О звере и фейри Келси Киклайтер
        Лощина и Холм #1
        Девушка-фейри, в чьей груди бьется человеческое сердце.
        Королева Благого двора, похищающая смертных.
        Король Неблагого двора, которому суждено отказаться от трона.
        На побережье Джорджии находится городок, расположенный на границе царства фейри. Еще в детстве, Фэй потеряла свою мать из-за жестокости коварных созданий, но всю свою жизнь желала хоть на мгновение заглянуть за завесу темного и загадочного мира, который всегда взывал к ней. Ведь она - полукровка и наследница Неблагого двора.
        Но прежде чем сесть на трон, ей предстоит обратиться за помощью к нимфе с волосами цвета полуночи и выдержать испытания в смертельно опасном Лабиринте, который, знает все ее слабости.
        Чтобы выжить, ей придется довериться Темному королю, встретиться с фоморами - древней расой Народца, и отыскать монстров не только в Лабиринте, но и внутри себя.
        Келси Киклайтер
        О звере и фейри
        Kelsey Kicklighter
        OF BEAST AND BURDEN
        
* * *
        Глава первая
        Даже самые отъявленные скептики придерживаются трех основных правил: запирать двери в ночь солнцестояния, никогда не называть свое полное имя чужаку и не гулять по лесу после наступления темноты.
        Хотя, пожалуй, формально мы и не гуляли.
        Только Делия отважилась бы пропустить мимо ушей предостережения, которые передавались нашими предками с тех времен, о которых ведают лишь звезды. И толпа всегда следует за Делией, куда бы она ни направилась. «Народец забирает только тех, кого сможет поймать». Но вот мы здесь, практически у них под носом. Грэн убила бы нас, если бы узнала.
        Свет от костра отбрасывает мерцающие тени на лица, искажая их в темноте, небольшой компании учащихся средней школы, которых я знаю всю свою жизнь. Мы расположились на небольшой поляне в лесу: некоторые из нас сидят на пнях или валунах, а нескольким опоздавшим пришлось довольствоваться местами на земле. Их голоса то повышаются, то затихают, растворяясь в звуках леса, подобно стрекоту цикад. Из-за густого летнего зноя пышущий жар от огня становится практически невыносимым, но никто из нас не желает оставаться без некоего подобия безопасности, которое дарит его свечение. Даже между взрывами смеха наши взгляды устремляются к мерцающим теням на границах пламени. Сегодня в воздухе витает запах жасмина - аромат волшебства. Я помню, как он прилипал к коже моей матери, сколько бы она ни умывалась.
        С самого детства мы с Делией игнорировали правила. Наступали в кольца из поганок, оставляли молоко и мед на опушке леса, привязывали ленточки к боярышнику. Мы позволяли Народцу поймать нас.
        Но Народец либо не существует, либо их пугает наша дерзость. По крайней мере, так считает Делия.
        Разница между нами в том, что я видела. Я знаю, что подобное происходит гораздо чаще, чем, вероятно, что-либо другое в этом городе. Это заставляет меня задуматься, но не подавляет интерес, как хотелось бы. Я почти настолько же испорчена, как и она. Но проблема Делии в том, что она не очень верит в Народец. Полуверие - вот что приводит к неприятностям. Неверующие даже не стремятся вдаваться в подробности, а те, кто, как и я, верит, помешаны на правилах, которым должны следовать. Полуверие будто наполняет тебя смелостью мечтать и не приносит никакой пользы от заученных назидательных историй.
        Делия скользит вокруг костра, ее смуглая кожа переливается золотом в пламени. Моя кузина, Элли, раздраженно фыркает на камне рядом со мной.
        - Да ты только посмотри на нее. Просто идеальная хозяйка. Она что, думает, мы на благотворительном вечере?
        Я слегка подталкиваю ее локтем. «Веди себя хорошо», - стараюсь донести без слов. Элли с трудом выносит Делию, говорит, что не хочет тратить время на пассивно-агрессивную враждебность, маскирующуюся за образом южной красавицы. Порой даже я не могу винить ее за это. Иногда Делия переходит все границы. Именно она распугала большинство моих бывших - парней и девушек, - хотя такое поведение было не столько связано с ними, сколько в ее собственных замашках. Ей плевать, что я би, в отличие от значительной части населения Стиллуотера. Делию не назовешь хорошим другом, но и плохой ее не назвать. Это маленький город. Когда выбор невелик, тебе приходится быть менее разборчивым.
        Я поправляю свою выцветшую футболку с «Зигги Стардастом», которая внезапно кажется мне совершенно неуместной, когда Делия приближается к нам в своем безупречном летнем платье миди зеленого цвета. Очаровательная, как и всегда. Она осматривает меня с ног до головы. Ее хмурый взгляд замирает на моих непокорных кудрях. Делия ненавидит, когда я собираю их в пучок на макушке, но в лицо мне этого не высказывает. Ну разумеется. С ее стороны это было бы слишком грубо. А Делия никогда не грубит. Как утверждает она сама - не забывая при этом с жалостливым видом похлопывать меня по плечу, - мама достойно ее воспитала. Научила готовить запеканку, чтобы потом не стыдно было угощать соседей, научила разбираться в правилах поведения на светских раутах. А моей матери, которая показала бы мне, как укладывать волосы, рядом не было. Делия и раньше упоминала об этом, после всегда добавляя «Благослови, Господь, твою душу».
        И даже если безупречные манеры не позволяют ей комментировать наш внешний вид, Делия все же презрительно приподнимает бровь, поглядывая на черную балетную пачку Элли со специально изрезанным подолом, и протягивает мне непочатую бутылку алкогольного коктейля, которую прихватила из общего холодильника. Элли целиком и полностью принадлежит себе, надевая хоть и симпатичные, но громоздкие армейские ботинки - единственную стоящую вещь в ее гардеробе. Она так одевается не для того, чтобы кого-то впечатлить, а Делия не из тех, кто приветствует столь агрессивное проявление собственного «Я».
        Элли замечает пристальное внимание, направленное на нее, и ухмыляется.
        - Привет, Корди, - произносит она и поднимается, чтобы отправиться на поиски людей, которые нравятся ей чуточку больше, чем Делия. Я хочу попросить ее быть осторожной, но вряд ли она оценит мой порыв. Она никогда не вникала в суть преданий так же сильно, как я, но Эль по крайней мере знала правила. И видела, что произошло с моей матерью. Ей не нужно лишнее напоминание об этом.
        Делия вздыхает и протягивает мне руку, растянув губы в холодной усмешке.
        - Ненавижу это прозвище, - шепчет она, поджав губы.
        Бросаю на нее сочувствующий взгляд и самостоятельно поднимаюсь, игнорируя протянутую руку. Я знаю ее достаточно долго, чтобы замечать разницу между вежливым жестом и настоящим предложением помощи. Последнее я встречала в исключительных случаях и, как правило, помимо ее воли. Когда я встаю, она обхватывает меня за плечи и увлекает за собой к огню.
        - Где ты пропадала, Фэй? - возмущается она, тыча костлявым пальцем в мой бок так сильно, что я вздрагиваю.
        Я потираю свои ребра, прежде чем ответить ей:
        - Просто пытаюсь подготовиться к большому пути.
        Большой путь. Это ее слова. Как бы не так. Всего в часе езды от города на побережье Джорджии. Он едва ли больше Стиллуотера. Единственное его достоинство в том, что там есть и муниципальный колледж, и кинотеатр. В нашем родном городе нет ни того, ни другого.
        Она кивает, и по выражению ее лица заметно, что она совсем меня не слушает, выжидает, когда я закончу говорить, чтобы продолжить самой. Ее взгляд направлен на край поляны, где тени сгущаются над застывшими там фигурами. Делия решительно тянет нас в том направлении.
        Обычно, стоит мне заикнуться о колледже, как Делия тут же преображается. Колледж Брейдентона - ее фаворит. Она в восторге от самого места и от мысли, что мы будем соседками по комнате. Я думаю, что она уже записала нас в сестринство, в котором состояла ее мать. Хотелось бы и мне испытывать такое же воодушевление, как у нее. Будь у меня выбор, то после выпускного я сразу бы уехала в любой колледж, находящийся подальше отсюда. Письмо о зачислении в Нью-Йоркский университет, которое я запихнула поглубже на верхней полке шкафа, все еще манит меня, словно песнь сирены. Грэн воспитывала меня с Элли в одиночку, и у нее не так много средств, чтобы потратить их на колледж. В этом нет ее вины. Просто у нас нет денег, которые потребовались бы, чтобы покинуть этот город.
        Я передергиваю плечами. Клянусь, не понимаю, что творится со мной в последнее время. Моя кожа кажется слишком натянутой, как будто что-то изнутри разрывает меня на части. Ощущение продолжает разрастаться, проникает под кожу, постоянно напоминая о себе.
        Мы проходим мимо троих футболистов, потягивающих теплое пиво, которое они принесли в своих рюкзаках. Кэл, тупой полузащитник, который большую часть наших школьных лет твердил мне, чтобы я «выбрала сторону», открыто пялится на Делию. Я испытываю чувство самоудовлетворения от мысли, что сегодня он не удостоится ее внимания.
        Я не сразу понимаю, что привлекло внимание Делии, вместо того чтобы воспользоваться представившейся возможностью и еще раз согласовать, какую мебель мы берем с собой. Фигуры, притаившиеся в отблесках костра, - чужаки, и Делия ведет нас прямо к ним. Тени пляшут по их телам, скрывая лица. Но две фигуры определенно мужские, а улыбка Делии подобна хищному оскалу, но она, кажется, этого даже не осознает.
        Чужаки должны были заставить ее насторожиться, стать для нее предупредительным звоночком. Я тоже должна чувствовать нечто подобное. И, признаюсь, в глубине моего сознания, словно предостережение, маячит осунувшееся лицо моей матери, но я всю свою жизнь прожила по эту сторону завесы и ни разу не сталкивалась с фейри. Что-то в Делии заставляет меня быть беспечной, какой я всегда хотела быть. Может быть, поэтому мы никогда с ней не разлучались. В городе людей, которые знают о существовании Народца, но лишний раз не высовываются, мы с ней всегда были теми, кто хотел действовать - найти достойную историю, чтобы ее потом рассказать, чтобы ее прожить.
        Она незаметно подкрадывается к ним, покачивая бедрами. Я не отхожу от нее ни на шаг. Меня всю колотит от напряжения. Не похоже, чтобы она сама примеряла эти ленточки к деревьям. Кто-то должен был погуглить, как выглядит боярышник.
        Она незаметно поправляет бюстгальтер с эффектом пуш-ап.
        - Как я выгляжу?
        - Ты всегда отлично выглядишь и знаешь об этом, - отвечаю. Выделенные скулы, изящное стройное тело, ноги от ушей. Делия - мечта любой матери, желающей, чтобы ее дочь стала победительницей конкурса красоты.
        - Приветик, - говорит она, всем своим видом демонстрируя южное обаяние. Я отпускаю ее руку, когда Делия перемещается в тень и встает рядом с незнакомцами, а я на мгновение замираю в нерешительности. Делия поворачивается ко мне, надув свои накрашенные темно-красной помадой губы, и этого хватает, чтобы пошатнуть мою неуверенность и заставить сделать решающий шаг в темноту. Сомневаюсь, конечно, что спустя столько времени кто-то из Народца будет отплясывать на школьной вечеринке и…
        Мое сердце гулко колотится в груди, когда мне наконец удается как следует разглядеть их лица в отблесках пламени.
        Проблема не в том, насколько они красивы. О, звезды небесные, они прекрасны. Тот, что стоит ближе всего к Делии, похож на греческого бога, сошедшего с небес на землю. Его золотистая кожа и бронзовые волосы излучают мягкое сияние даже в темноте, а на полных, изогнутых губах играет манящая улыбка. В васильково-синих глазах таится насмешливый блеск.
        Его спутник, который выше почти на целую голову, судя по взгляду, не кажется взволнованным нашим появлением. Он притягательно опасный, с острыми скулами и тяжелым взглядом. «Красив, как сам грех», - сказала бы Грэн.
        Нет, они не просто красивы. Они чудовищно красивы. Я чувствую, как от них волнами исходит магия. В воздухе витает цветочный аромат - явное предупреждение. Волосы на затылке шевелятся. Делия дразнит и проводит пальцем по белому рукаву греческого бога.
        - Я вас, мальчики, здесь раньше не видела, - говорит она, одаривая их своей ослепительной улыбкой младшей мисс Стиллуотер.
        Пот струится по моей спине, пока я пытаюсь понять, что задумала Делия. Неужели она не понимает, кто они такие? Неужели не чувствует? Все реально. Они настоящие, действительно настоящие. Возбуждение опьяняет сильнее любого напитка из холодильника Делии. Мы сделали это. Мы наконец-то нашли их. Или… правильней сказать, они нашли нас.
        Второй незнакомец заговаривает, и его темные волосы спадают на глаза, когда он осматривает меня с головы до ног.
        - Кажется, я тебя знаю, - сообщает он. На мгновение мое волнение утихает от его едкого тона.
        - Хм, - выдавливаю из себя, не зная, что еще ответить. Я не очень-то привыкла общаться с бессмертными созданиями, особенно с теми, кто явно раздражен моим присутствием. Я совершенно не понимаю, чем могла насолить этому великолепному созданию, даже если мой длинный язык часто доставлял мне неприятности. - Я живу здесь всю свою жизнь. Думаю, я запомнила бы тебя, если бы мы встречались раньше.
        Золотоволосый широко усмехается.
        - Мы живем… неподалеку. - Он плечом задевает своего спутника. Я замечаю не только это движение, но и взгляд, которым они обменялись друг с другом. - Не обращай внимания на Гейджа. Может быть, мы знакомы с твоими родителями.
        С моими родителями? С моей матерью. От ужаса в моем желудке разверзлась леденящая пустота. Это жестокое напоминание о неизбежной оплате за обнаруженную нами магию, и последние крохи моего томительного волнения испаряются. Никогда не думала, что окажусь так близко к ним, а смотря на Делию, понимаю, что она ни о чем не догадывается. Черт, судя по тому, как завороженно она смотрит на них, ее, возможно, даже околдовали. Черт. Черт. Мне хочется встряхнуть ее за плечи. «Миссия отменяется, идиотка!»
        Нам нужно убираться отсюда. Я дергаю Делию за руку, но та отмахивается от меня.
        Золотоволосый это замечает. Что-то в его свирепом выражении лица напоминает мне, что некоторые животные могут учуять страх. Я вытираю ладони о джинсы.
        - Как, ты говоришь, тебя зовут? - спрашивает он.
        - А я не говорила, - отвечаю я, хотя должна держать язык за зубами. Имена обладают силой. Назвать свое имя - все равно что подчиниться. По крайней мере, так я могу защитить себя.
        Но я не учла южную вежливость.
        - Фэйлинн, - укоряет Делия. - Клянусь, я не могу никуда ее взять, - смеясь, сообщает она им, будто не знает, как опасно выдавать свои имена. Я могла бы прямо сейчас вцепиться в ее идеальные волнистые волосы. Несмотря на изнуряющую жару, по моему позвоночнику пробегает дрожь неподдельного страха. «Ради бога, Делия, перестань хлопать глазками и сосредоточься».
        Золотоволосый протягивает мне руку.
        - Можешь звать меня Келлан. - Он продолжает протягивать ладонь, поэтому я неохотно пожимаю ее. Пальцы пронзают разряды статического электричества, когда мы соприкасаемся, а мысли в моей голове начинают путаться. Сквозь туман вижу, как он бросает торжествующий взгляд на Гейджа, который смотрит на меня так, будто у меня только что выросла лишняя конечность.
        Я даже не притворяюсь удивленной, когда Делия протягивает ему свою руку, почти по-королевски, и называет свое полное имя:
        - Корделия.
        - Корделия, - Келлан растягивает ее имя. - Очаровательно.
        Он слегка наклоняется и целомудренно целует тыльную сторону ее руки. И не отпускает ее, когда поднимает взгляд на меня.
        - Корделия, - повторяет он. - Фэйлинн, не могла бы ты…
        - Фэй, - выпаливаю я. - Просто Фэй. Делия, не пора ли нам вернуться к остальным?
        Ее лицо, повернутое к Келлану, выглядит как-то размыто.
        - Зачем? - спрашивает она, ее голос хриплый, а южный акцент усиливается.
        - Верно, Корделия. - Келлан смотрит на нее как на свою лучшую ученицу, а затем снова поворачивается ко мне. - Не хочешь ли ты пойти с нами?
        Я чуть не рассмеялась. Хотела бы я? В том-то и проблема. Я очень хочу, но знаю, к чему может привести подобное желание.
        Но, глядя в эти глаза, я не могу солгать.
        - Да, - шепчу я, и даже мое дыхание выдает меня. Нет, я должна кричать. Должна найти Эль и убраться отсюда к чертям собачьим, прихватив Делию с собой, если придется.
        Гейдж еще раз окидывает меня взглядом, а затем исчезает среди деревьев. Келлан берет Делию за руку, чтобы та следовала за ним. Оглянувшись, я вижу, что вечеринка в самом разгаре, а лица присутствующих словно намеренно обращены в противоположную от нас сторону. Но либо никто не замечает, либо просто не хочет вмешиваться в игры Народца. Если не последую за ней сейчас, то Делия может навсегда ускользнуть в бархатной темноте ночи.
        Я могу отпустить ее, зная, что больше ни я, ни другие жители нашего города никогда не увидим ее вновь. Могу остаться здесь, в безопасности, и вечно гадать, что происходит за той завесой. Но я бы… завидовала. Как бы ужасно ни звучало, именно эта эгоистичная мысль заставляет меня переставлять ноги. «Я ведь знаю правила, - рассуждаю про себя. - Я смогу спасти нас». Единственное, на что сейчас я, терзаемая навязчивой мыслью, способна, - это пойти за ними.

* * *
        Все росли на каких-то историях, правда, сомневаюсь, что они хоть как-то похожи на те, которые нам рассказывают в Стиллуотере. Истории о существах, которые заключают сделки, воют в темноте, танцуют и крадут твою молодость за одну ночь. Истории о подменышах, о похищениях. Искаженные временем истории, и нужно постараться, чтобы добраться до истины. Истоки этих мифов простираются далеко, через бессчетное множество культур. Стиллуотер - не то место, где они зародились, но это то место, где они живут.
        Каждая троюродная сестра, прабабушка или (в соответствии с южной традицией представления родственников, не имеющих с вами никакого кровного родства) эксцентричная тетушка Беатрис знают кого-то, кто знаком с теми, кого похитили фейри. Иногда они все же возвращаются. Иногда вы жалеете, что они не вернулись. Йейтс ошибся; он хотел, чтобы мы сосредоточились на нашем мире, полном слез, и не признавали ужасов, скрытых в красоте за завесами и туманами. Я видела, что происходит с теми, кто выбрался.
        Иногда они подменяют новорожденных на одного из своих, но чаще всего они их просто… забирают. Эти истории живут в каждом из нас, они полны предостережений, правил о том, чего не следует делать. Как не быть похищенным. Как вернуться, если случится худшее.
        Мы должны держаться подальше от леса в сумерках, в полночь и на рассвете. Народец тяготеет к этим магическим часам и склонен бродить по эту сторону завесы, выжидая идеальный момент для пакостей. Некоторые из наших предков даже утверждали, что нужно держать железо в обуви, чтобы оставаться прикованным к земле.
        Если вы все-таки пересечете завесу, держите рот на замке. Ничего не говорите. Слова влекут за собой опасные последствия: любые еда или напитки, прозвучавшие из ваших уст перед Народцем, могут привести к тому, что вы проведете остаток своей жизни, тоскуя по тем вкусам, которые когда-либо знали.
        Никогда не разговаривайте с чужаками. Никогда не уходите с ними. Держитесь знакомых маршрутов.
        А мы далеко, слишком далеко от знакомых нам путей.
        - Делия, - шепчу я, едва ли заглушая звук наших шагов, сминающих сосновые иголки.
        - Тише, - отвечает она, ее голос резок в темноте. Жесток и совсем не похожий на ее. Я нервно стискиваю зубы. Грэн всегда говорила, что однажды из-за Делии я попаду в беду. Не думаю, что та полагается на очевидное отсутствие у меня инстинкта самосохранения. Я знаю все это, так почему же, во имя всех светил, продолжаю следовать за ними? Мне нужно вернуться, позвать на помощь. Даже если эти создания - смертные, они все равно незнакомцы, уводящие нас в темноту. Я всеми фибрами своей души чувствую, кто они.
        Пока мы углубляемся в лес, деревья вокруг нас становятся все более странными. Их массивные ветви выглядят кривыми и неправдоподобными, практически разумными, как будто чувствуют наше приближение. Они сохраняют безмолвие между собой, что кажется слишком неестественным. За все годы наших приключений с Делией я никогда не видела лес таким. Что-то есть в этом затишье, необъяснимое чувство, которое заставляет меня осознать, что они ведут нас прямо к завесе. Завеса. Тот сокровенный уголок в моем сердце, который всю жизнь тихо сгорал от тоски, наконец-то перестает молчать. Я не могу найти в себе силы вырваться. Перестаю ощущать свои конечности, но не сопротивляюсь. Предвкушение скорого волшебства заполняет меня, заглушая предупредительные колокольчики, призыв, который я не хочу игнорировать.
        Чувство вины комом встает в горле. В лице своей матери я получила наглядный пример того, почему нельзя доверять Народцу. Мы прожили вместе всего несколько лет, прежде чем она окончательно ушла. Живые призраки хуже мертвецов, честное слово. В те редкие моменты, когда она находилась в сознании, мы говорили о предупреждениях. Что бы она подумала обо мне, отправившейся вслед за Народцем, учитывая все то, через что они заставили ее пройти?
        К тому времени, как мы потеряли ее, она стала пустой оболочкой женщины, которую фейри вернули обратно в мир после того, как использовали ее для своих целей. Она медленно таяла, пока от нее ничего не осталось. Дрожь сотрясает мое тело. На ее месте можем оказаться мы. Это может случиться с нами.
        Этой мысли достаточно, чтобы я уперлась пятками в землю.
        Тот темноволосый парень, Гейдж, замечает, что я остановилась.
        - Келлан, - зовет он. - Одна из твоих игрушек приходит в себя. - Он небрежно поправляет рукав своей рубашки, скрывая черные линии татуировки под тканью.
        Келлан тормозит, а затем поворачивается ко мне, его рука беззаботно лежит на талии Делии.
        - Фэйлинн, - ласково передразнивает он Делию.
        - Отпусти ее, - тихо говорит ему Гейдж, и властные нотки пробиваются в его голос.
        Келлан бросает на него недоверчивый взгляд.
        - Да ты хоть представляешь, кто она?
        - Представляю. Ты не знаешь, во что ввязываешься, маленький принц.
        - Очевидно, устраиваю переворот, - отвечает ему Келлан, хищно ухмыляясь одним уголком рта. В ответ Гейдж направляется к нему, двигаясь сквозь темноту. Когда он приближается, тут же кивает в сторону.
        - Отпусти ее, если она этого хочет, Келлан. - И сказав это, исчезает среди деревьев.
        Келлан подталкивает Делию ко мне. Она крайне недовольна происходящим. Он целую минуту пристально изучает меня. Я и представить себе не могу, что он сможет хоть что-то разглядеть при слабом лунном свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев, нависших над головами. Если только его глаза не обладают нечеловеческим зрением. Дрожь вновь проносится по телу.
        - Ты знаешь, кто мы, - произносит он. И это не вопрос.
        - Догадываюсь, - говорю я, слова Грэн заменяют мои собственные.
        - А она нет. Или как минимум, - продолжает он, - в это не верит.
        Он склоняет голову в сторону Делии.
        - Она упряма до неприличия. - Кажется, Делия смутно понимает, что мы обсуждаем ее, а мой тон сложно назвать дружелюбным. Она хмуро поглядывает на меня, хотя в ее взгляде нет привычного безразличия.
        Он вновь по-волчьи усмехается.
        - Но ты идешь добровольно. - Парень проводит рукой по моей щеке, и его прикосновение почти обжигает мою холодную кожу.
        Я резко вдыхаю через нос. Он почти подтвердил мои мысли, что они с Гейджем - представители Народца.
        - Я не могу позволить вам забрать Делию.
        В его глазах плескается озорство.
        - Скажи мне, что ты не хочешь отправиться с нами. Скажи мне, что не хочешь все изведать. Что не жаждешь заглянуть за завесу. Если ты искренне в этом признаешься, я оставлю в покое прекрасную Корделию и вы обе сможете вернуться домой.
        Я открываю рот, чтобы произнести именно это. И тут же закрываю, не найдя подходящих слов.
        Здесь больше нет места для лжи - ни этому прекрасному и порочному созданию передо мной, ни самой себе. Нельзя сказать, что я не боюсь. Я росла, зная, что Народец может сотворить с человеком. Поэтому я в ужасе. Но мне хочется посмотреть на их мир, хочется узнать, что происходит, когда ты пересекаешь границу.
        Он усмехается, довольный тем, что его догадка оказалась верной.
        - Тогда возьми меня за руку, любовь моя, и следуй за мной.
        Глава вторая
        Я не принимаю его руку. Все, что связано с Народцем, имеет двойной смысл, пронизано туманными обещаниями, о которых вы понятия не имеете, пока не станет слишком поздно. Насколько мне известно, я могла бы взять его за руку и осталась бы прикованной к нему навечно, хотя во мне осталось немного здравого смысла, чтобы избежать случайного замужества с фейри. Однако Делия, похоже, все еще не понимает, куда попала. Она смотрит на странные деревья, окружающие нас, пустым взглядом. Мой желудок сжимается. Надеюсь, ей не подсунули кусочек какого-нибудь диковинного фрукта, пока я не видела. А может, она была слишком упряма, чтобы окружить себя защитой? Упрямство - одновременно лучшее и худшее ее качество. Но сегодня именно оно привело ее к неприятностям.
        Хотя, наверное, в этом есть и моя вина.
        Через лес просачивается туман, поблескивающий серебром в лунном свете. Грэн говорит, что завеса сама отбирает тех, кто может найти ее. Если Народец вышвырнет вас прочь, обратно вы больше не попадете. Врата в их мир могут выглядеть как угодно: трещина в скале, арка из переплетенных ветвей, ведьмины круги, глубокие пещеры или туман, возникающий без причины. Что угодно может оказаться проходом, если вы знаете, где искать, и если магия готова встретить вас.
        Деревья будто чуют приближение волшебства. Ветви словно отяжелели в предвкушении, отягощенные испанским мхом и собственными тайнами. Мне всегда казалось, что в дубах таится немного магии, какая-то загадка. Я провожу рукой по коре одного из деревьев, нуждаясь в осязаемом доказательстве того, что нахожусь здесь и сейчас.
        - Ты готова? - спрашивает Келлан, останавливаясь по ту сторону тумана. На меня он не смотрит.
        Парящая белая линия кажется почти цельной, но в ней извиваются молочного цвета нити, как будто они могли бы обернуться вокруг нас, если бы захотели. Келлан ударяет по одной из них ногой, и та рассеивается подобно обычному туману.
        - Я не понимаю, зачем это делаю, - честно признаюсь ему. Если Делию уже заколдовали, значит, и меня тоже. Правда, я этого совсем не чувствую.
        - Рано или поздно магия зовет нас домой. - Он пересекает границу прежде, чем я успеваю спросить, что все это значит. Делия исчезает следом, оставляя меня одну на границе с миром фейри.
        Пульс отдается в висках, каждый второй удар - сплошное противоречие. «Сделай шаг, всего один. Нет, беги домой, беги домой, беги домой. Один лишь шаг, только один». Восторг и страх, удивительный союз эмоций, вызывают нехорошее предчувствие в моем животе.
        Мне требуется всего два шага, чтобы пересечь туман. Мои уши закладывает от смены атмосферы, которая осталась не замеченной для остальных частей моего тела. Прохлада серебристого тумана струится по моей коже, несмотря на неприятную влажность, которая следовала за нами через миры. На мгновение запах жасмина поглощает меня - голова кружится, а зрение мутнеет. Лучи раскаленных огней парят в воздухе перед моими глазами, вспыхивая голубым, фиолетовым и зеленым светом на ветвях скрипучих дубов.
        В кронах деревьев прячутся глаза. Я замечаю их, когда мое зрение фокусируется, но сквозь повисшую тьму не получается разглядеть, каким существам они принадлежат. Мое сердцебиение то замедляется, то ускоряется, стоит мне повернуться к ним спиной. Но у меня нет выбора. Впереди, на поляне, меня поджидают куда более опасные вещи.
        Раскачивающиеся огни проплывают по группе оголенных мужчин, чьи части тела переходят в козлиные ноги. «Сатиры», - подсказывает память: общие знания мифологии настолько укоренились в сознании, что мне не нужно их искать. Сатиры беззастенчиво пялятся на скопление полуобнаженных нимф, чья сверкающая кожа, словно из драгоценных камней, того же цвета, что и прекрасные длинные волосы. Высокий сатир со спутанными волосами и клочковатой шерстью улыбается мне, и у меня сжимается желудок, колени подрагивают.
        Повсюду снуют незнакомые мне создания со слишком длинными конечностями или чертами лица, выточенными из мха и всевозможных растений. Мой взгляд непроизвольно скользит по толпе, случайно натыкаясь на существо с серой кожей, покрытой острыми чешуйками, струящимися по гибкому телу. Оно раздраженно шипит на группу морщинистых ведьм с чернильно-черными глазами, чьи ногти клацают друг о друга. На другой стороне поляны - изящные женщины в сияющих одеяниях безмятежно скользят мимо закутанной в плащ фигуры, хотя я замечаю, как некоторые из них украдкой оборачиваются на него. Не могу их винить за это: у меня дрожь пробегает по телу от желтых глаз и тьмы, скрытых за капюшоном.
        Я знаю, что должна быть напугана, но замираю с нескрываемым восхищением. Цветы усеивают землю вокруг меня, они сияют под чересчур ярким мерцанием полумесяца. Я наклоняюсь, чтобы дотронуться до одного из них, и мои пальцы окрашиваются в серебряный цвет.
        Келлан пробирается сквозь толпу ко мне, его руки широко раскрыты в знак приветствия. Его свободные руки.
        У меня перехватывает дыхание.
        - Где Делия? - «Светила небесные, не могла же я потерять ее». Хочется пнуть себя. Мне нельзя терять бдительность, если мы собираемся выбраться отсюда.
        Он небрежно машет рукой в сторону компании нимф, среди которых стоит Делия. Сапфировые изящные пальцы скользят по голове Делии и вплетают соцветия в ее волосы. Делия закрывает глаза, отдаваясь на волю прикосновениям.
        - Успокойся, полукровка. Все с ней хорошо.
        Я моргаю, все мое нутро скручивает тугим узлом от беспокойства, услышав «полукровка».
        - Как ты меня назвал?
        Улыбка у него пренебрежительная и обезоруживающая. Должно быть, я ослышалась.
        - Не пропусти главное событие вечера, милая Фэйлинн. - Он указывает на середину поляны, где открылась завеса, на зияющую дыру в земле.
        В лунном свете едва ли заметны очертания первых ступеней, ведущих вниз. Даже на расстоянии я чувствую зов какой-то первобытной магии, взывающей ко мне из темноты. Мне приходится встряхнуться, чтобы не шагнуть навстречу.
        Я вот-вот расхохочусь; из груди вырывается смешок, в котором нет ни намека на веселье, когда оборачиваюсь к Келлану. Он же это не серьезно. Пересечь завесу - это одно, а вот спуститься под землю - совершенно другое. Только Келлан уже исчез, проскользнул обратно в толпу, настолько плотную, что я быстро теряю его из виду.
        Плевать. С меня… хватит. Я насмотрелась на невиданных существ, увидела растительность, источающую магию. Я должна вытащить нас отсюда, пока все не зашло слишком далеко. Сатир пристально смотрит в мою сторону, и я вздрагиваю. «Пора домой, Делия».
        Вновь сканирую толпу, выискивая ее, но компания нимф, заплетающих волосы Делии, ушла. И, пока я судорожно оглядываюсь по сторонам, часть меня знает, куда они ее увели. К той темной дыре в открытом поле, пульсирующей магией, призывающей меня с простым намерением: «Приди, приди, приди».
        Я делаю шаг вперед, не успев обдумать эту мысль. Я не могу бросить Делию, но… Я выравниваю дыхание и еще раз осматриваюсь вокруг, оценивая обстановку. Сатир так и не отвел взгляд от меня, его глаза пугающе черны в сиянии блуждающих огоньков. Но его лицо безмятежно и показывает эмоций не больше, чем камень. Не знаю, представляет ли он из себя угрозу, но на всякий случай запоминаю его. К счастью, никому больше нет до меня дела. Я просто еще одна смертная, очередной человек в их нечеловеческом мире. Если верить историям, к подобному зрелищу они уже привыкли.
        Историям. О пропавших смертных, которые ушли навсегда или которых выплюнули обратно в мир, где им больше не место. Во мне просыпается решимость. Я не позволю Делии или себе стать следующим подменышем - следующей похищенной девушкой.
        Я едва сдерживаюсь, чтобы не побежать. Некоторые существа здесь с радостью бросятся в погоню. Я думаю о матери, чтобы сохранить контроль над собой, ее голос следует за мной, отдается эхом с каждым шагом, пока я пробираюсь в темноте.
        Будьте вежливы. Не лгите. Не обещайте того, чего не сможете дать. Они заставят ответить за свои слова.
        Ничего не дается бесплатно. Не благодарите. Иначе признаете, что за вами должок.
        Фейри жестоки в своих играх. Прячьте свое сердце поглубже.
        Не следуйте за музыкой. Не танцуйте. Начнете и уже не сможете остановиться.
        Я упорно цепляюсь за последнее наставление, пока музыка клубится вокруг моих лодыжек - дикая, беспощадная, настойчивая, - побуждая меня шагать в два раза быстрее. Различаю скрипку и барабаны, но пробиваются и другие инструменты, которые я не признала бы, даже будь они передо мной. Их звучание древнее. Первобытное.
        Народец спускается вместе со мной по ступенькам, но никто из них не двигается настолько осторожно. Рогатое существо с нездорово-зеленой кожей пихает меня локтем, когда он и четыре нимфы проскальзывают мимо, как будто музыка влияет и на них, манит их так же, как пытается завлечь меня. Звук наших шагов, цокающих по каменной поверхности, резонирует сквозь музыку. Земля возвышается над моей головой, но лестница продолжает уводить все дальше в темноту. Множество блуждающих огней порхают сверху и снизу, отбрасывая слабое свечение на выточенный временем камень. Вниз, вниз, вниз. Лестница сужается и меняет направление, погружая меня под землю. Я уже так глубоко, что совсем не чувствую летней жары. Капли пота подсохли, оставляя после себя леденящую прохладу. У меня болят мышцы - крутой спуск дает о себе знать.
        Наконец мерцание впереди меня становится интенсивнее, пульсирует яркими красками, в отличие от огней, тянущихся вдоль лестницы. Музыка повторяет их каденции, или, может, огни соответствуют музыке. Я не уверена. Но во всем этом чувствуется устойчивый, требовательный ритм. Чем громче он становится, тем сильнее мой собственный пульс подчиняется этому такту. На последней ступеньке я отхожу в сторону, прижимаясь к проему на входе в огромную подземную пещеру - природный грот, заполненный Народцем. Пространство вокруг выложено грубо отесанными серыми и белыми камнями. Сталактиты свисают сверху, словно капли воска со свечей, горевших чрезмерно долго. Огни растворяются где-то высоко в непроглядной тьме.
        Народца тут гораздо больше, чем на поверхности. Девы с цветами, вплетенными во влажные волосы, и острыми, как иглы, зубами; сатиры, хитро взирающие на всех и протягивающие руки; смуглые домашние духи, чьи мягкие и печальные голоса поют для себя и каждого, кто осмелится слушать. И я не понимаю почему, но мое сердце подпевает, словно последний фрагмент головоломки встал на свое место. Никогда не думала, что смогу когда-нибудь отыскать его, и обнаружив, не знаю, как жила без него раньше.
        Они существуют. Все они восхитительно реальны, двигаются под раскачивающимися ветвями; фиолетовые, синие и зеленые огни сверкают над ними, когда они кружатся в танце и…
        И они прерывают свое веселье, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.
        Внимание волшебного Народца - это нечто невообразимое. Они, не мигая, смотрят, и в их проницательных глазах столько знаний, что мне становится не по себе. Пока сквозь толпу до меня не доносится до боли знакомый голос.
        - Фэйлинн, любовь моя! - Голос Келлана словно становится неким стимулом, разрушая повисшее напряжение, и фейри вновь пускаются в пляс. Я дрожу и тяжело вздыхаю, пытаясь взять себя в руки, прежде чем сделать шаг вперед.
        - Просто Фэй, - поправляю его, даже не замечая этого; дурная привычка, укоренившаяся во мне с детства.
        Гейдж материализуется с краю толпы и направляется ко мне, последовав за Келланом. Народец расступается перед ним.
        Я оглядываю их обоих, но мой взгляд замирает на Келлане.
        - Хорошо, - говорю недовольно я. - Я здесь. А куда делась Делия?
        Гейдж чертыхнулся на незнакомом для меня языке.
        - Ты потерял одну из них?
        Келлан сосредоточенно рассматривает пятнышко на ногте.
        - «Потерял» звучит так, будто я собирался оставить ее себе, - рассеянно сообщает он Гейджу.
        Гейдж сжимает переносицу.
        - У меня нет на это времени, маленький принц. Найди девчонку и отправь их домой. Меня ждут дела. - Он разворачивается, собираясь вновь исчезнуть в толпе.
        Келлан усмехается, в его глазах плещутся лукавые искорки, когда он кланяется Гейджу.
        - Мои извинения, но я не служу тебе. - Гейдж быстро окидывает его взглядом, и между ними разгорается противостояние, которое, как мне кажется, началось задолго до этой ночи. Гейдж бросает на меня еще один долгий, суровый взгляд, а затем снова отворачивается.
        Он успевает сделать несколько шагов, прежде чем Келлан окликает его:
        - Да ладно тебе, король Гоблинов. - Слова заставляют Гейджа замереть на месте, но он не поворачивается. - В Лощине запрещено использовать чары. Боюсь, таковы правила.
        Я слышу что-то похожее на рычание, вырвавшееся из груди Гейджа, - резкий выдох, и с него будто сходит пелена тумана. Его одеяние сменяется на облегающую тунику и брюки, напоминающие костюмы из старых фильмов. Рукава украшены вышивкой и парчой, черное на черном с золотыми вкраплениями. Он вылитый король-воин, который без колебаний уничтожит любого на своем пути. Тени исходят от его татуировок вихрями, извиваясь и сменяя друг друга, словно наделены собственным разумом. В его волосах торчит скромный золотой венец, съехавший набок благодаря двум изогнутым рогам, выступающим от корней волос. Я моргаю, смена облика оказалась слишком внезапной. Он не оборачивается, лишь показывает Келлану неприличный жест, пробираясь сквозь толпу.
        Я вновь обращаю свой взор на Келлана, чей облик тоже изменился, хотя и не так резко. Его наряд сменился на бронзовую тунику и брюки, в которых предстал передо мной Гейдж, но одеяния Келлана гораздо изысканнее, с весенними цветами, вышитыми на воротнике и манжетах.
        Он немного придирчиво рассматривает ткань.
        - Знаю, - говорит он мне. - Немного старомодно, но придворный этикет вынуждает.
        Я смотрю на него. Как будто это меня сейчас волнует.
        Кажется, поверх его плеча я замечаю женщину с копной черных волос с вплетенными в них полевыми цветами.
        - Делия! - Я бросаюсь за ней, но Келлан хватает меня за запястье.
        - Извини, любовь моя, но правило «никаких чар» распространяется и на тебя.
        - О чем ты говоришь? - спрашиваю я, отталкиваясь от него, чтобы добраться наконец-то до Делии, пока она снова не пропала. - Делия!
        Она пробирается между созданиями в толпе. Их руки тянутся к ней, касаются ее кожи.
        Келлан восторженно ухмыляется.
        - Ты ничего не знаешь, не так ли?
        Я пытаюсь вырвать свое запястье, но он не двигается с места.
        - Келлан, отпусти.
        - Как там люди говорят? - спрашивает он, глядя наверх. - Про пластырь?
        - Что?
        - Ну, что-то о том, как его срывать? Боюсь, я в этом не совсем разбираюсь, никогда не пользовался подобным. - Он пожимает плечами, довольствуясь разговором с самим собой. - Ну что ж, давай попробуем.
        Он смыкает пальцы над моей головой и шевелит ими так, словно нашел невидимую нить и тянет ее на себя. Мир начинает вращаться, сходит со своей оси, а затем так же внезапно замирает, оставляя после себя головокружение. Но, как только он отдергивает пальцы, я чувствую свежий поток воздуха, обдающий мою кожу, словно никогда прежде не ощущала дуновения ветерка, - как будто моя кожа совсем новая. Я пытаюсь вдохнуть, но воздух теперь имеет другой вкус, освежающий и чистый, наполненный множеством других ароматов.
        - Было не так уж сложно, - замечает Келлан, встряхивая руками. - В любом случае они практически рассыпались.
        - Что ты сделал? - спрашиваю я, пытаясь устоять на трясущихся ногах.
        - Снял с тебя чары. Очевидно же.
        Я качаю головой.
        - Люди не умеют использовать чары.
        Он усмехается.
        - Вот именно. - Его слова вселяют в меня беспокойство.
        Боль пульсирует в висках, будто хочет уловить ритм звучащей музыки.
        - Я…
        - Сейчас самое время довериться своим ощущениям, милая Фэйлинн, - говорит он, приподнимая мою руку, чтобы поцеловать костяшки пальцев, как менее часа назад целовал руку Делии.
        Костяшки. Их три пары, а не две, как прежде; мои пальцы стали длинными и искривленными, совсем не похожими на человеческие.
        Холод обволакивает мои легкие, и я забываю, как дышать. Но напряжение в теле ослабевает от переизбытка чувств, которым я не могу дать объяснений. Моя кожа покрывается мурашками, пальцы на ногах поджимаются, и что-то похожее на ликование расцветает в груди. Это ощущение… приятное. Но какая-то часть внутри меня не хочет этого. Мое беспокойство возрастает с каждой минутой. Я поднимаю на него взгляд и смотрю ему в глаза.
        - Я не понимаю.
        Он недовольно ворчит.
        - Вообще-то у меня тоже найдется парочка вопросов. И пусть я хотел бы остаться и посмотреть, чем все это закончится, боюсь, у меня на сегодня еще назначены встречи.
        - Но…
        Он указывает пальцем куда-то в сторону постоянно изменяющейся, раскачивающейся толпы.
        - Ты кое-кого забыла, - шепчет он. Когда я оборачиваюсь, он встает рядом со мной и обнимает меня за плечи. - Ты бросила свою дорогую подругу Корделию среди Народца. Боюсь, эта игра опасна. - Он по-кошачьи улыбается в отблесках огней, пляшущих вокруг нас.
        - Делия, - выдыхаю я имя. Мой пульс учащается. Она слишком долго находится без меня. Я отстраняюсь, но он снова останавливает меня, насмехаясь над выражением моего лица.
        - Ты нравишься мне, бедная заблудшая овечка. Поэтому я готов оказать тебе услугу.
        - Услугу? - переспрашиваю я. Благосклонность фейри бесценна, но будьте готовы к тому, как дорого она вам обойдется.
        Он, кажется, понимает ход моих мыслей и протягивает руку.
        - За мой счет, дорогая. Думаю, тебе понадобится помощь, прежде чем все закончится. Готов поспорить, не один раз. Я готов предложить свою услугу, если понадобится.
        Мне противна даже мысль о том, чтобы принимать какую-либо помощь от фейри, особенно от него. Я стискиваю зубы.
        - Я буду в порядке.
        Он хохочет, запрокинув голову назад, слишком довольный собой или мной, а может, комбинацией того и другого.
        - Я пригожусь тебе, любовь моя. Оставь пучок полевых цветов на подоконнике, и я приду на зов.
        Я провожу рукой по своим кудрям, осматривая толпу, пока мои пальцы не цепляются за неаккуратный пучок.
        - Ты мог бы помочь мне найти Делию, - произношу я, с трудом проговаривая слова. - Помоги найти ее.
        Он отвечает:
        - Боюсь, я уже и так сильно задержался. Спрос на меня сегодня вечером крайне высок.
        Я усмехаюсь, но он либо не замечает, либо ему все равно. Вместо этого он дергает за прядь волос, выбившихся из пучка на моем затылке.
        - Мне нравятся фиалки. - Он подмигивает мне, поворачивается на пятках и исчезает. Растворяется в мгновение ока.
        Мое сердцебиение вновь замедляется.
        Громкий раскат прорывается сквозь музыку, останавливая веселье Народца. Танцоры в изодранных одеяниях замирают, и даже сатиры перестают пялиться на всех подряд. Они поворачиваются к возвышающемуся помосту в центре, под идеальной аркой, созданной самой природой, в пещере, где рассеянный лунный свет проникает из какого-то проема, которого я не вижу.
        Тени, исходящие от Гейджа, окутывают его, словно темная аура. Несмотря на расстояние, я вижу, как венец сверкает на его голове. Он ждет, пока внимание толпы не сосредоточится на нем, и затем передает посох в руки изящной голубой нимфе, стоящей справа от него. Она забирает его, держа вертикально одной рукой, а другой расслабленно опирается на меч, закрепленный на ее правом бедре. В отличие от других нимф, облаченных в струящиеся прозрачные платья, на ней доспехи. Клянусь, на долю секунды ее бездонные глаза встречаются с моими.
        - У нас гостья, - начинает Гейдж и находит меня в толпе. Никто не оборачивается, но я чувствую их косые, любопытные взгляды. - Заблудшая дочь вернулась домой. - Он хлопает в ладоши, медленно, почти издевательски. Толпа поддерживает его, отовсюду раздаются аплодисменты, пока существа обмениваются растерянными взглядами между собой. Мое сердце сжимается в груди.
        «Дочь?»
        - Но для нашего вернувшегося сородича припасено испытание, - сообщает Гейдж. - Вызволить смертную, находящуюся среди нас, до первых лучей солнца. - Он оглядывает толпу. - Справедливая задача, не правда ли?
        Смех, с шипением и гулом отражающийся от стен пещеры, пробирает меня до глубины души. Нет, я полагаю, это совсем не справедливо.
        - Тогда решено. Пусть она заслужит место среди нас. - Смех смолкает. Его жестокая и красивая ухмылка предназначается для меня. - Добро пожаловать в Подземелье.
        - Когда я, черт возьми, успела перейти ему дорогу? - бормочу себе под нос. Но сквозь раздражение пробивается лишь слово «сородич», поражающее, бушующее, непоколебимое, словно океан. Я сглатываю. Тягостное предчувствие грозит свалить меня с ног: облегчение, которому не могу найти объяснения, и ужас, хорошо мне понятный, бурлят в груди, подобно водовороту. Но у меня нет времени, чтобы соединить все фрагменты воедино. Я должна найти Делию, а Гейдж только что усложнил мне задачу.
        Снова зазвучала музыка, зажигательная джига, и Народец вернулся к своим безудержным танцам, от движений которых у меня кружится голова. Я вздрагиваю от внезапного вихря движений. Понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как я пересекла завесу. Время здесь обычно идет по-другому, не всегда в пользу человека. Я не имею права мешкать. Если не вытащить Делию отсюда, то велика вероятность того, что никто из нас больше не увидит солнечный свет.
        «Заблудшая дочь. Сородич, сородич, сородич…»
        Нет. Я отгоняю эту мысль. Не позволяю себе думать об этом прямо сейчас. «По одной проблеме зараз. Сначала Делия, а потом, если смогу вернуть нас домой, я устрою допрос Грэн».
        А пока мне нужно продержаться и не смотреть на свои руки.
        Я исследую пространство перед собой, выискивая что-нибудь знакомое: вспышку темных волос или летнее зеленое платье. Но цвета вокруг меня пляшут и переливаются, и теперь я уверена, что мне придется приложить для решения задачки куда больше усилий, чем просто заметить ее в толпе. Я пробираюсь по краю танцующих, приподнимаясь на цыпочки, чтобы рассмотреть головы, рога и растения. Их наряды так же разнообразны, как и их внешность. Некоторые решили последовать примеру своего короля, облачившись в туники и экстравагантные бальные платья из нескольких слоев атласа и вышитой ткани, эффектно сверкающей над неровной поверхностью. Но остальные, кто вырядился так, словно они подростки, отправляющиеся на вечеринку, приводят меня в недоумение. Пара зеленокожих фейри с острыми, как кинжалы, зубами, проскользнула мимо меня в джинсах - и не думаю, что когда-либо видела что-то более сюрреалистичное. С трудом удерживаю себя от того, чтобы не пялиться на какое-либо существо слишком долго. Они же без всякого стеснения разглядывают меня, когда я пересекаюсь с ними. Именно этими созданиями я грезила всю свою жизнь, даже
если и было отчасти страшно.
        Я подхожу к длинному невысокому столу, застеленному серебряной скатертью, на котором расставлены многочисленные тарелки с едой, чаши и бутылки с напитками. Нимфа разливает жидкость в маленькие кубки в форме лотоса и раздает их. С ее ушей свисают витиеватые серьги, которые, клянусь, я видела на Делии сегодня вечером. Я пробираюсь к ней, стараясь не переходить на бег. Она смотрит на меня, и румянец подчеркивает розовый тон ее кожи. Она заправляет серебристые волосы за ухо.
        - Где Делия? - спрашиваю, тщательно подбирая слова. Я не уверена, можно ли говорить «пожалуйста», если запрещено «спасибо». Слова могут привязать вас к Народцу, даже самые простые из них могут дать им власть над вами.
        - Со мной ее нет, - коротко отвечает мне нимфа. Она играет со своими сережками, и я убеждаюсь в своей правоте.
        - Ты можешь сказать мне, где я могу ее найти?
        - Я могу сказать, где видела ее в последний раз.
        Мое сердцебиение учащается.
        - Не поделишься? Пож… - Я вовремя замолкаю, прикусив губу. Каждое слово. Мне нужно следить за каждым своим словом. - Я была бы признательна за твою помощь.
        Она злобно скалится.
        - И даже не скажешь «спасибо» и «пожалуйста»? - интересуется она. - Ужас, где твои манеры? - Есть что-то настораживающее в ее фальшивом южном акценте.
        Я бросаю взгляд на застывшие капли крови на ее серьгах, словно она только что проколола уши.
        - Как насчет обмена?
        Ее длинные, заостренные уши подергиваются в предвкушении.
        - У тебя есть что мне предложить?
        Я медленно стягиваю с волос пурпурный бархатный гребень, создавая вид, будто мне невыносимо расставаться с ним. Больше всего на свете Народец любит вещи, которые не хотят отдавать.
        - Этого достаточно?
        Жадный блеск в ее глазах говорит мне, что моя затея удалась. Она кивает, не отрывая взгляда от меня.
        Я протягиваю его нимфе.
        - Что ты можешь мне рассказать?
        Она накрывает рукой гребень и смотрит мне в глаза.
        - Я скажу, где видела ее последний раз. Но не могу гарантировать, что она все еще там.
        Я крепче сжимаю гребень.
        - Ты видела ее здесь, в пещере, не так ли?
        Ее широкая улыбка пугает.
        - Взгляни на себя. Поняла правила игры. - Когда я ничего не отвечаю, она закатывает глаза. - Да, в Подземелье. Она танцевала с дриадами. - Нимфа кивает на помост. - Им нравится находиться в обществе короля.
        Я расслабляю руку, и она прижимает изделие к носу, глубоко вдыхая.
        - Мм. Пахнет смертной жизнью.
        Я поспешно удаляюсь, никак не комментируя ее последние слова, хотя она и нервирует меня.
        - Поторопись, - кричит она мне в спину. - Подобных столов много в Подземелье. Будет обидно, если ты найдешь ее, но не сможешь удержать.
        Я ругнулась, да так громко, что стоящий рядом сатир оборачивается и смотрит на меня. Он хмыкает, притоптывая ногой по полу.
        Делия должна контролировать вылетающие из ее рта слова, но и нам обеим не стоило забывать, что нельзя разговаривать с чужаками или следовать за ними. Я посылаю безмолвную молитву всем звездам, которые наблюдают за нами, и спешу сквозь толпу к помосту.
        Прокладываю себе дорогу, обходя танцоров, которые, как я предполагаю, умышленно кружатся на моем пути. Пара оленьих рогов почти пронзает мой живот, когда их владелец исполняет сложный маневр передо мной. Когда острые концы задевают край моей рубашки, наши взгляды пересекаются, и мальчик, в облике которого угадываются черты оленя, одаривает меня безумной ухмылкой. Его смех, бьющий мне в спину, пока он преследует меня до помоста, звучит неестественно.
        Гейдж сидит боком на троне, высеченном из того же камня, что и вся пещера, - но выглядит он так, словно его вырастили, а не выточили. Я не смотрю ему в лицо, но краем глаза замечаю, что он наблюдает за мной. Голубая нимфа рядом с ним находится в боевой готовности, ее глаза устремлены на меня, словно от меня исходит угроза. Позади помоста я вижу дриад. По крайней мере, я надеюсь, что это они. Одни из немногих существ, о которых мама рассказывала мне в подробностях.
        Дриады живут внутри деревьев. Их сердца - это сердца зелени и другой растительности. Их кожа напоминает кору березы, а черты лица состоят из сучков, колючек, мха и листьев. Та, что стоит ближе, оборачивается ко мне, когда я приближаюсь, и безмятежное выражение ее лица сменяется на хмурое.
        - Она была с вами, - начинаю я, осматривая древесный народ, покачивающийся не в такт пульсирующей мелодии.
        Дриада кивает, но я ловлю ее взгляд, устремленный на помост позади меня.
        - Он не говорил, что вы не можете мне помогать, - шепчу я, догадываясь о ее намерениях.
        - Это подразумевалось. - Ее слова звучат как дыхание ветра в ветвях, такие же тихие и едва уловимые. Остальные за ее спиной продолжают покачиваться, довольные тем, что она взяла разговор на себя.
        - Она все еще в порядке? - спрашиваю я.
        Она наклоняет голову, задумавшись. Листья в ее волосах шелестят от этого движения.
        - Да. Пока. Цела. - Она делает паузу, обдумывая свои слова, и я беспокоюсь, что мое время закончится раньше, чем она заговорит. Я сжимаю руки в кулаки, стараясь приглушить вспышку раздражения. - Все еще. Незапятнанная.
        Это слово бросает меня в дрожь.
        - Куда она направилась?
        Женщина не отвечает. Но дриада помоложе, стоящая за ее спиной, указывает пальчиком прежде, чем остальные успевают остановить ее. Затаив дыхание, я ухмыляюсь этому созданию и срываюсь на бег.
        Это становится моей ошибкой.
        Из толпы ко мне начинают тянуться руки, они толкают и дергают, умоляя остановиться. И, если бы все прикосновения были грубыми, возможно, мне было бы легче сопротивляться. Но они вертят мной. Втягивают в свои танцы. Ведут меня, словно дурочку. Кружат мою голову. Целуют щеки и руки, ласково улыбаются. Я отстраняюсь - пытаюсь отстраниться, - но вокруг только руки, еще больше рук. Я дотрагиваюсь до них в ответ и прихожу в восторг. Касаюсь шерсти на затылке сатира, прежде чем успеваю остановить себя. Он наклоняется ко мне, и из моего горла вырывается смущенный смех.
        Другой его собрат обхватывает меня за талию и увлекает за собой в водоворот. Его копытообразные ноги выделывают сложные па. Он пытается научить меня, я изо всех сил стараюсь повторить за ним, но его рука скользит по моему бедру, и я уворачиваюсь. Девушка с нежно-зеленой кожей и волосами цвета плодородной, темной земли ловит меня и заключает в объятия. Я объясняю ей, что должна идти, но не помню, куда и зачем. Она восторженно смеется, уткнувшись лицом в мою шею. Ей нравится прижиматься ко мне. Думаю, я могу задержаться еще немного. Зачем вообще куда-то торопиться?
        В воздухе витает запах лаванды. Я поднимаю голову и вижу, как ночное небо принимает форму высокой женственной фигуры. Плеяды порхают по ее коже, словно ожившие веснушки, и я завороженно смотрю на нее. Это ее история, которую я никогда раньше не слышала.
        Она опускается к нам, и девушка крепче обнимает меня.
        - Моя, - твердит она, и я кожей своей щеки ощущаю, как ее полная нижняя губа выпячивается.
        Высокорослое создание улыбается, стоя перед нами на коленях, как будто на темной стороне ее лица открывается трещина, сквозь которую пробивается звездный свет. Она не издает ни звука, но девушка отпускает меня с хныканьем и ускользает обратно в толпу. Без ее прикосновений моя кожа покрывается мурашками. Кажется, впервые за долгое время я совершенно неподвижна, и мои мышцы горят от боли гораздо сильнее, чем должны. Вдыхаю и судорожно оглядываюсь по сторонам. Чувство времени потеряно, я дезориентирована и не знаю, в каком направлении должна была идти, чтобы найти Делию. Из моей груди вырывается всхлип отчаяния.
        - Будь спокойна, давняя подруга. - Она не произносит эти слова вслух, но я отчетливо слышу их, каждое слово отпечатывается в моем сознании. - У нас мало времени.
        - Я… я не знаю тебя, - говорю ей.
        Она наклоняет голову.
        - Ты знала. И вспомнишь вновь. Время - сложная штука. - Я не знаю, что ответить, но она и не ждет ответа от меня. - Ты найдешь свою подругу под столами. Она уснула.
        - Уснула? - переспрашиваю. Я оглядываюсь через плечо. Столы, на которые она намекнула, находятся не так уж далеко.
        - Мм. Она доставляла много хлопот, было сложно угнаться за ней и одновременно присматривать за тобой. - Она издает щебечущий звук, похожий на стрекотание сверчков на закате солнца. - Знаешь, я уже не так молода, как раньше.
        Я хмурюсь. Но кое-что еще меня беспокоит. Это слишком просто.
        - Он будет недоволен, - говорю я, поглядывая на помост. Гейдж выглядит скучающим, его голова откинута назад, глаза прищурены, а зрение расфокусировано. Но я всем своим телом ощущаю его взгляд.
        Создание передо мной поднимается во весь рост.
        - Немногие могут противостоять Темному королю. И мало тех, ради кого я готова пойти на такое.
        Я вздрагиваю. «Темный король. Так вот в чей двор я попала». Народец - сам по себе опасный вид, но Неблагой Двор имеет просто ужасающую репутацию. По крайней мере, так сообщалось в преданиях, которые я читала.
        Она заправляет мне за ухо выбившуюся прядь, от ее слов и холодных пальцев на моей шее бегут мурашки. Этот жест такой добрый, такой знакомый, что у меня разрывается сердце.
        - Я не знаю тебя, - повторяю я, позволив эмоциям выплеснуться в слова.
        Звездный свет ее улыбки тускнеет, наполняется той же грустью, что и ее голос в моей голове:
        - Ты знала, давняя подруга. И снова узнаешь. Я найду тебя, когда придет время. - Она не ждет моего ответа, скользит сквозь толпу к каменной лестнице. Танцующие почти благоговейно расступаются перед ней.
        Когда ее звездное сияние исчезает из поля моего зрения, я прижимаю руки к груди, пытаясь подавить нарастающую там тоску. Мое естество знает это создание на каком-то глубинном уровне, там, где это имеет значение. По крайней мере, я так думаю, хотя у меня нет никаких воспоминаний, которые можно было бы извлечь. Кончики моих пальцев касаются щек, и я с удивлением обнаруживаю, что они влажные. Я совсем не понимаю, что происходит в этой пещере, но наше время на исходе. Я поворачиваюсь, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, и направляюсь к столам. Приподнимаю скатерть и приседаю.
        В нескольких шагах от меня Делия свернулась калачиком, ее волосы беспорядочно рассыпались по полу вокруг нее. На платье несколько прорех, но в остальном она выглядит целой и невредимой. Дыхание медленное и ровное.
        Я подползаю к ней.
        - Делия, - зову я. Она не шевелится, даже когда я повышаю свой голос, повторяя ее имя снова и снова. Протягиваю руку, чтобы встряхнуть ее, но останавливаюсь, положив руку ей на плечо.
        Удивительно, что мы воспринимаем самих себя как должное изо дня в день. Не помню, когда последний раз смотрела на свои руки, действительно рассматривала их. Но сейчас… Они начинают дрожать. Что-то не так с ними, со мной. Моя кожа сияет в тусклом свете, по-прежнему бледная, но почему-то переливающаяся. Я сжимаю пальцы в кулак, проверяя. Они загибаются в идеальную О-образную форму, и я сдавленно вскрикиваю.
        Делия наконец-то просыпается. Она потягивается, как будто видела лучший сон в своей жизни. Пока ее глаза не открываются и не видят меня.
        Она вскрикивает и резко дергается, ударяясь головой о стол.
        - Это я! - кричу я, протягивая к ней руки. Она отшатывается к ножке стола. Я опускаю руку, чувствуя лишь холод, растекающийся по телу: что такого она увидела во мне, чтобы так отреагировать?
        Скатерть над нами рассеивается внезапной волной света. По пещере прокатываются аплодисменты. Я вслепую хватаюсь за Делию - мои странные удлиненные пальцы смыкаются на ее лодыжке, - когда высокая фигура наклоняется, чтобы посмотреть на нас. Делия извивается, но моя хватка надежна и непоколебима.
        Гейдж замечает, что я удерживаю Делию за лодыжку, и встречает мой взгляд. В полумраке пещеры его глаза абсолютно черные, а не просто подернуты тенью.
        - Испытание окончено, - объявляет он толпе, не выпрямляясь. Он не кажется довольным, но его голос спокоен. - Добро пожаловать домой. - Последнее слово он произносит полушепотом, пока толпа позади него ликует, глумится и кричит. Он протягивает мне руку.
        Я смотрю на Делию, чье красивое лицо потеряло все краски.
        - Не думаю, что могу отпустить ее.
        - Зачаруй ее, - говорит он отрывисто, все еще протягивая руку.
        - Я не могу… - Это… я способна на нечто подобное? - Я не знаю как.
        - Конечно нет, - бормочет он, закатывая глаза, а затем поворачивается к Делии и щелкает пальцами.
        Она тут же прекращает свои попытки вырваться, на секунду замирает и выглядит ошеломленной.
        - Идем, - говорит он.
        Я неохотно принимаю его протянутую руку, когда Делия повинуется, и ее движения кажутся механическими. Он рывком поднимает меня на ноги и отпускает, как только я оказываюсь в вертикальном положении. И обращается к Делии: - Поднимись по лестнице до самого конца, - говорит он мягко и спокойно. Она смотрит, застыв на месте. - Ступай домой и забудь обо всем, что произошло сегодня ночью. - Никогда не уходи с незнакомцами. Это небезопасно.
        Я горько смеюсь. Ни черта подобного.
        Делия стремительно убегает.
        - Делия, подожди! - Она даже не останавливается, пока взбирается по ступенькам с непоколебимой решимостью. - Что, во имя всех звезд, это было? - спрашиваю я, поворачиваясь к Гейджу. - Какие, черт возьми, игры ты и твой друг Келлан ведете?
        - Я бы не стал называть Келлана своим другом, - отвечает он, наливая пунш в два кубка, формой напоминающие цветы лотоса. - А что касается остального… - Он прерывается, протягивая мне одну из чашек.
        Я качаю головой.
        - Не стоит. Я слышала немало историй, чтобы понимать, как это небезопасно.
        Он все же вкладывает чашку в мою руку.
        - И эти истории правдивы. Для смертных.
        - Ох. - Я бросаю взгляд на руку, обхватившую граненый кубок из хрусталя, удивляясь, как что-то может быть таким знакомым и таким чуждым одновременно. - Я… думаю, уже не смертная.
        Гейдж без особого энтузиазма чокается со мной.
        - Ты никогда и не была. - Он опустошает свой кубок, и после секундного колебания я повторяю за ним.
        Напиток проникает в мое горло, как зимний ветер, такой же бодрящий, прозрачный и чистый. В голове малоприятно мутнеет, а по легким проносится холодок.
        - Ты не знала? - Его черные и бездонные глаза не отрываются от меня. Он опускает кубок на стол, и отчетливый звук разносится вокруг.
        Я кручу свой в руках, поглаживая хрусталь пальцами. Единственная часть меня, которую я успела увидеть, а о других даже думать не хочется. Я качаю головой.
        - Что ты видела все эти годы? Лицо смертной? - спрашивает он неожиданно нежно. Он берет мою ладонь в свою руку. - Руки смертной? - Его кожа грубая, мозолистая, но теплая по сравнению с моей. Утешение в этих прикосновениях заставляет меня пошатнуться. - Тебе не следовало приходить сюда, - сообщает он, наклоняясь ко мне. Мы так близко друг к другу, что я могу рассмотреть его лицо, сокрушительную линию скул и темные, притягательные глаза. Но его слова заставляют меня задуматься, и у меня резко перехватывает дыхание.
        - Я должна была позволить забрать Делию? - Выдергиваю свою руку из его ладони.
        - Келлан подчистил бы за собой.
        Гнев волной обрушивается на меня.
        - Делия - мой друг, а не беспорядок, который нужно разгребать.
        Он ухмыляется.
        - Ты уверена? Сейчас она не очень-то переживала за тебя. - Его слова ранят. Он замолкает и засовывает руки в карманы. - Как и в лесу, если подумать.
        Гнев одерживает верх надо мной, и я толкаю его в плечо.
        - Не будь жестоким, - говорю я, слова вырываются едва слышным шепотом.
        - Жестоким? - повторяет он тихим и угрожающим голосом. Делает шаг ко мне. - Ты еще не видела, насколько жестоким я могу быть.
        Мое сердце колотится, и гнев нарастает, когда я вспоминаю о том, кто и что он такое. Я забылась. Дыхание снова болезненно перехватывает, и я задыхаюсь, пытаясь набрать полную грудь воздуха. Пещера начинает вращаться.
        - Что… - выдыхаю я. - Что… ты… сделал… со мной? - шепчу я. Мои ноги подкашиваются. Гейдж успевает подхватить меня в последний момент, предотвращая мое падение на каменный пол, и я обмякаю в его объятиях, неспособная хоть что-то предпринять.
        Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь, и мне хочется дышать с ним в унисон. В черных радужках мерцают зеленые и голубые блики огней.
        Хватаюсь за горло, не в силах даже выдохнуть, сделать спасительный глоток воздуха. Его суровое выражение лица почти незаметно смягчается, пока он успокаивает меня. Гейдж отпускает меня, и я извиваюсь весь оставшийся путь наземь.
        От удара что-то внутри меня расслабляется, и воздух со свистом вырывается из груди темным, немыслимым облаком, усыпанным звездами и вихрями насыщенного фиолетового цвета. Он наблюдает за облаком, и только так я понимаю, что мне ничего не мерещится. У меня хватает времени задаться вопросом о том, что, черт возьми, здесь происходит, прежде чем оттенки серого поглощают меня целиком.
        Глава третья
        Сосновые иголки впиваются в щеку. Даже не открывая глаз, я чувствую на своей коже утренние лучи солнца, а капельки росы свидетельствуют о том, что я нахожусь здесь уже давно. Но еще достаточно рано для дневной жары.
        По ковру из сосновых иголок кто-то шагает в мою сторону, останавливается, немного замешкавшись. Мне нужно двигаться. Но я не в силах убедить в этом свои конечности.
        - Проснись и пой, соня. - Прозвучавший голос помогает прийти в сознание. Сосновая шишка, обрушившаяся на мою голову, способствует этому. Застонав, я переворачиваюсь и поднимаюсь на колени. Мой взгляд натыкается на Элли.
        Я валялась на земле на самом краю поляны, моя голова покоилась на выступающих корнях сосны, которые заменили мне подушку. Нет ни единого признака, что здесь когда-то было нечто иное, помимо открытого участка земли, окруженного самыми обычными деревьями, лишенного какой-либо магии. Здесь нет лестницы. Нет глубокого спуска под землю. Нет огромной пещеры. Никакого Народца.
        Я сглатываю, пытаясь избавиться от несвежего привкуса во рту.
        «Это всего лишь сон», - твержу себе. Неприятное последствие после дешевого пива, которым меня угостила Делия. Может, я даже ударилась обо что-то головой. И ничего больше. Вот что произошло на самом деле, иначе меня бы здесь не было.
        Я поворачиваюсь к Элли.
        - У тебя, случайно, нет с собой воды? - спрашиваю я.
        Ее медово-карие глаза широко раскрыты, и она смотрит на меня так, будто все очень, очень плохо. Но она качает головой.
        - Может, в джипе.
        - Что не так? - Я потягиваюсь, со стоном разминая ноги, пока полностью не усаживаюсь на землю и смотрю на Элли снизу вверх.
        Элли морщится.
        - Ты выглядишь, мм… - Она отводит взгляд и пожимает плечами. - По-другому.
        По-другому. Ох. Ох!
        - Не в плохом смысле, - быстро добавляет она.
        Мои пальцы сверкают в бледных рассветных лучах, а лишние костяшки согнуты. О нет. Они все еще… Я неуверенно подношу руку к лицу, не зная, что именно видит Элли. Прижимаю кончики пальцев к щекам, чувствую, как выступают острые костяшки. Я отдергиваю пальцы, словно те обжигают меня. Не уверена, хочу ли знать.
        Я зажмуриваюсь.
        - Кое-что случилось.
        Она фыркает и закатывает глаза, и чары, удерживающие ее на расстоянии от меня, разрушаются. Она протягивает мне руку.
        - Очевидно, ты полная и бесповоротная идиотка.
        Хочется наградить ее свирепым взглядом, но у меня нет сил. Я только стискиваю зубы и поднимаюсь с ее помощью.
        - Что происходит, Эль?
        Она пожимает плечами и тянет меня к тропинкам, которые выведут нас из дикой части лесопарка.
        - Я позвонила Грэн, - говорит она, вроде бы извиняясь, но в то же время давая понять, что никаких объяснений я от нее не получу. - Сразу же, как только заметила, что вы с Корди исчезли. Она была в бешенстве, кстати. - Ее лицо кривится. - Велела ждать тебя. Кстати, об этом…
        На ее телефон приходит сообщение. Боже, если Грэн решила воспользоваться мобильным, значит, она действительно в бешенстве.
        Я вздрагиваю.
        - Ты… ты прождала всю ночь?
        Румянец окрашивает ее щеки.
        - Э-э… нет. Я спала в джипе. Когда Делия вышла из леса, - выглядела она, кстати, отстойно, - я отправилась на твои поиски.
        Эти обычные слова, возможно, для кого-то и прозвучат неубедительно, но у Элли есть талант находить потерянные вещи. Больше, чем просто способность.
        - Спасибо, - говорю в ответ. Она неуклюже и неловко цепляется своим мизинцем за мой.
        - Давай просто вернемся домой, - просит она, размахивая своим телефоном. - Грэн сказала, что нам нужно поговорить. - Она помогает мне пересечь заросший участок тропы, несмотря на свой небольшой рост. Элли вздыхает. Затем медленно, почти застенчиво прикусывает губу и поворачивается ко мне.
        - Подруга, даже не знаю, как тебе сказать, но ты в курсе, что твои уши… острые?
        Тихое ругательство срывается с моих губ, когда я поднимаю руки и ощупываю свои уши. Элли морщится, своим плечом прижимаясь ко мне, пока мы идем по тропинке.
        - Что сказала Грэн?
        Она фыркает.
        - Она никогда и ничего мне не рассказывает. Мы обе знаем, что я лишь девочка на побегушках в этой семье. - В ее голосе звучит легкая насмешка, но мне не дает покоя мысль, что она действительно так думает. Мы можем приходиться друг другу кузинами, но Элли для меня как родная сестра, не учитывая разные фамилии, и мне ненавистно осознавать, что у нее такое представление о себе. Я пытаюсь подобрать нужные слова, но этого, кажется, недостаточно.
        С минуту она молчит. Остались только гулкие шаги по тропе, пение птиц, приветствующих рассвет, и ощущение ее руки в моей ладони. Мы добираемся до джипа к тому моменту, когда солнце пробивается сквозь верхушки самых высоких деревьев, а жара в Джорджии набирает силу.
        Я позволяю ей вести машину до дома, что уже само по себе говорит о моей усталости или отсутствии инстинкта самосохранения, который включается всякий раз, как только Элли пытается взять у меня ключи. Сейчас мне хочется только закрыть глаза - снова. Но даже в моей собственной памяти меня достигают вихри огней фейри, поэтому я прислоняюсь головой к прохладному стеклу, наблюдая, как мимо проплывает Стиллуотер. Мы проезжаем по последней улице в центре города, сменяя искусственно созданное очарование витрин туристических магазинов на проселочные дороги, на обочинах усеянные коттеджами, а иногда и двухквартирными домами. Элли не включает радио в знак уважения к изматывающему наплыву мыслей, которые пытаются вырваться из меня.
        Она подъезжает к нашему полузаброшенному дому на окраине города. Припарковавшись в тени разросшихся ветвей дуба, Элли выскакивает из машины и взбегает по ступенькам в своем стиле, словно ничто в этом мире или в том, другом, ее не тяготит. Она поворачивает ручку двери, и выцветшая желтая краска осыпается, когда Элли дергает за нее. Мы вчетвером без конца препирались о том, в какой цвет покрасить дом. А когда нас осталось трое, вопрос так и остался нерешенным.
        Внутри мы замечаем Грэн, вышагивающую по гостиной в своем синем махровом халате. Я замираю, когда она замедляет шаг и ее губы сурово поджимаются, пока она изучает мое лицо. Глаза задерживаются на каждой новой черте, чужом изгибе, которые я изучила лишь кончиками пальцев; ее взгляд скользит по мне, как будто она никогда не видела меня раньше.
        - Мне всегда было интересно, как ты выглядишь на самом деле, - говорит едва слышно, не замечая слов, вырывающихся изо рта. Мои глаза закрываются. Вот и ответ на мои закравшиеся подозрения о том, известно ей обо всем или нет. Разумеется, она знала. Она сжимает руки в кулаки - совсем не в ее стиле. Я никогда не видела ничего подобного прежде.
        - Мы… - Она замолкает, прочищая горло. - Нам нужно многое обсудить.
        Элли хмыкает.
        - Никаких шуток. - Грэн пренебрежительно смотрит на нее, и Элли поднимает руки вверх в знак капитуляции.
        Грэн обводит взглядом комнату, как будто никогда раньше ее не видела, смотрит за спину и направляется к плите. Из шкафчика достает жестяную банку.
        - Чаю? - спрашивает она.
        Мои плечи немного расслабляются.
        - Чаю, - соглашаюсь я.
        Мы с Элли следуем за ней через гостиную. Я устало опускаюсь на табурет за небольшим кухонным островком, благодарная за возможность побыть немного в тишине. Я укладываю голову на свои руки. Элли забирается на стул рядом со мной, и я буквально слышу, как в ее голове вращаются шестеренки. Мои же давно заржавели.
        Грэн передвигается по кухне, и привычный утренний ритуал успокаивает. Наполняет чайник водой из-под крана. И, пока она включает газовую плиту, я изучаю ее. Она небольшого роста, как и Элли. С темными, как у меня, волосами, но которые пронизаны серебристыми прядями и пострижены в небрежный боб. Но никаких сходных черт - ни у кого из нас нет ее носа, скул или разреза глаз. Пока она достает сахарницу, я пытаюсь мысленно составить список того, что знаю о Грэн и о ее семье. Она никогда не говорит о таких вещах. Я знаю, что она ирландка, но не знаю имен ее родителей. Ни дальних родственников, ни о местах, в которых она росла - и всегда считала, что она из Стиллуотера. Я знаю, какой она любит пить чай, что ее раздражает и какие слова могут рассмешить. Но если вдаваться в подробности, то Грэн совершенно мне незнакома.
        Чайник свистит, и Грэн снимает его с огня, выключая газ. На стойке рядом с ней выстроились наши любимые кружки с чайными пакетиками внутри, и она наполняет их дымящейся жидкостью. Присоединяется к нам у столешницы, вставая на противоположной стороне. Я делаю глоток из кружки, проводя пальцами по завиткам нарисованных цветов на поверхности. Мне всегда нравились яркие цвета и простой, незамысловатый дизайн, но еще больше я любила это потому, что Эмма создала его для меня. «Ох, Эмма. Что же ты натворила?» Горячая жидкость проникает в мое тело, облегчая душевные страдания, полученные за прошедшие двенадцать часов. Это утро кажется привычным, как и многие другие до этого: мы толпимся в небольшой кухоньке, попивая чай из наших кружек, - но все же с небольшим отличием.
        Грэн дует в свой чай, не сводя с меня глаз, и похоже, не стремится начинать разговор. Но молчание заставляет меня нервничать. Я постукиваю пальцем по столешнице.
        - Расскажи мне, что знаешь, - требую я. Элли вздрагивает, и я понимаю, насколько жестко прозвучали мои слова. Ради нее я добавляю: - Пожалуйста.
        Грэн прочищает горло.
        - Мы так долго пытались скрыть это от тебя, твоя мама и я. Даже говорить об этом вслух кажется неправильным. Но, думаю, ты уже догадалась, кто ты, - утверждает она. Когда я киваю, она делает глоток из своей простой белой кружки. - Чары уже начали ослабевать. Я предполагала, что один из них почувствует тебя, когда они окончательно рассеются. Кто… - Она снова прочищает горло. - Кто нашел тебя?
        - Вероятно, Келлан. - В двух словах рассказываю ей о своей ночи, о глупом поведении Делии и о моем новоявленном враге, которого я, кажется, обрела в лице Гейджа. Она озадаченно моргает, когда слышит о Гейдже и вызове, что он мне бросил, и не подает виду, когда я рассказываю о том, чем все кончилось. Кажется, ее совершенно не волнует облако ночного неба, которое я испустила из себя.
        - Гейдж, - хмыкает она. - Сейчас он - Темный король, - сообщает она, будто это должно объяснить его поведение. В каком-то смысле объясняет. Но на моих легких все еще чувствуются фантомные травмы от невозможности нормально вздохнуть, и я вздрагиваю.
        Элли, которая никогда не вдавалась в подробности, смотрит на меня.
        - Темный? - спрашивает она.
        Я колеблюсь.
        - Ты можешь объяснить ей? Я не уверена, что из всего этого сказка, а что - реальность.
        - Это все сказки, - говорит Грэн. - Народец поделен на дворы, - рассказывает она Элли. - Благой и Неблагой. Существуют и фейри-одиночки, но в наши дни они встречаются все реже и реже. Благой Двор - это Двор Света, Двор Лета. Представьте себе Титанию в ее благоухающей цветами беседке с пикси, носящимися вокруг и заставляющими смертных влюбляться друг в друга. Большинство представляют Народец именно так. Но Неблагой… - она запинается.
        - Двор Тьмы, - поясняю для Элли. - Двор Кошмаров.
        Она заметно вздрагивает.
        - Боже. Так вот где ты была?
        Я киваю, нахмурившись. Думаю о скоплениях звезд, улыбке, сотканной из звездного света, и запахе лаванды. Не все из этого было кошмаром.
        - Но при чем здесь Фэй?
        Грэн выдыхает через нос.
        - Фэй - сидхе.
        На один миг мне показалось, что я ослышалась. Мой взгляд устремляется на нее. На ее лице ни единой эмоции, и холод заполняет мое нутро.
        - Это не… - Смешок вырывается из меня, грубый, язвительный. Это невозможно.
        Элли переводит взгляд с меня на Грэн.
        - Что? Что это значит? - Она никогда не углублялась в легенды, довольствуясь лишь тем, как обезопасить себя.
        Я бросаю на Грэн предупреждающий «даже-не-смей» взгляд, но она не реагирует.
        - Королевская кровь, - отвечает она, позволяя словам повиснуть в воздухе. Элли широко распахивает глаза.
        Я качаю головой.
        - Нет. Ты ошибаешься.
        - Уверяю тебя, это так, - вздыхает она, поворачиваясь к Элли. - Сидхе. Эльфы, как называют их некоторые. У них много имен. Их магия сильна, и они прекрасны.
        Я чувствую ее тяжелый взгляд на себе. Беспокойно постукиваю пальцами по столешнице, ногти издают приятный щелкающий звук. Это уже перебор. Полукровка? Отлично. Но королевская кровь? Абсолютно точно нет.
        - Но, если она из королевской семьи, почему, - Элли обводит меня руками, - она здесь?
        - Это сложный вопрос.
        Мои пальцы не прекращают отстукивать ритм. Грэн стискивает зубы.
        - Все началось с темного, безумного короля.
        Мне не хочется ее вновь перебивать, но я не могу совладать с собой.
        - Он… он настоящий?
        Она согласно кивает.
        - Двадцать лет назад Благой Двор подписал брачный договор с Темным королем. Но они восприняли это как оскорбление. Вместо одной из своих дочерей-сидхе они послали подменыша. - Она делает паузу и переводит взгляд на меня, прежде чем продолжает: - Твою мать. Но, похоже, шутка сыграла им на руку. Союз оказался удачным, и Благой Двор остался доволен. Они пожертвовали малым, и в придачу заключили договор с Двором Тьмы. А Темный король получил прекрасную жену. В его собственном дворе становилось все меньше и меньше сидхе. Он надеялся увеличить их численность с помощью новой леди. Видит Бог, люди в любом случае более… плодовиты, чем Народец.
        - Эмма, - выдыхаю имя своей матери. Я знала, что она была подменышем, но это… - Она… - Я прочищаю горло и пытаюсь договорить: - Она любила своего мужа?
        Грэн опускает свою чашку на столешницу и складывает руки перед собой. Ей требуется секунда, чтобы подобрать слова, но от нетерпения у меня внутри все клокочет, и я начинаю отстукивать пальцами еще быстрее.
        - Эти события произошли до того, как он заделался Безумным королем. - Когда ее слова замолкают, Элли шлепает меня по руке. Должно быть, мои постукивания нервируют ее. Она без колебаний прикасается ко мне, и за это я ей признательна. На секунду позволяю своей руке замереть, затем переворачиваю ладонь, сжимая ее пальцы. Она повторяет за мной.
        - Сперва он напрягся. Но в этом нет ничего удивительного для Неблагого Народца. Для них он просто вступил в свои права. Но король чувствовал, что происходит что-то неладное и все становится хуже, поэтому он окутал свою жену и будущего ребенка чарами, скрывая их от сильнейших представителей Народца. - Она колеблется некоторое время.
        Мои пальцы крепче сжимаются вокруг руки Элли.
        - А чары? - Я замолкаю, не уверенная в точности вопроса, поскольку еще не разбираюсь в том, как устроены миры.
        - Это невероятно сложный элемент магии, который создал твой отец, Фэй. - Она закусывает губу. - Чары… распались без постороннего вмешательства?
        - Кое-кто, - я делаю паузу, подыскивая подходящее слово, - снял их прошлой ночью. После того как мы прошли через завесу.
        Гнев пульсирует во мне, обжигающий и неуместный. Грэн позволяла мне уходить в лес день за днем, не пыталась даже предупредить. Неужели она не думала, что я заслуживаю хотя бы этого?
        Она отводит взгляд, не желая смотреть мне в глаза. Замечает ли она в них осуждение? Надеюсь, что да.
        - Я думаю, переход в мир фейри разрушил оставшиеся следы этих чар, таких же старых, как и сама магия. Подобные вещи недолговечны. Ему пришлось связать их с кровью твоей матери, чтобы чары распространились и на тебя. - Она делает глоток уже остывшего чая. - Я последовала за ней, когда он отослал ее. С тобой. Я была нянькой Эммалин, растила ее с малых лет. Я не могла отпустить ее одну.
        - Подожди, - перебивает Элли. - Значит, ты одна из них? - спрашивает она Грэн.
        В глазах пожилой женщины мелькает горечь, и она качает головой.
        - Нет. Обычная человеческая служанка. Я долгое время прислуживала при дворе.
        Меня вдруг осеняет внезапная догадка, и я рефлекторно сжимаю руку Элли. Она пытается уследить за ходом моих мыслей, и тут ее внимание привлекает последний недостающий фрагмент пазла. Он встает на место, и ее глаза расширяются от понимания. Взгляд перемещается на Грэн.
        - А что насчет меня? - спрашивает тихо. А затем повторяет вопрос снова, уже громче, пока Грэн безучастно смотрит на нее: - Что насчет меня?
        - Я… ты была… - Она запинается. Элли умоляюще смотрит на нее, и какое-то время Грэн продолжает молчать.
        Мое сердце болит за Элли. Мы никогда не задавали вопросов. А в те редкие моменты, когда мы все же спрашивали, нам отвечали, что родители Элли умерли. «Господи, мы были так доверчивы». Это была ошибка. Мы не должны повторять ее.
        Губы Грэн сжимаются в тонкую линию, и в ней поселяется решимость.
        - Ты была подменышем. Когда они похитили тебя, ты была совсем юной, и они сохранили тебя такой. На самом деле после нашего отъезда потребовалось некоторое время, чтобы ты начала меняться.
        Элли бледнеет.
        Грэн напрягается, и ее пальцы переплетаются между собой, руки соединяются, словно она хочет помолиться.
        - Ты долгое время была фавориткой Благого Двора. Когда я уезжала, то забрала тебя с собой.
        Тело Элли словно застывает.
        - Почему ты привела меня сюда? - тихо и осторожно задает она вопрос.
        Мое сердце разрывается, и больше всего на свете я хочу, чтобы Грэн солгала. Потому что, судя по всему, она собирается сказать совсем не то, что Элли хочет услышать.
        Нужно отдать ей должное, в голосе Грэн звучит запоздалое раскаяние, когда она отвечает:
        - Ты чертовски хорошо умеешь находить вещи - находить людей. Если бы ты осталась там, наши поиски были бы лишь делом времени.
        Элли всхлипывает и съеживается на своем месте.
        - Хватит, - требует она. Грэн смотрит на меня, приоткрыв рот, и я удивляюсь, как проживший столько лет человек может быть столь бесчувственным. Элли сползает со своего стула на пол и кладет голову мне на колени. Я нежно провожу пальцами по ее короткостриженым волосам. Мне хочется любыми способами облегчить ее боль.
        Она с жалостью смотрит на меня.
        - Мне срочно нужно сладкое, - шепчет она. Я прикасаюсь рукой к лицу Элли. Иногда я забываю, насколько она маленькая. Все в ней такое громкое, такое внушительное. Забываю, какая она хрупкая под всей этой боевой раскраской и поведением.
        Я высвобождаюсь из ее рук. Она сворачивается клубочком у стойки, а на ее колготках появляется новая стрелка.
        - Что случилось после того, как мы ушли? - интересуюсь я у Грэн, открывая дверь в кладовую.
        Голова Грэн опускается, когда она говорит:
        - Он истребил весь свой род. Всех до единого Неблагих сидхе. Он выслеживал их одного за другим.
        Элли не поднимает глаз, но я вижу дрожь, прокатившуюся по ее телу. Я не виню ее.
        Я перебираю коробки на полке и достаю упаковку из фольги.
        - Клубничное, Эль?
        Она стонет под столом.
        - Почему ты всегда пытаешься накормить меня фруктами?
        Порыв воздуха вырывается из носа, и это самое малое, что я могу сделать, чтобы заставить ее улыбнуться.
        - Тогда шоколадное. - Она поднимает в воздух маленький кулачок. - Что дальше, Грэн? - спрашиваю я, переключая свое внимание на нее, пока загружаю «поп-тартс» в тостер.
        Грэн ерзает на месте.
        - Его народ отвернулся от него. Они имели на это полное право. А его первый рыцарь убил его и захватил трон. - Она фыркает. - Я сожалею о потере твоего отца, - подчеркнуто формально говорит она.
        Я отмахиваюсь от нее.
        - Почему он ополчился против своего народа? - Безумный король, мой отец. Он был злодеем во всех наших выдуманных играх.
        Грэн качает головой.
        - Никто не знает. И твоя мать всегда задавалась этим вопросом до того, как перестала быть собой.
        - Получается, он не всегда был сумасшедшим?
        - Он всегда был частью Неблагого Двора, - говорит она так, будто речь идет о чем-то грязном. Если мой отец - Темный король, то кем тогда являюсь я? Выражение ее лица и голос смягчаются.
        - Нет, он не всегда был злым.
        Из тостера выскакивает шоколадное печенье, и я кладу их на бумажное полотенце. У меня накопилось много вопросов к Грэн, но я не думаю, что смогу выдержать еще больше. И сомневаюсь, что только мне одной придется пережить это. Я усаживаюсь на свое место, опуская печенье вниз. Элли выхватывает их и принимается уплетать, пока они не остыли.
        - Что дальше, Грэн? Что нам теперь делать? - Я вытягиваю руку, демонстрируя свои изменения.
        Грэн хмурится в замешательстве.
        - Ты… Твои родители рассчитывали, что ты вернешься домой.
        Слова застревают у меня в горле. Она, должно быть, шутит. Но Элли подпрыгивает, посмотрев на Грэн своими распахнутыми глазами.
        - Чтобы остаться? - пронзительно восклицает она, встревая в разговор прежде, чем я успеваю подобрать нужные слова.
        - Чтобы править, - поправляет Грэн.
        - Что? - взвизгивает Элли. - Ты хочешь, чтобы она туда вернулась?
        Она шлепает меня по ноге, будто в этом моя вина.
        - Ай, осторожней, - прошу я.
        Грэн кривится.
        - Элли…
        - Нет! - Она выбирается из-под стойки, чуть не опрокинув при этом табуретку, сжимая в руке половину печенья. - Нет. Меня переполняют эмоции, и я собираюсь прятаться, пока не успокоюсь.
        Она мчится по коридору, словно черно-зеленое пятно, и шипит на Грэн, когда та зовет ее. Дверь в ее спальню захлопывается с таким грохотом, что шкафчики над раковиной дребезжат.
        Я вздыхаю.
        - Ну, все прошло неплохо. - Грэн косо смотрит на меня. - Что? - спрашиваю я, стараясь не звучать слишком резко.
        Она прижимает ладони к столешнице, словно пытается разгладить морщинки, появившиеся за последние полчаса.
        - Ты должна вернуться.
        С трудом сдерживаю горький смех, который грозится меня задушить. Еще вчера, услышав, что мне придется вернуться в то место, я испытала бы тайный восторг, который не смогла бы объяснить. Но побывав там?
        - Там правит замечательный король. Кажется, они прекрасно обходятся без меня.
        Она хмурится, и я впервые замечаю, насколько глубокие у нее морщины.
        - Он не сидхе. Даже не его часть, он - чистокровный гоблин.
        - И что?
        Она практически шипит:
        - Это неправильно!
        Дрожащий вдох вырывается из груди. Не знаю, как терпела это так долго, но я чувствую, что переломный момент уже близок. Я не понимаю, почему ее так волнует, кто правит Двором, частью которого она даже не является. Почти два десятилетия у них правит король Гоблинов, но я не могу внятно выразить эту мысль.
        - Хочу принять душ. - Мне нужна передышка. Даже смотреть на Грэн мне тяжело.
        - Позже. Нам еще о многом нужно поговорить…
        - Я собираюсь. Принять. Душ. - Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать слезы. Она справляется со своими чувствами и держит язык за зубами, пока я ухожу.

