, то мы сможем распространить поиски на тех, кто умеет вскрывать замки.
        Я посмотрела в глаза дяде и Томасу и увидела в них отражение собственного беспокойства. Конечно, все это лишь предположения, но если мечи запирают, то на пароходе есть только один молодой человек, провозгласивший себя королем освобождений из любых оков и взлома любых замков.
        Я постаралась не обращать внимания на пробежавший по спине страх. Если Гарри Гудини постоянно преображается, в каждом городе надевая новую невидимую маску, то вполне возможно, что сейчас на нем самая убедительная личина: невинного человека, не способного на такое чудовищное убийство. Быть может, Касси с мужем никому не мстят. Быть может, убийца прячется у нас на виду. Если в Америке у Гудини есть тайная возлюбленная, о которой Лиза не знает, то невозможно сказать, сколько еще секретов он хранит.
        - Идем порасспрашиваем,  - предложил Томас, закрывая блокнот.  - Начнем с Мефистофеля и Цзяня.
        - Если мы сейчас заявимся к ним на репетицию и потребуем допросить каждого, то столкнемся со стеной такой же плотной, как лондонский туман,  - возразила я.
        - Тогда что ты предлагаешь?  - спросил дядя.
        До этого момента он не видел, насколько я выросла, пока училась в академии. Я стала увереннее высказывать свои гипотезы, меньше боялась ошибок или насмешек, если все-таки ошибусь. Однажды Томас сказал мне, что не боится ошибаться, а боится не пытаться.
        - Нам просто надо создать собственные иллюзии,  - сказала я, хотя сама уже погрязла в обмане.  - Мы введем их в заблуждение своими вопросами. Вызовем подозрения в отношении чего-нибудь не имеющего отношения к делу. Если они зарабатывают на жизнь таким видом искусства, не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться этим же методом.
        Губы Томаса изогнулись в медленной коварной ухмылке.
        - Если они называют себя «Лунный карнавал», нам стоит придумать свое необычное имя. «Поборники правды». «Озорные девы».
        Услышав тяжкий вздох дяди, он поправился:
        - Ну, это не обязательно должно относиться ко всем нам. Я еще подумаю.
        - А пока ты будешь занят этим невероятно важным делом,  - продолжала я,  - Лиза пригласила Анишу на утренний чай. Посмотрим, что я смогу узнать о ней и о том, кто может оказаться тайным мечником.  - Я рискнула посмотреть на дядю и улыбнуться.  - Давайте обсудим наши выводы перед ужином.
        Томас достал карманные часы и эффектно щелкнул крышкой.
        - Таким образом, у нас тринадцать часов, чтобы поспать, проникнуть в их ряды, создать отвлекающую дымовую завесу, придумать название нашей группы и принарядиться к ужину.  - Он провел рукой по тщательно уложенным темным волосам.  - Слава Богу, что не нужно много времени, чтобы превратить все это…  - Он показал на себя.  - В ослепительного красавца. В отличие от Мефистофеля.
        - Похоже, вы оба кое-чему научились в академии.  - Дядя взял поднос с рукой и положил его в холодильный шкаф, одолженный нам капитаном.  - Хотя не понимаю, какая польза делу от сарказма и насмешек. Надо выяснить, чья это рука.
        - Это называется шарм, профессор. И я уверен, что мы с ним далеко пойдем.  - Томас глубоко вдохнул и озорно сверкнул глазами.  - Никто не устоит перед своевременной остротой.
        Дядя отвернулся от холодильного шкафа.
        - Вы оба свободны. Идите спать, а утром не мытьем, так катаньем, но добудьте мне сведения от циркачей.  - Он отмахнулся от следующей реплики Томаса.  - Постарайтесь не слишком их раздражать. Твой шарм иногда бьет через край.
        Никто не велел мне быть осторожной, что я восприняла как хороший знак. У меня появилась идея, которая вряд ли понравилась бы им обоим, но лучше просить прощения после, чем разрешения до. Я только надеялась, что Томас не сильно расстроится из-за того, что я буду действовать одна.

* * *

        Утро наступило слишком быстро, и я проснулась от стука в дверь. Я потерла лицо и обнаружила, что к щеке прилипла карта таро. Должно быть, я уснула за столом. Лиза закатила глаза, но ничего не сказала, а просто пихнула меня к сундуку.
        - Минуту!  - крикнула она, давая мне время привести себя в порядок.
        Я грубо выругалась и заметалась, надевая приличное, но простое утреннее платье. Через несколько минут кузина широким жестом распахнула дверь.
        - Позволь представить Анишу, известную также под именем Туз Жезлов,  - любезно сказала Лиза.  - Это моя кузина Одри Роуз.
        Мы сделали друг другу реверансы и расселись. Горничная внесла самовар и поднос со сладостями. Я налила себе чай и поморщилась, когда первый глоток обжег язык. Я бросила взгляд на Лизу. Конечно, будучи хозяйкой со стажем, она встала рано и послала за угощением. В такие моменты я готова была обнять ее за это внимание к деталям.
        Без ледяного костюма Аниша, поглощающая огонь богиня, была почти неузнаваема. Вместо толстых серебристых кос у нее были гладкие иссиня-черные волосы длиной до подбородка. Кожа без голубовато-белой краски имела оттенок между золотисто - и желто-коричневым.
        Она бросила попытки удержать чашку на коленке и уселась по-турецки на полу, где уже расположилась Лиза. Я округлившимися глазами смотрела, как она пьет тот же чай, который ошпарил мне язык.
        - После ежедневного глотания огня чай уже не кажется горячим,  - весело улыбнулась она и подмигнула.
        Я неподобающе фыркнула, Лиза ласково улыбнулась и сделала глоток. Не желая быть грубой, я присоединилась к ним на толстом ковре.
        - Посмею сказать, что это правда.  - Я поставила блюдце с чашкой на пол. Пар змеей поднимался в воздух.  - Как вы начали поглощать огонь? Не представляю, каково это в первый раз. Вы очень смелая.
        - Большинство сказали бы, что очень глупая,  - сощурилась она.
        Я изобразила самое невинное и кроткое выражение лица. Лиза раздраженно фыркнула, но не стала упрекать в излишнем любопытстве, как сделала бы ее матушка. Она прекрасно чувствовала интригу и поняла, что я что-то задумала. Вместо комментария она передала нам поднос с печеньем, вероятно, в надежде, что сладкое отвлечет внимание от моего неумения вести себя в обществе.
        Аниша взяла печенье и, прежде чем ответить, принялась рассматривать кусочки шоколада.
        - Парочка кудесников, факиров, научили меня глотать пламя. Они говорили, мое имя - которое приблизительно переводится как «та, чья жизнь не знает тьмы» - означает, что я рождена управлять огнем.  - Она хмыкнула.  - Повелевать огнем. Поглощать.
        Она поднесла чашку к губам и сделала долгий глоток.
        - Я была очень юной и очень впечатлительной, когда они выманили меня из дома лживыми обещаниями богатства. Мне стыдно, что я поддалась их сладким уговорам. Как только я согласилась уехать, они меня бросили, забрали деньги и уехали искать другую артистку для другого карнавала.
        - Это им должно быть стыдно. Ты не сделала ничего плохого.
        Лиза сжала ладонь девушки, напомнив мне о том, как она умеет чувствовать людей и поддерживать.
        - Лиза права,  - добавила я.  - Они ужасно поступили, обманом вынудив вас присоединиться к бродячей труппе.
        Аниша повела плечом и откусила печенье.
        - Они привели меня сюда, а жить с «Лунным карнавалом» хорошо. У меня есть деньги, еда, друзья. Все обернулось к лучшему.
        - Это сделал Мефистофель?  - спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы чашка не дребезжала, поскольку у меня дрожали руки.  - Он обманом увел вас от дома и семьи?
        - Он…  - Аниша на мгновение опустила глаза.  - Он ездит по разным странам в поисках талантов и нанимает тех, кто… переживает непростые времена… он приглашает их в карнавал и обучает. Выбор всегда за нами, но он предлагает сделки, от которых трудно отказаться.
        - Значит, все артисты из разных стран?
        - Большинство. Цзянь из Китая. Себастьян испанец. Андреас из Баварии, Касси из Франции, хотя говорит с английским акцентом. А я из Индии.
        - Вы сказали, что он ищет тех, кто переживает непростые времена. Что это значит?  - спросила я, хотя взгляд Лизы говорил, что я идиотка, раз допытываюсь.
        - У всех нас есть причины оставить прежнюю жизнь.  - Аниша глубоко вдохнула.  - А теперь хотите узнать, как я глотаю огонь? Все хотят, хотя большинство на самом деле не желают убивать магию или иллюзию.
        Я еще мгновение рассматривала ее, понимая, что расспросы о прошлом и карнавале окончены. Я не знала, что и думать о Мефистофеле. Он не обязательно спас всех, но нельзя сказать, что обманул или причинил вред. Хотя, возможно, они смотрели на это иначе. Возможно, недовольство возникло как маленькая царапина, которая со временем загноилась. Возможно, кто-то хочет уничтожить «Лунный карнавал» в отместку за то, что его увезли из дома.
        - Так что?  - спросила Аниша.  - Хотите узнать?
        - Пожалуйста.  - Я отогнала мысли о возможных мотивах.  - Как вы глотаете огонь и не обжигаетесь?
        Она поднялась и грациозно прошлась по каюте, словно по сцене. Интересно, артисты хоть когда-нибудь перестают играть или все их существование отдано ремеслу?
        - Следите за огоньком.
        Аниша вытащила свечу из подсвечника на моей тумбочке, подожгла фитиль и перевернула ее почти вверх ногами. На пол потекли капли воска.
        - Куда направлено пламя, когда я держу свечу вот так?
        Я поняла.
        - Вверх. Или, если бы это было одно из ваших представлений, в сторону от вашего рта.
        - Видите?  - тепло улыбнулась Аниша.  - Вы талант.
        Она прикрыла огонек ладонью, задула его и поставила свечу обратно в подсвечник.
        - Такой же принцип я применяю, когда «глотаю огонь». Я просто убираю жар от лица, потом осторожно выдыхаю, погружая факел в рот. Большинству живых существ для дыхания нужен кислород, даже огню. Лиши его этого? И он умрет, как все прочее.
        Она снова уселась на пол к нам с Лизой.
        - Настоящий фокус заключается в использовании законов физики. Как тот ученый… Ньютон? Мефистофель рассказал мне о нем. Он был прав, это помогло довести мои номера до совершенства.
        Ее голос слегка изменился, когда она говорила про хозяина карнавала: восхищение с ноткой тоски. Есть ли на борту человек, не попавший под его обаяние? Кроме Томаса?
        - Мефистофель помогает всем артистам?  - спросила я, не отрывая взгляда от чашки.
        Я представила, как он зачаровывает юношей и девушек в каждом городе, через который проходит карнавал. Если чувства Аниши к нему безответны, это может оказаться мотивом. Добавьте сюда обиду - и вот вам мощное основание.
        - Похоже, он так же умен, как и красив.
        Лиза метнула на меня недоверчивый взгляд, но крепко сжала губы. Когда мы останемся одни, меня определенно ждет нагоняй. Как бы все в Лондоне ни относились к Томасу и его необычному поведению, Лизе он очень нравился, и мой интерес к фокуснику не укладывался в ее представления о романтике, и неважно, каковы были мои причины.
        - Мефистофель…  - Аниша осторожно подбирала слова.  - Он очень одарен. Многим его уроки принесли пользу. Мы все очень благодарны ему.
        Я откинулась назад, теребя пуговки на перчатках.
        - Он давал такие уроки Касси?
        Лиза вдруг чрезвычайно заинтересовалась своим чаем, а Аниша, похоже, потеряла дар речи.
        - Хотите увидеть его таким, каким видят только артисты?  - наконец спросила она. Надеюсь, она не имела в виду голым, как в день, когда он пришел в этот мир. Я медленно кивнула.  - Тогда встретимся через час на прогулочной палубе второго класса. И вы поймете, почему ради него мы пойдем на все.

        Глава 25. Шестеренки и механизмы

        Каюта Одри Роуз
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        6 января 1889 года

        - Что все это значит, кузина?
        Щеки Лизы покрылись розовыми пятнами - явный признак того, что она рассержена. Вот-вот пар из ушей повалит. Я проглотила нервный смешок: неподходящий момент говорить ей, что она дочь своей матери.
        - Не мне судить, но, похоже, ты ужасно интересуешься Мефистофелем,  - продолжала она.  - Главное слово «ужасно». А как же мистер Кресуэлл? Твои чувства к нему так быстро изменились? Судя по твоим письмам из академии, у вас был серьезный роман, хоть ты и обижалась на него тогда.
        Лиза посмотрела на меня таким острым взглядом, словно вскрывала скальпелем.
        - Неужели Мефистофель так легко завоевал твое сердце? Я думала, ты видишь его обманы насквозь.
        Чтобы сосредоточиться, я ущипнула кожу между большим и указательным пальцами.
        - Что скандального в том, чтобы поговорить с человеком?  - спросила я.  - Мефистофель не заявлял во всеуслышание о своих чувствах. Может, мне просто нравится слушать о его научных опытах. Меня всегда интересовала техника. Понимаешь, у нас много общего.
        - Это он тебе такое говорит?  - Лиза наградила меня долгим испытующим взглядом.  - Что вы близки по духу? Что созданы друг для друга?
        В ее тоне сквозило неодобрение, а на лице отражалась тревога.
        - И что, если говорил?  - Я вздернула подбородок, всеми силами изображая возмущение и еще сильнее ненавидя себя за это. Сколько еще лжи мне придется наговорить, прежде чем шарада будет разгадана?  - Это правда. Мы оба любим науку. Он просто чуть более помпезный. Хотя есть вещи, которым я могу у него поучиться и которые помогут понять, где мое место.
        - Вскрывать покойников не так зрелищно,  - сухо сказала она.  - Наверное, тебе следует позаимствовать у него маску. Или попросить у его костюмера новое платье для вскрытия. Уверена, он может сшить такое, что любое сердце вернется к жизни. Твое место рядом с дядей и Томасом, ты должна расследовать преступления вместо тех, кто сам на такое не способен. А не наряжаться и расхаживать по сцене каждый вечер в новом городе под руку с мужчиной, который всегда будет больше любить шоу.
        - Не будь занудой, кузина,  - произнесла я, стараясь не задумываться над ее последней фразой. - Мне просто интересно узнавать, как работают его фокусы. Он… машины и механизмы, которые он делает, невероятны. Если бы он занялся изобретением медицинских инструментов…
        Я замолчала, перестав говорить полуправду. Если Мефистофель применит свой ум в создании хирургических приборов, откроются бесконечные возможности для лечения людей.
        Не вполне убежденная, Лиза изучала мое лицо. Я старалась держать застывшее, как маска, выражение.
        - Будь осторожна, не отдавай сердце таким мужчинам,  - наконец ответила она и опустила плечи.
        - Каким таким?  - Я взяла ее за руку.  - Ученым и конструкторам?
        - Лжецам.
        - Он иллюзионист.  - Я заметила яд, который она вложила в это единственное слово.  - Творец чудес.
        - Да.  - Лиза высвободила ладонь и скрестила руки на груди.  - Лжец в роскошном фраке.
        На один душераздирающий миг я испугалась, что Мефистофель пошел в нашей сделке против моих пожеланий и оставил Лизе анонимное письмо с информацией о Гудини. Я тяжело сглотнула, чувствуя, как на меня обрушивается стена лжи. Пора раскрыть один секрет.
        - Э… У тебя с Гарри все хорошо?
        - Конечно. А почему нет?  - Она вглядывалась в мое лицо, опустив уголки губ, но в ее глазах было что-то такое… Указывающее на то, что не все так гладко, как ей бы хотелось.  - Что такое? Что ты мне не говоришь?
        Вот он, момент, которого я боялась. Глядя в умоляющие глаза кузины, я вдруг поняла, что не могу разбить ей сердце. Она схватила меня за руку. Если она сомневается в Гудини, нужно сообщить ей все, что знаю. Всего через день мы приплывем в Нью-Йорк. Тем не менее я никак не могла сделать последний шаг.
        - Пожалуйста. Что бы это ни было, мне нужно знать.
        Я упала на кровать. Сердце билось достаточно медленно, чтобы погребальным звоном возвестить о роковом часе. Не говоря ни слова, я достала из тумбочки заляпанное чернилами письмо и, отводя глаза, протянула Лизе. Она села рядом со мной.
        - Лживый мерзавец!  - Она скомкала бумагу и продолжила дрожащим голосом: - Я брошу его за борт, как мусор, которым он и является! Где мое пальто?
        Боясь, как бы она в гневе не исполнила угрозу, я набралась смелости и посмотрела на нее.
        - Лиза… Ты не должна требовать у него объяснений.
        - Ты с ума сошла?  - закричала она.  - Конечно же должна!
        - По крайней мере подожди, пока мы не прибудем в порт. На нас и так много всего свалилось. Пожалуйста, умоляю тебя. Подожди. Остался всего один день, а потом, если ты по-прежнему будешь этого хотеть, я помогу швырнуть его в гавань, клянусь.
        Лиза обошла каюту, качая головой.
        - Ты хочешь, чтобы я вела себя, будто все хорошо? А ты бы на моем месте делала то же самое?
        - Я бы делала то, что необходимо,  - честно ответила я.  - Особенно когда дело касается расследования.
        Лиза уставилась на меня, и я не могла вполне определить чувства, что сменялись на ее лице.
        - Ты мне вот что скажи: откуда у тебя это письмо? Аниша дала?
        - Мефистофель. Я… Я не хотела испортить тебе путешествие.
        - Для меня это было не просто путешествие.  - У нее дрожали губы.  - Я связывала с Гарри свое будущее. Я от многого отказалась.
        Она запнулась, и, когда все же заговорила, ее голос стал твердым, как алмаз.
        - Никогда в жизни не отказывайся от себя ради кого-то, Одри Роуз. Нужный человек захочет тебя такой, какая ты есть. А если нет?  - Она шмыгнула носом и покачала головой.  - Тогда забудь его. Когда одна чаша весов слишком сильно перевешивает, это не приносит ничего, кроме неприятностей. Я отказалась от дома и семьи ради поцелуев, игральных карт и пустых обещаний будущего. Гудини лжец, и я рада, что порвала с ним.
        - Лиза, я хотела тебе сказать, просто…
        - Обещаю, что сейчас не буду ему ничего говорить. Буду вести себя как ни в чем не бывало. Боже упаси Королю карт отвлекаться перед очередным фокусом.  - Лиза многозначительно посмотрела на часы на тумбочке.  - Поторопись, а то опоздаешь на встречу с Анишей и Мефистофелем. Он никогда не остается надолго один, после завтрака часто встречается с Гарри. Это значит, что у него для тебя есть всего несколько минут. Садись.  - Она отодвинула стул от туалетного столика.  - Я тебя причешу.
        Я еще секунду смотрела на кузину, ожидая, что стена, которую она внезапно возвела вокруг себя, даст трещину, но потом села. Она провела по моим волосам расческой с серебряной ручкой, завивая и придавая им форму. Я сделала вид, что не заметила единственной слезинки, скатившейся по ее щеке, когда Лиза втыкала в мои волосы крохотные красные бутоны, или как она старается не встречаться со мной взглядом в зеркале. Похоже, теперь я не единственный член семьи, хранящий секреты в этом путешествии.

* * *

        Над бортами поднимался морской туман, вынуждавший меня держаться на прогулочной палубе ближе к каютам, чтобы не промерзнуть до костей. С помощью Лизы я переоделась в более затейливое дневное платье - бархатное темно-красное с длинными рукавами и изысканными черными кружевами. Я добавила лайковые перчатки, темное пальто и выглядела теперь как брызги засохшей крови. Очень уместно, учитывая то, что я собиралась сделать. Самопожертвование - грязное дело.
        Тайком от Лизы я надела на бедро кожаный ремень и засунула за него скальпель. Пояс с оружием я придумала для себя в Румынии - лучший из рождественских подарков. Я провела пальцами по лифу. Приятно знать, что при мне есть клинок, хотя мой план был не таким уж гладким.
        Он был смелым и рискованным, но, я надеялась, результат стоил того. Мне не подвернулась возможность поговорить с Томасом, поэтому я зависела от его способности выявлять правду по мельчайшим подсказкам. Надеюсь, колкости Мефистофеля ему не помешают. И, надеюсь, меня не будет отвлекать отвращение к себе, которое я испытывала от отчаяния Лизы.
        Мимо прошла юная парочка, стреляя глазами по сторонам и чересчур тесно прижимаясь друг к другу. Это были первые люди, которых я встретила, и их прогулка не была такой небрежной, как они пытались изобразить. Вообще большая часть парохода казалась слишком тихой. Пассажиры предпочитали есть в каютах и выходили только в случае крайней необходимости. Корабль практически превратился в красивую тюрьму.
        Я шла дальше. Мысли перескакивали с одного на другое.
        Насколько хватало глаз, нигде над водой не летали чайки со своими горестными песнями. Зато над деревянной палубой разносились обрывки разговоров, слишком приглушенные, чтобы разобрать слова. Пока я шла к Анише, из кают выглядывали женщины и мужчины в костюмах и платьях попроще, чем в первом классе, но все равно довольно модных. Сердце предостерегающе колотилось, но поворачивать назад было поздно. Я уже здесь, и пора приступать к выполнению плана.
        Мефистофель стоял ко мне спиной, но я узнала его по алому фраку, блестящим сапогам по колено, узким бедрам и самодовольным манерам. С этого ракурса он напоминал пиратского главаря. Когда мы причалим в Нью-Йорке, я не удивлюсь, если он устроит представление на воде.
        - В следующий раз крути факелами как карманными часами на цепочке,  - говорил он, раскачивая часы по широкому кругу.  - Скорость не даст пламени перекинуться вдоль металлического прута, а для зрителей будет выглядеть эффектно. Но только быстро - это все-таки металл, и ты обожжешь губы, если нечаянно прикоснешься.
        Аниша смотрела на него из-под опущенных ресниц, и я удивилась, что он не замечает ее обожания. Казалось, она ловит каждое его слово и каждую идею.
        - Отличный научный вывод,  - сказала я.
        Мефистофель развернулся, пораженный моим неожиданным визитом, но тем не менее довольный. Он подхватил часы и сунул в карман.
        - Огонь нагревает металл. Кто бы мог подумать? В следующий раз скажите ей, что лед холодный на ощупь.
        - Мисс Уодсворт, всегда рад.  - Он отвесил легкий поклон, и его губы ехидно изогнулись.  - Из достоверного источника мне известно, что любовь - это игра с огнем. Горячим, сверкающим от страсти…
        Аниша фыркнула, и он сделал ей знак вернуться к репетиции.
        - Что ж, если человек достаточно глуп, чтобы играть с огнем, не следует удивляться ожогам.
        Аниша с озадаченным видом крутила факелы, оставив нас наедине, хотя я заметила, что она бросает взгляды на предмет своих тайных воздыханий.
        - Не хотите взглянуть на мое рабочее место?  - спросил Мефистофель. Коварный блеск в глазах противоречил его джентльменским манерам.  - Оно сразу за углом.
        Он улыбнулся под маской - прямо-таки волк, зовущий Красную Шапочку в темный лес. Но чего он не знал, так это того, что сейчас девочка несет под одеждой оружие и хранит в своей каюте целый набор волчьих шкур.
        - Обещаю, ничего аморального. Только шестеренки и механизмы. Может, немного умасливания. Но ничего чересчур романтического.
        - Вы определенно знаете, как очаровать девушку. В следующий раз покажете свою коллекцию масок.  - Я присмотрелась к новейшему произведению искусства, бледно-серому с похожими на облака белыми завитками, и заметила, как при моем приближении его дыхание слегка сбилось.  - Сколько их у вас, тысяча?
        - Ближе к миллиону.
        Он усмехнулся, вновь обретая самообладание.
        - Потренируйся крутить один, потом другой, как мы обсуждали,  - обратился он к Анише.  - В следующий раз поработаем над изверганием огня. Жидкость почти готова.
        Она кивнула и продолжила свое занятие. Мефистофель взял меня под руку и повел в свое логово. Я только отчасти шутила насчет его масок и не удивилась бы, если бы у него их столько и оказалось. Наверное, для них понадобился целый сундук.
        - Извергание огня?  - переспросила я.  - Звучит немного опасно. И чуть-чуть грубо.
        - Она же не будет выплевывать пламя на зрителей, словно жевательный табак. Опасность может таиться повсюду, в самых обыденных вещах. И это довольно скучно. Чему обязан удовольствием видеть вас так рано? Для уроков не время. Мистер Кресуэлл послал вас покончить с нашими романтическими хитросплетениями? В каюте мисс Креншо я думал, что он меня задушит. Держу пари, в детстве он не любил делиться игрушками.
        - Во-первых, я не игрушка, сэр. И во-вторых, даже если Томас расстроен из-за моих симпатий, неужели вы думаете, что он не пришел бы сам бросить вам вызов?
        Мефистофель фыркнул.
        - Что ж, он похож на человека, который не даст спуску врагу.  - Он прищурился.  - Вот что вас привлекает? Наверное, я начну вызывать на дуэль других ваших поклонников. Когда я одержу победу, то, возможно, даже сниму маску, и они посмотрят на настоящее лицо победителя.
        - Вы хотели сказать, на лицо их смертельного врага?
        - Сомневаюсь, что они назовут меня другом после того, как я познакомлю их с Ночным Красавцем.
        - Ночным Красавцем?  - Я остановилась.  - Это имя вашего воображаемого друга?
        - Почти.  - Он усмехнулся.  - Вы ведь слышали о красавке? Соблазнительное растение, но смертоносное. Как и мой меч, Ночной Красавец.
        - Хитро.  - По моей спине пробежали ледяные пальцы тревоги. Красавку обыкновенную или белладонну мы нашли в организме мисс Креншо.  - А что, иметь оружие необходимо всем участникам вашего карнавала? Наподобие секретного общества людей в масках и с мечами?
        Он опять рассмеялся, но на этот раз мне хотелось отнять у него свою руку.
        - Вряд ли. Мечи есть только у меня и Цзяня,  - ответил он.  - Ему меч нужен для выступления. Мой остался от моего прошлого. Увы, у нас есть более важные темы. Единственный закон, которого я не могу нарушить,  - это время, как бы я ни умолял, ни старался его занять или украсть. Я не могу его производить. Есть новости о том, кто убивает пассажиров? Инвесторы не в восторге, и я боюсь того, что ожидает карнавал в будущем. Если они сочтут, что мы укрываем убийцу, нас больше не наймет ни один круизный лайнер.
        Я подумала, не спросить ли его о картах таро и почему все артисты учатся гадать по ним, но не хотела, чтобы он заподозрил мои мотивы либо узнал о том, что я считаю таро и игральные карты своего рода шифром. Их значения ясно описывали историю преступлений тем, кто мог ее прочитать. Если Мефистофель убийца, он может изменить свои методы.
        - Еще нет, но у меня есть версия.  - Я облизнула губы, надеясь, что не вызову у него подозрений чрезмерным любопытством.  - А чей меч больше? Ваш или Цзяня?
        Он резко остановился, уставившись на меня так, словно я разделась перед ним и перед всеми, кто находился на прогулочной палубе. По оценивающему блеску в его глазах я поняла, что он был бы вовсе не против такого поворота. У меня ушла пара секунд, чтобы сообразить, какую двусмысленность я нечаянно ляпнула.
        - Я…  - Я запнулась.  - Я имела в виду, чей меч изготовлен искуснее?
        Хмыкнув, он пошел дальше, но дьявольская улыбка не сходила с его губ.
        - Если честно? Думаю, что Цзяня. Ночной Красавец великолепный меч, но у Цзяня настоящее произведение искусства.
        На этот раз остановилась я. От него я ожидала только хвастовства.
        - Я думала, мужчины вроде вас лгут ради удовольствия.
        - Тем интереснее вам отделять правду ото лжи.
        Он шел дальше, не торопясь и не выказывая подозрительности, расслабленно, уверенной походкой. Мы представляли просто юную пару, прогуливающуюся по палубе. За исключением того, что он носил нелепую маску, я - спрятанный клинок, а большая часть парохода куталась в страх, как в новое пальто.
        Несколько раз я замечала, как Мефистофель поднимает голову к солнцу, хотя оно пряталось за густым облачным покровом. Назревал шторм.
        - Когда Цзянь путешествовал, ему выковал мечи опытный оружейник в Оттоманской империи,  - продолжал он, хотя я не расспрашивала.  - Металл почти поет, рассекая воздух. Вам следует сходить к нему на репетицию - без толпы лучше слышно.
        - Он спит рядом с мечами? Судя по вашим словам, они стоят целое состояние.
        - Почему вам так любопытен Цзянь?  - Он остановился рядом с каютой в центре палубы.  - Решили, что он прячет тела в ящике с мечами?
        Вопрос прозвучал легкомысленно, но что-то в выражении лица Мефистофеля заставило мой пульс участиться.
        - Я не могу просто спросить о поющем мече?  - поинтересовалась я.  - Не все в мире вращается вокруг вас, несносное создание.
        - Да, но…
        - Знаете, меня только что осенила грандиозная идея! Вы должны переименовать его номер в «Цзянь, султан Поющих мечей». Ручаюсь, публике понравится эта симфония. Наверное, вы можете найти способ усилить песню меча. Вы пробовали метод слуховой трубки для усиления звука?
        Мефистофель поднял обе брови. Этот трюк всегда меня впечатлял, поскольку он никогда не снимал маски.
        - Вы заинтересованы в том, чтобы извлекать выгоду из вашего аналитического ума?  - Он поднес руку к сердцу.  - Неужели я всего за несколько вечеров убедил вас вступить в шоу-бизнес? Я себя недооценивал. А я, заметьте, всегда был высокого мнения о своем мастерстве обольщения.
        - Шоу-бизнес?  - переспросила я, довольная тем, что можно переменить тему.  - Вы теперь так называете карнавал?
        - Так Финеас Тейлор Барнум называет цирк. Хорошо звучит, не правда ли?
        Я усмехнулась.
        - Я слышала, что он мошенник. Не уверена, что повторять за ним что-то - это хорошая идея.
        - Он человек без принципов, как и большинство бизнесменов, респектабельность им не нужна.
        Мефистофель вставил ключ и открыл дверь, за которой оказалась каюта, заполненная только инструментами и реквизитом. Слегка пахло металлом, в кои-то веки не из-за пролитой крови.
        Он включил свет. Обычные на вид вещи здесь лежали вперемешку с невероятными. Шляпы-цилиндры с металлическими деталями внутри, птичьи клетки с механическими голубями, покрытыми настоящими перьями. Птицы были как живые, только потрогав их, я убедилась, что они игрушечные. На крючке висел фрак с нашитыми с изнанки металлическими деталями и механизмами. Из плеч торчали глянцевые вороньи перья с масляным блеском.
        На туалетном столике валялись всевозможные винтики, болты и маски чумного доктора. Я поежилась, когда подошла к одной из них. Кожаный клюв был такого молочного цвета, словно вырезан из кости.
        - Они…
        - Пугают?  - подсказал Мефистофель, беря одну маску и проводя по длинному клюву пальцем в перчатке. Я представила, что лицо у него сейчас задумчивое, хотя было трудно сказать.  - Вы знали, что в средние века чумные доктора помещали в кончик клюва ароматические травы? Лепестки роз, ягоды можжевельника, мелиссу, мяту. Они помогали разгонять вонь смерти.  - Он положил маску.  - А еще им позволяли вскрывать мертвых, хотя в те времена это было запрещено. Людям вроде вас предъявили бы серьезные обвинения.
        - Как это связано с вашим карнавалом?
        Вместо прямого ответа Мефистофель снял с гвоздя накидку, надел ее, защитные очки с круглыми стеклами и наконец чумную маску. Затем медленно повернулся ко мне и застыл неподвижно, во всем черном, за исключением белой, как кость, маски. Он потянулся за маленьким цилиндром, чтобы завершить костюм джентльмена-чумного доктора, который явился к умирающему.
        По мне пробежала дрожь. Его молчание было таким же жутким, как и наряд, если не страшнее.
        - И что?  - спросила я, беря себя в руки.  - Что вы собираетесь делать в таких костюмах?
        Он медленно двинулся вперед, обходя меня, как стервятник свежий труп.
        - Наверное, ваш пульс учащается.  - Мефистофель подходил ближе.  - Дыхание становится прерывистым. Ваше внимание полностью сосредоточено на мне, вы полны страха и взволнованы. На первом представлении я обещал три вещи, мисс Уодсворт. Вы их помните?
        Меня не запугать. Он говорил, что его карнавал полон магии, шалостей и разгула.
        - Помню.
        Я не могла заглянуть под эту новую маску, но вполне представляла дьявольскую усмешку, которую видела столько раз.
        - Когда на заключительном представлении сцену заполнит армия чумных докторов, полагаю, в салоне начнется разгул. Согласны?
        В самом деле жуткая готическая сцена.
        - Наверное, в свете того факта, что были убиты девушки и по крайней мере один мужчина расчленен, вам следует передумать,  - холодно сказала я.  - Я не надену это.
        Я кивнула на другой костюм на кровати. Цвет платья был между лавандовым и лунно-серым - еще один причудливый наряд для «Лунного карнавала». На плечах, словно броня, лежала серебристая рыбья чешуя, корсет покрывали угольно-черные чешуйки.
        - Это для кого?
        Мефистофель отвернулся, чтобы снять ужасный костюм, надел прежнюю маску и показал на верстак. Там лежала самая причудливая маска, какую я когда-либо видела. Не знаю, как я ее пропустила, когда впервые осматривала каюту, но здесь так много предметов. Маска походила на древнеримский шлем с клыками в разинутом рте. Череп дракона, поняла я при ближайшем рассмотрении.
        - Аниша просила переделать ее номер, придумать что-нибудь более запоминающееся.  - Он провел пальцами по ткани костюма.  - Она хотела, чтобы ее запомнили как Королеву драконов, а не просто какую-то глотательницу огня. Так что я пошел ей навстречу. Изготовил жидкость, благодаря которой она сможет не только глотать, но и выдыхать пламя.
        - Но ведь это…
        - Опасно? Не более чем оставаться наедине с молодым человеком в его каюте с масками и механизмами. Скажите мне…  - Он закрыл дверь.  - Когда вам пришло в голову, что я имею отношение к убийствам?

