Мастер печали Джастин Колл
        Молчаливые боги #1
        Академия, скрытая от внешнего мира в Шаенбалу, веками противостояла магии. Ведь магия опасна: то, что лечит, может и навредить, а сила, которая помогает одному человеку, способна уничтожить другого. Из многочисленных учеников Академии лишь самые опытные и решительные становятся аватарами - охотниками за магическими артефактами, которые следует оберегать от неправильного применения. Выросший в Шаенбалу юный сирота Аннев де Брет отчаянно мечтает стать таким мастером-аватаром. Однако ему приходится нелегко - он не такой, как все, и если об этом узнают в Академии, жизнь его не будет стоить и гроша. Воспитанный мудрым наставником, отрицающим, что магия приносит только зло, Аннев стоит перед трудным выбором: или научиться предавать и убивать во исполнение заветной мечты, или забыть о ней, сохранив верность друзьям и самому себе, или наконец узнать, кто он на самом деле…

        Первая книга из цикла «Молчаливые боги».

        Впервые на русском!

        Джастин Колл
        Молчаливые боги. Книга 1. Мастер печали

        Justin T. Call
        Master of Sorrows

        

* * *

        Дарвину

        Пути не зная своего,
        Он проведет сквозь ночь того,
        Кто притворяется заблудшим.
        Его, не ведающего своей сути,
        Найдет незрячая и имя назовет.
        О милости прося, помилована будет
        И вещие слова произнесет:
        «Ты потомок богов, хоть и был среди смертных рожден,
        Тебя семеро жаждут вести, их страшит твоя длань;
        Бережет тебя вечный, а древний сбивает с пути,
        Но увечный король тобой правит, и гнев твой сожжет целый мир.
        Ничейный сын, Сын Семи Отцов.
        Мастер печали. Его воплощение.
        Поющий клинок. Сорока. Феникс. Король.
        Крови владыка. Кольцевая змея. Всего сущего завершение.
        Горе тем, кто пробудит его, ибо он принесет им погибель,
        Горе тем, кто пойдет за ним, ибо потребует он великих жертв,
        Горе тем, кто встанет на пути его, ибо он сокрушит любого,
        И когда пробудятся молчаливые боги, рыдайте, чада мои, ибо грядет конец».
Сын Семи Отцов. Из Книги Терры

        Пролог

        Женские крики стихли, и послышался плач младенца. Наконец-то. Содар оправил складки синего одеяния и вошел в бежевый шатер следом за древним Тосаном.
        Свечи еще не зажигали, и Содар прищурился, чтобы глаза привыкли к полумраку.
        В углу древний Тосан беседовал со своей женой Ланой - одной из двух знающих, помогавших с родами Эген. По-видимому, Лана остановила мужа до того, как тот приблизился к матери и младенцу, и священник был ей за это благодарен: значит, он сможет хотя бы несколько мгновений побыть наедине с Эген и малышом. Содар прошел вглубь шатра и увидел вторую знающую - пожилую женщину: на ее руках, наспех завернутый в одеяло, лежал все еще мокрый младенец. Содар подавил желание закричать от радости - у Туора появился наследник!  - и, храня невозмутимое выражение лица, направился к новоиспеченной матери.
        Роды были тяжелыми. Эген неподвижно лежала на ковре, к ее бледному лицу липли мокрые от пота кудряшки. Пусть отдохнет, бедняжка, подумал Содар и уже собирался отойти, как вдруг в глубине души шевельнулась тревога. Что-то было не так.
        «Да ведь она не дышит».
        Священник бросился на колени, схватил Эген за плечи и принялся трясти, звать по имени - сначала шепотом, потом в полный голос. Мгновение спустя в его запястье вцепились скользкие от крови пальцы Ланы.
        - Она мертва, брат Содар.
        Содар вырвал руку и потер запястье, размазывая липкие пятна по морщинистой коже.
        - Ее убило дитя?
        Слова комом встали в горле. Он повернулся, чтобы взглянуть на ребенка. Тосан уже забрал его у второй знающей - костлявой старухи по имени Кельга,  - но, вместо того чтобы бережно прижать новорожденного к груди, держал его на вытянутых руках и не сводил со свертка преисполненного отвращения взгляда.
        - Древний Тосан?
        Высокий худощавый древний продолжал буравить младенца глазами.
        - Дитя, Содар,  - произнес Тосан.  - Да ведь это сын Кеоса.
        - Что?
        Тосан протянул сверток священнику.
        - Этот ребенок,  - повторил он, поднимая край одеяла,  - сын Кеоса.
        Сердце Содара сжалось от ужаса. Он успел заметить, что у малыша ярко-голубые глаза - знак милости бога Одара,  - но никаких признаков того, что мальчик - сын Кеоса, не увидел. Макушку новорожденного покрывал светло-каштановый пушок, и в целом это был самый обычный младенец. Содар нахмурился и уже собрался объявить Тосану, что тот чудовищно заблуждается, как вдруг ребенок зашевелился и из свертка показались крохотные ручки.
        Точнее, всего одна ручка.
        - О боги…  - пробормотал Содар.
        Тосан снова прикрыл младенца одеялом.
        - Эген его выносила. Она была сосудом Кеоса, а сосуды Кеоса надлежит разбивать.
        Лана кивнула, соглашаясь с мужем. Содар перевел взгляд с окровавленных рук женщины на мертвое тело - и лишь теперь увидел, что под головой Эген расползается темно-красное пятно.
        «Они убили ее,  - пронеслось у него в голове.  - Они убили Эген, и я позволил этому случиться».
        - Убери это чудовище с глаз моих,  - приказал Тосан, передавая сверток Лане.  - Ты знаешь, что с ним делать.
        Знающая поклонилась, и длинные каштановые косички, висевшие за спиной, упали ей на плечи.
        - Сыновей Кеоса да пожрут звери Кеоса.
        - Удостоверься, что он мертв. Звери Кеоса кормятся лишь с наступлением ночи.
        - Древний Тосан,  - произнесла Кельга, выступая вперед,  - Лана, возможно, предпочла бы вернуться в Академию, к вашей малютке-дочери. Я сама отнесу дитя в лес.
        Тосан задумчиво погладил тонкую бородку:
        - Лана?
        - За Маюн присмотрят ученицы,  - ответила та. Вытерев руки об одеяло из овчины, в которое был завернут младенец, она обмакнула сверток в лужу крови на полу.  - Но спутник мне не помешает.
        Тосан кивнул.
        - Чаща - зловещее и коварное место. Хорошо, если будет с кем разделить тяготы ночного бдения.
        Он снова перевел взгляд на окровавленный сверток в руках Ланы, затем тщательно вытер ладони о свой черно-серый плащ.
        - Отец - тоже сосуд Кеоса,  - проговорил древний.  - Дождитесь, пока его свяжут, а после отправляйтесь в лес.
        Туор. Содар знал, что кузнец сейчас снаружи, ждет, когда ему вынесут его первенца. Нельзя бросать его на произвол судьбы… но их обоих мне не спасти.
        - Прости, что побеспокоил тебя, Содар,  - сказал Тосан, приподнимая полог шатра.  - Сегодня благословлять некого.  - И, перенеся ногу за порог, добавил: - Думаю все же, что тебе следует остаться. Пусть люди увидят, как их священник разобьет сосуд Кеоса. Им это нужно.
        Содар опустил глаза, всеми силами пытаясь сохранить самообладание.
        - Прошу простить меня, древний Тосан, но я вынужден отказаться от этой чести. Силы уже не те, что прежде.
        Древний, явно не удивленный таким ответом, что-то проворчал и вышел. Кельга фыркнула и принялась собирать одеяла, лежавшие кучей на родильном ковре Эген. Тут же снаружи раздались крики Тосана, перекрывающие ропот толпы. Скорые руки убрали подпорки шатра, стены его рухнули, и на Содара и знающих, стоявших внутри, хлынул солнечный свет. Несколько человек начали скручивать полосы ткани, составлявшие стены шатра; мгновение - и взорам собравшихся предстала мертвая Эген.
        - Эген?  - Глаза Туора, стоявшего совсем близко, расширились от ужаса.  - Эген!  - Он бросился к жене, схватил хрупкое обмякшее тело и прижал к себе.  - Эген, Эген…  - повторял он, не веря в страшную правду, доказательство которой держал в руках.
        За спиной кузнеца уже появился Тосан в сопровождении Винзора, старейшего из древних, и полудюжины мастеров из Академии. Мастера-аватары были одеты в свои кроваво-красные туники, а Винзор - в черно-красную, с шевронами, мантию главы Академии.
        - Свяжите сосуд Кеоса,  - распорядился Винзор.  - Свяжите и разбейте. Не допустим, чтобы скверна его расплескалась по нашей земле.
        Туор поднял голову, ища глазами ребенка, которого последние девять месяцев носила его жена. Он успел заметить овечье одеяло в руках Ланы, но в ту же секунду знающую загородил собой Содар.
        Несколько секунд кузнец и священник смотрели друг другу в глаза, и во взгляде Содара читалось то, чего он не имел права произнести вслух.
        Ему не причинят вреда. Обещаю. Я спасу его.
        И Туор, хотя его переполняли горе и ярость, казалось, все понял. Еще секунду назад этот сильный, крепкий мужчина был готов насмерть биться за своего сына - теперь же он вверял жизнь и судьбу малыша Содару.
        А затем на кузнеца набросились мастера-аватары. Туор сопротивлялся до тех пор, пока ему не удалось бережно опустить тело Эген на землю, а после резко выпрямился - и несколько человек, вцепившиеся в него, полетели в разные стороны. Содар и две знающие жены отступили подальше от толпы. Остальные аватары кинулись на подмогу, повалили Туора и связали ему руки и ноги прочными веревками. Но ни раны, ни путы не могли остановить кузнеца: яростно отбиваясь, он полз и полз вперед, к телу своей бездыханной жены, а когда оказался рядом с Эген - свернулся кольцом вокруг нее, словно в попытке оградить любимую от неминуемой участи.
        Содар ничем не мог помочь другу. Но эту жертву Туор принес во имя жизни своего сына, которого он, Содар, поклялся защищать, поэтому все внимание священника сейчас было приковано к свертку в руках Ланы. Когда знающие отделились от толпы, Содар незаметно последовал за ними. Как только они дошли до края площади, до них донесся дребезжащий голос старейшего Винзора, но, как бы старик ни старался, перекричать толпу ему оказалось не под силу. И тогда раздался зычный бас Тосана.
        - Сын Кеоса родился среди нас!  - гремел древний.  - И мы знаем, что должны делать! Сынов Кеоса пожирают звери Кеоса, но обязанность разрушить сосуд Кеоса - нет, не обязанность, а честь!  - выпала нам!
        Толпа ответила одобрительными возгласами, и Содар остановился. Он знал, что увидит, если оглянется. Ему уже столько раз приходилось на это смотреть!.. Крестьяне наберут камней, и тут же начнется Разрушение.
        Лана с Кельгой уже покинули площадь и шли через деревню на восток. Содар вновь последовал за ними, держась на таком расстоянии, чтобы не вызывать подозрений. Толпа за его спиной торжествующе ревела, заглушая крики Туора.
        - Изничтожим скверну!  - проорал кто-то.
        - Отродье Кеоса!  - подхватил другой.
        - Кру-ши кос-ти! Кру-ши кос-ти!  - хором рычала толпа.
        Содар заставил себя сдвинуться с места и зашагал вперед, стараясь не обращать внимания на отдельные голоса и не думать о том, кому они принадлежат. Вскоре это уже не составляло труда, потому что все они слились в сплошную смертоносную какофонию за его спиной, и тогда-то до его слуха донесся совершенно новый звук, пронзительный и настойчивый. Это плакал младенец - от голода, страха и одиночества.
        Потерпи немного, малыш. Я уже близко.

        Лана неподвижно лежала на краю прогалины и, дыша глубоко и размеренно, делала вид, будто крепко спит. Справа от себя она видела Кельгу: согбенный силуэт старухи чернел на фоне усыпанного звездами неба. Она бродила туда-сюда, то и дело бросая взгляд на сверток, лежащий у зарослей терновника, но Лану беспокоило не это - старуха явно нервничала.
        Поначалу она думала, что женщина попросту хочет ей помочь. Оно и понятно: Лана родила дочь всего месяц назад - слишком короткий срок для знающей, чтобы возвращаться к обязанностям повитухи. Но, пусть ее организм и не окончательно оправился после родов и для жатвы она оставалась еще слишком слаба, на то, чтобы проследить, как погибнет сын Кеоса, сил ей вполне хватало. Все, что от нее требовалось,  - дождаться, когда явятся звери Чащи, привлеченные криками младенца и запахом крови, пропитавшей его одеяло.
        Однако Кельга настояла на том, чтобы пойти в лес вместе с ней, и это было более чем странно. Не потому, что Кельга старая и немощная - эта карга совершала ритуалы, от которых остальные знающие падали в обморок,  - но потому, что Кельга - эгоистичная одиночка, которой ни до кого нет дела. Может, из-за ее скверного нрава знающая госпожа Кьяра и отстранила ее от жатвы?
        Как бы то ни было, Кельга предложила сопровождать Лану и даже вызвалась первой нести караул. Лана пыталась отказаться, но спорить со старухой оказалось делом безнадежным.
        Однако Лана не заснула. На лес опускалась ночь, и чем темнее становилось, тем беспокойнее вела себя Кельга. Наконец старуха замерла, привалившись к дереву. Лана, укрытая толстыми одеялами, дрожала от холода.
        Время шло. Облака не спеша проплывали над лесом, и Лану охватил безотчетный страх. Что-то было не так. Она затаила дыхание, прислушиваясь к звукам Чащи. Силуэт Кельги почти слился с темнотой. Лана не могла понять, чего именно она боится, поэтому сделала то, что всегда делала, когда ей было страшно: она приготовилась. В одной руке она сжала грибные споры, в другой - свой нож для жатвы, тот самый, что вонзила в череп Эген.
        Вдруг она услышала тихий хруст веток и шелест листьев - кто-то подкрадывался к ней сзади. Тут до Ланы дошло, что Кельги на прежнем ее месте больше нет.
        - Зачем прикидываешься, будто спишь?
        Повисла тишина.
        - Потому что чую смерть,  - чуть слышно ответила Лана.
        - Страшиться того, чего не понимаешь,  - это мудро,  - прокаркала старуха.  - Но смерти никому из нас не миновать.
        - Так ты пришла для того, чтобы ускорить мою?
        Карга скрипуче рассмеялась, и Лану затрясло от страха. Она приготовилась к нападению.
        - Зря ты не позволила мне забрать ребенка,  - проскрипела Кельга.
        Лана переменила положение тела. Она несколько мгновений размышляла над словами старухи - и вдруг все поняла.
        - Так ты - дочь Кеоса. Прислужница смерти. Значит, слухи о расколе… все это правда.
        - Я не прислужница,  - спокойно ответила Кельга.  - Смерть - моя тень. Он следует за мной повсюду. И сейчас он здесь, чтобы забрать дитя.
        Мальчик уже не плакал,  - видимо, усталость наконец взяла свое и он заснул. Лана бросила взгляд туда, где он лежал.
        - И тебя.
        Кельга нанесла удар с такой силой и быстротой, что Лана едва успела отпрянуть в сторону. Клинок, направленный ей в грудь, вошел глубоко в плечо. Лана извернулась и бросила Кельге в лицо зажатые в кулаке споры.
        Старуха завизжала и отшатнулась, царапая щеки и глаза костлявыми пальцами. Но споры быстро сделали свое дело, и через несколько секунд она затихла. Лана с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела в центр поляны. Кельга больше не опасна - споры, попавшие ей в горло, мгновенно прорастут, забьют трахею, и старуха задохнется,  - так что можно осмотреть рану, благо ночь лунная.
        Рана оказалась глубокой, к тому же нож пропорол мышцы, когда Лана рванулась от лезвия прочь. Если кровь не остановить - до дома не дойти. Зажав зубами одеяло, Лана одной рукой оторвала от него полосу ткани и начала перевязывать рану.
        - Всегда настороже? Похвально,  - прохрипела Кельга.
        Лана обернулась. Старуха ползла по залитой лунным светом поляне. Губы знающей были измазаны рвотой, но дышала она свободно. Лана просчиталась: споры попали не в горло, а в глаза, которые стали такими же снежно-белыми, что и волосы старухи. Лана отошла на несколько шагов назад, но поняла, что даже сейчас спятившая карга все равно за ней следит: пусть глаз она и лишилась, но слух ей служил по-прежнему исправно.
        - Ты всех нас предала, Кельга, но теперь ты слепа. И зелье, которым были помазаны твои глаза, чтобы ты могла видеть Шаенбалу, теперь не поможет. Ты никогда не вернешься в деревню.
        Кельга издала смешок, похожий на кудахтанье.
        - Я и не думала возвращаться.  - Ее треснувший голос зазвучал громче.  - Я всю жизнь ждала это дитя и не собираюсь оставлять его в вашей паршивой деревушке.
        Держа нож перед собой, она подползла ближе.
        Лана начала пятиться, отступая в том направлении, где лежал ребенок. Что бы ни было у Кельги на уме, старуха желала сохранить жизнь сыну Кеоса и не стала отрицать, что и сама она дочь Кеоса. Надо покончить с этим младенцем во что бы то ни стало.
        «Если я его убью,  - думала она,  - все ее планы пойдут прахом, а я убегу».
        Это был самый верный путь. Лана не хотела драться со старухой - пусть та слепа, но у Ланы сейчас всего одна рука, к тому же неизвестно, на что еще способна эта старая карга.
        Однако Кельга разгадала ее намерение и рванулась вперед, намереваясь ей помешать. Лана оказалась проворнее. Она занесла нож и со всей силы вонзила его… в землю.
        Знающая огляделась, ища глазами сверток, но его нигде не было.
        А в следующее мгновение на нее с пронзительным визгом кинулась Кельга, размахивая изогнутым ножом перед самым ее лицом. Лана отклонилась назад, чтобы избежать удара, но тут карга свободной рукой толкнула ее в грудь, и Лана упала в гущу терновника. Десятки черных кривых шипов пронзили ее бедра, спину и руки. Лана дернулась, пытаясь высвободиться, но лишь еще больше двухдюймовых игл впилось в ее тело, не давая пошевелиться. Женщина взвыла - от боли, злости и страха, но вой прервался надрывным кашлем, а на губах выступила кровавая пена.
        Кельга, словно тень, медленно приблизилась, шаря рукой впереди себя, пока не нащупала терновый куст. Белые глаза уставились в небо, ухо она повернула к Лане. Издав довольный смешок, старуха наклонилась, чтобы поднять с земли сверток,  - но руки встретили пустоту.
        - Что ты с ним сделала?  - взревела Кельга. Она крутила головой по сторонам, как будто пыталась найти младенца шестым чувством.  - Куда подевался сосуд?
        Лана хотела рассмеяться, но вместо смеха из пронзенной груди снова вырвался хриплый кашель. Она плюнула в старуху кровью и прорычала:
        - Его забрал Кеос. Надеюсь, ты следующая.
        - Есть более страшные способы умереть, чем истечь кровью, повиснув на кусте терновника,  - прорычала Кельга. Она вытянула руку, и острие ножа уперлось женщине в грудь.  - Куда ты девала младенца?  - требовательно спросила слепая и начала ввинчивать лезвие в плоть.
        Лана закричала.
        И тут из темноты вынырнул тяжелый посох. Он опустился старухе на спину, и карга повалилась на колени. Она завыла, обернулась и выбросила руку вперед, намереваясь достать нападавшего.
        - Басайх!  - выкрикнула она, рассекая воздух скрюченными когтистыми пальцами.
        Посох, сверкнув серебром, снова исчез во тьме. Лана моргнула, пытаясь рассмотреть своего спасителя, и едва не лишилась дара речи, когда на поляну вышел деревенский священник.
        - Содар?  - неуверенно спросила она.
        И тут увидела у него в руках овечье одеяло.
        - Что… что ты делаешь?
        Священник, держа посох наготове, направился к Кельге, которая съежилась на заросшей клевером поляне. Едва Содар подошел достаточно близко, та метнула в него нож. Молниеносным движением посоха Содар отбил направленный ему в живот клинок и ударил старуху по голове. Кельга скрючилась на земле, и жрец снова поднял посох, приготовившись на сей раз размозжить старухе череп. Но та больше не шевелилась. Содар помедлил, затем опустил свое оружие и повернулся к Лане. Внутри овечьего свертка запищал треклятый младенец.
        - Поторопись,  - тяжело дыша, проговорила Лана.  - Ты должен помочь мне покончить с сыном Кеоса и предупредить Академию. В круг знающих проникли дочери Кеоса.
        Священник даже не шелохнулся. Его глаза были холодны и суровы.
        - Не в том ты положении, чтобы приказывать, Лана бан Тосан.  - Он бросил взгляд на старуху, лежащую без сознания.  - Ты сказала, Кельга не сможет вернуться в Шаенбалу.
        Лана кивнула и закашлялась, харкая кровью.
        - Но это не так,  - продолжал Содар.  - Ей лишь нужен провожатый.
        Лана судорожно втянула ртом воздух и прохрипела:
        - Кто же поведет ее назад в деревню? Она хотела спасти сына Кеоса!
        - Поэтому я и оставляю ей жизнь.  - Священник снова повернулся к Лане.  - Но вот ты… Ты убила бы мальчика не задумываясь, как до этого убила Эген.  - Содар покачал головой, и его длинная седая борода коснулась лица ребенка.  - Если Кельга не найдет дорогу в деревню, значит бояться нечего. Если Одару будет угодно, ей даже удастся выбраться из Чащи до того, как звери ее учуют. Но ты - ты совсем другое дело. Если я сохраню тебе жизнь, и я, и младенец обречены.
        Мир перед глазами Ланы начал размываться, и она часто заморгала, пытаясь сфокусировать зрение; изо рта струйкой потекла кровь. Мысли разбегались, тело стало как будто чужим.
        - Я боялся, что придется тебя убить,  - произнес священник.  - Но Кельга сделала это за меня.
        Он не сводил с нее спокойных серых глаз. Ей стало холодно. Она вдруг со всей ясностью осознала, что умрет здесь - и больше никогда не увидит мужа и дочь. Ее обмякшее тело запрокинулось назад, и шипы еще глубже впились в плоть, на сей раз не причинив никакой боли.

        Часть 1

        Век спустя после смерти Маяхлая Обманщика, в тридцать первый день третьего месяца, решено было богами и людьми отпраздновать изгнание зла из Лукватры. Кеос, видя, как радуются люди, готовящиеся к празднеству, сказал Люмее и Одару, что им троим следует спуститься к их детям и праздновать вместе с ними.
        Но Одар, старейший и мудрейший из троих, рассудил, что людям вмешательство богов ни к чему и богам надлежит принести друг другу дары на следующий день. Так было положено начало Регалею, празднику обмена дарами.
        Когда оставалось два дня до празднества, Кеос, пребывая в глубоком раздумье, пришел к Одару. Тот, видя, как печален младший брат, спросил, что его гложет.
        И ответил Кеос:
        - Я не знаю, чем порадовать нашу сестру. Какой дар достоин той, что держит в своих ладонях солнце? Все на свете нуждается в ее благосклонности, она же ни в чем не имеет нужды.
        И сказал ему на это Одар:
        - Разве не радуется мать, глядя на детей своих? Одарим же ее тем, что она разделит с поклоняющимися ей.
        Кеос счел мудрыми слова брата и спросил:
        - Готов ли у тебя дар для нашей сестры?
        И Одар ответил:
        - Нет, ведь я не владею никаким ремеслом, чтобы его создать. Но должно быть, это суждено тебе, ведь ты искусен во всех ремеслах. Я задумал подарить Люмее глиняную флейту, ведь и она, и чада ее любят петь и танцевать.
        И от слов этих преисполнился Кеос радостью, ведь то была истина: он действительно обладал благословенным умением придавать форму каждой вещи, и называлось оно т’расанг. Подвластны были ему глина и камень, дерево и железо, кость и кровь. Так Кеос с Одаром решили совместно одарить сестру свою Люмею.
        Но вернулся Кеос, бог т’расанга, в свою кузницу в Тор-Куме, и овладело им сомнение: слишком груба, по его разумению, была глина и не годилась для прекрасной флейты. И потому вместо глины взял он чистейшее золото, добытое из самых глубоких жил, и выковал из него флейту для Люмеи.
        Увидел Одар, что брат его ослушался, но не стал гневаться и благословил золотую флейту.
        За день до празднества пришла к Кеосу Люмея и спросила его, какой дар преподнести брату их Одару. И Кеос, помня мудрую речь Одара, спросил сестру:
        - Разве не радуется отец, глядя на детей своих? Одарим же его тем, что он счастлив будет разделить с поклоняющимися ему.
        И спросила Люмея:
        - Какой же дар преподнести нам нашему брату? Ведь на свете нет его мудрее, и дети его во веки веков обласканы его милостью.
        И ответил ей на это Кеос:
        - Долго ходил я среди наших детей, многое видел из сотворенного ими и детьми Одара. И нашел я дар, достойный нашего брата: посох, что передается старейшему в знак его мудрости и королю - в знак его власти.
        И Люмея согласилась с братом:
        - Одарим же Одара посохом, ибо разве бог не король среди своего народа? И разве не мудрейший он из всех? И дети его будут также владеть этим посохом и будут знать, что Одар к ним милостив.
        Так Люмея с Кеосом решили создать посох для Одара.
        Люмея пожелала, чтобы посох был сделан из дерева, ибо милы ей были леса Лукватры с цветущими вишнями и могучими дубами, а дети ее любили танцевать на лесных полянах. Но пришел Кеос в свою кузницу - и вновь овладели им сомнения и страхи: а ну как рассердится Одар, когда увидит, что дар Люмеи из золота, а его - из дерева? И потому вместо дерева взял он чистейшее серебро, добытое из самых глубоких жил Лукватры, и выковал из него посох.
        Увидела Люмея, что брат ослушался ее, но не стала гневаться и благословила серебряный посох.
        И вот настал день, когда боги должны были обменяться дарами.
        Решили они, что первой получит свой дар Люмея. Выступили вперед Кеос с Одаром и подарили сестре своей золотую флейту. Когда увидела богиня прекрасный инструмент и почувствовала силу братьев в нем, слезы радости хлынули из глаз ее. Тогда поднесла она флейту к губам и заиграла мелодию столь чарующую, какой еще не слышала земля. С радостью, страстью и любовью ко всему сущему играла Люмея, вкладывая душу и сердце во флейту. И, наполнившись дивным светом - люменом, засияла флейта в ее руках, и все, кто услышал мелодию, навсегда остались очарованы ею.
        Но вот замолчала флейта, и Люмея поблагодарила братьев за чудный дар, что преподнесли они ей и ее детям.
        Пришел черед Одара получить свой дар. Увидел он серебряный посох, приготовленный для него Кеосом и Люмеей, и преисполнился смирения пред величием дара. Принял он посох из рук брата и сестры, ощутил силу, заключенную в нем, и остался доволен.
        - В посохе моем чувствую я силу Кеоса и любовь Люмеи, так пусть же будет в нем и моя добродетель.
        Сказав так, поднял Одар посох и призвал силу кваир - саму душу воздуха, воды и льда. И когда свершил то, что задумал, серебряный посох засиял сильнее, чем чистейшее серебро, из которого Кеос его выковал.
        И сказал тогда Одар брату и сестре:
        - Посох сей я дарую детям своим, чтобы помнили они о мудрости и справедливости. Пусть знают, что милость Одара не покинет их.
        Кеос и Люмея остались довольны.
        Пришел черед Кеоса получить свой дар. С великой заботой положил Одар посох на землю и снова сел рядом с сестрой. Люмея же встала перед братьями, разомкнула уста, и полилась из них песнь. Говорят, никогда еще на земле не слышали песни столь прекрасной, и не способен язык человеческий произнести слова, что пела Люмея Кеосу, как и никому из людей вовек не испытать того счастья, что полнилось в душе от песни Люмеи.
        Вот прекратилась песнь, и Люмея взглянула на Кеоса, ожидая его одобрения. Но брат ее словно окаменел, и не было на его лице ни радости, ни жизни, ни любви. Печален и хмур сидел Кеос, не желая верить, что это и есть дар для него. Разгневанный, обратился он к брату и сестре:
        - И это все, что вы приготовили для меня?
        И ответила Люмея:
        - Это наш дар тебе.
        И Кеос впал в ярость и сказал:
        - Не жалея сил, трудился я над дарами для вас, брат и сестра. Я вгрызался в самые недра земли, чтобы добыть бесценные металлы, и в поте лица работал в кузнице своей, чтобы вы остались довольны. А взамен вы одарили меня лишь песней?
        Тогда выступил вперед Одар и молвил:
        - Нет, брат, это не простая песня. Я долго трудился над ней, и каждое слово в ней - священное слово силы; и твоя сестра трудилась над ней, и потому мелодия оживляет сердце и просветляет разум. Это и есть наш дар тебе, и по ценности своей не сравнится он ни с золотом, ни с серебром.
        Но Кеос, охваченный гневом, покинул место веселья и отстранился от брата и сестры. С тех пор и говорят: остерегайся даров, ибо они приносят несчастье.
        О первом Регалее. Из Книги Одара

        Возвратившись в кузницу в Тор-Куме, Кеос предался скорби и не находил себе утешения. Тогда спустился он к самому ядру Лукватры, в жажде найти металл, что ценнее самого золота. И в недрах гор, в глубочайших безднах нашел Кеос остатки от руды аклумеры - элемента, из которого был сотворен мир. Он был и огнем, и льдом, и водой, и металлом, и трое старших богов возникли из него, и из него сотворили они Лукватру.
        И принес Кеос аклумеру в свою кузницу, и выковал себе орудие, которое желал больше всего на свете,  - молот, ибо величайшую радость испытывал бог при творении вещей - т’расанге. И дал он молоту имя - Длань Кеоса, ибо вложил в него свою огромную силу.
        Много веков миновало с первого Регалея, и не видели народы Лукватры от богов ничего, кроме милости. Но дариты и илюмиты, а с ними и терранцы возгордились собою, и каждый стал возносить свой народ выше остальных, и не стало среди людей согласия. Начали они возводить королевства и выбирать королей, и так начался второй век, называемый Веком королей.
        Увидев это, Одар и Люмея спустились к своим детям и принялись наставлять их, призывая к скромности и миролюбию. И каждый отныне получал милости богов по заслугам его. И многие илюмиты и дариты получили флейту Люмеи и посох Одара и стали называться «далта», что значит «младшие боги», ибо владели предметами богов и были наделены божественной силой.
        Терранцы же на протяжении долгих веков не получали от своего бога наставлений, ибо Кеос по-прежнему был охвачен гневом. И люди стали воинственны, свирепы и склонны к похоти. Не мирные орудия ковали они, но оружие и броню, и украшали себя прекрасными одеяниями и драгоценностями. И когда наконец Кеос покинул Тор-Куму и взглянул на труды своих детей, то вовсе не рассердился, а возликовал. И стал он благословлять тех, кто был наделен силой и красотой, одаривая милостью бесстрашных в бою и пылающих страстью.
        Миновало много лет; да, шесть веков кануло со дня первого Регалея и семь веков - с того дня, когда из Лукватры был изгнан Маяхлай, воплощение первозданного хаоса.
        Падение Кеоса. Из Книги Одара

        Глава 1
        - Аннев! Пора вставать.
        Аннев сонно перевернулся на другой бок, но тут же получил ощутимый тычок под ребра.
        - Ох, больно же!
        - Подымайся,  - грозно прошипел Содар и снова ткнул мальчишку концом посоха.  - На учебу опоздаешь.
        Аннев вылез из-под горы одеял.
        - Да встаю я, встаю!
        Он спрыгнул с кровати и невольно вздрогнул: пол оказался ледяной. Аннев потянулся и, все еще дрожа, вдохнул тяжелый запах пота, соломы, сырой земли и корицы. Мальчик наморщил нос и зевнул.
        Ставни были закрыты, и единственным источником света служила свеча, стоявшая на полу за дверью его спальни. Когда глаза привыкли к темноте, Аннев увидел перед собой священника с посохом в руке.
        - Ну же, пошевеливайся!  - рявкнул Содар. Но, поглядев на дрожащего паренька, смягчился и добавил: - В часовне можешь не убираться. Хорошо еще, если умыться успеешь.
        Аннев широко ухмыльнулся:
        - Успею!
        Он откинул крышку стоявшего у кровати сундука и вынул из него засаленную тунику и такие же штаны. Когда-то небеленая ткань была светлой, почти белой, но теперь ее цвет напоминал скорее коричневый.
        - Надеюсь,  - сказал Содар и махнул рукой на дверь, приказывая поторопиться.  - Вода, плита, чайник. А после…
        - Да-да-да,  - перебил его Аннев, натягивая штаны.  - Проверить ловушки и прибраться в часовне. Каждый день одно и то же.
        - Почти каждый день,  - поправил его Содар.
        Аннев поднял голову и перехватил взгляд старика.
        - Сегодня первая ночь Регалея. А завтра - день Испытания. Последнего Испытания.  - Старик тяжело замолчал, многозначительно глядя на мальчика.
        Аннев ответил серьезным взглядом.
        - Я помню.
        - Вот и хорошо,  - кивнул Содар.  - Тогда поторапливайся. Я приготовлю бурдюки для воды. Как только выйдешь из комнаты - начинаю считать.
        И священник ушел.
        «Последнее Испытание суда,  - думал Аннев, завязывая веревки на поясе штанов.  - И мой последний шанс».
        Завтра начинается Регалей - праздник наступления весны, который продлится три дня. А значит, завтра у Аннева и остальных мальчишек его сбора последняя возможность заработать титул аватара.
        Аннев прикинул в уме свои шансы - и печально вздохнул.
        В конце каждого месяца Академия устраивает испытания для служителей веры, и победитель - а он может быть только один - становится аватаром суда. Класс Аннева уже четырнадцать месяцев участвовал в испытаниях, но заветный титул удалось получить меньше чем половине ребят. Их было бы больше, вот только новоиспеченные аватары не отстранялись от следующих испытаний и участвовали в них на равных с остальными.
        «Это ведь нечестно,  - в который раз возмутился про себя Аннев.  - Особенно если учесть, что наш сбор - самый многочисленный из всех, какие только бывали в Академии».
        Аннев затянул пояс туники, сунул ноги в мягкие кожаные башмаки и, завязывая шнурки, вспомнил своих друзей: тощего паренька по имени Терин и пухлого коротышку Титуса. Оба еще ни разу не побеждали в испытаниях, и при мысли об этом Анневу стало совсем паршиво: им троим, лучшим друзьям, придется соперничать друг с другом. Хотя, если подумать, какие из этих двоих соперники? Терин - прекрасный вор и жулик, но никак не боец, а про Титуса и говорить нечего. Он попал в Академию позже и был почти на два года младше остальных. В класс Аннева его перевели потому, что он проявлял необычайные таланты в области истории, земледелия, арифметики и прочих дисциплин, не имеющих отношения к боевым искусствам. Вот только для перевода в старший класс существовало жесткое условие: если Титус не пройдет Испытание суда вместе с одноклассниками, не видать ему выпуска как своих ушей.
        Нет, его не отчислят - из Академии еще никого не выгоняли,  - но отныне ему будет запрещено даже думать о том, чтобы стать мастером-аватаром. Он, как и многие до него, станет стюардом, а это, как считал Аннев, самое страшное наказание: стюардам закрыт путь к титулу древнего, они не могут обучать служителей, не могут жениться. Удел этих несчастных - быть на побегушках у мастеров и древних и слепо выполнять любое задание, которое взбредет в голову мастеру расчетов.
        Но и это еще не самое страшное: когда аватары становятся мастерами, их посылают на поиски артефактов, а если ты стюард - забудь о мире за пределами деревни. Всю оставшуюся жизнь ты проведешь в Шаенбалу.
        Жаль их всех, и особенно жаль Маркоя, который целыми днями сидит в Проклятом хранилище, помогая мастеру Нараху записывать артефакты. Несколько лет назад в Шаенбалу разразилась эпидемия чумы, которая не обошла стороной и Академию: много погибло и старших учеников, и знающих жен, и мастеров-аватаров. Маркой оказался одним из тех немногих заразившихся, которым посчастливилось выжить. Но увы: когда проводились Испытания его сбора, он еще не оправился после болезни, а когда наконец выздоровел - оказалось уже слишком поздно.
        Аннев надел черные перчатки и внимательно их осмотрел: левая уже заметно поизносилась. Он пожал плечами, снял ту, что выглядела поновее, и швырнул ее в сундук, а поношенную натянул до локтя. Можно было бы надеть и обе, но мастера и древние уже привыкли к тому, что он часто является на занятия всего в одной перчатке, а потому и так сойдет.
        Одевшись, Аннев отправился на кухню, где его ждал Содар. Старик бросил ему два толстых бурдюка, которые Аннев, как всегда, ловко поймал.
        - Раз,  - начал священник,  - Два…
        «Три» Аннев уже не услышал, потому что бросился к кухонной двери, выбежал в часовню и, промчавшись между рядами скамеек, вылетел на улицу. В темноте он обо что-то споткнулся и чуть не упал, но мгновенно восстановил равновесие и что есть духу понесся дальше.
        Так начинался каждый день Аннева: он бегал за водой к деревенскому колодцу, а Содар сидел на кухне и считал. Изначально старик задумывал это задание как дополнительную тренировку для мальчика, но сам Аннев не находил в этих пробежках ничего интересного. Весь первый год он ныл, что ему скучно, и в конце концов Содар решил превратить рутину в игру.
        - Наполни водой вон тот сосуд,  - сказал как-то священник, указывая на большой глиняный котел в углу.  - Управься раньше, чем я досчитаю до тысячи пятисот.
        - А что ты мне за это дашь?  - тут же спросил наглый мальчишка, которому на тот момент исполнилось восемь.
        - Дам напиться.
        Аннев нахмурился:
        - Напиться я и сейчас могу.
        - Больше не сможешь.
        Содар подождал, пока смысл этих слов дойдет до мальчика.
        - Ты что же, не дашь мне попить воды?  - взорвался тут Аннев, не веря собственным ушам.  - Но ведь это я ее приношу! Таскаю каждый день! Я!
        Содар улыбнулся:
        - Быстро смекаешь.
        И старик не шутил. На следующий день Аннев набрал полные ведра воды и медленно, чтобы расплескать как можно меньше, двинулся домой. Как он и предполагал, воды хватило, чтобы наполнить котел до краев, вот только Содар успел досчитать до двух тысяч. Едва Аннев потянулся за ковшиком, чтобы зачерпнуть воды, как Содар молниеносно взмахнул посохом - и ковшик полетел в сторону.
        - Ай!  - вскрикнул Аннев, потирая руку, по которой уже расползался синяк.  - Яйца Одара! За что?
        - Следи-ка за языком,  - пристыдил его Содар, поднимая ковш с пола.  - Ты и сам знаешь за что. Правила есть правила. Вода в котле не для тебя.
        Аннев умирал от жажды, от него разило потом, но старик был непреклонен. Пришлось сначала бежать к колодцу, чтобы напиться и хоть немного привести себя в порядок, а уже потом - на учебу.
        С тех пор Аннев старался не опаздывать.
        Аннев мчался в предрассветных сумерках к колодцу. Толстую полоску кожи, служившую своего рода коромыслом, он набросил на шею так, что пришитые к ее концам мешки для воды болтались у него за спиной.
        Он сам додумался до того, чтобы заменить ведра бурдюками, и чрезвычайно этим гордился. От ведер на ладонях вздувались мозоли, да и расплескать воду было проще простого, поэтому, после нескольких месяцев мучений, Аннев пошел к Элиасу, местному дубильщику, и спросил, может ли тот сшить мешок для воды. К концу недели у Аннева было уже два таких мешка, и управляться он стал намного быстрее: Содар даже не успевал досчитать до тысячи пятисот.
        - Молодец,  - сказал Содар, когда мальчик уже дюжину раз успел принести воды раньше установленного срока.  - Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты наполнить котел до того, как я досчитаю до тринадцати сотен.
        Шли годы. Аннев становился все быстрее, а Содар давал ему все меньше времени: сначала, когда у мальчика появились бурдюки,  - тысячу двести секунд, потом, когда Аннев развил выносливость,  - еще меньше, а стоило пареньку научиться быстро бегать, не запутываясь в своем коромысле,  - всего-навсего тысячу.
        Аннев же, когда добегал до колодца, вел собственный счет. Вот и сейчас, перевесив бурдюки со спины на грудь, он пинком поднял задвижку, удерживающую ручку колодца, и замер, слушая, как ведро, гремя цепью, летит вниз. Как только раздался всплеск, он схватился за ручку и начал крутить, считая:
        - Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь.
        После девятнадцати полных поворотов ведро вынырнуло из черноты. Аннев опустил щеколду на место, перегнулся через край колодца и погрузил в ведро один из мешков. Когда мешок наполнился, Аннев крепко завязал его, пнул щеколду и снова начал ждать.
        Он восьмой раз поворачивал ручку, когда внимание его привлекло какое-то движение на другом конце площади. Аннев поднял голову и успел заметить, как фигура в желтом платье и белом переднике исчезла в сапожной мастерской, принадлежащей Грейсику. От удивления Аннев едва не перестал крутить ручку.
        «За мной что, следят?»
        Но кто? Точно не жена Грейсика - ей-то это зачем? Да у нее и одежды-то яркой нет, только грубое красное платье, в котором она в часовню ходит. Тогда кто? Маюн?
        Месяц назад, когда Маюн, дочка главы Академии, поманила его в переулок за магазинчиком пекаря, на ней было такое же платье с передником. Она прислонила Аннева к стене - сердце у него тогда чуть не выпрыгнуло из груди - и достала из складок передника кусочек мела. Девочка прижала руку Аннева к красным кирпичам, аккуратно обвела ее, старательно избегая его взгляда, а когда закончила, то залилась краской. И тогда Аннев взял у нее мел, прижал ее руку поверх контура своей и медленно обвел ее пальцы, запоминая все, что он чувствовал и видел: запах Маюн, черты ее лица, тепло ее кожи. Через неделю дождь и следа не оставил от белых линий, но Аннев по-прежнему вглядывался в кирпичную стену каждый раз, как проходил мимо пекарни.
        Ведро глухо стукнулось о ворот, и вода плеснула через край. Аннев вздрогнул, опустил щеколду и быстро наполнил второй мешок. Потом бросил взгляд на дверь мастерской в надежде снова увидеть, как мелькнет желтое платье.
        Но так ничего и не увидел.
        Тогда он развернулся и побежал в часовню.
        Обратный путь всегда оказывался тяжелее, но Аннев давно обнаружил, что если считать шаги - реже спотыкаешься. От колодца до часовни на краю леса было ровно тысяча одиннадцать шагов, и каждый из них Аннев проделал, не переставая думать о Маюн и кольце, которое он когда-нибудь ей подарит.
        Улыбаясь, Аннев вбежал в часовню и на секунду остановился, оглядывая зал. Все-таки их часовня совсем маленькая. Да, места здесь всем молящимся хватает, и все же ей не сравниться с огромным храмом Академии. Прижимая к груди мешки с водой, Аннев промчался по проходу, взлетел на помост и в два прыжка очутился у маленькой дверцы, ведущей в их с Содаром домишко.
        Он вихрем ворвался внутрь.
        - Девятьсот шестьдесят три. Девятьсот шестьдесят четыре…
        - Я тут!  - выпалил Аннев, вваливаясь в кухню и снимая с шеи бурдюки.
        Содар, продолжая считать, ткнул пальцем в котел, стоящий в углу. Аннев застонал, но все равно схватил мешки и бросился наполнять котел водой.
        - Девятьсот семьдесят один,  - произнес Содар, когда его воспитанник отбросил бурдюки в сторону и тяжело опустился на пол.  - Что это с тобой, Аннев? На прошлой неделе я не успевал досчитать даже до восьмисот.
        Аннев, хоть и запыхался, по-прежнему улыбался во весь рот.
        - Да так,  - рассмеялся он.  - Задержался немного.
        - Почему?
        - Подумал, что увидел Маюн у сапожника.
        - Хм.  - Содар задумчиво подергал бороду.  - Что ж, причина уважительная.
        Он взял с полки ковш и принялся наливать воду в висевший над огнем чайник.
        - Так это и вправду была она?
        - Не знаю. Скорее всего. Она зашла в мастерскую, когда я набирал воду.
        Содар покачал головой:
        - А что бы сказал Тосан, узнай он, что ты ухлестываешь за его дочкой? Я тебя спрашиваю. Довольно и того, что вы натыкаетесь друг на дружку в Академии. Но если ты еще и по улицам деревни начнешь за ней бегать, да еще и без ведома отца…
        Аннев поднялся и сел на стул.
        - Тосан,  - усмехнулся он,  - может взять свое мнение и засунуть его куда подальше.
        - Аннев!  - Содар резко повернулся, и вода из ковша плеснула на пол.  - Тосан - старейший из древних и глава Академии. Прояви хоть немного уважения.
        - Сколько угодно,  - ответил мальчишка.  - Старикан Тосан может взять свое мнение…
        Но тут же осекся, перехватив ледяной взгляд Содара, и нервно сглотнул.
        - Прости, Содар. Я… Просто завтра Испытание. Я волнуюсь.
        Содар снова отвернулся к чайнику, но Аннев мог бы поклясться, что услышал сдавленный смешок и «старикан Тосан, надо же».
        Мальчик улыбнулся. Что бы там Содар ни говорил, они с Тосаном никогда не питали друг к другу большой любви. Раскол между духовенством и Академией произошел еще несколько десятков лет назад - задолго до появления Содара в Шаенбалу, и ситуация лишь усугубилась, когда священник забрал себе в ученики Аннева. Содар, однако, не предпринимал ни малейших попыток, чтобы наладить отношения с Академией, и даже более того: Анневу вообще иногда казалось, что Содар нарочно подливает масла в огонь.
        Наполнив чайник, Содар отдал ковш Анневу. Мальчик зачерпнул воды из котла и сделал несколько жадных глотков.
        - Ловушки, которые захлопнулись, не переустанавливай, а те, что не сработали, захлопни.
        Священник бросил в чайник чайные листья и палочки корицы.
        - А ловушки для птиц не трогать, я помню,  - сказал Аннев, возвращая ковш на полку.
        - Нет, их тоже. «В праздник сей великий не вкушай ты ни зверя, ни рыбы, ни птицы».
        - Но ведь это не Седьмой день,  - возразил Аннев.
        - Нет, это первая ночь Регалея,  - произнес Содар и бросил в чайник горсть истолченного в порошок корня цикория.  - К тому же, если завтрашнее Испытание пройдет, как и предыдущие, наутро ты будешь расстроен, а значит, мне опять придется половину работы за тобой переделывать.  - Он покачал головой.  - Лучше подготовиться заранее, так что захлопни все ловушки.
        Юноша нахмурился. Обязательно стоило лишний раз напоминать об Испытаниях - и о том, как они всегда заканчиваются? Ему вдруг захотелось сказать что-нибудь назло старику.
        - Но в Книге Одара говорится, что в великие праздники нельзя есть мясо. Почему тогда в Седьмой день мы едим птицу и рыбу?
        - Потому что Седьмой день - обычный праздник, а Регалей - великий праздник.
        Аннев еще больше насупился:
        - И что с того? Разве мы…
        - Аннев, ты и вправду сейчас хочешь спорить о том, чем обычные праздники отличаются от великих?  - спросил Содар.  - В третьем веке на Совете Нивен нан Су’ул пытались выяснить, в чем же между ними разница. Целые фолианты про это написаны, и все в основном не стоят и куска лошадиного дерьма.
        Аннев так и разинул рот от изумления, но Содар будто ничего не заметил: на его губах промелькнула улыбка, и он вернулся к своему чаю.
        - Не скрою,  - продолжил священник,  - временами и мне не чуждо лицемерие. Но, по крайней мере, в этом вопросе я, в отличие от моих братьев, всегда стараюсь быть честным.  - В его глазах плясали искорки, когда он снова повернулся к ученику.  - Но дело ведь не в праздниках и не в Книге Одара. И даже не в том, как ты справляешься со своей работой по хозяйству, верно?
        Аннев смотрел на наставника, не решаясь заговорить.
        На несколько мгновений в кухне повисла тишина, а потом Содар произнес:
        - Ты справишься, мальчик. И знай: что бы завтра ни случилось - я горжусь тобой.
        Аннев, вспыхнув до корней волос, кивнул.
        - Ну да,  - хрипло сказал он.  - Я пойду захлопну ловушки. Что еще сделать?
        Содар помешал плавающие в чайнике листья.
        - Дров не руби - у нас в сарае их еще предостаточно, до следующей недели хватит, так что вернись пораньше.
        - До занятий еще много времени, я успею.
        - Не успеешь, если рассчитываешь переодеться и умыться. По сравнению с твоей чумазой физиономией эта туника почти белая.
        Аннев через силу улыбнулся и потер щеку. Она и вправду оказалась чумазая, но, может, он только что ее испачкал - рука-то тоже в грязи.
        - Понял,  - сказал он.  - Я мигом.
        И выскочил из кухни, пока Содар не придумал для него еще какое-нибудь дело.

        Глава 2

        Раньше дверь в дальнем конце кухни выходила прямо на улицу, но, когда Аннев подрос, Содар соорудил за ней деревянную пристройку, чтобы мальчику было где тренироваться. Получилось довольно просторное помещение: здесь нашлось место не только для всего их тренировочного арсенала, но и для поленницы дров, погреба и крошечной уборной.
        Войдя в комнату, Аннев снял с крюка на стене сумку для дичи и охотничий нож. Бросив взгляд в угол, где располагалась уборная, мальчик вздохнул, подбежал к низенькой деревянной коробке и вытащил из-под нее ночной горшок. Держа его в вытянутой руке, Аннев вышел из пристройки и засеменил рысцой к лесу, который находился в четверти мили. Там он вылил содержимое горшка в кусты (особенные, предназначенные именно для этой цели кусты), поставил горшок на землю и, пригнувшись, бесшумно заскользил между деревьями. Какой, интересно, ждет его улов?
        Сделав дюжину шагов, Аннев на мгновение замер, с наслаждением втягивая носом густой аромат Чащи и прислушиваясь к привычным звукам. Все здесь было хорошо ему знакомо: и высокие вечнозеленые ели, и дубы с березами, все еще сохранившие кое-где сухие скукоженные листья - деревья стряхнут их лишь после того, как набухнут почки, обещая новый наряд, ничем не уступающий прошлогоднему. Свернув на одну из звериных троп, Аннев помчался в самую глубь Чащи, где стояли его ловушки.
        Через полчаса в его сумке уже лежали фазан, две толстенькие белки и на удивление жирный кролик. Аннев заспешил обратно и уже почти добежал до опушки, но тут кое-что привлекло его внимание: вокруг нескольких сосен, несмотря на яркий солнечный свет, проникавший сквозь их кроны, клубились плотные черные тени.
        Сумеречные омуты редко появлялись в Чаще, Аннев лишь несколько раз натыкался на них, когда забредал вглубь леса. Но он всегда обходил их стороной и никогда еще не видел омут рядом с деревней.
        Закинув сумку с дичью на плечо, Аннев подошел к кусту терновника, нагнулся и подобрал камень размером с пол-ладони. Взвесив его в руке, он повернулся к омуту и швырнул в него снаряд.
        Камень с тихим свистом исчез в черном облаке. Аннев немного подождал, всматриваясь в колыхающиеся тени.
        Ничего.
        Мальчик раздосадованно вздохнул. Он так надеялся, что произойдет хоть что-нибудь, а тут - сплошное разочарование. Но Аннев не собирался так просто сдаваться.
        Он нагнулся, чтобы подобрать еще один камень, но, поскольку не сводил глаз с теней, схватился за терновник. Вскрикнув от боли, мальчик выпустил колючую ветку, несколько раз сжал руку в кулак и посмотрел на ладонь: на ней уже набухли две красные капли. Аннев чуть было не вытер ладонь о тунику, но вовремя остановился. Его школьная форма и без того не первой свежести, не хватало еще на ней пятен крови.
        Он оглядел землю, застланную сухими сосновыми иглами, и заметил серый камень вдвое больше предыдущего. Осторожно отодвинув в сторону ветку терновника, Аннев подобрал камень, вытер о его прохладную поверхность зудящую от уколов ладонь, а после этого бросил его в чернильную пустоту.
        Сначала ничего не происходило. Но вдруг облако непроницаемой темноты едва заметно содрогнулось, и по всему омуту пробежала малиновая рябь. Аннев и моргнуть не успел, как все закончилось, будто и не было ничего.
        Тут Аннев по-настоящему разозлился. Он приблизился к омуту вплотную и, хоть сердце его колотилось в груди как сумасшедшее, сунул ногу в черноту. Убедившись, что ничего не происходит, Аннев сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Мальчик чувствовал, как становится все холоднее. Сначала тени плескались на уровне его колен, пара шагов - и они почти полностью скрыли бедра. Это было все равно что брести в густом осеннем тумане через мельничный пруд. Однако чем глубже погружался Аннев во тьму, тем нестерпимее становился холод - и тем отчетливее он ощущал, что кто-то или что-то пристально за ним наблюдает. Анневу стало плохо, голова у него закружилась - точно так же, как в те моменты, когда он смотрел вниз с высоких стен Академии,  - и, выждав еще пару мгновений, он поспешил прочь.
        Вынырнув из облака теней на свет, Аннев тут же обозвал себя дураком. Никого, кроме него, в лесу нет, а в сумеречном омуте ничуть не холоднее, чем в обычной тени. И ничего страшного в нем нет. А он, глупый, просто струсил безо всякой на то причины. И все-таки, как бы Аннев себя ни успокаивал, ему было не по себе. Он бросил быстрый взгляд на клубящиеся тени, вздрогнул и помчался домой.
        - Ты горшок опорожнил?  - первым делом спросил Содар, едва Аннев переступил порог кухни.
        - Само собой,  - ответил Аннев, радуясь, что самое неприятное позади.
        - Хорошо. Умойся, поешь и займемся магией.
        Аннев застонал:
        - Мы же уже занимались, на прошлой неделе!
        - А должны заниматься каждый день,  - осадил его Содар, наливая себе чай.  - Но перевод Спеур Дун занимает у меня все свободное время.  - Он вздохнул, пригладил бороду и отхлебнул из кружки.  - Нужно это исправить. К тому же приближается Регалей, а значит, магия будет даваться тебе проще, чем обычно.
        Аннев опустил руки в холодную воду и начал энергично тереть правую ладонь, на которой остались следы крови; когда с этим было покончено, зачерпнул воды в ладони и плеснул на лицо.
        - А что, перед Регалеем к магии проще подступиться?  - спросил он.
        - Судя по моему опыту - да.
        Содар бросил ему полотенце.
        - Может, поэтому и появляются сумеречные омуты?
        - Сумеречные омуты?
        Аннев кивнул и кинул Содару мокрое полотенце.
        - Такие места в Чаще, в которых собираются тени. Они еще похожи на настоящий пруд.
        - Да, ты уже как-то о них упоминал, только называл по-другому. И сегодня тебе попался такой омут?
        Аннев потер перчатку, скрывающую его левую руку до локтя, и снова кивнул.
        - Недалеко от опушки.  - Он задумался.  - Раньше они так близко не подходили.
        Он вспомнил, как ему было холодно, пока он брел сквозь тьму, и вздрогнул. А когда поднял голову, увидел, что Содар внимательно наблюдает за ним.
        - Омуты, говоришь?  - спросил старик, не сводя с него глаз.  - Ты ведь всегда обходил их стороной.
        Аннев снова кивнул.
        - И никогда не пытался подобраться поближе?
        Аннев пожал плечами:
        - Не совсем. Сегодня, к примеру, я подошел и бросил в него пару камней. Но ничего особенного не случилось.
        Содар продолжал буравить его взглядом. Было ясно: старик ждет продолжения истории. Наконец, крякнув, он снова принялся за чай.
        - Сам я эти омуты никогда не видел,  - сказал он и сделал большой глоток из кружки.  - Но, думаю, ты прав насчет них. Чаща непостижимым образом связана с царством теней, и связь эта становится крепче во время Регалея. Может, они и безвредны, но я бы все равно держался от них подальше.
        Содар замолчал, ожидая ответа, но Аннев молчал. Тогда старик погрозил ему пальцем и произнес:
        - Я хочу это услышать, Аннев. Обещай, что и близко не подойдешь к этим сумеречным омутам.
        Аннев нервно сглотнул:
        - Обещаю.
        - Вот и хорошо,  - сказал Содар.  - Ну что ж, коль магия Чащи сегодня сильнее обычного, надо полагать, что и твоя не подкачает. Времени на глифы у нас нет, так что займемся мешком.
        И с этими словами извлек из складок мантии кусок выцветшей зеленой ткани.
        Аннев издал мученический стон и плюхнулся на стул напротив старика. Священник нахмурился, и мальчишка, нацепив на лицо восторженную улыбку, с притворной радостью воскликнул:
        - Давай же сюда свой бездонный куль разочарований!
        Содар фыркнул и бросил мешок на стол. Аннев подтянул его к себе, развязал и сунул в него правую руку.
        - У меня сроду ничего не получалось.
        Содар пожал плечами:
        - Как знать? Вдруг сегодня получится.
        - Ага. Например, он откусит мне руку.
        Содар улыбнулся и отпил из кружки.
        - Это вряд ли. Какой прок от мешка-тайника, если он будет откусывать руки? И вообще, мешок ничего не может у тебя забрать - сначала ты должен опустить предмет.
        Аннев задумчиво потеребил ткань.
        - Почему с артефактами, что нам дают для тренировок, я работать могу, а с этим мешком - нет?
        - Потому что артефакты бывают разные: одни создаются для всех, другие - для некоторых, а третьи - лишь для одного-единственного человека. Мастера и древние полагают, что никто из учеников не владеет магией, поэтому они дают вам простые артефакты - те, что одинаково хорошо работают в любых руках. Но мешок-тайник поддается лишь тому, у кого есть талант, а значит, чтобы привести его в действие, необходимо приложить больше усилий. Одного лишь желания, волшебного слова или взмаха руки будет недостаточно.
        - И что я должен вытащить?  - проворчал Аннев.
        Содар откинулся на спинку стула и пригладил бороду.
        - Завтрак. Достанешь - ешь на здоровье.
        - Очень смешно, Содар.
        - А я и не шучу.
        - Погоди-ка,  - взвился Аннев.  - Ты серьезно? Ты и правда засунул туда мой завтрак?
        Священник молча кивнул.
        - Но… я ведь еще никогда ничего не вытаскивал! Я же умру с голоду!
        - Не по моей вине. Твой завтрак лежит внутри. Никто не мешает тебе его съесть.
        Аннев нахмурился, но снова принялся шарить в пустом мешке. На каждом занятии магией он чувствовал себя полным дураком, и сегодняшнее не являлось исключением.
        - Мне будет проще искать, если ты скажешь, что именно я должен найти.
        - Бекон.
        Аннев в недоумении замер:
        - Но у нас нет жареного бекона. Я бы учуял запах.
        Содар широко ухмыльнулся:
        - Верно. Но год или два назад я спрятал в мешке несколько сочных ломтиков. Наверняка еще не испортились.
        Аннев тут же представил под пальцами склизкое прогорклое сало, и его передернуло от отвращения. Он выдернул руку из мешка и кинул злосчастным артефактом в своего наставника.
        - Не верю я тебе.
        На что священник невозмутимо ответил:
        - Воля твоя. Мне больше достанется.
        Потом запустил руку в мешок и вытащил из него толстый кусок жареного бекона.
        Аннев глазам своим не мог поверить, а Содар принялся спокойно уплетать свой горячий улов. Это был самый настоящий бекон! Аннев почувствовал запах жира и копченого мяса, и его желудок сжался от голода.
        - Давай его сюда.
        Содар как раз доел последний кусочек. Он толкнул мешок к ученику и с удовольствием облизал жирные пальцы.
        И Аннев, нарисовав в воображении полную тарелку хрустящего бекона, снова попытал счастья.
        - А скажи,  - обратился он к Содару, водя рукой под зеленым полотном,  - почему бекон не остыл? Потому что время внутри мешка остановилось?
        - Я вижу это так: мастер, создавший этот артефакт, соединил его с неким пространством, время в котором течет очень медленно. Думаю, еще и поэтому мешок так хорошо сохранился.
        Аннев с сомнением покосился на потрепанную ткань:
        - А по-моему, он уже на ладан дышит.
        - Пусть так. Но сколько ему лет, как ты думаешь?
        Аннева, который изо всех сил пытался сосредоточиться на горячем беконе, этот вопрос сейчас интересовал меньше всего.
        - Понятия не имею. Лет сто?
        - Три-четыре тысячи.
        Мысли о завтраке тут же вылетели у мальчишки из головы.
        - Его сделали в Век королей?
        - Да. Если не раньше.
        - Но откуда ты знаешь? И почему так в этом уверен?
        Содар потянулся за мешком, и Аннев нехотя уступил. Что ж, видно, не судьба ему сегодня позавтракать.
        - Потому,  - произнес священник,  - что однажды я захотел вытащить монетку.  - Он демонстративно сунул морщинистую руку в мешок.  - За несколько дней до этого я бросил сюда горсть монет, а поскольку, кроме хлеба, ничего покупать не думал, одной монетки мне было бы достаточно.  - Содар вынул руку и бросил на стол изогнутый медяк.  - Представь себе, как я удивился, когда увидел вот это.
        Аннев поднял монетку. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и совсем не похожа на медные щитки и звездочки, с которыми народ ходил на рынок,  - она была не совсем круглая, с грубыми ребрами. Изображения на ней почти стерлись, но Аннев сумел разобрать вздыбленное море и разделяющий его надвое посох Одара на фоне исчерченного молниями неба. Среди волн он прочел буквы: «У-Р-Р-А-Н». На реверсе он увидел угрожающего вида молот, напоминающий вороний клюв: кузнечный молот и в то же время мощное оружие, он грозно парил над дымящейся наковальней.
        - Кеос,  - прошептал Аннев и, ошеломленный, разжал пальцы. Монета упала на стол, неуклюже прокатилась вперед и легла перед Содаром.
        - Воистину, Кеос,  - подтвердил Содар, поднимая тяжелый медяк.
        - Никогда таких не видел,  - выдохнул Аннев.  - Это даритская или терранская?
        - И даритская, и терранская.  - Содар покрутил монету в руках.  - В Век королей у народов Дароэи и Терры некоторое время ходили одни и те же деньги. Это время еще называлось вторым веком.
        - Ну и что? Разве по ней можно судить о возрасте мешка? Ты сам мог ее туда уронить, а если не ты, то какой-нибудь коллекционер.
        Содар покачал головой:
        - Такие монеты вышли из обращения еще во втором веке, так что, думаю, это маловероятно. Но есть и еще кое-что.
        Он вывернул мешок наизнанку. Аннев долго не мог сообразить, что старик хочет ему показать, пока наконец не увидел надпись «УРРАН», вшитую в сам шов.
        - И что это?
        - Не что, а кто. Этот мешок создал тот же терранец, что отлил форму для этой монеты. Талантливейший ремесленник своего времени, мастер, не знавший себе равных и всецело посвятивший себя искусству. Он родился на заре второго века. Поначалу он ставил свое клеймо на каждом творении: хотел, чтобы мир знал, чьи руки создали этот непревзойденный шедевр.  - Содар ловко перекатил монету между пальцами.  - Однако с возрастом Урран понял, что труд его ничтожен на фоне бесконечного величия мира, поэтому бросил создавать артефакты и ушел в священники.
        - Он стал владыкой крови?
        - И да и нет. Видишь ли, терранцы называют владыками крови тех представителей своего народа, кто обладает талантом создателя, как Урран. Мы же, дариты, не делаем между терранцами таких различий. По сути, Урран остался мастером артефактов, вот только свой талант он предпочел употребить на то, чтобы превратить в шедевр самого себя.
        - А поскольку,  - подытожил Аннев,  - он перестал создавать артефакты, можно сделать вывод, что мешок и монета почти одного возраста.
        - Точно.  - Содар повернул монетку к свету, чтобы были видны полустертые буквы.
        - А что случилось с Урраном, когда он стал священником?
        Содар сделал неуловимое движение пальцами, и монета исчезла.
        - А об этом я расскажу в следующий раз.
        Он нагнулся вперед, вытянул руку - и вытащил монетку у мальчика из-за уха. Аннев презрительно хмыкнул и закатил глаза: тоже мне ловкач! Содар улыбнулся:
        - Не стони, показать хороший фокус - это целое искусство.  - Содар бросил монетку в мешок.  - Давай, теперь твой черед. Достань мне монету Уррана.
        Аннев взял мешок в левую руку, раздвинул края зеленой ткани и заглянул внутрь. Потом вздохнул и помотал головой:
        - Да не могу я, Содар. Я не нашел бекон, и монету тоже не найду. Повезет еще, если удастся вытащить хотя бы пару пылинок.
        - Этого будет достаточно.
        Аннев недовольно запыхтел, но все равно сунул руку в мешок и принялся водить ею туда-сюда. Сдался он уже через несколько секунд.
        - Ты ведь понимаешь, каково это? Шарить в пустом мешке? Это же…
        - Тщетность в чистом виде?
        - Да идиотизм это в чистом виде.
        Содар махнул рукой перед его лицом, давая понять, что не желает слышать никаких отговорок.
        - Просто скажи себе, что хочешь найти эту монету. Вспомни, какая она на вид, вспомни ее тяжесть.
        Аннев начал водить рукой по кругу.
        - Старая-престарая медная монета… Ага, понял. Вот сейчас я ее представлю как следует.
        - Я уронил ее в мешок, ты сам видел. Она там, просто найди ее.
        Поводив рукой еще несколько раз, Аннев вдруг замер. Глаза его расширились, а брови полезли на лоб от изумления.
        - Кажется, нашел,  - прошептал он, медленно вытаскивая руку из поблекшего зеленого мешка.
        Содар, не сводя взгляда с его крепко сжатого кулака, подался вперед:
        - Вот как? Да ты просто молодец, мальчик! Очень, очень хорошо. Теперь дай мне на нее взглянуть.
        Он протянул руку ладонью вверх, Аннев разжал кулак…
        Но в нем ничего не оказалось.
        Содар, нахмурившись, поднял глаза, и мальчишка, который все это время с трудом сохранял серьезное выражение лица, прыснул со смеху.
        - Купился! Прости, Содар, но тебя так легко надуть.
        Священник раздраженно фыркнул и схватил мешок:
        - Если бы ты меньше дурачился, у тебя бы лучше получалось.
        - Если бы у меня хоть что-то получалось, тогда я и дурачился бы меньше,  - парировал Аннев.
        Он встал из-за стола.
        - Мой завтрак оставь себе, а я уже побегу. Если опоздаю на урок, Дорстал не допустит меня к Испытанию.
        Содар кивнул. Поднявшись со стула, он подошел к мальчику и положил руку ему на плечо:
        - Сегодня будь внимателен. Вас, мальчишек, накануне Испытания суда так и тянет подраться. Особенно Фина. Но хороший вор тем и хорош, что не ввязывается в драки, а знает, как их избежать.
        - Содар, мы не воры - мы аватары!
        - Не вижу большой разницы,  - проворчал старик.  - Но меня радует, что хоть что-то ты воспринимаешь всерьез.  - Он взял со стола кружку и мешок.  - Ты лучший аватар в своем классе, Аннев, и не важно, дадут тебе этот титул или нет. Тебе нечего доказывать.
        Аннев подумал о предстоящих состязаниях. Раньше они с друзьями всегда действовали заодно, но завтра…
        Титус, Терин или я… Победа достанется лишь одному из нас.
        Тут он вспомнил о кольце обещания, которое было спрятано в его комнате,  - том самом, что он собирался подарить Маюн в последнюю ночь Регалея. Когда Аннев попросил кузнеца Шраона выковать это кольцо, он ничуть не сомневался, что станет одним из первых, кто пройдет Испытание суда. Ведь ученикам не разрешается вступать в отношения, пока они не станут аватарами, а жениться и вовсе позволено лишь мастерам-аватарам и древним. Так что, если завтра Аннев провалится, он станет стюардом, а значит, не видать ему ни Маюн, ни блестящего будущего в Академии.
        А этого допустить нельзя. Он попросту не может проиграть. Он не станет стюардом и не потеряет Маюн. Решено: завтра он скажет друзьям, что каждый сам за себя. Так будет честно. Их судьба - в их собственных руках.
        Но в самых дальних закоулках его сознания гнездилась еще одна мысль: как и прежде, объединиться с Титусом и Терином, сказать им, что сообща они смогут победить, а потом, когда возникнет такая необходимость, сразиться против них. Едва Аннев нарисовал себе этот план, как в животе у него похолодело.
        Обуреваемый противоречивыми эмоциями, Аннев взглянул на Содара и нервно сглотнул.
        - Ты прав,  - произнес он.  - Мне нечего доказывать.

        Глава 3

        Древний Дорстал расхаживал перед учениками туда-сюда, шурша полами своей черной мантии. Сквозь маленькое застекленное окошко в комнату просачивался тусклый утренний свет, который едва позволял рассмотреть лицо древнего, скрытое капюшоном.
        На высоком столе справа от Дорстала лежали двенадцать металлических и деревянных жезлов. Слева, за столами из мореной древесины, расставленными в три ряда, сидели двенадцать юношей. Пятеро из них были одеты в чистые туники насыщенного коричневого цвета, тогда как форма всех остальных, включая Аннева, имела различные оттенки бежевого.
        - …Некоторые утверждают, что магические жезлы в большинстве своем безобидны,  - говорил Дорстал.  - Их применяют для исцеления больных, а также в домашнем хозяйстве - для стирки белья и кипячения воды. Но в любой момент они могут быть использованы не по назначению.
        Дорстал остановился перед мальчиком в грязной бежевой тунике. Сидящий в последнем ряду дородный парень в коричневом громко зевнул. Двое мальчишек в таких же коричневых туниках тихонько захихикали, давясь от смеха. Дорстал не обратил на них внимания.
        - Именно поэтому собирать артефакты необходимо с предельной осторожностью, независимо от их свойств. Благодаря труду аватаров и мастеров Шаенбалу в северо-западной Дароэе почти не осталось великих и темных жезлов, но даже самый простой жезл при неосторожном обращении может вас убить.
        Тут Аннев поднял руку. Дорстал отвернулся и направился к столу с артефактами. Аннев, не опуская руки, терпеливо ждал.
        - Перейдем к разновидностям магических жезлов.  - Дорстал вынул из кармана кусок мела и начал писать им на грифельной доске, врезанной в стену.  - Великими называют жезлы огромной магической силы.  - Дорстал нарисовал две звездочки, большую и поменьше, одну напротив другой.  - Сам термин «великий» может иметь отношение и к внешнему виду жезла, однако в основном служит для описания его мощи,  - он обвел большую звезду,  - диапазона его возможностей,  - соединил звездочки пунктирной линией,  - или продолжительности действия.  - Над большой звездой он нарисовал еще две маленьких.  - Итак, одни жезлы называются великими, потому что вызванные с их помощью эффекты длятся долгое время - в некоторых случаях и вовсе бесконечно.  - Он дважды стукнул мелом по большой звезде.  - Другие - из-за их силы, интенсивности действия или же способности работать на внушительных расстояниях.
        Дорстал перечеркнул пунктир жирной линией и повернулся к классу. Бросив быстрый взгляд на поднятую руку Аннева, он снова занялся лежащими на столе артефактами.
        - Темными же называют любые жезлы, чье единственное предназначение - причинять боль, наносить физические увечья и подчинять себе волю других.
        - Древний Дорстал,  - подал голос Аннев.
        - Что, служитель Айнневог?  - рявкнул Дорстал.
        Аннев опустил руку.
        - Я понимаю, почему мы забираем великие и темные жезлы,  - начал мальчик, тщательно подбирая слова.  - Но если это самый обычный жезл, которым пользуется дровосек или прачка, зачем его отбирать? Он ведь никому не вредит, так почему мы…
        Здоровяк, сидевший через стул слева от Аннева, застонал:
        - Тебе-то это зачем? На задания отправляют аватаров, а ты завтра станешь стюардом!
        Он наклонился за спиной сидящего между ними мальчика и перехватил взгляд Аннева.
        - Уж я об этом позабочусь,  - прошептал парень, и в его глазах загорелся недобрый огонек.
        Аннев старался держать себя в руках, но это давалось ему нелегко. Слова аватара задели его за живое. Фин не оставлял другим ни малейшего шанса, из четырнадцати состязаний он победил в четырех, еще одна победа - и в Академии установится новый рекорд.
        Дорстал между тем выглядел так, как будто его только что заставили прожевать пол-лимона, но ни его сморщенное лицо, ни издевки Фина Аннева не остановили.
        - Древний Дорстал, вы говорили, мы забираем магические предметы потому, что люди используют их во зло. Но как нам это понять? Почему мы заранее решаем, что все владельцы артефактов - плохие? Это ведь нечестно.
        Глаза Дорстала яростно сверкнули, и Аннев вжался в стул.
        - Я так думаю,  - тихо уточнил он.  - По-моему, мы поступаем нечестно.
        - Вам и не нужно ничего понимать, служитель,  - сухо ответил Дорстал.  - Даже если завтра вы получите титул аватара, вашего понимания все равно не потребуется. Обязанность аватара - забирать опасные артефакты из рук опасных людей. А вопросы нравственности оставьте древним.
        Любой бы сообразил, что разговор на этом закончен, но только не Аннев.
        - А как же быть с жезлами исцеления?  - не сдавался он.  - Они ведь не представляют никакой опасности. Зачем тогда их красть?
        - Уже много веков,  - заявил ледяным тоном древний,  - магия вне закона. Магия есть зло. Те же, кто продолжает ею заниматься,  - преступники. Эти люди порочны по природе своей, а кроме того, они жаждут власти.  - Дорстал сделал паузу, ожидая возражений, но Аннев молчал.  - Магия опасна в любом виде и независимо от того, кто ею занимается. Наш долг - защитить от нее людей. А для этого мы собираем артефакты и прячем их в Проклятом хранилище, где их неусыпно охраняет орден древних.
        Аннева так и подмывало спросить: почему на тренировках использовать магические предметы можно, а для исцеления ран - нельзя, но он решил, что не стоит испытывать судьбу. Этот спор ему все равно не выиграть, а если он не угомонится - Дорстал еще больше взбесится и, чего доброго, не допустит Аннева до завтрашнего Испытания. Дорстал, лицо которого снова приняло обычное выражение, коротко кивнул и снова повернулся к столу с жезлами.
        - Итак, после того как вы раз и навсегда уяснили, что все жезлы опасны,  - он сурово взглянул на Аннева,  - вы должны научиться отличать магические жезлы от тех, что лишены волшебной силы. Иногда деревянная палка - это всего лишь деревянная палка. Артефактами же являются лишь те предметы, которые содержат в себе магию.
        Дорстал обвел взглядом сидевших перед ним учеников.
        - Вы долго обучались умению распознавать артефакты. И сегодня, в преддверии вашего последнего Испытания, мы проверим, хорошо ли вы усвоили урок.  - Теперь он смотрел только на семерых мальчишек в бежевой форме.  - Вы должны определить, есть ли магия в этих жезлах,  - он указал рукой на стол,  - и если это артефакты, то для чего они предназначены.
        Дорстал ткнул скрюченным пальцем в тощего парнишку, одетого в замызганную тунику:
        - Терин.
        Терин неуклюже выбрался из-за стола, быстро подошел к древнему и, найдя глазами Аннева, криво усмехнулся. Дорстал, смерив черноволосого пострела надменным взглядом, произнес:
        - Выбирайте жезл, Терин.
        Терин несколько секунд изучал лежащие перед ним предметы, потом поднял правую руку - но она так и застыла в футе над поверхностью стола.
        - Чтобы почувствовать природу жезла, Терин, его нужно взять в руки.
        Кто-то на заднем ряду рассмеялся. Терин, краснея от стыда, схватил двумя пальцами тонкую палочку, вырезанную из ясеня.
        - Давайте без нежностей,  - фыркнул Дорстал.  - Что это за аватар, который боится взять в руки артефакт?
        Его слова вызвали новый приступ веселья среди учеников, но Дорстал с невозмутимым видом продолжил:
        - Если хотите понять, что этот жезл собой представляет, двумя пальцами вы не отделаетесь.
        Терин скривился, но все же зажал ясеневую палочку в ладони.
        - Теперь хорошо. Итак, что вы нам поведаете?
        Мальчишки, которые только что смеялись над своим товарищем, застыли в ожидании. Даже Анневу стало любопытно, справится его друг или нет. В этом деле Терин, конечно, не являлся лучшим в классе, однако обычно у него получалось весьма неплохо.
        - В этом жезле заключена магия,  - уверенно произнес он наконец.  - Это сразу чувствуется. А еще он очень холодный. У меня даже рука замерзла.
        Дорстал скинул капюшон, выставив на всеобщее обозрение гладкую лысину.
        - Дальше?
        Мальчик поник.
        - Даже не знаю. А что еще я должен почувствовать?
        Дорстал выдернул предполагаемый артефакт из руки Терина и положил себе на ладонь. Мальчишки, затаив дыхание, наблюдали за учителем. Тот подержал палочку несколько секунд, словно оценивая вес, а потом вернул на место.
        - Это жезл истинного видения,  - произнес древний, глядя на Терина.  - Полагаю, поверхность его холодна потому, что сегодня ночью нас ожидают заморозки. Это было бы ясно как день любому, кто с рождения отравлен ядом магии. Но при должном усердии даже чистая душа научится распознавать истинную суть артефакта.
        Он все так же не сводил с мальчика внимательных глаз.
        - Вы справились, Терин. А задание вам досталось не самое простое.
        Терин вернулся к своему столу и, облегченно выдохнув, плюхнулся на стул.
        - Следующий?
        Тут же в воздух взметнулись четыре руки, но Дорстал выбрал ученика, которого не было среди желающих.
        - Фиюнай.
        Фин поднялся со стула и вальяжно прошествовал через классную комнату, потряхивая на ходу спутанными локонами, напоминающими сосульки. Он был высок, отлично сложен и красив.
        И совершенно безжалостен к остальным, особенно к Анневу.
        Когда он приблизился к длинному деревянному столу, Дорстал произнес:
        - Выбирайте жезл, аватар Фиюнай.
        Фин, небрежно откинув волосы с лица, взял жезл, полностью отлитый из золота. Аватар крепко сжал его в руке, прикрыл на несколько секунд глаза и сосредоточился.
        - Это артефакт,  - заявил он.  - Я чувствую в нем пульсацию магической силы. И он жжет мне ладонь.  - Фин помедлил, вопросительно глядя на древнего.  - Какое неприятное ощущение… Будто его использовали для того, чтобы причинять боль.
        И замолчал, дожидаясь реакции Дорстала.
        Древний пожал плечами:
        - Не исключено. Но можете ли вы определить, с какой именно целью создавался этот жезл?
        - Ну… чтобы мучить людей?  - нерешительно предположил Фин.
        И тут Дорстал, до этого не сводивший с мальчика внимательного взгляда, расхохотался. Он так сильно хохотал, что на глазах у него выступили слезы, он закашлялся и сложился пополам; трясясь от смеха и кашля, он то прикрывал рот рукой, то судорожно хватался за мантию. Оторопевшие ученики наблюдали за своим учителем, толком не зная, что им делать: то ли смеяться вместе с ним, то ли звать кого-нибудь на помощь.
        Наконец Дорстал совладал с собой. Он вытер глаза, весело крякнул и разгладил складки мантии.
        - Что ж,  - сказал он,  - очень хорошо, Фиюнай.
        И похлопал аватара по плечу.
        - Хоть этот жезл не из темных или великих, но, думаю, вы правы: кое-кому он вполне мог доставлять неудобства.
        Древний взял жезл у Фина. Мальчишка переглянулся со своими дружками Яспером и Келлором, которые сидели на последнем ряду вместе с ним, но те лишь недоуменно пожали плечами.
        - Это королевский стержень очищения,  - объяснил Дорстал.  - Предназначен для знатных особ, слишком утонченных для того, чтобы самостоятельно подтирать себе зад.
        Фин брезгливо поморщился, вытер руку о тунику и поспешил вернуться на свое место.
        Дорстал продолжал тихонько посмеиваться ему вслед, но, когда Фин уселся, лицо древнего снова превратилось в суровую каменную маску.
        - Служитель Айнневог.
        Все, как по команде, обернулись и уставились на Аннева. Мальчик поднялся и направился к столу. Фин, Яспер и Келлор принялись о чем-то шептаться, но Анневу было все равно: главное сейчас - не ударить в грязь лицом.
        Кроме золотого, на столе лежало еще четыре жезла из различных металлов. Аннев точно знал, что два из них серебряные, один из бронзы. Непонятно было лишь, из чего отлит последний. Возможно, из стали.
        А вот деревянные его смутили: светлые, темные, однородные и в каких-то пятнах - поди разбери, из какого они дерева вырезаны. Разве что один из семи показался ему знакомым - ясеневая палочка, которую выбрал Терин, но и та с близкого расстояния выглядела немного по-другому, так что он мог и ошибаться.
        - Выбирайте, Аннев.
        Аннев протянул руку, намереваясь взять стальной жезл, как вдруг почувствовал легкий зуд в пальцах. Руку словно магнитом потянуло на край стола - туда, где лежала деревянная полированная дубинка. Аннев внимательно ее рассмотрел: она была выстругана из пальмовой лианы - растения, известного своей пластичностью. Дубинки из такой же древесины использовали на тренировках мастер Эдра и Содар.
        Едва он поднял дубинку, как легкий зуд в ладони сменился сильной пульсацией. Было больно - но одновременно приятно. Хотелось смеяться - и вместе с этим рыдать в голос. А сильнее всего было желание что-нибудь уничтожить. Вскрыть тело Дорстала и выпустить из него кровь. Или швырнуть Фина в стену и забрызгать его мозгами все вокруг… Но, помимо ярости, помимо неудержимого стремления подчиниться зову древних инстинктов, ощущал он и еще кое-что: присутствие некой могущественной силы. И какая-то неизведанная часть его души тянулась к этой силе, жаждая подчинить ее своей воле…
        Задохнувшись, Аннев разжал пальцы, и дубинка упала на стол. Дорстал выжидающе смотрел на мальчика.
        - Это… это…
        - Что это, Аннев?
        - Темный жезл. Он вызывает боль.
        Дорстал фыркнул и махнул рукой, давая Анневу понять, что он свободен. Потрясенный Аннев постоял еще несколько секунд, не сводя глаз с жезла, после чего побрел на свое место.
        - Вы меня удивили, служитель,  - проговорил Дорстал, поправляя жезлы, чтобы они лежали ровно.  - Как вы могли не понять очевидного?
        И со вздохом взял в руку дубинку из пальмовой лианы.
        - Это ведь жезл исцеления.
        Тут раздался тихий стук в дверь. Дорстал положил жезл на стол и пошел открывать. За дверью обнаружился пожилой мужчина весьма примечательной наружности: у него был тяжелый квадратный подбородок, коротко стриженные огненно-рыжие волосы и точно того же цвета мантия.
        - Мастер Эдра,  - поприветствовал его Дорстал.
        - Древний Дорстал.
        Рыжеголовый человек слегка поклонился и заглянул в комнату.
        - Для большинства учеников это ваш последний урок.
        - Полагаю, что так,  - ответил Дорстал, обводя мальчишек разочарованным взглядом.
        - Занятия в тренировочном зале у нас сегодня не будет,  - прогудел Эдра,  - поэтому я забираю их сейчас на совместный урок с классом Бенифью.
        Дорстал пробурчал что-то себе под нос, потом гаркнул:
        - Урок окончен. Идите за мастером Эдрой.
        Мальчишки все как один тут же вскочили с мест и, обгоняя друг друга, высыпали в коридор.

        Глава 4

        Аннев плелся позади всех по каменному коридору, погруженный в глубокие раздумья. Его все больше беспокоило завтрашнее Испытание суда: при мысли, что он может упустить победу, становилось невыносимо страшно, но вдвойне страшнее было оттого, что ему придется предать друзей. Но даже эти страхи отступали под натиском недоумения: почему жезл исцеления из пальмовой лианы вызвал у него приступ ярости и желание учинить кровавую расправу над Дорсталом и Фином?
        «Не понимаю,  - думал Аннев.  - Назначение жезлов исцеления - заживлять раны и лечить недуги… но мне-то захотелось пустить Дорсталу кровь!»
        Конечно, это можно объяснить тем, что кровопускание - обычная процедура, которую используют лекари для облегчения страданий больного…
        «Но я не собирался облегчать его страдания,  - признался себе Аннев.  - Я хотел его убить. А Фину - размозжить череп».
        Аннев прикусил губу. Так что же он почувствовал? Целительную силу жезла? Ничего подобного. Даже если эта сила и была заложена в него изначально, что-то злое, более мощное ее подавило. В голове Аннева рождались все новые вопросы, и он был так поглощен поиском ответа на них, что не заметил, как к нему присоединился Терин.
        Возможно ли, размышлял он, что Дорстал ошибся и дубинка на самом деле являлась темным жезлом? Но тогда выходит, что способности Аннева превосходят знания и опыт древнего, а это маловероятно.
        В таком случае неужели Дорстал прав и магия - это неизменное зло? Но верить в такое Аннев не хотел - да и не мог. Содар говорил, что магия - всего лишь инструмент для совершения как плохих, так и хороших дел, а ведь Содар - маг. И если согласиться с тем, что магия - зло, получается, что и Содар - зло, а вот это совершенно невозможно.
        Остается лишь единственное разумное объяснение: дело не в жезле. Скорее всего, в его собственной душе есть нечто темное - оно-то и вызвало эту жажду разрушения. А если так - совсем плохи его дела.
        - Неудачная палка попалась, а?
        Аннев повернул голову и увидел Терина. Сразу же вернулись мысли о завтрашнем дне, сердце Аннева екнуло и почти перестало биться, скованное, как железными тисками, чувством вины.
        - Чего?  - переспросил он, как будто не расслышав.
        - Ты в них обычно неплохо разбираешься,  - ответил ничего не подозревающий Терин.  - Но перепутать исцеляющий жезл с жезлом тьмы… Это ты здорово махнул.
        Аннев вспыхнул до кончиков ушей.
        - Но главный олух у нас, конечно, Фин. Стержень очищения, ха! Это ж кем надо быть, чтобы до такого додуматься - превратить ершик в артефакт.  - Он тихо засмеялся, но вдруг резко смолк и потрясенно добавил: - Гением, не иначе! Вот бы и мне какую-нибудь магическую мочалку - наверняка ею точно не пришлось бы делиться с половиной Академии.
        Аннев слушал его вполуха. Пока они поднимались по лестнице, он задумчиво вел пальцем по пыльному гобелену, украшавшему стену.
        - Расскажи про жезл истинного видения,  - попросил он, когда молчать стало совсем уже неловко.
        Терин важно надул губы:
        - Странные были ощущения. Я подумал сначала, что его продержали в Проклятом хранилище всю зиму, вот он и холодный. Но говорить ничего не стал - не хотел, чтобы меня посчитали дураком. А потом вдруг руки и спина покрылись мурашками, как будто подул ледяной ветер… вот только окно было закрыто и никакого ветра быть не могло.
        Он тряхнул головой и посмотрел на Аннева.
        - А ты что почувствовал, когда…
        - Эй, гляди,  - прервал его Аннев,  - а вот и Титус!
        К их классу присоединилась группа учеников под предводительством древнего Бенифью, чьи редкие седые волосы напоминали скорее клочки паутины. Терин широко ухмыльнулся, мгновенно позабыв, о чем собирался спросить, и с довольным видом произнес:
        - Так-так, кажется, сегодня мне выпадет отличный шанс поколотить нашего Мышонка.
        Аннев кивнул:
        - Потому что Титус - единственный, кого ты можешь одолеть. К тому же он на два года тебя младше.
        - И что с того? Все равно считается.
        Пока они болтали, к ним спешил, ловко лавируя в коричнево-бежевой массе учеников, круглолицый пухлощекий паренек. На голове у него колыхалось облачко светлых волос; он был ниже и щуплее остальных, но одет в ту же форму, что и Аннев с Терином. Вот только его одежда была заметно чище.
        - Что считается?  - спросил он, подойдя к друзьям.
        - Привет, Мышонок!
        Терин потрепал мальчика по пушистой макушке.
        Титус страдальчески застонал, уворачиваясь от руки шутника:
        - Знаешь ведь, что я это прозвище терпеть не могу.
        - Знаю, поэтому и называю тебя Мышонком,  - весело заявил Терин.  - Эй, слушай, тут Аннев говорит, что если я тебя побью, то это ненастоящая победа, потому что ты мелюзга. А сам-то ты как думаешь?
        Аннев ткнул его в бок: опять Терин переврал его слова, а Титус, конечно же, примет их за чистую монету.
        - Ты что, правда так сказал?  - обиженно пропищал Титус.
        - Да нет же! Я сказал: Терин на тренировках дерется с тобой, потому что у него силенок не хватит побить кого-то своего возраста.
        Титус просиял:
        - Это точно. Куда ему.
        Терин вместо ответа высунул язык.
        Тем временем древний Бенифью попрощался с Эдрой и ушел, оставив на его попечение своих учеников. Огненногривый мастер оружия, скрестив могучие руки на груди, сурово взирал на выстроившихся перед ним служителей и аватаров.
        - Сегодня мы проведем тренировку на крыше,  - объявил он,  - а затем вы отправитесь в храм, где мастер Дюварек приготовил для вас кое-что особенное.
        Ученики начали взволнованно перешептываться: нечасто мастер теней балует их своим вниманием.
        - А ну тихо!  - рыкнул Эдра.
        Большинство мальчишек тут же замолкли, и в почти полной тишине отчетливо раздался голос Фина:
        - …Или где-то пропадает, или в стельку пьян…
        Аннев повернулся: Фин переговаривался со своими дружками - Яспером и крючконосым Келлором. Какой-то аватар из класса Титуса, под стать всей этой наглой троице, стоял рядом и поддакивал, противно хихикая.
        - Услышали что-то интересное, Бринден?  - крикнул Эдра, буравя мальчишку взглядом.
        - Мм…  - Бринден замотал головой.
        Эдра кивнул и обратил свой испепеляющий взор на остальных учеников.
        - Итак, как я уже сказал, сегодняшнее занятие пройдет на крыше. Из оружейной я принес две дюжины мечей, топоров и прочего. Одни в отличном состоянии, другие - в отвратительном. Но когда враг застигнет врасплох - выбирать не придется.  - Он ухмыльнулся.  - Тот, кто первым добежит до северной террасы, сможет выбрать себе оружие. Самым нерасторопным достанется рухлядь. Шестеро лучших получат преимущество на завтрашнем Испытании.
        Рот мастера растянулся в хищной улыбке.
        - Вперед!
        Сердце Аннева бешено заколотилось. Аватары сорвались с места и помчались к ближайшей лестнице. Терин бросился было за ними, но Аннев схватил его за плечо:
        - Я знаю короткий путь.
        Он проскользнул мимо толпы штурмующих лестницу мальчишек и тут увидел аватара, который кинулся в том же направлении, что и они. Мальчишка, как ураган, пронесся мимо, и его длинные, до подбородка, волосы взметнулись, обнажив шрам во всю щеку.
        - Кентон!  - рявкнул Аннев.
        Этот парень с черными, как вороново крыло, волосами обычно держался сам по себе - его тренировал Дюварек, который был ему почти таким же наставником, как Содар - Анневу,  - но с полгода назад Аннев уговорил его присоединиться к их маленькой команде. Все четверо поклялись действовать сообща, пока каждый из них не получит титул аватара. Однако стоило Кентону пройти Испытание суда, как он тут же нарушил клятву. Он отвернулся от служителей и даже начал дружить с Фином. И сейчас, увидев его, Аннев понял, что сам он ничем не лучше Кентона, ведь завтра он поступит так же, как и их недавний друг: попросту предаст Титуса и Терина.
        На оклик Кентон не обратил никакого внимания - лишь еще сильнее припустил, завернул в боковой коридор и взлетел по лестнице. Аннев почти нагнал его, но мальчишка сорвал со стены тяжелый гобелен и швырнул в Аннева. Тот инстинктивно нырнул под увесистый ковер, сделал кувырок и снова вскочил на ноги. Кентон глянул назад, ругнулся и уже в следующую секунду исчез за поворотом.
        «Что ж, поиграем»,  - подумал Аннев.
        Позади раздались проклятия - это Терин с Титусом запутались в гобелене. Поворачивая за угол, Аннев увидел, как Фин и его прихвостни пинают копошащихся мальчишек, загородивших им дорогу, и прибавил ходу.
        «Все равно им не помочь»,  - успокоил он себя.
        Потом представил, что вот-вот догонит Кентона, и почувствовал новый прилив сил.
        «Главное - не останавливаться».
        Его черноволосый соперник добежал до развилки в конце коридора и, секунду помешкав, повернул направо. Аннев - машинально налево.
        Оба коридора огибали спальные комнаты, а потом снова сливались в один, который и вел на окруженную зубчатыми стенами террасу. Разница состояла в том, что в коридоре по правую руку располагались спальни учеников, а комнаты во втором пустовали. Аннев рассчитывал на то, что Кентону придется бежать не так быстро, чтобы не сбивать людей с ног, тогда как его путь совершенно свободен: единственный обитатель в коридоре слева - мастер Дюварек, но он сейчас наверняка в храме, вовсю готовится к занятию, до которого осталось меньше часа.
        Все это пронеслось в голове у Аннева за пару секунд. Через три секунды он уже почувствовал упоительный вкус победы. А через четыре - врезался в стоящего на четвереньках мастера теней. Аннев попробовал смягчить удар, перекатившись через согбенную фигуру Дюварека. У него почти получилось, но в самый последний момент Дюварек задрал голову. Аннев со всего маху налетел на это неожиданное препятствие животом - мастера отбросило назад, и он ударился затылком о застеленный тонким ковром пол. Аннев перевернулся в воздухе и рухнул рядом, при этом больно ушибив плечо, да еще и угодив прямиком в лужу рвоты.
        Мгновение оба лежали не шевелясь, потом Аннев застонал и кое-как встал на колени.
        - Кеос тебя подери,  - выругался Дюварек.
        Мастер, выглядевший далеко не лучшим образом, сказать что-либо еще не успел: ему помешал очередной приступ тошноты.
        Аннев попытался отползти подальше и от мастера, и от злополучной лужи, но, барахтаясь, нечаянно пнул Дюварека в бок. Оказавшись на безопасном расстоянии, Аннев наконец поднялся на ноги и увидел на своем правом боку, от ребер до бедра, темное пятно. О внешнем виде можно было не беспокоиться: пятно прямо на глазах расплывалось по засаленной ткани, смешиваясь со следами пота и глубоко въевшейся грязью.
        А вот запах так просто не спрячешь…
        Дюварек с трудом скатился с залитого рвотой ковра и прижался виском к холодному каменному полу.
        - Загоритесь мои кости…
        Мальчишка уже собирался дать деру, пока его не узнали, но тут Дюварек повернул голову и уставился на него, прищурив глаза. Лицо у него отекло, нечесаные черные волосы свисали неопрятными космами, под слезящимися глазами синели широкие круги.
        - Служитель Аннев, какого дьявола?..
        Аннев нервно сглотнул. Из соседнего коридора слышался топот многочисленных ног - это аватары кинулись по следам Кентона. Нужно было срочно что-то придумать, и Аннев выпалил первое, что пришло ему в голову:
        - Простите меня, мастер Дюварек! Я торопился на урок. Если опоздаю - меня могут не допустить к Испытанию суда!
        - Мне следовало бы сделать это прямо сейчас,  - простонал Дюварек, сжимая голову руками.
        - Пожалуйста, не надо! Я обязательно должен участвовать! Это мой последний шанс!
        Дюварек скривился, будто слова Аннева воскресили в его памяти неприятные воспоминания - уж не те ли самые, что он пытался утопить в медовухе?
        Мастер сел, вытер рот и стряхнул прилипшие к пальцам остатки еды, так что те забрызгали стену. Потом снова взглянул на Аннева.
        - Ступайте.  - Дюварек вытер ладонь о тунику и пригладил спутанные волосы.  - Я разберусь с вами через час.
        И Аннев помчался во весь дух.

        Глава 5

        Кляня себя за невезучесть, Аннев вбежал на террасу. Ну почему, почему именно его угораздило столкнуться с Дювареком? Он ведь просто извалял мастера теней в его собственной рвоте! Мастера, которому чаще других поручают самое ответственное и захватывающее задание - поиск артефактов. Кентон получил право брать у Дюварека частные уроки лишь после того, как приобрел титул аватара, а Анневу о такой привилегии теперь остается лишь мечтать.
        «Он бывал за пределами Чащи, в Баноке и Лукуре, и даже на дальнем севере. Я тоже хочу. Хочу быть таким же, как он».
        Но перед глазами тут же возник образ блюющего Дюварека, и Аннев сказал себе: «Нет, я хочу быть лучше, чем он. Но как мне стать тем, кому Академия захочет доверить такую важную миссию, как добыча артефактов?»
        Совершенно очевидно, что первый шаг на пути к цели - пройти Испытание суда. Любой ценой. Титул аватара откроет перед ним все двери. Вот только шансы его получить тают на глазах.
        Аннев пришел последним. Чувствуя отчетливый кисловатый запашок, пропитавший его одежду, он встал подальше от толпы и огляделся. Судя по блеску оружия в руках Фина и Кентона, эти двое оказались быстрее всех. Вообще, большинству мальчишек в коричневых туниках оружие досталось весьма приличное: деревянный меч, топор в кожаном чехле, боевой посох. Эдра, стоявший на возвышении в центре толпы, разбивал аватаров на пары и указывал, где им драться.
        Служителям же пришлось довольствоваться остатками. Аннев нашел глазами Терина и Титуса: те держались в стороне, у одного в руках был грязный моток веревки, у другого - грубый льняной мешок; вот и все оружие. Недалеко от мальчишек стоял Лемвич - служитель из класса Титуса. Аннев подбежал к друзьям:
        - Мне что-нибудь осталось?
        - Почти ничего,  - ответил Терин.  - Мы тебя всего на пару минут опередили.
        - Там есть латные перчатки.  - Титус показал в темный угол террасы.  - Но они все в дырках.
        - И заржавели,  - вставил Лемвич, крутивший в здоровенных ручищах крохотный ножик.  - Я бы их надевать не стал.
        - Да ты бы в них попросту не влез,  - поддразнил здоровяка Терин.
        - И поэтому тоже.
        - И все?  - спросил Аннев.  - Только пара перчаток?
        Титус кивнул.
        - А в мешке что?
        - Дротики. Правда, деревянные и с балансом у них беда, но все же лучше, чем ничего.
        - Ты, главное, не промахнись.  - Терин легонько стукнул Титуса кулаком в плечо.  - Эй, как думаешь, Эдра разрешит брать оружие выбывших?
        - Не знаю. Возможно,  - ответил Аннев.  - Какие правила?
        - «Победа засчитывается в случае, если противник признает поражение или получит критический удар». Причем Эдра должен этот удар увидеть. Так что если вдруг Титус метнет свой дротик и уложит кого-то на месте, а Эдра при этом будет смотреть в другую сторону - считай, Мышонку крупно не повезло.
        Титус кивнул:
        - Наверное, поэтому никто и не выбрал дротики.
        - Ясно.  - Аннев посмотрел на лежащие в углу перчатки.  - Значит, надо продержаться до тех пор, пока не получим оружие получше.
        Он побежал за перчатками, а когда вернулся, в его голове уже созрела идея.
        - Терин, а как ты смотришь на то, чтобы разрезать веревку пополам и сделать из нее кое-что потяжелее?
        - Привязав к концам перчатки?
        Аннев кивнул. Терин задумчиво почесал затылок:
        - Это, конечно, не так здорово, как нож, но толку от нее явно окажется больше, чем от обычной веревки.
        - Отлично.  - Аннев хлопнул Лемвича по спине.  - Эй, Лем, можно одолжить твой ножик?
        Крепыш Лемвич долго вертел в пальцах крошечное лезвие, а потом все же протянул его Анневу, ручкой вперед.
        - Только вернуть не забудь.
        И это была не просьба.
        - Не забуду,  - пообещал Аннев.  - Спасибо.
        И, бросив перчатки на пол, принялся пилить веревку. Нож был тупой, и все же конопляные волокна понемногу поддавались. Краем глаза он наблюдал за Эдрой, опасаясь, как бы мастер не вызвал его раньше, чем он закончит. На секунду он отвлекся и выронил нож. Выругавшись, подобрал его и снова начал пилить, на этот раз полностью сосредоточившись.
        - Готово!
        Аннев разорвал веревку пополам, один конец бросил Титусу, второй - Терину.
        - Привязывайте перчатки, да покрепче.
        Он повернулся к Лемвичу, собираясь вернуть нож, но тут его снова осенило.
        - Слушай, Лем, а ты не хочешь вместо него боевую цепь Терина?
        Лемвич поморщился:
        - Это не цепь, а веревка. Отдай нож.
        - Какой тебе от него прок? Ты и подобраться-то близко не успеешь, чтобы пустить его в ход.
        Слова Аннева явно не убедили здоровяка, но тут подскочил Терин, протягивая только что сооруженный снаряд.
        - А ну, Лем, крутани-ка! Да с такой силищей, как у тебя, этой штуковиной можно голову врагу снести!
        И выразительно потряс ржавой перчаткой. Лемвич вытянул подбородок, недоверчиво глядя на веревку, потом осторожно взял ее в руку.
        - Боевыми цепями я еще не дрался. И веревками тоже.
        - Да ты только попробуй!  - ухмылялся во весь рот Терин.  - Обмотаешь вокруг соперника, и тот свалится как подкошенный!
        На массивном лице Лемвича заиграла чуть заметная улыбка.
        - А если не получится?
        - Тогда попробуешь еще раз.  - В глазах Терина заплясали шальные искорки.
        Лемвич насмешливо фыркнул, но веревку взял. Крепко держа конец, он крутанул ее над головой. Перчатка тяжело ударилась о потолочную балку, и вниз полетели мелкие кусочки ржавчины, которые тут же подхватил и унес ветер. Лемвич снова поднял веревку и внимательно оглядел перчатку.
        - Ладно,  - кивнул он Анневу.  - Забирай нож.
        И направился к ученикам, толпящимся вокруг мастера оружия. Терин сдавленно хихикнул.
        - Ты чего?  - спросил Титус.
        Терин, по-прежнему скалясь, повернулся к Анневу:
        - Скажем ему?
        - Может, обойдется,  - ответил тот.  - Ты же видел, какая она крепкая.
        - Да, но ты ж отрезал…
        - Аннев!
        Оказалось, что смех Терина привлек к ним внимание Эдры. Аннев отдал Терину нож, взял у Титуса его веревку и побежал к мастеру, на ходу услышав, как Терин что-то объясняет Мышонку.
        - Аннев,  - сказал Эдра,  - ты в паре с Янсоном. Юго-восточный угол. Приступайте.
        И Аннев тут же выкинул из головы Лемвича с его боевой цепью.
        «Янсон,  - думал он.  - Быстрый. Ловкий. Любит топоры».
        Он обогнул толпу и увидел своего противника: смуглый аватар, не подавая ни малейших признаков страха, стоял на самом краю террасы, устремив взгляд на зубчатые стены. На плече Янсона Аннев заметил топор с короткой ручкой.
        - Отличный обзор.
        - Точно,  - поддакнул Аннев, подходя ближе.  - Даже сторожевые башни видно.
        - Готов?  - спросил Янсон и, повернувшись к Анневу с его смешным оружием, криво усмехнулся.
        Аннев почувствовал, как от выброса адреналина закипает кровь. Он должен одержать верх над Янсоном. Эта победа даст ему хоть какое-то преимущество на завтрашнем Испытании.
        - Начали.
        Янсон кивнул и молниеносно взмахнул зачехленным топором, метя Анневу в шею. Аннев увернулся и отпрыгнул в сторону. Размотав веревку, он раскрутил ее над головой и бросил Янсону под ноги. Железная перчатка сделала два оборота вокруг голеней аватара, и Аннев рванул веревку на себя, затягивая петлю. Нога Янсона, отставленная для равновесия, скользнула вперед, и парень, чьи ноги теперь плотно стояли вместе, лишился необходимой опоры.
        А большего Анневу и не требовалось. Он подскочил к Янсону, выставил бедро и, вытянув руку назад через собственное плечо, схватился за рукоять топора. Не отпуская веревку, он дернул топор вверх, потом вниз, по направлению к земле. Янсон ни за что не желал расставаться со своим оружием, но колени у него подогнулись, и уже через мгновение, перекатившись через спину Аннева, он шмякнулся на каменный пол террасы. Аватар тяжело охнул.
        Аннев снова дернул топор на себя, ожидая, что на сей раз Янсон ослабит хватку, но Янсон, судорожно хватая ртом воздух, лишь крепче прижал к себе оружие. Аннев понял, что так он ничего не добьется, выругался и пнул Янсона в плечо. Но Янсон сдался, лишь когда Аннев снова поднял ногу, на сей раз целясь ему в лицо. Однако бить аватара не стал - только поставил ногу ему на шею. Потом выхватил топор, поднял его над головой и, не отводя глаз от поверженного соперника, что есть мочи заорал:
        - Мастер Эдра!
        Янсон извивался, пытаясь освободиться. Аннев надавил еще сильнее, но когда и это не помогло, стукнул обухом топора по намертво вцепившимся в его ногу пальцам.
        - Мастер Эдра!
        - Отпусти его!  - рявкнул в ответ Эдра.  - Янсон, свободен! Аннев, давай сюда.
        Аннев едва расслышал его сквозь грохот собственного сердца. Он поднял ногу, но не успел сделать и шага, как Янсон схватил его за лодыжку и дернул. Аннев упал ничком и тут же перевернулся на спину, готовый защищаться. Но аватар и не думал нападать.
        - Тебе просто повезло,  - сказал Янсон, распутывая веревку.  - Ты застал меня врасплох.
        Аннев хотел было ляпнуть, что дело тут в сноровке, а не в везении, но от удара о каменный пол перехватило дыхание. Он поднялся на ноги и, бросив Янсону: «Спасибо за топор», поспешил туда, где стоял Эдра с учениками.
        По пути он заметил Лемвича: здоровяка поставили в пару с худеньким веснушчатым пареньком по имени Алисандер, единственным оружием которого была сосновая ветка. Размахивая ею, как дубиной, Алисандер пытался блокировать атаку Лемвича, но железная перчатка разнесла сухое дерево в щепки.
        Когда Аннев добежал до места, поединок закончился.
        - Хватит, Лем! Алисандер, ты выбыл.  - Эдра посмотрел на Аннева.  - Аннев, ты с Лемом. Южная сторона.
        Аннев направился к Лему, испытывая странное ощущение: всего несколько минут назад он помогал этому мальчишке - а теперь вынужден с ним драться.
        Лемвич встретил его широкой улыбкой.
        - А цепь-то неплоха,  - произнес он, сматывая веревку.  - Али чуть не поседел с перепугу. А твоя где?
        - Моя-то? А я ее на топор поменял. Думал, от него будет больше пользы. Я же не знал, то придется драться с тобой.
        - Хм. А я, пожалуй, оставлю себе цепь - не менять же ее на ошметки сосновой дубины. Вот смеху-то будет, если я побью тебя твоим же оружием.
        Не успел Аннев съехидничать в ответ, как в лицо ему полетела железная перчатка. Крепко схватившись за топор обеими руками, он выставил его перед собой и пригнулся. Перчатка, ударившись о преграду, по инерции сделала несколько оборотов вокруг рукояти. Аннев еще сильнее вцепился в топор, а Лем рванул веревку. За первым рывком последовал второй, и Аннева протащило немного вперед. Сопротивляясь, он дернул топор на себя, снова поддался силище Лема, потом еще раз потянул на себя, стремясь разорвать уже порядком разлохмаченную веревку, но та не поддавалась. Лем, довольно ухмыляясь, тащил его к себе, и Аннев уже приготовился к неминуемому поражению, как вдруг - веревка лопнула. Конец пеньки с привязанной к нему перчаткой повис на рукояти топора, а Лем, едва удержавшись на ногах, оторопело уставился на то, что осталось от его боевой цепи.
        Аннев, воспользовавшись его замешательством, бросился вперед. Лемвич машинально встал в стойку, выставив мясистые кулаки, которые все еще сжимали кусок веревки. Аннев низко пригнулся, ударил Лемвича топором по ноге и одновременно с этим толкнул мальчишку плечом в живот. Лемвич пошатнулся, сделал несколько неуклюжих шагов назад, но Аннев не дал ему времени восстановить равновесие.
        Никаких поблажек. Лем должен проиграть.
        Аннев снова кинулся на силача - а Лем действительно превосходил учеников не только по массивности телосложения, но и по силе. Лемвич, зарычав, снова начал было пятиться, как вдруг замер - и схватил Аннева за тунику.
        Только не это! Если Лем почувствует опору - пиши пропало!
        Отпрыгнув назад, Аннев вырвался из хватки Лема, зацепил его ногу зачехленным лезвием и дернул. Потом изо всех сил толкнул - и наконец опрокинул здоровяка на спину.
        Тут Аннев увидел, почему во второй раз не смог свалить Лема с ног: тот уперся в низенькую стенку парапета, рядом с которой сейчас и упал. Беспомощный, словно перевернутая черепаха, бешено вращая глазами от ужаса, Лем пыхтел и извивался, пытаясь отползти прочь, но вместо этого лишь приближался к краю крыши.
        - Лем!  - закричал Аннев, бросаясь бедолаге на помощь.
        Но было поздно. Лемвич грузно перевалился через парапет и полетел вниз. Аннев, схватив конец веревки, успел накинуть на ближайший мерлон петлю, которая уже через секунду крепко затянулась. Снизу послышалось надрывное верещание Лема, веревка в руках Аннева быстро заскользила. Ругаясь, он крутанулся на месте, обматывая ее вокруг бедер, и уперся ногами в основания двух мерлонов.
        - На помощь!  - завопил он.  - Мастер Эдра! Помогите!
        Казалось, прошла целая вечность. Голоса мальчишек доносились до него словно издалека. Кольца пеньки неумолимо сдавливали туловище, мышцы ног чудом не лопались от напряжения, но Аннев не выпускал веревку из рук. Он снова и снова звал на помощь, еле удерживая тяжеленного Лемвича. Тут одной ногой он нечаянно сбросил петлю, накинутую на мерлон, и Лемвич резко упал еще на несколько футов. Аннева развернуло, веревка слетела с бедер и стремительно заскользила, обжигая ладони. Он отчаянно закричал: Лемвич был попросту слишком тяжел, чтобы он мог вытащить его в одиночку! Вот-вот последний фут пеньки вырвется из его пальцев, и тогда…
        - Боги!  - услышал он рев Эдры.
        Мастер оружия подоспел как раз вовремя. Он ухватился за конец веревки и начал тянуть изо всех сил. Аннев, помогая ему, снова навалился всем весом, и вместе им удалось поднять Лемвича на пару футов. Служители, сбежавшиеся на их крики, тут же бросились помогать, и вскоре над парапетом показались вцепившиеся в веревку пальцы Лемвича, потом - его широкое, белое, как простыня, лицо. Еще одно, последнее усилие - и здоровяка, целого и невредимого, втащили на крышу.
        Ноги у Аннева подкосились, и он тяжело осел на пол. Лемвич посмотрел на своего спасителя и медленно, благодарно кивнул. Аннев кивнул в ответ, поднял голову - и съежился под суровым взглядом мастера оружия.
        - Случайность?
        - Да. Я хотел…
        - Ты хотел его спасти,  - закончил вместо него Эдра.  - Это я уже понял. Но я не видел, как он улетел за парапет.
        Аннев с Лемвичем молча переглянулись, и это не ускользнуло от внимания Эдры.
        - Будем считать, виной всему послужила неосторожность,  - он посмотрел на Аннева,  - или некомпетентность.  - Мастер перевел взгляд на Лемвича.  - Как бы то ни было, вы оба лишаетесь преимущества на завтрашнем Испытании.
        Мальчишки сникли, а Эдра, явно довольный эффектом, который его слова произвели на бедняг, продолжил:
        - Лемвич, иди к проигравшим.
        Великан встал, поклонился и побежал туда, где стояли Янсон и остальные. Аннев тоже собрался идти, но Эдра его остановил.
        - На сегодня довольно с тебя поединков, Аннев. Ступай в храм и помоги мастеру Дювареку.
        - Но… я ведь и так уже наказан, зачем меня еще и прогонять?
        Эдра сжал зубы, так что по скулам заходили желваки.
        - Аннев, это тебе не шутки. Последствия должны быть очевидны для всех. Иначе в следующий раз кто-нибудь решит, что такое поведение в порядке вещей.
        Он отвлекся на шум: Кентон затеял потасовку с каким-то мальчиком, хотя тот не был назначен ему в соперники.
        - Вот, пожалуйста.  - Эдра зло сплюнул.  - Чтоб его, этого молчуна со шрамом. Вечно он нарывается.  - Он посмотрел Анневу в глаза.  - Так мы договорились?
        - Да. Вы отправляете меня к мастеру Дювареку,  - покорно повторил Аннев, скривившись.
        Встречаться с мастером теней после их сегодняшнего столкновения ему вовсе не хотелось.
        - Да не бойся ты,  - подбодрил его Эдра, по-своему истолковав его гримасу.  - Дав тебе понравится - надо только привыкнуть к его запаху.  - Он широко улыбнулся и похлопал Аннева по плечу.  - Смотри на это не как на наказание, а как на возможность заработать преимущество в завтрашних состязаниях.
        Аннев, все это время смотревший в пол, поднял глаза на мастера:
        - Еще одно преимущество?
        Но Эдра уже шагал к сцепившимся мальчишкам.
        - Больше никаких вопросов!  - рявкнул он.  - Свободен!

        Глава 6

        Аннев толкнул массивные, обитые железом двери, ведущие в храм. Вопреки ожиданиям, он не услышал привычного оглушительного скрипа - двери отворились совершенно бесшумно, а то, что он увидел за ними, и вовсе заставило его открыть рот от удивления.
        C высокого потолка, напоминавшего пещерный свод и обычно густо затянутого паутиной, спускались полосы черной ткани. Почти полностью загораживая солнечный свет, проникавший сквозь витражные окна, они образовывали настоящий лабиринт из более чем дюжины коридоров. Некоторые «стены» состояли из нескольких сшитых между собой полос, другие были совсем узкие - в фут или два шириной. Начинался лабиринт лишь от первого ряда скамей, что позволяло пройти вперед и как следует осмотреться.
        Аннев помнил, что всего в храме три ряда скамей, по пятнадцать каждый. Тяжелые занавеси спускались до спинок, а в проходах - до самого пола. Пройдя вглубь зала, Аннев увидел, что на спинках скамеек центрального и восточного рядов устроены платформы из деревянных досок.
        Этот искусственный пол выглядел не очень-то надежным: между несколькими досками оставались такие широкие зазоры, что в них можно было запросто провалиться. Через половину этих зазоров были пропущены черные шторы, и когда Аннев заглянул под скамьи, то увидел, что внизу, под досками, имеется еще один лабиринт.
        Аннев направился обратно к дверям.
        - Здесь есть кто-нибудь?  - громко спросил он.  - Мастер Дюварек?
        В ответ с западной стороны зала донеслось какое-то лязганье и постукивание, и Аннев пошел на звук. Здесь также висели шторы, но платформ на скамьях не было. У стены стояли десятки досок.
        - Чего?  - проорал из-за черных занавесей Дюварек.
        - Мастер Эдра велел вам помочь.
        - Вовремя.  - На этот раз голос звучал приглушенно.  - Надо разложить остальные доски.
        Аннев подошел к стене и взял одну из досок. Это оказался грубо отесанный кусок дерева, трухлявый, грязный и немного влажный.
        - Да не стой ты столбом,  - произнес возникший за его спиной Дюварек.  - Хватай, сколько унесешь, и пошли.
        Аннев помедлил несколько мгновений, гадая, узнал его мастер теней или нет, но того, казалось, занимала только работа. Он взял три доски и, раздвинув шторы плечом, нырнул в черный лабиринт.
        Юноша, вздохнув, выбрал несколько трухлявых деревяшек. Когда он поднял всю охапку, оказалось, под ней сидит какой-то черный жук. Лишившись своего убежища, насекомое быстро скрылось под ближайшей шторой. Аннев стиснул зубы, понадежнее обхватил доски и двинулся за Дювареком.
        - Все хорошие доски забрал мастер Мурлах - они ему нужны для завтрашнего Испытания,  - объяснил Дюварек, когда Аннев вошел в лабиринт.  - А мне остался хлам. Ну да ничего. Прибивать их не нужно, просто клади сверху на скамьи да следи, чтобы не оставалось щелей. Ими я сам займусь.
        - Да, мастер,  - пробормотал Аннев.
        Он взвалил грязные доски на плечо и, отодвигая в сторону висящие на его пути полосы ткани, стал бочком протискиваться между скамьями. Добравшись до первого ряда, он положил доски, длины которых хватило, чтобы соединить три скамьи, и тщательно прижал их друг к другу и доскам Дюварека. В этот момент из-за штор снова появился жилистый мастер теней с очередной охапкой в руках и с одобрением оглядел проделанную работу.
        - Неплохо. Продолжай. Нужно успеть до того, как явится Эдра с учениками.
        Аннев обрадованно кивнул: хвала богам, мастер его так и не узнал!
        - И постарайся не зашибить меня досками,  - добавил Дюварек, направляясь в конец зала.  - У меня после твоего утреннего фокуса до сих пор ребра болят.
        Аннев вспыхнул до корней волос и понуро поплелся за Дювареком.
        Они трудились не покладая рук: лавируя между черными «стенами», носили полусгнившие доски в западную часть зала, где укладывали их на скамьи, и ни один из них при этом не проронил ни слова. Когда они покрыли этим настилом около двух третей скамей, досок почти не осталось. Пока Аннев укладывал последние, Дюварек забрался на импровизированный пол и принялся ходить по нему туда-сюда. Если доска под его ногами проседала, он поддевал ее носком и сбрасывал вниз. Когда таких досок набралось с приличную охапку, он спрыгнул и отнес их Анневу.
        Работая, Аннев краем глаза заметил, как мастер куда-то отошел и вернулся с кусками черной ткани. Он начал ловко пришивать их к некоторым из тех штор, что висели над зазорами в полу, и вскоре западная часть храма уже ничем не отличалась от восточной и центральной.
        Еще через полчаса работа была закончена. Аннев вместе с Дювареком медленно прохаживались по лабиринту, внимательно оглядывая результаты своего труда. Аннев дернул одну из штор: та бесшумно колыхнулась.
        - Нам придется по ним лазать?
        Дюварек ухмыльнулся и вытер руки об испачканную тунику:
        - Очень может быть.
        Аннев недоуменно вскинул брови. Он проверил настил и обнаружил, что некоторые доски, если надавить на определенную их часть, по-прежнему шатаются или плохо пригнаны.
        - Не очень-то надежный пол,  - заметил он, продвигаясь к центральному ряду скамеек.
        - А ты внимательный.
        Мастер теней следовал за Анневом, то и дело сдвигая на несколько дюймов то одну доску, то другую.
        Аннев пересек задрапированную часть храма и остановился, рассматривая испещренные рунами стены и огромные окна. Сквозь запыленные стекла сюда падал тусклый солнечный свет, но уже в пяти футах начинался сумрачный лабиринт, в центре которого царила почти непроницаемая тьма. Да и толку от света было немного: все равно на расстоянии вытянутой руки разглядеть что-либо мешали черные занавеси, скрывавшие обзор со всех сторон.
        Аннев прошел вдоль скамей вглубь храма и увидел помост - Дюварек не стал завешивать его черными шторами. Поднявшись по ступенькам, Аннев направился к центральной его части, где возвышался каменный алтарь. Вода в желобе, окружавшем алтарь, давным-давно высохла, и Анневу стало грустно: как древние могли допустить такое?
        Он медленно прошелся по помосту. Все здесь было не так, как в часовне у Содара. Священный желоб, встроенный в пол помоста, впечатлял своими размерами: он был достаточно широк, чтобы священник мог стоять в нем у алтаря во время службы, и в то же время настолько глубок, что в нем мог бы спрятаться лежащий человек. А в их часовне был не желоб, а крошечный желобок, который примыкал непосредственно к алтарю, а глубина его составляла всего дюйм-полтора. К тому же сам алтарь был украшен весьма скромно, тогда как здесь, на камне, свободного места не оставалось, все занимали хитросплетенные узоры из рун и таинственных символов - даже маленькая фреска была. Древний мастер, словно не желая уступать тому, кто украшал храм, умудрился запечатлеть на алтаре все руны и глифы, вырезанные на стенах.
        В нескольких шагах от алтаря Аннев наткнулся на ворох черных лоскутов. Разворошив его ногой, он понял, что это остатки той самой ткани, из которой были сшиты стены лабиринта.
        Вдруг двери в храм с шумом распахнулись. Из-за занавесей Аннев ничего не видел, зато услышал приглушенный топот десятков ног.
        Он спрыгнул с помоста и побежал на шум, держась вдоль стены. И подоспел как раз в тот момент, когда Дюварек и Эдра, окруженные учениками, пожимали друг другу руки. На лицах у некоторых из мальчишек прибавилось синяков, а Бриндену и вовсе расквасили нос, однако никто не требовал позвать мастера Арана или знающих жен. Аннев с облегчением заметил, что Лемвич полностью оправился после падения. Увидев топтавшихся позади всех Терина с Титусом, Аннев направился к ним.
        - Выглядишь, как боги знают что, Дав,  - донеслись до него слова Эдры.
        Дюварек пожал плечами:
        - Перебрал и проспал. Все как обычно.
        Мастер теней протиснулся сквозь толпу учеников к входу и закрыл железные двери.
        - Как обычно,  - повторил за ним Эдра. И тут заметил Аннева.  - Ты хорошо потрудился?
        - Еще как,  - ответил за мальчика Дюварек.  - С лихвой искупил свою вину за то, что чуть не убил меня утром.
        - Что?
        - Не важно.  - Дюварек кивнул Анневу.  - Все в прошлом.
        Эдра перевел взгляд с Дюварека на его помощника и вздохнул.
        - Ясно. Аннев, я передам брату Содару, что ты пропустил половину тренировки. Сможешь позаниматься с ним до праздничной службы.  - Аннев наклонил голову в знак того, что все понял, но Эдра на этом не закончил.  - Еще я скажу ему, что ты спас Лемвича, может, он смягчится.
        Аннев взглянул на него и едва заметно улыбнулся. Вопрос с Лемвичем закрыт, и это хорошо. Вот только напрасно Эдра думает, что его слова подействуют на Содара - тот все равно Анневу спуску не даст.
        - Спасибо, мастер Эдра.
        Аннев подбежал к друзьям.
        - Ну, как дела?
        - Хуже некуда,  - промямлил Терин. Одна губа у него здорово распухла.  - Но все равно лучше, чем у Титуса.
        Титус кивнул, подтверждая его слова.
        - Нас поставили вместе. Терин дождался, пока я останусь без дротиков, а потом приставил мне к горлу нож. А потом его, естественно, побил Келлор.
        Аннев от души рассмеялся.
        - Так у кого будет завтра преимущество?
        - А сам как думаешь?  - Терин махнул рукой в сторону Фина и компании.  - Бринден, Яспер, Келлор, Фин. У кого же еще?
        - У Кентона,  - вставил Титус.  - И еще у Янсона - он оказался лучшим из худших, вот его и поощрили.
        «Плохо, очень-очень плохо»,  - подумал Аннев. А ведь все могло быть по-другому, не выгони его Эдра с тренировки! Тот как раз прошел мимо них и встал перед учениками, держа под мышкой какой-то сундучок. Аннев понятия не имел, что скрывается внутри шкатулки, и уже собирался спросить Терина и Титуса, не известно ли им чего-нибудь, но не успел.
        - Сейчас вам предстоит показать не только ваши боевые навыки, но и умение быть незаметными,  - проговорил Эдра, обводя взглядом учеников.  - Для многих из вас это занятие станет последним, поэтому мы с Давом решили устроить кое-что особенное.  - Он повернулся к Дювареку.  - Где знающие девы?
        Дюварек в ответ лишь пожал плечами, и в это самое мгновение двери отворились и в зал вошли две женщины. Одна коренастая, уже не молодая, в темно-красных юбках; вторая - необычайно суровая и худая, лет двадцати пяти.
        - Знающая Нейша.  - Дюварек чуть наклонил голову в знак приветствия.  - А мы как раз о вас говорили.
        Пухленькая женщина с приятным лицом промолчала, неприязненно косясь на грязную тунику Дюварека. Ее компаньонка тем временем осматривала свисающие с потолка шторы.
        - Годится,  - произнесла она наконец, сопроводив свой вердикт медленным кивком.
        Нейша хмыкнула, дважды ударила в ладоши, и в зал одна за другой вошли несколько девушек.
        «Это же ее класс.  - Аннев оторопел.  - Ее класс!»
        На остальных мальчишек появление девушек произвело не меньшее впечатление. Все они словно остолбенели, отказываясь верить собственным глазам: их соперниками станут девочки! Аватары и служители почти никогда не пересекались со знающими девами - древние и жены неусыпно за этим следили, поэтому сейчас, пусть даже обстановка и не располагала к романтике, воздух в комнате чуть ли не искрился от напряжения.
        Аннев жадно всматривался в каждую девушку. С черными косами - это Малия. Сероглазая в пурпурных юбках - Лидия. Вот Фэйт - у нее светлые, золотистые волосы и лицо в веснушках. А вот наконец и она. В бледно-желтом платье и белом переднике… Маюн.

        Глава 7

        Девушка в белом переднике вошла в зал следом за Фэйт и встала рядом с нею. Ее каштановые волосы с медным отливом были убраны в тугой пучок на затылке, сомкнутые руки она держала перед собой. Взгляд Маюн скользнул по рядам мальчишек и замер на Фине.
        Аннев чуть зубами не заскрипел от злости, но уже в следующее мгновение глаза Маюн отыскали его в толпе, и он тут же позабыл о ревности. Лицо девушки просияло, она как будто собралась ему что-то сказать, но вовремя спохватилась и лишь махнула ему ручкой - так, что никто, кроме него, этого не заметил.
        - Хорошенькая, да?
        Терин тоже не сводил глаз с Маюн.
        - Волосы - словно солнечные лучики,  - витийствовал он.  - А эти веснушки на щеках и носике! Будто ее кожа светится!
        Так это он о Фэйт… Аннев разжал кулаки.
        Терин ухмыльнулся:
        - А для чего их сюда привели, как думаешь? У нас совместная тренировка?  - Вдруг он резко перестал скалиться и прищурился, пораженный новой догадкой.  - Или они будут с нами драться?
        Вопрос подействовал на Аннева как ушат ледяной воды. Он снова повернулся к Маюн и увидел, что все девушки встали по струнке и смотрят на женщину, которая идет следом за последними четырьмя девушками. Лицо женщины обрамляли темно-русые волосы, в которых проглядывали седые пряди, а одета она была в платье цвета графита. Аннев ее узнал: она часто беседовала с Тосаном и, судя по всему, занимала высокое положение среди знающих жен.
        - Девушки, вы можете присоединиться к своим соперникам,  - предложила она, а сама, сцепив руки на груди, поплыла к Дювареку.
        Восемь девушек выстроились в ряд перед ошеломленными мальчишками. Аннев, пристально наблюдавший за Маюн, заметил, что под ее платьем мелькнули черные обтягивающие штаны. И тут до него дошло:
        «Да они же все одеты, как для жатвы!»
        Каждая девушка заняла место напротив одного служителя или аватара, и Аннев почувствовал, что атмосфера в зале изменилась. Маюн выбрала его. Их взгляды встретились, девушка скромно опустила глаза, но в уголках ее рта заиграла лукавая улыбка. Аннев медленно вдохнул, потом так же медленно выдохнул, стараясь сосредоточиться.
        Дюварек повернулся к мастеру оружия:
        - Объяснишь им, что к чему, пока я схожу к Нараху за жезлами? Он ненавидит, когда кто-либо посягает на его сокровища, так что мне придется изрядно попотеть, чтобы вырвать их из его лап.
        - Иди. А я пока расскажу про медальоны.
        Мастер теней спешно покинул храм, а Эдра, расправив плечи, встал на его место и начал объяснять:
        - Итак, цель данного испытания - проверить, насколько хорошо вы умеете оставаться невидимкой и скрываться от преследователей, выкрав артефакт.  - Взгляд Эдры задержался на Анневе и еще нескольких ребятах.  - Парни, вы свои обязанности знаете. В мире до сих пор тысячи опасных артефактов, и многие из них рано или поздно доберутся до Большой Лукуры. По высшему поручению самого Одара мы находим их и заключаем в Проклятое хранилище, где они никому не причинят вреда. Мы не отбираем их силой. Скрытность и хитрость - вот наши ключи к успеху. Вам слово, госпожа Кьяра.
        Женщина выступила вперед и обвела группу учеников тяжелым взглядом. Аннев даже дышать перестал - лишь бы она ненароком не обратила на него внимания.
        - Девушки. В эту самую минуту наши сестры собирают очередной урожай служителей. Когда они вернутся, мы взрастим этих младенцев и подготовим их к судьбе аватаров суда. Сегодня вы покажете себя в деле. Жатва - опаснейшая, но и важнейшая часть вашего служения. Не справитесь с ней в искусственных условиях - значит вы еще не готовы. Вам все ясно?
        Девушки склонили головы. По спине Аннева пробежал холодок. Он впервые задумался о тех испытаниях, которые приходятся на долю учениц Академии. На долю Маюн.
        Жизнь знающих жен была окутана непроницаемой завесой тайны. Аннев знал лишь, что их первостепенная задача - обеспечивать новую кровь для Академии. Но он понятия не имел ни о том, как они это делали, ни об их внутренней иерархии, ни о тонкостях их обучения. Надо полагать, выкрасть ребенка - намного сложнее, чем выкрасть артефакт. Ребенок ведь живой, к тому же отбирать его у родителей - это ведь какую силу нужно иметь и выдержку!.. И пусть жатва представляла собой лишь одну из их многочисленных обязанностей, к ней относились с особым благоговением. Когда мастера и древние объясняли, как служители оказались в Академии, они неизменно повторяли, что матери отдали своих детей добровольно, дабы те исполняли сокровенные замыслы Одара. Некоторые, включая Титуса, даже в это верили. Остальные же, и Аннев в их числе, справедливо полагали, что, если бы все действительно так и происходило, знающие возвращались бы с жатвы без ран, синяков и переломов. Но в открытую об этом, естественно, никто не говорил.
        Дверь распахнулась, и в зале снова появился Дюварек в сопровождении быстро семенящего за ним стюарда Маркоя в его песочной мантии и престарелого мастера Нараха. Маркой тащил на веревке выкрашенный черной краской сундук. Когда они присоединились к своим коллегам, Эдра поставил свой сундучок на пол, откинул крышку и вынул из него с десяток деревянных дисков на ленточках. Он принялся распутывать ленточки и разъединять диски, попутно объясняя:
        - Все вы - и аватары, и служители, и знающие девы - получите по одному медальону.  - Он поднял диск над головой, чтобы каждый как следует мог его рассмотреть.  - У вас есть ровно час. Если по окончании этого времени у вас окажется два медальона и более - считайте, вы допущены к Испытанию суда.  - Он опустил руку.  - Один или ни одного означает, что вы дисквалифицированы.
        В ответ раздалось синхронное бормотание, обозначавшее, что правила понятны, и Эдра начал раздавать медальоны.
        Мастер теней знаком приказал Маркою открыть черный сундук. Оттуда он достал тонкую деревянную палочку, которая была наполовину черной, а наполовину золотой. Аннев заметил, что черной половины Дюварек тщательно старается не касаться.
        Подняв палочку, чтобы всем было видно, мастер теней произнес:
        - Перед вами омертвитель.
        - Жезл оцепенения!  - с негодованием поправил его мастер Нарах.  - Названия артефактам дает мастер тайн, так что будьте любезны уважать его волю!
        Дюварек прокашлялся.
        - Омертвитель,  - продолжил он,  - обездвиживает все, к чему прикасается.
        Он зажал палочку между большим и указательным пальцем:
        - За золотой конец держите - черным атакуете. Парализовать можно как часть тела, так и все тело целиком. Запомнили? Золотой - хорошо, черный - плохо. Главное - не задеть себя самого.  - Дюварек поманил к себе Маркоя.  - Позвольте продемонстрировать.
        Маркой замялся, явно не желая участвовать в демонстрации.
        - Ну же, стюард,  - подбодрил его Дюварек, хитро улыбаясь.
        Маркой беспомощно оглянулся на мастера Нараха, но тот лишь махнул рукой:
        - Не тяни. Чем скорее все это закончится, тем скорее вернемся в Хранилище.
        Маркой опустил сундук на пол и обреченно побрел к мастеру теней.
        - Закатайте рукав… до плеча… да, вот так.  - Дюварек обошел Маркоя кругом.  - Паралич длится несколько часов, но если вы молоды и полны сил - ждать придется не больше часа.
        Дюварек поднял палочку и прикоснулся ею к правому рукаву стюарда. Молодой человек дернулся - но ничего не случилось. Затем Дюварек дотронулся до его ноги, ткнул палочкой в ребра и грудь - по-прежнему ничего.
        - Жезл действует лишь в том случае, если касается кожи. То есть если сделать вот так.
        Он легонько задел черным концом палочки обнаженную руку Маркоя, и та безвольно повисла вдоль тела. Аватары возбужденно загудели.
        - Стюард Маркой, вам больно?
        Стюард пожал одним плечом:
        - Нет, разве что немного неприятно.
        Дюварек с Эдрой переглянулись, и мастер оружия подошел к Маркою и встал у него за спиной.
        - Дотроньтесь до голой руки - и она повиснет, как плеть,  - продолжил Дюварек.  - Коснитесь головы, шеи или позвоночника - и тело парализует полностью.
        Маркой понял, к чему дело идет, и просто закрыл глаза, смирившись со своей участью. Дюварек ткнул палочкой ему в спину, стюард снова инстинктивно дернулся, но ничего не произошло. Маркой, стоявший столбом, обмяк от облегчения.
        - Повторяю,  - сказал Дюварек,  - коснуться нужно непосредственно кожи.
        И ткнул Маркоя в шею. Парень резко осел и завалился назад, прямо в заботливые руки мастера Эдры. Кто-то из служителей потрясенно охнул, аватары начали громко перешептываться. Эдра оттащил обездвиженного стюарда в сторону и прислонил спиной к стене. Дюварек бросил палочку обратно в сундук.
        - Каждый из вас получит по такому жезлу. За час вы должны собрать как можно больше медальонов, по возможности прибегая к скрытности, нежели к бою. Парализуйте соперника и заберите у него медальон.  - Дюварек повернулся к Эдре.  - Кажется, все?
        - Почти.
        Эдра достал из складок туники маленький ключик на кожаном шнурке.
        - Служитель или аватар, собравший больше всех медальонов, получит вот это.  - Он помахал ключом перед мальчишками.  - От чего он - не скажу, сами догадаетесь, не глупые. Но он даст вам преимущество на Испытании суда.
        «Еще одно преимущество!  - встрепенулся Аннев.  - Возможно, даже более весомое, чем у Фина!»
        Что ж, значит, нужно сделать так, чтобы ключ достался ему.
        Дюварек поднял черный сундук.
        - На этом все. Молодые люди, берите по жезлу.  - И добавил, глядя на девушек: - А вам жезлы выдаст госпожа Кьяра. Начинаете по моему свистку.

