Перевоплощение Филип Жисе


        Сознание Дэниела, любившего дать пинка под зад домашнему коту или соседской кошке, волею судьбы оказывается в теле домашнего кота. Вот таков он закон кармы: что посеешь, то и пожнешь. Теперь, что ждет Дэниела в будущем? Смерть в приюте для животных или в когтях у ястреба? Одиночество в Грампианских горах его родной Шотландии или любовь к чудесной девушке по имени Джессика?…

        Филип Жисе
        Перевоплощение

        Глава 1. Дэниел

        Дэниел вышел из здания универа и зажмурился: яркие весенние лучи солнца резанули по глазам, заставив юношу испытать боль. Дэниел закрыл глаза, зачем-то еще накрыл их рукой сверху, после чего буркнул «долбаное солнце» и опустил голову.
        Открыв один глаз, второй, юноша окинул взглядом окрестности и спустился по лестнице к небольшой аллее, вившейся между зелеными островками лужаек. Вокруг было шумно, гул голосов старым локомотивом носился в воздухе, поднимался выше и растворялся где-то высоко в небе. Занятия закончились, и теперь студенты могли себе позволить погреться на солнце, лежа на травке или развалившись на лавочках и предаваясь ничегонеделанию, если, конечно, разговоры, перемежающиеся смехом, можно было назвать ничегонеделанием.
        Если среди студентов и был человек, которого не радовала перспектива заниматься пустым трепом, то это был Дэниел. Юноша презрительно посмотрел на студентов, заполнивших лужайки перед кампусом, и пробормотал:
        - Тупые придурки.
        Эван Макмилан мог гордиться сыном. Он был точной его копией. Это, и вправду, было яблочко, не далеко откатившееся от яблони. Как и его отец Дэниел Макмилан был нелюдим, замкнут и высокомерен. Вся его жизнь, а это неполных двадцать два года, прошла на Ковейн-стрит, недалеко от холма Говен, в небольшом городке Стерлинг, обосновавшемся в самом центре Шотландии. Если бы не нужно было учиться, Дэниел вообще мог бы не показаться на улицах города. Хотел Дэниел или нет, но учиться ему приходилось, так как этого хотел старший Макмилан. А если Эван Макмилан чего-то хотел, то, как правило, достигал. Несмотря на ужасный характер, отец Дэниела был хорошим юристом, и именно благодаря профессионализму его терпели в «Intelligent Laywer Company», небольшой юридической компании, одной из немногих в городке.
        Эван Макмилан был рьяным работником и таким же хотел видеть сына, поэтому тому ничего не оставалось, как грызть гранит науки, если не хотел чтобы отец спустил с него шкуру. А Эван Макмилан мог это сделать и при случае позволял себе напомнить другим кто в доме хозяин, и кого стоит бояться. И Дэниел боялся, иначе не получалось. Вот и приходилось ему вместо вечерних посиделок с друзьями сидеть дома и углубляться в непроходимые дебри юриспруденции. Да, выбор будущей профессии Дэниела также был осуществлен Эван Макмиланом, ведь никто кроме него не знал, что лучше для сына. По крайней мере, он был в этом убежден. Возможно, именно из-за этого Дэниел не очень уж и любил свою будущую профессию, тем не менее, выбирать не приходилось. Выбор был сделан давно, не им и не в его пользу.
        А вот что касается вечерних посиделок с друзьями, то их отсутствие Дэниела нисколько не расстраивало, так как ему просто-напросто не было с кем сидеть. У Дэниела не было друзей, но и по этому поводу он не печалился. Зачем ему были друзья, когда у него был он сам? Юноша вполне нормально себя чувствовал в гордом одиночестве в четырех стенах собственной комнаты в доме по улице Ковейн-стрит. Поэтому, глядя на студентов, в который раз обсуждающих физические достоинства или недостатки той или иной девчонки, а также возможность затащить ее в кровать, или студенток, судя по обрывкам разговоров, весело щебечущих о моде, желанных туфельках или парнях с картинок в модных журналах, - не было ничего удивительного в том, что младший Макмилан испытывал отвращение и презрение к ним. Вместо того чтобы заняться чем-то стоящим эти, как часто говорил Дэниел, тупые придурки, проводят время за пустыми разговорами о девчонках, парнях, сексе, еде и снова о девчонках, парнях, сексе, еде…
        …Дэниел бросил взгляд на башню, возвышавшуюся на холме Эбби-Крэйг в нескольких сотнях метрах от кампуса. Высокая, четырехгранная, похожая на американский шатл, готовый вонзить острый нос в отливающее синевой небо.
        - Монумент Уоллеса, - Дэниел скривился, будто получил пощечину. - Уоллес рубил головы чертовым англичанам, а теперь потомки этих самых англичан живут в Стерлинге как ни в чем не бывало, - Дэниел посмотрел по сторонам в поисках подтверждения своих слов. Заметив парочку студентов-англичан, он процедил сквозь зубы. - Смеют даже учиться здесь, в самом сердце Шотландии. Знай об этом Уоллес, его останки перевернулись бы в могиле. Те, кого он ненавидел больше всех, сегодня здесь полные хозяева.
        Взгляд Дэниела вновь устремился к Монументу Уоллеса.
        - Долбаный аттракцион для английских туристов, - Дэниел посмотрел по сторонам, плюнул на газон, раскинувшийся у его ног, развернулся и зашагал к автобусной остановке. Не успел он пройти и десяти метров, как услышал:
        - Эй, Джок, как дела?
        Дэниел крепче ухватился за ремень рюкзака и повернул голову на голос. Да, это был Патрик. Кто же еще, как не этот чертов пэдди? А возле него… Дэниел почувствовал, как неловкость и досада темной рекой растекаются по телу. Красотка Кэйла. Вот после того, как она отвергла его, к тому же на глазах у других, Дэниел и возненавидел ирландцев. Кэйла была ирландкой, высокой и стройной блондинкой с шикарными длинными волосами, грудью третьего размера и улыбкой, призванной влюблять в себя даже богов.
        Дэниел навесил на лицо маску безразличия.
        - А тебе какое дело, Пэдди? - сказал он, смерив высокого, широкоплечего Патрика неприязненным взглядом. Не будь рядом с ирландцем Кэйлы, Дэниел попытался бы как можно быстрее убраться с глаз Патрика, который славился довольно-таки воинственным характером и был неплохим драчуном. Все знали, что он увлекается боксом и старается при первой же возможности это показать. Таких как Патрик надо обходить десятой дорогой. Дэниел понимал это, понимал и в то же время не хотел выглядеть размазней в глазах Кэйлы.
        - Если спрашиваю, значит, есть дело, - русоволосый Патрик скрестил на груди руки. Насмешливая улыбка появилась на его волевом, с небольшой россыпью веснушек, лице.
        - Отлично, Пэдди, - сказал Дэниел, не желая накалять обстановку. - Мой ответ тебя удовлетворил?
        - Я ответами не удовлетворяюсь, Джок. Только вот этим, - Патрик обнял Кэйлу за талию и притянул к себе. Губы быстро нашли губы девушки, а руки накрыли ее аппетитные ягодицы. Кэйла в ответ плотнее прижалась к Патрику и обвила руками его шею.
        Дэниел отвел глаза в сторону, пробежался по верхушкам деревьев, росших здесь в изобилии, после чего бросил взгляд на целующуюся парочку и двинулся дальше.
        - Эй, трусливый Джок, куда же ты? - понеслось Дэниелу в спину. - Я еще не все сказал. Стой! Кому сказал!
        Дэниел продолжал двигаться, останавливаться он не собирался. Иметь дело с тупым Пэдди было выше его достоинства. Не сбавляя шагу, он добрался до автобусной остановки. Вслед ему несся смех. Причем смеялись не только Патрик и Кэйла, но и другие студенты, бывшие поблизости.
        - Тупые придурки, - процедил Дэниел. - Как они мне все надоели.
        Дэниел окинул взглядом студентов, ждущих, как и он, автобус на Стерлинг. Взгляды многих были обращены в его сторону, на их лицах юноша заметил улыбки. Дэниел почувствовал, как желваки заходили под скулами, а ладони сжимаются в кулаки. Как эти идиоты смеют над ним потешаться?
        - Чего уставились?! - воскликнул Дэниел. - Смешно, да?
        Улыбки и хихиканье были ему ответом. Краем глаз Дэниел заметил Патрика и Кэйлу, в обнимку идущих к остановке.
        «Их здесь еще не хватало. Черт бы их побрал», - подумал Дэниел, после чего произнес вслух: - Идите вы все к черту.
        Дэниел перекинул рюкзак на другое плечо, развернулся и двинулся прочь с остановки. Не страшно, он и пешком может добраться до Стерлинга. Не впервой. За сорок минут управится. Идти-то мили три, не больше.
        Дэниел обогнул озеро Эйртри и вышел к главному входу в универ. Перед ним протянулась Эйртри Роуд. Дэниел посмотрел по сторонам и двинулся по дороге в сторону Стерлинга.
        Если бы Дэниел любил природу, то он бы обязательно отметил ту красоту, что раскинулась перед его глазами. Удивительная холмистая местность, которой так славится Шотландия, перемежалась зелеными полями. Именно здесь, на стыке Шотландского нагорья и Среднешотландской низменности, приютился Стерлинг - храброе сердце Шотландии. Но Дэниел не был любителем или ценителем природы, поэтому его нисколько не волновал тот изумительный вид, что расцветал в лучах полуденного солнца перед его глазами.
        Спустя минут сорок Дэниел был уже на Старом мосту и смотрел на вяло текущие воды реки Форт. На небольшом расстоянии от старого моста находились еще два моста, один железнодорожный, другой автомобильный.
        Дэниел понаблюдал за потоком машин на соседнем мосту, затем посмотрел направо. Вдалеке среди буйной зелени Замкового Холма выделялся своей белизной Стерлингский замок. Дэниел перевел взгляд в противоположную от замка сторону, где возносился в небо Монумент Уоллеса, и вздохнул. Когда-то именно здесь, у Форта, Уоллес разбил англичан, разбил да не добил.
        Дэниел отвернулся от монумента и пробежался взглядом по двух-трехэтажным домикам с изломанными серыми крышами, усеявшими местность, будто грибы поляну. Небольшие, аккуратные и по-своему изящные. Таких было большинство в Стерлинге. Не выгляди они так современно, могли бы показаться творениями иной эпохи.
        Стерлинг был удивительным городом. В нем чудесным образом сочетались средневековое очарование и суета современного мегаполиса. Но Дэниелу родной город не нравился. Он считал его слишком шумным и многолюдным. Скорее всего, из-за того, что значительную часть его населения составляла молодежь, по большему счету студенты Стерлингского Университета. К тому же, как считал Дэниел, здесь было слишком много туристов, особенно английских. Даже сейчас, стоя на Старом мосту, Дэниел видел парочку туристов - парня и девушку с рюкзаками. То, что это были туристы, юноша не сомневался. Об этом свидетельствовали фотоаппараты на шеях, не закрывающиеся ни на минуту рты и пришибленные, по мнению Дэниела, взгляды. Нет, в этом вопросе Дэниел был спецом. Отличить приезжего от местного для него было раз плюнуть.
        Дэниел смерил туристов взглядом, полным скепсиса, развернулся и оставил Старый мост позади. Пора было идти домой. Пока родителей нет дома, там вполне можно было неплохо себя чувствовать. Минут десять спустя Дэниел уже был на Ковейн-стрит. Завидев дом, в котором жил, он прибавил шагу. Войдя в дом, юноша поднялся на второй этаж, достал из кармана ключи и минуту спустя был уже в квартире.
        - Здорово, - сказал Дэниел, бросая рюкзак на пол в прихожей. - Никто меня не видит, и я никого не вижу. Хорошо, что завтра выходные.
        Дэниел разулся и вошел в гостиную. На диване он заметил спящего Тайги. Тайги был котом, самым настоящим скоттиш-фолдом редкого тигрового окраса. Тайги было год, а может, два. Настоящий возраст кота, как и его настоящее имя, не знал никто из Макмиланов, так как в этой семье Тайги провел только последние полгода своей жизни. Что касается предыдущей жизни маленького скоттиш-фолда, то она была сокрыта пеленой неизвестности. Такова судьба многих животных-найденышей.
        Дэниел не любил Тайги. Он считал его самым бестолковым и бессмысленным существом на планете. Даже сейчас, глядя на спящего кота, лежащего на спине и мирно посапывающего, Дэниел испытывал к нему отвращение. Он напоминал ему тех тупых придурков, с которыми он учился. По мнению Дэниела, Тайги, так же как и они, был ни на что не пригоден, разве что служить мягкой, удобной подставкой для ног, если, конечно, никуда не успевал удрать, дабы не быть эксплуатируемым. По правде говоря, Дэниел считал любое животное примитивным, а кошек особенно. Чем больше он наблюдал за Тайги, тем больше в этом убеждался. Вся жизнь кота состояла из сна, еды и походов в туалет, а еще прятаний от хозяев под диваном или в темных уголках квартиры. И не последнюю роль в таком поведении кота, а может, даже и первую, сыграл Дэниел. Неприязнь к коту со стороны юноши выражалась не только и не столько в пренебрежительных взглядах или словах, сколько в шлепках и пинках, которыми Дэниел часто награждал бедное животное. Поэтому не стоило удивляться тому, что Тайги был пугливым животным, избегающим любого общения с Дэниелом, а часто и его
отцом, любящего видеть животных желательно в жареном или запеченном виде в своей тарелке.
        Единственным человеком, проявлявшим заботу и доброту к Тайги, была мать Дэниела - Мэри Макмилан, добрая, отзывчивая, но грустная женщина. Мэри была единственной в семье, кто любил не только животных, но и людей. О ее доброте и дружелюбии знали многие, и многие отвечали ей взаимностью. В отличие от мужа и сына, Мэри была истинной шотландкой - дружелюбной, открытой и безумно любящей Шотландию…
        Дэниел подкрался на цыпочках к Тайги и дал щелбаном по уху. Тайги открыл глаза и, едва заметив Дэниела, поджал хвост, зашипел и бросился под диван.
        - Тупое животное, - осклабился Дэниел, провожая взглядом кота. - Дать бы тебе пинка под зад, может, поумнел бы.
        Дэниел вышел из гостиной и направился на кухню.
        «Бросить бы что-то в рот», - подумал Дэниел, чувствуя сосущие позывы в желудке. Последний раз он ел еще утром, когда собирался в универ. Скерли с поджаренным беконом и тостов с яблочным джемом ему хватило ненадолго.
        Оказавшись на кухне, Дэниел достал из холодильника три яйца, поставил сковородку на газ и разогрел ее, положив сливочное масло. Когда сковородка накалилась, Дэниел расколол в нее яйца, а к яйцам добавил бекон. Пока жарилась яичница, Дэниел успел заварить черный чай, достать из холодильника баночку вишневого джема и бросить в тостер несколько кусков ржаного хлеба.
        Быстро поев, Дэниел вернулся в прихожую, подхватил рюкзак и переместился в свою комнату. Едва он вошел в комнату, в нос ударил запах мочи. Дэниел скривился, нахмурился, глаза принялись рыскать по комнате в поисках подарка от Тайги. Дэниел не сомневался, что это проделки кота. Как и все кошки Тайги оказался злопамятным животным, за жестокость со стороны Дэниела он мстил ему лужами мочи в его комнате.
        - Долбаный кот, - процедил Дэниел. - Только обнаружу лужу, убью. Дэниел пробежался взглядом по паркетному полу. Нет, на полу луж заметно не было. Может, под кроватью? Дэниел бросил рюкзак на стул, прислонившийся к одежному шкафу, и опустился на колени возле кровати. Заглянув под кровать, юноша повел носом, принюхиваясь к запахам, несшимся из-под кровати. Дэниел провел рукой по полу и закашлялся, когда частички пыли попали ему в нос.
        Дэниел разогнулся и пробормотал:
        - Под кроватью не видно. Куда же он насцал? Под стол? Больше некуда. Дэниел окинул взглядом комнату, словно убеждаясь в истинности предположений. У окна стоял письменный стол, рядом притулилась тумбочка с настольной лампой. По бокам стола стояли два стула. Напротив находился шкаф, недалеко от которого подпирала стену кровать.
        Дэниел на всякий случай провел рукой по застланной тонким одеялом кровати. На счет кровати можно было быть спокойным. Одеяло было сухим. Дэниел ухмыльнулся, вспомнив, как он отдубасил Тайги несколько недель назад, после того как тот осмелился сделать туалет из кровати Дэниела. После того раза Дэниел думал, что Тайги надолго запомнил, как нехорошо мочиться в комнате Дэниела, но, как оказалось, недостаточно хорошо.
        - Тупой кот, - Дэниел поскреб внезапно зачесавшийся нос. - Сегодня я тебе точно покажу, как Уоллес громил англичан в битве при Старом мосту. Сегодняшний день ты надолго запомнишь. Дай только доберусь до тебя.
        Дэниел полез под стол, но и там кроме пыли и пары старых носков ничего не было.
        «Может, померещилось?» - подумал Дэниел, выбираясь из-под стола. Но нет, он явно ощущал в воздухе запах кошачей мочи. Дэниел был уверен, что лужа где-то рядом, так как едва он приблизился к столу, запах усилился. Дэниел почувствовал, как тошнота подкатила к горлу.
        - Мерзкий кот. Только поел же, - Дэниел потянулся к балконной двери и распахнул ее настеж. Теплый воздух ворвался в комнату, вытесняя понемногу запах мочи.
        - Так-то лучше, - пробормотал Дэниел, чувствуя паническое бегство тошноты. - Где ж ты сделал лужу? Все равно же найду.
        Взгляд Дэниела случайно упал на стол. На мгновение юноша замер, пораженный тем, что увидел. Ладони его сами собой сжались в кулаки, на скулах заиграли желваки.
        - Ты труп! - прошипел Дэниел.
        На краю стола, прямо перед компьютерной клавиатурой, лежала открытая тетрадь с лекциями по финансовому регулированию. Листы тетради были все еще мокрые, так же как и та часть стола, где лежала тетрадь. Тонкая струйка мочи протянулась к краю стола. Дэниел с отвращением заметил пятно на сидушке стула, того самого, который он считал своим любимым, с жесткой спинкой и подлокотниками, на которые так удобно было класть ноги.
        Едва заметив кошачью мочу на столе, Дэниел пробкой из-под шампанского вылетел из комнаты и устремился в гостиную. Подскочив к дивану в гостиной, он растянулся на полу и запустил руку под диван. Тайги там не оказалось. Дэниел чертыхнулся, поднялся на ноги и принялся рыскать по комнате в поисках кота. Долго искать не пришлось. Тайги сидел за креслом, прижав уши к голове и округлив глаза от страха. Дэниел подбежал к коту и замахнулся ногой. Тайги не стал дожидаться, пока его угостят пинком, подскочил на месте и понесся на кухню. Пробегать ему пришлось рядом с Дэниелом, тот, наученный предыдущими стычками с котом, ловко развернулся на одной ноге, а вторую отправил вдогонку за котом. Тайги оторвался от пола, когда нога Дэниела врезалась ему под зад, пролетел метра два по воздуху и врезался в стену. Упав на пол, кот мяукнул и драпанул на кухню. Большие голубые глаза животного готовы были выскочить от ужаса из орбит. Дрожь сотрясала его тело, выражение обреченности застыло на морде.
        Дэниел стиснул зубы, нахмурился и последовал за котом на кухню. Так просто тот от него не отделается.
        На кухне Тайги прятаться было негде. Дэниел это сразу понял, едва оказался на кухне. Тайги сидел под столом и жался телом к стене. Глаза его были распахнуты так сильно, что, казалось, еще чуть, и они выпадут из глазниц и покатятся по полу. И без того опущенные уши казались сросшимися с головой, хвост прижался к телу и слился с ним.
        Заметив юношу, Тайги открыл рот, обнажая острые зубы, тихое угрожающее шипение прокатилось по кухне, проникло через открытую форточку на улицу и растворилось среди уличных звуков.
        - Ты мне еще угрожаешь? - Дэниел сузил глаза и вперил ненавидящий взгляд в кота. - Это ты зря.
        Дэниел на миг остановился перед столом, обдумывая, как подступиться к коту, чтобы не быть исцарапанным. В отличие от Дэниела у Тайги были когти, которыми он прекрасно умел пользоваться. Дэниел успел уже не единожды ощутить на себе их остроту. В основном доставалось рукам, но иногда перепадало и ногам. Но, в отличие от Тайги, у Дэниела в голове был не примитивный мозг, а эффективное супероружие, высокоорганизованный разум, который знал, как избежать встречи с кошачьими когтями.
        Дэниел посмотрел по сторонам и заметил веник, прислонившийся к мусорному ведру, стоявшему возле раковины. Схватив веник, Дэниел сжал его крепче и подошел к столу. Тайги переводил испуганный взгляд с Дэниела на веник, с веника на Дэниела. Голова вжалась в тело. Шерсть взметнулась вверх, встопорщилась, и снова шипение наполнило кухню.
        - Сейчас я тебе покажу, как мне угрожать, - пробормотал Дэниел, затем сунул веник под стол и устремил его к кошачьей голове. Тайги приподнялся, поднял лапу и ударил по венику.
        - Не нравится? - осклабился Дэниел. - А как тебе понравится вот это? Дэниел выбросил руку вперед, и веник протаранил кошачью морду. Тайги фыркнул, ударил лапой по венику и бросился из-под стола назад в гостиную. Но едва кот оказался вне защиты стола, Дэниел поднял веник и запустил его в убегающего Тайги. Веник ударил того по спине, на миг заставив кота проехать мордой по полу, и отлетел в сторону. Тайги же вскочил на ноги и убежал назад в гостиную.
        Дэниел, не спеша, направился за котом, не забыв захватить веник. Войдя в гостиную, юноша быстро обежал взглядом комнату в поисках кота. Того нигде не было видно, но Дэниела это не обескуражило. Кот же тупой, где ему быть как не за креслом.
        Тайги действительно сидел за креслом и выглядывал Дэниела. Но юноша не спешил приближаться к креслу. Вместо этого он улыбнулся, крепче перехватил веник и бросил его за кресло, сам же остался на месте дожидаться, когда покажется Тайги. Ожидания Дэниела не подвели. Мгновение спустя послышался стук от падения веника, вслед за ним раздалось шипение, и из-за кресла вылетел Тайги. Дэниел только этого и ждал. Схватив пробегающего мимо кота, он придавил коленом его тело к полу, размахнулся и ударил ладонью по спине. Тайги зашипел. Шипение быстро сменилось тихим мяуканьем, по мере нанесения ударов переросшего в вопль.
        - Закрой пасть, - прошипел Дэниел и ударил ладонью кота по морде. Но вместо того чтобы замолчать, кот завопил еще громче. Это вконец разозлило Дэниела. Он сдернул с дивана подушку и накрыл ею голову животного. Бедный Тайги вопил, то и дело предпринимая попытки вырваться из хватки Дэниела. Когти скребли пол, хвост метался из стороны в сторону, дрожь пробегала по кошачьему телу, но Дэниел был глух. Рука раз за разом взлетала в воздух и опускалась, рождая новые вопли в кошачьей глотке. В конце концов, Дэниел схватил кота за шкирки и поволок в свою комнату.
        - Я тебе покажу, как сцать мне на стол, - пробормотал Дэниел, хватая Тайги двумя руками за шкуру и тыкая мордой в стол. - Ну как? Нравится?
        Не удовлетворившись этим, Дэниел принялся елозить котом по столу будто тряпкой. Красивая, ржаво-красного окраса, испещренная множеством черных полос шерсть Тайги вмиг поблекла, свалялась и провоняла кошачьей мочей. Удовлетворившись проделанной экзекуцией, Дэниел отбросил животное в сторону. Тайги упал на пол, поднялся на лапы, осуждающе посмотрел на Дэниела и заковылял прочь из комнаты.
        - В следующий раз будешь знать, как сцать на мой стол, - ухмыльнулся Дэниел, провожая кота довольным взглядом.
        Внезапно зазвонил дверной звонок.
        «Это кто еще такой?» - подумал Дэниел, направляясь в прихожую. Дэниел открыл дверь и увидел на пороге вдову Дженкинс.
        «Ее только здесь не хватало», - пронеслось у Дэниела в голове.
        Вдова Дженкинс, старая женщина с худым белым лицом и подобным ему телом, жила по соседству с Макмиланами. Ее считали странной, а Дэниел - сумасшедшей. Разве может быть здоровым человек, у которого в квартире живет около тридцати кошек? Или вот нормален ли человек, который день изо дня носит одежду черного цвета? Ни дать ни взять сумасшедший. Дэниел был в этом убежден так же сильно, как и в том, что Земля круглая. Таких людей Дэниел избегал и даже боялся. Да и как их не бояться, мало ли какие безумные мысли зреют у них в голове.
        - Дэниел? - словно впервые увидев, спросила вдова Дженкинс. Взгляд ее темных, пронзительных, слегка прищуренных глаз устремился к глазам Дэниела, как гончие к лисице, заставив того на мгновение испытать чувство неловкости, граничащее со страхом.
        - Вы что-то хотели, миссис Дженкинс? Родителей нет дома, если вы к ним.
        - Нет, я не к ним, Дэниел, - сказала вдова Дженкинс, устремляя взгляд в квартиру. - Никак голос Кьюткита я слышала?
        Кьюткитом вдова Дженкинс называла Тайги. В отличие от Дэниела она считала его очень милым и красивым котиком.
        - Вам показалось, миссис Дженкинс. Тайги как обычно спит и видит десятый сон.
        - А чья же это мордочка выглядывает из-за угла? - взгляд вдовы Дженкинс снова устремился в квартиру.
        Дэниел проследил за взглядом старухи и увидел Тайги. Тот выглядывал из-за угла в надежде: не Мэри ли Макмилан пришла?
        - Проснулся, - Дэниел пожал плечами и посмотрел на вдову Дженкинс. «Не пора ли уже и вам отправиться спать, миссис Дженкинс?» - подумал он. Взгляд Дэниела опустился ниже. - «Их еще не хватало».
        У ног вдовы Дженкинс вертелось с десяток кошек - рыжих, черных, белых, каких тут только не было. Красивые, ухоженные. Именно такие кошки и занимают призовые места на кошачьих конкурсах. Но Дэниела кошки не тронули. Он скривился, словно проглотил пластилин, скривился еще больше, когда заметил еще десятка два кошачьих морд, выглядывающих из квартиры напротив. Дэниел поднял глаза и посмотрел на старуху. Та качала головой и смотрела на Тайги.
        - Что с Кьюткитом? Что с его чудесной шерстью? Почему ему больно? - на Дэниела, будто снег на голову, посыпался град вопросов.
        Юноша повернул голову и бросил глазами сердитую молнию на кота, вдруг решившего подать голос. Тихое мяуканье разнеслось по квартире.
        «И какого черта ты сюда вышел? - подумал Дэниел. - Мало получил что-ли? Исчезни!»
        - А что с ним? - как ни в чем не бывало спросил Дэниел. - Кот как кот.
        - Ай-яй-яй, - сказала вдова Дженкинс. - Его взгляд мне о многом рассказал. Опять ты над ним издевался?
        - Еще чего, - фыркнул Дэниел. - Больно надо. Делать мне больше нечего, как котом заниматься.
        - Дэниел, Дэниел, - покачала головой старуха. - Неужели ты забыл, с кем разговариваешь? За многие годы жизни с кошками я научилась хорошо их чувствовать, научилась видеть боль или радость в их глазах. Что ж ты никак не угомонишься? Или сердца в груди нет?
        - Миссис Дженкинс, вы что-то хотели? А то мне некогда с вами разговаривать. Мне в универе назадавали много, надо за выходные успеть все сделать.
        - Не бери грех на душу, Дэниел, - сказала вдова Дженкинс. - Ты еще слишком молод для этого. У животных, как и людей, есть чувства. Они могут страдать, когда испытывают боль, могут радоваться, когда их сердца наполнены счастьем.
        - Я не знаю, о чем вы говорите, миссис Дженкинс. Извините, но мне действительно надо заниматься. До свидания, - не дожидаясь ответа старуха, Дэниел закрыл входную дверь и прислушался.
        - Дэниел, Дэниел, - услышал он через закрытую дверь удаляющийся голос вдовы Дженкинс. - Страдать других заставляя, себя радости лишая, чужую боль ощущая, иную жизнь проживая.
        Голос старухи затих. Послышался звук закрываемой двери, и наступила тишина.
        - Сумасшедшая старуха, - пробормотал Дэниел, направляясь в свою комнату.



        Глава 2. Девушка из Глазго

        Несколько часов спустя Дэниел лежал на кровати в своей комнате и листал учебник по финансовому праву. Из кухни неслись разговоры и звон посуды. Отец с матерью уже вернулись с работы и ужинали. Дэниел первое время прислушивался к разговору родителей, но, не услышав ничего интересного, быстро бросил это занятие, отложил в сторону учебник, достал из кармана спортивных штанов мобильник, разблокировал его и защелкал кнопками.
        Хоть Дэниел и хотел казаться лучше своих сверстников, но и ему не были чужды всякого рода удовольствия, например, любовь к мобильным и компьютерным играм. Развлечься, отвлечься на пару часиков от учебы с помощью какой-нибудь новомодной бродилки для Дэниела было как желудь свинье - и забава, и еда. Только вот, по мнению Эвана Макмилана, игрушки, неважно на телефоне или на компьютере, отупляют играющего, да и вообще являются пустой тратой времени. Отец часто говорил Дэниелу, что время надо ценить, если он хочет когда-нибудь стать хорошим профессионалом своего дела. Дэниел слушал отца и даже кивал головой для пущей убедительности, но когда оставался один дома забывал о словах отца, включал компьютер, доставал из тайников диски с играми и погружался в мир вымысла и фантазии. Когда же отец был дома, Дэниелу ничего не оставалось, как довольствоваться игрушками на мобильнике. Провести время за игрой для него, как и для любого юноши его возраста, было намного интереснее, чем забивать голову всякой скучной чушью из учебников. Как говорил Дэниел, не все же время проводить за книгами, иногда и расслабиться
полезно. Правда, по поводу расслабления Дэниел старался ничего не говорить отцу, так как прекрасно знал о его крутом характере. Лишние проблемы юноше были не нужны.
        В этот раз поиграть Дэниелу не удалось, в коридоре послышались шаги, кто-то явно намеревался посетить его комнату. Судя по тяжелой, слегка шаркающей походке, это мог быть только отец.
        Дэниел спрятал мобильник под подушку.
        «Черт», - пронеслось в голове юноши, когда отец схватился за дверную ручку, дернул ее вниз, но дверь не открылась. Да и как она могла открыться, если Дэниел закрыл дверь изнутри на защелку. Закрыл, да забыл открыть. Из-за двери послышались проклятия. Ручка снова ушла вниз, но дверь по-прежнему оставалась запертой.
        - Дэниел! - послышалось из-за двери. - Открой эту чертову дверь, если не хочешь, чтобы я ее вышиб!
        Дэниел соскочил с кровати и подбежал к двери. В словах отца лучше было не сомневаться. Дэниел отодвинул защелку в сторону и открыл дверь. На пороге стоял отец и сердито поглядывал на сына. Эван был широкоплечим темноволосым мужчиной среднего роста с высокими скулами и широким морщинистым лбом. Его глаза щурились, словно от яркого света, а нос раздувался как у быка, завидевшего красную тряпку перед глазами.
        Дэниел мало походил на отца. Разве что тонкими губами и прямым носом. Во всем остальном, особенно по слегка утонченному и даже в некоторой степени изящному строению тела, он был едва ли не копией своей матери, Мэри Макмилан.
        - Сколько тебе еще говорить, чтобы ты не закрывал эту долбаную дверь? Доиграешься, что в один прекрасный день увидишь ее на полу комнаты.
        - Забыл, - Дэниел потупил взгляд и вернулся на кровать.
        - Забыл. Нечего забывать. Кто забывает, тот ничего в жизни не достигает. Давай, слазь с кровати и сходи в магазин. Проветрись. Купи хлеба на утро, с дюжину яиц, муки и корма коту не забудь. Деньги у матери возьмешь. Понял?
        - Понял, - отозвался Дэниел, вставая с кровати.
        - И смотри, ничего не забудь.
        - Не забуду, - Дэниел вытащил из-под подушки мобильник и сунул в карман спортивок, после чего двинулся к выходу из комнаты.
        - Кстати, ты помнишь о наших планах на выходные? - отец Дэниела все еще стоял в дверях и окидывал сына критическим взглядом.
        Дэниел на мгновение замер, вспоминая, о чем говорит отец. Ах, да, поездка с родителями к тетке Молли в Эдинбург на день рождения ее сына Брайена. Дэниел мысленно скривился от осознания того, что ему придется провести выходные в компании пришибленных родственников. Приставучая, как голодная муха, тетка Молли, откормленные, словно на убой кузины-близняшки Салли и Джес, кузен-ботан Томас, и еще куча тех, кого Дэниел нисколько не хотел видеть.
        «Ох, грянул бы конец света на выходные», - подумал Дэниел. На лице юноши появилось унылое выражение. Предстоящие выходные обещали быть нудными.
        - Помню, - ответил Дэниел, прошмыгнул мимо отца в коридор и направился на кухню.
        - Ну, хоть что-то помнишь, - понеслось ему в спину. - А я-то думал, что ты совсем потерянный.
        - Кто бы говорил, - буркнул под нос Дэниел, входя в кухню.
        - Ты кушал? - спросила Мэри Макмилан, когда увидела сына. Красивое, слегка веснушчатое круглое лицо женщины с тонкими полосками бровей-дуг, маленьким носом с горбинкой и зелеными островками глаз, казалось слегка приунывшим.
        «Снова неполадили», - отметил про себя Дэниел, вслух бросив короткое «да».
        - Отец сказал в магазин сходить, - сказал Дэниел.
        - Возьми список необходимого, - Мэри протянула сыну исписанный лист бумаги. - И деньги возьми. На тумбочке в прихожей лежат. Их тебе должно хватить.
        - Это все?
        - Нет, я попрошу тебя зайти к вдове Дженкинс и спросить у нее, согласится ли она принять к себе Тайги.
        - К вдове Дженкинс? - Дэниела передернуло. - А это обязательно?
        - После того, что Тайги натворил на столе в твоей комнате, отец решил избавиться от него. Не выкидывать же его на улицу. У вдовы Дженкинс много кошек и котов. Надеюсь, она не будет против Тайги.
        - Давно надо было от него избавиться. Тупое и ни на что не годное животное. Я вообще удивляюсь, как отец его еще раньше не выкинул на улицу.
        - Не говори о Тайги так грубо. Он всего лишь животное. Какое ни есть, но таким его сотворил бог и не нам судить, каким ему быть, - легкое порицание проскользнуло в голосе Мэри. Часто она не понимала своего сына, впрочем, как и мужа. Как и сейчас. Зачем выгонять Тайги? Это было единственное существо в квартире, которое, она чувствовала это, любило ее искренне и беззаветно.
        - Как хочу, так и говорю, - буркнул Дэниел. - Тайги - животное, и как все животные он примитивен и жалок. Только зря тратим на него деньги. Не понимаю, зачем держать в доме существо ни на что более не способное, кроме как жрать, спать и гадить. Было бы неплохо его еще кастрировать, чтобы в будущем не мешал людям спать по ночам. Из-за концертов ему подобных спать невозможно.
        Мэри посмотрела на сына долгим, пристальным взглядом. Дэниел встретившись с матерью глазами, опустил глаза в пол, почувствовав легкий укол смущения.
        - Не понимаю, откуда у тебя столько жестокости? Хотя, стоит посмотреть на твоего отца и все становится понятно.
        - Зачем на меня смотреть? - в комнату вошел Эван Макмилан.
        - Это совсем неважно, - махнула рукой Мэри Макмилан, принимаясь за мойку посуды.
        - Как это неважно? Если вы говорили обо мне, то для меня это даже очень важно.
        - Я сказал, что Тайги неплохо было бы кастрировать, чтобы в будущем не орал под окнами вместе с себе подобными, - сказал Дэниел. - А она, - Дэниел кивнул на мать, - сказала, что я жестокий, а все благодаря тебе.
        - Давно надо было кастрировать, - согласился Эван Макмилан. - А то действительно ночами спать не дают. Да все твоя мать. Жалко ей, видите ли, кота. Сердечная какая. Но человек - жестокое существо, и ты должен это хорошо запомнить, - Эван Макмилан наставил на сына указательный палец, будто пистолет. - Мир чертовски дерьмовое место. Несправедливое и жестокое впридачу, но жизнь - это борьба, и если ты хочешь выжить в нем, надо бороться, быть жестоким, чтобы, когда слабаки сдохнут, ты выжил. Это я тебе говорю, Эван Макмилан. Поэтому если тебя называют жестоким, гордись этим, принимай это как комплимент. Если бы в древности люди были такие, как наша мама, их давно бы пожрали саблезубые тигры, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали. На слова матери не обращай внимания, это все женские глупости. Ты - мужик, а мужик не должен быть тряпкой. Запомнил? - Эван Макмилан поднял бровь в сторону сына.
        - Запомнил, - сказал Дэниел.
        - Вот и хорошо. А теперь давай иди, куда послали. С котом мы с матерью уже все решили. Несколько дней поживет у нас, а потом, если не найдем куда пристроить, вышвырнем на улицу.
        Мэри мыла посуду и слушала разговор отца с сыном. Если бы Эван Макмилан был более внимательным, то услышал бы тихие вздохи, издаваемые супругой. Но он их не слышал, да и вряд ли хотел услышать.
        Едва затихли последние слова мужа, Мэри Макмилан оторвалась от мытья посуды и посмотрела на мужа.
        - Ты же говорил, что согласен, чтобы Тайги пожил у нас, пока мы не пристроим его. Разговора об улице не было.
        - Не было, так будет, - Эван Макмилан нахмурился.
        - Но нельзя же просто взять и выкинуть животное на улицу, - тревожное выражение появилось на лице Мэри Макмилан.
        - Почему нельзя? - удивился Эван Макмилан. Заметив, что Дэниел все еще на кухне, он сказал. - Ты все еще здесь?
        - Иду уже, - Дэниел засунул лист бумаги со списком продуктов в карман штанов и направился в прихожую. В коридоре он встретил Тайги. Кот собирался посетить туалет, но, заметив Дэниела, развернулся и метнулся в гостиную. Дэниел ухмыльнулся.
        «Боится, - подумал он. - Так и должно быть. Животное».
        В прихожей Дэниел быстро обулся, после чего натянул на плечи ветровку, бросил в карман оставленные матерью деньги и вышел из квартиры. Уходя, он улыбнулся, услышав часть разговора между родителями. Отец разрешил оставить Тайги не больше чем на три дня. Если кота никто не захочет забрать, то быть ему дворовым котом.
        «Давно надо было это сделать, - подумал Дэниел. - Чертов кот. Как мне теперь взять в руки тетрадь с лекциями по финансовому регулированию? Бля. Она вся провоняла кошачей мочой. Придется все переписывать в другую тетрадь. Долбаное животное. Там же писать и писать. Все же хорошо, что я рассказал отцу про обосцанную тетрать».
        Дэниел закрыл за собой входную дверь и направился к лестнице. Взгляд, брошенный в сторону квартиры вдовы Дженкинс, воскресил в памяти просьбу матери.
        «Потом, - решил Дэниел. - На обратном пути. Никуда эта сумасшедшая не денется».
        Дэниел спустился на первый этаж, вышел из дома, оглядел пустой внутренний дворик и двинулся к автобусной остановке. Ближайший продуктовый магазин, а вернее небольшой магазинчик, больше смахивающий на лавку, где семья Макмиланов часто покупала продукты, находился на Бернтон-стрит. Расстояние было приличным, поэтому Дэниел решил дождаться автобуса, чтобы не идти пешком. Ждать пришлось недолго, минуту-другую спустя из-за поворота показался синий автобус с большим лобовым стеклом. Дэниел сразу его узнал. На этом автобусе он часто ездил домой после занятий в универе.
        Автобусная дверь с сердитым шипением распахнулась, приглашая Дэниела внутрь. Дэниел поднялся по ступенькам в салон, достал из кармана ветровки мелочь и отсчитал стоимость проезда, после чего плюхнулся на ближайшее свободное место и принялся рассматривать город из окна автобуса.
        Знакомое шипение наполнило салон автобуса. Дверь закрылась, и автобус покатил по узкой улице. Людей в салоне, как и на улице, было мало, и похоже Дэниел догадывался почему. Взгляд его переместился выше и зацепился за темное одеяло, укрывшее небо. Жирные, наполненные водой, словно кровью, тучи висели так низко, что, казалось, вот-вот обрушатся на землю, похоронив ее под собой.
        Минуту погодя молния резанула небо. За ней, словно верная собака за хозяином, вдогонку устремился гром. Рокот прокатился по небу и затерялся среди облаков.
        - Черт, - пробормотал Дэниел. - Погода дрянь, а я зонтик не взял.
        На стекло упали первые капли дождя. Маленькие, поначалу робкие, но с каждой новой минутой обретающие все большую и большую силу. Глухой, свистящий, монотонный звук донесся спереди. Дэниел бросил взгляд на лобовое стекло автобуса; оказалось, это заработали дворники. Дэниел отвернулся от лобового стекла в тот миг, когда автобус остановился на очередной остановке.
        - Это же моя, - Дэниел вскочил на ноги и выскочил из автобуса, прямо в холодные и мокрые объятия проливного дождя.
        - Долбаная погода. Промокнуть еще не хватало, - Дэниел скрежетнул зубами и побежал к магазинчику, распахнувшему дверь метрах в ста от остановки.
        Вбежав в магазин, Дэниел вздохнул с облегчением, хорошо, что он догадался накрыть голову ветровкой. С мокрой ветровкой он еще мириться мог.
        В магазине кроме Дэниела и продавщицы, седовласой невысокой женщины с широким пухлым лицом, оказалось еще четыре человека - две пожилые женщины и мужчина с мальчиком.
        Купив необходимое, Дэниел пробрался к выходу и выглянул наружу. Дождь лил, точно с ума сошел. Поднялся ветер и принялся завывать в подворотнях. Черные тучи заволокли небо, скрыв его от окружающего мира, но белые вспышки молний, словно некое орудие в руках неведомого бога, яростно рвали их на части, будто желая во что бы то ни стало избавить небо от выпавшей злой участи быть сокрытым от глаз живых существ в поднебесном мире. Сердитым стариком где-то в вышине ворчал гром. По серой неприветливой дороге побежали ручьи.
        Дэниел посторонился, пропуская внутрь магазина девушку с парнем.
        - Чуть не смыло, - услышал Дэниел веселый голос девушки. - Как мне эта погодка напоминает нашу, в Глазго.
        - Знаешь, Джесс, Британские острова не то место, где можно долго нежиться на солнце.
        - Согласна, Оливер, - голос девушки на какое-то время затих внутри магазина, но вскоре послышался вновь.
        Парень с девушкой остановились недалеко от Дэниела и что-то высматривали на витрине. Дэниел про парочку быстро забыл, погрузившись в водоворот собственных мыслей. Глядя на буйство природы перед глазами, Дэниел почувствовал, как его настроение испоганилось вконец. Да и как ему не испортиться, когда он вынужден стоять в этом душном магазине, слушать бессмысленную болтовню окружающих и ощущать спиной сырость, исходящую от мокрой ветровки, вместо того чтобы сидеть в тепле и уюте своей комнаты. Даже возможные ссоры родителей его сейчас нисколько не отпугивали от родного дома. Лучше сидеть там, чем стоять здесь и трястись от холода.
        Дэниел почувствовал, как легкая дрожь начала сотрясать тело. Это было неудивительно, влага от мокрой ветровки просочилась сквозь рубашку и даже майку и теперь неприятно холодила тело. Прохладный ветер, то и дело шевелящий черные как вороново крыло волосы на голове Дэниела, забирался под одежду и гулял по телу юноши, словно хозяин по собственному поместью.
        - В такую погоду только дома сидеть, да чай с пудингом пить, - пробормотал Дэниел, наблюдая за тем, как капли воды стучат по лужам.
        - Вы не любите такую погодку? - услышал он мгновение спустя приятный голосок.
        «Я же никого не трогаю, - сознание Дэниела кольнула мыслишка. - Так какого черта трогать меня. Или поговорить не с кем?»
        Дэниел повернулся на голос и увидел рядом ту самую девушку, которая совсем недавно вошла в магазин вместе с парнем. Дэниел поискал того глазами. Парень разговаривал с продавщицей. Девушка же стояла возле Дэниела и выглядывала на улицу. В какой-то миг она оторвала взгляд от улицы и посмотрела на Дэниела. Удивительные голубые глаза девушки улыбнулись, да и сама девушка казалась довольно-таки общительным и веселым человеком, а еще…
        «Черт, а она красивая, - подумал Дэниел, бросив осторожный взгляд на лицо девушки. - Даже очень. И двадцати еще нет».
        - Я ненавижу такую погоду, - уточнил Дэниел, устремив взгляд на улицу. Какой-то миг перед его глазами стоял прекрасный образ незнакомки. Ее большие, с удлиненным к вискам внешним кончиком глаза, узкие арки черных бровей, небольшой прямой нос, тонкие полоски алых губ. Как отметил про себя Дэниел, у этой девушки была хорошенькая фигурка, юная девичья фигурка, пышущая жизнью и здоровьем. Одежда, которая была на девушке, только подчеркивала все ее телесные достоинства. Тонкие синие джинсы, черная кофточка с воротником под шею, кожаная белая курточка и короткие сапожки на высоком каблуке. На какой-то миг Дэниел даже позавидовал ее парню. Эта девушка была из той породы девушек, которых Дэниел называл «девчонки для других парней». Именно к таким он относил Кэйлу. Неприступные, роскошные и чертовски желанные.
        «Эта такая же, - подумал Дэниел. - Таких только деньги и развлечения интересуют. Одним словом, похотливые самки».
        - А мне нравится такая погода, - улыбнулась девушка. - Но все же тепло я люблю больше. Я прошлым летом была с родителями во Франции, в Ницце - там так классно. Столько солнца за раз я никогда прежде не видела.
        «Так я и думал, - подумал Дэниел и ухмыльнулся. - Она из толстосумов. Такие как она любят роскошную жизнь, красивых мальчиков и пустой треп, как сейчас. Пошла бы она лучше со своим парнем трепаться. И так тошно», - Дэниел посмотрел в сторону парня девушки, будто в надежде, что тот уже идет за своей барышней. Но тот, как назло, продолжал разговаривать с продавщицей.
        - Я Джессика, - девушка протянула руку Дэниелу.
        «А мне какое дело, кто ты? Может, прикажешь еще и поцеловать твою руку?» - подумал Дэниел, скривив губы в неком подобии улыбки. И, тем не менее, что-то заставило его протянуть руку и слегка пожать девушке ладошку, маленькую и изящную.
        - Дэниел, - представился юноша, чувствуя робость, возникшую глубоко внутри. Глаза девушки завораживали, заставляли мысли путаться, а ладонь в руке оказалась такой нежной и мягкой, что ему захотелось подольше подержать ее в своей руке. Но Дэниел быстро прогнал это желание, отпустил ладонь девушки и убежал взглядом на улицу. Дождь начал стихать. Свинцовые тучи понемногу рассеивались, обещая в скором времени явить миру голубое небо, озаренное океаном солнечного света.
        - Я из Глазго, но сама англичанка, родом из Лондона. А ты местный?
        «Англичанка, - Дэниел едва не выплюнул это слово, но вовремя удержался.
        - Мало того, что она из толстосумов, так еще и из английских толстосумов. Развелось вас, как блох у бродячей собаки».
        - Я из Стерлинга, - Дэниел старался казаться безразличным, и это у него отлично получалось. Его взгляд продолжал блуждать по улице, а голос был лишен эмоций. Но девушка, казалось, не замечала холодности, исходящей от Дэниела, а может, просто не обращала на нее внимания. Мало ли какие у человека проблемы в жизни.
        - Значит, местный. У вас здесь прикольно. А вон там мой кузен Оливер, - едва не пропустил Дэниел слова девушки.
        Из-за поворота показался автобус. Дэниел подумал, что если он поторопится, то успеет на него. Дождь почти закончился, а те капли, что лениво тревожили близлежащие лужи и дождем назвать нельзя было - так, легкая морось.
        Дэниел посмотрел на девушку.
        - Вот тот парень, который разговаривает с продавщицей, - девушка улыбнулась и указала пальчиком в сторону.
        - Понятно, - сказал Дэниел. - Ладно, мне пора. Мой автобус едет. Пока, - Дэниел крепче ухватил кулек с продуктами и, сопровождаемый слегка растерянным взглядом девушки, выскочил из магазина.



        Глава 3. Судьба Тайги

        Спустя полчаса Дэниел стоял на Ковейн-стрит и смотрел на внутренний дворик дома, в котором жил. Маска отвращения исказила его симпатичное лицо. Ветер разогнал тучи на небе, но те тучи, что в эти минуты сгущались внутри Дэниела, он был разогнать не способен.
        Прямо за забором, недалеко от двух берез, укрывших часть дворика от лучей заходящего солнца, на лавочке сидела вдова Дженкинс, а возле нее крутились ее кошки.
        - Зоопарк, прям, какой-то, - пробормотал Дэниел. - Сидела бы со своими кошками у себя в квартире, так нет, надо и на улицу их вытащить, чтобы людям глаза мозолили. Чтоб ее с ее кошками.
        Дэниел спустился по короткой каменной лестнице во дворик и направился к подъезду. Оставалось пройти с десяток метров, когда одна из кошек вдовы Дженкинс решила обратить на себя внимание, подбежала к юноше и завертелась у его ног, то и дело издавая тихое мурлыканье.
        - Чтоб тебя, - чертыхнулся Дэниел и сделал первое, что пришло на ум: подцепил кошку ногой и отбросил в сторону. Кошка недовольно мяукнула, извернулась в воздухе и приземлилась на все четыре лапы недалеко от юноши. Бросив на Дэниела обиженный взгляд, она еще раз мяукнула и побежала к товаркам, оседлавшим березы в центре дворика так обильно, словно яблоки яблоню в год хорошего урожая.
        - Дэниел! - тишину дворика нарушил окрик. - Ну как же так можно?! Это же живое существо!
        Дэниел повернул голову на голос. Вдова Дженкинс стояла возле лавочки и качала головой. Сердитый взгляд старухи был обращен на юношу. Черные брови сомкнулись над переносицей, едва не образовав одну сплошную линию. Зеленый берет съехал набок, и из-под него, будто корни деревьев из-под земли, выбились пряди кучерявых, изъеденных сединой волос.
        Дэниел вздрогнул, почувствовав на себе буравящий взгляд вдовы Дженкинс. На миг ему стало страшно. Уж больно зловещей казалась в своем праведном гневе старуха. Ему захотелось как можно скорее очутиться дома, там, где не будет ни вдовы Дженкинс, ни ее назойливых кошек. Дэниел заметил, как еще две кошки направились к нему.
        - Тупые животные, - буркнул Дэниел, после чего посмотрел на вдову Дженкинс и сказал:
        - А чего она под ногами путалась? Людям пройти уже нельзя. В ответ старуха в который раз покачала головой и сказала:
        - Глупый мальчишка. Страдать других заставляя, себя радости лишая, чужую боль ощущая, иную жизнь проживая. Если бы ты был хоть чуточку мудрее, знал бы, что любое зло, причиненное живому существу, всегда возвращается к тому, кто это зло совершил. Никто не знает, когда и как это произойдет, но это обязательно произойдет. Хочешь ты этого или нет, но возмездия избежать не удастся.
        - Глупости это все, - ухмыльнулся Дэниел, набравшись храбрости. - Лучше держите своих кошек при себе, чтобы они под ногами не путались. А то эти безмозглые животные только то и могут, что путаться под ногами или спать целые дни напролет. Бесполезные существа. Хотя бы мышей ловили, а то совсем разленились, - сказав это, Дэниел юркнул в подъезд и растворился в его темноте.
        Поднявшись на второй этаж, Дэниел прислонил ухо к дверям собственной квартиры. Было тихо.
        «Неужели успокоились? - подумал Дэниел, вспомнив о недавней ссоре родителей. - Надеюсь, хоть этот вечер мне никто не испортит».
        Дэниел достал из кармана ключи и открыл входную дверь. Войдя в квартиру, юноша разулся и прошел на кухню. Из-под стола показалась голова Тайги. Заметив Дэниела, кот бросился вон из кухни. Дэниел не смог удержаться от соблазна дать очередного пинка коту, что и поспешил сделать. От удара зад кота взмыл в воздух, увлекая за собой остальную часть кошачьего тела. Приземлившись на бок, Тайги мяукнул и побежал в гостиную. Дэниел оставил кулек с продуктами на кухне, а сам направился к себе в комнату.
        Матери дома не оказалось. Отец же сидел в гостиной и смотрел новости по телевизору.
        «Теперь понятно, почему так тихо в квартире», - подумал Дэниел, входя в комнату.
        Дэниел достал из шкафа сухие спортивки, рубашку и переоделся. Сбросив мокрую одежду на пол, юноша подошел к столу. Сколько Дэниел ни приглядывался, найти след от кошачьей мочи не удалось. Даже запаха в комнате не осталось. Дэниел сразу догадался, чьих это рук дело, и кого стоило благодарить. Но вот о благодарности Дэниел если что-то и знал, то только понаслышке. Благодарность для Дэниела была чем-то иллюзорным и обязательно неприятным, так как заставляла испытывать муки ущемленной гордости, поэтому совсем неудивительно, что он старался избегать каких-либо проявлений благодарности со своей стороны.
        Дэниел закрыл дверь в комнату на защелку, достал из выдвижного ящика стола учебник по истории и лег на кровать. В эти минуты Дэниел выглядел вполне довольным жизнью, ведь его никто не беспокоил, никто не мелькал перед глазами. Для кого-то такое одиночество было бы тягостным, но только не для Дэниела. Для него оно было манной небесной, маленьким собственным раем, где было тихо, спокойно и по-своему уютно. Дэниел любил одиночество и часто стремился к нему всей душой и телом, так корабль, утомленный долгим плаваньем, жаждет обрести покой в уютной гавани родного города.
        Некоторое время погодя стук в дверь заставил Дэниела отвлечься от книги.
        - Дэниел, я могу войти? - услышал юноша голос матери.
        Дэниел отложил книгу в сторону, поднялся с кровати и подошел к двери. Щелкнув защелкой, он открыл дверь и сказал:
        - Можешь.
        Дэниел вернулся на кровать. Мать зашла в комнату и окинула ее взглядом.
        - Я убрала после Тайги. Ты заметил?
        - Ага, - Дэниел вернул в руки учебник.
        - Ты сделал то, что я тебя просила? - Мэри прикрыла за собой дверь и посмотрела на сына.
        «Черт! - пронеслось в голове у Дэниела. - Забыл! Ну и ладно, - Дэниел вспомнил инцидент во внутреннем дворике пару часов назад. - Нет, видеться, а тем более разговаривать с этой чокнутой старухой я больше не хочу».
        - Ага, - только и сказал Дэниел, уткнувшись носом в книгу.
        - Точно?
        - Ну да! Зачем мне врать-то? - Дэниел посмотрел на мать с укором во взгляде.
        - Ладно, успокойся. Я тебе верю, - поспешила утихомирить сына Мэри. - И что сказала вдова Дженкинс? Она заберет к себе Тайги?
        Дэниел на миг запнулся, лихорадочно соображая, что сказать. Скажет «да», придется разбираться с вдовой Дженкинс. Сказать «нет»? Тогда остается надеяться, что матери самой не вздумается заговорить со старухой о Тайги. Но выбирать уже не приходилось. Если врать, то врать до конца, победного или нет, это уже неважно.
        - Нет, - выпалил Дэниел.
        - Но почему? - встревожилась Мэри. Ее глаза приуныли, губы дрогнули, тонкие бороздки морщин избороздили лоб.
        - Сказала, что у нее своих кошек хватает, - нашелся Дэниел.
        - Этого я и боялась, - вздохнула Мэри. - Небось вдове Дженкинс и со своими животными управлятся трудно. Ничего не поделаешь. Нет, так нет. Подруги также отказываются забрать к себе Тайги. Бедное животное. Неужели Эван и вправду выполнит угрозу и выкинет Тайги на улицу? Нет, я не переживу этого, - Мэри закрыла на какой-то миг лицо руками, словно хотела спрятаться от несправедливости окружающего мира. - Это же животное. Всего лишь бедное животное, жаждущее любви и ласки, да немного заботы. Как же он выживет на улице? О, Эван, Эван, не делай этого, - Мэри обхватила ладонями щеки, мольба застыла в глазах.
        Дэниел наблюдал за матерью. Кривая улыбка играла на его губах. Ему, в отличие от матери, мысль о том, что отец вышвырнет Тайги на улицу, виделась очень даже привлекательной.
        «Глупому животному и жизнь соответствующая, - скользнула в сознание мысль. - Да, именно так. А еще лучше смерть на помойке от голода. Будь я мэром, издал бы постановление об отстреле бездомных кошек. Собак же стреляют, так почему бы и кошек не пристрелить. Только заразу всякую разносят».
        - Боюсь, эти выходные - последние дни для Тайги в нашей квартире, - голос матери вернул Дэниела в настоящее. - Как жалко. Эван ни в какую не желает оставить его на дольше. Бедное животное. Бедный, бедный Тайги. Как же мне будет не хватать тебя, - Мэри развернулась и вышла из комнаты.
        Дэниел вскочил с кровати, подбежал к двери и дернул защелку.
        - Два дня, - сказал он, возвращаясь на кровать. - Я еще успею на прощанье дать Тайги под зад парочку хороших пинков.
        Дэниел упер голову о стену и пробежался взглядом по потолку. Ему эта идея нравилась, даже очень. Только вот если не будет Тайги, кому давать пинки под зад? Дэниел почесал затылок и устремил взгляд в окно. Солнце спряталось, и мир погрузился в темноту. На небе появились редкие блеклые звезды.
        Дэниел, следуя какому-то интуитивному чутью, поднялся с кровати и подошел к окну. Открыв балконную дверь, он вышел на балкон и окинул взглядом сверху внутренний дворик. Вдовы Дженкинс и ее кошек уже и след простыл. Тишина окутала двор темным саваном, кое-где разгоняемым светом уличных фонарей. Только где-то там, со стороны дороги время от времени неслось рычание и пыхтение проезжающих автомобилей.
        Дэниел оперся о перила и потянул носом прохладный ночной воздух. В квартире этажом ниже раздались голоса: женский и мужской. Любопытство овладело Дэниелом, он напряг слух и попытался разобрать слова. Но как Дэниел ни старался, услышать, о чем говорили мужчина с женщиной, оказалось невозможно, то ли разговор был тихий, то ли расстояние до разговаривающих было большим.
        - Подумаешь, - Дэниел пожал плечами. - Больно надо.
        Словно ведомый некой неведомой силой Дэниел посмотрел вправо и чуть не подскочил от неожиданности. Холод пробежал по спине, а лоб, наоборот, покрылся испариной. Дэниел почувствовал, как страх закопошился где-то внутри. Да и было от чего испугаться. На соседнем балконе стояла вдова Дженкинс и дырявила Дэниела пронзительным взглядом глубокопосаженных маленьких глаз. Худое лицо старухи хмурилось, губы сомкнулись, подбородок заострился, а ноздри раздулись, словно крылья хищной птицы. Черное одеяние вдовы Дженкинс растворилось в окружающей темноте, и если бы не ее мертвенно-бледное лицо, Дэниел вряд ли бы кого увидел на соседнем балконе.
        Дэниел почувствовал, как задрожало его тело. Если бы от холода, но нет - от страха.
        «Когда она молчит, становится еще страшнее, - подумал Дэниел, отводя взгляд в сторону. - Лучше бы она говорила».
        Дэниелу жутко захотелось вернуться назад в комнату, запрыгнуть на кровать и накрыться с головой одеялом. Да, именно так он делал в детстве, когда чего-то очень сильно боялся. Дэниел сделал шаг назад, в любую минуту готовый развернуться и дать стрекача, затем еще один и так, пятясь, словно рак, он вернулся в комнату, опустился на кровать и облегченно вздохнул.
        - Ну и испугался же я, - прошептал Дэниел, чувствуя, как сердце разволновалось в груди. - Вот старая карга. Будь она неладна. Так и скопытиться недолго.
        До ушей Дэниела донеслось мяуканье. Дэниел прислушался. Мяуканье неслось из спальни. Дэниел приблизился к двери, отдернул защелку и выглянул из комнаты.
        - Все будет хорошо, мой милый, - услышал Дэниел голос матери. - Я что-нибудь обязательно придумаю. Ты не останешься на улице.
        В ответ понеслось тихое мурлыканье. Дэниел заглянул в спальню. Мать сидела на кровати в одной ночнушке и держала на коленях свернувшегося клубком Тайги. Мэри улыбалась и поглаживала короткую шерстку животного. Кот положил голову на лапы и довольно урчал, наслаждаясь движениями мягких, заботливых рук хозяйки.
        «Телячьи нежности», - подумал Дэниел, возвращаясь в свою комнату. Дэниел вытащил из кармана мобильник и посмотрел на экран. Время близилось к полуночи. Пора было ложиться спать. Завтра предстояла дурацкая поездка к родственникам в Эдинбург.
        - Ну почему меня никто не хочет оставить в покое? - жалобно проговорил Дэниел, снимая рубашку и бросая ее на стул. - Я же никого не трогаю, так почему меня все время кто-то цепляет? Достали уже.
        Дэниел стянул штаны и остался в одних трусах и майке. Бросив штаны к рубашке, он собрался выключить свет в комнате, когда вновь услышал мяуканье.
        - Да что он никак не уймется, - Дэниел нахмурился и погасил свет. - Даже поспать спокойно не даст.
        Снова послышалось мяуканье. Дэниел остановился на полпути к кровати и прислушался. Мяуканье неслось как будто со стороны балконной двери.
        - С чего бы это? Может, померещилось? Долбаные кошки. Скоро сниться будут, - Дэниел сделал несколько шагов в сторону балконного проема. Приблизившись к двери, он выглянул на балкон и принялся рыскать глазами из стороны в сторону. Дэниелу понадобилось несколько минут, чтобы в темноте ночи разглядеть темный комок шерсти, сидевший на перилах балкона.
        - Ну, это уже вообще наглость, - Дэниел почувствовал раздражение. Открыв балконную дверь, он вышел на балкон, приблизился к перилам и боязливо заглянул на соседний балкон. Тот был пуст. При виде пустого соседнего балкона Дэниел испытал огромное облегчение. Но это облегчение сменилось негодованием, когда его взгляд задержался на черном с белыми пятнами тельце животного. Кошка не двигалась. Немигающий взгляд ее желтых глаз был устремлен на Дэниела.
        - Чего уставилась? Брысь отсюдова, - Дэниел махнул рукой в сторону кошки. - Вали к себе домой.
        Кошка продолжала смотреть на Дэниела. Тихое мяуканье нарушило тишину ночи.
        - Давай отсюдова, а не то хуже будет, - пригрозил Дэниел. В ответ мяуканье, но и только.
        - Чтоб тебя, - Дэниел прижался к перилам рядом с кошкой и посмотрел по сторонам. - Я тебя предупреждал, тупое животное. Сама виновата.
        Дэниел еще раз повертел головой, желая убедиться в отсутствии свидетелей, затем подхватил кошку двумя руками и бросил с балкона. Раздался громкий «мявк», и кошка понеслась вниз. Дэниел проследил за падением кошки, удовлетворенно хмыкнул и вытер руки о майку.
        - Со мной шутки плохи, - ухмыльнулся Дэниел, наблюдая за кошкой. Та сидела под балконом на траве внутреннего дворика, запрокинув голову кверху, и жалобно мяукала. Где-то скрипнула балконная дверь. Дэниел с запозданием понял, что эта дверь вела в квартиру вдовы Дженкинс. Юноша вздрогнул, быстро отстранился от перил, развернулся и на цыпочках направился назад в комнату. Теперь ему здесь точно делать было нечего.
        Оказавшись в комнате, Дэниел закрыл балконную дверь и прислонился ухом к стеклу. С улицы донесся взволнованный голос вдовы Дженкинс, зовущий кошку. Где-то внизу раздалось мяуканье, а спустя мгновение приглушенный вскрик потревожил окрестности. Дэниелю не составило большого труда догадаться о его причине. Конечно же, вдова Дженкинс увидела кошку и теперь ломает голову над тем, как та оказалась во внутреннем дворике. Волна легкого удовлетворения от содеянного накатила на Дэниела, пробудив к жизни на его лице ехидную улыбку.
        - Будет знать, - хмыкнул Дэниел, после чего пересек комнату и запрыгнул на кровать. Забравшись под одеяло, Дэниел прислушался. С улицы все еще доносился взволнованный голос вдовы Дженкинс, приглушенный закрытой балконной дверью. Затем голос затих, и наступила тишина. Стало так тихо, что Дэниелю на какой-то миг показалось, что он потерял способность слышать. Тишина, сдобренная хорошей порцией непроницаемой темноты, была зловещей. Совсем некстати в памяти всплыло лицо вдовы Дженкинс. Дэниелю стало не по себе, он почувствовал, как покрылись испариной лоб и ладони. На память пришли слова, сказанные ему вдовой Дженкинс:


        Страдать других заставляя, себя радости лишая, чужую боль ощущая, иную жизнь проживая.

        Дэниел раскрылся и перевернулся на бок.
        - Глупости все это, - он зевнул и закрыл глаза. - Пора спать, а то завтра рано вставать. Столько разной чуши надо будет сделать. Что ни говори, а животным в этом деле проще. Ни забот, ни хлопот. Живи себе в свое удовольствие и в ус не дуй. Интересно, как это быть животным? Наверное, до грусти скучно и… и, конечно же, примитивно.
        Дэниел снова зевнул, устроился удобнее на кровати и замер. Последнее, что он слышал, проваливаясь в мир иллюзий, было тихое мяуканье Тайги, донесшееся, словно издалека, из мира, где тишина была редкой гостьей, а часто и непрошеной.



        Глава 4. Из тела в тело

        Солнечный луч проник в комнату сквозь просвет между шторами, упал на подоконник, скользнул на пол и замер, словно в раздумии, куда отправиться дальше. Несколько мгновений спустя он устремился вперед, робко коснулся Тайги, спавшего в корзинке на полу рядом с кроватью Мэри Макмилан, и остановился. Вслед за солнечным лучом в комнату сквозь открытую форточку проник порыв утреннего ветерка, подергал за бежевого цвета штору, будто желая удостовериться в ее прочности, затем колыхнул белую, украшенную узорами в виде больших головок тюльпанов и роз тюль, и растворился в тишине комнаты.
        В комнате помимо Тайги никого не было. Мэри Макмилан проснулась рано - солнце только выплыло из-за горизонта и устремилось в долгий путь по бирюзовому небесному океану - и сейчас, радуясь теплым лучам майского солнца, тихо постукивала ножом на кухне, готовя завтрак для семьи. Эван Макмилан также не задержался в кровати, поднялся вслед за женой и перебрался в гостиную, где и замер с книгой в руках. Поэтому Тайги никто не мешал спать. Спать он любил и делал это так часто, что домашним иногда казалось, что кошачья жизнь - это один большой сон, время от времени прерываемый походами на кухню к тарелке с едой или в туалет к судочку. Но Тайги был всего лишь котом и как все коты и кошки делал то, что требовала от него природа. Если природа требовала, чтобы он ел, он направлялся на кухню и ел, если требовала сна, он забирался в корзинку и спал, при этом было неважно, сколько времени он на все это затрачивал, ведь Тайги, как и любое другое животное, руководствовался в жизни инстинктами.
        Сегодняшнее утро, на первый взгляд, мало чем отличалось от предыдущих. Но это на первый взгляд. Едва луч солнца коснулся шерстки Тайги, кот лениво открыл один глаз, окинул пространство перед собой, открыл второй глаз, зевнул, при этом из его кошачьей пасти вырвался звук, очень похожий на человеческий зевок, и потянулся. Сделал он это все так по-человечески, что окажись рядом человек, он был бы несказанно удивлен человеческими повадками одного из представителей кошачьих. Но Тайги его повадки нисколько не удивляли, так как были для него привычны. Вот уже минимум лет пять из тех, что он себя помнил, он просыпался именно так - сначала открыв один глаз, как правило, левый, затем второй, далее следовал широкий зевок и потягивание, потягивание настолько тщательное, что от этой тщательности хрустели кости. Но…
        Но внимательный читатель, читая эти строки, вполне резонно обвинит автора, если и не во лжи, то в плохих знаниях математики обязательно. Если Тайги только год-два от роду, то как он мог соблюдать утренний ритуал просыпания вот уже пять лет? Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос, необходимо перенестись вовнутрь черепной коробки Тайги. Не пугайтесь. Орган внутри черепа животного бывает не настолько примитивным, как о нем думает человек. Большей частью он не менее загадочен и удивителен, чем его человеческий аналог. Итак…
        Кот открыл один глаз, затем второй, заметил луч солнца, словно ребенок играющий на его шерстке, зевнул и потянулся. Привычного хруста костей не последовало. Но кот не обратил на эти мелочи никакого внимания, так как увлекся непонятными ощущениями, возникшими в груди после пробуждения. Странная легкость появилась в теле, как будто тело стало меньше весить. А еще удивительная гибкость. Так приятно было прогибать спину. Раньше все было иначе, по-другому.
        «Ну да ладно. Все это пустяки, - пронеслось в кошачьей голове. - Надо вставать, но я бы поспал еще немного, часик, а лучше два».
        Кот лег на спину и раскинул лапы в стороны.
        «Балдеж, - подумал он. - Суббота. Выходной день. Хорошо было бы, если бы всегда была суббота. Никто тебе мозги…», - поток мыслей замер, когда взгляд пробежался по потолку, на мгновение задержался на голубой люстре с тремя плафонами, переместился, повинуясь движению головы к стене, и остановился на молочных обоях.
        Кот перевернулся на бок, ни на секунду не отводя взгляда от стены, поднялся на ноги и замер, словно статуя.
        «А что я делаю в спальне?» - метеором пронеслась в голове мысль. Кот окинул взглядом комнату.
        «Почему оно все такое… такое большое? И что это за корзинка?» - кот опустил голову и посмотрел на небольшую красную подушку под лапами.
        «Лапы?!!! - сознание кольнуло озарение. - С каких пор у меня лапы?!!! Что за бред?!!! Я что, сплю и вижу дурной сон?!!!»
        Поток мыслей водопадом обрушился на животное. Взгляд снова упал на лапы, пробежался по лохматому брюшку и застыл на длинном пушистом хвосте. Ведомый непонятным импульсом кот бросился к трюмо, подпиравшему стену напротив кровати. В голове возник вакуум, мысли исчезли, оставив после себя лишь смятение и страх. В мгновение ока кот оказался на стуле рядом с трюмо, перепрыгнул на столик и замер перед зеркалом. Спина выгнулась, лапы выпрямились, хвост поднялся трубой, и тихое шипение наполнило комнату, когда кот увидел свое изображение в зеркале: изображение кота породы скоттиш-фолд тигрового окраса.
        Минута бежала за минутой, а кот все так же стоял и смотрел на свое изображение в зеркале. Холодок неприятно дергал за выгнутую спину, сердце гулко стучало в груди. Наконец кот закрыл глаза. Выждав некоторое время, он открыл их вновь. Нет. Ничего не изменилось. Из зеркала на него все также испуганными глазами смотрел скоттиш-фолд.
        «Тайги, - пугливой мышью в сознание скользнула мысль. - Это Тайги… тело Тайги… но сознание… сознание мое… мое… Д…д…д…. Но это же невозможно! Невозможно!!!»
        Глаза кота готовы были выскочить из орбит, рот открылся, чтобы исторгнуть крик и… и закрылся, как только комната наполнилось кошачьим визгом.
        «Я кот!!! Нет!!! Этого не может быть!!! Я сплю!!! Я СПЛЮ!!!» - Дэниел, а ведь это был именно он, точнее его сознание в кошачьем теле - тряхнул кошачьей головой, будто пытаясь сбросить наваждение. Но наваждение и не думало проходить. Оно как будто издевалось над ним, тревожа и без того испуганное сознание.
        «Этого не может быть, - Дэниел почувствовал, как увлажняются глаза. - Не может… быть».
        Дверь в спальню открылась, и на пороге возникли Мэри и Эван Макмиланы, привлеченные кошачьим воплем.
        - Тайги, малыш, что с тобой? - спросила Мэри, направляясь к коту.
        - Чего разорался, чертов кот? Собственного изображения в зеркале что ли испугался? Какого черта ты вообще забрался на трюмо? - Эван сложил руки на груди и оперся о дверной косяк.
        Мэри подошла к коту и протянула руку, чтобы погладить его.
        - Все хорошо, малыш. Ты что, плачешь? - встревожилась женщина, заметив влагу на глазах кота. - Не бойся, мой хороший, я рядышком, и никому не дам тебя в обиду.
        - Тьфу ты, - скривился Эван. - Ты бы ему еще сиську дала. Вот ведь дура. Пойду Дэниела разбужу. Сколько можно спать? Или он забыл, что я ему вчера говорил? Видно, пора ему напомнить, кто такой отец. Распоясался, змееныш.
        Эван бросил взгляд на Мэри и кота, сплюнул, развернулся и покинул спальню. Мэри же коснулась стоящих торчком волоском на спине кота и сказала:
        - Я рядышком, Тайги. Рядышком.
        «Мама? - Дэниел, поднял голову и посмотрел на мать. - Это я, мама. Дэниел. Мама, мне страшно. Мама!»
        - Тайги, малыш, все уже хорошо? - Мэри провела рукой по голове кота и улыбнулась.
        «Мама, это не Тайги. Это я, Дэниел», - Дэниел открыл рот, и из пасти послышалось мяуканье.
        - Ну чего ты, мой хороший? - Мэри заглянула коту в глаза. Легкая полуулыбка играла на ее губах. - Почему ты плачешь? - Мэри осторожно вытерла ладонью слезы с глаз кота. - Что с тобой, Тайги? Скажи мне.
        «А я что делаю, тупая твоя башка, - приглаженная шерсть на спине кота взвилась вверх, из пасти вырвалось шипение и сердитое мяуканье. - Я не Тайги! Я Дэниел! И перестань меня гладить! Я ненавижу это!» - передняя лапа кота молниеносно поднялась, острые когти, словно лезвие автоматического ножа, выскользнули из пазух на лапе и полоснули по руке Мэри.
        Мэри вскрикнула и отдернула руку. Капельки крови появились на правой руке между большим и указательным пальцем.
        - Тайги! - воскликнула женщина, пораженная случившимся. Впервые за все время пребывания в их семье кот поцарапал ее.
        «Будешь знать», - Дэниел спрыгнул на пол и забрался под кровать.
        - Невероятно, - прошептала Мэри, направляясь к выходу из комнаты. - Бес в него что ли вселился?
        Внезапно ее ушей достигло чертыхание мужа и сильный стук в дверь. Звук несся со стороны комнаты Дэниела. Влекомая плохим предчувствием, Мэри побежала на звук. Вслед за ней, ведомый любопытством, мягко ступая по паркетному полу, направился и Дэниел.
        - Эван? - Мэри подбежала к мужу.
        Тот стоял у двери, ведущей в комнату Дэниела, и стучал по ней кулаком.
        - Ты откроешь эту чертову дверь или я, ей богу, вышибу ее, - Эван размахнулся и всадил кулак в дверь. Стеклянные вставки в двери задрожали и зазвенели, жалуясь на судьбу.
        - Эван, что… что случилось? - голос Мэри дрогнул.
        - Этот идиот опять закрыл дверь на задвижку. Но это еще цветочки. Хуже то, что он ни в какую не хочет открывать дверь.
        - Но почему? - Мэри захлопала ресницами.
        - Мать твою! А я почем знаю?! - заорал Эван. - Только дразнит, сволочь этакая! Родного отца, да дразнит. Слышишь, слышишь, - Эван кивнул жене на дверь.
        В возникшей тишине Мэри отчетливо услышала мяуканье. Нет, не настоящее мяуканье, скорее пародию на него. Уж больно голос был человеческим.
        - Слышишь? - Эван повернул голову к жене. - Что я говорил? Негодник. Я с него шкуру спущу, дай только доберусь до него. Эту субботу он у меня надолго запомнит.
        - Эван! - воскликнула Мэри, хватая мужа за руку. - Дай я поговорю с ним, пожалуйста. Он послушается меня и откроет дверь. Вот увидишь.
        Эван метнул на жену сердитый взгляд, затем посмотрел на дверь и бросил:
        - Пробуй.
        Эван отошел на несколько метров от двери, оперся о стену и принялся наблюдать за женой. Мэри приблизилась к двери и прислушалась. В комнате Дэниела было тихо.
        - Дэниел, мальчик мой, ты меня слышишь? - спросила Мэри, смахнув выступившие на глазах слезы. - Дэниел?
        Мэри прислонилась ухом к двери, чтобы лучше слышать, но в ответ не раздалось ни звука.
        - Дэниел, ты меня слышишь? - Мэри закусила нижнюю губу. - Это я, мама. Открой, пожалуйста, дверь.
        В комнате послышались звуки, вслед за ними ушей Мэри достигло испуганное псевдомяуканье.
        - Издевается, гаденыш, - пробурчал Эван. Ладони его сжались в кулаки, затем разжались и опять сжались.
        - Дэни, - слезы ручьем побежали из глаз Мэри. - Прошу тебя, открой дверь. Пожалуйста.
        Новая порция пародии на мяуканье потревожила тишину квартиры.
        - У меня терпение не резиновое, - процедил Эван.
        - Дени, ну открой дверь, - Мэри прислонилась к двери и, не обращая внимания на соленый дождь из слез, заливающий ее лицо, принялась постукивать костяшками пальцем по двери. - Дени! Милый, прошу тебя. Что с тобой? Открой дверь.
        В ответ послышалось все то же мяуканье. Мэри вздохнула, прислонилась лбом к двери, закрыла глаза и замерла.
        «Молится что ли?» - подумал Эван, отстранился от стены и подошел к двери, преграждавшей путь в комнату сына.
        - Отойди от двери, - сказал он Мэри. - Молитва здесь не поможет. У меня в запасе есть более эффективное средство.
        - Что ты надумал? - Мэри открыла глаза и повернула голову к мужу. Тревога появилась на ее лице.
        - Неважно, - отмахнулся Эван. - Кому говорю, отойди от двери.
        Мэри лишь мотнула головой. Смятение и испуг застыли в ее глазах. Слезы тонкими ручейками продолжали сбегать по щекам и скулам.
        - Я кому говорю, отойди от двери! - Эван приблизился к Мэри, схватил за руки и оттолкнул в сторону. Мэри не удержалась на ногах и упала, едва не стукнувшись головой о стену.
        - Последний раз предупреждаю: или ты откроешь эту чертову дверь, или я за себя не ручаюсь, - Эван подошел к двери и занес руку с видимым намерением ударить по двери.
        Мэри с ужасом взирала снизу вверх на мужа. Зубы нервно покусывали сухие губы, слезинки одна за другой скатывались по щеке и падали на халат.
        Дэниел в кошачьем теле лежал на полу в коридоре и выглядывал из-за угла. С одной стороны ему было страшно от осознания того, что сейчас произойдет, но с другой, его терзало любопытство - ему очень хотелось посмотреть на себя - человека. То, что Дэниел-человек по какой-то причине не желал открывать дверь, ему казалось странным, а пародия на кошачье мяуканье, то и дело доносившаяся из комнаты, наоборот, казалась забавной.
        «Когда же он уже вышибет эту долбаную дверь, - подумал Дэниел, наблюдая за отцом с безопасного расстояния. - Вышибет ли он ее вообще, или я и дальше останусь в неведении о своем теле? Давай, сноси уже ее к чертовой матери!» - закричал Дэниел, напрочь забыв о том, что он кот. На миг охватившая квартиру тишина взорвалась кошачьим воплем.
        Напуганные криком Эван и Мэри Макмиланы одновременно повернули головы к коту.
        - Чего разорался, придурок?! - Эван стащил тапочек с ноги и запустил им в кота.
        Дэниел, как зачарованный, наблюдал за полетом тапочка. Если тело у него было кошачьим, то реакция осталась человеческой. Эван мог гордиться собой, пущенный им тапочек попал прямо в кошачью морду.
        Дэниел, почувствовав боль от удара, от неожиданности подлетел в воздух, шлепнулся на пол и несколько секунд затравленно озирался по сторонам, пока инстинкт самосохранения не заставил его броситься прочь из коридора, дабы отцу не взбрело в голову бросить в него и второй тапочек. В точности отцовского броска сомневаться уже не приходилось.
        Дэниел влетел на кухню и забился под стол. Сердце бешенно стучало в груди, тело дрожало, нос болел.
        «Он запустил в меня тапочком, - в сознании, словно рыба на крючке, забилась одна мысль. Скажи Дэниел эти слова вслух, в них явно сквозило бы недоверие. - Запустил… в меня… тапочком. В меня? Тапочком?!»
        Дэниел в недоумении уставился перед собой. Несмотря на то, что отец редко, но все же мог себе позволить рукоприкладство, Дэниелу было трудно поверить, что отец съездил его тапочком по морде. Даже то, что эта морда была мордой Тайги, которого он и сам в прошлом лупил, сейчас для него не имело никакого значения. Боль-то от удара чувствовал не Тайги, а он, Дэниел!
        «Идиот! - сознание Дэниела взорвалось от немого крика. - Ты бросил в меня тапочком! Идиот! Придурок! Тупица! Чтоб ты себя каждый день тапочком по морде лупил!»
        Дэниел зашипел и вонзил когти в пол, оставляя на паркете заметные отметины.
        «Вот тебе! Еще и еще!» - когти снова полоснули по паркету, и новые царапины появились на полу.
        Со стороны комнаты Дэниела послышался глухой стук и чертыхания Эвана Макмилана. Дэниел выбрался из-под стола и прокрался в коридор. Осторожно выглянув из-за угла, он бросил испепеляющий взгляд на лежавший неподалеку тапочек, затем посмотрел на отца. Тот повернулся боком к двери и плечом пытался ее выбить.
        - Чертова дверь, - прорычал Эван Макмилан. - С корнями вырву эту защелку, и пусть только попробует поставить ее заново. Шкуру живьем спущу.
        Мэри сидела на полу и продолжала лить слезы. Взгляд ни на секунду не отрывался от мужа. Ладони женщины были прижаты к губам, легкая дрожь сотрясала тело.
        - Да чтоб тебя! - Эван навалился на дверь всем телом. Та не выдержала очередного удара и распахнулась. Останки задвижки сорвались с петель и звякнули об пол в комнате.
        Эван ворвался в комнату и окаменел. На полу возле кровати на четвереньках стоял Дэниел. Тело его трясло. Глаза были широко раскрыты и смотрели на Эвана Макмилана с нескрываемым ужасом.
        Мэри бросилась в комнату вслед за мужем, желая во что бы то ни стало предотвратить избиение. Но едва она оказалась в комнате, как замерла рядом с мужем, пораженная увиденным.
        Как только родители скрылись в его комнате, Дэниел пробрался ближе к двери и заглянул в комнату.
        «Мое тело, - в сознание проникла мысль. - Это мое тело».
        Дэниел-кот растерянно опустился на задние лапы и посмотрел на Дэниела-человека. Он чувствовал смятение в груди. За смятением в сознание скользнуло ощущение одиночества. Как будто все уехали в другой город, а его забыли или еще хуже - оставили.
        «Что за хрень? - подумал Дэниел. - Дэниел я или нет? Если я Дэниел, то кто это стоит на четвереньках возле моей кровати? Как по мне, вот он и есть самый настоящий Дэниел Макмилан. Тело-то у него Дэниела. Тогда кто же я? Почему я осознаю себя Дэниелом, а не котом? Что за чертовщина?»
        Дэниел смотрел на человека на четвереньках и чувствовал, как в голове хаос только разрастается, грозя поглотить все его маленькое существо без остатка. Дэниел тряхнул кошачьей головой, затем закрыл глаза и застыл каменной статуей.
        Открыть глаза его заставил голос Мэри. Женщина положила руку на грудь и сказала:
        - Дэни? С тобой все хорошо?
        Дэниел-человек затравленно посмотрел по сторонам, сжался в комок и… мяукнул, затем снова и снова. Мэри прикрыла ладонью рот от изумления. Глаза распахнулись, тело сотрясла дрожь. Никогда прежде не видела она сына таким. Ужас, граничащий с паникой, застыл в его глазах, глазах, взгляд которых был больше свойственен животному, а не человеку. В них была жизнь, но не было того, что свойственно всем людям, того, что делает людей разумными. В них не было осознанности. И взгляд Дэниела, и движения, и манера поведения, - все свидетельствовало о том, что им движут инстинкты, а не разумность.
        Мэри вскрикнула, когда поняла это. Вскрикнул, а вернее мысленно заорал и Дэниел-кот, когда понял, что произошло на самом деле.
        «Это… это невероятно… этого не может… не может быть», - Дэниел затряс кошачьей головой, то ли желая избавиться от наваждения, то ли вытрясти человеческое сознание из кошачьего тела. Нет. Это было наваждение. Не больше. Не могло же на самом деле случиться то, что произошло. Не в XXI же столетии!
        «Это Тайги, - Дэниел расставил ноги и сверлил взглядом человека на четвереньках. Хвост его судорожно метался из стороны в сторону. - В голове у этого парня сидит Тайги, а я, Дэниел, сижу в голове у Тайги, в голове тупого и никчемного кота. О, нет! Как такое возможно?»
        Ноги отказались держать маленькое кошачье тельце. Перед глазами у Дэниела потемнело. Он завалился набок и потерял сознание.