        Глава 26. Прекрасная шпионка

        Мастерская Мефистофеля
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        6 января 1889 года

        Моя рука опустилась к бедру, где под юбками скрывалось лезвие в ножнах.
        - А кто говорит про виновных?  - спросила я.  - Разве только вы не все мне рассказали. Есть новости?
        Не знаю, к его или моей чести, но Мефистофель, похоже, удивился, что я не отшатнулась. Он прислонился к двери, скрестив руки на груди.
        - Дело в том, что вы расхаживаете по кораблю, изображая перед моими артистами, что интересуетесь мной, а на самом деле вы просто прекрасная шпионка своего дяди.
        - Вы сами хотели, чтобы они поверили, будто между нами есть что-то большее! И меня это оскорбляет.  - Я выпрямилась.  - И я не шпионка.
        Обманщица? Определенно. Но в этом он меня не обвинял. Пока.
        - Я делаю ровно то, что вы просили, когда заключали сделку. Если вы так расстроены, может быть, пора изменить условия?
        - Не обижайте мои умственные способности. Да, я хотел, чтобы они видели нас вместе, чтобы усерднее обучали вас трюкам для финального представления, но нигде в нашем соглашении не говорилось о том, чтобы флиртовать или заглядываться на меня, когда вы думаете, что я не вижу. Или вы хотите уверить меня в том, что между нашим полночным свиданием и вашим предрассветным препарированием вы вдруг обнаружили, что думаете о том, какие мягкие у меня волосы, четко очерченный подбородок…
        - …огромное самомнение.  - Я закатила глаза.  - Возможно, я, вопреки благоразумию, наслаждаюсь вашим обществом. Если вы так уверены в себе, что мешает это принять?
        - Значит, эти взгляды настоящие?
        Он пристально посмотрел на меня, затем опустил взгляд на мои губы. Не успела я сделать следующий вдох, как Мефистофель выключил свет и медленно подался ко мне. При его приближении сердце, не желавшее подыгрывать напускной храбрости, затрепетало.
        Дядя ничего не сказал о моем неподчинении, но если он узнает, что я снова нарушила его правила… Я стояла на месте. Мефистофель склонил голову набок, внимательно следя за моим дыханием и движением глаз в поисках лжи, которую ему не суждено обнаружить. В мыслях я удерживала образ кривой улыбки Томаса, проецируя ее на молодого человека перед собой.
        Он нежно заправил мне за ухо выбившуюся прядь.
        - Мисс Уодсворт, вы уверены, что хотите убедить меня именно в этом? В том, что вы здесь, в этой каюте наедине со мной, по собственному выбору… по своей воле… без всяких мотивов? Вы просто хотите провести утро со мной?
        Я кивнула, не доверяя голосу; нервы были натянуты до предела. Я увидела в глазах Мефистофеля голод, желание, которое невозможно скрыть за маской. Я понимала, что он хочет меня поцеловать, хотя и не была настолько тщеславна, чтобы решить, будто он иначе смотрел бы на большинство других девушек. Он человек без принципов. И ему представилась идеальная возможность. Он снова протянул руку ко мне, едва касаясь пальцами в ожидании разрешения.
        Так близко я ощущала аромат его одеколона, напомнивший мне ароматические травы в маске чумного доктора, но не пугающий, а пьянящий. Возможно, Мефистофель действительно маг, потому что здесь, в каюте, глубоко под тем миром, который я знала, я не могла сопротивляться его чарам.
        В темноте было легко забыть, что он не тот юноша, о котором я думаю. Не тот, чьи губы стали родными, как мои собственные. Мефистофель наклонился ко мне, и мое сердце забилось быстрее. Его лицо оказалось рядом с моим, я заметила легкую щетину, словно утром он не успел должным образом побриться.
        Проклятье, но меня почти неодолимо тянуло собственной кожей ощутить эту колючесть, так похожую на Томаса и в то же время совершенно иную. Должно быть, что-то в моем лице дрогнуло, и Мефистофель сорвался. Он запустил пальцы в мои волосы и нежно привлек меня ближе. Я не сопротивлялась.
        Я подняла лицо, понимая, что иду на самый опасный обман из всех. Представлять на его месте другого, желать почувствовать его губы, ощутить, какой прохладной может быть его ажурная маска под моими пальцами. Его губы нависли над моими, деля одно дыхание на двоих, но не прикасаясь. Еще нет…
        - Я мечтал об этом всю неделю,  - прошептал Мефистофель мне в губы.  - Вы уверены…
        Дверь со стуком распахнулась.
        - Ну, вы уже закончили новые наручники? Лиза дуется, и мне нечем заняться…
        Вспыхнув, я отшатнулась от Мефистофеля. Гудини захлопнул рот. Мастер побега застыл в нерешительности, но выглядел так, словно действительно собирается сбежать.
        - Ой… извините, что помешал. Аниша не сказала…  - Гудини показал на нас, отводя глаза.  - Я зайду позже.
        Он выскользнул из каюты прежде, чем Мефистофель вернул самообладание. Я выровняла дыхание, испытывая признательность к Гудини, хотя его вмешательство не стало для меня сюрпризом. Лиза говорила, что примерно в это время он встречается с Мефистофелем, на это я и рассчитывала. Я наскоро придумала этот план по пути сюда, и, если повезет, моя игра выглядела убедительно. Большинство людей не в состоянии удержаться от сплетен.
        Плохо ли, хорошо ли, надеюсь, артисты будут шептаться о моей тайной встрече с их хозяином. Раньше они могли лишь подозревать, но теперь у них будет «доказательство» наших чувств. Ловкость рук с целью направить их внимание куда мне нужно.
        Я шагнула прочь от Мефистофеля, чтобы перевести дух, и разгладила юбки. Появись Гудини мгновением позже, я угодила бы в собственный капкан.
        Мефистофель потер шею ладонью, похоже, не зная, что делать дальше.
        - Мисс Уодсворт, должен извиниться за свою дерзость. Я не собирался вести себя так неподобающе…
        - Прошу, давайте не будем переживать из-за того, что могло случиться.
        Я махнула рукой, не ощущая и половины той дерзости, которая звучала в моих словах. Колени дрожали, а сердце лихорадочно колотилось. Я любила Томаса, но не могла отрицать привлекательности Мефистофеля. Возможно ли так тщательно притворяться другим человеком, что начнешь жить его жизнью?
        - Сейчас мне нужно осмотреть мечи Цзяня. Знаю, что мы всего лишь шутили, но он их запирает? Они вместе с вашим?
        Мефистофель не торопился увести разговор в сторону от нашего почти поцелуя, но уступил.
        - Мы храним сундуки в помещениях рядом с трюмом для животных и под ним. Там шатры, канаты, почти весь реквизит, включая сундуки с мечами Цзяня. Они выкрашены в цвет ляпис-лазури и выложены мозаикой. Не промахнетесь.
        Я заметила, что он не выдал, где лежит Ночной Красавец.
        - Можно я туда загляну?
        Мефистофель не ответил, обдумывая вопрос.
        - Какое отношение это имеет к убитым женщинам?
        - На самом деле это имеет отношение к отрезанной руке.  - Мне казалось, если я слишком далеко отойду от правды, он разгадает мою ложь.  - Я подозреваю, что они связаны.
        - Очень хорошо.  - Он сел на табурет за своим походным верстаком и выставил в ряд бутылочки с прозрачной жидкостью и черными порошками.  - Можете изучать все, что относится к карнавалу. Однако предупреждаю, не все артисты станут благосклонно смотреть на то, что кто-то роется в их вещах. Вам лучше пойти одной и не попадаться.  - Он смущенно улыбнулся.  - Я предложил бы вас сопровождать, но мне нужно поработать до начала представления. Если получится, я улизну на минутку.
        Я выгнула бровь, и он показал на закрытые пробками бутылочки:
        - Драконий огонь. Но не для сегодняшнего представления. Я займусь им после вашего ухода.
        - Вчера ночью вы хотели показать мне новый номер Гудини?  - Я постаралась не выдать облегчения от того, что отправлюсь на поиски в одиночку, поскольку не была уверена, что нас опять прервут, если Мефистофель попытается меня поцеловать.  - Намекнете, над чем работаете?
        Он широко улыбнулся.
        - Кое-что впечатляющее.

* * *

        Я спустилась в лабиринт запутанных коридоров из металла и тусклых болтов, отметив, насколько пустынными казались некоторые отсеки по сравнению с другими. Но тишина не была абсолютной. Я не только слышала вибрацию или едва уловимые колебания, но и ощущала их подошвами своих шелковых туфель или когда касалась пальцами стен. Пароход находился в постоянном движении, его двигатели поглощали энергию, чтобы выдыхать пар, а дополнительные паруса широко раскидывали руки, чтобы укротить ветер. «Этрурия» походила на металлического дракона, низко летящего над морем. Я отбросила эти мысли и сосредоточилась на окружающем.
        Этими узкими коридорами, скрытыми и темными, зажатыми в самом сердце «Этрурии», пользовалась команда. Я не знала, куда ведут расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга двери - в каюты команды или складские помещения. Я завернула в еще один тускло освещенный коридор. Юбки шелестели так же громко, как кровь стучала в висках. Я надеялась, что ни на кого не наткнусь. Хотя капитан и предупредил экипаж о нашем расследовании, не хотелось, чтобы меня видели.
        По коридору гулко разносился звон посуды и приглушенные голоса. Я торопливо прошла мимо, не останавливаясь и не прислушиваясь. Я почти дошла до места, где, согласно указаниям Мефистофеля, хранились мечи. Неожиданно за углом послышались шаги, медленные и уверенные. Вряд ли это кто-то из членов команды, они всегда торопятся. А значит, скорее всего, кто-то из артистов.
        Сердце едва не разорвалось. Я осмотрелась по сторонам, ища, куда бы спрятаться, и бросилась к ближайшей двери. Подергала ручку, но дверь оказалась заперта. Спасаясь от приближающихся шагов, я подбежала к следующей. Опять заперто.
        - Боже милостивый.
        Что за невезение! Я подергала ручку третьей двери и чуть не упала на колени в благодарственной молитве, когда та открылась. Из-за угла показалась тень, и прежде чем ее хозяин последовал за ней, я шмыгнула в темную каюту, с тихим щелчком закрыв дверь.
        Хотя «каюта» слишком громко сказано. Мне повезло, или очень не повезло, оказаться в крохотном и забитом до отказа чулане. Метлы и швабры впивались в спину, оставляли синяки на руках и ногах, отвоевывая пространство. Я стояла, не шевелясь, и молилась, чтобы ничего не упало с грохотом на пол. От резкого запаха чистящего средства щипало в носу, веселья добавляли метелки для пыли. Какая-то вязкая жидкость перелилась через край ведра и намочила туфли.
        Я почувствовала, что сейчас чихну, и взмолилась всем известным святым не выдавать меня. Тетя Амелия изогнула бы бровь и заявила, что это наказание за грехи и если бы я чаще посещала церковь, то ничего подобного не случилось бы.
        Я крепко сжала губы, как будто могла сдержать чихание одной силой воли. Глаза заслезились. Идущий по коридору замедлил шаг. Я прижала ухо к двери и прислушалась. Он дергал ручки дверей.
        Захотелось биться головой о металл. Желание чихнуть пропало, и я расслабила плечи. Но облегчение оказалось недолгим. Не успев сдержаться, я все же чихнула, громко и отчетливо.
        - Будь здорова.
        Я начала благодарить и замерла. Человек, от которого я пряталась, рывком открыл дверь, вошел и так же быстро ее закрыл. На мгновение я растерялась. Я одна-то едва здесь помещалась, а вместе с…
        - Кресуэлл? Во имя королевы, что ты тут делаешь?
        Хотя я ничего не видела, но клянусь, что почувствовала, как он улыбается.
        - Следую за тобой в темные заброшенные углы, конечно же. Что еще мне делать? Твой дядя осматривает отрезанную руку. Опять. Я безрезультатно сходил к доктору Ардену, потом зашел в твою каюту, но Лиза сказала, что ты отправилась гулять по палубам третьего класса.  - Он пожал плечами.  - Я попытался привлечь твое внимание, но ты практически убежала на лестницу.
        Я закатила глаза.
        - Последовать за мной в чулан не лучшая идея.
        - Неужели?
        Не успела я ответить, как он нежно прижался к моим губам. Уголек желания разгорелся. Внезапно мне понравилось находиться с ним в темном забытом месте. Я прогнала мысли о своем несостоявшемся поцелуе с Мефистофелем. Ничто не сравнится с этим. Мефистофель всего лишь иллюзия. А Томас настоящий.
        - Видишь? Это гениальный план.
        Я вздохнула. Он был прав, но приходилось разделять желание целоваться с Томасом и необходимость мудро использовать время. Кроме того, нам надо обсудить мой почти поцелуй с Мефистофелем. Рано или поздно. После моего рассказа Томас может потерять свой пыл.
        Я положила ладонь ему на грудь, прекращая поцелуи.
        - В следующем помещении хранятся мечи Цзяня. Надеюсь, если их использовали при нападении, на них остались следы. На отрезанной руке большая зарубка, на оружии должны быть зазубрины. Если хотим расследовать, надо поторопиться. Скоро артисты начнут готовиться к финальному представлению.
        - У тебя было насыщенное утро.  - Томас открыл дверь и потер ладони.  - Откуда ты знаешь, во сколько они репетируют? В одиночку околдовала карнавал?
        Сердце кольнуло сожаление. Мне захотелось рассказать ему о своей прогулке с Мефистофелем и нашей проклятой сделке, но чтобы озвучить весь мой план, потребовалось бы время. А именно его нам страшно не хватало. Не развивая тему, я сдержанно улыбнулась.
        - Возможно.
        - Мечи, тайны и поцелуи украдкой.  - В его глазах блеснуло восхищение.  - Уодсворт, ты говоришь на одном языке с моим сложным сердцем. Я счастливчик.
        Надеюсь, он будет считать так же после того, как я признаюсь в своих утренних поступках.
        - Идем, Кресуэлл. Нас ждет склад.

        Глава 27. Паутина иллюзий

        Складское помещение карнавала
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        6 января 1889 года

        Мы с Томасом вошли в складское помещение с величайшими предосторожностями, не говоря ни слова и почти не дыша, пока не убедились, что мы одни. Склад был огромным, окрашенным в серо-стальной цвет, как линкор. На потолке через равные промежутки висели лампочки Эдисона. Когда Томас щелкнул выключателем, они загудели.
        Не передать, как тут было жутко. Здесь не было животных в клетках, но я могла поклясться, что спиной ощущала чей-то взгляд, когда медленно пробиралась между рядами поставленных друг на друга сундуков различных размеров, форм и цветов. На сундуках не было никаких указаний на то, кому из артистов они принадлежат или для какого номера предназначены, и я мысленно поблагодарила Мефистофеля за описание. Если бы не оно, мы бы проверяли сундуки до конца путешествия.
        - Мы ищем лазурный сундук с мозаикой,  - прошептала я через плечо.  - Их может быть несколько.
        Томас молчал. Я обернулась, думая, что он на что-то отвлекся, и с удивлением обнаружила, что он не пошел за мной.
        - Что такое?
        Он встряхнулся от каких-то своих мыслей.
        - Оглядись вокруг, Уодсворт. Здесь целые груды сундуков один на другом.
        Я обеспокоилась, что он туго соображает от недосыпа.
        - Да, а чего ты ждал на складе?
        - Я имею в виду, что здесь множество мест, где можно спрятать улики… и тела.  - Он провел рукой по ближайшему сундуку. Лакированная черная поверхность так блестела, что я почти различала наши отражения.  - И это только одно помещение. Сколько их еще на этом пароходе? Если убийца начал расчленять тела, то ему или ей не обязательно бросать их за борт. Их можно надежно спрятать, а потом выбросить по пути к следующему месту назначения.  - Он похлопал по сундуку.  - Тела даже не нужно засовывать в сундуки размером с гроб. Если их разрезать на куски, они поместятся где угодно. Исходя из того, что нам известно, не исключено, что мы сейчас стоим посреди настоящего кладбища. Капитан уверяет, что верхние палубы тщательно обыскали, но мы еще не нашли тело, от которого отсекли руку.
        По моей спине и рукам пополз холодок. Над головой мигала лампочка, привлекая безбилетного мотылька, который бросался на свет. Меня тревожили не трупы, а человек, который их здесь спрятал.
        - Давай поторопимся. У нас мало времени.
        Мы поспешили по проходу, потом по следующему, рассматривая каждый сундук. В конце одного широкого прохода я заметила довольно большой ящик, поставленный вертикально и накрытый темной тканью. Он был гораздо крупнее гроба, раза в два. Не помешает его исследовать в следующий раз.
        - Надо разделиться,  - сказала я.  - Так мы осмотрим большую площадь, и к тому же быстрее.
        Томас кивнул и свернул в другой проход. Мне не нравилось находиться в глубине склада - здесь плохо слышно, если кто-то войдет. Кто угодно может шнырять по проходам, устраивая западню. Я собиралась идти в следующий проход, но тут позвал Томас.
        - Кажется, я нашел. Иди посмотри.
        Я побежала к нему. Томас сидел на корточках перед длинным ящиком, который был еще красивее, чем я представляла. Кусочки мозаики поразительной синевы блестели, как осколки разбитого зеркала. Наклонившись, я заметила замки с обоих концов и потянулась за булавкой, но остановилась, когда Томас открыл ящик. Поймав мой взгляд, он усмехнулся.
        - Не только Мефистофель с Гудини способны на фокусы. Ты должна посмотреть, что я умею с…
        - Мисс Уодсворт,  - произнес Мефистофель с другого конца прохода, и я отпрянула от Томаса.  - Вижу, вы так сильно по мне скучали, что нашли замену.  - Нахмурившись, он повернулся к Томасу, и его внимание привлек открытый ящик у наших ног.  - На склад не допускаются посторонние. Я просто хотел убедиться, что мисс Уодсворт здесь в безопасности.
        - Вот как ты узнала, в какое время артисты репетируют?  - спросил Томас нейтральным тоном.  - Ты была с ним этим утром?
        У меня вдруг пропал голос. Я облизнула губы, сердце заколотилось.
        - Да…
        - Выбор леди всегда нужно уважать,  - ухмыльнулся Мефистофель.  - А теперь можете идти, мистер Кресуэлл. Я скоро отведу нашу леди в ее каюту.
        Томас представлял собой воплощение сдержанности. Не обращая внимания на артиста, он встретился со мной взглядом. Я не хотела, чтобы он опять чувствовал себя отодвинутым в сторону ради Мефистофеля. Но если мы хотим раскрыть преступление, я должна прислушиваться к разуму и надеяться, что сердце выдержит боль.
        Из двух зол я выбрала то, которое лучше послужит расследованию.
        Хотя мне было больно, я шагнула к Мефистофелю. Я надеялась, что Томас со своей дедукцией сможет вычислить правду, но в его глазах мелькнуло страдание. Он дернул головой, изображая кивок. Мое сердце сжалось.
        - Ладно, Уодсворт. Закончим обсуждение потом.
        Он бросил еще один взгляд на Мефистофеля и направился к двери, напряженно расправив плечи и стиснув кулаки. Я стояла неподвижно, боясь, что ненароком изменила свое будущее. Судьба - капризная штука.
        - Какая жалость,  - произнес Мефистофель.  - Вы разобьете ему сердце. Хотя будет любопытно наблюдать, как он режет себя клинком вашей нерешительности.
        Я досчитала до пяти, чтобы взять себя в руки.
        - Вот как? Хотите знать, что я о вас думаю?
        - Просветите меня,  - кивнул он.  - Это интересно.
        - Вы заносчивы, вероломны и слишком высокого мнения о своем остроумии.  - Я загибала пальцы на каждом определении.  - Продолжать?
        Он сдвинул брови в неподдельной растерянности.
        - Вы забыли самые главные качества: красивый и элегантный. Когда в последний раз вы видели такой фрак?
        - Вы нелепы.
        - Я честен.  - Он улыбнулся.  - Просто вы досадуете на то, что вам приятно мое общество. Я заставляю вас размышлять, развивать ваши научные теории и идеи. Вы из-за меня как на иголках, что вам совсем не по душе.
        - Да,  - согласилась я.  - Как на лезвии скальпеля.
        - То есть я гладкий и холодный, как лезвие.  - Мефистофель повел плечом.  - Может, обсудим мои достоинства за чаем? Или сразу перейдем к поцелуям? Должен признать, я постоянно думаю о нашем почти-поцелуе. Попадись мне Гудини, я его задушу. Хотя, может, вы придумаете чем еще заняться. Надо отдать вам должное: Кресуэлл привлекателен, хотя у меня все же есть небольшое преимущество. Это мой мрачный вид. К тому же ему трудно соперничать с маской.
        - Серьезно?  - Я потерла виски.  - Никто так не умеет бесить, как вы.
        - Еще одна заслуженная похвала.  - Он отвесил низкий поклон.  - Уверен, это заявление тоже огорчит мистера Кресуэлла. Все-таки второе место, не первое. Однако ему придется привыкнуть. Возможно, придется его утешать. Бедняга. Посмотрю, согласится ли Изабелла. Она упоминала его сегодня несколько раз.
        Он наблюдал за мной, как ястреб за добычей. Я мысленно досчитала до десяти, но ничего не ответила. Мефистофель пытается вытянуть из меня правду. Но для этого ему понадобится нечто большее.
        - Вы меня отвлекаете.
        - Это проблема почти всех женщин и некоторых мужчин, которых я знаю.  - Шутливость в его глазах погасла, словно задутая свеча.  - Я предупреждал вас, что здесь можно попасться, помните? Вы и понятия не имеете, какие неприятности можете причинить, если… черт!
        Я оглянулась посмотреть, из-за чего он выругался. По проходу шли Андреас с Цзянем и тихо переговаривались, склонив головы. Странно было видеть их без блестящих сценических костюмов, в обычных брюках и рубашках.
        Прежде чем я смогла еще что-то разглядеть, Мефистофель быстро обнял меня, притянул к себе и прижался к моим губам в целомудренном поцелуе. Я услышала скрип дерева по металлу и поняла, что он медленно задвигает на место сундук с мечами, используя поцелуй как прикрытие.
        Я закрыла глаза, стараясь не думать о том, как приятны его губы - мягкие и нежные, совершенно неожиданно при его остром развязном языке. Через секунду Мефистофель отодвинулся, он взглянул на меня со смесью порочного удовольствия и легкого извинения. Интересно, я выгляжу такой же ошарашенной и смущенной, как и мысли, роящиеся в моей голове?
        Он лениво улыбнулся своим артистам, не убирая руки с моей талии. Это было кстати: я могла не устоять на ногах. Он слегка сжал пальцы, предостерегая.
        - Рановато вы. Как видите, я не ожидал, что тут кто-то появится. Вернее, мы никого не ждали. Я устроил экскурсию для мисс Уодсворт.
        - Так вот вы чем занимаетесь?  - спросил Цзянь, не пытаясь скрыть насмешку.  - Экскурсия по складу? Держу пари, в следующий раз вы устроите экскурсию по уборным.
        Я залилась румянцем, но не осмелилась спорить. Темные глаза Цзяня встретились с моими, и я могла только предполагать, что он увидел. Еще одну юную дурочку, угодившую в паутину иллюзий Мефистофеля? Или примерял меня в очередные жертвы своего списка? Я посмотрела на Андреаса. Его лицо было сейчас в пятнах, как недавно у Лизы. Не знаю, был ли он смущен неприличным представлением, которое устроили мы с Мефистофелем. Может, его разочаровало то, что я проигнорировала его предостережение при гадании на таро и не держусь подальше от Мага?
        - Хватит болтать.  - Мефистофель взял меня за руку и демонстративно повел прочь.  - К одиннадцати жду вас обоих в салоне. Сегодняшнее шоу требует дополнительных рук. И продолжайте репетировать то, что я показал вам для финала. Мы должны помочь людям забыть про убийства и запомнить только «Лунный карнавал».
        Больше ничего не говоря, мы оставили артистов искать свои вещи. Когда мы вышли в коридор, я размышляла об обоих молодых людях и решила, что каждый из них может быть убийцей, которого мы ищем. Андреас казался тихим и застенчивым, но он из труппы, где полно иллюзионистов, и мог притворяться.
        - Итак?  - спросил Мефистофель, когда мы отошли подальше в следующий коридор.  - Вы нашли что-то стоящее внимания или все это пустая трата времени? Хотя наш поцелуй того стоил. Он был неплох, согласны?
        - Зависит от того, принадлежит ли это вам.
        Из-за угла вышел Томас, держа на ладони перстень с печаткой. Львиная голова с кроваво-красными рубинами вместо глаз, окруженная терниями. Перстень был потрясающим. И его появление определенно потрясло Мефистофеля: он замер. Я не верила, что это была реакция на неожиданное появление моего друга.
        - Странно, что ваш мечник держит это в своем сундуке. Еще более странно, что вы направили мисс Уодсворт прямиком к нему, а потом пошли за ней.
        Похоже, Мефистофель был готов броситься на Томаса и отобрать перстень, но с усилием сдержался.
        - Это ваш фамильный герб, правда? Или это еще одна ваша украденная личина?
        - Он мой,  - выдавил Мефистофель.  - И я ничего не крал, мистер Кресуэлл.
        Я отняла у него руку. Я не стала спрашивать, как Томас разобрался, чье это кольцо. Я знала, что если он уверен, то и я тоже.
        - Вы спрятали свое кольцо там, чтобы я его нашел? В какую игру вы играете?
        - Я могу играть роль злодея,  - тихо ответил Мефистофель.  - Но это не делает меня злодеем. Возможно, вы должны задать себе вопрос: если не я, то кто? Кто еще захочет бросить на меня подозрение? Кому может быть выгодно привлечь пристальное внимание к карнавалу?  - Он покачал головой. В маске отражались огни.  - Если вы решаете что-то про человека заранее, прежде чем узнаете его, это делает вас восприимчивыми к настоящему злу. Я не злодей в этой истории, как бы сильно вы ни старались изобразить меня таковым. Перстень украли у меня в начале недели. Я не захотел выдавать эту информацию.
        Он был прав, как бы ни хотелось мне это оспорить. Мы поспешили свалить вину на него и, основываясь на эмоциях, а не на фактах, думали о нем плохо. Мы нарушили первое правило хорошего ученого или следователя.
        - А вы не подумали, что кто-то хочет отомстить?  - продолжал он.  - Я подумал. Но я не из тех, кто тратит время на сочинение небылиц, чтобы объяснить преступные деяния. Советую обратить критические взоры на высшее общество. Где доктор Арден? Большую часть путешествия он где-то пропадает, и все, что вы сделали,  - пару раз постучали в его дверь? А отец мисс Креншо? Может настолько влиятельный человек так просто смириться с судьбой дочери? Будет лорд вежливо сидеть, зная, что его драгоценная девочка предпочла семье безродного циркового артиста и жестоко поплатилась за это? Или он уничтожит то, что уничтожило его?
        - Так у вас была с ней тайная связь?  - спросила я, борясь с неприятным чувством.
        - Она была одинокой девушкой, которой хотелось завести друзей, и мне тоже надоело быть одному. Она рассказывала о своих страхах. Вот и все, что между нами было.
        Он посмотрел на свой перстень, но даже не протянул за ним руку. Еще один сюрприз. Больше не произнеся ни слова, Мефистофель протиснулся мимо Томаса и оставил нас молча пересматривать список подозреваемых. Он произнес страстную речь, выбирая резкие слова с меткостью опытного стрелка, знающего, как прицеливаться и поражать цель. Я не знала, предназначался ли этот выстрел, чтобы отвлечь или чтобы обезоружить.

        Глава 28. Освобождение из молочного бидона

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        6 января 1889 года

        Люстры ярко вспыхнули и потускнели, недвусмысленно давая нам понять, что представление вот-вот начнется. Большинство разговоров в салоне стихли, хотя приглушенный гул голосов никогда не прекращался полностью. Мой пульс участился раза в три, однако я не могла понять, было ли это из-за страха или из-за того, что может произойти. Убийца не стал выставлять свою последнюю жертву с обычной помпой, но я в глубине души знала, что это всего лишь вопрос времени и жуткая расправа грядет.
        Один взгляд на заметно поредевшую толпу подтвердил: я не единственная, кого беспокоит то, что может случиться. Пустые стулья напоминали отсутствующие зубы в неестественном оскале. Еще одна ужасная ночь, и зрители могут вообще не прийти.
        - Поверить не могу, что твой дядя настоял, чтобы мы шпионили на этом представлении,  - прошептал Томас.  - Ты не думай, я не жалуюсь. Это блюдо бесконечно приятнее, чем провести весь вечер, уткнувшись носом в отрезанную руку, или слушая, как Норвуд рявкает на команду.
        Я вздохнула. Только Томасу могло прийти в голову разрядить тяжелую атмосферу, сравнив наш ужин с вскрытием. Он ни словом не обмолвился о моих утренних похождениях, и я решила пока не обострять. Хорошо, что дядя пропустит возможное появление Лизы на сцене. Как только она узнала, что он не придет на ужин, тут же решила помогать Гарри с его номером. Беспокойство давило на плечи. Я только надеялась, что она не устроит собственное представление. Томас прочистил горло, и я вынырнула из раздумий.
        - Да уж, сложно выбрать между голубем с приправами и гниющей плотью.
        - Не волнуйся.  - Томас сверкнул озорной улыбкой.  - После десерта у нас будет вдоволь времени для гниющей плоти. Я обещал твоему дяде ассистировать сразу после представления. Можешь смело присоединиться, если только у тебя нет более злодейских планов.
        Он произнес это легко, но я все же заметила на его лице тень сомнения. Я постаралась улыбнуться, хотя мне вдруг показалось, будто я тону. Мне нужно репетировать перед финальным представлением и встретиться с Мефистофелем для очередного урока. Надеюсь, оно того стоит и мне удастся собрать больше сведений об убийце.
        - Конечно, я буду ассистировать сегодня.
        Похоже, дядя простил мне неподчинение и сосредоточился исключительно на загадке парохода. Он верил - хотя многие его коллеги высмеивали подобную идею,  - что убийцы часто возвращаются на место преступления. Поскольку кто-то избрал своими жертвами пассажиров первого класса, дядя велел нам продолжать светскую жизнь. Отмечать все хоть сколько-нибудь подозрительное. Мы должны были стать разом шпионами, учениками и детективами и с готовностью приняли этот вызов.
        Миссис Харви принялась резать жареного голубя, либо намеренно не слушая нашу малоаппетитную застольную беседу, либо счастливо потерявшись в собственных мыслях. Я отпила воды из бокала и, после того, как свет приглушили, обратила все внимание на сцену. В следующее мгновение из темной ямы посреди сцены появился Мефистофель, окруженный уже привычными клубами дыма. Сердце против воли восторженно встрепенулось.
        Впервые я поняла, что он похож на феникса, восстающего из пепла. Распутывая тайну, окружавшую убийства, я ни на шаг не приблизилась к разгадке его личности, не узнала, кем он был до того, как принял этот сценический образ. Возможно, он сжег прежнюю жизнь дотла и переродился в нечто недосягаемое.
        - Добро пожаловать на шестой вечер величайшего шоу всех морей и океанов,  - сказал Мефистофель.  - Сегодня вы станете свидетелями самого грандиозного побега нашего времени. Или… возможно, на ваших глазах молодой человек расстанется с жизнью. Я не гарантирую, что следующий артист выживет. Победа превратит его в легенду, а неудача означает смерть от утопления.
        Наступившая после такой вступительной речи тишина была осязаемой. Никому не хотелось смотреть, как утонет человек, особенно после прошлых вечеров. Я знала, что после смерти важно жить дальше, но в сложившихся обстоятельствах это казалось несколько грубым.
        Мефистофель дважды хлопнул в ладоши, и ассистентки выкатили на сцену что-то накрытое бархатным покрывалом. Моей кузине вместе с Изабеллой потребовались значительные усилия, чтобы вывезти массивный объект на середину сцены. По моему телу пробежала дрожь.
        - Перед вами оцинкованная емкость, до краев наполненная водой.
        Мефистофель кивнул девушкам, и они сорвали покрывало, под которым стоял молочный бидон.
        - Гудини не просто погрузится в этот бидон. Мы еще запрем его на массивные запоры, чтобы даже он не смог сбежать.
        В салоне раздался коллективный вздох и приглушенный шум голосов. Забраться в наполненную водой емкость само по себе опасно, а уж закрыть ее - это новый уровень сумасшествия. Мефистофель позволил волнению побурлить, смакуя возмущение зрителей. Клянусь, от их тревоги его глаза только ярче блестели.
        - Тише, тише,  - успокоил он.  - Предоставлю Гудини честь объявить остальное.  - Мефистофель раскинул руки, приглашая свою звезду на сцену.  - Узрите потрясающего, невероятного, притягательно пугающего мастера освобождений девятнадцатого века! Леди и джентльмены, представляю вам Великого Гудини!
        Когда на сцене появлялся Мефистофель, толпа всегда притихала. Но когда этим вечером в зал вошел Гудини, воцарившееся молчание можно было принять за живое, дышащее существо. Темнота, напряжение и гулкое биение собственной крови в пустоте, лишенной всяких звуков. Я знаю фразу о звенящей тишине, но и она не отражала эффект от присутствия Гудини. Я могла бы поклясться, что слышала каждое сокращение своего сердца, каждую вдыхаемую молекулу кислорода - все это так громко отдавалось у меня в голове, что, наверное, было слышно по другую сторону океана - в Лондоне.
        Мефистофель опять оказался прав: Гарри Гудини суждено стать легендой, хотя бы из-за того, как его присутствие действует на окружающих. Он был человеком скромного телосложения, но выдающейся силы. По крайней мере в этот вечер, после того как все мы видели смерть, обставленную как спектакль.
        - Чересчур театрально на мой взгляд,  - прошептал Томас, наклонившись ко мне.  - Сколько прилагательных можно использовать в одном предложении? Мефисто нуждается в словаре. Наверное, подарю ему.
        - Тихо,  - шикнула миссис Харви. Ее внимание сосредоточилось на темноволосом молодом человеке в плюшевом халате. Без предисловий Гудини сбросил халат. Мои щеки вспыхнули, женщины и мужчины ахнули. Я никогда не видела мужчину в нижнем белье, а Гудини был практически обнажен.
        - О Боже,  - сказала миссис Харви и глотнула ледяной воды.  - Я так давно не видела мужчину в нижнем белье. Бедный мистер Харви, упокой Господи его душу. Он…
        - Умоляю, пожалуйста, не продолжайте, - перебил ее Томас с выражением чистого ужаса на лице.  - Некоторые вещи лучше оставить воображению. И даже тогда мы можем не захотеть углубляться в эту тему.
        Миссис Харви фыркнула и принялась обмахиваться веером. Уверена, что это вовсе не от расстройства, а из-за молодого человека, который расхаживал по сцене в одних подштанниках. Похоже, он наслаждался вниманием.
        Лиза, всегда бесстрашная ассистентка, не переставала улыбаться, но я видела ее напряжение. Я еще не успела поговорить с ней о ее отношениях с Гудини после новости о любовном письме и собиралась сделать это сразу же после представления. Если она сумеет до конца номера не выдать своей обиды, то, возможно, продержится до Нью-Йорка, не утопив Гарри в океане.
        - Часы, будьте любезны!  - скомандовал Гудини.
        Ассистентки выкатили громоздкий хронометр и установили его в нескольких футах от бидона. Гудини бросил взгляд на Лизу, но быстро отвел глаза.
        - А теперь,  - обратился он к зрителям,  - мне нужен доброволец. Кто поднимется и проверит мою тюрьму на предмет каких-либо дефектов?
        Томас поднял руку. Я пнула его под столом, но, судя по тому, как он размахивал рукой, не попала. Мастер освобождений пошел мимо моего друга и выбрал крепкого мужчину лет сорока пяти. Тот ударил по бидону тростью, лязг металла доказал, что бидон настоящий. Мужчина обошел бидон, постукивая по каждому боку. Он даже поднял крышку и внимательно осмотрел ее в поисках бог знает чего. Удовлетворившись, он коротко кивнул и вернулся за свой столик.
        - Как видите, никакого обмана,  - звонко объявил Гудини.  - Я хочу, чтобы все вы задержали дыхание и считали секунды.  - Он показал на секундомер.  - Начали!
        Мефистофель нажал кнопку на корпусе, и секундная стрелка пришла в движение. До этого он никогда не оставался на сцене, чтобы помогать, и я подумала, что он решил проследить, не произойдет ли чего подозрительного.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        Все набрали воздуха в грудь и задержали дыхание кто насколько мог. Большинство выдохнуло через тридцать секунд.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так. Несколько человек продержались до сорока. К исходу минуты сдались почти все.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так. Томас по-прежнему надувал щеки, и, кажется, недостаток кислорода беспокоил его не больше, чем полуголый молодой человек на сцене. Когда мой друг наконец вдохнул, Гудини улыбнулся.
        - А теперь я попрошу вас задержать дыхание еще раз. Но сначала…
        Он прошел по сцене, совершенно безразличный к притаившейся за спиной смертельной ловушке. Без дальнейших комментариев он залез в молочный бидон. Вода выплеснулась через край, вынудив ассистенток отойти, чтобы не стоять в растекающейся луже.
        - Было бы неправильно называться Королем наручников без моих браслетов, не правда ли? Лиза, пожалуйста, принесите наручники.
        Его хорошие манеры вызвали улыбку на бесстрастном лице Мефистофеля. Парнишка быстро учился, а это высоко ценилось в их деле.
        Лиза, продолжая улыбаться, вышла вперед с наручниками в руках. Зрители возмутились.
        - Это безумие!  - выкрикнул кто-то.  - Никому не хочется видеть, как тонет человек. Где огненное представление? Зовите предсказателя!
        Мефистофель, все так же стоявший рядом с гигантским секундомером, склонил голову набок.
        - Если вы боитесь смерти, вам лучше уйти. Ни Гудини, ни я не гарантируем, что он выживет. Нюхательные соли предоставят всем, кому они понадобятся.
        - Люди погибли! Это неприемлемо.
        Мужчина покачал головой и выбежал из салона. Больше никто не возражал против того, чтобы у них на глазах утонул человек. Что пугало. Любой из этих охочих до смерти пассажиров мог быть замешан в убийствах. Или стать следующей жертвой.
        Я снова перевела взгляд на кузину, которая продолжала улыбаться под маской. Как бы она ни злилась на Гудини, если бы существовала хоть малейшая вероятность неудачи, она не могла бы сохранять хладнокровие. Я очень на это надеялась.
        В голову лезли тревожные мысли. Если что-то пойдет не так, легко будет свалить все на неисправное оборудование. Однако не слишком ли тихо для убийцы, который обожает зрелищность? Или возбуждение от убийства зарождающейся легенды будет достаточной приманкой?
        Гудини поднял руки, и Лиза чересчур энергично защелкнула на его запястьях наручники, звук эхом раскатился в тишине. Гудини краем глаза посмотрел на Лизу, но гордо продемонстрировал оковы.
        - Это обычные полицейские наручники.  - Он потянул руки в стороны, показывая, что наручники настоящие.  - Когда я нырну под воду и мои ассистентки закроют крышку, прошу всех задержать дыхание и следить за часами.
        Гудини с Мефистофелем обменялись долгим взглядом, и наконец ведущий кивнул. Вопреки логике, которая говорила мне, что все будет хорошо, мои ладони закололо, когда Гудини забрался в бидон, набрал в грудь побольше воздуха и нырнул. Лиза с Изабеллой сразу же закрыли крышку, и в тот же миг Мефистофель запустил секундомер. Похоже, они хорошо отрепетировали. Нельзя, чтобы этот научный эксперимент пошел не по плану. Не только ради Гудини, но и ради будущего карнавала.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        Я еще раз вместе со зрителями набрала воздух и задержала дыхание, пока мне не стало казаться, что, если я не выдохну, мои глаза лопнут.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        Тиканье секундной стрелки разносилось как удары гонга, и все это время Гудини оставался под водой.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так. Еще больше людей в салоне хватали ртом воздух. Погружение длилось уже сорок восемь секунд. Лиза с Изабеллой переступили с ноги на ногу, на лицах застыли милые улыбки.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        - Одна минута,  - объявил Мефистофель.
        Томас отстукивал пальцем в такт секундомеру, раздражая меня еще больше. Я стиснула зубы, пока не заныли челюсти. Когда прошло полторы минуты, Лиза с Изабеллой спокойно подняли выпуклую крышку. Гудини, все еще в наручниках, вынырнул из воды и резко вдохнул. Вода пролилась на сцену со звуком, совсем не похожим на убаюкивающий плеск волн за бортом.
        Гудини сделал еще несколько глубоких вдохов и озорно блеснул глазами.
        - На этот раз, в отличие от демонстрации, мои ассистентки запрут крышку, сделав побег почти невозможным. Либо я освобожусь…
        Мефистофель подошел к нему и похлопал по плечу.
        - Либо мы опустим твой труп в море.
        Несколько зрителей встали и молча покинули салон. Каждый раз, когда дверь открывалась и закрывалась, свет из коридора падал в салон, нервируя меня еще больше. Гудини нырнул под воду, и на этот раз Лиза с Изабеллой закрыли крышку двумя запорами. Пока они это делали, Мефистофель запустил секундомер. Чтобы запереть крышку, потребовалось почти тридцать секунд. Наверняка Гудини уже устал после первой демонстрации. Повторять трюк так скоро было за гранью безумия, разве что ему жить надоело.
        Мое сердце лихорадочно колотилось, угрожая вырваться из груди. Этому трюку должно существовать объяснение, но я его не находила. На этот раз Лиза и Изабелла загородили бидон полуночно-синим бархатом, усыпанным серебряными звездами.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        Тук-тук-тук.
        Я не могла решить, что было хуже: постукивание Томаса или непрестанное тиканье. Миссис Харви теребила салфетку на коленях, не отрывая глаз от звездного занавеса.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        Тук-тук-тук.
        Я заерзала на стуле. У нас были еще более неотложные дела. Отрезанная рука. Убитые женщины. Личность убийцы, который может находиться в этом самом помещении… и все же мой пульс зашкаливал от того, что могло происходить за этим занавесом.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        - Одна минута тридцать секунд,  - сказал Мефистофель.
        Не знаю, показалось ли мне в его голосе некоторое напряжение. Часы продолжали тикать, а пассажиры начали ворчать. Забава превращалась в панику. Несколько человек встали с мест, сжав кулаки.
        Тик-так. Тик-так. Тик-так.
        - Две минуты.
        Мефистофель постукивал ногой быстрее, чем секундомер. У Лизы с Изабеллой начали дрожать руки, а вместе с ними и занавес.
        - Две минуты тридцать секунд.
        - Помогите ему!  - потребовал кто-то из мужчин, и следом другой: - Освободите его!
        - Наверное, что-то пошло не так!  - крикнул третий пассажир. Толпа волновалась все больше, мольбы сыпались одна за другой. Но внимание Мефистофеля было сосредоточено на секундной стрелке.
        - Три минуты!  - почти прокричал он. По линии роста волос выступили бисеринки пота. Либо он был самым талантливым актером в мире, либо что-то пошло ужасно не так.
        Я смотрела на кузину, она все время поглядывала на секундомер. К этому времени почти все зрители вскочили на ноги и громко требовали что-нибудь предпринять. Я уже была готова выскочить на сцену и самолично открыть проклятый бидон, как Мефистофель крикнул:
        - Проверьте его!
        Занавес мгновенно упал, явив мокрого Гудини без наручников. Он низко поклонился, и толпа разразилась свистом и аплодисментами.
        - Не верится,  - пробормотала я.  - Как он умудрился снова замкнуть запоры на бидоне?
        Томас открыл было рот, но миссис Харви сурово глянула на него.
        - Больше ни слова, дорогой. Или, клянусь, я закончу историю про бедного мистера Харви и его нижнее белье.
        Я никогда не видела, чтобы Томас быстрее захлопнул рот. Мне захотелось улыбнуться, но, встретившись глазами с Гудини, я не смогла. Было в их блеске нечто, отчего все волоски у меня на руках встали дыбом. Я всерьез думала, что он станет следующей жертвой, и у меня сложилось впечатление, что он тоже это предполагал.