        Глава 8

        Аннев бежал по черному лабиринту, Терин и Титус не отставали.
        - А разве нам не нужно прятаться?  - спросил Терин.
        Он то и дело вскидывал голову, осматривая свисающие с потолка шторы.
        - Можно было бы забраться наверх и спрыгивать на всех, кто будет проходить мимо.
        - Или затаиться под скамейками,  - предложил Титус, бежавший позади.  - Навряд ли у меня хватит сил, чтобы провисеть целый час.
        - Потом.  - Аннев махнул в сторону помоста.  - В темноте нас легко заметить из-за светлых туник. Сначала нужно замаскироваться. И как следует прикрыться.  - Он взбежал по ступенькам, ведущим к алтарю.
        - И как нам это сделать?  - поинтересовался Терин, ни на шаг от него не отстававший.
        Аннев остановился у кучи тряпья, лежащей за алтарем.
        - А вот так.  - Он схватил кусок черной ткани и бросил Терину.  - Обмотаем этими тряпками руки, ноги и торс. Главное - получше спрятать под ними тунику.
        Он бросил такой же кусок Титусу.
        Терин принялся быстро обматывать ноги.
        - Слушайте, а давайте еще нарвем узких полосок, сделаем себе из них маски и перчатки? Тогда нас точно никто не омертвит!
        Аннев обернул лоскут вокруг торса.
        - Я тоже об этом подумал. А если попадут по пальцам - ничего страшного: всего-то выроним палочку.
        - Но двигаться с ними станет тяжелее,  - заметил Титус, старательно наматывая черную полосу на предплечье.  - И наверх забираться, и под скамейками ползать.
        - А ты не затягивай туго на локтях и коленях,  - посоветовал ему Аннев и несколько раз сжал руку в локте.  - Тогда будет полный порядок.
        Помогая друг другу, мальчишки с ног до головы обмотались в несколько слоев черной ткани, не оставив незащищенным ни единого, даже самого крохотного участка кожи.
        В противоположном конце зала раздался пронзительный свист.
        - Пора,  - тихо произнес Терин.
        Он засунул палочку между слоями обмотки и чертыхнулся: золотой конец палочки явственно выделялся на черном фоне маскировки.
        - Снизу нас сразу заметят.
        Он надвинул край обмотки на жезл.
        - Так-то лучше.
        - А вы правда собираетесь лезть наверх?  - прошептал Титус.
        - Само собой. От нас ведь не требуется драться, главное - застать противника врасплох. Может, в кои-то веки мне удастся обойти Фина и его дружков.
        Аннев спрятал жезл оцепенения под черной тканью на бедре.
        - Один из нас должен затаиться на стропилах и подавать сигнал, если заметит кого-то поблизости.
        - Я могу - но только если пообещаете, что мы честно поделим медальоны,  - вызвался Терин.  - Как я могу кого-то вырубить, сидя на стропилах?
        - Конечно поделим.  - Аннев поглядел на Титуса.  - Ты с нами? Если залезем на шторы перед помостом, сзади к нам никто не сможет подкрасться.
        Мальчуган тяжело вздохнул.
        - Да.  - Он через силу улыбнулся.  - Долго я не провишу, но уж сколько смогу.
        А потом заткнул палочку за пояс - и мгновенно повалился на пол.
        - Да чтоб тебя, Титус!  - выругался Терин, который едва успел вовремя отскочить.  - Ты чего кувыркаешься?
        - Титус?
        Аннев опустился перед другом на колени. Он уже понял, что произошло. Титус с озадаченным видом приподнялся на локтях, попробовал встать - но не смог: ноги не слушались. Лицо у него стало белее простыни.
        - Кажется… я сам себя омертвил.
        - Ты издеваешься?  - яростно прошипел Терин, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть во весь голос.
        Титус помотал головой, в глазах заблестели слезы. Аннев осторожно вытащил у него из-за пояса жезл оцепенения.
        - Я вообще ног не чувствую. Даже под скамейку заползти не смогу.
        Внезапно лабиринт ожил: отовсюду раздавался скрип металлических колец, к которым крепились шторы; черные стены задвигались и пошли рябью, одна из занавесей, висевших перед помостом, бесшумно надулась, словно парус. Терин облизал пересохшие губы и посмотрел на Аннева.
        - Началось. Я должен спрятаться. Если не успею - мне конец.
        Аннев понимающе кивнул:
        - Беги. А я побуду с Титусом.
        Терин посмотрел на друга так, будто тот рехнулся, но возражать не стал - лишь пожал плечами и произнес:
        - Удачи.
        Потом бросился к краю помоста, прыгнул с него на штору и крепко в нее вцепился. За считаные секунды тощий мальчишка вскарабкался по ней до самого верха и нырнул в лабиринт.
        Титус снял с шеи медальон.
        - Аннев, ты тоже беги. И медальон мой возьми - мне он все равно ни к чему.
        Аннев колебался. С одной стороны, медальон не будет лишним, но с другой - получится, что он воспользовался беспомощностью друга. Ох уж эта проклятая совесть, вечно она не вовремя! А если ему и завтра станет совестно перед Терином и Титусом - как он тогда победит?
        - Бери же, Аннев,  - повторил Титус, приписав колебания друга более высоким душевным порывам.  - Мы ведь оба знаем, что из нас двоих аватаром должен стать ты. Ты это заслужил. Все равно кто-нибудь его у меня отберет. Так что лучше пусть он достанется тебе.
        Аннев с благодарностью улыбнулся. А может, ему не придется предавать друзей? Что, если они и так ему помогут? Он спрятал жезл Титуса под черными бинтами и уже потянулся за медальоном, как вдруг шторы у края помоста зашевелились. Аннев замер. Где-то недалеко вскрикнул какой-то мальчик, потом послышались шаги - и снова раздался крик.
        - Аннев?
        Но Аннев, вместо того чтобы взять протянутый медальон, сжал руку Титуса в кулак и усмехнулся.
        - Пусть пока побудет у тебя. Я кое-что придумал.

        Глава 9

        Фин кинулся вниз бесшумно, словно тень. Приземлился мастерски, согнув колени и коснувшись пола кончиками пальцев, погасив силу удара собственным мощным телом. Застыл на месте, прислушался. Не уловив никаких подозрительных звуков, встал и крадучись направился к алтарной лестнице. На шее у него болталось шесть медальонов, а в каждой руке он держал по жезлу оцепенения. Оглядев помост, он заметил распластанного Титуса, подкрался к нему и приставил жезлы к его ребрам.
        - Попался!
        Титус не пошевелился. Фин оскалился, наклонился к мальчику и похлопал его по груди.
        - Что, бросили тебя твои дружки? Или это их рук дело? Вырубили тебя, а медальон себе забрали?  - Фин потряс висевшими на шее дисками.  - Смотри, сколько их у меня. Хотя придумано неплохо: засада на возвышении, маскировка… Умно.
        Опустившись на колени, он наклонился так близко, что его спутанные локоны упали Титусу на лицо, и прижал жезлы к шее и лбу мальчика. Титус вздрогнул, все мышцы его тела разом обмякли.
        Финн ухмыльнулся:
        - Осторожность никогда не бывает лишней. Давай-ка еще разок, чтобы наверняка.
        Он прижал палочку к носу Титуса. Лицо мальчугана перекосилось, веки задергались, он начал судорожно моргать. Насладившись этой картиной, Финн убрал жезл.
        - Ну надо же, как интересно. Пожалуй, стоит посмотреть на это еще раз.
        Медленно, растягивая удовольствие, Фин опустил черный конец палочки Титусу на скулу. У того задергался уголок рта. Тогда Фин нажал сильнее и принялся водить палочкой по всей щеке. Перестал он лишь после того, как Титус закатил глаза.
        В лабиринте кто-то закричал; судя по шуму, там началась драка. Фин окинул быстрым взглядом висевшие за его спиной шторы и наконец убрал жезл от лица Титуса.
        - Повеселились - и хватит.
        Фин пошарил у Титуса на груди и с ухмылкой вытащил из-под черных тряпок его медальон.
        - Так ты и правда притворялся.
        Он сорвал диск с шеи и хмыкнул:
        - План рискованный, хотя…
        Фин не договорил. Голова его резко запрокинулась, тело, словно лишенное костей, начало оседать на пол. Аннев вовремя оттолкнул его в сторону, чтобы он не задавил Титуса, и аватар свалился прямо в алтарный желоб, в котором до этого момента и прятался Аннев.
        Аннев проверил у Титуса пульс.
        - Титус, ты как?
        Мальчик моргнул.
        - Если нормально, то моргни два раза, ладно?
        Титус так и сделал, и Аннев облегченно выдохнул:
        - Прости, что так долго. Жаль, я сразу не додумался, что Фин не упустит шанса поиздеваться.
        Удостоверившись, что другу более или менее удобно, Аннев запрыгнул в желоб и перевернул лежащего ничком Фина на спину. На застывшем, словно маска, лице живыми оставались только глаза - и в них полыхала ненависть. Аннев почувствовал, как внутри закипает ярость. Ему вдруг захотелось причинить Фину боль - пусть этот мерзавец на собственной шкуре испытает мучения, которые причинил Титусу! Засунуть бы ему эту палочку-вырубалочку в рот или в глаз и посмотреть, как он станет корчиться…
        Повинуясь порыву, Аннев схватил один из жезлов Фина, валявшихся на полу, и приставил черный конец к подбородку аватара. Нижняя челюсть Фина заходила ходуном.
        - Тебе мало просто одержать победу,  - прошипел ему в ухо Аннев.  - Нужно обязательно поизголяться над побежденным, да?
        Конец жезла скользнул вниз и уперся Фину в шею. Фин резко выдохнул, глаза его налились кровью, он сдавленно захрипел, не в силах разомкнуть крепко сжатые челюсти. И тут Аннев понял, что испытывает сейчас знакомое чувство: точно так же он ощущал себя, когда взял в руки жезл исцеления.
        - Вот что значит мучиться,  - продолжил он.  - Чувствовать себя беспомощным. Знать, что твоя судьба - в руках кого-то, кто сильнее тебя. Здорово, правда?
        Аннев надавил сильнее, с восторгом наблюдая, как тело аватара сотрясают конвульсии.
        «А я ведь могу его убить,  - вдруг подумал Аннев.  - Я его уже убиваю».
        Аннев отдернул руку. Фин тут же задышал ровно, но выпученные глаза по-прежнему лихорадочно бегали туда-сюда.
        Стыд, вина и ощущение собственного могущества - вот что испытывал Аннев в эту минуту. Ему казалось, что - как тогда, в случае с жезлом исцеления,  - он только-только начал постигать истинную суть этого артефакта. Какая-то часть его души изнывала от желания продолжить и посмотреть, на что способна магия жезла оцепенения, но он понимал: сейчас есть дела поважнее.
        Аннев подобрал с пола второй жезл и спрятал оба у себя на теле под черными полосами ткани. Потом сгреб с груди Фина шесть медальонов, взял из его раскрытой ладони медальон Титуса и, связав концы его шнурка, повесил все семь трофеев себе на шею.
        После этого Аннев встал и тут заметил, что Фин за ним наблюдает. И снова в душе его поднялась волна гнева, ему захотелось мстить и упиваться своей властью… Но на сей раз, вместо того чтобы позволить этой волне захлестнуть себя с головой, он обуздал ее, направив всю ее мощь на единственное желание: защищать других.
        Аннев наклонился к самому лицу Фина и прошептал:
        - Больше не смей обижать моих друзей, иначе в следующий раз… я тебя убью.
        Фин моргнул. Он действительно испугался - это читалось в его глазах, и Аннев почувствовал: теперь все будет по-другому. От этого ощущения по его телу побежали мурашки, а в глубине души зашевелилось беспокойство: возможно, когда-нибудь ему и правда придется выполнить свое обещание. И он искренне надеялся, что этот момент никогда не наступит.
        Аннев выпрыгнул из желоба и подбежал к Титусу. Без лишних слов он снял с шеи два медальона и сунул их ему за пазуху. Мальчуган отчаянно заморгал.
        - Не переживай. У меня их целых шесть. Но если их у меня заберут, я скажу, что эти два - тоже мои. Так что считай это запасным планом,  - улыбнулся Аннев.
        Кому из них двоих он сейчас врет, интересно? Хотя какая разница, если после победы над Фином стало понятно главное: предавать друзей совсем не обязательно - им нужно помогать, а они будут помогать тебе.
        - Давай-ка я тебя спрячу,  - сказал он,  - хватит с тебя на сегодня.
        Он оттащил Титуса к вороху черных лоскутов, прикрыл его ими и, удостоверившись, что малышу хватает воздуха, направился к алтарю. Вдруг впереди обозначилось какое-то движение. Аннев напрягся, ощущая мощный прилив адреналина. Одним прыжком он преодолел оставшееся расстояние и, приземлившись за алтарем, присел на корточки и стал ждать.
        По-прежнему стояла тишина.
        Затаив дыхание, он прождал целую минуту, но ничего не произошло. И вот наконец, когда он уже собрался покинуть место засады, штора, закрывавшая центральный ряд скамей, шевельнулась - причем источник движения явно находился вверху. Аннев поднял голову: на шторе кто-то висел. На лице, скрытом под черной маской, виднелись лишь глаза, которые внимательно оглядели помост, а потом остановились на Анневе. Тут этот кто-то освободил из-под маски нижнюю часть лица и едва слышно прошептал:
        - Аннев, это ты?
        - Терин!
        Аннев вскочил на ноги и подбежал к краю помоста.
        - Я уже думал, ты не вернешься!  - так же шепотом проговорил он.
        Терин усмехнулся, спустился ниже, но продолжил висеть, цепляясь за штору.
        - А я сначала и не собирался. Но потом увидел, как сюда идет Фин, и подумал, что смогу вырубить его, спрыгнув сверху.  - Терин огляделся.  - Кстати, куда он подевался?
        Аннев спрятал палочки, которые держал наготове, и ответил:
        - Упал в Кольцо Одара.
        - Ты что - забрал у него медальоны?  - изумился Терин.
        Аннев кивнул и с довольным видом похлопал себя по груди. Он спустился на несколько ступенек и едва открыл рот, чтобы спросить Терина о его успехах, как из-под скамьи выскочил какой-то темноволосый парень в коричневой тунике и кинулся на Аннева, размахивая перед самым его лицом жезлом оцепенения.
        Аннев отпрыгнул назад, отбив атаку Кентона левой рукой, но начал терять равновесие, и Кентон тут же этим воспользовался. Он взлетел на помост и снова бросился на Аннева, но тут сверху на него упал Терин и с размаху ударил по шее жезлом. Аватар рухнул на колени и, выпустив оружие из ватных пальцев, свалился ничком.
        Терин легонько пнул одноклассника носком ботинка и ухмыльнулся.
        - Обставить Кентона - это почти так же круто, как уделать Фина.  - Он поглядел на Аннева.  - И поделом ему - нечего обещания нарушать.
        - Согласен,  - кивнул Аннев.
        У Кентона оказалось пять медальонов. Терин тихонько присвистнул от восхищения и повесил их все на себя.
        - У меня уже семь. А у тебя сколько?
        - Шесть,  - ответил Аннев и на секунду пожалел, что оставил два медальона Титусу.
        - ДВАДЦАТЬ МИНУТ!  - разнесся по тканевым коридорам лабиринта громовой рев Эдры.
        Терин улыбнулся до ушей, победоносно потрясая связкой медальонов. Аннев, улыбнувшись в ответ, достал свои трофеи, показал их Терину и спрятал обратно.
        - Теперь главное - их сохранить,  - прошептал он, направляясь к своему убежищу за алтарем.  - Что ты там видел?
        Терин, последовавший за ним, остановился у желоба, чтобы позубоскалить над поверженным Фином.
        - Половина прячется под лавками - трясутся над своими двумя медальонами, наверное. А остальные валяются по всему лабиринту, парализованные.
        - Как этот,  - кивнул Аннев в сторону оцепеневшего аватара.
        - Ага. И Титус.  - Тут Терин огляделся.  - А где он, кстати?
        На губах Аннева заиграла лукавая улыбка.
        - Не торопись списывать Титуса со счетов. Когда я видел его в последний раз, у него было целых два медальона.
        Терин тихо рассмеялся и обнял Аннева за плечи одной рукой.
        - Мышонок умудрился украсть чей-то медальон? Это с парализованными-то ногами?  - Он мотнул головой.  - Либо ты врешь, либо этот пацаненок - хитрюга почище кольцевой змеи.
        Аннев лишь пожал плечами, стараясь не смотреть туда, где под ворохом черного тряпья лежал Титус.
        - Этот пацаненок тебя еще удивит.
        Он огляделся, соображая, как им лучше поступить: затаиться здесь и ждать, пока за ними придут, или самим отправиться на охоту. Первый вариант надежнее - прав был Фин, когда сказал, что место для засады они выбрали удачное, но слишком велика вероятность, что здесь их никто не найдет: осталось всего несколько минут, и те, кто раздобыл хоть один медальон, скорее всего, постараются не высовываться. Но ведь Анневу нужны еще медальоны - он должен набрать больше всех и получить ключ, обещанный Эдрой победителю.
        Внезапно он вспомнил о Маюн.
        - Ты видел кого-нибудь из девушек?
        Терин отошел от него, качая головой:
        - Ни одной. Может, прячутся. Хотя, скорее всего, все они сошли с дистанции еще в самом начале. Как можно спрятаться в таких-то нарядах?
        Тут Аннев представил, каково это - столкнуться с Маюн здесь, в темноте лабиринта… Но тут же отбросил эти мысли и взял себя в руки.
        - Госпожа Кьяра сказала, что они не смогут стать истинными знающими женами, если провалят это испытание. Не знаю, учили их маскироваться и бесшумно двигаться или нет, но они с младенчества тренируются с Дювареком и в кругу знающих. Так что вряд ли они подготовлены намного хуже, чем мы.
        - И?.. Ты хочешь пойти их поискать?
        - Почему бы и нет? А ты?
        Терин неуверенно повел плечами, но в его глазах уже загорелся озорной огонек.
        - Можно было бы еще медальонов насобирать…
        - Ну да. Как думаешь, где они могут быть?
        - Наверху я никого из них не видел, а значит, они прячутся под скамейками.
        Против такой логики возразить было нечего.
        - Ты первый, я следом.
        Вместо того чтобы спуститься по ступенькам, они бесшумно спрыгнули с помоста и подкрались к первой скамье. Аннев приблизил палец к глазам Терина, потом показал на шторы: смотри наверх!  - а сам опустился на колени и заглянул под скамью.
        Он не увидел ничего, кроме темноты, однородность которой нарушали прямоугольные серые пятна - свет, который попадал сюда через зазоры в настиле. Аннев долго вслушивался, но в этой части лабиринта царила звенящая тишина. Тогда он поднялся, на цыпочках подошел к восточному ряду скамей и снова опустился на колени. На этот раз до его слуха донеслось едва уловимое шуршание.
        Он махнул рукой, подзывая Терина.
        - Так кто-то есть,  - произнес он одними губами, стараясь даже не дышать.  - В самом конце ряда.
        Терин со зловещим видом поднял палочку, показывая полную боевую готовность, и Аннев жестами объяснил план действий. «Разделяемся. Окружаем. Нападаем».
        Аннев нырнул под первую пару скамей, Терин последовал за ним, и секунду спустя оба растворились в темноте. Охота началась.

        Глава 10

        Аннев медленно приблизился к краю девятой скамьи. В этом месте в настиле зияла двухфутовая щель, через которую до самого пола спускалась тяжелая штора. Аннев остановился перед этой импровизированной стеной и прислушался, стараясь уловить признаки хоть какого-то движения. Однако единственным, что нарушило мертвую тишину, был крик Эдры: «ДЕСЯТЬ МИНУТ!», на сей раз более громкий, чем раньше.
        Вдруг по ту сторону занавеси послышался легкий, едва различимый шорох, словно одна из штор, качнувшись, задела скамью. Аннев натянул висевший на шее черный лоскут на лицо до самых глаз. Снова шорох, такой же призрачный, как и предыдущий. Аннев бесшумно вынул один из жезлов оцепенения и приготовился. Штора в верхней части заметно натянулась - и тут Аннев нанес удар: в одно мгновение отодвинул тяжелую ткань и ткнул того, кто карабкался по ней, черным концом парализующей палочки…
        И, ошеломленный, застыл на месте. На него невозмутимо смотрела девушка. Его палочка, скользнувшая по ее голени, не причинила ей никакого вреда, потому что молодая женщина была с ног до головы одета в черный обтягивающий костюм, который служил ей в этом лабиринте почти идеальной маскировкой.
        Не дожидаясь, пока Аннев придет в себя, девушка качнулась на шторе и, выпрямив ноги, ударила Аннева стопами в предплечье. Палочка упала на пол, Аннев откатился назад и тут же вытащил другую.
        А девушка уже стояла на полу. В слабом свете Аннев едва успел разглядеть карие глаза на закрытом черной тканью лице.
        «Не Маюн».
        Какое облегчение… И разочарование.
        Значит, ничто не помешает ему забрать у нее медальон.
        Девушка смотрела на него, слегка наклонив голову. Не успел он принять боевую стойку, как, озорно сверкнув глазами, она сделала ложный выпад, словно намереваясь ударить его слева. Аннев, притворившись, что клюнул на эту удочку, перенес вес на правую ногу, как будто уворачиваясь, а сам успешно блокировал ее атаку справа. Знающая выбросила вперед руку, и черный конец палочки царапнул Аннева по щеке.
        Аннев инстинктивно отпрыгнул назад и тут же обозвал себя ослом: он мог запросто схватить девчонку и повалить ее на пол: соперник был проворнее, но он-то намного сильнее. Просто привык, что обычно бывает наоборот, вот и растерялся.
        А вот девушка, к его несчастью, не растерялась. Она снова кинулась на него, тыча палочкой ему в глаза.
        Аннев упал, перекатился и пнул ногой в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться его соперница. Он попал ей по ноге, на которую она перенесла вес, приготовившись атаковать. Девушка пошатнулась, теряя равновесие, и Аннев, воспользовавшись ее секундным замешательством, перекатился под скамью. Он не стал тратить время на то, чтобы подобрать валявшуюся на полу палочку, а быстро пополз вперед, намереваясь оторваться от противника.
        Аннев дополз до конца скамьи и оглянулся: девушка не отставала, а позади нее двигался кто-то еще. Может, Терин подоспел? Но тут фигура оказалась в столбе тусклого света.
        Загоритесь мои кости, еще одна!
        Он сунул жезл под обмотку, выкатился из-под скамьи и, вскочив, понесся по коридорам лабиринта. Скрытность его сейчас волновала меньше всего, главное - унести ноги от этих вездесущих охотниц.
        Аннев шмыгнул между двух занавесей, откинул в сторону широкую полосу черной ткани и оказался у центрального ряда скамей. Он нырнул под доски, но тут путь ему преградили распростертые тела Лемвича и двух аватаров. Аннев выругался и запрыгнул на настил.
        Доски под ним предательски задвигались и застонали, выдавая его положение всем, кто еще оставался на ногах. Конечно же, новой атаки долго ждать не пришлось. Сверху на него обрушился рыжеволосый аватар Хорус, его жезл оцепенения скользнул по шее и спине Аннева. Аннев с разворота врезал аватару по лицу. Тот пошатнулся, Аннев ударил его ладонью в грудь и подбородок, потом схватил медальон и стянул его с шеи аватара.
        Раздались приглушенный топот и тихое поскрипывание. Аннев пнул Хоруса в грудь и бросился бежать. Хорус умудрился удержаться на ногах и, взревев от ярости, кинулся в погоню, не осознавая, что самого его преследуют.
        Накинув на шею новый трофей, Аннев сосредоточился, припоминая, где Дюварек оставлял зазоры, а потом помчался еще быстрее по направлению к одному из самых широких.
        Отодвинув штору, он заметил щель и с разбегу прыгнул, приземлившись на другой стороне и едва при этом не сорвавшись с настила. Он полетел дальше, но, услышав грохотание досок за спиной, на секунду оглянулся и увидел Хоруса: аватар замешкался на краю открывшейся перед ним пропасти. Тут из щели высунулась пара рук, а голые пальцы впились в лодыжку одной ноги и колено другой, произведя тот же эффект, что и парализующая палочка. Аватар со стоном повалился на доски, и его тут же уволокли вниз.
        «Боги!  - подумал пораженный Аннев, с беспокойством вглядываясь в доски под ногами.  - Вот это да. Им даже жезлы ни к чему - они могут побороть нас голыми руками!»
        Аннев замедлил шаг, отодвинул висящую на его пути штору. До края настила оставалось совсем немного. Он прыгнул через проход между скамьями, ухватился за штору и перелетел на другую сторону. Оказавшись над западным рядом скамей, он разжал руки и, сделав сальто назад, приземлился на настил, заметив краем глаза пару рук, взметнувшихся из-под скамьи в попытке схватить его за ноги.
        «Терин был прав. Они прячутся внизу. И действуют сообща».
        Значит, Терина они, скорее всего, уже схватили. Палочки против них практически бесполезны, так что если Терин не додумался где-нибудь затаиться, то наверняка уже лежит поверженный у восточной стены. И Аннева они тоже загонят в угол - это лишь дело времени.
        «Пока мы здесь каждый сам за себя, они держатся вместе.  - Аннев чувствовал себя полным дураком.  - Чтобы не дать нам возможности выследить их поодиночке».
        Гениально. И правилам не противоречит. В свете такого положения слова Эдры о награде победителю кажутся чистой воды издевательством. Аватары и служители могли бы добиться впечатляющих успехов, действуй они заодно, но нет - их сызмальства приучали к тому, что все они друг другу соперники. И даже Аннев, который до последнего старался работать в команде с Титусом и Терином, угодил в эту ловушку.
        Тут девушка, пытавшаяся его поймать, выскользнула из укрытия под настилом и встала в проходе, ища глазами свою жертву. Аннев сидел на корточках, не шевелясь и не дыша, но охотница все равно разглядела его силуэт на фоне черной стены.
        - ПЯТЬ МИНУТ!
        Девушка стянула с лица черный платок, и Аннев сразу ее узнал.
        - Осталось двое!  - крикнула Фэйт, оглянувшись через плечо.  - Один прямо передо мной, в западном ряду!
        Проклятье!
        Аннев нырнул под висевшую позади штору и начал карабкаться наверх. Кто, интересно, этот второй? Вдруг Титус или Терин? В любом случае это означало бы, что один из его друзей точно прошел испытание. А еще - что…
        «Им осталось поймать только меня!»
        Но оно и к лучшему, ведь если второй - Титус, то ключ достанется Анневу. А если Терин, то медальонов, считай, у них поровну. От этой мысли Аннев повеселел и даже на мгновение забыл о том, что за ним гонятся пять безжалостных охотниц.
        К ним присоединились еще три, бесшумно появившись из-за штор и из-под настила над западным рядом. Аннев прильнул к шторе, зажав ткань между лодыжек, чтобы ненароком не соскользнуть вниз и не выдать себя. Сделал тихий вдох, и…
        - Вот он! Надо мной!  - раздался крик Фэйт.
        Да чтоб тебя. Зря он решил передохнуть. Качнувшись, он перепрыгнул на соседнюю штору, потом на следующую. Он двигался к входу в зал, причем на весьма неплохой скорости.
        «Нужно забраться повыше. Фин тоже это понимал, вот и пришел на помост. Зря мы с Терином там не остались. Может, мне удастся спрятаться от них на стропилах».
        И тут мощный удар сбросил его вниз. Аннев грохнулся на доски, а секунду спустя перед ним приземлилась черная фигура. Превозмогая боль в ребрах и плече, Аннев перекатился, пнул девушку в грудь и вскочил на ноги. Он кинулся вправо, чтобы сбить ее с толку, потом метнулся влево, за штору, и помчался назад, по направлению к помосту.
        «У меня преимущество,  - лихорадочно соображал Аннев на ходу.  - Я ведь помогал класть доски. Я знаю, какие участки здесь самые опасные. Мне бы только продержаться еще несколько минут».
        И Аннев побежал еще быстрее, ловко огибая висевшие на пути занавеси. По пятам за ним гнались две тени. Аннев сунул руку за пазуху, вытащил два жезла оцепенения и - едва не споткнулся. Под туникой болтался один-единственный деревянный кружок.
        «Но как?..»
        И тут он все понял.
        «Терин… когда полез обниматься. Вот же сволочь!»
        Аннев зашипел от расстройства и отвращения.
        «Пропади ты пропадом! Что теперь делать? Если Терин еще на ногах, то победитель он, а если нет - все мои медальоны у девчонок!»
        Кровь застучала в висках. Никакой им завтра помощи - ни Терину, ни Титусу. Перебьются.
        Хотя нет. Он им поможет. Как и обещал. Будет помогать ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы обойти остальных, а потом… бросит на произвол судьбы. Титусу аватаром все равно не стать, а Терин, после того что сделал, и взгляда не заслуживает, не то что поддержки. Отныне каждый сам по себе.
        Но сейчас он должен сосредоточиться. У него, несмотря на все его старания, остался всего один медальон, то есть нужно добыть как минимум еще один. В противном случае его отстранят от завтрашних состязаний, не говоря уже о том, что не видать ему желанного ключика, обещанного Эдрой, как своих ушей. А значит, хватит убегать - пора переходить в наступление, причем - учитывая, что у него меньше пяти минут,  - немедленно!
        Раздался глухой стук - и девушка материализовалась прямо у Аннева перед носом. Он на всех парах пронесся мимо, застав ее врасплох, успел увернуться и от второй, тоже возникшей словно из ниоткуда. Девушки кинулись за ним, но замешкались, натолкнувшись друг на друга. Аннев приблизился к сложному участку пола, перепрыгнул через него и помчался дальше.
        Одна из них почти его нагнала. Она выбросила вперед руку, и, хотя палочки в ней не оказалось, девушка выставила два пальца, средний и указательный, целясь Анневу в позвоночник. Но Аннев был к этому готов: он увернулся и прыгнул всем весом на конец доски у себя под ногами. При этом ушел вниз, под настил, а девушку, которая в этот момент оказалась на противоположном конце, подбросило в воздух.
        Хрупкая фигурка на лету сделала кувырок и ухватилась за штору. Тяжелое полотно сорвалось с потолка, и девушка рухнула на пол, запутавшись в шторе. Пока она отчаянно барахталась, пытаясь освободиться, Аннев подскочил к ней с двумя палочками наготове. Первая пришлась в грудь, не вызвав никакого эффекта, зато вторая задела оголившуюся щеку, и охотница затихла.
        Вторая преследовательница была совсем рядом. Аннев затаился в темноте под скамьей и вытащил третью палочку. Через секунду девушка уже очутилась у него над головой, там, где между досками имелся приличный зазор. Аннев рванулся наверх, схватил ее за ногу и, с силой дернув к себе, швырнул на скамью. Девушка посмотрела ему в глаза, и в этот момент Аннев коснулся жезлом ее лба. А потом в недоумении уставился на обмякшее тело: и где прикажете искать ее медальон?
        - Прости.
        Он размотал тонкий черный шарф, защищавший ее горло, и осторожно ощупал шею.
        Ничего.
        Аннев кинулся к первой девушке и проделал то же самое.
        Пусто.
        Крики раздавались все ближе. Аннев вернулся к девушке, лежащей на скамье. Времени у него почти не оставалось. Нервно сглотнув, он опустился перед ней на колени и принялся методично обыскивать. Его левая рука в перчатке и пальцы правой быстро пробежали по ключицам, опустились ниже, скользнули под грудью - безрезультатно. Тогда Аннев провел руками по бедрам девушки в надежде почувствовать какие-нибудь неровности. Голоса звучали совсем рядом. Наконец, ощупав поясницу, Аннев нашел то, что искал.
        Снова прошептав извинения, Аннев просунул руку между полосами ткани и, легонько коснувшись кончиками пальцев нежной кожи, достал четыре медальона. Несколько мгновений он колебался, не зная, как следует поступить: забрать себе все или оставить ей два, как Титусу?
        «Время на исходе. Терина мне уже все равно не догнать. Зато я хотя бы пройду испытание. И она - тоже».
        Вдруг веки девушки затрепетали. Или она ему подмигнула? Да нет, с чего бы это?.. Он поднял медальоны, чтобы она их видела, взял два из них в правую руку, а остальные два снова спрятал там, где их нашел. Он снова ощутил под пальцами мягкую кожу - и тут до него дошло.
        Маюн.
        Он резко отдернул руку.
        - ВРЕМЯ!  - проорал Эдра.  - Закончили! Всех жду у входа!
        Аннев снова посмотрел в зеленые глаза Маюн.
        Маюн не отвела взгляда, и на этот раз ошибки быть не могло: она и правда ему подмигнула.

        Глава 11

        Через несколько секунд после крика Эдры, возвещающего об окончании занятия, Дюварек потянул за какой-то канат, висевший у входной двери, и черные стены лабиринта разом рухнули на пол. В зал хлынул солнечный свет.
        Аннев, устроив Маюн поудобнее на скамье, с неохотой поднялся на ноги и, высунув голову из зазора в настиле, огляделся. В десяти шагах от него стояли шесть девушек. Еще две, обездвиженные им, лежали рядом. Из мальчишек он единственный остался на ногах.
        - О…  - только и смог выдать Эдра.
        Госпожа Кьяра и две другие женщины, явно не удивленные таким исходом, с улыбкой смотрели на растерявшегося мастера оружия. Эдра шумно кашлянул.
        - Новый план!  - рявкнул он.  - Давайте-ка здесь для начала приберемся. Девушки, будьте добры, помогите мастеру Дювареку свернуть шторы. Аватары, а вы…  - Он замолк, глядя на Аннева, пожал плечами и продолжил: - Аватары и служители, как только мастер Нарах снимет с вас оцепенение - собираете со скамей доски и составляете у стены.
        Мастеру Нараху, вооруженному бело-золотым жезлом, потребовалось несколько минут, чтобы вернуть подвижность первым пострадавшим, и те принялись за работу. На мальчишек, ставших жертвами пальцев знающих дев, жезл не действовал, и тогда за них принималась сама госпожа Кьяра. Большинство тут же вскакивало на ноги, но вот Терину, судя по всему, досталось больше остальных, поэтому Кьяра кликнула еще одну женщину, Тонью, и они вдвоем принялись вправлять суставы парализованному бедняге. Терин корчился и хватал ртом воздух, а потом раздался громкий щелчок - его услышал даже Аннев, находившийся в этот момент в другом конце зала,  - и Терин безжизненно распластался на полу. Помочь с уборкой он, естественно, не мог, но, как только была свернута последняя штора и убрана последняя охапка досок, ему значительно полегчало и он снова встал на ноги.
        На Аннева он старался не смотреть.
        Пока Аннев носил доски, он все никак не мог понять, почему его провожают недоуменными взглядами. А потом до него дошло: он ведь по-прежнему обмотан черными лоскутами! Он сорвал их с себя, отнес на помост, где бросил в кучу такого же тряпья, и тут только вспомнил: Титус!
        Аннев вытащил бедолагу из-под тряпок и позвал мастера Нараха. Лишь после нескольких прикосновений жезла исцеления Титус снова мог двигаться.
        - Очень странно,  - произнес Нарах, убирая жезл в складки мантии.  - Обычно достаточно одного прикосновения. С тем мальчиком, Фином, та же история.
        - Может, они попались в руки девам?
        Нарах, прищурившись, посмотрел на Аннева и покачал головой.
        - В этом случае целительная магия жезла оказалась бы бессильна. А мальчикам с каждым прикосновением становилось все лучше. Как будто жезлом оцепенения к ним прикоснулись несколько раз вместо одного.
        Титус пожал плечами, сделав вид, что не понимает, к чему он ведет.
        После того как зал был убран, Эдра и Дюварек построили учеников перед собой, приказали предъявить свои трофеи и рассказать, как они были добыты. Девушки тоже выстроились перед Кьярой, но госпожа не стала давать им никаких указаний. Вместе со своими помощницами она заняла место рядом с мастерами и молча наблюдала за происходящим.
        Первыми выступали аватары. В кои-то веки у этих дерзких самодовольных мальчишек не имелось повода для бахвальства. Опустив голову, они пристыженно мямлили одно и то же: как их подстерегли знающие или застал врасплох Фин. Кентон был единственным, кто поначалу вызвал восхищение, однако оно сошло на нет сразу же, как аватар признался, что уступил Терину.
        Гораздо хуже пришлось Фину, которого вытащили из Кольца Одара на глазах у всех учеников, взволнованно перешептывающихся и тычущих в беспомощного аватара пальцем. Когда настал его черед, Фин подробно описал свои успехи, а потом мрачным голосом поведал о том, как напал на Титуса - естественно, опустив нелицеприятные подробности. Закончил Фин свой отчет так: когда он наклонился за медальоном Титуса, его атаковал Аннев, который все это время прятался в Кольце Одара. Это была почти правда, поэтому Аннев промолчал. К тому же оказалось так здорово ловить восторженные взгляды остальных ребят! Но самой большой наградой для него стала, конечно же, быстрая улыбка, которую Маюн подарила ему, когда ее зеленые глаза встретились с его голубыми. В этот момент он снова пережил тот же восторг, что испытал с ней наедине в сумерках лабиринта.
        Когда все аватары отчитались, пришла очередь служителей. Первым, ко всеобщему удивлению, вызвался Терин. Сначала он парализовал Алисандера, который прятался на стропилах; потом, на помосте, Кентона. А потом… Тут Терин робко глянул на Аннева.
        - Потом я сделал кое-что такое, чем вовсе не горжусь. Я воспользовался нашей с Анневом дружбой, чтобы украсть его медальоны. У нас их было почти поровну, но я очень хотел выиграть. В итоге оказалось, что я зря это сделал - меня все равно тут же выловили знающие девы.  - Он повел плечами.  - У меня на шее висело тринадцать медальонов, а стало бы и того больше, останься я с Анневом. Но вместо этого я спрятался - и Фэйт с Малией меня вскоре нашли.  - Терин замолк, и его физиономия, на которой вдруг не осталось и следа раскаяния, растянулась в блаженной улыбке.  - Но будь я проклят, если мне не понравилось! Не каждый день меня девчонки в темноте щупают!
        Его чистосердечное признание вызвало громкий смех. Даже Дюварек не удержался и насмешливо хмыкнул, но был мгновенно наказан суровым взглядом Кьяры и потому снова сделал серьезное лицо.
        Аннев тем временем украдкой наблюдал за девушками. Фэйт, Малия и Маюн перешептывались и тихонько смеялись, лукаво переглядываясь.
        - Довольно!  - проревел Эдра.  - Спасибо за увлекательный рассказ, Терин, но прошу не забывать об уважительном отношении, которое должны проявлять друг к другу ученики Академии. И раз уж ты теперь снова здоров, помоги стюарду Маркою унести инвентарь на склад под ареной.
        Терин растерянно уставился на бесчисленные доски и горы черных занавесей, громоздящиеся по периметру зала, и вздрогнул от ужаса: тут ведь и за неделю не управиться! Но потом лишь пожал плечами.
        - Все равно оно того стоило,  - сказал он, отвешивая девушкам галантный поклон, который - Аннев был уверен - предназначался Фэйт.
        И, не дожидаясь, когда Эдра снова откроет рот, жилистый и гибкий мальчуган подскочил к черной куче, схватил охапку тряпья и побежал за Маркоем, который уже раз десять успел сходить до склада и обратно.
        Остальные служители, один за одним, продолжили докладывать о своих успехах; правда, успехов как таковых ни у кого не наблюдалось: большинство просто прятались под скамейками, где становились легкой добычей охотниц.
        Но вот дошла очередь до Титуса. Каково же было всеобщее удивление, когда он снял с шеи целых два деревянных диска.
        - Два медальона?  - недоверчиво спросил Эдра.  - И как ты умудрился? Фин ведь тебя оглушил, а твой медальон забрал себе.
        - Вот только он ничего не говорил о том, как бросил тебя лежать в ворохе черных обрезков,  - вставила Кьяра, не сводившая глаз с Титуса.  - Сдается мне, аватар Фин рассказал нам далеко не все.
        Дюварек придерживался того же мнения.
        - Так почему ты лежал под тряпьем?  - спросил он.
        Титус посмотрел на Аннева.
        «Кеос тебя подери,  - подумал Аннев.  - Лучше бы я и правда оставил эти медальоны себе…»
        - Мы с Анневом…
        - Ну, смелее!  - нетерпеливо рыкнул Эдра.  - Ты уже прошел испытание, я просто хочу знать, каким чудом!
        - Простите, мастер Эдра. Дело в том, что я…
        - Титус был приманкой,  - выпалил Аннев и встал рядом с другом.  - Он притворился, будто оцепенел, а я сидел в засаде и ждал, пока кто-нибудь клюнет на наживку. Но Фин на всякий случай парализовал его по-настоящему.  - Он искоса взглянул на Титуса: только бы тот не признался, что нечаянно задел жезлом сам себя!  - Фин догадался, что это ловушка, а когда отвлекся - я его атаковал.
        Эдра, казалось, взвешивает каждое его слово. Он медленно кивал, оценивающе глядя на помост и возвышающийся на нем алтарь.
        - А потом столкнул его в Кольцо Одара.
        Аннев слегка наклонил голову, подтверждая слова мастера.
        - Бросить парализованного человека в алтарный желоб - несколько кощунственный поступок. В особенности для помощника священника.
        Аннев не нашелся что ответить, лишь снова молча наклонил голову.
        Эдра повернулся к Титусу:
        - Как ты оказался в черных тряпках?
        - Они были нужны для маскировки,  - объяснил Титус, освобождаясь от черной полоски ткани, все еще обмотанной вокруг его туловища.  - Чтобы наши туники не…
        - Да я не об этом,  - оборвал его на полуслове Эдра.  - Ты под гору тряпок-то как попал? И если Фин забрал твой медальон, как так вышло, что сейчас их у тебя два?
        Титус чуть слышно произнес:
        - Это Аннев меня спрятал. И дал мне два медальона.
        - Одной загадкой меньше,  - проворчал Эдра.
        Он кивком отправил Титуса на место и перевел вопрошающий взгляд на Аннева. Кьяра и Дюварек тоже не сводили с юноши глаз, а тот стоял, потупившись, и нервно теребил край своей перчатки.
        - Служитель Айнневог,  - сказал наконец Эдра.  - Остались только вы. Прошу.
        И Аннев, чувствуя, что сейчас все смотрят только на него, начал свой рассказ. Когда он говорил о поражении Фина и Кентона, то краем глаза заметил, что аватаров перекосило от злости. Он не стал подробно останавливаться на предательстве Терина, сказал лишь, что они вдвоем собирались напасть на девушек и забрать их медальоны. Кьяра хмыкнула, а когда Аннев закончил, спросила:
        - У Маюн было четыре медальона, но вы забрали себе только два.  - В серых глазах загорелся странный огонек.  - Вы пожалели ее, как пожалели того пухлого малыша?
        Аннев медлил с ответом. Все-таки он сглупил - нужно было все медальоны забрать себе. И почему он понял это только сейчас? Аннев мотнул головой:
        - Дело не в жалости. Титус свои честно заслужил - без него я бы не подловил Фина.
        - А Маюн?
        Аннев почувствовал на себе взгляд зеленых глаз, однако не повернул головы.
        - Титус помог мне с Фином, а я помог Терину одолеть Кентона. Если бы Терин не сбежал с моими медальонами, вместе мы бы добыли еще несколько штук.
        - Сомневаюсь,  - возразила Кьяра.  - К тому же вы так и не ответили на вопрос. Объяснитесь.
        - Но именно это я и пытаюсь сделать.  - Голос Аннева зазвучал увереннее.  - Мне удалось собрать столько медальонов потому, что мы с друзьями действовали сообща. Ваши ученицы тоже держались друг за друга, поэтому и оказались лучше всех. И хотя Маюн проиграла мне, в команде она проявила себя столь же успешно, что и остальные. Забирать у нее все медальоны было бы просто несправедливо.
        Кьяра несколько мгновений испытующе смотрела на Аннева, а потом вдруг рассмеялась, причем в ее смехе не звучало и намека на презрение или ехидство - лишь искреннее веселье. Отсмеявшись, она с улыбкой обратилась к сконфуженным мастерам:
        - Вашему служителю не откажешь ни в разговорчивости, ни в таланте. Я всегда говорила, что один в поле не воин, а он только что это подтвердил. Мы сильны потому, что пользуемся преданностью и поддержкой наших сестер.  - Кьяра многозначительно посмотрела на Эдру.  - Ваши аватары справились бы куда лучше, умей они заводить союзников.
        - Не исключено,  - согласился Эдра.  - Но суть задания состояла в том, чтобы проверить, как каждый из них справится в одиночку.
        - Что ж, вы проверили,  - сказала Кьяра.  - Результат: плохо. Пусть ваши аватары и смогли одержать победу друг над другом, но превзойти моих учениц никому из них не удалось.  - Она перевела взгляд на Аннева.  - Кроме этого мальчика - он умудрился одолеть сразу двух из них, а ведь он даже не аватар.
        На этом сероглазая госпожа знающих жен умолкла и застыла в прежней позе - с сомкнутыми у груди ладонями.
        К Дювареку и Эдре приблизился мастер Нарах, держа в морщинистых, покрытых старческими пятнышками руках черный сундук с жезлами.
        - Я не досчитался двух жезлов.  - Он опустил сундук на пол и вытер бесцветные слезящиеся глаза.  - Никто не уйдет отсюда, пока я не получу их обратно. Если вдруг кто-то из учеников…
        - Да найдем мы их, Нарах,  - отмахнулся от престарелого мастера тайн Дюварек.  - Скоро снова сможешь упрятать свои драгоценные артефакты под замок, не волнуйся.
        Нарах смерил Дюварека уничтожающим взглядом:
        - Не испытывайте мое терпение, мастер Дюварек. Иначе в следующий раз вам придется долго ждать, прежде чем я удовлетворю вашу просьбу выдать вам артефакты для занятия.
        - Я и в этот раз еле дождался,  - парировал Дюварек.  - Но мы все равно поищем твои бесценные жезлы.
        Нарах в негодовании заковылял прочь, брызжа слюной и бормоча, что лучше он попросит Маркоя - от него больше толку.
        В присутствии Нараха Аннев всегда нервничал. Ему было жаль этого ворчливого старика, которого никто не любил, но у Нараха, как и у древнего Тосана, была вредная привычка: чуть что - обыскивать всех подряд, включая мастеров и древних, чтобы выяснить, не пользуются ли они запрещенными артефактами. Поэтому каждый раз, находясь в одной комнате с мастером Нарахом, Аннев чудом сдерживался, чтобы не натянуть повыше свою перчатку.
        - Служитель Айнневог, почему вы до сих пор не стали аватаром?  - спросила у него Кьяра, поджав губы.
        Аннев замялся:
        - Потому что… я еще не прошел Испытание суда.
        - Совершенно очевидно, что вы обладаете для этого всеми навыками.  - Кьяра взглянула на Эдру и Дюварека и замолчала, давая всем троим время осознать смысл ее слов.  - Какой бы стратегии вы ни придерживались раньше, она неэффективна. Я настоятельно вам рекомендую ее пересмотреть.  - Она кивнула мужчинам.  - Мастера.
        И направилась к двери. За ней последовали Нейша и Тонья в сопровождении восьми учениц, которые уже успели надеть свою будничную одежду и вообще выглядели так, как будто только что вернулись с прогулки, а не со сложнейшего испытания. Девушки покидали зал лишь после того, как мастер Нарах осматривал каждую сквозь волшебный кристалл.
        Аннев непроизвольно подтянул свою перчатку иллюзии, изготовленную для него священником. Он уже и не помнил, какая эта по счету. Увы, ткань, которую Содар выкрал из Хранилища, почти закончилась, и новую перчатку сшить было не из чего. Но нынешняя, хоть и успела порядком истончиться, всегда спасала его от проверок Нараха и Тосана. Аннев оставил перчатку в покое и сделал глубокий вдох.
        «Бояться нечего. Он не сможет рассмотреть руку через перчатку. А перчатку меня никогда снимать не просят. Все обойдется».
        - Думаю, достаточно, Аннев,  - холодно произнес Эдра.
        Дюварека рядом не было - он вместе с несколькими учениками понес рулоны черной ткани и доски на склад.
        - Раз ты помогал Дювареку все здесь построить, можешь идти в свою часовню. Готовьтесь с Содаром к вечерней службе. Свободен.
        От его тона Аннева покоробило. «Так говорит, будто я провинился, а не выиграл!» - подумал он и тут кое о чем вспомнил.
        - Как скажете, мастер Эдра. А когда я получу ключ, который вы обещали победителю?
        Но мысли Эдры были уже заняты другим.
        - Завтра. Все завтра.
        Аннев кивнул, но на душе было по-прежнему гадко. За что Эдра на него злится? Может, он считает, что действовать сообща с Титусом и Терином было жульничеством? Но спрашивать сейчас об этом точно не стоит. Аннев развернулся и пошел к выходу.
        - Мастер Нарах!  - проорал Эдра.  - У Аннева сегодня дела в церкви. Проверьте его, и пусть идет в свою часовню.
        «Ну вот опять,  - рассердился Аннев.  - Почему не „в часовню к Содару“? Или в „деревенскую часовню“? Обязательно нужно сказать, что это „моя“ часовня?»
        Навряд ли Эдра намеревался его уязвить, и все же Аннев не мог избавиться от ощущения, будто мастер нарочно ему напоминает: Академия - дом для всех остальных, но не для тебя. Аннев нахмурился, но промолчал. Он остановился недалеко от Нараха, который осматривал последних девушек, и стал ждать своей очереди.
        - И ради Одара,  - раздраженно фыркнул Эдра,  - сними ты уже эту дурацкую перчатку.

        Глава 12

        У Аннева похолодело в животе.
        - Что…  - начал он, но ужас комом встал в горле, мешая говорить.
        Аннев с трудом сглотнул:
        - Что вы сказали, мастер Эдра?
        - Сними свою перчатку, будь она неладна,  - устало повторил Эдра.  - Что это вообще за придурь? Уж не благодаря ли ей ты всех сегодня обошел? Снимай и не выпендривайся.
        Аннев чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется. Онемев от панического страха, он коротко кивнул и начал медленно стягивать с руки тонкую черную ткань: сначала оголил локоть, потом предплечье и, наконец, кисть. Сняв перчатку, он быстро оглянулся, пытаясь сообразить, сколько у него осталось времени, и чуть не потерял сознание, увидев, что к нему направляется Нарах со своим черным сундуком.
        Поджав губы, так что рот его превратился в тонкую ниточку, мастер тайн бросил на Эдру испепеляющий взгляд, а потом посмотрел на Аннева.
        - Спешишь в часовню, значит? Сейчас-сейчас.  - Нарах поставил сундук и похлопал себя по карманам.  - Так, куда же я его подевал?
        Эдра закатил глаза:
        - Ты шутишь.
        Нарах гневно сплюнул на пол:
        - Я предельно серьезен! Это вы любите поиграться в мастеров и аватаров, а я для этого слишком стар. Иначе стал бы древним еще лет пятьдесят назад.
        Сердце у Аннева заколотилось еще сильнее, однако он умудрялся держать себя в руках: глядел то на Нараха, то на Эдру, не подавая виду, что умирает от страха.
        Нарах принялся выворачивать карманы. Подошел Дюварек:
        - Что он делает?
        Терпение Эдры иссякало на глазах.
        - Мало того что жезлы он так и не нашел - вдобавок еще и кристалл умудрился потерять!
        - Но он ведь только что держал его в руке, я собственными глазами видел, как он осматривал девушек.  - Дюварек повернулся к Нараху.  - Может, ты его в сундук уронил?
        Нарах покосился на мастера теней, открыл было рот, чтобы возразить, но тут же снова закрыл и опустил глаза на стоящий у его ног черный короб.
        - Навряд ли такое возможно…  - задумчиво протянул он, почесывая заросшую жесткой щетиной щеку.
        Но все равно нагнулся и откинул крышку сундука.
        Вооружившись жезлом восстановления, он принялся копаться в черно-золотых палочках. Вдруг на самом дне блеснула белая матовая поверхность камня.
        - Надо же,  - промычал Нарах, подцепил кристалл за кожаный ремешок и извлек из сундука.  - Должно быть, я и правда его уронил.
        Мастер поднес кристалл к правому глазу, глядя прямо в центр. Камень тут же замерцал и сделался прозрачным, как слеза.
        Аннев осторожно завел левую руку за спину, стараясь не привлекать к себе внимания.
        «Пожалуйста, Одар. Всеотец, умоляю Тебя. Пусть Нарах не увидит мою руку. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
        Аннев слушал бешеный стук сердца и лихорадочно соображал: нужно что-то придумать, все что угодно, лишь бы Нарах не посмотрел на него через этот свой кристалл!
        - А как он работает, мастер Нарах?  - выпалил он вдруг, старательно изображая неподдельный интерес.  - Его любой может использовать или только тот, у кого талант к магии?
        Нарах, засопев, убрал камень от глаза.
        - Естественно, любой. Уж я-то точно лишен каких бы то ни было магических талантов,  - заявил он таким тоном, будто Аннев только что выдал несусветную чушь.
        Оно и понятно: человека, обнаружившего хоть какие-то способности к магии, тут же клеймили как дитя Кеоса и забивали камнями до смерти. Или оставляли в Чаще привязанным к дереву, на корм дикому зверью.
        Мастер Нарах протянул кристалл Анневу.
        - Смотреть нужно в середину, через тонкую часть,  - объяснил он, польщенный неожиданным вниманием.  - Тогда камень станет прозрачным… да, все верно. А теперь посмотри на сундук. Что ты видишь?
        Аннев с прижатым к глазу камнем опустил голову и увидел, что жезлы оцепенения испускают извивающиеся струйки фиолетового дымчатого света. Они наполняли сундук до краев и даже просачивались сквозь стенки.
        - Ничего себе,  - восхитился Аннев, на сей раз совершенно искренне.
        Нарах кивнул и вытянул руку, ожидая, что Аннев отдаст ему артефакт. Но Аннев не торопился.
        - А стюарду Маркою, случайно, не нужна помощь с поисками?
        Нарах опустил руку, обдумывая вопрос.
        - Вообще-то…
        - Ты победил в состязании,  - не выдержал Дюварек.  - Так что наслаждайся, а работу стюарда оставь стюарду.
        - Это обязанность песочников, Аннев,  - поддержал Эдра.  - Дай мастеру Нараху себя осмотреть и убирайся.
        Аннев стиснул зубы и нехотя протянул камень Нараху. Мастер тайн поднес артефакт к глазу.
        - Вытяни руки по швам, будь добр.
        Подчиняясь его просьбе, Аннев медленно вынул из-за спины левую руку - и вдруг его осенило.
        - Вы могли бы осмотреть через камень храм - вдруг увидите жезлы!
        Нарах снова опустил камень и нахмурился:
        - А что, отличная мысль, служитель Аннев. Не уверен, правда, что с этого расстояния мне удастся что-то разглядеть, и все же… Хм.
        Нарах, прижав камень к глазу, отвернулся от Аннева и уставился вглубь зала. Не прошло и пары секунд, как на сморщенном лице мастера тайн заиграла довольная улыбка. Не опуская артефакта, он закричал:
        - Маркой, идиот! Третий ряд, слева. Да… Нет, у тебя это справа. Третий с конца. Да.
        Аннев почти затрясся от облегчения, когда Маркой поднял валявшийся на полу жезл.
        - Посох Одара!  - просиял Нарах.  - И как только я сам до этого не додумался? А вон и второй. Прекрасно.
        Аннев уже натягивал на руку перчатку.
        - А теперь вон отсюда,  - скомандовал Эдра.
        Аннев поклонился, все еще не веря в свою удачу. Во рту скопилась горькая слюна. Сглотнув, Аннев непринужденной походкой направился к обитым железом дверям. Отворив их, он тут же отскочил назад, уступая дорогу мастеру расчетов. Мастер заглянул в зал и, махнув рукой, забрызганной мелкими чернильными каплями, крикнул:
        - Дюварек! Приведи-ка себя в порядок. Вечером отправляешься в Банок с Кейишем.
        Аннев, замешкавшийся на пороге, услышал, как Дюварек устало застонал:
        - Сегодня же первая ночь Регалея, Карбад! Банок может и подождать.
        Карбад покачал головой:
        - Не может. Янак заполучил темный жезл.
        Дюварек ругнулся.
        - Ладно. Только сначала дай перекусить, у меня за весь день ни крошки во рту не было.
        Мастер теней вышел за Карбадом.
        Аннев с чувством огромного облегчения выскользнул за мужчинами. Он подтянул перчатку и медленно пошел по коридору, изо всех сил стараясь сохранять спокойный вид. Однако едва завернул за угол, как тут же припустил во весь дух, желая поскорее покинуть эти мрачные стены.
        А пока он мчался по тускло освещенным залам, полагаясь на память и интуицию, лихорадочно прокручивал в памяти недавние события. Поразительно, как быстро пролетел этот день, прожитый им на сплошном адреналине. Он спас Лема, победил Фина, потом его предал Терин, а в конце он прикоснулся к Маюн. А еще выиграл какое-то таинственное преимущество в завтрашнем Испытании суда. И хотя ему не помешало бы поесть и отдохнуть, но от возбуждения он совсем не чувствовал усталости.
        Аннев в одно мгновение пересек главный зал. Что ж, обед с Содаром он уже пропустил, но занятия сегодня закончились раньше обычного, и старик его еще не ждет, так что будет ему сюрприз.
        Юноша пробежал через последний коридор со сводами - внутренние и внешние двери оказались распахнуты настежь,  - и, скользя по вытертым ступеням, спустился на центральную площадь Шаенбалу.
        Вынырнув из тени громадного здания, Аннев очутился в знакомом мире, полном привычных видов и запахов. В этом мире он обладал двойным положением - и служителя Академии, и помощника священника в часовне, и это ему очень нравилось. Не столько потому, что работа в качестве последнего приносила кое-какие приятные плоды. Главное, ему - единственному из учеников - была доступна маленькая привилегия: ежедневный путь от Академии до часовни Содара - короткое, но такое восхитительное путешествие!
        Из домика сапожника, стоявшего на противоположной стороне площади, доносился глухой стук молотка о кожу. В пекарне неподалеку от мастерской плотника вовсю трудились Рафэла и ее муж - ворчун Лорн. Судя по дразнящему аромату, от которого у Аннева тут же слюнки потекли, они только что вынули из печи противень со свежеиспеченным хлебом.
        - Приветствую, Аннев!
        Через площадь шагал местный одноглазый кузнец с громадным куском чугуна на плече. Он замедлил шаг, чтобы перекинуть свой груз с одного плеча на другое.
        - Доброго дня, Шраон!
        - Припозднился к обеду? Или древние от тебя устали и выгнали до ужина?
        Аннев остановился. Ему всегда нравился этот человек и его странный певучий выговор. Содар называл его «смешанный наутронский», но Анневу эти слова ничего не говорили. Да это и не важно. В конце концов, когда живешь в маленькой деревушке на краю света, любая странность кажется приятным разнообразием. А повязка на глазу и вовсе делала Шраона местной диковинкой. Неудивительно, что Анневу он сразу понравился. Мальчишка широко улыбнулся:
        - Можно сказать, и то и другое. Я сегодня лучше всех справился с испытанием, вот меня и отправили домой пораньше.
        - Да ты что! С тем самым испытанием?
        Аннев мотнул головой:
        - Нет, оно будет завтра. А сегодня… небольшая проверка.
        Шраон крякнул и вновь перебросил чушку с плеча на плечо.
        - Молодец. Надеюсь, ты и завтра победишь. Иначе обидно будет - кольцо-то уже готово!
        Аннев нервно прикусил нижнюю губу. Шраон, глянув на него, весело рассмеялся и направился в свою кузницу, которая располагалась на востоке от Академии.
        «Зря я откровенничал с ним о Маюн»,  - пожалел про себя Аннев.
        Когда он попросил Шраона выковать кольцо обещания, то не стал скрывать, для кого оно - Шраон ведь все равно никому не расскажет. Но если завтра он не получит титул аватара, кузнец узнает о его провале, и от одной этой мысли ему сделалось нехорошо на душе. Хотя чего там, сам виноват: в следующий раз дважды подумает, прежде чем выбалтывать кому-то свои сокровенные тайны.
        Обежав Академию, Аннев очутился у деревенского колодца. Отсюда ему была видна кузница под открытым небом, за которой - на восточной окраине Шаенбалу - ютилась часовня Содара. Быстро миновав первый ряд домов, Аннев нырнул в переулок, разделявший владения Шраона и сапожника, и, пройдя его до конца, снова прибавил шагу. Вдруг его снова окликнули:
        - Аннев!
        Он резко развернулся. Пока он мчался как ветер, его сердце и то билось медленнее, чем сейчас. Он улыбнулся:
        - Здравствуй, Маюн.

        Глава 13

        Маюн улыбнулась, и Аннев задрожал от восторга. Однако уже в следующую секунду ему стало мучительно стыдно за то, что случилось в лабиринте.
        - Ты ушла слишком рано, и я не успел извиниться,  - пробормотал он.
        - Извиниться?
        Аннев кивнул:
        - Там, в темноте… мне пришлось тебя обыскать. Чтобы найти медальоны. Я бы никогда…
        Он осекся. В горле от волнения пересохло. Что он вообще собирается сказать?
        - Я бы никогда тебя не обидел.
        Маюн ответила легко и весело:
        - А я и не обиделась. Ты ведь хотел победить, получить хоть какое-то преимущество на завтрашнем Испытании.
        Аннев кивнул. Какое счастье, что она все понимает!
        - Кажется, Кьяре не понравилось, что я оставил тебе два медальона…
        Маюн озорно усмехнулась:
        - Еще бы. Но я надеялась, что именно так ты и поступишь.
        - Да?
        Теперь и в зеленых глазах плясали озорные огоньки.
        - Конечно. Я всей душой была на стороне моих сестер, но в то же время не хотела, чтобы ты проиграл. Поэтому я нарочно столкнулась с Кошри и позволила тебе задеть меня жезлом.
        - Нарочно? Постой… ты мне поддалась?
        Маюн откинула назад прядь каштановых волос. Недоумение Аннева явно забавляло ее.
        - А ты думал иначе?
        - Вообще-то… да.
        Она рассмеялась:
        - Аннев, ты такой милый. Ну конечно же, я тебе поддалась. Я была уверена, что ты не станешь забирать у меня все медальоны,  - и оказалась права.
        Аннев лишь покачал головой. Значит, Маюн всегда находилась на шаг впереди. В свете этого осознания его победа уже не казалась ему столь внушительной, хотя он по-прежнему считал, что полностью ее заслужил.
        - Да,  - согласился он.  - Ты оказалась права.
        Он наклонился к ней, но тут же отпрянул и огляделся по сторонам - нет ли вокруг нежелательных свидетелей.
        - А почему же,  - спросил он, улыбаясь,  - ты сейчас здесь, а не в кругу своих сестер?
        - Мне нужно было забрать у Грейсика отцовы туфли.
        Она вытянула вперед левую руку, демонстрируя пару больших кожаных сандалий. В правой она держала плетеную корзину, накрытую тканью. От корзины исходил дразнящий аромат свежей выпечки, на который пустой желудок Аннева немедленно отреагировал жалобным урчанием.
        - Ну и быстро же ты управилась. Я сюда со всех ног бежал.
        - Я надеялась, мне удастся тебя увидеть.
        - О,  - пробормотал польщенный Аннев.  - Что ж, вот он я.
        - Да. Я так рада.
        На несколько мгновений повисло молчание, пока Аннев наконец не нашелся что сказать.
        - А ты… придешь сегодня на проповедь?
        - Обязательно! Где же еще мне повезет увидеть тебя в твоем церемониальном облачении? Оно такое красивое. Не то что эти грязные туники и штаны, которые заставляют вас носить мастера.
        Аннев кивнул, не совсем понимая, что она имеет в виду: то, что он все никак не станет аватаром, или просто-напросто намекает, что ему стоило бы почаще стирать одежду.
        - Я непременно разоденусь, не сомневайся.
        - О! Кстати!
        Маюн передвинула ручку корзины к локтю и, взяв сандалии в правую руку, принялась что-то искать в левом кармане.
        - У меня для тебя кое-что есть.
        Она вынула из мягких складок своего белого фартука длинную полосу темно-красной ткани с золотым узором.
        Перчатка.
        - Я сама ее сшила,  - сказала Маюн, протягивая перчатку Анневу, на лице которого сияла широченная улыбка.  - Счастливого Регалея.
        Он принял подарок, восхищенно рассматривая вышивку: она начиналась над локтем - огненный хвост обвивал руку золотыми нитями и переходил в тело феникса, занимавшее все предплечье. Голова птицы была вышита на тыльной стороне ладони, а язык из распахнутого клюва змеился вверх по большому пальцу.
        - Чудесный подарок. Спасибо. А твой я отдам тебе в последний день Регалея.
        Маюн просияла:
        - Спасибо. Я так рада, что перчатка тебе понравилась! Я думала сшить две, но ты почти всегда носишь только одну.
        Аннев смущенно поскреб левую руку. Надо же, а он и не думал, что Маюн обращает на это внимание. Девушка, внезапно нахмурившись, продолжила:
        - Фэйт говорит, ты сильно обжегся и тебя заставляют ее носить, чтобы никто не видел следов. Как Кентона заставляют прятать его шрам.
        - Это не так,  - с осторожностью произнес Аннев.  - Ни шрамов, ни ожогов у меня нет.
        - Да. Я-то это точно знаю.
        Она прикусила губу и, бросив на него лукавый взгляд, дотронулась до его левой кисти, скользнула по его пальцам и медленно стянула перчатку.
        Аннев ошеломленно выдохнул и с трудом подавил желание прикрыть руку, лишившуюся спасительной ткани. А Маюн, улыбаясь, взяла его руку в свою и пробежала пальчиками по обнаженной коже.
        - Вот видишь, совсем не больно. Может, когда-нибудь я увижу и все остальное?
        Аннев вспыхнул до корней волос и опустил голову. Маюн, воспользовавшись его растерянностью, натянула на левую руку перчатку с фениксом. Перчатка подошла идеально.
        - Какая красивая,  - восхитился Аннев.
        Маюн кивнула и отпустила его руку.
        - После того дня, у пекарни, я и не сомневалась, что твоя рука в полном порядке. Я так и сказала Фэйт: нет у тебя никаких шрамов. Но она говорит: поверю, когда сама увижу.  - Маюн тряхнула головой, и тут Анневу стало не по себе - впервые в жизни в присутствии Маюн он ощутил беспокойство.  - Ей лишь бы посплетничать. А ведь уродство - это беда и позор. Возьми Шраона. Отец говорит, если бы он не был единственным кузнецом в деревне, совет бы уже давным-давно его выгнал. А из его подмастерья кузнец никудышный: он только и умеет, что молотом стучать, и то - отец говорит, что и этому делу вконец разучился.  - Маюн цыкнула, не обращая внимания на то, что Аннев от ее слов испытывает явную неловкость.  - Вот и получается, что мы вынуждены полагаться на меченого. Уму непостижимо, что за десять с лишним лет мы так и не нашли нормального кузнеца.
        Аннев натянул перчатку с фениксом повыше и медленно покачал головой.
        - Но Шраон хороший кузнец. А глаз он потерял в сражении с чудовищами на острове Куннарт. Он мне сам сто раз об этом рассказывал. И ничего позорного в том, что у него только один глаз, нет.
        - Ну что ты, Аннев, конечно же есть,  - возразила Маюн, направляясь в сторону Академии.
        Аннев послушно шел следом: хотя слова девушки задели его за живое, он все равно не мог отвести от нее глаз.
        - Ведь это метка Одара. Так он указывает нам на детей Кеоса.  - Она вздернула подбородок и отбросила за плечо длинную прядь волос, в которых плясали солнечные блики.  - Странно, что ты его защищаешь - не говоря уже о том, что дружишь с ним,  - ну да ты, добрая душа, и не можешь по-другому. Однако не стоит быть таким беспечным, Аннев. Отец говорит, дети Кеоса лживы; они умело скрывают свою истинную сущность и пользуются чужой добротой. Меня беспокоит, что Шраон с тобой единственным делится подробностями жизни, которую вел до того, как приехать в Шаенбалу. Тебе не кажется, что это как-то странно?
        - Ну…
        Маюн смотрела на него, вопросительно подняв брови. Ей и правда хотелось услышать его мнение. Аннев кашлянул, прочищая горло:
        - Он не очень много мне рассказывал. Я только знаю, что кузнечному делу он учился в Одарнее. И сражался с кеокумами на Куннарте.
        Маюн наклонила голову к плечу и прищурилась:
        - А с чего ты взял, что все это правда?  - И продолжила почти шепотом: - На нем метка Одара. Что, если это он привел куннартских огров, которые сожрали даритских младенцев?
        Аннев рассмеялся:
        - Какие глупости! Он хороший человек, Маюн. Мы встречаемся с ним каждый Седьмой день.
        - Да он же кузнец, Ани.  - Она подошла так близко, что их плечи соприкоснулись.
        Подождав несколько секунд, пока до него дойдет смысл ее слов, она продолжила:
        - Как терранцы, понимаешь? А терранцы поклоняются Кеосу, причем все они как один - кузнецы!
        Аннев растерянно поскреб в затылке. Может, рассказать ей то, что он слышал от Содара о терранцах? Наверное, лучше не стоит.
        - Послушай, Шраон родился на севере. А терранцы живут в старых землях - далеко на востоке. И, кроме того, он ходит в часовню каждый Седьмой день, иногда даже на неделе заглядывает, чтобы помолиться вместе с Содаром. Шраон почитает Одара, Маюн, даже не сомневайся. Одара, а не Кеоса.
        Маюн с безразличным видом пожала плечиком:
        - Отец говорит, сыны Кеоса часто так делают, чтобы ввести в заблуждение добрых людей. А уж кому это знать, как не ему.
        Аннев замедлил шаг. Он вдруг понял, что Маюн ему не переубедить. Она слушает лишь отца, старейшего Тосана, и верит всему, что он говорит, даже не пытаясь разобраться, правда это или нет. Вслед за первой пришла и вторая мысль, от которой все внутри перевернулось: как только Маюн узнает его тайну, она тут же его отвергнет.
        Аннев остановился, решив, что сказать ему больше нечего.
        - Мне пора готовиться к службе.  - Он вежливо поклонился, взял руку Маюн и легонько коснулся ее губами.  - Спасибо за перчатку. Свой подарок ты получишь в последнюю ночь Регалея.
        Маюн закусила нижнюю губу, потом улыбнулась и отдернула ручку.
        - Только бы отец не узнал, что мы дарим друг другу подарки. Он этого не любит. Ведь, согласно традиции, от обмена дарами ничего хорошего не жди.  - Она прижала руку с сандалиями к груди.  - Умеешь хранить секреты?
        - Конечно.
        Маюн подалась вперед, словно опасаясь, что ее могут подслушать.
        - По-моему, он просто слишком старомоден,  - прошептала она, и Аннев ощутил на щеке ее дыхание.  - И кое к чему относится чересчур серьезно.  - Она подмигнула.  - Пока, Аннев.
        - Пока…  - Он помедлил, смакуя вкус ее имени.  - Маюн.
        Маюн прошла немного вперед, остановилась на площади и, оглянувшись через плечо, тихо произнесла:
        - Было приятно остаться с тобой наедине там, в храме.
        И, не давая ему возможности ответить, бросилась к каменной лестнице, ведущей в Академию, взлетела по ступеням и исчезла из вида.
        Аннев вздохнул. Кожа его горела, в голове кружил хоровод мыслей.
        «Она такая красивая…  - подумал Аннев, глядя на ступени.  - Но иногда…»
        Иногда ее больно слушать, потому что она говорит точь-в-точь как Тосан. Но временами… ее слова подобны сладкому нектару. И за них ей можно простить все что угодно.

        Глава 14
        - А что, интересно, скажет древний Тосан, когда узнает, что его дочка обменивается дарами со служителем Айнневогом?  - раздался вдруг у него за спиной чей-то глумливый голос.
        Аннев обернулся - и увидел невесть откуда взявшегося Фина.
        - И что они тайком целуются?
        От приподнятого настроения не осталось и следа.
        - Вот сходи к старейшему Тосану и узнай,  - резко ответил Аннев.  - А он потом спросит у дочери, правду ты говоришь или нет. Хотелось бы мне на это посмотреть.
        Фин зло зыркнул в ответ. Он уже успел переодеться: вместо коричневой формы на нем была обычная повседневная одежда.
        - Думаешь, ты лучше нас?  - прошипел он сквозь стиснутые зубы.
        - Кое в чем я и правда лучше, Фин. От меня, например, пахнет приятнее.
        Фин расхохотался, хотя в голосе его не слышалось и намека на веселье.
        - Думаешь, ты такой умный? Подкрался ко мне, как трус. Мучил меня! Сунул под шумок медальоны своему дружку-крысенышу.
        - Нечего было издеваться над Титусом,  - заявил Аннев.
        Фин хмыкнул:
        - Он прошел только благодаря тебе - точнее, твоему вранью. Но ты зря старался: он все равно станет стюардом, а тебе никогда не победить меня в честном бою.
        «Так вот в чем дело,  - подумал Аннев.  - Он здесь, чтобы поставить меня на место. Здорово».
        - Ты провалишь Испытание суда,  - пообещал Фин.  - Даже не сомневайся. Победа должна достаться мне. Не тебе. И не кому-то еще.
        Аннев заскрипел зубами от злости. Фин открыто нарывался на драку и попросту его провоцировал. И Аннев чувствовал, что у него это прекрасно получается.
        - Завтра и выясним, Фин,  - спокойно сказал он.  - А сейчас мне нужно помочь Содару подготовиться…
        - Думаешь, раз ты возишься в часовне с этим старым пердуном, то ты особенный? Ну конечно - ты же такой важный. Вечно тебе нужно задавать какие-то дурацкие вопросы…
        - Нет, Фин. Мне просто пора работать…
        - А раз так, значит ты можешь делать все, что твоей душе угодно, ведь правила существуют для всех, кроме тебя?
        Он ходил туда-сюда, сжимая и разжимая кулаки.
        - Фин,  - сказал Аннев, едва сдерживая гнев.  - День был долгий, а у меня еще куча работы.
        И с этими словами зашагал прочь.
        «Иди своей дорогой,  - думал он, ускоряя шаг.  - Ты уже сказал, что хотел. Я не такой, как вы. На том и порешили».
        - Вот об этом я и говорю!  - проорал Фин и бросился следом.  - Ты думаешь, что можешь делать все, что душе угодно. Брать, что захочется. Уходить, когда захочется.
        Он обогнал Аннева и встал посередине улицы, загораживая ему дорогу.
        - Ходишь тут, строишь глазки директорской дочке! На уроках над людьми издеваешься. А каждый Седьмой день стоишь себе в часовне, весь разодетый: смотрите, какой я святоша, не то что вы! И перчатка эта идиотская,  - Фин показал пальцем на левую руку Аннева,  - нужна тебе только для того, чтобы выделиться! Сами, мол, копошитесь в грязи, а я выше этого.
        Ох, Фин, если бы ты только знал.
        - Сегодня я дал себе обещание.  - Фин вынул из-за спины две ротанговые палочки.  - Угадаешь какое?
        «Кровь и кости,  - ругнулся про себя Аннев.  - Кажется, деваться некуда».
        - Попробую,  - ответил он, продвигаясь бочком к переулку и глядя по сторонам в поисках возможных путей отступления.  - Отомстить мне за то, что бросил тебя в желоб?
        Фин улыбнулся:
        - Желоб я тебе прощаю. А вот издевательства…  - Он крутанул в руках двухфутовые палочки, закаленные огнем, и пошел на Аннева.  - Ты сказал, что, если я еще раз трону твоих дружков, ты меня прикончишь. А что, если я прикончу тебя?
        Лишь сейчас Аннев сообразил, что дело действительно совсем плохо: Фин хочет крови, а значит, он ее получит. Во что бы то ни стало.
        Проклятье.
        Остается всего три варианта.
        Первый: извиниться и уповать на то, что Фин его отпустит. Ну да, конечно.
        Второй: позволить Фину исколошматить себя палками - глядишь, утолит жажду крови и отстанет. Вот только этот и правда может убить.
        Третий: побить Фина. Что нереально. И об этом знают они оба. А учитывая, что их стычки становятся более жесткими, а ненависть все не находит выхода, единственный способ сделать так, чтобы Фин наконец отстал,  - либо изувечить его, либо дать ему изувечить себя. Ну или поубивать друг друга.
        Как бы то ни было, умирать Анневу не хотелось.
        Он вздохнул.
        «Ну что ж. Пройдемся по списку».
        - Фин. Прости, что я тебя мучил. Я не должен был заходить так далеко. Это получилось случайно.
        - Случайно?  - ледяным голосом переспросил Фин.  - А мне казалось, ты сделал это специально, чтобы отомстить за друга. Ты уверен, что это была «случайность»?
        - Я не хотел переступать грань допустимого,  - настаивал Аннев, хоть и сам прекрасно знал, что это неправда.
        Он бросил взгляд поверх плеча Фина и увидел, что переулок, в котором они стоят, упирается в широкую улицу, опоясывающую площадь.
        Вот и четвертый вариант: со всех ног бежать в часовню!
        Он сделал несколько шагов по направлению к улице.
        Фин тряхнул головой, и спутанные локоны упали ему на глаза.
        - Ну да. Это понятно. Конечно, я тебя отпущу. Как будто ничего не было. И считай, что ты снова легко отделался. Как всегда.
        - Фин, я и правда не хотел.
        Фин быстрым движением дважды ударил палочки друг о друга.
        - Вот только, боюсь, сначала произойдет еще одна случайность - и завтра ты будешь не очень здоров, для того чтобы участвовать в Испытании.
        И тут, как по команде, позади Аннева возникли Бринден, Келлор и Яспер. Все трое, как и Фин, были одеты по-будничному - чтобы не привлекать ненужного внимания.
        «Может, не все еще потеряно?» - мелькнула в голове отчаянная мысль.
        Но бежать было некуда, а первый вариант явно провалился. Мальчишки взяли его в кольцо, и Аннев почувствовал, как кровь вскипает от выброса адреналина. Он сделал глубокий вдох. Воспользоваться своим, хоть и минимальным, преимуществом и ударить первым? Или подождать, когда они бросятся в атаку?
        Аннев огляделся: переулок всего десять футов шириной; слева Фин, справа - его дружки; впереди и за спиной - стены. Дверь ловушки захлопнулась.
        Это будет настоящая бойня.

        Глава 15

        Фин выбросил вперед кулак, делая вид, что целится Анневу в лицо, а сам схватил черную перчатку, которую тот держал в руке. Аннев кинулся было к нему, но Фин отскочил назад, разорвал перчатку на несколько частей, а потом бросил их на землю и давай топтать.
        - Ну что, парни? Песочненько смотрится? Как по мне, то пока не очень.
        Аннев бросился подбирать остатки перчатки, но Фин, махнув ногой, чуть не попал ему в пах. Аннев отпрыгнул назад, к Ясперу и Бриндену. Яспер попытался схватить его за руку, но Аннев перехватил его руку и, используя его же силу, перебросил неуклюжего аватара через плечо, прямо в Бриндена. Оба рухнули на землю.
        - Взять его!  - завопил Фин.
        Келлор бросился вперед, но Аннев, развернувшись, ударил его ногой в лицо. Келлор пошатнулся, из его носа, похожего на клюв, рекой хлынула кровь. Пока мальчишка тряс головой, пытаясь прийти в себя, на ноги поднялся Бринден.
        Аннев рванул к дому, стоявшему перед ним, взбежал по стене и, сделав обратное сальто, пнул замершего от удивления аватара по затылку. Бриндена от сильного толчка кинуло вперед, он с размаху ударился о каменную стену и повалился на землю. Аннев же мягко приземлился, готовый к новой атаке.
        Тут его внимание привлек какой-то свистящий звук, и он едва успел повернуть голову, чтобы увидеть, как ему в лицо, крутясь в воздухе, летит ротанговая палочка. Аннев пригнулся и выставил руку, защищая голову. Палочка, задев предплечье, со скрежетом пронеслась по дороге, вздымая пыль. В ту же секунду Аннев увидел, как в него летит вторая палка. Он бросился на живот - и только сейчас понял, что это был всего лишь отвлекающий маневр. Уже мгновение спустя он почувствовал между лопатками колено Фина, и воздух с силой вышибло из легких. Аннев закашлялся, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть.
        Их окружили остальные аватары. Переулок огласился их одобрительным улюлюканьем, когда Фин впечатал лицо поверженного соперника в засохшую грязь. Аннев, оглушенный, с полным ртом каши из земли и крови, пытался сопротивляться, но его тут же успокоили пинками.
        - Снимите перчатку!  - взревел Фин.
        Аннев почувствовал, как сдернули с руки перчатку Маюн; потом услышал, как заржал Келлор, когда бросил ее Фину.
        - Теперь ты копошишься в той же грязи, что и все мы,  - прорычал аватар.
        Вчетвером они перевернули Аннева на спину. Фин зачерпнул пригоршню земли, запихнул Анневу в рот и прижал сверху ладонью. Земля забила горло, Аннев давился и кашлял.
        - Как ощущение?  - прошептал ему на ухо Фин.  - Нравится быть в моей шкуре? Когда не можешь двигаться? Не можешь дышать?
        Он подвинул ладонь выше и зажал Анневу еще и нос, окончательно перекрыв доступ воздуха. Все, что мог сделать Аннев,  - лишь смотреть на своего мучителя обезумевшим взглядом.
        - Теперь ты знаешь, каково это,  - прошипел Фин, и его глаза яростно заблестели.  - Ты не такой, как мы, Аннев. Ты хуже. Ты - служитель. А завтра ты и твои дружки станете стюардами. И жить ты отныне будешь, как и все, в Академии, а вместо того чтобы читать проповеди в часовне, будешь стирать наше белье и драить полы.
        Аннев вертелся и извивался, зрение его затуманилось, легкие жгло огнем от недостатка кислорода, но аватары не давали шевельнуть ни рукой, ни ногой, а ладонь Фина лежала на лице, словно тяжелая, неумолимая печать.
        «Он убьет меня,  - промелькнуло в затухающем сознании.  - Вот так я и умру…»
        - Но я могу избавить тебя от этой позорной жизни,  - произнес Фин, словно прочитав его мысли.  - Если прикончу тебя - прямо здесь и сейчас.
        Он еще сильнее прижал ладонь, наблюдая, как дрожат и смыкаются веки Аннева. А потом наклонился к самому его лицу:
        - Или же я могу оставить тебя в живых. Ты станешь стюардом, я женюсь на Маюн, и мы все вместе посмеемся над тем, что когда-то ты мнил себя особенным.
        Маюн.
        При одном упоминании этого имени кровь застучала в висках. За секунду в воображении пронеслась картина: Маюн отвергает его, потому что он жалкий стюард, и выходит замуж за Фина - подающего надежды аватара. Неужели она и вправду способна на такое предательство?.. От этой мысли глаза загорелись яростью, а в левой руке появилось странное ощущение - как будто изнутри в нее впились сотни иголок. Аннев вдруг почувствовал, как проснулась какая-то далекая, до этой поры неведомая часть его сознания.
        Ощутив невероятный прилив энергии, Аннев мотнул головой. Вывернувшись из-под душащей его ладони, он врезал Фину лбом в нос и выплюнул ему в лицо кровавую кашу. Тут же, не обращая внимания на вспыхнувшую перед глазами россыпь искр, выдернул правую руку из хватки Яспера, вмазал ему кулаком по щеке и попытался высвободить левую, но Бринден вцепился в нее намертво.
        Фин взревел, и его мощный кулак обрушился Анневу на лицо, распоров кожу на скуле. Голова Аннева с хрустом откинулась назад, он беспомощно заморгал, а подскочивший Яспер снова прижал его руку к земле. На шее сомкнулись мясистые ладони Фина.
        - Надо бы тебя укокошить,  - прорычал аватар.
        Кровь тонкими ручейками струилась по его лицу; тяжело дыша, он все сильнее сжимал Анневу горло.
        - Но лучше живи - тогда я смогу и дальше тебя мучить. Каждый день. Пока сам не сдохнешь.
        Он убрал руки и наотмашь ударил Аннева тыльной стороной ладони. Аннев был ему даже благодарен - ведь теперь он мог хотя бы дышать.
        Фин схватил валяющуюся на земле перчатку с фениксом.
        - А это заберу себе.  - Он уперся коленями Анневу в грудь.  - Навряд ли Маюн будет возражать. Слабак, неспособный уберечь такой подарок, его недостоин. К тому же стюарды носят только песочное? Других цветов им не положено.
        Прежде чем встать на ноги, Фин резко, всем весом, надавил Анневу на грудь, так что захрустели ребра.
        Аннев закашлялся и свернулся клубком. На каждый вдох истерзанные легкие отзывались мучительной болью.
        Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел, как Фин подбирает ротанговые палочки, как вся банда, ликуя, уходит и подельники Фина стучат ему по плечу кулаком: ай да ты, ай да молодец!
        - Счастливого тебе Регалея!  - прогоготал Яспер.
        Здравый смысл и инстинкт самосохранения так и кричали: лежи и не двигайся! Но Аннев их не послушал. Повинуясь несгибаемому упрямству, он поднялся на ноги и, глядя вслед удаляющемуся Фину, прошипел:
        - Ты все не успокоишься, потому что это правда.
        Парни стали как вкопанные и медленно развернулись.
        - Что ты сказал?  - спросил ледяным голосом Фин.
        - Я лучше тебя,  - продолжал Аннев.  - Поэтому ты и бесишься. Я лучше тебя!
        Последние слова он выкрикнул во весь голос, чтобы их слышала вся деревня.
        - Я лучший аватар, чем ты, Фин,  - ты и сам это знаешь. Вот почему Маюн выбрала меня. Вот почему тебе никогда не одолеть меня в одиночку. Ты меня боишься. И правильно делаешь.
        Яспер, Бринден и Келлор, раскрыв рты, во все глаза глядели на Аннева. Когда он закончил, они синхронно уставились на своего предводителя. Фин стоял, сжав кулаки, и трясся от злости.
        А Аннев смотрел на него и ухмылялся, и ни боль, ни осознание того, что он произнес нечто совершенно безумное, не могли стереть эту торжествующую ухмылку с его лица.
        И тут Фин, издав нечеловеческий яростный вопль, поднял ротанговые палочки над головой и бросился на Аннева. Аннев ринулся ему навстречу. Нырнув под палочки, он врезался в аватара, и оба, сцепившись, покатились по земле.
        Уже через несколько секунд стало ясно, что Фин побеждает. Он ударил Аннева кулаком в висок и потянулся к горлу, но Аннев оказался быстрее и выставил вперед правую руку, блокируя атаку. Тогда Фин схватил его за запястье и начал выворачивать кисть до тех пор, пока не раздался хруст. Аннев взвыл от боли.
        Фин отпустил искалеченную руку.
        - Прости,  - оскалился он.  - Случайно вышло.
        Бросив последний взгляд на своего противника, измазанного кровью и грязью, Фин презрительно фыркнул и встал на ноги.
        - Ты бы к лекарю сходил. А то придется тебе завтра остаться дома. Обидно будет.
        Он взял палки и пнул Аннева по ребрам. Аннев, кашляя, снова свернулся клубком. По губам текла кровь, один глаз не открывался, другой заплыл наполовину. Сквозь эту узкую щелочку он видел, как четверка уходит, но, даже убедившись, что остался один, Аннев не пошевелился. Некоторое время он лежал, пытаясь восстановить дыхание и прижимая к груди изувеченную руку. Потом, собравшись с последними силами, перекатился на бок и кое-как, пошатываясь, поднялся на ноги.
        Все тело, до последней клеточки, ныло. Лоб пульсировал от боли, горло словно выжгли изнутри огнем, а запястье было совершенно точно сломано. Но Аннев все равно улыбался.
        Ведь в левой руке он держал красную перчатку с фениксом.

        Глава 16

        С годами зал часовни почти не изменился. Разве что массивные сосновые скамьи да камни, из которых был выложен пол, стали более гладкими благодаря тому, что за это время бессчетное множество прихожан успело на них помолиться - сидя или стоя на коленях. Каждый день старый священник или его юный помощник наводили в зале уборку, и потому святое место всегда сияло чистотой.
        В отличие от храма Академии, часовня не могла похвастаться роскошным убранством. Здесь на стенах не имелось резного орнамента, и даже каменный алтарь с высеченными на нем изображениями посоха Одара, священными символами кваира и наполненным водой желобом у основания - все это говорило о даритском происхождении создавшего его мастера - не шел, по мнению Аннева, ни в какое сравнение с алтарем в Академии. Зато каждый из этих знаков, пусть и весьма немногочисленных, имел здесь особое значение, а все вместе они представляли собой единство, непонятное постороннему взгляду, но отображавшее собственное видение Содаром даритской веры с ее притчами и канонами.
        Это место казалось скромным - как раз таким, каким его и задумывал Содар.
        Прижимая к груди сломанную руку, Аннев ввалился на кухню. Он не сомневался, что священник дома, готовится к праздничной службе. Однако кухня оказалась пуста. Вбежав в личные покои наставника, он увидел заправленную кровать, пустой письменный стол и запертый сундук с одеждой, но самого старика здесь не было.
        - Содар?
        Да где же он?
        Боль усиливалась, а вместе с ней и паника.
        Аннев знал, что Содар ему поможет - колдун излечивал раны и пострашнее этой. Поэтому, вместо того чтобы валяться в переулке, истекая кровью и прощаясь со своим славным будущим, Аннев и пополз в часовню. Нужно было лишь вытерпеть эту пульсирующую во всем теле боль и постараться не трогать раненую руку, чтобы не сделать себе еще хуже. Нужно было лишь добраться до дома, где его встретит Содар…
        Вот только Содар куда-то исчез.
        И Аннев понял, что придется справляться самому. Вернувшись в кухню, он здоровой рукой схватил ковш, налил в таз воды и, превозмогая боль, начал умываться. Свое отражение он толком рассмотреть не мог, но ощущения говорили, что выбитых зубов нет, а раны не настолько глубоки, чтобы потребовалось их зашивать.
        А вот с запястьем дела обстояли совсем плохо: любое, даже легчайшее, прикосновение вызывало волну острой боли. Пошарив в сундуке с одеждой, Аннев вытащил старую рубаху, из которой соорудил повязку. Правда, на это у него ушла целая вечность, и, пока он рвал полотно и завязывал узлы, пользуясь одной рукой и зубами, он тоскливо поглядывал на дверь в надежде, что вот-вот на кухню войдет Содар. Когда повязка была готова, а Содар так и не появился, Аннев, обыскав полки, нашел кусок солонины и краюху хлеба и с жадностью их проглотил. К этому времени запястье распухло, и Аннев решил, что пора заняться поисками наставника всерьез.
        По пути на улицу он обратил внимание, что в сарае среди инструментов нет топора.
        «Но ведь Содар не рубил дрова,  - подумал Аннев,  - иначе я бы его услышал… Тогда зачем ему брать с собой топор?»
        Бессмыслица какая-то.
        Анневу стало и вовсе не по себе. Он был вымотан до смерти, его тело терзала мучительная боль, и единственное, чего ему хотелось,  - это свернуться клубком на кровати и плакать до тех пор, пока не сморит сон. Но прежде пусть Содар вылечит его раны.
        А для этого его сначала нужно найти.
        Стиснув зубы, Аннев снял с крюка свой охотничий нож и вышел из сарая. Позволив двери с грохотом захлопнуться за собой, он заковылял по направлению к Чаще. У деревьев он остановился и прислушался, но не уловил ничего необычного. Тогда он нырнул в полумрак леса и стал медленно пробираться сквозь заросли. Не прошло и минуты, как он увидел прислоненный к дереву топор.
        «Значит, он был здесь. Но куда отправился потом? И зачем оставил топор?»
        Случись какие неприятности, Содар наверняка выбрал бы оружие посерьезнее. Если бы нужны были дрова, он бы сейчас их рубил. Однако топор просто стоял у дерева, как будто Содар оставил его там нарочно, а сам отправился в Чащу по какому-то секретному делу.
        «Чтобы потом он мог сказать, что пошел в лес за дровами,  - осенило вдруг Аннева.  - Но кого он хочет провести?»
        На время юноша позабыл о боли и, прижав раненую руку покрепче к телу, двинулся дальше в Чащу. Он крался, как призрак, весь превратившись в зрение и слух. Если Содар здесь проходил или с ним случилась беда, должны остаться следы, и Аннев непременно их заметит. В то же время сам он старался не оставлять за собой следов и не производить ни единого звука. Поэтому там, где возможно, он избегал участков, покрытых слоем сухих листьев или грязью, выбирая путь в обход: по камням или перепрыгивая с одного высохшего пятачка земли на другой. Чувствовал он себя при этом глупее некуда: вдруг с Содаром все в порядке, а он тут ползает и скачет как идиот? Но ведь пока он не знает этого наверняка, а значит, лишняя осторожность не повредит.
        Всю дорогу он прокручивал в голове слова, которые постоянно говорил ему Содар: «Всегда будь начеку, особенно в Чаще. Это дикий зверь, который лишь прикидывается ручным. В Академии тоже не зевай: у нее тысячи глаз и ушей, которые вечно следят и подслушивают. Оставайся наготове. Опасность о себе предупреждать не станет».
        Содар никогда толком не объяснял, какая опасность грозит ему в Академии. Аннев полагал, что дело в его руке: если древние о ней узнают, ему конец. А вот опасности Чащи никакой загадки для него не представляли: ясно же, что нужно остерегаться медведей и кабанов. Вот только сейчас, продираясь сквозь кусты и деревья, Аннев задумался: возможно, его наставник имел в виду не только дикое зверье? Он вспомнил, как Содар строго-настрого наказывал ему держаться подальше от сумеречных омутов, и по коже побежал противный холодок. А вдруг Содар случайно в такой попал? Он скользнул взглядом по теням под деревьями и, вздрогнув, продолжил свой путь.
        Забравшись на усеянный валунами холм, Аннев вдруг услышал возглас.
        Содар!
        Юноша поспешил на звук, но крик не повторился. Тогда он сбавил шаг и напряг слух.
        - Всего пятьдесят ремесленников?
        Аннев нахмурился. Это определенно был Содар, но в его голосе слышалась такая глубокая печаль…
        - Невозможно,  - говорил Содар.  - Этого… этого просто не может быть.
        - Уверяю тебя, это правда.
        Аннев прокрался еще немного вперед. Ему было совестно: следовало бы тут же выскочить из укрытия и броситься к Содару, но он просто сгорал от желания узнать, почему Содар просто взял и исчез, да к тому же еще и решил отвести кому-то глаза, оставив в лесу топор. Подобравшись достаточно близко, чтобы слышать каждое слово, Аннев огляделся в поисках подходящего дерева. Он надеялся, что сможет на него вскарабкаться: в конце концов, он и не такие трюки научился выполнять, пользуясь лишь одной рукой,  - правда, обычно это была правая рука. Но попытка не пытка.
        Выбрав себе один из толстых белых кленов, растущих в нескольких шагах, Аннев ухватился за нижнюю ветку и подтянулся. Потом обхватил ствол рукой и полез наверх, используя кривые ветви как ступени. Добравшись до места, откуда он мог наблюдать за говорящими, Аннев устроился на широкой узловатой ветви и навострил уши.
        Внизу у маленького костерка сидел какой-то человек в плотном коричневом плаще. На углях стоял старый чайник с вмятиной на боку, появившейся там из-за того, что Аннев как-то раз его уронил. У огня на плоском камне сушились сапоги незнакомца, от которых поднимался едва заметный пар. Мужчина прихлебывал из кружки, держа ее обеими руками, а неподалеку от него на земле лежала охапка стрел.
        Содар шагал туда-сюда и что-то неслышно бормотал.
        - Наши потери за последние две тысячи лет не поддаются счету,  - произнес незнакомец.
        Он отставил чашку и взял один сапог. Сунув в него руку, он поморщился и подвинул оба сапога ближе к огню.
        - Но чтобы столько и сразу… Это неестественно.
        Содар зашагал быстрее.
        - Всего пятьдесят,  - тихо сказал он.  - А была почти тысяча. Из которой восемьдесят - вечные. Наше число росло. А теперь ты говоришь, что ремесленников осталось всего полсотни?  - Он остановился, глядя на незнакомца.  - Сколько среди них вечных?
        Человек вздохнул:
        - Вместе с нами?  - Он принялся загибать пальцы.  - Семеро.
        - Семеро?
        Аннев едва расслышал шепот Содара. Священник тяжело опустился на камень и уставился в пустоту.
        «Да о чем это они?  - удивился Аннев.  - Что еще за ремесленники и вечные?»
        - Семеро,  - повторил человек,  - а из уцелевших сорок точно ни за что не согласятся обязать себя нашим договором. Но многие из братьев успели скрыться, поэтому сказать точно невозможно. Выживших может оказаться больше или меньше.
        Он потер ладони друг о друга.
        Содар, казалось, отказывался верить в услышанное.
        - Семеро,  - снова прошептал он.  - Моргенстоун?
        - Погиб.
        - Балхамэль?
        Незнакомец покачал головой.
        Содар еще больше поник. Через несколько мгновений он снова поднял глаза на собеседника и спросил:
        - Ты сказал, вечных семеро. Что со Скитальцем?
        Тот задумался, прежде чем ответить:
        - Он стал бы восьмым. Но, насколько мне известно, его уже несколько десятков лет нет на этом свете.
        - Да что же случилось, Арнор? Неужели братья отправились на войну? Я полагал, Рив…
        - Нет, не на войну. По крайней мере, не на войну в привычном нам с тобой смысле этого слова.  - Арнор почесал заросшую короткой щетиной щеку.  - Распри между гильдиями зашли слишком далеко - чего там только не случилось за последние двадцать лет. Ну да ты и сам знаешь.
        Содар кивнул.
        - Вот только все стало еще хуже,  - продолжал гость.  - Намного хуже. Года три назад они принялись осыпать друг друга угрозами - обычная история для ловцов разума и призывателей бури. Да и среди остальных особого согласия не наблюдалось. Но несколько месяцев назад начали исчезать целые анклавы. Сначала мы этого не заметили, а когда принялись за расследование, все дионахи Тобар к югу от гор Калех исчезли. Погибли или пропали без вести.
        - Неужели Верховный совет ничего не заметил? Арх-дионахи Кадмон и Леви оба из Тир-Реоты.
        - Они пропали в числе первых. Никто ничего не знал, даже Рив, до собрания Совета. Ни один из тех, кого мы отправили на разведку, не вернулся.
        - Уму непостижимо,  - выдохнул Содар.  - Поверить не могу, что все случилось так быстро…
        - Именно. Сначала мы подозревали, что угроза идет извне. Инквизиторы или терранские ремесленники, умудрившиеся отыскать лазейку на юг. Но отряд, отправленный в горы, хоть и вернулся ни с чем, зато без потерь. А из анклавов мы не дождались ни одного.
        Арнор встал и, обхватив краем плаща ручку кипящего чайника, налил себе еще чая.
        - Лишь год назад мы поняли, что опасность таится внутри братства.  - Арнор подул на горячую чашку.  - Тогда-то и разразилась Война гильдий. Началось все с политических интриг - каждый принялся тянуть одеяло на себя, стремясь заполучить большее влияние. Так продолжалось до тех пор, пока не появились Проповедники Истины - так они себя называли. Они попытались захватить власть. Уничтожили большинство членов Верховного совета, прежде чем их смогли остановить. В результате почти все, кого коснулась война, погибли. Вербовка в братство с тех пор прекратилась. Четыре гильдии слишком напуганы, чтобы доверять друг другу, и многие из братьев сбежали и укрылись в убежищах. Рив пытался уговорить их вернуться, чтобы мы снова могли воссоединиться, но вняли ему только щитоносцы.
        - А что сокрушители духа? Уж наши-то к тебе наверняка прислушаются.
        Арнор покачал головой:
        - Мы всегда держались каждый сам по себе, и теперь это работает против нас. Те, кого мне удалось найти, хотят лишь, чтобы их оставили в покое. А без представителей судебной власти Верховному совету не вернуть своих полномочий.
        - Пятьдесят,  - будто не слыша его, повторил Содар.  - Из сотен тысяч. Скоро не останется ни одного последователя истинного учения Одара.  - Он долго смотрел на пламя костра, потом шумно вздохнул и произнес: - Мы сами сотворили с собой то, чего никогда бы не удалось Кеосу с его владыками крови.
        Арнор поставил чашку на землю и надел сапоги.
        - Прости, что пришел к тебе с дурными вестями, Содар. Но ты нам нужен. Рив просит тебя вернуться на север. Там тебя по-прежнему помнят. Ты не запятнал себя ни грязной игрой, ни кровью - многие пошли бы за тобой.
        - Нет. Мое дело здесь имеет первостепенную важность. И не только для братства.  - Он неотрывно смотрел на огонь.  - Для всего мира.
        Арнор, пристально глядя в лицо Содару, медленно кивнул, хотя было ясно, что он другого мнения.
        - Я тебя понял,  - сказал он.  - Что ж, просьбу Рива я тебе передал. Еще он спрашивал о мальчике - насколько сильна уже его магия? Если бы ты привез его в Квири, его тренировками занялся бы орден.
        Содар решительно замотал головой, но Арнор продолжил:
        - Там он не лишится ничего из того, что есть у него здесь.
        - Кроме безопасности.
        Арнора этот довод нисколько не убедил.
        - Ты нам нужен, Содар. Откровенно говоря, я поражен, что Рив не приказал притащить тебя в Совет силой.
        - Я уже в Совете,  - промолвил Содар, глядя вдаль.  - Но мое дело требует слишком много времени и внимания. Я не могу позволить себе отвлекаться.
        - Отвлекаться?  - раздраженно переспросил Арнор.  - Учитывая, что орден почти уничтожен, ты, безусловно…
        - Нет,  - отрезал Содар, глядя на него.  - Если только Рив лично не явится за мной - или не принудит меня вернуться,  - я останусь здесь и буду делать то, что должен. Как и все эти годы.
        Некоторое время Арнор не отвечал, лишь сжимал и разжимал кулаки. Наконец он произнес:
        - Одар свидетель, без тебя нам придется совсем туго. Братья послушали бы тебя, я уверен. Нас стало бы больше, намного больше… Но если ты должен находиться здесь…  - Он пожал плечами.  - Не понимаю, как один мальчишка может быть важнее целого культа… но кто я такой, чтобы спорить с арх-дионахом.
        В пристальном взгляде Содара появилась грусть.
        - Этот титул - невыносимая ноша, Арнор, не напоминай мне о нем. Здесь я всего лишь брат Содар.
        Арнор усмехнулся:
        - Значит, спорить можно?
        - Нет.
        Он кивнул и, чуть склонив голову вбок, продолжил:
        - Так и быть. Прежде чем уйду, хочу предупредить: за мной велась слежка - от Квири до самого Возгара.
        Содар резко поднялся на ноги:
        - Что? Почему ты сразу не сказал? Кто это был?
        - Эйдолон. Я с ним расправился.
        - Порождение тени? Ты не ошибся?
        Арнор молчал, не отводя глаз.
        - Ну конечно же не ошибся.  - Содар подергал всклокоченную бороду.  - И ты с ним разделался… Хорошо, очень хорошо…  - Он задумчиво почесал щеку.  - Это как-то связано с исчезновением ремесленников?
        - Я тоже задавался этим вопросом,  - ответил Арнор.  - Но среди братьев я не знаю ни одного, кто способен призвать эйдолона. За мной и раньше следили - но то были братья из других гильдий, а не порождения тени. Так что пока никакой связи я не вижу.
        - Значит, это дело рук жреца Бога теней или кого-то, кто владеет магией пустоты,  - тихо произнес священник.  - Почему он шел за тобой?
        - Может, кто-то прознал, что я собираюсь навестить братьев в их убежищах. Наверняка сказать не возьмусь, но думаю, неспроста он появился именно тогда, когда я отправился к тебе.
        - Я тоже так думаю,  - кивнул Содар.
        Тон старика звучал раздраженно.
        Арнор похлопал его по плечу:
        - Но не исключено, что это лишь совпадение. Все решили, ты давно умер. Да я сам так считал, пока Рив не поручил мне тебя разыскать, а это оказалось весьма непросто, даже с его подсказками.
        - Да. Охранное заклинание отводит от нас незваных гостей. Если твои глаза не помазаны аклумерой, деревню ты не увидишь - а деревня не увидит тебя.
        - Аклумера?  - изумленно воскликнул Арнор.  - Да уж, такую тайну следует оберегать как следует.
        - Именно. Поэтому никому об этом не говори.  - Содар помолчал.  - Привлечь мое внимание с помощью стрел - отличная задумка. Как ты узнал, в какую сторону стрелять?
        - Никак,  - рассмеялся Арнор, собирая стрелы.  - Хоть Рив и дал мне карту, которую ты сам когда-то для него нарисовал, не слишком-то она и помогла, так что я стрелял наобум. Эх, жаль, не все стрелы нашел.  - Арнор достал из-за бревна, на котором он сидел, дорожный мешок.  - Что до слежки - я думал, тебе будет интересно услышать о порождении тени, вот и рассказал. Но, как по мне, здесь тебя никакому эйдолону не достать. Искать тебя вряд ли кто ищет, а встретиться с тобой случайно - об этом и говорить смешно.
        Следом за мешком он вытащил лук со спущенной тетивой. Сунув стрелы в колчан, Арнор вскинул мешок на плечо, а лук взял в руку, как посох.
        Содар гладил бороду, о чем-то размышляя.
        - Где ты упокоил эйдолона?
        - В Возгаре. Едва я покинул Квири, как тут же понял, что за мной следят. Но кто - или что - не распознал, пока не дошел до самой Чащи. Тогда я повернул на юг - надеялся, что удастся сбить тварь со следа. И в конце концов ее прикончил.
        - И я этому рад.  - Содар сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.  - Мир все так же полон опасностей, но Шаенбалу по-прежнему надежно укрывает нас от них.
        - Я все передам Риву.
        Мужчины пожали руки, и Арнор на мгновение задержал руку Содара в своей.
        - Ты точно не отправишься со мной? Боги свидетели, еще один вечный нам бы точно не помешал.
        Содар улыбнулся:
        - Может быть, позже. Когда Аннев подрастет. Но пока его рука и его магия - тайна, безопаснее места для него не найти. Этот мальчик - мое бремя, но несу я его не напрасно.
        «Бремя?  - Аннев крепче обхватил ветку, на которой лежал.  - Значит, я ему в тягость?»
        Он и сам нередко так думал, но одно дело - догадываться, и совсем другое - услышать это из уст самого Содара.
        «Он до сих пор считает меня ребенком,  - подумал Аннев.  - Я для него маленький мальчик, а не мужчина. Если бы он мне доверял, то не стал бы притворяться, что пошел в лес нарубить дров. Этот человек… Арнор… да он знает о Содаре больше, чем я».
        И от этого осознания Анневу стало дурно. Перед глазами пошли круги, и пришлось еще сильнее вцепиться в ветку, чтобы не соскользнуть вниз.
        Во всем Шаенбалу - да и во всем мире!  - нет такого человека, кто знал бы Аннева лучше, чем Содар. И вдруг появляется какой-то незнакомец, который вот так запросто говорит с Содаром о его тайнах, и выясняется, что всю жизнь Содар Анневу врал! И о себе, и об их дружбе, и о том, зачем он вообще взял Аннева к себе. А Аннев, наивный дурачок, верил каждому его слову.
        Но больше этому не бывать.
        - Хорошо,  - кивнул Арнор.  - Удачи, Содар. Не завидую я тебе.
        - А я - тебе,  - ответил старик.  - Мне жаль, что я не могу уйти из Шаенбалу. Но что делать - риск слишком велик.
        Они крепко обнялись.
        - Будь здоров, друг мой. Передай Риву мой сердечный привет и проследи, чтобы мой перевод Спеур Дун непременно попал в его руки.
        - Обещаю. Будь здоров, брат Содар.
        Арнор поднял колчан и зашагал прочь. Протяжно вздохнув, Содар принялся собирать посуду и тушить костер.
        Аннев же, прижав сломанное запястье к груди, неуклюже слез с дерева и побрел домой. Теперь от боли разрывалось не только его тело, но и душа.
        Он пришел в часовню за утешением, но вместо утешения нашел загадку. Отправился на поиски друга и наставника - а встретил двух чужаков: первого он раньше не видел, а второго, как оказалось,  - не знал.
        Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.

        Глава 17

        Аннев вошел в часовню. Все вокруг словно застилал туман. Он даже не мог разобрать, что причиняет б?льшую боль: изувеченное запястье или разбитое сердце.
        «Что еще он от меня утаил? О чем еще солгал?»
        Содар всегда скрытничал, но оно и понятно: никто, тем более мастера и древние, не должен был догадываться о его магическом мастерстве. Но до сегодняшнего дня Аннев считал, что неплохо осведомлен о прошлом своего наставника.
        За семнадцать лет, проведенных со священником, он собрал по кусочкам картину жизни Содара - как минимум основных ее вех. Способности у Содара проявились еще в детстве, когда он жил в Одарнее. В те времена люди проявляли чуть большую терпимость к изгоям. Содара сторонились, но его не забили камнями до смерти и не изгнали. Какой-то странствующий торговец, сжалившись над мальчиком, позвал его с собой, и Содар согласился. За годы путешествий с караваном он повстречал многих людей, ставших его наставниками в магии и вере. В четырнадцать он ушел в священники. Через семь лет какой-то доблестный герой, отправляясь на войну, попросил Содара стать его духовным наставником. Содар внял его просьбе, и его магия долгое время защищала воинов, бившихся под флагом героя. Священник даже участвовал в нескольких битвах, о чем свидетельствовал весь в зазубринах треугольный щит, который Содар часто показывал Анневу.
        Как его там? Рубоглав? Или Зуболом?
        Аннев никогда не мог запомнить имени щита, ему хотелось лишь потрогать прекрасное оружие и взять его на тренировку.
        Но Содар не разрешал. Он говорил, что прошлому не место в настоящем, и утверждал, что, переступив порог монастыря в Баноке, навсегда распрощался с жизнью воина. Правда, до того успел накопить изрядный запас знаний о военном деле и объехать чуть ли не полмира. Временами древние из Шаенбалу обращались к нему, когда возникала нужда в священнике. Однако все это происходило много десятилетий назад, а это, по меркам многих, целая жизнь - Содар мог позабыть подробности или попросту не считал их важными.
        Так Аннев думал раньше. Теперь же он попросту не понимал, что из этого правда, а что ложь. К бесчисленным вопросам, которые у него уже накопились за эти годы, прибавились новые. Что это за тайное братство? Кто такие эти Арнор и Рив? Что означает «арх-дионах»? А «ремесленник» и «вечный»? И какое отношение имеет ко всему этому он, Аннев?
        Он уже собрался лечь в постель, когда услышал, как хлопнула дверь сарая, а через секунду раздался привычный уху грохот - Содар вывалил на сушилку охапку дров.
        Аннев не хотел видеть старика, но деваться было некуда: запястье еще больше распухло, боль стала вовсе нестерпимой. Если и дальше тянуть - о завтрашних состязаниях придется забыть. Поэтому он поднялся с кровати, протащился через кухню и открыл заднюю дверь.
        Топор обнаружился на своем обычном месте, а Содар складывал поленья.
        - У нас и так хватает дров.
        Вышло слишком резко, но он ничего не мог с собой поделать - слова сами вылетели у него изо рта. Содар наклонил голову и прищурился, глядя на замершего в темном проеме Аннева.
        - Что с тобой, Аннев?
        Аннев нервно сглотнул, зная, что, если заговорит, не сможет сдержать эмоции. Он молча вошел в сарай, встал там, где через дыру в крыше просачивался свет, и поднял раненую руку, показывая раздувшуюся кисть, согнутую под неестественным углом и налившуюся жутким лилово-синюшным цветом.
        - Боги!  - воскликнул Содар, подойдя ближе.  - Что случилось? Кто это сделал? А синяки на шее откуда?
        Пока старик его осматривал, Аннев морщился от боли, не зная, что ответить. Но оказалось, что отвечать не требуется.
        - Это Фин, верно? Фин с дружками?
        Аннев моргнул:
        - Ага.
        Содар повел его назад в кухню.
        - Так я и думал. Видел я, как они цепляются к тебе на тренировках. Омерзительно.
        - Что?  - переспросил пораженный Аннев.  - Когда это ты видел?
        Священник усадил его за стол.
        - Месяц назад. Лед на мельничном пруду еще не сошел, а они заставили тебя в нем плавать, круг за кругом. И держали твою голову под водой, когда мастера не видели. Но я-то видел.  - Содар неодобрительно поцокал языком, глядя на изуродованную кисть, потом ушел к себе в спальню и вернулся с глиняной чашкой и угольным стержнем. Зачерпнув чашкой воды из котла, стоящего у печи, он вернулся к столу.
        - Чудовищная жестокость.  - Окунув стержень в воду, Содар начал чертить на предплечье мальчика какой-то глиф.  - Казалось бы - зачем так рисковать накануне Испытания суда?
        Аннев лишь что-то глухо прорычал в ответ. Содар прекратил водить стержнем и посмотрел ему в глаза.
        - Вот только случилось это не на уроке, я прав?
        Врать не хотелось. Но для Содара его молчание было красноречивее слов. Едва старик открыл рот, чтобы задать новый вопрос, как в главную дверь часовни постучали.
        - Кого это принесло?  - удивился Содар.  - Для прихожан еще слишком рано.
        Он поставил чашу на стол, положил стержень рядом и направился к двери, ведущей в зал часовни.
        - Погоди, Аннев. Я сейчас.
        Аннев через силу кивнул и проводил священника взглядом. Пока Содар отсутствовал, юноша постарался сосредоточиться на своей злости, еще больше распалить в себе негодование и обиду, но когда Содар вернулся, неся под мышкой какой-то мешок, сильнее всего оказалось любопытство.
        - Кто приходил?  - спросил он.
        - Йохан, свечник.  - Содар водрузил мешок на край стола.  - Принес ароматных свечей для сегодняшней службы.
        - Это очень… щедро.
        - Да уж,  - согласился Содар, сунув руку в мешок.  - Для такого-то говнюка.
        Аннев, на мгновение позабыв о своих муках, весело рассмеялся. Вдруг Содар вскрикнул, отдернул руку, и мешок свалился со стола.
        - Что? Что такое?
        - Проклятый свечник,  - пробурчал Содар, поднимая увесистую суму с пола.  - Здесь что-то острое.
        Он снова осторожно опустил руку в мешок и вынул из него длинный осколок стекла. Задумчиво хмыкнув, он положил осколок на стол.
        - Вот уж воистину - остерегайся даров.
        Аннев нервно заерзал на стуле: а ведь с Фином они подрались как раз после того, как он принял подарок Маюн.
        - Ты и правда в это веришь?
        Содар пожал плечами, прижавшись губами к ранке на большом пальце.
        - Это ты мне скажи. Кроме свечей, Йохан принес послание от мастера Эдры.
        Аннев, как мог, постарался сохранить невозмутимый вид. Содар взял уголь и начертил глиф на посиневшей ладони.
        - Эдра напомнил, что у нас с тобой сегодня тренировка. А это значит, что он ничего не слышал о сломанной руке.  - Старик вопросительно поднял кустистую бровь.  - Не желаешь ли объяснить?
        Аннев застонал: обещание, данное Эдре, напрочь вылетело у него из головы.
        - Я пропустил половину тренировки с оружием.
        - Но явно не по этой причине.  - Содар кивнул на его бедную кисть.
        - Нет. Меня отправили помогать Дювареку.
        Содар что-то промычал себе под нос.
        - Позанимаемся, когда рука заживет.
        Он снова окунул стержень в чашу с водой и нарисовал третий глиф - в центре запястья. Аннев скривился, приготовившись к вспышке боли, но прикосновения стержня оказались легкими и точными.
        - Запястье я вылечу - не хватало еще, чтобы из-за этих живодеров ты пропустил завтрашнее Испытание.
        Аннев благодарно кивнул.
        - А вот синяки оставлю,  - продолжил Содар.  - Для правдоподобности.
        Он внимательно осмотрел свою работу и поднял взгляд на Аннева:
        - Узнаешь эти глифы?
        - Тот, что на запястье,  - исцеляющий. А другие два…  - Он замялся.
        - Символы соединения,  - ответил за него Содар, указывая на знаки, нарисованные на ладони и предплечье.  - Это две части одного глифа. Если начертить их по отдельности, то они привяжут два предмета друг к другу - как минимум на некоторое время. Благодаря им кости быстрее срастаются, в особенности если рядом начертан исцеляющий глиф.
        Аннев кивнул: ясно. Старик отложил стержень, накрыл изувеченную кисть ладонями и закрыл глаза.
        - Сначала произносишь заклинание исцеления,  - объяснил он, не открывая глаз.  - После - заклинание соединения.
        Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и, аккуратно ощупывая запястье Аннева, начал читать: «Slanaich is cuplaich. Cuplaich le slanachadh».
        Аннев зачарованно наблюдал за действием волшебных слов: сначала глифы засияли мягким светом, кости потянулись одна к другой, и кисть медленно начала вставать на место; вскоре размазанные черные линии высохли и превратились в полоски сухой черной пыли. Содар подул - и она улетела, а запястье стало совершенно чистым, не считая красного отпечатка от порезанного пальца Содара. Аннев стер и это пятнышко и с удовольствием осмотрел руку: страшный лиловый синяк исчез, к коже вернулся здоровый розовый цвет. Аннев осторожно повращал кистью, потом потряс всей рукой и, наконец, сжал пальцы в кулак и с силой грохнул по столу.
        Содар одобрительно качнул головой:
        - Как новенькая.
        - Было совсем не больно,  - удивленно произнес Аннев.  - Раньше всегда жгло, да и после еще долго болело.  - Он снова потряс кистью.  - А сейчас ничего такого нет. Это потому, что ты начертил все три глифа?
        - Хм… Нет, не поэтому. Вообще-то, боль должна была усилиться, ведь на сей раз исцеление прошло намного быстрее обычного.  - Он постучал пальцем по подбородку.  - Хотя подобные случаи известны. Видишь ли, сила действия того или иного заклинания определяется многими условиями. Соблюдение некоторых из них может привести к тому, что процесс протекает безболезненно.
        - И что это за условия?
        Содар задумался.
        - Даритская магия требует опыта и понимания. Мощный колдун-целитель, постигший глубину слов силы и глифов, может творить настоящие чудеса, в то время как умений обычного человека, использующего такое же заклинание, хватит лишь на то, чтобы вылечить придавленный дверью палец.
        - Но всего два дня назад,  - возразил Аннев,  - когда ты лечил мне треснувшие ребра, боль была такая, будто ты их ломаешь. Неужели всего за пару дней ты стал лучше понимать магию?
        - Сомневаюсь.
        - В чем же тогда дело?  - не унимался Аннев.
        - Пока не знаю. На действие заклинания может влиять эмоциональное состояние больного или лекаря, но это скорее имеет место при заклинательном песнопении, нежели при глифоречении.
        - Заклинательное песнопение?
        Содар кивнул:
        - Магия илюмитов. Я ведь тебе уже рассказывал. Они создают заклинание с помощью музыки и эмоций. А терранцы свое колдовство называют ворожейным ремеслом.
        - Все это я помню. Однако ты не пел, и мы с тобой не илюмиты.
        Содар, секунду помедлив, согласился:
        - Верно. Так и есть.
        «Так-так,  - подумал Аннев.  - Чего же ты недоговариваешь?»
        - Ну что ж,  - бодро сказал Содар, меняя тему.  - Твоя рука в полном порядке. Ты ел что-нибудь?
        - Почти ничего.
        - Вот и славно. Значит, идем на урок. Подкрепимся, как закончим.
        Аннев застонал. Сколько можно? Он ведь и так весь день дрался: на крыше, в лабиринте, на улице с Фином, в конце концов, и единственное его желание сейчас - получить ответы на свои вопросы.
        - А может, ну ее, эту тренировку? Не так уж и много я пропустил. Да если и пропустил, то после уроков все нагнал, даже с лихвой.
        Он показал Содару покрытые ссадинами руки и вытянул шею, демонстрируя шишки и царапины на лице.
        - По-моему, это лишний раз доказывает, что тебе нужно больше тренироваться.
        Аннев негодующе запротестовал:
        - Это нечестно. У Фина было оружие, и напал он на меня не один. Дерись он честно, я бы с ним справился.
        «Скорее всего»,  - добавил он про себя.
        Содар равнодушно пожал плечами:
        - Опасность не станет дожидаться, пока ты вооружишься или приведешь друзей. Ты должен это помнить - и всегда быть начеку, а не оправдываться, если тебя застали врасплох.
        - Спасибо за сочувствие.
        Священник вскинул бровь:
        - Не ерничай. Если я буду позволять тебе спокойно отлеживаться каждый раз после того, как тебя избили до полусмерти, ты ничему не научишься.
        Аннев вздохнул:
        - Значит, тренировка?
        Содар снова пожал плечами:
        - Хочешь отдохнуть - пожалуйста…
        Аннев поднялся со стула.
        - Но тогда я не отдам тебе твой подарок,  - добавил старик.
        Аннев встрепенулся:
        - Какой подарок?
        Он незаметно сунул руку в карман - малиновая перчатка оказалась на месте.
        - Но… ты ведь всегда говорил, что Регалей - пр?клятый праздник. Поэтому мы с тобой ничего друг другу не дарим.
        - Ну, я подумал, что в кои-то веки можно сделать исключение - ты это заслужил.  - Содар улыбнулся, и в его взгляде появилась легкая грусть.  - Если хочешь, можешь считать это подарком ко дню рождения.
        - Да?  - воодушевился Аннев.  - Значит, у меня сегодня день рождения?
        Содар раздраженно сплюнул:
        - Да при чем здесь… В общем, назови как хочешь, главное - чтобы его получить, тебе придется как следует попотеть.
        Аннев, поразмыслив, кивнул:
        - Ну что ж, старик. Ты сам напросился.

        Глава 18

        Аннев распахнул дверь в сарай и, перепрыгнув через три коротеньких ступеньки, направился к дальней стене, где висело оружие. Он снял со стойки деревянный топор и видавший виды короткий меч.
        - Что, опять?  - проворчал Содар.  - Три месяца подряд одно и то же.
        Аннев расправил плечи:
        - Просто мне нравится это оружие.
        - Тебе нравится сражаться обеими руками,  - поправил Содар.
        - А вот и нет,  - возразил Аннев.  - Топор хорош тем, что им я могу блокировать атаку и обезоружить соперника. А у меча подходящая длина - можно наносить удары с короткого расстояния, но не приближаться к врагу вплотную.
        Содар тем временем вооружился обычным мечом.
        - Докажи.
        И, не дожидаясь ответа, бросился на Аннева. Тот отклонился назад, опершись на левую ногу, и парировал удар лезвием топора. Потом прыгнул вперед, целясь мечом Содару в бок.
        Но Содара на прежнем месте уже не оказалось: нырнув под меч, он перекатился по полу и стоял на одном колене позади Аннева.
        «Вот это скорость. Не могут старики так быстро двигаться,  - удивился про себя Аннев, и тут же в его памяти всплыли вопросы, которые он собирался задать Содару. Он снова почувствовал себя преданным.  - Нужно придумать, как вывести его на чистую воду».
        Он повернулся через левое плечо и плавно отступил назад. Теперь они с Содаром вновь стояли лицом к лицу. Однако едва Аннев взмахнул топором, готовый отразить следующую атаку Содара, как тот снова его удивил: схватил за локоть, подставил плечи и резко поднялся на ноги, а Аннев, перекатившись через его спину, грохнулся на пол с такой силой, что дыхание перехватило. Топор отлетел в сторону, а острие меча Содара уперлось ему в грудь.
        - Преимущество ведения боя двумя руками,  - произнес старик, глядя на распростертого ученика,  - заключается в том, что ты одновременно и блокируешь, и наносишь удар. Но только если ты одинаково хорошо владеешь обеими руками. Они должны действовать синхронно.  - Он убрал меч и протянул Анневу руку.  - Этому навыку непросто обучиться. Вот почему я всегда предпочитал посох - или меч и щит.
        Аннев нехотя принял руку и поднялся на ноги.
        - Но щитом можно лишь защищаться. А с топором в слабой руке я сразу и защищаюсь, и атакую.
        Содар улыбнулся:
        - Не сказал бы, что левая рука у тебя слабая.
        Аннев насупился:
        - С чего ей быть сильной, если я пользуюсь в основном правой?
        Содар пожал плечами:
        - Ты отлично управляешься обеими руками, хотя, как мне кажется, левую ты слишком бережешь.
        Он подошел к стойке, повесил меч и взял короткое копье.
        - К твоему сведению, атаковать щитом можно - для этой цели он служит намного лучше, чем топор - для защиты. Если уж на то пошло, когда-то моим любимым оружием был именно щит.
        «Это мой шанс,  - подумал Аннев, подбирая топор.  - Нужно задать ему какой-нибудь вопрос. Но так, чтобы не вызвать подозрений…»
        - Щит? Не тот ли, что ты полировал прошлой зимой?
        - Да, это он.
        - У него вроде и имя есть?
        Содар улыбнулся:
        - Зуболом.
        Отлично! Продолжай в том же духе.
        - Это самый обыкновенный щит. Кого ты таким покалечишь? Нет, топор намного лучше.
        - Это не обыкновенный щит - он часть твоей руки, как наручи. Так что покалечить очень даже можно.  - Священник потер предплечье, погрузившись в воспоминания.  - Сколько раз я оказывался безоружен - ни меча, ни дубины,  - и верный Зуболом всегда спасал мне жизнь.
        - Интересно - как? И почему ты назвал его Зуболом?
        Содар воткнул копье в землю и оперся на древко.
        - Ты помнишь, как выглядит щит?
        Аннев кивнул.
        - На лицевой части, по обе стороны от запястья, имеются шипы, а между ними - борозды. Это для того, чтобы перехватить меч врага и отвести в сторону. Если правильно повернуть предплечье - можно обезоружить любого, независимо от его оружия. Несколько раз я даже ломал мечи нападавших пополам.
        - Значит… Зуболом,  - протянул Аннев.
        Содар кивнул:
        - Шипы спереди незаменимы в бою. Ими можно отвести клинок или ударить человека в живот. А благодаря шипам в нижней части щита я отталкивал тех, кто пытался напасть с тыла. Но все же я предпочитал сражаться с мечом в одной руке и Зуболомом - в другой.
        - А где ты его раздобыл? И кто научил тебя им пользоваться?
        - Он достался мне давным-давно, в незапамятные времена.  - Содар выдернул копье, отступил назад и крутанул оружие в руках.  - А учителей у меня было множество: всадники, воины, священники.
        Перехватив копье одной рукой, он направил наконечник на Аннева.
        Аннев отпрыгнул, без труда уклоняясь от атаки.
        - А тот торговец, который забрал тебя с собой?
        - Я не помню его имени,  - сказал Содар, делая еще один выпад, на этот раз выставив вперед древко.  - В каждом городе его называли по-разному. Мне так и не удалось узнать, кем он был на самом деле.
        «Как я тебя понимаю»,  - подумал Аннев, уворачиваясь и атакуя снова.
        - Выходит, ты учился сражаться в дороге?
        Содар пожал плечами:
        - Скорее, на улицах городов.  - Копье ударилось о широкий меч Аннева.  - Больше всего я узнал, наблюдая за охранниками каравана. Перенял у них манеру биться на мечах, их приемы и хитрости. Не лучшая школа, откровенно говоря, но именно она дала мне важнейшие основы.
        Он атаковал. Аннев, не удивившись, легко отразил удар и ответил стремительным выпадом. Его меч почти коснулся колена старика.
        - Неплохо.
        Аннев кивнул, по-прежнему держа меч в вытянутой руке.
        - А кто научил тебя обращаться с копьем?
        Содар принялся медленно обходить его по кругу.
        - Священников обучают владению посохом. А это почти то же самое.
        Ну еще бы. Аннев даже заскрипел зубами от злости. Ни для кого не секрет, что все даритские священники прекрасно обращаются с посохом, но он так надеялся услышать что-то не столь очевидное.
        - А кто из учителей нравился тебе больше всех? Каким был твой наставник?
        Вместо ответа священник крутанул копье вокруг себя, резко присел на корточки и пнул Аннева по ногам, но Аннев подпрыгнул, скрестив оружие перед собой, и мягко приземлился.
        Содар выпрямился, и Аннев бросился в атаку. Меч и топор с грохотом ударились о копье, которое Содар выставил перед собой. Старик молниеносно отвел лезвие топора и ткнул Аннева в грудину концом древка. Аннев закачался, ловя ртом воздух, и выронил оружие.
        - Да как ты это делаешь?
        - Что именно?
        - Как ты умудряешься так быстро двигаться?  - Юноша нахмурился.  - Это все магия?
        Содар фыркнул:
        - Конечно же нет. Жульничать в бою бесчестно.
        Аннев смерил священника скептическим взглядом: как же, поверю я тебе. Однако не стал говорить этого вслух, а выхватил у Содара копье и швырнул в стену.
        - Теперь будешь драться тем оружием, которое не знаешь.
        Содар засмеялся:
        - Ты не забыл, кто здесь учитель, а кто - ученик?
        - Согласен или нет?
        Священник расправил плечи:
        - Что ж, выбирай. Только учти: в этом сарае нет оружия, которого я не знаю.
        - Отлично,  - произнес Аннев.  - Тогда бери убойное бревно.
        - Убойное бревно?  - переспросил Содар.  - Но я сделал его для демонстрации, а не для тренировки.
        - Бери бревно,  - упрямо повторил Аннев.
        Старик не на шутку рассердился.
        - Это оружие используют против закованной в латы конницы. Да оно весит больше тебя!
        - Значит, ты согласен вступать со мной в бой лишь в том случае, если тебе дадут оружие, которым ты владеешь в совершенстве? Не очень-то честно с твоей стороны.
        Содар воздел глаза к потолку, пробормотал что-то о днях рождения и подарках и направился в угол, где стояло метательное оружие.
        - Вообще-то,  - сказал Содар, поднимая обеими руками толстое восьмифутовое бревно с деревянным наконечником,  - в бою такое бревно держали двое.
        - Знаю,  - сказал Аннев.  - Еще ты говорил, что больше одного раза поднять его было практически невозможно, а потому в дальнейшем его заменили на какую-то там пращу.
        - Поэтому ты его и выбрал.
        - Поэтому я его и выбрал.
        Содар кивнул и обхватил бревно поудобнее.
        - Ясно. Вижу, с памятью у тебя все в порядке. Теперь давай проверим твою реакцию.
        Он приблизился быстрее, чем Аннев успел подобрать оружие, и замахнулся неподъемным копьем, целясь своему ученику в голову. Аннев, пригнувшись, прыгнул вперед, и устрашающая штуковина врезалась в землю. Перекатившись по полу, Аннев схватил меч и топор и через долю секунды уже опять стоял на ногах.
        - Куда подевалась твоя скорость, старик?
        Содар взревел, поставил бревно себе на ногу, а наконечник направил на Аннева. Потом подбросил в воздух, целясь Анневу в левое бедро, но мальчишка кинулся навстречу и, оттолкнувшись от восьмифутового чудовища, через него перекатился.
        Однако священник, предвидевший его маневр, уже снова поднял свое оружие. Со свистом описав дугу, бревно чуть не сбило Аннева с ног, но тот успел пригнуться, а затем выпрыгнул вперед. Он поднял руки и с силой ударил по бревну мечом и рукоятью топора, изменив его траекторию, а потом подскочил к старику совсем близко, лишая его преимущества.
        Однако Содар не растерялся. Он с силой крутанул бревно, так что наконечник взлетел у него над плечом, а другой конец ударил в землю, прямо между ногами Аннева.
        Аннев откатился в сторону, но на сей раз не удержался и грохнулся на спину, получив громадным копьем по внутренней стороне бедра. Однако в следующую секунду он уже вновь стоял на ногах, готовый к атаке.
        Вот только Содар оказался еще быстрее.
        Схватив бревно посередине, он описал им круг над головой и направил наконечник на Аннева. Аннев кинулся вперед, выставив руки перед собой, поскольку ожидал удара сверху. Но, к его удивлению, наконечник взмыл вверх, а тупой конец бревна врезался в его левую руку, отшвырнув юношу к стене.
        Содар бросил бревно на землю и, тяжело дыша, спросил:
        - Ну как ты, парень?
        Аннев со стоном выронил меч и прижал к себе левую руку. Под кожей стремительно расползался лиловый синяк. Аннев пригляделся: половину этого синяка пронизывали серебряные нити, а кожа начала наливаться металлическим цветом. Ошарашенный, он вцепился в руку и заревел.
        - Аннев?  - Содар мягко коснулся его плеча.
        Аннев не мог отвести глаз от руки, которая приобретала свой естественный серебристый цвет. Содар осторожно приподнял кисть и быстро ее осмотрел.
        - Ох. Какая досада.
        - Досада? Ты же мне руку сломал, Содар! Мастера и древние… они же теперь все узнают! А Испытание суда?.. Да как я теперь вообще в Академии появлюсь?
        Тем временем вся его левая рука начиная от локтя сменила цвет с телесного на серебристый. Аннев сжимал и разжимал пальцы, глядя на медные вены, проступающие в темной крови под тонкой, созданной из серебряных пластин оболочкой.
        Все мысли об обмане Содара разом вылетели из головы. Аннев застыл, парализованный осознанием страшной правды.
        Волшебство, которое все эти годы спасало ему жизнь, в конце концов закончилось.