        Глава 5. В теле животного

        Без сознания Дэниел пробыл недолго. Открыв глаза, он устремил опустошенный взгляд на Тайги. Тот все так же стоял на четвереньках, жался к кровати и время от времени издавал тихое мяуканье.
        - Да ты что, не видишь, что он издевается? - пришел в себя Эван Макмилан. - Дразнит, змееныш! - с этими словами Эван подскочил к Дэниелу, схватил его за шиворот и повалил на кровать. Замахнувшись, Эван нанес удар ладонью по лицу Тайги-человека. Тот взвизгнул, вскочил на четвереньки, выгнул спину и зашипел. Глаза Тайги бешенно вращались, тело тряслось, словно от холода, пальцы рук судорожно сжимались и разжимались, комкая одеяло.
        - Ах, ты ж, негодник. Немедленно прекрати! - Эван схватил сына одной рукой за шею, вторую занес для удара, но ударить не успел, Мэри подскочила к мужу и повисла на занесенной для удара руке.
        - Пошла прочь! - Эван отпустил на какой-то миг шею сына, вцепился в Мэри и оттолкнул ее.
        - Прошу тебя! Не бей его! - Мэри снова повисла на руке мужа. Лицо женщины было мокрым от слез. Ее тело сотрясала дрожь не менее сильная, чем и тело того, кто находился в теле ее сына. Но Эван снова оттолкнул ее. На этот раз сильнее. Мэри упала на пол, но быстро поднялась на ноги, чтобы не дать мужу ударить Дэниела. На какой-то миг она замерла, пораженная действиями сына. Тот зашипел, махнул рукой точь в точь как кот, когда ударил ее лапой, затем соскочил с кровати и бросился на четвереньках бежать из комнаты. Убежать далеко он не смог, Эван перехватил его на полпути к двери, бросил на спину и ударил по лицу ладонью.
        - Не смей! - кричал Эван Макмилан, избивая сына. - Хватит издеваться! Или, ей богу, всю душу из тебя выбью!
        Дэниел безразлично взирал на то, что происходило. Странная апатия охватила его разум и тело. На какой-то миг ему стало жалко этого трясущегося от страха юношу, лежащего на полу и пытавшегося защититься от ударов Эвана Макмилана. Но когда Дэниел подумал, что теперь в этом теле живет Тайги, то испытал даже легкое удовлетворение от процесса избиения. Так или иначе, теперь это не его тело, а значит, и не его заботы, связанные с ним. Он снова почувствовал отвращение к этому жалкому животному. Несмотря на то, что у этого животного было человеческое тело, оно продолжало оставаться животным - тупым, примитивным и беспомощным перед человеком.
        Но если кому-то и было дело до избиваемого юноши, так это Мэри Макмилан. В который раз она подскочила к мужу и схватила его за руку, и в который раз оказалась отброшенной в сторону. Тем не менее ее упорству и силе материнской любви можно было позавидовать, она снова и снова бросалась к мужу, пока в конце концов не заставила того отвлечься от сына. Эван вскочил на ноги и собрался было обратить гнев на жену, когда взгляд его задержался на мокром пятне, возникшем, словно по волшебству, под сыном. Какое-то время он взирал на него с высоты, пытаясь понять, что это такое. Не кровь же. Не так уж и сильно он лупил Дэниела. Догадка яркой кометой ворвалась в его сознание. Вместе с ней на губах появилась ухмылка.
        - Да никак обосцался, - Эван рассмеялся и схватил сына за ногу. Взгляд, брошенный на его мокрые трусы, подтвердил предположение. - Это ж надо такое. Взял и обосцался.
        Смеясь, Эван Макмилан направился прочь из комнаты сына. На пороге он остановился, обернулся и посмотрел на жену:
        - Я даю ему пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, убрать за собой и быть готовым ехать с нами в Эдинбург.
        Мэри стояла посреди комнаты и гладила сына по голове. Тот жался к ее ногам, хлопал глазами и ошарашенно поглядывал на Эвана Макмилана.
        - Да неужели ты не понимаешь! - взмолилась Мэри Макмилан. - Он же болен! Наш сын болен. Его надо к врачу вести, а не на день рождения ехать.
        - Болен? - Эван Макмилан казался удивленным. - С чего бы это? Вчера он не выглядел больным.
        - Я не знаю, что произошло, - Мэри смахнула слезы с глаз и провела рукой по волосам сына. - Но, Эван, посмотри на него. Неужели ты не видишь сам, что с ним что-то не так? Будет ли здоровый человек вести себя так, как он? Подумай хоть немного. Ты же так гордишься своим умом.
        Эван Макмилан нахмурил брови и устремил задумчивый взгляд на сына. В эти минуты тот действительно мало походил на человека. С его сыном явно что-то произошло. Это начал понимать и Эван Макмилан. Какое-то время он, молча, смотрел на сына, затем пожал плечами и сказал:
        - Если весь этот цирк - это нежелание избежать поездки в Эдинбург, тогда он на самом деле кажется больным. Хотя никак не могу понять, что с ним произошло такое, что он за ночь из человека превратился в идиота. Сходи с ним к нашему семейному доктору, мистеру Брауну. Посмотрим, что он скажет.
        Эван Макмилан вышел из комнаты сына и скрылся в гостиной. Мэри посмотрела на сына у своих ног, вытерла ладонью слезы с глаз и сказала:
        - Дэни, ты слышишь меня? Давай, поднимайся на ноги. Я проведу тебя в ванную. Тебе надо помыться, а потом мы съездим к мистеру Брауну. Давай, дорогой, - Мэри попыталась поднять Дэниела на ноги, но тот едва почувствовал, как руки оторвались от пола, мяукнул и плюхнулся назад на пол. Похоже, стояние на четырех конечностях ему нравилось больше. Мэри опять попыталась поднять Дэниела, и снова безрезультатно, едва руки оказывались в воздухе, Дэниел возвращал их на пол.
        - Что же мне делать, Дэни? Почему ты не хочешь становиться на ноги?
        «Потому что он кот, а коты передвигаются на четырех лапах. Разве непонятно?» - решил вмешаться Дэниел, до этого тихо наблюдавший за безуспешными попытками поставить Тайги-человека на ноги. Но вместо слов из пасти Дэниела послышалось мяуканье.
        «А чтоб тебя, - подумал Дэниел. - Никак не запомню, что с сегодняшнего дня я больше не говорун. Мяукун какой-то».
        Тихий вздох вырвался из груди Дэниела. Его взгляд устремился к Мэри, которая как раз обернулась, услышав мяуканье.
        - Тайги, что же мне делать с Дэниелем? - удрученно произнесла Мэри, глядя на кота, лежащего на полу в коридоре. - Удивительно, но повадки Дэниела так похожи на твои. Как же мне поднять Дэни на ноги? Не пойдет же он на четырех конечностях к мистеру Брауну?
        «Пристрелить. Что же еще с ним делать? Дэниел все равно я, а он тупой Тайги», - что-то похожее на улыбку появилось на кошачьей морде. Дэниелу понравилась его шутка. Чувство юмора у него все же осталось.
        Мэри Макмилан отвернулась от кота и посмотрела на сына.
        - А знаешь, мой дорогой, я знаю, что мы сделаем, - сказала она, опускаясь на колени и беря ладони сына в свои. - Тайги же ходит на задних лапах, когда я беру его за передние лапы. Может, и с тобой так получится? - Мэри оторвала ладони сына от пола и поднялась на ноги, увлекая за собой и Дэниела. Тот с опаской покосился на удаляющийся пол.
        - Вот видишь, как хорошо, - улыбка, очерченная ноткой грусти, появилась на лице женщины. - Теперь пошли в ванную.
        Мэри не спеша повела сына в ванную. Тот то и дело косился на пол, стены и потолок, будто видел их впервые. Но так оно и было, с высоты человеческого роста Тайги никогда прежде не видел свое место обитания.
        Дэниелу пришлось подняться и отойти в сторону, чтобы его тело и хвост не оказались под ногами у этой парочки. Какое-то время он провожал мать и кота в своем теле равнодушным взглядом, затем фыркнул и двинулся на кухню. Кошачье тело, как и человеческое, требует еды. Дэниел почувствовал урчание в своем маленьком животе. Странно, но урчание его маленького желудка оказалось едва ли не таким же громким, как и урчание человеческого желудка.
        «Такой маленький, а такой громкий, - подумал Дэниел, входя на кухню. - И как только в него могло влазить столько кошачьего корма, сколько съедал Тайги? Неужели и мне теперь предстоит провести остаток жизни у миски с кошачьим кормом? И какой жизни, раз в десять меньше человеческой!»
        Дэниел загрустил. Ткнувшись мордой в эмалированную миску, доверху наполненную кошачью кормом, Дэниел принюхался.
        «Запах ничего так. Да и на вид кажется съедобным, - подумал он, потягивая носом воздух. - Мясо как-никак. Куриное к тому же, а я курицу люблю. Ладно меньше рассуждений, больше дел».
        Дэниел взял зубами один кубик мяса, так осторожно, словно тот был драгоценностью, и проглотил.
        «Съедобно. Конечно, не утка по-пекински, но есть можно, особенно когда больше нечего», - Дэниел склонился над миской. Спустя некоторое время с едой было покончено. Приятная тяжесть поселилась в кошачьем желудке Дэниела. Он отошел от миски, запрыгнул на табурет и свернулся калачиком. Спать ему не хотелось, но вот полежать и завязать жирок он был не против.
        Скрипнула дверь в гостиной и, спустя мгновение, на кухню вошел Эван Макмилан. Открыв холодильник, он достал кусок копченого бекона и бросил на стол. Дэниел потянул носом. Бекон пах вкуснее, намного вкуснее кошачьего корма. Он всегда любил бекон. Он была таким нежным, таким сочным. Слюни начали заполнять рот Дэниела. Приятная тяжесть в желудке мгновенно была забыта, как и недавний прием пищи. Дэниел почувствовал голод, будто и не ел минуту назад. Словно зачарованный, Дэниел поднялся на лапы. Тело вытянулось струной по направлению к вожделенному куску аппетитного и ароматного мяса. Взгляд Дэниела, будто когтями вцепился в кусок бекона на столе и ни на секунду не желал его отпускать. Дэниел встал передними лапами на стол. Нос его дрогнул, втянув новую порцию воздуха, наполненного ароматом невероятного блаженства. Дэниел сглотнул. Кусок бекона был так близко, что, казалось, протяни лапу и дотронешься до него. Дэниел так и сделал, сопротивляться этому влечению все равно было бесполезно, да и глупо. Дэниел вытянул шею, протянул лапу и… получил подзатыльник от Эвана Макмилана.
        - Пошел вон, паразит! - рявкнул Эван, бросая на стол рядом с беконом булку хлеба.
        Удар оказался такой силы, что Дэниел слетел с табурета и проехал мордой по полу. Глаза защипало от слез. Поднявшись на ноги, он с ненавистью посмотрел на отца.
        «Чтоб ты подавился этим беконом», - Дэниел поморщился, чувствуя боль из-за недавнего соприкосновения морды с полом. Взмахнув хвостом, он вышел из кухни и направился в туалет. Откуда-то донеслось дикое мяуканье. От неожиданности Дэниел остановился, прислушался. Мяуканье неслось из ванной.
        «Какого черта этот придурок разорался?» - Дэниел приблизился к двери в ванную. Двери были заперты. Остановившись под дверью, он прислушался к доносившимся из ванной звукам.
        - Потерпи немного! Дэниел, да что же с тобой случилось?! Ты же никогда прежде не боялся воды!
        Крик матери утонул в вопле кота в человеческом теле. Из кухни донеслись торопливые шаги Эвана. Дэниел на всякий случай поспешил спрятаться в спальне родителей. Получить пинок под зад от отца ему совсем не хотелось.
        - Ты резать его собралась что ли?! - Эван пнул ногой дверь ванной. Заметив этот пинок, Дэниел почувствовал некоторое облегчение от осознания того, что убрался с дороги отца, не ровен час, этот пинок мог быть предназначен его мягкому кошачьему заду.
        - Я не могу понять, что с ним? - Мэри открыла дверь и посмотрела на мужа.
        - Он ни в какую не хочет мыться.
        Дэниел пробрался за спину отца и заглянул в ванную. Тайги-человек сидел в ванной, фыркал и ошарашенно вращал глазами.
        «Конечно не хочет, - внутренне ухмыльнулся Дэниел. - Коты же ненавидят воду».
        Дэниел вспомнил, как когда-то успел проверить это на собственном опыте, окунув парочку раз Тайги в ванную, наполненную холодной водой. Тогда Тайги здорово его поцарапал, пытаясь вырваться из рук.
        Вдруг Тайги вскочил на ноги, выпрыгнул из ванны, быстренько опустился на четвереньки и бросился прочь из ванной, при этом оттолкнув Мэри и едва не сбив с ног Эвана Макмилана. Светя голой задницей, он понесся в гостиную.
        Мэри вскрикнула. Эван раскрыл рот. На какой-то миг тишина воцарилась в квартире, раз или два прерванная удаляющимися мявками Тайги-человека.
        - Он что, с ума сошел? - Эван нахмурился.
        - Я не знаю, боже, не знаю, - Мэри принялась покусывать губы. - И это очень меня пугает. Как будто кто-то вселился в него. Как же мне с ним к доктору идти? На него же люди пальцем будут показывать, словно на сумасшедшего.
        - Позвони мистеру Брауну и попроси его прийти, тогда не придется никуда идти.
        - Только это и остается, - плечи Мэри поникли. - Что же с ним такое? Кто бы мне сказал?
        - Придет мистер Браун, вот он и скажет. Мне же эта клоунада уже порядком осточертела, и я собираюсь пойти прогуляться.
        - Эван, да никакая это не клоунада. Неужели ты еще не понял? Твой сын болен, серьезно болен. Неужели для того, чтобы убедиться в этом, тебе надо заключение доктора? Где же твои глаза?
        - Заключение доктора было бы очень кстати, - кивнул Эван. - А лучше заключение двух и более докторов. Глазам не всегда можно верить. Мы видим не то, что хотим, а то, что нам показывают.
        - Ох, Эван, Эван, - Мэри покачала головой и двинулась в гостиную вслед за сыном. - Чему же верить, как не собственным глазам?
        Эван двинулся за ней, за ними тенью скользнул Дэниел. Мэри вошла в гостиную. Эван остановился на пороге и окинул комнату взглядом в поисках сына. Того нигде не было видно.
        - Куда он подевался? Он же в гостиную бежал, - Эван устремил взгляд на жену.
        - В гостиную, - Мэри посмотрела по сторонам. Отодвинутое от стены кресло привлекло ее внимание. - За креслом прячется.
        - Надо же, какой идиот, - пробормотал Эван. - Я думал, там только кот любит прятаться. Нет, я лучше пойду. Сумасшедший дом какой-то.
        Эван Макмилан направился в прихожую и, спустя мгновение, вышел из квартиры, громко хлопнув входной дверью. Дэниел юркнул в гостиную и запрыгнул на диван. Мэри Макмилан подошла к креслу, за которым прятался сын.
        - Дэниел? Ты тут? - Мэри заглянула за кресло.
        «Нет, его там нет. Он за твой спиной, лежит на диване и смотрит на вас, идиотов, - пренебрежение появилось на морде кота. - А за креслом сидит придурок Тайги в моем теле и готов поспорить - от страха зубами стучит. К тому же не своими, а моими. Тупое, ни на что не годное животное».
        Мэри отодвинула кресло в сторону.
        - Давай, малыш, вставай, я отведу тебя в твою комнату, а затем позвоню мистеру Брауну, - взяв сына за руки, Мэри вывела его из-за кресла. Тот успокоился и теперь не казался Дэниелу таким придурком, как был немногим ранее, правда, время от времени пытался опуститься на четвереньки, да Мэри не позволила. А еще… Дэниел смерил Тайги неодобрительным взглядом.
        «Если бы он не светил моим э-э-э… достоинством, ему многое можно было бы простить, даже то, что он меня хорошенько поцарапал пару раз. И не стыдно ему. Блин. Не свое добро же показывает», - сердитое шипение вырвалось из пасти кота.
        - Успокойся, Тайги, - Мэри посмотрела на диван. - Ты же видишь, что не до тебя сейчас.
        «Удивила, - фыркнул Дэниел. - Когда у вас вообще было до меня дело?» Мэри повела Тайги-человека в комнату сына. Дэниел же остался лежать на диване. Раздражение охватило его маленькое нутро. Хотел бы он вернуться в свое тело. Да только как это сделать? Когти самопроизвольно выскользнули из пазух и вонзились в диван. В памяти всплыли события последних дней. Универ, вдова Дженкинс, магазин и знакомство с девушкой из Глазго. Кошачьи когти вонзились глубже в диван.
        «Знали бы о том, что произошло Патрик с Кэйлой. Вот посмеялись бы они. И эта, красавица с Глазго. Тоже смеялась бы. Все смеялись бы. Придурки. Наверное, это все же хорошо, что так все и произошло. Теперь я больше никогда не увижу ни этого идиота Патрика, ни эту шлюху Кэйлу. И учиться теперь не надо, и ходить куда не хочется тоже не надо, и делать. Никто теперь меня не заставит, никто не знает, что Дэниел стал котом. Теперь я буду сам по себе. Сам себе буду хозяином. А все остальные пусть горят синим пламенем. Буду одиноким, каким и всегда был. Так легче жить. Должно быть легче, - Дэниел почувствовал, как увлажнились глаза. Он попытался утереть глаза, да не получилось, лапа не рука, кистей нет. - Идиотская лапа. Совсем неудобная. Что теперь, с мокрыми глазами ходить? А если ветер? Так можно и глаза простудить. Лучше бы в обезьяну превратился. У нее хоть лапы на человеческие руки похожи».
        Откуда-то донесся шум. Дэниел соскочил с дивана и побежал на звук. Оказавшись в коридоре, Дэниел успел заметить Тайги, побежавшего в спальню. Из комнаты сына показалась Мэри.
        - Да что ж это за наказание-то такое? Теперь одеть его не могу.
        «Ты б его еще запеленала, - фыркнул Дэниел. - Где ты видела кошку или кота в одежде? Теперь этот придурок будет голяком бегать и меня позорить, вернее, мое тело. Нет, это уже не мое тело. С сегодняшнего дня это тело придурка Тайги, а мое тело теперь вот это, - Дэниел выпрямил передние лапы и довольно выгнул спину. - В чем-то оно даже лучше предыдущего. Гибче и выносливее. А еще у меня должно быть девять жизней. Интересно, это правда про девять жизней или чушь собачья? Ну, если кошка вдовы Дженкинс себе шею не свернула, когда падала с балкона, то, может, и есть парочка жизней в запасе. Хорошо было бы».
        Дэниел заглянул в спальню. То, что он увидел, заставило его расхохотаться. Правда, хохот у него получился не человеческий, а кошачий, череда фыркающих звуков, рвущихся будто наперегонки из пасти. Дэниел стоял и смотрел, как Тайги-человек пытается втиснуться в кошачью корзинку.
        «Вот придурок! Человеческое тело хочет засунуть в кошачью корзинку. Ну, разве не придурок? Всегда это знал», - Дэниел упал на спину и принялся кататься по полу, пофыркивая.
        - Мамочки, - Мэри приложила пальцы рук к губам. Взгляд ее метнулся от сына к коту, от кота к сыну. - Да вы что оба с ума посходили? За что же мне это? Дэни, - Мэри схватила сына за руку. - Как же ты не понимаешь, что это корзинка Тайги? Она же такая маленькая, а ты такой большой. Ну почему ты не хочешь полежать на кровати в своей комнате? Что же это такое творится? - Мэри попыталась поднять сына на ноги, но тот мяукнул и упал на корзинку. Корзинка затрещала, словно закричала от боли, и развалилась.
        - Дэни, что же ты наделал? Где же теперь Тайги спать будет? - всплеснула руками Мэри.
        Но ее мнимого сына это вряд ли озаботило. Он скрутился калачиком на обломках корзины и задремал.
        Мэри хотела, было, его разбудить, но махнула рукой, развернулась и направилась к телефону. Сейчас у нее было только одно желание. Чтобы мистер Браун как можно быстрее приехал и вылечил ее сына.



        Глава 6. Мистер Браун

        Дэниел лежал на табурете в кухне и наблюдал за тем, как Тайги-человек, склонившись над кошачьей миской, выхватывал зубами кусочки мяса и проглатывал. Дэниел фыркнул и ударил лапой по крышке табуретки, затем снова и снова. Совсем недавно он обнаружил еще один способ выразить смех. К частому фырканью добавились удары лапой.
        «Он такой смешной, - думал Дэниел. - Хотя идиоты все смешные. У него есть руки, а он хватает мясо зубами. Мозги совсем не соображают. Видели бы это отец с матерью. Точно, инфаркт получили бы».
        Желанию Дэниела сбыться было не суждено, Мэри закрылась в гостиной и ждала приезда мистера Брауна, а Эван Макмилан еще не вернулся с прогулки.
        Насытившись, Тайги-человек принялся лакать воду из соседней тарелки, затем посмотрел по сторонам, заметил деревянный брусок, прислоненный к стене, и двинулся к нему. Приблизился к бруску, выгнул спину и положил на брусок пальцы рук. Дэниел не сразу понял, что собрался делать Тайги. Но когда тот принялся двигать пальцами по бруску вниз-вверх, ему все стало понятно. Тайги точил когти!
        «Ну и дубина! У тебя же когтей нет. Ногти только посдираешь», - Дэниела передернуло, когда он представил раны на пальцах от содранных ногтей.
        Тайги понадобилось немного времени, чтобы понять, что он что-то не то делает. Острая боль пронзила его руки, и из-под парочки ногтей показалась кровь. Зашипев от боли, Тайги отскочил от бруска, словно от змеи. Взглянув на брусок, будто на заклятого врага, он лизнул поврежденные ногти и вышел из кухни, вернее, выполз, так как передвигался на коленях и ладонях. Дэниел проводил Тайги недоумевающим взглядом, затем поднял голову и устремил взгляд на стол. Нос задвигался, вдыхая запахи, несшиеся со стола.
        «Зато у меня теперь нюх шикарный. Вот бекон учуял, - Дэниел повел носом. - Ага, точно - бекон».
        Дэниел заскочил на стол, где лежали нарезанные, но так и не съеденные Эваном Макмиланом кусочки копченого бекона, выбрал на вид самый аппетитный и принялся за трапезу.
        «Вкуснятина, - Дэниел вонзил зубы в мясо. - Это тебе не кошачий корм. Я б эту вкуснятину каждый день ел».
        Кусочка бекона Дэниелу вполне хватило, чтобы насытить маленький кошачий желудок. Облизавшись, он спрыгнул со стола и направился прочь из кухни. Но, оказавшись в коридоре, остановился, так как заметил Тайги. Тот как раз выползал из туалета.
        «Хорошо, что хоть к туалету он был приучен», - подумал Дэниел. Дождавшись, пока Тайги скроется в спальне, Дэниел забрался в туалет и мгновение спустя выскочил оттуда пулей.
        «Ну и вонь! - Дэниел забежал в свою комнату и запрыгнул на кровать. В памяти всплыла куча кала в кошачьем судочке. - Тупой придурок! Унитаз для чего предназначен?! Теперь мне некуда в туалет сходить. Хотя…» - Дэниел соскочил с кровати, выбрался в коридор и двинулся к ванной. Спустя минуту он уже выходил из нее довольный тем, что нашел выход.
        Клацнул ключ в замке, входная дверь открылась, и на пороге возник Эван Макмилан. Дэниел метнулся к себе в комнату, запрыгнул на кровать, прижался к ней телом и устремил взгляд в коридор. В коридоре слышался шум, затем он переместился на кухню, вернулся в коридор и начал приближаться к комнате Дэниеля. В дверном проеме возник Эван Макмилан, окинул комнату взглядом, принюхался и шагнул в сторону раскрытой туалетной двери.
        «Что сейчас будет», - пронеслось в голове Дэниеля.
        Эван Макмилан скрылся с глаз. Дэниел спрыгнул с кровати и стал пробираться к выходу из комнаты. Не успел он пройти и метра, как тишину квартиры взорвал крик Эвана Макмилана.
        - Твою мать! - орал Эван Макмилан. - Дебил! Обосрал весь туалет! Я его мордой в говно засуну!
        Из гостиной выскочила Мэри Макмилан.
        - Что случилось? - в глазах женщины поселились тревога и страх.
        - Зайди в туалет и посмотри, что натворил этот идиот, - отозвался Эван Макмилан, остановившись у входа в спальню. - У него точно мозги не на своем месте. Но я знаю, как вставить ему их на место.
        Мэри подбежала к туалету. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы увидеть, что произошло.
        - Не трогай его. Я все уберу, - женщина забежала в туалет, и в тот же миг в квартире зазвучала соловьиная трель.
        - Это мистер Браун, - донесся голос Мэри из туалета. - Эван открой, пожалуйста, ему дверь.
        Эван Макмилан что-то буркнул под нос и направился в прихожую. Мэри Макмилан вышла из туалета и двинулась за ним. Дэниел услышал, как открылась входная дверь.
        - Здравствуйте, Эван, Мэри, - Дэниел узнал голос мистера Брауна, их семейного врача.
        Дэниел выбрался в коридор и выглягул из-за угла. Да, это был он, мистер Браун, среднего роста седовласый мужчина с волевым лицом, живыми глазами и задумчивым взглядом. В черном пальто, идеально выглаженных брюках, лакированных туфлях, шляпе-котелке и с кожаной сумкой-портфелем мистер Браун больше походил на вычурного и педантичного англичанина, чем на прагматичного и веселого шотландца. Дэниел вспомнил, что последний раз он видел мистера Брауна несколько месяцев назад, когда подхватил воспаление легких.
        - Мистер Браун! - воскликнула Мэри. - Как хорошо, что вы пришли.
        - Как только смог, как только смог, - мистер Браун повесил шляпу на крючок в стенке, снял пальто и разулся. - Что у вас произошло? По телефону, Мэри, вы показались мне очень взволнованной, настолько, что я мало что понял из того, что вы сказали. Прошу прощения.
        - Это все Дэниел. С ним что-то не так, мистер Браун.
        - Я помню, вы говорили что-то про кошек.
        - Вам просто это надо увидеть, мистер Браун. Давайте я проведу вас к нему.
        - Что ж, ведите, Мэри. Посмотрим, что не так с Дэниелем, - мистер Браун взял в руки портфель и проследовал за Мэри в спальню. Эван Макмилан остался на кухне. Дэниел же пробрался в спальню и спрятался под кроватью. Тайги лежал на остатках кошачьей корзинки и спал.
        - Только не пугайтесь, мистер Браун, когда увидите Дэниела, - предупредила доктора Мэри, когда они вошли в спальню. - Но это совершенно не тот человек, который был прежде. Я начала даже сомневаться, человек ли он вообще.
        - О, Мэри. За свою врачебную практику я многое повидал, поэтому не думаю, что ваш сын меня чем-то удивит. Где же он? Я не вижу его, - мистер Браун окинул взглядом спальню.
        - Он за кроватью, - сказал Мэри.
        - Ах, вот оно что. Что ж он там делает-то? Прячется от меня? - мистер Браун улыбнулся и прошел за кровать. Увидев Тайги-человека, он повернул голову к Мэри и спросил. - А почему он голый?
        - Он не позволяет одеть себя, - вздохнула Мэри.
        - Хм… Не позволяет одеть себя? - мистер Браун почесал кончик носа. - Расскажите мне подробнее обо всем, что случилось с вашим сыном. Начиная с того момента, когда вы заметили, что с ним что-то не так.
        Пока Мэри рассказывала, мистер Браун неотрывно смотрел на спящего Тайги-человека, руки были сложены на груди, нижняя губа была поджата, а пальцы правой руки поглаживали гладко выбритый подбородок. Закончив говорить, Мэри посмотрела на сына, затем перевела взгляд на доктора. Тот молчал и казалось что-то обдумывал.
        - Очень интересно, - наконец пробормотал мистер Браун. - Но пока ничего конкретного не могу сказать. Для начала мне надо осмотреть мальчика. Вы не против, если я разбужу его?
        - Нет, - Мэри мотнула головой.
        - Хорошо, Мэри. Если вы не против, я хотел бы остаться с Дэниелем наедине.
        - Хорошо, мистер Браун. Если я понадоблюсь, буду на кухне, - Мэри Макмилан развернулась и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь.
        - Что ж, Дэниел, для начала попробуем тебя разбудить, - мистер Браун склонился над Тайги и потряс того за плечо.
        Несколько секунд ничего не происходило, затем Тайги открыл глаза, зевнул, потянулся и встал на четвереньки. Взгляд его пробежался по комнате, на миг замер на мистере Брауне. Тайги опять зевнул, свернулся калачиком и собрался, было, вернуться к прерванному занятию, но мистер Браун поднял его за руку и усадил на кровать. Тайги посмотрел в глаза доктору и завалился на бок.
        - Интересный случай, - пробормотал мистер Браун, раскрыл портфель и достал медицинский молоточек, после чего снова усадил Тайги и принялся водить молоточком перед его глазами. Казалось, это действие доктора заинтересовало Тайги. Взгляд его стал более цепким и живым. Но вскоре Тайги надоело наблюдать за молоточком, он завертел головой и начал мяукать. Дэниел выбрался из-под кровати и взобрался на стул. Усевшись на задние лапы, он принялся наблюдать за доктором. Мистер Браун проверил рефлексы, пощупал пульс и зачем-то заглянул в глаза Тайги.
        - Рефлексы слегка заторможены, - сказал Мистер Браун, складывая инструменты назад в портфель. - Пульс учащен, зрачки расширены. Хм. Этот парень считает себя животным, котом, если быть точным. Шизофрения что ли? Диссоциативное расстройство идентичности? Но для такого заключения необходимо наличие хотя бы двух личностей, которые регулярным образом по очереди контролировали бы поведение мальчика. У него же человеческая личность исчезла напрочь. По сути, у него вообще нет никакой личности. Здесь что-то с восприятием. Без клинических исследований не обойтись.
        Какое-то время мистер Браун наблюдал за Тайги, затем взял портфель и вышел из комнаты. Дэниел спрыгнул со стула и побежал следом. Кому-кому, а вот ему было очень любопытно, к чему пришел мистер Браун в результате своих нехитрых манипуляций с молоточком и другими медицинскими принадлежностями.
        В прихожей мистер Браун оставил портфель, сам же снял с вешалки пальто и зашел на кухню. Дэниел скользнул следом и спрятался под стол.
        - Мистер Браун, вы уже уходите? - Мэри оторвала взгляд от духовки, где пеклись пироги, и посмотрела на доктора.
        - Да, Мэри. Мне надо идти. Договорился о встрече, - сказал мистер Браун, надевая пальто.
        - Может, хотя бы чаю с пирогами попьете?
        - Спасибо, Мэри, но как-нибудь в другой раз, - мистер Браун переместился в прихожую.
        - Мистер Браун, вы можете мне сказать, что с Дэниелем?
        - К сожалению, у меня нет однозначного ответа на ваш вопрос, Мэри. Дэниела стоит показать психиатрам. Были у меня подозрения на шизофрению, на диссоциативное расстройство идентичности, но утверждать что-либо не берусь. Нужны более глубокие исследования. Пока что эти выходные Дэниелу лучше побыть дома. Тишина, спокойствие, здоровый сон и еда - это лучшее из того, что необходимо сейчас вашему сыну. Кстати, хотел спросить. У Дэниеля не было в последнее время никаких травм головы? - мистер Браун обулся и стряхнул штанины, словно от пыли.
        - Нет, насколько мне известно, - покачала головой Мэри.
        - А в детстве были травмы головы?
        - Нет, - Мэри снова качнула головой.
        - Хорошо. Значит физическую травму, как причину заболевания можно исключить. Хорошо, Мэри. Мне надо идти. На следующей неделе я свяжусь с вами. До свидания, - мистер Браун подхватил портфель и вышел из квартиры.
        - До свидания, - отозвалась Мэри и медленно закрыла за ним дверь. Вернувшись на кухню, Мэри опустилась на табурет и смахнула рукой выступившую на глазах слезинку.
        - Что ж такое произошло с Дэниелем, что даже доктора ничем помочь не могут? Как будто подменил кто.
        Из зала вышел Эван Макмилан.
        - Мистер Браун уже ушел? - спросил он, войдя на кухню.
        - Только что.
        - Что он сказал?
        - Он не знает, что с нашим сыном, - Мэри уронила голову на колени и залилась горючими слезами.
        - Так и сказал? - Эван Макмилан приподнял бровь.
        - Сказал, нужны какие-то исследования дополнительные, - Мэри подняла голову и посмотрела на мужа.
        - Ладно, только не плачь. Ты же знаешь, я этого не люблю.
        - Знаю, но поделать с собой ничего не могу. Это мой ребенок, и как любая мать я хочу, чтобы мой ребенок был здоров. У меня сердце кровью обливается, но тебе этого не понять.
        - Ну, конечно, - хмыкнул Эван Макмилан, направляясь прочь из кухни. - Я же тупой.
        - Ты не тупой, - прошептала Мэри, роняя голову на колени. - У тебя просто нет сердца.
        Едва отец покинул кухню, Дэниел выбрался из-под стола и побежал в свою комнату. Запрыгнув на кровать, он растянулся на боку и выгнул спину.
        «Подозрения на шизофрению, - Дэниел вспомнил слова мистера Брауна и фыркнул. - А еще какое-то там расстройство личности. Сам ты шизофреник и растроенная личность. Сказал бы - бес вселился, так нет, сразу шизофреником называет… Да-а-а, не повезло Тайги. По врачам затаскают беднягу. Ну и черт с ним, главное, чтобы меня не трогали».
        В комнату вошла Мэри. Бросив взгляд на кота, развалившегося на кровати сына, она подошла к балконной двери и открыла ее.
        - Проветрю немного комнату, Тайги. Запах здесь нехороший, несвежий, - Мэри подошла к кровати и присела на краю. Рука ее потянулась к коту и коснулась его мягкой шерсти.
        - Горе у нас, Тайги, - сказала Мэри, гладя кота. - Что-то случилось с Дэниелем, и никто не знает, что с ним.
        Капелька слезинки скатилась по щеке женщины и упала на грудь. Мэри хлюпнула носом и вытерла глаза.
        «Шизофрения у него. Личность у него того, растроилась», - Дэниел зафыркал. Ему стало весело, когда он снова вернулся воспоминаниями в недавнее прошлое.
        Мэри от неожиданности отдернула руку и с удивлением посмотрела на кота. Дэниел воспользовался моментом, выскользнул из-под руки матери, спрыгнул с кровати и забрался под стол.
        «Как мне надоели ваши сопли, а еще эта рука. Себя гладь, меня-то зачем?»
        - Дэниел недовольно фыркнул и свернулся в калачик возле батареи.
        Мэри проводила кота удивленным взглядом, затем поднялась и покинула комнату.
        «Вот это здорово. Было бы хорошо, если бы вообще никто не заходил в эту комнату. Что вам здесь, сахаром посыпано?»
        Ветер дернул за штору, колыхнул тюль и заиграл волосками на теле кота.
        «Как-то скучно вот так целые дни проводить. Лежать и ничего не делать, нет, я так не могу. Я не кот, хоть и тело кошачье», - Дэниел выбрался из-под стола, вышел на середину комнаты и завертел головой, думая, чем бы себя занять. Внезапно взгляд его зацепился за штору, вновь потревоженную вездесущим ветром. Дэниел приблизился к балконной двери, скользнул в дверной проем и оказался на балконе, затем запрыгнул на коробку из-под компьютера, с нее перебрался на деревянный ящик, а с ящика - на подоконник. Дэниел осторожно выглянул наружу. Внизу виднелся пустой внутренний дворик, с трех сторон окруженный домами: двухэтажкой, в которой жил Дэниел, трехэтажкой напротив и четырехэтажкой справа. Слева, за проволочным забором, протянулась серая полоска автомобильной дороги. Чуть дальше виднелась громада холма Говен, а еще дальше убегали на север к Грампианским горам пустоши - вотчина шотландских ветров, серых туманов и пьяных дождей, глухих дебрей и диких холмов.
        Дэниел приподнялся на передних лапах, вытянул тело стрелой и устремил взор по направлению к Грампианским горам. Нос его ожил, задвигался вместе с усами, будто пытаясь унюхать воздух далеких, укрытых небесным облачным одеялом гор. Налетевший порыв ветра заставил Дэниела вжаться в подоконник, вцепиться в него когтями всех четырех лап, чтобы не упасть с балкона. Проверять количество собственных жизней у Дэниела не было никакого желания.
        Дэниел отодвинулся от края подоконника и вновь устремил взор на невидимые отсюда пустоши.
        «Вот там тебя точно никто не достанет. Там и людей, раз-два и обчелся. Но далеко, да и холодно там. Здесь теплее», - Дэниел бросил последний взгляд на дорогу, бежавшую неподалеку, затем перевел его на темное, клубящееся тяжелыми облаками небо и соскочил с подоконника на пол.
        Вернувшись в комнату, Дэниел почувствовал голод.
        «Что-то это тело слишком быстро расходует энергию», - подумал он, направляясь к выходу из комнаты. Пробравшись на кухню, Дэниел направился прямиком к кошачьей тарелке. У тарелки он остановился, посмотрел на ее содержимое, затем запрокинул голову, пытаясь разглядеть что-нибудь повкуснее на столе. Не удовлетворившись увиденным, он запрыгнул на стул, стал передними лапами на стол и окинул его взглядом полным надежды. Увы, надеждам Дэниеля сбыться было не суждено, чего-нибудь вкусненького на столе не было.
        До слуха Дэниела донесся звук шагов. Пока он искал, куда спрятаться, на кухню вошел отец. Заметив кота на стуле возле стола, он стащил с ноги тапок и запустил его в кота. Дэниел взвизгнул, когда тапок врезался ему в бок, чуть не сбив со стула. Спрыгнув на пол, кот метнулся в коридор, но по дороге успел получить пинок под зад от Эвана Макмилана.
        - Я тебе покажу, как лезть на стол, - пробурчал Эван Макмилан, надевая на ногу тапок. - Знай свое место, кот.
        Дэниел влетел в свою комнату и спрятался под стол. Его кошачье сердце колотилось, глаза готовы были выскочить из орбит.
        «Идиот. И это еще отец называется, - Дэниел закрыл глаза и попытался успокоиться. - Пинки, летящие в мою сторону тапки - вот мое будущее в этой квартире. Я здесь никому не нужен, так зачем мне здесь оставаться? Жизни здесь для меня все равно не будет. Или тапочком убьют, или умру от объятий матери, а то и чего доброго с ума сойду в четырех стенах с шизофреником Тайги. Нет, не могу я здесь оставаться. Лучше там, - Дэниел выбрался из-под стола и снова выскочил на балкон. Взобравшись на подоконник, он снова устремил взор в сторону невидимых отсюда Грампианских гор. - Там… там никто меня не будет пинать. И тапочки в меня кидать никто не будет, - Дэниел почувствовал соленую воду на губах. Скатываясь с глаз, она прокладывала тонкие дорожки на шерсти, увлажняла его кошачью мордочку и падала на деревянный подоконник. - Далеко? Ничего страшного… Не пойду так далеко… Вон туда пойду, - Дэниел сместил взгляд правее от холма Говен. - К Лох Ломонду. В лесу у Лох Ломонда спрячусь и буду жить себе в тишине и спокойствии. И никто меня там не найдет, потому что никому я не нужен».
        Раздался раскат грома. Небо пронзила молния, и на землю хлынула вода. Пронзительно задул ветер, засвистел, застонал и попытался сбросить кота с балкона. Но тот вцепился когтями в подоконник и все смотрел и смотрел в сторону Лох Ломонда. Ни завывания ветра, ни косые струи дождя, ни грохот небесных барабанов, ни вспышки небесных огней, - ничто, казалось, не способно было отвлечь Дэниела от далекого Лох Ломонда. Он еще долго так сидел, промокший, продрогший, но не отступивший. В конце концов, утомленный борьбой со стихией, он вернулся в комнату, забрался под стол и уснул.



        Глава 7. Побег

        Дэниел открыл глаза и потянулся. Выбравшись из-под стола, он прислушался. В квартире было тихо, если не брать во внимание посапывание Тайги. Тот лежал на кровати, поджав ноги, и спал. Дэниел обернулся. На улице было светло. Солнечные лучи играли на окнах, прыгали по шторе и спускались на пол. Ветерок колыхал штору, шелестел в листве берез, росших во внутреннем дворике.
        Дэниел поднял лапу и накрыл ею солнечное озерцо, раскинувшееся прямо у его ног. Лучи заискрились на кошачьей лапе, шерсть вспыхнула, словно пламя костра, лизнувшее сухую ветку. Дэниел выбрался на балкон и вскочил на подоконник. Яркое утреннее солнце заставило его зажмуриться. Едва Дэниел оказался на подоконнике, неугомонный ветерок оставил в покое листву деревьев и устремился к нему. Дэниел почувствовал, как шерсть ожила под легкими, неуловимыми касаниями ветерка.
        Дэниел открыл глаза и окинул взглядом внутренний дворик. Откуда-то неслись голоса, где-то слышался смех, играла музыка. Парочка воробьев затеяли игру в догонялки. Прыгая друг за дружкой, они оглашали округу громким чириканьем. Прилетела горлица, уселась на березовую ветку и стала наблюдать за воробьями.
        Дэниел устремил взгляд вверх, туда, где невесомое стадо белых упитанных барашков лениво двигалось по белесо-голубому небу. Дэниел вытянул шею и повел носом. Прохладный майский утренний воздух приятно холодил ноздри, забирался глубже и наполнял его маленькие кошачьи легкие. Странное чувство возникло в груди Дэниела. Легкое и светлое, как солнечный луч, оно с каждой секундой ширилось все больше и больше, и вот уже все кошачье тело Дэниела приятно трепещет, возбужденно вздрагивает, отзываясь на внутренние чувственные вибрации. Дэниелу казалось, что он никогда прежде не ощущал ничего подобного. В какой-то миг ему захотелось, чтобы это чувство никогда его не покидало. Оно было таким теплым, таким ласковым, таким влекущим и, как оказалось, таким мимолетным. Облако скрыло солнце, чириканье воробьев смолкло, горлица улетела, разговоры и смех поутихли. Приятное чувство начало покидать кошачье тельце, тая, как ночной туман тает на Стерлингской равнине под первыми лучами восходящего солнца. С неким сожалением Дэниел вспомнил последние минуты своей жизни. Тело его вытянулось, лапа скользнула вверх, выпуская
когти, будто способные уцепиться за ускользающее чувство, схватить его, задержать. Но нет. Дэниел почувствовал разочарование, когда чувство покинуло его, оставив лишь легкое дразнящее послевкусие. Тихий вздох вырвался из кошачьей груди.
        - Кьюткит! Котик мой! - Дэниел вздрогнул, услышав голос справа от себя. - Что ты тут делаешь?
        Дэниел повернул голову на звук.
        «Ее только здесь не хватало», - Дэниел почувствовал раздражение при виде вдовы Дженкинс. Та сидела в кресле в своем ужасном на вид, по мнению Дэниела, черном, больше похожем на траурное, одеянии и пила чай с конфетами. Одна рука старухи была занята чашкой, вторая гладила спину кошки, лежавшей на ее худых, иссушенных временем коленях. Кошка, с белой пушистой шерстью и большими зелеными глазами, вытянулась на всю длину старушечьих коленей и искоса поглядывала в сторону неба, покой которого то и дело тревожила пролетающая птица.
        Вдова Дженкинс отпила из чашки и поставила чашку на подоконник. Освободившаяся рука потянулась за одной из конфет, горкой лежавших на стеклянной тарелочке.
        - Познакомься, Кьюткит, - вдова Дженкинс опустила голову и посмотрела на кошку на коленях. - Это Куини. Куини, познакомься с Кьюткитом. Он очень красивый котик. Ты не находишь? - старуха бросила конфету в рот, взяла обеими руками кошку и положила ее на подоконник. Та недовольно мяукнула и уселась на задние лапы. Внезапно уши кошки навострились, взгляд упал на траву внутреннего дворика. Парочка воробьев после небольшой передышки возобновила игру. Воробьиные крики вновь наполнили окрестности и привлекли внимание кошки.
        - Разве она не прекрасна, Кьюткит? - вдова Дженкинс провела рукой по спине любимицы. - Я думаю, вы были бы с ней неплохой парой. Как думаешь, Мэри согласится чтобы ты э-э-э… подарил моей Куини несколько миленьких кьюткитиков? - старуха хихикнула и погладила кошку по голове.
        «Чтоб тебя! - тихое шипение вырвалось из груди Дэниела, когда он представил, как „дарит“ этой глупой кошке котят. - Озабоченная старая дура. Видеть тебя не могу. Сама дари своей кошке таких же, как и она, тупых котят».
        Дэниел спрыгнул с подоконника и вернулся в комнату. Тайги все еще спал, что было впрочем-то и неудивительно, учитывая наличие в его голове кошачьих мозгов.
        «Спит да ест, ест да гадит, гадит да спит, - Дэниел фыркнул. - Был никчемным животным, стал никчемным человеком».
        Почувствовав жажду, Дэниел покинул комнату и двинулся на кухню. По дороге он заглянул в гостиную, отец все еще спал, впрочем, по воскресеньям он всегда долго спал. В отличие от матери, которая, судя по звукам, доносившимся из кухни, уже была там и готовила завтрак. Дэниел принюхался. Баранья похлебка! Его любимая! Дэниел мысленно облизнулся. С горохом, перловкой, капустой и много еще чем.
        «Чертово кошачье тело», - на Дэниеля снова накатила волна ностальгии по прошлому, в котором ему ничто не мешало съесть пару наваристых тарелочек вкусной похлебки.
        Дэниел вошел на кухню. Запах похлебки щекотал ноздри и будил аппетит.
        - Привет, Тайги, - сказала Мэри, заметив кота. Грустная полуулыбка появилась на ее лице. Дэниел присмотрелся, глаза матери были потухшими. Под глазами появились темные круги. Веки казались слегка припухшими. Что-то кольнуло в груди Дэниела. Жалость к матери тихой, крадущейся поступью попыталась скользнуть в сознание, но тут же была выгнана. Дэниел ненавидел, когда его жалеют, ненавидел он жалеть и других.
        - А я похлебку готовлю. Дэниел ее очень любит, - Мэри вздохнула и смахнула выступившую на глазу слезинку. Отвернувшись от кота, она принялась помешивать ложкой варево, то и дело всхлипывая.
        «Толку от того, что люблю», - Дэниел приблизился к тарелке с водой и склонил над ней голову. Утолив жажду, он с сожалением посмотрел на плиту, откуда несся такой желанный аромат, затем посмотрел на тарелку с кошачьим кормом, стоявшую возле тарелки с водой.
        «Ни один корм не сравнится с похлебкой, особенно такой, которую готовит… готовит ма… К черту сантименты», - Дэниел фыркнул, прогоняя грусть из сердца, после чего с ненавистью взглянул на кошачий корм и вышел из кухни. В коридоре он едва не столкнулся с отцом. Тот в одних трусах и майке шел на кухню.
        Заметив отца, Дэниел замер. Но ступор прошел быстро, едва он вспомнил вчерашние отцовские пинки. Хвост плетью метнулся в сторону. Лапы прижались к полу. Тело сжалось и превратилось в пружину, готовую незамедлительно выстрелить и бросить тело вперед, прочь от опасности. Дэниел почувствовал, как крупная дрожь начала сотрясать его тело. Дыхание сорвалось. Дэниел не выдержал напряжения, зашипел, ощетинил шерсть на спине и рванул в свою комнату, едва не сбив с ног отца.
        - Пришибленный кот! - понесся ему вслед крик отца. Через мгновение над головой Дэниеля просвистел тапочек, врезавшись в дверь ванной, он отлетел к спальне, на полу которой и замер подошвой кверху в оцепенении, боясь шевельнуться, дабы не привлечь к себе лишнего внимания и снова не отправиться в головокружительный полет по просторам хозяйской квартиры.
        «Сам ты пришибленный, - подумал Дэниел, влетая в свою комнату. - Нормальные тапочками не бросаются, даже в животных».
        Оказавшись в комнате, Дэниел запрыгнул на кровать и лег головой к двери, так, на всякий случай: люди странные существа, никогда не известно, что им может взбрести в голову в ту или иную минуту. Но нет, погони не было. Дэниел перевел дух и оглянулся, затем еще раз. Что-то ему показалось странным. В комнате явно что-то изменилось с того времени как он ушел на кухню.
        «Ну, конечно же! - догадался Дэниел. - Тайги куда-то подевался. В спальню, наверное, перебрался? Ну и черт с ним. Моя кровать. Пусть к себе в корзинку лезет. Как раз его размер».
        Дэниел зафыркал, затрясся и перекатился на другой бок. Успокоившись, он положил голову на передние лапы и закрыл глаза.
        Тихое, даже робкое мяуканье, сродни тонкому писку, коснулось ушей Дэниела. Не будь у него острого кошачьего слуха, он бы его ни за что не услышал. Дэниел поднял голову и прислушался, пытаясь понять, где находится источник звука. Мяуканье неслось с балкона. Дэниел поднялся и посмотрел на балкон. Кроме неясного темного пятна, проглядывавшего сквозь штору, больше он ничего не увидел. Дэниелу стало любопытно. Он спрыгнул с кровати и побежал на балкон. Ушей снова настигло мяуканье. На это раз это было не то тихое мяуканье, которое он слышал ранее. Нет, это мяуканье издавал кто-то другой. Дэниел сразу понял это, когда услышал это громкое, недовольное горловое мяуканье. Любопытство начало сильнее терзать Дэниеля.
        Скользнув под шторой и тюлью, Дэниел выскочил на балкон и замер, пораженный увиденным. На узком подоконнике на коленях стоял Тайги и издавал едва слышимый писк. Верхняя часть тела его оказалась тесно прижата к подоконнику, зад был приподнят, пальцы рук царапали дерево подоконника. На лице застыло страдальческое выражение. Вид Тайги выражал покорность, смирение и даже некое заискивание перед тем, вернее той, которая завладела его вниманием. Это была белая красавица вдовы Дженкинс, кошка Куини. Куини сидела чуть дальше на подоконнике и наблюдала за воробьями, прыгавшими по веткам берез. Тайги она, казалось, совершенно не замечала, лишь изредка бросала в его сторону недовольный взгляд.
        «Как ты только забрался туда, дубина, - подумал Дэниел, заметив Тайги на слишком тонкой для человеческого тела полоске подоконника. - Ты же свалишься, дурья твоя башка».
        - Эй, ты чего туда забрался? - донесся снизу чей-то крик.
        - Дэниел? Дэниел Макмилан? Ты что вытворяешь? Разбиться хочешь? - послышался еще один.
        «Придурок, слезай оттуда! Ты чего меня позоришь?!» - заорал Дэниел внутри кошачьего тела.
        Недовольный кошачий визг взорвал балкон, заставив вздрогнуть Тайги и отвлечь от воробьев Куини. Кошка отвернулась от улицы и посмотрела на возмутителя спокойствия. Заметив Дэниеля, она встала на все четыре лапы и зашипела, затем развернулась и скрылась на балконе вдовы Дженкинс.
        Дэниел зашипел кошке вдогонку, выскочил с балкона и принялся бегать по квартире, оглашая ее воплями, чтобы привлечь внимание родителей. Только они могли забрать того идиота с балкона, иначе тот обязательно свалится во внутренний дворик, разобьется к чертовой матери, перед этим здорово опозорив Дэниела.
        «Тайги сошел с ума! Он хочет прыгнуть с балкона! Уберите придурка с балкона!» - кричал Дэниел, бегая по квартире.
        Кошачий визг метался из комнаты в комнату, бился о стеклянные плафоны на люстрах, падал на пол и с новыми силами устремлялся к потолку.
        Из гостиной выбежал Эван Макмилан, на ходу стаскивая тапочек с ноги, за ним из кухни показалась перепуганная Мэри Макмилан.
        - Какого ты разорался?! - завопил Эван Макмилан, замахиваясь тапочком.
        - Тайги, что случилось, малыш?! - воскликнула Мэри Макмилан. Тапочек понесся по воздуху в сторону визжащего Дэниела. Но тот, наученный горьким опытом, не стал дожидаться, пока тапочек настигнет его, бросился бежать в свою комнату, ни на секунду не прекращая вопить. Эван стащил с ноги второй тапочек и побежал за котом. За ними устремилась и Мэри.
        Оказавшись в комнате, Дэниел понесся на балкон, надеясь, что кот в человеческом теле все еще там, а не лежит со сломанной шеей на зеленой траве внутреннего дворика.
        Тапочек успел настичь Дэниела в тот самый момент, когда он готовился проскочить под шторой. Вонзившись стрелой в пушистый кошачий зад, он заставил Дэниела врезаться мордой в порог двери, ведущей на балкон. Дэниел охнул и растянулся на полу. Звезды засверкали перед его кошачьими глазами. Острая боль раскаленной иглой вонзилась в его сознание. Дэниел попытался подняться, но какая-то неведомая сила схватила его за шкирки и подняла в воздух.
        До помутневшего сознания Дэниела донесся крик Мэри. Дэниел собрался, было, уже проститься с жизнью, когда неведомая сила вернула его на пол, вслед за этим раздались чертыхания Эвана Макмилана и стон Мэри Макмилан.
        Зрение начало возвращаться к Дэниелу. Он поднял голову и увидел, как Эван Макмилан кинулся на балкон, схватил сына за шею и стащил с подоконника.
        - Ты что надумал, мать твою?! - орал Эван Макмилан, вталкивая Тайги-человека в комнату. Тот что-то визжал, пытался отбиваться, но хорошая затрещина заставила его умолкнуть.
        - Людей решил насмешить?! - Эван Макмилан толкнул Тайги-человека, и тот растянулся прямо у ног Мэри. - Еще раз такое увижу, пеняй на себя! - Эван Макмилан дал еще одну затрещину сыну, после чего хорошенько выругался и вышел из комнаты.
        Мэри опустилась на колени и погладила сына по голове.
        - Что ж ты надумал, Дэни? - Мэри всхлипнула, закусила губу и расплакалась. - Неужели хотел броситься с балкона? А обо мне ты подумал? Как же мне жить после этого?
        Тайги вжался в пол у ног Мэри, ошалело вращал глазами и тихо попискивал. Мэри подняла его на ноги и помогла добраться до кровати. После вернулась к балкону и взяла на руки кота.
        - Тайги, малыш, так вот почему ты так кричал? - Мэри провела рукой по спине кота. - Ты просто хотел сообщить нам о Дэни. Малыш, как же тебе больно должно быть, - Мэри вытерла слезы с глаз и погладила кота по голове. - Бедный Дени. Его ни на секунду нельзя оставить одного. Бедняга, он даже не понимает, что хотел совершить.
        «Да ничего он не хотел совершить, - подумал Дэниел, приходя в себя. - Кастрировать надо было кота, тогда не было бы таких проблем», - Дэниел вздохнул. Рука матери снова коснулась спины, после чего оставила его в покое.
        Мэри положила кота на кровать возле сына и вернулась к балкону, закрыть балконную дверь, после чего бросила взгляд на сына, смахнула с глаз слезу и вышла из комнаты.
        Дэниел посмотрел на Тайги. Тот успокоился. Лежал тихо, только изредка тишину комнаты тревожило его сопение.
        «Довольно с меня этого придурка. Устал я от боли и от летающих тапочек. При первой же возможности сбегу из дома, туда, где никто меня не найдет. Подальше от людей. Кроме как причинять боль и страдания другим, они больше ни на что не способны. Прочь, прочь отсюда, туда, где только вереск колышется, да ветер среди диких холмов стонет», - Дэниел соскочил с кровати и выбежал в коридор.
        «Открыл бы кто входную дверь», - Дэниел приблизился к входной двери и остановился. Деревянная, покрытая тонким слоем лака, с двойным замком и защелкой. Нет, такую без помощи со стороны ни одному коту даже с человеческим разумом не открыть.
        Дэниел постоял под дверью, будто ждал, что она сама распахнется и выпустит его на свободу. Но дверь была безучастна к кошачьим желаниям. Словно холм над путником возвышалась она над котом, поблескивая своим одним глазом-глазком.
        Дэниелу ничего не оставалось, как нырнуть под кухонный стол, в полумраке которого и дожидаться подходящего для побега момента. Шанс представился довольно скоро. Мэри, хлопотавшая на кухне, вдруг решила вынести мусор. Взяв кулек с мусором, она открыла входную дверь и вышла за порог квартиры.
        Дэниел почувствовал, как сильно забилось кошачье сердечко в груди. Он поднялся с пола и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к входной двери. Дэниелу стало страшно. Всю свою жизнь он провел в этой квартире и теперь вот собрался покинуть ее. Навсегда. Навсегда?! Дэниел почувствовал, как его тельце задрожало. Здесь, в квартире, у него был кров, было тепло и не надо было думать о пропитании. А там, за порогом, его ждет неизвестность. Возможно еще большие страдания, чем здесь.
        Едва Дэниел вспомнил о страданиях, о летающих по воздуху тапочках и недавнем столкновении с балконным порогом, страх начал тонуть как снег под лучами солнца. Дэниел приблизился к двери и выглянул наружу. Если он не сделает это сейчас, то не сделает никогда. Сейчас вернется мать, и дверь снова окажется такой же неприступной, как и прежде. Спуститься к мусорному баку и выкинуть пакет с мусором - много времени не надо.
        «Или сейчас, или никогда. Или пинки и тапочки в квартире, или свобода и уединение среди пустошей».
        Дэниел прислушался. Внизу скрипнула дверь, ведущая в подъезд. Никак мать возвращается.
        «Или сейчас, или никогда. Сейчас!» - Дэниел протиснулся в проем и метнулся к деревянному ящику, примостившемуся у соседской двери.
        Спрятавшись за ящиком, Дэниел прижался брюхом к холодной плите пола. В голове стучали молоточки, тело подрагивало от напряжения, хвост дернулся в сторону, словно желая выдать местонахождение кота, но тут же, следуя мысленному усилию, вернулся за ящик и обвился вокруг кошачьего тела.
        На первом этаже послышались шаги. Кто-то прошагал по площадке и начал подниматься по ступенькам. Звук шагов послышался в пролете между первым и вторым этажами. Сомнений в том, кому принадлежали шаги, больше не оставалось. Мэри Макмилан возвращалась с улицы. Звук шагов раздался совсем рядом. Дэниел выглянул одним глазом из-за ящика. На ступеньках, ведущих на второй этаж, показалась худощавая фигура матери. Дэниел вернул голову за ящик и замер, малейшим шорохом боясь выдать свое местопребывание. Скрипнула входная дверь. Раздался щелчок, и Дэниел остался на площадке один. Тишина водопадом обрушилась на Дэниела. Дэниелу казалось, что он никогда прежде не ощущал такую мрачную, давящую на сознание тишину. В какой-то миг ему захотелось вернуться в квартиру, но он подавил панику усилием воли, выбрался из-за ящика и начал спускаться вниз по ступенькам.
        Оказавшись на первом этаже, Дэниел не спеша приблизился к выходу из дома. Выглянув наружу, Дэниел зажмурился, так как яркие солнечные лучи пробежались по его телу, резанули по глазам и продолжили движение дальше.
        Дэниел открыл глаза. В нескольких метрах от него виднелся небольшой участок асфальтированной дорожки, а за ним раскинулся внутренний дворик. С левой стороны виднелся сеточный заборчик, где-то за ним должна была проходить дорога.
        Парочка старушек сидела на лавочке, одной из нескольких подпиравших массивную кирпичную стену трехэтажного дома напротив. Старушки о чем-то живо беседовали, то и дело поглядывая на второй этаж противоположного дома. Их взгляды были настолько целенаправленны, что Дэниел даже не сомневался, что является объектом их наблюдения.
        «Теперь о ненормальном Дэниеле Макмилане весь город будет знать, и все благодаря пришибленному коту в человеческом теле, у которого инстинкты взыграли при виде кошки, - Дэниел фыркнул. - Ну, ничего. Это уже не моя забота».
        Дэниел выбрался из подъезда и потрусил в сторону сеточного заборчика. Где-то там должен был находиться проход и каменная лестница, выводящая на дорогу. Спустя мгновение Дэниел уже прыгал вверх по ступенькам, и вскоре перед ним раскинулась узкая полоса асфальтированной дороги. Большей частью дорога была пустынной, лишь изредка то одна, то другая машина тревожила ее своим присутствием. Дэниел посмотрел по сторонам. Редкие прохожие не обращали на него внимания. Это было и к лучшему. Повернув направо, Дэниел потрусил в сторону холма Говен.


        Едва скрипнула входная дверь, Тайги поднял голову, принюхался и слез с кровати. Плюхнувшись на руки, он пополз в коридор. На пороге комнаты он остановился и выглянул из-за угла. У входной двери сидел комок шерсти, один из его соплеменников, и смотрел на входную дверь. Выждав какое-то время, комок шерсти поднялся на ноги и выскользнул из квартиры.
        Тайги проводил его безразличным взглядом, развернулся и пополз назад к кровати. Хотелось спать.



        Глава 8. Догхантеры

        Дэниел неспешно семенил по Крофтхед-роуд. Впереди посреди равнины возвышался Стерлингский замок. Дэниел не собирался заходить на территорию замка. Ему там делать было нечего. Толпы туристов, видимые даже с этого расстояния у входа в замок, вызывали одно лишь неприятие. Дэниел всегда старался избегать людных мест, сейчас же, после того что с ним произошло, и подавно. Любого человека Дэниел начал воспринимать как врага, поэтому завидев издалека фигуру человека, он сворачивал в сторону в поисках обходного пути. Дэниел чувствовал странное отторжение ко всему человеческому роду. Такое отторжение могло бы испытывать дикое животное. Дэниел не был диким животным, да и вообще животным он не был, по крайней мере, ему так казалось. Несмотря на то, что его нынешнее тело было телом самого что ни на есть настоящего животного, в частности, кота, разум его был человеческим. Именно это обстоятельство заставляло Дэниела считать себя больше человеком, чем животным. Только вот была одна проблема: в глазах других людей он был самым настоящим животным, если быть точнее, то котом породы скоттиш-фолд с редким тигровым
окрасом. Поэтому встречаться с людьми Дэниелу совершенно не хотелось. В его памяти ярким метеором горели воспоминания о недавнем прошлом, в котором он испытал от человека больше боли, чем радости. Человек был слишком жестоким существом, чтобы желать с ним встречи. Избегать любой встречи с человеком - вот какой была главная задача у Дэниела. Дэниел знал, там, где человек - там страдания и боль, где нет человека - счастье и свобода. Сейчас Дэниел хотел лишь одного - добраться до Лох Ломмонда и там затеряться среди гор и лесов. К сожалению, Лох Ломмонд не был совершенно безлюдным местом, хватало там и туристов, и местных, но его территория была огромной, поэтому Дэниел нисколько не сомневался, что ему удастся найти там для себя подходящее убежище. В любом случае, этот вариант нравился Дэниелу больше, чем дикие пустоши Хайленда. Там людей было мало, но вот расстояние, которое стоило преодолеть, было слишком большим для небольшого коротколапого животного.
        Дэниел свернул с дороги и побежал через поляну к видневшемуся неподалеку кладбищу Балленджех. Кошачьи лапы мягко и бесшумно касались земли, укрытой зеленым травяным ковром. С семенящего шага Дэниел перешел на бег прыжками, затем снова сбавил темп. В какой-то миг он почувствовал, как его охватывает волна невероятного удовольствия от осознания совершенства его нового тела.
        «Черт! Да оно действительно лучше, чем предыдущее! - подумал Дэниел, ощущая гибкость, легкость и грацию кошачьего тела. - А если бы я мог разговаривать, было бы вообще замечательно. Хотя зачем мне это умение? С кем я собрался разговаривать? С собой? Ну, для этого речь мне совершенно не нужна».
        Дэниел обогнул стороной кладбище Балленджех и устремился дальше к Балленджех-роуд. Теплые лучи солнца нежно касались кошачьего тельца, заботливо одаривая его теплом и пробуждая чувство непонятной радости в груди. Дэниел почувствовал, что улыбается. Внутренне. Внешне его кошачья улыбка больше походила на оскал. Так мог бы скалиться тигр при виде жертвы.
        Добежав до Балленджех-роуд, Дэниел остановился. Слева к небу возносился каменный утес со Стерлингским замком наверху. Утес казался Дэниелу гигантским кораблем, бороздящим просторы Стерлингской равнины. Для того, чтобы увидеть Стерлингский замок, Дэниелу пришлось здорово запрокинуть голову. Глядя на утес и на замок его венчающий, Дэниел чувствовал, как в груди рождается нечто сродни благоговению. Сердце затрепетало, по телу пробежала мелкая дрожь. Дэниел даже не заметил, как рот его приоткрылся, и округу наполнило тихое восхищенное мяуканье. Дэниел за свою жизнь видел Стерлингский замок не одну тысячу раз, но сколько помнил, не испытывал ничего даже близко похожего на то чувство, что ожило в его груди в эти минуты.
        Неизвестно, сколько Дэниел еще простоял бы, созерцая красоту Стерлингского замка, если бы не собачий лай, раздавшийся совсем рядом. Сначала Дэниел не придал ему большого значения. Но по мере приближения собачьего лая, у Дэниела в груди все больше и больше росло беспокойство. Чувствуя раздражение, Дэниел отвернулся от Стерлингского замка и посмотрел в сторону лающих собак. Лай доносился со стороны Бэк О'Хилл-роуд, невидимой из-за небольшого подлеска, раскинувшегося по обе стороны от Балленджех-роуд. Дэниел поднялся на задние лапы, чтобы дальше видеть. Тревога ворвалась в его сознание, требуя к себе пристального внимания. Дэниел окинул взглядом округу, не понимая причины тревоги. Собак он не боялся, даже бездомных. Не раз бросал в них камни. Дэниел осмотрелся в поисках камней. Так, на всякий случай. Собаки разные бывают: и бешеные, и не очень.
        Из-за деревьев выбежала стая собак и побежала в сторону кладбища Балленджех. Дэниел поднялся на задние лапы и замер сусликом. Ближайшая к Дэниелу собака повернула голову, заметила его и залаяла. В тот же миг все собачьи головы обернулись к Дэниелу. Глаза собак зарыскали вдоль Балленджех-роуд. Заметив кота, собаки издали многоголосый лай и понеслись к нему. Дэниел опустился на передние лапы и оглянулся в поисках камней. Камней было предостаточно.
        «Безмозглые собаки, - Дэниел ухмыльнулся и направился к ближайшему булыжнику. - Похоже кое-кого надо проучить».
        Дэниел потянулся за камнем и вздрогнул, когда вместо привычной руки увидел кошачью лапу. - «Черт! Я же кот! Опять забыл. Когда-то такая забывчивость может мне дорого обойтись или даже стоить жизни. Чертов человеческий разум. Как я могу думать о себе как о животном, если разум у меня чело?.. - Дэниел замер и посмотрел в сторону приближающихся собак. - Я - кот. Они - собаки. Собаки и коты ненавидят друг друга, а если так, то… Деру!!! - кто-то завопил внутри Дэниела. - Паскудство! Они же разорвут меня на части!»
        Дэниел прыжками понесся вдоль дороги. Сзади несся собачий лай. Холод ворвался в сознание Дэниела, когда он понял, что лай не отдаляется, а, наоборот, приближается.
        «Точно разорвут! Дурацкие кошачьи лапы!» - в эти секунды безумной гонки кошачье тело с короткими лапами уже не казалось Дэниелу великолепным. Строение тела собак, как и длина их ног, было намного лучше приспособлено к бегу, чем кошачье, особенно на большой дистанции. Дэниел чувствовал, как выдыхается. Дыхание сбилось. Мышцы на ногах заныли, жалуясь на выпавшую им горькую участь. С сожалением Дэниел понял, что изнеженное, не знавшее улицы тело Тайги если и способно бегать, то только на кухню к миске с кормом или в туалет к судку.
        «Нет, нет. Я не хочу умирать. Не хочу!!!» - Дэниел почувствовал, как холод когтистой лапой ухватил за сердце.
        Слева показались дома. Между ними Дэниел заметил проход, свернул туда и выбежал на поле. Слева возносился Замковый холм со Стерлингским замком на вершине, справа, в отдалении, виднелась Раллок-роуд.
        Дэниел понесся вперед, с ужасом осознавая трагичность ситуации, в которую попал. Лай слышался совсем рядом. Похоронным маршем звучал он в ушах Дэниела, заставляя трепетать сердце от страха. Ох, как неприятно было ощущать себя жертвой. Ужасно неприятно! Дэниел боялся обернуться. Ему казалось, что зубы собак вот-вот вонзятся ему в спину. Он уже чувствовал боль, которая должна была взорвать его сознание с секунды на секунду. Его шерсть щетинилась от одной мысли, что совсем скоро тигровый окрас станет темно-красным от крови, бегущей из страшных ран, нанесенных собачьими клыками. Дэниел чувствовал, что это произойдет и совсем скоро. Лапы готовы были в любую секунду отказать. Сердце безумно колотилось, грозя разорваться и забрызгать кровью всю округу. Воздуха не хватало. Легкие жгло огнем.
        «Я не могу… - мысли в голове Дэниела носились как безумные. - Больше не могу… Мне больно… Лапы… лапы отваливаются. Я их уже совсем… не чувствую. Умереть… Лучше умереть, чем терпеть эту боль… Горлом кверху… Упасть… Тогда будет не больно… Наверное… Клыки вонзятся в горло и все… Тогда будет все…»
        Дэниел готов уже был грохнуться на мягкую траву и застыть в ожидании быстрой смерти. И все же что-то в груди удерживало его от этого шага. Лапы, как и прежде, возносили тело вверх, бросали вперед, стараясь унести прочь от опасности. Жажда жизни все никак не желала покидать это маленькое кошачье тельце.
        «Чертов инстинкт самосохранения, - Дэниел почувствовал, как страх начал уступать место злости. - Сдохнуть и все! Конец мучениям. Зачем ты только нужен? Тупой инстинкт! Тупой пережиток прошлого! Не даст умереть!»
        По правую сторону от Дэниеля панорама поля слилась в одну сплошную линию, по левую мелькали деревья Замкового холма. Едва взгляд Дэниела зацепился за деревья, в тот же миг в его груди затеплилась надежда.
        «Как только мне это раньше в голову не пришло! - сознание Дэниеля заполнил поток мыслей. - Я же кот, а где коты прячутся от собак? На деревьях!»
        Словно второе дыхание открылось в груди Дэниеля. Лапы наполнились новыми силами, боль в груди поутихла, надежда окрепла. Дэниел рванул к ближайшему дереву, высокому ильму. Дэниел не думал о том, как он взберется по его вертикальному, без единого сучка стволу. Главное было до него добраться, а там видно будет. Если разум у него человеческий, то тело - кошачье, с цепкими острыми когтями на пальцах. Нижние ветви дерева находились метрах в двух от земли, не так уж и много для кота, правда, для кота полного сил, а не для едва ли не издыхающего от перенапряжения всех членов.
        Добежав до подножия Замкового холма, Дэниел начал прыжками взбираться вверх по склону. Пять метров до вожделенного дерева… четыре… два… Дэниел рванул к дереву. Тело взмыло вверх, когти выскользнули из пазух и вонзились в ствол дерева. Где-то за спиной раздалось клацание зубов. Но Дэниел ничего не замечал. Все его внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться на стволе, и не просто удержаться, а взобраться по нему наверх, к нижней ветви, обещавшей безопасность и отдых в тени раскидистой кроны дерева.
        Дэниел напряг мышцы на задних лапах, прижался к стволу и выбросил тело вперед, затем снова и снова. Мышцы ныли от перенапряжения. Рот пересох. Было невероятно жарко. И, тем не менее, Дэниел снова и снова бросал тело вверх, карабкаясь по стволу, подальше от воя, несшегося снизу, поближе к безопасности. Наконец-то, обессиленный, но довольный Дэниел втащил тело на нижнюю ветку дерева, обхватил ветку лапами и свесил голову вниз. Улыбка тронула его губы. Стая собак бесновалась внизу, жадно пожирая кота глазами. Дэниел насчитал семь собак в стае. К своему удивлению среди них он узнал немецкую овчарку и колли. А он-то думал, что за ним гнались дворняги.
        «На кой черт заводить собаку, чтобы ее потом выгнать на улицу? - подумал Дэниел, наблюдая за собаками. - Глупые люди».
        Лай под деревом стоял невероятный. Дэниел хотел, было, подняться на ноги и прогуляться по ветке, дабы подразнить собак, но сил подняться уже не было. Дэниел закрыл глаза. Легкий ветерок шелестел листвой, шевелил шерсть на спине, приятно лаская измученное тело.
        «Какое блаженство, - Дэниел открыл глаза. - Как хорошо, что я не сдался. А ведь мог. Глупый. Тогда бы я не почувствовал такого удовлетворения как сейчас. Никогда не думал, что боль и страдания могут привести к такому невероятному удовлетворению. Как приятно. Чертовски приятно. Будто заново родился».
        Дэниел оторвал взгляд от собак и устремил его вперед, туда, где возвышался холм, покрытый островками вереска. На этом холме находился Стерлингский гольф-клуб. Но гольф-клуб Дэниела совершенно не интересовал, да и не любил он никогда гольф. Просто возле холма Раллок-роуд вливалась, словно приток в реку, в Дамбартон-роуд, та уходила вдаль, прочь от Стерлинга, к Лох Ломонду.
        Тишина под деревом заставила Дэниела опустить глаза вниз. Собаки перестали лаять. Взгляд их скользил по полю и упирался в машину, ехавшую по Раллок-роуд. Проехав с десяток метров, машина свернула на поле и потащилась к Замковому холму, прямо к тому месту, где собаки сторожили кота. Собаки почувствовали неладное. Кто-то залаял, кто-то заскулил, кто-то отбежал от холма с видимым намерением смыться отсюда как можно быстрее. Только то, что основная часть стаи все еще была возле дерева и напряженно вглядывалась вдаль, не позволяло остальным спастись бегством от странного ворчащего металлического чудовища.
        Машина остановилась метрах в пятидесяти от Замкового холма. Теперь Дэниел мог рассмотреть ее. Фургон, выкрашенный в желто-зеленые цвета. Сбоку виднелась надпись. Что именно было написано на фургоне Дэниел разобрать не смог. Наблюдая за машиной, Дэниел вспомнил, что раз или два уже видел такие фургоны. Правда, что это были за фургоны, он не знал.
        Мгновение спустя из машины вышли двое мужчин в желтых комбинезонах. Они о чем-то разговаривали, то и дело бросая взгляды в сторону собак. Затем один из них направился к задним дверцам фургона. Когда вернулся, в руках у него Дэниел заметил два каких-то длинных предмета, очень похожих на ружья.
        Дэниел посмотрел на собак. Те, казалось, расслабились. Многие из них улеглись в тени дерева и высунули языки. Частое дыхание собак было таким громким, что даже Дэниел, лежавшей на ветке в нескольких метрах от них, слышал его. Но некоторые из собак - здоровенная немецкая овчарка и одна небольшая дворняга, навострив уши, продолжали рассматривать пришельцев.
        Внезапно овчарка взвизгнула, завертелась волчком, зубы заклацали, пытаясь ухватить что-то торчавшее в боку. Не прошло и полминуты, как ноги овчарки подкосились и она, скуля, повалилась на землю. Глаза собаки закрылись, тело замерло. За овчаркой завизжала дворняга, за ней еще одна и еще.
        Дэниел пробежался взглядом по полю до машины.
        «Догхантеры! - догадался Дэниел. - Ловцы бездомных собак». Еще одна собака взвизгнула, прежде чем другие сообразили, что с парочкой двуногих что-то не так и пустились наутек. Но убежать удалось только одной собаке, маленькой рыжей дворняге с коротким хвостом и безволосым тельцем. Другие же собаки остались лежать там, где их настигла пуля догхантера.
        «Вот вам! - обрадовался Дэниел. - Будете знать, как охотиться за кошками! Теперь будете охотиться за кошками на небесах».
        Дэниел поднялся на ноги. Откуда ни возьмись появились силы. Возможно, стоило сказать «спасибо» отдыху, который наполнил кошачье тело новыми силами. Дэниел посмотрел на тела собак взглядом полным презрения и собственного превосходства.
        «Жалко, что не я лично пристрелил вас. С каким бы я удовольствием это сделал».
        Шум двигателя привлек внимание Дэниела. Машина догхантеров тронулась с места и поползла к собакам, устлавшим телами подножие Замкового холма. Дэниел уселся на задние лапы и принялся наблюдать за машиной. Та остановилась возле тела немецкой овчарки. Из машины показались два догхантера.
        - Смотри, какой здоровый, - кивнул на тело собаки один из догхантеров, молодой, не больше тридцати лет, шарокоплечий, невысокий, с круглым лицом и золотистыми волосами.
        - Да, хор-рош, - согласился второй догхантер, внешним видом походивший на флешера, краснолицый, темноволосый, с руками-граблями. - На таком и заработать можно хор-рошо. Продать кому.
        - Ну да. Пастухам из Хайленда.
        - Вот-вот. И я про это.
        - Надо подумать над этим. Но потом, - светловолосый распахнул задние дверцы фургона и достал из машины металлическую клетку, бросил на землю, открыл, наклонился и ухватил овчарку за передние лапы. - Помоги-ка мне этого кобеля в клетку забросить.
        Темноволосый схватил собаку за задние лапы и вдвоем с напарником запихнул ее в клетку. Остальных собак постигла та же участь, не прошло и десяти минут, как все собаки были помещены в клетки, которые затем сложили в фургон. Покончив с собаками, догхантеры облокотились о капот машины и закурили.
        - Шон, - темноволосый повернулся к светловолосому. - Будем ехать в приют, завернем ко мне домой.
        - Эт зачем, Рон? - светловолосый харкнул и сплюнул слюну на землю, затем засунул сигарету в рот и принялся попыхивать.
        - Я все думаю про дойча, - темноволосый кивнул куда-то назад, после чего принялся чесать моливший о бритье подбородок. - Такую собаку жалко усыплять. Да и шелти хорош. За них можно хорошо выручить. Предлагаю оставить их у меня дома, остальных отвезем в приют. Сам знаешь, стоит только привезти пса в приют, его сразу регистрируют, а после этого попробуй продать. С работы могут погнать. А я рисковать работой не хочу. Сам знаешь, кризис хренов по миру гуляет. Продадим кобелей, деньги поделим. И все будут довольны. И мы, и собаки, - темноволосый осклабился и подмигнул товарищу.
        - Да я и не против совсем, - отозвался Шон. - В наше время деньги лишними не бывают. Правду говоришь, кризис по миру гуляет, деньжат искать заставляет, - Шон рассмеялся.
        - Складно-то как говоришь, - ухмыльнулся Рон. - Прям как Бернс.
        - А то, - хмыкнул Шон. - А ты и вправду думаешь, что этих собак, как и всех предыдущих, тоже решат усыпить?
        - А хрен их знает. Слышал, усыпление зверушек скоро уже не в моде будет.
        - Думаешь, все эти разговоры про стерилизацию больше, чем слухи?
        - Думаю, да. В современном мире и у животных права появились. Гуманность требует человеческого к ним отношения. Вот и будут зверушек стерилизовать, а затем на волю отпускать. Живите, родимые, только вот о потомстве забудьте.
        - Не сказал бы, что это более гуманно, - Шон сплюнул и отбросил окурок в сторону.
        - Кто его знает, что гуманно в нашем мире, а что нет, - Рон пожал плечами.
        - Не наше это дело, о гуманности говорить. Нам надо работу выполнять. За нее-то нам деньги и платят. Пора ехать. Прыгай в кабину.
        - Тут ты прав. Гуманность - не наша забота, - Шон развернулся и двинул к дверце кабины.
        Рон докурил сигарету, скомкал окурок и бросил под ноги. Наступив на окурок, он вдавил его в землю и собрался последовать примеру напарника, когда замер, услышав шипение.
        Дэниел слушал разговор догхантеров. С каждым новым словом, сказанным кем-то из догхантеров, настроение его портилось. Собаки оказывается живы, а он-то думал, что они понесли заслуженное наказание и теперь будут кормить червей. Недовольное шипение вырвалось из груди Дэниела. Вот именно это шипение и услышал один из догхантеров, Рон.
        Едва шипение достигло его ушей, он поднял голову в поисках источника звука. На лице догхантера отразилось удивление, когда среди зеленой листвы он различил комок шерсти.
        - Вот те на! - воскликнул светловолосый, поворачиваясь к товарищу, топтавшемуся у передней двери машины со стороны пассажирского сиденья. - Эй, Шон! Ты глянь, кто у нас тут. Скотиш-фолд как я посмотрю.
        Темноволосый поднял голову и устремил взгляд на дерево.
        - Так вот кого они сторожили, - кривая улыбка тронула губы Шона. - Кота на дерево загнали. Скотиш-фолд говоришь? Ага, кажись, правда, он. Ошейник видишь? - Шон повернулся к Рону.
        - Нет. Бездомный получается. Что ж, придется забрать с собой. Красивый, черт! Только вот если бы не скотиш-фолд, можно было бы и себе оставить, а так каждый второй их брат попадается.
        - А ты что хотел? Как-никак наш, родной, шотландский. Я бы удивился, если бы нам все время персы попадались. Надо снять его с дерева.
        - Я за ним точно не полезу, - Рон запрокинул голову и посмотрел на кота. - Давай, неси петлю и сачок.
        Дэниел сидел на ветке и наблюдал за догхантерами. Про собак он забыл, едва услышал о том, что догхантеры решили и его с собой забрать.
        «Ну, уж нет, - подумал Дэниел, вскакивая с места. - Я с вами ехать никуда не собираюсь. Убирайтесь к черту!»
        Шерсть на спине кота встала дыбом, морда исказилась от гнева. Шипение снова встревожило округу.
        - Эй, Шон, - Рон обернулся в поисках товарища. - А клиент-то наш агрессивный. Давно, небось, по помойкам шастает. Одичал.
        - А мы его сейчас быстро приручим, - Шон выглянул из-за фургона.
        Спустя мгновение он появился, держа в руках большой сачок и раскладной шест с петлей на конце.
        - Держи сачок, - Шон протянул сачок Рону. - А я ему петлю на тело закину. Спина Дэниеля изогнулась, и сердитое шипение понеслось к догхантерам, когда он увидел орудия их труда.
        «Идите к черту! - шипел Дэниел. - Убирайтесь по-хорошему!»
        Дэниел затрясся от страха. Если его поймают, можно забыть о свободе, Лох Ломонде, а может, даже и о жизни, если решат его усыпить. Нет, он не должен попасться в руки к этим живодерам. Дэниел завертел головой в поисках спасения. Путь вниз был отрезан догхантерами, оставался путь наверх или… Дэниел посмотрел по сторонам. Рядом росли деревья, можно попробовать перебраться на одно из них, по нему спуститься на землю и бежать, бежать, пока опасность не останется далеко позади.
        Дэниел почувствовал, как что-то коснулась шерсти. Взгляд, брошенный в сторону, сообщил о петле, бесшумно подбиравшейся к жертве.
        «Нет!!! - завопил Дэниел, отскакивая в сторону. - Не дамся!!!»
        Петля, словно на привязи, понеслась за котом. Кошачья лапа взметнулась вверх и нанесла удар по противнику. Дэниел зашипел и запрыгнул на ветку повыше, после чего принялся ошалело выискивать глазами путь к дальнейшему отступлению.
        - Чтоб тебя! - чертыхнулся Рон, отводя шест с петлей в сторону. - Не дается, зараза.
        - Уж больно дикий, смотрю, - отозвался Шон, держа сачок наготове. - Заберется выше, тогда мы его точно не достанем. Пойду-ка возьму игрушку посерьезнее.
        Рон бросил сачок на землю и двинулся назад к фургону. Но Дэниелу было уже не до него, петля снова начала приближаться, медленно и неотвратимо, как злой рок. Дэниел снова нанес удар лапой, но это скорее был жест отчаяния, он сколько угодно мог молотить по петле, но она была всего лишь инструментом в руках державшего ее человека.
        Дэниел переметнулся на другую сторону ильма, вскочил на длинную ветвь и побежал по ветке, надеясь с нее перескочить на другое дерево.
        - Рон, ты, где там?! - донесся до Дэниела взволнованный голос Шона. - Давай скорее сюда! Кот убегает!
        «Ага! Не ожидали?» - обрадовался Дэниел и быстрее начал перебирать лапами, правда, ближе к окончанию ему пришлось остановиться, ветка сужалась и начинала раскачиваться под его весом. Дэниел посмотрел вниз. Не далее как в метре от него начиналась ветвь еще одного ильма. Можно было бы попробовать прыгнуть, если бы не было так страшно. Дэниел попытался взять себя в руки.
        «Надо успокоиться и прыгать, - сказал себя Дэниел. - Ты сможешь. Главное, не бояться».
        Только вот подумать было значительно легче, чем сделать.
        «Интересно, настоящие коты тоже боятся прыгать с ветки на ветку? Давай, прыгай. Ты же не хочешь попасть в руки к этим живодерам?» - Дэниел поджал задние лапы, собираясь с духом перед прыжком.
        Мышцы лап толкнули тело вперед как раз в тот миг, когда что-то острое вонзилось в бок Дэниела. Приземлившись на соседнюю ветку, Дэниел почувствовал, как в голове начал сгущаться туман. С каждой секундой тело слабело все больше, будто кто невидимый помпой откачивал из него энергию.
        Дэниел тряхнул головой. Не помогло. Туман стал плотнее. Струи извивались в голове, словно потревоженное кубло змей. Очень сильно хотелось спать. Дэниел чувствовал, как слипаются глаза. Сопротивление было бессмысленным. Веки отяжелели, налились свинцом. Из последних сил Дэниел обхватил лапами ветку, чтобы удержаться на ней и не отправиться в свободное падение к земле. Но лапы отказали ему. Дэниел почувствовал, как тело заваливается набок.
        «Ну и черт с ним, - подумал Дэниел, проваливаясь в темноту. - Я хочу спать».