        Глава 29. Страшная находка

        Палуба третьего класса
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        Я спешила по безлюдной палубе третьего класса. Глаза слезились от бьющего в лицо ветра. В этот ранний час солнце было лишь проблеском на горизонте, окрасившим воду в багрово-черный цвет. Прогнав из головы образ кровавой ванны, я изо всех сил торопилась во временную лабораторию. Побледневший стюард принес от дяди записку, гласившую: «Ты нужна в лаборатории. Немедленно».
        Я надела простое муслиновое платье и сунула ноги в первую попавшуюся обувь - изящные шелковые туфли. Сгодятся, хотя Томас при виде них, как всегда, поднимет бровь. Пусть насмехается, главное не задерживаться.
        В воздухе витало напряжение, и я невольно вдыхала его, заставляя себя двигаться. Не нужно обладать дедукцией Томаса, чтобы понять: обнаружено тело. Дядя не станет посылать за мной в такую рань всего лишь из-за отрубленной руки. Тщательное вскрытие уже проведено, и, по правде говоря, нам с ней больше нечего делать.
        Случилось что-то похуже. Гораздо хуже.
        По коридору пронесся еще один порыв арктического ветра, и я зарылась носом в меховой воротник. Надвигающийся шторм был уже почти готов обрушиться на нас. Я спешила по холодному деревянному настилу, ограждения замерзли. Покалывание между лопатками заставило меня остановиться и обернуться на пустую палубу. По крайней мере я надеялась, что она пуста. Так рано, когда солнце еще не поднялось и темное небо окрашено кровью, трудно разглядеть того, кто может красться вдоль стены.
        Я всматривалась еще мгновение, затем продолжила путь. Ступив на пустую лестницу, опять помедлила, прислушиваясь, не идет ли кто следом. О борт размеренно бились волны. В похожем на туннель проходе завывал ветер. Над трубами с шипением поднимался дым. Никаких шагов. Я была одна со своим разыгравшимся воображением.
        Я невольно потрогала спрятанный на бедре клинок. Я так торопилась, что не стала искать подходящую обувь, но о средствах самозащиты не могла не позаботиться. Факт остается фактом: кто-то на этом пароходе собирает жертвы, словно жемчужины из раковин, и нанизывает на ужасное ожерелье.
        Я не сдамся без борьбы.
        Убедившись, что поблизости никого нет, я свернула на полутемную узкую лестницу. По мере спуска в чересчур жаркое нутро парохода на лбу выступал пот. Появились новые звуки. Громко шумел котел, под который все время подкладывали топливо, чтобы удерживать нас на плаву. Ужасно знакомый запах усиливался по мере приближения к его источнику. Воздух пропитывала сладковатая вонь гниющего человеческого тела, усиливающаяся от жара котлов. Я вспомнила маску чумного доктора, ароматические травы мне бы сейчас не помешали.
        Что угодно было бы лучше вони от разложения.
        Наконец я спустилась до самого низа, чуть не бегом бросилась по коридору и поскользнулась, заворачивая в лабораторию. Дядя поднял голову. Лицо его было мрачным. Как я и ожидала, на рабочем столе перед ним лежало завернутое в саван тело.
        - Дядя,  - произнесла я в качестве приветствия и, сделав вдох, чтобы успокоиться, вошла в комнату.
        Томас еще не явился, хотя я не сомневалась, что вскоре он к нам присоединится. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, чтобы сильный запах смерти отошел на второй план, не мешая думать.
        - Приготовься к вскрытию. Я хочу осмотреть сердце, желудок, кишечник. Или хотя бы то, что от них осталось.  - Дядя подал мне фартук.  - Скоро начнем.
        - Да, сэр.
        Я начала доставать из дядиной медицинской сумки один за другим инструменты, необходимые для полного вскрытия, и раскладывать на подносе. Пила для костей, зубчатый пинцет, реберный нож, скальпель, энтеротом, на всякий случай долото для черепа и иглу Хагердона для зашивания тела.
        - Молоток с крючком в боковом кармашке,  - сказал дядя, надевая фартук и закатывая рукава.
        Я кивнула, доставая требуемое, пока он мыл руки с карболовым мылом. Мы оба приверженцы привычек, ритуалы перед вскрытием нас умиротворяют.
        Послышались торопливые шаги, и в комнату практически влетел Томас. Он не позаботился надеть сюртук, а белая рубашка была помята и не заправлена, словно он спал в одежде. Я не видела его таким растрепанным, даже когда мы исследовали тайные туннели под замком Бран. Судя по его виду, он не много времени провел в постели, прежде чем его подняли. Не уверена, что хочу знать, чем он занимался.
        Томас оторвал взгляд от трупа и встретился со мной глазами. У него на подбородке дергалась мышца. Мы знали, что появление очередного трупа - вопрос времени, но легче от этого не становилось. Я ободряюще кивнула ему, надеясь, что он прочитает печаль на моем лице. Избранная нами сфера науки показывала темную сторону жизни, и было сложно сопротивляться ее притяжению. В тот день, когда я буду воспринимать смерть с легкостью, я отложу скальпели. Судя по выражению лица Томаса, он чувствует то же самое.
        - Простите за задержку, профессор.  - Он достал карандаш и блокнот, располагаясь возле стола.  - Мисс Уодсворт.  - Он кивнул в формальном приветствии.  - Что я пропустил?
        - Мы только что начали,  - ответил дядя, подходя к трупу.  - Тело нашли в трюме примерно тридцать пять минут назад. Его засунули в деревянный ящик.  - Он снял очки и потер переносицу.  - Запах привлек члена экипажа, и он позвал старшего помощника капитана. Этот труп отличается от других. Приготовьтесь.
        Я сглотнула поднявшуюся желчь.
        Еще до моего рождения дядя вел тщательные записи, добавляя их к теории и научным открытиям других докторов, например, Рудольфа Вирхова [3 - Рудольф Вирхов (1821 -1902)  - немецкий ученый и политический деятель, врач, патологоанатом, гистолог, физиолог. (Прим. пер.).], который разработал стандартные протоколы вскрытия. Оба доктора обнаружили, что запах разложения появляется спустя два-три дня после смерти. Интенсивная вонь, как от нашего трупа, возникает на пятый день. Это значит, что мисс Креншо не была первой жертвой.
        - Приступим.
        Дядя сдернул саван, открывая бледное женское тело, обнаженное, за исключением полосок ткани, которыми он ее прикрыл. Последняя дань приличиям; убийца определенно не был добр или заботлив с покойницей.
        Я быстро окинула ее взглядом и замерла. Порезы на горле, грудь разрублена. Точнее, женщина была вскрыта. Я чуть не ахнула от такой жестокости. Дядя прав - это убийство не похоже на остальные. Предыдущие жертвы, хоть и подверглись ужасной участи, были убиты быстро. Их тела несли следы посмертных увечий. Эта женщина была заколота и разрублена, когда еще дышала. Казалось, это сделал совершенно другой человек. Чего не может быть.
        Внезапно в теплой комнате стало нечем дышать. Я сделала несколько вдохов, надеясь успокоить бешено забившееся сердце. Джек-потрошитель мертв. Это преступление не могло быть совершено его руками, тем не менее сходство ран потрясало. Мне хотелось бросить инструменты на стол и бежать. Бежать подальше от этого трупа и жестоких убийств, которым, похоже, никогда не будет конца.
        Но на пароходе посреди Атлантического океана бежать некуда.
        Смерть меня не тревожила, в отличие от воспоминаний о деле Потрошителя. Томас склонился рядом.
        - Это уравнение, Уодсворт. Найди улики и сложи их.
        В ответ я дернула головой, остужая эмоции. Поставила поднос на стол и подала дяде измерительную ленту. Внешне я была незыблемой, как пароход, а внутри чувства бурлили, как вода, по которой мы плыли. Не уверена, что когда-нибудь дело Потрошителя оставит меня в покое.
        Дядя проворно измерил тело от пяток до макушки и сообщил Томасу:
        - Рост покойной приблизительно сто шестьдесят два с половиной сантиметра. Каштановые волосы до плеч. Европейской расы. Вес примерно восемь-восемь с половиной стоунов.
        Протерев скальпель, я протянула его дяде до того, как он попросил, и приготовила зубчатый пинцет.
        - Средняя часть живота зеленоватого цвета.
        Он надавил на закрытые глаза, и я постаралась не скривиться, когда он попытался открыть веки. Почему-то осмотр глаз я любила меньше всего.
        - Глаза молочные и слегка выпучены,  - констатировал дядя.  - Условия в трюме от умеренно теплых до прохладных. Исходя из внешнего осмотра, я предполагаю, что смерть наступила от семидесяти двух до девяносто шести часов назад.
        Внешний осмотр закончен. Пора искать оставленные убийцей улики внутри. Туго натянув кожу на ключице, дядя надавил скальпелем, делая разрез. Повторил на другой стороне тела и провел лезвие вниз, к центру живота, завершая Y-образный разрез. Хотя торс был так разрублен, что много резать не пришлось.
        Как только дядя вскрыл грудину, я, не дожидаясь просьбы, закрепила грудную клетку. Он одобрительно хмыкнул - высшая похвала, учитывая то, что, начав вскрытие, он никогда не отвлекался. Вблизи зловоние оказалось столь сильным, что у меня из глаз брызнули слезы. Я вытерла щеку плечом и взяла банку для образцов на случай, если дяде понадобится.
        - Над кишечником резаные раны. Большие и маленькие.  - Он наклонился ближе, чуть не уткнувшись носом в раскрытые внутренности. Взял скальпель и аккуратно раздвинул мышцы.  - На ребрах ножевые отметины. Жертву пыряли ножом, а затем частично выпотрошили.
        Веское указание на то, что совершивший убийство был разъярен. Это не случайное убийство - в нем слишком много страсти и гнева.
        Дядя выпрямился, промокая пот на лбу.
        - Зарубки на кости схожи с теми, что мы обнаружили на отрубленной руке. Хотя для окончательного вывода понадобится исследование под микроскопом. Кроме того, раны напоминают те, что оставлял Джек-потрошитель. Поразительное сходство.
        Мы немного помолчали, не желая говорить вслух о невозможном.
        - Томас, есть проблема?
        - Прошу прощения, профессор.
        Карандаш Томаса бегал по бумаге, фиксируя каждое слово и подробность с той же аккуратностью, с какой дядя расчленял покойников. Я заставила себя сосредоточиться на его быстрых, уверенных движениях.
        Я переключилась на вскрытие. Разрезав желудок, дядя обнаружил новые данные о времени смерти.
        - Содержимое в основном переварено.  - Он убрал перепачканные руки и посмотрел на меня поверх очков.  - Одри Роуз, что это может означать?
        - Смерть произошла между приемами пищи.  - Я склонилась, чтобы рассмотреть получше. Дядя, профессор судебной медицины, уступил мне место.  - Осмелюсь предположить, это указывает на то, что ее убили поздно ночью или рано утром до завтрака.
        - Хорошо.  - Дядя порылся в пустом желудке, чтобы ничего не пропустить.  - Теперь нужно узнать у капитана, кто еще пропал. Одежда вон там, кто-нибудь должен ее узнать.
        Я проследила за его взглядом на кучу изорванного тряпья. Судя по прорехам и заплатам, убитая не из пассажиров первого класса. Вероятно, ее жизнь и так была нелегкой, и она не заслужила закончить ее таким жестоким образом. Меня придавил страх. Препарировать труп на холодном металлическом столе тяжело, но возможно. Однако невозможно отключить чувства, когда известно имя и жизнь жертвы.
        - Сказать, о чем все мы думаем?  - спросил Томас.  - Или вам это преступление не кажется не связанным с остальными?
        Дядя взглянул на тело с непроницаемым выражением лица.
        - Мы в любом случае поступим с этим делом как всегда и не будем строить предположений. Какие еще ты сделал выводы?
        - Поскольку труп женский и обе руки на месте, у нас есть еще одна проблема.  - Томас закрыл блокнот и встал рядом со мной.  - Там по-прежнему находится еще одно тело. Все ли ящики в трюме проверили?
        Дядя покачал головой.
        - Капитан Норвуд испытывает неловкость по этому поводу.
        Я потерла виски, прилагая все усилия, чтобы подавить нарастающий гнев.
        - Значит, наш капитан предпочитает ждать, пока коридоры парохода не окутает зловоние следующей жертвы? Плохо уже то, что он отказывается попросить лорда Креншо согласиться на наше расследование и чересчур трепетно относится к желанию доктора Ардена оставаться в своей каюте. Когда же ему беспокоиться о жертвах? Если только он не хочет, чтобы эти преступления не были расследованы. Возможно, он и есть человек, которого мы ищем.
        Томас теребил воротник, меряя шагами небольшое помещение. Вскрытие настолько поглотило меня, что я забыла, как тут жарко. Томас прошел в одну сторону, потом в другую, не прекращая двигаться и размышлять.
        - Его самонадеянность - безобразное качество, но не думаю, что его следует за это повесить.  - Он улыбнулся.  - Хозяин карнавала обаятелен и нагловат. Самовлюблен и обожает драматические эффекты.
        - Эти качества хоть и раздражают, но вовсе не делают Мефистофеля нашим убийцей,  - возразила я.  - Если не капитан и не он, то кто еще?
        Томас засунул руки в карманы.
        - Я бы сказал, что Цзянь чересчур очевиден, хотя все равно подходящий подозреваемый. И Великолепный Андреас - в тихом омуте черти водятся. Он из тех типов, которые набивают чучела животных и прячут их в тайниках. Не исключено, что мы слишком сосредоточились на мужчинах, тогда как наш убийца может оказаться женщиной.
        - Король Мечей, Шут, Верховный Жрец, мастер освобождений, хозяин карнавала, а теперь еще Императрица или Туз Жезлов,  - перечислила я сценические псевдонимы каждого артиста. Замечательно, что мы все способны с каменными лицами называть потенциальных убийц.  - Ты веришь, что убийца - женщина?
        Томас достал карманные часы.
        - Кто бы это ни был, мы должны разобраться быстро. Как только мы достигнем американского побережья, убийца или убийцы от нас ускользнут.

        Глава 30. Величайший фокус

        Мастерская Мефистофеля
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        Я только подняла руку, чтобы постучаться, как дверь в мастерскую Мефистофеля распахнулась и на меня наскочил Андреас, напугав нас обоих. Предсказатель взглянул на меня и поднял руки, пятясь назад.
        - Мисс, не бейте меня. Пожалуйста. Я говорил, что магическое зеркало лучше, чем таро. Вы не послушали!
        - Я… что?  - спросила я, не понимая, следует ли мне оскорбиться.  - Вас многие бьют после предсказаний? Я думала, мы друзья… Я отрабатывала тот карточный фокус. С мгновенной сменой карты? Помните?
        Где-то в глубине каюты засмеялся Мефистофель, и Андреас скривился.
        - Смелее, дружище. Если бы ты достал это убогое зеркало, она бы тебя пнула.  - Хозяин карнавала показался в дверях, хлопнув ладонью по плечу предсказателя.  - Одного взгляда на это грязное зеркало хватает, чтобы разумные девушки бежали за горничными и чистящими средствами. А теперь.  - Он повернулся к Андреасу: - Отдай ей брошь и иди.
        - Брошь…  - Я ощупала плащ и поняла, что ее нет.  - Как?
        - Вот.  - Андреас сунул мне брошь, схватил плащ с крючка около двери и фыркнул.  - Зеркало пророчит будущее. И с ним все в порядке. Оно старинное, патина придает ему своеобразие. Духам такое нравится.
        - Только не повторяй эту чепуху при Гарри,  - предупредил Мефистофель.  - Ты же знаешь, как он относится к тем, кто говорит с духами и предсказывает судьбу. И сколько раз тебя просить не воровать у клиентов? Это плохо для бизнеса.
        - Гарри Гудини дурак. И она больше не клиент, верно?  - Андреас надменно глянул на него и выскочил в утренний свет.
        - Он очень трепетно относится к своей пророческой баварской древности.
        Мефистофель пригласил меня внутрь и закрыл дверь. Пылинки, словно блестки, плясали в лучах утреннего солнца.
        - Держу пари, что он украл зеркало в каком-нибудь крошечном магазинчике в безымянном немецком городке.
        - Вы хотите обсудить это? А моя брошь?  - Я развернулась и склонила голову набок.  - У Андреаса привычка воровать?
        - Нет, он этим живет.
        Мефистофель подошел к рабочему столу и принялся возиться с частями механической клетки, над которой работал.
        - Предупреждая ваш вопрос, я уже осмотрел его каюту на предмет ножей или других следов убийств. Там ужасный беспорядок, но ни крови, ни трупов.
        - Я ему не доверяю.
        - Мудро с вашей стороны. В таком случае меня вы должны бояться до смерти.  - Судя по его тону, шутил он только отчасти.  - Ходят слухи, что утром обнаружили еще одно тело. Поэтому вы почтили меня своим присутствием?
        - Откуда вы знаете? Опять полуночные сделки со шпионами?
        - Ревнуете?  - Он посмотрел на меня через плечо, улыбаясь лишь уголками губ.  - Я встретил вашу кузину, и она мне сказала. Она нашла записку, которую вы оставили в каюте.
        Довольно простое объяснение, однако я не знала, как его расценивать.
        - Зачем вам понадобилась моя кузина в такую рань?
        - Я так понимаю, что вы наконец отдали ей письмо Гарри.  - Мефистофель развернулся на стуле, внимательно глядя на меня.  - Она была весьма нервной. Совсем не похоже на девушку, безумно влюбленную в своего кавалера. К тому же ее рассердило, что я стучал в вашу дверь, как… как она сказала? «Как бродячий мартовский кот» - так звучало ее очаровательное определение.  - Он улыбнулся.  - Представьте себе, она угрожала меня кастрировать.
        По какой-то глупой причине при мысли об этом мои щеки запылали.
        - Почему же вы зашли ко мне так неприлично рано?
        Мефистофель посмотрел на меня как на слабоумную.
        - Чтобы пригласить вас на завтрак. Хотя, узнав, где вы, передумал. Вскрытие и чай звучат не слишком привлекательно, но может быть, ваши вкусы более испорченные, чем мои.
        Я закатила глаза.
        - Скажите,  - неожиданно серьезно произнес он,  - что вы обнаружили?
        Я замялась, не зная, сколько могу ему открыть. Ведь вполне возможно, что я находилась в каюте того самого человека, который убил всех этих женщин.
        - Насколько хорошо вы знаете людей, которые выступают в вашем карнавале?
        - Насколько хорошо мы в действительности знаем кого-то, мисс Уодсворт?
        - Не юлите.  - Я скрестила руки на груди.  - Если хотите услышать мои версии, то извольте помогать. Расскажите, кому доверяете, а кому нет. Нам нужно сузить круг подозреваемых. Любые ваши сведения могут оказаться полезными.
        - Доверие слишком большая роскошь.  - Мефистофель показал на свою маску.  - В противном случае я бы не скрывался, как обычный вор. Верю ли я в людей, которые на меня работают? Да. Я верю, что все они уникальные и удивительные. И ужасно непонятые. Также мне известно, что у каждого из них есть прошлое, у большинства криминальное.
        - Даже у Аниши?  - недоверчиво спросила я.  - Ее обманули и увезли далеко от дома и семьи. Мне известно из надежного источника, что именно вы заключили эту сделку.
        - Это все, что она рассказала о своем прошлом? Интересно.
        Он знаком предложил мне сесть на канапе, на котором горой лежали костюмы и рулоны ткани. Я неохотно подчинилась.
        - Хотите послушать историю, мисс Уодсворт?
        Я изо всех сил старалась не выдать своего нетерпения. С этим человеком все превращалось в загадку.
        - Это поможет делу?
        - В итоге да. Но для этого потребуется время.
        - Тогда хорошо. Рассказывайте.
        - Дед научил меня своему лучшему фокусу,  - сказал Мефистофель, удивив меня семейными подробностями. Ностальгический взгляд делал его похожим на обычного молодого джентльмена. За исключением проклятой маски. Он покачал головой.  - Хотя сомневаюсь, что отцу это понравилось бы.
        - Чему он вас научил?
        Мефистофель печально улыбнулся.
        - Мечтать.
        Я свела брови. Это было совсем не то, чего я ожидала, не то, чего следовало ожидать от Мефистофеля.
        - Да, но он хорошо разбирался в технике? Он научил вас создавать шляпы фокусника и ящики, которые распиливают людей надвое? Наверняка в вашем деле это ценнее, чем простая мечта.
        - Величайший фокус из всех - мечтать без границ.
        - Мефистофель, все люди мечтают. В этом нет никакого фокуса.
        Он встал и взял в руки игрушечный воздушный шар. Поманив меня, поднял шар, глядя, как тот изящно завис между нами. Бледно-голубые полосы, полумесяцы и крошечные жемчужины. Вблизи я разглядела маленькую плетеную корзинку с серебряной нитью.
        - Мечты - странные диковинки,  - сказал он, не отрывая глаз от воздушного шара.  - Конечно, все способны лечь на подушку и представить себе что-то, но делать это без ограничений или сомнений? Это нечто совершенно иное. Мечты не имеют границ или формы. Силу и форму им придает воображение человека. Это желания.
        Он посмотрел на меня и вынул у меня из шляпы булавку.
        - Достаточно толики сомнений…  - Он быстро проткнул шар, и тот начал со свистом опускаться вниз.  - …и они сдуются. Если вы умеете мечтать без ограничений, то сможете достичь небывалых высот. Позвольте магии своего воображения освободить вас.
        - Ваш дедушка одобряет карнавал?  - спросила я, надеясь, что вопрос получился не слишком грубым.  - Или вы поэтому носите маску? Чтобы скрываться.
        Мефистофель уставился на испорченный шар.
        - Моя семья не желает ничего знать о моем шоу. Они делают вид, что ни его, ни меня не существует. Поскольку я запасной наследник, от меня никогда не требовалось быть хорошим или порядочным. Мне лишь нужно было находиться под рукой, если с их любимым старшим сыном что-нибудь случится.
        Я не уловила в его словах ни капли горечи, хотя они были ужасно жестоки в своей правдивости. Мне захотелось коснуться его, чтобы утешить, но здравый смысл удержал меня от импульсивных действий.
        - Мой дед умер, а отец зачах. Он еще жив,  - поправился Мефистофель,  - но поместьем в основном управляет брат. Мне сказали, что будет лучше, если я не стану раздражать отца своими бесполезными мечтаниями, пока он выздоравливает. Мои причуды для шарлатанов и других безродных воров - и больше всего мне следует опасаться уподобиться им, поскольку моя мама родом из Константинополя. Родственников беспокоило, что общество начнет говорить обо мне еще хуже, чем уже говорило.
        - Сочувствую.  - У меня сжалось сердце. Моя мама была наполовину индианкой и иногда сталкивалась с такими же предрассудками ограниченных людей.  - Я знаю, каково ждать одобрения родителей, даже если это последнее, чего ты хочешь.
        Мефистофель потер маску, но не снял ее.
        - Да, что ж…  - немного хрипло продолжил он.  - Теперь вы видите, почему этот перстень так важен для меня. Может быть, семья во мне разочаровалась, но я еще не готов отказаться от нее. Мой дед настаивал, чтобы после его смерти перстень достался мне, и это последняя ниточка, связывающая меня с ним.
        Я непроизвольно поднесла руку к своему медальону в форме сердца. Если бы с маминым кулоном что-то случилось, я бы сошла с ума. Я вспомнила, как загорелись глаза Мефистофеля, когда Томас достал перстень. На его месте я бы душила вора, пока он его не вернет.
        - Почему вы никому не сказали, что у вас пропало семейное кольцо?
        Он улыбнулся, но улыбка получилась скорее злой, чем любезной.
        - Я не хочу, чтобы кто-то узнал мое настоящее имя. Неизвестно, до какого шантажа дойдет, если оно откроется. Артисты карнавала замечательные, но они также практичны. Им нужны деньги, и они зарабатывают их как только могут.
        - Значит, вы считаете, что перстень украл Цзянь или Андреас?
        - Я не знаю, кто его украл. Они все мне дороги, но я понятия не имею, насколько глубоки их собственные шрамы.
        - Это ужасно.
        - Такова жизнь, моя дорогая.  - Он дернул плечом.  - Они отбросы общества, или так называемые - выродки. Когда это вбито в тебя другими, начинаешь заботиться только о себе и жить по собственным правилам. Кому можно доверять, когда весь мир так яростно настроен против тебя? И из-за чего? Потому что мы выбираем жизнь по своим правилам? Потому что юная девушка предпочтет покрыть себя татуировками вместо шелка? Или потому, что человеку больше нравится глотать огонь, чем чистить переулки Ист-Энда?  - Он стиснул кулаки.  - Я не могу ни винить их за то, что они кусают руку, которая их кормит, ни игнорировать тот факт, что общество пинало их, пока они не научились давать сдачи любому, кто посмеет приблизиться. Мы можем объединиться, но при этом всегда будем по отдельности. Пока что карнавал их дом, но для некоторых не навечно. Всегда есть более великая мечта или цель покрупнее. Такова цена мечты без границ. Это темная сторона шоу-бизнеса.
        Я вспомнила одно конкретное представление.
        - Как Гудини?
        Мефистофель подобрал сдувшийся шар и выбросил его в мусорную корзину.
        - Как он. Как Цзянь. Как Аниша. Андреас. Касси. И даже Себастьян. Мы вместе - братья и сестры - в этом безумии, но лишь на время. Мне не доставляет удовольствия считать их ворами, негодяями или даже убийцами, как вы могли бы подумать, особенно когда многие именно так о них думают. Но факт остается фактом: я не обладаю роскошью сбросить хоть кого-то из них со счетов. Хотя я более склонен верить, что это кто-то не из моей труппы. Я мало знаю о капитане, но он… Я не уверен. Похоже, он жаждет славы. Не знаю, зачем ему мой перстень или зачем ему убивать своих пассажиров, но и не скажу, что он его не воровал или не убивал этих людей. Или не заставил одного из членов экипажа сделать это за него. Возможно, он мечтает о собственном судне. За мой перстень можно выручить неплохие деньги. И если он в итоге «спасет положение» и найдет «настоящего» убийцу, что ж, тогда его назовут героем, не правда ли?
        - Я думала, что мечты - это хорошо,  - сказала я, возвращаясь к началу нашего разговора.
        - Да, но нельзя забывать, что и кошмары часто начинаются с мечты.
        - Если эта мечта стала таким бременем, почему бы не бросить ее? Вы же можете уйти. Уверена, ваша семья с радостью примет вас обратно.
        Он грустно улыбнулся, и я подумала, что, возможно, это самое искреннее проявление чувств, которое я видела у иллюзиониста.
        - Если бы все было так просто. Помогая другим освободиться, в последний момент вдруг понимаешь, что оказался в клетке, которую сам же и создал. Но уже поздно: шоу стало самостоятельной легендой, и ты бессилен против этих решеток, поэтому подчиняешься своему искусству и, зная цену, позволяешь миру поглотить тебя. Каждое представление отбирает еще одну частицу души.
        - Звучит… мило. Но вам до сих пор нравится?
        - Мисс Уодсворт, вы хотите, чтобы я снял маску перед вами? Хотите правду, тогда извольте.  - Он шагнул ко мне, но я не попятилась.  - Ты одновременно и любишь, и ненавидишь его, этого ненасытного зверя, который кормится до тех пор, пока не истощит тебя, и даже не думает что-то отдавать взамен. Но ты не можешь его винить, ты понимаешь его эгоизм, ведь и сам когда-то был эгоистом. Поэтому ты его оправдываешь, лелеешь, любишь, ублажаешь, превращая в огромное чудовище, которое никогда не удовлетворится тем, что ты даешь. Ты должен либо покончить с ним - с риском для себя,  - либо продолжать, пока не упадет последний занавес и не придет время выходить на поклон.
        По моей щеке скатилась слеза.
        - Мефистофель, это очень печально.
        - Такова природа шоу: на самом деле оно никогда не заканчивается, только дремлет, а потом просыпается и начинает сначала. Вы видели артистов.  - Он показал на дверь.  - Они везде чужие. У них нет иного дома, лишь огни рампы и полосатые шатры. Их дом - шоу. И мы не можем его бросить, мы слишком многим ему обязаны.
        - Вы все так считаете?
        - Глотательница огня? Мечник? Джентльмен, который каждый вечер рискует утонуть?.. Вы верите, что их примут в кругах, где вы вращаетесь?  - Он покачал головой.  - Общество презирало их, вытеснило в шоу уродов и диковинок, и теперь аплодирует им только из-за очарования бархатного занавеса, из-за привлекательности магии и мистики. Если они встретят тех же самых артистов на улице, то не будут столь же любезными или доброжелательными. Такова грустная правда: мы живем в мире, где различия не допускаются. И пока времена не изменятся, мисс Уодсворт, я буду предоставлять кров отщепенцам и отверженным, даже если это значит отдавать частички души этому голодному, ненасытному зверю, которого мистер Барнум назвал шоу-бизнесом.
        Я не знала, что сказать. Для Мефистофеля на карту было поставлено гораздо больше, чем я думала, каждый в карнавале мог потерять очень многое. Они были семьей отверженных душ, неприкаянных до тех пор, пока не нашли дом друг в друге. Они будут раздавлены, если один из них окажется чудовищем. Именно от них они так отчаянно оберегали свою реальность, избранную ими семью, где они воплощали мечты, а очутились в кошмаре. В груди заболело. Я не хотела разбивать их сердца, но не могла закрывать глаза на преступления.
        - Если убийца один из артистов…  - Я вздохнула.  - Будет лучше, если карнавал не станет мешать расследованию. И я не имею в виду, что лучше для меня или моего дяди,  - добавила я, когда на лице Мефистофеля промелькнуло недоверие.  - Я знаю, вы заботитесь о своих, но если пойдут слухи о том, что вы укрываете убийцу… это уничтожит все, что вы создали. Так или иначе. Это шоу закончится.
        Он судорожно вздохнул.
        - Если я скажу им пойти друг против друга, это ни к чему хорошему не приведет.  - Он покачал головой.  - Достаточно. Мистер Кресуэлл собирается возвращать мой перстень или будет носить его с важным видом, желая стать таким же красивым, как я?
        Я моргнула от неожиданной смены темы, но не стала настаивать.
        - Я прослежу, чтобы вы получили свой перстень обратно.
        - Я знал, что вы не зря мне понравились.  - Он предложил мне руку.  - Идемте. Скоро завтрак. Уверен, мистер Кресуэлл с удовольствием проведет время с вами перед сегодняшним представлением.
        Помедлив, я взяла его под руку.
        - У меня сложилось впечатление, что вы хотели бы держать меня как можно дальше от Томаса.
        - Мисс Уодсворт, не думайте, что я заделался героем. Я все тот же негодяй, с которым вы познакомились несколько дней назад.  - В его взгляд вернулось озорство.  - Я просто хочу увести вас у него из-под носа.
        Я не удосужилась ответить. Пусть Мефистофель верит, что может проявить такую невероятную ловкость рук. Я знала, что никакое колдовство не способно отвратить меня от Томаса Кресуэлла. По крайней мере я верила, что это до сих пор так. Но в мире, где иллюзии сложно отличить от реальности, было все сложнее судить об этом.