        Глава 19

        Аннев не отрываясь глядел на свой магический протез.
        Содар хмурился, а его бледность выдавала тревогу.
        - Погоди отчаиваться, Аннев. Сначала попробуй его снять.
        Его голос прозвучал бодро, но Аннев уловил в нем нервные нотки.
        - Посмотрим - вдруг все не так уж и плохо,  - сказал старик.
        Аннев смахнул слезы и поднял взгляд на своего наставника. В душе забрезжил робкий лучик надежды. Может, Содар прав? Аннев коснулся серебристых пластин - теплые и гладкие, они не походили на мягкую кожу. Это был очень странный, словно из какого-то другого мира, материал, но сейчас его происхождение волновало Аннева меньше всего. Он схватился за основание протеза и сосредоточился.
        Он почти никогда не снимал протез - попасться кому-нибудь на глаза с одной рукой значило бы подписать себе смертный приговор,  - всего три или четыре раза за всю жизнь. Но с последнего случая прошло уже много лет, и Аннев испугался: что, если магия не сработает? Однако тут же прогнал страх прочь. Все эти годы рука служила ему безотказно, это ведь не какой-нибудь магический жезл или бездонный мешок.
        Нужно просто снять ее.
        Едва он принял это решение, как рука издала почти неслышный свистящий звук, а через мгновение упала на пол.
        Содар сжал его плечо и кивнул:
        - Я должен был это предвидеть. Прости. Артефакт уже стар, его магия не столь сильна, как прежде. Ты ведь носишь его с самого рождения.
        Аннев поднял руку. Выглядела она совершенно целой, не считая лилового пятна у основания. А пока он осматривал артефакт, тот начал исцелять сам себя: медные нити оплели синяк, который побледнел и вскоре вовсе исчез, а потом стали закручиваться, меняя цвет на серебряный и золотой. Серебристая поверхность потемнела, скрыв от глаз таинственные процессы, протекающие внутри, и вскоре рука вновь предстала точно такой же, как прежде.
        - Я думал, потерять силу могут только заклинания - но артефакты? Разве они не должны работать вечно?
        Содар пожал плечами:
        - Таких очень мало. Время не властно лишь над лучшими из лучших.
        Он протянул руку и ощупал протез.
        - Но в этом магической мощи еще предостаточно, я чувствую. Полагаю, дело в том, что, пока артефакт исцеляет себя, он не способен сохранять внешний вид. Поэтому маскировка вернулась только сейчас.  - Он бросил взгляд на руку Аннева.  - Кстати, о маскировке. Где перчатка иллюзии?
        - Фин с дружками ее порвали,  - признался Аннев, вспыхнув от стыда.  - Я собрал куски, но…
        Он вынул из кармана несколько грязных истрепанных обрывков и отдал Содару.
        - Ясно.
        Полотно иллюзии священник выкрал из Проклятого хранилища почти двадцать лет назад - это оказалась на редкость успешная вылазка, из которой Содар вернулся еще с двумя трофеями: протезом для Аннева и своим обожаемым бездонным мешком. Однако рулон волшебной ткани уже закончился, и все, что у них осталось,  - это старые, заношенные до дыр перчатки Аннева да ворох мелких лоскутов.
        Аннев понял, что старик думает о том же. Пусть он больше ни слова не произнес о случившемся, его молчание было красноречивее любых слов. Он спрятал обрывки в карман и пригладил усы и бороду. Серые глаза задумчиво глядели в пустоту.
        Аннев тем временем, впервые в жизни, внимательно рассматривал свою левую руку - точнее, гладкую округлую культю, которая заканчивалась на середине предплечья. Раньше у него не хватало на это смелости: стоило ему снять протез, как его тут же охватывал приступ необъяснимой паники и становилось трудно дышать.
        Из-за этого уродства - которое все считают проклятием - его попросту забьют камнями. Аннев ненавидел свою руку. Пусть за все эти годы она ни разу не причинила ему беспокойства, но постоянно напоминала ему, что его жизнь висит на волоске. Один неверный шаг - и случится беда. Дыхание вновь перехватило, будто горло сдавили чьи-то невидимые пальцы, и Аннев поспешно отвел глаза.
        Он встал, сделал глубокий вдох и, прижав основание протеза к культе, пожелал, чтобы магия подействовала. В руке началось знакомое покалывание, обе конечности, своя и искусственная, слились воедино, и серебристый протез принял цвет кожи. Аннев пошевелил пальцами, сжал кулак и посмотрел на Содара: старик улыбался во весь рот.
        - Вот видишь - ты все-таки умеешь пользоваться магией.
        Аннев покачал головой.
        - Мы уже это обсуждали. Рука - это совсем другое дело.
        И, не дав Содару возразить, заговорил об ином:
        - Когда я решил, что рука сломана… то подумал, что нам придется бежать из Шаенбалу. И что я никогда не стану аватаром. Никогда…
        «…не увижу Маюн»,  - чуть не сорвалось с языка, но Аннев вовремя спохватился.
        - Думал, моя жизнь кончена.
        - Тайны хранить нелегко,  - произнес Содар.  - Даже те, что давно уже стали частью тебя самого. Никогда не знаешь, как их воспримут люди…
        Он положил руку Анневу на плечо и заглянул мальчику в глаза:
        - …и что сказать… когда тайна им уже известна.
        Аннев кивнул - и вдруг внутри у него что-то ухнуло.
        - Так ты… ты знал! Знал, что я видел тебя с Арнором!
        Содар улыбнулся:
        - В Чаще ты отлично потрудился, не оставив после себя следов. Однако из-за травмы двигался слишком медленно. А еще ты кое-что забыл.  - Содар прищелкнул пальцами.  - Я владею магией.
        И снова Аннев почувствовал, как в нем закипает гнев.
        - Зачем тогда было притворяться? Почему ты просто не признался…
        - Что знаю о твоей слежке?
        Аннев кинул. Содар развел руками:
        - Сначала я хотел выяснить, многое ли тебе удалось услышать. Видя, как ты расстроен, я понял, что достаточно,  - и стал ждать, когда ты начнешь задавать вопросы. Наверное, это было слишком эгоистично с моей стороны.
        Аннев молчал, опасаясь, как бы ненароком не ляпнуть такое, о чем потом пожалеет.
        Священник подошел к крылечку и сел на ступеньку.
        - Вероятно, ты считаешь, что я не был с тобой до конца честен.
        - Ты мне лгал, Содар.
        В глазах священника читалось сочувствие.
        - Это была ложь во спасение. Правда иногда слишком… запутана. И болезненна. Она может лечь тяжким бременем на плечи. А тебе и без того приходится несладко: изнурительные тренировки, аватары, сживающие тебя со свету, домашняя рутина - не говоря уже об уроках со старым изворотливым священником.
        - Еще каким изворотливым.
        Содар отвесил шутливый поклон, но, когда поднял голову, лицо его вновь хранило серьезное выражение.
        - Я говорю о том, что тебе хватает и собственных тайн: твоя рука, способности к магии…
        - Да нет у меня никаких способностей!  - перебил Аннев.
        Однако старик, предвидевший это, поднял руку, призывая его дослушать.
        - Тайны эти опасны. Ни к чему тебе хранить еще и мои.
        Аннев тряхнул головой, выступая вперед:
        - Это нечестно. Ты обо мне знаешь все, а я о тебе - почти ничего.
        - Так уж и все?
        Тут Аннев вспомнил о сумеречном омуте, о красно-золотой перчатке, о кольце, которое собирался подарить Маюн после Испытания суда…
        - Но я понимаю, о чем ты,  - продолжил Содар.  - Возможно, моя осмотрительность завела меня слишком далеко и я сделался чересчур скрытен. Так давай же это исправим. Что ты хочешь узнать?
        Поразмыслив немного, Аннев ответил:
        - Почему ты такой быстрый? И откуда в тебе такая сила? Не верю, что все это благодаря одним тренировкам.
        Содар улыбнулся:
        - Ты по-прежнему думаешь, что дело тут в магии.
        Аннев кивнул.
        - Что ж, ты не слишком далек от истины. Когда-то давным-давно я получил благословение, даровавшее мне величайшую подвижность ума и тела: я не устаю, в отличие от обычных людей, а тело мое с необычайной быстротой откликается на все мои приказы. Это благословение всегда со мной.
        - Вот почему Арнор называл тебя вечным?
        - Ты и это расслышал?
        Аннев снова кивнул, и Содар протяжно вздохнул:
        - Отчасти, но все это гораздо сложнее. Здесь замешана терранская магия и еще кое-что, чего я сам до сих пор не до конца понимаю. А наше с Арнором дело… о нем я пока не готов тебе рассказать.
        Анневу стало обидно. Его вновь охватило ощущение, которое он испытал, лежа на ветке дерева в Чаще.
        - Это как-то связано со мной, да? Ты сказал Арнору, что не можешь помочь ордену из-за меня. Якобы ты должен обо мне заботиться.
        - Так и есть, но почему - этого я тебе объяснить не могу. По крайней мере, сейчас. Как я и сказал, это мое бремя, мое и ничье больше.
        - Но, Содар! Ты ведь просишь меня доверять тебе - как другу или отцу! Но друг общался бы со мной на равных, а отец…  - Аннев задохнулся, его звонкий голос стал тихим, почти превратившись в шепот: - Отец не стал бы говорить, что я для него - всего лишь бремя.
        Содар поднялся и порывисто его обнял:
        - Если когда-нибудь я и давал понять, что ты мне в тягость, то лишь потому, что отец из меня никудышный. Я всеми силами пытался заполнить эту пустоту - но делал это вовсе не из-за чувства вины или понятия долга. Просто я верю в тебя, мальчик. Больше, чем ты сам в себя веришь. И каждый день приносит мне новые доказательства, что я прав.
        Некоторое время Аннев стоял словно каменный, сопротивляясь этому внезапному порыву нежности. Но он знал, что старик говорит искренне, что действительно любит его и готов защищать до последнего вздоха,  - и сердце его начало смягчаться.
        - А ты расскажешь мне о своем прошлом?  - спросил Аннев, чувствуя себя все еще уязвленным.  - О своей миссии? И обо мне?
        Священник еще крепче прижал его к себе:
        - Я уже поведал тебе обо всем, что тебе нужно знать. Пока…  - Содар прерывисто вздохнул.  - Просто будь мальчиком, Аннев. Наслаждайся последними остатками твоего детства. Придет завтрашний день - и отнимет то, что сегодня мы принимаем как должное и совсем не ценим.
        - Но ведь остальное ты мне тоже расскажешь?  - Прижавшись к груди старика, Аннев слышал, как бьется его сердце.  - Когда-нибудь?
        - Обязательно. Но не о моем прошлом, а о войне, бушующей в мире за пределами нашей деревни.
        Анневу по-прежнему было не по себе из-за всех этих тайн, но теперь он немного успокоился, убежденный в том, что рано или поздно старик его посвятит хотя бы в некоторые из них. Всему свое время.
        - Договорились.
        - Вот и хорошо.  - Старик снова с силой его обнял.  - А теперь приберем здесь - и пообедаем.
        Аннев кивнул и направился туда, где лежали его топор и меч. Подобрав оружие, он вдруг снова вспомнил о своем волшебном протезе.
        - Если честно,  - сказал он Содару, подходя к стойке с оружием,  - я до сих пор почти ничего не знаю о магии. Даже об этих артефактах, за которыми нас отправляет Академия. Древние говорят нам только о том, как определить, волшебная вещь или нет, и совсем ничего о том, почему они вообще были созданы и как устроены.
        - Полагаю, древние и сами не помнят то немногое, что известно об артефактах,  - ответил Содар, относя на место убойное бревно.  - Учение древних зиждется на их страхах и предрассудках, тогда как существует научное объяснение магии. Магия не менее осязаема, чем искусство и красота; равно как и они, она являет собою лишь одну из множества граней великой, всеобъемлющей «истины». И точно так же, как и любая из них, достойна подробного изучения.  - Он поставил бревно в угол, к копьям и дротикам.  - Итак, что тебя интересует?
        Аннев поднял левую руку.
        - Раньше я думал, что владыка крови создал этот артефакт для себя. Но рука меняет размер и цвет, подстраиваясь под своего хозяина - не важно, взрослый это или младенец. Получается, в ней с самого начала была заложена способность расти вместе со своим владельцем… но почему? Ведь сыны Кеоса никому не помогают.
        Содар рассмеялся:
        - Это вам в Академии сказали? На протяжении первого и второго веков мир не знал народа трудолюбивее, чем терранцы.
        Они направились в кухню.
        - Говоря откровенно, я считаю,  - продолжал старик,  - это был подарок дорогому человеку, и создал его не владыка крови, а, скорее всего, какой-нибудь мастер артефактов, такой как Урран.
        - Хорошо,  - согласился идущий позади него Аннев,  - но ведь это произошло давным-давно. Может, раньше терранцы и были добры, но сейчас-то они - воплощение зла.
        - Ну да. Точно так же, как давным-давно калеки были самыми обычными людьми, а теперь все они как один поклоняются Кеосу. А как же вы со Шраоном?
        Щеки Аннева вспыхнули от стыда: да ведь он сейчас говорит совсем как Маюн! Он остановился у ступенек и потер левый локоть.
        - Ты прав. Мастера и древние только и твердят о том, что калеки - зло и магия - зло, а мне так хочется сказать им - доказать им!  - что все это глупости.
        Он опустил голову. Все же его тайна - тяжелая ноша, и сейчас он почти физически ощущал эту тяжесть.
        - Иногда я жалею, что не могу открыться людям. Дать им собственными глазами увидеть истину. Так надоело лгать, притворяться, что я не то… не тот, кто я есть на самом деле.
        - И кому ты хотел бы открыться?
        «Маюн!» - прозвучал в голове немедленный ответ, но вслед за ним в памяти всплыли ее гадкие слова, и Аннев тут же прогнал эту мысль. Его сердце говорило ему, что слова эти не ее - она лишь слепо вторит отцу, но разум требовал доказательств. Изменит ли она мнение, если Аннев раскроет ей свою тайну?
        - Аватарам,  - сказал он наконец, когда почувствовал, что пауза чересчур затянулась.  - Может, они перестали бы ко мне цепляться. Жителям деревни. Они вечно сплетничают об илюмитах, кеокумах, о людях с внешними изъянами - это, мол, Кеос так метит своих порочных детей… Я показал бы им, что они заблуждаются. Ведь я - не зло, не сын Кеоса. Может, и остальные тоже.
        Содар приобнял его за плечи, пока они вместе поднимались по ступенькам на кухню.
        - Ты полон благих намерений, мальчик, но вспомни, как они относятся к Шраону. Он замечательный человек, добрый и великодушный, однако никому нет до этого дела - вся деревня в голос клянет и его самого, и его работу. Если кто-то из жителей прознает о твоей руке, то тут же побежит к древним, а потом вместе с остальными станет бросать в тебя камни, пока ты не испустишь дух.  - Тут Содар остановился и, глядя Анневу в глаза, произнес, чеканя каждое слово: - Ты никому не выдашь своей тайны. Никому и никогда.
        Аннев чуть заметно кивнул:
        - Хорошо.
        Содар сжал его плечи, а потом распахнул дверь на кухню.
        - Что скажешь, если сначала мы перекусим, а потом я отдам тебе твои подарки?
        Аннев развернулся и удивленно посмотрел на старика:
        - Подарки? Так я получу несколько?
        - Возможно, если как следует поторопишься.
        И Аннев со всех ног бросился в дом.

        Глава 20

        Аннев и Содар, склонив голову, сидели за столом. Перед каждым стояла миска с остывшей едой. На кухне царило молчание. Аннев приподнял голову и, чуть-чуть приоткрыв один глаз, уставился на Содара.
        - Твоя очередь, Аннев,  - сказал тот, не шевельнувшись.
        Мальчик снова опустил голову и прочел молитву, вознося хвалу Одару за то, что послал им эту скромную пищу. А закончив, схватил ложку и зачерпнул густого месива из миски.
        - Ненавижу холодную овсянку,  - проворчал он и отправил в рот вторую ложку, до краев полную каши.  - А мясо будет?
        - Нет. Арнор застал меня врасплох - я ничего не успел приготовить.
        Содар провел ложкой по вязкой поверхности каши и что-то прошептал. Над миской тут же взвилась струйка пара, и по кухне разлился аромат имбиря и мускатного ореха.
        - Эй!  - крикнул Аннев, тыча пальцем в пар.  - А почему ты мою не подогрел?
        Содар пожал плечами:
        - Ты и сам можешь. Глиф ты знаешь, и слова силы тебе известны. Так что если хочешь горячую еду - сам ее и разогрей.
        - Но я же не умею…
        - Нет,  - прервал его Содар и наставил на него ложку.  - Умеешь.
        Аннев закатил глаза: что толку с тобой спорить? Однако, убедившись, что Содар занят содержимым своей миски, быстренько начертил на каше глиф. Пару секунд он глядел на руну, размышляя, стоит сделать линии глубже или нет и хватит ли в каше воды, чтобы магия сработала.
        - Тисайч,  - прошептал он древнее имя руны и, зачерпнув немного овсянки, попробовал, что получилось…
        Горячее каша не стала.
        «Тоже мне сюрприз».
        Опустошив миску за пару минут, юноша с грохотом поставил ее на стол и воскликнул:
        - Ну что? Где мои подарки?
        Содар, соскребая остатки каши со стенок миски, наставительно поднял палец:
        - Сначала помой посуду.
        И, облизав ложку, положил ее в миску, которую поставил в пустую миску Аннева. Аннев страдальчески застонал, но все же послушно сгреб посуду со стола и понес на улицу. Он помыл чашки и ложки в корыте за сараем и, вернувшись на кухню, обнаружил Содара на прежнем месте.
        Стол, однако, на сей раз покрывала красная скатерть с золотыми узорами. Аннев вздрогнул, когда разобрал на ней изображение феникса. Он тут же вспомнил о перчатке, которую сшила ему Маюн и которую он прятал в кармане туники, рядом с отмычками. В некоторых местах скатерть топорщилась, как если бы под ней лежали какие-то плоские предметы.
        - Это же феникс,  - выдохнул Аннев, пораженный таким совпадением.
        - Это герб рыцаря Гальциона по имени Бреатанас. Говорят, при одном виде его стяга враги обращались в бегство. От его имени образовано и твое.
        Аннев внимательно разглядывал феникса, поражаясь его сходству с птицей, вышитой на перчатке Маюн.
        - Бреатанас - дитя богов? Он был далта?
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Древний Бенифью говорил, что на стенах Академии вырезаны лица нескольких далта. Среди прочих он назвал и Бреатанаса.
        - Да, он был далта,  - медленно произнес Содар.  - Но его род был стерт с лица земли вскоре после того, как умолкли боги.
        Аннев еще несколько секунд не сводил восхищенных глаз с флага.
        - Точно!  - Он поднял взгляд на Содара, кое-что вспомнив.  - Это случилось после того, как у богов украли их оружие.
        - Диамаги, а не оружие,  - поправил Содар.  - Впрочем, легендарные артефакты - флейта, посох и молот - действительно использовались в качестве такового. Это были инструменты, и, как и любые инструменты, они могли служить и для созидания, и для разрушения. Ну, довольно об этом. Ты ведь уже заждался.
        И с этими словами сдернул флаг со стола.
        Взору Аннева предстало два изумительных предмета. Первый - топор, лезвие которого скрывалось в чехле из сыромятной кожи, второй - короткий меч в изысканных серебряных ножнах и рукоятью с бледно-голубой обмоткой. Аннев схватил меч и вынул его из ножен.
        - Содар! Он потрясающий! Но как… где ты его достал?
        - Это был мой меч. Подарок старого друга. А теперь я дарю его тебе.
        Аннев провел большим пальцем по кромке лезвия - и не нашел ни единой шероховатости, она оказалась идеально гладкая и даже как будто закругленная.
        - Твой славный клинок совсем затупился, Содар.
        Старик громко рассмеялся:
        - Во-первых, его имя Милость, и он отныне твой. А во-вторых, он и должен быть тупым.
        Аннев сунул клинок обратно в ножны.
        - То есть он тренировочный?
        - Отчасти.
        Содар взял меч и, размотав бледно-голубой шнур, показал Анневу рукоятку. В стальную поверхность был врезан загадочный символ, напоминающий букву «У», только лежащую на боку, а три ее линии, извиваясь, тянулись наверх, словно жуткие когти.
        - Это глиф,  - сказал Аннев.  - Он означает… «острый воздух»?
        Содар кивнул:
        - Это даритский священный символ.
        Он снова тщательно обмотал рукоять шнуром.
        - И это, Аннев, самый настоящий артефакт.
        Глаза Аннева изумленно расширились.
        - Как моя рука?
        Старик снова кивнул.
        - Но… хранить артефакты запрещено. Вещи, обладающие магической силой, должны находиться в Академии, в Хранилище.
        Содар замахал руками, призывая его помолчать.
        - Поэтому он будет твоим при условии, что ты никому о нем не расскажешь.
        - Еще один секрет?
        Старик качнул головой.
        Глаза Аннева, горевшие от возбуждения, тут же потухли.
        - Подарок, который нужно прятать ото всех. Как и мою руку.
        Содар нахмурился:
        - Из-за твоей руки тебя убьют, Аннев. А меч и топор не будут лежать без дела - они пригодятся тебе на тренировках. Кто знает, быть может, когда-нибудь ты покинешь Шаенбалу, и тогда прятать их больше не придется.
        Аннев взял у Содара меч.
        - Значит, ты назвал его Милость?
        Содар кивнул.
        - И как он работает?
        - Вынь его. И если не хочешь лишиться отличных ножен - всегда вынимай, прежде чем пробуждать его магическую силу.
        Аннев снова извлек клинок, на сей раз с опаской.
        - Теперь сосредоточься на символе, выбитом на рукояти. И представь лезвие идеально острым. Чем четче образ, тем острее твой меч.
        Аннев недоверчиво приподнял бровь:
        - Это такой хитрый способ снова испытать мои способности?
        Содар засмеялся:
        - Просто попробуй.
        Аннев пожал плечами и уставился на меч. Через несколько секунд напряженного вглядывания в клинок он посмотрел на Содара:
        - А как проверить, получилось или нет?
        - Водить пальцем по лезвию точно не стоит. Я обычно ощущаю, что запас моего кваира истощился. Появляется жажда или недостаток кислорода, как если бы я забыл вовремя сделать вдох.
        Аннев кивнул, решив, что все понял, и священник положил на край стола хворостину.
        - Разруби эту ветку.
        Аннев, держа меч обеими руками, приблизился к столу. Осмотрев хворостину - длиною в фут, в толщину она не достигала и дюйма,  - он с размаху ударил по выступающему концу ветки мечом. Второй конец хворостины подпрыгнул, и палка упала со стола на утрамбованный земляной пол.
        Юноша бросил гневный взгляд на старика, который, прикрыв рот ладонью, изо всех сил старался сохранить серьезное выражение лица.
        - По-твоему, это смешно?
        Содар убрал руку, но на губах его по-прежнему играла улыбка.
        - Это же артефакт, Аннев.
        - Я знаю.
        - Знать-то знаешь, вот только обращаешься с ним как с обычным мечом, а это не дело. Артефакт выполнен именно в такой форме затем, чтобы владельцу было проще представить себе его назначение. Милость мог бы иметь вид жезла, но тонкий плоский предмет - как клинок, например,  - помогает вообразить острое лезвие куда лучше.
        Содар поднял хворостину и снова положил ее на стол.
        - Попробуй еще раз, но не пытайся разрубить ее, как клинком. Представь воздух, что окружает лезвие, и постарайся увидеть, как он рассекает дерево.
        Аннев недовольно нахмурился, однако спорить не стал и прижал лезвие меча к ветке.
        «Острый воздух… Но как может быть острым то, что не имеет формы?..»
        Он снова полоснул мечом по хворостине - но ничего не произошло. Аннев поднял взгляд на Содара; лицо юноши было мрачнее тучи.
        - Это попросту глупо.
        На сей раз Содар и не думал смеяться.
        - Попробуй одновременно с этим произнести имя глифа. Оно звучит так: gearaer.
        - А сразу нельзя было сказать?
        Содар покачал головой:
        - Само по себе проговаривание глифов ни к чему не приводит. Мы используем глифы лишь для того, чтобы сформировать намерение, но для даритской магии необходимы два компонента - кваир и слова. Кваир исходит изнутри - ты наполняешь заклинание своим воздухом или водой, а слова либо произносятся вслух, либо ты держишь их в уме - иначе говоря, формируешь мысль.
        - Но ты всегда их произносишь.
        - Да, потому что слова подобны воде. Изливаясь из уст, они принимают форму сосуда, в который ты их направляешь, и потому они надежны. С мыслью же все наоборот. Мысли подобны воздуху… они переменчивы и вечно норовят улететь. Но стоит понимать, что слова, произнесенные вслух, начинаются с мысли, поэтому слово и мысль суть одно и то же, как кваир есть и воздух, и вода.
        - Небесная влага,  - понял наконец Аннев.  - Значит, сначала я создаю слова в своем сознании, а потом придаю им форму, произнося их.
        - Что-то в этом роде. Но не забывай: магия - это и наука, и искусство. Правила определяют форму, но все остальное определяет твое чутье.
        Аннев сосредоточился, вызывая в уме нужное слово, а затем снова приставил лезвие к ветке и взглянул на Содара. Старик кивнул.
        - Gearaer!  - Аннев провел мечом по хворостине и нагнулся посмотреть, что из этого вышло.
        Однако деревяшка упрямо лежала на своем месте, целая и невредимая.
        Аннев выругался.
        Содар взял хворостину и покрутил в руках. На поверхности виднелась едва различимая отметина. Содар вздохнул:
        - Не расстраивайся, Аннев. Когда-нибудь все у тебя получится.
        - Тресни мои кости! Вот почему я терпеть не могу уроки магии. Каждый раз - каждый!  - одно сплошное разочарование.  - Он в сердцах пнул охапку дров.  - Почему рукой я могу пользоваться, а этим,  - он потряс мечом перед лицом Содара,  - нет? Это нечестно!
        Содар сложил руки на груди:
        - Что ты делаешь для того, чтобы артефакт соединился с твоей рукой?
        Аннев пожал плечами:
        - Ничего особенного. Я об этом даже не думаю, все происходит… как бы само собой. Просто я знаю, что в итоге должно получиться - оно и получается.
        - Интересно.
        Содар погладил бороду.
        - Что тут интересного?
        - Милость создал дарит, а значит, для пробуждения его силы нужно произнести глиф. Твоя рука - творение терранского ворожейного ремесла, поэтому у нее… скажем так, иной принцип действия. Я не мастер артефактов, поэтому не могу объяснить почему, но обыкновенно для этого нужен какой-то жест или другое движение.
        - Точно,  - вспомнил Аннев.  - Глифоречение - это слова и мысли. В основе магии илюмитов лежит музыка. Терранцы используют жесты.  - Тут он окончательно запутался.  - Но постой, Содар. Ведь я вообще ничем из этого не пользуюсь. Моя рука просто работает… Как парализующие палочки, которые нам выдали сегодня на уроке в храме. Я тоже не думал, как они действуют,  - просто пускал их в ход, да и все.
        - Но палочки - это простые артефакты, в отличие от твоего протеза.
        - Это ты так говоришь, а как по мне - артефакта проще и не придумаешь. Да любой, у кого только половина левой руки, знал бы, что делать с этой штуковиной.
        - Посмотрите-ка на него!  - воскликнул Содар.  - И кто кого здесь учит?
        Аннев отвесил наставнику шутливый поклон.
        - А можно использовать магию без глифоречения, заклинательного песнопения или ворожейного ремесла?
        Содар фыркнул:
        - Только если ты кеокум.
        - Я не кеокум.
        Содар рассмеялся, и даже на хмуром лице Аннева появилось подобие улыбки.
        - Не кеокум. А еще ты не огр и не дракон. Впрочем, известно несколько случаев, когда…  - Тут он пристально посмотрел на Аннева.  - Попробуй-ка еще раз, только теперь не думай ни о магии, ни о клинке. Про глиф тоже забудь. Представляй себе лишь то, что ты ждешь от меча.
        От досады Аннев прикусил щеку.
        «Ну здорово. Теперь он считает, что я кеокум - тварь, рожденная из Кеосовой длани».
        Он тряхнул головой, прогоняя эту нелепую мысль.
        «И чего он привязался? Моя рука - обычный артефакт, и никаких способностей к магии у меня нет».
        Аннев взглянул на Содара, собираясь все ему высказать, но осекся, увидев странный блеск у старика в глазах.
        Он вздохнул. Что ж, так и быть, но это последняя попытка. Аннев приосанился, расправил плечи, чувствуя, как перекатываются под кожей мышцы. Потом впился взглядом в кусок дерева и, вспомнив надежду в глазах Содара, ощутил, как внутри загорелся крошечный огонек, и тревога сменилась решительностью.
        «А вдруг и правда получится? Это ведь всего лишь деревяшка. А деревяшку разрубить я точно могу. Одар всемогущий, да у меня же в руках меч, в конце концов! А мечи для того и предназначены. Да я каждый день рублю дрова, а это, считай, то же самое».
        Аннев поднял оружие и окинул хворостину уверенным взглядом.
        «Это кусок дерева. А я - клинок. Я повелеваю этим мечом!»
        Он моргнул, опустил меч… и снес целый угол стола.

        Глава 21
        - Боги!
        Содар перевел взгляд с искалеченного стола на треугольный кусок дерева, валяющийся на полу, а затем на Аннева, в лице которого не было ни кровинки.
        - Я… Я не хотел…  - пробормотал юноша, уставившись на пустое место, где еще секунду назад находился угол мощной дубовой крышки.
        Содар был поражен ничуть не меньше.
        - Нет-нет, все хорошо. Точнее, даже не хорошо, а потрясающе! Это же стол из цельного куска дуба! Не припомню, чтобы клинок когда-либо становился таким острым.
        Содар внимательно осмотрел деревянный треугольник.
        - Давай еще раз.
        - Что?
        - Попробуй снова, Аннев. Но теперь…  - Умолкнув на полуслове, он направился в сарай, а когда вернулся, в руках у него был огромный камень.  - Теперь рассеки камень.
        - Это невозможно.
        Содар положил камень у его ног.
        - Нет ничего невозможного.
        На лице старика сияла восторженная улыбка.
        - Давай.
        Аннев задумчиво глядел на камень. Получится или нет? Если получится - то ли еще будет… Его вдруг охватило воодушевление, какого он никогда раньше не испытывал на уроках магии.
        - Ладно.
        Содар улыбнулся еще шире. Аннев снова занес меч и, медленно опуская, представил себе, как клинок проходит сквозь твердую породу. Он задержал меч в нескольких дюймах от поверхности камня и сделал глубокий вдох.
        - Только не спеши. Вспомни, что ты чувствовал в прошлый раз; это была сила кваира, самой души воздуха и воды. Позволь ей проникнуть в камень - но не торопись. Просто чувствуй магию.
        Аннев выдохнул, опустил меч… и клинок со звоном скользнул по булыжнику, не оставив на нем ни царапины. Юноша, насупившись, взглянул на Содара. Священник замахал руками:
        - Забудь все, что я только что сказал, и делай так же, как в первый раз.
        Аннев фыркнул, но послушал старика. Он представил, что клинок - это часть его самого, продолжение его воли, и начал медленно опускать меч. Когда сталь почти коснулась камня, на его поверхности проступила тонкая полоска. Содар удивленно охнул, и Аннев замер.
        - Продолжай, мальчик, но пусть меч остается неподвижен - позволь магии сделать свое дело. Отыщи ее внутри себя. Прими ее. И пусть она станет продолжением твоего клинка.
        Слова Содара нашли отзвук в его душе. Пристально глядя на камень, Аннев почувствовал, как внутри пробуждается нечто, какая-то сила, о которой и говорил Содар.
        «Я меч. Я воздух и вода, свет и огонь. Я земля и кровь земли».
        Он ощутил странное покалывание во всем теле, по левой руке растеклось тепло. Он держал меч неподвижно, думая о том, как клинок проходит сквозь камень…
        И булыжник развалился на две части.
        - Посох Одара!  - воскликнул священник, тяжело опустившись на стул.  - Далта вернулись!
        - О чем это ты?
        - Ты разрубил камень, даже не прикоснувшись к нему! Даже я так не могу - и никогда не мог.
        Священник подобрал куски камня, на полу под которыми обнаружился разрез почти в дюйм глубиной.
        - Но как это вышло?  - спросил пораженный Аннев.
        - Клинок позволяет своему владельцу сжать воздух, превратив его в часть лезвия. Лично у меня эта часть получалась в волос шириной, но для сражения этого было вполне достаточно. Меч становился необычайно острым, хоть и не настолько, чтобы разрезать камни. А ты, судя по всему, умудрился сделать лезвие на целых шесть дюймов шире! Невероятно.
        Священник с осторожностью взял меч из рук ошарашенного ученика.
        - И очень опасно,  - добавил он.  - Когда не думаешь об остроте клинка, магия рассеивается.
        Он провел мечом по крышке стола, но ничего не произошло: клинок был снова тупым. Содар аккуратно вложил меч в ножны.
        - Если во время тренировки ты нечаянно используешь магию, то запросто разрежешь и щит, прикрывающий мою руку, и саму руку.
        - Но я бы никогда…
        Содар знаком приказал ему замолчать.
        - Не нарочно, конечно же. Но в твоем случае магия работает совсем по-другому. Я, к примеру, должен удерживать в голове образ глифа и произносить про себя слово силы. Но ты… Я всегда думал, что ты унаследовал способности либо от отца, либо от матери, и, соответственно, твоя магия - это магия даритов или же илюмитов. Но я ошибался… Это скорее похоже на магию…  - Тут его голос перешел в шепот, но Аннев все равно расслышал его последние слова: - Далта… или кеокума.  - Содар тряхнул головой.  - Понятия не имею, почему так. Но как бы то ни было, мне не следовало дарить тебе этот меч.
        - Нет!  - вскричал Аннев.  - Ты ведь столько лет этого ждал! Нельзя наказывать меня за то, что в кои-то веки у меня все получилось!
        - Это не наказание. Я лишь думаю, что будет лучше…
        - Ты не можешь так со мной поступить!  - протестовал Аннев.  - Это мой подарок! Я пообещал, что никому его не покажу. Я даже пользоваться им не буду, только не забирай его, прошу!  - Он опустил голову, чтобы Содар не видел навернувшиеся на глаза слезы.  - Ты мне никогда ничего не дарил.
        Содар тяжело вздохнул и посмотрел сначала на меч, потом на расстроенного юношу:
        - Я наградил тебя многими дарами. И самый важный из них - это знание.  - Он умолк, тщательно обдумывая следующие слова.  - И если ты будешь использовать этот дар для того, чтобы укротить мощь своего меча, то, пожалуй, я оставлю его тебе.
        Аннев поспешно смахнул слезы и с надеждой взглянул в серые глаза наставника:
        - Обещаю.
        Содар кивнул:
        - Тогда возьми его, Аннев. Но не используй до тех пор, пока мы до конца не разберемся с твоей магией.
        Он отдал Анневу меч, а сам подошел к столу и взял в руки топор.
        - Мы так увлеклись, что совсем забыли о подарке Шраона.
        Священник протянул оружие Анневу. Тот взял топор в левую руку и, осмотрев кожаный чехол, расстегнул пряжку. Топор был выкован с не меньшим мастерством, чем меч, а край лезвия покрывал затейливый узор из звезд и ромбов. Они не только служили украшением, но и делали топор немного легче.
        - Какая красота.
        - Да. Шраон на славу потрудился. Он не говорит, сколько времени у него на это ушло, но я уверен, что начал он еще осенью. Замечательный подарок.
        Аннев покрутил топор в руке.
        - А тренироваться с ним можно?
        Содар кивнул:
        - Только аккуратно. Не хватало еще, чтобы ты ненароком отрубил мне ноги.
        Аннев улыбнулся:
        - Я тебя еще ни разу не одолел.
        - Но ты понемногу приближаешься к цели.
        Аннев покачал головой:
        - Я не хуже всех в классе, но, когда сражаюсь с тобой, мне всегда кажется, что ты надо мной издеваешься.
        - Я тебя лишь поддразниваю. В любой захудалой деревеньке ты с легкостью сошел бы за виртуозного бойца. В среднем городишке тебя приняли бы за наемника или солдата. Ты хорошо понимаешь принципы ведения боя, а опыт придет с практикой.  - Он показал на синяки на лице Аннева.  - Сколько их было?
        Вопрос застал Аннева врасплох. Врать не хотелось, да и как можно было соврать Содару?
        - Четверо.
        - Продолжай.
        - Фин принес с собой ротанговые палочки. Но я бы с ним все равно справился…
        - С ним, но не со всеми четверыми?
        - Да.
        Они сели за стол и некоторое время молчали.
        - Содар,  - произнес наконец Аннев, глядя в пол.  - Ты сказал про родителей… про то, что они владели магией.
        Лицо Содара исказила недовольная гримаса. У Аннева екнуло сердце, но он все равно решил продолжить:
        - Я думал, ты их не знал.
        Содар зашевелил губами, собираясь ответить, но так и не издал ни звука.
        «Он был знаком с ними,  - догадался Аннев.  - Боги. Его разговор с Арнором - лишь капля в море лжи».
        И снова его душу захлестнула волна горечи и злости.
        - Откуда ты знаешь моих родителей?  - спросил он, тяжело дыша.  - Они живы? Они в Лукуре?
        Содар встал:
        - Аннев. Не следует…
        - Они и правда меня бросили или меня выкрали у них? Древние говорят, что наши родители были нас недостойны, поэтому Академия забрала нас себе, чтобы сделать аватарами.  - Он не сводил со старика широко распахнутых глаз.  - Что из этого правда?
        - Аннев,  - тихо произнес священник,  - не спрашивай меня о своих родителях.
        - Но почему?  - вскричал Аннев.  - Если ты их знаешь, то почему молчишь? Зачем ты все время мне врешь?
        Содар несколько секунд изучал лицо юноши, потом перевел взгляд на его левую руку, а после - на лежащий на столе меч. Немного расслабившись, он снова сел на стул и сомкнул ладони у лица, словно в молитве. Через пару мгновений он снова взглянул на Аннева.
        - Иногда бывает так, что ложь нас спасает, а правда губит. Если бы тебя поставили перед выбором - что бы ты предпочел?
        Аннев вытер слезы:
        - Я тебя не понимаю.
        - Успокойся и подумай.
        Суровый тон священника отбил у Аннева всякое желание спорить. Он сглотнул, стараясь обуздать обуревавшие его эмоции, и ответил:
        - Моя рука - это ложь, которая меня спасает. Если бы древние о ней узнали, они бы меня убили. На самом же деле я…
        Кто? Калека? Уродец?
        - У меня всего одна рука,  - с силой выдавил он.  - И я… я не как все. Такова правда. Из-за нее меня бы предали смерти как сына Кеоса.
        - Вдобавок ты владеешь магией.
        - А значит, дважды проклят.
        Содар покачал головой:
        - Магия - это дар, которым благословлены лишь немногие. Будь же за него благодарен. Твоя рука - это тоже дар, ведь Одар в милости своей послал тебе испытание, которое закалит тебя и сделает сильнее.
        - А еще это та самая правда, которая может меня погубить,  - добавил Аннев.  - Вот что ты пытался мне сказать.
        Содар положил меч на стол и произнес:
        - Вся твоя жизнь, Аннев, пронизана ложью - но именно она тебя и защищает. Ты лжешь древним о своем изъяне и способностях к магии. Древние, в свою очередь, лгут тебе - о том, откуда ты здесь и для чего.
        - А кому лжешь ты?
        Аннев тут же пожалел о своем вопросе, но было поздно: сказанного не воротишь. Однако Содар не спешил с признанием, и Анневу стало искренне интересно, каков же будет ответ старика.
        - Всем и каждому,  - сказал наконец Содар, и в голосе его не прозвучало ни намека на сожаление.
        Аннев ничуть не удивился.
        - Если я кое о чем тебя сейчас спрошу - ты дашь мне честный ответ?
        Священник снова задумался.
        - Нет.
        - Почему?
        - Потому что я не позволю причинить тебе вред, Аннев! Не позволю, чтобы…  - Он осекся.  - Чтобы это случилось снова.
        - Что случилось?  - С каждым вопросом Аннев чувствовал, что его все глубже затягивает в черную бурлящую пучину.  - Скажи мне,  - хладнокровно повторил он.  - Ведь я твой ученик. Твой друг, в конце концов. Я имею право знать правду. Что ты от меня скрываешь?
        - Не сегодня, Аннев.  - В глазах Содара читалась мольба.  - Ты слишком многого от меня требуешь. Не сегодня.
        Аннев сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул, стараясь успокоиться. Как же ему надоели все эти тайны! Верить Содару или нет? С чего он вообще взял, что священник выложит ему все как на духу?
        - Нам пора готовиться к службе.
        Лицо юноши все еще пылало от гнева. Он сгреб со стола меч и топор. Содар кивнул, и Аннев медленно произнес, глядя ему в глаза:
        - Но наш разговор еще не закончен.

        Глава 22

        Колокольный звон возвестил о начале вечерней службы, и в часовню хлынул народ. Земледельцы и лавочники, торговцы и мастера-аватары - все желали друг другу счастливого Регалея. Совсем скоро все скамьи уже оказались заняты, за исключением двух перед помостом, и те, кто не успел занять себе место, толпились в проходе.
        Аннев стоял на помосте перед алтарем. Слева и справа от него горели свечи Йохана, источая аромат лаванды. На Анневе, поверх его бежевой формы служителя, была надета голубая мантия с серым поясом. Начиная с плеч насыщенный оттенок постепенно бледнел, так что полы мантии были уже не голубого, а белого цвета. Завершала наряд темно-красная перчатка с фениксом. Содар поначалу этого не одобрил, посчитав, что надевать такую броскую вещь навряд ли разумно, и пытался вызнать у Аннева, откуда она у него, однако ответом ему было лишь хмурое молчание, и в конце концов священник уступил.
        Когда собрались все жители деревни, Аннев, наблюдавший через распахнутую дверь часовни за закатом, поднял двумя руками посеребренный посох и начал молитву:
        - Владыка небес, бог наверху. Владыка вод, бог внизу. Услышь нас.
        - Услышь нас,  - повторил за ним дружный хор голосов.
        Аннев стукнул посохом об пол, затем снова поднял.
        - Дай нам воздух, чтобы дышать. Дай нам воду, чтобы напиться. Дай нам знания, чтобы познать тебя. Создатель небес и морей. Бог кваира. Бог небесной воды. Пастырь наших душ и Хранитель наших тайн, услышь нас.
        - Услышь нас,  - эхом отозвались прихожане.
        Аннев ударил посохом еще два раза и торжественным шагом прошествовал к левому краю помоста. Тут он увидел, как сквозь толпу продираются только что прибывшие древние во главе со старейшим Тосаном, одетым в роскошную красно-черную мантию, рукава и воротник которой были оторочены черным горностаевым мехом.
        Позади отца шла Маюн в красном шелковом платье с черной атласной полосой поперек. На шее девушки блестела тонкая серебряная цепочка с подвеской. Подвеска висела ровно над целомудренным вырезом платья и напоминала крошечный жезл - символ посоха Одара.
        Тосан устроился на первой скамье, Маюн заняла место рядом с ним, а остальные с шумом расселись у них за спиной.
        - Одар-Всеотец,  - продолжил Аннев,  - владыка ветров, воздушных сфер и морских глубин, благодарим тебя за воды, что очищают нас, и бессмертный дух, что воспламеняет наши сердца. И прости нас за прегрешения против божественного и человеческого.
        Аннев бросил быстрый взгляд на Тосана - тот сидел, сосредоточенно глядя прямо перед собой,  - а затем на Маюн.
        - И не дай нам впасть во искушение,  - продолжил Аннев, не сводя с девушки глаз.
        Та улыбнулась одними уголками губ, и Аннев улыбнулся в ответ, но тут же снова стал серьезен, когда перехватил устремленный на него взгляд Тосана: старейший из древних, скрестив руки на груди, вопросительно поднял брови.
        - Услышь нас,  - быстро сказал Аннев.
        - Услышь нас,  - повторили вместе со всеми Тосан с дочерью.
        Аннев направился в конец помоста. Стукнув посохом три раза, он повернулся, чтобы украдкой взглянуть на Маюн, и чуть не упал, запутавшись в полах мантии. Его качнуло в сторону, и пару мгновений он балансировал на краю помоста, но тут ему на плечо легла чья-то рука. Аннев оглянулся - это был Содар.
        - Извини,  - пробормотал Аннев.
        Сделав шаг назад, он отдал посох священнику.
        Обычно на службу Содар надевал мантию со знаками, олицетворяющими непознаваемые бездны океана. Сегодня же его одеяние, цвета ночного неба с многочисленными бледно-желтыми звездами, было призвано напомнить о неисчерпаемой мудрости Одара. Дополняла наряд священника остроконечная шапочка с двумя молниями - символами небесного могущества Одара.
        - Не отвлекайся от работы,  - беззвучно шепнул Содар.
        Аннев покраснел и поспешил к своему стулу, стоявшему на помосте. Усевшись, он нарочно старался не смотреть на Маюн, хотя это оказалось непросто: Маюн с Тосаном сидели прямо напротив него.
        Содар высоко поднял посох и трижды стукнул им об пол. Те прихожане, что болтали во время молитвы, умолкли, и в часовне повисла гулкая тишина. Держа посох перед собой, Содар обвел взглядом всех собравшихся.
        - Братья и сестры,  - нараспев произнес он, нарушив наконец затянувшееся молчание.  - Древние и мастера Академии. Благодарю вас за то, что пришли помолиться с нами в эту ночь Седьмого дня - первую из трех ночей Регалея.
        Ровно пять тысячелетий и семь веков назад Маяхлай был изгнан из Лукуры, а четыре тысячелетия, девять веков и семнадцать лет назад состоялся первый обмен дарами, который ныне мы почитаем. «Остерегайтесь даров, ибо они приносят несчастья»,  - велит нам традиция, но первые дары мы вспоминаем с великим благоговением, и среди них - посох, подаренный Одару и проклятый Кеосом.
        Содар приблизился к алтарю и положил на него посох.
        - Помним мы и о том, как Одар сотворил Оракул из одного лишь кваира, как Люмея сотворила фей из люмена и как Кеос из т’расанга сотворил Фьольдара, мерзопакостное чудовище, что четыре сотни лет преследовало детей Одара и Люмеи. В Книге Одара это темное время известно как Падение Кеоса, и завершилось оно лишь после Сокрушения длани Кеоса.
        Мы вспоминаем об этом каждый год в дни Регалея, но за долгие века история становится легендой, а легенда - мифом, и вот уже невозможно разобраться, где правда, а где вымысел.
        Аннев тут же навострил уши.
        «Что-то не похоже на обычную службу… Что он задумал?»
        Содар сделал знак. Аннев извлек из-под своего стула книгу с бронзовыми страницами и отнес ее священнику. Вернувшись на место, он не удержался и взглянул на Маюн: их взгляды пересеклись, и Анневу стоило большого труда вновь не залиться краской.
        «Она ждала, пока я на нее посмотрю. Или все время не сводила с меня глаз».
        При мысли об этом сердце его сладко затрепетало.
        - Потому надлежит чаще обращаться к священной книге за истиной.  - Содар поднял тонкую стопку сшитых пластин повыше, чтобы смогли увидеть все прихожане.  - В Книге Одара написано много истин: о сотворении Лукватры, о Веке богов, Веке королей, Кровавом веке и Веке мира. Они дошли до нас сквозь тысячелетия… но в том ли виде, в каком были созданы?
        Содар положил книгу на алтарь рядом с посохом.
        «А вот это и вправду что-то новенькое»,  - подумал Аннев.
        Весь сегодняшний вечер он был поглощен одной лишь Маюн, однако неожиданное поведение Содара так его поразило, что он невольно переключил внимание на старика.
        «К чему он ведет?»
        - Тысячи лет служители церкви оплакивают Горм-Корсу, библиотеку в Нивен нан Су’ул и бесчисленные писания и пророчества, исчезнувшие вместе с ними. Однако кое-что все же удалось спасти.  - Содар повернулся к своему помощнику и снова сделал знак рукой.
        Аннев, совершенно сбитый с толку, пару мгновений сидел неподвижно, как истукан, и тут вдруг понял, чего старик от него ждет.
        «Щетина Одара… он хочет, чтобы я принес перевод Спеур Дун!»
        Аннев вскочил со стула и, все еще сомневаясь, что верно понял намерение старика, сделал несколько неуверенных шагов в сторону двери, ведущей в дом. Содар одобрительно кивнул. Тогда, едва сдержавшись, чтобы не ругнуться, Аннев быстрой походкой пересек помост и скрылся за дверью.
        Оказавшись в кухне, он стрелой помчался в покои Содара, где на кровати, забрызганная чернилами, лежала рукопись. Аннев схватил листы и бегом вернулся в часовню. Отдав рукопись Содару, он снова сел на свой стул. Содар поднял листы над головой.
        «Что ж,  - подумал Аннев, слегка насторожившись,  - это будет интересно».
        - Сотни лет назад несколько наших братьев, рискуя жизнью, отправились в Горм-Корсу на поиски утерянных знаний. Многие погибли, но те, что вернулись, принесли с собой летопись времен столь далеких, что она считалась древней еще до исчезновения с лица земли Нивен нан Су’ул. Она была написана на таких же бронзовых пластинах.  - Содар взял в правую руку Книгу Одара, показывая ее прихожанам, а затем положил на алтарь вместе с кипой листов.  - Пластины были доставлены в монастырь Спеур Дун и переписаны прилежными монахами, но язык летописи для всех оставался загадкой. Слова были на языке даритов, но глифы отдаленно напоминали фигурное письмо терранцев, что делало летопись недоступной для понимания как первых, так и вторых. Пластины посчитали нелепицей, недостойной внимания. Полагаю, именно по той причине, что никто не мог их прочесть, они и дошли до нас в своем первоначальном виде. Увы, не все тексты успели переписать - монастырь Спеур Дун был разрушен, и большинство записей кануло в вечность вместе с ним.  - Содар снова поднял с алтаря стопку листов.  - И все же некоторые из них сохранились.
        Тосан кашлянул, не скрывая раздражения.
        - Столь долгое предисловие необходимо для того, чтобы вы поняли, откуда взялась эта рукопись,  - продолжал священник.  - Я прочту вам о событиях, последовавших за первым Регалеем. Все вы хорошо знакомы с этой историей, однако я хочу, чтобы вы услышали ее из уст наших врагов… терранцев.
        По часовне прокатилась волна взволнованного шепота. Лицо Тосана стало мрачнее тучи, древние зашушукались и принялись забрасывать вопросами древнего Джерика, историка Академии, но тот словно лишился дара речи.
        - Брат Содар,  - жестко произнес Тосан,  - какой нам прок от терранской лжи? Восхваление Кеоса и клевету на Всеотца - вот что вы собираетесь нам прочесть. Я чую зловоние ереси.
        Содар поднял руку, призывая древнего усмирить свой гнев.
        - Не судите заведомо, старейший Тосан. Эта история во многом схожа с нашей, но в ней присутствуют многие подробности, которые не изложены в Книге Одара,  - и подробности эти могут оказаться благом для Академии.
        - Благом?  - фыркнул Тосан.  - Не вижу ничего благостного в богохульстве.
        Однако, глядя на него, Аннев мог бы поклясться, что слова священника заставили Тосана задуматься.
        - И как же эта летопись - точнее, переведенная вами летопись,  - может быть полезна Академии?
        Аннев не видел лица Содара, однако по тому, как старик выпрямил спину и, сложив ладони перед собой, постукивает кончиками пальцев друг о друга, мог бы сказать наверняка, что в глазах священника появился хитрый блеск. Еще бы, ведь Тосан, сам того не зная, попался на удочку.
        - Терранцы,  - начал Содар,  - сохранили подробное описание того, как создавался Оракул - один из самых могущественных артефактов, когда-либо сотворенных богами и людьми. Переведенная мною летопись раскрывает многие тайны: какова природа Оракула, как он возник и - что, вероятно, важнее всего - где он был сокрыт.
        Теперь древний Тосан полностью находился в его власти, Аннев в этом даже не сомневался.
        - С позволения Академии,  - продолжил Содар, обращаясь к прихожанам,  - сегодня я хотел бы прочесть вам этот труд. Как верно заметил старейший Тосан, история, изложенная в нем, не лишена некоторой предвзятости, однако я уверен, что она откроет нам многие, доселе неведомые истины.
        - Это вопиющая вольность, Содар,  - счел нужным высказаться Тосан.
        Однако по его тону было ясно, что возмущается глава Академии исключительно для порядка.
        - Можешь прочесть свою летопись,  - добавил он после короткой паузы,  - однако после службы принеси ее в Академию: мы должны обсудить твои изыскания, а также методы, к которым ты прибегаешь в своей работе.
        Содар покорно склонил голову:
        - Буду только рад, старейший Тосан.
        Он положил на стопку белых листов Книгу Одара и, листая бронзовые страницы, произнес:
        - Прежде чем начать, я хотел бы прочесть стих из книги.  - Он кашлянул, прочищая горло.  - «И прошли годы, и века прошли с первого праздника обмена дарами. И случилось это через семь сотен лет от того дня, когда Маяхлай, воплощение хаоса, был изгнан из Лукватры».
        Содар отложил книгу в сторону и, подняв глаза на собравшихся, начал…

        Часть 2

        И когда семь веков прошло со дня первого Регалея, Одар, в тщеславии своем, благословил детей своих новым даром: поднял посох старейший из богов и сотворил из подвластной ему стихии, кваира, сущность. Нарек Оракулом и отнес на северо-запад Одарнеи, где к нему приходили дариты, ибо наслышаны были, что Оракул наделен мудростью самого Одара и ответствовал даже тогда, когда молчал человек, скрывая мысли в сердце своем. Имелась в Оракуле и сила Кеоса, и сила Люмеи, ибо, как и прежде, жило в посохе их благословение.
        И, узрев деяние брата своего Одара, подумала Люмея: какой дивный дар преподнес он детям своим! И пожелала она одарить так же своих детей, илюмитов. Поднесла богиня к устам свою флейту, и сотворила из чистого люмена созданий, и дала им свободно ходить среди людей. И нарекла она созданий феями, ибо состояли они из света и огня и дарили детям Люмеи великую радость. И дала им богиня ходить по долинам Илюмеи, неся свет любви каждому, кто встретится на их пути. И были души фей укреплены силою Кеоса и силою Одара, ибо по-прежнему жило во флейте благословение богов.
        Но узрел это Кеос - и воспылал гневом, ибо это он выковал посох для Одара и флейту для Люмеи, а брат с сестрой отблагодарили его всего лишь песней, а детей своих, будто в насмешку над ним, благословили невиданными дарами, что сотворили из даров Кеоса.
        Возвратясь в свою кузницу, день и ночь трудился Кеос, пока не сотворил молотом своим создание, превосходящее и Оракула, и фей, равное ему самому по облику и подобию и наделенное могучей силою.
        И возлюбил Кеос голема, и нарек его Фьольдаром.
        Но не было в молоте Кеоса благословения ни Одара, ни Люмеи, ибо, оскорбившись даром брата и сестры, Кеос разгневался и бежал, и боги не благословили дар, что он создал сам для себя. Потому все создания, сотворенные молотом Кеоса, вселяли страх и отвращение даритам и илюмитам, ибо не было в них ни люмена, ни кваира, а значит - ни духа, ни разума. Но Кеос, сотворив голема, возрадовался, ибо знал, что слуга без разума будет беспрекословно повиноваться своему господину, а раб без души вовек не устанет от своей работы. Но не знал Кеос и того, что Фьольдар наделен силой поистине устрашающей и Одар с Люмеей назовут его мерзейшим из созданий. И тогда запер Кеос голема в самом центре земли, и долгое время томился Фьольдар на дне глубочайшего ущелья, скрытый от взора богов.
        Фьольдар, сотворенный из одного лишь т’расанга, не пил воды и не ел никаких земных плодов: напоить его могла лишь кровь, а насытить - свежая плоть. От плоти диких зверей голем делался все свирепее, а от крови людей в нем зародился разум, исполненный самых нечестивых уловок, на какие только способен разум человеческий. И Кеос, из любви к своему творению и ненависти к Одару и Люмее, приносил детей их в жертву ненасытному созданию.
        Но стало так, что с сотворением Фьольдара внутри Кеоса проснулся неутолимый голод: он возжелал сотворить из т’расанга и других существ. Как ни любил бог голема, он видел, что тот несовершенен: недостает ему ума и красоты облика. Тогда удалился Кеос в пещеры под своей кузницей и долго трудился там, творя големов и прочих непостижимых существ, жаждая сотворить из крови земли создание более совершенное.
        Големов из камня сотворил он и лучшему из них дал имя Клакланрай. И големов из металла сотворил он и лучшему из них дал имя Ярнах. Сотворил он и крылатых големов и нарек предводителя их Гарголом. И после многих лет трудов сотворил он Дортафолу - первого из великих вампиров. И в Дортафоле увидел Кеос красоту, которую так долго искал.
        Но Одар и Люмея прознали о творениях брата своего, ибо сотрясалась Лукватра, когда рождались в недрах ее чудовища, и полнилась земля их стенаниями в ночи, а даритов и илюмитов, что творили суд над детьми Кеоса, преследовали ужасные создания.
        И тогда Одар пришел к младшему брату, с коим не встречался с кануна первого Регалея, и призвал его раскаяться в своих деяниях, пригрозив, что, если тот не раскается, жрецы Одара будут охотиться на детей Кеоса, пока не очистят от них, скверных, Лукватру.
        Но Кеос был мудр. Увидел он, что полны лицемерия слова брата, и упрекнул его: «Разве твои дети уже не охотятся на моих, как на диких зверей? Разве не хвалишь ты их за это, не веришь, что благое дело творят они? Видел я, какие преступления вершат жрецы твои и сколь жестоки дети твои и жадны до чужой земли. Знаю, что желают они изгнать нас и заселить собою весь мир. И потому не трать впустую свои слова. Любовь детей твоих ослепляет тебя, и не стану я в угоду им приносить в жертву своих детей».
        Так и ушел Одар ни с чем. Тогда попросил он Люмею пойти к брату и вразумить его.
        И пришла Люмея в Тор-Куму просить за своих детей и за Одара и детей его, и стала умолять брата не творить более существ, лишенных жизни и света. Кеос выслушал сестру, но остался непреклонен.
        Тогда взяла Люмея руку его - ту руку, которой Кеос поразил Маяхлая,  - и заплакала, орошая ее слезами. И увидела Люмея то, что скрывал брат: черный шрам и иссохший палец, и вспомнила, как впились зубы Маяхлая в эту руку, и поняла, что яд демона проник в ее брата.
        И тогда сказала она Кеосу: «Скверна Маяхлая на тебе, брат мой, ибо, когда боролся ты с Небогом, разве не пронзил он твою руку своими зубами, не отравил тебя своим ядом?»
        И Кеос прислушался к ее словам: воистину, Маяхлай - воплощение хаоса, Отец зла, смерти и бесчестья - впился зубами в руку его, когда бился он с демоном в последней битве. И Кеос скрыл это от брата и сестры, ибо страшился, что скверна Маяхлая на нем. И смирился Кеос перед сестрой, и дал согласие выслушать Одара во второй раз.
        И Люмея пошла к Одару, и поведала, что Кеос поражен скверной Разрушителя, и упросила Одара вместе с ней второй раз навестить брата.
        Так, впервые с кануна первого Регалея, боги вновь собрались вместе. Порешили они, что виной всему скверна Маяхлая, и сказал Одар Кеосу разрушить всех големов, даже тех, что сотворены были из чистого т’расанга. Согласился Кеос, хоть сердце его и разрывалось от горя, и обещал, что разрушит свои создания. Тогда потребовал Одар, чтобы бог т’расанга отдал ему свой молот, ибо страшился Одар существ, рожденных рукою брата, и жаждал получить его молот, который Кеос ценил превыше остальных своих творений.
        И Кеос оскорбился, ибо брат не отдал должное его добродетели. Воистину, готов он был разрушить все, что создал с великим трудом и любовью, но невыносима оказалась ему даже мысль о том, чтобы оставить свой молот. Помнил Кеос, как обошлись с ним брат и сестра в день Регалея, и ни за что не уступил бы силу своего молота ни ему, ни ей.
        Так во второй раз ослушался Кеос брата и разозлился на него. Тогда Люмея взмолилась, чтобы он смягчил свой нрав; обняла его и заплакала, призывая забыть об упрямстве и ненависти, но не тронули Кеоса слова сестры.
        И увидел Одар, что брат его ожесточился и глух к мольбам, и рассудил так, что это скверна Маяхлая отравляет его разум.
        Тогда поднял он посох и поразил руку, укушенную демоном. Длань Кеоса разбилась на тысячи тысяч кусков, а пальцы сломались пополам и упали на землю.
        Восстание Фьольдара. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр

        Глава 23

        Служба закончилась, и прихожане начали расходиться по домам. Древние остались сидеть на своих местах, молча взирая на Тосана. Анневу тоже не терпелось услышать мнение старейшего.
        Тосан, скрестив руки на груди, поглаживал свою аккуратную бородку. Когда последние прихожане покинули часовню, он что-то шепнул Маюн. Девушка кивнула, встала со скамьи и направилась к выходу. Дождавшись, когда фигурка дочери растворится в ночи, Тосан произнес, сверля Содара колючим взглядом:
        - Благодарю, брат Содар.  - Голос его звучал совершенно обыденно.  - Вы прочли нам интересную историю. Утерянные терранские летописи и ваш достойный перевод… все это крайне занимательно.
        Содар поклонился:
        - Вы слишком добры, старейший Тосан.
        - Надеюсь, за мою доброту вы отплатите снисходительностью.  - Тосан встал.  - Жду вас в своем рабочем зале. Вместе с рукописью и переводом.
        - Я… как пожелаете, старейший Тосан.  - Содар снова поклонился.  - Позвольте лишь переодеться и взять все необходимое.
        Тосан кивнул. Он повернулся к мастерам и, обращаясь к Джерику и Дорсталу, приказал:
        - А вы проследите, чтобы брат Содар и служитель Аннев не задерживались.
        Несколько минут спустя все четверо стояли перед кабинетом Тосана. Дверь им открыл мастер расчетов.
        - Старейший Тосан ждет вас в зале для запретного чтения. Древний Дорстал, вы свободны.
        «Зал для запретного чтения?  - удивился про себя Аннев, глядя вслед удаляющемуся Дорсталу.  - Интересно, что это значит?» И поспешил за Карбадом, Джериком и Содаром.
        Пока они собирались, времени поговорить со стариком у него не нашлось, но сейчас выдалась такая возможность, и Аннев не стал ее упускать. Он сбавил шаг и дернул Содара за мантию. Священник, шагавший за Джериком, пошел медленнее и чуть наклонил голову к Анневу.
        - Зачем он нас позвал?  - прошептал Аннев.
        - Рукопись,  - шепнул в ответ Содар.  - Он недоволен.
        - Но я-то ему зачем?
        Содар пожал плечами. Некоторое время они шагали молча.
        - Кажется, ты не особо волнуешься,  - не выдержал Аннев.
        Старик чуть повернул голову, и Аннев увидел, что он улыбается.
        - Да я в ужасе, мальчик. Но я готов. Я долго ждал этого разговора - ждал с надеждой.
        «Почему с надеждой?» - уже собирался спросить Аннев, но испугался, что древний Джерик, который тоже замедлил шаг и почти поравнялся с ними, сможет их услышать.
        Длинный извилистый коридор закончился узкой винтовой лестницей, вырубленной в стене. Аннев с недоумением отметил, что никогда не видел этого прохода: по-видимому, просто не обращал внимания, ведь эта часть коридора была почти не освещена. Карбад, держа над головой лампу, повел их вниз, и вскоре они достигли подножия лестницы, где увидели железную дверь. Мастер расчетов передал лампу Джерику, извлек из складок мантии кольцо с ключами и открыл дверь.
        - Входите.
        Древний Джерик отдал лампу Карбаду и шагнул внутрь с уверенностью человека, который неоднократно здесь бывал. Что же касается Содара, священник слегка замешкался. Аннев видел его лицо в подрагивающем свете лампы: замешательство Содара длилось всего несколько секунд, но Анневу хватило этих мгновений, чтобы понять: старик встревожен как никогда. Однако вот он переступил порог, и Аннев последовал за ним. Карбад, оставшийся снаружи, закрыл дверь.
        Аннев осмотрелся. Комнату освещала лишь масляная лампа, горевшая на небольшом столике у дальней стены. Все остальное пространство занимали шкафы с книгами.
        «Это же библиотека»,  - догадался Аннев.
        Маленькая, идеально чистая библиотека. Аннев втянул носом сухой воздух, приготовившись к неприятному запаху старой кожи и истлевшего пергамента,  - и удивился, почуяв восхитительную сладость.
        - Пьянит, не правда ли?
        Из-за стеллажей выступил Тосан. В одной руке он держал лампу, в другой - стопку тонких книг. Он поднес их к носу и понюхал кожаные корешки.
        - В запахе старых книг есть нечто пленительное - в нем слышатся ноты миндаля… и шоколада. Вы пробовали когда-нибудь шоколад, древний Джерик?
        - Нет.
        - А ты, Содар?
        - Много лет назад,  - ответил, помедлив, священник.
        - Что ж, в следующий раз, когда пошлем Дюварека в Квири, попрошу его, чтобы захватил нам немного шоколада.
        Джерик кивнул, Содар учтиво поклонился. Тосан дал знак следовать за ним, и они направились к столику.
        - В моем кабинете нет необходимых книг, поэтому я решил, что будет уместно встретиться здесь.  - Тосан поставил лампу на стол и положил книги.  - К тому же здесь так изумительно пахнет.
        И улыбнулся так просто и открыто, что губы Аннева, хоть он и трепетал от страха, тоже невольно растянулись в улыбке. Лицо Джерика, стоявшего слева от него, оставалось непроницаемым; по правую руку Содар задумчиво поглаживал бороду.
        Аннев не увидел в комнате ни одного стула, что было весьма странно - даже для такого места, как зал для запретного чтения.
        Тосан накрыл ладонь тканевой салфеткой, лежащей на столе, и протянул руку.
        - Могу я увидеть рукопись? Оригинальную?
        - Безусловно.
        Содар положил на ладонь древнего внушительную стопку пергаментных листов, которую держал под мышкой.
        Тосан принялся внимательно изучать манускрипт, бережно, как и подобает истинному ценителю древних книг, переворачивая страницу за страницей.
        - Как долго ты хранил ее у себя? Тридцать пять, сорок лет? И ни разу даже о ней не упомянул,  - произнес он наконец.  - Зачем было читать ее именно сегодня, перед всеми прихожанами? Почему ты сразу не пришел с ней ко мне?
        Все тревоги Содара, казалось, испарились - и Аннев понимал почему: ничто не доставляло старику большего счастья, чем разговор о Спеур Дун - не важно с кем и при каких обстоятельствах.
        - Простите меня, старейший Тосан. Дело в том, что ключ к переводу я нащупал лишь десять лет назад, но и тогда смог перевести лишь несколько отдельно взятых слов и сочетаний. Однако все это звучало как бессмыслица - я не имел ни малейшего представления о том, что перевожу. Лишь несколько лет спустя я понял, что рукопись - не что иное, как изложение Падения Кеоса на терранском, но, в отличие от даритской версии, оно состоит из двух частей: первая - Восхождение Фьольдара, вторая - Сокрушение длани Кеоса.
        - Почему именно сейчас?  - резко спросил Тосан.
        - Эта история дополняет повествование о первом Регалее. Когда же еще прочесть ее, если не на праздничной службе?
        - Значит, завершенный перевод лежал у тебя уже некоторое время. Сколько? Две недели? Год? Ты должен был принести его в Академию, прежде чем зачитывать всей деревне.
        Содар склонил голову:
        - Я снова прошу меня простить. Признаюсь, я думал, что этот отрывок вполне нейтрален, и я не мог дождаться момента, когда смогу поделиться им с прихожанами. Но теперь я вижу, что это стало моей ошибкой.
        - Так и есть,  - подтвердил Тосан.  - Ты должен был поставить меня в известность относительно своей работы еще несколько лет назад. На случай если ты позабыл, напоминаю: до того как стать главой Академии, я был Древним в Искусстве Забытых Языков.
        - О!  - удивленно произнес Содар.  - А ведь я и правда об этом забыл.
        Аннев поперхнулся от неожиданности - он-то знал, какого нелестного мнения Содар о переводческом таланте старейшего из древних. Тосан метнул на него гневный взгляд.
        - Но теперь, когда вы об этом упомянули,  - продолжил Содар,  - думаю, мы действительно могли бы объединить наши усилия. Я все никак не справлюсь с одним отрывком - смысл его вечно от меня ускользает.
        «Еще одна ложь,  - подумал Аннев, но на сей раз ничем себя не выдал.  - Он перевел Спеур Дун еще прошлой зимой, а с того времени занимался лишь тем, что делал копии перевода».
        - Один-единственный отрывок?  - переспросил Тосан и хищно улыбнулся.  - Разве что какой-нибудь священник-лоботряс сочтет перевод еретических писаний занимательным трудом. Но лично мне видится в этом напрасная трата ресурсов Академии.
        - Даже если речь идет о подробностях, связанных с шестисотым Регалеем?
        - Ты об Оракуле?  - фыркнул Тосан.  - В твоем переводе о нем почти ничего нет.
        - Но в летописи о нем сказано предостаточно, я уверен. Я нашел упоминание о некоем вместилище.
        - И что с того? Я не впечатлен, Содар.
        Содар шагнул вперед:
        - О вместилище небесной воды, то есть кваира. В нем и был спрятан Оракул.
        Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Слова священника, казалось, поколебали уверенность Тосана. Он провел пальцами по бородке и машинально стряхнул на каменный пол несколько волосков.
        - По-твоему, это вместилище… все еще пригодно для использования?
        Содар, прежде чем ответить, тоже задумчиво пригладил свою длинную седую бороду.
        - Многие артефакты первого и второго веков сохранились до наших дней - взять, к примеру, эту рукопись,  - а артефакт, созданный самим Одаром, несомненно, обладает значительно большей силой и постоянством, чем все они, вместе взятые.
        Тосан кивнул. Глаза древнего заблестели.
        - А я как раз собирался тебя спросить: почему же время оказалось не властно над этими страницами? Но ты только что проговорился.  - Тосан улыбнулся.  - Это артефакт, не так ли?
        Содар нахмурился:
        - Думаю, возможность этого не исключена…
        - Это самый настоящий артефакт,  - веско, не терпящим возражения тоном отчеканил Тосан.  - Рукопись заколдована, именно поэтому она не истлела и шрифт до сих вполне читаем.
        Содар молчал. Древний, неодобрительно поцокав языком, продолжил:
        - Ты укрывал у себя артефакт, Содар, а это непозволительно. Все артефакты должны быть сданы в Хранилище.
        - Но, возможно, принимая во внимание природу магической силы, действующей в данном случае…
        - Никаких исключений,  - отрезал Тосан.  - И никаких поблажек. Рукопись останется здесь.
        И, словно подводя черту под всем разговором, положил стопку листов на стол.
        - Конечно,  - поклонился Содар.  - Как вам будет угодно.
        Тосан ухмыльнулся:
        - И это все? Ты не будешь умолять позволить тебе перевести рукопись до конца?
        Содар продолжал хранить молчание.
        - Ну конечно. У тебя ведь есть ее копия, верно? И хотя ты предпочел бы оригинал - никакой надобности в нем уже нет, я угадал?
        - От этой копии вам не будет ровным счетом никакой пользы.
        Некоторое время Тосан молча изучал лицо старика, потом перевел взгляд на рукопись:
        - Ты действительно считаешь, что Оракул не канул в небытие? Что он все еще где-то там, в Одарнее, ожидает того, кто окажется его достоин?
        Старик пожал плечами:
        - Исходя из того, что мне удалось понять из рукописи… да, Оракул по-прежнему сокрыт где-то в пустыне.
        - Сокрыт? То есть не утерян и не украден?
        Содар качнул головой. Тосан недоверчиво хмыкнул.
        - Объяснись,  - потребовал древний.
        Содар взглянул на Аннева и Джерика, глубоко вздохнул и начал:
        - Рыцари Гальциона были…
        - Еретиками!  - оборвал его Тосан.
        Священник улыбнулся:
        - Это общеизвестно. И все же именно они охраняли Оракул на протяжении третьего и четвертого веков.
        Тосан вопросительно взглянул на Джерика, ожидая подтверждения, и тот нехотя кивнул.
        - Однако мало кто знает,  - продолжил Содар,  - что в пятый век, когда была разрушена Небесная Цитадель, Оракул исчез. С тех пор религиозные фанатики и охотники за сокровищами не прекращают его поиски, но удача еще никому не улыбнулась. В рукописи изложено, как вместилище было перенесено в Одарнейскую пустыню и спрятано там, но эта часть особенно трудна для перевода.
        Тосан прищурился, размышляя над его словами. Потом облизнул губы.
        - Если мы снарядим экспедицию и найдем Оракул… что тогда?
        - Следует запереть его в Хранилище вместе с рукописью. Этот артефакт обладает невероятной мощью. Возможность получать ответы, даже не задавая вопросы…  - Содар покачал головой.  - Боюсь даже представить, что будет, если он попадет не в те руки.
        - Слишком узко мыслишь, брат Содар. Оракул был создан Одаром для того, чтобы приносить пользу людям. Если бы им завладела Академия, возвращать артефакты стало бы в тысячу раз проще. Оракул открывал бы нам не только то, где следует их искать,  - но и каким образом заполучить.
        Старик удивленно вскинул кустистые брови, словно подобное никогда не приходило ему в голову, однако Аннев знал: все происходит в точности так, как Содар того ожидал.
        - Об этом я не подумал, но вы правы. Кое-где в рукописи подобное свойство Оракула действительно упоминается.
        Тосан кивнул и обратился к Джерику:
        - Ступайте к Нараху: скажите, пусть принесет в мой кабинет все записи об Оракуле, имеющиеся в Хранилище. Еще нужна карта древней Одарнеи. Потом возвращайтесь сюда и найдите мне об Оракуле все, что сможете.
        Джерик молча взял лампу и вышел. Тосан повернулся к Содару:
        - Сколько тебе нужно времени, чтобы закончить перевод?
        Священник, казалось, тщательно обдумывает вопрос.
        - Несколько недель. Возможно, месяц. Главная трудность в том, что йомадское рисуночное письмо оставляет обширное поле для толкования, и в особенности при переводе на даритский. Стоит мне допустить ошибку - и от экспедиции не будет никакого прока…  - Он повел плечами.  - Я могу определить область, но опять-таки в зависимости от ее местоположения рисунки могут иметь разную трактовку. Однако я туда отправиться не смогу - я должен находиться здесь, со своей паствой.  - Он постучал пальцем по подбородку.  - Возглавить экспедицию могли бы вы, но у вас и без того полно забот, к тому же расшифровка йомадских пиктограмм - дело невероятно утомительное.
        Наступила тишина. По напряженному лицу старейшего можно было сказать наверняка, что он взвешивает каждое сказанное священником слово.
        - Пойдешь ты,  - решил он наконец.  - В сопровождении кого-нибудь из мастеров.
        Содар нахмурился, но Аннев не сомневался: старик достиг своей цели.
        - Но мои прихожане…
        - Никуда не денутся.
        Содар погладил бороду.
        - Мне потребуется помощник - на случай если не смогу поспевать за вашими резвыми мастерами. Вдобавок нужен человек, знакомый с местностью не понаслышке. Кто-нибудь из Шаенбалу там бывал?
        - На северо-западе Одарнеи?
        Содар кивнул.
        - Севернее Квири мы аватаров не посылаем, да к тому же это все равно северо-восток…  - Он замолк, погрузившись в размышления.  - Погоди, кажется, кузнец родом из тех мест?
        Священник что-то задумчиво промычал про себя.
        - Шраон из Иннистиула, это еще севернее… думаю, да, он подойдет.
        - Тогда отправитесь вдвоем,  - подытожил Тосан.  - Рукопись останется в Академии. А сейчас ступай за мастером Карбадом.
        Содар поклонился и спросил, взглянув на Аннева:
        - Пойдет ли с нами мой помощник?
        - С какой стати? Айнневог - служитель Академии, его место здесь.
        Содар приподнял седую бровь, однако свои возражения решил оставить при себе и лишь произнес:
        - Как пожелаете. Я же вернусь в часовню и займусь переводом.
        - Постарайся закончить как можно быстрее. Аннев, останься.
        Содар развернулся и, прошептав Анневу: «Будь осторожен», направился к выходу.
        Когда дверь за стариком захлопнулась, Тосан взял со стола стопку книг и рукопись и подал Анневу лампу.
        - Проводите меня до моих покоев, служитель Айнневог. Поговорим по дороге.

        Глава 24

        Они друг за другом поднялись по лестнице - Аннев с лампой впереди, Тосан за ним. Выйдя из ниши в коридор, они направились в покои древнего. Древний, казалось, никуда не торопится.
        - Вижу, ты надел перчатку моей дочери,  - нарушил он наконец их молчание.
        На мгновение Аннев перестал дышать. Он все знает. Ну конечно же, он все знает!
        Зря он решил надеть перчатку на службу, а ведь Содар его отговаривал! Но Анневу так хотелось сделать Маюн приятное, что он забыл о всякой осторожности, понадеявшись, что Тосан ничего не заметит. А теперь ему придется расхлебывать последствия собственной гордости и глупости.
        - Да. Маюн мне ее подарила.
        - На Регалей?
        - Просто так,  - солгал Аннев, памятуя о нелюбви Тосана к обмену праздничными дарами.
        Тосан вздохнул:
        - Она по-прежнему проявляет к тебе интерес, и это меня расстраивает. Как и то, что ты всячески его поощряешь. А ведь я тебя предупреждал. Она не для тебя, Айнневог. Но сейчас не об этом. Я хочу обсудить с тобой завтрашнее Испытание.
        - Испытание суда?  - удивился Аннев.  - Почему?
        Древний, словно задумавшись, зашагал еще медленнее.
        - Госпожа Кьяра сказала мне, что тебя ценят значительно ниже, чем ты того заслуживаешь. По ее словам, ты единственный из твоего класса, кто достоин титула аватара.
        От неожиданной похвалы у Аннева закружилась голова.
        - Госпожа Кьяра очень добра.
        - Вовсе нет.  - Тосан остановился посереди коридора.  - Это холодная, высокомерная женщина, которая считает, что ей все дозволено.  - Он оправил складки мантии и снова зашагал вперед.  - Но, помимо этого, женщина очень умная и наблюдательная, а как учителю ей нет равных. Поэтому, если она говорит, что весь класс бездари и лишь один ученик чего-то стоит, я склонен прислушиваться к ее словам.
        Аннев неуверенно кивнул, не зная, что сказать. Испытание-то здесь при чем? Но едва он набрался храбрости, чтобы спросить об этом у Тосана, тот снова заговорил:
        - Почему ты до сих пор не стал аватаром?
        Вопрос застал Аннева врасплох. А действительно - почему? Определенно не потому, что плохо старался. Часто удача ускользала от него из-за Фина. Часто - но, положа руку на сердце, далеко не всегда. Поэтому винить в отсутствии у него титула одного лишь Фина будет попросту несправедливо.
        - Не знаю.
        Они завернули за угол. Некоторое время оба молчали.
        - Не хочется говорить,  - признался наконец Тосан,  - но госпожа Кьяра права: ты действительно обладаешь необходимыми талантами, чтобы стать аватаром суда. Я видел тебя на тренировках и слышал отчеты мастеров и древних. Ты способный ученик. Я ожидал, ты получишь свой титул одним из первых, однако ты раз за разом не оправдываешь этих ожиданий. Это раздражает, особенно когда кто-то со стороны намекает мне о том же.
        - Простите, старейший Тосан,  - пробормотал Аннев и вдруг с удивлением понял, что ему и правда стыдно перед древним.  - Я буду стараться лучше.
        - Нет!  - отрезал Тосан.  - Дело тут не в недостатке усердия.  - Он потряс кипой пергаментных листов.  - Это из-за него ты плетешься в хвосте.
        - Из-за Содара?
        Аннев не мог поверить своим ушам. О чем это он? Да, у них с Содаром не всегда все гладко, но, как бы Аннев ни злился на старика, он в жизни не поверит, что тот чинит ему препятствия на пути к его цели.
        - Нет,  - решительно заявил он.  - Содар, наоборот, хочет, чтобы я прошел Испытание суда. Да мы с ним каждый день тренируемся.
        Тосан поморщился:
        - Даже не сомневаюсь. Вот только он видит в тебе преемника и подготавливает соответствующим образом - как священника, а не как аватара, и тем более не как мастера или древнего.
        Тосан пролистал древние страницы, рассматривая рисунки.
        - Ведь он наверняка беседует с тобой? Делится странными идеями, которые только сбивают тебя с толку?
        Аннев крепко задумался. Ему не хотелось врать ни древнему, ни себе, однако дать быстрого и однозначного ответа он не мог. Да, идеи Содара всегда шли вразрез со взглядами мастеров и древних, но это ни для кого не секрет. Однако неужели Содар и вправду хочет, чтобы Аннев провалил Испытание суда? Старик недвусмысленно намекнул Арнору, что на Аннева у него определенные планы, и навряд ли он говорил о смертельно опасных миссиях на край света во благо Академии. Скорее наоборот: насколько Аннев успел понять из их разговора, Содар хочет вернуться к своим братьям в Квири и по возможности взять Аннева с собой.
        - Содар многое мне рассказывает,  - сказал Аннев, аккуратно подбирая слова,  - но не все. Он помогает мне готовиться к Испытанию, но…
        - Но ему бы хотелось, чтобы ты стал не аватаром, а священником.
        Аннев кивнул, не зная, как реагировать на подобное утверждение. Тосан вздохнул:
        - Был когда-то такой человек - мастер Флинт. Хотел уйти из Академии в священники. В конце концов он сделался мастером печали, а обязанности его приобрели несравнимо более непростой характер.
        - Мастер печали?
        - Это древний титул, носить который имел право лишь мастер веры, но, когда Содар стал местным священником, титул упразднили. Однако я читал об этом мастере Флинте - и нахожу его несомненное сходство с Содаром. Он был добрым человеком, хотя и с весьма искаженными взглядами.
        - Что это значит?
        Тосан презрительно хмыкнул, как будто Аннев спросил о чем-то чересчур очевидном.
        - Брат Содар - как и мастер Флинт в свое время - полагает, что может служить духовным наставником жителей Шаенбалу; что, выслушивая об их прегрешениях - их печалях,  - он сможет наставить их на путь истинный. Но ответь. Какого зла жителям следовало бы опасаться больше: того, что гнездится в их душах, или того, что рыщет за границей их деревни?
        Его слова мгновенно воскресили в памяти Аннева желания, захлестнувшие его, когда он держал в руках жезл исцеления. Он вспомнил, как ему хотелось выпустить из Дорстала всю кровь и размазать по стенам мозги Фина.
        - Я думаю, что люди должны бояться собственной тяги к разрушению… в любой ее форме.
        На губах древнего заиграла улыбка.
        - Находчиво. Признаю, это было бы совсем не лишним - знать о потаенных страстях, что гложут сердца наших прихожан. Но аватар в первую очередь должен помнить о зле, обитающем во внешнем мире.
        - По-вашему, работа в часовне отвлекает меня от главного?
        - Нет, по-моему, от главного тебя отвлекает Содар.
        - Но ведь Содар так добр ко мне,  - не сдавался Аннев.
        - Не сомневаюсь. Но он поощряет поведение, которое не приводит к успеху.
        Видя, что Аннев его не понимает, Тосан остановился и посмотрел юноше в глаза:
        - Сегодня на уроке ты помог однокласснику. Мальчик был обездвижен. Ты отдал ему два медальона и спрятал, чтобы никто его не увидел. Все верно?
        Осведомленность старейшего почти пугала.
        - Да, старейший Тосан.
        - А твой друг заслужил того, чтобы успешно пройти Испытание? Неужто он настолько лучше остальных, что имеет право на особое отношение?
        Аннев понурил голову:
        - Нет.
        - А что же моя дочь?
        Аннев поднял глаза. Нутро свело судорогой при мысли, что Тосан видел их с Маюн в лабиринте. Несколько секунд он молчал, пытаясь найти в лице древнего хоть какую-нибудь подсказку.
        - Маюн это точно заслужила,  - выдавил он наконец.  - Она достойный соперник.
        Тосан долгое время не сводил с него пытливого взгляда.
        - Так зачем же тогда помогать столь достойному сопернику?
        Навряд ли ответ «потому что я люблю вашу дочь» прозвучал бы сейчас уместно. Хотя, если подумать, помог он ей вовсе не поэтому - оставляя девушке медальоны, он еще не знал, что это Маюн. Выходит, никаких скрытых мотивов у него не имелось - он делал то, что считал правильным.
        - Наверное… Я не хотел, чтобы кто-то провалил испытание из-за меня,  - сказал Аннев, и это была чистая правда.
        По лицу Тосана было ясно, что он этому не очень-то верит.
        - Я ведь уже все равно прошел, вот и подумал, что будет несправедливо, если…
        - Несправедливо?
        - Ну да.
        - Стало быть, ты думал, что поступаешь по справедливости,  - повторил за ним Тосан.
        Аннев кивнул.
        - Значит, ты дважды дурак,  - отрывисто бросил Тосан и стремительно зашагал по коридору.
        Аннев побежал следом.
        - Постойте! Почему дурак?
        Тосан, не сбавляя скорости, раздраженно фыркнул:
        - Маюн ты помог, потому что она тебе не безразлична, а тому мальчишке - потому что он твой друг. Если ты сейчас начнешь читать мне сказку о морали, ты либо лжец и к тому же дурак, если надеешься, что я приму эти убогие россказни за чистую монету,  - либо сильнее, чем я думал, отравлен ядовитыми речами Содара.
        Он резко остановился, и Аннев, в самый последний момент свернувший в сторону, дабы не столкнуться с древним, налетел на стену.
        - Так кто же ты?  - требовательно спросил Тосан, буравя его взглядом.  - Глупый лжец или… и в самом деле дурак?
        Аннев понятия не имел, как отвечать на этот вопрос. Разве доброта и глупость - это одно и то же? Неужели он еще и должен извиняться за то, что поступил правильно? Ну уж нет. Он так и собирался заявить Тосану, но тот его опередил.
        - Ты знаешь, что оскорбил ее?
        Аннев застыл. Стройная картина, которая только что сложилась в его голове, вдруг начала рассыпаться на глазах. Он вспомнил, как они встретились с Маюн после испытания и она сказала, что была рада его решению оставить ей два медальона - и не сомневалась, что именно так он и поступит. А что, если она попросту щадила его чувства? Или свои собственные? Вдруг Тосан говорит правду, и он действительно глубоко оскорбил Маюн? Аннев почувствовал, как его сердце покрывается коркой льда.
        - Я заставил ее выглядеть слабой. Такой же слабой, как Титус.
        Тосан кивнул. Лицо его казалось непроницаемым.
        - Снова скажешь, что это не Содар тянет тебя назад? Что это не бредовые идеи, которыми он тебя кормит, мешают тебе получить заслуженный титул?
        Аннев хмуро рассматривал узор на серо-голубой ковровой дорожке, застилавшей коридор. В голове проносились воспоминания об Испытаниях суда, в которых до победы ему не хватило совсем чуть-чуть. На одном из них всех учеников согнали вместе и приказали колотить друг друга. Получилась обычная мерзкая потасовка, где каждый сам за себя. Аннев решил тогда помочь Терину, который дрался с Фином, но Терина его помощь лишь сбила с толку, и в итоге оба друга сцепились и принялись колошматить друг дружку. В другой раз он помогал Титусу взобраться на ледяную платформу, а на них налетел Кентон и сбросил обоих через край. А однажды, для того чтобы получить титул, служители должны были проплыть сквозь заполненные водой туннели под ареной. Большинство сошло с дистанции, но Аннев справлялся великолепно. Казалось, еще совсем немного - и титул окажется у него в руках… Но нет же. Ему приспичило вернуться. Дважды. Чтобы подсказать остальным, где мешки с воздухом. В итоге он потерял драгоценные минуты, и его опередил Кентон, который и стал в тот день аватаром.
        - Я трачу слишком много времени, помогая другим,  - медленно проговорил он.  - Таким, как Терин с Титусом.
        - И Кентон,  - добавил Тосан.
        Аннев изумленно взглянул на древнего, и тот кивнул.
        - Я уже такое видел. Скажи-ка мне лучше вот что. Твоя помощь другим хоть раз сыграла на руку тебе самому? Кентон воспользовался твоей добротой, чтобы завоевать свой титул. Терин сегодня отплатил тебе предательством, а Титус даже не хочет быть аватаром.
        Убедившись, что его слова бьют точно в цель, он продолжил:
        - Однако твоя доброта - всего лишь следствие основной проблемы.
        - Содар,  - сказал Аннев, видя, к чему клонит древний.
        - Именно. Пагубное влияние священника не стоит недооценивать. Ты во многом ведешь себя так же, как он: ты неоднократно ставил под сомнение мудрость наших традиций, противился учителям, которые капля за каплей вливают в вас знания и правила. Сегодня утром, к примеру, ты задавал вопрос: действительно ли магия - зло?
        Аннев потупился. Глава Академии знал абсолютно все.
        - Ты утверждаешь, что хочешь стать аватаром,  - продолжал Тосан.  - И у тебя есть все, чтобы добиться успеха. Но ты сопротивляешься тому, что является самой сутью жизни аватара.  - Он положил ладонь на плечо юноше и заглянул в глаза.  - Раньше я никак не мог понять: почему ты так вызывающе себя ведешь… а теперь знаю это наверняка.
        - Содар,  - еле слышно прошептал Аннев, раздавленный ужасным осознанием.
        Тосан утвердительно качнул головой:
        - Сегодняшняя служба лишний раз доказала, что я прав в своих опасениях, и побудила меня незамедлительно побеседовать с тобой. Учение Содара, может, и полезно для помощника священника или бестолкового крестьянина, но для Академии оно совершенно разрушительно. Ты говоришь, он всячески тебя поддерживает, но я-то вижу, как глубоко проникли его коварные речи в твою душу. Это они заставляют тебя действовать вопреки твоим же собственным устремлениям, хотя сам ты этого и не замечаешь.
        Аннев отвернулся, не в силах дольше выносить тяжелого взгляда древнего. Кое-что в выводах Тосана казалось ему нелогичным, но содержалось в них и зерно истины. Да, Содар в открытую критиковал Академию, подрывая ее авторитет в глазах Аннева. Но можно ли с уверенностью утверждать, что именно по этой причине Аннев, сам того не сознавая, не желает связывать свою жизнь с Академией - поэтому раз за разом и упускает свою удачу?
        У Аннева засосало под ложечкой: и госпожа Кьяра, и древний Тосан призывали его перестать думать о других и помнить лишь о собственных интересах. И пусть ему было невыносимо горько предавать друзей, он не мог не признать: это из-за них он до сих пор не стал аватаром. И из-за Содара. Даже если старик искренне желает ему победы, не исключено, что это его подспудное влияние привело к поражениям Аннева на Испытаниях суда. При мысли об этом ему стало обидно и больно. Тут же всплыл в памяти их недавний разговор с Содаром: несмотря на то что Аннев практически загнал старика в угол, требуя правды, священник все равно умудрился извернуться, так ничего толком и не рассказав. Его охватил гнев, смешанный с растерянностью. Аннев чувствовал, что безнадежно запутался.
        - Подумай над этим,  - сказал старейший, давая понять, что разговор окончен.
        Аннев осмотрелся и только сейчас увидел, что они всего в нескольких шагах от покоев Тосана. Тосан направился к двери, Аннев поплелся за ним.
        - Служитель Айнневог, разберитесь, что для вас важнее. Если вы действительно желаете заполучить титул аватара, это должно стать вашей единственной целью. В Испытании суда может быть только один победитель. А это значит - позволить своим друзьям полагаться лишь на самих себя. К чему бы их это ни привело.
        Они остановились у двери, и Тосан взял у Аннева лампу.
        - И последнее,  - проговорил древний. На его худом лице плясали зловещие тени.  - Если вы думаете, что я закрыл глаза на ваши отношения с моей дочерью, вы ошибаетесь. У Маюн решительный и твердый нрав, я не могу отказать ей в желаемом. Но знайте, что я не одобряю ее увлеченности. Вы пленили мою дочь только лишь своим упрямством и обязанностями в часовне, но этого мало. Если вы намерены продолжать эти… незрелые ухаживания… будьте добры следовать правилам Академии. В противном случае вы станете стюардом - и тогда о Маюн придется забыть вовсе.  - Он немного подождал, позволяя Анневу осмыслить его слова.  - Вы поняли?
        Аннев во все глаза глядел на древнего, пытаясь охватить разумом то, что только что услышал.
        - Понял, старейший Тосан.
        Тосан кивнул:
        - Добрых снов, служитель Айнневог.
        С этими словами старейший скрылся за дверью, и Аннев остался один в полной темноте.

        Глава 25

        Аннев вздрогнул и открыл глаза. Руки шарили по воздуху, будто он пытался до чего-то дотянуться; волосы слиплись от пота. Он тяжело и шумно дышал - но был жив.
        «Что это было? Где я?»
        Он часто заморгал, силясь рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Через несколько мгновений Аннев пришел в себя. Он лежал в своей спальне. Сквозь крошечные трещины в стенах просачивался лунный свет. Дыхание стало более ровным.
        Он запустил руку под набитый колкой соломой матрас и нащупал заветную перчатку. Пальцы скользнули по вышитой птице, встретив маленький твердый бугорок. Кольцо обещания. Из-за кома, подкатившего к горлу, стало трудно дышать. Аннев вынул кольцо и нервно сглотнул.
        «Чего я так испугался? И почему у меня руки дрожат?»
        Тут он вспомнил сон. Чудовищное видение… какое-то темное место, снующие тени, залитые кровью камни…
        Аннев хватался за ускользающие образы, пытаясь найти причину своего страха, но смог припомнить лишь отдельные детали: каменный стол, золотая маска… красные губы и зеленые глаза.
        «Мне приснилась Маюн?»
        Зажав перчатку в кулаке, он изо всех сил старался вспомнить еще хоть что-нибудь, но тщетно: сновидение окончательно испарилось, уступив место не менее жутким воспоминаниям о вчерашнем дне.
        Пробираясь по темным коридорам Академии, Аннев размышлял о том, что сказал ему Тосан. Юноша был во многом не согласен с древним, однако не мог не признать, что кое в чем тот все-таки прав.
        Добравшись до дома, Аннев, к своему облегчению, обнаружил, что Содар уже спит. Анневу спать не хотелось, поэтому он зажег свечу и пошел в часовню. Глубоко погруженный в раздумья, он и сам не заметил, как подмел пол и протер лавки. После уборки, все еще не находя себе места, он решил отправиться в постель, надеясь забыться спокойным сном. И вот что из этого вышло. Отдышавшись после кошмара, Аннев встал и отправился на кухню. Там он взял кожаные мешки и побрел в деревню за водой.
        Дойдя до колодца, он пнул подпорку, и ведро с грохотом полетело вниз. Аннев дождался, когда раздастся всплеск, и схватился за ручку. Пока ведро ползло наверх, он размышлял о том, что же не дает ему уснуть. Содар крепко его обидел: мало того что все время лжет, так еще и отказывается рассказывать об отце с матерью. На Тосана он был страшно зол: как он посмел сказать, что во всех провалах Аннева виноват Содар? Злился он и на себя - ведь в глубине души он считал, что Тосан может оказаться прав. Но самое мерзкое заключалось в том, что завтра он собирается использовать друзей, чтобы добиться своего.
        В часовню Аннев вернулся с полными ведрами воды и тяжелым сердцем. Он перелил воду в глиняный чан и уже решил, что заодно стоит сходить в Чащу за дровами, как вдруг его вновь захлестнула волна необъяснимого беспокойства.
        «Сон…»
        Снова в памяти вспыхнули какие-то обрывки: стол, залитый кровью… голос, звучащий из пустоты… черные страшные руки, тянущие его вниз, в камни… Аннева трясло от ужаса, но все же он цеплялся за эти кусочки, пытаясь сложить из них целую картину, добраться до сути этого кошмара.
        Однако измотанность сделала свое дело. Чувствуя, что едва держится на ногах, он доковылял до спальни и бросился на холодную постель. Голова лопалась от мыслей: он думал о приснившемся кошмаре и о Маюн, о словах Тосана и завтрашнем Испытании суда.
        «Не завтрашнем…  - дошло вдруг до него.  - Испытание-то уже сегодня».

        Проснулся Аннев через несколько часов. Он тихонько встал с кровати и на цыпочках подошел к сундуку с одеждой. Рассвет едва занялся, так что торопиться было ни к чему. Аннев натянул нижнее белье и, немного помедлив, отправился на кухню.
        Содар, по-видимому, еще спал. Стараясь не шуметь, Аннев взял небольшой тазик, мыло и кусок мокрой тряпки и вернулся в спальню. Он помылся, надел штаны, тунику и, наконец, перчатку Маюн. От всевидящего кристалла Нараха она, конечно, не спасет, но ему было слишком непривычно появляться на людях с обнаженной левой рукой. Безупречная вышивка, украшавшая перчатку, лишний раз напомнила ему, чт? сегодня стоит на кону.
        Когда Аннев вошел на кухню, в очаге уже горел огонь, а на столе дымились миска супа и стакан с чаем. Содар кивнул Анневу, приглашая присесть.
        - Я подумал, что раз уж ты встал ни свет ни заря и переделал всю работу, то будешь не против позавтракать раньше обычного.
        Аннев показал на миску с чашкой:
        - Спасибо магии?
        Содар пожал плечами:
        - Может, я и воспользовался парой фокусов, чтобы разогреть еду. Но наколдовать завтрак из ничего - это мне не под силу.
        Аннев прыснул со смеху:
        - Ну да, а доставать из мешка столетний бекон - это не в счет.
        Содар улыбнулся, и обстановка, казалось, немного разрядилась.
        - Хочешь, достану тебе немного? Уверен, он все такой же горячий - и свежий.
        Аннев помотал головой:
        - Ты сказал, я смогу съесть только тот бекон, который сам выну из мешка.
        - Думаю, теперь у тебя получится - если захочешь. Ты уже овладел магией Милости. Сладить с мешком будет не сложнее.
        Тут Аннев не нашелся что возразить, поэтому лишь коротко кивнул в ответ и сел за стул. Дождавшись, когда Содар к нему присоединится, Аннев склонил голову и вознес безмолвную молитву, призывая Одара благословить и еду, и его сегодняшнее выступление на Испытании. Ел он быстро и управился почти одновременно с Содаром. Никто из них не проронил ни слова.
        Аннев встал, собрал свою посуду со стола и украдкой взглянул на старика. Их взгляды встретились, и Анневу стало ясно, что Содар снова напряжен. Ему стало невыносимо стыдно.
        - Спасибо за завтрак.
        - На здоровье,  - ответил Содар тоном, который сказал Анневу намного больше, чем слова.
        Еще совсем недавно Аннев обнял бы старика, а тот пожелал бы ему удачного дня, сопроводив свое напутствие парой-тройкой шутливых тычков в бок.
        Но теперь что-то изменилось, и оба это чувствовали. Между ними словно раскинулась пропасть, и Аннев уже не был уверен, что когда-нибудь все станет как прежде.
        - Удачи.
        Аннев кивнул. Он поставил миску с чашкой у корыта с водой, но, немного подумав, решил все же помыть посуду. Пока он возился, Содар внимательно за ним наблюдал - Аннев чувствовал спиной его взгляд,  - а когда закончил, старик не опустил глаз. Аннев направился к двери.
        - Постой,  - окликнул его Содар.  - У меня для тебя кое-что есть.
        Аннев повернулся - и едва успел схватить черную перчатку, которую бросил ему священник. Она оказалась почти в точности такой же, как перчатка иллюзии, только сделана из выцветших и потрепанных лоскутов, грубо сшитых между собой.
        - Собрал ее по кусочку из твоих старых перчаток,  - сказал Содар.  - Сохранил их себе на память - а они, надо же, пригодились.
        К глазам Аннева подступили слезы; он силился что-нибудь сказать, но слова комом застряли в горле.
        А уже в следующее мгновение он почувствовал объятия Содара. Он так и не понял, кто из них первым сделал шаг навстречу, лишь крепко обхватил старика и прошептал:
        - Спасибо.
        - Смотри не потеряй. Новую сшить уже не из чего, а без перчатки жить в Академии тебе нельзя,  - хрипло произнес Содар.
        Он улыбался, лицо его было мокро от слез. Все обиды и сомнения Аннева улетучились в один миг. Каким же он был дураком! В чем бы ни пытался убедить его Тосан, правда в том, что Содар - единственный, кто верит, что Аннев способен завоевать титул аватара, не предавая себя и других. И пусть сам Аннев уже не чувствовал в этом такую уверенность, как раньше, в его душе снова затеплилась надежда.
        - Содар…  - начал он, отважившись наконец задать мучивший его вопрос.
        - Да?
        - А ты вообще хочешь, чтобы я стал аватаром?
        Аннев вглядывался в лицо старика, тщетно пытаясь угадать, о чем он думает.
        - Я хочу, чтобы ты был счастлив,  - медленно проговорил Содар.  - Независимо от того, какой титул тебе присудили и какое одеяние ты носишь. Ты больше чем аватар и больше чем священник - поэтому я не верю, что ты можешь быть счастлив, став тем или другим.
        - Так, значит… ты не хочешь, чтобы я прошел Испытание?
        Содар посмотрел на него с печальной нежностью: Аннев так ничего и не понял.
        - Ты уже его прошел - тысячу раз. И сегодня, надеюсь, повторишь в тысячу первый. А наградит ли тебя Академия?  - Содар пожал плечами.  - Не имеет значения. Я знаю, что ты способен завоевать титул. После стольких попыток это желанная и справедливая награда. Но она не принесет тебе счастья. Оно идет вот отсюда.  - Он положил руку себе на грудь.  - Теперь понимаешь?
        Аннев не понимал, но главное - он получил ответ, который жаждал услышать. Вера Содара пробудила в нем какое-то новое ощущение: уверенность, что выбор ему делать не придется - он сможет совмещать работу в часовне с новыми обязанностями в Академии. Как именно, он пока не знал, однако ему нравилось чувствовать, как эта уверенность разгорается в груди, словно костер.
        Он пройдет сегодняшнее Испытание - на своих собственных условиях. Навряд ли Содар говорил именно об этом, но он должен попытаться. И он не позволит ни священнику, ни Тосану диктовать ему, что делать. Что бы сегодня ни случилось на арене, он будет действовать так, как велит ему сердце,  - и примет любые последствия своих действий.
        Прежде чем отпустить Аннева, Содар еще раз крепко прижал его к себе. Потом, вытирая глаза, он подтолкнул юношу к двери:
        - Ступай. Придет завтрашний день - и от наших сегодняшних радостей не останется и следа. Поэтому наслаждайся ими сейчас. Ступай - и задай им всем перцу!

        Глава 26

        Поднявшись на второй этаж, Аннев свернул в коридор, где располагались комнаты его одноклассников, и в этот же момент из-за угла с противоположной стороны показался мастер Эдра. Приблизившись к Анневу, он сонно кивнул и произнес:
        - Тренировка с оружием вчера состоялась, как я и наказывал?
        - Да, мастер Эдра. Мы с Содаром успели позаниматься до вечерней службы.
        - Хорошо.  - Мастер слегка поморщился.  - Значит, ты это заслужил.
        Он стянул через голову кожаный шнур, на котором висел железный ключ, и надел его Анневу на шею.
        Аннев даже растерялся: он уже почти забыл о своей вчерашней победе, а тем более об обещанной награде. Он покрутил ключ в руке, размышляя, какое преимущество может дать ему этот кусочек металла.
        - Только не спрашивай, от чего он,  - предвосхитил его вопрос Эдра.  - Этого я не знаю. Мне лишь поручили передать его победителю.
        Аннев внимательно осмотрел ключ: бородки коротенькие и незамысловатые, расположены на большом расстоянии друг от друга,  - значит, замок, который он отпирает, совсем небольшой, под таким ничего ценного хранить не будут. И какой тогда от него прок, тем более Анневу, который с легкостью может взломать совершенно любой замок, за исключением лишь самых сложных? Размышляя над этой загадкой, Аннев спрятал ключ под тунику.
        - Ты парень умный. Сам догадаешься, не сомневаюсь.
        - Спасибо, мастер Эдра.
        Эдра пожал плечами:
        - Ты его честно заработал, так что благодарности ни к чему.
        Больше он сказать ничего не успел, так как дверь, ведущая в спальни мальчиков, со скрипом приоткрылась и наружу высунулся крепыш Чедвик.
        - Говорил же, что слышу чьи-то голоса!  - крикнул он товарищам.  - Это Эдра, он пришел за нами!
        Дверь распахнулась, и мальчишки хлынули в коридор. Эдра коротко кивнул Анневу и посторонился, чтобы не мешать.
        Титус вышел в числе первых и, заметив Аннева, бросился к нему и крепко обнял.
        - А ты рано,  - заметил он.
        - Ага, даже раньше обычного.  - Аннев огляделся.  - А Терин где?
        Титус махнул рукой на дверь:
        - Одевается. Хочешь, внутри его подождем?
        Аннев помотал головой.
        - Он так расстроился из-за вчерашнего. Все ругает себя за то, что украл у тебя медальоны.
        - Да неужели?
        - Ты ведь знаешь Терина. С ним всегда так: сначала натворит глупостей - а потом думает. Он не нарочно.
        Аннев придерживался другого мнения, однако спорить с Титусом не стал. Сегодня они оба ему нужны. Пусть даже он и зол на Терина, нельзя подавать вида: если он лишится поддержки одного из друзей, его шансы на победу, считай, уменьшатся вполовину.
        - А ну пошевеливайтесь!  - взревел Эдра.  - Это ваше последнее Испытание суда. Кто опоздает - будет дисквалифицирован!
        В коридор тут же выбежало еще мальчишек десять, некоторые одевались и обувались на ходу. Вдруг Аннев увидел Фина, стоящего в окружении своих мерзких прихвостней, и мгновенно позабыл об их с Титусом разговоре.
        Яспер, видимо, удачно пошутил, потому что Фин ржал во весь голос. Но тут он заметил Аннева и резко прекратил смеяться. Взгляд аватара скользнул по правой руке его злейшего врага, и тот поднял ее, демонстрируя невредимое запястье.
        Фин что-то злобно прошипел, но толпа уже двинулась по коридору. Друзья поволокли его вперед, а он все оглядывался, и его горящие ненавистью глаза выискивали в потоке служителей и аватаров Аннева.
        - Да, Терин у нас такой,  - поддакнул Аннев, глядя на Титуса.  - Иногда он думает только о себе и совершает идиотские поступки, но он все равно мой друг.
        - Ого, приятно слышать,  - вдруг раздалось у него за спиной.
        Аннев развернулся - и увидел Терина.
        - И давно ты здесь стоишь?
        Терин улыбнулся:
        - Примерно столько, сколько нужно, чтобы штаны на все пуговицы застегнуть.
        Значит, этот наглец успел подслушать б?льшую часть разговора.
        - И чего ждал? Пока Титус за тебя извинится?
        - Ну… я просто не хотел перебивать - у него это так здорово выходит, намного лучше, чем у меня.
        - Это потому, что Титус скромный и честный.
        - А вот это несправедливо,  - заявил Терин, притворно хватаясь за сердце.  - Он скромный и честный, потому что у него другого выбора нет.
        - Эй, я, вообще-то, все еще здесь!  - замахал руками Титус, пытаясь привлечь к себе внимание.
        Аннев кивнул белокурому малышу, но глаз от Терина не отвел.
        - У Титуса есть свои сильные и слабые стороны - точно так же, как и у нас с тобой. Но я точно знаю, что он никогда меня не подведет. А могу ли я то же самое сказать о тебе? Или о Кентоне? Да о ком угодно еще?
        Улыбка сползла с лица Терина.
        - Я не такой, как Кентон.
        - Да? А вчера мне так не показалось.
        - Вперед!  - прорычал Эдра.  - Последний шанс для вас, служители, показать, чего вы стоите!
        И быстро зашагал по коридору. Мальчишки поспешили за ним, однако Аннев, Терин и Титус, наоборот, пошли медленнее и вскоре оказались позади всех. Терин, опустив голову, тихо проговорил:
        - Наверное, я и правда повел себя вчера как придурок.
        - Это точно.
        Аннев с Терином одновременно оглянулись, в изумлении уставившись на Титуса. Щеки мальчика вспыхнули от смущения, однако он не опустил глаза и не остановился.
        - Ты поступил очень плохо,  - прошептал Титус.  - Мы договорились друг другу помогать, а ты взял и выкрал у Аннева его медальоны. Ладно, если бы это сделал Фин или Кентон.  - Он перевел дыхание.  - Но ты не такой, как они, Терин. Я знаю: когда настанет решающий момент - ты нас не предашь.
        - Да ладно?  - усмехнулся Терин.
        Но Аннев видел, что под напускной иронией друга скрываются сомнение и самая настоящая боль.
        - Мы идем на наше последнее Испытание суда. Титул аватара получит только один. Вы, конечно, мои лучшие друзья, но я, как и вы, стюардом быть не хочу.  - Он опустил голову и, глядя в пол, добавил: - Вчера я повел себя как болван, потому что хотел получить преимущество перед всеми.
        И Аннев понял, что Терина гложут те же мысли, что и его самого. Академия делала все, чтобы настроить их друг против друга, и у нее почти получилось: всего несколько часов назад Аннев думал так же, как Терин.
        Но теперь у него созрел новый план, и, хорошенько взвесив все за и против и просчитав возможный исход, Аннев лишь еще больше убедился, что все делает правильно. Он положил руку на плечо Терина, и тот поднял глаза.
        - Я не хочу сражаться с тобой, Терин. Я хочу, чтобы мы снова действовали заодно, как и всегда.
        - Почему?  - недоверчиво спросил тот.  - Все равно они дадут победить только кому-то одному.
        - Да - если мы будем играть по их правилам. А я предлагаю играть по своим собственным.
        - Это еще как?
        - Будем работать как одна команда. Как знающие девы на вчерашней тренировке. Придем к финишу все вместе, и тогда, возможно, древние присудят титул аватара нам троим.
        Терин тихонько присвистнул:
        - И пусть Тосан подавится своими правилами!
        - Именно.
        Терин засмеялся:
        - Я с вами. Скорее всего, мы продуем, но я и так не особо надеялся на удачу - куда мне тягаться с Фином и его компанией. А если есть хоть малейший шанс, что мы втроем станем аватарами, утерев нос Тосану… упускать его нельзя ни в коем случае! Скажи, Титус?
        - Если честно, я вообще не собирался бороться за титул - думал, буду помогать тебе или Анневу. Но если мы и правда можем победить все вместе - было бы здорово.
        Аннев кивнул. Именно такой реакции он и ожидал.
        - Отлично. Тогда слушайте, что я придумал…
        Пока они шептались, их класс уже спустился на первый этаж.
        Еще через минуту Эдра остановился у входа в подземный коридор, ведущий к внушительным каменным дверям арены. Здесь, прислонившись к стене, стоял высокий человек с темными, искусно подстриженными волосами. На худом вытянутом лице бросалась в глаза тонкая полоска усиков. Как и Эдра, человек был одет в красную тунику, мягкие черные сапоги и черные облегающие штаны. Он улыбнулся, выпрямился и протянул Эдре руку.
        - Мастер Эдра! Пунктуален и принципиален - как всегда.
        - Не знаю, что это значит,  - пробурчал Эдра и встал рядом с человеком.  - И знать не хочу.
        Мальчишки переговаривались между собой, и их голоса эхом разносились под сводами коридора.
        - ТИХО!
        Все тут же умолкли, и даже Аннев с друзьями, стоявшие позади всех, прекратили шептаться. Воцарилась гробовая тишина. Мастера снова заговорили, и Аннев прекрасно слышал каждое их слово.
        Мастер лжи заткнул ухо длинным средним пальцем и слегка потряс кистью, словно восстанавливая слух после некоего оглушительного звука.
        - Надеюсь, ты сейчас не ко мне обращался? Так вот, пунктуальный - значит «приходящий вовремя». Это комплимент. А принципиальный…
        - Избавь меня от своих вычурных словечек, Атэр.
        Атэр скользнул взглядом по толпе мальчишек, и его глаза заблестели.
        - Да ладно тебе, мастер Эдра. Этим юношам нужен пример для подражания - и достойный.  - Он похлопал Эдру по груди.  - Ты для этой роли вполне годишься. Хоть ты и ворчун, зато человек надежный. Наши мальчики могут равняться на своего мастера-аватара.
        Последние свои слова он сопроводил изящным взмахом руки.
        Эдра скривился:
        - Хватит. У меня и без того голова болит.
        Атэр, что-то задумчиво мыча себе под нос, покинул свое место у стены и направился по коридору вдоль толпы. Каждое его движение, резкое и быстрое, говорило о том, что его переполняет энергия, которую ему с большим трудом удавалось сдерживать.
        - Голова, говоришь, болит? Мой диагноз - злоупотребление медовым вином.
        Он дошел до последнего ряда и, улыбнувшись, подмигнул служителям.
        - Верно оценивайте свои силы, ребята,  - зычно рявкнул он,  - если хотите дотянуть до третьей ночи Регалея!
        Эдра, мрачно глянув на мастера лжи, направился в его сторону.
        - Это все из-за Дюварека, будь он неладен,  - начал объяснять он тихим голосом, приблизившись к Атэру.  - Заставил меня пить с ним средь бела дня, потому что ночью ему надо было уезжать.
        - И в каком состоянии пребывал наш мастер теней?  - поинтересовался Атэр, приплясывая вокруг Эдры и явно наслаждаясь его неловкостью и раздражением.
        - Странно, что он вообще мог ходить,  - ответил Эдра, не обращая внимания на ужимки своего коллеги.  - Выпей я хоть половину того, что заглотил этот парень, у меня бы печень разорвалась.
        - И все же древние отправляют за артефактами его, а не меня,  - заметил Атэр.  - Не знай я всю эту кухню так хорошо - подумал бы, что он у них в любимчиках.
        - Ты на самом деле не понимаешь, почему он, а не ты?
        Тут Аннев подался вперед, изо всех сил напрягая слух.
        - Да потому что ты вечно берешь с собой половину своих шмоток. Тебя отправляют на день - ты возвращаешься через неделю. Причем ты всегда был таким, Атэр, еще когда ходил в служителях. Тебе любая миссия по плечу - главное, чтобы ты мог пару раз за день сменить гардероб.
        Атэр встал как вкопанный.
        - А вот это уже не по-доброму, Эдра. Мастер лжи должен как следует подготовиться. Создать благоприятные условия, войти в доверие. А это требует времени и денег. Нельзя же просто вломиться, ограбить и сбежать. Только не обижайся.
        Но Эдра, казалось, пропустил его колкое замечание мимо ушей.
        - Подготовка - штука зачастую весьма полезная,  - не останавливался Атэр.  - Иногда требуется две недели, не меньше, чтобы все прошло идеально.
        Эдра лишь пожал плечами:
        - Ты хотел знать почему - я ответил. Дюварек быстр и хорош в своем деле. Времени впустую не тратит. Свидетелей не оставляет.
        - Как и ты. Но тебя на задания отправляют даже реже, чем меня.
        - Только меня это беспокоит намного меньше, чем тебя,  - ухмыльнулся Эдра.  - Меня Академия отправляет, когда нужно передать кому-то сообщение - поэтому после меня, как правило, остается такой бардак, что будь здоров. Тебя посылают в двух случаях: раздобыть информацию или надавить на кого следует. А вот когда нужен проклятый артефакт - тогда на сцену выходит Дав.
        Где-то в глубине раздался гонг, и беседа прервалась. Мальчишки переминались с ноги на ногу и нервно переглядывались. Когда эхо затихло, тяжелые каменные двери начали медленно отворяться, приводимые в движение с помощью железных шарниров и масла. Когда они замерли, Атэр повел молодых людей внутрь.
        Приблизившись к дверям, Аннев чуть не оглох от металлического скрежета, жужжания и клацанья. Пройдя в огромный зал, он понял, что источник этой невообразимой какофонии скрывается за высокой деревянной стеной, возвышающейся в нескольких ярдах от входа.
        - Удачи, парни,  - буркнул троим друзьям мастер оружия, когда они проходили мимо него.  - Надеюсь, одного из вас я еще увижу на своих уроках.
        Аннев чувствовал на себе его взгляд. От Титуса и Терина это тоже не ускользнуло, и мальчишки напряглись. Заметив это, Аннев решительно произнес:
        - Не одного, а всех троих, мастер Эдра.
        Мастер оружия качнул головой и закрыл за ними двери.
        У стены Атэр повернул направо и повел учеников к лестнице, которая вела вверх вдоль гигантского сооружения. Когда они поравнялись с остальными, Аннев поднял голову: перед ними высилась тридцатифутовая деревянная преграда, скрывавшая от их взора площадки для испытаний. Над ней висели пять светящихся стеклянных сфер. Их свет отличался от пламени факелов - он был ровным и не дрожал. Эти сферы являлись одним из немногочисленных магических чудес, которые древние разрешали использовать на публике.
        Засмотревшись на стену и сферы, Аннев споткнулся, налетел на Терина, а тот в свою очередь толкнул Титуса, и оба они повалились на землю.
        - Простите!  - прошептал Аннев, помогая им подняться на ноги.
        Он оглянулся и увидел в полу маленькую крышку люка с навесным замком. Из-за этой-то штуковины он чуть не упал. Аннев с досады пнул замок и поспешил вслед за остальными к деревянной лестнице.
        Мальчики молча поднимались по ступенькам, виток за витком. Они дошли почти до самого верха стены, когда лестница круто свернула на узкую обзорную площадку. Атэр повел учеников в дальний ее конец, приказав смотреть не на арену, а на старейшего Тосана.
        Но Анневу не терпелось хоть одним глазком взглянуть на то, что творилось за стеной. Поэтому он тихонько отступил в сторону и обернулся: в ярком сиянии, исходящем от сфер, он увидел с десяток каких-то маятников, гигантскую паутину из деревянных балок, а в центре паутины - нечто, напоминающее мельничный жернов. Надо всем этим возвышалась башня, а еще там находился какой-то непонятный помост, длинный и узкий, уходящий прямо вверх.
        Больше он ничего рассмотреть не успел, так как прямо перед ним, загородив обзор, возник Атэр.
        - Сейчас же. Вернись. В строй.
        Дважды приказывать ему не пришлось.
        - Ну что, видел?  - тут же спросил Терин, едва Аннев подошел.
        - Тсс,  - шикнул тот, едва заметно кивнув.
        Старейший Тосан поднялся на деревянный ящик и пробежал глазами по рядам мальчишек. Когда он заметил Аннева, стоящего бок о бок со своими неразлучными друзьями, его лицо исказила недовольная гримаса. Несколько долгих секунд царила полнейшая тишина: все взгляды были прикованы к Тосану, и ни один из учеников не осмелился посмотреть назад, на уготованные для них испытания.
        - Все вы - сироты. Всех вас спасли и принесли сюда знающие жены,  - начал старейший.  - Мы приняли вас, потому что миру вы были не нужны. Древние вырастили вас и воспитали. Подготовили ваше тело и дух к делу, для которого вы были избраны.
        Он сделал знак Атэру, и мастер лжи встал рядом с ним.
        - Мастера-аватары проложили для вас путь.  - Тосан положил руку ему на плечо.  - Они обучили вас всему, что должны знать и уметь аватары, и однажды самым великим из вас предстоит занять место своих мастеров.
        Атэр с торжественным видом оглядел толпу перед собой. Тосан поднял указательный палец:
        - Сегодня ваш последний шанс. Испытание суда выявит, кто из вас заслужил титул аватара, а кто…  - он посмотрел на Аннева, Терина и Титуса,  - его недостоин. Вы пришли к нам служителями веры. После Испытания большинство из вас станут стюардами Академии, и лишь один - аватаром суда.
        Тут вперед выступил Атэр. Он встал в картинную позу и вытянул руку, указывая в сторону арены.
        - Вы найдете там множество троп,  - провозгласил он звучным голосом.  - Но лишь одна из них приведет вас к победе. Спустившись и пройдя там, где вы ходили не раз, вы найдете дверь, за которой вас будет ждать мастер Эдра - и финальное испытание. Все остальное призвано лишь отвлечь ваше внимание от цели. Отыщите дверь - и вы отыщете верный путь.
        Повисла драматическая пауза.
        - Бринден, Фиюнай, Яспер, Кентон, Келлор, Янсен!
        Шестеро аватаров дружно шагнули вперед. Келлор дружески потер кулаком лысую макушку Яспера, Бринден весело хрюкнул. Кентон стоял с отрешенным видом, а Фин воспользовался моментом и, ухмыляясь, оглянулся на Аннева. Аватар знал, что будет дальше.
        - Эти аватары уже прошли Испытание суда,  - снова принялся вещать Атэр.  - Они доказали, что достойны своего титула, а потому им дается шестьдесят секунд на то, чтобы осмотреть арену. Первый удар гонга для них, второй - для всех остальных. Того, кто будет подглядывать, вышвырну с площадки.  - Он недвусмысленно уставился на Аннева.  - Итак, у вас шестьдесят секунд, чтобы осмотреться,  - повторил он.  - Удар гонга будет раздаваться каждые десять секунд, и тот, кто не успеет покинуть площадку с последним ударом, будет сброшен вниз.  - Атэр поправил выбившуюся прядь и плотоядно улыбнулся.  - Удачи.

        Глава 27

        В следующую секунду внизу ударили в гонг. Шестеро аватаров, как по команде, развернулись и, расталкивая служителей, бросились к краю площадки, чтобы поскорее рассмотреть арену, озаренную магическим светом.
        Аннев, стоявший в последнем ряду, увидел, что Фин несется прямо на него. Он увернулся, и аватар пробежал мимо, издавая насмешливое кудахтанье. Повернувшись спиной к арене, Аннев напряженно считал про себя до шестидесяти. Атэр расхаживал взад-вперед, не глядя на учеников, и тем не менее никто из них не поддался искушению хоть одним глазком глянуть вниз. Через тридцать секунд голоса аватаров стихли, и тишину нарушал лишь механический скрежет. Аннев понял, что аватары покинули площадку, и приготовился: ждать осталось совсем недолго.
        Снова ударил гонг - и служители разом хлынули к краю платформы. Анневу же оказалось достаточно лишь повернуться, чтобы увидеть арену во всем ее пугающем великолепии.
        Все открытое пространство было заставлено деревянными башнями: высота большинства из них составляла половину стены, верхушки некоторых достигали уровня смотровой площадки, а несколько были совсем низенькие. Сооружения соединялись между собой бесчисленными балками, платформами и коридорами из досок, и все вместе это представляло собой невероятно запутанный лабиринт. Башни, возвышающиеся на самом краю арены, примыкали к огораживающей ее деревянной стене.
        Внимательно изучая устройство лабиринта, Аннев заметил, что каждая его часть прикреплялась к шарнирам и странным механизмам. Доски и балки двигались в разные стороны и с разной скоростью, платформы поднимались на десять-двенадцать футов - и резко опускались. Вся арена превратилась в один гигантский коварный ребус из хаотично перемещающихся препятствий.
        Гонг.
        Пятьдесят секунд.
        Землю внизу покрывал слой чего-то черного. Раздумывать о том, что бы это могло быть, Аннев не стал, а сосредоточился на самом лабиринте, пытаясь понять, как вернее всего добраться до противоположного края арены.
        Вдруг вдалеке он приметил высокую башню. Ее стены из плотно пригнанных досок блестели, словно вымазанные жиром, а над вершиной, узкой и плоской, нависала до боли знакомая деревянная штуковина.
        - Дьявольские качели,  - проворчал Аннев.
        Дьявольские качели - это когда огромные бревна, к концам которых привязаны камни и лезвия от топоров, проносятся над узеньким помостом, сметая все на своем пути. Этот снаряд появлялся почти на каждом Испытании суда, и всякий раз при виде него Аннева начинало мутить.
        Гонг.
        Сорок секунд.
        - Ну дайте же посмотреть!  - жалобно взвыл в гуще толпы чей-то голосок.
        Аннев обернулся - это Титус изо всех сил пытался прорваться сквозь плотные ряды одноклассников, правда совершенно безуспешно. Некоторые из мальчишек, решив, что увидели достаточно, спрыгивали вниз, однако большинство все еще толпилось на краю платформы, с благоговейным ужасом взирая на картину внизу. Что и говорить: в этом месяце мастер инженерного дела превзошел сам себя.
        Аннев знал, что Титус с его зоркостью увидит то, чего другие не заметят. Поэтому он нырнул в толпу, растолкал всех локтями и, добравшись до Титуса, посадил его себе на плечи.
        Гонг.
        Тридцать секунд.
        - Что видишь?
        - Оставили больше свободного места, чем обычно.
        - Точно. А еще оставили качели.
        - Не страшно. Терин нас проведет.  - Титус нагнулся вперед.  - Сразу за качелями, в стене, дверь. Все указывает на то, что надо идти туда. Фин с остальными, кажется, к ней и направляются.
        Гонг.
        Двадцать секунд.
        - А это не ловушка?
        - Не знаю… но добраться до нее ой как непросто, к тому же Атэр сказал, что дверь на противоположной стороне.
        - Как пойдем? По западной стене?
        - Я тоже об этом подумал,  - внезапно раздался рядом голос Терина.  - Так доберемся прямо до…
        - Не годится,  - оборвал его Титус.  - Над ней летает здоровенное бревно, оно нас попросту сшибет вниз.
        - Тогда что делаем?
        - Думаю, я понял…
        - Смотри внимательнее,  - предупредил Аннев.  - Время на исходе.
        Очередной удар гонга подтвердил его слова: десять секунд. Еще несколько мальчишек спрыгнули с платформы и исчезли из вида. Некоторым пришла в голову та же мысль, что и Терину, и они побежали по западной стене.
        - Ну так что делать будем, Мышонок?
        Титус слез с плечей Аннева.
        - Там есть платформа, прямо под…
        Бонг. Гонг. Бонг. Гонг.
        - Пошли!  - рявкнул Аннев, перекрывая громовой гул.
        Мальчишки поспешили прочь. Некоторые, судя по решительному выражению лица, успели подготовить план действий, а остальные выглядели совершенно растерянными. Титус подтолкнул друзей к восточному краю площадки и показал на небольшой квадрат из досок, футах в пятнадцати от троих ребят.
        - Он поднимается!  - прокричал Титус.  - Через несколько секунд можно прыгать!
        Глонг-глонг-глонг-глонг-глонг. БОНГ!
        Время вышло.
        Атэр выступил вперед. Непринужденно помахивая коротким посохом, мастер прогулочным шагом подошел к группке сгрудившихся на краю мальчишек. Он взглянул на веснушчатого Алисандера, который в ответ испуганно улыбнулся, и со скучающим видом пригладил усы. Мальчик все еще улыбался, когда мастер, взмахнув посохом, скинул его вниз.
        Через мгновение раздался громкий чавкающий звук. Аннев видел, как Алисандер, оглушенный падением, стоит на четвереньках и трясет головой. Он пытался подняться, но не мог - руки и ноги увязли в черной жиже.
        - Ничего себе,  - пробормотал Титус, краем глаза следивший за поднимающейся платформой.
        Атэр сбросил еще двоих.
        - Пора прыгать,  - прошептал Аннев.
        До платформы оставалось около шести футов. Первым прыгнул Терин. Платформу тряхнуло, и она медленно поползла вниз.
        - Быстрее!  - завопил мальчуган.
        Атэр был совсем близко. Еще один служитель полетел с площадки и плюхнулся в густую смолу.
        Аннев толкнул Титуса:
        - Давай!
        Тот спрыгнул и, мягко приземлившись на доски, тут же встал на ноги.
        - А ты не торопись,  - произнес нараспев Атэр, наклоняясь к Анневу.  - Позволь, я тебе помогу.
        Аннев оттолкнулся от края. На секунду ему показалось, что он успел, однако посох мастера настиг его в воздухе. От сильнейшего толчка под ребра Аннев перевернулся и, вместо того чтобы приземлиться на ноги, рухнул на бок. Платформа бешено закачалась и, сорвавшись с шарниров, полетела вниз. Титус и Терин упали на колени, все трое вцепились в край площадки и едва удержались на ней, когда она ударилась о черную вязкую поверхность.
        На несколько мгновений мальчишки оцепенели. Аннев сделал глубокий вдох - и тут почувствовал под пальцами липкую жижу. Он вскочил на ноги. Сердце у него по-прежнему билось как сумасшедшее.
        - Живее! Иначе увязнем!
        - Глядите!  - крикнул Титус, показывая на еще одну платформу, прямо над головой Терина.
        Они действовали без промедления. Титус вскарабкался Анневу на плечи, а Терин взобрался по этой живой лестнице на платформу и втащил к себе Титуса. Аннев отодвинулся к самому краешку деревянного квадрата, который еще не успел скрыться под черным киселем, и с силой прыгнул вверх. Он ударился грудью о площадку, и Титус с Терином схватили его за руки. Они ругались и пыхтели, но в итоге втащили Аннева наверх.
        - У тебя кровь,  - сказал ему Титус, кивая на его ободранный подбородок.
        - Идем дальше,  - ответил Аннев, поднимаясь на ноги.  - Куда теперь?
        Роль проводника взял на себя Титус. На арену они прибыли последними. Несколько служителей, немного опередившие их, пробирались тем же путем, что и они, к восточной стене. Дьявольские качели находились на севере, а Тосан и Атэр наблюдали за Испытанием с южной стороны арены.
        Несколько секунд Аннев оценивал ситуацию. Пока служители карабкались по балкам, перепрыгивая с одной подвесной площадки на другую, на противоположном конце арены двое аватаров умудрились как-то взобраться на стену, выполняющую роль огромной ширмы, и теперь со всех ног бежали по направлению к качелям. Аннев выругался, однако волновался он напрасно: огромное, усаженное кольями бревно, спущенное сверху, сшибло одного из них со стены. Именно об этом Титус и говорил. Второй попытался перепрыгнуть через устрашающий снаряд, но не справился: один из выступающих шипов ударил его в грудь, и он свалился в черное болото.
        - Сюда!  - заорал Титус.
        К ним приблизился длинный помост. Титус вскочил на него первым, Аннев с Терином следом. Они пробежали по помосту, а потом по узким шатающимся звеньям добрались до большой площадки.
        - Я знаю, как нам попасть к качелям,  - бросил через плечо Титус.  - Только нужно торопиться, пока здесь все не переменилось.
        С площадки они спрыгнули на наклонный деревянный трап, который двигался вверх, в самое сердце живой паутины.
        - Куда мы сейчас?  - прокричал Аннев.
        Его голос потонул в скрежете и скрипе.
        - К высокой башне вон там, в самой середине!
        Титус махнул рукой на конструкцию, высящуюся в центре лабиринта, над которой сияла магическая сфера.
        - Там такая же платформа, по ней мы попадем прямо на башню с качелями!
        Терин прищурился:
        - Что-то не вижу я никакой платформы.
        - Это потому что она уже передвинулась.
        Терин с Анневом замедлили бег и переглянулись.
        - А что такого?  - спросил Титус, когда они добрались до верха.  - Нам просто нужно находиться на башне, когда платформа к ней снова подъедет.
        Терину этот вариант казался сомнительным, однако Аннев, вспомнив, что он увидел, впервые исподтишка взглянув на арену, согласно кивнул:
        - Веди!
        И они начали пробираться к башням. Половину пути они проделали, прыгая по деревянным прямоугольникам, которые затем сменили подвешенные на цепях бревна. Первым на башне оказался Титус. За ним шел Терин. Аннев видел, как Терин раскачал бревно и, дождавшись нужного момента, спрыгнул на выступавший карниз. Вскочив на ноги после приземления, он подбежал к краю карниза и, задыхаясь от волнения, крикнул Анневу:
        - Твоя очередь!
        Аннев подпрыгнул, схватился за последнее бревно и принялся раскачиваться.
        - Да, Аннев, поторопись,  - крикнул вдруг сверху чей-то насмешливый голос.  - Сколько можно тебя ждать?
        Аннев поднял голову и прищурился: на башне стояли Яспер, Келлор, Янсон, Бринден и Кентон. И конечно же, Фин, со своей обычной глумливой ухмылкой на лице.