        Глава 9. Приют

        Туман в голове рассеивался. Дэниел чувствовал, как жизнь возвращается в его ослабленное снотворным тело. Сначала робко, девицей на выданье она заглянула в его сознание, требуя к себе внимания. С каждой секундой требования становились настойчивей, и вот жизнь ворвалась в сознание Дэниела, поселилась в нем и начала наводить там порядки. Дэниел не имел ничего против, только вот если бы еще прошла тошнота и телесная слабость, тогда вообще все было бы замечательно.
        Дэниел втянул носом воздух и открыл глаза. Разноцветные круги, плясавшие до этого в глазах, поблекли и устремились вдогонку за остатками тумана. Темнота окружала Дэниела. Если не принимать во внимание ворчание двигателя где-то спереди, то можно было бы сказать, что вокруг было тихо. Дэниел поднялся на ноги и на ватных лапах прошелся вперед.
        «Далеко собрался? - спросил себя Дэниел, уткнувшись головой в тонкие металлические прутья. - Значит, меня все же поймали. Теперь меня усыпят, как обычную бродячую собаку».
        Дэниел опустился на задние лапы и потянул носом воздух. Воняло собачатиной. Дэниел раздраженно фыркнул. В то же миг под ним кто-то зарычал. В ответ раздалось рычание справа, слева, рычание сменилось лаем, и вот уже целый собачий хор готов был приветствовать одинокого кота, непонятно зачем оказавшегося в этом темном и жутком месте.
        Дэниел еще пару раз фыркнул, желая подразнить собак, после чего лег на подстилку, устилавшую дно клетки и закрыл глаза. Телу нужен был отдых. Последствия воздействия снотворного все еще напоминали о себе слабостью в конечностях, тяжестью в теле да легкой тошнотой в горле.
        Некоторое время спустя машина остановилась. Двигатель заглох. Дверцы фургона распахнулись и солнечные лучи, словно соревнуясь друг с другом, устремились наперегонки внутрь.
        Дэниел зажмурился. После времени, проведенного в темноте, солнце казалось слишком ярким. Дэниел почувствовал, как кто-то подхватил его клетку. Проверять, кто именно это был, у Дэниела пока что не было никакого желания, уж слишком недружелюбными оказались солнечные лучи.
        Когда же Дэниел открыл глаза, то увидел, что его несут к небольшому прямоугольному двухэтажному зданию с зеленой покатой крышей. Недалеко от здания виднелись крытые вольеры, внутри которых угадывались очертания собак. То и дело какая-то собака давала знать о себе заливистым лаем, ее лай подхватывала другая собака, за ней третья, и вскоре территория приюта превращалась в самую настоящую псарню. Тогда, то одному, то другому работнику приюта приходилось покрикивать на собак, тем самым возвращая в приют тишину.
        Территория приюта большей частью была покрыта зеленью. Землю устилала стриженая трава. Стройными рядами рос можжевельник. Возносились в небо сосны. Людей на территории приюта было мало, по крайней мере, за все то время, что его несли, Дэниел видел не больше пяти человек: двух женщин и трех мужчин. Территорию приюта окружал небольшой каменный забор.
        «Должно быть, именно об этом приюте для бездомных животных и говорили Рон с Шоном, - подумал Дэниел, окидывая взглядом местность. - Местечко не такое уж и страшное, как могло показаться на первый взгляд».
        Тот, кто нес клетку с котом, вошел в здание, оставил позади небольшой коридор и оказался в небольшом помещении. На дверях Дэниел успел заметить табличку с надписью «Смотровая». В комнате было так же светло, как и на улице. Лампы на потолках тихо потрескивали, освещая пространство вокруг. В комнате Дэниел заметил несколько столов, отдаленно напоминающих операционные. Два из них подпирали стены, третий стоял по центру комнаты. Были здесь также умывальники с зеркалами, а на стенах висели несколько белых шкафчиков. Недалеко от центрального стола, у окна, Дэниел увидел женщину лет тридцати, невысокую, худощавую, в очках и белом халате. Веснушки покрывали нос и щеки женщины, наделяя ее некой моложавостью. Взглянув на нее, Дэниел почему-то вспомнил о Пепи-длинный чулок, о которой читал еще в детстве. Только характерных косичек не хватало для завершения образа. Волосы у женщины были светло-русые, густые, но короткие. На руках виднелись белые медицинские перчатки, а на ногах - черные полуботиночки.
        Запах, ударивший в нос Дэниелю, едва он оказался в этой комнате, заставил его поморщиться. На миг ему показалось, что он оказался в больнице. Хотя, вполне возможно, частично так и было. Если это была не больница для людей, но ветлечебница для животных - уж точно.
        - Привет, Эн. Кого ты мне принесла на этот раз? - спросила женщина.
        - Привет, Лили, - отозвалась Эн, ставя клетку на стол. - Скотиш-фолд собственной персоной. Надеюсь, они тебе еще не надоели?
        - О, нет, нисколько. Разве могут надоесть такие очаровательные существа?
        - Лили повернулась к коту. - К тому же, у нас все же давненько не было кошек. Месяца два уж точно. Ты только посмотри на этого милашку. Тигриного окраса. Это же какая редкость. Видать, потерялся малыш. Правда?
        - А откуда ты знаешь, что это кот, а не кошка? - спросила Эн. Теперь, когда клетка оказалась на столе, Дэниел мог хорошенько рассмотреть девушку, которая принесла его сюда. Эн на вид было не больше двадцати пяти лет. Довольно симпатичная низкорослая шатенка с огоньком в глазах. Была в ней какая-то изюминка, только вот какая именно, Дэниел понять не мог. Может быть, слегка курносый носик или ямочки на щеках, а может, и тот живой огонек, пламенеющий в глазах. Одета Эн была в комбинезон, такой же, как и у Рона с Шоном.
        - Поработала бы ты столько ветеринаром, как я, и сама без труда смогла бы отличить кота от кошки, - улыбнулась Лили, берясь за защелку на клетке.
        - Я бы не спешила на твоем месте, - остановила Лили Эн. - Рон говорил, что этот твой милашка слишком агрессивный. Для того чтобы его утихомирить им пришлось его усыпить.
        - Даже так? - удивилась Лили. Рука замерла, так и не коснувшись защелки.
        - А по котику и не скажешь. Ну да ладно, - Лили отдернула защелку. - Мне все равно его надо осмотреть. Если что, поможешь? - взгляд Лили устремился к Эн.
        - Конечно. Только ты скажи, что надо делать.
        - Для начала просто держи ушки на макушке, - улыбнулась Лили. - Дабы наш котик не решил что-нибудь натворить. На всякий случай одень вон те перчатки. В них тебе ни кошачьи когти, ни даже собачьи зубы не страшны, - Лили кивнула на защитные перчатки на подоконнике.
        Дэниел смотрел на Лили и Эн и думал, поцарапать их или пожалеть. Он был в растерянности. Если он проявит агрессию, как это было с догхантерами, тогда его наверняка усыпят, притом навсегда, а вот этого он хотел избежать любой ценой. Поэтому, скрепя сердце, он позволил Лили вытащить себя из клетки и даже заглянуть себе под хвост, дабы Эн смогла убедиться, что он мальчик, а не девочка. Как ни хотелось Дэниелу проявить во время этого позора свой крутой нрав, унижения пришлось все же терпеть, так как угроза усыпления висела над ним Домокловым мечом. Все то время, что длился осмотр, он был паинькой, ни разу не зашипел и никого не поцарапал.
        Когда же осмотр закончился, кота вернули в клетку. Эн стащила с рук так и не понадобившиеся перчатки и вернула их на подоконник.
        - А ты говорила, он агрессивный, - улыбнулась Лили, что-то записывая в журнал.
        - Так говорил Рон, - пожала плечами Эн. - Я этого кота впервые вижу, так же как и ты.
        - Мужик. Что с него взять… Кстати, совершенно здоровый котик, - заметила Лили. - Наверное, недолго находится на улице. Надеюсь, хозяева быстро найдутся, хотя вот чип-идентификатор под кожей я у него не обнаружила. Скорее всего, этот котик даже не зарегистрирован.
        - А может, он и не потерялся совсем, взяли и выбросили на улицу, - предположила Эн.
        - Такого красавца и на улицу? Я бы не смогла. Но в жизни всякое бывает…
        Отнесешь его на второй этаж? Там, где вольеры для кошек?
        - Конечно. В какой вольер?
        - В любой свободный. Дней семь этот скотиш-фолд поживет у нас. Надеюсь, за это время хозяева найдутся.
        - А если нет? - спросила Эн.
        - Там видно будет. Усыпление или стерилизация. Но я бы его лучше стерилизовала и назад на свободу выпустила. Уж больно жалко усыплять такого красавца. Не будем спешить с его судьбой. Вполне возможно, если не найдутся старые хозяева, найдутся новые.
        - Ты здесь главный ветеринар. Тебе и решать… Пойду отнесу кота наверх. Эн взяла клетку с котом и вышла из комнаты. На втором этаже Дэниел увидел ряды стеклянных вольеров, большинство из них были не заняты.
        Только в некоторых из них Дэниел заметил собратьев по несчастью, котов и кошек. Были здесь скотиш-фолды, были сиамцы и парочка персов.
        Заметив пустующий вольер, Эн открыла дверцу, вошла внутрь и выпустила Дэниела из клетки, после чего ушла, забрав с собой клетку.
        Дэниел осмотрелся.
        «Не так уж и плохо», - подумал он, разглядывая вольер.
        В вольере не ощущалась нехватка воздуха, значит, он хорошо вентилировался. В дальнем углу Дэниел заметил два судка, по всей видимости, предназначались они для справления нужды. В ближнем углу, недалеко от дверцы, ведущей прочь из вольера, на тканевой подстилке стояло нечто, очень похожее на собачью деревянную конуру, только без одной стены. Пол этой «конуры» был устлан всяким тряпьем, рядом валялась плюшевая игрушка-кролик.
        «Добро пожаловать в новый дом», - Дэниел почувствовал, как внутри заскребли мыши. Вздохнув, он забрался внутрь «конуры», улегся на подстилку и положил голову на передние лапы.
        «Усыпление или стерилизация, - вспомнил Дэниел слова Лили. - Одно не лучше другого. Или яйца отрежут или…» - тихий вздох снова наполнил вольер.
        Впервые с момента ухода из дома Дэниел подумал о том, что лучше было бы, если бы он остался дома. Как-никак, но это избавило бы его от стерилизации и особенно от усыпления.
        «Хотя, - Дэниел скривился. - Отец говорил, что Тайги в любом случае окажется на улице, поэтому, наверное, такова судьба, не сейчас, так позже попал бы в приют для бездомных животных. Не в этот, так в другой. Правду говорят, судьба злодейка. Мало того, что каким-то образом оказался в кошачьем теле, так еще и стерилизация грозит, а потом возьмут да и усыпят, чтобы мало не показалось, - Дэниел погрустнел. - Что я такого сделал, что заслужил все это? Может, вдова Дженкинс была права, когда говорила, что возмездие рано или поздно настигает каждого?»
        Звук шагов привлек внимание Дэниеля. Он поднял голову и увидел Эн, идущую по коридору с металлическим ящичком в руках. Остановившись возле вольера, она открыла дверь и вошла внутрь.
        - Привет, - Эн посмотрела на кота. - Ну как, обосновался уже? Подумала, что ты проголодался, поэтому решила принести тебе покушать. Надеюсь, против куриного мяса ты ничего не имеешь против? - Эн открыла ящик, достала черпак и наполнила кошачью миску едой: вареным куриным мясом, посыпанным зеленью - морковкой, петрушкой и еще чем-то.
        Дэниел положил голову на лапы и с безразличным видом наблюдал за девушкой. Он был голоден, но показывать это не собирался. Дэниел вспомнил, как Тайги постоянно вертелся у ног матери, тыкался головой в миску, когда мать наполняла ее едой. Тайги всегда так поступал, даже когда не был голоден. Дэниела это безумно раздражало. Он никогда не мог понять, как можно быть настолько примитивным и глупым существом, без капли терпения и выдержки.
        Дэниел закрыл глаза. Нет, несмотря на то, что тело у него кошачье, сознание у него осталось человеческим, а если так, то он вполне способен управлять собой, контролировать эмоции и желания. Разум делает человека человеком, а не тело, поэтому плевать на то, какое у него тело. Он не опустится до уровня примитивного животного, клянчащего еду. Он подождет. Когда Эн уйдет, вот тогда он и поест, в тишине и спокойствии, без любопытных взглядов.
        - Грустный ты какой-то, - сказала Эн, взглянув на кота. - Наверное, за хозяевами скучаешь. Ничего, найдутся твои хозяева, потерпи денек-второй… Ну, пока. Вечером я снова зайду.
        Эн ушла, оставив Дэниеля в одиночестве, чему он был несказанно рад. Проводив девушку взглядом, Дэниел выбрался из домика и направился к миске. Засунув голову в миску, он принюхался.
        «На вид вполне съедобное», - подумал Дэниел, вонзая зубы в холодный кусок куриного мяса.
        В коридоре опять послышались шаги.
        «Кого там опять принесло?» - Дэниел поднял голову.
        По коридору, неспешно, словно гуляя по набережной Темзы, двигались несколько женщин и мужчин. Кто-то был с детьми, кто-то без. Они останавливались у одного вольера, что-то обсуждали, затем шли к следующему вольеру.
        «Это еще кто такие? - Дэниел с сожалением посмотрел на тарелку с мясом и поплелся на подстилку. - Даже поесть не дадут… Не буду есть на виду у других. Я же не животное какое».
        Забравшись в домик, он улегся на подстилку и принялся наблюдать за посетителями, которые были, по всей видимости, потенциальными покупателями. Да и кто это мог еще быть, как не желающие обзавестись живой игрушкой, этакими младшим братиком или сестричкой для детей, или родственной душой для одинокого взрослого. На обслуживающий персонал все эти люди в куртках и плащах совершенно не походили.
        Дэниел почувствовал неловкость. Он словно оказался в зоопарке в числе одного из живых экспонатов, выставленных на потеху публике. Стеклянные стены вольера, сквозь которые он был виден как на ладони, нисколько не способствовали восстановлению его душевного равновесия. Неловкость сменилась раздражением, раздражение - злостью. Ворчание голодного желудка, брошенный взгляд на миску с едой, такой близкой и такой далекой одновременно, только больше разожгли пламя ненависти к этим людишкам, неприкаянным душам, ищущих себе новое развлечение взамен старому. Дэниел захотел оказаться где-угодно, но только не в этой стеклянной клетке, в которой даже нужду справить приватно не удастся.
        Кошачьи когти выскользнули из пазух и с тихим скрежетом прошлись по полу.
        «Я должен отсюда убраться», - подумал Дэниел, бросая взгляд на другие вольеры, в которых их обитатели шагали из угла в угол, издавали жалобное мяуканье и жалостливо заглядывали в глаза людям, в чьих домах надеялись получить заботу и внимание. - «Должен, иначе я просто сойду с ума. Я не могу быть таким как эти… эти безмозглые животные, живущие примитивными инстинктами. Я же человек, в конце концов. Человек!»
        Кошачьи глаза Дэниела полыхнули огнем.
        «Не знаю как, не знаю когда, но я убегу отсюда. Никто мне не отрежет яйца, никто не усыпит, никто меня не купит на потеху собственному эгоизму или эгоизму собственных детей. Я не игрушка! Не средство для спасения от одиночества! У меня есть свои желания и свои потребности! Если понадобится, я заставлю каждого считаться с собой. Плевать, что я настолько мал, что меня спокойно можно засунуть в шляпу. В этом маленьком теле живет человек, и это каждый должен уяснить себе. Каждый!»
        Дэниел выскочил из домика и принялся метаться по вольеру, круша все и вся ударами маленьких кошачьих лап. Миска с едой отлетела в одну сторону, с водой - в другую. Не удовлетворившись содеянным, Дэниел направил гнев на судочки для справления нужды. Под ударами кошачьих лап те отступили, врезались в стекло, заставив его дрожать. Оставив судочки в покое, Дэниел принялся за подстилку. Не прошло и минуты, как она оказалась разодрана в клочья.
        У вольера Дэниела начала собираться толпа. Если бы Дэниел не был так поглощен разрушением собственного вольера, он мог бы заметить на многих лицах выражение полного недоумения, а на некоторых даже ужаса.
        Но Дэниел ничего не видел, кроме ставшего ненавистным вольера, этой стеклянной тюрьмы, отрезавшей его от такой желанной свободы. Вольер трясся, вольер стонал, но Дэниел был безжалостен и бесчувственен. Он даже не чувствовал, как его тело охватывает боль от многочисленных ушибов и синяков, от которых не могла спасти даже его великолепная шерстка.
        Наверное, мало кто из наблюдавших за буйством кота пожелал бы в эти минуты взять его в свой дом. Но Дэниел и не хотел, чтобы его забирали в чей-либо дом. Он хотел только одного: добраться до Лох Ломонда, затеряться среди его лесов и гор, и жить в гордом одиночестве, тоскуя или радуясь, плача или смеясь. Неважно. Главное, что он будет один и никто не увидит его эмоций, никто не осудит, никто не осмеет, никто не даст пинок под зад и никто не запустит тапком в голову.
        Совершая очередной безумной полет по вольеру, Дэниел почувствовал, как чья-то рука схватила его за шею, еще одна - ухватила за тело и прижала к полу. Что-то острое вонзилось в тело. Дэниел зашипел от боли и попытался освободиться от хватки, но руки держали крепко. В конце концов, он прекратил предпринимать попытки освободиться и затих.
        Дэниел лежал на полу, закрыв глаза и слушал, как в висках стучит кровь, а в груди колотится сердце. Тело все так же было прижато к полу. Сквозь стекло вольера до него доносился возбужденный гул голосов, но что именно говорили Дэниел разобрать не смог. Знакомый туман начал просачиваться в сознание, требуя к себе самого пристального внимания. Но теперь Дэниел не собирался сопротивляться его чарам, тихому и тонкому зову, манившему куда-то в темноту, туда, где неведомо мерцание ярких звезд, но где Дэниел уже был и куда готов был вернуться снова. Он устал. Его тело болело так, словно побывало на наковальне. Голова раскалывалась от множества иголок, которые некто, не знающий сострадания и жалости, вонзал одну за другой в его измученное сознание. Да, Дэниел готов был погрузиться в водоворот непроницаемой темноты и вечной тишины. Улыбка тронула его губы, несколько оголив клыки. Дэниел почувствовал, как затрепетало его тело, как отозвалось пьянящей дрожью на скорое избавление от боли, страданий и зла, присущего этому миру. Сознание Дэниела затуманилось, затем туман рассеялся, а вместо него пришла тьма.
Бережно и нежно, как заботливая мать, окутала она сознание своим неусыпным вниманием, подхватила на крылья невесомости и увлекла за собой в царство беспамятства.



        Глава 10. В ожидании неизвестности

        Прикосновение чьей-то руки к голове вырвало сознание Дэниела из страны бесконечности и вернуло в реальность. Дэниел тряхнул головой, приходя в себя. Нос дернулся, втягивая новую порцию затхлого воздуха, воздуха так не похожего на чистый, кондиционируемый воздух вольера. Теперь, когда чувствительность вернулась, Дэниел почувствовал, что лежит на чем-то холодном. Он открыл глаза и повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую. Нет, это определенно был не вольер. Помещение, в котором находился Дэниел, было небольшим, прямоугольным, выкрашенным в серый цвет, с бетонным полом и одной стеклянной стеной, сквозь которую Дэниел видел коридор и несколько других, подобных этой комнате клетушек. Яркий свет, льющийся с потолка коридора, проникал в комнаты и освещал их. Своего освещения в комнатах не было. Большинство комнат, которые видел Дэниел, были пусты, только в двух из них, самых дальних, Дэниел заметил парочку дворняжек.
        Недалеко от Дэниеля стояла пустая миска, чуть дальше знакомый судок. В противоположном углу помещения лежало какое-то тряпье, по всей видимости, служившее подстилкой.
        - Очнулся? - услышал Дэниел знакомый голос.
        Дэниел поднял голову и увидел Эн. Девушка сидела рядом на корточках и гладила его спину.
        - Ну и напугал же ты всех. Словно бес в тебя вселился. Пришлось сделать укол, иначе тебя было не успокоить. Рон был прав, ты агрессивный. Это очень плохо. Из-за этого тебя, скорее всего, решат усыпить. Мне очень жаль… Хорошо, что ты меня не понимаешь, - Эн убрала руку с тела Дэниеля и окинула взглядом комнату. - Сейчас ты в карантине, - при этих словах Дэниел снова посмотрел по сторонам. Ему не нравилась эта комната. Слишком уж она была мрачной.
        - Теперь карантин твой дом. В приют ты уже не вернешься, - донесся до сознания Дэниела голос девушки. - Сейчас я тебя оставлю ненадолго. Когда вернусь, принесу поесть. Судя по остаткам еды, которую ты разбросал по вольеру, ты так ничего и не ел. Надеюсь, в этот раз ты будешь вести себя спокойнее. Это в твоих же интересах. Но если ты хочешь, чтобы тебя усыпили раньше, то можешь и побуянить. Ну, ладно, ты все равно меня не понимаешь. Иногда я как будто забываю, что вы, животные, не способны понимать человеческую речь. Ладно, пойду, а ты будь паинькой, иначе придется снова тебе укол делать.
        Девушка поднялась на ноги и вышла из комнаты, оставив Дэниела наедине со своими мыслями. Дэниел лежал на холодном полу, уставившись взглядом в одну точку. В голове царил хаос. Мысли путались, носились дикими мустангами, а затем таяли, как мороженое на солнце, уступая место новым гонцам сознания. Безразличие и апатия сковали его разум так же крепко, как лед сковывает реку зимой. Ему стало безразлично его будущее, безразлична сама жизнь. Он чувствовал пустоту внутри себя. Возможно, именно такие ощущения живут в груди животного, обреченного на смерть.
        Вернулась Эн и принесла ему поесть и попить, после чего снова ушла, правда, пообещав прийти следующим утром. Дэниел воспринял эту новость так же, как и наличие еды в тарелке - отстраненно. Четыре стены, в которых он был заперт, угнетали его. В комнате было прохладно и даже сыро. Полумрак, окутавший комнату темным одеялом, казалось, тонкими лоскутками просачивался через кожу внутрь тела и беспокоил сознание, заставляя черные тучи, сгустившиеся там, чернеть еще больше.
        Дэниел заставил себя подняться на ноги и подойти к миске с едой, уже знакомым вареным куриным мясом. Склонившись над тарелкой, он оторвал зубами от основного куска мяса небольшой кусочек и проглотил. Есть совершенно не хотелось и, тем не менее, Дэниел заставил себя съесть несколько кусочков мяса. Так, на всякий случай. Кто знает, может, это его последний прием пищи перед усыплением.
        Поев, Дэниел улегся там же, возле тарелки. Мысли в голове успокоились, остепенились и вяло потекли из настоящего в прошлое. Холод напольных плит тонкими иголками колол лапы, пробирался между шерстинками и заставлял коченеть тело.
        «Лучше умереть и не мучиться, - подумал Дэниел. - Так даже лучше, что меня усыпят. Быть человеком внутри животного - невыносимая мука, как будто в землю живьем закопали. Можешь сколько угодно кричать и звать на помощь, никто тебя не услышит и не спасет. И меня никто не услышит, никто не поймет. Я - животное. Будь у меня тело человека, я был бы человеком, а так для всех я животное и обращение со мной, как с животным. Захотели - усыпили. Захотели - кастрировали. И ничего не скажешь. Ты безмозглое, годное только быть игрушкой для людей, существо. Как бы громко ни кричали о правах животных их горе защитники, но у животных никогда не было прав, нет и не будет. Глупая ирония, в нашем правовом обществе меньше всего прав у тех, кому они необходимы больше всего - животным. Почему никто не спрашивает у животного, а хочет ли оно, чтобы его усыпили или стерилизовали? Почему человек, это лицемерное и лживое существо, должен решать, кому жить, кому умирать? Кто дал ему такое право? Кто дал ему право распоряжаться чужими жизнями?» - Дэниел почувствовал, как в груди разгорается огонь. Он снова готов был крушить
все и вся вокруг. Только вот, что это изменило бы? Ничего, он как был человеком в теле животного, так им и остался бы.
        Сделав над собой усилие, Дэниел подавил огонь готовый выплеснуться наружу.
        «Никогда не думал, что быть животным в человеческом обществе так тяжело», - Дэниел вздохнул и свернулся в клубок. Хвост взвился вверх, ни миг застыл и опустился вниз, накрывая голову.
        «Пока сам не окажешься в чужой шкуре это понять трудно. Прости меня, Тайги. Только сейчас я понимаю, сколько боли и страданий я тебе причинил. Поделом мне. Вдова Дженкинс была права. Рано или поздно мы за все расплачиваемся. Жалко, что я это понял слишком поздно, чтобы попытаться хоть что-то изменить. Но ничего. Главное, что я это все же понял. Животное не виновато в том, что оно такое, какое есть. Может, даже туповатое или примитивное. Оно таким родилось, а значит таким и должно быть. И вообще, правильно ли говорить о тупости или примитивности животного? Да, при сравнении с человеком животные не блещут умом, но и что с этого? Почему они должны им блистать? Они такие, какие есть. Может, даже и к лучшему, что их разум не настолько развит, как человеческий. Чем сложнее мобильник, тем большая вероятность того, что он быстрее навернется. Человеческие жестокость, эгоизм, лицемерие, агрессия - откуда это все? От высокоразвитого человеческого разума… Ладно, неважно это все», - Дэниел зевнул, поднялся и подошел к стеклянной стене. В коридоре никого не было. Две дворняги в дальних комнатушках спали. Свет,
падающий сверху, померк, утратил свою былую силу и теперь едва разгонял царивший вокруг мрак.
        «Неважно это все», - заезженной пластинкой скользнула в сознание старая мысль.
        Дэниел развернулся и, мягко ступая, двинулся к тряпью, служившему подстилкой. Улегшись поудобнее, он закрыл глаза и подумал: «Если мне и суждено умереть, то, по крайней мере, я умру выспавшимся», - Дэниел зевнул и закрыл глаза, чувствуя сонливость. - «Спать хочется. Наверное, поздно уже, а может снотворное все еще бродит по телу. Человеческое сознание в теле животного - совсем некстати, слишком много мыслей. А ну их всех. Пошли все к черту. У меня еще неделя жизни. Это не так уж и мало для такого небольшого организма, как у меня. Правда, декорации не совсем удачно подобраны, - Дэниел хмыкнул, вспомнив, где находится. Сон был так близок. Казалось, протяни лапу и коснешься его. Но лучше было его не тревожить, убежит и нескоро вернется. - Ну да ладно. Игра все равно важнее декораций… К чему это я? А, неважно… неваж… не…»


        - Эван, ты не видел Тайги? - Мэри Макмилан вошла в гостиную и взглянула на мужа.
        Мэри только закончила убирать в квартире. Ее щеки все еще розовели, на лбу виднелись капельки пота, дыхание с шумом вырывалось из груди.
        - Нет, - Эван Макмилан оторвался от телевизора и бросил взгляд на жену. - Но кто должен знать? Кто его нянька, я или ты?
        Мэри оставила вопрос мужа без внимания, окинула взглядом комнату и пробормотала:
        - Странно, куда он мог подеваться? Я его везде искала. Разве что на балкон не заглядывала в комнате Дэниеля. Наверное, он там. Пойду, посмотрю, - Мэри вышла из гостиной и направилась в комнату сына. Тайги-человек лежал на кровати, поджав ноги и, казалось, спал. Мэри, стараясь не шуметь, прошла по комнате, открыла балконную дверь и вышла на балкон.
        - Тайги, - тихо позвала она. - Ты здесь?
        Сумерки сгустились на улице. В доме напротив уже зажглись окна, а на небе появились первые звезды. Легкий ветерок шелестел в деревьях, пробирался под халат и приятно овевал разгоряченное тело. В другое время Мэри бы только обрадовалась этому природному вентилятору, но сейчас, когда ее мысли были заняты пропавшим котом, она не обратила на него никакого внимания. Кота на балконе не оказалось. Легкое волнение в груди переросло в тревогу. Навязчивые мысли, одна мрачнее другой, вторглись в сознание, повергая его в ужас. Может, Тайги убежал? Или упал с балкона? А может, Эван уже успел выкинуть кота на улицу и ничего не сказал?
        - Тайги, - снова позвала Мэри, чувствуя, как что-то защемило в груди.
        Но кот как сквозь землю провалился. Мэри выглянула с балкона и окинула сверху внутренний дворик. Дворик был пуст, как выпитая бутылка шампанского. Никого и ничего. Мэри собиралась вернуться в квартиру, когда что-то белое, мелькнувшее в кустах на углу дома напротив, привлекло ее внимание.
        - Тайги? - надежда тонким лучом восходящего на горизонте солнца воскресла в груди Мэри Макмилан. - Малыш, ты ли это?
        Мэри выскочила с балкона и поспешила на улицу. Тайги-человек приоткрыл глаза и посмотрел на пробегающую мимо двуногую самку. Огонек любопытства блеснул в глазах Тайги. Едва двуногая самка убежала из комнаты, Тайги сполз с кровати, принюхался и пополз в коридор. В дверях он остановился и выглянул из-за угла. Он увидел, как двуногое существо бросило что-то на плечи, открыло дверь и выбежало из квартиры. Ведомый любопытством, Тайги прокрался по коридору к двери, которая оказалась незапертой, приоткрыл ее и выбрался из квартиры. Полумрак, царивший на лестничной площадке и слегка разгоняемый светом маленькой лампочки на потолке, испугал его. Тайги обернулся. В квартире было тепло и светло, а еще так привычно и безопасно. Безопасно? Нет, не безопасно. Тайги вспомнил, как ему сделали больно этим утром и всегда делали больно. Молодой двуногий самец, живший с ним вместе, часто причинял ему больно. Только вот Тайги давно его не видел. Может, он тоже куда-то ушел, как и тот четвероногий собрат, за которым Тайги наблюдал, когда тот выходил из квартиры? Интересно, куда они все уходят? Может, и ему туда можно?
        Тайги повел головой вверх, принюхиваясь. Куда подевался его родной нос, который улавливал так много запахов? Те запахи, которые унюхивал человеческий нос Тайги были однообразными. Некоторые были совершенно незнакомые, другие же казались знакомыми. Но и все. Ничего более конкретного они не несли с собой. Не было того разнообразия, того цветения запахов, всевозможные нюансы которых был способен улавливать родной нос Тайги.
        Шорох ветра на улице напугал Тайги. Он отшатнулся от двери, опасливо оглянулся по сторонам и прислушался. Все было тихо. Куда интересно подевалась та двуногая самка, которая кормит его и гладит. Тайги потянул носом в надежде учуять ее запах. Но нет, этот примитивный нос был неспособен в многообразии окружающих Тайги запахов уловить запах Мэри. Тайги растерянно мяукнул. Куда идти? Тайги приблизился к лестнице. Внизу на первом этаже тускло горела лампочка. Наверное, именно туда и пошла двуногая самка. Тайги прислушался, потянул носом и начал медленно спускаться по лестнице.


        Мэри Макмилан стояла у куста на углу дома напротив и держала в руках кусок газеты. То, что она приняла за возможного Тайги, было всего лишь обрывком от «Таймс». Мэри разочарованно вздохнула и бросила газету в урну, стоявшую рядом. Налетел порыв ветра и заставил ее плотнее закутаться в плащ.
        - Где же Тайги? - прошептала Мэри. - Куда он подевался? Как сквозь землю провалился. Пойду пройдусь по улице, может, увижу где.
        Мэри направилась вдоль забора к каменной лестнице и через мгновение уже стояла возле проезжей части. Проехала машина и светом фар осветила тапочки на ногах Мэри. За первой машиной прокатила еще одна. Мэри постояла минутку, будто в раздумии, куда направить стопы дальше, затем повернула направо и двинулась вверх по улице.
        Едва Мэри покинула внутренний дворик, из подъезда осторожно выглянул Тайги-человек. Принюхался, посмотрел по сторонам и побежал на четырех конечностях к одной из берез во внутреннем дворике. На улице было темно и прохладно. Спортивный костюм, в который его все же впихнула днем Мэри, защищал от холода плохо.
        Нынешнее тело не нравилось Тайги. Где его великолепная шерстка? С ней ему никакой холод не был страшен. Те же реденькие волосики, которые покрывали его нынешнее тело, совершенно не защищали от холода. К счастью, у Тайги была еще одна кожа, которую на него сегодня натянула двуногая самка. В ней теплее, но родная шерстка все же лучше.
        Тайги вздрогнул, услышав сердитое ворчание машины, несшееся с дороги. Шорохи и тьма вокруг пугали его, заставляли дрожать тело, а сердце биться сильнее. Вздрогнув от очередного рева двигателя, Тайги начал карабкаться на березу. Но тело подвело его. Не было столь привычных для него когтей, благодаря которым он мог цепляться за ствол дерева. Те же когти, которые имелись, были тупыми, не втягивающимися, и только стоило вонзить их в дерево, как тело пронзала сильная боль. Тайги не любил боль, поэтому он отказался от дальнейших попыток взобраться на дерево.
        Жалобно мяукнув, он посмотрел по сторонам в поисках убежища. Но вокруг было темно. Те огни, которые лились из окон домов, были слишком высоко, чтобы до них добраться, да и не с этим телом, от которого толку совершенно никакого. И двуногая самка куда-то подевалась.
        Взгляд Тайги зацепился за островки яркого света, горевшие вдоль дороги. Они напомнили ему те блестевшие высоко вверху пятнышки света, за которыми он любил наблюдать, сидя на подоконнике в спальне или на кухне. И сейчас, стоило только запрокинуть голову и увидишь их. Правда, они находились значительно дальше, чем те, в стороне, и были не такими большими.
        Тайги бросил еще один взгляд на небо и, ведомый светом уличных фонарей, словно путеводной звездой, медленно двинулся к дороге.


        Мэри стояла на Брюс-стрит и плакала. Она обошла весь район, но так нигде и не обнаружила пропавшего кота. Яркий свет уличного фонаря, под которым она стояла, мягко падал на серый асфальт и обволакивал одинокую женскую фигуру. Мэри вытерла рукой глаза и связала узлом концы плащевого ремня, чтобы защититься от холодного ночного ветра. Тот то и дело трепал концы плаща и норовил забраться внутрь.
        - Он, и правда, должно быть сквозь землю провалился, - всхлипнула Мэри.
        - Тайги, как же я буду без тебя? Если бы Эван не упрямился, а согласился, чтобы ты и дальше жил у нас, я бы ни на минуту не прекратила поиски, а так… - тихий вздох вырвался из груди Мэри. - Может, кто-то подберет тебя и тебе у этого человека будет даже лучше. Надеюсь на это.
        Взгляд Мэри пробежался по домам, стеной выстроившимся на противоположной стороне дороги, метнулся вверх, к темному ночному небу, на миг задержался на белом, укрытом серыми пятнами диске луны, вернулся назад и замер на освещенном участке асфальта под ногами.
        - Прощай, малыш. Прощай, и пусть хранит тебя Господь, - прошептала Мэри, развернулась, смахнула слезу и побрела назад к дому.



        Глава 11. И снова в бега

        Дни бежали за днями, а Дэниел все так же находился в карантине. С каждым новым днем Дэниел становился мрачнее и мрачнее. День икс приближался с неотвратимостью мчащегося на всех парах поезда. Желание умереть и больше не мучиться, владевшее Дэниелем ранее, с каждым днем становилось слабее и вскоре совсем исчезло. Дэниел был живым существом, и как у любого живого существа у него была жажда жизни, неукротимая, всепоглащающая страсть жить, дышать, чувствовать, видеть бирюзовый океан над головой и зелень травы под ногами. И, несмотря на то, что временами, под влиянием тех или иных жизненных обстоятельств, этой жажде жизни свойственно становиться слабее, она никогда не уходит навсегда. Такова сила жизни. Даже когда смерть видится единственным выходом из сложившейся ситуации, желание жить никогда не покидает ни одно живое существо, даже то, жизнь которого длится краткий миг.
        Дэниел не был исключением. Даже живя в чужом теле, теле примитивного животного, неспособного ни на что кроме как следовать заложенной природой программе, Дэниела не покидало желание жить. Наоборот, чем меньше оставалось дней до дня, когда его должны были усыпить, тем сильнее становилось это желание. В конце концов, оно действительно превратилось в невероятную жажду жизни, удовлетворить которую было возможно только самой жизнью. И как часто бывает, такое сильное желание жить заставляет существо, испытывающее его, действовать, искать пути, которые могли бы отсрочить приближение смерти. Так и Дэниел, целыми днями он ходил из угла в угол по комнате, размышляя над тем, как спасти свою лохматую шкуру от усыпления. Единственный выход, который видел Дэниел - бегство, только вот как убежать из комнаты с четырьмя стенами, тремя кирпичными и одной стеклянной? Не бросаться же немощным кошачьим тельцем на стекло в надежде разбить его? Таким способом скорее можно было стать на несколько шагов ближе к смерти, но никак не к жизни. Дэниелу ничего не оставалось, как ждать подходящего случая, и такой случай вскоре
представился.
        Как-то на пятый день пребывания в карантине Дэниел лежал на подстилке и ждал прихода Эн. Девушка приходила каждые утро и вечер, чтобы накормить и убрать за животными, которые находились в карантине.
        Дэниел только проснулся. Его тело все еще ощущало легкую слабость и некую разбитость после пробуждения. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост и раскинув лапы в стороны, точь в точь, как это сделал бы человек. В голове у него не было ни одной мысли, будто там только что закончилась ядерная война. Взгляд Дэниеля блуждал по белому, оштукатуренному потолку, то и дело задерживаясь на его неровностях и трещинках, некоторые из которых напоминали собой маленькие каньоны.
        Скрипнула дверь. Дэниел прислушался. Скрипнула еще одна дверь, уже ближе, и вот коридор карантина наполнился звуками быстрых, но тихих, журчащих маленьким ручьем шагов. Дэниел узнал звук шагов Эн, перевернулся на бок и устремил взор в коридор. Странно, но Эн не остановилась у вольеров с собаками, чтобы покормить сначала их, как она часто делала, а сразу направилась к вольеру кота, который находился дальше по коридору. В руках у девушки Дэниел заметил переноску для котов и никакой емкости с едой.
        Мысли, все еще пьяные от сна, начали вяло вползать в сознание. Дэниел заволновался. Плохое предчувствие поселилось в груди.
        «Зачем ей переноска для котов? - подумал Дэниел. - Куда она собралась меня тащить?»
        Дэниел поднялся на ноги и приблизился к прозрачной стене. Остановившись недалеко от двери, будто вырезанной в стене и такой же прозрачной, он сузил глаза и принялся наблюдать за приближением девушки. Эн была все в том же комбинезоне, из-под длинных штанин выглядывали языки кроссовок. На голове красовалась бейсболка с логотипом организации, на руках - перчатки, противокошачьи, как их про себя называл Дэниел. Последнее особенно не понравилось Дэниелу. Эн редко приходила в карантин в таких перчатках, почти никогда. Единственный раз, когда Дэниел видел у нее такие перчатки - первый день его пребывания в карантине. Для Дэниела стало очевидным, что его собираются куда-то переносить, только вот куда?
        Эн приблизилась к вольеру Дэниела, открыла дверь и вошла внутрь.
        - Привет, - услышал Дэниел. - Ты как? А я за тобой.
        Дэниел молча наблюдал за девушкой, ни на миг не сводя с нее настороженного взгляда.
        - Это для тебя, - Эн кивнула на переноску в руке, затем поставила ее на пол. Выражение лица девушки Дэниелу не понравилось, уж больно жизнеутверждающим оно было. Эн открыла переноску и слабо улыбнулась.
        - Заходи.
        «Еще чего», - подумал Дэниел, взглянув внутрь переноски. Кошачий хвост метнулся к полу да там и замер в ожидании. Дэниел почувствовал, как шерсть на спине пришла в движение, когти готовы были выскочить из пазух и нанести удар по противнику - переноске, бесстрастно взирающей на него глубоким зевом, напоминавшим пасть неведомого чудовища, готовую сразу же захлопнуться, едва жертва окажется внутри.
        - Ты опять нервничаешь, - констатировала Эн, заметив реакцию кота. - Интересно, правда ли, что животные чувствуют свою смерть, или это все выдумка? Может, и твои нервы - предчувствие смерти? Ну, давай, залазь, - Эн махнула рукой в сторону раскрытого зева переноски, приглашая Дэниела войти внутрь.
        Дэниел покосился на переноску, затем на Эн и остался стоять на месте.
        Только шерсть на спине поднялась выше, да когти царапнули по полу. Кошачье сердце Дэниела разволновалось, застучало, затрепетало, забилось, будто птица, попавшая в силки.
        - Не хочешь сам заходить, тогда придется тебя туда засунуть, - сказала девушка и двинулась к коту. Дэниел беспомощно принялся озираться по сторонам в поисках выхода, но выхода не было. Разбивать головой стекло он еще не научился, как и открывать запертые двери. Тем не менее, просто стоять и дрожать от страха - тоже не выход. Надо было хоть что-то предпринять, но что предпринять в такой ситуации?
        Эн приблизилась и наклонилась над котом, собираясь взять его на руки. Но Дэниел не стал дожидаться, когда его возьмут на руки, зашипел, обнажил клыки и ударил когтистой лапой по одной из протянутых рук Эн. Девушка инстинктивно вскрикнула и отдернула руку. Дэниел же, не придумав ничего получше, как угорелый принялся носиться по комнате. Слова Эн о том, чувствуют ли животные приближение собственной смерти, наполнили сердце Дэниела ужасом, он понял, что день икс наступил, хоть и раньше, чем предполагалось. Переноска для него стала своеобразной плахой. Оказавшись внутри переноски, он самовольно положит голову на плаху. А вот этого он не хотел, поэтому решил до последнего избегать рук Эн, так и норовивших как можно скорее отправить его внутрь проклятой переноски.
        - Ну что за кот! - воскликнула девушка, спустя минуту беганий за Дэниелем. На лице ее появилось сердитое выражение, хотя в глазах плясали язычки растерянности. - Я же все равно тебя поймаю! А Лили даже раздумывала, а не взять ли тебя к себе домой! Вот дура была бы! Ты же ненормальный! А ну быстро давай в переноску! - Эн топнула ногой и пришпилила кота взглядом к стене.
        Дэниел стоял в дальнем от Эн углу комнаты и прыгал взглядом по помещению. Дыхание с трудом вырывалось из груди, рот открылся и стал похож на маленькую пещеру, края которой были сплошь заполнены сталагмитами и сталагтитами. Дэниелу было безумно жарко от этих невероятных полетов по комнате, и он хотел пить. Но тарелка с водой стояла в угрожающей близости к Эн. Сунуться к тарелке, значило оказаться в руках девушки. Дэниел понимал всю бессмысленность своих действий, ведь рано или поздно Эн все равно его поймает. И, тем не менее, поделать с собой ничего не мог, уж очень ему хотелось жить.
        - Несносный котяра, - фыркнула Эн, после чего поправила перчатки на руках и двинулась к Дэниелу. Дэниелу ничего не оставалось, как снова приняться летать по комнате, уворачиваясь от рук Эн, словно от ядовитых змей. Но долго так продолжаться не могло, Эн была сильнее и выносливее того клубка шерсти, которым был Дэниел. Дэниел это хорошо понимал и с сожалением ощущал все возрастающие слабость в теле и нытье в мышцах. Дэниел знал, надолго его не хватит, но все равно продолжал бегать от Эн. В конце концов, рука Эн схватила его за шкирки и прижала к полу. Дэниел лежал, не двигаясь. Сил двигаться, как и желания, уже не было. Эн обхватила кота двумя руками, подняла в воздух и встряхнула, словно проверяя, жив ли он еще, затем прижала к животу и понесла к переноске.
        - Я же говорила, что поймаю тебя, - сказала Эн, засовывая кота в переноску. - Только вымучил всю и себя впридачу. Не был бы таким пришибленным, все было бы иначе. Идем, нас уже, наверно, заждались.
        Эн закрыла дверцу переноски, взялась за ручку, оторвала переноску от пола и вышла из комнаты. Дэниел, измученный и взмыленный, лежал на тряпке, устилавшей дно переноски, и смотрел сквозь ее дырявые стены, словно через прутья тюремной камеры на пустое, удаляющееся помещение, в котором он провел неполную неделю. Совсем недавно он мечтал о том, чтобы вырваться из этих проклятых четырех стен, сейчас же он хотел другого - остаться внутри них как можно дольше, по крайней мере, так он мог надеяться на то, что будет жить. Сейчас же никакой надежды не было. Его ждала смерть, словно заключенного, совершившего тяжкое преступление и готовившегося понести заслуженную кару. Но он же не был заключенным! Он не совершал никакого преступления! Он был просто-напросто маленьким животным, котом породы скотиш-фолд, который за свою жизнь даже мухи не обидел. И, тем не менее, его ждала смерть через усыпление, словно заключенного, совершившего тяжкое преступление. Где справедливость?! Возможна ли она вообще в мире, населенном столь жестоким и эгоистичным существом как человек?
        Дэниел хотел бы разреветься горькими слезами, но слез почему-то не было.
        «Говорят, животные не плачут, - подумал Дэниел. - Плачут! Еще как плачут, только не показывают этого. Делают это глубоко в своем сердце, чтобы их слез не заметили жестокие люди, все равно не поймут, лишь посмеются да поведут на бойню».
        Сердце Дэниела, маленькое кошачье сердечко, готово было разорваться от переполнявшей его невыносимой боли. Ему казалось, что таких страданий он не испытывал даже тогда, когда был человеком. Он хотел жить. Также как и любое живое существо, которое ведут на смерть, он хотел жить. К сожалению, его судьба соприкоснулась с человеком и теперь… Пальцы Дэниела разошлись, образовав некое подобие веера, когти выползли из пазух и медленно, словно боясь поранить живую плоть, коснулись поверхности подстилки. Внезапно пальцы сжались, и когти вонзились в подстилку.
        «Будь проклято человечество! Будь проклято человечество, обрекающее других на смерть! Придет время, и ты захлебнешься в своей же крови!»
        Помещения карантина остались позади. Эн спустилась по лестнице на первый этаж, где находились смотровые, операционные и им подобные помещения, прошлась по длинному коридору в самый его конец и остановилась перед дверью. Потянув за ручку, девушка открыла дверь и вошла в просторную комнату.
        - О, а вот и вы! - услышал Дэниел знакомый голос. Дениэл не видел говорившего, так как Эн несла корзинку дверцей назад, но Дэниелу не надо было видеть Лили, чтобы узнать ее голос. - Почему так долго?
        - Пришлось повозиться с этим ненормальным котом, - сказала Эн, ставя переноску на стол.
        - Правда? А я все надеялась, что его вспышка агрессии прошлым разом - случайность. До последнего уговаривала себя не усыплять его и уже думала этого не делать, но теперь вижу, что эвтаназия для него действительно лучший вариант. Бедный котик, он болен.
        «Дура», - вздохнул Дэниел, осматривая видимую из переноски часть комнаты. Это была операционная. Запахи, хирургические инструменты, баночки с непонятными жидкостями, - все говорило об этом. Грусть и тоска когтистыми лапами сжали кошачье сердце.
        «Если здесь кто-то и болен, так это ты и твоя подруга Эн. И болезнь ваша называется - невежество. Вы даже не понимаете, что любое существо, оказавшееся в неволе, будет всегда стремиться к тому, чтобы вновь оказаться на воле. Борьба за свободу - вот что заставляет живое существо становиться агрессивным. Даже еж, загнанный в угол, превратиться в тигра, лишь бы снова обрести свободу».
        - Предлагаю сделать ему укол через одно из отверстий в переноске, - сказала Эн. - А то, чувствую, он всю операционную верх дном перевернет.
        - Да ну, ты преувеличиваешь, - махнула рукой Лили. - Он же животное. Откуда он знает, что его ждет.
        - Я слышала, животные чувствуют приближение смерти.
        - Да, - кивнула, соглашаясь, Лили. - Это так, но мы же его не на бойню ведем. Я сделаю ему всего лишь один маленький укольчик. Он даже ничего не почувствует. Только тебе придется мне помочь. Подержишь его, когда я буду делать укол?
        - Куда я денусь. Конечно, подержу… И все же я кольнула бы его прямо в переноске. Так надежней. Ты не видела того, что он вытворял в карантине.
        - Не говори глупости, - отмахнулась Лили. - Мне же надо видеть, куда колоть.
        - Как скажешь, - сдалась Эн. - Руководи. Что сейчас делать?
        - Для начала вынь кота из переноски и положи на стол. Будет пытаться вырваться, привяжем ремнями. Сначала вколю ему снотворное, а когда заснет - дитилин.
        - Хорошо. Тогда давай побыстрее с этим управимся, а то я хочу сегодня пораньше уйти.
        - Я не против. Вынимай его и клади на стол, животом вниз. Мне нужна его правая задняя лапа.
        Дэниел чувствовал, как трясется его тело. Как же ему было страшно. Кровь прихлынула к голове. Затравленный взгляд метался по всему пространству переноски, вырывался сквозь отверстия наружу и испуганной ланью продолжал носиться по операционной. Смерть была рядом. Он чувствовал ее присутствие, ощущал на себе ее дыхание. И он не хотел умирать. Жажда жизни стала еще сильнее, чем прежде. Дэниел забился в дальний угол переноски и закрыл глаза. В голове трепыхалась, словно муха, пойманная в сеть паука, только одна мысль: «Я не хочу умирать».
        Эн открыла дверцу переноски и потянула руки к Дэниелу.
        - Иди ко мне, - сказала она, хватая его за тело возле передних лап. - Все будет хорошо.
        - И все же он такой красивый, - в голосе Лили отчетливо слышались нотки сожаления.
        - И безумный, - добавила Эн, кладя кота на операционный стол. Дэниел почувствовал, как руки Эн прижали его тело к столу.
        «Я не хочу умирать! - металась в сознании Дэниела мысль. - Я не хочу умирать!»
        - Ух, как колотится его сердце! - воскликнула Эн. - Будто отбойный молоток работает.
        - Давай поскорее закончим, - засуетилась Лили. Она отломала головку ампулы со снотворным и взяла в руки шприц. Быстро наполнив его, она сказала. - Мне так его жалко… Ой, ты не так его держишь. Ты закрываешь лапу. Передвинь руки повыше.
        «Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!»
        Едва руки Эн на мгновение оторвались от кошачьего тела, Дэниел вскочил и спрыгнул со стола.
        Тишину комнаты заполнили восклицания Эн и Лили.
        - Я же говорила! - закричала Эн, бросаясь вдогонку за котом. Оказавшись на полу, Дэниел понесся к двери. И хотя дверь казалась закрытой, Дэниел не видел иного способа выбраться из комнаты. Возможно, было открыто окно, но Дэниел не хотел проверять так это или нет, так как не желал терять время. Он видел перед собой дверь и именно к ней и мчался, побуждаемый несшимися позади криками Эн и Лили. Не останавливаясь у двери, Дэниел подскочил и врезался в дверь телом. Это было безумием. Это грозило травмами. Но у Дэниела не было времени на раздумья. Он просто хотел открыть дверь и вырваться на свободу. Как это должно было произойти - уже не имело значения. Он должен был выбраться из комнаты, иначе, он в этом нисколько не сомневался, смерть станет для него реальностью.
        Тело Дэниела врезалось в дверь и рухнуло на холодный плиточный пол. Дэниел почувствовал, как острая боль пронзила правую часть тела. Он едва не кричал от боли. Но плакаться не было времени. К счастью, дверь оказалась не закрытой, а только прикрытой. От удара створка скользнула вперед, даря луч надежды израненному и измученному кошачьему телу.
        - С ума сойти! - донесся до Дэниела возглас Эн.
        - Невероятно! - вторила ей Лили.
        Не желая медлить, Дэниел поднялся на ноги, сцепил зубы, чтобы не закричать от боли, и, шатаясь втиснул тело в образовавшийся проем. Вот он уже в коридоре. Впереди несколько десятков метров, приемная и… свобода. Дэниел собрал все силы в кулак и побежал по коридору, прочь от смерти, навстречу жизни. Боль сводила судорогой правую часть туловища, отдавалась эхом в других частях тела; силы, не восстановившиеся после гонки в карантине, были на исходе, но Дэниел не обращал на это внимания. Все его внимание сосредоточилось на двери, ведущей в приемную. Добежав до двери, он толкнул ее головой. Дверь была заперта. Дэниел чуть не взвыл от досады. Позади послышались голоса Эн и Лили. Дэниел побежал прочь от двери к лестнице, ведущей на верхние этажи. Ему ничего не оставалось, как спрятаться где-то в здании, желательно подальше от человеческих глаз, и переждать какое-то время, а затем попытаться тихо и незаметно выбраться из здания. Это было самое разумное, что пришло на ум Дэниелу. Был еще вариант бросаться раз за разом на неприступную дверь, ведущую в приемную, но это было все равно, что вернуться в
операционную, забраться на операционный стол и приготовиться к встрече со смертью. Для Дэниела это был шаг к смерти, а не к жизни, поэтому этот сумасшедший вариант пришлось сразу отбросить.
        Дэниел побежал по лестнице и вскоре оказался на втором этаже. Вбежав в коридор, он оглянулся. С одной стороны коридор заканчивался тупиком, стеной с окном, сквозь которое на Дэниела смотрело голубое, укрытое местами тонким слоем белых облаков небо. Дэниел запрокинул голову и посмотрел в окно. Где-то там была свобода. С улицы неслись птичьи трели да шелест ветра в деревьях. Теплые солнечные лучи играли на подоконнике, падали на пол и превращались в маленькие озера света и тепла. Дэниел повел носом, стараясь уловить запахи с улицы. Позади послышались голоса. Медлить было нельзя. Дэниел устремился по коридору. Несколько дверей, словно солдаты на параде, выстроились по бокам. Они казались запертыми. Так ли это, Дэниел проверять не стал, голоса становились ближе. Впереди дорогу преградила деревянная со стеклянными вставками двустворчатая дверь. Дверь была незаперта. Проскользнув между створками, Дэниел оказался в кошачьем приюте, том самом, из которого его забрали и перевели в карантин. По бокам коридора виднелись вольеры, большинство из них были заняты разнообразными представителями семейства
кошачьих.
        Десятки кошачьих глаз уставились на Дэниела, когда он пробегал по коридору. Дэниел же не удостоил взглядом никого, он лихорадочно водил глазами по коридору и вольерам в поисках временного убежища, но спрятаться было негде. Несколько вольеров светили распахнутыми дверьми, приглашали Дэниела внутрь, но Дэниел проигнорировал их приглашение и побежал дальше. Он еще не настолько сошел с ума, чтобы самому сунуть голову в петлю. В любой из вольеров можно было попасть только через дверь, так же как и выйти. Стоило кому-нибудь закрыть дверь, и Дэниел окажется в ловушке. Дэниел это хорошо понимал.
        Еще одна двустворчатая дверь преградила ему дорогу. Так же как и первая она оказалась не запертой. Дэниел был уже по ту сторону двери, когда в коридоре за его спиной раздались голоса. Поиски безумного кота все еще продолжались.
        Дэниел оставил позади короткий коридор и выбежал на лестничную площадку. Две лестницы появились перед его глазами. Первая уводила вверх, к карантину, вторая вела вниз, к смотровым и операционным комнатам. Карантин Дэниела нисколько не привлекал, поэтому он направил кошачьи лапы вниз. Пока преследователи ищут его наверху, он будет искать выход на улицу внизу.
        Дэниел спустился на первый этаж, который оказался пуст. Дэниел посмотрел в сторону приемной. Дверь, преграждающая дорогу к ней, была открытой. Дэниел обрадовался и, кривясь от боли, помчался к двери. Он преодолел уже половину пути, когда в приемной послышались голоса. Сквозь стекла в двери Дэниел уловил движение за дверью. Не желая быть замеченным, Дэниел бросилось в сторону, прямо в проем между створками дверей.
        Комната, в которой оказался Дэниел, была ярко освещена солнечным светом, льющимся через распахнутые настеж окна. На стенах и на полу играли солнечные зайчики. Прохладный ветер ворвался через окна, пронесся над полом и взъерошил шерсть на спине Дэниела. Нос Дэниела задрожал, ноздри пришли в движение, ловя уличные запахи, запахи сосен и трав, запахи свободы.
        Дэниел осмотрелся. По спине прошелся холодок, когда он понял, что находится в той самой операционной, из которой так стремился убежать. К счастью, комната была пуста. На одном из двух операционных столов Дэниел заметил переноску, ту самую, в которой Эн принесла его сюда.
        Дэниел перевел взгляд на окна.
        «Пора сматываться отсюда, - подумал Дэниел. - Запрыгнуть на подоконник не составит труда. С подоконника - на улицу, и только меня и видели».
        Дэниел приблизился к подоконнику и задрал голову. От подоконника его отделяло расстояние не больше метра. Для кошачьего тела это был сущий пустяк.
        Из коридора донесся звук голосов. Дэниел прислушался. Звук несся со стороны приемной, поэтому пока можно было не волноваться.
        Дэниел присел на задние лапы, собираясь запрыгнуть на подоконник.
        Спустя мгновение тело стрелой взмыло вверх.
        Тихий мявк, больше похожий на писк, вырвался из груди Дэниела, когда вспышка острой боли пронзила сознание Дэниела. От неожиданности тело Дэниела повело вбок, голова на какой-то миг соприкоснулась с деревянным выступом подоконника. Дэниел упал на пол и закрыл глаза, стараясь прийти в себя после удара. К боли, огненным морем разлившейся по телу, добавилась тупая, пульсирующая боль в голове.
        «Черт, видать с побегом придется повременить», - в сознание Дэниела уставшей от жизни старухой проникла одинокая мысль.
        Дэниел открыл глаза и поднялся с нагретого солнечными лучами пола. На какой-то миг Дэниелу захотелось подольше поваляться на полу, понежиться в море света, которое раскинулось под подоконником. Но нет, надо было где-то укрыться, пока кто-нибудь не вошел в комнату. Только вот где укрыться?
        В нескольких метрах от себя Дэниел увидел высокий белый деревянный шкаф с двумя дверцами внизу и четырьмя полками вверху. Большинство полок были заполнены какими-то склянками, колбами, бумажными рулонами с ватой и бинтами. Мельком обратив внимание на содержимое полок, Дэниел опустил голову и устремил взгляд в темноту, живущую под шкафом. У шкафа была пара сплошных деревянных ножек, между которыми оставалось достаточно свободного места. Вот туда-то и направился Дэниел. Забравшись под шкаф, он скрутился калачиком и закрыл глаза.
        «Здесь меня точно искать никто не будет, - подумал Дэниел. - Хорошо бы поспать немного, восстановить силы».
        Сухой, наполненный запахами плесени и пыли воздух неприятно щекотал ноздри. Но это было меньшее из зол, поэтому с этим можно было мириться. Смахнув с морды паутину, Дэниел вздохнул и вскоре уже спал.



        Глава 12. Ястребиная охота

        Когда Дэниел проснулся, мир оказался укрыт темным одеялом ночи. Дэниел потянулся, довольно щуря глаза. Сон ему однозначно пошел на пользу. Он чувствовал себя отдохнувшим, полным сил и энергии. Боль слабо пульсировала в теле, но на большее пока не претендовала. Зевнув, Дэниел выполз из-под шкафа.
        В комнате было тихо и темно. Призрачный лунный свет лежал на окнах, подоконнике, но был не в силах разогнать тьму комнаты. Сотни звезд весело перемигивались в небе, играя в непонятную для простого смертного игру. Прорезала небо ярко-красная комета, пронеслась и исчезла, будто и не было ее. Где-то заухала сова. Словно в ответ залаяла собака, и тишина непроницаемым куполом снова накрыла окружающий мир.
        Дэниел опустил голову. Ночь была хорошей порой для того, чтобы оставить приют далеко позади. Оставалось только этим воспользоваться. На окна надежды не было, так как они были закрыты. Дэниел был настолько изнеможден и обессилен, что спал как убитый, его сон не смогло потревожить даже присутствие человека в комнате. Но это было в прошлом, сейчас же он был один в комнате и желал как можно скорее выбраться из нее, чтобы поскорее оказаться на вольном, чистом воздухе, вдали от всевозможных горе-приютов для животных, где смерть намного ближе к животному, чем на свободе.
        Дэниел тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и потрусил к двери. Дверь была незаперта, и Дэниел без труда выскользнул в темный коридор. Остановившись перед дверью, за которой пряталась приемная, Дэниел прислушался. Тишина. Дэниел прижался головой к двери и надавил на нее. Та, скрипнув, подалась вперед, образовав проем, в который не замедлил протиснуться кот.
        Оказавшись в приемной, Дэниел осмотрелся. Слева, прислонившись к стенам, словно утомленные старцы, стояли два маленьких кожаных дивана. Перед каждым из них находился журнальный столик, по углам - комнатные пальмы в больших горшках. На стенах висели фотографии животных в рамках, дипломы и другой бумажный мусор, свидетельствовавший о достижениях приюта. Между диванами стоял четырехногий деревянный столик, на котором Дэниел заметил большой аквариум, с висевшими в воде, словно в воздухе, разноцветными рыбками. Мягкий свет от лампы, приделанной к одному из углов аквариума, падал на воду, проникал вглубь, но, казалось, совершенно не беспокоил рыбок.
        По правую от Дэниела сторону стоял стол секретаря, за ним проглядывало кресло на колесиках с высокой мягкой спинкой. Справа от кресла нашли свое место шкафчик для документов и столик с принтером и факсом. Слева от кресла в нескольких метрах от стола секретаря, в углу, примостился маленький столик с электрочайником. Стены по эту сторону комнаты также украшали фотографии животных, в основном собак и кошек в окружении улыбающихся работников приюта.
        Закончив осмотр комнаты, Дэниел устремился дальше, к широкой двери, выводящей на улицу. Приблизившись, Дэниел ткнулся головой в дверь. Надавил сильнее. Еще раз. Безуспешно, дверь была заперта.
        «Придется ждать утра, - Дэниел разочарованно фыркнул. - Стоило догадаться, что на ночь приют закрывается».
        Взгляд Дэниела устремился назад, туда, где должна была быть операционная. Нет, туда он больше не вернется. Чем ближе к свободе, тем лучше. Так расценил Дэниел, подошел к одному из диванчиков и заглянул за спинку. Места для маленького кошачьего тельца здесь было более чем достаточно.
        Дэниел протиснулся в проем, образованный стеной и задней ножкой дивана, развалился на полу и через минуту-вторую заснул.


        Тайги лежал на лавочке возле одного из домов и трясся от страха. Где-то совсем рядом лаяло одно из тех мерзких существ, которые то и дело норовят ухватить крепкими и острыми зубами за тонкую и нежную кошачью шею. Страх перед этим противником Тайги впитал с молоком матери. Лающих существ стоило избегать, так как они были самыми заклятыми врагами кошачьего рода.
        Тайги огляделся. Лающего существа видно не было. Успокоившись, Тайги сполз с лавочки и побежал по дороге, окруженный светом уличных фонарей.
        Впереди заревело железное существо, одно из многих, которых Тайги встретил за последнее время своего пребывания на улице. Тайги юркнул в подворотню и затих. Когда же рев железного существа затих вдали, он вернулся на дорогу и продолжил свой путь. Инстинкт самосохранения требовал от него избегать этих существ, любых существ, способных причинить боль, особенно двуногих. Эти любят делать больно другим. Тайги знал это, так как хорошо прочувствовал это на собственной шкуре. Нет, не той лысой, которая у него была сейчас, а той, которая была прежде, красивая, теплая и такая привычная в отличие от этой, уродливой и не способной защитить даже от холода. Если бы не искусственная шкура, которая укрывала его безволосое тело в эти минуты, он бы давно уже замерз.
        Тайги перебежал на другую сторону улицы и замер, вслушиваясь в звуки ночи. Потянув носом воздух, он повертел головой, будто выбирая направление, определился и побежал дальше. Тайги не знал, куда бежал. Просто бежал и все, хотя нет, это была неправда. Какое-то чувство, одновременно знакомое и чуждое, пробудилось в нем за последние сутки и сделало его бег целенаправленным. Почти целенаправленным, так как животный разум Тайги часто вынуждал его метаться из стороны в сторону, из угла в угол, спасаясь от опасностей, как мнимых, так и реальных. Но когда Тайги совсем терялся и не знал, куда бежать, неизвестное чувство снова пробуждалось и брало его судьбу в свои руки, уводя все дальше и дальше в неизвестность.
        Тайги пересек городскую черту и поднялся на холм. Запах вереска заглушал все остальные запахи, даже запах мочи, которой провоняла его вторая кожа.
        Тайги не нравился запах вереска. Почему, он не знал, но его нос все время морщился, когда чуял его. Как и в этот раз. Тайги фыркнул и привстал на задних ногах. Удивительно, но стоять на задних ногах ему было намного удобнее, чем на четырех конечностях, к тому же так он дальше видел и издалека замечал любую опасность.
        Тайги долго и напряженно вглядывался в горизонт. Крылья носа то и дело двигались, ловя воздух. Наконец Тайги опустился на четвереньки и обернулся. Позади небо посветлело. Солнечные лучи нежно, словно губы любимой, слились с губами возлюбленного, коснулись края горизонта, окрасив его в красное золото. Небо засияло, словно ребенок от радости, и заиграло бирюзой, с каждой секундой все большей. Тайги опустил взгляд и посмотрел на спящий город внизу. Затем отвернулся и, припадая на руки, побежал, оставляя его за спиной.


        Жизнь разъяренным носорогом ворвалась в сознание Дэниела, заставив его вернуться из страны сновидений. Дэниел открыл глаза и прислушался. Совсем близко слышались голоса, настолько близко, что он без труда мог различить произносимые слова. Щелкнул ключ в замке и дверь, ведущая на улицу, распахнулась. Звуки улицы ворвались в помещение, едва не побудив Дэниела выскочить из своего тайника и что было мочи рвануть на свободу. Но благоразумие взяло верх над эмоциями. Усилием воли Дэниел подавил желание раскрыть свое местопребывание раньше времени, поднялся и приблизился к краю дивана.
        - Томас, кота не видел? - услышал Дэниел женский голос.
        Выглянув из-за дивана, он увидел мужчину среднего роста, седовласого, в форме охранника. Возле мужчины стояла молодая девушка, лет двадцати трех-двадцати четырех, короткие темные волосы были аккуратно собраны в хвост на затылке, джинсы на ногах светили модными дырами.
        - Какого? Того, что усыпить хотели?
        - Да, того самого.
        - Нет, Беки.
        - Куда же он спрятался-то?
        - Не знаю. Должно быть, здорово его напугали.
        - Хотела бы я на тебя посмотреть, если бы тебя решили усыпить, - рассмеялась девушка.
        - Ха, сравнила палец и… э-э-э… при дамах выражаться не буду. Я же разумное существо, а кот - нет. Я пойму, если меня захотят усыпить, а кот - это же безмозглое животное, животные-то ничего не понимают.
        - Ты думаешь?
        - Конечно. Вот котяра моей дочери точно не поймет, если я захочу его усыпить.
        - Ну, мой тоже вряд ли это поймет. Хотя, знаешь, иногда мне кажется, что животные не такие глупые, как их считают.
        - Ха, казаться многое может. Главное, вовремя перекреститься… Поеду домой, Беки. После бессонной ночи спать ужасно хочется.
        - Хорошо, поезжай, а я дождусь остальных. Может, тебе кофейку сделать на дорогу?
        - Спасибо, но в этот раз откажусь. Чем быстрее доберусь до дома, тем быстрее спать лягу. В общем, я уехал.
        - Тогда, пока. Пойду на кухню, сделаю себе кофе. Мужчина вышел на улицу и прикрыл за собой дверь.
        «Вот он шанс, - Дэниел почувствовал трепет в груди, но быстро себя одернул. - Нет, не спеши. Пусть все разойдутся».
        Когда приемная опустела, Дэниел выбрался из-за дивана и побежал к входной двери. Не добегая до двери нескольких метров, он остановился. Снаружи послышался звук двигателя.
        «Наверное, охранник уехал», - подумал Дэниел и потрусил к двери. Он уже готов был вдохнуть полной грудью запах свободы, когда входная дверь распахнулась и на пороге появилась Эн.
        - Ко-о-от, - недоверчиво протянула девушка, увидев животное.
        Дэниел как поднял переднюю лапу в движении, так и забыл ее поставить. Казалось, сердце остановилось, настолько тихим стало его биение. Но так только казалось. Уже секунду спустя оцепенение спало, сердце устремилось в галоп, и вместе с ним вперед ринулся Дэниел. Эн попыталась преградить путь коту ногой, но Дэниел скользнул под другую ногу и вырвался на улицу. Счастье переполняло его ровно столько времени, сколько понадобилось ему, чтобы увидеть машину Лили, остановившуюся на стоянке. Но Лили вряд ли хоть как-то могла помешать коту обрести долгожданную свободу. Она выбралась из машины, взялась руками за переднюю дверцу, да так и стояла, провожая удивленным взглядом кота породы скотиш-фолд, несущегося к воротам со скоростью ракеты.
        Боль попыталась ворваться в сознание Дэниела, тем самым напомнив ему о своем существовании, но Дэниел отбросил ее, будто грязную тряпку, пронесся рядом с машиной Лили и гоночным болидом проскочил в распахнутые створки ворот центра. Мгновение спустя Дэниел несся уже вниз по склону холма, наслаждаясь каждым новым глотком свежего воздуха. Сердце его пело от переполнявшего его счастья. Настолько счастливым Дэниел вряд ли когда был.
        Центр давно уже растаял вдали, а Дэниел все бежал и бежал, пока изнеможденный, обессиленный не рухнул под высоким падубом, одиноко росшим у подножья невысокого холма, сплошь поросшего зеленой травой с небольшими островками овсяницы и полевицы.
        «Свободен! Наконец-то свободен!» - радовался Дэниел, ощущая на себе дуновения прохладного ветерка и вдыхая запах свежей, не одурманенной автомобильными выхлопами травы. Грудь Дэниела тяжело поднималась и опускалась, кончики лап подрагивали от перенапряжения, кровь гулко стучала в висках.
        Дэниел закрыл глаза и слушал, как над головой ветер шелестит в ветвях, а в вышине заливается жаворонок. Рядом в траве стрекотал кузнечик, ему вторил еще один.
        «Как хорошо, - подумал Дэниел, чувствуя тепло разливающееся по телу. - Будто в рай попал. Немного полежу и отдохну. А потом… потом можно и к Лох Ломонду двигать».
        Что-то мягкое коснулось головы Дэниела, прервав ход его мыслей. Дэниел лениво открыл один глаз и уткнулся взглядом в нечто, похожее на две огромные пещеры. Внезапно «пещеры» ожили и шумно втянули воздух внутрь, затем приблизились к кошачьей голове и принялись ее обнюхивать.
        «Эй, что за… - Дэниел поднялся и теперь мог полностью увидеть, что за чудовище то и дело обдавало его горячим воздухом. - Да это же корова!»
        Это и впрямь была корова. Рыжая, с белыми пятнами на шкуре и чересчур подвижным хвостом, отгоняющим мух.
        «Давай, проваливай отсюда», - Дэниел ударил корову по морде лапой. Без когтей, так, чтобы напугать. Но с таким же успехом можно было ударом кошачьей лапы напугать слона. Корова подняла голову и осмотрелась, затем, удовлетворенная увиденным, вновь опустила голову и боднула кота.
        «Чтоб тебя!» - Дэниел издал тихое шипение и отскочил в сторону, спасаясь от коровьих рогов.
        Корова отогнала кота, опустила голову и принялась щипать траву.
        «Трава что ли там где я лежал вкуснее? - подумал Дэниел, наблюдая за коровой. - Или корова с норовом попалась? Кто ее знает».
        Дэниел махнул хвостом, отгоняя надоедливую муху, приблизился к стволу падуба и лег рядом с ним. Неподалеку корова увлеченно стригла зубами траву, про кота она, казалось, совершенно забыла. Немного погодя и Дэниел забыл о существовании коровы, уснув сном праведного младенца.
        Солнце поднялось высоко, когда Дэниел проснулся. По небу, едва не задевая вершины окрестных холмов, ползли черепахами белые перистые облака. Огромные и тяжелые они напоминали Дэниелу космические корабли из голливудского блокбастера «Звездные войны». Казалось, сейчас откроются палубные люки, и сотни истребителей пронзят своими сверкающим телами синеву небесного океана.
        Дэниел поднялся с земли. Отдохнувшее тело легкой ленью отозвалось на прогиб спины. Дэниел посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души, корова и та куда-то подевалась. Дэниел решил подняться на холм и несколько минут спустя, сидя на его вершине, обильно поросшей овсяницей и полевицей, рассматривал окрестности. Гряду тонувших в белесой дымке гор он узнал сразу. Это были Грампианские горы. Где-то там, натянув на вершину шапку из седых облаков, возвышался над землей старик Бен-Невис и пытался рассмотреть через плотную невесомую массу, облепившую его со всех сторон, одного из своих братьев - Бена-Макдуи, Бена-Лоэрса или самого младшего из них - Лохнагара.
        Глядя вдаль, туда, где земля соединялась с небом, Дэниел почувствовал, как затрепетало, словно паутина на ветру, его сердце. Странное дело, он, считавший себя патриотом, так никогда и не был в Хайлендсе. А ведь именно там и находится истинная Шотландия, гордая, дикая, свободолюбивая, а главное, до сих пор так никем и не покоренная.
        «Когда-нибудь я обязательно прогуляюсь по холмам и горам Хайлендс, - подумал Дэниел. - Когда-нибудь, а сейчас… - взгляд Дэниела устремился на запад, туда, где находился Лох Ломонд… сейчас пора двигать к Лох Ломонду».
        Дэниел потянул носом воздух.
        «Сколько запахов! - среди множества разнообразных запахов Дэниел уловил запах травы, чуточку вереска, желтых цветов, густо растущих на вершине холма. - Самое настоящее королевство запахов. Кошачий нос - это просто чудо какое-то. Ничего не упускает. У меня аж голова закружилась. Наверное, пресытился запахами», - Дэниел зажмурился, тряхнул головой и открыл глаза, затем рассмеялся про себя и понесся вниз по склону холма.
        Спустя мгновение тень накрыла бегущего кота. Дэниел хотел было остановиться и посмотреть в чем дело, но передумал. Для этого пришлось бы прекратить столь чудесный бег. Стоит ли обращать внимание на облако, спрятавшее солнце от внешнего мира? Но странное дело, трава вокруг продолжала ярко блестеть под лучами солнца, между тем, сам Дэниел будто находился в тени, но рядом не было ничего, что могло давать тень. И все же тень была, и она ни в какую не желала отрываться от Дэниела, будто кто намертво приклеил ее к нему.
        Дэниел собрался было остановиться и посмотреть в чем дело, когда его чуткие кошачьи уши выхватили из множества разнообразнейших звуков звук очень похожий на свист, свист, издаваемый… Дэниел скорее инстинктивно, а не осознанно бросился в сторону, упал на живот и прижался к земле. Тень пронеслась над тем местом, где совсем недавно был кот. Послышались хлопки, издаваемые крыльями. Солнце снова решило пролить на Дэниела свет своих лучей.
        Все произошло настолько быстро, что Дениэл даже не успел испугаться. Но стоило ему поднять голову и увидеть, чья тень преследовала его все это время, пока он довольный, словно кошка, объевшаяся валерианы, прыгал по склону холма, как страх осмелел и выбрался из потаенных уголков подсознания, грозя поглотить собой сознание.
        Ястреб! Огромный ястреб-тетеревятник с жуткими острыми, кривыми, словно стальные крючья, когтями решил выбрать Дэниела в качестве завтрака. Дэниел увидел, как ястреб набрал высоту, закричал и камнем понесся в его сторону. Лапы Дэниела затряслись, хвост поджался как у побитой собаки, взгляд обезумел и принялся метаться из стороны в сторону в поисках укрытия. Но поблизости не было ничего, что могло бы послужить укрытием от летающего хищника - ни дерева, ни даже куста.
        Тень снова накрыла Дэниела. Звонкий, пронзительный крик едва не надорвал чувствительные кошачьи барабанные перепонки.
        «Бежать! Бежать!» - кто-то закричал в голове Дэниела.
        Дэниел побежал, затем бросился в одну сторону, в другую, и как раз вовремя: острые когти-крючья едва не задели кошачью спину. Недовольный крик пронзил небо, взмыл вверх и замер в вышине.
        Дэниел бросил взгляд на небо в надежде, что ястреб убрался ко всем чертям. Как бы не так. Пернатый хищник даже и не думал улетать, кружил над Дэниелом и оглашал округу сердитыми криками, выжидая благоприятного момента для атаки.
        Дэниел завертел головой. Внезапно взгляд зацепился за животное, появившееся из-за холма метрах в ста от Дэниела. Эта была корова, та самая, которая так неприветливо пыталась боднуть его некоторое время назад.
        «Корова! Но как она мне может помочь? Может, спрятаться под ней? А почему бы нет? Только вот как бы ей опять не вздумалось бодаться, - Дэниел посмотрел на небо. Ястреб был все еще там и улетать никуда не собирался. - Ладно, выбирать не приходится».
        Дэниел собрался с духом и устремился к корове. Над головой раздался ястребиный крик. Услышав его, Дэниел побежал быстрее, хотя куда уже быстрее. Казалось, Дэниел не бежал, а летел над землей, с такой скоростью он несся к корове, беззаботно щипавшей траву невдалеке.
        Тень снова накрыла Дэниела. Беззвучно, словно призрак, преследовала она его, затем стала быстро приближаться. Дэниел совершил знакомый маневр, бросился вправо, затем влево, припал к земле и… с содроганием почувствовал, как острые когти хищника полоснули его по шерсти, едва не вонзившись в спину. Ястреб, казалось, раскусил Дэниела и почти схватил жертву, только чудо спасло Дэниела от верной гибели в когтях ястреба.
        Возмущенный ястребиный крик разорвал воздух, заставив умолкнуть кузнечиков и другую живность. Дэниел с усилием поднялся на трясущиеся лапы. Еще немного и они точно откажут ему. Или он потеряет сознание от страха. Что-то обязательно случится. Когти ястреба его обязательно достанут. Как бы это ни казалось невероятным, но он готов был даже поклясться, что почувствовал холод когтей хищника, когда те едва не вцепились ему в спину.
        Дэниел вскочил на ноги и побежал к корове. Та с выражением некой отстраненности от мирских сует, молча, взирала на бегущего к ней кота, при этом корова ни на миг не забывала двигать челюстями.
        Дэниел остановился в трех метрах от коровы и запрокинул голову в поисках хищника. Искать долго не пришлось. Тот парил над головой, купаясь в лучах яркого солнца. Спустя секунду хищник сложил крылья и камнем рухнул вниз. Уже над землей его крылья раскрылись, замедляя падение, лапы с когтями устремились вперед, навстречу слабой жертве. Дэниел не стал дожидаться пока ястребиные когти вонзятся ему в спину, метнулся к корове и спрятался у нее под брюхом. Корова же продолжала монотонно двигать челюстями и рассматривать горизонт. Борьба за жизнь, развернувшаяся прямо у нее под боком, ее, по всей видимости, совершенно не заботила.
        Дэниел сидел под брюхом коровы, ожидая, что вот-вот раздастся удаляющийся крик ястреба, когда свет перед глазами померк, тьма нахлынула на него, ударила, подмяла под себя. Бок взорвался болью, будто сотни муравьев решили вонзить в его тело жвала. Над головой раздался торжествующий клекот и тут же умолк, тьма отступила, но боль, будь она проклята, осталась.
        Дэниел поднял голову. Ястреб, возмущенно вскрикивая, убегал прочь, волоча крыло по земле. Рядом Дэниел заметил длинную тонкую палку из лещины и спешащего к нему старика, хозяина коровы.
        «Кажется пронесло… нет, почти пронесло, - подумал Дэниел, ощущая жжение в боку. - Все же могло быть и хуже. Если бы не этот старик, я бы точно никогда не увидел ни Лох Ломонд, ни Грампианские горы… Нет, все же незавидно быть животным, особенно таким слабым, как кот. С одной стороны, надо бояться людей, с другой - других животных. Что же это за жизнь такая? Жизнь ли это вообще? Какое-то хождение по краю пропасти. Малейшее дуновение ветерка, и рассвет нового дня тебе не видать», - Дэниел вздохнул и посмотрел на ястреба. Тот отошел от удара, поднялся в воздух и устремился на поиски новой, более доступной жертвы.



