Дом который построил Джек Генри Каттнер


        Введите сюда краткую аннотацию


        Дом, который построил Джек

        Мелтон с угрюмым видом вошел в гостиную, остановился воз­ле окна и, сцепив руки за спиной, погрузился в мрачные раздумья. Микаэла, его жена, подняла голову. Жужжание швейной машинки смолкло.
        — Ты заслоняешь мне свет, Боб.
        — Правда? Прости, — буркнул Мелтон.
        Он чуть отступил сторону и остался стоять в прежней позе, все так же нервно перебирая пальцами.
        Микаэла нахмурилась, медленно обвела недоуменным взглядом ком­нату и поднялась со стула.
        — Выпьем чего-нибудь? — предложила она, — Мне кажется, ты слишком напряжен. Как насчет хорошего крепкого коктейля?
        — Лучше уж хороший глоток виски, — слегка оживился Мелтон. — Сейчас налью. Гм-м-м...
        Он шагнул было к двери, но вдруг остановился, будто в нерешитель­ности.
        Микаэла тут же вспомнила о холодильнике.
        — Я все сделаю, — быстро сказала она.
        Однако Мелтон что-то пробубнил и твердым шагом вышел из ком­наты.
        Микаэла села на диван у окна и свернулась калачиком, закусив гу­бу и ловя каждый звук. Как она и предполагала, Боб не торопился от­крывать холодильник. Слышалось дребезжание стаканов, звон бутылок и бульканье. В последний раз, когда мужу что-то понадобилось в холо­дильнике, до Микаэлы донесся резкий вскрик, а потом приглушенные ругательства. Боб так и не рассказал тогда, что произошло. Микаэле вспомнились и другие происшествия, случившиеся в доме за послед­ние три дня, и она беспокойно поежилась. Но отнюдь не от холода. В до­ме было тепло, пожалуй, даже жарко, что само по себе вселяло беспо­койство и служило лишним поводом для тревоги. Дело в том, что уголь­ная печь в подвале работала чересчур эффективно.
        Мелтон вернулся в комнату, держа в руках два стакана виски с содовой. Он протянул один Микаэле и плюхнулся в кресло рядом с ней.
        В комнате надолго воцарилась тишина.
        — Если ты заметила, — наконец нарушил молчание Мелтон, — я не положил лед.
        — Ну и что?
        — А то, что сегодня лед у нас есть. Вчера его не было. А сегодня фор­мочки полны. Да вот только лед красный.
        — Красный лед? — переспросила Микаэла. — Ну, я тут ни при чем.
        Муж бросил на нее мрачный взгляд:
        — А я тебя и не обвиняю. Не думаю, что ты вскрыла вены и налила кровь в формочки для льда, просто чтобы подразнить меня. Я только сказал, что лед красный.
        — Ничего страшного, обойдемся без льда. А где бутылка?
        Мелтон опустил руку за спинку кресла и достал бутылку.
        — Я подумал, что одной порцией мы не обойдемся. Кстати, Микки, ты звонила сегодня агенту?
        — Звонила. Да что толку? Он вбил себе в голову, что у нас завелись термиты.
        — Хотелось бы в это верить. Лучше уж термиты, чем... Ну а что с предыдущим владельцем? Неужели о нем так и не удалось хоть что-нибудь узнать?
        — Нет. И вообще, агент считает, что мы лезем не в свое дело.
        — Какая разница, что он считает? — Мелтон припал к стакану — Мы купили этот дом при условии, что он не будет... — Он запнулся и, обменявшись с женой долгим взглядом, кивнул: — Да, все правильно. Нам нечего сказать.
        — Хармон упорно твердил об электриках и сантехниках. И даже порекомендовал нескольких.
        — Да уж, от них-то будет много проку.
        — Ты неизлечимый пессимист, — заявила Микаэла. — Налей мне еще виски. Спасибо. В конце концов, мы экономим на угле.
        — Ценой моего рассудка.
        — Может, ты просто не разбираешься в таких печах?
        Мелтон поставил стакан и воззрился на жену.
        — Я взял в офисе схему ее устройства.
        Мелтон работал в нью-йоркском рекламном агентстве, что и стало одной из причин покупки этого дома, расположенного всего в получасе езды от Манхэттена, на тихой окраине маленького городка на берегу реки Гудзон.
        — Мне пришлось выяснить, как работает наша печь. Вот место для тяги, вот дымоход, а вот это встроенный котел. Сюда закладывается уголь. Он, по идее, сгорает, нагревая в котле воду, которая затем посту­пает в радиаторы. Есть еще воздухозаборник. Он не работает. Вот, смот­ри. Если ты зажигаешь спичку, она же сгорает?
        — Конечно сгорает.
        — Вот видишь, а уголь не сгорает, — заявил Мелтон. — Три дня на­зад я положил в печь пару лопат угля. Так вот, слой его лежит там до сих пор и светится красным. А в доме тепло. Это ненормально. — Он потянулся на другой край стола и полистал бумаги. — Я даже подсчитал, за сколько уголь должен сгореть. Максимум за четыре часа. Но не за три дня.
        — Может, там есть стокер и уголь подается механически? — пред­положила Микаэла. — Ты смотрел?
        — Ну, рентген я не использовал... Но смотреть смотрел. Пойдем, я тебе покажу.
        Он поднялся, взял Микаэлу за руку и повел ее к подвалу. По пути они прошли мимо свихнувшегося холодильника.
        Подвал был просторный, с цементным полом и двенадцатью верти­кальными опорными балками. В одном из углов, возле угольного бункера, стояла печь — грязно-белое, округлой формы сооружение, из которого торчали изолированные одна от другой трубы, уходящие вверх перпендикулярно потолочным балкам. Все отверстия для тяги были закрыты, но гидростатический термометр вверху котла показывал 150 градусов. Мелтон открыл металлическую дверцу. Лежащий внутри слой угля светился красным, и по его поверхности бегали алые язычки жара.
        — Так где, по-твоему, стокер? Откуда здесь может идти механическая подача? — спросил Мелтон.
        — Где-нибудь внутри? — В голосе Микаэлы не было уверенности, — Печь-то большая.
        — Котел трещит по швам. Того и гляди, рванет.
        — Почему бы не дать огню погаснуть, а потом зажечь его заново?
        — Дать погаснуть? Я не могу заставить его погаснуть! Я даже не могу вытрясти уголь через решетку! — В подтверждение своих слов Мелтон схватил железный крюк и пошевелил им слой угля, — Жара в доме ужасная, даже при том, что все окна раскрыты настежь. Не знаю, что мы будем делать, когда выпадет снег.
        Микаэла вдруг повернулась к лестнице.
        — Что там? — спросил Мелтон.
        — Звонок.
        — Я ничего не слышал.
        На лестничной площадке Микаэла обернулась и посмотрела на мужа.
        - Да, ты никогда не слышишь, — задумчиво произнесла она. — Раз­но ты не заметил?