* * *
        Я поворачиваю вентиль с горячей водой до тех пор, пока вода не начинает обжигать, едва ли не оставляя ожогов. Тепло проникает под кожу, расслабляя мышцы, о состоянии которых я и не подозревала. Вода струится вниз, окрашиваясь в коричневый и серый от грязи и пыли, а частично и в красный от крови. Я даже не знала, что у меня идет кровь. И принадлежит ли она вообще мне. Скребу ладонями по коже, пока она не начинает щипать и саднить. Каждое мое движение бездумное и бесполезное - последнее средство отвлечения, прежде чем я попытаюсь разобраться в произошедшем. На душе повисла тяжесть.
        Когда стекающая с меня вода становится прозрачной, я опускаюсь на плитку и затыкаю слив. На несколько секунд подставляю голову под струи воды, позволяя ей мгновенно залить мое лицо, а потом отодвигаюсь. Несколько слезинок выступают на глазах, хотя мне трудно понять, чье именно предательство вызвало их. Пока вода струится по спине, собираясь подо мной, я разрушаю свои защитные барьеры и позволяю мыслям, кружащим вокруг меня, словно акулы, вырваться.
        - Я не человек, - шепчу себе под нос, проверяя, как звучат слова. Я даже не знаю, что это означает для меня теперь, и мое сердце щемит от боли. Как, черт возьми, я собираюсь быть собой, если больше не понимаю, кто я?
        Я не только не человек. Это было бы слишком легко. Я не просто кто-то другой, а заблудшая дочь, наследница мертвого короля. К тому же психопата. Его народ никогда не забудет и не простит меня за то, из какого я рода. Я не могу вернуться назад, даже если захочу.
        А хочу ли я?
        «Нет». Я отбрасываю эту мысль, как только она проносится в моей голове. «Я не должна этого хотеть». Мурашки бегут по коже, напоминая обо всех руках, что касались меня прошлой ночью. При воспоминании о вкусе фейского вина меня передергивает и тошнит. Если обезумевший король ожидал моего возвращения туда, то он действительно был безумцем.
        Король. Безумный король. Это слово кажется тягостным и неуместным для моего сознания. Оно не вписывается в мой мир. Я дрожу, прошептав:
        - Кем я стала?
        Дверная ручка дребезжит, и я вздыхаю. Тянусь вперед, выключая воду, когда Элли открывает дверь и проскальзывает внутрь. Даже не глядя, я знаю, что это она: кроме нее, никто не умеет взламывать старые замки. Она опускается на коврик для ванной, и нас разделяет одна душевая штора. Я жду, когда она заговорит.
        После долгой минуты в тишине она спрашивает:
        - Как думаешь, они когда-нибудь любили меня? Эмма и Грэн? Или я была просто страховкой?
        Я зажмуриваюсь. Мне так ненавистна эта мысль. Я ненавижу Грэн за то, что она ведет себя так, будто мы должны быть признательны ей, будто должны снова пересечь завесу, будто вся та ложь, которой нас кормили всю жизнь, не имеет никакого значения.
        Я хочу сказать Элли, что, конечно, они любили ее, ведь как могло быть иначе? Но я больше ни в чем не уверена.
        - Я не знаю, Эль. Не знаю, что и думать. - Я шлепаю ладонями по воде.
        - А ты?
        Оставляю руку под водой.
        - Разумеется, я люблю тебя, Эль, если ты об этом спрашиваешь. - Я слышу ее тихий вздох облегчения.
        - Что там случилось? - интересуется она, ее голос затих, будто нас кто-то мог подслушать.
        Я сжимаю переносицу. По-моему, я еще никогда не чувствовала себя до такой степени уставшей.
        - Делия случилась. Прошлой ночью на вечеринке появились чужаки, - говорю я ей, а потом запинаюсь. - Двое из Народца. И она ушла с ними. Ты же знаешь, она считает себя непобедимой. - Я морщу нос, умалчивая тот факт, что я последовала за ней без тени колебания, не одурманенная чарами, потому что хотела пересечь завесу. Я была идиоткой.
        - Она это сделала? - спрашивает Элли, отодвигая штору.
        Я вздрагиваю. Страшно даже представить, что она подумает обо мне, узнав правду.
        - Да, знаю, - неуверенно отвечаю я. - Только я думаю, что они утащили ее, чтобы заманить меня туда. Келлан даже не вспомнил о Делии, после того как разрушил мои чары.
        Я рассказываю ей о Подземелье, об этом невероятном месте под землей. Но у меня не получается подобрать слов, чтобы описать Народец, или объяснить, почему танцевала с ними, или что собой представляет король в Подземелье. Я поджимаю губы.
        Возможно, она чувствует, что я что-то недоговариваю.
        - Здесь есть что-то еще, - произносит она.
        - Да.
        - Но ты не расскажешь мне? - Она говорит так, будто уже знает ответ на свой вопрос.
        Она кривит губы, глядя на меня. Я понимаю, что единственная причина, по которой она позволяет мне упускать подробности, - случившееся со мной. Она пожимает плечами.
        - Ну и ладно. Думаю, жизнь станет крайне интересной.
        Я напрягаюсь. Вода в ванне резко похолодела.
        - Почему ты так думаешь? - Она смотрит на меня так, будто я сошла с ума. В ответ я закатываю глаза. - Это ничего не меняет. Не должно поменять.
        Элли заливисто смеется, но быстро замолкает, когда видит выражение моего лица.
        - Мне жаль, Фэй, но это невозможно.
        - Не могу придумать ни единой причины, по которой могла бы вернуться туда. Это жестокий мир, Эль, и я не хочу жить в нем. - Я поджимаю губы, жалея о том, как горько прозвучали мои слова. Но сказки о фейри, которыми я бредила все свое детство, прошлой ночью стали реальностью. Они испытали меня и сочли негодной. Может, я и выиграла в их маленькой игре, но не реальную жизнь. Если бы не фейри с плеядами на коже, мы с Делией были бы потеряны для этого мира. Так что, думаю, горечь в моих словах хоть сколько-то оправданна.
        Элли мгновение наблюдает за мной, а затем быстро поднимается на ноги.
        - И долго ты собираешься там сидеть? А то уже похожа на чернослив.
        Она подает мне полотенце, когда я встаю, опуская глаза в пол, чтобы не видеть свое отражение в зеркале. Сейчас я не в состоянии справиться с увиденным, пока нет. Я оборачиваю полосатое полотенце вокруг себя.
        - Не хочешь помочь мне подобрать какой-нибудь наряд? Хочу почувствовать себя нормальной.
        - Конечно, - соглашается Элли. - Может, одолжить тебе что-то из моих вещей?
        Я хрипло смеюсь, пусть и недолго.
        - Не думаю, что мы найдем что-нибудь путное в твоем шкафу, Эль.

* * *
        Грэн наблюдает за моими передвижениями по дому, каждые три минуты, как по часам, цокая. Может, она думает, что я не услышала ее в первый раз или что следующий заставит меня передумать. Но притворство, будто все нормально, дает такое необходимое мне время, чтобы укрепить свою оборону после событий прошлой ночи. Достаточно окунуться в рутину, и ничто больше не сможет на меня повлиять. К тому же раздражать Грэн, игнорируя ее, - особый вид удовольствия. Она может продолжать скалить зубы, а я по-прежнему буду мыть посуду.
        Дополнительные костяшки и все такое.
        Элли трижды протирает тарелку, каждые несколько минут украдкой кидая взгляд на Грэн через плечо. Я трясу миску в руках, чтобы вода брызнула на нее.
        Она передергивает плечами и слегка прочищает горло. Я толкаю ее бедром.
        - Сколько мне лет? - спрашивает она, ее голос тихий, нетребовательный, что совершенно не в ее характере. Это утро выбило нас обеих из колеи, и Элли нуждается в ком-то, кто будет сильнее ее. Чтобы защищать. Грэн издает что-то похожее на покорный вздох позади меня. Мои плечи напрягаются, и я опасаюсь следующих слов.
        - Народец не любит прямые и неудобные вопросы, - говорит она. - Вам стоит запомнить это.
        Я игнорирую ее колкое замечание.
        - Как насчет этого, Грэн? Расскажи нам о прошлом Элли, - подначиваю я.
        - Прошлой ночью ты узнала, что ты заблудшая принцесса сидхе, но тебя интересует история человеческого подменыша?
        - Грэн. - В моем голосе звучит предостережение, и я бросаю быстрый взгляд на Элли. Она опускает голову. Грэн никогда не была одной из тех милых и заботливых бабулек, что теперь, конечно, приобрело смысл. Но такой уровень черствости - перебор даже по ее меркам.
        Она хмыкает, и мне хочется указать ей на то, что она сама является человеком.
        - Они подменили тебя в 1923 году. Так что, думаю, ты довольно взрослая. К счастью для тебя, они приостановили процесс старения. - В ее голосе прозвучала неясная горечь. Она возводит глаза к потолку, раздумывая. - Думаю, тебе было три.
        Элли бледнеет, впрочем, как и я. Я ошибалась, кое-что все-таки может удивить меня. 99 лет. Элли похитили девяносто девять лет назад.
        Я знаю, какой вопрос беспокоит Элли, и ради ее же блага мне не хочется, чтобы она его озвучивала. Но ее голос спокоен и терпелив, когда она спрашивает:
        - А как же мои родители?
        Грэн пренебрежительно машет рукой.
        - Они ничего не заметили. Они любили своего отпрыска и хорошо его воспитали. Достигнув совершеннолетия, он присоединился к Неблагому Двору. - Очередной колкий комментарий адресован мне. Либо Грэн не понимает, что эта информация совершенно не заботит Элли, либо ей плевать. - Они прожили счастливую жизнь и даже не помнили тебя.
        Нижняя губа Элли дрожит, но маска на ее лице держится крепко, и я так горжусь ею, что у меня не занимает много времени, чтобы накинуться на Грэн. Она злится на меня, но Элли не должна страдать из-за этого. Но, прежде чем я успеваю раскрыть рот, раздается стук во входную дверь.
        Стук. За все годы, что я прожила в этом крошечном домике, я не помню, чтобы у нас когда-нибудь были гости. Не помню, чтобы раньше кто-то стучал в дверь. Не было ни единого случая, чтобы Элли или я забывали ключи, потому что дверь никогда не запиралась. А это значит…
        Я бросаюсь через всю комнату, плечом врезаясь в дверь, когда ручка начинает поворачиваться. Кто-то толкает дверь с другой стороны, и на мгновение она отворяется, после чего я захлопываю дверь.
        По другую сторону двери, возле моего уха, раздается звук, будто кто-то прочищает горло.
        - Прошу об аудиенции у принцессы Неблагих. - Я слышу женский голос, мелодичный, приятный и совсем не человеческий.
        - О, извините, - говорю я, продолжая упираться плечом в дверь. - Она только что ушла.
        Мне нужно разобраться с собственными сумбурными эмоциями по поводу желания - или нежелания - возвращаться туда. И уж точно не хочу, чтобы кто-то из них находился рядом с Эль особенно после того, как я узнала о ее сущности.
        Эль хмыкает позади меня, забавляясь моим неуклюжим поведением. Должно быть, она проследовала за мной через всю комнату.
        - Теперь скажи им, что никого нет дома, - шепчет она.
        - Прошу прощения, но дома явно кто-то есть. Несколько человек, - доносится голос из-за двери. В нем проскальзывает едва уловимая нотка юмора. - Мне нужно поговорить с принцессой, - добавляет она нарочито официально.
        Я вздрагиваю, мне ненавистно слышать свой титул.
        - Нет, спасибо.
        - Фэйлинн Грейс, - возмущается Грэн, шаркая ногами в мою сторону. Я только морщу нос. Не в силах вытерпеть обращение ко мне полным именем. - Открой дверь.
        - Ни в коем случае.
        Она хмыкает.
        - Гонцы не уйдут, пока не доставят сообщение, - сообщает она мне. - Неужели ты хочешь, чтобы Народец жил на нашем крыльце?
        Я медлю, потому что, очевидно, мне этого совсем не хочется. Но я больше не доверяю Грэн. Я стучу в дверь со своей стороны.
        - Это правда?
        - Я хочу жить на вашем крыльце не больше, чем этого хотите вы, - говорит она, ее мягкий голос приостанавливается, делая акцент на слове «крыльцо».
        Я прикусываю губу, а потом отвечаю:
        - Одно послание, и вы уйдете?
        - У меня нет никакого желания надолго оставлять свой пост.
        Я провожу рукой по волосам, но локоны все еще влажные и путаются в пальцах.
        - Ладно, - ворчу я и оборачиваюсь к Элли через плечо. - Не подходи, хорошо?
        Она скептически вскидывает бровь, намекая мне, что вероятность подобного невелика, и я поворачиваюсь обратно к двери, вновь чувствуя напряжение в мышцах. Мне придется поговорить с ней об этом, обо всех опасностях, которым она может подвергнуться. Я берусь за ручку и распахиваю дверь.
        - Что? - огрызаюсь я, хотя лицо, представшее передо мной, вызывает странную нотку раскаяния. Синекожая вооруженная нимфа, которая стояла на помосте рядом с королем, подмигивает мне с порога. «Красивые хищники все равно остаются хищниками», - говорю я себе. И я уже успела почувствовать себя жертвой.
        Она выжидает мгновение, прежде чем ответить, но ей, кажется, неловко.
        - Я бы предпочла войти внутрь.
        - Не приглашай ее! - шепчет Элли чересчур громко. - Если ты пригласишь их, они смогут заходить в любое время. Верно? - спрашивает она.
        Я растерянно моргаю.
        - Эль, это же вампиры.
        - Ой. Ну все равно.
        - Она не вампир, ради всего святого. Это обычная вежливость. Вам обеим не помешает этому научиться, - ворчит Грэн, отталкивая меня от двери. - Пожалуйста, Исла. Проходи.
        - Если что, это она нас воспитала… - бормочет Элли, когда нимфа входит в гостиную.
        Нимфа смотрится крайне нелепо на фоне наших цветочных обоев и кружевных занавесок, что почти вызывает у меня смех. Волосы цвета темной полуночи, затянутые в тугой хвост, пронизаны нефритовыми линиями. Прическа только подчеркивает идеальное сердцевидное лицо. В ее красоте прослеживается мягкая невинность, которая противоречит суровой жестокости ее брони.
        Она склоняет голову.
        - Грануаль. Рада видеть тебя снова.
        Старушка возится с завязками своего розового махрового халата.
        - Боюсь, время не так благосклонно ко мне, как к вам.
        Народец не любит ложь, но также им не нравится грубость. Думаю, именно по этой причине Исла уклоняется от ответа.
        Я пользуюсь неловким молчанием.
        - Грануаль. - Имя непривычно ложится на язык. Грануаль. Оно кажется древним.
        Ее губы поджимаются, а щеки пылают, когда она украдкой смотрит на Ислу. Она кривится, бросив на меня строгий взгляд.
        - Это старинное имя. Элли не могла произносить его четко. Мне пришлось позволить вам двоим называть меня Грэн, чтобы было проще.
        - О. - Займусь этим именем позже, изучу, из какого оно времени, из какой части света к нам пришло. Мы многого не знаем о Грэн, и мне не приходит в голову, с чего начинать расспросы.
        Грэн засыпает Ислу новыми вопросами.
        - Как дела на Холме? - спрашивает она. - Что нового? Я не получала вестей от сестры уже… - Она прерывается и смотрит на меня. - Ну, некоторое время.
        Исла морщится, и ее голос теряет часть своей отстраненности.
        - Я… я больше не служу Двору Лета. - Кожа на ее щеках покрывается лиловыми пятнами, заставляя нас с Элли перекинуться растерянными взглядами. Исла торопливо продолжает: - Двор Лета не позволил бы мне взять в руки оружие. Когда Темный король взошел на трон, он принял мое прошение о вступлении в ряды его рыцарей.
        За моей спиной Элли издает восхищенный возглас, и я по-новому смотрю на Ислу. Покинуть один двор ради другого нелегко, но я восхищаюсь ее амбициями.
        - Я заметила, что ты одеваешься… иначе, - говорит Грэн.
        Исла приподнимает подбородок, но ее пальцы теребят ремешки кожаного нагрудника, задевая прошитые швы. Он выглядит несколько неудобным, слишком громоздким для ее тела. Но она с нежностью разглядывает его, прежде чем переключить внимание на Грэн.
        - Мне жаль, но у меня нет вестей о Сии.
        Грэн, кажется, понимает, что ее замечание прозвучало невежливо.
        - Я ценю, что ты позволила мне спросить, - произносит она максимально вежливо.
        Я вздыхаю.
        - Простите, что прерываю, но разве мы не договаривались на одно послание и последующий уход?
        Грэн смотрит на меня, ужаснувшись, а Элли фыркает, едва ли сдерживая смех. Но Исла кивает, отчего на лице Грэн пробегает облегчение. Пусть я и нагрубила, но, думаю, она признательна мне за то, что перехожу сразу к делу. Я никогда не умела любезничать. Вежливые светские беседы - не самая сильная моя сторона. Настоящее богохульство для нашего небольшого южного городка.
        Она расправляет плечи и слегка склоняется передо мной, и ее меч качается от движений. Он кажется мне невероятно тяжелым.
        - Принцесса Неблагого Двора, Его Величество король Гейдж, владыка Сумерек, мастер Теней и первый из своего рода, просит Вас явиться ко двору в свободное время.
        Где-то после третьего титула она наконец-то переходит к сути своего монолога, и мне приходится подавить смех, вырывающийся из груди.
        Кажется, Гейджу пришлось не по вкусу мое присутствие в Подземелье. Его жестокость только подтвердила это. Зачем мне вообще туда возвращаться? Но на кону не только моя жизнь. Элли, возможно, еще не осознает всей опасности и, как мне кажется, никогда этого не поймет. Ради ее же блага я хочу держать Народец как можно дальше от нас.
        - Нет, - коротко отвечаю я. Когда она растерянно моргает, поспешно добавляю: - В любом случае было приятно, что вы предложили.
        На безмятежном лице Ислы между бровей проявляется глубокая морщинка.
        - Вы… вы не можете отвергнуть приглашение Его Величества, - заикаясь, лепечет она. До меня доходит, что, пусть она и сильна физически, в словесных баталиях она никогда не выйдет победительницей. Воительница, ненавидящая споры, - это почти мило. Я едва сдерживаю улыбку.
        - Как это не могу? - спрашиваю я. - В твоих словах я услышала просьбу, - замечаю я.
        Грэн привлекает мое внимание, в ужасе взирая на меня. Что, благослови ее Господь, только раззадоривает меня.
        - Фэй, ты должна пойти, - требует она, бросая еще один извиняющийся взгляд на Ислу. Я вздыхаю.
        - Но я не хочу. - Поворачиваюсь обратно к нимфе. - Ты собираешься заставить меня? - интересуюсь у нее. - Не сомневаюсь в твоих возможностях. Ты определенно выглядишь сильнее меня, - говорю я ей, разглядывая упругие мышцы ее обнаженных рук. - Но, - осторожно добавляю я, подстраховываясь, - тебя, вероятно, отправили просто передать послание, без каких-либо дополнительных инструкций о том, чтобы притащить меня туда за волосы или что-то в этом роде. Верно?
        Исла некоторое время изучает меня. И, когда я уже думаю, что она действительно собирается схватить меня за кудри, она коротко кивает.
        Грэн едва не поперхнулась от моей дерзости.
        - Фэйлинн Грейс, так дела не делаются! Ты должна вернуться. - Она упирает руки в бедра, но ее угрожающий вид портит пушистая ткань, обрамляющая ее лицо.
        Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
        - Возможно, дела и не делаются, но я поступаю именно так, - говорю ей. Я понижаю голос, хотя мы стоим достаточно близко друг к другу и Исла прекрасно меня слышит. - Я ничего им не должна. И… - Я бросаю взгляд на Элли, намекая Грэн, что мы не можем привлекать внимание к нашей семье. - Что им вообще от меня нужно? Мой отец уничтожил весь их народ. - Стоит мне упомянуть об этом, как Грэн умолкает. Краем глаза подмечаю изучающий взгляд Ислы. - Кроме того, когда я была там в последний раз, Гейдж пытался выкачать воздух из моих легких, и я не собираюсь проходить через подобное снова.
        Я оборачиваюсь к Исле, которая стирает со своего лица недоумевающее выражение.
        - При всем уважении, - начинаю я, - ты выполнила свое поручение, но я вынуждена отказаться. И пока он не направит тебя сюда, чтобы затащить меня обратно, я остаюсь здесь. И Эль тоже.
        Она поджимает свои лиловые губы.
        - Принято. Ответ будет передан. - Она отвешивает еще один неглубокий поклон и затем кивает Грэн, прежде чем развернуться и уйти.
        Я закрываю за ней дверь и вздыхаю, прислонившись к двери и прислушиваясь к ее шагам по ступенькам. Разумеется, я не слышу их, она же фейри.
        Элли хихикает и бросается на диван.
        - Вот, блин, у тебя неприятности. - Она возится со своими колготками, создавая на них искусные полоски. - Ее кожа была такой голубой. Это чертовски потрясно, - бормочет она себе под нос.
        Кожа самой Грэн - смесь двенадцати оттенков нормального, человеческого красного, и она изучает меня, прежде чем начать говорить:
        - Как думаешь, Фэй, что произойдет дальше? - мягко спрашивает она. - Думаешь, вернешься к прежней жизни?
        Я пристально смотрю на нее в ответ. Конечно, я хочу этого. Я должна. Ради Эль я не могу позволить им заполучить меня, потому что больше не доверю Грэн ее сохранность. Так что вопрос закрыт. Я почти испытываю облегчение от того, что не нужно решать эту проблему.
        Когда понимаю, что Грэн ждет моего ответа, я коротко отвечаю:
        - Да.
        Элли наблюдает за нами, но я чувствую ее молчаливую поддержку. Знаю, что, если бы я ей позволила, она бы с криками восторга помчалась во Дворы, наплевав на всевозможные последствия. Но она не оставит меня.
        Грэн берет мои руки в свои. Так ласково, нежно. Обводит лишнюю костяшку на кончике среднего пальца моей правой руки.
        - Как, Фэй? Как ты спрячешь это?
        В пустом желудке ее ответ ощущается как струя ледяной воды. Он пробуждает во мне непоколебимую решимость. Грэн может быть человеком, но она жила рядом с Народцем, вероятно, на протяжении очень, очень долгого времени.
        Я глубоко вздыхаю.
        - Тебе придется научить меня.
        Глава четвертая
        Грэн недовольна мной, но, по правде говоря, в этом нет ничего удивительного.
        - Чаще всего чары используют для смены внешности, - выдавливает она.
        «Я знаю». Она повторила это сотню раз за последнюю неделю, с тех пор как начала обучать меня. За это время мне удалось сменить красную кожуру яблока на оранжево-красную. Пока оно не взорвалось.
        Очевидно, я не до конца усвоила правила.
        Я протягиваю руку к стоящей передо мной кружке, чувствуя себя глупо. Мне просто нужно изменить цвет. Что может быть проще! Она белая, так что, если удастся получить хоть какой-то цвет, это можно считать победой. Я пыталась добиться насыщенного пурпурного цвета, в который Элли покрасила волосы два года назад и который очень раздражал Грэн, но сейчас меня устроит и обычный розовый. Или голубой. Даже бледно-серый сойдет.
        Но я абсолютно ничего не ощущаю, когда Грэн говорит мне обратиться к своей магии. Ну, не считая головной боли.
        - Даже молодняк может это сделать, - говорит Грэн, когда я опускаю руку и сгибаю пальцы.
        - Ага, супер. - Я потираю плечо. - Только они растут в окружении магии. - После недели сплошных провальных попыток мое оправдание выглядит неубедительным и нелепым. - И они не рождены полукровками, - добавляю я. - А мы уверены, что во мне вообще есть магия?
        - Эй, Грэн, - зовет Элли, откинувшись на спинку дивана и откусывая яблоко, над которым я еще не успела поиздеваться. - Как думаешь, это что-то вроде «используй или потеряешь»? - Элли хихикает после укуса.
        Я швыряю в нее первую попавшую мне в руки вещь - колоду карт. Она ударяется о ее плечо с приятным стуком, и на ее крохотном личике появляется обида. Я дарю ей свой самый самодовольный взгляд.
        - Для этого мне и магия не понадобилась.
        Грэн вздыхает, ущипнув себя за переносицу.
        - Одному богу известно, где я так нагрешила, чтобы заслужить эту парочку.
        Элли, воспользовавшись моментом, пока Грэн отвернулась, бросает колоду обратно в меня. Но промахивается, и карты ударяются о столешницу.
        - Ты любишь нас, Грэн, - говорит она. Я рада, что по крайней мере Элли пришла в себя после всей этой дурацкой заварушки. Кажется, она не возражает и дальше жить с Грэн, как будто не было восемнадцати лет лжи, но для нее это хорошо. Мне не сложно заботиться о нас.
        Грэн бормочет что-то о том, что любовь к нам - это «ее крест, который она должна нести», а затем, не объяснившись, покидает комнату. Сегодня мы прозанимались несколько часов, так что я не виню ее и не жалуюсь. Вместо этого падаю на диван рядом с Элли. Это утомительно: весь день стремиться и тянуться к чему-то, что ты никак не можешь обнаружить. Может, магии вообще не существует.
        - Как дела на работе? - интересуюсь у Элли как можно мягче. С начала лета она работает в специализированном магазинчике на побережье, чтобы немного подзаработать. Не представляю, как она каждый день появляется на работе в образе принцессы-вампирши, направляющейся на вечеринку, и умудряется продавать доски для сёрфинга людям, которые не понимают, что волны больше подходят для катания на буги-борде. Этим летом я должна была работать спасателем, чтобы накопить денег на колледж. Но я не могу покидать дом в таком виде.
        Элли колеблется долю секунды, прежде чем ответить:
        - Хорошо.
        Но я чувствую, что она что-то недоговаривает.
        - Что?
        Элли прищуривается, признак того, что она обдумывает свой ответ.
        - Делия заходила. Видимо, ей понадобилось новое бикини. - Она слабо улыбается.
        - Ох, - выдаю я, стараясь выглядеть непринужденно, но терплю неудачу. - Она что-нибудь говорила?
        Элли кривится.
        - Нет, извини. Она все еще не разговаривает со мной. Что чертовски потрясающе, поскольку я сегодня работала за кассой, - хмыкает она.
        В том, что Делия не разговаривает с Элли, нет ничего странного, но она не отвечает ни на мои сообщения, ни на звонки с той самой ночи, когда мы пересекли завесу. Чувство отверженности - словно мучительная боль, напоминающая синяк, на который я постоянно натыкаюсь. Но в остальном, как и сказала Элли, она не вела себя странно при встрече. Во всяком случае, не бегала по городу, рассказывая всем подряд о фейри.
        - Итак, как успехи? - искренне спрашивает Элли.
        Я пропускаю пальцы через челку, растрепав ее так, чтобы она не лезла в глаза.
        - Не очень, Эль. Я понятия не имею, чем занимаюсь.
        - Ты всегда можешь призвать того парня. Ну, который предложил тебе услугу, - добавляет она, словно я нуждалась в пояснениях. Словно она еще не применяла этот прием. Я признательна ей, что она еще не упоминала об этом в присутствии Грэн. А то и она станет настаивать. Элли рассматривает свои ногти, изображая полное равнодушие.
        - Нет, - говорю ей. - Услуги всегда чреваты последствиями. Кроме того, я совсем его не знаю. Кто он такой и из какого Двора. Он не задержался в Подземелье надолго.
        Она вздыхает.
        - Ты и о магии ничего не знаешь.
        Я кидаю декоративную подушку ей в лицо.
        - Спасибо, - язвлю я. Она лишь смеется.
        Элли перестала смотреть на меня как на незнакомку, но время от времени я ловлю ее взгляды украдкой. Хотела бы я знать, какой она видит меня. Я все еще Фэй для нее? Или что-то другое, не нормальная я?
        Я все еще сторонюсь зеркал. Это нельзя назвать здоровым образом жизни, но мне не хочется смотреть. Пока не хочется. Но не на все. Мои волосы остались прежними, кожа почти такая же, если бы не легкое мерцание, которое проявляется в темноте. Иногда я все же замечаю свое отражение. Мельком видела свои новые, заостренные уши, острые скулы. Блестящие глаза.
        Грэн снова шаркает, возвращаясь, и зовет меня обратно на тренировку. Я вздыхаю. Ни минуты покоя.

* * *
        Грэн вынимает из шкафчика две кружки, и я устало вздыхаю. Если она решила заварить чай, значит, нас ждут занятия до поздней ночи. Элли отправилась спать несколько часов назад, что на нее не похоже, но думаю, она просто устала слушать ворчание Грэн.
        Но, вместо того чтобы включить чайник, Грэн нагибается и шуршит в полке рядом с раковиной, пока не достает стеклянную бутылочку с янтарной жидкостью.
        - Грэн! - я вскрикиваю, хихикнув. Мы с Элли знали, что в доме припрятан виски, но я никогда не видела, чтобы она доставала его из тайника. Она вздыхает и добавляет немного в мою кружку и еще чуть-чуть в свою. Я настороженно смотрю на нее. Я пробовала алкоголь и раньше, но никогда в присутствии женщины, которая меня растила, и я не понимаю, как себя вести. Прикинуться, будто пью впервые?
        Она небрежно отмахивается рукой.
        - Давай. В детстве мы пили эту дрянь во время приема пищи.
        - Когда это было? - интересуюсь я, замечая лазейку и пользуясь ею.
        Она взбалтывает жидкость в своей кружке, а затем неторопливо, сосредоточенно делает глоток.
        - Очень давно, - признается она. Я задерживаю дыхание в ожидании продолжения, но она помалкивает.
        Я не спеша отпиваю из кружки, напиток обжигает, и у меня перехватывает дыхание. Дешевые пивные напитки Делии не сравнятся с этой штукой. Я решаюсь снова вернуться к разговору.
        - Нимфа, - произношу я, мой голос хрипит, когда я вспоминаю, какой смертоносной и прекрасной она была. - Она сказала, что у тебя есть сестра?
        Грэн долго и молча рассматривает меня, затем, кажется, принимает какое-то решение. Она подливает себе еще на пару пальцев. Поерзав, тяжело вздыхает.
        - Сия была тихой девочкой. Делала то, что велели родители, никогда не выражала своего мнения, с готовностью покорялась их планам на ее жизнь. Но я не была похожа на нее.
        Она смотрит на стену, на мгновение ее глаза остекленели.
        - Я искала Народец. Добрых соседей, как мы их тогда называли. Я хотела получить от жизни больше, чем соломенная хижина, где вместе с нами зимовали свиньи; муж, который не любил, но и не ненавидел меня; а моя ценность измерялась тем, сколько сыновей я могла ему родить. Я не желала такой жизни. - Договорив, она с грохотом ставит кружку на стол.
        Я замираю, прежде чем успеваю надеть маску спокойствия и непринужденности. Что-то во мне побуждает спросить:
        - Ты хотела, чтобы тебя похитили?
        Она в защитном жесте поджимает губы.
        - Тогда жизнь была другой, девочка. - Она снова потягивает виски. - Но Народец - хитрые создания. Их находят, только когда они этого хотят, и обычно попадаются на пути тем, кто не жаждет встречи с ними. - Она опустошает до конца свою чашку. - Удача никогда не была на моей стороне. Пока Сия не пошла со мной однажды ночью, переживая за меня. И тогда они пришли. За ней.
        В словах Грэн сквозит горечь, и я поднимаю на нее взгляд.
        - Сия хотела найти свое место в мире смертных. Но они полюбили ее. Вопреки всему. Они всегда хотят заполучить тех, кто меньше всего стремится попасть к ним. Сильнее своего предназначения Сия любила только меня. Она заключила сделку, что останется с ними, если они возьмут и меня. - Она до крови раздирает свои кутикулы. Я не уверена, отдает ли она себе в этом отчет, осознает ли, что продолжает говорить. Ее рот кривится, в морщинах прячется какая-то эмоция, куда более мрачная, чем печаль.
        Она внезапно смеется, но этот смех - не из самых приятных.
        - Народец вознаградил ее вечной молодостью за принесенную жертву. - Она перестает издеваться над своими пальцами и проводит ладонью по лицу. - Она была напугана. Сия знала, что никогда не сможет вернуться домой, никогда не вернется на свой жизненный путь, - говорит она, растягивая последнее слово. - Я говорила, что она не просто моя сестра? - Она качает головой. - Мы с Сией близнецы. В царстве фейри время течет иначе, и прошло очень много времени, прежде чем различия между нами стали заметны. Я отдавала им все, что у меня было, но они всегда любили ее больше. До Эммалин, - говорит она, с нежностью произнося имя моей матери, вспоминая ее. И кажется, немного самодовольно. - Они полюбили твою мать сильнее, чем когда-либо любили Сию. Я последовала за Эммой, когда ее пообещали королю Неблагого Двора, даже если это означало, что мы больше с сестрой не увидимся. - Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она больше никогда не видела свою сестру.
        - Ты надеялась, что кто-то остановит твое старение?
        Она пожимает плечами.
        - Я бы солгала, сказав, что эта мысль не приходила мне в голову. Но, если быть честной, я хотела оказаться как можно дальше от Сии. Трудно изо дня в день видеть собственное лицо и мириться с живым напоминанием о прошедшей молодости.
        Я вижу перед собой совсем новую Грэн. Это некрасивая и неприятная информация. Но это правда, благодаря которой я лучше понимаю Грэн. Напряжение между нами после ночи в Подземелье немного ослабевает.
        Она вздыхает.
        - Фэй, мы ни на йоту не придвинулись в умении колдовать.
        Я сжимаю свои руки. Пальцы кажутся мне все менее и менее необычными. Я начинаю привыкать к ним. Но по-прежнему хочу их спрятать.
        - Я обещаю, что буду стараться. - Она кивает, но я настаиваю на своем: - Если бы ты только сказала мне, что именно я должна почувствовать…
        Она обрывает меня, ее речь звучит устало и мягко, но твердо в своей настойчивости.
        - Я не знаю, Фэй. Народец не разглашает секреты своей магии. Я даже не уверена, что твой отец рассказывал об этом твоей матери. - Она щиплет себя за переносицу - привычка, которую я переняла у нее, когда что-то или кто-то мне досаждает. - Я должна была спросить у твоей матери, как тебя зовут.
        Ее слова заставляют меня встрепенуться.
        - Что?
        Она машет рукой в воздухе.
        - Твое имя. Твое Истинное Имя. Оно могло бы помочь.
        Для Народца имена наделены могуществом, и назвать свое полное имя - все равно что предоставить им полную власть над вами. Но я никогда не слышала про Истинное Имя.
        - О чем ты говоришь?
        Она возится с бутылкой, размышляя, не налить ли еще стаканчик.
        - При рождении каждый выходец Народца нарекается Истинным Именем, которое держится в строжайшем секрете. Это ключ к их магии.
        Уголок моего глаза начинает нервно дергаться.
        - Значит, мое имя…
        - Не Фэй, верно, - перебивает Грэн. - Твоя мать думала, что она невероятно умна. Хотя, по правде говоря, была слегка сумасшедшей.
        Я смотрю на нее, удивляясь, как она может оставаться спокойной, отнимая еще одну часть моей души.
        - И никто больше его не знает?
        - Полагаю, твой отец узнал в какой-то момент. Но, поскольку он стал убийцей, я думаю, ты будешь рада его смерти.
        В ее словах есть что-то беспристрастное, такое отстраненное, что я снова проверяю свою защиту. Легко оправдать обиду, доказать, что жизнь с Народцем на протяжении несметных веков сделала Грэн такой, какая она есть. Но я думаю об Эль, о той завесе, что должна переступить. Грэн может лгать мне сколь угодно или, что еще хуже, легкомысленно вытаскивать тайны наружу, как будто каждая из них не заставляет меня чувствовать себя растерзанной. Но мысль о том, как она относится к Элли, меняет для меня все. Стену, воздвигнутую между нами, не преодолеть. Интересно, знает ли она об этом, чувствует ли тягостное давление в моем сердце? Она делает еще один длинный глоток из своей кружки и ничего не говорит, когда я удаляюсь в свою комнату.
        Но темнота не позволяет ни простить, ни успокоиться. Я лежу на спине, вцепившись пальцами в прохладные простыни. Вентилятор над моей головой жужжит, вращаясь, - неотъемлемая часть борьбы с беспощадным летом в Джорджии. Уносит с собой мои мысли, описывая круг за кругом.
        Какая-то часть меня - малая часть, которая растет с каждым днем медленно, но верно, - тянет меня обратно за завесу. Тоска ползет по задней стенке моего горла, рискуя придушить меня вязкими нитями вины.
        Я должна перестать думать о возвращении. Что за мазохистские наклонности скрываются под моей шкурой фейри, которые зовут меня обратно, в то место безжалостных замыслов, сверкающих глаз и злобных, всезнающих ухмылок? Почему я такая? Но громкий барабанный стук все еще звучит в моем сознании, пульсируя, словно магия, среди моих мыслей, пока я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом.
        Дом скрипит вокруг меня в кромешной тьме. Половицы в коридоре стонут, пока Грэн укладывается спать. Я протягиваю руку к проникающему из окна лучу лунного света и пытаюсь воззвать к магии, что прячется в моих бесполезных жилах. Но странная длина моих пальцев остается неизменной.