        Глава 13. Лох Ломонд

        Дэниел лежал на лавочке под сенью роскошной липы во дворе четы Колнеров и наблюдал за тем, как старик Колнер готовится к поездке к Лох Ломонду. Старик собирался там пробыть несколько дней, порыбачить вместе с сыном.
        Старик Колнер жил с женой, миссис Колнер, в деревушке недалеко от Киппена. У стариков было трое детей: две дочери и сын. Дети давно покинули семейное гнездо: дочери вышли замуж, сын женился. У них уже были свои дети, свои семейные гнезда. Старшая дочь, Кетрин, была замужем за испанцем и жила в Испании. Младшая, София, жила с семьей в Глазго. Там же жил и сын Грег с семьей.
        У четы было небольшое хозяйство, состоящее из пса Принца Филиппа, семейства кошек, кур, парочки свиней, овечек и коровы Елизаветы, той самой, под брюхом которой Дэниел так неудачно прятался от ястреба. Прятался-то, может, он и неудачно, но то, чем обернулась эта неудача, оказалось самым настоящим благом. В жизни часто так бывает: невероятные страдания оборачиваются не менее невероятным счастьем, главное, не замыкаться на страданиях, уметь видеть то благодатное светлое зерно, которому вполне по силам дать всходы на темной почве страданий. Дэниел смог извлечь такое зерно и теперь, можно сказать, наслаждался жизнью у стариков Колнеров.
        Вот уже вторую неделю Дэниел жил у Колнеров и отходил от тех потрясений, что обрушились на него после побега из дома. Дэниела хорошо кормили, поэтому ему не надо было заботиться о пропитании, не беспокоили излишним вниманием, поэтому ему не надо было искать уединенное местечко, а, главное, раны, оставленные острыми ястребиными когтями, затягивались. Дэниел вполне способен был самостоятельно передвигаться, правда, старался не слишком с этим усердствовать, так как все еще ощущал некую скованность в мышцах задней левой лапы.
        Тем не менее, несмотря на райские условия его жизни у четы Колнеров, Дэниел ни на минуту не забывал о Лох Ломонде. И теперь, наблюдая за приготовлениями старика Колнера к поездке, строил планы насчет того, где бы ему спрятаться в маленьком, видавшем виды пикапе Колнеров, когда старик отправится к Лох Ломонду. Ехать старик собирался один. Сын же должен был подъехать уже на озеро. Дэниел слышал, как старик разговаривал об этом с сыном по мобильному. А еще Дэниел знал, что у старика с сыном на озере было свое местечко, где они всегда рыбачили, где и договорились встретиться.
        Дэниел, привлеченный возмущенным кудахтаньем, отвернулся от старика и посмотрел на кур, бродивших по двору. Оказалось, две курицы не поделили червяка, поэтому пришлось вмешаться петуху, который с видом строгого судьи быстро уладил ссору.
        Дэниел вернулся к прерванному куриной ссорой занятию. Бросив взгляд на гараж в дальнем конце двора, где находился стариковский пикап, Дэниел решил, что забраться в машину для него не составит труда, спрятаться среди вещей старика также не должно было доставить проблем. Главное было не попасться в это время на глаза миссис Колнер, иначе придется пробиваться к пикапу с боями. Вот этого Дэниел, конечно же, не хотел. Все, чего он хотел - незаметно покинуть чету Колнеров, желательно на пикапе старика Колнера, на нем же добраться до Лох Ломонда и осесть на его берегах, желательно на его восточном берегу, более скалистом и менее людном.
        В воздухе жужжали мухи, вилась мошкара. В саду заливалась горихвостка, ей вторил звенящий голос малиновки. Мягкий, насыщенный удивительным ароматом липы воздух казался амброзией, настолько прекрасным он был. Дэниел потянул носом и уловил ароматы цветущего сада, окружавшего добротный, обложенный красным кирпичом дом четы Колнеров. Яблони и сливы, вишни и груши. Дэниел снова потянул носом, наслаждаясь сладкими ароматами, висящими в воздухе.
        Старик Колнер направился в гараж. Дэниел спрыгнул с лавочки и побежал за ним. В гараже он обошел вокруг пикапа, выискивая, куда можно будет забраться в кузов. Если старик Колнер оставит опущенным задний борт кузова, тогда Дэниел без проблем запрыгнет в кузов и спрячется среди всякого разбросанного там хлама. Если нет, тогда высокие борта старенького Форда могут стать значительным препятствием для Дэниела.
        «А кто мне мешает запрыгнуть в машину сейчас? - подумал Дэниел и поискал глазами старика. Тот копался в ящике с инструментами в дальнем конце гаража. - Чего ждать? Переночую в машине, а утром вместе со стариком поеду к Лох Ломонду. Нет, тогда придется весь день просидеть голодным. Ладно, придет время что-нибудь да придумаю», - Дэниел выбрался из гаража. Тут же его чуткие носовые рецепторы уловили запахи, несшиеся из кухни.
        «Миссис Колнер опять что-то вкусненькое приготовила, - подумал Дэниел. Взгляд его пересек двор и задержался на распахнутой настеж двери, ведущей в дом. - Надо пойти узнать, что именно она приготовила, может, удастся и опробовать заодно».
        Забыв на некоторое время о Лох Ломонде, Дэниел устремился к дому.


        Старческое кряхтение двигателя ворвалось в сознание Дэниела, вырвало его из страны грез и заставило открыть глаза. Дэниел выбрался из-под палатки, сложенной у левого борта кузова, и потянулся. Тусклый свет грязной лампочки, одиноко висевшей у выхода из гаража, стелился по помещению, разгоняя сумрак и выхватывая из темноты разное старье, нашедшее пристанище в гараже. Запах бензина, витавший в воздухе, заставил Дэниела поморщиться. Да, запах бензина не шел ни в какое сравнение с благоуханиями сада, которыми Дэниел наслаждался прошлым днем.
        Дэниел запрыгнул на запасное колесо, валявшееся у переднего борта, стал передними лапами на борт и выглянул из кузова. Еще вчера он забрался в машину, чтобы не думать о том, как это сделать сегодня. К тому же и старик Колнер своими приготовлениями к поездке этому только способствовал, он еще не раз заглядывал в гараж на протяжении дня, и в одно из таких посещений Дэниел и прокрался в гараж, запрыгнул в кузов и забрался под палатку. И как оказалось, поступил правильно: взгляд, брошенный на задний борт кузова, сообщил о том, что он поднят, и теперь, пожелай Дэниел очутиться в кузове, ему пришлось бы здорово поломать голову над тем, как это сделать. Борта высокие, а он маленький. Можно, конечно, было, попробовать вскарабкаться на деревянный стол, стоявший метрах в двух от машины у окна, с него перебраться на длинную самодельную деревянную полку, служившую сборищем всякого автомобильного хлама как: старый, изъеденный ржавчиной глушитель, проколотые шины или масляной фильтр, и занимавшую едва ли не всю левую сторону гаража. А вот с полки можно было уже сигануть прямо в кузов. Можно было бы, но Дэниел
выбрал иной путь, без всяких акробатических нюансов, которые могли понадобиться с его стороны.
        Дэниел поискал глазами старика Колнера. Тот оставил двигатель работающим, а сам направился к жене, стоявшей у входа в дом с большим кульком в руках. Взяв из рук жены кулек, старик перебросился с ней парой фраз и вернулся к машине. Дэниел поспешил спрятаться в кузове, дабы не быть замеченным.
        Мгновение спустя машина тронулась с места и выехала из гаража прямо в раннее, приправленное легким золотистым туманом утро центральной Шотландии. Проехав по двору, она выкатилась на дорогу и остановилась, сердито ворча и пыхтя, словно старик, оставшийся без пенсии. Хлопнула дверь машины, и Дэниел услышал, как старик Колнер, шаркая по земле подошвами ботинок, направился к дому. Немного прошло времени, как до ушей Дэниела вновь донеслись шаркающие шаги. С громким стуком закрылись створки ворот, затем скрипнула дверь кабины. Наконец, старый, с облупленной на кузове зеленой краской и следами ржавчины на кабине пикап покатил по дороге к невидимому отсюда Лох Ломонду.
        Дэниел пробрался к заднему борту кузова, вскарабкался на металлический рыбацкий ящик, оперся передними лапами о край борта и выглянул наружу. Позади, утопая в лучах восходящего солнца, среди благоухающего невероятными ароматами фруктового сада, виднелась крыша дома четы Колнеров. На дороге, у самых ворот поместья, стояла миссис Колнер и махала рукой вслед мужу.
        «Спасибо вам миссис Колнер», - Дэниел перенес вес тела на левую лапу, а правую оторвал от борта, поднял вверх и сделал короткий взмах. Вряд ли миссис Колнер на таком расстоянии могла заметить этот жест прощания со стороны кота, как и самого кота. Тем не менее, Дэниел посчитал нужным попрощаться с поместьем, хозяева которого были с ним так добры.
        «Спасибо за вкусные сливки и сметану, которыми я объедался, пока вы не видели, и по которым я буду скучать».
        Когда миссис Колнер скрылась за поворотом, Дэниел вернулся к переднему борту кузова и вскарабкался на кабину, где лег на спину, раскинул лапы в стороны и принялся гулять взглядом по небосклону. Ветер шевелил шерсть на груди, гонял по небу стайки облаков и шелестел в листьях деревьев, время от времени появлявшихся вдоль дороги. Местность, по которой ехал старик Колнер, была большей частью холмистой. Вдоль дороги тянулись зеленые поля, изредка встречались деревушки. Придорожные кафешки часто были заполнены любопытными туристами, колесившими по центральной Шотландии. У обочины часто можно было видеть туристические автобусы, выстроившиеся в ряд недалеко от какой-нибудь местной достопримечательности или машины с забугорными номерами, в основном французскими или немецкими. Лох Ломонд обещал встретить Дэниела разгаром туристического сезона, но Дэниела это не пугало, так как он знал, что на отрогах высоких гор, окружавших озеро, обязательно найдется местечко, где не ступала нога человека. Вот в таком местечке Дэниел и собирался поселиться.
        Вскоре старик Колнер заехал на заправку, и Дэниелу пришлось вернуться в кузов, дабы не быть замеченным. Пока бак наполнялся бензином, старик Колнер разговаривал со служащим бензозаправки. Дэниел сидел на свернутой палатке и с интересом слушал их разговор, большей частью пустой. Сначала говорили о погоде, в частности о тучах, показавшихся со стороны Атлантики, затем переключились на спорт и заговорили о предстоящем Чемпионате Европы по футболу в Польше и Украине, дружно пожелали бесславного возвращения сборной Англии домой и разошлись каждый в свою сторону: служащий заправки отправился обслуживать следующую машину, а старик Колнер забрался в кабину и продолжил прерванное путешествие на запад.
        Когда машина отъехала от станции, Дэниел снова вскарабкался на крышу кабины и принялся окидывать взглядом почерневший горизонт. Далеко впереди молния беззвучно разорвала небо на две части. Дэниел ожидал услышать раскат грома, но его не последовало. Вместо него еще одна молния появилась на небе, появилась и пропала, словно была миражом. Дэниел почувствовал, какими сильными стали порывы ветра. Еще немного и ему придется искать от ветра защиту в кузове.
        Впереди показалась тонкая темная полоска леса.
        «Хай-Вуд, Троссачс, - узнал Дэниел. - А там и до Лох Ломонда рукой подать».
        Выражение удовлетворения появилось на кошачьей морде. Дэниел почувствовал, что еще немного, и он достигнет своей цели, достигнет Лох Ломонда и поселится в его окрестностях, подальше от человеческих глаз и их черствых сердец. И все же не у всех людей были черствые сердца. Дэниел опустил голову и посмотрел под ноги. Где-то там в кабине сидел старик Колнер и правил баранкой.
        «Побольше бы таких людей, - подумал Дэниел. - Тогда таким как я не пришлось бы прятаться по горам, спасаясь от человеческого присутствия».
        Похолодало. Ветер усилился еще больше и принялся гонять пыль по дороге. Небо заволокли черные, словно бескрайние просторы космоса тучи. Упали первые капли дождя. Молния полоснула небо прямо над головой. В вышине что-то зарокотало. Мгновение спустя небо взорвалось от чудовищного по силе раската грома. У Дэниела заложило уши. Он спрыгнул в кузов и забрался под палатку. Дождь забарабанил по кабине, зашуршал по палатке. Звуки окружающего мира растворились в шуме дождя, в скором времени превратившегося в самый что ни на есть настоящий ливень.
        Дэниел свернулся в калачик и лежал, слушая монотонную дробь дождя, завывания ветра и треск молний высоко в небе.
        Старик Колнер в скором времени свернул на обочину и заглушил двигатель, решив переждать ненастье. Ливень разразился нешуточный, казалось, небо прорвало, и все небесные запасы воды хлынули на грешную землю, словно желая в одночасье затопить ее. Но непогода продолжалась недолго. Уже спустя полчаса ветер разогнал тучи, и первые косые солнечные лучи коснулись мокрой земли. Старик Колнер завел двигатель, и машина, пыхтя и фыркая, словно еж, потревоженный настырным человеческим вниманием, покатилась вперед.
        Дэниел выбрался из-под палатки и замер, поглощенный игрой солнечных лучей на капельках воды, рясно покрывавших кузов и кабину. Благодаря им даже самые обычные вещи в кузове, такие как удочки и другие рыбацкие снасти, казались особенными, покрытыми россыпью маленьких бриллиантов, ярко сверкавшими в лучах утреннего солнца.
        Дэниел собрался, было, вернуться на крышу кабины, но передумал, так как не захотел мочить шерсть. После дождя все вокруг было мокрым, скользким и из-за этого чуть противным. Дэниел забрался назад под палатку. Похоже, это было единственное место, куда дождь не смог проникнуть, этакий островок сухости посреди океана сырости.
        Некоторое время погодя, старик Колнер остановил машину и выбрался из кабины. Дэниел выглянул из-под палатки, смахнул лапой с морды откуда-то упавшую каплю воды, и посмотрел по сторонам. Борта мешали увидеть что-нибудь больше, чем верхушки деревьев, росших вдоль дороги.
        Дэниел выполз из-под палатки, прокрался к борту и выглянул из кузова. Старик Колнер стоял на Стерлинг-роуд, облокотившись о бампер машины и курил. Справа виднелся Бьюкенен Форест, впереди тонкая серая полоска дороги уходила вперед и терялась за поворотом.
        Обернувшись, Дэниел заметил небольшой одноэтажный отель с темной изломаной крышей и белыми, словно молоко, стенами. Парочка машин стояла возле отеля и ждала своих хозяев.
        Покурив, старик Колнер забрался в кабину и тронулся в путь. Несколько минут спустя по правую сторону потянулись домики, окруженные зелеными полями. На некоторых из них Дэниел заметил овец и коров, беззаботно пощипывающих траву. Время от времени то одна, то другая овца или корова поднимала голову и провожала проезжавшую по дороге машину задумчивым взглядом.
        Впереди на раздорожье Дэниел увидел указатель. Стерлинг-роуд убегала дальше к Лох Ломонду и Аргил Форест, а вправо уходила дорога на Драймен и Балмаху. Старик повернул на Драймен и минуту спустя по левую сторону дороги Дэниел увидел синий указатель с надписью «Добро пожаловать в Драймен». За указателем виднелись одно- и двухэтажные домики, среди которых Дэниел заметил и здание местного полицейского управления, спрятавшееся за низкой металлической оградой.
        Добравшись до центра городка, старик Колнер повернул на Олд-Гартмор-роуд, свернул на Балмаха-роуд и вскоре оставил городок Драймен позади. По правую сторону потянулись зеленые луга, за которыми виднелись темные полоски леса. На лугах то и дело встречались отары белых, словно вата, овечек. Слева дорогу подпирали заросли орляка. Впереди гигантскими бурыми кротовнями над землей возвышались горы.
        Старик ехал медленно, не спеша. Дорога была асфальтированной узкой двухколейкой. То и дело на асфальте, словно на рекламных бигбордах, встречалась надпись большими белыми буквами «SLOW», требовавшая от водителей убавить скорость.
        Вскоре по правую от дороги сторону потянулись горы, по левую же, в лучах солнца заискрилась поверхность Лох Ломонда. Дэниел почувствовал, как в груди поднимается легкая волна удовлетворения. Он все же добрался до Лох Ломонда и значительно быстрее, чем расчитывал.
        Дэниел смотрел на Лох Ломонд и ему казалось, что он каким-то образом перенесся в другой мир, мир, в котором мало что известно о тиране современного мира времени с его слугами: суетой и спешкой. Даже птицы здесь летали как-то по-особенному, без лишних криков, едва взмахивая крыльями. Иногда поверхность озера вздрагивала и сжималась, словно от боли, шла рябью, когда лодки и прогулочные кораблики разрезали ее своими острыми носами.
        Машина устремилась дальше. Деревья обступили дорогу со всех сторон, на какое-то время скрыв озеро от глаз Дэниела. Среди деревьев показались коттеджи, гостиницы и хостелы. Тишина, окружавшая эти места, исчезла, растворилась, уступив место крикам, разговорам, ворчанию автомобильных двигателей и трелям мобильных телефонов, этим постоянным спутникам современного человека.
        Час спустя или около того старик остановил машину, выбрался из кабины с сигаретой и посмотрел на озеро, плескавшееся в нескольких метрах от дороги. Поднялся легкий ветерок, и на озере появилась рябь. Старик вставил сигарету в рот и достал из кармана штанов коробок со спичками, после чего открыл коробок, вытащил спичку, чиркнул и, прикрывая ладонью от ветра горящую спичку, поднес ее ко рту. Кончик сигареты загорелся, старик затянулся, затем еще раз. Потушив спичку, старик бросил ее под ноги и присел на подножку кузова.
        Старик сидел и курил, рассматривая озеро и о чем-то размышляя. Дэниел положил голову на лапы и также бродил взглядом по озеру. На мгновение взгляд его задержался на столбиках с табличками «No parking» и «Passing Place», бросавших длинные тени на асфальт дороги, затем устремился к противоположному берегу озера, пробежался вперед вдоль озера, изредка цепляясь за верхушки росших вдоль озера деревьев, и остановился на цепи гор. До ушей Дэниела донеслось блеяние овцы. Он отвернулся от озера и принялся наблюдать за овцами, пасшимися на поле, огороженом низким проволочным заборчиком.
        Между тем старик потушил сигарету, поднялся с подножки, пересек дорогу и спустился к озеру. Наклонившись, он зачерпнул рукой горсть воды и поднес ее к губам, затем что-то пробормотал, разогнулся и посмотрел на тонкие перья белых облаков, плывущие по голубому небосклону над головой.
        Из кабины донесся звук мелодии звонка мобильного. Старик вернулся к машине, достал из кабины мобильник, посмотрел на дисплей, удовлетворенно кивнул и потянулся в кабину за еще одной сигаретой. Затем старик вернулся к озеру, опустился на камень, торчащий из земли на берегу озера, уперся ногами в два другие, верхушки которых выглядывали из воды, и поднес мобильник к уху. Старик какое-то время разговаривал, затем положил мобильник на колено, достал из кармана спички, зажег сигарету и вернулся к разговору.
        Старик сидел на камне, смотрел на прозрачную гладь воды перед собой и разговаривал. Иногда улыбка касалась его губ, он кивал и что-то говорил. Дэниел услышал несколько раз имя «Грег» и понял, что старик разговаривал с сыном. Закончив разговаривать, старик положил мобильник на землю у воды, устремил взгляд на озеро и не спеша докурил сигарету. Закончив курить, старик поднял с земли камень, бросил в ямку сигарету и накрыл сверху камнем, затем поднялся на ноги, подхватил мобильник и вернулся к машине.
        - Пора ехать, - услышал Дэниел, прячась от старика за бортом кузова. - Грег уже на месте.
        Старик забрался в кабину и завел двигатель. Машина тронулась и, провожаемая блеянием овец, покатилась по дороге, уходящей на север.



        Глава 14. Одиночка

        Некоторое время спустя старик свернул с дороги. Асфальт закончился, и вперед побежала грунтовка. Среди деревьев наметился просвет, и Дэниел увидел старенькую «мазду» шестой модели, припаркованную недалеко от берега озера. Рядом стояла палатка, возле которой разбирался с вещами темноволосый мужчина в кепке тридцати пяти-сорока лет. Должно быть, это и был сын старика, Грег.
        Старик остановил машину рядом с машиной сына, заглушил двигатель, выбрался из кабины и направился к сыну. Поздоровавшись с сыном, старик о чем-то его спросил, тот рассмеялся в ответ, вытащил из кармана пачку сигарет и протянул отцу. Старик улыбнулся в ответ, достал из пачки сигарету, пачку же протянул сыну. Грег отмахнулся от пачки, что-то сказав. Старик улыбнулся, пожал плечами и засунул пачку сигарет в карман штанов. Из другого кармана достал спички, зажег сигарету и направился назад к машине. Заметив возвращающегося старика, Дэниел нырнул под палатку и затих. Старик приблизился к заднему борту, открыл его, затянулся и потянул за палатку.
        Дэниел почувствовал, как кровь прилила к голове. Если старик его обнаружит, то… А что, собственно, то? Ну, увидит, и что дальше? Будет гоняться за котом по всему берегу Лох Ломонда? Это вряд ли. На кой черт он ему сдался? Котом меньше в хозяйстве или больше это уже не так важно. И, тем не менее, Дэниел как лежал, тесно прижавшись к полу кузова, так и остался лежать, надеясь на то, что старик его все же не заметит. Старик действительно его не заметил. Пыхтя сигаретой, он вытянул из кузова палатку и двинулся с ней к палатке сына. Дэниел же, как только старик отдалился от машины, приблизился к краю кузова, посмотрел по сторонам и спрыгнул на землю. Забравшись под машину, Дэниел улегся за передним колесом и пробежался взглядом в сторону старика и его сына. Парочка стояла на берегу озера, скрестив руки на груди. В руках у одного и второго было по сигарете. Пуская кольца в небо, старик и сын смотрели на Лох Ломонд и разговаривали.
        Дэниел наблюдал за стариком и его сыном, а сам думал о том, как жить дальше. Вот он там, где и хотел оказаться. Судя по количеству встречаемых по дороге машин, людей здесь было мало. Это Дэниела очень даже устраивало. Меньше будет глаз - спокойнее будут ночи. При желании можно было углубиться еще дальше на север, ближе к Грампианским горам. Но это при желании, сейчас же у Дэниела такого желания не было. Его все устраивало, разве что стоило подумать, чем питаться в дальнейшем. Подумав о еде, он почувствовал посасывания в желудке, вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера. А вот это уже было плохо.
        В конце концов, Дэниел решил, что пока старик с сыном будут рыбачить на озере, то и он поживет здесь, время от времени тягая у них что-нибудь из съестного. А когда старик с сыном уедут, вот тогда он и задумается о дальнейшем пропитании. Сейчас же об этом можно было не думать.
        Дэниел отвлекся от размышлений, заметив, что старик с сыном закончили с курением и осмотром местности и принялись ставить стариковскую палатку. Дэниел наблюдал за ними какое-то время, затем, чувствуя растущий голод, выбрался из-под машины старика и залез под «мазду» его сына. Две большие сумки, стоявшие возле машины, привлекли его внимание. Вполне возможно, что там он найдет, чем поживиться.
        Подкравшись к сумкам, Дэниел принюхался, стараясь уловить запах съестного. Иногда взгляд его отрывался от сумок и переносился на старика и его сына, занятых палаткой. Дэниелу совершенно не хотелось быть застигнутым врасплох. Лучше будет, если он останется незамеченным.
        Одна из сумок оказалась раскрыта. Дэниел сунул морду в сумку и принюхался. Среди множества запахов он уловил запах того, что искал, запах съестного, а именно - запах сосисок, бекона, хлеба, вареных яиц, овощей и даже чипсов. Дэниел облизался и зарылся головой в сумку, пытаясь определить, где находятся сосиски. Внезапный треск заставил Дэниела отказаться от поиска сосисок. Дэниел высунул голову из сумки и метнулся под машину Грега. Спрятавшись за задним колесом, он высунул голову из-за колеса и осмотрелся. Старик и Грег по-прежнему возились с палаткой. Больше здесь никого не было.
        Снова раздался треск. Дэниел вздохнул с облегчением, поняв, что трещала сухая ветка под ногами Грега.
        Дэниел припал к земле и пополз к сумке. Подкравшись к ней, он засунул голову внутрь и, недолго думая, схватил зубами первое, что увидел. Это была бумажная коробка с чипсами. Дэниелу пришлось здорово с ней повозиться, прежде чем ему удалось вытащить ее из сумки. Мало того, что один ее край оказалась придавленным чем-то, завернутым в черный пакет, так еще оказалось, что его кошачьи зубы не такие уж и хорошие. В сравнении с бульдожьими, да и вообще с собачьими, им катастрофически не хватало как силы, так и цепкости. А может, просто пачка с чипсами оказалась тяжеловатой, тем не менее, Дэниелу удалось вытащить ее на свет и оттащить под машину. Понимая, что шум, который он будет издавать, пытаясь открыть коробку, может привлечь нежелательное внимание старика или его сына, Дэниел снова вцепился зубами в коробку с чипсами и потащил ее подальше от берега.
        Потеряв из виду старика и Грега, Дэниел остановился, посмотрел по сторонам и принялся открывать коробку. Помогая себе то зубами, то когтями, ему удалось проделать дырку в верхней части коробки, а затем и в кулечке из-под фольги, в котором находились чипсы. Запах картошки, приправленный ароматом сыра, ударил в нос Дэниелу, мгновенно пробудив к жизни обильное слюноотделение. Дэниел облизался и устремил голову в коробку. Схватив зубами чипсовую пластинку, он попытался вытащить ее из пачки, но не тут-то было, дырка в фольге оказалась слишком маленькой.
        Тогда Дэниел разжал зубы и отпустил чипсовую пластинку.
        «Руки сейчас были бы в самый раз», - подумал Дэниел, вонзая когти в фольгу.
        Разорвав фольгу, Дэниел взялся зубами за чипс и потянул. Теперь, когда дырка в фольге стала значительно больше, Дэниелу не составило большого труда вытащить чипсовую пластинку из коробки. Бросив ее на траву, он осмотрелся, нет ли поблизости желающих позариться на чужое добро, и принялся за трапезу.
        Отломав кусочек от чипсовой пластинки, Дэниел попытался его жевать, но отсутствие полноценных жевательных зубов, как у человека, сказалось, чипсы трескались, ломались, крошились, превращаясь в маленькие кусочки с острыми кончиками, которые забивали рот, кололи и делали больно. Дэниелу ничего не оставалось, как выплюнуть изо рта крошки и отломать лапой новый кусочек чипса. Перехватив его поудобнее зубами, он двинул его языком и попытался проглотить. Едва он это сделал, острый кусок застрял в горле. Дэниел поперхнулся. Дыхание сбилось. Истинктивно он попытался отрыгнуть застрявший в горле кусок, но тот словно приклеился к горлу и ни в какую не хотел покидать его. Дэниел почувствовал нехватку воздуха. В немом крике он открыл рот. Лапы подкосились, и он упал на землю. Глаза судорожно сжались и раскрылись, да так широко, что едва не вывалились из глазниц. Хрип вырвался из кошачьего горла. Дэниел чувствовал, как дико колотится его сердце, как слезяться глаза, видел, как когти вспарывают землю, словно она была повинна в его бедах.
        «Это все, - испуганным воробушком затрепетала в голове мыслишка. - Нет! Не все! - вторила ей другая. - Нельзя сдаваться! За жизнь надо бороться!»
        «Бороться! Бороться!!!» - завопил кто-то в кошачьей голове Дэниела. Дэниел приподнял таз, упер задние лапы в землю и попытался еще раз отрыгнуть чертов кусок чипсы. Кровь в голове шумела, глаза заволакивала белесая пелена, в легких не было ни грамма воздуха, но Дэниел не обращал на это внимания, лихорадочно пытаясь прочистить горло. В конце концов, усилия Дэниела оказались не напрасны. Злополучный кусок чипсы выскользнул из горла и упал на траву. Дэниел жадно втянул носом воздух, еще и еще.
        «Так-то лучше», - пронеслось в голове.
        Какое-то время Дэниел стоял, оперев голову о землю и закрыв глаза. Дыхание его выровнялось, сердцебиение нормализовалось, мысли потекли плавно, размеренно.
        Дэниел открыл глаза и посмотрел на коробку с чипсами.
        «Что б я вас больше ел, да никогда в жизни».
        Дэниел отвернулся от чипсов и посмотрел по сторонам. Едва опасность миновала, голод снова напомнил о себе настойчивыми позывами в желудке. Взгляд Дэниела снова устремился в сторону чипсов.
        «Нет, ни за что. Мне хватило одного раза».
        В животе, словно протестуя против решения Дэниела, что-то заурчало. Дэниел окинул взглядом пространство вокруг. Ничего съестного кроме чипсов здесь не завалялось. Взгляд Дэниела задержался на островке зеленой травы. Можно было, конечно, и траву пожевать, и таким образом хоть немного унять голод, но Дэниелу эта идея не понравилась. Он еще не настолько оголодал, чтобы есть траву, особенно когда рядом сумки с продуктами. Дэниел вспомнил про сумку Грега, из которой стащил чипсы. Кроме чипсов там можно было много чем еще разжиться. Ободренный такими мыслями Дэниел собрался, было, вернуться к старику и его сыну, но новая мысль заставила его на какое-то время забыть и о старике, и о его сыне.
        Дэниел приблизился к пачке с чипсами и посмотрел на нее сверху-вниз. Чувство удовлетворения вспыхнуло в груди, когда он подумал, что сейчас сделает с этой коробкой. Сейчас он не только удовлетворит чувство мести, но и добудет вполне безопасное питание.
        Целую минуту Дэниел стоял и буравил взглядом коробку с чипсами, затем резко подпрыгнул и приземлился прямо на коробку, затем еще раз и еще. Чипсы трещали, фольга шелестела под тяжестью кошачьего тела, но Дэниел все прыгал и прыгал, пока от коробки с чипсами не осталось сплющенное картонное пятно.
        Дэниел прекратил прыжки и возрился на то, что некогда было коробкой с чипсами, затем вцепился зубами за фольгу и вытащил ее из коробки. Некогда ровные пластинки чипсов превратились в чипсовый песок. Дэниел засунул голову в дырку в фольге и лизнул содержимое.
        «Теперь бояться точно нечего», - подумал Дэниел, глотая чипсовую кашицу, результат смешения чипсового песка и слюны.
        Утолив голод, Дэниел выкопал под деревом ямку, спрятал туда остатки чипсов, завернутые в фольгу, и закопал их. Посмотрев на результат проделанной работы, Дэниел довольно кивнул головой и направился к озеру. Обойдя место, где старик с сыном занимались палаткой, Дэниел приблизился к озеру, склонился над его прозрачной гладью и принялся лакать воду, затем, напившись, лег на берегу рядом с кромкой воды и посмотрел на озеро. Из-за деревьев доносились голоса старика и Грега, но Дэниел не прислушивался к тому, о чем они говорили. Их разговоры его мало интересовали, особенно сейчас, когда забота о хлебе насущном отошла на задний план его настоящего.
        Подул ветерок, и легкая дрожь змейкой побежала по озеру. Дэниел положил голову на передние лапы и рассматривал рыбок, плавающих у берега. Рядом шелестели заросли тростника. Над головой вилась мошкара, носились с тихим трескотом стрекозы и жуки.
        Дэниел перевернулся на спину и пробежался взглядом по голубому небу, кое-где укрытому белой шапкой низко плывущих облаков. За одной из таких шапок скрылось и солнце, видно, решив отдохнуть от излишней суеты окружающего мира. Из воды выползла зеленая большущая жаба и уставилась на Дэниела пристальным немигающим взглядом своих больших глаз.
        Дэниел перевернулся на бок, заметил жабу и поднялся с земли. Подойдя к жабе, он поднял лапу и легонько стукнул жабу по голове. Жаба опустила голову, моргнула, не спеша развернулась и прыгнула назад в воду. Раздался тихий всплеск, и по воде побежали круги. Рыбешки, кормившиеся среди водорослей, напуганные жабой, шарахнулись в стороны и скрылись в темной озерной глубине.
        Неподалеку, чуть дальше по берегу, послышались голоса. Дэниел повернул голову на звук и увидел старика и Грега. В руках они держали зачехленные удочки. Дэниел знал, что старик взял с собой три удочки. Сейчас же в руке он держал только одну. Впрочем, как и Грег.
        «Видать, старик с сыном решили разведать клев, а заодно на вечер уху сварить», - подумал Дэниел, наблюдая за парочкой, спрятавшись за высокой ивой, одной из многих, что росли у озера.
        У воды старик с сыном остановились, положили удочки на траву и полезли в карманы штанов за сигаретами. Какое-то время они курили и разговаривали, бегло окидывая взглядами озеро, затем расчехлили удочки, соединили удилища, наживили крючки и забросили их в воду подальше от берега.
        Грег что-то сказал отцу, развернулся и направился к палаткам. Спустя минуту-вторую он вернулся, держа в руках два раскладных стульчика. Один отдал отцу, второй оставил себе. Разложив стул, Грег уселся рядом с отцом, достал из кармана куртки две баночки с пивом и протянул одну отцу, затем открыл свою и приник к ней губами. Отпив из баночки, Грег поставил ее на землю возле стульчика, застегнул под горло куртку, поправил на голове бейсболку и вытащил удилище из воды. Проверив наживку, Грег снова забросил удочку.
        Дэниел наблюдал какое-то время за Грегом и его отцом, затем решил сменить место наблюдения, перебраться поближе к старику и Грегу. Та часть берега, где они сидели, метрах в тридцати от Дэниела была лишена деревьев. Кроме травы и зарослей осоки там больше ничего не росло. Подлесок, состоящий большей частью из берез, дубов, ольхи и осины, начинался метрах в двадцати от воды. Вот туда Дэниел и направился.
        Оказавшись на месте, Дэниел приметил дуб, по стволу добрался до его нижних ветвей, с них перебрался выше и улегся на толстой ветке высоко над землей. Теперь если бы старик или его сын даже и захотели увидеть Дэниела на дереве, вряд ли у них это получилось бы, так как нижние ветви дерева хорошо скрывали маленькое кошачье тельце от любопытных взглядов снизу. Самому же Дэниелу открывался чудесный вид на Лох Ломонд, сидящих на его берегу старика и его сына, проплывающие далеко впереди паромы и корабли, и даже на овец, пасшихся на склонах гор на противоположном берегу озера.
        Остаток дня Дэниел провел на своем наблюдательном пункте, наблюдая за стариком и его сыном. Те ловили рыбу, разговаривали и пили пиво. Когда же над озером начали сгущаться сумерки, они сложили удочки, забрали улов и вернулись к палаткам, где выкопали углубление в земле, развели костер и принялись варить уху.
        Старик и его сын ушли, но Дэниел остался лежать на дубовой ветке, рассматривая звездный узор, появившийся на темном небе после заката солнца. Тишина стояла над озером. Время от времени она растворялась в многоголосом лягушачьем хоре и стрекоте сверчков, далеком лае собак и шелесте ночного ветра в ветвях. Огромный диск луны, овеянный тусклой желтоватой дымкой, выплыл из-за облаков, и в тот же миг склоны гор по ту сторону озера оказались укрыты тонким, как шелк, призрачным одеялом.
        Время бежало, а Дэниел все так же лежал на ветке, слушал звуки ночи и любовался красотой ночного Лох Ломонда. Лох Ломонд даже ночью не утратил своего великолепия. Наоборот, с восходом луны этот днем взбаломошенный и строптивый старик превратился в полную очарования, шарма и таинственности юную леди, ни в какую не желавшую раскрывать окружающему миру всех своих секретов.
        Уханье совы в лесной глуши отвлекло Дэниела от созерцания красот ночного Лох Ломонда. Он почувствовал голод, который стал сильнее, когда ветер-шалунишка донес до чувствительного кошачьего носа Дэниела запах ухи, которую варили старик и Грег. Дэниел слез с дерева, обошел стороной палатки и машины, освещаемые ярким светом костра, и остановился у дерева, под которым спрятал остатки прошлой трапезы. Раскопав чипсы, Дэниел быстро их доел, после чего закопал пустую обертку и потрусил к палаткам. Там Дэниел забрался под стариковский пикап, скрутился клубком в тени заднего колеса и закрыл глаза.
        Дэниел слушал треск костра и размышлял о своем будущем. Есть ли у него вообще хоть какое-то будущее? Что ждет его, когда старик и Грег покинут Лох Ломонд, отправятся по домам, оставив его в полном одиночестве среди неизвестности и опасностей окружающего мира? Хватит ли ему сил? Да и что это будет за жизнь? Борьба за выживание?
        Дэниел вздохнул.
        «Все это неважно, - подумал он. - Я одиночка. Я никому не нужен, и мне никто не нужен. Останусь пока возле Лох Ломонда, а там видно будет. По крайней мере, здесь красиво, спокойно, а когда уедет старик с сыном, будет и безлюдно. Во внешнем мире я всего лишь жертва, маленький беспомощный кот, за которым гоняются все кому не лень. Здесь же я могу быть свободным. Здесь я не чувствуя себя жертвой, а это самое главное.
        Лучше быть одиноким и свободным, чем не одиноким и зависимым. Да, именно так, - Дэниел зевнул. - Ну его все к черту. Чему быть, того не миновать, а чего не миновать - тому быть. Что его думать да гадать, как оно будет. Вдруг я завтра превращусь в форель, меня выловит рыбак и сделает из меня уху, или даже стану привидением. Буду жить в каком-нибудь древнем замке и пугать туристов. Это было бы здорово. Привидению не надо заботиться о пропитании. Его кормят страхи других, - Дэниел снова зевнул. - Пора спать. Спокойной ночи, мир. Если ты завтра захочешь меня снова в кого-то превратить, то преврати, пожалуйста, в привидение. Оно никого не боится, а вот его боятся все».
        Мгновение спустя Дэниел уже спал, убаюканный треском дров в костре, да неуемным потоком собственных мыслей. Ночь распростерла над миром свой темный плащ, погрузив его в сон. Лягушки, оглашавшие до недавнего времени окрестности громким кваканьем, и те затихли, словно боялись спугнуть тишину, воцарившуюся на озере. Все живое спало, усыпленное тихим шелестом ветра в ветвях деревьев, только старик и его сын не спали, слушали тишину, разговаривали, попивали пиво да ели свежесваренную уху.



        Глава 15. Голод

        Дэниел сидел на берегу Лох Ломонда и вглядывался в прозрачную воду озера, туда, где у корней водяного растения замерла, едва шевеля хвостом, стайка маленьких рыбок. Дэниел приподнялся на задних лапах, чтобы лучше их рассмотреть. Спина черноватая, с голубым отливом, бока серебристые, спинной и хвостовой плавники зеленоватые с красноватым оттенком. Дэниел проглотил слюну. В животе заурчало.
        «Знаю, что голоден, - буркнул мысленно Дэниел, обращаясь к желудку. - Не обязательно урчать».
        Вчера во второй половине дня старик с сыном покинули Лох Ломонд, отправились по домам. На озере они пробыли пять дней. Пока они были здесь, Дэниелу не составляло большого труда стянуть у них что-то из съестного. Но сегодня утром он доел остатки бекона и хлеба, украденные вчера, и теперь искал, чем бы насытить желудок.
        Солнце, скрытое серой ватой, медленно плывущей по небу, должно было уже пересечь невидимую линию, разделяющую небо на две части, и двигаться к горизонту. Налетевший порыв ветра пустил рябь по воде, на мгновение скрыв от глаз Дэниела рыбок, выбраных им в качестве своих жертв.
        Кто бы мог подумать, но Дэниел действительно охотился. В какой-то миг своей жизни он вспомнил, что неплохо бы воспользоваться новым телом для добывания пропитания. Как-никак, его тело было кошачьим, а, как известно, все кошачьи - это хищники и великолепные охотники. Но, несмотря на это, Дэниел все же был не совсем представителем семейства кошачьих. Тело-то у него было кошачье, тело охотника, но вот разум оставался человеческим, разумом современного человека, большей частью способного охотиться только на то, что лежит в холодильнике. По правде говоря, Дэниел ничего не смыслил в кошачьей охоте, а вернее, рыболовле, которой он решил заняться от безысходности положения. Единственное, что он знал, что у него тело охотника, а еще несколько воспоминаний из прошлого о передачах Би-би-си касательно жизни животных, виденных им по телевизору. Дэниел не раз видел, как львица валит антилопу гну в африканской саванне, или как это делает гепард с газелью. Он, конечно, был не львом и даже не гепардом, а всего лишь домашним котом, по всей видимости, никогда даже не ловившим мышей, тем не менее, Дэниел надеялся,
что это обстоятельство не помешает ему поймать маленькую рыбку на ужин.
        Солнечные лучи на мгновение прорезали облачную занавесь и заискрились на поверхности озера. Рыбки ожили, дружно взмахнули хвостами и как по команде покинули корни водяного растения, ринулись ближе к поверхности, словно решили погреться на солнышке.
        «Так-то лучше, - подумал Дэниел. - Теперь можно и прыгать».
        Дэниел поджал лапы, взгляд его пробил толщу воды и гарпуном впился в тельце одной из рыбок, самой большой из всех. Воды у берега было немного, поэтому Дэниел не боялся утонуть. К тому же он хорошо плавал. В детстве он часто проводил выходные на берегах Форта. Его даже не отпугивало от задуманного то, что тело у него не человеческое, а кошачье, как и то, что кошки ненавидят воду и всячески ее избегают. Так или иначе, но Дэниел был необычным котом. Ему были неведомы кошачьи страхи, только человеческие, и в эти минуты наблюдения за рыбками его сознание было спокойно и не видело опасности в том, чтобы попытаться поймать плавающий ужин. Несколько десятков сантиметров глубины для человеческого сознания - это была не глубина.
        Откуда-то сверху пришел крик вороны, пронесся над озером и сгинул. Коротко крикнула чомга и умолкла, будто испугавшись, что своим криком потревожила покой старого Лох Ломонда. Ветер зашелестел верхушками ив, росших на берегу, взъерошил шерсть на затылке Дэниела и снова пробежался по воде, заставляя ее дрожать. Дэниел подождал, пока пройдет рябь, затем приготовился и прыгнул. Уже в полете пришла мысль, а как, собственно, он собирается схватить рыбу, лапами или зубами? Но тогда придется погружаться под воду с головой. Страх проник в сознание и заставил его заволноваться. Но что-либо менять было уже поздно. Дэниел пулей вошел в воду, передние лапы вытянуты вперед, задние - назад. Именно так он нырял, когда был мальчишкой. Руки вперед, за ними голова и тело.
        Голова Дэниела устремилась за передними лапами, навстречу стайке рыб, греющихся в лучах теплого июньского солнца. Рот открылся, острые кошачьи зубы обнажились, готовые схватить беззащитное чешуйчатое тельце рыбки. Но не тут-то было. Едва кошачье тело оказалось в воде, рыбки бросились врассыпную, и спустя мгновение на том месте, где совсем недавно была целая стая, не оказалось ни одной рыбки. Зубы Дэниела схватили пустоту, рот мгновенно наполнился водой, а тело сковал холод.
        Дэниел отчаянно заработал лапами, пытаясь как можно быстрее оказаться на поверхности. Ужас смерчем ворвался в сознание. Не хватало еще утонуть, отправиться в прямом смысле на корм рыбам, возможно, тем самым, которых совсем недавно он выбрал в качестве своих жертв.
        Кошачье тело торпедой вылетело из воды, рот принялся выплевывать воду и судорожно хватать воздух, глаза принялись искать спасительный берег. Вот он! В каком-то полуметре от Дэниела. Фыркая и интенсивно работая лапами, Дэниел поплыл к берегу, желая только одного, как можно скорее выбраться на берег и не испытывать больше того ужасного холода, что пробрал его до самых костей.
        Старым тюленем Дэниел вполз на травяной берег. Грудь его тяжело поднималась и опускалась. Вода бежала из носа, изо рта, и даже из ушей. Мышцы ныли, судорога одна за другой хватала то за одну лапу, то за другую. Некогда прекрасная шерсть обвисла, измазалась береговой грязью и превратилась в жилище для всяких там травинок, веточек и водяных жуков.
        Очутившись на берегу, Дэниел замер. Глаза его закрылись, а тело обмякло. Некогда красивый пушистый хвост, гордость любого кота, потемнел, покрылся грязью и теперь больше походил на крысиный, а не кошачий.
        «Наловил рыбки, - тихий вздох вырвался из полуоткрытого рта Дэниела. - Гори оно все синим пламенем. Ни ногой больше в Лох Ломонд. Даже если вся рыба всплывет вверх брюхом, и тогда не полезу в воду. Едва спасся. А говорят, коты не плавают. Еще как плавают, особенно когда вопрос касается жизни и смерти. Что же делать-то? Чем набить этот ненасытный желудок?»
        Дэниел лежал на берегу озера, слушал недовольное ворчание желудка, крики чаек, кружившие в небе, будто падальщики в ожидании скорой смерти умирающего путника, голоса людей с проплывающего недалеко от берега парома, и думал, а не послать ли Лох Ломонд к чертям и не вернуться ли к старикам Колнерам. У них, по крайней мере, не надо было заботиться о пропитании.
        «У Колнеров сыр вкусный и молоко то что надо - теплое, свежее, - еще один вздох вырвался из груди Дэниела. Дэниел открыл глаза и уставился взглядом в полосу леса перед собой. - Если бы они жили поближе, можно было бы вернуться. Но далеко до Колнеров, да и слишком людно там. А еще конкуренция большая, - Дэниел вспомнил семейство кошачьих, жившее у стариков Колнеров. - Нет, про Колнеров можно и даже нужно забыть. Надо искать иной выход», - взгляд Дэниела поднялся выше, оставил внизу верхушки деревьев и коснулся гор за лесом. Высокие, местами покрытые деревьями, словно волосами, похожие на зубы неведомого гиганта, они тянулись дальше на север.
        «Грампианские горы. Am Monadh, - Дэниел вспомнил гэльское название Грампианских гор. - Может, и правда, двинуть на север. Людей там мало. Можно прибиться к какому-то пастуху, пожить у него какое-то время. Здесь-то мне ловить точно нечего. Только с голоду помру», - крик какой-то птицы привлек внимание Дэниела. Он навострил уши. Приподнялся на передних лапах и оглянулся. Осознание змейкой скользнуло в сознание. -
        «Эх, чего же до меня раньше не дошло! Тогда бы и не пришлось лезть в Лох Ломонд. Я же могу птиц ловить. Ближе к горам, да и в самих горах дичи всякой хватает. Куропатки, перепела, тетерева, фазаны, зайцы и кролики. Ешь - не хочу. А еще же есть и птичьи яйца. Да я на одних яйцах жить смогу! За яйцами-то в воду прыгать не надо», - Дэниел встал на все четыре лапы, оглянулся и посмотрел на Лох Ломонд. Взгляд его пробежался по зеркальной озерной поверхности, задержался на корме уплывающего вдаль парома, на парочке шумных корабликов с туристами, плывущих на юг. Решение созрело быстро. Сомнений больше не было.
        «Прощай Лох Ломонд. Рядом с тобой хорошо, но там, - взгляд Дэниела устремился в сторону Грампианских гор, - должно быть лучше».
        «Завтра, как только солнце взойдет на небосклоне, отправлюсь к Грампианским горам, - думал Дэниел, разглядывая верхушки далеких гор. - А сейчас надо отдохнуть и набраться сил перед дальней дорогой. А еще подумать, чем же все-таки набить желудок. Хотя, после того как нахлебался воды в озере, кушать не так уж и хочется. Но это сейчас, а через какое-то время опять захочется», - Дэниел отошел от берега и лег под высокой сосной.
        Начал накрапывать дождик. Ветер утих. Солнце снова спряталось за облаками. На горизонте плотность облаков была ниже, чем над Лох Ломондом, и Дэниел мог видеть желтые островки света, отсветы солнечных лучей с обратной стороны облаков.
        Дождь зашелестел среди ветвей, тихо зашлепал по поверхности озера. Дэниелу стало холодно, и он свернулся клубком, надеясь на то, что так будет теплее. Но мокрая шерсть не грела и сейчас казалась совершенно бесполезной.
        Озеро притихло. Ничто и никто не осмеливался нарушить воцарившееся над ним безмолвие. Прогулочные кораблики, лодки, паромы - все куда-то пропало, исчезло, будто смытое первым летним дождем.
        С ветки скатилась капля и упала Дениэлу на голову. Еще одна шлепнулась на нос, заставив Дэниела поморщиться. Дэниел решил найти место посуше, но взгляд зацепился за измазанные грязью грудь, лапы. В голову пришла безумная идея. Дэниел пробежался глазами по берегу озера в поисках места не посуше, а почище. Приметил такое метрах в пяти от сосны, под которой прятался от дождя, и направился к нему. Едва Дэниел вышел из-под дерева, дождь застучал по голове, по спине с такой силой, будто хотел, чтобы Дэниел вернулся назад, под широкую крону сосны. Но Дэниел этому только обрадовался. Он улегся на спину на траве в приглянувшемся месте и раскинул лапы в стороны. Дождь захлестал по морде, по животу, Дэниел же повернул голову набок, чтобы вода не попала в нос, и мысленно улыбался. Несмотря на хмурое небо над головой, несмотря на голод, Дэниелу было весело. Почему? Он и сам вряд ли ответил бы на этот вопрос. Лежа под импровизированным душем, Дэниел чувствовал странное и непонятное чувство - некую смесь радости с безразличием. С одной стороны это чувство заставляло его улыбаться и радоваться дождю, словно
маленький ребенок радуется новой игрушке, с другой - оно делало его безразличным к тому, что его шерсть вконец вымокла, тело продрогло, и он замерз.
        Дав возможность дождю смыть с себя грязь, Дениэл поднялся с земли и принялся носиться по берегу, пытаясь согреться. Веселое настроение все никак не желало его покидать. Наматывая очередной круг по берегу, Дэниел подскочил в воздух, замер на мгновение, взмахнул лапами, будто крыльями, и побежал дальше, то подражая бегу лошади, то барашка, при этом оглашая округу кошачьим мяуканьем. Если бы кто-нибудь увидел его в эти минуты, минуты непонятного счастья, то подумал бы, что кот сошел с ума. И в какой-то мере был бы прав, ведь кот не был котом. Имея человеческое сознание, он и вел себя как человек, человек, который будет счастлив даже тогда, когда тучи навсегда затянут небо, а дождь будет лить вечно.
        Когда силы оставили его маленькое кошачье тельце, Дэниел плюхнулся на землю и уткнулся мордой в траву. Недавно ему было холодно, теперь же стало жарко. Кровь гулко стучала в висках, разгоняя тепло по телу. Дыхание с шумом вырывалось из приоткрытого рта. Дождь прекратился, будто и он выдохся, как и тот сумасшедший кот, которого он безуспешно старался загнать под дерево.
        «И помылся, и согрелся», - Дэниел посмотрел на противоположную сторону озера, туда, где между гор далеко на горизонте расступились тучи, и золотистые солнечные лучи окрасили небо в кровавое золото. Дэниел непроизвольно задержал дыхание от той красоты, что открылась его глазам. Зрелище было невероятным, одним из тех чудес, которые способна создать только природа.
        Дэниел все смотрел и смотрел не в силах отвести глаз от края небосвода. Тучи разошлись больше, и Дэниел увидел, что солнце уже близится к закату. Пора было поискать место для ночевки, а если повезет, то и что-то из съестного. Прошлые ночи он спал под пикапом старика Колнера, последнюю - на ветвях росшего неподалеку дуба. Но больше он там спать не собирался, так как то и дело просыпался от страха, что может во сне свалиться с дерева. На земле он тоже не рисковал спать, боясь, как бы кто ночью не наткнулся на него спящего и не принял за пищу. Поэтому Дэниелу хотелось найти более безопасное место, только вот где его найти.
        Дэниел повернул голову и сорвал зубами травинку, пожевал ее немного и вытолкнул языком изо рта.
        «Нет, этим точно не насытишься».
        Дэниел поднялся и двинулся к озеру. Попив воды, надеясь таким образом снова на какое-то время заглушить голод, Дэниел принялся рассматривать свое отражение на гладкой озерной поверхности.
        «И вот этот представитель кошачьих некогда был домашним котом?» - Дэниел был полон скепсиса. Его кошачье тело исхудало, шерсть местами скомкалась и повисла клочьями. Вид у его отражения был удрученным, немного грустным и совершенно не домашним. Дэниел больше походил на дикого, бродячего кота, рыщущего от одной мусорки к другой в поисках пропитания.
        Из глубины к поверхности озера всплыла лягушка. Раскинув лапы в стороны, она замерла у берега, уткнувшись взглядом в пространство. При виде лягушки Дэниела посетила дикая мысль, а не утолить ли голод лягушкой?
        - Только не в этой жизни, - Дэниела передернуло, когда он представил, как его зубы вонзаются в склизкое, противное лягушачье тело. - Я еще не на той стадии голода, когда от голода готов кидаться даже на свой хвост.
        Дэниел поднял лапу и положил лягушке на голову, слегка надавил, и лягушка погрузилась под воду. Дэниел убрал лапу с головы лягушки, и лягушка снова показалась на поверхности озера, моргнула большими выпяченными глазами и поплыла, загребая лапами, в сторону от берега.
        Дэниел отвернулся от озера и прислушался. С дороги донесся отчетливый звук работающего двигателя. Дэниел вскочил с места и побежал к дороге. Логика его размышлений была проста: там, где машина, там человек, а где человек, там еда. Оставив позади несколько десятков метров, Дэниел выскочил на дорогу и как раз вовремя, чтобы увидеть автобус. Небольшой, расчитанный человек на пятнадцать, он вилял синим задом из стороны в сторону, уносясь вперед все дальше и дальше по петляющей между деревьями асфальтированной дороге.
        «Туристы, - проникла в сознание Дэниела мысль. - Туристы по ночам на экскурсии не ездят, значит, возвращаются с экскурсии, а если так, тогда рядом должен находиться какой-то отель».
        Дэниел понесся вдогонку за автобусом, надеясь, что не ошибся в своих предположениях.
        Дэниелу повезло. Отель, а точнее небольшой двухэтажный хостел раскинулся на берегу Лох Ломонда не далее как в полукилометре от того места, где Дэниел выбежал на дорогу.
        Едва заметив среди деревьев огни в окнах хостела, Дэниел плюхнулся на дорогу, давая себе возможность отдохнуть и отдышаться. Так быстро он еще, казалось, не бегал, разве что когда убегал из приюта для беспризорных животных, или когда спасался от ястреба.
        Сумерки спустились на землю. Ветер принялся качать верхушки деревьев. Со стороны хостела неслись голоса и смех, а еще… Дэниел потянул носом и облизался. Желудок заурчал, предвкушая скорое насыщение. Среди множества сумеречных запахов Дэниел отчетливо уловил запах жарящихся на костре сосисок.
        Силы разом вернулись к Дэниелу. Он моментально забыл о ноющих мышцах, вскочил на ноги и побежал на запах сосисок. Чем ближе кот подбегал к хостелу, тем отчетливее становилась речь людей, собравшихся небольшой группой у костра, горевшего в стороне от хостела. Дэниел без труда узнал в говоре туристов немецкую речь. Дэниел не знал немецкий язык, поэтому мог только догадываться, о чем говорят молодые ребята и девушки, сидевшие вокруг костра, словно звезды вокруг месяца. Но Дэниела нисколько не интересовал предмет разговора немцев, но вот сосиски, которые они собирались есть с пивом, бутылки которого Дэниел заметил у молодежи в руках, его очень даже интересовали.
        Дэниел остановился у высокого тиса, росшего у дороги, и принялся осматривать территорию, на которой располагался хостел. Солнце закатилось за горизонт, но маленький хостел кишел людьми, словно муравейник муравьями. Кто-то куда-то спешил, кто-то просто прогуливался у озера или сидел в беседках на берегу. Парни и девушки, мужчины и женщины, - никто не хотел проводить вечер в четырех стенах одной из комнат хостела.
        Дэниел перевел взгляд на костер. Рядом с ним Дэниел заметил парочку берез, за которыми можно было спрятаться. Недолго думая, Дэниел прижался к земле и пополз к березам. Ночь расправила крылья над землей, скрыв от любопытных глаз худое кошачье тельце. Дэниел приблизился к березам и лег в траве под одной из них. Запах сосисок тревожил ноздри, вызывая обильное слюноотделение. Дэниел даже попытался задержать дыхание, чтобы не чуять этот сводящий с ума аромат, но быстро понял, что это не выход, его кошачье тело не было приспособлено для жизни без воздуха.
        Дэниел вдохнул воздух и устремил взгляд на сосиски, нанизанные на шампуры, словно таранька на проволоку. Жир, скатывался по их румяным бокам и падал на угли, от чего те сердито шипели. Дэниел сглотнул. Взгляд его ни на миг не отрывался от вожделенных сосисок. Как мужчина смотрит на желанное тело красивой женщины, так Дэниел смотрел на сосиски. Они манили его, обещая невероятное наслаждение его вкусовым рецепторам. Дэниелу казалось, что еще немного, и он не выдержит, бросится к костру и вонзит зубы в мягкое и сочное тельце одной из сосисок. Осталось придумать, как сделать так, чтобы огонь не сжег его при этом.
        Дэниел вздохнул и закрыл глаза, чтобы не видеть эти чертовы, сводящие с ума сосиски. Не помогло, вместо настоящих сосисок его начали донимать запечатленные в памяти образы.
        «А чтоб вас разорвало, - Дэниел положил голову на передние лапы, открыл глаза и заскользил взглядом по темной стене леса, окружавшего территорию хостела. - Надо подождать. Может, как-то удастся цапнуть хотя бы одну сосиску. Было бы здорово. Жареные сосиски намного вкуснее обычных. Они такие вкусные, особенно с кетчупом или соусом», - Дэниел облизался и закрыл глаза.
        Так он и лежал какое-то время, вдыхая аромат румянившихся на огне сосисок, слушая непонятную речь и то и дело вздрагивая от взрывов безудержного хохота, доносившегося от костра. Когда же хохот смолк, Дэниел подумал, что что-то произошло, поднял голову и посмотрел в сторону костра. Как оказалось, ничего не произошло, просто те, кто находился у костра, решили, что сосиски достаточно прожарились. Кто-то из парней принялся снимать сосиски с шампуров и сбрасывать в общую кучу в большую эмалированную миску. Остальная часть компании потягивала пиво из бутылок и разговаривала, время от времени бросая взгляды в сторону миски с сосисками. Когда сосисок на шампурах больше не осталось, миску отставили от костра, чтобы ее содержимое остыло.
        От компании отделилась светловолосая девушка и направилась к хостелу. Минуту спустя она вернулась, неся в руках гитару. Подойдя к костру, она передала гитару рядом стоявшему парню, а сама опустилась на землю и заговорила с рыжеволосой подругой. Парень с гитарой повертел гитару в руках, словно не зная, что с ней делать, подтянул струны, проверил звучание и опустился на одно колено. Оперев гитару о колено, он пробежался пальцами по струнам, удовлетворенно кивнул, прочистил горло и ударил по струнам. Голоса смолкли, взгляды собравшихся устремились на играющего. Мягкий мужской голос потревожил сонный Лох Ломонд. Сначала едва слышно, словно поющий сомневался в своих возможностях, но затем окреп, и вот уже воздух дрожит от красивого мужского баритона.
        «Пока все увлечены пением, самое время пробраться к тарелке с сосисками и стянуть парочку вкусных сосисочек», - Дэниел выбрался из-за дерева, приник к земле и медленно пополз к костру.
        Языки пламени дрожали, опадали, бросались в стороны, взмывали вверх, снова и снова повторяя свой замысловатый танец. Огонь лизал сухие ветки, а те тихо потрескивали и ярко тлели, обласканные золотистым пламенем.
        Дэниел, едва не касаясь головой земли, подползал все ближе и ближе к заветной тарелке. Ноздри жадно ловили воздух, глаза уже сейчас выискивали самые сочные, самые прожаренные бока сосисок. Благо ночное зрение у кошек великолепное. Дэниел почувствовал, как задрожало его тело от предвкушения. Рот наполнился слюнями, словно бассейн водой. Дэниел замер на мгновение, сглотнул и пополз дальше. Взгляд его неотрывно следил за тарелкой. Дэниел боялся даже моргать, словно боялся, что тарелка вдруг то ли обретет крылья и улетит, то ли просто исчезнет. Но нет, тарелка, напротив, становилась все ближе и ближе. Остались считанные сантиметры, и вот они позади. Дэниел потянул носом, с наслаждением вдыхая чудесный аромат содержимого тарелки.
        - Наконец-то, - усы Дэниела дернулись, коснувшись тарелки.
        Тарелка была глубокой, поэтому Дэниелу, чтобы добраться до ее содержимого, необходимо было привстать на лапах, что он и поспешил сделать, дабы побыстрее добраться до сосисок.
        Вдруг поющий голос замолк, умолкла и гитара. Дэниел почувствовал неладное и посмотрел на парня с гитарой, чтобы узнать, почему тот перестал играть. Какого же было его удивление, когда он увидел, что парень сидит и смотрит на него. Глаза его распахнулись, а рот слегка приоткрылся. Вид у него был ошарашенный, впрочем как и у Дэниела, но у того взгляд стал еще ошарашеннее, когда он увидел как парень взялся за ручку гитары и поднял гитару с видимым намерением прихлопнуть Дэниела, словно таракана. Взгляды окружающих устремились к Дэниелу. Дэниел понял, что пора сматываться, схватил ближайшую к себе сосиску и длинными прыжками помчался прочь от костра.
        - Katze… Fuchs… Hase… Ratte… - словно пули понеслись за Дэниелом вдогонку предположения о маленьком воришке. Но самым оригинальным был последний крик: «Wolf». Его исторгла та девушка, которая принесла гитару. К сожалению, она вряд ли могла здраво оценить ситуацию, так как страдала близорукостью. Это ее предположение было встречено смехом, как и все следующие, полившиеся, словно из рога изобилия. Дэниел же их уже не слышал, так как перебежал дорогу и скрылся в лесу, радуясь удачному улову и веря в то, что из-за сосиски его никто не будет преследовать. Никто его и не преследовал. Вскоре над Лох Ломондом вновь зазвучала гитара, а все тот же мужской голос завел новую, веселую песню.
        Дэниел остановился под огромным дубом, бросил сосиску на траву и обернулся, желая убедиться, что никто его не преследует. На душе у него было радостно, волнение покинуло его, а предвкушение от будущей трапезы усилилось. Эту ночь он будет спать спокойно и сытно. Его желудок может быть доволен.
        Дэниел опустил голову и понюхал сосиску. Секунду-вторую он наслаждался ее ароматом, затем больше не в силах себя сдерживать вонзил зубы в ее мягкую плоть.



        Глава 16. Am Monadh

        Ночь Дэниел провел в дупле того самого дуба, под которым наслаждался вкусом сосиски. Когда же ночь прошла, и солнце окатило красным золотом горизонт на востоке, он открыл глаза, потянулся, зевнул и выбрался из дупла. Спустившись на землю, Дэниел устремился на север. Водой Дабх Локен он утолил жажду, куском хлеба, сворованного у одного из постояльцев местного коттеджа, голод. Вскоре лес поредел, деревья сменились лугами, сплошь укрытыми молинией голубой и белоусом торчащим, а кое-где и вереском. Местность оказалась не такой безлюдной, как думал Дэниел. Его путь то и дело пересекали асфальтированные дороги, изредка он слышал шум двигателя и видел издали белые стены домов - коттеджей, как полагал Дэниел. Часто он останавливался и давал отдых измученному долгой дорогой телу. Отдыхал в тени деревьев, пил из местных речек и ручьев, а вот голод утолить кроме травы было нечем. Изредка попадались какие-то грибы и кусты с ягодами, но есть их Дэниел не рисковал, боялся отравиться.
        Следующая ночь прошла на берегу Лох Ломонда, правда, значительно севернее от того места, куда Дэниел приехал вместе со стариком Колнером. Местность обезлюдела, леса сменились горными лугами, торфяниками и вересковыми пустошами. Это был Хайлендс, дикий и безлюдный, мрачный и пугающий.
        Третий день своего путешествия на север родной Шотландии Дэниел проводил на берегу водохранилища Блэкуотер. Дальше идти он не хотел. Он давно уже был среди Грампианских гор, он даже видел верхушку старины Бена, укутанную облаками так плотно, словно кочан капусты листьями. Так какой смысл идти дальше? Грампианских гор он достиг, к тому же еще несколько дней назад. Решил взобраться на Бен Невис? Тогда надо было запастись теплой одеждой. Даже его шерсть окажется беззащитной против холода и бурь, что беснуются над Беном. Нет, хватит с него путешествий. Ему и здесь неплохо живется.
        Дэниел лежал на голом камне, нежился в лучах летнего солнца и лениво окидывал взглядом округу с высоты небольшого уступа. Совсем недавно он разорил гнездо куропатки и теперь ощущал приятную тяжесть от съеденного яйца. Тяготы прошлого, казалось, ушли в небытие, сомнения, посещавшие его время от времени, также перестали беспокоить его кошачью голову. Дэниел думал о том, что, пожалуй, он нашел то место, которое искал. Безлюдное, тихое и, как чувствовал Дэниел, вполне гармонирующее с его внутренним состоянием.
        Дэниел повернул голову и посмотрел на Олд-Милитари-роуд, пустынную и безлюдную, как и вся здешняя местность, перебежал взглядом на темную ленту горной реки, змеей вьющуюся среди скалистых отрогов. Недалеко от реки Дэниел заметил дом и несколько пристроек рядом. Был ли это коттедж или дом местного жителя Дэниел не знал, да и не спешил это выяснять. Может, позже, когда проснется любопытство.
        Дэниел переместил взгляд вправо и окинул водные просторы водохранилища Блэкуотер. Вокруг было ни души. Все живое как будто вымерло. Все, кроме маленькой белобрюхой каменки, чирикающей на камне недалеко от Дэниела. Вот это и была настоящая Шотландия, недоступная и дикая. Неудивительно, что англичане в свое время так и не смогли ее покорить.
        Странное дело, но вся эта дикая пустошь рождала в груди простого смертного ощущение невероятной свободы. Кто его знает, может, именно поэтому шотландцы отличаются завидным свободолюбием?
        Дэниел перевернулся на спину и раскинул лапы в стороны, чтобы погреть живот. Не успел, набежавшее облако скрыло от глаз полуденное солнце. Резко похолодало. Налетевший порыв совсем не летнего ветра заставил перевернуться на живот и свернуться клубком, чтобы согреться.
        Дэниелу нравились Грампианские горы, но здешняя погода оставляла желать лучшего. Дэниел убедился в этом еще раз, когда огромная черная туча появилась на востоке. Ветер завыл в ущельях, закружил пыль в воздухе. Молнии одна за другой вспороли вдалеке небо. Не прошло и пяти минут, как туча закрыла половину неба и с упорством голодного волка продолжала пожирать остальную часть.
        Налетевший порыв ветра едва не сбросил Дэниела с выступа. Дэниел решил, что для него будет лучше убраться отсюда и переждать непогоду в расщелине, которую обнаружил утром, когда искал, чем бы поживиться. Так и сделал, спустился с выступа и юркнул в расщелину. Расщелина была небольшой, узкой, с короткой каменной нишей. Вот в эту нишу Дэниел и поспешил забраться.
        На улице тем временем началось что-то невероятное. Ветер как будто превратился в ужасное чудовище, стонал и ревел, гоняя по земле пыль. Небо почернело, заклубилось. Молнии то и дело рвали его на части, будто мстя за какую-то причиненную ранее обиду. Время от времени напоминал о себе и гром, раскалывая воздух грохотом небесных барабанов. На землю упали первые капли дождя. Сначала робкие, а мгновение спустя уже уверенные и упрямые. Они стучали по голому камню, прижимали к земле траву и проникали под землю, наполняя ее влагой.
        Дэниел лежал в расщелине, слушал шум дождя и завывания ветра.
        «Как хорошо, что я обнаружил эту расщелину, - подумал Дэниел. - Иначе пришлось бы мне на собственной шкуре ощутить ярость природы».
        Дэниела начало клонить ко сну. Повинуясь желаниям организма, он закрыл глаза и вскоре уже спал, убаюканный размеренным шорохом дождевых капель над головой.
        Дэниел лежал на носу лодки и смотрел за борт, где маленькие золотистые рыбки выпрыгивали из воды, резвясь под теплыми солнечными лучами. Дэниел слышал тихий скрип уключин, то и дело прерываемый голосами. Говорили двое. Судя по голосам - женщина и мужчина, вернее девушка и парень. Но Дэниел не прислушивался к их разговору. То действо, которое происходило у него перед глазами, виделось ему более интересным, чем какой-либо разговор. Одна из рыбок выпрыгнула из воды, замерла в воздухе, взмахнула плавниками как крыльями, пролетела несколько сантиметров и опять ушла под воду. Дэниел поднялся на лапы и тряхнул головой. Что за чертовщина? С каких это пор рыбы превратились в птиц?
        Между тем еще одна рыбка появилась из воды, да так близко, что Дэниелу казалось: протяни лапу и обязательно коснешься сверкающего в лучах чешуйчатого бока рыбки. Что он и поспешил сделать. Дэниел вытянул тело, замер на трех лапах, четвертую же вытянул вперед, пытаясь дотянуться до летающей рыбки и, потеряв равновесие, рухнул в кристально-чистую воду озера.
        Холодная вода сомкнулась над головой Дэниела. Дэниел отчаянно заработал лапами, желая как можно быстрее оказаться на поверхности озера. Сознание молниеносно сковал стальной обруч страха, легкие заполыхали огнем, лапы свела судорога, а тело заледенело от холодной воды. Так хотелось потянуть носом и наполнить легкие. Неважно, чем. Главное - наполнить. Лишь бы не ощущать больше эту адскую боль в груди. Дэниел чувствовал, как с последними остатками воздуха его покидает жизнь. Маленькими воздушными пузырьками она уносилась к поверхности, туда, куда уже был не в силах доплыть. Лапы онемели, тело окоченело, сознание померкло. Перед глазами появились рыбки, те самые, что выпрыгивали из воды и летали наперекор своей природе. Только теперь они не летали, а собрались вокруг Дэниела и, едва шевеля хвостами, смотрели на него своими большими черными глазами. Будто провожали его в последний путь. Дэниел открыл рот, чтобы закричать. Он не хотел умирать. Окоченевшая лапа вытянулась вперед, будто пытаясь ухватиться за одну из рыбок, и бессильно упала, когда сознание захлестнула темнота.


        Дэниел судорожно потянул носом и проснулся, вскочил, ударился спиной о свод каменной ниши, стиснул зубы от боли и затравленно оглянулся. Тело его трясло, лапы дрожали, шерсть ощетинилась на затылке, хвост нервно метался из стороны в сторону.
        «Сон! Это всего лишь сон!» - взгляд Дэниела устремился вверх.
        На улице все еще бушевала гроза. Сквозь потоки воды, льющие в расщелину, Дэниел различал вспышки молний, слышал вой ветра и раскаты грома.
        «Все хорошо. Успокойся. Это всего лишь сон. Только почему так холодно лапам?» - Дэниел опустил взгляд и обомлел, увидев воду. С ужасом Дэниел смотрел, как вода собирается в расщелине, поднимается выше и заливает нишу. Его лапы уже по колени были в воде. Если бы он не проснулся, то наверняка захлебнулся бы.
        «Прочь отсюда!» - в голове Дэниела завопил голос.
        Дэниел вылетел из расщелины и очутился посреди самого настоящего хаоса. Водные потоки обрушивались с неба и полноводными реками скатывались по склонам гор. Световое представление в черном небе в другое время могло бы вызвать интерес, пробудить любопытство, сейчас же только пугало.
        Дэниел вцепился когтями в мягкую жижу под лапами, пытаясь совладать с эмоциями и понять, что делать дальше. Но это оказалось нелегко. Мысли то жались в кучу, как овцы при виде волка, то бросались в разные стороны, как морские львы, завидев касатку. Сильный ветер грозил оторвать кошачье тело от земли, кидал в морду струи воды, сбивал дыхание, а ливень заливал глаза. Не прошло и мгновения, как шерсть намокла и обвисла, неприятно холодя тело, и без того дрожащее от холода.
        Дэниел упал на землю и вжался в нее телом в надежде, что так ветер не сможет поднять его тело в воздух, закрыл глаза и ткнул голову в грязь, сверху накрыв ее передними лапами.
        «Что делать?! Что делать?!» - вопрошал кто-то у Дэниела в голове. Дэниел готов был броситься куда глаза глядят в надежде найти теплое и сухое местечко, где можно было бы переждать эту чудовищную бурю, но страх заставил его остаться на месте, еще плотнее прижаться к земле и дрожать телом. Находись сознание Дэниела в человеческом теле, он вряд ли испытывал бы такой панический ужас перед буйством стихии, но его сознание не было в человеческом теле. Оно находилось в теле кота, маленького и слабого существа, неспособного что-либо противопоставить могущественным силам природы.
        Вода мощными струями падала на неподвижное кошачье тело. Ветер холодными иглами впивался в мокрую кожу. Молния прочертила кривую на небе, разорвала воздух и ударила в землю, заставив ее вздрогнуть, будто от поступи великана. Раскат грома сотряс небо. В какой-то миг Дэниел не выдержал всего того хаоса, что царил вокруг, вскочил и бросился бежать. Неважно куда. Главное, подальше отсюда.
        Вода заливала Дэниелу глаза и даже забиралась в уши, но он не замечал этого, все бежал и бежал, освещаемый вспышками небесных молний, сквозь ливень и ветер в неизвестность. Внезапно лапы Дэниела схватили пустоту. Дэниел не сразу осознал, что произошло. Только когда его тело понеслось вниз, по скорости соперничая с каплями воды, льющей с неба, он понял, что падает. И что было самое ужасное, он не знал, как долго ему падать, и что ждет его внизу - острые камни или ревущие потоки мутной воды. Но имело ли это хоть какое-то значение? В любом случае внизу его ждала смерть.
        Дэниел раскрыл рот в немом крике. Глаза закрылись сами собой, чтобы не видеть ту пустоту, что распростерлась внизу.
        «Это смерть… Это смерть», - затравленным животным носилась в сознании мысль.
        Лапы коснулись чего-то холодного, и в тот же миг Дэниел с головой скрылся под водой. Его маленькое тельце закружило, завертело и куда-то поволокло. Дэниел пытался выбраться на поверхность, но не знал, где она. Водный поток вертел им, будто игрушкой. Один раз кота выкинуло на поверхность, затем снова бросило вниз. Тело Дэниела коченело, он не чувствовал лап. Даже хвост затвердел и утратил былую гибкость.
        «Это смерть», - снова подумал Дэниел.
        Сознание затрепетало, словно пламя свечи на ветру. Воздуха в груди больше не было, как и не было желания жить. Уже теряя сознание, Дэниел почувствовал, как под ногами снова возникла пустота, и его многострадальное кошачье тело снова отправилось в полет в неизвестность.


        Сознание возвращалось. Медленно, опасливо, словно суслик, напуганный тенью парящего в вышине хищника, готовое в любую минуту скользнуть назад в безопасность и тишину небытия. Лапа Дэниела дернулась, подал признаки жизни хвост. Дэниел не спеша потянул носом воздух и закашлялся. Откашлявшись, он открыл глаза и тут же закрыл их, смотреть на игру солнечного света на водной поверхности без рези в глазах было невозможно.
        Какое-то время Дэниел лежал, слушая тихое журчание воды, треск насекомых и заливистую трель маленького крапивника, затем перевернулся на другой бок и открыл глаза, чтобы уставиться в голый кусок скального выступа, изрезанного трещинами и кое-где покрытого тонкой порослью буро-зеленого мха. Дэниел вздохнул, закрыл глаза и попытался подняться. С некоторым сожалением он вернулся опять в лежачее положение, когда понял, что ослабел настолько, что даже был не в силах стоять на лапах. Ему ничего не оставалось, как продолжать лежать и восстанавливать силы.
        Дэниел не знал, сколько пролежал, наслаждаясь чистым, свежим горным воздухом и слушая звуки окружающего мира. Десять минут, час или пять часов. Когда же он снова сделал попытку встать на лапы, не без труда, но ему это удалось. Дэниел постоял минуту-другую, не двигаясь, закрыв глаза, будто собираясь с мыслями, затем открыл глаза и окинул взглядом окрестности. Он находился на берегу реки, узкой лентой вившейся по широкому дну ущелья, с двух сторон зажатому пологими, поросшими чахлой травой склонами гор. Над рекой вилась мошкара, носились с тихим жужжанием жуки.
        Небо было девственно чистым, лишь изредка его девственность омрачали полоски белых перистых облаков. Солнце стояло высоко, но грело слабо. Тем не менее, Дэниел заметил, что его шерсть, пока он лежал без сознания, успела высохнуть, значит, без сознания он пробыл долго. Подтверждением этому были и сосущие позывы в желудке.
        Дэниел посмотрел вдоль реки, сначала в одну сторону, затем в другую, раздумывая над тем, в какую сторону двинуться. Решил следовать за течением реки, поэтому повернул вправо и медлено заковылял вниз по течению. Когда уставал, Дэниел ложился в тени того или иного выступа и отдыхал, когда хотел пить, пил воду из реки. Некоторое время она помогала ему бороться с голодом, когда же становилось невмоготу, Дэниел ел траву. Она была совершенно безвкусной, но, тем не менее, хоть немного, но от голода избавляла.
        Вскоре ущелье закончилось, дальше река бежала по зеленой долине, местами поросшей густой порослью деревьев, смесью тиса, бука и падуба. Местность, по которой двигался Дэниел, была дикой. Кроме птиц, иногда пролетающих над головой, и насекомых, ползающих под лапами, здесь, казалось, никакой живности больше не было.
        Эту ночь Дэниел провел на берегу все той же реки, на нижней ветке сосны, росшей на краю небольшого соснового леса, покрывавшего склон невысокой горы. Усталость и напряженность минувшего дня сделали свое дело, Дэниел спал как убитый, за ночь ни разу не проснувшись. Возможно, это обстоятельство послужило и причиной того, что на следующий день проснулся Дэниел довольно-таки поздно, солнце успело подняться высоко. Зато Дэниел чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Он слез с дерева, спустился к реке, утолил жажду и сел на берегу реки, раздумывая над тем, где бы раздобыть что-нибудь более питательное и вкусное, чем трава. Не придумав ничего лучше, он решил подняться на вершину ближайшей горы, благо она была невысокой, и осмотреть местность.
        Склоны здешних гор были пологими, поэтому Дэниелу не составило большого труда подняться на вершину одной из них. Некоторое время спустя он уже стоял на вершине и окидывал взглядом сверху прилегающую местность. В том направлении, в котором бежала речка, местность становилось лесистее, но оставалась все такой же безлюдной. Дэниела это обстоятельство нисколько не огорчало, так как он не искал компанию, ему бы найти что-то более съедобное, чем трава, и он готов был жить здесь до конца своих кошачьих дней. Даже едва не случившаяся с ним прошлым днем трагедия не смогла поколебать его решимость обосноваться в Грампианских горах - вотчине одиноких сердец.
        Внимание Дэниела привлекло серо-бурое пятно на одном из склонов горы, на вершине которой он находился. Он присмотрелся, и его сердце заплясало, когда он понял, кого увидел. Это была куропатка. Яйцом именно такой куропатки он однажды неплохо наполнил желудок. Ну, а если нет яиц, тогда можно закусить самой куропаткой. Дэниелу трудно было представить себя хищником, но ради того, чтобы утолить голод, чего ни сделаешь.
        Дэниел приник к земле и начал медленно спускаться по склону холма. Куропатка рылась в земле в поисках семян и его не видела, да и расстояние играло на руку Дэниелу. Чем ближе Дэниел становился к своей жертве, тем ощутимее становилось возбуждение, охватившее его в эти минуты. Он словно превратился в дикого зверя, выслеживающего добычу. Все его чувства обострились. Хвост подрагивал в предвкушении. К своему удивлению, Дэниел понял, что ему нравится то состояние, в котором он пребывал. Это было чем-то новым, еще не испытанным им. Он уже знал, что значит быть жертвой, когда за тобой охотятся, а ты спасаешься бегством, теперь ему предстояло узнать, что значит быть хищником, охотником.
        Расстояние между Дэниелем и куропаткой медленно, но верно сокращалось. Дэниел двигался, пригнувшись к земле, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Лапы Дэниела ступали мягко и бесшумно. Хвост тихо волочился за туловищем.
        Что-то встревожило куропатку. Она подняла голову и посмотрела по сторонам. Дэниел замер и плотнее прижался к земле. Куропатка долго вертела головой, окидывая взглядом склоны гор, затем, удовлетворившись увиденным, вернулась к прерванному занятию. Дэниел поднялся и снова начал красться к куропатке. Минута-вторая и вот он уже в пяти метрах от нее, чуть выше по склону горы. Дальше прятаться было бессмысленно. Короткий бросок и дело будет сделано.
        Дэниел, дрожа от переполнявшего его азарта, вскочил с земли и бросился к куропатке. Та услышала шорох и подняла голову, закричала и побежала вниз по склону. Куропатка успела пробежать не больше трех метров, как Дэниел настиг ее, повалил на землю и придавил ее тело к земле своим. Зубы готовы были вонзиться в шею куропатки, когти вцепились в перья, готовые разрывать и кромсать. Дэниел чувствовал, как бешено бьется сердце его жертвы, видел, как широко раскрыты ее глаза, и какой ужас застыл в них. На какой-то миг перед глазами Дэниела возникла картина убийства: его клыки вонзаются куропатке в шею, рвут ее, кровь скатывается по ним и падает на ее все еще трепещущее тело.
        Дэниел замер, пораженный яркой картинкой в голове.
        «Нет, я не могу убить живое существо. Я же не убийца, - Дэниел тряхнул головой, прогоняя наваждение. - Я не животное, хоть и нахожусь в теле животного».
        Дэниел сполз с тела куропатки и повалился на траву. Куропатка как-то неуклюже поднялась на ноги и, не помня себя от счастья, оглашая окрестности криками, побежала вниз по склону горы. Дэниел закрыл глаза и вздохнул.
        «Я ни на что не способен. Не могу даже убить куропатку, чтобы утолить голод. Животное убивает, когда чувствует голод. Человек убивает даже тогда, когда не голоден. Кто же тогда я? Не животное и не человек. Даже чувствуя голод, не могу убить живое существо… С каких это пор я начал ценить чужую жизнь? Наверное, с тех, когда узнал, что значит быть жертвой».
        Звонкое «кьяк-кьяк-кьяк» потревожило тишину голубого неба. Дэниел перевернулся на спину и оцепенел.
        «Да что же это такое! Неужели опять?!» - сознание Дэниела забилось от страха рыбой, попавшей в сеть.
        Высоко в небе, раскинув в стороны широкие крылья, кружил беркут. Дэниел вскочил и осмотрелся в поисках убежища. Но вокруг даже деревьев не было. Первая полоса деревьев начиналась лишь у подножия горы, но туда надо было еще добраться. Дэниел прикинул на глаз расстояние. Не меньше двухсот метров. Крик беркута в вышине заставил Дэниела забыть о расстоянии и броситься вниз по склону под спасительную сень деревьев.
        «Кьяк-кьяк» над головой зазвучало ближе, и Дэниел понял, что в который раз стал жертвой. Его яркая шерсть уж слишком выделялась посреди буро-зеленой поросли, опоясывающей склон горы.
        Огромная тень накрыла бегущего Дэниела. Свист ветра раздался над головой, заставив Дэниела припустить еще быстрее.
        «Я обречен. Обречен!» - словно приговор застучали в голове слова. Дэниел понимал, что в этой дикой местности к нему вряд ли кто придет на помощь. Дэниел впервые пожалел о том, что покинул Лох Ломонд, решив перебраться в эти безлюдные земли. Но долго сожалеть не пришлось, не было времени на сожаления. Над головой захлопали крылья, обдавая Дэниела воздушной волной. Дэниел не удержался, запутался в лапах и покатился вниз по склону. Это-то и спасло его от верной смерти. Из-за падения кота беркут промахнулся, после чего закричал и взмыл вверх.
        Дэниел кубарем скатился по склону горы, ударился боком о ствол дерева, мяукнул от боли и замер, уставившись взглядом в синеву неба над головой.