        Она в отчаянии взмахнула рукой и ушла.
        Мелтон молча проводил жену взглядом и только теперь, пораски­нув мозгами, вдруг сообразил, что за три дня ни разу не слышал звонка. Л ведь он точно помнил, что к ним кто-то заходил — в основном коммивояжеры, пытающиеся навязать новым хозяевам изоляцию, краску, средства против крыс и подписки на журналы. Почему-то дверь всегда открывала Микаэла. Мелтон считал, что в те моменты просто находился в глубине дома, куда звонок не доносился.
        Он сердито посмотрел на печь, и на его худом угрюмом лице просту­пили глубокие морщины. Легко сказать: «Не обращай внимания». А как не обращать? И дело не в одной только печке. Есть и другие странности. Да что же такое с домом?
        Ничего, что бросалось бы в глаза. Уж точно ничего, что мог бы заме­тить покупатель, пришедший осмотреть дом. Именной поиск не обна­ружил ничего подозрительного, архитектор тоже одобрил решение Мелтона приобрести дом. Так они и вселились в него, счастливые, что нашли пристанище и после многомесячных поисков обрели наконец крышу над головой.
        Дом номер шестнадцать по Пайнхост-драйв казался воплощением мечты. Сверхсовременный и как будто излучающий уверенность, уже пятнадцать лет он стоял на берегу Гудзона, прямо напротив парка «Пэлисейдс»*, как чопорная вдова, строго подбирающая серые каменные юбки. Фундамент и нижний этаж здания были каменными, а два верхних этажа — деревянными. Расположение комнат тоже как нельзя лучше устраивало их семью: Мелтона, Микаэлу и ее брата Фила, который жил с ними в перерывах между загулами. Сейчас он, вероятно, как раз укатил на очередную пьянку.
        * Парк, расположенный в штатах Нью-Джерси и Нью-Йорк, по правому берегу ре­ки Гудзон. Популярное место отдыха жителей Нью-Йорка и окрестностей. (Примеч. перев.)
        Но едва они вселились в новый дом и расставили мебель, как начались неприятности. Мелтон страстно желал, чтобы с ними был Фил. Не смотря на все свои причуды, парень обладал замечательной способностью относиться ко всему здраво и не теряться в любых обстоятельства. Он буквально источал уверенность и душевное равновесие. Однако Фил еще даже не видел нового дома.
        Посему он ничего не знал о лампе в холле, которую после нескольких попыток Мелтон решил вообще не включать. Странная какая-то лампа: ее неестественное свечение меняло цвет кожи. Ну, не то чтобы этот свет обезображивал, но ни Микаэле, ни Мелтону не хотелось видеть друг друга в таком свете. Решив, что все дело в лампочке, они купили несколько новых, но это ничего не изменило.
        А как отнестись к еще одной чертовщине?
        Вчера, когда Мелтон полез в холодильник за льдом, он страшно перепугался. Наверняка все дело было в каких-то неполадках с проводкой, но увидеть в собственном холодильнике северное сияние — кто же тут не испугается?
        Происходили в доме и другие странности, но их невозможно описать словами — они осознавались скорее на уровне смутных ощущений. Нет, здесь не было привидений. Дело в другом. Дом казался Мелтону чересчур комфортным, слишком рационально устроенным — до такой степени, что эта рациональность приняла извращенную форму
        В первое время им никак не удавалось открыть окна — рамы не желали поддаваться их усилиям. А потом без какой-либо видимой причины окна вдруг распахнулись, как будто их кто-то смазал. И как раз вовремя, надо сказать: Мелтоны уже готовы были сломя голову бежать из перегретого дома на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мелтон решил сходить к приятелю, с которым познакомился, когда заключал контракт с «Инстар электрик». Тот кое-что смыслил в технике и, воз­можно, сумел бы объяснить некоторые загадки.
        Например, откуда взялись мыши. Если, конечно, это действительно мыши. Кто-то скребся по ночам, но все ловушки, расставленные Мелто­ном, оказывались пустыми. Микаэла успокаивала, что это кто-то со­всем маленький и уж явно не домовой.
        — Не поймаешь ты этих мышей, — авторитетно заявляла Микаэ­ла. — Они чересчур умные. Когда-нибудь ты спустишься в подвал и най­дешь заправленную мышеловку со стаканом виски на крючке. Тут тебе и придет конец.
        Мелтону было не до шуток...
        Неожиданно на лестнице, ведущей в подвал, возник сморщенный человечишка в мешковатых штанах и замшевой куртке и уставился на Мелтона. Хозяин ответил ему озадаченным взглядом.
        — Проблемы с печкой, да? — спросил незнакомец. — Хозяйка ска­зала, что вы не можете понять, в чем там дело.
        Следом за человечишкой появилась Микаэла.
        — Это мистер Гарр. Я ему звонила сегодня.
        Морщинистое лицо Гарра расплылось в улыбке.
        — В телефонном справочнике мое имя найдешь почти во всех разде­лах. Электропроводка, прокладка труб, покраска — у многих если что- то ломается, то уж капитально. Вот как ваша печь, — Он подошел побли­же и принялся внимательно осматривать агрегат. — Чтобы с ней разо­браться, надо быть и лудильщиком, и печником, и электриком. Ну, так что с ней?
        — Воздухозаборник не работает, — пояснил Мелтон, старательно избегая укоризненного взгляда жены.
        Гарр достал фонарик, пощупал провода и покрутил отверткой. По­сыпался сноп искр. Наконец он проверил гидростат над котлом, под­нял его крышку и прищелкнул языком.
        — Утечка, — вынес он вердикт, — Видите, откуда идет дым? Все за­ржавело. И провода заземлены.
        — Вы можете починить?
        — Нужен новый гидростат. Я вам его достану, мистер... э-э-э... Мел­тон. Но должен сказать, вы прекрасно можете обойтись и без воздухо­заборника. Это все?
        — Нет, не все, — решительным тоном произнесла Микаэла — Три дня назад мы бросили пару лопат угля в печь, и они до сих пор горят.
        Гарр не удивился. Он заглянул в печь, довольно кивнул и спросил.
        — И сколько лопат вы бросили?
        — Четыре, — ответил Мелтон.
        — Этого мало. Надо, чтобы слой угля на несколько дюймов не дохо­дил до двери. Вот так, видите? — вежливо объяснил Гарр. — Так печь будет лучше греть.
        — Дома стало слишком жарко. Как выключить печь?
        — Она сама перестанет работать. Просто не трогайте ее. Или вытря­сите уголь через решетку.
        — Не могу. Сами попробуйте.
        Гарр попытался вытрясти уголь.
        — Ага. Наверное, решетка забилась. Съезжу-ка я, пожалуй, за ин­струментами и новой решеткой. — Он выпрямился и обвел взглядом подвал, — У вас, скажу я вам, чудный дом. Добротный. Вон балки какие прочные.
