Домби и сын Чарльз Диккенс


        # Роман создавался в годы наивысшего подъема чартизма - наряду с другими шедеврами английского критического реализма.
        Роман выделяется особенно острым и многообразным сатирическим обличением английской буржуазии. Созданный Ч.Диккенсом образ мистера Домби - один из наиболее ярких образов английского капиталиста, холодного дельца, знающего одно мерило поступков и чувств - выгоду.

        Часть первая

        Глава I. Домби и Сынъ

        Домби сид?лъ въ углу закрытой комнаты въ большихъ креслахъ подл? постели, a сынъ, тепло закутанный, лежалъ въ плетеной корзинк?, осторожно поставленной на соф?, подл? камина, передъ самымъ огнемъ.
        Домби-отцу было около сорока восьми л?тъ; сыну - около сорока восьми минутъ. Домби былъ немножко пл?шивъ, немножко красенъ, мужчина вообще очень статный и красивый, хотя слишкомъ суровый и величавый. Сынъ былъ совершенно пл?шивъ, совершенно красенъ, ребенокъ, нечего сказать, прелестный и милый, хотя немножко сплюснутый и съ пятнами на т?л?. Время и родная сестра его забота - эти безжалостные близнецы, безъ разбору опустошающіе свои челов?ческія влад?нія - уже проложили на чел? Домби н?сколько роковыхъ зам?токъ, какъ на дерев?, назначенномъ для срубки; лицо сына было исковеркано множествомъ небольшихъ складокъ, но коварное время тупой стороной своей гуляющей косы готовилось выравнять и выгладить для себя новое поле, чтобы впосл?дствіи проводить по немъ глубокія борозды.
        Домби отъ полноты душевнаго наслажденія самодовольно побрякивалъ золотою часовою ц?почкой, св?сившейся изъ-подъ синяго фрака, котораго пуговицы, при слабыхъ лучахъ разведеннаго огня, св?тились какимъ-то фосфорическимъ блескомъ. Сынъ лежалъ въ своей люльк? съ поднятыми маленькими кулаками, какъ будто вызывая на бой самоуправную судьбу, подарившую его неожиданнымъ событіемъ.

        - Домъ нашъ съ этихъ поръ, м-сь Домби,  - сказаль м-ръ Домби,  - не по имени только, a на д?л? будетъ опять: Домби и Сынъ, Домби и Сынъ!
        И эти слова им?ли на родильницу такое успокоительное д?йствіе, что м-ръ Домби противъ обыкновенія пришелъ въ трогательное умиленіе и р?шился, хотя не безъ н?котораго колебанія, прибавить н?жное словечко къ имени жены: "не правда ли, м-съ моя… моя милая?"
        Мимолетный румянецъ слабаго изумленія проб?жалъ по бл?дному лицу больной женщины, не привыкшей къ супружескимъ н?жностямъ. Она робко подняла на мужа глаза.

        - Мы назовемъ еіо Павломъ, моя мил… м-съ Домби, не правда ли?
        Больная въ знакъ согласія пошевелила губами и снова закрыла глаза.

        - Это имя его отца и д?да,  - продолжалъ м-ръ Домби.  - О, если бы д?дъ дожилъ до этого дня!
        Тутъ онъ немного пріостановился и зат?мъ снова повторилъ: "Доммби и Сынъ"!
        Эти три слова выражали идею всей жизни м-ра Домби. Земля сотворена была для торговыхъ операцій Домби и Сына. Солнце и луна предназначены для осв?щенія ихъ д?лъ. Морямъ и р?камъ повел?но носить ихъ корабли. Радуга обязывалась служить в?стницей прекрасной погоды. Зв?зды и планеты двигаются въ своихъ орбитахъ единственно для того, чтобы въ исправности содержать систему, центромъ которой были: Домби и Сынъ. Обычныя сокращенія въ англійскомъ язык? получали въ его глазахъ особое значеніе, выражая прямое отношеніе къ торговому дому Домби и Сынъ. A. D. вм?сто Anno Domini [Отъ Рождества Христова. Прим?чаніе ред.] , м-ръ Домби читалъ Anno Dombey and Son.
        Какъ раньше его отецъ на пути жизни и смерти возвысился отъ Сына къ Домби, такъ и онъ теперь былъ единственнымъ представителемъ фирмы. Вотъ ужъ десять л?тъ онъ женатъ; его жена, какъ говорили, не принесла въ приданое д?вственнаго сердца: счастье б?дной женщины заключалось въ прошедшемъ, и, выходя замужъ, она над?ялась успокоить растерзанную душу кроткимъ и безропотнымъ исполненіемъ суровыхъ обязанностей. Впрочемъ, эта молва никогда не достигала до ушей самодовольнаго супруга, да, еслибъ и достигла, м-ръ Домби ни за что на св?т? не пов?рилъ бы безумнымъ и дерзкимъ сплетнямъ. Домби и Сынъ часто торговали кожами; но женскія сердца ни разу не входили въ ихъ коммерческія соображенія. Этотъ фантастическій товаръ оставляли они мальчикамъ и д?вочкамъ, пансіонамъ и книгамъ. Насчетъ супружеской жизни понятія м-ра Домби были такого рода: всякая порядочная и благоразумная женщина должна считать для себя величайшею честью брачный союзь съ такой особой, какъ онъ, представитель знаменитой фирмы. Надежда произвести на св?тъ новаго сочлена для такого дома должна подстрекнуть честолюбіе всякой женщины, если только
есть въ ней честолюбіе. М-съ Домби, заключая брачный контрактъ, вполн? понимала вс? эти выгоды и потомъ съ каждымъ днемъ на д?л? могла вид?ть свое высокое значеніе въ обществ?. Она за столомъ сид?ла всегда ыа первомъ м?ст? и вела себя, какъ подобаетъ знатной дам?. Стало быть, м-съ Домби совершенно счастлива. Иначе и быть не можетъ.
        Но, разсуждая такимъ образомъ, м-ръ Домби охотно соглашался, что для полноты семейнаго счастья требовалось еще одно весьма важное условіе. Вотъ уже десять л?тъ продолжалась его супружеская жизнь; но вплоть до настоящаго дня, когда м-ръ Домби величаво сид?лъ подл? постели въ большихъ креслахъ, побрякивая тяжелою золотою ц?почкой, высокіе супруги не им?ли д?тей.
        То есть, не то, чтобы вовсе не им?ли: есть y нихъ дитя, но о немъ не стоитъ и упоминать. Это - маленькая д?вочка л?тъ шести, которая невидимкой стояла въ комнат?, робко забившись въ уголъ, откуда пристально смотр?ла на лицо своей матери. Но что такое д?вочка для Домби и Сына? ничтожная монета въ огромномъ капитал? торговаго дома, монета, которую нельзя пустить въ оборотъ, и больше ничего.
        Однако-жъ, на этотъ разъ чаша наслажденія для м-ра Домби была уже слишкомъ полна, и онъ почувствовалъ, что можетъ уд?лить изь нея дв?-три капли, чтобы вспрыснуть пыль на тропинк? своей маленькой дочери.

        - Подойди сюда, Флоренса,  - сказалъ о. нъ,  - и посмотри на своего братца, если хочешь, да только не дотрагивайся до него.
        Д?вочка быстро взглянула на синій фракъ и б?лый стоячій галстухъ отца, но, не сказавъ ни слова, не сд?лавъ никакого движенія, снова вперила глаза въ бл?дное лицо своей матери.
        Въ эту минуту больная открыла глаза и взглянула на дочь. Ребенокъ мгновенно бросился къ ней и, стоя на цыпочкахъ, чтобы лучше скрыть лицо въ ея объятіяхъ, прильнулъ къ ней съ такимъ отчаяннымъ выраженіемъ любви, какого нельзя было ожидать отъ этого возраста.

        - Ахъ, Господи!  - сказалъ м-ръ Домби, посп?шно вставая съ креселъ.  - Какая глупая ребяческая выходка! Пойду лучше, позову доктора Пепса. Пойду, пойду.  - Потомъ, остановившись y софы, онъ прибавилъ: - мн? н?тъ надобности просить васъ, м-съ…

        - Блоккитъ, сэръ,  - подсказала нянька, сладенькая, улыбающаяся фигурка.

        - Такъ мн? н?тъ надобности просить васъ, м-съ Блоккитъ, чтобы вы особенно заботились объ этомъ юномъ джентльмен?.

        - Конечно, н?тъ, сэръ. Я помню, когда родилась миссъ Флоренса…

        - Ta, та, та,  - сказалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови и наклоняясь надъ люлькой.  - Миссъ Флоренса - совс?мъ другое д?ло: все хорошо было, когда родилась Флоренса. Но этотъ молодой джентльменъ призванъ для высокаго назначенія: не такъ ли, мой маленькій товарищъ?
        Съ этими словами м-ръ Домби поднесъ къ губамъ и поц?ловалъ ручку маленькаго товарища; но потомъ, испугавшись, по-видимому, что такой поступокъ несообразенъ съ его достоинствомъ, довольно неловко отошелъ прочь.
        Докторъ Паркеръ Пепсъ, знаменитый придворный акушеръ, постоянный свид?тель приращенія знатныхъ фамилій, ходилъ по гостиной взадъ и впередъ, съ сложенными назадъ руками, къ невыразимому наслажденію домового врача, который въ посл?днія шесть нед?ль протрубилъ вс?мъ своимъ паціентамъ, пріятелямъ и знакомымъ, что вотъ того и гляди м-съ Домби разр?шится отъ бремени, и его, по поводу этого событія, пригласятъ вм?ст? съ докторомъ Паркеромъ Пепсомъ.

        - Ну, что, сэръ,  - сказалъ Пепсъ звучнымъ, басистымъ голосомъ,  - поправилась ли сколько-нибудь ваша любезная леди при вашемъ присутствіи?

        - Ободрилась ли она?  - прибавилъ домовой врачъ и въ то же время наклонился къ знаменитому акушеру, какъ-будто хот?лъ сказать: "извините, что я вм?шиваюсь въ разговоръ, но случай этотъ важный".
        М-ръ Домби совершенно потерялся отъ такихъ вопросовъ! Онъ почти вовсе не думалъ о больной и теперь не зналъ, что отв?чать. Опомнившись, онъ проговорилъ, что докторъ Пепсъ доставитъ ему большое удовольствіе, если потрудится взойти наверхъ.

        - Ахъ, Боже мой!  - сказалъ Паркеръ Пепсъ.  - Мы не можемъ больше отъ васъ скрывать, что ея св?тлость герцогиня - прошу извинить: я перем?шиваю имена,  - я хот?лъ сказать, что ваша любезная леди чувствуетъ чрезм?рную слабость и во всемъ ея организм? зам?тно всеобщее отсутствіе эластичности, a это такой признакъ, котораго мы…

        - Не хот?ли бы вид?ть,  - перебилъ домовый врачъ, почтительно наклонивъ голову.

        - Именно такъ,  - сказалъ Паркеръ Пепсъ,  - этого признака мы не хот?ли бы вид?ть. По всему зам?тно, что организмъ леди Кенкеби,  - прошу извинить, я хот?лъ сказать организмъ м-съ Домби,  - но я всегда перем?шиваю фамиліи паціентовъ.

        - Еще бы, при такой огромной практик?!  - бормоталъ домовый врачъ.  - Мудрено тутъ не см?шивать. Докторъ Паркеръ Пепсъ знаменитый, велик…

        - Очень вамъ благодаренъ,  - прервалъ докторъ.  - Такъ я хот?лъ зам?тить, что организмъ нашей паціентки выдержалъ такое потрясеніе, отъ котораго, быть можетъ, она освободится; но для зтого необходимо съ ея стороны болыіюе, кр?пкое и…

        - Могучее,  - добавилъ домовый врачъ.

        - Именно такъ,  - продолжалъ докторъ,  - и могучее усиліе. М-ръ Пилькинсъ, по своему положенію врачебнаго сов?тника въ этомъ дом?, a я ув?ренъ, никто лучше его не можеть выполнить этого назначенія

        - Охъ!  - пробормоталъ домовый врачъ.  - Удостоиться такой похвалы отъ знаменитаго придворнаго доктора Паркера Пепса!

        - Вы слишкомъ добры,  - возразилъ Паркеръ Пепсъ.  - М-ръ Пилькинсъ, говорю я, по своему положенію домашняго врача, очень хорошо знаетъ организмъ паціентки въ ея нормальномъ состояніи,  - a такое знакомство весьма важно въ настоящемь случа?. Мы оба теперь такого мн?нія, что натура должна сд?лать могучее усиліе, и если, сверхъ чаянія, наша интересная паціентка графиня Домби,  - прошу извинить,  - если м-съ Домби не…

        - Не въ состояніи будетъ,  - перебилъ домовый врачъ.

        - Именно такъ. Если м-сь Домби не выдержитъ этого усилія, то въ такомъ случа? можеть произойти опасный, очень опасный кризисъ, и посл?дствія его будутъ гибельны.
        Н?сколько секундъ эскулапы не говорили ни слова, опустивъ глаза въ землю. Потомъ, по н?мому движенію доктора Пепса, они пошли на верхъ. Домовый врачъ почтительно отворялъ двери передъ знаменитымъ собратомъ.
        Мы будемъ несправедливы къ м-ру Домби, если скажемъ, что мн?ніе врачей не произвело на него никакого вліянія. Правда, онъ былъ вовсе не такой челов?къ, чтобы могъ когда-либо и отчего бы то ни было испытывать сильныя ощущенія; но если бы - чего Боже избави!  - жена его вдругъ захворала и умерла, н?тъ сомн?нія, м-ръ Домби былъ бы очень огорченъ: тогда бы онъ почувствовалъ, что въ его хозяйств? недостаетъ одной изъ самыхъ драгоц?нныхъ мебелей, и потеря ея была бы для него крайне чувствительна. Но само собою разум?ется, печаль его была бы холодная, спокойная джентльменская.
        Между т?мъ, какъ м-ръ Домби разсуждалъ объ этомъ предмет?, размышленія его были прерваны посп?шной ходьбой и шумомъ платья на л?стниц?. Вдругь вб?жала въ комнату женщина бол?е ч?мъ солидныхъ л?тъ, но перетянутая въ ниточку и од?тая по посл?дней мод?, какъ молодая дама въ полномъ расцв?т? юности и красоты. Лицо ея и вся фигура обличали сильное волненіе. Она стремительно бросилась къ нему на шею и сказала трогательнымъ голосомъ:

        - Павелъ, милый мой Павелъ! В?дь онъ настоящій Домби!

        - Что-жъ тутъ мудренаго?  - возразилъ братъ,  - м-ръ Домби былъ братъ вб?жавшей лэди.  - Фамильное сходство должно быть. Но отчего ты такъ встревожена, Луиза?

        - Охъ, я знаю, что это глупо,  - отв?чала Луиза, усаживаясь на стулъ и вынимая платокъ изъ ридикюля,  - но онъ настоящій вылитый Домби. Въ жизнь я не видала такого сходства.

        - Но въ какомъ положеніи Фанни?  - сказалъ м-ръ Домби.  - Съ нею что д?лается?

        - Ничего, милый Павелъ,  - отв?чала Луиза,  - р?шительно ничего, пов?рь мн?, такъ-таки иросто ничего. Небольшое изнуреніе, истощеніе силъ, но ничего такого, что я вытерп?ла съ моимъ Жоржемъ или Фридерикомъ. Стоитъ ей немножко потерп?ть,  - вотъ и все. О, если бы Фанни была Домби! Но я не сомн?ваюсь и даже ув?рена, что она сд?лаетъ это усиліе, котораго отъ нея требуютъ: в?дь она знаетъ, какъ это необходимо.  - Ахъ, милый Павелъ, я вся взволнована, и дрожь проняла меня съ ногъ до головы: это глупо, очень глупо; но что д?лать? Ужъ я такъ создана. Вели мн?, пожалуйста, дать рюмку вина и перекусить что-нибудь. Я думала, что совс?мъ упаду на л?стниц?, когда выб?жала отъ Фанни и посмотр?ла на нашего крошечнаго п?вунчика.
        За этими словами, вызванными жив?йшимъ воспоминаніемъ о ребенк?, послышалась скромная походка, и кто-то слегка постучался въ дверь.

        - М-съ Чиккъ,  - проговорилъ ласковый женскій голосъ,  - какъ вы себя чувствуете, моя милая?

        - Любезный Павелъ,  - тихонько сказала Луиза, вставая со стула,  - это миссъ Токсъ, прекрасная, преинтересная д?вица: мн? никогда бы не быть безъ нея зд?сь! Миссъ Токсъ, рекомендую вамъ - братъ мой, м-ръ Домби; Павелъ, милый Павелъ,  - рекомендую: моя искренняя пріятельница, мой лучшій другъ - миссъ Токсъ.
        Отрекомендованная интересная д?вица была длинная, сухощавая фигура съ такимъ увядшимъ лицомъ, какъ-будто щеки ея были когда-то натерты линючей краской, и эта краска мгновенно сб?жала отъ д?йствія воды и солнечныхъ лучей. Зато ее можно было назвать настоящей розой учтивости и добродушія. Отъ продолжительной привычки вслушиваться во все, что при ней говорили, и внимательно всматриваться въ физіономію собес?дниковъ, какъ-будто было y ней нам?реніе неизгладимо запечатл?ть въ душ? ихъ портреты, голова ея совершенно склонилась на одну сторону. Ея руки получили судорожную привычку подниматься сами собою въ знакъ невольнаго удивленія; въ глазахъ постоянно отражалось это же чувство. Голосъ ея былъ самый н?жный и вкрадчивый; на самой переносиц? ус?лась y нея небольшая шишка, и огромный орлиный носъ ея, по этой причин?, никогда не вздергивался кверху.
        Миссъ Токсъ од?валась богато и даже по мод?, но въ ея плать? всегда зам?тна была какая-то скудость и оборванность. На шляпк? или чепчик? y ней всегда красовались разнокалиберные цв?точки, и волосы иной разъ убирались странными букетами. Любопытные глаза зам?чали также, что на ея воротникахъ, манжетахъ, косынкахъ и вообще на всемъ, гд? долженъ быть узелъ, два конца никогда не сходились вм?ст? какъ сл?дуетъ, a торчали какъ-то страннымъ образомъ. Зимой носила она разные м?ховые наряды, налантины, боа, муфты; но все это никогда не приглаживалось, и м?хъ по обыкновенію таращился въ разныя стороны. Она любила носить маленькіе кошельки съ замочками, стр?лявшими на подобіе пистолетовъ всякій разъ, когда она ихъ запирала или когда они запирались сами собою; эти и другія подобныя принадлежности въ ея костюм? сод?йствовали къ распространенію мн?нія, что миссъ Токсъ дама независимая во вс?хъ отношеніяхъ, и такое мн?ніе она при всякомъ случа? старалась обратить въ свою пользу. Ея мелкая, жеманная походка была также очень для нея выгодна: она разд?ляла обыкновенный шагъ на дв? или на три части, и это, какъ
думали, происходило оттого, что миссъ Токсъ привыкла изъ каждой вещи д?лать возможно большее употребленіе.

        - Ув?ряю васъ,  - сказала миссъ Токсъ,  - я всегда считала за величайшую честь быть представленной м-ру Домби; но, признаюсь, никакъ не думала удостоиться такой чести въ эту минуту. Любезная, милая м-съ Чиккъ… или ужъ позвольте назвать васъ просто Луизой.
        М-съ Чиккъ кр?пко пожала руку миссъ Токсъ, поставила рюмку вина, отерла слезу и трогательнымъ голосомъ произнесла: - благодарю, благодарю васъ!

        - Милая Луиза,  - продолжала миссъ Токсъ,  - дорогой мой, неоц?ненный другъ, какъ вы себя чувствуете?

        - Теперь немного лучше,  - отв?чала м-съ. Чиккъ,  - выпейте вина, моя милая; вы почти такъ-же взволнованы, какъ я,  - вамъ надобно подкр?питься.
        М-ръ Домби началъ подчивать.

        - Вотъ что, любезный Павелъ,  - продолжала м-съ Чиккъ, взявъ подругу за руку,  - зная, съ какимъ нетерп?ніемъ дожидалась я этого дня, несравненная миссъ Токсъ приготовила для Фанни небольшой подарокъ, который я об?щалась ей передать. Подарокъ этотъ - маленькая подушечка для булавокъ; но я должна сказать теб?, милый Павелъ, миссъ Токсъ обнаружила тутъ всю деликатность н?жнаго сердца. На подушечк? вышито: "пожалуйте сюда, крошечка Домби"! Каково?

        - Это девизъ?  - спросилъ братъ.

        - Да, девизъ,  - отв?чала Луиза.

        - Но вы должны оправдать меня, милая Луиза,  - сказала миссъ Токсъ тономъ покорной просьбы,  - только лишь - ахъ, какъ бы это сказать?  - неизв?стность этого случая заставила употребить такую свободу. Мн? бы гораздо приличн?й было выразиться: "пожалуйте сюда, господинъ Домби"! Но какъ могли мы знать, что дождемся такого ангельчика? Иначе бы я никакъ не позволила себ? эту непростительную фамильярность, ув?ряю васъ.
        Говоря это, миссъ Токсъ сд?лала очень граціозный книксенъ, и м-ръ Домби отв?чалъ ей тоже очень граціознымъ поклономъ. Надобно сказать, братъ въ совершенств? понималъ свою сестру, считая ее слабой и пустой женщиной; т?мъ не мен?е м-съ Чиккъ им?ла надъ нимъ большое вліяніе именно потому, что очень искусно подд?лывалась подъ его характеръ, толкуя безпрестанно о Домби и Сын?.

        - Вотъ теперь,  - сказала м-съ Чиккъ, сладко улыбаясь,  - я готова за все простить Фанни, за все!
        Посл? этого припадка христіанской любви къ ближнему, на душ? м-съ Чиккъ сд?лалось очень легко. Собственно говоря, ей вовсе не за что было прощать свою нев?стку, потому что та ни въ чемь передъ ней не провинилась: преступленіе ея состояло только въ томъ, что она осм?лилась выдти замужъ за ея брата, да еще разв? въ томъ, что за шесть л?тъ передъ этимъ б?дная женщина родила д?вочку вм?сто сына, котораго отъ нея ожидали.
        Въ эту минуту м-ръ Домби посп?шно былъ отозванъ въ спальню жены, и дамы остались одн?. Миссъ Токсъ немедленно настроила себя на восторженный ладъ.

        - Я знала,  - зам?тила м-съ Чиккъ,  - что братъ мой вамъ понравится. Я говорила, что вы будете ему удивляться.
        Руки и глаза миссъ Токсъ выразили глубокое удивленіе.

        - A какъ онъ богатъ, моя милая!

        - Ужъ и не говорите!  - съ глубокимъ вздохомъ произнесла миссъ Токсъ.

        - Да, намъ не пересчитать его милліоновъ.

        - Но каково его обращеніе, милая Луиза!  - зам?тила миссъ Токсъ.  - Какая осанка, какой благородный, величественный видъ! Много мужчинъ, много джентльменовъ видала я на своемъ в?ку; но ни въ комъ и наполовину не нашла такихъ достоинствъ. Что-то этакое, знаете, какая-то въ немъ сановитость, прямота, и грудь такая широкая! Это настоящій финансовый герцогъ Іоркскій, никакъ не мен?е: такъ бы и хот?лось называть его: "Ваша финансовая св?тлость"!

        - Что съ тобою, милый Павелъ?  - вскричала сестра, увид?въ вошедшаго брата.  - Ты такой бл?дный! Что тамъ случилось?

        - Я ужасно разстроенъ, Луиза: доктора сказали, что Фанни…

        - О, не в?рь имъ, милый Павелъ, не в?рь! Положись на мою опытность, мой другъ, я знаю въ чемъ д?ло: Фанни должна сд?лать надъ собой усиліе, вотъ и все тутъ. Но къ этому усилію,  - продолжала сестра, снимая шляпку и хлопотливо над?вая перчатки,  - ее надобно поощрить, побудить и даже принудить въ случа? нужды. Пойдемъ со мной.
        Ha этотъ разъ м-ръ Домби д?йствительно пов?рилъ своей сестр?, какъ опытной женщин?. Онъ н?сколько успокоился и молча пошелъ за ней въ комнату больной.
        Родильница, какъ и прежде, лежала въ постели, прижавъ къ груди маленькую дочь. Д?вочка, какъ и прежде, плотно прильнула къ матери, не поднимая головы, не отнимая щекъ отъ ея лица. Она не обращала никакого вниманія на окружающихъ, не говорила, не шевелилась, не плакала.

        - Ей д?лается хуже безъ этой д?вочки,  - шепнулъ докторъ м-ру Домби.  - Мы нарочно ее оставили.
        Вокругъ постели господствовала торжественная тишина. Врачи смотр?ли на безжизнениое лицо съ такимъ состраданіемъ, съ такою безнадежностью, что м-съ Чиккъ хот?ла сначала оставить свое нам?реніе. Вскор? однако-жъ, призвавъ на помощь свою храбрость и то, что называлось y ней присутствіемъ духа, она подс?ла къ постели и тихонько проговорила такимъ голосомъ, какъ-будто хот?ла разбудить спящую:

        - Фанни! Фанни!
        Никакого отв?та! Торжественная тишина нарушалась только громкимъ боемъ карманныхъ часовъ м-ра Домби и доктора Паркера Пепса.

        - Фанни, милая Фанни,  - повторяла м-съ Чиккъ съ принужденною веселостью,  - зд?сь м-ръ Домби, онъ желаетъ вид?ть тебя. Не хочешь ли говорить съ нимъ? Надо сюда положить твоего ребенка, Фанни, твоего сына, моя милая; ты еще не видала его? A в?дь нельзя его положить, пока ты не привстанешь. Ну, моя милая, понатужься немножко; ну же?
        Она нагнулась ухомъ къ постели и прислушивалась, значительно въ то же время посматривая на зрителей, поднявъ палецъ вверхъ.

        - Ну же, ну!  - повторила она.  - Что ты говоришь, Фанни? Я не разслышала.
        Н?мое, упорное молчаніе, ни мал?йшаго звука въ отв?тъ. Часы м-ра Домби и Пепса б?жали взапуски, стараясь, по-видимому, перегнать другъ друга.

        - Что-жъ ты, въ самомъ д?л?, милая Фанни?  - говорила нев?стка, перем?няя положеніе и принявъ серьезный тонъ.  - Я разсорюсь съ тобой, если ты не встанешь. Теб? необходимо сд?лать усиліе, быть можетъ, бол?зненное, мучителыюе усиліе; но ты знаешь, Фанни, на этомъ св?т? ничего не достается даромъ, и мы не должны унывать, когда такъ много зависитъ отъ насъ. Ну же, милая Фанни, попробуй, попытайся, не то я право разсержусь на тебя.
        Б?готня часовъ при сл?дующей пауз? доходила до свир?паго неистовства: казалось, они сталкивались и колотили другъ друга.

        - Фанни!  - продолжала Луиза, осматриваясь вокругъ съ возрастающимъ безпокойствомъ.
        - По крайней м?р?, взгляни на меня. Открой глаза и покажи, что ты слышишь и понимаешь меня: не такъ ли?  - Ахъ, силы небесныя! Ну что тутъ д?лать, господа?
        Врачи значительно пом?нялись взорами черезъ постель. Акушеръ, нагнувшись, шепнулъ что-то на ухо ребенку. Не понявъ содержанія словъ, д?вочка обратила на доктора свое совершенно безцв?тное лицо и глубокіе темные глаза; но ни на сколько не изм?нила своей позы.
        Докторъ повторилъ свои слова.

        - Маменька!  - сказала д?вочка.
        Знакомый любимый голосокъ пробудилъ лучъ сознанія въ угасающей душ?. Больная открыла глаза, и легкая т?нь улыбки показалась на ея устахъ.

        - Маменька!  - кричалъ ребенокъ, громко рыдая.  - Милая мама! Охъ, милая мама!
        Докторъ тихонько отнялъ локоны д?вочки отъ лица и губъ матери. Увы! Какъ спокойно они тамъ лежали! Какъ мало было дыханія въ этихъ устахъ, чтобы пошевелить ихъ!
        И б?дная мать, кр?пко ухватившись за эту слабую в?тку, въ ея объятіяхъ, поплыла далеко по темному и нев?домому морю, которое волнуется вокругъ всего св?та.
        Глава II
        Изъ которой видно, какъ въ благоустроенныхъ фамиліяхъ заран?е принимаютъ м?ры противъ всего, что можетъ случиться


        - Ахъ, какъ я рада, что за все простила б?дную Фанни! В?дь вотъ оно что,  - кто бы могъ предвид?ть такой случай? Ужъ подлинно, самъ Богъ меня надоумилъ. Ну, теперь что бы ни случилось, a это всегда будетъ для меня ут?шеніемъ.
        Такъ говорила м-съ Чиккъ, воротившись въ гостиную отъ модистокъ, занятыхъ наверху шитьемъ фамильнаго траура. Это зам?чаніе она сд?лала въ назиданіе своего супруга, м-ра Чикка, толстаго, пл?шиваго джентльмена съ широкимъ лицомъ, съ руками постоянно опущенными въ карманы. М-ръ Чиккъ им?лъ маленькую слабость насвистывать и нап?вать разныя аріи везд?, гд? бы ни привелось ему быть, и теперь, въ дом? с?тованія и печали, ему трудно было удержаться отъ любимой привычки.

        - Не суетись такъ, Луиза,  - зам?тилъ въ свою очередь м-ръ Чиккъ,  - съ тобой, пожалуй, опять сд?лаются спазмы. Тра-ла-ла! Фи, чортъ побери, все забываюсь.  - Какъ, подумаешь, коротка жизнь-то челов?ческая!
        М-съ Чиккъ бросила сердитый взглядъ и продолжала свою назидательную р?чь:

        - Над?юсь,  - говорила она,  - этотъ трогательный случай для вс?хъ послужитъ урокомъ, какъ необходимо вставать и д?лать усилія, когда этого отъ насъ требуютъ. Во всемъ есть нравоученія: ум?й только ими пользоваться. Сами же будемъ виноваты, если выпустимъ изъ виду такой страшный урокъ.
        Въ отв?тъ на эту сентенцію м-ръ Чиккъ очень некстати затянулъ совершенно неприличную арію "Ужъ какъ жилъ поживалъ сапожникъ" и вдругъ, остановивъ себя, съ н?которымъ смущеніемъ зам?тилъ, что, конечно, наша вина, если мы не пользуемся такими несчастными случаями.

        - Ты могъ бы, я думаю, говорить объ этомъ, не насвистывая своихъ гадкихъ п?сенъ,  - возразила м-съ Чиккъ, сд?лавъ своему супругу очень непріятную мину.

        - Что д?лать, душа моя,  - отв?чалъ м-ръ Чиккъ,  - привычка!

        - Глупость, a не привычка, мой милый. Умный челов?къ постыдился бы такъ оправдываться! Привычка! Если бы я, наприм?ръ, привыкла ходить вверхъ ногами по потолку, какъ мухи, тогда, я знаю, не перестали бы толковать объ этомъ.
        М-ръ Чиккъ не счелъ нужнымъ оспаривать, что такая привычка д?йствительно получила бы н?которую гласность.

        - Ну, что, Луиза, каковъ ребенокъ?  - спросилъ онъ, чтобы перем?нить разговоръ.

        - О какомъ ребенк? говоришь ты?  - возразила м-съ Чиккъ.  - Сегодня въ столовой было ц?лое стадо д?тей.

        - Стадо д?тей!  - бормоталъ м-ръ Чиккъ, съ безпокойствомъ озираясь вокругъ.

        - Тутъ нечего и толковать,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - н?тъ б?дной матери, такъ надо пріискать кормилицу.

        - Охъ! Ахъ!  - говорилъ м-ръ Чиккъ.  - Тра-ла-ла! Жизнь-то наша, подумаешь. Ты ужъ, в?роятно, нашла кормилицу, моя милая?

        - Покам?стъ н?тъ еще,  - отв?чала м-съ Чиккъ,  - a между т?мъ ребенокъ…

        - Отправится къ чорту,  - зам?тилъ глубокомысленно м-ръ Чиккъ,  - я ув?ренъ въ этомъ.
        Сердитый взглядъ почтенной супруги напомнилъ ему всю неум?стность этой выходки. Чтобы поправить такой промахъ, онъ прибавилъ:

        - Нельзя ли, по крайней м?р?, ч?мъ - нибудь помочь до времени б?дному сиротинк??
        Эта н?жная заботливость о б?дномъ сиротинк? была, сверхъ чаянія, ув?нчана вожделенн?йшимъ усп?хомъ. М-съ Чиккъ, не сказавъ ни слова своему супругу, величественно встала, подошла къ окну и съ большимъ вниманіемъ смотр?ла черезъ стору на подъ?зжавшій экипажъ. М-ръ Чиккъ, тоже не сказавъ ни слова, началъ ходить по комнат?, покоряясь судьб?, которая, на этотъ разъ, была противъ него. Не всегда, однако-жъ, терп?лъ онъ такую невзгоду. Случалось, на его улиц? тоже бывалъ прадзникъ, и тогда онъ жестоко наказывалъ Луизу. Говоря вообще, это была самая согласная, чудесно подобранная, другъ для друга сотворенная чета. Когда разгоралась между ними ссора, заран?е никакъ нельзя было угадать, на чьей сторон? будетъ верхъ. Иной разъ м-ръ Чиккъ уже совс?мъ, по-видимому, готовъ былъ сдаться, какъ вдругъ ни съ того, ни съ сего вскакивалъ онъ съ м?ста, хваталъ стулья, стучалъ безъ милосердія надъ самымъ ухомъ озадаченной суируги и бросалъ все, что ни подвертывалось подъ руку. Но если окончательная поб?да была на сторон? м-съ Чиккъ, супружеская размолвка принимала какой то нер?шительный характеръ, полный жизни и
одушевленія.
        Когда экипажъ остановился y подъ?зда, въ комнату вдругь со вс?хъ ногъ вб?жала миссъ Токсъ, едва переводя духъ.