        Глава 17. Возвращение

        Дэниел поднялся с земли. Ушибленный бок отозвался тихой болью.
        «Пронесло, - вздохнул Дэниел, рассматривая небо в поисках беркута, но того и след простыл. - В который раз. Похоже, мои девять кошачьих жизней уменьшились еще на одну. Сколько их у меня осталось? Две? Три? Опять вышел из передряги живым и здоровым… почти здоровым, - боль в боку напомнила о себе легкой пульсацией. - Долго ли мне еще так будет везти?»
        Дэниел почувствовал жажду и направился к речке, видневшейся в просветах между деревьями. Сделав несколько шагов, Дэниел остановился, заметив нечто, сидевшее на нижней ветке и бросавшее на него неодобрительные взгляды. Дэниел инстинктивно отступил. «Нечто» продолжало смотреть на него, не двигаясь, затем спрыгнуло на землю и замерло в десятке метров от Дэниела. Толстый пушистый хвост дернулся в одну сторону, в другую и завис над землей.
        Дэниел смотрел на «нечто», в котором узнал своего сородича, точнее сородича Тайги, лесного кота, и раздумывал над тем, стоит ли бежать или подождать немного, чтобы убедиться в злых намерениях сородича.
        Реши Дэниел бежать, это был бы наиболее разумный с его стороны поступок. Лесной кот был гораздо его крупнее и мощнее, с массивной головой, лапами и шерстью коричневого окраса, на которой виднелись многочисленные черные полосы.
        Лесной кот сделал несколько шагов в сторону Дэниела, вильнул хвостом, будто обрубленным на конце, и зашипел. У Дэниела отпали окончательные сомнения в отсутствии благих намерений у лесного жителя.
        Дэниел отступил на несколько шагов. Взгляд его будто прилип к противнику, к его живым, но без капельки доброты глазам, глазам хищника, хищника, знающего как убивать и умеющего это делать.
        «Надо бежать, - пронеслось у Дэниела в голове. - Другого выхода нет. Может, он удовлетворится тем, что прогнал меня и не погонится следом. Но… - Дэниел пробежался взглядом по траве, метнул его в сторону, устремил вверх. - Опять бежать. Я только то и делаю, что от кого-то или от чего-то убегаю. И сколько я еще буду бегать? До конца жизни? - Дэниел почувствовал, как в груди закипает гнев. - Не хочу. Не буду. Я устал убегать! Я устал быть жертвой!!!» - Дэниел поднял взгляд с земли и устремил его на противника. Из груди его вырвалось тихое, угрожающее шипение.
        «Я больше не буду бегать! Сдохну, но не побегу!» - когти Дэниела выскользнули из пазух и заскребли по земле.
        Лесной кот, услышав шипение Дэниела, замер в недоумении. Похоже, он не ожидал такой агрессивности от столь мелкого существа. Долгую минуту он стоял и грыз противника сердитым взглядом, затем зашипел и направился к Дэниелу.
        Дэниел не смел отвести взгляд от лесного кота. Он чувствовал, как страх пытается проникнуть в сознание. Вот дрогнула одна лапа, за ней другая.
        «Не побегу… не побегу… не побегу…» - упрямо твердил про себя Дэниел, пытаясь вернуть чувство агресии.
        Лесной кот приблизился к Дэниелу, выгнул спину и оскалился, вильнул хвостом и ударил лапой воздух, пугая. Шипение вырвалось из груди хищника. Внезапно лесной кот подпрыгнул и бросился на Дэниела. Сильные лапы с острыми, как иглы когтями, принялись бить Дэниела, вырывая клочья шерсти. Дэниел попытался ответить, но против дикой ярости лесного охотника он был бессилен. Лесной кот сбил с ног жертву и прижал телом к земле. Острые зубы устремились к беззащитной шее Дэниела.
        Грудь Дэниела тяжело опускалась и поднималась. Дыхание с шумом вырывалось из полураскрытой пасти. По телу пробегала крупная дрожь. Глаза широко раскрылись, взгляд устремился к небу, такому далекому и такому безразличному.
        «Вот и закончилось везение, - Дэниел попытался двинуть телом, но навалившееся сверху тело лесного кота оказалось слишком тяжелым для него. - Надеюсь, все случится быстро, и я даже не почувствую боль».
        Зубы противника коснулись шеи Дэниела. Еще миг и все будет кончено. Одним домашним котом в этом жестоком мире станет меньше. В памяти Дэниела всплыли воспоминания о времени, когда он лежал на операционном столе в приюте. Тогда он тоже думал, что для него все кончено, но благодаря тому, что он не сдался, до сих пор был жив.
        «Бороться. Надо бороться. Нельзя сдаваться, - ярость вспыхнула в груди Дэниела с новой силой. - Только тот, кто никогда не сдается, никогда не проигрывает! Какой бы дерьмовой ни была жизнь, но она стоит того, чтобы за нее бороться! Пока есть воздух в груди, пока бьется сердце в груди».
        Зубы лесного кота вонзились в шею Дэниела. Дэниел извернулся, оставив клок шерсти в зубах противника, и ударил когтистой лапой хищника по морде. Тот опешил. Дэниел воспользовался заминкой противника и снова ударил: одной лапой, затем двумя. Еще удар и еще. Клочья шерсти полетели из морды и тела лесного кота. Лесной кот отпрыгнул от обезумевшего собрата, выгнул спину и зашипел.
        Дэниел вскочил с земли и бросился на противника, яростно молотя того двумя лапами, словно боксер на ринге. Лесной кот, не ожидавший такого сопротивления от бывшей жертвы, съежился, упал на землю и замяукал. Дэниел же продолжал молотить противника лапами, издавая яростное шипение, затем метнулся к его шее и вонзил в нее зубы. Из груди поверженного противника вырвался приглушенный мявк.
        «Одно движение челюстей и одним диким котом станет меньше», - шерсть противника, застрявшая в горле, мешала дышать, но Дэниел не обращал на нее внимания. Его зубы крепко держали врага за шею, да так крепко, что Дэниел чувствовал, как под его клыками пульсирует кровь в вене на шее лесного кота. Легкое движение челюстей и все. Жизнь для этого существа закончится. А Дэниел станет убийцей.
        «Нет, - Дэниел разжал зубы, едва осознал это. Он не убийца. Он не дикое животное, живущее инстинктами. - Убивать не стоит… Не стоит… Я не убийца… Я только защищаю свою жизнь».
        Дэниел медленно отстранил голову от шеи противника. Тот лежал тихо, тяжело дыша и закрыв глаза, приготовившись к скорой смерти. Дэниел слез с противника, отошел сторону и сел на землю. Лесной кот открыл глаза, потянул носом и поднялся с земли. Бросив короткий взгляд на Дэниела, он развернулся и исчез среди деревьев.
        Словно гора свалилась с плеч Дэниела. Не выдержав нервного напряжения, его тело затряслось, ноги подломились, и Дэниел упал, зарывшись мордой в траву. Какое-то время он так и лежал, не двигаясь, давая возможность телу отдохнуть, оправиться от пережитого. Когда же силы вернулись к нему, Дэниел направился к реке. Утолив жажду, он продолжил движение вниз по течению реки.


        Дэниел лежал на ветке дерева, свесив заднюю лапу, и наблюдал за плывущими по небу облаками. Голод его больше не беспокоил. Совсем недавно он обнаружил гнездо куропатки и украл из него яйцо. Теперь чувствуя легкое удовлетворение, он отдыхал, наслаждаясь тишиной и спокойствием, царившими вокруг. На какой-то миг ему показалось, что он попал в рай. Дэниел не знал, существует ли рай, и какой он из себя, но, то место, где он находился сейчас, вполне заслужено могло считаться раем. Перед ним раскинулась узкая зеленая долина, с двух сторон окаймленная невысокими горами. Посреди долины находилось небольшое, продолговатое озеро, в которое впадала речка. Склоны гор поросли травой и мелким кустарником, а внизу, у подножий, виднелся сосновый лес. Он подступал к самому озеру, охватывал его с одной стороны и устремлялся дальше.
        «Здесь можно было бы поселиться. Прямо у озера, - думал Дэниел, разглядывая окрестности. - Можно было бы, если бы Грампианские горы не были столь суровыми и жестокими, не были бы такими опасными для одинокого домашнего кота. Хорошо, что тут нет волков или чего-нибудь подобного. Тогда здесь, и правда, жить было бы невозможно. Хотя для домашнего кота и тех опасностей, что есть - более чем достаточно. За последние два дня я мог погибнуть множество раз, а если останусь здесь и дальше, тогда вполне возможно, что возможностей умереть у меня будет еще больше, - Дэниел пробежался взглядом до вершины ближайшей горы, перемахнул на бело-серую массу кучистых облаков, заполонивших небо, словно крысы тонущий корабль, и спустился к озеру. - Пожалуй, хватит с меня Грампианских гор. Надо возвращаться к Лох Ломонду. Там спокойнее и безопаснее. К тому же там всегда есть возможность украсть сосиску у туриста, - Дэниел улыбнулся, вспомнив прошлое. - А еще там не так холодно, как здесь. И не так мокро, - взгляд Дэниела снова устремился на небо, обещавшее в недалеком будущем напоить землю водой. - И… и не так одиноко».
        Легкая грусть сковала сердце Дэниела. Он-то думал, что живя в Грампианских горах, будет наслаждаться одиночеством. Но почему-то этого не происходило. Наоборот, видя перед глазами большей частью серое небо и дикие безлюдные пустоши, он чувствовал, что одиночество его начинало угнетать и даже пугать. Может, из-за того, что у него было человеческое сознание. Как ни крути, человек - социальное существо. Он может жить и процветать только в окружении себе подобных.
        Когда Дэниел жил с родителями, в Стерлинге, ему нравилось одиночество, но его одиночество было временным, а не постоянным, словно отдушина в беспокойном, переполненном людьми и информацией современном мире. И даже те несколько дней, что Дэниел провел у Лох Ломонда, не были настоящим одиночеством. Возможно, он чувствовал себя одиноким из-за того что был один, но настоящего одиночества не было. Там его одиночество всегда нарушалось присутствием человека - старика Колнера, его сына или даже туристов, но здесь, среди бескрайних пустошей Am Monadh его одиночество стало настоящим.
        Едва Дэниел об этом подумал, его сердце захлебнулось от боли. Его желание одиночества было ложью, иллюзией, не более. Когда он столкнулся с ним по-настоящему - испугался. Он не хотел бы прожить в таком диком одиночестве остаток жизни. Это было бы слишком жестоко, жестоко по отношению к домашнему коту с человеческим сознанием.
        Тихий вздох вырвался из груди Дэниела.
        «Робинзон Крузо и тот вернулся к людям, - подумал Дэниел. - Как же больно, когда иллюзии разбиваются. Будь я животным, возможно, все было бы иначе. Но я все еще человек, а если так, то смогу выжить только среди людей».
        Дэниел устремил взгляд к озеру, привлеченный движением среди деревьев. Мгновение спустя из леса показались олени, остановились, осмотрелись и направились к воде. Утолив жажду, животные разбрелись вдоль озера и принялись пастись. Иногда голова то одного оленя, то другого отрывалась от земли и возносилась вверх, окидывая окрестности внимательным взглядом.
        «Какие великолепные животные, - подумал Дэниел, наблюдая за оленями.
        - Им, в отличие от меня, не ведомы душевные муки. Да и чего им мучиться? Им здесь хорошо. Они дома, а я… я здесь чужак».
        Остаток дня Дэниел провел в долине на берегу озера, вспоминая прошлое и размышляя о будущем. Несколько дней он решил пожить в долине, надеясь на то, что, может, ему здесь все же понравится, и он останется здесь навсегда, а если не понравится, то хоть восстановит силы перед возвращением к Лох Ломонду.
        Целые дни он проводил в праведном безделии, лежа на ветке какой-нибудь сосны или бука и наблюдая за жизнью долины. Помимо оленей здесь жили зайцы и куропатки, яйцами последних он и питался. К сожалению, куропаток здесь было мало, поэтому и яиц оказалось мало. К счастью, настоящий голод Дэниела беспокоил нечасто, первые позывы он старался заглушить водой и травой, а когда становилось невмоготу, вот тогда в дело шли яйца куропаток.
        В долине было тихо. Не наблюдалось здесь и присутствия человека. С одной стороны Дэниелу это нравилось, с другой - жить среди оленей, куропаток и зайцев было трудно его человеческому сознанию. Он с содроганием думал о зиме, когда она придет сюда. Как тогда он будет жить? Чем будет питаться? Чем утолит жажду, если озеро скроется подо льдом? Все больше и больше Дэниел осознавал, что задумка с переселением в Грампианские горы была ошибочной. Он хотел уединения, но теперь желанное уединение не приносит ему счастья, наоборот, тревожит и заставляет испытывать страх за будущее. Он, словно слон, решивший покинуть стадо, чтобы умереть в одиночестве, только вот в отличие от слона Дэниел умирать не хотел. Он отправился в Грампианские горы ради жизни, а не ради смерти. К сожалению, жизни для себя он здесь не нашел, а вот смерть повстречать можно очень часто. Современный человек - слишком слабое существо, чтобы жить вдали от стада. Покидая стадо, он тем самым часто обрекает себя на смерть. Дэниел понял это, когда размышлял о том, что с ним произошло за последние недели. Будь он менее везучим, давно бы узнал,
что такое смерть… Смерть. В какой-то мере Дэниел был ей благодарен. Только очутившись в ситуации, когда смерть дышит тебе в спину, ты начинаешь ценить жизнь. Дэниел вдруг понял, что смерть - это благо, не будь ее, человек никогда бы не узнал, что такое жизнь, а главное, не научился бы ее ценить и уважать. Смерть - это учитель. Строгий, беспощадный учитель и, тем не менее, справедливый. Только те, кто действительно ценит жизнь, достоин ее. Кто сражается за нее, достоин ее. Кто уважает ее, достоин ее. Остальных - смерть заберет первыми.
        Дэниел подумал о том, что не зря смерть обходила его стороной, хоть часто и дышала в спину. Должно быть, он и вправду познал ценность жизни, ценность собственной жизни, а вместе с ней и ценность жизни другого живого существа.
        В такие минуты, минуты серьезных, не свойственных ему ранее размышлений, Дэниел часто вспоминал Тайги, беднягу-кота, в теле которого оказался. Вспоминал свое нечеловеческое отношение к нему, отношение неразумного животного к другому животному. А ведь он был человеком, существом наделенным самосознанием и состраданием, только вот почему-то он забыл об этом и жил условными рефлексами дикого животного. Дэниел многое дал бы за то, чтобы изменить прошлое. Может, тогда и настоящее у него было бы совершенно иным. К сожалению, а может, и к счастью, прошлое изменить нельзя, и теперь ему только и оставалось, что сожалеть о содеянном и горько раскаиваться в настоящем за ошибки прошлого.
        Проведя неполную неделю в долине, Дэниел оставил ее и двинулся на юг, к Лох Ломонду. Он больше не искал одиночества. Как и любой обычный человек, он боялся его, так как понял, что одиночество способно убить, а умирать он не хотел, слишком молод он был для этого и слишком сильно полюбил жизнь.
        На следующий день после того как покинул уютную зеленую долину, Дэниел вышел к трассе. Это была трасса «A 82», о чем свидетельствовала табличка на белом дорожном столбе, примостившемся у края дороги. Дэниел знал, что по 82-ой можно было дойти до самого Лох Ломонда. Взглянув на солнце, чтобы убедиться в правильности выбранного направления, Дэниел двинулся вдоль дороги, стараясь не слишком приближаться к ней, дабы не привлекать к себе внимание редких автомобилистов.
        Местность, по которой двигался Дэниел, была однообразной: высокие шапки гор сменялись узкими долинами с редкими сосновыми лесами. Иногда попадались заросли осоки или березовые рощицы. Изъеденные эрозией склоны гор большей частью зеленели травой. Редко какой склон горы мог похвастаться не просто деревом, а целым лесом. Дэниел пришел к выводу, что в этой местности растительность все же роскошь. Иногда вдоль дороги, правда, попадались заросли папоротника, но это все же большей частью было исключением, а не закономерностью.
        Чем ближе становился Лох Ломонд, тем менее безлюдной становилась местность. Все чаще тревожили ее звуки работающих двигателей машин. Вскоре вдоль дороги потянулись небольшие белые коттеджи - гостиницы. Когда же по левой стороне дороги Дэниел заметил зеленый щит с надписью «Добро пожаловать в Стерлингский округ», а за ним голубой щит «Лох Ломонд & Национальный парк Троссакс», понял, что его путешествие близится к завершению. Отары овец и стада коричневых коров, увиденные им позже, только подтвердили его предположение.


        Лох Ломонд встретил Дэниела мелким дождем, будто мать всплакнула, увидев заблудшего сына. Дэниел заметил отель, один из нескольких, раскинувшихся на берегу озера, и направился к нему. Последние два дня ему пришлось изрядно поголодать, поэтому заметив отель, он даже почувствовал некое воодушевление. Теперь ему точно не придется голодать и питаться травой. Зачем, если рядом всегда найдутся люди, у которых обязательно найдется что-нибудь вкусненькое. Уже по одной этой причине он был доволен тем, что оставил далеко позади безлюдную глушь Грампианских гор.
        Рядом с двухэтажным отелем, больше похожим на дом в деревне, Дэниел заметил две палатки, приникшие друг к дружке, словно любовники. Подойдя к одной из них, Дэниел прислушался. Внутри было тихо. Дэниел заглянул внутрь палатки. Никого. Недолго думая, Дэниел шмыгнул в темноту палатки, отряхнул воду с шерсти и осмотрелся. В палатке было пусто, словно в холодильнике холостяка. Пахло синтетикой, клеем и еще черт знает чем, не менее противным. Дэниел чихнул, таких «ароматов» ему еще не приходилось вдыхать, и все же покидать палатку не спешил, не желая мокнуть под дождем. Дэниел улегся у выхода и выглянул наружу. Во дворе отеля никого не было: ни хозяев, ни постояльцев, хотя в том, что постояльцы были, Дэниел не сомневался - недалеко от входа в отель стояло пять машин, вряд ли они могли все принадлежать хозяевам отеля. Из раскрытых дверей дома показались два кота, один серый, другой рыжий, с большим белым пятном на лбу. Коты были настолько откормленны, что размерами больше походили на лесных котов, но никак не на домашних. Облизнувшись, они улеглись на пороге дома и, казалось, заснули.
        Дэниел какое-то время смотрел на котов, про себя радуясь тому, что, похоже, у него здесь не будет проблем с пропитанием. Дэниел перевел взгляд на три березки, росшие на другом конце двора, пробежался взглядом по маленькому деревянному заборчику и остановился на серой полоске дороги. Издалека донесся свист локомотива, и минуту спустя за спиной Дэниела прогрохотал поезд. Парочка котов подняла дружно головы и устремила взгляды в сторону. Поезд проехал, и коты снова уложили головы на лапы. Дождь тихо стучал по земле, по палатке и шелестел в листьях. Постепенно серые тучи рассеялись, и лучи солнца побежали по земле. Запели птицы. Воздух наполнился жужжанием и стрекотом насекомых. Коты проснулись и побрели за дом.
        Дэниел также не стал задерживаться в палатке, выбрался из нее и направился к дому в поисках еды. Скользнув в распахнутую дверь, Дэниел очутился в коридоре с четырьмя дверями. Откуда-то неслись голоса. Дэниел потянул носом, стараясь определить, где кухня. Запах пряностей, жареной яичницы и ветчины подсказал ему направление. Дэниел повернул направо и остановился перед большой деревянной дверью. Кухня была там. Дэниел чуял это, осталось как-то открыть дверь, чтобы попасть внутрь помещения. Но долго размышлять над способом проникновения на кухню Дэниелу не пришлось, за дверью послышались шаги. Дэниел едва успел спрятаться за вешалкой, как дверь открылась, и на пороге появилась невысокая рыжеволосая девушка с подносом в руке. Пройдя по коридору, она открыла дверь напротив и исчезла в другом помещении. Гул голосов донесся до ушей Дэниела. Он выглянул из-за вешалки, посмотрел вслед девушке и побежал на кухню.
        Разнообразные запахи обрушились на Дэниела, едва он оказался на кухне. Голова пошла кругом. Дэниел почувствовал себя нищим, неведомо как очутившимся на рауте у королевы в Букингемском дворце.
        Не желая быть замеченным парочкой поварих у плиты, Дэниел юркнул под стол и притих. Лишь только нос все никак не мог успокоиться, дрожал и тянул воздух, наслаждаясь знакомыми и едва не забытыми запахами. Овсяные лепешки, жареная картошка, запеченный лосось и жареные колбаски, не говоря уже про куплен скинк, коки-лики, клэпшот, стовиз и вкуснющий кранахан.
        Дэниел облизнулся. Он попал в самый что ни на есть настоящий рай для едоков. Выглянув из-под стола, Дэниел осмотрелся в поисках плохо лежащих вкусностей. Как назло запахов было много, а вот самих блюд Дэниел не видел, по крайней мере, их не было в той части кухни, которую он мог лицезреть из-под стола. Дэниел переместился под другой конец стола. Да, на столе, стоявшем рядом, определенно что-то было. Дэниел вдохнул воздух. Картошка, лосось, колбаски. На этот стол обязательно надо взобраться, только как? Дэниел осмотрелся. Соседний стол стоял у окна, а это можно было использовать в своих интересах.
        Дэниел бросил взгляд на поварих, но тем явно было не до кота. Они столпились у плиты и о чем-то тихо переговаривались. Тем лучше для Дэниела. Дэниел приблизился к окну, вскочил на подоконник, при этом хвостом умудрился задеть вазон, который грохнулся на деревянный пол и разлетелся на сотни осколков. Но Дэниел уже был на столе. С гулко стучащим в груди сердцем, он вонзил зубы в приличный кусок лосося, стянул его с тарелки и спрыгнул на пол.
        - Чертов Джус! - услышал Дэниел крик за спиной.
        - Рыжая бестия! - вторил другой. - А чтоб тебя!
        Дэниел, довольный как бомж, нашедший сто фунтов, понесся прочь из кухни. В дверях он едва не сбил с ног девушку, которую видел ранее с подносом в руках. Прошмыгнув у нее между ногами, Дэниел понесся дальше. Вылетая из дома, Дэниел врезался в невесть откуда появившегося рыжего Джуса, стиснул зубы, чтобы не открыть рот от боли и не выронить драгоценную ношу, и устремился к палаткам во дворе. Обежав палатки стороной, Дэниел полетел дальше, скользнул в кусты, вовремя обогнул выросшее впереди дерево, за ним второе, третье, проскочил железнодорожные пути и понесся вверх по горбатому, заросшему мелкими деревцами склону горы. Далеко внизу послышался кошачий визг.
        «Похоже, Джус получил свое, - подумал Дэниел, прячась в кустах. - Вернее, мое. Ну, ничего, он такой толстый, что маленькая взбучка пойдет ему только на пользу».
        Дэниел устремил взгляд вниз по склону горы. Никто его не преследовал. Дэниел плюхнулся на траву и принялся за лосося.



        Глава 18. Благодарность

        На следующий день Дэниел проспал чуть ли не до обеда. Солнце давно уже озолотило гору, среди кустов и травы которой прятался Дэниел, когда он, наконец, проснулся и вспомнил вчерашний ужин. Пожалуй, это был лучший ужин за последние несколько недель. Дэниел не удержался, чтобы не облизнуться, вспомнив вкус запеченного лосося.
        Отпустив воспоминания, Дэниел принялся рассматривать лежащий внизу, за тонкой полоской дороги Лох Ломонд. Взгляд Дэниела устремился на противоположный берег озера. Именно туда, несколько недель назад он приехал со стариком Колнером в поисках уединения. Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Только лишних шишек набил. Все равно вернулся к людям, не полностью, но все же. И даже уже успел напакостить.
        Дэниел улыбнулся. Если жить не с людьми, а рядом с ними, чтобы время от времени было, где стянуть что-нибудь вкусненькое, то такая жизнь его вполне устраивала. Правда, такая жизнь была связана с определенным риском для здоровья, но пока что у него очень даже неплохо получалось с этим риском справляться и выходить из игры «найди и укради» победителем. Дэниел надеялся, что у него и дальше это будет здорово получаться. Как здорово, это можно будет проверить уже этим утром. Дэниел решил навестить кухню вчерашнего отеля и украсть еще что-нибудь вкусное. Почему бы нет? Если быть достаточно ловким и проворным, то ему бояться совершенно нечего. Ну, на крайний случай, получит пинком под зад. Зато не будет голодным. После травы и яиц куропаток запеченный лосось по вкусу ничем не уступал амброзии. Съесть еще один кусочек лосося для существа, познавшего голод, было бы верхом блаженства.
        Дэниел с час или два лежал на траве, греясь в лучах полуденного солнца, иногда лениво посматривая на Лох Ломонд, затем поднялся и побежал вниз по склону к сверкавшему ломаной крышей с трубой-дымоходом отелю. Не добегая до отеля, Дэниел свернул, перебежал дорогу, отделявшую его от Лох Ломонда, и устремился к озеру, решив сначала утолить жажду. Спустившись к озеру, Дэниел напился воды, окинул взглядом катерную станцию, расположенную слева от него в маленьком заливе, и побежал к отелю.
        Прибежав на место, Дэниел спрятался за деревом и принялся наблюдать за жизнью двора. Машин убавилось, палатки, в которых Дэниел прятался от дождя прошлым днем, исчезли. Джус со своим серым напарником, которого Дэниел про себя решил называть Серым, также куда-то подевались. Дэниел собрался было выйти из-за дерева и двинуть к дому, но из отеля вышли двое мужчин в джинсах и куртках, присели на лавочку напротив входа в отель, достали из карманов сигареты, зажигалки, и закурили. Дэниел решил подождать, улегся на траву и положил голову на землю. Земля была холодной и сырой, а еще она показалось Дэниелу живой. Он вряд ли смог бы объяснить - почему. Просто ему пришла в голову эта мысль. Возможно, легкое покачивание травинок под порывами слабого ветерка натолкнуло его на эту мысль, или движение насекомых в траве, или вид многочисленных пор в земле, через которые, словно через миниатюрные носы, воздух попадал вглубь земли. А может, и не было никаких причин для подобной мысли. Так часто бывает: мысль приходит непонятно почему и непонятно зачем, как гость без предупреждения, и так же уходит. Как будто комета
на ночном небе - появится, озарит собой небо и исчезнет без следа.
        Дэниел закрыл глаза и прислушался к звукам окружающего мира. Его кошачий слух был невероятно острым и казался воплощением «слухового» совершенства. Жужжание жука где-то среди деревьев, крик далекой птицы, движение муравьев в траве. Ничто не могло укрыться от его совершенного слуха. Иногда Дэниелу казалось, что он способен даже услышать как растет трава, как грызет древесину личинка жука-короеда. Но, может, его слух действительно был таким острым? Возможно. Но только возможно. Наверняка Дэниел не знал. Человеческому сознанию свойственно сомневаться независимо от того, где оно находится - в теле человека или животного.
        Ветерок весело шелестел в ветвях: мухой, попавшей в сети паука, трепыхался в шерсти, дергал за волосинки, грозя вырвать их и унести прочь. Дэниел не заметил, как заснул. Проснулся же он, одолеваемый сильным чувством опасности, поразившим его сознание так же верно, как яд поражает тело. Дэниел открыл глаза и вздрогнул. Рядом сидели рыжий Джус и его друг Серый. Взгляды парочки были устремлены на Дэниела. Видя эти, горящие местью, сверлящие точно буровые установки взгляды, Дэниелу стало не по себе. Похоже, Джус заимел на него зуб, а его серый друг решил присоединиться за компанию, а может, и ему Дэниел как-то перешел дорогу, правда, не знал как, мог только догадываться. Глядя на эту испепеляющую его взглядом парочку, Дэниел понял, что пора смываться. С одним котом он мог бы еще справиться, опыт уже имелся, но вот с двумя сразу…
        Дэниел почувствовал, как страх проник в сознание и забил тревогу. Пора было рвать когти, иначе хорошей взбучки ему было не избежать, а может, и чего похуже. Как ему ни претила мысль о бегстве, Дэниелу больше ничего не оставалось. Он вскочил на ноги и побежал. Неважно куда, главное было бежать. Острым слухом он слышал тяжелое касание лап бегущих следом противников. Дэниел не сомневался, что сможет убежать от них. Они были слишком массивны, даже жирны, чтобы тягаться с ним, не обремененным лишними килограммами.
        Дэниел хотел, было, бежать назад в горы, тогда его противникам точно не удалось бы настигнуть его, но из-за того что они стояли у него на пути, ему пришлось бежать прочь от гор, к Лох Ломонду. Дэниел перескочил через низкий забор, огораживающий территорию отеля, и едва не попал под колеса грузовика. Резкий скачок в сторону, и машина проехала рядом. Машинные выхлопы попали Дэниелу в легкие, и он закашлялся, на какой-то миг позабыв о противниках. Уткнувшись головой в землю, он пытался очистить легкие. Удар когтистой лапой по спине заставил его вспомнить о преследующих его котах. Дэниел снова побежал. Перебежал дорогу и понесся вдоль нее по проложенной человеческими ногами тропе, все еще зиявшей, словно дырами, озерцами-лужами - напоминанием о вчерашнем дожде. Впереди по левую сторону показалась деревянная лестница, ведущая вниз, к станции катеров. Недолго думая, Дэниел метнулся по лестнице и очутился на берегу. Сзади послышался кошачий визг. Противники все еще были позади и все еще преследовали его.
        Дэниел пробежался взглядом по набережной, по катерам, пришвартованным на пристанях. Только сейчас он понял, какую глупость совершил, решив бежать на катерную станцию. Станция была ограждена высоким проволочным забором. Выбраться отсюда можно было только по деревянной лестнице, оставшейся позади, или через видневшиеся невдалеке ворота. Но ворота были закрыты.
        Кошачьи завывания раздались ближе, и Дэниел снова припустил по набережной, вдыхая чистый и свежий озерный воздух. Почему-то ему стало весело. Страх за собственную жизнь вмиг покинул его. Происходящее показалось Дэниелу больше забавным, чем страшным. Он, человек, бежит от парочки жаждущих отомстить котов. Ситуация действительно могла выглядеть забавной, если бы человек не был заключен в кошачье тело, довольно-таки сильно уступающее размерами телам противников.
        Метров через сто набережная поворачивала влево, тянулась еще на десяток-второй метров и снова поворачивала, пока не превращалась в тонкую полоску берега с одинокими невысокими деревьями, выстроившимися в ряд, будто многоэтажки вдоль улицы. Пристани и катера остались позади. Дэниел добежал до конца набережной и остановился, дальше бежать было некуда. Кругом вода и только грунтовая дорожка, уводящая назад, но про нее можно было забыть. Тяжело дыша и переваливаясь из стороны в сторону, по дорожке к Дэниелу бежали преследователи.
        Дэниел посмотрел на Лох Ломонд по левую сторону, на уютную гавань с катерами справа. Бежать действительно было некуда, разве что вплавь, но этот вариант спасения Дэниел сразу же отбросил, проплыть несколько десятков метров, чтобы оказаться на той стороне набережной, было выше его кошачьих сил. Дэниел вздохнул. Оставалось подороже продать жизнь.
        Коты были близко. Старательно обегая тонкие стволы деревьев, они сбавили скорость, когда заметили, что их жертве бежать было некуда. В конце концов, они вообще перешли на шаг и последние десять метров до Дэниела едва ли не ползли, возможно, предвкушали скорую победу в неравном поединке.
        Дэниел повернул голову и устремил взор на Лох Ломонд, на Бен Ломонд, высившийся вдалеке на противоположном берегу.
        «Вот теперь и правда все, - подумал Дэниел. - Если не загрызут, то покалечат обязательно. Наверное, я где-то допустил ошибку, и теперь пришло время расплачиваться. Только глупо это как-то, они всего лишь коты, неразумные животные. Хотя, животные или люди это не так уж и важно. Важен результат, а вот результат как раз и не радует. Что ж, тогда надо постараться, чтобы он меня хоть немного порадовал», - Дэниел улыбнулся, чувствуя, как когти выдвигаются из пазух.
        Взгляд Дэниела устремился к противникам. Те остановились в двух метрах от Дэниела и зашипели. Шерсть на спине вздыбилась, рты угрожающе оскалились, когти вцепились в землю, словно в тело жертвы. Шипение перешло в визг, когда коты бросились к Дэниелу. Дэниел наблюдал за противниками, и когда те оказались рядом, подскочил в воздух и ударил лапой по голове Джуса. Джус взвизгнул, поднялся на задние лапы, взмахнул передними и прыгнул на Дэниела. Дэниел отскочил в сторону, уходя из-под туши Джуса, и тут же попал под мощный удар лапой Серого. За ударом Серого последовал удар лапой Джуса. Дэниел зашипел от боли, отскочил назад и приземлился в воду. Оглянувшись, он понял, что стоит по колени в Лох Ломонде.
        Джус и Серый, тяжело дыша, крутились у воды, то и дело поглядывая на Дэниела. Лезть в воду за противником они, похоже, не собирались. Дэниелу пришла в голову идея, когда он вспомнил, что коты бояться воды. Он решил по воде обежать котов, выскочить на берег и понадеяться на лапы. Уставшие и запыхавшиеся Джус и Серый вряд ли снова начнут его преследовать, а если и побегут за ним, то убежать от них ему не составит труда. Дэниелу бы вырваться к дороге, а там поминай, как звали.
        Дэниел немедленно приступил к реализации плана. По воде он устремился в обход котов. Внезапно его передние лапы провалились, и он с головой ушел под воду. Дэниел отчаянно задвигал лапами, пытаясь выплыть из ямы. Оказавшись на поверхности, он потянул носом воздух и… получил сильный удар лапой по голове. Дэниел вновь ушел под воду. Что-то тяжелое и мягкое навалилось сверху и придавило его тело ко дну. Дэниел почувствовал, как последние пузырьки воздуха покинули его легкие. Огонь полыхнул в груди. Дэниел задергался, пытаясь выбраться из-под кошачьего тела, придавившего его ко дну. Перед глазами начали лопаться разноцветные круги. Дэниел сделал еще один рывок и… вылетел из воды.
        Дэниел открыл рот и набрал полную грудь воздуха. В голове гудело, перед глазами плясали фигуры, лапы подкашивались. Дэниел склонился над водой, чувствуя, как холод воды охлаждает разгоряченное тело. Постепенно дыхание выровнялось, сердце замедлило бег, в голове прояснилось. Дэниел еще раз наполнил грудь чистым озерным воздухом и поднял голову, вспомнив о парочке котов, решивших его утопить.
        То, что увидел Дэниел, оторвав взгляд от воды, заставило его рот приоткрыться от удивления. Глаза округлились и превратились в две большие блестящие монеты. Дэниел закрыл глаза, тряхнул головой, открыл глаза. Картинка перед глазами не изменилась. Джус был уже по ту сторону залива. Вот он добежал до лестницы и мгновение спустя скрылся из виду. Немного поотстав от него, бежал его серый напарник. Недалеко от себя Дэниел заметил того, кого никак не ожидал увидеть. От неожиданности он даже плюхнулся задом в воду. Смотря вослед парочке удирающих котов, на берегу озера сидел лесной кот, тот самый, которого Дэниел одолел в схватке посреди Грампианских гор. Когда парочка котов скрылась, лесной кот повернул голову к Дэниелу, мяукнул и длинными прыжками помчался прочь.
        «Спасибо», - мысленно поблагодарил Дэниел своего спасителя.
        Лесной кот добежал до деревянной лестницы и устремился по ней вверх. Добежав до середины, он остановился, оглянулся на Дэниела в последний раз, при этом Дэниелу показалось, что он снова мяукнул, и убежал.
        Дэниел проводил взглядом лесного кота, все еще не веря случившемуся, и когда тот скрылся, выбрался из воды и потащился по набережной.


        Несколько часов спустя Дэниел лежал на склоне горы под небольшим выступом, намного южнее от того места, где находились отель и станция катеров, и смотрел на овец и коров, пасшихся внизу у подножия горы. Мыслями он был в прошлом, вспоминал о своем диком спасителе и никак не мог понять, что заставило того покинуть родные места и отправиться следом за тем, кто заставил его испытать близость смерти. Дэниел ни секунды не сомневался в том, что лесной кот следовал за ним на протяжении всех тех дней, что он добирался до Лох Ломонда.
        «Как я только его не заметил, - думал Дэниел, наблюдая за живностью внизу. - Он будто хотел во что бы то ни стало отплатить мне за то, что я сохранил ему жизнь. Тенью следовал за мной, ждал подходящего момента, и вот дождался. Невероятно. Дикое, неразумное, и тем не менее благодарное животное. Если бы не он, я уже кормил бы рыб в озере. Как хорошо, что я сохранил ему жизнь, - взгляд Дэниела заскользил ниже, пробежался по водной глади Лох Ломонда, зацепился за противоположный берег и поднялся по склону Бен Ломонда к вершине. - Никогда не думал, что животные способны на такое, - Дэниел все еще ворошил воспоминания, никак не желая забывать прошлое. - Мало кто из людей на такое способен, но вот животные. Кто бы мог подумать».
        Ворчание в желудке заставило Дэниела отвлечься от размышлений. Этим днем он еще ничего не ел. Тогда, у станции катеров, он вернулся на дорогу и побежал вдоль нее на юг, прочь от отеля с вкусной едой, прочь от Джуса и Серого. Долго Дэниел бежал, оставил позади не один километр, пока не прибежал сюда, в это тихое местечко, где кроме овец и коров, казалось, больше никого не было. Правда, время от времени ушей Дэниела достигало урчание двигателей автомобилей, но автомобили находились далеко внизу, здесь же, на склоне, поросшем травой, мхом и мелким кустарником, кроме Дэниела никого не было. Если Дэниела и огорчало это обстоятельство, то только из-за того, что не было здесь и еды. Еда была внизу, там, где недалеко от берега Лох Ломонда белело красивое здание в окружении площадок для гольфа. Дэниел подумал, что неплохо было бы спуститься вниз и порыскать там в поисках еды. Так он и сделает, но не сейчас, позже, когда сильнее проголодается. Пока что тот голод, что беспокоил его, можно было терпеть. Желудок Дэниела вполне привык к тому, что его обладатель больше голодает, чем ест, правда, не всегда с этим
мирился, как бы между прочим напоминая о себе тихим недовольным урчанием. Прям как сейчас.
        Дэниел не обратил внимания на позывы желудка, устремив взгляд на озеро, где по спокойной озерной глади, словно черепаха, полз паром. В десятке метров от него, создав маленькое цунами, пролетел стреловидный катер с кучкой парней и девушек на борту. Смеясь и что-то крича, они помахали парому, быстро оставили его позади и вскоре скрылись из видимости за изгибом береговой линии озера.
        Вновь раздалось рычание мотора, и из-за поворота вынырнул катер. На этот раз это оказался другой катер. Управлял им молодой парень в темных шортах и худи черного цвета. Еще один, в темно-синем гидрокостюме, уцепившись за фал, рассекал поверхность Лох Ломонда не хуже горячего ножа, режущего сливочное масло. Какое-то время Дэниел наблюдал за воднолыжником, размышляя над тем, чего больше должно быть в человеке для того, чтобы заниматься экстремальным спортом: сумасшествия или храбрости. В конце концов решил, что и того, и другого поровну. Дэниел никогда не любил экстремальный спорт. Раньше ему казалось, что все те, кто увлекается экстримом - потенциальные самоубийцы, готовые в любой миг попрощаться с жизнью, иначе, какой прок рисковать жизнью и играть со смертью? Разумный человек на это не пойдет, а вот самоубийца вряд ли преминет воспользоваться возможностью покончить счеты с жизнью.
        Дэниел никогда не относился к тем, кто любил пощекотать себе нервы. И дело было совершенно не в том, что он слишком любил жизнь, чтобы совершать такие безумства. Нет. Причина была в трусости, обычной трусости, которой наделены многие, если не все здравомыслящие люди. Инстинкт самосохранения, присущий людям, часто заставляет человека быть трусом. Дэниел не был исключением. Он боялся, всегда боялся, когда дело касалось проявления храбрости. Он был трусом, но, как и каждый здравомыслящий человек отрицал это, боясь насмешек. Но однажды он решил стать храбрым - пригласил Кэйлу на свидание. Для этого ему понадобились все наличествующие у него остатки мужества. Он даже смог подойти к Кэйле, заговорить с ней и… возненавидеть, когда услышал отказ, а в глазах девушки увидел насмешку. При этом возненавидел он не только Кэйлу, но и себя. Не будь он таким идиотом, не было бы ни отказа, ни насмешки, которые обернулись настоящей катастрофой, когда Кэйла растрепала о предложении Дэниела всему универу. Тогда Дэниел думал, что жизнь его закончена. Такого позора ему казалось, он не переживет. К счастью - пережил, и
сейчас, наблюдая за воднолыжником, Дэниел понял, что его уход из дома, переселение к Лох Ломонду, а затем и в Грампианские горы - все это было невероятным проявлением храбрости, особенно для парня, чье сознание оказалось заключено, словно отражение в зеркало, в тело домашнего кота.
        Дэниел улыбнулся. Он мог гордиться собой. И он гордился. Дэниел чувствовал, как приятное чувство Гольфстримом бурлит в груди. Будто Сахара снова зацвела, а ледники Антарктиды расстаяли, обнажив под собой прекрасные зеленые луга. Нет, он не был трусом. Может, раньше, но не сейчас. Он даже набил морду лесному коту. При этих воспоминаниях Дэниел снова улыбнулся. А тот в отместку взял да и спас врагу жизнь.
        «Такое только в кино бывает, - подумал Дэниел. - Или среди животных. Пожалуй, пока существуют животные, на планете Земля будут существовать благородство и благодарность. Как бы это глупо ни звучало, но это так».
        Дэниел устремил взгляд на юг, туда, где горы чередовались с буйными лесами и сочными зелеными лугами, среди которых в лучах закатного солнца темнели крыши белостенных отелей и коттеджей, а Лох Ломонд пестрел островами, словно Луна кратерами.
        «Хватит греться на солнышке. Пора двигать. Посмотрим, что мне еще приготовило будущее: райский сад с прекрасными гуриями или раскаленные сковородки в аду, на которые даже черти боятся задницы умостить».
        Налетевший ветерок взъерошил шерсть на спине Дэниела и слегка подтолкнул, будто торопил его навстречу с неизвестным. Но Дэниела торопить не надо было. Улыбнувшись, он подскочил в воздух и понесся вниз по склону горы, обуреваемый неизвестным радостным чувством, греющим его сердце.



        Глава 19. Встреча

        Дэниел стоял на краю дороги и смотрел на белый прямоугольный щит, стоявший у въезда на территорию гольф-клуба.
        «Только для членов клуба. 300 фунтов, - прочитал Дэниел. - Да ладно, только для членов клуба. Надо бы добавить „для всех остальных - бесплатно, особенно для бездомных котов“», - Дэниел фыркнул от удовольствия, глянул на вывеску с названием клуба, притороченную к низкому забору, выложенному камнями, и потрусил на территорию клуба.
        «Да и не играть я сюда иду», - думал Дэниел, прыгая по клумбам с цветами, увившими дорогу, словно змея ветку. За клумбами длинными рядами выстроились кусты можжевельника на пару с сосенками. По левую сторону от Дэниела, за кустами, проглядывали поля для игры, вились асфальтированные дорожки, впереди же, затерявшись среди деревьев, мелькало здание клуба с большими окнами, маленькими остроконечными башенками и крышей, на которой уместилось с десяток дымоходов. Перед зданием гольф-клуба раскинулось небольшое озеро, окруженное песочными площадками и зелеными лужайками с коротко подстриженной травой.
        «Такие места созданы для тех, у кого есть деньги, - впереди заурчал двигатель, и Дэниел спрятался за ближайшим кустом можжевельника. Когда машина проехала, он вернулся на дорогу, глянул ей вслед и побежал дальше. - А если так, то здесь, конечно же, можно хорошенько подзаправиться. Только вот для начала хорошо было бы найти кухню или что-то похожее на кухню. Думаю, здесь у меня конкурентов не будет».
        Дэниел добежал до конца дороги, пересек стоянку, на которой замерла в ожидании хозяев дюжина машин, и собрался, было, проследовать к стеклянным дверям клуба, когда они открылись, и на улицу вышли двое: мужчина в спортивном костюме и с большой спортивной сумкой, переброшенной через плечо, и юноша лет двадцати двух-двадцати трех, короткостриженный, высокий блондин с красивой мускулистой фигурой. На юноше также был одет спортивный костюм, а с плеча свисала черная спортивная сумка.
        Дэниел нырнул под ближайшую машину, чтобы не быть замеченным. Ему все казалось, что как только его заметят, обязательно прогонят. Поэтому, чтобы не искушать судьбу, он для себя решил, что будет прятаться, пока в этом не отпадет необходимость.
        - И все же, мистер Нэвил, если бы меня не подвел мой путтер, мой патт был бы намного лучше.
        - Был бы у тебя хороший свинг, получился бы и хороший патт. Надо было меня послушать, так бы вместо боги получился бы берди.
        - Ну да, - юноша осклабился. - Только глупцы прислушиваются к словам противника.
        - Тут ты не прав, Энтони, - мужчина остановился и покачал пальцем перед носом юноши. - Если не прислушаешься к словам противника, не узнаешь, что он задумал… Послушай, а куда Джессика подевалась? - на широком, мясистом лице мужчины появилось озабоченное выражение. Густые черные брови сомкнулись над переносицей, морщины изрезали высокий лоб.
        - Она… это, - замялся юноша. - В дамскую, кажется, побежала.
        - Ну, тогда в машине ее подожду, - мужчина провел рукой по волосам, тронутым легкой сединой, и зашагал к черному кроссоверу, одиноко ютившемуся в стороне от других машин.
        - Мистер Нэвил, а может, вы… э-э-э… впереди поедете? А мы с Джесс вас догоним, на моем «порше», - юноша кивнул на новенький двухдверный «порше», прятавшийся от солнца под раскидистой кроной бука.
        Мужчина остановился, посмотрел на юношу, перевел взгляд на «порш», затем на свою «ауди», снова на юношу и рассмеялся.
        - Давай дождемся Джессики, потом решим, кто с кем поедет, - предложил он, продолжая движение к машине. Приблизившись к машине, открыл багажник, бросил в него сумку, закрыл багажник и достал из кармана пачку сигарет.
        - Как скажете, - пробормотал юноша, скривив лицо. Пожав плечами, он остановился перед «поршем», бросил в багажник сумку и посмотрел на мужчину.
        - Будешь? - тот повертел пальцами сигарету.
        - Вы же знаете, мистер Нэвил, я не курю.
        - Помню, помню, - ухмыльнулся мужчина. - Здоровый образ жизни… Дэниел отвлекся от разговора, заметив, что дверь в клуб осталась приоткрытой после того, как из клуба вышли мужчина и юноша. Пожалуй, лучшего времени для того, чтобы пробраться внутрь и не придумаешь. Дэниел выбрался из-под машины и понесся к дверям. Снаружи его вряд ли кто видел. Кроме мужчины и юноши здесь больше никого не было, а они его вряд ли заметят, даже если захотят, так как припаркованные на стоянке машины скрывали его от их глаз едва ли не до самых дверей клуба.
        Дэниел уже видел себя на кухне здания гольф-клуба, когда входные двери распахнулись, и на пороге клуба появилась девушка. Дэниел остановился и принялся носиться взглядом в поисках укрытия.
        - Мью? - Дэниелу показалось, что девушка обратилась к нему. Он повернул голову и посмотрел на девушку. Лицо той было обеспокоенным. Тень тревоги сменилась недоверием, недоверие надеждой, надежда узнаванием.
        - Мью?
        Дэниел смотрел на девушку, совершенно забыв о том, что секунду назад хотел найти укрытие. Какой же красивой она была. Изумительные нежные черты лица казались нереальными. Большие голубые глаза распахнулись, отчего стали еще красивее. Ротик приоткрылся, явив миру ряды небольших белых зубов. Длинные шелковистые волосы были красиво подобраны по бокам головы и волнами спадали на плечи. А фигура! Дэниел поспешил закрыть рот, чтобы не показаться слишком человечным котом. Коты-то вряд ли способны удивляться, особенно фигурам представительниц слабого пола человеческой расы. Но вот с глазами Дэниел ничего поделать не мог. Они словно жили своей жизнью, бесстыже рассматривая длинные стройные ноги девушки, задерживаясь на короткой джинсовой юбке, облегавшей изящные девичьи бедра, на курточке, под которой угадывались очертания груди. Тонкий голубой шарфик скрывал от взглядов окружающих тонкую нежную шею девушки. На ногах девушки красовались аккуратные голубые туфельки, на плече висела черная сумочка. Но, пожалуй, Дэниела все же больше поразила не красота девушки, а то, что ее лицо ему казалось знакомым. Он
готов был поклясться, что в прошлом уже видел эту красавицу. Только вот где? Когда? Дэниел готов был многое отдать, чтобы вспомнить. Но память будто решила поиздеваться над ним. Дэниел все ковырялся в прошлом, но никак не мог вспомнить. От разочарования он готов был выть волком. Он не знал, почему для него было так важно вспомнить, кто эта девушка, не знал, важны ли вообще для него эти воспоминания, и все же он хотел вспомнить. Сила желания Дэниела должно быть оказалась сильнее беспамятства, так как не прошла и минута, как память вернулась к Дэниелу.
        «Ну, конечно же! - воскликнул Дэниел. Из груди вырвалось звонкое мяукание. Но Дэниел не обращал на эти мелочи внимания. - Я знаю эту девушку! Это та девушка, с которой мы общались в магазинчике накануне моего… э-э-э… перевоплощения, - Дэниел почувствовал некую неловкость, вспомнив свое общение с девушкой. Она заговорила с ним, а он постарался от нее как можно быстрее избавиться, решив, что она из „девчонок для других парней“. - Вообще-то, скорее всего, так оно и есть, но то, как я с ней поступил, заслуживает только порицания… Да, это точно та девушка. Такие из памяти быстро не исчезают. Они как аромат духов, оставленный прекрасной незнакомкой. Она давно ушла, а аромат все так же витает в воздухе и дразнит, не давая возможности забыть о его обладательнице… Как же ее звали-то? Лили. Нет. Грейс. Нет. На „д“ как-то. Может Джин, Джейн. Как-то так. Джес. Джессика! Точно, Джессика! И эту красотку Джессикой зовут, - Дэниел вспомнил недавний разговор между мужчиной и юношей. То, что они говорили именно об этой девушке, у Дэниела почему-то не возникло никаких сомнений. - Значит, этот мужчина ее отец, а
юноша, как его там, Энтони, брат что ли? Нет, какой брат, если он отца девушки называет мистер Нэвил? Друг, может, какой?»
        - Мьюриэль? Неужели это ты, малыш? - Дэниел отвлекся от размышлений, услышав голос девушки. Та все так же продолжала смотреть на Дэниела и хлопать ресницами. Девушка порывалась подойти к коту, но остатки сомнений удерживали ее от этого поступка.
        «Почему она называет меня Мьюриэль? - подумал Дэниел. - Может, она не ко мне обращается?»
        Дэниел повертел головой. Нет, рядом никого не было, да и взгляд девушки был устремлен на него, а не куда-то в другое место.
        - Почему ты называешь меня, Мьюриэль? - спросил Дэниел, напрочь забыв о том, что является котом. - Я Дэниел. Мы с тобой встречались еще весной в Стерлинге. Помнишь?
        Тихое кошачье мяуканье вырвалось из груди Дэниела. Услышав мяуканье кота, девушка улыбнулась и подошла к животному.
        - Это ты, Мью. Точно ты. Я знаю это, - Джессика присела на корточки и провела ладонью по кошачьей голове. Раз, другой, спустилась ниже и погладила спину.
        Дэниел хотел было воспротивиться этим щенячьим ласкам, так, по привычке. Но не смог. Удивительное дело, но ему безумно понравилось ощущать на голове и теле руку девушки, такую мягкую, такую нежную, с такой чувствительной кожей. Дэниел не удержался, вытянул шею и зарылся мордой в раскрытую ладонь Джессики. Его усы зашевелились, нос дрогнул, когда Дэниел потянул воздух, стараясь уловить запах тела девушки. Нет, не тот прекрасный, но все же искусственный запах цветов, аромат ее духов, а тот, свойственный только ей природный запах ее тела. Будь Дэниел человеком, у него это вряд ли получилось бы, но сейчас, имея кошачий нос с множеством чувствительных рецепторов, ему удалось среди разнообразия окружающих запахов вычленить тот, особенный запах, что принадлежал Джессике. Вряд ли Дэниел был способен его описать, но вот почувствовать - запросто.
        Дэниел все тянул и тянул носом воздух не в силах остановиться. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного тому, что накатило на него в эти минуты. Он даже не догадывался, что способен ощущать нечто подобное. Вожделение? Преклонение? Свободу? Возвышенность? Все вместе? Дэниел не знал ответ. Знал лишь, что те ощущения, что грели его сердце в эти минуты, были прекрасны и желанны, а главное, он не хотел бы, чтобы они покинули его, оставив после себя сладкую горечь послевкусия.
        - Я уже думала, что никогда тебя больше не увижу, Мью, - прошептала Джессика, продолжая гладить кота. Дэниел почувствовал, как голос девушки дрогнул. Он поднял голову и устремил взгляд на лицо Джессики. На сияющем лице девушки не было и грамма печали, а застывшие в уголках глаз слезинки были слезинками счастья, обретения чего-то давно утерянного, но вновь найденного.
        - Мью, где же ты был все это время? - Джессика потрепала кота за ухом. - И как ты тут оказался?
        Дэниел не знал, кто такой Мью, но, тем не менее, был совершенно не против испытать на себя ласку девушки, предназначенную другому.
        - Джесси! - раздался крик. - Что ты там застряла?
        - Пап! - воскликнула девушка, подхватывая кота на руки.
        Дэниел почувствовал, как земля резко ушла из-под ног, и он взмыл вверх. Мгновение спустя он оказался тесно прижат к груди Джессики.
        - Я нашла Мью!
        Джессика вскочила на ноги и побежала к отцовской машине. Дэниел же почувствовал себя слегка не в своей тарелке, младенцем, с которым носятся будто с какой диковинкой. Не сказать, что это ему не понравилось. И все же это было непривычно. Взял бы кота кто другой на руки, давно пустил бы в ход когти, но Дэниел был на руках Джессики, тех самых, запах которых ловил носом совсем недавно. Джессике он готов был простить многое, даже тот стремительный взлет, который она ему устроила, взяв на руки, и который заставил его на какое-то мгновение испытать чувство беспомощности. Положив передние лапы девушке на плечо, а животом прижавшись к ее юной груди, вдыхая аромат ее тела, Дэниел подумал, что жизнь не такая уж и хреновая штука. Он даже мысленно поблагодарил провидение за то, что оно облекло его в кошачью шкуру. Не будь этого, ничего подобного не случилось бы.
        - Кого ты нашла? - отец Джессики сделал последнюю затяжку и бросил окурок в урну.
        - Папа! - улыбка на лице Джессики поблекла, когда она увидела отца с сигаретой в руках. - Ты же обещал!
        - Все, все, милая, - отец девушки поднял руки в примирительном жесте. - Это не так уж легко сделать.
        - Я знаю, пап, но ты хотя бы постарался бы.
        - Хорошо, милая, постараюсь, но только ради тебя. Так кого ты там нашла? Что это у тебя на плече? Лисица?
        - Сам ты лисица, - улыбнулась Джессика. - Это же Мью. Ты что, не узнаешь его?
        - Мью? - отец приблизился к дочери и окинул кота взглядом. - Кажется, и правда, он.
        - Конечно он! Ты посмотри на это белое пятнышко у него на груди, - Джессика перевернула кота животом кверху и ткнула пальцем в маленькое пятно точно по центру груди. - Другого такого же скотиш-фолда не существует.
        - Если ты говоришь, - отец пожал плечами. - Только вот как же он тут оказался? Мы-то его в Стерлинге, насколько помню, потеряли.
        - И я бы хотела это знать, - сказала Джессика, возвращая кота на плечо, чему Дэниел был несказанно рад. Он как-то не привык к столь пристальному вниманию окружающих, особенно когда это внимание направлено на определенную часть его кошачьего тела. - Только разве это уже важно, - между тем продолжала девушка. - Главное, что он нашелся! Я так по нему соскучилась! - Джессика положила голову коту на спину и погрузила лицо в мягкую кошачью шерсть.
        Вдруг вздрогнула, будто забыв о чем-то, и посмотрела по сторонам. Заметив юношу, скучающего за рулем «порша», она помахала ему свободной рукой и воскликнула:
        - Эй, Энтони! Иди сюда! Смотри, кто у меня есть!
        - Что это за… э-э-э… животное? - спросил Энтони, приблизившись к Джессике.
        - Это Мьюриэль или коротко Мью. Помнишь, я тебе рассказывала когда-то о нем и фотографии показывала? Ты только представь, он нашелся! - Джессика взвизгнула и прижала кота к груди, да так плотно, что Дэниелу показалось, еще немного, и радость сменится печалью, когда придется кота хоронить.
        - Как я рад, - сказал Энтони и бросил на кота недовольный взгляд.
        - Мью, поздоровайся с Энтони, - между тем щебетала девушка. - Моим парнем.
        Джессика прижала кота спиной к груди и взалась рукой за его переднюю лапу.
        - Привет, Энтони. Я Мью, любимый котик Джессики, - девушка помахала кошачьей лапой Энтони и рассмеялась. Дэниелу же было не до смеха. Он даже уже успел пожалеть, что попался девушке на глаза, так ему хотя бы не пришлось бы чувствовать себя посмешищем.
        - Привет, Мью, - Энтони скривился в неком подобии улыбки и махнул в ответ рукой.
        - Ой, пап! - воскликнула Джессика. - Поехали скорее домой, обрадуем маму.
        Девушка обежала отцовскую машину, забралась в салон и захлопнула за собой дверцу.
        - Эй, Джесс, мы же хотели… - подал голос Энтони.
        Но девушка, казалось, совершенно забыла о существовании парня, все внимание сосредоточив на найденыше. Она прижимала его к груди, гладила, чесала за ухом и даже успела пробежаться пальцами по кошачьему животу, чем вконец убедила Дэниела в глупости совершенного им поступка. Но, взглянув на разочарованное лицо Энтони, Дэниел почему-то испытал удовлетворение и все же решил потерпеть проявление нежности со стороны девушки. Рано или поздно, но ей это, конечно же, надоест, и тогда она хоть на время оставит его в покое.
        - Поехали, обрадуем, - улыбнулся отец. Взглянув на Энтони, сверлившего взглядом асфальт, он забрался на водительское сиденье и завел машину. - Энтони, догоняй! - крикнул он, ухмыльнувшись. Машина тронулась с места и покатила по дороге в сторону трассы.
        Энтони оторвал взгляд от асфальта и посмотрел вслед удаляющейся машине, затем махнул рукой, что-то пробормотал и направился к машине.


        Ждать Дэниелу окончания проявления нежности со стороны Джессики пришлось недолго. Едва машина выехала на трассу и набрала скорость, девушка положила кота на колени и устремила взгляд за окно. Одна рука Джессики легла коту на спину, вторая ухватилась за ручку-поручень над головой. На губах девушки блуждала улыбка.
        - Ты заметила, Энтони не сильно обрадовался твоему новому-старому знакомому? - отец повернул голову к дочери и кивнул на кота.
        - Это все ваша мужская ревность, - Джессика отвернулась от дороги и посмотрела на отца. - Вы, мужики, ужасные собственники. Если девушка захочет уделить внимание кому-то или чему-то кроме вас, вы начинаете ревновать.
        - Ну, милая, как говорят, ревнует - значит любит. Ничего плохого не вижу в ревности, конечно, если она не излишняя.
        - Пап, для тебя вообще ничего плохого не существует, - улыбнулась Джессика. - Ты у нас с мамой завидный оптимист.
        - Жизнь заставляет быть оптимистом, - мистер Нэвил протянул руку и поправил зеркальце заднего вида. - Если выбирать между тем, кем быть: оптимистом или пессимистом, я уж лучше выберу первое, не так больно переживать жизненные разочарования. Кстати, нас Энтони догоняет, - заметил отец Джессики, взглянув в наружное зеркальце заднего вида.
        - Где? - Джессика завертелась, тем самым заставив Дэниела съехать на сидение. - Ах, вон он где, - Джессика оглянулась.
        Энтони следовал за ними, словно собака за хозяином.
        - Мне кажется, ты с ним иногда слишком… хм… крута, что ли, - заметил отец.
        - Ты думаешь? - Джессика вернула кота на колени и взглянула в зеркальце заднего вида.
        - Уверен.
        - Значит, такая ваша мужская судьба, - рассмеялась девушка. - Терпеть нашу женскую крутость.
        - Ты вся в мать. Я от нее так же в свое время натерпелся, - улыбнулся отец, вспоминая прошлое.
        - Да ладно. Мамочка самый настоящий ангел. Так что тебе еще повезло с ней.
        - Не спорю. Не будь у меня ее, не было бы у меня и тебя, моей красавицы, - отец оторвал взгляд от дороги и взглянул на дочь.
        - Да ладно тебе, пап, - отмахнулась Джессика. В глазах девушки заплясал огонек, а на сомкнутых губах заиграла лукавая улыбка. - Не такая уж я и красавица.
        Отец ничего не сказал, только уголки губ дрогнули в мягкой улыбке.
        - Кстати, ты знаешь, что Энтони собирался меня спровадить, пока мы ждали тебя у входа в клуб?
        - Правда? А почему ты не уехал? Ты не доверяешь Энтони?
        - Не то чтобы не доверяю. Просто, как бы тебе это сказать, отцы, у которых дочери, да еще такие красавицы как ты, часто не готовы к тому, что наступает минута, когда в жизни их дочерей помимо отца появляется другой мужчина.
        - Значит, ты меня ревнуешь? - рассмеялась Джессика.
        - Ну, знаешь, все же не так, как твою маму к другим мужчинам, - рассмеялся отец и после небольшой паузы добавил. - Думаю, даже больше.
        - Ах, вот как, - Дэниелу опять пришлось сползти на сидение, когда Джессика оглянулась, чтобы посмотреть на черный «», следовавший за ними. - Слышал бы это Энтони. Оказывается, в твоем лице у него есть очень сильный конкурент на обладание моими чувствами.
        - О, думаю, он это знает или хотя бы чувствует. Ты забыла? Мы, мужики, ужасные собственники, конкурентов за милю чуем… Он думал, что ты поедешь назад с ним, но ты поехала со мной. Думаю, он расстроился. Вместе с поражением от твоего четвероногого друга он получил еще одно поражение - от меня. Два ноль не в его пользу. Наверное, у Энтони сегодня невезучий день, - смех заполнил салон машины, вылетел через окно и растворился в дорожном шуме.
        - Знаешь, пап. Вы, мужчины, не только ужасные собственники, но и ужаснейшие соперники. Дай вам волю, вы бы давно друг другу шишки понаставляли.
        - Что есть, то есть, милая. Но все же я Энтони не соперник.
        - Неужели ты так быстро сдаешься? - Джессика надула губки и стрельнула в отца глазами.
        - Нам, отцам, от природы свойственно капитулировать перед теми, кого выбирает сердце наших дочерей. Как бы мы ни хотели, но всегда останемся на вторых ролях. Такова жизнь, и так, наверное, должно быть. А вообще Энтони мне нравится. Думаю, он достойная тебя кандидатура.
        - И в чем его достойность заключается?
        - Ну-у-у, он красивый. К тому же, как погляжу, не дурак. Учится в Оксфорде. Скоро получит отличную профессию и…
        - И у него богатые родители. Так? - Джессика посмотрела на отца и улыбнулась улыбкой, призванной разоружить даже самых вооруженных мужчин.
        - Почему сразу - богатые родители? Хотя, что греха таить. Конечно, это важно. Как-никак и мы с тобой того же поля ягодки. И так должно быть. Голубую кровь нельзя чернить. И хотя у нас не голубая кровь, тем не менее, мы должны выбирать соответствующую для себя пару, из нашего круга, так сказать.
        - Пап, - Джессика повернула голову и взглянула на отца. Тонкие бороздки морщин избороздили красивый лоб девушки, отчего она казалась повзрослевшей на несколько лет. - А если бы я полюбила человека не из нашего круга? Что бы ты тогда сказал?
        - А ты что, уже полюбила человека не из нашего круга? - хитрая улыбка появилась на лице отца.
        - Пап, прекрати. Я просто спросила, что если бы.
        - Ну, если бы ты полюбила молодого человека не из нашего круга… - взгляд отца заскользил по дороге к горизонту, туда, где, словно из-под земли вырастали башни и высотки большого города, - … тогда я бы подошел к молодому человеку не из нашего круга, отвел бы его в сторонку и… - на лице Джессики появился испуг, - … сказал бы ему, - продолжил отец, заметив выражение лица дочери: «Если ты не оправдаешь надежд моей малышки, я собственноручно оторву тебе голову». - Знаешь, Джесси, для отца, как и матери, нет ничего более желанного, чем видеть счастье на лице своего ребенка. А с кем будет разделено это счастье, это не так уж и важно. Уважать выбор своего ребенка - обязанность каждого любящего родителя.
        - Пап, я даже не сомневалась, что ты так скажешь, - на лице Джессики засияла улыбка. - Я люблю тебя.
        - И я тебя, милая. И я тебя, - отец протянул руку и положил на ладонь дочери, лежавшую на соседнем сиденье.
        Какое-то время в салоне машины царила тишина, прерываемая ворчанием работающего двигателя. Отец Джессики смотрел на дорогу. Рука его по-прежнему сжимала ладонь дочери. Джессика же скользила взглядом по полям, проносившимся за окном, видимо что-то обдумывая. Затем девушка отвернулась от окна, посмотрела на отца и осторожно спросила:
        - Пап, ты, правда, оторвал бы за меня голову моему парню?
        - Конечно, - кивнул отец и со всей присущей ему серьезностью добавил. - Насчет этого можешь даже не сомневаться.
        - Не буду, - улыбнулась девушка и вновь устремила взгляд за окно.
        Остаток пути прошел в молчании. Дэниел свернулся калачиком на коленях Джессики и слушал разговор отца с дочерью, когда же они умолкли, он принялся размышлять о своей дальнейшей судьбе. Странное дело, но он совсем был не против того, чтобы пожить какое-то время у Джессики. О том, чтобы поселиться у нее навсегда, Дэниел не думал, уж слишком длинным казался ему жизненный отрезок, чтобы заглядывать так далеко в будущее. Думал он о другом, о том, что заставило его молчаливо согласиться на столь коренные изменения в своей жизни и вновь вернуться к людям. Ведь не захоти он этого, вряд ли кто смог бы его удержать насильно. И теперь Дэниел размышлял, что послужило причиной для смены его убеждений. Повлияла на него так Джессика, или он просто-напросто устал от тягот жизни в одиночестве и использовал подвернувшийся случай, как возможность избежать в дальнейшем одиночества.
        Дэниел поднял голову и посмотрел на Джессику. Когда он опустил голову, был твердо уверен, что в принятии им решения вернуться к людям не было одной причины. С некоторым сожалением Дэниел осознал, что ему нравиться Джессика. Она понравилась ему еще тогда, в магазинчике. Удивительно, но она сама с ним заговорила, а он, прикрывшись подошедшим автобусом, убежал, убежал как последний трус. Испугался еще одного отказа, новой пощечины и новых унижений.
        Дэниел свесил голову со своих лап на обнаженную ногу Джессике. Какой теплой оказалась нога девушки, какой нежной была ее кожа, будто поцелуй теплого ветра среди холодной зимы. Дэниел потянул носом, вдыхая запах ее тела. Нет, он нисколько не жалел о том, что сейчас находится на пути к дому Джессики. И знал, что не пожалеет. Пока у него есть возможность вдыхать запах ее тела, касаться ее нежной кожи и видеть красоту ее глаз, - для сожалений нет места.
        «Все неважно… неважно, пока она рядом», - подумал Дэниел, ощущая щекой гладкую и нежную, словно кожа младенца, кожу ноги Джессики.
        С улицы несся шум большого города, торговые центры чередовались с офисами и жилыми домами, площадями и скверами. Но Дэниел не замечал этого. Его взгляд все блуждал и блуждал по обнаженным ногам девушки, будто по живописным лугам и полям. Пожалуй, вот это действительно важно, созерцать красоту ног красивой девушки. Все остальное… все остальное было неважно.



        Глава 20. Вспышка любви

        Бледный, окутанный легкой желтоватой дымкой диск луны медленно плыл над Берсденом, разбрасывая по его тихим маленьким улочкам гроздья мерцающего света. За ним, будто придворные за королевой, следовали сонмы блеклых, одноглазых звезд. Ветер шелестел в деревьях, шуршал в траве, срывал с кустов ароматы цветов и носился с ними по улице, словно жених с невестой, устраивая хороводы и пляски. Аромат роз ворвался в приоткрытую форточку, смешался с ароматом роз в вазе, обосновавшейся на тумбочке у кровати Джессики и потревожил обонятельные рецепторы Дэниела, тем самым заставив того чихнуть.
        Нарушив тишину комнаты тихим чихом, Дэниел открыл глаза и уставился в темноту, немного разбавляемую лунным светом. Свет проникал в комнату через большое окно, ложился на подоконник, на котором расположились вазоны с цветами, струился по шторам и падал на паркетный пол, где застывал небольшими островками света. Видя многочисленные вазоны, разбросанные по комнате, будто веснушки по детскому лицу, красивые розовые тюли и шторы на окнах, ощущая очарование и таинственность лунного света, вдыхая богатый цветочный аромат, слушая ночную тишину, висевшую над городком, Дэниелу казалось, что он попал в сказочную страну, населенную фейри, гномами и другими волшебными существами. Ощущение сказочности усиливалось еще больше, стоило повернуть голову и посмотреть на спящую девушку изумительной красоты, которая, будто заколдованная принцесса, лежала на кровати возле Дэниела и ждала, когда же явится сказочный принц и своим поцелуем развеет злые чары.
        К сожалению, Дэниел не был принцем, ни сказочным, ни настоящим. Внешне он даже человеком не был. Кот, всего лишь кот породы скотиш-фолд, чудом оказавшийся в доме, где жила самая настоящая принцесса, по крайней мере, так он думал, и которая была, увы, не заколдована, разве что неким колдовством можно было считать ее чувства к ее парню Энтони, которого Дэниел за те два дня, что жил у Джессики, готов был возненавидеть. По правде говоря, Энтони также не питал большой любви к коту, так как с его появлением Джессика начала уделять Энтони меньше времени, чем прежде. Дэниел же, когда видел, как рука Энтони обнимает за талию Джессику или он целует ее, едва не сходил с ума от ревности. Почему? Все очень просто, Дэниел влюбился. Но понял это только сейчас, в эту дивную, тихую и бессонную ночь, лежа на кровати рядом с Джессикой, его принцессой. Про себя Дэниел девушку так и называл «моя принцесса».
        Дэниелу Джессика и вправду казалась настоящей принцессой, красивой, слегка избалованной, но, тем не менее, с хорошими манерами и чувством такта. Еще этим днем Дэниел думал, что называет Джессику принцессой только из-за того, что в отличие от него Джессика принадлежала к элитной части общества. Таким образом, называя Джессику принцессой, Дэниел как бы констатировал ее принадлежность к элите. Но так он думал еще днем, сейчас же, глядя на спящую и от того казавшуюся еще более красивой девушку, милое и нежное лицо которой благодаря путешествию в страну сновидений приобрело удивительную умиротворенность, он начал догадываться о своих истинных чувствах к Джессике. Да и надо было быть глупцом, чтобы не догадаться. Дэниел же глупцом не был, хотя успел не один раз обозвать себя им. Влюбившись в Джессику, он обрек себя на страдания, медленные, мучительные и болезненные. Уже сейчас, глядя на лицо девушки, он чувствовал, как они трусливыми хохочущими гиенами окружают его сознание, готовые при первых же признаках слабости жертвы вгрызться в ее тело своими ужасными челюстями сожалений.
        Дэниел никогда прежде не любил, да и влюбляться не довелось, но боль, которую причиняют муки неразделенной любви, он узнал, едва они проникли в его сердце. И эта ночь, эта дикая и безумная для него ночь, заставила его глаза обратиться с мольбой к небу, а сердце задрожать от душевной боли, обрушившейся на него снегопадом сожаления и разочарования.
        Дэниел поднялся и спрыгнул на пол. Приблизившись к двери, он скользнул в проем, пробежался по небольшому коридорчику, пол которого был устлан ковровой дорожкой, спустился по лестнице на первый этаж и побежал на кухню.
        Дэниелу было жарко. Невероятно жарко. Огонь в груди грозил сжечь его маленькое тельце без остатка, не оставив и лоскутка шерсти. Дэниел надеялся водой потушить этот огонь. Хотя бы немного. К сожалению для Дэниела тот огонь, что жег его душу, нельзя было погасить водой, разве что волшебной. Но такой воды у Дэниела не было, поэтому он приник к тарелке с обычной водой, оставленной для него заботливыми хозяевами, и принялся лакать воду. Мысли Дэниела разбрелись по полю сознания, словно овечки по лугу. Силой воли он собрал их в кучу и погнал в прошлое, на два дня назад, в тот день, когда встретился с Джессикой. Во второй раз. Правда, тот, далекий, словно тридевятое царство, первый раз, когда он увидел девушку из Глазго, и встречей нельзя было назвать - некая вспышка, озарившая мгновение жизни двоих. Появилась, засияла и погасла, непонятно зачем, непонятно для чего. Будто биение мотылька о лампочку. Бессмысленное действо жизни, обжигающее крылья, отнимающее время.
        Утолив жажду, Дэниел запрыгнул на подоконник и устремил взгляд на небо, в черноту ночи, озаряемую блеклым, неестественным, даже потусторонним сиянием далекого и, как оказалось, жестокого ночного божества. Дэниел опустил взгляд и заскользил по широкому двору, раскинувшемуся перед домом. Ни звука не неслось снаружи. Даже Биг, здоровенная немецкая овчарка - любимец отца Джессики, и тот не тревожил тишину ночи, хотя днем часто напоминал о себе то гулким звоном цепи, то заливистым лаем.
        Дэниелу нравилось здесь, нравилось в этом небольшом и уютном поместье семьи Нэвилов, состоящей из Джека Нэвила - отца Джессики, Оливии Нэвил - ее матери, Кэролайн Нэвил - младшей сестры Джессики и самой Джессики Нэвил, той, что сейчас спала в своей комнате на втором этаже и видела, как надеялся Дэниел, добрые сны.
        Как говорилось, поместье семьи Нэвилов было небольшим, состояло из двухэтажного дома, дома настолько потрясающего, что когда Дэниел его увидел, не мог поверить своим глазам, да и как поверить, когда, глядя на него, ты будто переносился в сказку - обложенные серым камнем стены, треугольная крыша с красной черепицей, полукружия белых окон и множество цветочных горшков - над окнами, под окнами, над крыльцом и на земле у стен. Перед домом находились две лужайки, между ними тянулась полоска дороги, ведущая от ворот к гаражу и дому. По бокам дороги цвели клумбы. Цвели они также перед и за металлическим забором, который окружал поместье. За домом раскинулся небольшой сад, за которым смотрел специально нанятый для этих целей местный садовод. И все это чудо находилось в пятнадцати минутах езды от Глазго, в небольшом городке Берсден, являвшимся одним из северных пригородов Глазго.
        Как успел узнать Дэниел, два года назад мистер Нэвил переехал в Глазго из Лондона. Отец Джессики был бизнесменом, совладельцем самой крупной на территории Великобритании компании по продаже брендовых автомобилей. Открытие нового офиса в Глазго стало той причиной, которая заставила его перебраться в Шотландию. Так англичанин Джек Нэвил стал в некотором роде шотландцем. Первое время он не собирался перевозить сюда семью, но красота гористой, тихой и безмолвной Шотландии не могла не тронуть его сердце, и вскоре вся семья Нэвилов была в сборе, правда, людный космополит Глазго как место проживания был сменен на более спокойный Берсден. Между тем Джэк Нэвил продолжал ежедневно навещать Глазго, где у него находился бизнес. Кроме того, в Университете Глазго на экономическом факультете училась Джессика, а одну из частных школ Глазго заканчивала ее сестра Кэролайн. Мать Джессики и Кэролайн, Оливия, не работала, иногда помогала мужу с бизнесом, но чаще проводила время с подругами или с дочерьми, когда те были дома. А еще Дэниел узнал, что Энтони также был из Глазго. Там жили его родители. Отец был известным
в Шотландии политиком, настолько известным, что ему прочили в скором будущем место в Вестминстерском дворце. О матери Энтони Дэниел ничего не знал, о самом Энтони также слышал немного. Учится Энтони в Оксфорде, к родителям приехал на каникулы, да и то из-за Джессики, с которой знаком полгода, а встречается и того меньше, месяца три. Если бы не Джессика, Энтони вряд ли был бы в Глазго, после поступления в Оксфорд он предпочитал проводить время на территории Англии, а не родной Шотландии, особенно он полюбил Лондон, куда в будущем намеревался перебраться, и что особенно печалило Дэниела, вместе с Джессикой…
        Тихий вздох потревожил кухню. Дэниел окинул напоследок двор, спрыгнул на пол и потрусил назад в комнату Джессики. Пламя любви, горевшее в его груди, становилось все ярче. Ему захотелось снова оказаться рядом с девушкой, которая сама того не ведая взяла в плен его сердце. Дэниел стал одним из тех безумцев, которые готовы часы проводить рядом с объектом своей страсти, любоваться им, будто неким диковинным драгоценным камнем, выполнять все его пожелания, и если понадобится, то и отдать за него жизнь. Дэниел заболел болезнью, которая часто поражает человеческий разум, а вслед за ним и сердце, сковывает их кандалами беспомощности, превращает человека в раба, готового служить хозяину за бесплатно, а главное - добровольно. Дэниел заболел болезнью, имя которой влюбленность. Словно ведьма эта болезнь чарует вас, обещает неземные блага и удовольствия, но не держит слова, вероломно обманывает, лишает вас какого-либо выбора, разрушает вашу жизнь и обрекает на гибель. Но что самое страшное в этой болезни так это то, что от нее нет лекарства. И у Дэниела его не было, поэтому единственное, что ему оставалось,
так это вернуться в комнату Джессики, запрыгнуть к ней на кровать и любоваться ее спящим профилем, что он и сделал.
        Дэниел лежал на кровати рядом с Джессикой и смотрел, как медленно, почти незаметно поднимается грудь девушки под одеялом. Смотрел и видел, как озарено полуулыбкой ее лицо, как во сне едва вздрагивают ее губы, такие нежные и красивые, и такие… влекущие… влекущие, будто сладкий зов сказочной сирены. И противиться этому зову невозможно. Это выше кошачьих сил и даже человеческих.
        Дэниел смотрел на приоткрытые лепестки губ Джессики и чувствовал, как его влечет к ним, влечет с такой силой, что он даже если бы и хотел воспротивиться, то не смог бы. Волна невероятного желания захлестнула его сознание, заставила подняться на ноги и приблизиться к лицу спящей девушки. Взгляд Дэниела будто кандалами был прикован к этим изумительным, призывно вздрагивающим и лишающим воли юным райским устам, обещающим рай на земле, сладчайший мед на губах и немыслимую радость единения. Дэниел приблизил голову к голове Джессики и сглотнул. Он чувствовал, как подрагивают лапы, готовые в любой миг изменить ему с земным притяжением, ощущал учащенное биение его маленького сердечка и… и сладкую истому, изнывающее желание ощутить на губах вкус этих лепестков роз, нежных как теплый воздух и чувственных как душа, изнывающая от страсти.
        Дэниел ощутил усами слабое дуновение ветерка, исходящее из ноздрей девушки. Еще мгновение, и его едва заметные тонкие полоски кошачьих губ коснутся вожделенного. Дэниел затаил дыхание, закрыл глаза. Сердце затрепетало маленькой птичкой, пойманной в силки. Еще немного, и желание сбудется, сознание взорвется восторженным воплем и вознесет его обладателя на небывалую высоту неземного счастья.
        «Нет! - Дэниел отстранился от лица девушки и открыл глаза. - Нет! Я не могу это сделать! Не могу! Я всего лишь кот, жалкий и недостойный этого совершенного существа кот».
        Дэниел спрыгнул на пол. Лапы не выдержали эмоционального напряжения, подогнулись, и кошачье тело распростерлось на мягком, словно шелк, ковре у кровати Джессики.
        «Я не могу, - Дэниел ощутил влагу на глазах. Взгляд его пронзил темноту комнаты и упал на картину на стене, на которой восход солнца вызолотил голубую лагуну с изумрудной водой на неизвестном тропическом острове. - Я не хочу осквернить этот благоухающий бутон своими противными кошачьими губами. Она для другого, а мне только и остается, что смотреть на ее совершенство, не смея мечтать о большем, да изредка чувствовать тепло ее тела, когда она пожелает взять меня к себе в кровать… Как больно… Будто некто, не имеющий никакого понятия о жалости, острыми когтями разрывает твою душу… На миллионы кусочков, кусочков настолько маленьких, что даже песчинка по сравнению с ними кажется гигантом… Зачем только я вернулся к людям? Страдать? Страдать так, как не страдал даже в Грампианских горах?.. Надо вернуться туда… И забыть… Нет! Я никогда не смогу ее забыть… Не смогу… Я сойду с ума от одиночества, украшенного мыслями о ней… Зачем только я увидел ее? Зачем она позволила мне ощутить нежность ее кожи?.. Увидеть красоту ее глаз… Очарование улыбки… Проклятье… Будто и того, что свалилось на меня, не хватало…
Заснуть… Забыться и… и не проснуться… Лучше бы я умер в Грампианских горах, тогда бы ничего этого не было бы… Не было бы… Ни душевных мук настоящего… Ни страданий будущего… Не было бы Джессики… принцессы… Проклятье… Наваждение… Муки… Сладкие и… и ужасные… Заставляющие жить и… и страдать… Я хочу ее видеть… хотя бы видеть… ее лицо… губы… глаза… видеть», - Дэниел поднялся, запрыгнул на кровать и устремил взгляд на спящую Джессику. Девушка лежала на боку, по плечи завернувшись в одеяло. Тонкие лямки ночнушки скорее уродовали ее красивые тонкие плечи, чем украшали. Одна рука девушки забралась под подушку, будто пряталась от окружающего мира, вторая же лежала рядом с подушкой. Дэниел приблизился к Джессике и коснулся губами ее руки. Ноздри затрепетали, вдыхая аромат ее тела.
        «Если не могу ощутить вкус ее губ, тогда удовлетворюсь нежностью кожи ее рук, - Дэниел лег на кровать и прижался телом к руке девушки. - Удовлетворюсь созерцанием красоты ее лица, совершенства ее тела. Большего мне не надо. Только видеть ее и знать, что она счастлива… Только видеть ее… Быть рядом с ней… Большего мне не надо… Не надо, - Дэниел извернулся, снова прикоснулся губами к руке Джессики, закрыл глаза и тихо вздохнул. - Если любовь - светлое чувство, тогда почему тот, кто любит, испытывает боль? Может, любовь светла только тогда, когда она взаимна? Тогда, если она не взаимна, становится темным чувством. Но тогда это и не любовь совсем. А может, любви не существует? Может, она не более чем иллюзия? Тогда что испытываю я, если не любовь? Не знаю. Я всего лишь жалкий кот, позволивший себе замахнуться на то, что свойственно только людям. Жалкий, глупый кот. Вот и расплачивайся за глупость, - Дэниел удобнее улегся на кровати и снова вздохнул. - Пошло все к черту… Сон, если ты не придешь в считанные секунды, я выберусь на улицу, залезу на крышу и начну горланить кошачьи песни. Как самый настоящий
кот. Если и играть свою роль, то играть ее следует до конца».
        То ли сон решил сжалиться над Дэниелем, то ли просто испугался его угроз, но не прошло и минуты, как Дэниел уже спал, уткнувшись мордочкой в руку Джессики.
        Если бы Луна была более любопытной, не ограничивалась созерцанием Земли с высоты, а заглядывала в окна спящих домов, то могла бы увидеть довольно-таки забавные, а может, даже и удивительные картины. Загляни она в эти минуты своего скучного шествия по просторам звездного неба в окно спальни Джессики Нэвил, то увидела бы следующую картину. Девушка проснулась и зевнула. Заметив лежащего рядом спящего кота, она улыбнулась, притянула его к себе, коснулась губами его шерстки и прижала к груди, после чего закрыла глаза и вскоре заснула.
        Но Луна не была любопытным существом. Она вообще не была живым существом, поэтому ей было несвойственно то удивительное чувство, которым наделены многие, если не все, живые существа, поэтому она продолжала неспешно брести среди океана перемигивающихся звезд, словно старуха, погруженная в невеселые мысли, навстречу рассвету, ее ежедневному безжалостному палачу. Благо, Луна - проходит время, и словно феникс снова воспаряет на небо, будто насмехаясь над напрасными усилиями палача. И она снова скользит по небу в окружении вассалов-звезд, бесстрастная и унылая, напрочь лишенная какого-либо любопытства.