        Глава 31. Отвлекающий маневр

        Носовая часть королевского почтового парохода «Этрурия»
        7 января 1889 года

        Цзянь один за другим быстро подбрасывал в воздух инкрустированные камнями кинжалы, жонглируя ими, будто клинки были не опаснее яблок или апельсинов. Рановато для такой беспечности с оружием. Он краем глаза наблюдал за моей реакцией, сжав губы в тонкую линию и ясно давая понять, что ему плевать на меня и мое присутствие в карнавале, хотя мое единственное преступление состояло в том, что я существую. Во всяком случае, насколько он знал.
        - Вот чему вы будете учить меня сегодня утром?  - спросила я, надеясь, что говорю так же равнодушно, как он выглядит.  - Или в финале мне уготована иная роль? Мне никто не говорил конкретно, что я должна делать.
        Андреас, закусив губу, растерянно переводил взгляд с меня на Цзяня.
        - На самом деле…  - Он с несколько смущенным видом поднял длинную плотную ленту.  - Вы пока что будете стоять у доски с вот этим. Не знаю насчет финала. Мефистофель еще никому не говорил, что делать.
        Я посмотрела в указанном направлении и покачала головой.
        - Нет. Одно дело - учиться метать ножи или обращаться с мечом, и совсем другое - стоять у доски с завязанными глазами в качестве мишени. Это чистое безумие.
        Цзянь вздернул бровь.
        - Вы боитесь?
        Я резко развернулась и наградила его сердитым взглядом. Либо он опять находится под воздействием «Зеленой феи», либо совсем рехнулся.
        - Конечно боюсь! Как и любой человек, наделенный хоть каплей разума. Вы собираетесь метать в меня кинжалы. И я вам не нравлюсь.
        Я подчеркнула этот момент, показывая на себя.
        - Я очень меткий.
        - И я должна просто поверить, что вы не промахнетесь умышленно?
        Андреас рядом со мной переступил с ноги на ногу.
        - Хотите, сначала стану я?
        - Вы собираетесь завязать глаза и позволить ему бросать в вас ножи?  - Я покачала головой.  - Вы все сумасшедшие. Абсолютно, бесповоротно сумасшедшие.
        Хотя это и казалось безумием, трудно было не вспомнить, с какой точностью поразили мисс Прескотт. Как безошибочно ножи попали в цель, разрубили позвоночник и пронзили внутренние органы. Если Цзянь так искусен, как утверждает он сам и Андреас, то я ни за что не встану там как жертвенный агнец.
        Я выдохнула. Логика подсказывала, что это опасно и следует бежать отсюда, но мне нужно согласиться. Если не ради себя, то ради мисс Прескотт. Время на исходе, и я должна собрать столько информации, сколько смогу. Если мы не найдем того, кто стоит за этими убийствами, он или она сбежит на шумные улицы Нью-Йорка и навсегда затеряется в суматохе. Непосредственное наблюдение за умениями Цзяня поможет моему расследованию.
        - Хорошо. Но если вы промахнетесь, Мефистофелю это не понравится.
        Каменное выражение Цзяня не изменилось, но я могла поклясться, что его глаза засверкали. Больше ни слова не говоря, я развернулась на каблуках и со всем достоинством, какое могла собрать в этот момент, прошествовала к доске с мишенями.
        Андреас завязал мне глаза и, наклонившись, шепнул:
        - Простите, что украл у вас брошь… Это фокус, который я еще отрабатываю. Клянусь, я вернул бы ее.
        - Проследите, чтобы Цзянь не промазал, и будете прощены.
        Он похлопал меня по руке и подвинул так, чтобы я стояла боком у доски. Я почти не дышала, когда он отошел и Цзянь крикнул:
        - Приготовьтесь!
        У меня зудели ладони. Клянусь, мне вдруг захотелось в туалет или чихнуть, или почесать руку. Мышцы так напряглись, что мне показалось, будто они вообще не неподвижны, а дрожат от усилий не шевелиться. Но не успела я удариться в настоящую истерику, как возле моих лодыжек просвистел воздух и клинок с треском воткнулся в дерево.
        Я выдохнула и чуть не обмякла от облегчения. Хорошо, что у меня не было времени сделать глубокий вдох: мимо меня один за другим пронеслись еще три клинка и с поразительной точностью вонзились в доску. Один около колена, следующий прямо у бедра и последний рядом с ребрами.
        - Огонь!  - крикнул Цзянь.
        Я искренне понадеялась, что он бросает последние ножи, а не я магическим образом воспламенилась от страха.
        Шмяк! Шмяк!
        С легким ветерком еще два клинка пролетели в пугающей близости от моих рукавов. Довольная тем, что так называемый урок закончился, я потянулась, чтобы снять повязку, но тут пронесся еще один клинок и пришпилил ленту, которую я держала. По щеке потекли теплые капли, и я сорвала остаток ленты. Поднеся к уху руку и обнаружив, что она в крови, я вытаращила глаза.
        Цзянь покачал головой.
        - Я же предупреждал, чтобы вы не шевелились.
        Не соизволив даже извиниться, он собрал ножи и ушел, оставив Андреаса хлопотать над моим неглубоким порезом. Пока предсказатель рыскал по сундукам в поисках тряпки, чтобы стереть кровь, я невольно подумала, какой еще непорядок он прибирает за Цзянем.

* * *

        Я скрестила руки на груди и широко расставила ноги.
        - Кресуэлл, нет никаких веских причин держать у себя его перстень.
        - При всем моем к тебе уважении, Уодсворт, я не согласен.  - Упрямый, как мул, Томас вздернул подбородок.  - Он может пригодиться как улика. Мы не можем отдать его просто потому, что Мефистофель вежливо попросил.
        Я стиснула зубы.
        - Ты ведешь себя как ребенок и сам это понимаешь. Этот перстень никак не связан с делом, а только с твоей неприязнью к Мефистофелю.
        В его глазах мелькнуло что-то близкое к раздражению.
        - Вот как ты обо мне теперь думаешь? Что я не отдаю чужую вещь из ревности?
        Я повела плечом.
        - У тебя нет другого повода удерживать кольцо.
        - Ты слишком глубоко увязла в этом деле,  - сказал он, изучая меня.  - Какую бы сделку ты ни заключила, пора ее расторгнуть. Мы будем расследовать убийства другим способом, и тебе не нужно так впутываться.
        - Прости, Томас, но я должна довести все до конца.
        Он покачал головой. Не успел он произнести еще хоть слово, как из-за угла появились дядя с Лизой и, увидев нас на носу, ускорили шаг. В свете утреннего солнца на щеках кузины блестели слезы. Меня охватило беспокойство, и, позабыв про спор с Томасом, я бросилась к ней и стиснула ее руки.
        - Что стряслось?
        - М-миссис Харви.  - Она чуть не рыдала.  - Она пропала.
        - Что?  - Томас повысил голос, но тут же обуздал себя.  - Вы проверили ее каюту? Она любит поспать.
        Дядя покачал головой.
        - Мы заглянули туда в первую очередь. Также проверили столовую для завтрака, обеденный салон, женский салон и прогулочную палубу правого борта.
        По моей спине пробежал холодок.
        - Где-то же она должна быть.
        - Мы искали повсюду.  - У Лизы дрожала нижняя губа.  - Она просто исчезла.
        Не тратя слов, Томас ринулся к каюте своей компаньонки, придерживая шляпу. Мне понадобилось все самообладание, чтобы не броситься следом за ним. Я не могла постичь глубину его чувств: он никогда об этом не говорил, но миссис Харви была ему почти как мать, и если с ней что-нибудь случиться, это разобьет ему сердце. Мое собственное сердце сжималось от мысли, какой ее ждет ужасный конец. Я тоже любила миссис Харви, ее доброту и тоник для путешествующих.
        Меня пронзила мрачная догадка. Если миссис Харви пропала… Это может означать, что убийца умышленно выбрал ее, чтобы причинить особую боль моему другу. Если Томас не сможет применять свое мастерство, убийца молодых женщин спокойно уйдет. Хотя я и не хотела обвинять Мефистофеля, но такие коварные планы были в его духе. Он уже инсценировал нападение льва по причинам, которых я до сих пор не понимала. Судя по тому, что мне известно, он также мог оставить свой перстень в сундуке с мечами в расчете, что Томас его заберет. Возможно ли, что все эти странности специально тщательно продуманы, чтобы мы запутались в своих чувствах и упустили очевидные связи?
        Я плотнее запахнула пальто и огляделась. Вряд ли на палубе сегодня кто-то есть - пассажиры боятся как появления новых трупов, так и надвигающегося шторма.
        - Поспешим.  - Я сжала руку Лизы и быстро двинулась по палубе, надеясь, что голос не выдал моего страха. Дядя шел на два шага позади.  - Расскажите все с самого начала. Как вы обнаружили, что она пропала?
        - Мы собирались вместе позавтракать,  - засопела Лиза.  - Я обещала показать ей оборудование Гарри и познакомить их после…  - Она слегка запнулась, и мне стало интересно, что она не договаривает о Гудини.  - Она так воодушевилась, что просто не могла это все пропустить. Почему-то все время спрашивала, не репетирует ли он очередное водное представление.
        Очень похоже на миссис Харви. Я похлопала Лизу по руке, стараясь успокоить. Этот жест помог и мне самой взять себя в руки и сосредоточиться. Я должна оставаться рассудительной, если Томас расклеится.
        - Вы договорились встретиться в нашей каюте или у нее?
        - Мы должны были встретиться около столовой в четверть девятого.  - Лиза нервно вздохнула.  - Я сама немного опоздала, но без четверти девять решила проверить ее каюту. Подумала, вдруг она проспала. Когда я постучала к ней, никто не ответил.
        - Ты была не в нашей каюте?  - спросила я.
        Лиза бросила на меня взгляд, но не ответила.
        Дядя шел за нами молча, но глядя по сторонам. Невозможно было понять, что он чувствует. Неудивительно, поскольку это он учил нас с Томасом тому, как важно эмоционально отрешаться от места преступления и расследования.
        - Я пошла за тобой, но тебя не было, поэтому побежала к дяде.  - Она оглянулась убедиться, что он не отстал или что не услышал моего вопроса о том, где она была.  - Я нашла его по пути к капитану, и мы начали везде искать.
        Я старалась не показывать своего страха. Чтобы миссис Харви пропустила знакомство с Гарри Гудини, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее.
        - Может, она болтает с другими леди? Ты знаешь, как легко она отвлекается.
        Трудно было сказать, кто кого быстрее тянул по палубе - я Лизу или Лиза меня. Мы завернули за угол и чуть не врезались в каюту миссис Харви. Дверь была распахнута, посередине стоял Томас, стиснув кулаки.
        - Ты…
        Он поднял руку.
        - Прошу, еще немного. Я почти…  - Он резко подошел к сундуку и открыл крышку.  - Нет пальто и перчаток. Все остальное на месте. Это означает, что ее, скорее всего, схватили по пути на завтрак.
        - Откуда ты знаешь, куда она шла?  - спросила я. Его не было с нами, когда Лиза об этом рассказывала.
        - Вот. Чай на тумбочке ледяной,  - показал он.  - Под блюдцем газета с сегодняшней датой. Это значит, что чай принесли, когда она только проснулась. Следов еды нет, поэтому нетрудно предположить, что она отправилась завтракать с твоей кузиной. Она исполняет обязанности дуэньи, поэтому остальное легко предположить. А теперь…  - Он развернулся на каблуках, еще раз осмотрев все вокруг.  - Кто мог так сильно ее увлечь, что она не сообщила, что опаздывает?
        Восхищение Лизы было почти ощутимым. Дядино тоже, но не так сильно, ибо ему уже несколько раз доводилось наблюдать дедукцию Томаса. Для Лизы же это было все равно что увидеть цирковую обезьянку, говорящую на английском. Или мага, который умеет творить настоящие чудеса. Томас такой же потрясающий, как и Мефистофель, если не больше. Хозяину карнавала нет равных в механических фокусах, а Томас докапывается до истины с помощью интеллекта.
        - Идемте навестим Мефисто,  - сказал Томас, стремительно направляясь к двери.  - Уодсворт? Показывай дорогу в его логово.
        Мы пронеслись мимо пассажиров третьего класса, которые толпились на палубе. По мере приближения к мастерской мой пульс галопировал быстрее скаковой лошади.
        Теперь людей на палубе было гораздо больше, чем когда мы шли к каюте миссис Харви. Некоторые выглядели ошеломленными и такими же бледными, как иней на поручнях. Мое тело тревожно загудело - что-то случилось. Неспроста этот неловкий шепот и обеспокоенные взгляды. Или у меня просто разыгралось воображение? Я ступила на скользкий участок, и меня поддержала стремительная рука Томаса. Я взяла его под локоть, заметив, что дядя подхватил Лизу, и мы ускорили шаг. С каждым шагом мой страх усиливался.
        У мастерской я выпустила руку Томаса и заколотила в дверь Мефистофеля еще неистовей, чем билось мое сердце. Я перевела дыхание и постучала еще раз, громче. Ответная вибрация прокатилась по моей руке до плеча и отдалась в костях, но я не могла остановиться и тарабанила снова и снова. Мы должны найти миссис Харви. Невозможно представить…
        Томас осторожно обхватил мою руку, останавливая меня.
        - Одри Роуз, его здесь нет. Это хорошо.
        Я уставилась на закрытую дверь, стиснув зубы, чтобы удержать слезы. С миссис Харви должно быть все хорошо. Я сделала глубокий вдох, опять стараясь успокоиться. Холодный воздух помог справиться с нарастающей паникой.
        - Все хорошо,  - сказала я.  - Идемте вниз, в карнавальный трюм, Мефистофель…
        - Доктор Уодсворт!
        Мы все обернулись на голос артиста. Выражение его лица, хоть и полускрытого маской, мне не понравилось - я никогда еще не видела его таким взбешенным.
        - Пожалуйста, идемте быстрее.
        Мефистофель резко остановился и развернулся в ту сторону, откуда шел, даже не подождав, чтобы убедиться, что мы следуем за ним. Томас с ума сходил от беспокойства, но держал свои мысли при себе и вел меня на лестницу за Мефистофелем так быстро, насколько позволяли мои громоздкие юбки. Вместо того, чтобы спуститься в недра парохода, мы поднимались. Эхо наших шагов по металлическим ступеням разносилось вверх и вниз.
        Дядя с Лизой шли позади, а мы с Томасом практически вцепились в фалды алого фрака Мефистофеля. Я не удивилась, когда мы вернулись на прогулочную палубу первого класса и направились прямиком в музыкальный салон. Мефистофель обратился к дяде, а не ко мне, что не предвещало ничего хорошего.
        Без предисловий он распахнул дверь, за которой, слава Богу, оказалась рыдающая в углу миссис Харви, повисшая на очень бледном Андреасе. За ними маячил Цзянь с выражением лица мрачнее штормящего океана. Будь он богом, он воплощал бы гнев.
        - Миссис Харви!  - Томас бросился к ней и упал на колени, осматривая, не ранена ли она. Лиза оставила дядю и присоединилась к нему.
        Сама я сразу успокоилась, увидев миссис Харви живой, хотя и дрожащей как осиновый лист. Все ее тело сотрясалось, а губы шевелились в беззвучной молитве.
        Во мне тут же проснулся ученый, и я переключилась на другие объекты в салоне, пока Томас суетился вокруг компаньонки. На полу были разбросаны карты таро «Цирк затмения», нарисованные Мефистофелем. Магическое зеркало стояло у стены, где я видела его в прошлый раз, и выглядело не хуже, чем обычно.
        - Там,  - сказал Мефистофель нам с дядей.  - В сундуке.
        Дядя поправил очки. Выражение его лица было жестче, чем полированный дощатый пол, на котором мы стояли. Я тоже набралась решимости: подходить к трупу в любом месте, кроме лаборатории, всегда непросто. Мы ученые, а не монстры. Я пробралась к сундуку, одиноко стоящему за грудой подушек с кисточками. Из него, подобно выпотрошенным внутренностям, вываливались шелка и платки. Андреас крепко зажмурился и выглядел так, словно желал чудесным образом изменить судьбу.
        Дядя первым дошел до сундука, самую малость помедлив, прежде чем склонился, чтобы рассмотреть получше. Мой пульс учащался с каждым шагом. Я знала, что там тело, но самое плохое - узнать, кто это. Наконец я остановилась над сундуком и, превозмогая подступающую тошноту, посмотрела вниз.
        - Миссис Прескотт!
        Я прижала ладонь ко рту, качая головой. Мать, которая выглядела такой раздавленной горем и потерянной после того, как ее дочь убили за нашим столом. Она всегда всматривалась в бесконечное море. Мне захотелось упасть на колени и пощупать пульс, который, я знала, давно не бьется. Не представляю, как сказать судье, что этот круизный лайнер забрал не только его дочь, но и жену. В памяти всплыло полученное им приглашение. Убийца определенно хотел, чтобы обе Прескотт взошли на борт и он смог их убить. Хотя то, как он убил миссис Прескотт, отличалось от его обычной театральности. Возможно, он отчаянно стремился свалить вину на кого-то другого. Может, хотел, чтобы ее тело заставило нас обратить внимание на Андреаса - он, как-никак, искушен в картах таро.
        Вместо того чтобы расклеиться, я сделала глубокий вдох.
        - Нужно немедленно известить ее мужа.
        Я с трудом узнавала собственный голос - холодный и решительный, в отличие от снедающих меня чувств. Пристально посмотрев на меня, Мефистофель кивнул. Я повернулась к дяде.
        - Давайте должным образом подготовим ее для опознания супругом. Возьмите ее за руки, а я за ноги. Перенесем ее на диван в углу.

        Глава 32. Пятерка червей

        Музыкальный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        - Идемте. Хотите бренди?  - Капитан Норвуд протянул судье руку.  - Если вам нужно что-то еще…
        Судья Прескотт не мигая смотрел на жену. Не представляю, что он думал.
        - Капитан,  - сказал дядя,  - при всем уважении, но у меня есть несколько вопросов к судье Прескотту.
        Лицо капитана побагровело.
        - Не сейчас, доктор. Разве вы не видите, в каком он состоянии?
        Судья Прескотт даже не отреагировал на свое имя. Бесспорно, он находился в ступоре, но дядя прав: нам необходимо немедленно добиться от него полезных сведений. Время имеет странную особенность искажать факты.
        Тем не менее дядя уступил.
        - Хорошо. Мы навестим его позже.
        Когда капитан вывел убитого горем мужчину из салона, я снова повернулась к телу миссис Прескотт, стараясь эмоционально отгородиться и не вспоминать ее при жизни. Мы положили ее на диванчик и устроили голову на вышитой подушке, так что создавалось впечатление, будто она безмятежно спит, хотя сон ее и был вечным.
        - Запри дверь на щеколду,  - сказал дядя Томасу и пристально посмотрел на Мефистофеля, словно на новый вид плесени, от которой нужно избавиться.  - Забирайте своего предсказателя и мечника и оставьте нас. С вами мы побеседуем позже.
        Цзянь сверкнул глазами.
        - О чем тут беседовать? Андреас пришел сюда, чтобы увидеть в магическом зеркале будущее миссис Харви. Тогда он и…  - Цзянь покачал головой.  - Забудьте. Я буду в своей каюте. Андреас, идем.
        Предсказатель, прикусив губу, посмотрел на свое зеркало.
        - Не повредите…
        - Я прослежу, чтобы ваши вещи не пострадали,  - сказала я. Я знала, насколько ценным было зеркало, и не только из-за предполагаемой способности видеть будущее.
        Андреас и Цзянь ушли. Мефистофель, коротко кивнув нам, последовал за ними.
        - Я провожу миссис Харви в ее каюту,  - предложила Лиза.  - Не беспокойся,  - сказала она готовому возразить Томасу,  - я побуду с ней до вашего возвращения.
        Я еще раз сжала руки кузины.
        - Спасибо.
        - Не за что.
        Пока Лиза уводила по-прежнему всхлипывающую миссис Харви, старпом принес дядину медицинскую сумку. Дядя показал на изножье диванчика.
        - Вот сюда. Приступим. Одри Роуз, осмотри тело. Говори, что заметила. Томас, готов?
        Мой друг с мрачным видом достал из внутреннего кармана блокнот и карандаш.
        - Да, профессор.
        - Хорошо. Одри Роуз. Делай, как мы учили.
        Я сглотнула растущий в горле ком и заставила себя сосредоточиться только на этом новом деле. Я обошла тело кругом в поисках улик, затем взяла измерительную ленту, как до этого делал дядя.
        - Рост жертвы сто пятьдесят семь сантиметров. Каштановые волосы с рыжим отливом, ухоженные. Хотя на висках видна седина.
        Я собралась с силами и приподняла веко.
        - Глаза карие.
        И чуть не ахнула.
        - Точечные кровоизлияния в белках.
        Дядя шагнул вперед и всмотрелся в невидящие глаза трупа.
        - Превосходно, племянница. У нас есть вероятная причина смерти - удушение.
        Я кивнула, мысленно представляя ее последние мгновения. На шее не было следов удушения, на коже ни ссадин, ни синяков, однако помада размазалась, из чего я сделала вывод, что женщине чем-то закрыли лицо. Один взгляд на комнату показал множество возможных орудий убийства. Подушки, шелка и ткани - все это могло лишить миссис Прескотт жизни. Я наклонилась и подняла ее руку, отметив, что та еще теплая. Ее убили совсем недавно. Судя по всему, Андреас вошел в салон вместе с миссис Харви, но я понятия не имела, когда явился Цзянь. Нужно поподробнее узнать, где он находился.
        Я показала дяде на подушки и ткани.
        - Если это место преступления - в чем я уверена, поскольку не могу представить, чтобы кто-то протащил сюда тело без свидетелей,  - тогда держу пари, что мы обнаружим следы помады на том, чем ее удушили.
        - Так. Что еще?
        Я медленно прошлась от ног трупа до головы и обратно, обращая внимание на все, что можно.
        - Ее юбки обрезаны… вот. Видите? Ткань отрезана ровно, слишком аккуратно, чтобы оторвать в пылу борьбы. Думаю, это сделали после убийства.
        Томас встал и приподнял край верхней юбки, чтобы получше рассмотреть место отреза. Ткань была очень красивой, белой, как свежевыпавший снег, с вкраплениями серебряной нити. Контраст чистоты цвета и внезапной смерти ужасал. Жертва казалась готовой к свадьбе, а не к похоронам.
        - Тот, кто совершил это убийство, похоже, одержим красивыми тканями. Как бы странно это ни звучало,  - сказал Томас, выпрямляясь,  - уверен, это по крайней мере часть нашего мотива, хотя, скорее всего, не главная причина.
        Мы все переглянулись, размышляя в новом направлении. Когда речь заходила о красивых тканях, на ум приходил только один человек - тот самый молодой хозяин карнавала, которого я продолжала защищать. Я снова опустила глаза на обрезанный шелк. Я больше не могла отрицать, что считать Мефистофеля совсем непричастным становилось все сложнее. Хотя я также не могла отрицать, что мотив казался мне каким-то неподходящим. Дядя учил нас, что важно доверять интуиции, но я больше не могла этого делать. По крайней мере в отношении Мефистофеля.

* * *

        Десятки наряженных артистов появились из углов салона и пошли мимо столов, молчаливые и, как ни странно, пугающие в своих шутовских колпаках с бубенцами. Их полностью закрывающие лицо маски были белыми, с черными ромбами вокруг глаз и алыми губами. Казалось, какие бы ужасы ни принес день, вечернее шоу будет продолжаться. Оркестр из инструментов эпохи Возрождения играл старинную мелодию, траурные звуки скрипок и арф создавали впечатление, что мы вернулись на несколько веков назад, в далекое прошлое.
        Несмотря на все усилия, я вздрогнула при виде похожих на марионетки артистов. Если эти венецианские паяцы внушали такой ужас, то уж совсем не хотелось видеть маску чумного доктора в действии. Воображение Мефистофеля полно темноты и коварства.
        Жесткие волны белого тюля окружали их шеи и бедра, навевая образы балерин, вырвавшихся из царства Аида слишком большой ценой. Воротники и юбки завершали ромбы из черных и золотых треугольников, из них же были сшиты корсажи и рукава. Не знаю, кто и когда вообще считал этих забияк забавными. Они не вызывали ни малейшего веселья, пока тихо передвигались по салону, танцуя или прыгая с одной ноги на другую.
        Я против воли представляла, что их костюмы сшиты из лоскутов тканей, украденных у жертв,  - зловещих трофеев, которыми убийца тайком любуется каждую ночь. Я знала, что это маловероятно, но все равно по рукам побежали мурашки.
        Томас смотрел на них, как на что-то отталкивающее, скривив губу. Мне захотелось рассмеяться, но я не нашла в себе сил сделать это после печального осмотра трупа миссис Прескотт днем. И я не могла не обращать внимания на напряжение из-за нашего спора. В свете более важных дел мы его отложили, но неприятное чувство осталось.
        - Я понимаю, когда жонглируют факелами, но это?  - произнес Томас.  - Какова их цель? Они просто эксцентричны. Мефисто теряет хватку. Наверное, он наконец заключил невыгодную сделку. Что не так уж неожиданно. Никто не совершенен так, как я.
        - Весь этот карнавал эксцентричный,  - пробормотал дядя.  - Я буду рад, когда все это закончится. Осталась еще одна ночь.
        Лиза повела изящным плечиком. Из-за дядиного присутствия она не могла участвовать в представлении, но, кажется, не очень расстраивалась по этому поводу. Сегодня ее наряд был особенно великолепным, из нежно-розовой ткани, расшитой хрустальным бисером.
        - В этом и смысл. Их эксцентричность - приманка, вы так сосредоточены на них, что, держу пари, даже не заметили, что вытащили на сцену.
        Я переключилась на следующее действо, которое тихо подкралось, пока все взгляды были устремлены в другую сторону. Лиза с самодовольным видом откинулась на спинку стула. Даже дядя на короткий миг показался удивленным, но затем снова уткнулся в еду.
        - Его можно любить или ненавидеть, но надо признать, что Мефистофель выдающийся. Он точно знает, какой отвлекающий маневр использовать.  - Кузина многозначительно глянула на меня, и мне захотелось заползти под стол. Прямо скажем, она совсем не помогала в моем деле.  - Гарри так многому научился всего за несколько коротких недель. Мефистофель потрясающий учитель.
        - И, возможно,  - вполголоса произнес дядя,  - потрясающе кровожадный изверг.
        Облачившись в храбрость, как в самый изысканный доспех, я взглянула на Томаса. Он словно жабу проглотил. Я вежливо скрыла смех за кашлем. На это он нерешительно улыбнулся, и я ответила на улыбку. Хорошо снова быть на одной стороне.
        - Да,  - любезно сказал Томас,  - в следующий раз мы услышим, что он перешел по морю аки по суху.
        - Если он попытается, то уверена, его проглотит сирена или кит,  - ответила я.
        Томас сразу же оживился. Я повернулась к кузине и наклонилась к ней поближе, чтобы нас не услышали сидящие за соседним столиком.
        - Стал бы Гарри использовать зрелищность в качестве отвлекающего маневра ради чего-то более серьезного? Что… что, если один из его экспериментов закончился ужасно? Сказал бы он кому-нибудь или просто попытался бы избавиться от тел? Ты должна признать, сундук - подходящий для Гудини способ спрятать что-либо.
        Лиза уставилась на меня как на умалишенную.
        - Кузина, пропавшие и убитые женщины не лучший способ попасть на страницы газет. Гарри хочет славы, а не позора. То же относится и к Мефистофелю. Ты искренне веришь в их виновность?
        - Что, если он хочет, чтобы ты в это верила?  - спросил Томас.  - Возможно, слава - это прикрытие. Действительно ли ты знаешь, к чему он стремится?
        Лиза открыла рот, но снова закрыла. Наверное, следовала совету своей матушки считать до десяти, прежде чем говорить, если не можешь сразу подобрать приличных слов.
        - Гарри не стал бы связываться с тем, кто… что? Вы оба думаете, что Мефистофель на самом деле убийца?  - Она фыркнула, позабыв про манеры.  - Если хотите разбрасываться обвинениями, лучше проверьте капитана Норвуда. Вы видели, как он обращается с экипажем? Не сомневаюсь, что он способен бросать людей за борт, если они его рассердят. Этот человек сущий кошмар.
        В этом мы были согласны. Я могла представить, как капитан в приступе ярости выкидывает матроса через поручни. Он был странным человеком: одновременно донельзя приятным и кротким и, если его разгневать, буйным и отталкивающим. Но я не верила, что в нем есть хоть малейшая склонность к театрально обставленному насилию.
        Миссис Харви наклонилась над столом, ее губы все еще дрожали от пережитого ранее шока. Мне захотелось ее обнять. Но, несмотря на потрясение, она отказалась сидеть в одиночестве в своей каюте. Томас предложил остаться и поужинать с ней, но она отвергла такой вариант. Вероятнее всего, силы ей придал слух, что Гудини снова будет сверкать нижним бельем.
        Хотя большинство других пассажиров не испытывали подобных чувств: сегодня обеденный салон был еще пустыннее, чем вчера. Лайнер медленно превращался в корабль-призрак. Там, где когда-то кипела жизнь, теперь было тихо и пусто.
        - Как думаете, что за этим занавесом?  - спросила миссис Харви.  - Надеюсь, не еще один молочный бидон. Мне ни капельки не нравится этот номер. Слишком сильное напряжение не полезно для здоровья. Не думаю, что перенесу еще одно потрясение подряд.
        - Кузина? Какие тайны ты можешь предположить?
        Я повернулась к Лизе, готовая поднять настроение шуткой, когда лампы вспыхнули и погасли, оставив нас в темноте, нарушаемой только свечами на столах. Дядя проворчал что-то насчет невозможности увидеть свое блюдо, но я решила не комментировать.
        - Уважаемые гости.  - Бестелесный голос Мефистофеля туманом повис в воздухе.  - Сегодня вечером мы просим вас обратить свое внимание ввысь, где Императрица показывает свое заоблачное шоу. Заметьте, что сеток нет, и если она упадет… Что ж, пока не будем беспокоиться.
        Одинокий луч осветил Касси, сидевшую на трапеции и смотревшую на зрителей. Ее голову украшала корона с двенадцатью сверкающими звездами, лиф был расшит гранатовыми зернами, символизирующими власть над землей, согласно уроку Мефистофеля о толковании карт таро. Она была величественной и элегантной, неприступной и горделивой. Волосы золотистыми кудрями ниспадали по спине - настоящее воплощение идеального ангела. Но меня не обманул ее невинный вид.
        Ее номер начался медленно: она раскачивалась из одного конца зала в другой, перелетала между трапециями, наслаждаясь, когда пальцы покидали безопасность одной и хватались за другую. Я вспомнила, как мечтала о таком ощущении свободы, когда мы с братом ходили в цирк во время дела Потрошителя. Так прекрасно отрешиться от всего.
        Второй прожектор возвестил появление еще одного артиста. Молодой человек изгибался и кувыркался, пересекаясь с Касси, их трюки становились все сложнее.
        - Это Себастьян,  - прошептала Лиза.  - Он здорово использует акробатику в этом номере.
        Я следила за пластическим акробатом с возобновившимся интересом. Способен ли он убивать женщин на борту парохода и выставлять их тела таким ужасным образом? Мне не довелось с ним побеседовать, но я заметила, что он меня избегает. Пока он летал над нами туда-сюда, кувыркаясь на высоте, я отчетливо видела скрытую в его худощавом теле силу.
        Немногочисленные посетители обеденного салона наслаждались представлением, хотя явственно ощущался подавляемый страх. То ли из опасений, что все закончится смертью, то ли из-за отсутствия оной. Присутствующие пассажиры оказались самыми невосприимчивыми к преступлениям. Хотя, может быть, они разыгрывают собственный спектакль, пока этот кошмар не закончится.
        - Леди и джентльмены.  - Голос Мефистофеля эхом разносился по залу, хотя самого его не было видно.  - Приготовьтесь к потрясению. Наша сцена готова, и следующий номер наверняка поразит и ошеломит вас. Пожалуйста, держите себя в руках в то время, как великий Гудини попытается снова избежать смерти в своей знаменитой камере пыток!
        Томас открыл было рот, когда неожиданно включился третий прожектор и невидимые руки подняли занавес, скрывавший объект на сцене. Меня уже не должны были удивлять резкие вздохи и последовавшие за ними вопли, когда люди начали понимать, что перед ними.
        Из камеры пыток - стеклянного аквариума, заполненного водой,  - на нас молочно-белыми глазами смотрела женщина. Я бы решила, что это русалка из легенд, если бы не очевидный факт, что она была очень реальной и очень мертвой. К ее конечностям, побледневшим от длительного пребывания под водой, длинными прутьями было пришпилено что-то напоминающее пять анатомических сердец. На стекло была приклеена игральная карта, но со своего места я не могла ее разглядеть.
        Кого-то рядом с нами вырвало, но я не могла отвести глаз от аквариума. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вырваться из собственного кошмара и понять, что я знаю жертву.
        Женщина в аквариуме была не кто иная, как леди Креншо.