        - Луиза, милая Луиза,  - говорила она,  - м?сто еще в?дь не занято?

        - Какъ вы добры, мой безц?нный другь,  - отв?чала м-съ Чиккъ,  - н?тъ еще, мой ангелъ.

        - Въ такомъ случа?, милая Луиза,  - продолжала миссъ Токсъ,  - я над?юсь и ув?рена… но погодите, я тотчасъ приведу.
        Черезъ минуту миссъ Токсъ снова вб?жала въ комнату, сопровождаемая ц?лымъ конвоемъ гостей, которыхъ она высадила изъ наемной кареты. Это были: полная, круглолицая, краснощекая, здоровая молодая женщина, съ толстымъ ребенкомъ на рукахъ, за ней - молодая женщина, не такая полная, но тоже краснощекая и круглолицая, какъ наливное яблоко; она вела двухъ мальчиковъ, очень полныхъ и совершенно круглолицыхъ; позади, самъ собою, шелъ еще мальчикъ, круглолицый и очень полный. Наконецъ, посл? вс?хъ выступалъ изъ-за двери толстый и круглолицый, какъ яблоко, мужчина съ полнымъ и совершенно круглолицымъ ребенкомъ на рукахъ; онъ поставилъ его на полъ и сказалъ сиплымъ голосомъ; "держись кр?пче за братца Джонни".

        - Милая Луиза,  - сказала миссъ Токсъ,  - зная ваше безпокойство и желая помочь горю, я отправилась въ родильный домъ королевы Шарлотты и спросила, н?тъ ли тутъ кормилицы въ хорошій домъ? Мн? сказали, что н?тъ. Посл? этого отв?та, вы не пов?рите, моя милая, я пришла въ совершенное отчаяніе на вашъ счетъ. Но къ счастью, надо же такъ случиться: одна дама, услышавъ, въ чемъ д?ло, сказала, что знаетъ женщину очень хорошую во вс?хъ отношеніяхъ. Едва я это услыхала, я взяла адресъ, моя дорогая, и тотчасъ отправилась.

        - Какъ вы добры, какъ услужливы, моя милая,  - сказала Луиза.

        - Погодите, погодите, еще не все,  - возразила миссъ Токсъ.  - Когда я вошла въ домъ
        - какая чистая комната, моя милая, вы могли бы кушать на полу!  - Все семейство сид?ло за столомъ и, какъ мн? показалось, что никакая рекомендація не сравнится съ т?мъ, что я увид?ла, то я р?шилась вс?хъ ихъ привести съ собою, чтобы лично представить вамъ и м-ру Домби. Вотъ этотъ джентльменъ,  - продолжала миссъ Токсъ, указывая на толстаго круглолицаго мужчину,  - отецъ семейства. Не угодно ли вамъ, сэръ, подойти поближе?
        Круглолицый мужчина, повинуясь приказанію, неповоротливо выступилъ впередъ и оскалилъ зубы.

        - А вотъ это его жена,  - продолжала миссъ Токсъ, обращаясь къ молодой женщин? съ ребенкомъ.  - Какъ ваше здоровье, Полли?

        - Слава Богу, сударыня, благодарю васъ,  - отв?чала женщина.
        Миссъ Токсъ говорила какъ со старыми знакомыми, которыхъ не видала около двухъ нед?ль.

        - Очень рада, очень рада,  - продолжала она.  - A эта другая молодая женщина - ея незамужняя сестра, она живетъ съ ними и ходитъ за ихъ д?тьми. Ее зовутъ Джемимой. Какъ вы поживаете, Джемима?

        - Очень хорошо, сударыня, благодарю васъ,  - отв?чала Джемима.

        - Ну, слава Богу, очень рада,  - сказала миссъ Токсъ.  - Над?юсь, и всегда будетъ хорошо. Пятеро д?тей. Младшему шесть нед?ль. Вотъ этотъ прелестный мальчикъ съ прыщикомъ на носу старшій сынъ. Отчего y него прыщикъ?  - продолжала миссъ Токсъ, обращаясь съ вопросительнымъ взглндомь къ почтенному семейству.

        - Отъ утюга,  - пробормоталъ сквозь зубы яблочный мужчина.

        - Извините, сэръ, что вы сказали?

        - Отъ утюга,  - повторилъ глава семейства.

        - Ахъ, да, я и забыла,  - продолжала миссъ Токсъ.  - Именно такъ, отъ утюга. Ребенокъ, въ отсутствіи матери, дотронулся до горячаго утюга. Вы совершенно правы, сэръ. Когда я была y васъ, вы мн? сказали также, что ваше ремесло…

        - Кочегаръ, сударыня.

        - Да, кочегаръ,  - повторила миссъ Токсъ.

        - Кочегаръ, сударыня, на паровой машин?.

        - Ну, да, кочегаръ на парахъ,  - сказала миссъ Токсъ, по-видимому не совс?мъ хорошо понимая значеніе этого ремесла.  - A какъ оно вамъ нравится?

        - Что, сударыня?

        - Ваше ремесло.

        - Славнае ремесло, сударыія. Только иной разъ пепелъ входитъ сюда,  - онъ указалъ на грудь,  - и отъ этого голосъ становится сиплымъ. Я, вотъ видите, хриплю, сударыня, но это отъ пепла, не отъ чего другого.
        Миссъ Токсъ, по-видимому, такъ мало понимала это объясненіе, что не знала, какъ продолжать разговоръ. Между т?мъ м-съ Чиккъ подробно разспрашивала жену кочегара о д?тяхъ, о домашнемъ жить?-быть?, о брачномъ свид?тельств?, и такъ дал?е. Когда молодая женщина съ честью выдержала этотъ экзаменъ, м-съ Чиккъ отправилась съ донесеніями въ комнату брата, взявъ съ собой двухь особенно полныхъ краснощекихъ мальчиковъ, какъ блистательное дополненіе къ своей рекомендаціи.
        М-ръ Домби по смерти жены безвыходно оставался въ своей комнат?, погруженный въ глубокія размышленія относительно младенчества, юности, воспитанія и будущей судьбы своего сына. Тяжелое и холодное бремя лежало на его душ?; но онъ горевалъ больше о лишеніяхъ сына, ч?мъ о собственной своей потер?. Какая опасность, какія огорченія ожидаютъ его при самомъ вступленіи въ св?тъ! Жизнь только что начинается,  - и вотъ нужно пріискивать чужую, постороннюю женщину, отъ которой будутъ завис?ть первыя впечатл?нія, первое развитіе ребенка: какое горестное униженіе для Домби и сына! Мысль, что наемная женщина должна будетъ на время выполнять вс? обязанности матери, была такъ противна, такъ огорчительна для гордой и ревнивой души его, что онъ чувствовалъ явное удовольствіе всякій разъ, когда отказывалъ кандидаткамъ, которыхъ ему представляли. Но пришло наконецъ время, когда нужно прекратить борьбу между этими двумя чувствованіями. Передъ нимъ стояли прекрасныя д?ти будущей кормилицы, безукоризненной во вс?хъ отношеніяхъ, блистательно отрекомендованной родною сестрой и услужливою миссъ Токсъ.

        - Д?ти очень здоровы,  - сказалъ Домби,  - но когда я подумаю, что со временемъ они, н?которымъ образомъ, сд?лаются роднею моего Павла… Отведи ихъ, Луиза! Пусть войдетъ женщина съ своимъ мужемъ.
        Черезъ минуту неуклюжая чета остановилась передъ очами м-ра Домби.

        - Я понимаю,  - сказалъ онъ, поворачиваясь въ креслахъ, какъ заведенная безжизненная машина, a не какъ существо изъ плоти и крови; - вы б?дны и вы желаете заработать деньжонокъ чрезъ воспитаніе дитяти, моего сына, который такъ рано понесъ нич?мъ незам?нимую потерю. Я съ своей стороны не прочь пособить вамъ. Судя по всему, вы годитесь для моего сына. Но прежде ч?мъ вы войдете въ мой домъ, я долженъ предложить два-три условія, и отъ васъ будетъ завис?ть принять или не принять ихъ. Какъ ваша фамилія?

        - Тудль,  - отв?чала молодая женщина.

        - Во все время, как вы пробудете y меня,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - вы должны прозываться «Р_и_ч_а_р_д_с_ъ»: это обыкновенная и очень приличная фамилія. Принимаете ли вы это условіе? Посов?туйтесь съ мужемъ.
        Но почтенный супругъ только скалилъ зубы и безпрестанно подносилъ ко рту правую руку, отчего ладонь была y него очень мокра. М-съ Тудль толкнула его два или три раза; но такъ какъ это его нисколько не образумило, она учтиво сд?лала книксенъ и сказала, что, в?роятно, дадутъ ей особую плату, если она перем?нитъ свою фамилію.

        - Само собою разум?ется,  - отв?чалъ м-ръ Домби.  - Но объ этомъ р?чь впереди. Теперь вотъ еще условіе: во все время, какъ станете вы, за изв?стное вознагражденіе, воспитывать моего сиротку, я желаю, чтобы вы какъ можно р?же вид?лись со своимъ семействомъ. Потомъ, какъ скоро услуги ваши сд?лаются безполезными и денежные счеты будутъ между нами кончены, я хочу, чтобы съ того времени прекратились вс? сношенія между нами. Понимаете ли вы меня?
        М-съ Тудль, по-видимому, не совс?мъ вникла въ смыслъ этого условія, a супругъ ея попрежнему скалилъ зубы, вовсе не обращая вниманія на разговоръ.

        - У васъ есть свои д?ти,  - продолжалъ м-ръ Домби.  - Въ нашу торговую сд?лку отнюдь не входитъ, что вы обязаны полюбить моего сына или чтобы мой сынъ со временемъ полюбилъ васъ. Я не ожидаю и вовсе не желаю чего-нибудь въ этомъ род?. Совс?мъ напротивъ. Какъ скоро вы отойдете, торгъ нашъ оконченъ, условія выполнены, и вы не должны больше знать моего дома. Ребенокъ перестанеть васъ помнить и вы, если угодно, можете совершенно забыть моего сына.
        Яркій румянецъ покрылъ и безъ того красныя щеки м-съ Тудль. Она потупила глаза и отв?чала:

        - Над?юсь, сэръ, я знаю свое м?сто.

        - Конечно, конечно,  - продолжалъ мръДомби,  - я ув?ренъ, что вы отлично понимаете свое м?сто. Иначе и быть не можетъ: это такъ просто и обыкновенно! Любезная Луиза, уговорись съ этой женщиной насчетъ жалованья, и скажи, что она можетъ получить деньги когда ей угодно. Теперь съ вами, м-ръ - какъ ваше имя?  - пару словъ.
        Задержанный такимъ образомъ на порог? при выход? изъ комнаты вм?ст? съ женой, Тудль воротился и очутился одинъ на одинъ съ мромъ Домби. Это былъ дюжій, широкоплечій, косматый, неуклюжій мужчина въ растрепанномъ плать?, съ мозолями на рукахъ, съ четыреугольнымъ лбомъ, съ густыми волосами, съ черными усами и бакенбардами, еще бол?е вычерненными дымомъ и копотью. Онъ представлялъ во вс?х;ь отношеніяхъ поразительный контрастъ съ м-ромъ Домби, принадлежавшимъ къ пород? т?хъ гладко обритыхъ и выстриженныхъ купцовъ-капиталистовъ, y которыхъ голова лоснится, какъ новая банковая ассигнація, и которые, по-видимому, вспрыснуты золотымъ дождемъ.

        - Есть y васъ сынъ?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Четыре, сэръ. Четверо сыновей и одна дочь. Вс? живехоньки.

        - Вамъ, я думаю, довольно трудно содержать ихъ?  - продолжалъ м-ръ Домби.

        - Трудновато, сэръ; но еще было бы трудн?е…

        - Что такое?

        - Потерять ихъ, сэръ.

        - Ум?ете вы читать?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Не бойко, сэръ.

        - A писать?

        - М?ломъ, сэръ?

        - Ч?мъ-нибудь.

        - М?ломъ немножко маракаю, когда мн? показываютъ,  - сказалъ Тудль посл? н?котораго размышленія.

        - A в?дь вамъ, я думаю, будетъ около тридцати двухъ или трехъ л?тъ.

        - Да, около этого, сэръ,  - отв?чалъ Тудль, подумавъ немного побольше.

        - Отчего же вы не учитесь?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Я ужъ подумываю объ этомъ, сэръ. Вотъ видите ли, одинъ изъ моихъ мальчугановъ скоро будетъ ходить въ школу, и тогда мы станемъ учиться вм?ст?… то есть, онъ будетъ мн? показывать,

        - Хорошо!  - сказалъ м-ръ Домби, внимательно и не совс?мъ благосклонно посмотр?въ на своего собес?дника, который между т?мъ, разиня ротъ, осматривалъ комнату, особенно потолокъ.  - Вы слышали, что я сказалъ вашей жен??

        - Полли все слышала, сэръ,  - сказалъ Тудль, указывая черезъ плечо шляпой къ дверямъ, съ видомъ совершенн?йшаго дов?рія къ дражайшей половин?. - Все будетъ ладно.

        - Такъ какъ вы во всемъ полагаетесь на свою жену,  - продолжалъ м-ръ Домби, обманутый въ нам?реніи ясн?йшимъ образомъ изложить свои условія мужу, какъ главному лицу въ этой сд?лк?, - то я думаю, мн? не о чемъ больше толковать съ вами.

        - Совершенно не о чемъ, сэръ,  - отв?чалъ Тудль.  - Полли все слышала, a ужъ она не дастъ промаху.

        - Такъ я не хочу дольше васъ удерживать,  - сказалъ м-ръ Домби, озадаченный неожиданнымъ отв?томъ.  - A гд? вы работали?

        - Сперва, сэръ, подъ землею, пока не былъ женатъ. A теперь работаю наверху. Я хожу на жел?зныя дороги, когда ихъ совс?мъ отд?лываютъ.
        Какъ посл?дняя соломенка подавляетъ своей тяжестью спину навыоченнаго верблюда, такъ это посл?днее изв?стіе о подземельной работ? окончательно разстроило гордую дуіиу м-ра Домби. Онъ молча указалъ на дверь будущему кормильцу своего сына, и тотъ вышелъ, по-видимому, очень охотно. Потомъ, заперевъ комнату, м-ръ Домби началъ ходить взадъ и впередъ, погруженный въ горькое раздумье. Несмотря на непоколебимое достоинство и ум?нье влад?ть собою, слезы невольно текли изъ его глазъ, и часто въ сильномъ волненіи онъ повторялъ: "б?дное, б?дное дитя"! Этой горести, этого разстроеннаго вида м-ръ Домби ни за что въ св?т? не обнаружилъ бы передъ другими людьми.
        Довольно характеристическая черта въ гордости нашего героя, что онъ въ своемъ сын? жал?лъ самого себя. "И такъ", говорилъ онъ, "я принужденъ вв?рить своего сына жен? грубаго рабочаго, всю жизнь работавшаго подъ землею!.. A между т?мъ смерть ни разу не постучалась въ двери этого рабочаго, a за столомъ его ежедиевно об?даютъ четверо сыновей. Что будетъ съ тобою, б?дное дитя мое"?
        Эти слова шевелились на его губахъ, какъ вдругъ пришло ему въ голову,  - и зд?сь опять новое доказательство притягательной силы, по которой вс? его надежды, опасенія, мысли постоянно стремились къ одному общему центру,  - что эта женщина подвергалась въ его дом? великому искушенію. Собственный ея ребенокъ былъ еще въ пеленкахъ: что, если она задумаетъ подм?нить его на м?сто маленькаго Домби?
        Хотя эту мысль онъ тотчасъ же отвергнулъ какъ романическую и нев?роитную,  - впрочемъ безспорно возможную,  - однако, воображеніе его невольно продолжало рисовать картину такого подм?на. Что мн? д?лать, думалъ онъ, если обманъ откроется, когда ребенокъ уже вырастетъ? Въ состояніи ли буду я, посл? многихъ л?тъ, лишить обманщика своей заботливости, дов?рія и привычной н?жности, и перенесть все это на родного сына, который между т?мъ сд?лается для меня совершенно чужимъ?
        Впрочемъ, это необыкновенное волненіе скоро прошло, и опасенія совершенно исчезли. Т?мъ не мен?е м-ръ Домби р?шился на всякій случай строго присматривать за кормилицей, не давая ей этого зам?тить. На душ? y него стало легко, и теперь былъ онъ очень радъ, что заран?е выговорилъ условіе, отстранявшее т?сную связь между этой женщиной и его сыномъ.
        Между т?мъ условія между м-съ Чиккъ и Ричардсъ, при сод?йствіи миссъ Токсъ, были заключены, и Ричардсъ съ большими церемоніями, какъ будто давали ей орденъ, получила маленькаго Домби, передавъ въ то же время, посл? многихъ слезъ и поц?луевъ, своего ребенка Джемим?. Потомъ принесли вина, чтобы развеселить печальныхъ гостей.

        - Не хотите ли рюмку вина, сэръ?  - сказала миссъ Токсъ, когда вошелъ Тудль.

        - Благодарствую, сударыня,  - отв?чалъ кочегаръ,  - почему же н?тъ? Выпить можно, когда подносятъ.

        - Не правда ли, вамъ очень пріятно оставить свою милую жену въ такомъ почтенномъ дом??  - продолжала миссъ Токсъ, лукаво прищуривая глаза и кивая головой въ его сторону.

        - Вовсе н?тъ, сударыня,  - отв?чалъ Тудль,  - мн? пріятн?е было бы увезти ее назадъ.
        При этомъ Полли заплакала навзрыдъ. М-съ Чиккъ, по женскому инстинкту, поняла, что такая неум?ренная печаль можетъ сд?латься вредною для маленькаго Домби, и немедленно посп?шила на выручку.

        - О чемъ тужить, моя милая?  - сказала она.  - Вашъ ребенокъ вырастетъ безъ горя и безъ нужды подъ надзором? тетушки Джемимы, и вы зд?сь будете совершенно счастливы. Что д?лать? Безъ горя на этомъ св?т? ничего не бываетъ; надо влад?ть собою. Не сняли ли съ васъ м?рку, Ричардсъ, для траурнаго платья?

        - Сняли, сударыня,  - рыдая отв?чала Полли.

        - A платье будетъ чудесное,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - эта мадамъ шьетъ и для меня. Безподобная матерія!

        - Вы будете такъ хороши,  - прибавила миссъ Токсъ,  - что и мужъ васъ не узнаетъ: не правда ли, сэръ?

        - Неправда,  - угрюмо возразилъ Тудль,  - я угадаю ее везд? и во всемъ.
        Ясно, кочегаръ отъ рукъ отбивался.

        - Что касается до кушанья, Ричардсъ,  - сказала м-съ Чиккъ,  - самыя лучшія блюда будутъ въ вашемъ распоряженіи. Вы сами станете заказывать об?дъ, и все, чего ни захотите, мигомь для васъ приготовятъ.

        - О, разум?ется!  - сказала миссъ Токсъ, усердно поддерживая подругу.  - И пива она можетъ также пить сколько душ? угодно. Не правда ли, Луиза?

        - Конечно, конечно,  - отв?чала м-съ Чиккъ такимъ же тономъ.  - Только вамъ нужно будетъ, моя милая, немножко воздержаться отъ зелени.

        - И еще, можетъ быть, отъ соленаго,  - подхватила миссъ Токсъ.

        - A кром? зелени и соленаго,  - продолжала Луиза,  - вы будете получать все, что хотите, безъ всякаго ограниченія.

        - Вы знаете, разум?ется,  - сказала миссъ Токсъ,  - что она горячо любитъ своего собствеинаго ребенка, и вы, я ув?рена, Луиза, не станете ее бранить за это?

        - О, безъ сомн?нія!  - благосклонно отв?чала м-съ Чиккъ.

        - Но ей, конечно,  - продолжала миссъ Токсъ,  - нужно обратить все вниманіе, всю заботливость на своего маленькаго воспитанника. Она должна считать величайшимъ счастьемъ, что этртъ херувимчикъ, такъ т?сно связанный съ высшимъ обществомъ, будетъ на ея глазахъ расцв?тать съ каждымь днемъ. Не правда ли, Луиза?

        - Безъ всякаго сомн?нія!  - сказала м-съ Чиккъ.  - Вы видите, душа моя, она ужъ совершенно успокоилась и думаетъ только, какъ бы съ веселымъ сердцемъ и улыбкой проститься со своей сестрицей Джемимой, съ д?тками и съ честнымъ мужемъ. Не такъ ли, моя милая?

        - Ну, да,  - вскричала миссъ Токсъ,  - видно по глазамъ, что ей хочется проститься.
        Б?дная Полли съ отчаяніемъ въ душ? обняла вс?хъ членовъ семейства и потомъ хот?ла скрыться въ своей комнат?, чтобы изб?жать горестной разлуки съ д?тьми. Но хитрость не удалась: младшій сынъ, угадывая нам?реніе матери, ухватился за ея платье и поб?жалъ вм?ст? съ ней, между т?мъ какъ старшій, прозванный въ семейств? котломъ, въ воспоминаніе паровой машины, забилъ ногами яростную тревогу, и его прим?ру посл?довали прочіе члены семейства.
        Н?сколько апельсиновъ и мелкихъ денегъ усмирили маленькихъ Тудлей, и семейство немедленно отправилось домой въ наемной карет?, дожидавшейся y подъ?зда. Д?ти, подъ надзоромъ Джемимы, стали y окна и бросали оттуда апельсины и деньги. Самъ м-ръ Тудль расположился на запяткахъ, считая этотъ родъ ?зды удобн?е вс?хъ другихъ.
        Глава III
        Мистеръ Домби, какъ челов?къ и отецъ, является главою домашняго департамента

        Когда похороны покойной леди были окончены къ совершенному удовольствію гробовщика и вообще вс?хъ сос?дей, очень взыскательныхъ на этотъ счетъ и готовыхъ обижаться за всякія упущенія при такихъ церемоніяхъ, различные члены въ хозяйствеиномъ департамент? м-ра Домби заняли свои м?ста по домашнему управленію. С_е_й м_а_л_ы_й м_і_р_ъ - увы!  - какъ и большой, отличался похвальною способностью скоро забывать своихъ мертвецовъ. Когда кухарка сказала, что покойница - в?чная ей память!  - была очень тихаго характера, a ключница прибавила, что таковъ есть общій жребій вс?хъ челов?ковъ; когда буфетчикъ сказалъ: "кго бы могъ это подумать!", a горничная съ лакеемъ проговорили, что имъ все это мерещится какъ будто во сн?; тогда назидательный предметъ совершенно истощился, и вс? единодушно р?шили, что траурное платье слишкомъ скоро износилось.
        Что касается до кормилицы Ричардсъ, заключенной наверху въ качеств? почетной пл?нницы, заря новой ея жизни, казалось, разсв?тала холодно и угрюмо. Огромный домъ м-ра Домби стоялъ на т?нистой сторон? высокой, темной и во вс?хъ отношеніяхъ модной улицы между Портлендской площадью и Брайэнстонскимъ скверомъ. Это былъ угольный домъ, занятый внизу погребами съ жел?зными р?шетками и кривыми дверями, искоса поглядывающими на мусорныя ямы, печальный домъ съ круглыми флигелями назади, содержащими ц?лый рядъ парадныхъ комнатъ, обращенныхъ на дворъ, устланный щебнемъ, гд? торчали два тощихъ дерева съ почерн?вшими пнями и в?твями, съ закопт?лыми листьями, которые немилосердно трещали при мал?йшемъ дуновеніи в?тра. Л?тнее солнце появлялось на улиц? только во время завтрака вм?ст? съ водовозами, ветошниками, починщиками старыхъ зонтиковъ, цв?точниками и продавцами ст?нныхъ часовъ, возв?щавшими о своемъ появленіи звонкой трелью колокольчика. Но скоро дневное св?тило исчезало, a за нимъ выступали на сцену бродячія труппы музыкантовъ, шарманщики съ куклами и обезьянами, продавцы б?лыхъ мышей, a иногда, для
довершенія спектакля, появлялся балагуръ, промышлявшій ежами. Въ сумерки, когда вся эта компанія съ дневной добычей убиралась во свояси, выходили къ воротамъ лакеи, если господа ихъ об?дали не дома, и фонарщикъ, по заведенному обычаю, употреблялъ суетныя усилія осв?тить улицу газомъ.
        Огроменъ и пустъ былъ домъ м-ра Домби снаружи и внутри. Тотчасъ же, посл? похоронъ негоціантъ приказалъ накрыть чехлами всю мебель - быть можетъ, для того, чтобы сберечь ее для сына - и физіономія комнатъ изм?нилась, за исключеніемъ т?хъ, которыя оставлены были для самого хозяина въ нижнемъ этаж?. Среди уединенныхъ залъ и гостиныхъ явились таинственныя фигуры изъ стульевъ и столовъ, собранныхъ въ одну кучу и нахлобученныхъ большими саванами. На колокольчикахъ, столахъ, зеркалахъ, окутанныхъ газетными и журнальнвми листами, мелькали отрывочныя изв?стія о смертях? и страшныхъ убійствахъ. Каждая люстра, обернутая въ голландское полотно, казалась огромной чудовищной слезою, вис?вшей изъ потолочнаго глаза. Изъ каждаго камина несло сыростью и затхлымъ воздухомъ, какъ изъ могильнаго склепа. Умершая и похороненная леди смотр?ла изъ картинной рамы, какъ страшное привид?ніе въ б?ломъ саван?. В?теръ между т?мъ безпрестанно разв?валъ полусгнившіе клочки соломы, настланной подл? дома, когда хозяйка была больна: эти клочки, по какому-то невидимому притяженію, постоянно лет?ли къ порогу противоположнаго грязнаго
дома, который отдавался внаймы, и, казалось, посылали оттуда печальную р?чь къ окнамъ м-ра Домби.
        Комнаты, назначенныя негоціантомъ для собственнаго употребленія, примыкая къ большой зал?, состояли изъ кабинета, библіотеки и столовой, въ которую превращена маленькая стекляная горница, обращенная окнами къ означеннымъ сухопарымъ деревьямъ, гд? по обыкновенію разгуливали кошки. Библіотека была въ то же время и гардеробною, такъ что запахъ веленевой бумаги, пергамента, кожи и русскаго сафьяна см?шивался въ ней съ запахомъ ваксы и сапоговъ. Эти три комнаты соединялись бдна съ другого. Поутру, когда м-ръ Домби изволилъ кушать свой обыкновенный завтракъ, и вечеромъ, когда онъ возвращался домой къ об?ду, мадамъ Ричардсъ должна была, по звону колокольчика, являться въ стекляную комнату и расхаживать взадъ и впередъ со своимъ маленькимъ питомцемъ. Бросая по временамъ украдкой б?глые взоры на м-ра Домби, который сид?лъ въ далекомъ углубленіи и безмолвно посматривалъ на ребенка изъ-подъ темной тяжелой мебели - домъ былъ прад?довскій, старомодный и угрюмый - кормилица мало-по-малу начала приходить къ заключенію, что хозяинъ ея очень похожъ на арестанта въ тюремномъ замк?, или на странное привид?ніе, на
выходца съ того св?та безъ способности говорить и понимать языкъ живыхъ людей.
        Уже н?сколько нед?ль кормилица вела такую жизнь и носила маленькаго Павла. По временамъ выходила она со двора, но отнюдь не одна: по обыкиовенію въ хорошую погоду заходила за ней м-съ Чиккъ въ сопровожденіи миссъ Токсъ: он? приглашали ее съ ребенкомъ осв?житься чистымъ воздухомъ, или, другими словами, церемонно ходить по мостовой взадъ и впередъ на подобіе погребальнаго конвоя. Разъ, когда посл? одной изъ такихъ процессій Ричардсъ возвратилась къ себ? наверхъ и с?ла съ ребенкомъ подл? окна, дверь въ ея комнату потихоньку отворилась, и на порог? остановилась черноглазая маленькая д?вочка.

        - Это, в?роятно, миссъ Флоренса воротилась отъ своей тетки,  - подумала Ричардсъ, еще не видавшая хозяйской дочери.  - Что вамъ угодно, миссъ?

        - Это мой братъ?  - спросила д?вочка, указывая на ребенка.

        - Да, моя красавица,  - отв?чала Ричардсъ,  - подойдите, поц?луйте его.
        Но д?вочка, не двигаясь съ м?ста, задумчиво посмотр?ла на лицо кормилицы и сказала:

        - Что вы сд?лали сь моей мамой?

        - Господи, помилуй!  - вскричала Ричардсъ,  - Какой печальный вопросъ! Что я сд?лала? Ничего, миссъ

        - Что о_н_и сд?лали съ моей мамой?  - повторила Флоренса.

        - Въ жизнь не видала такой жалости!  - проговорила Ричардсъ, невольно поставивъ себя въ положеніе покойной леди и вспоминая о собственныхъ д?тяхъ.  - Подойдите поближе, моя милая, не бойтесь меня!

        - Я не боюсь васъ,  - отв?чала д?вочка, входя въ комнату,  - но мн? надобно знать: что они сд?лали съ моей мамой?

        - Голубушка,  - скааала Ричардсъ,  - это черное платьице вы носите въ воспоминаніе о своей маменьк?.

        - Я могу помнить свою маменьку во всякомъ плать?, - проговорилъ ребенокъ со слезами на глазахъ.

        - Но ужъ такъ заведено над?вать черное платье, когда отходятъ.

        - Куда отходятъ?

        - Сядьте зд?сь, моя милая,  - сказала растроганная женщина,  - я раскажу, какъ и что однажды случилось.
        Въ живой ув?ренности получить отв?тъ на свой вопросъ, Флоренса положила шляпку, которая до сихъ поръ была y нея въ рукахъ, с?ла на маленькую скамейку y ногъ кормилицы и пристально уставила на нее глаза.

        - Жила-была,  - начала Ричардсъ,  - одна леди, очень добрая леди, и была y ней маленькая дочь, и эта дочка н?жно любила ее.

        - Очень добрая леди, и маленькая дочка н?жно любила ее,  - повторила Флоренса.

        - И угодно стало Богу, чтобы захворала добрая леди, захворала и умерла.
        Ребенокъ вздрогнулъ.

        - И умерла добрая леди, и никто не увидитъ ее зд?сь, и похоронили добрую леди въ сырой земл?, гд? деревья растутъ.

        - Въ сырой земл?!  - проговорила д?вочка, затрепетавъ вс?мъ т?ломъ.

        - Н?тъ, н?тъ, я ошиблась: не въ сырой, a въ теплой земл?, гд? дурныя, грязныя с?мена превращаются въ прекрасные цв?точки, и въ траву, и въ колосья, и ужъ не знаю, во что еще, гд? добрыя души превращаются въ св?тлыхъ ангеловъ и улетаютъ на небеса!
        Ребенокъ, опустившій передъ этимъ головку, поднялъ ее опять и внимательно началъ смотр?ть на разсказчицу.

        - Ну, такъ… дай Богъ память!  - сказала Полли, сильно взволнованная этимъ пытливымъ взоромъ, своимъ желаніемъ ут?шить дитя внезапнымъ усп?хомъ и слабымъ дов?ріемъ къ собственнымъ силамъ.  - Ну, такъ когда эта добрая леди умерла, куда бы ни д?вали ее, гд? бы ни положили, она отошла къ Богу! И она молится Ему, эта добрая леди,  - продолжала Полли, растроганная до глубины души,  - чтобы онъ научилъ ея маленькую дочку в?рить, что она счастлива на небесахъ и любитъ по прежнему свое дитя,  - научилъ над?яться.  - Охъ, всю жизнь над?яться,  - что и она, эта маленькая дочка, свидится съ нею на небесахъ, свидится и не разстанется никогда, никогда, никогда!

        - Это моя мама!  - закричала д?вочка, вскочивъ съ м?ста и обиимая кормилицу.

        - И сердце этого дитяти,  - говорила Полли, прижимая Флоренсу къ своей груди,  - сердце этой маленькой дочки наполнилось такою н?жностью, такою в?рою, что даже когда она услышала объ этомъ отъ чужой посторонней женщины, не ум?вшей хорошенько разсказывать, но которая сама была б?дная мать и больше ничего,  - она нашла ут?шеніе въ ея словахъ, перестала чувствовать себя одинокою, зарыдала и прижалась къ груди этой женщины, н?жно прильнула къ младенцу, что на ея кол?няхъ, и - тогда, тогда, тогда,  - продолжала Полли, лаская кудри д?вочки и обливая ихъ слезами,  - тогда, мое милое, б?дное дитя…

        - Эй, миссъ Флой? Куда вы затесались? Разв? не знаете, какъ папаша будетъ сердиться?  - закричалъ y дверей громкій, пронзительный голосъ, и всл?дъ за т?мъ вошла низенькая, смуглая, курносая д?вочка л?тъ четырнадцати, съ выразительными черными глазами, сверкавшими какъ бусы.  - В?дь вамъ кр?пко-накр?пко запрещено сюда таскаться! Зач?мъ вы тормошите кормилицу?

        - Она нисколько не безпокоитъ меня,  - отв?чала изумленная Полли,  - я очень люблю д?тей.

        - Не въ томъ д?ло, не въ томъ д?ло, м-съ Ричардсъ,  - возразила черноглазая д?вчонка съ такимъ колкимъ видомъ, какъ будто хот?ла проглотить свою жертву,  - прошу извинить - какъ бишь васъ?  - м-съ Ричардсъ; я, вотъ видите ли, м-съ Ричардсъ, очень люблю бисквиты, да в?дь мн? не подаютъ ихъ къ чаю.

        - Не въ этомъ д?ло,  - сказала въ свою очередь Полли.

        - A въ чемъ же этакъ, по вашему, любезная моя м-съ Ричардсъ? Не худо бы вамь зарубить хорошенько на носъ, что вы ходите за м-ромъ Павломъ, a миссъ Флой подъ моимъ надзоромъ.

        - Къ чему же намъ ссориться?  - возразила Полли.