* * *
        Я врываюсь в комнату Элли сразу после рассвета. Сон ускользал от меня всю ночь, и мне было невыносимо оставаться наедине со своими мыслями и дальше. Но, несмотря на ранний час, Элли уже собрана, похожая на маниакально-готическую пикси, которой она так хочет быть, и ест кусок торта.
        Я бросаю на нее удивленный взгляд.
        - Где ты достала торт в такой час?
        Она смотрит на меня так, будто ответ лежит на поверхности.
        - Торт найдется всегда, если знать, где искать. А я очень обаятельна.
        Я пропускаю замечание мимо ушей, не задавая лишних вопросов, которые крутятся в голове. Я опускаюсь на ее кровать.
        - Никаких уроков магии сегодня?
        В ответ я лишь стону в подушку.
        - Вы с Грэн опять засиделись допоздна. Есть успехи? - Она тычет пальцем мне в бедро, когда я не отвечаю. - Ты хоть спала?
        - Немного, - протестующе выкрикиваю я.
        - Ш-ш-ш. Ты разбудишь Грэн, - шикает она, предлагая мне последний кусок торта, в котором почти одна сахарная глазурь. - Вот, позавтракай. Мы должны вытащить тебя из дома.
        - Не лучший вариант завтрака, - сообщаю ей. Но она все равно впихивает кусочек торта мне в рот.
        - Ты соблюдаешь пост? - спрашивает она, уперев руки на бедра. - Ешь.
        Она перемещается по комнате, перебирая различные груды вещей в поисках чего-то конкретного. Когда находит широкополую неряшливую шляпу, с триумфом поднимает ее вверх.
        - Ха! - восклицает она, явно забыв о «не-разбуди-Грэн» правиле, из-за которого она только что меня отчитала.
        - Зачем это?
        - Чтобы спрятать уши.
        Я смеюсь.
        - Эль, я не могу никуда пойти.
        - Мы идем не куда-то, а просто выходим, - говорит она, неопределенно махнув в сторону окна. - Тебе нужно ненадолго выбраться отсюда. Мы немного покатаемся по побережью. Это поможет тебе расслабиться.
        Все, что мне сейчас поможет, - это перестать думать, но я не говорю об этом Элли. Поездка кажется хорошей идеей. Выбраться из этого дома - еще лучше. Мы могли бы провести день на нашем любимом месте на побережье, наблюдая за восходом солнца. Немного поплавать…
        Нет. Только поездка. Иначе есть риск подвергнуть Элли слишком большой опасности. Я поднимаюсь с пола.
        - Ты сегодня крайне проницательна.
        Она взъерошивает свои короткие волосы, усмехаясь мне.
        - Я всегда проницательна. Это у тебя сейчас проблемы.
        - Неправда, - возмущаюсь я.
        - Ну конечно, - парирует она, покосившись на меня. Клацает зубами и подходит ко мне, перетаскивая меня на стул перед своим трюмо. Настоящий подвиг, учитывая, что она ниже меня почти на целую голову.
        - Перестань, - ворчит она. - Я не уверена насчет других, но первая стадия горя - отрицание, и я собираюсь вытащить тебя из нее.
        - Я не горюю, - протестую, когда она хватает меня за руку.
        - Видишь? Отрицание. - Она выдвигает стул на острых ножках и усаживает на сиденье, придерживая за плечи, чтобы я не могла отвести взгляд.
        Воздух покидает мое тело, и минуту я не могу вспомнить, как вдохнуть еще. Я так похожа на себя, и в то же время незнакома - почти инопланетянка. Нет… фейри.
        Я всегда считала себя хорошенькой, но стеснялась признаться об этом вслух. Но мои скулы заострились, почти разделив лицо на две половины. Глаза стали больше и сменили свой оттенок с серого на опаловый с серебристым отливом. Я наблюдаю за тем, как моргаю, убеждая себя в том, что это я. Отражение в зеркале восхитительно, но за этой красотой скрывается нечто большее. Опасность. Я ожидаю увидеть клыки, когда приоткрываю рот. Ради такого лица рыцари в старинных сказках готовы были биться не на жизнь, а на смерть. Мой желудок сводит, и я чуть ли не выплевываю мизерный кусок торта, который Элли запихнула мне в рот. Желание научиться пользоваться чарами усиливается. Я больше никогда не хочу смотреть на это лицо.
        Я - чудовище.
        - Фэй, - Элли нерешительно выдыхает мое имя. - Мне тоже потребовалось время, чтобы привыкнуть, - признается она. - Но это лицо… ты околдовываешь, Фэй.
        Я закрываю глаза. В том-то и дело. Народец, несомненно, прекрасен. Но их привлекательность - лишь фасад, маска, скрывающая то, что таится под ней на самом деле. Народец чудовищен и жесток в своих забавах. А внешность делает их смертоносными, они подобны ядовитым цветам, чей облик обычно привлекает внимание красотой. Если я одна из них, есть ли у меня и другие их черты? Проявятся ли они?
        Мы с Элли тайком выбираемся из дома, закрывая входную дверь с тихим щелчком. Я натягиваю широкополую шляпу Элли на волосы, заправляя под нее кончики ушей.
        - Вот, - говорит она и протягивает мне большие солнцезащитные очки. - На всякий случай.
        Я бросаю ей ключи от своего джипа, и она не возражает. Если нас остановят, одного полицейского будет достаточно, чтобы попросить меня снять очки. И кто знает, что произойдет тогда. Когда была маленькой, я смотрела фильм о русалке, которую поймали в ловушку и изучали. Ее держали в таком маленьком аквариуме, что она едва ли могла вытянуться во всю длину своего тела. Смертные любят сверхъестественное - до смерти боготворят подобное. Эмма ненавидела этот фильм до того, как мы окончательно потеряли ее. Теперь мне кажется, что она принимала его слишком близко к сердцу.
        Джип глохнет, когда Элли поворачивает ключ зажигания, что кажется дурным знаком. Но он всегда не хочет заводиться. Она вновь пытается завести машину, и двигатель оживает. Как только машина трогается с места, я открываю окно. Свежий воздух обдувает мое лицо.
        Там, где наша грунтовая дорога пересекается с шоссе, Элли сворачивает налево, на юг. Семнадцатое шоссе тянется вдоль побережья, разграничивая береговую линию с одной стороны и дикие заросли дубов и сосен - с другой. Примерно в десяти минутах езды от города мы съезжаем на небольшой насыпной полуостров. Из-за скал и бурного течения пляжи на этом острове не пригодны для купания, из-за чего здесь довольно немноголюдно. Мы осторожно опускаем крышу, а затем едем по одной из объездных дорог вокруг острова, чтобы вдохнуть соленый воздух. Я натягиваю шляпу чуть ниже и закрываю глаза. Теплые лучи ласкают мои щеки, а океанский бриз приносит облегчение. Летнее солнце словно взывает ко мне, умоляет меня остаться. Но, несмотря на то что миновала всего неделя, я чувствую, как лето ускользает от меня, как будто в этом году я не смогу им насладиться в полной мере. Эта поездка, ветер, треплющий мои кудри, солнце, расцеловывающее участки кожи, до которых может дотянуться, - все, что я получу.
        - Лучше? - спрашивает Элли.
        Я одариваю ее скромной улыбкой.
        - Я буду в порядке, - говорю ей. - Я так устала от разговоров о себе. Ты в порядке? Грэн была не совсем… деликатна с тобой, раскрывая правду.
        Элли не хотела говорить ни о своих родителях, ни о том, что она на столетие старше меня. Но поскольку я объявила себя королевой Отрицания, и ее винить за это не могу.
        Она пожимает плечами.
        - Это так странно. Я всегда считала, что мои родители умерли. А потом появляется совершенно новая информация, и они по-прежнему мертвы, но уже куда дольше. Странная, путешествующая во времени смерть. - Она хмурится. - Не знаю даже. Это печально, но грустить ведь вполне нормально.
        Я морщусь.
        - Мне так жаль, Эль. Я даже не представляла…
        - Я не сержусь на Грэн, - говорит она, кинув на меня строгий взгляд. - Знаю, ты бы этого хотела.
        - Я… я не хочу, чтобы ты злилась на Грэн, - заикаясь, произношу я. Она бросает на меня еще один взгляд, говорящий о том, что я сейчас несу полнейшую чушь. Я закатываю глаза. - Но как ты можешь оставаться спокойной?
        - Я имею в виду, что понимаю, почему она солгала, у нее, похоже, действительно не было выбора. Она была вроде как… на подхвате, я думаю. - Эль улыбается сама себе. - Кроме того, она никогда за все это время не выдавала себя за того, кем не является. Или ты хочешь сказать, что с детства считала Грэн милой? - добавляет она, посмеиваясь.
        Я фыркаю.
        - Нет. Грэн никогда не была милой. Но я не уверена, можем ли мы ей доверять. Пока еще нет.
        - Справедливо. Но она все та же прежняя Грэн.
        Она может расслабиться, если хочет. Именно поэтому у нее есть я.
        Я сдвигаюсь на своем сиденье, прислоняя голову к подголовнику.
        - Все в порядке, - говорю ей. - Как только разберемся с этой чертовой магией, мы оставим все проблемы позади.
        Элли прикусывает губу и не отвечает. Она думает, я ошибаюсь, делая вид, что все снова может вернуться на круги своя, - самая нелепая форма отрицания. Но она молчит, и я тоже. Я все устрою, сделаю так, чтобы мы снова оказались в безопасности. Я знаю, что смогу.
        Я засыпаю где-то рядом с побережьем, солнечные лучи сверкают на воде, как бывает ранним утром. Я вспоминаю, что нахожусь на улице, только когда ударяюсь лбом о стекло из-за кочек на нашей подъездной дорожке. Открыв глаза, начинаю жалеть, что не могу остаться спать на подъездной дорожке и мне придется тащиться в дом. Коричневые и зеленые деревья снаружи немного размыты, даже когда джип тормозит. Маленькое белое кольцо мелькает слева от машины, появляясь и исчезая из поля моего зрения, и в глубине сознания всплывает какая-то легенда.
        - Давай, спящая нечеловеческая девочка, - говорит Элли, заглушая машину и открывая свою дверь. Кольцо снова появляется, и понимание обрушивается на меня, как галлон ледяной воды, выплеснутый на голову.
        Элли выскакивает из машины, и я выкрикиваю ее имя, а может, просто кричу, - не знаю. Но я не успеваю помешать ее ноге коснуться земли и приземлиться прямо в центр кольца из поганок. И менее чем через секунду она исчезает.
        Глава пятая
        Грэн находит меня на улице, мои руки глубоко погружены в разрытую почву, а слезы застилают глаза и стекают по щекам. Мои вопли приобрели первобытный и гортанный отзвук.
        - Фэй, - умоляет тихо она, успокаивающе поглаживая мое плечо.
        Я срываюсь и кричу на нее:
        - Они забрали ее! - Я сердито указываю пальцем на круг грибов, которые сохранила в целости, несмотря на желание вырвать их из земли и сжечь. Я знаю чертовы правила. Наизусть выучила.
        А Элли - нет.
        - Ты не… - голос Грэн срывается. - Так ты ничем не поможешь ей, - продолжает она. Имеет в виду дыру, которую я вырыла в центре кольца, словно через него собиралась вытащить Элли обратно за кончики пальцев. Как будто это Огненное болото, а я - Ужасный Пират Робертс. Но мы не в фильме. Мы в гребаной сказке о фейри.
        - Ну разумеется, нет! - выкрикиваю я. В моих словах сквозит желчь, но злость направлена не на нее. Она это знает. И не отшатывается от меня. Близкое, ноющее чувство давит на мою кожу, умоляя вырваться наружу, быть хоть как-то использованным. Но я не знаю как. Не знаю что делать.
        Грэн хватает меня, неистово орущую, за руки и притягивает к своей груди. Она удерживает меня, пока крики не перерастают в истошные рыдания, а чудовище внутри меня не съеживается под кожей. От меня пахнет рыхлой землей, а под моими ногтями чернеют полумесяцы грязи.
        Всхлипывания затихают, а на душе остается лишь боль. Я смотрю на Грэн, и подступившая к нам темнота поражает.
        - Они забрали ее, - шепчу охрипшим голосом.
        - Я знаю, Фэй, - говорит Грэн.
        - Что же нам делать?
        Грэн отстраняется от меня и поднимается, чтобы осмотреть неповрежденное кольцо.
        - Ничего, глупая девчонка. Ты же не желала иметь ничего общего с этим миром, помнишь?
        Мое сердце разбивается на осколки, и еще один всхлип неожиданно вырывается из моей груди. Она жестока. Но жизнь с Народцем научила ее быть такой. Она жестока, но не ошибается.
        Мне следовало убедиться, что Элли запомнила все истории. Я знала, что в детстве она их не слушала. Всегда надеялась на мою защиту. Когда все это завертелось, я должна была заставить ее выучить их. Должна была удостовериться, что она понимает, что Народец захочет вернуть своего подменыша. Но я не сделала ничего из этого, и они забрали ее, и в этом полностью моя вина.
        И единственный способ вернуть Элли - отправиться за ней.
        Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Но завеса перемещается, и я не знаю, где ее искать. От Грэн никакой пользы. Она списала меня со счетов и замкнулась в себе, скорбя по-своему. Но Элли не умерла, и я собираюсь вернуть ее. Осталось только найти способ.
        - Даже если бы ты знала, как туда попасть, куда бы ты направилась? Что бы делала? Глупая девчонка, - ворчит она.
        В ее словах есть смысл, но сейчас я не могу с этим справиться. Горе поглощает меня с головой, и я не могу позволить себе вновь впасть в это состояние. Меня трясет от необходимости придумать план, начать действовать.
        Я могла бы вернуться на то же место, где была недавно, и надеяться, что проход вновь откроется. Провожу ладонями по столешнице рядом с кружкой, которую поставила для меня Грэн. Но напиток давно остыл.
        А не могла бы я найти Гейджа, чтобы просить о встрече с ним? Пусть у меня и не было желания видеть его, но мой титул должен иметь хоть какой-то вес. Не то чтобы я ему доверяла. Я вообще никому из них не доверяю. Разве что…
        Один из них обещал мне услугу.
        Я резко выдыхаю и вскакиваю на ноги, опрокидывая табуретку. Грэн с опаской наблюдает за мной, но ничего не говорит. Я натягиваю сапоги, прыгая вверх-вниз на одной ноге, чтобы натянуть их на лодыжки.
        Глаза Грэн прищуриваются, когда я стремглав несусь к двери. Она не спрашивает, но я задерживаюсь, прежде чем убежать.
        - Мне нужны полевые цветы. - И захлопываю за собой дверь, когда выхожу.

* * *
        Как выяснилось, отыскать фиалки почти нереально. Купить бы их где-нибудь, но тогда они перестанут быть полевыми. Думаю, Келлан - один из тех созданий, которые действуют исключительно в рамках своих жестких требований.
        В конце концов примерно в пятидесяти футах от коттеджа я нахожу пучки самых разных цветов, растущих вдоль ряда деревьев за участком. Некоторые мне знакомы, например рудбекии, которые всегда любила Эмма. Я даже наткнулась на опушку с дикой лавандой. Этот аромат витает в моей небольшой комнате, напоминая о звездной женщине из Подземелья. Я перевязываю цветы лентой, которую Элли использовала раньше в качестве украшения.
        Я никогда не ощущала себя так тревожно и нелепо, сидя в ожидании в комнате, всматриваясь в стену. Я провожу пальцами по поверхности, обводя линии, где листы бумаги пересекаются друг с другом. Пару лет назад я начала коллекционировать стихи. Даже не совсем стихи. Отрывки поэтических мыслей, фрагменты рассуждений, которые я нахожу в книгах, на страницах «Тамблера», иногда на «Пинтереста». Слова, которые трогают меня до глубины души, но которые я не в состоянии объяснить. Я распечатываю их и прикрепляю на стену. Коллекция разрослась и теперь занимает всю стену около моей кровати.
        В окно раздается короткий, последовательный стук, и я резко оборачиваюсь.
        - Привет, любовь моя, - приветствует меня Келлан через окно.
        Я отодвигаю защелку на окне и распахиваю его. Он забирается в комнату, утратив при этом часть своего благородства.
        - Я прошу тебя об услуге, - говорю ему без предисловий.
        Он моргает.
        - Я понял. Но что-то я не наблюдаю здесь фиалок, - он подносит букетик трав к своему носу, потом к моему. Я отталкиваю его от себя.
        - Прекрати. Я серьезно.
        Он закатывает свои перламутровые глаза.
        - С тобой по-другому никак. Это забавно. - Он вздыхает. - Прекрасно, чего ты хочешь, любовь моя?
        Я тщательно обдумывала то, как лучше выразиться. Народец словно адвокаты, их понятия лаконичны и точны.
        - Я прошу тебя помочь мне найти и вернуть мою Элли.
        Его лицо спокойное, беспечное.
        - И куда она делась?
        Именно в этом пункте я не уверена. Не знаю, позволят ли законы Народца заключить мне сделку с Келланом. Я не готова признаться в том, что она - подменыш, а мне кажется, что ее просто вернули назад. Но я по-прежнему не в силах лгать ему.
        - Она шагнула в кольцо фейри.
        - Намеренно? - спрашивает он.
        - Нет! - огрызаюсь. Он удивленно вздергивает бровь, и мне приходится выровнять свое дыхание. - Она его не заметила, - тихо добавляю я.
        Он поднимает руки в успокаивающем жесте.
        - Полегче, любовь моя. Разве можешь ты упрекать меня после знакомства с твоей обворожительной подругой, Корделией?
        - Так ты поможешь или нет? - спрашиваю, не смея даже надеяться.
        Он вздыхает, его напряженные плечи обтягивает сине-белая ткань туники.
        - Это не та услуга, которую я имел в виду.
        Я прикусываю губу. О чем, он думал, я буду просить?
        - Но?
        - Но, - повторяет он раздраженно. - Когда я предлагал эту услугу, не уточнил деталей. Я исполню то, о чем ты просишь меня, приспешница тьмы.
        Мое тело так сильно расслабляется, что я даже не обращаю внимания на прозвище, которое он дал мне.
        - Ты поможешь?
        Он делает паузу, изучая меня.
        - Да, думаю, да. - Не говоря больше ни слова, он поворачивается и начинает вылезать через мое окно.
        - Подожди, и это все?
        Он замирает, свесив ноги через подоконник.
        - Конечно нет. Я заберу тебя завтра в полдень. Надень что-нибудь красивое. - Он уже собирается уйти, но останавливается. - Подожди, - говорит он, глядя мне в глаза. - Боюсь, ты не совсем поняла, о чем я. Надень платье, - требует он, подчеркивая последнее слово. - Следует придерживаться придворного устава.
        Мое сердцебиение учащается.
        - Я не хочу возвращаться обратно во Двор, Келлан.
        Он отмахивается от моих слов.
        - Другой Двор, маленькая приспешница тьмы. Как утверждают некоторые, гораздо более приятный. - Он ухмыляется, его белые зубы выделяются на фоне загорелой кожи. И спрыгивает на землю.
        Я собираюсь закрыть окно, но он заглядывает в проем:
        - Что будет, если мы найдем ее, а она не захочет возвращаться домой? На что ты готова, чтобы вернуть своего человека? - интересуется он.
        Мои пальцы крепко сжимают оконную раму.
        - На все, - сообщаю ему. Мне тяжело даются эти слова, и я думаю о том, а не почувствовал ли он этого.
        Келлан одаривает меня еще одной насмешливой улыбкой, покачиваясь на пятках.
        - Так я и думал. В этом вся ты и твое бедное человеческое сердце.
        Вместо ответа я захлопываю окно, а он растворяется во тьме.
        Глава шестая
        По пальцам одной руки можно пересчитать количество платьев, которые хранятся в моем гардеробе. У нас нет дальних родственников, да и люди в Стиллуотере всегда держатся подальше от нашей семьи. Нас не приглашают на мероприятия, для которых пришлось бы покупать платья. Наконец я останавливаюсь на том, которое подходит мне больше всего: черное платье длиной до колена с квадратным вырезом и вшитым подъюбником, благодаря которому низ платья кажется объемным, пусть и царапает мою кожу. Единственная обувь, которая подходит к платью, - пара простых балеток. Я упорно борюсь с желанием надеть сапоги.
        Я стараюсь как можно дольше не выходить из своей комнаты. Грэн сидит в передней части дома и выглядит так, будто ни разу не шелохнулась за прошедшую ночь. Вернувшись домой после того, как собрала полевые цветы, я не услышала от нее ни единого вопроса. Она наблюдала за мной из своего кресла, закутавшись в халат и устремив прищуренный взгляд в мою сторону. И продолжает находиться в том же положении, в котором я ее оставила. Ее взгляд давит на меня тяжестью всех невысказанных слов. Она винит меня в случившемся. Я должна была вернуться обратно. И если я вернусь, Народец оставит мою семью в покое.
        Я виню себя за нас обеих. Может, если бы я вернулась, то забыла бы об Элли и Грэн. По крайней мере, тогда они были бы в безопасности. Или, вероятно, нам с Элли не стоило выходить из дома вместе. Я не знаю, как именно мне следовало поступить, знаю только, что все это на моей совести.
        Тишина, что повисла между нами, заставляет осколки моего и без того разбитого сердца хрустеть в груди. Но резкий стук в дверь приносит мне облегчение.
        Я поправляю подол платья в последний раз.
        - Я намерена вернуть ее, Грэн. - Она хватает меня за руку, когда я оказываюсь рядом, и сжимает ее. Я замираю, боясь прервать прикосновение.
        - Будь осторожна, - говорит она серьезно; ее голос такой же хриплый и надломленный, каким был мой прошлым вечером, хотя я не слышала ее рыданий.
        Слезы душат меня, и, не желая позволять им вырваться наружу, я киваю ей.
        Она ослабляет свою хватку, а затем погружается в себя, взгляд устремляется в пустоту. Это единственное прощание, которое я получаю, но большего и не жду. Грэн - суровая женщина, и между нами куда больше общего, чем мне бы хотелось.
        Я открываю дверь и выхожу на крыльцо. Не хочу, чтобы Келлан вторгался на территорию Грэн.
        Для нас двоих места на крыльце крайне мало, но даже на этом тесном пространстве ему удается выглядеть совершенно непринужденно, прислонившись к беленым перилам. Принц фейри был одет в зеленую тунику, плотно прилегающую к телу, и в бриджи настолько темно-зеленые, что кажутся практически черными. На воротнике и манжетах золотой нитью вышиты солнечные вспышки. Я вздыхаю и опускаю взгляд на свое собственное платье.
        Он улыбается, проследив за моим взглядом.
        - Отлично. Оно хотя бы черное.
        - Почему?
        - Ты - наследница Неблагого Двора. Лучше сразу напомнить об этом. - От его слов по моим рукам бегут мурашки.
        - Ты знаешь, кем был мой отец?
        Он усмехается, продолжая опираться на перила.
        - Поверь, мы с Гейджем не единственные, кто почувствовал твою силу. Все сообщество фейри учуяли твое приближение. - Он сокращает расстояние между нами, осматривая меня с ног до головы. Когда его взгляд встречается с моим, я заставляю себя не отводить глаза в сторону. После он отступает и начинает спускаться по лестнице, минуя две ступеньки зараз. - Ходили слухи, что Темный король заколдовал свою невесту и нерожденного наследника, - сообщает он через плечо, ожидая, что я последую за ним. - Достаточно было сложить два и два. Кроме того, не думаю, что Солиэль стала бы прятать наследника. - Последнее замечание заставляет его усмехнуться.
        - Подожди… Кто? - Его шаги размашистые, поэтому мне приходится ускоряться, чтобы не отставать.
        - Королева Благого Двора, - отвечает он. - Моя сестра. - Келлан направляется к деревьям, что растут с краю нашего двора.
        - Получается, в ту ночь Гейдж знал, кто я? Именно поэтому он вел себя как придурок? - спрашиваю я, раскладывая полученную информацию в голове по полочкам.
        Келлан неожиданно громко смеется, и его смех эхом отражается от сосен.
        - Я открою тебе маленький секрет, любимая. Гейдж всегда ведет себя как придурок, - сообщает он, протягивая мне руку. - Идем.
        Я колеблюсь, глянув на свои туфли.
        - Куда? Я не очень-то одета для похода.
        Он берет меня за руку и переплетает наши пальцы, увлекая меня вперед.
        - Недалеко, любовь моя. Кратчайшее расстояние между двумя точками - это кривая.
        Я растерянно моргаю.
        - Это неверно.
        Он ухмыляется.
        - Разве? - Он резко поворачивается лицом ко мне, утягивая меня за собой, пока в мире гаснет весь свет.
        Воздух покидает мои легкие. Я не понимаю, открыты мои глаза или нет. Лишь прикосновение руки Келлана убеждает меня в том, что я не провалилась в черную дыру посреди леса.
        А потом появляются воздух, солнечный свет и тошнота. Я переворачиваюсь на спину, задыхаясь от сухого кашля. Келлан похлопывает меня по спине.
        - Первый раз всегда тяжело.
        Я вслепую отмахиваюсь от него.
        - Что. Это. Было? - задыхаюсь я. Мои ноги дрожат, и я валюсь на траву. Поднимаю взгляд на Келлана, отмечая, как мир вокруг меня неприятно раскачивается.
        Он поправляет манжеты на своей тунике.
        - Петля. Способ путешествовать с помощью чар.
        - Нельзя так поступать со мной. - Я прислоняюсь лбом к своим коленям, пытаясь притупить спазмы в животе.
        - Нам нужно было попасть сюда. Быстро. А большинство фейри путешествуют с помощью петли. Во всяком случае, те немногие, у кого хватает сил.
        - Я могла бы отвезти нас.
        Исподлобья бросаю взгляд на Келлана как раз в тот момент, чтобы заметить, как он морщится.
        - Ты не можешь проехать через завесу. - Я закатываю глаза в ответ на неприязнь, прозвучавшую в его голосе.
        Завеса. Теперь, когда он упомянул о ней, я почти чувствую ее близость. В воздухе витает энергия, высокочастотный звон, который я едва слышу.
        - Идем, - требует Келлан, протягивая мне руку. Я с опаской принимаю ее, но мои конечности еще не слушаются меня. - Мы опаздываем, - добавляет он, неловко раскачиваясь на пятках, пока я стряхиваю листья со своей обуви.
        - Хорошо. - Позволяю ему вести себя, потому что чем скорее мы начнем, тем быстрее я верну Элли. Кстати… - А куда именно мы идем? Ты так и не сказал, в чем заключается твоя помощь.
        Его плечи напрягаются.
        - Я представлю тебя другу, - отвечает он, слегка замешкавшись на последнем слове.
        Я замираю на полушаге, упираясь пятками в землю.
        - Ты говорил, что поможешь найти Элли, - напоминаю я с укором.
        Он оборачивается и тяжело вздыхает, заметив, что я замерла на месте. И направляется в мою сторону, схватив меня за руку и утягивая за собой.
        - Именно этим я и занимаюсь, любовь моя. Но если она там, где я думаю… - Он прерывается, почувствовав дискомфорт. - Как думаешь, где она?
        Его внезапное нежелание встретиться с моим взглядом заставляет меня прикусить губу.
        - Существует не так много мест, где она может находиться, - наконец говорит он.
        Звон в ушах нарастает, когда мы проходим под аркой из ветвей, и только усилившееся ощущение магии в воздухе не позволяет мне толкнуть Келлана. Единственное, что выделяется на поляне, на которую мы пришли, - это бугор в центре, около десяти футов в высоту и вдвое больше в ширину. Келлан жестом показывает на его покрытую мхом поверхность.
        Я замираю в ожидании… чего-то. Но ничего не происходит.
        - Это холм.
        - Нет, это не так.
        - Ну, выглядит как обычный холм.
        - Это Холм. Благой Двор, - говорит он осипшим голосом.
        - Но я никого не вижу.
        Он с неприкрытым раздражением смотрит на меня какое-то время, а затем шагает вперед.
        - Они внутри.
        Я прикусываю щеку. Не стоит мне получать удовольствие, наблюдая, как злятся другие. Сначала найду Элли. А потом мы вместе посмеемся над этой ситуацией.
        - Извини, - прочищаю горло, - а где именно?
        Келлан жестом показывает в сторону холма.
        - Входи.
        Я смотрю на него, ожидая, что он скажет что-нибудь еще. Но он ничего не добавляет.
        - Ладно, а тебе не следует…
        - Фэй, - перебивает он, закатив глаза. - Это не обман. Проходи. Здесь наложены чары.
        Я ищу любой знак, какой-нибудь проблеск, который подтвердил бы его слова, но вижу лишь холм. Полагаю, в этом и заключается смысл. Особенно если речь о входе для гостей.
        - Значит, я просто… - Я шевелю рукой.
        Он вздыхает, ничего не отвечая, и входит. Моргнув, я разглядываю пространство, в котором он исчез, но никаких изменений не замечаю.
        - Я не молодею, приспешница тьмы, - говорит он приглушенно. Келлан протягивает руку сквозь чары, и это странное зрелище, но я хватаюсь за нее, и он тянет меня через мою нерешительность и барьер. Прямо в потрясающие крытые сады Благого Двора.
        Огромная комната, в которую мы попадаем, залита тусклым золотистым сиянием, а каждый уголок заполнен растениями. Даже кафельный пол усеян ими. Я осторожно переступаю через небольшой куст розмарина в горшке, и мое внимание привлекают дикие розы, вьющиеся по стенам. Их оттенки варьируются от бледно-румяного до темно-бордового. Я останавливаюсь в центре комнаты и медленно поворачиваюсь, рассматривая все вокруг.
        Келлан равнодушно оглядывается по сторонам, засунув руки в карманы.
        - Да, полагаю, картинка впечатляющая. Здесь выросла твоя мама, знаешь ли.
        - Нет, - отвечаю ему. - Я этого не знала.
        Но я могу представить ее здесь, в окружении растений, с неизменной теплотой и искренней улыбкой. Надеюсь, все так и было. По крайней мере до тех пор, пока она не покинула это место.
        - Неблагой Двор известил нас о ее судьбе, - с трудом выговаривает Келлан. - Я… жаль было получить такую весть. Мы выросли вместе.
        Я резко поворачиваюсь к нему. Он кажется моим ровесником. Но, если он рос с моей матерью, сколько же ему тогда лет? Как долго они удерживали ее в статусе подменыша? Когда ее похитили? Я даже не подумала расспросить об этом Грэн, и мне не хочется спрашивать об этом его. Киваю, не желая больше вести разговоры о маме.
        Он прочищает горло.
        - Сюда. Нас уже ждут, любовь моя.
        Он выводит меня из атриума в коридор. Розы продолжают тянуться вдоль стен, хотя тут их гораздо меньше. Мы подходим к двери с вырезанными на дереве розами, Келлан стучит по ней и, не дожидаясь ответа, открывает. Комната перед нами маленькая, светлая, и тут уже кто-то есть.
        Женщина, стоящая у увитого виноградными лозами книжного шкафа, кажется мне знакомой, хотя мы никогда не встречались с ней раньше. Форму ее глаз и изгиб рта я узнала бы где угодно. Она одновременно и похожа, и не похожа на Грэн, но на лице этой девушки нет ни единой морщинки. Ее тело стройное и нетронутое временем, застывшее в шестнадцатилетнем возрасте. Темно-каштановые волосы мягкими локонами ложатся на плечи, без единой седой пряди в них.
        - Сия? - выдыхаю ее имя. У Грэн могут быть недостатки, но я люблю ее, и эта любовь мгновенно связывает меня с ее близнецом.
        Сия не разделяет моих чувств. Она окидывает меня взглядом, а затем с тем же презрением смотрит на Келлана.
        - Вы опоздали. - Ее простое, тонкого покроя бархатное зеленое платье ниспадает до самого пола. Оно колышется, даже когда она неподвижна.
        Я жду от него высокомерного, раздраженного комментария, но Келлан только кивает.
        - Мои извинения, леди Сия, - любезно отвечает он.
        Она поворачивается на пятках, не обращая внимания на извинения. Проходит к маленькому столику, расположенному перед окном с белыми занавесками. На нем стоит чайный сервиз, рассчитанный на две персоны.
        Келлан кланяется ей и начинает пятиться назад, но я хватаю его за руку.
        - Ты не останешься? - шепчу я.
        - Поверь мне, - усмехается он, - ты справишься и без меня.
        Я, прищурившись, смотрю на него.
        - Почему?
        - Ее… сложно убедить.
        - Чудненько. - Я сжимаю переносицу, пытаясь унять головную боль, причиной которой является Келлан.
        - Расслабься. Она… ну, может, и не полюбит тебя, но к людям она питает слабость.
        Я смотрю на него.
        - Я не человек, помнишь? Ты сам мне об этом сказал.
        Он поправляет один из моих локонов.
        - Ты - полукровка, приспешница тьмы, но я говорил не о тебе. Я имел в виду Элли. - Он отстраняется от меня. - Увидимся позже, - сообщает он. - Берегите себя, леди Сия. - Она отрывисто кивает ему, когда он покидает комнату.
        Я замираю у стены, не зная, стоит ли мне присоединиться к ней. Она облегчает мне задачу. Нетерпеливо жестикулирует, указывая на место напротив себя.
        - Может, я и бессмертна, но не могу потратить на тебя весь день, дитя.
        - Ох. - Это все, на что я сейчас способна. Я выдвигаю стул и сажусь. Дерево нагрелось под солнечными лучами, но я не позволяю своим мышцам расслабиться. У меня такое чувство, что Сия не станет мириться с этим, хотя ее осанка не самая идеальная. Она наливает себе чашку чая, добавляет в нее три кубика сахара, затем размешивает и делает глоток.
        Вопреки всему это вызывает у меня тоскливую улыбку.
        - Грэн тоже любит сладкое.
        Сия замирает с не донесенной до рта чашкой, оттопырив мизинец.
        - Прошу прощения?
        - Ой, эм. - Я на секунду замолкаю, вспоминая настоящее имя Грэн. - Грануаль. Она… я дочь Эммы, - говорю ей, не зная, как все объяснить. - Она помогала воспитывать меня.
        Сия звонко опускает свою чашку на блюдце, и чай выплескивается через край.
        - Как поживает моя дорогая сестра? - спрашивает она. Ее тон вынуждает меня прикусить губу. Я не хочу обижать ее, но, похоже, ничего другого не останется, если я затрону тему Грэн.
        - Вообще-то я здесь не по этому поводу. Пропала девушка, человеческая девушка. И мне нужна помощь, чтобы найти ее.
        - Келлан упоминал об этом. - Она берет с подноса одно слоеное пирожное и отправляет его в рот. - И почему это должно меня беспокоить?
        Я сглатываю.
        - Она, - я выдерживаю паузу, подыскивая нужные слова, - важна для меня. Мы росли вместе. Она мне как сестра. И я хочу ее вернуть.
        - Фейри похищают многих людей. Меня забрали, мою сестру. И ничего страшного с нами не произошло, - усмехается она. Но мы обе знаем, что это ложь, и в ней достаточно человечности, чтобы быть в состоянии признать это.
        Я прочищаю горло, пытаясь справиться с дискомфортом.
        - Боюсь, Грэн с вами не согласилась бы.
        Сия усмехается.
        - Конечно, а как иначе. Грануаль могла бы иметь все. Она могла бы выйти замуж, нарожать детишек. Но она воспринимала это как нечто само собой разумеющееся. - Она сжимает зубы. Я наговорила лишнего. И ее тирада о Грэн начинает набирать обороты. - Вместо этого она погналась за Народцем, рассчитывая на их подачки, на это проклятие. - Она пальцем крутит перед своим безупречно чистым лицом, а затем сплевывает на кафельный пол. Жест настолько грубый, что я удивленно моргаю.
        Народец - жестокие существа. И в лице Грэн и Сии они нашли идеальную мишень для своих противостояний. В моем сердце отзывается легкая, слабая боль за них.
        Она долго изучает меня, пока ее улыбка не сменяется на волчий оскал.
        - Кстати, о моей сестрице… - негромко начинает она. - Келлан утверждает, что ты наследница Неблагого Двора. Это правда?
        Я колеблюсь, не понимая, к чему она клонит.
        - Да.
        - Мм. Я помогу, чем смогу. Если ты окажешь мне небольшую услугу.
        Я сжимаю руку в кулак на коленях.
        - Какую услугу? - выдавливаю из себя.
        - Однажды ты сможешь подарить Грануаль бессмертие, о котором она всегда мечтала. Это несложно, - сообщает она, пожав плечами. - Дай мне слово, что ты этого не допустишь, и я помогу тебе.
        Я хмурюсь. Я не способна даже чары наложить на собственную руку, а она считает, что каким-то образом я смогу сделать Грэн бессмертной? Тем не менее от этой мысли мне становится не по себе.
        - Вы носите в себе чертовски много злости, Сия.
        Ее глаза сужаются.
        - Я не спрашивала твоего мнения. Я предоставила тебе выбор.
        В желудке все переворачивается. Обещание будет бесполезным с моей стороны, потому что я вряд ли смогу осуществить нечто подобное. Но это все равно похоже на предательство. Чувство вины зудит вдоль позвоночника, когда я киваю.
        - Хорошо. Я не дарую ей бессмертие.
        На ее суровом лице появляется маленькая, торжествующая улыбка. Она встает с кресла, отталкиваясь от стола, со свирепым скрипом дерева по плитке.
        - Тогда идем.
        И это все? Облегчение разливается по венам, и я следую за ней.
        - Похоже, вы уже знаете, где она, - говорю я.
        Она откидывает каштановый локон за плечо, быстрыми шагами направляясь по коридору, что я едва поспеваю за ней.
        - Среди Народца почти не осталось тех, кто забирает подменышей.
        Я качаю головой. Нет, она ошибается.
        - Подменышей забирают постоянно, пусть не каждый день…
        Она поднимает палец вверх до того, как я успеваю договорить.
        - Я сказала, что среди Народца не так много подобных. Я не говорила, что количество похищенных уменьшилось, просто подозреваемых стало меньше. Кроме того, - добавляет она, - я знаю, кем была эта девушка. Кому она принадлежала, - подчеркивает она, поджав губы, и я отвожу взгляд от пронзительной зелени ее глаз. - О да, я знаю, что натворила моя сестра. - Ее платье развевается, когда она прибавляет темп, обнажая босые ноги. - Пойдем, - говорит она устало, как будто попытки быть вежливой изматывают ее. - Пока она не объявила об открытии Двора.
        - Кто?
        - Солиэль. Королева Благого Двора. - У меня во рту пересыхает.
        Она приводит меня обратно в атриум.
        - Готова ли ты войти в логово льва, девочка? - спрашивает она, хотя в ее голосе нет и намека на веселье. - А я-то пыталась отвертеться от Солиэль сегодня.
        Я вздрагиваю.
        - Почему? - спрашиваю я. Мы пересекаем атриум и проходим через двойные двери, ведущие в другой широкий коридор.
        Она окидывает меня взглядом.
        - На то есть свои причины. Солиэль… непостоянна. - Она замирает перед большой резной дверью, вдвое выше ее. На рельефе двери изображены различные сцены, разбросанные по дереву: плачущая на берегу озера девочка, окруженная шестью лебедями; волк, затаившийся в лесу; девушка верхом на огромном медведе в дикой местности; воин, который преодолевает мост, сотканный из игл. Сказки фейри, те, которые я знаю, и те, которые незнакомы мне, - сотни сказок, увековеченных здесь. Я могла бы изучать их вечно и все равно осталась бы неудовлетворенной. У меня около двух с половиной секунд, прежде чем Сия с грохотом распахивает дверь.
        Мы привлекаем к себе внимание всего зала. На мои плечи тяжелым грузом опускается гробовая тишина внезапно оборвавшегося собрания, но Сия шагает вперед; ее поступь и осанка величественны. Благой Народец, облаченный в придворные наряды, стоит группами по обе стороны широкого прохода и смотрит, как Сия двигается по нему. Они слегка кланяются, когда она проходит мимо, хотя на их лицах застыли маски тонко завуалированного презрения. Я поспешно следую за ней.
        - Леди Сия! - доносится приятный голос с другого конца помещения. На троне, сотканном из ветвей, лоз и цветов, восседает великолепная женщина-сидхе, в чьи золотистые волосы вплетены маленькие цветочки, и тянет руку к Сии.
        Достигнув трона, Сия делает реверанс.
        Должна ли я сделать реверанс? Или склонить голову? А фейри из разных Дворов кланяются друг другу? Сия выпрямляется раньше, чем я успеваю сформулировать вопрос.
        Создание на троне перед нами улыбается так мягко, и мне кажется, будто она прочла мое внутреннее замешательство и поняла мою нерешительность.
        - Вы привели ко мне гостя, леди Сия, - говорит она, и ее голубые глаза, так похожие на глаза Келлана, изучают меня.
        - Заблудшая принцесса Неблагого Двора, Ваше Величество. - Я склоняю голову, несмотря на то что у меня есть некоторые претензии к каждому слову в этом предложении. Впрочем, «заблудшая» кажется вполне уместным сейчас. Голос Сии становится удивительно мягким. - Фэй, - сообщает она, однако я не помню, чтобы называла ей свое имя. - Дитя Эммалин.
        - Ох, Эммалин, - выдыхает королева, подаваясь вперед. От резкого движения ее платье, с тугим розовым корсетом и длинным шлейфом из нежно-розового тюля, шелестит. - Эммалин была одной из моих любимиц, - говорит она мне.
        Я слышу, как позади меня переминаются с ноги на ногу придворные. Эмма была ее любимицей. Возможно ли, что этим движением придворные показывают свое неудобство, услышав имя?
        - Спа…
        - У Фэй есть просьба, - перебивает Сия, останавливая мою едва не прозвучавшую благодарность. Предостерегающий взгляд, который она бросает на меня, напоминает мне, что у нее не так много возможностей, чтобы выполнить свое обещание. Я готова пнуть себя.
        - Что за просьба? - отвечает Солиэль. - Скажите мне, Фэй, какие теперь у вас планы после возвращения в мир фейри?
        Ее вопрос сбивает меня с толку.
        - Что, простите?
        Она взмахивает в воздухе своей изящной рукой.
        - Вернете ли вы свой трон?
        - Нет, - отвечаю я быстро. - Я здесь не для этого.
        Ее смех подобен звону колокольчиков. Он отзывается в ее придворных. Когда она понимает, что я не шучу, ее смех стихает.
        - Вы несете ответственность перед Народцем, Фэй. - Ее тон становится неожиданно суровым.
        Я переглядываюсь с Сией, которая, как и я, не в состоянии предпринять следующие действия. Когда я не отвечаю, Солиэль устало продолжает:
        - Вас хотя бы признали законной наследницей? Титуловали должным образом?
        - Я… нет. Если для этого требуется торжественная церемония или что-то подобное, то нет.
        Она прищуривается.
        - Неужто новый Темный король отказался признавать вас?
        - Не в этом дело, - говорю я, качая головой. - Я не просила, чтобы меня признали. Не видела фейри после той ночи, когда с меня сняли чары.
        Она задумчиво постукивает пальцем по подбородку. Здесь, стоя напротив нее, я замечаю на ее руках перчатки длиной до запястья, которые сливаются с ее кремовой кожей. Украдкой осматриваю помещение, чтобы убедиться, а не веяние ли это моды, на которое я не обратила внимания. Я не замечаю перчаток на руках придворных, хотя это еще ни о чем не говорит.
        - Это, - королева откидывается на спинку трона, - разочаровывает.
        В животе все сжимается, когда я слышу в ее голосе откровенное неодобрение.
        - Фэй кое-кого разыскивает, - начинает Сия, воспользовавшись паузой в разговоре. - Именно поэтому она пришла сюда. Человека, которого недавно похитили из мира смертных. - Она делает паузу, изучая реакцию королевы. - Мы подумали, что она может быть здесь.
        Солиэль морщит свое ангельское личико.
        - Простите, она ищет спутницу?
        - Конкретную особу, мадам. Сивиллу по имени Элли.
        - Ах! Элеонора. Да, Элеонора вернулась к нам.
        - Она здесь? - спрашиваю я. Она улыбается. Я подозревала об этом после слов Сии, но не рассчитывала, что королева будет так открыто говорить об этом. - Могу… могу ли я забрать ее домой?
        - Она уже дома. - Солиэль тепло улыбается. Когда я смотрю на нее в ответ, добавляет: - Я понимаю ваше замешательство. Но это дитя принадлежало мне и моему двору. Ее очень не хватало здесь. И я исправила ту оплошность, что была допущена. - Она заправляет золотую прядь за изящное остроконечное ухо. - И поскольку я не тронула человека, укравшего ее, смела подумать, что вы будете мне за это благодарны.
        - Дело не в этом, - говорю я. - Элли живет со мной в человеческом мире почти двадцать лет. Она - часть моей семьи. И я бы хотела, чтобы она вернулась домой.
        Солиэль откидывается на свой цветочный трон, и ее розовые губы складываются в идеальную «О».
        - Неужели вы требуете от меня одну из моих подменышей? - спрашивает она, ее голос пронизан ужасом. По Благому Двору прокатывается испуганный возглас, и до меня доходит, как много для них значит моя просьба, больше, чем я могу представить. Но Элли - самостоятельная личность. Она никому не принадлежит, ни одному Двору. «Как и все те подменыши, которых они украли».
        Я подавляю эту мысль, натыкаясь на сердитые взгляды придворных Благого Двора, и мой желудок нервно сжимается.
        - Я не хотела вас оскорбить. Она мне как сестра. Я люблю ее.
        Лицо Солиэль смягчается.
        - Любовь мы вполне можем понять, - бормочет она, указывая на разодетых людей элегантно вытянутой рукой. Те кивали, словно являлись активными участниками нашей беседы. - Но мы предложили ее родителям сделку, и они ее приняли. И не можем просто так отказаться от нее. - Она на мгновение поджимает губы, задумавшись. - Но мы могли бы заключить еще одну. - Королева улыбается, и эта улыбка чем-то напоминает улыбку ее брата.
        - Еще одну сделку? - переспрашиваю я, и страх зарождается в моей груди.
        - Да, - выдыхает она, словно кошка, поймавшая канарейку. - Если вы хотите вернуть свою Элеонору, предъявите свои права на трон. И тогда я отдам ее вам в качестве подарка на коронацию. - Ее тон каким-то образом звучит великодушно, несмотря на отсутствие возражений с моей стороны.
        Я стискиваю кулаки. Сделки с Народцем опасны. Смертельно опасны. Но я не знаю, что еще могу сделать. В этом мире у меня нет других козырей. Я оглядываюсь по сторонам, ища союзника. Но Сия не смотрит на меня. Похоже, я исчерпала все запасы ее помощи. Я поворачиваюсь к Солиэль и киваю ей.
        Она с сочувствием смотрит на меня, склонив голову.
        - Понимаю, вам это не нужно, но это ваше право по рождению! Вы нужны своим людям, - настаивает она. - Сидхе должна взойти на трон. Гоблин в этой роли… Он этого недостоин. - Когда она договаривает, ее подданные кивают, и я замечаю, как много среди них сидхе. Нимфы и эльфы тоже рассредоточены по залу, но их меньше, и почти не видно других существ, которых я в избытке повстречала при Дворе Тьмы.
        - Да и кто будет скучать по Королю Гоблинов? - добавляет Келлан, завершая речь своей сестры, опираясь на колонну возле трона и опустошая содержимое кубка. Группа эльфов расступается перед ним, чтобы его увидели остальная толпа и королева.
        Лицо Солиэль становится суровым, когда она смотрит на него.
        - Тише, дорогой, - приказывает она ему. - Мы должны проявлять уважение. - Ее тон не меняется, но в глазах застывает ледяной холод.
        Он фыркает, но кивает и покидает помещение, прежде чем она успела бы сказать что-то еще. Когда он пересекает зал, холод с ее лица исчезает, и она оглядывается на меня.
        - Я буду очень рада видеть дочь Эммалин на троне Неблагого Двора, - сообщает королева. - Она была одной из моих любимиц, как вы помните, - напоминает она мне.
        Я стискиваю зубы.
        - Я помню.
        - Мне не терпится поприветствовать еще одну королеву, которая займет место напротив меня. - Она берет с подноса бокал. - Вы должны держать меня в курсе своих свершений, миледи Фэй. - Она поднимает тост за меня, затем отворачивается к девушке-сидхе, стоящей справа от нее, и заговаривает с ней. Остальные придворные, наблюдавшие за происходящим с почтительным молчанием, переходят на лихорадочный шепот. Обо мне забыли.
        Я ошарашенно оглядываюсь, а Сия, подхватив меня под руку, тащит из зала.
        Из груди вырывается хриплый вздох.
        - И это ты называешь помощью? - рычу я. - Ты знаешь, где они ее держат? Очевидно, мне придется помочь себе самостоятельно, если сделки фейри сопровождаются подобным содействием.
        Сия хмурится, как будто догадывается о моих планах.
        - Нет, и даже если бы знала, не сказала бы. Ее будут охранять. Фейские подменыши ценны для Солиэль. Это истинное благословение, что она не наказала Грануаль за ее дерзость. - Она вздыхает. - Возможно, ее рабская жизнь даровала ей эту милость.
        Последние слова срываются с ее губ, когда мы приближаемся к стеклянным дверям, ведущим в открытые сады в передней части поместья. Перед гравийной дорожкой Сия отпускает мою руку и отвешивает иронический реверанс.
        - Две сделки за день, - говорит она. - Больше, чем Народец заключает за всю свою жизнь.
        Я вздрагиваю от ее слов и той небольшой ухмылки, которую она даже не пытается скрыть. Она разворачивается на пятках, ее босые ноги шлепают по дорожке, когда она исчезает в поместье. Стеклянные двери захлопываются за ней - окончательный финал.
        Я не могу оставить Элли здесь. Или где бы она сейчас ни находилась. И никогда не прощу себе, если не предприму что-нибудь для ее спасения. Но сделка? Это обмен моей жизни на жизнь Элли, что я сделаю с радостью, но должен быть другой выход.
        Я могла бы попросить Келлана обратиться к Гейджу. Может быть, обращение другого короля к Солиэль заставит ее передумать. Но она открыто заявила о своем отношении к его пребыванию на троне. Я могу украсть Элли, как это сделала Грэн. Даже если бы у меня получилось, уже слишком поздно. Сделка заключена. Я провожу рукой по лицу. Видят небеса, если бы пропала я, Элли не колебалась бы.
        С этой стороны поместья не заметно никаких признаков ни холма, ни поляны. Только ухоженные сады, которые принадлежат кому-то, у кого либо слишком много времени, либо денег в избытке. А может, и то и другое. Живые изгороди подстрижены с аккуратной точностью в виде различных по размеру шаров, мягкие изгибы которых плавно перетекают друг в друга. На дорожках, усыпанных гравием, высажены цветы разных сортов, а по углам разбросаны клумбы и фруктовые деревья. Я пробираюсь к центру сада. Высеченная из камня женщина-сидхе в драпированном одеянии льет воду из каменного кувшина в руках - верхний ярус бурлящего фонтана в центре главной площади. Фонтан обрамляют цветы, выложенные слоями так, будто они достигают его краев в заботливо сотворенном образе дикой природы. Это красивое, спокойное место, но оно не захватывает внимание так, как первый взгляд на атриум.
        Хруст гравия под сапогами доносится до меня, но я не поворачиваюсь. Все придворные по-прежнему находятся внутри. Не представляю, чтобы кто-то мог последовать сюда за мной.
        - Тебе нравятся сады? Их создавала моя сестра. - Келлан присоединяется ко мне и смотрит на фонтан.
        - Нет, не особо, - честно отвечаю ему. - Мне больше по вкусу цветы и лианы внутри.
        Он издает удивленный смешок и поворачивается спиной к фонтану. Я повторяю за ним.
        - Не позволяй Солиэль услышать об этом. Она ненавидит внутренние сады. Но они цветут со дня сотворения Холма.
        - Почему место называется «Холм», если на самом деле это дом? - Я оглядываюсь на дом, о котором идет речь, а затем пересматриваю свой выбор слов. - Э-э, небольшой замок? - Внешние стены выложены из камня кремового цвета. Он возвышается на три этажа, с круглой башней, увенчанной голубым флагом, мягко развевающимся на ветру. - Боже, - бормочу я. Здесь все идеально. Даже розовые виноградные лозы, вьющиеся по стенам, выглядят живописно. Но для такого прекрасного места поместье кажется слишком запретным.
        - Такова традиция, - говорит Келлан. Гравийные дорожки сада ведут на широкий луг, что покато спускается к озеру. Келлан останавливается на краю дорожки и протягивает руку, не оглядываясь на меня.
        Я колеблюсь.
        - Ты знал? - спрашиваю я. - Знал, о чем она меня попросит? - Я говорю о Солиэль, но сделка с Сией все еще лежит тяжким грузом на задворках моего сознания. Но я не упоминаю об этом. Пусть я не могу ничего исправить, чувство вины все равно гложет меня.
        Келлан опускает руку, вздыхая.
        - Моя сестра не обсуждает со мной свои планы. Я подумал, что, если Сия обратится к ней с просьбой, она ее выполнит.
        - Почему?
        - Между ними… особая связь.
        Я моргаю, раздумывая, правильно ли поняла его слова. Сия не показалась мне особо благосклонной к королеве Света, но Солиэль могут и не заботить чувства своих игрушек. Я откладываю эту информацию на потом.
        - Но ты же ее брат, - говорю я, догоняя его.
        Он беззаботно смеется и наконец поворачивается ко мне лицом.
        - Это значит меньше, чем ты думаешь. Если уж на то пошло, я не думал, что она будет удерживать девушку в качестве залога за твой трон.
        В его словах скрыта доля истины. Но прямо сейчас я не могу решиться затронуть эту тему. У меня не так много союзников. Я вздергиваю подбородок.
        - Ты все еще намерен мне помогать?
        Он качает головой.
        - Я не могу ослушаться свою королеву, любовь моя. Но сейчас я могу помочь тебе только одним способом.
        - Каким? - спрашиваю я настороженно.
        Его лицо остается невозмутимым, когда он отвечает:
        - Я могу проводить тебя в Лощину.
        Глава седьмая
        Второе использование петли все еще сводит желудок, но меня хотя бы больше не выворачивает. «Полагаю, прогресс налицо». Я осматриваюсь, стараясь не обращать внимания на тошноту и на то, что практически не чувствую ног. Келлан приводит меня на одну из приграничных тропинок на окраине леса. После пребывания в мире фейри ощущать асфальт под ногами кажется непривычным.
        - Мне это не нравится, - сообщаю Келлану. На его лице застывает серьезное выражение, но он пропускает мои слова мимо ушей. Вместо ответа поднимается по дорожке к дому из серого камня. Выдержанное в готическом стиле здание заставляет меня на мгновение задуматься. Я замечала этот дом раньше на окраине леса. Мы больше не находимся в царстве фейри, но что-то в остроконечных арках на окнах и в резком покате крыши напоминает мне о бессмертных существах. Он не так идеален, как владения Благих, но вполне соответствует ожиданиям. И кажется более настоящим.
        Вздохнув, я следую за ним, все еще раздираемая сомнениями, что это не может стать моей жизнью. Должен быть другой способ вернуть Эль домой, где бы она ни находилась. Обязан быть.
        Когда я догоняю Келлана, он уже громко стучит в тяжелую деревянную дверь. Мы ждем в тишине, пока по другую сторону не раздаются шаги. На пороге появляется Исла, облаченная в свой привычный кожаный нагрудник и облегающие брюки. Как и в каждую нашу встречу, ее меч висит на тонкой талии. Ее взгляд на мгновение останавливается на мне. Она делает реверанс Келлану, затем отвешивает небольшой поклон. Ее темно-синие волосы, собранные в высокий хвост, взметаются в нашу сторону, источая аромат магии.
        - Ваше Высочество, - обращается она к нему.
        - Расслабься, Исла. Никаких формальностей. Я здесь не по придворным делам. По крайней мере, - он посмотрел на меня, - не моего собственного двора. К тому же, - продолжает Келлан и передергивает плечами, разминая свою шею, - я почти уверен, что наш Гейдж будет в ярости.
        Исла вздыхает, и ее спина, натянутая словно стрела на тетиву, расслабляется.
        - Безусловно. - Она отходит в сторону, пропуская нас, и искоса наблюдает за мной, пока Келлан протискивается мимо нее.
        Пошатнувшись, я покорно следую за ним по пятам.
        - Похоже, я все-таки приняла ваше приглашение, - с досадой произношу я.
        - И в придачу привели нарушителя спокойствия. Его Величество будет в восторге, - в ответ говорит она. Неожиданная язвительность с ее стороны заставляет меня улыбнуться, и ее губы дергаются в ответ.
        Она пропускает меня внутрь и закрывает за мной тяжелую дубовую дверь. Келлан уже шагает по серому мраморному полу холла. Он зовет Гейджа, с каждым разом становясь все рассерженнее. Его голос эхом отражается от стен.
        - Ваше королевское Темнейшество? Подлец, где ты прячешься?
        - Лорд Келлан, Его Величество в кабинете, - сообщает Исла.
        - В кабинет! - кричит Келлан, пересекая заднюю часть комнаты и проходя через дверной проем справа. Мы проходим мимо коллекции позолоченных рам на темно-зеленых стенах по обе стороны от нас, пока он исчезает в коридоре. На большинстве из них изображены восхитительные пейзажи: зимние этюды, выполненные в оттенках синего, зеленого и серого. Но каждый из них словно искажен, и это подсказывает мне, что пейзажи не из этого мира. Я не замечаю, как делаю шаг к одному из них, пока Исла не подает голос:
        - Принц, вероятно, опять поссорился со своей сестрой, - тихо говорит она.
        Я морщусь.
        - Что-то вроде того.
        Из коридора, в котором только что исчез Келлан, раздается громкий хлопок, и мы с Ислой, обменявшись взглядами, бежим на этот звук. Она направляется к третьей двери справа, которая впопыхах была открыта Келланом.
        Он вышагивает по освещенному помещению с большим деревянным столом в центре, на котором разбросаны бумаги. В кресле, облитом послеполуденным солнцем, сидит недовольный король Гоблинов. Мое сердце на миг сжимается. Я уже и забыла, насколько красиво это враждебное лицо.
        Он щиплет себя за переносицу.
        - Темнейшие светила, Исла, что происходит?
        Келлан прекращает вышагивать по комнате.
        - У меня есть новости.
        Гейдж с минуту изучает его, а затем поднимается из-за стола.
        - Нет у тебя новостей. - Он обходит стол и, схватив Келлана за плечи, провожает обратно к двери. Когда он оказывается у выхода, то замечает меня, выглядывающую из-за спины Ислы. - С каких пор мы впускаем всех бездомных, Исла? - бросает он через плечо.
        Я ухмыляюсь. «Ну и красавец, чтоб его».
        - Ты приглашал меня, помнишь? - Я направляюсь за ними в холл, а Исла не отстает от меня.
        Он через плечо окидывает меня недоверчивым взглядом.
        - Это было неделю назад!
        - Не хотелось устраивать неудачный сюрприз.
        Он вздыхает и обращается ко мне:
        - Займусь тобой позже.
        - С нетерпением жду этого, о, Темнейшество, - выдаю я. Келлан фыркает от смеха. По крайней мере, хотя бы кому-то из нас весело.
        Гейдж бесцеремонно тащит Келлана в другую сторону коридора. Комната, в которую он нас приводит, большая и просторная, с кафельным полом и широкими окнами. Но здесь нет мебели. Зато есть стена, увешанная оружием всех видов и размеров.
        Гейдж извлекает два меча и протягивает их Келлану для осмотра.
        - Какой из них?
        - Рапира.
        Тряхнув более тонкую и длинную шпагу, Гейдж перебрасывает ее в сторону Келлана. Я напрягаюсь, но тот подхватывает ее на лету за искусно вырезанную и украшенную драгоценными камнями рукоять, сделав несколько пробных взмахов перед собой. Гейдж взвешивает в руках толстый изогнутый клинок, оставшийся у него.
        - Что они делают? - спрашиваю я у Ислы, испытывая ужас от происходящего. Мой голос звучит громче, чем мне хотелось бы.
        Исла прислоняется к стене рядом с дверью, которая захлопнулась за нами.
        - Келлан чувствует себя лучше, когда выпадает шанс что-нибудь проткнуть, - отвечает Гейдж, не удосужившись посмотреть на меня, пока принимает боевую стойку. Его одежда гораздо проще и современнее, чем у Келлана. Думаю, это даст ему преимущества.
        - Ты хотел сказать «кого-нибудь», - поправляет Келлан, передернув плечами. Гейдж усмехается, и его непривычное поведение заставляет меня отступить.
        Мой взгляд скользит между мужчинами-фейри и Ислой.
        - Они ведь не собираются сражаться.
        - Не волнуйтесь, - тихо говорит она мне. - Клинки зачарованы во избежание смертельных травм. - Мои глаза расширяются, и она улыбается. Я встречаюсь с ее взглядом, беспокоясь, что мои глаза надолго задержатся на ее губах. Они такого красивого оттенка сиреневого, что я жалею об отсутствии у меня таланта к живописи.
        Я вздрагиваю от лязга стали, рассекающей воздух. Келлан делает выпад, нанося быстрый удар своей рапирой. Гейдж блокирует его, а затем прижимает клинок к своему боку.
        Келлан снова наступает, его ноги двигаются так быстро, что я едва успеваю за ними уследить.
        Гейдж продолжает парировать удары, но уступает Келлану в скорости. Их мечи скрещиваются, и Гейдж, воспользовавшись моментом, выталкивает Благого принца в центр комнаты.
        - Ты сдерживаешься! - Келлан подкрепляет обвинение яростным взмахом руки.
        - Я изматываю тебя, - отвечает Гейдж. Но продвигается вперед, замахиваясь своим клинком в сторону противника. Однако Келлан отбивает атаку и отступает на несколько шагов назад. Гейдж, набрав скорость, снова наступает на него.
        Его выпады учащаются, и Келлан выглядит удовлетворенным. Раздражение на его лице сменяется сосредоточенностью, когда он поворачивается, чтобы отразить удар по ногам. Гейдж уклоняется от выпада в грудь, отвечая ударом ноги по животу Келлана. Они оба, пошатнувшись, отступают, восстанавливая равновесие и не отрывая взглядов друг от друга. Гейдж взмахивает мечом и одаривает соперника самодовольной улыбкой, словно подначивая. Нрав Келлана берет верх, и он бросается на Гейджа, нанося несильный удар. Он подходит слишком близко, тем самым предоставляя Гейджу шанс выбить рапиру из его руки своим более тяжелым клинком.
        Келлан издает раздраженный смешок, когда меч со звоном падает на пол. Я с облегчением выдыхаю.
        - И часто они так упражняются? - шепотом спрашиваю Ислу, указывая на двух участников дуэли.
        - Чаще, чем мне бы хотелось, - говорит она, не сводя с них глаз.
        - Почему?
        По комнате прокатывается вопль, заставляя меня обернуться. Исла вздыхает.
        - Принц мухлюет.
        Гейдж опускает меч и извлекает небольшой кинжал с правого бока, издав стон, больше похожий на рычание. Келлан ухмыляется, но Гейдж настигает его левым хуком, которого никто из нас не ожидал. Неожиданная вспышка настоящего насилия после, казалось бы, дружеского поединка вынуждает меня ошеломленно моргнуть, и даже Исла вздрагивает. Келлан отшатывается назад, и рука тянется вверх, вытирая кровь с разбитой губы. Он издает смешок, наполненный болью.
        - Справедливо, я бы сказал.
        Гейдж посылает ему взгляд такой грозный, что не сравнится с самым грубым ругательством. Исла щелкает языком и идет осматривать его рану.
        - Вы закончили, я так понимаю? - Она оглядывает их с ног до головы.
        - На сегодня да, - отвечает Гейдж, предупреждающе глядя на Келлана.
        Исла поджимает губы, не впечатленная произошедшим. Она отодвигает разорванную ткань рубашки, осматривая его бок. Он весь в крови, но она не выглядит обеспокоенной.
        - Рана неглубокая, - сообщает она пренебрежительно.
        Он ворчит, рассматривая кинжал в своей руке.
        - Я оставлю его себе, маленький принц.
        - Мне нравится этот кинжал!
        - А мне нравилась моя рубашка!
        - Властители! - ругается Исла, выхватывая кинжал из рук Гейджа. Они оба выглядят так, словно их наказали за непослушание. - У нас гостья, ради всего святого, - говорит она, жестом указывая на меня.
        Три пары фейрийских глаз устремляются на меня.