        Глава 33. Мотив

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        Венецианские шуты запнулись возле сцены. Их неестественная походка больше не была частью роли, она порождалась страхом, который густой смолой заполнил помещение. Они застыли, глазея на мертвую женщину, и их молчание пугало сильнее, чем перемещения.
        Если еще и оставалась хоть какая-то надежда, что это ужасная часть представления, она тут же исчезла. Через мгновение публика в полной мере осознала, что именно так поразило артистов и остановило жуткую процессию.
        Ножи со стуком падали на тарелки, по всему салону ахали и, судя по звуку рухнувшего тела, по крайней мере один пассажир потерял сознание. Зрителей трудно было винить: вид плавающей в аквариуме леди Креншо, с белыми глазами и шевелящимися в воде длинными волосами, отдавал дешевым романом ужасов. Чересчур гнусным, чтобы быть реальным.
        Словно звездные артисты, вспомнившие свои роли в этом ужасном спектакле, дядя с Томасом бросились к аквариуму. Я швырнула на стол салфетку и привстала, готовая бежать за ними, но не решилась бросить Лизу и миссис Харви. Хотя мое тело непрестанно гудело от ужаса, меня успокаивал один довод: я не верила, что кому-то сейчас угрожает опасность. По крайней мере, пока.
        - Опустите занавес!  - закричал дядя остолбеневшей карнавальной труппе.
        Те немедленно подчинились, и чернильный занавес быстро упал, закрыв от зрителей утонувший труп. Я уставилась на бархатную драпировку. В голове царил сумбур. Если бы Томас с дядей не стали действовать так быстро, я могла бы убедить себя в том, что это отвратительное зрелище мне почудилось. Почти немыслимо: еще один труп в декорациях.
        В прошлом месяце я изучала внутренности утопленника и, как ни пыталась, не могла выкинуть из головы образ синих губ и вздутого живота. Вот только тот человек утонул в результате несчастного случая, а леди Креншо - скорее всего нет.
        Капитан Норвуд появился возле сцены и начал раздавать приказы официантам и команде парохода, словно генерал перед армией. За считаные секунды пассажиры ринулись к выходу. Невзирая на то, сколько экстравагантных убийств нам пришлось повидать, эвакуация зрителей легче не стала.
        В салоне воцарились хаос и смута. Люди падали на пол под натиском бегущей толпы. Я замерла и, моргая, смотрела на происходящее словно на картины Ада. Если бы ад существовал, то наверняка выглядел бы именно так. В дальнем углу занимался небольшой пожар - свечи упали на скатерть.
        - Иди.  - Лиза схватила меня за руки. Она вытаращила глаза от страха, но была настроена решительно.  - Ты нужна дяде. Я отведу миссис Харви в нашу каюту. Опять.
        Внезапно у меня защипало глаза, и я сморгнула. Лиза крепко обняла меня.
        - Все будет хорошо. Завтра в полночь мы прибудем в Нью-Йорк. Нужно продержаться всего один день.
        Я смогла только кивнуть и отошла назад. Как только Лиза с миссис Харви пробрались к выходу, я подхватила юбки, взбежала по ступеням и нырнула за бархатный занавес.
        Уперев руки в бока, Мефистофель пристально смотрел на мертвую женщину.
        - Говорю же вам, она никак не могла проделать это в одиночку.  - Его тон подразумевал, что он повторяет это не в первый раз и пытается сохранять спокойствие, невзирая на труп, плавающий в его реквизите. Он показал на крышку аквариума.  - Видите запоры? Кто-то вернул их на место. Чтобы установить этот бак, понадобилось двое мужчин. Когда она нырнула, у нее не было возможности приладить крышку и запереть ее. И вы правда считаете, что она пришпилила на себя пять сердец и приклеила на стекло пятерку червей?
        - Что означает пятерка червей?  - поинтересовалась я, больше не заботясь о подозрениях, которые могла возбудить.  - Вы же умеете гадать на картах?
        Мефистофель потер лоб.
        - Ревность. Враждебность окружающих.
        - Судя по ее письму, это не лишено смысла,  - заметил Томас.
        - Письму?
        Я подошла к Томасу и увидела у него в руках квадрат бумаги. Он протянул мне записку. Дядя обходил аквариум, подмечая детали. Я быстро просмотрела листок. По мере того, как я разбирала торопливый почерк, у меня учащался пульс.

        «Мои действия привели к смерти той девушки. Из милости я намеренно переплатила ей после того, как мой муж восхитился ее красотой. Потом, когда муж стал расспрашивать о пропавших деньгах, заявила, что она нас обокрала. Я хотела, чтобы она знала: хотя она могла быть хорошенькой для уличной бесстыдницы и, очевидно, снискать у женатых мужчин не только комплименты, она жила только благодаря уважаемым гражданам вроде меня. Я приревновала. И этот порок стоил мне моего самого драгоценного дара - моей дочери. Я не могу жить с этой виной. Я правда сожалею обо всем, что натворила».

        Сдвинув брови, я перечитала письмо.
        - О какой девушке говорится?
        - Очень хороший вопрос, Уодсворт.  - Томас дернул плечом.  - Возможно, она описывает то, что произошло не на пароходе. На самом деле…  - Он показал на вторую строчку.  - Я ручаюсь, что упомянутые события произошли до того, как все их участники поднялись на борт этого судна. Полагаю, вот он - мотив нашего убийцы.
        Понимание забрезжило, как восход солнца.
        - Нам остается только выяснить, кто упоминается в письме, и мы получим убийцу.
        Мефистофель подошел ко мне с другого бока и фыркнул.
        - О, и это все? Это не составит ни малейшего труда.
        Томас пристально посмотрел на него, и я покачала головой.
        - Для вас - вряд ли,  - ответил Томас.  - Однако человек, обладающий чуть большим умом и рассудительностью, может сделать кое-какие заключения. Смотрите.
        Он мягко забрал письмо и прочистил горло.
        - «Хотя она могла быть хорошенькой для уличной бесстыдницы». По этой строчке, человек, обладающий некоторым умом, может сделать вывод, что искомая «девушка» по положению ниже леди Креншо, но не настолько, чтобы они не смогли общаться. Это наводит нас на размышление о нескольких вариантах.
        - Вы невыносимы,  - пробормотал Мефистофель.
        Я улыбнулась.
        - Он только начал.
        Проигнорировав комментарий, Томас принялся загибать пальцы:
        - Продажа продуктов. Продажа безделушек. Продажа лент и шелков. Учитывая положение леди Креншо, сомневаюсь, что она сама покупала продукты. Это ей не по статусу, такие вещи поручают кухонной прислуге. Дальше. Не могу представить, что она покупает безделушки не в «подходящем» магазине. К примеру, она не посмотрит на вещь, которая не стоит бешеных денег, чтобы потом похвастаться перед другими леди на еженедельном чаепитии. Цветы, ленты и шелка могут быть подсказкой. Они демонстрируют богатство и возможность тратить деньги на всякие пустяки.
        Мефистофель покачал головой.
        - Вы довольно сообразительны, не так ли?
        - Разумеется,  - согласился Томас.  - Это было оскорбление? О чем вы скажете дальше? О золотистых крапинках в моих глазах? О моем четко очерченном подбородке?
        - О вашем непомерном самомнении?
        По лицу Томаса медленно растеклась ехидная улыбка.
        - Это не единственное выдающееся достоинство, которым я могу похвастаться.
        - Не будем об этом. Вы утверждаете, что если бы это был роман, вы были бы в нем героем?
        - Не будьте смешным,  - возразил Томас с действительно оскорбленным видом.  - Я мрачен и загадочен. И, повинуясь прихоти, могу как расцеловать вас, так и убить. Для вас это звучит героически? Среди героев не так много выдающихся умов с приятной внешностью. Тем не менее я поставил свои темные таланты на службу добру.
        - А, теперь я понял.  - Мефистофель скривил губы.  - Вы душевнобольной.
        - Я бы предпочел «непредсказуемый». Это лучше звучит.
        Я прочистила горло.
        - Честное слово, вы оба как дети. Давайте же сосредоточимся на бедной женщине в аквариуме.
        К счастью, Цзянь, Гудини и Андреас выбрали этот момент, чтобы зайти за кулисы. Все они побледнели при виде трупа, но, к чести каждого, отвели взгляды и никому не стало дурно. Я заметила сразу за занавесом Анишу с Себастьяном и Касси - у всех на лицах читалось потрясение и ужас.
        Гарри бросил на Мефистофеля твердый взгляд.
        - Все говорят, надо затаиться до Нью-Йорка, а потом разойтись восвояси.
        Хозяин карнавала помрачнел. Казалось, он почти смирился с тем, что его мечтам пришел конец.
        В глубине души у меня зародилось сильное желание спасти ситуацию. Прежде чем Мефистофель ответил, я шагнула вперед.
        - Мы близки к тому, чтобы найти убийцу,  - заявила я громко, чтобы все слышали, надеясь, что в моем голосе больше уверенности, чем я на самом деле чувствую.  - Мы уже выяснили профессию девушки, о которой леди Креншо пишет в письме. Чтобы собрать воедино все детали, много времени не уйдет.
        Я посмотрела на каждого артиста, затем перевела взгляд на Мефистофеля. Под маской было сложно рассмотреть что-то определенное, но я могла поклясться, что увидела в его глазах благодарность.
        - Шоу должно продолжаться,  - сказала я.  - И вы все над этим работаете. Даете пассажирам немного надежды и возможности отвлечься - это необходимо им, а вам - еще больше, чем всегда. Устройте им финал, достойный того, чтобы его помнить.

        Глава 34. Эффектный подозреваемый

        Прогулочная палуба первого класса
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        - Нет, нет, нет.  - Аниша передвинула мою руку без перчатки на несколько дюймов вниз.  - Если будете держать факел слишком близко к огню, то загоритесь. Из-за тюля наши юбки легко воспламеняются. Надо держать его у края. Хорошо. Теперь просто медленно вращайте, представляя, будто раскрашиваете небо огнем.
        Я выгнула бровь.
        - Раскрашиваю небо огнем? Весьма эффектный холст.
        Аниша медленно улыбнулась. После обнаружения тела леди Креншо прошло всего несколько часов, и напряжение было весьма ощутимым.
        - Раньше я рисовала, до того как дошла до такой жизни.  - Ее улыбка исчезла.  - Семья поощряла мои творческие способности, однако никогда не одобряла цирк.
        На несколько мгновений между нами повисло молчание, нарушаемое только тихим треском пламени. Если бы я не держала факел, то обняла бы ее.
        - Зато теперь вы живое произведение искусства. И это поразительно…
        - Я прочитала письмо! Как ты собираешься это отрицать?  - раздался пронзительный голос Лизы.
        Я на миг закрыла глаза, совсем не удивившись, но страшась того, что Лиза сорвалась именно сейчас. До Нью-Йорка осталось немного, если бы только она могла сдержаться чуть дольше.
        - Все кончено, между нами все кончено! Я больше не желаю тебя видеть или разговаривать с тобой!
        - Да никому я не писал!
        Лиза с побагровевшим лицом промчалась по обеденному салону, игнорируя все попытки Гудини остановить ее. Мы с Анишей обеспокоенно переглянулись, но промолчали. Мне захотелось оказаться на трапеции с Касси и Себастьяном, подальше от фейерверка на сцене. Еще раз взглянув на Анишу, я поняла, что она чувствует то же самое. Глотательница огня с тоской смотрела на занавес, наверное, жалея, что не обладает такими способностями к исчезновению, как Гудини.
        - Лиза, единственная женщина, которой я пишу, это моя матушка! Ты должна мне верить…
        - Нет, Гарри, я ничего тебе не должна!  - Она протопала через зал и швырнула маску к его ногам.  - Ври кому-нибудь другому. Разговор окончен!
        - Клянусь…
        В салон вошел Мефистофель в сопровождении Цзяня и Андреаса и резко остановился, увидев, что мы с Анишей вцепились в свои горящие факелы, а Лиза с Гарри носятся вокруг.
        - Выяснять отношения во время репетиций запрещено. Пожалуйста, личные драмы разыгрывайте без зрителей.
        Лиза наградила его своим самым испепеляющим взглядом и вздернула подбородок.
        - Мы закончили. Проследите, чтобы он держался от меня подальше, иначе увидите совершенно новое зрелище.
        С этими словами она захлопнула дверь, отчего задребезжали бокалы, уже расставленные для завтрашнего ужина. Гарри хотел было пойти следом, но Мефистофель уперся ладонью ему в грудь.
        - Дай ей успокоиться. Не слишком мудро давить на расстроенного человека.
        - Но я ничего не сделал!
        - Пойдем выпьем.  - Мефистофель приобнял мастера освобождений и проводил его между столами в другой конец зала.  - Сейчас нам надо держаться вместе. Ты нужен шоу в лучшей форме.
        Оглянувшись на меня через плечо, он вывел удрученного Гудини прочь.
        Аниша покачала головой.
        - Наверное, лучше их потушить. Мне нужно отдохнуть, да и вам тоже.  - Она нагнулась ко мне и понюхала волосы.  - Возможно, вам захочется принять ванну, ваши волосы немного пахнут керосином. Будет сложно скрыть это от Томаса или вашего дяди.
        Я рассеянно кивнула и пошла за Анишей к ведру с водой, которое поставили для нас. Пламя с шипением погасло, превратившись в пар. Настойчивые уверения Гудини в невиновности не давали мне покоя. Он казался искренним, его лицо исказилось от боли. Или он мастерски лгал, или говорил правду. Или версию правды.
        А значит, велика вероятность того, что Мефистофель создал еще одну иллюзию. Еще одну ложь в длинном списке, который, боюсь, не имел конца. Возможно, Лизе нужно было бежать вовсе не от Гудини.

* * *

        Через пару часов я выскользнула из своей каюты, надеясь, что прошло достаточно времени и я найду того, кого искала. На носу его не было, а значит, оставалось только два места, где он может быть в такой час.
        Я оглянулась через плечо, удостоверившись, что одна, и направилась к лестнице. Сбегать по металлическим ступенькам было больно, но так я чувствовала себя живой и знала, что жизнь может оборваться в любую минуту.
        Я ворвалась в зверинец. Мефистофель слегка вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Он внимательно рассматривал меня из теней, и я отвечала тем же. Его маска плотно сидела на лице, однако рубашка была мятой и влажной. Выглядел он так же ужасно, как я себя чувствовала.
        - Вы мне солгали.  - Я пристально следила за ним, ища малейшую щель в броне, которую он носил так же часто, как маски.  - Про письмо Гудини. Он писал своей матери, верно?
        Мефистофель даже не поморщился, медленно перевел взгляд с моих глаз на губы, слегка ухмыльнулся и наконец нахмурился.
        - Я не лгал, дорогая. Если вы вспомните ту ночь, я никогда не утверждал, что он пишет тайной возлюбленной.
        - А разве нет?  - фыркнула я.  - Наверное, я сама состряпала испорченное письмо и сочинила подходящую историю.
        Мефистофель смотрел мне в глаза, на его лице не осталось и следа юмора.
        - Считайте это первым настоящим уроком ловкости рук, мисс Уодсворт. Ловкость слов тоже является ценным инструментом для любого фокусника и шоумена. Наш разум поразительный волшебник с неограниченными магическими способностями. Той ночью я показал вам лишь залитое чернилами письмо. Ваш разум создал историю, поспешив с выводами. Я никогда не говорил, что у Гудини есть тайная возлюбленная. Я лишь сказал, что он пишет кому-то и отправляет письма из каждого города.
        Я покачала головой. Так хотелось вцепиться в этого человека и трясти его.
        - Но вы сказали, что он любит ее.
        - Сказал,  - кивнул Мефистофель.  - Полагаю, он очень любит свою матушку.
        - Вы утверждали, что Лиза не знает ни о письмах, ни о женщине. Вы заставили меня думать, что происходит что-то большее, вы…
        Я мысленно вернулась в ночь нашей сделки, и с каждым новым воспоминанием о нашем разговоре мне становилось все хуже. Он не лгал. Он просто не говорил всей правды.
        - Я что? Я предъявил вам факты, мисс Уодсворт. Вы решили, что я имел в виду возлюбленную. Вы решили, что ему нельзя доверять, только из-за наших профессий. Ваши предрассудки помешали вам расспросить дальше, задать уточняющие вопросы, отделить факты от домыслов собственного разума. У вас была возможность все прояснить, я не стал бы лгать вам. Это был ваш выбор. Получил ли я выгоду от него? Конечно получил. Не отрицаю, что использовал этот метод и раньше, и несомненно буду делать это и впредь. Если вы на кого-то сердитесь, то сердитесь и на себя тоже. Вы создали иллюзию правды, которую хотели видеть.
        - Вы ужасный человек.
        - Я ужасно точно читаю людей. Измените человеческое поведение, мисс Уодсворт, и я изменю тактику.
        - Вы вынудили меня безо всякой причины разбить Лизе сердце.
        - Правда? Вы не можете придумать ни одной положительной причины?  - Он склонил голову набок.  - Вы правда верите, что ее место с мастером освобождений в бродячем карнавале? Или же это каприз, который будет иметь печальные последствия? Мисс Уодсворт, вы оказали своей кузине услугу. Но услуги не всегда похожи на благоухающий букет. Со временем Гудини разбил бы ей сердце, или она разбила бы ему. Верный выбор не всегда легкий.  - Мефистофель коротко поклонился.  - Надеюсь, однажды вы это поймете. Доброй ночи.
        - Ну уж нет.  - Я подскочила к нему и развернула лицом к себе.  - Вы так просто не отделаетесь.
        - От чего?
        - Разлили керосин, подожгли и хотите уйти, когда стало слишком горячо.
        Мефистофель с задумчивым видом прислонился к львиной клетке. Я понадеялась, что лев решит устроить ночной перекус. Подлая и гнусная мысль, ведь я знала, что зверь сожрал по крайней мере кусок одной жертвы. Жертвы, личность которой мы еще не установили. Меня передернуло. Мефистофель снял фрак и накинул мне на плечи - вышитый алый бархат слишком сильно напоминал кровь.
        - Я использую науку и изучаю человеческий разум так же, как и вы,  - спокойно ответил он.  - Не злитесь, что вам достался скучный традиционный путь. Знаете, вы еще можете выбрать другой. Хотите поджечь свой мир - я дам вам спички.
        - Скучный?  - передразнила я.  - Извините меня, если я не нахожу забавной идею разрушить чью-то жизнь ради развлечения. Может быть, вам стоит сосредоточиться на изготовлении красивых костюмов?
        - Если хотите присоединиться к моему полуночному карнавалу и предложить больше блестящих идей, нужно только попросить.
        - Вы совсем рехнулись, если думаете, что я захочу присоединиться к вам или вашему извращенному использованию «науки» и техники. Ваши шоу полны насилия и жестокости. Все они демонстрируют нам, каким ужасным может быть мир.
        Когда он улыбнулся, я всплеснула руками:
        - Что в этом смешного?
        - Я нахожу вашу горячность очаровательной.
        - А я нахожу вашу бесчувственность отталкивающей. Вы когда-нибудь бываете серьезным?
        - Конечно. Я серьезно самый честный человек из всех, кого знаю,  - сказал он раздражающе спокойным тоном.  - Правда похожа на лезвие. Безжалостное и ледяное. Она режет. Иногда, если ее говорить неосторожно, она даже оставляет шрамы. Мы в своих шоу показываем это и не собираемся извиняться. Опять же, если вы кем-то недовольны, то только собой. Какую правду вы обнаружили, когда с того аквариума сняли занавес?
        - Кроме трупа? Я обнаружила, что вы готовы зайти слишком далеко ради дурацкого карнавала.
        - И все?  - Он ухмыльнулся.  - Вам понравилось? Держу пари, ваше сердце забилось быстрее. Ладони вспотели от ужаса и предвкушения. Нас всех завораживает смерть, это единственное, что есть общего у всех без исключения. Неважно, какое положение мы занимаем в жизни, мы все умрем. И никто не знает, когда это случится. Видеть, как человек едва не утонул, само по себе не пугает. Больше всего тревожит правда и осознание того, что именно нас возбуждает.
        - Не понимаю, к чему вы клоните.
        - Разве?  - Он наклонил голову.  - Скажите мне, мисс Уодсворт. Представьте себе: занавес вокруг аквариума опускается и часы начинают отсчет, тикают достаточно громко, чтобы вызвать аритмию. Что нашептывает вам ваш разум между ударами сердца? В душе вы молитесь, чтобы Гудини выжил? Надеетесь, что он вопреки, казалось бы, невозможному победит смерть? Или вы сидите, стиснув кулаки под столом, одновременно ужасаясь и предвкушая возможность увидеть то, чего мы все боимся? Что больше волнует? Внушает больший ужас?
        Я с трудом сглотнула и не ответила. В этом не было необходимости. Хотя нам и не пришлось стать свидетелями того, о чем он говорил, Мефистофель и так знал, что я сказала бы.
        - Это и есть правда, которую мы предлагаем,  - сказал он.  - Мы, все мы, отчаянно ищем способ одолеть самую большую угрозу: смерть. И в то же время все мы ненасытны, когда она приходит за кем-то другим. Вы можете ненавидеть правду, отрицать ее, проклинать, но факт остается фактом: вы в равной степени очарованы ею. Знание того, что пламя обжигает, не всегда останавливает от игры с огнем.
        Когда я промолчала, он пожал плечами, но напряженность в уголках губ противоречила напускному безразличию.
        - Жизнь, как шоу, продолжается, согласны мы с ней или нет. Если мы перестанем жить, прекратим праздновать наше существование перед лицом смерти или трагедии, то можно сразу ложиться в могилу.
        Меня осенила мысль.
        - Чья была идея вставить в сегодняшнее представление номер с камерой пыток… ваша, Гудини или капитана?
        - Назовем это взаимным согласием.  - Лев зарычал, и Мефистофель испуганно отпрянул от клетки. Он разгладил жилет.  - Что вы выяснили о смерти миссис Прескотт?
        Что любой, включая его, мог поместить ее в тот сундук. Я вздрогнула: две женщины, запертые в сундуке и в аквариуме. И тот, и другой кошмарные могилы.
        - Мы проведем вскрытие утром. Ее муж пожелал проститься с ней ночью.
        - Но вы уверены, что определите причину смерти?  - настаивал он.
        Я кивнула, не готовая признать, что мы уже выяснили: скорее всего ее задушили.
        - Интересно,  - произнес он.
        - На самом деле это не так интересно или сложно, если достаточно практиковался.
        - Некоторые назвали бы то, что вы делаете, невозможным. Только подумайте. Вы берете тело, разрезаете его и читаете оставленные улики. Для непосвященных звучит невозможно. Читать мертвых? С первого взгляда определить причину смерти, установив, какой орган функционировал неправильно?  - Он ходил кругами, заложив руки за спину.  - Однако вам приходится пачкать руки, не так ли? Когда совершаешь то, что другие считают невозможным - независимо от места действия или обстоятельств,  - руки обязательно испачкаются.
        Я неловко шагнула назад, чуть не споткнувшись около клетки с тигром. В словах Мефистофеля мне послышалось признание, от которого встали дыбом волоски на руках. Я ничего не знала об этом молодом человеке, кроме его способности вводить в заблуждение.
        Сердце грохотало в груди. Неужели все это время Мефистофель использовал меня в качестве ширмы? Эти полуночные встречи предназначались для того, чтобы отвлечь Томаса: заставить его поверить, что между нами происходит что-то тайное, чтобы он не заметил другие темные делишки. Томас мне доверяет, но он всего лишь человек, как бы ни отрицал это. И на его чувствах можно играть, как на чувствах любого другого человека. Как и предупреждала Лиза.
        Я тоже была ослеплена Мефистофелем. Я делала то, что он говорил, потому что хотела всеми силами помочь кузине. Он сразу же это понял. Фокусники учатся находить цели в толпе, а Мефистофель один из лучших.
        Он наблюдал за мной из теней, за его спиной по клетке кружил лев. Было в Мефистофеле что-то темное и коварное, как будто сытый кот решал, стоит ли убивать мышь. Или оставить ее на другой день, когда он действительно проголодается. И я не могла определить, чего ему хочется больше и что сильнее будоражит меня. Наверное, внутри я такая же испорченная, как он.
        Он не пытался приблизиться, но все равно умудрялся заполнять пространство между нами. Я искала умный ответ, который доказал бы, что я не боюсь победить в его играх, но он многозначительно посмотрел на мои руки.
        - Если желаешь достичь чего-то великого, то иногда на пути к вершине приходится замарать руки. Но вы уже сделали это ради своих занятий. Несколько странно, что вы не позволяете мне того же.
        Я заметила на ладонях грязные пятна и потерла их, но грязь осталась. Должно быть, я в какой-то момент схватилась за прутья решетки, но образ запачканных рук меня нервировал; я погружала руки в кровь несчетное количество раз.
        - Мисс Уодсворт, капитан сказал, что из-за волнения мы достигнем берега на день позже.  - Мефистофель повернулся уйти, но остановился, барабаня пальцами по дверной коробке.  - Ради нас обоих я искренне надеюсь, что вы раскроете эти убийства. Не уверен, что карнавал переживет еще один удар. Утопить человека можно разными способами.

        Глава 35. Восьмерка Мечей

        Каюта Одри Роуз
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        7 января 1889 года

        Я проскользнула в свою каюту и с облегчением обнаружила, что там никого нет. Наверное, Лиза осталась с артистами выпустить пар, а миссис Харви скорее всего спит. О моем полночном свидании с дьяволом никто не узнает.
        - Безумный дурак!
        Я села на кровать, рассеянно проводя пальцами по вышитым на шелковых юбках орхидеям. Слова Мефистофеля грохотали в голове. Несомненно, убить человека можно разными способами, и тому, кто терроризирует пароход, это прекрасно известно.
        Я достала из тумбочки игральные карты и разложила на одеяле. Половина была найдена возле трупов, остальные вблизи мест преступления. Туз треф, бубновая шестерка, пиковый туз. Пятерка червей. Тем не менее убийства были обставлены в соответствии с картами таро и их значениями.
        Пятерка червей соотносится с ревностью. Трефовый туз - с богатством. Леди Креншо наверняка ревновала к какой-то неустановленной девушке. Трефовый туз был приколот к мисс Прескотт в первый вечер - возможно, ее отец был взяточником.
        Я потерла виски. Какая-то бессмыслица. Разве что выложенные на всеобщее обозрение карты указывали на преступления, которые совершили леди Креншо и судья. Это лишь предположение, но оно может послужить хорошей отправной точкой для рассуждений.
        Я пролистала сделанные на скорую руку заметки и разложила их рядом с картами. Дядя считает, что иногда записи помогают выявить закономерности или натолкнуть на дельную мысль. Его методы редко меня подводили. Я добавила новые пометки.

        «Карта таро, найденная во время выступления Цзяня,  - Правосудие. Тело, пронзенное семью мечами. (Дочь доктора Ардена, карта таро Семерка Мечей.)»

        Я помедлила, припоминая, что говорил Мефистофель о перевернутой Семерке Мечей. Она означает… ее значение… что-то насчет человека, который решил, что избежал наказания. Так он сказал. Значит ли это, что дочь доктора Ардена попала в неприятности? Могла ли она считать, что избежала наказания за преступление, которое, возможно, совершила? Я не знала, где искать ответы: доктор Арден по-прежнему отказывался покидать каюту и открывать дверь, а капитан все больше нервничал по мере того, как мы приближались к Америке. Я добавила еще крохи информации.

        «Карта таро Звезда (сожженное на сцене тело). Найдено кольцо с изумрудом, по которому опознали мисс Креншо. Карта означает «трансформацию»?
        В ее каюте найдена бубновая шестерка. Значение предстоит определить.
        Причина смерти - отравление белладонной, обнаруженной в желудке.
        Отрубленная рука, найденная в клетке льва,  - ее принадлежность по-прежнему не установлена. Скорее всего мужская, исходя из осмотра. Обручальное кольцо на месте.
        Миссис Прескотт найдена в сундуке задушенной. Карт таро нет. Какая связь?
        Леди Креншо утонула в аквариуме. Вместо таро пятерка червей. Ее преступление поясняет записка с признанием.
        Тем не менее она не могла сама забраться в аквариум. Значение карты: ревность».

        Я откинулась назад и повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, разминая мышцы. Совершенно определенно в преступлениях есть закономерность, за исключением отрубленной руки и тела, найденного в трюме. Не похоже, что они связаны с остальными убийствами. Разве что это случайные жертвы, которые наткнулись на преступления и могли о них рассказать. И выдать убийцу…
        - Что я упускаю?  - спросила я вслух.  - Как вы все связаны? Какую историю рассказывают значения карт?
        Я подумала о странном поведении доктора Ардена, как он не давал нам поговорить с судьей Прескоттом, как открыто лгал. Что он может скрывать о Прескоттах и о себе самом? И почему после убийства дочери он по-прежнему не хотел с нами говорить?
        Главный магистратский судья и врач. Аристократка с угрызениями совести. Две вероятные свидетельницы. Карты двух типов, те и другие таят секрет, который нужно расшифровать. Покусывая нижнюю губу, я сосредоточилась на мысли, маячившей на краю сознания. Если Томас прав, то леди Креншо, вероятно, познакомилась с девушкой, которая продавала что-то, достойное внимания аристократки. Хотя лентами за чаем особо не похвастаешься. Когда я организовывала роскошное чаепитие - или мне хотелось, чтобы оно было роскошным,  - я купила как можно больше цветов. Это неплохая демонстрация богатства, особенно если цветы оранжерейные. У меня участился пульс. Это был самый правдоподобный сценарий.
        Креншо и Прескотты получили бесплатные билеты на «Этрурию», и они были знакомы до отплытия. Если леди Креншо стала донимать мужа, он, само собой, пошел к другу, магистратскому судье и подал жалобу на цветочницу. Они не стали устраивать справедливое судебное разбирательство, а упекли ее в работный дом? Условия там намного хуже, чем на улицах, где она боролась за выживание.
        Но как в эту версию вписывается доктор Арден? Я достала колоду таро, которую дал Мефистофель, и провела пальцем по ажурным краям карты Смерть. Мысли теснились в голове. Медику могут поручить осматривать пациентов, даже преступников. Возможно, он был тюремным врачом и составил снадобье, которое убивало, а не спасало. Возможно, это было не случайно. Может, один из его влиятельных и богатых друзей попросил об этой услуге, и он подчинился. Может, они все состоят в каком-то более серьезном сговоре, покрывая собственные преступления? Это бы объяснило, почему доктор Арден не желал, чтобы они разговаривали. Чем больше они молчат, тем меньше вероятность обличить себя в убийстве.
        Я оглядела каюту. Уже поздно, Лиза должна скоро вернуться, а с нее на сегодня и так довольно неприятностей. Я навела порядок: собрала заметки и сунула в тумбочку, оставив колоду таро напоследок. Кузина достаточно натерпелась и… Когда я собиралась закрыть ящик, мне на глаза попалась маленькая коробочка, перевязанная ленточкой.
        Кровь похолодела на несколько градусов, когда я разглядела под коробочкой Восьмерку Мечей. Первым порывом было схватить коробочку, швырнуть подальше и кричать, пока кто-нибудь не прибежит по тревоге. Но моя рассудительная и любопытная натура не допускала мысли о том, чтобы уничтожить улику. Кто-то оставил это в моей тумбочке, и я не верила, что из добрых побуждений.
        С заколотившимся сердцем я осторожно положила коробочку на колени. Она была небольшой, но я не решалась открывать. Меня охватило скверное предчувствие. Что бы в ней ни лежало, это предмет не из приятных. Я уставилась на карту таро и тянула время, готовясь к худшему. В клетке из мечей стояла женщина с завязанными глазами. Все ее тело опутывали шелка, указывая на то, что ей не сбежать. Похоже, неплохая метафора для нашего парохода.
        Тяжело дыша, я переключила внимание на коробочку. Надо бежать к дяде и открыть ее там, но уже поздно, да и что он может мне предложить, кроме моральной поддержки? Если бы такой подарок получил он или Томас, они не стали бы тянуть и открыли бы сразу. Тем не менее я позволила себе еще секунду, чтобы выровнять дыхание, затем осторожно развязала ленточку и, не давая себе потерять присутствие духа, подняла крышку.
        Внутри на помятом бархате лежал палец.
        Я моргнула. Внезапно все звуки в каюте стали громче. Я слышала каждое тиканье часов, каждый плеск волн, тихо накатывающих на корпус парохода. Я даже слышала скрипы из смежной каюты, где, похоже, проснулась миссис Харви. И все это было чересчур громко. Я сосредоточилась на дыхании. Мне захотелось вышвырнуть коробочку из каюты, но это было бы безрассудно. Отрезанный палец меня не укусит.
        Под пальцем лежал сложенный клочок кремовой бумаги, немного заляпанный кровью. Я уже была встревожена пальцем, а теперь на меня накатила новая волна смятения. Записка от убийцы не может означать ничего хорошего.
        Трясущимися руками я достала бумажку из коробочки, стараясь не прикасаться к новой улике. Развернув записку, я возблагодарила бога, что уже сижу. Если бы стояла, то наверняка бы рухнула на месте.

        «Мисс Уодсворт,
        Считайте это первым и последним предупреждением. Прекратите расследование или в следующий раз получите не палец, а голову вашей кузины. Мое представление почти закончено, и, если вы сыграете новую роль послушной девушки, в порту я отпущу Лизу живой. Если не подчинитесь, судьба покарает не только вас».

        Я перечитала угрозу. Сердце билось быстрее, чем метались мысли.
        Лиза.
        Лиза в опасности.
        Она у убийцы, и я всеми фибрами души понимала, что он не шутит. Он уже искалечил ее бедную, невинную руку. Он убьет ее, а тело выставит в декорациях очередного спектакля. И это целиком моя вина. Я прижала руки к глазам так сильно, что на закрытых веках появились белые вспышки. Я не могла просто сидеть и ждать, когда Лизу вернут невредимой. Это противоречило всему, чем я дорожила. Но нельзя было также показать, что я ее разыскиваю.
        Я принялась расхаживать по маленькой каюте. Никогда я так сильно не чувствовала себя птицей в металлической клетке. Разве может на пароходе быть такое непостижимое количество укромных уголков, где можно вершить гнусные дела? Я позвонила прислуге. Нужно послать за единственным человеком, который может помочь в этой ситуации.
        Я нацарапала записку с инструкциями, где встретиться, и к приходу горничной уже надела пальто и натянула плотные перчатки.
        - Отнесите без промедления. Скажите ему, что это срочно.
        Она кивнула и ушла так же быстро, как и явилась. Не в силах больше ждать, я выскользнула в ночь и побежала к единственному месту, где мне не казалось, что вокруг смыкаются металлические стены.