        - Не къ чему, совершенно не къ чему, несравненная моя м-съ Ричардсъ, вотъ-таки р?шительно не къ чему,  - скороговоркой отв?чала Выжига,  - я вовсе не желаю ссориться; миссъ Флой y меня всегда, м-ръ Павелъ y васъ на время.
        Выжига выражалась сжато и сильно, употребляя по-видимому, только запятыя, и выстр?ливая одной сентенціей, не переводя духу, все, что верт?лось у нея на язык?.

        - Миссъ Флоренса только что воротилась домой: не правда ли?  - спросила кормилица.

        - Ну, да, м-съ Ричардсъ, она только что воротилась домой, a вы, миссъ Флой, не усп?ли повернуться, и ужъ нашли время выпачкать дорогое траурное нлатье, которое м-съ Ричардсъ носитъ по вашей матери.
        Съ этими словами Выжига, которой настоящее имя было Сусанна Нипперъ, оторвала д?вочку отъ ея новаго друга съ такимъ сильнымъ и крутымъ порывомъ, какъ будто вырывала зубъ. Но все это, казалось, д?лала она не столько по обдуманной злости, сколько отъ усерднаго желанія выполнить свою обязанность надзирательницы.

        - Теперь, когда миссъ Флоренса воротилась домой,  - сказала Полли, бросая ободрительную улыбку на здоровое лицо д?вочки,  - она будетъ совершенно счастлива и увидитъ нынче своего милаго папеньку.

        - Что-оо? Что вы сказали, м-съ Ричардсъ?  - закричала во все горло Сусанна Нипперъ.
        - Она увидитъ милаго папеньку? Вотъ новости! Хот?ла бы я посмотр?ть, какъ она его увидитъ!

        - Почему же н?тъ?  - спросила Полли.

        - Да потому… ахъ, какая вы странная, м-съ Ричардсъ! У папеньки ея теперь есть кого вид?ть; да и прежде, какъ ник?мъ онъ не былъ занятъ, миссъ Флой никогда не была его любимицей, такъ какъ, вотъ видите ли, м-съ Ричардсъ, женщина въ этомъ дом? ничего не значитъ, право ничего.
        Д?вочка быстро взглянула на собес?дницъ, какъ будто понимала и чувствовала этотъ разговоръ.

        - Вы удивляете меня!  - сказала Полли.  - Неужели м-ръ Домби не видалъ ее съ т?хъ поръ?

        - Не видалъ, не видалъ,  - прервала Сусанна Нипперъ.  - Да и прежде того онъ не видалъ ее м?сяцевъ пять-шесть, и если бы передъ т?мъ онъ встр?тился съ ней на улиц?, онъ не угадалъ бы въ ней миссъ Флой, да и что тутъ толковать? Встр?ть онъ ее хоть завтра, право, не узнаетъ, что это его дочь. Такъ-то, м-съ Ричардсъ! Ну, и что касается до меня,  - продолжала Выжига, не переводя духу и помирая со см?ху,  - бьюсь объ закладъ, м-ръ Домби вовсе не знаетъ, что живетъ на св?т? Сусанна Нипперъ Выжига, его покорная слуга.

        - Б?дненькая!  - сказала Ричардсъ, думая о маленькой Флоренс?.

        - Такъ-то, любезная моя Ричардсъ!  - продолжала Сусанна Нипперъ.  - Нашъ хозяинъ настоящій великій моголъ, который живетъ отъ насъ за тридевять земель въ тридесятомъ царств?, право, такъ. Ну, прощайте, Ричардсъ! A вы, миссъ Флой, идите-ка со мной, да смотрите, впередъ ведите себя хорошенько, не такъ, какъ невоспитанная, глупая д?вчонка, что вс?мъ в?шается на шею.
        Ho, несмотря на строгій выговоръ, несмотря даже на опасность вывихнуть правое плечо, если Сусанна Нипперъ по-прежнему рванетъ за руку, маленькая Флоренса вырвалась отъ своей надзирательницы и н?жно поц?ловала кормилицу.

        - Прощайте,  - говорила д?вочка,  - прощайте. моя добрая! Скоро я опять къ вамъ приду, a не то вы приходите ко мн?. Сусанна намъ позволитъ вид?ться: не правда ли, Сусанна?
        Собственно говоря, Выжига въ сущности была довольно добрая д?вушка и вовсе не злого характера; только она принадлежала къ разряду т?хъ воспитателей юношества, которые думаютъ, что надобно толкать и трясти д?тей, какъ звонкую монету, чтобы они сохранили свой первоначальный блескъ. Когда Флоренса обратилась къ ней съ умоляющимъ и кроткимъ взоромъ, она сложила свои коротенькія руки, покачала головой, и большіе, открытые черные глаза ея приняли ласковое выраженіе.

        - Напрасно вы объ этомъ просите, миссъ Флой. Отказать вамъ, вы знаете, я не могу, вотъ мы посмотримъ съ кормилицей, что надобно д?лать; мн? бы хот?лось съ?здить въ Чансю, да только не знаю, какъ оставить Лондонъ; хорошо, если бы м-съ Ричардсъ на это время согласилась за вами смотр?ть.
        Полли согласилась на предложеніе.

        - Въ этомъ дом? веселье никогда не ночевало,  - продолжала Выжига,  - и намъ было бы глупо съ своей стороны дичиться другъ друга и увеличивать скуку. Если бы какая-нибудь Токсъ, или какая-нибудь Чиккъ вздумала для пот?хи вырвать y меня два переднихъ зуба, я была бы дура, когда бы подставила ей всю свою челюсть.
        Полли не сочла нужнымъ опровергать этой сентенціи.

        - И выходитъ,  - заключила Сусанна Нипперъ,  - что мы должны жить но пріятельски, м-съ Ричардсъ, пока вы возитесь y насъ съ маленькимъ Павломъ, только, разум?ется, не надо нарушать порядка, который тутъ заведенъ. Эй, миссъ Флой, вы еще по сю пору не разд?лись? Ахъ, вы глупое, неразумное дитя, ступайте домой!
        Съ этими словами Выжига схватила свою воспитанницу и вышла изъ комнаты.
        На лиц? и во вс?хъ движеніяхъ б?дной сиротки выражалось столько грусти и кроткаго, безропотнаго самоотверженія, что кормилица маленькаго Домби почувствовала глубокое состраданіе, когда осталась опять одна. Сердце несчастной д?вочки гор?ло пламеннымъ желаніемъ любви - и некого было любить ей! Ея душа проникнута была бол?зненной тоскою - и никто не разд?лялъ ея горя! Никто не брался облегчить бремя ея страданій! Все это какъ нельзя лучше постигало материнское сердце м-съ Ричардсъ, и она почувствовала, что съ этой поры между ней и безпріютной сироткой утверждается родъ дов?ренности, важной и необходимой для об?ихъ. Флоренса, въ свою очередь, инстинктивно поняла это искреннее участіе, такъ неожиданно встр?ченное въ незнакомой женщин?.
        Несмотря на высокое мн?ніе кочегара о своей супруг?, его Полли, такъ же, какъ и онъ, не им?ла никакого понятія о житейскомъ благоразуміи. Но она представляла изъ себя простой, безыскусственный образецъ т?хъ женскихъ натуръ, которыя въ общей масс? жив?е, благородн?е, в?рн?е, возвышенн?е чувствуютъ и гораздо дол?е сохраняютъ въ душ? всю н?жность и сожал?ніе, самоотверженіе и преданность, нежели грубыя натуры мужчинъ. Быть можетъ, при всей необразованности, ей удалось бы своевременно забросить лучъ сознанія въ черствую душу м-ра Домби, и это сознаніе впосл?дствіи не поразило бы его подобно яркой молніи.
        Но мы удаляемся отъ предмета. Полли въ это время думала только о томъ, какъ бы пот?сн?е сблизиться съ бойкой Сусанной и повести д?ла такъ, чтобы можно было вид?ться съ маленькой Флоренсой безъ бунта и на законномъ основаніи. Случай представился въ тотъ же вечеръ.
        Въ обыкновенное время кормилица, по звону колокольчика, явилась въ стеклянную комнату и начала ходить взадъ и впередъ съ младенцемъ на рукахъ, какъ вдругъ, къ величайшему ея изумленію и страху, м-ръ Домби нечаянно вышелъ изъ своей засады и остановился передъ ней.

        - Добрый вечеръ, Ричардсъ.
        И теперь это былъ тотъ же суровый, угрюмый, неподвижный джентльменъ, какимъ она вид?ла его въ первый день. Онъ уставилъ на воспитательницу своего сына холодный и безжизненный взоръ, и б?дная женщина, въ одно и то же время, по невольному движенію, потупила глаза и сд?лала книксенъ.

        - Здоровъ ли м-ръ Павелъ, Ричардсъ?

        - Совершенно здоровъ, сэръ, и растетъ очень скоро.

        - Это зам?тно,  - сказалъ м-ръ Домби, съ большимъ участіемъ разсматривая крошечное личико, открытое для его наблюденія.  - Над?юсь, вамъ даютъ все, что нужно?

        - Покорно благодарю, сэръ, я очень довольна.
        Но вдругъ, посл? этого отв?та, на лиц? ея выразилось такое тревожное колебаніе, что м-ръ Домби, уже повернувшій въ свою комнату, оборотился опять и устремилъ на нее вопросительный взглядъ.

        - Я думаю, сэръ, ребенокъ былъ бы жив?й и весел?й, если бы вокругъ него играли другія д?ти,  - сказала Полли ободрившись.

        - Когда вы пришли сюда, Ричардсъ,  - отв?чалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови,  - я, кажется, говорилъ вамъ, чтобы д?тей вашихъ не было въ моемъ дом?. Можете продолжать свою прогулку.
        Съ этими словами м-ръ Домби скрылся въ свою комнату, и Полли им?ла удовольствіе вид?ть, что онъ совершенно не понялъ ея нам?ренія, и она ни за что ни про что попала въ немилость.
        Вечеромъ на другой день, когда она сошла внизъ, м-ръ Домби расхаживалъ по стеклянной комнат?. Озадаченная этимъ необыкновеннымъ вид?ніемъ, она остановилась y дверей и не знала идти ей или воротиться назадъ. Домби далъ знакъ войти.

        - Если вы точно думаете, что н?которое общество необходимо для моего сына,  - посп?шно сказалъ онъ, какъ-будто ни минуты не прошло иосл? ея предложенія,  - то гд? же миссъ Флоренса?

        - Ничего не можетъ быть лучше, какъ миссъ Флоренса,  - съ жаромъ отв?чала Полли,  - но я слышала отъ ея д?вушки, что не…
        М-ръ Домби позвонилъ и молча продолжалъ ходить по комнат?, пока не явился слуга.

        - Сказать, чтобы миссъ Флоренсу пускали къ Ричардсъ когда она хочетъ, чтобъ она ходила съ ней гулять, сид?ла въ ея комнат?, и такъ дал?е, Сказать, чтобы д?ти были вм?ст?, когда потребуетъ Ричардсъ.
        Жел?зо было горячо, и Ричардсъ съ усердіемъ принялась ковать. См?ло продолжала она доброе д?ло, хотя инстинктивно и боялась м-ра Домби.

        - Миссъ Флоренс?, - сказала она,  - не худо бы по временамъ заходить и сюда, въ эту комнату, чтобы она привыкала любить братца.
        Когда слуга ушелъ передавать приказаніе господина, кормилица притворилась, будто няньчитъ ребенка, но въ то же время ей показалось, что физіономія м-ра Домби совершенно изм?нилась и лицо его побл?дн?ло. Онъ посп?шно оборотился назадъ, и какъ-будто хот?лъ уничтожить вс? эти распоряженія, да только стыдъ удерживалъ его.
        И она не ошиблась. Онъ вид?лъ въ посл?дній разъ отвергнутое дитя въ печальныхъ объятіяхъ умирающей матери, и эта сцена служила для него вм?ст? откровеніемъ и упрекомъ. Какъ ни были его мысли исключительно заняты сыномъ и его блистательною будущностью, т?мъ не мен?е онъ не могъ забыть этой поразительной сцены. Не могъ онъ забыть, что зд?сь, въ этомъ предсмертномъ прощаньи матери и дочери, для него не было никакой доли. Передъ нимъ, передъ его глазами, были два прекрасныя созданія, т?сно заключенныя въ объятія другъ друга, a онъ стоялъ подл? нихъ какъ отторженный посторонній зритель, и не позволили ему принять участія въ этомъ св?тломъ проявленіи глубокой истины и безпред?льной н?жности!
        Такъ какъ вс? эти образы, со вс?мн мрачными отт?нками, невольно прот?снялись въ его гордую душу, и никакая сила неспособна была удалить отъ него этихъ воспоминаній, прежнее его равнодушіе къ маленькой Флоренс? изм?нилось теперь въ какое-то странное, необыкновенное безпокойство. Онъ почти чувствовалъ, какъ-будто она наблюдаетъ его, не дов?ряетъ ему, какъ-будто въ рукахъ ея ключъ отъ той задушевной тайны, въ которой онъ и самъ не отдавалъ себ? яснаго отчета. Ему казалось, наконецъ, будто въ ней таится врожденное понятіе объ этой неправильно-настроенной струн? его души, и будто могла она однимъ дыханіемъ привести ее въ движеніе.
        Его отношенія къ дочери, съ самаго ея рожденія, им?ли отрицательный характеръ. Онъ никогда не чувствовалъ къ ней отвращенія, но зато никогда и не думалъ о ней. Она прежде не была для него положительно непріятнымъ иредметомъ; но теперь онъ чувствовалъ изъ-за нея какую-то неловкость, и она возмутила покой его души. Онъ желалъ бы вовсе о ней не думать, да только не зналъ какъ. Быть можетъ,  - кто разр?шитъ эти тайны челов?ческаго сердца!  - онъ боялся, что со временемъ принужденъ будетъ ненавид?ть ее.
        Когда маленькая Флоренса робко вошла въ стеклянную комнату, м-ръ Домби пересталъ ходить, остановился и взглянулъ на свою дочь. Если бы посмотр?лъ онъ на нее съ большимъ участіемъ и глазами отца, онъ прочелъ бы въ ея св?тлыхъ взорахъ разнообразныя впечатл?нія нер?шительности, надежды и страха. Онъ увид?лъ бы въ нихъ страстное желаніе поб?жать къ нему, броситься въ его объятія и воскликнуть: "отецъ! попытайся любить меня! У меня никого н?тъ кром? тебя!". И вм?ст? онъ прочелъ бы опасеніе быть оттолкнутой, страхъ показаться слишкомъ см?лою и оскорбить отца, умилительную потребность въ ободреніи и успокоеніи, и, наконецъ, онъ увид?лъ бы въ этихъ ясныхъ глазахъ, съ какимъ тревожнымъ безпокойствомъ ея переполненное юное сердце отыскивало естественнаго пріюта для своей н?жности и подавляющей печали. Но онъ увид?лъ только, какъ она нер?шительно остановилась y дверей и взглянула на него. Больше ничего не увид?лъ м-ръ Домби!

        - Войди,  - сказалъ онъ,  - войди; чего ты боишься?
        Она вошла, и, посмотр?въ вокругъ себя, съ нер?шительнымъ видомъ, остановилась y дверей, и кр?пко сложила руки.

        - Подойди сюда, Флоренса!  - холодно сказалъ отецъ.  - Знаешь ли, кто я?

        - Знаю, папа.

        - Не хочешь ли сказать что-нибудь?
        Флоренса подняла на отца заплаканные глаза и слезы ея оледен?ли на щекахъ, когда она встр?тила суровое выраженіе на его лиц?. Она опять опустила голову и робко протянула дрожащую руку.
        М-ръ Домби небрежно взялъ руку д?вочки и безмолвно простоялъ н?сколько минутъ сь опущенной головой. По-видимому, онъ такъ же, какъ и она, не зналъ, что д?лать или говорить.

        - Ну, будь же доброй д?вочкой,  - сказалъ онъ наконецъ, потрепавъ ее по головк? и какъ будто украдкой бросая на нее тревожный и сомнительный взглядъ.  - Ступай къ Ричардсъ, ступай!
        Но Флоренса еще съ минуту простояла на одномъ м?ст?. По-видимому, ей все еще хот?лось броситься въ объятія отца, и она не переставала над?яться, что онъ возьметъ ее на руки и поц?луетъ. Она еще разъ взглянула на его лицо. М-ръ Домби нашелъ, что физіономія ея получила точно такое же выраженіе, какъ и въ гу роковую ночь, когда она смотр?ла на доктора. Онъ машинально выпустилъ ея руку и отворотился.
        Нетрудно понять, что Флоренса своею наружностью и обращеніемъ произвела на отца очень невыгодное впечатл?ніе. Не только въ ея душ?, но и во вс?хъ ея движеніяхъ выказывалось принужденіе, и она совершенно утратила естественную живость и граціозность. Полли между т?мъ съ надеждой продолжала смотр?ть на эту сцену, и, судя о м-р? Домби по самой себ?, она много разсчитывала на н?мой языкъ траурнаго платьица маленькой Флоренсы. "Не жестоко ли будетъ,  - думала она,  - если онъ обратитъ всю привязанность на одного сына, тогда какъ другое дитя, д?вочка-сиротка, стоитъ передъ его глазами!".
        Полли какъ можмо дол?е продержала д?вочку на глазахъ отца и распорядилась такъ, что маленькій Павелъ д?йствительно повесел?лъ въ присутствіи сестры. Когда пришло время идти на верхъ, она хот?ла послать Флоренсу въ комнату отца, чтобы пожелать ему доброй ночи; но д?вочка робко отступила назадъ, и, когда кормилица начала ее принуждать, она поднесла об? руки къ глазамъ, какъ-будто скрывая отъ себя собственное униженіе, и сказала: "о н?тъ! н?тъ! онъ не хочетъ меня! онъ не хочетъ меня!".
        Этотъ маленькій споръ обратилъ на себя вниманіе м-ра Домби, который между т?мъ сид?лъ за столомъ и пилъ вино.

        - Что тамъ такое?  - спросилъ онъ.

        - Миссъ Флоренса,  - отв?чала Ричардсъ,  - желаетъ съ вами проститься, да только боится васъ обезпокоить.

        - Ничего, ничего,  - возразилъ м-ръ Домби.  - Пусть идетъ не смотря на меня.
        Выслушавъ этотъ двусмысленный отв?тъ, Флоренса проворно ускользнула изъ комнаты, прежде ч?мъ кормилица усп?ла оглянуться.
        Какъ бы то ни было, добрая Полли чрезвычайно радовалась усп?ху своей хитрости и обо всемъ тотчасъ же разсказала Выжиг?, когда та пришла въ ея комнату. Но, сверхъ ожиданія, миссъ Нипперъ довольно холодно приняла это доказательство дружеской дов?ренности, и вовсе не пришла въ восторгъ, когда м-съ Ричардсъ объявила, что съ этой поры имъ можно вид?ться во всякое время.

        - Я думала, вамъ будетъ это пріятно,  - сказала Полли.

        - Мн? очень пріятно, очень пріятно, м-съ Ричардсъ, покорно благодарю,  - отв?чала Сусанна, вдругъ вытянувшись въ струнку, какъ-будто вставили новую кость въ ея корсетъ.

        - Этого однако-жъ не видно,  - зам?тила Полли.

        - Я живу зд?сь всегда, м-съ Ричардсъ, a не на время, какъ вы,  - отв?чала Сусанна,
        - мн? было бы глупо болтать все, что ни подвернется подъ языкъ. Сос?дній домъ можетъ быть очень хорошъ, в?роятно, даже лучше, ч?мъ зд?шній; но y меня н?тъ никакой охоты бросать свое м?сто и идти куда бы то ни было. Такъ-то м-съ Ричардсъ!
        Глава IV
        Зд?сь выступаютъ на театръ приключеній новыя лица

        Контора Домби и Сына находится въ Сити, въ главной торговой части Лондона, тамъ, гд? слышенъ звонъ баустритскихъ колоколовъ, если не заглушаетъ его ученый шумъ. Гогъ и Магогъ, дв? знаменитыя городскія статуи, отстояли отъ нея минутъ на десять обыкновенной ходьбы; королевская биржа еще ближе, a великол?пнымъ сос?домъ ея былъ англійскій банкъ съ его подземными подвалами, набитыми золотомъ и серебромъ.
        На углу улицы возвышался богатый домъ остиндской компаніи, котораго имя напоминало драгоц?нные камни и ткани, тигровъ, слоновъ, гуки, зонтики, пальмовыя деревья, паланкины, и смуглыхъ, разод?тыхъ князьковъ, съ важностыо зас?дающихъ на коврахъ въ своихъ золотыхъ туфляхъ. Почти тутъ же кое-гд? видн?лись картины кораблей, плывущихъ на вс?хъ парусахъ во вс? части св?та; магазины со вс?ми возможными товарами, готовые нагрузить въ полчаса всякой всячиной всякую денежную душу, и, наконецъ, тутъ же, для полноты эффекта, на дверяхъ лавокъ съ навигаціонными инструментами выставлены были маленькіе деревянные мичманы въ старинныхъ морскихъ мундирахъ, какъ-будто для наблюденій за про?зжающими экипажами.
        Одна изъ такихъ деревянныхъ выв?сокъ представляла фигуру въ чудовищномъ камзол? въ башмакахъ съ пряжками, съ огромнымъ оптическимъ инструментомъ передъ правымъ глазомъ. Творецъ и единственный властитель этого мичмана, пожилой джентльменъ въ валлійскомъ парик?, справедливо гордившійся своимъ произведеніемъ, уже очень давно платилъ квартирныя, гильдейскія и пошлинныя деньги, такъ давно, что еще до рожденія самаго стараго изъ вс?хъ мичмановъ, a изв?стно, что въ англійскомъ флот? н?тъ недостатка въ мичманахъ очень почтеннаго возраста.
        Лавка этого пожилого джентльмена наполнена была хронометрами, барометрами, телескопами, компасами, секстантами, квадрантами и всякаго рода инструментами, необходимыми въ навигаціонномъ д?л? для управленія кораблемъ, морскихъ вычисленій и открытій. М?дныя и стеклянныя вещи въ строгой симметріи разложены были въ ящики и на полки, такъ что непосвященному въ тайны этихъ инструментовъ никогда бы не удалось ни отгадать ихъ употребленія, ни уложить по м?стамъ, если бы вздумалось ихъ вынуть и разсмотр?ть. Каждая вещь укладывалась въ футляръ краснаго дерева такъ плотно, что мал?йшій уголокъ ея кр?пко прижимался къ выр?зк?, обклеенной сукномъ,
        - и все это было заперто для предохраненія отъ порчи или безпорядка при морской качк?. Относительно сбереженія м?ста и плотн?йшей укладки инструментовъ взяты были такія необыкновенныя м?ры,  - такъ много нужнаго для практическаго мореплаванія было уложено и заперго въ каждомъ ящик?, что лавка, какъ самые инструменты, им?ла удивительно-компактный характеръ и скор?е походила на пловучій футляръ, которому недоставало только морской воды, чтобъ безопасно пуститься на какой-нибудь отдаленный, необитаемый островъ.
        Подробности домашней жизни почтеннаго хозяина морскихъ инструментовъ, гордаго своимъ деревяннымъ мичманомъ, еще бол?е подтверждали эту мысль. Обширный кругъ его знакомыхъ состоялъ изъ однихъ шкиперовъ, кушавшихъ за его столомъ настоящіе корабельные сухари и копченое мясо. Соленые припасы подавались въ кувшинахъ съ надписью: "торговля корабельной провизіей", a горячіе напитки обыкновенно приносились въ низенькихъ, съ короткими горлышками бутылкахъ, употребляемыхъ только на мор?. По ст?намъ, въ симметрическомъ порядк?, вис?ли рисунки кораблей, съ алфавитнымъ описаніемъ ихъ мистерій; каминъ украшенъ былъ р?дкими раковинами, мохомъ и морскими растеніями; a небольшая контора позади лавки осв?щалась, на подобіе корабельной каюты, стекляннымъ люкомъ.
        Хозяинъ лавки, шкиперъ этого пловучаго футляра, жилъ одинъ одинехонекъ только съ однимъ племянникомъ, Вальтеромъ, четырнадцатил?тнимъ мальчикомъ, который для полнаго довершенія м?стной характеристики, совершенно похожъ былъ на гардемарина. Зато самъ Соломонъ Гильсъ, или, какъ обыкновенно его называли, старикъ Соль - р?шительно не им?лъ принадлежностей истиннаго моряка. Онъ былъ челов?къ медлительный, молчаливый, угрюмый, и въ своемъ валлійскомъ парик?, гладкомъ и упругомъ, какъ только можетъ быть валлійскій парикъ, всего меньше походилъ на корсара. Красные глаза мелькали y него, какъ два миніатюриыя солнца сквозь туманъ, и взглядъ его былъ такъ мутенъ, какъ будто онъ сряду три или четыре дня постоянно смотр?лъ въ сильныя стекла оптическихъ инструментовъ и потомъ вдругъ, обративъ глаза. увид?лъ вс? предметы въ зеленомъ св?т?. Перем?ны въ его костюм? не было почти никакой: изр?дка только перем?нялъ онъ свою кофейную пару платья съ св?тлыми пуговицами на другую, тоже кофейнаго цв?та, но уже съ брюками изъ св?тлой нанки. Его шея была стянута высокими, стоячими воротничками, лобъ украшался парой
лучшихъ очковъ, a въ карман? лежалъ y него огромный хронометръ, и старикъ такъ в?ровалъ въ д?йствительность его показаній, что скор?е готовъ былъ заподозрить въ заговор? вс? ст?нные и карманные часы во всемъ город? и даже самое солнце, нежели усомниться въ драгоц?нномъ хронометр?. Такъ прожилъ онъ многіе годы въ своей лавк? и маленькой контор? за своимъ деревяннымъ мичманомъ; онъ спалъ всякую ночь на чердак?, вдали отъ другихъ квартиръ, гд?, по временамъ, къ его наслажденію, свист?лъ в?теръ и бушевала буря, между т?мъ какъ почтенные жильцы нижнихъ этажей не им?ли ни мал?йшаго понятія о погод?.
        Читатель познакомился съ Соломономъ Гильсомъ въ осенній день, въ половин? шестого часа пополудни, въ то самое время, когда старикъ вынулъ изъ кармана свой безукоризненный хронометръ. Городскія улицы начинали пуст?ть, народныя толпы отхлынули въ разныя стороны, густыя тучи нависли надъ горизонтомъ, и дождь, казалось, располагался идти ц?лую ночь. Вс? барометры въ лавк? упали, и дождевыя капли уже накрапывали на лакированную шляпу деревяннаго мичмана.

        - Куда это запропастился Вальтеръ?  - сказалъ Соломонъ Гильсъ, еще разъ посмотр?въ внимательно на хронометръ.  - Вотъ ужъ полчаса, какъ об?дъ готовь, a его все н?тъ да н?тъ.
        Повернувшись за конторкою на своемъ стул?, м-ръ Гильсъ нагнулся къ окну и посмотр?лъ сквозь инструменты, не идетъ ли его племянникъ. Но племянника на улиц? не было. Мимо его лавки тащились запоздалые п?шеходы съ вымоченными зонтиками, да еще мальчишка, разнощикъ афишъ, л?ниво плелся въ своемъ засаленномъ клеенчатомъ картуз? и, остановясь передъ дверьми, чертилъ пальцемъ свое имя на м?дной доск?, гд? красовалась фамилія м-ра Домби.

        - Еслибъ я не зналъ, что онъ меня горячо любитъ и никогда не р?шится безъ моего согласія уйти на корабль, его отсутствіе очень встревожило бы меня,  - проворчалъ м-ръ Гильсъ, постукивая пальцами о стекла двухъ или трехъ барометровъ,  - да, очень встревожило бы. Вс? барометры упали! Какая мокрота на улицахъ! Мн? кажется,  - продолжалъ онъ, сдувая пыль со стекла компаснаго ящика,  - эта стр?лка не такъ постоянна, какъ привязанность Вальтера!

        - Дядюшка!

        - А, это ты, мой милый!  - вскричалъ мастеръ морскихъ инструментовъ, быстро поворачиваясь назадъ.  - Насилу-то воротился!
        Въ комнату вб?жалъ веселый, быстроглазый, кудрявый мальчикъ, съ лицомъ, покрасн?вшимъ отъ посп?шной ходьбы на дожд?.

        - Ну, дядюшка, что ты безъ меня под?лывалъ? Готовъ ли об?дъ? Мн? ужасно хочется ?сть.

        - Что под?лывалъ?  - добродушно сказалъ Соломонъ.  - Разв? мн? нечего д?лать безъ такого пов?сы, какъ ты? Об?дъ ужъ съ полчаса готовъ, и я тоже проголодался!

        - Такъ идемъ, дядюшка,  - вскричалъ мальчикъ,  - да здравствуетъ адмиралъ.

        - Пропади онъ совс?мъ!  - возразилъ Соломонъ Гильсъ. Ты в?рно хот?лъ сказать о лордъ-мер??

        - Вовсе н?тъ!  - Да здравствуетъ адмиралъ! Да здравствуетъ адмиралъ! Маршъ впередъ!
        При этой команд? валлійскій парикъ и его хозяинъ безъ сопротивленія были втиснуты въ маленькую контору. Дядюшка Соль и племянникъ усердно принялись за холодное, им?я въ перспектив? отличное блюдо жаркого.

        - Да здравствуетъ лордъ-меръ, любезный Валисъ!  - сказалъ Соломонъ.  - На что намъ адмиралы! Теперь твой адмиралъ - лордъ-меръ.

        - A кто это пов?силъ на гвоздь мою серебряную кружку?  - спросилъ молодой челов?къ.

        - Я,  - отв?чалъ дядя,  - она теперь не нужна; мы сегодня станемъ пить изъ стакановъ, Вальтеръ, какъ люди д?ловые, какъ граждане. Не такъ ли? В?дь съ нын?шняго утра мы вступили съ тобой на широкую дорогу жизни.

        - Хорошо, дядюшка,  - сказалъ мальчикъ,  - я буду пить за твое здоровье изъ чего угодно и сколько могу. Да здравствуетъ дядюшка Соль и…

        - Лордъ-меръ!  - прервалъ старикъ.

        - Да здравствуетъ лордъ-меръ и вся городская дума!  - вскричалъ мальчикъ.
        Дядя съ величайшимъ удовольствіемъ кивнулъ головой.

        - Ну, теперь раскажи-ка намъ про свой торговый домъ!  - прибавилъ Соломонъ Гильсъ.

        - О, дядюшка, про него нечего много разсказывать,  - отв?чалъ мальчикъ, усердно работая ножемъ и вилкой,  - контора ужасно темна и угрюма; въ той комнат?, гд? сижу я,  - высокій каминъ, жел?зная касса, н?сколько картъ, календарь, пюпитры, стулья, чернильница, книги, коробки и пропасть паутины, такъ что одна густая гряда прямехонько виситъ надъ моей головой.

        - И больше ничего?  - спросилъ дядя.

        - Ничего, кром? старой кл?тки,  - не знаю, какъ она туда попала!  - да еще корзинки съ углями.

        - A счетныя, вексельныя, долговыя книги и другія принадлежности коммерческихъ оборотовъ богатаго дома?  - сказалъ старикъ, внимательно взглянувъ на племянника сквозь туманъ, постоянно помрачавшій его глаза, и придавая особенное выраженіе словамъ.

        - О, этого добра я думаю, очень много,  - отв?чалъ безпечно мальчикъ,  - но в?дь все это лежитъ въ комнатахъ м-ра Каркера, м-ра Морфина или м-ра Домби.

        - Былъ сегодня въ контор? м-ръ Домби?  - спросилъ дядя.

        - О, да! Онъ очень часто приходилъ и уходилъ.

        - Съ тобой, разум?ется, ничего не говорилъ?

        - Н?тъ, говорилъ. Проходя мимо меня - какой суровый, жестокій челов?къ!  - онъ сказалъ: - "а, ты сынъ м-ра Гильса, мастераморскихъ инструментовъ?"  - Племянникъ, сэръ,  - отв?чалъ я.  - "Ну, да, любезный, я и говорю, племянникъ",  - возразилъ онъ. A право, дядюшка, онъ назвалъ меня твоимъ сыномъ, a не племянникомъ.

        - Ты ошибся, мой другъ,  - вотъ и все. Да впрочемъ небольшая б?да.

        - Конечно, небольшая. Только непріятно, что онъ такъ гордъ и грубъ. Потомъ м-ръ Домби сказалъ, что ты говорилъ съ нимъ обо мн?, что онъ нашелъ мн? м?сто въ своей контор?, что я долженъ быть прилеженъ, аккуратенъ и… уменъ. Кажется, я не слишкомъ ему понравился.

        - Ты хочешь сказать,  - зам?тилъ старикъ,  - что онъ не слишкомъ теб? понравится.

        - Можетъ быть, и такъ, дядюшка,  - отв?чалъ улыбаясь мальчикъ,  - только я объ этомъ не думалъ.
        Посл? об?да Соломонъ развеселился и отъ времени до времени посматривалъ на племянника. Когда убрали со стола и сняли скатерть,  - кушанье было принесено изъ сос?дняго трактира,  - онъ спустился въ погребъ въ сопровожденіи мальчика, который со св?чею въ рукахъ остановился на сырой л?стниц?. Порывшись н?сколько времени въ разныхъ углахъ, онъ воротился со старой, заплеснев?лой бутылкой, покрытой пылью и пескомъ.

        - Что ты д?лаешь, дядюшка,  - вскричалъ мальчикъ,  - в?дь это твоя зав?тная мадера? Ея всего дв? бутылки.
        Старикъ Соль значительно кивнулъ своей головой, давая знать, что понимаетъ въ чемъ штука, и съ торжественной важностью вытащилъ пробку. Потомъ онъ налилъ два стакана и поставилъ бутылку на столъ вм?ст? съ третьимъ пустымъ стаканомъ.