* * *
        Гейдж сидит на краю стола, пока Исла зашивает его рану на боку. Он расстегнул рубашку и осторожно оторвал правый рукав, чтобы ей было удобнее. Расстегнутая рубашка обнажает его грудь. Я пытаюсь отвести взгляд, но я никогда раньше не видела, как кому-то накладывают настоящие швы. Да и вообще не видела парней без рубашек, если уж на то пошло. А если начистоту? Черт.
        Я осматриваю книжные полки, чтобы хоть как-то отвлечься от своих мыслей. Большинство книг - старые, красивые тома в кожаных переплетах, некоторые на незнакомых мне языках, а есть и те, которые я распознаю, но все они имеют одну общую черту: это сказки о фейри. Нежно провожу пальцем по позолоченной надписи на корешке одной из своих любимых книг «К востоку от солнца, к западу от луны».
        - Ты читала ее? - обращается ко мне Гейдж с другого конца комнаты, его голос грубоват от сдерживаемой боли.
        Я вздрагиваю, не заметив его взгляд, наблюдающий за мной.
        - Я прочла несколько разных версий. Эмма рассказывала мне эту историю несколько раз, когда я была маленькой. Раньше.
        «Прежде чем мы окончательно потеряли ее».
        Он кивает, его темные глаза устремлены на полку позади меня.
        - Возьми ее, если хочешь.
        Тени, тянущиеся от него, волнами расплываются, когда Исла вытаскивает иглу из его кожи. Может, ему просто нужно отвлечься.
        - Я хочу, спасибо, - отвечаю я. Он вздрагивает, и тепло приливает к моим щекам, когда я осознаю свою ошибку.
        - Келлан, ты кого приволок ко мне, глупец?
        - Знаю. - Келлан, до этого растянувшийся на полу, поднимается со своего места и проводит ладонью по лицу. - Она едва ли не произнесла то же самое при Солиэль.
        - Она встречалась с Солиэль? - восклицает Гейдж, слегка привставая, забыв на мгновение, что Исла все еще латает его. Он ругается, и ее щеки приобретают пурпурный оттенок. Резко он поворачивается ко мне. - Мое приглашение ты, значит, отклонила, но королеву Света решила посетить?
        - Все так, - поддакивает Келлан. - Насчет этого…
        - Да, я помню, - говорит Гейдж, замирая, пока Исла отрезает нить. - Твои новости. Может быть, нам лучше заняться ими.
        - Подождите, - перебиваю я.
        Гейдж обращает свое внимание на меня, пока я стою, сжимая в руках книгу. Моя растерянность затухает, но я не знаю, как относиться к тому, что он не воспользовался моей оплошностью.
        - Я бы не хотела прибегать к этому варианту, если в этом нет необходимости, - говорю Келлану. Но он отмахивается от меня. И тогда я оборачиваюсь к Гейджу, который уже стоит на ногах и натягивает рубашку. Черная ткань запятнана кровью, но он, кажется, не переживает об этом, застегивая пуговицы.
        - Королева Света удерживает мою подругу, Элли. Может, ты попросишь, или потребуешь, или еще что-нибудь сделаешь, чтобы помочь мне вернуть ее?
        - Девчонку с пиршества? - спрашивает он.
        - Нет, это…
        - Сивиллу, - вмешивается Келлан.
        - Ты знакома с сивиллой? - спрашивает Гейдж у меня.
        Я пожимаю плечами.
        - Я не знаю, что значит это слово.
        - Человек с экстрасенсорными способностями, - объясняет Гейдж. - Такие люди - редкость, особенно в наши дни.
        Я качаю головой.
        - Нет, Элли не может читать мысли, предсказывать будущее или что-то подобное.
        - Способности не всегда так проявляются, любовь моя, - сообщает Келлан. - У твоей подруги имеются какие-нибудь уникальные таланты?
        - Элли умеет находить вещи… И… мм… людей. - Очевидно, это был не просто ее талант.
        Король Гоблинов и Благой принц обмениваются взглядами.
        - Тогда, получается, знакома. Так ты можешь вернуть ее или нет?
        - Прежде чем ты начнешь изображать благородство, - встревает Келлан, устраиваясь поудобнее у стены. - Она не просто абы кто. Она одна из личных подменышей королевы.
        Исла бросает на меня полный сочувствия взгляд, который о многом мне говорит. Гейдж проводит рукой по лицу.
        - Солиэль не отпустит ни одну из них, - тихо сообщает он мне.
        - Я пытался объяснить ей это.
        - Но они же люди! - возражаю я. - Они не принадлежат ей. Или кому бы то ни было еще.
        - Согласно традиции, нет, - говорит Гейдж. - Родителям в обмен на ребенка предлагают дитя фейри. Если никто не замечает, обмен считается завершенным. Во дворах фейри подобное считается законным.
        - Это подло.
        - Это дикость, но таковы фейри, - отвечает он. Мы смотрим друг на друга, пока Келлан не перебивает нас, разрушая нарастающее напряжение в кабинете.
        - Могу я начать, любовь моя?
        - Да, - отвечаем мы с Гейджем в унисон.
        - В ту ночь, когда мы встретились с нашей дорогой приспешницей тьмы, я… случайно, а может, и нет, предложил ей свою услугу.
        Глаза Ислы расширяются, когда она занимает свое место в углу. Теперь, убрав остатки подручных средств после наложения швов, она вновь стоит у стены, настороженная, но молчаливая. Эта незначительная реакция - единственный признак того, что она вообще слушает нас.
        Гейдж кривится.
        - Ты действительно идиот.
        - Ты неоднократно упоминал об этом. Давайте перейдем к делу, хорошо? Девочка пропала, и меня, и мою услугу призвали. Я сопроводил ее к Сии, надеясь, что, если попросит она, моя сестра хотя бы выслушает.
        Гейдж бросает на него недоверчивый взгляд.
        - И что сделала твоя сестра?
        Келлан выглядит растерянным, поистине растерянным, не в силах подобрать нужных слов.
        Я делаю шаг вперед.
        - Мы заключили с ней сделку. - Я колеблюсь, оглядывая комнату, Ислу и Келлана, несчетные полки с книгами. - Я могу вернуть Элли. Только в качестве подарка на коронацию.
        На безучастном лице Гейджа не появляется никаких эмоций. У меня складывается впечатление, будто он ожидал чего-то подобного.
        - Я не хочу становиться королевой, - говорю ему. Он должен меня понять. - Но сделаю все, что угодно, чтобы вернуть Эль домой. - Даже если мне придется остаться жить в мире, который меня не принимает.
        Он изучает меня, затем кивает один раз, почти ласково, и я не могу даже в это поверить.
        - Она может стать катастрофой, Гейдж, - говорит ему Келлан. Я едва сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться. Он не лжет и даже не ошибается, но мне не по душе, когда меня называют катастрофой.
        - Это не важно, - отвечает он. - Она уже заключила сделку. Кроме того, она законная наследница. Мне не суждено было занимать этот трон вечно.
        - Ты знал, что есть наследник? - осведомляется Исла.
        Гейдж раздумывает, перед тем как ответить:
        - Я подозревал.
        Исла хмуро кивает.
        - Могу ли я… отречься от престола? После того как верну Элли?
        Короткий, лишенный юмора смешок вырывается у Гейджа прежде, чем он успевает себя остановить.
        - Нет. Трон Неблагих - это… пожизненное обязательство. - Он хлопает в ладоши. - Что сделано, то сделано, и нам предстоит во многом разобраться. Тебе придется публично бросить мне вызов при дворе. А сами испытания… - Он прерывается, его взгляд мутнеет, а затем снова возвращается ко мне. - Звезды небесные. Тебя нужно подготовить, не так ли?
        Я хмурюсь, но не успеваю я осмыслить, по какой причине Гейдж добровольно отказывается от трона, как Келлан отвечает мне:
        - Готов поспорить, что да, - говорит он. Я бросаю на него взгляд, но он даже не выглядит раскаивающимся. - Что? Ты сегодня впервые попала в петлю. Что-то мне подсказывает, что тебе нужно немного поработать, любовь моя.
        - Я догадался об этом еще в Подземелье, - говорит Гейдж Келлану. - Ты можешь обучить ее магии?
        Лицо Келлана мрачнеет в ответ на просьбу. Он качает головой.
        - В большинство дней я едва ли могу вырваться. А такое… она бы точно не одобрила.
        Гейдж кивает, как будто ожидал подобного ответа.
        - Тогда, вероятно, остаемся только мы с тобой, - говорит он мне.
        - Великолепно, - выдаю я, массируя виски. Не могу поверить, что мы ведем непринужденный разговор об этом - о моем захвате настоящего чертового двора фейри, - как будто это в порядке вещей. Как будто все и правда происходит.
        - Поверь, я в таком же восторге, как и ты. - Он поворачивается к Исле, и я показываю язык ему в спину. - Ты можешь ее устроить? Поможешь найти комнату?
        Исла кивает, в то время как я скрещиваю руки на груди.
        - Мне не нужна комната. Я останусь с Грэн.
        - В глазах Солиэль будет лучше, если ты останешься в Лощине, - произносит Келлан, пока возится с ручкой, которую стащил со стола Гейджа. - Если ты этого не сделаешь, она может воспринять твой поступок как отказ от сделки. - «И никто не знает, что тогда случится с Элли». Но он не говорит этого вслух, в этом нет необходимости.
        Я прикусываю губу, выражая тем самым свое недовольство.
        - Тогда веди, полагаю, - говорю Исле. - Но мне нужно вернуться домой за вещами. И предупредить Грэн.
        - Я схожу вместо вас. С вашей стороны неразумно уходить, пока не научитесь защищать себя, раз уж теперь вы - официальная наследница.
        Исла отталкивается от стены, направляясь ко мне через весь кабинет.
        Я хмурюсь.
        - Хочешь сказать, что я не могу уйти?
        Она мешкает, но Гейдж решительно продолжает:
        - Именно об этом она и говорит. Она просто слишком вежлива, чтобы сказать прямо.
        Я качаю головой.
        - Черта с два.
        Келлан грациозно поднимается на ноги.
        - Они правы, любовь моя. Солиэль, возможно, и желает видеть тебя на троне, но при нашем дворе найдутся противники того, что дочь Безумного короля скоро окажется у власти. - Он задумчиво склоняет голову. - Как и большая часть Неблагого Двора.
        Гейдж устремляет на него взгляд.
        - Ты не помогаешь, маленький принц.
        - Ты не можешь оставить меня здесь, - говорю я Келлану, стараясь, чтобы мой голос не звучал, словно мольба. Не скажу, что полностью ему доверяю, но я уверена в нем, чего не могу сказать о Темном короле. В моем сознании то темное облако, которое он породил в моих легких, вихрем проносится перед моими глазами.
        Келлан подмигивает и заправляет прядь волос за ухо.
        - Я скоро вернусь, чтобы навестить тебя, любовь моя. - Он поворачивается к Гейджу. - Смотри, она хочет меня. - Гейдж, напротив, выглядит сравнительно безмятежным.
        Выражение моего лица становится серьезным.
        - Ради всего святого, не бери в голову. Просто уходи.
        Исла хихикает.
        - Я провожу вас в вашу комнату, миледи. - Она удаляется из комнаты.
        - Не обязательно так меня называть. - сообщаю я, следуя за ней в коридор.
        - Конечно, обязательно, госпожа Фэй.
        Я морщусь.
        - Просто Фэй, пожалуйста.
        Она поджимает губы.
        - Пусть вы и нетитулованная, но все-таки принцесса. - Коридор петляет влево, и она следует по нему. - И будущая королева, - добавляет тихо. Как будто эта мысль пугает ее.
        Черт возьми, меня и саму это пугает. Я ничего не говорю, и меня поражает тишина в доме. Мы поднимаемся по лестнице все выше, выше и выше. Я прочищаю горло.
        - Где… все?
        - Прошу прощения?
        - Придворные? - спрашиваю я, неуверенная в правильности своих следующих слов. - Фейри Неблагого Двора. Когда я была при дворе Солиэль, фейри сновали повсюду.
        - Такова их сущность. Как мотыльки вокруг пламени. Мы встречаемся, но не объединяемся.
        - Значит, все эти фейри на самом деле не живут на Холме?
        Она обдумывает мой вопрос, замедляя шаг, когда мы приближаемся к выходу из зала.
        - Королева Света держит в поместье множество фейри. Ее фрейлины, лорд Келлан, леди Сия… Лощина не так заселена. - Она приостанавливается у двери с незатейливой вырезанной фазой луны на ней. Положив изящную голубую руку на витиеватую хрустальную ручку, она колеблется. - Это была комната вашей матери.
        - Ох. - Мое сердце слегка екает. - Я думала… Разве она не делила комнату с моим, хм, отцом? - Боже, это слово так чуждо для моих губ. Кто бы мог подумать, что я с легкостью стану рассуждать о тонкостях придворной жизни фейри, прежде чем просто упомяну собственного отца?
        - Безусловно, но эта комната принадлежала ей до того, как она стала его супругой. - Исла поворачивает ручку, распахивая передо мной дверь. - Они познакомились друг с другом уже после заключения договора. Это большая редкость, - добавляет она тихо.
        В центре комнаты красуется огромная кровать из белого дерева с балдахином. Каркас и опоры кровати вырезаны так, словно напоминают ветви большого дерева, с листьями, инкрустированными розовым золотом. Напротив нас французские двери, выходящие на небольшой внутренний дворик, утопающий в полевых цветах.
        Он подарил ей Холм. По крайней мере его образ. Я практически вижу здесь Эмму, довольную и окруженную цветущими растениями, подобно тому, как представляю ее процветающей при Благом Дворе.
        Но я не такая утонченная, как моя мать, поэтому нежные штрихи, раскиданные по всей комнате, не придают ей домашнего уюта.
        - Красиво, - говорю Исле и подхватываю розовую подушку, едва ли не спихивая все остальные с кровати.
        - Ванная комната и гардеробная вон там, - говорит она с улыбкой, указывая на дверь рядом с трюмо. - Здесь еще остались некоторые предметы ее гардероба. Ваша комната - единственная, что имеет выход во двор. - Она бросает на меня красноречивый взгляд. - Это безопасно.
        Я киваю, внезапно почувствовав себя невероятно истощенной. Прямо-таки кожей осязаю тяготы грядущего. Я стану королевой. Эта мысль в высшей степени смехотворна, потому что Народец собирается пережевать и выплюнуть меня. Но я пообещала Грэн вернуть Элли и была крайне серьезна. Я прислонилась бедром к столбику кровати, прижав подушку к груди.
        - Я оставлю вас. Пожалуйста, зовите меня, если вам что-нибудь понадобится.
        Исла с грацией отстраняется, пока я замыкаюсь в себе. Закрывает за мной дверь с тихим щелчком. Чувствуя себя так, словно на меня давят накатывающиеся океанские волны, я забираюсь на кровать, погружаясь в мягкую груду одеял.
        Элли бы здесь понравилось. Мое сердце болит из-за нее. Она таскала бы меня по всему дому, заглядывала бы в каждую комнату без приглашения, исследовала бы каждый уголок в свое удовольствие. Утыкаюсь лицом в подушку. Но ее здесь нет, и ее отсутствие ощущается как зияющая дыра в боку.
        Я плавно проваливаюсь в бессознательное состояние, оставшись в окружении вещей моей матери.
        Глава восьмая
        Исла будит меня еще до рассвета, но даже не извиняется. Она составляет список вещей, которые нужно забрать из дома Грэн. А я прислоняюсь к туалетному столику, что находится недалеко от нее, и прикусываю губу, когда она заканчивает.
        - Ты расскажешь Грэн, что случилось? И на что я согласилась? - спрашиваю я ее.
        Она смотрит на меня, а затем кивает.
        - Сказать ей что-то конкретное?
        Я качаю головой.
        - Нет. Мне и так неудобно отправлять тебя за моими вещами. Ты не девочка на побегушках.
        Она пожимает плечами.
        - Идти больше некому. И я совсем не возражаю.
        - Неужели у Гейджа нет других рыцарей?
        - Нет, только я. Остальные рыцари были… ну, это гоблинские заморочки, если честно.
        - Что ты имеешь в виду?
        Она на палец накручивает кончик своего хвоста.
        - Большинство рыцарей выходцы из гоблинов. Воинов обучают в соответствии со строгим кодексом, где клятва, данная королю, нерушима. И когда Гейдж убил Безумного… - Исла прочищает горло. - Когда Гейдж убил твоего отца, они восприняли это как самое страшное предательство.
        Я моргаю.
        - Даже учитывая все то, что сотворил король?
        - Знаю. Но гоблины, как правило, делят мир только на черное и белое. И никаких серых зон.
        Она встает, убрав список в карман, и провожает меня в ванную, чтобы я подготовилась.
        - Итак. Вы сможете добраться до кабинета? Он будет ждать вас там. - После моего кивка она продолжает: - Будьте осторожны в своих желаниях, когда идете по коридору. Этот дом любит немного пошалить.
        - О чем ты говоришь?
        - Двери не всегда ведут в те комнаты, в которые вы направляетесь, а коридоры иногда водят по кругу. - Я смотрю на нее, пока ее ухмылка не перерастает в искреннюю улыбку. Она пожимает плечами. - Это дом Неблагих. Я оставлю для вас что-нибудь из одежды.
        - Я ценю это, - говорю я, стараясь осторожно подбирать слова.
        Она кивает. По крайней мере, эти слова кажутся безопасными.
        Принимаю душ как можно быстрее, хотя желание спрятаться под горячей струей воды намного сильнее. Но стоит мне задержаться, и я вряд ли найду в себе силы встретить этот день.
        Исла, благослови ее господь, оставила мне одежду простого покроя: длинную фиолетовую удлиненную рубашку и современные черные легинсы. Вещи, в которых мне комфортно. Я с удовольствием швыряю вчерашнее помятое черное платье на кровать.
        Я еще быстрее передвигаюсь по коридорам, не забывая о предостережении Ислы. Может, это паранойя, но мне кажется, что я чувствую, как он наблюдает за мной. Но кабинет я нахожу без проблем. Дверь открыта, но я медлю на пороге.
        - Входи, - хриплым голосом зовет Гейдж.
        Я вздыхаю и придаю своему лицу спокойное выражение, когда открываю дверь. Он сидит за своим столом, склонив голову над разложенными перед ним бумагами. Ручка порхает по страницам блокнота, пока он что-то записывает.
        Я подхожу к книжному стеллажу, где прошлым вечером оставила книгу «На восток от солнца, на запад от луны», но не нахожу ее там. Должно быть, он вернул ее на положенное место, после того как я покинула кабинет. Я еще раз просматриваю названия, на этот раз стараясь не распускать руки.
        Он шумно вздыхает и закрывает блокнот, запрятав в нем ручку.
        - Извини за задержку. - Гейдж устало потирает лицо.
        - Могу я задать вопрос? - спрашиваю я, взяв первую попавшуюся книгу из книжного шкафа и устраиваясь в кресле.
        Он вздыхает, как будто ждал этого.
        - Давай.
        - Почему некоторые из Народца называют тебя королем Гоблинов?
        Он напрягается.
        - Они по-прежнему меня так называют?
        - Несколько раз слышала при Благом Дворе, - нерешительно отвечаю я. Его реакция заставляет меня задуматься, насколько все серьезно. Я не напоминаю, что Келлан был одним из первых, кто назвал его так. Они, кажется, друзья, и вполне объяснимо, почему он зовет его подобным прозвищем. Кроме того, я имела в виду тех, кто шептался и сплетничал об этом между собой.
        Гейдж разминает шею.
        - Когда твой отец еще был королем, он уничтожил всех сидхе в Неблагом Дворе. Когда я бросил ему вызов в борьбе за трон, не было уже ни одного Неблагого сидхе, который мог бы выступить против него. - Он поднимается со своего кресла и выхватывает книгу из моих рук.
        - Как невежливо.
        Гейдж усмехается, возвращая книгу на место. Прислоняется спиной к книжному шкафу, расположенному достаточно далеко от меня, так что он не смог, я надеюсь, разглядеть румянец, проступающий на моих щеках.
        - Согласно традициям, Неблагой королевский род ведется от правителей сидхе, - сообщает он. - Но это правило не является строгим и незыблемым. Неблагой трон можно завоевать.
        - Через испытания, о которых ты упоминал ранее? - интересуюсь я.
        Он согласно кивает.
        - Благой народ предвзято относится к королям, не принадлежащим к сидхе. Они считают, что, называя меня королем Гоблинов, этим как-то унижают меня. - Гейдж отталкивается от шкафа и присаживается в кресло рядом со мной. - Считают это угрожающим.
        - Они считают угрожающим тебя, - говорю я.
        - Да, - соглашается он.
        Я вспоминаю о том, что тоже должна считать его угрожающим, опасным, но его близость не помогает мне в этом. Молчание затягивается, мой нарастающий дискомфорт становится ощутим, и готова поклясться, он тоже его чувствует.
        Резкий стук в окно заставляет меня подпрыгнуть, отчего я едва ли не сваливаюсь со стула.
        Я смеюсь, тем самым удивляя нас обоих, и чары рассеиваются. Гейдж качает головой и пересекает кабинет, приподняв уголок губ в улыбке.
        - Если тебе станет легче, - начинаю я, пока он открывает окно, - ты очень похож на сидхе, как по мне. - Насколько я могу судить, у сидхе больше черт смертных, за исключением заостренных ушей и длинных пальцев. Ну, и еще масса других жутких отличий, если вдаваться в подробности, но они не так сильно бросаются в глаза, как дриады или нимфы. - Не считая рогов, конечно. - Ворон запрыгивает на подоконник. Когда Гейдж наклоняется, чтобы вытащить послание из лапы птицы, волосы спадают ему на лицо.
        Гейдж резко поднимает голову, удивляясь, и затем качает головой.
        - Если бы ты воспитывалась при дворе, не стала бы так говорить.
        - Почему же?
        Он смеется.
        - Этот вопрос отправил бы Солиэль в могилу раньше времени. - Он разворачивает крохотный свиток и читает послание, пока я постукиваю пальцем по колену. - Мои черты лица не такие утонченные, как у сидхе. - Я морщу нос, противясь мысли, что я принадлежу к народу, который считается «утонченным». - У меня нет лишних суставов в пальцах. - Он поднимает руку, чтобы я могла взглянуть. - Зато есть когти. - Гейдж дергает запястьем, и когти, о которых идет речь, выпускаются из ногтевого ложа, а затем так же быстро возвращаются назад. Мне не удается скрыть удивление на своем лице, и он смеется надо мной. - Видишь? Слишком уж звериный облик, на взгляд Солиэль. Но настоящая разница - в магии. Когда ты поднаберешься опыта, сможешь это почувствовать.
        В моем воображении его когти продолжают втягиваться и вытягиваться снова и снова, и я стараюсь сохранить дыхание ровным.
        - Так в чем же заключается разница между вашей магией?
        - Гоблины - стихийники. Хотя некоторые из нас владеют обширным спектром магии, большинство ограничиваются лишь этим.
        - Но не ты?
        - Не я, - говорит он. Слишком часто он стал соглашаться со мной, и это начинает меня раздражать.
        Уголок его рта приподнимается. Кресло подо мной начинает дрожать, и, когда я хватаюсь за подлокотники, чтобы удержаться в нем, все быстро прекращается.
        Я бросаю на него хмурый взгляд.
        - Да, понятно. - И спрыгиваю вниз.
        - Еще вопросы?
        - На данный момент никаких, - огрызаюсь я.
        Его усмешка становится только шире.
        - Иди сюда. После обеда у меня дела. - Он приглашает меня присоединиться к нему в центре комнаты и протягивает руку. Я смотрю на нее.
        - Что? - Я даже не пытаюсь скрывать свое недовольство.
        - Позволь мне увидеть твою руку. - Я безучастно смотрю на него. Он закатывает глаза. - Я перестарался с землетрясением?
        Я шлепаю его по руке.
        - Совсем немного, ага.
        - Принято к сведению. Теперь покажи, как ты используешь свои чары. - Он рассматривает мои пальцы и их неестественный изгиб.
        - Я… я не знаю как.
        Он удивленно приподнимает бровь.
        - Ты знаешь, как призвать свою магию?
        - Нет. - Мой ответ краток.
        Он сжимает переносицу.
        - Эммалин сказала тебе твое Истинное Имя? - спрашивает он, уже порядком подустав от меня.
        Я тяжело вздыхаю.
        - Разумеется, нет, - говорю ему, не в силах вложить в свои слова столько грубости, сколько мне бы хотелось. - Грэн как-то упоминала об этом, но она и сама не в курсе. Неужели это действительно так важно?
        - Трудно объяснить, - увиливает от ответа. Я смотрю на него, опираясь одной рукой на бедро. - Ладно, хорошо. Звезды всевышние, ты знаешь, что твои глаза мерцают, когда ты злишься? - Он хмуро смотрит на меня. - Истинные имена - это сила. Их необходимо защищать любой ценой. Если кто-то узнает твое Истинное Имя, он будет иметь власть над тобой.
        Я вздыхаю, ущипнув себя за переносицу.
        - Именно поэтому вы так носитесь со своими секретными именами?
        Он вздергивает бровь.
        - Да.
        - Получается, Гейдж - твое ненастоящее имя?
        - Ты не улавливаешь сути. Твое Истинное Имя - ключ к полному раскрытию твоей магии. Большинство фейри обретают свои Истинные Имена задолго до совершеннолетия. - Его пальцы пробегаются по волосам. - У тебя получилось… хоть что-нибудь?
        - Я, эм, однажды взорвала яблоко.
        - Что? - В его голосе звучит надежда.
        Я морщусь.
        - Случайно. Я пыталась изменить цвет кожицы.
        Он прижимает два пальца к виску.
        - И полагаю, Грануаль тоже не знает твоего Истинного Имени.
        - Очевидно, нет. Послушай, она занималась со мной магией, может быть, я смогу вернуться и потренироваться с ней еще…
        - Ни в коем случае. Ты даже не можешь защитить себя с помощью магии. Ты и шагу не ступишь за пределы этого дома.
        Я отступаю назад.
        - Не люблю, когда мне указывают, - говорю ему, делая шаг назад.
        Он приближается ко мне, вторгаясь в мое личное пространство и заставляя меня делать выбор: остаться так близко к нему или отступить. Я вскидываю подбородок и остаюсь на месте.
        - Я не позволю последней сидхе в этом королевстве умереть под моим надзором, потому что она слишком глупа, чтобы подчиняться. Ты забываешь, что я все еще твой король, - напоминает он.
        У меня перехватывает дыхание. Я забыла, но напоминание вызывает у меня зуд.
        Он со вздохом отходит в сторону.
        - Мы можем позаниматься магией и здесь, но есть другие способы пробудить твои способности, - задумчиво произносит он. - Хотя и не совсем приятные.
        Я прочищаю горло.
        - Насколько неприятные?
        Он разворачивается на каблуках и, проигнорировав меня, пересекает комнату.
        - Гейдж! - выкрикиваю я.
        Он замирает у двери, не оборачиваясь. Вышивка на его рубашке напоминает тени, что время от времени пробегают по его коже.
        - Я не знаю точных деталей. Но в первую очередь мне нужно кое-что уладить.
        - Например?
        - Во-первых, присвоить тебе титул. А во-вторых, принять твое притязание на трон.
        Я морщу нос.
        - Не унывай. Если хорошо проявишь себя, то потом, возможно, получишь торт, - ехидно отвечает он. Затем выходит за дверь, не оглядываясь, его тени устремляются за ним, а слова возвращают меня к жизни и к причинам, почему я должна так поступить.
        К Элли, сидящей на своей кровати и смакующей торт сразу после восхода солнца, которая всегда пытается поднять мне настроение. Я справлюсь ради нее. Я должна.

* * *
        Позже, в этот же день, я нахожу Ислу в тренировочном зале. Когда я приоткрываю дверь, она замирает, закончив упражнение с мечом.
        - Извини, не хотела прерывать тебя.
        Она качает головой.
        - Все в порядке. - Ее плечи по-прежнему напряжены. - Вы нашли свои вещи?
        - Да, - отвечаю я, рассматривая стены. Мне хочется что-то сказать или, может, спросить, но я не знаю, как начать разговор.
        - Вас интересует оружие?
        Я посмеиваюсь, но в моих ушах звучит только пустота.
        - Я никогда не думала об этом. Никакой заинтересованности. - Я улыбаюсь ей немного смущенно. - Хотя в данный момент я хотела бы научиться постоять за себя в драке.
        Я жестом указываю на меч у ее пояса, который почти касается пола.
        - Ты не могла бы обучить меня?
        Моя просьба отвлекает ее.
        - Сражаться?
        Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не съязвить. Это моя привычная манера говорить, особенно если я чувствую себя неловко. Но у меня такое чувство, что Исла не оценит насмешки на эту тему.
        - Да. И… и может быть, как пользоваться магией? Гейдж упоминал о некоторых неприятных методах обучения. Я надеялась сначала попробовать… обычные.
        Она неловко рассматривает меня в течение некоторого времени.
        - Я могу попытаться помочь с чарами. Но ведь вы даже никогда не видели меня в бою.
        - Верно, но и Гейдж не кажется мне мужчиной, который готов посвятить тебя в рыцари, только чтобы позлить Народец. - Несмотря на то что он постоянно пытается вывести из себя меня. - Он поступил так из-за тебя. Ты, вероятно, хороша.
        Она внимательно изучает меня.
        - Умение сражаться - не просто прихоть. Это ответственность.
        - Думаю, у меня есть немного времени. Судя по всему, я никуда отсюда не денусь.
        Она некоторое время молчит, прежде чем согласно кивает.
        - С чего бы вы хотели начать?
        - Я сыта по горло уроками магии от Грэн, - говорю я ей. - Хочу наконец ощутить, что я чего-то добилась, пусть и на мгновение.
        Она ухмыляется и снимает пояс с мечом. Бережно удерживает его, прежде чем аккуратно отложить в сторону.
        - Никакого оружия, - говорит она мне. - Если хотите чему-то научиться, всегда нужно начинать с основ. Рукопашный бой. - Она расправляет плечи и немного разминает шею, после чего усмехается во весь рот. Это придает ей почти дикий вид, и на секунду я оторопела. - Давненько у меня не было спарринг-партнера.
        Пора перестать попадать в такие ситуации.
        - Ты кажешься чересчур нетерпеливой.
        Ухмылка становится шире, и сейчас она больше всего похожа на Неблагую.
        - Подождите, пока я действительно не доберусь до вас.
        Несколько часов и множество ноющих мышц спустя Исла корректирует мою стойку своей ногой, раздвигая ноги шире и сгибая их в коленях. Ее руки фиксируют мои плечи и верхнюю часть тела в необходимом положении. Видимо, я наконец-то усвоила этот урок, и она не хочет, чтобы я шевелилась и все портила. Проблема в том, что, когда она касается меня руками, моя концентрация склонна сбиваться. Я стараюсь игнорировать это. Как только я принимаю нужную стойку, она говорит мне зафиксировать ее, а затем толкает меня в качестве эксперимента. Я напрягаю мышцы, сопротивляясь и пытаясь выдержать силу ее удара и не сдвинуться с места. Ее улыбка давно померкла, когда она поняла, насколько сложную задачу взвалила на свои плечи, но выглядит довольной.
        - Вы помните удар, который я вам показала? - Я киваю, демонстрируя его. Быстрое выбрасывание руки вперед, ладонью перед собой и пальцами, согнутыми внутрь, чтобы ухватить противника за нос. - Хорошо. Продолжайте в том же духе. - Я повторяю движение снова и снова, пока она обходит меня по кругу, выискивая слабые места в моей технике. Когда я снова заношу руку, она толкает меня в левый бок. Не успев среагировать, я теряю устойчивость и громко стону.
        - Черт, - вздыхаю я.
        - Все в порядке. У вас получается гораздо лучше, чем я ожидала. И через некоторое время навыки закрепятся мышечной памятью. Вы же этого хотите в конце концов.
        Я выпрямляюсь, мои мышцы сообщают мне, что именно они думают об этой мышечной памяти.
        - Я просто надеюсь, что завтра утром они вспомнят, как передвигаться.
        Она смеется.
        - Я помню те дни.
        Быстрый звук шагов, приближающихся к двери, отрезвляет ее, и она поднимает с пола свой меч. Входит Гейдж, одетый официально, каким я его еще прежде не видела. Он приостанавливается и оглядывает нас, словно размышляя, чем мы тут занимаемся.
        - Я собирался позвать вас на ужин, - говорит он, хотя его голос звучит неуверенно.
        Исла кивает, а затем смотрит на меня.
        - Я отведу Фэй переодеться.
        Он кивает, и его взгляд рассеянно скользит по помещению.
        - Исла. - Повисает неловкая пауза, и только после он продолжает: - Боуэн остается.
        - На ужин? - спрашивает она, выглядя чересчур беззаботной.
        Взгляд Гейджа упирается в меня и снова переключается на Ислу.
        - На неопределенный срок, - говорит он ей. Тени на его рукавах подергиваются от беспокойства - единственный внешний признак того, как он относится ко всему происходящему.
        Исла напрягается, но ее лицо остается непоколебимым.
        - Хорошо. - Она немногословна, но даже в стрессовой ситуации остается вежливой. Она поворачивается ко мне. - Нам пора.
        Я удивленно вздергиваю бровь, но Исла не замечает мой взгляд. Я делаю глубокий вдох.
        - Отлично. Мы продолжим завтра?
        Ее взгляд, направленный на меня, полон изумления.
        - Хорошо, - повторяет она. Но она, кажется, с нетерпением ждет этого. Я улыбаюсь ей.
        Гейдж отодвигается, когда мы выходим за дверь. На его острой челюсти дергаются желваки. Я делаю вид, что не замечаю.
        Когда достаю пару своих любимых джинсов из огромного шкафа, Исла качает головой.
        - Не подойдет. Не тогда, когда Боуэн здесь.
        - Неужели он считает, что женщинам запрещено носить штаны?
        - В точку, - говорит она, доставая платье, принадлежавшее моей матери. Оно в ее стиле, чопорное и невероятно прекрасное. Боль в груди появляется так неожиданно, что я почти теряю нить разговора.
        - Подожди, что?
        Она тяжело вздыхает.
        - Многие из Народца очень-очень стары. Их убеждения сформированы под воздействием духовных верований смертных, которые господствовали в период их юности. - Она показывает мне платье. Розовое, строгое и с объемным подолом. Оно словно сшито специально для принцессы. - Боуэн - старейший фейри, которого я когда-либо знала, - добавляет она, ее тихий голос сочится уважением, даже к тому существу, которое она, очевидно, презирает.
        Я никак не комментирую советника Гейджа и вместо этого достаю другое платье. Оно цвета граната, длинное, но простое и без рукавов.
        - Мне показалось, оно больше подходит, - говорю я ей.
        Она кивает, вешая пушистое розовое облако обратно.
        - Тебе нужно переодеться? - спрашиваю я.
        Она оглядывает себя.
        - Следовало бы, но моя комната находится на нижнем этаже. А времени у нас мало.
        - Одолжи что-нибудь у меня, - говорю ей, ныряя за ширму, чтобы натянуть платье. Оно скользит по моей коже, словно шелк, прижимаясь к телу в подходящих местах.
        - Я бы не посмела, - противится Исла.
        Я, нахмурившись, высовываю голову из-за ширмы.
        - Если я должна надеть платье, то и ты тоже. - Она заинтересованно осматривает ткани вокруг нас, и это заставляет меня предположить, что она не возражает. Ее взгляд задерживается на зеленом платье с открытыми плечами и зауженной талией. Я протягиваю ей его.
        - В любом случае на мне оно будет смотреться нелепо.
        Она улыбается, принимая от меня вешалку.
        - Я переоденусь и помогу вам с прической.
        - Все настолько плохо? - спрашиваю я, когда она скрывается за ширмой.
        Она колеблется всего секунду, прежде чем ответить:
        - Разумеется, нет.
        В ответ я закатываю глаза.
        - Я думала, фейри не способны лгать.
        Она усмехается.
        - На ложь способны только сидхе. - Я откладываю это высказывание в своей памяти.
        Я сижу у трюмо, пока Исла укладывает мои волосы, сплетая пряди в замысловатые косы, которые ложатся по бокам и обвивают мою голову. Она воссоздала корону. Я не могу отделаться от мысли, что она хочет напомнить Боуэну о том, с кем он сегодня имеет дело.
        - Если он вам не нравится, почему Гейдж назначил его советником? - спрашиваю ее.
        Ее лоб пересекает тревожная морщина.
        - Он - сложное создание. Но ему можно доверять в вопросах, касающихся Дворов. - Она подкручивает последнюю прядь и отступает назад, чтобы полюбоваться своей работой. - Наши проблемы с Боуэном кроются в его уверенности, что мы не годимся для этого Двора. Конечно же, он хочет лучшего для Неблагого Двора, и мы его желание уважаем.
        Я вздыхаю.
        - Не то чтобы у меня получалось быть любезной с людьми, которые меня раздражают.
        Улыбка незаметно проскальзывает в уголках ее губ.
        - Он еще ничего не сделал.
        - Я ощущаю это в воздухе, Исла. Как надвигающийся шторм. - Мне нравится ее улыбка. Я хотела бы видеть ее чаще.
        Она поднимает меня на ноги, но затекшие мышцы на ногах протестуют.
        - Вы склонны драматизировать.
        - Ты заставила меня надеть платье.
        - Технически вы поступили со мной так же, - отбивает она, оглядывая свой наряд.
        - Да, и окружающие поблагодарят меня за это. - Зеленый цвет великолепно сочетается с ее кожей, а платье нежно обнимает ее изящные изгибы. Она может быть воином, но ее тело по-прежнему выдает в ней нимфу. Я чувствую, как румянец ползет от точеных скул до кончиков ушей. Я подхожу к двери.
        - Должны ли мы спуститься вниз?
        Она вздыхает.
        - Да, думаю, нам пора.
        На лестнице она украдкой смотрит на меня.
        - Вы когда-нибудь сталкивались с гномами? - спрашивает она, ее тон нарочито осторожен.
        Я приподнимаю бровь.
        - Где я могла встретить гнома?
        - Я просто хотела предупредить вас о нескольких моментах. Они слишком вспыльчивы. - Она вздыхает, загибая пальцы. - Борода для них - предмет гордости. Они скупы даже в благоприятные дни. Однажды я слышала о целом клане, который погиб только из-за того, что соседи не открыли им ворота. И это при наличии дракона. Еще они считают, что быть очень высоким - неприлично.
        Я моргаю, гадая, можно ли считать шесть футов роста неприличным.
        - Серьезно?
        - Думаю, да, - говорит она. - Твоя мама считалась в этом деле знатоком. Она находила их очаровательными. - Она задумчиво улыбается. - Она была немного… чудаковатой, даже по меркам фейри.
        - Да, она была такой, - раздается хрипловатый голос позади нас. Исла замирает, по ее лицу проскальзывает ужас, но она быстро берет себя в руки. Не мне ее винить. Как много он услышал? Мы медленно оборачиваемся, словно заранее отрепетированным движением, и я прикусываю язык прежде, чем ругательство успевает сорваться с языка. Судя по его лицу, он, вероятно, услышал достаточно.
        Гном, приближающийся к нам по коридору, примерно вдвое ниже меня ростом. Его лицо испещрено возрастными и сердитыми складками, а нижняя половина скрыта рыжевато-седой бородой, которая волочится за ним по полу. В ней застряли листья и ветки, скребущие по твердому дереву. Одежда на нем самая простая и незатейливая, но он идет с гордо выставленной грудью. Он лысоват, но на затылке еще имеются волосы.
        Исла склоняет голову, и его взгляд мрачнеет. Думаю, ему не по нраву ее решение не делать реверанс, от меня он подобного не дождется тем более.
        - Добрый вечер, сэр, - говорит Исла, изображая нерушимое спокойствие.
        Он недовольно ворчит, в буквальном смысле этого слова, и проходит мимо нас по коридору. Мы смотрим ему вслед, пока он не выкрикивает:
        - Знакомства должны происходить в столовой!
        Когда он сворачивает за угол, я бесстрашно закатываю глаза, охраняемая коридором.
        - Что ж, будет весело, - шепчу я слишком громко.
        Исла щиплет меня за внутреннюю сторону руки и тащит вперед, хотя на ее серьезном лице возникает улыбка.
        - Давайте. Иначе Гейдж заставит нас страдать за каждую минуту, проведенную наедине с ним.
        - Оно того стоит, - бормочу я. Она бросает на меня укоризненный взгляд, но ничего не говорит. С этого момента мне лучше держать свои нелестные мысли о Гейдже при себе. Между нами с Ислой возникло нечто похожее на стремительно зарождающуюся дружбу, и я не хочу разрушать ее. Оскорбление человека, который подарил ей так много, не принесет ничего хорошего.
        И только небесам известно, что бы я делала, застряв в этом доме в одиночестве. Боже, как я скучаю по Элли.
        Исла поправляет мое платье перед двойными дверями, затем распахивает их и вталкивает меня в столовую для приемов. Она осторожно входит следом за мной. Я бросаю на нее недовольный взгляд через плечо, и на ее спокойном лице вспыхивает веселье.
        Гейдж и Боуэн уже ожидают нас за громоздким дубовым столом. Свечи на люстрах озаряют деревянные панели насыщенного коричневого цвета, придавая теням, на мой взгляд, чрезмерную фактуру и глубину. Исла незаметно подводит меня к креслу напротив него.
        - Боуэн, я хотел бы представить тебе Фэйлинн, дочь короля Колума и леди Эммалин, - представляет меня Гейдж.
        Темные глаза-бусинки Боуэна устремляются на меня. Не зная, что сказать, я наклоняю голову в его сторону. Его кустистые брови сходятся вместе, образуя одну кривую.
        Мы усаживаемся на свои стулья, пока Боуэн взбирается на свой, раздраженно ворча.
        - Надеюсь, скоро подадут ужин, - говорит он своим гнусавым голоском.
        Гейдж постукивает пальцами по столу, и благодаря сигналу, который остался для меня незамеченным, дверь, ведущая из кухни, открывается.
        Маленькие создания с орехово-коричневой кожей и длинными, похожими на паучьи лапки руками выносятся из кухни, неся подносы на четырех своих конечностях. Об этих существах я никогда не слышала, и, вероятно, мне придется столкнуться со многими представителями. Они расставляют перед нами подносы и снимают клош, открывая дымящиеся блюда, наполненные жареным мясом, и миски поменьше с запеченными овощами. На самой большой тарелке в центре - огромная птица. Ее длинная шея и голова прижаты к телу и повернуты в сторону Боуэна. Он облизывает губы.
        За последние два дня я съела только два тоста, а сегодня я усиленно тренировалась с Ислой. Но у меня резко пропадает аппетит. Существует так много историй о фейри, которые превращают людей в различных существ. Лебеди в этот список попадают чаще всего. При виде одного из них на столе меня одолевают мрачные, нездоровые мысли. Интересно, что случилось с теми, кому не вернули прежний облик?
        Боуэна подобные мысли не беспокоят. Не дожидаясь приглашения, он разрезает птицу, отхватывая себе большой кусок мяса. Слава богу, во имя моего желудка, шею он не трогает. Надеюсь, эта часть просто останется… украшением.
        - Лебедь, да? - Он облизывает пальцы, опуская разделанное мясо на свою тарелку, и тянется за порцией картофеля слева от себя. - По какому случаю?
        Лицо Гейджа ничего не выражает, пока он наполняет свою тарелку, игнорируя лебедя.
        - Не так часто вы остаетесь на ужин, лорд Боуэн. Я подумал, мы отпразднуем это событие. - Гейдж бросает взгляд на меня и вздергивает подбородок, показывая, чтобы я наполнила тарелку.
        Гном смеется, и несколько непрожеванных кусочков пищи застревают в его бороде.
        - Драконье дерьмо, - грубо выдает он. - Ты меня умасливаешь.
        Темный король не отрицает обвинения, но его губы изгибаются в невеселой улыбке.
        - Может быть, и так.
        Боуэн молчит, продолжая громко жевать. Я пробую кусочек, и мои пальцы на ногах поджимаются. Я, не торопясь, откусываю небольшие кусочки, повторяя за Ислой, но это требует определенных усилий. Еда невероятно вкусная. Слава богу. Я чувствую на себе взгляды, но стараюсь не опускать подбородок, чтобы не видеть лишний раз запеченного лебедя. Тишина за столом становится неловкой, но Гейдж не вмешивается.
        - Ты, девочка, - начинает Боуэн. Я поднимаю глаза и вижу, как он тычет в меня обгрызенным крылом. Желудок сжимается. - Что в тебе такого особенного? - В его взгляде чувствуется твердость.
        - Прошу прощения?
        Исла скованно и неловко шевелится рядом со мной.
        Боуэн указывает на Гейджа, все еще сжимая в руке кость от крыла, и откусывает еще один кусок мяса.
        - С чего бы этому дураку королю помогать тебе уводить корону из-под его носа, а? Ты можешь объяснить мне это? - Он возвращается к еде, но наблюдает за мной, ожидая ответа.
        - Может, он устал от общения с вами, - огрызаюсь я. Исла едва слышно вздыхает, но Гейдж остается спокойным. Мы с Боуэном не отрываем взгляды друг от друга. Гном перестает жевать, приоткрыв рот.
        Он вдруг смеется. Настоящим, глубоким смехом, отзывающимся в животе. Хлопает ладонью по столу, оставляя жирные отпечатки, и поворачивается к Гейджу, ухмыляясь, словно подвыпивший глупец.
        - В ней есть что-то от Колума! - кричит он, ухмыляясь. Он снова поворачивается ко мне, и его взгляд уже не такой суровый, но по-прежнему напряженный. - И держу пари, немного от Эммалин тоже, - говорит он Гейджу. Он знал моих родителей. Мне следовало понять это раньше, но я решаю подумать об этом позже.
        Гейдж отставляет тарелку, отказываясь продолжить ужин. Он наклоняется к низкорослому мужчине.
        - Ты чувствуешь ее потенциал, Боуэн. Я знаю, что чувствуешь. Подумай, чем она может быть полезна Двору.
        Боуэн изучает меня, почесывая подбородок под бородой.
        - Тебе придется заплатить. Пробужденная магия - это не пустяки. - Его взгляд скользит по Гейджу, и он добавляет: - Как и корона.
        Гейдж напрягается.
        - Это малая цена за магию, Боуэн, а с короной я разберусь сам.
        Он должен понимать, чем обернется для него потеря положения при дворе. Не могу представить, чтобы король, лишенный титула, захотел остаться здесь.
        Гном так широко улыбается, что я замечаю его зубы, даже спрятанные за бородой.
        - За все можно заплатить, король Гоблинов.
        Рука Гейджа сжимает столовый нож, который он снова берет в руку.
        - Будь осторожнее, гном.
        Боуэн усмехается.
        - Я все устрою. Но тебе лучше позаботиться об остальном.
        Гейдж откидывается в кресле.
        - Все уже готово.
        Я с отвращением отталкиваюсь от стола и встаю.
        - Если вы собираетесь обсуждать меня, будто меня здесь нет, то я лучше покину вас.
        Смех Боуэна преследует меня в коридоре.
        - Стойте, стойте, стойте, - шипит Исла, с трудом поспевая за мной, когда я поворачиваю за угол к лестнице.
        - Что? - устало спрашиваю я. - Поверь мне, я знаю, что подобное поведение с моей стороны не слишком дипломатично, но, черт, он был так мерзок.
        Настороженное лицо Ислы преображается, когда она заходится смехом.
        Я в удивлении смотрю на нее. Кажется, у нее истерика.
        Она делает глубокий, отрезвляющий вдох, успокаиваясь.
        - Простите, - говорит она, вытирая слезы, выступившие в уголках глаз. - Но вы ему понравились. Никогда в жизни не видела, чтобы это существо испытывало к кому-то симпатию.
        Я провожу пальцем по краю уха - привычка, появившаяся у меня в последнее время.
        - Он, вероятно, не рассчитывал, что кто-то будет таким же сварливым, как он.
        Исла снова смеется. Мне нравится ее звонкий смех и то, как она прикрывает глаза, словно ничто не может ее потревожить. Надеюсь, она сможет и меня научить этому.
        Глава девятая
        Следующим утром Исла сидит передо мной, ее скрещенные колени на расстоянии шепота от моих собственных, и я чувствую тепло, исходящее от нее. Последние тридцать минут она заставляла меня сконцентрироваться на дыхании, расслабиться и почувствовать, как мир движется вокруг меня.
        Но нетерпеливость заставляет меня дергаться. Мне нужно научиться призывать свою магию, и я не думаю, что вдохи через нос и выдохи через рот помогут в этом.
        Заметив это, она бросает на меня хмурый взгляд и протягивает свою изящную голубую руку ладонью вверх. На ней не видно даже мозолей от фехтования, хотя я уверена, что она заработала их во время долгих тренировок. Она призывает светящийся шар, который парит над ее кожей.
        - Чтобы воспользоваться ей, нужно представить, на что она похожа. Охватить ее, - говорит она мне. - Ты поймешь, только когда обнаружишь.
        Я пытаюсь вникнуть в ее слова.
        - И на что это похоже? Что я должна искать?
        Она прикусывает губу, и слова тяжело ей даются.
        - Это похоже… на магию.
        Я пыхчу и подаюсь назад.
        Она жестом пресекает мое раздражение.
        - Терпение. Трудно подобрать слова, чтобы описать нечто, с чем ты знакома дольше, чем со своим собственным именем. Но когда ты наконец дотягиваешься, чувствуешь магию так же, как и она ощущает тебя. - Она закрывает глаза и пальцем касается своей груди. - Словно теплый солнечный свет, полевые цветы и первый взмах меча. - Исла открывает глаза. - На что это похоже для вас?
        Ох. Ох.
        - Как небольшое волшебство, как вещи, которые наполняют жизнь сказкой? - Кажется, я начинаю понимать, о чем она говорит. Что мне кажется магией? - Мм, - мешкаю я, чувствуя себя крайне глупо. - Кофе? - говорю я, и смущенный смех вырывается наружу. Она молчит, по-прежнему сосредоточенно смотрит на меня. Я провожу рукой по лицу и прикрываю глаза. - Ладно-ладно. Будто чашка горячего кофе во время прогулок в прохладную погоду. - Пытаюсь представить себе эту картину, выстраивая образы в своем сознании слой за слоем. Я понятия не имею, правильно ли делаю. - Подобно книгам, которые придают сил. Как гроза. - Я останавливаюсь, подыскивая нужные слова и мысленно представляя все остальное, моменты, имеющие значение для меня. Небольшая библиотека романтических историй Грэн, изрядно потрепанных и горячо любимых. Настырное желание Элли увидеть, как шторм обрушивается на волны, и восхищение на лице, с которым она за этим наблюдает. - Как чашка чая с травами, с которыми меня знакомила Эмма… прежде. Как истории, услышанные от нее в детстве. Как то, сколько эти истории значили для меня - значили для меня все.
        Я прижимаю воспоминания об этих рассказах к груди, когда мои слова затихают, и вдруг! Я судорожно вдыхаю, мои глаза все еще закрыты, но я чувствую ее, нежно вихрящуюся вокруг кончиков моих пальцев и моих лодыжек, словно кошка, требующая внимания. Это ощущение именно такое, как и говорила Исла, похожее на чувства, что вызывают у меня воспоминания, но власть над ними еще непрочна. Поэтому я продолжаю говорить:
        - Как тропинки в лесу, на которые ты никогда не ступала ногой. Как звездный свет, как иногда можно разглядеть затененную поверхность луны. Как океан - широкий и дикий, опасный и спокойный. - Я говорю все быстрее, и магия становится почти осязаемой в моем сознании. - Как скалы, с пробитыми в них отверстиями, как старые письма, написанные от руки, прессованная лаванда, мерцающие свечи, музыка фейри… - Я прерываюсь, вспоминая ту ночь в Подземелье, и моя связь с магией колеблется, но оживает вновь. Я открываю глаза и встречаюсь взглядом с Ислой. Она сияет.
        - Представьте, как все меняется, - просит она, беря мою руку в свою. - Представьте, что вы используете кисть и рисуете новую реальность. - Ее голос срывается, но для меня слова имеют смысл.
        Я мысленно представляю свои руки и направляю магию, фантазируя об изменениях, происходящих, когда она скользит по моей коже. И кожа покалывает, когда чары касаются ее. Я, приоткрыв рот, любуюсь руками, к которым почти привыкла, принимающими свой нормальный вид. Но эта попытка истощает меня. Я замираю, наклонившись вперед.
        Исла хлопает несколько раз в восхищении и затем сжимает мое плечо. Я все еще чувствую вокруг себя магию - словно дежавю, словно ты помнишь что-то, чего никогда не знала, чувствуешь то, чего не существует, но оно тебя окружает. Но, когда я мысленно тянусь к ней, она исчезает.
        - Нет-нет-нет-нет, - суетится Исла. - Для первого раза достаточно. Вам нужно отдохнуть. Это как с мышечной памятью.
        Моя кожа покалывает под ее прикосновением.
        - Я не сторонник делать все медленно.
        Ее рот изгибается в неожиданной улыбке.
        - Правда?
        - Я не то имела в виду, - говорю я, чувствуя, как на щеках вспыхивает румянец. Я приподнимаюсь, освобождая свои руки от ее прикосновений, и разминаюсь. - Давай еще раз.

* * *
        Мы тренируемся каждый день. Тренировки с Ислой занимают мои мысли, пока мы ждем новостей от Боуэна и пока Гейдж подготавливает Подземелье, что бы он там ни планировал. Я готова сойти с ума от ожидания. Постоянно думаю о том, что происходит с Элли, годы ли прошли для нее, или время протекает обычно. Переживаю из-за того, как они с ней обращаются. Я не думаю, что Солиэль намеренно причинит ей вред. Но, насколько мне известно, они пичкают ее фейскими плодами, которые так искажают реальность, что она никогда не захочет уйти. А это гораздо хуже. Исла занимает меня тренировками, когда мысли грозятся одолеть меня. Она помогает увереннее держаться в боевой стойке, учит принимать удары и наносить их. Работает со мной над мышечной памятью. И в конце каждого занятия мы стараемся задействовать мою магию. Я многого не умею, но у меня начинает получаться менять свою внешность. Я уже практически не устаю.
        В один из таких дней Гейдж неожиданно натыкается на нашу безмолвную тренировку в оружейной комнате. Исла подскакивает на ноги, увеличивая расстояние между нами. Я поднимаюсь чуть медленнее, мои мышцы измотаны магией и боем. Быстро, почти без смущения, Исла объясняет, чем мы тут занимались.
        Гейдж оглядывает меня с ног до головы, и я слегка выпрямляюсь.
        - Покажи, - требует он.
        Я демонстративно морщу лоб, показывая, что думаю о его тоне, но призываю свою магию, наслаждаясь ее мягким мурлыканьем под моей кожей. Воспроизвожу человеческую руку на своей собственной, даже делаю себе маникюр. На этот раз мне легче справиться с этим. Я опускаю взгляд и понимаю, что сделала то же самое с другой рукой, даже не глядя на нее.
        Он постукивает по ногтю.
        - Измени цвет.
        Я сосредотачиваюсь, и цвет растекается от ногтя к ногтю, сменяясь от бледно-лавандового к насыщенному сапфировому. Он кивает.
        - Ты уже пыталась поменять что-нибудь в своей внешности?
        Я качаю головой.
        - Руки удались у меня не с первого раза.
        Он указывает на щит на стене с гладкой, отражающей поверхностью. Исла стоит в стороне, как будто не она тренировала меня несколько минут назад.
        - Попробуй.
        Я прикусываю губу и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на себя в размытой поверхности. Сначала уши. Я медленно наклоняюсь вперед, ощущая границы своих возможностей. Скулы даются мне сложнее, потому что я не знаю, как вернуть им прежний облик, и довольствуюсь тем, что немного округлила лицо. Я не похожа на себя прежнюю, но снова выгляжу как человек. Ухмыляюсь, довольная собой, и поворачиваюсь, чтобы Гейдж осмотрел меня. Получается все лучше и лучше. И мне даже весело.
        Он мгновение изучает меня.
        - Ты не изменила свои глаза.
        - О, - выдыхаю я, чувствуя, как жар приливает к щекам. - Я не заметила цвет в отражении. Серебро, знаешь ли. - Это лишь полуправда. Я не могу разглядеть цвет, но я и не пыталась. Цвет моих новых глаз понравился мне сразу. Мои зачарованные глаза были серыми и скучными.
        - Твои глаза не серебряные, - сообщает он совершенно искренне. - Они опаловые.
        Я моргаю. Не подозревая о том, что он обращал внимание на мои глаза. Я издаю нечленораздельный звук и поворачиваюсь обратно к щиту.
        - Не надо, - просит он, хватая меня за запястье, и его прикосновение обжигает мою кожу. - В этом нет необходимости. Я просто хотел посмотреть, на что ты способна.
        - И?
        - Ты быстро учишься, - говорит он нехотя. - Но еще зажата.
        - Ну да. - Я пожимаю плечами. - Из Ислы получился хороший учитель.
        Он кивает ей, признавая проделанную работу. Выражение ее лица не меняется, но я могу сказать, что она наслаждается этой похвалой.
        - Но этого недостаточно, учитывая, что мы не знаем твоего Истинного Имени. По крайней мере, ты будешь знать основы, когда придет время.
        - Известно уже, насколько продвинулся Боуэн? - спрашиваю я.
        Его челюсть дергается, и я замечаю легкую щетину.
        - Боуэн говорит, что близок.
        Мне становится не по себе от этих мыслей, а в глазах отдается острая боль. Я дотрагиваюсь рукой до лба.
        - Тебе нужно отдохнуть, - говорит он, пожимая плечами. - Завтра ты встретишься с Подземельем и с Боуэном, - сообщает он мне. - Любое из этих препятствий подобно сражению. Не знаю, как ты, но я предпочел бы быть готовым к ним.
        Я делаю глубокий вдох.
        - Чем быстрее мы это сделаем, тем скорее я верну Элли, верно? - задаю риторический вопрос. - Я просто буду напоминать себе об этом.