        Глава 21. «Моя принцесса»

        На следующее утро Дэниел проснулся, разбуженный звуком бегущей воды. Зевнув, он потянулся и осмотрелся. Часы на ночном столике показывали: 10:22. В комнате он был один. Дэниел почувствовал, как тоска черепахой вползает в сознание. Одиночество снова расправило над ним свои черные крылья. Даже живя в семье Нэвилов, он продолжал чувствовать себя одиноким, особенно сейчас, когда его сердце пронзила стрела Амура. С улицы неслись крики птиц, но Дэниел не замечал их, погруженный в невеселые мысли.
        Смятое одеяло рядом напомнило о Джессике. Дэниел зарылся мордой в одеяло. Оно было теплым, все еще хранило тепло тела девушки. А еще запахи. Дэниел втянул носом воздух. Его рецепторы в носу без труда улавливали желанные запахи, тем самым доставляя ему невероятное наслаждение.
        Шум льющейся воды вернул Дэниела в настоящее. Он спрыгнул с кровати, пересек комнату, порог и очутился в коридоре. Шум воды доносился из ванной, одной из двух, что были в доме Нэвилов. Одна, самая маленькая, находилась рядом с комнатой Джессики. Ею пользовались только Джессика и ее сестра Кэролайн, комната которой находилась напротив комнаты Джессики.
        Дверь в комнату Кэролайн была приоткрыта. Дэниел заглянул в комнату, но Кэролайн там не было. Кэролайн было шестнадцать. Она была красивой, с длинными русыми волосами, изумительными ямочками на щеках и, по мнению Дэниела, слишком деловая и эгоистичная. Дэниел не любил такой тип женщин. Он именовал таких женщин не иначе как мужиками в юбках, правда, не в килтах, а в самых настоящих женских юбках. Жесткими и бессердечными, вот какими видел их Дэниел. Тем не менее, внешне Кэролайн Дэниелу нравилась, но только нравилась, и только внешне. Внутренне же, как считал Дэниел, ей не хватало той невероятной нежности и ласки, что были присущи ее старшей сестре. Будь иначе, и Дэниел, возможно, долго думал бы у ног какого из этих двух совершенных цветков оставить свое маленькое любящее сердце.
        Дэниел вспомнил, что Кэролайн собиралась с матерью с утра отправиться в Глазго и пробежаться по магазинам. Если так, то она никак не могла быть сейчас в ванной. Оставалась Джессика.
        Дверь в ванную была приоткрыта, явное свидетельство того, что тот, кто находился в ванной, не боялся быть застигнутым врасплох. Исходя из этого Дэниел заключил, что кроме Джессики в доме никого не было, разве что прислуга, но она редко когда поднималась на второй этаж, разве что цветы в комнатах поменять, да прибрать.
        Дэниел приблизился к двери ванной и остановился, обуреваемый противоречивыми чувствами. Зайти в ванную и испытать верх блаженства, увидев объект своих воздыханий в чем мать родила или не делать этого, но в будущем корить себя за проявленную некогда трусость. Дэниел сомкнул веки и попытался представить то, что могло происходить в эти минуты в ванной. Легкая дрожь пробежала по телу Дэниела, когда он словно наяву увидел Джессику и струи воды, бегущие по ее обнаженному телу. Увидеть Джессику обнаженной, об этом можно было только мечтать. Тайны ее молодого тела могли быть раскрыты прямо сейчас, надо было только набраться храбрости и войти в ванную. Дэниел набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание, пытаясь унять внезапно возникшее волнение.
        «Если я не сделаю этого, то никогда себя не прощу, - подумал Дэниел, уткнувшись взглядом в стену. - Не прощу той трусости, которая вместе с желанием живет в моем сердце… Всего лишь мельком… одним маленьким глазком и сразу назад, пока принцесса еще там».
        Не смея больше сомневаться, Дэниел протиснулся в проем и очутился в ванной с зеркальными стенами. Прямо перед собой он видел возвышение с большой, кофейного цвета ванной, вделанной в пол. Справа от ванны тянулся ряд шкафчиков, полочек и умывальников. В подвесном потолке ванной виднелось множество лампочек, но все они были потушены. Сейчас свет в ванной исходил от двух небольших светильников, уютно устроившихся на держателях у выхода из помещения, тем самым создавая легкий полумрак в остальной части ванной.
        Шум воды несся слева. Дэниел повернул голову и увидел кабинку душевой. Сквозь как назло изрезанные узорами стенки душевой виднелись очертания обнаженного тела. Размытые, блеклые. Они дразнили, манили линиями и изгибами, и только. Обещание рая так и оставалось обещанием. Линии и изгибы не сливались в один образ, отчетливый, яркий, выворачивающий душу наизнанку, заставляющий изнывать от безудержного желания мужское естество.
        Дэниел сделал несколько неуверенных шагов по направлению к кабинке и остановился. Его взгляд оказался привлечен тонкой полоской обещания - приоткрытой дверцей кабинки. Несколько шагов и мечта станет явью, мир перевернется и обретет себя в новой, наполненной ярким светом и сердечным теплом жизни. Очертания обнаженного тела в кабинке манили все больше. Сопротивляться такому искушению мог только глупец или труп. Дэниел не хотел быть глупцом и трупом он не был. Он был живым существом, более того, существом с мужским сознанием, существом по своей сути слабым, когда дело касалось красивого и молодого женского тела. Дэниел чувствовал, как он прямо сейчас, в эти минуты становится рабом, готовым продать душу дьяволу всего лишь за возможность увидеть обнаженное тело своей принцессы.
        Шум воды прекратился. От неожиданности Дэниел вздрогнул. Еще миг и он упустит свое счастье. Дэниел двинулся к кабинке. Он не мог… он не хотел упустить свое счастье. В тот же миг дверца кабинки открылась, и Дэниел остановился, пораженный увиденным. Капельки воды все еще стекали по обнаженному телу Джессики. Великолепные темные волосы девушки, от воды казавшиеся длинее, лежали на плечах, небольшими волнами падали за спину и устремлялись к пояснице.
        «Она само совершенство», - Дэниел сглотнул, не в силах оторвать взгляд от девушки. Его внимание привлекла капелька на шее. Словно зачарованный смотрел он, как она скатилась Джессике на грудь, на секунду-вторую задержалась на соске и покатилась дальше, пробежала по плоскому животику, обогнула маленький пупок и устремилась к…
        «О, нет!» - огонь в груди Дэниела полыхнул ярким пламенем. Кошачий рот приоткрылся в немом крике. Дэниел закрыл глаза, но было слишком поздно. Его кошачьи глаза увидели все и даже больше, проникли в самую святую святых и навсегда запечатлели в памяти соблазнительный образ обнаженной девушки. Ее длинные стройные ноги, красивую юную грудь, узкую талию, плоский животик и даже тот оазис жизни, что благоухал ниже. Образ стоял перед глазами и ни на миг не желал покидать сознание. Дразнил, влек, шептал обещания.
        - Мью! - воскликнула Джессика, увидев кота. Глаза ее распахнулись в притворном изумлении, а на губах заиграла улыбка. - Как тебе не стыдно!
        Подхватив едва не теряющего сознание кота на руки, Джессика чмокнула его в нос, почесала за ухом и вернула на плитки пола. От переизбытка чувств Дэниел не устоял на лапах, плюхнулся на пол, да так и застыл, созерцая мокрые щиколотки девушки.
        - Мью, ты бесстыдник, - констатировала девушка, нацелив на кота указательный палец. - Ты - мальчик, а я - девочка. И я тебя стесняюсь.
        Рассмеявшись, Джессика схватила с полки банное полотенце и завернулась в него, словно в кокон. Затем взяла еще одно, наклонилась и обмотала им волосы. Создав на голове нечто похожее на башню, она взяла кота на руки, натянула на ноги тапочки и вышла из ванной.
        - Пошли, что-то бросим в рот, - предложила девушка, направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж.
        Дэниел лежал на руках Джессики и даже не шевелился, боясь, что одно неверное движение разрушит сказку, ласточкой ворвавшуюся в его жизнь. Глаза его были закрыты, и он все еще наслаждался наготой девушки, запечатленной в памяти. Телом он ощущал тепло, исходящее от тела Джессики, завернутого в полотенце, словно подарок в обертку. В груди с новой силой вспыхнул огонь любви.
        «Она - богиня, - думал Дэниел, нежась на руках Джессики. - Если бы я мог, то носил бы ее на руках каждый день. Она заслуживает этого и даже больше. Самого лучшего парня, самого лучшего обращения, самого лучшего ухаживания, самой лучшей заботы, самой лучшей ласки и нежности. Она - совершенство. И… и я люблю это совершенство, - Дэниел открыл глаза и посмотрел снизу-вверх на Джессику. - Я всегда буду тебя любить… моя принцесса».
        Джессика спустилась на первый этаж, оставила позади длинный коридор и вошла на кухню.
        - Здравствуйте, миссис Макфери, - поприветствовала девушка женщину в зеленом халате и голубом фартуке, хлопотавшую у плиты.
        - Доброе утро, Джесси, - отозвалась та, повернувшись к девушке. - Ты уже проснулась? Кэролайн с мамой с час назад уехали в Глазго. До обеда, сказали, вряд ли вернутся. Хочешь кушать?
        Миссис Макфери, женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой каре, невысокая и немного полноватая, была экономкой в доме Нэвилов. Убирала, готовила, стирала, в общем, выполняла всю работу по дому.
        - Не особо, - Джессика опустила кота на пол и подошла к холодильнику.
        - Ну, смотри. Я запекла картошку, рыбу, сделала салаты.
        Открыв дверцу холодильника, Джессика достала пакет апельсинового сока и кусочек торта на тарелке.
        - Спасибо, миссис Макфери, но я, правда, не очень голодна, - Джессика поставила тарелку с тортом на стол.
        - Я сейчас уйду, вернусь после обеда. Ты тут сама справишься?
        - Конечно, справлюсь. Не маленькая же. А папа в офис уехал?
        - Да. Я утречком пришла, его уже не было. Хоть ты ему скажи, нельзя так много работать. Так и здоровье сгубить можно.
        - Меня он не слушается, - отмахнулась Джессика, доставая из шкафчика с посудой чистый стакан. Открыв пакет с соком, она наполнила им стакан, а остаток спрятала в холодильник.
        - Он никого не слушается, - заметила миссис Макфери, сделала небольшую паузу и добавила. - Кроме тебя.
        - Не в этом случае, миссис Макфери. Что касается работы, то папа глух к любым мольбам, да и если бы он не работал, у нас ничего бы этого не было, - Джессика обвела руками помещение, подразумевая целый дом.
        - Ваше дело, - миссис Макфери сняла фартук и повесила его на вешалку, ютившуюся у холодильника. - Пойду я. Мне еще многое надо дома сделать.
        - Хорошо, миссис Макфери.
        - До свидания, Джесси, - сказала миссис Макфери и направилась к выходу из кухни.
        - До свидания, миссис Макфери, - Джессика забралась на табурет возле стола, затем что-то вспомнив, слезла с него, открыла шкафчик с посудой, достала оттуда маленькую ложечку и вернулась на табурет.
        Миссис Макфери скрылась в коридоре. Спустя некоторое время Джессика услышала стук входной двери, и тишина непроницаемым куполом накрыла дом.
        Дэниел лежал на полу у выхода из кухни и наблюдал за Джессикой. Девушка сняла с головы полотенце и бросила на пол. Затем отвернулась от стола, встряхнула роскошной гривой, раз, другой, повернулась к столу, взяла ложечку, отломала кусочек торта и поднесла к губам. Проделала она все это с такой грацией и шармом, что Дэниел невольно раскрыл рот от изумления. Какой же красивой казалась Джессика ему в эти минуты! Завернутая в длинное белое узорчатое полотенце, с копной длинных и все еще мокрых волос, стройными оголенными ногами, заброшенными одна на другую, девушка поистине походила на нимфу, только что покинувшую лоно океана.
        Где-то заиграла мелодия. Джессика на мгновение замерла. Дэниел также обратился в слух. Мелодия, новомодная танцевальная попса, неслась сверху.
        - Мобильник! - воскликнула Джессика, оставила ложечку на столе, спрыгнула с табурета и побежала на второй этаж, сверкая голыми пятками.
        Дэниел же остался на кухне, медленно поднялся на лапы, приблизился к покинутому девушкой табурету, запрыгнул на него, затем перебрался на стол и склонился над блюдцем с остатками торта. В нос ударил сильный запах алкоголя. Дэниел фыркнул. Его кошачьи носовые рецепторы явно не были созданы для вдыхания паров алкоголя. Он казался ему таким гадким.
        «До чего же мы, шотландцы, любим пихать виски во все съестное. Интересно, есть ли в мире другие страны, где так же любят спиртное? Может быть, русские. Точно, для них водка - святая вода. Они ее и пьют, и едят».
        Сверху донесся смех. Дэниел поднял голову и посмотрел в сторону коридора. Затем поднял лапу, высунул когти и вонзил их в край торта. Отколов кусочек от торта, Дэниел стащил его с блюдца и откатил в сторону. Сырный торт. Когда-то он любил его, даже несмотря на алкоголь, который никогда не любил. Дэниел вспомнил, как несколько лет назад выпил стакан виски. Утро следующего дня он никогда не забудет. С тех пор он и алкоголь больше не друзья, разве что пиво, да и то в небольших количествах. Второго такого похмелья, которое Дэниел уже пережил однажды, пережить снова ему вряд ли удастся.
        «И все же вкусно, - подумал Дэниел, доедая кусочек торта. - Даже с виски внутри».
        Дэниел отколол еще кусочек творожного торта, затем еще и еще. Насытившись, Дэниел направился на другой конец стола, по пути на миг задержался у вазы со свежими розами, потянул носом, чихнул, двинулся дальше и улегся на краю стола.
        На лестнице послышалось шебуршание босых ног, и спустя минуту на кухню вошла Джессика. Положив мобильник на стол, она села на табурет и вернулась к прерванному звонком занятию. Дэниел заметил, что Джессика успела переодеться. Вместо полотенца на ней были желтая футболка и короткая джинсовая юбка.
        - Мью, ты чего залез на стол? - спросила Джессика, увидев на столе кота. - Проголодался? Подожди минутку, сейчас доем и гляну, что для тебя есть в холодильнике.
        Джессика доела торт, запила соком и поднялась из-за стола. Бросив грязную посуду в мойку, она подошла к холодильнику и распахнула дверцу.
        - Мью, тебе повезло. Здесь есть кое-что для тебя. Странное дело, раньше ты любил корм, сейчас нос воротишь. Надоел, наверное. Я бы тоже на корме долго не протянула, - Джессика хихикнула и достала из холодильника тарелочку с кусочками нарезанного бекона и сыра.
        - Вот от этого ты точно не откажешься, - сказала девушка, ставя тарелку на стол. - Так и быть, пока дома никого, я разрешу тебе есть на столе, только будешь есть со своей тарелочки.
        Джессика подняла с пола пустое кошачье блюдце и поставила перед Дэниелем.
        - Думаю, с тебя хватит, - сказала девушка, переложив на блюдце несколько кусочков бекона и сыра. - А нет, тогда попросишь. Раньше, когда чувствовал голод, ты очень хорошо умел просить, - Джессика улыбнулась, погладила кота по голове и вернула тарелку в холодильник. После чего налила себе стакан апельсинового сока и вышла на террасу, увитую виноградной лозой и обставленную цветочными вазонами. Опустившись в плетеное кресло, Джессика забросила ноги на маленький столик и принялась гулять взглядом по окрестностям.
        Дэниел поднялся и приблизился к блюдцу. Бекон он любил, да и сыром никогда не брезговал. Легкое головокружение заставило его остановиться. Дэниел закрыл глаза, снова открыл их, даже тряхнул головой, но головокружение не пропало, наоборот, усилилось, и как будто земля, вернее крышка стола, начала двигаться.
        «Чертов виски, - догадался Дэниел в чем дело. - Ударил в голову. Вот почему среди котов нет алкоголиков. Коты быстро пьянеют, даже от грамма алкоголя. О, черт. Теперь я стал пьяным котом. Осталось выйти к Джесси на террасу и начать орать песни. Нет, надо поесть, может, отпустит, а нет, тогда можно и песни петь или… - Дэниел зевнул, - …спать лечь. А может, за какой кошечкой приударить? Персидской или британской, короткошерстной. У них такие мордочки прикольные, - Дэниел снова зевнул. - Чертов виски. Уже мысли как у настоящего кота. Чтоб тебя. Надо поспать. Протрезветь, - Дэниел дернул головой, пытаясь стряхнуть туман с глаз. - К черту кошек. Меня интересует только одна кошка, Джесси. А может, меня это так чувство по голове шибануло? Аж стол шатается. И чего бы это я шатался, стой себе спокойненько. Разве не видишь, что людей штормит? Стол, если ты не остановишься, я упаду и раздавлю тебя. Сам будешь виноват… Эй, принцесса, ты где? - Дэниел повернул голову в одну сторону, затем в другую. - Я на корабле? Ну и черт с ним. Что это перед глазами?» - Дэниел склонился над блюдцем и схватил зубами кусочек
бекона. В тот же миг лапы Дэниела подломились, и он растянулся на столе. Зубы его по-прежнему сжимали кусок бекона, но глаза были закрыты. Спустя мгновение кошачье тело обмякло. Дэниел уснул.
        Проспал Дэниел недолго. Звук автомобильного гудка заставил его покинуть страну сновидений. Дэниел поднял голову и прислушался. Сознание было будто чужое. Туман в голове как будто рассеялся, но головокружение осталось.
        - Привет, Энтони! - услышал Дэниел крик Джессики. - Подожди немного. Я сейчас спущусь и открою тебе.
        «Так вот кто мне мешает спать», - подумал Дэниел. Только сейчас он заметил, что во рту у него застрял кусок бекона. Оставив в покое бекон, Дэниел устремил взгляд на террасу.
        В кухне появилась Джессика. Бросив на кота мимолетний взгляд, со словами: «У нас гости», она выбежала из кухни.
        «Плевать мне на таких гостей, - Дэниел почувствовал укол ревности, вспомнив, кем приходится Энтони Джессике. - Сто лет не видеть таких гостей».
        Дэниел двинулся по столешнице к табурету. Прыгать со стола он побоялся. Как бы в таком состоянии вместо лап не приземлиться на морду. Дэниел спрыгнул на табурет, затем на пол. Несмотря на волнение перед глазами он выглядел молодцом, двигался прямо, хоть и с небольшим заносом вправо, будто сопротивлялся сильным порывам ветра.
        Дэниел пересек кухню, выбрался в коридор и двинул в прихожую. На полпути остановился и устремил взгляд на входную дверь.
        Через несколько минут дверь открылась, и на пороге возникла Джессика. За девушкой двигался Энтони. В руках Джессика держала огромный букет и плюшевого медвеженка с сердечком в лапах. Энтони также был не с пустыми руками. В его руках Дэниел заметил продуктовый пакет.
        - Ты сама? - поинтересовался Энтони.
        - Как минимум до обеда, - Джессика закрыла за Энтони входную дверь и кивнула в сторону. - Идем в гостиную.
        Едва парочка покинула прихожую, Дэниел направился следом. На душе у него было паскудно. Волнение на море продолжалось. А еще Энтони приехал.
        «Теперь Джессика с ним будет возиться, - подумал Дэниел. - Про мое существование она уже забыла. Конечно, зачем ей какой-то кот, если у нее есть Энтони. Чертов Энтони. Если бы мог, прокусил бы колеса твоему драндулету».
        Дэниел остановился перед дверным проемом, ведущим в гостиную, выглянул из-за порога и пробежал взглядом по комнате. Дэниел видел гостиную не впервой, но как и в первый раз не смог удержаться от тихого вздоха восхищения. Гостиная Нэвилов совсем не походила на ту, что была у него дома, в Стерлинге. Большая, уютная, светлая, с минимумом мебели, выполненная в классическом стиле. В дальней части гостиной подпирал стенку длинный белый кожаный диван. Перед диваном стоял небольшой столик со стеклянной столешницей. По бокам дивана мостились два кресла под цвет дивана. Напротив дивана на стене висела плазменная панель, под ней, у стены стояли сабвуферы и другие устройства. Но как знал Дэниел, панель в гостиной больше выполняла функцию украшения, так как ее включали довольно-таки редко. Старшие Нэвилы не увлекались телевидением. А вот что касается Джессики и Кэролайн, то у каждой из них в комнате был телевизор, а еще множество других устройств, без которых дети начала XXI века не представляют собственной жизни - компьютеры, ноутбуки, мощные стереосистемы и т. п. Джессика и Кэролайн были детьми из
обеспеченной семьи, и эта обеспеченность проявлялась не только в дорогой одежде или наличии собственного авто (у Джессики), но и в наличии в их комнатах различных дорогих безделушек…
        Слева от дивана, у дальней стены находился камин и несколько стульев, образовавших полукруг вокруг маленького деревянного столика. Справа от дивана стены не было, комната переходила в застекленную террасу, где ютился красивый мягкий уголок, трехногий столик со стеклянной столешницей и несколько больших напольных ваз. На стенах гостиной висели картины, большая часть на природную тематику - невероятной красоты закаты и восходы, высокие пики гор, кристально-чистые озера и зеленые леса. В общем, гостям Нэвилов было чем любоваться. И, наверное, не стоило упоминать, что даже в гостиной было более чем достаточно цветов. Цветочный рай Нэвилов был цветочным везде. Даже в туалете. Дэниел в этом уже убедился.
        Джессика сидела на диване рядом с Энтони и о чем-то с ним разговаривала. Дэниел прокрался к столику у камина и забрался под него. Некоторое время он наблюдал за парочкой, но те так увлеклись разговором, что, казалось, забыли обо всем на свете. Дэниелу стало скучно, поэтому он скрутился клубком и попытался заснуть. Из-за того что в комнате был Энтони, Дэниелу долго не удавалось это сделать. Ревность - плохая подруга. Если она поселится в сердце, это навсегда. Дэниел искоса поглядывал на Энтони и вместе с этим пытался заснуть. В конце концов, он плюнул на Энтони, закрыл глаза, а в остальном помог алкоголь. Вскоре и Энтони, и Джессика были забыты. Дикие лошади сновидений вырвались на свободу и понесли Дэниела прочь из этого мира.



        Глава 22. Зубы и когти мести

        В этот раз Дэниел проспал намного дольше, так как когда проснулся, заметил: сознание прояснилось, от недавнего опьянения не осталось и следа. Дэниел поднял голову и окинул взглядом гостиную. Не заметив в комнате Джессики и Энтони, Дэниел вскочил на лапы и бросился вон из гостиной. Страх проник в сознание и заставил метаться в беспорядке мысли. Джессика оставила его и уехала с Энтони. А он остался один, и что самое ужасное, снедаемый ревностью.
        «Она не могла меня бросить, - Дэниел выскочил в коридор, остановился, осмотрелся и побежал вверх по лестнице, лелея надежду найти Джессику в ее комнате. - Все они такие. Сначала любят, целуют, к груди прижимают, но для них - это всего лишь игра. Наиграются и бросят, как какую ненужную безделушку. Девушки - самые жестокие существа. Я же знал, что и она такая. Знал!»
        Мысли острым ножом резали сознание, заставляя Дэниела испытывать невероятную душевную боль. Слезы бессилия застыли в глазах. Ненависть к Энтони и Джессике сковала его сердце. В груди что-то закололо, но Дэниел не обратил на это внимания. В голове заезженной пластинкой крутилась только одна мысль: «Как она могла…».
        Дэниел взлетел на второй этаж, на мгновение замер, пытаясь совладать со сбившимся дыханием, и полетел по коридору дальше. На пороге комнаты Джессики он остановился. Будто гора спала с плеч Дэниела, когда он увидел Джессику. Девушка сидела на стуле за столом и что-то делала за компьютером. Энтони также был здесь, стоял за спиной Джессики, слегка нависнул над ней. Левая рука юноши держала бокал с красным вином, правая - покоилась на спинке стула, на котором сидела Джессика. Бокал красного вина стоял и на столе перед девушкой. Время от времени она протягивала руку к бокалу и отпивала глоток-другой.
        Энтони наклонился и что-то прошептал Джессике на ухо. Девушка рассмеялась и повернула голову к юноше. Энтони наклонился и поцеловала Джессику в губы. При виде этой картины Дэниел почувствовал себя ущемленным. Казалось, мир перевернулся, и все напасти холодным душем обрушились на Дэниела. Дэниел ощутил возвращение боли, отступившей едва он увидел Джессику в комнате. Ревность ожила и зарокотала глубоко внутри, будто вулкан ожил после долгой спячки.
        Джессика ткнула пальцем в монитор и рассмеялась. Энтони также рассмеялся. Одному Дэниелу было не до смеха. Как будто весь мир ополчился против него. Знать бы еще за что? Понурив голову, Дэниел поплелся к стулу, стоявшему у двери, залез под него, долго умащивался, но, в конце концов, улегся и вперил взгляд в пол. Дэниелу сейчас хотелось одного, оказаться как можно дальше отсюда, лучше посреди Грампианских гор, тех самых, которые он так стремился покинуть. Только вот кто же знал, что оно все так обернется. Как бы там ни было, но там, посреди безлюдных пустошей, никто не резал его сердце тупым ножом любовных мук. Там он был одинок, но его сердце было целым, а не разбитым на сотни маленьких кусочков.
        «Чего жалеть? - думал Дэниел, лежа в полумраке. - Что произошло, то произошло. Значит, так и должно было быть. Говорят, от судьбы не убежишь. Если моя судьба привела меня в этот дом, смею ли я жаловаться? Жалобами делу не поможешь, только хуже себе сделаешь. Да и чего я ополчился на Джесси? Разве она мне должна что-то? Обещала? Нет. Так и нечего ее обвинять во всех смертных грехах. Дурацкая ревность. Будто червь точит сердце, заставляет его страдать и изнывать от боли… Прости, Джесси. Прости за ревность. Зря мы снова встретились. Правду говорят, судьба - злодейка. И жизнь такая же. Сталкивает судьбы, разрушает их, а на развалинах цветут черные цветы ненависти и зла».
        - Энтони, ну, перестань, - в сознание Дэниела ворвался смех Джессики. Дэниел поднял голову. То, что он увидел, ему совершенно не понравилось.
        Боль в груди усилилась. Жалость к себе темным облаком накрыла Дэниела.
        «Зачем мне это видеть?» - взгляд Дэниела срубленным деревом рухнул на пол. В глазах заблестели слезы.
        Дэниел вспомнил, что увидел, когда посмотрел на Джессику. Рука Энтони покоилась на груди Джессики, губы целовали ее шею. И Джессике это нравилось. Конечно же, нравилось! Иначе не улыбалась бы.
        Дэниел выбрался из-под стула, собираясь покинуть комнату.
        - Энтони, хватит, говорю! - в голосе Джессики зазвучали стальные нотки. Дэниел вновь обратил взор на девушку. Та отвернулась от компьютера.
        Губы Энтони жадно впились в губы Джессики, одна рука слегка сдавливала ее грудь, вторая змеей устремилась к низу живота Джессики.
        Дэниел видел, как часто заходила грудь девушки под футболкой, услышал ее тихий стон. Нет, он больше не мог на это смотреть. Он должен был уйти, уйти как можно дальше, чтобы не слышать и не видеть всего этого.
        - Энтони! - Джессика отстранилась от парня. Одна рука уперлась тому в грудь, вторая оторвала его руку от низа живота. - Прекрати!
        - Я хочу тебя, - услышал Дэниел шепот Энтони. - Мы встречаемся уже три месяца, но мы так и не…
        Руки Энтони снова принялись бесстыдно рыскать по юному телу девушки, а губы искать ее губы.
        - Энтони… Я… я не готова. Прекрати… прошу тебя.
        - Ты всегда не готова! - взорвался Энтони. Рука его скользнула Джессике под юбку. - А я мужик, между прочим. И я люблю тебя.
        - Если любишь, подождешь… Энтони! - в голосе Джессики отчетливо послышался страх.
        Дэниел чувствовал, как волна гнева захватывает его нутро. Как тогда, когда он выступил против лесного кота. Как этот ублюдок смеет распускать свои грязные руки! Как он смеет не уважать желание Джессики! Красная пелена начала застиласть глаза Дэниела. Дэниел почувствовал, как шерсть ожила на загривке, хвост метнулся из одной стороны в другую, когти выскользнули из пазух и вонзились в ковер. Нет, этому насильнику посягательство на честь его принцессы так просто с рук не сойдет.
        Дэниел издал тихое шипение и понесся к Энтони. Что мог сделать маленький комок шерсти рослому и сильному парню? Как оказалось, многое, особенно если у тебя есть острые когти и зубы, а еще жгучее желание защитить любимое существо от нападения.
        Уже подбегая к Энтони, Дэниел взмыл в воздух, растопырил лапы и вонзился зубами и когтями в пятую точку Энтони. К несчастью для Энтони он был одет легко, в футболку и спортивные шорты, поэтому вполне ощутил ярость маленького комка шерсти.
        Тишина комнаты взорвалась от вопля. Энтони отстранился от Джессики и даже подпрыгнул на месте с висящим на заднице котом. Дэниел оставил Энтони в покое, спрыгнул на пол и посмотрел на Джессику. В глазах девушки застыл страх вперемешку с растерянностью. Бросив взгляд на вертящегося волчком Энтони, на его разодранные шорты и капли крови, выступившие на коже, она все поняла. Какое-то время она удивленно смотрела на кота, затем перевела взгляд на парня. Тот перестал выть и принялся руками ощупывать задницу. Весь его сексуальный порыв сошел на нет. Казалось, Энтони напрочь забыл о Джессике. Единственное, что его интересовало в эту минуту - родная задница. Удостоверившись в ее сравнительной целостности, Энтони оторвал взгляд от задницы и посмотрел на кота, стоявшего рядом и как-то уж слишком по-человечески сверлившего его взглядом.
        - Это все ты, гаденыш, - процедил Энтони. - Ты мне за это ответишь.
        С этими словами Энтони подскочил к коту и замахнулся ногой. Дэниел был настороже, подпрыгнул в воздух, вцепился в поднятую ногу Энтони и вонзил в нее зубы и когти. Энтони снова взвыл. Затем схватил кота за шкирки, оторвал от ноги и бросил о стену. Кошачье тело глухо стукнулось о стену и упало на пол. Дэниел скорее почувствовал, чем услышал, как что-то хрустнуло внутри его кошачьего тела, а вслед за этим острая боль пронзила грудь. С запозданием Дэниел вскрикнул, поднялся с пола, снова вскрикнул, когда новая вспышка боли пронзила сознание. Краем глаза Дэниел заметил Энтони, направлявшегося к нему.
        «Я так просто не сдамся, - думал Дэниел, пытаясь удержать рвущийся наружу новый вскрик. Взгляд полный ненависти устремился к Энтони. - Иди ко мне, ублюдок, и тогда я вскрою тебе еще одну ногу», - сквозь стену боли, терзающую его сознание, Дэниел почувствовал легкое удовлетворение, когда увидел результат работы лап и зубов на ноге Энтони.
        Энтони навис над котом, когда комната вздрогнула от звонкого крика Джессики.
        - Энтони!
        Холод в голосе Джессики заставил Энтони остановиться. Он развернулся и посмотрел на девушку. Джессика посмотрела в глаза парню и сказала:
        - Убирайся из моего дома.
        Услышав это, Дэниел испытал облегчение и обессиленно опустился на ковер. Энтони же недоверчиво посмотрел на Джессику. Лицо его переменилось. В глазах появился страх, затем тревога, снова страх.
        - Эй, м-малышка, все хорошо, - голос Энтони дрогнул. - Побуянили и… и успокоились. Уже все… хорошо. Ведь так?
        - Убирайся из моего дома, - повторила Джессика.
        - Эй, да перестань, - Энтони слабо улыбнулся. - Это же я, Джесс, Энтони, и… и я люблю тебя.
        - Не заставляй меня повторять снова, или, может, ты хочешь, чтобы я позвонила отцу и сказала, что ты собирался меня изнасиловать?
        - Джесс, да ты… ты что?! Как ты могла обо мне такое подумать? Я… я бы ни за что так не поступил бы с тобой. Я же… я же люблю тебя и… и никогда не сделал бы тебе… тебе больно. Просто я, наверное, перебрал с вином.
        «Ты проиграл эту битву, мой друг, - подумал Дэниел, слушая нервную речь Энтони. - Пора уходить».
        - Ты мне уже сделал больно, - глаза Джессики сверкнули. Девушка повернулась к столу и схватила мобильник. - Я звоню отцу.
        - Джесс… Джесс, - Энтони примирительно поднял руки. - Ухожу… ухожу. Успокойся.
        Энтони развернулся, бросил глазами молнию в кота и побрел к выходу. Долгую минуту, а то и две раздавалось шарканье его ног, сначала по коридору второго этажа, затем по лестнице. Энтони шел медленно, будто надеясь, что Джессика образумится и остановит его, прежде чем он уйдет. Но вот хлопнула входная дверь, а Джессика все так же стояла с непроницаемым лицом и невидящим взглядом смотрела в стену. Рычание двигателя встревожило воцарившуюся после ухода Энтони тишину, постепенно он стал ослабевать и вскоре совсем затих.
        Едва звук двигателя растворился среди звуков окружающего мира, Джессика опустилась на кровать и зарыдала. Дэниел смотрел, как вздрагивают плечи девушки, как руки размазывают слезы по лицу, и ощущал невероятную печаль, заполняющую его сердце. А еще он чувствовал беспомощность, гадкую и противную, разрывающую на части его сердце. Больше всего на свете Дэниелу хотелось подойти к Джессике, обнять, сказать какие-то слова ободрения, в общем, сделать хоть что-нибудь, чтобы унять ее боль. Но он мог лишь беспомощно смотреть на слезы девушки и жалеть, да так, как себя никогда не жалел.
        И все же Дэниел был не беспомощен. Да, он не мог унять боль своей принцессы человеческими способами, но мог это сделать кошачьими.
        Дэниел скривился от боли, когда попытался подняться с пола.
        «К черту боль, - Дэниел стиснул зубы. - К черту слабость».
        Дэниел направился к Джессике, уткнулся головой ей в ногу и замер. Джессика, почувствовав прикосновение к ноге, приподнялась на кровати, вытерла слезы и посмотрела на кота.
        - Мью, это ты, - слабая улыбка появилась на устах девушки. - Иди ко мне, малыш.
        Джессика наклонилась и подняла кота на кровать. Дэниел как ни старался, но так и не смог удержать рвущийся из груди крик боли.
        - Бедняжка, - встревожилась Джессика. - Тебе больно. Того дурака кто бы так бросил о стену. Сила есть - ума не надо.
        - Где болит? - Джессика принялась ощупывать кошачье тело. Дэниел снова вскрикнул, когда ее руки коснулись его груди.
        - Дела плохи, - пробормотала Джессика. - Мью, надо отвезти тебя к ветеринару.
        Джессика вышла из комнаты. Дэниел остался один. Несмотря на боль, он чувствовал радостное волнение в сердце. Дэниелу нравилось ощущать на себе ласку рук Джессики, чувствовать ее заботу, видеть обеспокоенный его здоровьем взгляд прекрасных глаз. Как и любому живому существу Дэниелу нравилось ощущать на себе внимание любимого человека, чувствовать свою необходимость и важность для него. О том, что он играет в одни ворота, Дэниел в эти минуты не думал. Любовь Джессики по отношению к нему была всего лишь проявлением заботы хозяина к четвероногому другу и вряд ли могла тягаться по силе хотя бы немного с той мощью, которую испытывают друг к другу человеческие сердца. Тем не менее, Дэниел был рад и тому, что было. Внимание Джессики для него было все равно что благословение небес, словно источник с целебной водой, из которого он хотел пить, пить, пить, пока есть силы, пока есть воздух в груди, пока бьется сердце.
        Когда Джессика вернулась, ее волосы оказались собраны в косу, а к джинсовой юбке и футболке добавилась джинсовая курточка. Лицо девушки больше не носило следы слез; немного косметики, и Джессика готова была покорять мировые олимпы модельного бизнеса. Дэниелу нравилось, что Джессика использует совсем мало косметики, в основном, только чтобы подчеркнуть красоту глаз. Дэниел справедливо полагал, что без косметики Джессика - просто красотка, с косметикой - сама красота. Так оно и было. Девушка обладала той удивительной красотой, которая встречается у малого числа девушек. Встреться она одинокому путнику тысячи лет назад, в те времена, когда боги ходили по земле и встречались с простыми смертными, ее обязательно приняли бы за Афродиту, богиню красоты и вечной молодости.
        В руках Джессика держала переноску для кошек.
        - Давай, малыш, - Джессика поставила переноску на кровать и открыла дверцу. - Забирайся в переноску. Поедем к ветеринару.
        Дэниел послушно залез внутрь переноски и улегся на тряпку, устилавшую дно. Джессику он готов был слушаться даже в ущерб себе. Для него она была его ангелом-хранителем, его мукой и его радостью. Если бы Дэниел мог, достал бы для Джессики с неба не одну звезду.
        Джессика закрыла за котом дверцу, подняла переноску и покинула комнату, спустилась по лестнице, обулась в прихожей и вышла из дома, закрыла на ключ входную дверь, после чего направилась с переноской в руках в гараж. В гараже девушка забралась в свою красную «ауди»-тройку, поставила переноску с котом на сиденье рядом и завела двигатель машины. Машина медленно тронулась с места и выехала из гаража. Датчики движения сработали оперативно, дверь гаража не спеша опустилась за машиной. Джессика же направила машину к воротам. Спустя мгновение она выехала на дорогу и уверенной рукой повела машину в сторону Глазго.
        Час спустя Джессика уже была в частной ветлечебнице и разговаривала с мистером Одли, невысоким мужчиной с острым носом, тонкими губами и добрыми глазами, которые, словно зайцы за кустами, прятались за большими, слегка затемненными стеклами очков. С мистером Одли девушка была знакома давно, еще с того времени, когда Мьюриэль только появился в их семье. Именно к худощавому мистеру Одли пришла Джессика, чтобы проверить здоровье котенка и сделать ему все необходимые прививки.
        - Что с ним, мистер Одли? - спросила Джессика у мистера Одли, то и дело бросая обеспокоенные взгляды на кота, лежащего на смотровом столе.
        - Не волнуйся, Джессика, - улыбнулся мистер Одли, заметив тревогу в глазах девушки. - С Мьюриэлем все будет хорошо. Сканирование показало несколько треснутых ребер, но в остальном полный порядок. Трещины небольшие, но пока они есть, здоровье кота под угрозой. Проследи, чтобы хотя бы недельку он двигался как можно меньше. Сейчас ему нужен покой, отдых и здоровая еда, желательно насыщенная кальцием. Молоко, творог, для него будут в самый раз… Кстати, что с ним произошло? Ты так мне и не сказала. Не могли же ребра сами треснуть, ведь так?
        - Так, мистер Одли, - кивнула девушка. - Просто одному молодому человеку силы девать некуда.
        - Скажи этому молодому человеку, чтобы в следующий раз он был поосторожнее, у котов ребра отнюдь не человеческие. Сломать - легко, а вот восстановить здоровье животного после этого - трудно. Кстати, - мистер Одли скользнул рукой в карман халата и достал конфету, - это тебе.
        - Спасибо, - Джессика улыбнулась и взяла угощение.
        - Так-то лучше, - сказал мистер Одли, заметив улыбку девушки. - А то нахмурилась, будто небо перед грозой. Тебе стоит улыбаться чаще. Не всех природа награждает такой красивой улыбкой. Когда есть возможность улыбнуться миру, обязательно сделай это и однажды он улыбнется тебе.
        Улыбка Джессики стала шире. Словно солнце засияло на лице девушки.
        - Хорошо, - только и сказала Джессика.
        - Вот и замечательно, - кивнул мистер Одли. - Можешь прятать своего питомца назад в переноску.
        Когда Дэниел вновь оказался в переноске, Джессика поблагодарила мистера Одли и вышла из ветлечебницы.
        Джессика шла к машине, припаркованной на стоянке ветлечебницы, когда зазвонил мобильник. Джессика остановилась, достала телефон из сумочки и посмотрела на экран. Лицо девушки вмиг утратило какую-либо веселость, когда она увидела, кто звонит. Джессика нажала кнопку «отбой» и вернула мобильник в сумочку. Но не прошла и минута, как он снова напомнил о себе мелодией звонка. Джессика вновь достала мобильник из сумочки, нажала «отбой», перевела мобильник в беззвучный режим, бросила его в сумочку и продолжила движение к машине. Отключив сигнализацию, Джессика открыла заднюю дверцу машины, поставила на сидушку переноску, рядом бросила сумочку, затем закрыла дверь, открыла переднюю дверцу и забралась в салон машины. Какое-то время девушка сидела и смотрела на лобовое стекло, будто что-то обдумывая, а возможно ей не давал покоя мобильник, жужжащий в сумочке. Приняв решение, Джессика повернулась и взяла сумочку, достала мобильник, нажала кнопку «прием-вызов» и поднесла мобильник к уху.
        - Ты что-то хотел? - спросила Джессика, кладя сумочку на пассажирское сидение возле себя.
        - Я? Да… да… хотел, - услышала девушка прерывистый лепет Энтони. - Я… я хотел увидеться с тобой и… и объяснить все.
        - Нечего видеться и нечего объяснять. Ты уже все объяснил, тогда, когда хотел меня изнасиловать, помнишь?
        - Джес, не говори так. Все было… было совсем не так.
        - Не так? Меня, по-твоему, там не было?
        - Нет, нет, была, но ты… ты все не так поняла. Джес прости меня, пожалуйста, прости. Мы же сегодня собирались поехать на озеро…
        - Можешь ехать сам и при этом куда хочешь. Хоть на все четыре стороны, а мне больше не звони. Все кончено, - Джессика нажала «отбой» и бросила мобильник на сидение рядом с сумочкой. В глазах девушки появились слезы, а зубы принялись покусывать губы. Мобильник снова ожил. Джессика удостоила его коротким взглядом, и только. Но мобильник все звонил и звонил. Джессика почувствовала раздражение, взяла в руки мобильник и вынула батарею, после чего бросила телефон вместе с батареей в сумочку.
        - Дурак, - пробормотала девушка, ухватилась за руль и принялась что-то высматривать на лобовом стекле, затем зачем-то включила дворники, выключила, включила вновь, опять выключила. Минуту-вторую Джессика сидела, не шевелясь, затем завела двигатель машины и начала выруливать со стоянки на дорогу. Выехав на дорогу, она вдруг остановилась, достала из сумки мобильник, вставила батарею и включила, подождала пока загрузится система, нашла в телефонной книжке номер Кэролайн и нажала кнопку «прием-вызов».
        Какое-то время Джессика слушала гудки в трубке, затем послышался голос сестры:
        - Джесс? Привет. Что случилось?
        - Привет, Кэр. Ничего не случилось. А где вы с мамой?
        - Джесс, ты что, с луны упала? Мы же вчера говорили о том, что сегодня с утра я с ней еду в Глазго за покупками.
        - Я знаю, Кэр. Я имела в виду, где вы в Глазго?
        - Тут, в центре, а что?
        - Я тоже в Глазго. Думала, встретиться и посидеть где-то в кафешке, поесть мороженого.
        - А что ты делаешь в Глазго? Ты же собиралась с Энтони к Лох Ломонду.
        - Мьюриэлю стало плохо, вот я и решила его свозить к ветеринару.
        - Ну, тогда понятно. С котом все нормально?
        - Да, все хорошо.
        - Тогда подъезжай на Бьюкенен-стрит. Мы с мамой в Нью-Луке. Будем там тебя ждать, заодно поможешь мне определиться с некоторыми платьями.
        - ОК, сестренка. Ждите, я скоро буду.
        - ОК, - в трубке послышались гудки. Джессика нажала кнопку «отбой» и забегала пальцами по кнопкам, желая посмотреть пропущенные звонки. Найдя меню пропущенных звонков, Джессика едва не присвистнула от удивления. Пропущенных звонков Энтони было ровно сорок. Вернувшись в основное меню, девушка выключила мобильник и положила его рядом с сумочкой, затем завела двигатель и поехала на встречу с матерью и сестрой.



        Глава 23. «Я тебя люблю»

        Ночь опустилась над городом, погасила огни в домах, взамен же зажгла огни на небе. Дэниел лежал на кровати рядом с Джессикой и смотрел на девушку. Та тоже не спала, одна рука машинально поглаживала шерсть кота, вторая покоилась под подушкой. Глаза девушки были открыты, а взгляд гулял где-то в темноте комнаты.
        Дэниел наконец-то оторвал взгляд от глаз девушки и посмотрел на ее губы, шею, на мгновение задержал взгляд на сосках, проступающих сквозь ночнушку, и устремился вверх, назад, к шее, будто испытав неловкость.
        «Она прекрасна, - думал Дэниел, прижимаясь лапами к животу девушки. - Я не могу ревновать это совершенство. Не должен. Она мне ничего не должна, ничего не обещала, даже не догадывается, что в этом маленьком кошачьем тельце живет человеческое сознание. Не хочу ее больше ревновать. Она не заслуживает этого. Человек должен любить человека, поэтому мне надо быть сильным, надо смириться с неизбежным и продолжать жить. Она - человек, и ее судьба быть с человеком, который будет ее любить, заботиться о ней и оберегать, как самую большую драгоценность в его жизни. Может, я зря вцепился в задницу Энтони. Все же он неплохая для нее кандидатура. Немного не соображает, когда выпьет, но вряд ли осмелился бы сделать ей больно. Для этого он слишком сильно ее любит, это и слепому видно, да и она его любит, - взгляд Дэниела задержался на подбородке Джессики дольше, чем ему хотелось. - Любит… Не знаю, наладятся ли у них опять отношения, но я не должен больше в них вмешиваться. Не мое это дело. Будь я человеком, все могло бы быть иначе, хотя… - Дэниел усилием воли удержался от вздоха, дабы не потревожить Джессику, -
… куда мне тягаться с красавчиком Энтони. Мне до него, как воробью до орла. Даже если бы я не был в кошачьем теле, что мог бы предложить Джессике кроме своей любви? Ничего. Совсем ничего. Она девушка из высшего общества, а я парень из среднего класса, да и то того, что ближе к низам, а не к верхам. Я - неудачник, да еще в теле кота. Смирись, а лучше забудь о ней. Выкинь ее из сердца. Меньше будешь страдать».
        Но глядя на Джессику Дэниел понимал, что никогда не сможет забыть ее, никогда не сможет выкинуть из сердца. Такие как Джессика навсегда оставляют след в сердце, часто это шрам, рубец, который так никогда и не затягивается.
        «В конце концов, любить кого-то или нет, мы выбираем сами, - Дэниел шевельнул головой, чтобы дать возможность глазам пробежать по прекрасным волосам девушки. - Решил любить ее, люби до последнего. Пусть твоя любовь будет безответной, неважно, главное, что ты любишь совершенное существо, существо, ради которого ты готов даже пожертвовать собственной жизнью… Нет, не надо никого забывать. Если в твоем сердце поселилась любовь, это неспроста, значит, так должно быть. Даже если больно от такой любви, даже если страданий больше, чем радости, это не повод для убийства любви. Какой бы она ни была, любовь должна жить. Для чего-то это нужно, обязательно нужно. Я не знаю для чего, но знаю, что это нужно. Всегда есть причина, всегда есть следствие. Поэтому что бы ни случилось, принцесса, я никогда тебя не забуду и всегда буду любить, даже если от этой любви я буду испытывать только боль», - почему-то от этих мыслей Дэниелу стало легко на душе. Может, из-за того, что его любовь лежит рядом с ним и даже не подозревает о муках, что бередят душу маленького кота? А если бы знала, что-то изменилось бы? Ничего.
        Дэниел закрыл глаза и попытался почувствовать подушечками лап тепло тела Джессики. Большого труда это не составило. Тело девушки было горячим, словно раскаленные африканским солнцем пески Сахары. Дэниел даже подумал, не заболела ли Джессика. Но девушка совершенно не выглядела заболевшей, разве что чуть-чуть, только вот название этой болезни вряд ли можно было найти в медицинском справочнике, скорее в философском словаре.
        Рука Джессики легла на тело кота. Девушка посмотрела на животное и заиграла пальчиками на его шерстке. Джессика наклонилась и прижала губы к голове кота.
        - Малыш, я люблю тебя. Ты мой защитник. Если бы не ты, не знаю, что было бы со мной. Мне хочется думать, что Энтони не сделал бы мне больно, что виной всему алкоголь, и все же мне было страшно. Но знаешь, Мью, до сих пор не могу понять, как ты догадался, что мне угрожает опасность. Ты же животное, а животные не способны думать. Удивительно, но ты все понял. Даже не верится. Ты удивительный котик, малыш, - Джессика обняла кота и зарылась лицом в его шерсть.
        - Как хорошо, что я нашла тебя, Мью, - сказала она мгновение спустя. - Если бы ты знал, как я скучала. Я целую неделю плакала, искала тебя в Стерлинге, но все было напрасно, а потом мы вернулись домой, но без тебя. Как грустно мне было. Тогда я и познакомилась с Энтони. Благодаря ему мне стало легче. Знаешь, Мью, Энтони хороший парень, он мне нравится, да и родителям тоже, но что-то в нем не дает мне покоя. Иногда он бывает очень жестоким, не таким как был утром, хотя этим утром он меня сильно напугал и вместе с тем удивил. Никогда не думала, что он может быть таким. Как вспомню, аж в дрожь бросает. Жалко, что ты ничего не понимаешь из того, что я говорю. И все же, то, что я в опасности, это ты понял. Как такое может быть? В голове не укладывается такое. А может… - Джессика села на кровати, руки девушки метнулись к коту, осторожно подняли над кроватью и зависли перед лицом девушки. Джессика посмотрела в блестевшие, словно две маленькие луны, глаза кота, - … может, ты меня и сейчас понимаешь?
        Дэниел заметил, как в глазах Джессики появилось недоверие вперемешку с надеждой. Несмотря на то, что ему было неудобно, немножко больно, да и не нравилось находиться в подвешенном состоянии, Дэниел ни звуком, ни движением не показал своего недовольства, все смотрел и смотрел на девушку, любуясь в темноте очертаниями ее лица, отражением лунного света в глазах. И чем дольше Дэниел смотрел на Джессику, тем больше проникался мыслью, что ночью девушки выглядят красивее и очаровательнее, чем днем, как будто ночь оголяла их душу, снимала с них маски, искусственность и мишуру, за которыми многие из девушек прячутся, словно за стеной, от лицемерия и лжи других людей.
        Взгляд Джессики что-то выискивал в глазах Дэниела, огонек надежды окреп, но тут же угас. Девушка положила кота на кровать рядом с собой.
        - Нет, Мью, ты же всего лишь кот, животное, - Джессика вытянулась возле кота, натянула одеяло под шею и принялась гулять взглядом по темному потолку. - И как я только могла подумать, что ты меня понимаешь? Был бы ты человеком, другое дело. Хотя, знаешь, малыш, часто и люди не понимают друг друга, будто с разных планет прилетели. Говорят, люди разные. Если это правда, тогда понятно, почему они не могут найти общий язык друг с другом. Первое время мы с Энтони часто ругались. Он меня не понимал, а я его, потом свыклись, ссор стало меньше, до сегодняшнего, нет, наверное, уже до вчерашнего утра. Так сильно как в этот раз мы с Энтони никогда прежде не ругались. Ты только представь, я его выгнала из дома! Не думала, что способна на такое, но он сделал тебе больно и собирался сделать мне, - Джессика обняла кота и притянула ближе к себе.
        - Но… но мне плохо без него, а ему очень плохо без меня. Наверное, не смогу без него долго. Людям свойственно ошибаться, поэтому их надо прощать. И хоть Энтони меня не понимает, все же дам ему еще один шанс. Хочется дать. Люблю, наверное. Но… - Джессика перевернулась набок и улыбнулась, взглянув на кота, лежащего не шевелясь, будто вникавшему в каждое ее слово, - … это не значит, что тебя я люблю меньше, Мью. Я вас обоих люблю, только тебя чуточку по-другому. Понимаешь? - Джессика заглянула коту в глаза. - Я люблю тебя, малыш, и всегда буду любить. Можешь это зарубить себе на своем маленьком носике, - улыбка на лице девушки стала шире. Джессика наклонилась и поцеловала кота в нос. - А теперь пора спать. Поздно уже.
        Джессика удобнее улеглась на кровати, прижала кота к телу и закрыла глаза. Дэниел же смотрел в темноту комнаты и размышлял над тем, что сказала ему девушка.
        «Она призналась, что любит меня, - думал Дэниел. - Конечно не так, как Энтони, но все же любит».
        Почему-то от этой мысли Дэниелу стало грустно. Казалось бы, надо радоваться тому, что тебя любят, но Дэниела это обстоятельство нисколько не радовало, наоборот, с каждой новой секундой ему станосилось все грустнее.
        «Животных любят как дорогие вещи, людей же как… как… как даже не знаю что, - размышлял Дэниел. - Но намного сильнее. Когда умрет любимое животное, о нем, если повезет, поплачут день-второй и забудут, а вот если умрет любимый человек, плакать и скучать по нему будут до конца жизни. Джессика сама говорила - плакала по коту всего лишь неделю, за Энтони она убивалась бы намного дольше. К тому же любит она не меня, Дэниела, а кота Мью. Кот, наверное, был бы рад, а мне как-то совсем не радостно. Прыгать от счастья совершенно не хочется… Ладно, перестань ныть, вспомни, о чем ты думал раньше. Джессика ничего тебе не должна. Запомни это хорошенько. Не будь Энтони. Уважай ее чувства и желания. Главное, ты ее люби, а она - как получится. Сказала, любит. Вот и радуйся. И нечего заморачиваться по поводу того, кому она это сказала, коту или тебе. Считай, что сказала тебе, человеку. Про остальное не думай, здоровее будешь. Кстати, в отличие от Энтони она тебя сейчас прижимает к груди и проводит с тобой все ночи, а не с Энтони. Так что радуйся», - Дэниел издал тихий вздох. Минутка самовоспитания пошла на пользу,
на сердце стало легче, черные тучи едва не сковавшие его сознание отступили. Дэниел плотнее прижал кошачье тело к Джессике. Тепло ее тела оказалось, словно бальзам на душу.
        «Одно не дает мне покоя, - Дэниел навострил уши. Тихое сопение над головой подсказало ему, что Джессика заснула. - Может, это глупо, но я хочу, чтобы Джесси знала, что и я люблю ее. Только как это сделать. Сказать не могу, а если не могу сказать, остается написать. Только вот рук у меня нет, а лапы в этом деле не сильно и помогут, - Дэниел посмотрел на свои кошачьи лапы. - Ручку ими не удержишь. Надо придумать что-нибудь другое».
        Какое-то время Дэниел лежал и слушал дыхание Джессики, разглядывал лапы и пытался придумать способ, который позволил бы ему дать знать Джессике, что и он ее любит. Вряд ли это было разумно или необходимо, но Дэниел так хотел. Ему хотелось хоть как-то выразить любовь к девушке.
        Спустя некоторое время Дэниел, стараясь не разбудить Джессику, начал выбираться из-под ее руки, а затем и из-под одеяла, которым вместе с собой накрыла его Джессика. Выбравшись из-под одеяла, Дэниел обернулся, девушка спала. Дэниел спрыгнул на пол и направился к столу. На мгновение он задержался в лужице лунного света, образовавшейся на полу под окном. Взгляд Дэниела устремился вверх. Луна, усеянная серыми пятнами, словно прокаженный язвами, да к тому же окутанная желтой, густой, словно каша, дымкой, казалась пришельцем из другого мира, таинственным, опасным и зловещим. Дэниела даже передернуло от отвращения. Опустив взгляд, Дэниел запрыгнул на стул, со стула перебрался на стол и замер, обводя взглядом вещи на столе. Монитор и клавиатура ему вряд ли могли помочь, несколько книг, выстроившихся стопочкой, также. Взгляд Дэниела задержался на ручке и карандаше, валявшихся рядом с несколькими листками белой бумаги, переместился на парочку маркеров - красный и черный, лежащих по другую сторону листов. Будь у него руки, Дэниелу не составило бы труда черкануть пару слов Джессике, но вот с лапами. Дэниел
посмотрел на лапы, затем на ручку, карандаш, бумагу и маркеры, снова взгляд переместился на лапы. Из глубин памяти Дэниела выплыла картинка: кошка, толкающая коляску, в которой находились другие кошки. Когда-то он видел этот цирковой номер в интернете. Чем он хуже той кошки? К тому же ему толкать ничего не надо, надо всего лишь немного времени выстоять на двух задних лапах, пока передние будут держать ручку. Нет, маркер, он толще, значит удобнее для лап.
        Дэниел приблизился к чистым листам бумаги, взяв один зубами, спрыгнул с ним на пол, положил листок посреди комнаты и вернулся на стол за красным маркером. Некоторое время Дэниел стоял над листом бумаги и маркером, решая, как к этому всему подступиться. Наконец Дэниел взял маркер в зубы, но тут обратил внимание, что на маркере был колпачок. Бросив маркер на ковер, Дэниел поставил передние лапы на маркер, а зубами принялся снимать колпачок. Колпачок ни в какую не хотел сниматься. Словно приклеен был, но Дэниел не сдавался и вскоре наслаждался победой - колпачок валялся в стороне, а передние лапы сжимали маркер. Стоять на задних лапах также было не сложно, сложно оказалось писать, согнувшись над листком бумаги. Дэниел то и дело припадал на передние лапы с маркером, чтобы удержать равновесие. Из-за этого белый лист оказался утыканным множеством красных точек, тем не менее, несмотря на мучения, полчаса спустя Дэниел наслаждался результатом от проделанной работы. На листе бумаги кривыми линиями было выведено три слова:


        «Я Тебя Люблю».

        Полюбовавшись надписью, Дэниел оставил лист лежать на полу, только повернул его так, чтобы он сразу бросился в глаза Джессике, едва она спустит ноги на пол, когда решит встать с кровати. Разобравшись с листом, Дэниел надел колпачок на маркер, а маркер отнес на стол, после чего забрался на кровать к Джессике, посмотрел сверху на лист бумаги со словами «Я Тебя Люблю», удовлетворился увиденным и улегся, прижавшись боком к телу девушки. Дэниел был счастлив. Эмоции переполняли его еще долго, именно поэтому он все никак не мог заснуть. Но эмоции кратковременны и изменчивы, как погода. Прошло время, и Дэниел успокоился. Согретый теплом тела Джессики он вскоре заснул.


        На следующее утро Дэниел проснулся рано, потянулся, зевнул и принялся ждать, когда проснется Джессика. Как и любому влюбленному, ему хотелось побыстрее увидеть реакцию любимой на результат своего ночного труда. Ждать пришлось долго. Как и многие девушки Джессика любила поспать подольше. Но Дэниел готов был ждать сколько угодно, лишь бы увидеть, как Джессика воспримет его ночное творчество. Пока Дэниел ждал пробуждения Джессики, он успел снова заснуть, когда же вновь проснулся, солнце поднялось высоко и успело нагреть подоконник с вазонами. Дэниел решил вклиниться между вазонами и погреться в лучах летнего солнца. Спрыгнув на пол, он задержался на минутку у листа бумаги, улыбнулся и двинул к окну.
        Запрыгнув на подоконник, Дэниел посмотрел за окно. Небо оказалось безоблачным. Солне лениво катило по небосводу, заливая все вокруг своим белесо-желтым светом. Солнечный свет был настолько ярким, что Дэниел даже зажмурился. Пение птиц за окном, стрекот кузнечиков и жужжание летающих туда-сюда жуков настраивало на мажорный лад. В какой-то миг Дэниелу захотелось оказаться во дворе, подурачиться в траве, погреться на солнышке, вдохнуть полной грудью аромат цветов.
        Звук двигателя заставил Дэниела открыть глаза и бросить взгляд на дорогу. Едва увидев, кому принадлежала машина, подкатившая к воротам усадьбы Нэвилов, Дэниел расстроился. Он совсем не ожидал увидеть Энтони, да еще так быстро. Только вчера они с Джессикой поссорились, а уже сегодня Энтони тут как тут: приехал замаливать грехи, да еще приволок огромный букет цветов, будто Джессике и своих мало. И, судя по ночному монологу Джессики, он своего добьется. Дэниел подумал, что ему и вправду не тягаться с Энтони, и эта мысль омрачила его.
        Дэниел наблюдал за тем, как Энтони, гладко выбритый, подстриженный, в черных брюках, голубой тенниске и до блеска начищенных туфлях, выбрался из машины, вытащил из салона букет и, натянув на лицо голивудскую улыбку, двинул к воротам усадьбы. Вид у юноши был еще тот. Пижон из пижонов, как подумал Дэниел. У ворот Энтони остановился и нажал кнопку звонка. На первом этаже раздалось птичье треньканье. Спустя мгновение Дэниел увидел миссис Макфери, идущую к воротам, а немногим позже услышал стук в дверь комнаты Джессики.
        - Эй, Джесс, открой, - Дэниел узнал голос Кэролайн. - Ты спишь что ли? К тебе Энтони приехал. Похоже, он скупил весь цветочный магазин.
        В дверь снова постучали. На этот раз сильнее.
        Кровать скрипнула. Джессика перевернулась на спину, открыла глаза и зевнула.
        - Кэр, ты там что ли? Не кричи. Я сплю еще.
        - Джесс, давай открывай. К тебе Энтони приехал.
        - Энтони? - Дэниелу показалось, что при упоминании парня Джессика напряглась, но вот морщинки на лбу девушки разгладились, взгляд Джессики устремился к потолку и принялся блуждать там, будто космический корабль по межзвездному пространству. - Скажи ему, что я не хочу его видеть.
        - Эй, Джесс, открой. Перестань ты на него дуться. Он тебе целый цветочный магазин привез, а ты ломаешься. Подумаешь, поссорились. Пришло время мириться. Давай, вставай и беги в ванну, а я пока, если хочешь, Энтони поразвлекаю, да и мама с ним хочет поговорить.
        - Кэр, перестань. Скажи ему, чтобы уезжал. Я пока не хочу с ним видеться. Я еще не готова. Пусть помучается.
        - Джесс, ты мне откроешь или мне выламывать дверь? Какая ты жестокая, сестренка. Я же тебе говорю, Энтони с цветами приехал, раскаивается, а ты «пусть помучается».
        - Кэр, я не открою. Будешь наседать, вообще не выйду сегодня из комнаты.
        - Фу, какая ты упрямая, - Кэролайн стукнула в дверь. - Безобрашка. Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда я сама с Энтони поболтаю.
        За дверью послышалось шарканье ног, и вскоре наступила тишина.
        - Пусть помучается, - сказала Джессика, откидывая одеяло в сторону. - Будет знать, как пугать меня в будущем.
        Джессика свесила ноги с кровати, потянулась и замерла, заметив лист бумаги на полу. Именно этой минуты Дэниел и ждал. Сидя на подоконнике, он затаил дыхание и ловил каждое движение, каждую эмоцию на лице девушки, только вот ни движений, ни эмоций не было. Джессика сидела, не шевелясь. Только недоумение застыло на лице. Джессика наклонилась и взяла в руки лист бумаги. Губы девушки зашевелились. Дэниел понял, что она читает написанное на бумаге. Снова и снова, снова и снова. Наконец Джессика оторвала взгляд от бумаги и посмотрела по сторонам, но кроме кота, сидевшего на подоконнике, в комнате никого не было.
        Джессика вновь посмотрела на лист бумаги в руках, затем перевела взгляд на дверь, как будто пытаясь понять, как лист бумаги мог оказаться в комнате, несмотря на закрытую изнутри дверь. Вдруг на лице Джессики появилась понимающая улыбка.
        - Клэр, чертяка, твои проделки, - Джессика спрятала лист бумаги под подушку и встала с кровати. Длинные пышные волосы заструились по плечам, упали на грудь. - Думала, я не догадаюсь. А я взяла, да и догадалась. Негодяйка, взяла запасной ключ, пробралась в комнату, пока я спала и оставила послание от Энтони. Ну, Энтони, ты, оказывается, можешь быть романтиком. Неплохая попытка, но все равно помучайся немного. Посмотрим, что ты еще придумаешь.
        Джессика, довольная собой, подошла к окну, взяла кота на руки и зарылась лицом в его шерстку на животе.
        - Признавайся, Мью, - сказала девушка, чихнув. - Ты тоже с ними? Даже не пискнул, когда Кэр зашла в комнату. Предатель, - Джессика дунула на мордочку кота, заставив того поморщиться. Вышло это так по-человечески, что Джессика не удержалась от смеха. - Мой Мью, - девушка еще раз дунула на кота и вернула его на подоконник, затем подхватила со стула халат, открыла дверь и ушла в ванную.
        Дэниел проводил Джессику взглядом, отвернулся и устремил взгляд на улицу.
        «Черт. Все получилось не так, как я хотел. Теперь Джесси считает мои ночные старания заслугой Энтони. И эти старания ей очень понравились. Но это я написал, а не Энтони! Тогда пойди и скажи ей об этом, - Дэниел фыркнул. - Не думал, не гадал, а Энтони подыграл. Паскудство. И не исправишь никак», - Дэниел вздохнул, пробежался взглядом по зеленой лужайке перед домом, остановился на машине Энтони за забором, проследил за воробьями, прыгающими по воротам, вознесся выше и замер на изумительной по красоте бирюзе дневного неба. В другое время и в другом настроении Дэниел, может, и заметил бы эту красоту, сейчас же он не обратил на нее никакого внимания, интуитивно задержал на долю секунды на ней взгляд и вернулся к машине Энтони, роскошный вид которой, казалось, насмехался над Дэниелем и его потугами привлечь к себе внимание Джессики, будто говорил ему: «Сиди, дурачок, да дуй в кулачок, если больше ни на что не способен».
        Дэниел почувствовал, как обида сменилась злостью. Когти заскребли по подоконнику, хвост метнулся в сторону, затем в другую.
        «Мы еще посмотрим, кто кого, - взгляд Дэниела с такой ненавистью устремился к машине Энтони, что, казалось, еще немного, и машина от одного взгляда загорится, как солома от спички. - Для таких как ты - девушки не больше чем игрушки, для таких как я - мечты. Посмотрим, насколько тебя хватит. Я же готов идти до конца, так как Джессика с сегодняшнего дня - моя мечта, а за мечтой я не то что пойду, поползу, если надо. Может, в конце я приползу к развалинам, неважно, пока живет моя мечта я буду к ней идти, смотреть, как кто-то другой разрушает мою мечту, я не собираюсь», - взгляд Дэниела оторвался от машины и переместился на небо.
        Теперь Дэниел был готов наслаждаться красотой дневного неба.



        Глава 24. Загадка для Джессики

        Данное себе обещание бороться ради мечты преобразило Дэниела. Весь день он провел на балкончике, на который можно было попасть прямо из комнаты Джессики. Маленький, тихий и уютный, сплошь увитый виноградной лозой, балкончик представлял собой великолепное место, где Дэниел мог побыть в одиночестве, не страшась быть потревоженным, разве что большими жирными мухами, то и дело жужжащими в воздухе.
        Лежа в тени декоративной пальмы, Дениэл размышлял над тем, что ему делать дальше, а вернее, как делать. То, что он не отступится от своего, он не сомневался. Дэниелу надоело все время «пасти задних», быть в числе проигравших, а не победителей, особенно когда дело касалось девушек. Его даже не смущало то, что он кот, а Джессика - человек. Дэниел просто не думал об этом. Он не хотел быть лузером. Всю свою прошлую жизнь он только то и делал, что от кого-то убегал, отказывался от задуманного, лишь бы не стать в который раз посмешищем. Сейчас же Дэниел даже возблагодарил небеса за то, что его сознание оказалось в теле кота. Не будь этого, он бы и дальше пасовал перед трудностями и боялся в который раз стать посмешищем. Но благодаря всем этим превращениям он чувствовал, что многое изменилось в нем, а главное, он научился принимать вызовы судьбы, научился сражаться за то, что ценно для него, неважно, собственная ли это жизнь или любимая девушка, особенно любимая девушка, Джессика, само совершенство в понимании Дэниела, его мечта, ради достижения которой он готов был лезть и в огонь, и в воду. Дэниел знал
наверняка, что так, как он любит Джессику, он не любил никого. Раньше он вообще никого никогда не любил, даже себя. И тот эгоизм, который он натянул на себя когда-то в прошлом, словно перчатки на руки, был всего лишь попыткой защититься от боли, страдания и обид, которые часто кружат, словно волки вокруг отары, около каждого из слабых людей. А Дэниел когда-то таким и был, слабым человеком, слабым не столько физически, как психологически. Но теперь Дэниел не хотел быть слабым, он не хотел больше страдать и винить окружающий мир в своих бедах. Отныне у него была мечта, мечта настолько прекрасная, что дух захватывало от ее красоты. И если он не воплотит ее в реальность, то никогда не сможет простить себя. Мечта была простой по содержанию, всего лишь занять место Энтони, к сожалению, она была невероятно сложной по воплощению. Дэниел знал это, но не хотел думать об этом. Зачем думать о том, что пока что это только мираж на горизонте, готовый в любой миг исчезнуть, раствориться в лучах полуденного солнца? Всему свое время. Для того чтобы подняться по лестнице для начала надо поднять ногу и поставить ее на
первую ступеньку. Вершина будет потом, сейчас же нет ничего важнее первой ступеньки.
        Слушая дребезжащую трель скворца и наблюдая за белыми барашками, бегущими по небу, Дэниел думал о том, что станет для него такой первой ступенькой, ступенькой к мечте, к Джессике. Думать пришлось долго. Его силы и возможности были ограничены природой. Но Дэниел и не думал сдаваться. Выход есть всегда, надо было только найти его.
        Солнце покатило уже к горизонту, когда Дэниел решил, что сделает первым делом; как только Джессика ляжет спать, он снова займется писательством, только вот в этот раз он все сделает так, что у Джессики и мысли не появится о том, что признание в любви ей оставил Энтони.
        Дэниел с нетерпением принялся ждать ночи. Чтобы хоть как-то ускорить время, он сбегал несколько раз на кухню поесть, но есть совершенно не хотелось, поэтому остаток дня Дэниел провел, слоняясь по дому и по двору, гоняясь за жуками, кузнечиками и воробьями, будто на самом деле был котом, а не человеком в теле животного.
        Когда же ночь все же набросила на мир свой черный плащ, Дэниел выбрался из-под кровати Джессики, побродил некоторое время по комнате, будто ждал, когда сон девушки станет глубже, затем взобрался на стол, сбросил с него чистый лист бумаги и вернулся на пол с маркером в зубах. В этот раз Дэниелу понадобилось меньше времени, чтобы оставить Джессике любовное послание, даже несмотря на то, что написаных слов оказалось больше.
        Закончив писать, Дэниел вернул маркер на стол, а затем долго стоял над листком бумаги, рассматривая в темноте написанное. Дэниел чувствовал смущение от того, что написал. В первый раз этого чувства не было, а все похоже из-за того, что помимо трех известных слов «я тебя люблю» на белом листе бумаги было написано еще два слова - «Принцесса» и «Дэниел». Первое красовалось над словами «я тебя люблю», второе - под ними. Все предложение было написано так:


        «Принцесса,
        я Тебя Люблю.
        Дэниел».

        Именно так, с маленькой буквой «я». Таким образом, Дэниел будто возвысил свое чувство и девушку в сравнении с самим собой. Зачем? Дэниелу показалось, что так правильнее. Но смущало Дэниела не это, а приписка под словами «я Тебя Люблю». Слово «Дэниел», вот что не давало покоя Дэниелу. Это было открытое признание чистой воды. И хотя Джессика вряд ли знала, о каком Дэниеле идет речь, Дэниелу было неловко. Он чувствовал себя так, будто разделся догола перед Джессикой и даже больше: впридачу оголил и свою душу.
        «Не делаю ли я глупость, открываясь перед Джессикой до такой степени? - думал Дэниел, глядя своими желтыми кошачьими глазами на лист бумаги перед собой. - Но если я не подпишусь, Джесси опять подумает, что послание ей оставил Энтони и снова обрадуется. Нет, подписаться надо обязательно. Может, другим именем? Тогда это будет ложью и бегством от страха. Нет, имя должно быть настоящим. Так надо. Так будет лучше… надеюсь, что будет», - Дэниел тряхнул головой, прогоняя последние сомнения, затем залез под стул у стола и заснул.


        Проснулся Дэниел от тихого вскрика. Дэниел открыл глаза, поднял голову и посмотрел в сторону кровати. Остатки сна вмиг улетучились, когда он увидел Джессику, сидевшую на кровати и сверлившую взглядом белый лист бумаги на ковре. Одна рука девушки зажимала рот, другая вцепилась в простыню с такой силой, что костяшки на пальцах побелели. Глаза Джессики распахнулись, округлились.
        С запозданием Дэниел почувствовал вину. Такой реакции Джессики он точно не ожидал. В порыве сожаления он выбрался из-под стула и двинулся к девушке, желая хотя бы своим присутствием унять ее страх.
        Джессика заметила кота, поднялась на ноги, обошла лист бумаги стороной с таким видом, будто это был не обычный лист белой бумаги формата А4, а гадюка или уж, на худой конец; приблизилась к коту и взяла его на руки. Дэниел к своему ужасу ощутил, как подрагивает тело Джессики, будто от холода, только вот в комнате было совсем не холодно. Джессика прижала кота к груди и посмотрела на пол.
        - Это уже совсем не смешно, - Джессика закусила верхнюю губу и минуту-вторую рассматривала лист бумаги.
        - Совсем не смешно, - повторила девушка, наклонилась и взяла в руку лист бумаги. - Опять Кэр дурачится? Только почему Дэниел? - выражение лица Джессики приняло задумчивый вид. - Не помню, чтобы у меня был друг или хотя бы знакомый с именем «Дэниел». Нет, так можно голову сломать. Пойду к Кэр и выведу ее на чистую воду.
        Одной рукой прижимая кота к груди, второй держа лист бумаги, Джессика вышла из комнаты, прошла по коридору и остановилась перед дверью сестры. Какое-то время девушка стояла у двери, слушая звуки, доносившиеся из-за двери. Дэниел тоже прислушался, но кроме тихо играющей музыки больше ничего не услышал.
        - Кэр, - позвала Джессика сестру, стукнула костяшкой пальца в дверь и навалилась на ручку. Дверь оказалась закрытой. - Кэр, это я, Джесси. Открой мне, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить.
        Минуту спустя дверь открылась и на пороге возникла Кэролайн в ночнушке, точь в точь как у Джессики, только расцветка зеленая, а не желтая. Лицо ее было вялым, как и тело, в глазах застыли остатки сна.
        - Дже-е-сс? - протянула девушка, зевнув. - А подождать нельзя? Ты видела сколько времени? Без десяти одиннадцать. Я еще, видишь, сплю… А кота ты зачем притащила? Для поддержки? - Кэролайн хихикнула и снова зевнула.
        - Я ненадолго, - Джессика проигнорировала вопросы сестры, вошла в комнату и развернулась в сторону сестры. - Объясни мне, пожалуйста, что это такое, - Джессика протянула сестре лист бумаги.
        Кэролайн взяла в руки листок и какое-то время смотрела на него с таким видом, словно банальнее этого листа в мире больше ничего нет.
        - Что я должна тебе объяснить? - Кэролайн снова зевнула и прочитала вслух. - «Принцесса, я тебя люблю. Дэниел». А кто такой Дэниел? - Кэролайн подняла на сестру взгляд, полный нескрываемого безразличия.
        - Это я у тебя хочу узнать, - ответила Джессика. - Это же твои штучки. Вот ты мне и ответь, почему какой-то Дэниел, а не, например, Энтони.
        - А я почем знаю? - Кэролайн скривилась, будто надкусила кислое яблоко.
        - Это тебе надо спросить у того, кто написал все это, - Кэролайн кивнула на лист бумаги в руках. - И с чего ты взяла, что это моя проделка? Если бы это сделала я, то написала бы красиво, а не как курица лапой, - Кэролайн хихикнула. - Знаешь, это явно мужской почерк. Так коряво могут только парни писать. Мне даже было бы стыдно показывать это… это «произведение искусства» девушке, к тому же, судя по словам, не просто девушке, а любимой девушке… Слушай, Джесс, а ты не думала, что это могла быть проделка Энтони?
        Не говоря ни слова, Джессика наклонилась и поставила кота на пол, затем развернулась и вышла из комнаты сестры. Кэролайн проводила сестру взглядом, пожала плечами и принялась изучать каракули на листе.
        Дэниел немного постоял на том месте, где его оставила Джессика, затем посмотрел по сторонам, заметил стул, запрыгнул на него и принялся ждать возвращения Джессики. Не прошло и минуты, как Джессика вернулась с еще одним листком бумаги. Дэниел улыбнулся про себя - его мастерство владения маркером явно улучшилось с прошлой ночи.
        Джессика приблизилась к сестре и протянула ей вновь принесенный лист бумаги.
        - К этому ты тоже не имеешь отношения? - спросила она, взглянув на сестру.
        - Никакого, - Кэролайн взяла в руки еще один лист бумаги.
        - Это первый листок, - Джессика кивнула на один из двух листов бумаги в руках сестры. - Я нашла его вчера утром на полу комнаты. Думала, что это написал Энтони, а ты подкинула в мою комнату, пока я спала. А сегодня появился еще один лист. Думала, опять твоя проделка.
        - Милочка, - Кэролайн нацепила на лицо серьезное выражение и помахала перед носом сестры пальцем, - я к этому преступлению совершенно не причастна, а вот Энтони очень даже может быть.
        - Ты думаешь, это проделки Энтони? - Джессика посмотрела на Кэролайн. - Если так, тогда зачем он подписался Дэниелем?
        - Упс, - серьезность вмиг слетела с лица Кэролайн. Девушка виновато улыбнулась. - Протупила, дорогуша.
        - Да и как Энтони мог попасть в мою комнату? Ты об этом подумала?
        - Упс. Протупила дважды. Наказать, не миловать.
        - Кэ-э-эр, - протянула Джессика упавшим голосом, - ты, правда, ничего об этом не знаешь? Мне страшно.
        - Дже-е-есс, - передразнила сестру Кэролайн, - конечно не знаю, да и зачем мне это?
        - Тогда кто же все это делает? Может… - глаза Джессики, казалось, приготовились выпрыгнуть из глазниц, - … может, это привидение какое? Ты же знаешь, в Шотландии их как туристов в Лондоне.
        Кэролайн рассмеялась, едва Джессика закончила говорить.
        - Джесс, не будь дурой, - сказала Кэролайн, перестав смеяться. - Тебе сколько лет, два годика или пять лет, что ты в привидения веришь? Ты бы еще про Несси вспомнила.
        - Но не могли же эти листы сами по себе появиться в моей комнате?
        - Конечно не могли. Кто-то их тебе подсунул. Осталось узнать, кто этот таинственный кто-то.
        - И как это сделать?
        - Не знаю, - Кэролайн пожала плечами. - Ну, попробуй обратиться к Шерлоку Холмсу или Эркюлю Пуаро.
        Звонкий смех Кэролайн заполнил комнату, мгновенно вытеснил из нее тишину, вырвался на улицу через открытую балконную дверь и затих.
        - Ты как всегда в своем репертуаре, - бросила Джессика, вырвала из рук сестры листки бумаги, развернулась и вышла из комнаты.
        - Джесс, да шучу я, - крикнула Кэролайн вдогонку сестре. - Порви ты те листы и забудь, как какой-нибудь кошмарный сон. Нам другие поклонники не нужны. У нас есть Энтони. Ты не забыла?
        Джессика оставила вопрос сестры без ответа, вошла в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Дэниел спрыгнул со стула и побежал за Джессикой. В коридоре он остановился, решая, куда податься, пока дверь в комнату Джессики вновь не окажется открытой. Но Дэниел так и не успел придумать, куда податься, дверь в комнату Джессики открылась и на пороге возникла Джессика. Заметив кота в коридоре, девушка улыбнулась сквозь слезы, подошла к коту и взяла его на руки.
        - Иди ко мне, малыш, - сказала она. - Единственный, кто мне сейчас нужен это ты, - с этими словами девушка вернулась в комнату и закрыла за собой дверь, после чего опустилась на кровать и прижала к груди кота.
        - Может с привидениями я, и правда, переборщила, но как-то же эти листы оказались у меня в комнате, - Джессика погладила кота по спине, затем положила его на кровать, сама легла на бок рядом. В глазах девушки блестели слезы, и каждая слезинка, скатившаяся по щеке девушки, раскаленным прутом вонзалась в сердце Дэниела.
        Такого он не хотел. Видеть слезы на глазах Джессики для него было все равно, что колоть иглой собственное сердце. Он заварил эту кашу, и он ее должен расхлебывать. Только вот как это сделать? Написать еще одно послание и извиниться за причиненное беспокойство. Тогда Джессика точно с ума сойдет. А может, лучше оставить все как есть? Дать возможность жизни самой расставить все по порядку? Этот вариант виделся Дэниелу самым разумным. Больше пугать девушку таинственными письменными посланиями все же не стоит. Достаточно и того, что она узнала о том, что он ее любит. В остальном же лучше довериться судьбе. А если все же как-то и выражать чувства, то менее пугающими поступками. Только вот знать бы, какие из будущих поступков будут менее пугающими.
        Чтобы хоть как-то успокоить Джессику Дэниел приблизился к девушке и зарылся головой в ее густые волосы. Ах, как же приятно они пахли! Спелыми фруктами, сорванными на восходе летнего солнца, сосновым лесом, растущим на склонах Грампианских гор, чистой водой горной реки, питающей Лох Ломонд, веселой радугой, парящей в небесах после летней грозы, нежностью и лаской любящего сердца.
        - Мью, я действительно не знаю, кто такой этот Дэниел, - Джессика вытерла слезы с глаз и почесала кота за ухом. - Может, Кэр права? Может, надо выкинуть эти дурацкие листы и забыть о происшествии как о дурном сне. Но… но, знаешь, Мью, мне все же любопытно, кто этот Дэниел, а еще с какой стати он меня любит, мы же даже не знакомы. Нет, малыш, это точно чей-то глупый розыгрыш. Знать бы, чей, - Джессика задумалась. Взгляд девушки скользнул по стене, шкафу напротив кровати, задержался на люстре и переместился к стулу у двери, на котором лежали злополучные листы бумаги.
        - И почему именно Дэниел? - Джессика вздохнула. - Почему не Джош, Ник или Крейг? Хм, все же это странно, тебе не кажется, Мью? - девушка провела несколько раз ладонью по спине кота. - Ну, да ладно. Черт с этими листами. В лучшем случае у Энтони появился соперник, в худшем - у меня новая головная боль. Ну, их всех, этих ухажеров, - Джессика улыбнулась, взяла кота двумя руками, перевернулась на спину и положила животное на грудь. - Главное, что у меня есть ты, Мью. Ты мой главный ухажер, - девушка рассмеялась и постучала пальчиком по носу коту.
        «Тут ты права, Джесси, - подумал Дэниел, улыбаясь про себя, а внешне кривясь, старательно выражая недовольство. - Ты даже не представляешь, насколько ты права, принцесса».
        Джессику такое поведение кота только раззадорило, она легонько подбросила кота вверх, поймала и прижалась лбом к кошачьему лбу. Несколько секунд она смотрела коту прямо в глаза, затем положила на кровать, сама же села, свесив ноги на пол.
        - Пойду в ванную, а ты подожди меня здесь. Я собираюсь в Глазго на встречу с подружкой. Думаю взять тебя с собой. Посидишь в машине, пока я прогуляюсь с подружкой, - Джессика встала с кровати и двинулась к двери. У двери она остановилась, обернулась и сказала. - Знаешь, Мью, ты на меня как-то странно влияешь. Не знаю почему, но когда ты рядом, мне спокойно и совсем не страшно. Может, это из-за того, что ты защитил меня от Энтони? Надеюсь, ты и дальше будешь меня защищать.
        Джессика улыбнулась, открыла дверь и вышла из комнаты.