        Глава 28

        Под дружный гогот аватаров Аннев отпустил бревно и приземлился на карниз.
        - Эй, Аннев!  - проорал Фин.  - Кентон говорит, если отсюда свалиться, то ничего себе не сломаешь - только измажешься в этой черной каше. Но я все равно думаю проверить: интересно, у тебя все так быстро заживает или только руки?
        На личике Титуса застыло выражение благоговейного восторга, смешанного с ужасом.
        - Ты что, после урока… еще и дрался с Фином?
        Аннев пожал плечами.
        Титус раскрыл рот от изумления.
        - И ты… живой…
        Фин свесился вниз и, заглянув внутрь башни, где спряталась троица, угрожающе произнес:
        - А ты чего пищишь? Полетать хочешь?
        Титус отпрянул от карниза и забился поглубже.
        - Фин, а, Фин!  - окликнул аватара Терин, ища глазами путь наверх.  - Если Кентон так говорит, ты на нем и проверь!
        Фин рассмеялся:
        - Может, и проверю. Если вас не дождусь.
        Остальные - не считая Кентона - тоже захохотали, вторя своему предводителю.
        - Но сначала, конечно, я бы предпочел повидаться с Анневом,  - продолжал Фин.  - Этот мелкий поганец украл у меня перчатку! А перчатка, между прочим, красивая была - красная, с птицами!
        Яспер и Келлор в голос заржали, и Аннев услышал, как тихонько прыснул со смеху Бринден. Титус насупился.
        - О чем они вообще?
        - Ни о чем,  - отрезал Аннев.
        Какое счастье, что сегодня он решил надеть перчатку Содара.
        - Итак,  - тихо произнес Терин, решаясь озвучить главный вопрос,  - что будем делать?
        Титус поглядел по сторонам и грустно покачал головой:
        - Я думал, отсюда мы сможем выбраться наверх, но теперь… Что нам делать, Аннев?
        Только не сдаваться.
        - Надо их перехитрить,  - заявил Аннев.  - Посмотрим… их шестеро, нас трое; чтобы добраться до качелей, нужно сначала попасть наверх… что ж… А это точно единственный способ?
        Титус выглянул из башни, окинул взглядом арену и снова кивнул.
        Думай, Аннев, думай.
        Через щели между досками просачивался магический свет, благодаря которому были видны тени стоявших наверху мальчишек. Аннев несколько секунд внимательно осматривал потолок и вдруг довольно заулыбался.
        - А что, если мы выбьем пол у них из-под ног?
        Терин мгновенно оживился:
        - Это как?
        Аннев показал на доски над их головами и стены.
        - Для каждого Испытания используют одни и те же материалы. И все эти штуковины как конструктор - их просто собрать и просто разобрать.
        Терин энергично закивал:
        - Точно. Я сейчас.
        Он сунул пальцы в зазоры между досками и начал карабкаться по стене.
        Пока Аннев за ним наблюдал, ему пришла в голову еще одна мысль.
        - Титус, помнишь, где именно исчезла та наклонная платформа? Если вычислим, когда она возвращается, сможем запрыгнуть на нее прямо отсюда и ускользнуть от Фина.
        Титус радостно побежал к отверстию в восточной стене, таща Аннева за собой. Бревна до сих пор раскачивались на цепях, а за ними то поднимался, то опускался какой-то механизм.
        - Где она?  - спросил Аннев.  - Ты ее видишь?
        Титус помотал головой:
        - Думаю, она прикреплена вон к тому полотну.  - Он показал вниз, на широкую металлическую полосу, отчетливо различимую на черной поверхности болота.  - Толком рассмотреть я ее не успел, но она длинная.
        - И это все?
        - Нет, правда, она жутко длинная. Хоть она и находилась с другой стороны башни, я все равно видел ее конец над верхушкой. А потом она отъехала - и сложилась пополам.
        Аннев задумчиво жевал нижнюю губу. Он пытался восстановить в памяти все, что успел увидеть, пока Атэр не вернул его в строй. Из башни и правда словно что-то выступало, вот только не из верхушки, а из середины, и было это что-то гладким и тонким, как лезвие ножа.
        Ну конечно же! Аннев победно улыбнулся.
        - Нам нет нужды лезть на самый верх,  - заявил он.  - Выберемся на северную стену и оттуда спрыгнем на платформу. Главное - успеть до того, как эта штуковина доедет до самой верхушки.
        - И тогда нам не придется драться с аватарами!  - с видимым облегчением заключил Титус.
        - Придется - если они поймут, что мы задумали. Поэтому нужно точно рассчитать, когда…
        Он так и не договорил. На обзорной площадке появилась еще одна фигура - молодая женщина в темно-зеленом платье, которое резко контрастировало с малиновой туникой Атэра и черно-красным одеянием Тосана. Распущенные волосы девушки золотистым каскадом рассыпались по ее плечам.
        - Маюн,  - прошептал Аннев, вмиг забывший обо всем на свете.
        Девушка всматривалась в деревянный лабиринт, словно хотела кого-то найти. Заметив Аннева, она радостно ему помахала, потом, спохватившись, бросила быстрый взгляд на отца, но внимание Тосана было приковано к другому участку арены.
        Аннев высунулся и помахал в ответ.
        «Она пришла!  - с восторгом подумал он. И тут же почувствовал невыносимую тяжесть на сердце.  - Ну конечно, пришла. Чтобы собственными глазами увидеть, достоин я титула или нет…»
        - Проклятые кости,  - выругался он.
        - Ты чего?  - спросил Титус, высунувшись следом.  - Случилось что-то?
        - Ничего не случилось, я просто…  - Он снова замер на полуслове. Маюн сделала ему рукой какой-то знак, но Тосан это заметил, и она поднесла ладонь ко рту, притворяясь, будто зевает.
        «Что она пытается сказать?..»
        - Аннев! Эй!  - Терин пощелкал пальцами у него перед глазами.
        Аннев растерянно заморгал, только сейчас сообразив, что Терин вернулся, и заставил себя сосредоточиться.
        - Прости. Я что-то отвлекся.
        - Вижу. А я, между прочим, кое-что нашел.
        - Мы тоже!  - похвастался Титус.  - Аннев считает, мы можем выбраться отсюда так, что Фин ничего не заметит!
        Он рассказал об их с Анневом находке, и улыбка на лице Терина стала еще шире.
        - Фина ждет большой сюрприз.  - Он показал на потолок в двадцати футах над их головами.  - Видите вон ту щель, прямо посередине? Потолок состоит из двух частей, они держатся вместе за счет задвижек на левой стороне. Если их вытащить - обе половины распахнутся внутрь. Все как Аннев и говорил.
        Аннев кивнул:
        - Черная жижа - наверняка изобретение древнего Денитала, но все остальное здесь - дело рук мастера Мурлаха. А он просто обожает ловушки. Качели, пьяная бочка, вертушка - это все он придумал. Странно, что в Академии до сих пор нет такого титула - мастер ловушек.
        - Так что нам нужно сделать?  - спросил Титус, глядя наверх.
        Терин засмеялся:
        - Вытащить эти задвижки, когда Фин с дружками будут стоять прямо над нами.
        - Но… нам ведь не придется с ними драться?
        - Если мы с ними не разделаемся - они кинутся за нами и догонят. Запомни, Титус: сначала выведи врага из строя - а уже потом беги.
        Аннев тем временем обдумывал предложение Терина. Если есть возможность избавиться хотя бы от Фина или Кентона - грех ею не воспользоваться.
        - Терин, ты молодец. Титус, следи за платформой; как появится - дай знать. Терин, по сигналу Титуса мы с тобой вытаскиваем задвижки. А потом убегаем - и быстро.
        Титус, если и чувствовал некие сомнения, оставил свои мысли при себе и молча кивнул. Аннев с Терином полезли наверх и, добравшись до люка, затаились. Через трещины они увидели следующую картину: на каждой из четырех сторон платформы стоял один аватар. Еще один - в самом центре, а последний ходил туда-сюда у северного края, и доски под ним жалобно поскрипывали.
        - Ну и куда они подевались?  - прогнусил прямо у них над головами Яспер.
        Шаги прекратились.
        - Не знаю.
        Аннев улыбнулся: это был Фин.
        - Деться отсюда некуда,  - продолжил Фин.  - Им придется вылезти из башни.
        - Но не стоять же нам тут весь день.
        - Будем стоять столько, сколько нужно. Или ты знаешь другой путь до качелей?
        Повисла долгая пауза.
        - Нет.
        - Значит, никто нас не опередит,  - прорычал Фин.  - Аннев со своими олухами может выжидать сколько угодно. Скоро их отсюда выбьют. Нам самим и делать ничего не придется. Понял?
        - Мм… понял. Но сами-то мы как туда попадем?
        Финн подошел ближе. Теперь он стоял между Яспером и аватаром на южной стороне. Терин показал три пальца - трое на крышке люка. Очень даже неплохо. Может, удастся зацепить и четвертого, стоящего на нем одной ногой. И тогда аватаров останется всего двое.
        - Если тебе так не терпится там оказаться,  - прошипел совсем близко Фин,  - ты можешь идти.
        И толкнул Яспера в грудь.
        На мгновение Аннев даже дышать перестал. Аватар с липким чавканьем упал в жижу, а Фин, пробормотав «это тебе за нытье», снова принялся ходить туда-сюда. На место Яспера встал другой аватар.
        Аннев тряхнул головой. Какая мерзость. Одно дело - сбросить соперника, но друга? Внутри у него все закипело от возмущения. А ведь после разговора с Тосаном он и сам, наверное, был готов на нечто подобное…
        Аннев вытянул руку и ухватился за задвижку. Терин сделал то же самое.
        - Титус,  - прошептал Аннев едва слышно.
        Титус оглядывал арену, высунув голову из восточного проема.
        - Титус!
        Мальчик посмотрел вверх.
        - Она возвращается!  - шепнул он, однако вышло слишком громко.
        Тут же доски над головой затряслись под быстрыми шагами. Аннев ругнулся, кивнул Терину, и оба дернули задвижки на себя. Двухфутовые металлические штыри выскользнули из петель, половина потолка со скрежетом распахнулась, и двое аватаров рухнули вниз. Аннев успел заметить, как Фин в самую последнюю секунду отскочил к северному краю площадки.
        С кошачьей ловкостью Аннев спустился со стены и пробрался к проему. Келлор лежал без сознания, нога у него, судя по всему, была сломана; Янсон лежал сверху - он стонал от боли и вставать явно не собирался.
        - Тебе конец, Айнневог!  - орал Фин, дико озираясь по сторонам в поисках пути вниз.
        - Почему он называет меня полным именем только тогда, когда грозится убить?
        Аннев с Терином уже карабкались по внешней стене башни.
        - И почему он угрожает одному тебе? Я ведь тоже к этому руку приложил!
        Аннев вздернул подбородком, указывая наверх:
        - Вот у него и спроси.
        Они поравнялись с Титусом, и тут сверху на них обрушилась лавина проклятий. Фин рычал и плевался, бешено вращая глазами. Через секунду рядом с ним возникли Бринден и Кентон.
        - Давайте сюда, ублюдки, я вам мигом башку проломлю!
        Терин засмеялся:
        - А он умеет уговаривать, да?
        - Он по-прежнему думает, что мы лезем наверх,  - пояснил Титус.  - Но как бы не так.
        Платформа была уже в паре футов от стены. Подъезжая, она начала выпрямляться, так что верхняя ее часть тянулась к башне, а нижняя - к площадке с качелями, расположенной футах в сорока.
        - Поторопитесь,  - произнес Титус, приготовившись прыгать.  - Когда она вытянется до самой верхушки, у нас будет всего несколько секунд. Потом она сложится пополам.
        - И Фин будет наступать нам на пятки,  - добавил Аннев.
        - Выход один - бежать быстрее!
        И с этими словами Терин спрыгнул.
        Ох уж этот Терин. Аннев крепче вцепился в стену, готовясь к прыжку. До платформы оставался всего фут.
        - Бринден! Останови их!  - завопил Фин.
        - Титус, давай!  - приказал Аннев, не сводя глаз с аватаров.
        Титус спрыгнул на доски, пошатнулся, но удержался на ногах и ринулся следом за Терином. Трап между тем продолжал дюйм за дюймом ползти вперед и вверх, и вдруг Аннев с ужасом сообразил, что платформа, которая была ему уже по пояс, сейчас прижмется к стене.
        «Кеос тебя подери! Она же разрежет меня пополам!»
        Он бросился вперед и едва успел подтянуть ноги, как платформа врезалась туда, где он только что висел. Аннев вскочил и во весь дух помчался за друзьями. За ним, тяжело топоча, уже гнались Фин, Кентон и Бринден.
        «У нас получается!  - с восторгом думал он.  - Главное, чтобы они нас не догнали, и тогда мы точно победим!»
        Пока он бежал над паутиной лабиринта, поверхность под его ногами начала опускаться. Часть ее наклонилась вперед, помогая Анневу бежать еще быстрее. Сначала это его воодушевило, но совсем скоро ему стало страшно: опора опускалась слишком быстро, как Титус и предсказывал.
        Аннев поднял голову. Терин уже стоял на башне с дьявольскими качелями. Титус, добежавший до конца трапа, подпрыгнул и приземлился рядом с другом. Пропасть между ними и трапом становилась все шире. Аннев рванулся вперед, в считаные секунды преодолел оставшееся расстояние и прыгнул. Приземлившись между Терином и Титусом, он проскользил на коленях несколько футов и оглянулся на своих преследователей.
        Аватары, по-прежнему не понимая, какая им грозит опасность, не слишком-то и торопились. Фин, хищно скалясь, бежал первым. Уверенный, что добыча бросится наутек, он уже предвкушал удачную охоту…
        Напрасно. Аннев услышал несколько громких щелчков. Длинная платформа отделилась от башни и начала стремительно складываться пополам. Фин, изменившись в лице, припустил со всех ног. Он подпрыгнул в тот самый момент, когда платформа рухнула вниз. Перелетев через пропасть, он упал на площадку и, прокатившись вперед, замер.
        Бринден спохватился слишком поздно. Чертыхнувшись, он упал на колени, схватился за край платформы и приготовился к неизбежному.
        Однако Кентон не собирался так просто сдаваться. Как следует разогнавшись, он вскочил на сгорбленную спину товарища и оттолкнулся от нее, словно от трамплина. Бринден, не ожидавший такого поворота, инстинктивно распрямился, и Кентон, получив дополнительный импульс, пролетел по воздуху до самой башни и врезался в стену. Вцепившись в какую-то балку, он втянул себя наверх и, оказавшись в безопасности, издал победный рев.
        Бринден же взвыл от злости и исчез внизу.

        Глава 29
        - Блеск…  - восхищенно произнес Терин.  - Просто… блеск.
        Кентон ничего не ответил. Он развернулся, и, проследив за его взглядом, Аннев увидел, как платформа, сложенная пополам, удаляется по своим закольцованным рельсам. Бриндена на ней уже не было.
        Однако вскоре Анневу стало ясно, что смотрит Кентон вовсе не на платформу, а на обзорную площадку. Убедившись, что он привлек внимание наблюдателей, Кентон неуклюже махнул рукой.
        Атэр лишь коротко кивнул, а Тосан с дочерью и вовсе проигнорировали его жест.
        - Эй,  - шепотом позвал друзей Терин, пользуясь тем, что аватары не обращают на них внимания.  - Пошли отсюда.
        Уже через несколько секунд дьявольские качели предстали перед ними во всей красе. Терин хмуро глядел на рассекающие воздух бревна.
        - Мы еще никогда не проходили качели втроем,  - заметил Титус.
        Аннев думал о том же.
        - У нас нет выбора,  - сказал он.  - Если пойдем поодиночке - эти двое запросто с нами управятся.
        - Все нормально,  - успокоил их Терин,  - думаю, у нас получится. Надо лишь держаться как можно ближе друг к другу.
        - Уверен?
        Терин оглянулся: Фин с Кентоном уже начали о чем-то спорить.
        - Мы и раньше такое делали, правда, пространства было больше. А если вы дадите мне немного времени, я смогу просчитать, как эта система работает.
        - Я за ними прослежу,  - пообещал Титус.  - Они друг другу не доверяют… так что у нас есть немного времени.
        Он повернулся лицом к аватарам, а Терин тем временем задумчиво уставился на летающие туда-сюда бревна и принялся считать. Аннев стоял рядом, завороженно глядя на гигантские маятники. Первый, достигнув северной стены, отклонялся обратно, а вот остальные проходили через проемы в стене. Коридор же, по которому предстояло бежать, создатели идеально подогнали под размеры маятников - не оставалось ни единого шанса проскользнуть под ними, перепрыгнуть или вильнуть в сторону.
        Сами маятники поистине поражали воображение: тонкие, средние, толстые, с булыжниками, привязанными к обоим концам. Некоторые бревна имели причудливую форму - кузнечного молота или бараньей головы, а самые тонкие были оснащены лезвиями, отличающимися по форме и размеру и зачехленными в мешки из сыромятной кожи - мера предосторожности, которая, однако, не спасала от синяков.
        Ни одни из этих страшных качелей еще никого не убили - в полу были вырезаны дыры, чтобы ученик, сбитый маятником, мог покинуть площадку, не дожидаясь, пока его раздавят в лепешку. Однако само существование этого жестокого механизма говорило о том, как далеко готова зайти Академия при подготовке своих аватаров. Некоторых учеников это испытание изрядно потрепало, а одного безнадежно искалечило.
        Его звали Самрел, и Аннев старался не вспоминать, как изменилось выражение его лица, когда каменный наконечник маятника попал ему в висок, и как после случившегося мастер Аог спокойно поднес к его голове топор…
        «Мертвый груз,  - будничным тоном объявил мастер Аог.  - Он уже не оправится. Тянуть ни к чему».
        - Я все понял!
        Слова Терина вернули Аннева к действительности.
        - Значит, так: на счет «три» бежим вон до того бревна с поросячьей головой на конце. По пути нужно будет уворачиваться, так что бежим быстро, но не слишком, и бревно не опережаем.
        - Быстро, но не слишком?  - переспросил Аннев.
        - Уворачиваться? От чего?  - не понял Титус.
        Терин ухмыльнулся:
        - Увидишь.
        Титус с тревогой посмотрел на Аннева:
        - Мне кажется, это не очень хорошая…
        - Один!
        - Погоди, так бежать надо после того, как ты скажешь «три», или…
        - Два!
        - На счет «три».
        - Три!
        И они бросились в коридор. Терин, бежавший посередине, задавал темп. Они синхронно проскользнули мимо каменной колотушки, увернулись от зачехленного топора, стремглав промчались между тремя вращающимися длинными лезвиями и едва-едва успели проскочить мимо здоровенной гранитной наковальни.
        - Еще немножко!  - проорал Терин, ныряя под широкую балку.
        Тут перед ними пролетел маятник с поросячьей головой. Титус проводил ее беспокойным взглядом.
        - А теперь что?  - крикнул Аннев.
        - А теперь вы бежите так, как будто сам Кеос наступает вам на пятки.
        - Без остановок?
        Терин мотнул головой:
        - Если остановимся - нас расплющит.
        - А вдруг побежим чересчур быстро?
        - Терин…  - начал Титус, не сводивший глаз с поросячьей головы.
        - Сейчас «чересчур быстро» быть не может,  - ответил Терин без малейшего намека на шутку.
        - Терин?  - снова позвал Титус, следя за головой, которая, набирая скорость, летела прямо на них.
        - Приготовились…
        - Терин!  - завопил Титус.
        Еще чуть-чуть - и каменное чудовище их попросту сметет!
        - ПОШЛИ!  - рявкнул Терин.
        И они рванулись вперед, почти сразу услышав, как маятник просвистел у них за спиной. Затем лезвие топора. Потом громадный булыжник, а следом - каменный кулак. Чудом увернувшись от гигантской драконьей головы, Аннев прибавил скорости.
        - Терин, лопни твои кости!  - проорал он на ходу.  - Ты убить нас хочешь?
        - Быстре-е-ей!  - прокричал в ответ Терин.  - А теперь вниз, вниз!
        Они с Анневом упали на колени, проскользив под длинным бревном. Через долю секунды под него нырнул и Титус. Не успели они вскочить на ноги, как Терин уже снова кричал:
        - В сторону!
        Аннев с Титусом метнулись влево, Терин - вправо. Остановившись у желобов, проложенных по периметру площадки, они обернулись. На них, перпендикулярно движению остальных маятников, заполняя собой все пространство коридора, несся необъятных размеров каменный якорь.
        - Все вниз!  - крикнул Аннев.
        И они бросились ничком в колею между стеной и полом, стараясь не свалиться в обширные дыры, вырезанные у нее на дне. Якорь, едва не столкнувшись с бревном, преградившим им путь несколько секунд назад, достиг высшей точки своей траектории, замер - и полетел обратно.
        - Бежим, бежим!
        Выкатившись из желобов, они вскочили на ноги и понеслись так быстро, как не бегали еще никогда. Последний прыжок - и, вырвавшись из коридора, они свалились на пол, обессиленные, зато вне досягаемости кошмарного снаряда.
        - Это… было…  - Титус никак не мог отдышаться.
        - Сногсшибательно?  - помог другу Терин.
        - Непривычно?  - предположил Аннев.
        - Чудовищно…
        Аннев повернулся и посмотрел в коридор. Якорь вновь взлетел до наивысшей точки, на мгновение открыв обзор, и Аннев увидел аватаров: Фин стоял с раскрытым ртом, а Кентон угрюмо потирал шрам на щеке.

        Глава 30

        Пока друзья переводили дыхание, Аннев осмотрелся. Они находились в маленькой, высеченной в скале комнатке. Сияние от паривших над ареной сфер почти не проникало сюда. Тянуло сыростью, каменные стены влажно блестели. Аннев много раз бывал в этом месте, но сейчас оно почему-то выглядело совсем по-другому.
        - Стенок нет,  - догадался Титус.  - Раньше здесь было несколько отдельных комнат, а теперь стенки снесли.
        Аннев кивнул:
        - В этот раз они на сюрпризы не поскупились.
        Он прошел вглубь комнаты, надеясь увидеть туннель или дверь, и не разочаровался: дверей обнаружилось целых три, все дубовые и обитые железом.
        Терин приблизился к средней и подергал ручку.
        - Заперто.
        - Само собой,  - не удивился Аннев.  - Проверка навыков взлома.
        - Да брось!  - простонал Терин.  - Кентон с Фином будут здесь в любой момент!
        Он подбежал к последней двери, дернул за ручку, потом вернулся к первой и сделал то же самое.
        - Проклятье! И правда - все заперты.
        - А попробуй-ка это.
        Аннев снял с шеи ключ и бросил его Терину. Тот схватил шнурок и радостно рассмеялся:
        - Это ж ключик Эдры!
        Он вставил ключ в первый замок.
        - Давай поосторожнее - там наверняка ловушки,  - предупредил друга Аннев.
        Однако в этом не было надобности: очень скоро стало ясно, что ключ не подходит ни к одной из дверей.
        - Бесполезно,  - заявил Терин.  - Зачем он вообще тогда нужен?
        Аннев пожал плечами:
        - Эдра сказал, что сам не знает. Думаю, вполне объяснимо, что ключ не отпирает какую-нибудь из этих дверей - иначе было бы слишком просто.
        Он забрал ключ и снова повесил на шею. Все трое молча вытащили из карманов свои наборы отмычек.
        - И не забудьте о ловушках,  - повторил Аннев.
        Остальные кивнули. Терин плюхнулся на колени у третьей двери и принялся за работу. Титус подбежал к первой, а Аннев занялся той, что посередине. На то, чтобы взломать замки, им понадобилось всего несколько секунд. Аннев слегка надавил на дверь и почувствовал какое-то сопротивление. Тогда он просунул руку в щель и, осторожно ощупав край двери, обнаружил тонкий, крепко натянутый шнур, соединяющийся с ловушкой где-то над косяком. Аннев перерезал шнур крошечными ножницами, сделал шаг назад и толкнул дверь.
        Она распахнулась, и Аннев увидел, что ловушка представляла собой корыто, наполненное какой-то пузырящейся фиолетовой жидкостью.
        - Кажется, Денитал с Мурлахом это вместе придумали,  - сказал он друзьям.  - Если бы я не перерезал веревку, то оказался бы сейчас с ног до головы в… в непонятной гадости.
        - За моей ловушек не было,  - произнес Титус.
        - И за моей,  - подхватил Терин.
        Он собирался сказать что-то еще, но тут из коридора донеслись крики. Времени на разговоры не оставалось.
        - Получается, ловушка только одна. А у вас какой был замок? У меня рамочный.
        - У меня цилиндровый,  - сказал Титус, боязливо оглядываясь через плечо.
        - Сувальдный с двойной бородкой,  - ответил Аннев.  - У вас - простые замки и нет ловушек, у меня - сложный замок плюс ловушка. Выбор очевиден - средняя дверь.
        - Да!  - Терин ударил воздух кулаком.  - Пошли!
        - Поздно,  - пролепетал Титус.
        Аннев развернулся - и увидел, как в комнату ввалился Кентон. Аватар остановился, тяжело дыша и прижимая руку к бедру.
        - Кентон, тебя задело?  - спросил Аннев.
        Парень презрительно хмыкнул:
        - А тебе-то что?
        - Соперники и враги - необязательно одно и то же. Пусть ты и стал аватаром, это вовсе не значит, что нужно попрощаться со старыми друзьями.
        Слова Аннева прозвучали не только как обвинение - он говорил и о себе самом. Кентон выпрямился и тряхнул головой:
        - Какие вы мне друзья?  - Он посмотрел на Терина с Титусом.  - Я собираюсь победить, а вы до конца жизни будете стюардами.
        Титус прикусил нижнюю губу:
        - Кентон…
        - Заткнись, Титус,  - прорычал аватар.  - И уйди с дороги.
        Титус покорно отступил в сторону, однако его друзья не пошевелились.
        - Ты ведь не знаешь, какую дверь выбрать,  - сказал Аннев, лихорадочно соображая, что же им делать дальше.
        Наверное, это и имел в виду Тосан, говоря о пагубном влиянии Содара: вместо того чтобы просто напасть втроем на Кентона и вывести его из строя, они зачем-то пытаются с ним договориться…
        И вдруг раздался голосок Титуса:
        - Последняя дверь.
        Это прозвучало так дерзко и неожиданно, что Аннев оторопел, однако моментально включился в игру. Он гневно цыкнул на мальчишку, а Терин и вовсе отвесил бедолаге подзатыльник.
        - Кеос тебя подери, Титус! Ну почему ты вечно все портишь?
        Титус испуганно поглядел на Кентона, потом на друзей, и в его глазах задрожали слезы.
        - Я не нарочно… простите меня.
        Он жалобно всхлипнул и опустил голову. Игра Титуса выглядела настолько убедительной, что у Аннева невольно сжалось сердце.
        Кентон молча подошел к указанной двери, приоткрыл ее и заглянул внутрь. Потом высунул голову и посмотрел в сторону коридора: судя по доносившейся до них брани, Фин был уже совсем рядом.
        - Спасибо, Титус,  - бросил Кентон.
        С этими словами он перешагнул порог комнаты и, закрыв за собой дверь, с глухим стуком опустил задвижку.
        - Титус, да ты же просто молодчина!  - похвалил малыша Аннев, с трудом веря, что их банальная уловка сработала.
        - Со слезами здорово вышло,  - добавил Терин.
        - Нам лучше поторопиться,  - сказал Титус, вытирая мокрые щеки.  - Скоро здесь будет Фин.
        Они осторожно вошли в помещение за второй дверью - жидкость в корыте по-прежнему угрожающе булькала всего в нескольких футах над их головами,  - и Терин тихонько закрыл дверь.
        Едва Аннев задвинул тяжелый засов, как из-за двери донесся разъяренный рев Фина. Аннев улыбнулся и молча шагнул в кромешную темноту коридора.
        Позади него вдруг раздался звонкий шлепок.
        - Больно же!  - взвыл Терин.  - Ты чего?
        - Мне тоже было больно,  - возразил Титус.  - В следующий раз думай, прежде чем затрещины раздавать.
        - А, значит, следующий раз все-таки будет?  - гоготнул Терин.
        Аннев шикнул, и все замолкли.
        Спотыкаясь, они на ощупь побрели вперед. Туннель повернул налево, затем направо. Аннев, шаря руками по воздуху, проверял, нет ли препятствий впереди, а Титус с Терином, двигаясь по обе стороны от него, ощупывали стены. Вскоре пол извилистого коридора резко пошел вниз и через несколько футов круто завернул вправо.
        - Мы движемся в обратном направлении,  - заметил Терин.
        - Похоже на то,  - произнес Аннев.
        - Может, с дверью мы все-таки ошиблись?
        Аннев вспомнил слова Атэра о том, что к победе ведет один-единственный путь и, выбрав неверный, вернешься туда, откуда начал,  - и на мгновение засомневался. Однако, хорошенько подумав, он отбросил сомнения и уверенно заявил:
        - Нет, не ошиблись. Древние установили ловушку только за средней дверью - они не стали бы этого делать, если бы эта дверь вела в никуда.
        - А что, если наоборот - так они решили сбить нас с толку?
        Аннев задумчиво пожевал нижнюю губу.
        - Может быть,  - согласился он.  - Но я все равно думаю, что мы сделали правильный выбор.
        Через некоторое время они добрались до развилки: их коридор пересекал другой, предлагая на выбор еще два направления - налево или направо. Посовещавшись, друзья решили, что идти стоит прямо, никуда не сворачивая.
        Когда они миновали еще одну развилку, Аннев заметил впереди тоненькую полоску света. Оказалось, что это дверь. Осторожно ее ощупав и не найдя никаких ловушек, Аннев вытащил ключ, однако, нажав на ручку, обнаружил, что дверь не заперта. Он толкнул дверь, и все трое вошли в последний зал испытаний…
        Вот только никакого зала там не было. Они стояли под лестницей, по которой в начале Испытаний поднимались на деревянную стену. Тосан, Атэр и Маюн по-прежнему стояли на смотровой площадке.
        - О нет…  - простонал Терин.  - Это то, о чем я думаю?
        Аннев кивнул.
        - Мы вернулись туда, откуда начали,  - с трудом произнес он.
        - Но ведь мы все сделали правильно,  - заныл Терин.  - Может, надо было выбрать другой туннель? Неужели Кентон победил? Или Фин?
        - Победителя еще нет,  - возразил Титус.  - Иначе его бы уже объявили.
        Аннев вздохнул:
        - Ничего не понимаю. Наверное, мы что-то упустили.
        Он потер левую руку, скрытую под перчаткой иллюзии, машинально пытаясь нащупать границу между предплечьем и магическим протезом. Думай, думай… Как там говорил Атэр?
        - «Вы найдете множество троп,  - прошептал Аннев.  - Но лишь одна из них приведет вас к победе. Спустившись и пройдя там, где вы ходили не раз, вы найдете дверь, за которой вас будет ждать финальное испытание».
        - Да, Атэр так и сказал,  - подтвердил Титус.  - «Отыщите дверь - и отыщете верный путь».
        Терин почесал в густой копне непослушных волос:
        - Значит, мы выбрали не ту дверь. Нужно снова спуститься на арену, пройти через качели и найти верную.
        - Может быть,  - сказал Аннев, все еще теребя ключ.  - А может, и нет…
        - Ты о чем?  - спросил Титус.
        - «Пройдя там, где ходили уже не раз…» Это же об арене, ведь на ней проводится каждое Испытание суда. Но зачем об этом говорить? Разве только для того, чтобы…
        Терин нахмурился:
        - Чтобы?..
        - Отвлечь внимание.
        И тут его осенило.
        - Нужная дверь находится прямо здесь. По эту сторону стены.
        - Ты про дверь, через которую мы сейчас сюда вошли?  - уточнил Терин.
        Аннев помотал головой:
        - Нет. Вся арена служит лишь для отвлечения внимания. Атэр хотел, чтобы мы спустились… и прошли там, где уже были…
        Аннев ухмыльнулся и стянул с шеи шнурок.
        - Вот ведь мерзавцы.  - Он взял в руку ключ.
        - Да о чем это ты?  - спросил Титус, ничего не понимая.
        - Это же ключ от люка!
        Улыбнувшись оторопевшим друзьям, Аннев бросился в просвет между широкими колоннами, которые поддерживали смотровую площадку.
        Добежав до люка, он опустился на колени, сунул ключ в навесной замок и со скрипом повернул.
        Дужка со щелчком выскочила наружу.
        Аннев сорвал замок, ухватился за железное кольцо и потянул. Крышка жалобно застонала и, после того как он с силой дернул кольцо на себя, поддалась.
        Где-то вдалеке раздался удар гонга. Потом второй. И третий.
        - Что это?  - спросил Титус.
        Терин с подозрением заглянул в обнаружившийся под крышкой туннель.
        - Это сюда прошлым летом загнали дикого кабана?
        - И слили воду после водных испытаний,  - добавил Аннев, залезая в люк.
        - А змей тоже здесь держали?
        - Ага. «Спустившись и пройдя там, где вы ходили не раз» - вот про что говорил Атэр.  - Аннев скользнул в темноту, а через секунду высунул голову.  - Здесь всего четыре фута в высоту, а в ширину - не больше двух, так что придется пригнуться.
        Терин стоял, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
        - Не люблю я тесноту.
        Титус же бесстрашно полез вниз.
        - Аннев, я иду.
        Когда оба друга исчезли в темноте, Терин заглянул в люк и, проворчав: «Ладно, и я иду!», спрыгнул вниз и захлопнул за собой крышку.
        Они медленно продвигались друг за другом. Аннев шел первым, ощупывая стены. Через несколько футов пол туннеля резко наклонился, стало значительно холоднее, а под ногами появилась вода. Совсем скоро Аннев почувствовал, что сапоги промокли насквозь.
        Терин, который шел последним, снова заворчал:
        - Ненавижу, когда ноги мокрые!
        - Переживешь,  - ответил Аннев.
        Пол становился все ниже, а вода прибывала. В какой-то момент потолок резко опустился, и дальше им пришлось пробираться почти что ползком, сначала по щиколотку, а потом и вовсе по колено в воде. Каждый раз, как уровень воды поднимался, Терин издавал страдальческий стон. Но вот наконец Аннев нащупал впереди стену: туннель поворачивал влево.
        - Теперь налево,  - объявил он.  - Держимся вместе.
        - Тсс,  - прошипел Терин,  - сзади кто-то есть.
        Аннев с Титусом наклонили голову, прислушиваясь. Футах в ста от них кто-то шлепал по воде…
        - Кентон?  - предположил Титус.
        - Или Фин.
        - Или кто-нибудь из местных обитателей,  - добавил Терин.
        Плеск слышался все ближе.
        - Кто бы это ни был,  - сказал Аннев,  - ждать его я не собираюсь.
        Они пошли дальше. Пол начал постепенно подниматься, и через несколько резких поворотов под ногами у них снова оказалась сухая земля. Аннев нащупал впереди стену, однако ни справа, ни слева прохода не было.
        - Почему мы остановились?  - спросил Терин.
        - Туннель закончился.
        - Загоритесь мои кости! Я уже думал, что на этот раз мы наконец на верном пути - ключ ведь подошел!
        - Погодите-ка.
        Аннев ощупал потолок у себя над головой, потом, ведя по нему пальцами, отошел назад и вдруг почувствовал, что поверхность изменилась: вместо грубого холодного камня руки ощутили гладкое дерево.
        - Так я и думал,  - пробормотал Аннев.  - Над нами люк. Помогите открыть.
        Все трое уперлись в крышку люка ладонями и плечами.
        - На счет «три». Раз… два… три!
        Крышка откинулась, и в туннель, ослепив ошеломленных мальчишек, хлынул свет от факелов. Несколько секунд спустя, когда глаза привыкли, Аннев встал во весь рост, подтянувшись, вылез из люка…
        И увидел, что окружен.
        По периметру комнаты, на равном расстоянии друг от друга, неподвижно стояли восемь из девятнадцати мастеров-аватаров. На стенах между каждой парой горело по два факела. Каждый мастер держал в руках короткий посох, и все восьмеро не сводили глаз с люка, ожидая победителя.
        Пока Титус с Терином выбирались из туннеля, Аннев успел заметить у стены в противоположном конце комнаты помост. По трем его сторонам сидели трое древних в церемониальных фиолетовых мантиях, а в кресле на возвышении между ними восседал сам старейший Тосан.

        Глава 31
        - Поразительно,  - пробормотал Тосан.  - Впервые в истории Испытание заканчивают сразу три служителя одновременно.  - И, наклонив голову, с деланым восхищением добавил: - Похвально.
        Аннев поклонился и тут заметил в дальнем углу комнаты госпожу Кьяру, а рядом с ней - вечно серьезную Тонью. Позади Кьяры стояла Фэйт, а возле Тоньи - Маюн. Взгляды Аннева и Маюн встретились, и девушка улыбнулась.
        - Разумеется,  - продолжал Тосан,  - мы предусмотрели подобный исход.
        Он сделал знак мастеру Эдре.
        - Прошу вас.
        Мастер оружия поставил у стены свой посох и взял в руки три коротких жезла.
        - Построиться!
        Мальчики встали по стойке смирно лицом к древним. Эдра, как того требовала традиция, окинул их суровым взглядом, потом кивнул и вложил в ладонь Титусу бронзовый жезл. Терину он дал серебряный, а Анневу - золотой. Затем медленно обошел вытянувшихся по струнке служителей и встал у них за спиной.
        - Вы хорошо проявили себя на арене,  - сказал он,  - доказав, что способности вашего тела не уступают гибкости вашего ума.  - Он выдержал драматическую паузу.  - Теперь вам предстоит последнее испытание. Вы должны…
        Тут позади них раздался какой-то шум, и из люка вылез Кентон.
        - Аватар Кентон,  - равнодушно произнес Эдра.  - Мы начинаем заключительное испытание. Вы по-прежнему желаете принять участие в борьбе за титул?
        Кентон поднялся на ноги и угрюмо ответил:
        - Да.
        Эдра жестом пригласил его встать в строй и протянул железный жезл.
        - Итак, вам предстоит последнее испытание,  - повторил Эдра.  - Вы должны продемонстрировать свои боевые навыки. Титулом аватара будет награжден тот, у кого в руках окажутся три жезла.
        С этими словами он развернулся и проследовал к своему месту среди остальных мастеров.
        «Только не это!  - с отчаянием подумал Аннев.  - Мы ведь так старались… и все вместе достигли цели. Неужели по-другому нельзя?»
        Он посмотрел на Тосана. Древний спокойно выдержал его взгляд, и тут Аннев почувствовал, как внутри растет непоколебимая решимость.
        «Выход есть - сделать все по-своему».
        Глава Академии взмахнул рукой:
        - Приступайте.
        Кентон тут же метнулся влево и ударил Терина в живот. Терин, выбросив руки перед собой, закашлялся и, шатаясь, отступил назад. Кентон уже собирался выхватить у него жезл, но не успел - Терин рухнул в открытый люк. Аватар выругался и развернулся к двум оставшимся соперникам, которые к этому моменту уже стояли в противоположных углах комнаты.
        «Он нападет на Титуса,  - догадался Аннев, проследив за взглядом Кентона.  - Нужно его удивить…»
        - Эй, Титус!  - крикнул он.
        Титус повернул голову.
        - Лови!
        И бросил другу свой жезл. Кентон на мгновение застыл, изумленно наблюдая за летящей по воздуху золотой палочкой, но тут же пришел в себя и бросился наперерез, пытаясь ее перехватить. Титус, стоявший наготове, увидел, что на него несется Кентон, и отпрыгнул в сторону. Жезл со звоном упал на каменный пол.
        Однако Аннев не дремал. Он выбежал из своего угла и, воспользовавшись тем, что внимание аватара всецело приковано к жезлу, прыгнул на Кентона, сбив его с ног. Сцепившись в яростный клубок, они покатились прямо на одного из мастеров. Тот успел вовремя отступить, и Аннев с Кентоном врезались в стену.
        Жезл Кентона выпал у него из пальцев и покатился по полу, остановившись рядом с золотым жезлом Аннева. Кентон с силой рванулся, однако Аннев повалил его спиной на себя и попытался провести удушающий прием, но Кентон не дал, схватив его за руки. Ни одному из них от этого положения не было никакого толка: вывести сопротивляющегося Кентона из строя Аннев не мог, а Кентон не мог освободиться от хватки Аннева. И оба, естественно, до жезлов добраться не могли.
        Тут Аннев поднял голову и увидел, что Титус стоит всего в паре футов от металлических палочек, а Терин, успевший выбраться из люка, бежит к ним во весь дух.
        - Да забудьте вы о них!  - заорал Аннев.  - И помогите мне с Кентоном!
        Терин, сбитый с толку, остановился, не сводя с палочек жадного взгляда. Но вдруг раздался легкий стук - это Титус бросил свой бронзовый жезл и поспешил на помощь другу. Терин тяжело вздохнул, с сожалением положил на пол свой серебряный и бросился к остальным.
        - Титус!  - взревел Кентон, когда мальчуган схватил его за ногу.  - Ты мне должен!
        Титус в страхе отпрянул от него, однако уже через секунду вцепился аватару в левую руку. Терин схватился за правую, и оба потянули на себя, давая Анневу возможность завершить его прием.
        - Сбросим его в люк,  - предложил Аннев, когда Кентон потерял сознание.
        Они приподняли аватара за руки и за ноги и, дотащив до люка, бесцеремонно сбросили вниз.
        Из туннеля тут же донесся гневный крик,  - по-видимому, кому-то едва-едва удалось увернуться от падающего тела.
        - Это Фин!  - воскликнул Аннев.
        Он захлопнул крышку люка и вскочил на нее как раз в тот момент, когда Фин принялся ломиться наверх, обрушивая на крышку удары мощных кулаков.
        - Титус, помоги мне его удержать! Терин, дверь надо запереть!
        Терин кивнул. Он сбегал к валяющимся на полу жезлам и принес жезл Кентона. Встав на колени, он с силой надавил на крышку, чтобы замочная петля, прикрученная к полу, оказалась на одном уровне с петлей на крышке, и засунул в них жезл. Все трое с облегчением вздохнули. Фин внизу тарабанил по двери, ругаясь и требуя, чтобы его немедленно впустили.
        Справа от них раздались тихие хлопки. Аннев повернул голову и увидел, что Тосан стоит у своего стула и хлопает в ладоши.
        - Великолепно,  - похвалил древний. Его глаза странно блестели.  - Но задание не выполнено.
        Он оглядел всех троих по очереди.
        - Тот из вас, кто принесет Эдре три жезла из четырех, станет аватаром суда. Остальные - стюардами.
        Долгое время никто из ребят не двигался. Терин с Титусом выжидающе смотрели на Аннева. Увидев, что тот наконец решился и направился к жезлам, Тосан улыбнулся. Однако Аннев поднял только два. Ни слова не говоря, он вернулся и отдал Титусу бронзовый, а Терину серебряный жезл. Потом подобрал свой, и три служителя выстроились в ряд перед древними. Аннев, опустившись на колени, почтительно склонил голову и протянул свой жезл Тосану. Титус с Терином сделали то же самое.
        Тосан не пошевелился. Воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь проклятиями Фина.
        Краем глаза Аннев видел госпожу Кьяру: наклоняя голову то вправо, то влево, она изучала Аннева с таким видом, как будто у того за спиной только что выросли крылья. Пожилая женщина улыбалась - едва заметно, одними уголками рта,  - и Аннев нервно сглотнул. Но отступать он не собирался.
        - Старейший Тосан,  - начал он, глядя древнему прямо в глаза,  - мы с самого рождения тренировались, чтобы стать аватарами суда. Мы втроем боролись за то, чтобы стоять сейчас перед вами, а значит, все трое прошли Испытание. Как показали нам вчера своим примером девушки, каждый из нас должен уметь сражаться в одиночку, но когда мы вместе - мы непобедимы.
        Он бросил взгляд исподтишка на госпожу Кьяру в надежде встретить ее одобрение, однако в глазах женщины на этот раз была лишь задумчивость, а лицо стало совершенно беспристрастным. И вера Аннева в себя моментально пошатнулась. Так что же в итоге - удалось ему найти золотую середину между принципами Тосана и Содара или нет? Или он всего-навсего сам себя одурачил… и вновь остался ни с чем?
        - Мы все достойно проявили себя,  - продолжил он, пытаясь вернуть себе прежнюю уверенность.  - И поэтому все трое заслуживаем того, чтобы получить титул аватара суда.
        Он старался прочесть мысли Тосана. Сначала лицо древнего выглядело непроницаемой маской, но теперь в его глазах пылал огонь насилу сдерживаемого гнева.
        - Благодарю вас, служитель Айнневог.
        Тосан обратился к Титусу с Терином:
        - Согласны ли вы с тем, что сказал сейчас ваш друг?
        Мальчишки быстро переглянулись, потом посмотрели на Аннева, и оба почти синхронно кивнули - разве что Титус опередил Терина на долю секунды.
        - Благодарю, служитель Титус,  - сказал Тосан.  - Согласно правилам, победить в Испытании суда может лишь один служитель. Поспешив согласиться со служителем Айнневогом, вы тем самым выразили пренебрежение правилами Академии и, так же как и он, исключили себя из списка претендентов. А потому я вынужден присудить титул аватара служителю Терину.
        Древний щелкнул пальцами, и вперед выступил Брайан, держа в руках коричневую тунику с поясом.
        - Ты пришел к нам служителем веры,  - провозгласил Тосан, когда Терин, потерявший дар речи, принял форму.  - Сегодня же ты становишься аватаром суда.
        Терин уставился на тунику, потом перевел взгляд на друзей, и на его лице появилось выражение ужаса.
        - Я… я не…  - промямлил он, ошарашенный неожиданным поворотом событий.
        Что до Титуса, то удивление и негодование на его лице сменились покорным принятием - и даже облегчением. И Аннев знал почему: обязанности стюарда всегда привлекали этого малыша больше, чем служба аватара. Так что испугался Терин не за него, а за Аннева.
        Аннев же попросту отказывался принять произошедшее.
        «Он нарочно это делает, чтобы преподать мне урок. Думает, я предан Содару, а не Академии.  - Аннев глядел в пол, на глаза предательски наворачивались слезы.  - Он мог бы нам троим дать титул - всем троим,  - но нет: ему хочется наказать меня за то, что я не желаю поступаться собственными принципами - и принципами Содара».
        Он чувствовал, как закипает от злости, однако совсем скоро душу его обдало ледяным отчаянием: ему никогда не быть с Маюн. Теперь ему даже смотреть на нее нельзя.
        «Он и не хотел, чтобы мы были вместе,  - понял вдруг Аннев.  - Он с самого начала преследовал лишь свои собственные интересы».
        Ему хотелось бросить Тосану вызов. Он изнывал от желания накинуться на древнего - пусть на собственной шкуре узнает, достоин Аннев титула аватара или нет!  - но, провалив Испытание суда, он уже и служителем-то не был. Он стал стюардом. А Фин победил. И Кентон тоже. И теперь всю оставшуюся жизнь они будут над ним измываться, тыча носом в его провал. Этих двоих наградили - за их бесчестную, подлую игру. А его наказали. И теперь Маюн выйдет за другого, и каждый раз, сталкиваясь с ней в Академии, он будет вспоминать сегодняшний день и сгорать со стыда.
        Аннев лишился всего.
        Тосан пожимал руки Эдре и Мурлаху, поздравляя их и сидевшего на помосте древнего Денитала - гениального престарелого химика Академии - с прекрасно проделанной работой.
        Мальчишки поднялись с колен. Аннев чувствовал на себе взгляды друзей, но смотреть на Терина и Титуса было выше его сил. Только не сейчас. А может статься, он вообще больше никогда не сможет смотреть им в глаза.
        - Аватар Терин,  - позвал Тосан,  - отправляйтесь за мастерами. Мастер смены облика проследит, чтобы вам выдали туники по размеру, а у мастера неслышной поступи вы получите новую обувь. Если вам понадобится что-то еще, обратитесь к управляющему.
        Терин неслышно прошептал: «Извини» - и, окруженный мастерами, вышел из комнаты.
        Аннев молча смотрел ему вслед. Он не хотел винить друга за то, что тот так быстро сдался, что не стал перечить Тосану и требовать титула для всех троих… И все же винил. Сначала Терин предал его, украв те медальоны, а теперь… То, что произошло теперь, много, много хуже. Ему было горько и обидно, он злился, и с каждой секундой гнев его распалялся все больше.
        - Жаль, что ты больше не будешь посещать уроки, Титус.  - Древний Бенифью обнял своей волосатой рукой круглые плечики Титуса.  - Однако сдается мне, твоя новая служба понравится тебе куда как больше.  - Он посмотрел на Аннева, но, очевидно, решил воздержаться от каких-либо предположений в его адрес.  - Пойдем, мой мальчик. Через несколько часов остальные приведут себя в порядок и примутся за свои новые обязанности, а пока время у нас есть. Проводи меня до кухни, и там перекусим, а я тем временем расскажу тебе историю о том, как Брон Глоир в одиночку одолел пять тысяч врагов в степях Спеур Дун.
        Титус отдал свой жезл Эдре и направился вместе с Бенифью к выходу. Проходя мимо Аннева, малыш робко улыбнулся.
        - Зато нам не придется расставаться, правда же?
        У Аннева перехватило горло. Он уставился в пол, понятия не имея, что ему с собой делать, а когда снова поднял голову, увидел, что Кьяра и Тосан о чем-то горячо спорят. Тонья, Фэйт и Маюн уже куда-то исчезли - и слава богам. После всего, что случилось, он бы скорее сквозь землю провалился, чем взглянул на Маюн. Более того - в глубине души он даже надеялся, что вообще никогда ее не увидит. Одним унижением меньше.
        - Так и быть,  - донеслось до него рычание Тосана, после чего госпожа Кьяра направилась к двери вместе с мастерами.
        Как только женщина ушла, Тосан принялся вполголоса беседовать с древними.
        Анневу же оставалось лишь неуклюже переминаться с ноги на ногу. Он чувствовал себя брошенным и никому не нужным, но идти было некуда. Он был вымотан усталостью, обидой и злостью. Растерянно глядя по сторонам, он начал бочком продвигаться к двери. Что теперь делать? Вернуться в часовню, стать священником и так и умереть, не покидая ее стен? Или теперь он должен веки вечные дневать и ночевать в Академии, жить, есть и спать только в компании стюардов? Это уже не имело значения. Вот бы просто забыть этот день, забыть все свои надежды и мечты - и исчезнуть из памяти людей, навсегда…
        - Служитель Айнневог.
        Аннев, ссутулившись, застыл на пороге. Древние Майкен, Денитал и Пеодар друг за другом вышли из комнаты, даже не удостоив мальчика взглядом. Древние Джерик и Дорстал, напротив, посмотрели на него слишком выразительно - и лучше бы они этого не делали. Аннев почувствовал себя полным ничтожеством.
        Когда наконец они остались вдвоем, Тосан снова заговорил:
        - Служитель Айнневог, жду вас в своем кабинете через тридцать минут.
        «Это еще зачем? У меня ведь и отобрать-то больше нечего»,  - горько усмехнулся про себя Аннев.
        - Да, старейший Тосан.
        Древний окинул Аннева с ног до головы внимательным взглядом, потом закрыл глаза и потер виски.
        - Но сначала идите к мастеру Сейджу, пусть даст вам что-нибудь поесть, а после попросите у управляющего Брайана сухую пару сапог.
        Тосан вздохнул, как будто на плечах у него лежало какое-то тяжелое, невидимое глазу бремя.
        - Раньше приходить не нужно,  - добавил он.  - Но и опоздания я не прощу.
        И вышел из комнаты.

        Глава 32

        Аннев в одиночестве брел по длинным каменным коридорам. На кухне, по счастью, он уже не застал ни древнего Бенифью, ни Титуса. Управившись с порцией хлеба и супа, которую выделил ему упитанный стюард здорового питания, Аннев поспешил к мастеру Брайану.
        Пока он ел и переобувался, в голове его крутилась одна и та же мысль: он вот-вот станет стюардом, и какую бы еще кару Тосан для него ни придумал, она будет совершенно ничтожна по сравнению с победным гоготом Фина и потерей Маюн… так с какой стати древний его вызвал? Ради подробного рассказа о его новых обязанностях? К этому Аннев был совершенно не готов. Ему требовалось время на то, чтобы предаться своей скорби, вспомнить каждый шаг и понять, где он совершил ошибку. Его переполняли злость и горечь разочарования, на душе было мерзко.
        Ну почему, почему Тосан так цепляется за правила Академии? Он ведь запросто мог дать титул всем троим! Аннев был взбешен. Пусть только древний его заденет - уж он-то все ему выскажет!
        Вот только… Тосан ведь его об этом предупреждал. Он весьма недвусмысленно приказал двигаться вперед и не отвлекаться на помощь другим. Но Аннев ослушался - и теперь приходилось признать, что злится он не только на Тосана, но и на себя самого: каким же надо быть глупцом, чтобы поверить, будто сможешь изменить решение старейшего из древних!
        «Нужно было хватать жезлы, пока был такой шанс!»
        Он вдруг понял, что злится и на Содара тоже: это из-за влияния старика он так по-идиотски себя повел! Однако ему тут же стало стыдно за то, что он пытается найти виноватых, и он снова предался самобичеванию.
        «Если бы я поднял третий жезл, то аватаром сейчас был бы я, и все бы вокруг переменилось».
        Терин бы провалил Испытание, но Аннев чувствовал, что достоин титула куда больше, чем его друг, и, в отличие от того, ему было что терять… так зачем же он поставил на карту свое будущее, зачем позволил себе, глупому, понадеяться, что Тосан примет его правила? Интересно, а если бы он все-таки предал Титуса с Терином - ему сейчас было бы так же паршиво? Ответа на этот вопрос он уже никогда не узнает, и все же счастье быть с Маюн наверняка затмило бы горе от потери друзей.
        Ровно через тридцать минут Аннев остановился у знакомой дубовой двери. Дверь распахнулась, какой-то человек в темно-красной мантии шагнул в коридор и тут же налетел на Аннева.
        - Прошу прощения, мастер Карбад.
        Мастер расчетов потер ушибленный нос и прищурился, глядя на Аннева. В виски мастера уже закралась седина. В одной руке он держал толстый журнал, в другой - чернильницу. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, кто перед ним.
        - А, Айнневог.  - Он махнул рукой назад.  - Старейший Тосан вас ждет.
        Аннев поклонился и шагнул в кабинет. Закрыв за собой дверь, он прошел вперед, и его ноги тут же утонули в толстом, мягком ворсе ковра. Стены были увешаны гобеленами, единственный книжный шкаф доверху заполняли книги. На массивном дубовом столе, стоявшем посередине комнаты, лежала гора свитков, а за ним, откинувшись на спинку покрытого шкурой кресла, сидел Тосан. Однако внимание Аннева было приковано не к убранству комнаты и даже не к древнему: как всегда, этой чести удостоилось гигантское витражное окно на западной стене кабинета.
        Из обычных осколков цветного стекла художник создал поражающую воображение картину. В правом верхнем углу - муж, поднявший к небесам посох; глаза его сверкают подобно молниям, струящимся из грозовых туч. В левом нижнем - Кеос, Бог крови и кости, в центре орды кеокумов, которых автор изобразил как великанов в доспехах, черных драконов и крылатых человечков с горящими глазами. В золотой руке бога зажат пламенеющий молот. Его противник готов к битве - с конца его серебряного посоха срывается бело-голубая вспышка, а в лице его - сияние света Одара. Так создатель увековечил свое представление о Возгарской битве.
        Тосан кашлянул, и Аннев отвел взгляд от окна. Древний указал на маленький жесткий стул перед собой, на который юноша тут же послушно уселся.
        Тосан задумчиво погладил тронутую сединой бородку, как будто размышляя, с чего начать.
        - Ты слышал о кольцевой змее, Айнневог?
        - О ком?
        - О кольцевой змее,  - повторил Тосан и сцепил пальцы.  - Она известна также как кодавора или уроборос, однако большинство знает ее как кольцевую змею.
        Аннев помотал головой. Он понятия не имел, что это за существо - как и о том, к чему Тосан клонит.
        - Я слышал о ней только в поговорках. «Выкидывает штуки похлеще кольцевой змеи» - или что-то в этом роде.
        Древний кивнул - очевидно, большего он и не ожидал,  - встал и подошел к шкафу. Вынув оттуда внушительный фолиант, он пролистал его до страницы, на которой изображалась обвившая ствол дерева змея, и положил книгу перед Анневом.
        - Они водятся только в Возгаре,  - сказал Тосан, садясь в кресло.  - А поскольку Чаща была когда-то частью Возгара, то на юге Шаенбалу они встречаются до сих пор. Когда я был служителем, мастер ядов отправил нас на них охотиться… а это представляло собой весьма непростую задачу, ведь из-за ядовитых веществ, выделяемых их кожей, они могут замаскироваться подо что угодно. Мастер Карриган полагал, что и деревья они изменяют с помощью тех же самых веществ.
        - Что значит - «изменяют деревья»?
        Тосан постучал пальцем по картинке в книге:
        - Кольцевая змея селится в деревьях охрома - обычно они стоят довольно далеко друг от друга,  - оборачивается вокруг ветвей и сжимает их до тех пор, пока не получится этакое кольцо. Когда она охотится, то прикусывает свой хвост и становится невидимой - полностью сливается с деревом,  - а схватив добычу, сжимает ее, как и ветви охрома. Жертва задыхается, а ядовитые вещества ускоряют ее смерть. Это как…
        Древний умолк. Не говоря ни слова, он вытащил из ящика стола потрепанный журнал, взял перо с золотым наконечником и начал что-то быстро записывать.
        Смущенный Аннев не знал, что и думать. Прошла минута, и у него появилось ощущение, что древний вовсе о нем забыл.
        - Ты наверняка спрашиваешь себя: при чем здесь кольцевая змея?  - внезапно заговорил Тосан.
        Он отложил перо и взял коробочку с песком.
        - Ну…  - промямлил Аннев.  - Не думаю, что я могу…
        - Это аналогия,  - оборвал его Тосан.
        Он присыпал мокрые чернила песком и, накрыв чернильницу крышечкой, наставил на Аннева перо:
        - Ты, Айнневог, и есть кольцевая змея.
        - Простите?
        Тосан стряхнул со страницы песок и вернул журнал в ящик.
        - Ты - самая настоящая кольцевая змея,  - повторил он и подтолкнул к Анневу какой-то свиток.  - Ты сливаешься воедино с деревом, притворяясь его неотделимой частью, а на деле - уродуешь его и ослабляешь. Ты меняешь дерево в соответствии с собственными нуждами.
        Аннев развернул свиток. Тосан положил перед ним еще два.
        - Знаешь, что это такое?
        Аннев быстро пробежал глазами текст.
        - Это ваши заметки о наших ежегодных встречах.
        Тосан кивнул и постучал пальцем по пергаменту:
        - Прочти-ка начиная с четвертой строки.
        Когда Аннев нашел нужное место, ему стало дурно, однако он послушно прочел:
        - «Вступает в спор с древними. Проявляет неуважение к руководству».
        - Каждый год одно и то же.  - Тосан показал на два других свитка.  - Ты постоянно недоволен и ведешь себя так, словно правила Академии касаются всех, кроме тебя. Это дух неповиновения, который капля за каплей влил в тебя Содар.
        - Но я не такой…
        - Именно,  - прервал Тосан.  - Ты не такой, потому что…  - Он поднял руку и начал загибать пальцы.  - Ты не живешь в Академии, как все ученики. Ты не тренируешься наравне с остальными. Ты подвергаешь сомнению истины, которым учат тебя древние. Зато с готовностью впитываешь все, что говорит тебе Содар. И конечно же…  - Он загнул большой палец.  - Ты не согласен с моим сегодняшним решением.
        Аннев сидел с открытым ртом. Что он мог на это возразить? Последние слова Тосана попали точно в цель, да и с древними он зачастую готов поспорить, но наказывать его за то, что он живет с Содаром?..
        - Я спорю со всеми своими учителями,  - заявил он, справившись со смущением.  - И Содар не исключение. Что касается моей жизни в часовне, то… у меня просто нет иного выбора.
        Губы древнего тронула едва заметная улыбка.
        - Ты ведешь себя так, словно связан по рукам и ногам. Словно ты жертва обстоятельств, а все это,  - он ткнул пальцем в свитки,  - вина Академии. Однако мы оба знаем, что это ложь. Если что-то тебе не по нраву - ты будешь пытаться сделать по-своему. И твой сегодняшний фокус с Титусом и Терином - лучшее тому подтверждение.
        Аннев молчал, боясь заговорить, и Тосан понял, что выиграл этот спор.
        - Такова суть твоей природы, Айнневог. Ты, как кольцевая змея, заставляешь окружающий тебя мир служить своим целям. Если бы тебе предоставили выбор - жить в часовне или в стенах Академии,  - ты бы все равно им не воспользовался. Потому что ты никогда не делаешь тот выбор, который делают все остальные. Можешь сколько угодно прикидываться, что ты один из нас, однако твои действия говорят сами за себя: для этого дерева ты чужеродный организм, враг, который стремится извратить то, что я с таким трудом взрастил.
        Тосан замолчал, ожидая услышать протест, но Аннев не проронил ни слова. Древний взял книгу и некоторое время рассматривал змею, обвивающуюся вокруг дерева. Затем аккуратно закрыл фолиант и подошел к шкафу.
        - Вместе с тем у кольцевой змеи есть одна особенность, которую лично я нахожу восхитительной,  - сказал Тосан, возвращая книгу на полку.  - Иногда змея становится жертвой собственной хитрости: либо пытается сжать дерево, которое для нее велико, либо слишком глубоко заглатывает хвост. Исход первой ситуации для змеи благоприятен: выбившись из сил, она смиряется с тем, что есть вещи, которые нельзя изменить; во втором случае она задыхается насмерть.
        Древний пристально посмотрел на Аннева.
        - Ты, несомненно, талантлив, Айнневог.  - Тосан принялся расхаживать по кабинету.  - Однако рано или поздно всем нам приходится смириться и признать, что мы в силах изменить далеко не все и потому должны измениться сами. Но я не знаю, настал ли этот момент для тебя. Не знаю, готов ли ты учиться на своих ошибках, или же в итоге они тебя погубят.
        Тосан остановился у окна. Лучи солнца проникали в комнату, бросая на лицо древнего красные и золотые отсветы.
        - Госпожа Кьяра настаивала, чтобы я изменил свое мнение,  - промолвил он после длительной паузы.  - Я сказал ей, что у тебя вздорный и упрямый характер, но отметил и твои способности. Нам нужны хорошие аватары, однако велика вероятность, что идеи, привитые тебе Содаром, окажут разрушительное влияние на Академию. Остается лишь решить: готовы ли мы пойти на такой риск?
        В душе Аннева вспыхнул робкий огонек надежды.
        - И я отвечу: нет, не готовы. Но если бы я избавил тебя от влияния Содара, усмирил твой мятежный дух - стал бы ты приносить благо Академии? Этого я не знаю.
        Тосан задумчиво прижал палец к губам, потом снова вернулся к столу.
        - Ты долгие годы тренировался, чтобы стать аватаром суда,  - негромко произнес он, словно говоря сам с собой,  - и в то же время тебя обучали как священника. Мне следовало бы положить этому конец сразу после того, как я получил титул старейшего из древних. Что же мне теперь с тобой делать?
        Аннев затаил дыхание.
        - Я надеялся, что после нашего вчерашнего разговора ты изменил свою точку зрения, однако сегодняшние события показали обратное: ты по-прежнему верен себе. А поскольку, невзирая на мои старания, ты так и не смог доказать, что являешься аватаром - и телесно, и духовно,  - мне остается лишь назначить тебя стюардом. Отныне ты больше не будешь посещать занятия - вместо этого тебе предстоит осваивать новые обязанности. Ты переберешься из часовни в Академию и будешь лишен права входить в Чащу.  - Тосан погладил подбородок.  - Но все это навряд ли помешает тебе видеться с Содаром, поэтому тебе будет запрещено покидать Академию. Никаких праздничных служб, никаких походов на рынок - ты больше никогда не покинешь этих стен. Ты понял?
        Аннев лишился дара речи. В глубине души он надеялся, что Кьяра убедила Тосана дать ему еще один шанс, но он и представить не мог, какое чудовищное наказание придумал для него древний. И тут, впервые за все время, Аннев искренне пожалел, что помог Титусу с Терином. Ну почему он не послушал совета Тосана, почему отказался играть по его правилам?
        - Да… понял.
        - Хорошо.
        Тосан уселся за стол.
        Это был конец. Аннев не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Что он обречен до самой смерти сносить нападки Фина. Что никогда не подарит Маюн кольцо обещания.
        Никогда не увидит Содара.
        Это казалось каким-то страшным сном. Еще сегодня утром они вместе завтракали - а теперь ему запрещено даже приближаться к старику. Священник был не просто наставником - он был Анневу почти как отец. Он знал все его тайны, вселял в него уверенность в собственных силах; да если бы не Содар, Академия бы уже давно с ним расправилась…
        Аннев чувствовал себя разбитым, его мутило. Ум метался в поисках хоть какого-то, пусть совсем крошечного, уцелевшего кусочка прежней жизни - и не находил.
        - Но не все потеряно,  - вдруг сказал Тосан.  - У тебя еще есть шанс исправиться.
        Аннев поднял голову. По его щекам струились слезы.
        - Все что угодно,  - прошептал он.
        - В этом месяце Испытание совпало с Регалеем.  - Тосан наклонился вперед.  - А это значит, что до конца недели и Испытания следующего сбора остается один день. Последний день, когда ты можешь доказать, что достоин титула аватара суда.
        Аннев резко выпрямился:
        - Что я должен сделать?
        Тосан несколько секунд изучал его лицо.
        - Во-первых, ты в любом случае уйдешь из часовни и станешь жить в Академии. Для того чтобы обучать тебя дальше, нам необходимо исключить любую возможность разрушительного влияния Содара.
        Аннев и не думал возражать: его жизни с Содаром все равно пришел конец.
        - Я понял, старейший Тосан.
        - Замечательно. Во-вторых, вот какое задание тебе предстоит выполнить. Мастер Карбад говорит, что у границ деревни бродит какой-то торговец - уверяет, что хотел срезать путь через Чащу, но заблудился. Скорее всего, прямо сейчас он пытается проникнуть в Шаенбалу.
        - Торговец?  - переспросил Аннев.  - Но ведь… к нам в Шаенбалу никто не приходит.
        Тосан продолжил с непроницаемым видом:
        - Многие годы это место было сокрыто от глаз чужаков, и пусть так и продолжается дальше. Это необходимо для того, чтобы до артефактов не добрались чудовища, желающие использовать их во зло.
        Аннев, нахмурившись, ждал дальнейших объяснений, однако их не последовало.
        - Я найду этого торговца, старейший Тосан. А что потом?
        - Ты купишь у него пальмовой лозы и смолы драконового дерева - у нас нехватка и того и другого. Но главное - ты должен разузнать, как ему удалось отыскать нашу деревню.
        Аннев кивнул. Древний вынул из ящика стола маленький кошелек.
        - Он сейчас у восточной границы.  - Он протянул кошелек Анневу.  - После того как купишь все необходимое, отведи его подальше от деревни и убей.
        - Убить? За то, что он заблудился?
        У Аннева пересохло во рту.
        - За то, что он представляет собой угрозу для Академии, Проклятого хранилища и артефактов. Смерть - наказание для тех, кто осмеливается покинуть деревню. Торговец знает, где находится деревня, так что это правило применимо и к нему.
        - Значит, кошелек нужен лишь как… приманка?
        Древний насупился:
        - Мы аватары, Айнневог, а не воры. Ты заплатишь человеку за его товары.  - Тосан поднялся из-за стола.  - Если вздумаешь ограбить его после того, как убьешь,  - это уже твое дело. Лично я нахожу воровство омерзительным - не важно, крадешь ты у живого или у мертвого. А в качестве доказательства, что задание успешно выполнено, ты принесешь мне его уши.
        - Уши?
        Тосан кивнул и указал рукой на дверь:
        - Ты должен управиться до завтрашнего заката. Будь ты аватаром, я бы позволил тебе взять с собой любое оружие на свое усмотрение, но… ты не аватар. К тому же ты уже продемонстрировал свои умения, так что, думаю, прекрасно справишься и без оружия.
        Аннев направился к выходу, покачиваясь, словно пьяный. Едва он открыл дверь, как древний снова его окликнул:
        - Священники, Айнневог, могут позволить себе приятные манеры и обходительность, но для аватаров это непростительная роскошь. Другой возможности у тебя не будет: докажи наконец, кто ты на самом деле. Я не случайно выбрал для тебя именно это задание. Постарайся на сей раз меня не разочаровать.

        Глава 33

        Аннев вышел во двор и направился вдоль здания Академии. Он намеревался обойти его и таким образом срезать путь до восточной окраины Шаенбалу, где находилась часовня Содара.
        Тосан высказался весьма недвусмысленно: в Чаще бродит какой-то чужак, и Аннев должен выведать, как он сюда попал, а потом лишить жизни. При других обстоятельствах он бы никогда на такое не согласился.
        Но теперь все изменилось. Теперь Аннев был готов предать друзей, бросить наставника, убить человека - все что угодно, лишь бы не пришлось снова испытать это чудовищное отчаяние. Какой бы ни была цена за титул аватара - он ее заплатит.
        Дойдя до одной из кольцевых улиц деревни, Аннев обернулся: витражное окно ярко выделялось на фоне темной каменной стены, и Аннев представил себе, что за ним, скрытый за отблесками полуденного солнца, стоит Тосан.
        В окне вдруг что-то быстро мелькнуло. Что ж, возможно, он не слишком далек от истины.
        Аннев развернулся и побежал к восточным воротам, мимо каменных домиков, которые быстро сменили деревянные избушки, а те, в свою очередь, уступили место лачугам из веток и глины. На окраине деревни, среди скромных жилищ земледельцев и торговцев овцами, стояла часовня. Аннев по инерции повернул в ее направлении - нужно обязательно заскочить к Содару и все рассказать!  - но вовремя опомнился, все еще чувствуя на себе пристальный взгляд Тосана, и помчался в сторону Чащи, к сторожевой башне.
        Оставив часовню позади, Аннев всецело сосредоточился на задании. На мгновение он пожалел, что у него нет при себе охотничьего ножа или меча Содара, но потом рассудил, что оно к лучшему: пустить их в ход в таком грязном деле - значит осквернить. К тому же Тосан прав насчет его умений: для того чтобы убить человека, нож ему ни к чему - нужно лишь дождаться правильного момента.
        Когда он приблизился к каменной башне и высокому деревянному частоколу, его окликнул толстый мужчина в красном.
        - Айнневог!  - Это был Фолум, мастер таможни.  - С каких это пор Тосан посылает на серьезные дела детей? Или ты просто забыл надеть свою коричневую форму?
        Но Анневу было не до шуток.
        - Где этот человек?  - только и спросил он, тяжело дыша.
        - Торгаш-то?
        Аннев кивнул.
        - Ждет на краю леса, прямо за столбами.
        Юноша направился к воротам.
        - Если он пересек границу, веди его сюда!  - прокричал Фолум.
        Аннев на ходу махнул рукой и, выйдя из ворот, припустил что было духу по восточной дороге, ведущей в самое сердце Чащи.
        Добежав до леса, он остановился и с наслаждением втянул носом густой аромат хвои. Прохладный влажный воздух наполнил грудь, и Аннев даже почувствовал легкое головокружение. Он вдруг подумал о человеке, которого должен убить. Какой он? Злой или добрый? Есть ли у него семья? И будет ли он драться за свою жизнь?
        Впереди стояли вертикальные камни, за которыми начиналась тропа в Чащу. Проходя между столбами, которые были ему по пояс, он провел пальцами по полустертым глифам, покрывавшим поверхность одного из них.
        Руны не были магическими - это подтвердил и Содар, когда Аннев спросил его о них,  - и тем не менее по коже Аннева пробежал странный холодок. Точно такой же он ощутил, пока шел по тропе, вглядываясь вглубь леса: землю устилал ковер из сосновых игл и почерневших листьев, но отпечатков ног торговца на нем почему-то не было.
        Высоко в небе сияло солнце, однако его лучи едва пробивались сквозь толстый полог ветвей; всматриваясь в Чащу, Аннев невольно вспомнил о сумеречном омуте, который недавно видел. Эту часть леса Аннев знал плохо - так глубоко он забирался редко, раз в год, не чаще,  - но все равно не сомневался, что сумеет обнаружить торговца, оставшись при этом незамеченным.
        Аннев крался ловко и бесшумно, как кошка, однако через десять минут в голову полезли тревожные мысли: вдруг торговец уже ушел и придется возвращаться к Тосану ни с чем? Но тут же отмахнулся от своих опасений, твердо решив прочесать лес вдоль и поперек, пусть даже на это уйдет вся ночь.
        - Эй!  - не выдержал он наконец.  - Есть здесь кто-нибудь?
        - Да есть, есть,  - раздался вдруг из-за деревьев чей-то голос.  - Я тебя еще на дороге заприметил. Дай, думаю, посижу подожду, делать-то все равно шибко нечего. А ты все тычешься без толку, что слепой котенок.
        Аннев ощетинился, возмущенный бесцеремонностью незнакомца, повернулся на голос… но никого не увидел. Тогда он сделал несколько шагов и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку.
        - И где ты?  - спросил Аннев, не понимая, где может находиться владелец голоса.
        В ответ раздалось насмешливое кудахтанье. Оно слышалось из раскачивающихся ветвей серебристого клена, перед которым, наполовину заслоняя от взгляда его ствол, росла высокая тонкая ель. Аннев подошел поближе и с удивлением обнаружил за кленом небольшую тележку. Интересно, как он умудрился раньше ее не заметить?
        Взгляд Аннева скользнул вверх по стволу, по густым могучим ветвям, тянущимся вверх, и вдруг… На одной из веток, в четырех футах над землей, он увидел круглого, как шар, человека. Его румяное лицо покрывал загар; он сидел, завернувшись в плотный, болотного цвета плащ, и курил длинную трубку. Со щек и подбородка свисали неряшливые клочья каштановой бороды, наполовину застрявшие между жирными складками шеи.
        - Холодно тут у вас,  - ухмыльнулся толстяк.  - Я всю ночь по лесу плутал, а когда наконец вышел к людям, вы, сволочи, даже погреться меня не пустили.
        Он громко засопел, задвигал челюстями и, вынув трубку, смачно сплюнул. Сгусток мерзкой жижи шлепнулся на землю меньше чем в ярде от Аннева.
        Аннев брезгливо скривился и отошел назад, продолжая, однако, смотреть торговцу в глаза.
        - Меня послали помочь тебе выбраться из Чащи,  - невозмутимо произнес он.
        - Да ну? И как же тебя звать, помощничек?
        Гласные «а», «о» и «у» он произносил на особый манер - протяжно, выпячивая губы. Шраон, кузнец, разговаривал похожим образом, но у толстяка акцент звучал более заметно.
        Аннев ответил не колеблясь. Торговца он все равно скоро прикончит, так что для чего таиться? К тому же правду говорить всегда проще - а вот во вранье можно и запутаться ненароком.
        - Мое имя Айнневог. Но все зовут меня Аннев.
        - Айнневог, значит?  - Толстяк задумался.  - То бишь «феникс»?
        Изумленный Аннев молча кивнул.
        - А «Аннев», стало быть, «редкий». Хе. Знатное имечко.
        Вытащив руку из-под плаща, торговец поскреб черными ногтями щеки и уголки рта и вынул трубку.
        - А я Крэгкарак,  - представился он.
        - Крэкрак?
        Торговец замотал головой, и его тронутые сединой космы разметались по плечам.
        - Крэг-ка-рак,  - произнес он, взмахивая трубкой на каждом слоге.
        Потом снова завернулся в плащ, потянулся и спрыгнул со своего насеста, на полдюйма продавив ножищами влажную землю.
        - Это древнее имя,  - объяснил он, расправляя плащ.  - Означает… в общем, не важно, твое-то куда внушительнее. Зови меня просто Крэг.
        Обветренные губы растянулись в искренней улыбке, обнажив два ряда пожелтевших зубов, и неожиданно для себя Аннев тоже широко улыбнулся в ответ.
        - Значит, Крэг,  - дружелюбно произнес он.  - Так что же привело тебя к нам в Чащу, Крэг?
        - Дела.  - Крэг махнул на дерево, за которым стояла тележка, и засеменил к своему добру.  - Дела привели меня к вам в Чащу. Везу из Северной Одарнеи пальмовую лозу, орехи кола, варану, драконью кровь. Такие товары для южных земель редкость.
        - Почему именно сюда, а не в Лукуру?
        - Лукура!
        Крэг покачал головой и принялся вытаскивать тележку из-за клена. Наконец ему это удалось, и, с силой дернув ее на себя, он смог выкатить ее на тропинку.
        - В Лукуре обдираловка: налоги безбожные, да и цену выше той, что купеческий союз требует, не назначишь. А чтобы назначить - это надо союзу еще и заплатить, и то нет гарантий, что он разрешение выдаст. Лучше уж в Банок податься. Или в Порт-Каэр - пусть он и дальше будет.
        - Это туда ты направляешься?
        - В точности так. Четыре дня назад я был еще в Баноке. Дошел до Хентингсфорта, а оттуда выдвинулся в Порт-Каэр. Думал срезать путь через Чащу. Вот тебе и срезал. Нет бы в окружную пойти, как все путные торгаши делают,  - был бы уже на полдороге.  - Он харкнул в сторону.  - Проклятущий лес - целый день псу под хвост!
        - Два,  - поправил Аннев.  - Ты слишком далеко забрался. Сейчас мы на западной окраине Чащи.
        Крэг разинул рот, отказываясь поверить в услышанное; толстое лицо исказила страдальческая гримаса. Такое выражение лица обычно бывает у аватаров, когда на тренировках они получают удар ногой в живот.
        - Опять на западной?  - выдохнул он, когда к нему вернулся дар речи.  - Да быть такого не может! Отсюда ж до Банока рукой подать! Я-то думал, что иду на юг!
        Аннев помотал головой.
        - Боги мои,  - пробормотал торговец,  - это ж куда меня занесло?
        - В Шаенбалу,  - произнес Аннев название деревни, тем самым окончательно решив судьбу незадачливого торговца.
        - Шанблу?  - Крэг тряхнул седыми патлами.  - Первый раз слышу. А я, между прочим, каждый захудалый городишко между Одарнеей и Озерным краем знаю.
        Аннев пожал плечами. Что ж, первую часть задания он уже выполнил: этот человек и сам понятия не имеет, как он сюда попал.
        Крэг подергал себя за жидкую бороденку и снова поскреб уголки рта.
        - Шанблу, значит?  - повторил он, словно пробуя слово на вкус.
        Он изучающе оглядел тропу и угодья, начинавшиеся за краем леса, и опять повернулся к Анневу:
        - Сдается мне, деревушка ваша секретная. Потому-то мужик в красной пижаме меня и не впустил, верно я мыслю?
        - В некотором роде.
        Какой смысл скрывать правду от человека, который будет мертв еще до заката?
        - Ну и пропади он тогда пропадом - и лес этот ваш тоже. Сначала я потерял здесь Сениф, а теперь и сам потерялся.
        - Хватит ныть и плеваться. Сказал же - я здесь, чтобы показать тебе дорогу. К тому же мне нужно кое-что из твоего товара.
        - «Ныть и плеваться»?
        Не сводя с Аннева глаз, Крэг сунул руку под плащ и вытащил из кармана кожаной жилетки серебряную фляжку. Он сделал приличный глоток и, прополоскав рот, сглотнул.
        - Гляжу, в вашей секретной деревушке молодежь и не слыхала, что старших надо уважать?  - Он почмокал губами и снова спрятал фляжку в карман.
        Аннев взвесил в руке мешочек с монетами.
        - Ты вроде бы говорил, что везешь пальмовую лозу и драконью кровь?
        - Так и есть. Сколько тебе?
        Аннев смутился, ведь подробных указаний Тосан ему не дал.
        - Десять стеблей и четыре бутыли смолы,  - выпалил он.
        И, высыпав на ладонь половину мешочка, начал выбирать монетки покрупнее.
        - Я заплачу тебе три серебряных луны.
        Крэг приблизился, поглядел на скудную горсть монет и объявил:
        - За эти деньги я тебе дам два стебля и одну бутыль.
        - Я ведь сказал: три луны - не каких-то три посоха.
        - А я сказал: два стебля и бутыль. Ты что, глухой? Но коли ты мне помогаешь, я пойду тебе навстречу: двенадцать лун - и весь товар твой.
        Аннев вытряхнул из мешочка все, что в нем оставалось. Его богатство составляли пять лун, двадцать медных звездочек и меньше десяти серебряных посохов - и ни одного тебе золотого лучика или солнца. Это было чуть больше половины той суммы, что запросил торговец. Либо он пытался надуть Аннева, либо Аннев ничего не понимал в ценности пальмовых лоз и драконьей крови.
        - Я дам тебе по луне за каждую бутыль…
        - Две луны.
        - …и двадцать медяшек за стебли.
        Крэг рассмеялся:
        - Так и быть, сделаю тебе скидку. Давай сюда весь кошелек - и получишь половину своего товара, то бишь две бутыли и пять стеблей. Так тебе больше нигде не свезет, уж поверь.
        - Отлично,  - согласился Аннев, а когда Крэг протянул ручищу к мешочку, добавил: - А остальную часть товара я заберу в уплату за то, что вывел тебя из леса.
        Крэг тут же отдернул руку:
        - Но это уже входит в стоимость! Да на юге за такие деньги тебе и деревяшки-то не везде продадут. А смола и того дороже, даже если придешь за ней в саму Северную Одарнею.
        - Но мы не в Северной Одарнее,  - спокойно заявил Аннев.  - Ты заблудился в Чаще, и если я тебе не помогу - ты больше никогда никому ничего не продашь.
        Крэг затряс головой:
        - Ты мошенник и вор. Проклятые деревенщины сказали мне, что дадут мне провожатого, но о том, чтобы платить за него, речи не шло!
        - Иди один,  - невозмутимо ответил Аннев,  - но без моей помощи ты и через месяц отсюда не выберешься. Я знаю все местные тропинки - а ты знаешь мою цену.
        Торговец громко засопел.
        - Думаешь, перед тобой полный дурак, парень? Да мне всего-то и надо - дойти до Чащобного тракта, а это раз плюнуть: сначала на юг, потом на восток - и я на месте.
        - Если это так просто - почему же ты все еще здесь? Пойдешь на юго-восток - снова заплутаешь. Тебе понадобится несколько дней, чтобы добраться до тракта - если ты вообще когда-нибудь до него доберешься. Ты еще не заметил, что деревья здесь любят поиграть со светом?
        Крэг задрал голову, и Аннев понял, что ему удалось не на шутку его озадачить.
        - Ты идешь туда,  - продолжал он,  - откуда встает солнце, уверенный, что движешься на восток, а это на самом деле север, и ты в итоге попросту делаешь круг. Бывало с тобой такое?
        Крэг прищурился. Теперь он смотрел на Аннева не как на мальчика на побегушках, а как на равного - такого же дельца, который своего не упустит.
        - А ты смышленый малый,  - сказал он.  - Феникс как есть. Ладно, назови свою цену.
        Аннев разжал ладонь, в которой лежали монеты:
        - Десять стеблей пальмовой лианы и четыре бутыли смолы за… восемь лун.
        Крэг разворошил горсть пальцем, пересчитывая.
        - Одного посоха не хватает.  - Он посмотрел на опустевший мешочек и пожал плечами.  - Десять было бы в самый раз, ну да восемь так восемь.
        Толстяк сгреб деньги, и они с тихим звяканьем исчезли в складках его плаща. Потом сдернул кусок парусины, накинутый на тележку, и принялся копошиться в товарах.
        - И не тяжело было тащить ее от самой Одарнеи?  - спросил Аннев.
        - У меня был мул.  - Крэг вынул сухие стебли и бутыли с ярко-красной смолой.  - А вчера она сбежала. Время шло к ночи. Я накормил Сениф, дал ей воды и уже собирался снова запрячь, а она вдруг как сорвется с места! Только я ее и видел. Напугалась чего-то скотинка.  - Крэг положил покупки в холщовый мешок, предварительно обмотав все бутыли тряпками, и протянул его Анневу.  - И сказать по правде,  - прошептал он,  - я тоже. Мы с Сениф что-то почуяли - что-то жуткое и ненормальное.
        И, словно в подтверждение его слов, в лесу вдруг повисла тишина, плотная, точно ватное одеяло. Аннев смотрел на тени, сгущавшиеся в конце тропы, и ему показалось, что в этих тенях шевелится какое-то громадное невидимое существо, его чудовищные щупальца подползают все ближе, и вот уже их шелест слышится у самых ног… Аннев подумал о сумеречных омутах - вдруг в них и правда живут такие твари?
        Он поежился, взвалил мешок на плечо и сказал:
        - Унесу его на опушку и вернусь.
        Крэг кивнул. Судя по его виду, перспектива остаться в одиночестве именно сейчас его совсем не обрадовала.
        Аннев добежал до пограничных камней и положил мешок с их обратной стороны, ближе к деревне. Дурное предчувствие уже покинуло его, но тут он вспомнил о своем задании, и на сердце снова стало тяжело.
        Как он это сделает? И когда? Тосан дал ему полтора дня, но Аннев мог бы управиться и за час - если бы захотел. Он уже знал, что Крэг попал в Шаенбалу случайно, и купил все, что было нужно,  - теперь оставалось лишь довести дело до конца.
        «Пройдусь с ним немного, поспрашиваю о том о сем, а когда он отвернется - сделаю то, что должен».
        И все же - как? Сначала он думал, что попросту свернет торговцу шею, но когда увидел эти жирные складки, то передумал - поди еще до этой шеи доберись. Вариант с удушением отпадал по той же причине. Будь у Аннева веревка или нож - тогда еще куда ни шло, но ни того ни другого у него нет. Можно попробовать оглушить камнем - ударить как следует, а когда толстяк рухнет без сознания, прикончить чем-нибудь острым, что наверняка найдется в его тележке.
        - Спасибо за товары,  - поблагодарил Аннев, вернувшись.  - Жаль, что ты лишился мула и проплутал столько времени по лесу. Но скоро мы это исправим. С тележкой я тебе помогу, а в Хентингсфорте ты купишь себе нового мула.
        От собственного вранья на душе стало совсем гадко.
        Крэг засмеялся:
        - Так и быть, по рукам - мне и выбирать-то было особо не из чего! Все, что теперь остается,  - уповать на твою милость!
        Аннев похолодел. Слова толстяка прозвучали так, словно он обо всем догадался… или это лишь кажется? Аннев нервно сглотнул, чувствуя себя уже не столь уверенно.
        - Да брось,  - произнес он с наигранной веселостью,  - как по мне, ты ничуть не прогадал.
        Крэг добродушно фыркнул:
        - Тебе-то почем знать, парень из секретной деревушки? Удивительно, что ты вообще в деньгах разбираешься, а про цену моих товаров я и вовсе молчу.
        Аннев улыбнулся:
        - Честно признаюсь, торговаться я не привык, но кое-что в этом понимаю - благодаря Содару. Само собой, мне известно, какие монеты нынче в ходу, даже если я ничего не… Крэг?
        Лицо торговца стало белее снега.
        - Как ты сказал?  - прошептал он.
        - Что, прости?
        - Ты назвал имя Содар?

        Глава 34
        - Ну да,  - ответил Аннев с нарочитой непринужденностью.  - Он мой наставник.
        Говоря это, он почти слышал, как Содар попрекает его за то, что он вот так запросто делится с незнакомцем своими тайнами… Вот только Содар уже никогда его не упрекнет, а Крэгу осталось жить не больше часа.
        - Содар,  - медленно произнес Крэг.  - А ты, значит, Айнневог. Феникс.
        Он как-то странно ухмыльнулся, и ухмылка эта Анневу вовсе не понравилась.
        - Ладно, парень, пошли,  - сказал торговец, по-прежнему улыбаясь, и нырнул под перекладину тележки. Аннев последовал за ним, кое-как втиснувшись в оставшееся свободное пространство.
        - Куда?  - Крэг взглянул на юношу. Аннев кивком указал на тропу: вперед. Он не появлялся здесь с прошлого лета, но с того времени местность почти не изменилась.
        - Скоро будет поворот направо.
        Они навалились на перекладину и двинулись по тропе, таща за собой тележку.
        - Расскажи мне о своей деревне, Аннев.
        - Обычная деревня. Живем себе потихоньку.
        Крэг снова оскалился:
        - Это точно - тише некуда. Бьюсь об заклад, гости к вам нечасто ходят.
        Аннев промолчал, давая толстяку возможность почесать языком.
        - Странно все это, как ни крути,  - не унимался тот.
        - Что именно?
        - Помимо того, что меня даже к воротам не подпустили?  - Крэг повел плечами.  - Один из тех парней в красном взял у меня список моих товаров. Так вместо того чтобы заказать обычную ерунду - шелк, специи, кухонную утварь,  - он заявил, что нужны пальмовые лозы и драконья кровь.
        - Что же в этом странного?
        - Пальмовая лоза - название древнее, его мало кто знает. Большинство зовет ее ротангом. А драконья кровь? Да здесь, на юге, людей, которые о ней слышали, по пальцам можно пересчитать. А тех, кто в курсе, что так зовется всего-навсего древесная смола,  - и того меньше.
        - Зачем же тогда везти ее сюда?
        - Да затем, что это - редкость. Те, кому она нужна, знают ее цену - кроме разве что тебя,  - и потому обычно мне удается выручить за нее с полгорсти золотых лучиков.
        - Это и правда честная цена?  - спросил Аннев, поглядывая по сторонам в поисках подходящего оружия.
        - За четыре-то бутылки?  - Крэг загоготал.  - Как по мне, то вполне.
        Аннев улыбнулся. Значит, он был прав и торговец действительно пытался его надуть. Муки совести немного утихли.
        - Так, значит,  - продолжил Крэг,  - деньжата считать тебя Содар обучил?
        Аннев кивнул.
        - И торговаться, гляжу, тоже. А кто он такой? Лавочник? Или коневод?
        Аннев рассмеялся:
        - Не угадал!
        - О, гляжу, я тебя здорово рассмешил, да? Хм. Тогда, может быть, Содар - священник, а ты - его помощник?
        Аннев даже запнулся от неожиданности:
        - Как… с чего ты так решил?
        Крэг махнул головой, показывая на его тунику:
        - Обычный народ носит яркую одежду. А в бежевом ходят либо церковники, либо бедняки.  - Его взгляд задержался на единственной перчатке, да и то сшитой из лоскутов, однако мнения своего толстяк не изменил.  - Сомневаюсь, что твой наставник прозябает в нищете, значит, он священник. Впрочем, может статься, ты работаешь на парней в красных пижамах - новичкам обычно запрещают одеваться в приличную одежду.  - Он посмотрел на Аннева.  - Теперь угадал?
        Аннев, пораженный его проницательностью, что-то тихо промычал себе под нос. Он уже не был уверен, что поступил правильно, решив честно отвечать на все вопросы. Кто знает, вдруг этот хитрец догадается и о его замыслах? Некоторое время они молча катили тележку, и с каждым их шагом лес вокруг них становился гуще.
        - Я помощник священника,  - произнес наконец Аннев, нарушив затянувшуюся паузу.  - То есть не совсем помощник. Так просто не объяснишь.
        - Что ж, тогда не будем об этом,  - с пониманием кивнул Крэг и вскинул перекладину повыше.  - Позволь спросить тебя о другом.  - Он на мгновение задумался.  - А чем занимается «не совсем помощник священника»?
        Аннев покосился на Крэгкарака - уж не идиот ли он?
        «Да ты вообще меня слушал?»
        Крэг поймал его взгляд и в ответ скорчил злодейскую гримасу.
        И Аннев, неожиданно для себя самого, улыбнулся во весь рот. Торговец явно его проверял и по-прежнему держал ухо востро. Что ж, значит, еще не время. К тому же подходящего камня Аннев пока не приметил, а потому они продолжали тянуть тележку, все дальше углубляясь в Чащу.
        Впереди показалась узкая тропинка, уходящая вправо от главной.
        - Нам туда.
        Они вместе стащили тележку на тропинку и поволокли дальше, утопая во влажном мхе и ломая низкорослые кустики. Тележка подпрыгивала на каждой кочке, издавая жалобный скрип, а кусты становились все выше и гуще. Вскоре тропка превратилась в едва заметную узенькую полосу, которая, змеясь, исчезала в гуще леса.
        - Далеко еще?  - не выдержал Крэг.
        - Трудно сказать. Чаща любит пошутить. Я ходил этой тропой с дюжину раз, и каждый раз она немного другая.
        - Это как?
        - Иногда, чтобы добраться до тракта, хватает пары часов, а то и меньше. А временами идешь, идешь, а тропа все не кончается…
        Путь им преградила очередная заросшая травой кочка, и Крэг, тяжело сопя, с новой силой навалился грудью на перекладину.
        - Стало быть, дороги здесь меняются?
        - Нет,  - ответил Аннев.  - Не в этом дело. Они скорее… становятся длиннее, хотя идешь ты так же быстро, как всегда. Дорога все та же, а идешь ты по ней дольше.
        Крэг ничего не ответил, размышляя над его словами. А когда они добрались до места, где тропа делала резкий поворот, спросил:
        - Ты сам здесь никогда не плутаешь?
        - Да постоянно. Даже в северной части, где охочусь. Но со временем учишься понимать лес: как он дышит, как двигается. Запоминаешь расположение полян, пересечение главных троп. И тогда становится легче, но слишком легко не бывает никогда.
        - Есть соображения, отчего он такой?
        - Когда-то Чаща была частью Возгара. Может, его магия проникла и сюда… оттого-то тени и оживают.
        - А ты, гляжу, немало знаешь.
        - Достаточно, чтобы держаться подальше от темных мест.
        - Это еще что за места?
        - Деревья там стоят так плотно, что ветви их сплетаются в сплошную черную массу, сквозь которую не проникает солнечный свет. Там всегда царит непроницаемая темнота, но даже в ней есть какая-то жизнь. А когда глядишь в эту темноту со стороны, кажется, будто перед тобой омут черной воды.
        - И ты, само собой, глядел?  - предположил Крэг.
        Аннев криво усмехнулся:
        - Всего пару раз. Если я увижу такой омут, то обязательно должен о нем сообщить, но приближаться к нему мне нельзя. Они считаются опасными.
        - Похоже, старшие много чего тебе говорят, да только ты все равно делаешь по-своему.
        Аннев густо покраснел, но вовсе не от смущения, а от злости. Пропади он пропадом, этот Тосан вместе с его Академией.
        - Да потому что некоторые правила попросту не имеют никакого смысла!  - взорвался он.  - Мастера и древние ходят куда захотят, а мы словно на привязи! Они все за нас решают: что носить, что есть и что делать, а если мы поступаем по-другому - нас наказывают! Они ведут себя так, будто лучше их никого нет, а весь мир - сборище воров и убийц, хотя сами они и есть самые настоящие воры и убийцы! А теперь еще…  - Слова комом встали в горле.
        - Что?
        «Я должен тебя убить, потому что хочу стать одним из них».
        От этой мысли Анневу стало дурно. Солнце скоро сядет, а он тащится по лесу с тележкой товаров, помогая торговцу, уши которого уже давно должны лежать в его кармане. С какой стати он вообще говорит с Крэгом?
        - Ничего.
        Аннев отвел взгляд.
        Крэг кивнул: мне, мол, такое слышать не впервой.
        - Всем нам иногда приходится подчиняться правилам, парень. Думаешь, за забором вашей деревеньки сплошь розами пахнет? Дерьмом там пахнет и падалью, вот что я тебе скажу. С востока надвигается какая-то жуть, а бордерлундские аристократишки только и делают, что грызутся промеж собой! А про Лукуру с Квири я и вовсе молчу! Песня даже такая есть, в кабаках частенько гремит: «Воры в Квири ходят в рясах, в Лукуре - в шелковых чулках». Слыхал?
        Аннев молча помотал головой.
        - А, ну да, где бы ты ее слыхал. Так я про что: пусть и не все правила тебе по душе, зато жизнь у тебя здесь отнюдь не плоха. С голоду ты не помираешь, от головорезов и прочей швали бегать не приходится. Может, не такое уж и зло - правила эти.
        «Знай ты, что из-за правил этих скоро лишишься жизни, по-другому бы заговорил».
        Аннев снова напомнил себе, для чего он здесь. Не для того, чтобы ублажить древних и снискать милости Тосана - нет. Он пришел сюда потому, что хочет стать аватаром, жениться на Маюн и познать огромный мир за пределами Шаенбалу. Он хочет получить свободу, а цена ее - жизнь Крэга.
        - Чего такой смурной, парень?  - спросил Крэг.  - Вид у тебя, что у той горгульи.
        Аннев покачал головой:
        - Не важно. Все равно ничего уже не изменишь.
        Они приближались к небольшой поляне с торчащими по краю сухими стеблями болиголова. Рядом бежал широкий ручей. У берегов острыми осколками вздыбился лед. Пора.
        - Сделаем привал,  - предложил Аннев.  - Напьемся, наберем воды, и ты расскажешь мне о местах, где успел побывать. Меня всегда интересовало, что творится в большом мире.
        «И если я тебя убью, то смогу увидеть все это собственными глазами».
        - Слава богам!  - пропыхтел Крэг.  - Отдых мне не помешал бы…
        Тут он заметил, что Аннев на что-то отвлекся. Крэг пошарил глазами по сторонам, и тут его взгляд остановился на поляне.
        Взору торговца предстало нагромождение залитых кровью камней. В центре поляны были разбросаны бесформенные останки какого-то животного.
        - Сениф!

        Глава 35
        - Волки?  - спросил Аннев, во второй раз обойдя груду камней.
        - Нет.  - Крэг покачал головой.  - Люди.
        Он ткнул посохом, который вытащил из тележки, в следы, вдавленные в мягкую землю под покрытыми инеем стеблями. Рядом лежал лук со спущенной тетивой, который показался Анневу смутно знакомым.
        Б?льшая часть туши животного лежала на каменной плите в центре прогалины. Между камнями, разбросанными вокруг плиты, валялись кишки и кости. Приблизившись к чудовищному столу, Аннев увидел морду мула, а точнее, то, что от нее осталось: глаза выколоты, губы и уши зверски оторваны от черепа, кости наполовину изглоданы.
        - Может, люди здесь и проходили, но сотворить такое способно лишь дикое зверье.
        - Навряд ли,  - возразил Крэг.  - Брюхо вспорото ножом.
        Аннев подошел еще ближе и увидел в боку Сениф глубокие разрезы, длинные и аккуратные. Ребра торчали наружу, нутро было опустошено.
        - Но ведь человек не стал бы грызть…
        - Здесь поработал клинок.
        Крэг толкнул тушу сапожищем, перевернув ее на другой бок.
        - Какой зверь сожрет только ливер, а мясо оставит нетронутым?
        Он медленно обошел поляну по периметру, изучая каждый отпечаток на земле, каждый перевернутый камень и сломанный стебель. Затем вернулся к туше и, ткнув посохом груду камней, на которой покоилась плита с останками Сениф, спросил:
        - Какие соображения, парень?
        - Похоже на алтарь, вот только я раньше не видел таких.
        Крэг подергал себя за бороду.
        - Поясни.
        Аннев еще раз обошел плиту: может, он что-то упустил из вида?
        - Это не даритский алтарь - иначе вокруг него был бы желоб с водой; и не илюмитский - я нигде не вижу следов огня. А вот кровь указывает на то, что алтарь возведен терранцами - но в Чаще терранцев нет. Они живут в Восточной Дароэе, за Бордерлундом и рекой Куар.
        Он внимательно осмотрел землю. Помимо их с Крэгом следов, он заметил еще одни, вокруг алтаря.
        - Похожи на отпечатки копыт. Это могла быть Сениф?
        Торговец хмуро кивнул:
        - Вполне.  - Он показал на копыта мула.  - Они даже подковы с нее сняли.
        - Разбойники?
        - Разве что вконец обнищавшие. Или попросту кретины. Зачем воровать мула ради железных подков, если у хозяина в кошельке золото звенит?
        Крэг пожевал трубку, что-то бурча себе под нос.
        - Крэг?  - окликнул его Аннев, осторожно ступая между окровавленных булыжников.  - Нам лучше уйти. Вдруг тот… то, что это сотворило, до сих пор где-то рядом?
        Крэг задумчиво смотрел на тропу, по которой они пришли.
        - Ты сказал, что ты - «не совсем помощник священника». Получается, наполовину помощник.  - Он медленно повернул голову и устремил на Аннева мрачный взгляд.  - А наполовину кто?
        - Да чего ты…  - начал было Аннев, но осекся и через мгновение задал другой вопрос: - Что мы здесь делаем, Крэг? Давай уйдем!
        - А если я хочу подождать, пока не вернется сволочь, что распотрошила моего мула?
        Аннев обернулся, ожидая увидеть на лице торговца знакомую ухмылку, однако увидел только его затылок. Крэг хищно всматривался вглубь леса, и впервые Аннев почувствовал, что от этого человека исходит опасность. Его поведение, манера управляться с посохом, даже то, как он наклонял голову, прислушиваясь,  - все это никак не вязалось с образом обычного торговца, случайно заплутавшего в лесу. Тут Крэг резко повернулся, и Аннева прошиб холодный пот.
        «Боги, он все знает… Или, по крайней мере, догадывается…»
        Его взгляд задержался на одном из залитых кровью камней. Лучшего шанса уже не будет. Аннев нагнулся и поднял камень, одну из сторон которого покрывали острые зазубрины. Что ж, оружие вполне подходящее.
        - Скажи-ка мне…  - Голос Крэга треснул, как сухая ветка.  - Чем ты занимаешься в своей деревне? Помимо того, что помогаешь священнику?
        Аннев так и застыл с камнем в руке, увидев, как переменился этот добродушный толстяк. Крэг почти трясся от ярости; он жаждал крови, изнывал от желания прикончить того мясника, что растерзал его мула. И Аннев не сомневался, что ему это удастся. Движения Крэга выдавали в нем воина, профессионального убийцу. Гибель Сениф лишь пробудила дремлющие инстинкты.
        Аннев подошел к алтарю и положил камень на истерзанные останки.
        - Мастера в Академии называют нас аватарами суда.
        - Аватары, значит…  - произнес Крэг, не спуская с него глаз.  - Ишь ты, как важно звучит. Мастера ваши, вижу, любят повыпендриваться.  - Он поскреб щеку пальцами в пятнах чернил.  - И что вы делаете? Скачете на крылатых пони, возвещая миру волю Одара?
        Аннев взял еще один камень и положил рядом с первым.
        - В основном учимся.
        - Учитесь сражаться?
        И вновь Аннев поразился проницательности торговца.
        - Да.
        - Сражаться… и убивать?
        - Да,  - без промедления ответил Аннев, уже готовый к вопросу.
        Однако руки с камня не убрал и краем глаза продолжил следить за Крэгом.
        - Это хорошо.
        Аннев удивленно приподнял бровь.
        «Он что, и правда ждет, что я на него нападу?»
        Он быстро взял еще один камень. Дело принимало совсем скверный оборот.
        - Мы не только тренируемся,  - сказал он.  - Еще нас учат добывать разные предметы. Магические предметы.
        - Магические?  - Крэг прислонил посох к дереву и, не отводя глаз от парня, принялся набивать трубку.  - Очень любопытно. Как вы, интересно, о них узнаете, если безвылазно сидите в своей деревеньке? Погоди, не отвечай, дай сам догадаюсь.
        В руке у него появилось кресало и кусочек ветоши. Крэг поджег ветошь над чашей и, раскурив трубку, убрал все в карман.
        - У вас должны быть осведомители,  - произнес он между затяжками.  - В Баноке. В Лукуре. В Квири. Это само собой. Но как вы с ними держите связь?
        Аннев пожал плечами. Озадачил его не сам вопрос, а игра, которую вел с ним торговец.
        - Есть у вас птичник?  - продолжал допрашивать его Крэг.  - Каких-нибудь птиц держите?
        Аннев немного подумал.
        - Да. У управляющего есть несколько голубей и один ястреб для охоты.
        - Ага. Значит, сообщения передаете через птиц. Но даже если и так…  - Он тряхнул седыми космами.  - Ерунда какая-то получается. Артефакты, надо думать,  - штука ценная, но воруете вы их не для того, чтобы продавать. Какой тогда в этом смысл? Нет, парень, сдается мне, никаких артефактов у вас и в помине нет, а были бы - кто-нибудь об этом давно бы пронюхал.
        Крэг запыхтел трубкой, пока в чаше не затлели оранжевые угольки.
        Аннев положил на алтарь еще один булыжник.
        - Когда артефакт попадает в Проклятое хранилище, его уже никто…
        - Ну конечно же,  - оборвал его Крэг.
        Он глубоко затянулся и выдохнул облачко дыма.
        - Теперь все сходится.
        - Что сходится?
        Торговец сделал еще одну затяжку и взял посох.
        - Древние. Проклятое хранилище. Аватары суда. Все это звучит страшно знакомо, будто история, которую я слышал давным-давно и уже успел позабыть.  - Крэг улыбнулся. В глазах по-прежнему горел опасный огонек.  - А теперь вспомнил.
        И пошагал по полузамерзшей грязи в лес.
        - Крэг?  - Аннев уронил камень, который собирался положить на алтарь.  - Куда ты идешь? Что ты вспомнил?
        - Я собираюсь найти того, кто убил моего мула. А если хочешь услышать историю,  - Крэг оглянулся,  - пошли со мной.
        Его тучная фигура быстро удалялась от поляны, угрожая вскоре вовсе исчезнуть из вида во мраке Чащи.
        Аннев никак не мог решить, что ему делать.
        - Но тропа, Крэг… она в другой стороне.
        Крэг повернулся к нему лицом:
        - Тропы всегда две, парень. Знакомая и незнакомая. Если хочешь научиться чему-то новенькому - какую выберешь?
        И пошагал дальше.
        Аннев направился было за ним, но остановился.
        - Постой, а тележка? Ты что, так и бросишь ее здесь? А если люди, убившие Сениф, вернутся?
        Ответа не последовало. Через секунду Крэг исчез за деревьями.
        Аннев, бормоча проклятья, кинулся его догонять.

        Глава 36

        Аннев не обладал навыками следопыта - ни мастера, ни Содар его этому не учили,  - и тем не менее он точно знал, что они с Крэгом идут верной дорогой. Об этом говорило множество знаков: отпечатки на земле, сломанные веточки, перевернутые камни, а также капли крови, которые он замечал через каждые несколько футов.
        - Крэг,  - позвал он торговца в надежде, что тот замедлит шаг.  - Крэг, те, кто привел мула на поляну, навряд ли стали бы возвращаться тем же путем.
        - Ты полагаешь, что они мыслят, как обычные преступники,  - сказал Крэг, не вынимая изо рта трубки.  - Однако я, как и ты, видел тот алтарь. Пусть это люди убили Сениф, но существа, сотворившие с ней такое, были подобны дикому зверью.
        - А зверь всегда возвращается в свое логово,  - догадался Аннев.
        Крэг кивнул:
        - Эти следы приведут нас прямиком к разгадке. И я не успокоюсь, пока она не попадет мне в руки.
        Аннев не нашелся что ему ответить. Пока они шли, он напоминал себе о порученном ему Тосаном задании. Он по-прежнему намеревался убить торговца, но позже. Сначала нужно выяснить, что за зло поселилось в лесу. Если повезет, то оно разделается с Крэгом так же, как разделалось с его мулом, а после этого - если, конечно, Аннев останется в живых - он отнесет уши толстяка Тосану. При мысли об этом Аннев почувствовал легкий укол совести, ведь он нарушит обещание играть по правилам. И все же в глубине души он ликовал: он снова сделает все по-своему! Наверное, Тосан прав - он и правда как кольцевая змея. Интересно, к чему это в итоге его приведет…
        - Что ты сделаешь с убийцами Сениф?
        Крэг переместил трубку в угол рта и сплюнул сквозь зубы:
        - Я им отомщу.
        Он рубанул посохом по кусту, стоящему у него на пути, и листья осыпались на землю.
        - Но они могут быть опасны.
        - Я тоже, парень.
        Еще час назад Аннев посчитал бы эти слова обыкновенным бахвальством, однако, после того что случилось между ними на поляне, он уже не сомневался, что Крэг вполне в состоянии исполнить свою угрозу.
        Они подошли к узенькой речушке. Цепочка следов, извиваясь между полыньями, вела на противоположный берег. Аннев ступил на замерзшую реку первым. Лед зловеще трещал под ногами, угрожая лопнуть, однако он добрался до берега в целости и сохранности.
        Крэг не заставил себя долго ждать. Помогая себе посохом, он совершенно беззвучно заскользил по заледеневшей глади. Брови Аннева невольно поползли вверх от удивления: и правда, этот торговец вовсе не прост.
        Они снова пустились по следу, продираясь сквозь густой кустарник. В лесу уже заметно потемнело. Аннев прикинул в уме, когда он вышел из Шаенбалу и сколько времени в его распоряжении. Оставался еще целый день - более чем достаточно для выполнения задания. И все же Аннев нервничал: с торговцем ведь можно было покончить еще несколько часов назад - почему же ему все никак это не удается?
        - Крэг, а семья у тебя есть?
        Крэг повел плечами:
        - Были жена и сын. Я их обоих пережил. Еще был внук, но и его судьба у меня забрала. Но, полагаю, я нашел собственный способ справиться с горем.
        - И какой это способ?
        - Не сидеть на месте. Я в основном сам по себе, но в какую бы деревеньку ни пришел, обязательно завожу там друзей. От этого не так одиноко. Сениф вот еще была…  - Голос у него дрогнул, и Аннев понял почему.
        - Так ты не всегда был торговцем?
        - Не всегда. Когда-то я был земледельцем. А еще - ученым и солдатом. Я много чего попробовал и надеюсь освоить еще не одно ремесло, прежде чем придет пора вернуться к своим.
        Аннев вновь почувствовал себя виноватым.
        - Так ты и солдатом успел побывать,  - продолжил он, направляя их разговор в нужное ему русло.  - Значит, тебе довелось убивать людей?
        Крэг замедлил шаг.
        - А тебе?
        Аннев помотал головой.
        - Тогда, как доберемся до конца этой тропы, держись меня. Хоть ты парень у нас и тренированный, но на рожон лучше не лезь.
        Вскоре на их пути возник овраг, склоны которого густо поросли кустарником.
        - Думаю, она совсем обезумела от боли,  - тихо сказал Аннев.  - Ветки сломаны, земля вздыблена копытами. Она даже не видела, куда идет.
        Крэг смотрел вниз, на дно оврага, где раскинулась небольшая долина.
        - Бедная скотинка. Она заслуживала лучшей доли. Сениф была страшно упрямой, но оставалась верным другом.  - Он крепче вцепился в посох.  - Думаю, мы почти на месте. Видишь вон то дерево?  - Торговец указал на поваленную сосну.  - С другой стороны есть яма, след ведет как раз к ней. Бьюсь об заклад, там эти зверюги ее и нашли.
        - Я думал, мы решили, что это люди.
        Крэг глухо зарычал:
        - Иногда человек ничем не лучше дикого зверя. А тот, кто способен издеваться над беззащитным животным,  - и в десять раз хуже.  - Он с ненавистью сплюнул.  - Тот, кто это сделал, заплатит. Кровью за кровь. И поверь, я слов на ветер не бросаю.
        Крэг начал спускаться по склону, и Аннев последовал за ним, горько жалея, что у него нет такого же посоха - сейчас он оказался бы как нельзя кстати.
        Зрелище, ожидавшее их внизу, поразительно напоминало увиденное ими на поляне с неведомым алтарем. Кровавый след тянулся не только по земле - на стволах стоящих деревьев были хорошо заметны розовые и малиновые подтеки.
        Крэг остановился у одного из таких деревьев и внимательно осмотрел его кору.
        - Это была не Сениф,  - прошептал он, а потом ткнул посохом в красные капли на земле.  - Вот ее кровь.
        - Откуда ты знаешь?  - спросил Аннев.  - Может, она бежала, наталкиваясь на деревья?
        - Издалека так и кажется, а ты приглядись. Это не похоже на случайные следы, оставленные раненым животным. Нет, эта кровь пролита по чьей-то жестокой воле.
        Аннев присмотрелся и понял, что Крэг прав. Кто-то учинил безжалостную расправу над живым существом - а скорее всего, и не одним. Аннев почувствовал, как по телу побежали мурашки. Лучше бы он все-таки захватил с собой оружие.
        - Гляди.  - Крэг указал на другое дерево, в нескольких футах слева от себя.  - Здесь в стволе какой-то металл. Кажется, медь.
        Аннев подошел к дереву.
        - Да, медь и… железо.
        - Еще и золото!  - воскликнул Крэг. Он ухватил пальцами тонкую блестящую полоску, воткнутую в выступающий из земли корень, и принялся дергать, пока не вытащил. Осмотрев металлическую пластину, он протянул ее Анневу.
        - Ничего не понимаю,  - произнес тот.
        За этот кусочек металла можно было бы выручить целое солнце и несколько лучиков в придачу. А еще он был острым - и вполне мог бы сгодиться в качестве ножа.
        - Я тоже.
        Крэг провел пальцем по куску плоти, прилипшему к коре.
        - Какая странная загадка. И скверная.
        Он сделал несколько шагов по тропе, но остановился и, прокашлявшись, произнес:
        - Пошли, парень.  - Казалось, уверенность, с которой он держался еще несколько секунд назад, внезапно оставила его.  - Этот след приведет нас к ответам.
        Аннев сунул золотую пластину в карман. Впереди поперек тропы лежала сосна. Когда они подошли ближе, стало ясно, что дерево упало уже давно: кора почти везде отслоилась, а земля рядом со стволом была устлана сухими иглами.
        Они обошли дерево и приблизились к яме. Она оказалась небольшой и круглой - около шести футов в диаметре, ее прикрывали сложенные крест-накрест сухие ветки, некоторые из них были сломаны. На дне ямы лежали два громадных булыжника. На обоих виднелись пятна засохшей крови.
        - Это ловушка,  - сказал Аннев.
        - Точно,  - согласился Крэг. Он поворошил ветки концом посоха.  - И к тому же весьма примитивная. Наспех построена и спрятана кое-как. На дне - ни кольев тебе, ни капканов. Если встать на камни, можно легко выпрыгнуть наружу.  - Он опустился на колени и осмотрел стену ловушки.  - Скорее всего, копали голыми руками.
        Аннев присел рядом с ним на корточки и показал на искромсанный корень, торчащий из стены.
        - Нет. Гляди. Такие отметины можно оставить только чем-то острым.
        Крэг кивнул:
        - Я бы решил, что орудовали лопатой, но стены слишком неровные. Топор? Очень может быть.
        - Кому придет в голову копать яму топором?
        - Я и сам удивляюсь.  - Крэг поднялся и отряхнул пыль с колен.
        Тут Аннева осенило.
        - Скорее всего, камни сбросили уже после того, как Сениф угодила в ловушку - чтобы вытащить ее отсюда, а сначала камней здесь не было.
        Он выдернул из настила два толстых сосновых сука и начал раздвигать ветки. Когда между ними образовался широкий просвет, Аннев спрыгнул вниз.
        Крэг, с любопытством наблюдавший за ним, спросил:
        - Ты чего задумал?
        Аннев ничего не ответил. Он склонился над булыжником так низко, что почти коснулся носом запекшейся крови, а потом обошел камень, внимательно глядя под ноги.
        - Здесь глубокие отметины - будто камни царапали чем-то острым.
        Крэг, нахмурившись, подергал себя за бороду:
        - Кеос подери, час от часу не легче.
        Аннев выбрался из ямы.
        - Эту яму выкопали для того, чтобы кого-то поймать. Причем живьем. А камни были нужны, чтобы вытащить мула,  - подытожил он.
        - А кровавые пятна на них откуда? И отметины? Если эти монстры не собирались калечить мою бедную зверушку - почему ж тогда пустили ей кровь?
        - Потому…  - раздался сверху дребезжащий голос,  - что монстры не всегда делают то, что им велено.

        Глава 37

        На краю оврага стояла старуха в черных лохмотьях. Время согнуло ее фигуру почти пополам, на спине возвышался чудовищный горб. Белые круглые глаза не мигая смотрели на мужчин.
        Крэг выставил посох перед собой и шагнул вперед.
        - Я говорю о монстрах, что мучили твоего мула.
        Голос у нее был высокий и трескучий. Она начала спускаться по склону, прижимая к груди костлявые, опутанные синими венами руки со скрюченными пальцами.
        Аннев открыл рот, собираясь заговорить - было в старухе что-то смутно знакомое, словно когда-то он видел ее во сне,  - однако Крэг поднял указательный палец, призывая его помолчать.
        Карга добралась до дна оврага и на несколько мгновений пропала из вида. Крэг не сводил тревожного взгляда с заваленной сосной тропы.
        - Кто это?  - прошептал Аннев.
        - Тсс.
        Когда старуха, ковыляя, вышла из-за дерева, Аннева удивили ее глаза: мутные, словно подернутые белой дымкой; однако передвигалась женщина так уверенно, будто видела не хуже его самого. Она остановилась в пяти футах от Крэга, но уже через секунду Аннев с ужасом понял, что смотрит старуха вовсе не на торговца. По его спине пробежал холодок дурного предчувствия.
        - Сосуд выбирает свой путь.
        - Какой сосуд?  - пробормотал Аннев.
        Ведьма наклонила голову к плечу; иссохший рот растянулся в злобном оскале.
        - Осколок великого целого. Посланный за жезлом, дабы принести его в свой круг. Посланный отнять жизнь. Торговец даст тебе талисман, но его у тебя украдут, Сын Семи Отцов.
        - Что?  - только и смог вымолвить Аннев. Слова старухи проникали в самое его сердце.  - Сын семи… Откуда ты меня знаешь?
        Карга зашипела, а когда снова заговорила, ее голос, на сей раз низкий и звучный, прозвучал как рокот грома:
        - Ты потомок богов, хоть и был среди смертных рожден. Тебя семеро жаждут вести, их страшит твоя длань. Бережет тебя вечный, а древний сбивает с пути. Но увечный король тобой правит. И гнев твой сожжет целый мир.
        Произнеся это, старуха распростерла свои страшные тонкие руки и поклонилась до самой земли.
        Аннев застыл на месте, разинув рот, но Крэг не растерялся: он встал между ним и колдуньей, одной рукой держа посох, а другой сжимая какую-то костяную фигурку, висящую у него на шее.
        - Пошла прочь, ведьма! Нас не напугать твоими черными речами.
        Женщина подняла голову и снова зашипела. Крэг угрожающе потряс фигуркой перед ее лицом, и карга отшатнулась.
        - Хочешь оставить его себе, Скиталец?  - проскрипела она.  - Хочешь разделить судьбу Отцов? Боюсь, это не твой путь. Смотри, как бы смерть не призвала тебя.
        - Рано или поздно смерть призовет каждого из нас.
        Ведьма мерзко захихикала, облизывая длинным и тонким, как у змеи, языком губы и остатки зубов.
        - Твое время приходило, Скиталец, и уже не раз. Но ты вечно в дороге, поэтому оно забирало вместо тебя твоих друзей.
        Лицо Крэга окаменело. Он бросил быстрый взгляд на Аннева, потом снова повернулся к старухе:
        - Уж не возомнила ли ты себя смертью, хрычовка?
        - Я тень смерти,  - последовал ответ.  - Я ступаю впереди нее и следую за ней.
        Крэг занес посох, готовясь нанести удар. Глаза торговца горели безумной ненавистью.
        - Так это ты забрала у меня моего мула?
        - Несчастный зверь,  - пробормотала она.  - Оставленный на произвол судьбы. Найдешь его - и сосуд найдет тебя.
        - Пропади ты пропадом со своими загадками! Отвечай, это ты убила Сениф?
        Тут ведьма вытянула шею и вывернула голову под пугающе неестественным углом; прижав руки к груди, она быстро задвигала костлявыми пальцами с черными когтями, которые издавали хищное клацанье.
        - Не я одна.
        Крэг набросился на нее с посохом, но она с невероятной скоростью заскользила по земле, удаляясь от разъяренного торговца, а ее черные лохмотья захлопали на ветру, словно истлевшие крылья.
        Мгновение спустя откуда-то сверху донеслось знакомое отвратительное хихиканье. Аннев повернулся на звук и увидел, что старуха уже стоит на краю оврага. Вдруг она исчезла из вида - и появилась у противоположного края ямы. Всего через несколько секунд она, казалось, была уже везде: за деревьями, на склонах, в яме, рядом с Анневом, а ее смех, звучавший со всех сторон сразу, превратился в непрерывный оглушающий визг.
        Крэг толкнул Аннева локтем в бок:
        - Закрой уши, парень! Это настоящая ведьма!
        Аннев прижал ладони к ушам. Крэг же вынул из складок плаща маленькое заляпанное зеркальце, бросил его на землю и что есть мочи ударил по нему посохом. В то же мгновение визг оборвался, и за спиной у себя Аннев услышал тихое стенание. Нашарив в кармане золотую пластину, он резко обернулся - и увидел у своих ног старуху, корчившуюся от боли.
        - Отойди!  - заорал Крэг.
        Ведьма припала к земле, обхватила себя руками и начала раскачиваться, тряся седыми космами.
        - Смерть, смерть наша пришла, смерть…  - плача, причитала она.
        - Она обезумела,  - прошептал Аннев, не решаясь отвести от колдуньи глаз.
        - Хуже. Она владеет магией. Истинной магией.
        Аннев покачал головой. Содар ему о таком не рассказывал.
        - Магия,  - повторил он.  - Она поэтому была в нескольких местах сразу?
        - Да.  - Крэг положил руку ему на плечо.  - Хотя сдается мне, все это время она стояла позади нас, а то, что мы видели, было лишь ее тенью.
        Он ткнул старуху посохом, и та завалилась на спину, продолжая причитать.
        - Похоже, я сломил ее, разбив зеркало. Не сказать, чтоб сильно пришлось стараться. Но она все еще опасна. Давай прикончим ее и сбросим в яму.
        - Ты серьезно?
        - Кровь за кровь, парень. Я уже сказал: я слов на ветер не бросаю.
        - Но ты же не можешь убить беспомощную старуху! Это жестоко!
        - Эта старуха убила моего мула,  - мрачно ответил Крэг.
        - Смерть, смерть пришла, за всеми нами…  - продолжала твердить ведьма, словно не слыша их разговора.
        Аннев посмотрел на нее и представил, как перерезает ей горло, а потом они с Крэгом сталкивают тело в яму… Он отмахнулся от этой неприятной картины, но ее тут же сменила другая: Крэг забивает каргу до смерти посохом, а Аннев, улучив момент, подкрадывается к нему сзади с золотой пластиной в руке и… Как же все это мерзко. Неужто невозможно выбраться из этого проклятого леса, не обагрив руки чей-нибудь кровью?
        - Погоди. Она сказала, что была не одна - и что монстры не всегда слушаются приказов. Крэг, да она, может, вообще не трогала Сениф, а просто помогла загнать ее в ловушку?
        Торговец злобно оскалился:
        - И что с того? Эта тварь была среди тех, кто ослепил Сениф, измывался над ней, вырезал у нее сердце и бросил на поганый алтарь.  - Он плюнул в свернувшуюся клубком старуху.  - Она - зло, Аннев. И магия тут ни при чем. Эта ведьма творит - и творила - ужасные вещи. И потому заслуживает того, чтобы сдохнуть.
        - Не трогала мула,  - донесся снизу жалобный вой.  - Монстров убила. Пощадила мула.
        Мужчины посмотрели на колдунью. Она лежала неподвижно, слезы уже не струились по щекам.
        - Не делайте больно, не убивайте,  - всхлипывала она.  - Вот что говорила я им. Но они не послушались. И я убила их. Даруй же мне милость, какую я даровала твоему мулу.
        Крэг нервно теребил нижнюю губу.
        - И все равно эта хрычовка опасна,  - упрямо заявил он.
        - Думаешь, она лжет?
        Крэг немного поразмыслил.
        - Навряд ли. Знаю я этот гнусный народ: они хоть и наделены силой, но взамен обязаны говорить правду - так велит их договор с непостижимым. Но не думай, что их правда - это правда истинная, раскрывающая подлинную суть вещей. Они извратят ее, как велит им их зловредная природа!
        Крэг снова схватился за костяшку, висящую у него на шее:
        - Гляди.
        Он сел на корточки, сдернул костяную фигурку с шеи и сунул в лицо колдунье.
        - Хватит с меня твоей лжи и твоих загадок, чертовка. Отвечай прямо и честно, иначе я размозжу тебе башку, сожгу твое тело, а пепел брошу в яму и посыплю его солью. Ты все поняла?
        Ведьма зашипела, обхватила горло костлявыми пальцами и часто закивала:
        - Да-да, поняла тебя, Скиталец. Никакой больше лжи, никаких загадок. Помилуй.
        - Расскажешь правду,  - может, и помилую.
        Карга, все так же кивая, отшатнулась от талисмана и проскрипела:
        - Правда, только правда. Говорила я им: не трогайте мула.
        - Так кто ее убил?  - прорычал Крэг.
        Ведьма украдкой глянула на Аннева:
        - Я послала их за мулом. Приказала вырыть яму. Чтобы поймать зверя и получить мальчика.
        Аннев оцепенел. Теперь Крэг смотрел с подозрением не только на колдунью, но и на него.
        - Какого мальчика?
        - Он погубит нас всех,  - прошептала ведьма и снова начала раскачиваться.  - Всех нас. Тебя. Людей. Богов. Кеокумов. Все умрут, все до одного.  - Она затрясла головой так, что грязные космы разметались по лицу.  - Заклинатель теней идет за ним по пятам. Бог теней его ищет. Он нужен Падшему богу. Я так долго ждала…
        Крэг снова выставил перед собой костяной талисман:
        - Я сказал: никаких загадок.
        - Загадки, загадки, никаких загадок,  - простонала ведьма.  - Я говорю тебе правду. Всю жизнь я ждала его. Нашла его и потеряла. Семнадцать лет во тьме. И вот тени почуяли его кровь - он сам дал ее им. Он лишь посмеялся над нами… Но Кельга ждала. Боги наблюдали. Они послали за ним Возрожденную Тень, который пришел за помощью к Кельге. Его ищет Дорхнок, но взор его не может пронзить пелену. Охотится за ним и Круитхар, но он бросил своих феурогов, и теперь Харт у него на побегушках. А Тахаран - мой повелитель, мой Бог рока - не позволит мне вернуться с пустыми руками.
        Она снова зашипела, горестно и протяжно.
        - Этот мальчик - проклятие нашего мира. Сын Семи Отцов, однорукий отпрыск Кеоса! Он погубит нас всех. Наше спасение - его смерть. Я говорю правду. Помилуй, помилуй.
        Аннев инстинктивно прижал левую руку к груди.
        - Не слушай ее,  - бросил ему через плечо Крэг.  - Каждое ее слово - ложь.
        Однако глаза его говорили о другом: в них явно читался страх, и вовсе не перед колдуньей.
        - Но я не зло,  - сказал Аннев. Сердце у него бешено колотилось, щеки пылали. Он отступил назад.  - Я в жизни своей никого не убил.
        - Если останешься жить, мы все умрем.
        Старуха поползла к яме. Крэг нагнал ее и встал между ней и ловушкой.
        Карга вздохнула и еще ниже опустила голову.
        - Твой мул умирал и был уже мертв, когда мы убили его,  - пробормотала она, царапая когтями мерзлую землю.  - Феуроги вырыли яму, а я его заманила. Но не причинила боли. Нет, ему не было больно.  - Она раззявила пасть в безумной улыбке, а потом вновь застонала: - Я позвала их, чтобы вытащить мула. Позвала феурогов. Не делайте ему больно, сказала я им, но они не послушались.
        Крэг поднял руку и начертил в воздухе знак Одара, быстро переместив сложенные вместе указательный и средний пальцы сначала влево, потом перед собой и вправо.
        - Призываю тебя к ответу, ведьма. Кто такие феуроги?
        - Отверженные богами, вынужденные скитаться по миру - такие же, как ты.  - Она ткнула в Крэга кривым пальцем.  - Когда-то они служили моим сестрам. Многие служат по сию пору. Но те служили только мне. Они словно дети. Магия изувечила их, отец отвернулся. Круитхар не любил их, но я любила…
        - Кто убил моего мула? Ты или твои дети?
        - Они учуяли железо на его копытах. Учуяли его кровь. Я велела им не вредить, но они ослушались. И тогда я их убила. За то, что не дали мне исполнить задуманное и осквернили пророчество. Но мул умирал. Он был мертв, но по-прежнему жив. Я отвела его на алтарь. Вынула его сердце. Вынула глаза. Забрала у него все, чтобы призвать тебя. Помилуй, даруй милость, как я…
        Договорить она не успела. Крэг со всей силы ударил ее по голове посохом. Старуха тяжело задышала, скорчилась… а потом закрыла глаза и затихла.

        Глава 38

        Аннев как зачарованный глядел на скрюченное тело.
        - Она мертва?
        Не успел Крэг ответить, как из уст старухи раздалось глухое рычание.
        - Seachranai,  - пробормотала она и открыла глаза.  - Fanai.  - Она села, а через мгновение, не сводя с Крэга своих бельм, в центре которых горели красные зрачки, начала медленно подниматься.  - Anam caillte.
        Почти не касаясь ногами земли, ведьма поплыла на торговца.
        - Deorai,  - взревела она,  - sainmhiniu d’fuil!
        И накинулась на Крэга. Тот размахнулся и ударил ее посохом по лицу. Челюсть хрустнула, изо рта полетели кровавые брызги и осколки зубов.
        Крэг замахнулся во второй раз, но ведьма оказалась быстрее: выставив костлявые руки вперед, она налетела на Крэга и вцепилась ему в горло скрюченными пальцами.
        - Tugann Tacharan neart domsa,  - прорычала она.  - Ni theipeann orm aris.
        Глаза Крэга налились кровью, а лицо его стало белым как простыня. Казалось, все силы враз покинули его. Руки безвольно повисли, колени подогнулись, и, если бы ведьма не держала его за горло, он бы рухнул на землю.
        Ведьма же, наоборот, начала расти, распрямляя спину. За считаные секунды ее горб исчез, и ведьма нависла над Крэгом, сверля его чудовищными, ставшими к этому моменту кроваво-черными глазами. Старуха ухмыльнулась, обнажив клыки, и подняла торговца в воздух.
        - Daoine truaillithe!  - закричала она.  - Daoine briste! Fir-iarainn-rugadh. Comhroinn mo bheile…
        Тут она разинула рот, высунув непомерно длинный извивающийся язык, и провела им по выпученному глазу Крэга. Потом еще шире распахнула пасть и наклонилась к пепельно-серому лицу торговца.
        Аннев наконец нашел в себе силы оторвать взгляд от ведьмы. Осмотревшись, он увидел неподалеку костяную фигурку. Он бросился к ней и, перекатившись через голову, схватил артефакт.
        Зажав костяшку в кулаке, Аннев в два прыжка очутился за спиной колдуньи, набросил талисман ей на шею и начал изо всех сил тянуть на себя концы шнура. Ведьма зашипела, крутанула голову назад - и ее челюсти сомкнулись вокруг левого запястья Аннева.
        Аннев закричал, попытался выдернуть руку, но было поздно. Острые зубы прокололи черную ткань и кожу под ней, и из ран полилась вязкая серая жидкость. Страшные глаза ведьмы пылали огнем ненависти.
        Серая масса пузырилась и выливалась из порезов, превращаясь в черную. Аннев кричал, зовя на помощь Крэга и Содара. Голова кружилась, еще немного - и он потеряет сознание…
        Но Аннев не собирался так просто сдаваться. Издав громогласный рев, он сунул кулак еще глубже в мерзкую глотку и сильнее дернул на себя другой конец шнура, затягивая удавку. Ведьма начала хрипеть и задыхаться. Она разжала когтистые лапы, и Крэг мешком свалился на землю.
        - Крэг!  - завопил Аннев. Слезы ручьями бежали по его щекам.  - Помоги!
        Торговец поднял голову.
        - Где талисман?  - прокричал он, жадно хватая ртом воздух.
        - У нее на шее!
        Крэг рывком поднял себя с земли. Мертвенная бледность на его лице уже сменилась слабым румянцем. Он схватил посох и, направив его на колдунью, свободной рукой начертил в воздухе знак Одара.
        - O luaith go luaith!  - зычно рявкнул торговец.
        В это же мгновение из костяшки на шее колдуньи брызнул ослепительный луч света, и ее горло, вспыхнув огнем, взорвалось. Удавка порвалась, и Аннева отшвырнуло назад.
        Старуха схватилась за шею и попыталась что-то крикнуть, но получилось лишь глухое бульканье. Из раны хлынула черная кровь.
        Крэг, держа посох наготове, осторожно приблизился к ведьме. Та, шатаясь и зажимая горло руками, попятилась от него - и, оступившись, упала в яму.
        Аннев, словно пьяный, поднялся на ноги. Они с Крэгом подошли к краю ловушки: старуха упала прямо между булыжниками, и ее тело практически переломилось пополам. Череп разбился на куски, и мозги разлетелись по всей яме.
        - Ну теперь-то она точно мертва?
        Крэг поднял указательный палец, приказывая Анневу помолчать, положил посох на землю и снял с пояса маленький мешочек. Высыпав на ладонь немного соли, он растер ее между пальцами, пробормотал: «O chre go cre» - и высыпал на останки.
        - Теперь - да,  - сказал он и, взяв посох, добавил: - Пошли отсюда.
        Он развернулся и пошагал к склону.
        - Погоди,  - позвал Аннев.
        Он стянул с раненой руки черные лохмотья.
        Магический протез по-прежнему имел цвет кожи, но зубы карги оставили в нем глубокие раны. Аннев зажал их правой ладонью и тут же почувствовал, как сквозь пальцы просачивается липкая черная жидкость.
        «Кровь не красная,  - промелькнуло в его голове.  - Черная. Сначала она была серая, а потом забурлила и сделалась черной».
        Аннев сжал руку в кулак. Боль хоть и была сильной, но вполне терпимой, и в целом казалось, что рука работает нормально. Но едва он попробовал покрутить кистью, как раздался громкий щелчок и из ран вырвался черный фонтан, забрызгав Анневу лицо. Запястье взорвалось болью, кровь запульсировала, выходя наружу толчками. Аннев громко закричал и, пытаясь остановить черно-серый поток, крепко сжал запястье правой рукой.
        - Боги!
        Он упал на колени, воя от боли.
        - Горит, рука горит!
        - А ну отпусти, недоумок!  - откуда-то издалека донесся до него голос Крэга.
        Потом Аннев почувствовал, как его пальцы отрывают от запястья. Кровь хлынула с новой силой - и он не выдержал. Аннев упал навзничь, глаза остекленели, и он погрузился в спасительные объятия тьмы.