        — И мыши, — вставил Мелтон.
        — Наверное, полевки. Они тут по всей округе. У вас нет кота?
        — Нет.
        — Лучше заведите, — посоветовал Гарр. — У меня самого есть кош­ка, но только одна. Зато она без конца приносит уйму котят. Если хоти­те, оставлю вам какого-нибудь из ближайшего помета. Да-а-а... У вас и вправду отличный дом. Что-нибудь еще починить?
        Мелтон хотел было напомнить Гарру, что тот еще ничего не почи­нил, но сдержался и вместо этого сказал:
        — Может, посмотрите, что с холодильником? Он плохо работает.
        Холодильник, стоявший наверху, в кухне, казалось, был готов погло­тить что угодно. Почти без преувеличения. Взглянув на красные куби­ки льда, Гарр определенно решил, что Мелтоны заморозили клубнич­ный сироп или вишневый сок. Он достал масленку и капнул несколько капель в мотор.
        — Никогда не используйте тяжелое масло. Оно выведет холодиль­ник из строя. — Гарр ткнул пальцем на ряд пивных бутылок в холодиль­нике: — Хорошее пиво. Я всегда его беру.
        — Угощайтесь.
        Мелтон налил два стакана. Микаэла отказалась от пива и пошла за остатками своего виски с содовой. Мелтон присел на краешек ракови­ны и недобро воззрился на холодильник, лениво постукивая по полу ногой.
        — Думаю, в нем произошло короткое замыкание, — сообщил он. — Я... э-э-э... был слегка поражен, когда вчера открыл дверцу.
        Гарр поставил стакан.
        — Вот как? Давайте поглядим. — Он отвинтил металлическую пла­стину и даже заморгал от удивления. — Ну и чудеса! Никогда не видел подобной схемы.
        Мелтон подался вперед.
        — Что там?
        — Хм-м... Та-ак, постоянный ток... Знаете, они тут вам сильно на­портачили, мистер Мелтон.
        — То есть?
        — Электрики-любители, — презрительно фыркнул Гарр. — Что тут делает этот провод? А это?.. Что это вообще такое?
        — Что-то пластмассовое?
        — Может, часть термометра. Не представляю. Хм-м...
        Гарр покачал головой и опять потрогал что-то отверткой. Новая пор­ция искр разлетелась во все стороны, а Гарр слегка дернулся.
        — Я, пожалуй, отрублю электричество, — сказал он.
        — Я сам, — ответил Мелтон.
        Он спустился в подвал и остановился в раздумье перед несколькими щитками, но в конце концов определил, какой из рубильников глав­ный, отключил его и крикнул Гарру, что все в порядке.
        Через секунду раздался вскрик.
        На лестнице послышались шаги.
        Показался Гарр, потирающий руку.
        — Вы не выключили электричество, — укоризненно проворчал он.
        — Ничего подобного, — возразил Мелтон, — Вот, полюбуйтесь.
        — Да? Надо же! Ну, может... — промямлил электрик, на этот раз вы­кручивая пробки, — Идите на кухню. Крикнете мне, когда холодиль­ник перестанет работать. Я его снова включил.
        Мелтон повиновался...
        — Что-нибудь прояснилось? — спросила его Микаэла, вернувша­яся посмотреть, что происходит.
        — Без понятия. — Мелтон прислушивался к ровному гудению мо­тора. — Похоже, прежний хозяин поменял в доме проводку.
        — Кем же он был? — озадаченно проворчала Микаэла. — Эйнштей­ном? Или марсианином?
        — Думаю, всего лишь электриком-любителем, переоценившим свои силы.
        Микаэла провела ладонью по гладкой белой эмали холодильника.
        — Ему только два года. Это не возраст, Боб. Плохое питание его и сгубило.
        — Если бы у меня желудок был набит всем тем, что лежит внутри этого агрегата, я бы замаялся изжогой, — хмыкнул Мелтон. — А вот и мистер Гарр! Все починили?
        На загорелом морщинистом лице Гарра читалось беспокойство.
        — Так и работает, да? Ни на минуту не останавливался?
        — Нет.
        — Значит, он не присоединен ни к одному из щитков. Придется ло­мать стену, чтобы понять, куда идут провода.
        Он с сомнением посмотрел на розетку.
        — Послушайте, — спохватился Мелтон, — у меня же есть резиновые перчатки. Может быть, пригодятся?
        — Ага, — кивнул Гарр. — Несите, а я пока пивка попью. А то оно совсем выдохлось во всей этой суматохе.
        — Микки, налей пива мистеру Гарру, — попросил Мелтон и вышел.
        — Ага, — обрадовался Гарр. — М-м-м... Спасибо, миз Мелтон. У вас славный домик. Я как раз говорил об этом вашему мужу. Построен на века.
        — Пока что он нас устраивает. Позже я планирую переоборудовать кухню. Ну, знаете, сейчас появились плиты и холодильники со стек­лами...
        Гарр скривился.
        — Я видел рекламу. Совсем не практично. Это ваше стекло... Ну что в нем проку? — запричитал он. — Ну, разве только, чтобы пропускать солнце, но... Черт, совсем с ума посходили... Ой, простите мой язык, миз Мелтон.
        — Ничего.
        — Стеклянная дверь в холодильнике! Она же замерзнет. А в плите закоптится. Уж лучше старый добрый металл. Ишь, придумали! Чтобы видно было то, открыто это... По всей кухне! — Он указал пальцем на металлическое мусорное ведро на полу. — Скоро и мусор выставят на всеобщее обозрение — вот до чего дойдет.
        — Ну, без этого-то я смогу обойтись.
        — Все эти ваши новшества хороши, конечно. Пусть так, но обычно­му парню они не нужны. Вот возьмем, скажем, меня. Мой дом выглядит так, как я хочу. У меня все ловко устроено. Лампы подвешены так, что могут спускаться и подниматься по стойкам. Телефон автоматически отключается, так что меня не разбудишь ночью. Мужчины перелопатят весь дом, но сделают его удобным для себя.
        — Вот перчатки, — сказал вернувшийся Мелтон. — Наверное, вы можете многое рассказать о хозяине, глядя на его жилище.
        Гарр гордо кивнул:
        — Это точно. Дом может выглядеть как с обложки журнала по ди­зайну и казаться уютным, но в нем на стул не сядешь, не рискуя испачкать брюки.
        — Ну, когда мы въехали в этот дом, он пустовал, — рассудительно заметила Микаэла.
        — Первый раз я попал сюда десять лет назад, — сообщил Гарр. — Здесь жила семья Кортни. Он был подрядчиком. Потом они все пере­ехали в Калифорнию, и в доме поселился парень по фамилии Френч.
        — И что это был за тип? — быстро спросил Мелтон.
        — Я его никогда не видел. Он носа не высовывал из дому.
        — И ни разу вас не вызывал?