* * *
        После продолжительного перерыва и нескольких стаканов холодной воды головная боль ослабевает, но я все еще не сплю, лежа в чересчур розовой кровати своей матери, и рассеянно тереблю края вязаной подушки. Я продолжаю думать об Элли, о других подменышах, о сделке, которую я заключила. Мысли не дают мне покоя, и я не в силах разложить их по полочкам. Наблюдаю, как темнеет двор, слушаю, как затихает Лощина - не то чтобы она была шумной, - и больше не могу оставаться лежать. Я перекидываю ноги через край кровати и как можно тише пробираюсь в коридор.
        Приглушенные светом светильников темно-зеленые стены становятся темнее. Света достаточно, чтобы продолжить свой путь, но не настолько, чтобы разглядеть картины в позолоченных рамах. Но мне хватает и этого, потому что сейчас я не в состоянии стоять на месте, изучая каждый образ по отдельности.
        Я ступаю по деревянному полу, стараясь, чтобы мои шаги оставались бесшумными, пока распутываю клубок своих мыслей. Я скучаю по Элли, скучаю так сильно, что у меня сводит зубы. Но в основном я переживаю о том, что с ней происходит. Как долго это будет продолжаться? Останется ли она моей Элли, когда ее отпустят?
        И я думаю не только об Элли. Солиэль принадлежат и другие подменыши - другие люди, у которых нет семьи полукровок, готовых заключить ради них сделку. Я не могу избавиться от мысли, что условия сделки с королевой Света окажутся не в мою пользу. Могла ли я просить вернуть других подменышей? Что бы случилось, если бы я действительно заключила с ней такую сделку? Меня терзают смутные сомнения, что я смогу решить эту проблему, будучи Темной королевой. Я понятия не имею, как устроена внутренняя политика Дворов.
        Но от возможностей, которые могут открыться передо мной, от того, к чему я должна стремиться, у меня зудит кожа. Я ускоряю шаг, то и дело сворачивая за угол. Почему Солиэль так стремится усадить меня на трон? Зачем она украла Элли, чтобы потом с такой легкостью отпустить ее назад? Я помню, что она считает гоблина недостойным трона. Но они даже не отличаются друг от друга, если только я ничего не упустила.
        И почему Гейдж так охотно готов отказаться от своего трона? У меня так много вопросов и ни одного подходящего ответа. Из-за этого, а также потому, что уже несколько дней торчу в этом доме, напряжение не покидает мое тело. А еще, кажется, я окончательно заблудилась, осматривая зал, в котором оказалась.
        Я хмыкаю, понимая, что не могу винить в этом дом. Я возвращаюсь к лестнице, надеясь, что нахожусь хотя бы на один этаж ниже своей комнаты. Но, когда подхожу к концу коридора, я замечаю полоску света под дверью.
        Я протягиваю руку, чтобы постучать, даже не успев обдумать эту мысль. Но, когда узор теней движется к двери, во мне просыпается мгновенная паника, что передо мной сейчас предстанет Боуэн и мне придется играть в какую-то фейри-версию игры «Постучи и беги».
        Я чувствую облегчение, увидев лицо Ислы в дверном проеме. Ее волосы в кои-то веки распущены, мерцающей синеватой волной перекинуты на одно обнаженное плечо. Доспехи тоже отсутствуют, и ее почти невозможно узнать в простой майке и легинсах. Она хмурится, на ее лице мелькает растерянность.
        - Миледи Фэй?
        Смущение приливает к моим щекам, когда я понимаю, что пришла к ней посреди ночи и как это выглядит со стороны.
        - Я заблудилась, - шепчу я и вздрагиваю. - Меня мучила клаустрофобия, и я потеряла над собой контроль.
        Выражение ее лица меняется, смягчается.
        - Внутренний двор? - спрашивает она, указывая на сад, находящийся неподалеку от моих покоев.
        Я натянуто улыбаюсь ей.
        - Он тоже окружен стенами.
        Она кивает, затем быстро моргает, словно пытается о чем-то вспомнить. Она дарит мне быструю, заговорщическую улыбку и присоединяется ко мне в коридоре.
        - Пойдемте, - говорит она, потянув меня за руку. От этого прикосновения у меня покалывает кожу, и я следую за ней вверх по лестнице.
        Лестница заканчивается небольшой площадкой на последнем этаже. По размерам это помещение меньше, чем моя спальня дома. Между большими, встроенными оконными рамами находятся французские двери. Исла вновь усмехается, отворяя их, и передо мной предстает небольшой балкон с видом на высокие шпили на крыше и верхушки деревьев в лесу.
        Теплый летний ветерок проникает внутрь, развевая волосы Ислы. Она прикрывает глаза, наслаждаясь им, а затем выходит на балкон. Мне хватает и этого приглашения. Я встаю рядом с ней, прислонившись бедром к перилам с другой стороны, чтобы не стеснять ее в маленьком пространстве. От неба нас отделяет лишь скрупулезно отлитые завитки из железа. На безоблачном небе ярко сияют звезды, а лес наполнен тихими звуками умиротворяющей природы - стрекот сверчков, шелест ветра по листьям и ветвям, редкие призывы и отклики сов. Я делаю глубокий, протяжный вдох.
        - Где мы? - спрашиваю. Клянусь, я чувствую запах соленого океана даже отсюда.
        Мягкая улыбка Ислы практически освещает меня.
        - Думаю, это своего рода дань уважения вдовьей прогулке. - Она слегла наклоняется, перегнувшись через край. - С земли его не видно.
        - Великолепно, - говорю я. Здесь и правда красиво, хотя пребывание вне стен не приносит успокоения моим мыслям. Вздох, вырвавшийся из меня, свидетельствует об этом.
        Она ласково опускает руку на мое плечо.
        - В чем дело?
        Я хлопаю глазами, удивленная прикосновением, но ничуть не огорченная им. Днем она держится от меня на расстоянии, и я даже думаю, что она сдерживается из-за своего положения. Возможно, из-за отсутствия доспехов некоторые установленные ею границы стираются.
        Она отдергивает руку, и я слегка качаю головой; щеки горят, пока я пытаюсь вспомнить вопрос.
        - Ох. Я просто думала… - Я почти рассказываю ей о своих переживаниях за Элли и других подменышах, ради которых я должна сражаться, но это кажется слишком личным, чтобы позволить себе говорить об этом. Мне себе-то трудно признаться, не говоря уже о ком-то постороннем. Я прочищаю горло. - Не понимаю, почему Солиэль хочет видеть меня на троне. В этом нет никакого смысла.
        Ее лицо омрачается.
        - Вы просто не знаете Солиэль. Она считает всех, кто не является сидхе, низшими существами. Тот факт, что Гейдж занимает трон, действует ей на нервы. Я удивлена, что она еще не попыталась свергнуть его. Хотя, если бы она это сделала, столкнулась бы с последствиями со стороны старейшин.
        - Зачем ей нужен Неблагой Двор? Она же его терпеть не может.
        Исла кивает, вглядываясь в деревья, словно в них спрятан секретный ключ, с помощью которого мы сможем понять мотивы королевы Света.
        - Чтобы переделать его по своему образу и подобию, я полагаю. Возможно, ради власти. Контроля над территориями. - Она пожимает плечами. - Нечто в таком духе.
        Я мысленно прокручиваю ее слова. Мне чего-то не хватает, как будто я упускаю какой-то фрагмент, но Исла знает этот мир лучше. Я пожимаю плечами.
        - А Гейдж? - спрашиваю я. Она восхищается им, и я не хочу, чтобы она подумала, будто я постоянно принижаю его достоинства. - Почему он готов отказаться от трона?
        Она слегка улыбается, на ее лице отражается преданность своему королю.
        - Он считает, что ты принесешь больше пользы Двору, чем он. И как бы он ни был хорош, я не думаю, что он когда-либо хотел стать королем.
        По крайней мере это похоже на правду.
        - Вас беспокоит только это?
        Из меня вырывается смешок, когда небрежное «да», готовое сорваться с языка, застревает в моей груди. Ах, да. «Я не могу солгать фейри».
        - Мне стало легче, - говорю вместо этого.
        Она удовлетворенно вздыхает.
        - Хорошо. - Она садится, скрестив ноги, на кафельную плитку. - Не желаете ли ненадолго остаться?
        Она смотрит в мои глаза. И пусть я понимаю, что мне необходимо выспаться, все равно устраиваюсь рядом с ней, возможно, на дюйм ближе, чем надо. И на один миг, пока мы обмениваемся историями в темноте, груз на моих плечах не кажется таким неподъемным.
        Глава десятая
        Следующим вечером, когда мы спускаемся на нижний этаж дома, - я подготовлена к новой встрече с Подземельем, - в моей голове бьется одна мысль. Остальные слишком опасны, чтобы думать о них сейчас.
        «Элли. Все ради Элли».
        Ненавижу свою нервозность, ненавижу переживания о том, как отреагируют на меня сегодня фейри Неблагого Двора. Желудок, не переставая, бунтовал с тех самых пор, как мне сказали, что время пришло. «Возьми себя в руки, Фэй». Я стискиваю зубы, когда Гейдж жестом приказывает мне спуститься по ступенькам. Его черные глаза с одобрением смотрят на мое платье.
        - Эта дверь никогда не меняет направление? - спрашиваю его, пытаясь отвлечься и разглядывая орнамент и древние символы, вырезанные на ней. Я уже не раз попадала впросак в этом доме, - не считая прошлой ночи, где виновата была только я сама. Открывала дверь в оружейную комнату, но оказывалась почему-то на кухне. Я не знаю, то ли дом движется вокруг нас, то ли мы вокруг него. Ни Исла, ни Гейдж так и не смогли ответить на мой вопрос.
        - Подземелье - древнейшая часть Лощины. Дом помнит об этом.
        Я провожу рукой по деревянной раме, обрамляющей дверь, которая открывала проход к лестнице, ведущей в Подземелье. Время от времени мне кажется, что под фасадом из дерева, камня и штукатурки я могу почуять чье-то присутствие. Оно словно забавляется, играет с нами, но в то же время внимательно наблюдает. Надеюсь, оно не чувствует приступов клаустрофобии, с которыми я борюсь, или не принимает их на свой счет. В этих стенах я ощущаю себя в большей безопасности, чем мне хотелось бы признать. Впрочем, когда делаю первые нерешительные шаги по лестнице в темноту, я понимаю, что это не продлится долго. Не задумываясь, я тянусь к своей магии. И пусть я чувствую слабость в коленях, она нежно скользит по моей коже, будто кошка, которая ластится к моим ногам. Почти дружелюбное прикосновение.
        - Ты помнишь, что нужно сказать?
        Я закатываю глаза, хотя он не видит меня в темноте.
        - Да, Гейдж.
        - Я тебя раздражаю? - спрашивает он, в его голосе слышатся дразнящие нотки.
        Я подавляю смех, застрявший в горле.
        - Неистово, Гейдж.
        Он усмехается, но старательно скрывает это.
        - Тебе не о чем беспокоиться, знаешь ли. Они меня, скорее, терпели. А тебя они полюбят. - Я недовольно хмурю брови. Мне не нравится, что кто-то может прочесть меня как открытую книгу.
        - Мой отец убил их народ, - напоминаю я негромко. - Они не смогут этого забыть. - Здесь настолько темно, что каждый последующий шаг дается мне тяжело. Мне кажется, что сейчас вполне безопасно поделиться с ним своими переживаниями, не опасаясь осуждения в глазах друг друга.
        - Они простят тебе грехи твоего отца и будут счастливы возвращению сидхе на трон.
        - Почему ты так говоришь?
        - Неблагие - далеко не беспечный народ. Для них не существует предрассудков по поводу расы. Никого из них не волнует, сидхе я или нет. Но заботит то, как нас воспринимают в других Дворах. Когда Благие насмехаются надо мной, они высмеивают саму суть нашего Двора. - Он вздыхает. - Только на этой почве фейри устроили множество потасовок в городских барах.
        - Постой, драки в барах? - переспрашиваю я, пробуя представить дриад и эльфов, распивающих напитки в одном из трех баров в Стиллуотере.
        - Незначительные, - отвечает он.
        - Разумеется. - Звучит неправдоподобно, ну и ладно.
        - Многие до сих пор не доверяют мне.
        - Почему?
        Он медлит, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он ту странную открытость при разговоре в этой темноте, что и я.
        - Я был рыцарем короля Колума, - говорит он мне. - Его первым рыцарем. Я поклялся защищать его. Но нарушил эту клятву.
        Я прикусываю губу. Клятвы священны для фейри, священны для их культуры. Вина, которую он, должно быть, несет на своих плечах, кажется тягостной для меня.
        - Но они должны понимать, почему ты так поступил.
        - Многие понимают, - признает он с трудом. - И я старался быть королем, которого они заслуживают.
        Я сглатываю. «Дело не только в возвращении Элли», - напоминаю себе. Во всем. Такова моя жизнь теперь. В груди поднимаются необъяснимые чувства. Народец будет зависеть от меня. Я даже не задумывалась об этом. Так зациклилась на попытках вернуть Элли и на том, как это изменит мою жизнь, что не подумала и о других аспектах этой сделки. Я не знаю, как быть королевой, не говоря уже о том, как быть хорошей королевой. Осознание обрушивается на меня со скоростью летней грозы: если я должна это сделать, то хочу сделать это правильно.
        - Может быть, ты научишь меня, как стать достойной, - говорю я.
        Он смеется. Его смех эхом отражается от каменных стен, окружающих нас.
        - Я сделаю все необходимое за отведенный нам срок. Но я не переживаю. Это у тебя в крови. - Я морщу нос от этого устаревшего понятия. Мне не хочется полагаться только на свою кровь.
        - Ты останешься при дворе после всего? Я думала найти замену Боуэну, - легкомысленно добавляю я.
        Он жестко отвечает:
        - Я не знаю ни одного темного монарха, который остался бы после своего свержения. Не могу представить, что и в нашем случае будет иначе.
        Его отрывистый ответ ставит точку в нашем разговоре. Хотя он все равно сошел бы на нет. Спустя еще несколько ступеней шары света прорезают темноту вокруг нас.
        У основания лестницы Гейдж покидает меня, даже не оглянувшись на меня.
        - Ты знаешь, что делать, - бормочет он, исчезая внутри. Дверь открывает проход в пещеру с противоположной стороны от поляны, что находилась в лесу. Темный король идет к своему трону на центральном помосте, его народ расступается перед ним. Наш народ.
        Я задерживаюсь в проеме, наблюдая, как все взгляды следят за Гейджем.
        Мурашки пробегают по моим рукам, пока я осторожно двигаюсь вслед за ним, держась позади, чтобы Народец не заметил меня. Впереди самая трудная часть вечера - остаться одной в толпе. Когда Гейдж представит меня, я смогу встать рядом с ним и с Ислой на помосте. Но пока я в одиночестве.
        Высоко под сводом пещеры покачиваются блуждающие огоньки, будто от дуновения ветерка, который, кажется, ощущают только они. Словно звезды, озаряющие нас белым и теплым сиянием. Кругом льется музыка, звучащая отовсюду и ниоткуда одновременно, но сегодня она не такая навязчивая. Некоторые фейри покачиваются на месте, и лишь единицы кружатся в танце. Я замечаю косые взгляды, которые бросают на меня несколько фейри, но большинство из них даже не оборачиваются. В толпе меня не замечают, и напряжение между плечами ослабевает.
        Все дружелюбно и оживленно беседуют друг с другом - яркий контраст с той суровой сдержанностью, с которой я столкнулась на Холме. Не знаю, нормально ли это. Дело в Неблагих или в Гейдже и в его манере правления? И каким будет Двор под моим началом? Я осматриваю внутреннюю часть пещеры, прикусив губу. Домовой в обнимку с дриадой раскачивается около помоста, голоса компании сирен сопровождают мелодию. «Вот как, - клянусь я, впиваясь ногтями в ладони. - Вот как это будет».
        Грот выглядит античным и священным, но не запретным. По неровным стенам пляшут тени, которые могут быть как отблесками факелов, так и прахом Неблагих, остатками их чар, запечатанными глубоко в сером камне, словно следы на земле. Удивительно, что я не почувствовала это сакральное ощущение магии раньше. Может, именно оно и звало меня все те годы, что я посвятила поискам завесы?
        Я прокладываю себе путь по направлению к помосту. Никто не тянется ко мне, не предлагает мне еду или напиток, никто не преграждает дорогу. Я озираюсь по сторонам, и внезапная мысль проносится у меня в голове. Я не замечаю женщину, созданную из темноты. В прошлый мой визит она была на целую голову выше всех присутствующих здесь существ, поэтому заметила бы ее, находись она тут. У меня так много к ней вопросов, и ее отсутствие огорчает.
        Рука обхватывает мою талию, и я дергаюсь назад, хотя хватка у незнакомца крепкая.
        - Полегче, любовь моя, иначе никто не узнает, как сильно ты по мне скучала.
        Я оборачиваюсь и встречаюсь с ярко-голубыми глазами, смотрящими на меня. В них нет неприкрытой злости, и ему, похоже, все равно.
        - Келлан, а ну отпусти меня, дурень.
        Он морщится.
        - Ты ранила меня в самое сердце, маленькая приспешница тьмы. Ты слишком много времени провела с Его королевским Занудством.
        Я фыркаю.
        - И чья же это вина? Разве никто не обещал мне навестить меня?
        Радость испаряется из его глаз.
        - Я пришел, как только смог, любовь моя.
        Я пожимаю плечами и дарю небольшую улыбку, когда освобождаюсь от его хватки. Он упирается рукой в бок.
        - Я прекрасно справилась сама, - беззаботно сообщаю ему.
        Мой игривый тон вызывает у него усмешку.
        - Правда, что ли?
        - Мм, - отвечаю я, скользя взглядом по его худощавому телосложению. Сегодня на нем идеально белое облачение, под которым торчит синяя рубашка, выделяющаяся на груди небольшим треугольником.
        - Видишь что-то привлекательное, маленькая приспешница тьмы?
        Я краснею и шлепаю его по руке.
        - Все еще в придворном наряде? - спрашиваю я.
        - Я выгляжу шикарно, и ты это знаешь. - Я смеюсь. Если бы я не знала его лучше, подумала бы, что скучала по нему. Хотя никогда не призналась бы ему в этом лично.
        Я стараюсь держать себя в руках. Он великолепен и слишком забавен, но сейчас я не могу позволить себе эти сложности.
        - Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я, пытаясь соблюсти баланс между вежливостью и навязчивой дружелюбностью.
        - Солиэль нравится, когда я шпионю, - отвечает он, окидывая взглядом грот.
        - Серьезно?
        Он пожимает плечами, усмехаясь во весь рот.
        Раздается громкий удар, повторившийся трижды, который эхом отражается от каменных полов и подвесных сводов. В животе снова нервно екает, когда я поворачиваюсь лицом к помосту.
        - Ох, - вздыхаю я, бросив взгляд в сторону Келлана. - Ну вот и все.
        Он подбадривающе мне улыбается.
        - Между прочим, ты - само очарование.
        Я игнорирую румянец, заливающий мои щеки.
        Музыка стихает, как и разговоры фейри вокруг нас. Гейдж поднимает руку в знак приветствия, и те, кто держит напитки, молча приподнимают бокалы, выказывая свое почтение.
        - Ночь приветствует вас, - начинает он.
        - И бережет тебя, - вторят фейри. Мурашки пробегают по моим плечам, скользят по шее.
        - Я принес вам весть, - продолжает он, тени волнами стекают вокруг него. - Последний раз, когда в Подземелье проходили празднества, к нам вернулась заблудшая Неблагая сидхе. - Он смотрит на меня, и несколько фейри поворачиваются, прослеживая за его взглядом. - Но она не просто вернувшийся сородич. Она - дочь короля Колума и его супруги, леди Эммалин. - Он протягивает мне руку, и я послушно направляюсь к помосту. - Для меня большая честь вернуть ей законный титул. Я представляю вам леди Фэй, Дочь Ночи, принцессу Двора Тьмы. - Словно в идеально отлаженном танце, я достигаю помоста, когда он заканчивает свою речь, и подаю ему руку, опускаясь в неглубоком реверансе. Тени, струящиеся по его запястью, касаются моей кожи, удивляя меня своим бархатным теплом. Он посылает по моим пальцам импульс, и я смотрю на него, поднявшись.
        Когда он тянет меня за собой, раздаются аплодисменты, но у меня звенит в ушах, и я не могу распознать, насколько они искренние.
        - Как наследница трона моего отца, - говорю я, и мой голос прорывается сквозь толпу. - Я претендую на мое законное место и корону.
        Шум обрушивается на нас внезапной волной, пока Народец переглядывается между собой. Звон в моих ушах усиливается.
        - Притязания приняты, леди Фэй, - объявляет Гейдж. И воцаряется напряженная тишина.
        А затем ликование вспыхивает одобрительными возгласами, песнопениями, криками и плачем. Неземные звуки, издаваемые неземными существами. Мои глаза расширяются, старательно отработанная безучастность тает от удивления.
        Он наклоняет ко мне голову.
        - Я же говорил, - произносит он. Один раз хлопает в ладоши, и звук разлетается по всей пещере. Собравшиеся оборачиваются к нему, но они слишком взволнованы, чтобы хранить нерушимое молчание. - Мы отпразднуем возвращение леди Фэй и вскоре назначим дату ее испытания. Наслаждайтесь ночью.
        По какому-то неприметному распоряжению музыка мгновенно нарастает, и Народец растворяется в бурном веселье. Они неистовствуют, и я задыхаюсь от изумленного смеха.
        За моей спиной на помосте раздается скрежет. Я поворачиваюсь и обнаруживаю Гейджа, водружающего трон рядом со своим собственным, точная копия зазубренной спинки вздымается над сиденьем. Как только трон полностью установлен, он опускается на свой.
        - Вот так, - говорит он. - Самое сложное позади.
        - Наверное, да, - с удивлением отмечаю я. Я устраиваюсь на троне, который он сотворил для меня. Присмотревшись, замечаю затейливые виноградные лозы и небольшие веточки фруктов и певчих птиц, вырезанные на подлокотниках. «Значит, не совсем копия». - Я все правильно сказала?
        - Вы справились великолепно, - говорит Исла, становясь чуть позади нас. Ее похвала пробуждает что-то в моей душе.
        - И даже никого не поблагодарила, - добавляет Гейдж. Я хмуро смотрю на него.
        Келлан подходит к помосту и склоняет голову перед нами обоими.
        - Моя сестра будет рада узнать об этом событии в Неблагом Дворе, - официально произносит он.
        Мои пальцы сжимают каменные подлокотники.
        - Отпустит ли она теперь Элли?
        Он хмурится.
        - Я так не думаю. И мне жаль. Я знаю, что не это ты хотела услышать.
        - Вполне ожидаемо, - признаюсь я, вжавшись в спинку трона.
        - Я должен доставить весть, - говорит Келлан. Гейдж кивает ему, и тот отступает в толпу, исчезая, когда веселье поглощает его.
        Я глубоко вдыхаю, испытывая пьянящую смесь облегчения и усталости.
        - Раньше я мечтала об этом, - признаюсь ему. - Хотела быть здесь. Не конкретно здесь, - поправляю я себя, кивая на помост. - Но, когда я считала себя человеком, повсюду искала фейри. После того что случилось с моей матерью, мне бы начать бояться их, но… - Я с сожалением качаю головой.
        - А сейчас? - спрашивает Гейдж. Его голос кажется уставшим.
        Я смеюсь, и мой смех звучит как смесь удовлетворения и раскаяния.
        - Я не хочу ничего больше, чем стать их частью. Но я слишком напугана, чтобы позволить себе об этом мечтать.
        - Почему?
        Я поворачиваюсь к нему, почувствовав неистовое желание выпустить страх наружу.
        - Эмма рассказывала мне истории, когда я была ребенком. Мрачные, порочные и такие чудесные. Они должны были пугать меня, но я их обожала. Меня завораживала их магия.
        - Любая история - это своего рода магия, - говорит Гейдж.
        - Но, придя в этот мир, я никак не могу отделаться от мысли, что все те истории рассказывались мне с определенной целью.
        - С какой? - осторожно спрашивает он.
        - Мне кажется, она была уверена, что за нами охотятся. Она хотела, чтобы я боялась. Чтобы была осторожна.
        Он долго хранит молчание.
        - Это лишь теория, - наконец говорит он, и я выпускаю воздух.
        - И все?
        Он изучает меня, прежде чем ответить:
        - Она была не единственной, кто так думал, - говорит он. - Если она вообще так думала, - напоминает он мне рассудительно.
        - Но…
        - Боуэн! - выкрикивает Гейдж, поднимаясь со своего трона, чтобы встретить гнома на краю помоста. Гном прокладывает себе путь сквозь танцующих фейри, хмурясь, когда приходится протискиваться между ними.
        - Вижу, все прошло хорошо - говорит он. - Поздравляю.
        - Ты получил то, что нужно? - спрашивает Гейдж, пресекая любую мою возможность ответить Боуэну.
        Гном бросает на своего короля многозначительный и неприветливый взгляд.
        - Конечно, - ворчит он. - Начинаем прямо сейчас. - Он поворачивается, чтобы уйти.
        - Эм. - Я приподнимаюсь со своего трона. - Разве мы не в самом разгаре вечера? - Я жестом указываю на извивающуюся толпу.
        Боуэн поворачивается, чтобы оценить, серьезно ли я говорю.
        - Вам нужно сделать что-то еще помимо этого?
        - Не знаю, - отвечает Гейдж и смотрит на меня, лукаво усмехаясь. - Может, ты хотела бы потанцевать?
        Я хмуро смотрю на него, пытаясь скрыть обжигающее смущение.
        - Не с тобой.
        - Тогда, возможно, в другой раз, - говорит он и спускается с помоста. Боуэн, явно уставший от нас, начинает перебирать своими короткими ножками в сторону заднего выхода. Гейдж указывает на него, дернув подбородком.
        - Боуэн хочет задействовать излучаемую ими энергию, чтобы усилить свое заклинание. Пойдем, они прекрасно обойдутся без нас.
        Я бросаю долгий, томительный взгляд на покачивающихся в такт мелодии Неблагих. Не сомневаюсь в правдивости его слов, но страх наполняет меня. Я спускаюсь по ступенькам следом за ним, и стук моих каблуков по каменной поверхности едва доносится до моих ушей из-за музыки, грохочущей в пещере.
        Возвратившись в дом, я удивляюсь, не услышав музыки, ударяющей снизу по половицам. С чем-то я уже успела познакомиться, но есть вещи, которые остаются для меня неведомы: о царствах фейри, о том, как они взаимодействуют с миром смертных.
        Боуэн направляется в столовую. Мы следуем за ним.
        - Он как маленький тиран, - бормочу себе под нос. Гейдж лишь усмехается.
        - Я все слышал, - сообщает Боуэн, не оборачиваясь. Мои уши горят от стыда. Он ждет нас около двери, одарив меня одним из своих самых суровых взглядов. - Тебе повезло, что я терплю твое присутствие, приспешница тьмы.
        - Я думала, только Келлан меня так зовет.
        - Это старинный титул для властителя при Неблагом Дворе, - говорит Гейдж, не глядя на меня. - Не ласковое прозвище.
        Я смотрю на него.
        - Я даже не подозревала об этом. - Он пожимает плечами, не отрывая взгляда от Боуэна. Тот, однако, закатывает глаза.
        - Твоим незнанием этого мира можно заполнить весь Лох-Морар.
        Я презрительно посмеиваюсь. Пусть я и не ориентируюсь в географии Шотландии, но прекрасно распознаю оскорбление.
        - Дружеское напоминание: это был не мой выбор.
        - Мы выходим за грани своих сил, пытаясь тебе помочь. Так что воспользуйся предоставленными тебе возможностями. И не подводи тех, кто рискует ради тебя жизнью.
        Я бросаю взгляд на Гейджа, но тот даже не смотрит на меня. Я уединяюсь в сторонке, наблюдая, как Боуэн достает из кожаной сумки различные предметы: серебряную чашу, резную стеклянную флягу цвета граната, подозрительно древнюю и потрепанную книгу и одну свечу.
        - Это безопасно? - интересуется Гейдж.
        Боуэн осторожно перелистывает книгу, пока не доходит до необходимой страницы, на которой написан текст на непонятном языке. Откупоривает флягу и отвечает только тогда, когда начинает переливать жидкость в чашу.
        - В какой-то степени.
        Бутыль становится прозрачной, а темная и пугающе густая жидкость темнеет в серебряной чаше.
        - Это кровь? - спрашиваю я, судорожно сглотнув.
        - Кровь дракона. Редкая вещь. Сильная вещь. - Желчь поднимается по моему горлу.
        Гейдж шумно втягивает воздух.
        - Она действительно дорого мне обойдется.
        Глаза Боуэна метнулись к нему, когда содержимое бутылки опустело.
        - Я предупреждал. Нет ничего, что нельзя купить. - Он зажигает свечу и отходит от чаши, выжидающе посмотрев на меня. - Кровь - это проводник.
        Прежде чем я понимаю, что он от меня чего-то ждет, проходит какое-то мгновение.
        - В чем дело? - Мой голос дрожит, как и все мое тело.
        - Ты должна опустить руки в чашу, - сообщает Гейдж, и его тихий голос полон сожаления.
        - Что? - почти выкрикиваю я.
        Боуэн хмыкает.
        - Твои руки должны быть в чаше, глупая девчонка. Кровь - это проводник. - Его голос приобретает грубый акцент, которого я раньше не замечала.
        - Что за варварство.
        - Ага. Такова гномья магия. Если из-за тебя я потрачу кровь дракона впустую, на мою помощь можете больше не рассчитывать.
        Гейдж опускает руку на мою поясницу. От неожиданности я подпрыгиваю, и он отстраняется, оставаясь рядом и продолжая говорить со мной тихим, успокаивающим тоном:
        - Если тебе станет легче, дракон погиб не ради тебя. Он был мертв по крайней мере… Сколько, Боуэн? Четыре столетия? Пять?
        Гном нюхает бутылку.
        - Четыре, я бы сказал.
        - Это совсем не утешает. - Но спираль вины потихоньку разворачивается внутри.
        Гейдж вздыхает, словно готовясь к чему-то неприятному.
        - Хочешь ты этого или нет, но сделать это все равно придется. - Он оглядывает меня с ног до головы. - Или нет. И ты никогда больше не покинешь этот дом. Не говоря уже о том, чтобы выжить во время испытаний.
        Я отступаю.
        - Выжить?
        Он качает головой из стороны в сторону и изучает меня.
        - А на что, ты думала, делают ставки?
        - Мне едва исполнилось восемнадцать. Самое большое испытание, о котором мне приходилось беспокоиться, - это SAT![1 - SAT - стандартизированный тест для приема в высшие учебные заведения.]
        Лицо Гейджа напрягается, но я успеваю заметить промелькнувшее сожаление.
        Из горла Боуэна издается звук недовольства.
        - Пора уже забыть про свою смертную жизнь.
        Я вновь бросаю взгляд на Гейджа. Меня беспокоит то, как он посмотрел на меня, как преобразился, когда Боуэн намекнул, что я могу подвести их обоих. «С каких это пор меня волнует, что он обо мне думает?» Вероятно, где-то в промежутке между постоянными придирками ко мне и искренним уважением к нему со стороны Ислы. Я знаю, что он заботится о своем Дворе - Дворе, который скоро станет моим. Наверное, мне хочется, чтобы он считал, что мне это по плечу. Я спокойно выдыхаю. Как бы ни хотелось признаваться, но Боуэн прав.
        - Хорошо, - говорю я и встаю перед чашей. Я засучиваю рукава своего платья, и звезды царапают мою кожу. Я колеблюсь, занеся руки над чашей. - Сейчас?
        - Подожди, - просит гном и перемещает свечу справа от меня, зажигая ее, отблески пламени начинают танцевать по стенкам чаши и поверхности крови. Я наблюдаю за тем, как он подготавливает фолиант, и тут мой взгляд перехватывает Гейдж. Та отрешенность в его глазах исчезла, но я не могу определить эмоцию, что пришла ей на смену. Я снова смотрю вниз на Боуэна.
        Он встречает мой взгляд.
        - Я не буду лгать тебе, девочка. Это будет больно. - Я рассеянно киваю и сосредотачиваюсь на мерцании свечи, когда он хватает меня за локоть, заставляя посмотреть ему в глаза. - Это будет больно, понимаешь? Не вынимай руки из чаши. Ясно?
        Ледяной поток наполняет мои вены и желудок, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не начать задавать вопросы.
        - Хорошо. - Я опускаю руки в кровь, позволяя ей струиться сквозь пальцы.
        Я ожидала почувствовать холодную кровь или в лучшем случае комнатной температуры. Но она горячая, будто ее только что выкачали из тела. Я сглатываю желчь, подступившую к горлу, но желудок, слава богу, пуст.
        - Ты готова? - спрашивает Боуэн.
        Я киваю.
        Боуэн щелкает костяшками пальцев и начинает читать текст из реликтовой книги.
        Его акцент усиливается по мере того, как произносимые слова наполняют воздух вокруг нас. Язык кажется таким же старым, как и сама книга. Нечто внутри чаши внезапно хватает меня за руки и тянет их вниз, ладони прижимаются ко дну чаши, руки погружаются в жидкость до самых локтей. Мои костяшки трутся друг о друга, и я извиваюсь, но мои руки словно прикованы к серебряной поверхности.
        Боуэн смотрит на меня поверх книги, прежде чем произнести следующую фразу. Кровь в чаше пузырится на моей коже, ее жар проникает в самое сердце, и моя собственная кровь кипит вместе с ней. Моя магия, которая проявлялась всякий раз, когда я призывала ее, снова съеживается - что-то гниющее и обжигающее преследует ее внутри моего разума, внутри моей души. Она подрагивает, и я дрожу вместе с ней.
        Его следующие слова звучат отрывисто, жестко, не скрывая своих мрачных намерений. Боль пронизывает меня, словно разрывая мою плоть, дробя кости, выворачивая наизнанку легкие. Она поглощает меня целиком. Из меня вырывается истошный животный крик. Я и не знала, что могу так вопить. «К черту всю эту магию. Она разорвет меня на части». Я не осознаю, что пытаюсь вытащить руки из чаши, пока Гейдж не оказывается рядом, вдавливая мои ладони обратно, - его тихий и ласковый голос что-то шепчет мне на ухо, но я не могу разобрать ни слова. Мои колени ослабевают, но он придерживает меня в вертикальном положении. Я ненавижу его. Ненавижу их обоих. Но, если он отпустит меня, я не смогу стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы продолжать держать руки в чаше.
        Боуэн заканчивает свое заклинание, и рыдания сотрясают мою грудь. Последние капли огня просачиваются из крови в меня, и в моих жилах затихает жар. Но я по-прежнему чувствую внутри себя то, что Боуэн сейчас высвободил, - нечто хищное и недоброжелательное под моей кожей. Оно полыхает там, где к нему прикасаются.
        Я с трудом призываю свою магию. Она откликается, но робко; словно соль, насыпанная на открытую рану. Почему она ощущается такой поверженной? Почему мое сердце разрывается?
        - Отпусти меня, - прошу я Гейджа.
        Он все еще удерживает меня, но обожженные внутренности требуют, чтобы я стояла сама. Он медленно отпускает мои плечи, следя за тем, чтобы я не упала. Увидев, что я твердо стою на ногах, он оборачивается к Боуэну.
        - Что ты натворил? - Ярость в его голосе не задевает меня. Я, словно в тысячах шагов от него, наблюдаю за происходящим сквозь собственную дымовую завесу.
        - Ничего такого, о чем бы ты не просил меня.
        - Так магию… - рычит Гейдж, - не пробуждают.
        - Мы оба знаем, что подобные вещи навечно утеряны. Призрачная королева позаботилась об этом, - раздраженно отвечает Боуэн.
        - Ты говорил…
        Он обрывает Гейджа рассерженным взмахом руки.
        - Я говорил, что помогу. Но ты не спросил, как именно. Тогда тебе было на это плевать. - Они смотрят друг на друга. Но Гейдж не отрицает обвинение.
        - Что ты сделал? - спрашивает Гейдж, его голос становится более спокойным, более покорным.
        - Технически я вдохнул в нее магию дракона. Это подстегнет ее собственную магию к действию.
        - А если нет?
        - Тогда ей придется научиться защищать себя. Ты хочешь подвергнуть девочку обряду наречения?
        Загорелая кожа Гейджа бледнеет, и я понимаю, что, каким бы ни был этот обряд, ни к чему хорошему он не приведет. В моих венах полыхает огонь. Я вытягиваю руки в стороны. Даже в таком состоянии я не хочу испачкать платье кровью. Мне просто хочется избавиться от него. Я направляюсь к двери, не обращая внимания на их спор.
        В коридоре я успеваю пройти десять шагов или, может, сто, прежде чем Гейдж догоняет меня. Я не знаю.
        - Куда ты идешь?
        - В кровать.
        - Ты не можешь. - Он тянет меня за локоть обратно. Его кожа холодная на ощупь, и его прикосновение пробуждает мой гнев, прорывающийся сквозь туман.
        - Еще как могу, - огрызаюсь я, выдергивая руку. Меня пошатывает. Ярость змеится по моим венам, и я стискиваю зубы.
        - Это неправильно! - говорю я, теряясь в догадках, как заставить его понять. Позаимствованная магия ощущается чуждой, и, боже, я так сильно хочу, чтобы она исчезла. Я чувствую себя оскверненной до самой глубины души. Хочу вытравить это из своих костей. - Я не хочу, чтобы она была внутри меня.
        Гейдж проверяет, закрыта ли дверь.
        - У тебя нет выбора.
        Я отступаю от него, из последних сил бросая на него свой самый злобный взгляд.
        - Разумеется, у меня есть выбор. Ты - король, ты можешь продолжить править, как будто никогда не знал о моем существовании. Я верну Элли другим способом. - Она не хотела бы для меня подобного. - Уверена, ты предпочел бы именно это, чтобы я не приходила сюда и не портила все. Тогда мне даже не понадобилась бы магия.
        Он издает грозный рык и делает шаг ко мне.
        - Все не так просто. Ты должна научиться.
        С минуту я вглядываюсь в его холодные глаза. Он напоминает мне того Гейджа, которого я узнала за последние несколько дней. Когда я заговариваю, мой голос едва слышен:
        - Почему?
        Он - без предупреждения, гораздо быстрее, чем я успеваю моргнуть, - обхватывает мои плечи грубыми пальцами и прижимает меня к стене. Мое дыхание сбивается в груди, в воздухе ощущается аромат шторма и разбивающихся волн. Его аромат. Сердце бешено колотится в груди. Я борюсь с нарастающей в моих жилах беспричинной паникой. «Он слишком близко. Я не могу думать, когда он рядом со мной». Его тело прижимается ко мне, лицо на расстоянии шепота от моего. Он наклоняет голову, изучая меня своими темными глазами.
        - Ты боишься? - интересуется он, его дыхание щекочет мои губы. Мою грудь все еще сдавливает, поэтому я качаю головой. Уголок его рта приподнимается. - Нет? Тогда дыши, ясноглазка.
        Я хмурюсь от этого странного ласкового обращения, а затем пытаюсь оттолкнуть его. Он не отступает, не сдвигается ни на дюйм.
        - Гейдж, хватит…
        Он прерывает меня, крепко вцепившись пальцами в мои плечи.
        - Сделай глубокий вдох, а потом выпусти его.
        Я закатываю глаза, но делаю как велено. Темно-фиолетовое облако срывается с моих губ, словно дымок. А после, как и в прошлый раз в Подземелье, мир вокруг меня растворяется.
        Где-то в кромешной темноте я чувствую, как под моей кожей разворачивается борьба. Но мои конечности налились свинцом, и я не могу пошевелиться, не могу помочь выстоять искре собственной магии против адского пламени другой - бушующей, словно ураган, в моих костях. Сознание путается и размывается, словно прилив. И, пока боль затягивает меня в свою пучину, я подсчитываю, сколько ужасных дел совершу, когда проснусь. С Боуэном. Гейджем. И Благой королевой.
        Глава одиннадцатая
        Солнечный свет проникает сквозь льняные занавески и гору подушек, наваленных вокруг моей головы. Я продолжаю лежать неподвижно, и осознание разливается по моей коже. Драконья магия поладила с моей, и теперь уже не кажется настолько инородной в моих жилах. Я призываю ее пробудиться, выйти на поверхность. И она с готовностью отвечает на зов, но ощущается иначе. В ней меньше урчащей готовности помочь и больше услужливого послушания. Но это похоже на то, будто я что-то потеряла.
        Я веду себя глупо. Магия есть магия, не так ли? Совсем недавно я даже прикоснуться к ней не могла - да и не хотела, если честно, - а теперь чувствую, что способна на большее. Меняю окрас одной симпатичной розовой подушки, покоящейся возле моей головы, на цвет темной ночи. Я даже не запыхалась.
        - А я все думал, когда ты проснешься.
        Я рывком поднимаюсь, чувствуя головокружение от резкого движения и прилившей крови к голове. Гейдж стоит в дверном проеме и, на мой взгляд, совсем не выглядит раскаивающимся. Я усаживаюсь на другом краю кровати и натягиваю одеяло, скрывая свои голые ноги. Не знаю, кто уложил меня в постель, Гейдж или Исла - и что из этого хуже, - но ни один из них, очевидно, никогда не слышал о пижамных штанах.
        - Ты поступил со мной, черт возьми, так же, как в Подземелье.
        Он прислоняется к дверному косяку, засунув руки в карманы.
        - Я не думал, что ты помнишь это.
        Я сверлю его взглядом.
        - Не каждый день фиолетовый дым вылетает из своих легких, знаешь ли.
        У него еще хватает наглости закатить глаза!
        - Ты - упрямица. Я ничего тебе не сделал. Ну, разве что напугал.
        - Не напугал, - машинально отвечаю я.
        Он вздергивает одну бровь. Это несправедливо, что кто-то столь восхитительный может быть настолько невыносимым.
        - Хочешь, покажу тебе еще раз? - Он переступает порог комнаты.
        Я поднимаю руку, останавливая его.
        - Нет, благодарю.
        - Тогда, пожалуйста, выслушай меня, ради всего святого! - Я поджимаю губы, но ничего не говорю, и он раздраженно проводит рукой по волосам. - Это был не дым, - сообщает он, доставая из кармана маленькую стеклянную сферу. Внутри нее клубятся огни ночного неба, толкаясь по сторонам в поисках выхода. - Это была… это… - говорит он, сопровождая свои слова жестом, - твоя магия.
        Я пялюсь на него, переваривая услышанное.
        - Я… Что это значит? Я теряю ее?
        - Нет, ничего подобного. Твоя магия восстанавливается самостоятельно. Проблема в том, что ты не знаешь, как ее использовать. И, когда ты попадаешь в ситуации, которые твое тело считает опасными, магия реагирует. Слабо, но реагирует.
        Мне становится обидно после его слов, кроме того, что я действительно упряма.
        - Я уверена, что все идет своим чередом, - бормочу я.
        Он смотрит на меня какое-то мгновение и, пропустив мои слова мимо ушей, продолжает объяснять. Поднимает сферу вверх, как бы подтверждая свои слова.
        - Она опасна. Чистая, необузданная магия. Как маленькая, очень мощная бомба. Именно поэтому ты должна научиться контролировать ее. - Он опускает руку. - Как ты себя чувствуешь сегодня утром? - спрашивает он, в его голосе звучит нотка нерешительности: он наконец закончил отчитывать меня.
        - Имеешь в виду после того, как Боуэн засунул мне под кожу дракона? - Я хмыкаю, но все же оцениваю свое состояние. - Сейчас я в порядке. Кажется, вроде как… - Я замолкаю, подыскивая нужные слова. - Магии сплотились? Но ощущения другие. - И мне тоскливо от этого. Глупо, но мне ее не хватает. - И прошлой ночью было чертовски больно.
        - Я знаю, - говорит он, нахмурившись. - Мне жаль, что я не расспросил о его помыслах. Гномы - древняя раса, почти такая же древняя, как фоморы. Я подумал, что если у кого и есть доступ к такого рода заклинаниям, то у него.
        Я сглатываю, не зная, как поступить с его извинениями. Думаю, что слова, которые Боуэн сказал прошлой ночью, оказались правдивы. Если я хочу сделать все правильно, не могу продолжать в том же духе. В сделке есть и другие составляющие, - важные составляющие, - о которых я забыла. Даже если я заключила невыгодную сделку.
        - Кто такие фоморы? - Слово кажется тяжелым на моем языке.
        Гейдж не двигается, наблюдая за мной.
        - Очень, крайне древняя раса Народцев. Опасная.
        Я глубоко вздыхаю.
        - В этом мире ужасно много вещей, о которых я ничего не знаю.
        - Да.
        Я прикусываю губу. Если я хочу стать хорошей королевой, мне стоит лучше использовать доступные ресурсы.
        - Ты обучишь меня? - тихо спрашиваю я. Я не могу себе позволить не знать. И, если он не решит остаться здесь, когда все закончится, мне нужна его помощь сейчас.
        Он долго не отвечает. Я кручу в пальцах край одеяла.
        - Да. Нужно спуститься в мой кабинет. В некоторых книгах есть более древние изложения легенд.
        Я изо всех сил борюсь с улыбкой облегчения, готовой растянуться по моим губам.
        - Хорошо. Только, - жестикулирую я, водя пальцем по кругу в воздухе, - отвернись. Пожалуйста.
        Он делает, как велено, и я выскальзываю из постели. Благо футболка длинная и свободная. Я вздыхаю, представляя на себе пижамные штаны. И они с легкостью появляются на моих ногах в мгновение ока. Из меня вырывается небольшой смешок. Я подхожу к двери.
        - Сгодится. Идем.
        Он бросает на меня взгляд, затем снова осматривает меня с головы до ног и лукаво улыбается.
        - Тебе, наверное, стоит переодеться.
        - Зачем? Мне плевать, если ты, Исла или тупой Боуэн увидят меня в пижаме.
        Его улыбка становится откровенно плутовской.
        - Вполне честно, но тебе следует знать, что Народец, особенно хорошо владеющий своей магией, обычно хорошо видит. Особенно сквозь те, которые наложены наспех.
        Я краснею.
        - Ты видишь мои ноги?
        Он широко ухмыляется.
        - Да, ясноглазка.
        Мое лицо вспыхивает, и я выталкиваю его в коридор, захлопывая дверь перед его носом. Он громко смеется, а мои щеки горят от смущения.
        - Сволочь, - кричу я через дверь.
        - Ты не сильно ошибаешься, - говорит он мне, все еще смеясь. - Встретимся внизу.
        - Лучше с ножом, - бормочу себе под нос. Чертов гоблин.

* * *
        Я сталкиваюсь с Ислой в коридоре и хватаю ее за локоть. Она оборачивается, и мягкая улыбка зарождается на ее лице, когда она смотрит на меня.
        - Вы в порядке, - говорит она.
        - Ага. - Я нервно провожу рукой по волосам, задаваясь вопросом, не она ли раздевала меня прошлой ночью. Но у меня не хватает смелости спросить.
        Она хмурится.
        - Боуэн - идиот. Не знаю, о чем он думал.
        Я отмахиваюсь рукой.
        - Все хорошо. Я справлюсь.
        - Я слышала крики, - недовольно продолжает она.
        - Ну так, - пожимаю я плечами. Я выжила. Это, конечно, не оправдание, но именно она предупредила меня о гноме, о его возможных действиях во благо Двора, если он посчитает это нужным.
        - Куда вы направляетесь? - спрашивает она.
        - У меня встреча с Гейджем в кабинете, - отвечаю я. Я прочищаю горло, пытаясь успокоить трепет в животе. - Если у тебя будет время, мы сможем еще немного потренироваться? Я хочу выяснить, на что еще способна.
        Она нервно прикусывает нижнюю губу.
        - Не уверена, что смогу выделить время сегодня. Я занята рассмотрением всех поступивших прошлой ночью обращений.
        - Обращения? - Разочарование сменяет порхающих в моем животе бабочек.
        «Все в порядке», - пытаюсь себя успокоить. Я не уверена, что именно хочу получить от Ислы. Сейчас, когда Элли в плену, а на горизонте маячит трон, я не могу позволить себе флиртовать. Но она - самое милое создание, которое я когда-либо встречала, будь то человек или фейри. Нахождение рядом с ней подобно лучам солнца, согревающим после долгой зимы. Сложно постоянно напоминать себе о необходимости контролировать свои слова и действия.
        - Некоторые из Народца хотят встретиться с вами. Некоторые подали заявления о вступлении в гильдию, - хмурится она, последние слова ей непросто даются. - И другие будничные дела, с которыми мы обычно работаем.
        Я качаю головой.
        - Я не подозревала, что здесь столько всего происходит.
        Она улыбается.
        - Это и представляет из себя управление целым королевством.
        Мое сердце изнывает от усталости. «Об этом я и говорю». Я заставляю себя улыбнуться в ответ и оставляю ее заниматься своими делами. Когда вхожу в кабинет, я замечаю Гейджа, уткнувшегося лицом в книгу; солнечные лучи позднего утра льются из-за его спины и отбрасывают на него еще больше теней, чем обычно.
        - Что такое обряд наречения? - сразу спрашиваю я, проходя в комнату и усаживаясь в кресло напротив него, на противоположную сторону стола. Если он и замечает отсутствие у меня энтузиазма, то не выглядит встревоженным этим.
        - Не наш вариант, вот что, - говорит он, не поднимая глаз.
        - Расслабься, я просто спросила.
        Он вздыхает, поместив пресс-папье на книгу.
        - Эта церемония в точности соответствует названию. Но она опасна.
        - Почему?
        - Ты растешь под своим Истинным Именем. Оно - часть тебя, знаешь ты его или нет. Обряд наречения лишает тебя этого, лишает самой сути. Да помогут тебе звезды, если новое выбранное имя не подойдет. - Он ерзает в своем кресле. - Некоторые пытались пройти через этот обряд, рассчитывая, что новое имя сделает их более могущественными. Каждый зафиксированный случай заканчивался катастрофой. Не проще ли обратиться к своей собственной магии?
        Я киваю.
        - Да. Мне просто было любопытно.
        Он протягивает мне книгу, которую изучал до этого, через стол.
        - Ты спрашивала о фоморах. - Он постукивает пальцем по изображению на странице перед моими глазами. Я не могу прочитать текст, но могу рассмотреть различных человекоподобных существ. Пугающих существ.
        Одно из них цепляется когтями за берег, о который разбиваются волны, на его шее видны жабры, а вдоль синего хребта тянутся остроконечные плавники. Другое - серое, громадное и приводящее в ужас существо бредет по отвесной скале, оставляя за собой след разрушений. И третье, сотканное из колышущейся тьмы, чье лицо - гротескная гримаса ярости. Их окружают трупы созданий и людей, растерзанных и искалеченных. Это лишь чернила на странице, но они вызывают у меня дрожь по коже.
        - Они были родоначальниками, - сообщает Гейдж.
        - Предки фейри?
        - И да, и нет. Мы не рождены ими, но они были первыми бессмертными на Земле. Первородными. Созидатели и разрушители в одном лице, не щадящие ни одного живого существа на своем пути, они уничтожали всех без разбора. Люди боялись их. Называли чудовищами. - Он делает паузу, наклонив голову, чтобы изучить картину. - Так оно и было. Потом пришли Туат Де.
        - Кто? - Имя отзывается каким-то внутренним звоном; оно срывается с его языка так же естественно, как дыхание, но я не могу припомнить, слышала ли когда-то его раньше.
        - Туат Де Даннан. - Он перелистывает несколько страниц и указывает на другую иллюстрацию. Она напоминает пантеон древнегреческих богов, только без тоги и колонн. Эти существа прекрасны, каким только может быть Народец, облаченный в длинные туники, с диадемами на головах. - Они были первыми сидхе. Тогда между двумя расами царило перемирие. Случались даже… интрижки, которые приводили к появлению новых представителей фейри.
        Я приподнимаю бровь.
        - Интрижки, значит? - переспрашиваю я. Существует так много видов фейри, что я едва ли смогу их сосчитать.
        Он закатывает глаза, но я вижу, как дергается уголок его рта.
        - Через несколько веков возникли некоторые сложности. Туат Де были могущественны и щедры со смертными, они позволяли им жить. И те боготворили их за это. Поклонялись им. - Он снова перелистывает страницу и двигает книгу ближе ко мне, чтобы я могла лучше видеть. Мое сердце замирает, когда я опускаю взгляд на изображение.
        - Фоморов подобный расклад не устраивал.
        Страница застлана реками крови и грудами трупов, облепленных роящимися мухами. Темные тучи клубятся на желтом небе, суля очищающий дождь, но который еще так далеко. Картина передо мной столь реальна, что я практически чую вонь от падали в горле. У меня сводит желудок. Я выдыхаю проклятие, подавляя рвотный позыв. В центре - статная женская фигура, стоящая в одиночестве и обращенная лицом к морским волнам на заднем плане.
        - Война была, в общем-то, бесполезной. Могущество Туат Де не шло ни в какое сравнение с силами фоморов. Их почти стерли с лица земли, а вместе с ними и фейри. Пока Призрачная королева не нарушила правила. - Он указывает пальцем на изображение.
        - Как ее звали? - спрашиваю я, сосредоточившись на ее уверенной позе, а не на кровавом месиве вокруг нее. Что-то в ее облике показалось мне знакомым. Может, я уже слышала ее историю раньше, но их было так много в моей жизни, что она могла и стереться из моей памяти. - Она не похожа на королеву.
        Он захлопывает книгу.
        - Мы не говорим о ней. Это подобно проклятию. - Гейдж осторожно откладывает книгу. - Она выбрала темный путь, даже если это спасло ее народ. Наш народ.
        Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
        - Что она сделала?
        - Она приковала фоморов. К земле, к океану. Ко всему, к чему только смогла. Лишила их всего, кроме основных стихийных сил, и подчинила воле Земли. - Он спиной привалился к книжной полке, выставив одну ногу перед собой; поза настолько непринужденная, что я почти не замечаю завуалированного отвращения в его словах.
        - Ты говоришь так, словно она злодейка. - «И меня это раздражает». Я скрещиваю руки на груди, спрятав ладони под ними. Но мне не удается скрыть раздражение в голосе. - Разве она не уберегла остальных от ужасной участи быть разорванными на части?
        - Да. Но ее методы вызывали ужас даже у самых могущественных Туат Де. - Он снова двигается с места, длинные ноги приносят его к небольшому пространству у окна. - Ее изгнали.
        - О боже. Напомни мне не спасать мир, пожалуйста. - Воспользовавшись моментом, пока он повернут спиной, я изучаю Гейджа, как солнечные лучи окрашивают его рога. Это непривычно, потому что волосы обычно скрывают их в тени. - Она была Благой или Неблагой?
        Он качает головой.
        - Тогда фейри не делились на Дворы. Это пришло позже.
        Я вздыхаю.
        - Еще больше деталей, которых я не знаю.
        - Необязательно учить все прямо сейчас. - Он снова поворачивается ко мне, склонив голову почти кошачьим жестом, который, как я успела заметить, означает, что он размышляет о чем-то серьезном. Как правило, обо мне. - Хотя время не на нашей стороне.
        После этих слов мой желудок резко сжимается. Тиканье часов заставляет меня нервничать.
        - Мне нужно, чтобы ты научил меня быть королевой, - смущенно говорю я.
        «Хорошей королевой», - мысленно добавляю я. Хотя и не уверена, когда проявилось это желание.
        Он замирает, и мне становится интересно, совпадают ли наши мысли. Затем он прищуривается и опускает взгляд в пол.
        - Я попытаюсь. За то короткое время, что у нас осталось до начала испытаний.
        - Ты мог бы остаться здесь и после. Бог знает, мне понадобится… - Моя отчаянная попытка переубедить его прерывается настойчивым стуком в окно. Гейдж поворачивается и издает раздраженный стон. - Что там? - спрашиваю я.
        Он открывает окно, и в комнату влетает белая птица, опустившись на стол с шелестом крыльев и тихим воркованием. К ее крошечной лапке привязано письмо.
        - Голубь. Серьезно? Вам нужны мобильные телефоны.
        - Подобные устройства не работают в пределах королевства, - рассеянно отвечает он, с удивительной нежностью поднимая маленькое создание. - Мы пробовали. - Он отвязывает небольшой свиток и, прочитав его, тяжело вздыхает. - Похоже, ужин сегодня пройдет при Благом Дворе. - Он наклоняется, чтобы выпустить голубя в окно, а затем протягивает мне записку.
        - Она упоминает Элли? - интересуюсь я, и надежда комом встает у меня в горле. Я пробегаю глазами по элегантному каллиграфическому почерку, ищу среди миниатюрных завитушек и петель намек на ее имя, слово «человек» или «подменыш» - да что угодно.
        - Я так не думаю, - говорит он с той же нежностью, что подарил голубке несколько минут назад. - Она хочет представить тебя остальным.
        На моем лице застывает разочарование, которое я пытаюсь загнать куда подальше. Ненавижу свою человеческую слабость.
        - Остальным? - Я снова просматриваю записку, на этот раз действительно читая ее. Это простое приглашение, официальное, краткое, без излишеств.
        Он вздыхает.
        - Да. Добавь это к списку неизвестных тебе фактов, - говорит он, почти извиняясь. - Существуют фейри, которые не вписываются в рамки того или иного Двора. Как правило, одиночки, но за последнюю сотню лет или около того их стало больше, чем когда-либо. Они объединились в так называемые «поддворы». Солиэль хочет, чтобы ты познакомилась с их лидерами. - Он проводит рукой по корешкам нескольких книг на полке и затем снова смотрит на меня. - Ты умеешь читать по-кельтски?
        Мне хочется стукнуть его за этот нелепый вопрос. Но я довольствуюсь лишь взглядом и сарказмом.
        - Нет. Уж извини.
        - Досадно, - говорит он, проигнорировав мой тон. Он возвращается к своему столу, пробегая глазами по бумагам. - Нужно сказать Исле. Она… - Он прерывается, и небольшая кривая усмешка мелькает на его губах, когда он поворачивается ко мне. - Она не обрадуется, - договаривает он.
        - Ты слишком жесток, - говорю я, и слабый смешок невольно вырывается из меня.
        Его усмешка становится еще шире.
        - А я предупреждал.
        - Да-да, - отвечаю я, направляясь к двери. - Я найду Ислу. Будет лучше, если эту новость сообщит человек, который не станет злорадствовать.
        Глава двенадцатая
        Впервые за несколько недель я действительно выхожу за пределы Лощины. Солнце начинает клониться к горизонту, опускаясь ниже верхушек деревьев. Оно окутывает золотым светом приоткрытую карету и двух черногривых лошадей передо мной.
        - Да ладно тебе, - стону я. - А мы не можем просто прогуляться пешком?
        Гейдж молча забирается на облучок. Он поворачивается, протягивая мне руку.
        - Я хотя бы не тащу тебя по петле.
        Я морщу нос, принимая протянутую руку, и усаживаюсь позади него на скамью для пассажиров. Его кожа ощущается грубой по сравнению с моей, и у меня мелькает мысль о том, с какой непринужденной грацией он держал свой меч в ту первую ночь в тренировочном зале.
        - Не знаю, что из этого я ненавижу больше. Это просто смешно.
        Исла поднимается вслед за мной, ее изящная голубая рука без промедления принимает помощь Гейджа.
        - У Солиэль особый взгляд на некоторые вещи, - шепчет она, словно заходящее солнце услышит ее слова и бросится рассказывать всем о них. Атласная ткань наших слишком объемных юбок соприкасается с характерным шуршащим звуком. Одно только платье Ислы напоминает мне о приверженности Светлой королевы традициям. Исла снова надела платье Эммы, мятно-зеленое с пышной юбкой, которое свободно струится по ее фигуре. Пока она одевалась, я слушала ее причитания об «ограниченной свободе действий на вражеской территории». Но выглядит она чертовски хорошо. Мне приходится бороться с желанием признаться ей в том, насколько она красива.
        Исла же снова вырядила меня в черное. Покрой платья простой и в то же время элегантный. Без каких-либо излишеств, но Исла украсила мои уши и шею сверкающими белыми драгоценными камнями.
        - Нам нужно на другую сторону парка, - говорит мне Гейдж, беря в руки поводья.
        - Погоди, что? - Я откидываюсь на мягкое сиденье, пока Гейдж понуждает лошадей гнать вперед, при этом не взмахивая поводьями.
        - В смертном мире дома расположены по обе стороны леса, - объясняет осторожно Исла.
        Я тяжело пыхчу.
        - Келлан засунул меня в петлю здесь. Мы могли просто пройти пешком?
        Я вижу, как уголок рта Гейджа дергается, но он никак это не комментирует. Поэтому я задаю еще один вопрос:
        - Как они взаимодействуют? Смертное царство и фейри? - Наши лошади скачут по накатанной грунтовой дороге через весь парк. Кроны деревьев нависают над тропой, пропуская сквозь свои ветки последние лучи солнца.
        Исла молчит, уставившись в спину Гейджа и предоставляя возможность ему самому отвечать на этот вопрос. Он медлит, но я уже усвоила, что ему требуется время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить.
        - Они существуют параллельно друг другу, одно накладывается на другое. Есть определенные места, где завеса достаточно тонка, что и позволяет приоткрывать ее. Королевства сами выбирают, где эти места находятся. Мы же просто следуем за ними.
        - Почему?
        Он оглядывается через плечо.
        - Что почему?
        Я ерзаю на своем сиденье.
        - Зачем следовать за проходами? Зачем жить между мирами? Если можно выбрать один из них?
        Он втягивает воздух в себя.
        - Фейри зависят от смертного царства, и наоборот. Одно не выживет без другого. Энергия, струящаяся между ними, поддерживает их существование.
        Я чувствую себя такой незначительной, но не могу объяснить почему.
        - Так вот почему Благой Двор берет подменышей?
        Гейдж напрягается.
        - Нет. Для этого есть другие способы. Благой Двор почти не изменился за прошедшее время.
        Я выпрямляюсь, чуть наклоняясь вперед, чтобы четко видеть его лицо, освещенное солнечными лучами.
        - А мы? Мы изменились?
        - Да.
        Я чувствую, как нервы внутри меня затягиваются в один узел, и не понимаю, чем именно это вызвано. Я колеблюсь всего секунду.
        - Ты покажешь мне?
        Мой вопрос застает его врасплох. Темные глаза испытующе смотрят на меня, а затем он кивает. Я откидываюсь на свое место. Сидящая рядом со мной Исла улыбается. Мне хочется верить, что это гордость написана на ее лице.
        Мы прибываем к Холму, когда солнце уже зашло за горизонт. Последние солнечные лучи озаряют поместье, создавая вокруг него подобие ореола. Фасады домов в мире смертных практически не отличаются от тех, что находятся в царстве фейри, хотя сады Солиэль скрыты за каменной оградой и воротами. Без какого-либо воздействия ворота распахиваются перед нами. Я закатываю глаза, и Исла прикусывает внутреннюю сторону щеки, притворяясь, будто ничего не замечает.
        Келлан с кислой миной ждет нас у дверей, прислонившись к колонне. Однако он шагает вперед и протягивает мне руку. Я принимаю ее без колебаний, поражаясь тому, как далеко я зашла, доверившись Благому принцу. Сомневаюсь, что этим можно гордиться.
        - Ты выглядишь таким жизнерадостным, - говорю я ему и убираю свою руку, как того требуют правила приличия. Он молча помогает спуститься и Исле.
        - Келлану редко доставляет удовольствие участие в придворных мероприятиях, - осторожно сообщает Гейдж, подошвы его сапог хрустят на мощенной гравием дорожке, когда он спрыгивает с кареты. К нам приближается зеленокожий фейри в старомодной ливрее кучера, словно из фильма про Золушку. Настоящий спектакль разыгрывается перед нами, недостает только зрителей. Он принимает поводья у Гейджа, обходясь без слов, и ведет лошадей прочь. Гейдж дожидается его ухода, прежде чем продолжить: - Особенно при Благом Дворе.
        - Ну, они ужасно скучные, - фыркает Келлан, и в его голосе отчетливо звучат нотки жалобы. - Ты должна понимать, что я не смогу там оказывать тебе знаки внимания, любовь моя, - говорит он, обращаясь ко мне. - Но ты выглядишь прекрасно.
        Я перебираю пальцами ткань своего платья, гадая, что делает Келлана таким несчастным при собственном Дворе.
        Он расправляет плечи, и на его лице застывает приветливое выражение.
        - Мой священный долг, как члена королевской приветственной делегации, обязывает спросить: не желает ли кто-нибудь из вас выступить с признанием?
        Я хмурюсь, не понимая, что он имеет в виду.
        Гейдж только качает головой.
        - Согласно традициям, только Исла.
        Келлан, прищурившись, окидывает оценивающим взглядом миниатюрную фигуру Ислы.
        - Под этим скрывается оружие? - спрашивает он, жестом указывая на юбку, которую она разглаживает своими ладонями.
        Она бросает на него взгляд, полный негодования.
        - Я всегда вооружена, принц. Особенно в этом месте.
        Он кивает.
        - Принимается. Добро пожаловать домой, Исла.
        Ее плечи напрягаются.
        - Это не мой дом уже очень, очень долгое время.
        У меня складывается впечатление, что она намекает на куда более долгий срок, чем тот, на протяжении которого она являлась частью Неблагого Двора. Ее милое и открытое лицо спряталось за маской суровой отрешенности. Когда Келлан ведет нас вверх по лестнице, я хватаю ее за руку, стремясь поддержать ее всеми возможными способами. Она дарит мне извиняющуюся улыбку и отстраняется.
        - Здесь так не принято, миледи. Сегодня я лишь ваш стражник.
        Небольшое жжение пронизывает мою грудь.
        - Меня не волнуют здешние правила, - сообщаю я, и эти слова звучат дерзко даже для моих ушей.
        - Будто мы этого не знаем, - вздыхает Келлан, даже не удосужившись обернуться на нас.
        По другую сторону от меня Гейдж протягивает руку.
        - Не беспокойся. Стресс сказывается на них.
        Я игнорирую спазм в животе, охвативший меня, когда опускаю руку на изгиб его локтя. Мы оба - в черных парадных уборах, и я представляю наше появление в Холме весьма эффектным. Но никто нас не встречает. Келлан провожает нас через открытый атриум, где в воздухе витает аромат цветов. Слева от нас - двор под открытым небом, просторный и манящий, а по его стенам все так же вьются лианы. В центре площадки накрыт стол, пламя свеч слегка покачивается под дуновением теплого ветерка.
        Мы замираем в ожидании около стола, и между нами повисает неловкое молчание. Ни Гейдж, ни я не созданы для светских бесед, а остальные слишком напряжены, чтобы вести разговоры. Но долго нам ждать не приходится. Солиэль, как и говорил Келлан, любит из своего выхода устраивать целое представление, а не чтобы показаться грубой.
        Когда она входит во двор, у меня перехватывает дыхание. Она полностью отражает то, какой должна быть королева фейри, одетая в сверкающее, роскошное платье с переливами солнечного света. Ее золотистые волосы рассыпаются по спине, кончиками едва ли не достигая земли. Она выглядит скромной, милой и такой красивой, что это причиняет боль. Я почти ненавижу ее, но она слишком восхитительна для такого примитивного чувства, как ненависть.
        - Я благодарна, что вы смогли почтить меня своим присутствием сегодня вечером, - говорит она с улыбкой, похожей на рассвет. - Пожалуйста, извините меня, что не я встретила вас. Мне необходимо было позаботиться о прибытии других гостей. Но я надеюсь, мой брат развлек вас за меня. - Она улыбается Келлану, и в ее улыбке присутствует совсем иной смысл, который я никак не могу уловить.
        Маленькая, стройная нимфа с лиловой кожей вбегает и останавливается рядом со своей королевой. Она молода, еще совсем юная, и ее лихорадочный взгляд то и дело мечется по сторонам, устремляясь все время к Исле. Маска на лице Ислы почти незаметно спадает, и мое сердце наполняется печалью. Солиэль блаженно улыбается девушке, склонив голову в ее сторону. Девушка передает послание. Когда Солиэль кивает, нимфа снова бросается к выходу, не удостоив остальных и взглядом.
        - Принцесса Фэй, - начинает Солиэль, отвлекая мое внимание от Ислы. Я слегка вздрагиваю. Мне не по душе этот титул. Он заставляет меня чувствовать себя самозванкой. - Позвольте представить вам Надю и Лулу, представительниц одиночных домов фейри.
        Дверь снова открывается, и к нам присоединяются две высокие женщины-фейри, абсолютно непохожие друг на друга. Одна из них - стройная с бледноватой кожей и волосами цвета нежной синевы, мягко ниспадающими до колен. В простом, длинном платье, струящемся прямо по земле. Взгляд ее неоднозначен, когда она рассматривает нас. Другая же фейри одета в короткое и закрытое платье, притягивающее взгляд к ее пышным формам. Темные волосы блистают в мерцающем отблеске свечей, а медово-карие глаза пронзительны и внимательны. На лице в форме сердца читается откровенная враждебность. Особенно когда она смотрит на меня.
        Но мне знаком этот взгляд, эта враждебность. Отголосок моей прежней жизни. Я, не раздумывая, бросаюсь через весь двор. Слышу, как позади меня развеваются юбки Ислы. Замираю перед двумя новоприбывшими, и бледная, синеволосая немного отступает в сторону от удивления. Другая даже не моргает.
        - Лула, - выдыхаю я, и по моим губам расползается усмешка.
        - Здравствуй, соколенок, - говорит она, в ее голосе сквозит ехидство. Моя улыбка становится шире. Еще несколько лет назад подобный тон испугал бы меня. Так оно и было, пока я не узнала ее получше. Но Лула, которую знаю я, - угрюмая владелица кофейни в Стиллуотере, места, где я любила проводить свободное время, не считая тайных посиделок в лесу у костра. Мне хочется смеяться. Ну конечно, она из Народца. И почему бы ей не быть такой. Но я так счастлива видеть кого-то из своей прошлой жизни, что меня это даже не волнует.
        Солиэль держится скованно, когда мы садимся за стол. Она не выглядит довольной моим знакомством с Лулой. Вероятно. Келлан не пытается спрятать свой дерзкий оскал, хотя сестра не обращает на него внимания. Лицо Гейджа остается настороженным, но далеко не таким бесстрашным. Мне знакома эта маска, - он носил ее в мою первую ночь в Подземелье, - полная бессердечной жестокости, на что, как я начинаю думать, он вовсе не способен.
        Но он невероятно убедителен в этом.
        Гейдж поприветствовал всех с напускной грубостью, которая удивила меня, но остальные не моргнули и глазом. И сейчас, за столом, он вальяжно облокотился на спинку стула, что в исполнении Келлана смотрелось бы непристойно. А у Гейджа выглядит величаво. Лула сидит слева от меня, напротив Нади, синеволосого создания, которое оказалось сиреной. Большинство фейри-одиночек, обладающих способностями к стихийной магии, попали под ее покровительство, включая дезертировавших рыцарей-гоблинов из моего собственного двора. Я бы хотела расспросить ее о них, но не думаю, что мне стоит делать это в присутствии Солиэль. Исла остается стоять на некотором отдалении позади Гейджа, сцепив руки за спиной. Мне не по душе то, что ей не позволено присоединиться к нам. Ее лицо бесстрастно и непроницаемо, она отрешенно взирает вдаль.
        Во время нашего знакомства Лула ни разу не упомянула о своем наследии фейри. Я бы не осмелилась спросить ее об этом сейчас, не после того, как она ущипнула меня за «бесследное исчезновение» и «умышленное разорение кофейни». Но она не отказалась занять место рядом со мной. Практически явное признание наших сложившихся дружественных отношений. У нее есть ко мне вопросы, и она, кажется, не стесняется озвучить их перед остальными.
        Пока пара похожих друг на друга мужчин-эльфов с нежно-розовой кожей расставляют блюда на столе, Лула набрасывается на меня.
        - Где ты, черт возьми, была? - задает первый вопрос она. Солиэль выглядит так, будто по ее тарелке ползет что-то мерзкое, но остальные, судя по всему, не возражают.
        - Я… - Я не уверена, насколько честной мне стоит быть. Мне не хочется в присутствии других признаваться в своих проблемах с использованием магии. Я сопротивляюсь желанию оглянуться, чтобы определить, внимательно ли они смотрят на меня. - Я была в Лощине. Осваиваюсь.
        Лула хмыкает. Сейчас на ней нет чар, но ее лицо совсем не отличается от того, что я постоянно видела в кофейне. Ее красота поразительна, но она всегда была такой. Я перебираю в уме известные мне виды фейри, но ничего не подходит.
        - Это правда, что вы не знали о своем наследии? - спрашивает Надя с другого конца стола. Ее голос глубокий и мелодичный, и я отмахиваюсь от внезапного желания найти ближайший пляж. Я поднимаю взгляд на Гейджа, но тот ковыряется в своей тарелке и даже не смотрит в мою сторону. В любом случае этот вопрос кажется вполне безобидным. Мы не смогли бы это скрыть.
        - Да, - отвечаю ей. Я делаю маленький глоток из стоящего передо мной кубка. Вино Летнего Двора скользит по моим рецепторам, но оно не сравнится с зимними напитками, которые подают в Подземелье. - Меня воспитали с верой в то, что я человек, - признаюсь я.
        Солиэль шумно выдыхает.
        - Бедняжка, - говорит она, будто быть человеком - это участь, на которую она никогда бы не согласилась по доброй воле. - И ты почти не видела придворной жизни, - добавляет с нежностью.
        Я хмурюсь.
        - Я присутствовала на пирах Неблагих.
        Она хихикает, перебивая мои слова.
        - О да. Мой брат с удовольствием захаживает туда. - Я бросаю взгляд на Келлана, который, разозлившись, застывает на другом конце стола.
        - Что я могу сказать? Мне нравится прозябать в трущобах, - говорит он с презрением в голосе. Солиэль, кажется, не замечает, что эти слова предназначаются для нее.
        Гейдж хрустит шеей, разминая ее.
        - Нам нравится портить твою репутацию, маленький принц.
        Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Мне не нравится, когда я - не самый грубый человек за столом.
        - И все же, - говорит Солиэль, в ее голосе проявляются нотки недовольства, когда ее взгляд блуждает между ними. - Ты не видела настоящего праздника фейри. - Она смотрит на меня, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не ляпнуть, что празднество Неблагих - тоже настоящий праздник фейри. Взгляд Гейджа способен поджечь стол. И под ногами ощущается легкая дрожь. Заметили ли это остальные?
        Келлан заговаривает прежде, чем Гейдж решился на ответ.
        - Что ты задумала, сестра? - произносит он, стиснув зубы, словно заранее репетировал эту фразу.
        Она накалывает вилкой кусочек дыни на своей тарелке. Ее глаза вспыхивают чародейным сиянием, когда она отвечает:
        - Я думаю о бале. Чтобы отпраздновать Вознесение приспешницы тьмы. - Дрожь прекращается, но выражение лица Гейджа не меняется.
        Ухмылка Лулы становится по-настоящему зловещей.
        - О да. Я всеми руками «за».
        Я оглядываю фейри, сидящих рядом со мной за столом.
        - Не думаю, что в этом есть надобность. - Особенно если эта идея так взбудоражила Лулу.
        - А я думаю, - приторно-сладко начинает Солиэль. - Это единственный праздник, который будет посвящен тебе. Поскольку никто не сможет присутствовать при твоей коронации.
        - Да? - переспрашиваю я, оглядывая стол.
        - Коронация при Неблагом Дворе - это таинство. Никому, кроме прежнего правителя и нового, не дозволяется при нем присутствовать, - Надя отвечает мне.
        Я смотрю на Гейджа, и тот согласно кивает.
        - Коронация происходит сразу после испытаний. Никаких фанфар.
        - Мне никогда и не нравились фанфары, - отвечаю я.
        Уголок его рта дергается.
        - Ты заслужила этот праздник, ясноглазка, - говорит он мне, а затем переводит взгляд на Солиэль. - Она будет сильнейшей Темной королевой из тех, что повидал Двор за многие века, - говорит он ей. И не только я замечаю угрозу в его словах, даже если они пропитаны ложью.
        - Приятно будет увидеть еще одного сидхе на троне. Даже во Дворе чудовищ. - В словах Солиэль слышится предостережение. Взгляд Лулы с таким интересом перескакивает с одного на другую, словно ей не хватает миски попкорна, чтобы наблюдать за разворачивающимся спектаклем.
        Надя, кажется, уже пресытилась их выходками.
        - Бал должен состояться на нейтральной территории. Я с радостью приму гостей. - Ее голос успокаивающий и мелодичный. И мне хочется поблагодарить ее за это, но я держу язык за зубами.
        Лула, продолжая усмехаться, оглядела всех присутствующих.
        - Пусть это будет маскарад, Надя, и я предоставлю вам любую помощь.
        Надя, к ее чести, не подает виду, что напугана Лулой. Она не улыбается в ответ и только нерешительно кивает в знак согласия.
        - Кажется, звучит… весело.
        Солиэль приподнимает свой бокал в знак одобрения.
        - Тогда решено. Праздник, достойный новой королевы.
        Гейдж следом за ними поднимает свой бокал.
        - Хорошо-хорошо. - Его тон холоден. Он бросает вызов, самоуверенный и удовлетворенный тем, что ему не нужно давать никакого вежливого ответа.
        Келлан нарушает возникшее напряжение, осушая свой бокал и опуская его на стол с громким звоном.
        - Отлично. Еще один повод выпить, потанцевать и принять неверные решения.