        Глава 36. Полночные встречи

        Прогулочная палуба первого класса
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        8 января 1889 года

        Я стояла у борта, глядя, как необъятная пустота океана разрастается до огромного чудовища, от которого невозможно скрыться. Сердце билось как сумасшедшее. Сложно представить, что в начале недели я думала, будто это плавание идеально подходит для того, чтобы предаваться мечтам.
        Теперь Лиза похищена, ее палец лежит в бархатной коробочке, а на пароходе полно людей, каждый из которых располагает возможностью и мотивом. Наверняка ответ лежит на поверхности, блестит, словно осколок стекла, отражающий лунный свет, и ждет, чтобы его нашли. Если бы только я могла ухватить его прежде, чем с кузиной случится немыслимое.
        Я почувствовала его присутствие еще до того, как он заговорил, и обернулась. В темноте он казался всего лишь силуэтом, но потом шагнул ближе.
        - Т-ты что-нибудь выяснил?  - заикаясь, спросила я.
        Томас накинул мне на плечи свое пальто и уставился на океан.
        - Капитан Норвуд отправил весь экипаж обыскивать корабль. Они прочесывают каждый дюйм, гнев твоего дядюшки - самая лучшая мотивация. Если Лиза…  - Он резко вдохнул и громко выдохнул.  - Они не перестанут ее искать.
        Он обнял меня, но я все равно дрожала. Лизу мучали. Это моя вина. Из-за моей дурной тяги к преступлениям она оказалась в самом эпицентре одного из них. Отец был прав, когда несколько месяцев назад сказал, что порядочные люди не лезут в грязную изнанку мира.
        Уютно устроившись в объятиях Томаса, я смотрела на вздымающиеся черные волны. Несколько мгновений мы стояли так, но во мне гудела жажда деятельности. Мне хотелось с криками бегать от одной каюты к другой, пока Лиза не найдется. Если я не возьму эмоции под контроль и не очищу разум, то ничем не смогу помочь кузине. Меня, скорее всего, отправят в карцер, а это еще больше усложнит положение.
        Лиза. Мое сердце сжалось. Хотелось разбиться вдребезги о пароход и броситься в океан. Но я только упрямо стиснула зубы.
        - Меня не оставляет ощущение, что мы упускаем связь. Какое отношение ко всему случившемуся имеют карты?
        Томас искоса взглянул на меня.
        - Я пока не уверен, что они имеют значение.
        - Все имеет значение, и ты это знаешь.  - Я вздохнула.  - Джек-потрошитель выбирал женщин, которые были вынуждены продавать себя, в деле Дракулы большинство жертв принадлежали роду Басарабов. А эти женщины? Что-то должно их связывать в сознании убийцы. Как сложить эти кусочки? А еще лучше… кто знал их до того, как они взошли на борт «Этрурии»? И зачем похищать Лизу? Какое отношение она имеет к этому?
        - Что ж, похоже, они были знакомы до путешествия. По крайней мере доктор Арден и Прескотты точно. А что касается твоей кузины.  - Томас глубоко вдохнул.  - Скорее всего, она лишь разменная монета. Мы приближаемся к убийце, и ему это не нравится. Он задет за живое и пришел в бешенство.
        По палубе пронесся особенно ледяной порыв ветра, и я поплотнее укуталась в пальто Томаса.
        - Что-то в картах не дает мне покоя, но я никак не могу понять почему.
        Томас поднял бровь, сверкнув глазами.
        - У тебя есть идея, не так ли?
        - Идем.  - Я потянула его к каютам, наконец воплощая свою энергию в действие.  - Я знаю, кто может ответить на наши вопросы.
        Гудини открыл дверь и устало взглянул на нас. Я удивилась, что он один, без Цзяня или Андреаса, и даже без Мефистофеля.
        На маленькой тумбочке возле его кровати лежала книга с чертежами и диаграммами. Большинство походили на устройства, которые повергли бы в дрожь саму смерть.
        Гудини приглашающе махнул рукой.
        - Вы намерены довести до конца номер с камерой пыток?  - спросила я, входя в довольно просторную каюту. Внутри стояли несколько столов и сундуков, из которых торчали карты, наручники и цепи.
        - Я не оставлю этот бизнес. Сколько бы тел ни обнаружили, меня ничто не испугает.  - Он прищурился.  - Вас прислала Лиза?
        При звуке ее имени меня словно пронзило иглами. Он еще не слышал, что она стала новой жертвой. Я не смогла заставить себя ответить. Томас вышел вперед.
        - Нет…  - Любезность в голосе Томаса была достаточным предупреждением.  - Но мисс Уодсворт с радостью вышвырнет вас за борт, если вы продолжите в таком тоне.  - Увидев озадаченность Гудини, он добавил: - Она сила. Я, очевидно, очарование.
        Гудини тряхнул головой, словно избавляясь от абсурдности такой мысли, и подошел к кровати.
        - Если Лиза вас не посылала, то зачем вы здесь?
        - У меня есть вопросы про игральные карты,  - сказала я до того, как Томас успел выдать новую порцию очарования.  - Я решила, что как Король карт вы лучше всех ответите на них.
        Он настороженно посмотрел на меня, но в итоге кивнул.
        - Что вы хотите узнать?
        Я достала карты, которые были обнаружены на жертвах или рядом с ними, и разложила на столе, почти не испытывая угрызений совести из-за того, что оставила их себе. При обычных обстоятельствах я бы никогда не решилась трогать улики. Я не знала, имел ли значение порядок, в котором карты были найдены, но постаралась расположить их по времени появления.
        - Пятерка червей, туз треф, туз пик, шестерка бубен,  - перечислил Гудини и посмотрел на меня.  - Где остальная колода?
        - Это все, что есть.  - Я показала на первую карту.  - Они что-нибудь значат?
        Если Гудини и заметил в моем заявлении легкую неуверенность, то не подал вида. Он взял карты и внимательно осмотрел их со всех сторон.
        - Прежде всего это личная колода Мефистофеля.
        Томас рядом со мной замер.
        - Почему вы так уверены?
        Гудини щелкнул по карте указательным пальцем:
        - Видите?
        Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть сплетенные тернии, обрамляющие все карты.
        - И это.  - Гудини показал нам фразу, написанную мелким курсивом по кругу на рубашках карт.  - Vincere Vel Mori.
        - «Завоюй или умри»?  - спросила я, мысленно поблагодарив директора Молдовеану за то, что заставил нас освежить в памяти латынь.
        - Ну, раз вы так говорите,  - пожал плечами Гудини.  - Мне все равно, что это значит.
        - Почему на основании этого вы решили, что карты принадлежат Мефистофелю?
        - Ну, у него почти на всех вещах шипы и латынь. Вы наверняка заметили в помещениях для репетиций.  - Гудини усмехнулся.  - И она была выгравирована на фонтанчиках в ту ночь, когда вы плясали с «Зеленой феей». Хотя вы можете и не помнить, судя по тому, сколько выпили.
        Я почувствовала на себе взгляд Томаса и поняла, что в его голове медленно складывается картинка того, что означала эта фраза. Было очевидно, что я что-то скрывала от него, и он не выглядел довольным. Однако, скорее всего, он злился из-за того, что не догадался сам.
        - Что еще вы можете сказать про эти карты?  - спросила я.  - Почему они могут оказаться важными?
        Гудини снова сосредоточенно уставился на карты.
        - Шестерка бубен означает романтические проблемы, споры и классические ссоры влюбленных, согласно вашей кузине.
        - Лиза вам так сказала?  - нахмурилась я. Я знала, что кузине нравятся спиритические сеансы и вызов духов, но не знала о ее таланте толковать карты. Все это время я могла спросить у нее совета по поводу гаданий на картах.
        - Я сказал ей, что это чушь собачья. Она ответила: «Как и флирт с другими девушками», и умчалась прочь.  - Гудини взял пикового туза, повернул одной стороной, потом другой.  - Этот означает несчастье. Иногда также несчастливый конец.  - Он подвинул туза треф и пятерку червей.  - Про эти не уверен. Если кто-то может их истолковать, то это Себастьян, Андреас или даже Аниша, если не Лиза. Но не слишком обольщайтесь: на самом деле это ничего не значит. Это просто карты.
        - Аниша тоже умеет гадать на картах?  - спросила я.  - Я думала, что она знает только таро.
        Гудини странно посмотрел на меня.
        - Это она сказала Мефистофелю, что все должны научиться, что мы можем расширить бизнес, если у нас будет больше предсказателей. До нее только Андреас использовал свое баварское магическое зеркало. И если честно, не очень-то успешно.
        В мозгу закружился водоворот новых гипотез. Если Аниша так талантлива в обоих видах карт, то она может оказаться именно той, кого мы ищем. Возможно, ее чувства к Мефистофелю были не такими, как я подозревала. Вполне вероятно, что он заключил с семьями жертв какую-то сделку, которую она не одобряла.
        Гудини поднял брови, наверное, удивившись восторгу на моем лице.
        - Спасибо,  - сказала я,  - вы очень помогли.
        Томас пропустил меня к выходу из каюты, а сам задержался, барабаня пальцами по дверной раме и внимательно глядя на Гудини.
        - Из-за чего начался ваш спор с Лизой?
        Взгляд Гудини метнулся ко мне, и я понадеялась, что он не посоветует Томасу спросить у меня. Было бы сложно объяснить, что я стала свидетельницей их ссоры во время одной из своих тайных репетиций. Я и так с ужасом ждала грядущего объяснения по поводу «Зеленой феи». Через мгновение Гудини дернул плечом.
        - Ну, в моем аквариуме плавает мертвая женщина, а ее интересует лишь то, какой леди в Америке я пишу.  - Он театрально вздохнул.  - Я сказал ей, что это пустяк, что у меня нигде нет возлюбленной. Единственная женщина в Америке, которую я люблю - или которой пишу,  - моя матушка. Лиза не поверила.
        Томас молчал, внимательно осматривая каюту. Бог знает, какие выводы он сделал из этого осмотра и разговора с молодым мастером освобождений.
        - Да, полагаю, не поверила. Спокойной ночи.
        Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не засыпать его вопросами, пока мы шли по пустым коридорам и поднимались по лестницам. На лестничной площадке я остановилась. Надеюсь, тут нас никто не подслушает.
        - Ну что? Ты ему веришь?
        - Да. Другое дело, верю ли я каждому сказанному им слову.  - Томас набрал воздуха в грудь.  - Уодсворт, я знаю, что ты не хочешь видеть правду за иллюзией Мефистофеля, но на настоящий момент он опасен. Он скрытный, и его игральные карты были оставлены почти на всех жертвах.
        - Что выглядит крайне удобно по мере того, как накапливаются улики,  - возразила я.  - Ты должен признать, что это похоже на то, будто кто-то из кожи вон лезет, чтобы сделать его очевидным подозреваемым. Как насчет Аниши? Мы к ней не присматривались, но она явно возможный вариант.
        - Несомненно,  - согласился Томас, понизив голос. Он смотрел в пол, теребя пуговицу на рукаве, и у меня засосало под ложечкой.  - Нам надо поговорить.
        Я не могла отрицать, что предвидела серьезный разговор, но в глубине души мне хотелось убежать и спрятаться. Я предпочла бы не объяснять некоторые поступки.
        - Хорошо.
        Томас скрестил руки на груди и пристально посмотрел на меня.
        - Ты встречалась с Мефистофелем по ночам?  - Это был не вопрос, хотя Томас и оказал мне любезность, сформулировав его таким образом. Я с трудом сглотнула и кивнула. Я была трусихой.  - Ты пила абсент и танцевала… с ним?
        Я закрыла глаза и глубоко вдохнула.
        - Да.
        Томас не отвечал, и я все-таки осмелилась взглянуть на него. Я ожидала увидеть на его лице гнев из-за предательства, но на самом деле все оказалось намного хуже. Прежде чем он принял невозмутимый вид, я успела разглядеть мальчика, который никогда по-настоящему не верил, что его можно любить. Того мальчика, которому я обещала никогда не причинять боли, и только что нарушила это обещание, разбив его чувствительное сердце. Он смотрел на меня лишенными эмоций глазами.
        - Я всерьез говорил, что ты свободна.  - Он почти шептал.  - Если существует вероятность, что ты… если ты думаешь, что твое сердце…  - Он быстро сморгнул любой намек на слезы, прежде чем я успела заметить наверняка, и прочистил горло.  - Я никогда не стану диктовать тебе, кого выбирать или какой дорогой идти. Но прошу сказать только одно: ты что-нибудь к нему испытываешь?
        - Я…
        Сердце колотилось о грудную клетку. Хотелось крикнуть, что это абсурдный вопрос, но почему-то слова отказывались срываться с губ. Томас определял ложь с той же легкостью, с какой другой человек находит солнце на горизонте. И я не хотела лгать ему. Правда была сложной и запутанной, но он заслуживал знать о каждом снедавшем меня сомнении. Я подняла руки.
        - Я-я не уверена в том, что чувствую.
        Он потер ладонями лицо. Я потянулась к нему, ненавидя себя за раздиравшие меня противоречия. Я схватила его руки и отвела их от лица, ища способ успокоить его, прогнать страхи, но что бы я ни сказала, прозвучало бы фальшиво.
        Истина, которую я не желала признавать, была проста. Я даже не назвала бы это любовью - слишком мало времени прошло, но каким-то образом я поняла, что мое сердце может заинтересоваться другим мужчиной. Я могла отрицать, делать вид, что это не так, но Мефистофель стал мне небезразличен. Это напоминало маленький хрупкий бутон. При должном уходе и внимании он мог расцвести в нечто прекрасное. Я не знала, что это сулит нам с Томасом. Он заслуживает, чтобы его любили всецело и безоговорочно.
        Ни у одного из нас не было опыта официального ухаживания. Что мы знали о себе или отношениях, не говоря уже о браке? Я не могла с чистой совестью облегчить его сомнения, раз не могла развеять свои собственные. Это могло быть просто сиюминутное необдуманное решение - реакция, основанная на страхе, а могло быть признаком того, что я не вполне готова к серьезным обязательствам. По крайней мере пока не разберусь со своими сомнениями.
        - Томас… я…
        - Прошу. Не надо.  - Он поднял ладонь.  - В действительности я никогда…  - Он покачал головой.  - Несмотря на всю мою браваду и умение разбираться в ситуации, я никогда не мог вычислить, что ты во мне нашла.
        - Томас, ты не должен… я правда люблю тебя, просто…
        - Если ты захочешь уйти, я не стану тебя удерживать. Возможно, я все время делаю и говорю не то, но я точно знаю, что люблю тебя достаточно сильно, чтобы дать свободу.
        Я была готова возразить, что не хочу свободы, но это была бы неправда. Всю свою жизнь я стремилась к свободе - свободе выбирать в жизни каждую мелочь. Принимать решения - верные и ужасные. Решения, которые разобьют мне сердце и много раз его воскресят. Только я не подозревала, что выбор может быть таким трудным или причинит такую боль. По моему лицу скатилась слеза.
        - Уодсворт, я люблю тебя. И всегда буду любить, независимо от того, что или кого ты выберешь.  - Он наклонился и прижался губами к моей щеке.  - А теперь извини, мне надо попробовать разобраться с игральными картами.
        С этими словами он развернулся и торопливо пошел по коридору. Когда он открыл дверь, внутрь ворвался порыв ледяного ветра и наконец вывел меня из оцепенения. Силы оставили меня, и колени подогнулись. Я уткнулась лицом в ладони и зарыдала, не пытаясь заглушить свое отчаяние. Моя жизнь превратилась в запутанный клубок. Лиза в смертельной опасности. У Томаса разбито сердце. Убийца превратил пароход в площадку для своих жутких игр. А меня штормило сильнее, чем океан, по которому мы плыли.
        Я позволила себе еще мгновение поплакать, слезы текли по лицу и капали на пол. Казалось, что-то у меня в груди навсегда сломалось. Я сжимала кулаки, пока боль не стала единственным, на чем я могла сосредоточиться. Затем я поднялась на ноги, отряхнула лиф платья и сделала глубокий судорожный вдох. Лиза пропала. Убийца угрожает мне. Как ни больно было думать об этом, но сейчас я не могла заниматься Томасом и нашими отношениями.
        Не желая больше тратить время на переживания, я вышла на палубу первого класса и почти побежала по темному правому борту великолепного лайнера.
        Ветер завывал, напоминая человека, проигравшего в карты все на свете. Я придерживала шляпу, опустив лицо в попытке защититься от холодного ветра. Зима напоминала нам, что существуют более страшные вещи, чем личные интересы людей или девушки с разбитым сердцем.
        Я перешла с быстрого шага на бег, сосредоточившись на топоте своих ног, биении пульса и крадущемся по спине страхе. Надо было торопиться - прочесывать судно до тех пор, пока не найдется кузина…
        Мое внимание привлекло движение на носу, и я остановилась перед дверью своей каюты, прислушиваясь, не раздадутся ли звуки борьбы. Сознание моментально заполонили образы трупов, бросаемых в пасть голодного океана. Я таращилась в темноту, которая лениво моргала в ответ, оживляя все мои страхи. Звук хлопающих на ветру парусов заставил меня посмотреть наверх, и я отшатнулась. Кто-то стоял на обледеневшем ограждении, фалды фрака развевались за спиной. Достаточно поскользнуться, и человек полетит в смертоносную воду.
        Сквозь тучи проглянула луна, на мгновение осветив молодого человека. Он смотрел на океан, и я, не успев осознать свои действия, побежала к нему.
        В тот миг я не понимала, хочу ли спасти его или заставить заплатить за преступное смущение моего сердца. Я просто бежала до тех пор, пока не обвила его руками, и мы оба не рухнули на палубу, разом лишившись воздуха в легких.

        Глава 37. Без маски

        Прогулочная палуба первого класса
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        8 января 1889 года

        Мефистофель со стоном скатился с меня, держась за живот.
        - Кажется, вы мне ребро сломали. Это было так необходимо? Когда в следующий раз обхватите меня, сначала удостоверьтесь, что мы в спальне.
        Я вскочила на ноги, потащив артиста за собой. Схватила его за воротник так, что он начал задыхаться и пытаться расцепить мои пальцы. Ну и пусть я его задушу.
        - Вы совсем спятили? Чуть не свалились за борт!
        - Нет.  - Он упал на колени, сипя, но упорно глядя в пол и стараясь не встречаться с моим сердитым взглядом.  - Я вполне в своем уме. Просто проверял кое-что.
        - Не хотите рассказать?
        - Нет. Не особенно.  - Он встал и прищурился.  - Вы плакали?
        Я отступила назад.
        - Лиза…  - Голос сорвался, и я чуть было опять не потеряла самообладание.
        - Лиза… напилась? Вяжет детские носки? Душит Гудини его же цепями или, что еще лучше, наручниками?  - Он потер мне предплечья, его голос смягчился.  - Скажите мне. Лиза…
        Я смахнула готовые брызнуть слезы.
        - Похищена.
        - Что значит похищена? Гудини что-то с ней сделал?
        Он уставился на прогулочную палубу и расправил плечи, будто собирался тут же ринуться в бой.
        Я вздрогнула - вряд ли из-за холода. Гудини и сам прекрасно разбирается в картах. Он вполне мог захватить кузину и мучить из-за их ссоры. Может, в своей каюте он нас разыгрывал. Я не доверяла никому на этом проклятом судне.
        - Кто-то принес в мою каюту ее палец.
        Мефистофель пристально посмотрел на меня, и у него вырвалась тирада бранных слов, причем не все они были английские. Меня бы это впечатлило, если бы я не чувствовала себя так скверно. Он прижал ладони к глазам и опустил руки.
        - Ладно. Начните с самого начала. Откуда вы знаете, что это палец Лизы?
        - Да какая разница?  - Я всплеснула руками.  - Дело не в том, ее ли это палец. Дело в том, что ее похитил человек, который уже убил нескольких на борту этого парохода.
        Вдруг Мефистофель шагнул ко мне и обнял. Я так удивилась, что не запротестовала.
        - Есть еще что-то, правда? По какой еще причине вы плакали?
        Я склонила голову ему на грудь, послушала быстрый стук его сердца и отодвинулась.
        - Я даже не знаю, кто вы на самом деле, а вы хотите, чтобы я выложила вам самые сокровенные мысли?
        - Ладно. Хотите правду обо мне?
        Он вздохнул, поднял руку и быстро, чтобы не передумать, сдернул маску. Я стояла, разинув рот и затаив дыхание. Спустя столько времени после всех заявлений об анонимности, он просто так от нее отказался. Темные глаза, обрамленные еще более темными ресницами; густые, красиво изогнутые брови, подходящие его характеру. Завитки черных волос надо лбом и вокруг ушей.
        Я всматривалась в его лицо, ища проблеск узнавания. Я была готова поклясться, что мы знали друг друга в какой-то другой жизни. Но это был просто молодой человек, обычный, привлекательный, с ямочкой на щеке. Это в самом деле он настоящий или очередная маска? Вспомнились его слова о том, что доверие - слишком большая роскошь. Они преследовали меня как нехорошее предчувствие.
        - Это вы убили тех девушек?
        - Не совсем такой реакции я ожидал, мисс Уодсворт.  - Мефистофель дернулся назад и покачал головой.  - С вами не соскучишься.  - Он провел рукой по темным волосам, взъерошивая и без того непослушные пряди.  - Но нет. Если вам нужны признания, боюсь, вы не там ищите. Я никого не убивал. За исключением москитов. И нисколько не раскаиваюсь, поскольку они высасывают изрядное количество крови и оставляют зверский зуд.
        - Если честно…  - Я запнулась, заметив, как близко мы опять стоим, мое внимание переметнулось на его приподнятые в улыбке губы, желание в глазах, заставшее меня совершенно врасплох.  - Я…
        Он наклонился и нежно прижал свои губы к моим. Прикосновение было неожиданным, но не неприятным. На мгновение я забыла обо всех бедах последнего часа, сосредоточившись на его губах, которые медленно раздвинулись. Он привлек меня к себе, вцепившись в ткань моего платья, словно убеждаясь в том, что я не иллюзия. Мне захотелось потрогать его кудри, они такие милые, но… воспоминание о лице Томаса привело меня в чувство, и я вырвалась.
        - Вы пообещали не целовать меня!
        - Отчасти вы правы.  - Тяжело дыша, он отвел ладони в стороны в знак того, что сдается.  - Я сказал, если вы сами не захотите. Но временами вы так на меня смотрите… Мне не следовало этого делать, мисс Уодсворт. Я с самого начала говорил вам, что не порядочный.
        - Лжец. Демон. Второй сын. Вор.  - Я посмотрела на свои туфли.  - Мефистофель, кто вы на самом деле?
        Он открыл было рот, но я, подняв руку, заставила его молчать.
        - Не надо игр. Скажите, кто вы и почему я должна верить тому, что вы говорите.
        Он чуть подался вперед, по-прежнему держа руки поднятыми так, чтобы я их видела, и вздохнул.
        - Меня зовут Эйден Самир Бакстер Торн. Мой отец граф, а мать ангел из Константинополя. В доказательство тому моя изысканная красота.
        Я не вернула ему улыбку, и он опустил руки.
        - Как вы только что любезно заметили, я второй сын - запасной наследник. Я мог либо остаться в Англии и легкомысленно сорить деньгами, либо бросить все и следовать за своими мечтами. Какими бы распутными и низкими они ни были. Излишне говорить, что я выбрал. Я соединил свои инженерные навыки и склонность к сценическому искусству - так родился «Лунный карнавал». Безопасная гавань или убежище для других неугодных. Тех, чья доля была гораздо хуже моей.
        Что-то в его имени привлекло мое внимание… Я вспомнила надпись на картах в каюте Гудини.
        - Vincere Vel Mori.
        - «Завоюй или умри». Наш фамильный девиз на протяжении многих поколений. Моего прапрапра… не знаю, сколько раз «пра», но одного из много раз прадедов посвятил в рыцари Ричард Львиное Сердце. Вот откуда герб и девиз, хотя не думаю, что в наши дни мы завоевываем что-то большее, чем сердца, да выигрываем в карты.  - Его глаза затуманили воспоминания, но он тут же взял себя в руки.  - Похоже, вы расследуете лучше, чем я думал.
        По моей спине пробежал холод, словно восставший из могилы мертвец. Я вытащила карту, которую показывала Гудини, и присмотрелась к выражению лица Мефистофеля.
        - Полагаю, это ваши визитки. Оставлять свою подпись на местах преступления очень глупо, но несомненно эффектно.
        Он казался больше смущенным, чем виноватым.
        - Может, эти карты и оставляли на месте преступления, моя любовь, но это делал не я. У меня их украли примерно в то же время, когда пропал перстень.  - Он поднял брови.  - Кстати, что касается бесценной семейной реликвии, где сейчас мой перстень? По-прежнему у Кресуэлла?
        - Он будет в безопасном месте, пока я не отделю правду ото лжи.  - Я перевернула карту, не обращая внимания на укол вины.  - В этих картах есть что-то особенное? Какая-то скрытая подсказка или значение? Неважно, насколько смутное, все может помочь.
        - Давайте посмотрим.  - Он взял карту.  - Видите их?
        Я кивнула. Маленькие завитушки были прелестны, но, судя по скривившимся губам Мефистофеля, в них заключался какой-то смысл.
        - Это символ бесконечности.
        - А что означает двойная бесконечность?
        - О, какую-то романтическую чушь о двух судьбах, связанных навеки.  - Он пожал плечами. Когда он поймал мой взгляд, беспечность исчезла из его голоса.  - Что не так?
        - Я подумала… Я считаю, это может что-то значить для убийцы. Что их связывает?  - Я забрала карту, перевернула, потом опять и опять, пока обрывки мысли не сошлись воедино.  - Аристократ. Доктор. Магистратский судья. Что у них общего? Две судьбы, соединенные навеки. На всех игральных картах есть символ бесконечности, а на картах таро это же значение, только более глубокое.
        Я прошлась вдоль поручней, не обращая внимания на плеск волн.
        - Пиковый туз. Пиковый туз и перевернутая Семерка Мечей. Что связывает их вместе, две судьбы, две истории, которые слились в одну?
        - Наверное, вам нужно ненадолго присесть,  - сказал Мефистофель уже безо всякого поддразнивания.  - Все эти разговоры о романтике не проходят бесследно.  - Он с серьезным видом поднес руку ко лбу.  - Я чувствую то же самое.
        - Что означает пиковый туз в гадании?
        Мефистофель пристально посмотрел мне в глаза, очевидно, считая меня такой же безумной, как и убийца, и потер висок.
        - Из того, что первое приходит на ум, он означает беду или несчастливый конец. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
        Гудини сказал то же самое. Я отмахнулась, понимая, что наткнулась на что-то, но идея по-прежнему ускользала.
        - Леди Креншо стала катализатором. Она запустила весь процесс.  - Я постучала по карте.  - Бубновая шестерка. Гудини сказал, что эта карта означает споры. Лорд и леди Креншо выясняли отношения по какому-то поводу - насчет привлекательной девушки. Игральные карты рассказывают о грехе, в котором призналась жертва. Карты таро - о судьбе, которую они сами на себя навлекли.
        Мефистофель провел рукой по лицу.
        - Все это немного притянуто за уши. Если бы такое сказал я, вы бы решили, что это надуманно. Если они спорили между собой, то почему карту оставили рядом с их дочерью?
        - Это не любовная история,  - сказала я с внезапной уверенностью.  - Дело все время было связано с местью.
        Я перевернула карту и потрогала двойной символ бесконечности.
        - Два пути. Два вида карт. Две судьбы. Одна бесконечная, вечная петля правосудия.
        - И кто же тогда убийца?
        Я подумала о Цзяне и его вспыльчивости - Андреас говорил, что всю его семью перебили. Подробности того преступления невозможно вытянуть ни из Цзяня, ни из Андреаса. Затем еще есть Касси с Себастьяном и люди, которым они задолжали. Могут ли эти люди быть Арденами, Креншо и Прескоттами? Они нашли способ тянуть деньги из артистов и потеряли все? Анишу и Андреаса тоже нельзя вычеркивать из списка подозреваемых. У обоих есть причины мстить, и оба знают значения карт. Хотя, судя по тому, что я узнала, практически каждый артист обладает базовыми познаниями в таро. Даже мне поручили научиться гаданию и на таро, и на игральных картах. Гарри Гудини не производит впечатления преступника, но, опять же, убийцы, которых я встречала, тоже не производили такого впечатления.
        А еще есть Мефистофель, человек, который создал весь карнавал и каждый вечер прячется за новой маской. Юноша, который учил меня ловкости рук и ловкости слов, в чью искренность нельзя полностью верить.
        Я посмотрела на серебристый месяц, похожий на серп, готовый разить, и не могла отделаться от ощущения, что это предзнаменование новых ужасов.
        - Сегодня последний вечер,  - сказала я наконец, переключая внимание обратно на собеседника. Он сейчас был без маски, но это, как и неожиданное спокойствие моря, ненадолго. Я вспомнила палец Лизы в бархатной коробочке, зажмурилась и открыла глаза. Облака медленно ползли по небу, выстраиваясь в боевой порядок. К утру разразится шторм, но я надеялась, что до того времени верну кузину.  - Осталось одно представление.
        Если бы только перед финалом остался всего один подозреваемый.

        Глава 38. Грандиозный финал

        Капитанская каюта
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        8 января 1889 года

        Капитан Норвуд повернулся в своем мягком кожаном кресле, упорно не отрывая взгляда от полупустого стакана с янтарной жидкостью, стоявшего на столе из красного дерева. Солнце уже взошло, но, судя по бакенбардам капитана, он еще не ложился.
        - Судья Прескотт уже несколько дней не получал вестей от доктора Ардена и упомянул, что они спорили, стоит ли показывать некое… сообщение, которое они получили, поэтому я велел старшему помощнику сходить в каюту доктора.
        Норвуд сделал глоток и поморщился.
        - Там не было крови, но в каюте все вверх дном. Не думаю, что его история закончится хорошо. Особенно учитывая эту записку.
        Я подняла бровь, и дядя передал мне смятый листок бумаги. Я узнала почерк, таким же была написана записка насчет Лизы, и мое сердце забилось быстрее.

        «Уважаемый доктор Арден,
        я столкнулся с уравнением, которое никак не могу решить. Может быть, ваши математические способности лучше моих.
        Один гнусный лорд, один продажный судья и один трусливый доктор…
        Равно одна невинная жизнь.
        Кто из троих более виновен?
        Каждая ночь без ответа будет стоить одну жизнь. Проявите самопожертвование, и я окажу милосердие, которого вы не заслуживаете. Выберете эгоизм, и узрите мой гнев.
        PS. Если покажете кому-нибудь эту записку, я скормлю вас львам».

        Я сглотнула неожиданно образовавшийся в горле ком и незаметно передала записку Томасу. Живот неприятно скрутило. На почтовом штампе стояло первое января, день нашего отплытия. Если бы только доктор Арден принес это капитану сразу же, возможно, он спас бы пассажиров до того, как женщины лишились жизней.
        Я выдохнула. Сейчас не время для «если» и «что было бы». Однако если Прескотт и Арден спорили об этой самой записке на следующий день после убийства мисс Прескотт, они, скорее всего, боялись что-либо рассказывать, чтобы убийца не выполнил свои угрозы. Что он все равно сделал.
        - Учитывая изложенную в этой записке угрозу, высока вероятность, что отрезанная рука принадлежит ему.  - Дядя подошел к иллюминатору и уставился на бегущие по стеклу потоки воды. Шторм разразился перед самым рассветом, и оставшаяся часть путешествия будет не легкой.  - Она мужская, и на ней имеется обручальное кольцо. Однако в отсутствие тела все это лишь предположения. Его вполне могли спрятать в другой каюте. Вы сообщили его жене?
        Норвуд взболтал свой напиток.
        - Он вдовец.
        Мы с Томасом переглянулись. Работа отодвинула наши ночные проблемы на второй план. Дядя вызвал нас, но настоял, чтобы мы молчали и следили за капитаном. В создавшейся ситуации подозреваемыми были все.
        Резкий стук в дверь наконец заставил капитана поднять голову.
        - Да?
        Вошел жилистый мужчина в форме и быстро снял фуражку. Кивнув нам, он обратился к капитану.
        - Капитан, мы проверили всех артистов и их сундуки и не нашли ничего необычного. Похоже, что все готово к представлению.
        Томас сжал губы в тонкую линию. Ему не нужно было говорить вслух, но экипажу неоткуда знать наверняка, что является орудием убийства, а что нет. У артистов есть мечи и кинжалы, веревки и наручники, и бессчетное количество прочих диковинок, которые можно пустить в ход.
        Дядя посмотрел на нас с Томасом, затем перевел взгляд на капитана, покручивая усы, отчего мне стало не по себе.
        - При всем моем уважении, вам следует совсем отменить заключительное представление. Ничем хорошим это не кончится.
        Норвуд залпом допил напиток. Дождь теперь обрушился на борт парохода, барабаня по обшивке, словно град.
        - Боюсь, доктор Уодсворт, что хуже уже не будет.
        По спине пробежала дрожь. Я уже усвоила, что никакие доводы не изменят скверных решений капитана. Хотелось бы мне обладать таким же настроем, но я знала, что сегодняшний финал именно то, чего ждал убийца, эпическое завершение его мести.