        — Наверное, чинил все сам. — Гарр презрительно уставился на ро­зетку. — Сейчас все исправлю.
        Он быстро и аккуратно привинтил пластину, потом закрепил розет­ку и распрямился.
        — Вот так, — кивнул он. — Что-то еще?
        — Звонок.
        — И этот не работает?
        — Не то чтобы... — Мелтон смущенно запнулся. — Просто...
        — Вас не затруднит выйти и позвонить? — попросил Гарр.
        — Хорошо.
        Микаэла внимательно смотрела на Гарра.
        Немного погодя Гарр повернулся и бросил на нее быстрый взгляд.
        — Ваш звонок в полном порядке. Во всяком случае, никакого ко­роткого замыкания нет.
        — Вы... Вы слышали звонок?
        — Конечно. А что? Вы разве нет?
        — Я... Да... — нерешительно ответила Микаэла, хотя на самом деле она только подсознательно его ощутила. — Звонок заработал, Боб, — сообщила она, когда Мелтон вернулся на кухню.
        — Неужели?
        — Все в полном ажуре, — подтвердил Гарр. — Ну ладно, я, пожа­луй, пойду.
        — Сколько с меня? — спросил Мелтон.
        Сумма оказалась скромной. Мелтон расплатился, и они выпили еще пива.
        — Звонят. Простите, — сказала вдруг Микаэла.
        Мелтон залпом выпил пиво. Он ничего не слышал.
        — Это Фил. Он хочет выпить, — сообщила вернувшаяся в комнату Микаэла и поставила шейкер в раковину.
        Гарр обменялся сердечным рукопожатием с хозяином дома и рас­прощался.
        Мелтон вздохнул, задумчиво глянул на звонок и потянул на себя дверцу холодильника. Призрачное голубое сияние озарило его лицо. Протянутая за льдом левая рука задрожала. Кожа и плоть с нее словно испарились.
        Он захлопнул дверцу и судорожно взглянул на руку. Она вновь вы­глядела как обычно.
        Мелтон взял бутылку и несколько стаканов и направился в гости­ную, где, развалившись на кушетке, его ждал шурин, Фил Баркли, — невысокий стройный мужчина лет сорока, по обыкновению безупреч­но одетый, с круглым, слегка обрюзгшим лицом, хранящим невозмути­мое выражение.
        Приветствуя Мелтона, Фил чуть приподнял светлую бровь.
        — Неразбавленное, Боб?
        — Угу, — мрачно подтвердил Мелтон. — Попробуй, тебе понравится.
        — Мне всегда нравится, — сообщил Фил. Он влил в себя виски, горло его при этом на мгновение напряглось и тут же расслабилось. — Ох, хо­рошо. Фу-у-ух.
        — Похмелье? — сочувственно спросила Микаэла.
        — Еще какое! — с достоинством ответил Фил, роясь в кармане. Он протянул сестре сложенную бумажку. — Чек за «Секрет нимфы». Уэсли дал его мне в галерее «Фрайди».
        — Совсем неплохо, — взглянула на чек Микаэла.
        — Неплохо за неделю корпения над этой картиной. Ну что ж, по­ложите в семейный бюджет. И больше никакой работы хотя бы на ме­сяц. Пожалуйста, налей мне еще виски.
        — Кажется, ты уже и так основательно набрался, — возразил Мелтон.
        Фил смерил его долгим, внимательным взглядом.
        — Да ты и сам выглядишь не лучше. Смотри, даже вспотел.
        — Здесь жарко.
        — Слишком жарко, — согласился Фил. — У вас за месяц выйдет весь уголь. Или это керосин?
        — Уголь, — ответил Мелтон. — Только он не выйдет. По крайней ме­ре в этом доме.
        — Мне он тоже не нравится, — внезапно сообщил Фил.
        Микаэла, сложив ладони вместе, подалась вперед.
        — Что-то не так, Фил?
        Тот усмехнулся.
        — Да ничего. Знаешь ли, я первый раз в доме. Нет-нет, только не предлагай мне его осмотреть. Я... В общем, я приходил позавчера.
        — А нас не было? Но у тебя же есть ключ.
        — Есть. — Фил неподвижным взглядом смотрел прямо перед со­бой. — Но я не стал им пользоваться. Звонок не работал, так что я посту­чал. А потом...
        Мелтон облизал пересохшие губы.
        — Что потом?
        — Ничего, — отрезал Фил. — Ровным счетом ничего.
        — Так почему?..
        — Я был слегка под кайфом. И чувствовал себя не в своей тарелке.
        Нет, это были не привидения. Это было... — Фил запнулся. — Не знаю, Боб, что это было, правда не знаю. Но я решил вернуться в город.
        — Ты испугался? — спросила Микаэла.
        Фил покачал головой.
        — Это было что-то странное, непонятное. Но я не испугался, честное слово. Да и чего, собственно, было бояться? Просто решил не заходить.
        — Но все-таки почему? — не сдавалась Микаэла. В ее голосе явствен­но ощущалось сильное волнение. — Это не причина, ты же понимаешь.
        Фил вылил в стакан последние капли виски и поднял бутылку.
        — Видишь? Бутылка пуста. Но ты знаешь, что в ней было. И если принюхаешься, то почувствуешь запах виски.
        Мелтон стукнул рукой по колену.
        — Точно! — выпалил он, — Этот кретин Френч. Кто он? Что он со­творил с домом? Заколдовал его, что ли?
        Как гром с ясного неба, в отдалении послышался странный звук — печальный пронзительный стон, гулко прозвучавший в пространстве. Мелтон на секунду обмер. Но потом понял: это прогудел буксир на тем­ной реке.
        — Ого! Похоже, дела совсем плохи, если даже это заставляет тебя подскакивать... — тихо заметил Фил.
        — Надо бы принять успокоительное. Работы было много, вот я и переутомился.
        — Что ж, пожалуй, я таки осмотрю дом. — Фил встал с кушетки. — Сиди, Микки, — повернулся он к сестре, — Я сам разберусь. — И, обра­щаясь уже к Бобу, прибавил: — Ладно, пошли вместе, если хочешь.
        Они прошлись по дому. Мелтон почти всю дорогу молчал. Включив свет в верхнем холле, он взглянул на Фила, ожидая его реакции. Тот ничего не сказал. Зато необычайно заинтересовался подвалом и надол­го засел в нем, что-то щупая и разглядывая.
        — Что ты там ищешь? — удивлялся Мелтон. — Тайную комнату?
        — Что? А, нет. — Фил в последний раз оглядел голую стену и пошел к лестнице, — Так ты говоришь, до вас тут жил парень по имени Френч?
        — Джон Френч. Так указано в отчете по именному поиску. Как я по­нял, никто никогда не видел этого Френча. Продукты и все необходимое ему доставляли на дом. Писем он не получал. И телефона у него не было.
        — А как насчет рекомендаций? Прежде чем вселиться, он должен был представить рекомендации.