* * *
        Исла остается обсудить все детали подготовки к балу с Лулой и Надей. Мы переглядываемся с ней, прежде чем я и Гейдж покидаем обеденную залу. Мне не нравится оставлять ее здесь, но я счастлива просто выбраться оттуда. По крайней мере, я знаю, что она в безопасности, пока поблизости маячит Келлан.
        Когда мы выходим из Благого поместья, я смотрю на Гейджа. Его черные глаза расфокусированы, а челюсти крепко сжаты.
        - Знаешь, тебе нужен личный секретарь или что-то в этом роде. У Ислы чуть не случился припадок, когда мы бросили ее там.
        Его взгляд устремлен вдаль.
        - Я приму это к сведению. Хотя ты и сама скоро сможешь поменять порядки. - Его тон ровный, без единой эмоции в голосе, но я все равно чувствую себя оскорбленной. Мои щеки горят, и я благодарна темноте, обволакивающей нас.
        Уже знакомый зеленокожий эльф подгоняет лошадей по гравийной дорожке, держа вожжи в руке, облаченной в перчатку. Я вздыхаю.
        Гейдж смотрит на меня.
        - Что еще?
        Я качаю головой.
        - Ничего. Я бы хотела прогуляться.
        - Лес не безопасен после наступления ночи, - сообщает он, и нотки предупреждения отчетливо слышатся в его голосе.
        Я прикусываю губу.
        - Покажи мне.
        Он пристально изучает меня, и в его чернильно-темных глазах вспыхивают мерцающие искры. И, не говоря ни слова, он наклоняется к уху ближайшей лошади. Я не слышу, что он шепчет, но кони рысью уносятся в сторону дома. Мы остаемся одни на краю садовой тропинки, ведущей в лес.
        Он склоняет голову в сторону затемненной границы леса.
        - После тебя.
        В его голосе звучит вызов. Вместо ответа я прикусываю губу и схожу с гравия на лесную тропу. Он следует за мной по пятам, и звук его сапог раздается достаточно громко в тишине, чтобы мне не приходилось постоянно поворачиваться и искать его в темноте.
        - Знаешь, а ты упрямая, - говорит он.
        - Да, - отвечаю ему. Стоит ли воспринимать это за комплимент или нет, я не уверена. - Но как мне управлять монстрами, если я их совсем не знаю?
        - Это дикие фейри. Ни Благие, ни Неблагие. Даже не одиночки.
        - Ох, - выдыхаю я, наступив на камень на тропинке. - Все равно.
        Он молчит долгое мгновение. Лунного света недостаточно, но с тех пор, как с меня сняли чары, ориентироваться в кромешной темноте стало проще. Я никого не вижу, но не могу избавиться от ощущения, что кто-то смотрит на меня.
        - Так вот что ты думаешь о нас? Что мы монстры? - настороженным голосом интересуется он.
        Я хмурюсь.
        - Ну да, - признаюсь ему. - Но за этим кроется нечто большее. В этом слове заключено куда больше. И я говорю не про то, как оно звучит.
        - Тогда что ты имеешь в виду?
        Я останавливаюсь, мои ноги цепляются за листья, устилающие тропинку. Впереди нас - там, где деревья делят территорию на просеки, - стоит троица существ, которые, вероятно, когда-то были оленями, а может, никогда ими не были вовсе. Их фигуры почти идеальны, хотя конечности слишком длинные, а тела худые и изможденные. У них вытянутые морды, острые зубы торчат из пасти, которая никак не может сомкнуться, а глаза светятся насыщенным красно-коричневым цветом, вопреки надвигающейся темноте. Я с трудом вспоминаю, что надо дышать. Я делаю неуверенный шаг вперед. От их взгляда дрожь пробегает по всему моему телу.
        - Чудовищно, - шепчу я. - Чудесно. Странно. Мы все одинаковы на самом деле. - Я хочу поднести к ним руку, как будто эти существа с хищными зубами позволят мне погладить их по шерстке и накормить сахарными кубиками. Или чем еще там в сказках принцессы кормят диких существ, заглядывающих к ним в гости. Вместо этого я оглядываюсь на дикое существо позади меня.
        - Меня всегда тянуло к монстрам, хотя и не следовало бы, - сообщаю я ему, осторожно пожимая плечами.
        Он качает головой, но уголок его губ приподнимается, и даже тьма вокруг нас не может от меня это скрыть.
        - Ладно, глупышка, идем, - говорит он, и на этот раз я слышу в его словах одобрение.
        Создания удаляются от нас в нарочито медленном темпе. Их неуклюжие движения излучают уверенность, пусть они и передвигаются с трудом. Но в этом ощущается своего рода признание. Они не самые опасные существа в лесу. Но они знают свое место, и оно на конце цепи.
        Интересно, где же тогда мое место?
        Глава тринадцатая
        …Исла ворчит во время нашей тренировки на следующий день. Мы не должны были оставлять ее одну в Холме. Я должна была осознавать, что Келлан не составит ей компанию. Она отмахивается от меня, когда я извиняюсь, и в моей голове вспыхивает воспоминание о нимфе с лиловой кожей, которая посетила Солиэль перед ужином. Исла, должно быть, от многого отказалась, примкнув к Неблагому Двору. Иногда я задаюсь вопросом, скольким она пожертвовала ради этого.
        Она больше не помогает мне с чарами. В этом плане я превзошла ее возможности. Не то чтобы мои навыки были какими-то выдающимися, просто далеко не все фейри наделены способностью к магии. Помимо щитов и изменения внешности навыки Ислы проявляются в другом.
        Что она и демонстрирует, наглядно показывая мне, как ужасно я владею мечом.
        - Вы до неприличия ужасны в этом, - говорит она мне, блокируя размашистый удар.
        Я смотрю на нее не в силах что-либо ответить. Она даже не вспотела, прыгая по комнате. Мне хочется убить ее за это.
        Ну, на самом деле не хочется, и в этом вся проблема.
        Она расслабленно покачивается на пятках и дает мне время собраться с мыслями. Я наблюдаю за тем, как напрягаются ее мышцы, и думаю о том, смогу ли когда-нибудь двигаться столь же четко, как и она. Когда мое дыхание выравнивается, она поднимает меч.
        - Готовы? Еще раз.
        Из меня вырывается писк, как только она наносит быстрый удар, прежде чем я успеваю подготовиться к нему. Острия зачарованы и не наносят серьезных травм, но сложно об этом помнить, когда холодная сталь летит в вашу сторону, разрезая воздух. Я делаю выпад, чтобы остановить клинок, но тот отскакивает от наколдованного щита, о котором я даже не подозревала. Он даже не разрушается при ударе. Исла ворчит и выдергивает свой клинок из невидимых пут магии.
        - Что ж. Пожалуй, это один из способов битвы.
        Я морщусь.
        - Извини. Я даже не поняла, как создала его.
        Она отмахивается от моих извинений.
        - Драка - это инстинкт. Очень хорошо, что вы развиваете свои рефлексы. - Она вздыхает. - Еще бы у нас получилось отработать ваши навыки к нападению.
        Я недовольно кривлю рот.
        - У меня получается лучше? - Я приподнимаю свой меч. Он уже не ощущается у меня в руках настолько тяжелым, как в начале наших занятий. Хотя мои руки по-прежнему болят от усилий, прикладываемых на тренировках.
        - Ну, - начинает Исла. - Во всяком случае, вы хотя бы направляете меч в нужную сторону.
        Я показываю ей весьма неприличный жест, и открывается дверь, когда ее смех разносится по комнате. Гейдж просовывает голову внутрь и смотрит на хихикающую Ислу, как будто никогда не видел ничего подобного. А может, и не видел. Когда она, оглянувшись, замечает его, берет себя в руки.
        Он прочищает горло и поворачивает голову в мою сторону.
        - Все еще хочешь посмотреть, как наш Двор взаимодействует с миром смертных? - интересуется Гейдж.
        Ледяными спазмами скрутило живот: то ли от трепета, то ли от волнения. Я киваю.
        Он кивает мне в ответ.
        - Хорошо. Мне нужно сделать обход. Будешь готова через час?
        - Да. - Я перемещаюсь по комнате, чтобы вернуть меч на пустое пространство в стене.
        Он поворачивается, чтобы уйти, но, подумав, обращается к Исле:
        - Исла?
        Она поднимает голову.
        - Да, Ваше Величество? - Я незаметно морщу нос, стоя лицом к полке с оружием. Не думаю, что когда-нибудь привыкну к подобным обращениям.
        - Думаю, нужен арбалет. И метательные кинжалы. - Он колеблется всего мгновение, улыбаясь собственной шутке. - У нее хорошо получается наносить колкие раны своим противникам.
        Я бросаю взгляд через плечо, желая, чтобы у меня в руке было что-то, чем можно было бы метнуть в него прямо сейчас.
        Ха. Может быть, он прав.
        Исла кивает, и Гейдж выходит. Ее улыбка появляется в уголках рта.
        - Вы оба отвратительны, - говорю ей, покинув тренировочную комнату, чтобы переодеться.
        Я жду Гейджа снаружи, устремив взгляд в пустоту и позволяя ветру трепать мои волосы. Я закрываю глаза. В свежем воздухе витают следы магии. Не сами чары, но… звезды небесные, я не могу определить, что это.
        Прикрыв глаза, я не вижу, а скорее ощущаю приближение Гейджа. Его магия - как край обрыва, как напряжение и непоколебимая сила. Я открываю глаза, когда его бодрящий аромат океанского бриза доносится до меня, принесенный этим волшебным ветром.
        - Я почувствовала тебя, - выпаливаю, не раздумывая. Мои щеки вспыхивают, но усиливающееся восприятие окружающего мира прогоняет стеснение. - Я почувствовала твою магию.
        Его рот плотно сжимается в одну линию, на лице - привычная маска.
        - Ты становишься сильнее. Это хорошо. - Он протягивает мне мотоциклетный шлем. Я пялюсь на него.
        - Э-э? - Не знаю, чего я ждала, но точно не чего-то подобного.
        Он качает головой.
        - Что? Мы не можем идти пешком через весь город. - Он начинает спускаться по усыпанной гравием тропинке к дороге. Я бегу за ним, с приоткрытым ртом наблюдая, как он снимает с подножки черный мотоцикл, припаркованный у дороги.
        - Ты… мы… У тебя есть мотоцикл? - бормочу я.
        Он усаживается на него, держа шлем в руках.
        - Не все фейри так строго придерживаются традиций, как Солиэль, - замечает он. Затем награждает меня недоброй усмешкой, когда какая-то мысль приходит ему в голову. - Ты ведь не боишься?
        Мое сердце тревожно бьется в груди. Нет. Ох, нет. Я качаю головой больше для того, чтобы прояснить ситуацию, чем в подтверждение его слов, и подхожу к нему.
        - Надень шлем, - требует он, пока натягивает свой. Я делаю, как он велит, но ощущаю себя не в своей тарелке. Он жестом указывает на узкое сиденье позади себя, и я в нерешительности замираю.
        - Знаешь, у меня есть джип, - увиливаю я.
        Он поднимает козырек, и я замечаю его приподнятую бровь.
        - Где-то здесь?
        Я закатываю глаза.
        - Очевидно же, что нет.
        - Тогда запрыгивай, принцесса.
        Возмущенный рык вырывается из моего горла.
        - Не называй меня так, - говорю я, неловко перекидывая ногу через мотоцикл.
        Он выжидает непозволительно долгое мгновение, его руки лежат на сцеплении и ручке газа.
        - Тебе придется держаться за меня.
        Я чертыхаюсь себе под нос и усаживаюсь на сиденье, обхватывая руками его талию, чувствуя себя при этом глупой школьницей. Какой, наверное, и была еще несколько месяцев назад.
        Мотоцикл оживает под нами, и безо всякого приказа мы срываемся с места. Ветер проносится мимо нас, я цепляюсь за куртку Гейджа и прижимаюсь к его спине. И только благодаря немалой доле самообладания мне все-таки удается сдержать свои крики. Он сворачивает на запад, продвигаясь в глубь города, уходя от прибрежных улиц, которые расположены вблизи леса, и направляется к магазинам в центре. Он проносится по переулку так быстро, что у меня замирает сердце, особенно когда мотоцикл кренится на поворотах. Мы останавливаемся у служебного выхода одного из магазинов, и я еще сильнее вжимаюсь в его спину.
        Внезапное отсутствие звуков и вибраций создает вокруг меня головокружительный вакуум. Гейдж разрывает его, прочищая горло.
        - Теперь можешь отпустить меня.
        Звезды небесные. Румянец заливает мои щеки и поднимается по заостренным ушам. Неуклюже отшатываюсь от него и мотоцикла.
        - Прости, - бормочу я.
        Он снимает шлем и смотрит, как я проделываю то же самое. Он накладывает на себя чары и выглядит теперь почти как человек, с карими глазами - не черными - и закругленными ушами. Его рога скрыты в волосах. Но ни один человек не может быть так мучительно красив. Я решаю не зацикливаться на этом.
        Я еще ни разу не меняла свою внешность без использования зеркала. Я поднимаю пальцы вверх, чтобы проследить дугу ушей, и чувствую, как она плавно меняет свой изгиб, следуя велению моих чар. Закончив, я смотрю на Гейджа.
        - Как я выгляжу? - Я также подправила свои острые скулы и постаралась приглушить яркость глаз до их первоначального, смертного серого оттенка.
        - Как человек, - говорит он, что наиболее близко к одобрению с его стороны. Он подводит меня к черному входу в магазин и трижды резко стучит.
        Почти сразу же наружу высовывается голова невысокого друида, и я замечаю клыки под слабыми наложенными чарами. В остальном он похож на человека. Даже с учетом рун и символов, нанесенных чернилами на каждый заметный участок кожи и даже на щеки.
        Он широко улыбается, когда замечает Гейджа.
        - Привет, босс, - говорит он, распахивая дверь настежь. - Не ждали тебя сегодня.
        Гейдж искренне улыбается и хлопает того по плечу, когда проходит мимо.
        - Скоро в Лощине дел будет невпроворот. Я хотел заглянуть, пока есть время. - Он придерживает для меня дверь, и я жалею, что не спросила о месте нашего прибытия. Он отвлек меня смертельной опасностью мотоцикла. Похоже на жульничество.
        Мальчик-друид выглядит нескладным, даже под чарами. Он с трудом двигается, будто его тощими конечностями управляют мышцы, с которыми он не знает, как справляться. Он проводит нас по чистому коридору, лишенному всякой отделки, кроме заламинированного плаката о правах наемных работников.
        - Сегодня здесь оживленно, - сообщает он Гейджу, оглядываясь через плечо. В его голосе слышится почти неуловимый диалект, словно утраченный со временем акцент. - Шира будет недовольна.
        - Шира всегда недовольна, - отвечает Гейдж. Здесь он расслаблен. Такой контраст по сравнению с тем Гейджем, которого я знала до этого дня.
        Мальчик-друид открывает дверь в конце короткого коридора, и мы попадаем в ярко освещенный салон, стены которого увешаны художественными полотнами. Несколько смертных рассматривают работы, и я понимаю, что это идеи для татуировок. Я бросаю на Гейджа вопросительный взгляд, но он, проигнорировав меня, движется навстречу фейри, стоящей за прилавком. У нее темная кожа, почти такая же насыщенная, как и ее темно-карие глаза. Хотя сквозь них проглядываются чернильно-черные глаза, как у Гейджа. Под чарами на ее коже спрятаны рукава с серебряными и золотыми чернилами. Когда она замечает приближающегося Гейджа, закатывает глаза.
        - Что? - говорит она, записывая что-то в свой блокнот. - Сегодня мне не до тебя, кузен.
        Гейдж опирается на стеклянную стойку и улыбается ей.
        - И я по тебе скучал, Шира.
        Она морщит нос, но не отрывает глаз от планшета.
        - Что тебе нужно, - говорит она, хотя ее интонация лишена вопросительных ноток.
        - Я показываю Фэй, как наш род взаимодействует со смертными, - негромко сообщает он, не позволяя людям, зашедшим в магазин, услышать его слова.
        Глаза Ширы взметаются вверх, пробегают по Гейджу и останавливаются на мне, замершей в нескольких шагах позади него. Ее взгляд нельзя назвать радушным. И мне хочется убраться отсюда подальше, пока ее глаза не просверлили во мне дыру.
        - Что? - Шира огрызается. Прилавок слегка сотрясается от ее слов, и мальчик-друид спешит отвлечь внезапно встревожившихся людей. Как можно грациознее я удаляюсь от двух гоблинов, пока они тихо спорят между собой.
        Рисунки на стенах привлекают мое внимание. Под некоторыми символами высечены слова, например, «на удачу» или «харизматичный». Я останавливаюсь перед целым плакатом подобных надписей. Мальчик-друид сосредотачивается на мне. Часть этих символов нанесена и на его кожу, но другие я не узнаю. Он ухмыляется мне.
        - Умно, да?
        Я сглатываю.
        - Как это работает?
        Он указывает на ряд чернил на своей руке.
        - Они выбирают нужные им символы или рисунки, а мы зачаровываем чернила. Слабая магия. Магия рун. Вот почему я здесь. А взамен мы получаем немного крови, малую толику магической энергии, бурлящей в мире смертных. - Он протягивает мне пачку бумаг из-под прилавка. - Все прописано мелким шрифтом, но когда люди читали условия и положения? - Его улыбка настолько заразительна, что я не могу не улыбнуться в ответ, пока он показывает мне папки, набитые подписанными анкетами.
        - Но это не причиняет им вреда?
        Он качает головой.
        - Магия рассеется, когда чернила немного потускнеют. Некоторые возвращаются, чтобы обновить татуировку, даже не понимая, зачем она им нужна. Но к тату быстро привыкаешь, так что нельзя все сваливать на чары.
        Я впечатлена. Идея гениальна и не забирает у человека больше, чем он готов отдать сам. И что не совсем привычно во взаимоотношениях фейри и людей.
        Это мой Двор. Мои люди, которые все придумали. Волна гордости захлестывает меня.
        Я улыбаюсь и протягиваю ему руку.
        - Кстати, я Фэй.
        Он усмехается, и мне интересно, способен ли он проявлять другие эмоции.
        - Я знаю. Лэйт, - говорит он мне, и его акцент становится заметнее, когда он произносит свое имя. Взглянув через его плечо, я замечаю приближающихся к нам Гейджа и Ширу, которая демонстрирует крайнюю степень враждебности, скрестив руки на груди. Я глубоко вдыхаю. В чем я уже успела провиниться?
        Но ведь и Гейдж сначала меня не очень-то жаловал.
        Лэйт исчезает, как только Шира бросает на него короткий взгляд. Она встает передо мной, и я стараюсь не дергаться, осознавая, что меня в данный момент оценивают.
        Она первая нарушает молчание.
        - Значит, ты и есть та самая претендентка на трон.
        Я стараюсь не показывать свои эмоции.
        - Да.
        - Если пройдешь испытания, конечно, - добавляет она пренебрежительно, как будто сомневается в моих способностях. Мне не за что ее винить. Я и сама хотела бы знать, смогу ли.
        - Она справится, - говорит Гейдж, и Шира бросает на него вопросительный взгляд. Он игнорирует ее. - Фэй хотела увидеть, как изменился наш Двор. А ты не уподобляйся пикси.
        Она ахает и шлепает его по руке. Я прикусываю губу, стараясь сдержать улыбку. По крайней мере, она закончила вести себя враждебно по отношению ко мне, даже если я не совсем понимаю смысла этого оскорбления.
        Она закатывает глаза и снова поворачивается ко мне.
        - Хочешь нанести немного чернил? Сама увидишь, как они действуют.
        Предложение на секунду возвращает меня в прошлое. Меня всегда привлекали татуировки, и я задумывалась над тем, чтобы сделать себе что-нибудь, но у меня никогда не было четкого представления, что бы я хотела увидеть на своем теле. Мне не нужна татуировка только ради того, чтобы она была.
        Гейдж качает головой.
        - Сегодня у нас нет столько времени, Шира. - Однако он задирает рукав рубашки, продемонстрировав мне постоянно меняющиеся вихри чернил. - Шира нанесла мне теневые чернила после коронации. - Увидев мой растерянный взгляд, он продолжает: - Тени - это часть Неблагой магии, которая прилагается к короне. Часть магии Колума. - Небрежное упоминание моего отца заставляет мои внутренности содрогнуться.
        - Зачем тебе татуировки? - спрашиваю я.
        - Я не сидхе, - говорит он, пожимая плечами. - Колум умел зачаровывать тени. А кровь гоблинов не способна удержать их. Но Шира - искусная чародейка. Она связала их с моей кожей, и теперь они выглядят как татуировки, когда я принимаю человеческий облик.
        Шира, в свою очередь, только хмурится от комплимента. Я не могу отделаться от мысли, что Элли влюбилась бы в эту девушку-гоблина. Она неравнодушна к угрюмым лицам и пирсингу в бровях.
        - Это была твоя идея? - спрашиваю я у нее.
        - Да.
        - Это гениально, - говорю ей. Моя честность на мгновение выбивает ее из колеи, и, когда она вновь смотрит на меня, в ее глазах уже нет такой жестокости.
        Она кивает.
        - Поверь мне, я знаю.
        - Ты используешь только чернила?
        Шира качает головой и жестом приглашает следовать за ней.
        - Нет, но далеко не каждый способен на это. Кое-какие стихийники, некоторые из сильных фейри. Лэйт следит за нашей работой с рунами, проверяет, чтобы ни один из этих символов не был связан с кем-то из живых людей. - Она бросает взгляд через плечо и ведет нас в комнату рядом с главным холлом. - Никаких имен. На смертных никто не претендует. Они получают немного магии, мы - немного крови и маленькую сделку. Черт, нам даже платят за это. - Она стучит костяшками пальцев по раме открытой двери и просовывает голову в комнату, пальцем приглашая меня поступить так же.
        Зеленокожий эльф с ирокезом на голове и кольцом в губе наносит татуировку косоглазому пожилому человеку в районе ребер. Мужчина внешне напоминает пирата, на его обветренном лице топорщится длинная косматая борода, которую он перекинул через левое плечо, чтобы художнику ничего не мешало работать. Эльф смотрит на нас с Широй. Его чары превосходны, скрывая зелень под бронзовым загаром.
        - Да?
        - Как дела? - спрашивает Шира.
        Он возвращается к рисунку.
        - Смит захотел, чтобы корабль находился на его боку, потому что он меня ненавидит.
        - Я плачу тебе за то, чтобы ты воткнул в меня иглу, так что веди себя прилично, сопляк, - говорит старик надтреснутым голосом.
        Эльф закатывает глаза, но не смотрит на него.
        - Задержи дыхание, старик.
        Смит делает, как ему велено, и я с восхищением наблюдаю, как фейри завершает линию, пролегающую вдоль борта корабля. Он продолжает вести иглу по коже человека, пока тот не становится почти фиолетовым от нехватки кислорода. Эльф приподнимается, и Смит вдыхает с преувеличенной громкостью. Фейри осторожно протирает кожу, избавляясь от излишков чернил и небольшого количества крови, выступившей на поверхности.
        Шира удаляется, и я снова следую за ней.
        - Так что вы делаете с кровью? - шепчу я.
        Она задумчиво смотрит на меня.
        - Ничего. Магия в самом процессе кровотечения, а не в крови. Она приходит вместе с болью.
        В этом есть смысл. Фейри никогда не заботились о выгодах, которые получат в результате сделки, лишь бы это принесло пользу человеку.
        - Мне такое по душе, - говорю я. - А есть еще? Другие салоны?
        - Нет. Хотя у меня есть ученик в салоне у Клэр в Брейдентоне. - Я смущенно приподнимаю бровь. - Пирсинг, - уточняет она. - Мы пытаемся работать с ним.
        Из меня вырывается смешок.
        - У Клэр?
        Она пожимает плечами.
        - Я не хотела тратить деньги на запуск собственного дела, если оно не будет приносить прибыль.
        Я улыбаюсь.
        - Умно. Ты когда-нибудь была при Дворе?
        - У меня нет титула. Но мы посещаем пиршества.
        - А стоило бы, - говорю я. - Иметь титул, я имею в виду.
        - Над чем ты подумаешь, когда станешь королевой, - говорит Гейдж за моей спиной. На лице Ширы застывает холодная маска.
        - Возвращайся домой, кузен. Я же говорила, что у меня нет на тебя сегодня времени. - Она приближается к людям, которые все еще рассматривают картинки, и улыбается им. Это первая улыбка, которую я замечаю на ее лице.
        Я поворачиваюсь к Гейджу, чувствуя воодушевление от этой ситуации.
        - Думаю, нам пора уходить.
        Он вздыхает.
        - Похоже на то. Идем. Нам нужно сделать еще несколько остановок.
        Мы выходим через парадную дверь магазина.
        - Она мне нравится, - сообщаю ему. Он качает головой, но ничего мне не отвечает. Я замираю, обернувшись, чтобы окинуть взглядом фасад магазина. Кирпич выкрашен в белый цвет с окантовкой из морской синевы, что идеально вписывается в атмосферу побережья Стиллуотера. Салон смотрится здесь на своем месте, как и любые другие предприятия, управляемые людьми. Чувство гордости снова удивляет меня.
        - Эй, босс! - выкрикивает Лэйт, вырываясь из магазина и подбегая к нам.
        Гейдж поворачивается, и его брови приподнимаются. Наступает неловкое молчание, пока Лэйт не догоняет нас и не встает в стойку, уперев руки в узкие бедра. Он крутит зубочистку между зубов и смотрит на какое-то место на тротуаре, прежде чем снова переводит взгляд на Гейджа.
        - Ты нигде не видел Келлана? Давненько его не было.
        Гейдж дарит ему небольшую извиняющуюся улыбку.
        - Думаю, в последнее время ему трудно выбраться сюда.
        Лэйт кивает так энергично, что я практически слышу, как хрустят шейные позвонки.
        - Точно. Ясно. - Он дарит обезоруживающую, самоуничижительную улыбку, на которую больно смотреть. - Не говори ему, что я спрашивал, лады? - Гейдж кивает, но на его лице невозможно ничего прочесть. Лэйт удаляется обратно в магазин, и мое сердце разрывается из-за него, а в голове крутятся вопросы. Когда колокольчик над дверью звякает, мы с Гейджем снова разворачиваемся.
        Какое-то время он молчит, но эта тишина какая-то задумчивая, поэтому я держу язык за зубами. Мы проходим целый квартал до центра города, прежде чем он находит подходящие слова.
        - Ты должна знать, - начинает он, и слова даются ему с трудом. - Келлан… несколько щедр в проявлении любви. Те, к кому он предрасположен, не всегда чувствуют себя хорошо после. - Он говорит сдержанно и безразлично.
        О, небеса над головой. Он пытается меня предупредить.
        - А-а. - Слова подводят меня. Не то чтобы я не замечала флирта Келлана. Вполне возможно, отвечала ему даже взаимностью. Но уж точно не рисовала «Мистер и миссис Принц фейри» в своих блокнотах. - Хм, принято к сведению.
        Я мысленно ругаю себя. Мы продолжаем свой путь по кварталу в, пожалуй, самом неловком молчании с того самого момента, как он якобы напал на меня в Подземелье. Я прочищаю горло, когда он останавливается перед входом в местный бар, выглядящий несколько мрачновато.
        - Я не, эм, не переживаю об этом. Честно.
        Привычная придворная маска возвращается на его лицо, но в глазах читается напряжение. Он кивает, но не признает мои слова. Только жестом указывает на дверь бара.
        - Ты ведь хочешь это увидеть, да?
        Я смотрю на вывеску и хмурюсь. Краска с резного дерева облупилась, и название «Вороново Крыло: лучший виски в городе» едва заметно.
        Я смотрю на Гейджа.
        - Это бар.
        - Ага.
        Я прикусываю губу. Он ведь древний, поэтому, безусловно, ничего не понимает.
        - Я не могу войти в бар, - выдавливаю из себя, пока смущение скручивает мое нутро. - Мне восемнадцать.
        Он закатывает глаза.
        - Ради святой ночи, никто не собирается тебя проверять. - Он толкает дверь и входит, оставляя меня щуриться от солнечных лучей. Я вздыхаю, затем хватаюсь за ручку и следую за ним.
        Несмотря на то что сейчас около пяти часов дня, в одной из удобных, набитой людьми кабинок, установленных вдоль стены, раздается нестройное пение. Бармен широко улыбается и дирижирует им бутылкой, разливая алкоголь по стаканам. Гейдж проскальзывает мимо них, и я бросаюсь догонять его. Подойдя ближе, замечаю заостренные мохнатые уши бармена, спрятанные под чарами, и чрезмерно огромные острия его зубов. Он подмигивает мне одним красным глазом.
        Я иду к барному стулу рядом с Гейджем и усаживаюсь так, чтобы мои ноги зацепились за нижнюю перекладину.
        - Почему мы пришли именно в бар?
        - В тату-салоне ты и глазом не моргнула, а бар для тебя чересчур?
        - Я моргнула, может, разок.
        Он бросает на меня невеселый взгляд.
        - Ты умна. Знаешь наши порядки. Теперь сама скажи мне, почему мы здесь.
        Я с минуту все разглядываю, размышляя о салонах Ширы. Бармен-кицунэ вслушивается в разговор двух женщин, которые говорят слишком серьезно, чтобы казаться непринужденными. Он слушает, склонив голову, и наливает им обеим в рюмки порцию напитка янтарного цвета.
        - Еще одна сделка, - говорю я, быстро соображая. - Секреты? Боль? Истории? Ты найдешь их все здесь.
        Он кивает.
        - Старая концепция, в некотором роде фундаментальная. Народец управляет тавернами уже сотни лет. Именно это в первую очередь и вдохновило Ширу.
        - И наш Двор больше никого не похищает? Никаких подменышей?
        Он жестом призывает выпивку, и напиток оказывается перед ним в мгновение ока - виски со льдом на два пальца. Когда кицунэ проходит мимо меня, я слышу шелест тростника. Это заставляет меня вздрогнуть. Гейдж делает длинный глоток, прежде чем ответить:
        - Не совсем. У нас принято забирать подкидышей. Но ты должна присматривать за Народцем. Они с той же вероятностью спасут бездомного, как заявят, что играющий на улице ребенок был «брошен» родителями. - Он вздыхает, и это забавляет его. - Не желаешь ли выпить, ясноглазка?
        Я, нахмурив брови, смотрю на него.
        - Нет, спасибо.
        - Ты же пила фейское вино, - усмехается он.
        Я ерзаю на барном стуле.
        - Я и раньше пробовала алкоголь. - Я пожимаю плечами. - Не считаю уместным пить, пока Элли проходит через черт знает что.
        Его лицо смягчается.
        - Она в безопасности. Благие пусть и не так хороши, как они себя представляют, но не причиняют вреда людям, которых забирают. - Он колеблется, прежде чем добавить: - Во всяком случае, не напрямую.
        - Меня это не утешает, - сообщаю ему, недовольно наморщив нос. - Почему Неблагие так сильно изменились? Что случилось со всеми кошмарами?
        Он долго смотрит на меня.
        - Ты все неправильно понимаешь, Фэй. Мы по-прежнему порождение всех кошмаров. Но и нечто большее. Мы умны. Хитры. Нашли новые способы проявлять свою чудовищную сущность. Все еще есть Народец, который способен на жуткие вещи, если их не контролировать. Поэтому тебе нужно стать монстром для монстров. - После этих слов в моем животе разверзается пропасть. Он делает паузу, чтобы посмотреть мне в глаза. - Как думаешь, ты справишься с этим?
        Я качаю головой.
        - Нет, - отвечаю я, задыхаясь. Мои руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, выдавливая полумесяцы. Я качаю головой, пока паника нарастает во мне. - Не уверена, что смогу.
        Разочарование, промелькнувшее на его лице, грозит разрушить внутри меня что-то очень важное.
        - Ты научишься.
        - Я все еще не понимаю, почему ты не…
        - Потому что я не хочу! - шипит он, и тихое рычание в голосе гораздо страшней, чем если бы он кричал. - Ты думаешь, я хочу остаться здесь и быть твоей ручной собачонкой? - Он усмехается, холодно и жестоко. Гейдж допивает остатки своего напитка, и я не узнаю стоящее передо мной создание фейри. - Ты поймешь это. Или нет. Это уже будет не моей проблемой. - Он швыряет стакан на стойку и уходит.
        Глава четырнадцатая
        Впервые за время наших занятий Исла не наставляет меня, пока я упражняюсь. В этот раз ее присутствие не является тем успокоительным эликсиром, в котором я нуждаюсь. Я глубоко вздыхаю, поднимаю руку над головой, а затем опускаю ее вниз, выбрасывая оружие из руки. Оно со свистом пролетает по воздуху и с приятным стуком попадает в деревянную мишень на противоположной стороне комнаты.
        На дюйм правее сверкает серебряный топор.
        - Черт! - Я стискиваю зубы, обхватываю рукоятку с помощью магии и выдергиваю ее из дерева, пискнув так, будто мне пришлось приложить физические усилия. Исла смотрит, как оружие возвращается в мои руки, и ее лицо напряжено. Я ловлю его, но выглядит все не так впечатляюще, как кажется, потому что магия направляет его прямиком на меня.
        - Не многие фейри способны на такое, - говорит она. - Перемещать вещи с помощью чар.
        Я издаю нечленораздельный звук. Сегодня я не в том состоянии, чтобы поражаться собственным умениям. Я даже не знала, что могу использовать свою магию подобным образом, но после стольких промахов моя вспыльчивость возобладала надо мной и продемонстрировала нам новый прием. Гейдж не разговаривал со мной после того вечера в баре. Поездка домой получилась самой неловкой за всю мою жизнь, а после он скрылся в своем кабинете, хлопнув дверью. Исла посоветовала не принимать все близко к сердцу. Но мне это не очень-то удается.
        Я снова поднимаю руку, сосредоточившись на том, чтобы удержать локоть параллельно плечу, и на выдохе отпускаю. Делаю шаг вперед, и топор вылетает из руки и вонзается в центр с еще одним быстрым стуком. Исла вздыхает, как мне кажется, с облегчением. Я скриплю зубами. На этот раз я подхожу к мишени сама и выдергиваю маленький метательный топор из дерева. Гейдж был прав. У меня неплохо получается. Но от этого совсем не легче. Это не решает других моих проблем.
        Я не создана для этого. Не могу быть для монстров еще большим монстром. Я могу стать одной из них, но никогда не буду принадлежать им. Как там говорил Келлан? Я - фейри с человеческим сердцем. Ни на что не годная.
        Эмме не следовало забирать меня. Если бы она этого не сделала… ну, не увезла бы меня, мы обе могли бы быть мертвы. И эта мысль не приносит мне облегчения.
        Я бросаю топор с негодующим гневным возгласом. Топор чуть ли не сбивается с пути, потому что я метнула его слишком сильно, но магия, самостоятельно вырвавшись из меня, направляет его прямо в центр. Исла свистит.
        - Ну что ж. Это что-то новенькое. - Я бросаю взгляд на Ислу, но она уже направляется к небольшому шкафу, не обращая на меня внимания. Она поступила мудро, решив не развлекаться с моей горячностью. Она достает три коротких матово-черных лезвия из такого же небольшого патронташа, закрепленного на внутренней стороне шкафа.
        - Вот, - говорит она мне, протягивая их. - Вы хорошо владеете топором. Думаю, и с кунаем вы поладите.
        Я беру их, с раздражением наблюдая, как она достает топор из мишени и отступает назад. Лезвия в моих руках кажутся слишком хрупкими, чтобы навредить кому-либо. А сегодня я хочу причинять боль.
        - Не смотрите на меня так. Ножи эффективны на близком расстоянии и смертоносны во время броска. Если правильно прицелиться. - Она кивает на мишень. Бросает мне вызов.
        Я заношу нож, и при первой же попытке лезвие врезается под неправильным углом и отскакивает. С грохотом падает на пол. Я вздыхаю и бросаю взгляд через плечо на Ислу.
        Она поджимает губы, скрывая улыбку.
        - Вам просто повезло в первый раз, когда вы метнули топор. Нужно немного практики. - Она подходит, чтобы подкорректировать мою стойку. - Не отводите руку назад далеко, как при броске топора. До уровня плеч, вот так. - Она поднимает мою руку на нужную высоту. Это первый раз, когда она действительно прикасается ко мне с той ночи на балконе. И я стараюсь не отвлекаться на нее.
        - Исла, - начинаю я осторожно.
        - Мм?
        Я хочу спросить ее о вчерашней бурной реакции Гейджа. Но отношения между нами еще не настолько крепки, а он - ее король. Он дал ей возможность овладеть мечом. Я знаю, как она предана ему. Поэтому задаю совершенно другой вопрос:
        - Что ты знаешь о… прошлых отношениях Келлана?
        Она отступает на полшага назад.
        - Простите?
        Я прикусываю нижнюю губу.
        - Вчера я встретила Лэйта, - объясняю ей. - И Гейдж как бы намекнул, что Келлан… - Я замолкаю, подбирая правильные слова. - Немного не такой, как все, думаю. Ты ведь знала его при Благом Дворе, верно? Он действительно такой?.. - Я позволяю своим словам повиснуть в воздухе. Мне нравится Келлан. Он всем нам нравится. И я не хочу сболтнуть лишнего.
        Она вздыхает, прежде чем ответить:
        - Келлан - сложное создание. Он любит яростно, но мимолетно. И всегда любил. В его долгой жизни единственной константой была Солиэль. И их отношения… - Она колеблется, пока наконец не подбирает слово: - Сложные. - Исла потирает пальцами предплечье. Разговоры о Солиэль и Благом Дворе вызывают у нее чувство дискомфорта. - У него было много возлюбленных. Но он никому не дает обещаний. В него легко влюбиться, но трудно удержать. И большинство из них об этом знают.
        Я не могу отделаться от мысли, что она на себе испытала нечто подобное. Я прочищаю горло, поглаживая пальцем острие куная.
        - Вы двое когда-нибудь?..
        Она улыбается, на ее полных губах отражается тайна.
        - Келлан не в моем вкусе, - сообщает она. Я слегка вздрагиваю, услышав ее слова, а она бросает на меня краткий взгляд. - Хотя, кажется, он благоволит к вам.
        Мои щеки горят.
        - Ему нравится развлекаться за мой счет.
        - Может быть, - соглашается она, но выражение ее лица остается нечитаемым. - Теперь вперед, - говорит она, положив руки мне на плечи, снова исправляя мою стойку. Она поднимает мою руку, демонстрируя, как отпускать лезвие одним плавным движением, когда дверь открывается.
        - Есть успехи? - спрашивает Гейдж. Но не у меня. Он даже не смотрит в мою сторону.
        - Она мастерски обращается с томагавком, - отвечает Исла. - Сейчас мы переходим к ножам.
        Он кивает, затем наконец переводит взгляд на меня.
        - Прядильщица прибудет сегодня днем. Солиэль хотела послать к тебе свою швею. Я отказался. Поблагодаришь за это позже.
        Я безучастно смотрю на него. Он стоит в дверном проеме с видимым интересом на лице.
        - Фэй, - говорит он резко. - Позже.
        Я прищуриваюсь. Не понимаю, как ему это дается, как он может столь быстро переключаться от молчания до откровенного поддразнивания.
        - У тебя две секунды, чтобы исчезнуть.
        В его темных глазах проскальзывает предупреждение.
        - Главное, слишком не увлекайся этим, приспешница тьмы, - говорит он, и я не упускаю насмешку, скрывающуюся за этим титулом. - Испытания - вот что важно. Если хочешь вернуть свою подругу. - Он разворачивается на пятках, и дверь с треском захлопывается.
        Как раз вовремя, потому что мое лезвие вонзается в деревянную раму.

* * *
        Я уговариваю Ислу дождаться Прядильщицу вместе со мной в комнате, специально предназначенной для таких случаев. По кругу расставлены диваны и кушетки для отдыха различных оттенков розовой парчи. Исла делает вид, что не дуется, сидя на одном из них.
        Я фыркаю.
        - Ой, да ладно тебе. Я не знала, что этот клинок не заколдован!
        Она одаривает меня таким взглядом, которым можно было бы испепелить всех вокруг.
        - Вы все равно расщепили дерево. Это старинный дом!
        Я хмыкаю, и вопреки этому она улыбается, но руки не размыкает.
        - Будьте вежливы с Прядильщицей, - напоминает Исла. - Она - старая женщина и не заботится о титулах.
        - Тогда почему она этим занимается?
        Исла усмехается.
        - Ради денег. Ее легко подкупить. Но не Благому Двору. Это выводит Солиэль из себя. Она пытается добраться до нее уже много веков.
        Я чувствую, как бледнею. Мысль о том, что Исла прожила не одно столетие, не дает мне покоя.
        - Почему? - спрашиваю я, чтобы заполнить нависшую в комнате тишину.
        Исла разводит пальцы в стороны.
        - От ее работ дух захватывает. Они неподражаемы. Полагаю, именно поэтому Солиэль пыталась прислать вам свою швею. - Ее улыбка становится лукавой. - Она не хочет, чтобы вы затмили ее.
        Я презрительно фыркаю.
        - Да я и не собиралась. Солиэль - совершенная королева фейри. Она словно срисована со старинных картин, изображающих Гвиневру или Офелию.
        Она хмуро смотрит на меня, в ее взгляде - напряжение.
        - Фэй. Она - восход солнца. Ее красота проста и естественна. Вы - полуночный шторм на море. Бескрайняя и необъяснимая. Не сравнивайте себя с ней.
        Я сглатываю. Наши взгляды встречаются, и мне нужно хоть что-то сказать. Да что угодно.
        В центре комнаты воздух искривляется, потрескивает и расступается. Высокое создание проходит сквозь него, ее длинные конечности вытягиваются, как у паука, и втягиваются обратно в тело во время передвижения. Я могу поклясться, что вижу больше двух конечностей, пока она проходит через портал, но, когда она оказывается по нашу сторону портала, они запрятаны под широкими складками ее черно-белого платья в полоску. Она стоит, невообразимо высокая, ее длинные тонкие руки прижимают к груди помимо всего остального блокнот. Ее лицо - невероятно узкое и совершенно лишенное каких-либо эмоций. Огромные черные глаза обрамлены тонкими, идеально изогнутыми бровями, которые выглядят так, будто их нарисовали специально, чтобы не вселять страх.
        Но я все равно напугана.
        Она смотрит на нас, не двигаясь. Мы молчим, разинув рты, кажется, целую минуту, пока Исла не опомнилась и не склонила голову.
        - Добро пожаловать, леди Прядильщица. Мы высоко ценим ваше здесь присутствие.
        Она смотрит на Ислу, но переводит взгляд на меня, изучая мой рост.
        - Это наша будущая королева? - спрашивает она. Ее голос хриплый. Из которого не поймешь, какого она мнения обо мне.
        Я прочищаю горло. Слова Гейджа звучат во мне. Как я могу быть более чудовищной, чем это существо? И она, вероятно, не худшая из нас.
        - Да, это так, - говорю я, и слова застревают у меня в горле при мыслях о собственной неполноценности.
        Она рассматривает меня мгновение и начинает делать пометки в своем блокноте.
        - Симметричная фигура. Четыре конечности. Хвоста нет? - говорит она, посмотрев на меня. Я качаю головой. Она поджимает губы. - Тогда очень хорошо. Сидхе внутри и снаружи, я полагаю. - Я киваю, хотя едва ли осознаю, что это значит. - Высокая. Женственные изгибы. Не слишком худая. - Ее голос настолько невыразителен, что она могла бы перечислять все мои недостатки, а я бы никогда об этом не догадалась. - Вытяните руки, - просит она, двигаясь ко мне с внезапной, ошеломляющей скоростью.
        Я выполняю требование, и она прижимает куски немаркированной бечевки к моим вытянутым рукам, шее, ногам, туловищу и, наконец, к груди, талии и бедрам. Ее кожа пугающе холодная, когда она касается меня, и я стараюсь не вздрагивать.
        Она отступает назад, ручка порхает по бумаге, записывая данные в блокнот.
        - Какие-нибудь пожелания к вашему платью? - Когда я молчу, она прекращает писать и переводит взгляд на мое потрясенное лицо. - Его дизайн? Фасон или ткань? - Она выжидающе смотрит на меня, пока я судорожно пытаюсь придумать ответ. Я никогда не носила платья. Не то чтобы они мне не нравились, просто в Стиллуотере не так много событий, достойных платья. - Цвет, может быть?
        - Черный, пожалуй, - отвечаю я.
        Прядильщица с любопытством склоняет голову. Вполне обыденный жест, но от ее недоброго взгляда у меня по позвоночнику пробегают мурашки. Она поворачивается к Исле, приподнимая одну бровь.
        Исла, кажется, наслаждается вниманием этого существа не больше, чем я. Она прикусывает губу.
        - Она - наследница Неблагого Двора. Ожидаемо, что она будет в черном.
        Прядильщица еще мгновение смотрит на меня не мигая и возвращает свое внимание к собственным записям.
        - В ночи есть нечто большее, чем тьма, воительница. - На щеках Ислы вспыхивают два пурпурных пятна, но она ничего не говорит. Прядильщица, не поднимая глаз, продолжает оставлять пометки в бумагах, лежащих перед ней. - Не важно, ты всему научишься. А я разработаю дизайн платья. - Она обращается ко мне: - Тебе не о чем беспокоиться.
        Мне кажется, что она хочет меня успокоить. Но я не могу избавиться от ощущения, что она скорее съест меня заживо, чем принарядит. Но я только киваю в знак благодарности, не доверяя своей способности формулировать предложения. Особенно те, которые ненароком приведут меня к пожизненной долговой ловушке.
        Затем она поворачивается к Исле.
        - Тебе нужны доспехи, воительница.
        Исла выглядит ошеломленной.
        - Мне… не… - Но Прядильщица уже принимается снимать с нее мерки бечевкой, прежде чем Исла успевает возразить. Когда высокое существо отступает, записывая мерки, Исла стоит, растерянно моргая, и выглядит почти обессиленной.
        - И платье, - сообщает Прядильщица. - Что-нибудь с разрезами, чтобы ты могла драться, если возникнет надобность. Но тебе не придется. И все же я предпочитаю практичность в образе. - Она возвращается в центр комнаты. - Они будут готовы через два дня. Как раз к маскараду. - Воздух снова словно расступается, и она бросает на нас резкий взгляд, прежде чем протиснуться сквозь него и исчезнуть. У меня закладывает уши от резких перепадов давления.
        Я смотрю на Ислу, которая выглядит такой же озадаченной, как и я.
        - Странно ли это? - спрашиваю я. - Для фейри, я имею в виду.
        - Для Неблагих? - Она издает сдавленный смешок, который больше похож на вздох облегчения, чем на веселье. - Вполне обычное дело, я думаю.
        Глава пятнадцатая
        Я не могу уснуть. Когда закрываю глаза, каждый раз чувствую на себе взгляд Прядильщицы, пока в ушах раздается критика Гейджа. Нож, отскакивающий от мишени на стене с треском, который отражается в моих разрозненных мыслях. Острие не всегда вонзается в дерево. Но Исла говорит, что в более мягкую поверхность - как тело, например, - лезвие почти всегда попадает.
        - Вместе с такими нездоровыми мыслями, - говорю я вслух, подбирая клинки и закрепляя их в ножнах на поясе. Я взяла за правило носить их с собой. Моя провалившаяся попытка попасть ими в Гейджа привязала меня к ним.
        Видимо, во мне больше Темного, чем я думала изначально.
        В коридорах здесь повисла тишина. Я представляю, что в Холме все наоборот. Они наверняка кишат теми, кто в современном мире является аналогом придворных, а Келлан рыскает среди них, как златокудрый бог, которым он себя возомнил. Я улыбаюсь, представляя себе подобное. По сравнению с этим Лощина кажется почти сиротливой, но сейчас мне по нраву именно такая жизнь. Исла, Гейдж и Боуэн где-то в пределах этих стен, но я не хотела бы сейчас ни с кем из них столкнуться. Особенно с последним. Магия дракона слилась с моей собственной, но она теплится во мне, словно обособленная часть, всякий раз, когда я сталкиваюсь с гномом. И я не хочу гнаться за этим ощущением.
        Свет меркнет, когда я поднимаюсь на лестничную площадку второго этажа, и до меня доносятся тихие звуки одинокой скрипки. Я колеблюсь. Дом и раньше сбивал меня с пути. Думаю, ему это даже нравится. Он так долго не играл с человеческим существом, а я ближе всех нахожусь к этому понятию. Но звук не напоминает мне чары.
        Сейчас мне все равно не удастся уснуть. Если это происки дома, то он в конечном итоге просто забросит меня в безопасную, но поднадоевшую мне комнату, которую я действительно хорошо успела узнать. Я следую за звуком по коридору и поворачиваю налево, вместо того чтобы вернуться в свою комнату.
        Музыка - мягкая, проникновенная. От нее по моим рукам пробегают мурашки. Я сильно прикусываю губу. В конце концов она начинает звучать словно магия. Коридоры извиваются, как поверхность морских ракушек. Однако я не совсем уверена, что Лощина сама перестраивается, когда ей вздумается. Готова поклясться, моя комната находится где-то во внутренней части этого кольца. Музыка становится все громче и громче, когда коридор резко обрывается перед одинокой дверью.
        Я успеваю заметить, что резьба на дверных рамах - единственное, что никогда не меняется в этом доме. Но я никогда не видела их раньше. Гранаты и колючие виноградные лозы стелются по рельефу. И снова, будто я поистине самое импульсивное создание в мире, стучусь.
        Звуки скрипки словно перехватывают дыхание и замирают. И шаги, мягкие и уверенные, направляются к двери. Черт. Раскаяние стискивает мой желудок, и я смотрю то влево, то вправо, желая, как никогда, броситься прочь. Конечно, это сотворил не дом. Я почти слышу, как он хохочет надо мной. Я должна бежать. Должна…
        Дверь распахивается, и в проеме, обрамленном резными символами, предстает озадаченный Гейдж. О, звезды небесные. Озадаченный Гейдж без рубашки.
        - Эмм, - успеваю сказать я и прикусываю губу. - Привет. - Во мне бушует неистовая борьба за право перевести взгляд с его черных глаз на скульптурные ключицы и подтянутое тело, намеки на которое мне довелось разглядеть под одеждой.
        Он хмурит брови.
        - Ты искала меня? - спрашивает он. Его тон настолько отстраненный, что заставляет меня задаться вопросом, а не знает ли он, что я метнула клинок ему в голову.
        Я качаю головой.
        - Я… я слышала скрипку.
        Он кивает, и его лицо немного расслабляется, хотя и остается невозмутимым. И тишина сгущается вокруг нас, словно удушливый туман.
        - Что это за комната? - бурчу я.
        Проходит всего мгновение, прежде чем мягкая усмешка прорывает маску серьезности.
        - Моя, ясноглазка.
        - Ох, - выдыхаю я, заливаясь краской, словно дуреха. Конечно, это его комната. - А я-то думала, ты живешь в кабинете.
        Он проводит рукой по своим темным волосам, и мои глаза неотрывно следят за каждым движением его тела. Внутри меня все раскаляется и плавится.
        - Иногда случается. - Он держит скрипку одной рукой. Я выдавливаю из себя неловкий смешок, который, надеюсь, звучит убедительно.
        - Что ты играл? - интересуюсь я. Я должна вернуться в свою комнату. Но он отступает назад, позволяя мне войти. Комната невероятно длинная по сравнению с пространством коридора. Она тянется влево, где всего несколько мгновений назад Лощина показала мне тупик. На дальнем конце - большая круглая кровать с черным покрывалом на ней. Я смотрю на нее и сглатываю.
        Стена, ближайшая к нам, кажется безопаснее. Самый опасный предмет мебели здесь - красная бархатная кушетка с низкой спинкой. Гейдж подходит к небольшой подставке и опускает на нее скрипку, затем, сдернув рубашку со спинки кушетки, натягивает ее и отвечает. Я испытываю одновременно облегчение и странную скорбь.
        - У мелодии нет названия.
        Я делаю нерешительный шаг в глубь комнаты.
        - Старинная песня?
        Он снова смотрит на меня, такой взъерошенный и еще более манящий в тусклом свете.
        - Нет. Просто я не придумал название.
        Я смотрю на него.
        - Ты ее создал?
        Он протягивает руку, почти благоговейно, к инструменту и отдергивает ее, остановившись. Он слегка пожимает плечами.
        - Иногда самое трудное в вечной жизни - понять, чем ее заполнить, - говорит он. Что-то в этих словах пробуждает во мне грусть, которую я никак не могу объяснить. Делаю еще один шаг по направлению к нему, прежде чем останавливаюсь. Я качаю головой, надеясь, что он не заметил.
        - Даже в голове не укладывается, - сообщаю ему. Но в этот раз я не могу заставить себя улыбнуться, как мне бы этого хотелось. Он бросает на меня настороженный взгляд, и я беспомощно пожимаю плечами. - Чем ты занимался раньше? - спрашиваю я. - Прежде чем мой отец… ну. До всего этого? - «До того, как ты его убил». Уродливая правда нависает в воздухе над нами, но я не вправе его винить. Ни в коем разе при условии, что Колум был настолько плох, как о нем говорят.
        Он присаживается на подлокотник кушетки и жестом приглашает меня присоединиться к нему. Я опускаюсь на сиденье, оставляя между нами как можно больше пространства, чтобы не чувствовать неловкости.
        - Я был одним из его рыцарей, - говорит он, отводя взгляд в сторону. Я вздрагиваю. Мы с Ислой уже говорили об этом раньше. Клятвы, что дают рыцари, их присяга на верность… Не то, что можно легко нарушить. Но Гейдж не просто преступил черту, он сделал нечто гораздо большее. Я замечаю отголоски прошлого, пляшущие на его лице, и внезапно мне хочется избавить его от них.
        Молчание затягивается, и я чувствую опасное желание протянуть руку и преодолеть короткое расстояние между нами.
        - Как ты познакомился с Келланом? - вместо этого интересуюсь я. Случайный вопрос, но, озвучив его, понимаю, что действительно хочу узнать правду. Я понятия не имею, как устроена вся эта придворная политика, но могу представить, что дружба принца Двора Лета с Темным королем - не совсем обычное дело.
        Лукавая улыбка искривляет губы Гейджа.
        - Этот cul tona? - говорит он, и в его голосе проскальзывает акцент, который я слышала от него всего несколько раз. Этим оскорблением они неоднократно обменивались друг с другом, хотя и произносится оно с немалой долей нежности. - Он тот еще дебошир, прямо-таки Неблагой до мозга костей. Чем сводит свою сестру с ума. - Он смеется. Меня согревает этот звук, и я поджимаю ноги под себя, утопая в комфорте.
        - Почему? - спрашиваю я.
        Он скрещивает лодыжки, обдумывая мой вопрос.
        - Между дворами не такая уж большая разница, как бы ей ни хотелось убедить Народец в обратном. Неблагие гораздо свободнее в выборе своих увлечений, и Келлан это ценит. - Взгляд Гейджа переходит на меня. - Мы относительно молоды в мире фейри. Но ему не потребовалось много времени, чтобы нажить несколько довольно опасных врагов при своем Дворе. - Он усмехается себе под нос, видимо представляя, как Келлан попадает в некоторые из этих ситуаций.
        Я наклоняюсь вперед. Его слова вызывают у меня интерес.
        - Сколько тебе лет?
        Он смотрит на меня, чуть повернув голову. Я пытаюсь сохранять спокойствие.
        - Я прожил двести лет. Плюс-минус несколько десятилетий.
        Я хмурю брови.
        - Ты не знаешь, сколько тебе лет?
        - Время относительно. Случаются моменты, когда я ощущаю на себе тяжесть всех прожитых дней одновременно. А бывает так, что я чувствую себя совсем молодым, неискушенным и неуверенным. - Гейдж заправляет прядь волос, свисающую на мое лицо, за ухо, и это внезапное прикосновение удивляет меня. Но оно не ощущается нежелательным. И от этой мысли у меня сводит живот. - За последние несколько недель ты в значительной степени подвела меня к последнему.
        В его словах сквозит признание, отчего мой пульс пускается вскачь.
        - Я? - спрашиваю я, голос сбивается на хрип. Проклятие.
        Он снова закрывается в себе.
        - Да, ты. Ты очень проблемная.
        Я бросаю на него взгляд.
        - Ну спасибо, - вздыхаю я.
        Он с грациозностью хищника опускается на подушки рядом со мной.
        - Ты же это не серьезно, - мягко говорит он. - Знаешь, что я могу сделать с твоей искренней благодарностью?
        Мое лицо вспыхивает, когда я осознаю свой промах.
        - Нет, не знаю, - отвечаю я. Его близость затуманивает сознание.
        Уголок его рта искривляется, и он откидывается назад.
        - Ты даже не представляешь, как это заманчиво. - По комнате разносится его смех, и в этом звуке кроются все секреты, которые я жажду узнать. И я вижу возможность, за которую не могу не ухватиться.
        - Вот почему ты нужен мне здесь, - говорю ему. В моих словах звучит мольба, и мне бы ненавидеть себя за это, но я знаю, что не готова к такому бремени. Не готова стать королевой. Я не умею договариваться. Моя гордость не позволит этого. Но он все равно понимает, что я имею в виду.
        Он кривится.
        - Мне будет… непросто отказаться от короны, - говорит он, и тяжесть его слов опускается на меня. - Я сначала и помыслить не мог, что отдам ее тебе, единственной из всех фейри. - Вина отражается на его лице. - Келлан был прав насчет тебя в ту ночь. Несмотря на все кровные узы и потенциал, ты выросла в человеческом обществе. У тебя человеческое сердце. Я чувствовал необходимость защитить Двор от той уязвимости, которую ты представляла. - Пока слова срываются с его языка, он словно отдаляется, вероятно, мысленно представляя меня в ту первую ночь в Подземелье три недели назад. - Но в тебе есть сила. Я чувствую ее. Ты станешь выдающейся королевой. Как жаль, что я не смогу увидеть это.
        Я беспокойно пожевываю губы.
        - Пожалуйста, останься, - прошу я, и нет никакого способа избежать этого. Я умоляю. - Ты будешь нужен мне здесь. Там…
        Он смеется, и в его смехе сквозит что-то настолько мрачное, что я замолкаю.
        - Ты должна прекратить требовать от меня невозможного, ясноглазка.
        Я делаю глубокий вдох и встаю. Он смотрит на меня уставшими глазами.
        - Хорошо. Я прекращу. Но предложение в силе, если ты передумаешь. - Я направляюсь обратно к двери, но на мгновение задерживаюсь, упершись одной рукой в раму. Я оглядываюсь через плечо. - Обещай мне, что ты хотя бы подумаешь об этом.
        Его ухмылка кривовата и насмешлива, хотя я не знаю, адресована она ему или все же мне. Он качает головой.
        - Поверь мне. Я только об этом и думаю.
        Слова повисают между нами и угасают, и мне приходится прикусить губу. Я медлю, но он, кажется, и не планирует нарушать молчание. Мне казалось, что мы пришли к какому-то взаимопониманию. И разочарование ощущается удивительно горьким. Я вздыхаю и отступаю, еще более измотанная, чем когда-либо, с тех пор как впервые попала в Лощину. Он ничего не говорит, пока я выхожу за дверь. Но меланхоличные звуки скрипки преследуют меня по коридорам до моей собственной спальни. И я зарываюсь в подушки, чтобы заглушить эту мелодию.