        - Другую бутылку, Валли,  - сказалъ онъ,  - мы разопьемъ, когда ты составишь свою карьеру, то есть когда сд?лаешься ты порядочнымъ, почтеннымъ, счастливымъ челов?комъ,  - то есть когда путеводная зв?зда новой, сегодня начатой тобой жизни,
        - о, если бы Богь услышалъ мою молитву!  - выведеть тебя на ровный, гладкій путь того поприща, на которое ты вступилъ. Благословляю тебя отъ всей души!
        Туманъ, постоянно вис?вшій на глазахъ старика, какъ-будто опустился ему на горло: голось его сд?лался хриплымъ и рука дрожала, когда онъ начиналъ чокаться съ племянникомъ, Но лишь только онъ попробовалъ вина, тяжелое бремя свалилось съ его плечъ, и ясная, спокойная улыбка показалась на лиц?.

        - Любезный дядюшка,  - сказалъ растроганный мальчикъ, стараясь улыбнуться сквозь слезы,  - приношу теб? мою глубокую благодарность за честь… и прочая, и прочая, и прочая! Теперь позволь мн? предложить тостъ. Vivat, м-ръ Соломонъ Гильсъ! Да здравствуетъ онъ сто тысячъ разъ! ура!.. Ты отплатишь мн?, дядюшка, когда разопьемъ съ тобой посл?днюю бутылку: не правда ли?
        Они опять чокнулись. Вальтеръ, бережливый на вино, только обмочилъ губы и, поднявъ стаканъ, принялся разсматривать его съ напряженнымъ вниманіемъ. Н?сколько минутъ дядя безмолвно смотр?лъ на племянника, и потомъ, когда глаза ихъ встр?тились, Соломонъ громко продолжалъ свою мысль, какъ будто не переставалъ говорить:

        - Ты видишь, Валли,  - сказалъ онъ,  - я совершенно сроднился со своимъ мастерствомъ. Я такъ къ нему привыкъ, что не могу и жить безъ этихъ занятій. И между т?мъ д?ла идутъ дурно, очень дурно. Когда носили вотъ эти мундиры,  - прибавилъ онъ, указывая на деревяннаго мичмана,  - такъ можно было заниматься д?ломъ и стоило! A теперь… конкурренціи, новыя изобр?тенія, моды… св?тъ перегналъ меня. Не знаю, куда д?вались мои покупатели, да и самъ я Богъ знаетъ гд?.

        - Полно, дядюшка, не думай объ этомъ.

        - Съ т?хъ поръ, какъ ты воротился изъ пансіона, a этому ужъ десять дней,  - продолжалъ Соломонъ,  - я помню, только одинъ челов?къ и заглянулъ въ нашу лавку.

        - Н?тъ, двое, дядюшка! Разв? ты не помнишь? Сперва приходилъ мужчина разм?нять червонецъ…

        - Ну, да,  - и больше никого.

        - Какъ, дядюшка! A разв? ты забылъ женщину, помнишь, что входила спросить, гд? пройти въ Тернпэйкъ?

        - Да, я и забылъ. Точно, двое.

        - Но, в?рно, они ничего не купили?  - вскричалъ мальчикъ.

        - Разум?ется, не купили ничего!  - спокойно отв?чалъ Соломонъ.

        - Да, кажется, имъ ничего и не нужно было?

        - Конечно, иначе они купили бы въ другой лавк?, - проговорилъ Соломонъ т?мъ же тономъ.

        - Но все же приходило двое, a ты говоришь, что одинъ!  - проговорилъ мальчикъ торжествующимъ тономъ, какъ будто открытіе забытой пос?тительницы было важною находкой.

        - Эхъ, Вальтеръ,  - началъ старикъ, помолчавъ немного,  - в?дь мы не дикари на пустомъ острову Робинзона Крузо. Ну, что толку, что одинъ разм?нялъ y насъ червонецъ, a другая справилась о дорог?: будешь ли съ этого сытъ? Право, св?тъ перегналъ меня и не подъ силу мн? идти за нимъ. Все теперь не то, что прежде: и мастера не такіе, и ученики не такіе, и д?ла не т?, и товары не т?. Инструменты мои вышли изъ моды, и я старый торговецъ въ старой лавк?… куда и къ чему я пригоденъ? Улица наша тоже не та… все р?шительно не такъ, какъ прежде. Да, я отсталъ отъ времени и поздно, очень поздно догонять его. Шумъ жизни тревожитъ меня…
        Вальтеръ хот?лъ отв?чать, но дядя остановилъ его.

        - Вотъ почему, Валли, мн? хот?лось бы поскор?й пристроить тебя на этомъ д?ловомъ св?т?. Я ужъ не д?лецъ, a такъ себ?, только т?нь д?лового челов?ка: умру - и т?ни не будетъ. Это плохое для тебя насл?дство! Хорошо еще, что могъ употребить въ твою пользу почти единственный остатокъ моихъ старыхъ связей. Сос?ди думаютъ, что я богатъ. Желалъ бы для твоего счастья, чтобъ это была правда. Во всякомъ случа?, поступивъ въ контору Домби, ты выбралъ прекрасную дорогу. Будь д?ятеленъ, дитя мое, трудись, устраивай свою карьеру, и… Господь благословитъ тебя!

        - Постараюсь вс?ми силами оправдать твои надежды, любезный дадюшка, и не забуду твоихъ сов?товъ,  - съ твердостью отв?чалъ мальчикъ.

        - Знаю и не сомн?ваюсь въ этомъ,  - отв?чалъ Соломонъ и съ возрастающимъ удовольствіемъ принялся за второй стаканъ мадеры.  - Ну, a что касается до морской службы, Валли,  - продолжалъ онъ,  - такъ это довольно хорошо въ воображеніи, въ мечтахъ, a на д?л? не годится, совс?мъ не годится! Разум?ется, глаз?я на эти снаряды, ты привыкъ мечтать о мор?, - но все это вздоръ, другъ мой, то есть р?шительный вздоръ!
        Однако-жъ Соломонъ Гильсъ, говоря о мор?, потиралъ руки съ тайнымъ удовольствіемъ и смотр?лъ на свои морскіе инструменты съ невыразимымъ наслажденіемъ.

        - Вотъ, наприм?ръ, это вино,  - продолжалъ старикъ,  - оно Богъ знаетъ сколько разъ прогуливалось въ Остъ-Индію взадъ и впередъ и даже совершило путешествіе вокругъ св?та,  - вид?ло ночи, черныя какъ смоль, слышало свистъ в?тровъ, ревъ моря…

        - Громъ, молнію, дождь, градъ,  - всевозможныя бури!  - съ живостью вскричалъ мальчикъ.

        - Да,  - сказалъ Соломонъ,  - это винцо прошло по вс?мъ мытарствамъ. Вообразь, мой милый, какъ скрипятъ и трещатъ корабельныя мачты, какъ воетъ в?теръ между канатами и снастями.

        - Какъ матросы б?гаютъ взапуски и карабкаются на реи, какъ сп?шатъ укр?пить паруса, a корабль между т?мъ летитъ и прыгаетъ, какъ б?шеный!  - вскричалъ племянникъ.

        - Все, все видала старая бочка съ этой почтенной мадерой,  - сказалъ Соломонъ.  - Когда "Прекрасная Салли" отплыла…

        - Въ Балтійское море, въ темную ночь! Помню, помню… Она погибла въ самую полночь, четырнадцатаго февраля тысяча семьсотъ сорокъ девятаго года!  - вскричалъ Вальтеръ съ большимъ одушевленіемъ.

        - Да, именно такъ!  - отв?чалъ Соломонъ.  - На корабл? было пятьсотъ бочекъ съ этимъ виномъ, и весь экипажъ, за исключеніемъ перваго мачтоваго, перваго лейтенанта, двухъ матросовъ и одной дамы, которые перес?ли въ лодку,  - бросился къ бочкамъ, разбилъ ихъ, напился мертвецки пьянъ и, торжественно расп?вая "Rule Britannia", пошелъ ко дну, вм?ст? съ кораблемь, при адскихъ крикахъ и проклятіяхъ.

        - A помнишь, дядюшка, какъ страшный в?теръ прибилъ "Георга Второго" къ берегамъ Корнвалиса, за два часа до захода солнца, четырнадцатаго марта семьдесятъ перваго года? На корабл? было до двухсотъ лошадей: испуганныя бурей, он? сорвались, б?гали подъ палубой взадъ и впередъ, топгали другъ друга, ржали, стонали и подняли такой невыразимый гвалтъ, что экипажъ вообразилъ, будто кораблемъ овлад?ли тысячи чертей. Лучшіе матросы, потерявъ присутствіе духа, побросались въ море и только двое остались въ живыхъ, чтобъ разсказать о происшествіи.

        - A помнишь,  - сказалъ старикъ Соль,  - когда "Полифемъ"…

        - Торговый вестиндскій транспортъ Онерса, Виггса и K°, въ триста пятьдесятъ тоннъ, капитанъ Джонъ Броунъ изъ Дептфорта?  - вскричалъ Вальтеръ.

        - Тотъ самый,  - отв?чалъ Соломонъ.  - Когда на немъ въ четвертый день плаванія показался огонь…

        - Да, на корабл? были тогда два брата!  - прервалъ племянникъ съ живостью и одушевленіемъ.  - Въ единственномъ корабельномъ бот?, набитомъ людьми, оставалось только одно м?сто, и ни одинъ изъ братьевъ не хот?лъ занять его до т?хъ поръ, пока старшій не бросилъ туда младшаго насильно. Тогда этотъ юноша, поднявшись въ лодк?, закричалъ: "Любезный Эдуардъ! подумай о своей нев?ст?! Я еще мальчикъ, и никто не ждетъ меня дома. Ступай скор?й на мое м?сто!"  - и съ этими словами онъ бросился въ море.
        Вальтеръ, воодушевленный разсказомъ, вскочилъ со стула; его блестящіе глаза и живой румянецъ, казалось, напомнили Соломону что-то такое, о чемъ онъ совершенно забылъ. Вм?сто того, чтобы продолжать любимые анекдоты, онъ сухо откашлялся и сказалъ: - Поговоримъ-ка о другомъ, Валли!
        Д?ло въ томъ, что тайная страсть къ чудесному и необыкновенному, развитая въ Соломон? самымъ ремесломъ, перешла во всей полнот? и къ его племяннику. Напрасно старались дать другое направленіе его наклонностямъ: никакія м?ры не помогали, и препятствія, казалось, еще бол?е раздражали эту страсть. Изв?стно, что вс? книги и сказки, какія пишутся и разсказываются д?тямъ съ ц?лью привязать ихъ къ земл?, им?ютъ совершенно обратное д?йствіе и неотразимо влекутъ ихъ къ морской стихіи.
        Между т?мъ маленькое общество увеличилось новымъ лицомъ. Это былъ мужчина въ синемъ плащ?, съ густыми черными бровями, y котораго вм?сто правой кисти торчалъ изъ рукава крюкъ, a въ л?вой рук? была голстая палка, шишковатая, какъ и его носъ. На ше? красовался y него огромный черный шелковый платокъ, a высокіе воротники рубашки были такъ толсты и грубы, что скор?е походили на парусъ. Ясно, что это былъ гость, для котораго поставленъ третій стаканъ, и онъ, по-видимому, хорошо это зналъ. Пов?сивъ за дверью на гвоздь свой плащъ и жесткую клеенчатую шляпу, отъ которой на лбу его оставалась красная полоса, какъ будто отъ жел?зныхъ тисковъ,  - онъ взялъ стулъ, придвинулъ къ столу и с?лъ прямо передъ стаканомъ. Этого пос?тителя называли капитаномъ; в?роятно, былъ онъ штурманъ или шкиперъ, а, можетъ быть, и то и другое вм?ст?.
        Лицо его, загор?лое и суровое, прояснилось, когда онъ пожалъ руку дяд? и племяннику; но, по-видимому, онъ былъ не слишкомъ разговорчивъ и выражался лаконически.

        - Ну, что?  - спросилъ онъ.

        - Ладно!  - отв?чалъ Соломонъ, подвигая вино.
        Гость приподнялъ бутылку и, осмотр?въ внимательно, сказалъ съ особымъ выраженіемъ:

        - Ta?

        - Ta самая!  - отв?чалъ продавецъ морскихь инструментовъ.
        Капитанъ налилъ стаканъ и, насвистывая какую-то мелодію, казалось, размышлялъ о необыкновенномь праздник?.

        - Вальтеръ,  - сказалъ онъ, приглаживая своимъ кркжомъ р?дкіе волосы и указывая на Соломона: - "Чти дядю твоего и воспитателя твоего со страхомъ и трепетомъ, да благо ти будетъ, и долгол?тенъ будеши на вод?". Отыщи этотъ текстъ въ своей книг? и загни листокъ. Да благословитъ тебя Богъ!
        Онъ такъ былъ доволенъ приведенной цитатой, что повторилъ ее опять, говоря, что ужъ л?тъ сорокъ не читалъ этого.

        - Я никогда не затруднялся, если мн? нужны были правила въ жизни,  - зам?тилъ онъ.
        - Я не тратилъ словъ, какъ другіе.
        Эта сентенція напомнила ему, что теперь они былъ не совс?мъ бережливъ на слова. Онъ задумался и молчалъ до т?хъ поръ, пока старикъ Соль не вышелъ въ лавку за св?чей; тогда, обратясь къ Вальтеру, гость, безъ всякаго предварительнаго введенія, сказалъ:

        - Мн? кажется, онъ могъ бы сд?лать часы, если бы захот?лъ?

        - Непрем?нно,  - подтвердилъ мальчикъ,  - я не сомн?ваюсь въ этомъ, капитанъ Куттль.

        - И какъ бы они пошли!  - сказалъ гость, выводя своимъ крюкомъ воздушные фантастическіе зигзаги.  - Чортъ побери! какъ бы они пошли!
        Дв? или три минуты капитанъ Куттль, казалось, былъ погруженъ въ созерцаніе своихь идеальныхъ часовъ, и смотр?лъ неподвижно на мальчика, какъ-будто лицо его служило циферблатомъ.

        - Да, онъ напичканъ познаніями,  - продолжалъ капитанъ, указывая на инструменты.  - Посмотри, чего тутъ н?тъ? Земля, воздухъ, вода - все ему покорно. Хочешь подняться къ облакамъ на аэростат?, спуститься на дно моря подъ водолазнымъ колоколомъ,  - все къ твоимъ услугамъ! Задумай, пожалуй, достать и взв?сить полярную зв?зду, онъ и тутъ къ твоимъ услугамъ!
        Ясно, почтенный капитанъ питалъ глубокое уваженіе къ морскимъ инструментамъ, и его философія вовсе не знала или находила очень небольшое различіе между продажей и изобр?теніемъ этихъ вещей.

        - Ахъ,  - сказалъ онъ съ глубокимъ вздохомъ,  - хорошо понимать эти штуки, хорошо и не понимать! Не знаю, что лучше. Пріятно сид?ть зд?сь и знать, что тебя могутъ взв?сить, вым?рить, намагнитизировать, наэлектризировать, на… и чортъ знаетъ, что еще,  - и не понимать, какимъ образомъ!
        Удивительная мадера, соединяясь съ благопріятнымъ случаемъ, развязала языкъ капитана, и онъ со славой произн. есъ эту назидательную р?чь. Но, казалось, почтенный морякъ никакъ не могъ себ? растолковать, какимъ образомъ высказалъ онъ то, что бродило y него въ голов? ц?лые десятки л?тъ, всякій разъ какъ по воскресеньямъ об?далъ онъ въ этой лавк?. Онъ снова задумался и замолчалъ.

        - Послушай, Недъ,  - вскричалъ Соломонъ Гильсъ, входя опять въ комнату,  - не лучше ли намъ опорожнить эту бутылку прежде, ч?мъ примемся за грогъ?

        - Идетъ!  - отв?чалъ капитанъ, наливая свой стаканъ.  - A что же твой племянничекъ?

        - Выпьетъ и онъ,  - отв?чалъ Соломонъ.  - Выпьемте вс? за благосостояніе торговаго дома Вальтера, за будущую его контору! Кто знаетъ? Сэръ Ричардсъ Виттингтонъ женился же на дочери своего хозяина.

        - Прими-ка это къ св?д?нію, Вальтеръ!  - сказалъ улыбаясь капитанъ.

        - Хотя y м-ра Домби и н?тъ дочери…  - началъ Соль.

        - Есть, есть, дядюшка!  - закричалъ мальчикъ, покрасн?въ и засм?явшись.

        - Есть?  - воскликнулъ старикъ.  - Въ самомъ д?л?, я думаю, должна быть.

        - О, я нав?рное знаю,  - отв?чалъ мальчикъ.  - Объ этомъ я слышалъ сегодня въ контор?. Говорятъ,  - продолжалъ онъ, понизивъ голосъ,  - отецъ не любитъ ея. У него только и на ум?, какъ бы поскор?е присоединить сына къ торговому дому, хотя тотъ еще не вышелъ изъ пеленокъ. Онъ высчитываетъ балансъ - и думаетъ о сын?, любуется своими кораблями - и съ восторгомъ воображаетъ, что вс? эти сокровища принадлежатъ ему вм?ст? съ сыномъ. Вотъ что говорятъ. Впрочемъ я не знаю.

        - Э! да молодецъ ужъ все пров?далъ о ней!  - сказалъ Соломонъ.

        - Полно, дядюшка!  - отв?чалъ мальчикъ, см?ясь и красн?я бол?е прежняго.  - Что-жъ д?лать когда я слышалъ это!

        - Боюсь, Недъ, какъ бы этотъ сынъ не загородилъ намъ дорогу!  - прибавилъ старикъ, съ улыбкой посматривая на племянника.

        - Очень можетъ статься,  - отв?чалъ капитанъ.

        - Но мы все-таки выпьемъ за его здоровье,  - продолжалъ Соль.  - Да здравствуютъ Домби и Сынъ!

        - Прекрасно, дядюшка!  - весело вскричалъ мальчикъ.  - Но тостъ необходимо надобно изм?нить. Вы говорите, что я все пров?далъ о дочери моего хозяина, и заран?е меня съ ней соединяете, сл?довательно… Да здравствуетъ Домби и Сынъ - и дочь!
        Глава V
        Крестины Павла

        Рабочая кровь Тудлей пошла въ прокъ маленькому джентльмену. Благородный сынъ м-ра Домби съ каждымъ днемъ зам?тно выросталъ и укр?плялся. Миссъ Токсъ также съ каждымъ днемъ сильн?е привязывалась къ Павлу, и ея почти набожная къ нему любовь до такой степени под?йствовала на м-ра Домби, что онъ началъ считать ее женщиной съ большими природными дарованіями и при многихъ случаяхъ раскланивался съ ней совершенно особеннымъ образомъ. Онъ даже торжественио признался въ своемъ благоволеніи передъ сестрой и не разъ изволилъ говорить ей: - "Луиза! скажи миссъ Токсъ, что я ей весьма обязанъ!" Это необыкновенное вниманіе производило глубокое впечатл?ніе на леди, удостоившуюся такого отличія.
        Миссъ Токсъ часто ув?ряла м-съ Чиккъ, что ничто не можетъ сравниться съ участіемъ, какое она принимаетъ въ развитіи милаго ребенка, и безпристрастный наблюдатель могъ зам?тить, что поступки ея въ полной м?р? согласовались съ словами. Она съ невыразимымъ наслажденіемъ смогр?ла на невинные об?ды юнаго джентльмена, какъ будто насыщеніе его столько же завис?ло отъ нея, сколько и отъ кормилицы.  - Съ такимъ же, если еще не большимъ энтузіазмомъ она присутствовала при маленькихъ церемоніяхъ купанья и туалета, a медицинская часть - наблюденіе за здоровьемъ ребенка - находилась въ полномъ ея распоряженіи.  - Однажды, въ припадк? скромности, она принуждена была спрятаться въ шкапъ, когда м-ръ Домби вошель въ д?тскую съ сестрой полюбоваться, какъ сынъ его, ложась въ постель, будеть въ коротенькой рубашечк? разгуливать по платью своей кормилицы.  - Но миссъ Токсъ никакъ не выдержала, и въ избытк? н?жнаго восторга закричала: "какъ онъ милъ, м-ръ Домби! какой купидончикъ!"  - и тутъ же, опомнившись, она за дверью чуть не упала въ обморокъ отъ стыда и зам?шательства.

        - Луиза,  - сказалъ однажды м-ръ Домби своей сестр?, - я точно думаю, что, по случаю крестинъ ГІавла, нужно твоей пріятельниц? сд?лать какой-нибудь подарокъ.  - Она съ самаго начала приняла такое горячее участіе въ ребенк? и ум?ла хорошо понять свое положеніе,  - a это въ нашемъ св?т?, къ сожал?нію, большая р?дкость. Мн? очень бы хот?лось отличить ее ч?мъ-нибудь.
        Въ глазахъ м-ра Домби это значило, что миссъ Токсъ ум?ла вести себя совершенно приличнымъ образомъ въ отношеніи къ его особ?.

        - Любезный Павелъ,  - отв?чала сестра,  - ты отдаешь справедливость миссъ Токсъ, чего разум?ется и должно ожидать отъ челов?ка съ такимъ проницательнымъ умомъ.  - Если въ англійскомъ язык? есть три слова, къ которымъ она питаетъ глубочайшее уваженіе, такъ эти слова - Домби и Сынъ.

        - В?рю,  - сказалъ м-ръ Домби.  - Это д?лаетъ честь почтенной миссъ Токсъ.

        - И всякій подарокъ, любезный Павелъ,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - все, что ни вздумалъ бы ты предложить, миссъ Токсъ, н?тъ сомн?нія, приметъ отъ тебя съ благогов?ніемъ, какъ святыню. Но я знаю, милый Павелъ, ч?мъ бы ты могъ выразить свою признательность къ миссъ Токсъ… да, это было бы для нея очень, очемь лестно, если бы ты захот?лъ.

        - Что такое?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Разум?ется, крестный отецъ и крестная мать,  - продолжала миссъ Чиккъ,  - необходимы въ св?т? для связей и покровительства.

        - Не знаю, почему они должны быть необходимы для моего сына,  - холодно сказалъ м-ръ Домби.

        - Что правда, то правда, любезный Павелъ,  - перебила миссъ Чиккъ съ необыкновенной живостью,  - ты неизм?нно в?ренъ самому себ?. Я не могла ожидать отъ тебя ничего другого, и очень хорошо предвид?ла твои мысли на этотъ счетъ. Можетъ быть,  - и м-съ Чиккъ немного пріостановилась, какъ бы не зная, что говорить дальше,  - можетъ быть, именно поэтому ты и не станешь противиться, чтобъ миссъ Токсъ сд?лалась крестной матерью нашего ангельчика, или, по крайней м?р?, зам?нила ее на крестинахъ. Нечего и говорить, что она приметъ эту честь за величайшее счастье.

        - Луиза,  - сказалъ м-ръ Домби посл? минутнаго молчанія,  - нельзя не согласиться…

        - Конечно,  - вскричала миссъ Чиккъ, сп?ша предупредить отказъ,  - я и не сомн?ваюсь въ этомъ.
        М-ръ Домби съ нетерп?ніемъ посмотр?лъ на сестру.

        - Не противор?чь, любезный Павелъ,  - вскричала м-съ Чиккъ,  - мн? это очень вредно. Я еще не опомнилась съ т?хъ поръ, какъ скончалась наша б?дная Фанни.
        М-ръ Домби искоса взглянулъ на носовой платокъ, который сестра держала передъ глазами, и прибавилъ:

        - Нельзя не согласиться, говорю я…

        - A я говорю,  - прервала м-съ Чиккъ,  - что я не сомн?валась въ этомъ.

        - Боже мой, Луиза!  - вскричалъ м-ръ Домби.

        - Н?тъ, любезный Павелъ,  - возразила она съ достоинствомъ, между т?мъ какъ на глазахъ ея навертывались слезы,  - дай мн? договорить. У меня н?тъ той силы уб?жденія, ума, краснор?чія, какими отличаешься ты. Я очень хорошо это знаю, и т?мъ хуже для меня. Но если ты хочешь выслушать мои посл?днія слова - a посл?днія слова должны быть для насъ священны, Павелъ, посл? кончины любезной Фанни - такъ я скажу только, что никогда не сомн?валась въ этомъ. И что еще бол?е,  - прибавила м-съ Чиккъ съ возрастающимъ достоинствомъ, какъ будто она берегла къ концу самое уб?лительн?йшее доказательство,  - я никогда не думала усомниться въ этомъ.
        М-ръ Домби съ нетерп?ніемъ прошелъ по комнат? взадъ и впередъ.

        - Нельзя не согласиться, Луиза,  - продолжалъ онъ, не обращая вниманія на м-съ Чиккъ, которая съ неистовствомъ продолжала кричать: "я не сомн?ваюсь въ этомъ! я не сомн?ваюсь въ этомъ!"  - нельзя не согласиться, что многія особы им?ли бы въ этомъ случа? больше права - еслибъ я только обращалъ вниманіе на право - нежели миссъ Токсъ. Но это вздоръ: мн? н?тъ д?ла до правъ. Торговый домъ подъ фирмой "Домби и Сынъ" будетъ держаться самъ собою, безъ посторонней помощи. Я не нуждаюсь ни въ какомъ и ни въ чьемъ кумовств?. Над?юсь, я стою вьшіе толпы. Довольно, если д?тство и юность Павла протекутъ благополучно безъ потери времени, и онъ приготовится вступить съ честью на ожидающій его путь. Впосл?дствіи онъ можетъ, если сочтетъ нужнымъ, избрать могущественныхъ друзей, чтобы поддержать, a въ случа? надобности, и увеличить кредитъ торговаго дома. До т?хъ поръ я одинъ буду для него все и не хочу, чтобы другой сталъ между нами. Я готовъ выразить признательность твоей обязательной пріятельниц? и соглашаюсь на предложеніе. Другихъ воспріемниковъ зам?нимъ мы твоимъ мужемъ.
        Въ этой р?чи, произнесенной съ необыкновеннымъ, истинно-вельможнымъ величіемъ, м-ръ Домби высказалъ свою задушевную тайну. Неописанная недов?рчивость ко всякому, кто бы могъ стать между нимъ и сыномъ, гордая боязнь нажить соперника или участника въ любви и почтеніи ребенка, жестокій ударъ, такъ недавно нанесенный его всемогущей власти надъ другими, и жестокій страхъ при мысли о возможности другого, жесточайшаго удара,  - вотъ что наполняло въ это время его душу. Во всю жизнь онъ не им?лъ друга: его холодная, отталкивающая натура никогда не искала и не встр?чала друзей. И теперь, когда эта натура сосредоточилась съ такою силою въ одну только страсть родительской любви и гордости, то ея ледяной потокъ, вм?сто того, чтобъ вскрыться подъ благотворнымъ вліяніемъ этого чувства и свободно катить свои ясныя воды, казалось, растаялъ только на минуту для того, чтобъ снова замерзнуть въ твердую, непроницаемую массу.
        Такимъ образомъ самое ничтожество миссъ Токсъ послужило къ возвышенію ея въ крестныя матери маленькаго Павла,  - и съ этого часа она была избрана и предназначена къ великой должности. М-ръ Домби тутъ же изъявилъ желаніе, чтобъ торжество, такъ долго откладываемое, совершилось безъ замедленія. Сестра, одержавъ такую блистательную поб?ду, превосходившую ея самыя см?лыя ожиданія, отправилась съ пріятной новостью къ дорогой подруг?, и м-ръ Домби остался одинъ въ библіотек?.
        Въ д?тской была ужасная скука. Тамъ сид?ли и бес?довали м-ръ Чиккъ и миссъ Токсъ, къ величайшей досад? миссъ Сусанны Нипперъ, которая была такъ разсержена ихъ присутствіемъ, что при всякомъ удобномъ случа? д?лала за дверью преуморительныя гримасы: надо же было хоть ч?мь-нибудь выразить свою досаду. Какъ странствующіе рыцари старинныхъ временъ облегчали сердце, выр?зывая имена возлюбленныхъ въ пустыняхъ, въ л?сахъ и другихъ неприступныхъ м?стахъ, гд?, в?роятно, никому не случалось читать ихъ,  - такъ и миссъ Сусанна Нипперъ вздергивала носъ на ящики и комоды, высовывала языкъ на шкапы и моргала глазами на посуду, мимоходомъ ворча на каждомъ шагу.
        Между т?мъ собес?дницы, въ блаженномъ нев?д?ніи того, что вокругъ нихъ происходило, внимательно наблюдали сцену разд?ванья, кормленья и укладыванья въ постель маленькаго Павла. По окончаніи вс?хъ этихъ церемоній, он? ус?лись за чайный столикъ передъ каминомъ, и теперь только, обернувшись къ д?тскимъ кроваткамъ, он? вспомнили о миссъ Флоренс?, которая тоже, благодаря настойчивости Полли, съ н?котораго времени спала въ одной комнат? съ братомъ.

        - Какъ она кр?пко спитъ!  - сказала миссъ Токсъ.

        - В?дь вы знаете, моя милая,  - отв?чала м-съ Чиккъ,  - она слишкомъ много р?звится съ маленькимъ Павломъ: устала!

        - Это зам?чательная д?вочка,  - продолжала миссъ Токсъ.

        - Вылитая мать!  - возразила м-съ Чиккъ, понизивъ голосъ.

        - Б?дняжка,  - сказала миссъ Токсъ.  - О, Боже мой!
        Эти слова миссъ Токсъ произнесла съ глубокимъ сожал?ніемъ, хотя сама не знала для чего.

        - Флоренса никогда, никогда не будетъ Домби,  - сказала м-съ Чиккъ,  - проживи она хоть тысячу л?тъ!
        Миссъ Токсъ возвела очи свои гор?, и духъ ея, видимо, сокрушался отъ полноты сердечной скорби.

        - Меня ужасно безпокоитъ ея будущность,  - сказала м-съ Чиккъ съ видомъ благочестивой кротости и смиренія.  - Я не могу безъ ужаса вообразить, что станется съ нею, когда она вырастетъ? Б?дняжка! какое м?сто займетъ она въ св?т?? Во мн?ніи отца она стоитъ невысоко, да иначе и быть не можетъ: въ ней ничего н?тъ общаго съ Домби!
        Физіономія миссъ Токсъ выразила ясно, что противъ такого уб?дительнаго аргумента нечего и возражать.

        - Этотъ ребенокъ,  - продолжала м-съ Чиккъ, съ искренней дов?ренностью,  - вылитая покойная Фанни! Она неспособна ни къ какому усилію, ручаюсь въ этомъ. Ни къ какому! Она никогда не пробьется въ сердце отца, никогда не обовьется около него, какъ…

        - Какъ плющъ?  - прибавила миссъ Токсъ.

        - Какъ плющъ!  - подтвердила м-съ Чиккъ.  - Она никогда не бросится и не приникнетъ въ родительскія объятія, какъ…

        - Робкая серна?  - прибавила миссъ Токсъ.

        - Какъ робкая серна!  - сказала м-съ Чиккъ.  - Никогда! Б?дная Фанни! A какъ я, однако-жъ, любила ее!

        - Не разстраивайте себя, моя милая,  - сказала миссъ Токсъ умоляющимъ тономъ.  - Успокойтесь, вы такъ чувствительны.

        - Мы вс? им?емъ недостатки,  - скязала м-съ Чиккъ, проливая слезы и покачивая головой,  - да, y насъ y вс?хъ есть недостатки. Я очень хорошо вид?ла ея пороки, но никогда не давала этого зам?тить. Сохрани Богь! A какъ я любила ее!
        Покойная м-съ Домби точно им?ла свои слабости и недостатки - увы! кто ихъ не им?етъ!  - но она была ангеломъ женской кротости и ума, если сравнить ее съ м-съ Чиккъ, съ этой пустой, надутой бабой, которая теперь съ такимъ же нахальствомъ хвасталась своимъ мнимымъ покровительствомъ, съ какимъ во время оно при всякомъ удобномъ случа? обнаруживала передъ нев?сткой свое гордое снисхожденіе и терпимость. Какъ прекрасна терпимость, когда проистекаетъ изъ чистаго сердца, и какъ отвратительна, когда ею маскируется злой и, гордый характеръ!
        М-съ Чиккъ еще продолжала въ сердобольномъ умиленіи вытирать сухіе глаза и знаменательно качать головою, какъ вдругъ кормилица осм?лилась зам?тить, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ на кроватк?. Въ самомъ д?л? она проснулась, какъ говорила кормилица, и на р?сницахъ ея сверкали слезы. Но никто, кром? Полли, не видалъ ея мокрыхъ глазокъ, никто не шепнулъ сиротк? ут?шительнаго слова, никто не слыхалъ, какъ билось и стучало ея сердце!

        - Няня,  - сказала малютка, пристально смотря на кормилицу,  - я пойду къ братцу, позволь мн? лечь подл? него.

        - Зач?мъ, голубушка?  - спросила Ричардсъ.

        - Ахъ, мн? кажется, онъ любитъ меня!  - вскричала почти въ безпамятств? малютка.  - Пусти меня къ нему. Пожалуйста, няня!
        М-съ Чиккъ обратилась къ ребенку сь материнскими наставленіями и зам?тила, что доброй д?вочк? стыдно капризничать. Но Флоренса, не сводя съ доброй няни испуганныхъ глазъ, еще повторила просьбу, соединенную на этотъ разъ съ громкимъ плачемъ и рыданіемъ.

        - Я не разбужу его,  - сказала она, опустивъ голову и закрывъ руками глаза.  - Я только положу къ нему руку и усну. Ахъ, сд?лайте милость, позвольте лечь съ нимъ; я знаю, онъ любитъ меня!
        Ричардсъ, не говоря ни слова, взяла д?вочку на руки и положила на кроватку, гд? спалъ младенецъ. Малютка плотно придвинулась къ брату и, слегка обнявъ его шейку, сомкнула заплаканные глаза и успокоилась.