        — Это было десять лет назад. Я проверял. Ничего особенного: банк, нотариус... Все как обычно.
        — Чем он занимался?
        — К тому времени был уже на пенсии.
        Фил на всякий случай покрутил краны.
        — Это плохой дом, —решительно заявил он. — Но в нем не обитают призраки, вселенское зло и прочие ужасы в готическом духе. Почему же здесь так жарко?
        Мелтон объяснил.
        Внезапно что-то заставило его поднять взгляд. И сквозь открытую дверь кухни он увидел, что кто-то неподвижно стоит в гостиной и при­стально на него смотрит. С небывалой самокритичностью Мелтон оце­нил собственную реакцию на это как абсолютно ненормальную.
        После секундного замешательства он решил было, что в присутствии постороннего нет ничего необычного. Разум лихорадочно искал хоть какое-нибудь логическое объяснение: курьер, молочник... Но уже в сле­дующее мгновение Мелтона охватило всепоглощающее чувство пол­нейшей растерянности, и он отчетливо осознал, что человек в соседней комнате не принадлежит этому миру. И сразу вслед за этим ошеломля­ющим открытием, как гром среди ясного неба, его пронзила невесть от­куда пришедшая уверенность: эта безмолвная фигура принадлежит...
        Микаэле!
        И что хуже всего, Мелтон ее совершенно не знал. На какой-то испол­ненный ужаса миг перед ним предстала совершенно незнакомая жен­щина. В желудке возникла такая тяжесть, будто его набили камнями, сердце неистово билось о ребра.
        Все произошло так быстро, что никто ничего не заметил. Микаэла во­шла в кухню, и Мелтон поспешно достал из буфета новую бутылку.
        — Ну, как тебе дом? — спросила Микаэла.
        Фил криво усмехнулся.
        — Вполне подходящий.
        Мелтон судорожно сглотнул.
        — Ты веришь в одушевление неживого? — бросил Фил через два дня, сворачиваясь на диване и засовывая подушку под голову.
        — Что? — переспросил Мелтон.
        Было еще рано, он пил кофе и поглядывал на часы. Семья сейчас пользовалась маленьким будильником, так как электрические часы шли как им вздумается.
        — О, этой теории уже немеряно лет, — лениво протянул Фил. — Ес­ли человек долго живет на одном месте, его психические флюиды впи­тываются в стены и портят обои. Что-то в этом духе. Ну, ты знаешь.
        — Нет, — отрезал Мелтон. — Заткнись. У меня голова болит.
        — У меня тоже. Да еще и похмелье. Хм-м-м. Я так понимаю, что гроб тоже не чужд психических флюидов, но просто потому что он функ­ционален. Смотришь на гроб — и сразу понимаешь, зачем он.
        — С удовольствием посмотрю на твой гроб, — беззлобно поддел Мел­тон. — И на тебя в нем.
        — Ладно. Да будет тебе известно, что я тоже не верю во всю эту чушь. Думается, вся загвоздка в том, что мистер Френч переделал дом под се­бя. Вот уж точно человек с причудами. Человек ли? Ну да хватит о нем. Скажи лучше, ты обратил внимание на деревянные панели?
        — Они покрыты смолой, если ты об этом.
        — Да, покрыты чем-то, но не смолой. Я проверял. Странный со­став — ничем не отодрать. И такое покрытие по всем стенам, потолку, полу, на каждой двери в доме. Как изоляция.
        — Да ладно тебе. Даже на чердаке нет никакой изоляции. Я поду­мываю о том, чтобы уложить повсюду шлаковату.
        — Тогда мы изжаримся.
        — Ремонт — вот что требуется. — Мелтон продолжал развивать свою мысль. — И еще. Надо будет пригласить крысоловов.
        — Зачем?
        — Мыши. В стенах.
        — Мыши? О нет! Только не мыши!
        — А кто же? Гремучие змеи?
        — Это что-то механическое.
        — Да ты с ума сошел! Я поднимался на чердак и проверял стены.
        — И что, видел мышей?
        — Нет, но, возможно, они видели меня. И предпочли со мной не встречаться.
        — Ты меня совсем запутал, — несчастным голосом сообщил Фил. — К тому же мы говорим о разных вещах. Я имею в виду не турбины или динамо-машины и не всякие там ускорители ядерных частиц. Механические устройства могут быть так просты, что их и не распознаешь. Ну вот, например, как этот выключатель.
        — Это не механизм.
        — А что? Рычаг передачи?
        Мелтон фыркнул:
        — Хорошо, пусть в стенах прячутся рычаги. Но кто их дергает? Вы­ключатель сам не сработает и...
        Он вдруг замолчал и посмотрел на выключатель. Потом перевел взгляд на Фила. Тот улыбался.
        — Вот-вот, — таинственно произнес он.
        Мелтон бросил салфетку на стол и встал.
        — Механизмы в стене! Отлично, черт возьми!
        — Очень простые и чрезвычайно хитроумные. И незаметные. Крас­ка — это всего-навсего краска, но ею можно написать «Мону Лизу».
        — Ты хочешь сказать, что Френч покрыл стены краской, которая действует как некое механическое устройство?
        — Невидимое и неосязаемое... Да я-то почем знаю? А что до шума по ночам...
        Фил не закончил фразу.
        — Ну? — нетерпеливо воззрился на него Мелтон.
        — Думаю, дом просто перезаряжается.
        Мелтон стремительно бросился к двери, бормоча что-то себе под нос.


        Он пообедал с Томом Гарретом, техником из «Инстар электрик» — маленьким, заплывшим жиром человечком с сияющей лысиной и в очках с толстыми стеклами, за которыми моргали близорукие глазки.
        Гаррет, однако, не смог посоветовать ничего путного относительно дома.
        — Ну, ты сам подумай, что у тебя за проблемы, — наконец изрек он. — Нестандартная проводка. И... если ты позволишь мне быть откровен­ным...
        — Все равно же скажешь. Валяй.
        — И невроз.
        — У всех троих?
        — Ну да. Дом может так влиять. Наш образ жизни способен расшатать самые крепкие нервы. Бр-р-р. Прости, но мне кажется, что тебе нужен отпуск или врач — но не электрик.
        — Да я уже заменил проводку. Без толку.
        — Успокойся. Я ж не говорю, что ты чокнулся, — попытался уте­шить Мелтона Гаррет. — Во всяком случае, пока. А весь этот рентген в холодильнике... Тебе ведь известно, что в очень ярком свете рука может казаться полупрозрачной, вплоть до проступающих очертаний костей.
        — Пусть так. Но каждый раз, выглядывая в окно, я жду, что там появится что-нибудь новое.
        — Что?
        — Без понятия. Что-нибудь этакое.
        — Ну и как, появляется?
        — Нет, — после короткой паузы ответил Мелтон.