        Глава 25. Удар

        Когда Дэниел и Джессика вернулись с прогулки, солнце успело скрыться за горизонтом, но тьма еще не успела опуститься на мир. На западе, там, где небо касалось земли, все еще были заметны кроваво-желтые всполохи, будто капли крови, вытекающие из солнца, ни в какую не желавшего покидать этот прекрасный мир. Тем не менее, сам мир готовился ко сну. Смолкли голоса птиц. Не слышно было и лая собак, несколько минут назад тревоживших округу. Жуки и мухи, жужжавшие в воздухе ранее, и те затихли. Только двигатель машины Джессики все еще порыкивал, огрызался, будто нападая на подступающую ночную тишину. Но вот и он затих, когда Джессика поставила машину в гараж, и теперь тишина окончательно воцарилась над подворьем. В тот же миг, словно договорившись, одновременно и ярко вспыхнули на небе звезды, замерцали, будто маяки в море, зашептали колыбельную, погружая мир в сон. Мгновение спустя на небо выплыл месяц и покатил по небосклону.
        Пока Джессика ставила машину в гараж, Дэниел лежал рядом на лужайке под розовым кустом, наслаждаясь ароматом цветов и наблюдая за девушкой. Мудрецы говорят, человек очень долго может смотреть, как горит огонь, и как течет вода, но не менее долго человек может смотреть на любимого или любимую. Так и Дэниел. До тех пор смотрел на Джессику, пока в глазах не зарябило. На миг он отвел взгляд от девушки и посмотрел на землю. Старательно обегая травинки, возвышавшиеся над ним исполинскими деревьями, куда-то спешил муравей. Дэниел поднял лапу и мягко, словно она была перышком, накрыл муравья. Это нисколько не задержало муравья, наоборот, едва заметив лапу, муравей лишь на мгновение остановился, а затем припустил еще быстрее.
        Улыбнувшись, Дэниел поднял взгляд и посмотрел на бутон розы, висевший чуть ли не перед самым носом. Дэниел потянул воздух и вдохнул пьянящий аромат. Странно, но раньше Дэниел никогда не замечал за собой хотя бы минимальной заинтересованности цветами. По правде говоря, будучи человеком, он их терпеть не мог. Они ему казались слишком слащавыми на вид, слишком пахнущими. Такое, по мнению Дэниела, могло нравиться женщинам, но никак не мужчинам. Поэтому Дэниел никогда не понимал мужиков, которые, словно женщины, теряли голову от цветов. Таких мужчин Дэниел сразу подозревал в гомосексуализме, считал их тряпками и жалким подобием мужчины. Сейчас же, вдыхая душистый аромат белой розы, к тому же, как знал Дэниел, принадлежащей к любимым розам Джессики, ему казалось, что нет ничего красивее, чем эта роза. Его сердце таяло при ее виде, а ноздри трепетали, вдыхая ее божественный аромат. Дэниел смотрел на розу, и ему пришла в голову замечательная идея. Почему бы не отгрызть бутон и не положить его возле подушки Джессики, и кто знает, может, благодаря этому, девушке будут сниться розовые сны.
        Эта идея показалась Дэниелу настолько восхитительной, что он, недолго думая, принялся за ее осуществление. Но едва зубы коснулись стебля розы, как Дэниел почувствовал острую боль. Дэниел зашипел и рванул голову от цветка. Шип розы, тонкий как кошачий коготь и острый как игла, пронзил чувствительное кошачье нёбо. Дэниел ощутил кровь во рту и собрался было отказаться от столь опасной для его нежного кошачьего нёба затеи, но вспомнив, как день назад обещал себе больше не быть слабым и во что бы то ни стало воплотить мечту в реальность, он издал тихое, рассерженное шипение, и снова впился зубами в стебель. Не прошло и полминуты, как еще один шип, уже с обратной стороны стебля вонзился в нёбо. Дэниел решил сделать передышку, лег под кустом розы и посмотрел в сторону гаража. Дверь оказалась закрытой. Джессика же, постукивая каблуками и держа в руках сумочку, как тот недавно виденный Дэниелем муравей, спешила к дому, который, судя по обилию света, льющего из окон первого этажа, явно не собирался мириться с усыпляющей все вокруг темнотой.
        Подойдя к ступенькам крыльца, Джессика остановилась, обернулась и двинулась назад к гаражу. У гаража она подхватила с асфальта переноску для кошек и двинулась к лужайке.
        - Эй, Мью, я чуть было про тебя не забыла, - сказала Джессика, приблизившись к коту. Поставив переноску на траву, девушка продолжила.
        - Давай забирайся в переноску, пойдем домой.
        Дэниел посмотрел на надгрызенный стебель, сглотнул слюну с кровью и побрел к переноске.
        «Догрызу в другой раз, - подумал Дэниел, забираясь в переноску. - Может, удастся ночью выбраться из дома. Тогда Джесси утром проснется, а возле подушки будет лежать прекрасный и душистый бутон. Главное, выбраться из дома, а там, ночь длинная, до рассвета времени много, со стеблем да управлюсь. Только вот шипы острые, - Дэниел потрогал языком нёбо и ощутил на языке капельки крови. - Ничего, говорят, кровопускание иногда и полезно».
        Как только кот оказался в переноске, Джессика подхватила ее с земли и направилась к дому. В прихожей девушка поставила переноску на ламинированный пол, выпустила кота, сама же бросила сумочку на комод, сняла курточку, повесила в шкаф и разулась, затем натянула на ноги тапочки и двинулась на кухню.
        Дэниел побежал следом, так как после затяжной прогулки был голоден.
        - Привет всем! - воскликнула Джессика, появившись в дверях кухни. - Что есть вкусненького для меня и… - взгляд ее упал на кота у ног, - … и моего голодного котика.
        На кухне кроме Джессики были Кэролайн, их с Джессикой мать Оливия и миссис Макфери. Кэролайн с матерью сидели за столом и пили чай с пирожными. Миссис Макфери наводила порядок на кухне, расставляла в только ей известном порядке тарелки и блюдца в кухонном шкафу, протирала стаканы и чашки, смахивала несуществующую пыль с полок.
        Джессика приблизилась к столу и села на свободный табурет. Дэниел остановился у своего пустого блюдца, опустился на лапы и замер в ожидании.
        - Привет, милая, - сказала миссис Нэвил и поставила чашку на блюдце. - Присоединяйся к нашему с Кэр позднему чаепитию. У нас тут много чего есть: шоколадное пирожное, клубничное, вишневое, яблочные пирожки и круасаны. - А нет, так миссис Макфери приготовила очень вкусное жаркое.
        - О! Нет… нет… нет, - Джессика впилась глазами в шоколадное пирожное.
        - Я очень люблю, как готовит миссис Макфери, но сегодня я предпочитаю пирожное, вот это, - Джессика протянула руку и схватила шоколадное пирожное.
        - Подожди хоть чай, - миссис Нэвил взглянула на миссис Макфери.
        - Потом, - сказала Джессика, откусывая кусочек пирожного. - Завтра.
        - Как хочешь, - миссис Нэвил подняла чашку и сделала глоток.
        - Как Бэки? - Кэролайн откусила кусочек вишневого пирожного и посмотрела на сестру.
        - Как обычно, - улыбнулась Джессика, вытирая салфеткой губы. - Замуж собирается.
        - Это в какой уже по счету раз? - спросила миссис Нэвил, стряхивая с халата крошки. - Пятый или десятый?
        Кэролайн прыснула, закашлялась и бросила пирожное на тарелку.
        - Кэр, все хорошо? - миссис Нэвил поднялась из-за стола и похлопала дочь по спине.
        - Уже нормально, - Кэролайн смахнула с глаз слезы и потянулась за чаем. - Мерси, мама. Твои хлопки оказались очень кстати.
        - Джесси, - вмешалась в разговор миссис Макфери. - Твой кот не хочет корм.
        Джессика повернула голову к миссис Макфери. Та стояла с полупустым пакетом корма в руках и смотрела на кота. Кот смотрел на корм в блюдце с таким печальным взглядом, при этом вздыхая так по-человечески, что видевшие все это, не удержались от смеха. Даже Джессика заулыбалась, встала со стула, открыла холодильник, достала открытую баночку куриного паштета, взяла ложку, блюдце и высыпала паштет в блюдце.
        - Он у нас не ест пищу простых котов, - заметила миссис Нэвил. - Но вот от паштета точно не откажется.
        - Разбаловала, - послышался голос Кэролайн. - Раньше, когда он у нас жил, за корм готов был руки лизать, а сейчас и за паштет не дождешься. Гордый стал.
        - Ничего не гордый, - Джессика вернула баночку с паштетом в холодильник и вернулась на стул. - Хотела бы я на тебя посмотреть, как бы ты ела корм, - Джессика улыбнулась и бросила взгляд на сестру.
        - Только после тебя, дорогуша, - отозвалась Кэролайн.
        - Так что там про Бэки, - миссис Нэвил допила чай, поставила чашку на блюдце и повернулась к миссис Макфери. - Миссис Макфери, заберите, пожалуйста.
        - Про Бэки? - Джессика доела пирожное, вытерла руки и губы салфеткой и потянулась за следующим пирожным. - Бэки, и вправду, замуж собирается. Ее Чарли сделал ей предложение.
        - Наконец-то, - миссис Нэвил запустила руки в волосы, пышные и длинные, и встряхнула их. В отличие от Кэролайн, которая была копией матери, Джессика взяла все лучшее как от матери, так и от отца, в частности волосы у нее были от матери, такие же роскошные и густые.
        - Я уж думала, он ей никогда не сделает предложение, - продолжила миссис Нэвил, разглядывая ногти. - А девушке-то не шестнадцать лет. Сколько Бэки? Двадцать четыре? - миссис Нэвил посмотрела на Джессику.
        - В этом году уже двадцать пять.
        - Тем более.
        - Миссис Нэвил, - миссис Макфери стояла на пороге кухни. - Если я больше не нужна, тогда я пойду.
        - Конечно, миссис Макфери. Сегодня вы нам больше не понадобитесь.
        - Тогда до свиданья. Завтра к семи подойду, - миссис Макфери развернулась и покинула кухню.
        - До свиданья, - миссис Нэвил растопырила пальцы и повернула ладонь наружной стороной от себя. - А что у тебя с Энтони? - вдруг спросила она.
        - Поссорились, - поспешила вставить Кэролайн.
        - А что я ничего об этом не знаю? - миссис Нэвил оторвала взгляд от пальцев и подняла свои карие глаза на Джессику. - Как давно и почему?
        - Неважно, - отмахнулась Джессика.
        - И что ты намерена делать дальше? - допытывалась миссис Нэвил.
        - Я еще думаю.
        - А я-то думала, почему это Энтони приехав пару дней назад, тут же уехал… Энтони хороший парень, - как бы между прочим заметила миссис Нэвил.
        - Красивый, богатый, с мозгами, - напомнила Кэролайн. - Да и любит тебя, - в голосе девушки послышались нотки ревности. - Все в одном. Полный комплект. Таких сейчас мало.
        - Я тоже об этом подумала, милая, - миссис Нэвил улыбнулась и посмотрела на младшую дочь. Та улыбнулась в ответ.
        Джессика перевела взгляд с матери на сестру, затем обратно.
        - И… - Джессика поискала глазами кота, - … эгоистичный и жестокий впридачу.
        Кота нигде не оказалось. Девушка глянула под стол и заметила кота, лежащего под ее табуретом. Кот, казалось, спал, глаза его были закрыты, дыхание было ровным, только нос изредка подрагивал, улавливая запахи кухни. Но Дэниел не спал, внимательно слушал разговор и в который раз думал о том, что порой жизнь может быть несправедливой, одним предоставляя все, у других же, забирая и то, что есть. О себе и собственной жизни Дэниел сейчас не думал. Думал он о тех миллионах, которые мечтают об одном, а получают совсем другое, о тех, кто верит в удачу или фатум, в счастливый случай или происки судьбы. Раньше он так же во все это верил и в этом он очень походил на отца, который многие годы отдал своему последнему рабочему месту в надежде, что когда-то его заметят и сделают партнером на фирме. Его заметили, оценили, но партнером не сделали и вряд ли когда сделают. Зачем, если человек удовлетворился тем, что имел. Впервые в жизни Дэниелу стало жалко отца. Он понял, что, возможно, неудовлетворенность работой, карьерой и сделала из отца того, кем он стал - жестоким человеком, человеком, чьи стремления остались
не больше чем стремлениями, мертвыми, раздавленными, как тот дождевой червяк под уверенной поступью бессердечного человека. Но что было самым ужасным, так это желание отца не замечать своего падения и дальше отстаивать свою ошибочную веру в стабильность, карьеру, его желание и дальше работать без душевного удовлетворения. Дэниел не хотел бы оказаться рядом с отцом в тот миг, когда тот поймет окончательно, что все, к чему он стремился в жизни, давно покрыто плесенью, стало иллюзией, миражом в пустыне.
        Дэниел свернулся клубком и зарылся головой в шерсть на теле.
        «Все миф, - подумал Дэниел, ощущая влагу на глазах. - Жизнь, стремления. Все - это иллюзия, одна большая иллюзия, готовая лопнуть, как мыльный пузырь, стоит только его коснуться. И живет только тот, кто это понимает».
        Слезы потекли ручьем по волосатой кошачьей морде. Дэниел сильнее прижался головой к телу, будто желая унять их, но слезы все текли и текли, видимо, живя собственной жизнью. Тогда Дэниел, чтобы отвлечься от грустных мыслей, вернулся к разговору Джессики с матерью, хотя и там для него было мало что приятного.
        - Я вам расскажу кое-что, что случилось очень давно. Как-то, год или что-то около того после нашей свадьбы с Джеком - я тогда была беременна тобой, Джесси - мы начали очень сильно ссориться. Не знаю, что послужило причиной, могу только догадываться. В то время бизнес отца только становился на ноги. Отцу нужны были деньги, но у нас их не было. Пришлось занимать. В общем, мы были по уши в долгах, кредиторы звонили нам и днем, и ночью. Отец крутился как белка в колесе, но денег все равно катастрофически не хватало. Отец нервничал, вскипал по любому поводу, а тут я еще со своей беременностью. Он просил не спешить, но я не хотела его слушать, давила на него. В итоге в это сложное для нас время я забеременела. Нам было очень тяжело. Мы были напряженны до предела, особенно Джек, но это было и понятно, бизнесу отец отдавался и душой, и телом, часто даже не ночевал дома, засиживался допоздна в офисе, там и засыпал, склонив голову на рабочий стол. Иногда мне казалось, что он специально не спешит домой, чтобы не слышать моего нытья. Мне хотелось внимания, а он всего себя отдавал бизнесу. Поэтому
неудивительно, что вскоре я возненавидела и его, и его бизнес. О том, что он старается ради меня и будущего ребенка, я не думала. Ссоры у нас стали часты, как туман над Лондоном. Говорят, ссоры только укрепляют отношения, но я с этим не согласна. Они, как тот червь, разъедают отношения изнутри, оставляя после себя только боль и ненависть… ненависть к человеку, которого любишь, - губы миссис Нэвил тронула печальная улыбка. Взгляд ее замер на золотом кольце на безымянном пальце правой руки. - Как-то мы очень сильно поссорились. Так сильно мы никогда прежде не ссорились. Ссора закончилась тем, что Джек меня ударил.
        При этих словах матери глаза Джессики округлились. Она посмотрела на мать с таким видом, будто та сказала самую большую чушь на свете. Кэролайн же, наоборот, восприняла сказанное матерью уж очень как-то спокойно.
        - Да, это правда, - сказала миссис Нэвил, заметив недоверчивый взгляд старшей дочери.
        - Никогда не могла подумать, что отец на такое способен, - прошептала Джессика, рассматривая узор на скатерти.
        - Мужик он и в Африке мужик, - брякнула Кэролайн, но, заметив суровый взгляд матери, съежилась и уставилась в пустую чашку под носом.
        - Но знаешь, Джесси, - продолжила миссис Нэвил, - тебе не стоит винить отца. Если кто-то и был тогда виноват в случившемся, то только я. Когда отец ударил меня, я заплакала. Как сейчас помню, упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Отец стоял какое-то время над рыдающей мной. Затем даже не вышел, а выбежал из квартиры. (Мы тогда снимали маленькую квартирку. Большего себе позволить просто не могли.) Как только Джек покинул квартиру, я подумала, что все кончено, и теперь мне одной растить ребенка. Я была жуткой эгоисткой. Мои интересы для меня были дороже всего. Мне тогда было трудно понять, возможно, из-за молодости - мне тогда было двадцать три, что есть интересы, которые намного важнее собственных. И это интересы семьи. Семья - это продолжение человека, а вернее двух человек. Если ты создаешь семью, тебе стоит хорошенько задуматься о приоритетах в твоей дальнейшей жизни. Но это не значит, что человек жертвует собой во имя семьи. Ничего подобного. Ведь, как я говорила, семья - это продолжение человека. Чем счастливее будешь ты, тем счастливее будет семья. Этого я тогда и не понимала. Ваш отец
трудился на благо семьи, я же сидела у него на шее и ныла впридачу. Слава Богу, все тогда обошлось, и Джек не бросил меня, хотя я была уверена, что бросит. И с тех пор он меня ни разу больше не ударил. Как он мне потом признался, когда он ушел из дома, то поехал прямо в офис, где всю ночь проплакал, обвиняя себя в жестокости. Сейчас я думаю, поняла бы я тот урок, который преподала мне жизнь, если бы Джек не ударил меня? Не знаю, но это уже не так важно. Главное, что все обернулось так, как обернулось. Ты говоришь, Энтони эгоистичный и жестокий. Мне он не кажется уж таким жестоким эгоистом, не больше чем другие люди, но, возможно, это из-за того, что я его еще плохо знаю. Но, может быть, и в его жизни произойдет событие после которого он забудет, что такое жестокость, а если она и будет проявляться, то только в бизнесе на переговорах с конкурентами, - миссис Нэвил улыбнулась. - И, конечно же, я не хотела бы чтобы он проявлял жестокость по отношению к моей дочери. Жестокость может быть оправданной в трудные времена, но в благоприятные - никогда. И все же Энтони мне кажется хорошим парнем. Думаю, все у
вас будет хорошо.
        - Не знаю, - только и сказала Джессика.
        - Ну, на сегодня хватит душещипательных историй из семейного архива. Я пойду в спальню, почитаю, пока Джека нет. Что-то он задерживается, - миссис Нэвил поднялась из-за стола и взглянула на часы на руке. - Без двадцати двенадцать. Раньше он так поздно никогда не возвращался. Что-то случилось, может, но тогда позвонил бы, предупредил.
        - А папа еще на работе? - как-то вяло пробормотала Джессика.
        - Где же ему быть, как не там.
        Дэниел поднял голову и прислушался. Откуда-то донеслась мелодия, тихая и приятная настолько, что Дэниел заслушался. Но вот мелодия стала громче, и ее услышали все, кто был на кухне.
        - Мам, это не твой мобильный? - спросила Кэролайн, повернув голову к матери.
        - Мой, - согласилась миссис Нэвил. - Джек, наверное, звонит. Пойду, посмотрю.
        Миссис Нэвил вышла из кухни.
        - Энтони не звонил? - поинтересовалась Кэролайн.
        - Да нет. Как-то странно даже, - отозвалась Джессика. - Сначала звонил, потом перестал.
        - Смотри, упустишь свое счастье, - хихикнула Кэролайн.
        - Свое счастье я никогда не упущу, так как оно всегда при мне.
        Дэниел поднялся на лапы и навострил уши. Смутное предчувствие чего-то неизбежного, словно смерть над умирающим человеком, нависло над ним. Дэниел повернул голову в одну сторону, затем в другую, пытаясь понять причину тревоги. Но все было напрасно, чувство было, понимания - нет. Дэниел приблизился к ноге Джессики и уткнулся в нее.
        Джессика опустила голову и улыбнулась.
        - Что, малыш, соскучился? Ну, иди ко мне на коле… - Джессика наклонилась, чтобы поднять кота, но не успела, как и не успела договорить. Звенящую тишину дома прорезал женский крик: «Джек!!!».
        - Мама! - в унисон воскликнули Джессика и Кэролайн, вскочили на ноги. Стулья с гулким стуком упали на пол, но девушки будто и не заметили этого. Все их внимание было приковано к плачу, звук которого последовал за криком. Одолеваемые плохим предчувствием Джессика и Кэролайн бросились в спальню родителей. Дэниел тенью понесся следом.



        Глава 26. Бутон розы

        Дэниел бегал в темноте по лестнице вверх-вниз, вверх-вниз. Дыхание сбилось, шерсть свалялась, но Дэниел как будто ничего этого не замечал. Все его мысли были где-то там, по дороге в Глазго, а точнее, по дороге к Королевской клинике Глазго. Именно туда отправились миссис Нэвил, Джессика и Кэролайн, когда узнали, что случилось с Джеком Нэвилом.
        Звонок, который привлек внимание миссис Нэвил, когда она разговаривала с детьми во время вечернего чаепития, был от помощницы ее мужа Софи. Слова, сказанные девушкой миссис Нэвил, и послужили причиной того крика, который услышали девочки, оставшись на кухне одни. По словам Софи мистер Нэвил потерял сознание прямо в своем офисе, когда разговаривал с ней. Девушка проверила пульс, но пульса не было, как и не было сердцебиения. Она тут же вызвала скорую, которая спустя четыре минуты была на месте. Что случилось потом, она не знает, так как ее попросили покинуть кабинет мистера Нэвила. Только спустя несколько минут Софи смогла увидеть мистера Нэвила в коридоре, когда того несли на носилках к машине скорой помощи. Едва скорая уехала, она сразу же позвонила миссис Нэвил, чтобы сообщить о постигшем ее горе.
        Все это миссис Нэвил рассказала дочерям, когда они все вместе собирались ехать в клинику. Но это было потом, а когда Дэниел влетел вслед за Джессикой и Кэролайн в спальню родителей девушек, то увидел миссис Нэвил лежащей на кровати. Лицо ее зарылось в подушку, руки скомкали одеяло, плечи сотрясали глухие рыдания. У Дэниела защемило сердце, когда он увидел слезы на глазах Джессики, возникшие, словно по мановению волшебной палочки, едва девушка увидела мать, убитую горем. Он только и мог, что в растерянности стоять на пороге комнаты и смотреть, как девушки подошли к матери и сели с ней рядом на кровать. Свет от ночника упал им на спины и заставил их склониться над матерью. От всего этого Дэниелу стало не по себе. Он вышел в коридор, сел на пол и уставился взглядом в дальний, охваченный полумраком конец коридора. Сидел он так долго, пока из спальни не вышла миссис Нэвил с дочерьми. Быстро собравшись, они уехали в ночь, оставив Дэниела одного. И теперь Дэниел, мотаясь вверх-вниз по лестнице, пытался таким образом унять в груди крепнущее чувство беспомощности, а еще хотя бы немного избавиться от той
боли, что пронзила его сердце при виде слез Джессики. Хотел бы он как-то ей помочь, только вот толку от его кошачьей помощи.
        Дэниел оставил лестницу в покое, спустился в кухню и приник к блюдцу с водой. Глаза его светились в темноте двумя маленькими точками, уши время от времени вздрагивали, пытаясь уловить хоть какие-то звуки в доме, но все было тихо, так тихо, что Дэниелу на миг показалось, что он на кладбище, где даже души умерших бояться потревожить своим присутствием царящее там безмолвие.
        Дэниел тряхнул головой, прогоняя наваждение. Недалеко от него тонкая полоска лунного света проникла в окно и замерцала ровным прямоугольником на паркетном полу. Дэниел приблизился к окну и запрокинул голову. Сквозь тонкую, изрезанную узорами тюль, огибая нависающие над окном рюши, его взгляд проник на улицу, скользнул вверх и задержался на выступающем из-за облака крае ночного светила. Дэниел непроизвольно подался назад, когда заметил, что Луна окрашена в красный цвет, будто кто облил ее человеческой кровью.
        Дэниел отвернулся от окна, запрыгнул на табурет и свернулся клубком.
        «Как там Джессика, - подумал Дэниел, разглядывая темноту. - Трудно ей. Отец для нее дороже собственной жизни. Не позавидуешь ей, если отец умрет. Бедняжка. Как же мне ее жалко», - тихий, настоящий человеческий вздох, словно шорох осенних листьев, всколыхнул тишину, прокатился по кухне и исчез, робко и незаметно, будто чувствуя неловкость за проявленную наглость по отношению к хозяйке этого места - тишине.
        Дэниел не знал, сколько сейчас времени, но чувствовал, что уже поздно. Может быть, час ночи, а может, и все три. Больше всего Дэниелу хотелось в эти минуты быть рядом с Джессикой, но он понимал, что помочь сейчас ничем не может, разве что выступить в качестве подушки, в которую можно уткнуться лицом, дабы мир не увидел твоих слез.
        Дэниелу ничего не оставалось, как закрыть глаза и попытаться заснуть. Толку от его бодрствования все равно никакого.


        Рассвет уже постучался в окна, когда Дэниел проснулся, разбуженный ворчанием двигателя машины. Он соскочил со стула и выскочил в коридор, едва не врезавшись в полураскрытую дверь кухни, остановился на пороге прихожей и замер в ожидании.
        Некоторое время спустя в замочной скважине клацнул ключ, входная дверь отворилась, и на пороге появилась Джессика, за ней в дом вошла Кэролайн. Миссис Нэвил видно не было. Джессика включила свет, плюхнулась на лавочку в прихожей и свесила голову. Минуту-другую, пока Кэролайн стягивала с себя куртку, Джессика сидела, не шевелясь, затем запустила ладони в волосы.
        - Как же я спать хочу, - прошептала Джессика, откинулась назад, уперлась головой о стену и уставилась глазами в потолок.
        «Ночь была бессонной», - подумал Дэниел, заметив темные круги под глазами у сестер. Вид у обоих был такой, словно они отработали смену на стройке.
        - А я как хочу-у-у, - протянула Кэролайн, сбросила с ног туфли и вышла из прихожей. - Буду спать целый день, а потом еще и ночь, и снова день, - послышался голос девушки из коридора. Вскоре ноги ее зашуршали по лестнице, хлопнула дверь, и тишина вернулась в дом.
        - Мне тоже пора в кровать, - вздохнула Джессика, стянула с ног туфли, затем сняла куртку и бросила на лавочку рядом с собой, оставшись в джинсах и тонком белом свитере.
        Джессика поднялась на ноги, выключила свет в прихожей и побрела к лестнице. Едва переставляя ноги, она поднялась по лестнице, прошаркала по коридору и вошла в свою комнату. Не включая свет, девушка добралась до кровати и подрубленным деревом рухнула, заставив кровать жалобно скрипнуть.
        Все это время Дэниел двигался следом за Джессикой. Как же он был рад ее видеть! Даже измученная, выжатая, словно лимон, с темными пятнами кругов под глазами, она казалась ему самым красивым существом на планете. Дэниел хотел, было, напомнить о себе тихим мяуканьем, но передумал, решив лишний раз не беспокоить девушку. Сейчас ей было не до него, но ничего, пройдет время, и она вспомнит о нем, а пока что он будет уважать ее желание, заберется под стол и будет смотреть, как она спит, боясь даже дышать, чтобы никоим образом не потревожить ее сон.
        Дэниел пересек комнату и забрался под стол.
        - Надо снять джинсы и кофту, - услышал Дэниел полусонный голос Джессики. Он посмотрел на девушку. Джессика приняла сидячее положение, стянула свитер и бросила его на стул, затем сняла джинсы и отправила их вслед за свитером. Но на этом Джессика не остановилась. За свитером и джинсами в полет отправился бюстгальтер. Оставшись в одних трусиках, Джессика забралась под одеяло. Вдруг она приподнялась на локте, одеяло сползло и оголило ее красивую грудь. Девушка пробежала взглядом по комнате.
        - Мью, ты здесь? - спросила Джессика, глядя в темноту.
        Дэниел не слышал. Его взгляд был прикован к девушке, гулял по тонкой шее, любовался прелестной девичьей грудью, ее плоским животиком. Как же он любил это тело! Красота тела Джессики восхищала его, сводила с ума, заставляла кровь быстрее бежать по венам, а мысли метаться по сознанию, словно в горячечном бреду. Дэниел смотрел на девушку, прекрасную и желанную в своей естественной нежности, трогательной беззащитности и чувствовал, как его любовь к ней становится крепче, расцветает удивительным цветком, цветком столь прекрасным, сколь и редким.
        «Что со мной? - Дэниел задрожал. - Что?!»
        Дэниела залихорадило, во рту пересохло. Он едва не терял сознание, испытывая странное, жгучее, обжигающее нутро чувство. Будто гигантское солнце взошло в груди. Дэниел открыл рот и жадно втянул воздух. Грудь заходила ходуном, кончики пальцев закололо, будто иголкой.
        - Мью, - донесся до сознания Дэниела голос Джессики. - Тебя здесь нет? Тогда буду спать одна.
        Джессика легла на кровать и завернулась в одеяло. Дэниел тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, сделал несколько неуверенных шагов на ватных лапах по направлению к кровати. Его принцесса зовет его. Он не может ее подвести.
        Дэниел побежал, запрыгнул на кровать и ткнулся головой в руку Джессики. Девушка открыла глаза, улыбнулась, протянула руки и взяла кота.
        - Иди ко мне, малыш, - Джессика приподнялась, засунула кота под одеяло и прижала к груди. - Какой ты горячий… не заболел ли? - девушка зевнула. - Надо поспать. Завтра, или это уже сегодня, только позже, когда проснусь, надо будет поехать к папе в клинику, - голос девушки дрогнул. - Его еле спасли, малыш. Еще чуть, и все было бы кончено. Не знаю, что бы я делала, если бы папа умер.
        Дэниел слушал Джессику, жался к ее обнаженному телу и чувствовал, что еще немного и сам умрет, только вот от переполнявшего его счастья. Раньше Джессика никогда не спала обнаженной или почти обнаженной, как сегодня, всегда одевала ночнушку или пижаму. Не удивительно, что Дэниел чувствовал себя странно, немножко растерянно, смущенно и при всем при этом радостно.
        Дэниел никогда прежде не касался обнаженного женского тела. Никогда не думал, что это так восхитительно, так пьянит, сводит с ума и заставляет чувствовать себя не в своей тарелке.
        Дэниел лежал, положив лапы на грудь Джессики. Под подушечками лап он чувствовал кожу девушки, белой, словно молоко, и нежной, словно лепесток розы, нежной настолько, что, казалось, проведи коготком и побежит кровь. Дэниел чувствовал, как бьется сердечко девушки, спокойно и равномерно. Дэниел настолько проникся своими ощущениями, что едва улавливал, что говорит Джессика. Но тут что-то упало ему на лапу. Дэниел поднял голову и увидел, как по щеке девушки скатилась слезинка, замерла на миг на подбородке и понеслась вниз.
        «Эгоист! - обозвал себя Дэниел. - Думаешь о себе, а о ней ты подумал? Кому нужны твои чувства, когда у Джесси слезы на глазах?»
        Дэниел запрокинул голову и посмотрел на Джессику.
        - Врачи говорят, что у папы был сердечный приступ, - Джессика вытерла слезы. - Но худшее, говорят, уже позади. Я так боялась за папу. Мама осталась с ним, а мы с Кэролайн вернулись домой. Отдохну немного, а потом поеду назад в клинику. Надо поспать, хотя бы чуть-чуть, - девушка замолчала и закрыла глаза. Минуту спустя тихое, ровное дыхание девушки подсказало Дэниелу, что его принцесса отправилась в сказочную страну снов.
        Дэниел опустил голову. Взгляд побежал по белоснежной девичьей шее. Как бы ему хотелось хоть как-то помочь девушке, но что он мог сделать? Что мог сделать маленький комок шерсти? Разве что быть рядом в трудную минуту. На большее он вряд ли был способен. Но Дэниел хотел большего: обнять, прижать к груди, сказать слова нежности и поддержки. Ах, как же ему хотелось прижать к груди Джессику! Наклониться к ее маленькому ушку и прошептать слова любви, сказать, что он любит ее и готов все сделать для нее, лишь бы на ее глазах больше никогда не было слез. Но Дэниел не мог этого сделать, сделать такую малость. Внезапно Дэниел почувствовал ненависть к кошачьему телу, в которое был заключен словно джин в бутылку. Это оно во всем виновато! Будь у него его родное человеческое тело, тогда бы он смог и обнять девушку, и прижать к груди, и даже прижаться губами к ее прекрасным волосам, сказать слова поддержки, в общем, мог бы хоть что-то для нее сделать. Но из-за того, что он лишен своего тела, его возможности ограничены, он бессилен, как муравей перед слоном.
        Дэниел, стараясь не разбудить Джессику, выбрался из-под одеяла и спрыгнул на пол.
        «Я должен вернуть себе свое тело, - подумал Дэниел, наяривая круги по комнате. - Если я хочу иметь хоть малейший шанс быть с Джессикой, я должен вернуть себе человеческое тело. Не меньше! Иначе я просто сойду с ума. Моя любовь меня же и убьет. Быть рядом с Джесси в кошачьем теле невыносимо. Меня бросает то в жар, то в холод. Я хочу ее поцеловать, обнять, разговаривать с ней, но вместо всего этого счастья я могу только смотреть на нее. Нет, я должен что-то сделать! Только вот что? Как мне вернуть тело? КАК?!» - Дэниел плюхнулся на ковер.
        Какое-то время он лежал, вдыхал сладкий аромат цветов и слушал, как за окном просыпается город. Солнце выглянуло из-за горизонта, на миг замерло, будто размышляя, а не поспать ли еще, затем скользнуло вверх и понеслось навстречу новому дню. Утреннюю рань прорезало сердитое ворчание машины. Залаял Биг. Заливистый лай понесся вдогонку машине с такой яростью, будто собака решила выбранить владельца машины за то, что он осмелился потревожить сон ее хозяев.
        Скрипнула кровать. Джессика перевернулась на один бок, затем на другой, легла на спину. По комнате прокатился тихий вздох.
        Дэниел открыл глаза, поднялся и запрыгнул на кровать, проверяя, не разбудили ли звуки улицы Джессику. Волновался он зря, девушка спала, сон ее был столь глубок, сколь и тревожен. Рот девушки был приоткрыт, губы подрагивали, глазные яблоки двигались под веками. Джессика то и дело беспокойно ворочалась, переживая во сне какие-то события.
        Дэниел долго смотрел на Джессику, испытывая волнение в груди от того, что даже во сне его принцесса не может обрести спокойствие. Наконец он приблизился к девушке и прижался губами к ее руке, будто хотел таким способом вернуть мятежной душе Джессики покой. Но вряд ли сейчас что-то могло успокоить девушку. В жизнь Джессики проникла тревога, овладела ее реальным миром, а теперь проникла и в мир ее снов.
        Дэниел отстранил голову от руки девушки и устремил взгляд на ее лицо, на такое милое, нежное и… беспокойное.
        «Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, принцесса. Хочу, чтобы на твоем лице никогда не было слез, разве что слез счастья. Если бы я мог, то вылечил бы твоего отца, но я не волшебник, и у меня нет волшебной палочки, чтобы сделать это. Единственное, что я могу, так это радовать тебя своим присутствием. Надеюсь, у меня это получится делать еще очень долго, хоть мне и больно от того, что я могу быть рядом с тобой в кошачьем теле, а не человеческом… Знаешь, Джесси, меня пугает одна вещь. Если я каким-то чудом верну себе человеческое тело, где гарантия, что мы будем вместе? Где гарантия, что ты даже посмотришь на меня, не говоря уже про что-то большее? Так не лучше ли быть рядом с тобой в кошачьем теле? Так мы никогда с тобой не расстанемся. Говорят, синица в руках лучше, чем журавль в небе, но если это так, тогда почему мне так плохо? Почему я страдаю вместо того чтобы радоваться? Может, люди заблуждаются? Может, стоит гоняться за журавлем, пока существует хотя бы малейшая возможность его поймать? А если даже нет такой возможности, так, может, стоит ее выдумать? Ты - моя мечта, принцесса. Ты - мой
журавль. Мне хорошо с тобой сейчас, принцесса, хоть порою бывает и больно, особенно, когда понимаю, что хочу сделать для тебя больше, а не могу. Хочу любить, обнимать, целовать, заботиться о тебе, а могу лишь касаться тебя или смотреть на тебя. Я не знаю, как мне вернуть свое тело, но я должен как-то это сделать, ведь ты - моя мечта, мой любимый журавль. Чтобы поймать тебя, я обязан стать человеком, иначе я предам свою мечту, предам свою любовь. А я не хочу этого, я так долго не выдержу. Смотреть и не иметь, это выше моих сил. Я не могу и не хочу быть просто любимым котом. Я хочу быть твоим любимым парнем. Я понимаю, что шансов у меня один на миллион, но я хотя бы попытаюсь. Ведь я не могу предать свою мечту, - глаза Дэниела увлажнились. - Говорят, что слезы на глазах мужчины признак слабости. Но, может, люди заблуждаются? Может, слезы это не показатель слабости мужчины? Может, они всего лишь говорят о том, что у мужчины есть сердце, любящее сердце? Да, точно, - Дэниел улыбнулся сквозь слезы. - Да, у меня есть сердце, и оно хочет плакать, хочет любить, а если так, пусть так и будет. Плевать, что
подумают другие. У меня есть сердце, живое сердце. Хочет - пусть плачет, хочет - пусть радуется. Оно же живое, а живому свойственно жить, а значит, плакать или радоваться, страдать или смеяться. Это и есть настоящая жизнь, наполненная чувствами и эмоциями, наполненная самой жизнью…»
        Скрипнула дверь. Дэниел бросил взгляд на дверь, ведущую в комнату, но та была закрыта. Тогда он перевел взгляд на балконную дверь. Та оказалась приоткрыта. Штора колыхалась, будто кто невидимый дергал за подол. Сначала Дэниел удивился, так как Джессика, как правило, на ночь закрывала балконную дверь, чтобы ночной холод не пробрался в комнату. Дэниел быстро понял, в чем дело. На ночь дверь-то закрывается, но днем часто открыта. Джессика почти всю ночь отсутствовала, а когда приехала - сразу в кровать. Бедняжка спать хотела так сильно, что даже забыла закрыть балконную дверь.
        Дэниелу пришла в голову отличная идея. Он вспомнил о бутоне розы, который пытался отделить от стебля прошлым днем. Сейчас у него появилась прекрасная возможность довести начатое до конца, возможно, тем самым он сможет хоть немножко сделать Джессику счастливее.
        Дэниел соскочил на пол и побежал на балкон. Выскочив на балкон, Дэниел остановился и потянул носом воздух. Наполненный цветочным утром воздух защекотал кошачьи ноздри, заставив улыбку появиться на морде кота. Несколько минут Дэниел стоял на балконе, тянул носом воздух, слушал, как воркуют голуби на крыше да воробьи кричат, смотрел как солнце, словно заправский скалолаз, карабкается по небосклону.
        Дэниел протиснулся сквозь железные прутья балконного ограждения и выглянул наружу. До земли было метра четыре, а то и все пять. Дэниел знал, что коты могут прыгнуть и с большей высоты, только вот он был котом наполовину. Дэниел засомневался, не глупо ли прыгать с такой высоты? Так и сломать себе можно что-то, а то и совсем убиться, да и грудная клетка у него не так давно пострадала. Не сделает ли он этим безрассудным прыжком себе хуже?
        Дэниел осмотрелся в поисках чего-то, что могло помочь ему спуститься без самоубийства. Но вокруг не было ничего, что могло бы ему облегчить его участь. Перед домом не росли деревья. Не было с этой стороны дома и никаких пристроек.
        «Или прыгай, или возвращайся в комнату», - сказал себе Дэниел. Обернувшись, он посмотрел сквозь дверной проем, туда, где спала Джессика.
        «Нет. Я должен прыгать. Я должен сделать хоть что-то, чтобы увидеть улыбку на лице принцессы, - Дэниел отвернулся от проема и впился взглядом в лужайку под балконом. - Главное, не бояться. Да и не так уж тут далеко до земли», - старался себя взбодрить Дэниел, но страх как репейник, если прицепится, уже не отцепишь. Дэниел снова окинул взглядом окрестности в поисках другого пути и снова безрезультатно.
        «Эй, трус! - Дэниел попытался разозлиться. Раньше злость ему часто помогала. - Или ты прыгаешь и получаешь то, что хочешь, или возвращаешься в комнату ни с чем, прячешься под столом и боишься посмотреть в глаза Джессике. Неужели ты думаешь, что она хотела бы встречаться с трусом? Кто-кто, а вот трус ей точно не нужен. Она - принцесса, а каждая принцесса мечтает о герое. ГЕ-РО-Е. А ты ТРУ-СИ-ШКА. Не быть тебе с Джессикой. Ты самый настоящий труси… Нет! Я не трус!» - Дэниел и впрямь разозлился. Когти вонзились в деревянный пол. Лапы поджались, готовясь к прыжку. Хвост взвился вверх, рубанул вниз, метнулся в сторону. «Пошло все к черту!!!» - заорал голос внутри черепной коробки Дэниела. Лапы бросили кошачьей тело вперед и вниз. Земля понеслась навстречу с невероятной скоростью. Все вокруг стало одним целым, одним большим размытым целым. Ветер засвистел в ушах. Дэниел вытянул передние лапы вперед навстречу земле, как это делают настоящие коты, когда прыгают с высоты. Тело вытянулось, хвост выпрямился. Уже у самой земли Дэниел расставил лапы в стороны, будто белка-летяга, и мягко коснулся травы.
        - А ты боялся, - Дэниел почувствовал легкую дрожь в лапах после приземления, но и только. Ни повреждений, ни переломов, лишь волна глубокого удовлетворения внутри.
        Бросив взгляд по сторонам, Дэниел побежал в сторону гаража. У знакомого куста он остановился. Бутон все так же свисал к земле, как и раньше. На стебле были заметны следы от кошачьих зубов. Дэниел приблизил морду к стеблю, зачем-то его понюхал и вонзил зубы. Шипы снова напомнили о себе. Тогда Дэниел решил сначала избавиться от шипов, а потом вернуться к стеблю. Так и сделал. Быстро сгрыз шипы и несколько минут спустя пышная, словно свадебный торт, и белая, как северное сияние, головка бутона с остатками стебелька мягко шлепнулась на траву. Дэниел подхватил зубами бутон за стебель, повернулся к дому и замер. А как, собственно, он решил вернуться в дом? Запрыгнуть на балкон у него и во сне не получится. Оставалась входная дверь, но она заперта.
        Дэниел сел на лапы, так и не выпустив изо рта стебель. Взгляд его впился в дверь, ведущую в дом. Что же делать? Дэниел повертел головой в поисках решения. Взгляд Дэниела зацепился за прутья ограды, полетел дальше и уперся в человека, двигавшегося по тротуару вдоль ограды к воротам поместья. Луч надежды яркой бабочкой влетел в сознание Дэниела и наполнил сердце радостью.
        Человеком, который двигался к воротам поместья Нэвилов, была миссис Макфери. Как обычно к семи часам утра она приходила к Нэвилам и принималась за работу по дому - готовку, уборку, стирку и многие другие вещи, которыми не желало себя утруждать семейство Нэвилов. Миссис Макфери пользовалась полным доверием Нэвилов, поэтому у нее даже был собственный ключ, которым она открывала калитку у ворот поместья. Оттого-то Дэниел и обрадовался, когда увидел женщину, шагающую в сером пальто к калитке.
        Клацнул ключ в замке калитки, и мгновение спустя миссис Макфери уже была на территории поместья. Биг вылетел из конуры и залаял, но, увидев знакомое лицо, вильнул хвостом, гавкнул, будто приветствие сказал, и вернулся назад в конуру.
        Дэниел припал к земле, чтобы миссис Макфери его не заметила. Дэниелу как-то не хотелось, чтобы миссис Макфери увидела его с цветком в зубах. Вряд ли бы она его поняла.
        Миссис Макфери прошла по дорожке между лужайками и поднялась на крыльцо дома. Дэниел кинулся за ней, спрятался за кустом у крыльца и замер в ожидании. Когда же миссис Макфери открыла дверь и ступила на порог дома, Дэниел выскочил из-за куста, преодолел отделявшее его от дома расстояние за считанные секунды и влетел на крыльцо, юркнул в дверной проем и, незамеченный, с бутоном розы в зубах, устремился к лестнице, ведущей на второй этаж.



        Глава 27. Лепестки

        Несколько часов спустя Дэниел сидел на стуле и смотрел на кровать, туда, где все еще спала Джессика, туда, где возле подушки лежала головка белой розы. Джессика спала, поджав ноги и повернувшись лицом к стене. Дэниел смотрел на бутон, когда заметил, как Джессика шевельнулась, перевернулась на другой бок и зевнула.
        Дэниел замер. А что если Джессика опять испугается? Может, не стоило класть бутон так близко? Не лучше ли было положить его на столе, где уже стояли две вазы с цветами? Тогда бы Джессика точно не испугалась бы. Но тогда Джессика не только бы не испугалась, но даже и не удивилась бы подарку, а без удивления не будет радости или… или страха.
        Тем не менее, отступать было поздно. Джессика еще раз зевнула, открыла глаза и… увидела прямо перед своим лицом белый, как облако, и нежный, как женская кожа, бутон розы.
        «Только не бойся, Джесси. Только не бойся», - повторял про себя Дэниел, не смея отвести взгляда от того, что происходило перед его кошачьими глазами.
        Джессика закрыла глаза. Секунд тридцать полежала с закрытыми глазами, затем открыла их, протянула руку и коснулась стебля, провела по нему пальцем и взяла в руки. На удивленном лице девушки появилась улыбка.
        Дэниел вздохнул с облегчением. Джессика не испугалась, может, чуть-чуть, но не показала этого. Дэниел улыбался, наблюдая за тем, как Джессика поднесла бутон к носу и понюхала, снова и снова, зарылась носом в лепестки и замерла, наслаждаясь ароматом. Улыбка девушки стала шире, словно солнце озарило землю после многих лет ночи. Девушка отняла руку с цветком от носа и приподнялась на локте. Одеяло упало на кровать, оголив грудь. Темные волосы рассыпались по спине, плечам.
        «Какая она красивая, - в который раз подумал Дэниел, наблюдая за Джессикой с бутоном белой розы в руке. - Словно весна пришла после долгой зимы, словно радуга озарила небо после затяжного ливня».
        Джессика посмотрела по сторонам и заметила кота на стуле. Улыбка девушки стала шире.
        - Привет, Мью. Ты не знаешь, откуда появился этот прекрасный цветок? - Джессика откинула одеяло в сторону и свесила ноги на пол. - Это тоже весточка от таинственного Дэниела?
        - Да, - сказал Дэниел, и комнату потревожило кошачье мяуканье. Джессика рассмеялась и поднесла бутон к носу. Ноздри затрепетали, будто паруса на ветру, когда она потянула носом воздух. Джессика положила бутон на кровать, поднялась на ноги и потянулась, затем стянула со спинки стула, стоявшего у стола, халат, набросила на плечи и направилась к выходу из комнаты. У дверей она остановилась, взяла кота на руки, поцеловала в нос и рассмеялась. Вернув кота на стул, девушка покинула комнату.
        Дэниел был счастлив. Джессика не испугалась, наоборот, ему даже удалось сделать ее чуточку счастливее. От осознания этого кошачье сердечко Дэниела запело, будто жаворонок в чистом поле поутру.
        Дэниел бросил взгляд на белый бутон на кровати, спрыгнул со стула и побежал за Джессикой.


        Дэниел сидел под столом на кухне и слушал, как журчит вода в раковине. Джессика сидела на табурете и вяло размешивала сахар в чашке с чаем. Кроме Джессики на кухне также была миссис Макфери.
        - Как мне жалко мистера Нэвила, - сказала миссис Макфери, повернувшись к раковине, чтобы намочить тряпку. - Сколько раз я его просила, ну нельзя столько работать. Добром это не кончится. И вот тебе, инфаркт. Ай-яй-яй, горе-то какое.
        - Врачи говорят, что самое страшное позади, - сделала попытку защитить отца Джессика.
        - Врачи многое говорят, - миссис Макфери махнула рукой с только что намоченной тряпкой, тут же капли воды понеслись к Джессике, упали на лицо, халат, заставив Джессику поморщиться. Но миссис Макфери этого, казалось, не заметила, наклонилась над столом и принялась в который раз наводить на нем чистоту. - Это же не простуда какая. День-два и следа нет. Это инфаркт. ИНФАРКТ!!! Это след на всю жизнь. Надо же было такому случиться. Горе-то, горе. А все работа, с раннего утра до поздней ночи. Это же никакое сердце не выдержит. Бог и тот на седьмой день отдых себе взял, а твой отец, как медведь на велосипеде, все крутит и крутит педали, не переставая. Вот и докрутился… А сколько же говорила, сколько просила. И ради чего? Ради денег? Да пусть они синим пламенем горят. Не стоят они того, чтобы за них здоровьем расплачиваться.
        - Может, и не стоят, - Джессика вздохнула, хлебнула из чашки и отломала кусочек творожного пирога. - Но без них тоже ведь нельзя, миссис Макфери. Жить на что-то да надо.
        - Конечно надо, и кушать купить, и одежку какую купить, и в кино когда сходить, - все надо. И этого я не отрицаю. Но отдыхать от работы надо еще больше. Ведь как отдохнешь, так потом и поработаешь. А если все без отдыху работать, то какой же это организм выдержит, железный разве что.
        - Вы правы, миссис Макфери. Отдыхать надо, но отец никогда не любил отдыхать, даже в гольф поехать поиграть часто для него непосильный труд. С детства как привык трудиться, так всю жизнь и трудится. Он не может, чтобы ничего не делать. Такой вот он человек.
        - И я такая, - миссис Макфери кивнула и присела на стул. - Не могу без работы. Чем-то обязательно надо занять руки. Но даже я поработаю чуть, выйду в сад и посижу на солнышке, полюбуюсь цветами, жучком каким. Так и отдыхаю. Отдохну и снова за работу. После такого отдыха и работа веселей делается. Что ни говори, а мистер Нэвил сам виноват в том, что произошло. Теперь-то его врачи к работе долго не подпустят. Может, оно и лучше. Наконец-то твой отец сможет отдохнуть.
        - Вряд ли, - Джессика улыбнулась. - Я хорошо знаю папу. Чуть поправится, опять за работу возьмется. Никакие врачи его не удержат.
        - Тогда опять свалится, только вот поднимется ли? Еще тот вопрос. У мужа одной моей подруги тоже инфаркт случился. И что думаешь, умер бедняга. И второго раза не понадобилось. Мистеру Нэвилу еще очень повезло. Пусть только появится дома, я ему все выскажу. Захочет, пусть уволит после этого, но молчать я не буду.
        Джессика улыбнулась, запрокинула ногу на ногу и отпила из чашки.
        - Если он не хочет о себе подумать, то пусть бы о вас подумал. Или думает, что деньги смогут его заменить? Ох, пусть только появится. Все скажу. Так ему можешь и передать, когда увидишь.
        - Сегодня же и передам, миссис Макфери.
        - Передай, передай, Джесси… Ты когда будешь ехать к мистеру Нэвилу?
        - Ближе к вечеру, миссис Макфери.
        - Очень хорошо. Значит, успею приготовить покушать. Отвезешь, и мама пусть покушает свежего, и отец. Мистеру Нэвилу сейчас надо хорошо кушать, надо силы восстанавливать.
        - А в клинике хорошо кормят, миссис Макфери.
        - Вот пускай тот, кто кормит, той кормежкой сам питается. Одни концентраты, а твоему отцу нужна хорошая еда, домашняя.
        - Хорошо, миссис Макфери. Как скажете, - Джессика улыбнулась, допила чай и поднялась из-за стола. - Пойду, в ванную схожу.
        - Сходи, сходи, а я пока кушать приготовлю. А Кэролайн где? Спит еще?
        - Наверное, спит, - ответила Джессика, направляясь к выходу из кухни.
        - Долго спит. Уже третий час, спустилась бы, хотя бы чаю попила.
        - Успеет еще, - донеслось из коридора. - День большой.
        Миссис Макфери только покачала головой, развернулась к плите и принялась за готовку.
        Дэниел какое-то время лежал под столом, затем поднялся и двинулся в комнату Джессики. Уже у входа в комнату он услышал мелодию мобильного звонка. Джессики в комнате не было, и никто не мог ответить на звонок. Ведомый любопытством, Дэниел запрыгнул на стул, со стула на стол, где лежал мобильный Джессики и посмотрел на экран телефона. Звонила миссис Нэвил. Удовлетворив любопытство, Дэниел спрыгнул со стола и запрыгнул на кровать, где лег и стал ждать возвращения Джессики из ванной комнаты.
        Прошло немного времени, и Джессика вернулась из ванной, размотала полотенце на голове, наклонилась и тряхнула головой, заставив волосы устремиться к полу, затем провела ладонями по волосам, разогнулась и сбросила халат, оставшись в одном нижнем белье.
        Снова зазвонил мобильный. Джессика приблизилась к столу и глянула на экран мобильного, затем взяла в руки и поднесла к уху.
        - Да, мам… Я была в ванной… Спит, наверное… Хорошо, я приеду одна… Хорошо, захвачу. Что-то еще взять?.. Увидимся, - Джессика положила мобильный на стол, затем натянула джинсы, после чего открыла одежный шкаф и начала там рыться. Достав голубой свитерок, она повертела его в руках, будто что-то обдумывая, надела его и закрыла дверь шкафа.
        - Джесс, - донеслось из коридора. Секунду спустя дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Кэролайн в ночнушке.
        - Привет, Джесс. Ты уже не спишь?
        - Нет, заходи Кэр. Я давно встала и уже успела даже чай попить.
        - А что это у тебя? - Кэролайн наклонилась и подняла с кровати белый бутон розы, который все так же лежал на кровати рядом с подушкой, там, где его и оставила Джессика.
        Кэролайн поднесла бутон к носу, понюхала, скривилась и принялась вертеть бутон в руке.
        - Ты сегодня собираешься к папе в клинику? - Кэролайн снова поднесла бутон к носу и снова скривилась.
        - Да, часиков в пять поеду. Ты тоже хочешь? - Джессика села на кровать, положила руку на спину кота и посмотрела на сестру.
        - Нет, не сегодня, - Кэролайн мотнула головой. - Я еще не отошла от бессонной ночи. Даже не выспалась, - будто в подтверждение своих слов Кэролайн поднесла руку ко рту и зевнула.
        - Хорошо, можешь спать дальше, к тому же мама просила тебя остаться дома. Кто-то из ее подруг собирался приехать ближе к вечеру.
        - Отлично. Если честно, я не сильно горю желанием сегодня ехать куда-то, - произнесла Кэролайн, вертя бутон за стебель. - Какой-то он совсем не пахучий, - Кэролайн сунула нос в бутон. - Выдохся, выкинуть надо. Толку все равно от него уже никакого.
        - Нет, не надо ничего выкидывать, - Джессика встрепенулась, поднялась с кровати и подошла к сестре. - Отдай мне.
        - Не отдам, - Кэролайн спрятала руку с бутоном за спину.
        - Говорю, отдай, - Джессика нахмурилась и попыталась забрать бутон у сестры.
        - Сначала скажи, где ты его взяла?
        - Это подарок.
        - Чей? - допытывалась Кэролайн.
        - Не твое дело, - сказала Джессика и снова попыталась забрать бутон у сестры.
        - Тогда я тебе его точно не отдам, - Кэролайн развернулась и выбежала из комнаты.
        - Кэр! - крикнула Джессика и побежала за сестрой.
        Дэниел спрыгнул с кровати и бросился следом. То, что Кэролайн забрала себе его подарок Джессике, его, конечно же, не устраивало.
        Кэролайн побежала прямо к себе в комнату и закрыла дверь. Джессика остановилась под дверью и прислушалась. Сзади подошел Дэниел.
        - Кэр, пожалуйста, отдай цветок, - сказала Джессика, постучав в дверь.
        - Сначала скажи, где ты его взяла, - донеслось из-за двери. - Ой, с него лепестки сыплются.
        - Кэр, не смей! - воскликнула Джессика и ударила ногой в дверь. - Я прибью тебя, если ты оторвешь хотя бы еще один лепесток.
        - Я еще ничего не рвала, - сказала Кэролайн. - Но ты мне подкинула хорошую идею… Любит, не любит, любит, не любит…
        - Кэр! - дверь вздрогнула от удара ногой. - Отдай немедленно.
        - Нет! - отрезала Кэролайн. - Пока не скажешь, где взяла, назад не получишь.
        - Кэр, я не знаю, откуда он взялся, - взмолилась Джессика, уперлась лбом в деревянную дверь и застыла. - Я проснулась, а бутон уже лежал возле подушки. Кэр, отдай, пожалуйста.
        - Может, опять тот Дэниел постарался? - из-за двери донеслось хихиканье.
        - А как по мне, ты сама выдумала этого Дэниела, чтобы насолить Энтони.
        - Кэр, ничего я не выдумала, - голос Джессики задрожал. - Отдай, пожалуйста.
        Дэниел стоял за спиной Джессики и чувствовал, как в груди поднимается волна негодования. Он должен что-то сделать. Только вот что? Дэниел подумал, что для начала неплохо было бы пробраться в комнату Кэролайн. Оставалось придумать, как это сделать. Ответ пришел сразу, едва Дэниел понял, что через дверь попасть невозможно. А если попасть в комнату через дверь нельзя, тогда оставался балкон.
        Дэниел бросился к лестнице, но на полпути остановился, поняв, что выбраться из дома через дверь у него не получится. Дэниел побежал назад, вернулся в комнату Джессики, оттуда на балкон, протиснулся сквозь прутья балконного ограждения, на миг закрыл глаза, собираясь с духом, открыл глаза и прыгнул.
        Несколько мгновений спустя Дэниел уже бежал к противоположной стороне дома. Обежав дом, Дэниел остановился под балконом комнаты Кэролайн и запрокинул голову. Нет, без крыльев забраться туда невозможно. Дэниел осмотрелся. Метрах в трех от дома стоял сарай, в котором хранился садовый и другой инструментарий. Крыша сарая находилась немногим выше уровня балкона. Если взобраться на крышу, то можно было бы с нее перепрыгнуть на балкон, если повезет, конечно, если же не повезет, тогда кота придется сдирать с кирпичной стены дома, или даже, при меньшем уровне везения, придется вынимать из кошачьего тела, мертвого тела разбитые осколки стекла, бывшего ранее окном в спальне родителей Джессики и Кэролайн.
        Дэниел мысленно отмахнулся от суливших неприятности перспектив. Сначала как-то надо взобраться на крышу сарая, а там видно будет. Дэниел побежал вдоль задней стены сарая, выглянул из-за угла и замер. Метрах в пяти от сарая находилась еще одна пристройка, а возле нее конура Бига. Сам Биг высунул голову и передние лапы из конуры и спал. Попасть в зубы Бигу Дэниелу нисколечки не хотелось. От этого дойча стоило держаться как можно дальше, особенно представителям кошачьих.
        Дэниел собрался, было, искать новый путь на балкон комнаты Кэролайн, когда взгляд его упал на стремянку, верхний конец которой уносился вверх, к закрытой дверце чердака сарая.
        «Взобраться по стремянке труда не составит, - подумал Дэниел, рассматривая крышу сарая. - По карнизу можно добраться до края крыши, а оттуда и на саму крышу. Так и сделаю».
        Не отрывая взгляда от спавшего Бига, Дэниел направился к стремянке. Дэниел преодолел уже половину пути до цели, когда глаза Бига открылись и уставились на кота. Дэниел остановился. В сознание проник страх и начал плести свои темные делишки. Секунду-вторую собака и кот смотрели в глаза друг другу. Но когда Биг начал подниматься, а из его пасти понесся заливистый лай, Дэниел понял, что пора рвать когти. Кошачье тело метнулось к стремянке, Биг бросился вдогонку, ни на секунду не прекращая лаять. Дэниел молнией взлетел вверх по стремянке и замер на вершине, надеясь, что веревка оборвет Бига раньше, чем он доберется до кота.
        Дэниел бросил взгляд вниз. Биг стоял на земле, положив передние лапы на стремянку, и лаял, буравя кота злым взглядом. Стремянка зашаталась, когда Биг опустил лапы на землю и снова поставил их на стремянку. Дэниелу ничего не оставалось, как перебраться на тонкий деревянный карниз. Не спеша и стараясь не смотреть вниз, Дэниел двинулся по карнизу. Добравшись до его конца, он запрыгнул на крышу, высунул когти, чтобы не соскользнуть с черепицы, и принялся карабкаться вверх по скату. Снизу несся собачий лай.
        Вскарабкавшись на конек, Дэниел на минуту задержался, чтобы передохнуть. Мышцы ныли, в груди что-то кололо. Но поворачивать назад было нельзя.
        Отдохнув, Дэниел пробежался по коньку крыши и остановился напротив дома. Взгляд его заскользил вниз, туда, где в трех метрах от него находился балкон комнаты Кэролайн. Дэниелу стало страшно. Снизу это расстояние казалось не таким большим как сверху. Дэниелу бы крылья, тогда все было бы намного проще, но рожденный ползать летать не может. Дэниелу оставалось лишь сожалеть о том, что у него кошачье тело, а не тело, например, ястреба.
        Дэниел снова бросил взгляд на балкон напротив. Маленький, точь в точь как тот, что в комнате Джессики. Если неправильно рассчитать прыжок, можно врезаться даже не в стену дома, а в окно комнаты Кэролайн.
        Дэниел замер на краю конька кровли и окинул взглядом окрестности. Подул легкий ветерок и заставил Дэниела вонзить когти в дерево конька.
        «Может, это того не стоит? - Дэниел посмотрел на двух воробьев, прыгающих по лужайке перед домом. - Жизнь-то дороже. Дороже чего? Любви?»
        Дэниел набрал полную грудь воздуха, чистого и свежего, приправленного теплом солнечных лучей, и медленно выдохнул, прислушался, лай Бига смолк, и ветра как будто уже нет.
        «Любовь и есть жизнь, а жизнь и есть любовь, - Дэниел присел, готовясь совершить прыжок всей своей жизни. Взгляд его устремился к балкону. - Чего стоит жизнь без любви и чего стоит любовь без жизни? Ничего… Пора. Раньше прыгнешь, раньше разобьешся или испытаешь гордость за себя».
        Дэниел собрался прыгать, но, пораженный мыслью, остановился. А если балконная дверь закрыта, то зачем вообще прыгать? Дэниел впился взглядом в балконную дверь, пытаясь понять, закрыта она или открыта.
        «Похоже все же закрыта, - Дэниел прищурил глаза, расслабляя напряженные мышцы лап. - Отбой».
        Подул ветер. Штора в комнате Кэролайн колыхнулась.
        «Нет, открыта, - колыхание шторы не ускользнуло от взгляда Дэниела. - Только слегка прикрыта. Что ж, тогда вперед, и да пребудет со мной великая сила», - Дэниел осклабился, вспомнив слова из эпопеи «Звездные войны».
        Взгляд Дэниела устремился к небу, слегка припорошенному большими снежинками-облачками. Уши уловили пение неизвестной птицы, рычание двигателя машины вдалеке. Где-то играла музыка, и слышались голоса.
        «Мир прекрасен, - подумал Дэниел. - Но прыгать все равно надо».
        Дэниел подобрался, как обычно закрыл глаза, открыл, затаил дыхание и прыгнул. То ли прыжок вышел слабый, то ли вновь поднявшийся ветерок помешал, но передние лапы Дэниела коснулись не деревянного пола балкона, а металлического ограждения, опоясывающего балкончик. Испугавшись, что упадет на землю, Дэниел рванул тело вперед, оттолкнулся передними лапами, попытался оттолкнуться и задними, но получилось как-то неловко, лапы запутались, и все же кошачье тело перелетело балконное ограждение. Дэниел с ужасом осознал, что падает головой на пол. За какую-то долю секунды он извернулся, желая уберечь голову, вытянулся и упал боком на пол.
        «Черт», - пронеслось в голове, и в тот же миг волна боли словно смерч налетела на Дэниела, заставив того шипеть и мысленно проклинать всех и вся. Дыхание с шумом вырвалось из раскрытого кошачьего рта. Дэниел стиснул зубы и попытался подняться. Получилось. Мгновение спустя он стоял у балконной двери и смотрел, как колышется штора в комнате Кэролайн. Боль отступила, сознание прояснилось. Больше не медля, Дэниел проник в комнату и остановился, глядя на Кэролайн. Девушка стояла спиной к балкону и лицом к двери, ведущей из комнаты. Дверь все еще была закрыта, а Кэролайн все еще держала в руке бутон белой розы. Под ногами у Кэролайн лежало несколько лепестков, будто капли белой крови.
        При виде лепестков на полу Дэниел издал едва слышное шипение и двинулся к Кэролайн.



        Глава 28. Слезы Джессики

        - Сорвешь себе новый, - Кэролайн оперлась плечом о дверь. - Этот я себе оставлю.
        - Но это мой подарок! - из-за двери послышался возмущенный голос Джессики. - Отдай немедленно! Ты ведешь себя как маленькая нахалка!
        - Как хочу, так себя и веду, - заметила Кэролайн. - И вообще, зачем он тебе нужен? Другой сорвешь.
        - Я тебе уже сотый раз говорю, это подарок!
        - Подарок от призрака, - хихикнула Кэролайн. - Выдумаешь же такое. Не надоело тебе заливать?
        Из-за двери послышался вздох. Что-то зашуршало, и наступила тишина.
        - Ты встречаешься еще с кем-то, да? - спросила Кэролайн. - А Энтони об этом знает?
        - Какая ты глупышка, Кэр. Ни с кем я не встречаюсь. Я сама сорвала этот бутон. Отдай.
        - Врешь! Если бы ты его сорвала сама, сорвала бы и другой, а так уже полчаса стоишь под дверью и просишь, чтобы я его тебе вернула. Я не дура!
        - Ты не дура, а упрямица. Значит, не отдашь бутон?
        - Неа. Если ты его сорвала сама, тогда сорвешь еще один, а если не сама, тогда говори правду, кто у тебя… - Кэролайн не договорила, так как Дэниел приблизился к ней и полоснул когтями по голени.
        Кэролайн подскочила на месте и завизжала. Из глаз девушки хлынули слезы. Кэролайн обернулась, увидела кота и замахнулась на него, но Дэниел отскочил в сторону и вперил взгляд в Кэролайн, готовый, если понадобится, снова познакомить ее со своими острыми когтями.
        - Идиотский кот! - закричала Кэролайн, размазывая слезы по лицу. - Чтоб ты сдох!
        - Кэр! Что случилось?! - встревожилась Джессика и ударила в дверь. - Открой!
        Кэролайн открыла дверь, бросила сестре бутон, сама села на кровать, поджала ноги и зарыдала, то и дело поглядывая на тонкие, короткие и глубокие полосы с внутренней стороны голени.
        - Убери этого сумасшедшего кота из моей комнаты, - пробормотала Кэролайн, взглянув на сестру, коснулась кровоточащих полос на ноге и скривилась. - Он разодрал мне всю ногу.
        Джессика посмотрела на кота, сидевшего недалеко от кровати, подошла к сестре и опустилась на колени.
        - Покажи.
        - Не покажу, - буркнула Кэролайн, всхлипнула и вытерла ладонью глаза. Джессика схватила сестру за ногу и развернула к себе поврежденным местом.
        - Ай! Перестань! - вскрикнула Кэролайн, но сопротивляться не посмела.
        - Ничего здесь страшного нет, - отметила Джессика, осмотрев рану. - Несколько маленьких царапин. И кровь перестала бежать. Надо промыть перекисью и йодом замазать, чтобы заражения не было.
        - Ничего мне не надо замазывать, - шмыгнула носом Кэролайн. - И так заживет.
        - Как хочешь, но я бы на твоем месте все же промыла бы рану перекисью. Дэниел стоял в стороне и наблюдал за девушками. Жалости к Кэролайн он не испытывал. Она получила то, что заслужила. Тем не менее, он испытал некоторое облегчение от того, что ему не пришлось пускать когти в дело во второй раз. Причинять лишнюю боль кому бы то ни было ему не хотелось. Поэтому, когда Кэролайн впустила в комнату сестру и отдала ей бутон, Дэниел втянул когти и отошел в сторону.
        Джессика поднялась на ноги и приблизилась к коту.
        - Мью, как ты здесь оказался? Ты же был в моей комнате, - Джессика положила бутон в карман, взяла кота на руки и поднесла к глазам. - Не понимаю. Чудеса, да и только. Пошли, мне надо собираться к папе, - Джессика прижала кота к груди и направилась к выходу из комнаты.
        - Я разговаривала с Энтони, - вдруг сказала Кэролайн.
        - Когда? - Джессика остановилась и оглянулась на сестру.
        - Утром по мобильнику, - Кэролайн придвинулась к стене и оперлась об нее спиной. - Я подумала, что он должен знать, что случилось с папой. Думала, его присутствие тебе было бы сейчас очень кстати. Он же ведь твой будущий жених.
        - И что сказал Энтони?
        - Сказал, что он сейчас с родителями в Лондоне, в гостях. Когда сможет, приедет.
        - Это все?
        - Ну, мы с ним поболтали еще немного о том, о сем, а так все.
        - Понятно, - Джессика устремила взгляд к полу, какое-то время блуждала среди линий и переплетений коврового узора, затем подняла голову и спросила:
        - Значит, он сказал, что приедет, когда сможет?
        - Ага, именно так.
        - Понятно, - повторила Джессика и вышла из комнаты.


        А потом приехал Энтони. Правда, произошло это спустя неделю, после того как мистера Нэвила забрала в клинику скорая. Большую часть этого времени Дэниел и Джессика просидели в доме. Раз в день Джессика ездила к отцу, два, три часа спустя возвращалась домой, закрывалась в комнате и плакала. Никто этого не видел, никто кроме Дэниела. Такое поведение Джессики удивляло Дэниела. Он никак не мог понять, к чему лить слезы, если мистер Нэвил поправлялся, а через неделю-вторую должен был быть уже дома. Для Дэниела все стало на свои места, когда он заметил, как часто Джессика начала поглядывать на экран мобильного. По мнению Дэниела, уж очень часто. Джессика как будто все время ждала звонка. С таким нетерпением Джессика могла ждать звонка только от Энтони. Дэниел загрустил. Он надеялся, что Джессика разлюбила Энтони, но, как оказалось, надеждам Дэниела не суждено было сбыться.
        Будто холодный дождь прошел. На душе Дэниела посерело. Серость превратилась в черноту, когда он заметил, что Джессика в своих душевных муках даже забыла о его существовании. Дэниел пытался несколько раз обратить на себя внимание девушки, то запрыгнет к ней на кровать, то прижмется телом к ее ноге на кухне. На мгновение улыбка вспыхивала на лице Джессики, но мгновение спустя уныние и печаль возвращались, кот же в тот же час забывался, становился тенью, может быть, даже надоевшей тенью человека, желающего побыть в одиночестве. Тогда Дэниел выбегал во двор, как правило, прыгал с балкона, прятался под одним из розовых кустов и горевал, горевал, как человек, утративший самое ценное в своей жизни. Наверное, в любви нет ничего болезненнее, чем осознание утраты, осознание того, что то, что было, не вернется уже никогда. Не раз в такие минуты и даже часы уединения на кошачьих глазах Дэниела появлялись слезы. И он плакал, плакал как небо в осеннюю пору, когда проливает холодные слезы на опавшие, пожухлые листья. Дэниелу казалось, что он самое несчастное существо на планете. Без любви, без семьи, без
собственного тела.
        Проводя много времени в одиночестве, Дэниел часто раздумывал над тем, как вернуть себе человеческое тело, но так ничего и не придумал. В конце концов, он начал подумывать, а не кот ли он на самом деле? Может, настоящее имя его Мью, а не Дениэл? Может, никакого Дэниела никогда и не существовало? Может, жизнь в человеческом теле была не более чем сном, сном, который давно закончился, и который стоит забыть? Можно было бы, если бы не было так больно. И именно эта боль, вспарывающая сердце, словно нож ацтекского жреца грудную клетку жертвы, побуждала Дэниела верить, что он никакой не кот, а самый настоящий человек, правда, без человеческого тела; побуждала верить и надеяться, что когда-нибудь, в один прекрасный день, его тело вновь вернется к нему, только вот… только вот надо ли оно ему, если рядом не будет той, чей образ намертво впечатался в сознание и даже в самые одинокие часы не оставлял в покое, звал, манил, будоражил воображение, обещая рай на земле? Но кому нужен рай, если его не с кем разделить? Разве что со своей тенью, но тогда уж лучше со смертью, не так будет одиноко, не так будет        Дэниелу, словно собаке на привязи, ничего не оставалось, как ждать. Чего? Он и сам не знал. Да и другого выхода у него не было. Единственное, что он знал наверняка, он хотел быть рядом с Джессикой.
        Нет, Дэниел и впрямь был человеком, ведь только человек будет стремиться находиться рядом с тем, кого любит, даже несмотря на то, что ничего кроме боли и страдания от этого не получает…
        Когда на дороге заурчал двигатель машины Энтони, Дэниел сидел под столом на кухне и смотрел, как миссис Макфери готовит то ли завтрак, то ли обед. Время было довольно-таки позднее как для завтрака и довольно-таки раннее как для обеда. Но, похоже, это никого не волновало, так как в доме Нэвилов ели тогда, когда хотели, никто не придерживался расписаний или графиков приема пищи.
        Заслышав двигатель, Дэниел выбрался из-под стола и двинул на улицу. Джессика вместе с Кэролайн были во дворе, сидели на лужайке перед домом и разговаривали.
        На дворе стоял июль-месяц. Все цвело, благоухало. Кричали воробьи, радуясь теплой погоде, реактивными самолетами проносились над землей ласточки, гоняясь за мошкарой. В саду шелестел ветер, покачивал ветви яблонь и груш, и время от времени сбивал с веток спелые плоды, которые с тихим стуком падали на землю.
        Энтони припарковал свой «порш» недалеко от ворот поместья Нэвилов, выбрался из машины, достал из салона два огромных букета цветов, торт и двинул к калитке. При виде Энтони, в темных, идеально выглаженных брюках, голубой рубашке, тонкой синей жилетке и, конечно же (Дэниел в этом нисколько не сомневался), пахнущего, будто самый большой в мире цветочный магазин, Дэниел скривился и посмотрел на Джессику.
        - Привет, Тони! - воскликнула Кэролайн, вскочила на ноги, отряхнула подол зеленого сарафана и побежала к воротам.
        Джессика поднялась на ноги вслед за сестрой, но эмоции при виде парня проявлять не спешила, а может, не хотела. Стройная, как сосна, и грациозная, как пантера, Джессика выглядела великолепно в своем нежно-голубом коротком платье с рюшами. В который раз Дэниел позавидовал Энтони. Он по праву считал, что такой девушкой как Джессика можно гордиться.
        Джессика приблизилась к асфальтированной дорожке, разрезающей лужайку надвое, и остановилась. Босые ноги девушки мягко касались короткой травы. Обнаженные по плечи руки, словно тонкие змеи обвили талию и замерли, то ли окаменев, то ли в ожидании неизвестно чего. Взгляд прекрасных голубых глаз девушки устремился к дороге. Лицо Джессики Дэниелу показалось серьезным, даже слишком серьезным, может, даже чуточку холодным. Неужели Джессика не рада видеть Энтони? Дэниел не мог в это поверить. Уж слишком много за последнее время он видел взгляды Джессики, обращенные в сторону лежащего на столе в комнате девушки мобильного телефона.
        Дэниел спустился с крыльца, пробежался по траве и прижался к земле в паре метров от Джессики. Кэролайн открыла калитку и впустила Энтони во двор. Энтони протянул Кэролайн один из букетов и поцеловал в щеку. Лицо Кэролайн засияло, будто поверхность моря под лучами солнца. Девушка подхватила цветы, закрыла за Энтони калитку и пошлепала вместе с юношей к Джессике.
        - Привет, Джесс, - Энтони осклабился, приблизился к девушке, поцеловал в щеку и протянул цветы. - Это тебе, а это вам, - вслед за цветами Энтони отдал Джессике торт.
        - Спасибо, но… но не стоило тратиться.
        - Пустое, - Энтони махнул рукой. - Мне это ничего не стоило.
        - Идемте чай пить! - Кэролайн выхватила из рук Джессики торт и побежала к дому. - Тони, давай за мной.
        Джессика прижала цветы к груди и бросила растерянный взгляд по сторонам.
        - Как поездка?
        - Какая? - удивился Энтони.
        - Кэролайн говорила, что ты ездил с родителями в Лондон.
        - А, эта… Только вчера вернулись. А как мистер Нэвил? Все хотел тебе позвонить, да никак не получалось. То забывал, то времени не было, - на лице Энтони появилось виноватое выражение.
        - Папа? Хорошо, - Джессика поджала нижнюю губу и посмотрела на Энтони. - Скоро будет дома.
        - О, это здорово. Обязательно заеду навестить его. Может, даже вместе съездим? Как ты на это смотришь?
        - Я собиралась сегодня вечером к нему.
        - Здорово. Рад буду тебя подвезти. Легкая улыбка тронула губы Джессики.
        - Идем в дом, пока Кэр не съела весь торт, - Джессика развернулась и направилась к дому.
        - Идем, - понеслось ей в спину.
        Дэниел вскочил на лапы и побежал следом. Внутри его кошачьего тельца бушевали грозы, сверкали молнии, и хлестал ливень. Как никогда раньше он почувствовал, что теряет Джессику, теряет свою принцессу, а вместе с ней теряет и душевный покой.


        Час спустя Джессика выбралась из-за стола и поднялась к себе в комнату, переодеться перед поездкой к отцу в клинику. Энтони и Кэролайн остались на кухне вместе с миссис Макфери. Вместе с ними остался и Дэниел. Прячась за мягким уголком, он блуждал взглядом вверх-вниз по паутине, которую многоногий умелец поместил между задней ножкой и днищем мягкого уголка. На какой-то миг Дэниел позавидовал невидимому умельцу. В отличие от человека он не знал, что такое любовь, не знал о душевных муках и страданиях, которые часто сопровождают ее. Он просто жил, терпеливо плел паутины, терпеливо ждал в гости мух, терпеливо заматывал их в коконы. Пожалуй, на свете не было более терпеливого существа, чем паук. Да и нужно ему было мало для жизни: темный уголок, да муха в паутине. Никакой любви, никаких страданий и разочарований. Если паук и заморочен какими-либо хитросплетениями в своей жизни, так разве что теми, из которых состоит его паутина. Ему неведомы были хитросплетения души, самые таинственные, самые обманчивые и… и самые болезненные. Куда уж без этого, особенно человеку. Он не паук, паутины внутри него не
такие прочные, как те, что плетет паук. Они рвутся при первом же порыве ветра перемен.
        - Мью! - услышал Дэниел. - Ты где?
        На кухню вернулась Джессика. Дэниел выбрался из-за мягкого уголка, ненароком потревожив хвостом паутину, и посмотрел на Джессику. В одной руке девушка держала кошачью переноску, в другой сумочку. Джинсы, кофточка и короткая курточка составляли весь наряд девушки. Волосы девушки были аккуратно подобраны по бокам и перехвачены резинкой.
        - Вот ты где, - Джессика поставила переноску возле кота и посмотрела на Энтони.
        - Съездим к озеру после клиники?
        - Ломонду? - уточнил Энтони.
        - Да, - кивнула Джессика.
        - Давай.
        - Мью, - Джессика перевела взгляд на кота. - Забирайся в переноску.
        - Мы поедем с ним? - Энтони бросил на кота косой взгляд.
        - Ты против? - встревожилась Джессика.
        - Э-э-э н-н-нет, - наконец-то выдавил Энтони.
        - Чудесно, - Джессика улыбнулась и открыла дверцу переноски. Дэниел послушно забрался внутрь и улегся на мягкие тряпки, устилавшие дно.
        - А можно и мне с вами? - встрепенулась Кэролайн.
        - Тебе лучше побыть дома, милая, - миссис Макфери забрала из-под носа девушки пустую чашку и тарелку и отнесла к мойке.
        - А почему? - заерзала на стуле Кэролайн.
        - Так надо, - миссис Макфери улыбнулась. - Миссис Нэвил просила тебя побыть сегодня дома.
        - Правда?
        - Правда, - поддержала миссис Макфери Джессика. - Поехали? - девушка повернулась к Энтони.
        - Как скажешь, - Энтони выбрался из-за стола и направился к выходу из кухни.
        Джессика подхватила переноску, улыбнулась миссис Макфери и последовала за парнем.
        - Нам действительно нужна его компания? - спросил Энтони, когда он и Джессика двигались по дорожке, ведущей к калитке. Взгляд юноши то и дело прилипал к переноске.
        - Ты боишься его? - улыбка тронула губы девушки.
        - Я? Его? Фи-и-и. Скажешь же такое. Чего мне его бояться? У нас с ним разные весовые категории, - Энтони хмыкнул и скосил взгляд на переноску. - Может, это ты боишься оставаться наедине со мной?
        - Не знаю, - только и сказала Джессика, вмиг посерьезнев.
        В молчании они дошли до машины Энтони. Джессика забралась на переднее пассажирское сидение и поставила переноску на колени. Энтони сел за руль и завел машину. Двигатель взревел, воздух наполнился запахом бензина. Машина рванула с места и понеслась по улицам города.


