Зеркало души Эл Ибнейзер


        …Литература, это как зеркало. Она позволяет нам нередко взглянуть на себя с совершенно другой стороны. Да собственно и не только литература. Любой человек, который создает что-то сложное, что-то требующее от него сил, ума, творчества, так или иначе создает в какой-то мере отражение себя самого. Каждая такая вещь в какой-то мере «Зеркало души». Не знаю, понравится вам или нет, но попробуйте. Пока что еще ни один человек, его прочитавший, не разочаровался…

        Эл Ибнейзер
        ЗЕРКАЛО ДУШИ


        Мы сидели с Максом в удобных креслах, положив ноги на легкую ограду террасы, потягивали пиво и наслаждались жизнью. Теплый летний вечер и свежий воздух обычно оказывают умиротворяющее влияние, а когда ими наслаждаешься в удобном кресле с пивом и старым другом, это вообще бесподобно. Максу, как всегда, хотелось что-то рассказать, и я не видел никаких оснований ему в этом мешать, тем более, что его сестренка и моя половина колдовала что-то с кучей макулатуры и моим компьютером, так что была явно слишком занята, чтобы испортить нам вечер. И Макс действительно начал:
        — Помнишь, ты мне говорил, что программа всегда похожа на автора?
        — Угу. А что?
        — У меня тут забавный случай был, хорошее подтверждение.
        — Подтверждение оставь себе, я и так верю, а забавный случай давай!
        — Не поверишь. Можешь себе представить, чтобы программа хотела того, что и автор хочет, а сам о том не подозревает?
        — Представить, пожалуй, но больше… Ладно, удивил, не томи — рассказывай.
        — Про федерацию амазонок слыхал?
        — Это те, что свободу от мужчин объявили? Трудно не слыхать, маразматичек всегда далеко слышно. Захватили власть на паре планет, выгнали мужчин, а теперь божатся, что размножаются непорочным зачатием.
        — Ха, непорочным! У нас весь сектор пространства знает, какое это непорочное!
        — ???
        — Они мужиков пролетающих ловят и устраивают им «медовый месяц», а потом отпускают через пару месяцев.
        — Ну и как, отбиваются от желающих быть пойманными?
        — Да как сказать… это, конечно, неплохо, но когда после постели тебе дают гроздь бананов и пинок ниже спины, это не вдохновляет. Особенно, если это повторяется каждый вечер два месяца. Я одного после этого видел — он на баб смотреть не мог без содрогания.
        — Упустил из виду. А зачем так круто?
        — Это у них принцип такой. Дескать, «Как мужчины с нами поступали, так и мы с ними будем! Раньше мужчины над женщинами издевались, а теперь уж мы своего не упустим!»
        — Ладно, маразматички, уговорил. А как ловят-то?
        — Ловушками. Вот об одной из них я и хочу рассказать. Устроены они просто. Детектор ловит пси-излучение пилота, и компьютер определяет его самые сокровенные желания. Понимаешь, самое желанное, притягательное, чтоб кости размякли от одной мысли. И каждому свое. Оказывается у каждого есть такое желание, которому он не способен сопротивляться, какой-нибудь столь вожделенный объект, что ради него готов голову в пасть сунуть. Вот этот объект и визуализуется, так что пилоту кажется, что он его видит. И ведет корабль прямо в ловушку. Умно?
        — Вполне. Хотя и с трудом, но верится.
        — Ха! С трудом! Тут все дело в программе и компьютере. Как эта программа твои желания отфильтрует, отожмет как следует, да тебе же и покажет, ничего и не сделаешь. Главное, чтобы его отчистить от помех, действительно экстракт дать. Так вот, эта программа и есть пример, который доказывает, что программа повторяет автора, даже в том, чего он сам о себе не знает.
        — И чего же не знал о себе создатель этой программы?
        — Создательница, извини, создательница! В том-то и дело!
        — ???
        — Подумай, что может хотеть амазонка, всю жизнь воспитывавшаяся в презрении к мужчинам, настолько сильном, что оно составляет основу ее характера?
        — Хм, чего угодно. Дуракам закон не писан. А дурам тем более.
        — Слабо, слабо.
        — Ну-у, по принципу дополнения — мужика, но это у нее так глубоко, что и говорить не о чем.
        — Что ж, а теперь я тебе расскажу как мы с Бадом из такой ловушки выбрались, а ты сам суди.
        — С Бадом?
        — Мой напарник и программист от Бога. Да еще кобель страшный — ни одну не пропустит. Это у него две страсти — программирование и женщины. Какая сильнее — не скажу.