        — Интересно... — Пристально глядя на него, протянул Гаррет. — По­слушай, может, мне стоит заехать и посмотреть на эту твою проводку?
        — Отлично. А когда?
        Гаррет полистал блокнот.
        — У меня запарка, но... Вот что, давай я тебе позвоню.
        — Чем скорее, тем лучше. Хотя я, пожалуй, все равно перееду.
        — Да где еще ты найдешь такую печь?
        — Ну, знаешь, мне не до смеха, — мрачно проворчал Мелтон. — Бы­ло бы и впрямь хорошо, если бы ты проверил проводку. Держу пари, она тебя удивит. Мой шурин строит еще более дикие догадки, чем я, так что...
        — И что он говорит?
        Мелтон принялся рассказывать.
        Как ни странно, Гаррет слушал его с интересом.
        — Знаешь, его идея о механизмах не лишена здравого смысла. Схе­мы их устройства становятся все менее замысловатыми. Взять, напри­мер, клистрон* — ведь он значительно проще обычного электроваку­умного прибора. А когда мы имеем дело с электромагнитным полем, нейтронами и всем прочим в том же духе, то подчас случается, что самым эффективным прибором оказывается... обычный металлический бру­сок.
        * Электронно-вакуумный прибор сверхвысокой частоты.
        — Но речь идет о краске!
        — Я видел краску, которую вполне можно назвать механизмом, — светящуюся. Днем она накапливает солнечный свет, а ночью его излу­чает. Не подумай, что я всерьез принимаю и поддерживаю теории тво­его шурина. Просто перспективы развития техники — это мой конек. И я уверен, что победа останется отнюдь не за громоздкими сложными устройствами. Техника будет — или будет казаться — такой простой, что человек двадцатого века почувствует себя с ней, что называется, «на ты». Разумеется, пока дело не дойдет до результатов.
        — Да-а-а... — протянул Мелтон. — Они будут отличаться от нас, правда?
        — Думаю, не так уж сильно. Ладно, мне пора. Я тебе позвоню, Мел­тон. Но все-таки послушайся моего совета — загляни к врачу.


        — Только не говори мне, что я здоров как бык, — ответил Мелтон. — Ты, наверно, имеешь в виду быков на корриде. Так они там все бешеные.
        Доктор Фарр прикоснулся к усам. Ощущение, очевидно, ему по­нравилось, и он машинально продолжал их поглаживать.
        — Откуда мне знать, Боб? — спросил он. — У половины моих паци­ентов не все дома, но пока они об этом не подозревают, с ними все в по­рядке. Тут главное — вовремя оказать психологическую помощь и скор­ректировать состояние.
        — А можно попроще?
        Фарр бегло сверился с результатами обследования.
        — Судя по тестам, у тебя слабо выраженный психотический синд­ром. Особенно он проявляется в ориентации. Это очень значимый симп­том. Но я знаю тебя уже много лет и голову даю на отсечение, на это есть объективные, а не субъективные причины.
        — Ты имеешь в виду дом?
        — Возможно, он послужил толчком. Стал навязчивой идеей. Такую роль может сыграть что угодно. И в твоем случае это дом. Переезжать надо.
        — Это я и собираюсь сделать.
        Фарр откинулся в кресле и принялся рассматривать свой диплом, висящий в рамочке на стене.
        — Твой друг прав насчет окружающей обстановки. Запри ребенка в темном чулане — и он потом всю жизнь будет бояться темноты. А поче­му? Потому что это неподходящая для него обстановка. Если дом тебя беспокоит, собирай вещи и уезжай.
        — А как насчет Микки и Фила?
        — Они могли подхватить эту идею от тебя. А быть может, наоборот. Тем более что Фил алкоголик и стремительно катится к белой горячке. А жаль, он талантливый художник.
        Мелтон попытался защитить шурина:
        — Ты же знаешь, что случилось бы с Филом, не живи он вместе с нами. К тому же он сам себя содержит.
        — Это пока он работает. Пара картин в год... Ладно, что о нем гово­рить. Я врач, а не воспитатель. Он все еще в запое?
        — Уже несколько дней не прикасается к спиртному, — бросив не­одобрительный взгляд на Фарра, ответил Мелтон. — Что само по себе интересно. Ведь он почти все время навеселе. Уж я-то вижу.
        — Может, он где-нибудь припрятал бутылку.
        — Только не Фил. Он пьет в открытую и не стыдится этого. Может нализаться, когда ему только вздумается, не нуждаясь в оправданиях. Если задуматься, все это и впрямь забавно.
        — А как он себя ведет?
        — Как всегда. Подолгу пропадает в подвале.
        — Может, там у него и припасено спиртное? — предположил Фарр. — Смотрите, чтобы у него не развился комплекс вины. Пусть пьет вместе с вами, если ему это необходимо. Психологический аспект тоже важен. Он полностью доверяет тебе и Микки, но... Хорошо, скажи ему, чтобы он зашел ко мне. В любом случае, я хочу проверить его сердце. И, пользуясь случаем, я угощу его выпивкой.
        — Ничего себе врач, — хихикнул Мелтон. — Ладно, мне пора. Надо кое-что проверить по поводу одного человека. До скорого.
        — Уезжайте из этого дома! — крикнул Фарр вслед удаляющейся фигуре. — Может, в нем живут привидения?
        Нет, привидений в доме не было. Однако когда вечером Мелтон оста­новился на пороге и достал ключ, он точно знал, что входить ему не хо­чется. Вспоминались строчки из де ла Мара:
        Есть тут хоть кто-нибудь? — путник спросил
        У дверей, освещенных луной...*
        * Перевод Н. Мухортова.
        Как там дальше? Невидимые и неосязаемые, как пылинки в лунном свете... Проведи рукой — и не встретишь сопротивления... взлетают и оседают обратно... Что-то в этом роде.
        Мелтон поморщился и открыл дверь.
        В гостиной, полулежа на кушетке, дремал Фил.
        Микаэла, уронив на пол шитье, встала навстречу мужу.
        — Что-нибудь случилось? — спросил Мелтон.
        — Ничего нового. Дай я повешу пальто.
        Микаэла вышла. Мелтон поднял упавшую ткань — работа у Мика­элы почти не продвинулась — и перевел взгляд на Фила.
        — Есть что добавить?
        — Я счастлив! — сообщил Фил. — Комментарии излишни.
        — Ты пил?
        — Нет.
        — Доктор Фарр просил тебя зайти, когда будешь в городе.
        — Почему бы и нет? Узнал что-нибудь о Джоне Френче?
        — Да, кстати, есть что-нибудь о нем? — спросила Микаэла, спуска­ясь по лестнице. — Ты собирался поискать информацию.
        Мелтон плюхнулся на стул.
        — Я искал. Через агентство. Без толку. Такого человека не существо­вало. Его никто не видел.
        — Естественно, — отозвался Фил.
        Мелтон вздохнул:
        — Хорошо. И кто же это был? Санта-Клаус?