* * *

        Сегодня сцена отражала всеобщее настроение на пароходе: поверх чернильного занавеса закрепили рваную серую кисею, создававшую впечатление истлевшего склепа. Даже выкрашенные в черный цвет розы казались предвестниками несчастья, готовыми вот-вот увянуть.
        Пассажиры за столами сидели так тихо, что вполне могли сойти за покойников в могиле. Еда по большей части осталась нетронутой, несмотря на то, что выглядела как съедобное произведение искусства: омары воздевали клешни к небу, а филе было нарезано идеальными ломтиками.
        Я гоняла по тарелке горошек, тоже не в состоянии проглотить ни крошки. Сегодня последний вечер нашего коварного круиза, и все сидели словно на иголках в ожидании заключительного праздника или похорон. В некотором смысле это станет смертью иного рода, той, которая определит судьбу «Лунного карнавала». Мефистофель был решительно настроен сделать его запоминающимся, однако я не могла избавиться от ощущения, что убийца желает того же. Именно этот момент он ждал - величайшее разоблачение на свете. Он тщательно продумал свою месть, и я боялась, что его ничем не остановить. Я молилась, чтобы с Лизой ничего не случилось, чтобы она не стала звездой шоу.
        Я почувствовала на себе испытующий взгляд Томаса. Он не пытался продолжить наш ночной разговор, и это одновременно успокаивало и заставляло нервничать.
        - Уодсворт, ты в порядке?
        - Конечно.
        Я коротко взглянула на него и снова стала следить за дверями. Чумные доктора появятся в любую минуту. Вскоре после этого меня пригласят на сцену. Доброволец, решившийся бросить вызов волшебному зеркалу Андреаса и выстоять против кинжалов Цзяня. Похоже, мои беспорядочные репетиции в конце концов принесут пользу.
        - Ты же не задумала ничего скандального без меня?  - спросил Томас, понизив голос, чтобы не услышала миссис Харви. Дядя извинился и отправился руководить поисками Лизы, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не побежать за ним и не пропустить представление.  - Это было бы нечестно, знаешь ли. Я отлично импровизирую, особенно после вина.
        Криво улыбнувшись, он поднял бокал с белым вином. Однако взгляд его остался внимательным, говоря о том, что он не собирается верить очередной лжи, какой бы убедительной она ни казалась. После ночного разговора между нами еще ощущалось напряжение, и, скорее всего, так будет продолжаться, пока мы не поговорим по-настоящему. Хотя я не была уверена, что и после что-то изменится. Возможно, я просто не создана для брака. Может быть, я всегда буду искать свободу от любой клетки, реальной или воображаемой, сколько бы Томас ни уверял меня в обратном. Он заслуживает женщину, которая способна победить свои сомнения. Возможно, нам с ним суждено быть только партнерами по работе.
        Я вздохнула.
        - Я должна участвовать в заключительном представлении, и нет,  - прошептала я, когда его лицо просветлело,  - тебе нельзя мне ассистировать. Я не вмешивалась, когда ты вызвался на распиливание.
        Он отшатнулся, словно от пощечины.
        - Этим ты занималась по ночам с Мефистофелем?
        - Томас,  - предупредила я.
        В его словах звучало столько надежды, но вспыхнувшая в голове картина поцелуя с хозяином карнавала напомнила о том, как я устала от лжи. Не я была инициатором поцелуя, и он длился всего секунду, но все-таки он имел место. Я не стану говорить Томасу, что мы занимались только репетициями, ведь это не вся правда.
        Он тяжело сглотнул и уставился в свою тарелку. Определенно, теперь и он потерял аппетит.
        В салон вошел струнный квартет, скрипки и альты наигрывали тихую и угрожающую мелодию. Вдруг лучи прожекторов осветили сидящих у самого края сцены двух виолончелистов, чьи полумаски сверкали в омывающем их голубом свете.
        - А, струнный секстет номер один си-бемоль мажор Брамса.  - Томас закрыл глаза, как будто впитывая струнную музыку в восхитительном исполнении.  - Опус восемнадцать - один из моих любимых. И хороший выбор для финала. Медленное начало, затем, послушай… мелодия становится быстрее, отчаяннее, возрастает до крещендо, а потом…  - Он откинулся на спинку стула.  - А потом возвращается к мелодичному предупреждению. Впереди опасность.
        - Да…  - начала я, но тут распахнулись двери, и обеденный салон заполнили настоящие жуть и гротеск. Вокруг раздавались потрясенные возгласы, пока чумные доктора один за другим молча входили в зал, их белые маски с клювами еще сильнее нервировали на фоне скорбящих виолончелей и скрипок.
        Все было отрепетировано до совершенства. Как только доктора заполнили пространство между столами, они все остановились, повернулись вокруг своей оси и начали вальсировать, придерживая одной рукой гладкие черные плащи. Они напоминали черных птиц со сломанными крыльями. Вокруг поплыли ароматы трав, несомненно, помещенных в их клювы. Мефистофель все делал близко к оригиналу, не пропуская ни одной детали. Я понадеялась, что это не означало, что аромат нам потребуется, чтобы замаскировать запах разложения.
        Музыка стала мрачнее, струнные зазвучали более уныло и глубоко, отчего мои руки покрылись гусиной кожей.
        - Струнный секстет номер два,  - проговорил Томас, сведя брови.  - Тоже неплохой выбор. Хотя, кажется…
        Сцена буквально взорвалась фейерверками. Фонтаны белых искр на несколько секунд взметнулись к потолку, и за их стеной появился Мефистофель. Перед ним клубился дым, завиваясь серыми струйками, прежде чем растаять. В салоне запахло серой.
        - Леди. Джентльмены.
        Он раскинул руки, и его плащ не просто походил на крылья, а был расшит перьями, такими чернильно-черными, что они почти переливались.
        - Добро пожаловать на торжественное закрытие. Я обещал магию, шалости и разгул… И этот вечер…  - Он обошел сцену по широкому кругу, следом за ним включались прожектора, освещая различный реквизит, уже установленный на сцене.  - …посвящен разгулу. Приготовьтесь унестись в пространство между мечтами и кошмарами. Добро пожаловать на заключительную ночь «Лунного карнавала».
        На сцену вышла Аниша, ослепительная в своем драконьем костюме. Перламутровые бледно-сиреневые чешуйки практически светились, когда она выдыхала длинные языки пламени. Зрители впереди закричали, быстро отодвигая стулья, чтобы не загореться.
        Включился еще один яркий прожектор, привлекая внимание толпы вверх, где Касси летала под куполом, словно метеор, перепрыгивая с одной трапеции на другую. Сердце гулко билось в груди. Вокруг скакали клоуны, жонглируя разноцветными мячиками и строя рожицы. Татуированная женщина с большой змеей шла по салону, покачивая бедрами, а ее питомец шипел на всякого, кто слишком пристально смотрел. Когда все займут свои места, настанет моя очередь. Я стиснула салфетку под столом и сосредоточилась на дыхании.
        Наконец в салон вошли Андреас с Цзянем. Они катили большой деревянный эшафот, над которым поднимали висевшего вниз головой Гудини. На Гарри была смирительная рубашка, а поверх нее все тело обвивали цепи. Я не видела, чтобы он репетировал такой трюк. Наверное, еще один секрет из тех, что хранил хозяин.
        Как только Гудини оказался подвешенным, словно пойманная рыба, извивающаяся на леске, Мефистофель три раза топнул ногой, и вокруг каждого места действия взвилось кольцо огня. Вот оно! Прикусив нижнюю губу, я внимательно следила за артистами в поисках малейшего намека на то, что один из них в этот самый миг планирует убийство. Все казались мне подозрительными. И почти у каждого был мотив. Мой пульс ускорился - теперь в любую секунду…
        - Сегодня нам понадобится доброволец из зрителей.  - Мефистофель прошел из одного угла сцены в другой, прикрывая рукой в перчатке глаза от пламени и яркого света.  - Кто из вас достаточно смел, чтобы встать под лезвия ярости нашего рыцаря? У кого хватит силы посмотреть в баварское магическое зеркало и увидеть свое будущее?
        Похоже, весь салон затаил дыхание, никто не шевелился, боясь, что его вызовут на сцену. Я поняла. Еще одна причина, по которой Мефистофель попросил меня участвовать в заключительном представлении: он боялся именно этого. После первого же убийства он приобрел небольшую страховку для своего карнавала. Шоу будет продолжаться, и у него будет участник из зала, даже если это всего лишь очередная иллюзия.
        Я медленно встала, вечернее платье в черно-красную полоску вдруг показалось на два размера меньше.
        - Одри Роуз, подожди…  - торопливо заговорил Томас.  - Не надо. Что-то не так… где акробат?
        Я показала на потолок, где Касси перелетала с одной трапеции на другую и где, я знала, Себастьян ждал знака, чтобы присоединиться к ее полету.
        - Вы!
        Мефистофель спрыгнул со сцены, плащ-крылья угрожающе раскинулся за спиной. Зрители за ближайшим столом вскочили со стульев и бросились к дверям, огибая чумных докторов, которые продолжали вальсировать под те же две мелодии, которые повторялись одна за другой. По-видимому, костюмы оказались слишком пугающими, и внезапное движение ведущего не успокоило страхов публики.
        - Идемте, милая леди.  - Он предложил мне руку.  - Давайте посмотрим, что уготовила вам судьба этим вечером.
        Я легко сжала плечо Томаса и приняла протянутую руку. Когда мы вышли на сцену, ожидая, пока выкатят доску с мишенью, на меня наконец навалилась тяжесть ночи. Скоро или кто-то умрет, или нам покажут чей-то труп. Я была почти уверена в этом, и ни один из сценариев мне не нравился, особенно если пострадает моя кузина.
        Или этим кем-то окажусь я.
        Я вытерла ладони о лиф платья. Сценические огни оказались жарче, чем я думала. Или выступление перед толпой - хотя по сравнению с началом недели зрителей осталось всего ничего - нервировало меня больше, чем я представляла.
        Я украдкой перевела взгляд с кинжалов Цзяня, которые сверкали, когда он их вращал, на изрыгающую пламя Анишу, потом на Гудини, который уже наполовину освободился от своих оков. Он выберется из этих новых пут и создаст еще одну легенду. Андреас в костюме чумного доктора стоял около своего зеркала, словно страж будущего. Мне оставалось только шагнуть к доске с мишенью, и начнется настоящий финал. Я надеялась лишь на то, что он не станет моим похоронным маршем.
        - Леди и джентльмены,  - пропел Мефистофель,  - да начнется… разгул!
        По углам салона зажглись фейерверки, словно фонтаны газированной воды. Возможно, это была не самая лучшая идея, учитывая, что все уже и так дерганые. Какая-то женщина упала на стол, размазав по груди омара и соус. Мужчина так быстро отодвинул стул, что перевернулся. Ему помогли стоявшие рядом чумные доктора, что могло показаться еще страшнее, чем громкий шум.
        Даже посреди взбудораженной толпы Томас, как всегда, привлек мое внимание. Его пронзительный взгляд был прикован к чему-то позади меня, а брови сошлись на переносице. Я полуобернулась, но увидела только зеркало. За ним никто не скрывался. Никаких подвешенных, горящих или утонувших тел. Оно выглядело таким же, как всегда, разве что хозяину карнавала наконец удалось уговорить Андреаса немного помыть его.
        - Мисс Уодсворт?  - прошептал Мефистофель.  - Пора.
        Я глубоко вдохнула и пошла между огненных колец к доске с мишенью. На ней был нарисован женский силуэт, намекая зрителям на то, что их ожидает. Я потянулась к повязке на глаза, но Цзянь мотнул головой.
        - Не сегодня. Вот.
        Он вручил мне яблоко, и его язвительная усмешка сменилась чем-то похожим на уважение, когда я, не дрогнув, взяла фрукт.
        - Поставьте его на голову. И не шевелитесь!
        Я с трудом сглотнула, обводя взглядом салон в поисках поддержки. Хотя бы кивка. Мне был необходим мой лучший друг. Только вот Томаса нигде не было видно.
        - Я…
        - Мисс Уодсворт,  - сказал Мефистофель, на мгновение ободряюще сжав мою ладонь,  - смелее.
        Как в тумане, я медленно подошла к доске с мишенью, мысли бежали быстрее одетых в серебро артистов на ходулях, которые только что вошли в салон, балансируя чайными чашками на палках. Если Томас ушел…
        Я встала у доски и положила кроваво-красное яблоко себе на макушку, почти не думая о собственной безопасности. Лиза. Наверное, он до чего-то додумался. Или слишком разозлился, чтобы сидеть и смотреть на меня на сцене? Может быть, он беспокоился, что мы с Мефистофелем репетировали собственное представление, и эти мысли ему не понравились?
        Цзянь рявкал приказы зрителям, но я ощущала только жар огней, слышала треск пламени, который почти заглушал струнный секстет, начавший следующую мелодию, и какофонию, грохотавшую одновременно в ушах и груди. Между лопаток покатилась капля пота. Что-то было не так.
        Я невидяще уставилась на жилет Цзяня, слишком необычный для «Лунного карнавала»: из ткани, на которой был вышит зачарованный сказочный лес с лианами, деревьями и созвездиями. Я видела ее раньше…
        В воздухе просвистел кинжал и воткнулся рядом с моим ухом. Сразу же следом за ним с другой стороны глубоко в дерево вошел второй. Пульс грохотал. Я что-то упустила. Что-то, что привлекло внимание Томаса. Клянусь, под горячими огнями мой макияж начал плавиться и стекать по лицу. Еще один кинжал воткнулся рядом с головой. Томас смотрел на зеркало, но Андреас не мог похитить мою кузину и отрезать ей палец. Он находился здесь, показывал карточные фокусы на пару с уже освободившимся Гудини.
        Яблочная мякоть разлетелась вокруг, липкий сладкий сок потек по лицу и шее. Зрители зааплодировали, вскочив на ноги. Рыцарь снова поразил их своими клинками. Однако я не могла сосредоточиться на происходящем. Андреас приподнял маску чумного доктора и украдкой глотнул воды. Цзянь, глядя мне в глаза, нарочито медленно поклонился. Сверху улыбалась Касси, ее маска блестела, словно лезвие. Я с трудом сглотнула и перевела взгляд на Анишу, которая крутила две горящие веревки, а затем изрыгнула пламя опасно близко ко мне. Каждый из артистов был прекрасен и смертоносен. И, возможно, все они были виновны.
        Я на нетвердых ногах шла по сцене, мысли кружили над уликами, будто вороны над трупом, как вдруг чья-то рука обвила мои плечи.
        - Мисс Уодсворт, все хорошо?  - спросил Мефистофель.  - Если вы не улыбнетесь и не поклонитесь, то напугаете зрителей.
        Я хотела было подчиниться, но меня наконец осенило.
        - Украденная ткань…
        - Позже,  - сказал Мефистофель.  - Прошу, поклонитесь и сядьте на свое место.
        - Нет,  - прошептала я.  - Убийца - Цзянь. Надо убрать его со сцены. Сейчас же.
        - Что?
        - Убийца - Цзянь!  - почти прокричала я.
        На другом конце сцены Цзянь, склонив голову набок, крутил в руке кинжал, как пистолет.
        - Что вы сказали?
        Из-за его спины выбежала шеренга танцовщиц канкана, высоко вскидывая ноги. Их юбки алого, зеленовато-желтого и кобальтового цветов были единственными яркими пятнами в лунной палитре. Уклоняясь от их ног, Цзянь с трудом пробрался ко мне и сурово уставился на меня сверху вниз.
        - Разве у вас есть доказательства?  - требовательно спросил он.
        Мефистофель как-то умудрился утащить нас за спины танцовщиц и их многослойные юбки, как будто эту сцену он тоже предвидел и хотел скрыть ее от публики.
        - Ткань, которая на вас, ее украли несколько дней назад,  - кивнула я на его жилет.  - Мы считаем, что это сделал убийца. И вот вы щеголяете в ней у всех на глазах. Сегодня ваш грандиозный финал?
        Цзянь опустил глаза на свой жилет и моргнул, словно только сейчас заметил его.
        - Это подарок.
        - От кого?  - спросила я, потому что он меня не убедил, хотя я не пропустила промелькнувшую в его взгляде боль.
        Он посмотрел на Мефистофеля. Танцовщицы уже уходили за кулисы.
        - От…
        - Леди и джентльмены,  - прогремел на весь салон голос с акцентом.  - Прошу обратить внимание на наш самый великолепный номер. Позвольте представить… Повешенный!
        Мефистофель, я и Цзянь переглянулись с одинаковым выражением ужаса на лицах, и свет в салоне погас.

        Глава 39. Эффектное представление

        Обеденный салон
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        8 января 1889 года

        У края сцены вспыхнул прожектор, осветив призрачным бело-голубым светом темный угол. Рядом с узнаваемым старым зеркалом предсказателя раскачивался в петле доктор Арден. Его глаза были выпучены, из разинутого рта вывалился черный язык. Левая рука по локоть отсутствовала. От этого зрелища все звуки в салоне затихли, смолкли даже жалобные скрипки. Тем не менее мое внимание было приковано к кое-чему похуже, и у меня застыла кровь. Это невозможно!
        Перед магическим зеркалом сидел Томас с завязанными глазами и с гарротой на шее. Руки были связаны за спиной. Наверное, предсказатель заманил его на сцену, что было не так уж сложно, учитывая то, как сильно Томас хотел присоединиться ко мне в финале.
        - Если кто-нибудь тронется с места,  - тихо проговорил Андреас, его голос исходил из какого-то механического приспособления,  - этот молодой человек умрет.
        Мефистофель рядом со мной переступил с ноги на ногу, но поднял руку, удерживая артистов от неосторожных движений. Я оглянулась на Цзяня и ножи, которые он не выпускал из рук. Стиснув зубы, он смотрел только на своего друга. Я не знала, замешан ли он, но у него был такой вид, словно его предали, из чего я заключила, что именно Андреас подарил ему этот жилет.
        - Ты!  - рявкнул Андреас Анише.  - Медленно потуши факелы.
        Глотательница огня расширенными глазами посмотрела на Мефистофеля.
        - Не он теперь главный! Делай как я говорю или я его убью.
        На этот раз Аниша не колебалась и, шагнув вперед, опустила факелы в ведро. Единственным звуком в салоне было шипение огня в воде. Кроме моего бешено бьющегося сердца.
        - Ножи. Брось их со сцены, держа за лезвия. Живо!
        Цзянь молча подчинился. Андреас стоял за спиной Томаса, настороженно наблюдая и держа гарроту на шее моего друга. Я хотела шагнуть к ним, но заставила себя уступить его требованию. Я должна сохранять спокойствие и думать. Либо я выручу Томаса, либо умру. Третьего не дано.
        - Андреас,  - медленно произнесла я,  - пожалуйста, отпустите Томаса. Он не сделал ничего плохого.
        - Мисс Уодсворт, сейчас мы начнем предсказывать будущее мистера Кресуэлла,  - ответил Андреас.  - Судьба сама выбирает. Некоторые верят в магическое зеркало. Оно покажет ему будущую невесту. Он верит в красоту настоящей, предопределенной судьбой любви. Как и я когда-то.
        Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно, старалась держать ситуацию под контролем. Краем глаз я видела, как пассажиры ерзают на своих местах, и понадеялась, что их движения не рассердят Андреаса. Костяшки его пальцев побелели.
        - Будущее Томаса гораздо яснее без магического зеркала. Если вы его отпустите, мы сможем вам помочь. Уверена, у вас были очень веские причины на то, что вы сделали. Все, что вам нужно,  - это отпустить Томаса, и мы все обсудим.
        Он быстро и резко качнул головой.
        - Боюсь, я не могу это сделать, мисс Уодсворт. Он хочет знать свою судьбу, и я ему в этом помогу.
        Томас издал сдавленный звук, его пальцы беспомощно дергали путы на запястьях.
        - Я уже знаю его судьбу,  - умоляюще произнесла я.  - Нас ждет счастливая жизнь в деревне. У него будет своя лаборатория, у меня своя. Мы…  - Я сморгнула слезы, злясь на то, что позволила эмоциям взять верх.  - Андреас… пожалуйста, остановитесь. Я… я люблю его.
        - Нет.  - Он вытянул руку.  - Вы не достойны его, вы отказываетесь от его любви и крутитесь с нашим хозяином. Магическое зеркало покажет ему иную судьбу, лишенную боли. Сядьте и смотрите представление, я настаиваю.
        - Андреас, довольно.  - Мефистофель вышел и стал рядом со мной. Я отчетливо видела панику на его лице, хотя голос звучал со знакомой властностью.  - Убери гарроту. Капитан и его люди идут сюда. Обеденный салон заперт, бежать некуда. Команда караулит снаружи - мы поставили их на всякий случай.
        - Бежать?  - фыркнул Андреас, крепче затягивая шнур. Если он дернет сильнее, Томас умрет. Я стиснула кулаки.  - Я никогда не думал, что сбегу после этого, хозяин.
        Томас, у которого начали синеть губы, попытался встать, и Андреас толкнул его обратно, сверкнув глазами, словно мог сразиться сразу со всеми нами и победить. Я бросилась вперед, но Мефистофель, схватив меня за юбки, удержал на месте и, возможно, спас Томасу жизнь.
        - У вас у всех есть выбор,  - сказал Андреас.  - Либо держаться учтиво и с достоинством, либо все будет гораздо хуже и болезненней.
        - Где Лиза?  - спросила я, надеясь его отвлечь.  - Она еще жива?
        Он обратил на меня непроницаемо-холодный взгляд.
        - Пока что.
        Не очень утешительно, но это лучше, чем если бы она была мертва.
        Он опять переключил внимание на гарроту, затягивая ее чуть туже. Томас захрипел, и я чуть с ума не сошла.
        - Я знаю, что вы убили тех женщин,  - прокричала я, не обращая внимание на ахи зрителей. Я о них почти забыла.  - Месть, правильно? Вы говорили, Лизель продавала розы. Лорд Креншо сделал ей комплимент, а леди Креншо обвинила в воровстве. Всего лишь из ревности, ничего более.
        Простая история о разбитой любви обернулась смертоносным кошмаром.
        - Креншо. Прескотты. Они сообща бросили Лизель в тюрьму, так?
        Я закрыла глаза. Внезапно в мою голову ворвался новый образ. Я почувствовала себя Томасом Кресуэллом, в очередной раз попавшим в разум убийцы. Перед мысленным взором я увидела девушку с милой улыбкой и добрыми глазами. Девушку, которая была бедна, но довольна своей простой жизнью. Девушку, которая пленила сердце молодого человека, стоявшего перед нами.
        - Лорд Креншо заставил арестовать вашу невесту?  - спросила я, осмелившись подойти на шаг.
        Андреас не ответил.
        - Мистер Прескотт, главный магистратский судья, вынес ей приговор без справедливого разбирательства.  - Я покачала головой.  - Условия в тюрьмах чудовищные. Ваша невеста там заболела. Чем-то, что лечится, но доктор Арден отказался ухаживать за ней в работном доме.
        - Все началось с той ужасной женщины.  - Андреас так сильно стиснул зубы, что рычал.  - Она написала признание перед тем, как выпить яд, который я ей предложил. Сказала, что не может жить после того, что случилось с ее дочерью. Она переплатила за цветы, хотя Лизель отказывалась.
        От него веяло холодом сильнее, чем от зимнего моря, плещущего в борта корабля.
        - Муж стал расспрашивать ее о пропавших деньгах, и она заявила, что, должно быть, их обворовала цветочница. Та самая, с забавным акцентом. Леди Креншо знала, как отреагирует ее супруг - очевидно, ему было не впервой бросать людей в тюрьму.
        Андреас бросил на меня яростный взгляд, слегка ослабив хватку.
        - Они ее убили. Все они.  - У него задергалась мышца на челюсти.  - Они отобрали у меня любимую, поэтому взамен я взял у них тех, кого любили они. Око за око. Я не остановлюсь, пока они не испили до дна чашу отчаяния, которую я осушил в эти последние месяцы.
        Аристократическая семья. Доктор. Магистратский судья. Шестерка бубен. Туз пик. Пятерка червей. Туз треф. Это их роли. Семерка Мечей, Звезда - наказание за преступления. История ревности, любви, потери, предательства и мести.
        Он крепче затянул гарроту на шее Томаса, и, клянусь, мне почудилось, что я сама задыхаюсь. Мой мир был на грани уничтожения.
        - Каждый из них убил ее. У всех них руки в грязи, в крови. В этом вашем бизнесе у всех грязные руки, правда, босс? Вы учили меня этому. Даже вы предали меня. В тот день вы послали меня за цветами. Если бы не вы, я бы не встретил Лизель и она до сих пор жила бы в Баварии. Проклятый карнавал нужно спалить. А после этого путешествия? После этого не думаю, что даже вы, Мефистофель, сможете оправиться. Хотя я благодарен вам за деньги, без них ничего бы не получилось.
        - Деньги?  - переспросила я, переводя взгляд с одного на другого.  - Какие деньги?
        Андреас, прищурившись, посмотрел на меня.
        - Я потратил их все на билеты первого класса на этот пароход. Наш славный хозяин так сожалел о Лизель, что согласился дать приличную сумму на надгробие. Она мертва и не стала бы возражать, что я использую эти деньги, чтобы отомстить за нее. Видите?  - Он на мгновение ослабил гарроту.  - Теперь у меня руки замараны, босс.
        - О Андреас.  - Мефистофель медленно покачал головой.  - Я никогда не имел в виду… Не в этом смысл моей истории. Я говорил о том, что лучшая месть - это жить хорошо. А насчет замаранных рук - это просто сценические байки. Ничего буквального. Мои руки обычно перепачканы машинным маслом, когда я мастерю новые механизмы. А не кровью невинных.
        - «Невинных»? Разве вы не слышали? Ни один из них не был невинным!  - Андреас покачал головой.  - В каком мире я жил, когда убили мою любовь? Меня поддерживала только мысль о мести, заставить их заплатить. Мои руки замараны не более, чем у тех, кто пользуется хорошей репутацией в обществе. Сколько еще людей они погубили и тем не менее разгуливают на свободе? Сколько жизней разрушили из прихоти?
        По толпе пронесся шепот. Из-за Томаса я забыла о публике, которая ловила каждое мгновение происходящего. Я сосредоточилась на двух вещах: ровном барабанном бое своего сердца и осознании того, что я тысячу раз брошусь в бой и тысячу раз умру, прежде чем позволю причинить малейший вред моей любви. Скоро Андреас разыграет свое эффектное представление, тем более что весь его план уже на виду.
        - Но… вы же не убили тех мужчин,  - сказала я, подбираясь ближе.  - Вы убили их дочерей и миссис Прескотт.
        Андреас мельком глянул на меня.
        - Я нанес им удар в самое уязвимое место. Как только каждый из этих мужчин потеряет все, что любил, справедливость восторжествует. Оставить Прескотта и лорда Креншо в живых - это лучшая пытка для них. Пусть доживают свои дни в горе. Как они поступили со мной.
        - Ты не можешь вершить правосудие своими руками,  - произнес Мефистофель.  - Ты должен был сообщить в уголовную полицию.
        Андреас фыркнул.
        - Если вы думаете, что они станут расследовать смерть бедной больной цветочницы из трущоб и бросят за решетку богачей, которые ее убили, то вы такой же, как они. Правосудие служит только влиятельным, и это на самом деле не правосудие, правда?
        Томас закатил глаза и начал оседать. Зрители ахнули, я невольно шагнула вперед и остановилась по приказу Андреаса. Меня переполняли боль и отчаяние.
        Я вскрикнула, когда Андреас отпустил гарроту, но мое облегчение было недолгим - в ярком свете блеснул нож. Сзади кто-то завопил, но я отгородилась от всего, что отвлекало, и сфокусировалась на клинке. Андреас быстро вытащил это новое оружие из сапога, не сводя глаз с Томаса, который хватал ртом воздух. В своем грандиозном финальном представлении он собирался убить Томаса, а потом меня и Мефистофеля.
        Мое внимание привлек тихий свист из-под потолка. Я подняла голову: над искалеченным телом доктора Ардена, которое раскачивалось на веревке, возле трапеций стояли Касси с Себастьяном. Сообщая о своем плане, они показывали на Андреаса и держали большой туго набитый мешок. Мы с Мефистофелем не одиноки в борьбе. Либо мы отобьемся от Андреаса прежде, чем он причинит нам серьезный вред, либо Касси с Себастьяном сбросят на него мешок, но Томас…
        Крики зрителей потонули в стуке моего сердца - единственном ритме, который подгонял меня. Андреас собирается прирезать Томаса прямо у меня на глазах. Он видит в нем просто еще одного богатого аристократа, еще один винтик порочной системы.
        Я никогда не позволю Кресуэллу стать последним номером его извращенного финала.
        На мгновение все мы застыли, как живая картина. Затем Андреас пнул Томаса через половину сцены. Я поняла, что он освобождает место для демонстрации своих умений с ножами. Все мое тело словно погрузили в лед, а затем сразу подожгли. В этот момент, глядя, как Томас пошатнулся и упал на колени, я с пугающей ясностью поняла, что пережил Андреас, наблюдая за бессмысленной смертью Лизель.
        Я не хотела жить в мире, где нет Томаса Кресуэлла. Неважно, каковы ставки, я буду сражаться за него до последнего вздоха. Даже после смерти я не перестану являться к тем, кто угрожает моей семье. Потому что Томас стал членом моей семьи. Он мой - я выбрала его, как и он выбрал меня, и я буду защищать его всеми силами. Наша дружба переросла во что-то более сильное и необузданное. Глупо было сомневаться в этом.
        - Нет!
        Вокруг меня закричали, и я могла поклясться, что слышала, как артисты нападают на своего друга. Мешок с канифолью промазал и шмякнулся на сцену, порошок заклубился, как дым, из которого выходил на сцену Мефистофель. Я все это игнорировала, сосредоточив все свое внимание на одном месте.
        Андреас занес нож, и я знала, что он бросит его в грудь Томасу. Он всю неделю тренировался с Цзянем и научился пугающей меткости.
        Я не раздумывала. Не нужно раздумывать, нужно просто действовать. Я всю неделю тренировала ловкость рук, не подозревая, что применю эти тактики в подобный момент. Мое тело само пришло в движение.
        Я сунула руку под юбки и, схватив скальпель, швырнула его так сильно и быстро, как только могла. Я не целилась, это было бессмысленно: я не стрелок и не владею навыками Цзяня. Я не попаду в движущуюся цель. Но разбить драгоценное магическое зеркало - это в любом случае будет сильнейшим ударом. Точно так же как убийство жен и дочерей причиняло наибольшую боль врагам Андреаса.
        Звук разбитого стекла на мгновение стал отвлекающим маневром, на который я надеялась, и я ухватилась за него, как любой хороший фокусник.
        Андреас издал пронзительный безумный вопль. Я стерла с лица земли последнюю частицу Лизель.
        Мефистофель выкрикнул мое имя и бросился на предсказателя, но я уже знала об опасности. Я не закричала, когда врезалась в Томаса и, обхватив его руками, упала вместе с ним на пол; и я не издала ни звука, когда нож Андреаса вонзился глубоко в мою плоть.
        Он попал именно туда, куда и должен был по моим прикидкам. На мгновение меня охватила радость мрачной победы. Я сразилась с чудовищем и защитила того, кого люблю. Я прогнала сомнения. Сначала никакой боли не было, и я глупо понадеялась, что нож не попал ни во что жизненно важное. Что мы с Томасом оба выберемся из этого кошмара целыми и невредимыми. Что мы проживем дни нашей жизни в деревне, как я и сказала. Что я потрачу столько времени, сколько понадобится, чтобы наладить наши отношения, вернуть его любовь и доказать свою.
        Но это блаженное небытие было недолгим. Через мгновение меня пронзила резкая боль, извлекая крик из самой глубины моего существа. Это был скорее животный крик, чем человеческий, и я понятия не имела, что способна издать такой ужасный звериный вопль. По моему лицу заструились слезы, капая в рот, соленые и теплые.
        - Томас!
        Все стало горячим и липким, хотя в то же время мое тело сотрясала дрожь. Скользкие от крови пальцы сжали мою руку.
        - Томас,  - повторила я тише.
        - Уодсворт.  - Голос Томаса был напряженным.  - Останься. Останься со мной.
        - Я не… никуда… не собираюсь.
        Я не хотела ни в какое другое место в целом мире. Хотя часть моего разума, не поглощенная обжигающим жаром в ноге, беспокоилась, что я произнесла очередную ложь… Что, желаю я того или нет, все равно могу покинуть Томаса Кресуэлла. Я хотела плакать или смеяться, но боль была всепоглощающей. К счастью, в глазах начало темнеть, что немного притупляло мучение.
        Мне сложно было сделать медицинские заключения, но, судя по тому, как накатывала и отступала тьма, я поняла, что умираю. Ощущение пропитывающего чулок тепла оказалось кровью. И ее было много. Слишком много.
        - Томас…  - Мой голос превратился в слабый шепот, но он услышал, крепче стиснул мою руку и наклонился ко мне.  - Не покидай меня.
        - Никогда.
        Что-то капало мне на лицо, но я так устала, что не могла открыть глаза. Голова была такой, словно я слишком быстро выпила слишком много шампанского, а в глазах засверкали маленькие белые звездочки. Чем больше тепла скапливалось подо мной, тем холоднее становилось тело.
        Кажется, это справедливо, что мою жизнь оборвет клинок.
        - Уодсворт…
        Томас говорил так, будто ему приставили нож к горлу, но ведь опасность уже миновала. Эта мысль успокаивала меня, пока я засыпала. Кто-то бил меня по щекам, сначала медленно, потом быстрее. Это должно было быть больно, но я уплывала куда-то далеко. Сбывался чудесный сон - тот, где мы с Томасом танцуем вальс в бальной зале, которая словно бы находится на звезде. Все белое, чистое и пахнет пионами и магией.
        - Одри Роуз! Смотри на меня.
        Передо мной возникло лицо Томаса. Он ругался как дьявол, но в этот момент он мог оказаться ангелом, посланным, чтобы увести меня куда-то. Его губы, больше не синие, шевелились, но звуки заглушали черные и белые волны, пробегающие перед моими глазами. Я уставилась в его широко раскрытые глаза. Он жив. Цел и невредим. Смерть не восторжествовала. Эта мысль уносила меня дальше в блаженное небытие.
        Слова сливались, и скоро я уже не могла слышать Томаса, как не могла приказать своей ране не кровоточить. Мой пульс замедлялся, как и толчки крови. Тепло беспрепятственно обтекало мое тело, увлекая меня все дальше к обещанию блаженного отдыха. У меня теперь было два пульса, соперничающих друг с другом. Один в ноге, второй в груди. Оба, похоже, слабели в своей борьбе. И это хорошо, я хотела уплыть в темноту и уступить ей. Это гораздо приятнее, чем дикая боль. Я хотела упасть в тот прекрасный сон, где мы танцуем среди звезд.
        Бум. Бум. Бум.
        Только что меня охватывала эйфория покоя и освобождения, но в следующий момент мою ногу сдавило что-то тяжелое и неудобное. И выдернуло меня из безмятежности. Я хотела опять закричать, чтобы прогнать неприятные ощущения, но слишком устала. Я дернулась от боли и попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть, кто меня мучает, но веки отяжелели и не желали подчиняться, даже когда по телу снова и снова прокатилась дикая боль.
        Давление усиливалось, и наконец я закричала и кричала, пока не почувствовала вкус крови во рту. В глубине души я знала, что должна отчаянно бороться, пытаться жить, хотя бы чтобы оттолкнуть того, кто причиняет такую боль ноге. Я сосредоточилась и, прищурившись, посмотрела сквозь сгущающуюся тьму. Руки Томаса стискивали мое обнаженное бедро, слезы капали с его лица на мое. Мне показалось, что он отдает распоряжения кому-то поблизости, хотя я не могла их толком расслышать. Я слишком сильно сосредоточилась на его слезах. Я мысленно потянулась, чтобы вытереть их, хотя это, скорее всего, был еще один сон.
        «Я люблю тебя,  - подумала я, сражаясь с темнотой.  - Больше, чем все звезды во вселенной. В этой жизни и после. Я люблю тебя».
        Бум. Бум. Бум.
        Бум.
        Я изо всех сил боролась ради последнего взгляда на моего дорогого Томаса Кресуэлла, но темнота опустилась, как армия возмездия, и поглотила меня навсегда.