* * *
        Я смещаюсь не по своей воле, когда кровать прогибается под чьим-то весом в полумраке комнаты. Движение едва уловимо, но возникшей мысли о том, что здесь находится кто-то еще, достаточно, чтобы я проснулась.
        - Я должен тебя поцеловать? Разве не так будят спящих принцесс в человеческих сказках? - В шепоте слышится смех создания, которое никогда не относилось к себе со всей серьезностью. Я вздыхаю, ослабляя хватку на ноже под подушкой.
        - Келлан, - ворчу, уворачиваясь от тепла его тела. - Я могла бы зарезать тебя.
        Он довольно вздыхает.
        - О, крошка, ты покорила мое сердце.
        Я слышу, как он устраивается на моих подушках.
        - Чего ты хочешь? - бормочу я.
        - Я слышал, Прядильщица была здесь, - уклончиво говорит он.
        - И?
        - И я пришел узнать цвет твоего платья, чтобы одеться соответствующе.
        Я фыркаю и закатываю глаза в темноте.
        - Келлан, иди домой.
        - Я поймал себя на мысли, что не хочу сегодня оставаться в своей постели. - Тихая грусть в его голосе заставляет меня замереть.
        - Почему?
        Он колеблется.
        - Там есть тот, с кем я не хочу засыпать рядом.
        Я оборачиваюсь на звук его голоса, но не понимаю, на кого смотрю - на него или на груду подушек в образе Келлана.
        - Тогда прогони, - мягко говорю я ему.
        - У меня нет такой власти.
        Я усмехаюсь.
        - Ты - принц, - напоминаю ему.
        - Да.
        - Единственная, над кем у тебя нет власти, - это твоя сестра.
        - Да, - повторяет он, и его голос едва ли громче дыхания.
        Ни звука не срывается с моих губ, но он чувствует, как ужас от сказанных слов и вопросов, повисших в тишине, охватывает меня. Он ерзает.
        - Солиэль помешана на родословных, - говорит он мне. Объясняя. Оправдывая. Я не знаю, что из перечисленного подходит больше.
        - Келлан… - Мой голос срывается на его имени. - Это недопустимо. Она не может… не может так с тобой поступать.
        Он останавливает меня.
        - Моя сердечная девочка из Неблагого Двора. Я не прошу тебя все исправить. Просто ищу минутное убежище.
        Он так спокоен. Несмотря на все его разговоры о моем человеческом сердце, я не могу не думать о том, что фейри испытывают не меньше глубоких чувств. Все, что они выигрывают от вечности, - это навык скрывать свои эмоции. Я думаю обо всех тех словах, что он не договорил, о том, что он не может уйти, когда вздумается. Сухой всхлип застревает у меня в горле, а сердце разрывается от боли из-за него. Неудивительно, что он всегда приезжает сюда. Я думаю о Сии, суровой и бесконечно прекрасной, и задаюсь вопросом, не больше ли у них общего, чем он думает. В тишине, воцарившейся между нами, я слышу его размеренное дыхание.
        - Как я могу помочь? - шепчу я.
        На мгновение мне кажется, что он уже уснул. Затем он двигается ближе ко мне, и его кожа, поцелованная вечным летом, согревает меня своим теплом.
        - Ты бы спасла душу проклятого принца, человеколюбивая малышка? Примешь меня как своего короля-консорта и вырвешь меня из ее лап?
        В груди все сжимается.
        - Это единственный способ спастись?
        - Она способна изменить правила любой игры. Но это… - Его пальцы находят мои и переплетаются с ними в знак единения. - Другая королева? Ты - та претендентка, которую она не сможет отвергнуть.
        Я испускаю тяжелый выдох. Я не знаю, что будет значить этот брак для Народца, но я не могу отказать ему. Но мое эгоистическое сердце сжимается, когда я думаю об Исле. И если быть до конца честной с собой, то и о Гейдже тоже. О потенциальных возможностях, которые пропадут с этим браком.
        Видимо, я слишком долго молчу. Он находится так близко ко мне, что я почти слышу улыбку, расползающуюся на его губах.
        - Не волнуйся, Фэй. С приливом все меняется. Я надеюсь, что и моя ситуация скоро изменится. - Он пытается вытянуть свои пальцы из моих, но я крепче сжимаю их, когда разочарование в его голосе пронизывает меня насквозь.
        - Я… я сделаю это. Если тебе это нужно. Если мы не сможем найти другой способ.
        Он не отвечает, но его пальцы расслабляются в моей хватке. Его тепло обволакивает в темноте, и я прижимаюсь к нему, мысленно прокручивая проблему снова и снова, пока сон не настигает меня.
        Глава шестнадцатая
        Стук прерывает мой сон, и я, спотыкаясь, иду к двери, еще не до конца проснувшаяся. Исла улыбается мне в лучах утреннего света.
        - Боуэн хочет увидеть вас сегодня утром, - весело сообщает она мне. - Разве не самое прекрасное начало дня?
        Я стону.
        - Напомни мне изгнать того, кто научил тебя сарказму.
        Ее улыбка исчезает, когда она замечает что-то за моим плечом, и ее щеки окрашиваются в фиолетовый. Я оглядываюсь, а затем снова стону, вспоминая, с кем делила постель прошлой ночью.
        Из ее горла раздается сдержанный выдох.
        - Прошу простить меня, принцесса. Похоже, вы уже нашли для себя идеальный способ начать день. - Она изгибает бровь, но захлопывает дверь прежде, чем я успеваю сказать ей… сказать ей что? Я не могу раскрыть то, чем Келлан поделился со мной прошлой ночью. И тем не менее в моем животе разверзлась яма, полная смущения, вины, и остальных чувств, на которых я не могу зацикливаться, - больше нет. Я должна отбросить в сторону влечение к Исле, связь с Гейджем, которую невозможно отрицать, и разобраться, что, черт возьми, делать с Келланом.
        Я поворачиваюсь к нему лицом, и его усмешка становится такой озорной, когда я понимаю, что именно стерло улыбку с лица Ислы. Я щиплю себя за переносицу, зажмурив глаза.
        - Где твоя рубашка, идиот?
        Его ухмылка становится шире.
        - Я не взял ее с собой. - Он откидывается на моих подушках. Честно говоря, он просто воплощение красоты. Я воображаю, как среди скульпторов эпохи Возрождения нашлась бы парочка тех, кто перевернулся бы в гробу, лишь бы высечь это существо из мрамора. - Всегда пожалуйста, - говорит он и подмигивает, когда ловит мой взгляд.
        Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Напряжение ослабевает, но мне все равно придется поговорить с Ислой. Но я не знаю, какие слова подобрать. Ни единой подсказки в голове, если мы с Келланом действительно… Но мне все равно нужно дать ей понять, что Келлан здесь только спал прошлой ночью. Я хватаю декоративное покрывало, которое каждый вечер сбрасываю с кровати, и швыряю в его сторону.
        - Прикройся. Ты станешь причиной моей смерти.
        Он ловит его и сворачивает тонкую блестящую ткань в руках.
        - Знаешь, дорогуша, это не совсем мой цвет.
        - Не повезло. Или это, или один из тех дурацких корсетов, в которые меня все время пытается запихнуть Исла, - ласково говорю я, направляясь к своему шкафу. Я не в восторге от того, что он видит меня в одной ночной рубашке, но мне кажется такой глупостью переживать об этом после всех его слов, сказанных прошлой ночью. - А теперь уходи.
        - Я даже не получу завтрак в постель? Наши отношения начинаются не лучшим образом, любовь моя.
        - Не называй меня так, - бормочу я.
        Порывшись в ворохе одежды, оставленной моей матерью, я достаю одну из немногих вещей, которые Исла приобрела лично для меня. Черные легинсы - мягкие на ощупь, но прочные - и блузка прямого кроя ярко-кремового цвета. Я собираю свои волосы в хвост.
        - Как ты вообще сюда попал? - спрашиваю я, когда снова появляюсь в комнате.
        Не глядя, он указывает на дверь во двор. Он повязывает брошенное ему одеяло на себя в виде тоги.
        - Ты не заперла ее. Практически приглашение в гости.
        Я смотрю на него.
        - Внутренний двор обнесен стеной.
        Он кажется невозмутимым.
        - Я спустился с крыши. - Он пренебрежительно машет рукой.
        - Ты… ты спустился с крыши? - переспрашиваю я, выглядывая за дверь. С одного из острых пиков крыши свисает каскад лоз, которых раньше там не было, и я поворачиваюсь к нему.
        Он глумливо приподнимает бровь.
        - Летний принц, помнишь?
        Я задыхаюсь от возмущения и выскакиваю за дверь. Он следует за мной по пятам, и, пока мы идем, я бурчу под нос проклятия в его адрес.
        - Ах, эти сладкие нотации согревают мое сердце, - говорит он мне. Я чертыхаюсь еще громче. Он смеется в ответ.
        Когда мы входим в кабинет, Гейдж не выглядит удивленным присутствием Келлана, значит, Исла уже рассказала ему.
        - Пожалуйста, забери своего друга, - говорю я Гейджу. - Пока я случайно не воспользовалась им в качестве мишени.
        Уголок рта Гейджа дергается.
        - Опять прыгаешь с крыши? Слишком уж ты нравишься этому дому.
        Келлан фыркает, каким-то образом умудряясь выглядеть величественно в самодельной тоге, пока смахивает ворсинки с нее.
        - Наружная дверь была не заперта.
        Гейдж вскидывает бровь, глядя на меня.
        - Похоже на приглашение.
        Я возмущенно рычу, когда он ухмыляется. Черт бы побрал их обоих.
        - Боуэн хотел меня видеть? - выдавливаю я из себя.
        - Мм. Да, но он услышал, что здесь Благие, и сбежал в горы. - Он рассматривает бумаги на своем столе, перекладывая их с места на место, и обращает на нас лишь часть своего внимания. - Он только хотел узнать, умеешь ли ты танцевать.
        Я краснею.
        - Мм, а что?
        - Ты идешь на бал, - напоминает мне Келлан так, будто это должно быть очевидно.
        - И что? Танцы обязательны?
        Гейдж смотрит на меня, и на его лбу проступают тревожные морщинки, пока Келлан хлопает в ладоши в явном восторге.
        - О, богиня, - смеется он, задыхаясь. - Она не умеет танцевать!
        Беспокойство Гейджа становится сильнее.
        - И чему вас учат в этих школах для смертных?
        - Точно не вальсу, - огрызаюсь я, смутившись.
        Келлан выглядит слишком довольным.
        - Фейри не танцуют вальс, - ответил он с недоумением.
        - Я научу ее, - встревает Келлан.
        - Нет, - одновременно отвечаем мы с Гейджем, хотя в моих словах сквозит ужас.
        - Это даже к лучшему, - невозмутимо говорит Келлан. - Ты ни за что на свете не смогла бы угнаться за мной.
        Гейдж закатывает глаза.
        - Разве тебе не пора? Молоко закисло, пока платье развевалось на ветру?
        Келлан выпячивает губы, устремив взгляд на мои легинсы.
        - Никто больше не носит платья, - сообщает он со вздохом. - Но да. Фэй, любовь моя, - говорит он и берет мою руку в свою, склонившись над ней, прежде чем поцеловать костяшки пальцев. - До новых встреч, росиночка.
        - Перестань, - шиплю я скорее от смущения, чем от какой-то другой эмоции. Я знаю, что должна рассказать Гейджу и Исле о нашем соглашении с Келланом. Но я не думаю, что следует делать это раньше, чем мы обсудим детали, или прежде, чем кофеин попадет в мой организм.
        Усмешка Келлана становится только шире, и он исчезает за дверью кабинета, очевидно, не нуждаясь в сопровождении. Я снова поворачиваюсь к Гейджу.
        - Сможет ли Исла научить меня? Чтобы я хотя бы не спотыкалась? Не уверена, что Прядильщица простит меня, если я упаду и порву ее платье.
        - Нет, - говорит он мне, и мое лицо снова пылает. Он поднимает руку, как будто один этот жест может погасить весь мой ужас. - Я научу тебя.
        - Ты… - Мой голос срывается от удивления, и прочистив горло, я пытаюсь снова: - Ты будешь учить меня?
        - Мы же не можем допустить, чтобы Келлан выставил нас на посмешище, не так ли?

* * *
        Танцы фейри - сложная штука. Они полны поворотов и шагов, которые переплетаются между собой, нарочно созданные для того, чтобы заманить смертных и окутать их так сильно магией, чтобы они перестали понимать, в какой стороне находится выход. Мы - грация и свет, мы танцуем с такой легкостью, заставляя подумать, что и вы так можете.
        Теоретически.
        Гейдж устало вздыхает, намереваясь что-то сказать, но я гримасничаю и останавливаю его прежде, чем он успевает сформулировать мысль.
        - Не надо, - говорю я. - Я знаю. Я - фейри или по крайней мере какая-то часть меня. Для меня это должно быть легко. Но ничего не получается! - Я вытираю лоб тыльной стороной руки. Почти уверена, что Народец не должен так сильно потеть, разучивая простые танцевальные па.
        Он, прищурившись, смотрит на меня.
        - Может быть, тебе пора отпустить свою прошлую жизнь.
        Его слова останавливают меня. Я несколько раз моргаю, уставившись на него.
        - Прошу прощения? - Злость разгорается постепенно, сдерживаемая несколькими часами, что мы провели за этим занятием. Но она обжигает.
        Он замечает это и ухмыляется.
        - Скажи мне, что часть тебя не скорбит по твоей смертной жизни, - говорит он, его голос низкий и вкрадчивый.
        Он протягивает мне руку в ритме танца - вызов. Я, стиснув зубы, опускаю правую руку в его, а левую кладу ему на плечо. Лучше бы я его ударила. Интересно, поймет ли он мое желание?
        - Конечно нет.
        Его рука, лежащая на моей спине, притягивает меня ближе, и я немного неуклюже делаю шаг вперед. Я сверлю его взглядом. Но он игнорирует меня, сохраняя невозмутимость на лице.
        - Ты ненавидишь это. Боишься своей сути. Боишься стать чем-то большим. - Он ведет нас в следующей фигуре танца, за которой я едва ли могу уследить.
        - Заткнись, - выдавливаю я из себя.
        Он кружит меня, выкручивая мое тело в сторону и притягивая обратно. И, когда я снова прижимаюсь к его груди, он наклоняется ко мне и шепчет в мое ухо:
        - Скажи, что часть тебя ненавидит, когда Келлан говорит, что у тебя сердце человека.
        - Нет ничего плохого в том, чтобы иметь человеческое сердце, - огрызаюсь я. Мои щеки пылают. Я пытаюсь отстраниться от него, но он продолжает нас вести танцевальным шагом, который я еще не до конца изучила.
        - Разумеется, нет. Но ты не человек, во всяком случае не всецело. - Очередной поворот, следующее движение ног, и его темп наказывает. - Ты - надвигающийся шторм, необузданные просторы океана, лиса, охотящаяся при свете луны. Не понимаю, почему ты сопротивляешься этому.
        Каждое слово - новый шаг, новый поворот, и на мгновение я слишком увлеклась, слишком расслабилась, чтобы заметить, что мое тело наконец-то вошло в ритм. Пока он не притягивает меня к себе и его жестоко красивые губы не расплываются в ухмылке.
        Когда он отступает назад, я рассерженно выдыхаю, что никак не связано с напряжением. Похоже, я в этом не одинока. Он выдерживает мой взгляд, ни капли не раскаиваясь. Звезды небесные над моей головой, будь у меня возможность, я бы стукнула его пару раз.
        - Из-за моей матери хотя бы, - выплевываю я, частично осознавая, что вообще решилась на ответ.
        Он хмурит брови.
        - А что насчет Эммы?
        - Я видела, что сделали с ней эти кошмары, - тихо говорю ему. - Видела, как она угасала день за днем, пока от нее ничего не осталось. - Ладонь дергается в его руке, но он не отпускает меня. - Прости, что я не решаюсь стать частью мира, который разрушил ее.
        Он качает головой.
        - Эмма была… счастлива здесь, - сообщает он, потратив минуту на размышления, но, кажется, сомневается в своих словах. - Она была желанной спутницей как для своего народа, так и для короля.
        Я не позволю ему переубедить меня.
        - Как ты можешь быть уверен в этом? - серьезно спрашиваю я. Он отпускает меня, а его лицо становится задумчивым. - Неужели тебя пускали за закрытые двери, прежде чем ты стал королем? Ты никогда не задумывался, почему она ушла? - Я отступаю в сторону, скрестив руки на груди. Что он может знать о том, каково живется в этом мире человеку?
        Он напрягается.
        - Я полагал, что причиной тому стала болезнь, одолевшая твоего отца.
        - Болезнь, - вырывается у меня, когда я разражаюсь таким едким смехом, что он обжигает горло. - Безумие, ты хочешь сказать. И ты никогда не задавался вопросом, что с ней случилось?
        Он изучает меня секунду, о чем-то раздумывая.
        - Мне жаль, - говорит он.
        Я моргаю, и мой гнев тает от неожиданности.
        - Тебе что?
        Он дарит мне самоироничную улыбку.
        - Ты услышала меня.
        Из меня вырывается смешок.
        - Что ж. Даже не знаю, что с этим делать.
        Он снова протягивает руки, на этот раз с приглашением.
        - Не хочешь еще немного попрактиковаться? Когда ты не сопротивляешься, у тебя даже начинает получаться.
        Я перевожу дыхание. Стоит попробовать. Продолжать пытаться дальше. Все старые сказки о фейри имеют одну общую черту. Единственный путь - только вперед. И я вкладываю свою руку в его.

* * *
        Свет, проникающий через окна, становится тусклым. Я кручу в руках острие одного из кунаев, которые дала мне Исла. Мы с Гейджем поужинали на полу тренировочного зала. Мне до странности комфортно находиться в этом помещении, предназначенном для воспитания бессердечности. А еще я чертовски устала от многочасовых плясок, что так любят фейри, кем являюсь и я.
        - Гейдж, могу я поговорить с тобой кое о чем? - спрашиваю я, боясь нарушить тишину, воцарившуюся между нами во время трапезы.
        - Мм? - откликается он, хотя я знаю, что он меня услышал. Он не отрывает взгляд от салфетки, которую крутит между пальцами.
        - Я все время думаю об Элли, - начинаю я. - Но не только о ней. О других подменышах тоже. - Я провожу пальцами по сверкающему лезвию. - Мне стоило бы заключить более выгодную сделку. Я должна была включить в сделку и других… - Я сглатываю, чувствуя каждым дюймом своего тела вину, от которой так долго скрывалась. - Я хочу попробовать освободить их, - говорю я.
        Он не поднимает глаз, но его слова звучат задумчиво.
        - Непомерно много ответственности за смертных, которых ты никогда не встречала.
        Я не реагирую на его слова, как сделала бы раньше.
        - Может быть. Но это будет правильно. Так поступила бы Элли. - Я наклоняю голову, когда мне на ум приходит мысль: - Вообще-то, она пошла бы туда с пушкой наперевес, если бы могла.
        - Оружие не сработает в мире фейри, - говорит он.
        - Это высказывание такое. - Я вздыхаю, когда он не поднимает взгляд, и бросаю в него булочку, привлекая его внимание.
        Он моргает, глядя на меня, после того как она шлепается на его тарелку.
        - Что, принцесса?
        Я морщу нос, не утруждая себя попытками исправить его, поскольку знаю, что он намеренно злит меня.
        - Подменыши, - напоминаю я.
        - Что насчет них?
        Я начинаю выходить из себя.
        - Ты специально притворяешься несносным?
        На его лице мелькает призрачный намек на улыбку.
        - Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ты на меня смотрела. Я даже заскучал по твоему взгляду.
        - Прошло, вероятно, не больше трех часов.
        - Целая жизнь.
        Я потираю виски, чтобы прогнать головную боль, мысленно умоляя звезды над нами о терпении, и перехожу к другой насущной проблеме. Может быть, хоть что-нибудь из этого заставит его сосредоточиться.
        - Что насчет испытаний? Чего мне следует от них ожидать? Какие они? Сколько времени займут?
        Все следы веселья исчезают с его лица, и снова появляется маска невозмутимости.
        - К этому невозможно подготовиться, ясноглазка. Для всех испытания проходят по-разному. Мы войдем в истинную часть мира фейри, не в ту, где он пересекается с человеческим. - Он крошит мою булочку на мелкие кусочки. - Но я пройду через это вместе с тобой.
        Раздается стук в дверь, что кажется мне чрезвычайно странным. Впрочем, моя недавняя склонность к метанию острых предметов могла послужить причиной этому.
        - Да, Исла, - говорит Гейдж, не отрывая глаз от ломтиков хлеба в своих руках.
        Исла заглядывает в комнату, и ее миловидное личико выглядит смущенным.
        - Я не хотела вас прерывать, - осторожно говорит она.
        - Ты не помешала, - отвечает он, и его тон звучит слишком фамильярно для того момента, который мы, казалось, пережили вместе. И мне хочется сказать Исле то же самое. Хотя и не могу ей откровенно лгать, невзирая на свою человеческую сущность. Но я все еще в состоянии дать ей хоть какую-то уверенность. Я знаю, что задолжала ей кое-что за сегодняшнее утро.
        - Слава звездам, что ты здесь. Он такой угрюмый.
        Она улыбается, но не встречается с ним взглядом. Мне следует поговорить с ней о прошлой ночи. Я не могу поведать ей о том, что доверил мне Келлан, но она должна по крайней мере узнать, что все совсем не так, как она думает. Исла прочищает горло, замерев прямо в дверном проеме, такая деловая.
        - Прядильщица просила о встрече.
        - Сейчас? - спрашиваю я, бросив взгляд в окно. Несколько часов назад стемнело, но точного времени я не знаю.
        Исла пожимает плечами.
        - Прядильщица придерживается собственного расписания. - Ее ответ отработан, вежлив. И близко не похожий на тот дружеский тон, с которым мы обычно ведем беседы друг с другом.
        Гейдж же, в свою очередь, кажется, ничего не замечает.
        - Конечно, - говорит он ей. - Мы можем…
        Но что бы он ни собирался сказать, его перебивает разделяющая мир трещина, раскалывающая воздух посреди оружейной комнаты. Из которой появляется Прядильщица, с красными и черными лентами на этот раз, похожая на смертоносного паука, с которым, как я подозреваю, она связана. Она разводит свои длинные, костлявые пальцы в жесте, который, вероятно, должен напоминать взмах руки.
        - Вы меня простите. Не люблю обмениваться письмами. Я предпочитаю сдвинуть дело с мертвой точки, если вы не против.
        - А она способна и на такое? - шепчу я Гейджу.
        - Я умею распарывать швы, в том числе и на защитных полотнах, - отвечает Прядильщица. - Я зашью все обратно, когда буду уходить, маленькая приспешница тьмы, не волнуйся.
        На губах Гейджа появляется небольшая усмешка. Не знаю, доверяет ли он этому существу или просто уважает ее силу. В любом случае он ничего не говорит.
        Исла проходит дальше в комнату, но держится на некотором расстоянии. Прядильщица смотрит на нее.
        - Подойди, - требует она. - Я - старое создание, не заставляй меня гоняться за тобой.
        Мне хочется спросить, как долго она уже существует, но не могу подобрать нужных слов, дабы не показаться грубой, уж точно не с Прядильщицей.
        Исла нерешительно шагает вперед, пока Прядильщица наблюдает за ней, вытаскивая сверток из корзины, зависшей в воздухе позади нее. Она передает комплект Исле.
        Она разворачивает его, обнаружив корсет из черной кожи, отделанный фрагментами костей и покрытый серебряной росписью. Исла издает небольшой вздох благодарности. Эта вещь прекрасна.
        - Ты поймешь, что сидит он плотно, но вполне удобен. И ни один клинок или заклинание сквозь него не пройдут. - Прядильщица слегка улыбается. - Я превзошла саму себя. Я знаю, как дороги тебе доспехи, которые ты заслужила, воительница, но с этим другие придворные будут видеть в тебе угрозу. - Она передает другой сверток. - Легинсы из того же материала, и юбка для особых случаев. Не беспокойся. Прорези сделаны высоко, так что они не стесняют движений.
        Глаза Ислы сияют, и, даже будучи воспитанной фейри, мне кажется, что она на грани того, чтобы сказать человеческое «спасибо».
        Прядильщица отворачивает голову в сторону, как будто неприкрытая благодарность на лице Ислы истощает ее. Вместо этого она направляет свой взгляд на меня, вытягивая из-за спины ткань.
        Она протягивает ее мне, и сначала она напоминает облако - белое и сверкающее в тусклом освещении оружейной комнаты. Но потом я улавливаю оттенки синего, зеленого и фиолетового, скрытые в белом сиянии, почти как…
        - Ты сплела звездный свет? - спрашивает Гейдж, и недоверие в его голосе подчеркивает, какой это, должно быть, величайший труд. - На это ушли бы годы…
        Прядильщица выдает то, что можно принять за небольшую улыбку. Из ее приоткрытого рта выглядывают кончики клыков.
        - Я предвидела ее приход, король Гоблинов. - Она не произносит этот титул в снисходительной манере. Из ее уст это звучит почетно.
        - У тебя есть имя, Прядильщица? - интересуюсь я и чувствую, как под кожей поселяется какое-то знакомое ощущение. Что-то в этом существе и в его всезнающих глазах…
        Она снова выдает подобие улыбки.
        - У меня много имен, древних имен, которые только ветер помнит, как произносить. Думаю, подойдет и Прядильщица. - Она изучает меня мгновение, прежде чем передает платье. Ткань мягкая и удивительно легкая в моих руках. Мне сложно определить его форму без примерки, но я знаю, что это будет самая восхитительная вещь, которую я когда-либо носила.
        Прядильщица достает еще один сверток из воздуха, завернутый в бархатистую черную ткань.
        - Для твоих испытаний, приспешница тьмы. - Она склоняет голову ко мне. - Знаешь, из тебя получится королева, перед которой я не прочь преклонить колени.
        - Я бы никогда не заставила такое создание, как вы, встать на колени, - говорю я, затаив дыхание, словно слова исходят из неизведанной части моей души.
        Она широко улыбается, обнажив слишком много зубов, но я подавляю свой страх.
        - Ты заручаешься моей верностью, - одобрительно кивает она. - Я готова присягнуть на верность, когда ты получишь свою корону. - Она поворачивается к Гейджу. - Для тебя, король Гоблинов. - Она протягивает ему черную парчовую маску, с вышитыми на ней гранатами.
        Он смотрит на нее мгновение, а затем осматривает ее немалый рост.
        - Спасибо, Прядильщица, но Солиэль намекнула, что предпочла бы не видеть меня там.
        - Она что? - спрашиваю я резко.
        Он мягко улыбается мне.
        - Спокойно, ясноглазка. Я не возражаю.
        - Так ли это? - говорит Прядильщица, ее тон ровный, будто она и не рассчитывает на ответ. - Несмотря ни на что, я сделала ее для тебя. Она подойдет только тебе.
        Она отдает маску, и после минутного колебания Гейдж принимает ее. Прядильщица кивает и без лишних слов проникает обратно в призрачное пространство, моментально исчезнув.
        Я моргаю, привыкая к пустоте, возникшей после ее ухода.
        - Знаете, она начинает мне нравиться.
        Глава семнадцатая
        Знаю, это глупо, но я не хотела, чтобы Исла видела, как я надеваю платье. Мне хотелось, чтобы момент, когда она увидит меня в нем в первый раз, был… ну, волшебным. Поэтому я прошу ее пригласить нескольких фейри, чтобы те помогли мне подготовиться к маскараду Солиэль. И когда Шира без стука влетает в мою комнату, то я почему-то не удивляюсь. За ней вбегает пикси, с лицом в форме сердца и с пирсингом в левой брови, а в руках у нее пугающе большой чемоданчик с косметикой.
        - Что? - огрызается Шира, заметив мой взгляд. Она присвистывает, когда видит платье, висящее на дверце шкафа, и в лучах заходящего солнца, проникающих сквозь французские двери, мерцающая ткань переливается. Я подозреваю, что в сумерках оно будет смотреться еще прекраснее.
        - Нам предстоит много работы, чтобы твое лицо соответствовало этой красоте, - говорит она, указывая на платье. Я неожиданно для себя смеюсь.
        Я сижу у трюмо и отдаюсь ее заботливым рукам.
        Пикси с громким стуком опускает косметичку на стол. Шира, покопавшись внутри, достает небольшую баночку. Пока она наносит на мое лицо крем с едва заметным запахом лаванды, я слежу за ее движениями сквозь прищуренные глаза.
        - Я и представить тебя не могла в роли визажиста, - говорю я. - Хотя, вероятно, стоило бы, - добавляю я, указывая на идеальные кошачьи стрелки, что она нарисовала на своем лице.
        - Почему бы и нет, - отвечает она, растирая подушечками пальцев то, что выглядит как самодельные тени для век. - Закрой глаза, - просит она, аккуратными, но точными мазками распределяя на веках краску. - Это такое же искусство, что и татуировки. Просто его легче изменить. - Я слышу улыбку в ее голосе, и она тычет меня в ключицу концом кисточки, когда я пытаюсь открыть глаза. - Раньше я занималась иллюстрированием рукописей. Скука адская, - хмыкает она, посмеиваясь. - А потом открыла для себя боди-арт. В шестидесятых у меня был возлюбленный, человек. Он и сделал мне мою первую татуировку. Ну, знаешь, в стиле стик-энд-поук. Мы тогда были на мели, - объясняет она, заставляя меня открыть глаза и посмотреть на крошечное потускневшее сердечко за ухом. С годами оно почти слилось с ее смуглой кожей, но я отлично вижу, что это сердце было набито с любовью.
        Шира смешивает в маленькой баночке черный порошок с парой капель того, что, вероятно, является маслом, но запах слишком слабый, чтобы я смогла распознать его. Она достает из сумки кисточку с заостренным краем и обмакивает ее в смесь, снова побуждая меня закрыть глаза. Когда я чувствую прикосновение кисточки к уголку глаза, она продолжает:
        - За время нашей совместной жизни я сделала лишь одну татуировку. Но, когда мы расстались, отрывалась по полной. - Ее смех звонкий и заливистый, и мне приходится бороться с собой, чтобы держать глаза закрытыми. - Я вся покрыта татуировками, - сообщает она.
        - Ага, чистая правда, - хихикает пикси с резким тембром голоса, который совсем не гармонирует с ее лицом. Похоже, она любит покурить в перерывах между работой в магазине.
        - Тише, Тильда, - смеется вновь Шира. - А теперь вытяни губы, - просит она, держа передо мной кисточку для губ красивого темно-сливового оттенка. Я подставляю губы, как она показывает, и она наносит на них помаду, а затем отступает, чтобы полюбоваться своей работой. Она прищелкивает языком. - Сойдет. Тильда сделает что-то с этим твоим кудрявым облаком на голове.
        Я даже не утруждаю себя бросить на нее взгляд, только не после настолько правдивых слов. Я устраиваюсь поудобнее, чтобы пикси было проще работать. Хотя все средства Ширы были собственного производства, Тильда достает из своей сумки довольно современную технику.
        - Ну что? - говорит она, встретившись со мной взглядом. Она показывает щипцы для завивки. - Фейри не придумали достойного аналога, - дерзко сообщает она. Я улыбаюсь в ответ.
        Пока она возится над моей прической, я осмеливаюсь посмотреть на Ширу через зеркало.
        - А что насчет чар? - спрашиваю я. Изначально я предлагала Исле попробовать зачаровать себя на ночь, но она покачала головой и предложила мне воспользоваться услугами других.
        Уголок губ Ширы дергается вверх, почти в точности повторяя кривую усмешку своего кузена.
        - Чары - это для людей, - говорит она непринужденно. - Многие фейри видят сквозь них, поэтому оно того не стоит. Кроме того, Народец ценит мастерство. - Она фыркает.
        Пока Тильда трудится, они с Широй болтают между собой, а я слушаю их с небольшой улыбкой на лице. Мне стоит проводить больше времени с придворными, почаще встречаться с ними здесь. Без Элли я чувствую себя одиноко, но дело не только в ней. Если мне придется вести этих людей за собой, я хочу знать их. Как знает их Гейдж.
        Пикси откидывает несколько прядей назад, чтобы пристроить на лицо маску, которую я буду носить на балу, и закрепляет ее в волосах замысловатым украшением от Прядильщицы, прилагающимся к платью. Скрученные нити жемчуга и опалов стягиваются в сложный узел по центру, а по краям расходятся волнами.
        Я хватаюсь за пояс халата.
        - Вы будете там сегодня вечером? - спрашиваю я, слегка нервничая.
        Тильда фыркает, но Шира мне отвечает:
        - Мы не совсем вписываемся в критерии приема Летней королевы.
        Я хмурюсь.
        - Бал проводится в мою честь, верно? Я хочу, чтобы вы присутствовали.
        - Да ладно тебе, Шира, - ноет Тильда, подпрыгивая на носочках. - Давай. Я всегда хотела посмотреть на пиршество Благих.
        - Сомневаюсь, что там будет весело, - отвечает Шира, внимательно наблюдая за мной. - Но звучит неплохо.
        Я киваю.
        - Пожалуйста, приходите, тогда количество фейри, которых я буду там знать, возрастет буквально вдвое, - шучу я, но даже для моих ушей эта шутка звучит плоско.
        - А разве Гейдж не идет? - спрашивает Шира. Я не знаю почему, но ее слова вызывают во мне чувство вины.
        - Нет. Очевидно, он тоже не соответствует стандартам Солиэль, - говорю я. Исла будет там, и это действительно имеет значение для меня. Помимо всего прочего я не хотела бы разрываться между ней и Гейджем. Особенно сейчас, когда я не могу заполучить ни того ни другого.
        Шира снимает мое платье с вешалки и подносит его мне, чтобы я переоделась. Когда она помогает мне натянуть его, освободившись от халата, Шира дарит мне, я надеюсь, дружелюбную улыбку, хотя та все еще похожа на оскал.
        - Ну что ж. Не могу допустить, чтобы ты была единственной Неблагой, развлекающейся сегодня вечером.

* * *
        Я уже видела место, где живет Надя, или, по крайней мере, его пересечение с миром смертных. Там оно расположено в тихом и уединенном месте: полуразрушенная и заросшая оранжерея, прижавшаяся к кромке леса, который встречается с побережьем. Здесь, за завесой, здание в десять раз больше по сравнению с его земным размером. Все окна выглядят превосходно, сверкают в отблесках, кажется, тысячи свечей. С видом на дикие просторы океана с одной стороны и лесную чащу - с другой, он представляет собой изолированный пузырь искрящегося волшебства. Сегодня вечером здесь разносится сильный аромат жасмина.
        Платье, сшитое для меня Прядильщицей, оказалось таким же неземным, как она и обещала. В тусклом свете опаловый блеск сияет еще ярче. Оно, ниспадая вниз, оголяет плечи, а длинные рукава из прозрачной ткани обнимают мои руки. Вырез в форме сердца прост, но элегантен. На талии материал собирается и струится до пола. Оно должно было быть тяжелым. Мне бы пришлось носить сотни подъюбников, чтобы подол выглядел настолько пышно, но такова магия Прядильщицы, как мне объяснили. Я выгляжу как принцесса фейри, коей и должна быть. Она даже создала маску в тон платью, расшив ткань сверкающими звездами.
        Доспехи Ислы оказались почти такими же невероятными, если это вообще возможно, и от них нельзя отвести взгляд. Они облегают ее фигуру, но при этом ей удается выглядеть столь же опасной, какой, я знаю, она может быть. Кожаные наплечники, украшенные перьями, сияют почти незаметным иссиня-черным блеском. Сегодня Исла остановила свой выбор на юбке, и обещанные высокие разрезы демонстрируют ее длинные голубоватые ноги, когда она двигается. Она продолжает изумленно разглядывать свои доспехи. И почти с таким же выражением она поглядывает на меня.
        - Ты выглядишь великолепно, - говорю я, пока мы ждем, когда Солиэль представит меня. Похоже, так заведено на балах. Я бы предпочла войти незаметно, но Солиэль с легким пренебрежением сообщила, что так совсем не принято.
        Исла улыбается себе и осторожно проводит пальцем по серебру, украшающему ее грудь.
        - Правда?
        У меня не было возможности остаться с Ислой наедине перед отъездом. Шира и Тильда еще не ушли, когда она впервые увидела меня в платье. Но мне все же удалось отвести ее на минутку в сторону и поговорить с ней, и пьянящее чувство облегчения окутывает меня от осознания, что теперь она знает правду - что между мной и Келланом ничего не было. По крайней мере не знает, что я ему пообещала.
        Еще не знает…
        - Исла, - начинаю я, прочищая горло. Если я все равно собираюсь все испортить, то могу сделать это с большим размахом. - Потанцуешь со мной сегодня вечером? Я обещаю не наступать тебе на ноги. Хотя бы этому я научилась, - говорю я, нервно посмеиваясь. Слова вылетают из меня так быстро, что я не уверена в том, услышала ли она их вообще.
        И как только мое предложение повисает между нами, лицо Ислы грустнеет.
        - О, миледи, мы не…
        Мои щеки опаляет жаром. «Все это время я думала…» Я поспешно обрываю мысль, придавая легкости своим словам.
        - Нет, конечно нет. Все в порядке, мне не следовало даже спрашивать.
        - Так не принято, миледи.
        - Две женщины не могут потанцевать вместе? Даже как друзья? - Я улыбаюсь, когда произношу эти слова, и даже для меня эта улыбка больше похожа на гримасу. Смущение крутится в моем животе, но именно жалость, звучащая в ее голосе, способна сломить меня.
        - Нет, - с сожалением в голосе говорит она. - Нет, фейри даже не обратят внимания на это. Но рыцарь и ее леди…
        Я отмахиваюсь от ее слов, как будто тысячи иголок не пронзили мое сердце.
        - Все в порядке, честно.
        Она мгновение молчит, прежде чем добавляет:
        - Благие едва ли уважают меня как вашего рыцаря, миледи.
        Я слегка улыбаюсь ей, а затем снова отворачиваюсь. В глазах щиплет от слез.
        - Я думала, мы покончили с «миледи».
        Она либо не может найти слов, чтобы дать мне подходящий ответ, либо предпочитает промолчать. Атмосфера вокруг нас сгущается от невысказанных слов. Как давящая пустота теснит мою грудь. Я вспоминаю каждое наше взаимодействие, каждый румянец, каждый раз, когда ее руки чуть задерживались на мне, пока она изменяла положение моих рук, плеч. Не знаю, о чем я думала, особенно если из этого все равно ничего не выйдет.
        Я никогда так не радовалась открытию дверей, как в тот момент, когда Надя приходит за нами в вестибюль, где нас оставила Солиэль.
        - Вы готовы? - спрашивает она спокойно. Затем наклоняет голову в сторону, раздумывая. - Хотя сомневаюсь, что это имеет хоть какое-то значение.
        Я приподнимаю бровь, взглянув на сирену.
        - Тогда, вероятно, я готова?
        Она улыбается, совсем чуть-чуть, что не нарушает безмятежной сосредоточенности ее взгляда.
        - Тогда вперед. - Она поворачивается к двери и широко распахивает ее для меня. Длинные, распущенные волосы Нади волнами спускаются по ее платью цвета морского стекла с зеленоватым переливом. А края отделаны крошечными позолоченными ракушками размером с ноготь моего мизинца.
        По какой-то негласной команде разодетые фейри расступаются и поворачиваются лицом ко мне, застывшей в дверном проеме. Обида от отказа Ислы немного стихает, сменяясь нарастающим беспокойством. Я чувствую себя принесенной в жертву невестой, что направляется в логово демона, ожидающего меня. Крошечные волоски на моем затылке поднимаются в предостережении. «Это не мой народ. Это не мой Двор».
        Но толпа передо мной выглядит поистине ангельской. Они - море кремовых и пастельных оттенков, платьев и костюмов, отделанных мехом и драгоценностями. Они хлопают в ладоши, облаченные в перчатки, рассыпая вежливые аплодисменты, которые для моих сверхчувствительных ушей звучат подобно раскатам грозы.
        Я чувствую всеобщую магию на своей коже, словно электрические разряды. Я делаю шаг вперед, в помещение, и отблески свечей придают моему платью сияние. Их ропот и вздохи одобрения произведения искусства, которое я надела, по крайней мере кажутся искренними.
        На другом конце зала стоит Солиэль в платье оттенка сирени, а ее длинные светлые волосы уложены в великолепную прическу вокруг золотых зубцов тиары. По руке в перчатке, в которой она держит соответствующую маску, с палочки струятся лиловые и золотые ленты. Другая рука тянется ко мне, и я знаю, что должна подойти к ней и принять ее в знак доброй дружбы между Дворами.
        «Все в порядке. Нам придется сотрудничать», - рассуждаю я.
        Я иду вперед, чувствуя Ислу, следующую позади меня на большом расстоянии. Рядом с Солиэль кто-то провожает меня взглядом через весь зал.
        Ну, не то чтобы дружелюбный, но хотя бы знакомый.
        - Могут появиться морщины, если часто хмуриться, знаешь ли, - мило говорю Луле, когда подхожу к ним. Ее обтягивающее платье подчеркивает каждый ее изгиб. И фасона платья, видимо, было недостаточно, чтобы выделиться, потому что она единственная из всех, кто решила облачиться в глубокий, знойный красный цвет. Ее губы накрашены точно в тон, и только красное кружево, прикрывающее глаза, украшает ее лицо.
        Она откидывает прядь темных волос с лица, красуясь, как будто чувствует мое восхищение.
        - Вечная молодость, полукровка, - язвит она. Но треплет меня за подбородок в знак привязанности, отчего лицо Солиэль напрягается от подавляемого раздражения. Я же рада тому, что теперь могу искренне улыбнуться толпе, когда Солиэль отворачивается от нас.
        - По их обычаю, приспешница тьмы скоро отправится на свои испытания и вернется королевой или не вернется вовсе. - Лула бросает на Солиэль предупреждающий взгляд, который та игнорирует, прежде чем продолжает: - Давайте покажем ей, как выглядит настоящий праздник при Благом Дворе! - Она хлопает в ладоши, и со всех сторон в комнату врывается музыка. Деревянные духовые и струнные инструменты создают легкую мелодию, которую я не могу не сравнить с тягучими, навязчивыми нотами празднеств Неблагих. Но я бы хотела оказаться там.
        Хотя, надо признать, это местечко выглядит словно мечта.
        Нити жемчуга свисают с потолка в виде петель, словно гирлянда, позволяя свечам распространять свой свет через них. Учитывая это, а также блики на окнах, мы оказываемся в ореоле света. Пары начинают пробираться на танцпол хохочущими группами, исполняя один из тех сложных ритмичных танцев, которым Гейдж пытался меня обучить всего день назад. Я отхожу в сторону. Я еще не готова проверять, насколько хорошо закрепились его уроки. И Лула следует за мной. Мы обе наблюдаем, как красивый мужчина-сидхе в голубом пиджаке с вышивкой и таких же штанах ведет Солиэль в танце. Я еще не видела, чтобы маска коснулась хоть раз ее лица.
        - Надеюсь, ты не позволила ей расстроить себя, - говорит Лула, хищным взглядом провожая ее движения. Я испытываю мимолетную радость, что никогда не переходила дорогу этому созданию.
        Я пожимаю плечами.
        - Возможно. Но никто не объясняет мне, что произойдет на испытаниях, и я просто… - Мой голос обрывается - У меня нет выбора, Лула.
        Она фыркает.
        - Знаю. Я слышала об Элли. - Я понимаю, что Лула - единственный человек в этом мире, который знает Элли, который знает, сколько она значит для меня. Эта мысль заставляет меня задуматься…
        - Ты не знаешь, как еще я могу вытащить ее отсюда?
        И пусть черты ее лица не смягчаются, я замечаю на ее лице тени жалости.
        - Мы все пытались заставить Благой Двор отказаться от подменышей, перестать их вообще похищать, - сообщает она. - Слишком много и слишком часто. Но Солиэль не желает менять свои методы. - Это ответ внутри ответа, да и в любом случае сделка с фейри нерушима. Я киваю, и между нами воцаряется тишина, пока первая песня не подходит к концу.
        Высокий и грузный мужчина с грязными светлыми волосами, свисающими до скул, выходит вперед, протягивая Луле руку. Пиджак из замши землистого цвета ему слишком велик. И, когда Лула улыбается ему с искренней симпатией, я понимаю, что он на самом деле человек.
        Я смотрю на нее, приподняв бровь.
        - Не подменыш?
        Она лукаво усмехается.
        - Нет, всего лишь мой смертный любовник.
        Я смеюсь. Она падает в его объятия, и он улыбается, будто она сделала его самым счастливым человеком на свете.
        Келлан спустя несколько песен находит меня, все еще стоящей в стороне и наблюдающей, как Лула, Надя и Солиэль то и дело сплетаются в одно целое со своими спутниками и разлетаются вновь. Солиэль меняет партнера каждый раз. Она переходит от одного приятного на вид мужчины в пастельном костюме к другому, улыбка не сходит с ее лица. Ее танец завораживает.
        - Ты восхитительна, - дарит мне комплимент Келлан без предисловий. Его позолоченная маска кажется громоздкой, и я задаюсь вопросом, кто выбрал ее для него.
        - Прядильщица проделала невероятную работу, - отвечаю ему, чувствуя себя комфортно в его присутствии.
        - Дело не в платье, любовь моя, - говорит он и поворачивает мое лицо к себе, пальцем ухватив за подбородок. Я не отстраняюсь, и это удивляет нас обоих. Когда его глаза находят мои, теплота и нежность в них немного ослабляют давление в моей груди. Он кивает в сторону танцпола. - Не хочешь показать мне, чему ты научилась?
        Заметив мое замешательство, он улыбается мне своей солнечной, богоподобной улыбкой и отвешивает небольшой поклон, протягивая руку.
        - Я обещаю, что не позволю тебе оступиться. Просто возьми меня за руку, любовь моя, и следуй за мной.
        Отголоски тех слов, что он сказал мне в первую ночь за завесой, преследуют меня. Наверное, в них заключена магия, потому что я снова протягиваю ему руку и позволяю увести меня в море клубящегося шелка, крыльев и диких существ.
        Ветра напевают веселую мелодию, и мы становимся в круг, где вы меняетесь партнерами в танце с легко запоминающимися шагами. Мы начинаем вместе, поклонившись друг другу, и на лице Келлана играет легкая улыбка. После поклона происходит мгновенная перестановка влево, и нимфа с бледно-розовой кожей и такого же цвета волосами подхватывает мою руку, исполняя партию ведущей. Ее легкое платье, как и у большинства нимф, прозрачное. Я изо всех сил стараюсь отвести глаза, чувствуя, как на скулах проступают два ярких пятна. Она мелодично смеется.
        - О, я обожаю чопорность смертных!
        - Я бессмертна, - напоминаю ей, и разгоревшееся смущение быстро сменяется гневом.
        - Лишь наполовину, - уточняет она, небрежно оглянувшись через свое изящное плечо.
        Она гладит меня по щеке, прежде чем вернуть меня обратно Келлану.
        Келлан кружит меня, чтобы она находилась вне пределов моей досягаемости.
        - Полегче, приспешница тьмы.
        - Я что, посмешище для вашего Двора? - спрашиваю я сразу же. И, вероятно, излишне громко, потому что несколько взглядов устремляются в нашу сторону.
        Он молчит в ответ. В конце концов, сидхе не способны лгать.
        Я останавливаюсь, разозлившись на него, запутываюсь в своих ногах. Не теряя ни секунды, Келлан возвращает меня в танец, но мои движения скованны.
        - Прекрати, - требует он, притягивая меня ближе к себе на следующем повороте. - Именно такой реакции она и добивается. - Мы кружимся, снова меняясь партнерами, и он бросает на меня предупреждающий взгляд прежде, чем пропустить меня вправо.
        Тот самый мужчина-сидхе, который танцевал с Солиэль в начале вечера, сжимает мою ладонь в своей. Он проплывает по кругу в дружелюбном молчании, что весьма и весьма хорошо для него.
        Келлан пытается предпринять новую попытку, когда меня передают обратно ему.
        - Ты докажешь, что они ошибаются, Фэй. Всем им. Сидхе, Благим… моей сестре. - Он затихает одновременно с музыкой, позволяя мне погрузиться в собственные мысли. Я чувствую взгляд Ислы откуда-то из толпы, и часть меня хочет найти ее и вернуться в Лощину, в дом, который знает и понимает меня. К другу, который ждет нас там.
        Другая же часть хочет остаться и показать всем, насколько хорошая из меня вышла фейри, насколько я Неблагая. И когда последние аккорды затихнут, на моем лице отразится, какая половина победила.
        Он ухмыляется, словно мой идеальный сообщник.
        - Превосходно. - Он отгоняет другого мужчину, направляющегося ко мне, чтобы закружить в очередном танце, и вместо этого притягивает к себе, когда снова звучит музыка. Через его плечо я замечаю, как его сестра смотрит на нас, а ее неизменная улыбка выглядит несколько тусклой. Прежде чем успеваю себя остановить, я бросаю на нее взгляд, наполненный вспыхнувшей злостью.
        - Кстати, о твоей сестре. Она, похоже, не в восторге, - язвительно говорю я Келлану. Он поворачивает меня так, чтобы смог посмотреть сам. Меня радует, что хотя бы в этом танце мы не будем меняться партнерами.
        Он усмехается, когда видит ее.
        - Просто подожди, - говорит он. - Представь ее лицо, когда она узнает о нашей скорой свадьбе.
        Я знаю, что он хочет рассмешить меня, но улыбка, которая сейчас растягивается на мои губах, не затрагивает моих глаз. Келлан придвигает меня ближе, слегка надавливая на поясницу.
        - Ты передумала, любовь моя?
        Я замираю на мгновение, внимательно рассматривая его, когда он обращает ко мне свой взгляд, и на его неподвижном лице отражается не мольба, а надежда. Он небезразличен мне на самом деле. Наперекор всем моим чувствам. И учитывая, что боль от отказа Ислы еще свежа, его ухаживания нельзя назвать нежелательными. Но это… все, и не более.
        - Келлан, - начинаю я. Мне нужно убедиться, что мы на одной стороне, что у нас одинаковые ожидания, но он меня опережает.
        - Совсем не обязательно, чтобы это был брак по любви, Фэй, - быстро говорит он. Кажется, Келлан использует мое имя, только когда осознает серьезность ситуации, что бывает крайне редко. - Нам не обязательно быть вместе. Это будет деловой союз. Мы станем партнерами. Друзьями.
        Из нас получилась бы хорошая пара. И я не перестаю думать о том, не столкнусь ли в будущем с куда худшим вариантом, если брак по расчету все равно встанет на моем пути. Но где-то на пути мое сердце запуталось между Ислой и Гейджем. И мысль о том, чтобы добавить к ним Келлана, не вызывает восторженных эмоций. Но мне и не нужно быть на седьмом небе от счастья, чтобы помочь ему.
        - Я знаю, Келлан.
        Грустная улыбка, которую он дарит мне, резонирует с пустотой в моей груди. Я опускаю голову на его плечо, когда движения танца сближают нас. После отказа Ислы и ухода Гейджа Келлан - надежное место для приземления. Есть в этом что-то отчаянное, но он по крайней мере не сможет причинить мне боль.
        Он отстраняется, изучая мое лицо.
        - О, человеколюбивая малышка. - Его мрачный тон грозит сломить меня.
        - Келлан, все в порядке…
        - Не надо, любовь моя, - перебивает он, сияя своей тысячеваттной улыбкой, будто я всего лишь упомянула, как изысканно он выглядит в мерцающем отблеске свечей. - Я прошу слишком многого. Надо найти другой способ.
        Я качаю головой и пытаюсь возразить, но он вращает меня в головокружительном танце и, когда песня подходит к концу, намеренно передает меня другому мужчине, перед этим оставив поцелуй на тыльной стороне моей руки.
        - Думаю, мы были бы весьма славной парой, - с тоской говорит он.
        - Келлан, я…
        - Ах-х, - выдыхает он, указывая на мужчину-фейри, чей локоть я все еще неловко сжимаю. С отстраненным выражением на лице и безучастным взглядом Келлан снова выглядит, как тот смертоносный фейри из Летнего Двора, с которым я познакомилась в первую ночь в лесу. Он качает головой, будто бы заново изучая меня. - Помни, что за тобой наблюдают, любовь моя. Не забудь дать им повод поглазеть на тебя. - Келлан кивает моему новому спутнику и пробирается сквозь толпу к двери, выходящей к океану, над набегающими волнами которого сверкают молнии, озаряя облака яркими вспышками. Я подавляю желание окликнуть его и, вздохнув, поворачиваюсь к своему партнеру. Мне нужно будет разобраться с Келланом, когда поубавится свидетелей. Я не оставлю его в этой запутанной ситуации. Если учесть то, что она делает со своим братом и теми подменышами, которых все еще держит у себя, у нас с Летней королевой есть несколько вопросов, которые нужно уладить в срочном порядке.
        Я бросаю в ее сторону взгляд, заметив, что я не единственная, кто наблюдает за уходом Келлана. Глаза Солиэль переходят на меня, оценивая. Келлан был прав: за мной наблюдают. Но для чего?
        Солиэль с жеманной улыбкой на лице говорит что-то придворному, и ее взгляд перемещается на меня, когда она смеется. И это поражает меня, словно клинок, - она выискивает мои слабые места. Ищет любые способы, чтобы сломить меня. Гнев наполняет мой рот подобно медному привкусу крови. Но сегодня есть только один способ победить ее. Мне стоит огромных усилий сохранять невозмутимость, так что я приподнимаю подол своего платья, позволяя опаловому блеску поймать отблеск свечи, и присоединяюсь к эльфу в очередном танце. Каждый шаг - игра, каждый поворот - ход на новом для меня поле боя. Если Благие хотят знать, какая из меня получится королева, то позвольте мне продемонстрировать это.

* * *
        Я делаю так, как советовал Келлан. Танцую до тех пор, пока не изнашиваю свои простые туфли, а ступни не покрываются волдырями, а потом начинаю снова. Я делаю перерывы только для того, чтобы осушить бокал летнего вина одним большим глотком.
        На каждом повороте я замечаю Ислу, ее взгляд, устремленный на меня. Она продвигается по периметру зала, следя за моими перемещениями от партнера к партнеру, но никогда не приближается ко мне. Впрочем, и я не могу заставить себя подойти к ней. Пока не могу. Однако знаю, что сделаю это позже.
        Я танцую с человеческим партнером Лулы, и он еще меньше уверен в своих шагах, чем я. Румянец не сходит с его щек, а улыбка сияет каждый раз, когда он смотрит на Лулу. Она беззастенчиво смеется над нами, хотя и подносит мне еще один бокал вина, держа его подальше от своего партнера.
        Я танцую с таким количеством партнеров, что сбиваюсь со счета. Единственная партнерша, которую я отвергаю, - бледно-розовая нимфа, с которой я кружилась во время первого танца. И делаю это с блеском в глазах, который, я уверена, она замечает.
        Когда луна начинает подниматься над нами, освещая стеклянный купол, я нахожу Ширу и Тильду. Платье Ширы - красивое, мерцающее серебром на тонких бретельках и не скрывающее многочисленные татуировки. Я со свистом приветствую их.
        - Ты не шутила. - Каждый дюйм ее смуглой кожи покрыт замысловатыми вихрями и узорами, которые сливаются воедино так, что это можно расценивать только как настоящее произведение искусства. Она усмехается в ответ.
        Я уверена, что Элли убила бы за такое платье, как у Тильды. Знойный розовый и пышный фатин напоминают люфу, ту, которая очень приятна. Она кружится среди танцующих пар, не утруждая себя поиском партнера. Шира делится со мной небольшой фляжкой с зимним вином, пока мы наблюдаем за Тильдой с искренним недоумением. Два разных напитка сталкиваются в моем организме, словно огонь и лед. Вскоре Благие побеждают свою настороженность, и один из мужчин приглашает Ширу на танец. Она оставляет мне флягу, и я поднимаю за нее тост, слегка улыбаясь.
        Когда очередная песня подходит к концу, мужчина-фейри кланяется передо мной - единственный мужчина, который осмелился бы облачиться во все черное. Половину его лица скрывает подходящая парчовая маска, которую я видела раньше. И я узнаю эти чернильно-черные глаза где угодно.
        - Гейдж, - выдыхаю я его имя, когда он притягивает меня к себе и обхватывает рукой мою талию, приготовившись к танцу. Он забирает у меня фляжку и прячет ее во внутренний карман. С жидкой смесью льда и пламени, текущей по моим венам, это, наверное, к лучшему.
        - Т-ш-ш, ясноглазка, - шепчет он, улыбаясь уголками губ.
        - Ты не должен находиться здесь. - Но я бы солгала, сказав, что не рада его присутствию.
        Он усмехается еще шире.
        - Злишься?
        - Неистово, - отвечаю я с улыбкой. Я осторожно опускаю руку на его плечо, когда начинают звучать первые ноты.
        Первый же шаг приближает его ко мне, и я ощущаю его дыхание на своей щеке, когда он шепчет:
        - Превосходно. - Низкий, гулкий аккорд виолончели приводит танец в движение, и мы с Гейджем уносимся вместе с музыкой. Я узнаю эту мелодию. Я слышала ее, но не во время наших тренировок. Это его песня, та, которую он написал, которую я услышала в Лощине. Скрипка подхватывает мелодию, что только подтверждает мою догадку. Но мы единственные, кто знает об этом. Остальные пары уносятся с танцпола, словно чертополох, развеянный ветром, и смотрят на тех, кто там остается, - на нас.
        Наши взгляды встречаются. Из-под манжеты его рукава вырывается тень и обвивается вокруг моего запястья, которое сжимает его рука. По моей коже проносятся теплые мурашки.
        - Зачем рисковать? - спрашиваю я. Солиэль будет в ярости.
        - И позволить другому мужчине наслаждаться плодами моих усилий? - Он раскручивает меня, и я смеюсь, пока он притягивает меня к себе вновь, что вызывает у меня легкое головокружение. Он замирает, когда я возвращаюсь в его объятия, и его лицо становится серьезным. - Я знал, что сегодня ты будешь блистать. Хотел убедиться, смогу ли увидеть тебя такой.
        Моя улыбка меркнет, и я растерянно смотрю на него. Мы ступили на опасный путь.
        Музыка набирает обороты, становится громче, требовательнее. Он привлекает меня ближе, я следую за его шагами, и мы вихрем уносимся прочь от толпы.
        - Гейдж, - начинаю я, оглядываясь по сторонам и чувствуя взгляды на своей спине. - Мне незнакомы эти движения.
        Я не имею права на ошибку, не на глазах у всех придворных.
        Его голова наклоняется в сторону, и он изучает меня.
        - Ты доверяешь мне?
        Я чувствую, как мой взгляд приобретает слегка враждебный оттенок. «Народец не любит прямых вопросов».
        - Вопреки всему, - нехотя признаюсь я, с удивлением осознавая, что это правда.
        Уголок его губ подергивается, и я знаю, что он подарил бы мне сейчас одну из своих редких улыбок, если бы не окружающая нас публика. Его рука на моей пояснице притягивает меня к нему, мягко, словно предлагает, а не приказывает. Просит позволения вести.
        И в ответ я послушно следую туда, куда он меня направляет. Он издает небольшой смешок, предназначенный только для моих ушей.
        - Ужасное решение, если честно.
        - Знаю, - смеюсь я, и он поворачивает меня в танце перед всем Народцем. Снова привлекает меня к себе и кружит нас, следуя настойчивому ритму своей мелодии. Тепло его тела манит, оставляя в душе клубок вопросов, которые вино фейри изо всех сил силится смыть.
        - Сегодня ты была довольно популярна, - замечает он, и его шаги волнообразными движениями перемещают нас по кругу.
        - Им любопытно, - отвечаю я. - Но ты - первый дружелюбный партнер по танцам, который у меня был после Келлана.
        - Ты танцевала с Келланом? - спрашивает он мягко, пока вертит меня в своих объятиях.
        - Да, - говорю я, затаив дыхание. Мне не хочется говорить сейчас о Келлане. Наблюдая за его спокойным выражением на лице, я добавляю: - Один из придворных Солиэль просил разрешения проводить меня до дома сегодня вечером. - Я стараюсь скрыть свою улыбку. Он знает, что я не могу лгать, но ему не следует видеть, что я придаю этому куда большее значение.
        - Даже так?
        А он молодец, хорошо держится, но я обратила внимание на едва заметный проблеск эмоций, которые я не осмеливаюсь определить. Что-то внутри меня млеет при виде этого. Я знаю, что должна остановиться. «Он уйдет», - приходится напоминать себе. Но где-то в глубине моей души темный медовый голосок шепчет в ответ: «Правильно, сейчас или никогда». И именно эта мысль - мысль о том, что он покинет меня, если я остановлюсь, - подстегивает меня.
        - Мм, - отвечаю я безучастно. Позволяю ему потомиться еще мгновение, пока он то сближает, то отдаляет нас друг от друга, подгоняя нас к величественному завершению песни. - Я отказала ему, - сообщаю ему наконец в разгар небольшого рывка, пытаясь соответствовать бесстрастному тону, с которым он пытался говорить со мной. Его глаза вспыхивают.
        - Да неужели?! - Он приподнимает меня, притягивая к своей груди. На какое-то зыбкое мгновение его глаза переметнулись на мои губы, и у меня перехватывает дыхание. Музыка набирает обороты, и он кружит меня в серии повторяющихся петель, но моя голова кружится не из-за этого. Внутренний голос подталкивает меня дальше, туда, где меньше внятных слов и больше рева морской бури.
        - Кому нужен придворный, когда есть король? - дразняще спрашиваю я, и он снова прижимает меня к себе. Что-то сжимается в моей груди, когда слова вылетают наружу, какой-то призрак смущения от отказа Ислы, некий страх, что в голосе Гейджа проскользнет та же жалость, когда он ответит мне. Не знаю, почему я веду себя как полная идиотка сегодня. Может, выпито излишне много фейрийского вина для моей человеческой половины или тревоги в моем сердце крайне много. Или его близость так действует на меня. Что не очень хорошо для работы клеток мозга, особенно когда я ощущаю тепло его дыхания на своей щеке.
        Когда он снова смотрит на меня, его взгляд отрезвляет, и в моем сердце что-то щелкает.
        - Я недолго буду королем, ясноглазка.
        - Ты же знаешь, что мне плевать на это. - Мои щеки пылают. Я столько всего вывалила на него, столько правды открыла, а он не дал мне ни одной.
        Уголок его рта снова изгибается.
        - Ты будешь удивлена. - Его большой палец поглаживает мое плечо. Я так болезненно воспринимаю все его прикосновения. Оглядываюсь по сторонам с немалой долей вины и задаваясь вопросом, наблюдает ли Исла за нашим танцем. Я знаю, что она должна следить. В конце концов, мы ее подопечные. Для нее важен этот долг, пусть он и сохраняет между нами определенную дистанцию.
        - Чем? - спрашивает он.
        Я улыбаюсь ему, не желая объясняться. Не сейчас, не с той песней, что окружает нас, и не когда все вокруг приходят к своим разгадкам. Я качаю головой.
        - Ты жестокий, знаешь ли. - И, несмотря на все поддразнивания, намеки, на те пляски вокруг недосказанных слов и тех, что мы уже успели сказать друг другу, я знаю, что он понимает меня. Он жесток, раз пришел сюда, раз дергает за те ниточки, которые не собирается распутывать.
        Его черные глаза не отрываются от моих, даже когда танец стремительно уносится дальше.
        - Я знаю, - говорит он, и тембр его голоса пускает мурашки по моей коже. Он отталкивает меня от себя, когда раздается последнее крещендо, а затем притягивает к себе, наклоняя так низко, что я чувствую, как крылья крошечных созданий трепещут внутри меня. Финальные аккорды музыки обволакивают нас, и, вместо того чтобы поднять меня, его рука выскальзывает из моей и скользит вверх по моему горлу, вдоль челюсти, пока не запутывается в локонах на затылке. Моя рука инстинктивно хватается за его плечи. Снова эта близость. Она сводит меня с ума.
        - Гейдж, что… - Он не позволяет мне договорить, его губы находят мои, и этот поцелуй - самая хрупкая вещь на свете.
        Он прерывает его, отвечая мне шепотом возле кожи:
        - Будь жестокой, ясноглазка. Ради нас обоих. - И, прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, прежде чем успеваю все испортить своими словами, он снова целует меня. Этот поцелуй ярче, словно симфония, которая зарождается на моих устах и распространяется, наполняя мое тело гулом. На одно долгое, бесконечное мгновение остаемся только мы, струны и эта непрочная связь, которую мы каким-то образом обрели вопреки всему и всем. Затем, после воцарившейся тишины, толпа вокруг нас начинает одновременно щебетать, как роящийся улей сплетников.
        Гейдж выпрямляет меня и одаривает Благой народ плутоватой улыбкой, отвесив неглубокий поклон. От потрясения, написанного на их лицах, мне хочется смеяться.
        - Король Гоблинов, - окликает его из толпы мелодичный голос Солиэль. Придворные расступаются перед ней, когда она направляется в нашу сторону. - Не думала, что сегодня ты почтишь нас своим присутствием. - Небольшая свита сопровождает ее, ограждая от лишних взглядов, пока она прокладывает себе путь. И, следуя за ней с огромным сопротивлением, на поводке, прикрепленном к отделанному драгоценностями ошейнику на ее горле, идет…
        - Элли! - Имя вырывается из моего горла, но Гейдж удерживает меня. Мудрое решение, учитывая ту ярость, что пылает во мне, настолько жгучую, что мое зрение мутнеет.
        - Конечно! - восклицает Солиэль, то ли не замечая, то ли не догадываясь о значении эмоций, написанных на моем лице. Гейдж, со своей стороны, являет собой образец спокойствия. Пусть это станет погибелью каждого, кто усомнится в нем. - Я всегда выполняю условия сделки, принцесса, - продолжает Солиэль, выводя Элли вперед, ко мне. И теперь, заметив меня, она движется охотнее и при этом осознанно пинает эльфа справа от себя. Я мысленно запоминаю его внешность. Он заплатит кровью, если причинил ей боль.
        Они облачили ее в платье из мягких слоев бледного фатина разных оттенков пудры и лаванды - совсем не в стиле Элли. Она выглядит нежной. Однако это не так.
        Элли останавливается передо мной.
        - Красивое платье.
        Я подавляю смех.
        - Твое тоже неплохое, - отвечаю я. И мне с трудом удается держать руки по швам. Будет значительно хуже, если они увидят, как много она значит для меня. Она уязвима для этого мира. Я поворачиваюсь к Солиэль.
        - Снимите ошейник, - требую я.
        - Ты можешь делать с девочкой все, что захочешь. - Она вкладывает конец поводка в мою ладонь.
        - Что?
        Она словно расцветает, обращаясь к своим зрителям.
        - В знак доброй воли, - объявляет она, а затем снова поворачивается ко мне. Двор взрывается аплодисментами. Хотя я вижу некоторых представителей племен Лулы и Нади, Ширу и Тильду, кто совсем не разделяет энтузиазм Благих. - И как напоминание, чтобы ты исполнила обещанное, - добавляет она так, чтобы услышали только мы.
        - Я не забыла, - говорю так же тихо, но без слащавости в голосе, присущей королеве.
        - Хорошо. Если что-то изменится и за тобой останется должок, я не побоюсь прийти за ним. - Впервые в ее голосе слышится намек на угрозу. Я улыбаюсь в ответ. Игра продолжается.
        Этот момент нарушает переполох возле дверей, ведущих к лесу. Мы оборачиваемся на шум, и толпа расступается, пропуская вперед раздраженного и взъерошенного Боуэна. Фейри вокруг него выглядят ошеломленными. Звезды над головой помогут им, если он заметит это.
        Боуэн кланяется - впервые за все то время, что я знакома с ним, - и учтиво обращается к Гейджу:
        - Ваше Величество, вы нужны немедленно, - говорит он ему, кивая в мою сторону. - И приспешница тьмы тоже.
        Он разворачивается на пятках и уносится назад.
        - Подожди, - зову я. - Боуэн, что случилось?
        Он не спешит повернуться к нам, будто бы не желает сообщать об этом при Благом Дворе. Наконец, словно не видя выхода, он вздыхает.
        - Проход открыт. Ваши испытания начались. Пора идти.
        Глава восемнадцатая
        Вернувшись в Лощину, я сразу же снимаю с себя бесценное платье, сшитое для меня Прядильщицей. И оставлю его на полу грудой ткани, закутывая воспоминания о вечере в тонких складках. Я разберусь с ним, когда мы вернемся. Мне неизвестно, сколько у нас времени. Не так уж много, учитывая, что Гейдж вернул нас сюда через петлю.
        Я открываю другой сверток, который дала мне Прядильщица, и обнаруживаю там утепленные легинсы, почти такие же прочные, как те, что она сделала для Ислы. Единственное отличие - толщина материала. И десятки карманов для моих ножей. Во вшитых кобурах на бедрах уже хранятся мои томагавки. Рубашка же крайне простовата. Кремовая льняная туника плотно прилегает к моему телу благодаря комбинации жилета и корсета, предназначенных для хранения еще большего количества ножей. Интересно, о чем знает Прядильщица, чего не знаю я?
        В фойе дома Элли сорвала ошейник со своей шеи, бросив усыпанную бриллиантами вещь на пол, словно символ спасения. Она роется в моем шкафу, выискивая что-нибудь, что подойдет ей. И обращается ко мне, когда сдергивает с вешалки платье, порвав его в процессе.
        - Я иду с тобой.
        Я высовываю голову из-за двери.
        - Ни в коем случае.
        Элли фыркает в ответ, натягивая пару очень даже человеческих легинсов.
        - Я серьезно, Эль. - Но она игнорирует меня, подпрыгивая на одной ноге, чтобы засунуть другую в штанину. - Я только что вернула тебя. И я хотела бы найти время выяснить, что же с тобой там случилось, чтобы хоть как-то обосновать причину, по которой мне придется разорвать Солиэль на части, но это подождет.
        Она пожимает одним обнаженным, изящным плечом, доставая сложенную футболку с полки.
        - Все в порядке. Я буду рядом, куда бы мы ни направлялись. Кстати, куда мы идем?
        Я моргаю, наблюдая за ней и прикидывая, сколько еще времени она планирует упрямиться. Когда она стягивает через голову рубашку, я захлопываю дверь гардероба и подпираю дверную ручку стулом.
        Она кричит что-то невнятное, но ее возмущение мне понятно.
        - Прости, - кричу я в ответ. - Ты сможешь злиться на меня сколько угодно, когда я вернусь, обещаю. - Я не говорю «если». Звезды знают, что ее маниакальная сущность может вырваться наружу, кем бы она ни была.
        Я сталкиваюсь с Ислой на лестнице. Она колеблется, на ее лице буквально написано, что она собирается сказать что-то неловкое для нас обеих.
        - Элли заперта в моей гардеробной. - Я заговариваю первой, не давая ей времени опомниться.
        Она на мгновение замирает.
        - Прошу прощения?
        - Элли. Она пыталась пойти с нами. И я заперла ее в гардеробной.
        - Ох. Хорошо. - Она кивает, наконец-то посмотрев мне в глаза. - Я позабочусь о ней.
        Я понятия не имею, что она думает о событиях сегодняшнего вечера, и я сейчас не в состоянии справиться с этим. Надеюсь, у меня хотя бы получилось нормально ей улыбнуться.
        - Спасибо. Может быть, - прочищаю я горло, - мы поговорим, когда я вернусь?
        Она кивает.
        - Разумеется, миледи.
        Я вздыхаю.
        - Я думала…
        - И вы сможете отчитать меня за использование «миледи», когда вернетесь, - говорит она, слегка улыбаясь. - Берегите себя. Пожалуйста.
        Я отмахиваюсь от ее слов.
        - Гейдж будет рядом. Поэтому я не переживаю.
        Ее улыбка гаснет, и я начинаю корить себя за то, что упомянула его имя.
        - И все же, - тихо говорит она, проходя мимо меня. - Я позабочусь об Элли.
        Я позволяю задержать свой взгляд на ней, а потом спускаюсь вниз, чтобы встретиться с Гейджем в Подземелье.