        — «Бойся данайцев...» А печь так и кочегарит во всю мочь.
        — И по-прежнему невыносимо жарко. Почему вы не открыли окно?
        — Рамы снова заело, — ответила Микаэла. — Теперь их вообще не открыть.
        Внезапно вспыхнул свет.
        Мелтон повернулся к Филу.
        — Твоя работа?
        — Нет.
        Мелтон подошел к выключателю и внимательно его осмотрел. Но сколько бы он им ни щелкал, свет продолжал гореть.
        — Старина Джон Френч, — пробормотал себе под нос Фил. — Стари­на Джек. «Вот дом, который построил Джек...» И как!
        Он встал и направился на кухню. Вскоре Мелтон услышал его шаги на лестнице, ведущей в подвал.
        — Вот, опять. Весь день ходит туда и ходит, — сообщила Микаэла.
        — Ты заметила, что он пьян как сапожник?
        — Конечно заметила. И... это не обычный запой.
        — Вижу, что не обычный. А может, у него в подвале выпивка? Мо­жет, Джек... Может, Френч оставил там несколько бутылок?
        — А в них... Ох, лучше об этом не думать.
        — Чем сегодня занималась?
        — Ничем. Буквально ничем. Я пыталась шить, но здесь время летит слишком быстро. Не успела оглянуться — уже шесть.
        — И вечно время пить чай. Что с обедом?
        Микаэла всплеснула руками.
        - Ой! Убей меня, Боб, я совсем забыла об обеде!
        - Ты, наверное, тоже побывала в подвале, — улыбнулся Мелтон.
        — Нет, Боб. — Во взгляде Микаэлы были боль и страдание. — И близ­ко не подходила.
        Мелтон некоторое время смотрел на нее, потом встал, прошел в кух­ню и открыл дверь в подвал.
        Свет был включен, и в углу неподвижно стоял Фил.
        — Поднимайся. Придется заменить обед выпивкой.
        — Секунду, — отозвался Фил.
        Мелтон вернулся в гостиную.
        Вскоре появился и Фил. Он вошел в комнату, пошатываясь.
        Мелтон мрачно кивнул:
        — «А это веселая птица-синица, которая часто ворует пшеницу...»
        — Не начинай, — оборвала его Микаэла. — Я все думаю об этом че­ловеке, оборванном и грязном...
        — А я все думаю о Джеке, — вставил Фил. — Маленьком человечке, которого не было. Явившемся из неведомых далей. Слушай, Боб, если бы ты провел лет десять в племени убанги, что бы ты делал?
        — Не валяй дурака.
        — Нет, я серьезно. Если бы тебе пришлось поселиться в хижине убан­ги и там жить. Ведь у тебя все равно бы не было ничего общего с абори­генами, правда?
        — Да.
        — Ну?
        — Что — ну? А что бы ты сделал?
        — Слегка переделал бы хижину. Особенно если бы хотел притво­риться, что тоже принадлежу к племени убанги. Я не стал бы менять что-либо снаружи, но внутри устроил бы все так, чтобы мне было удоб­но. Ну, стулья, например, вместо травяных циновок. И никого бы туда не пускал. Интересно, как выглядела мебель Френча?
        — И кем, по-твоему, был Френч? — спросил Мелтон.
        — Не знаю. Даже представить себе не могу. Зато я знаю, кем он не был.
        — И кем же?
        — Человеком.
        Микаэла вздрогнула и закусила губу. Фил кивнул в ее сторону.
        — Мы с Микки проводим в доме больше времени, чем ты. Дом жи­вой. Разумеется, он одновременно и механизм. Как киборг.
        Мелтон недоверчиво скривился.
        — Ну да, скажи еще, что он с тобой разговаривает.
        — Нет, конечно. На это он не способен. Джек не строил этот дом, он сюда переехал и наладил все по своему вкусу. Чтобы дом полностью удовлетворял его запросам. Какими бы они ни были. Он любил — или нуждался — в жаре. Это не так уж необычно. Но другие вещи... Вот как холодильник. На линолеуме нет никаких следов, а за десять лет они должны были появиться. Я посмотрел. В розетку подключалось что-то другое. Новая проводка ничего не исправит, Боб. Джеку не нужны были провода. Может, они тут и были, для удобства, но я считаю, что он про­сто менял пару элементов — и механизм готов.
        — Живой дом? Прекрасно. Ну и бред!
        — Может, дом-робот. Не обязательно же роботу походить на челове­ка. У нас сейчас используют роботов, и они выглядят соответственно своим функциям.
        — Хорошо, — отрезал Мелтон. — Можем переехать.
        — Мы должны переехать. Этот дом построен для Джека, а не для нас. Здесь все работает не так, как надо. Холодильник проделывает вся­кие фокусы из-за того, что подключен к розетке, предназначенной для чего-то другого.
        — Я подключал его к разным розеткам.
        — И что?
        Мелтон покачал головой.
        — Везде то же самое. — Он поежился. — Но почему Френч?.. Поче­му он хотел, чтобы...
        — А зачем белому жить в деревне убанги? Чтобы заниматься этно­логией. Или энтомологией. Или из-за климата. Или чтобы просто отдох­нуть — провести зиму в теплых краях. Но откуда бы ни появился в свое время Джек, теперь он вернулся обратно, не позаботившись навести по­рядок в доме. Вот так.
        Фил поднялся и вышел. Дверь в подвал закрылась почти беззвучно.
        Мелтон подошел к Микаэле, опустился на колени и обнял жену за хрупкие плечи, чувствуя, как исходящее от нее тепло окутывает его ду­шу покоем.
        — Мы переедем, милая.
        Микаэла неотрывно смотрела в окно.
        — Было бы здорово, если... Да, конечно... Какой чудесный вид. Мне не хочется уезжать отсюда. Но другого выхода у нас нет. Так когда, Боб?
        — Хочешь, начнем искать новый дом завтра? Или, может, городскую квартиру?
        — Хорошо. День-два роли не играют, правда?
        В темноте он слышал легкое дыхание сидящей рядом жены. Но слы­шал и другие звуки. Нет, это были не мыши. В стенах происходило какое-то медленное, едва ощутимое движение, воспринимаемое на грани слуха и сознания. Дом перезаряжался. Робот готовился к новому дню.
        Он не обладал способностью мыслить и не был живым, он не имел ни разума, ни каких-либо личностных качеств. Механизм. Но механизм столь поразительно универсальный, что может существовать только бла­годаря своей невероятной простоте. Так что же это? Может, все дело в изменении орбит вращения электронов? Или в чем-то еще более нево­образимом...
        «С помощью электронного микроскопа мы имеем возможность изу­чать микрокосм, — подумалось Мелтону. — Но мы видим далеко не все. Там, за пределами...»
        Движение внутри стен подчинялось какому-то необычному, дико­винному ритму.