        Глава 39

        Когда Аннев очнулся, то обнаружил, что лежит на ворохе одеял. Где-то поблизости уютно потрескивали дрова, а сверху простиралось черное небо, усыпанное звездами.
        Он с трудом приподнялся и сел. Прямо перед ним весело плясало пламя костра, в нескольких футах лежала охапка сухих веток. За костром стояла тележка торговца. Аннев прищурился, вглядываясь в темноту, однако Крэга нигде не было видно.
        - Ага,  - раздалось вдруг сверху слева от него.  - Очухался наконец.
        Аннев поднял голову: в толстых ветвях платана, попыхивая трубкой, сидел Крэг.
        - Как чувствуешь себя?
        Аннев поглядел на левую руку. Вместо перчатки на ней оказалась повязка из белых бинтов. Он осторожно отодвинул ткань. Кожа под ней пылала, словно обгоревшая на солнце, но боль была вполне выносимая. Аннев сжал кулак и осторожно повернул его сначала в одну, потом в другую сторону.
        - Болит совсем чуть-чуть,  - изумленно произнес он.  - Что ты сделал?
        - Честно говоря, почти ничего. Ты отрубился, а черная дрянь хлынула из ран, как будто твоему телу не терпелось избавиться от ведьминой отравы.
        - Но сюда я как попал?
        - А сам как думаешь?  - Крэг выпустил очередное колечко дыма.  - На моем горбу. Из руки всю дорогу лилась эта мерзость, пока вся не вышла.
        Он вынул трубку изо рта и указал ею на бинты:
        - Сделал все, что мог, но все равно боялся, что тебе не полегчает, пока стоит тот поганый алтарь. Поэтому я его разломал, а бедняжку Сениф похоронил.  - Голос у него задрожал.  - Закопал все, что нашел. А когда вернулся, ты уже выглядел вполне живым.
        Аннев снова посмотрел на руку и пошевелил пальцами. Не решаясь поднять глаза на Крэга, он начал теребить бинты. Интересно, Крэг догадался, что это не настоящая рука, а магический протез?
        - Хватит ковырять,  - приказал со своего насеста Крэг.  - Раны еще не до конца зажили.
        Аннев кивнул и послушно поправил повязку.
        - Потерпи денек,  - добавил Крэг.  - А может, и с недельку. Даже шрама не останется, вот увидишь.
        Аннев наконец отважился поднять глаза.
        - И все-таки для обычного торговца ты слишком много знаешь.
        - Да ну?  - вызывающе ответил Крэг, картинно уперевшись кулаками в бока.  - И многих торговцев ты повидал, сидя в своей секретной деревеньке?
        - Ну… вообще-то, нет.
        - То-то же. Может, они такие же, как я. А может, и хуже.  - Он ухмыльнулся, выставив напоказ неровные грязные зубы.
        Аннев не смог сдержать улыбку.
        - А вот в этом я сомневаюсь.
        - В таком случае,  - торжественно произнес Крэг, отвешивая шутовской поклон,  - вы, аватар Аннев, мудры не по годам.
        Мальчик тут же погрустнел.
        - На самом деле я не совсем аватар,  - признался он.  - То есть я могу им стать, но…  - Он запнулся.
        - Но - что?
        «Но сначала я должен тебя убить. А теперь я точно на это не способен».
        Он пожал плечами:
        - Трудно объяснить.
        - А ты попробуй.
        - Ты понимаешь,  - начал Аннев, подбирая слова,  - сейчас я помощник священника. Я хочу большего - но я не справился с Испытанием. Точнее, справился, но у главы Академии зуб на меня и моих друзей, поэтому он взял и лишил меня вообще всех привилегий. У меня еще есть возможность исправиться, но для этого я должен выполнить одно задание.
        - Так выполни. Что за задание?
        - А?
        - Что тебе приказано сделать в обмен на титул аватара?  - спросил Крэг, спрыгивая с ветки.
        Видя, что Аннев не спешит отвечать, он стукнул себя пальцем по носу и сказал:
        - Дай-ка догадаюсь. Тут и начинается самое трудное, да?
        Аннев кивнул:
        - Не знаю, справлюсь ли я. Но если нет - вся моя жизнь полетит под откос. Я не стану аватаром. И в часовне, скорее всего, уже не смогу работать. Меня сделают стюардом, а может, и того хуже - слугой, например.
        Он вздохнул.
        Крэг вытряхнул трубку и направился к тележке. Сдернув с нее одеяло, он запустил обе руки в товары и, покопавшись в вещах, извлек маленький ножик и деревянный цилиндр. Вернувшись к костру, толстяк плюхнулся на землю и начал что-то вырезать. Через минуту он поднял голову и поглядел на Аннева.
        - Что-то не так?  - Он дунул на цилиндр, и на землю полетели мелкие кудрявые стружки.  - Я думал, ты закончил.
        - Ну да…  - нахмурился Аннев.
        - Правда, забыл упомянуть о том, какой ты бедный и несчастный.
        И снова принялся водить кончиком ножа по дереву.
        - Мм?
        Крэг снова сдул стружки с цилиндра и продолжил работу.
        - Какая разница, как тебя будут называть, если ты не хуже всех остальных? Аватар. Стюард. Священник. Слуга. Это всего лишь слова. Они не изменят твоей сути.
        - Но это не одно и то же,  - запротестовал Аннев.  - У всех свои привилегии - а еще обязанности, почет… да между этими словами - целая пропасть!
        Крэг фыркнул:
        - Вот лопух. Я-то думал, обучение у Содара раскрыло тебе глаза, да, видать, если всю жизнь сидишь в деревне, носа не высовывая, тут даже такой наставник, как Содар, не поможет.
        - Так ты и правда его знаешь. Но откуда?
        Торговец насмешливо крякнул:
        - Долгая история, да и настроения нет рассказывать. К тому же к делу она не относится, а дело вот в чем: единственный, кто определяет твое будущее,  - ты сам. Хотят твои древние звать тебя стюардом или слугой? Да на здоровье. Ты можешь остаться и принять эту судьбу, а можешь уйти - и стать свободным.
        - Боюсь, все гораздо сложнее.
        - Сомневаюсь,  - хмыкнул Крэг и снова принялся за свой цилиндр.  - Но спорить мне надоело, а потому будем считать, что я с тобой согласен.
        Аннев невольно улыбнулся, решив, что лучше сменить тему разговора. Теперь он знал совершенно точно, что не хочет становиться таким, как Тосан. Древний был прав: Аннев во многом похож на Содара. Милосердие у него в крови. И пусть даже у него есть способности к магии, использовать ее во зло он не станет никогда.
        Естественно, последствия не заставят себя долго ждать. Аннева сделают стюардом, а Крэг отправится и дальше бродить по свету. Хуже всего то, что Крэг успел немало узнать о деревне, и, отпустив его живым и невредимым, Аннев предаст и Академию, и весь Шаенбалу. Но толстяк наверняка будет держать язык за зубами. Нет, Аннев не станет убивать этого человека. Он не убил его раньше, когда думал, что это всего-навсего заплутавший в лесу торговец, а тем более не убьет теперь, зная, что он знаком с Содаром.
        Аннев вздохнул. Придется возвращаться в деревню ни с чем. И все же от слов Крэга стало немного легче: а что, если и правда все не так уж и сложно? Что, если он сам может решать свою судьбу? И пусть пока верилось в это с трудом, в душе затеплилась надежда.
        Аннев поглядел по сторонам, стараясь определить, в какой части леса они находятся.
        - Где это мы? Сениф мы нашли не здесь.
        - Не здесь,  - подтвердил Крэг, орудуя ножичком.  - Я надеялся, ты мне скажешь, где мы. Когда я нашел тележку, то погрузил твое бездыханное тело и покатил по тропинке, думая, что вот-вот выберусь из Чащи. Да только ты был прав: в темноте этот лес и вправду выкидывает фокусы.
        - Это все из-за теней,  - ответил Аннев, потирая бинты.  - Но если будешь внимателен - найдешь дорогу и в темноте, и при свете дня.
        Крэг замер с ножом в руке.
        - Ты хочешь сказать, мы можем отправляться в путь хоть сейчас?
        Аннев кивнул. Крэг вскочил на ноги.
        - Так чего же зря время терять? В Хентингсфорте меня уже заждались!
        С этими словами он бросил Анневу свою поделку и быстрым шагом направился к тележке.
        - Что это?  - спросил Аннев, озадаченно крутя в руках странный кусок дерева.
        - Кусок дерева,  - невозмутимо ответил Крэг.
        Он бросил в тележку нож и принялся отвязывать от борта маленькую лопату.
        - Это я вижу. Но что ты хочешь из него вырезать?
        Деревянный цилиндр был всего четыре дюйма в диаметре и восемь в высоту. Его поверхность украшал затейливый орнамент, а в центре этой невообразимо хитросплетенной паутины искусная рука вырезала птицу с роскошным длинным хвостом и раскинутыми в стороны крыльями. Клюв и гребень птицы были подняты, как будто она стремилась взлететь еще выше.
        - Неужто художник из меня совсем скверный?  - Крэг копнул земли и бросил ее в костер.  - По-моему, все и так понятно.
        Аннев присмотрелся внимательнее. Завитки, окружавшие птицу, сливались с ее хвостом, а с другой стороны цилиндра представляли собой длинные перья, устремленные вверх и охваченные огнем.
        - Это феникс?  - неуверенно предположил Аннев.
        - Очень может быть,  - сказал Крэг, бросая в затухающее пламя еще одну лопату земли.
        На этот раз костер потух полностью, и поляна погрузилась в темноту, чуть разбавленную тусклым сиянием звезд и половинки луны. Крэг подошел к тележке и снова привязал лопату.
        - Но я пока не уверен. Работа ведь еще не закончена.
        Аннев сгреб с земли одеяла и отнес их Крэгу.
        - Так закончи.
        - Обязательно, но только не сегодня - сегодня нам понадобится его свет.
        Аннев перевел недоуменный взгляд на деревяшку, потом снова на Крэга.
        - Эта вещь с секретом,  - сообщил тот.  - Попробуй разгадать, в чем этот секрет состоит.
        Он набросил одеяла сверху на товары и тщательно подоткнул со всех сторон, чтобы ничего ненароком не вывалилось по пути.
        - Ну, как успехи?  - спросил он, подойдя к Анневу, который по-прежнему вертел цилиндр в руках.
        - Я не понимаю, что именно должен разгадать… Эта штуковина открывается?
        - Не просто открывается, но и делает еще кое-что, куда более замечательное.
        Торговец взял цилиндр, надавил пальцами в определенные места, потянул… и сквозь перья птицы заструился слабый желтый свет.
        - Тысяча посохов!  - воскликнул пораженный Аннев.  - Это же магия! Истинная магия!
        Крэг самодовольно крякнул:
        - Нет, это мастерство.
        Он прикоснулся к носу кончиком указательного пальца и подмигнул.
        - Нажимаешь на кое-какие детальки - и происходит то, что тебе нужно. А нам сейчас нужен свет. Можно было бы и факелом обойтись, но я их терпеть не могу - чадят как проклятые, да еще и воняют.  - Он передал святящийся цилиндр Анневу.  - Давай веди. И не вздумай халявить. Пусть ты и спас мне жизнь, с крючка ты просто так не спрыгнешь.
        Он нырнул под перекладину. Аннев уже собрался сделать то же самое, но Крэг его остановил.
        - У тебя рука еще не зажила. А свою тележку я и сам могу тащить, особенно если в ней не лежит мертвым грузом здоровенный взрослый парень.
        Крэг навалился на перекладину, и тележка медленно покатилась вперед. Аннев пошел рядом, высоко подняв цилиндр.
        - Ты лучше на телегу его повесь,  - посоветовал Крэг.  - У меня пенька есть - погляди вон в том углу. Обмотай птичку и повесь вот сюда, на этот гвоздь.
        Когда Аннев нашел пеньку, Крэг добавил:
        - И посох захвати. На случай если по лесу шатается еще одна ведьма.
        - А где у тебя посохи?
        - Сзади поищи.
        Аннев обошел телегу и принялся шарить под одеялом. Нащупав посох, он заглянул внутрь и оторопел.
        - Здесь и меч есть! Может, я возьму его вместо посоха?
        Крэг замотал головой:
        - Я предпочитаю посох. А меч бери себе, если хочешь. Правда, он уже проржавел, но все равно острый.
        Вытащив предметы из телеги, Аннев взял увесистый меч в правую руку. Это был простой клинок без каких-либо узоров, примерно три четверти в длину и половину четверти в ширину. Рукоять с обломанной крестовиной была обернута грубой коричневой тканью и обмотана разноцветными лоскутами - синими, зелеными, желтыми, красными. Лезвие было ржавым и щербатым, но, проведя по нему большим пальцем, Аннев убедился, что оно ничуть не притупилось. Он засунул меч за пояс и побежал догонять тележку.
        - Где ты его взял?  - спросил он, поравнявшись с Крэгом.
        - В Стерклине, у одного реотанского пирата с жуткой цингой. Дал ему взамен несколько лимонов.
        Он остановился, чтобы Аннев повесил деревянный фонарь на тележку.
        - Вот про что я тебе говорил,  - добавил он.  - Дальше тропы нет - сплошь трава да кусты.  - Он кивком указал в противоположном направлении.  - Но пришли-то мы оттуда, с северо-запада.
        Аннев внимательно изучил узкую колею.
        - За милю до этого места была развилка?
        - Да. Я повернул направо.
        - Значит, мы идем правильно. Нужно только продраться через эти кусты, и за ними снова увидим тропу.
        Крэг кивнул. Аннев сунул под мышку его посох, и они снова двинулись в путь. Меч Крэга напомнил Анневу о подарке Содара, Милости. Его серебряная поверхность была такой гладкой, что Аннев мог смотреться в нее, как в зеркало… Но навряд ли ему хоть когда-нибудь повезет вновь прикоснуться к этому прекрасному мечу. Даже если он каким-то чудом выполнит задание Тосана, ему никогда не разрешат появляться в часовне и видеться с Содаром. А если все пойдет хуже некуда и он станет стюардом, ему придется забыть о любом оружии - навсегда.
        Однако сама мысль о том, что сейчас он держит в руках самую настоящую пиратскую саблю, будоражила воображение Аннева. Он крепко сжимал разноцветную рукоять, пытаясь представить себе того пирата с цингой, корабль, на котором он плавал, битвы, в которых он дрался…
        - А океан - он какой?
        Крэг с силой дернул тележку, примяв стоящий на его пути низкорослый куст.
        - Большой. Мокрый. Соленый. Кишмя кишит рыбой.
        Аннев, наблюдавший за пляшущими в свете феникса тенями, тоскливо вздохнул и отпустил рукоять.
        - Вот бы когда-нибудь его увидеть.
        Вдруг краем глаза он уловил в кустах сбоку какое-то быстрое движение.
        - Что это было?  - Аннев снова схватился за рукоять сабли, вглядываясь в непроницаемую чащу леса.
        - Что? Я ничего не заметил.
        Крэг остановился.
        - Что-то похожее на тень… она двигалась.
        - Дикий зверь?
        Сдернув фонарь с гвоздя, Аннев внимательно осмотрел все вокруг. Никого.
        - Нужно сделать поярче,  - сказал Крэг.
        Он взял у Аннева цилиндр, потянул за верхнюю и нижнюю части и повернул их в противоположные стороны. Тут же из глаза феникса брызнул мощный луч света.
        - Невероятно,  - прошептал Аннев.  - А магия тут точно ни при чем?
        - Если скажу, что при чем, ребята в красных пижамах не выкрадут его у меня под покровом ночи?
        Аннев улыбнулся, хоть в шутке Крэга содержалось намного больше правды, чем полагал сам торговец.
        - Считай это образчиком высокого искусства.
        Крэг осветил деревья, густые кусты - и притаившегося в них кабана.
        - Когда знаешь, в чем фокус, это уже не магия.
        - Так в чем же тут фокус?  - спросил Аннев, следуя взглядом за лучом.
        - В магии.
        Аннев фыркнул и снова уставился на деревянную диковину. Он постарался вспомнить, что ощущал раньше, когда держал в руках артефакт. Фонарь не был горячим, а прикосновение к нему не вызывало у Аннева тревожных видений и предчувствий, о которых всегда твердили древние. Достаточно ли этого, чтобы считать цилиндр обыкновенным, лишенным магии предметом?
        - А я могу его использовать?
        Крэг кивнул, протянул ему фонарь, а сам вытащил у него из-под мышки посох.
        - Главное - его включить, а после уже ничего делать не нужно.
        Аннев навел широкий луч на стоявшие стеной деревья, с удивлением отметив про себя, что видит даже самые крошечные и обычно незаметные детали. Он взволнованно схватился за коробочку обеими руками, чувствуя под пальцами ее шероховатую поверхность.
        - Это ты сделал?
        - Да. Ты же сам видел.
        - Я про свет. Как ты его создал?
        Крэг раздраженно запыхтел:
        - Я что, похож на волшебника? Свет создала Люмея. А я всего лишь торговец, который придумал, как его продать.
        Аннев пробежал пальцами по затейливым завиткам.
        - А как он выключается? И как сделать так, чтобы он светил, как в первый раз?
        Крэг снова забрал у него цилиндр.
        - Видишь что-нибудь у феникса на груди?
        Аннев всмотрелся в изображение птицы.
        - Только перья.
        - Приглядись получше.
        - Пламя,  - сказал он наконец.  - Крошечные язычки пламени.
        - Хорошо. А что ты видишь вот тут?  - спросил Крэг, поворачивая цилиндр обратной стороной.
        На этот раз Анневу потребовалось больше времени. Перья были вырезаны уже давно. Они отличались от феникса более тусклым цветом и за долгое время стали совсем гладкими. Аннев внимательно рассмотрел каждую линию и каждую бороздку, а когда Крэг немного развернул цилиндр, перья, казалось, и правда вспыхнули огнем.
        Он уже собирался сдаться, но тут в центре самого крупного пера заметил изогнутую бороздку, от которой в обе стороны разбегались тончайшие линии. Их насчитывалось около дюжины, не меньше.
        - Это перо?  - спросил Аннев, проводя пальцем по бороздке.
        - Перо.
        Крэг снова развернул цилиндр.
        - Пламя внутри феникса,  - произнес он нараспев, прижав один палец к груди птицы.  - И перо внутри пламени.
        Он накрыл вторым пальцем только что обнаруженное Анневом перышко.
        - Пока один из них жив - второй не умрет.
        С этими словами он слегка повернул верхнюю часть фонарика вокруг оси и потянул чуть вверх, удлиняя цилиндр. Луч погас, а через мгновение из глаза птицы вырвался ослепительно-белый свет.
        Аннев восхищенно покачал головой, не переставая удивляться диковинной вещице. Он забрал цилиндр у Крэга и снова повертел в руках, разглядывая со всех сторон.
        - Значит, если я хочу его погасить, нужно просто…
        Он нащупал оба изображения и надавил на них пальцами, пытаясь снова «сложить» фонарь. Раздался тихий щелчок - но и только.
        - Хм,  - озадаченно промычал Аннев.
        Он снова надавил на потайные кнопки, но теперь попытался повернуть верхнюю и нижнюю части цилиндра в разные стороны, одновременно прижимая их друг к другу. Внутри опять что-то щелкнуло, части вернулись на свои места, и цилиндр стал чуть короче и толще. Яркий белый луч сменился сиянием, струящимся сквозь вырезанные перья. Аннев снова проделал то же самое, и на сей раз, после очередного щелчка, свет в цилиндре погас. Аннев растерянно заморгал и принялся поспешно шарить по поверхности фонарика, пытаясь отыскать нужные изображения. Наконец ему это удалось, он надавил на них и, повернув части в противоположных направлениях, потянул вверх и вниз. Фонарик снова засветился мягким светом. Еще одно движение - и из глаза феникса вырвался яркий узкий луч.
        - Потрясающе,  - выдохнул Аннев.  - Никогда не видел ничего подобного.
        - И не увидишь.  - Крэг вытащил из кармана серебряную фляжку, отхлебнул из нее и снова навалился на перекладину.  - Никому из ныне живущих неведомо, как сотворить фонарь с секретом. Кроме того, кто стоит сейчас перед тобой.  - Он завинтил пробку и спрятал фляжку в карман жилетки.
        И вдруг Аннев почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.
        - Что это было? Ты тоже почувствовал?
        - Да ты уже от собственной тени шарахаешься, парень. Нет тут никого.
        Аннев повернулся к торговцу, луч света полоснул по кустам, отразившись от какого-то металлического предмета, но уже в следующее мгновение, когда Аннев снова направил туда фонарь, он не увидел ничего, кроме привычных зарослей. Зато кое-что услышал. Резкий царапающий звук, с каким металл трется о металл.
        - Крэг…  - позвал Аннев, вытаскивая из-за пояса меч.
        Луч света в этот момент скользнул чуть вправо, выцепив из темноты какое-то бесформенное существо, ковылявшее в их сторону.
        - Крэг!  - завопил Аннев, в ужасе глядя на приближающееся чудовище.
        Через секунду стало ясно, что их двое. Оба напоминали какую-то нелепую, ужасающую пародию на людей. Когда они подобрались ближе, стало ясно, что один из них - мужчина. Лицо его было испещрено шрамами, темные волосы свисали свалявшимися космами, как и его борода. Он вскинул руки, прикрывая от света глаза, и Аннев увидел, что из его предплечий торчат короткие тонкие железные лезвия.
        Второе существо оказалось женщиной. Ее грудь и горбатая спина были перетянуты полосками меди и золота, которые вросли в ее плоть. Когда Аннев посветил ей в лицо, она зарычала и оскалилась, обнажив острые треугольные зубы. Она прикрыла глаза мощной рукой, и Анневу показалось, что рука ее вытесана из камня.
        - Боги мои,  - задохнулся Крэг, появившись внезапно сбоку от Аннева.  - Эта ведьма все никак не оставит нас в покое.
        - Ты же сказал, что она мертва!
        - Так и есть.  - Крэг расставил ноги и поднял посох.  - А вот ее феуроги вполне себе живы.

        Глава 40
        - Феуроги?
        Луч фонаря бешено метался от одной уродливой фигуры к другой.
        - Но она же сказала, что убила их!
        - Да прекрати ты уже!  - Крэг выхватил фонарь у него из рук и, щелкнув кнопками, бросил в тележку.
        Вокруг тотчас разлилось равномерное сияние, в котором Аннев смог как следует рассмотреть приближающихся феурогов.
        Полуголые, обезображенные, с искаженными болью и яростью лицами, эти существа, хоть и походили на людей, казалось, были напрочь лишены всего человеческого. Мужчина издал противный, режущий ухо крик и рванул когтями грудь, оставив на ней кровавые полосы.
        В ответ раздался металлический скрежет - причем источник звука находился где-то сзади. Аннев развернулся и увидел третьего феурога. Голова его почти полностью состояла из черного железа; глаза заменяли узкие прорези, а зубы - частокол острых металлических игл. Монстр с клацаньем захлопнул омерзительные челюсти, и с зубов полетели капли крови и хлопья ржавчины.
        - Надеюсь, против того, чтобы укокошить этих, твоя совесть возражать не будет?  - съязвил Крэг, вставая спиной к спине Аннева.
        - Они вообще люди?  - спросил тот, держа наготове меч.
        Черноголовый феурог подкрадывался осторожно, словно дикий зверь, почуявший кровь. Он остановился футах в десяти от Аннева, почесал железный череп острыми когтями и заревел.
        - У них и спроси!  - прокричал Крэг.
        Двое феурогов тем временем шли на него, с грохотом потрясая своими здоровенными ручищами. Бородатый феурог напал первым: издав еще один леденящий душу вопль, он прыгнул на торговца, выбросив вперед покрытые лезвиями руки - левой монстр намеревался вырвать посох, а правой - исполосовать лицо Крэга.
        Черноголовый тоже ринулся в атаку. Аннев принял стойку, которой его учили Содар с Эдрой: слегка развернулся, выставил одну ногу вперед и направил меч на врага. Феурог накинулся на него, молотя страшными конечностями воздух. Однако Аннева он даже не коснулся: юноша вовремя уклонился, и чудовище схватилось за клинок. Крепко зажав его в окровавленных ладонях, оно дернуло меч на себя, но Аннев ударил его ногой в грудь, и монстр грохнулся на спину, оставив на зазубренной лезвии кусок плоти.
        Бросив быстрый взгляд назад, Аннев увидел, как феуроги по очереди кидаются на Крэга, тыча смертоносными ручищами ему в лицо, в горло, в живот. Крэг, однако, проявлял чудеса ловкости, умудряясь уворачиваться и отвечать на атаки молниеносными ударами посоха. И все же было ясно, что долго торговец не продержится.
        - Будь добр, прикончи его уже наконец и помоги мне!
        Он замахнулся и дважды изо всех сил треснул женщину-феурога по лицу, но та продолжала наступать.
        - Для этих тварей нужно что-то поострее посоха!  - крикнул Крэг.
        Черноголовый, сжав раненую руку в кулак и не сводя взгляда с ржавого меча, подкрадывался все ближе. Аннев покрепче расставил ноги, ожидая нападения, и, когда феурог бросился на него, прыгнул ему навстречу. Он знал, что наносит смертельный удар, однако, помня о случае с ведьмой, не колебался ни секунды.
        Меч вошел чудовищу прямо в левый глаз. Оно пронзительно заверещало, но продолжило по инерции падать вперед, загоняя меч все глубже. Наконец оно грохнулось на колени, после чего Аннев вытащил клинок, погруженный в черный череп монстра почти на шесть дюймов.
        Аннев повернулся как раз в тот момент, когда Крэг обрушил устрашающий удар на голову бородатого феурога. Посох с хрустом врезался в место между скулой и виском, и монстр беззвучно повалился на землю.
        Женщина-феурог, покачиваясь из стороны в сторону, глядела то на людей, то на бездыханных феурогов. На ее жутком лице застыло выражение гнева, смешанного со страхом. Наконец она зашипела и угрожающе подняла каменную ручищу. Аннев заметил, что Крэга все-таки ранили: на предплечье зияла внушительная рана, из которой сочилась кровь. Держа меч наготове, Аннев медленно приблизился к женщине. Та повернулась к нему лицом и попятилась.
        - Приготовься!  - рявкнул Аннев.
        В эту же секунду феурог оттолкнулась от земли, подпрыгнула высоко в воздух и распластала руки.
        Аннев поднял меч, целясь ей в сердце, но на мгновение его ослепил яркий отблеск света на золотой пластине, вдавленной в грудь женщины. Уже через секунду феурог рухнула на него, и послышался какой-то треск. Быстро поднявшись, Аннев снова взмахнул мечом - но оказалось, что держит одну лишь рукоять: клинок застрял в плече феурога.
        «Яйца Одара!»
        Женщина недолго думая выдернула лезвие и бросила его в Аннева. Тот нырнул под летящий клинок, но тут же получил удар по лицу, который сбил его с ног. Феурог уселась на него, не давая пошевелиться, и занесла над его лицом свою громадную левую руку. Уродливая каменная конечность блеснула в свете фонаря - но размозжить голову Аннева ей было не суждено.
        Посох Крэга со свистом пролетел по воздуху и врезался женщине в горло. Она завалилась на бок, а Аннев откатился в сторону и вскочил на ноги.
        Крэг стоял над женщиной, уперев ей в лоб конец посоха. Она хрипела и извивалась, беспомощно царапая горло.
        - Ей не хватает воздуха,  - произнес, тяжело дыша, Аннев.
        - Так и есть. Прикончим ее, чтобы не мучилась.
        С этими словами Крэг занес над женщиной посох, целясь в голову металлическим наконечником.
        - Погоди!  - запротестовал Аннев.  - Разве… разве ей уже не помочь?
        - Она нас чуть на куски не порвала. А до этого - вполне возможно - издевалась над моим мулом.
        Крэг пинком откинул левую руку женщины от ее горла и прижал ее к земле.
        - Видишь?  - Он вдавил ботинок в жуткую конечность.  - У нее кожа как гранит. От твоей черепушки и мокрого места не осталось бы.
        Аннев нахмурился. Феурог пыталась вырвать руку, но силы ее покидали. Ее губы посинели, а в глазах ясно читалась паника.
        И глаза эти были совершенно человеческие.
        - Дай сюда трубку!  - приказал Аннев, опускаясь перед ней на колени.
        - Ты что собрался…
        - Трубку, живо! Иначе будет поздно!
        Крэг затряс головой, но все равно полез в карман.
        - Знаю, мальчик, ты думаешь, будто делаешь доброе дело, но поверь мне, ты ошибаешься. Эта дрянь - ходячий труп. Прикончить ее будет куда как милосерднее.
        Не обращая на него внимания, Аннев взял трубку и отнял от горла женщины ее правую руку.
        - Держи!
        Крэг пробормотал в бороду что-то не очень приличное, но тем не менее послушался и наступил на запястье второй ногой. Феурог отчаянно забилась под ним, вытаращив глаза и скалясь.
        Аннев выдернул из плеча женщины лезвие и, приставив трубку к ее груди, отсек клинком чашу. Феурог дернулась, но когда Аннев поднял меч, на ее металлической коже виднелась лишь крошечная царапина. Аннев, не совсем понимая, что он, собственно, делает, сел на изуродованную грудь и сжал ее бедрами. Содар объяснил ему этот прием лишь однажды - и строго-настрого запретил даже пытаться его повторить, если только от этого не будет зависеть чья-то жизнь. Но сейчас настал именно такой случай. И Аннев знал, что должен попробовать, пусть даже ничего не получится и женщина погибнет.
        Он быстро проткнул ей трахею концом клинка, отшатнувшись от вырвавшейся из горла струи воздуха, и, пока отверстие не наполнилось кровью, всунул в него трубку.
        Феурог тут же задышала, губы порозовели; глаза уже не выпрыгивали из орбит, хотя страха в них не убавилось.
        Аннев встал, все еще сжимая в руке сломанный меч.
        Крэг тихонько присвистнул:
        - А этому фокусу ты где обучился?
        - У Содара,  - ответил он, глядя на женщину.  - Он сказал, если я собираюсь стать священником, то должен уметь помогать людям.
        - И это, мальчик, поистине важное умение. Целительство - настоящее искусство.  - Он нахмурился.  - Хотя я предпочел бы не расставаться со своей любимой трубкой.  - Он кивнул на существо, лежащее у его ног.  - С ней что будем делать? Она по-прежнему опасна.
        Аннев посмотрел на женщину, потом на сломанный клинок - и тут только осознал, что оружия у них больше нет. Он подобрал с земли рукоять меча.
        - Думаешь, она все равно попытается на нас напасть?  - спросил он, быстро обматывая лезвие разноцветными лентами, свисающими с рукояти.
        Крэг пожал плечами:
        - Трудно сказать - они ведь как дикие звери. Непонятно, откуда они вообще взялись - ведьма-то мертва. Но главная загадка, как по мне,  - с какой стати ты вообще решил спасти это чудо-юдо.
        Аннев прекратил свое занятие и снова посмотрел на женщину. Она закрыла рот, чтобы легче было дышать, и теперь вместо острых зубов Аннев видел лишь тонкую полоску губ. Она уже не походила на дикое животное, скорее на обычную испуганную - а если точнее, то насмерть испуганную - женщину. Ее взгляд метался между Анневом и Крэгом, и, кроме ужаса, в нем проглядывало кое-что еще… Проблеск разума? Мольба о пощаде?
        - Отпустим ее,  - твердо заявил Аннев.
        Крэг поглядел на женщину и свою трубку, торчащую у нее из горла.
        - Да она вцепится в тебя зубами, ты только отвернись.
        - Не исключено,  - согласился Аннев.  - И все равно - пусть идет. Она уже не так опасна, к тому же мне интересно, как она себя поведет.
        Крэг со вздохом убрал посох, приставленный ко лбу женщины.
        - Как скажешь.
        Не сводя с нее глаз, он сделал несколько шагов назад и остановился. Аннев, продолжая приматывать клинок к рукояти, обошел женщину и встал рядом с торговцем.
        Феурог медленно поднесла руки к горлу. Пальцами правой руки, которая выглядела как человеческая, она нащупала трубку и крепко в нее вцепилась.
        - Не надо!  - крикнул Аннев.
        Существо послушно опустило обе руки. Крэг молча наблюдал за происходящим.
        Женщина перекатилась на живот, подогнула под себя колени и, опираясь на руки, встала. Не отводя взгляда от людей, она крадучись направилась туда, где лежали мертвые феуроги. Приблизившись к бородатому, она схватила его за руку и поволокла за собой в темноту.

        Глава 41
        - Ну и ночка у нас с тобой выдалась,  - пробормотал Крэг, прижимая посох к груди.  - Не знай я наверняка, где мы, подумал бы, что нас занесло в Возгар.
        Аннев покачал головой:
        - Невозможно. Мы ведь еще не пересекли Чащобный тракт.  - Он окинул взглядом лес, возвышавшийся вокруг сплошной черной стеной.  - Хотя до него совсем немного осталось. Ближе к Возгару лес словно бы становится темнее. И более диким. Правда, ни ведьм, ни чудищ из металла мне раньше здесь видеть не доводилось.
        Он приблизился к поверженному феурогу, осмотрел его голову - и остолбенел.
        «Да ведь у него… человеческие уши!»
        Аннев с трудом верил своим глазам. Так, значит, еще не все потеряно! Он может выполнить отвратительное задание, что дал ему Тосан, и при этом не поступиться принципами Содара. Его блестящее будущее в Академии, его мечты и надежды - все это по-прежнему может стать реальностью.
        Аннев дрожащими руками развязал ленты, на которых кое-как держалось лезвие меча, встал на колени и приложил клинок к уху монстра.
        - Ты что это там делаешь, парень?
        Аннев замер.
        - Помнишь, я говорил, что все не так просто, как тебе кажется?
        - И?..  - Крэг взял фонарь и направился к нему.
        - Вот что-то вроде этого я и имел в виду.
        C этими словами Аннев отрезал у феурога ухо.
        - Боги мои, парень! Еще минуту назад ты и убивать-то их не хотел, а теперь уши на память режешь?
        Аннев перевернул голову чудовища и схватился за второе ухо. Часть мочки сливалась со слоем черного железа, но вряд ли Тосан станет придираться. Доведя дело до конца, Аннев сорвал несколько листьев папоротника и завернул в них свой трофей.
        - Забудь, что я говорил про твою деревню. Если там живут люди, которые заставляют тебя такое творить…  - Крэг тряхнул головой.  - Навряд ли это хорошее место.
        Для надежности обернув свою кровавую добычу еще одним толстым листом, Аннев сунул ее за пазуху.
        - Может, ты и прав,  - произнес он, хотя у самого голова шла кругом: он все еще может стать аватаром - и для этого ему не пришлось убивать невиновного!
        - Странный, однако, они дали тебе приказ,  - продолжил Крэг, глядя на меч.  - Как, по их мнению, ты должен был раздобыть человеческие уши, если ни один человек не знает, где прячется ваша секретная деревенька?
        И задумчиво почесал собственное ухо.
        - Говорю же, сложно все это,  - уклончиво ответил Аннев.  - Граница леса всего в миле к югу отсюда.
        - Что ж, тогда чего мы ждем?  - пробурчал Крэг, продолжая за ним наблюдать.
        Он передал Анневу фонарь, и они направились к тележке. Торговец вытащил из кармана фляжку, сделал приличный глоток и плеснул немного содержимого себе на предплечье.
        - Очень больно?  - спросил Аннев, кивнув на рану.
        - До свадьбы заживет.
        - Если у тебя есть какая-нибудь чистая тряпка, я могу перевязать.
        - Не нужно. Эта магия мне и самому по плечу.
        Покопавшись в недрах тележки, он извлек небольшой рулончик и принялся обматывать рану тонкими полосками ткани.
        - А твоя рука как?
        Аннев сунул клинок за ремень и сжал левую руку в кулак.
        - Кажется, хорошо. Совсем не болит.
        - Все равно нужно сменить повязку.
        Через минуту торговец уже снял с протеза липкие бинты и, удовлетворенно кивнув, наложил на розово-серые шрамы новую повязку.
        - Крэг,  - обратился к нему Аннев, когда он закончил.  - После того как я выведу тебя из Чащи, ты уже не сможешь вернуться. И я больше никогда тебя не увижу.
        - Скорее всего, так и есть. Что это за секретная деревушка, если старина Крэг может наведываться в нее, когда пожелает, верно? Да с вами к тому же и разориться недолго.
        Аннев улыбнулся:
        - Но ведь ты никому не расскажешь о деревне? И о том, чем мы здесь занимаемся?
        Крэг стукнул себя кулаком в грудь и торжественно произнес:
        - Клянусь.  - И, помолчав, добавил: - Кстати, ты можешь составить мне компанию, если хочешь. Мне как раз нужна тягловая сила.
        Аннев в замешательстве уставился на торговца. Из-за теней, плясавших на толстом лице, было сложно понять, шутит он или говорит всерьез.
        - Ты что, и правда зовешь меня с собой?
        Крэг положил рулон ткани и посох в повозку.
        - Видишь ли,  - сказал он,  - сегодня ты спас меня от смерти. Теперь моя очередь тебя спасать,  - по-моему, так будет честно.
        - Но… ты ведь уже меня спас. Ты вытащил меня из того оврага, перевязал рану - а еще разорвал горло ведьме…
        Крэг улыбнулся и поднял с земли перекладину.
        - Тоже верно, хотя и ты спас меня от старой карги. Сегодня мы с тобой оба, чего скрывать, постарались на славу. Но только я о другом. О том, что тебе нужно принести своим древним мои уши.
        Щеки Аннева предательски запылали.
        - Когда ты догадался?
        На губах Крэга снова заиграла улыбка.
        - Да уж давненько. Хорошо, что ты не стал рисковать,  - ох и погано бы тебе пришлось. Я, знаешь ли, не выношу людей, которые пытаются меня прикончить, даже если они друзья Содара.
        И тут все встало на свои места.
        - Ты здесь не впервые, да?
        Крэг кивнул:
        - Да. Я уже бывал в Шаенбалу.
        Аннев отметил про себя, что на сей раз торговец не исковеркал название деревни, как обычно, и криво усмехнулся:
        - Значит, ты знаешь Содара, деревня наша для тебя вовсе не секретная…  - Он покачал головой, перекатывая между ладонями деревянный цилиндр.  - Тогда к чему все это? Зачем было притворяться, будто ты заблудился?
        - Так я и правда заблудился. Я пришел в Чащу, чтобы найти Содара, но сбился с пути. Одна из ваших знающих увидела, как я тут круги наворачиваю, и послала какого-то мастера-аватара за мной присмотреть. Я уже думал затаиться - не хватало еще, чтобы у Содара из-за меня возникли неприятности,  - но тут боги решили послать мне проводника - в твоем лице.
        У Аннева пересохло в горле.
        - То есть никакой ты не торговец? Ты ремесленник, или как там называются члены вашего тайного братства?
        Слова прозвучали как обвинение, хотя Аннев этого и не хотел. Крэг ему нравился, но при мысли, что этот славный толстяк являлся лишь еще одним звеном в бесконечной цепочке Содаровой лжи, ему стало противно.
        Крэг тряхнул седыми космами:
        - Мы с Содаром не виделись уже много лет - думаю, нам обоим это только на пользу. Но я по-прежнему считаю его другом.  - Он пожал плечами.  - Не я должен все это тебе рассказывать, а Содар… если только ты не отправишься со мной в Хентингсфорт.
        Аннев чувствовал, что разрывается надвое. Он молча глядел на деревянного феникса, на тележку, забитую барахлом Крэга, на самого Крэга… Сплошные вопросы. Сплошные загадки. Ему так хотелось услышать наконец историю торговца - узнать, что его связывает с Содаром,  - но бросить ради этого Шаенбалу? Нет, к этому он был не готов.
        - Я не могу пойти с тобой.
        - Отчего же?
        - Шаенбалу - мой дом. Там меня ждут, рассчитывают на меня. Там вся моя жизнь.
        Он подумал о Маюн - о том, как будет ухаживать за ней, когда получит титул аватара. Подумал о Титусе и Терине и о том, как с лица Фина сползет его вечная самодовольная ухмылка, когда он увидит Аннева в коричневой форме.
        Но прежде всего он подумал о Содаре. Пусть ему больше не разрешат встречаться с наставником, Аннев все равно должен вернуться - чтобы взглянуть на старика хотя бы еще один, последний раз. Он обязательно должен рассказать Содару об Испытании суда и о задании Тосана. К тому же у него накопилось слишком много вопросов, и, если Крэг не собирается на них отвечать, Аннев не отстанет от Содара, пока тот все ему не объяснит. В частности, почему ведьма называла его Сыном Семи Отцов, сыном Кеоса и «сосудом».
        Даже если старик заявит, что понятия об этом не имеет, пусть расскажет о родителях Аннева и собственном прошлом. И какое отношение ко всем этим ремесленникам, владыкам крови и вечным имеет Крэг.
        Крэг, пристально наблюдавший за ним, кивнул:
        - Хорошо, парень. Если ты нашел свое место - я тебя насильно за собой тянуть не стану.  - Он навалился на перекладину, и они с Анневом медленно двинулись по тропе.  - В конце концов, я всего лишь жирный, старый, сбрендивший торговец, давным-давно отвыкший от людской компании.
        Аннев улыбнулся:
        - Если «сбрендивший» заменишь на «таинственный», тогда, пожалуй, я с тобой и соглашусь.
        - Вот оно что,  - вскинулся Крэг.  - А против «жирного» ты, значит, ничего не имеешь?
        Улыбка Аннева стала еще шире.
        - Что мне передать от тебя Содару?  - Он замялся, но в итоге решил рискнуть.  - Это как-то связано с исчезновением ремесленников?
        Крэг бросил на него пронзительный взгляд:
        - Что тебе известно?
        - Арнор вчера приходил,  - ответил Аннев, рассудив, что вдаваться в подробности ни к чему.
        - Арнор?  - Крэг даже оступился от неожиданности.  - А вот этого имени я не слышал уже целую вечность.
        Он замолчал, улыбка, сиявшая на его лице, медленно растаяла.
        - Даже странно, что ты столько знаешь. Обычно Содар до последнего держит всех в неведении.
        Тут Аннев насторожился, однако постарался не выдать своего волнения, отчаянно надеясь, что торговец вот-вот разговорится.
        - Дурная привычка, как по мне. Но старика от нее уже навряд ли отучишь.
        - Так что же,  - напомнил Аннев, выждав короткую паузу.  - Какое сообщение передать от тебя Содару?
        - А у тебя, гляжу, уже и ушки на макушке?  - поддразнил его Крэг.  - Не повезло тебе, парень,  - дурные привычки Содара ох как заразительны.
        Увидев, что Аннев насупился, он громко расхохотался:
        - Да не горюй ты так! У пограничного камня я оставил письмо. Пойдешь назад - захвати его и передай Содару. Только смотри не сломай печать.
        Аннев кивнул.
        - Вот и славно. А теперь, пока нам не мешают одержимые ведьмы и металлические уродцы, давай поговорим о чем-нибудь приятном. Спрашивай про любой город, о котором ты слышал, и, бьюсь об заклад, у меня найдется что о нем порассказать.
        - Ладно,  - сдался Аннев.  - Расскажи про Грин-Фрох и хозяев лошадей.
        - А, про марклуанцев! Доводилось иметь с ними дело. Как они торгуются - залюбуешься, не то что прочие дикари. Деньги у них странные - никаких тебе посохов и солнц, как у нас в Империи. Нет, у марклуанцев в ходу бронзовые браслеты да серебряные ободки; есть еще медные обручи и золотые кольца - в общем, все, в чем есть дырка и что можно на себя нацепить.
        Через полчаса, за которые Аннев услышал больше занимательных историй, чем за всю свою жизнь, они вышли на Чащобный тракт. В свете бесчисленных звезд, усыпавших ясное небо, дорога хорошо просматривалась. Вокруг не было ни души. Крэг положил перекладину на землю и взял фонарь.
        - Я обещал дать тебе ротанга и драконьей крови, если ты выведешь меня из Чащи в целости и сохранности,  - сказал толстяк.  - И хоть в дороге на нас дважды напали, в первом случае к этому привели мои собственные действия, во втором - чистая случайность. Так что ты - лучший проводник, которого только можно пожелать.  - Он протянул руку.  - Пожалуй, все. А теперь, будь добр, верни мне остатки моего меча.
        Аннев ухмыльнулся и отдал Крэгу клинок.
        - Спасибо тебе. Да хранит тебя Одар в твоих странствиях.
        - Пусть Люмея освещает твой путь, куда бы он тебя ни привел,  - ответил Крэг.  - Кстати, об освещении.  - Он протянул вторую руку, в которой держал деревянный цилиндр.  - Возьми. Это подарок.
        Аннев затряс головой:
        - Что ты, он слишком дорогой. Да и как ты без него?
        Крэг возмущенно фыркнул и сунул фонарь Анневу в руки:
        - На что мне деревяшка с секретом, если у меня есть звезды? К тому же я всегда могу сделать себе такой же, если приспичит. Так что давай бери. Феникс для феникса.
        Аннев бережно сжал фонарь в ладонях.
        - Только древним своим эту птичку не показывай,  - предостерег Крэг.  - Это вещь, подаренная от всей души, и не приведи Одар мне когда-нибудь услышать, что кто-то ее у тебя отобрал - особенно если это будут те сволочи в красных пижамах!
        Он смачно сплюнул прямо под ноги Анневу, но тот на сей раз даже не поморщился.
        - Спасибо,  - повторил Аннев, с сожалением осознавая, что фениксу придется веки вечные пылиться в часовне вместе с Милостью.  - Для меня это бесценный подарок. Как и наша дружба. Пусть везде тебе сопутствует удача - пойдешь ли ты в Хентингсфорт, в Порт-Каэр или куда-то еще.
        - Так и будет!  - сказал Крэг, ныряя под перекладину.  - И в первом же городе я куплю себе мула. Я, в конце концов, не железный, да и Сениф мне здорово не хватает.  - Он вздохнул и похлопал Аннева по спине.  - Спасибо, Айнневог. И помни: если дорога тебе не по нраву, всегда можно отыскать другую. На это лишь нужно мужество.
        Аннев кивнул. Крэг уперся в перекладину и пошагал по залитому звездным светом тракту. Аннев, перекинув фонарь через плечо, смотрел ему вслед.
        Когда тележка растворилась во тьме, Аннев, вместо того чтобы возвращаться в лес, побежал по дороге в противоположную сторону. Справа от него чернела дремлющая Чаща, слева высились, словно гигантские башни, сосны Возгара. Но Аннев глядел лишь вперед, зная, что рано или поздно встретит знакомые тропинки, которые приведут его домой.
        Как только его нога ступит в Шаенбалу, прежняя жизнь снова заявит на него свои права. Но сейчас он свободен. Сейчас есть лишь он, дорога и звезды.
        Аннев улыбнулся и помчался еще быстрее.

        Часть 3

        И низвергся Кеос на землю. Поднял он глаза на брата, что поразил его, и на сестру, стоявшую рядом, и простер к небу изувеченную руку, умоляя сестру о помощи. Но Люмея устыдилась и поспешила прочь.
        И это ранило Кеоса гораздо сильнее, чем удар мечом, нанесенный старшим братом, которого он прежде любил. И когда увидел Кеос, что сестра, нежно любимая им до сих пор, отреклась от него, то проклял их обоих и детей их и дал зарок пойти войной на даритов и илюмитов. Проклял он и свои дары, посох и флейту. И столь сильно было проклятие поверженного бога, что, посмей Люмея или Одар прикоснуться отныне к его дарам, тотчас вспыхнули бы пламенем. А дети их, посмевшие коснуться даров, умерли бы на месте.
        Но не на всех пало проклятие Кеоса, и малая горстка служителей Одара и Люмеи по-прежнему могла владеть посохом и флейтой. И служители эти прозывались далта, божьи дети, и были они высоко почитаемы в народе и наделены великими знаниями и силой.
        Укрылся Кеос в самых глубоких пещерах под землей и долго не находил утешения. Там, окруженный одними лишь големами, выковал он себе из чистого золота новую руку, еще лучше прежней, и вложил в нее всю свою мощь и злобу.
        Ибо поклялся Кеос мстить брату и сестре, и подобно тому, как Одар жаждал уничтожить детей Кеоса, бог-кузнец жаждал извести служителей Одара и Люмеи.
        И в то время, пока Кеос без устали ковал новую руку, из осколков его поверженной длани возникли новые боги. И были то Шелгаир Охотник - бог зверей, Гарадаир Садовник - бог растений, Круитхар Создатель - бог минералов, Дорхнок Обманщик - бог теней, Тахаран Перевертыш - бог случайности.
        И пять новых племен вышло из сокрушенной длани Кеоса: драконы, нимфы, великаны, эйдолоны и фэйри. И множество прочих волшебных созданий без роду и племени, имя коим было кеокум, ибо Кеос породил их, но не являлся их отцом. Так произошло, когда Одар сокрушил длань Кеоса.
        И от смерти Маяхлая до Сокрушения длани Кеоса длился второй век, называемый Веком королей, и продолжалось это тысячу лет.
        Сокрушение длани Кеоса. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр

        Когда пробудились новые боги, начался третий век. Но не увидели они своего отца, ибо Кеос бежал из Лукватры. Поверженный бог оставил детей своих, желая набраться сил, чтобы вновь предстать пред миром во всем своем ужасающем величии.
        Новых богов было пятеро, ибо вышли они из сокрушенной длани Кеоса, и каждый из них обладал частью его силы. И когда они пробудились, мир был погружен в безумие и кровь лилась рекою, ибо терранцы, покинутые отцом своим, пошли войной друг на друга. И сжалились новые боги над детьми Кеоса, и взяли их под свою защиту. И вскоре случилось так, что многие терранцы стали им поклоняться, и боги познали т’расанг и овладели им.
        И хотя многие из терранцев стали восхвалять новых богов, их оказалось меньше, чем тех, кто остался верен Кеосу. Служители поверженного бога ждали его возвращения, ибо верили, что он наградит их за верность и возвысит их, и станут они владыками крови. Так оно и случилось.
        Однако неверных ждала расплата. Увидел Кеос деяния новых богов и пришел к ним, требуя, чтобы подчинились они его воле и отдали ему его служителей. Но не послушались боги, ибо были столь же горды и надменны, сколь и отец их. И сказали они, что не может бог-калека властвовать над всеми, и, насмехаясь над ним, показали ему храм Тахарана, что был воздвигнут в Тор-Куме на месте великой кузницы.
        Но на сей раз Кеос не впал в ярость, ибо в уединении ум его стал острее и коварнее. Возвратился он в Даогорт и высек в недрах его необъятные покои, куда созвал всех кеокумов, а следом драконов, нимф, великанов, эйдолонов и фэйри - все народы, что вышли из его сокрушенной длани. И спросил он их: желают ли они его покровительства?
        Пять лет созывал Кеос народы, пять лет потакал их прихотям, соблазнял яствами, сулил горы золота и серебра, всячески уговаривая их дождаться Великого совета Кеокумота. И даже один из новых богов оказался среди них, прельщенный речами Кеоса.
        Наконец под сводами покоев уже не было свободного места. Одни остались, ибо стремились изменить волю бога крови земной и не торопились присягать ему на веру. Но больше оказалось тех, кто желал обернуть себе на пользу слабость поверженного бога - а именно таким был Кеос в их глазах,  - и, восхваляя его, они втайне над ним насмехались.
        Через пять лет пришло время для Великого совета, на котором каждый был волен решить, хочет ли он присягнуть на верность богу или нет.
        Однако то была лишь уловка коварного бога, ибо Кеос уже знал, кто ему верен, а кто лжет, потешаясь над ним за его спиной. Пять сотен тысяч големов поставил Кеос у ворот, и ни одному неверному в тот день не удалось уйти из Кеокумота. Остались лишь те, кто безропотно принял господство поверженного бога.
        Из них вышло пять новых племен, и были то малые драконы, сирены, огры, демоны и дьяволы, и с предками своими, что отвергли Кеоса, они вели непрерывную войну. Потому третий век Лукватры называют Кровавым веком.
        Совет Кеокумота. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр

        Глава 42

        Вбежав на холм, с которого открывался вид на деревню, Аннев остановился и, тяжело дыша, уперся руками в дрожащие колени. Дул легкий прохладный ветерок, воздух был напоен густым ароматом влажной земли, обычным для первых весенних деньков.
        Немного переведя дух, Аннев медленно выпрямился. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но его бледные лучи еще не коснулись кучно стоящих домиков и крошечных пахотных участков в лесистой долине.
        Освещены были только серые шпили Академии, самого большого и высокого здания в Шаенбалу, на фоне которого остальные строения, даже часовня Содара, выглядели совсем крошечными.
        При мысли, что совсем скоро это здание станет его новым домом, Аннева охватили смешанные чувства. События вчерашнего дня не прошли даром: он чувствовал себя истощенным и морально, и физически, а длительная пробежка до деревни отняла у него последние остатки сил. И в то же время Аннев ликовал: он все-таки выполнил задание Тосана, причем на своих собственных условиях, и теперь станет аватаром суда. Однако к радости примешивалась толика грусти, ведь Содара с ним больше не будет.
        Аннев перевел взгляд на невзрачную постройку бледно-коричневого цвета - место, которое он считал своим домом целых семнадцать лет. Времени оставалось предостаточно - Тосан велел ему явиться не позднее сегодняшнего заката,  - а значит, он успевал сбегать за мешком, оставленным у пограничного столба, поесть и поспать. Но главное - рассказать Содару о том, что случилось за последние сутки, и обо всем его расспросить. И на этот раз старик от него так просто не отделается.
        Аннев побежал вниз по склону, держа курс на юго-восток. Пересекая рощу деревьев охрома, он с некоторой опаской поглядел наверх, однако никаких змей в ветвях не было - только летучие мыши. У мельницы он остановился, чтобы напиться из ручья. Вода имела неприятный солоноватый привкус, но Анневу было все равно. Утолив мучительную жажду, он пересек дамбу и помчался по дороге, ведущей в Шаенбалу.
        Оказавшись в деревне, он нырнул в сеть узких улочек, окружавших площадь, и, убедившись, что из витражного окна Академии его точно невозможно увидеть, направился в сторону восточной сторожевой башни.
        Пока Аннев мчался по переулкам, до него вдруг дошло, что его левая рука все еще перевязана. Забежав за стену, за которой находилась дубильня, Аннев положил фонарь на землю и принялся разматывать полосу ткани. На секунду ему стало стыдно - ведь Крэг просил его не трогать повязку, пока раны окончательно не заживут,  - но Аннев не мог так рисковать. Пусть даже он справился с заданием, увечье сведет его успех на нет, ведь оно означает, что юноша оказался недостоин милости Одара. Так произошло с Кентоном, и повторить его судьбу Анневу совершенно не хотелось.
        Избавившись от бинтов, Аннев внимательно осмотрел запястье: кожа имела здоровый розовый цвет, а от зубов ведьмы почти не осталось никаких следов - лишь едва заметные красные пятнышки. Протез излечил сам себя.
        Испытав огромное облегчение, Аннев сунул тряпки за пазуху и вытащил из нагрудного кармана туники роскошную перчатку с фениксом, которая лежала там со вчерашнего утра. Что до его черной перчатки иллюзии, то после встречи с ведьмой от нее остались одни лишь рваные лоскуты. Крэг их сохранил и отдал Анневу, но толку от них уже не было. Думая о том, что скоро он подарит Маюн кольцо, Аннев натянул перчатку на левую руку. Пусть она и не могла уберечь его от всевидящего кристалла, на душе у него стало спокойнее.
        Высунув голову из-за стены, Аннев осмотрелся. Убедившись, что кругом ни души, он выбежал из своего укрытия и что есть духу понесся к башне, отчаянно надеясь не столкнуться с кем-нибудь из мастеров или древних.
        Наконец деревня осталась позади. Прошмыгнув мимо последних фермерских лачуг, Аннев бросился к пограничным столбам. Подобрав письмо Крэга, он вскинул мешок с ротангом и смолой на плечо и побежал назад. Спокойно вздохнуть он смог лишь после того, как нога его переступила порог часовни.

        Войдя в сарай, Аннев тихонько прикрыл за собой дверь и положил мешок на пол. Потом вновь принялся завороженно разглядывать фонарик. Поражала его не столько магия этой восхитительной вещицы, сколько то, что теперь она принадлежит ему.
        Невзирая на предостережение Крэга, на краткое мгновение Аннев подумал, что отдаст фонарь Тосану: наверняка древний посмотрит на него с еще большим уважением, когда Аннев принесет главе Академии собственноручно добытый артефакт - пусть даже совсем маленький.
        Но поступить так означало бы предать их с Крэгом дружбу, поэтому Аннев решил оставить фонарь в часовне - здесь артефакт сохранится в безопасности. А случись такая необходимость - он всегда сможет забрать его отсюда вместе с Милостью.
        Аннев положил деревянный цилиндр рядом с мешком и вынул из кармана помятое письмо. Тут до него донеслось бряцанье посуды, и в воздухе разлился слабый аромат специй. Анневу стало одновременно и радостно, и грустно: так приятно снова слышать привычные звуки и ощущать любимые запахи - и так горько, что уже сегодня вечером он всего этого лишится.
        Аннев вздохнул и отворил дверь в кухню. Содар сидел за столом и полировал меч. На столе, застеленном флагом с изображением феникса, лежал топор Шраона.
        Старик поднял голову. Увидев мальчика, он в изумлении замер - а уже через секунду Аннев задыхался в его объятиях.
        - Ты вернулся!
        - Да, наконец-то,  - только и смог промычать Аннев ему в плечо.
        Наконец Содар отстранил его от себя и произнес:
        - Я слышал, что ты не прошел Испытание суда и Тосан дал тебе какое-то поручение. Потому тебя и не было всю ночь?
        Аннев кивнул. Хорошо, что Содар знает о его провале - не придется лишний раз краснеть, объясняя, как все было.
        - Он устроил мне еще одно испытание. Разве тебе не сказали?
        - Нет,  - пожал плечами Содар.  - Главное - ты вернулся.  - Он подтолкнул Аннева к стулу, а сам принялся варить кашу.  - Что произошло? И… где твоя перчатка?
        Аннев выложил на стол черные ошметки.
        - Это долгая история. Тосан сказал, что я все еще могу получить титул - если выполню одно задание.
        - Правда?  - удивился Содар.  - Аннев, это же замечательно! И что тебе поручили? Ты справился?
        Аннев кашлянул, прочищая горло, и сунул руку за пазуху.
        - Я должен был кое-что купить у заблудившегося торговца, потом отвести его подальше от деревни и убить.
        - Убить?  - Содар поднял голову как раз в тот момент, когда Аннев бросил на стол два окровавленных уха.
        - Боги, Аннев…  - оторопел священник.  - Мне очень жаль. Отнять у человека жизнь - это непросто. Особенно у человека невинного. Погоди-ка… Ты хочешь сказать, что какой-то чужак нашел дорогу в деревню? И это был торговец?
        - Да. Такой толстый, борода клочьями. У него был странный акцент - как у Шраона, только еще заметнее.
        От его слов у Содара подкосились ноги. Он тяжело опустился на стул, позабыв о стоящем на плите котелке с кашей.
        - И как звали этого торговца?
        - Думаю, ты уже и сам догадался,  - ответил Аннев, пристально глядя на старика.
        Содар долго молчал, а потом едва слышно произнес:
        - Крэг.
        Аннев кивнул.
        - Это его уши? Ты убил его?
        Парень помотал головой:
        - Я собирался. Но на нас напала ведьма.
        - Что? Что еще за ведьма?
        - Старуха в черных лохмотьях. Сначала я подумал, что она слепая, но оказалось, что она все видит… и все знает.
        - Почему ты решил, что она слепая?
        - У нее глаза были подернуты белой пеленой.
        Содар побледнел:
        - А эта старуха… ты знаешь ее имя? Она сказала, что ей нужно?
        - Она была не в своем уме. Называла меня одноруким сыном Кеоса и пыталась нас убить. Она бы задушила Крэга, не вмешайся я вовремя.
        - Так, значит, это ее уши?
        - Говорю же - это долгая история. Ведьму мы убили, но уши я отрезал у феурога.
        - У феурога?
        - Да. Это ведьма их так называла - феуроги. Они напали на нас уже после того, как мы с ней расправились. Внешне они почти как люди, но… одичавшие. А еще уродливые. У них в тело вживлен металл, а у одного вообще была каменная рука.  - Аннев перевел дух.  - Видел таких когда-нибудь?
        Содар покачал головой. К лицу старика постепенно возвращался румянец.
        - С Крэгом я знаком. Возможно, я знаю и эту ведьму. Точнее, знал - много лет назад. Но феуроги… О них я слышу впервые.  - Он нахмурился.  - Сколько их было?
        - Трое. Двоих мы убили, а третий сбежал. Он все равно уже не мог причинить нам вреда, так что мы его отпустили. Я отрезал у одного уши, чтобы принести Тосану как доказательство, довел Крэга до Чащобного тракта, а потом побежал домой.
        Содар облегченно вздохнул:
        - Значит, Крэг жив, а ты станешь аватаром… Великолепно. Просто великолепно.  - Он на мгновение умолк.  - Что тебе рассказал Крэг?
        - Почти ничего. Он заявил, что не имеет права выдавать твои тайны.
        Содар задумчиво пригладил бороду.
        - Что ж, весьма любезно с его стороны. Даже удивительно.  - Он пожевал нижнюю губу.  - А он сказал, что его сюда привело?
        - Нет, но он просил передать тебе вот это.
        Аннев протянул ему письмо. Содар взял его и осмотрел печать.
        - Ты что, даже не пытался его прочесть?
        Аннев мотнул головой.
        - Спасибо, сынок,  - поблагодарил его Содар, пряча письмо в складки мантии.  - Ты, должно быть, очень устал.
        - Не то слово. А еще страшно хочу есть.
        - Сейчас мы это исправим.
        Он поставил перед Анневом миску с кашей и кружку воды. Аннев залпом осушил кружку и набросился на еду. Содар налил ему еще воды и принялся наводить порядок. Меч он сунул в ножны и положил на стол рядом с топором. Потом завернул уши феурога в кусок чистой ткани, а липкие от крови листья папоротника швырнул в огонь. После этого осмотрел то, что осталось от перчатки, цокнул языком - и черные обрывки отправились вслед за листьями. Опасения Аннева подтвердились: спасти перчатку оказалось не под силу даже Содару. Теперь ему лучше держаться подальше от Нараха с его всевидящим кристаллом.
        Съев все подчистую, Аннев отставил миску в сторону и спросил:
        - Сейчас я пойду спать, но когда проснусь - мы сможем поговорить?
        - Ну конечно.
        - Я имею в виду - по-настоящему поговорить. Крэг сказал, у тебя есть дурная привычка скрывать от людей правду. Причем дольше, чем следовало бы. Так вот: я хочу знать все, что ты от меня скрываешь. О моих родителях, о Крэге и Арноре и о той ведьме. Я должен это знать.
        Содар прищурился:
        - Аннев, а ведь ты чего-то недоговариваешь.
        Аннев замялся.
        - Я больше не смогу жить в часовне. Мне придется перебраться в Академию. Сегодня же.
        - Вот как.
        - Это Тосан сказал, сразу после того, как Испытание закончилось.  - Он чувствовал, что должен все объяснить.  - Он думает, ты дурно на меня влияешь. Сначала он собирался сделать меня стюардом. Сказал, что я всю жизнь проведу в стенах Академии. Но потом дал мне последний шанс доказать, что я достоин титула аватара. И я доказал. Я добыл и уши, и товары - все, как он приказал. Но жить в часовне мне больше нельзя. И видеться с тобой тоже.
        Священник медленно кивнул:
        - Думаю, в глубине души я всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет. И все же надеялся… впрочем, какая разница, на что я надеялся? Я благодарен за то время, что мне посчастливилось провести рядом с тобой.
        Он улыбнулся, но Аннев чувствовал, что за этой улыбкой скрывается невыносимая боль.
        - Спи, Аннев. А когда проснешься - мы по-настоящему поговорим, обещаю.

        Глава 43
        - Ты никому и никогда не должен повторять то, что сейчас услышишь. Об этом Академия сообщает лишь мастерам-аватарам, взяв с них обещание молчать.  - Содар прочистил горло.  - Все, что говорят вам древние о ваших родителях,  - ложь. Добровольно в Академию вас никто не отдает. Когда знающие жены отправляются на жатву - или сбор урожая - это значит, что они крадут младенцев из колыбелей.
        - Об этом я и сам догадался,  - ответил Аннев.  - Лучше скажи, где я родился? В каком городе?
        - С тобой вышло иначе, чем с остальными мальчиками. Ты родился не в Лукуре и не в Баноке. Ты появился на свет здесь, в Шаенбалу.
        - Здесь?  - изумленно воскликнул Аннев.  - В этой самой деревне? Но как же…
        - Да, в этой самой деревне,  - продолжил Содар.  - Ты родился с одной ручкой. Поэтому твоих родителей убили, а знающие жены унесли тебя в Чащу, чтобы бросить там на съедение зверям.
        Аннев кивнул. Этот обычай был хорошо ему известен.
        - Почему же меня не съели?
        - Потому что я тебя спас. Я следил за женщинами, выжидая удобного случая. Они начали ссориться и в итоге попытались друг друга прикончить. Одна хотела тебя убить, другая - забрать тебя с собой. Первая была матерью Маюн - она погибла в Чаще, а вторая… думаю, это с ней ты повстречался вчера.
        - Ведьма!  - выдохнул Аннев.
        - Полагаю, что так. Ее звали Кельга. Она сказала, что долго тебя ждала. Она владела магией. Но не даритской. Это было какое-то более темное искусство. Магия терранцев, вероятно.
        Слова Содара звучали вполне убедительно.
        - А что с ней случилось?
        - Мать Маюн ее ослепила, и поэтому в Шаенбалу Кельга уже не вернулась бы. Я был уверен, что она погибнет или, милостью Одара, выберется из леса к людям. А она все эти годы пряталась в Чаще… как только ей удалось выжить?
        - Это из-за меня,  - уверенно заявил Аннев.  - Она сказала, что ждала меня. И что меня ищут.
        Содар кивнул:
        - О чем-то подобном написал Крэг. Он говорит, чтобы я… мы были осторожны, потому что за тобой охотятся.
        - Охотятся?  - Аннев покачал головой.  - Но кто я такой? Я ведь и деревню-то никогда не покидал - кто меня может знать? И что им от меня нужно?
        Содар улыбнулся:
        - А вот это и есть та самая тайна, от которой я пытался тебя оградить. Тайна, которая тяжким бременем ляжет на твои плечи.  - Он ненадолго умолк.  - Ты по-прежнему хочешь ее услышать? Подумай хорошенько: ты уверен, что готов расстаться с детством?
        - Я перестал быть ребенком, когда убил ту ведьму - Кельгу.
        - Да… думаю, так и есть.
        Некоторое время они сидели в полной тишине. Наконец Содар со вздохом произнес:
        - Прости меня, Аннев. Мне не следовало оставлять ее в живых. Если бы я только знал, что она станет для тебя угрозой…  - Он покачал головой.  - Но тогда я мог думать только о том, как тебя спасти, как скрыть от других твое несовершенство.
        - Но как тебе это удалось?  - перебил его Аннев.  - Знающие жены не вернулись, а если бы тебя увидели с младенцем, от которого они должны были избавиться, то забили бы камнями насмерть.
        Содар наклонил голову, соглашаясь:
        - Сначала я прятал тебя в часовне. А потом выкрал из Проклятого хранилища магический протез.
        Аннев стянул алую перчатку и, осмотрев руку, с удивлением отметил, что от ран почти не осталось следа. Он попытался вообразить, как Содар крадется по темным коридорам Академии, ловко обходит коварные ловушки и тайком проникает в хранилище (самому юноше и видеть-то это место не доводилось, не то что в нем бывать), а там обыскивает пыльные полки в поисках протеза, и весь этот риск - ради его, крошечного Аннева, жизни…
        Аннев сжал руку в кулак и поднял взгляд на наставника. Тот кивнул, расценив это как предложение продолжить рассказ.
        - С двумя ручками ты выглядел как самый обычный младенец, и через несколько недель я подбросил тебя к остальным малышам.
        - Но как же я тогда оказался в твоей часовне? Почему тебе позволили забрать меня к себе в помощники?
        Содар улыбнулся:
        - Я мог бы сказать, что использовал магию, но это было бы слишком просто. Правда такова, что мне помогли моя осведомленность, настойчивость - и, конечно же, удача.
        - Как это?
        - У знающих жен имеется особый журнал, куда вносятся сведения о каждом младенце: возраст, кто из знающих его выкрал, кем были его родители. Каждый помечается определенным числом, соответствующим территории, где он был похищен. О тебе же в журнале не было ни слова, что вызвало нешуточный переполох: как же так, неужто всегда безупречные знающие жены допустили столь непростительную оплошность? Ну а я тут как тут: прихожу и спрашиваю, не найдется ли среди новых младенцев какого-нибудь мальчишки, которого не жалко было бы отдать мне в ученики.
        Губы Аннева тронула чуть заметная улыбка.
        - И тебе отдали неучтенного младенца.
        - Именно. К тому же урожай в том году оказался особенно велик, и, думаю, Академия была рада избавиться от лишнего голодного рта. Скорее всего, Кьяра и Тосан возражали, но все их внимание занимали жены, не вернувшиеся из Чащи, так что повозиться пришлось только с Винзором: мы долго спорили и в конце концов договорились, что ты будешь совмещать службу в часовне с тренировками в Академии.
        - Теперь понятно,  - сказал Аннев.  - Но объясни: почему ты вообще меня спас? Ты ведь каждый день из-за меня жизнью рискуешь! И почему кто-то за мной охотится?
        - Помнишь, что я тебе о нем говорил?
        Содар постучал по красному флагу, покрывавшему стол.
        - Да. Это флаг Бреатанаса, рыцаря Гальциона. И еще ты сказал, что меня назвали в честь этого феникса.
        - Это не совсем верно. Я не называл тебя в честь феникса. Феникс - это имя твоего рода. Рода Бреатанасов.
        У Аннева отвисла челюсть.
        - Я - потомок Бреатанаса? Человека с глазами-молниями с витража в кабинете Тосана?
        - Именно. Ты потомок рыцаря Гальциона, героя Битвы при Возгаре, далта, поднявшего посох Одара, когда Кеос поверг предводителя рыцарей.
        - Бреатанас,  - прошептал пораженный Аннев.  - Человек, который убил Кеоса.
        - Он самый.
        Аннев с благоговением приподнял край флага и, затаив дыхание, провел пальцами по золотой вышивке.
        - И это его флаг?
        Содар кивнул:
        - Флаг, развевавшийся над головой Бреатанаса, когда он сразил Бога земной крови. Флаг, над которым благодаря магии не властно время.
        Вид у Аннева был совершенно ошарашенный.
        - Получается, ему… больше двух тысяч лет?
        - Почти две тысячи двести, если быть точным.
        Аннев, вытаращив глаза от удивления, осторожно взял флаг в руки, свернул и снова положил на стол.
        Содар, с улыбкой наблюдавший за учеником, спросил:
        - А мне сколько, как думаешь?
        Аннев неуверенно пожал плечами:
        - Не знаю. Сто?
        Содар расхохотался:
        - Я что, похож на дряхлого старика?
        - Вовсе нет. Но я думал, твоя внешность - результат колдовства. Я вообще не помню, чтобы ты выглядел иначе… а еще Арнор называл тебя вечным. Мне тогда показалось, что это не просто какой-то титул. К тому же,  - добавил он,  - обычные старики не умеют сражаться, как ты. Вот только не надо заливать, что это лишь благодаря усердию и молитве,  - терпеть не могу, когда ты так говоришь.
        Содар вынул меч из ножен и провел большим пальцем по кромке тупого лезвия.
        - Это и правда не просто титул. Я знал Бреатанаса, когда тот был еще оруженосцем. Гарлок тогда командовал даритскими войсками. Мы вместе сражались во времена осады Куара.
        Аннев с громким стуком захлопнул рот.
        - Этого не может быть.
        - Хочешь сказать, я лгу?
        - Нет, но…  - Аннев замялся.  - Это означало бы, что тебе больше двух тысяч лет, а люди столько не живут.  - Он в нерешительности умолк.  - Или живут?
        - Совсем немногие. Кроме Брона Глоира, только вечные…
        - Брона Глоира?  - перебил Аннев.  - Так он не выдумка? Ты что, и с ним знаком?
        Содар улыбнулся:
        - Первый ответ - нет, второй - да. Мы уже сотню лет не общались, но он все еще жив. И похоже, переживет нас всех.
        - То есть он вечный, как и ты…
        - Нет,  - возразил Содар.  - Брон - последний из рыцарей Гальциона. Ты, наверное, слышал про него? Его называют человеком с тысячью лиц.
        Аннев кивнул.
        - Так вот, это чистая правда. Когда Брон умирает, его душа переселяется в тело того, кто находится рядом. Душа этого человека отправляется в загробный мир, а Брон живет дальше.
        Аннев недоверчиво покачал головой. Сначала выясняется, что он потомок древнего героя, потом - что Содару две тысячи с лишним лет, а теперь еще эта история про Брона Глоира… Все это слишком невероятно. Должно быть, старик попросту его дразнит.
        - Содар, если это шутка такая, то…
        Содар с грохотом бросил меч на стол. Во взгляде священника пылал огонь.
        - Это не шутка, Аннев де Брет. Больше никаких загадок и недомолвок, как ты и просил. Хочешь узнать мою историю - и свою тоже,  - тогда слушай внимательно. Битва при Возгаре началась через месяц после того, как Кеос сошел с Черной стены, прорвал блокаду Куара и пересек реку.
        Содар сунул меч в ножны и положил рядом с топором.
        - Да, с этого, пожалуй, и стоит начать.

        Глава 44

        Содар откинулся на спинку стула и сложил руки домиком:
        - Это случилось в тот мрачный день, когда Коханук, предводитель сынов Кеоса, и Клакланрай, каменный голем, дали приказ своим армиям повернуть вспять реку Куар.
        Войска Западной Дароэи, которые уже сто лет стояли на берегу, сдерживая натиск Кеоса, были атакованы с флангов полчищами монстров, хлынувшими и с севера, и с юга.
        Вампир Дортафола и железный голем Ярнах вели бои на юге, тогда как армии, возглавляемые самим Кеосом и его рабом Фьольдаром, форсировали реку. Ряды Верующих таяли на глазах под натиском монстров и людей, но рыцари Гальциона не дрогнули.
        Содар вздохнул:
        - И все же врагов было слишком много. Мы были вынуждены отступить, и легионы Кеоса гнали нас через весь Бордерлунд. Кто-то бежал в Южный край или Одарнею, кто-то укрылся в густых лесах Возгара. В те времена эти леса еще не представляли такую опасность для людей. В Возгаре и собрались рыцари Гальциона, а вместе с ними дариты и илюмиты, намереваясь дать свой последний бой.
        Мы не надеялись на победу, и Кеос это знал. Поэтому, вместо того чтобы вести все свои войска на запад, он оставил в Даогорте большую часть своих владык крови, големов и некратов - живых мертвецов. Половина тех, кто пересек реку, отправились в Бордерлунд и Озерный край мародерствовать. В результате до Возгара дошли лишь две сотни легионов и тысяча големов - и все же силы врага вдесятеро превышали наши.
        Многие из нас погибли в том бою, а могли бы погибнуть и все до одного, если бы на третий день к нам не пришли на помощь терране из Заблудших кланов. Друиды обрушились на врага с вершин деревьев, из тайных пещер хлынули орваны, и они привели с собой новых богов: Гарадаира и Круитхара, Дорхнока и Шелгаира, и даже Тахарана. И вот уже легионы Кеоса оказались в меньшинстве.
        Гарлок, верховный жрец Одара, убил предводителя сынов Кеоса, и вражеские войска обратились в бегство. И тогда на поле боя явился сам Кеос, размахивая своим чудовищным молотом. Он отбросил назад Заблудших, убил Гарлока и начал теснить нас. Несмотря на то что с нами были новые боги, мы терпели поражение.
        Но тут случилось нечто неожиданное. Когда Гарлок пал и мы начали отступление, оруженосец рыцарей Гальциона подобрал лежащий на земле посох Одара, к которому никто не осмеливался прикоснуться.
        - Погоди,  - перебил старика Аннев, беспокойно ерзая на стуле.  - Ты хочешь сказать, что рыцари Гальциона бросили посох Одара, легендарный артефакт, валяться на земле, как какую-то безделушку?  - Он фыркнул.  - Что-то не особо верится.
        Священник поднял указательный палец:
        - Это не так. Посох был вверен жрецам Одара, дионахам Тобар, и держать его в руках имел право лишь верховный жрец.
        - Но… разве ты не один из них? Ты и Арнор?
        Содар кивнул.
        - Так если ты видел, что Гарлока убили,  - продолжал Аннев,  - почему ты…
        Содар засмеялся:
        - Почему я не подобрал посох?  - Улыбка слетела с его губ, уступив место глубокой задумчивости.  - Я не подобрал его, Аннев, потому что не хотел умереть. Проклятие Кеоса все еще имело немалую силу. Если бы к посоху прикоснулся недостойный, этого человека ждала бы немедленная гибель.
        Аннев пожевал губу:
        - Но какой-то оруженосец все равно его подобрал.
        - Это был Бреатанас. Он боялся не проклятия, а того, что без посоха мы обречены. Обычный оруженосец - не рыцарь, даже не священник,  - рискнул жизнью, чтобы посох не достался Кеосу, и, сам того не осознавая, стал далта, одним из тех немногих, над которыми проклятье Кеоса не властно.
        - Постой. Но ведь рыцари Гальциона поклонялись и Одару, и Люмее, а значит…
        - Бреатанас был смешанных кровей, и потому посох должен был его уничтожить.
        - Ну да. Разве проклятия не так работают?
        - Как правило, так.  - Содар подался вперед.  - Все мы, как и ты, верили, что Одар милостив лишь к тому, чья кровь и вера чисты.  - Он пожал плечами.  - Но мы ошибались. Бреатанас был благословлен обоими богами, и когда он призвал силу посоха - началось что-то невероятное… воздух искрился от молний, из земли били фонтаны воды и камней, и звезды падали с неба.
        Содар покачал головой, устремив взгляд куда-то вдаль.
        - Ну так что же?  - нетерпеливо спросил Аннев.  - Он взял посох и убил Кеоса?
        - Когда Бреатанас поскакал на Кеоса с посохом в руке, бог начал отступать - ведь этим самым посохом Одар разрушил его длань. Вместо того чтобы броситься на Бреатанаса с молотом, Кеос использовал против него магию - и, несомненно, одержал бы верх, ведь он был древним богом, а Бреатанас - всего лишь далта. Но какой это был бой! Хляби небесные разверзлись, и на лес стеной обрушился ледяной дождь; молнии раскалывали небесный свод, и все вокруг сотрясалось от раскатов грома. Воздух то и дело наполнялся удушливым дымом, который мощные струи дождя тут же прибивали к земле. Вокруг нас роились какие-то насекомые, облепляли нас со всех сторон - но уже через несколько мгновений они гибли от мороза, который пробирал нас до костей. Но вот Искринка, верховная жрица илюмитов, взяла золотую флейту Люмеи и начала играть.
        И в ту же секунду засиял ослепительный свет. Вокруг заплясали языки пламени, согревая нас. С неба полетел жидкий огонь, но никому он не причинял вреда, кроме Кеоса. А тот, едва заслышав первые ноты волшебной мелодии, обезумел от ярости и принялся крушить молотом все и вся, что стояло у него на пути. Он ринулся в гущу наших войск, продираясь туда, где играла на флейте жрица.
        И тогда вперед выступил Бреатанас. Молот встретился с посохом, и земля под нашими ногами пошла трещинами. А верховная жрица все играла и играла, пока ее кожа не начала светиться. Тут илюмиты запели, и волосы жрицы вспыхнули пламенем, а мгновение спустя пламенем был объят весь лес.  - Содар покачал головой.  - Мы думали, наступил конец света - но то лишь был конец века. Волшебная песнь призвала Ройена, Великого Феникса, Последнюю Надежду Люмеи. Он бросился на Кеоса в тот же момент, когда Бреатанас нанес свой могучий удар,  - и тело древнего бога обратилось в пепел.
        Содар смотрел прямо перед собой, но, казалось, ничего не видел.
        - Это ужасно,  - тихо произнес он,  - видеть, как умирает бог.
        Несколько секунд он сидел с закрытыми глазами, а когда снова их открыл, отрешенность во взгляде исчезла, однако в нем по-прежнему читалась печаль.
        Аннев, который все это время слушал старика почти не дыша, сложил руки на груди и с недоверием спросил:
        - Значит, ты и правда там был?
        - Я же сказал: больше никаких секретов. Я был там. И поклялся отныне сражаться бок о бок с Бреатанасом и защищать его род.
        - Тогда тебе должно быть больше двух тысяч лет.
        Содар встал и раздраженно бросил:
        - Если бы я тогда был младенцем… Но на тот момент, когда разразилась Возгарская битва, мне уже перевалило за пятьсот.
        Лицо у Аннева вытянулось.
        - Так тебе…
        Содар с гордым видом оправил складки мантии:
        - В шестой день десятого месяца мне исполнится две тысячи семьсот тридцать шесть. И закрой, пожалуйста, рот. Ты похож на рыбу-лопату.
        Аннев захлопнул рот, изо всех сил стараясь не таращиться на старика. Очень и очень старого старика. Хоть Содар и обещал больше не лгать - и Аннев верил, что каждое его слово - правда,  - все это казалось фантастическим вымыслом. Хоть и объясняло странности священника, которые раньше не давали Анневу покоя.
        Аннев опустил взгляд на свернутый флаг:
        - Ты говорил, у Бреатанаса над головой развевался флаг с фениксом… но откуда у него взялся флаг, если он и рыцарем-то не был?
        - Во время блокады Куара Бреатанас был оруженосцем своего дяди, Дерекина Айннеамхага. Когда блокада была прорвана и Дерекин погиб, получив стрелу в горло, бразды правления домом перешли к отцу Бреатанаса.
        - Значит, я потомок дома Айннеамхаг?
        - Да. Поэтому я и дал тебе такое имя.
        - Айнневог из дома Айннеамхаг?  - Аннев поморщился.  - Ну и имечко.
        Содар рассмеялся:
        - Айннеамхаг - это очень древнее имя. Ваш род берет начало еще в Веке королей. Но ты не беспокойся: после падения Кеоса Бреатанас был возведен в рыцари и дом Айннеамхаг был переименован в дом Бреатанас. Через тысячу лет имя сократили до Бретен, а еще через тысячу - до Брет. Но ни флаг, ни печать дома не изменились.
        - Так я… Айнневог Брет?
        Содар улыбнулся:
        - Да.
        - И мой отец…
        - Туор Брет. А твою мать звали Эген.
        - Эген,  - медленно повторил Аннев.  - Просто Эген?
        Содар качнул головой:
        - У илюмитов другая традиция. Они берут себе имя того клана, с которым путешествуют. А когда уходят, как Эген, то от имени отказываются.
        Аннев взял со стола меч.
        - Получается, ты знал моего отца, и деда, и прадеда…
        - И всех остальных твоих предков, начиная с Бреатанаса,  - кивнул Содар.  - Я обещал хранить твой род, и все эти годы выполняю свое обещание.
        Аннев теребил край перчатки, не решаясь поднять на Содара глаза.
        - Почему же тогда мои родители умерли?
        Содар ничего не ответил, и когда Аннев наконец взглянул на старика, то увидел, что у того по щекам текут слезы.
        - Потому что я не смог их спасти,  - прошептал Содар.  - Прости меня, Аннев.  - Он вытер глаза.  - Если бы мне дали еще один шанс… Не знаю… Помочь Эген я бы все равно не успел, а если бы попытался спасти Туора, то потерял бы тебя. Или нас всех бы убили.  - Он оперся руками о стол.  - Важнее всего была твоя жизнь, и Туор, думаю, это понимал.  - Он глубоко вздохнул.  - По крайней мере, эта мысль меня утешает.
        Аннев ничего не ответил. Он спустил перчатку и провел указательным пальцем по тонким белым линиям на предплечье. От шрама почти ничего не осталось: яд вытек, кожа восстановилась, и все, что для этого потребовалось,  - лишь немного времени.
        Чего нельзя было сказать о ранах Содара. Воспоминания об Эген и Туоре до сих пор причиняли ему невыносимую боль, и так будет продолжаться до тех пор, пока он винит себя в их смерти. Его родители уже ничем не могли помочь… но Аннев мог. Он поднял глаза, и их с Содаром взгляды встретились.
        - Ты спас меня, Содар. Беззащитного однорукого младенца. И я знаю, что мои родители были бы тебе благодарны.
        Наклонившись через стол, он схватил старика за руку, и Содар в ответ крепко сжал его руку.
        - И все-таки я не понимаю,  - продолжил Аннев, давая Содару время овладеть собой,  - для чего ты охраняешь дом Бреатанас? В чем его важность? И зачем кому-то на меня охотиться?
        Содар выпустил руку Аннева и погладил бороду.
        - Это… довольно непросто. Забытые пророчества гласят, что дом Бреатанас уничтожит Кеоса Павшего. А для этого ваш род не должен прерываться.
        - Но Бреатанас и так убил Кеоса. Пророчество сбылось.
        Содар мотнул головой:
        - Это пророчество появилось во втором веке - Веке королей. Тогда это был еще дом Айннеамхаг, а не Бреатанас.
        - Но ведь это все равно один и тот же род.
        - Так и есть. Но у пророчества несколько интерпретаций. Моя состоит в том, что Бреатанас лишь уничтожил плоть Кеоса. Уничтожить же его дух он не мог, поскольку сокрушить бога может лишь другой бог. Так что, можно сказать, Кеос до сих пор жив.
        - Но ведь когда Бреатанас поднял посох Одара, он стал далта - божьим сыном. Разве это не считается?
        Содар усмехнулся в бороду:
        - Ты рассуждаешь совсем как Арнор - или Рив. Ты еще скажи, что я понапрасну потратил время, не спуская глаз с тебя и всего твоего рода.
        Аннев улыбнулся, но щеки его вспыхнули от смущения: он действительно так думал, но подобное признание попросту разбило бы старику сердце.
        - Кеос восстанет вновь,  - произнес Содар.  - Некоторые считают, что это уже произошло: его дух вселился в верховного жреца Неруаканту, пришедшего на смену Кохануку. Поэтому в Новой Терре его называют Кеосом Вторым, богоподобным королем.
        - Но сам ты так не считаешь,  - догадался Аннев.
        - На мой взгляд, это навряд ли возможно,  - согласился священник.  - Но даже если я ошибаюсь и нам предстоит иметь дело с одним лишь Неруакантой, это тоже весьма серьезно. Он самый могущественный из ныне живущих колдунов - и самый ужасный из людей. Впрочем, не важно, в каком облике вернется Кеос, главное - он вернется, и потомок Бреатанаса должен быть готов с ним сразиться.
        Аннев поскреб в затылке:
        - Сразиться с богом? Да я и с Тосаном-то справиться не могу.
        Содар расхохотался:
        - Ты напоминаешь мне своего прапрапрадеда. Такой же талантливый, ни во что не верящий, и скепсиса хоть отбавляй.
        Содар пересек кухню и подошел к печи, над которой на полке лежал отрубленный Анневом угол стола.
        - Он жалел, что он потомок Бреатанаса, и не желал принимать ответственность, которая легла на его плечи. А вот твой дед был исполнен веры. И отец тоже.
        Содар положил деревянный треугольник перед Анневом:
        - Почему те, кто не наделен магией, верят, а те, у кого есть дар, отрицают?
        Аннев громко фыркнул:
        - Может, потому, что нам не нравится, когда нам указывают?
        Священник прищурился:
        - Очень может быть. Когда слишком долго кого-то защищаешь, такие мелкие детали, как свобода воли, попросту упускаешь из вида.
        Он снова рассмеялся:
        - Непростительная оплошность с моей стороны. Твой отец был почти столь же упрям, как и ты, но вот что касается таланта к магии - ни у Туора, ни у твоего деда его не имелось. Последним в роду, кто хоть немного владел магией, был твой прапрадед Макаррейг. Впрочем, до своего отца ему было далеко.
        - Что с ними случилось?
        - Макаррейг прошел обучение у дионахов Тобар и стал ремесленником, хоть и не особо выдающимся. А вот его отец… с ним мы крепко поссорились. Это моя вина. Я заставлял его делать то, к чему он проявлял совершенное равнодушие, слишком много от него утаивал. В итоге, когда правда выплыла наружу, было слишком поздно - я уже ничего не мог исправить.  - В голосе Содара звучало сожаление.  - Совершать те же ошибки с тобой я не собираюсь. Я не хочу ни к чему тебя принуждать, но… возможно, у нас нет выбора.
        - Ты о чем?
        Содар показал на сверток с ушами, лежащий на столе:
        - То, что ты рассказал мне,  - о ведьме и феурогах… Аннев, это очень серьезно. Твоя жизнь в опасности, кто-то начал охоту на тебя.  - В глазах старика промелькнула боль.  - Больше всего на свете ты хочешь стать аватаром, я знаю. Наконец тебе удалось доказать, что ты этого достоин. Ты, несомненно, заслуживаешь той жизни, которой так желаешь. Но происходит что-то нехорошее, Аннев. Думаю…
        Аннев уже знал, что сейчас услышит.
        - Думаю, нам лучше уйти.

        Глава 45

        Аннев с такой силой вцепился в сиденье стула, что побелели пальцы.
        - Уйти из деревни?
        Содар кивнул:
        - Я готовился к этому долгие годы. По правде говоря, я планировал устроить побег во время экспедиции за Оракулом.  - Он улыбнулся, а потом, видя, как ошарашен Аннев, вздохнул.  - Прости, что сразу не сказал. Боялся, что если ты об этом узнаешь, то не будешь бороться за свои мечты. А мальчикам так нужны мечты. Когда становишься стариком, как я, на смену им приходят надежды, которые помогают тебе осуществить мечты кого-то другого.
        Аннев сидел как громом пораженный.
        - Так, значит… ты никогда и не хотел, чтобы я стал аватаром.
        Содар открыл было рот, но Аннев не дал ему сказать.
        - Не имело никакого значения, пройду я Испытание или нет,  - ты бы все равно забрал меня с собой, да?
        - Аннев, прошу тебя.
        - Признайся, что так и есть,  - потребовал Аннев. Его голос уже не дрожал.  - Скажи мне правду.
        - Правда в том,  - жестко ответил Содар,  - что значение имеет абсолютно все. Твои тренировки в Академии были нужны не для того, чтобы ты стал аватаром - но чтобы ты приобрел важнейшие навыки. Я посылал тебя рубить дрова не для того, чтобы нам было чем растопить печь - но чтобы ты учился. Стал сильным и выносливым. А истории, которые ты от меня слышал? Думаешь, я хотел, чтобы тебе было о чем проповедовать, стоя у алтаря? Нет. Я рассказывал их затем, чтобы ты в итоге понял, кто ты и откуда, почему мир устроен так, а не иначе,  - и почему нам столь важно покинуть деревню.
        - И куда мы пойдем?  - перебил его Аннев.  - Где может быть лучше, чем в Шаенбалу? Что нас ждет за стенами деревни?
        - Огромный неизведанный мир.
        Аннев осекся. Он и правда хотел повидать мир - потому ему и не терпелось поскорее стать аватаром,  - но он всегда думал, что каждый раз будет возвращаться в Шаенбалу. В свой дом, где его будут ждать Маюн и друзья. Но то, о чем говорил сейчас Содар, и близко не напоминало его представление о будущем. Да с таким же успехом он мог бы отправиться колесить по миру с Крэгом.
        - Ты знаешь, что я хочу путешествовать,  - медленно произнес он, стараясь разобраться в мешанине нахлынувших чувств.  - Но только не ценой своей жизни в Шаенбалу. Когда я отнесу мешок с деревяшками и смолой в Академию, Тосан сделает меня аватаром. Я буду носить коричневую форму и ухаживать за Маюн.  - Он умолк, пытаясь угадать мысли Содара: неужели старик не понимает, как все это для него важно?  - Зачем нам уходить? Ты сам говорил, что деревня под защитой.
        - Магия, защищающая Шаенбалу, по-прежнему сильна,  - подтвердил Содар.  - Охранный круг никогда еще не был прерван.
        Аннев кивнул. Возможно, он еще может убедить священника остаться.
        - Вот именно. Кельга сказала, что те, кто охотятся за мной, не смогли его разрушить. А если мы уйдем - что нас от них защитит?
        - Верно,  - к удивлению Аннева, снова согласился Содар,  - но ведь ты хочешь стать аватаром, чтобы гоняться за проклятыми Одаром артефактами. Однако едва переступишь границу деревни - тебе придется иметь дело с бесчисленными опасностями, о которых сейчас ты не имеешь ни малейшего понятия.
        - Так помоги мне понять! Ты столько лет твердишь о том, что к чему-то меня готовишь, а к чему - не говоришь. Если ты что-то знаешь - расскажи мне!
        - Я… я просто не хотел торопиться. Пытался уберечь тебя от всего этого,  - признался Содар.  - Ребенку не пристало взваливать на себя заботы взрослых.
        - Я уже не ребенок.  - Аннев схватил сверток со своим трофеем и кинул его Содару.
        Сверток с глухим стуком упал на стол перед стариком.
        - Вы с мастерами хорошо меня обучили. Я смогу себя защитить.  - Он поднял руку, прерывая Содара, который попытался что-то возразить.  - И я точно знаю: если по миру бродят такие чудовища - мы должны остаться здесь.
        Содар вздохнул:
        - К сожалению, Аннев, все не так просто. С тобой до сих пор ничего не случилось, поскольку ты был надежно укрыт за стенами деревни. Охранные заклинания, наложенные на них, держатся лишь потому, что никому не приходило в голову их снять. Но при должном усилии и толике терпения защита Шаенбалу падет.
        - Вовсе нет!  - воскликнул Аннев, оказываясь верить в услышанное.  - Арнор сказал, кто-то убивает священников из твоего ордена. Если мы уйдем из деревни, этот кто-то, возможно, доберется и до нас. Но здесь он точно нас не найдет!
        - Вероятность этого ничтожно мала,  - возразил Содар.  - И с каждым днем она становится все меньше.
        - Ну хорошо.  - Аннев решил сменить тактику.  - Предположим, я с тобой согласен. Но зачем уходить прямо сейчас? Разве это не может подождать? Я получу титул, продолжу тренироваться. Академия отправляет за артефактами только тех аватаров, которых собирается повысить до мастеров, то есть пройдут годы, прежде чем мне поручат первое задание. А мы с тобой за это время как следует подготовимся. Ты запудришь мозги Тосану, убедишь его, что снаряжать экспедицию слишком рано, а потом, когда представится момент, мы с тобой улизнем, как ты и задумал.
        - Интересно,  - пробормотал Содар.
        - А еще…  - с робкой надеждой в голосе продолжил Аннев,  - если получится, мы сможем взять с собой Маюн.
        Содар печально улыбнулся:
        - Маюн - замечательная девушка… но она дочь Тосана. Если мы исчезнем - древние вздохнут свободно, избавившись от меня, а тебя поищут да перестанут. Но Тосан не успокоится, пока не вернет дочь. Он бросит на ее поиски все силы Академии, и нам нигде не будет покоя, ни в Одарнее, ни в Южном крае. В конце концов, Тосан загонит нас в угол.  - Он покачал головой.  - Мне очень жаль, Аннев. Даже если Маюн согласится - это слишком опасно, а у нас и без того хватает поводов для беспокойства.
        Аннев насупился. Такой исход его совершенно не устраивал. Он должен стать аватаром и быть с Маюн, и другая жизнь ему не нужна. Он снова прокрутил в голове слова Содара.
        - Почему ты упомянул Южный край, если Оракул где-то в Одарнее?
        - Оракул не в Одарнее - он у Брона Глоира, а где сейчас Брон - и в чьем теле,  - об этом одни боги ведают.  - Старик издал коротенький смешок.  - Нет, в Одарнее резиденция дионахов Тобар; впрочем, я не уверен, что нам стоит отправиться именно туда. Ты правильно понял: кто-то охотится на братьев моего ордена, и, пока я не выясню подробности, лучше туда не соваться. Потому я сказал о Южном крае, хотя и там никаких гарантий не будет. Можно сбежать хоть на сгинувшие острова Илюмеи, но и там не найти спасения.
        - Тогда вообще какой смысл бежать?  - спросил Аннев, хватаясь за соломинку.  - Слуги Кеоса гоняются за мной, потому что боятся, как бы я не убил их мертвого бога? Что за чепуха!  - Он закатил глаза.
        - Кеос явит себя, когда будет готов,  - сказал Содар, не обращая внимания на дурашливый тон ученика.  - Но его слуги - это другое. Одни терпеливы и коварны, другие непредсказуемы и внезапны в своих действиях. Но все они придут за тобой, жив ли Кеос, мертв ли - не важно. Ведьма, с которой ты повстречался в лесу, похоже, лишь крошечное звено гигантской хитроумной цепи.
        Аннев вздрогнул, чувствуя, как по коже побежали мурашки. И вдруг кое-что вспомнил.
        - А при чем здесь новые боги? Ведьма что-то говорила о них… вроде бы они тоже меня ищут.
        Лицо Содара стало суровым. Он задумчиво пригладил бороду.
        - Боюсь, этого я не знаю. После Возгарской битвы новые боги сошли с арены мира. Они научились выживать, не принимая ничьей стороны, а значит, в их интересах не может содержаться зла и корысти. Но если ведьма не солгала и они действительно охотятся за тобой… Что именно она сказала?
        - Я помню только имена: Дорхнок, Тахаран и Круитхар. И еще - что они никак не могут меня найти. Наверное, она имела в виду охранную магию Шаенбалу.
        - Час от часу не легче,  - пробормотал Содар.  - Хорошо, мой мальчик. Мы останемся, пока я не пойму, что все это значит. Но особо не расслабляйся. И никаких отлучек из деревни - ни за дровами, ни по поручению Тосана. За пограничные столбы ни ногой. Все понял?
        Аннев с облегчением кивнул. У него словно гора свалилась с плеч, хотя к облегчению примешивалась тревога: ведь Содар может в любой момент выдернуть его из новой восхитительной жизни. Теперь Аннев понимал, почему Содар до последнего таил от него свой план. Когда у тебя одним махом отнимают все мечты - почти невозможно найти в себе силы жить дальше.
        Но неужели без этого не обойтись? Аннев вспомнил, что говорил ему Крэг: иногда все проще, чем кажется, и шагать по дороге, выбранной за тебя кем-то другим, вовсе не обязательно.
        «Содар думает, что я непременно отправлюсь с ним. Но ведь я могу остаться здесь. С Тосаном».
        Он принялся развивать эту мысль дальше.
        Итак, допустим, он останется. Ему дадут титул аватара, и они с Маюн наконец-то смогут встречаться. Потом его сделают мастером-аватаром, и начнется время приключений. Естественно, он не забудет наставлений Содара и, отправляясь на задание, будет предельно осторожен. Да и что с ним может случиться? Взять Дюварека, лучшего из мастеров: он чаще других пропадает за пределами деревни - и ничего, всегда возвращается целый и невредимый. А потом они с Маюн поженятся… Да он двух человек убил, а у одного из них отрезал уши - только бы это стало возможным!
        С другой стороны, он разобьет Содару сердце. К тому же без перчатки риск того, что древние узнают о его ненастоящей руке, возрастает в разы. И если правда откроется, вся деревня набросится на него с камнями… Тут-то навыки аватара пригодятся ему как никогда. Он сбежит от разгневанной толпы и присоединится к Содару. В любом случае игра стоит свеч.
        Но есть еще один вариант: он примет свое наследие и, когда придет время, вместе с Содаром покинет Шаенбалу. А когда Академия прекратит их преследовать, они начнут новую жизнь - если не вмешаются полчища феурогов, новые боги и прочие служители Кеоса. Но контроль над этой жизнью сосредоточится уже не в его, Аннева, руках. Ему придется делать то, что велят ему разные мудрые старцы и древние пророчества, а опасность все так же будет подстерегать его на каждом шагу. Да, его ждет огромный мир, полный восхитительных открытий и магии, мир, в котором не будет глупых правил Академии… Но и Маюн в нем тоже не будет.
        Выбор был очевиден. Оставалось лишь сказать о нем Содару так, чтобы старик не воспринял его как предательство.
        - Тебе нужно время, чтобы хорошенько все обдумать,  - сказал Содар, поднимаясь из-за стола.  - Сбегай к Тосану и скорей назад. Сегодня последняя ночь Регалея, нужно подготовиться. Праздник затянется, и шума будет много, так что…
        - Да не могу я вернуться!  - резко перебил его Аннев.  - Я же сказал: Тосан освободил меня от обязанностей в часовне!
        Содар ответил не сразу.
        - Я и забыл. Еще одна причина не тянуть с отъездом… ну да ничего,  - отмахнулся он, пряча боль за напускной невозмутимостью.  - Я и сам справлюсь. А когда придет время - уверен, я найду способ с тобой связаться. Теперь беги. Ты заслужил свой титул. Я сам соберу твои вещи и отправлю в Академию.
        Аннев просиял. Да, так и есть - он действительно заслужил свой триумф. И не позволит мрачным мыслям о будущем испортить этот великолепный день!
        - Спасибо, Содар!
        Он обнял старика - и его уверенность тут же улетучилась.
        «Так не годится,  - подумал он, крепко прижимая к себе наставника.  - Нужно найти способ, чтобы и мои мечты сбылись, и надежды Содара оправдались… И я его найду».
        Они выпустили друг друга из объятий, и священник принялся убирать оружие со стола.
        «Я останусь,  - решил Аннев, наблюдая за Содаром.  - Содар веками присматривал за моей семьей - еще несколько лет ничего не изменят. Он меня не бросит. А когда мы с Маюн поженимся, а Тосан умрет, я смогу убедить Маюн отправиться с нами… или убедить Содара в том, что опасность миновала и нужды уходить нет».
        Какая-то его часть осознавала, что этому не бывать и дурные предчувствия, терзавшие его, возникли не на пустом месте, но принять это было выше его сил.
        Пусть и неприятно это признавать, но Тосан прав: Аннев попросту не умеет мириться с тем, что предлагает ему судьба. Возможно, в Академии эта его особенность доставит ему массу неприятностей… ну да поживем - увидим.
        Аннев сгреб со стола сверток с трофеем, забрал из сарая мешок и фонарь с фениксом и пошел в спальню. Там, спрятав фонарь в сундук с одеждой, он начал переодеваться. Стянув тунику, он обнаружил в кармане золотую пластинку, которую нашел в Чаще перед тем, как им с Крэгом встретилась ведьма. Находка хоть и пугающая, но ценная - вот так запросто не выбросишь. Сначала Аннев подумал отдать пластинку Шраону - пусть выкует из нее несколько лучиков, но потом решил, что не стоит: пусть она и превратится в россыпь золотых прямоугольников - они все равно будут вызывать у него чудовищные воспоминания.
        Переодевшись, Аннев нащупал в соломенном матрасе кольцо для Маюн и положил в карман. Если повезет, уже сегодня он наденет его на палец любимой. Направляясь к выходу, он остановился у стола, чтобы еще раз полюбоваться флагом. И снова Аннева поразила схожесть флага с перчаткой, которую сшила для него Маюн: цвета совпадали точь-в-точь, а вышивки были совершенно одинаковые, до последнего стежка.
        Он понюхал край малиновой перчатки, надетой на левую руку, и с восторгом обнаружил, что она до сих пор хранит запах Маюн: аромат диких цветов и мыла… Но было в нем еще что-то, едва уловимое, но хорошо знакомое… Аннев снова вдохнул, пытаясь разгадать эти две ускользающие ноты, и уже почти сдался, как вдруг до его сознания дошло, что это.
        «Клубника и… кровь».

        Глава 46

        Аннев шел по деревне, закинув на спину мешок, в котором позвякивали стеклянные баночки с драконьей кровью. Некоторые из прохожих махали ему рукой или приветственно кивали.
        - Доброго дня, Айнневог!
        - Доброго, Грейсик, здравствуйте, Эдрея!  - поприветствовал Аннев жилистого сапожника и его жену.
        По случаю праздника чета нарядилась в свою лучшую одежду.
        - Счастливого вам Регалея.
        - И тебе! Ждем не дождемся вечерней проповеди брата Содара.
        Аннев кивнул, думая о том, что ему-то этой проповеди не услышать - Тосан не позволит. А спросишь разрешения - впадешь в немилость, и получится, что все его старания пойдут прахом. Но Аннев не спешил падать духом: зато сегодня, впервые за все годы, он собственными глазами увидит, как празднуют Регалей за пределами часовни!
        В воздухе витал аромат свечей Йохана. Ребятишки с громким смехом возились с игрушками, которые плотник Никум разложил перед своей мастерской. Вся деревня была охвачена праздничным настроением, и оно как нельзя лучше соответствовало собственному настроению Аннева. Он шел по круговым улочкам Шаенбалу, приветствуя ремесленников и лавочников. Из кузницы Шраона доносился методичный звон металла. Аннев подумал заглянуть к одноглазому кузнецу и поздороваться, но потом решил, что сначала нужно уладить дело с Тосаном. Даст он Анневу титул аватара или снова найдет какую-нибудь отговорку?
        Аннев похлопал себя по карману, в котором лежали уши феурога, и почувствовал себя намного увереннее. Свернув на площадь, он помчался в Академию.
        - Мне казалось, я вполне доходчиво объяснил тебе, что вернуться в Академию ты должен сразу же после того, как выполнишь задание.
        Тосан восседал в своем кресле, застланном соболиными шкурами. Стул, на котором Аннев сидел в прошлый раз, заменил приземистый трехногий табурет. Аннев решил, что лучше постоять. Он положил пыльный мешок на пол и поклонился.
        - Прошу прощения, старейший Тосан. Я вернулся на рассвете. Я всю ночь не спал, да и вас будить не хотел. К тому же я подумал, будет правильно привести в порядок все свои дела, перед тем как идти к вам.
        Тосан прищурился:
        - Это очень… разумно с твоей стороны.  - Он выдержал паузу.  - Так ты разобрался со священником? Он знает, что больше ты в часовне не служишь?
        Аннев кивнул. Глава Академии улыбнулся:
        - Хорошо. Вернемся к заданию.
        Аннев положил мешок на стол. Тосан придирчиво осмотрел содержимое, пересчитал деревянные палочки и бутылки, а затем одобрительно качнул головой.
        - Что с торговцем?
        Аннев вынул из кармана сверток и положил перед Тосаном.
        - Торговец нас больше не побеспокоит.
        Глаза древнего немного расширились, но лицо его по-прежнему оставалось надменным. Он размотал сверток. На стол посыпались сухие хлопья засохшей крови. Тосан взял одно ухо и принялся внимательно его разглядывать.
        - Когда ты отрезал уши - торговец был еще жив?
        Аннев замешкался с ответом. Тосан предупреждал, что чует за версту, лгут ему или нет… А Крэг был жив, пока Аннев отрезал феурогу уши… Чувствуя, как в животе холодеет от страха, Аннев выдал единственно верный ответ:
        - Да… жив.
        - Не врешь?
        Аннев замотал головой. На губах Тосана заиграла жуткая улыбка, придав его лицу неприятное выражение - смеси извращенного удовольствия и настороженности.
        - Что ты сделал потом? Отпустил его? Я буду очень зол, если узнаю, что в наших окрестностях шляется безухий торговец. Ну же, отвечай.
        - Вы об этом не узнаете.  - Аннев указал кивком на кровавый кусок плоти, который держал Тосан.  - Владелец этих ушей погиб от моей руки.
        - Как именно?
        - Я воткнул меч торговца ему в глаз и пронзил мозг. Я сам видел его смерть.
        Древний некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Наконец он произнес:
        - А выполнил ли ты последнюю часть задания? Разузнал, как он вообще нашел Шаенбалу?
        Аннев попытался припомнить точные слова Крэга.
        - Он направлялся в Порт-Каэр через Хентингсфорт. Думал спрямить через Чащу и заблудился. Когда я назвал ему нашу деревню, он сказал, что никогда о ней не слышал.
        - Так и сказал? А вот знающие жены сказали иначе: по их словам, он бродил у самой границы, пытаясь отыскать вход в деревню.
        - Он искал мула!  - выпалил Аннев.
        - Что?
        - Он потерял своего мула,  - повторил Аннев.  - А я помогал с поисками. Поэтому и вернулся позже, чем рассчитывал. Отчасти.
        - Торговец потерял мула - а ты помогал ему искать?
        Аннев кивнул.
        - И что с мулом? Вы его нашли? Полагаю, что нет, иначе ты бы привел его в деревню.
        - Мы его нашли,  - возразил Аннев.  - Точнее, то, что от него осталось. Его съели дикие твари.
        - Не повезло. Ты сказал «отчасти». Что еще тебя задержало?
        - На нас напали те же твари, что загрызли мула. Торговца ранили, а я… меня оглушили, и я потерял сознание. Простите, что не смог вернуться раньше.
        - Оглушили?  - переспросил Тосан.  - Что-то я не вижу никаких следов.
        - У меня голова крепкая.  - Аннев почесал макушку.
        - Даже чересчур.  - Тосан погладил бородку, размышляя над его словами.  - Что это были за твари?
        Проклятье.
        - Очень странные,  - ответил Аннев, тщательно подбирая слова. Лишь бы его история не развалилась!  - Какие-то монстры. Кожа и руки у них состояли из камня и металла.
        Он лихорадочно соображал, как рассказать Тосану о феурогах, чтобы древний не догадался, откуда на самом деле взялись эти уши. А ведьма? О ней говорить - или лучше не стоит?
        - Что? Монстры из камня и металла? В Чаще?
        - Да, старейший Тосан.
        Тосан задумался.
        - Тревожные новости. Это похуже любого торговца будет.  - Он нахмурился и подергал себя за аккуратную бородку.  - Я склонен считать, что ты выдумал всю эту историю, от начала до конца, ради оправдания собственной некомпетентности.  - Аннев собрался было возмутиться, но древний поднял руку, запрещая ему говорить.  - Я сказал, что «склонен» так считать, а не «я думаю, ты лжешь».  - Он покачал головой.  - Сам ты убежден, что говоришь чистую правду, это я вижу. А был ты обманут или нет - это уже мне решать.  - Он сделал паузу.  - Сколько всего было чудищ?
        - Трое.
        Брови Тосана сошлись на переносице. Он бросил быстрый взгляд на кольцо, которое украшало палец его левой руки, потом снова посмотрел на Аннева.
        - Ты лжешь,  - заявил древний, потирая кольцо.  - Почему? Что ты скрываешь?
        Аннев замотал головой, не понимая, в чем его обвиняют, и тут вдруг осознал свой промах.
        Дважды проклятье.
        - Я имею в виду - трое феурогов,  - объяснил он.  - Но было и четвертое чудовище - ведьма.
        - Ведьма,  - повторил Тосан, явно заинтригованный.  - А те трое, значит, феуроги. Что это за название такое?
        - Так их называла ведьма.
        Древний, удовлетворенный ответом, кивнул.
        - А эта ведьма,  - он наклонился вперед,  - назвала свое имя?
        Аннев на секунду замешкался, вспоминая.
        - Я не уверен, но… кажется, ее звали Кельга.
        - Кельга?
        Тосан вскочил со стула, в глазах древнего появился лихорадочный блеск.
        - Ты встретил в Чаще женщину по имени Кельга?
        Если сначала Аннев решил, что древний взбешен, то теперь ему стало ясно, чт? на самом деле испытывает этот человек.
        Отчаяние.
        - Думаю, да. Она всего раз назвала себя, да к тому же было похоже, что она совсем спятила.
        - Я тебе верю,  - хрипло сказал Тосан и тяжело опустился в кресло.
        Теперь на Аннева смотрел какой-то другой человек, с пепельно-серым лицом, а допрос внезапно превратился в мольбу о помощи.
        - Она говорила что-нибудь о моей жене?
        Аннев открыл рот от удивления:
        - О вашей жене?
        - О Лане.  - Голос Тосана дрожал.  - Ее звали Лана. Она умерла, когда Маюн едва исполнился месяц. Я думал, она по несчастливой случайности упала в куст терновника, но… там повсюду остались следы борьбы. Кельга должна была находиться рядом… защищать ее… но старуху мы так и не нашли. Я обыскал всю Чащу, но ведьма как сквозь землю провалилась.  - Он мрачно уставился на дверь.  - Вот уже почти двадцать лет я пытаюсь понять, что там произошло. Куда делась Кельга? Почему напала на мою жену? Что стало с одноруким сыном Кеоса, которого они должны были оставить на съедение зверью?
        Аннев изо всех сил старался сохранять спокойный вид. Наконец Тосан снова взглянул на него. Самообладание вернулось к древнему, как и его властный тон.
        - Почему ты назвал Кельгу ведьмой?
        - Она пустила в ход какое-то темное колдовство, чтобы сбить нас с толку. Тем же способом она управляла феурогами. Кельга бросилась на нас и в итоге погибла.
        Тосан не сводил с него изучающего взгляда.
        - Это ты ее убил,  - утверждающим тоном произнес он.
        Аннев кивнул.
        - А торговец тебе помог.
        И снова кивок.
        Тосан вздохнул так, как будто с его плеч свалилось тяжелейшее бремя.
        - Итак,  - продолжил он,  - ты прикончил ведьму и троих феурогов, а потом занялся торговцем. Отрезал у него уши, а после убил его же мечом.
        Аннев, прекрасно зная, что, ответь он сейчас утвердительно, древний тут же уличит его во лжи, на мгновение задумался.
        - Нет.
        - Как - нет?  - поднял брови Тосан.
        - Дело в том,  - принялся объяснять Аннев,  - что мы убили только двух феурогов, а третий… сбежал.
        - Вот оно что.  - Тосан потрогал лежащие перед ним уши.  - А ведьма? Ты принес какое-нибудь свидетельство того, кто она, или доказательство ее смерти?
        Аннев снова замешкался, стараясь припомнить, есть ли у него то, о чем говорит Тосан. Он уже собирался сказать «нет», как вдруг на ум ему пришла золотая пластинка, спрятанная в нагрудном кармане. Он вынул ее и положил рядом с ушами.
        - Я нашел это неподалеку от места, где мы встретили ведьму. Если вам нужны еще доказательства, то можете отправить кого-нибудь в Чащу за ее костями.
        Тосан поднял пластинку и взвесил в руке. Потом закрыл глаза и осторожно ее ощупал. Когда он снова открыл глаза, в них читалось искреннее потрясение.
        - Это же артефакт.
        - Что?
        Древний осмотрел пластинку со всех сторон и проверил пальцем край.
        - У этого предмета магическая аура. Назначение его… мне не ясно, но создавался он явно с недобрыми намерениями. Эта вещь почти что живая. Удивительно, как ты сам этого не почувствовал.
        Аннев постарался вспомнить, испытывал ли он что-то особенное, когда держал пластинку. Если и присутствовали какие-то необычные ощущения, то, скорее всего, он списал их на собственные врожденные способности. Однако злонамеренности, о которой говорил Тосан, он совершенно точно не почувствовал. А это весьма и весьма странно, учитывая, какие ужасные видения посетили его два дня назад, когда он всего-то прикоснулся к жезлу исцеления.
        - У меня не нашлось на это времени, старейший Тосан. Там были и другие металлы, но я взял только золотую пластину.
        - Отлично. Служитель, тебе известно, что необходимым условием для получения титула аватара является успешное прохождение Испытания суда. Но знаешь ли ты, как аватар становится мастером?
        - Я всегда думал, это случается тогда, когда древние решают, что он к этому готов.
        - Отчасти так оно и есть. Но аватар должен выполнить два условия. Первое - доказать свое мастерство. А это значит - добыть артефакт и доставить его в Академию в целости и сохранности.
        - А второе?  - занервничал Аннев.
        - Доказать свою верность. Аватар должен уничтожить какую-либо цель. Обычно это нечто, что представляет угрозу для Шаенбалу или Академии.
        - Вы имеете в виду - кого-то убить?
        Тосан вздернул бровь:
        - Для тебя это уже, должно быть, сущий пустяк.
        - Ну да,  - ответил Аннев без особой уверенности.
        В конце концов, торговца он так и не убил, а Кельгу, строго говоря, прикончил Крэг. Единственный, с кем он расправился собственноручно,  - тот черноголовый феурог, но Аннев так и не решил для себя, считается это убийством человека или нет. При мысли, что ему снова придется убивать, Аннев нервно сглотнул, пытаясь протолкнуть подкативший к горлу ком.
        - Признаюсь тебе откровенно, Айнневог: я был уверен, что ты попытаешься как-нибудь выкрутиться, лишь бы не выполнять моего задания… однако я ошибался. Ты убил торговца и оказал мне неоценимую услугу, уничтожив Кельгу.
        - Значит, я справился?  - с надеждой спросил Аннев.  - Теперь вы дадите мне титул аватара?
        Тосан нахмурился:
        - Я что, недостаточно ясно выразился? Аватаром суда тебе не быть.
        Аннев почувствовал, как горло сжало невидимыми тисками. Опять. Едва он вплотную приблизился к заветной мечте, как ее вновь у него украли, в самый последний момент изменив правила игры…
        - Я не могу сделать тебя аватаром,  - спокойно продолжал Тосан.  - Потому что ты уже прошел Проверку мастерства и Испытание верности.  - Он показал рукой на золотой артефакт и жуткий трофей.  - Артефакт будет помещен в Хранилище.
        Тут Тосан дернул за красный шнур - один из шести, свисавших вдоль стены,  - и где-то в коридоре тонко зазвенел колокольчик. Потом древний дернул за коричневый и черный, но на этот раз никакого звона Аннев не услышал.
        - Аннев, ты выполнил все необходимые условия и потому получаешь более высокий титул.
        Брови Аннева поползли на лоб, а глаза расширились. Спазм в горле прошел, зато сердце забилось так, будто норовило вырваться из груди.
        - Более высокий титул?  - тупо повторил он, уверенный, что ослышался.
        Вместо ответа старейший из древних выдвинул ящик стола и начал выкладывать на стол прямоугольные монеты, формируя из них башенки. Вышло шесть столбиков медных щитков и два - серебряных посохов. В конце он добавил один золотой лучик.
        - Четыре дюжины щитков, дюжина посохов и один лучик. Когда аватар становится мастером-аватаром, он получает сумму в размере одного солнца для оплаты всех расходов, связанных с миссиями. Кроме того, на эти деньги он может купить оружие либо выковать его на заказ.
        Аннев, разинув рот, перевел ошалелый взгляд с монет на Тосана. Все происходящее казалось каким-то сказочным сном.
        Тосан поднялся из-за стола и, подойдя к Анневу, положил руку ему на плечо:
        - Эти деньги твои, Айнневог. Прими их вместе с моими поздравлениями. Теперь ты мастер-аватар.

        Глава 47

        Аннев и опомниться не успел, как в кабинете возник Карбад со своим толстым журналом, чтобы вписать туда его новую должность - мастер печали,  - которая оставалась свободной с тех пор, как возвели часовню и Содар появился в Шаенбалу.
        - Он это заслужил,  - сказал Тосан, отвечая на вопрос Карбада о причинах столь стремительного повышения обыкновенного служителя.  - Одар свидетель, мальчик доставил мне немало хлопот, однако он прекрасно осведомлен в вопросах религии, а мы с Джериком займемся его дальнейшим образованием. Впервые за десяток с лишним лет храм Академии вновь откроется для прихожан, а когда Айнневог заслужит их доверие, то, бесспорно, будет справляться со своими обязанностями не хуже мастера Флинта.
        Потом Карбад подхватил Аннева под руку и помчался с ним к мастеру Брайану, управляющему.
        Мастер Брайан был семи футов ростом и широк в плечах, а половина его лица заросла густой черной бородой, однако под этой суровой внешностью скрывался жизнерадостный балагур.
        - Мастер печали?  - загрохотал он, ухмыляясь от уха до уха.  - Вот так новость! То-то твой друг Титус обрадуется! Он тут весь день про тебя спрашивает.
        Со вчерашнего дня Титуса назначили ему в подмастерья.
        - Он и Карбаду будет помогать,  - сказал Брайан, доставая новую форму для Аннева.  - Мальчонка чудно ладит с цифрами. А как он с животиной управляется! Меня и на конюшни-то не хватает, что уж там говорить про псарни да голубятни, а ему - в радость. Он сейчас как раз с птичками возится.
        Аннев едва успел пролепетать слова благодарности за новые сапоги и красную тунику, как Карбад снова его куда-то потащил.
        - Мастер Кейиш снимет с тебя мерки позже - мы вот-вот ждем его возвращения из Банока. Главное - перехватить его до того, как они с Дювареком упьются до смерти.
        Мастера Дэра, к которому они направились после визита к управляющему, на месте не оказалось.
        - Последний день Регалея мастера предпочитают отмечать с самого утра,  - хмыкнул Карбад.  - Думаю, ты и сам не прочь попраздновать? Оно и понятно, из служителей перескочить сразу в мастера-аватары - достойный повод. А точнее, даже два.
        Они с Анневом прошли дальше по коридору и остановились у невзрачной двери.
        - Пока ты поживешь здесь. В приходской флигель переберешься чуть позже, когда его приберут, а то сейчас в нем полным-полно крысиного помета.
        - Спасибо,  - от всей души поблагодарил его Аннев.
        Карбад толкнул дверь, и Аннев, переступив порог, оказался в крошечной комнатке. Почти все пространство занимали кровать и сундук для одежды. Из узкого окошечка в южной стене открывался вид на мельницу, пруд и Чащу. И пусть комнатушка была немногим просторнее его спальни в часовне, она показалась ему великолепным дворцом.
        - Настоящая кровать,  - ахнул Аннев, сжимая в руках подушку, набитую перьями.
        - Естественно.  - Карбад бросил ему новую форму и кошелек с жалованьем.  - Старую одежду оставь здесь. Я прослежу, чтобы ее сожгли.
        - А куда мне идти после того, как переоденусь? Старейший Тосан сказал, мастер Эдра должен дать мне оружие.
        - Что ж, удачи. Хотя, чует мое сердце, он уже давно напивается вместе с остальными. Ты тоже можешь к ним присоединиться - найдешь их на кухне или на площади. О твоей новой должности мы объявим только завтра, но свое право на торжество ты уже заслужил.
        Однако Аннев тут же отмел этот вариант: у мастеров была своя, давно сложившаяся компания, в которой он точно окажется лишним. Ему очень хотелось повидаться с Титусом и Терином, но в то же время он чувствовал себя перед ними немного виноватым: вместо аватара его сделали мастером - не решат ли они, что это несправедливо? А вот с Фином он повстречался бы с большим удовольствием…
        - Постойте,  - обратился он к Карбаду, который уже собирался уходить.  - А что именно делает мастер печали? И обязательно ли брать оружие у мастера Эдры, или я могу пользоваться своим собственным?
        Карбад наклонил голову и прищурился:
        - Что за оружие?
        - Я когда-то помог Шраону в кузнице, и за это он подарил мне топор. Я бы хотел принести его сюда.
        Еще он подумал о Милости, однако счел благоразумным о мече не упоминать.
        - Если он принадлежит тебе - ты волен делать с ним все что угодно. Это привилегия мастеров-аватаров. Что до твоей новой должности, то ты будешь исполнять обязанности деревенского священника: читать проповеди в храме, давать советы и отпускать грехи - все в соответствии с установленными Академией правилами. Если узнаешь что-то важное - сразу же сообщаешь Тосану. Уверен, что он найдет для тебя и другие занятия, помимо охоты за артефактами.
        Аннев кивнул:
        - А вас на поиск артефактов отправляют?
        Карбад осклабился:
        - Какое там. Меня из деревни-то выпускают не всегда - так ценна моя работа для Академии.
        - О,  - только и произнес Аннев.
        Очевидно, сам того не осознавая, он поднял весьма щекотливую тему. Он неуклюже переложил кошелек с монетами из одной руки в другую.
        - Что ж, благодарю вас. Вы мне очень помогли.
        Карбад коротко кивнул и ушел, оставив Аннева наедине с его новым одеянием - и мыслями.
        Четверть часа спустя Аннев уже спускался по лестнице Академии на площадь. Кошелек с позвякивающими монетами приятно оттягивал карман. Большую их часть он оставил в комнате, а с собой прихватил два десятка медяшек, немного посохов и золотой лучик. На этот лучик он строил особые планы - и касались они Маюн. Однако настоящее выглядело столь восхитительным, что Аннев решил отложить мысли о будущем и позволил себе насладиться моментом.
        Он больше не служитель и не помощник священника. И даже не аватар. В одно мгновение его судьба переменилась, и он стал мастером-аватаром - мастером печали.
        Это был странный титул, но Анневу он нравился, как и налагаемые им обязательства. Во-первых, именно этому он и учился, будучи помощником священника. А во-вторых, само название этой должности подразумевало, что он успешно совладал с собственными испытаниями и печалями. И потом, как знать, может, новый титул убережет его от горестей и волнений в будущем.
        Аннев ступил на площадь, заполненную ликующими жителями деревни. Все они были одеты ярко и нарядно, и Аннев в своей новой темно-красной форме почувствовал себя среди них как дома. Он шел по площади, с наслаждением отмечая про себя, как удобны его новые черные сапоги и как приятна мягкая ткань туники. Остановившись, чтобы полюбоваться перчаткой с фениксом, которая удивительно подходила к его новому одеянию, Аннев уловил аромат свежей выпечки. Желудок жалобно заурчал, а ноги сами понесли к пекарне Лорна и Рафэлы.
        - Добрый день, Рафэла.
        - Айнневог! Как поживаешь? Пришел за угощением?
        Не успел Аннев ответить, как из дверей пекарни вывалился Лорн, муж Рафэлы, с подносом горячих булочек и пирожков.
        - Не вздумай больше давать им хлеб, Раф,  - пробасил он.  - У этих пацанят вечно нет денег, а нам еще с мельником расплачиваться. Прибереги-ка лучше буханки к вечеру.
        Прежде чем Рафэла смогла возразить, Аннев положил на прилавок перед ней два медных щитка и жадно воззрился на поднос ворчуна-пекаря.
        - Будьте добры, один пирожок и одну булочку. Сдачи не нужно.
        Лорн поставил ношу на прилавок, поглядел на деньги и кивнул:
        - Раф, дай парню то, что он просит. Он честно заплатил…
        Тут он наконец заметил новую форму и разинул рот от удивления.
        - …И отчего-то вырядился, как мастера из Академии.
        Он озадаченно смотрел на Аннева, не зная, что и думать.
        Рафэла же хрипло рассмеялась:
        - Шел бы ты к своим печкам, Лорн.
        Она протянула Анневу кулек, в котором, помимо его заказа, лежали два сладких хлебца.
        - Все равно они к вечеру зачерствеют,  - весело подмигнула она.
        Аннев поблагодарил женщину и отправился к Шраону. В кузницу он вошел, держа в руке один из хлебцев.
        - Аннев!  - радостно взревел Шраон.
        Он опустил в воду раскаленный кусок железа, металл зашипел, и в воздух поднялось облако белого пара.
        - Пришел меня покормить?
        Улыбаясь во весь рот, он снял свои огромные заляпанные сажей перчатки и взял у Аннева угощение. Он откусил кусок хлебца, но вдруг поперхнулся, да так, что изо рта полетели крошки.
        - Боги мои! Аннев, это что же - форма мастера?
        - Только что ее получил,  - похвастался Аннев, не в силах сдержать восторга.  - Теперь я мастер. Мне дали жалованье и отдельную комнату!
        - Борода Одара, вот так новости! Содар, поди, вне себя от счастья!
        Аннев слегка погрустнел. Он очень надеялся, что Содар и правда будет вне себя от счастья, но вместе с тем боялся, что старик снова примется убеждать его как можно скорее уйти из деревни. Хотя беспокоиться Содару, скорее всего, не о чем. Пусть Карбад и намекнул на поиск артефактов, Аннев сомневался, что его новая должность позволит ему отлучаться из Шаенбалу.
        А вот если священник узнает, что Аннев собирается жениться на Маюн - а теперь, став мастером-аватаром, он имеет на это все шансы,  - то наверняка запретит им даже видеться. Но с другой стороны, если Аннев сообщит Содару новости после того, как сделает предложение Маюн, тот, возможно, передумает и позволит ему взять ее с собой. Не заставит же его старик бросить невесту, а тем более жену! Эта мысль придала Анневу мужества.
        - Содар еще ничего не знает, я скажу ему позже. Но сначала я хотел поговорить с тобой. Помнишь, в прошлом году я попросил тебя выковать кольцо обещания?
        Шраон кивнул:
        - Из гнутого-то гвоздя? Как не помнить.
        - Я подумал, на этот раз ты сможешь сделать что-нибудь более изящное. Например, золотое обручальное кольцо.  - Аннев вынул из кармана золотой лучик и протянул кузнецу.
        Шраон, присвистнув от удивления, взял монетку и покрутил в пальцах.
        - Женское кольцо я из него сделать могу,  - сказал он,  - да только я кузнец, а не ювелир. Так что особой красоты не жди.
        - На Регалей ты преподнес мне прекрасный подарок!  - запротестовал Аннев.  - Настоящий шедевр.
        Кузнец лишь пожал плечами, хотя огонек, заигравший в зрячем глазу, говорил, что похвала ему приятна.
        - Ну, оружие - это другое дело. Гнуть да резать сталь - работа простая. А вот мелкие вещицы даются мне с трудом. Если хочешь колечко с хитрым узором, то ступай к ювелиру.
        - Мне нужно самое обычное кольцо. Сможешь сделать?
        - Хм. Думаю, да. Когда должно быть готово?
        - Чем быстрее, тем лучше.
        Шраон ухмыльнулся:
        - Это для той же девушки, что и предыдущее?
        - Да,  - ответил Аннев, нащупав в нагрудном кармане кольцо обещания.
        Ему не хотелось признаваться Шраону, что он до сих пор его не подарил.
        - Для той же девушки.
        - Ну так примите мои поздравления, мастер Аннев! Отличный способ отпраздновать Регалей - и повышение по службе заодно!
        Он похлопал Аннева по спине и откусил кусок хлебца.
        - Спасибо, Шраон! Сколько ты хочешь за работу?
        - Деньги оставь себе,  - проговорил кузнец с набитым ртом.  - Это будет мой тебе свадебный подарок. Но только если ты угостишь меня такой же вкуснятиной.
        И задорно подмигнул единственным глазом.
        Аннев рассмеялся и вынул из кулька второй хлебец.
        - С удовольствием! Спасибо тебе, Шраон. Ты замечательный друг.
        - Это точно. А скоро стану толстым другом - если будешь и дальше носить мне печенюшки. Но я, само собой, не возражаю.
        К часовне Аннев шагал бодрым шагом. От всего произошедшего голова у него шла кругом, но это было даже приятно. Последние два дня стали сущим кошмаром, вспоминать о котором ему совсем не хотелось, но он бы не задумываясь пережил его снова, только бы чувствовать себя таким же счастливым, как сейчас, всю оставшуюся жизнь. Да, ему все еще предстоял разговор с Содаром, но он уже знал, что скажет старику, и потому не волновался. Он радовался тому, что сможет наконец забрать в Академию меч и топор, подаренные ему на Регалей,  - хотя еще совсем недавно мог о таком лишь мечтать,  - и думал о том, как удивится Маюн, когда он подарит ей обручальное кольцо. Все это было настолько восхитительно, что он едва осмеливался верить своему счастью.
        Погруженный в приятные раздумья, Аннев не заметил вдалеке фигуру в темно-красном одеянии, отчаянно размахивающую руками. Лишь когда Карбад возник рядом с ним, юноша вынырнул из мира грез и понял, что мастер расчетов уже некоторое время пытается его остановить.
        - Мастер Айнневог,  - тяжело дыша, вымолвил Карбад.  - Старейший Тосан желает видеть вас в своем кабинете.  - Он нахмурился.  - Боюсь, погулять на празднике вам сегодня не удастся.