* * *
        Гейдж тоже успел переодеться после нашего возвращения: его черные бриджи и льняная рубашка достаточно скромны. Но меч, висящий на боку, намекает, что практичность для него важнее, чем внешний вид.
        - Не очень-то это похоже на проход, - говорю я ему, пытаясь заполнить царящую тишину, которая, кажется, тянется из зияющей черной расщелины в стене за троном.
        Он пропускает мой комментарий мимо ушей.
        - Тебе нужно будет следить за каждым своим шагом там, внизу. Хорошо? - Он смотрит на меня, и я киваю. - Держись рядом со мной, что бы ты ни увидела или ни услышала. - Он рассеянно проводит пальцами по рукояти своего оружия.
        Впервые беспокойство начинает грызть меня изнутри.
        - Что ты имеешь в виду? Что там, внутри?
        Он направляется к двери и останавливается, чтобы оглянуться на меня.
        - Все. - Он, повернувшись боком, входит в расщелину, и я следую за ним.
        Я задеваю каменную стену каждые несколько футов, но, похоже, моя одежда была создана специально для таких условий. Расщелина приводит нас в лес с величавыми деревьями. Свисающий вниз мох рисует узоры из пробивающихся сквозь них лучей дневного света. Дневной свет. Дневной свет под землей. И плевать, что стояла глубокая ночь, когда мы покинули Лощину.
        - Гейдж…
        - Вот истинное обличье мира фейри. Тут действуют свои, особые, правила, - говорит он мне. - Человеческого царства здесь не существует. - Он идет вперед, в сторону какого-то строения за деревьями, которое выглядит так, будто состоит из частично разрушенных стен, а наполовину - из невероятно высоких живых изгородей. Его стены простираются в противоположные стороны, я не вижу им конца, и только проем перед нами нарушает его целостность. Гейдж жестом указывает на него.
        - Добро пожаловать в Лабиринт. Первое испытание. Готова?
        - Будем… блуждать по тропкам? - спрашиваю я, встав на цыпочки, чтобы попытаться заглянуть за стену.
        Гейдж издевательски смеется.
        - Слишком просто для этого места. - Он ведет меня вперед. - Держись рядом. Лабиринт может измениться, когда захочет, и крайне проворно. Нам нужно постараться не разделиться. - Он останавливается у входа и оглядывается на меня. - В какую сторону?
        - Разве ты не проходил это испытание? Ты помнишь дорогу?
        - Я же говорил тебе, - говорит он, качнув головой. - Лабиринт - живая тварь. Не сомневаюсь, что со времен моего испытания он спутал все маршруты.
        Я смотрю по сторонам, на идентичные участки живой изгороди и стены, которые расширяются и простираются под прямым углом.
        - Тогда налево? - Он кивает и позволяет мне идти вперед.
        Он подгоняет нас двигаться быстрее, и после нескольких поворотов мои нервы начинают понемногу затихать.
        - Все не так уж плохо, честно говоря.
        Гейдж фыркает.
        - Конечно. Главное, чтобы мы не остались внутри этой дряни после наступления ночи.
        - Почему?
        - В этих стенах… обосновались разные существа. И они голодны.
        Я корчу ему рожицы.
        - Ну, это довольно мило и мрачно.
        - Просто хотел убедиться, что ты понимаешь, с чем мы столкнемся.
        - Но почему ты не обсудил все со мной до нашего ухода? - интересуюсь я. Мы снова поворачиваем направо. Ветви заросшей живой изгороди нависают над тропой, и нам приходится пригибаться, пока мы шагаем вперед.
        - Может быть, я боялся, что ты отступишь, приспешница тьмы.
        - Вовсе нет, - говорю я. - Ты знаешь, что Элли была поставлена на кон. И по-прежнему держится на волоске, если я не вернусь с этой короной. Так в чем же дело? - Мне приходит в голову, что сейчас подходящее время обсудить произошедшее между нами на маскараде. Но с тех пор, как Боуэн объявил об открытии прохода, его поведение в лучшем случае можно было назвать отстраненным.
        Он вздыхает, глядя на меня.
        - Я не хотел заново переживать воспоминания об испытаниях. - Он придерживает особенно колючую лозу, чтобы я проскользнула под ней. - Знаешь, это происходит не так, как принято.
        - Едва ли здесь есть что-то обыденное.
        Его смех эхом отражается от вымощенных камнем стен.
        - Как правило, претендент и действующий монарх входят в Лабиринт по отдельности. Они проходят испытания в одиночку. Тот, кто… - Он выдерживает паузу, подыскивая подходящее слово. - Пройдет последнее испытание, станет следующим монархом.
        - В этом есть смысл, - соглашаюсь я, вздохнув. - Бедняга, торчишь тут со мной. Я, наверное, и не справилась бы без тебя. - Очевидно, он высказался по этой теме, потому что молчит и позволяет мне продолжать: - Значит, мои предки были крутыми, да? - размышляю я. Он все еще не отвечает, и единственным звуком становится шуршащая зелень под нашими сапогами. И шелест в живой изгороди впереди.
        Шаги Гейджа замедляются. Его рука опускается на рукоять меча, и я напрягаюсь. К шороху добавляется высокочастотный стрекочущий звук, от которого у меня сводит зубы. Гейдж принимает боевую стойку, ту самую, которую он часто использует в тренировочных схватках с Ислой и Келланом. Я подстраховываюсь, вынимая нож из одного из карманов на боку.
        Из живой изгороди вылетает маленький крылатый фейри размером с мой большой палец, он наблюдает за нами растерянным, но любопытным взором.
        - Ой, - восклицаю я. - Какой миленький. - Я делаю несколько осторожных шагов вперед, поднимая руку.
        - Не надо… - произносит Гейдж.
        - Не валяй дурака, - говорю ему.
        Я, проигнорировав его, издаю воркующий звук, двигаясь в сторону создания. У крошечного существа, - будто сошедшего с детских иллюстрированных книжек, где фейри изображают в дачных садах, - крылья тонкие и прозрачные, как кожица лука. Он подлетает ближе к моей ладони, и несколько других его сородичей слетаются к нему, медленно приближаясь ко мне, чтобы рассмотреть.
        - Фэй, я же сказал. Назад.
        Я уже собираюсь спросить «почему», когда первый фейри садится мне на руку. И впивается зубами в подушечку большого пальца.
        - Ох! - выкрикиваю я. Зубы у него острые. Я стряхиваю его, и из того места, куда вонзились зубы, выступает капля крови. И словно акулы, почуявшие кровь на воде, остальные фейри бросаются на меня; их звонкое щебетание достигает максимальной громкости. Я взвизгиваю.
        - Не дергайся, - требует Гейдж, хотя я едва ли слышу его голос. Зубы, напоминающие иглы, пронзают мою кожу, когда им удается пробраться сквозь ткань моей рубашки. О спокойствии я думаю в последнюю очередь. Я призываю свою магию, и она проникает под кожу, клубясь под оставленными укусами.
        - Пригнись, - кричу Гейджу, и как только он наклоняется, я выпускаю магию бесконтрольной волной. Фейри отлетают от меня, сбитые потоком воздуха. Они замирают в десяти футах от меня и падают, словно мухи.
        На мгновение шум стихает, и только мое сбившееся дыхание нарушает воцарившуюся тишину. Затем я произношу:
        - Они мертвы?
        Гейдж подталкивает одного из них носком ботинка.
        - Нет, просто оглушены. Хочешь, чтобы я это исправил?
        Я бросаю на него взгляд.
        - Нет.
        - Тогда нам следует уходить. Тебе не захочется быть рядом, когда они проснутся. Они - мстительные ребята. К счастью для нас, это был не весь улей.
        Я закатываю глаза.
        - Ага. Мы прям везунчики.
        Через несколько шагов он не слишком благородно фыркает.
        - Не могу поверить, что ты пыталась дотронуться до стаи фейри.
        - Да-да. Смейся-смейся, мальчик-гоблин.
        - Мужчина-гоблин, - замечает он, одарив меня одной из своих редких улыбок. Я смеюсь.
        - Пусть будет мужчина-гоблин. - Я возвращаю ему улыбку, и мой взгляд скользит сначала по его рогам, скрывающимся в волосах, а затем опускается на его губы. Когда наши глаза встречаются вновь, его улыбка тает. Он так стремительно замыкается в себе, что кажется, будто этого момента никогда не было. - В чем дело? - Я срываюсь, борясь с дрожью от вспышки раздражения. Не знаю, то ли это моя природа Неблагих, то ли магия дракона, подпитывающая ее, но сейчас я гораздо хуже сохраняю свое самообладание.
        Он качает головой. Если моя вспыльчивость и беспокоит его, он никак этого не показывает.
        - Пустяки.
        - Позволь напомнить тебе, - заговариваю я снова, на этот раз тише. - Это ты пригласил меня на танец. Ты поцеловал меня.
        Он задерживает взгляд на мне, и одну безумную секунду я опасаюсь, что мне все привиделось.
        - Это была ошибка.
        Он произносит эти слова так спокойно. Интересно, понимает ли он, как жестоко они звучат на самом деле.
        - Ох.
        - Фэй, - начинает он, но затем качает головой. - У нас нет времени. Мы должны идти дальше.
        - У нас нет ничего, кроме времени. Мы буквально бродим по лабиринту из изгородей. Что ты собирался делать? Считать брусчатку?
        - Тише. - Он оглядывается вокруг. - Не оскорбляй Лабиринт. Ему это не понравится.
        - Я не оскорбляла Лабиринт, - кричу я. - Я оскорбляла тебя.
        Он, прищурившись, смотрит на меня.
        - Тот поцелуй, тот танец. Это явно было плохой идеей, Фэй.
        Я раздраженно фыркаю.
        - Почему? - спрашиваю я. А затем мне в голову приходит одна мысль. - Ты знаешь об Исле?
        Враждебность немного исчезает из его взгляда, когда он приподнимает бровь.
        - А что насчет Ислы?
        Я открываю рот, чтобы ответить ему, но меня останавливает глубокий, грохочущий рык. От которого сотрясается даже тропинка, где стоим мы, и у меня дрожат колени.
        Гейдж стонет и дает мне долю секунды, чтобы подумать, что, к черту, происходит, прежде чем бросает резкое: «Беги».
        Когда я не подчиняюсь, он хватает меня за руку и тянет вперед. Наши шаги гулко отдаются по усеянной обломками тропе, а позади нас раздается целый хор рычания, тявканья и один длинный, пробирающий до костей вой.
        - Какого черта, Гейдж?
        - Я говорил тебе не оскорблять Лабиринт. И что же ты сделала? - Он уводит нас за поворот, и я перестаю следить за дорогой, по которой мы движемся. Я слышу щелканье когтей по булыжникам. Я поворачиваюсь посмотреть, что нас преследует, и это худшее решение, которое я могла когда-либо принять.
        Волкоподобные существа чудовищны, мех цвета грязи покрывает их тела. Их шесть или, возможно, семь, они движутся сплоченной стаей, поэтому мне трудно назвать точное число. Они высокие, почти с меня ростом, только на четырех лапах. Пенистая слюна капает с невероятно острых клыков, пока они преследуют нас, запыхавшись от напряжения. Да спасут меня звезды, но эти создания быстры.
        Мои ноги подкашиваются.
        - Фэй! - зовет Гейдж, и я, повернув голову, прихожу в себя. Но мои ноги все еще дрожат. Я не в состоянии обогнать этих существ. Впереди Гейдж машет мне рукой, ожидая меня у развилки.
        И как будто Лабиринт чует мою уязвимость, живая изгородь начинает раздвигаться, увеличивая расстояние между нами так стремительно, что я не успеваю остановиться. Едва ли замечаю, как расширившиеся глаза Гейджа скрываются за стеной из листьев и колючек, прежде чем я отскакиваю от нее, оцарапав свое лицо.
        - Фэй! - кричит он. - Продолжай бежать! Я найду тебя. Не позволяй им схватить себя!
        Я меняю направление и даже не решаюсь оглянуться назад. По раздающемуся за моей спиной рычанию я слышу, как близко они находятся. Мне улыбается удача, и я резко сворачиваю в сторону, где недавно стоял Гейдж, и клянусь, слышу, как он выкрикивает мое имя. Я швыряю заряд магии через плечо, и тошнотворный хруст вперемешку с воплем твари разносится в округе, когда удар достигает цели. Надо было взять с собой клинки побольше. Мои ножи поразили бы их силой зубочистки. Может, даже слабее.
        Стены Лабиринта шевелятся, как будто получают тайное удовольствие от этой игры. И одна мысль возникает в моей голове. Если стены перемещаются сами по себе, можно ли заставить их двигаться?
        Я тянусь к своей магии, чувствую ее холодный огонь, поднимающийся под кожей, и дотягиваюсь до живой изгороди в двадцати шагах от меня. Моя магия опутывает растущие там существа, и они отшатываются от меня, ведомые какой-то своей магией. «Меня не одолеет ни один чертов куст». Я стискиваю зубы и изо всех сил тянусь к магии. Зеленая масса внезапным рывком передвигается по пространству, и мне удается проскользнуть в закрывающуюся стену. По другую сторону я слышу сердитое рычание существ, которые, насколько я понимаю, подошли слишком близко к своей жертве. Они чуют меня сквозь живой барьер, щелкая зубами и рыча, но я удерживаю его на месте с помощью своей магии, переводя дыхание.
        Я поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь, чтобы осмотреться.
        Последний проем привел меня в середину Лабиринта. В самом центре - фонтан, в сердцевине которого грубый зам?к. Я почти делаю глоток, но вовремя останавливаю себя.
        - Если я извинюсь за свою грубость, вы пообещаете не отравлять меня? - спрашиваю я вслух.
        Я ослабляю контроль над зачарованной стеной, отделяющей меня от рычащей и мечущейся стаи. Стена не исчезает, и я принимаю это за хороший знак. Я подношу воду к губам и почти стону, сделав один глоток. Вода холодная, превосходно холодная. Я напиваюсь вдоволь, а затем смываю пот и кровь с лица.
        - Спасибо, - вздыхаю я, прислоняясь спиной к фонтану, и его журчание расслабляет меня. - А теперь не могли бы вы вернуть моего спутника? - Теперь, прикоснувшись к фонтану, я чувствую магию этого места. И кажется… моя просьба озадачила Лабиринт. Не знаю, как иначе это объяснить, но я каким-то образом понимаю, что он - она - выполнит мою просьбу.
        Через несколько мгновений Гейдж пробивается сквозь то, что мгновение назад было сплошной стеной из зелени.
        - О, хорошо, - говорю я, поднимаясь на ноги и не обращая внимания на его недоуменный взгляд. - А вот и ты.
        - Какого черта?
        Я так устала. И это что же? Только первое испытание? Я вздыхаю.
        - Я вырастила стену, поэтому теперь, видимо, нравлюсь Лабиринту. Или он терпит меня. Или по крайней мере, больше не хочет моей смерти.
        - Ты… ты вырастила стену?
        - Ну да. Небольшую. - Я указываю на нее. Рычание и вой с другой стороны уже затихли, и мне интересно, нашли ли существа другую добычу. Я представляю, как те зубы смыкаются на моей коже, и содрогаюсь.
        Гейдж замечает это и сокращает расстояние между нами, внимательно осматривая меня.
        - Ты в порядке?
        - Вполне.
        Он бросает на меня взгляд, полный ужаса, а затем осторожно вытирает что-то с моей щеки.
        - Кровь, - сообщает он и, показав мне, ополаскивает руку в фонтане. Я наблюдаю за ним с некоторой долей отстраненности.
        - Что это за штуки такие?
        Гейдж прищелкивает языком, еще раз проверяя меня.
        - Ругару. По сути, даже не фейрийского происхождения. Это чудовище создано человеком, группой лиц, которые не потрудились понять и уважить худу, перед тем как использовать этот вид магии. Некоторое время они бесчинствовали в некоторых южных штатах, пока не вмешались Неблагие.
        - Почему они вмешались?
        Он снова оглядывает меня с ног до головы, прежде чем ответить:
        - Позже. Нам нужно двигаться дальше. Мы прошли только часть пути. - Гейдж смотрит на солнце, хотя оно движется по небу, кажется, руководствуясь исключительно собственными капризами.
        Я сравниваю свои чары с магией Лабиринта и чувствую нечто, что трудно выразить словами, - но это что-то вроде признания и неохотного уважения с его стороны.
        - Не думаю, что это станет проблемой, - говорю я Гейджу, а затем протягиваю руку, направляя магию к живой стене перед нами. Она с легкостью рассыпается, как и все стены за ней, не оставляя после себя ничего, кроме крошащихся кусков кирпича, через которые нужно лишь перешагнуть, чтобы попасть в открытое пространство среди деревьев. Взгляд, который бросает на меня Гейдж, сложно интерпретировать.
        - Как ты это сделала?
        Я пожимаю плечами.
        - Просто попросила?
        Улыбка проскальзывает по его лицу слишком быстро, чтобы я могла ее разглядеть, будто происходящее застало его врасплох и он не хочет показывать мне улыбку.
        - Ты действительно потрясающее создание.
        Из меня вырывается смешок.
        - Я знаю.
        Глава девятнадцатая
        - Так почему же именно сидхе не могут лгать? - интересуюсь у Гейджа.
        Когда мы с Гейджем переступаем через осыпавшиеся камни, что остались у подножия стен Лабиринта, они закрываются за нами со звуком шелестящей листвы.
        - Это древняя сделка, которая была заключена с Призрачной королевой давным-давно.
        - Расскажешь мне о ней? - спрашиваю я.
        Он соглашается, похоже, довольный тем, что преподает мне уроки истории. Полагаю, эта тема безопаснее, чем та, на которой мы остановились раньше, поскольку я с меньшей вероятностью буду кричать по этому поводу.
        - Когда фейри пытались победить фоморов, Народцу нужны были лидеры. Но они никак не могли прийти к единому мнению, кто их должен возглавить. Были и те, кто не хотел, чтобы во главе стояли сидхе. Но вражду необходимо было прекратить, а Народец должен был выступать одним фронтом. Поэтому Призрачная королева заключила первую настоящую сделку. Пусть сидхе станут правящим классом, но они никогда не смогут лгать своему клану. Она даже распространила эту любезность на смертных, поскольку в те времена среди фейри находились и такие. - Он закатывает глаза. - Не знаю, понимала ли она тогда, как искусно они будут выдавать искаженные истины.
        - Она кажется интересной личностью, - говорю я. Носок моего ботинка цепляет камень, и он с грохотом летит вперед.
        - Я тоже так думал. До поры до времени. - Он протягивает мне руку, чтобы помочь перебраться через более высокий участок разрушенной стены. Я молча принимаю ее, осознавая, что между нами воцарился хрупкий мир. - И, похоже, я был в меньшинстве. Даже Неблагие говорят о ней, как о страшной легенде.
        Я обдумываю его слова. Мне хотелось бы узнать о ней больше. Надо будет обязательно познакомиться с остальными историями, когда мы выберемся отсюда.
        - Итак, что касается лжи, - начинаю я, стараясь не направить разговор в опасное русло. - Я врала всю свою жизнь…
        - Я бы не стал этим гордиться, - с усмешкой перебивает он.
        Я прищуриваю глаза, выжидая, что он закончит свою мысль, а затем продолжаю:
        - Но у меня не получилось солгать никому из вас. Таким образом, моя теория гласит, что я могу лгать людям, но не Народцу.
        - Хм, - хмыкает он, раздумывая. - Верное предположение. Возможно, это связано с тем, что ты полукровка.
        - Круто, хотя бы какой-то бонус. - Он не отвечает, и мы проходим остаток пути сквозь стены Лабиринта в дружелюбном молчании. На границе Лабиринта вырисовывается темный лес, поглощающий весь свет из пространства. Я замираю на самом последнем участке дорожки, упираясь ногами в землю. Мне становится немного комфортно в компании нашего разумного Лабиринта.
        - Гейдж?
        - Хм?
        - Мы идем туда? - спрашиваю я, кивая на деревья перед нами.
        Лес не кажется мне дружелюбным, а Гейдж выглядит слишком заинтересованным, на мой взгляд.
        - Да.
        - Ну, разумеется, - вздыхаю я. Напоследок прикасаюсь своим невидимым магическим щупальцем к магии Лабиринта. Кажется, ему грустно видеть, как мы покидаем его.
        - Я вернусь, - шепчу я, а затем поворачиваюсь к Гейджу, который уже пробирается сквозь заросли. - Итак, первым испытанием было прохождение Лабиринта. Что дальше? - спрашиваю я, проследовав за ним.
        - Я точно не знаю. Это может быть что-то одно. А может, и несколько заданий сразу. Лес решит. Следующее испытание - пробраться через Темнолесье и выжить.
        - Что ж, звучит… зловеще, спасибо.
        Краем глаза замечаю, как дергается уголок его рта, скрывая усмешку. Хотя я могу ошибаться. Чем дальше в лес мы заходим, тем гуще становится тьма. Я бросаю взгляд наверх и сквозь деревья не вижу солнца.
        - А что насчет третьего испытания?
        - Третье испытание… Мне трудно говорить о нем.
        - Почему? - настаиваю я, хотя действую в этот раз более мягко.
        Он как будто собирается с силами, прежде чем ответить:
        - На третьем испытании я убил твоего отца.
        Я втягиваю воздух.
        - Ох. Вот оно что. - Я морщусь. Но что еще можно сказать человеку, который убил твоего отца? Деревья постепенно густеют, преграждая нам путь. Они словно разумные существа, которые наклоняются к нам и прислушиваются. Я знаю, как это тяжело для него. Для фейри клятвы - не пустой звук, а он поклялся защищать моего отца до самой смерти. И говорить об этом со мной, одной из всех людей?
        - Знаешь, это не важно, - говорю я. Слова неуместны, но они все, что у меня есть сейчас. - Он убивал людей, Гейдж. У тебя не было выбора.
        - Он просил меня об этом, - внезапно говорит он. - Твой отец, я имею в виду. Он знал, что с ним что-то не так. После того как отослал твою мать, он попросил меня… убедиться, что он не станет ее преследовать.
        - Ох, - на выдохе произношу я. Его слова многое мне объясняют: он не по собственному желанию нанес удар. - Получается, ты объявил о притязаниях на трон…
        - По его просьбе, да. - Он испускает длинный вдох. - Я никому не рассказал об этом. Даже Келлану.
        - Почему? Все думают, что ты предал своего короля. Разве это лучший вариант? - Я перешагиваю через поваленное дерево. Его усыхающая древесина стала источником новой жизни группе странных грибов, которые светятся в полумраке леса.
        Гейдж качает головой.
        - Он потерял рассудок под конец жизни. Даже после убийства сидхе. Он был сбит с толку, постоянно твердил мне, что кто-то намеренно сводит его с ума.
        Я останавливаюсь, ухватившись рукой за ближайшее дерево. Под моей ладонью я чувствую шершавую кору.
        - Он сказал, кто это делает? Или почему?
        Гейдж качает головой.
        - Нет. Но я хотел оставить это при себе на всякий случай. Но теперь ты должна знать об этом, чтобы быть настороже.
        Я киваю и прохожу вперед мимо корней старого дуба.
        - Каким, - я прочищаю горло и пытаюсь снова, - каким он был? Раньше. - Разговор об отце кажется таким неправдоподобным, он чужой для меня. Но, может, это и к лучшему, что я услышу рассказ о его смерти от человека, убившего его.
        Гейдж бросает на меня взгляд, и я размышляю, а не думаем ли мы об одном и том же.
        - Он тот, кто заставил Неблагих отказаться от похищения подкидышей еще до встречи с твоей матерью. Их отношения лишь закрепили это правило.
        - Почему? - спрашиваю я. - Я имею в виду, что случилось до мамы? Что побудило его изменить устои?
        Он морщится, как будто воспоминания раздражают его.
        - Солиэль торговала подменышами, словно игрушками. Она утверждает, что любит их и, возможно, любит их по-своему. Но она любит их, как старуха лелеет свою коллекцию статуэток. Они - вещи. И, когда они теряют свой лоск, она убирает их с полки.
        Я пыхчу, переступая через заросли колючек, чьи шипы неестественно длинные.
        - Нам придется с ней поговорить, когда я стану королевой. Она мне не нравится.
        - Келлан считает, что ее одержимость связана с отсутствием у нее детей.
        - Так почему же она не найдет себе человеческого супруга? - спрашиваю я, пытаясь не раскрыть секрет Келлана, который он мне доверил. - Исла говорила, что Народцу трудно зачать потомство…
        - Только сидхе трудно, - поправляет меня Гейдж.
        - О. Тогда почему бы не выбрать представителя из ее Двора?
        Он перешагивает через упавший сук и отталкивает ногой ветку с дороги, чтобы я могла пройти.
        - Солиэль одержима идеей сохранить в королевском роду только сидхе. - Он усмехается. - Вот почему мое существование так ее раздражает.
        Я закатываю глаза.
        - А ты и рад досаждать ей.
        Гейдж замирает, и его взгляд настороженно и внимательно обследует деревья вокруг нас. Он ругается на незнакомом мне языке.
        - Что происходит? - Лесные звуки вокруг нас исчезают, стрекотание цикад внезапно смолкает. Даже ветер затих.
        - Я думаю, Темнолесье выбрало нашего соперника.
        - И? - Дрожь пробегает по моему телу.
        - Тебе это не понравится. - И, ничего не объяснив, он снова движется вперед, осторожно и медленно шагая.
        - Что именно, Гейдж?
        - Я заметил, что ты гораздо лучше справляешься с напряженной ситуацией, когда к ней не готова, - бросает он через плечо.
        Я пялюсь в его спину.
        - Не смешно.
        - А я и не шучу. Когда ты злишься на меня, то целишься исключительно метко. Доставай ножи, ясноглазка.
        Я вытаскиваю несколько клинков из карманов на боку и один топорик из ножен на бедре для надежности. Но я по-прежнему смотрю на него.
        - Знаешь, однажды я чуть не попала в тебя ножом, - сообщаю ему.
        - Да, я знаю. Я услышал стук. Исла была вне себя из-за испорченной двери, но дом знатно повеселился. А теперь перестань болтать и сосредоточься.
        У меня в руках появляется сильный зуд от желания хоть немного ударить Гейджа одним из ножей. Но он исчезает, когда деревья смыкаются друг с другом, заставляя нас протискиваться между ними. Я упираюсь в дерево ладонью, и она становится… липкой.
        - Гейдж… - шепчу я. Трясу своей рукой, и нечто, покрывающее мою ладонь, разлетается в стороны длинными шелковистыми нитями.
        - Фэй.
        - Гейдж, что это, черт возьми, такое? - Я соскабливаю острием ножа нечто неопознанное, чтобы показать ему.
        - Фэй. Тебе нужно двигаться.
        Я поднимаю глаза на него.
        - Я понимаю, просто…
        - Ты должна идти. Прямо сейчас. - Я наконец-то замечаю его лицо в темноте, но он не смотрит на меня, его взгляд направлен на что-то сверху.
        Что-то в тихом спокойствии его голоса леденит мою кровь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на него.
        - Бежать? - тихо спрашиваю я, обращаясь к Гейджу. Мышцы в ногах напрягаются, приготовившись к прыжку.
        Он качает головой один раз, а затем опускает взгляд на оружие в моей руке. Я сглатываю.
        - За левым плечом. Быстро!
        Я подбрасываю топор вверх, направляя его с помощью волны магии, надеясь, что он попадет точно в цель. И, словно пуля, стремительно бросаюсь за Гейджем. Тошнотворный хлюпающий звук от топора, встретившего свою цель, тут же сменяется полным ярости воплем, от которого мои внутренности превращаются в жижу. Я не оглядываюсь. Я усвоила урок с ругару. Мы бежим со всех ног, перепрыгивая через сучья и корни, продираясь сквозь деревья, которые будто протягивают свои когтистые ветви, чтобы утащить нас за собой. Мы бежим, пока мое дыхание не сбивается и скребет в горле. Бежим прямо в ловушку.
        Деревья перед нами отгорожены пересекающимися между собой клочьями того же вязкого вещества, которое я соскребла со своей ладони перед нашим бегством. Теперь, увидев его в естественном виде, я понимаю, что это паутина.
        Ох, звезды небесные.
        Внезапно возникает подозрение о том, кто именно нас преследует. Когда вопли позади нас становятся все ближе, я слышу шарканье множества ног, подтверждающее мою догадку. Я бросаюсь в сторону, когда существо прорывается сквозь строй деревьев и настигает нас.
        - Прядильщица. - Слова срываются с губ с тяжелым вздохом.
        - Нет, - отвечает Гейдж, вынимая меч. - Ее сестра. Поверь мне, Арахна хуже. Намного хуже.
        Рассеянный свет проникает сквозь кроны и падает на ее лицо, и я подавляю желание захныкать. Ее кожа плотно обтягивает кости. Она измождена от голода, а ее глаза - дикие и жаждущие. Она заманила нас в ловушку, и ее оскал превращается в ехидную улыбку. Оголодавшее существо готово поиграть со своей пищей.
        Она медленно приближается к нам, шаг за шагом, и я могу видеть дополнительные конечности, которые помогают ей передвигаться. Она не прячет их, как ее сестра. Платье потрепано, местами изорвано в клочья. Если раньше оно и имело какой-то цвет, то теперь это лишь невыразительный коричнево-серый, цвет грязи, которой покрыта вся земля Темнолесья.
        - Ах-а-ах, - напевает она. - Деревья послали мне кое-что, - она втягивает воздух, - вкусное. - Существо гогочет. Ее лицо почти точная копия Прядильщицы, хотя кожа намного бледнее из-за обитания во мраке Темнолесья. Темные глаза настолько маленькие, что похожи на пустые глазницы, которые смотрят на нас со злым умыслом.
        - Не трогай паутину, - говорит мне Гейдж со вздохом.
        - Да ни черта, - отвечаю я, поудобнее обхватывая нож рукой. У нее глубокая рана на правом плече, там, куда угодил мой топор. И пусть из нее сочится кровь, я знаю, что рана несерьезная. Я выравниваю вес моего ножа, приготовившись к броску.
        Наступает ужасающая минутная тишина, пока она смотрит на нас, просчитывая свои дальнейшие действия. Затем она приходит в движение, проносясь по воздуху к нам на своих паучьих ногах, обнажив зубы и подняв руки. Гейдж встречает ее атаку с высоко поднятым мечом и грозным ревом.
        Она выглядит хрупкой, но ее размеры имеют свое преимущество, и, когда Гейдж делает выпад, она отпрыгивает в сторону, уклоняясь от удара. Я поднимаю нож, намереваясь его метнуть, но вовремя останавливаюсь, когда Гейдж бросается к ней. На этот раз его удар попадает ей в бок, и кровь просачивается сквозь ее платье с оборками. Но это только распаляет ее. Она замахивается на него руками, и впервые я вижу острые наконечники, выступающие ниже локтя. Один из них задевает Гейджа в районе груди, и я вздрагиваю, заметив выступающую кровь. Либо он не замечает, либо знает, как продолжать борьбу, даже если боль обжигает тело.
        Он стискивает зубы и вгоняет меч в живот Арахны, и это должен быть последний удар. Меч вонзается снова, и она яростно кричит, впиваясь когтями в рану.
        Это жестоко. И вдруг все встает на свои места: я понимаю, что Гейдж пытался донести до меня. «Можешь ли ты стать монстром для монстра?» Я наблюдаю, как из груди Гейджа капает кровь, и нахожу ответ на этот вопрос.
        Я нахожу своего внутреннего монстра.
        Я не пытаюсь больше метать свои ножи. Вместо этого бросаюсь в бой, протискиваясь мимо Гейджа, и всаживаю нож в ребра существа. Лезвие выходит с чавкающим звуком, и кровь черной струйкой стекает по ее боку. Я отпрыгиваю в сторону, когда ее глаза поворачиваются ко мне и хищно смотрят на меня. Я - ее новая цель.
        Это кажется невозможным в данной ситуации, но мои губы изгибаются в улыбке.
        - Приди и возьми меня.
        Она бросается на меня всей своей мощью, и я дергаюсь в сторону деревьев позади нас, делая то, от чего меня предостерегал Гейдж. Я отползаю назад к паутине, двигаясь так быстро, как могу, уничтожая ее края своей магией, пока та пытается приклеить меня к стволу. В темноте Арахна упускает эту маленькую деталь. Она проворно следует за мной по паутине, сокращая расстояние со скоростью, вселяющей в меня страх, который она тут же замечает на моем лице. Она снова гогочет, так близко ко мне, что я чувствую ее зловонное дыхание.
        - Глупый маленький жучок, - произносит она почти ласково, открывая пасть, словно собирается вот-вот разорвать меня зубами на части. Где-то позади нее я слышу Гейджа, продирающегося в нашу сторону, но рана на груди мешает ему.
        - Ты так думаешь? - шепчу я.
        - Мм, маленький жучок? - Она наклоняется, чтобы услышать мои последние слова. Когда ее дыхание обдает мою щеку, я вонзаю свой кунай в ее горло. Вверх, до упора. На мгновение она почти безмятежно покачивается, а потом падает, поджав под себя ноги. Она мертва.
        Я поджимаю ноги и спрыгиваю вниз. Вытаскиваю нож из ее черепа с неприятным, хлюпающим звуком, от которого я съеживаюсь. Я вытираю лезвие о свою уже испорченную тунику, а затем помещаю его обратно в ножны на бедре.
        Я смотрю на тело. И меня начинает трясти.
        Гейдж обхватывает меня за плечи. Я даже не услышала, как он подошел ко мне. Я должна быть более осторожна. Должна быть более бдительной. Более сосредоточенной.
        - Ш-ш-ш, - успокаивает он меня. - Тише, ясноглазка. Все хорошо. - Только после его слов я понимаю, что всхлипываю.
        Чуть позже мы добираемся до окраины Темнолесья и попадаем на светлую поляну. На другом ее краю возвышается большой дуб, ветви которого раскинулись в стороны, направляясь к свету. Он прекрасен - единственное дерево, растущее идеально ровно посреди всех этих сплетенных и согнутых деревьев Темнолесья. Но в нем есть нечто большее. Его близость успокаивает меня.
        Гейдж поворачивается ко мне, стирая с меня кровь и вновь осматривая.
        - Это было твое первое убийство?
        Я бросаю на него такой взгляд, который, я надеюсь, показывает, насколько глупым я считаю подобный вопрос.
        - Как бы это ни было удивительно, но в наши дни в старших классах не принято убивать друг друга.
        Он игнорирует мой сарказм и сразу переходит к делу. Как и всегда.
        - И тебе было трудно.
        Я втягиваю воздух.
        - Я не понимаю, как можно так сильно походить на Прядильщицу и при этом быть такой… дикой. Мне интересно, почему их жизни сложились по-разному.
        Гейдж морщится.
        - Не позволяй Прядильщице обмануть тебя. Она тоже пришла из Темнолесья. И может обратиться в хаос, если не будешь осторожна.
        Я пропускаю его слова мимо ушей. Разберусь с ними позже.
        - Конечно, мне было трудно. Мне пришлось подчиниться некой сущности в себе. Чему-то темному, Гейдж. И мне было… хорошо. - Мой следующий вдох вырывается содрогающейся волной. - Я не хочу, чтобы мне было хорошо.
        Он глубоко вздыхает.
        - Полагаю, следующее испытание будет для тебя еще сложнее. - Он вытаскивает меч из ножен на бедре и протягивает его мне рукоятью вперед.
        Я осторожно беру его. У меня еще не получается владеть мечом, и Гейдж знает это.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Последнее испытание, - сообщает он с грустной улыбкой. - Неблагой трон оплачивается кровью, Фэй. Либо твоей, либо моей.
        Ледяной ужас стирает с моего лица привычное выражение и сковывает все мои конечности.
        - Нет. - Я смеюсь, и звук не из приятных. Он не может быть серьезным. - Гейдж, нет.
        - Боюсь, что так, ясноглазка. Если ты хочешь получить трон, тебе придется убить меня.

* * *
        Под моей кожей скапливается магия, порожденная эмоциональной встряской. Не раздумывая, я выплескиваю ее волной. Свободная от оков, она превращается в ревущий вихрь, несущийся по опушке. Наша одежда развевается под порывами ветра, и мои глаза слезятся, когда в них залетают волосы. Он не может быть серьезным. Не может. Не после всего, через что мы прошли.
        - Я не могу, - говорю ему. - Я не стану.
        - Так надо, - терпеливо объясняет он мне, перекрикивая ветер. - Это было принято с самого рассвета Дворов. Кровь проливается в тени Темнолесья, и Темнолесье коронует своего наследника. Вот почему любой может претендовать на трон, независимо от правящей семьи. Чтобы заслужить титул, нужно быть истинным Неблагим.
        Магия выплескивается из меня, подобно горю. Деревья вокруг нас откликаются на нее, их корни вырываются из-под земли, ветви гнутся под ветром с неземными звуками. Он ведь пытался сказать мне об этом. Все те разы, когда я просила его остаться после того, как займу трон. Он твердил мне, что его не будет рядом, что он не сможет остаться. И тот поцелуй. Он не был ни зарождением, ни тусклым проблеском будущего.
        Он был прощанием. Сейчас мое сожаление приобретает смысл.
        - Почему? - Слезы текут по моему лицу, которые почти мгновенно высушиваются моим непоколебимым ветром. - Почему ты позволяешь мне так поступать? Почему не сказал мне?
        - Я обещал твоему отцу, - говорит он так тихо, что я почти не слышу его голос сквозь треск деревьев. Конечно, он пообещал. Из моей груди вырывается всхлип. - Фэй, - вздыхает он. - Все будет хорошо. Ты готова к этому. И я оставил для тебя записи на столе, которые помогут тебе освободить подменышей. Я знаю, что не уделил тебе должного внимания той ночью, но ты способна на большее.
        Я отмахиваюсь от его слов, взбешенная тем, что он думает, будто подобные слова меня успокоят.
        - Другого выхода нет? - спрашиваю я, заранее зная ответ. - Только один из нас покинет Темнолесье живым?
        Он молчит, но в его черных глазах, устремленных на меня, заключен нужный мне ответ.
        - Вообще-то не совсем так, - обращается к нам третий голос, и он выходит на поляну из тени. Его золотистые волосы вьются вокруг головы.
        Келлан.
        - Я знал, что ты что-то недоговариваешь, - говорит он Гейджу, и его недоверчивый смех разносится по округе.
        - Какого черта ты здесь делаешь? - рычит Гейдж. Я никогда не видела, чтобы он на самом деле злился на Летнего принца, даже после того, как тот пырнул его ножом. Но под гневом скрывается что-то еще, что-то чуждое для Гейджа: страх.
        Келлан кричит, чтобы его услышали в хаосе стихий вокруг нас.
        - Я прошел через испытания, как и ты, король Гоблинов. Я победил твой Лабиринт. Прошел через Темнолесье. У меня столько же прав на этот трон, сколько и у нее. - Он смотрит на меня. - Может быть, даже больше. У бедняжки полукровки даже духу не хватит, чтобы убить. - Он протягивает руку, словно хочет погладить меня по щеке, но расстояние между нами мешает. - Наша маленькая Неблагая и ее хрупкое человеческое сердечко.
        - Заткнись, - выплевываю я. Зачем ему идти за нами? Зачем подвергать себя испытаниям, если только… - Ты пришел, чтобы забрать мою корону.
        Келлан бросает на меня взгляд.
        - Я не могу забрать то, что тебе не принадлежит. И судя по тому, что ты продемонстрировала на маскараде Солиэль - о да, не думай, что я не заметил, - ты не планируешь вонзить нож в черное сердце нашего любимого короля.
        - Я относился к тебе как к брату, ты, мерзавец, - рычит Гейдж. Между тяжелыми вздохами он встает в свою боевую стойку. Он бы спокойно умер ради меня. Ради Келлана он, похоже, не собирается идти на это.
        - Если честно, когда начинал это путешествие, я не знал, что оно закончится твоей смертью. Но мои намерения от этого не меняются. - Келлан подходит ближе, хотя мой ветер едва ли не сбивает его с ног.
        - Почему? - интересуется Гейдж. Но я… о, звезды, я знаю причину. Мои колени готовы подкоситься, свалив меня с ног.
        - Солиэль, - ее имя едва слышно срывается с моих губ. - Чтобы ты смог уйти от Солиэль.
        Келлан грустно улыбается мне, и отчаяние пронзает мое нутро.
        - Я же говорил, что найду другой способ. - Он пожимает плечами. - Если честно, любовь моя, я просил лишь о возможности разделить с тобой престол. Похоже, ты мечтала о более выгодном предложении. - Он бросает взгляд в сторону Гейджа. Он переводит взгляд между нами, понимая, что упускает нечто важное.
        Я качаю головой, и слезы застилают мои глаза.
        - Келлан, я же не сказала тебе «нет».
        - Не важно! - Он смеется и наконец снимает с пояса шпагу. Рапиру из дома. Дома? «Элли и Исла». Мой желудок ухает вниз, и нечто темное прорывается сквозь боль, причиненную мне Келланом. Если он навредил им, я убью его. Он замечает, как я смотрю на лезвие. - Не волнуйся. Заклинания, не дающие ему нанести смертельный урон, разрушены. - Затем он обращается к Гейджу: - Обещаю, все будет сделано чисто.
        Гейдж рычит.
        - Мы оба знаем, что ты не справишься со мной даже в свой лучший день.
        Рукоять меча Гейджа горит в моей ладони.
        - Может быть, - соглашается Келлан. - Но мы оба знаем, что сегодня не твой лучший день, а это главное, не так ли? - Он направляет клинок на рану, которую уже успел получить Гейдж. - Кстати. - Он широко взмахивает рукой, и волна магии отбрасывает меня назад через поляну. Я врезаюсь в дерево, и моя голова ударяется об ствол. Глухой стук и звон меча Гейджа, отлетевшего от меня и ударившегося о землю, - все, что я услышала, когда поляна на мгновение померкла.
        Нет. Я не могу потерять сознание. Усилием воли мне удается приоткрыть тяжелые веки, и я поднимаюсь на ноги. Гейдж парирует удары голыми руками, хотя его тени пытаются служить ему неким щитом. Я никогда не видела подобного выражения лица у Келлана, - решимость, горе и ярость одновременно. Они же лучшие друзья. Как он мог так поступить?
        Гейдж принимает удар по левой стороне ребра. Удар сильный, и Гейдж оседает на колени. Я вздрагиваю и нащупываю меч там, куда он упал, наполовину погребенный под листьями. Когда моя рука касается земли, магия этого места тянется вверх, чтобы приласкать мою собственную. Это наводит меня на мысль.
        Держа в руке меч Гейджа, я достаю нож с пояса. Как можно увереннее преодолеваю расстояние, пока не оказываюсь достаточно близко, и отправляю нож в полет. Лезвие вонзается в бедро Келлана с чавкающим звуком. Звуком, который уже знаком мне. Он вскрикивает и поворачивается ко мне с настолько нелепым выражением предательства на лице, что мне хочется рассмеяться.
        Я на самом деле смеюсь.
        - Что ты вообще планировал делать? Убить нас обоих?
        Он криво усмехается.
        - Нет, если бы ты согласилась.
        Я выпускаю еще один нож, за которым следует поток магии. Оба попадают ему в грудь, и он спотыкается. Лезвие проскакивает мимо сердца. Я чертыхаюсь и возвращаю его себе. Келлан прижимает руку к ране, чтобы приостановить кровь.
        - По крайней мере, один из нас умрет сегодня ночью, - говорит он, перекрикивая мой вопящий ветер. - Это не обязательно должна быть ты.
        Но ведь это может быть и он. Я смотрю на Гейджа. Понимает ли он это?
        Келлан пользуется минутным отвлечением, чтобы преодолеть расстояние между нами и полоснуть ножом, извлеченным из ножен на его бедре, по моей руке. Рана жжет, но она поверхностная. Даже сейчас, с кровоточащей раной на его бедре, он не воспринимает меня всерьез. Моя ярость резко возрастает и выплескивается наружу с ослепительным, оглушительным грохотом.
        Вспышка рассеивается, и Келлан тяжело опадает на колени. Мои чары взывают к дереву позади нас, и оно откликается. Корни вырываются из-под земли и удерживают его за запястья: и в этот момент мы оба знаем, что ему конец. Может, моя магия и кажется грубым помощником, но весьма эффективным. И мы находимся на земле Неблагих. Он усмехается, все еще не верит, что последствия настигли его. За покушение на наши жизни. Меня охватывает гнев.
        Я поворачиваюсь и направляюсь к Гейджу, который ждет в том же положении, что и Келлан. Я не игнорирую такое сходство. И хотя он видит, что я иду к нему с клинком в руке, клянусь, гордость вспыхивает на его лице. Он приподнимает голову чуть выше, пока его рука прикрывает рану на боку.
        Он склоняет голову, когда я шепчу его имя. Наклоняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.
        - Чего требует третье испытание? - Я крепче сжимаю рукоять. - Конкретно, - добавляю и смотрю на него, находясь на одном с ним уровне. Его глаза сужаются, а затем перемещаются между мной и Келланом.
        - Кровь, - отвечает он, понимая меня тем невысказанным способом, который мы создали вместе. - Кровь претендента. - Я закрываю глаза, кивнув, и поднимаю меч. А затем поворачиваюсь к третьему претенденту на трон Неблагого Двора. - Мы могли бы все исправить, - шепчу я, выплескивая последние крохи горя этими сдавленными словами. Мы могли бы. Но он не оставил мне выбора.
        Келлан, к его чести, быстро соображает, когда я возвращаюсь к нему. Он сопротивляется корням, пытаясь руками вырвать их. И наконец начинает паниковать.
        - Ты не можешь. Ты не сделаешь этого! - кричит Келлан.
        Возмущение вырывается из меня первобытным порывом, которого хватает, чтобы укрепить решимость в моих венах.
        - Я создана для чудовищ. Во мне сама тьма, и она взывает ко мне по имени! - Я поднимаю клинок, и он ощущается как продолжение меня. Тьма проникает в меня, как будто своими словами я освобождаю ее. Использую ее мощь, позволяю управлять собой на одно лишь мгновение, необходимое для того, чтобы пронзить клинком грудь Келлана, и он валится на землю. Я склоняюсь к нему, убирая золотистый локон за ухо. - Ты не можешь указывать королеве.
        Его дыхание вырывается из груди прерывисто, с хрипом. Я не хочу смотреть на него, но, возможно, это мое наказание. На его бледном лице разные эмоции сменяют друг друга - неверие, отчаяние и что-то похожее на страх. Фейри не созданы, чтобы умирать.
        - Моя сестра не простит тебе этого, - обещает Келлан.
        Я изучаю его, наблюдаю, как солнечный свет покидает эти летние глаза.
        - Нет. Думаю, нет. - Это единственное утешение, которое я могу дать ему. Он вздрагивает, и на смену всему, чем он когда-либо был, приходит безмолвие. Я извлекаю меч и бросаю его на землю. Всхлип пугает меня, и тошнота подступает к горлу. Пусть на земле и лежит мертвый Келлан, но я чувствую, как вместе с ним умирает часть меня.
        Кровавая лужа напитывает почву. Корни в мгновение ока отпускают его запястья и вновь исчезают под землей.
        Гейдж прочищает горло позади меня. Я поворачиваюсь, проследив за его взглядом.
        Дерево принимает пролитую мною кровь, и, похоже, у него есть подношение и для меня.
        С ветки свисает венец из ограненных кристаллов. У основания они карминовые, а на кончиках переливаются черным - таким же мрачным и сверкающим, как сама ночь. Тонкая цепочка черных виноградных лоз связывает их вместе.
        Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему, и меня поражает приятное тепло.
        - Каждому правителю новая корона, - сообщает мне Гейдж, вращая в руках свой золотой венец. - Не думал, что он так износился, - бормочет он. Он уже собирается выбросить его, но я жестом останавливаю.
        - Не надо. Ты заслужил его. Используй его как пресс-папье на своем заваленном столе. - Шутка звучит неудачно, даже для моих ушей.
        Он кивает, пристально глядя на землю.
        - Ты же понимаешь, что это приведет к войне. - Он встречает мой взгляд и сверкает кривой усмешкой, которая не одурачит ни одного из нас. - Не то чтобы я не был благодарен за спасение своей жизни.
        Я улыбаюсь, и улыбка получается слишком измученной.
        - Я знаю.
        В его взгляде мелькает что-то так быстро, что я не успела его уловить. Он обходит вокруг меня, снимая мою корону с ветки. И водружает ее, - возможно, немного криво, - поверх моих спутанных волос. Гейдж одобрительно усмехается.
        - Вероятно, это самая необыкновенная корона из когда-либо существовавших.
        Полагаю, я должна принять это за комплимент, но у меня не выходит. Тьма спокойно укладывается внутри меня, хотя я продолжаю ощущать прилив сил. В ожидании. В готовности.
        - Идем, - говорю я ему. - Нам нужно кое-что сделать.
        Глава двадцатая
        Гейдж заставляет меня прижать ладонь к стволу огромного дерева, и с громким треском открывается проход между этим миром и Подземельем. В точности как те порталы, что создает Прядильщица. От этой мысли у меня по позвоночнику пробегает неприятный холодок.
        Мои ноги трясутся, когда я спешу вверх по ступенькам, и Гейдж следует за мной по пятам. Я так устала, но не могу сейчас расслабляться. Пока не удостоверюсь, что Исла и Элли в порядке.
        - Исла, - зову я, залетая в дом. - Эль! Отзовитесь, черт возьми!
        Я нахожу их в тренировочном зале, играющими на полу в карты. Они с недоумением смотрят на меня, когда я врываюсь в комнату, распахнув дверь. Может, они не слышали, как я их звала? В горле першит, и мой голос, наверное, уже не такой громкий, как обычно. Чувство облегчения переполняет меня, когда я вижу их целыми и невредимыми, и лишает всех сил. Я прижимаюсь к стене рядом с дверью и позволяю себе сползти на пол.
        Шквал вопросов обрушивается на меня, смысла которых я не понимаю. Гейдж отвечает на них, объясняет, что произошло, в мельчайших подробностях. «Скрытное создание».
        Мой взгляд фокусируется на пустующем месте на стене, где когда-то висела рапира Келлана. Нам придется найти замену, чтобы закрыть это место, раз мы оставили клинок в Темнолесье вместе с телом.
        Я вздрагиваю. Его тело. Келлана больше нет. Мы больше никогда не услышим его заливистый смех, и это моя вина. Даже если его планы были гораздо хуже. Он был там, внизу. Один из нас должен был умереть, но я сделала свой выбор.
        - Фэй? - Исла произносит мое имя, и ее мягкий голос возвращает меня обратно в комнату. Она опускается передо мной на колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и ласково касается рукой моей щеки. Один только яркий румянец должен был согреть меня, не говоря уже о ее порыве. Но в данный момент холод пробирает меня до костей из-за собственных совершенных поступков. На другом конце комнаты Элли и Гейдж обмениваются мнениями, и это выглядит как уморительно односторонний разговор. О чем бы они ни спорили, я не сомневаюсь в победе Элли. Наверное, мне следовало предупредить о ней.
        Напротив меня по-прежнему стоит Исла, на ее лице читается волнение.
        - Хмм? - спрашиваю я, когда становится очевидно, что я кое-что упустила.
        Ее щеки окрашиваются сиреневыми пятнами, и она отводит взгляд от моего лица.
        - Я вела себя глупо в ту ночь. Я должна была потанцевать с вами. Ни о чем другом думать не могу, с тех пор как вы ушли.
        Я заставляю себя рассмеяться.
        - Ты так говоришь, как будто нас не было несколько недель.
        Ее глаза расширяются.
        - Так и было, Фэй. Вас не было около трех недель.
        Голова идет кругом, мысли беспорядочно мечутся. Полагаю, сказывается непостоянство времени в царстве фейри. Пока я размышляю об этом, она губами прикасается к моей щеке, оставляя быстрый поцелуй, где всего несколько мгновений назад была ее ладонь. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим ощущением, которое слишком быстро заканчивается.
        - Я бы хотела поговорить об этом, если вы не против.
        Я дарю ей свою самую лучшую улыбку, на которую сейчас способна. Позади нее вижу Гейджа, чей взгляд резко метнулся к нам. Интересно, как много он увидел.
        - Мне… мне нужно немного времени. Но я не говорю тебе «нет», - мягко говорю я. Ненавижу себя за это. Я знаю, какие чувства хотела бы испытывать, что я должна чувствовать. Но эти эмоции отгорожены стеной, заперты за стальной дверью. Мое сердце сейчас ничего не может воспринимать, кроме горя и вины.
        Улыбка, которая появляется на ее лице в ответ, искренняя, хотя и немного грустная.
        - Конечно. Когда будете готовы. - Она поднимается на ноги и протягивает мне руку, когда спор между Элли и Гейджем подходит к концу.
        - Ладно, ради бога, оставайся! - говорит он, почти срываясь на крик. Самодовольная улыбка Элли все говорит за нее.
        - А почему бы ей не остаться? - спрашиваю я. Я устала, так сильно устала. Мысль о своей кровати, о горе из подушек и одеял, которые ждут меня, заставляет меня подняться на ноги. И потихоньку иду к двери.
        - Я говорил серьезно насчет войны, Фэй, - сообщает Гейдж, скрещивая руки на груди. - Элли было бы безопаснее в мире смертных, вдали от этого хаоса.
        - Нет. Они знают, как она дорога мне. Она остается. Здесь я смогу ее защитить.
        Он вздыхает и проводит рукой по волосам, зацепившись за один из рогов.
        - Ты сильна, Фэй. Драконья магия сработала. Ты можешь проделывать с помощью чар такие вещи, о которых я раньше и не подозревал. Я говорил, что она возвела стену? - говорит он Исле, прежде чем снова повернуться ко мне. - Но ты не соперница многовековой королеве и ее Двору. - Он прохаживается по комнате. - Я многое бы отдал, чтобы узнать Истинное Имя, которое дала тебе твоя мать.
        Элли, услышав это, склоняет голову набок.
        - Почему бы нам не попытаться спросить у нее?
        Гейдж останавливается и так резко поворачивается к Элли, а я думаю о том, как он не свернул себе шею.
        - Что? - переспрашивает он, его голос затихает, как случается перед сильнейшими летними штормами.
        - Элли, - предупреждаю я. Либо она не слышит меня, либо неверно истолковывает мой тон.
        - То есть я знаю, что она практически все время не в себе, но, может быть, ты сможешь достучаться до нее. - Элли оглядывается по сторонам, не догадываясь о значении взглядов на лицах присутствующих. Она поворачивается ко мне. - Я знаю, что ты не хочешь усугублять ситуацию, но ради столь важного дела? Ты должна хотя бы попытаться, верно?
        Черные глаза Гейджа устремляются на меня, пока он собирает все кусочки знаний воедино.
        - Ты никогда не говорила, что она умерла, - осторожно утверждает он, когда его озаряет понимание.
        Я вздыхаю и сжимаю переносицу большим и указательным пальцами.
        - Нет.
        - Ты только сказала, что вы потеряли ее, - продолжает он.
        - Да, - отвечаю я, поджав губы. И если бы я не была так разбита, если бы не была все еще покрыта брызгами крови Келлана, я могла бы немного возгордиться собой за этот обман. «Во мне фейри больше, чем ты думал, да, Гейдж?» Я не высказываю эту мысль вслух и не смотрю на Элли. Не похоже, чтобы она знала, что я скрывала часть правды. - Эмма угасала с каждым годом, проведенным вдали от фейри. Она уходила так глубоко в себя, что перестала разговаривать с нами, почти не ела, - выпаливаю я, и каждое слово застревает в горле. «Почему у меня такое чувство, будто я еще не скоро увижу свою кровать?» - Она в психиатрической клинике в Брейдентоне, - наконец сообщаю я, отвечая на вопрос прежде, чем он успевает его задать.
        Все трое уставились на меня, шок и замешательство застыли на их лицах. Элли, вернувшаяся ко мне, но по-прежнему с ввалившимися глазами; нимфа, что по собственной воле стала рыцарем, удерживающая руку на мече; и король Гоблинов с короной в ладони. Я покорно вздыхаю.
        - Отлично. Думаю, пора встретиться с моей мамой.
        notes
        Notes
        1
        SAT - стандартизированный тест для приема в высшие учебные заведения.