        Вот дом, который построил Джек,
        А это пшеница,
        Которая в темном чулане хранится,
        В доме, который построил Джек...*
        * Перевод С. Маршака.
        Мелтон вспомнил весь детский стишок, нанизывая строку за стро­кой, и постепенно в душе его неумолимо росло чувство ужаса. Но он не мог остановиться. А дойдя до конца, начал снова.
        Кем был Джон Френч?
        Или чем?
        Внезапно Мелтону стало нехорошо, и он полностью утратил ориен­тацию. Не глядя на Микаэлу, он соскочил с кровати, шатаясь и спотыка­ясь спустился вниз и остановился в холле, будто в ожидании чего-то.
        Но ничего не происходило.
        Вот дом, который построил Джек.
        А это веселая птица-синица...
        Мелтон направился в кухню. Дверь в подвал была открыта. Он не ви­дел Фила, но знал, что тот стоит под лестницей.
        — Фил, — тихо позвал он.
        — Я здесь, Боб.
        — Выходи.
        Фил поднялся по ступеням. В проеме двери возникла его пошатыва­ющаяся фигура в пижаме.
        — Что там? — спросил Мелтон.
        — Ничего.
        — Виски?
        — Нет.
        — Тогда что?
        — Ничего, — Глаза Фила неестественно блестели — словно остекле­невшие. — Я стою в углу, прижимаясь лбом к стене, и... рисую... — Он вдруг замолчал, замедлил шаг и остановился. — Нет, — после паузы ска­зал он. — Это не рисование. Но я думал...
        — Что?
        — Этот дом во всем устраивал Джека — так? Но мы же не знаем, кем был Джек и чего он хотел. Может, он явился к нам из будущего. Или с другой планеты. Не приходится сомневаться только в одном: то место, откуда он пришел, очень необычно.
        — Мы переезжаем, — сказал Мелтон, — Как только найдем что-ни­будь подходящее.
        — Хорошо.
        — Пошли спать.
        — Конечно. Почему бы и нет? Спокойной ночи, Боб.
        — Спокойной ночи, Фил.
        Мелтон еще долго лежал с открытыми глазами, не в состоянии заснуть.
        Вот дом, который построил Джек...
        Интересно, а вернется ли Джек когда-нибудь?
        Дом подходил Джеку.
        Дом живой.
        Нет, не так. Он — механизм.
        Каждый дом может стать таким вот механизмом — стоит только не­много его изменить. Джеку это по силам.
        Механизм во всем устраивал Джека. Конечно. Но как он повлияет на людей? Приведет к мутации?
        Или в конечном итоге переместит их в другой мир? В любом случае результат будет совершенно неожиданным.
        Мелтону не хотелось знать, каким именно.
        «Завтра я найду квартиру», — твердо сказал он себе.
        Принятое решение немного успокоило нервы, и Мелтон наконец провалился в сон.
        На следующий вечер он вернулся пораньше и без колебаний вошел и дом.
        Микаэла и Фил сидели в гостиной. Они обернулись на звук его ша­гов, но не произнесли ни слова.
        — Есть квартира! — победно заявил Мелтон. — Можем собирать ве­щи. Ну что, довольны?
        - Еще бы, — отозвалась Микаэла. — Можем выехать прямо завтра утром?
        — Конечно. И Джек получит свой дом обратно.
        Вспыхнул свет.
        Мелтон бросил быстрый взгляд на лампу.
        — Все то же, да? Ладно, нас это больше не касается. Хотите что-ни­будь выпить? Как насчет коктейля, Микки? Сегодня я даже положу в него лед.
        — Нет, спасибо.
        — Хм-м-м... Фил?
        — Нет. Не хочу.
        — Как хотите. А я выпью.
        Мелтон прошел в кухню, но, поколебавшись, отказался от льда и вернулся в гостиную со стаканом неразбавленного виски в руке.
        — Где мы сегодня обедаем?
        — Да что же это! — расстроенно воскликнула Микаэла. — Я снова забыла о еде.
        — Думаю, нам лучше переехать завтра, — решил Мелтон. — Если не сегодня вечером. — Он сел. — Есть пока рановато, но мы можем скоро­тать время за стаканом-другим.
        Мелтон посмотрел на часы. Они показывали 4.20.
        Он посмотрел снова.
        10.40.
        Ничего не изменилось. Только небо за окном потемнело. И все. Ми­каэла и Фил сидели в тех же позах, и стакан с виски в руке Мелтона оставался нетронутым.
        На секунду мелькнула нелепая мысль об амнезии. Но уже в следу­ющий миг Мелтон пришел к выводу, что все гораздо проще: он задумался и позволил мыслям течь как им вздумается (он даже помнил, в какой момент это произошло) — вот время каким-то образом и пролетело до...
        10.40.
        И вновь, но теперь уже не столь внезапно его охватило ощущение полной дезориентации. Оно прошло и кануло в небытие.
        Микаэла и Фил продолжали неподвижно сидеть.
        Мелтон опять бросил взгляд на часы. И тут же почувствовал, как его разум поглощает свинцовая, давящая пустота. «Это похоже на зимнюю спячку, — подумалось ему, — серую, бесформенную, лишенную...»
        8.12.
        Небо стало голубым. Голубой же была и речка. Утренний свет свер­кал на зеленых узорах листвы.
        — Микки, — позвал Мелтон.
        3.35.
        Но Мелтон знал, что меняется отнюдь не время. Все дело было в доме.
        Ночь.
        9.20.
        Зазвонил телефон. Мелтон протянул руку и поднял трубку.
        — Алло.
        Далекий голос доктора Фарра отчетливо слышался в застывшем без­молвии раскаленной комнаты. Микаэла и Фил походили на залитые ярким светом деревянные статуи.
        — Нет-нет, — произнес в трубку Мелтон, — мы передумали. Мы не переезжаем.
        И опустил трубку на рычаг.
        «Да, спячка, — подумал он, — Процесс ускоряется. Ведь это дом, ко­торый построил Джек. Созданное им убежище. Возможно, каким-то разумным существам, устроенным иначе, чем мы, необходимо на опре­деленный период впадать в спячку. И они создают роботов — невероят­но простые механизмы, чтобы те заботились о них во время сна».
        Машины, которые легко настраивать. Машины, которые способны адаптироваться к нуждам других организмов — людей, например.
        И все же есть один нюанс. Спячка — состояние, естественное для Дже­ка. Но не для Мелтона, Микаэлы и Фила. У них процесс будет проходить совсем по-другому. Ибо они принадлежат к другой расе, не похожей на расу Джека.
        — Мы никогда не переедем, — тихо пробормотал Мелтон.
        Часы показывали 1.03.
        Стены дома чуть подрагивали. Механизм перезаряжался. В окна, странным образом преломляясь в совершенно чистых стеклах, лился лунный свет.
        В доме, который построил Джек, застыли в неподвижности три фи­гуры.
        Три человека, которые больше ничего не ждали.