        Глава 48

        Аннев подошел к кабинету Тосана, умирая от страха.
        «Мне конец,  - обреченно думал он.  - Тосан нашел безухого монстра. Или труп Кельги. И теперь хочет знать, что все это значит и где мертвый торговец».
        Он уже приготовился встретиться с испепеляющим взглядом старейшего, неподвижно сидящего за столом, но Карбад открыл дверь - и его глазам предстало совершенно иное зрелище: Тосан беспокойно ходил взад-вперед, а увидев Аннева, явно испытал облегчение.
        - Превосходно,  - сказал древний, оглядев Аннева сверху вниз.  - Да, ты подойдешь. Твой главный изъян может стать нам чрезвычайно полезен.
        Он стремительным шагом направился к Карбаду:
        - Карбад, приведите будущего мастера оружия. За вторым я схожу сам.
        Карбад затрусил по коридору, а Тосан повернулся к Анневу.
        - Я скоро вернусь. А ты подожди здесь. И не вздумай ничего трогать.
        С этими словами он захлопнул дверь, и Аннев остался один.
        «Так, значит, дело не во мне,  - дошло до его сознания,  - причина в чем-то… очень срочном. Тосан сказал, я могу быть полезен… то есть не я, а мой „главный изъян“. А это не одно и то же».
        С минуту он стоял, боясь пошевелиться; потом наконец немного расслабился и осторожно ступил на черно-красный ковер. Теребя вышивку на перчатке, Аннев прошел вглубь кабинета. Еще через минуту он осмелел настолько, что посмотрел в окно. На улице царила праздничная суета. У лавки Никума играли трое пацанят - сынишки мясника. Шраон, усиленно раздувавший огонь в своей кузнице, тут же бросил свое занятие и поспешил навстречу Аланне, вдове, направляющейся к нему со сломанным чайником под мышкой.
        «Кажется, у них там разгорается огонь другого рода,  - подумал Аннев, вспомнив, сколько раз он уже наблюдал подобную картину.  - Ну или этой женщине и правда с посудой не везет».
        Он улыбнулся, радуясь за них обоих, и отвернулся от окна.
        Потом подошел к книжному шкафу и принялся читать названия на корешках. На одной полке стояли книги, посвященные истории и географии. Среди них Аннев увидел и знакомый фолиант - Тосан доставал его, чтобы показать, как выглядит кольцевая змея. На другой были собраны такие труды, как «Скрут и Блэк. Искусство письменной речи», «Сакральные символы Одара» и «История языка: взгляд сквозь время».
        Аннев скривился: Тосан обожал все, что связано с языками. В бытность свою учителем он заставил Гравеля, мастера подлога, преподавать вместо себя чтение и письмо, чтобы все свое время посвятить переписыванию и переплету манускриптов. Аннев находил это занятие наискучнейшим, но Тосан, по-видимому, чувствовал себя намного комфортнее среди книг, нежели в человеческой компании.
        Вдруг внимание Аннева приковал тонкий журнал, лежащий на верхней полке. И хотя сверху на нем покоился какой-то внушительный том, Аннев его сразу узнал.
        «В тот день, когда он читал мне нотации и сравнивал с кольцевой змеей… Он отвлекся и начал что-то записывать в этот журнал. Вел себя так, будто меня и в комнате-то нет…»
        Любопытство Аннева росло с каждой секундой. Тосана, скорее всего, еще долго не будет, так что…
        «Если он написал что-то обо мне - я должен знать, что именно!»
        Аннев встал на цыпочки, приподнял фолиант и вытащил из-под него журнал. Едва его открыв, Аннев понял, что держит в руках дневник Тосана. С замирающим сердцем он принялся листать страницы.

        Сказание о Броне Глоире внушает надежду. Я отправил Дюварека на север,  - возможно, ему удастся добыть что-нибудь ценное, однако верится в это с трудом. Слишком много времени утекло с тех пор, как обряд Брона…

        Аннев перевернул несколько страниц.

        Но кого выбрать? Это должен быть человек неприметный, которого не хватятся. Кто-нибудь из местных, хотя было бы проще…

        Еще дюжину страниц спустя:

        Он держит меня за идиота. Что ж, так даже лучше. Пусть и дальше пилит сук, на котором сидит, а я тем временем займусь…

        Аннев снова пролистнул с десяток страниц, но, увидев еще не заполненные листы, вернулся и нашел самую свежую запись, датированную сегодняшним днем.

        Кельга мертва. Об этом мне сообщил Айнневог, когда вернулся из Чащи. Похоже, все это время она каким-то непостижимым образом пряталась у нас под самым носом. Я хотел отправить за ее телом Брайана с помощником, но Айнневог сказал, что видел в Чаще каких-то чудовищ. Надо полагать, то были творения Кельги. Она называла их феурогами. Название мне не ясно. Вероятно, слово образовано от терранского «ferrous», однако не исключено, что оно имеет сакральный характер.

        На предыдущей странице стояла дата Испытания суда. Коротенькая, написанная в спешке паучьим почерком Тосана заметка не имела к Анневу никакого отношения.

        Яд кольцевой змеи! Свойства непостоянны. Загадка. Кеокумы? Возможно, ключ к чарам бессмертия Брона Глоира.
        Провести опыты.

        Аннев дважды прочел странную запись, до конца не уверенный, что понял ее правильно, однако вывод напрашивался только один.
        «Тосан что, занимается магией? Нет, это какая-то ошибка, ведь Тосан магию ненавидит!»
        В коридоре раздались шаги. Аннев в спешке сунул дневник под истрепанный фолиант, но огромная книга вдруг соскользнула с полки и с грохотом свалилась на пол.
        Аннев с ужасом уставился на распахнутый том и лежащие вокруг страницы. На счастье, их оказалось не больше полудюжины и все они вылетели из одного блока, поэтому собрать их и вложить обратно не составило особого труда. Управившись, Аннев собирался закрыть книгу, как вдруг на титульном листе увидел заголовок: «Тайное искусство: как распознать свои магические способности и обратить их себе на пользу».
        На самом верху страницы почерком Тосана было написано: «Особенность, обусловленная люминерранской кровью: скульптор душ». Аннев похолодел. В нижней части листа имелись пометки: «Ignis temperare - Loisg. Mentiri deprehendatur - Bhraitheann an breag. Terra transfiguratio - Athru carraig…»
        Шаги замерли - кто-то остановился прямо у двери кабинета. Аннев захлопнул фолиант и едва водрузил его обратно, как дверь распахнулась. Он повернулся - и, подавив насмешливую ухмылку, принял вежливо-отстраненный вид.
        - Здравствуй, Фин. Ищешь старейшего Тосана?
        Аватар, свирепо глянув на Аннева, вошел в кабинет.
        - Ты где форму раздобыл?  - рыкнул он.  - Ты же должен ходить в песочном, как твоя подружка Титус.
        Губы Аннева скривились, но он удержался от соблазна и промолчал. В коридоре, опершись о стену, стоял Карбад. Он тяжело дышал, а одежда под мышками промокла от пота. Фин повернулся к нему и махнул рукой:
        - Вам нет нужды оставаться, мастер Карбад. Я уверен, у вас достаточно и собственных хлопот. Мы с Айнневогом найдем чем заняться.
        Мастер расчетов пригладил седые виски:
        - Не думаю, что…  - Он умолк, всматриваясь вглубь коридора, а потом продолжил: - Не важно. Старейший Тосан будет здесь с минуты на минуту.  - Он качнул головой.  - Доброго дня, господа.
        Пока Фин смотрел ему вслед, Аннев бросил быстрый взгляд на верхнюю полку, чтобы убедиться, что обе книженции благополучно лежат на своих местах. Когда Фин снова к нему повернулся, он уже стоял рядом с ним у стола.
        - Куда ты вчера шастал?  - зарычал Фин, подступая ближе.
        Насладиться в полной мере замешательством аватара Анневу не удалось - за дверью уже слышался звук приближающихся шагов. Поэтому он лишь произнес:
        - Почему бы тебе не спросить об этом у старейшего Тосана?
        В следующее мгновение дверь открылась, и в комнату вошел Тосан, а за ним - Кентон. Заперев дверь, древний прошел к столу и опустился в кресло. Все это время темноволосый аватар не сводил с одноклассников настороженного взгляда.
        - На случай если вы еще не слышали, сообщаю: отныне Аннев - мастер-аватар. Его титул - мастер печали,  - объявил без лишних предисловий древний.
        Оба аватара чуть не поперхнулись от неожиданности.
        - Он - кто?  - переспросил Фин.
        - Мастер. Аватар,  - громко и четко повторил Тосан.  - Ты что, оглох или в одночасье поглупел?
        Ни Фин, ни Кентон больше не произнесли ни слова, хотя обоих явно так и подмывало забросать древнего вопросами. Тосан и сам это прекрасно видел, поэтому добавил:
        - Айнневог показал себя лучше всех на последнем занятии Дюварека и Эдры и превзошел вас обоих на Испытании суда.  - Он сцепил пальцы.  - А вчера он был отправлен в Чащу, где успешно прошел Проверку мастерства и Испытание верности.
        Фина его объяснения еще больше сбили с толку, однако Кентон, казалось, все понял.
        - Вы хотите сказать, что он принес артефакт… и кого-то убил?
        Тосан кивнул:
        - Вижу, Дюварек учил тебя не только тому, как сливаться с тенью.
        Тонкие губы Кентона дрогнули, сложившись в некое подобие улыбки. У Фина же был такой вид, словно все вокруг разом сошли с ума.
        - Теперь, когда все испытания для вашего сбора завершены, из аватаров, в соответствии с их знаниями и склонностями, будут готовить мастеров и древних. В свое время ваши товарищи получат возможность доказать, что они достойны титула мастера-аватара. Один-два, возможно, сделают это еще до конца года, остальные - лет через пять-десять, не раньше.  - Он посмотрел в глаза каждому из мальчишек.  - Мастеру Анневу уже нечего доказывать, а вот вам я даю такой шанс прямо сейчас.
        Кентон с торжественным лицом поклонился:
        - Я согласен, старейший Тосан.
        Фин гневно воззрился на своего вечно молчаливого компаньона, потом повернулся к древнему:
        - Если Аннев смог, я тоже смогу.
        Тосан поднял бровь:
        - Там видно будет. Итак, обычно пройти оба испытания предлагается во время поисковой миссии, возглавляемой мастером-аватаром. Сделать это возможно либо в рамках этой миссии, либо приняв участие в событиях, не имеющих непосредственного к ней отношения.  - Он выждал паузу.  - Я хочу, чтобы сегодня вы трое отправились в Банок.
        Кентон откинул со лба черную прядь волос:
        - В Банок? Но мастер Дюварек уехал туда совсем недавно.
        Тосана передернуло.
        - Совершенно верно. Мастер Дюварек и мастер Кейиш отбыли в Банок две ночи назад, получив задание конфисковать темный жезл у купца по имени Янак Харт. Этот человек, используя свое богатство и связи, приобретает артефакты по всей Лукватре. Мы ему не мешаем - до той поры, пока ему в руки не попадает что-то действительно опасное.
        Тосан раздраженно побарабанил пальцами по столу.
        - Вчера нам стало известно, что Дюварек и Кейиш провалили миссию. Янак уже поджидал их, вооружившись жезлом принуждения. Дюварека он пленил, а Кейиш вернулся несолоно хлебавши.  - Тосан нахмурился и облизнул губы.  - Вы должны доставить этот жезл в Академию - для вас это станет Проверкой мастерства. Вы принимаете эту миссию?
        Аватары синхронно кивнули.
        - Что касается Испытания верности, у каждого из вас оно будет свое. Янак Харт представляет собой угрозу, и потому его необходимо уничтожить.  - Тосан перевел взгляд на Фина.  - Аватар Фиюнай, вы готовы выполнить это задание?
        - Готов!  - энергично ответил тот. Возможно, чересчур энергично.
        - Превосходно. Далее. Полагаю, Янак принудил Дюварека не только отказаться от своей миссии, но и предать Академию.  - Тосан посмотрел на Кентона.  - Аватар Кентон, если по прибытии вы обнаружите мастера Дюварека живым, вы его устраните.
        Тосан сделал паузу, дожидаясь, пока до аватара дойдет смысл сказанных слов.
        - Вы согласны пройти это Испытание верности?
        Кентон смотрел себе под ноги.
        - Вы хотите, чтобы я убил мастера Дюварека… моего наставника?
        Тосан слегка наклонил голову:
        - Именно. Так вы согласны или нет?
        Длинные черные волосы, падающие на лицо, скрывали глаза Кентона.
        - Согласен.
        Внезапно вид у них с Фином стал зловещий и мрачный.
        - Очень хорошо,  - произнес Тосан.  - Вам выпала редкая возможность. В дни Регалея ситуация обычно несколько… осложняется. Мастера начинают пить с самого утра, что делает их особенно восприимчивыми к воздействию жезла принуждения.  - Древний скривил губы.  - А мне нужны свежие, живые умы.  - Он поднял тонкий палец.  - Вы трое - лучшие в своем классе.  - Тосан обвел пальцем стоявших перед ним мальчишек.  - У всех вас репутация своенравных, непокорных, упрямых бунтарей.
        Аннев поморщился, Кентон отвел взгляд, а Фин надулся от гордости.
        - Ваши изъяны,  - продолжал Тосан,  - не давали вам в полной мере развить свои таланты в стенах Академии, однако именно они помогут вам сегодня успешно противостоять Янаку.
        «Так вот оно что,  - подумал Аннев.  - Теперь ясно, почему он нас выбрал. Не потому, что мы лучшие,  - просто мы у него уже в печенках сидим».
        - Аватар Фиюнай,  - обратился Тосан к Фину.  - Я намеревался отдать вас летом в ученики мастеру Эдре. Но если вы справитесь со своим заданием, я сделаю вас мастером оружия. Вам предстоит обучать следующий сбор искусству ведения боя и владению оружием. Как вы думаете, обладаете ли вы подготовкой, необходимой для этой должности?
        Фин изумленно выпучил глаза:
        - Да, старейший Тосан.  - И, помолчав, добавил: - А что станет делать мастер Эдра?
        - Эдра получит титул древнего, в его ведении будут вопросы военного ремесла,  - объяснил Тосан.  - Об этом мы объявим завтра, как и о назначении Айнневога. Он продолжит давать уроки, а вы станете его помощником.
        Фин кивнул:
        - Благодарю вас, старейший Тосан.
        - Аватар Кентон, в распознавании магических артефактов вам нет равных.
        Кентон наклонил голову, избегая удивленных взглядов Фина и Аннева. Волосы упали на лицо, закрыв обезображенную шрамом щеку.
        - У меня неплохо получается, да…  - тихо промолвил он.  - Но маскировка мне удается лучше… Я брал дополнительные занятия у мастера Дэра и мастера Дюварека…  - Голос аватара перешел в едва слышный шепот.
        - О ваших отношениях с мастером Дювареком я осведомлен,  - быстро произнес Тосан.  - По правде говоря, отчасти поэтому я вас и выбрал. Однако основная причина в другом.
        Он немного помолчал, затем продолжил:
        - Вам известно, что мастер Нарах - наш мастер тайн - очень стар. Ему уже почти девяносто лет. Раньше его помощником был Дорстал, но он присоединился к Совету древних, а у стюарда Маркоя нет права на повышение должности. Принимая во внимание нужды Академии и ваши особенные таланты, я назначаю вас на службу к мастеру Нараху, в Проклятое хранилище. В случае если вы справитесь с заданием, вы станете нашим новым мастером проклятий.
        Кентон явно занервничал.
        - Вы хотите отправить меня в Хранилище к Нараху?  - На его лице промелькнуло выражение недовольства.  - Переписывать артефакты? Я ведь ничего в этом не смыслю.
        Тосан поднял палец, пресекая всякие возражения:
        - Каталогами займется стюард Маркой. Дорстал уверяет, что ваши способности выше, чем у всех остальных в вашем классе. У вас будет достаточно времени, чтобы изучить свои новые обязанности. А когда Нарах умрет, стюард Маркой станет вашим личным помощником. Конечно же, все это окажется возможным лишь в случае, если вы исполните то, что от вас требуется.
        Кентон нахмурился, но все равно склонил голову, выражая согласие.
        - Безусловно, старейший Тосан. Я буду служить там, где я нужен.
        - Не сомневаюсь.  - Тосан посмотрел на Аннева.  - Мастер Айнневог, вы умеете находить выход из сложнейших ситуаций, не колеблясь принимаете важные решения, к тому же продемонстрировали превосходные лидерские качества и готовность к самопожертвованию во имя всеобщего блага. Вдобавок ко всему упертости вам не занимать.  - Тосан пригладил бородку.  - К счастью для вас, сегодня она пригодится нам как никогда. Вы возглавите эту экспедицию.
        Фин и Кентон разом повернули головы и негодующе уставились на Аннева.
        - Я?  - пролепетал тот.  - Поведу Кентона и Фина?..
        - Аватар Фиюнай, аватар Кентон. Вы подчиняетесь мастеру Анневу и следуете его приказам. Мастер Аннев, вы получаете в свое распоряжение этих аватаров и обязуетесь не чинить им препятствий при выполнении ими их заданий, забыв о том, что вам пришлось вытерпеть от них обоих в бытность свою служителем. Успех предстоящей миссии, как и ее провал, ложится всецело на ваши плечи.
        Он ненадолго умолк и постучал пальцем по губам.
        - Способности Фиюная и Кентона значительно превышают таланты Титуса и Терина. Просто используйте свои ресурсы с умом, как я советовал вам накануне Испытания суда.
        В горле у Аннева пересохло.
        - Я понял, старейший Тосан.
        Но на самом деле он не был в этом уверен. Во время их беседы Тосан советовал ему наплевать на друзей, чтобы победить в Испытании. Получается, сейчас он фактически дает ему разрешение пожертвовать жизнями товарищей, если возникнет такая необходимость для успешного исхода дела?
        - Хорошо,  - сказал Тосан, вставая.  - Аватар Фиюнай, до отъезда найдите Брайана, Дэра и Эдру - получите у них все необходимое. Аватар Кентон, вы отправляетесь к Кейишу, Фолуму и Дорсталу за инструкциями. Надо полагать, все они сейчас в столовой.
        Кентон и Фин ушли, не преминув напоследок зыркнуть на Аннева. Кентон, как всегда, смотрел волком, а Фин, казалось, до сих пор не совсем оправился от свалившихся на него новостей. И в этом Аннев его не винил. Парню дали шанс за одну ночь стать мастером-аватаром, но для этого ему - самому Фину!  - придется подчиняться приказам Аннева. Неудивительно, что аватара обуревали смешанные чувства.
        Боги, дайте мне сил.
        Оставшись наедине с Анневом, Тосан окинул его изучающим взглядом.
        - Я в тебя верю, Айнневог. Смотри не подведи меня. Для тебя это станет первым шагом к блестящему будущему в Академии. И возможностью доказать, что ты достоин Маюн.
        Щеки у Аннева запылали. Неужели Тосан намекает на то, что он имеет право ухаживать за его дочерью? Аннев представил, как Тосан дает ему свое благословение, и сердце его бешено заколотилось. Стараясь не выдать своего волнения, он посмотрел прямо в глаза древнему и произнес:
        - Я вас не подведу, старейший Тосан.
        И на сей раз он говорил от чистого сердца. Предстоящая миссия в корне отличалась от прошлого задания прикончить какого-то заплутавшего торговца. Янак представлял собой угрозу для Шаенбалу и Академии, а значит, и для будущего Аннева. Купец преступил границы дозволенного, когда использовал жезл принуждения против Дюварека, и потому заслуживал смерти.
        Однако убийства Дюварека Аннев понять не мог. Да, Тосан сказал, будто мастер теней, оказавшись во власти чар жезла, уже предал Академию, и все же выглядело это так, словно Тосан желал отомстить Дювареку за его неудачу. Как бы то ни было, Аннева радовало, что устранять Дюварека поручено не ему - а он должен лишь довести тех двоих до места, объяснить им, что делать, и вернуться с ними в Шаенбалу.
        Тосан сжал его плечо:
        - Ты знаком со Шраоном?
        Аннев похолодел. Неужели Тосану известно о его делах с кузнецом?
        - Да. Иногда я выполнял для него мелкую работу, а он взамен что-то ковал для Содара,  - ответил он и с облегчением отметил про себя, что древний и не думает впадать в ярость.
        - Это хорошо. Поговори с ним. До Шаенбалу он жил в Баноке. Разузнай все, что сможешь, о городе и в особенности о замке Янака. Полагаю, Шраон выполнял заказы для дома Хартов, а может, и для самого Янака.  - Он на мгновение задумался.  - Тебе потребуется оружие. И забери из часовни свои вещи. Заодно расскажешь своему бывшему наставнику о своем новом положении.
        - Вы хотите, чтобы я встретился с Содаром?  - удивился Аннев, никак не ожидавший услышать подобное из уст Тосана.
        - Да,  - ответил Тосан, подводя Аннева к двери.  - Я знаю, ты уже сказал ему, что уходишь из часовни. Но ситуация изменилась. Теперь ты мастер печали, а значит, все обязанности Содара переходят к тебе. Сегодняшняя служба станет для него последней, а все дальнейшие будешь проводить ты, в храме Академии.
        - Ясно.
        Аннев почувствовал, как внутри нарастает тревога.
        - Превосходно.  - Старейший указал на дверь.  - Думаю, Содар обрадуется. Он всегда надеялся, что в один прекрасный день ты займешь его место. Уверен, что он будет счастлив наконец-то уйти на покой… а если нет - ты наверняка сможешь доказать ему, что он не прав.
        Будь Содар обычным священником, Аннев без раздумий согласился бы с Тосаном - и даже нашел бы в его словах утешение. Но Содар - не обычный священник, и никакие доказательства и уговоры не изменят его мнения об Академии или истинном предназначении Аннева. И все же стоит попытаться. Если Аннев собирается воплотить свои мечты в жизнь, без поддержки старика ему не обойтись.
        - Можете в этом не сомневаться, старейший Тосан,  - уверенно ответил он.

        Глава 49

        Аннев покидал Академию в смятенных чувствах. Радость от получения нового титула несколько омрачили последние известия. Сегодня вечером он поведет в Банок - город, которого он никогда не видел,  - двух своих злейших врагов, где им предстоит лишить жизни какого-то купца и своего учителя. И еще нужно как-то сказать об этом Содару.
        Когда он дошел до кузницы, его настроение от задумчивого перешло в откровенно мрачное. Однако Шраон мигом это исправил.
        - Мастер Аннев! Ты как раз вовремя. Готово твое колечко.
        - Готово?  - удивленно переспросил юноша.  - Я думал, ты только завтра примешься за работу.
        - Вот еще!  - Шраон поправил повязку на глазу.  - На Регалей заказов совсем немного, да и те несрочные - праздник как-никак, никто не торопит. Вот я и занялся твоим подарочком.
        Он порылся в кармане фартука и извлек простенькое колечко с волнистой линией по окружности. Кузнец отдал украшение Анневу, и тот, приглядевшись, увидел на золотой поверхности крошечное изображение птицы.
        - Это феникс,  - пояснил Шраон, потирая подбородок.  - Вернее, должен был получиться феникс. Говорил я тебе - не удаются мне все эти мелкие финтифлюшки.
        Аннев улыбнулся, растроганный до слез:
        - Оно само совершенство. Ей очень понравится, я уверен. Спасибо тебе, Шраон.
        Кузнец кивнул, глядя куда-то мимо Аннева:
        - А коль не понравится - принесешь назад. Надеюсь, с размером угадал.
        Движением подбородка он указал поверх его плеча. Аннев обернулся - и увидел Маюн.
        - О,  - выдохнул он, зажав кольцо в кулаке.  - Маюн!
        - Здравствуй, Аннев.
        Девушка нарядилась на праздник в платье с черными оборками, цвет которого в точности совпадал с цветом перчатки и формы Аннева. Маюн улыбнулась, на щеках заиграл румянец.
        - Можно с тобой поговорить?
        Не успел Аннев ничего ответить, как Шраон, хлопнув друг о друга тяжелые рукавицы, зычно рявкнул:
        - Пойду умоюсь перед вечерней службой. А вы говорите себе на здоровье.
        И, подмигнув Анневу, вышел из-под навеса кузницы.
        У Аннева пересохло во рту.
        - Спасибо, Шраон,  - поблагодарил он и тут же едва слышно добавил: - Огромное.
        Кузнец слегка поклонился Маюн и ушел.
        Маюн сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула и наконец произнесла, не поднимая на Аннева глаз:
        - Я… я видела, как вы с Карбадом идете к отцу…  - Еще один глубокий вдох.  - И… я все слышала, Аннев.
        - Правда?  - спросил Аннев, пытаясь сообразить, что именно она могла узнать.
        Девушка подняла на него лучистый взгляд:
        - Я стояла за дверью, Аннев, и слышала все, от первого до последнего слова. Я знаю, что Фин с Кентоном у тебя в подчинении и вы трое едете в Банок. Еще я слышала, что сказал тебе отец после того, как эти двое ушли.
        - Как, и это тоже?  - Аннев покраснел, представив, как Маюн прячется в темном коридоре, как подслушивает их с Тосаном разговор, прильнув к двери кабинета, и еще сильнее сжал кольцо.
        - Маюн… Я ведь так и не отдал тебе твой подарок.
        Язык его совсем не слушался, словно норовил прирасти к нёбу. Аннев поднес было руку к груди, решив заменить золотое кольцо на кольцо обещания, спрятанное в кармане, однако в последний момент передумал, вытянул руку вперед и разжал кулак.
        - Счастливого Регалея.
        Маюн, ахнув, зажала ладошками рот.
        - О, Аннев! Это…  - Она умолкла на полуслове, глядя то на молодого человека, то на кольцо.  - Мастер Аннев, что вы хотите этим сказать?
        «Проклятье,  - вдруг подумал он.  - А и правда - что? Я прошу ее стать моей невестой или женой?»
        - Это кольцо обещания,  - пробормотал он.
        Маюн приблизилась к нему:
        - И что именно оно обещает?
        Аннев окинул быстрым взглядом владения Шраона и улицу. Убедившись, что никто их сейчас не видит, он схватил Маюн за руку и потащил за собой под навес кузницы. Там, у остывающего горна, он встал на одно колено и надел кольцо на тонкий пальчик девушки. Маюн чуть ли не приплясывала от счастья, а глаза ее светились, словно две яркие звезды. На секунду Аннев испугался, что кольцо окажется мало и причинит девушке боль, однако оно скользнуло так легко, будто всегда украшало эту изящную ручку. Аннев выдохнул и, чувствуя, что сердце его вот-вот выскочит из груди, произнес:
        - Маюн из Шаенбалу, дочь Тосана, старейшего из древних, ты выйдешь за меня замуж?
        - Да!  - задыхаясь, вымолвила она, и хотя голос ее искрился смехом, глаза блестели от слез.  - Я выйду за вас замуж, мастер Айнневог.
        Она дернула его за руку, поднимая на ноги, и, глядя ему в глаза, притянула к себе и поцеловала. Сначала их губы тесно прильнули друг к другу, но уже в следующее мгновение поцелуй стал мягче, нежнее. Аннев наклонился, обнял ее, действуя, как и она, неуверенно и скорее по наитию, нежели со знанием дела.
        Когда они разомкнули объятия, у Аннева кружилась голова, и чувствовал он себя немного неловко.
        - Ты пахнешь клубникой,  - сказал он и тут же об этом пожалел.
        - А ты - сладким хлебом,  - рассмеялась в ответ Маюн, заражая смехом и Аннева.
        Она снова опустила глаза на кольцо и на сей раз рассмотрела его более внимательно.
        - Пока лучше никому об этом не рассказывать,  - произнесла она, вертя кольцо на пальце.  - Будем делать вид, что ты просто ухаживаешь за мной, пока отец не даст благословения.
        Аннев улыбнулся, обрадованный, что Маюн так легко отнеслась к его предложению.
        - Замечательная мысль. И ты замечательная!
        Он взял ее личико в ладони, его голубые глаза встретились с ее бледно-зелеными, и молодые люди снова поцеловались, а когда отстранились друг от друга, то сделали это с большой неохотой.
        - А вот сейчас получилось намного лучше,  - прошептала Маюн.
        - У меня это впервые,  - смущенно признался Аннев.
        - Я так и поняла.  - Глаза девушки сияли.  - Но ты быстро учишься.
        - Постой… Ты что, уже с кем-то целовалась?
        Маюн посмотрела на него, слегка наклонив голову, и звонко рассмеялась:
        - Мастер Айнневог.  - В ее голосе слышался шутливый упрек.  - Вы что, сомневаетесь в моем благочестии?
        Аннев, вспыхнув до корней волос, энергично замотал головой:
        - Что ты, я только…
        Маюн снова засмеялась и прижала пальчик к его губам.
        - Да я просто дразню тебя, Аннев. Я никого еще не целовала… вот так.
        - Мне пора,  - нехотя произнес Аннев.  - До отъезда в Банок нужно уладить кое-какие дела.
        Маюн кивнула. В лучах заходящего солнца она выглядела еще красивее.
        - Вернись живым и невредимым. Пока не вернешься - я глаз не сомкну.
        Она подалась вперед. Аннев ожидал получить еще один поцелуй, но она лишь быстро чмокнула его в щеку.
        - Вернись ко мне, мастер Айнневог.
        С этими словами она выпорхнула из-под навеса кузницы, и ее поглотила толпа горожан, вновь заполнившая площадь.
        Аннев смотрел Маюн вслед, пока ее фигурка не исчезла в здании Академии. Потом обернулся, ища глазами Шраона. Но кузнеца нигде не было.
        Невелика беда. Аннев уже достаточно наслушался о Баноке, пока помогал Шраону в кузнице, так что навряд ли узнал бы сейчас что-то новенькое. Шраон и о Янаке что-то рассказывал, правда, ничего особо запоминающегося. Аннев вздохнул и помчался в сторону часовни.
        «Мастер печали…  - вертелось у него в голове.  - Мастер Айнневог. Аннев де Брет и… Маюн де Брет?»
        Он представил себе, как они с Маюн живут в собственном доме, потом - как путешествуют вместе с Содаром,  - и едва не рассмеялся от счастья. Даже если не получится совместить и то и другое - он будет рад любому варианту. Главное, чтобы Маюн была рядом.

        Глава 50

        Когда Аннев добрался до часовни, он уже едва держался на ногах. Счастье по-прежнему переполняло его, и в то же время накопившаяся усталость давала о себе знать.
        Содар постарался на славу, украсив часовню лучшим из того, что они приберегли для последней службы Регалея. Аннев с улыбкой рассматривал яркие покрывала с изображениями посоха и флейты, накинутые на спинки скамей, и свисающие с потолка деревянные луны и звезды.
        В часовне царил особый уют, хотя сейчас тут было безлюдно. На последнюю праздничную службу приходят лишь самые набожные, да и те до заката солнца не появятся. Остальные же отправятся прямиком на площадь, где развернется главное веселье с танцами и вкусными угощениями. В кои-то веки Аннев, избавленный от обязанностей в часовне, мог присоединиться к празднующим, однако вышло так, что именно в эту ночь новые обязанности вынуждали его покинуть Шаенбалу.
        Колени у Аннева подогнулись, и он схватился за спинку ближайшей скамьи. Ему удалось поспать всего четыре часа, а этого явно недоставало, чтобы полностью оправиться от потрясений, свалившихся на его долю за последние два дня. Если кратко, то за это время он успел провалить Испытание суда, убить ведьму и ее чудовищных прислужников, стать мастером-аватаром и сделать предложение - и поцеловать!  - Маюн. А еще он теперь деревенский священник, и об этом ему предстоит рассказать Содару, как и о том, что сегодня его отправляют за артефактом в компании двух мальчишек, которые до смерти его ненавидят.
        Аннев добрел до двери, ведущей в домик священника, взялся за ручку и, помедлив, вошел в кухню.
        Содар сидел за столом, склонившись над своим переводом Спеур Дун. Его церемониальное одеяние, усыпанное звездами, лежало на соседнем стуле. Священник поднял взгляд от манускрипта, увидел Аннева, и его лицо, и без того восторженное, засветилось от радости.
        - Аннев! Вот уж не думал, что тебя сегодня отпустят ко мне. И что это на тебе?
        Аннев не смог сдержать довольной ухмылки.
        - Он все-таки дал мне титул, Содар. Теперь я мастер-аватар.
        - Боги, Аннев, это же великолепно! Я очень тобой горжусь.
        Они обнялись, потом Содар отстранил юношу от себя и, широко улыбаясь, снова оглядел его с ног до головы. Попробовав на ощупь мягкую ткань новой формы, он похлопал Аннева по спине.
        - Последний аватар в своем сборе стал первым мастером-аватаром. Невероятно! Поздравляю, Аннев! Лучшего подарка на Регалей и представить нельзя.
        Аннев напряженно кивнул, собираясь с духом.
        - К сожалению, я не смогу остаться. Старейшему Тосану нужна моя помощь. Мы с Кентоном и Фином отправляемся в Банок за артефактом. Я главный.
        - Что?  - нахмурился Содар.  - Как такое может быть? Эти двое тоже мастера?
        - Нет.
        - Так кто же тогда… Постой, что я несу?  - Он крепко вцепился Анневу в плечо.  - Ты не можешь уехать! Аннев, мы же недавно это обсуждали. Я думал, мы договорились.
        Аннев понял, что единственный способ выйти победителем из этого неприятного разговора - стоять на своем.
        - Да, обсуждали, но откуда я мог знать, что уже сегодня стану мастером-аватаром? Я думал, у меня в запасе еще несколько лет!
        - Это ничего не меняет. Ты рассказал, что в Чаще на тебя напали?
        - Я рассказал Тосану про феурогов.
        - Серьезно?  - Тосан не сводил с него жесткого взгляда.  - Я удивлен. О чем еще ты ему поведал? О своей ненастоящей руке? О том, что за тобой охотится древний бог зла?
        Аннев фыркнул:
        - Нет, конечно. Мне что, по-твоему, жить надоело?
        - Видимо, так и есть, если ты всерьез намереваешься покинуть деревню.  - Содар покачал головой.  - Поразительное безрассудство.
        Аннев плотно сжал губы, чувствуя, что начинает терять терпение.
        - Содар, у меня не было выбора.
        - Неужели? А отказаться ты не мог? Или попросить об отсрочке?  - Содар помолчал, потом снова спросил: - Когда вы едете?
        - Сегодня. Через час.
        Содар тяжело опустился на стул:
        - Боги милосердные. Ты можешь отложить эту свою миссию? До завтра, к примеру, или хотя бы до полуночи? Мы могли бы выиграть немного времени.
        - Не могу, Содар. Я эту свою миссию возглавляю.
        Глаза Содара расширились.
        - Возглавляешь? Мальчик мой, да в Академии пятьдесят мастеров и аватаров, наверняка Тосан мог бы отправить вместо тебя кого-то другого - кого угодно! Впрочем, сейчас это не важно.
        - А что вообще важно, Содар? Какое-то древнее пророчество, в которое никто не верит?
        - Аннев,  - в голосе старика слышались умоляющие нотки,  - ты важен. Послушай меня…
        Но Аннев уже яростно мотал головой, не давая ему договорить.
        - Да ничего со мной не случится. В Чаще-то не случилось, с полоумными ведьмами и чудищами, а в Баноке и подавно!
        - В Чаще с тобой был Крэг.
        - А в Баноке будут Кентон и Фин,  - парировал Аннев.  - Не сомневайся во мне, Содар.
        Тут он нервно сглотнул, с ужасом представляя, какой эффект вызовет следующая новость.
        - А еще… Это касается моего титула… Тосан назначил меня мастером печали.
        - Раньше эту должность занимал старый мастер Флинт, построивший нашу часовню.
        - Да. Я буду помогать прихожанам в их духовных делах и отчитываться перед древними. Тосан хочет, чтобы отныне все службы проводились в храме.
        - В храме?
        - Содар… Академия хочет, чтобы ты отошел от дел.
        Священник замер.
        - Это Тосан сказал? Повтори его точные слова.
        - Он сказал, что ты уйдешь на покой и твои обязанности буду выполнять я.
        Перед тем как ответить, Содар быстро осмотрелся, потом подошел к окну и, отдернув занавеску, выглянул на улицу. Аккуратно задернув штору, он тихонько отворил дверь в сарай, оглядел его, потом проверил часовню и только после этого вернулся на место.
        - Содар, ты меня пугаешь.
        - Аннев,  - грозно произнес старик,  - момент настал. Нам пора уходить. И лучше уже сегодня ночью.
        - Что?  - воскликнул Аннев.  - Но я же только что тебе сказал: сегодня ночью я отправляюсь на задание в Банок. Нужно забрать темный жезл у Янака Харта. Нам приказано его убить… и мастера, которого он схватил.
        Содар, казалось, слушает вполуха.
        - Да, магия всегда была слабостью Янака, еще до несчастья, которое на него свалилось.  - Священник пожал плечами.  - Ладно. Ты езжай в Банок, а я соберу вещи, проведу службу и присоединюсь к тебе.
        - Да пойми же ты наконец: я возглавляю эту миссию, Кентон и Фин - мои подчиненные. Я должен выполнить задание и вернуться.
        Содар нахмурился:
        - Должен - или хочешь?
        - И то и другое! Разве это странно? Я хочу быть мастером-аватаром и жить в Академии. Я тебе уже говорил. Хочу остаться в Шаенбалу и жениться на Маюн. Хочу жить своей собственной жизнью, в конце концов.
        - Так все дело в Маюн?
        Может быть.
        - Да нет же!  - Вышло более жестко, чем Аннев рассчитывал.  - Но я ненавижу, когда мне указывают, что делать, и не собираюсь убегать только потому, что Тосан хочет тебя отстранить от службы. И вообще - чем это плохо? Будешь спокойно сидеть над своими манускриптами, пока я делаю твою работу. Ты ведь сам признался, что в деревне безопаснее, чем за ее воротами, так что нам вовсе ни к чему уходить.
        Содар печально улыбнулся:
        - Святая простота. Как ты считаешь, Аннев, что подразумевал Тосан, когда говорил, что мне пора на покой?
        - Что тебе пора отдохнуть.
        Содар презрительно хмыкнул:
        - Я-то думал, ты умнее.
        - Постой…  - Голос Аннева перешел в шепот.  - По-твоему, это значит, что он собирается тебя убить?
        Содар слегка наклонил голову:
        - Ему не впервой обагрять руки чужой кровью.
        - О чем ты?
        - Тосан получил титул старейшего из древних не просто так. Годами он незаметно избавлялся от своих соперников. Преемником старейшего Винзора, скончавшегося год назад, должен был стать древний Гримм, однако за год до смерти Винзора он сам погиб при загадочных обстоятельствах.
        Аннев глядел на старика во все глаза.
        - Думаешь, это Тосан его отравил?
        - Тсс! Потише!  - Содар снова быстро огляделся.  - Почему обязательно «отравил»? Обычная подушка - тоже верное средство, да и действует куда быстрее. Однако единственное доказательство, что у меня есть,  - мое предчувствие. Это оно говорит мне, что Тосан стал главой Академии не за особые заслуги… ну да речь сейчас о другом. Если Тосан хочет назначить тебя священником и духовным наставником деревни, он найдет способ сделать так, чтобы полностью исключить мое влияние на тебя. И на всех остальных.
        Аннев мотнул головой. Поверить в то, что сказал старик, он упрямо не желал, и все же кое-что не давало ему покоя: за последние сорок восемь часов Тосан приказал убить троих - торговца, купца и мастера Академии. К тому же недвусмысленно намекал на то, что Кентон и Фин не представляют никакой ценности и Аннев может пожертвовать обоими, случись такая необходимость. Возможно, предчувствие Содара возникло не на пустом месте, нравится это Анневу или нет.
        - Ерунда. Ты просто пытаешься меня уговорить. Ты никогда не хотел, чтобы я стал аватаром, а теперь еще и требуешь бросить все, что я люблю, ради какого-то там дурацкого пророчества. Хочешь, чтобы я принес себя в жертву так же, как и ты!
        Слова сами вылетали из его рта, и он был не в силах этому помешать.
        - В кои-то веки со мной случилось что-то хорошее, я - наконец-то!  - обрел свое место, а ты собираешься все испортить! Ты хочешь, чтобы я стал Бреатанасом - но я не он! Тебе просто нужно доказательство, что ты не зря прожил свою жизнь, что мои родители погибли не напрасно!
        По лицу Содара струились слезы. Аннев и сам был готов заплакать, но из упрямства сдержался.
        - Я поеду в Банок. А после этого - останусь в Шаенбалу.
        Содар отвел от него взгляд, воцарилась звенящая тишина. Когда старик снова заговорил, Аннев едва мог расслышать его слова:
        - В таком случае мы оба обречены, и я действительно прожил свою жизнь зря.
        Он неотрывно глядел на свои сцепленные пальцы.
        «Какие у него старые морщинистые руки,  - подумал Аннев, ощущая легкую дрожь.  - Эти руки спасли меня от смерти. И всю жизнь оберегали меня…»
        Содар встал и молча вышел из кухни. Аннев несколько секунд глупо озирался по сторонам, не понимая, что ему делать. Он нерешительно направился к двери, ведущей в покои Содара, но остановился.
        «Все так и должно быть,  - сказал он самому себе.  - Иначе он втянет меня в свою игру, убедит, что пророчества не врут, что я и правда особенный. И тогда мне всю жизнь придется делать только то, что он велит».
        А сейчас он делает то, что велит ему Тосан…
        Аннев прогнал мрачные мысли. Он стал аватаром, и даже более того - мастером-аватаром, а разве не об этом он мечтал всю жизнь? Он побежал в свою спальню. Распахнув сундук, начал выгребать из него все, что там хранилось. Теперь, когда он остался один, Аннев дал волю слезам.
        Шмыгая носом, он достал из кучи вещей грязную бежевую тунику. Фыркнул, даже почти улыбнулся, но снова швырнул ее в сундук.
        «Она мне больше не нужна. После Регалея у меня станет еще больше новой одежды. Возьму только фонарь Крэга и оружие».
        Захлопнув крышку, он поспешил из комнаты.
        На кухню он вошел одновременно с Содаром. Глаза у старика были уже сухие, но на Аннева он даже не посмотрел. Отодвинув в сторону свою рукопись, он положил на стол топор Шраона.
        - Забирай,  - сказал старик, не поднимая взгляда.  - Он тебе пригодится.
        - Спасибо.
        Содар, поморщившись, поставил рядом бутылек из непрозрачного стекла.
        - Выпей половину. Сначала зашумит в голове и захочется спать. Не противься. Сделаешь только хуже.
        - Для чего это?
        Содар несколько секунд помолчал, глядя на бутылек, а потом ответил:
        - Эликсир поможет тебе сохранять бодрость на протяжении всей ночи. Если не будешь противиться его действию, в итоге почувствуешь себя хорошо отдохнувшим. Твои чувства обострятся, ты станешь более собран и бдителен.  - Только теперь он поднял глаза на Аннева.  - Сразу все не выпивай. Твоему организму нужно время, чтобы восстановиться, а начнешь его торопить - ощущения получишь не самые приятные.
        Аннев кивнул:
        - Спасибо.
        Содар размотал темно-красный сверток, который держал в руках. В нем лежали серебряные ножны, из которых торчала небесно-голубая рукоять меча.
        - Это тоже твое,  - произнес он и положил Милость рядом с топором.  - В Академии его сразу обнаружат, но возможно, тебе удастся спрятать его в храме.
        Аннев, хоть и изнывал от желания взять меч в руки, мотнул головой:
        - Нет, лучше пусть останется здесь, с тобой.
        Лицо Содара внезапно посуровело.
        - Я должен уйти, Аннев, пойми ты это, наконец. В деревне уже не безопасно. Я не знаю, сколько еще Тосан намерен меня терпеть, и выяснять это не собираюсь.
        Он медленно провел рукой по серебряным ножнам.
        - Я постараюсь уйти сегодня ночью, до твоего возвращения.
        Аннев почувствовал, как слова комом встали в горле.
        - Но… твое пророчество… Как же ты будешь следить за мной?
        - Видимо, издалека. Или не буду вовсе. В любом случае это не твоя забота: ведь для тебя это ничего не значащая чушь, к тому же ты ясно дал понять, что и в одиночку не пропадешь.  - Он положил флаг на стол.  - Если ты останешься в Шаенбалу, я уже ничем не смогу тебе помочь. Но и тащить тебя за собой силой не стану.  - Пригладив бороду, Содар кивком указал на перчатку Аннева.  - Она проделала великолепную работу, правда?
        - Кто?  - не понял Аннев, сбитый с толку внезапной переменой в разговоре.
        - Маюн,  - ответил священник.  - Ведь твоя перчатка - точная копия флага Бреатанаса. Феникс пусть и намного меньше, но ощущение такое, будто обе птицы вышиты одной рукой.
        Аннев насупился:
        - Так ты… знал, что это ее подарок?
        - Она приходила ко мне посоветоваться. Сначала хотела сшить перчатку в черно-красную клетку - просто и строго, как мантия ее отца,  - однако, увидев флаг, передумала.  - Старик улыбнулся, но его глаза были печальны.  - Она милая девушка, Аннев, и намерения у нее самые светлые. Надеюсь, все это приведет к чему-нибудь хорошему.
        Содар указал на бутылочку:
        - Выпей немного прямо сейчас. Ощущения будут не очень приятные, но к началу путешествия от них не останется и следа.
        Священник направился к своей спальне. На пороге он остановился и, не оборачиваясь, произнес:
        - Прощай, Айнневог.
        И закрыл за собой дверь.

        Глава 51

        Несколько секунд Аннев оторопело смотрел на деревянную дверь, пока ее очертания не начали расплываться. Только тогда он понял, что по щекам у него струятся слезы.
        «Я еще могу пойти с ним,  - подумал он, вытирая глаза.  - Еще не поздно. Сбежим, пока Тосан ничего не подозревает».
        Однако он тут же отмел эту мысль. Если через час он не появится в конюшне, Тосан не станет делать скидку на Регалей и тут же отправит кого-нибудь на поиски свежеиспеченного мастера-аватара. А Содар сможет уйти лишь после того, как проведет праздничную службу, и когда она закончится, Аннев уже будет на полпути в Банок.
        Аннев ненавидел старика за то, что тот заставил его выбирать между своими мечтами и жизнью, которую навязывало ему пророчество,  - и за это ненавидел сам себя. Подавив рыдание, он бросился к висящим на стене мешкам для воды, сорвал их с крюка и обвязал ремень вокруг талии. В один из мешков он запихнул флаг и уже собирался сунуть туда стеклянный бутылек, но тут вспомнил наказ Содара.
        Аннев вытащил из бутылька пробку и поднес его к носу. В едком аромате он уловил ноты вараны и аниса. Пить невесть что было страшновато, но Аннев, решив, что Содар не стал бы подсовывать ему отраву, сделал глубокий вдох и прильнул губами к горлышку. Кашляя и отплевываясь, он опорожнил флакончик почти на треть, но тут вспомнил, о чем предупреждал Содар, остановился и вытер губы. Ощущение жжения, начавшееся в горле, постепенно разлилось по всей груди. Его бросило в жар, стены угрожающе закачались, а пол поплыл из-под ног. Аннев несколько раз моргнул - и обстановка вновь стала прежней.
        Юноша встряхнулся, заткнул бутылек и сунул его во второй мешок. Фонарик с фениксом он спрятал туда же. Усталость начала понемногу отступать, и уже через несколько мгновений он почувствовал себя бодрым и полным сил.
        Аннев посмотрел на лежащие перед ним топор и меч. С одной стороны, Содар прав - их стоит спрятать в комнате или храме, подальше от чужих глаз. Однако он отправляется на важное и опасное задание, и, если кровопролития не избежать, он должен быть уверен в своем оружии.
        Поэтому он сунул топор и Милость за пояс и, потуже затянув ремень, прошелся по комнате, чтобы оценить ощущение от висящего на бедрах оружия. Убедившись, что больше ему здесь делать нечего, он бросил прощальный взгляд на плотно закрытую дверь, за которой скрылся священник, и выбежал из кухни.

        Когда Аннев добрался до конюшен, уже сгустились сумерки и праздничное веселье было в самом разгаре. Он надеялся, у него еще есть немного времени, чтобы забежать к себе и оставить ненужные вещи, однако его уже ждали Фин, мастер Брайан и Титус. Аннев через силу улыбнулся, глядя на Титуса в его новой песочной тунике, однако обнять друга не успел: Фин преградил ему дорогу и сунул в руки холодный черный сверток.
        - Надевай.
        Аннев сразу понял, что это,  - на Фине был тот же черный костюм,  - поэтому не стал ни о чем спрашивать. Но поведение Фина ему ох как не понравилось.
        Начинается.
        Аннев с извиняющимся видом кивнул Титусу, и тот в ответ помахал рукой. Кажется, он еще никогда не выглядел таким счастливым. Пришел Кентон, и Фин всучил ему такой же черный сверток. Аннев принялся нехотя стягивать с себя одежду. Когда они с Кентоном переоделись, Брайан с Титусом вывели оседланных лошадей.
        - Пока у нас только пять лошадок,  - пропыхтел Брайан,  - но эти лучшие из них. С черной поосторожнее - кусается.
        Когда молодые люди выбрали себе по лошади, Брайан извинился за то, что больше никто из мастеров не пришел их проводить.
        - Старейший Тосан с древними на богослужении, а почти все мастера отмечают Регалей.  - Он пожал плечами.  - Ну, вы и без них справитесь.
        Титус молча обнял Аннева, и они с Брайаном ушли. Вот такие проводы - ни фанфар тебе, ни громких речей.
        Аннев затолкал в седельные сумки мешки для воды и кошелек с монетами и увидел, как Фин дает Кентону тонкий изогнутый меч. Кентон поспешно сунул его под седло, а Фин подошел к Анневу, держа в руке видавший виды клинок с отломанным кончиком.
        - Я думал дать тебе оружие,  - нахмурился аватар, заметив притороченные к седлу топор и меч,  - но у тебя, гляжу, и свое есть.
        - Да,  - ответил Аннев.  - Но ремень мне точно пригодился бы.
        Он показал на шнур, привязанный к серебряным ножнам.
        Фин заворчал, но все же снял с рукояти клинка тонкую полоску кожи и отдал Анневу.
        - Где достал? В оружейной я их не видел.  - Он потянулся было, чтобы потрогать меч, но Аннев хлопнул его по руке.
        - Они мои,  - выпалил он, но тут же овладел собой.  - Мастерам-аватарам позволено выбирать оружие или использовать свое собственное.
        Фин хмыкнул, однако пытаться повторно не стал.
        - Да зачем тебе вообще оружие? Убивать-то будем мы с Кентоном.
        Казалось, эта перспектива его совсем не беспокоит, и даже наоборот - воодушевляет. Он наклонился к Анневу и прошептал:
        - И не вздумай лишить меня триумфа.
        Аннев отстранился и посмотрел аватару в глаза, пытаясь понять, шутит тот или нет. Но Фин, увы, выглядел предельно серьезным.
        - На этой неделе я уже убил достаточно народа, Фин. И у меня нет ни малейшего желания лишать тебя чего бы то ни было.
        Парень засмеялся:
        - Да уж конечно. Я столько раз вставлял тебе палки в колеса, что ты просто обязан отыграться. Что бы там ни говорил Тосан.
        - В этом-то между нами разница - помимо всего остального.  - Аннев поставил ногу в стремя и вскочил в седло.  - Твое-то оружие где? Или собираешься убить Янака голыми руками?
        Фин самодовольно усмехнулся, подошел к своему мерину и достал из сумки гарроту.
        - Руками, само собой, но отнюдь не голыми,  - сказал он, взялся за маленькие деревянные ручки и демонстративно растянул удавку.
        Аннев вспомнил, как он душил ведьму шнурком с оберегом Крэга. Он тогда чересчур перепугался, чтобы думать о том, насколько мучительна смерть от такого оружия, но теперь при взгляде на гарроту он осознал это со всей ясностью.
        - И это все?  - поинтересовался сидевший верхом Кентон. Его рука скользнула к мечу тачи, спрятанному под седлом.
        - Конечно нет. Просто я не такой дурак, чтобы держать свое оружие у всех на виду.  - Фин многозначительно уставился на Аннева, который как раз закончил привязывать к новому ремню топор и меч.
        Внезапно до Аннева дошло, что он единственный из троих, кто не додумался спрятать свое оружие. Он пожал плечами и с деланым равнодушием произнес:
        - Уже темно, а кроме того - все сейчас на празднике. Никто нас не увидит.
        Тут Фин ни с того ни с сего выругался. Остальные, недоумевая, повернулись в нему, но здоровяк помотал головой и отмахнулся.
        - Да так, ерунда.  - Он вскочил в седло.  - Факелы забыл. Но они нам и не нужны. Скоро все небо будет в звездах, так что света нам хватит.
        Аннев взглянул на Кентона. Судя по его виду, слова Фина убедили аватара не больше, чем его самого. Аннев медленно покачал головой:
        - Нам-то хватит, а вот лошадь может угодить копытом в яму и сломать ногу.
        Он почувствовал, как Фин напрягся, и, сам в ужасе от того, что сейчас будет, твердо произнес:
        - Сходи за факелами, Фин.
        Аватар пробуравил его взглядом:
        - Я же сказал, что они нам не нужны.
        - А я говорю, что нужны.
        - Тогда сами за ними и идите, мастер Айнневог,  - нагло заявил Фин, чуть ли не выплюнув последние слова Анневу в лицо.
        Аннев обернулся к Кентону, ища у него поддержки, но аватар молчал, спокойно наблюдая за представлением.
        «Вот, значит, как,  - подумал он.  - Они уже начали проверять меня на прочность».
        Он натянул поводья и направил свою кобылу к мерину Фина.
        - Фин. Принеси факелы. Живо.
        Здоровяк смерил Аннева полным ненависти взглядом:
        - А что, если не принесу? Побежишь плакаться Тосану? Нет. Тогда мы потеряем кучу времени, а ты будешь выглядеть сопляком. Поэтому мы сделаем так: я посижу тут, а ты сходишь за факелами. Как тебе?
        Ситуация складывалась паршивая. Признавать его авторитет Фин явно не собирался, а приказывать Кентону было опасно - вдруг он встанет на сторону Фина? Аннев понял, что заставлять аватаров бесполезно - он должен сделать так, чтобы они сами, по собственной воле признали его своим лидером. Нужно их убедить. Вот только как?
        - Ты считаешь, что Тосан совершил ошибку, когда дал мне титул мастера-аватара,  - начал он, констатируя очевидное и тем самым выигрывая время.  - Что вести нашу группу должен ты, а не я.
        Лоб Фина сморщился гармошкой, уголки губ поползли наверх. Вдруг парень засмеялся. Не презрительно-нахально, не насмешливо или с издевкой - нет, он разразился самым искренним, жизнерадостным смехом.
        - Я считаю,  - сказал он, наконец угомонившись,  - ты аватар-полукровка, а еще полусвятошка и врун. Тебе просто повезло. На самом деле ты не достоин даже сапоги мои лизать, не то что возглавлять эту миссию.
        - Получается,  - продолжил Аннев, не обращая внимания на его слова,  - во мнении Тосана ты сомневаешься, мне ты не доверяешь… но себе-то веришь?
        - А это тут при чем?
        - При том, что ты сам сказал: мне повезло. По-твоему, в том, что я обошел тебя на Испытании суда или стал мастером-аватаром, виновата исключительно моя удача?
        Фин кивнул:
        - Само собой.
        - Предположим, ты прав.  - Идея наконец окончательно оформилась у Аннева в голове.  - Я любимчик Люмеи, обращаю камни в золото прикосновением руки, и любое мое желание тут же исполняется как по волшебству. Предположим. И сейчас я веду вас с Кентоном в Банок, чтобы помочь вам заслужить титул. Моя удачливость вам обоим только на руку, так почему ты так упорно отказываешься ею воспользоваться?
        Кентон, утомленный его чересчур заумной логикой, что-то проворчал себе под нос. Фин, сбитый с толку, взглянул на товарища, потом снова уставился на Аннева:
        - Ты нарочно пытаешься меня запутать.
        - Даже если и так, суть от этого не меняется. Ты сказал, меня назначили главным только благодаря моему везению. Так почему бы тебе не извлечь из этого выгоду для себя?
        - Твое везение,  - усмехнулся Фин, подъезжая ближе,  - рано или поздно закончится. Так что полагаться на тебя я не собираюсь. Сам справлюсь.
        - Серьезно?
        - Серьезней некуда.
        - Тогда расскажи, что ты собираешься делать, когда доберешься до Банока.
        Здоровяк насупился:
        - Об этом речи не было. Мне только сказали взять все необходимое. О том, как попасть в замок, инструктировали Кентона.
        - Выходит, в одиночку ты с миссией не справишься. Видишь теперь, что Тосан каждому из нас поручил свое задание и у каждого из нас больше шансов на успех, если мы будем действовать сообща?
        Фин несколько секунд глядел на него с отвисшей челюстью, потом захлопнул рот и покачал головой:
        - Опять выкрутился, умник.
        Аннев слегка наклонил голову, принимая его слова за комплимент.
        - Возможно. А возможно и то, что я с тобой согласен и считаю, что каждый из нас должен отвечать за свою часть миссии, и тогда все пройдет гладко. Ты у нас отвечаешь за оснащение, значит тебе и идти за факелами. Логично?
        Фин, недолго поразмыслив, соскочил с коня и обвязал поводья вокруг столба.
        - Если кто-нибудь из вас хоть пальцем тронет мои вещи…
        Так и не озвучив свою угрозу до конца, он развернулся и помчался бегом назад в Академию.
        Кентон смахнул с лица спутанную прядь волос и покосился на Аннева:
        - Он тебе это припомнит, ты и сам знаешь. Фин терпеть не может, когда им командуют и выставляют его полным идиотом.
        - А про себя ты что скажешь?
        - Я тоже не люблю, когда меня выставляют полным идиотом.
        - Да я не об этом.  - Аннев не смог сдержать улыбки.  - На Испытании суда ты был с Фином, до этого - действовал заодно со мной, Титусом и Терином. Чьей стороны думаешь придерживаться сейчас?
        Правая рука аватара снова скользнула к рукояти меча, на левую он принялся наматывать серебряную гриву своего иноходца. Он долго молчал, и Аннев уже решил, что отвечать он и вовсе не собирается. Тем не менее Кентон ответил.
        - Ты как будто знаешь то, чего не знают остальные. Почему так выходит - ума не приложу. Может, Фин прав, и ты правда везучий. А может, ты просто смотришь на вещи под другим углом и это дает тебе преимущество перед нами.  - Он провел пальцами по оплетке рукояти своего двуручного меча и пожал плечами.  - Не важно. Если ты умудрился протащить Терина - и даже Титуса - через Испытание суда, то сможешь и миссию не провалить. И все-таки в Баноке на меня особо не рассчитывай.
        Аннев разочарованно хмыкнул - на Кентона-то он как раз и рассчитывал,  - но почувствовал, что продолжать этот разговор не стоит.
        - А скажи-ка,  - произнес он, меняя тему,  - что ты узнал от Кейиша, Фолума и Дорстала?
        Губы Кентона тронула едва заметная улыбка.
        - Дорстал к тому времени уже накачался медовухой, от Фолума толку было примерно столько же. А вот Кейиш оказался молодцом: описал и дорогу из Чащи, и устройство замка Янака.
        - Это же здорово.
        - Не то чтобы очень. В замке есть движущиеся стены, так что Янак может менять планировку своей крепости хоть по сто раз за час.
        - Ничего,  - отмахнулся Аннев.  - Главное - попасть внутрь, а там разберемся.
        На ум ему пришел Шраон: кузнец наверняка смог бы посоветовать им что-нибудь дельное. Взгляд Аннева скользнул по ликующей толпе и остановился на кузнице. Несмотря на сумерки и довольно большое расстояние, ему сразу стало ясно, что огонь в печи давно погас,  - скорее всего, Шраон ушел на праздничную проповедь Содара.
        - Что известно про наружные стены?  - Аннев вновь повернулся к Кентону.
        - Мм?
        - Они тоже двигаются?
        - Навряд ли.
        - Значит, остается лишь решить, с какой стороны лучше забраться в замок. Сомневаюсь, что там передвигаются комнаты целиком - слишком это непросто.
        - Наверняка,  - буркнул Кентон.
        Аннев легонько ударил лошадь пятками и подъехал ближе к Кентону.
        - Приедем на место, все тщательно осмотрим и решим, как попасть в замок. Когда все начнется - я могу надеяться, что ты меня не подведешь?
        Кентон посмотрел ему в лицо, потом медленно кивнул:
        - Я буду делать то, что ты скажешь. Пока.
        Аннев улыбнулся, радуясь, что ему удалось заручиться поддержкой хотя бы одного из своих спутников. Тут в конюшню вошел Фин с тремя смоляными факелами.
        - Вот твои дурацкие факелы,  - прорычал он, сунув один из них в руки Кентону, второй - Анневу.  - Теперь можем ехать?
        - Конечно,  - сказал Аннев и, не дав Фину возможности ответить, повернулся к Кентону.  - Куда?
        Черноволосый аватар указал на почти закатившееся солнце и деревья, окружавшие деревню.
        - Сначала едем до холма. По Чаще пять миль, потом еще до Банока шесть.  - Он поглядел на факелы.  - И все-таки следовало взять фонари. За пределами леса факелы нас быстро выдадут.
        - Да, пламя будет видно за несколько миль,  - подтвердил Аннев.
        Кентон кивнул:
        - Можно, конечно, их затушить, но это опасно - ехать придется по неровной местности. Да и в замке фонари пригодились бы. Кейиш сказал, этот замок почти такой же огромный, как Академия.
        - Если тебе нужен фонарь,  - заявил Фин, взбираясь на своего крапчатого мерина,  - сам за ним и иди.
        Вдруг Аннева осенило.
        - Не стоит волноваться,  - сказал он, разворачивая лошадь.  - Решение у меня имеется. Вперед!
        Когда они въехали в лес, солнце уже почти ушло за горизонт, и Аннев испугался, что тени станут помехой на их пути. Однако в этой части леса деревья росли не так плотно, как на востоке, и магия здесь проявлялась намного слабее. Они отправились на северо-восток.
        Через четверть мили всадники достигли невысокого холма, с которого открывался вид на деревню. Аннев приказал остановиться и попросил Кентона зажечь факел, света от которого оказалось вполне достаточно всем троим. Когда они достигли западного холма, Аннев заметил пограничные камни и вдруг осознал, что так далеко на запад он еще никогда не заходил. Кентона и Фина, казалось, посетила та же самая мысль. Мальчишки молча переглянулись - в кои-то веки безо всякой враждебности.
        Они ехали в ряд, с Кентоном посередине, и первые полчаса Аннев оставался напряженным, словно натянутая струна. Он зыркал по сторонам, ожидая, что вот-вот из кустов выпрыгнут феуроги или еще какие-нибудь чудища, однако все было спокойно. Убедившись, что никто на них не охотится, Аннев наконец позволил себе расслабиться и насладиться охватившим его восторгом.
        Хоть магия теней проявлялась тут в ослабленном виде, все же она несколько замедляла их путь, поэтому до границы Чащи они добрались лишь через час. Кентон тут же потушил факел, и они поднялись на внушительный холм, за которым раскинулась широкая долина. Аннев въехал на вершину первым, Фин с Кентоном присоединились к нему через несколько секунд.
        Они стояли на холме, плечом к плечу, взирая - впервые в своей жизни - на мир за пределами Шаенбалу.

        Глава 52

        Внизу насколько хватало глаз простирались долины Дароэи, скудно освещенные последними отблесками заката. Несмотря на темноту, Аннев различал разбросанные повсюду крошечные рощицы деревьев, которые на севере и юге постепенно становились больше и гуще. Вдалеке возвышались стены Банока. На западе, в противоположном направлении, вырисовывались очертания какого-то города. Он стоял в дюжине миль от них и был гораздо крупнее Банока.
        «Это не просто город,  - догадался Аннев.  - Это столица. Лукура».
        Он долго смотрел на мерцающие вдалеке огни, не в силах отвести от них взгляда, потом нехотя отвернулся. Дальше на юг простиралась холмистая местность, а рощицы сливались в единую непроницаемую стену. Дорога, бегущая от Лукуры по самой кромке леса, резко ныряла в гущу деревьев, образуя пограничную линию между Возгаром и Чащей.
        На севере равнина тянулась далеко за пределами Чащи и Банока, переходя на северо-востоке в широкую полосу деревьев. Даже при почти полном отсутствии света можно было рассмотреть, что они покрыты сочной зеленой листвой с россыпями ярких цветных точек - очевидно, цветов или фруктов.
        Кентон кивком указал на странный лес и пояснил:
        - Это Щедрый Предел. Мастер Кейиш говорит, он зачарован: деревья всегда зеленые и цветут, а на ветках висят плоды.
        Фин засмеялся, откидывая упавшие на лицо сосульки.
        - Звучит очень даже неплохо.
        - Это проделки призраков - так они заманивают путников.
        Фин скорчил скучающую мину, а Аннев, развернувшись в седле, окинул взглядом растянувшуюся внизу зеленеющую полосу.
        - Он почти такой же огромный, как Чаща.
        - На самом деле этот лес как три Чащи - или половина Возгара. Отсюда не видно, но он простирается до самого Палдрона.
        - И что, до самого Палдрона он зачарован призраками?  - ехидным тоном спросил Фин.
        Кентон пожал плечами:
        - Фолум еще упоминал друидов. Но какая разница, нам-то нужно в Банок.
        - Точно,  - сказал Аннев, глядя на маячившие вдалеке стены города.  - И нам понадобится свет, но заметить нашего приближения не должны.
        Солнце, напоминавшее о себе лишь тоненькой красновато-розовой линией у горизонта, уступило место первым звездам.
        Надеясь, что он поступает правильно, Аннев вынул из седельной сумки деревянный цилиндр, нажал большими пальцами на два узора - перо и пламя - и уже собирался повернуть половинки фонарика, но тут ему в голову пришла кое-какая мысль. Вместо того чтобы поразить парней, с любопытством взиравших на его странные действия, он бросил цилиндр Кентону.
        - Это еще что? Зачем ты мне его даешь?
        - Это фонарик с секретом,  - ответил Аннев, вспомнив, как называл артефакт Крэг.  - Посмотрим, сможешь ли ты этот секрет разгадать.
        Кентон ощупал диковинную штуковину.
        - Кажется, это…
        Он удивленно взглянул на Аннева. Тот кивнул, с интересом наблюдая за аватаром.
        Кентон закрыл глаза, пальцы снова пробежали по искусной резьбе. Нащупав перо внутри пламени, Кентон замер, не понимая, что ему делать дальше.
        - Дай сюда,  - сказал, вытянув руку, Аннев.  - Я покажу…
        Но Кентон и сам догадался: он повернул верхнюю часть цилиндра, и из фонарика брызнул яркий свет.
        - Боги!
        Фин от неожиданности подпрыгнул в седле, с силой натянув поводья. Мерин под ним испуганно заржал.
        Аннев был впечатлен. Сам он распознавал магические артефакты получше многих - провал с жезлом исцеления не в счет,  - но Кентон, похоже, в этом деле являлся настоящим гением.
        - Молодец.
        Аватар, казалось, его не услышал, всецело поглощенный источавшим свет цилиндром. На изуродованном шрамом лице застыло восхищенное выражение.
        - Это магия, да?  - почти благоговейно произнес он.
        - Когда знаешь, в чем фокус,  - это уже не магия,  - процитировал Аннев Крэга.  - Но это и впрямь артефакт.
        Кентон поднял на него изумленный взгляд:
        - Ты взял его в Проклятом хранилище?
        Аннев снова решил рискнуть.
        - Не совсем. Получил в Чаще, вчера. Торговец дал мне его в качестве уплаты за помощь.
        - До или после того, как ты перерезал ему глотку?  - прыснул Фин.
        Аннев посмотрел ему в глаза и без тени улыбки ответил:
        - До.
        Издевательский смешок перешел в уважительное ворчание.
        - И все равно,  - пробубнил здоровяк.  - Какой нам прок от такой яркой штуки, если весь смысл в том, чтобы нас никто не увидел?
        Аннев слегка наклонил голову, соглашаясь.
        - Кентон, разберешься?
        Парень открыл было рот, собираясь что-то сказать, но быстро передумал. Он взялся за верхнюю и нижнюю половины и, нажав на секретные кнопки, повернул в разные стороны. Рассеянное сияние превратилось в узкий луч призрачного света.
        - Хм.  - Фин изо всех сил старался не выдать удивления.  - Так-то оно получше будет.
        И нахмурился:
        - Ты послал меня за факелами, хотя при тебе была эта штуковина.  - В его голосе не улавливалось и намека на вопросительную интонацию.
        - Ага.  - Аннев подъехал к Кентону и забрал у него фонарь.  - Если бы древние о нем узнали, то сразу же спрятали бы в Хранилище.
        Он бросил цилиндр Фину, который поймал его обеими руками.
        - А мне-то он зачем?  - с опаской спросил аватар.
        - Потому что нам нужен свет, а до Банока нашим проводником будешь ты.
        - И как им пользоваться?  - спросил Фин, вместо того чтобы согласиться или поспорить с решением Аннева. Он осмотрел фонарь со всех сторон и повернулся к Кентону.  - Как ты его включил и поменял свет?
        Кентон объяснил, после чего Фин выключил фонарик, а потом успешно включил. Все остались довольны.
        - Прикрывай глаз феникса пальцем,  - посоветовал Аннев.  - Так луч будет светить только нам под ноги, и мы сможем подойти к городу, не привлекая к себе внимания.
        Фин с Кентоном переглянулись и синхронно кивнули.
        - Хорошо, мастер Айнневог,  - проговорил Фин почти серьезно.  - Я вас поведу.
        - Благодарю,  - сказал Аннев.  - В таком случае в путь. Вы, мастер Фин, впереди, а вы, мастер Кентон, не прикроете ли нас с тыла?
        Мальчишки, смутившись, снова переглянулись.
        - Не смешно,  - проворчал Кентон.  - Ты ведь знаешь, что никакие мы не мастера.
        - Это в Академии вы не мастера,  - возразил Аннев.  - Но здесь, за границами Шаенбалу, вы можете быть кем захотите.
        - Бред сивой кобылы,  - ощетинился Фин.  - Хоть сто тыщ раз назови оленя уткой, он все равно не взлетит.
        - Твоя правда.  - Аннев с готовностью подхватил предложенную аналогию.  - Если назвать существо другим именем, природа существа от этого не изменится. Посмотри на нас. Мы всю жизнь тренировались, чтобы стать мастерами-аватарами, и каждый из нас ничуть не уступает тем, кто уже получил свой титул. Так почему же я должен звать вас по-другому?
        Кентон с Фином обменялись задумчивыми взглядами.
        Аннев продолжил:
        - Лично для меня ты,  - он указал на Фина,  - мастер оружия, а ты,  - кивнул он в сторону Кентона,  - мастер проклятий. И сегодняшняя ночь лишний раз это подтвердит. Так что, если только вы не желаете, чтобы я обращался к вам как к равным, я буду называть вас мастерами.
        Воцарилось молчание. Один хмуро смотрел на Аннева, поглаживая свой шрам. Другой, казалось, переваривал услышанное.
        - Значит, так,  - заявил наконец Фин.  - Я по-прежнему считаю, что ты под завязку набит лошадиным дерьмом, но… видать, я уже попривык к запашку, потому что та чушь, что ты здесь несешь, мне по нутру.
        Кентон чуть заметно улыбался:
        - Мне тоже.

        Глава 53

        Когда от городских стен оставалось не больше мили, Фин потушил фонарь. До них уже доносились раскаты смеха и громогласное пение - Банок праздновал Регалей. Стражников нигде не было.
        Фин, подъехав на такое расстояние, с которого его без труда заметили бы дозорные - неси они в эту ночь дозор,  - остановился. Аннев встал рядом с ним и, чувствуя, что его спутники не сводят с него глаз, окинул взглядом двадцатифутовую стену, опоясывающую город.
        - Мастер Кентон, где резиденция Янака?
        Парень махнул рукой:
        - Лавки он держит на северо-западе, в Золотом округе, но сам живет в Розовом квартале, рядом с восточными воротами.
        - Ну, что думаешь?  - спросил Фин.
        Аннев посмотрел на своих спутников. Каждый из них уже облачился в черный облегающий костюм, скрытый под дорожным плащом.
        - В темноте мы почти незаметны,  - медленно произнес он, соображая на ходу,  - так воспользуемся этим. Оставим лошадей у восточных ворот, проникнем в город и найдем замок Янака.  - Он помедлил.  - А дальше станем действовать по ситуации.
        Фин принялся собирать свои спутанные локоны в узел на макушке.
        - План, прямо скажем, так себе.
        - Ну да,  - легко согласился Аннев.  - Но ведь мы не знаем, что там, за стеной, поэтому лучше всего вести себя точно так же, как на Испытании суда: оставаться начеку и приспосабливаться к обстоятельствам. Пробираемся в замок, хватаем жезл - и сматываемся.
        - А как же Янак с Дювареком?  - напомнил Кентон.
        - С ними мы тоже разберемся,  - заверил его Аннев.  - Но артефакт должен оказаться у нас до того, как мы найдем Дюварека. Тогда, возможно, у нас получится снять с него чары.
        - Хочешь использовать жезл?  - фыркнул Фин.  - Да Тосан с нас шкуру живьем спустит. К тому же мы тут не за этим. И вообще - мы же в магии ни бум-бум.
        Аннев перевел взгляд на Кентона.
        - Я кое-что умею,  - нехотя признался аватар.  - То есть… я артефакты неплохо определяю. А как-то раз даже… воспользовался одним.
        - Ты пользовался магией?  - На лице Фина проступили одновременно и восхищение, и брезгливость.
        Кентон засопел:
        - Я тебе не какой-то там кеокум, извергающий из пасти пламя Кеоса, Фин. Это был простой артефакт, вроде вот этого фонаря - или парализующих палочек. Его кто угодно мог бы использовать.
        Воспоминание о палочках и о том, что было с ними связано, явно не подняло Фину настроения. Стараясь не выдать своей неловкости, он нетерпеливо проворчал:
        - Что же ты такого натворил?
        - У нас был урок с Дорсталом. Он принес нам какой-то кубок, сказал, что это артефакт и он может наполняться сам собой.  - Кентон повел плечами.  - Ну и спросил, кто из нас готов попытать счастья.
        - И ты вызвался?
        - Ну да. Это было нетрудно. Я взял кубок, подумал о том, что умираю от жажды, и начертил глиф.
        - Хм… здорово. И чем же ты его наполнил?
        - Медовухой,  - осклабился Кентон.  - А Дорстал ее взял и выпил.
        Все трое дружно расхохотались. Анневу чистосердечное признание аватара прибавило уверенности.
        - Отлично,  - сказал он.  - Если жезл - простой артефакт, мы сможем с его помощью спасти Дюварека.
        - Тихо-тихо,  - поднял руку Фин, прерывая его,  - нам такого приказа не давали. Если Кентон приведет Дюварека живьем - плакал его титул.
        - Верно,  - не стал спорить с ним Аннев.  - Поэтому за Кентоном последнее слово.  - И, глядя черноволосому аватару в глаза, спросил: - Ну, что скажешь? Если появится возможность сохранить Дювареку жизнь, ты готов попытаться?
        Кентон нахмурился:
        - Все не так просто. Я очень хочу спасти Дюварека, его жизнь важнее какого-то титула. Но жезл принуждения - темный жезл, а не какой-то там простой артефакт. Для того чтобы помочь Дювареку, понадобится истинная магия - а ею владеют лишь те, кто заключил союз с самим Кеосом.
        Фин согласно закивал, а Аннев рассердился. Во-первых, слова Кентона прозвучали для него как оскорбление. А во-вторых, теперь он не сможет воспользоваться жезлом, потому что его тут же обличат как сына Кеоса. За попытку спасти жизнь Дювареку он лишится своей собственной. Как бы ни преклонялся он перед мастерством своего бывшего учителя, приходилось честно признаться самому себе: рисковать всем ради этого человека он не готов.
        - Значит, действуем в соответствии с приказом,  - уверенно заявил он.  - Устраняем Дюварека, потом убиваем Янака - как виновного в применении темного жезла и угрозу для Академии.
        Фин снова с усердием кивнул, Кентон же наклонил голову медленно и неохотно.
        - Если получится справиться с Дювареком без прямой опасности для нас и угрозы для миссии, мы могли бы его вырубить и привезти в Шаенбалу,  - предложил он.  - Как только жезл заключат в Хранилище, чары ослабнут, а потом и вовсе рассеются.
        - Поддерживаю,  - с энтузиазмом отозвался Аннев.  - Что ж, план у нас есть. Теперь давайте поищем, где бы привязать лошадей.
        Он направил свою кобылу вдоль стены, остальные последовали за ним. Вскоре с ним поравнялся Фин.
        - Ты и правда собираешься вытащить Дюварека?  - прошептал он.
        - Конечно,  - удивленно ответил Аннев.  - Он бывает крутоват, но смерти точно не заслуживает. Да и потом, у Академии каждый мастер-аватар на счету - не может она позволить себе вот так ими разбрасываться. Если получится - я обязательно вытащу Дюварека и привезу в Шаенбалу.
        - А если кто-то из нас попадет под чары этого жезла? Я, например?
        - Сделаю то же самое: огрею тебя по голове и увезу отсюда как можно скорее.  - Он искоса взглянул на Фина.  - Что в этом такого?
        Фин пожал плечами:
        - Не верю я тебе. Одно дело - спасать своих, и другое - нас с Кентоном. Проще было бы нас бросить - или вовсе прикончить. А тащить с собой - какая тебе от этого выгода?
        Аннев внимательно посмотрел на аватара. Когда-то он подумывал о том, чтобы подружиться с Фином. Может, он поторопился, когда поставил на этой затее крест?
        - Вообще-то, немалая.
        - Ну конечно!  - хохотнул Фин.
        Он пустил коня легкой рысью и быстро оторвался от остальных.
        Тут Аннева нагнал Кентон.
        - О чем это вы?
        - Фин мне не доверяет.
        - Что тут удивительного?  - вздернул бровь Кентон.  - Он вообще мало кому доверяет, а ты у нас тип не самый надежный.
        - Я?  - переспросил Аннев. Кентон что, с кем-то его перепутал?  - А кто предал своих друзей во время заплыва, а потом на пару с Фином устраивал нам сладкую жизнь?
        - Разве я когда-нибудь говорил, что мы друзья?  - равнодушно ответил Кентон.  - Лично я этого не помню.
        Аннев уже собирался спросить Кентона, не шутит ли он, как аватар снова заговорил:
        - Полагаю, у каждого из нас имеются причины ненавидеть друг друга, но мы все равно можем быть отличной командой. Это единственное, что имеет значение.
        Аннев чувствовал, что Кентон не хочет продолжать этот разговор, но так просто отпускать аватара не собирался.
        - И за что ты ненавидишь меня?
        Кентон смерил его беспристрастным взглядом:
        - Помнишь, когда я заработал этот шрам?
        Аннев помнил.
        - Три года назад. До того, как к нам пришел Титус и начались Испытания суда.
        А еще в этот год он крепко сдружился с Терином, а Маюн начала обращать на него внимание.
        - Точно. Я как раз начал брать уроки у мастера Дюварека. Я и еще кое-кто.
        - Да-да,  - подхватил Аннев,  - помню, я тогда чуть с ума от зависти не сошел.
        - Ты завидовал?
        - Конечно. Дюварек ведь был моим кумиром. Его чаще всех отправляли на задания, он столько всего повидал и путешествовал по таким местам, которые мне и во сне не снились. А еще ему всегда сопутствовала удача.
        - Это уже не так.
        - И правда,  - признался Аннев, осознав, что сморозил глупость.  - Но если мы доставим его в Шаенбалу вместе с жезлом, получится, что задание он все равно выполнил.
        - Возможно,  - сказал Кентон.  - Я и не знал, что тебе нравится Дюварек. Его мало кто любит: он слишком много пьет и слишком скрытен. Но Академия неспроста посылает его за артефактами чаще остальных. Сражается он получше Эдры, просто не кричит об этом на каждом углу и ненавидит учить шалопаев. Поэтому его и назначили тренером для знающих дев.
        Причин сомневаться в его словах Аннев не видел.
        - Вообще-то, репутация у него испортилась только после…
        - После моего шрама?
        Аннев кивнул, а Кентон с негодованием продолжил:
        - Дюварек всегда был очень внимательным и ответственным. И шрам я получил вовсе не на тренировке.
        - Но ведь это случилось во время урока?
        - По-моему, я уже об этом сказал.
        - Так объясни толком, что произошло?
        Кентон свирепо глянул на него и процедил:
        - Это никого, кроме меня, не касается.  - Он тряхнул головой.  - К тому же я говорил о другом. Так вот: Дюварек тогда согласился давать уроки двум ученикам. Старейший Винзор выбрал меня, а госпожа Кьяра - Маюн.
        - Маюн?  - Аннев на долгий миг потерял дар речи.  - Но я… она мне этого не говорила.
        - Неудивительно,  - ледяным тоном произнес Кентон.  - Полагаю, она и обо мне никогда не говорила.
        Потрясенный Аннев лишь помотал головой.
        - Так я и думал. Она ходила на уроки только полгода, а потом… перестала.
        - И не возвращалась?
        - Нет. Ушла сразу после того, как мое лицо украсил шрам.
        Аннев машинально подсчитал кое-что в уме и сообразил, что их отношения с Маюн начали стремительно развиваться как раз после этого несчастливого события. Он почувствовал, как нутро свело судорогой, а смотреть в глаза Кентону стало почему-то совершенно невыносимо.
        - Так вы тогда…  - начал он, пытаясь облечь мысль в слова.  - То есть она…
        - Она - нет.  - Голос Кентона перешел в едва уловимый шепот.  - Но я - до сих пор.
        Некоторое время они ехали молча, сосредоточенно глядя вперед, на прыгающий луч фонаря.
        - Ты думаешь, она перестала с тобой тренироваться из-за твоего шрама.
        - Из-за него,  - угрюмо пробормотал Кентон.  - Она скривилась от отвращения, когда его увидела. Наверное, с тех пор она даже ни разу на меня не взглянула.
        Анневу стало еще хуже. То, в чем он с таким упорством отказывался себе признаваться, было правдой. Если Маюн отвернулась от Кентона из-за какого-то шрама, он сам на что смеет надеяться, с одной-то рукой?
        «Она не должна узнать,  - твердил он про себя.  - Другого выхода нет. Она ни за что не должна об этом узнать».
        - Ну и что? Вам было всего четырнадцать,  - снова заговорил Аннев, когда эмоции утихли.  - И занимались вы вместе всего с полгода. Неужели за это время вы успели сблизиться?
        Не дождавшись ответа, он все-таки осмелился поднять глаза и посмотреть на аватара.
        Кентон пробуравил его тяжелым взглядом:
        - Ты знал, что знающие жены используют специальные травы, чтобы не забеременеть?
        Аннев отшатнулся, инстинктивно натянув поводья. Лошадь остановилась.
        - Как я уже сказал,  - прошептал Кентон,  - у каждого из нас есть причины ненавидеть друг друга.
        И, пришпорив коня, поскакал за Фином.

        Глава 54

        Они остановились у городских стен, по сенью кривого шишковатого дуба, одиноко стоящего в зарослях папоротника. До восточных ворот отсюда было менее полусотни ярдов. По знаку Аннева все трое спешились и, привязав лошадей, принялись вооружаться.
        Пока Кентон крепил на спине перевязь с мечом тачи, Аннев, стараясь не глядеть в его сторону, обвязал вокруг талии ремень, на котором с одной стороны висел меч, с другой - топор. Фин же вооружился до зубов: на предплечьях - металлические наручи со спрятанными внутри метательными ножами; на поясе - смотанная кольцами гаррота и два каких-то мешочка; за спиной - два трехфутовых пернача. Довершали экипировку шипованные налокотники и кожаные перчатки.
        - Я думал, мы делаем ставку на незаметность?
        Фин привязал к поясу фонарик с фениксом.
        - Да я каждый день тренируюсь. Могу во что угодно вырядиться - и меня все равно никто не заметит.
        В это Анневу верилось с трудом, однако он решил оставить свои мысли при себе. Напряжения в их команде и без того хватало.
        - Ладно. Только фонарь потом вернуть не забудь.
        - Верну,  - пообещал Фин и похлопал ладонью по деревянному цилиндру.  - А если под твоим умелым руководством мы облажаемся - я принесу его Тосану, и, считай, половина титула у меня в кармане.
        - Здорово придумано,  - ответил Аннев.
        Как же ему хотелось придушить этого самодовольного придурка!
        «Они оба меня ненавидят… Хотя я их тоже недолюбливаю, чего уж там».
        Он покачал головой: то, что они умудрились добраться до Банока и не поубивать друг друга,  - это уже чудо. Остается лишь надеяться, что он до конца сумеет удержать команду и они выполнят это задание.
        Аннев с Фином направились к Кентону, который уже стоял у стены и, прищурившись, осматривал каменные блоки.
        - В чем дело?  - с беспокойством спросил Аннев.
        - Тут камни на полдюйма выпирают,  - с презрением заметил аватар.  - И это называется защитная стена?
        Фин задрал голову:
        - Да это же настоящая лестница. У нас в Академии тренировочные стенки и то посложнее будут.
        Однако Аннев нервничал. Он прислушался - на эту сторону праздничный шум почти не долетал,  - потом вытер о штаны взмокшие от пота ладони и вцепился пальцами в выступающие камни. Боковым зрением он успел увидеть, что аватары сделали то же самое. Без лишних слов они сунули носки мягких кожаных сапог в зазоры между блоками и начали карабкаться.
        Чтобы добраться до верха, Анневу потребовалось меньше минуты. Бесшумно, словно тень, он спрыгнул на короткий парапет и, присев на корточки, замер рядом с едва различимым во тьме Кентоном. Через пару секунд к ним присоединился Фин. Аватар хвастался не зря: несмотря на внушительный арсенал, двигался он совершенно бесшумно. Все трое медленно выпрямились и устремили взгляд на раскинувшийся под ними город.
        Банок предстал перед ними в виде бескрайнего нагромождения покатых крыш. Если в Шаенбалу улицы располагались в виде концентрических окружностей, которые строго по центру пересекали две дороги, то в Баноке ни о какой четкости не могло идти речи. Дюжины и дюжины улочек и переулков - одни такие широкие, что вполне могли сойти за магистрали, другие настолько узенькие, что сверху казались тоненькими полосочками,  - пересекались друг с другом под разными углами, образуя какой-то невероятный лабиринт.
        Большинство домов были одноэтажные, но попадались и двухэтажные, и даже такие, что возвышались надо всем городом. Самое огромное здание, построенное из песчаника, напоминало замок и крепость одновременно и лишь чуть-чуть уступало по размерам Академии. Правда, выглядело не так мрачно и гнетуще. Оно стояло вдалеке от центра, который нынче являл собой средоточие праздничного веселья: здесь пылали костры, вокруг которых толпы горожан пили, смеялись, играли на музыкальных инструментах или предавались всем этим занятиям одновременно. Поодаль топтались несколько человек в одинаковой форме - очевидно, представители городской стражи.
        - Это он?  - спросил Аннев, указывая на замок-крепость.
        - Судя по описанию мастера Кейиша, да. Он сказал, замок круглосуточно охраняют, причем не только снаружи - в коридорах тоже полно стражников.
        Фин расправил плечи:
        - Ну и пусть. Я знаю, что с ними делать.
        Он любовно погладил гарроту.
        - Неужели тебе и правда не терпится кого-нибудь убить?  - спросил Аннев. От беспечности Фина ему стало не по себе.  - Вообще-то, отнять жизнь у человека - это не пара пустяков.
        - Для того, кто полжизни учился на священника,  - может быть,  - огрызнулся Фин.  - Но не для меня - меня к этому с детства готовили.
        Аннев понял, что этот спор не имеет смысла.
        - Допустим. Но если кого-то из стражников недосчитаются, поднимется суматоха, и плохи наши дела, если к этому моменту мы не успеем убраться. Поэтому действуем незаметно, следов не оставляем.
        Фин демонстративно сложил руки на груди, однако возражать не стал.
        - Мастер Кентон,  - Аннев посмотрел на темноволосого аватара,  - что предлагаешь?
        - Пойдем по крышам,  - ответил парень.  - Пускай темно хоть глаз выколи, зато на караульных не нарвемся.
        - Отлично. Фин, если что - включай фонарь. Еще не передумал идти первым?
        Вместо ответа Фин презрительно цыкнул, развернулся и спрыгнул со стены спиной вперед. Повис, ухватившись за край, мощно оттолкнулся руками и ногами и, сделав кувырок, мягко приземлился на ближайшую крышу.
        - Давайте за мной, если силенок хватит.
        Через пару мгновений оба стояли рядом с ним, а Фин уже наметил следующую цель: несколько кучно стоящих двухэтажных зданий в узеньком переулке, который соединялся с этой улицей под острым углом. Фин разбежался и прыгнул; схватился за козырек над балконом и, качнувшись, перелетел на подоконник.
        Это выглядело явным вызовом, и Кентон его принял. Он помчался к тем же зданиям, но для своего трюка выбрал дом, стоящий напротив. Он прыгнул на каменную стену, тут же, не оставляя гравитации ни малейшего шанса, от нее оттолкнулся и, пролетев через улицу, словно огромный ворон, приземлился в нескольких футах над головой Фина.
        Аннев воздел глаза к небу: эти парни даже сейчас не упускают случая покрасоваться друг перед другом. И все же, с неохотой признался он себе, это здорово. Кентон и Фин - это вам не Титус с Терином, за ними присматривать не нужно, поэтому можно дать себе волю и как следует повеселиться. Аннев измерил взглядом расстояние до нужного дома и, разбежавшись, прыгнул, как и Кентон, на стену дома напротив, но оттолкнулся под другим углом, в результате чего взлетел на перила балкона, подбросил себя сильным толчком и оказался на самой крыше. Через долю секунды к нему присоединились и аватары. Фин уже приготовился к следующему трюку, но Аннев предупредительно поднял руку и не без сожаления произнес:
        - Хватит. Так мы сами себя тормозим. Кроме того, будем и дальше выделываться - привлечем к себе внимание. Надо спуститься.
        На этот раз пришла очередь Фина закатывать глаза, однако перечить он не стал. Через несколько минут они неслись по крышам одноэтажных зданий. Вожака не было, каждый выбирал собственный путь среди сгрудившихся домов, нависающих карнизов и петляющих мощеных улочек. Они мчались стремительно и беззвучно, словно тени или призраки, освещенные бледным сиянием убывающей луны, то и дело выныривающей из серых туч, и отблесками пылающих внизу костров.
        Через четверть часа Аннев приземлился на крышу последнего дома в переулке. Дальше тянулась лишь широкая улица, на противоположной стороне которой высился замок Янака. Аннев прикинул расстояние до крыши первого этажа: примерно тридцать футов. Даже с разбега перепрыгнуть не получится. Придется спускаться.
        Кентон с Фином бесшумно возникли рядом.
        - Слишком далеко,  - сказал Кентон.
        Не успел он закончить, как Фин разбежался и прыгнул. До крыши он не дотянул, но сумел перемахнуть через всю улицу - а это футов двадцать - и приземлиться в одной из укромных ниш, имеющихся в стене.
        Кентон с Анневом молча переглянулись, пожали плечами, и Кентон без лишних раздумий взял разбег.
        И тут дверь внизу распахнулась.
        Кентон так резко затормозил, что несколько плиток черепицы сместились под его ногами и с шуршанием поползли вниз. Он бросился вперед, перекатился, вытянул руку и накрыл ею плитки, остановив их у самого края крыши.
        - Неддерс, ты это слышал?  - спросил женский голос.
        - Слышал,  - отозвался хриплый мужской.
        Аннев замер, едва дыша. Кентон так вжался в крышу, что почти слился с нею.
        - Кажется,  - продолжил мужчина, язык у которого слегка заплетался,  - это был гусь.
        - Гусь?  - переспросила женщина.  - С чего бы гусь… ой! Ах ты, озорник!
        - Это не я,  - заявил мужчина.  - Это гусь.
        - Неужто?  - кокетливо произнесла его спутница.  - Что-то не похоже… ой!
        - Га-га!  - хохотнул хриплоголосый.
        Парочка неторопливо направилась к полыхающему костру, обнимая друг друга за талию. Мужчина то и дело пощипывал свою даму за мягкое место, а та весело взвизгивала, явно получая удовольствие от этой шалости.
        Когда они удалились на достаточное расстояние, Аннев спустился к Кентону, чтобы помочь положить черепицу на место. Оглянувшись на парочку, он заметил, что мужчина слегка припадает на левую ногу, и, присмотревшись внимательнее, увидел, что вместо ноги у этого Неддерса… культя.
        Аннев, разинув рот, так и застыл с плиткой черепицы в руках.
        «Он же калека! И разгуливает вот так запросто по улицам, обнимая женщину…»
        Как же это может быть?
        Выражение лица Кентона свидетельствовало, что он поражен не меньше. Аннев инстинктивно потянулся к своему протезу, а аватар задумчиво провел пальцами по шраму на левой щеке.
        Парочка скрылась за углом. Кентон поднял глаза и увидел, что Аннев за ним наблюдает. Он тут же отдернул руку от лица, которое вновь стало бесстрастным, и, быстро соскользнув с крыши, помчался к Фину.
        Аннев вздохнул. Случись такое еще несколько часов назад, он страстно желал бы поговорить с Кентоном, открыто ему посочувствовать и даже утешить его. Теперь же, не в силах отделаться от мысли, что, возможно, Кентон с Маюн были близки, а единственное, что подтолкнуло ее к Анневу,  - всего-навсего какой-то шрам, он чувствовал лишь раздражение.
        И все же он не мог не думать о том, что, живи они в этом городе, все происходило бы совсем по-другому. Людей с увечьями здесь не чурались, не набрасывались на них с камнями. Здесь можно было бы жить открыто и без страха… Но тогда не исключено, что Маюн осталась бы с Кентоном. Эта мысль пронзила его, словно кинжал, и, к своему стыду, Аннев поймал себя на том, что благодарен Шаенбалу за его ужасные законы.
        Вместо того чтобы спрыгнуть с высоты двенадцати футов, Аннев свесил ноги и поехал вниз. У самого края крыши он повернулся на живот и, взглянув наверх, увидел, как с одной крыши на другую перепорхнула какая-то черная фигура в развевающихся одеждах.
        От удивления Аннев растерялся, не успел ухватиться за край и плашмя рухнул на землю. От удара воздух выбило из легких, и несколько секунд он лежал, распластанный, пытаясь восстановить дыхание. Наконец он поднялся на ноги и кинулся через улицу к поджидавшим его товарищам. Добежав до ниши, в которой они прятались, Аннев развернулся и замер на месте, ища глазами преследующего их черного человека.
        Примерно через минуту Кентон, переглянувшись с Фином, спросил:
        - Аннев, ты в порядке? Стукнулся ты, конечно, здорово.
        - В порядке,  - бросил Аннев, не оборачиваясь.  - Так… почудилось кое-что.
        - Что именно?
        Человек… в плаще смерти.
        Он тряхнул головой:
        - Похоже на какую-то фигуру, но скорее всего - просто игра теней.
        Фин, нахмурившись, скользнул глазами поверх крыш.
        - Даже если это и был человек, он уже убрался восвояси.  - Он посмотрел на Аннева.  - Ты готов?
        Аннев бросил последний долгий взгляд в темноту и медленно кивнул. Кентон, выпрыгнув из ниши, повернулся лицом к стене и ткнул пальцем куда-то вверх.
        - Его кабинет на третьем этаже. Окно не особо защищено.
        - А жезл там?
        Кентон пожал плечами:
        - Неизвестно. Раньше он хранился в подземной сокровищнице, но Кейиш считает, что Янак мог перенести его оттуда в кабинет. Там он держит любимые артефакты и всякие милые сердцу безделушки.
        - Если начнем с третьего этажа, а выяснится, что жезл в подвале, нам придется пробираться через все три этажа,  - возразил Аннев.
        - Через четыре,  - будничным тоном поправил его Кентон,  - если считать сам подвал. Но нижние этажи намного лучше охраняются; представь, каково нам будет, если жезла в сокровищнице не окажется? И еще: среди предметов, что Янак прячет в кабинете, артефактов - раз-два и обчелся. А если начнем с подвала, уйму времени потратим, пока разберемся, какие жезлы магические, а какие нет.
        - Согласен. Начнем с кабинета… но Янак не глуп. Если он ждет воров, то наверняка уже запрятал жезл подальше.
        - А с чего ему нас ждать?  - Фин огляделся по сторонам.  - По случаю Регалея тут у всех выходной, даже у городской стражи. Думаю, Янак решил, что если мы и вторгнемся в его жилище, то только после окончания гуляний.
        - Обоснуй.
        - А чего тут обосновывать? Сам посуди: как бы ты объяснил своим слугам, почему весь город сегодня гуляет, а им нельзя? Боюсь, мол, меня попытаются ограбить второй вечер подряд?
        - Что-то в этом есть,  - подал голос Кентон.
        Аннев был рад услышать от Фина что-то дельное.
        - Выходит, есть вероятность, что большая часть стражи распущена, а раз так - Янак предпочтет держать жезл при себе.
        - Значит, начинаем с кабинета.
        Кентон пробежал пальцами по идеальной с виду кладке, но нашел-таки щель между камнями.
        - Только это и остается,  - сказал подошедший к нему Аннев.
        - Супер!  - произнес Фин, радостно потирая руки.  - Ну что - вперед?
        И, вцепившись пальцами в зазоры между камнями, начал карабкаться вверх. Аннев с Кентоном последовали за ним.
        А в трех кварталах от них взметалось в небо пламя костров, отбрасывая на город длинные тени, люди пели и танцевали, приветствуя последнюю ночь Регалея. И никто из них не видел, как над их головами, отталкиваясь от крыш, летит черная фигура в развевающихся одеждах.

        Глава 55

        Кентон спрятал резак за пояс, тихонько простучал линию надреза и, потянув за круглую ручку смоляной присоски, вынул из двери балкона небольшой кусок стекла.
        - Пара пустяков. На уроках задания и то посложнее.
        - Не расслабляйся,  - предостерег аватара Аннев.
        Кентон хмыкнул, сунул руку в отверстие и осторожно, стараясь не задеть тяжелые бархатные шторы, бесшумно отодвинул задвижку.
        - Кабинет Янака занимает б?льшую часть этажа,  - прошептал он, приоткрывая дверь.  - Он должен находиться где-то за этими шторами. Если Янак здесь, то, скорее всего, лестницы и коридоры охраняются.  - Он сделал паузу.  - Не исключено, что на четвертом этаже есть караульная.
        Аннев с Фином, обменявшись недоуменными взглядами, уставились на Кентона.
        - Но на первом-то караульная совершенно точно есть,  - принялся оправдываться тот,  - так что как ни крути, а этот путь безопаснее. Ну, кто первый?
        Аннев повернулся к Фину:
        - Есть желание вывести из строя какого-нибудь стражника?
        Физиономия Фина расплылась в широкой ухмылке.
        - Я уже думал, ты никогда не спросишь.
        Спутники мастера оружия посторонились, пропуская его вперед. Прокравшись к раскрытой двери, он на мгновение замер, сделал глубокий вдох. Потом просунул три пальца между глухо задернутыми шторами, слегка отодвинул одну и исчез из вида.
        Аннев с Кентоном остались вдвоем на полукруглом балконе. Воцарилось напряженное молчание. Оба глядели на неподвижную завесу бархата, время от времени оглядываясь то на пылающий вдалеке костер, то на крыши нижних террас.
        - Ты и правда спал с Маюн?
        Вопрос сам собой сорвался с губ. Кентон повернулся к Анневу, и тот почувствовал себя дважды идиотом: мало того что тема щекотливая, так еще и момент выбран, мягко говоря, неподходящий. И потом, даже если Кентон ответит «да», не сбрасывать же его за это с крыши… хотя соблазн велик. Но тут Кентон покачал головой, и Аннев почувствовал, что у него гора свалилась с плеч.
        - Я лишь хотел, чтобы ты понервничал. Мы нравились друг другу… мы целовались и даже чуть-чуть нарушили границы приличия - а потом я получил этот шрам.
        Аннев благодарно кивнул:
        - Мне очень жаль.
        И это была почти чистая правда.
        - Ну да.  - Кентон снова повернулся к двери, и в этот же момент между шторами показалась голова Фина.
        - Чисто,  - шепотом доложил он и снова исчез.
        Аннев думал, Кентон пойдет первым, однако тот замер на месте, глядя себе под ноги.
        - Прости, что сказал неправду о Маюн. И за то, что связался с Фином, как только получил титул.  - Он поднял глаза.  - Не держи зла.
        Аннев пожал плечами:
        - Что до Фина, то сейчас мы оба с ним в одной упряжке.
        Уголки губ Кентона тронула странная улыбка.
        - Выходит, что так.  - Он потер шрам у самого глаза.  - Значит, без обид?
        - Без обид.
        Они вместе приблизились к двери; Кентон раздвинул шторы, и они с Анневом ступили в тускло освещенный коридор.
        Фин стоял в нескольких футах от них, держа в правой руке включенный фонарь. Аннев увидел покрытый разноцветными мягкими коврами пол; на стенах висели причудливо вышитые гобелены, на каждом из которых преобладали бордово-красный, темно-синий и ярко-желтый цвета. А через мгновение на краю пятна света от узкого луча он заметил распростертое тело.
        Мужчина был одет так же, как и стражники у центральных костров,  - в черную форму с синей каймой. Голова у него была запрокинута, из двух красных полос на шее сочилась кровь.
        Аннев неслышно выругался, проклиная себя за то, что не дал Фину более четкого приказа. Либо аватар пропустил все их разговоры мимо ушей, либо попросту наплевал на слова Аннева о том, что необходимо действовать незаметно.
        «Здорово,  - мрачно подумал Аннев.  - Еще одна смерть на моей совести… и тело куда прикажете девать?»
        Фин указал на коридор за его спиной.
        - Там за углом дверь. Красивая. Этот парень оттуда и вышел,  - объяснял он, сматывая гарроту.  - Я прочесал весь этаж. Нашел какую-то запертую дверь. В дальнем конце коридора - лестница. Стражников нигде нет, так что вряд ли кто-то его хватится.
        Он снова привязал гарроту к ремню и потер руки, хрустя костяшками.
        - Что дальше?
        «А ведь он меня спрашивает»,  - дошло до Аннева.
        Он кивком указал на тело и, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, скомандовал:
        - Кентон, утащи его на балкон и запри дверь. Фин, иди к лестнице и следи, не появятся ли стражники. Я займусь кабинетом: разберусь с замком и обезврежу ловушки, если они есть. Внутрь войдем все вместе.
        Фин улыбнулся и согласно тряхнул головой. Видимо, убийство охранника значительно улучшило ему настроение. Вооружившись парой метательных ножей, он бодро зашагал в сторону лестницы.
        Кентон взвалил тело на плечи.
        - Прямо как на Испытании суда,  - пробормотал он, направляясь к балкону,  - только тут люди умирают.
        «На Испытании суда тоже умирали»,  - с горечью подумал Аннев, вспомнив Самрела.
        Ох уж этот Фин.
        Неслышно ступая, Аннев приблизился к запертой серой двери.
        Судя по цвету и узору, она состояла из железного дерева. Содар как-то показывал ему кусок такой древесины. Старик говорил, что она самая прочная в мире. Железный лес один-единственный во всей Восточной Дароэе - он растет в Альтаре, в противоположной стороне от Даритской империи, и, по слухам, в нем обитает клан троллей. Очевидно, дверца эта обошлась Янаку недешево.
        Аннев вытащил спрятанный в перчатке набор отмычек, опустился на колени и осмотрел замочную скважину. К его удивлению, на такой внушительной двери стоял самый обычный замок, рассчитанный на один-единственный поворот ключа. Он принялся за работу.
        Кентон вернулся первым. Он сходил за Фином, и, когда оба аватара подошли к двери, Аннев успел вскрыть замок и убедиться, что никаких ловушек нет. Он поднялся на ноги и приоткрыл дверь. Первым в кабинет проскользнул Фин. Аннев вошел за Кентоном и запер дверь.
        Комната оказалась воистину огромной. Стены были почти полностью украшены изысканными деревянными панелями, пол покрывали мягкие толстые ковры. Высокий потолок поддерживали восемь пар идеально гладких колонн. На каждой из колонн Аннев заметил по три масляных бездымных лампы, но горели лишь те, что висели на самых дальних.
        А по периметру кабинета, ровно посередине между колоннами и стенами располагалась весьма примечательная коллекция: элегантные статуи на пьедесталах, живописные полотна, укрепленные на специальных подставках; на крюках висели диковинные музыкальные инструменты и странные предметы, среди которых Анневу бросились в глаза гуиро, пара железных наручников, прикованных цепью к ошейнику, и крошечная серебряная арфа. Он вытянул руку и провел ладонью над струнами: от арфы исходило слабая магическая аура. Тогда он проверил и гуиро, ожидая ощутить ту же вибрацию, что и от фонаря с фениксом, но ничего не почувствовал.
        «Никакой магии. Интересно…»
        Между колоннами была расставлена всевозможная мебель, предназначенная для комфортного созерцания необычной коллекции: напротив полотна, изображавшего пожилую женщину с букетом цветов, стояли оттоманка и кушетка; статую девушки, восседающей верхом на драконе, окружали несколько кресел, а со скамеечки, искусно вырезанной из слоновой кости, можно было полюбоваться комплектом сияющих бронзовых доспехов. Одна из перчаток сжимала длинное толстое копье, а забрало остроконечного шлема было опущено.
        В дальнем конце комнаты стоял великолепный, украшенный сложной резьбой стол, который сам по себе являлся настоящим произведением искусства, а за ним сидел человек в расшитом золотом сюртуке с высоким воротником. Сидел он спиной к двери; на его лысом черепе играли блики света от масляных ламп. Аватары увидели его одновременно и тут же разделились, двинувшись вперед так, чтобы взять незнакомца в кольцо. Аннев заметил, что у кресла, на котором сидит человек, вместо ножек - два больших металлических колеса. В ступице каждого поблескивал голубой камень с золотыми вкраплениями, в центре которого был вырезан какой-то знак. Подобравшись еще ближе, Аннев понял, что колеса - не что иное, как два армированных щита, встроенных в стул каким-то совершенно непостижимым образом.
        Все трое выскользнули из тени на залитую светом половину комнаты. Аннев отстегнул от пояса топор и вынул из ножен меч. Он сосредоточился на клинке и вскоре ощутил в ладони знакомую пульсацию. Тут Кентон бросил на него пронзительный взгляд, и Аннев ослабил концентрацию, испугавшись, что чувствительный к магии аватар что-нибудь заподозрит.
        Кентон отвернулся и пополз вдоль периметра, прячась в тени колонн, как и Фин, крадущийся вдоль противоположной стены. Кентон извлек свой длинный изогнутый тачи и держал его перед собой, словно готовясь к защите. Руки Фина, как ни странно, оставались пустыми, но каждый мускул в его теле был напряжен и готов к драке.
        - По словам Оракула, вас должно быть четверо.
        Аннев так и застыл на месте, между пятым и шестым рядами колонн; Кентон с Фином затаились в тени.
        «Оракул?  - пронеслось в голове у Аннева.  - Неужто тот самый Оракул? Но Содар сказал, что он у Брона Глоира…»
        Однако времени на размышления у него не было. Человек схватился за щиты и крутанул их так, что кресло покатилось вдоль края стола и развернулось. Теперь человек сидел к ним лицом, и Аннев смог его как следует рассмотреть. На вид ему было за пятьдесят; взгляд колкий и пронзительный, руки и грудь мускулистые. Если бы не тонкие парализованные ноги, скрытые под одеялом, Аннев решил бы, что перед ним мужчина, пышущий здоровьем и не обделенный силой. Тут он вдруг понял, что по-прежнему исступленно сжимает рукоять топора, и заставил себя ослабить хватку.
        Мужчина, пристально глядя на аватаров, вытер мясистой ладонью куполообразную загорелую лысину, потом пригладил густые седые усы. Другая его рука покоилась на небольшой масляной лампе, которую он поместил между складок своего черного с золотом одеяла.
        - Мне было сказано о четырех всадниках, каждый из которых принесет на плече птицу,  - проговорил он густым и звучным голосом. Мужчина смерил каждого по очереди проницательным взглядом и принялся загибать пальцы: - Цаплю, сокола, грача и сороку.
        Он посмотрел на Аннева.
        - Ты что за птица?
        Аннев поднял руку в красной перчатке и смело заявил:
        - Я - феникс.
        Человек издал низкий смешок:
        - Надеюсь - для твоего же блага.
        - А ты, должно быть, Янак.
        Мужчина не ответил. Теперь его внимание было приковано к Кентону и Фину.
        - Проклятый вождь, воин-отступник, тень от тени и обреченный калека.  - Он нахмурился.  - Тень, судя по всему, внизу?
        Все трое озадаченно переглянулись.
        Человек кивнул:
        - Ну конечно, так и есть. На всякий случай, да? Вдруг я прячу его в подвале.  - Он посмотрел на вооруженного с ног до головы Фина.  - Тогда ты - воин, а ты, соответственно, калека,  - заключил он, глядя на Кентона.
        Кентон поспешил скрыть шрам под прядью волос.
        Мужчина, однако, не отвел от него глаз и почему-то снова нахмурился.
        - Оракул сказала, что ты похитишь ее своей единственной рукой.  - Он наклонился вперед, присматриваясь к мечу, который аватар обеими руками держал перед собой.
        Аннев отступил в сторону, спрятав левую руку за спину.
        «Откуда он знает? Неужели тот Оракул и правда у него?»
        При этой мысли его бросило в холодный пот. Если Янак владеет Оракулом - он может узнать о чем угодно.
        Мужчина пожал массивными плечами:
        - Ну да не важно. Она вечно говорит загадками, так что я мог что-то напутать. Но ты все равно не отберешь ее у меня. Нет-нет, и не мечтай. Она меня предупредила, что ты придешь за ней.  - Он повернулся к Фину.  - А тебе, воин, поручено меня убить.
        Фин, не дрогнув, выдержал его тяжелый взгляд и вынул нож.
        - Да. Если ты, конечно, Янак. Ты использовал жезл принуждения и должен за это заплатить.
        Янак равнодушно хмыкнул:
        - Грустно все это, знаете ли. Мы с Винзором заключили весьма разумное соглашение, но его преемник наотрез отказался со мной сотрудничать. Однако, думаю, я должен сказать ему спасибо, ведь, не брось он меня, я бы не стал искать помощи на стороне. Никогда бы не нашел Оракул… не узнал бы правду.
        «Правда»? «Соглашение»?
        Фин с Кентоном во все глаза глядели на торговца, совершенно сбитые с толку его монологом, и от Янака это не ускользнуло.
        - Вижу, Тосан держит вас в неведении.  - Он положил руку на подлокотник кресла.  - Что ж, до того как вы со мной покончите, позвольте мне вас просветить.  - Он широким взмахом руки обвел кабинет.  - Я, скажем так, коллекционер. В лучшие свои годы я колесил по миру в поисках сокровищ, не раз подвергая себя смертельной опасности. То, что вы видите,  - лишь крупица моей коллекции. Остальное либо выставлено на продажу в моих лавках, либо спрятано в хранилище.
        Он подкатил кресло к доспехам и дотронулся до бронзовой рукавицы.
        - Мое личное сокровище. Я носил эти доспехи много лет назад. Тогда я был скорее наемником, нежели купцом.  - Он вздохнул и уронил руку на колени.  - Потеряв ноги, я сосредоточился на коллекционировании магических артефактов. Как одержимый я искал средство, которое вернуло бы мне способность ходить.  - Он расправил плечи.  - А ваша Академия неустанно присылала ко мне одного аватара за другим. Сначала я даже не понимал, что происходит: стоило мне раздобыть артефакт, как через неделю он каким-то таинственным образом исчезал.
        Янак покатился обратно к столу. Улучив момент, Фин прошептал Анневу:
        - С какой стати мы слушаем его бредни? И почему он до сих пор не поднял тревогу? Давайте убьем его, и дело с концом.
        Фин был прав: Янак держался чересчур спокойно и уверенно; настораживало и то, что он явно не спешил звать на подмогу. Но Аннев был попросту обязан узнать, о каком соглашении между купцом и Академией идет речь. А кроме того, у Янака в руках находился Оракул, о чем Содар и не догадывался,  - и пусть для Кентона и Фина это слово лишь пустой звук, нужно дождаться, пока купец расскажет о нем побольше, чтобы потом передать все священнику. Поэтому Аннев поднял указательный палец, призывая Фина успокоиться. Тот заскрежетал зубами от злости, поправил булавы у себя за спиной, однако с места не сдвинулся.
        - И тогда я придумал вот что: в артефакты, которые представляли интерес для Академии, я начал вкладывать записки, адресованные похитителям, и в конце концов эта затея возымела успех. Мы с Винзором заключили соглашение: я скупаю все артефакты, какие попадутся мне на глаза, а каждые несколько месяцев меня обчищают его аватары.
        - И вы… даже не пытались им помешать?  - недоверчиво спросил Аннев.
        - Нет. Потому что артефакты были платой за возможность снова ходить.
        Аннев опустил глаза на его ноги. Янак, придерживая лампу, приподнял одеяло, демонстрируя хилые конечности.
        - В Академии есть жезл исцеления,  - пояснил Янак, растирая иссохшие икры.  - С позволения Винзора я использовал его раз в месяц, после чего две недели наслаждался полноценной жизнью. Сделка вполне справедливая, как по мне.
        Тут Янак схватился за края металлических колес, и взгляд его стал мрачным.
        - Вот только новому главе Академии наше соглашение пришлось не по нраву. Он решил, что я отдаю вам всякие безделушки, а ценные артефакты оставляю себе. Поэтому Тосан стал отправлять ко мне бессовестных грабителей.  - Он ткнул пальцем в стоявшую перед ним троицу.  - А теперь скажите мне: кто тут, по-вашему, пострадавшая сторона?
        Аннев опустил оружие, чувствуя непреодолимую жалость к этому несчастному человеку в кресле. Ну конечно же, во всем виноват Тосан. Сначала, идя на поводу своих беспочвенных страхов, он посылает Аннева на безумное задание в Чащу, а теперь из-за его паранойи рушится жизнь беспомощного, безобидного калеки.
        «Стоп,  - сказал себе Аннев.  - Никакой он не беспомощный и не безобидный. Он наложил чары на Дюварека и удерживает его здесь силой».
        - Ты использовал магию против одного из наших людей.  - Аннев заставил себя подойти ближе.  - И знал, что последствия не заставят себя долго ждать.
        Янак потер медную лампу, лежавшую у него на коленях. Лицо торговца было мрачнее тучи.
        - Да, хоть она меня и предостерегала. Сказала, если оставлю жезл себе - за ним придет Тень. А если использую его - нагрянет печаль.  - Он хлопнул здоровенной мозолистой ладонью по безжизненному бедру.  - Но мне лучше знать! Я заключил договор с союзником куда более могущественным, чем ваши тупицы-древние, и он обещал дать мне новые ноги, сильнее прежних! Ноги, которые не будут знать усталости и старческой немощи.  - Янак вперил взгляд в Кентона. В колючих глазах плясали искорки безумия.  - Единственное, что он просит взамен,  - отдать ему маленькую глупую птичку.
        - Аннев,  - зашипел Фин,  - какого черта? Он прекрасно знает, что никуда ему отсюда не деться, вот и плетет небылицы, отвлекает нас, пока сюда не ворвутся стражники. Надо его убить и проваливать отсюда.
        Аннев ощетинился. Что этот аватар о себе возомнил?
        - Не дергайся, Фин. Главный здесь я. Ты и пальцем его не тронешь, пока я не прикажу.
        Фин зло сплюнул.
        - Ну ты и недоумок,  - процедил он.
        И, повернувшись к Кентону, который стоял недвижимо, словно изваяние, у противоположной стены, рявкнул:
        - Кентон! Аннев растерял последние мозги, так что теперь командую я. Янака надо убить. После этого идем искать Дюварека и жезл.
        Но Кентон лишь нерешительно произнес:
        - Не убивай его. Он ведь может нам пригодиться.
        Фин разразился потоком ругательств.
        - Да вы что, оба умом тронулись? Жезла здесь нет, а мы стоим как дураки и слушаем бредни мертвеца!
        Аннев повернулся к Янаку, ощущая смутное беспокойство. Почему он медлит? Потому что никак не может решить, на чьей стороне правда - Янака или Тосана,  - или причина в чем-то другом? Ему так хотелось дослушать до конца этого обиженного судьбой человека…
        Тут Фин метнул нож. Лезвие, крутясь, полетело в Янака и вдруг… повисло в воздухе, в дюйме от груди торговца.
        Фин остолбенел от удивления. Аннев же почувствовал, что его мысли проясняются, как будто в голове рассеивается плотный туман. Взглянув на Кентона, он понял, что с аватаром происходит то же самое.
        Янак, раздраженно вздохнув, схватил парящий перед ним нож.
        - Опрометчивый поступок,  - сказал он, вертя клинок в пальцах,  - ты меня отвлек.
        - Но… как…  - пробормотал Фин, не веря своим глазам.
        - Ты об этом?  - Янак наставил нож на Фина.  - Охранное заклинание отражения. Блокирует любую атаку, включая магические.
        - Так ты навел на нас чары,  - догадался Аннев.  - Хотел подчинить нас себе, как Дюварека.
        - Именно.  - Янак извлек из-под одеяла золотую палочку, положил ее рядом с лампой и обе накрыл ладонями.  - Контролировать несколько человек одновременно несложно - по правде сказать, сейчас под моим влиянием находится больше сотни горожан,  - но, похоже, чары намного эффективнее, если вызвать у человека сочувствие и дать жезлу достаточно времени. Впрочем, главное - сломить волю одного, а дальше без труда можешь манипулировать хоть целым городом.  - Он взвесил кинжал на ладони.  - Если бы я знал, что воин-отступник проявит такую прыть, то сосредоточился бы на нем, а не на вашем вожаке.
        - Хватит болтать,  - оборвал его Аннев.
        На этот раз он четко ощутил пусть и слабое, но настойчивое магическое воздействие, однако теперь, когда он знал, с чем имеет дело, игнорировать эти импульсы оказалось проще.
        - Больше мы на твою удочку не попадемся.
        - Да,  - вздохнул Янак,  - боюсь, что так. Придется мне довольствоваться одним рабом. А это значит, что вы трое должны умереть.
        Аннев принял боевую стойку, приготовившись защищаться. Вдруг внизу раздался грохот, и он с беспокойством оглянулся на дверь.
        - Кстати,  - продолжил Янак,  - это можешь забрать.
        И с этими словами метнул нож, целясь Фину в грудь. Аватар бросился на пол, но клинок, пролетая мимо, все равно полоснул его по плечу.
        - Ах ты, мразь!  - взревел Фин, зажимая рану ладонью.  - Я вырежу тебе сердце, ты, поганое кеокумово отродье!
        Янак невозмутимо шмыгнул носом:
        - Забавно: если бы Тосан не дал мне от ворот поворот, я бы не отыскал Круитхара. А если бы он не пообещал, что подарит мне новые ноги и поможет найти Оракул, я бы так и не узнал, что на самом деле отняли у меня ваши древние.
        Он с нежностью погладил лампу и жезл, а глаза его вдруг наполнились болью и яростью.
        - Жду не дождусь, когда Дюварек наконец поведет мою армию в Шаенбалу. Интересно, Тосан ждет нас, как думаете? И что станут делать аватары и знающие жены? Будут отсиживаться за неприступными стенами Академии и смотреть, как мы режем глотки фермерам и лавочникам?
        Шум тем временем приближался. Теперь уже отчетливо слышался топот тяжелых сапог.
        Аннев с ужасом понял, что отступать поздно. Он поудобнее сжал в руках топор и меч и повернулся к входу, готовый встретить врага лицом к лицу.
        Фин, держа в каждой руке по паре ножей, решительно направился к двери. Кентон остался там же, где стоял. С грацией истинного мастера-аватара он принял позу цапли, подняв меч выгнутой частью вверх, так что кончик клинка, направленный вниз, свисал у него перед лицом. Весь его облик являлся олицетворением безмятежности и спокойствия, и лишь глаза выдавали страх, который испытывал каждый из них.
        Топот уже раздавался совсем близко. Аннев перебегал глазами с двери на торговца и обратно, пытаясь понять, на ком ему стоит сосредоточиться в первую очередь, если он хочет пережить следующие полчаса. Мгновение спустя что-то грохнуло о дверь и кто-то хрипло заорал, требуя ключи.
        - И вот еще что,  - протянул Янак, откидываясь на спинку кресла,  - Оракул предупредила, что, скорее всего, после вас от моего кабинета останется пепелище, однако не сказала, что при этом пострадаю я или что Тосан получит желаемое. Более того, ее слова подразумевали нечто совершенно противоположное.  - Он провел пальцами по крошечным знакам, нарисованным на лампе, и улыбнулся.  - Так что кабинет не слишком высокая плата.

        Глава 56

        Шестеро мужчин в черно-синих коротких плащах ворвались в кабинет, размахивая оружием.
        - Проклятье!  - чертыхнулся Кентон и бросился на подмогу Фину, на которого уже ринулись двое стражников.
        Фин молниеносно выбросил руки вперед - и оба, крутанувшись на месте, грохнулись на пол. Из груди и горла каждого торчало по ножу. Но на смену им уже бежали другие. Они бросались вперед, топча своих мертвых товарищей, ослепленные одной-единственной целью: убить тех, кто угрожает их хозяину.
        Еще одна пара ножей - и очередной стражник упал. Фин выхватил из-за спины перначи и кинулся на двоих мужчин - светлобородого здоровяка и человека с повязкой на глазу. Нырнув под наставленные на него мечи, он ударил обоих по коленным чашечкам. Стражники, закричав, рухнули на ковер, и Фин, развернувшись, с размаху опустил булавы им на головы.
        Кентон подскочил к шестому стражу, а в кабинет, ощерившись копьями и выставив перед собой щиты, ввалились еще четверо. Но спасти своего товарища они не успели: Кентон сделал стремительный выпад и вспорол сопернику живот.
        К Кентону подоспел Аннев, и как раз вовремя - стражники перешли в наступление. И вот меч, тачи и топор слились в едином безумном танце. Аннев отвел мечом древко копья крайнего стражника слева и с помощью топора вырвал щит из его руки. Кентон взмахнул тачи и проткнул лишенного прикрытия стражника в шею. Бедняга упал, заливая все вокруг кровью, толчками выходящей из раны, а остальные отступили к выходу, где появился подоспевший отряд арбалетчиков.
        - Да чтоб вас,  - выругался Кентон.
        - За колонны, быстро!  - заорал Аннев, и все трое кинулись в укрытие.
        Зазвенела тетива, и вслед им полетело четыре стрелы. Кентон вскрикнул и поскользнулся, схватившись за бедро. Аннев кинулся было к нему на помощь, но аватар отмахнулся.
        - Просто царапина,  - простонал он,  - жить буду.
        Оглянувшись, Аннев увидел, как стрелки, скрывшись за стеной щитов, заряжают арбалеты, а еще четверо стражников, петляя между колоннами и мебелью, приближаются с тыла.
        «Они хотят выгнать нас из укрытия!»
        Одна из стрел попала в магический щит Янака и застыла в воздухе. Торговец раздраженно смахнул ее и, потрясая жезлом, заорал новой четверке стражников:
        - Прикончите их, болваны!
        Те, повинуясь его команде, кинулись на аватаров, вынуждая их к открытому бою.
        - А вы стреляйте!  - рявкнул Янак стрелкам.
        Вновь прозвенели четыре тетивы. Аннев успел укрыться за колонной, Кентон, теснимый одним из нападавших, умудрился нырнуть за массивный деревянный сундук, а Фин заслонился своим же соперником. Тот, пронзенный двумя стрелами, отпрянул и тут же получил два сокрушительных удара перначами в горло и грудь.
        «Янак не остановится,  - лихорадочно думал Аннев, отражая удары напиравшего на него толстого мечника.  - Ему плевать на своих людей, он будет посылать их в атаку до тех пор, пока мы живы - или пока мы не убьем их всех».
        Но даже если они перебьют охрану Янака, это ничего не изменит, ведь пока у него в руках жезл - каждый житель Банока будет повиноваться его приказам.
        - Фин!  - крикнул Аннев, парируя выпад толстяка.  - Янака надо убить!
        - Не могу, пока на нем этот щит!
        Аватар взмахнул булавами - на диван из отбеленной кожи брызнули струи крови - и снова прыгнул за колонну, спасаясь от стрел.
        Воспользовавшись коротенькой передышкой, пока стрелки заряжали арбалеты, а его противник обходил его по дуге, готовясь к новой атаке, Аннев пытался вспомнить все, что когда-либо слышал о заклинаниях отражения. Скорее всего, источник магии находится где-то рядом с Янаком - это должен быть какой-то предмет с нанесенным на него глифом или другим магическим символом. Вряд ли это лампа - она ведь лежит у него на коленях, то есть внутри защитного пространства…
        Стражник напал из-за колонны, спиной к которой стоял Аннев. Удар раскроил бы Анневу череп, но юноша вовремя пригнулся и рубанул мечом, целясь охраннику в промежность. Однако верзила ловко парировал атаку и пнул его сапожищем в лицо. Аннев растянулся на полу. Сплюнув кровь, он сквозь мутную пелену, застлавшую глаза, увидел, как стрелки вскинули к плечу заряженные арбалеты. Никакого укрытия поблизости не оказалось, поэтому, стиснув зубы, он бросился толстяку под ноги.
        «Острый воздух!» - крикнул он про себя, направляя всю свою волю в Милость. В тот же момент арбалетчики выстрелили, и две стрелы вошли в пол в том самом месте, где Аннев лежал еще секунду назад.
        Громила поднял оружие, готовый пригвоздить поверженного врага к полу. Аннев выставил вперед меч - и невидимое лезвие, разрубив клинок надвое, беспрепятственно прошло через руку его владельца и, завершая дугу, резануло стражника по талии.
        Аннев откатился за колонну, а истекающий кровью стражник, схватившись за обрубок руки, рухнул навзничь. Аннев с ужасом, едва сдерживая подступившую к горлу дурноту, наблюдал, как стекленеют глаза мужчины. Впервые в жизни он лишил жизни человека - не какую-то спятившую чертовку, не монстра из железа и камня, а настоящего человека… Но ведь выбора у него не было: никому из них не удалось бы пережить эту ночь, не обагрив рук чужой кровью. Аннев усилием воли заглушил в себе жалость, которую вызывали в нем эти люди. Они ничем не лучше феурогов - такие же марионетки, бездумно повинующиеся воле сумасбродного кукловода.
        - Олухи!  - гремел у стола Янак.  - Бросьте самострелы и прирежьте этих недоумков!
        Аннев, обернувшийся на его рев, пару секунд наблюдал, как торговец, бешено крутя колеса, туда-сюда гоняет кресло, и его вдруг осенило. Он повернулся к Фину, который занял позицию за бронзовыми доспехами, и крикнул:
        - Фин! Разбей камни на его кресле!
        - Что разбить?
        - Колеса! Расколошмать камни в колесах!
        Аватар, хоть и не понял, о чем говорил Аннев, кивнул и выпрыгнул из своего укрытия.
        Аннев быстро осмотрелся. Кентон, с наскоро сооруженной повязкой на бедре, притаился за колонной. Между тем стрелки, уже вооруженные копьями, и остальные стражники медленно подступали со всех сторон, постепенно сужая кольцо. Аннев кинулся к Кентону и помог ему встать. Аватар оперся на раненую ногу, потом согнул ее в колене и кивнул: сойдет.
        К этому моменту Фин уже подкрался к Янаку. Аватар поднял перначи, готовый обрушить их на колеса кресла, но тут Янак развернулся и, взревев, наставил на него жезл. Фин словно окаменел.
        - Нет!  - закричал Аннев.
        Его взгляд метался от Фина к стражникам, которые, выставив копья, продолжали приближаться к ним с Кентоном, стоявшим спина к спине.
        - Дело дрянь,  - пробормотал Кентон, поднимая меч.
        В противоположном конце кабинета Фин из последних сил сражался с чарами жезла принуждения, но его противостояние длилось недолго. В конце концов магия взяла верх, и руки аватара безвольно повисли по швам.
        Стражники еще больше сузили круг, и один из них предпринял попытку напасть на Аннева, целясь ему в грудь. Но Аннев парировал удар, и наконечник копья отлетел в сторону. Стражники, переглянувшись, отступили на пару шагов и приготовились к групповой атаке.
        Уже через мгновение они снова двинулись вперед, выставив перед собой копья, как вдруг Фин издал яростный вопль и рывком поднял булавы в воздух. Аннев успел заметить, как Янак переменился в лице, и тут Фин со всей мочи врезал по колесам кресла, разнеся на мелкие кусочки два темно-синих камня.
        Янак закричал.
        Магическая сила, сдерживаемая до сих пор артефактом, с громовым грохотом вырвалась на свободу. Фин кубарем отлетел от торговца. Пьедесталы перевернулись, подставки треснули, а картины и прочие экспонаты коллекции расшвыряло по полу. Стражников отбросило к стене, но Аннев с Кентоном, упираясь друг другу в спину, сумели устоять на ногах. Тяжелая мебель, скрипя по полу ножками, отползла в дальний конец комнаты. Вокруг кресла Янака не осталось ни одного предмета.
        Гигантский стол опрокинулся, из одного выдвижного ящика высыпались пергаментные свитки, из другого выпала голубая бутылочка, испещренная рунами, и медленно покатилась по полу. В дюжине шагов от стола лежал Фин. Он не двигался, из обоих ушей текли струйки крови.
        «Он умер,  - с горечью подумал Аннев и сам удивился охватившему его чувству.  - Умер или очень серьезно ранен».
        Он пригляделся к Фину, но так и не заметил никаких признаков жизни, зато стражники уже начали приходить в себя. Медлить было нельзя.
        - Кентон! Давай!
        Он развернулся навстречу поднявшемуся на ноги солдату. Полосы на стеганой куртке выдавали в нем командира отряда. Аннев занес меч, чувствуя знакомую пульсацию магии в руке, сделал выпад, готовясь рубануть стражника по коленям, но тот вдруг бросил меч и, вскинув руки, завалился на спину.
        - Не надо!  - закричал он.  - Умоляю, пощадите нас!
        Впервые кто-то из нападавших с ними заговорил. Аннев огляделся: все стражники выглядели перепуганными и растерянными, и он понял, что Янак ими больше не управляет.
        - Стой!  - приказал он Кентону, готовящемуся вонзить меч в голову одному из солдат.  - Не трогай его, Кентон. У них не было выбора. Посмотри на их форму - они даже не из охраны Янака. Это городские стражники.
        Капитан энергично закивал, подтверждая его слова.
        - Я не служу Янаку. Никто из нас ему не служит. Я всего лишь шел домой, к своей семье…
        Кентон посмотрел на Аннева, потом окинул взглядом распростертых ничком солдат и наконец сунул меч в ножны.
        - Убирайтесь.
        Стражники, дрожа всем телом, поднялись на ноги и бросились вон из кабинета.