        - Как красиво, - сказала Джессика.
        Девушка сидела на берегу озера, согнув ноги в коленях, и смотрела на будто застывшую поверхность Лох Ломонда. Катер вынырнул из-за острова, пролетел сотню-вторую, развернулся и устремился назад.
        - Да, есть такое, - Энтони придвинулся к Джессике и обнял ее за талию. Похоже было, что в эти минуты озеро его мало интересовало, в отличие от Джессики.
        Девушка, казалось, не обратила внимания на мускулистую руку на своей тонкой талии, все также продолжала скользить взглядом по темной поверхности озера, по зеленым лесам и голым шапкам гор на противоположной стороне озера.
        - Смотри! - Джессика вытянула руку и указала куда-то вдаль. - Где-то там курит старик Бен. Вон видишь, там, где те серые тучи.
        Энтони бродил взглядом по горным вершинам коленок Джессики, спускался по их крутым склонам к ложбинке в области таза, затем на мгновение отвлекся от тела девушки и посмотрел в указанном направлении.
        - Ага, где-то там, - Энтони повернулся к девушке, наклонился к ее шее и потянул носом. - Ты великолепно пахнешь, - будто невзначай заметил он.
        - Спасибо, - Джессика отвернулась от озера, посмотрела на Энтони и улыбнулась, затем вновь устремила взгляд прекрасных глаз к озеру.
        Дэниел лежал на траве рядом с переноской, бродил взглядом по окрестностям и время от времени посматривал на Джессику и Энтони, сидевших перед ним недалеко от кромки воды. Рука Энтони на талии девушки его раздражала, заставляла нервничать, а пальцы юноши, то и дело норовившие залезть в задний кармашек джинсов Джессики, злили. С каким бы удовольствием Дэниел впился бы зубами в эти мясистые, похожие на сосиски пальцы Энтони. Чтобы не видеть заигрываний Энтони с Джессикой, Дэниел вскочил с земли и направился к зарослям тростника, выступавшему из воды в стороне от парочки. Оказавшись на месте, Дэниел плюхнулся на землю и уставился взглядом в зеленую, мутноватую у берега, озерную воду. Взгляд кошачьих глаз пробил молчаливую поверхность озера, понесся дальше сквозь толщу воды и вонзился в зелено-бурые водоросли, обильно покрывавшие илистое дно.
        - А вон кто-то даже купается, - донесся до Дэниела голос Джессики. - На том берегу. Видишь?
        - Вижу, - отозвался Энтони, прошелся ладонью по спине девушки и вернул ее в задний карман джинсов Джессики. - А ты… э-э-э… не хочешь искупаться?
        - Нет, - Джессика мотнула головой, густые волосы взметнулись вверх, на миг замерли, превратившись в крыло неведомой птицы, и упали на плечи. - Холодно купаться.
        - Да брось, - рассмеялся Энтони, обнял Джессику за плечи и прижал к себе.
        - На улице тепло. Солнце вон как высоко забралось и еще не скоро двинется к горизонту.
        - Если хочешь, купайся, а я не буду. Я и купальник не взяла.
        - Я тоже плавки не брал. И что? Здесь же никого кроме нас с тобой, да еще твоего кота больше нет.
        - Я не хочу, - Джессика обняла себя за ноги и положила подбородок на колени.
        - Как хочешь, - сдался Энтони. - А я все же освежусь, - с этими словами Энтони поднялся, сбросил туфли, носки, жилетку, рубашку с майкой, брюки и предстал перед девушкой в одних трусах-боксерах. Фигура Энтони, мускулистая, стройная, без каких-либо видимых физических недостатков, часто вызывала восторг у девушек, особенно у тех, кому посчастливилось увидеть Энтони без верхней одежды. Восторг Энтони собирался увидеть и в глазах Джессики, но если девушка и была восхищена, то этого не показала. Энтони даже расстроился, заметив такую реакцию Джессики.
        - Ну, я пошел, - сказал Энтони.
        - Ага, только не замерзни, - улыбнулась Джессика.
        - Постараюсь, - Энтони махнул рукой, второй, потянулся, прогнулся, разогревая мышцы. - Ты точно не хочешь составить мне компанию?
        - Точно не хочу. Я ужасная мерзлячка. Замерзну, заболею. Нет, не хочу.
        - Я тебя потом согрею, и ты не заболеешь, - Энтони осклабился. - Обниму так крепко, что тебе станет жарко.
        - Даже не сомневаюсь в этом, - звонкий девичий смех потревожил округу, заставив на какое-то время умолкнуть разнообразную озерную живность.
        - Пошли со мной, - Энтони наклонился, взял Джессику за ладони и потянул на себя, тем самым побуждая девушку подняться на ноги. - Ты не замерзнешь. Я тебе это обещаю.
        - Нет, Энтони, нет, - смеялась Джессика. - Я не хочу.
        - Помогу даже снять… э-э-э… курточку, - глаза Энтони смеялись, на лице играла озорная улыбка, а руки потянулись к куртке Джессики с видимым намерением избавить от нее девушку.
        - Ну, Энтони, перестань, - Джессика обхватила себя руками, не позволяя Энтони стащить с нее кожанку.
        - Я ничего не делаю, - рассмеялся Энтони. - Только помогаю тебе снять куртку.
        Вдруг Энтони перестал бороться с курткой Джессики, притянул девушку к себе, коснулся пальцами ее подбородка и поцеловал. В то время как губы Энтони впились в губы Джессики, его руки будто мелкие воришки скользнули девушке под куртку, ладони легли девушке на спину, понеслись вниз и накрыли ее ягодицы.
        Дыхание Джессики участилось. Ее тело оказалось плотно прижато к телу Энтони, руки легли на его грудь.
        Энтони, ободренный успехами, убрал руки от ягодиц Джессики, просунул их девушке под руки и накрыл ладонями ее грудь, губы сильнее впились в губы Джессики. Джессика вздрогнула и попыталась вырваться из объятий Энтони.
        - Нет, Энтони. Прекрати. Нас могут увидеть, - простонала Джессика, отрывая руки Энтони от своего тела.
        - Никто нас не увидит. Здесь никого нет, - прошептал Энтони, покрывая поцелуями шею девушки. - Джесс, ты сводишь меня с ума.
        - Прекрати, Энтони, - взмолилась Джессика.
        Дэниел шлепнул лапой по воде. Как же ему хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно, лишь бы подальше отсюда, лишь бы не слышать этих стонов и охов, звуков поцелуев и учащенного дыхания. И какого черта он согласился ехать к Лох Ломонду? На помощь Джессике Дэниел решил не приходить. Если Джессика вернулась к Энтони, пусть сама и выпутывается из передряги. Сама виновата.
        «Значит, так ты ее любишь? - раздался в голове Дэниела чей-то голос. - Любишь так сильно, что готов смотреть, как на твоих глазах ее домогаются, к тому же против ее воли?
        - Сама виновата, - попытался оправдаться Дэниел перед невидимым судьей. - Знала на что способен Энтони. Да и я Энтони понимаю. Джесси шикарна, устоять перед ее красотой трудно.
        - Разве человек не может себя контролировать? - допытывался голос. - Неужели он всего лишь животное… животное, живущее первобытными инстинктами, не уважающее желания других, ставящее свои инстинкты выше желания другого человека?
        - Ну, нет, конечно, - Дэниел сконфузился. - Не такое уж человек и животное.
        - Так чего же ты ждешь? Где твоя любовь?
        - Здесь! Здесь!!!» - Дэниел вскочил на лапы, готовый растерзать Энтони и любого другого, кто хоть пальцем тронет Джессику, его принцессу!
        Но помощь Дэниела не понадобилась. Дэниел не успел покинуть заросли тростника, когда услышал голос Джессики.
        - Энтони, по-моему, тебе стоит немного охладиться, - Дэниел увидел, как Джессика схватила Энтони за руки и оттолкнула того от себя. Энтони не удержался на ногах, замахал руками, будто птенец, выпавший из гнезда крылышками, и с громким всплеском плюхнулся в спокойные воды Лох Ломонда.
        Лягушки примолкли, когда над озером разнесся веселый смех Джессики. Дэниел также не удержался, рухнул на передние лапы и зашелся в тихом хохоте.
        - Ты… ты, - Энтони показался над поверхностью озера и принялся неистово тереть глаза. - Да ты сумасшедшая!
        Энтони пробкой из-под шампанского вылетел из воды и принялся носиться по берегу, размахивая руками, растирая тело и прыгая так, будто его ужалила в зад оса.
        - Вода же холодная! - крикнул он Джессике, продолжавшей покатываться со смеху. - Ненормальная!
        - Но ты же сам хотел искупаться.
        - Мало ли что я хотел! Ты такая же, как и твой придурочный кот. Ты только посмотри, что он вытворяет, - Энтони подхватил с земли брюки и запрыгал, пытаясь натянуть штанину на ногу.
        Джессика вытерла с глаз слезы и повернулась к коту. На какой-то миг она потеряла дар речи. Ее Мью катался по земле, совсем как человек и хохотал, конечно же, не так как человек, но вот как вполне довольный жизнью кот точно.
        - Мью! - глаза Джессики округлились.
        Дэниел услышал знакомое имя, замер, понял, что его разоблачили, вскочил на лапы и давай кашлять, старательно изображая из себя подавившегося то ли шерстью, то ли еще чем кота.
        - Мью, ты что, заболел?
        - Ага, заболел, - Энтони застегнул пояс, натянул майку, сверху набросил рубашку. - Своди к врачу, заодно и сама обследуйся. Вы друг друга стоите. Оба шибанутые.
        - Энтони, - Джессика отвернулась от притихшего кота и повернулась к парню. Голос девушки зазвенел, будто воздух перед грозой. - Не оскорбляй меня.
        - Что хочу, то и делаю, - Энтони шмыгнул носом и надел на рубашку жилетку. - Ты ненормальная девчонка!
        - Если так… если так, тогда найди себе нормальную! - Джессика закусила губу и посмотрела на Энтони.
        - Уже! - ухмыльнулся Энтони.
        - Что?
        - Что слышала. Чем я, по-твоему, занимался в Лондоне? И звонить совсем не собирался, - Энтони шмыгнул носом, сел на траву и принялся натягивать носки. - Это наше последнее свидание. Хотел тебе сказать да вот повод никак не представлялся.
        - А…а как же цветы? Торт?
        - Чтобы смягчить расставание, - Энтони обулся и поднялся на ноги.
        - Зачем же ты ездил со мной к папе в клинику? - в глазах Джессики заблестели слезы.
        - Хотел увидеть мистера Нэвила, - пожал плечами Энтони. Заметив слезы в глазах девушки, Энтони опустил взгляд. - Ну ладно, ты меня прости если что. Давай я тебя домой отвезу.
        Джессика стояла будто каменная, вперив взгляд куда-то в сторону. В глазах блестели слезы, зубы покусывали губы.
        - Убирайся, - прошептала девушка, не глядя на Энтони. - Я не хочу тебя больше видеть… никогда.
        - Как скажешь, - Энтони пожал плечами, развернулся, собираясь двинуться к машине, припаркованной на обочине дороги в десятке метров от озера, но снова повернулся к Джессике. - Давай я тебя хотя бы домой отвезу.
        - Убирайся, - процедила Джессика, метнув глазами молнии в Энтони.
        - Как скажешь, - повторил Энтони, шмыгнул носом, взъерошил рукой волосы на голове и зашагал к машине.
        - Я твою сумочку на обочине оставлю! - спустя минуту услышала Джессика крик Энтони.
        Взревел двигатель «порша». Заскрипел гравий под колесами машины, когда та двинулась с места. Проехав несколько метров, Энтони остановился в надежде, что Джессика передумает, образумится, и он все же отвезет ее домой, но Джессика была непреклонна в своем решении. Она стояла на берегу озера, гордая и упрямая, и блуждала невидящим взором по поверхности озера.
        В конце концов, Энтони не выдержал, двигатель снова заревел, машина рванула и понеслась в сторону далекого Глазго.
        Как только шум двигателя затих вдали, Джессика опустилась на землю, зарылась лицом в руки и тихо заплакала.



        Глава 29. Тайги

        Джессика вытерла слезы и погладила кота, свернувшегося рядом в клубок.
        - Идем, малыш, поймаем автобус, - Джессика поднялась на ноги, подхватила переноску и поставила ее перед котом.
        Дэниел забрался внутрь переноски. Джессика взяла переноску в руку и двинулась к обочине.
        - А вот и сумочка, - девушка поставила переноску на землю, взяла в руки сумочку и открыла ее. - Надеюсь, деньги у меня есть, иначе, Мью, придется нам добираться домой пешком. Хотя, можно было бы позвонить маме, и она бы нас забрала, но не хочу чтобы она знала о том, что мы с Энтони разошлись. Позже скажу ей, сейчас не хочу. А это что? - Джессика достала из сумки высохший бутон белой розы. - Я и забыла про тебя.
        Девушка опустилась на обочину рядом с переноской. Проехала машина, за ней еще одна. Джессика проводила машины взглядом и снова посмотрела на бутон в руке.
        - Дэниел, - прошептала девушка. - Существуешь ли ты, или ты всего лишь чья-то глупая шутка? Ты писал, что любишь меня, но если это так, тогда почему ты не покажешься? Наверное, ты действительно всего лишь чья-то дурацкая шутка.
        Дэниел, услышав слова девушки, мяукнул, протестуя, ударил лапой по стенке переноски, посмотрел по сторонам и снова ударил.
        - Сейчас поедем, Мью, - сказала Джессика, кладя руку на переноску. - Потерпи немножко.
        Но Дэниел не унимался. Вонзив когти в тряпки, устилавшие дно переноски, он принялся рвать их с таким неистовством, будто они посягнули на его жизнь.
        «Я здесь, Джесси! - закричал Дэниел, бросился на дверцу переноски и ударил ее плечом. - И всегда был здесь! Я люблю тебя, люблю, люблю».
        Кошачий крик всколыхнул тишину этого места, взмыл вверх и растворился в звуках окружающего мира.
        - Мью, уймись! - прикрикнула на кота Джессика.
        «Да не Мью я! Не Мью! - закричал Дэниел, вмиг возненавидев и переноску, и свое кошачье тело. - Я Дэниел! Дэниел!!! И это я тебе писал… я принес тебе бутон! Я ненавижу это кошачье тело! Ненавижу!!!»
        Переноска заходила ходуном.
        - Да что с тобой, Мью! - воскликнула Джессика и хлопнула ладошкой по переноске. - Уймись! Слышишь меня?!
        Дэниел не слышал. Он снова и снова атаковал дверцу переноски, пока обессиленный не рухнул на изодранные его когтями тряпки.
        «Прости меня, принцесса, - Дэниел вздохнул и закрыл глаза. - Прости за то, что полюбил тебя. Это было ошибкой. Все было ошибкой. Вся моя жизнь после встречи с тобой тогда, в Стерлинге, стала одной большой ошибкой… Было бы лучше, если бы мы с тобой никогда не встречались… Будто проклятие какое, обречен любить человека, хотя сам являюсь котом… Что же это за любовь такая? От нее больше боли, чем счастья, больше страданий, чем радости… Джесси, я не могу тебя любить, - кошачьи глаза увлажнились, словно земля после дождя. - Это не любовь… это проклятие… это ад на земле… Прости меня, прости и отпусти. Я убегу в горы, и мы никогда больше не увидимся… так будет лучше. Для меня уж точно… Надеюсь, долго я там не проживу. Постараюсь не прожить… Без тебя, без твоей улыбки и запаха твоего божественного тела я не хочу жить… Никогда не смогу тебя забыть… ты мое проклятье… мое желанное проклятье. Если бы только существовала малейшая возможность вернуть тело… ах, если бы… тогда все было бы иначе… но я даже не знаю, могу ли я когда-нибудь вернуть свое тело… я хочу умереть, - Дэниел уткнулся мордой в тряпки. - Я
устал любить… устал страдать… устал жить. Я хочу умереть… всего лишь умереть. Жизнь, я устал от тебя. Сжалься, пошли мне смерть и избавь меня от мук. Разве я прошу многого? Прошу тебя…» - словно вняв мольбам Дэниела, сознание Дэниела померкло, но это была не смерть, только сон, младший брат смерти. Теплым ветерком и нежной музыкой пробрался он в сознание кота, закружил его, встряхнул, и поволок домой, в далекую страну сновидений.


        Дэниел приближался к городу, а точнее, небольшому городку над которым будто Иисус над Рио высился монумент Уоллеса. Дэниел знал этот городок, да и как он мог его не знать, когда вся его жизнь прошла здесь, на берегу Форта в центральном Лоулендсе, среди желтых полей, зеленых лугов и пустошей, усыпавших склоны ближайших холмов, словно ржавчина железо.
        Дэниел спустился с холма и двинулся по знакомой улице к дому. Знакомый двор встретил его тишиной и пустотой. Вдова Дженкинс, любившая проводить время во дворе или на балконе в окружении своих любимиц и та куда-то пропала. Дэниел поднялся на свой этаж, приблизился к двери и взялся за дверную ручку. Странное дело, входная дверь оказалась открыта. Запах пыли ударил в нос, едва Дэниел переступил порог и вошел в квартиру.
        - Мам, - позвал Дэниел.
        Даже эхо не посчитало нужным ему ответить. В квартире было тихо, только муха где-то билась об оконное стекло, снова и снова, будто намеревалась своим дохлым тельцем разбить прочное стекло и вырваться на свободу. Дэниел посетил кухню, из кухни перешел в гостиную, затем в спальню родителей. Дома никого не было и, судя по слою пыли, устилавшему пол, уже долгое время.
        Дэниел вышел из спальни и остановился у двери, за которой пряталась его комната, обернулся и взглянул на цепочку следов, следовавшую за ним из помещения в помещение с упрямством кролика, решившего поживиться морковкой из чужого огорода. Дэниел чувствовал, как одиночество на пару со страхом охватывают его сознание. Почему здесь так тихо и безлюдно? Где мама? А отец? И куда подевался Тайги? Где ВСЕ? Почему он один, словно затерянный на просторах бескрайнего океана необитаемый остров?
        Дэниел приблизился к собственной комнате и замер перед дверью, вытянул руку и коснулся указательным пальцем поверхности двери. Поднесся палец к глазам, Дэниел увидел на его кончике островок пыли. Дэниел подул на палец, песчинки пыли, будто стая потревоженных ворон, взмыли в воздух, зависли на секунду и, танцуя, устремились к полу.
        Дэниел положил ладонь на рукоятку двери и замер, руки затряслись, сердце сильнее погнало кровь по телу. Два чувства - страх и любопытство схлестнулись в поединке за обладание его сознанием. Страх требовал уходить, но любопытство просило задержаться, хотя бы ненамного, открыть дверь и взглянуть - что там, в комнате.
        Дэниел легким усилием толкнул дверь. Громкий скрип, будто ругань древней старухи, наполнил квартиру, даже муха, недавно бившаяся о стекло, притихла, застыла. Дэниел посмотрел в образовавшийся дверной проем и вздрогнул. Посреди комнаты стоял… Дэниел закрыл глаза и тряхнул головой. Открыл глаза. Ничего не изменилось - ни обстановка в комнате, ни человек, стоявший перед ним. Человек этот был точной его копией. Дэниел как будто смотрел в зеркало и видел себя, свое отражение. Единственная разница между двумя Дэниелами заключалась во внешнем виде. Дэниел, который стоял в комнате, казалось, давно забыл, что такое бритвенный станок, расческа, ножницы и чистая одежда. Перед Дэниелом стояло существо больше похожее на пещерного человека, чем на жителя XXI века - с взлохмаченной шевелюрой на голове, бородой, усами, длинными ногтями, в изорванном грязном спортивном костюме. Не хотел бы Дэниел встретить это существо ночью в темном переулке.
        Какое-то время они стояли и разглядывали друг друга. Затем второй Дэниел сделал то, что Дэниел менее всего ожидал от него. Он вытянул вперед руку и ткнул пальцем по направлению к Дэниелу.
        - Ты, - тишину комнаты потревожил голос.
        Дэниел готов был поклясться, что это был его голос, но говорил не он.
        - И я, - второй Дэниел указал на себя. - Мы дома. МЫ ДОМА.
        Второй Дэниел хотел еще что-то сказать, но вдруг согнулся как от удара, упал на колени и… замяукал. Тело его выгнулось радугой, прогнулось. Из горла вырвалось шипение. Второй Дэниел оскалил зубы, оторвал взгляд от пола и… исчез.
        Дэниел судорожно вздохнул и открыл глаза.
        «Это был сон, - подумал Дэниел. - Волноваться не обязательно. Интересно, этот сон что-то значит? Это первый сон о доме, с тех пор как я ушел из Стерлинга, - Дэниел попытался выловить из памяти обрывки сна, все еще гнездившиеся в его голове. - Я знаю, что он значит! - Дэниел вскочил так живо, что ударился спиной о верхнюю стенку переноски, припал к полу и вцепился когтями в тряпки, будто боялся, что его сейчас потянут за хвост, чтобы вытащить из переноски. - Я должен вернуться домой. Этот сон - это знак. Точно! Знак! Я должен вернуться в Стерлинг, ведь именно там все и произошло. Там же и Тайги в моем теле. Домой!» - Дэниел выполз из переноски. Плотным кольцом его окружила тьма и тишина. Сквозь окно лился лунный свет, заставляя мерцать тюль.
        Дэниел узнал комнату Джессики. Как же долго он спал! Дэниел огляделся. Было темно, хоть глаз выколи, но для кошачьего зрения Дэниела темнота не была препятствием, в темноте он видел даже лучше чем днем. Переноска стояла на столе, возле монитора компьютера. Похоже, Джессика не захотела будить кота, оставила переноску на столе, не забыв открыть дверцу переноски на случай возвращения кота из страны снов.
        Внимания Дэниела привлек свет. Нет, не лунный. Небольшое пятнышко света в противоположной стороне от окна, прямо на кровати у Джессики. Дэниел узнал горящий экран мобильного телефона. Джессика не спала, щелкала по клавишам телефона и вглядывалась в экран.
        Дэниел спрыгнул со стола и запрыгнул к Джессике на кровать.
        - Привет, малыш, - прошептала Джессика, заметив кота, словно привидение появившегося из темноты. - Долго же ты спал. Я уже успела и домой приехать, и покушать, и с мамой поговорить. А ты все спишь и спишь, - Джессика направила на кота свет от экрана телефона, желая лучше его рассмотреть.
        Дэниел опустил глаза, спасаясь от яркого, больно резавшего глаза света.
        - А я в телефонной книжке копаюсь, - девушка повернула мобильник экраном к себе, положила руку на кота и погладила по голове. - Представь, у меня нет ни одного знакомого с именем «Дэниел». Забавно, но этот Дэниел у меня из головы никак не выходит. Целый вечер только о нем и думала. Чертовщина какая-то. Не знаю, существует ли он на самом деле, а уже думаю о нем, - Джессика захихикала, притянула кота к себе и уложила рядом с собой. - Может, я с ума сошла? Ты как думаешь, Мью? Наверное, все же сошла, если с котом разговариваю, - Джессика поперхнулась от тихого смеха, закашлялась, бросила подушку на спинку кровати и оперлась об нее поясницей. - Ведь если так подумать, то этот Дэниел не больше чем иллюзия. Никогда не видела, никогда не слышала. Слова «Я тебя люблю» на листе бумаги и бутон розы не в счет. Их мог мне кто угодно подкинуть, правда, из тех, кто живет в этом доме. Только вот загвоздка в том, что в этом доме нет никого с именем Дэниел. Знаешь, Мью, я все же думаю, что это проделки Кэр. Мама и папа такими глупостями заниматься не будут, а миссис Макфери тем более. Остается Кэр, что бы она ни
говорила. Только вот зачем ей это? Не понимаю, - Джессика положила руку на тело кота и принялась играться волосками шерсти. - Кстати, я заметила, Мью, что с тех пор как я показала Кэр те листки бумаги, никто мне больше ничего не пишет. Никаких больше упоминаний о Дэниеле. Только тот бутон розы, но он же был не подписан, откуда мне знать, что он от Дэниела? Нет, это все проделки Кэр. Теперь я в этот на сто процентов убеждена… Как жаль, - тихо выдохнула девушка, положила мобильник на пол и легла удобнее.
        - Хотела бы я, чтобы меня кто-то любил… всегда, а еще ценил и уважал, - будто шелест листьев прокатился по комнате, так тихо говорила Джессика, глядя в темноту ночи. - Разве я многого прошу? Мне больше ничего не надо, только немножко вечной любви и искреннего уважения. Ни звезд с неба, ни принцев на белых лошадях и с кучей денег… ничего… лишь чуточку вечной любви, нежного слова, ласкового взгляда, теплой заботы…
        - Джессика всхлипнула, легла набок и положила руку на голову кота. - Мью, скажи мне, почему парней интересует только внешность девушки, красота ее лица и тела. Неужели парни - это всего лишь самцы, которые живут примитивными животными потребностями? Но это же неправильно. Так же не должно быть. Мы же люди. Мы уже не те животные, которыми были когда-то. Тогда почему парни продолжают вести себя так, будто самая большая их потребность раздвинуть ноги очередной девушке и удовлетворить свое эго? А как же тот мир, что находится внутри каждой девушки? Неужели это только придаток к телу? Если это так, тогда… тогда я ненавижу свое тело, - Джессика зарылась головой в подушку и зарыдала.
        - Я не хочу, чтобы меня любили только за тело и лицо!
        При виде слез, бегущих из глаз девушки, в груди у Дэниела защемило. Дэниел поднялся, приблизился к Джессике и коснулся головой ее головы. Передняя лапа поднялась и легла на плечо девушки. Почувствовав прикосновение, Джессика подняла голову.
        - Мью, ты единственный, кто меня понимает, - Джессика обняла кота и прижала к груди. - В тебе больше человеческого, чем в самих людях. Тебе стоило родиться человеком, а не животным, хоть и таким миленьким, - Девушка смахнула слезы с глаза и поцеловала кота в нос. - Если бы каждый из нас, людей, имел хоть чуточку доброты, присущей многим из животных, мир был бы другим. Мы бы больше думали друг о друге, больше чувствовали друг друга, меньше страдали, крепче любили. Каким прекрасным был бы тогда мир. Но это все фантазии, - вздохнула Джессика, положила руку под голову и закрыла глаза. - Если бы, да кабы, то и желания были бы не нужны… Ладно, пора спать, Мью. Ты, конечно, уже выспался, а вот я, - девушка вытерла слезы, - поспала бы часик-другой. Спокойной ночи, Мью. Пусть тебе приснятся красивые кошачьи сны, - Джессика устроилась поудобнее и замерла.
        Вскоре Джессика уже спала. Грудь ее медленно поднималась и опускалась, следуя спокойному, равномерному дыханию. На лице девушки играла улыбка, нежная, как весеннее солнце, и добрая, как любящее сердце. Дэниел долго любовался спящим лицом Джессики, затем выбрался из-под ее руки и спрыгнул на пол. Пора было приниматься за дело. Пока Джессика изливала душу, Дэниелу пришла на ум неплохая мыслишка, он решил во что бы то ни стало снова напомнить девушке о загадочном Дэниеле, да и время было подходящее, он возвращался домой. Как ни хотелось Дэниелу покидать Джессику, как ни была сильна его любовь к ней, он знал, что должен вернуться домой, если хочет и дальше быть с Джессикой, только теперь уже не в кошачьем теле, а в своем, человеческом. Дэниел жил иллюзией, надеждой, у него не было никаких гарантий, что вернувшись домой, он обретет то, что давно стало для него миражом в пустыне, призрачной иллюзией, поддерживаемой тонкой порослью надежды. Как обреченному на смертную казнь нечего терять, так и Дэниелу нечего было терять. Если даже он не вернет человеческое тело, тогда в любой миг сможет вернуться к
Джессике. Но Дэниел не хотел даже думать о том, что его настоящее тело потеряно для него навсегда. Чудеса в жизни случаются. Он в этом уже успел убедиться. Так почему бы чуду не случиться снова, особенно сейчас, когда в сердце Дэниела жила любовь. Ведь известно, любовь единственная сила в мире, что способна творить волшебство.
        Дэниел забрался на стол, нашел кусок чистого листа, маркер, устроился на полу и принялся писать. Работа была трудной, писать пришлось много. Но Дэниел не спешил, у него вся ночь была впереди. Тихо посапывая от напряжения, Дэниел трудился над листом бумаги, старательно выводил буквы и запятые с точками. Наконец, два или три часа спустя, когда мир был скован сном крепче бамбука, Дэниел опустился на лапы и с чувством полного удовлетворения принялся созерцать результаты своего кропотливого труда. На листе бумаги было написано следующее:


        Пока на небе сияет Луна,
        Пока мягкий свет излучает она,
        Пока мое сердце в груди будет жить,
        Дотоле тебя, Джесси, буду любить.
        Дэниел

        Написанное показалось Дэниелу наивным, но разве любовь не наивна? Оставив исписанный лист на полу, там, где его обязательно заметит Джессика, когда проснется утром, Дэниел запрыгнул на подоконник и устремил взгляд на улицу, в тишину ночи. Завтра, как только солнце коснется края горизонта, он покинет поместье Нэвилов и отправится домой. Но он непременно вернется, ведь здесь остается его любовь, остается та, что пленила его сердце. Отныне для Дэниела жизнь без Джессики все равно, что жизнь без сердца. Разве можно прожить без сердца? Ни дня, ни минуты, ни мгновения.
        Дэниел вытянулся на подоконнике. На душе было грустно. Как же ему не хотелось покидать Джессику, его принцессу. Дэниел чувствовал себя опустошенным, словно у него насильно забирали частичку его тела, притом самую важную, самую ценную, а вернее, бесценную. Кто не знал - не узнает, кто не терял - не потеряет.
        Взгляд Дэниела блуждал по небу, опаленному чернотой, как сердце тревогой, видел звезды, но не замечал их сияния, возносился ввысь, легко преодолевая земное притяжение, падал вниз, будто придавленный им. Так пролежал Дэниел до самого рассвета. Когда же небо на востоке окрасилось в желто-красные тона, а звезды начали блекнуть и таять, он спрыгнул с подоконника, приблизился к балконной двери и обернулся, чтобы напоследок взглянуть на спящую Джессику. Девушка спала, свернувшись калачиком и натянув одеяло под шею.
        Дэниел вздохнул. Сердце зачастило в груди, задрожало. Кто-кто, а вот оно совершенно не желало мириться с предстоящей разлукой. Но Дэниел чувствовал, что ему не просто надо вернуться домой, он должен это сделать. Хотя бы ради того, чтобы убедиться в истинности или ложности своих ощущений.
        «Пора, - пронеслось в голове Дэниела. - Раньше отправлюсь, раньше вернусь домой».
        Дэниел вытянул лапу, подцепил когтями балконную дверь, в надежде, что Джессика не закрыла ее на защелку, и потянул дверь на себя. Та, не издав ни звука, скользнула назад. Дэниел довольно кивнул, затем протиснулся в образовавшуюся щель и выбрался на балкон. Некоторое время он стоял на балконе, просунув морду между железными прутьями балконной ограды, наслаждаясь первыми порывами раннего ветра, слушая тишину спящего города и вдыхая чистый и свежий утренний воздух.
        Когда солнце скользнуло выше по небесной лестнице, Дэниел спрыгнул с балкона на землю и побежал по мягкой траве к забору. Не успев осилить и половину пути до цели, Дэниел остановился. Движение по ту сторону забора привлекло его внимание. Кто-то двигался за зеленой стеной плюща, обвившего небольшую часть ограды. Дэниел не сомневался, что это человек, так как даже с этого расстояния его глаза могли разглядеть синеву спортивного костюма, в который был одет неизвестный. Странная манера передвижения незнакомца пробудила к жизни недоумение на морде Дэниела. Незнакомец передвигался большей частью на четвереньках, часто озирался по сторонам, будто не желал быть застигнутым врасплох, припадал к земле, садился на корточки, вытягивал шею и принюхивался.
        «У него явно проблемы с головой», - мелькнула в голове Дэниела мысль. Нормальный человек так не мог двигаться. И именно эта ненормальность заставила Дэниела подойти к незнакомцу ближе. Тот как раз сидел у забора и нюхал воздух. Вдруг незнакомец наклонился и просунул руку сквозь прутья ограды поместья Нэвилов. За рукой попыталась последовать голова, но с таким же успехом он мог просунуть мизинец в игольное ушко. Расстояние между прутьями ограды было слишком узким, чтобы в проем мог протиснуться человек. Странный незнакомец извивался как пиявка, кривил бородатое лицо и издавал какие-то звуки, но ему никак не удавалось очутиться по эту сторону поместья. Дэниел готов был расфыркаться от смеха. Уж очень забавным выглядел незнакомец, забавным и… страшным.
        Дэниел остановился недалеко от незнакомца и начал его рассматривать. Борода и усы, не слишком большие, прятали лицо незнакомца от окружающего мира. Голова была заросшей, видно было, что незнакомец давно не стригся. Незнакомец был бос и, как уже успел заметить Дэниел, одет в синий спортивный костюм, который вдоль и поперек светил дырами, грязными пятнами и полосами неизвестного происхождения. Незнакомец был похож на бомжа, и несло от него как от бомжа, даже хуже, как из общественного туалета. Дэниел скривился и собрался было двинуть своей дорогой, когда взгляд, брошенный на глаза незнакомца, заставил его кровь быстрее побежать по венам. Глаза незнакомца показались Дэниелу знакомыми, очень знакомыми, настолько, что Дэниела прошиб холодный пот, когда он понял, кто перед ним.
        «Тайги? - сердце Дэниела застучало как ненормальное. - Неужели это ты? Не может быть! Нет! Нет!» - Дэниел с недоверием смотрел на изломанные ногти, царапины и ссадины на руках. Сердце его обливалось кровью каждый раз, как он замечал новую царапину или синяк на коже.
        «Тайги, что же ты сделал с моим телом?»
        Тихий как писк мыши и жалобный как скулеж волчонка, попавшего в капкан, стон вырвался из груди Дэниела и потревожил сонное поместье.
        Дэниел приблизился к знакомому незнакомцу и вгляделся тому в лицо. Ни борода, ни усы, ни застрявшие в бороде комки грязи, - ничто не могло скрыть от кошачьих глаз Дэниела очертаний его родного лица. Сомнений у Дэниела больше не осталось. Перед ним был Тайги.
        Тайги, как только заметил поблизости кошачье тело, прекратил бессмысленные попытки протиснуться на территорию поместья Нэвилов, замер и устремил взгляд на кота.
        «Черт бы тебя побрал, Тайги. Что ты здесь делаешь?» - Дэниел с легкостью протиснулся через прутья ограды и оказался на тротуаре по ту сторону поместья Нэвилов, оглянулся по сторонам и вздохнул с облегчением, никого не заметив. Уж очень ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его человеческое тело в таком состоянии.
        «Как хорошо, что Джесси не видит этого кошмара. Как хорошо, что она спит. Если бы она это видела, я бы умер от стыда», - подумал Дэниел и бросил испуганный взгляд на балкон девушки. Нет ли ее там? Не наблюдает ли за котом и этим странным человеком с повадками неразумного животного? Но нет, балкон был пуст.
        Дэниел посмотрел на притихшего Тайги.
        «И все же, что он тут делает? Тайги, что ты делаешь у поместья Нэ…? - догадка стрижем пронеслась в сознании Дэниела. - Джессика говорила, что потеряла Мьюриэля, когда была в Стерлинге. Это произошло в то же время, когда у нас появился Тайги. Теперь Тайги пришел сюда, к поместью Нэвилов, пришел домой, туда, где его любили и не обижали. О, Тайги! Вернее, Мьюриэль», - Дэниел воззрился на Тайги с таким видом, будто впервые его видел.
        «Что же мне теперь с тобой делать, Тайги? Не брать же тебя с собой в… Стоп! Почему не брать? Конечно же, брать. Без Тайги я не смогу вернуть свое тело… Надо бы увести тебя отсюда», - Дэниел взглянул на Тайги. Тот казался немного растерянным. Глаза пристально смотрели на кота рядом, крылья человеческого носа двигались.
        Тайги припал к земле, осторожно придвинулся к коту и потянул носом.
        «Что? Знакомое тело? - Дэниел фыркнул, улыбка так и просилась на морду.
        - Знаешь, друг, я совершенно не против тебе его вернуть. Готов хоть сейчас. Ты мне должен еще спасибо сказать за его сохранность. Глянь, - Дэниел повернулся к Тайги боком, - твое тело даже в лучшем состоянии, чем было раньше. Не то что мое, - Дэниел вновь взгрустнул. - Ну да ладно. Изменить я пока ничего не могу… Как же тебя повести за собой? Не привязывать же бумажку к нитке?»
        Дэниел сел на асфальт и задумался. Тайги сидел рядом и продолжал обнюхивать родное тело. Растерянность на его человеческом лице сменилась неким подобием удовлетворения. Это не укрылось от внимания Дэниела.
        «А если бумажкой на веревке будет твое тело, побежишь за ним?» Дэниелу пришла в голову идея. Он взглянул на Тайги, перевел взгляд на свое кошачье тело, затем поднялся на лапы, отбежал в сторону, остановился и принялся ждать действий со стороны Тайги. Какое-то время Тайги смотрел на Дэниела, затем посмотрел за забор, на дом Нэвилов, вновь устремил взгляд на Дэниела. Дэниел отбежал еще на несколько метров и остановился.
        «Давай, малыш, если у нас все получится, обещаю, ты окажешься в том доме, в котором хочешь оказаться».
        Тайги приподнялся, бросил взгляд за забор, повернул голову к Дэниелу, жалобно мяукнул и медленно поплелся к нему. Дэниел снова отбежал, обернулся, Тайги двигался следом.
        «Ну что, малыш, теперь мы готовы с тобой идти в Стерлинг», - Дэниел улыбнулся и повел Тайги прочь от поместья Нэвилов.



        Глава 30. Дом, милый дом

        Дэниел лежал в тени падуба, прячась от лучей вечернего солнца, и смотрел на холм Эбби-Крэйг с венчавшим его монументом Уоллеса вдалеке. В груди у него творилось что-то странное. На морде блуждала глупая улыбка, глаза что-то выискивали вдали.
        Прошли дни, и вот они с Тайги недалеко от Стерлинга, недалеко от дома, родного для Дэниела и неродного для Тайги, а точнее Мюриэля. Но Тайги-Мюриэля это обстоятельство, казалось, нисколько не заботило. Сейчас он лежал недалеко от Дэниела и спал. Последний ночной и часть дневного перехода выдались тяжелыми, тяжелыми в плане расстояния, которое им пришлось преодолеть, чтобы наконец-то добраться до Стерлинга.
        Большей частью Дэниел и Тайги двигалась ночью, днем же они отдыхали, собираясь с силами перед очередным долгим ночным переходом.
        Предпочитая дневному передвижению ночное, Дэниел стремился избежать встречи с людьми. Сам он вряд ли был бы им интересен, но Тайги - совсем другое дело. Тот обязательно привлек бы к себе лишнее внимание своими странными, совсем не человеческими манерами. Поэтому, чтобы избежать встречи с людьми, Дэниелу приходилось не только двигаться ночью, но и избегать шумных трасс, одиноких ферм и стороной обходить города и деревни. Благодаря таким предосторожностям, людей Дэниел и Тайги видели редко. Да и местность благоприятствовала сокрытию странной парочки: вереницы холмов с зарослями вереска часто сменялись зелеными долинами, поросшими ильмом, падубом, дикой яблоней и березой. Так что Дэниелу и Тайги всегда было, где спрятаться в случае опасности.
        Как говорилось, двигались Дэниел и Тайги ночью, днем же отсыпались, правда, отсыпался больше Тайги, а вот Дэниелу, бывало, никак не удавалось заснуть. Мысли о скором возвращении домой часто сменялись мыслями и воспоминаниями о Джессике. Иногда Дэниел спрашивал себя, не совершил ли он ошибку, оставив Джессику и пустившись в столь непредсказуемую авантюру. Но стоило ему посмотреть на мирно спавшего рядом Тайги - оборванного, заросшего и грязного - как тут же сожаления и сомнения сменялись безумным желанием как можно скорее добраться домой. Для Дэниела было невыносимой мукой видеть родное тело в столь ужасном состоянии. И сейчас Дэниел в который раз смотрел на Тайги, сопевшего рядышком, и лелеял мечты о том, что мир сжалится над ним и вернет родное тело.
        Дэниел отвернулся от спящего Тайги и снова устремил взгляд к монументу Уоллеса.
        «Как только ночь опустится на Стерлинг, мы пойдем с Тайги домой, а пока что… - Дэниел посмотрел на сереющее небо, - пока что собирается дождь. Неплохо было бы найти какое-то укрытие получше этого дерева, - Дэниел косо глянул на зиявшую многочисленными просветами крону падуба и прислушался. В вышине заворчал старик гром. - Но тогда придется приближаться к людям, а вот этого мне как раз и не хочется. Ну да ладно, может, дождь маленьким будет, что тревожиться раньше времени».
        Дэниел почувствовал, как его начало клонить в сон. Он зевнул один раз, второй. Видать, сказывался недосып минувших дней. Дэниел посмотрел на Тайги, но тот крепко спал, свернувшись калачиком на мягкой траве. Грудь его медленно вздымалась, дыхание было ровным и спокойным.
        «Вот и здорово. Пусть спит, - подумал Дэниел, чувствуя удовлетворение от увиденного. - Не крепко поспишь, когда он бодрствует. Мало ли что придет ему на ум, когда я буду спать. Спи, спи. Мне так спокойнее».
        Дэниел повернул голову в сторону посапывающего Тайги и закрыл глаза. Ждать ему пришлось недолго. Спустя минуту-другую он уже спал.


        Проснулся Дэниел от сильного чувства надвигающейся опасности. Он открыл глаза и взглянул на небо. Небо было серым от множества серых облаков, которые словно коровы сбились в одно большое стадо - тучу. Серым и мрачным был и мир вокруг. Холмы покрылись полумраком, а среди деревьев прятались странные причудливые тени. Небольшой дождик шелестел в листве над головой и шлепал по траве. Дэниел подумал, что если дождь не усилится, то его вполне можно будет переждать под деревом.
        Время от времени сверкали молнии, и гремел гром. Воздух пропах озоном. Было свежо и ветрено. Кому-то такая погода могла понравиться, но только не Дэниелу. В памяти еще были живы воспоминания о грозе, которую он только чудом пережил в Грампианских горах. Но здесь были не Грампианские горы, поэтому им с Тайги вряд ли что-то угрожает.
        Вспомнив о Тайги, Дэниел поискал того глазами. К удивлению Дэниела, быстро переросшему в настоящий ужас, Тайги нигде не было видно. Дэниел вскочил на лапы и завертел головой. Тайги как сквозь землю провалился. Дэниел растерянно смотрел по сторонам, не в силах поверить в случившееся. Зачем только он лег спать? Неужели не мог дотерпеть до дома?
        Небо сотряс яростный удар грома. Ветер всколыхнул верхушку дерева, под которым прятался Дэниел. Дэниел вздрогнул.
        «И где теперь его искать? - Дэниел шлепнулся задницей на мокрую траву. - В такую погоду его точно не найти. Куда же он мог подеваться?»
        Дэниел выбрался из-под дерева и побежал сквозь дождь к ближайшему холму. Забраться на холм и с его высоты окинуть прилегающую к нему окрестность - вот первое, что решил сделать Дэниел.
        Пока Дэниел карабкался на вершину холма, его кошачье тело успело вымокнуть, да так сильно, что кота можно было брать и выжимать как половую тряпку. Но то, что он промок насквозь, Дэниела мало волновало. Намного больше его беспокоила судьба Тайги. Мало ли что может случиться с малосоображающим Тайги, особенно в такую погоду.
        Взобравшись на холм, Дэниел принялся прыгать взглядом по ближайшим холмам и долинам, будто лягушка по кочкам. К сожалению даже от его великолепного кошачьего зрения пользы в такое ненастье было мало. Дождь усилился, вода заливала глаза, заставляла то и дело опускать голову и смахивать лапой воду с глаз.
        - Где же ты Тайги? - вопрошал Дэниел, но в ответ только дождь стучал по земле, да гром рокотал в небе.
        Снова загрохотали небесные барабаны, молнии полоснули по небу, и наступила тишина, прерываемая шелестом дождя и…
        Дэниел напряг слух. Да, так и есть, где-то тарахтел двигатель. Дэниел сначала посмотрел в одну сторону, затем в другую, пытаясь определить, откуда доносится звук. Гром некстати загрохотал в вышине. Дэниел нервничал, но против сил природы он был совершенно бессилен.
        На какой-то миг тишина, прерываемая шепотом дождя, вернулась, и Дэниел опять услышал звук работающего двигателя. На этот раз Дэниелу удалось определить направление, и он понесся большими прыжками сквозь дождь навстречу неизвестности, подгоняемый чувством тревоги за жизнь Тайги. Дэниел не знал, найдет ли он Тайги там, куда бежал, тем не менее, выбора у него не было. Сидеть и ждать с моря погоды он не мог, да и не хотел. Он должен был сделать хоть что-то, чтобы найти Тайги, прямо сейчас, прямо сию секунду. Иначе все, что он делал до этой минуты, могло оказаться мыльным пузырем. Его чаяния, мечты и желания - все это могло пойти коту под хвост. Этого он допустить не мог. Не мог!
        Дэниел несся по мокрой траве, сквозь дождь и ветер, когда уловил краем глаза движение справа от себя. Как будто животное какое проскакало. Может, олень?
        Звук двигателя стал ближе. И вот стену дождя протаранил фургон, выкрашенный в желто-зеленые цвета. По бокам фургона красовались надписи «Служба по защите животных». В памяти всплыли воспоминания: точно такой же фургон, капсула со снотворным, приют. Догхантеры! Дэниел припал к земле, не желая быть замеченным. Фургон, ярко сверкая фарами, прокатил мимо, направляясь вдогонку за убегающим животным.
        «Собаку какую выследили? - Дэниел проводил фургон глазами. - И погода им нипочем… Где же Тайги?» - Дэниел сделал несколько шагов в сторону от удаляющегося фургона, окинул окрестности коротким взглядом и смахнул лапой воду с глаз.
        Дэниел посмотрел вслед фургону, исчезнувшему за пеленой дождя, и вздрогнул. В голову ему пришла ужасная мысль - а что если догхантеры преследуют Тайги?
        «Глупости, - фыркнул Дэниел. - Тайги в человеческом теле. На кой черт догхантерам гоняться за человеком? Не повылазило же им? Отличить человека от собаки им вполне по силам».
        И все же, казавшаяся абсурдом мысль глубоко въелась в сознание.
        «А что если они, и правда, гоняются за Тайги? - терзался Дэниел муками совести. - Может, из-за дождя они приняли его за собаку и теперь травят как какое животное».
        Дэниел повернул голову и посмотрел в том направлении, куда уехал фургон.
        «Черт», - Дэниел фыркнул и бросился вдогонку за фургоном.
        Заметно потемнело, и Дэниел подумал, что солнце покинуло этот мир или собиралось это сделать в ближайшее время. Серая мгла повисла над миром. Дождь усилился, ветер же, наоборот, стих. Молнии продолжали рвать небо с такой ненавистью, будто мстили ему за старые обиды.
        Впереди послышалось ворчание двигателя. Дэниел побежал быстрее и мгновение спустя уже бежал за фургоном, неспешно катившим по мокрой равнине.
        - Вон он! - знакомый голос прорезал пелену дождя.
        Дэниел забегал глазами. Впереди снова что-то мелькнуло. Что-то большое, размерами со взрослую овчарку. Дэниел напряг зрение, пытаясь разглядеть беглеца. Беглец двигался странно, будто человек на четвереньках бежал.
        «Ей богу, Тайги, - Дэниел смахнул воду с глаз. - Точно, это его зад так мелькает».
        Тайги, а это действительно был он, бежал по прямой и даже не думал свернуть в сторону. Двигался он на четвереньках, соприкасаясь с землей и руками, и ногами. Дэниел заметил, что с каждой секундой бег Тайги ослабевал, а значит, понял Дэниел, его силы слабели, и скоро его настигнут догхантеры. Вряд ли они причинят ему какой-либо вред, осознав, что перед ними человек, а не животное. Тем не менее, Дэниел не горел желанием явить миру свое родное тело в таком виде и с такими мозгами. Он должен был что-то сделать и сделать прямо сейчас. Тайги начал все чаще зарываться лицом в грязь.
        Дэниел не стал раздумывать над составлением плана, времени было в обрез. Еще минута-вторая и Тайги свалится в изнемождении на траву. Дэниел сделал первое, что пришло на ум. Он устремился в сторону, сделал небольшой полукруг и выскочил перед фургоном, молнией пронесся перед ним и пристроился сбоку.
        - Эй, Рон, ты видел? - голос вырвался из кабины фургона, машина резко затормозила и остановилась. - Лисица-самоубийца, мать твою!
        - Старые знакомые, - ухмыльнулся Дэниел, узнав голос краснолицего Шона.
        Дэниел забрался под фургон и посмотрел на Тайги. Тот медленно ковылял в сумраке прочь от машины.
        - Нет, заяц! Я его хорошо рассмотрел! Это точно был заяц! Ты видел, как он прыгнул? Никакая лисица так не прыгнет! - не согласился с напарником Рон.
        Шон вылез из кабины, поправил бейсболку и направился к капоту машины. Минуту спустя к нему присоединился Рон. Догхантеры стояли в лучах фар и смотрели в том направлении, в котором скрылся Дэниел.
        - Как ты его мог хорошо рассмотреть, если был занят баранкой? - Шон сплюнул, достал из кармана пачку сигарет и потянулся за сигаретой.
        - Представь себе, смог. Вот такой вот я глазастый. Точно был заяц, ну, может, кролик.
        - Сам ты заяц, - хмыкнул Шон, поджег сигарету и затянулся. На дождь он, казалось, совсем не обращал внимания. - Говорю, лисица это. Рыжая, с длинным хвостом. В каком кошмаре ты у зайца длинный хвост видел?
        - Да не было у него хвоста, - стоял на своем Рон. - Уши это были. Уши!
        - Ладно. Не один хрен, заяц или лисица? Убежал, и черт с ним, - Шон смахнул пепел с груди и кивнул в неопределенном направлении. - Как там наш пес поживает? У тебя зрение лучше моего. Приглядись, что видишь?
        - Обезьяна - имеешь в виду? - Рон зевнул, почесал затылок, дернул зачем-то за козырек бейсболки и устремил взгляд вперед.
        - Ну, я пока еще в силах отличить собаку от обезьяны, - хохотнул Шон, бросил окурок на траву и вдавил каблуком в землю.
        - Да ты только его вдалеке мог видеть. Ты же спал. Забыл? А я его видел почти вот как тебя вижу. Он подобрался к машине, может, напасть хотел, не знаю, не спрашивал. Но страшный, собака. Заросший весь. Примат этот. Орангунан. Во! Вспомнил! Орангутан это! Обезьяна такая, лохматая… Вот когда я его рядом с машиной увидел, вот тогда закричал, думал, напугать. Да только напугал и его, и тебя, - захохотал Рон, натянул бейсболку на нос и стукнул рукой по бамперу машины.
        - Таким криком ты кого угодно напугал бы, - ухмылка появилась на небритом лице Шона. - Хорош трепаться. Неси винтовку. Усыпим, потом посмотрим, собака это или обезьяна. Готов поставить десять фунтов, что это не обезьяна.
        - Ставлю свои десять против твоих, что это орангутан.
        - Принято, - кивнул Шон. - Неси винтовку. Сейчас глянем, каков из себя твой орангутан.
        Рон направился в конец фургона. Дэниел же заволновался. И на кой черт Тайги приближался к этим догхантерам? Может, голод заставил? И что теперь делать? Рон принесет винтовку, Тайги усыпят, отвезут в психушку и… и прощай Джессика. Только не это!
        Дождь начал стихать и вскоре совсем прекратился. Было сыро, мокро и прохладно. Не прошло много времени, как над землей пополз туман.
        Рон вернулся с винтовкой в руке.
        - Шон, у тебя сегодня невезучий день, - Рон вогнал ампулу со снотворным в патронник и вскинул винтовку на плечо.
        - С чего ты это взял? - Шон повернулся к напарнику.
        - Сегодня ты потеряешь десять фунтов, - рассмеялся Рон.
        - Размечтался, - Шон харкнул, сплюнул и посмотрел по сторонам. - Чертов туман.
        - Туман как туман, только ни хрена не видно из-за него, - Рон опустил оружие. - Пошли, прогуляемся. Я потерял нашу обезьяну в тумане.
        - Идем, глянем, - отозвался Шон, после чего засунул руки в карманы комбинезона и двинул за напарником.
        «Нет, только не это! - Дэниел заволновался, вскочил на лапы и заметался под машиной. - Что делать?! Что делать?!» - миг спустя Дэниел замер, память подкинула ему выход. Да! Он уже это делал! Сделает еще раз!
        Дэниел понесся за догхантерами. Пять метров, три, метр. Не снижая скорости, Дэниел подпрыгнул, выпустил когти, оскалился и вонзил свое оружие - когти и зубы в ягодицу Рона.
        - Твою-ю-ю ма-а-ать!!! - Рон подпрыгнул от неожиданности, почувствовав, как что-то острое вонзилось в его зад. Винтовка выпала из рук и шлепнулась на мокрую траву. Руки Рона интуитивно потянулись к ягодицам в тщетной попытке их защитить.
        Сделав дело, Дэниел бросился в сторону и растворился в тумане. Отбежав на пару метров от догхантеров, он остановился и прислушался.
        - Ты чего разорался? - Шон повернул голову к товарищу.
        - Дерьмо, - проворчал Рон, успокаиваясь. - Какая-то тварь вцепилась мне в зад.
        - Чего? - недоверие появилось на лице Шона.
        - Что слышал, - Рон потер руками ягодицы. - У-у-у, тварь! Комбинезон порвала, сволочь.
        - А ну покажи, - ухмылка скривила губы Шона. Рон повернулся спиной к напарнику.
        - Видел?
        - Ничего себе! - хмыкнул Шон. - Да у тебя вся задница порвана. Крови не видно, но форму тебе придется новую заказывать. Небось, твоя обезьяна напомнила о себе, - хохотнул Шон, отвернулся от Рона и окинул взглядом окрестности.
        - Смейся, смейся. Как бы эта обезьяна не вздумала вцепиться и в твою задницу, - Рон осмотрелся.
        «А почему бы и нет, - подумал Дэниел. - Пока вы будете заниматься своими пятыми точками, я успею с Тайги спрятаться».
        Дэниел обежал догхантеров и замер за спиной Шона, выжидая подходящий момент, чтобы пустить в ход когти и зубы.
        - А я на кой твоей обезьяне, - Шон повертел головой. - Да и не обезьяна это была. Может, птица какая в тумане не разглядела препятствие, врезалась в твой зад, да слегка помяла его. Ну, не повезло. Со всяким бывает. Пошли, закончим начатое. И так задержались. Мне дома давно надо было бы… Твою-ю-ю ма-а-ать!!!
        Дэниел отцепился от Шона и скрылся в тумане, после чего понесся туда, где в последний раз видел Тайги.
        Позади остались проклятия Шона и смех Рона.
        Найти Тайги оказалось несложно. Он лежал на мокрой траве на том же месте, где и заметил его Дэниел. Глаза Тайги были округлены, дыхание с шумом вырывалось из груди. Силы Тайги были на исходе.
        - Что, друг, запыхался? - Дэниел приблизился к Тайги и заглянул тому в глаза. Тайги заметил Дэниела, поднялся на корточки и что-то промычал.
        - Я тоже рад тебя видеть. Пошли отсюда, пока нас не поймали, - Дэниел отбежал в сторону и стал ждать.
        Тайги вздохнул и заковылял за Дэниелом.


        Ночь опустилась на Стерлинг, когда Дэниел и Тайги наконец-то достигли городка. Выждав, пока улицы опустеют, Дэниел повел Тайги домой. Тайги, уставший и обессиленный, покорно волочил ноги за Дэниелем. Во дворе родного дома было пустынно. Казалось, здесь ничего не изменилось за то время, что Дэниел отсутствовал. Совсем ничего.
        Дэниел пробрался к знакомому подъезду, оглянулся, убеждаясь, что Тайги следует за ним, и побежал вверх по лестнице. Немного погодя он уже стоял перед дверью родной квартиры. Сердце в груди колотилось, будто сумасшедшее, дыхание сбилось от волнения, в глазах пощипывало. И все же на душе было радостно. Он вернулся домой. Кто бы мог подумать. Когда он уходил - думал навсегда, как оказалось - нет. Но Дэниела это обстоятельство не огорчало. Только сейчас он понял, как сильно соскучился по Стерлингу, маме и, как ни странно, отцу. И вот он дома. Как же долго его не было. Целая вечность прошла, не меньше.
        Дэниел обернулся. Тайги сидел на корточках, привалившись к стене. Глаза его были закрыты, рот приоткрыт, и тихое сопение вырывалось наружу.
        «Спит что ли? - подумал Дэниел. - Устал бедняга. Ничего, потерпи немного».
        Дэниел посмотрел на дверь, подошел ближе и прислушался. В ответ тишина, ни звука не доносилось из квартиры.
        «Может, дома никого?» - Дэниел поднял лапу, выпустил когти и провел ими по дереву двери. Тихий скрежет потревожил площадку.
        Дэниел прислонился к двери и обратился в слух. Ничего. Тогда он ударил лапой по двери, затем еще и еще. Откуда-то донесся шорох. Дэниел замер, вслушиваясь в тишину. На миг ему показалось, что звук донесся из-за двери. Мгновение спустя дверь открылась и… и на пороге возникла вдова Дженкинс.
        Дэниел отшатнулся. Глаза его раскрылись так широко, будто он увидел призрака. Тело его задрожало, словно паутина, потревоженная неосторожной мухой. Кого-кого, а вот вдову Дженкинс Дэниел ожидал увидеть в собственной квартире меньше всего. В голову полезли ужасные мысли: а что если родители переехали куда-нибудь в другое место? Но этого не может быть. Не может! Они не могли его оставить. Но он же смог оставить их, так почему они не могли этого сделать?
        Дэниел почувствовал, как затрусились лапы. Еще немного, и он упадет у ног вдовы Дженкинс мертвой кошачьей тушкой. Что-то толкнуло Дэниела. Дэниел посторонился, пропуская Тайги. Тайги приблизился к вдове Дженкинс и потянул носом.
        Вдова Дженкинс, казалось, нисколько не удивилась, увидев перед собой странную парочку. На губах ее заиграла теплая улыбка. Старуха положила руку Тайги на голову, развернулась и крикнула:
        - Мэри, Эван, идите сюда. У меня для вас хорошая весть.
        Дэниел стоял на площадке, вперив взгляд вглубь квартиры, чувствуя, что еще немного, и его лапы действительно откажут ему. Внутри него все пылало, жар был невероятный, будто внутри маленького кошачьего тельца появилось огромное лавовое озеро. Хвост Дэниела поджался, уши прижались к голове, перед глазами поплыли круги.
        - Миссис Дженкинс, о чем это вы? - этот встревоженный голос Дэниел узнал бы среди множества других голосов.
        За спиной вдовы Дженкинс возникло взволнованное лицо Мэри Макмилан.
        - Мама, - выдохнул Дэниел, глядя на мать. На глазах его показались слезы, когда он увидел, какой стала его мать. Седых волос стало больше, и морщин на лице стало больше, под глазами виднелись темные круги, а в добрых глазах застыли слезы.
        - Посмотри, Мэри, кто к нам пришел, - улыбнулась вдова Дженкинс, отходя в сторону.
        Мэри, казалось, окаменела, когда увидела тех, кто стоял под дверью квартиры. Глаза расширились. Рот открылся, губы задрожали. Рука скользнула ко рту, будто стремясь удержать крик, рвущийся наружу. Слезинка скатилась по щеке Мэри, за ней отправилась вдогонку вторая.
        - Миссис Дженкинс, Мэри, - и этот голос Дэниел узнал бы среди множества других, узнал бы, несмотря на новые нотки, звучавшие в нем - сострадание, забота, доброта.
        Положив руки на плечи жены, из-за ее спины выглянул Эван Макмилан. Страдание, то, что Дэниел никогда не мог и представить на лице своего отца, проявлялось в каждой новой морщине, в каждом новом седом волосе («Как их много», - словно невзначай подумал Дэниел), в грустном взгляде, во внешнем виде в целом.
        Уже теряя сознание, Дэниел услышал слова вдовы Дженкинс:
        - Не плачь, Мэри. Теперь все будет хорошо. Оставляю вас… А потом будто ветер зашелестел листвой:
        - Счастье другим доставляя, себя боли лишая, чужую радость ощущая, свою жизнь обретая…



        Глава 31. Сердце к сердцу

        Воробьиное чириканье ворвалось в сознание Дэниела. Сон, напуганный внезапным звуковым вторжением, поспешил ретироваться, убежал, решил вернуться в мир иллюзий, в мир тишины и спокойствия, не ведомым этому беспокойному, шумному миру.
        Дэниел зевнул, потянулся и открыл глаза. Взгляд уперся в потолок, белый как чайка, с желтой люстрой по центру. Дэниел перевернулся и посмотрел в окно. Солнечные зайчики играли на подоконнике, прыгали по шторам, а парочка самых дерзких и резвых успела спуститься на пол, образовав маленькие лужицы солнечного света.
        «Чудесная погодка», - пронеслось в голове у Дэниела.
        На лице Дэниела заиграла улыбка, в глазах засияли огоньки, на душе было радостно и весело. Дэниел сбросил с себя одеяло, потянулся и замер. Что-то было не так. Определенно не так.
        Взгляд Дэниела задержался на руках, на ладонях с длинными пальцами, переместился на ноги, обычные человеческие ноги. И трусы человеческие, точнее, мужские. Шорты. Вспышка осознания молнией полоснула сознание.
        «Тело. Человеческое тело. У меня человеческое тело! - Дэниел вскочил на ноги и принялся осматривать себя со всех сторон. - Я вернулся!!! Я снова в своем теле!!!»
        Дэниел спрыгнул с кровати, подбежал к столу, открыл верхнюю шухляду и достал зеркальце. Дрожащими руками он поднес его к лицу. Из зеркала на него смотрело лицо юноши, гладко выбритое, худощавое. Его лицо!
        Дэниел поднял руку и провел пальцами по щеке.
        «Мое лицо… Это мое лицо».
        Дэниел смахнул с глаз некстати появившиеся слезы и подергал себя за нос. Сначала слабо, затем сильнее. Не сон ли? Нет, это был не сон. Он чувствовал боль, осознавал ее.
        Дэниел еще раз дернул себя за нос, чтобы убедиться окончательно, затем рассмеялся и плюхнулся на кровать.
        - Я вернулся, - зашептал Дэниел. - Я дома, - сказал он громче, наслаждаясь своим голосом. - Дома! И я снова могу говорить. Могу шептать, могу кричать, а могу орать, так что воробьи с веток попадают, как желуди с дуба.
        Дэниел поднялся с кровати и замахал руками, точно собрался взлетать.
        - Могу махать руками, а могу… - Дэниел замер на миг… - могу танцевать, - Дэниел принялся отплясывать только ему известный танец.
        - Могу чувствовать, - продолжил Дэниел, слегка запыхавшись, - а могу не чувствовать, - Дэниел начал тыкать пальцами тело. - Нет, не могу не чувствовать. Но ничего, это неважно. Зато могу радоваться жизни и могу любить, - Дэниел как поднял ногу, так и оставил ее в подвисшем состоянии, напрочь забыв о ней.
        - Любить, - прошептал Дэниел и медленно поставил ногу на пол.
        - Джессика! - сознание взорвалось от немого крика.
        - Джессика, - простонал Дэниел, вперил взгляд в зеркало, лежащее на столе, и коснулся ладонью щеки.
        - У меня бритое лицо, точно такое, какое было тогда, когда я лег спать, чтобы проснуться в теле Тайги. Но должно быть НЕ бритое, Тайги не мог побриться, когда мы вернулись домой. НЕ МОГ! А если так, то… то все, что со мной произошло, было… было сном? - Дэниел почувствовал, как застучало сердце в груди, точно колеса поезда по рельсам. - Нет… нет, это… это все не могло быть сном. Я не хочу в это верить… не хочу! - Дэниел упал на колени, взгляд невидяще уставился в стену.
        - Сон… всего лишь сон… Джесси… принцесса, - Дэниел почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он поднялся на едва держащие его ноги, открыл балконную дверь, вышел на балкон, оперся руками о перила и втянул носом утренний воздух.
        - Неужели это был сон? - шептали губы Дэниела.
        Взгляд юноши пробежался по верхушкам березок во дворе, поднялся выше, зацепился за крышу дома напротив и устремился ввысь, к белым перистым облакам, плывущим по океану изумительной бирюзы.
        - Доброе утро, Дэниел.
        Дэниел повернул голову на звук и увидел вдову Дженкинс. Старуха стояла на своем балконе, держала чашку чая в руке и улыбалась.
        - Как ты себя чувствуешь? Бледный ты сегодня какой-то. Может, тебе чайку налить?
        - Нет… нет, спасибо, миссис Дженкинс, - Дэниел слабо улыбнулся. - Со мной все хорошо.
        - А по твоему виду этого не скажешь, но бог с тобой. Тебе лучше знать, что происходит у тебя внутри, хотя когда дело касается собственных чувств, ощущений, мы часто теряемся и не знаем, а что мы на самом деле чувствуем, что есть сон, а что явь.
        - И как же узнать, что мы на самом деле чувствуем, когда чувства подводят нас? Как узнать, что есть явь, а что только сон? - Дэниел посмотрел на вдову Дженкинс.
        - Слушай свои чувства, глупый, - рассмеялась вдова Дженкинс, направляясь к себе в квартиру. - Верь им. Наши чувства никогда не лгут и никогда не подводят. Они слуги сердца, а оно всегда знает, что истинно для нас, а что ложно.
        - Но… - начал, было, Дэниел, но замолк на полуслове, вдова Дженкинс скрылась в собственной квартире, а вместо нее на балконе показалось несколько кошек. Некоторые из них запрыгнули на балконные перила и принялись ловить взглядами пролетающих мимо мух.
        - Но как слушать свои чувства? - пробормотал Дэниел, чувствуя волнение в груди.
        «Наши чувства никогда не лгут и никогда не подводят, - в памяти всплыли слова вдовы Дженкинс. - Сердце всегда знает, что истинно для нас, а что ложно».
        - Слушай свои чувства… слушай свои чувства, - забормотал Дэниел, опустился на корточки, закрыл глаза, сглотнул и прислушался к себе.
        Беспокойство, страх, сомнения заполонили его сознание, будили страдания, вносили хаос в мысли.
        Дэниел попытался успокоиться. Сделал глубокий вдох и зашептал:
        - Сердце, скажи мне, что есть сон, что есть явь. Джессика… Джессика… она сон или явь. Прошу тебя, скажи мне.
        Дэниел слышал, как ссорятся воробьи на деревьях, слышал грохот пролетающего высоко в небе самолета, слышал рычание двигателей машин, несшееся с дороги, но внутри него было тихо, словно в зимнем лесу. Тихо и темно, будто темное облако опутало сознание Дэниела, протянулось к сердцу и накрыло его невидимым щитом. Щит казался крепким, крепче стали, крепче гранита. Но внезапно он дрогнул, задрожал и рассыпался как песочный домик. Где-то внутри Дэниела зазвучала мелодия, мелодия, наполненная страстью и желанием, прохладной синевой горного озера и чистым воздухом далеких гор, ароматом цветущих роз и запахом юного женского тела, родного и близкого, чужого и далекого, мелодия, наполненная самой жизнью, жизнью, прожитой когда-то давным-давно, а может, и совсем недавно. И среди всего этого сонма мелодий Дэниел услышал одну, ту единственную, которую и жаждал услышать, мелодию любви, любви светлой и доброй, чистой и искренней, мелодию любви юного сердца, влекомого к сердцу еще более юному, желанному, мелодию любви к единственной и неповторимой, к Джессике, его принцессе.
        Слезинка скатилась по щеке Дэниела, упала на грудь и побежала дальше. Надежда, едва не угасшая в груди Дэнэила, вспыхнула с новой, неведомой ранее силой. Дэниел чувствовал, что любит Джессику, а если так, если в сердце живет чувство, значит, Джессика не сон, она реальность, она явь, такая же, как и те крикливые воробьи на улице, шумевшие листвой деревья во дворе и голубое небо с белыми облаками над головой. Джессика не сон. Она его любовь, его жизнь, его заветная мечта.
        «Но как же небритость?» - кто-то в голове Дэниела попытался привлечь к себе внимание.
        «К черту небритость», - ответил Дэниел голосу в голове, поднялся на ноги и вернулся в комнату.
        - Значит, все это было на самом деле, - улыбнулся Дэниел, чувствуя невероятный душевный подъем в груди, будто солнце взошло и залило все вокруг теплым, мягким, ослепительным светом.
        - Все правда, - Дэниел взял со стола зеркальце и заглянул в него. - Ты неплохо выглядишь, хочу тебе сказать. Если не считать нескольких царапин на лице, ссадин и синяков на теле, парочки сломанных ногтей, то отделался ты совсем неплохо. Похудал заметно, но это дело поправимое. Можешь лететь к Джесси, только… - Дэниел критически оглядел себя с ног до головы, - я бы на твоем месте недельку взял отдыха, привести себя в порядок, отъесться, а потом… - Дэниел мечтательно закатил глаза. - Ладно, хватит мечтать. Кто сказал, что Джесси тебя ждет, да и вообще, кто сказал, что ты ей нужен. Может, ты приедешь, а она скажет… Нет, не думай об этом. Когда увидишь, тогда все узнаешь. Но ехать надо, хотя бы кота отвезешь законной владелице. Кстати, а где Тайги?
        Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась Мэри Макмилан.
        - Привет, мам, - Дэниел положил зеркальце на стол и улыбнулся матери.
        - Дэни? - недоумение появилось на лице Мэри.
        - Тебе и отцу лучше знать. Вы же меня так назвали, - Дэниел наблюдал за матерью и потешался над ее реакцией.
        - Дэни? - снова спросила Мэри, а потом быстро добавила. - С… с тобой все… все хорошо?
        - Лучше не бывает, - рассмеялся Дэниел, подошел к одежному шкафу и достал шорты.
        - Но… но… ты же… ты же был… - Мэри вконец сконфузилась и опустила глаза.
        Дэниел быстро натянул шорты, приблизился к матери, поцеловал ее в щеку и вышел в коридор.
        - Мам, не важно, что было раньше, важно только то, что есть сейчас и будет завтра. А где Тайги?
        Мэри подняла глаза на сына и смахнула набежавшие слезы.
        - А я уже успела позвонить мистеру Брауну. Он обещал прийти как можно скорее со своим другом, психиатром… Тайги в спальне, на кровати спит.
        - Великолепно, - улыбнулся Дэниел, направляясь в спальню. На пороге спальни он остановился и взглянул на мать. - Я что-то пропустил? Кто у нас пользуется услугами психиатра?
        - Но… мы думали… в общем, уже никто, - улыбка появилась на лице Мэри.
        - Это здорово, - Дэниел исчез в спальне, приблизился к кровати, взял спящего кота в руки и поднял над головой. - Привет, малыш. Как твои дела? Ты готов к маленькому путешествию?
        Тайги сонно посмотрел на Дэниела сверху-вниз, опустил глаза и принялся что-то искать внизу. Похоже было на то, что кот совсем был не против поспать еще как минимум пару часиков. Тайги издал тихий мявк и заерзал в руках Дэниела. Дэниел рассмеялся, дохнул на кошачью мордашку и вернул кота на кровать.
        - Дэни, - в спальню вошла Мэри. - О каком путешествии ты говорил?
        - Нам с Тайги надо будет… э-э-э… уехать.
        - Куда? - встревожилась Мэри. Ее нисколько не радовала перспектива вновь потерять только что обретенных сына и кота.
        - Не волнуйся, мам, - улыбнулся Дэниел. - Это долгая история. Если кратко, я нашел законную хозяйку Тайги. Кстати, нашего кота зовут не Тайги, а Мьюриэль. Ведь ты Мью, не так ли? - Дэниел посмотрел на кота, тот поднял голову и мяукнул.
        - Мьюриэль… Но кто эта хозяйка, и как ты ее нашел?
        - Это долгая история, мам, - повторил Дэниел. - Могу сказать, что это девушка, очень красивая, милая, нежная, добрая и вообще самая-самая лучшая.
        - Ах, вот как, - Мэри улыбнулась. - И где живет эта самая лучшая девушка?
        - В Берсдене, пригороде Глазго.
        - Глазго? - Мэри казалась удивленной.
        - Ага, Глазго. А почему ты так удивилась?
        - Несколько дней назад Эван разговаривал по телефону со старым приятелем из Глазго и тот сказал, что открывает свою юридическую фирму, приглашал отца стать партнером.
        - И что отец? - глаза Дэниела вспыхнули.
        - Обещал подумать пару дней. А сегодня вот, собирался позвонить и сказать, что отказывается.
        - Отказывается? Но почему?!
        - Нам было не до этого. Нас больше заботило твое местонахождение, а не новая работа отца.
        - Но сейчас, когда все хорошо, я здесь, и Тайги, он же может пересмотреть свое решение?
        - Я поговорю с отцом.
        - А он тебя послушается?
        - Послушается, - теплая улыбка появилась на лице Мэри. - Тебе так не терпится перебраться в Глазго? А как же университет?
        - В Глазго тоже есть университет, даже еще лучше, чем в Стерлинге.
        - Думаю, дело не в университете, - широкая улыбка засияла на лице Мэри.
        - Все тебе так и расскажи, - рассмеялся Дэниел, направляясь прочь из спальни. - Я и так много сказал. Кстати, а где отец?
        - В магазин ушел. Скоро будет.
        - Ты с ним сегодня поговоришь? - донесся из коридора голос Дэниела.
        - Конечно, поговорю, - рассмеялась Мэри.
        - Здорово! Это очень здорово! - крикнул Дэниел откуда-то из кухни. - Кстати, вчера я выглядел немного иначе. Куда подевалась растительность на лице?
        - Отец тебя побрил, а я ногти постригла, помыла. В общем, общими усилиями привели тебя в порядок, - Мэри вошла на кухню и опустилась на табурет.
        - Правда?! Э-э-э… сильно я сопротивлялся?
        - Ты был таким вялым, что совсем не сопротивлялся. Устал, наверное.
        - Наверное, - кивнул Дэниел, ухмыльнувшись. - Очень даже может быть.


        А неделю спустя Дэниел посадил Мьюриэля в переноску, взял отцовскую «мазду» (удивительно, но отец даже и не думал возражать, лишь улыбнулся и отдал Дэниелу ключи от машины), купил букет цветов и отправился в Берсден.
        Целый час Дэниел простоял перед зеркалом, выбирая одежду. Сначала он думал вырядиться в костюм, но эта мысль показалась ему не совсем удачной, и он ее отбросил без зазрения совести. Размышлял над тем, не надеть ли брюки, рубашку и жилетку, но вспомнив Энтони, выкинул из головы и эту мысль. В конце концов, Дэниел остановился на обычных джинсах и свитере. Может, и непрезентабельно, зато удобно.
        Дэниел не спешил, поэтому выбрал не самый близкий маршрут - трассу А 811, у Семуэлс Вуд свернул на B 834, добрался до А 809 и покатил по ней не спеша к Берсдену. Другой на месте Дэниела летел бы, но только не Дэниел. Чем ближе он подъезжал к Берсдену, тем сильнее нервничал. Человек странное существо. Большую часть времени проводит в сомнениях и нерешительности, без гарантий боится и шаг сделать. Так и Дэниел. Призрак прошлого все еще витал над ним. Дома ли Джессика? Как она его встретит? И вообще, выйдет ли к нему? Дэниел решил, что если Джессика не захочет с ним говорить, он оставит переноску с котом у ворот, сам же развернется и уедет назад в Стерлинг. Как бы безумно он ни любил Джесси, старался реально смотреть на вещи. Джессика видела его всего лишь раз, да и то давно, могла уже забыть, а если не забыла, то какой толк из того, что она его помнит? Тогда Дэниел повел себя грубо, прикрывшись подъезжающим к остановке автобусом, убежал, толком и не поговорив даже. Раньше он не доверял девушкам, да и боялся их точно кролик лисицу. Сейчас же старался доверять, но все равно страх перед девушками
остался. Дэниел чувствовал это, поэтому всю дорогу нервничал. Въехав же в Берсден, занервничал сильнее, тем не менее, возвращаться назад, поджав хвост, не собирался.


        Дэниел остановил машину в одном квартале от дома Джессики.
        - Мью, мы почти на месте, - Дэниел постучал костяшкой указательного пальца по переноске. - Скоро ты увидишь свою хозяйку.
        Дэниел окинул взглядом дома по обеим сторонам улицы и приспустил боковое стекло. Прохладный ветерок ворвался в салон машины и зашевелил волосы на голове у Дэниела. Дэниел уставился на спидометр и потянул носом воздух. Набрав полную грудь, он его медленно выдохнул.
        - Не волнуйся. Не на смерть идешь. Отдашь кота, пригласишь на чашечку чая, а там видно будет. Выше голову. Все не так уж и плохо. Ты, конечно, не Энтони и вряд ли когда им будешь, но… но, может, это не так уж и важно. К черту Энтони. Только зря вспомнил, - Дэниел посмотрел на часы.
        - Десять двадцать семь. Джесси, скорее всего, еще спит. Ладно, прочь сомнения. Мечта зовет, а если так, надо двигать.
        Дэниел завел двигатель и покатил по улице навстречу неизвестному будущему.
        Дэниел остановил машину у ворот поместья Нэвилов, заглушил двигатель и посмотрел на переноску.
        - Вот мы и на месте, Мью. Ты там еще жив? - Дэниел постучал пальцами по переноске.
        Из переноски донеслось тихое мяуканье.
        - Я тоже тебя рад слышать, малыш. Потерпи еще немного. Скоро я тебя выпущу.
        Дэниел откинулся на сидении, пробежался взглядом по потолку машины и уставился на зеркальце заднего обзора.
        - Ну что, Казанова, страшно? А драться с лесным котом было не страшно? Страшно, но не настолько, - Дэниел рассмеялся, потянул за дверную ручку и открыл дверь.
        Выбравшись из машины, Дэниел окинул взглядом окрестности, наполнил легкие воздухом и направился к воротам поместья Нэвилов.
        У ворот Дэниел поднял руку, на мгновение замер, и вдавил кнопку звонка.
        - «Первый шаг сделан», - подумал Дэниел, чувствуя, как ускорилось сердцебиение. Ладони покрылись испариной. Дэниелу стало жарко.
        - Все хорошо. Представь, что тебя пригласили в гости старые знакомые. И сейчас…
        Входная дверь в доме Нэвилов открылась, и на пороге появилась миссис Макфери, остановилась на крыльце, бросила взгляд на дорогу и двинулась к воротам.
        Дэниел в который раз потянул носом воздух, успокаивая разбушевавшийся организм.
        - Здравствуйте, молодой человек. Вам кого? - миссис Макфери остановилась по ту сторону ворот и выжидательно посмотрела на Дэниела.
        - Здравствуйте, миссис Мак… - Дэниел остановил себя на полуслове, вспомнив, что женщина видит его впервые. - В общем, я хотел бы увидеть Джессику?
        - Джессику? А как мне вас представить?
        - Дэниел. Просто Дэниел.
        - Хорошо, просто Дэниел. Я вас так и представлю, - миссис Макфери улыбнулась, развернулась и засеменила к дому.
        - Второй шаг сделан, - пробормотал Дэниел, развернулся и двинулся к машине. Открыв дверцу, он достал из переноски кота, подумав немного, вернул назад. - Твой выход будет чуть позже, Мью. Сейчас наш выход, - Дэниел взял букет цветов, захлопнул дверцу, спрятал цветы за спину и двинул назад к воротам. Не успел он дойти до ворот, как на крыльцо дома Нэвилов выбежала девушка, замерла на миг, как миссис Макфери минуту назад, и побежала к воротам. Не добегая нескольких метров, она перешла на шаг. У ворот девушка остановилась и посмотрела на Дэниела. В больших ее глазах удивление перемешалось с недоверием, рот слегка приоткрылся, на губах заиграла легкая улыбка.
        - Привет, Джесси, - Дэниел посмотрел в изумительные глаза девушки и попытался улыбнуться. Вышло не очень, волнение дало о себе знать.
        - Привет… просто Дэниел, - улыбнулась Джессика. - Мне кажется знакомым твое лицо.
        - Мы виделись когда-то, давно, в Стерлинге. И я должен извиниться.
        - За что? - Джессика открыла калитку и вышла к Дэниелу.
        - За прошлое, - улыбка на губах Дэниела получилась более уверенная. - Ой, прости, у меня есть подарок, - Дэниел протянул девушке цветы.
        - Спасибо, - улыбка на губах Джессики стала шире. Девушка протянула руки и взяла цветы.
        - Но это еще не все, - Дэниел развернулся и побежал к машине, открыл дверцу, достал из переноски кота и побежал назад.
        - Мью! - воскликнула Джессика, узнав кота.
        - Он самый, - сказал Дэниел, передавая кота девушке.
        - Где ты его нашел? - Джессика прижала кота к груди и посмотрела на Дэниела.
        - Это долгая история, - ухмыльнулся Дэниел.
        - Обещай мне, что когда-нибудь ты мне расскажешь эту долгую историю.
        - Когда-нибудь… обещаю, - кивнул Дэниел, - если, конечно, ты не сочтешь меня после рассказа сумасшедшим.
        - Постараюсь, - улыбнулась Джессика. - Ты не против, если я задам тебе вопрос? Мне надо кое в чем убедиться.
        - Задавай.
        - Это даже не вопрос. Просто тебе надо закончить предложение. Я начну, а ты закончишь. Хорошо? Слушай, - Джессика свела брови, пытаясь вспомнить предложение, затем улыбнулась, когда вспомнила, и сказала:
        - Пока на небе сияет Луна, пока мягкий свет излучает она… - Джессика замолчала и посмотрела в глаза Дэниелу. Лицо девушки стало серьезным, даже встревоженным в какой-то мере.
        Дэниел закрыл глаза. Волнение покинуло его тело.
        - Пока мое сердце в груди будет жить, - зашептал Дэниел, - дотоле тебя, Джесси, буду любить.
        Дэниел открыл глаза и улыбнулся.
        - Да, - прошептала Джессика. Губы ее задрожали. - Я думала, тебя не существует, что все это проделки Кэр, моей младшей сестры.
        - Я знаю, - Дэниел запрокинул голову и на миг пробежался взглядом по чистому и нежному бирюзовому океану над головой. - Я все знаю.
        - Поехали к Лох Ломонду? - вдруг предложила Джессика.
        - Давай.
        - Тогда подожди немножко, я сбегаю в дом и переоденусь.
        Только сейчас Дэниел обратил внимание, что Джессика была в халате, а ее лицо было ненакрашено. Но это обстоятельство нисколько не умаляло изумительной красоты девушки. Джессика тряхнула роскошной гривой на голове, развернулась и побежала домой. Дэниел вернулся к машине, забрался в салон и принялся ждать.


        Мьюриэль сидел на берегу Лох Ломонда и грыз траву.
        - Глянь на него, - засмеялась Джессика, - он пасется как овечка.
        Дэниел улыбнулся и посмотрел на Джессику. Какая же она была красивая. Волосы красиво подобраны по бокам, волнами падают на плечи и закрывают лопатки. Совсем немножко туши на глазах, помады на губах, и Джессика превратилась для Дэниела в самую красивую девушку на планете, девушку обаятельную и нежную, ранимую и заботливую. Как бы он хотел назвать ее своей девушкой! Как хотел обнять, прижать к груди, прижаться губами к ее губам, нежно-нежно, как теплый ветерок целует нежную женскую кожу.
        - Мью, ты кот или баран? Тельце у тебя кошачье, а ведешь себя как самый настоящий барашек, - Джессика хихикнула и дернула кота за хвост. Кот лениво повел хвостом, но и только, все его внимание было сосредоточенно на кончике травинки, который он пытался сжевать, не вырывая стебель из земли.
        Джессика оставила кота в покое, обхватила колени руками и заскользила взглядом по поверхности озера.
        - Сколько ни приезжаю на озеро, все не могу налюбоваться им. Мне кажется, на Земле нет более красивого места, чем Лох Ломонд. Здесь может быть тихо, а может быть шумно, как сейчас, но никогда не бывает одинаково. Всегда по-разному, то дождь идет, то солнце светит, то ветер воет, то туман стелется. Когда мне грустно, я часто еду к Лох Ломонду, и Лох Ломонд грустит со мной, а когда радостно на душе, также спешу сюда, и Лох Ломонд радуется вместе со мной. Знаешь, - Джессика повернула голову к Дэниелу. - Когда папа решил забрать нас - меня, маму и сестру - с собой в Шотландию, я очень сильно противилась переезду. Теперь же меня отсюда и пинками не выгонишь, - грустная улыбка ожила на лице девушки.
        - Никогда не думала, что здесь так красиво. Горы, холмы, озера, пустоши.
        «Подумаешь, экая невидаль», - думала я, а когда приехала, влюбилась во все это. Это была любовь с первого взгляда. Между мной и здешней природой, здешним очарованием, красотой. А когда увидела Лох Ломонд, поняла, что никогда не смогу уехать отсюда. Странно, наверное, такое слышать от англичанки, - Джессика улыбнулась и посмотрела на Дэниела.
        - Если бы ты сказала мне все это этак месяца два-три назад, я подумал бы, что ты сумасшедшая или лгунья, - Дэниел вернул улыбку. - Я и сам только недавно понял, как мне повезло, что я родился именно здесь, а не где-нибудь в Америке или во Франции. В Шотландии есть нечто, что делает ее особенной, непохожей ни на одно другое государство. И это не волынка, не килт. Это то, что находится внутри каждого настоящего шотландца, вот здесь, - Дэниел ткнул себя в грудь. - Это безумная любовь к своей стране, к ее природе и твердая вера в то, что все что происходит, обязательно происходит к лучшему. Я в этом уже убедился, - хмыкнул Дэниел, скосил глаза на рядом сидевшую девушку, перевел взгляд на противоположный берег озера и побежал глазами по розовеющим склонам холмов. Скоро, совсем скоро зацветет вереск и явит миру истинную, пьянящую красоту Шотландии.
        - Наверное, ты прав, - вздохнула Джессика, улыбнулась, стрельнула глазами в сторону Дэниела и прислушалась.
        Где-то заиграла музыка, ветер подхватил ее и понес над озером.
        - Я знаю, что это за песня! - воскликнула Джессика. - Шотландская, народная.
        - Ага. «Возле озера Лох Ломонд» называется. Минуту спустя далекий мужской голос запел:
        Друзья, я девушку встретил одну
        возле озера Лох Ломонд.
        Любовь обещала нам вечную весну там,
        где тихо дремлет синий Лох Ломонд.

        - Обожаю эту песню, - сказала Джессика, поежившись от налетевшего ветра. - Она такая красивая. И грустная, как Лох Ломонд, от которого солнце спряталось за облаками.
        Пойдёшь ты горами, а я по долинам
        и к озеру выйду родному.
        Я раньше приду, но любимой не найду там,
        где тихо дремлет синий Лох Ломонд.

        - Дэниел, обними меня, - услышал Дэниел шепот Джессики.
        Юноша посмотрел на девушку и встретился с ней взглядом. Джессика не отвела взгляда, смотрела, не улыбаясь, пристально, с надеждой.
        Дэниел придвинулся ближе к Джессике, положил руку ей на плечо и притянул к себе.
        - Держи меня крепко-крепко, - Джессика положила голову Дэниелу на плечо и зашептала. - И никогда не отпускай. Никогда.
        - Не отпущу, - пообещал Дэниел. - Ведь ты… ты моя мечта… сбывшаяся мечта.
        Джессика запрокинула голову и посмотрела на Дэниела. В глазах ее стояли слезы, но губы улыбались.
        В тот вечер прощались у озера мы,
        и шептались волны устало.
        Одетые в пурпур, молчали холмы,
        сквозь туман Луна заблистала.

        Рот Джессики приоткрылся, губы дрогнули.
        Дэниел смотрел на Джессику, на ее длинные ресницы, густым частоколом нависшие над глазами-озерцами, на тонкие полоски нежных и влажных губ, и чувствовал, как в груди бушует пламя, огонь разгорается, становится сильнее, грозит испепелить, сжечь без остатка. Но Дэниел не боялся огня. Он хотел, чтобы пламя огня вознеслось до небес, захлестнуло его нутро и горело долго, как можно дольше, пока сияет Луна, пока блестят звезды, пока стучит сердце в груди, пока существует жизнь.
        А губы звали… а губы шептали… а губы молили…
        Дэниел не мог больше себя сдерживать, да и не хотел. Мечта не может ждать. Не может.
        Дэниел подался вперед и коснулся губами губ Джессики.
        Над озером снова поёт соловей,
        и цветы на горных склонах…
        Весна не развеет печали моей там,
        где тихо дремлет синий Лох Ломонд.

        Киев, июнь-август 2012 г.