        - Б?дная крошка,  - сказала миссъ Токсъ,  - в?рно, ей что-нибудь пригрезилось!
        Это незначительное происшествіе прервало назидательный разговоръ, и уже трудно было его возобновить. М-съ Чиккъ, по-видимому, совершенно была утомлена созерцаніемъ доблестныхъ подвиговъ высокой своей нравственности. Пріятельницы посп?шно допили чай и немедленно отправили слугу за фіакромъ. Наемъ извозчика для миссъ Токсъ былъ д?ломъ первой важности, и она приступала къ нему не иначе, какъ съ большими приготовленіями, въ которыхъ соблюдалась строжайшая система.

        - Потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ,  - сказала миссъ Токсъ,  - взять съ собою чернильницу съ перомъ и хорошенько запишите номеръ.

        - Слушаю, сударыня,  - отв?чалъ Таулисонъ.

        - Да потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ,  - продолжала миссъ Токсъ,  - перевернуть въ фіакр? подушку. Она обыкновенно,  - прибавила миссъ Токсъ, обращаясь къ мгъ Чиккъ,  - по ночамъ бываетъ сыра, моя милая. Да еще я побезпокою васъ, Таулисонъ,  - продолжала миссъ Токсъ,  - потрудитесь взять вотъ эту карточку и шиллингъ. Скажите, что онъ долженъ ?хать по этому адресу и что ему больше шиллинга не дадутъ. Не забудьте, пожалуйста.

        - Не забуду,  - отв?чалъ Таулисонъ.

        - Да еще,  - мн? сов?стно, что я васъ такъ безпокою, Таулисонъ,  - сказала миссъ Токсъ, нер?шительно посматривая на лакея.

        - Ничего, сударыня,  - отв?чалъ Таулисонъ.

        - Такъ потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ… но н?ть, ужъ такъ и быть, ступайте, Таулисонъ. Мн? право очень сов?стно…

        - Ничего, ничего, сударыня,  - возразилъ услужливый лакей.

        - Такъ вотъ что,  - сказала, наконецъ, миссъ Токсъ не совс?мъ р?шительнымъ тономъ,
        - вы этакъ какъ-нибудь мимоходомъ намекните извозчику, что леди, съ которой онъ по?детъ, не то что какая-нибудь этакъ… что y ней есть знатный дядя, сильный и строгій челов?къ, что онъ засадитъ въ тюрьму всякаго, кто оскорбитъ его племянницу. Вы можете даже, любезный Таулисонъ, разум?ется, какъ-будто мимоходомъ, невзначай, по-дружески, разсказать, что ужъ одного дерзкаго грубіяна, который недавно умеръ, такъ проучили за это, что онъ всю жизнь не забывалъ.

        - Слушаю, сударыня,  - отв?чалъ Таулисонъ.

        - Теперь доброй ночи моему премиленькому, распремиленькому крестничку,  - сказала миссъ Токсъ, посылая сладенькіе поц?луи при каждомъ повтореніи прилагательнаго,  - a вы, дружочекъ Луиза, дайте слово, что напьетесь на ночь бузины и успокоите себя.
        Черноглазая Сусанна Нипперъ съ величайшимъ трудомъ удерживалась въ присутствіи м-съ Чиккъ; но когда д?тская опуст?ла, она посп?шила достойнымъ образомъ вознаградить себя за долговременное принужденіе.

        - Если бы на меня нед?ль на шесть над?ли какую-нибудь чумичку,  - сказала она,  - и тогда бы я не б?силась, какъ теперь. Ну, слыханное ли д?ло?… Ахъ, чучелы, чучелы!

        - И говоритъ, что этому ангельчику пригрезилось!  - сказала Полли.

        - Кр-р-р-р-расавицы, черти бы васъ побрали!  - вскричала Выжига, съ гримасой прис?дая передъ дверью, откуда вышли предметы ея ярости.  - Никогда не будетъ Домби! И слава Богу, что никогда не будетъ! Довольно и одной.

        - Не разбудите д?тей, Сусанна,  - сказала Полли.

        - Чувствительн?йше благодарю, м-съ Ричардсъ,  - вскричала Сусанна, готовая въ сердцахъ на комъ-нибудь выместить свою досаду,  - какъ мулатка и невольница, я должна съ почтеніемъ выслушивать ваши приказанія. М-съ Ричардсъ, не угодно ли вамъ еще что-нибудь зам?тить? Говорите, пожалуйста, не церемоньтесь съ вашей покорной слугой.

        - Что за вздоръ вы несете, моя милая?

        - Какой вздоръ, помилуйте, сударыня! Гд? вы изволили родиться,  - вскричала Сусанна,  - разв? вамъ неизв?стно, что вы, какъ временная гостья, можете помыкать мною, какъ угодно? Но гд? бы вы ии родились, Ричардсъ,  - продолжала Выжига, быстро замахавъ головой,  - когда бы вы ни родились,  - a вы должны знать, что давать приказанья и исполнять приказанья - дв? вещи не очень похожія одна на другую. Вы, наприм?ръ, можете приказать мн? броситься внизъ головой изъ пятаго этажа на мостовую, a я, наприм?ръ, могу поберечь свою шею и не послушаться васъ, м-съ Ричардсъ. Вотъ оно какъ.

        - Что-жъ я вамъ сд?лала, Сусанна?  - Вы накинулись на меня за то, что обижаютъ миссъ Флоренсу! Вы очень добрая д?вушка; но в?дь я же не виновата, моя милая.

        - Да, вамъ хорошо этакъ разсуждать,  - возразила Сусанна, н?сколько смягчившись,  - когда за вашимъ ребенкомъ ухаживаютъ, какъ за князькомъ, ц?луютъ его и милуютъ, какъ чортъ знаетъ кого; a что бы вы сказали, если бы затаптывали его въ грязь, какъ эту милую, прелестную сиротку, о которой эти в?дьмы говорили, какъ о пропавщей твари?… Прр-р-р-роклятыя!.. Да что, какая намъ забота! Не капризничайте, миссъ Флой! Спите, негодная шалунья! A вотъ я сейчасъ позову съ чердака домового и велю съ?сть васъ живьемъ. Спите!
        Эти слова миссъ Нипперъ произнесла съ особымъ выраженіемъ, какъ-будто въ самомъ д?л? ее слышалъ домовой, готовый по первому знаку броситься на исполненіе ея лютыхъ приказаній. Она посп?шила успокоить свою маленькую воспитанницу, закутавъ ей головку од?яломъ и хлопнувъ сердито трм или четыре раза по подушк?. Потомъ она сложила руки, сжала роть, с?ла передъ каминомъ и въ этомъ положеніи провела весь остатокъ вечера, не сказавь бол?е ни одного слова,
        Хотя въ д?тской ув?ряли, что маленькій Павелъ начинаетъ понимать и даже д?лать наблюденія, ири всемъ томъ онъ вовсе, по-видимому, не зам?чалъ, что его собираются крестить на сл?дующій день и что съ необыкновенной хлопотливостью приготовляютъ парадное платье какъ для собственной его особы, такъ и для всей свиты. Даже въ самый торжественный день, онъ, сверхъ чаянія, нич?мъ не показалъ, что понимаетъ важность церемоніи; напротивъ, въ самую роковую минуту ему вдругь заблагоразсудилось уснуть кр?пкимъ сномъ счастливой невинности, и потомъ онъ былъ очень недоволенъ, когда его разбудили и начали од?вать съ особеннымъ стараніемъ.
        Пасмурно-с?рый осенній день, съ р?зкимъ восточнымъ в?тромъ, вполн? согласовался и съ этимъ торжествомъ и съ холодною фигурой м-ра Домби. Онъ стоя принималъ въ библіотек? гостей, и на все смотр?лъ сентябремъ. Когда, подходя къ окнамъ, онъ заглядывалъ въ маленькій садъ и смотр?лъ на деревья, сухіе и пожелт?вшіе листья съ трескомъ начинали осыпаться, какъ-будто отъ его взора. Темныя и холодныя комнаты, казалось, облеклись въ трауръ, какъ и самые жильцы. Книги, разставленныя по ранжиру и вытянутыя въ строй, какъ солдаты, стояли неподвижно въ своихъ мрачныхъ, холодныхъ, однообразныхъ мундирахъ,  - и если, какъ y солдатъ, была въ нихъ какая-нибудь мысль, такъ это только мысль о холодной погод?. Книжный шкафъ за стеклами, кр?пко запертый на ключъ, отталкивалъ всякое желаніе прикоснуться къ параднымъ переплетамъ. На верху шкафа угрюмо стоялъ бронзовый бюстъ Вилльяма Питта, не одушевленный ни одною чертой живого сходства, и, какъ заколдованный мавръ, сторожилъ зав?тный складъ. По бокамъ его дв? пыльныя урны, изъ какой-то древней гробницы, казалось, пропов?дывали о бренности и сует? зд?шняго міра; a
зеркало, вд?ланное надъ каминомъ, отражая вм?ст? и м-ра Домби и его портреты, казалось, погружено было въ самыя меланхолическія размышленія. Закопт?лая, холодная р?шетка y камина была чрезвычайно похожа на самого м-ра Домби, облеченнаго въ свой синій, застегнутый до верху фракъ, б?лый стоячій галстухъ и модные сапоги съ величественнымъ скрипомъ, съ дополненіемъ къ этому туалету неизб?жной золотой ц?пи, выглядывавшей изъ подъ фрака. Но это случайное родство каминной р?шетки съ хозяиномъ могло быть допущено только за отсутствіемъ его родственниковъ, м-ра и м-съ Чиккъ, которые при этой оказіи не замедлили явиться собственными особами.

        - Любезный Павелъ,  - прошептала м-съ Чиккъ, обнимая брата,  - нын?шній день, я над?юсь, будетъ началомъ многихъ веселыхъ дней.

        - Благодарю, Луиза,  - отв?чалъ съ пасмурнымъ видомъ м-ръ Домби,  - какъ ваше здоровье, м-ръ Джонъ?

        - Какъ ваше здоровье, сэръ?  - отв?чалъ Чиккъ.
        Онъ протянулъ руку м-ру Домби съ такою медленностью, какъ будто опасался электрическаго удара. М-ръ Домби дотронулся до его руки съ такою осторожностью, какъ-будто прикасался къ рыб? или морскому растенію, или вообще къ чему-нибудь мокрому и клейкому.

        - Не нужно ли приказать, Луиза, развести для тебя огня?  - спросилъ м-ръ Домби, поворачивая голову въ своемъ высочайшемъ галстух?, какъ въ жел?зныхъ тискахъ.

        - О, н?тъ, мой милый,  - отв?чала м-съ Чиккъ, скорчиваясь въ три погибели отъ ужаснаго холода,  - для меня все равно.

        - A вамъ не холодно, м-ръ Джонъ?  - продолжалъ хозяинъ.
        М-ръ Чиккъ, который уже усп?лъ засунуть оба кулака въ широкіе карманы своихъ панталонъ и собирался свистнуть одну изъ своихъ любимыхъ арій, пріостановился и отв?чалъ, что ему очень хорошо. Потомъ онъ уже и затянулъ: "у_ж_ъ к_а_к_ъ ж_и_л_ъ п_о_ж_и_в_а_л_ъ т_р_я_п_и_ч_н_и_к_ъ", но вдругъ вошелъ Таулисонъ и громко доложилъ:

        - Миссъ Токсъ!
        Прелестная д?ва на сей торжественный случай облеклась въ легкое газовое платье, украсивъ чело, власы и шею всею роскошью своего туалета. Лицо ея посин?ло, и она дрожала, какъ осиновый листъ.

        - Какъ ваше здоровье, миссъ Токсъ?  - сказалъ м-ръ Домби.
        Миссъ Токсъ, прис?дая на вопросъ м-ра Домби, который сд?лалъ два или три шага ей на встр?чу, опустилась въ свой пышный газъ и кружева, какъ мгновенно сдвинутая зрительная трубка.

        - Я никогда не забуду этого дня, сэръ!  - н?жно сказала миссъ Токсъ,  - о, никогда! Любезная Луиза, я почти не см?ю в?рить своимъ чувствамъ!
        Если бы миссъ Токсъ в?рила по крайней м?р? одному изъ своихъ чувствъ, то узнала бы, что день былъ очень холодный. Съ этимъ, конечно, нельзя было не согласиться. Она воспользовалась первымъ удобнымъ случаемъ возстановить задержанное холодомъ кровообращеніе на кончик? своего носа и усердно принялась тереть его платкомъ, опасаясь, в?роятно, чтобы слишкомъ низкая температура не произвела непріятнаго впечатл?нія на ребенка, когда она станетъ его ц?ловать.
        Наконецъ явился и герой с_е_г_о п_р_а_з_д_н_е_с_т_в_а, несомый на рукахъ м-съ Ричардсъ; въ арріергард? его свиты шла Флоренса, подъ стражей неутомимой Сусанны Нипперъ, замыкавшей торжественное шествіе. Хотя на этотъ разъ компанія, прибывшая изъ д?тской, находилась не въ глубокомъ траур?, однако въ наружности д?йствующихъ лицъ не было ничего праздничнаго. Младенецъ, можетъ быть, испуганный посин?лымъ носомъ крестной матери, началъ кричать, и этимъ пом?шалъ м-ру Чиккъ обласкать Флоренсу, къ которой онъ уже подступалъ съ этимъ нам?реніемъ. М-ръ Чиккъ вообіце не слишкомъ жаловалъ породу Домби, быть можетъ, оттого, что слишкомъ коротко знакомъ былъ съ одной особой, которая н?когда им?ла честь носить эту фамилію; но маленькую Флоренсу онъ очень любилъ и не скрывалъ своей привязанности. Вотъ почему и теперь онъ хот?лъ подойти къ б?дной сиротк?; но дражайшая половина при крик? ребенка остановила супруга.

        - Чего ты смотришь, Флоренса?  - прервала съ живостью тетка.  - Подойди къ братцу, ут?шь его.
        Температура сд?лалась или должна была сд?латься еще холодн?е, когда м-ръ Домби обратился съ холоднымъ вниманіемъ къ своей маленькой дочери, которая, хлопая ручонками и приподнимаясь на цыпочки, манила къ себ? маленькаго брата, стараясь обратить на себя его вниманіе. Ребенокъ въ самомъ д?л? услышалъ привычный голосокъ, посмотр?лъ внизъ и замолчалъ. Быть можетъ, искусные маневры м-съ Ричардсъ тоже сод?йствовали къ успокоенію благороднаго насл?дника м-ра Домби. Флоренса спряталась за кормилицу - ребенокъ нетерп?ливо сл?дилъ ее глазами; она выглянула опять съ веселымъ крикомъ - онъ запрыгалъ и улыбался отъ радости; наконецъ, когда сестра подб?жала къ нему, малютка громко засм?ялся и опустилъ ручку въ ея локоны, между т?мъ какъ она съ н?жностію осыпала его поц?луями.
        Пріятно ли это было м-ру Домби? Иеторія молчитъ; но онъ не выразилъ удовольствія ни мал?йшимъ движеніемъ. Впрочемъ, всякое наружное выраженіе чувствъ было не по его натур?. Если бы какъ-нибудь солнечный лучъ прокрался въ комнату и осв?тилъ играющихъ д?тей, онъ отнюдь не прояснилъ бы его лица. Оно было такъ неподвижно и холодно, что даже посл?дній теплый лучъ померкъ въ веселыхъ глазкахъ маленькой Флоренсы, когда она случайно встр?тилась съ глазами отца.
        День былъ с?рый, пасмурный, настоящій осенній, и въ этотъ промежутокъ минутнаго молчанія листья печально падали съ деревьевъ.

        - М-ръ Джонъ,  - сказалъ м-ръ Домби, посмотр?въ на часы и взявъ шляпу,  - потрудитесь вести сестру; моя рука сегодня принадлежитъ миссъ Токсъ. Ричардсъ, ступайте впередъ съ мромъ Павломъ, да будьте осторожн?е.
        Въ карет? м-ра Домби отправились: Домби и Сынъ, миссъ Токсъ, м-съ Чиккъ, Ричардсъ и Флоренса; въ маленькой карет? м-ра Чиккъ по?хали Сусанна Нипперъ и самъ м-ръ Джонъ. Сусанна безпрестанно глаз?ла въ окно, чтобъ избавиться отъ печальной необходимости смотр?ть на широкое лицо джентльмена, и всякій разъ, когда что-нибудь звен?ло, ей казалось, будто м-ръ Чиккъ завертываетъ деньги и хочетъ угостить ее подаркомъ.
        Дорогой, на пути къ церкви, м-ръ Домби хлопнулъ однажды въ ладоши, чтобъ позабавить сына,  - и миссъ Токсъ пришла въ неописуемый восторгъ при этомъ изъявленіи родительской н?жности. Больше ничего не сд?лалъ и не сказалъ м-ръ Домби, и веселый по?здъ на крестины отличался отъ похоронной процессіи только особымъ цв?томъ экипажа и лошадей.
        У церковныхъ дверей карету посп?шилъ встр?тить сторожъ съ какой-то злов?щей физіономіей. М-ръ Домби вышелъ прежде вс?хъ, чтобы принять дамъ, и когда онъ остановился, его тоже можно было принять за сторожа, разум?ется, не церковнаго, но за суроваго с_т_р_а_ж_а челов?ческихъ д?лъ и помышленій.
        Миссъ Токсъ съ трепетнымъ благогов?ніемъ подала руку м-ру Домби и начала съ нимъ взбираться по ступенямъ церковной паперти. Въ церкви совершалась другая торжественная церемонія, и миссъ Токсъ ясно разслышала слова: "Охотой ли идешь за него Лукреція?"  - «Да» - отв?чалъ другой голосъ.

        - Потрудитесь скор?е внести ребенка,  - ска залъ сторожъ, отворяя церковную дверь.

        - Въ могилу?  - могъ бы спросить маленькій Павелъ вм?ст? съ Гамлетомъ,  - такимъ холодомъ и сыростью пов?яло изъ церкви! Большая зав?шенная ка?едра и покрытый налой, страшные ряды порожнихъ скамеекъ, угрюмыхъ галлерей, возвышавшихся до самаго потолка и пропадавшихъ въ т?ни огромнаго нахмуреннаго органа, пыльныя рогожи и холодный полъ, вымощенный каменными плитами, пустые стулья въ переднихъ углахъ и страшная сырость въ заднемъ углу, гд? стояли катафалки, гробовыя носилки и н?сколько лопатъ, корзинъ и кое-какой дряни, перевязанной гробовыми веревками, странный, неестественный запахъ и погребальный св?тъ: такова была англійская церковь, гд? собирались совершить священный обрядъ.

        - Теперь y насъ свадьба, сказалъ сторожъ,  - но ее сейчасъ кончатъ. Не угодно ли вамъ пожаловать въ прид?лъ?
        При этихъ словахъ, показывая дорогу въ прид?лъ, сторожъ поклонился м-ру Домби съ легкой улыбкой, давая знать, что уже им?лъ честь познакомиться съ его милостью при похоронахъ его супруги, и над?ется, что съ т?хъ поръ почтенный джентльменъ былъ въ добромъ здоровьи.
        Физіономіи новобрачныхъ отнюдь не обнаруживали пламенныхъ восторговъ удовлетворениаго сердца, и вся свадебная процессія им?ла необыкновенно печальный видъ. Нев?ста была очень стара, женихъ очень молодъ; какой-то устар?лый франтъ, съ однимъ настоящимъ и другимъ подд?льнымъ глазомъ, велъ молодую. Вся компанія дрожала отъ холода. Въ прид?л? дымился огонь, и старый дьякъ "наводилъ справку", ощупывая пальцемъ огромные листы фоліанта, исписаннаго именами покойниковь. Надъ каминомъ вис?лъ планъ церковныхъ склеповъ, и м-ръ Чиккъ, б?гло читая вслухъ реестръ усопшихъ и погребенныхъ особъ, невзначай произнесъ также и имя Фанни.
        Черезъ н?сколько минутъ явился староста, низенькій, худенькій старичекъ, одаренный сильной одышкой; онъ почтительно поклонился и доложилъ, что купель приготовлена. Однако-жъ все еще должно было дожидаться, пока записывались свадебные свид?тели, и между т?мъ угрюмый, задыхавшійся староста ходилъ взадъ и впередъ и безпрестанно кашлялъ, частью отъ слабости, частью для того, чтобы напомнить о своей особ? жениху и нев?ст?, выходившимъ изъ церкви. Потомъ пришелъ пономарь, единственное веселое лицо во всей церкви; онъ принесъ кружку теплой воды и пробормоталъ, что не м?шало бы напередъ согр?ть купель, хотя очень хорошо зналъ, что купель не нагр?ютъ теперь и милліоны ведеръ кипятку. Наконецъ явился и самъ пасторъ, любезный молодой челов?къ съ улыбающимся лицомъ; но его фигура должна была наводить ужасъ на маленькихъ д?тей, напоминая одного изъ т?хъ страшныхъ сказочныхъ пугалъ, которыя, какъ изв?стно, всегда являются въ б?ломъ саван?, - a ризы почтеннаго пастыря англиканской церкви были очень похожи на б?лый саванъ. Д?йствительно, при одномъ вид? его, Павелъ закричалъ благимъ матомъ и до т?хъ поръ не
переставалъ, покуда его не увезли прочь. Даже и посл?, во все продолженіе обряда, раздавался въ церкви крикъ ребенка то громкій, то тихій, поперем?нно возвышаясь и понижаясь самымъ непріятыымъ образомъ. Это до такой степени разстроило чувствительныхъ дамъ, что м-съ Чиккъ безпрестанно оборачивались и посылала старосту къ кормилиц? съ разными порученіями, a миссъ Токсъ забыла даже закрыть молитвенникъ въ то самое время, когда священникъ читалъ заклинательную молитву.
        Во все это время м-ръ Домби ни разу не изм?нилъ своей безстрастной, джентльменской физіономіи и оттого, можетъ быть, въ церкви сд?лалось еще холодн?е, такъ что при чтеніи пасторомъ молитвъ, паръ изъ его устъ видимо распространялся предъ очами благочестивыхъ слушателей. Только одинъ разъ, когда пасторъ, въ заключеніе церемоніи, давая наставленіе воспріемникамъ касательно ихъ будущихъ обязанностей въ отношеніи къ духовному чаду, взглянулъ случайно на м-ра Чикка; лицо м-ра Домби приняло необыкновенновеличественное выраженіе, какъ-будто онъ хот?лъ сказать, что крестный отецъ долженъ поберечь себя отъ такого сов?та.
        Когда все было кончено, онъ опять подалъ руку миссъ Токсъ и проводилъ ее въ прид?лъ, гд? объяснилъ священнику, что почелъ бы большимъ счастьемъ пригласить его къ себ? откушать хл?ба-соли, еслы бы хозяйство не было y него въ плачевномъ состояніи. Когда метрическая книга была подписана, деньги за крестины заплачены, староста, дьячекъ и пономарь нм?ст? со сторожемъ получили на свой пай, небольшое общество снова ус?лось въ кареты и въ томъ же порядк? двинулось въ обратный путь.
        Дома почтенную компанію встр?тилъ бронзовый Вильямъ Питтъ, который, по-видимому, отворачивалъ носъ отъ холодныхъ блюдъ, приготовленныхъ скор?е для поминокъ, ч?мъ для радостнаго торжества. По возвращеніи изъ церкви, миссъ Токсъ подарила своему крестнику серебряную кружку, a м-ръ Чиккъ ложку, вилку и ножикъ въ особомъ ящик?. Съ своей стороны м-ръ Домби поднесъ миссъ Токсъ браслетъ, и миссъ Токсъ приняла с_е_й д_а_р_ъ съ б_л_а_г_о_г_о_в_?_й_н_ы_м_ъ и_з_л_і_я_н_і_е_м_ъ глубокаго чувства п_р_и_з_н_а_т_е_л_ь_н_о_с_т_и.

        - М-ръ Джонъ - сказалъ м-ръ Домби,  - не угодно ли вамъ садиться за столъ? Что y васъ тамъ?

        - Холодная говядина, сэръ,  - отв?чалъ м-ръ Чиккъ, потирая одну о другую свои окочен?вшія руки,  - a y васъ что тамъ?

        - Холодная телятина, кажется,  - возразилъ м-ръ Домби.  - A тамъ вонъ холодная дичь, ветчина, пирогъ, салатъ, раки. Миссъ Токсъ! Позвольте просить васъ виномъ! Шампанскаго, миссъ Токсъ!
        Кушанья были такъ холодны, что при одномъ взгляд? на нихъ зубамъ становилось больно. Шампанское, казалось, вовсе замерзло, и миссъ Токсъ чуть не вскрикнула, когда прикоснулась къ бокалу. Холодныя и жаркія принесены были изъ такого ледяного буфета, что отъ одного прикосновенія къ нимъ y м-ра Чиккъ окостен?ли пальцы. Только одинъ м-ръ Домби былъ непоколебимъ по прежнему.
        Господствующее настр?еніе отразилось даже на м-съ Чиккъ: она уже не льстила брату, не болтала съ пріятельницей и думала только о томъ, какъ бы укротить б_у_й_с_т_в_о зубовъ, н_а_ч_и_н_а_в_ш_и_х_ъ противъ ея в_о_л_и колотить очень непріятную тревогу.

        - Ну, сэръ,  - сказалъ м-ръ Чиккъ, наливая стаканъ хересу и д?лая неожиданный скачекъ посл? продолжительнаго молчанія,  - съ вашего позволенія, за здоровье нашего маленькаго Павла!

        - Даруй ему Боже вс?хъ возможныхъ благъ!  - пропищала миссъ Токсъ, прихлебывая вино.

        - Миленькій Домби!  - прошептала миссь Чиккъ.

        - М-ръ Джонъ,  - сказалъ м-ръ Домби съ суровой важностью,  - мой сынъ не преминулъ бы отблагодарить васъ, если бы понималъ, какую д?лаютъ ему честь. Впосл?дствіи, я над?юсь, онъ сум?етъ опред?лить свои отношенія къ родственникамъ и друзьямъ и пойметъ, какія обязанности къ обществу св?тъ налагаетъ на каждаго достойнаго гражданина.
        Эти слова были произнесены такимъ тономъ, что всякое возраженіе казалось неум?стнымъ, даже дерзкимъ, и потому м-ръ Чиккъ погрузился опять въ прежнее велер?чивое молчаніе. Миссъ Токсъ слушала м-ра Домби еще съ большимъ вниманіемъ противъ обыкновеннаго, наклонивъ къ нему голову съ напряженнымъ любопытствомъ, и когда онъ кончилъ, она нагнулась черезъ столъ къ м-ру Чиккъ и прошептала:

        - Луиза!

        - Что, мой другъ?  - спросила м-съ Чиккъ.

        - Какія обязанности къ обществу св?тъ… Какъ это сказано, я не понимаю.

        - Возлагаетъ на всякаго челов?ка!  - отв?чала м-съ Чиккъ.

        - Извините, мой другъ,  - возразила миссъ Токсъ,  - мн? кажется не такъ. Это было сказано какъ-то плавн?е, деликатн?е… Какія отношенія къ родственникамъ и друзьямъ и какія обязанности къ обществу св?тъ налагаетъ на достойнаго гражданина!

        - Налагаетъ на достойнаго гражданина. Точно такъ!  - повторила м-съ Чиккъ.
        Миссъ Токсъ съ торжествомъ сложила свои н?жныя руки и, поднявъ глаза къ потолку, прошептала: - Какое краснор?чіе!
        М-ръ Домби приказалъ, между т?мъ, позвать м-съ Р_и_ч_а_р_д_с_ъ. Черезъ н?сколько минутъ кормилица явилась въ залу, но уже одна, безъ ребенка, потому что ребенокъ спалъ кр?пкимъ сномъ посл? тревожнаго дня. М-ръ Домби подалъ ей стаканъ вина и началъ сл?дующую р?чь, которую миссъ Токсъ приготовилась слушать съ напряженнымъ вниманіемъ, стараясь не проронить ни одного слова.

        - Въ продолженіе пяти или шести м?сяцевъ, проведенныхъ въ моемъ дом?, м-съ Ричардсъ, вы исполняли добросов?стно свои обязанности въ отношеніи къ любезн?йшему моему сыну. Желая достойнымъ образомъ вознаградить васъ при этомъ благополучно совершившемся торжеств?, я обдумывалъ, какъ это сд?лать соотв?тственн?е моему званію и сов?товался на сей конецъ съ возлюбленн?йшею моею сестрой, м-съ…

        - Чиккъ!  - перервалъ джентльменъ, носившій эту фамилію.

        - О, не прерывайте, сд?лайте милость!  - сказала миссъ Токсъ.

        - Я хот?лъ сказать вамъ, Ричардсъ,  - началъ опять мрь Домби, бросивъ строгій взглядъ на м-ра Чиккъ,  - что я въ особенности руководствовался при этомъ первымъ разговоромъ съ вашимъ супругомъ, отъ котораго я узналъ, въ какихъ печальныхъ обстоятельствахъ находится ваше семейство, и въ какомъ глубокомъ нев?жеств? косн?ютъ ваши д?ти,
        Ричардсъ вздрогнула.

        - Я очень далекъ отъ того,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - чтобъ быть на сторон? дерзкихъ вольнодумцевъ, распространяющихъ вздорную мысль о необходимости всеобщаго образованія. Но считаю также необходимымъ, чтобы низшій классъ понималъ свое положеніе и, руководимый истиннымъ просв?щеніемъ, благовременно, по собственному чувству чести и долга, поучался бы смиренію, послушанію, повиновенію и другимъ подобнымъ доброд?телямъ, составляющимъ истинную, незыблемую, непреложную основу гражданской ц?лости и невозмутимаго спокойствія. Съ этой, и только съ этой стороны, я одобряю училища.
        Зд?сь м-ръ Домби величаво окинулъ глазами собраніе, и, довольный благогов?йнымъ вниманіемъ, съ какимъ его слушали, продолжалъ:

        - Им?я право назначать одного кандидата въ заведеніе, изв?стное подъ названіемъ "Благотворительнаго Точильщика", гд? д?ти получаютъ не только воспитаніе, соотв?тственное своему назначенію, но и пользуются безб?днымь содержаніемъ, я, сообщивъ предварительно о моемъ нам?реніи чрезъ м-съ Чиккъ вашему семейству, представилъ вашего старшаго сына на им?ющуюся вакансію, и онъ сегодня, какъ изв?стили меня, принятъ уже въ число воспитанниковъ. Номеръ вашего сына - заключилъ м-ръ Домби, обращась къ сестр? и говоря о мальчик?, какъ будто р?чь шла о наемномъ фіакр?, - кажется; сто сорокъ седьмой. Луиза, потрудись передать ей.

        - Сто сорокъ седьмой,  - сказала м-съ Чиккъ.  - Форма y нихъ, Ричардсъ: теплая фризовая куртка и фуражка синяго цв?та съ желтой выпушкой, красные шерстяные чулки и узкіе кожаные брюки. Это можно носить самимъ,  - прибавила м-съ Чиккъ съ энтузіазмомъ,  - да еще похваливать.

        - Ну, Ричардсъ,  - сказала миссъ Токсъ,  - поздравляю васъ. Благотворительный Точильщикъ! каково?

        - Много обязана вамъ, сэръ,  - робко отв?чала кормилица, обращаясь къ м-ру Домби,  - никогда не забуду вашихъ благод?яній. Дай вамъ Богъ много л?тъ здравствовать.
        Въ это время Котелъ - читатель не забылъ прозвище старшаго кочегарова сына - въ полномъ наряд? воспитанника Благотворительнаго Точильщика представился съ такой поразительной живостью воображенію Ричардсъ, что она не могла удержаться отъ слезъ.

        - Я очень рада, что нахожу въ васъ столько чувствительности, Ричардсъ!  - сказала миссъ Токсъ.

        - Посл? этого можно над?яться,  - прибавила миссъ Чиккъ, обрадовавшись случаю блеснуть своимъ познаніемъ челов?ческаго сердца,  - что на св?т? есть еще души, ум?ющія чувствовать благодарность.
        Ричардсъ кланялась и благодарила за ласки, но не находя средствъ выйдти изъ зам?шательства, въ которое приводила ее мысль увид?ть сына въ драгоц?нныхъ кожаныхъ штанахъ, она понемногу начала пятиться къ дверямъ и была очень рада, когда, наконецъ, удалось ей ускользнуть изъ комнаты.
        Температура, которая немного смягчилась въ присутствіи кормилицы, съ ея уходомъ перем?нилась опять, и морозъ началъ свир?пствовать съ прежней жестокостью. М-ръ Чиккъ два раза принимался насвистывать, но вм?сто веселой п?сни выходилъ y него какой-то погребальный маршъ. Маленькое общество съ каждой минутой становилось холодн?е и холодн?е, какъ будто превращалось въ твердую оледен?лую массу вм?ст? съ блюдами, передъ которыми сид?ло. Наконецъ, м-съ Чиккъ взглянула на миссъ Токсъ, a миссъ Токсъ взглянула на м-съ Чиккъ и, кивнувъ утвердительно головами, об? леди сказали, что пора домой. Такъ какъ м-ръ Домби не сд?лалъ никакого возраженія, честная компанія посп?шила откланяться и немедленно отправилась въ сопровожденіи м-ра Чиккъ, который, лишь только лошади сдвинулись съ м?ста, запустилъ руки въ карманы, вальяжно развалилея въ карет? и принялся насвистывать: "К_а_к_ъ п_о_ш_л_и н_а_ш_и, п_о_?_х_а_л_и д_о_м_о_й" съ такой мрачной и ужасной досадой, что м-съ Чиккъ во всю дорогу ни разу не осм?лилась остановить и обезпокоить его.
        Ричардсъ, при всей приверженности къ своему питомцу, не могла забыть и своего первенца. Она чувствовала, что это не совс?мъ сообразно съ чувствомъ благодарности; но этотъ день им?лъ вліяніе даже на "Благотворительнаго Точильщика", и б?дной матери показалось, что оловянный значекъ и сто сорокъ седьмой номеръ были тоже необходимою принадлежностью крестинъ. Она не разъ заговаривала въ д?тской о форменномъ плать? и особенно о милыхъ штанахъ, которые безпрестанно представлялись ея воображенію.