        Глава 57

        Янак ожесточенно вцепился мясистыми руками в колеса кресла, как будто надеялся, что так сможет вновь пробудить их магическую мощь. Прерывисто дыша, он обвел ошеломленным взглядом безжизненные тела стражников, остановился на неподвижно лежащем Фине, потом поднял глаза на аватаров, но казалось, что он ничего не видит.
        Аннев бросился к Фину. Тот дышал, но из ушей по-прежнему сочилась кровь.
        - У него сотрясение,  - сказал Аннев, меряя ему пульс.  - Но, думаю, он скоро оклемается - его просто так не…
        Его прервал громкий металлический скрежет. Аннев вскочил на ноги, схватился за рукоять меча, и они с Кентоном повернулись на звук. Бронзовые доспехи, гордость Янака, лежали на полу. Вдруг на глазах аватаров, с лязгом и скрипом, они начали медленно подниматься.
        - Кентон,  - прошептал Аннев.  - Ты… тоже это видишь?
        Кентон, потерявший от увиденного дар речи, лишь кивнул. И тут бронзовая рука потянулась к шлему и подняла забрало.
        - Дюварек!  - воскликнул Кентон и кинулся к своему бывшему наставнику.  - Так вы все время были здесь!
        Он тряхнул головой, не веря своим глазам, и когда снова повернулся к Анневу, тот едва его узнал: вечно хмурый Кентон лучился от счастья, улыбаясь от уха до уха.
        - Вы ранены?
        Мастер теней застонал и обхватил шлем закованными в рукавицы руками.
        - Голова раскалывается,  - поморщился он.  - Как после пары бочонков… Эй! А ты откуда взялся? И Аннев здесь? И Фин? С кем вы пришли? Вам нужно немедленно уходить. Если лорд Харт узнает…
        Янак наконец вышел из оцепенения и разъяренно взревел. Аннев обернулся: торговец, извергая проклятия, шарил по одеялу.
        - Бегите!
        Дюварек схватил копье, валявшееся на полу у его ног.
        - Он ищет жезл!  - закричал Аннев.
        Они с Кентоном бросились было к Янаку, но Дюварек преградил им путь.
        - Нет!  - рявкнул он.  - Не туда! Проваливайте из кабинета, живо!
        Янак откинул одеяло, поднял золотой жезл и направил его на мастера теней.
        - Дюварек!  - прогремел он.  - Защищай меня!
        К ужасу аватаров, лицо их учителя обмякло, глаза остекленели; он вытянулся по стойке смирно и механическим движением опустил забрало.
        - Дюварек?  - позвал Кентон, делая неуверенный шаг ему навстречу.
        Вместо ответа бронзовый рыцарь молниеносно выбросил вперед руку, сжимавшую копье. Кентон отпрыгнул, чудом увернувшись от удара.
        - Мастер Дюварек,  - умоляюще произнес аватар, отступая,  - прошу вас… сражайтесь на нашей стороне. Боритесь с этой скверной, не дайте ей себя подчинить.
        - Убей их, Дюварек!
        Дюварек слегка повернул голову к Янаку, но выполнять его приказ не спешил.
        - Дав,  - не сдавался Кентон,  - пожалуйста, вернись с нами в Шаенбалу.
        Рыцарь кивнул, словно соглашаясь, и медленно пошел на Кентона.
        - Дав?
        - Кентон.  - Аннев попятился.  - Не думаю, что он…
        Тут Дюварек сделал резкий выпад, целясь копьем Кентону в горло. Аватар отшатнулся, поспешно выставив перед собой меч. Споткнувшись об обломки, он чуть не упал, но удержался на ногах и, парировав следующий удар, бросился за перевернутый шкаф, вокруг которого валялись роскошные наряды и детские платьица.
        Аннев кинулся было ему на помощь, но тут его осенило: «Если отвлечь Янака, он не сможет поддерживать заклинание принуждения… Дюварек освободится, мы схватим жезл и убежим отсюда все вместе».
        Янак, казалось, был всецело поглощен поединком Кентона и Дюварека: он держался рядом, что-то бормоча себе под нос каждый раз, как аватар уклонялся от удара или блокировал атаку. Сам же Кентон сумел атаковать лишь пару раз, и то наудачу, надеясь отыскать в доспехах уязвимое место.
        Фин, лежавший от Аннева в десяти футах, наконец пошевелился. Янак, слишком увлеченный охотой своей закованной в латы марионетки на мальчишку, этого не заметил. Аннев, стараясь не привлекать его внимания, начал медленно, боком, приближаться к его креслу.
        - Думаешь меня прикончить?
        Аннев замер.
        - Наверное, мудрое решение. Винзору следовало бы сделать это сразу после того, как знающие жены выкрали из колыбели мою дочь. Отравить меня им не удалось… но, думаю, старик решил проявить милосердие - или оказался чересчур проницательным.  - Он весело хихикнул.  - Что ж, не медли. Заверши начатое. Это нетрудно, ведь щита у меня больше нет.
        Аннев опустил взгляд на немощные колени, прикрытые одеялом: жезл с лампой лежали на виду. Янак не пытался подчинить его с помощью темной силы жезла, в этом Аннев не сомневался, и все же он не мог избавиться от ощущения, что действует не по собственной воле. Он сделал нерешительный шаг в сторону торговца, и тот улыбнулся:
        - Молодец, мальчик. Ну же, подойди ближе…
        Видя, что Аннев колеблется, Янак напрягся и сжал лампу. Аннев, не сводивший с него глаз, тут же отступил назад. Купец выглядел уже не так уверенно, как раньше.
        - Иди сюда, дитя…
        И тут Аннев почувствовал магию. Легчайшее прикосновение к мыслям и эмоциям, вызывающее сострадание и непреодолимое желание помочь этому человеку отомстить Академии за все зло, что она ему причинила.
        Он развернулся и шагнул по направлению к Фину.
        - Нет!  - заорал Янак.  - Ко мне иди, безмозглый тупица!
        Удаляясь от торговца, Аннев чувствовал, как магическое влияние ослабевает. Янак же бесновался в своем кресле и брызгал слюной.
        - Чтоб тебе сгореть!  - вопил он, хлопая себя по тонким ногам.  - И тебе, и демонам, что изрыгнули тебя на свет!
        Аннев, опершись на одно колено, склонился над Фином и осмотрел его раны.
        Веки аватара затрепетали, он открыл глаза и схватил Аннева за руку.
        - Что…
        - Аннев!  - крикнул Кентон.  - Я не могу его остановить!
        Проклятье.
        Кентон выдыхался. Он уже сражался в полную силу, но его удары не наносили ни малейшего урона. Оттолкнувшись ногами от стены, он перелетел через голову Дюварека и, приземлившись, рубанул в область шеи - место, которое казалось менее защищенным,  - но клинок вновь соскользнул, не оставив на поверхности ни царапины.
        - Кентону нужна помощь,  - сказал Аннев, помогая Фину сесть,  - сражаться можешь?
        - А?  - почти крикнул тот в ответ.
        Аннев показал рукой на Янака, потом, выставив большой палец, провел им по горлу. Фин кивнул, ища глазами свои перначи. Аннев поднялся на ноги и побежал к Кентону. Кентон не стал его дожидаться, а, воспользовавшись медлительностью Дюварека, бросился Анневу навстречу.
        - Я пытался с ним поговорить,  - сказал он, тяжело дыша,  - но без толку. А эта чешуя на нем крепче стали, в ней ни единого слабого места.
        - Фин решит эту проблему,  - ответил Аннев, принимая боевую стойку.
        Бронзовый рыцарь неумолимо приближался.
        - Он убьет Янака, и чары рассеются.
        - А почему ты сам его не убил?
        - Я пытался, но чем ближе я к нему, тем сильнее его власть надо мной.
        - По-твоему, у Фина выйдет лучше?
        Аннев кивнул, на губах заиграла безумная ухмылка.
        - Он оглох, и сочувствия к ближнему у него сейчас не больше, чем у булыжника. И потом, это ему поручено расправиться с Янаком.
        Дюварек находился уже в каких-то десяти шагах от них, и аватары отступили назад.
        - Надеюсь, ты прав. Иначе нам конец.  - Кентон поднял свой тачи.  - Низ мой, верх твой!
        И, не дожидаясь согласия Аннева, бросился в атаку.
        Мастер теней опустил копье, собираясь проткнуть им своего бывшего ученика, но Кентон оказался слишком быстр: подбежав ближе, он упал на колени, проскользнул под копьем и кинулся Дювареку под ноги. Через мгновение на него прыгнул Аннев с топором. Кентон пнул Дюварека в голень и ударил мечом в промежность. Околдованный мастер увернулся от летящего в его голову топора, но Аннев тут же атаковал его с мечом, давая Кентону возможность откатиться в сторону. Вдруг Дюварек схватился за лезвие Милости и, прежде чем Аннев успел привести магический артефакт в действие, дернул его на себя, пнул Аннева в живот, и аватар потерял равновесие.
        Быстро вскочив на ноги, он встал рядом с Кентоном. С одним лишь топором в руках он чувствовал себя почти что безоружным. Аннев оглянулся: Фин, держа булавы наготове, подкрадывался к Янаку все ближе. Но Янак его заметил. Вскинув руку с жезлом, он потряс им перед Фином и приказал:
        - Стоять. А теперь, юноша, перережь-ка себе горло.
        Но Фин не остановился, а с мрачным упорством продолжил двигаться вперед.
        - Дюварек!  - взвизгнул Янак.  - Защищай меня! Убей воина!
        Мастер теней тут же отвернулся от аватаров. Перехватив меч за рукоять, с копьем наперевес он решительно направился к Фину.
        - Хватит его щадить.  - Аннев взглянул на Кентона, который отчаянно замотал головой.  - Без нас у Фина нет шансов.
        Аннев был прав, и Кентон это знал. Ругнувшись, он кинулся за Дювареком и с размаху воткнул меч ему под мышку. Но клинок бесцельно скользнул по тонкому металлическому полотну из безупречно пригнанных чешуек.
        Дюварек даже не обернулся.
        Тут подоспел Аннев: он хватил Дюварека топором по ноге как раз в тот момент, когда он переносил вес с одной ноги на другую; мастер пошатнулся, и Кентон, воспользовавшись секундной заминкой, снова сделал выпад, на сей раз целясь в прорезь забрала. Аннев не сомневался, что удар станет смертельным, однако меч лишь полоснул по шлему, не достигнув цели.
        Дюварек взмахнул Милостью - и рассек тачи Кентона на две половины. Аватар ошарашенно уставился на обломок клинка, оставшийся в руке, а мгновение спустя получил сильнейший удар древком копья в лицо и кубарем отлетел в сторону.
        - Дюварек!  - снова завопил Янак.  - Прикончи его! Сейчас же!
        Торговец не стал дожидаться, пока Фин до него доберется: сжимая в руках лампу и жезл, он полз по направлению к перевернутому столу, надеясь, что там окажется в безопасности.
        Дюварек отреагировал молниеносно. Расставив ноги, он прицелился и швырнул копье в Фина. Но в последний момент Аннев рванулся вперед и успел ударить топором по нижней части древка. Копье взлетело под потолок, сбило одну из ламп, и вниз посыпались искры пылающего масла, а копье, падая, плашмя ударило Фина по плечу. Аватар обернулся и увидел шагающего на него бронзового рыцаря. Он застыл на месте, оценивая расстояние, отделяющее его от металлической фигуры и от торговца.
        - Вперед!  - Аннев махнул ему рукой, указывая на Янака.  - Убей его!
        Услышал его Фин или нет, Аннев так и не понял, потому что в следующее мгновение Кентон подпрыгнул к Дювареку, набросил ему на шею железный ошейник и защелкнул замок.
        Большего Фину и не требовалось. Воодушевленный поддержкой, он снова двинулся к Янаку, запинаясь о развороченную мебель и уворачиваясь от языков пламени. Янак уже дополз до стола и принялся лихорадочно перебирать вывалившиеся из его ящиков свитки.
        Дюварек, позабыв о приказе убить Фина, схватился за ошейник, намереваясь его стянуть, но пальцы в тяжелых перчатках плохо слушались. Тогда он попробовал разрубить цепи, тянущиеся от ошейника, а когда и это у него не вышло, он вцепился обеими руками в лезвие и попытался просунуть его между ошейником и бронзовым горжетом.
        - Аннев! Не дай ему освободиться!  - крикнул Кентон, бросая Анневу один из ржавых браслетов, прикрепленных цепью к ошейнику.
        Аннев поймал и тут же ощутил знакомое покалывание: кандалы были артефактом, пусть и не очень мощным. Второй браслет Кентон надел на руку мертвого стражника.
        Гениально, черт возьми.
        Аннев быстро огляделся и менее чем в дюжине шагов заметил еще одно тело. Но едва он сделал несколько шагов, как Дюварек резким рывком выдернул у него браслет: зачарованный мастер разгадал их замысел. Он бросил Милость, обеими руками схватился за вторую цепь и начал тянуть к себе мертвого стражника. Кентон прыгнул сверху на труп. Теперь это напоминало чудовищную пародию на перетягивание каната, но выбирать не приходилось: следовало во что бы то ни стало выиграть время для Фина.
        Аннев обернулся и увидел, что Янак держит в руке синюю бутылочку. Победоносно вскрикнув, он вырвал из горлышка пробку и прильнул к нему губами, высасывая содержимое. Пока он пил, его тело била крупная дрожь. А через пару мгновений Фин вырвал жезл принуждения из его судорожно сжатого кулака…
        Но ничего не произошло. Дюварек подобрал с пола меч и четким шагом направился к Кентону - намерения мастера теней относительно его ученика не оставляли никаких сомнений.
        Извергая проклятия, Аннев кинулся на помощь Кентону. На бегу он снова оглянулся на Фина с Янаком - и чуть не врезался в колонну, оторопев от увиденного: загорелая кожа торговца вдруг стала черно-серой, цвета потускневшей стали.
        - Меня нельзя убить!  - захохотал Янак.  - Я под защитой Круитхара!
        Фин растерянно смотрел на лорда Харта, не понимая, что ему делать. Он поднял булаву и стукнул ею по лысине торговца. Раздался металлический звон.
        Янак снова разразился хохотом:
        - Вот видишь! Я…
        Договорить он не успел: Фин размахнулся и впечатал шипастую булаву в его лицо, выбив сноп искр. Янак вскрикнул. Фин выдернул пернач, и Аннев увидел на лбу торговца внушительную вмятину и две небольшие дырки.
        - О боги,  - прошептал он.
        Янак схватился за искореженный лоб и засмеялся.
        - Ха-ха! Думаешь, мне… проклятье… думаешь, больно?
        Смех перешел в мучительный стон. Янаку действительно было больно, и все же он улыбался.
        - Круитхар закалил мое тело! Он отнял у Кеоса его силу и делится ею со мной!
        - На помощь!
        Кентон! Бедняга напрочь вылетел у Аннева из головы. Он бросился к Дювареку, который к этому моменту уже стоял над трупом стражника. Держа цепь, которой он был прикован к мертвецу, он с размаху обрушил меч на руку в железном браслете.
        Кентон откатился в сторону. Кости в руке хрустнули, и Дюварек ударил еще раз, и еще, а в то же время Фин дубасил Янака перначом по металлической физиономии. БУМ. БУМ. БУМ.
        Дюварек наконец управился, дернул на себя цепь вместе с обрубком руки и повернулся к Фину.
        - Убей их, Дюварек!  - выплевывая кровавую пену, проорал Янак, лицо которого уже превратилось в искромсанный кусок металла.
        БУМ-БУМ-БУМ!
        Янак затих. Дюварек покачнулся, повернул голову в одну, потом в другую сторону, словно оценивая ситуацию.
        - Дав?  - робко окликнул его Кентон.  - Ты меня слышишь?
        Бронзовый рыцарь опустил голову, левой рукой взвесил цепь кандалов, правой - меч. Потом повернул скрытое забралом лицо к мастеру печали:
        - Всех вас ждет погибель.
        Дюварек прыгнул на Аннева. На сей раз Аннев не стал убегать: размахнувшись, он изо всех сил ударил по мечу топором и выбил Милость из руки нападавшего, но и сам остался без оружия. В следующую же секунду Дюварек сбил его с ног и, пригвоздив к полу, начал обматывать вокруг шеи цепь. Аннев, не видя вокруг ничего более подходящего, схватил отрубленную конечность стражника и, сморщившись, просунул ее под цепь, не давая Дювареку себя задушить.
        Кентон, возникший рядом с Милостью в руках, медлил, в нерешительности глядя то на Аннева, то на мастера теней.
        - Забрало…  - прохрипел Аннев.
        Надежды у них почти не было: поднять забрало, а тем более снять с головы Дюварека шлем невозможно, а прорези слишком малы.
        Для клинка, но не для воздуха…
        Кентон воткнул кончик меча в одну из прорезей. Аннев зажал лезвие между ладонями, сосредоточился и, отчаянно надеясь, что ему хватит сил на пробуждение магии, представил себе продолжение клинка в виде узкой острой полоски из воздуха.
        Раздался тошнотворный хруст. Дюварек схватился за лицо, царапая забрало закованными в бронзу пальцами, а потом завалился на спину. Цепь на шее Аннева затянулась туже, он закашлялся, но через несколько секунд железная петля ослабла. Тело Дюварека несколько раз содрогнулось в предсмертных конвульсиях, а затем все было кончено.
        Сердце у Аннева бешено колотилось. Он поднял взгляд на Кентона: аватар ошеломленно взирал на распростертого у его ног человека в бронзовых доспехах. Когда он посмотрел на Аннева, держащегося за обнаженное лезвие, в его глазах промелькнул ужас. Он выпустил рукоять меча и отступил от своего учителя, которого только что убил собственными руками.
        Аннев положил меч на пол и выпутался из цепей. Потом спрятал Милость в ножны и кивнул Кентону:
        - Спасибо.
        Кентон молчал, безучастно глядя на царивший в кабинете разгром. Повсюду лежали трупы, до некоторых уже добрался огонь, а сам торговец скорчился у ног Фина. Аннев отбросил в сторону кандалы - в одном из ржавых браслетов до сих пор болталась рука стражника,  - схватил топор Шраона и побежал к Фину.
        Лицо Янака представляло собой страшное месиво из металла и плоти. Аннева передернуло.
        - Он мертв.
        Но Фин, не сводящий глаз с торговца, мотнул головой. Не успел Аннев спросить у него, что он имеет в виду, как вдруг Янак медленно поднял голову и вытаращил на Аннева мутные глаза.
        - Кеос тебя подери…  - вырвалось у аватара.
        Янак поднял трясущуюся металлическую руку и, тыча в него пальцем, проскрежетал:
        - Оркл… ты… однркий?
        Аннев ничего не понял. Вдруг он заметил, что Янак до сих пор сжимает лампу, и вырвал артефакт из его негнущихся пальцев. Лорд Харт смиренно вздохнул, со свистом выпустив воздух из железных легких.
        - Он уже давным-давно должен был сдохнуть,  - просипел Фин.  - Почему он до сих пор жив?
        - Проклятие Круитхара.  - Аннев провел пальцами по выбитым на лампе рунам.  - Видимо, он внушил Янаку, что за свою службу он получит назад прежнюю жизнь и сможет отомстить Академии.
        Фин посмотрел на золотой жезл, который держал в руке, обвел взглядом пылающий кабинет, потом опустил глаза и уставился на изуродованного торговца.
        - Не знаю, кто такой этот Круитхар.  - Он так сильно тряхнул головой, что хвост на макушке рассыпался и спутанные локоны упали на лицо.  - И знать не хочу. Артефакт у нас, а Дюварек, как я вижу, мертв.  - Он перевел взгляд на Кентона, стоявшего на коленях перед телом своего наставника.  - Но как мне добить этого? Я просто бросил бы его здесь, чтобы он сгорел дотла, но откуда мне знать, что он горит?
        Словно отвечая на его вопрос, Янак застонал, повернул к нему голову на искореженной шее, и сквозь скрип и скрежет до аватаров донеслось:
        - Пршу-у… убте… меяяя!
        Металлический голос перешел в тонкое, пронзительное завывание.
        Янак мучился, это было ясно, и от страданий его могла избавить только смерть. Аннев вдруг вспомнил ведьму в черных лохмотьях, которая умоляла ее пощадить. «Помилуй, помилуй…»
        Милость.
        Аннев встал перед торговцем и, призвав магию меча - того самого меча, которым недавно разрезал камень, словно масло,  - вонзил клинок лорду Харту в грудь.
        Янак часто заморгал, вопль оборвался. Опустив голову, он посмотрел на меч, потом поднял взгляд на Аннева. Взгляд, полный облегчения и благодарности.
        Лорд Харт подался вперед, схватил Аннева за руку, сминая тонкую ткань темно-красной перчатки. Потом судорожно хватанул ртом воздух - и затих.
        Аннев вынул меч, и тело торговца завалилось на стол, придавив собой многочисленные свитки.
        Их миссия завершилась.
        Вдруг в дальнем конце кабинета послышался странный звук: кто-то медленно хлопал в ладоши. Кентон тут же вскочил на ноги, аватары повернулись к двери - и увидели в проеме женщину в сером плаще.
        - Браво.
        Она перешагнула через преграждавшую ей путь сломанную картинную раму и окинула взглядом объятые огнем стены.
        - Умеете вы хорошенько повеселиться, как я погляжу.

        Глава 58

        Женщина почти не уступала ростом Фину. Ее голова была обмотана черным шарфом; на поясе, рядом с тонкой рапирой и кинжалом, висела цепь из стальных шипов, соединенных металлическими колечками, с крюком на конце.
        Незнакомка перешагнула через груду хрустальных осколков и осторожно прошла вглубь кабинета, где уже вовсю полыхал огонь, пожирая искореженную мебель и безжизненные тела людей. Она приблизилась к Кентону, и безоружный аватар предусмотрительно отступил в сторону. Подойдя к Дювареку, женщина в сером опустилась на колени.
        - А ну не двигайся!  - прогремел Фин, наставляя на нее золотой жезл.
        «Кто она такая?  - удивился Аннев.  - И что ей здесь нужно?»
        Тут он вспомнил загадочное пророчество Оракула, которое передал им Янак: «Четыре всадника, у каждого на плече птица: цапля, сокол, грач и сорока». Воин-отступник, обреченный калека, проклятый вождь…
        И тень от тени.
        Женщина, даже не удостоив Фина взглядом, поднялась с колен и отбросила назад полу плаща, больше напоминающего нищенские лохмотья.
        - Я забыла представиться. Как невежливо.  - Отставив правую ногу назад, она отвесила такой низкий поклон, что короткий плащ коснулся пола.  - Я Содья, из благородного дома Рокас.  - Она выпрямилась и непринужденной походкой направилась к остолбеневшим аватарам.  - А вы, надо полагать, скудоумные воришки из той захолустной Академии?
        Не дав им опомниться, Содья сорвала с пояса цепь и хлестнула ею, как кнутом, в их сторону. Они отпрыгнули назад, чудом избежав шипов, и тут только поняли, что цель женщины представляли вовсе не они: крюк на конце кнута обмотался вокруг жезла, Содья дернула на себя, и артефакт взлетел в воздух. Содья сделала кувырок назад и поймала золотую палочку до того, как та успела коснуться пола. Приземлившись в дюжине футов от Дюварека, женщина повернулась к аватарам, лукаво подмигнула - и в эту же секунду Аннев сбил ее с ног.
        Они покатились по залитому кровью полу, между языков пламени, ломая сокровища, которые каким-то чудом уцелели. Наконец Анневу удалось взять верх: он прижал Содью к неподъемному телу Дюварека и придавил своим весом. Фин с Кентоном бросились на подмогу, но к тому моменту, как они подоспели, Содья сумела-таки вывернуться, быстро вскочила на ноги и помчалась к выходу. Аватары пронеслись мимо Аннева, тот кинулся было следом, но не успел сделать и трех шагов, как что-то резко отдернуло его назад, а левую руку пронзила острая боль.
        Причиной боли стал ржавый браслет, обхвативший его левое запястье. Аннев попытался его снять, но безрезультатно. Помочь здесь могла лишь магия. Аннев потянулся за мечом, как вдруг понял, что выронил оружие, когда сцепился с Содьей. Он обернулся к двери: Содья остановилась на пороге, спрятала жезл в карман и прицепила кнут к ремню, опоясывающему тонкую талию.
        - Да ладно вам.  - Она попятилась, держа в вытянутой руке рапиру.  - Неужто поймать меня - важнее, чем спасти друга?
        Аватары машинально оглянулись - и Содья была такова.
        Комната уже наполнилась дымом и треском бушующего огня, подступавшего к Анневу со всех сторон. Аннев потряс закованной в кандалы рукой.
        - Я его снять не могу!  - крикнул он.  - Мне нужен меч - он вон там, у стола!
        Фин повернулся к Кентону:
        - Помоги ему, а я за воровкой.
        И ринулся в погоню за Содьей.
        Кентон бросился вглубь комнаты, и пока он искал меч, Аннев осмотрел браслет. Ни замочной скважины, ни намека на скрытый механизм. Он снова попытался высвободиться, но лишь содрал кожу под перчаткой.
        К нему подбежал Кентон. Аватар застыл в нерешительности, глядя то на Аннева, то на подбирающееся все ближе пламя.
        - Не понимаю, где тут замок,  - пробормотал Аннев, тоже беспокойно озираясь на огонь.  - Но, думаю, меч разрубит металл.
        - Да,  - произнес Кентон, взвешивая в руках Милость.  - Я почувствовал магию, когда убил Дюварека… но она совсем другого рода - не та, что скрыта в твоем фонаре, парализующих палочках или кубке, который я наполнил медовухой.
        Аннев поднял глаза - и встретился с пристальным взглядом аватара.
        - Кентон, ты чего?
        Кентон снова посмотрел на меч и медленно покачал головой:
        - Ту же силу я чувствовал, когда надевал на Дюварека ошейник. Это не сила обычного артефакта… использовать ее можно лишь в том случае, если у тебя есть способности к магии.
        Аннев напрягся. Их разговор принял опасное направление, и ему это не нравилось. Как и зловещее выражение лица Кентона.
        - Если это не обычный артефакт, почему та женщина смогла меня заковать? И почему ты тоже смог им воспользоваться?
        Кентон пожал плечами:
        - Она владеет магией, это же очевидно. Как и мы с тобой.
        Глаза Аннева расширились, сердце бешено застучало. Он попытался сделать вид, будто не понимает, к чему это Кентон ведет, но аватар был слишком проницателен.
        - Ты знал, что это за меч, поэтому и взял его с собой. И Дюварека мы смогли убить потому, что ты призвал магию…
        - Кентон,  - умоляюще произнес Аннев,  - позволь я все объясню.
        Он шагнул к аватару, но тот отступил назад, и Аннев остановился.
        - Кандалы может снять только тот, кто их надел.
        - Что?  - переспросил Аннев, не веря своим ушам.  - Как ты это узнал?
        Кентон помедлил с ответом.
        - Это как с твоим фонарем… и тем кубком.
        - Так, постой.  - Мозг Аннева лихорадочно заработал, переваривая новую информацию.  - Глупо дожидаться, пока Фин поймает Содью и притащит ее сюда. Но ты можешь расцепить ошейник, верно?  - Он направился к телу Дюварека, сматывая цепь.  - Либо дай мне меч, и я…
        - Я знаю, как привести его в действие, Аннев.
        Кентон провел концом клинка по полу, оставляя в камне извилистую борозду.
        Аннев сглотнул подступивший к горлу ком:
        - Да. Это я вижу.
        Кентон, направив на него меч, подошел ближе.
        - Я слышу, как магия взывает ко мне,  - сказал он.  - Говорит мне, что делать. Чего она ждет от меня.
        Аннев стоял не шелохнувшись. Вдруг Кентон выбросил руку вперед, и он отпрянул. Однако Кентон не собирался на него нападать. Рубить цепь он, впрочем, тоже не стал, а просто срезал висящие на поясе у Аннева ножны.
        Аннев остолбенело наблюдал, как он подобрал ножны, сунул в них меч и начал медленно отступать к выходу.
        - Ты куда? Ты что, бросаешь меня?  - Он закашлялся, прикрывая глаза и рот от едкого дыма.
        Кентон окинул взглядом полыхающий кабинет и спокойно ответил:
        - Думаю, так будет лучше для нас обоих. Мы кеокумы, Аннев. Мы умеем пользоваться магией, и как только это выяснится - нам конец.
        Он снял со стены маленькую серебряную арфу и оглянулся на Аннева. В глазах читались злоба и мрачная грусть, но сожаления в них не было.
        - Я с охотой следовал за тобой, Аннев, но друзьями мы никогда не были. Ты так и не стал одним из нас… и рисковать жизнью ради тебя я не собираюсь.
        Аннев, онемевший от шока, молча смотрел, как он уходит.
        Он меня бросил. Мой друг бросил меня умирать.
        Стоп. Кентон прав - никогда они не были друзьями. Союзниками, соперниками - да, но только не друзьями. И все же Аннев чувствовал себя преданным. Как же это, черт возьми, больно.
        Тут сапог начал тлеть, и Аннев отскочил в сторону. Он посмотрел вниз и увидел, что это горит отрубленная конечность стражника, рядом с которой он стоял. Ну конечно, вот оно, решение - под самым его носом!
        Он сосредоточился на левой руке и усилием воли заставил магический протез отделиться от его предплечья. Через пару мгновений красная перчатка соскользнула с культи и упала на пол вместе с закованным в кандалы артефактом. Тогда Аннев взялся за протез и несколько раз дернул в одну, потом в другую сторону, пытаясь протащить его сквозь железный браслет. Бесполезно.
        По-видимому, протез уменьшался или увеличивался лишь в том случае, когда соединялся с человеческой рукой соответствующего размера. Аннев вцепился в ржавый металл вокруг магического запястья и пожелал, чтобы браслет разомкнулся,  - но артефакт, как Кентон и говорил, отказывался ему повиноваться.
        Между тем завеса дыма стала удушающе плотной, а дверная арка жалобно заскрипела. Припав к полу и стараясь не дышать, Аннев продолжал отчаянные попытки спасти протез. Наконец, убедившись, что это невозможно, он сдернул с него перчатку и крепко сжал ее в руке.
        Хоть что-то мне удалось сегодня сохранить.
        Он сунул подарок Маюн в карман и огляделся в поисках топора. Заметив краешек знакомого лезвия за горящим столом Янака, Аннев бросился туда, низко наклонив голову, чтобы не надышаться дымом.
        - Да провались ты в бездну!  - выругался он, подбежав ближе: от рукояти топора шел дым, а лезвие раскалилось докрасна.
        Аннев уже собирался выбежать вон, как вдруг увидел бронзовую лампу Янака. Он подобрал ее и, к величайшему своему удивлению, обнаружил, что она ничуть не нагрелась. Аннев зачарованно провел пальцами по испещренной сотнями крошечных рун поверхности.
        «Если это действительно Оракул из Спеур Дун…»
        Он так и не смог закончить мысль, потому что и сам не знал, чего в этом случае стоит ожидать. Бережно спрятав лампу в нагрудном кармане туники, Аннев бросился из пылающего кабинета. Дюварек, закованный в бронзовые доспехи, топор Шраона, магический протез, с которым он не расставался с колыбели… Вся его прошлая жизнь в буквальном смысле сгорела дотла.
        Но Аннев был фениксом. А феникс всегда восстает из пепла.

        Глава 59

        Аннев мчался по длинному коридору, судорожно пытаясь на ходу придумать план действий. Если он вернется в Шаенбалу с одной рукой - его убьют. Если первым до деревни доберется Кентон, то всем расскажет, что Аннев погиб, а когда тот объявится - с одной рукой,  - казнят, скорее всего, и его, и Кентона. Как только два этих варианта оформились в его сознании, Аннев тут же понял, что нужно делать.
        Добраться до Шаенбалу раньше Кентона, желательно до рассвета.
        Как-то спрятать свое уродство.
        Раздобыть новую магическую руку.
        Тогда, возможно, ему удастся перехватить Кентона до того, как аватар сморозит глупость и выдаст их обоих. А если Кентон по какой-то причине упрется и решит, что жить им ни к чему, придется его убить. Перспектива не самая желанная, но и к такому повороту нужно быть готовым. И потом, Кентон сам только что пытался его прикончить, так что все честно.
        Первое, что необходимо сделать в Шаенбалу,  - отыскать Содара. Если он еще в деревне, то поможет проникнуть в Проклятое хранилище и найти протез на замену - при условии, что таковые существуют. Священник как-то обмолвился, что там есть и другие магические конечности, вот только не уточнил - руки или ноги. Если там и правда имеется подходящий и Содар знает это наверняка, может, он и сам проберется в Хранилище и выкрадет его, как когда-то.
        С другой стороны, если Содар еще не покинул Шаенбалу, он совершенно точно примется уговаривать Аннева бежать вместе с ним. Если план провалится и Кентон его опередит, вероятно, Аннев согласится. Но до той поры он будет из кожи вон лезть, чтобы вернуть себе свое блестящее будущее, которое сейчас висит на волоске. Одна надежда на то, что Содар блефовал, когда говорил, что уйдет без него,  - и теперь не отвернется от своего блудного ученика.
        Увидев тело на полу, Аннев остановился. Стражнику проткнули горло.
        «Это не аватары,  - подумал Аннев.  - Должно быть, дело рук Содьи Рокас».
        Он сорвал с мужчины плащ, накинул на плечо и подбежал к балкону. Отдернув штору, юноша увидел отраженные в стекле оранжевые всполохи - отблески пожара за его спиной, напомнившие ему о том, что он еще не избежал непосредственной опасности. И тут же пламенное отражение очертило собственный силуэт Аннева - с культей вместо левой руки.
        «Нет, так не пойдет»,  - решил он.
        Спрятав культю под плащом, Аннев потянулся к ручке балкона, но тут же сам себя одернул: «Идиот! Как ты собираешься карабкаться по стенам, с одной-то рукой?»
        Он бросился к лестнице и, слетев по ступеням на первый этаж, обнаружил прислоненный к стене труп слуги. В черепе бедняги, у самого основания, виднелось крошечное отверстие. Аннев двинулся дальше, стараясь держаться в тени и напряженно вслушиваясь в тишину. Однако ни в коридорах, ни в комнатах, что попадались ему на пути, не было ни души, лишь несколько безжизненных тел, каждое с небольшим, словно оставленным толстой иглой, отверстием - в груди, черепе или горле. Содья.
        Кем же надо быть, чтобы так безжалостно - и безо всякой надобности - убить стольких людей? Вероятнее всего, эта женщина, незаметно проникшая в самое сердце замка, из ассасинов, а им милосердие чуждо. Аннев вдруг почувствовал облегчение: повезло ему, что воровка не стала демонстрировать на нем свое чудовищное мастерство, а лишь заковала в кандалы. На какое-то мгновение его даже охватила тревога: а что, если Фину повезет меньше?
        В поисках выхода Аннев очутился в длинном коридоре, стены которого были увешаны портретами молодого лорда Харта. Очевидно, рассказы торговца о его подвигах содержали правду. На первом полотне художник изобразил Янака у кромки черного озера: он стоял, уперевшись ногой в тушу водяного дракона,  - кажется, Содар называл таких дракванами. На втором лорд Харт задумчиво глядел на замшелые руины какого-то города, окутанные пеленой тумана. На большинстве остальных картин он был запечатлен в своих бронзовых доспехах, но на последней из них - в обычной одежде, рядом с женщиной, держащей на руках младенца.
        Аннев поспешил дальше. Теперь таиться не имело смысла, ведь все, кому посчастливилось выжить, наверняка покинули замок тотчас же после того, как Янак испустил последний вздох. Вскоре на глаза ему попалась кладовая. Свернув туда, Аннев заметил в дальней стене какую-то щель и подбежал ближе. Дверь! От его толчка она медленно распахнулась, открыв взору мрачный туннель, в конце которого горел тусклый свет.
        Наверное, так она и проникла в замок.
        В туннеле оказалось достаточно светло; стены были ровные, а потолок, выложенный из острых кусков гранита, выгибался высокой аркой.
        Вскоре ему стало ясно, откуда исходит свет: примерно в дюжине футов от входа на держателе для факела висел блестящий черный фонарь. Аннев уже протянул к нему руку, как вдруг замер. Зачем кому-то оставлять фонарь в таком месте? Попахивает ловушкой. Он внимательно осмотрел все вокруг и уже через несколько мгновений убедился в своей правоте: ловушка и правда была, причем не одна, а целых три - растяжка, короткое копье, спрятанное в стене и приводимое в движение особой пружиной, и контактный яд.
        Прикинув свои возможности - обезвредить первую не составит труда, для второй нужны обе руки, а контактный яд - слишком опасная штука,  - Аннев решил, что и при свете звезд найдет дорогу домой. Перешагнув через растяжку, он крадучись выбрался из туннеля… и оказался среди плотно посаженных низкорослых кустов с острыми железными шипами - уродливых родственников альтаранского железного дерева.
        Только не это!
        Как бы его ни подмывало броситься стремглав прочь от замка, придется потерпеть: из шипов этого растения получались самые острые и прочные наконечники для стрел, за что его так ценили даритские мастера-лучники. На счастье, через чащу оказалась проложена узенькая извилистая тропинка, и Анневу удалось проскользнуть сквозь стену страшных колючек почти без единой царапины.
        Сразу за кустарником открывался вид на широкую равнину с разбросанными тут и там рощицами и низкими холмиками. За нею чернела сплошная полоса леса.
        «Щедрый Предел,  - вспомнил Аннев.  - Выходит, я у северной стены Банока».
        А это значит, что ему крупно повезло: не нужно пробираться через весь город, шарахаясь от стражников, и придумывать, как перелезть через городскую стену. И главное - он наверняка опережает Фина с Кентоном.
        Аннев побежал вдоль стен на восток, туда, где они привязали лошадей,  - сначала рысцой, а потом и во весь дух, не заботясь о том, что его могут увидеть. Серп луны завершал свой путь по небосводу, и до рассвета оставалось всего несколько часов.
        Он уже почти добрался до места, когда почувствовал, что дело плохо. Даже в слабом свете звезд можно было рассмотреть, что ни рыжего мерина, ни серого иноходца у дуба нет. Когда он подбежал еще ближе, сердце у него упало: его черной кобылы тоже не было.
        - Тресни ваши чертовы кости!  - крикнул Аннев, в отчаянии пнув густые заросли папоротника.
        Все его надежды пошли прахом. Ему ни за что не попасть в деревню раньше этих двоих. Он еще раз пнул от злости зеленый шуршащий ковер - и вдруг поддел носком сапога свою собственную седельную сумку. Он ошеломленно уставился на пару кожаных мешков, скрытых под плотными резными листьями. Неужели он и правда такой счастливчик?
        Он долго возился, прежде чем совладал с первой сумкой, но его усилия были вознаграждены: его красная форма мастера-аватара и мешок с монетами от Тосана лежали нетронутыми. Жаль только, что ни то ни другое никак не поможет ему добраться до дома. Во второй сумке по-прежнему лежали его кожаные мешки для воды. Развязав один из них, он обнаружил лишь аккуратно сложенный флаг Бреатанаса. Не густо. И вдруг Аннев кое-что вспомнил. Запустив руку в другой мешок, он нащупал твердый круглый предмет…
        Зелье Содара.
        Аннев задумчиво уставился на непрозрачный бутылек, в котором оставалось еще как минимум две трети эликсира, прикидывая свои шансы. До Шаенбалу одиннадцать миль. Почти столько же он пробежал, расставшись на Чащобном тракте с Крэгом,  - причем без всякого зелья. Теперь же он сможет двигаться намного быстрее, да к тому же срезать путь в нескольких местах, где на лошади не проедешь. А значит, рано посыпать голову пеплом.
        Правда, Содар предупреждал, что, если выпить слишком много, это чревато опасными последствиями, и в других обстоятельствах Аннев прислушался бы к нему. Сейчас же он сильно сомневался, что последствия злоупотребления эликсиром могут стать опаснее того, во что он вляпался.
        Он вытащил из бутылька пробку, зажав его между бедрами, и поднес его к губам. Пряная сладкая жидкость полилась в горло, обволакивая его уже знакомым огнем. Аннев осушил флакончик и швырнул его в папоротник. К этому моменту в его желудке уже полыхало настоящее пламя.
        И тут его голова взорвалась. Аннев вскрикнул и, схватившись за лоб, упал на колени, потом повалился на бок. Мир перед глазами потерял очертания, превратившись в разноцветную мешанину; волны чудовищной боли сотрясли тело, выворачивая внутренности.
        Состояние, похожее на агонию, длилось около минуты - а потом все закончилось. Руки у Аннева тряслись, голова гудела, а желудок свело судорогой, и тем не менее он ощущал себя полным сил. Он потянулся и размял мышцы, чувствуя, как энергия, заключенная в теле, рвется наружу. Хотелось бежать, нестись вскачь, драться - все что угодно, лишь бы не стоять на месте!
        Но Аннев не торопился. Он несколько раз с силой топнул, сжал и разжал кулак, а потом закрыл глаза. Сосредоточившись, он направил бурлящую энергию в органы чувств…
        И тут словно рухнул невидимый барьер, и ощущения, ничем более не сдерживаемые, мгновенно затопили его сознание. Он чувствовал аромат жирной земли под папоротником, смешанный с запахом конского навоза; слышал, как карабкается по травинке крошечное насекомое и смеются у своих костров жители Банока. Аннев открыл глаза и моргнул. Теперь он мог рассмотреть каждый холм вдалеке, и даже Чащу, находившуюся еще дальше, видел так четко, что различал траву под деревьями и жухлую листву на голых ветках.
        А прямо перед ним, под сенью дуба, стояла, склонив голову набок, какая-то тень.
        Кровь бешено застучала в висках. Что это такое и как давно за ним наблюдает? Фигура выглядела как высокий тощий человек, но таких бесформенных, черных и плоских людей попросту не бывает. Фигура шевельнулась, и Аннев заметил, как на ветру колыхнулся рваный край серого плаща.
        Человек… в плаще смерти.
        Тот самый, что преследовал его в Баноке и из-за которого он свалился с крыши. Однако тогда он выглядел как полупрозрачный сгусток тени, а теперь благодаря действию эликсира Аннев смог его рассмотреть.
        Но и это было не все. Поза, одежда, ощущение, исходившее от него,  - все это казалось Анневу ужасно знакомым.
        «Он похож… на Содью Рокас»,  - дошло до юноши наконец.
        Вот только это точно была не Содья. Да, ее одежду тоже составляли лохмотья, но лохмотья из шелка и бархата, подогнанные по фигуре. А одеяние этого человека походило скорее на призрачную дымку, невесомую паутину, сотканную из нитей всех возможных оттенков тени. И держался он не так, как Содья - с надменной уверенностью,  - а холодно и бесстрастно.
        Аннев почувствовал себя жуком, на которого стремительно опускается подошва сапога. Он инстинктивно прижал к себе левую руку, и плащ соскользнул с плеча, обнажив культю.
        Тень встрепенулась. Повернув безглазое лицо, она уставилась на культю - и вдруг размашистым шагом двинулась на перепуганного аватара.
        По спине Аннева пробежал холодок; тело напряглось, ощутив новый прилив магии и адреналина. Развернувшись к Чаще, он сорвался с места и припустил так, будто за ним гнался сам Кеос.
        Ибо не сомневался, что так оно и есть.

        Часть 4

        Четверо всадников скачут к твоему порогу. У каждого на плече птица.
        Каждый конь несет тяжкое бремя. В каждой птице - тайная сила.
        Проклятый вождь - он идет забрать жизнь у того, кого считал братом.
        Воин-отступник - он жаждет крови одного из твоего рода.
        Тень от тени - она идет за жезлом темной силы.
        Обреченный калека - он клеймен знаком Кеоса
        И одной рукой заберет у тебя Оракул.
        Четыре птицы летят к твоему порогу. Четыре клюва - четыре клинка.
        Цапля, сокол, грач и сорока.
        Не стой на пути у птиц. Не сдерживай всадников.
        Жезл оставишь - за ним явится Тень.
        Жезлом взмахнешь - и печали не миновать.
        Дом будет проклят, сокровища рассыплются в прах.
        Милости будешь ты предан, руку, что поднимется на тебя, поглотит огонь.
        Ответы Янаку Харту. Слова Оракула из Спеур Дун

        Но он не сгинул, ибо лишить бога жизни может лишь бог. Дух его живет, и сосуд его переродится - божественный король, что принесет спасение и погибель. Ибо как масло не держится в треснувшем кувшине, так и дух его не удержится в разбитом сосуде. Все части нужно собрать воедино, дабы отлить новый сосуд. Лишь после смерти возможна жизнь. Лишь очищающее пламя смоет скверну. Лишь разрушение возродит его вновь.
        Вот осколки разбитого сосуда, что произошли от сокрушенной длани:
        Семеро наделенных силой - они наследники его магии;
        Шестеро рожденных от плоти - они наследники своих отцов;
        Пятеро из кланов - они наследники его детей;
        Трое скованных с кровью земной - они же ее хранители;
        Двое связанных с первозданным хаосом - они наследники несуществующего и грядущего, что еще не предопределено;
        Седьмой несет печать Кеоса и Последнюю Надежду Люмеи, и тот, кто в последний день станет вместилищем его духа, править будет всеми семерыми.
        И осколки сосуда пойдут войной друг на друга и будут пожирать друг друга, пока из пепла не восстанет новый бог крови земной. И величие Одара и Люмеи померкнет пред его величием, и поклоняться ему станет больше народу, чем песчинок на дне моря, и сотрет он даритов и илюмитов с лица земли. И тогда Кеос Перерожденный станет править всей сушей и всякими существами, рожденными из земли и крови, а тех, кто не подчинится воле его, предаст смерти.
        Пророчества о сокрушенной длани и разбитом сосуде. Из Книги Судьбы

        Сквозь века до нас дошли имена нескольких Шестерых, достойных упоминания, среди которых известны и те, чье фактическое существование почти неотделимо от легенд о них. Среди прочих это Гевул Ужасный, Трат Пройдоха, Гаррах Пожиратель Топей, Тень, Шнее с Юга, Кольда Выпь и Бидба Второй (также известный как Бидба Пила).
        О ныне живущих ввиду их частой смены любые рассуждения представляются бессмысленными, однако достоверно известно, что как минимум двое являются представителями Шестерых на протяжении последних трех веков. Это некромант Шахран из Тир-Реоты (чью зловещую биографию я вкратце изложил в ином своем труде) и некая Возрожденная Тень (личность не установлена).
        Кроме имени, последняя не имеет практически ничего общего с первой Тенью - Вальдемаром Кранаком, посеявшим великую смуту по всей Горм-Корсе незадолго до того, как тот край был предан полному забвению. Человек же, называемый ныне новым воплощением Тени, даже не даритского происхождения. Это крозеранец, и он наемный убийца или шпион. К тому же он каким-то необъяснимым образом связан с царством теней, чем и объясняется его неестественное долголетие (хотя многоуважаемые коллеги из Южного края имеют на этот счет иные, более экстравагантные теории).
        Более о Возрожденной Тени нам не известно ничего, кроме разве что того факта, что его зачастую - но не всегда - сопровождает ученик. Это единственный из сианаров, кто придерживается подобной практики.
        О сианарах. Из «Полной истории Лукватры» Кьяртуса Гарма

        Глава 60

        До окрестностей Шаенбалу Аннев добежал меньше чем за два часа. Если путь по равнинам Дароэи он проделал на одном дыхании, взбудораженный действием эликсира и подгоняемый страхом, то пять миль сквозь Чащу оказались сущим кошмаром: лес обрушился на его обостренные органы чувств лавиной резких звуков и зловещих силуэтов, заставляя шарахаться от любого шороха. Но хуже всего было другое: действие зелья понемногу ослабевало, а тени - как обычно перед рассветом - начали удлиняться, увеличивая оставшееся до деревни расстояние вдвое. Но, даже несмотря на это, Аннев мчался без оглядки и ни разу не остановился, чтобы перевести дух.
        Когда он достиг вершины холма на краю деревни, небо уже посветлело. Как бы Аннев ни изнывал от желания передохнуть, он понесся вниз по восточному склону и бежал до самой центральной площади. Только там он позволил себе замедлить шаг и оглянуться. Всю дорогу его не покидало ощущение, что тень наступает ему на пятки, но сейчас позади никого не оказалось, и Аннев, собрав остатки сил, бросился к часовне.
        Окна были закрыты ставнями; решив, что передняя дверь заперта на замок, Аннев направился к сараю. Внутри все находилось на своих местах: оружие висело на стойке, у стены стоял топор для рубки дров, а в маленькой уборной - ночной горшок, и все же словно чего-то не хватало. Аннев подошел к двери, ведущей в дом, толкнул - и сердце у него упало.
        Дверь была не заперта.
        Случилось то, чего он боялся больше всего. Содар ушел.
        Кровать в комнате священника стояла аккуратно заправленная, так что невозможно было понять: встал ли он совсем недавно либо вовсе не ложился. Аннев обыскал спальню в поисках записки - не мог же Содар уйти без прощального письма!  - но все тщетно.
        Теперь положиться было не на кого - только на самого себя.
        Я должен пробраться в Хранилище. Содар говорил, там есть еще протезы,  - может, какой-нибудь да подойдет.
        Если же попасть туда не удастся или удастся, но протезов он не найдет или найдет, но подходящего среди них не окажется… что ж, тогда он придумает что-то еще.
        Солнце почти взошло… не являться же в Академию с одной рукой.
        Всю жизнь его защищала магия, а теперь придется как-то выкручиваться самому. Как там говорил Содар? «Хороший трюк сродни искусству»? Аннев печально улыбнулся.
        И вдруг у него появилась идея. Он стянул с плеча плащ и решительно направился в свою комнату. Бросив плащ на пол, юноша встал на него коленями возле своего матраса, и, сунув руку под обивку, начал вытаскивать солому и набивать ею перчатку. Когда кисть приобрела правдоподобные очертания, он натянул перчатку на культю. Солома кололась, но в целом рука выглядела как настоящая. Аннев оторвал от плаща синюю тесьму и для надежности обвязал ее вокруг бицепса.
        А теперь - в Хранилище!
        Он выскочил из часовни, молясь, чтобы Фин с Кентоном еще не вернулись, и помчался к конюшням. У ворот он замер, прислушиваясь, не раздадутся ли знакомые голоса, а потом проскользнул внутрь.
        Тут же ноздри защекотал запах сена и конского пота. Аннев машинально поднес к лицу руку, чтобы почесать нос,  - и уткнулся в набитые соломой пальцы. Аннев сокрушенно покачал головой. Всю свою жизнь он считал волшебную руку своей неотъемлемой частью и, хоть Содар и пытался его к этому подготовить, редко всерьез задумывался о том, что будет, если он вдруг ее лишится.
        «А если я не найду протез?» - подумал он и похолодел от страха.
        Если древние увидят его с одной рукой - ему конец. Единственный выход - пробраться в это Проклятое хранилище. Будь оно трижды проклято.
        Аннев украдкой заглянул в стойло: белая кляча и крепкая бурая лошаденка мирно жевали сено. Других лошадей в стойле не обнаружилось. Все-таки он опередил аватаров - вот только надолго ли? Не теряя времени даром, Аннев побежал к дверям, ведущим в подвал. От его толчка одна из них, повернувшись на смазанных маслом петлях, бесшумно отворилась, и Аннев ступил в темный коридор.
        Этот коридор соединял конюшни с просторными подвалами Академии, и Аннев неоднократно здесь бывал; правда, еще ни разу в полной темноте и одиночестве. Доверившись памяти и навыкам, отработанным на тренировках, он осторожно продвигался вперед, ощупывая пальцами стену. Пусть ему и не доводилось посещать Хранилище, Аннев точно знал, что оно где-то здесь, на нижнем уровне, и залы его столь огромны, что можно хоть тысячу лет забивать их артефактами, и все равно еще место останется.
        Стена под пальцами кончилась. Исследовав пространство вокруг себя, Аннев понял, что прямо перед ним - еще один туннель, пересекающий тот, по которому он следовал, под прямым углом. Наспех помолившись Одару, Аннев продолжил путь вперед, рассудив, что Хранилищу полагается находиться в самом сердце Академии. Вскоре ему попался второй туннель, и он снова не стал сворачивать. По его ощущениям, сейчас он должен был оказаться непосредственно под главным зданием.
        На третьем перекрестке он уперся в стену, и пришлось выбирать: направо или налево? Аннев опустился на колени и ощупал каменный пол: слева камни были гладкие, справа - покрыты толстым слоем пыли.
        Так какой путь выбрать? Самый очевидный или тот, которым редко пользуются?
        С одной стороны, Хранилище - самое секретное место в Академии, туда вот так запросто не попадешь. Но с другой - мастер Нарах ходит туда каждый день, а значит, логично предположить, что коридор, ведущий налево, и есть верный путь.
        И все же Аннев, повинуясь интуиции, свернул направо. Он двигался быстро, но вместе с тем осторожно, ведя рукой по стене, тут и там затянутой паутиной. Вдруг нога коснулась какого-то предмета, торчащего из пола.
        Аннев молниеносно отдернул ногу и отпрыгнул назад. В эту же секунду раздалось отчетливое щелканье, за которым последовал звонкий металлический лязг, эхом прокатившийся по коридору.
        Чертыхнувшись, Аннев вжался в стену и напряг слух, пытаясь расслышать хоть что-то сквозь громовой стук собственного сердца. Потом осторожно, очень осторожно начал водить ногой по полу, пока не почувствовал под подошвой кое-что интересное. Присмотревшись, он увидел в полу желобок, тянущийся от стены до стены, а в желобке - металлическую растяжку, которая была соединена с громадной пружиной и здоровенным железным капканом с мощными зубьями. Судя по тому, что в захлопнутом виде он достал бы Анневу до талии, предназначен он был для того, чтобы разорвать человеческое тело пополам. Аннев содрогнулся от ужаса и уже пожалел о своем выборе. Может, этот коридор и приведет его к Хранилищу, но придется ох как постараться, чтобы добраться до него живым и невредимым.
        Вдруг очертания ловушки стали более четкими. Аннев несколько раз оторопело моргнул и вдруг увидел в конце коридора тусклое пятно света, которое постепенно становилось все ярче.
        Аннев бросился назад. Едва он нырнул за угол, как стены коридора, из которого он только что сбежал, осветило пламя факела. Аннев, затаив дыхание, прижался спиной к камням. Звук легких шагов, как и источник света, двигался в его направлении. Аннев в отчаянии треснулся затылком о стену: он в ловушке! Бежать опасно - кто его знает, сколько тут этих капканов; драться нечем - он совершенно безоружен. Одна надежда на хорошо подвешенный язык,  - может, удастся уговорить того, с факелом, не поднимать тревогу.
        У ловушки шаги стихли. Из своего укрытия Аннев видел, как на стенах колебались тени и отсветы огня, но человек с факелом почему-то не двигался. Аннев колебался, не зная, что лучше предпринять: сидеть тихо как мышь или же кинуться на этого любопытного, застать его врасплох, а там…
        - Аннев! А ты что тут делаешь?

        Глава 61

        Аннев вылетел из-за стены - и увидел Маюн. Она стояла перед ним босоногая, в белой ночной рубашке, подняв подол чуть повыше щиколоток. Вид у нее был такой же ошарашенный, как и у самого Аннева.
        - Маюн!  - Он даже рассмеялся от облегчения, одновременно чувствуя, как на него накатывает ужас.  - Ты меня напугала.
        - Да? А по-моему, наоборот.  - Она потерла глаза.  - Это ты тут грохочешь, а потом прячешься в потемках.  - Маюн тряхнула темными волосами.  - Как ты вообще здесь очутился?
        - А ты?  - ответил вопросом на вопрос Аннев.  - Только не говори мне, что вы спите в подвале!
        Маюн улыбнулась краешками губ:
        - Ну вот, наша великая тайна раскрыта.  - Она махнула рукой, указывая на просторный зал у себя за спиной.  - Наша спальня там - а все потому, что всякие служители и аватары так и норовят запрыгнуть к нам под одеяло.  - Она вздернула бровь.  - Так вот почему вы здесь, мастер Айнневог?
        Лицо Аннева вмиг сделалось пунцовым.
        - Меня послали к мастеру Нараху,  - пробормотал он извиняющимся тоном.  - Мне нужно отдать ему один артефакт.
        Маюн нахмурилась:
        - Хранилище двумя уровнями ниже. Они что, не объяснили тебе, куда идти?
        - Объяснили, но я так толком и не понял - мы вчера слишком торопились. А сам я там ни разу не был.
        - Ну почему у вас, аватаров, все превращается в испытание? Неужели тебе не рассказали о ловушках?  - Маюн показала на капкан, между зубьями которого воткнула факел.  - Что, отыскать его в полной темноте тоже было частью задания? Почему ты факел с собой не взял?
        Аннев почесал подбородок. Отлично, Маюн сама все за него придумала.
        - Это и правда было частью испытания.
        - Но ты же чуть не погиб!  - Голос девушки дрожал от негодования.  - Невозможно добраться в Хранилище в полной темноте, да еще и без провожатого.  - Она зло цокнула языком, но уже в следующую секунду ее глаза возбужденно заблестели.  - Постой, так вы нашли артефакт?
        Аннев медленно кивнул:
        - Нашли.
        Он похлопал себя по карману, где лежала масляная лампа.
        Тут, к его немалому удивлению, Маюн быстро чмокнула его в щеку.
        Аннев оторопел:
        - Это еще за что?
        - За то, что вернулся ко мне.
        Она снова потянулась к нему, словно намереваясь поцеловать в губы, но вместо этого пребольно дернула за ухо.
        - Ой! Ну зачем ты так?
        - Затем, что ты дурак и умнее не становишься! Никогда, слышишь, никогда не спускайся сюда без факела, даже если это будет очередное глупое испытание! Это ведь настоящий лабиринт - ты даже не представляешь себе, как здесь опасно!
        Аннев потер зудящее ухо.
        - Да я понимаю… но артефакт-то все равно надо отнести Нараху.  - Он снова похлопал по карману.
        - Я тебя к нему отведу.
        Маюн ослепительно улыбнулась и потянулась к нему, собираясь взять за левую руку. На мгновение Аннев остолбенел. Нельзя дать ей коснуться пальцев!
        Он подался вперед и перехватил ее ручку здоровой рукой. Отвесив легкий поклон, он развернул Маюн на месте, схватил ее за левую кисть и, сжав ладошку, с нежностью поцеловал кольцо, которое ей подарил.
        - Ведите же меня, моя госпожа.
        Маюн потянула его за собой к капкану, чтобы вытащить факел, а потом - вглубь коридора, откуда пришла. Значит, он все-таки сделал правильный вывод.
        - А скажи,  - осторожно произнес Аннев,  - какой смысл ставить ловушку на виду? Ее ведь можно запросто обойти?
        - Ну да. Ты, например, запросто обошел.  - Маюн сморщила носик.  - Здесь множество и незаметных ловушек, а те, что на виду,  - предупреждение для непрошеных гостей.
        Они долго шли по каким-то коридорчикам, сплетенным в столь хитроумную паутину, что Аннев вскоре бросил все попытки запомнить дорогу. Наконец Маюн подвела его к какой-то лестнице.
        - Держись правой стороны и перешагивай через каждую третью ступеньку.
        - И тут ловушки?
        - А как же,  - ответила девушка и начала спускаться.
        Аннев, ступая за ней след в след, старался не отставать.
        - Откуда тебе о них известно?
        - Знающие жены используют такие же наверху, на наших тренировках.
        Она остановилась на последней ступеньке и подмигнула Анневу:
        - А здесь, внизу… я училась, глядя на других.
        Они двинулись по коридору, резко уходящему вниз. Аннев взял Маюн за руку.
        - То есть следила за мастерами-аватарами на их пути в Хранилище?
        Маюн кивнула.
        - И ни разу не попалась?  - полюбопытствовал он.
        - Ни разу. А еще я следила за тобой и остальными служителями - и ни один из вас этого даже не заметил.
        - Но за нами-то зачем было следить?
        Широкая улыбка на лице Маюн превратилась в дерзкую ухмылку.
        - Хотела узнать, чем ваши тренировки отличаются от наших. В Академии много укромных местечек, из которых можно незаметно наблюдать за людьми. Отец и древние тоже так делают.
        В животе у Аннева похолодело.
        - Получается, они следят за нами… а ты - за ними?
        - Я слежу за всеми,  - заявила Маюн, гордо вздернув головку.
        Они подошли к ржавой двери, покрытой рядами металлических шипов.
        - Я могу взломать замок…  - начал Аннев, надеясь в душе, что этого не потребуется.
        - Не нужно. И лучше даже не пытаться, поверь мне.
        - Ловушки?
        - И очень мерзкие.
        Она обеими руками ухватилась за один из шипов, сдвинула его влево от ручки, а потом дернула вверх.
        Раздался щелчок.
        Затем она плавно опустила шип вниз, словно раздувая кузнечные меха.
        Изнутри донеслось металлическое клацанье.
        И снова вниз.
        Что-то звякнуло и лязгнуло.
        Маюн крутанула дверную ручку влево, вправо, потом опять влево - и снова вправо. С каждым поворотом дверь выдавала серию тихих щелчков.
        Аннев наблюдал за ней открыв рот. Он никогда в жизни не видел таких замков. Если бы даже каким-то чудом он и дошел до этой двери, то ни за что не смог бы отпереть ее. Хвала Одару за то, что он встретил Маюн!
        Маюн присела на корточки и сунула под ручку два стальных гвоздя. С обратной стороны что-то заскрежетало… и дверь распахнулась.

        Глава 62

        Аннев в немом изумлении уставился на зияющий перед ними дверной проем. Каким же образом Содар сумел проникнуть в Хранилище в одиночку? Уму непостижимо. Маюн поднялась и широким взмахом пригласила его войти.
        - Путь свободен,  - произнесла она с шутливой торжественностью.
        Аннев с трепетом взял ее за руку.
        - Ты необыкновенная,  - восхищенно прошептал он.
        Маюн забрала у него факел.
        - И тебе это уже давно известно. Иначе стал бы ты звать меня замуж?
        Аннев не смог сдержать улыбки.
        - Так мы в Хранилище?
        - Еще нет, это первый порог. Здесь хранятся архивы. А Хранилище начинается за вторым порогом.
        Аннев присвистнул:
        - Ну, здесь-то проследить за кем-то незаметно вряд ли получится.  - Он выдержал паузу.  - Ты бывала внутри?
        - В самом Хранилище? Да что ты! Я видела, как туда заходят, но я к этому месту и на десять шагов не подойду - оно ведь доверху забито этими отвратительными магическими штуками!  - Она вздрогнула.
        - И тебе никогда не хотелось глянуть на них хоть одним глазком?
        Маюн помотала головой:
        - Если мне любопытно, как выглядит кузница Кеоса, это еще не значит, что я хочу наведаться туда с визитом.
        Они вошли внутрь, повернули направо и оказались в коротком коридоре: по обеим его сторонам располагалось по три двери, а еще одна - в конце. Приблизившись, Аннев увидел, что на каждой из них начертаны глифы.
        - Cartlann,  - прочел он вслух.
        Маюн поднесла факел к одной из дверей и принялась рассматривать вырезанные на ее косяке знаки. Она провела пальцем по причудливым линиям и тут же отдернула руку.
        - Аннев! Это не просто глифы. Они на древнем даритском, а значит, магические!
        - Магическими они становятся лишь в том случае, если чародей наполняет их своей волей и мыслью,  - машинально ответил Аннев.  - А так - это всего лишь одна из систем письменности.
        - Чародей? Ты имеешь в виду - сын Кеоса? Кеокум?
        - Да нет же! Любой человек, благословленный Одаром. Если у тебя нет дара, то глиф не сработает. Но даже если есть, мало его просто начертить и произнести имя - необходимо наполнить его силой своего намерения.
        По мере того как он говорил, глаза Маюн становились все шире.
        - Ты понимаешь, как действует магия.
        Ее слова прозвучали скорее как вопрос, нежели обвинение.
        - Нам кое-что рассказывают на уроках,  - спохватился Аннев, стараясь не выдать волнения,  - мы ведь должны уметь обращаться с артефактами. Да и Содар меня кое-чему научил. Вот и все.
        Он потянул ее за собой в коридор.
        - Содар учил тебя магии?  - насторожилась Маюн.
        - Только той, что была нужна мне для работы.
        - Но для чего священнику или его помощнику разбираться в магии?
        Аннев чувствовал, что она смотрит на него в упор, ожидая ответа. Он кашлянул, прочищая горло. Не стоило ему так откровенничать.
        - Чтобы изобличать тех, кто ею владеет.
        Маюн задумалась.
        - Кажется, брат Содар вообще знает много того, чего знать не положено. Переводит какие-то странные древние книги. В магии разбирается…
        Теперь тон у нее был точь-в-точь как у ее отца: обвиняющий и надменный. Аннев почувствовал себя неловко и попытался перевести их разговор в другое русло.
        - Да ты сама такая же,  - поддразнил он ее.  - Вечно делаешь то, что тебе не положено.
        Маюн улыбнулась:
        - Может, и так.  - Она кивком указала на другую дверь.  - А тут что написано?
        - То же самое. Cartlann. «Архив».
        Маюн разочарованно хмыкнула:
        - А на тех двух?
        - Mallachtai. «Проклятия». И Ruin. «Тайны».
        - Что ж, логично - это кабинет Нараха, а он у нас мастер тайн. Хотя вряд ли он здесь ночует.
        И с этими словами Маюн, к ужасу Аннева, подняла кулачок и постучала в дверь кабинета.
        Аннев замер на месте, не дыша. Тишина. Маюн постучала снова - и снова никто не отозвался. Она повернулась к Анневу:
        - Ты ведь проверил его покои, до того как…
        - Держитесь правой стороны, парни,  - раздался вдруг чей-то бас со стороны лестницы.  - И перешагивайте через каждую третью ступеньку. Иначе отхватите какой-нибудь гадкий подарочек от мастера Мурлаха - они тут повсюду.
        - Пропади он пропадом со своими ловушками,  - проворчал следом старческий голос.
        Маюн, поймав затравленный взгляд Аннева, рассмеялась:
        - Да не бойся ты, Ани. Никто не станет наказывать тебя за то, что ты оказался здесь по вине какого-то мастера-шутника - тем более ты принес с собой артефакт. А уж отчитывать меня точно никому в голову не придет.  - Она сжала его ладонь в своей, не замечая, что он стоит ни жив ни мертв.
        Они узнают правду. С ними Фин и Кентон… они все узнают.
        - Это еще что такое?  - Голос Нараха дребезжащим эхом прокатился по коридорам.  - Вчера вечером дверь была заперта.
        Его спутник - Аннев узнал голос Брайана - засмеялся:
        - Как ты можешь это помнить - после такого-то количества медовухи?
        По лестнице, судя по эху шагов, спускались как минимум четверо, и Аннев уже не сомневался, что самым страшным его предчувствиям суждено сбыться. Через пару мгновений в дверь, размахивая факелом, вошел Нарах.
        - Я же говорил!  - воскликнул он, потрясая кольцом с ключами.  - Здесь действительно кто-то есть.
        Следом появился Фин с резным деревянным цилиндром в руке, за ним - Кентон с Милостью и маленькой серебряной арфой из кабинета Янака, и замыкал шествие Брайан. Увидев Аннева, все встали как вкопанные, раскрыв рты от изумления, а лицо Кентона стало белее мела.
        - Провалиться мне, если это не мастер Айнневог! Или ты призрак? Эти двое наплели нам всякой ерунды - будто ты заживо сгорел или что-то наподобие того.  - Нарах подошел ближе, наклонил голову к плечу и, прищурившись, вгляделся в лицо спутницы Аннева.  - Маюн? А ты тут какими судьбами? Отец прислал?
        Темные глаза Кентона, скользнув по фигурке девушки, остановились на кольце - и лицо аватара перекосила гримаса ненависти.
        - Маюн,  - выдавил он с трудом,  - почему ты здесь - с ним?
        - Аннев! Ты как умудрился выжить?  - одновременно с Кентоном спросил Фин.
        Зеленоглазая красавица бросила на Аннева удивленный взгляд, однако ответила Нараху:
        - Мастер Нарах, мастер Айнневог добыл артефакт, поэтому я и привела его сюда.
        - Да ты что!  - Сердитое лицо Нараха смягчилось.  - Тебе удалось отыскать жезл принуждения? Эти молодые люди утверждают, что его увели у них из-под носа. Хочешь сказать, тебе удалось его заполучить назад - и вернуться раньше этих двоих?
        - Да еще и на своих двоих!  - восхитился Брайан.  - Поскорее бы рассказать Титусу, то-то он обрадуется! Неслыханное дело, трое новичков за ночь добыли четыре артефакта! Да это войдет в историю!
        И, не обращая внимания на косые взгляды остальных, радостно хлопнул в ладоши.
        Аннев с негодованием смотрел на приближающихся аватаров, злясь на них за то, что они бросили его на произвол судьбы. И в то же время понимал, что сейчас их предательство ему только на руку: наверняка оба заявили, что все доставленные ими артефакты - из замка Янака, а значит, уже не проболтаются, что фонарь и меч принадлежат Анневу.
        «Еще не все потеряно,  - думал он.  - Я отдам Нараху лампу, уговорю его взять меня с собой в Хранилище, а там попробую найти протез».
        - Мастер Нарах, позвольте помочь вам отнести артефакты в Хранилище. Я надеялся, вы расскажете мне поподробнее вот об этой масляной лампе - ведь никто не разбирается в магических предметах лучше, чем вы.
        Нарах часто заморгал, застигнутый врасплох столь внезапным интересом к его работе, а потом широко улыбнулся, обнажив два ряда полусгнивших зубов:
        - О… ну разумеется, мастер Аннев.
        Маюн зло зыркнула на старика, не скрывая досады и отвращения.
        - Аннев, не ходи туда. Не нужна тебе эта проклятая магия. Лучше отдай эту гадость мастеру Нараху и идем со мной.
        Аннев был бы только рад. Он рассчитывал на то, что Маюн не захочет переступать порог Хранилища, однако и надеяться не смел, что она позовет его с собой.
        - Маюн,  - начал он,  - я бы с удовольствием, но…
        Он увидел, что улыбка на губах девушки дрогнула, взгляд потух, и слова комом застряли у него в горле. Как бы ему хотелось, чтобы они ушли отсюда вместе и провели утро за разговорами об их будущем… но нельзя. Если он не попадет в Хранилище - у него вообще нет никакого будущего, поэтому остается лишь собраться с духом и придумать какое-нибудь убедительное оправдание.
        - Я бы с радостью,  - повторил Аннев,  - но перед встречей с твоим отцом мне необходимо лично убедиться, что артефакты помещены в Хранилище. Ведь я мастер-аватар, и это мой долг.
        Хорошенькое личико Маюн помрачнело. Она пристально смотрела Анневу в глаза, словно чувствуя, что он что-то скрывает.
        - Я все понимаю.
        - Спасибо тебе,  - прошептал он.
        Он поднял голову и увидел, что Фин с Кентоном внимательно за ним наблюдают. Не выдержав его взгляда, оба аватара отвели глаза в сторону.
        «Так-то,  - горько усмехнулся про себя Аннев.  - Все мы теперь в одной лодке».
        Никто из этих двоих не станет признаваться, что артефакты, которые обеспечили им заветный титул, они выкрали у него, а не у Янака.
        Что до Кентона, с ним у Аннева особые счеты. Оба они хранят одну и ту же страшную тайну, а потому изобличать Аннева во владении магией аватар не станет. Не сейчас. Но он уже пытался его убить, и Аннев знал, что рано или поздно с Кентоном придется разобраться.
        - Аватар Фин, аватар Кентон, я найду вас после того, как помогу мастеру Нараху с артефактами, и затем мы вместе отправимся к старейшему Тосану.
        Аватары с ненавистью уставились на своего предводителя.
        - Не хотелось бы,  - продолжал Аннев,  - чтобы мой отчет о миссии не совпал с вашим и тем самым поставил под сомнение ваши заслуги.
        Фин несколько раз моргнул, переваривая услышанное, потом едва заметно кивнул:
        - С нетерпением жду нашего разговора… мастер Аннев.  - Он отдал Нараху фонарь и повернулся к Брайану.  - Я наверх. Про ловушки помню, так что дорогу найду сам.
        - На всякий случай пойдем вместе,  - предложил Брайан и вышел следом.
        Кентон, бросив быстрый взгляд на Маюн, приблизился к Анневу.
        - Как тебе удалось выбраться?  - прошипел он.
        Аннев улыбнулся, выпустил руку Маюн и, прижав ладонь к груди, наклонился к Кентону, словно собираясь прошептать ему на ухо какой-то огромный секрет. А когда Кентон подался вперед - взмахнул кистью у него перед носом, щелкнул пальцами и, разжав кулак, продемонстрировал железное колечко.
        - Магия,  - прошептал он в ответ и бросил колечко растерявшемуся аватару.
        Тот поймал и в изумлении уставился на скромный кружок металла.
        - Нет, ты взломал замок. Но я не видел, чтобы…
        Тут его взгляд скользнул по перчатке Аннева и остановился на синей тесьме, обвязанной вокруг бицепса.
        - Ты лжешь,  - заявил он, гневно сверкнув глазами.  - И явно что-то скрываешь.
        Он потянулся к перчатке, но Маюн хлопнула его по руке, не позволив даже прикоснуться к Анневу.
        - Кентон,  - прошептала она гневно,  - прекрати позориться!
        Аватар опустил глаза. Маюн, тряхнув каштановыми кудряшками, обрамлявшими милое личико, повернула голову к возлюбленному:
        - Не слушай его, Аннев. Он просто не может смириться с тем, что уступил тебе, да еще и выставил себя полным идиотом, растрезвонив всем, что ты погиб.  - Она чмокнула его в щеку и шепотом добавила: - Найди меня, как поговоришь с отцом.
        Аннев кивнул, не осмеливаясь до конца поверить в свою удачу. У него получилось. А все потому, что боги смилостивились над ним и послали ему на помощь Маюн.
        Маюн с нежностью сжала на прощание его левую руку. Сердце у Аннева екнуло и остановилось. Темно-красная перчатка, набитая соломой, соскользнула с предплечья и осталась у Маюн. Девушка в ужасе уставилась на оголившуюся гладкую культю.
        Только бы не закричала. Боги, пожалуйста, сделайте так, чтобы она не закричала.
        Он был так близко… Но возможно, никто, кроме нее, не заметил? Может, она даст ему объяснить?
        - Маюн…  - робко начал он, лихорадочно пытаясь подобрать правильные слова.
        И тут она закричала. Это был истошный, пронзительный крик, эхо от которого докатилось до самого отдаленного закоулка подземного лабиринта.
        - Прошу тебя!  - взмолился Аннев, протягивая к ней руку.
        Пальцы скользнули по белому рукаву сорочки. Маюн увернулась, взмахнула факелом и со всей силы ударила им Аннева по голове.
        Аннев рухнул как подкошенный, стукнувшись затылком о каменные плиты пола. Мир перед глазами раскололся и через мгновение перестал существовать. Как и его последняя надежда на будущее.

        Глава 63

        Дрожа от холода, Аннев открыл глаза. Каменный пол, на котором он лежал, был залит кровью.
        Его кровью.
        Аннев сел. Одежды на нем не было. Даже нижнего белья. Он обхватил себя руками, пытаясь согреться, и взгляд упал на культю.
        «Как же я мог забыть,  - с горечью подумал он.  - Это из-за тебя я здесь».
        Он потер ладонью прохладную кожу и снова задрожал. Как же голова болит!..
        Кстати, а здесь - это, собственно, где?
        Он огляделся. Комната в пятнадцать квадратных футов, не больше; в отличие от подземных коридоров, по которым его водила Маюн, и пол, и стены состояли из грубо отесанного камня. Впереди - железная дверь с зарешеченным окошком, закрытым с обратной стороны металлическим заслоном.
        Напротив двери было вырублено некое подобие лестницы, которая вела к ржавому люку в потолке. Сквозь щель в люке просачивалась какая-то золотистая вязкая жидкость. Тоненькими ручейками, переплетающимися друг с другом, она струилась по черной стене и стекала в небольшое углубление, служившее отхожим местом. Аннев с трудом поднялся на ноги и подошел ближе.
        Зрелище выглядело завораживающим: паутинка ручейков на стене переливалась всеми цветами радуги, наполняя комнату мягким призрачным светом… к сожалению, на запах, царивший в этой части камеры, волшебная жидкость никак не влияла.
        Снаружи раздались шаги, и Аннев снова свернулся комочком на полу. Заслонка на окошке отъехала в сторону, и, подняв глаза, он увидел за решеткой сморщенное лицо мастера Нараха. Старик ехидно усмехнулся, демонстрируя дыры в зубах, и с присвистом произнес:
        - Ну что, оклемался?
        Он, прищурившись, осмотрел камеру.
        - Хорошо, хорошо.
        - Почему я…  - начал было Аннев, но тут же зашелся кашлем. Прокашлявшись, он облизал пересохшие губы и попробовал снова: - Почему я здесь?
        Ответ представлялся очевидным, но Аннев хотел знать наверняка, какое обвинение выдвинут против него древние.
        - Будет суд.
        Нарах вытянул шею, чтобы получше рассмотреть его культю, потом удовлетворенно кивнул и сплюнул сквозь прутья решетки на пол камеры.
        - Сын Кеоса,  - пробормотал он и с грохотом задвинул заслонку.
        Аннев со стоном поднялся на ноги и осторожно ощупал затылок. Рана уже подсохла, но голова по-прежнему гудела, а большую часть тела покрывала корка запекшейся крови.
        Он посмотрел на люк в потолке.
        Не может же быть все так просто. Или может?..
        Он вскарабкался по грубым ступеням и толкнул крышку, но та, казалось, заржавела намертво. Он поднялся еще выше и уперся в нее спиной. Медленно распрямляя ноги, он все сильнее и сильнее давил на железную дверцу, но та все равно не поддавалась.
        Тогда Аннев развернулся и еще раз внимательно ее осмотрел. Вблизи он сумел разглядеть крошечное отверстие, из которого просачивалась жидкость. Он дотронулся до нее пальцем и тут же почувствовал странное жжение, словно палец одновременно объяло пламенем и сковало льдом. Аннев отдернул руку, стряхнул каплю и посмотрел на кончик пальца: он был покрыт тончайшей золотистой пленкой, которая, стоило ее потереть, ссыпалась с кожи хлопьями золы, испустив легкий дымок.
        Тресни мои кости. Пить эту штуку точно не стоит.
        Он спустился и несколько минут шагал по камере туда-сюда, чтобы согреться. Наконец стопы начало саднить, и он снова уселся на пол, обхватив себя руками.
        Так. Я где-то очень глубоко под землей. Скорее всего, даже ниже того уровня, до которого меня довела Маюн.
        Маюн…
        Девушка, с которой он хотел разделить свою жизнь.
        «Боги, какое у нее было лицо…»
        …когда она увидела его уродство. Аннев задрожал.
        «Она была напугана, только и всего. Вот если бы я все ей объяснил…»
        Серьезно? И кого он пытается обмануть? Да Маюн просто перекосило от омерзения! То, чего он так боялся, стало реальностью: теперь он для нее - просто-напросто увечный, проклятый сын Кеоса. И она никогда ему этого не простит.
        Кончилась его жизнь. Он, однорукий и беспомощный, заперт в крошечной клети. Содар ушел. Маюн его ненавидит. А его казнь - дело времени. Для полного счастья не хватает лишь, чтобы Кентон поведал древним о его магических способностях - и тогда его не станут забивать камнями насмерть. О нет, только до полусмерти. А потом предадут пыткам и выжгут глаза. А если он и это переживет - там уж как решат. Последнего бедолагу, обвиненного в колдовстве, сначала окунули в кипящее масло, а потом посадили на кол.
        К горлу подступила тошнота. Аннев на карачках дополз до отхожего места, и его пустой желудок вывернуло наизнанку. Он вытер губы тыльной стороной ладони и, дотащившись до подножия лестницы, привалился к нему спиной.
        Надо было уходить с Содаром. Он всегда был прав, во всем. Но дал мне свободу, чтобы я учился на своих ошибках. А теперь - вот он я: Маюн думает, что я чудовище, а Академия собирается меня прикончить.
        - Да ладно тебе, Нарах, хорош ныть. Неужто свеженький мастер проклятий не повод для благодарности?
        - Ты о Кентоне?  - проскрипел Нарах, проворачивая ключ в замочной скважине.  - Так он же бестолочь. Да я богам душу отдам прежде, чем он хоть чему-то научится.
        Голоса вывели Аннева из забытья. Он протер глаза и снова сжался, обхватив колени. С внешней стороны раздался глухой стук поднимаемой перекладины, затем дверь камеры с противным скрежетом резко отворилась.
        На пороге, высоко подняв факел, стоял мастер Брайан. Он шагнул вперед, и Аннев, отвыкший от яркого света, прикрыл глаза рукой. Через несколько мгновений он снова поднял взгляд и увидел рядом с громадным, как медведь, Брайаном хрупкую фигурку Титуса.
        - Аннев!  - Белокурый малыш рванулся в его сторону, таща за собой деревянную бадью, до краев наполненную водой.
        Брайан оглянулся на костлявую фигуру Нараха, застывшую в дверном проеме, затем снова посмотрел на Аннева.
        - Ну так что же,  - пробасил он, выговаривая каждое слово,  - хочешь ли ты испить?
        Аннев, хоть и немало озадаченный такой формулировкой, кивнул.
        - Испить… воды?
        Вот оно что.
        Ну конечно, я же сын Кеоса. Вот он и уточнил - на всякий случай. Интересно, а если бы я пожелал испить не воды - что тогда? Он бы тут же свернул мне башку - или перерезал Титусу горло, чтобы дать мне напиться его крови?
        - Воды,  - чуть слышно прохрипел Аннев.
        Брайан кивнул Титусу, и тот, поставив бадью, вытащил из складок туники ковшик с низкими стенками и, глядя куда-то в сторону, протянул его Анневу.
        Аннев взял посудину и только тут заметил, что Титус как завороженный смотрит на его культю. Он чуть было не спрятал руку за спину, но понял, что больше в этом нет никакого смысла. Поэтому, прижав уродливую левую конечность к бедру - пусть все видят!  - он опустил ковш в бадью, поднял его и осушил до дна. Потом еще раз, и еще, пока его желудок не запросил пощады.
        - Спасибо,  - произнес Аннев, возвращая ковш.
        - Не за что.
        Они с Титусом молча уставились друг на друга, не зная, что еще сказать.
        Нарах, пробрюзжав что-то нечленораздельное, но совершенно точно осуждающее, поковылял прочь, и Аннев был ему за это благодарен.
        - Песочный тебе к лицу,  - сказал он Титусу.
        Титус просиял:
        - Ой, спасибо! Обычно мастер Брайан просит меня помочь ему со зверушками: лошадками, собачками - и даже пчелами, представляешь? А с мастером Карбадом мы все больше разбираем конторские книги. Это, конечно, не так интересно, но все равно очень важно.
        Аннев нашел в себе силы улыбнуться.
        - Из тебя выйдет замечательный стюард, Титус.
        - Да, я тоже так думаю! Мастер Брайан говорит, если я буду и дальше как следует стараться, меня сделают мастером-стюардом сбережения запасов, и тогда одежда у меня будет не песочная, а синяя!
        - Ты хочешь сказать… как у Сейджа? Мастера кухни?
        - Именно!  - От возбуждения Титус чуть не расплескал воду из своей бадьи.  - Ну и пусть я никогда не стану аватаром, быть мастером-стюардом - это тоже здорово!  - Он широко ухмыльнулся.  - И точно лучше, чем служителем.
        Аннев кивнул. Все-таки Тосан был прав насчет Титуса. Интересно, в чем еще старейший не ошибся?
        Брайан нарочито громко кашлянул и, когда Титус поднял голову, кивком указал на ковш. Титус кивнул в ответ.
        - Мы пришли, чтобы привести тебя в порядок,  - пробасил Брайан.  - Подготовить к суду.
        Аннев его почти не слушал. Суд будет быстрым, вердикт давно известен. Как ни странно, ни горечи, ни страха он не испытывал: он прекрасно отдавал себе отчет, чем грозит ему возвращение в Шаенбалу, и тем не менее вернулся. Так что сам виноват.
        Титус достал из кармана тряпку, окунул ее в бадью и начал вытирать Анневу лицо. Аннев сидел не шевелясь и не издал ни звука, даже когда Титус принялся вычесывать запекшуюся кровь из волос.
        - Кентон за тебя вступился,  - прошептал он.  - Сказал, ты попал в ловушку и, чтобы не сгореть заживо, отрезал себе руку.
        Аннев поднял на друга удивленный взгляд:
        - Какой я, оказывается, крутой сукин сын.
        - А я бы поверил,  - возразил Титус, смущенно улыбнувшись.  - Но Тосан говорит, у тебя всегда была такая рука, ты просто прятал ее с помощью магии.
        Сердце Аннева глухо стукнуло в груди.
        Как он догадался?
        Аннев взглянул на Брайана, но управляющий сосредоточенно рассматривал стену перед собой и, казалось, не слышит их разговора.
        - Да какая теперь разница?
        Титус прополоскал тряпку и крепко отжал. Вода в бадье сделалась розовой. Он начал смывать кровь со спины и плечей Аннева.
        - Вообще-то, огромная. Если бы ты получил увечье, выполняя миссию, это бы означало, что Кеос отметил тебя только сейчас. Но если ты все время прятал свою… свою руку…  - Титус судорожно сглотнул.  - Тогда плохо твое дело, Аннев. Всем аватарам устроили допрос, да и мастерам тоже. Тосан рвет и мечет, Маюн заперлась у себя и не отвечает, а Содар…  - Он осекся.
        - Содар?  - встрепенулся Аннев. Беспокойство о старике заставило его на мгновение забыть о собственном отчаянном положении.  - Так он здесь? Где его держат? Что они с ним делают?
        Глаза Брайана сузились.
        - А ну, поживее!  - рявкнул он. И шепотом добавил: - У нас всего несколько минут.
        Титус кивнул, снова выжал тряпку и принялся обтирать Анневу руки и ноги. Дойдя до его левой руки, Титус так и замер с поднятой тряпкой, завороженно уставившись на культю.
        - Дай-ка мне,  - сказал Аннев.  - Теперь я и сам справлюсь.
        Титус помедлил, но все же протянул Анневу тряпку, а когда тот начал тереть культю, отвел глаза в сторону.
        - А ты и правда сын Кеоса?  - шепотом спросил он, повернув голову так, чтобы Брайан не видел, как он шевелит губами.
        Аннев печально опустил плечи.
        Неужели и ты, Титус?..
        Он намочил тряпку и снова принялся скрести руку.
        - Я тот же, кем был всегда.
        Кажется, Титуса его заявление немного успокоило.
        - Значит, ты не…
        Невысказанный вопрос повис в воздухе.
        - Не воплощение зла? Не чудовище?
        Титус пожал плечами:
        - Ну да.
        Аннев со вздохом покачал головой:
        - Во мне зла не больше, чем в тебе самом, Титус.
        - Но ты ведь отмеченный,  - возразил маленький стюард. Вид у него был совершенно несчастный.
        Аннев со злостью швырнул тряпку на пол. Как же ему все это опротивело!
        - Титус, пусть даже у меня всего одна рука - я все тот же Аннев, которого ты знал. И никакое я не чудовище.
        В этот момент в коридоре раздались голоса:
        - …Сказал, что делает свою работу, а я лишь хочу, чтобы мне не мешали делать мою.
        - Ну разумеется, мастер Нарах. Вы правильно поступили, что поставили меня в известность. Теперь можете идти - со мной останется мастер Кентон.
        - Но, старейший Тосан, мне совсем не тяжело…
        - Ступайте!  - прогремел Тосан.  - Ключи у мастера Кентона есть.
        Нарах проворчал что-то себе под нос и шаркающими шажками засеменил прочь.
        Брайан протянул Титусу факел:
        - Нам пора.
        Управляющий поднял бадью, в два быстрых шага пересек камеру и вылил воду в дыру у стены.
        - Да не оставят вас боги, мастер Аннев.
        - Пусть и к вам они будут благосклонны, мастер Брайан.
        Здоровяк подтолкнул Титуса к открытой двери, но не успели они выйти из камеры, как порог переступил Тосан. Через мгновение за его плечом возник Кентон. Пронзительный взгляд темных глаз скользнул по лицу Аннева и остановился на его левой руке.
        - Доброе утро, мастер Брайан. Стюард Титус.  - Тосан коротко кивнул.  - Мастер Нарах сказал мне, вы чистите клетку кеокума.
        - Так и есть, старейший Тосан.
        Брайан попытался протиснуться мимо старейшего из древних, но тот даже не пошевелился.
        - Если вы закончили, почему эта проклятая жижа все еще здесь?
        Рот Брайана, спрятанный в густых зарослях бороды, энергично задвигался.
        - Старейший Тосан, я ведь уже говорил: жидкий свет просачивается из Хранилища, и сделать с этим можно лишь одно - перенести его источник в другое место.
        Тосан вздохнул:
        - Неужели так тяжело просто-напросто задраить люк?
        Пока древний с мастером разговаривали, Аннев увидел на полу ковш, который принес с собой Титус. Он незаметно поднял посудину, рассудив, что в его положении стоит хвататься за любой шанс, который подкидывает ему судьба,  - даже если пока неясно, как именно этот шанс сможет ему пригодиться.
        - …Перепробовали,  - гудел Брайан.  - Если хотите, чтобы это прекратилось, придется мне самому подняться в Хранилище и все там осмотреть.
        Аннев бочком прокрался к стене, по которой стекали золотистые ручейки. В голове у него уже забрезжила кое-какая идея, пусть пока и весьма смутная. Он сунул ковш в сливной желоб так, чтобы виднелся лишь небольшой краешек, и вернулся на место.
        Тосан устало потер виски:
        - Благодарю вас, мастер Брайан, но пока доступ в Хранилище имеем лишь мы с мастером Нарахом и наш новый мастер проклятий. Возможно, этим сможет заняться мастер Кентон.
        Брайан поклонился:
        - Как пожелаете, старейший Тосан.
        Тосан отступил в коридор и, когда Брайан с Титусом вышли из камеры, жестом приказал Кентону следовать за собой. Кентон переступил порог, держа в одной руке факел, в другой - кольцо с ключами, и предстал перед Анневом в новенькой темно-красной форме мастера-аватара. Анневу стало и горько, и завидно.
        Тосан прикрыл дверь и, повернувшись к Анневу, впился в него ненавидящим взглядом:
        - И давно ты это прячешь?
        Аннев быстро взглянул на Кентона, но тот отвел глаза. Он снова посмотрел на Тосана, думая, что же ему ответить, и в конце концов решил промолчать.
        Тосан ухмыльнулся:
        - Содару твое молчание не поможет. Как и твоя ложь. Так что если хочешь спасти своего драгоценного наставника - говори правду.
        Аннев закусил губу. Знать о том, что Содара тоже держат сейчас в тесной вонючей камере, было невыносимо. Но никакая правда его не спасет, это ясно как день. А врать Тосану бесполезно - у него на ложь сверхъестественное чутье. Скорее всего, благодаря кольцу, которое глава Академии носит не снимая,  - наверняка это артефакт. Так какая разница, будет он говорить или продолжит молчать? Аннев выбрал второй вариант.
        Тосан с потемневшим от злости лицом ткнул пальцем в Кентона:
        - Мастер Кентон утверждает, что ты был вынужден отрезать себе руку, дабы избежать смерти в огне. Мастер Фиюнай в этом не сомневается - по его словам, ты был прикован к трупу Дюварека и избавиться от кандалов не мог.  - Он презрительно фыркнул, давая понять, что думает о подобном заявлении.  - Оба были уверены, что ты погиб, но ты каким-то чудом выкарабкался.
        Он умолк, ожидая от Аннева объяснений, но тот по-прежнему молчал. Тосан продолжил:
        - И я должен поверить, что ты отрезал себе руку, а потом добежал до Шаенбалу, опередив Кентона и Фина, скакавших на лошадях?  - Он понизил голос: - И, кроме того, по пути непостижимым образом исцелился?
        Древний указал на округлый обрубок предплечья. Аннев, как и прежде, не произнес ни слова. Глаза Тосана яростно вспыхнули, уголки рта нервно задергались.
        - Но меня не проведешь,  - заявил он, шагая туда-сюда по камере.  - Я чую зловоние магии.  - Он устремил на Аннева испепеляющий взгляд.  - Ты заключил договор с Кеосом? Пообещал ему душу взамен на излечение руки?
        Аннев мотнул головой. Бред да и только.
        - Вот и я так не думаю. Все намного проще… и куда как отвратительнее.  - В глазах древнего загорелся зловещий огонек.  - Ты родился одноруким и всю жизнь прятал свое уродство, используя магию. Протез, который ты мог снять в любой момент, не так ли?
        Ответом ему стал молчаливый взгляд. Этот вопрос мог бы застать Аннева врасплох, вот только после разговора с Титусом он был к нему готов.
        - Отвечай!  - крикнул Тосан и ударил его по лицу.
        Однако ответа не последовало, и Тосан пнул голого пленника по ребрам, отбросив его к стене. Аннев машинально вытянул руки, пытаясь сохранить равновесие, и его культя угодила в золотистый ручеек. Кожа тут же загорелась, но не успел он отдернуть руку, как тут же получил еще один пинок под ребра.
        - Как посмел ты осквернить мою Академию, прикасаться к моей дочери?!
        От следующего удара Аннев упал на колени, и его начало рвать. Кроме воды, которую он недавно выпил, отдавать его желудку было нечего.
        Над ним навис Тосан:
        - Я помню, как убил твоих родителей - Туора и Эген. Твоя мать тоже была кеокумом, верно?
        Аннев надрывно кашлял. С губ свисали тонкие нити слюны.
        - Я мог бы и сам догадаться.  - Он схватил Аннева за волосы и притянул к себе.  - Теперь мне известна твоя тайна. Все это время священник прятал тебя, кеокума, в моем доме. Ты посмел сделать предложение моей дочери. Обучался в моей Академии.  - Он оттолкнул Аннева и ледяным голосом добавил: - Я велел привести священника на площадь. Он сейчас там. Связанный. Ждет нас. Вы сдохнете вместе.
        Аннев медленно повернул голову. Призвав на помощь всю свою ярость и боль, вспомнив все унижения, что ему пришлось вынести в этих стенах, он взглянул Тосану в глаза и прошипел:
        - А мне известна ваша тайна, Тосан. Я видел книгу… Оказывается, не только я скрываю свои способности.
        Древний резко отшатнулся, словно его ударили, и бросил быстрый взгляд на Кентона. Тот покачал головой, и Тосан снова влепил Анневу пощечину.
        - Ты лжешь!
        В коридоре послышался топот. Древний снова занес руку, но тут кто-то принялся барабанить в дверь.
        - Старейший Тосан!  - раздался истошный крик Карбада.  - Старейший Тосан, скорее! На Шаенбалу напали!

        Глава 64

        Кентон рывком отворил дверь. На пороге стоял запыхавшийся Карбад.
        - Люди…  - просипел он, с трудом переводя дух.  - У них металл… в плоти… кошмар.
        - Да говори ты громче! Кто напал на деревню?
        Карбад затрясся:
        - Чудовища. Демоны из металла.
        - Из металла?  - Тосан, вытаращив глаза, повернулся к Анневу.  - Это ты устроил? Привел с собой феурогов? Ты в сговоре с той ведьмой, Кельгой? Она что, до сих пор жива?
        Аннев мотнул головой, чувствуя, как нутро свело судорогой от ужаса.
        «Как они могли проникнуть в деревню?  - лихорадочно думал он.  - Неужели проследили за мной? Но Содар говорил, деревня нас защищает…»
        - Мастера еще хоть как-то отбиваются, но деревенских просто рвут на части!
        - Созови всех в Академию. Мы запрем…
        - Но эти твари уже в Академии!  - истерично завопил Карбад.
        - Что?  - ошеломленно переспросил Тосан.
        Тут рядом с Карбадом возник Нарах. В иной ситуации его тщедушная фигура в пузырящейся ночной рубашке не по размеру вызвала бы смех.
        - Что это за шум?  - недовольно произнес мастер тайн, выглядывая из-за спины Карбада.  - Неужто сын Кеоса сбежал?
        Тосан его словно не заметил.
        - Мастер Карбад, найдите Маюн, удостоверьтесь, что она в безопасности. Вам все понятно?
        - А сами вы куда, старейший?
        - Нужно кончать с этим, и побыстрее,  - с мрачной решимостью заявил Тосан.
        Карбад что есть духу бросился обратно, а древний повернулся к Кентону.
        - Мастер Кентон, охраняйте камеру. Если кеокум попытается вырваться на свободу - прикончите его на месте.
        - Слушаюсь, старейший Тосан.
        - Мастер Нарах, нам потребуется пламя Кеоса.
        - Жезл пламени Кеоса?  - Сморщенное лицо Нараха вытянулось.  - Вы собираетесь крушить демонов их же магией? Дурная затея, скажу я вам. И потом, это темный жезл, использовать его может лишь кеокум.
        - Жезл, Нарах!  - заорал на него Тосан.  - Сейчас же!
        Мастер тайн попятился от него, быстро кивая.
        - Сию минуту, старейший Тосан,  - пробормотал он.
        И бегом пустился по коридору. Тосан, бросив на Аннева полный ненависти взгляд, скорым шагом направился следом.
        Кентон пошел за ним, но на пороге обернулся, уставившись на обнаженную фигуру, сгорбившуюся над лужей блевотины. Он тряхнул кольцом с ключами, и те неприятно звякнули.
        - Если Маюн пострадает,  - процедил он сквозь сжатые зубы,  - я тебе голыми руками глотку вырву.
        Аннев выдержал его взгляд, чувствуя, как внутри медленно закипает ярость.
        - Ты всегда меня ненавидел… потому что она выбрала меня.
        - Но сначала она любила меня!  - крикнул Кентон, шагнув к Анневу.  - Меня! И знаешь, из-за чего прошла любовь?  - Он ткнул в шрам на щеке.  - Из-за этого! А все твой придурковатый дружок Титус!
        - Титус?  - оторопел Аннев.
        Кентон сделал к нему еще один шаг:
        - Мелкий бесполезный хорек. Да у него на лбу написано, что годится он только в стюарды, но нет же - Бенифью и Гримм носились к ним, канючили, чтобы Винзор перевел его к нам. И его перевели. Мастера как могли старались сделать из этого слюнтяя аватара, а я… я был дураком. Вступился за него раз - один-единственный раз!  - и вот что из этого вышло.
        - Дюварек сказал, ты случайно поранился на тренировке…
        - Зря я решил ему помочь,  - тихо продолжил Кентон, не слыша его,  - пусть бы Атэр с остальными и дальше над ним измывались. Тогда все оставалось бы по-прежнему.
        Аннев поднял голову. Последние остатки жалости, что он испытывал к Кентону, испарились. Стиснув зубы, он нашарил в сливном желобе деревянный ковш.
        - После этого она не хотела ко мне прикасаться.  - Кентон, погруженный в воспоминания, ничего не заметил.  - Даже разговаривать со мной не хотела.  - На его губах заиграла мерзкая ухмылка.  - А теперь она знает правду… знает, что мое увечье ничто по сравнению с твоим.  - Он со злостью сплюнул.  - Если бы не твоя ложь, Маюн была бы моей! Она бы вернулась ко мне!  - Он махнул ногой, целясь Анневу в культю.  - Вонючий выродок Кеоса!
        И тут Аннев, резко выбросив вперед руку, выплеснул ему в лицо ковш золотистой жидкости. Кентон дико завопил и, выронив факел и ключи, принялся бешено тереть горящие огнем глаза.
        Аннев толкнул его плечом в живот, и мастер проклятий полетел на пол. Схватив факел и кольцо с ключами, Аннев кинулся вон из камеры.
        Под завывания Кентона он выскочил в коридор, всем весом навалился на тяжеленную железную дверь и захлопнул ее за пару секунд до того, как с обратной стороны в нее врезался Кентон. Щеколда упала на место; Аннев задвинул заслонку окна и повернул ключ в замке.
        - Айнневог!  - ревел Кентон, колотя в дверь.  - Сожри Кеос твои кости! Я тебя убью, слышишь? Клянусь, я убью тебя!
        Аннев отступил в сторону. Он свободен. Пусть гол и беззащитен - зато свободен. Тело била дрожь - отчасти от холода, отчасти от бурлящего в крови адреналина. Если его увидят - за ним начнется охота. Но теперь он на свободе, а значит, может спасти Содара.
        Он огляделся. По обеим сторонам коридора тянулся ряд одинаковых железных дверей. Слева виднелся тупик, справа - лестница.
        Аннев бросился к ней и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки и держа перед собой факел на случай, если придется от кого-нибудь отбиваться. Наконец лестница привела его на маленькую площадку, выходившую в просторный коридор.
        «Проклятое Хранилище, должно быть, где-то здесь,  - подумал Аннев.  - Брайан сказал, оно прямо над моей камерой».
        Он посмотрел на свою культю, подумал немного и снова побежал вверх по лестнице. Сначала нужно спасти Содара. Единственного человека, который ни разу в жизни его не предал. Не важно, что заставило старика изменить свои планы, главное - он вернулся, не бросил Аннева на произвол судьбы. И будь Аннев проклят, если не отплатит Содару тем же.
        Он преодолел с дюжину ступеней, когда сверху раздался лязг металла и человеческие крики. Шум приближался, и Аннев, развернувшись, слетел по лестнице и, нырнув в спасительную темноту коридора, помчался во весь дух.
        Он чувствовал себя трусом. Вместо того чтобы броситься в бой, он со всех ног улепетывает от опасности. Не похож он ни капли ни на Бреатанаса, ни на рыцарей Гальциона, о которых Содар ему столько рассказывал. Те славные ребята и в голом виде ринулись бы в гущу врагов, круша их чудовищные черепа факелом, пока бы не подвернулось более подходящее оружие. А Бреатанас тем временем прорвался бы наверх, спас своего наставника, всю деревню и любимую женщину, и те люди, что презирали его и желали ему смерти, воздали бы ему хвалу и в почтении склонили перед ним головы. И никому не было бы дела, есть на нем штаны или нет.
        Но куда там Анневу до Бреатанаса или рыцарей Гальциона. Он и в оруженосцы-то им не годится. Он уже даже не мастер-аватар, а всего лишь перепуганный мальчишка с одной рукой.
        Пока он бежал, коридор сделался шире, потом сузился, а после поворота снова стал заметно шире. Аннев ни разу не остановился и не сбавил скорость, продолжая подгонять себя до тех пор, пока свет от факела не выхватил из темноты темно-серую дверь из железного дерева.
        Аннев подбежал ближе и увидел, что коридор превратился в просторный зал, а размеры двери, издалека показавшейся громадной, в действительности совершенно устрашающие. Почти двадцати футов диаметром, идеально круглая, она была отполирована до блеска. В центре ее был вырезан почти шестифутовый глиф. Аннев поднял факел повыше, чтобы как следует его рассмотреть.
        Знак представлял собой букву «Х», на верхней части которого стояла перевернутая «V», по длине соответствующая половине «Х». В нижней части была нарисована круглая «О», из-за которой изображение целиком напоминало открытый глаз. Аннев знал этот символ: «Х» - это два треугольных куска дерева, поставленных друг на друга, обозначают т’расанг; перевернутая «V» - это люмен, пламя, объявшее дерево; а «О» - воздух, что питает пламя, кваир. Символ созидания и разрушения, богов и Лукватры, всех в мире элементов, слившихся в один.
        Аклумера.
        Вот оно, Проклятое хранилище. В нем можно временно укрыться и подыскать какое-нибудь оружие. Аннев осмотрел дверь, но не нашел ни ручки, ни замка, лишь крошечное отверстие в центре символа аклумеры. Осталось подобрать ключ. Среди тех, что висели на кольце, Анневу бросился в глаза самый странный - всего-навсего палочка из железного дерева, совершенно гладкая, и на ключ-то не похожая. Еще раз окинув дверь взглядом и убедившись, что ничего похожего на замочную скважину в ней больше нет, Аннев осторожно сунул палочку в отверстие. Когда палочка погрузилась полностью, раздался громкий щелчок, и Аннев отскочил назад - на всякий случай.
        Но ничего не произошло.
        Он вернулся, сунул палочку в скважину и попробовал провернуть.
        Снова ничего.
        «Так, думай.  - Он прислушался, не идет ли кто, но кругом стояла тишина.  - Ключ подходит, но не поворачивается. Но как открыть дверь ключом, который не поворачивается в замочной скважине?»
        Он растерянно почесал щеку, как вдруг замер, пораженный догадкой, и улыбнулся.
        «Да ведь это не ключ!  - Он прижал к основанию палочки большой палец.  - Это обычный артефакт… как мой фонарь».
        Он сосредоточился, представляя себе, как дверь открывается.
        В следующее мгновение пол под его ногами мелко задрожал; за дверью раздалось тихое жужжание какого-то непостижимого механизма. На блестящей поверхности, рассекая глиф надвое, проступила трещина, которая начала увеличиваться; наконец обе половины двери, словно гигантские створки, распахнулись внутрь. Ключи со звоном упали на каменный пол.
        Аннев переступил порог и, положив факел, поднял ключи. Едва он надел кольцо на запястье, как двери начали закрываться, угрожая его раздавить. Он быстро прошел внутрь и тут вспомнил, что остался без света. Он бросился назад, но факел уже почти вытолкнуло наружу движущейся створкой. Аннев сунул было руку в щель, но тут же отдернул - слишком поздно. Двери затворились.
        «Ну что ж.  - Аннев медленно развернулся.  - Посмотрим, во что я вляпался на сей раз».

        Глава 65

        Его взору предстала каменная стена, край которой был подсвечен оранжевым. Пока Аннев наблюдал, сияние переменило цвет на ярко-желтый, затем на призрачно-зеленый, а потом вспыхнуло фиолетовым. Аннев подошел и выглянул из-за стены.
        Никаких радужных переливов он не увидел. Напротив, помещение, напоминавшее огромную пещеру, заливал мягкий белый свет. Аннев несколько раз с силой сжал веки, давая себе привыкнуть к свету, и осмотрелся. Потолок представлял собой необъятный купол высотой в двадцать, а диаметром - несколько сот футов. Края купола сужались и переходили в стены, похожие скорее на крутые склоны. По периметру стояла ширма, предназначенная словно бы для того, чтобы у любопытствующих не имелось ни малейшего шанса даже одним глазком взглянуть на сокрытые в Хранилище сокровища за те несколько секунд, в течение которых открываются и закрываются двери.
        Ступив за ширму, Аннев увидел бесконечные ряды полок. Они тянулись от стен к центру, где сходились друг с другом, словно спицы исполинского колеса. Из центра купола падал свет, разливавшийся в воздухе радужно-белым сиянием.
        - Всеотец неба и земли,  - прошептал Аннев, ощутив почти благоговейный трепет.
        Сами полки были почти не видны из-за громоздящихся на них всевозможных предметов - как самых обычных на вид, так и диковинных. Свитки и книги, камни и драгоценности, жезлы и церемониальные чаши, броня и оружие. Анневу вспомнилась коллекция Янака, но если торговец посвятил остаток жизни поискам артефактов, которые он считал наиболее ценными, то Академии подобная избирательность была чужда, а потому век за веком аватары крали все артефакты без разбора, которые затем запирались здесь навсегда.
        Итак, ему все-таки удалось попасть в Проклятое хранилище.
        Окинув взглядом ближайший ряд полок, Аннев приметил пару коричневых сапог. Отлично, значит, кое-какая одежда здесь все-таки есть. Он вприпрыжку помчался к сапогам, по пути обнаружив, что «кое-какая» - это еще мягко сказано. Весь проход между рядами занимали предметы гардероба: плащи, шарфы, штаны, обувь, рубахи, куртки, перчатки - даже в исподнем недостатка не наблюдалось.
        Одар милосердный, вот это удача! Аннев торопливо натянул нижнее белье и плотные черные штаны, сунул ноги в запылившиеся коричневые сапоги и, решив, что с выбором остальных вещей спешить не стоит, медленно направился вдоль прохода. Рубашка, покрытая какой-то шерстью, костяной жилет, головной убор в форме волчьей головы - все не то. И тут его внимание привлек кроваво-красный плащ с капюшоном, сшитый, как ему показалось, из рыбьей чешуи.
        «Нет, это не чешуя,  - подумал Аннев, приглядевшись.  - Это драконья кожа!»
        Он провел рукой по ткани, с удивлением обнаружив, что она необычайно мягкая, и ощутил тепло собственной ладони, отраженное от чешуйчатой поверхности. Аннев накинул плащ на голые плечи, и по телу тут же, вызывая мурашки, прокатилась горячая волна. Он задрожал, запахнул плащ - и нащупал в подкладке два небольших кармана. Спрятав в одном из них кольцо с ключами, Аннев двинулся дальше, по направлению к источнику волшебного сияния.
        Вскоре на глаза ему попалась красная рубашка, расшитая золотом, и он остановился, чтобы ее примерить. Как только ткань коснулась спины, позвоночник пронзила такая мучительная боль, что Аннев чуть не вскрикнул - пришлось даже прикусить язык. Он сорвал с себя рубаху и бросил на пол. Боль мгновенно утихла.
        «Некоторые вещи попали сюда совершенно заслуженно,  - напомнил он себе.  - Впредь будь поосторожнее».
        Он внял собственному совету, и, когда его взгляд приковала темно-синяя рубаха, он первым делом поднял ее и приложил к шее воротник. В ту же секунду перед глазами все расплылось, дышать стало тяжело и возникло непреодолимое желание вылить на себя ведро воды. Через некоторое время ему удалось найти белую рубашку, которая не производила впечатления грозного артефакта. Аннев осторожно просунул голову в ворот и, не ощутив никакого магического эффекта, смело натянул рубаху на себя.
        Вдруг до него донеслось эхо чьих-то голосов. В центре зала кто-то находился.
        «Это же Тосан с Нарахом!»
        Аннев и забыл, что эти двое отправились в Хранилище за жезлом.
        Он нырнул в проход, заставленный различными флаконами, и спрятался за полкой, на которой стояли в ряд банки с полупрозрачной оранжевой жидкостью. Затаившись и стараясь не дышать, он наблюдал сквозь щелочку за двумя ссорящимися мужчинами, которые шли в его сторону, то и дело останавливаясь.
        - …И задавать вопросы,  - гремел Тосан.  - Если на то воля Одара, жезл проявит свою силу.
        Аннев видел, что они продвигаются по проходу, который ведет к двери.
        - Старейший Тосан, разве так рассуждает человек веры? Разве возможно, чтобы Одар…
        - Я старейший из древних, мой долг - защитить Академию и людей,  - оборвал его Тосан, в руке которого поблескивал гладкий жезл из черного камня.  - И для этого я готов сделать все, что нужно. И все что угодно. Вам ясно?
        Снаружи что-то громыхнуло, пол задрожал, и с древних полок дождем посыпалась пыль. Банки задребезжали, и Аннев пригнулся. А когда снова поднял голову, Нарах с Тосаном стояли к нему спиной, глядя на дверь.
        - Так и быть,  - пробормотал Нарах.  - Но не вздумайте использовать его здесь, иначе от Хранилища ничего не останется. В архивах говорится, он сжигает камень так же легко, как дерево или плоть. Если вас никак не отговорить от этого безумия - хотя бы творите его вне этих стен.
        - Я что, по-вашему, похож на идиота?
        Тосан пошагал к двери, Нарах в своей смешной пузырящейся рубашке засеменил следом. Аннев, чтобы не терять их из виду, выскользнул из своего укрытия. Он увидел, как Нарах вставил в скважину блестящую палочку, что-то над ней пошептал и быстро вынул. И снова Аннев ощутил под ногами знакомую вибрацию. Две половины гигантской двери поползли внутрь, и Нарах посторонился, пропуская Тосана. Уже на пороге древний вдруг обернулся - и его глаза впились в Аннева.
        Двери с грохотом замкнулись. Аннев, хоть и был в плаще из драконьей кожи, дрожал всем телом. Опасаясь, что Тосан его заметил, он помчался по проходу, который оказался неимоверно длинным, и лишь через минуту рискнул остановиться и прислушаться. В Хранилище стояла тишина - никакого бряцанья и скрежета секретных механизмов, открывающих здоровенные двери из железного дерева. Скорее всего, Тосан его попросту не увидел, а если и увидел - то решил, что сейчас есть проблемы поважнее.
        Но стоило Анневу сделать еще несколько шагов, как все тревожные мысли разом вылетели у него из головы.
        Перед ним стоял огромный, футов двадцати в диаметре, бассейн, наполненный тем самым жидким светом, что просачивался в его камеру.
        «Это искусственная пещера,  - подумал Аннев,  - потому что в природе таких пещер не бывает».
        Жидкость в бассейне вела себя как живая: шла рябью, как ей заблагорассудится, вздымалась и опускалась, переливаясь через край бассейна и струясь по канавкам, вырубленным в полу вдоль каждого десятого ряда. Кое-где канавки треснули, и создавалось впечатление, будто на полу раскинулась гигантская золотистая паутина.
        Аннев взирал на это чудо с раскрытым ртом, но вдруг сияние приобрело кроваво-красный оттенок, и он вспомнил, что всего несколькими этажами выше идет настоящая резня.
        «Содар тоже где-то наверху. Он вернулся за мной, и теперь Тосан его казнит. Я не могу его бросить… и прятаться вечно здесь тоже не могу».
        Аннев выругался, в очередной раз проклиная себя. Ну почему он не остался в Баноке? Почему не ушел с Содаром, когда тот предлагал? Однако прошлого не вернуть, а в настоящем Содару нужна помощь, так что пора отсюда выбираться.
        И в первую очередь неплохо бы подумать об оружии.
        Аннев бросился в проход, который приметил ранее. Кинжалы, дротики, молот, трезубец, двуручный клинок в виде полумесяца - взгляд скользил по полкам в поисках чего-нибудь более подходящего и наконец остановился на длинном мече, висевшем на черном поясе. Аннев вынул его из ножен и хорошенько осмотрел.
        Фламберг. Отличная сталь. Острый клинок. Аннев сосредоточился, пытаясь почувствовать, есть ли в нем магия, и уловил то же ощущение тепла и света, что исходило от фонаря с фениксом. Тогда он представил себе, как клинок начинает разгораться и вот уже ярко светит, словно маяк в ночи… но сталь по-прежнему оставалась темной и холодной. Аннев пожал плечами и вложил волнистое лезвие назад в ножны. Застегнув ремень на поясе - тут пришлось изрядно помучиться, орудуя лишь одной рукой,  - Аннев направился было за топором, но, сделав пару шагов, остановился.
        «Что я делаю? Я ведь не могу пользоваться одновременно и мечом, и топором… если только не найду себе вторую руку».
        Через несколько минут поисков на глаза ему попались две полки, на которых лежали магические протезы: три кисти, две ноги, ступня и правая рука с плечом, предплечьем и кистью. Ничего подходящего.
        «Теперь моя левая совершенно бесполезна»,  - с грустью подумал Аннев.
        Его последняя надежда рухнула. Если уж в Проклятом хранилище нет магического протеза, где же еще его искать? Но времени на то, чтобы себя жалеть, у Аннева не имелось. Главное, что стоило сейчас сделать,  - это найти выход из Академии и как-то умудриться не умереть в ближайшие двадцать четыре часа.
        «А вдруг и для левой руки тут что-то да отыщется»,  - подумал он.
        Вернувшись к полкам с оружием, он еще раз тщательно осмотрел их содержимое. Ничего. Он перешел к соседнему ряду, где наткнулся на броню.
        «Нужны наручи… или щит».
        Аннев поспешил к стеллажам и увидел на длинном крюке странный металлический диск. Для баклера он выглядел слишком великим, для полноценного щита - слишком малым. Выпуклую поверхность диска украшало изображение молнии. Аннев снял его с крюка, сунул культю в ремни и как следует затянул. Пусть за ручку он ухватиться и не мог, но для врага он теперь оказался менее уязвим.
        «Ну, кажется, готов»,  - подумал Аннев, совершенно не чувствуя себя готовым. Он помчался по проходу в направлении двери. На пути ему попался какой-то стол, которого раньше он почему-то не заметил, и Аннев остановился как вкопанный.
        Мой фонарь… и перчатка Маюн!
        Аннев схватил деревянный цилиндр и сунул во внутренний карман плаща. Перчатку он тоже решил забрать, хоть и прекрасно понимал, что надеть ее ему уже никогда не суждено. Интересно, почему Нарах посчитал ее артефактом? Из-за того, что на ней феникс, как и на фонаре? По какой бы причине она сюда ни попала, Аннев был рад, что она снова у него. Кроме перчатки и фонаря, других его вещей на столе не обнаружилось; Милость, флаг Бреатанаса, лампа Янака, которая вполне могла оказаться Оракулом,  - оставалось только догадываться, куда Нарах спрятал их. Зато там лежали два кольца, белый носовой платок и тусклый деревянный жезл. Аннев машинально сгреб их со стола вместе с перчаткой и сунул в карман - с ними он разберется позже. Но раз фонарь он нашел,  - может, и остальные его артефакты тоже где-то неподалеку?
        «На полках с оружием Милости не было,  - вспомнил Аннев.  - Кентон держал его в руках, когда Маюн огрела меня факелом… возможно, он воспользовался замешательством и спрятал меч у себя».
        Но в таком случае Кентон давно бы разнес дверь камеры и выбрался на свободу. И вообще, его не сделали бы мастером-аватаром, не принеси он какой-нибудь артефакт.
        «Он мог отдать и арфу, которую украл из кабинета Янака. Поступить так было бы умнее всего…»
        Аннев прикусил губу. Он очень хотел найти Милость, но каждая лишняя секунда его пребывания в Хранилище могла стоить Содару жизни. «Я обязательно за ним вернусь,  - пообещал он себе.  - Но сейчас я должен спасти Содара».
        Несколько секунд спустя он уже стоял у двери. Сунув палочку из железного дерева в замочную скважину, он сосредоточился и, как только глиф аклумеры, вырезанный и на внутренней поверхности двери, разделился надвое, быстро выдернул артефакт и отступил. Створки медленно распахнулись.
        Аннев сделал шаг вперед - и тихо охнул.
        Коридор был залит кровью. Размазанные кровавые пятна покрывали даже каменные стены. А в конце коридора он увидел нечто такое, от чего кольцо с ключами выпало у него из пальцев.
        На полу лежал мертвый Нарах.

        Глава 66

        Двери за Анневом закрылись, и он очутился в полной темноте. Трясущейся рукой он достал из кармана плаща фонарь, зажал между коленями и повернул половинки в разные стороны. Тьму прорезал яркий луч света, и в сорока футах от себя, там, где коридор делал поворот, Аннев увидел изувеченное тело Нараха. Его ночная рубашка была изодрана в клочья.
        Подобрав ключи, Аннев направился к Нараху. В нос ударил запах свежей крови и фекалий, но Аннев, поборов отвращение, приблизился к трупу и опустился на колени. Он хотел проявить хоть какое-то уважение к покойному мастеру тайн, но укрыть его было нечем - разве что плащом из драконьей кожи, но Анневу он сослужил бы лучшую службу, чем мертвецу. Поэтому юноша осенил тело знаком Одара и помолился про себя за дух Нараха. После этого Аннев поднял фонарь и принялся осматривать останки.
        «Так же убили и Сениф»,  - подумал Аннев, вспоминая чудовищную картину, представшую перед их с Крэгом глазами в Чаще. Он сокрушенно покачал головой, отказываясь поверить, что феуроги действительно ворвались в Шаенбалу. Но Карбад сказал, что на деревню напали демоны «с металлом в плоти»,  - какие еще могут возникнуть сомнения?
        Правда, феуроги не демоны. Точнее, не совсем демоны. Это человеческие существа, достойные жалости, чьи тела изуродованы металлом и камнем; несчастные истерзанные души, которые Кельга подчинила своей воле.
        «Но если Кельга мертва - кто же тогда привел их в деревню? И как им удалось прорвать защитный круг?»
        Тут Аннев вспомнил женщину-феурога, которую пощадил - и спас, воткнув ей в горло трубку Крэга, чтобы она могла дышать,  - и его затрясло. «Так это я виноват? Одну душу спас - и тем самым сотни загубил?» С того дня еще и двух суток не прошло. Могла ли она его выследить и привести с собой остальных?..
        Аннев тряхнул головой. Не об этом ему сейчас надо думать, а о том, как защитить дорогих ему людей, и прежде всего - Содара и Маюн.
        Сверху донесся ужасающий скрежет, от которого кровь застыла в жилах, и следом - удары металла о металл.
        Пора! Аннев ринулся вверх по лестнице. Кровь в ушах стучала так громко, что он почти ничего не слышал. Где-то на полпути он спрятал фонарь в карман, чтобы вынуть меч. Без света стало весьма неуютно, но досадовал Аннев недолго: стоило ему достать меч из ножен, как волнистый клинок длиной в два с половиной фута вспыхнул белыми и голубыми язычками пламени. Аннев резко отвел руку в сторону, опасаясь за свое лицо, а потом поднял меч над головой, как факел.
        «Надо же, пылающий клинок! Интересно, какие еще сюрпризы приготовило мне Хранилище?»
        Долго ждать ответа на свой вопрос ему не пришлось. Аннев вдруг почувствовал, что ноги стали необычайно легкими, словно он бежал под гору. Сапоги под ним так и замелькали, слившись в сплошное коричневое пятно, и он полетел по винтовой лестнице, перемахивая сначала через две, а потом и через три ступеньки.
        Несколько секунд спустя он уже стоял перед запертой дверью, ведущей на следующий уровень. Чтобы достать кольцо с ключами, меч пришлось положить на пол, после чего клинок, к величайшему сожалению Аннева, погас. Отперев дверь, он нашарил в темноте меч, взялся за рукоять - и клинок вновь вспыхнул холодным огнем.
        «Я бы все-таки предпочел Милость,  - подумал Аннев.  - Но и к этому мечу можно привыкнуть».
        Однако его злило, что ему не удалось призвать магию меча в первый раз. Что именно ее активировало сейчас? И почему в Хранилище у Аннева ничего не вышло?
        Аннев налег плечом на дверь и приоткрыл ее на несколько дюймов. Оказалось, он вернулся в помещение между первым и вторым порогами, где хранились архивы. Аннев осторожно проскользнул внутрь и тут увидел, что в конце коридора идет бой.
        Из шести дверей, что располагались по сторонам коридора, две были сорваны с петель. В одной из комнат держал оборону мастер Брайан. У дверного проема лежал мертвый феурог, а двое таких же уродливых монстров напирали на Брайана, который отбивался от них топором.
        Откинув плащ назад, Аннев со всех ног бросился на помощь. Феурог, стоявший ближе к нему, заметил его и развернулся, выбросив вперед ручищу с длинными пальцами, которые оканчивались железными когтями. Аннев парировал удар, полоснул мечом по запястью и вогнал пылающий клинок феурогу в грудь. Чудовище взвыло от боли и задергалось, царапая сталь, в тщетных попытках вытащить клинок. Бело-голубое пламя ярко вспыхнуло. Мгновение спустя глаза феурога стали пустыми и безжизненными, и он рухнул на колени.
        Аннев выдернул меч, следя взглядом за вторым феурогом. Этот выглядел совсем иначе: его тело не было перекошено, как у предыдущего, к тому же он был одет и вооружен ржавым тесаком. Несмотря на вполне человеческие черты, лицо и макушка существа состояли из стали, а из грудины торчали каменные ребра.
        Увидев, что его напарник повержен, феурог отступил от проема и повернулся к Анневу. Брайан не стал терять времени даром и с размаху опустил топор ему на голову, вогнав металлическую пластину глубоко в череп. Из глаз и рта монстра фонтаном хлынула кровь, он обмяк и повалился на пол. Брайан, держа топор наготове, вышел из комнаты.
        - Ты привел этих демонов в Шаенбалу!  - прогремел он.
        И, подняв топор, шагнул к Анневу. Аннев крепче сжал рукоять меча и выставил перед собой щит.
        - Я вам не враг, мастер Брайан. Я не причинил вам никакого вреда, и этих монстров привел не я.
        Он очень надеялся, что так оно и есть.
        Брайан пнул феурога, которого заколол Аннев, и, не опуская топора, произнес:
        - Где мастер Кентон и мастер Нарах? И старейший Тосан?
        - Нарах мертв - его убили феуроги. Кентон, думаю, жив. А Тосана последний раз я видел в Хранилище.
        Глаза Брайана сузились.
        - Значит, ты сбежал из клетки и выкрал артефакты из Проклятого хранилища, как истинный сын Кеоса.
        Брайан не спрашивал - он утверждал.
        - Я не сын Кеоса. Я здесь для того, чтобы помочь вам спасти Академию.
        Управляющий заскрипел зубами. В густой бороде поблескивали капельки пота.
        - Что ж, так и быть. Сражайся. Но когда опасность минует - ты будешь призван к ответу за свои мерзкие деяния.  - Он наконец опустил свое грозное оружие.  - И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, иначе я тебе головенку снесу. Понял?
        Аннев кивнул. Он прошел вперед и заглянул в комнату, в которой сражался Брайан.
        - А Титус здесь, с вами?
        Лицо управляющего еще больше помрачнело, а взгляд потух.
        - Когда чудища на нас напали, Титус убежал. Они ворвались вон через те двери.
        Он указал на два зияющих дверных проема.
        На мгновение Аннев представил себе, как его друг, совсем один, мечется по темному подземелью, пытаясь спастись от преследующих его монстров - возможно, по его, Аннева, вине,  - и сердце у него упало. Ни слова не говоря, он помчался к выходу. Мастер Брайан побежал следом, но угнаться за Анневом в его волшебных сапогах грузному управляющему оказалось не по силам.
        Железная дверь, через которую Аннев попал сюда вместе с Маюн, была заперта, но нижнюю ее часть неведомая сила отогнула кверху. Щель получилась достаточно просторная, чтобы через нее на корточках мог пролезть взрослый человек. По эту сторону двери лежал мертвый феурог. Аннев, держа меч перед собой, выполз в коридор и увидел еще двоих, с железными ручищами и крюками вместо кистей. Судя по всему, смерть их настигла как раз в тот момент, когда они пытались прорваться внутрь. Поверхность двери, покрытая вмятинами и царапинами, была утыкана длинными железными пиками. Такие же пики торчали из тел двух аватаров - Ханса и Колвена. Рядом лежала верхняя половина туловища Фолума, мастера таможни.
        Добежав до конца коридора, Аннев бросился по проходу, спиралью уходившему вверх. Через дюжину шагов он наткнулся на оторванные ноги Фолума. Аннев не позволил себе сбавить шаг: он стиснул зубы и помчался еще быстрее, думая лишь о том, как бы ненароком не поскользнуться на залитых кровью камнях.
        Наконец подъем закончился, и Аннев очутился на площадке с короткой лестницей. «Держись правой стороны,  - вспомнил он предостережение Маюн.  - И не наступай на каждую третью ступеньку».
        Состояние лестницы подтверждало правдивость ее слов: слева ступеней почти не осталось - вместо них зияли дыры, а вот правая сторона была нетронутой. Аннев без труда преодолел этот коварный участок пути и оказался в длинном темном коридоре. Это был первый уровень подземелий Академии. Держа в вытянутой руке горящий фламберг, Аннев понесся вперед. Плащ бешено развевался у него за спиной и хлопал на ветру, словно огромные огненные крылья. У развилки Аннев остановился, пытаясь понять, куда ему теперь. Налево или направо? Или так и бежать прямо, никуда не сворачивая? Все коридоры выглядели совершенно одинаково, и сколь бы пристально Аннев ни всматривался в каждый из них, вспомнить, какой дорогой вела его Маюн, он, хоть убей, не мог.
        И тут кто-то закричал. Аннев наклонил голову, прислушиваясь. Через несколько секунд крик повторился.
        - Нет! На помощь! Кто-нибудь, помогите!
        Это был Титус.
        Аннев бросился направо, откуда доносился голос маленького стюарда. Вскоре коридор сделал поворот, и Аннев заметил впереди ряд железных дверей. Он пробежал мимо, но тут снова услышал вопль Титуса. Аннев развернулся и увидел, что одна из дверей чуть приоткрыта. Он подскочил к двери и, толкнув ее щитом, вошел.
        Бело-голубое пламя меча осветило склад, сверху донизу забитый мешками с мукой и зерном. Посередине был оставлен узкий проход, который вел к двери в противоположной стене. А у двери, скрытый по грудь мешками, стоял феурог.
        Заслышав шаги, он развернулся. В мускулистой груди поблескивали полосы какого-то красного металла; он же покрывал руки, шею и темя, но лицо не было обезображено, из-за чего феурог, в отличие от своих собратьев, больше походил на человека, чем на дикого монстра.
        Увидев Аннева, он улыбнулся, обнажив ровные белые - и совершенно человеческие - зубы. И, как только Аннев шагнул к нему навстречу, повернулся боком и поднял правую руку - металлические пальцы сжимали эфес тонкой рапиры. Потом слегка согнул колени и выставил рапиру перед собой. У Аннева отвисла челюсть. Перед ним стоял настоящий фехтовальщик.
        - Ты-ы-ы,  - завыл он.  - Вот и ты-ы-ы.
        «Одар милосердный!  - Аннев был потрясен.  - Он еще и говорит!»
        - Кентон?  - пропищал из-за груды мешков тонкий голосок.  - Прошу тебя, помоги!
        - Титус, это я!  - крикнул Аннев и сделал еще один шаг в сторону жуткого получеловека.
        - Аннев!
        Фехтовальщик, подняв рапиру, бочком пошел ему навстречу.
        - Иди-и-и со мно-о-ой. Пусти-и-и кро-о-овь.
        Аннев почувствовал, что начинает сходить с ума.
        - Если я так тебе нужен,  - произнес он, поднимая меч,  - чего ты ждешь? Я весь твой.
        - Вессссь,  - прошипел феурог. Его левая рука метнулась к поясу.  - Мо-о-ой.
        В ту же секунду в грудь Анневу полетел нож.
        Аннев вскинул щит, клинок врезался в сталь и отскочил обратно. Раздался электрический треск и следом за ним гулкое «бум!» - лезвие ударило феурога в грудь, покорежив медную пластину.
        Фехтовальщик ошарашенно уставился на нож, лежащий у его ног. В человеческих глазах вспыхнула ненависть.
        - Ты-ы-ы… умри-и-и.
        Аннев, прикрывшись щитом, осторожно шагнул вперед. Монстр выставил вперед левую ногу и сделал выпад. Аннев блокировал удар щитом. Кончик рапиры скользнул по стали, высекая из нее снопы искр, и пронзил левое плечо. Аннев зарычал, отступил на шаг, и фехтовальщик тут же нанес следующий удар, целясь ему в грудь. Аннев парировал и попытался перехватить инициативу, но из-за тяжести меча он явно проигрывал феурогу в скорости. Фехтовальщик снова сделал выпад - и Аннев почувствовал жгучую боль в правом плече. На белой рубахе начало расплываться еще одно красное пятно.
        «Да как ему это удается?  - изумился про себя Аннев, снова отступая.  - Он же тупое чудовище, не человек!»
        И тут же себя упрекнул: если хочешь победить - не стоит недооценивать соперника. Не важно, человек он или нет.
        «Дело в оружии,  - дошло до него наконец.  - У меня слишком тяжелый меч, а от щита толку немного».
        Феурог не стал дожидаться, пока Аннев придумает новую тактику, а полоснул по мешку с мукой и бросил его Анневу под ноги. В воздух поднялось густое белое облако, Аннев закашлялся и, пригнувшись, сделал несколько шагов назад, инстинктивно закрывая щитом голову и грудь.
        Вдруг из мучного тумана вылетела рапира и попала в поднятый щит. Снова раздался глухой гул, сверкнула молния, и рапиру отбросило назад.
        Вот и шанс! Аннев замахнулся и рубанул мечом, намереваясь ударить Фехтовальщика по голове. Тот уклонился от клинка и принялся атаковать ноги Аннева, однако - благодаря волшебным сапогам - безуспешно.
        Из-за горы мешков выполз Титус. Белокурые волосы были взлохмачены, из рассеченной щеки сочилась кровь, а по пухлому личику струились слезы. Он схватил валяющийся на полу нож и с пронзительным криком швырнул его в феурога.
        Фехтовальщик удивленно обернулся на звук - и застонал, сложившись пополам. Лезвие вошло ему в низ живота.
        В это же мгновение дверь в задней стене распахнулась, и в комнату ворвался Фин. В одной руке он держал факел, в другой - окровавленную булаву. Он застыл на месте, глядя то на раненого феурога, то на пылающий фламберг. Монстр повернулся к Анневу.
        - Ты-ы-ы…  - взвыл он и завалился на мешок с зерном.
        Глаза Фина расширились, вспыхнув праведным гневом.
        - Ах ты, поганый сынок Кеоса!  - заревел он и двинулся на Аннева.
        - Стой!  - закричал Титус, преграждая ему дорогу.  - Он спас меня, Фин!
        Феурог выдернул из живота нож, скатился с мешка и, зажимая одной рукой рану, поднял клинок, чтобы вонзить его в Титуса.
        - Нет!
        Аннев прыгнул вперед и, упав на колени, воткнул фламберг в спину феурога. Волнистый клинок вспорол тонкий слой металла и вошел глубоко в плоть. Феурог жалобно заскулил, руки упали по швам.
        Фин оттолкнул Титуса в сторону и, занеся булаву над головой Аннева, снова прорычал:
        - Проклятый сын Кеоса!
        Аннев заслонился щитом, отчаянно надеясь, что и сейчас магия сможет его защитить, однако в глубине души совершенно точно знал: у него попросту не хватит сил, чтобы выдержать атаку Фина.
        Фин размахнулся - и булава обрушилась на феурога, проломив ему череп. Монстр дернулся, выронил нож и упал замертво.