        Так вот, болтаемся мы с Бадом, как в старых романах, на нашей развалине где-то за Бетельгейзе. Компьютер у нас старый, с линкора списанный. В инструкции было написано, что он должен был работать, когда в соседнем отсеке термоядерные бомбы рвались бы. Насчет бомб не знаю, но у нас он тоже без хорошего пинка не работал, так что пилотировал в основном Бад, причем больше вручную. Тут мы и попались.
        — Судя по твоему описанию ловушек, у тебя было два месяца удовольствия с последующим награждением бананами?
        — Не угадал, мы выбрались.
        — Как?
        — Не спеши. Слушай по порядку. Итак, идем мы, как обычно, забрались в рубку — курс корректировать. Постоянно там сидеть, конечно не требуется, но раз в день корректировать полезно. Итак, сидим мы в рубке. Бад, как пилот-программист, в уме косинусы берет, я, как капитан-инженер, компьютер ногой пинаю, чтоб заработал, а тот нас на своем родном материт и во весь динамик пищит. Словом, нормальная жизнь. И тут я на переднем обзоре вижу дубину. Ровно такую, которая мне нужна, чтобы компьютер пищать перестал. Протираю глаза, сажусь в кресло, пытаюсь остыть и вижу, как дубина в банку пива превращается. Такую небольшую, только что открытую, так что чуть пены сверху выплеснулось, чтоб аромат был. Тут уж я совсем перестал понимать. Гляжу — Бад уже тоже туда смотрит, и взгляд у него какой-то нехороший, удивительно знакомый. Такой, что, кто Бада знает, сразу скажет, что он там видит. Точнее, кого. Тут я про амазонок и вспомнил. А он уже в поле корабля включился, отождествился с ним, разворачивается — минут двадцать и все, будем на месте. И поделать ничего нельзя, я его знаю, если у него такой взгляд, то он уже
сам не свой, не человек — зомби. Пока своего не добьется или от объекта страсти по морде не схлопочет — не успокоится. Понятно, сейчас ему второе не грозит. Система на ловушке уже полностью на него настроилась, так что уже и я его иллюзии вижу. Вкус у Бада, впрочем, оказался неплохой. Я тем временем прикидываю, что будет, если его немножко по голове треснуть, чтоб управление перехватить и смотать отсюда. Думаю и понимаю — поздно. Пока он с кораблем не отождествился — можно было, а сейчас он себя им чувствует и им управляет, так что стукни его по голове — начнет от метеоритов отстреливаться. А уж как поведет себя корабль без сознания, лучше и не предполагать. Так что сижу я паинькой, а он тем временем корабль нацеливает, куда у всех женщин обычно нацеливался. И все быстрее и быстрее. Сам уже в кресле разгорячился, объект ему тоже отвечает, словом, все по плану. К сожалению, не нашему. Итак, влетаем мы, понятно куда, на экранах темно, Бад уже аж стонет, а я свою любимую ручку достаю, чтобы на ней первую зарубку для подсчета дней сделать. И тут… Можешь не поверить, но я, как видишь, здесь, а не у
амазонок. Словом, сам не верю, но мы безо всяких проблем вылетаем в открытый космос. Иллюзия сзади сохранилась, только руки раскинула и лежит в изнеможении. Бад, впрочем, тоже. Никогда его в таком состоянии не видел, что, правда, не удивительно. И тут до меня доходит, что мы вырвались! Понял, почему?
        — М-м-м…
        — Ну, смотри. Ловушка нас выпустила, ловушкой управлял компьютер, компьютером — программа.
        — Дыра в программе?
        — Да! Но какая!!! Он же ее удовлетворил!!!
        — Хм… А ты не слишком персонифицируешь?
        — Да, понимаю. На самом деле он своими желаниями и действиями создал такую комбинацию входных данных, что в программе вылезла ошибка. Только вот почему создательница программы сделала именно эту ошибку? Ведь ее захочешь — не сделаешь!
        — Пытаешься меня убедить, что она сама этого хотела и, того не подозревая, перенесла это в программу?
        — Хотела, сам же сказал. И действительно перенесла. В конце концов известно же, что художник или, например, поэт в свое творение вкладывают то, чего сами о себе не знают. А тут не проще ведь. Ну, что ты об этом думаешь?
        — Думаю, что делает сейчас твоя сестренка и моя жена за моим компьютером.
        Тут раздался вопль:
        — Э-эли! Эта твоя бандура опять меня дурой назвала!
        Вечер окончился. Я нехотя поднялся с кресла и сказал в дверь:
        — Не волнуйся, дорогая, это он любя. Не врать же хорошему человеку!