        - Богь знаетъ, чего бы я не дала,  - сказала Полли,  - чтобы хоть разокъ взглянуть на б?днаго малютку, покуда онъ не привыкъ.

        - Ну, такъ что-жъ, м-съ Ричардсъ?  - сказала Нипперъ, посвященная въ ея тайну,  - отъ васъ зависитъ съ нимъ повидаться.

        - М-ръ Домби не позволитъ,  - сказала Полли.

        - Вотъ пустяки! Почему не позволитъ?  - возразила Нипперъ,  - мн? кажется охотно позволитъ, если попросить.

        - Я думаю, вы ни за что не согласились бы просить его?  - сказала Полли.

        - Разум?ется,  - утвердительно отв?чала Сусанна,  - но погодите, вотъ въ чемъ штука: наши прелестныя надзирательницы говорили, кажется, что завтра не пожалуютъ къ должности. Такъ знаете ли что? Мы возьмемъ съ собой миссъ Флой, выйдемъ со двора и зададимъ такое гулянье, какого и не снилось вс?мъ этимъ Чиккъ и Токсъ.
        Сначала Полли съ твердостью отказалась; но мало-по-малу она начала привыкать къ дерзкому предложенію, соединяя его съ мыслью о миломъ Котл?. Наконецъ, уб?дившись, что не большая б?да одинъ разъ безъ спросу отлучиться изъ дому, она согласилась, что выдумка Сусанны была очень благоразумна.
        Когда д?ло было слажено, маленькій Павелъ принялся кричать, какъ-будто предчувствовалъ, что зат?я къ добру не поведетъ.

        - Что это съ ребенкомъ?  - спросила Сусанна.

        - Кажется, онъ продрогъ,  - сказала Полли, расхаживая съ нимъ по комнат? взадъ и впередъ и убаюкивая его на рукахъ.
        День былъ пасмурный, настоящій осенній день. Когда кормилица, укачивая ребенка, заглядывала по временамъ въ заплаканныя стекла окна, на двор? дико жужжалъ пронзительный в?теръ, поблекшіе листья съ шумомъ падали съ чахлыхъ деревьевъ, и ей становилось страшно, и сердце ея судорожно сжималось, и она кр?пко прижимала къ груди трепещущаго младенца.
        Глава VI
        Второе лишеніе Павла

        Горькое раздумье взяло робкую Полли, когда поутру на другой день она сообразила всю опасность дерзкаго предпріятія. Б?дная мать уже р?шалась было со страхомъ и трепетомъ предстать предъ грозныя очи м-ра Домби и умолять его о позволеніи повидаться съ номеромъ сто сорокъ седьмымъ; но черноокая подруга ея и слышать не хот?ла объ этомъ нам?реніи. Что д?лать? Ужъ такова была натура Сусанны Нипперъ, Выжиги, что если ей разъ чего захот?лось, это - что называется - тотчасъ же сл?довало вынуть, да положить. У ней доставало довольно твердости духа хладнокровно смотр?ть на чужія б?ды и неудачи, зато она терп?ть не могла, когда сама попадалась въ просакъ, или просто, когда ей въ чемъ-нибудь прекословили. На этотъ разъ она столько придумала непреоборимыхъ препятствій къ выполненію законнаго нам?ренія м-съ Ричардсъ, и вм?ст? такъ уб?дительно доказывала необходимость противозаконной выходки, что едва только м-ръ Домби вышелъ изъ-за воротъ, какъ неразумный сынъ его лет?лъ уже безъ оглядки по направленію къ садамъ Стаггса.
        Пресловутые сады Стаггса находились въ захолустьи, которое окрестнымъ жителямъ было изв?стно подъ именемъ Кемберлинскаго Города, или Кемденскаго тожъ. Сюда-то направили стопы свои дв? быстроногія няньки м-ра Домби вм?ст? со своими питоі?щами: Ричардсъ, разум?ется, несла на рукахъ Павла, a Сусанна вела за руку маленькую Флоренсу, по временамъ, порядка ради, давая ей пинки и толчки, что она считала совершенно необходимымъ для здоровья своей воспитанницы.
        Въ эту самую пору первый ударъ страшнаго землетрясенія совершенно разрушилъ въ Лондон? ц?лый кварталъ, и св?жіе сл?ды этой ужасающей грозы видн?лись на каждомъ шагу. Высочайшіе дома со всего размаху шарахнулись внизъ и запрудили своими развалинами ц?лыя улицы съ ихъ переулками. Зд?сь образовались глубокія ямы и каналы; тамъ возникли огромные холмы изъ глины и земли. Зд?сь опрокинутыя и перековерканыыя т?л?ги въ безобразномъ хаос? лежали при подошв? крутого неестественнаго холма; тамъ, въ какомъ-то чудовищномъ пруду мокли и ржав?ли перепутанныя полосы жел?за. Откуда-то явились мосты, ни къ чему ненужные, переулки, по которымъ никто не проходилъ, временные дома и ограды изъ толстыхъ бревенъ и досокъ въ самыхъ нев?роятныхъ положеніяхъ; вавилонскія башни разнокалиберныхъ трубъ съ оторванными наконечниками, остовы постоялыхъ дворовъ, обломки неоконченныхъ ст?нъ и арокъ, площади, загроможденныя кирпичами, известью, м?ломъ; подмостки, л?са, гигантскія формы крановъ, треножники, в?сы и прочее. Тутъ были сотни тысячъ неокоыченныхъ фигуръ, безъ лица и образа, торчавшихъ на боку и вверхъ ногами, въ земл?, въ
воздух?, въ вод?: хаосъ непостижимый для ума, какъ страшпый сонъ, какъ дикая мечта! Кипучіе ключи и огненныя изверженія, необходимые спутники землятрясеніи, съ яростью врывались на различные пункты грозной сцены. Клокочущая вода шип?ла и волновалась въ разрушенныхъ ст?нахъ, откуда въ то же время, какъ изъ кратера вулкана, съ яркимъ блескомъ и громкимъ ревомъ, исторгалось пожирающее пламя. Все пришло въ безпорядокъ, все изм?нило зд?сь свои законы, постановленія, привычки.
        Еще неоконченная и неоткрытая жел?зная дорога была въ работ?, и изъ самой сердцевины этого страшнаго безпорядка уже видн?лись ея рельсы,  - новый могучій в?стникъ цивилизаціи и усп?ховъ челов?ческаго разума.
        Между т?мъ сос?дніе жители еще съ н?которымъ сомн?ніемъ посматривали на жел?зную дорогу. Двое см?лыхъ спекуляторовъ зат?яли проложить н?сколько улицъ, и одинъ уже началъ постройку домовъ, но принужденъ былъ остановиться среди грязи и пепла. Другой прожектеръ выстроилъ съ молотка новый трактиръ подъ выв?ской: "Гербъ Жел?зной Дороги"; тутъ не было риску; трактирщикъ во всякомъ случа? над?ялся продавать вино работникамъ и мастеровымъ. Распивочная лавочка, для вящщей важности, переименовалась въ "Домъ Перепутья Землекоповъ"; a содержатель колбасной лавочки прив?силъ огромную выв?ску: "Съ?стной Домъ Жел?зной Дороги". Появилось тоже н?сколько гостиницъ и постоялыхъ дворовъ; но все это не значило ничего, и вообще дов?ріе публики къ новымъ рельсамъ было покам?стъ еще очень слабо. Около самой дороги паслись коровы, свиньи, пом?щались хл?вы, стойла торчали навозныя ямы, мусорныя кучи, строились плотины, сады, бес?дки, фабрики, валялись устричныя раковины въ устричный сезонъ, раковая шелуха въ раковую пору, куски разбитой посуды и завядшіе листья капусты во всякое время года. Ограды, перила, столбы съ
разными приказами, наказами, запрещеніями, неуклюжія лачужки съ неуклюжими угодьями,  - все это гордо стояло на прежнихъ м?стахъ и какъ будто изд?валось надъ суетливой д?ятельностыо см?лыхъ антрепренеровъ. Ничто не улучшалось и не думало улучшаться отъ новой дороги, и если бы опустошенная, взрытая и перерытая земля отличалась завиднымъ даромъ см?ха, она съ презр?ніемъ захохотала бы вм?ст? съ окрестными жителями, которые вдоволь пот?шались на свой пай.
        Упомянутые сады Стаггса питали особенное презр?ніе къ жел?зной дорог?. Это былъ небольшой рядъ домовъ съ грязною окрестностью, отгороженною старыми воротами, обручами изъ бочекъ, парусинными лоскутьями, плетнемъ, жестяными котлами съ выбитымъ дномъ и м?стами перержав?лой жел?зной р?шеткой, втиснутой въ разныя щели. Зд?сь садовники Стаггса с?яли турецкіе бобы, разводили куръ, гусей, кроликовъ, строили гнмлыя бес?дки изъ старыхъ лодокъ, сушили платья, курили трубки. Н?которые думали, что сады Стаггса получили свое имя отъ покойнаго капиталиста, н?коего господина Стаггса, который выстроилъ домики для собственнаго удовольствія. Другіе, особенно любившіе эту окрестность, были того мн?нія, что имя «Стаггса» произошло отъ стада оленей (stags), которые въ незапамятныя времена паслись въ т?нистыхъ рощахъ этого предм?стья. Какъ бы то ни было, весь околотокъ считалъ сады Стаггса священной рощей, которая не увянетъ ни отъ какого забавнаго изобр?тенія, и такова была общая ув?ренность въ ея долгов?чности, что одинъ трубочистъ, жившій на углу, челов?къ въ н?которомъ смысл? политическій между окрестными жителями,
публично и торжественно объявилъ, что въ случа? открытія жел?зной дороги, если только она откроется, двое мальчишекъ вскарабкаются по его повел?нію на кровлю, и съ вершины трубы, съ метлами въ рукахъ, громогласно ошикаютъ вагоны и предскажутъ безразсудной компаніи неизб?жное паденіе.
        И въ этотъ богоспасаемый пріютъ, котораго самое имя до сихъ поръ тщательно скрывали отъ м-ра Домби, судьба и м-съ Ричардсъ занесли маленькаго Павла.

        - Вотъ мой домъ, Сусанна!  - сказала Полли, указывая на одну изъ лачужекъ,

        - Неужели?

        - Да. A вонъ y воротъ стоитъ сестра Джемима съ моимъ ребенкомъ на рукяхъ. Рекомендую.
        И при вид? сестрицы Джемимы, Полли пустилась б?жать со вс?хъ ногъ, прискакала къ воротамъ, пром?няла въ мгновеніе ока благороднаго питомца на своего сына, къ невыразимому изумленію молодой женщины, которой показалось, будто маленькій Домби прилет?лъ къ ней съ облаковъ.

        - Какъ? ты ли это, Полли?  - кричала Джемима.  - Охъ, какъ ты меня напугала! Кто бы могъ подумать? Пойдемъ, пойдемъ! Д?ти съ ума сойдутъ отъ радости, когда увидятъ тебя. Какъ ты похорош?ла, Полли!
        Д?ти точно переб?сились, если судить по тому гвалту, съ какимъ они взапуски бросились на мать и поволокли ее къ низенькому стулу, гд? она, окруженная розовыми малютками, ус?лась какъ пышная зр?лая яблоня, обремененная наливными вкусными плодами, которые очевидно вс? разрослись отъ одного общаго дерева. Впрочемъ, Полли возилась сама не мен?е д?тей, и уже тогда только, какъ совершенно выбилась изъ силъ, когда волосы ея въ безпорядк? растрепались по румяному пылающему лицу, и когда новое крестильное платье совс?мъ было измято, суматоха немного пріутихла, и почтенное семейство пришло въ память. Но и тутъ еще младшій Тудль, сид?вшій на кол?няхъ, обхватилъ об?ими руками ея шею, между т?мъ какъ другой постарше сзади вскарабкался на стулъ, и д?лалъ отчаянныя усилія поц?ловать мать въ затылокъ.

        - Посмотрите-ка, вотъ со мной пришла хорошенькая миледи,  - сказала Полли.  - Какая она скромная, смирненькая! Прекрасная барышня, не правда ли?
        Это обращеніе къ Флоренс?, которая, притаившись y дверей, пристально смотр?ла на трогательную сцену, обратило на нее вниманіе маленькихъ Тудлей. Въ это же время посл?довало формальное представленіе миссъ Нипперъ, которая уже начинала безпокоиться, что ее совс?мъ забыли.

        - Ахъ, душенька Сусанна, пойдите сюда, моя милая, посидите немножко!  - проговорила Полли.  - Вотъ моя сестра Джемима,  - рекомендую, сестрица; не знаю, что бы я стала д?лать, если бы не добрая Сусанна Нипперъ: в?дь безъ нея мн? бы не быть зд?сь.

        - Прошу покорно садиться, миссъ Нипперъ,  - сказала Джемима.
        Сусанна съ важнымъ и церемоннымъ видомъ сд?лала книксенъ, и прис?ла на край стула.

        - Мн? съ вами чрезвычайко пріятно познакомиться, миссъ Нипперъ,  - продолжала Джемима,  - въ жизнь никого я не видала съ такимъ удовольствіемъ, какъ васъ.
        Сусанна немного приподнялась со стула и прив?тливо улыбнулась.

        - Сд?лайте одолженіе, скиньте вашу шляпку, миссъ Нипперъ, будьте какъ дома,  - говорила Джемима.  - Зд?сь, какъ видите, все очень б?дно; но, над?юсь, вы не осудите насъ.
        Черноглазая д?вушка такъ разн?жилась отъ этого почтительнаго обращенія, что взяла къ себ? на кол?ни маленькую Тудль, которая къ ней подб?жала.

        - A гд? нашъ б?дный Котелъ?  - сказала Полли.  - Я в?дь для того и пришла, чтобы посмотр?ть, каковъ онъ въ своемъ новомъ плать?.

        - Ахъ, какъ жаль!  - вскричала Джемима,  - онъ пропадетъ съ тоски, когда узнаетъ, что мать была зд?сь. Теперь онъ въ школ?, Полли.

        - Уже?

        - Да. Вчера онъ поб?жалъ туда въ первый разъ: б?дняжка ужасно боится пропустить, что тамъ y нихъ учатъ. Но сегодня тамъ какой-то полупраздникъ, и посл? об?да ученья не будетъ. Если бы ты крошечку подождала, Полли: онъ скоро придетъ домой. Миссъ Нипперъ, в?роятно, вы будете такъ добры, что не станете торопить сестру?

        - О, конечно, миссъ Тудль!  - отв?чала Сусанна, очарованная лаской хозяйки,  - для васъ я все готова сд?лать.

        - A каковъ онъ теперь, Джемима?  - пролепетала Полли.  - Б?дняжка!

        - Ничего, сестрица,  - отв?чала Джемима,  - онъ теперь парень хоть куда, не то, что прежде.

        - Творецъ небесный!  - вскричала Полли съ большимъ волненіемъ,  - y него ножки должны быть слишкомъ коротки.

        - Коротеньки, сестрица, особенно сзади; но они вытягиваются съ каждымъ днемъ, и авось, Богъ дастъ, со временемъ вытянутся.
        Слабое, ненадежное ут?шеніе; но веселый тонъ и радушіе, съ какимъ оно было произнесено, придавали ему большую важность въ глазахъ б?дной матери. Черезъ минуту Полли спросила уже гораздо спокойн?е:

        - A гд? отецъ, милая Джемима?
        М-ръ Тудль былъ вообще изв?стенъ въ семь? подъ этимъ патріархальнымъ именемъ.

        - И его н?тъ,  - отв?чала Джемима.  - Ахъ, какъ это жаль! Сегодня отецъ съ собою взялъ об?дъ и не воротится домой до вечера. Онъ всегда говоритъ о теб?, Полли, и со мною и съ д?тьми. Что за добрая душа, если бы ты знала! Въ ц?ломъ св?т? не сыщешь такого смиренника.

        - Спасибо, Джемима!  - простодушно сказала Полли, обрадованная отзывомъ о муж?, и вм?ст? опечаленная его отсутствіемъ,  - благодарю тебя, моя милая.

        - Не за что, Полли,  - отв?чала Джемима, напечатл?въ звонкій поц?луй на щек? сестры и весело припрыгивая съ маленькимъ Павломъ.  - Я то же самое по-временамъ говорю о теб? и ужъ, разум?ется, не лгу.
        Несмотря на отсутствіе кочегара и его первенца, визитъ быстроногихъ нянекъ м-ра Домби далеко не пропалъ даромъ. Сестры разговаривали о семейныхъ д?лахъ, о Котл?, о вс?хъ его братьяхъ и сестрахъ, между т?мъ какъ черноглазая гостья, совершивъ неоднократныя путешествія по вс?мъ направленіямъ комнаты, внимательно разсматривала мебель, ст?нные часы, шкафъ, каминъ, комодъ съ красными и зелеными стеклами, и особенно пару черныхъ бархатныхъ котятъ, которые въ живописномъ положеніи стояли y камина, держа во рту ридикюли своей хозяйки, къ несказанному изумленію вс?хъ садовниковъ Стаггса. Какъ скоро разговоръ сд?лался общимъ, Сусанна въ припадк? откровенности разсказала Джемим? всю подноготную, что только было ей изв?стно о м-р? Домби, о его планахъ, замыслахъ, характер?, о его родственникахъ. Всл?дъ зат?мъ черноокая пов?ствовательница наиподробн?йшимъ образомъ исчислила разныя принадлежности своего собственнаго гардероба, и, наконецъ, описала въ главныхъ чертахъ характеры своихъ родственниковъ и друзей. Облегчивъ душу такой откровенностью, она съ удовольствіемъ выкушала добрый стаканъ портеру и обнаружила
пламенное желаніе дать клятву въ неизм?нной и в?чной дружб?.
        Флоренса тоже съ своей стороны не пропустила случая воспользоваться новымъ знакомствомъ. Обозр?въ грибы и другія р?дкости знаменитаго сада, подъ руководствомъ маленькихъ Тудлей, она душой и сердцемъ вошла съ ними въ проектъ провести плотину черезъ зеленую лужу, накопившуюся въ одномъ углу. Она уже и приступила къ работ? со вс?мъ усердіемъ добраго товарища, какъ вдругъ, къ общему неудовольствію, проектъ былъ остановлень на всемъ ходу суетливостью взбалмошной Сусанны. Отыскавъ свою воспитанницу, черноокая повелительница не преминула дать ей подзатыльникъ, и потомъ, вымывая ея руки и лицо, прочла очень назидательное наставленіе относительно того, какъ неприлично умной д?вочк? д?лать глупости, и какъ даже можетъ она свести въ гробъ с?дые волосы почтеннаго родителя, если только, сохрани Боже, онъ узнаетъ, ч?мъ занимается его д?тище. Вообще Сусанна, всегда в?рная своей педагогической тактик?, поступила очень строго, несмотря на челов?колюбивое вліяніе прохладительнаго напитка. Наконецъ, посл? непродолжительной аудіенціи между сестрами, толковавшими кой-о-чемъ насчетъ финансовыхъ обстоятельствъ,
пос?щеніе окончилось. Полли взяла отъ сестры маленькаго Домби, передавъ ей своего сына, и дорогіе гости собрались домой.
        Но напередъ нужно было спровадить куда-нибудь маленькихъ Тудлей, чтобы не сд?лать ихъ участниками прощальной сцены. Посл? предварительнаго сов?щанія ихъ отправили въ ближайшую мелочную лавку купить на гривну пряниковъ; когда дорога этой хитростью была совс?мъ очищена, Полли и Сусанна еще разъ поц?ловались съ Джемимой и быстро отправились въ путь. Джемима кричала вдогонку, что если он? свернутъ немного въ сторону и пойдутъ по главной дорог? въ Сити, то непрем?нно встр?тятся съ Котломъ.

        - А, какъ вы думаете, Сусанна, можно ли сд?лать небольшой крюкъ?  - спросила Полли, остановившись перевести духъ.

        - Почему же н?тъ? разум?ется, можно,  - отв?чала миссъ Нипперъ съ полной ув?ренностью.

        - Да в?дь намъ, вы знаете, непрем?ино надо посп?ть къ об?ду домой,  - возразила Полли.

        - Что-жъ за б?да? посп?емъ.
        И компанія повернула на большую дооогу въ Сити.
        Жизнь б?днаго Котла, по милости форменнаго платья, сд?лалась со вчерашняго дня невыносимою во многихъ отношеніяхъ, Уличные мальчишки терп?ть не могли костюма "Благотворительнаго Точильщика", и всякій бродяга, при первомъ взгляд? на него, считалъ своей обязанностью броситься на беззащитнаго парня и сд?лать ему какую-нибудь пакость. По своему общественному существонанію, онъ скор?е сталъ похожимъ на презр?ннаго жида среднихъ в?ковъ, ч?мъ на невиннаго ребенка девятнадцатаго стол?тія. Его сталкивали въ помойныя ямы, въ канавы, приплющивали къ столбамъ, забрызгивали грязью, забрасывали каменьями, и тотъ, кто вид?лъ его первый разъ, считалъ за особое удовольствіе сорвать съ него желтую шапку долой и полюбоваться, какъ мелькнетъ она на воздух?. Его кривыя ноги послужили неистощимымъ предметомъ для ругательствъ: ихъ ощупывали, дергали, кололи, и каждый з?вака вдоволь пот?шался надъ колченогимъ воспитанникомъ. Нын?шнимъ утромъ, на дорог? въ школу, ему совершенно неожиданно вставили фонари подъ глаза, и учитель его же наказалъ за это самымъ жестокимъ образомъ; этотъ почтенный старый педагогъ получилъ м?сто
школьнаго учителя въ заведеніи "Благотворительнаго Точильщика" по той причин?, что ничего не зналъ, ни къ чему не былъ способенъ, и особенно потому, что р?звые мальчики могли питать безпред?льное уваженіе къ ею толстой сучковатой палк?.
        Такимъ образомъ, б?дный Котелъ, по возвращепіи домой, принужденъ былъ выбирать немноголюдныя улицы и глухіе переулки, чтобы изб?жать своихъ мучителей; но все же ему никакъ нельзя было миновать главной дороги, и лишь только онъ выбрался на болыпую улицу, злосчастная судьба прямо наткнула его на ц?лую стаю ребятишекъ, которые, на этотъ разъ предводительствуемые молодымъ зв?рообразнымъ мясникомъ, уже давно искали благопріятнаго случая позабавиться на чей-нибудь счетъ. Благотворительный Точильщикъ", внезапно очутившійся посреди шайки, былъ для нея самою вождел?нною находкой: озорники подняли оглушительный гвалтъ и со вс?хъ сторонъ бросились на несчастнаго горемыку съ самымъ неистовымъ остервен?ніемъ.
        Случилось, что въ это самое время Полли, безнадежно озирясь во вс? стороны и уже готовая поворотить на прямую дорогу, вдругъ, къ величайшему изумленію, сд?лалась свид?тельницею ужасн?йшаго зр?лища. Б?дная мать, испустивъ пронзительный крикъ, въ мгновеніе ока передала ребенка Сусанн? и стремглавъ бросилась на выручку несчастнаго сына.
        Б?да, какъ изв?стно, никогда не приходитъ одна. Изумленную Сусанну Нипперь и ея двухъ питомцевъ вытащили чуть не изъ-подь самыхь колесъ про?зжавшаго экипажа, и они еще не усп?ли опомниться, какъ со вс?хь сторонъ поднялась ужасная кутерьма и раздались крики: "Б?шеный быкъ! б?шеный быкъ!"
        День былъ базарный. Толкотня сд?лалась непом?рная. Толпа б?жала взадъ и впередъ, кричала и давила другъ друга; экииажи сталкивались, оирокидывались; б?шеный быкъ пробирался все дальше и дальше; между мальчиками завязалась остервен?лая драка; кормилица каое мгновеніе подвергалась опасности быть истерзанной въ куски. При вид? вс?хъ этихъ ужасовъ, Флоренса, сама не помня что д?лаеть, закричала и опрометью поб?жала впередъ. И долго б?жала, и громко кричала она, приглашая Сусанну сл?довать за собой; но, наконецъ, силы совершенно изм?нили б?дной д?вочк?: она остановилась и всплесиула руками, вспомнивь, что кормилица осталась въ толп?. Но кто опишетъ ея изумленіе, ужасъ, когда, обернувшись назадъ, она увид?ла, что и Сусанны не было сь ней! Одна, совершенно одна!

        - Сусанна! Сусанна!  - кричала Флоренса, хлопая руками, какъ пом?шанная.  - Ахъ, Боже мой, гд? они! гд? они!

        - Какъ гд? они?  - брюзгливымъ голосомъ прошип?ла старуха, прихрамывая и ирипрыгивая съ возможной скоростью съ противоположной стороны переулка.  - Зач?мъ же ты отъ нихъ уб?жала.

        - Я испугалась,  - отв?чала Флоренса,  - я и сама не знала, что д?лаю. Я думала, что они со мной. Да гд? же она?…

        - Пойдемь, я теб? ихъ покажу,  - отв?чала старуха, взявъ ее за руку.
        Это была совершенно безобразная старуха, съ красными закраинами вокругъ глазъ, со ртомь, который чавкалъ и мямлилъ самъ собою, когда она переставала говорить. Она была въ самой гадкой одежд?, и надъ рукой ея торчали какіе-то кожаные лоскутья. По всему было видно, что она уже давно догоняла Флоренсу, потому что совершенно выбилась изь силъ, и когда остановилась перевести духъ, ея горло и желтое морщинистое лицо начали кривляться сами собою пребезобразнымъ образомъ на вс? возможныя манеры.
        Флоренс? сд?лалось страшно, и она сь трепетнымъ колебаніемъ начала озираться во вс? стороны; но м?сто было совершенно пустое: во всемъ переулк? ни одной живой души, кром? ея ужасной старухи.

        - Теб? нечего меня бояться,  - сказала старуха, кр?пко удерживая ее за руку.  - Пойдемь со мной.

        - Я, я не знаю васъ. Какъ васъ зовутъ?  - сіфосила Флоренса.

        - Я м-съ Браунъ. Меня зовутъ доброю бабушкою.

        - A он? недалеко отсюда?  - спросила Флоренса, насильно увлекаемая впередъ.

        - Сусашна близехонько, a другія почти подл? нея,  - отв?чала добрая бабушка.

        - Никого не ушибли?  - вскричала Флоренса.

        - Никого: вс? ц?лехоньки,  - отв?чала добрая бабушка.
        Флоренса при этомъ изв?стіи заплакала оть радости и охотно пошла за ней, хотя по временамъ, украдкой взглядывая на ея лицо и особенно на чудод?йственный роть, не могла надивиться страшной фигур? доброй бабушки, и невольно задавала себ? вопросъ: какая же должна быть злая бабушка, если таковая существуетъ на б?ломъ св?т?.
        Н?сколько времени он? шли по глухимъ, безлюднымъ м?стамъ, проходя по дворамь, гд? выжигали кирпичи и д?лали черепицу. Наконецъ, старуха повернула въ темный и узкій переулокъ, гд? грязь лежала глубокими выбоинами среди дороги. Она остановилась передъ скаредной избушкой съ трещинами и скважинами со вс?хъ сторонъ, но кр?пко-накр?пко запертой большимъ замкомъ. Вынувъ изъ кармана ключъ, она отворила дверь, впихнула ребенка въ заднюю комнату, гд? въ безпорядк? на полу разбросаны были кучи разноцв?тныхъ лохмотьевъ, груды костей и прос?янной пыли или пепла. Ст?ны и полъ казались вычерненными сажей, и во всей комнат? не было никакой мебели.
        У д?вочки отъ страху отнялся языкъ, и она чуть не упала въ обморокъ.

        - Что ты такъ вылупила глаза?  - сказала добрая бабушка, толкая ее въ бокъ.  - Не бойся, я тебя не задушу. Садись на лоскутья.
        Флоренса повиновалась и съ умоляющимъ видомъ подняла кверху сложенныя руки.

        - Ты мн? не нужна, и больше часу я не задержу тебя,  - сказала старуха.  - Понимаешь, чго я говорю?
        Д?вочка съ большимь затрудненіемъ выговорила: "да".

        - Такъ смотри же,  - продолжала старуха, усаживаясь на кучу костей,  - не разсерди меня. Если не разсердишь, я тебя выпущу ц?лехоньку, a если… то ужъ не пеняй, я задушу тебя, какъ котенка. Отъ меня ты никуда не увернешься: могу я задушить тебя во всякое время, хоть бы лежала ты дома на своей постели. Ну, такъ теперь разсказывай: кто ты? все разсказывай, что знаешь. Ну, пошевеливайся.
        Угрозы и об?щанія старухи, страхъ оскорбить ее, необычная въ ребенк? привычка влад?ть собой, казаться спокойною и подавлять въ себ? чувства страха и надежды,  - все это доставило ей возможность выполнить грозное повел?ніе и разсказать свою маленькую исторію такъ, какъ она ее знала. Старуха съ большимъ вииманіемъ выслушала до конца.

        - Такъ тебя зовутъ Домби? А?  - спросила м-съ Браунъ.

        - Точно такъ, бабушка.

        - Ну, такъ слушай же, миссъ Домби,  - ирошии?ла добрая бабушка,  - мн? нужно твое платье, твоя шляпка и твои дв? юбки, и все, безъ чего ты можешь обойтись. Ну! Разд?вайся.
        Флоренса, обративъ испуганные глазки на ужасную старуху, съ возможной скоростью начала дрожщими руками исполнять ея приказь. Когда она скинула съ себя вс? эти наряды, м-съ Браунъ внимательно ихъ осмотр?ла, и, по-видимому, осталась совершенно довольною добротой и высокой ц?нностью матерій.

        - Ум-мъ!  - прохрип?ла старая в?дьма, устремивь сверкающіе зрачки на бл?діюе лицо своей жертвы.  - Больше ничего не видать на теб? кром? башмаковъ. Давай сюда башмаки.
        Флоренса проворно скинула башмаки, над?ясь этой готовностью угодить м-съ Браунь. Тогда старуха начала рыться въ куч? лохмотьевъ и черезъ н?сколько минутъ вытащила оттуда какое-то грязное платьице, старый истасканный салопъ съ разнокалиборными заплатами и безчисленными прор?хами по бокамъ, и гадкую испачканную тряпицу, суррогатъ женской шляпы, вытащенный, в?роятно, изъ помойной ямы или навозной кучи. Она приказала Флоренс? од?ваться, и б?дная д?вочка, над?ясь на скорое освобожденіе, посп?шно стала напяливать на себя эти лохмотья.
        Над?вая гадкую шапку, похожую бол?е на какое-то изорванное с?дло, ч?мъ на женскій головной уборъ, Флоренса второпяхъ запуталась въ своихъ роскошныхъ волосахъ и долго не могла приладить этой тряпки къ своей голов?. М-съ Браунъ схватила огромныя ножницы и вдругь пришла въ неописанное изумленіе, при взгляд? на свою жертву.

        - Зач?мъ ты не оставила меня въ поко?, - закричала старуха,  - когда я была довольна? Глупая д?вчонка!

        - Прости меня. Я не знаю, что я сд?лала,  - лепетала Флоренса.  - Я не виновата.

        - Вотъ я теб? дамъ не виновата!  - завопила старая в?дьма, взъерошивая съ неистовымь удовольствіемъ локоны б?днаго ребенка.  - Ахь, ты, Господи Владыка! Другая на моемъ м?ст? прежде всего сорвала бы съ тебя эту гриву!
        У Флоренсы отлегло отъ сердца, когда она увид?ла, что старух? нужны только ея волосы, a не голова. Она съ кротостью обратила на нее глаза и не сд?лала никакого соиротивленія.