        Глава 67

        Фин плюнул в развороченное лицо феурога, вытер лоб и наставил на Аннева окровавленную булаву.
        - Это ты убил Нараха и Брайана?  - спросил он без прелюдий.
        Аннев покачал головой и медленно поднялся с колен.
        - Брайан жив - он шел за мной. Нараха убили феуроги.
        - Феуроги? Это демоны-тени?
        Волосы на затылке у Аннева встали дыбом.
        - Демоны? Да нет же.  - Он показал на Фехтовальщика.  - Феуроги вот такие - они как люди, только тела у них из металла и камня. А ты о ком говоришь?
        Фин набрал в грудь воздуха и выпалил:
        - Черные тварюги с длиннющими руками и мерзкими когтями. Вылезают из тени, хватают человека - и все, пиши пропало. Яспера утащили, прямо сквозь стену. Я слышал, как он звал на помощь, но помочь не смог.
        Титус широко раскрытыми глазами уставился на Аннева:
        - Я видел одного такого рядом с мастером Брайаном, когда на нас напали чудовища. Он хотел меня схватить, я побежал и… столкнулся вот с этим.  - Он кивнул на феурога.
        Аннев потянулся за мечом, торчащим из спины монстра, но Фин его остановил, ткнув в бок булавой.
        - Тосан говорит, это ты их привел. Правда или нет?
        - Боги, и ты туда же,  - разозлился Аннев.  - Неправда. А если и правда - то я не нарочно.
        Глаза Фина превратились в узенькие щелочки.
        - И как это понимать?
        Аннев вздохнул:
        - Помнишь, в Баноке я видел на крыше какую-то тень? У дома Янака?
        Фин кивнул.
        - Так вот, выбравшись из замка, я снова ее встретил - и она за мной погналась.
        - И выходит, гналась до самой деревни? И на кой ты ей сдался?
        Аннев замешкался. Рассказывать о Бреатанасе или пророчестве, согласно которому ему, Анневу, предначертано расправиться с Кеосом и в которое он сам не верит, бессмысленно. Но как еще можно объяснить, откуда эти монстры взялись? Он вспомнил, как отреагировала тень, едва увидев его левую руку, и понял, что должен сделать.
        Он отстегнул щит и, отдав его Титусу, показал Фину культю. Здоровяк шарахнулся в сторону с перекошенным от ужаса лицом.
        - Тресни мои кости,  - прошептал он,  - так это правда. Ты сын Кеоса.
        Аннев тряхнул головой:
        - Я не демон и Кеосу не поклоняюсь. У меня был магический протез, но его пришлось снять, чтобы спастись. И когда этот человек-тень увидел мою настоящую руку, то бросился за мной в погоню. Почему - не знаю, но думаю, дело именно в руке.
        Фин фыркнул:
        - Ты совсем тупой? Он пришел, чтобы забрать тебя к Кеосу!
        Аннев собрался было возразить, но Фин ему не дал:
        - А эти демоны из металла, феуроги, как сюда попали?
        - Впервые я встретил их два дня назад, когда вел торговца через Чащу. Они на нас напали, и двоих мы убили. Но один спасся.  - Он замолчал, чувствуя, как желудок от страха свело судорогой.  - Может, он-то меня и выследил.
        Фин выругался:
        - Получается, стоит тебе хоть ненадолго выйти за ворота, как ты непременно возвращаешься с какими-нибудь монстрами на хвосте.  - Он крепче сжал свой пернач.  - И кто ты после этого, если не самый что ни на есть настоящий сын Кеоса?
        Тут терпение Аннева лопнуло.
        - Да подумай ты головой, Фин!
        Он выдернул фламберг из тела феурога, клинок вспыхнул бело-голубым пламенем, и Фин отскочил назад. Аннев наставил меч на поверженного монстра.
        - Я им не помогаю, Фин,  - я их убиваю. И если тебе не хватает мозгов, чтобы это понять, давай сразимся прямо сейчас и покончим с этими глупостями. У меня есть дела поважнее.
        От его жесткого тона Фин вытянулся по струнке. Уверенность его явно пошатнулась. Он посмотрел на красный плащ Аннева, потом на его сапоги; затем взгляд его скользнул к горящему мечу и кровавым пятнам на рубашке и, наконец, остановился на левом предплечье.
        - Что ж,  - подытожил он,  - если ты не сын Кеоса - тогда просто сукин сын, которому сказочно не повезло.  - Он кивком указал на фламберг.  - Этот откуда? У Янака раздобыл?
        - В Хранилище. Пришлось позаимствовать кое-что и из одежды. Выбора там особого не было.
        Фин, не сводивший глаз с меча, кивнул:
        - Полезная штука. Эти тени… они боятся огня. Поэтому, наверное, меня и не тронули.
        - Тогда у каждого из нас должен быть источник света.  - Аннев положил меч на пол и, вынув из кармана фонарь с фениксом, передал его Фину.  - Объясни Титусу, как им пользоваться.
        Титус завороженно глядел, как цилиндр в руках Фина оживает, испуская то рассеянный свет, то ослепительный белый луч, и ему тут же захотелось попробовать самому.
        - Что делать собираешься?  - спросил Фин у Аннева, наблюдая, как Титус восторженно возится с фонарем.
        - Спасать Содара.
        - Мастер Аог сказал - его привязали у колодца.
        Тут Титус нажал на потайные кнопки, повернул части цилиндра в разные стороны, и комната озарилась ярким светом, брызнувшим сквозь перья феникса и языки пламени.
        - Пожалуй,  - добавил Фин,  - могу тебя туда отвести.
        - Спасибо.  - Аннев кивнул на щит с молнией.  - Титус, щит оставь себе. Для меня он слишком мал, а тебе в самый раз. Фонарик лучше нести в той же руке, чтобы во второй держать оружие.
        - Ух ты!  - Титус сунул фонарь под мышку.  - А как сделать так, чтобы из него вылетела молния?
        - Пользуйся им как обычным щитом, остальное он сделает сам. Это простой артефакт - как и фонарь.
        Круглое личико Титуса посерьезнело, он осторожно продел руку в ремни щита и крепко их затянул.
        - Спасибо, Аннев.
        - Пожалуйста. И рапиру возьми.  - Аннев повернулся к Фину.  - Можешь провести кратчайшим путем?
        Под предводительством Фина они двинулись по запутанным коридорам подземелья. По пути они никого не встретили, лишь время от времени натыкались на мертвых феурогов.
        - Как по-вашему, куда все подевались?  - спросил Титус, когда они добрались до кухни.
        - Если честно,  - ответил Фин,  - я думаю, большинству из них крышка.
        - С чего ты это взял?
        Фин пожал плечами:
        - Когда ворвались монстры, почти все служители и аватары сидели в столовой - и с тех пор я ни одного из них не видел. Мы с Яспером спустились в подземелье. Услышали последние новости - что ты у нас сын Кеоса - и решили разузнать побольше. Кентон сказал, твоего священника схватили, когда он возвращался из Чащи, и собираются казнить. Потом я столкнулся с девчонкой, которая несла какую-то чушь про мертвых младенцев в яслях… и знающих жен, которые якобы друг дружку убивают.
        - Что?  - переспросил потрясенный Аннев.  - Безумие какое-то.
        - Вот и я так подумал. А потом поднялся дикий крик, Яспера уволокли сквозь стену, и я решил, что эти черные демоны на нас и напали.
        - Какой кошмар,  - прошептал Титус, нервно покусывая нижнюю губу.  - Надеюсь, Терин цел. И Кентон с мастером Брайаном тоже.  - Он толкнул Аннева локтем.  - Кентон ведь был с тобой и Тосаном, да?
        - Да.  - Аннев не испытывал ни малейшего желания объяснять, где и при каких обстоятельствах они с Кентоном расстались.  - Он остался внизу… защищать вход в Хранилище.  - Лживые слова комком встали в горле.  - А вот Тосан ушел наверх,  - добавил он, быстро меняя тему.  - Ты его, случайно, не видел?
        Титус покачал головой:
        - Мимо нас пробежал мастер Карбад - крикнул всем браться за оружие, потому что Академия в опасности. А потом на нас напали. Старейшего Тосана я за все это время не видел, поэтому думал, что он с вами.
        «Странно,  - подумал Аннев.  - Куда же он тогда подевался?»
        До главного входа они добрались за считаные минуты. К их удивлению, здесь не обнаружилось и намека на кровопролитие, творившееся внизу. Приблизившись к огромным двойным дверям, Фин повесил пернач на спину, рядом с его близнецом, и сунул факел в держатель на стене. Не проронив ни слова, он присел под здоровенное бревно, запирающее двери, и, распрямив колени, поднял его на плечах. Пошатываясь и кряхтя, он сделал пару шагов вперед и скинул бревно на пол. После этого, не остановившись даже на пару секунд, чтобы отдышаться, он распахнул обитые железом двери, и в Академию хлынул яркий солнечный свет.
        Аннев спрятал пылающий меч в ножны, и трое молодых людей вышли на крыльцо, откуда их глазам предстала ужасающая картина разрушения.
        На берегу мельничного пруда лежала груда камней, а сам пруд был завален деревянными обломками - вот и все, что осталось от старой мельницы. На южной и восточной окраинах дымились фермы; поля, вздыбленные бессчетными ногами феурогов, были усеяны мертвыми телами.
        Но то, что творилось в центре, оказалось еще страшнее. Полчища безобразных чудовищ наводнили улицы. Они поджигали дома, вытаскивали оттуда обезумевших от ужаса людей, разрывали их на части и тут же пожирали.
        Но люди не сдавались. У пекарни и кузницы жители сбились в группки и как могли противостояли феурогам. Лорн и Рафэла, вооруженные копьем, луком и колчаном со стрелами, возглавляли один из таких отрядов - человек двадцать лавочников и ремесленников, оборонявшихся с помощью того, что подвернулось под руку.
        В нескольких кварталах от них одноглазый кузнец Шраон громогласно командовал горсткой людей, собравшихся вокруг его кузницы. Когда к ним приблизилась пара феурогов, он первым бросился вперед, с убийственной точностью орудуя алебардой с короткой рукоятью. Несколько аватаров сражались с ним бок о бок, и Аннев узнал одного из них.
        - Это же Терин!  - завопил Титус, тыча рапирой в направлении кузницы.  - Мы должны помочь!
        - Сначала поможем им.  - Аннев указал на отряд у пекарни, который кое-как сдерживал натиск феурогов.  - Шраон с аватарами сами справятся, а этих бедолаг надо выручать.
        Пока он говорил, Элиас, дубильщик, вступил в схватку с феурогом, рука которого выглядела как железная кувалда. Они нанесли удар одновременно: Элиас полоснул чудовище по горлу ножом для кожи, а оно впечатало ему в череп кувалду. Оба грохнулись на траву, первый - замертво, второй - содрогаясь в предсмертных конвульсиях. И если место поверженного феурога тут же занял другой, заменить Элиаса оказалось некому. Монстры окружили людей и постепенно подбирались все ближе, не оставляя им ни малейшего шанса.
        - Держимся вместе!  - закричал Аннев, сбегая по ступенькам.  - Титус, прикрывай нас с тыла! Фин, ты слева! Так мы прорвем кольцо феурогов!
        - Понял!  - Титус сбавил шаг.
        Фин, немного помешкав, бросился вдогонку за Анневом.
        - Эй!  - рявкнул он, когда они поравнялись.  - Ты чего раскомандовался? Это тебе не Банок!
        Аннев стиснул зубы, изо всех сил сдерживая магию волшебных сапог.
        - Фин, ты воин, а не тактик. Так что давай я буду решать, где тебе драться, а ты постарайся поубивать всех врагов, попавших в поле зрения. И прямо сейчас будь добр - прикрывай меня с левого фланга, потому что сам себя я прикрыть не могу.
        Мастер оружия рассерженно засопел, однако сделал так, как ему было велено. Молниеносным движением выхватив из-за спины перначи, он метнулся влево и обрушил их на спину попавшегося ему на пути феурога.
        Аннев вынул из ножен меч, и тот моментально полыхнул холодным пламенем. Быстро оглянувшись и убедившись, что Титус добросовестно охраняет их с тыла, Аннев вновь сосредоточил внимание на группке выживших.
        Рафэла, стоявшая в ее центре, без устали выпускала в орду чудовищ стрелу за стрелой. Убить ей почти никого не удалось, но ее стрелы неизменно попадали в цель, нанося болезненные раны, и потому каждый раз, как жена пекаря поднимала лук, феуроги хоть ненадолго, но прекращали наступление.
        Лорн стоял рядом с женой, сжимая в руке толстое копье. Как только Рафэла выпустила очередную стрелу, один из феурогов кинулся к ней, рассчитывая воспользоваться секундной заминкой, но Лорн ударил его копьем в грудь, отбросив назад. За спиной пекаря, размахивая молотком и сапожным ножом, тоненькая Эдрея и ее муж Грейсик отбивались от трех феурогов.
        Аннев бросился к ним, на ходу вонзив меч в горло ближайшего монстра. Тот повалился на спину, извергая потоки крови, и тут же перед Анневом выросли еще двое. Первый замахнулся на него своей каменной шипастой ручищей, целясь в голову, но Аннев увернулся и нанес удар по его покрытой каменными наростами спине. Феурог разъяренно взревел. Аннев рубанул по наростам, существо пронзительно заверещало и выгнулось, подставляя под удар обнаженный живот. Однако не успел Аннев воспользоваться этой возможностью, как на него набросился второй. Аннев нырнул под летящую на него железную конечность, повернулся вокруг своей оси и вогнал пылающее лезвие в живот шипастому. Тот, взвыв от боли, замахал руками. Аннев дернул клинок вверх и, вспоров феурогу брюхо, разрубил ему сердце. Монстр упал на землю и затих.
        Аннев повернулся ко второму феурогу, лицо, грудь и живот которого сплошь состояли из железа вперемешку с камнем. Сзади к нему подбирался Грейсик. В футе от монстра сапожник остановился и поднял свой молоток.
        Медленно, чтобы не привлекать внимание феурога к сапожнику, Аннев качнул головой в одну, потом в другую сторону, давая понять Грейсику: дурное дело ты задумал. Но было поздно. Грейсик с размаху опустил молоток на затылок чудовища. Раздался металлический звон, и феурог закатил глаза. Но вместо того чтобы рухнуть как подкошенный, он развернулся и, издав нечеловеческий крик, похожий скорее на скрежет ржавого механизма, вырвал молоток из рук остолбеневшего сапожника.
        Аннев ударил железноголового мечом в спину, надеясь, что в его броне есть хоть какое-то слабое место, однако клинок скользнул по металлической коже, не причинив феурогу никакого вреда.
        Железный монстр выбросил вперед страшную руку, и толстые когтистые пальцы сомкнулись на шее Грейсика. Сапожник распахнул рот, силясь закричать, однако феурог так крепко сжал его горло, что он мог лишь хрипеть. Глаза Грейсика налились кровью. Эдрея завизжала. Аннев снова и снова осыпал спину чудовища ударами. Каждый раз феурог вздрагивал и ежился, ощущая жжение магического огня, однако хватки не ослаблял. Тогда Аннев принялся рубить мечом по его пояснице, но и там не нашлось ни единого оголенного участка плоти. Вконец обезумев, он дубасил монстра по голове, по шее, ногам и рукам, но все бесполезно.
        Феурог отшвырнул в сторону безжизненное тело Грейсика и направился к Эдрее.

        Глава 68

        Эдрея, плача и дрожа всем телом, выставила перед собой нож. Монстр не обратил на оружие никакого внимания: вытянув уродливую ручищу, он вцепился женщине в горло.
        - Нет!  - закричал Аннев.
        Он бросился между ними и ударил феурога по лицу.
        Ослепленный пламенем, феурог заморгал, выпустил свою жертву, которая тут же благоразумно отползла в сторону, и вскинул руку, пытаясь схватить клинок.
        Но Аннев ему не позволил: он развернулся и снова рубанул по жуткой роже, снеся кончик носа из огрубевшей плоти. Феурог взревел, и в тот же момент Аннев с размаху воткнул меч в раззявленную пасть. Из горла, охваченного синеватым пламенем, с бульканьем полилась кровь, но феурога это не остановило: он еще яростнее принялся размахивать конечностями в попытках дотянуться до противника. Аннев повернул лезвие, вгоняя его глубже в глотку. Тут до монстра дошло, что его старания добраться до однорукого мастера печали бесполезны, и принялся за двухфутовый клинок, торчащий из его окровавленного рта. Вцепившись в лезвие железными пальцами с каменными суставами, феурог попробовал переломить его пополам.
        И тут Аннев ощутил легкое покалывание в левой руке. Он крепче сжал рукоять фламберга, сосредоточился на языках пламени и попытался вспомнить, что ощущал, когда держал в руках Милость, как заставил воздух, окружавший лезвие, сделаться острым, как отрубил угол кухонного стола, как рассек надвое камень, оставив в земляном полу глубокий след… Не отвлекаясь от этих воспоминаний, он представил себе, как пламя меча разгорается, становится мощнее и жарче.
        Феурог лишь сильнее ухватился за меч, и сталь начала гнуться.
        «Сгори,  - думал Аннев, сохраняя ледяное спокойствие.  - Расплавься. Умри!»
        Клинок ярко вспыхнул, пальцы феурога оплавились и отвалились. Монстр издал душераздирающий крик, извергая потоки крови и жидкого металла.
        Аннев надавил на рукоять: раскаленное добела лезвие с шипением рассекло нижнюю челюсть, горло и грудную клетку, выпустив наружу кишки из железа и камня, и чудовище повалилось на землю, испустив дух.
        Так-то!
        Аннев, торжествуя, обернулся - и увидел Эдрею. Женщина лежала на трупе своего мужа. Какой-то феурог, направляясь ко второму отряду оборонявшихся, перерезал ей горло.
        Аннев, ругаясь про себя, начал искать глазами Титуса. Как это вышло? Они ведь все предусмотрели. Тут он увидел, что Титус сцепился с монстром, у которого вместо рук были топоры. Феурог остервенело колотил ими по магическому щиту, а тот выдавал в ответ лишь искры да вспышки - отчего-то в руках маленького стюарда магия артефакта проявлялась не в полную силу. Титус отступил назад, чтобы поправить щит. Сейчас его волновало лишь одно - как бы отбиться от одного монстра, а сдержать натиск десяти, а то и больше, что рвались к отряду Лорна и Рафэлы, ему было попросту не под силу.
        «Мы проигрываем.  - Аннев посмотрел на тела Грейсика и Эдреи, чувствуя, что потерпел поражение.  - Тактик из меня хуже, чем из Фина. Их слишком много. Мы выдыхаемся».
        Выдыхаемся.
        Внезапно в памяти всплыла их беседа с Содаром:
        « - Почему я всегда устаю раньше? Это нечестно!
        - Нет, честно, потому что ты об этом прекрасно знаешь. Вместо того чтобы дать мне возможность пустить в ход свое преимущество, ты должен был меня подавить. Закончить бой до того, как он начался. Ты понял?»
        Теперь он понял.
        Аннев поднял пылающий фламберг над головой, низко присел - и прыгнул. Благодаря волшебным сапогам он высоко взлетел, пронесся по воздуху и приземлился в толпе феурогов, теснивших группку отчаянно оборонявшихся людей.
        Монстры тут же переключили свое внимание на одиночку, посмевшего отделиться от своих. Даже те трое, что ринулись было к Титусу, вернулись, соблазнившись более легкой добычей.
        Аннев снова почувствовал странное покалывание в левой руке, но на сей раз не просто отметил про себя этот факт - он сосредоточился на самом ощущении, позволил себе в нем раствориться… И почувствовал, как тело наливается силой, а сознание раскрывается, впуская в себя магию.
        Плащ из кожи детеныша дракона. Устойчив к высоким температурам и огню. Незначительная защита от внешних повреждений.
        Аннев накинул на голову капюшон.
        Пылающий меч. Лезвие закалено магией, необычайно острое.
        Аннев направил в клинок весь свой гнев, и пламя приобрело едва различимое глазом фиолетовое свечение.
        Тут в его сторону метнулся великан семи с половиной футов роста и с косой вместо руки. Аннев резко увернулся и ударил феурога по стальной конечности. Магическое лезвие беспрепятственно прошло сквозь металл и плоть - и отсеченная рука-коса упала на землю. Существо качнулось, на мгновение потеряв равновесие, и ошалело уставилось на обрубок.
        Остальные феуроги начали окружать Аннева. Они выли, взрывали ногами землю и ударяли друг о друга мощные кулаки из стали и камня. Воздух наполнился отвратительным лязгом и скрежетом.
        Аннев, не сбавляя скорости, вонзил пылающий фламберг в промежность великана и рассек его надвое. Одна половина со шмяканьем повалилась влево, другая - вправо.
        Феуроги разом умолкли, в изумлении распахнув пасти. Прошла секунда. Вторая.
        А потом все разом они бросились на Аннева.
        Сапоги быстрой поступи. Увеличивают силу и скорость.
        Аннев высоко подпрыгнул, монстры в первых рядах в замешательстве остановились, и на них тут же налетели те, кто бежал позади. Развернувшись в воздухе, Аннев снес голову одному из феурогов и снова приземлился в толпе визжащих чудовищ, в стороне от того места, где стоял только что. Молодой клыкастый феурог рванул штаны Аннева золотыми когтистыми лапами, но на ткани не осталось и следа.
        Штаны особой прочности. Устойчивы к механическим повреждениям.
        Монстр снова напал, и Аннев ударил его мечом в грудь. Феурог полоснул его когтями по руке, довольно ухмыльнулся, радуясь своей маленькой победе, а потом вздрогнул, соскользнул с клинка и безжизненной тушей свалился на землю.
        Аннев повернулся, чтобы отразить следующую атаку, но отражать оказалось нечего: феуроги отступили на приличное расстояние. Они выли и бесновались, но нападать не спешили, выискивая у врага слабое место. Аннев почувствовал, как по руке бежит теплый ручеек. Выставив перед собой меч, он краем глаза наблюдал за красным пятном, растекающимся под белой тканью рукава. Как только материя пропиталась кровью, Аннев явственно ощутил пробуждение магии.
        Рубаха восстановления. Повышает выносливость и ускоряет исцеление.
        Только сейчас он осознал, что совсем не чувствует боли от ран, нанесенных Фехтовальщиком. Единственным напоминанием о них стали пятна засохшей крови на плечах.
        Четверо феурогов бросились в атаку, потрясая тяжелыми каменными кулаками и ржавыми щербатыми клинками, зажатыми в кривых железных пальцах. Аннев крутанулся на месте, по широкой арке рассекая мечом воздух. Он представил, что его окружает невидимая сфера, которая направляет его и сохраняет энергию от каждого удара. Он танцевал среди монстров, бросаясь от одного к другому, и, если какой-нибудь феурог оказывался внутри сферы, Аннев движением культи, размашистым ударом ноги или вращением своего пылающего меча перемещал ее в другую сторону.
        Монстры, разъяренные неуязвимостью своего противника, кидались на него все разом, а он двигался в самом центре беснующейся массы, сознательно вовлекая в бой все больше и больше тварей. Его тело было необычайно сильным, все чувства обострены, и, хотя монстры ежесекундно обрушивали на него удары когтистых и молотоподобных лап, годы тренировок и магия делали свое дело: несмотря на синяки и кровоточащие раны, движения Аннева оставались все такими же отточенными и быстрыми, а сам он не испытывал ни малейшей усталости.
        Аннев раздавал удары направо и налево, увечил, кромсал, вспарывал животы, чувствуя себя при этом как никогда живым и свободным. Он действовал с холодным спокойствием, зная, что убивает тех, кто убил его друзей и разрушил его дом.
        Он молниеносно крутанулся влево, потом вправо; срубил голову монстру, изо рта которого выпирали острые лезвия, тут же насадил на меч феурога, прыгнувшего на него сзади, а третьему чудовищу отрубил по локоть железную лапищу с крюком вместо пальцев. Аннев кружился в смертельном танце, не останавливаясь ни на секунду и сохраняя вокруг себя сферу магии и энергии. Вдруг боковым зрением он увидел Фина и Титуса: вместе со спасшимися они бежали к кузнице Шраона.
        «Отлично. Теперь можно заняться поисками Содара».
        Аннев начал смещаться к югу, в сторону колодца. Он увидел, что несколько феурогов позади него остановились, а потом заковыляли прочь. Толпа монстров немного поредела, и ему удалось заметить между полыхающими руинами домов и лавочек очертания колодца. Аннев рванулся к нему, размахивая мечом как безумный и отчаянно надеясь, что Содар остался каким-то чудом цел и невредим. Феурогов становилось все меньше. Еще дюжина отделилась от своих и направилась на поиски добычи попроще. Когда перед Анневом возник, дико воя, феурог с обсидиановыми наростами на руках, он не глядя снес ему голову с плеч, думая лишь о Содаре. Обезглавленный монстр, загораживавший ему обзор, рухнул ему под ноги, и Аннев наконец ясно увидел колодец.
        Но Содара нигде не было.
        Аннев взревел, не в силах поверить своим глазам. Чудовища в нерешительности замерли, будто услышали в этом реве нечто, хорошо им понятное. Некоторые отступили в сторону, и Аннев помчался к колодцу.
        Вдруг навстречу ему выпрыгнул жирный феурог, прятавшийся в тени полуразрушенного дома, и с размаху опустил ему на плечо щербатое лезвие топора. Топор отскочил от драконьей кожи, но Аннев почувствовал, как под волшебной тканью что-то треснуло, и плечо пронзила мучительная боль. Он закричал и вогнал меч феурогу в покрытое мраморными венами брюхо. Жирный упал, а Аннев продолжил бежать, умоляя рубашку залечить его руку, а сапоги - нести его со скоростью ветра. Через несколько секунд он прорвался сквозь последние ряды феурогов и смог наконец увидеть, что творится в восточной части Шаенбалу.
        Старейший Тосан, размахивая туда-сюда магическим жезлом, извергающим пламя Кеоса, защищал широкий участок между Академией и конюшнями. Земля вокруг него была устлана обугленными останками людей и феурогов, и стоило какому-нибудь монстру попасть в поле зрения Тосана, как его тут же накрывало жидким огнем. За спиной Тосана толпились мастера и древние с Карбадом во главе, не желавшие - или опасавшиеся - находиться рядом со старейшим. Единственной, кто осмелился встать с ним бок о бок, оказалась его дочь. Вместо белой ночной сорочки Маюн облачилась в свою форму для жатвы.
        Испугавшись, как бы Тосан не направил жезл в его сторону, Аннев отбежал подальше и помчался вокруг здания Академии. В какой-то момент он быстро оглянулся, проверяя, не гонятся ли за ним феуроги,  - и оторопел от представшей его глазам картины.
        Тела людей и монстров были разбросаны по земле, словно жухлые осенние листья, сорванные с ветвей внезапным порывом ветра. Его собственный путь был отмечен двумя сплошными рядами изувеченных трупов. На западе и юге десятки феурогов неслись напролом к лесу, а по пятам за ними гнались люди Тосана.
        «Хвала Одару!» - воскликнул про себя Аннев и побежал к колодцу. Заметив издалека, что выложенная камнем площадка залита кровью, он запаниковал. Сердце застучало как бешеное.
        «Только прошу тебя, будь жив. Пожалуйста».
        Он подбежал ближе и увидел с противоположной стороны колодца страшное месиво из груды синих лоскутов и крови.
        - Нет!  - закричал он.  - Только не это! Содар!
        По щекам заструились слезы, оставляя борозды на покрытой кровавой коркой коже. Аннев рухнул на колени перед истерзанными останками своего наставника.
        - Нет!  - рыдал он, раздавленный осознанием, что именно его глупое упрямство лишило Содара жизни.  - Почему я не пошел с тобой? Почему тебя не послушал? Это я во всем виноват…
        Сотрясаемый рыданиями, он качнулся вперед и, вытянув руку, с почтением прикоснулся к лохмотьям… Но под ними ничего не оказалось.
        - Айнневог!
        Аннев подскочил как ошпаренный и бросился к краю колодца. Веревка на вороте была размотана, и ее конец уходил в темные глубины. Аннев поднял над колодцем горящий меч и осветил шахту.
        На глубине нескольких футов висел человек. Веревка была обмотана вокруг его запястий. Он поднял седую голову и прищурился, ослепленный ярким светом.
        Это был Содар.

        Глава 69

        Аннев бросил меч на землю, схватился за ручку и, навалившись на нее всем весом, скинул ногой удерживающую ее на месте задвижку. Веревка под тяжестью Содара натянулась, и ручка чуть не выскользнула у Аннева из пальцев. Священник был несравнимо тяжелее, чем вода, которую ему приходилось вытаскивать ведро за ведром - к тому же двумя руками,  - но Аннев не собирался отступать. Мышцы у него чуть не лопались от напряжения, но он все равно с силой надавил на ручку и сделал один оборот.
        - Раз!  - крикнул он.
        Потом чуть сдвинул руку, схватился поудобнее и снова надавил.
        - Два!
        Девятнадцать раз. Нужно прокрутить ручку девятнадцать раз. Осталось семнадцать - всего-то! От себя, вниз, вверх - и еще минус один!
        - Три!
        Рука горела как в огне. Тянуть из колодца взрослого мужчину, пользуясь при этом одной рукой,  - такое с ним впервые. И это, сказать по правде, не то же самое, что ведро воды поднять.
        - Четыре!  - рявкнул он.
        С губ слетели капли слюны. Аннев зарычал и снова налег на ручку. Вдруг она вырвалась из его хватки и закрутилась в обратную сторону.
        - Нет!
        Аннев бросился вниз и подставил плечо - ручка, врезавшись в него и сломав при этом ключицу, остановилась. Аннев застонал от боли, но уже в следующее мгновение ощутил, как волшебная ткань принялась за работу, сращивая кости и заживляя раны. Хоть какое-то облегчение.
        «Я могу,  - подумал Аннев.  - Одар-свидетель, я это сделаю!»
        Он повернулся, снова ухватился за ручку и уперся ногами в землю. От себя. Вниз. Вверх.
        - Раз!
        Вечность спустя ему все-таки удалось вытащить Содара. На этот раз он ни разу не ошибся. Измотанный до полусмерти, он сделал последний оборот и пинком вернул задвижку на место. Потом просунул руку Содару под мышку и выволок старика из колодца. Священник тяжело перевалился через каменный край и упал на землю. Тут только Аннев увидел, что вся спина у него исполосована.
        - Они что, тебя высекли?
        Слова комом застряли в горле. Это каким нужно быть чудовищем, чтобы избить престарелого священника, преданно служившего Шаенбалу и его жителям? Гнев заклокотал в груди, прокатился по телу удушающей волной, отвлекая внимание Аннева от налившихся болью мышц и разрывающихся легких.
        Он помог старику подняться на ноги, а после подобрал с земли меч. Едва его пальцы обхватили рукоять, клинок вспыхнул голубоватым пламенем. Содар, изумленно распахнув глаза, отшатнулся и оперся о стену колодца, чтобы не упасть.
        - Ты освоил… новую магию?
        Аннев помотал головой:
        - Нет. Это всего лишь артефакт из Хранилища.
        Губы Содара тронула слабая улыбка.
        - Пару дней назад ты не мог и монетку из мешка вытащить. А теперь запросто воспламеняешь сталь.
        Аннев пожал плечами:
        - Так это же простой артефакт. С ним кто угодно управится.
        Улыбка на лице Содара стала шире.
        - Может, и так. И все же мне интересно знать, как ты его назвал.
        Аннев, проигнорировав шутливый тон наставника, просунул кончик лезвия под веревки у него на руках.
        - Не шевелись.
        Содар кивнул, и Аннев резко дернул клинок вверх. Лезвие прошло сквозь пеньковые оковы легко, точно сквозь масло, и обрезки веревки упали на землю. Содар, морщась, потер запястья, покрытые кровоточащими ссадинами.
        - Где моя одежда?
        Аннев, воткнув меч в землю, помчался туда, где лежала груда тряпья. Подобрав голубую мантию, он вернулся к Содару и помог ему одеться. Содар, кряхтя от боли, натянул на себя лохмотья, в которые превратилось его одеяние, и кивком поблагодарил за помощь. Потом повернулся к Анневу - и впервые за все время заметил его культю.
        - Все-таки ты ее потерял.
        Аннев кивнул. Из груди священника вырвался усталый вздох.
        - Ты сказал, что уходишь,  - промолвил Аннев.
        - Я и ушел. Закончил праздничную службу и двинулся на восток. Я не бросал тебя, Аннев. Хотел лишь дать тебе немного свободы - и, конечно же, выяснить, кто и зачем на тебя охотится. В первую очередь я надеялся отыскать труп Кельги, чтобы понять, какую роль во всем этом сыграла она. Но нашел я не Кельгу, а послание от Крэга.
        Аннев похолодел.
        - Как, еще одно?
        Содар утвердительно качнул головой:
        - Рядом с неглубокой могилой, в которой покоились изуродованные останки животного. На той же поляне стоял разрушенный алтарь, а на груде камней лежал лук Арнора.
        - Арнор… это ведь человек, который тайно тебя навещал? Ты думаешь, он мертв?
        Содар снова наклонил голову:
        - Тела там не обнаружилось, но повсюду была кровь - его кровь - и ощущалось присутствие темной магии. Магии царства теней.
        Тени…
        - Крэг знал Арнора,  - продолжал Содар,  - и сразу догадался, что в его смерти замешано что-то коварное и отвратительное.  - Его передернуло.  - Еще он сообщил, что один из шпионов Дортафолы - первого вампира и преданного слуги Кеоса - уже некоторое время пытается проникнуть в Шаенбалу.
        - Что? А почему он не написал обо всем этом в первом письме?
        - Потому что перенял у меня кое-какие дурацкие привычки.  - Лицо Содара исказила недовольная гримаса.  - Уверен, он решил, что, скрыв некоторые подробности, он тем самым убережет нас от беды.
        - Звучит ужас как знакомо,  - заметил Аннев, оценив эту грустную иронию.  - А что это за шпион - он сказал?
        Содар мрачно кивнул:
        - Ассасин. Призрак. В прошлом крозеранец, заклинатель теней по имени Ойру. Ныне же он сианар - один из шести кеокумов на побегушках у Дортафолы.
        Призрак… и тень.
        Аннев припомнил фигуру в плаще смерти и вздрогнул.
        - Человек в плаще, больше похожий на тень, чем на живое существо?
        Содар кивнул:
        - Думаю,  - продолжал Аннев,  - это он гнался за мной всю дорогу от замка Янака до деревни.
        - Вполне возможно. Я предполагал, что случится нечто подобное, стоит лишь тебе выйти за границы деревни.
        Аннев понуро опустил голову.
        Содар, слегка поморщившись, поднял левую руку и положил ее Анневу на плечо:
        - Прости. Хорошо, что тебе удалось от него уйти, но опасность еще не миновала. Возрожденная Тень - сверхъестественный соперник, намного могущественнее, чем Тосан. Думаю, он немало поспособствовал тому, чтобы монстры смогли прорваться в Шаенбалу.
        - Но зачем это все?  - Аннев покачал головой.  - С какой стати ему на меня охотиться?
        - Неужто не очевидно? Аннев, он тебя ищет. Ты нужен Кеосу.
        Аннев посмотрел по сторонам: повсюду, насколько хватало взгляда, лежали лишь дымящиеся руины да изувеченные тела.
        - Он жаждет уничтожить род Бреатанаса… и убьет всех и каждого, чтобы добраться до меня, да?
        Содар качнул головой, и в мозгу Аннева вдруг раздалось бормотание спятившей Кельги: «Заклинатель теней идет за ним по пятам. Бог теней его ищет. Он нужен Падшему богу».
        У Аннева было столько вопросов, что голова шла кругом. Была ли Кельга прислужницей Кеоса? Она, несомненно, тронулась умом, и все же ее слова… Она упомянула кого-то из новых богов… А Янак сказал, что за ним охотится Круитхар - бог минералов даже пообещал купцу новые ноги, если тот приведет к нему Аннева. Но какая между ними связь?
        Сначала Кельга, потом Янак… а теперь Ойру.
        - Нам пора,  - прервал его размышления Содар.  - Деревня погибла, больше нам с тобой тут делать нечего. Нужно поскорее убираться, пока тебя не обнаружил Тень - или Тосан.
        Вдруг раздался пронзительный женский крик, и Аннев обернулся. Жители, собравшиеся у кузницы Шраона, бестолково метались туда-сюда, окончательно растеряв остатки мужества.
        - Содар, мы должны им помочь.
        Священник некоторое время молча наблюдал за царившим у кузницы хаосом, а потом произнес:
        - Аннев, я пообещал тебя защищать. Там Шраон и твои друзья-аватары, к тому же монстры обращены в бегство. Нам лучше поторопиться, пока нас не заметили - и пока Тень не напал на твой след.  - Содар, шаркая, направился в противоположную от сумятицы сторону.  - Но сначала нужно заглянуть в часовню. Зуболом я оставил тебе - он не влезает в мой бездонный мешок,  - но теперь мы можем просто забрать его с собой,  - бормотал он без остановки, не замечая растерянного состояния своего ученика.
        «Эти монстры здесь из-за меня,  - думал тем временем Аннев.  - И если я сейчас сбегу, бросив всех на произвол судьбы, люди решат, что были правы на мой счет и я действительно самое настоящее чудовище».
        - …Остальное спрятал в мешок,  - донеслись до него слова Содара.  - Даже рукопись Спеур Дун.
        Тут священник понял, что Аннева рядом нет, и обернулся.
        - Ну же, мальчик, поспеши.
        Аннев покачал головой:
        - Я так не могу.
        Содар нахмурился:
        - Только не говори мне, что до сих пор вздыхаешь по дочке Тосана! Мастер Аог, пока хлестал меня плетью, болтал без умолку. Маюн набросилась на тебя, едва увидела твою руку. Она тебя не любит, Аннев. Она понятия не имеет, что ты за человек.
        Аннев стиснул зубы, и языки пламени, плясавшие на лезвии, побагровели. Он едва сдерживался, чтобы не закричать.
        - Я и сам знаю, что она меня не любит. Ей хочется…
        А чего ей, действительно, хочется? Он тряхнул головой.
        - Я сражаюсь не за Маюн - а за них.  - Он махнул в сторону кузницы.  - Это им нужна наша помощь.
        Белая борода Содара качнулась из стороны в сторону.
        - Аннев, не надо…
        - Ты что, вот так запросто позволишь им погибнуть? Как и моим родителям?
        Содар смотрел на него раскрыв рот. Взгляд старика был холоден, как лед.
        Аннев нервно сглотнул, пытаясь подобрать верные слова:
        - Вспомни Возгарскую битву. Бреатанас поднял посох Одара, хотя знал, что тот может его уничтожить. И все же он не дрогнул.  - Аннев перевел дух.  - Рядом с нами гибнут люди, и в наших силах им помочь. Пусть тогда у тебя не вышло - зато сейчас все в твоих руках.
        Нижняя губа Содара задрожала, а из груди вырвался прерывистый вдох.
        - Ты прав,  - медленно произнес священник. От волнения ему с трудом удавалось говорить.  - А я - трус.  - Он взглянул на толпящихся у кузницы людей.  - Ступай впереди, я за тобой. Поторопись!
        Аннев сорвался с места, словно выпущенная из лука стрела. Красный плащ неистово хлопал на ветру у него за спиной, пока он несся по улочкам, ловко огибая остовы жилых домов и лавочек. Всего несколько секунд спустя он остановился у кузницы.
        В тени огромного навеса он увидел Лорна: пекарь, выкрикивая проклятия, исступленно втыкал в землю копье. Одни пытались его успокоить, другие стояли поодаль и с опаской озирались по сторонам - было ясно, что им не терпится броситься отсюда со всех ног, но слишком боязно отрываться от группы.
        Терин, стоявший у самой границы отбрасываемой навесом тени, молча наблюдал за Лорном. Когда перед ним внезапно возник Аннев, худосочный парнишка резко отпрыгнул назад и вскинул руки, приняв стойку «кулак обезьяны». Потом несколько раз моргнул, присматриваясь, и узнал наконец старого друга, но руки все равно не опустил.
        - Аннев? А ты что…
        - Пришел помочь.  - Аннев показал на рыдающего пекаря.  - Что с ним?
        Терин медленно распрямился. Несколько секунд он молчал, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
        - Демон,  - произнес он наконец.  - С длиннющими тощими руками. Он схватил Рафэлу и… уволок под землю.  - Он покачал головой.  - Я таких в Академии видел, сразу четверых - появились прямо из стены. Келлор сидел рядом со мной в столовке, так его утащили под стол. Я насилу сбежал.
        Аннев окинул взглядом собравшихся. Помимо Фина и Терина с Титусом, среди них оказалось еще четверо парней из Академии: веснушчатый Алисандер, толстенький Чедвик с пушистыми бакенбардами, здоровяк Лемвич, который с кузнечным молотом Шраона в руках загородил собою крошечного Титуса, и Бринден, стоявший в тени рядом с Фином, с тяжелой железной кочергой наготове. Всего-навсего четверо.
        Лорн, всегда отличавшийся невозмутимостью, был не в себе. Он бешено взрывал землю копьем, так что комья летели во все стороны, и кричал демонам, чтобы те вышли и сразились с ним.
        Шраон стоял у своей наковальни, у которой толпилось большинство жителей, и тихо беседовал с овдовевшей портнихой Аланной. Плотник Никум и свечник Йохан в голос спорили о том, что они только что видели. Вдруг Йохан заметил Аннева.
        - Вот кто во всем повинен!  - заорал свечник, утирая блестевшее от пота лицо.  - Сын Кеоса! Это он навлек на нас демонов, принес нас в жертву темным силам!
        И плюнул в Аннева.
        Аннев, вспыхнув от ярости, взмахнул пылающим мечом перед самым его носом. Свечник попятился.
        - Я хочу вам помочь! И не поклоняюсь я…
        - А-а-а!
        Аннев обернулся на крик - и оцепенел. Из сени под навесом кузницы вылезли длинные тонкие конечности и обвились вокруг ног и рук Лорна. Пекарь отчаянно отбивался от оплетающих его теней и одну из них проткнул копьем.
        Наконечник прошел сквозь бесплотную тварь, не причинив ей никакого вреда, и через секунду серые руки монстров начали медленно опускаться под землю, увлекая за собой Лорна.
        Аланна взвизгнула, Йохан цветасто выругался, а Аннев бросился вперед. Одним прыжком преодолев двадцать футов, что отделяли его от Лорна, он рубанул горящим фламбергом по первой попавшейся твари и рассек ей плечо. Из раны потекла серая дымка, и рука, вцепившаяся в пекаря, растворилась в воздухе. Пламя, окружавшее лезвие фламберга, на миг сделалось черно-красным, а затем вновь приобрело прежний цвет.
        И тут из земли вынырнула безносая морда с клыкастым ртом и пустыми глазницами. Морда уставилась на Аннева, громко вереща, и не успел он проткнуть ее мечом, как она снова растворилась в тени. В то же самое мгновение три серых руки, что удерживали Лорна, сжали его еще сильнее и рывком уволокли под землю.
        Аннев ударил снова, но было поздно. Лорн исчез.
        Не успел он осмыслить произошедшее, как раздались новые крики. Повернувшись, он увидел, как еще с полдюжины демонов бросились на людей. Пара мерзких тощих рук схватила Алисандера и поволокла его в тень, отбрасываемую остывшей печью Шраона. Как ни молотил по ним Бринден своей кочергой, Алисандера ему было не спасти.
        Снова завизжала Аланна: вытянувшиеся из-под земли серые плети опутали ее лодыжки. Тень от навеса почернела, заколыхалась, и Аннев оторопел: это же сумеречный омут, из тех, что попадались ему в Чаще! А через секунду Аланна исчезла - выскользнула из рук Шраона и упала в омут, который поглотил ее бесследно. Шраон так и застыл на месте с раскрытым ртом, оторопело уставившись на то место, где она только что стояла, и сжимая в руке бесполезную алебарду.
        - Прочь из тени!  - закричал Содар, внезапно возникший рядом с Анневом.  - Эйдолоны живут в тени! Мигом все на свет, глупцы!
        Люди кинулись к спасительному свету. Никум упал и был затоптан Йоханом и Бринденом, а когда Лемвич с Титусом остановились, чтобы помочь плотнику подняться, из-за наковальни вылетел долговязый серый монстр и сбил обоих с ног. Но тут подоспел Аннев и всадил меч эйдолону в грудь. Клинок снова вспыхнул черно-красным пламенем, призрак скукожился и через мгновение растворился в воздухе серой дымкой. Лемвич с Титусом вскочили на ноги и, подхватив Никума, поспешили за остальными.
        Аннев огляделся и увидел Чедвика: тот бежал мимо огромной бочки с водой, в которой Шраон охлаждал сталь, и не замечал притаившихся за ней дымчатых щупалец. Аннев бросился к бочке и разрубил ее надвое. Лезвие зашипело, выпустив густое облако пара, повсюду расплескалась вода…
        Но ни Чедвика, ни демона уже нигде не было.
        - Содар!  - закричал Аннев.  - Их слишком много!
        - Все на площадь, живо!  - рявкнул Содар.  - Держитесь подальше от стен! И вообще от теней! Я поставлю защиту!
        Аннев подбежал к кучке жителей, топтавшихся на месте.
        - Нам нужно добраться до площади!  - крикнул он.  - Все за мной! К стенам близко не подходить!
        - Ишь ты, размечтался!  - проорал в ответ Йохан.  - Ты, сын Кеоса, хочешь загнать нас в ловушку и скормить своим монстрам! Да и сам ты тоже монстр! Скорее, укроемся в лесу!
        С этими словами он развернулся и опрометью кинулся в направлении Чащи.
        Мясник с семейством сорвались следом, за ними - цирюльник и ткачиха. Возчик Дуэйн, тоже недолго думая, припустил за убегающими. С Анневом остались Фин, Бринден, Титус, Лемвич, Терин и Шраон. Кузнец поднял алебарду, и его крик пронесся по всей деревне:
        - Да этот мальчишка пытается вас спасти, вы, горстка олухов!
        Плотник Никум остановился и обернулся.
        - Кузнец заодно с этими нечестивыми отродьями!  - завопил Йохан.  - Он нарочно заманил нас к себе в кузницу, чтобы отдать на съедение чудовищам! Гляди, Кеос его тоже пометил!  - Он показал пальцем на глаз Шраона и снова бросился бежать.
        Никум перевел нерешительный взгляд с кузнеца на свечника. Несколько секунд он колебался, а затем все же кинулся вдогонку за остальными.
        - Дураки несчастные!  - ругнулся им вслед Шраон. Он помотал головой и сплюнул на землю.  - Вперед, мастер Айнневог, мы с тобой. Спасти можно лишь того, кто хочет спастись.

        Глава 70

        На площади их уже ждал Содар. Ползая на четвереньках у колодца, он чертил ножом Эдреи какой-то символ. Священник поднял голову и окинул взглядом стоящих перед ним людей.
        - Это все?
        - Остальные послушали Йохана,  - ответил Шраон.
        - Неужто и Аланна тоже?
        - Аланну забрали.
        Содар со вздохом поднялся на ноги.
        - Мне так жаль, Шраон. Если бы мы подоспели раньше…
        Лицо кузнеца потемнело.
        - Так это с концами? Ее уже не вернуть?
        - Боюсь, что так. Я не могу повелевать царством теней, а если бы и мог - навряд ли тебе понравился бы результат.
        Шраон ответил коротким кивком. Он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул, вертя в руках алебарду.
        - Она просто выскользнула у меня из пальцев. Сказала только…  - Он тряхнул головой.  - Да что толку вспоминать.
        Содар, похлопав себя по забрызганным кровью лохмотьям, извлек откуда-то свой бледно-зеленый волшебный мешок. Запустив в него руку, он вынул раздувшийся бурдюк и протянул его Анневу:
        - Этим нужно заполнить символ.
        Аннев спрятал меч в ножны и взял кожаный мешок правой рукой, прижав предплечьем к плечу. Наклонив его над одной из канавок, прорезанных Содаром в земле, он немало удивился, когда из мешка посыпалась соль. Он-то был уверен, что в бурдюке вода. Пока Аннев заполнял солью пятнадцатифутовый глиф - гигантскую «О» с буквой «V» внутри,  - остальные во главе с Содаром собрались в центре символа.
        Не успел он закончить, как округа огласилась леденящими кровь криками. Аннев повернулся, скользнул взглядом по длинной дороге, ведущей на восточную окраину деревни, и в конце Фермерской улицы, у развалин какого-то дома, увидел Йохана и Йори, младшего сына мясника. Мальчишка, громко крича, пинался и махал руками, пытаясь отбиться от эйдолонов, но те все равно уволокли его во тьму. Йохан почти уже вырвался из тени полуразрушенного здания, но серые щупальца обвили его ноги и утащили под землю.
        Аннев вздрогнул и поспешил к остальным.
        Бринден, не сводивший глаз с того места, где свечник в полном смысле слова сквозь землю провалился, нервно облизнул губы.
        - А здесь они нас точно не достанут?
        Тут все как по команде повернулись к Анневу, который, в свою очередь, воззрился на Содара. Священник склонил голову и закрыл глаза:
        - Solus. Soillse.
        Очертания глифа вдруг вспыхнули, распространяя вокруг свет - настолько яркий, что на земле заплясали тени от невысоких стенок бороздок.
        Содар открыл глаза и осмотрелся.
        - Здесь мы в безопасности… Но это ненадолго - лишь до наступления ночи.
        Лемвич озадаченно поскреб затылок:
        - И что делать будем?
        Повисла гробовая тишина. Мальчишки смотрели на кузнеца, тот - на Содара, Содар - на всех них, но ни у кого не было ответа на этот вопрос.
        - Отдайте мне его, и я позволю вам уйти.
        Все разом повернулись на голос.
        У колодца, под сенью его крыши, стоял высокий мужчина в развевающихся серых одеждах. И хотя на небосводе ярко сияло солнце, кругом него расползались непроглядно-черные тени.
        «Ойру…  - пронеслось у Аннева в голове.  - Возрожденная Тень. Так это он привел к нам монстров».
        Лицо ассасина скрывала черная повязка, а в глазах не было ничего, кроме пустоты. Таким Аннев и увидел его под стенами замка Янака. Ойру выскользнул из тени колодца и остановился, часто моргая.
        «Солнце ему не нравится, это точно,  - подумал Аннев.  - И все же оно для него не смертельно».
        Ойру приблизился к начертанному на земле глифу. Прикрыв глаза одной рукой, он наклонился вперед, изучая знак.
        - Отдайте мальчика,  - беспристрастным голосом повторил ассасин,  - и будете жить.
        Титус дернул Аннева за плащ:
        - Это он о ком?
        - Обо мне.
        - Ну так иди,  - выпалил Бринден.  - С чего это мы должны из-за тебя подыхать?
        Фин влепил бывшему дружку увесистый подзатыльник:
        - Придурок! Думаешь, выкосив полдеревни, эта тварь вот так возьмет и отпустит нас на свободу?  - Он ткнул булавой в серую фигуру.  - Да как только он заграбастает Аннева, нам всем конец. Либо он прикончит нас на месте, либо подождет до ночи - и тогда нас прикончат его демоны.
        Бринден пристыженно понурил голову.
        Ассасин тем временем уселся в пятидесяти футах от них, скрестив ноги. Он закрыл глаза и сомкнул ладони на уровне груди.
        - Чего это он?  - громко спросил Лемвич.
        - Медитирует,  - прошептал в ответ Титус.  - Наверное…
        Аннев повернулся к Содару:
        - Что будем делать?
        Старик перевел взгляд с ученика на неподвижно сидящего Ойру.
        - Даже не знаю.  - Говорил он совсем тихо, чтобы никто, кроме Аннева, его не слышал.  - Сдается мне, глиф для него не препятствие, однако он не стремится прорваться сквозь его защиту. Почему? Явно не потому, что боится или не хочет лишний раз проливать кровь. Нет, он сознательно избегает сражения.  - Содар задумчиво постучал пальцем по подбородку.
        - Может, я ему нужен живым?  - В памяти у Аннева вдруг всплыл его странный разговор с Янаком.  - Может, он пришел не убить меня… а забрать с собой?
        Содар кивнул, не сводя глаз с ассасина:
        - Вполне вероятно. Ойру - один из шести ассасинов Дортафолы. Если он здесь, значит Кеос - или Неруаканта, повелевающий от имени Кеоса,  - послал его за тобой.
        Заклинатель теней идет за ним по пятам. Бог теней его ищет. Он нужен Падшему богу.
        Старая карга говорила правду.
        - Ты постоянно называешь его Возрожденной Тенью. Почему?
        - Потому что он умер и был воскрешен Кеосом согласно договору, заключенному им с Падшим богом. Среди сианаров есть и могущественнее его, и коварнее, но он - самый опасный из всех. При жизни он был ассасином - заклинателем теней, поклонявшимся Дорхноку,  - а переродился в нечто гораздо более зловещее. Он скорее призрак, чем человек, но существует по иным законам, нежели эйдолоны.  - Содар посмотрел на Аннева.  - Над человеком и тенью можно одержать победу - но как сражаться с существом, которое является и человеком, и тенью - и в то же время ни тем и ни другим?
        Ойру резко открыл глаза и поднялся на ноги, по-прежнему держа сомкнутые ладони у груди. Он бесстрастно посмотрел на Содара:
        - Отдай мне мальчика.
        Содар лишь поджал губы, не удостоив его ответом. За его спиной Шраон встал в боевую стойку, подняв алебарду, Лемвич крепче стиснул рукоять своего кузнечного молота, а Титус заслонился щитом, держа наготове рапиру. Прошло несколько мучительно долгих секунд. Невозмутимый взгляд ассасина скользнул по застывшим лицам и остановился на Анневе.
        - Да будет так.
        Ладони молниеносно разомкнулись - в Содара полетели две металлические звездочки. От первой, нацеленной в горло, священнику удалось увернуться, но вторая вошла глубоко в ногу. Он вскрикнул и схватился за раненое бедро.
        Снова и снова мелькали ладони, осыпая людей смертоносными звездочками. Одна попала в щит Титуса, другая вонзилась Бриндену в лоб, и аватар, пошатнувшись, рухнул навзничь. Шраон одну отбил алебардой, но вторая воткнулась ему в плечо.
        Фин не растерялся и метнул в ассасина пару кинжалов. От первого Ойру увернулся, а второй перехватил в воздухе и швырнул обратно в Фина, однако тот, увернувшись в свою очередь, уже успел бросить третий нож, который воткнулся ассасину в грудь. Ойру отступил назад.
        Он посмотрел на торчащий из груди клинок и закрыл глаза. Его тело замерцало и начало словно бы истончаться, превращаясь в бесплотную массу. Нож медленно прошел насквозь и с глухим стуком упал на землю.
        - Лопни мои кости,  - пробормотал Терин.
        «Это бессмысленно,  - подумал Аннев, глядя на раны Содара и Шраона и безжизненное тело Бриндена.  - Если так и будем тут стоять - он всех нас прикончит, а сам не получит ни царапины».
        - Шраон, присмотришь за Содаром?
        Кузнец осматривал раненое плечо.
        - Конечно. Сражаться я еще могу - если ты об этом.
        Аннев кивнул и снова повернулся к ассасину. Ойру тем временем подобрал нож, повертел в руках и, проведя пальцем по краю лезвия, с равнодушным видом воткнул в землю.
        Над человеком и тенью можно одержать победу - но как сражаться с существом, которое является и человеком, и тенью - и в то же время ни тем и ни другим?..
        Словно забыв о людях, сгрудившихся в центре охранного символа, Ойру ощупывал грудь в том месте, где в нее вошел кинжал.
        «Проверяет, серьезная ли рана,  - отметил про себя Аннев.  - Получается, ранить его все-таки можно… если он в облике человека, а не тени. Может, поэтому он и не переходит границы глифа».
        Ассасин отступил назад, укрывшись в тени колодца.
        «Свет для него не так губителен, как для эйдолонов, и все же делает его уязвимым. Он подождет, когда солнце начнет садиться, и снова нападет… а значит, лучшего момента, чем сейчас, у нас уже не появится».
        - Лем,  - обратился он к шестифутовому великану.  - Возьми кочергу Бриндена. Молот можешь оставить, но тебе понадобится оружие для дальнего боя. Титус, отдай рапиру Терину - в этой руке ты будешь держать фонарь.
        Мальчишки озадаченно переглянулись, но спорить не стали. Титус послушно протянул Терину рапиру, а Лемвич, пожав плечами, подобрал валявшуюся на земле кочергу. Фин достал из-за спины перначи и шагнул к Анневу.
        - Атакуем его?
        Аннев покачал головой и повернулся к колодцу. Ойру стоял, вытянув руки в стороны. Из кончиков пальцев струился черный дым, который постепенно превращался в нечто плотное.
        - Средство против теней - свет,  - начал объяснять Аннев.  - А против человека - сталь. Мы должны пустить в ход одновременно и то и другое.
        Фин указал на лезвие фламберга, окруженное язычками пламени.
        - И то и другое у тебя уже есть.
        - Да, но мне нужна помощь.
        Фин тряхнул спутанными локонами:
        - Явно не наша. Видел я, как ты расправился в одиночку с тем железным уродом. Не знаю, что ты там такого нашел в Хранилище, но дерешься ты сейчас в разы лучше, чем раньше.
        Остальные мальчишки, собравшиеся вокруг них, энергично закивали.
        Аннев пожал плечами. Не объяснять же им, что артефакты действуют во всю свою мощь только потому, что он активирует заложенную в них магическую силу, он и сам-то пока едва понимал, как это происходит. В отличие от даритской магии, которой пытался обучить его Содар, здесь не требовалось ни глифов, ни слов - лишь осознание необходимости и четкое ощущение своей собственной, идущей изнутри силы.
        - Две руки лучше, чем одна,  - возразил он.  - По отдельности от пальцев пользы немного, но если они сжаты в кулак - это совсем другой разговор.  - Аннев поочередно посмотрел в глаза каждому из товарищей.  - Одному мне с этой тварью не справиться.
        Парни медлили с ответом, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Но тут, прижимая к груди цилиндр с фениксом, вперед выступил Титус.
        - Я с тобой.
        Терин, обменявшись взглядом с Фином и Лемвичем, повел плечами:
        - Если уж Мышонок может драться без меча, то я с мечом и подавно смогу.
        - Спасибо, ребята,  - поблагодарил Аннев и посмотрел на остальных.  - А вы что скажете?
        Фин с Лемвичем медленно кивнули.
        - Хорошо. Ваша задача - гнать его ко мне. Если он кинется в тень, то, скорее всего, придется отступить, но пока он на солнце - думаю, у нас есть все шансы его одолеть.  - Аннев повернулся к Титусу.  - Ты должен направлять на него луч света. От этого Ойру станет уязвимым. Всем ясно, что делать?
        Лемвич и Терин ответили коротким кивком. Титус немного повозился с фонарем и, когда из глаза феникса ударил мощный луч, спросил:
        - Куда мне светить?
        Аннев оглянулся на Ойру. Ассасин уже вышел из тени с двумя флиссами - длинными узкими клинками с острыми, заканчивающимися острым кончиком, лезвиями. Он расхаживал у колодца, крутя в руках мечи, от которых поднимался серый дым, и, щурясь, посматривал на солнце.
        - В глаза,  - уверенно заявил Аннев.  - Но пока спрячь фонарь за щитом - подожди, пока мы не подойдем ближе. И будьте начеку: увидите, как что-то выползает из тени,  - даже вашей собственной,  - кричите мне или Титусу.
        Аннев повернулся к центру глифа: Шраон, стоя на коленях, осматривал рану Содара, а тот объяснял ему, как соорудить повязку. Аннев набрал в грудь воздуха и крепче сжал рукоять фламберга. Сосредоточившись, он представил, как пламя разгорается и становится холоднее, а затем открыл сознание и проник в магию меча. Голубой цвет пламени сменился желтым, а белый засиял так ярко, что до боли резал глаза.
        - За мной.
        Аннев выбежал за пределы охранного глифа. Остальные бросились следом, стараясь не отставать.
        Ойру несколько секунд наблюдал за ними, слегка склонив голову к плечу, а потом припал к земле с мечами наготове.
        Приблизившись, Аннев снова распахнул сознание и отдался волшебной силе, струящейся по его телу, призывая артефакты сделать его быстрее, дать ему силу и защиту. Он широко раскрыл глаза, впитывая до малейших мелочей картину перед собой.
        Когда он был всего в десяти футах от ассасина, тот сделал выпад влево, навстречу Лемвичу. Аннев бросился вперед, стремясь защитить плохо вооруженного аватара, но Ойру тут же отпрыгнул вправо, собираясь атаковать Титуса. Маленький стюард инстинктивно заслонился щитом, готовясь к худшему.
        - Титус! Фонарь!
        Доверившись Анневу, Титус превозмог ужас и опустил щит. Прямо в лицо ассасину ударил мощный луч ярчайшего света.
        Ойру взвыл от боли, закрыл глаза руками и попятился. Тут же на него налетел Фин и врезал Тени булавой по локтю. Ойру снова испустил протяжный вой и кинулся на Фина, пытаясь достать его флиссами, но Титус вновь ослепил врага.
        Фин одной булавой отразил удар ассасина, а другую впечатал ему в лицо - в то же самое место, куда светил Титус. На этот раз сталь соприкоснулась с самой настоящей плотью. Черную повязку, скрывавшую лицо Ойру, сорвало, а вместе с ней и часть носа.
        Возрожденная Тень прижал к лицу левую руку и, пошатываясь, отступил на несколько шагов назад. Сквозь пальцы хлестала кровь и сочились струи серого дыма. Ойру изумленно уставился на Фина и Титуса, потом перевел взгляд на Аннева и Лемвича.
        Аннев снова занял позицию в центре, остальные начали обходить ассасина слева и справа, постепенно его окружая. Ойру пятился, продвигаясь в сторону спасительной тени колодца.
        Аннев, разгадав его намерение, бросился вперед и высоко подпрыгнул. Пролетая над головой ассасина, он сделал кувырок и одновременно рубанул мечом.
        Но Тень оказался проворнее: в последнюю секунду он нырнул под объятый пламенем клинок, перекатился вправо и вскочил на ноги перед носом у Лемвича. Юный силач размахнулся, целясь кочергой ему в голову, но, вместо того чтобы блокировать удар, Ойру кинулся вперед, рассекая мечами воздух. Лемвич вогнал ему кочергу в висок, та неспешно прошла сквозь череп и вышла с другой стороны. Ассасин вздрогнул и отшатнулся, из разверзнутой раны хлынула кровь.
        Лемвич тупо уставился на кочергу, потом поднял глаза на человека-призрака. На груди аватара быстро расползалось красное пятно. Лемвич качнулся вперед - и рухнул ничком на землю. Он был мертв.
        Терин, подбиравшийся к Ойру слева, замер, ошеломленно глядя то на его залитое кровью лицо, то на безжизненного Лемвича. Аватар выставил перед собой рапиру, и пусть руки у него тряслись от страха - он не отступил ни на шаг. Ойру снова поднял мечи, приготовившись атаковать.
        Но тут на него налетел Аннев, размахивая пылающим фламбергом и высекая черно-белые искры из его флисс. Ассасин, щурясь и скрипя зубами от злости, без труда отражал удары, однако нападать не спешил. Наоборот, он начал пятиться к колодцу, не спуская настороженного взгляда с охваченного огнем клинка и фонаря, который сжимал в руке Титус. Слева и справа к нему приближались Терин с Фином, стараясь на сей раз держаться поближе к товарищам.
        Ойру глухо зарычал, продолжая отступать, но Аннев не стал бросаться на него в одиночку. Когда все четверо подошли на достаточное расстояние, Титус направил луч света на ассасина, и в это же мгновение Терин сделал выпад. Аннев не дал Ойру блокировать удар. Волнистое лезвие фламберга с оглушительным звоном отбросило черную флиссу назад, и рапира Терина вонзилась в серую руку в том месте, куда бил луч фонаря.
        Ойру закричал и отпрянул к стене колодца. Едва он оказался в тени, как из ран на руке и лице заклубился черный дым, кровь испарилась, а плоть начала восстанавливаться. Ассасин ухмыльнулся и отошел еще на несколько шагов, погружаясь в серую тень.
        «Проклятущие кости»,  - выругался про себя Аннев, наблюдая, как на лице Ойру отрастает новый нос.
        Ассасин перестал ухмыляться, и в его взгляде снова появилось ледяное безразличие. Он взмахнул руками, и флиссы, превратившись в завитки тумана, растворились в воздухе. Ойру развернул руки ладонями кверху и сделал глубокий вдох. Тень у колодца почернела и начала разрастаться, подползая к ногам мальчишек. Мгновение спустя из сгустившейся черноты вынырнули тонкие серые руки - никак не меньше десятка - и вцепились в Фина и Терина.
        - Да провались ты!  - завопил Терин, безуспешно молотя рапирой по призрачным конечностям.
        Тут на помощь подоспел Аннев и одним ударом отрубил оплетшие Терина пальцы. Титус же тем временем спасал Фина: он направил луч света на эйдолонов, тянущих аватара под землю, и серая плоть зашипела и задымилась. Раздался высокий, почти на грани человеческого слуха, визг, и демоны, выпустив добычу, исчезли в тени.
        Тут Ойру вскинул руку, выхватил из воздуха металлическую звездочку и метнул ее в Титуса.
        Но в тот же миг струя жидкого огня снесла и звездочку, и крышу колодца. Все, включая ассасина, в изумлении повернулись к источнику магического пламени.
        На стене Академии, в северо-восточном ее углу, стоял Тосан с жезлом в руке. Старейший из древних наставил артефакт на Ойру, что-то прокричал, и из жезла вновь полился огненный поток.
        Ассасин бросился в колодец. Каменная площадка, выложенная кругом колодца, расплавилась, а его стены, раскалившись докрасна, растаяли, запечатав шахту. Поток огня прервался, повисла долгая тишина. Наконец мальчишки пришли в себя, и кое-кто из них даже издал победный клич.
        Возрожденная Тень исчез без следа.

        Глава 71

        Тосан, держа жезл наготове, направился к колодцу. Маюн шагала рядом с отцом, а позади них вереницей тянулись древние и мастера-аватары во главе с мастером Брайаном, на плече которого по-прежнему покоился гигантский молот. Брайан, прикрыв ладонью глаза от солнца, пригляделся к группе мальчишек. Завидев среди них Титуса, он издал радостный вопль и помахал рукой.
        К встрече со старейшим из древних Аннев был совершенно не готов. Он поспешно сунул фламберг Фину в руки, и волшебное пламя тут же погасло. Фин озадаченно уставился на волнистый клинок.
        - Подержи, будь другом,  - попросил Аннев и повернулся к Титусу.  - А ты выключи фонарь.
        Мальчишки синхронно кивнули, и Аннев пошел посмотреть, как там Содар.
        На цыпочках, чтобы ненароком не нарушить сакральную симметрию белых линий, Аннев ступил в глиф. Проходя мимо Бриндена, он увидел, что руки у аватара сложены на груди, а лоб перевязан куском коричневой ткани, оторванной от его штанины.
        В центре глифа, подложив под голову бурдюк с солью, лежал Содар. Шраон, сидевший рядом с ним, зажимал рану у него на ноге, а старик разрезал остаток штанины Бриндена на широкие полосы. Аннев приблизился, и Содар поднял голову.
        - Ты жив,  - с облегчением выдохнул священник.  - Я думал… боялся, что ты…
        Аннев опустился на колени:
        - Со мной все в порядке. Ойру меня не тронул.
        - Он мертв?
        - Навряд ли. Мы его ранили, но он прыгнул в колодец, а Тосан расплавил колодец жидким огнем. Думаю, Ойру все равно найдет способ выбраться.
        - В этом я даже не сомневаюсь,  - проворчал Содар.  - Но мы к тому времени будем уже далеко отсюда.
        Он отложил нож и сел. Оглянувшись на ребят, он пересчитал их в уме и произнес:
        - Осталось на одного меньше.
        Аннев кивнул.
        - Кого вы потеряли?
        - Лемвича.
        Образ здоровяка тут же всплыл у Аннева перед глазами. Он попытался прогнать его, но на смену ему пришло лицо Бриндена с перевязанным лбом, потом Чедвик и Алисандер, с криками исчезающие во тьме. Сколько смертей… Похоже, из всех жителей деревни, не считая Тосана со свитой, в живых остались лишь кузнец, священник и четверо мальчишек. В толпе, шагающей за Тосаном, Аннев не заметил ни одного служителя или аватара, а единственной женщиной среди них была Маюн. Неужели знающие жены действительно поубивали друг друга? Неужели никто из учеников Академии больше не выжил? При мысли о том, сколько погибло невинных людей, Аннева замутило.
        Содар качнул головой:
        - Ты отлично справился - потерял всего лишь одного из пяти в схватке с самым опасным ассасином Кеоса.
        - Он не должен был умереть,  - ответил Аннев.  - Как и все остальные.
        Содар нахмурился:
        - Да. Ты прав.
        Он обмотал ногу длинной полосой ткани, завязал узел и спрятал висящие концы.
        - Почему ты себя не вылечишь?
        Священник устало улыбнулся:
        - Потому что это самый верный способ израсходовать кваир, а я и так порядком истощил запасы, пока терпел истязания.
        Аннев поморщился, чувствуя, что виноват в этом он один, но Содар успокаивающе похлопал его по руке:
        - Не переживай, мальчик. Мое тело исцелит себя само, а запас магической силы восстановится. Просто пока придется побыть обычным дряхлым стариком - подумаешь, невелика трудность.
        Лицо Аннева посветлело.
        - Встать сможешь?
        - Обижаешь.
        Содар взял бурдюк с солью, крепко завязал и бросил в бездонный мешок. Потом свернул бледно-зеленое полотно и спрятал в карман мантии.
        Тем временем Тосан с остальными уже прошли мимо колодца. Фин, Титус и Терин пристроились в самом хвосте, и, когда толпа приблизилась, Аннев услышал, как Титус возбужденно пересказывает Брайану свою версию событий, что произошли за это время на южной стороне.
        В пятидесяти ярдах от глифа Тосан подал знак, и все остановились. Поджав губы, он окинул троих мужчин гневным взглядом, потом опустил глаза и принялся рассматривать начертанный на земле знак, от которого исходило мягкое сияние. Старейший вопросительно вздернул бровь:
        - Чьих рук дело?
        Шраон с Анневом разом повернули головы и уставились на Содара, не зная, что следует отвечать. Содар же продолжал смотреть на Тосана.
        - Это мое творение, Тосан. Тебе нравится? Неплохо помогает против демонов.  - Он кивком указал на жезл в руке древнего.  - Вижу, ты тоже нашел отличное средство.
        Глаз у Тосана нервно задергался. Древний перевел взгляд на Шраона:
        - Ты заодно с кеокумами, кузнец?
        Ледяной голос старейшего подрагивал, выдавая бушующую внутри ярость.
        Шраон показал на священника:
        - Разве помочь раненому человеку - это преступное деяние?
        Тосан поднял руку, подзывая кого-то из толпы.
        - Несите сюда.
        Тут же к нему подбежал мастер Карбад и положил между ним и охранным глифом пропитанный кровью мешок.
        - Открывайте.
        Карбад повиновался. Он развязал мешок и вынул оттуда отрубленную голову. Держа ее за спутанные, покрытые грязью светлые волосы, он поднял голову повыше, чтобы всем было видно.
        За разорванными губами виднелись залитые кровью остро заточенные зубы, лицо по всей длине рассекала глубокая рана, а из искромсанной шеи торчал тонкий мундштук курительной трубки. Аннев сглотнул. Это была голова женщины-феурога, которую они с Крэгом встретили в Чаще и решили оставить в живых.
        Страх, который он испытал в подземелье, нахлынул на него с новой силой.
        Тосан ткнул пальцем в жуткий трофей и прорычал сквозь стиснутые зубы:
        - Кто-то помог этим тварям найти дорогу в деревню.  - Трясущийся палец обратился на Аннева.  - Ты! Проклятый сын Кеоса, это сделал ты! Ты привел к нам этих чудовищ! А ты…  - перевел он взгляд на священника.  - Без тебя тут тоже не обошлось. Ты его учил. Скрывал его у себя!
        Взревев, Тосан подскочил к Карбаду и пинком выбил голову у него из руки. Голова пролетела по воздуху и упала на противоположной стороне площади. Тосан развернулся к Шраону, направив на него жезл:
        - Последний раз спрашиваю, кузнец: ты в сговоре с этими кеокумами?
        Шраон посмотрел на Содара. Священник едва заметно качнул головой: не надо. Кузнец вздохнул:
        - Нет, старейший Тосан.
        - Хорошо.  - Тосан сделал ему знак встать рядом с остальными.  - Тогда выйди вон из этого богомерзкого знака.
        Шраон замялся и снова поглядел на Содара. Тот махнул ему рукой, отпуская, и прошептал:
        - За меня не волнуйся.
        Шраон кивнул и, схватив свою алебарду, поднялся с земли. Тут Аннев заметил, что Содар вынул из кармана бездонный мешок. От Шраона этот жест тоже не ускользнул, и кузнец встал перед стариком, заслоняя его от глаз Тосана.
        - Новый фокус?  - поинтересовался он.
        Священник снова достал из мешка бурдюк с солью.
        - Да. Посмотрим, сработает ли.
        Кузнец направился к толпе мастеров и древних, а Содар передал бурдюк Анневу.
        - Слушай внимательно,  - зашептал старик.  - Когда я тебе скажу, заполни солью линию у основания глифа, чтобы получился треугольник. Ты все понял?
        Аннев кивнул:
        - Это знак щита?
        - Именно. Ты должен действовать очень быстро.
        Шраон подошел к Тосану, и глава Академии смерил его враждебным, полным отвращения взглядом.
        - Отдай оружие мастеру Гравелю,  - прошипел Тосан.
        Шраон покорно склонил голову и передал алебарду дородному мастеру подлога.
        - Священник - если тебе по-прежнему достает совести так себя называть,  - ты обвиняешься в сговоре с демонами, в использовании магии и укрывании сына Кеоса. Ты признаешь свою вину?
        Содар усмехнулся:
        - Тосан, это уже превращается в балаган.
        - Ты признаешь свою вину?!
        Содар приподнял бровь:
        - Не признаю - и что с того?
        - Тогда я заявляю, что ты лжец!
        Священник вздохнул:
        - С демонами я дел никогда не имел - повода не представлялось - и уж точно никогда не укрывал у себя детей Кеоса. Что касается магии - здесь я согласен. Я - истинный жрец Одара, брат ордена дионахов Тобар, благословленный даром Одара - даром, владению которым я обучался долгие годы.  - Он указал на сияющий глиф.  - И которым воспользовался сегодня, чтобы спасти твоих аватаров.
        - Во всем повинен сын Кеоса!  - выкрикнул из толпы Дорстал.
        По рядам древних прокатился рокот одобрения.
        - Забить его камнями!  - потребовал Денитал.
        - И сбросить в огненную бездну!  - проорал еще кто-то.
        Тосан поднял указательный палец, призывая древних к молчанию:
        - Законы Шаенбалу нерушимы.  - Уголки его губ задергались, будто он силился спрятать улыбку.  - Мастера, ступайте по развалинам и пепелищу и соберите камней!
        От толпы тут же отделились Аог, Дэр, Атэр и Мурлах и решительно зашагали к ближайшему разрушенному дому, где принялись подбирать булыжники и обломки кирпичей. Древний Бенифью ткнул локтем мастера Гравеля, и тот, отдав алебарду Эдре, тоже двинулся за камнями. Брайан посмотрел на Титуса, Фина и Терина - никто из троих не тронулся с места. Он несколько мгновений колебался, глядя то на Бенифью с Тосаном, то на мальчишек, а потом подошел к Титусу и встал рядом с ним, вызвав тем самым крайнее неудовольствие Бенифью: древний выразительно нахмурился, но Брайан этого как будто не заметил.
        Навряд ли поведение управляющего ускользнуло от внимания Тосана, однако старейший не подал вида. Он безотрывно следил за двумя фигурами в центре сияющего глифа.
        Содар подобрал лежавший рядом с ним нож и, страдальчески морщась, пополз к границе глифа.
        - Умоляю вас, старейший Тосан. Позвольте мне все исправить,  - бормотал он, с трудом волоча по земле израненное тело.  - Я сам сниму заклятье, только будьте милосердны.
        Он подполз к основанию пятнадцатифутового знака и принялся чертить в земле прямую линию, соединяющую вершины символа V.
        - Прекрати!  - вскричал Тосан и направил на старика жезл.
        Но вот очертания глифа начали тускнеть и наконец вовсе погасли. Когда Содар закончил, он бросил нож на землю и поднял обе руки, давая понять, что не собирается никому причинять вреда. Тосан, не сводя с него подозрительного взгляда, быстро махнул жезлом.
        - Отойди назад. Можешь сколько угодно ползать в грязи - тебе не исправить свершившегося зла.  - Он указал на дымящиеся развалины и тела людей, застилавшие землю вперемешку с трупами феурогов.  - Все это - твоя вина. Ты понесешь наказание, это уже решено.  - Тосан посмотрел на Аннева.  - А ты… Ты бежал из своей клетки и выкрал артефакты из Проклятого хранилища. Признаешь ли ты свои преступные деяния?
        Аннев, немного поразмыслив, решил следовать примеру Содара.
        - Я сбежал из темницы, куда меня несправедливо заточили. В поисках укрытия я проник в Хранилище, где взял эти артефакты - взял на время.  - Он положил ладонь на полу красного плаща.  - С их помощью я сражался с демонами и защищал людей.  - Он кивнул на жезл в руке Тосана.  - Вы поступили точно так же: использовали жезл пламени Кеоса, чтобы спасти деревню. Вот только этот жезл - темный артефакт, а значит, будет повиноваться лишь тому, кто владеет магией.
        Аннев обвел взглядом толпу древних и мастеров.
        - У Тосана тот же дар, что и у Содара! И раз уж вы собираетесь забить камнями священника, той же казни надлежит предать и старейшего из древних.
        Лицо Тосана стало пунцовым.
        - Да как ты смеешь выносить мне приговор? Уродское отродье Кеоса, владыка крови пометил тебя еще в утробе матери!  - Не сводя глаз с Аннева, он ткнул жезлом в старика.  - Он взрастил тебя во лжи, обучил коварным уловкам. Все это время ты использовал магию, чтобы скрывать свою порочную натуру, а сейчас стремишься обернуть мою же добродетель против меня самого.  - Тосан оглянулся на восьмерых древних, собравшихся позади него.  - У меня нет способностей к магии, а этот жезл повинуется мне лишь потому, что такова воля Одара! Это по его великой милости мне удалось обратить мерзких тварей в бегство.
        Пятеро мастеров-аватаров вернулись с охапками метательных снарядов и принялись раздавать их остальным.
        - А вы использовали магию для того, чтобы пройти сквозь стену!  - выпалил Аннев.
        И древние, и мастера вмиг замерли на месте и воззрились на юношу с такими ошеломленными лицами, словно у того на лбу внезапно появился третий глаз.
        - Что за бред ты несешь?  - взревел Тосан, брызгая слюной.
        - Мастер Брайан,  - окликнул управляющего Аннев.  - Вы видели старейшего Тосана, пока сражались с монстрами в подземелье?
        Все тут же повернулись к бородатому великану, и тот словно бы стал меньше, съежившись под их пристальными взглядами. Наконец он преодолел смущение и покачал головой:
        - Нет. Мимо меня прошел лишь мастер Карбад. А потом напали чудовища.  - Он вскинул молот на плечо и задумчиво поскреб шею.  - Я все время находился в архиве - бился с тварями, пока вы не подоспели, мастер Аннев. Но старейшего Тосана я не видел. Да и мастера Нараха тоже, если уж на то пошло.
        - Нараха убили,  - снова заговорил Аннев, и все разом обернулись к нему.  - Я обнаружил его тело у подножия винтовой лестницы.  - Он протянул руку, указывая на Тосана.  - На пути из тюрьмы я Тосана не встретил - хотя выход оттуда только один. Феурог прорвался через архив и убил Нараха, но Тосан ускользнул незаметно для всех. Потому что выбрался на поверхность с помощью магии!
        - Ложь!  - завопил обвиняемый.  - Гнусные домыслы и ересь! У тебя нет доказательств, ты лишь пытаешься отвлечь нас…
        - Я видел книгу!  - прокричал Аннев, перекрывая истеричные протесты Тосана.  - У Тосана в кабинете есть книга по магии, с пометками, сделанными его рукой: Ignis temperare. Mentiri deprehendatur. Terra trans…
        - Молчать!  - Тосан выступил вперед, потрясая жезлом.  - Еще одно слово - и я превращу тебя в прах!  - Он оглянулся на сгрудившихся за его спиной людей. Лицо древнего блестело от пота.  - Вы что, не видите - он пытается нас околдовать! Не слушайте сына Кеоса, его слова пронизаны магией, она сделает вас глухими к истине! Нужно вырвать ему язык, сейчас же!  - Он сделал знак черноглазому мастеру Аогу, который только что отдал кому-то последний кусок кирпича.  - Мастер Аог, пусть он умолкнет!
        Аог послушно двинулся с места, но не успел ступить и пары шагов, как на плечо ему легла тяжелая рука Брайана.
        - А ну стой,  - зычно приказал управляющий.
        Аог, вопросительно подняв брови, уставился на нависшего над ним мастера.
        - Хочу сначала спросить парня кое о чем,  - пояснил тот.  - Он сказал, что нашел Нараха у лестницы… Но я не видел никаких монстров, кроме тех, с которыми сражался. Клянусь жизнью и честью мастера Академии. Ну и что ты теперь скажешь? От чьей руки погиб Нарах?
        Аннев, ничего не понимая, поглядел на Тосана, потом на Содара и покачал головой:
        - Но я не… К чему вы клоните?
        Брайан расправил мощные плечи, решительно вышел вперед и встал между Тосаном и Аогом.
        - Старейший Тосан, вы с мастером Нарахом находились вместе внизу, когда началась суматоха. Как вышло, что вам удалось покинуть Академию, а ему - нет?
        Тосан оторопел.
        - Я… на нас напали,  - заикаясь, проговорил он.  - Использовать жезл в стенах Академии было бы самоубийством, вот я и поспешил их покинуть.
        Брайан кивнул:
        - А как именно вы их покинули и откуда пришли те монстры, что на вас напали?
        Тосан затрясся от злости.
        - С какой стати я должен отчитываться перед управляющим? Здесь не надо мной суд.  - Он махнул в сторону Аннева и Содара.  - А над этими двоими.  - И, повернувшись к толпе, крикнул: - Забейте их камнями!
        - Стоять!  - взревел Брайан, угрожающе поднимая свой молот.  - Ваша невиновность, старейший, еще не доказана! Прошу вас показать, что у вас в карманах.
        - Что?!
        Навстречу семифутовому гиганту шагнула разгневанная Маюн:
        - Ты, проклятый заступник демонов! Оставь моего отца в покое!
        Лицо Брайана сделалось каменным.
        - Аннев говорит, что Нараха убили монстры из металла, но сам он этого не видел. Тосан утверждает то же самое, но и я этих монстров не видел.  - Брайан отстранил Маюн и приблизился к Тосану.  - Старейший Тосан, в кармане вашей мантии спрятан окровавленный нож, не так ли?
        Тосан впился взглядом в мастеров и древних, ища у них поддержки, но встретил лишь задумчивое молчание. Вдруг над притихшей толпой разнесся голос Шраона:
        - Обыскать его!
        Древний Денитал нахмурился так, что лохматые брови нависли над глазами, но Эдра с Бенифью одобрительно закивали.
        - Полагаю, это правильно,  - подал голос Бенифью.  - Ведь вы не ответили…
        - Этот суд - не надо мной!  - заорал Тосан, размахивая жезлом.  - Забейте их камнями!  - На трясущихся губах древнего выступила пена.  - Немедленно выполняйте приказ!  - Он наставил жезл на Аога, затем опустил его, указывая на кусок кирпича у ног мастера.  - Сейчас же брось его, ты, идиот! Смерть сынам Кеоса!
        Аог моргнул, подобрал кирпич и поднял руку.
        - Аннев, давай!  - шепнул Содар.
        Аннев выпрыгнул вперед и начал засыпать новую бороздку солью. Не успел он закончить, как кирпич Аога врезался ему в левый локоть. Тут плащ из кожи дракона помочь ему ничем не смог: сустав громко хрустнул, и Аннев закричал.
        По телу прокатилась волна острой боли - боги, опять!  - и он чуть не выронил мешок. Однако тут же ощутил знакомое покалывание - это заключенная в рубашке сила принялась за работу.
        Тосан тем временем орал, тыча жезлом поочередно в каждого, кто стоял рядом:
        - Хватайте камни и швыряйте в них! Шевелитесь!
        Дорстал, Джерик и Денитал выступили вперед, за ними - мастера Гравель, Дэр, Атэр и Мурлах.
        - Аннев, быстрее!  - крикнул Содар.
        Что-то было не так: Аннев чувствовал, как силятся срастись кости в левой руке, но ничего не выходит. На этот раз магия оказалась бессильна. Перед глазами все плыло. Он со стоном высыпал соль в оставшуюся часть глифа, и в ту же секунду на них с Содаром полетели камни.
        - Sgiath-cruinn na aer!  - прокричал Содар.
        По воздуху вокруг них пробежала рябь, и камни, столкнувшись с невидимым барьером, посыпались на землю.
        - Демоны! Сыны Кеоса!  - сыпал проклятиями Тосан, трясясь от ярости. Он выбросил вперед руку с зажатым в ней жезлом и завопил: - Loisg!
        Из кончика жезла ударила струя жидкого пламени и врезалась в защитную сферу. По ее поверхности потекли янтарные, оранжевые и желтые потоки огня, превращая невидимый щит в пылающий пузырь. Воздух внутри начал стремительно накаляться.
        Содар закашлялся, дыхание у него стало хриплым и прерывистым.
        - Аннев,  - просипел он.  - Мне нужна вода.
        Аннев бросил бурдюк с солью и подбежал к наставнику. Губы старика покрылись кровавыми трещинами, лицо вытянулось и как будто высохло. Аннев помог ему улечься, но когда вытащил правую руку у него из-под спины, то увидел на ладони кровь. Раны Содара снова открылись.
        - Что мне делать?  - прокричал Аннев сквозь рев бушующего вокруг них огня. Воздух сделался таким горячим, что стало больно дышать.
        - Мешок…  - Содар ударил рукой по земле.  - Воды…
        Аннев бросился к выцветшему мешку, лежащему у самой границы глифа, и принес его старику.
        - Вода… внутри…
        Мальчик развязал мешок и сунул в него правую руку. Он снова и снова представлял себе сосуд с водой - стеклянную бутылку, глиняный кувшин, кожаный бурдюк,  - но каждый раз рука хватала лишь пустоту.
        - Не получается!  - закричал он, готовый разрыдаться от отчаяния.
        Да что же это! За последние дни он пустил в ход столько артефактов, что не счесть, а проклятый бездонный мешок по-прежнему не желает его слушаться! Пламя тем временем медленно, но верно обволакивало их со всех сторон, воздух жег кожу и легкие. Аннев накинул капюшон и сразу почувствовал, как разгоряченное лицо обдало прохладой.
        - Тяжело дышать…  - простонал Содар.  - Не могу… держать защиту… кваир на исходе…
        Он начал задыхаться.
        - Нет!
        Аннев укрыл его полой плаща, и дыхание старика стало более размеренным, но говорил он по-прежнему измученным надтреснутым голосом.
        - Подай мне… мешок…
        Он закрыл глаза, рука скользнула между слоями древней ткани. А когда снова посмотрел на Аннева, по щекам его струились слезы. Священник качнул головой:
        - Воды нет.
        И тут Аннева охватил ужас - всепроникающий, леденящий кровь ужас, которого он не испытывал никогда в жизни. Он огляделся по сторонам и увидел Бриндена: одежда на аватаре тлела, от кожи шел пар. Почувствовав у себя на щеке высохшую руку старика, Аннев снова опустил взгляд. Голова у Содара тряслась, челюсти были плотно сжаты, с губ свисали окровавленные лоскутки кожи.
        - Прости меня, Аннев.  - Он закашлялся.  - Туор… Эген… Простите меня.
        Глаза священника закатились, он судорожно дернулся… и затих.
        Из тела священника вырвался мощный поток воздуха, от которого задрожали стены сферы, но уже в следующую секунду Аннев ощутил нестерпимый жар. Он взглянул на старика и увидел, что его мантия занялась огнем.
        Аннев инстинктивно откатился в сторону и плотно закутался в плащ. Раздался хлопок, незримый щит лопнул, выпуская раскаленный воздух наружу, и в разваливающем пузыре на мгновение стало прохладно. Но лишь на мгновение. А после на Содара обрушился ревущий столб жидкого огня.
        - Нет!  - закричал Аннев.
        Но сделать уже ничего не мог. Содар - необыкновенный Содар, его сварливый, мудрый наставник и преданный друг - ушел навсегда.

        Глава 72

        Аннев лежал, свернувшись комочком, не в силах пошевелиться, не способный ни о чем думать. Он мог только плакать. А всего в пяти футах от него огонь, извергавшийся из жезла Тосана, пожирал тело Содара. Через несколько мгновений пламя иссякло, и Аннев, пораженный этой внезапной передышкой, поднял голову.
        Тосан стоял у границы глифа. Теперь жезл в руке древнего смотрел прямо на Аннева.
        - Так ты готов сказать правду, кеокум? Признаешься, что заключил сделку с Кеосом?
        Аннев часто заморгал, прогоняя застилавшие глаза слезы. В голове звучало одно: «Содар погиб. Это ты его убил».
        Маюн стояла рядом с отцом. На высоких скулах играл румянец, пухлые ярко-красные губки были сурово поджаты, в светло-зеленых глазах вспыхивали недобрые искры. Она смотрела на Аннева, как на мерзкое насекомое, но - боги, как же она была хороша.
        «Такая красивая,  - подумал Аннев.  - И так меня ненавидит. Когда-то она любила меня, и я променял мудрость Содара на ее поцелуи».
        Из груди вырвалось глухое рыдание. Это он во всем виноват. Монстры, погибшие люди, разруха - ничего бы не случилось, послушай он в свое время Содара. Он даже мог бы плюнуть на эти пророчества и остаться в деревне, глядишь, научился бы получать удовольствие и от жизни стюарда - как Титус или Маркой.
        Так нет же. Он решил пойти до конца, решил бороться… за нее.
        Аннев вцепился в бездонный мешок, не желая расставаться с любимым сокровищем Содара. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он протянул левую культю к Маюн, словно умоляя ее о пощаде, но миловидное личико девушки лишь перекосилось от отвращения.
        - А ну, опусти руку, монстр!  - пролаял Тосан, и Аннев повиновался.  - Ты больше никогда не притронешься к моей дочери! Не смей даже смотреть в ее сторону, ты понял меня?
        Аннев послушно кивнул. Его наполняли одиночество и страх. Он обвел взглядом толпу, надеясь увидеть сочувствующие лица, однако встретил лишь враждебность и настороженность. Терин и Фин стояли, потупив глаза, Титус, Брайан и Шраон смотрели на него с болью и состраданием. И никто даже не сдвинулся с места, чтобы ему помочь.
        - А теперь,  - продолжил Тосан,  - говори. Говори громко, чтобы все слышали. Кто привел сюда этих чудовищ? Скажешь правду - и я дарую тебе быструю и безболезненную смерть. Предупреждаю: лгать мне бесполезно.
        Слова древнего едва доходили до сознания Аннева. Чего древний от него хочет? Узнать, кто привел в Шаенбалу феурогов и эйдолонов? Так ведь это сделал Ойру… но если бы не Аннев, он не нашел бы дорогу в деревню…
        - Я…  - только и вырвалось из пересохшего горла. Аннев закашлялся, облизнул губы.  - Я…
        Невзирая на угрозы Тосана, он снова невольно поднял взгляд на Маюн. Какая же она красивая… но сколько омерзения и ужаса в ее глазах.
        «Нет,  - сказал себе Аннев.  - Она не имеет права так на меня смотреть. Я отрекся от всего ради нее… я не сделал ей ничего плохого».
        Он чувствовал, как внутри закипают эмоции, превращаются в бурлящую массу, угрожая перелиться через край: предательство Маюн, отравленной иглой вонзившееся ему в сердце, невыразимая боль утраты и ненависть к этому лживому лицемеру Тосану… Он снова поднял левую руку и потянулся к Маюн.
        От ярости глаза у Тосана чуть не вылезли из орбит.
        - Не смей смотреть на мою дочь!  - Он вскинул руку с жезлом, наставив его на Аннева.  - Loisg!
        Аннев резко припал к земле. Он едва успел набросить на голову капюшон и накрыться полой плаща, как по спине прокатилась волна чудовищного жара. Он свернулся клубком, поджав под себя ноги. Мощная струя огня молотила по плащу из драконьей кожи, не причиняя ему вреда, и все же Аннев ощущал, как жар просачивается внутрь сквозь крошечные чешуйки. На спине вздулись волдыри, земля внизу раскалилась.
        Аннев сосредоточился на плаще и рубашке, распахнул сознание и усилил действие обоих артефактов, окутывая себя их магией. Стало немного прохладнее, а кожа на спине начала исцелять саму себя.
        Но это облегчение было лишь временным. Если он ничего не предпримет, то умрет. Ему нужна помощь. Нужен Содар.
        Всхлипывая, Аннев принялся шарить в бездонном мешке: должно же в этой штуковине отыскаться хоть что-то стоящее, в конце концов! Что-то, что поможет ему не погибнуть и дать отпор!
        Вдруг рука наткнулась на какой-то металлический предмет, который тут же впился ему в предплечье. Раздался громкий треск, и Аннев закричал, чувствуя, как ломаются кости.
        «Опять?  - ошарашенно подумал он, с трудом продираясь сквозь окутавшую сознание пелену боли.  - Моя рука… моя левая рука…»
        Только тут юноша понял, что произошло. В поисках спасительного средства он сунул в мешок культю.
        В голове всплыли смутные воспоминания о том, что говорил Содар об этом загадочном артефакте. О том, как он попал в Шаенбалу и был заперт в Проклятом хранилище и как Содар его выкрал. А еще о том, что он полон тайн.
        Аннев медленно вытащил руку из мешка. Сначала показалось плечо, затем локоть и, наконец, золотое предплечье, заканчивающееся золотой кистью! Кости уже срослись, а между локтем и предплечьем не было никакой видимой границы.
        Предыдущий протез, пусть и умел менять форму и размер, подстраиваясь под своего обладателя, выглядел очень скромно. Эта же рука являла собой истинное произведение искусства: каждый ее дюйм украшали сложнейшие филигранные узоры, костяшки были выпуклые и утолщенные, а вокруг запястья сверкал браслет из белого золота.
        Аннев в благоговейном ужасе глядел на свою новую руку. Он несколько раз сжал пальцы в кулак, а когда посмотрел на ладонь, то увидел, что по периметру ее единой строкой вырезаны слова: MEMENTO SEMPER. NUMQUAM OBLIVISCI. Обмирая от страха, Аннев повернул ее тыльной стороной и обнаружил там гравировку в виде диковинного молота - боевого сокола,  - воспарившего над дымящейся наковальней.
        - Кеос…  - прошептал он, едва шевеля обожженными губами.
        Неистовое пламя, о котором он на мгновение забыл, снова напомнило о себе. Артефакты, чья сила уже изрядно истощилась, почти не давали никакой защиты. Плащ еле-еле выдерживал огненный ливень, а рубашка дымилась. И тогда, рыдая от боли, Аннев крепко стиснул зубы и поднял золотую руку навстречу пламени. Его тут же отбросило назад. Пальцы онемели, но он выставил ладонь, в которую била струя жидкого огня, перед собой и наконец поднял взгляд на Тосана.
        Рука древнего дрожала, ему едва хватало сил удерживать жезл. Мощные потоки оранжево-желтого пламени вырывались из артефакта и, низвергаясь на руку Аннева, ослабевали, сдерживаемые непостижимой магией.
        Тосана трясло от ненависти, и всю ее без остатка он направлял в жезл. Кожа на лбу древнего собралась в глубокие складки, лицо перекосило от ярости. Почему мальчишка до сих пор жив? Как он умудряется до сих пор сдерживать пламя темного жезла?
        Аннев и сам хотел бы это знать. Его золотая рука впитывала жар и свет, узоры на ней разгорались все ярче. Он чувствовал магическую силу Тосана и ярость, которая ее питала, и вбирал их без остатка, наблюдая, как из ладони вырастает ярко-желтая сфера. С каждой секундой она становилась все больше, распространяя вокруг себя ослепительное сияние.
        Маюн по-прежнему стояла рядом с отцом.
        - Уничтожь его!  - требовала она, глядя широко раскрытыми глазами на руку Аннева.  - Убей сына Кеоса!
        Внутри у Аннева что-то надломилось. Завеса, скрывавшая его врожденную магию, разорвалась, и в сознание хлынули смутно знакомые образы, смешиваясь с картиной перед его глазами: вместо Тосана он увидел высокого мужчину с блистающим серебряным посохом в руке, а вместо Маюн - юную деву с золотыми волосами, опустившую полный великой печали взгляд. Аннев посмотрел на свою руку: под золотой поверхностью двигались настоящие пальцы, из плоти и костей.
        Аннев изо всех сил боролся с видениями, пытаясь снова запечатать эту внезапно открывшуюся часть сознания. Его рука дрожала, вытягивая силу из жезла Тосана. Сфера расширялась, постепенно охватывая всю руку, однако боли не ощущалось. Магия, которой он обладал от рождения, поднималась из самых потаенных глубин его души, напитывая сферу, и вскоре, как бы Аннев этому ни противился, она увеличилась настолько, что охватила все его тело, с ног до головы.
        Сожги их всех.
        Мысль принадлежала не ему, но ощущение, охватившее его, было ему знакомо: ту же жажду разрушения он испытал на уроке Дорстала, взяв в руки жезл исцеления. Сила, долгое время удерживаемая внутри, требовала выхода.
        Сожги. Сокруши. Убей.
        Аннев тряхнул головой, пытаясь заставить голос, раздававшийся в ней, замолчать, однако чувствовал, как воля его покидает. Древние и мастера, стоявшие позади Тосана, бросились врассыпную, предвидя неминуемый финал.
        - Ненавижу тебя!  - завопила Маюн.
        Сожги их всех дотла.
        И Аннев перестал противиться зову. В ту же секунду из его руки вырвалось пламя невероятной мощи. Маюн, пронзительно вскрикнув, отпрыгнула в сторону, но Тосан уклониться не успел, и его накрыла волна жидкого огня.
        Гравель, Дорстал и Бенифью замешкались - или оказались слишком недогадливы, чтобы бежать, как и остальные, куда глаза глядят,  - и пламя с ревом обрушилось на них, срывая плоть с мгновенно обуглившихся костей.
        Сожги их всех.
        Огненный столб вырывался из его ладони, требуя новых жертв, и Аннев рычал, как дикий зверь, не в силах обуздать эту колоссальную силу. Пожирая трупы, огонь добрался до противоположной стороны площади и ударил по домам, растапливая камень, как снег. Аннев содрогнулся при виде столь бессмысленного разрушения и отвел руку в сторону - струя пламени настигла Джерика, Пеодара и Майкена, бегущих к Академии в напрасной надежде укрыться внутри, и врезалась в серую каменную стену.
        Ошеломленный Аннев рывком поднял руку - и пламя, пропоров стену, взметнулось в небо, а потом по дуге обрушилось на здания, стоявшие на окраине деревни. Он с силой опустил руку, стремясь направить пламя в землю, и огненная струя снова ударила по Академии, снося подпорки и колонны и расплавляя фундамент.
        Не видя другого выхода, Аннев развернулся и направил страшный пылающий луч на то, что осталось от колодца. Пламя прошло сквозь расплавленные камни, и из-под земли вырвался густой пар.
        Аннев закрыл глаза. Вместо того чтобы и дальше бороться с извергающимся из его ладони огнем, он отыскал в своем сознании ту самую завесу, что отгораживала его сознание от магии, и вновь попытался ее восстановить. Он старался погасить в себе гнев и не думать о предательстве, старался прогнать стоящий перед глазами образ человека с серебряным посохом - но каждый раз, когда он приближался к цели, он слышал надрывный женский крик.
        Наконец он открыл глаза и увидел Маюн. Пронзительно крича и причитая, она стояла на коленях у останков Тосана, правая сторона ее лица превратилась в кровавый ожог.
        Аннев невольно протянул к ней левую руку - и со страхом увидел, как пламя врезалось в землю, взметая в воздух комья грязи. Земля треснула, и трещина поползла в сторону Маюн.
        Он кое-как остановил столб пламени, но разлом становился все шире, от его края в разные стороны зазмеились новые трещины, подбираясь к девушке. Маюн замолчала и уставилась на Аннева полными ужаса глазами.
        Взревев, Аннев сосредоточился на магии внутри себя и вытолкнул ее за пределы разума, запечатав в самом отдаленном уголке своего естества. Струя огня ослабла, зашипела и наконец иссякла. Аннев с облегчением опустился на колени.
        Трещина у ног Маюн разверзлась. Девушка, уставившись в бездну, качнулась, балансируя на самом ее краю. Землю сотряс еще один - последний - толчок, и Маюн, потеряв равновесие, полетела вниз.
        - Аннев!..
        Аннев ошалело глядел в зияющую пропасть, пока эхо пронзительного крика Маюн не замерло в ее черных глубинах. Он задрожал, отказываясь воспринимать увиденное, и рухнул на землю. Что он натворил?..
        Аннев смутно ощущал, как прибежали какие-то люди, как Шраон поднял его на ноги и потащил прочь. Двигаясь неуклюже, словно в оцепенении, Аннев позволил увести себя от разрушенной Академии и дымящихся развалин деревни.

        Глава 73

        Аннев задумчиво сидел в зале часовни, облаченный в свою темно-красную форму мастера-аватара. Потолка над головой не было, часовня сгорела почти дотла, но несколько скамей каким-то чудом уцелело. Он обвел мрачным взглядом закопченные стены и помост и покачал головой.
        Кухня и сарай были разрушены, но их с Содаром комнаты, как ни странно, остались нетронутыми. Больше в Шаенбалу не сохранилось ни единого целого здания: феуроги сожгли все, что горело, а то, что не взял огонь, разгромили и сровняли с землей.
        Аннев поднял голову: солнце медленно ползло к горизонту. Близился вечер.
        Напротив Аннева, на помосте, расположился Шраон, а рядом с ним, свесив ноги с почерневшего края, сидел Титус. Они сидели так уже долго, и Анневу казалось, что между его скамьей и помостом лежит непреодолимая пропасть. Вскоре в разломанные двери часовни вошли Терин с Фином, неся на плечах раздувшиеся кожаные мешки.
        - Здорово, Титус,  - сказал Терин, скинув свой мешок на ближайшую скамью.  - Как там наш феникс? Все еще дуется?
        Шраон громко кашлянул, Терин повернулся и увидел в углу Аннева.
        Фин покачал головой:
        - Придурок.
        Кузнец усмехнулся в бороду, а Терин залился краской. Фин пересек зал, перелез через обвалившуюся потолочную балку и, обойдя перевернутую скамью, приблизился к помосту и положил мешок рядом с кузнецом.
        - Нашли что-нибудь?
        Фин пожал плечами:
        - Совсем немного. Запасы на зиму почти закончились, а поля еще не засеяли.
        - А в кладовых Академии смотрели?
        Аватар качнул головой:
        - До них не добраться. А в деревенских - только чуть муки и зерно. Посевная должна была начаться на следующей неделе. В дороге нам это ни к чему. Зато мы нашли пару погребов.  - Он похлопал по мешку.  - Репа, твердая как камень, заплесневелая картошка, несколько головок чеснока и лука - не бог весть какие деликатесы, но все лучше, чем ничего.
        Шраон кивнул:
        - Не пропадем. До Лукуры меньше двух дней пути, да мне к тому же походная жизнь не в новинку.  - Он поскреб жесткую черную бороду, коснувшись шрама, видневшегося под повязкой на левом глазу.  - В молодости мне довелось неплохо изучить торговые пути Северного Квири. Я даже в Западной Илюмее несколько раз побывал. Джунгли там непролазные.  - Он улыбнулся.  - Здесь дороги много лучше, ехать будем быстро. Даже если придется поголодать - не помрем.
        Аннев поставил ноги на скамью и подтянул к себе колени.
        - А что там, в Лукуре?  - спросил он едва слышно.
        Кузнец, глядя на него поверх плеча Фина, ответил:
        - Пока ничего. Но через несколько дней нас там будет ждать человек по имени Рив. Он из ордена Содара и знает, чем нам помочь.
        Аннев сморщился от внезапной вспышки головной боли и схватился за висок.
        - Зачем мне туда ехать?  - проговорил он, не повышая голоса.
        - Я ведь уже объяснил. Из-за Рива. Он будет нас…
        - Мне-то зачем ехать в Лукуру?  - громко повторил Аннев.
        Закрыв глаза, он поднес и вторую руку к виску, но тут же отдернул ее, едва холодный металл коснулся кожи. Он выругался, вскочил на ноги и принялся трясти ею, как будто пытался сбросить вцепившегося в нее зверя. Остальные с беспокойством наблюдали за ним из дальнего угла и переходили с места на место в зависимости от того, куда указывала его золотая рука.
        Наконец к Анневу вернулось самообладание, и он сжал руку в кулак. Пора ему, видимо, смириться с тем, что от протеза ему уже не избавиться. Он сделал глубокий вдох через нос, чтобы успокоиться.
        - Вы можете ехать куда угодно,  - произнес он холодно.  - А я остаюсь.
        И, сложив руки на груди, снова уселся на скамью.
        Шраон с Фином молча переглянулись, но Терин подошел к Анневу и плюхнулся на скамью, стоявшую рядом.
        - Какого лешего тебе тут делать?  - спросил он.  - Нас всю жизнь держали взаперти - а теперь мы свободны! Можем отправиться куда захотим и творить все, что в голову взбредет.  - Он откинулся на спинку и, вытянув ноги, водрузил их на обломки скамьи напротив.  - Здесь ничего нет, Аннев. Деревни больше нет. А выжившие, если они, конечно, остались, давно сбежали в лес.
        Титус кашлянул. Терин поднял голову и увидел, что малыш с негодующим видом что-то беззвучно шепчет. Терин вопросительно поднял брови и, не дождавшись от Титуса ничего более вразумительного, лишь пожал плечами и продолжил:
        - Брайан сейчас в Академии, ищет уцелевших. Женщин и ребятишек он пока не встретил, но думает, что там мог укрыться кто-нибудь из мастеров. Как по мне, зря они это сделали - стены-то вот-вот обвалятся, и все, дело труба.
        Титус снова многозначительно кашлянул.
        Терин перекинул ногу на ногу и устроился поудобнее.
        - Ты ни в чем не виноват, Аннев. Ну то есть кое в чем, конечно, виноват. Но это ведь феуроги разгромили деревню - по большей части.  - Он потер подбородок.  - Правда, если вот взять Академию, то…
        - Терин!  - заорал Титус.
        Ноги мальчишки тут же слетели со скамьи.
        - Чего?
        - Закрой рот!
        Терин хмуро уставился на троицу в дальнем углу. Фин покачал головой:
        - Придурок и есть.
        Аннев посмотрел на друзей. На лицах Шраона, Титуса и Фина застыло одно и то же суровое выражение, но что до Терина, то он сидел, надувшись, искренне недоумевая, за что ему сейчас попало. И хотя Аннев по-прежнему чувствовал себя несчастным, уголки его губ непроизвольно поползли вверх. Кузнец с мальчишками, кажется, еще больше насторожились, но Терин в ответ ухмыльнулся от уха до уха. Аннев решительно тряхнул головой.
        Все-таки Терин молодец - никогда не унывает, даже если кругом, как сейчас, беспросветный мрак. Он единственный не побоялся вот так запросто подойти к Анневу и высказать все, что думает, тогда как остальные предпочитают держаться подальше: кто знает, чего еще от него ожидать. Сам Аннев этого точно не знал.
        Он вздохнул и опустил взгляд на золотой протез: от металла исходило призрачное сияние, заметное даже при свете дня. Рука, которую не спрячешь, сила, которую он не умеет контролировать, вдобавок к этому - уготованная ему судьба, о которой он не имеет ни малейшего понятия… Для друзей он лишь бремя, да к тому же опасное для жизни. А они все равно его не бросили. Подавленный чувством вины, Аннев отстранился от всех, твердо решив, что будет выживать в одиночку. Но когда попытался себе это представить - тут же растерялся. Куда он пойдет? И что станет делать?
        Он медленно поднялся со скамьи и заставил себя подойти к остальным. Никто из них не отпрянул в сторону, однако Аннев чувствовал, как с каждым его шагом их беспокойство нарастает, поэтому остановился футах в десяти.
        - Откуда Рив узнал, что мы едем в Лукуру?
        Шраон, кажется, прекрасно понимал, чего ему стоило задать этот вопрос.
        - Сразу после Испытания суда Содар отправил ему весточку,  - ответил он.  - Старик волновался. Думаю, он собирался уйти из Шаенбалу.
        Аннев кивнул:
        - Что ж, если Содар хотел, чтобы я встретился с Ривом, так тому и быть. Я перед ним в долгу.  - Он обвел взглядом стоящих перед ним друзей.  - Но не думаю, что вам стоит ехать со мной. Это неразумно.
        Фин громко фыркнул:
        - А я думаю, что плевать я хотел на твое мнение. Мне уже давно не терпится убраться из этой захолустной деревушки.  - Он показал на кузнеца.  - Шраон говорит, в Лукуре есть люди, готовые неплохо платить аватарам за службу. Поэтому я и еду. Просто так вышло, что нам с тобой по пути.
        Терин обошел зал по периметру и уселся на обугленную скамью, так чтобы видеть и Аннева, и остальных. Аннев посмотрел на него, потом перевел взгляд на Титуса:
        - А вы что скажете?
        Терин пожал плечами:
        - Доберемся до Лукуры - а там видно будет.
        Аннев качнул головой: с этим не поспоришь.
        - А ты, Титус?
        Круглое личико малыша озарила улыбка.
        - Конечно же, я иду с тобой, Аннев. И мастер Брайан тоже. Мы говорили со Шраоном и решили, что сможем тебе помочь… если ты не против.
        Аннев взглянул на свою золотую руку и снова вздохнул:
        - Не знаю, хочу ли я этого. Из-за меня уже целая деревня погибла.
        - Это неправда,  - прогремел чей-то голос.
        Аннев обернулся: в развороченном дверном проеме стоял мастер Брайан со своим неизменным молотом в руке. Бывший управляющий направился к ним, с легкостью подняв и поставив в сторону преградившую ему путь скамью. Он подошел к помосту и занял место сбоку от Аннева. Теперь все они стояли полукругом. Брайан, оторвав настороженный взгляд от золотой руки, посмотрел Анневу в глаза:
        - Я был в Академии. Выживших никого, зато нашлись кое-какие ответы. В том, что произошло, твоей вины нет.
        - Но…
        - Постой, дай мне закончить.  - Он извлек из кармана туники смятый конверт с черной восковой печатью и поднял его над головой.  - С полдюжины таких лежало в западном крыле, среди трупов знающих жен… и дев.
        - И что это значит?  - ошеломленно спросил Аннев, глядя на друзей, но те молчали, пораженные не меньше его самого.
        Брайан опустил руку:
        - Карбад сказал, что незадолго до нападения знающие жены устроили собрание - вот я и отправился на поиски. Думал, может, хоть кому-то из них удалось выжить.  - Он покачал головой.  - Но нет. Все они мертвы. Все до одной. Похоже, они поубивали друг друга.
        - Но почему?  - спросил Титус, чуть не плача.
        Брайан потряс конвертом:
        - Попадись он мне до того, как все началось, я бы ничего не понял, но теперь все встало на свои места.  - Он протянул письмо Анневу.  - Прочти его, парень. Читай громко, чтобы все слышали.
        Аннев сглотнул, дрожащими руками развернул желтоватый лист пергамента и начал читать:
        - «Сосуд найден. Последний урожай собран. Падшие готовы, глаза их умащены. Через час я открою врата подземелья, и они очистят деревню. Казните своих подопечных и являйтесь в западное крыло через три часа после рассвета. Все вместе испьем мы из Чаши Судьбы, и неискушенные Невесты встретятся со своим Господином».
        Аннев поднял глаза.
        - Подпись - «ЗГК». Кто это? Знающая госпожа Кьяра?
        Брайан кивнул:
        - Вот и я так решил.  - Он посмотрел на остальных.  - Страшно даже произносить такое, и все же… сдается мне, чудовищ призвали наши знающие жены.
        Аннев помотал головой:
        - Тот ассасин, Ойру, приходил за мной. Вы сами слышали, как он это сказал.
        - Слышать-то слышали,  - произнес Шраон,  - вот только письмишко это рассказывает совсем другую историю - и весьма пакостную.
        - Это еще не все,  - сказал Брайан.
        Он вынул из-за спины длинный заостренный кусок расплавленного металла и передал его Шраону.
        - Что думаешь?
        Кузнец, покрутив предмет в мозолистых руках, ответил:
        - Похоже на нож. Даже скорее на кинжал.
        - И мне так показалось.  - Брайан посмотрел на Аннева.  - Я нашел его среди останков Тосана, но с выводами не торопился. Сначала спустился в подземелье и отыскал тело Нараха.  - Он показал на расплавленный кинжал.  - Мастера тайн убил Тосан, в этом нет никаких сомнений.
        Аннев покачал головой. Что ж, значит, насчет смерти Нараха он был не прав. Он сжал золотые пальцы в кулак и, окинув взглядом развалины часовни, снова обратился к Брайану:
        - Так вы смогли проникнуть в подземелье?
        Великан кивнул.
        - А Кентона нашли?
        - Нет. Все выжившие собрались в южной части Академии. Кентона среди них нет.
        - Кто выжил? И сколько их?
        - Всего семеро: мастера Дэр, Мурлах, Аог, Атэр, Карбад и древний Эдра с древним Дениталом.
        Аннев задумчиво пожевал нижнюю губу.
        Мастера неслышной поступи, инженерного дела, наказаний, лжи и расчетов… Где же мастер проклятий?
        - Сказать по правде, они сейчас как потерявшиеся дети.  - Брайан почесал в густой бороде.  - Мы, мастера… мы ведь, кроме этой жизни, никакой другой не знаем.
        Шраон встал и похлопал Брайана по плечу:
        - Зато я знаю, мастер Брайан. Мне много где довелось побывать, и вот что я тебе скажу: в мире жизнь ничем не хуже, чем в Шаенбалу.  - Он повернулся к мальчишкам.  - Пора собираться, ребята. Встречаемся здесь через час. Тащите все, что найдете, в первую очередь - оружие, одежду, съестное и монеты. Нам это и в дороге, и в Лукуре пригодится.
        Мальчишки молча кивнули и побежали на улицу. Брайан с кузнецом крепко пожали друг другу руки, и управляющий, пробормотав слова благодарности, двинулся следом за мальчишками. Проводив его взглядом, Шраон повернулся к Анневу. Тот смущенно тер руку под локтем, в том месте, где кожа переходила в золото.
        - Если эта штуковина так тебе мешает, сними ты ее, да и дело с концом.
        Аннев перестал теребить локоть, обескураженный искренним участием кузнеца, и почувствовал, как защипало глаза. Он сжал кулаки и стиснул зубы, твердо вознамерившись не плакать, но тут губы предательски задрожали, а по щекам сами собой потекли непрошеные слезы.
        - Да не могу я,  - зарыдал он.  - Я пробовал! Столько раз пробовал, а она не снимается! Шраон… я ее боюсь.
        Кузнец грустно покачал головой:
        - Прости, дружок, я не знал.  - Он посмотрел на дверь за помостом.  - Давай-ка тогда ее спрячем с глаз долой, что скажешь?
        Заплаканное лицо Аннева посветлело.
        - Давай же идем,  - поторопил его Шраон.  - Мои пожитки уже собраны, твою одежду я тоже захватил, но мне подумалось, ты захочешь забрать кое-что из вещей Содара.

        Глава 74

        Аннев задумчиво смотрел на артефакты, разложенные на кровати Содара: фонарь с фениксом, одежда, украденная из Хранилища, фламберг и бледно-зеленый бездонный мешок, против магии которого даже пламя темного жезла оказалось бессильно.
        Аннев бросил в мешок фонарь и уже потянулся за следующим артефактом, как вдруг его охватила паника. Он сунул внутрь правую руку, но не нащупал ничего, кроме ветхого полотна. Мешок был пуст. При мысли о том, что он потерял фонарь навсегда, сердце у Аннева бешено забилось, а к горлу подступила тошнота. Он судорожно сглотнул, закрыл глаза и заставил себя сделать спокойный глубокий вдох. На выдохе он представил, как пальцы обхватывают резной цилиндр,  - и мгновение спустя ощутил в руке его шероховатую деревянную поверхность. Аннев вынул фонарь и снова вздохнул - на сей раз от облегчения.
        «Я по-прежнему могу пользоваться артефактами,  - подумал он.  - Почему же тогда у меня не получается снять эту проклятущую руку?»
        Следующей на очереди была одежда. Аннев принюхался к вороху вещей и ничуть не удивился, обнаружив, что от них до сих пор разит дымом, кровью и потом.
        - Надо бы заняться стиркой,  - пробормотал он.  - Жаль, что я не догадался прихватить в Хранилище соответствующий жезл.
        Аннев усмехнулся и тут вспомнил, что прихватил кое-что другое. Проверив карманы красного плаща, он достал деревянную палочку, два колечка, белый носовой платок и темно-красную перчатку с золотым фениксом, которую тут же сунул в мешок, не в силах на нее смотреть. Остальным предметам он уделил больше внимания, однако никаких соображений по их поводу у него не возникло, и они отправились следом за перчаткой.
        «Эти загадки я разгадаю как-нибудь в другой раз».
        Затем он скатал черные штаны и вслед за сапогами и нижним бельем бросил в мешок. Рубашка восстановления так сильно обгорела, что превратилась в лохмотья. Сначала у Аннева возникла мысль ее выбросить, но, поразмыслив, он все же положил ее в мешок.
        «Отличные выйдут бинты»,  - решил он.
        Плащ из драконьей кожи он накинул на плечи и, полюбовавшись переливающимися на свету чешуйками, сложил бездонный мешок в несколько раз и сунул в карман туники, туда, где обычно держал набор отмычек. После этого он огляделся: не упустил ли он чего-нибудь? Спальня Содара, как и его собственная, была обставлена довольно скудно: сундук с одеждой, стул, маленький письменный стол в чернильных пятнах да кровать - вот и вся нехитрая мебель.
        Аннев подошел к столу, на котором лежала раскрытая Книга Одара. Задумчиво проведя пальцем по гравированной металлической странице, он перевернул блестящую деревянную обложку и закрыл книгу. После вернулся к кровати и откинул крышку стоящего рядом сундука.
        Покопавшись, он нашел среди длинных голубых рубах мантию цвета ночного неба, которую Содар надевал на службу по Седьмым дням, и бросил ее на кровать. Потом вытащил еще несколько вещей и кинул их туда же. И внезапно, когда он в очередной раз сунул руку в ворох вещей, что-то укололо его в палец, да так сильно, что на подушечке тут же начала набухать капля крови. Сгорая от любопытства, Аннев убрал в сторону какое-то одеяние и обнаружил под ним, на самом дне сундука, серебряный щит Содара.
        Зуболом!
        Аннев осторожно вынул его из сундука и осмотрел. Последний раз он видел щит давным-давно, однако прекрасно помнил, как он выглядит. В отличие от обычного круглого щита, Зуболом был узким и длинным - примерно фут на два; в верхней и нижней части вырезано по две бороздки с шипами, по обеим сторонам от запястья, которое, если надеть щит на руку, окажется точно посередине между ними. Углы удлиненные и заточенные. Содар говорил, что щит можно использовать как полноценное оружие - шипы запросто пронзают плоть, тогда как рука надежно защищена.
        Раздался тихий стук. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова Шраона.
        - Ага. Вижу, ты нашел маленький секрет Содара.
        Аннев улыбнулся:
        - Зуболом никогда не был секретом. По крайней мере, для меня. Содар его несколько раз мне показывал. Он собирался за ним вернуться, прежде чем мы уйдем… Но я уговорил его остаться. Если бы не я, Содар был бы сейчас жив.
        - А мы - мертвы,  - возразил Шраон, входя в комнату.  - Магия Содара спасла нас, так будем же благодарны за это. Хорошо, что ты нашел щит. Думаю, из всех своих вещей Содар любил его больше всех. Даже больше, чем Книгу Одара. Да что там - больше, чем свой Спеур Дун, а это о многом говорит. И он точно хотел бы, чтобы Зуболом достался тебе.
        - Ну конечно, его рукописи!  - воскликнул Аннев.  - Как я мог забыть!
        Он бросил щит на кровать и принялся рыться в сундуке, выбрасывая из него оставшуюся одежду. Когда сундук опустел, он принялся ползать по полу, перетряхивая разбросанные мантии и рубахи.
        Шраон все это время молча наблюдал за ним, сложив руки на груди и постукивая ногой об пол.
        - Ну и что ты делаешь, скажи на милость?  - спросил он наконец.
        - Рукописи!  - повторил Аннев, не потрудившись поднять глаза.  - Содар их столько лет переводил! Я обязательно должен их найти!
        - А как ты думаешь, куда Содар спрятал бы столь ценную для него вещь?
        Аннев, уронив охапку одежды, сел на колени и на мгновение задумался. Вдруг он хлопнул себя по лбу и полез в карман туники. Вытащив из него зеленый мешок, он сунул в него руку - и тут же извлек ворох пергаментных листов. Пробежав глазами пару из них, он нежно прижал желтоватую стопку к груди.
        Шраон крякнул и бросил Анневу какой-то кожаный предмет.
        Аннев поймал, присмотрелся - и понял, что это толстая, почерневшая от золы перчатка на левую руку. Она была длинная, до самого локтя. Аннев посмотрел на кузнеца:
        - Она из твоей кузницы?
        - Точно. Вряд ли она мне уже пригодится, зато ты теперь не будешь каждую секунду пялиться на эту жуткую ручищу, Кеос ее подери.
        Аннев вопросительно вздернул бровь:
        - Я не буду - или ты?
        Шраон облизнул губы:
        - И ты, и я.  - Он указал кивком на дверь.  - Пойдем. У нас осталось незаконченное дело. Думаю, ты к этому уже готов.

        Они похоронили останки Содара там, где раньше стоял сарай. Расчистили от мусора небольшой клочок земли, вырыли могилу, а рядом вместо надгробия воткнули его посох.
        - Ты ведь мастер печали,  - сказал кузнец Анневу, когда они закончили.  - А это почти то же самое, что священник. Скажешь что-нибудь на прощание?
        - Конечно.
        Аннев опустился на колени и положил ладонь на могильный холмик. Зачерпнув немного земли и пепла, он медленно растер их в пальцах, запоминая ощущение.
        - Возмездие,  - произнес он после долгого молчания.  - Ты спрашивал, дал ли я имя своему новому мечу. Так вот, думаю, я назову его Возмездие.  - Он насупился, едва сдерживая слезы.  - Милость я не уберег. Ты, наверное, и сам это понял… но был так добр, что не стал меня ругать.  - Он сглотнул.  - В общем, теперь ты знаешь, как зовут мой меч…
        Аннев подавил рыдание. Его глаза неотрывно смотрели на посох, воткнутый в землю,  - не посеребренный, который Содар брал с собой на праздничные службы, а видавший виды деревянный - именно его старик часто использовал на их с Анневом тренировках. Анневу казалось, что это правильно, ведь Содар был не только священником, магом и ученым, но и воином.
        Шраон за спиной Аннева переступил с ноги на ногу. Кузнец терпеливо ждал. Аннев прочистил горло, пытаясь справиться с собой:
        - Я по-прежнему не знаю, верю ли я во все эти пророчества, Содар. Но в них верил ты. Ты всю свою жизнь посвятил заботе о моей семье, и для меня это очень важно… Поэтому я найду Рива. Поговорю с ним. Может, он знает, как приструнить обезумевших богов и демонов, и скажет, как избавиться от этой проклятой руки… но это все. Я не Бреатанас и становиться им не стремлюсь. И пусть хоть сам Кеос начнет за мной охоту, это ничего не изменит.
        Он опустил взгляд на черную землю, в которой покоились кости Содара.
        - Как бы я хотел, чтобы ты сейчас был рядом, Содар! Мне нужна твоя помощь, нужны ответы… но тебя больше нет. Наверное, мне придется искать свой собственный путь.
        Аннев поднялся с колен, поцеловал пальцы и начертил в воздухе знак Одара.
        - Ступай с миром, старик. Ты спас много невинных душ. Ты был хорошим священником.  - Голос у него задрожал.  - И хорошим другом. Ты был мне как отец.
        По щекам побежали слезы, которые он уже не пытался сдержать.
        - Прощай, Содар.

        Когда они со Шраоном вошли в часовню, то нашли там Брайана и Терина. Управляющий возился со сломанным колесом телеги, и Шраон принялся ему помогать. К тому времени, как они нашли новое колесо, вернулся Фин: он раздобыл лук со стрелами, охапку ножей и несколько клинков повнушительнее. Аватар взял себе несколько метательных кинжалов, лук со стрелами отдал Шраону, а остальное распределил между присутствующими. Подойдя к Анневу, он заметил у него на спине щит.
        - Вижу, оружие у тебя уже есть?
        - Да. Это щит Содара.
        Фин одобрительно кивнул:
        - Артефакт?
        - Нет, обыкновенный щит из стали.
        От этих слов Фину, кажется, стало намного спокойнее.
        - Вот и хорошо. Скромно, со вкусом и намного лучше, чем огненный меч,  - на его фоне сияющий плащ смотрелся как-то совсем бледно.
        Аннев рассмеялся: в чувстве юмора его бывшему заклятому врагу не откажешь, это точно.
        Когда телегу починили, вернулся Титус. Мало того что он нашел набитый монетами мешочек, так еще и привел с собой черную кобылу.
        - Она пряталась у мельничного пруда,  - объяснил он, пока Брайан впрягал лошадь в телегу.
        Час спустя они поднялись на вершину высокого холма с западной стороны Шаенбалу и, не сговариваясь, остановились, чтобы бросить последний взгляд на деревню.
        Аннев сжал в кулак левую руку; его успокаивало то, что золотистое сияние его магического протеза надежно скрыто под толстой кожей перчатки. Он опустил глаза и прищурился, стараясь разглядеть очертания разрушенной часовни на фоне угасающего неба.
        Их молчаливое прощание длилось несколько минут. Потом они развернулись и начали спускаться с холма, держа путь на западную окраину Чащи.
        - Что нас ждет в Лукуре, как ты думаешь?  - спросил Титус у Аннева, когда они вошли в лес.
        Аннев ответил, немного подумав:
        - Как-то один человек сказал мне: воры в Квири ходят в рясах, в Лукуре - в шелковых чулках.
        Титус наморщил нос:
        - И что это значит?
        - Для нас-то? Думаю, это значит, что нам придется приспосабливаться. Мы должны быть готовы к тому, что в Лукуре все окажется совсем иначе - и, возможно, чтобы выжить, нам самим придется измениться.
        - Выжить?  - нахмурился Титус.  - А разве нам что-то угрожает?
        Аннев поднял голову. На лиловом небе загорались первые звезды.
        - Как раз это я и собираюсь выяснить.

        Эпилог

        Глубоко под землей Ойру всматривался во тьму. Раньше, для того чтобы видеть, ему был нужен свет - но это было в другой жизни. Теперь его взгляд мог проникать в само царство теней. В такие моменты слои земли и породы размывались перед глазами и теряли плотность. Это было все равно что глядеть сквозь мутное стекло.
        Сейчас внимание Ойру было приковано к двум ярким точкам. Обе находились совсем рядом, ярдах в ста, не дальше, и являлись душами юных, здоровых людей, раздираемых чудовищной болью. Чистая душа, бьющаяся в агонии,  - вот самый яркий, самый желанный свет… словно податливый комочек глины, он готов стать чем угодно, лишь бы получить силу…
        Это было одно из тех немногих наслаждений, к которым ассасин не утратил интереса. Получеловек-полутень, он не испытывал ни голода, ни жажды, ни гнева, ни вожделения - но получал истинное удовлетворение, превращая яркий белый свет в острые черные клинки.
        Ойру крался по узким пещерным ходам, заполненным жидкой грязью, но и его кожа, и одежда оставались сухими. Он без труда пробирался сквозь рыхлую породу, а когда на его пути вставала стена из твердого камня, он переходил в царство теней и просачивался сквозь преграду. Это было непросто - и довольно неприятно для того, кто состоит из плоти и крови, пусть и всего наполовину,  - но здесь, как и везде, ему помогала сама тьма.
        Пройдя насквозь очередную стену, Ойру оказался как раз между огоньками. Огонек слева находился подальше и светил не так ярко, но Ойру привлекла его необычность: это были две крошечные искорки, вокруг которых распространялось радужное сияние. Оно то усиливалось, то ослабевало, меняя оттенки. Ойру, заинтригованный увиденным, сделал шаг навстречу странному огоньку, но тут вспомнил о сосуде - одноруком мальчике, с которым он сражался у колодца: от него тоже исходил таинственный свет - сияние аклумеры - и он смог победить самого Ойру.
        Поэтому ассасин обратил внимание на второй огонек, горевший более ярким и привычным светом. Молодая женщина и трое феурогов. Монстры истязают женщину, время от времени отвлекаясь на тоненькую жилку аклумеры. Их жертва кричит, но ее физическая боль ничто по сравнению с ее душевными муками.
        Ее агония притягивала Ойру как магнит.
        Сосредоточившись, ассасин сделался почти прозрачным и вошел в каменную стену справа. Двигался он медленно - так бывало всегда, когда он путешествовал через царство теней. Он вынырнул в узком туннеле, где еще отчетливее услышал ее крики. Она звала на помощь, молила о пощаде и требовала возмездия.
        Ойру побежал на ее голос, на ходу призывая свои черные флиссы. Туннель сделал крутой поворот, и ассасин увидел впереди тусклый свет. Он помчался еще быстрее. Туннель снова повернул - и тут Ойру замер на месте, завороженный представшей перед его глазами картиной.
        Она сидела на груди монстра и молотила по его черепу камнем. Двое феурогов кружили рядом, настороженно поглядывая на эту опасную женщину. Один подкрался сзади, размахивая руками-косами. Первым импульсом Ойру было броситься на чудовище, чтобы не дать ему совершить задуманное, однако вместо этого он решил подождать.
        Едва коса приблизилась к девушке, она развернулась, перехватила страшную руку - и вонзила лезвие феурогу в голову. Чудовище издало крик, скорее напоминавший металлический скрежет, и упало замертво.
        Третий феурог взвыл от ужаса и помчался прочь. Ойру дождался, когда он исчезнет во тьме, потом повернулся к девушке, которая стояла между поверженными феурогами. Правую часть прекрасного лица покрывали кровавые шрамы; темно-каштановые волосы мягкими завитками спускались на плечи; губы у нее были пухлые и розовые, а глаза поражали своим странным бледно-зеленым цветом.
        Завидев черную фигуру, она взревела, бросилась на землю и, нашарив камень, которым размозжила череп феурога, швырнула его в Ойру. Камень пролетел насквозь и со стуком упал где-то за спиной ассасина. Девушка рухнула на колени, и из груди ее вырвался протяжный вой, полный безысходности и боли. Взгляд Ойру скользнул по ее лохмотьям, по окровавленным рукам и ногам. Раны, как ни странно, выглядели пустяковыми, но уже мгновение спустя Ойру понял почему: феуроги поливали их аклумерой.
        Ойру взял девушку за подбородок и, глядя в широко распахнутые глаза, повернул к себе правой щекой. Девушка, скованная ужасом, не двигалась, а белое сияние вокруг нее разгорелось еще ярче. Ойру внимательно осмотрел ее шрамы. Кое-где в кровавых трещинках он заметил крошечные золотые шарики. В жидком свете, струящемся с потолка, они переливались всеми цветами радуги. Пока Ойру их рассматривал, капельки золотой субстанции начали расти и растягиваться, сливаясь с обгоревшей скулой, а плоть задымилась, устремляясь навстречу живому золоту. Ойру наблюдал, околдованный вершившимся на его глазах чудом.
        Восхитительно.
        Через несколько секунд радужное сияние ослабло и вскоре исчезло, оставив после себя безупречную, пронизанную блестящими золотыми нитями кожу.
        Само совершенство.
        Ойру отпустил ее, и рука девушки взметнулась к лицу. Ощутив под пальцами холодный металл, молодая женщина закричала. Такого яркого света, который исходил от нее сейчас, ассасину еще никогда не доводилось видеть. Вокруг нее сгустилась тьма. Девушка рыдала, выкрикивая гневные слова. Боль, копившаяся внутри, требовала выхода.
        Она запрокинула голову и завыла, а Ойру с наслаждением наблюдал за ее агонией, смакуя каждую ее грань: молодая женщина чувствовала себя брошенной и преданной, ее душу разъедало отвращение к миру и самой себе; ненависть, ярость, отчаяние и печаль, жалость к себе и начинающееся безумие - такого пиршества у Ойру не случалось уже давно.
        Она была готова.
        - Я могу избавить тебя от боли.
        Его тихий голос перерезал ее исступленный вопль, точно острый нож. Задушив рыдание, она подняла на него мокрое от слез лицо:
        - Что тебе от меня нужно?
        - Все и ничего,  - последовал ответ.  - Мне нужна твоя преданность… в обмен я дарую тебе исцеление.
        - Исцеление?  - выпалила она с ненавистью.
        Ойру кивнул:
        - Я вижу, что твое сердце разрывается от боли. Те, кого ты любила, тебя предали.
        У нее задрожали губы, но Ойру был неумолим. Она уже сломлена - осталось лишь придать ей новую форму.
        - Я вижу, что Кеос пометил тебя,  - прошептал он.
        Она принялась яростно царапать правую щеку, пытаясь вырвать полоски металла, вросшие в плоть. Когда из щеки брызнула кровь, Ойру схватил девушку за запястье и отвел руку от лица.
        - Твое уродство,  - сказал он,  - это его метка. Теперь ты принадлежишь ему. Но зачем связывать себя этой болью? К чему страдать, когда можно отомстить?
        Девушка, судорожно вздохнув, смахнула с ресниц кровавые слезы:
        - Да! Пусть все они умрут… все до одного.
        Тогда Ойру вынул из серых складок своего одеяния изящную золотую маску, показал девушке, чтобы она смогла оценить безупречность ее линий, и положил предмет в ее раскрытые ладони.
        - У тебя есть два выхода,  - снова зашептал он.  - Ты можешь и дальше жить с отметиной, обезображенная и преданная всеми, или… можешь спрятать уродство за маской и оставаться прекрасной, как и прежде.
        Молодая женщина посмотрела на изысканный артефакт - это было самое настоящее человеческое лицо.
        - А что делает эта маска?  - еле слышно спросила она.
        - Превращает слабости в силу.
        - Что это значит?
        - Она заберет твои эмоции - горе, отчаяние, страх - и с их помощью залечит раны.  - Он помолчал.  - Не буду тебе лгать: боль не уйдет - но маска направит эту энергию в твое тело. Твои чувства обострятся, ты станешь более сильной и быстрой.
        - Она излечит меня? Мое лицо…  - Она прикоснулась к правой щеке, в которой блестели полосы металла.  - Оно станет прежним?
        - Нет,  - с холодным безразличием ответил ассасин.  - Прежним оно уже никогда не станет. Маска скроет твое несовершенство. Превратит твою боль в оружие. Я обучу тебя владеть им, и ты сможешь отомстить тем, кто причинил тебе столько страданий.  - Ойру взял ее ладони в свои и поднес маску к ее лицу.  - Надень ее - и больше никто и никогда не заставит тебя страдать.
        Маска замерла в нескольких дюймах от кожи. Девушка подняла голову и посмотрела Возрожденной Тени в глаза:
        - Поможешь мне его убить?
        - Да.
        Ее взгляд ненадолго задержался на восхитительных золотых изгибах, а потом она прижала маску к лицу. Сверкнула ослепительная вспышка; тело девушки выгнулось, пальцы судорожно царапали металл, но сорвать его было уже невозможно.
        Она крепко зажмурилась, превозмогая боль, и из глаз выкатились две капельки крови. Они так и застыли на скулах - крошечные красные слезинки на безупречном золотом лице. Из груди девушки вырвался отчаянный крик.
        Ойру наслаждался зрелищем, впитывал его в себя без остатка, запечатлевая в сознании навсегда. Ради таких моментов он и жил. Это к ним он обращался всякий раз, ища спасения от внезапно нахлынувших воспоминаний о прошлом. На несколько мгновений он даже ощутил нечто похожее на счастье.
        Та, кто стояла перед ним, уже не была девушкой. Теперь она стала его клинком, орудием его страсти, которое под его влиянием сделается острым как бритва. Опасное оружие, питаемое болью, которое благодаря маске стало еще опаснее.
        Наконец-то после долгих лет поисков и бессчетных ошибок у Возрожденной Тени появился достойный ученик.

        Благодарности

        Этот роман не увидел бы свет, если бы не люди, которые поддерживали меня и вдохновляли: мои родители Алан и Соня Колл, мои близкие друзья Рик Каликсто и Меррил Медоу, мой редактор Джиллиан Рэдферн и мой приятель Джаред Спраг, который нарисовал для меня карты. Наконец, мне хотелось бы поблагодарить «Флитвуд Роббинс» (которые нашли меня) и Дэнни Бэрора (потрясающего агента и замечательного друга). Мне повезло, что вы у меня есть. Спасибо за магию, которую каждый из вас вложил в эту книгу.