        Глава 40. Прощание

        Лазарет
        Королевский почтовый пароход «Этрурия»
        9 января 1889 года

        Льющийся в иллюминатор свет прогнал сон. Где-то снаружи перекрикивались чайки и раздавались приглушенные голоса. От резкого запаха антисептика скрутило живот, и я окончательно пришла в себя. Я моргала, пока зрение не прояснилось. Койки и маленькие столики - я в лазарете.
        Я ахнула, когда надо мной наклонился Томас, скрипнув стулом, на котором сидел. Сначала я его не заметила, но теперь видела, что он в ужасном состоянии. Глаза красные, под ними темные круги, лицо бледное как никогда. Он выглядел таким опустошенным, что мои руки покрылись мурашками.
        Он как будто увидел призрака.
        Томас взял меня за руку.
        - Я думал…  - Он сильнее стиснул мою ладонь.  - Я думал, что потерял тебя навсегда, Уодсворт. О чем ты только думала?
        Воспоминания начали понемногу возвращаться, хотя все было как в тумане.
        - Что произошло?
        Томас глубоко вдохнул.
        - Кроме того, что ты ринулась спасать меня от неминуемой смерти? И нож прошел слишком близко от бедренной артерии?  - Он покачал головой, и в этот раз на его лице не осталось и следа легкомыслия.  - Одри Роуз, лезвие вошло так глубоко, что застряло в кости. Твой дядя смог его вытащить, пока мы с Мефистофелем удерживали тебя, но мы точно не знаем, насколько сильно треснула кость. По состоянию на сегодняшний день, мы не думаем, что она раздроблена.
        Я поморщилась, словно его рассказ разрешил моей ране снова заявить о себе.
        - Похоже, вы все были заняты. Какой сегодня день?
        - Ты была без сознания всего один вечер. Мы вошли в порт Нью-Йорка.  - Томас почти шептал, медленно выводя круги на тыльной стороне моей ладони.  - Андреас во всем признался.
        - Даже про тело в ящике? Он объяснил, почему эта жертва отличалась от других?
        Томас завозился с манжетой моего пеньюара, не слишком убедительно притворяясь, что не слышал меня.
        - Томас? Я в порядке. Тебе не обязательно вести себя так, будто я из фарфора.
        - Дело не в тебе.  - Он вздохнул.  - Когда мы спросили Андреаса про это преступление, он заявил, что ничего не знает о нем. Он в карцере, пока его не заберет уголовная полиция. Еще не ясно, где его будут судить, поскольку большинство преступлений он совершил в море. Возможно, нам придется вернуться в Англию.
        - Но почему бы ему не признаться…
        - Мы с твоим дядей считаем весьма вероятным, что на борту находился еще один убийца. Пассажиры уже начали высаживаться на берег, так что если Андреас не совершал этого убийства, то…
        - То мы только что доставили вдохновленного Потрошителем убийцу в Америку.
        Мы сидели в молчании, осознавая серьезность такой возможности.
        Наконец Томас сказал:
        - Давай пока надеяться, что мы ошибаемся и Андреас просто не хотел сотрудничать.
        Я посмотрела ему в глаза и кивнула. Похоже, мы позволим себе еще одну полуправду под конец этого путешествия.
        - Это он украл ткань?  - спросила я, вспомнив про жилет Цзяня.  - Или это не связанное преступление?
        - Он признался, что украл ее. Похоже, когда Андреас не убивает ради мести, он просто мелкий воришка. Это старая привычка еще из Баварии. Он воровал одежду у тех, кому предсказывал будущее. Одна женщина опознала пропавшую одежду и заявила в полицию, поэтому он уехал и присоединился к карнавалу.
        - Кстати, а что с «Лунным карнавалом»? Как дела у Мефистофеля и Гудини?
        - Они оба желают тебе всего хорошего,  - ответил Томас, внимательно глядя на меня.  - Мефистофель просил передать извинения и два билета на их следующее шоу, бесплатно. Они с Гудини сказали, что мы не захотим пропустить то, над чем они работают, это будет…
        - Эффектно?
        Томас хмыкнул.
        - Ради их же блага, надеюсь, что так. Им придется придумать что-нибудь эдакое, чтобы отвлечь внимание от многочисленных убийств, которые совершил их предсказатель. Хотя, зная Мефисто, не сомневаюсь, что он найдет способ извлечь из этого пользу. Большинство людей притягивает дурная слава. Всех нас завораживает смерть. Должно быть, дело в наших темных испорченных человеческих душах.
        - Я рада, что все закончилось. Искренне надеюсь, что жертвы обрели покой.
        В голове крутилось еще что-то важное, но в мыслях по-прежнему стоял туман.
        - Лиза!  - Я резко села и рухнула обратно. Тело пронзила адская боль, напомнив о травме.  - Где она? Она цела? Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что она жива. Я этого не перенесу.
        Томас поправил мои подушки и мягко толкнул меня.
        - С ней все хорошо. Андреас опоил ее и приковал цепью в своей каюте. Но она выздоравливает. Гораздо быстрее тебя.
        Я выдохнула.
        - За себя я не беспокоюсь.
        - Зато я беспокоюсь. Ты должна знать кое-что еще… про свою травму,  - сказал он, опустив глаза и ерзая на стуле.  - Ты сможешь ходить, но, возможно, останешься хромой. Мы не можем определить, как заживет твоя нога.
        При напоминании о травме ногу обожгло болью. Хромота. Кого-то эта новость могла бы уничтожить, но не меня. Мое будущее не в бальном зале, а в тесной лаборатории. А трупам все равно, грациозно я хожу или нет.
        Мне требовалось срочно разрядить обстановку. Все складывалось слишком мрачно, и, учитывая тяжесть моей травмы, мне нужны были позитивные мысли. Я жива. А с остальным разберемся. Я мысленно улыбнулась: получилось слишком уж похоже на Мефистофеля.
        - За любовь приходится платить,  - поддразнила я.  - Но она того стоит.
        Томас вдруг встал, и мои руки сразу же затосковали по его теплу. Я еще раз прокрутила в уме свою шутку, гадая, что именно его задело.
        - Тебе нужно отдыхать,  - сказал он, избегая моего взгляда.  - Скоро придет твой дядя, чтобы обсудить приготовления к отъезду. Да и Лиза топчется снаружи.
        - Томас… что…
        - Уодсворт, отдыхай. Я скоро вернусь.
        Я сжала губы, не доверяя голосу. Томас взял шляпу и пальто и торопливо вышел из лазарета, как будто ему было тяжело меня видеть. Я постаралась не принимать это близко к сердцу, хотя несколько слезинок сумели просочиться сквозь дамбу, которую я возвела. Похоже, Томас Кресуэлл исчезал из моей жизни так же, как и карнавал.

* * *

        Из сна меня выдернуло чье-то присутствие. Я потерла глаза, но садиться не стала.
        - Томас?
        - Нет, любовь моя. Я гораздо красивее. Спишем эту оговорку на кровопотерю.
        Несмотря на боль, я улыбнулась.
        - Томас сказал, что вы с Гудини уже ушли.
        - Да, я прошел половину доков и решил, что вы сойдете с ума от страсти.  - Мефистофель осторожно взял мои руки в свои. Его ладони были грубыми и мозолистыми, доказывая, что он часто ими работает. Он успокаивающе проводил большим пальцем по моим.  - Я не хотел, чтобы сильная тоска по мне помешала вашему выздоровлению.
        Я покачала головой.
        - Обаятельный, как всегда.  - Я попыталась перегнуться через край кровати и поморщилась.  - Вы не откроете ящик?
        - Там же нет змеи, которая только и ждет, чтобы укусить?
        Я закатила глаза.
        - Хорошо. Я не против оставить ваш перстень себе. За рубины можно выручить приличные деньги.
        Я никогда не видела, чтобы Мефистофель двигался с такой скоростью, даже во время своих причудливых номеров. Он взял перстень и сморгнул затуманившие глаза слезы.
        - Спасибо.
        - А то, как же людям вас шантажировать? Я не могла допустить, чтобы вы сбежали без него.
        - И правда,  - улыбнулся он.  - Обещайте, что будете хоть немного скучать по мне.
        - Когда-нибудь, много-много лет спустя, унылым декабрьским вечером я, возможно, вспомню о вас.
        - И?  - с надеждой спросил он.
        - И полюбопытствую: а ванну вы принимаете тоже в маске?
        Его смешок получился мрачным и глубоким.
        - Вам незачем любопытствовать, дорогая. Я охотно покажу вам лично. В моей каюте или в вашей?  - Он посмотрел на мои повязки.  - Наверное, стоит отложить наше свидание. Не хочу, чтобы вы залили кровью этот костюм. Плохо для бизнеса.
        - Я буду по вам скучать,  - сказала я, потому что это было правдой. Я уже отвыкла ее говорить. Учиться ловкости рук было интересно, но играть эту роль постоянно - не для меня. В будущем я хотела бы говорить только правду. Притворство не только запутало меня, но и чуть не нанесло Томасу необратимого вреда.
        - Знаю. Невероятная неотразимость - мой крест.  - Веселье в его взгляде погасло, сменившись какой-то неуверенностью.  - Скажите… был ли у меня на самом деле шанс добиться вашей руки? Или все между нами было ложью? Танцы, смех… наверняка не все это было притворством.
        Глядя в его темные глаза, я с бьющимся сердцем представляла другое будущее. В котором тоже были бы наука и свобода. Страсть и театральность. В таком будущем я могла быть счастлива, и даже больше. С помощью науки мы создавали бы невероятные механизмы и магию, поражали толпы людей и получали славу. Я могла бы путешествовать по всему миру и не ограничиваться ролью, которую общество считало подобающей. Из Мефистофеля вышел бы чудесный муж, который никогда бы не связывал меня, разве что на сцене. Я могла быть очень довольна таким будущим. Я была бы свободнее акробатов, перелетающих с одной трапеции на другую.
        Но мои сердце и душа всегда будут принадлежать другому человеку. Мы с Томасом были партнерами во всех смыслах. И хотя мне было немного грустно представлять жизнь без магии и непринужденных улыбок Мефистофеля, думать о жизни без Томаса Кресуэлла было невыносимо. Оставить его все равно что жить, лишившись сердца.
        Я потянулась и прижалась губами к щеке Мефистофеля.
        - В другом мире или в другой жизни мы могли бы вместе творить удивительные вещи. Однажды вы сделаете счастливой какую-нибудь женщину, но это не я. Мне жаль.
        - Мне тоже.  - Его кадык дернулся, и я изо всех сил сжала его ладонь. Еще мгновение он обнимал меня, а затем встал.  - Я изобрету что-нибудь гениальное и назову в вашу честь, моя утраченная любовь.
        Не удержавшись, я рассмеялась, громко и от души.
        - Прощайте, Мефистофель.
        - Для вас Эйден.  - У двери он задержался.  - До новой встречи.

* * *

        Томас напряженно застыл рядом со мной, держась руками в перчатках за обледеневшие перила. Мы наблюдали, как пассажиры сходят на берег. У них наверняка будет что рассказать об этом злополучном пароходе. Даже Гудини не сбежать от скандала, хотя я была уверена, что в итоге у него все будет хорошо. Сквозь толпу шли полицейские, чтобы забрать из карцера преступника, которого газеты окрестили Баварским потрошителем. Осталось чуть-чуть. У меня перехватило дыхание, и мне вдруг захотелось прижать руки к животу. Я не хотела прощаться. Прощание внушало мне ужас.
        - Уодсворт, я скоро вернусь. Ты даже не заметишь моего отсутствия.
        Я вглядывалась в его профиль, и мое сердце глухо стучало. После моего ранения Томас ни разу не посмотрел мне в глаза. Я знала, что моя ловкость слов сработала слишком хорошо, и заслужила его гнев, но его холодность была невыносима.
        - Это все? Все, что ты можешь сказать?
        - Это не изменит того факта, что я нужен здесь, в Нью-Йорке, как представитель твоего дяди.
        Он глубоко вдохнул, не сводя взгляда с покидавших пароход людей. Мне захотелось вцепиться в его пальто и трясти, пока он не посмотрит на меня. Но я держала одну руку вдоль тела, а другой опиралась на одолженную трость. Томас всегда предоставлял мне свободу выбора. Я тоже не отниму ее у него. Если он хочет остаться здесь, я не стану эгоистично умолять об обратном.
        - Я присоединюсь к вам, как только смогу.
        Я не обратила внимания на скатившуюся по щеке слезу. Я не хотела расставаться вот так, когда он холоден и далек, как берега Англии. Мы слишком много пережили. Хотя, возможно, дело не в моем притворстве, вполне вероятно, что ему невыносимо смотреть на меня после ранения.
        Может быть, моя поврежденная нога напоминала ему, что мы оказались на волосок от гибели. Может, я и поняла, от чего готова отказаться, но это не значило, что он пришел к такому же выводу.
        Я овладела эмоциями, гордясь тем, как хорошо теперь их контролирую.
        - Разве ты не должен сказать что-нибудь вроде «Уодсворт, я буду ужасно скучать. Следующие несколько недель наверняка станут медленной пыткой»? Или какую-то другую кресуэлловскую остроту?
        Он наконец-то повернулся ко мне, без обычного озорного блеска в глазах.
        - Конечно я буду по тебе скучать. Ощущения такие, словно мне из груди удалили сердце хирургическим путем против моей воли.  - Он глубоко вдохнул.  - Я бы предпочел, чтобы меня пронзили всеми мечами из арсенала Цзяня. Но так будет лучше для дела.
        Он был прав. Конечно же. Дело на первом месте, но это не обязательно должно мне нравиться. Я сильнее сжала трость. Всю жизнь я мечтала, чтобы прутья моей золотой клетки исчезли. Все, чего я хотела,  - стать свободной. Самой выбирать свой путь. Сначала меня отпустил отец, а теперь, похоже, то же самое делал Томас.
        Свобода одновременно пьянила и внушала ужас. Теперь, когда она была у меня в руках, мне хотелось отдать ее обратно. Я понятия не имела, что делать с ней или с собой.
        - Тогда, мистер Кресуэлл, всего наилучшего, - сказала я, игнорируя ощущение неправильности от такой формальной фразы.  - Ты прав. Глупо расстраиваться, если скоро мы снова встретимся.
        Я ждала, что он сбросит эту холодную личину и окутает меня теплом своей любви, но он не шевелился. Позади нас откашлялся детектив, отнимая последние секунды уединения. Я не знала, смеяться мне или плакать. Всего каких-то восемь ночей назад мы обнимались на этой самой палубе и целовались под звездами.
        - Мистер Кресуэлл? Мы переносим тела на берег. Нам требуется ваше присутствие по дороге в больницу.
        Томас коротко кивнул.
        - Конечно. Я к вашим услугам.
        Детектив приподнял шляпу, приветствуя меня, и снова исчез в недрах парохода. В ушах грохотал пульс, а нога болела. Теперь и правда все. Этого момента я страшилась еще с дела Потрошителя. Я все-таки прощалась с мистером Томасом Кресуэллом. Мне казалось, что на земле не осталось кислорода, чтобы поддерживать во мне жизнь. Я с трудом делала вдох за вдохом, проклиная свой модно затянутый корсет. У меня все хорошо. Все хорошо.
        Я осталась грязной лгуньей. В этой ситуации не было ничего хорошего.
        Томас смотрел на дверь, которая уведет его прочь от меня. Впервые за много месяцев мы будем путешествовать порознь. Я уже ощущала его отсутствие, словно от меня отрезали кусок, и тело тосковало по недостающей части. Я сама по себе цельная личность. Мне не нужен никто, чтобы чувствовать себя целой, и все-таки мне было не по себе из-за нашего расставания. Оно было неправильным, но я не знала, как все исправить. Возможно, в этом и заключается самый главный урок - отпустить, принять то, что не можешь контролировать. Я могу только постараться и делать свое дело, а Томасу самому решать, встретить меня на середине пути или нет.
        Он медленно повернулся ко мне, стиснув челюсти.
        - Прощайте, мисс Уодсворт. Было очень приятно. До новой встречи.
        Я не стала заострять внимание на том, как это походило на наше расставание с Мефистофелем.
        Когда тот попрощался, мне не показалось, что мир перестал вращаться. Томас приподнял шляпу и пошел прочь.
        В своем воображении я бросилась за ним, вцепилась в пальто и умоляла остаться. Взять меня с собой. Нарушить дядин приказ остаться в Нью-Йорке, чтобы проследить за делом, и без промедления обвенчаться со мной в церкви. Бабушка живет недалеко - хотя, учитывая, что я не получила ответа ни на одно из своих писем, возможно, она путешествует по континенту,  - и могла бы стать нашей свидетельницей, хотя бы ради того, чтобы насолить отцу.
        В действительности же я сжала губы и кивнула, глядя, как он уходит прочь неизвестно на сколько. Может быть, на несколько недель. А может быть, навсегда. Что бы он ни выбрал, я переживу. Будет трудно, но я найду способ. Томас остановился спиной ко мне и забарабанил пальцами по дверной раме. Затаив дыхание, я ждала, что он пошутит или вернется и заключит меня в объятия, но в следующее мгновение он оттолкнулся от рамы и исчез внутри парохода.
        Я не успела подавить вырвавшееся из груди рыдание. Я не имела ни малейшего представления о том, почему мне казалось, что мы прощаемся навечно. Но где-то в глубине души я понимала, что если я его не остановлю, то мистер Томас Кресуэлл покинет это судно и мою жизнь навсегда. Я схватилась свободной рукой за перила ограждения, отвлекшись на обжигающе ледяное прикосновение. Скоро мне понадобится уйти в тепло: ноющая боль в ноге становилась сильнее.
        Я сосредоточилась на физической боли вместо новой, более сильной в груди.
        Мы вместе с Томасом сверкнули, как падающая звезда, и так же быстро разлетелись в стороны.
        Мы остановили Баварского потрошителя. Сняли подозрения с остальных актеров «Лунного карнавала». Томас просто обеспечит здесь судебно-медицинскую помощь, пока мы с дядей отправимся к пункту нашего назначения, где он наверняка нас нагонит. Скоро все будет хорошо, просто я придавала нашему прощанию слишком большое значение. После всех смертей, с которыми я столкнулась, мое нежелание прощаться с любимым человеком было легко объяснимо. Я напомнила себе: наука - тот алтарь, перед которым я молюсь. И она дарует мне покой.
        Еще долго после ухода Томаса я мысленно повторяла эти слова, глядя на море.

        Эпилог

        Лиза шла по прогулочной палубе, низко надвинув капюшон, чтобы уберечь прическу от ветра, дующего с Гудзона. Она остановилась рядом со мной и стала смотреть вниз на то, как сгружают цирковой багаж. Я восхищалась нарисованными на ящиках лунами - черными кругами с серебристыми полумесяцами.
        «Лунный карнавал» отправляется развлекать новых зрителей в новом городе. Я не сомневалась, что Мефистофель будет покорять сердца и умы всех, кого встретит. Гудини тоже ждет блестящее будущее. Он уже начал превращаться в легенду. Я чувствовала, что мы еще услышим о них.
        Но не была уверена, что это хорошо.
        - После всего, что ты совершила, я думала, что у тебя хватит смелости сказать ему правду,  - произнесла Лиза, не отводя глаз от ящиков внизу.
        - Кому?  - уточнила я.  - Мефистофелю?
        Она хлопнула меня по руке.
        - Не прикидывайся дурой.
        Андреас дал ей какое-то снадобье, от которого она потеряла сознание. Где-то через пару часов после моего героического представления она вернулась в каюту невредимой. Он симпатизировал Лизе, которая своим мятежным духом напоминала ему ненаглядную Лизель, и избавил ее от дальнейших мучений и смерти. Я наморщила лоб, и она вздохнула.
        - Честно? Ты вскрываешь покойников в поисках разгадки их смерти. Ты обожаешь резать, чтобы решить загадку. И все же ты безнадежна, дорогая кузина, когда тебе нужно быть правдивой. Особенно перед самой собой.  - Она уставилась мне в лицо, уперев руки в бока.  - Ты сказала мистеру Кресуэллу, что любишь его? Что не можешь дождаться следующей встречи? Что боишься того, что он винит себя каждый раз, когда видит твою рану?  - Она пристально посмотрела на меня и покачала головой.  - Нет, не сказала. Запихнула все внутрь и притворяешься, что все хорошо. Но ведь это неправда? Ты волнуешься.
        - Я… это… это очень сложно.
        Лиза фыркнула.
        - Кузина, это на самом деле вообще не сложно. Томас, каким бы хитроумным он ни был, верит всей полуправде, которую ты говоришь ему и самой себе. Он не может заглянуть под твою маску. Похоже, это единственное, что он не может разгадать, и держу пари, это потому, что он испытывает к тебе слишком сильные чувства. Я уверена, он считает, что поступает как джентльмен, оставляя тебя, дает тебе возможность последовать за Мефистофелем, даже если это разобьет ему сердце. Ты заметила, какие у него красные глаза? Он не спал с тех пор, как тебя ранили. Дядя пытался увести его из твоей каюты, а твой мистер Кресуэлл чуть не озверел от идеи покинуть тебя. Вы оба такие умные в вопросах разума, но в сердечных делах?.. Как пришельцы из другой галактики, которые пытаются разобраться в жареной картошке.
        - Он… что?  - У меня в голове не укладывалась абсурдность этой мысли.  - Почему он считает, что я могу выбрать кого-то другого? Я заслонила его от ножа. Уверена, что это ясно указывает на мой выбор. Его уход никак с этим не связан.
        - Ты уверена?  - Лиза бросила на меня сердитый взгляд.  - Как вы друг с другом расстались? Неосторожным словом можно как ножом порезать. Ой, прости…
        Она поморщилась, показывая на мою ногу:
        - Наверное, неудачное сравнение.
        Я усмехнулась.
        - Что мне с тобой делать?
        Лиза обняла меня, притягивая к себе.
        - Если ты меня любишь, послушай моего совета. Бьюсь об заклад, Томас попрощался с тобой официально. Холодно. Ни грамма флирта. Держу пари, он даже приподнял шляпу вместо того, чтобы поцеловать твою руку в перчатке.  - Она усмехнулась, когда я нахмурилась.  - Сбрось маску, Одри Роуз. Поведай ему о своих страхах. Обещаю, его не волнует твоя трость или сломанная нога. Он любит твою душу. Он дает тебе возможность самой выбирать судьбу, но, поверь мне, он любит тебя всем сердцем.
        Я отвернулась, не желая, чтобы Лиза видела слезы, которые потекли у меня из глаз.
        - А что у тебя с Гудини?  - сменила я тему.  - Знаешь, он не лгал тебе.
        Лиза перевела взгляд на цирковой багаж.
        - Знаю. Просто мы… хотя я его обожаю, я хочу другое будущее. Карнавал захватывающий, но, как ни трудно в это поверить, я скучаю по маме.
        Настала моя очередь фыркать, и она ткнула меня локтем.
        - Гарри найдет женщину, которая сделает его счастливым, и я тоже кого-нибудь найду. А теперь хватит скрывать от себя правду. Скажи Томасу, что ты любишь его, или проведешь остаток дней, жалея об этом.
        - Но что, если он ушел из-за несчастного случая? Что, если он…
        - Прошу прощения.  - Лиза прочистила горло и кивнула на противоположный конец прогулочной палубы.  - Кажется, там машет миссис Харви. Мне надо сейчас же идти к ней.
        - Правда?
        Я вытерла слезы и повернулась, раздраженная внезапным уходом кузины. Возражения замерли у меня на губах, когда я встретилась взглядом с Томасом. Он смог подобраться ко мне как самый настоящий фокусник. Я покачала головой, а Лиза, обернувшись, подмигнула и поспешила прочь. Томас пристально смотрел на меня, а у меня по щекам опять потекли слезы. Я сердито вытерла их. Возмутительно то, что я в основном могу удержать эмоции даже во время вскрытия, но теряю над ними контроль за пределами лаборатории.
        - Кресуэлл.  - Я подняла подбородок.  - Я думала, у тебя дела.
        - Были,  - ответил он просто.  - Понимаешь, когда мы с твоим дядей последний раз допрашивали лорда Креншо, я поинтересовался, где он достал такую красивую трость. Представь мое удивление, когда он ответил, что купил ее здесь, в Нью-Йорке. Магазин прямо в ближайшем квартале.
        Он подошел ближе, показывая, где находится магазин.
        - Полагаю, эта роза затмит ту, которую пытался подарить тебе Мефистофель.
        - Я… Что?
        Томас подбросил трость одной рукой, поймал другой и, опустившись на колено, подал мне. Это была прекрасная трость из черного дерева с набалдашником в виде розы. Ствол выглядел как стебель цветка с шипами. Я уставилась на нее, потеряв дар речи. Трость была потрясающей - настоящее произведение искусства.
        - Томас, она…
        - Почти так же прекрасна, как я?
        Я рассмеялась, хотя из глаз опять брызнули предательские слезы.
        - В самом деле.
        Он посерьезнел, отчего мое сердце затрепетало.
        - Наша работа всегда будет важна для нас. Но мое сердце всегда будет целиком твоим, Уодсворт. Что бы ни случилось. Забрать его сможет только смерть. И даже тогда я буду всем своим существом бороться, чтобы удержать твою любовь. Отныне и навсегда.
        У меня были точно такие же мысли перед тем, как все полетело к чертям на той сцене. Я запустила пальцы ему в волосы и накручивала локон, глядя ему в глаза. Они были наполнены таким настоящим, неподдельным обожанием. То, что есть между нами,  - не иллюзия, но тоже магия. Я убрала с него руку и схватила новую трость, проверяя ее вес.
        - Знаешь, это самая драгоценная роза, которую я когда-либо получала.
        Он медленно, игриво улыбнулся.
        - Мои фокусы тоже впечатляют. Думаешь, Мефистофель возьмет меня? Я могу порепетировать. На самом деле,  - он взял меня под руку, приноравливая свой шаг к неуверенному моему,  - мы должны выступать вместе. Что думаешь насчет Великолепных Крессуортов? Хорошо звучит.
        - Крессуорт? Ты соединил наши фамилии? А почему твоя впереди?  - Я смотрела на него краем глаза, а мои губы вопреки всем усилиям изгибались в улыбке.  - Думаю, самой изумительной частью нашего номера будет не усыпить публику твоим остроумием.
        - Ужасная женщина,  - ответил он.  - Какое имя ты предлагаешь?
        - Хм.  - Я оперлась на трость, притворяясь, что усиленно размышляю.  - Полагаю, у нас будет уйма времени, чтобы придумать.
        - М-м-м. Кстати, я тут подумал…
        - Это всегда так трудно.
        - В самом деле.  - Томас взял меня за талию.  - Мы уже сидели в засаде в лондонских переулках, исследовали полные пауков лабиринты замка, пережили смертельный карнавал…
        Он приблизил губы, и я подняла голову. Мое сердце затрепетало, когда он нежно коснулся моих губ. Его поцелуи были дурманящим волшебством.
        - Может, теперь моя очередь предлагать? Я…
        - Просто поцелуй меня, Кресуэлл.
        Его кривая усмешка зажгла внутри меня фейерверк, и он без лишних слов подчинился.

        Примечание автора

        На королевском почтовом пароходе «Этрурия» имелось много роскошных кают для пассажиров первого класса, но описание обеденного салона я придумала. Я использовала настоящие детали и добавила много собственных, создав декорации для странствующего карнавала, включая сцену и пол в черно-белую клетку (хотя на пароходе действительно была холодильная установка и электричество).
        «Хворост». Самый ранний рецепт хвороста, который я нашла, опубликован в немецкой кулинарной книге 1879 года. Описанное Томасом обжаренное в масле печенье соответствует ему, хотя название и не упоминается.
        В 1889 году Гарри Гудини исполнилось пятнадцать лет, слишком юный для этой истории, так что я допустила художественную вольность и сделала его семнадцатилетним. Гудини начал демонстрировать свои фокусы в 1891 году, а не в 1889, хотя в девять лет выступал на трапеции. Он познакомился со своей женой Бесс в 1893 году, и у них удивительная история любви.
        Надеюсь, что поклонники Гудини и историки не будут возражать против того, что я использовала его знаменитые фокусы с освобождением, хотя они появились в его карьере позже. Трюк «Камера пыток» на самом деле называется «Китайская камера для пыток водой» и впервые был продемонстрирован публике в 1912 году.
        Фокус «Освобождение из молочного бидона» был впервые показан в 1901 году. Слова Мефистофеля «неудача означает смерть от утопления» - настоящий слоган с рекламного плаката Гудини. Фокус «Метаморфоза» показывали и другие фокусники, но исполнение Гудини в 1894 году привлекло внимание, потому что они с женой демонстрировали его на сцене вдвоем (другие фокусы исполняли только мужчины). Гудини обладал поразительным умением рекламировать себя и свои фокусы, что я постаралась мельком показать во время разговора Лизы и Одри Роуз: «Он утверждает, что все можно правильно продать».
        Магическая карьера Гудини развивалась от выставок уродов до варьете и вставных номеров в бродячем цирке. Изменив свои номера так, чтобы они привлекали больше зрителей и были более рискованными, он стал известен как Король карт, Король наручников и превратился в мастера освобождений и иллюзиониста, которым мы восхищаемся по сей день. Ходят слухи, что на заре своей карьеры он познакомился с человеком, который помог ему улучшить речь, и я изобразила эту загадочную личность Мефистофелем. Позже, когда приобрел популярность спиритизм, Гудини стал известным разоблачителем обманов. Эту забавную деталь я добавила, когда Лиза мечтает о разговорах с мертвыми, а он кричит со сцены: «Спиритизм - это надувательство».
        Если вы хотите больше узнать о жизни Гудини, я рекомендую почитать книгу Сида Флейшмана «Освобождение! История Великого Гудини».
        Андреас Бишель, также известный как Баварский потрошитель, существовал на самом деле. Я представила, что он применяет свои «таланты» предсказателя в бродячем цирке, и видоизменила его преступления в соответствии с картами таро. Во время действия романа настоящего Бишеля уже казнили. Метод убийства: он заманивал девушек в свой дом, обещая показать им будущее в магическом зеркале, связывал им руки за спиной, завязывал глаза и убивал. Как и Андреас в этой истории, он забирал у жертв одежду, именно так его в итоге и поймали. Сестра убитой девушки отправилась в город, чтобы расспросить лавочников, не видели ли они ее сестру, и обнаружила, что портной шьет жилет из нижней юбки ее сестры. Портной назвал имя мужчины, который дал ему ткань и сделал заказ, и она вызвала полицию. Позже тела пропавших девушек обнаружили закопанными под дровяным сараем Бишеля.
        Один из друзей моего отца работал в полиции Нью-Йорка и рассказывал, как опасно слишком вживаться в роль во время работы под прикрытием. Описывая представление Одри Роуз, я изобразила ее действия так, что они не только выглядели не свойственными ей, но и привели именно к этой опасности. Одри Роуз так старательно создавала иллюзию, что та чуть не превратилась в реальность. Огромные благодарности другу моего папы за идею про операцию под прикрытием.
        Любые другие исторические неточности и творческие вольности допущены, чтобы (я надеюсь) придать больше атмосферности обреченному, пусть и вымышленно, роскошному лайнеру.

        Благодарности

        Как ни странно, издание книги мало чем отличается от цирка. Много исполнителей, все жонглируют различными аспектами процесса, работают сообща, чтобы превратить простой документ в головокружительное представление.
        Огромное спасибо Барбаре Поелле, которая не перестает меня удивлять способностью переключаться между ролями свирепого агента и доброй подруги так же быстро, как и трюк с переворачиванием карты, который Андреас демонстрировал Одри Роуз. Команде агентства Ирен Гудмен, Хизер Барор-Сафиро из Baror International Inc. и Шон Берард из АРА за вашу волшебную работу. Мне не нужно магическое зеркало, чтобы увидеть блестящее будущее Одри Роуз и Томаса.
        Дженни Бак, невероятный редактор, ты берешь тусклый черновик и полируешь, пока он не засверкает ярче, чем самый блестящий фрак Мефистофеля. Ты мой партнер и вчерне, и в глянце, спасибо за то, что ты всегда потакаешь моей темной стороне. Саша Хенриквис, ты неустанно добавляешь крутости своими заметками - сердечная благодарность! Всей труппе чудесных исполнителей из JIMMY Patterson Books и Little, Brown и талантливому организатору, который свел всех вместе: Джеймс Паттерсон, Сабрина Бенум, Джули Гваччи, Эринн Макграт, Трейси Шоу, Стефани Янг, Обри Пул, Шон Сарлес, Нед Раст, Элизабет Блю Гесс, Линда Арендс и мой редактор Сьюзан Бетц. За маркетинг, рекламу и невероятные продажи, а производственному отделу за внутренние иллюстрации и волшебную обложку. Я всегда буду вам благодарна за поддержку и кропотливую работу над циклом.
        Мама и папа, вы всегда верили в силу мечты, без вашей любви и поддержки я бы пропала. (И за походы со мной по врачам, особенно когда у меня берут кровь. Я умираю.) Келли, продолжай и дальше побеждать свои мечты самым стильным образом. (Я ввернула каламбур с Dogwood Lane Boutique!) Как всегда, спасибо за то, что ты мой личный стилист и поддерживаешь в рамках моды меня и мой дом. Так и быть, оставайся моей сестрой. Бен, Кэрол Энн, Брок, Ванна, дядя Рич и тетя Мэриан, Лаура, Джордж, Рич, Род, Джен, Оливия, Гейдж, Белла, Оливер и все пушистые малыши, я вас очень люблю.
        Ирина ака Фантомная Рин, автор сверхъестественных иллюстраций. В который раз ты берешь образы из моего воображения, улучшаешь их и превращаешь в потрясающие картины. Огромная благодарность за идею добавить на перчатки Мефистофеля луну и звезды и соотнести персонажей «Лунного карнавала» с картами таро и игральными.
        Трейси Чи, мы вместе путешествуем по книжным ярмаркам, делим комнаты в отелях и еду, всегда рядом в радости и в болезни. Не могу выразить, как много значит для меня твоя дружба на издательском поприще и вне его.
        Стефани Гарбер, я честно не знаю, какими сверхъестественными способностями ты обладаешь, всегда звонишь ВОВРЕМЯ, но я навеки тебе благодарна! Все, что ты говоришь о сюжете, персонажах, литературных рекомендациях и жизни - это просто легендарно:)
        Сара Николь Лемон, Рени Адие, Александра Вилласант, Николь Кастроман, Глория Чао, Самира Ахмед, Келли Зекас, Сандия Менон, Рили Редгейт, Линдси Эли, Хафса (и Асма!) Фейзал - общаться с вами было одно удовольствие.
        Библиотекарям, учителям, книготорговцам, букблогерам, буктьюберам и букстаграммерам - спасибо, что рассказывали своим ученикам, друзьям и всему Интернету о вашей любви к этому циклу. Особая благодарность Саше Олсберг, Кейт Стутц, Rec-It Рейчел, Кристен из «Мои выдуманные друзья» (My Friends Are Fiction), Стейси ака Книжный наркоман, Бриджет из Dark Faerie Tales, Мелиссе из The Reader and the Chef. Бриттани из Brittany’s Book Rambles, Бриттани из Brittany at Novelly Yours и goat posse в полном составе.
        И вы, те, кто дочитал до конца, спасибо, что читаете, мечтаете и собираетесь со мной на очередное приключение с убийствами.

        Об авторе

        Керри Манискалко выросла в полузаброшенном доме на окраине Нью-Йорка, где и началась ее любовь к готической атмосфере. В свободное время она любит читать все, до чего руки дотянутся, готовить со своей семьей все блюда мира и пить слишком много чая, обсуждая насущные проблемы со своими кошками.
        Ее первый роман из этой серии, «Охота на Джека-потрошителя», дебютировал под первым номером в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Она всегда готова поговорить о любви к персонажам в «Инстаграме» и «Твиттере» @KerriManiscalco. Чтобы узнать новости о Крессуорте - заглядывайте на KerriManiscalco.com.
        notes

        Примечания

        1

        Перевод М. А. Донского.

        2

        «Зеленая фея» (фр.)  - поэтическое прозвище абсента. (Прим. пер.).

        3

        Рудольф Вирхов (1821 -1902)  - немецкий ученый и политический деятель, врач, патологоанатом, гистолог, физиолог. (Прим. пер.).