        - Если бы y меня y самой не было д?вки, которая такъ-же, какъ и ты щеголяла своими волосами,  - сказала м-съ Браунъ,  - я не оставила бы ни одного клочка на твоей башк?. Но теперь далеко моя д?вка, далеко за морями! У! у!
        Это восклицаніе вовсе не мелодическое, но исполненное глубокой тоски и сопровождаемое дикими жестами костлявыхъ рукъ, бол?зненно отозвалось въ сердц? Флоренсы, и она еще больше испугалась страшной старухи. Это обстоятельство спасло ея локоны. Взмахнувъ два-три раза огромными ножницами надъ ея головой, м-съ Браунъ вел?ла ей хорошенько запрятать волосы подъ шляпу, и не подавать соблазнительнаго повода къ искушенію. Одержавъ надъ собой такую трудную поб?ду, старуха снова ус?лась на кучу костей, закурила коротенькую черную трубку, и губы ея зачавкали наистрашн?йшимъ образомъ, какъ будто бы она хот?ла проглотить чубукъ.
        Выкуривъ трубку, она вел?ла Флоренс? нести кроличью шкуру, чтобы придать ей видъ своей обыкновенной спутницы и сказала, что отведетъ ее на большую улицу, откуда она можетъ разспрашивать о дорог? къ своимъ друзьямъ. Но въ то же время старуха, съ грозными заклятіями и подъ опасеніемъ страшнаго мщенія, строго-настрого запретила своей жертв? справляться объ отцовскомъ дом?, который могь быть очень недалеко; a она должна была разспрашивать объ отцовской контор? въ Сити, простоявъ напередъ на одномъ м?ст?, гд? будетъ указано, до т?хъ поръ, пока часы не пробьютъ трехъ. Вс? эти распоряженія м-съ Браунъ подкр?пила ув?реніемъ, что за ней станутъ присматривать зоркіе глаза, и ни одно ея движеніе не укроется отъ бдительнаго наблюденія. Флоренса об?щала во всей точности выполнить строгія приказанія.
        Наконецъ, м-съ Браунъ, выступая впередъ, повела превращенную и оборванную д?вочку по лабиринту т?сныхъ улицъ, переулковъ и закоулковъ, которые черезъ н?сколько времени вывели ихъ на пустой огромный дворъ съ проходными воротами, откуда можно было слышать стукъ про?зжавшихъ экипажей. Указавъ на эти ворота, старуха на прощаньи схватила свою спутницу за волосы, какъ будто раскаявалась въ своемъ великодушіи, и сказала глухимъ голосомъ:

        - Ну, теперь ты знаешь, что д?лать. Стой тутъ до трехъ часовъ, и потомъ отыскивай контору отца. Да смотри y меня ни, гу-гу! не то я задушу тебя, какъ кошку.
        Флоренса почувствовала, что гора свалилась съ ея плечъ, когда она осталась одна. В?рная строгимъ приказаніямъ, она робко остановилась въ одномъ углу пустого двора и, обернувшись назадъ, увид?ла, что страшная старуха все еще стоитъ y забора, трясетъ головой и машетъ кулакомъ. какъ бы припоминая свои угрозы. Всл?дъ за т?мъ, перепуганная д?вочка еще оглядывалась н?сколько разъ, почти каждую минуту; но старуха уже исчезла, и не было больше никакихъ сл?довъ ея тайнаго или явнаго присутствія.
        Мало-по-малу Флоренса начала въ своей засад? присматриваться и прислушиваться къ уличной суматох?, съ нетерп?ніемъ дожидаясь вождел?нныхъ ударовъ часового колокола. Но часы, по-видимому, сговорились никогда не пробить трехъ. Наконецъ, къ несказанному счастью, на колокольн? забили четверти, и всл?дъ зат?мъ раздалось: разъ, два, три; Флоренса оглянулась во вс? стороны, сд?лала шагъ впередъ, но тутъ же остановилась, опасаясь оскорбить этой торопливостью всемогущихъ шпіоновъ м-съ Браунъ. Потомъ, ув?рившись, что никто за ней не присматриваеть, она посп?шно, какъ только позволяли большіе и изорванные коты, выб?жала изъ воротъ, кр?пко держа въ рук? кроличью шкуру.
        Объ отцовской контор? ей изв?стно было только то, что она принадлежала Домби и Сыну, что это знаменитая контора въ Сити. Поэтому она могла только спрашивать, гд? пройти къ Домби и Сыну въ Сити, и какъ эти вопросы обращены были исключительно къ д?тямъ - большихъ она боялась - то не получила никакого удовлетворительнаго отв?та. Продолжая потомъ разспрашивать только о Сити, она мало-по-малу достигла этой огромной части города, которою управляетъ страшный лордъ-мэръ.
        Утомленная продолжительной ходьбой, измученная безпрестанной толкотней, оглушенная пронзительнымъ шумомъ и суматохой, безпокоясь о своемъ брат? и о потерянныхъ нянькахъ, устрашенная вс?мъ, что случилось и что еще могло съ нею случиться, особенно когда явится она въ этомъ рубищ? на глаза раздраженному отцу, Флоренса н?сколько разъ останавливалась рыдать, облегчая истерзанное сердце горькими слезами. Но толпа въ эту пору или вовсе не обращала вниманія на маленькую нищую въ лохмотьяхъ, или равнодушно проходила мимо въ томъ предположеніи, что ее выучили этимъ способомъ возбуждать состраданіе и выманивать деньги. Призвавъ на помощь все присутствіе духа, всю твердость характера, искушеннаго преждевременнымъ опытомъ и несчастіями, Флоренса, почти выбиваясь изъ силъ, продолжала идти по указанному направленію, им?я въ виду постоянно одну ц?ль.
        Наконецъ, уже вечеромъ, посл? многихъ переходовъ, ей удалось изъ шумной, т?сной улицы, загроможденной фурами и тел?гами, выбраться на пристань или набережную, гд? въ безпорядк? разбросаны были м?шки, чемоданы, бочки, ящики. Зд?сь, подл? в?совъ и деревяннаго домика на колесахъ, встр?тился съ нею толстый дюжій мужчина съ перомъ за ухомъ и руками, опущенными въ карманы. Онъ стоялъ, присвистывая и посматривая на ближайшія мачты и лодки, какъ будто дневная его работа приходила къ концу.

        - Проваливай, проваливай, моя милая! Тутъ н?тъ ничего для тебя,  - сказалъ толстякъ, случайно обернувшись къ маленькой д?вочк? въ лохмотьяхъ.

        - Скажите пожалуста, в?дь это Сити? спросила дрожащимъ голосомъ заблудшая дочь Домби и Сына.

        - Ну, да, Сити. Ты это знвешь не хуже моего. Проваливай, говорю теб?; ничего тутъ н?тъ для тебя.

        - Да мн? ничего и не нужно, робко отв?чала д?вочка,  - только позвольте спросить васъ, гд? дорога къ Домби и Сыну?
        Толстякъ, по-видимому, былъ очень озадаченъ этимъ вопросомъ. Посмотр?въ внимательно на Флоренсу, онъ сказалъ:

        - A зач?мъ теб? Домби и Сынъ?

        - Мн? надобно знать, гд? ихъ контора.
        Толстякъ еще съ большимъ вниманіемъ посмотр?лъ на нее, и такъ кр?пко, въ знакъ удивленія, почесалъ затылокъ, что шляпа слет?ла съ его головы.

        - Джо!  - закричалъ онъ работнику, поднимая и над?вая шляпу.

        - Тутъ я!  - сказалъ Джо.

        - Гд? этотъ смазливый мальчуганъ, что смотритъ за товарами Домби?

        - A онъ только что вышелъ въ другія ворота, сказалъ Джо.

        - Позови-ка его на миниту.
        Джо поб?жалъ и, закричавъ во все горло, тотчасъ же воротился съ красивымь и веселымъ мальчикомъ л?тъ четырнадцати.

        - Вы, любезный, кажись, служите y Домби?  - спросилъ толстякъ.

        - Точно такъ, м-ръ Кларкъ,  - отв?чалъ мальчикъ.

        - A вгляните-ка на нее!  - сказалъ м-ръ Кларкъ.
        Повинуясь указательному движенію м-ръ Кларка, мальчикъ подошелъ къ незнакомой д?вочк?, никакъ не понимая, что ему съ нею д?лать. Флоренса, между т?мъ, слышавшая весь разговоръ, ум?ла сообразить, что для нея не было теперь никакой опасности, и что странствованія ея приближаются къ концу. При взгляд? на прекраснаго веселаго мальчика, она почувствовала такую радость, такое одушевленіе, что немедленно поб?жала къ нему навстр?чу, обронивъ на дорог? гадкій башмакъ, и об?ими руками ухватилась за его руку.

        - Я заблудилась, съ вашего позволенія: - сказала Флоренса.

        - Заблудились!  - вскричалъ мальчикъ.

        - Да, я заблудилась нын?шнимъ утромъ, далеко отсюда; охъ, какъ далеко: И y меня отняли мое платье, и теперь на мн? чужая одежда, и зовутъ меня Флоренсой Домби, и я единственная сестра моего маленькаго братца, и, о милый! милый! спасите меня, сд?лайте милость, спасите!  - рыдая говорила Флоренса, давая полный просторъ д?тскимъ чувствованіямъ и заливаясь горькими слезами. Въ это самое время гадкая шляпка слет?ла съ ея головы, и густые черные локоны въ безпорядк? растрепались по ея личику, къ невыразимому удивленію и собол?знованію молодаго Вальтера, племянника Соломона Гильса, мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ.
        М-ръ Кларкъ, по-видимому, не помнилъ себя отъ изумленія и, насилу переводя духъ, зам?тилъ только, что никогда не случалось ему вид?ть такой исторіи на этой пристани. Вальтеръ поднялъ башмакъ и проворно над?лъ его на маленькую ножку, какъ сказочный принцъ, над?вшій туфли Сандрильон?. Онъ подалъ правую руку Флоренс?, пов?силъ на л?вое плечо кроличью шкуру, и новый Геркулесъ, онъ почувствовалъ, что страшный драконъ бездыханный лежитъ y его ногъ.

        - Не плачьте, миссъ Домби!  - сказалъ Вальтеръ, проникнутый необыкновеннымъ восторгомъ.  - Какъ я радъ, что былъ въ это время на пристани! Теперь вы такъ же безопасны, какъ если бы защищала васъ ц?лая рота храбрыхъ моряковъ на военномь корабл?.

        - Я не стану больше плакать,  - отв?чала Флоренса,  - теперь я плачу только отъ радости!

        - Плачетъ отъ радости!  - думалъ Вальтеръ,  - и я причиной этой радости! Пойдемте, миссъ Домби. Вотъ и другой башмакъ вы обронили, над?ньте лучше мои, миссь Домби.

        - Н?тъ, н?тъ, н?тъ, не безпокойтееь,  - сказала Флоренса, останавливая юношу, когда тотъ посп?шно началъ разуваться.  - Мн? хорошо и въ этихъ башмакахъ, право хорошо!

        - Ну да,  - сказалъ Вальтеръ, взглянувъ на ея ножку,  - мои были бы слишкомъ велики для васъ Какъ это мн? такая глупость пришла въ голову! Въ моихъ вамъ вовсе нельзя идти! Пойдемте, миссъ Домби. Какой это мошенникъ оскорбилъ васъ? Какъ бы до него добратьсяі
        И они пошли рука объ руку, не обращая ни мал?йшаго вниманія на проходящихъ, которые съ изумленіемъ смотр?ли на странную чету. Вальтеръ былъ совершенно счастливъ, и въ глазахъ его искрилась безпред?льная гордость.
        Становилось темно, небо покрылось облаками, и уже начиналъ накрапывать дождь; но счастливая чета не заботилась ни о чемъ и быстро продолжала идти впередъ. Оба они совершенно погружены были въ посл?днія приключенія, и Флоренса обо всемъ разсказывала съ невинной откровенностью своего возраста, между т?мъ какъ Вальтеръ слушалъ ее съ напряженнымъ вниманіемъ, воображая, что они гуляютъ въ густой чащ? между высокими деревьями, на какомъ-нибудь пустомъ острову, подъ тропиками, вдали отъ грязной улицы на берегу Темзы.

        - Далеко надъ идти?  - спросила наконецъ Флоренса, вперивъ глазки на лицо своего товарища.

        - Ахъ, да!  - сказалъ Валтеръ, останавливаясь,  - куда это мы зашли? Знаю, знаю. Но теперь контора заперта, миссъ Домби. Тамъ никого н?тъ. М-ръ Домби уже давно ушелъ. Намъ надо идти къ вамъ домой, или… знаете ли что? Пойдемте лучше къ моему дяд?: онъ живетъ отсюда близехонько. Тамъ вы переод?нетесь, отдохнете и по?дете домой въ карет?. Не лучше ли этакъ?

        - Я то же думаю,  - отв?чала Флоренса,  - не лучше ли этакъ? A вы какъ думаете?
        Когда они остановились въ раздумьи среди улицы, мимо ихъ прошелъ какой-то мужчина, который проницательно взглянулъ на Вальтера, какъ будто угадывалъ его; но не сказавъ ни слова и не останавливаясь, пошелъ впередъ.

        - В?дь это, кажется, м-ръ Каркеръ!  - сказалъ Вальтеръ,  - Каркеръ изъ нашей конторы, миссъ Домби, не приказчикъ Каркеръ, a другой, младшій Каркеръ. Эй! м-ръ Каркеръ!

        - Неужели это Вальтеръ Гэй?  - сказалъ прохожій, останавливаясь и оборачиваясь назадъ.  - Откуда y тебя такой странный товарищъ?
        Когда онъ остановился подл? фонаря и внимательно началъ слушать посп?шное объясненіе Вальтера, фигура его представила зам?чательный контрастъ съ молодыми людьми, которые стояли передъ нимъ рука объ руку. Онъ былъ не старъ, но волосы его совершенно пос?д?ли, спина согнулась, какъ будто подъ бременемъ большихъ несчастій и задумчивое, печальное лицо исковеркано было глубокими морщинами. Огонь въ его глазахъ, черты лица, голосъ, какимъ онъ говорилъ, казалось, совершенно ослаб?ли и потухли вм?ст? съ силами духа, сокрушеннаго изнурительными заботами. Онъ од?ть былъ очень прилично въ простое черное платье, которое, гармонируя съ общимъ характеромъ его физіономіи, какъ будто сплющилось и съежилось на его неподвижныхъ членахъ, и отъ этого вся фигура съ ногъ до головы становилась еще мрачн?е и печальн?е.
        И между т?мъ его симпатія къ пылкимъ стремленіямъ и надеждамъ молодаго сердца, по-видимому, вововсе не потухла вм?ст? съ другими силами души. Онъ смотр?лъ на важную, озабоченную физіономію мальчика съ необыкновеннымъ участіемъ, и въ глазахъ его заискрилось невыразимое безпокойство и состраданіе, какъ ни старался онъ скрыть эти чувства. Когда Вальтеръ, окончивъ разсказъ, спросилъ его насчетъ Флоренсы, онъ посмотр?лъ на него съ такимъ многозначительнымъ выраженіемъ, какъ будто читалъ приговоръ судьбы на его лиц?, печально противор?чившій съ его настоящимъ положеніемъ.

        - Что вы мн? присов?туете, м-ръ Каркеръ?  - сказалъ Вальтеръ весело улыбаясь.  - Вы всегда мн? подаете хорошіе сов?ты, когда разговоритесь, хоть это бываетъ очень р?дко.

        - Вашт планъ не дуренъ!  - сказалъ м-ръ Каркеръ, посматривая поперем?нно то на Вальтера, то на Флоренсу.

        - М-ръ Каркеръ!  - сказалъ Вальтеръ, озаренный великодушною мыслью.  - Мы вотъ какъ устроимъ; Вы пойдете къ м-ру Домби и принесете ему радостную в?сть; a мы станемъ дожидаться y дядюшки. Это будетъ очень недурно. Ступайте же!

        - Мн? идти?  - возразилъ Каркеръ.
        Вм?сто отв?та м-ръ Каркеръ кр?пко пожалъ мальчику руку, пожелавъ ему добраго вечера, и, рекомендуя д?йствовать скор?е, посп?шно пошелъ своей дорогой.

        - Экой чудакъ!  - сказалъ Вальтеръ, сл?дя глазами за удаляющимся старикомъ.  - Теперь намъ съ вами, миссъ Домби, поскор?е надо идти къ дядюшк?. A вы слышали что-нибудь отъ своего папеньки о м-р? Каркер? младшемъ?

        - Н?тъ,  - наивно отв?чла д?вочка,  - папенька говоритъ со мной очень р?дко.

        - Ахъ, да! Т?мъ стыдн?е для него, думалъ Вальтеръ, пристально вглядываясь въ страждущее личико своей спутницы. Потомъ онъ съ безпокойствомъ и ребяческою живостью началъ озираться во вс? стороны, чтобы найдти предметь для новаго разговора, и когда Флоренса, въ эту самую минуту, опять обронила несчастный башмакъ, онъ вызвался донести ее на рукахъ къ дому своего дяди. Флоренса, несмотря на чрезм?рную усталость, съ улыбкой отклонила эту услугу, говоря, что онъ можетъ ее уронить, и такъ какъ они уже были недалеко отъ деревяннаго мичмана, Вальтеръ вспомнилъ по этому поводу о кораблекрушеніяхъ и страшныхъ несчастіяхъ на мор?, разсказывая, какъ иной разъ см?лые мальчики гораздо меньше его торжественно выручали и спасали д?вочекъ гораздо старше Флоренсы. Этотъ интересный разговоръ былъ въ полномъ разгар?, когда, наконецъ, они пришли къ дверямъ мастера морскихъ инструментовъ.

        - Эй, дядя! дядюшка Соль!  - закричалъ Вальтеръ, опрометью вб?гая въ магазинъ и начиная говорить безъ всякой связи, едва переводя духъ.  - Удивительное, странное приключеніе! Дочь м-ра Домби заблудилась на улиц? - какая-то старая в?дьма ограбила ее съ ногъ до головы я ее нашелъ, привелъ къ теб? - да загляни же сюда - эй, ты, дядя Соломонъ!

        - Силы небесныя!  - кричалъ дядя Соль, отскакивая въ ужасномъ волненіи отъ своихъ любимыхъ инструментовъ.  - Можетъ ли это быть! Смотри, я…

        - Нечего тутъ смотр?ть, когда я теб? говорю. Иди-ка придвинемъ къ камину софу - да поставь на столъ тарелки, дядюшка Соль, да подай чего-нибудь покушать - она голодна - сбросьте свои негодные коты, миссъ Флоренса, сядьте сюда подл? камина, вотъ такъ, положите ножки на р?шетку - ахъ, какъ он? мокры - такъ-то, дядяшка Соль
        - удивительное приключеніе! Ухъ! какъ я разгор?лся!
        Соломонъ Гильсъ разгор?лся не мен?е племянника, когда началъ хлопотать и возиться около неожиданной гостьи. Онъ гладилъ Флоренсу по голов?, вытиралъ ея ноги своимъ платкомъ, нагр?тымъ y камина, готовилъ для нея об?дъ, просилъ ее кушать, пить, и въ то же время сл?дилъ глазами за взбалмошнымъ Вальтеромъ, который, какъ б?шенный, метался изъ угла въ уголъ, кричалъ, стучалъ, вдругъ принимался за двадцать д?лъ и не д?лалъ ничего.

        - Вотъ что, дядя!  - сказалъ онъ наконецъ, схвативъ св?чу,  - ты погоди минуточку, a я сб?гаю на чердакъ, перем?ню куртку, и - маршъ! В?дь вотъ оно, какія чудеса: неправда ли?

        - Дружочекъ мой,  - началъ Соломонъ, который съ очками на носу и большими часами въ карман? безпрестанно колебался между Флоренсой на соф?, и племянникомъ во вс?хъ углахъ комнаты,  - это такое необыкновенное…

        - Ничего, ничего, дядя Соль! Вы кушайте, миссъ Флоренса, пожалуйста кушайте.

        - Ахъ да, да, да!  - вскричалъ Соломонъ, подавая огромную ногу баранины, какъ будто угощалъ богатыря.  - Я ужъ похлопочу о ней, Валли! Б?дняжечка! Какъ она голодна, я думаю! A ты ступай, и будь готовъ. Господи, твоя воля! Сэръ Ричардъ Виттингтонъ три раза лордъ-мэръ города Лондона!
        Вальтеръ очень недолго б?галъ на чердакъ, a между т?мъ въ его отсутствіе усталая гостья задремала y камина. Въ томъ промежутк? времени, продолжавшемся не бол?е пяти минутъ, Соломонъ Гильсъ, начавшій понемногу приходилъ въ себя, затвориль комнату и заслонилъ р?шеткою каминъ, чтобы огонь не безпокоилъ ребенка. Такимъ образомъ, когда мальчикъ воротился, Флоренса почивала очень спокойно.

        - Славно, дядя, славно!  - шепталъ онъ, схватывая Соломона въ охапку, такъ что y того караска выступила на лиц?. - Теперь я иду! Только надо взять съ собою корку хл?ба: я ужасно голоденъ. Ты смотри, не разбуди ее, дядюшка Соль!

        - Н?тъ, н?тъ не разбужу,  - говорилъ Соломонъ.  - Прехорошенькая д?вочка;

        - Еще бы!  - сказалъ Вальтеръ,  - я въ жизнь не видалъ такого личика! Такъ то, дядюшка Соль. Ну, теперь я иду!

        - Пора, пора! Ступай!  - проговорилъ Соломонъ. Дядюшка! а, дядюшка!  - вскричалъ Вальтеръ, выглядывая изъ-за дверей.

        - Ты еще не ушелъ?  - сказалъ Соломонъ.

        - Здорова ли она?

        - Совершенно здорова.

        - Ну, славу Богу. Теперь я иду.

        - Теперь, конечно, уйдешь,  - сказалъ про себя Саломонъ.

        - Эй! дядя Соль!  - вскричалъ Вальтеръ, выставляя голову изъ-за дверей.

        - Ты еще не ушелъ?  - сказалъ Соломонъ.

        - Вотъ что, дядюшка Соломонъ. Съ нами встр?тился на улиц? м-ръ Каркеръ младшій, чудакъ такой, что Боже упаси!  - Прощай, говоритъ, Вальтеръ, прощай: мн? пора домой!  - Только я оглядываюсь,  - a онъ идетъ за нами, и ужъ когда мы дошли до магазина, онъ все шелъ за ними, какъ слуга или в?рная собака за своимъ господиномъ. Такой чудакъ! Ну, a какъ она теперь?

        - Совершенно спокойна и счастлива, Валли. Ступай!

        - Теперь пойду, пойду!
        И на этотъ разъ онъ д?йствительно пошелъ. Соломонъ Гильсъ, потерявъ аппетитъ, ус?лся по другую сторону камина и, внимательно наблюдая спящую Флоренсу, началъ строить великол?пные воздушные замки самой фантастической архитектуры, прозр?вая въ туманную даль чрезъ магическія стекла своихъ инструментовъ. Въ этомъ положеніи онъ, въ своемъ валлійскомъ парик? и кофейномъ камзол?, былъ очень похожъ на таинственнаго волшебника, который держалъ молодую д?вушку въ очарованномъ сн?.
        Вальтеръ между т?мъ помчался во всю прыть къ дому м-ра Домби, безпрестанно высовывая изъ кареты голову, чтобы заставить извозчика ?хать скор?й. Когда, наконецъ, лошади остановились y подъ?зда, онъ мгновенно выскочилъ изь наемнаго экипажа и, доложивъ о своемъ приход?, прямо поб?жалъ въ библіотеку, гд? господствовало въ эту минуту великое см?шеніе языковъ, и куда собрались на общее сов?щаніе: м-ръ Домби, его сестра, миссъ Токсъ,Ричардсъ и Сусанна Нипперъ.

        - Прошу извинить, милостивый государь,  - сказалъ Вальтеръ, быстро вб?гая въ комиату,  - мн? очень пріятно изв?стить васъ, что б?ды н?тъ никакой. Миссъ Домби нашлась.
        Когда м-ръ Домби величественно повернулся къ вошедшему в?стнику на своихъ огромныхъ креслахъ, особа его представила совершенн?йшій контрастъ съ этимъ живымъ, запыхавшимся мальчикомъ, который, по-видимому, весь проникнуть былъ необыкновеннымъ восторгомъ и одушевленіемъ.

        - Я говорилъ теб?, Луиза, что она непрем?нно найдется,  - сказалъ м-ръ Домби, небрежно оборачивая чрезъ плечо голову къ м-съ Чиккъ, которая заливалась горючими слезами вм?ст? съ своей неразіучной подругой, миссъ Токсъ.  - Сказать слугамъ, чтобы прекратили поиски. Мальчика я знаю: это молодой Гэй изъ конторы. Говорите любезный, какимъ образомъ нашалась моя дочь? Мн? изв?стно, какъ ее потеряли.
        Тутъ м-ръ Домби величественно посмотр?лъ на б?дную Полли.

        - Но какъ она нашлась?  - продолжалъ онъ,  - и кто ее нашелъ? Это теперь необходимо знать.

        - Мн? сдается, милостивый государь,  - скромно отв?чалъ Вальтеръ,  - что я нашелъ миссъ Домби. То есть не то, чтобы я могъ вм?нить себ? въ заслугу, что я д?йствительно ее нашелъ, милостивый государь, но я им?лъ только чсоть сд?латься счастливымъ орудіемъ ея…

        - Это что значитъ?  - сурово прервалъ м-ръ Домби, которому, по-видимому, крайне не нравилось, что мальчикъ гордился своимъ участіемъ въ этомъ д?л?, - не то, чтобы вы д?йствительно нашли мою дочь, a были только счастливымъ орудіемъ?… Говорите ясн?е и посл?довательн?е.
        Но быть посл?довательнымъ Вальтеръ никакъ не могъ. Онъ кое-какъ объяснилъ весь ходъ д?ла и сказалъ, почему миссъ Домби осталась y его дяди.

        - Слышишь, д?вочка?  - сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ Сусанн?. - Возьми все, что нужно, ступай съ этимъ молодымъ челов?комь, и привези миссъ Флоренсу домой. A вы, любезный, завтра получите награду.

        - Вы слишкомъ добры, милостивый государы - сказалъ Вальтеръ.  - Ув?ряю васъ, я н? думалъ ни о какой наград?.

        - Вы еще слишкомъ молоды, Вальтеръ Гэй,  - сказалъ м-ръ Домби почти съ сердцемъ,  - н?тъ надобности знать, о чемъ вы думали, или не думали. Вы вели себя хорошо, и этого довольно. Скромность тутъ неум?стна. Луиза, вели дать ему вина.
        Взоръ м-ра Домби очень неблагосклонно сл?дилъ за Вальтеромъ, когда тотъ, въ сопровожденіи м-съ Чиккъ, выходилъ изъ комнаты, и н?тъ сомн?нія, умственныя очи его выражали еще большую неблагосклонность, когда услужливый мальчикъ ?халъ къ своему дяд? вм?ст? сь Сусанною Нипперъ.
        Между т?мъ Флоренса въ этотъ промежутокъ усп?ла отдохнуть, пооб?дать, и т?сн?йшимъ образомъ подружиться съ дядюшкой Соломономъ, съ которымъ она съ полной откровенностью, начала разговаривать о всякой всячин?. За этой б?с?дой застала ее черноглазая нянька, которую, впрочемъ, теперь можно было назвать красноглазою,  - такъ много плакала она нын?шній день! Не говоря ни слова, не сд?лавъ ни мал?йшаго выговора, она заключила свою воспитанницу въ объятія и была, по-видимому, совершенно счастлива этимъ свиданіемъ. Превративъ маленькую контору въ дамскую уборную, она съ большимъ стараніемъ од?ла Флоренсу въ ея собственное платье, и черезъ н?сколько минутъ гостепріимные хозяева увид?ли передъ собой настоящую миссъ Домби.

        - Доброй ночи!  - сказала Флор?нса, обращаясь къ Соломону.  - Вы были со мной очень добоы!
        Старикъ Соль былъ совершено счастливъ, и отъ избытка н?жности поц?ловалъ свою маленькую гостью.

        - Доброй ночи, Вальтеръ!  - сказала Флоренса.  - Прощай!

        - Прощайте,  - сказалъ Вальтеръ, подавая ей об? руки.

        - Я никогда не забуду тебя,  - продолжала Флоренса,  - никогда, никогда! Прощай, Вальтеръ!
        И въ невинности благодарнаго сердца, д?вочка подставила ему щеку. Вальтеръ опустилъ голову, и тутъ же поднялъ ее опять. Лицо его пылало, и онъ съ робкой стыдливостью смотр?лъ на дядю.
        Что же ты Вальтеръ? Ну, доброй ночи, Вальтеръ! Прощай, Вальтеръі Дай сюда руку, Вальтеръ, вотъ такъ! Прощай, прощай!
        Она еще разъ простилась съ Вальтеромъ, когда Сусанна усаживала ее въ карету, и даже, когда экипажъ двинулся съ м?ста, она н?сколько разъ махала ему платкомъ; Вальтеръ, стоя на крыльц? весело отв?чалъ на ея поклоны, устремивъ неподвижный взоръ на удаляющійся экипажъ, между т?мъ какъ деревянный мичманъ позади его, казалось, такъ же, какъ и онъ, посылалъ прощальныя прив?тствія дорогой гость?, ни на что больше не обращая вниманія.
        Скоро Флоренса под?хала къ родительскому дому и вошла въ библіотеку, гд? опять господствовало см?шеніе языковъ. Карет? вел?но было дожидаться - "для м-съ Ричардсъ", такъ таинственно прошептала горничная, когда Сусанна проходила мимо.
        Обр?теніе заблудшаго д?тища произвело весьма слабое впечатл?ніе на чадолюбиваго родителя. М-ръ Домби, никогда не любившій своей дочери, небрежно поц?ловалъ ее въ лобъ, и сд?лалъ наставленіе, чтобы впредъ она не см?ла выходить изъ дому съ нев?рными слугами. М-съ Чиккъ прервала на минуту плачевныя собол?знованія относительно испорченности челов?ческой природы, не ум?вшей идти по стезямъ доброд?тели даже по поводу "Благотворительнаго Точильщика", и встр?тила свою племянницу важными прив?тствіями, подобающими истинной Домби. Миссъ Токсъ настроила свои чувствованія на этотъ же ладъ. Только одна Ричардсъ, виноватая Ричардсъ, облегчила свое сердце радостными восклицаніями и слезами, и сп?шила расц?ловать милую малютку.

        - Ахъ, Ричардсъ,  - сказала м-съ Чиккъ съ глубокимъ вздохомъ,  - неблагодарность чернаго сердца никогда не доведетъ до добра! Что вы темерь станете д?лать?… A не было бы вс?хъ этихъ н?пріятностей, если бы вы ум?ли вести себя приличнымъ образомъ въ отношеніи къ младенцу, который теперь, по вашей милости, долженъ лишиться своего естественнаго пропитанія!

        - Б?дное, б?дное дитя!  - прошептала жалобнымъ голосомъ миссъ Токсъ.

        - Если-бы я на вашемъ м?ст?, - торжественно сказала м-съ Чиккъ,  - была такъ неблагодарна, мн? бы показалось, что платье "Благотворительнаго Точильщика" задушить моего сына, a воспитаніе развратитъ его.
        М-съ Чиккъ не подозр?вала, какая убійственная правда выходила изъ ея устъ. Форменное платье уже порядкомъ начинало душить несчастнаго Тудля, a воспитаніе покам?стъ ограничивалось палочными ударами съ одной стороны, и бол?знешшми стомами
        - съ другой.

        - Луиза - сказалъ м-ръ Домби,  - н?тъ надобности продолжать этихъ зам?чаній. Женщина получила деньги и отставлена отъ должности. Ричардсъ, вы оставляете этотъ домъ, потому что осм?лились уйти съ моимъ сыномъ - слышите ли? съ моимъ сыномъ,  - м-ръ Домби съ особой выразительностью произнесъ эти два слова,  - въ такой притонъ и въ такое общество, о которомъ нельзя подумать безъ содроганія. Что же касается до приключенія съ Флоренсой, я считаю его въ н?которомъ смысл? счастливымъ и благопріятнымъ обстоятельствомъ, потому что безъ него никогда бы не узналъ вашей вины, между т?мъ какъ теперь вы сами принуждены были разсказать обо всемъ. Луиза,
        - продолжалъ м-ръ Домби, обращаясь къ сестр?, - другая нянька, думаю я,  - зд?сь миссъ Нипперъ громко зарыдала - можетъ остаться, потому что она еще слишкомъ молода и по невол? увлечена была соблазнительнымъ поведеніемъ кормилицы. Теперь потрудись распорядиться, чтобы извозчику заплатили до,  - зд?сь м-ръ Домби пріостановился и сд?лалъ презрительную мину - до Садовъ Стаггса.
        Когда б?дная Полли пошла къ дверямъ, Флоренса уц?пилась за ея платье, и заплакала преотчаяннымъ образомъ, упрашивая добрую няню не уходить изъ дому. Какой ударъ для гордаго отца! Вид?ть, какъ собственно? д?тище, собственная плоть и кровь, отъ которой нельзя же было отказаться, в?шается въ его присутствіи на шею посторонней, презр?нной женіцины, да это то же, что кинжалъ въ сердце, или острая стр?ла въ растерзанную грудь! Ему, правда, никакого не было д?ла, кого любигь или ненавидитъ его дочь; но его обдало смертельнымъ холодомъ при одной мысли, что то же самое могло со временемъ повториться и съ его сыномъ!
        Какъ бы то ни было, на этотъ разь его сынгь кричалъ во всю ночь на вс? возможные нап?вы. Неудивительно: б?дный Павелъ терялъ свою вторую мать, или правильн?е, первую мать, которая съ любовью прив?тствовала возникающую зарю его жизни: ужасное лишеніе, какое только можетъ вытерп?ть сиротствующій младенецъ! Тотъ же ударъ лишилъ его сестру единственнаго в?рнаго друга, и Флоренса горько рыдала до глубокой полночи, пока печальный сонъ не сомкнулъ ея в?ждъ. Но вс? эти вещи не относятся къ д?лу: не станемъ толковать о нихъ.
        Глава VII
        Б?глый взглядъ на жилище и на сердечныя привязанности миссъ Токсъ

        Миссъ Токсъ обитала въ небольшомъ темномъ домик?, стоявшемъ съ незапамятныхъ временъ англійской исторіи на западной сторон? города, гд? онъ пріютился въ т?ни, за угломъ, какъ б?дный родственникъ большой модной улицы, откуда свысока смотр?ли на него великол?пныя зданія. Это жилище, расположенное не то чтобы на двор?, и не то чтобы за дворомъ, находилось въ самомъ скучномъ глухомъ переулк?, гд? черезъ ущелья каменной мостовой сильно начинала пробиваться трава и зеленый мохъ. Этотъ пустынный пріють именовался Княгининымъ Лугомъ, и на этомъ Княгининомъ Лугу красовалась Княгинина Капелла, и въ эту Княгинину Капеллу каждое воскресенье, по звону громкаго колокола, собиралось челов?къ двадцать или тридцать сихъ и оныхъ слушателей мужского и женскаго пола. Тутъ же, почти подл?, къ великому соблазну благочестивыхъ душъ, стоялъ трактиръ подъ выв?скою "Гербъ княгини", куда по временамъ заходили лакеи въ самыхъ великол?пныхъ ливреяхъ. Въ оград?, передъ дверьми трактира, неизв?стно ради какихъ потребъ, былъ поставленъ портшезъ, употреблявшійся въ незапамятныя времена, когда лондонскія дамы любили качаться на
носилкахъ; a перила трактирной ограды въ хорошую погоду украшены были м?дными кружками, которыхъ иной разъ, по счету миссъ Токсъ, находилось до сорока восьми.
        Тутъ же, на Княгининомъ Лугу, кром? жилища миссъ Токсъ, стоялъ еще другой частный домъ, да еще какія-то огромныя ворота, которыя всегда кр?пко-накр?пко были заперты тяжелыми запорами и не отворялись ни въ какомъ случа?. По всей в?роятности, это былъ вышедшій изъ употребленія входъ въ чьи-то конюшни, и эту догадку подтверждалъ сильный конюшенный запахъ, распространявшійся по всему Княгинину Лугу. Окна изъ спальной миссъ Токсъ, расположенной назади, выходили прямо на эти конюшни, гд? безпрестанно возились кучера, производя оглушительный шумъ почти во всякое время дня и ночи. Зд?сь же, на задней ст?н?, тоже прямо передъ окнами миссъ Токсъ, конюхи им?ли обыкновеніе разв?шивать и просушивать свои кафтаны, армяки, куртки, жилеты и другія бол?е таинственныя принадлежности своего гардероба.
        Влад?льцемъ другого частнаго дома на Княгининомъ Лугу былъ отставной буфетчикъ, женатый на ключниц?. У этой счастливой четы ианималъ квартиру съ мебелью холостой джентльменъ, мужчина коренастый, одеревен?лый съ выпученными глазами и совершенно синимъ лицомъ. Былъ онъ чиномь майоръ и, по ув?ренію миссь Токсъ, онъ смотр?ль настоящимъ Марсомъ. Храбрый воинъ и прелестная д?ва им?ли обыкновеніе посылать другъ къ другу газетные листы и памфлеты, и эта платоническая любезность производилась чрезъ чернаго майорова слугу, котораго мисъ Токсъ обыкновенно величала "кореннымъ туземцемъ", хотя не соединяла съ этимъ именемъ никакой географической идеи.
        Дворъ и л?стница y миссъ Токсъ были самыя маленькія, и быть можетъ, говоря вообще, во всей Англіи не было такого съ верху до низу неуклюжаго и кривого домика, какъ жилище этой д?вы; но зато, говорила миссъ Токсъ,  - какое м?стоположеніе! Дневной св?тъ едва проникалъ сюда въ зимнее время, солнце не заглядывало и весною, воздуху
        - никогда никакого, торговой д?ятельности не было и сл?довъ. При всемъ томъ, говорила миссъ Токсъ,  - подумайте о м?стоположеніи! То же самое говорилъ пучеглазый, синій майоръ, бывшій вообще безъ ума отъ Княгинина Луга: всегда и во всякомъ м?ст?, особенно въ клуб?, который пос?щалъ, онъ любилъ сводить разговоръ на знатныхъ особъ, жившихъ въ ближайшей модной улиц?, чтобы им?ть удовольствіе сказать, что они его сос?ди.
        Смурый домикъ миссъ Токсъ былъ ея собственный домикъ, доставшійся по духовному зав?щанію отъ покойнаго оригинала миніатюрнаго портрета съ длинной косой и напудренной головою, который всегда вис?лъ на почетномъ м?ст? передъ каминомъ. Большая часть мебели миссъ Токсъ принадлежала къ т?мъ временамъ, когда были въ употребленіи напудренныя головы и длинныя косы; тутъ особенно кидались въ глаза: хитрая четвероногая машинка для нагр?ванія тарелокъ, y которой кривыя ножки всегда растопыривались въ разныя стороны къ удовольствію приходившаго гостя, да еще старинное ветхозав?тное фортепьяно съ именемъ мастера, украшеннымъ гирляндой сладкаго гороху.
        Хотя майоръ Багстокъ достигъ до возраста, называемаго въ учтивой литератур? великимъ меридіаномъ жизни, и хотя онъ спускался подъ гору земного путешествія съ окочен?лыми челюстями, съ дряблымъ голосомъ, съ отвислыми слоновыми ушами и ужасно выпученными глазами, однако-жъ онъ чрезвычайно гордился лестнымъ къ себ? вниманіемъ миссъ Токсъ и щекоталъ свое тщеславіе фантастическимъ представленіемъ, что это была дама самаго высокаго полета. Объ этомъ ужъ не разъ намекалъ онъ и въ клуб?, придавая своей особ? очень замысловатые эпитеты, бывшіе единственнымъ источникомъ его неистощимаго остроумія. Онъ величалъ себя старикомъ, старичиной, старцемъ, стариной, старикашкой, или просто, старымъ Багстокомъ, и въ то же время, благодаря гибкости англійскаго языка, видоизм?нялъ на разныя манеры свое собственное имя Джозефа, съ которымъ вообще онъ стоялъ на самой короткой ног?.
        "Джозефъ Багстокъ, сэръ,  - говорилъ майоръ, махая своей палкой,  - стоитъ дюжины такихъ, какъ вы. Если бы между вами было побольше изъ породы Багстоковъ, вамъ было бы отъ этого не хуже. Старина Джо себ? на ум?, сэръ, ему недалеко ходить за женой, если бы онъ захот?лъ; но y Джоя, сэръ, каменное сердце, жел?зная грудь. Его не проведешь, сэръ; о, старичина Джозъ чертовски хитеръ!". Посл? такой деклараціи, изъ жел?зной груди обыкновенно выходили шипящіе звуки, синій цв?тъ лица превращался въ багровый, и глаза, казалось, совс?мъ хот?ли выпрыгнугь изь головы.
        Несмотря на эти похвалы, расточаемыя собственной особ?, майоръ былъ чрезвычайно самолюбивъ. Едва ли еще могъ найтись челов?къ съ такимъ самолюбивымъ сердцемъ или, правильн?е, съ такимъ самолюбивымъ желудкомъ, какъ y маіора, должно сказать, что этотъ посл?дній органъ былъ y него гораздо бол?е развитъ, ч?мъ первый. Ему и въ голову не приходило, чтобы кто-нибудь могъ передъ нимъ гордиться или пренебрегать имъ и всего мен?е, чтобы могла пренебрегать имъ несравненная миссъ Токсъ, которая, н?тъ сомн?нія, была безъ ума отъ храбраго воина.
        И между т?мъ, миссъ Токсъ, по-видимому забывала своего Марса, постепенно забывала. Она начала забывать его вскор? посл? открытія семейства удлей. Она продолжала забывать его посл? крестинъ, и теперь забвеніе ея доросло до огромныхъ разм?ровъ. Другой кто-то, или другое что-то сд?лалось источникомъ ея интереса.

        - Здравствуйте, сударыня!  - сказалъ майоръ, встр?тившись съ миссъ Токсъ на Княгининомъ Лугу, спустя н?сколько нед?ль посл? происшествій, описанныхъ въ посл?дней глав?.

        - Здравствуйте, сэръ!  - сказала миссъ Токсъ очень холодно.

        - Джо Багстокъ, сударыня,  - зам?тилъ маіоръ съ обыкновенной любезностью,  - уже давно не им?лъ счастья прив?тствовать васъ y окна. Онъ въ отчаяніи, сударыня. Солнце его скрылось за облаками.
        Миссъ Токсъ слегка наклонила голову съ большою холодностью.

        - Св?тило Джоя было, конечно, за городомъ, сударыня?  - спросилъ мaйopъ.

        - Кто за городомъ? я? Н?тъ, я не вы?зжала за городъ,  - отв?чала миссъ Токсъ,  - я была въ посл?днее время очень занята. Почти все мое время посвящено искреннимъ друзьямъ. Да и теперь мн? никакъ нельзя м?шкать. Прощайте, сударь.
        Когда миссъ Токсъ, с?меня очаровательн?йшимъ образомъ своими ножками, исчезла, наконецъ, изъ Княгинина Луга, майоръ все еще стоялъ на одномъ м?ст?, устремивъ пучеглазый взоръ на удаляющуюся богиню, и лицо его посин?ло еще бол?е обыкновеннаго. Онъ ворчалъ и бормоталъ поо себя, но уже не комплименты.

        - Чортъ побери!  - говорилъ онъ, озираясь вокругъ своими рачьими глазами и вдыхая благовонный воздухъ Княгинина Луга,  - за шесть м?сяцевъ эта женщина любила землю, по которой ходилъ Джозъ Багстокъ, a теперь?… Что это значитъ?
        Посл? н?котораго размышленія, майоръ р?шилъ, что это значитъ западня, с?ти, ловушка мужа, что миссъ Токсъ роетъ для него яму.  - Но вамъ не поймать, сударыня, стараго Джоя!  - говорилъ майоръ.  - У него, сударыня, каменное сердце, жел?зная грудь! Старина Джо чертовски лукавъ: вамъ не провести его!  - И посл? этого заключенія, майоръ Багстокъ ухмылялся во весь день наилюбезн?йшимъ образомъ.
        Но ни въ этотъ, ни въ другіе дни миссъ Токсъ не обращала никакого вниманія на майора и вовсе не думала о немъ. Случалось, въ былыя времена она будто нечаянно выглядывала изъ своего темнаго окошечка и красн?я отв?чала на поклоны майора; но теперь - увы!  - она не подавала отставному любезнику ни мал?йшей надежды и р?шительно не заботилась, смотритъ онъ на нее или н?тъ. Въ ея дом? произошли также очевидныя перем?ны. Майоръ, д?лая наблюденія изъ своей комнаты, зам?тилъ, что ея жилище приняло какой-то праздничный видъ. Въ одной изъ ея комнатъ появилась новая кл?тка съ вызолоченными проволоками для старой канарейки, каминъ и столы разукрасились пышными орнаментами изъ разноцв?тной бумаги; на окнахъ очутились два-три горшка съ цв?тами, и наконецъ сама м-съ Токсъ начала по временамъ поигрывать на фортепьяно, на которомъ, подл? гирлянды изъ сладкаго гороху, величественно разложена была музыкальная книга съ копенгагенскими вальсами, списанными рукою самой несравненной хозяйки
        Къ довершенію вс?хъ этихъ перем?нъ, миссъ Токсъ начала съ н?котораго времени од?ваться въ траурное платье съ величайшимъ стараніемъ и съ отм?ннымъ вкусомъ. Это посл?днее обстоятельство вывело майора изъ затрудненія, и онъ р?шилъ, что его сос?дка получила небольшое насл?дство и загордилась.
        На другой же день посл? этого отраднаго р?шенія, майоръ, сидя за своимъ завтракомъ, увид?ль такое страшное и чудное явленіе въ маленькой гостиной миссъ Токсъ, что на н?которое время онъ отъ изумленія приросъ къ своему стулу. Потомъ, выб?жавъ въ ближайшую комнату, онъ воротился съ двухъ-ствольной оперной трубкой, и принялся съ напряженнымъ вниманіемъ наблюдать ужасный предметъ своего изумленія.

        - Ребенокъ! ребенокъ!!  - вскричалъ майоръ, закрывая трубку,  - тысяча противъ одного, что это ребенокъ!
        Майоръ никакъ не могъ опомниться. Онъ только свист?лъ и пучеглазилъ до такой степени, что глаза его, по-видимому, совс?мъ выкатывались изъ орбитъ. День ото дня ребенокъ появлялся все чаще и чаще, два, три, четыре раза въ нед?лю. Майоръ свист?лъ, пыхт?лъ и пучеглазилъ. Ko вс?мъ другимъ явленіямъ на Княгининомъ Лугу былъ онъ совершенно равнодушенъ, точно такъ же какъ и миссъ Токсъ была совершенно равнодушна къ нему самому. Онъ могъ почерн?ть, поб?л?ть, пожелт?ть, побагров?ть - до всего этого не было ей никакого д?ла.
        Нельзя было не удивляться постоянству, съ какимъ она выходила изъ Княгинина Луга за ребенкомъ и его кормилицей, гуляла съ ними, возвращалась домой и смотр?ла за вс?ми ихъ движеніями. Усердіе ея простиралось до того, что она сама даже кормила и няньчила младенца, и нер?дко холодила юную кровь его своею игрою на фортепьяно. Чудныя непостижимыя д?ла! Въ это же самое время обуяла ее страсть безпрестанно смотр?ть на какой-то браслетъ, a также страсть по ц?лымъ часамъ смотр?ть на луну изъ маленькаго окошка своей комнаты. Но на что бы она ни смотр?ла,  - на солнце, луну, зв?зды или браслеты,  - на майора - увы!  - уже никогда бол?е не смотр?ла. И б?дный майоръ свист?лъ, пыхт?лъ, пучеглазилъ, дивовался, подсматривалъ, шпіонилъ, и ни изъ чего не могъ вывести никакого положительнаго заключенія.

        - Ну, моя милая, вы непрем?нно овлад?ете сердцемъ моего брата, поздравляю васъ!  - сказала однажды м-съ Чиккъ.
        М-съ Токсъ побл?дн?ла.

        - Малютка съ каждымъ днемъ все больше походитъ на отца,  - продолжала м-съ Чиккъ.
        Миссь Токсъ вм?сто отв?та взяла на руки маленькаго Павла и расц?ловала.

        - Похожъ ли онъ, моя милая, сколько-нибудь на свою мать, съ которой вамъ не удалось меня познакомить?  - спросила миссъ Токсъ.

        - Нимало,  - отв?чала Луиза.

        - Она, я думаю, была очень хороша?  - пролепетала миссъ Токсъ.

        - Ну да, б?дная Фанни была интересна,  - сказала м-съ Чиккъ посл? н?котораго размышленія,  - конечно, интересна. Но въ ней не было этой возвышенности, этого величаваго, повелительнаго вида, котораго сл?довало бы ожидать отъ жены моего брата, и притомъ она вовсе не им?ла этой твердости духа, этой силы характера, какая необходима для такого мужа.
        Миссъ Токсъ испустила глубокій вздохъ.

        - Впрочемъ, она была любезна,  - сказала м-съ Чиккъ,  - чрезвычайно любезна. И притомъ она была добра, ахъ!  - какъ добра была б?дная Фанни!

        - Ангельчикъ ты мой! милашечка!  - вскричала миссъ Токсъ, ц?луя маленькаго Павла. Вылитый портретикъ своего папашеньки!
        Если бы майоръ зналъ, сколько надеждъ, желаній, плановъ носилось надъ этой младенческой головой, если бы онъ вид?лъ, какъ роились и парили они въ своихъ разнородныхъ элементахъ надъ измятой шапочкой безсознательнаго маленькаго Павла… впрочемъ, что-жъ такое? майоръ опять бы выпучилъ глаза! Но тогда, по крайней м?р?, онъ увид?лъ бы въ хаотической толп? этихъ мечтаній н?которые живительные лучи, озаряющіе душу миссъ Токсъ, и тогда онъ понялъ бы, какая непоб?димая сила влечетъ эту женщину къ торговому дому подъ фирмой: Домби и Сынъ!
        Если бы самъ младенецъ, среди глубокой полночи, пробудился отъ сна, и увид?лъ, какъ на занав?сяхъ его люльки отражаются таинственныя вид?нія н?которыхъ думъ, они испугали бы его, эти вид?нія, и не безъ причины. Но онъ спалъ, невинный младенецъ, спалъ спокойно, вовсе не зная о пріятныхъ мечтаніяхъ миссъ Токсъ, объ изумленіи майора, о преждевременной грусти своей сестры, о важныхъ планахъ и разсчетахъ отца, и даже не подозр?вая, что есть на св?т? клочекъ земли, на которомъ существуетъ Домби и Сынъ.
        Глава VIII
        Дальн?йшіе усп?хи Павла; его возрастаніе и характеръ

        Подъ вліяніемъ неусыпныхъ и всегда внимательныхъ очей времени, сны Павла постепеино изм?нялись. Разсв?тъ сознанія неотразимо проникалъ въ младенческую душу; ея вид?нія прояснились: предметы и впечатл?нія въ безчисленномъ множеств? зароились вокругъ новаго жителя міра, растревожили его покой, и такимъ образомъ насл?дникъ знаменитаго дома незам?тно перешелъ отъ младенческаго возраста къ д?тскому и сд?лался говорящимъ, ходящимъ, удивляющимся Домби.
        Посл? опалы и позорнаго изгнанія Ричардсъ д?тскій департаментъ, въ хозяйственномъ министерств? м-ра Домби, поступилъ въ зав?дываніе временнаго комитета, котораго главными членами, разум?ется, назначены были м-съ Чиккъ и миссъ Токсъ. Эти особы съ такимъ изумительнымъ усердіемъ принялись за исправленіе своихъ новыхъ должностей, что майоръ Багстокъ съ каждымъ днемъ долженъ былъ уб?ждаться въ своей р?шительной опал?, между т?мъ какъ м-ръ Чиккъ, лишенный домашняго надзора, очертя голову бросился въ большой св?тъ, об?далъ въ клубахъ и кофейныхъ домахъ, два-три раза курилъ трубку наперекоръ строжайшему запрещенію своей сожительницы, разъ?зжалъ по театрамъ, и словомъ, какъ выразилась однажды м-съ Чиккъ, безсов?стно ослабилъ вс? общественныя узы и нравственныя обязательства.
        При всемъ томъ маленькій Павелъ, несмотря на неусыпную заботливость и материнскія попеченія, развивался какъ-то очень туго. Посл? изгнанія кормилицы, онъ вдругъ ни съ того ни сего, или можетъ быть отъ природной слабости, началъ тосковать, сохнуть, чахнуть, и долго, казалось, отыскивалъ свою потерянную мать, далеко не удовлетворяемый н?жностями своихъ надзирательницъ. Кое-какъ прошелъ онъ самыя трудныя ступени на пути къ юношескому возрасту, но и дальн?йшее путешествіе казалось для него чрезвычайно опаснымъ, какъ на скачкахъ для отчаяннаго жокея, который, перескакивая черезъ рытвины и овраги, рискуетъ каждую минуту сломить себ? шею. Каждый вновь пробивающійся зубъ былъ для него страшнымъ барьеромъ, каждый прыщикъ во время кори - каменной ст?ной, черезъ которую надо было перепрыгивать не иначе, какъ съ большой опасностью. Немощный всадникъ онъ, сваливался наповалъ при каждомъ припадк? коклюша и тутъ безъ пощады давила его ц?лая стая д?тскихъ бол?зней, долго м?шавшихъ ему подняться на ноги.
        Ознобъ посл? крещенія, по-видимому, поразилъ младенца въ самую чувствительную часть его организма, и онъ уже никогда не могъ оправиться подъ холодной кровлей родительскаго дома. Вообще это былъ самый несчастный ребенокъ, и это мн?ніе о немъ не разъ высказывала даже м-съ Виккемъ.
        М-съ Виккемъ была женою трактирнаго слуги, то есть, другими словами, она была вдовою живого мужа, и такъ какъ она не им?ла ни д?тей, ни родственниковъ, то ее очень благосклонно приняли къ м-ру Домби, гд? она, спустя два или три дня посл? мучительнаго отнятія Павла отъ груди, вступила въ должность няньки. М-съ Виккемъ была женщина смирная, съ бл?днымъ цв?томъ лица, съ глазами всегда поднятыми къ верху, съ головой всегда опущенной внизъ. Она настроила себя наиудивительн?йшимъ образомъ къ собол?знованіямъ всякаго рода: безпрестанно жаловалась на собственную горестную судьбу, сострадала о несчастіяхъ ближнихъ и съ трогательной благодарностыо принимала собол?знованія о себ? самой. Вообще, природа въ высокой степени наградила эту женщину чудной способносгью смотр?ть на вс? предметы въ самомъ жалобномъ св?т?, и она, по-видимому, находила величайшее ут?шеніе совершенствовать этотъ талантъ, представляя поразительно страшныя доказательства въ защиту своихъ могильныхъ мыслеи.
        Почти н?тъ надобности говорить, что м-ръ Домби р?шительно иичего не зналъ о необыкновенномъ настроеніи духа новой няньки. Да и какъ ему знать? Ни одна душа въ дом? - не исключая самой м-сь Чиккъ или миссъ Токсъ - не см?ла передъ нимъ заикнуться насчетъ какихъ-нибудь неудобствъ въ отношеніи къ маленькому Павлу. Онъ р?шилъ самъ въ себ?, что ребенокъ необходимо долженъ проходить по вс?мъ этимъ мытарствамъ д?тскихъ недуговъ, и ч?мъ скор?е онъ пройдетъ ихъ, т?мъ лучше. Если бы онъ могъ откупить отъ нихъ своего сына или поставить вм?сто него наемщика, какъ это бываетъ при рекрутскихъ наборахъ, то онъ былъ бы очень радъ воспользоваться такимъ средствомъ на самыхъ щедрыхъ условіяхъ. Но такъ какъ этого, очевидно, сд?лать было невозможно, то онъ ограничился только т?мъ, что обнаруживалъ по временамъ гордое изумленіе насчетъ непостижимыхъ распоряженій природы и ут?шался мыслью, что вотъ еще благополучно пройденъ верстовой столбъ на трудной дорог? жизни, и великая ц?ль путешествія становится все ближе и ближе. Господствующимъ чувствомъ его души, постепенно принимавшимъ огромн?йшіе разм?ры по м?р? возрастанія
Павла, было нетерп?ніе дождаться, наконецъ, того вождел?ннаго времени, когда торжественнымъ образомъ будутъ приведены въ исполненіе его блистательныя надежды.
        Н?которые философы утверждаютъ, что эгоизмъ есть корень благородн?йшихъ привязанностей и наклонностей сердца. Юный сынъ м-ра Домби съ самаго начала въ такой степени сд?лался для него важнымъ, какъ часть его собственнаго величія, или, что все равно, величія Домби и Сына, что привычные глаза съ величайшей ясностью могли вид?ть основаніе этой родительской привязанности. Однако-жъ онъ любилъ своего сына, какъ только могъ любить. Если оставалось еще теплое м?стечко въ этомъ ледяномъ сердц?, оно принадлежало сыну: если на затверд?лой его поверхности могло отражаться впечатл?ніе чьего-нибудь образа, то это былъ образь его сына,  - не младенца сына и не отрока, a взрослаго сына, представителя фирмы. Воть почему онъ торопился скор?е проб?жать первыя страницы его исторіи и съ нетерп?ніемъ заглядывалъ въ отдаленную будущность. Вотъ почему также, при всей своей любви, онъ мало или вовсе не заботился о ребенк?, разсчитывая, что, такъ или иначе, ребенокъ н_е_п_р_е_м_?_н_н_о сд?лается м_y_ж_е_м_ъ, для котораго онь каждый день строилъ новые планы и проекты, какъ будто передъ нимъ лицомъ къ лицу стоялъ благородный
представитель торговаго дома въ полномъ цв?т? молодости и красоты.
        Наконецъ Павлу минуло около пяти л?тъ. Онь былъ вообще очень красивый мальчикъ; но на его бл?дномъ худощавомъ лиц? отражалась какая-то бол?зненная задумчивость, такъ что м-съ Виккемь, посматривая на него, многозначительно качала головой и вздыхала отъ глубины сердца. По н?которымъ признакамъ безошибочно можно было заключить, что характеръ его будетъ гордый и повелительиый: онъ уже начиналъ понимать свое собственное величіе и сознавалъ съ удовлетворительною ясностью, что вс? другія вещи и лица сотворены исключительно для него. По временамъ угрюмость его проходила, и онъ р?звился какъ другія д?ти; но зато иной разъ задумчиво сид?лъ онъ на своихъ миніатюрныхъ креслахъ и мечталъ очень глубокомысленно, какъ стол?тній старичекъ, утомленный мірскою суетой. Случалось иногда, игралъ онъ въ д?тской съ Флоренсой или погонялъ хлыстикомъ миссъ Токсъ, которая служила для него лошадкой; но потомъ вдругъ совершенно неожиданно овлад?вало имъ какое-то уныніе, и онъ жаловался на чрезвычайную усталость. Но всешо чаще находила на него эта хандра вечеромъ посл? об?да, когда по обыкновенію маленькія кресла перетаскивали
въ гостиную, гд? онъ сид?лъ вм?ст? съ отцомъ подл? камина. Это была самая странная чета, какую когда-либо осв?щалъ каминный огонь. М-ръ Домби, не покидая важной осанки, величаво взиралъ на яркое пламя; a маленькій портретъ его созерцалъ это красное явленіе съ напряженнымъ вниманіемъ мудреца. М-ръ Домби обдумывэпъ въ глубин? души многосложные мірскіе планы и предположенія; a маленькій портретъ его питалъ въ душ? какія-то дикія мечты, полузр?лыя мысли и безсвязныя умозр?нія. М-ръ Домби неподвижно держалъ голову вверхъ отъ гордости и отъ накрахмаленнаго галстука: маленькій портретъ его сохранялъ такую же позу по насл?дству и по безсознательному подражанію. Оба были удивительно похожи другъ на друга, и въ то же время чудовищно противоположны одинъ другому.
        Въ одномъ изъ такихъ случаевъ, когда оба они уже давно краснор?чиво безмолвствовали, и м-ръ Домби зналъ только, что сынъ его не спитъ, потому что случайно заглянувъ въ его глазъ, увид?лъ въ немъ яркое отраженіе огненнаго изумруда, маленькій Павелъ прервалъ молчаніе такимъ образомъ:

        - Папа! что такое деньги?
        Внезапный вопросъ им?лъ такую близкую связь съ настоящимъ предметомъ размышленія, что м-ръ Домби былъ совершенно озадаченъ.

        - Что такое деньги, Павелъ?  - отв?чалъ онъ,  - деньги?

        - Да,  - сказалъ ребенокъ, облокачиваясь на ручку креселъ и обращая старое лицо на м-ра Домби,  - что такое деньги?
        М-ръ Домби былъ поставленъ въ крайнее затрудненіе. Онъ былъ бы очень радъ дать ученый коммерческій отв?тъ, опред?ляя деньги общимъ м?риломъ ц?нности вещей и распространяясь о курс?, о возвышеніи и пониженіи курса, объ ассигнаціяхъ, векселяхъ, золотыхъ слиткахъ, о сравнительной ц?нности благородныхъ металловъ, и такъ дал?е, но взглянувъ на кресла, низенькія, очень низенькія кресла, сказалъ только: "Золото, серебро и м?дь. Гинеи, шиллинги, полупенсы. Знаешь теиерь, что это такое?".

        - Ну да, я знаю, что это такое,  - отв?чалъ Павелъ,  - но я не объ этомъ думаю, папа. Я хочу знать, что такое деньги?
        Великій Боже! какимъ старикомъ смотр?лъ онъ, когда опять поднялъ глаза на своего отца!

        - Что такое деньги?  - сказалъ м-ръ Домби съ крайнимъ изумленіемъ, отодвигая свой стулъ, чтобы лучше разсмотр?ть заносчиваго малютку, предложившаго такой см?лый вопросъ.

        - Да, папа; я хочу знать, что деньги могутъ сд?лать?  - отв?чалъ Павелъ, складывая на груди свои руки [он? были уже довольно длинны], и посматривая то на огонь, то на отца, опять на огонь и опять на отца.
        М-ръ Домби придвинулъ стулъ на прежнее м?сто и погладилъ сына по головк?.

        - Со временемъ ты лучше узнаешь эти вещи,  - сказалъ онъ,  - деньги, мой милый, д?лаютъ всякія д?ла.
        Говоря это, м-ръ Домби взялъ маленькую руку сына и слегка началъ хлопать ею по своей. Но сынъ, при первой возможности высвободился изъ этой позы, и съ нетерп?ніемъ сталъ тереть ладонью о кресла, какъ будто его умъ заключался въ ладони, и нужно было наострить его. Потомъ еще разъ онъ взглянулъ на каминъ, какъ будто огонь былъ его сов?тникомъ и суфлеромъ. Наконецъ, посл? вс?хъ этихъ приготовленій онъ сказалъ:

        - Деньги, говоришь ты, д?лаютъ всякія д?ла?

        - Да, почти всякія,  - отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Всякія… в?дь это то же, что деньги д?лаютъ в_с_е: не такъ ли, папа?  - спросилъ сынъ, не зам?чая или, быть можетъ, не понимая разницы между этими словами.

        - Да, деньги могутъ все сд?лать, мой милый.

        - Такъ почему же деньги не спасли мою маму?  - съ живостью возразилъ ребенокъ,  - не жестоко ли это съ ихъ стороны?

        - Жестоко!  - сказалъ м-ръ Домби, поправляя галстукъ и собираясь съ мыслями,  - н?тъ, хорошая вещь не можетъ быть жестокою.

        - Деньги хорошая вещь и могутъ сд?лать все,  - глубокомысленно зам?тилъ маленькій собес?дникъ, обративъ глаза на каминъ,  - удивительно однако-жъ, почему он? не спасли мою маму?
        Съ этимъ вопросомъ онъ уже не обращался къ отцу. Быть можетъ, съ д?тскою проницательностью онъ увид?лъ, что разговоръ этотъ не нравился м-ру Домби. Но онъ вслухъ повторилъ эту мысль, какъ будто она давно занимала и крайне тревожила его. Облокотившись подбородкомъ на руку, онъ впалъ въ глубокую задумчивость и вперилъ глаза на догоравшій огонь.
        М-ръ Домби былъ не то чтобы взволнованъ, однако-жъ крайне изумленъ странной пытливостью ребенка. Еще въ первый разъ его сынъ осм?лился заговорить съ иимъ о покойной матери, несмотря на то, что онъ довольно часто, почти каждый вечеръ, сид?лъ съ нимъ въ гостиной подл? камина точно въ такомъ же положеніи. Оправившись отъ изумленія, онъ старался по возможности объяснить, что деньги хотя всемогущій духъ, везд? и вс?ми уважаемый, однако-жъ, он? никакимъ образомъ не могутъ спасти челов?ка, если ему пришло время умереть, и что, къ несчастью, вс? мы, даже въ Сити, рано или поздно должны умереть, какъ бы ни велико было наше богатство.

        - Но деньги,  - говорилъ м-ръ Домби,  - доставляютъ намъ всеобщій почетъ, уваженіе, удивленіе другихъ людей. Съ деньгами мы можемъ прославиться и навести страхъ на все, что насъ окружаетъ, a случается, и очень нер?дко, что можно деньгами удалить отъ себя самую смерть на весьма долгое время. Такъ, наприм?ръ, твоя мать за деньги пользовалась услугами м-ра Пилькинса и знаменитаго доктора Паркера Пепса. Этого посл?дняго врача ты не знаешь, a м-ръ Пилькинсъ очень часто помогалъ и теб?. Словомъ, все д?лаютъ деньги, что только можно сд?лать.
        Много еще подобныхъ сентенцій на эту тему м-ръ Домби внушалъ воспріимчивой душ? своего сына. Ребенокъ слушалъ внимательно, и казалось, понималъ почти все, что ему говорили.

        - A в?дь вотъ, папа, деньги не могутъ меня сд?лать здоровымъ и сильнымъ!  - сказалъ Павелъ посл? короткой паузы, потирая руками.

        - Какъ, разв? ты не совершенно здоровъ и силенъ?  - съ изумленіемъ спросилъ м-ръ Домби.
        Маленькій старичекъ съ лукавымъ видомъ поднялъ на отца печальные глаза.

        - Ты здоровъ и силенъ, какъ вс? д?ти въ твоемъ возраст?, не правда ли?  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Флоренса, правда, старше меня, и я не могу быть такъ здоровъ и силенъ какъ она, это мн? очень хорошо изв?стно,  - возразилъ ребенокъ,  - но когдп Флоренса была такъ же мала, какъ я, она могла играть сколько ей угодно и никогда не уставала; это я также очень хорошо знаю. A если бы зналъ ты, какъ я иногда устаю! Охъ, какъ я устаю! Вс? кости болятъ y меня - Виккемъ говоритъ, что это кости - и ужъ я не знаю, что мн? д?лать?
        Зд?сь маленькій Павелъ, гр?я руки, пристально началъ смотр?ть черезъ каменную р?шетку, какъ будто въ камин? фантастическіе духи разыгрывали для него кукольную комедію.

        - Это, видно, бываетъ съ тобой по вечерамъ,  - сказалъ м-ръ Домби, ближе подвигаясь къ сыну и тихонько положивъ руку на его спину,  - д?ти всегда устаютъ вечеромъ, и потомъ спятъ по ночамъ очень кр?пко.

        - Охъ, н?тъ, папа!  - возразилъ ребенокъ,  - это бываетъ со мной и по днямъ, когда я лежу y Флоренсы на кол?няхъ и она поетъ мн? п?сни. A по ночамъ я вижу во сн? прелюбопытныя, предиковинныя вещи!
        На этотъ разъ м-ръ Домби былъ очень взволнованъ и р?шительно не зналъ что говорить. Онъ еще ближе подвинулся къ сыну и безмолвно смотр?лъ на его лицо при слабомъ блеск? огня, продолжая держать л?вую руку на его спин?, какъ будто она притянута была магнетической силой. Однажды онъ пробовалъ правой рукой повернуть къ себ? его голову; но ребенокъ тотчасъ же принялъ онять прежнюю позу и уже не отрывалъ глазъ отъ порхающаго пламени до той поры, пока нянька не пришла звать его въ постель.

        - Почему же не пришла за мной Флоренса?  - сказалъ Павелъ.

        - Разв? вы не хотите идти съ своей б?дной няней, м-ръ Павелъ?  - спросила Виккемъ, испуская глубокій вздохъ.

        - Не хочу,  - отв?чалъ Павелъ, усаживаясь на своихъ креслахъ, какъ господинъ, которому должны повиноваться.
        Призывая небо въ свид?тели своей невинности, м-съ Виккемъ пошла назадъ, и черезъ минуту вм?сто нея явилась Флоренса. Ребенокъ мгновенно одушевился и, вскочивъ съ креселъ, очень бойко раскланялся съ отцомъ, пожелавъ ему доброй ночи. Лицо его повесел?ло, помолод?ло и приняло такое д?тское выраженіе, что м-ръ Домби не могъ надивиться внезапной перем?н?.
        Когда д?ти вышли изъ комнаты, ему вдругъ послышался н?жный голосокъ, расп?вавшій какую-то п?сню. Припомнивъ слова Павла о поющей сестр?, онъ отворилъ дверь, началъ вслушиваться и смотр?ть на д?тей. Флоренса съ усиліемъ взбиралась по ступенямъ огромной и пустой л?стницы, держа въ объятіяхъ маленькаго брата, который, положивъ голову на плечо сестры, обвился руками вокругъ ея шеи. И пока они входили, Флоренса все п?ла, Павелъ подтягивалъ, a м-ръ Домби съ крайнимъ изумленіемъ безмолвно смотр?лъ на трогательную сцену. Д?ти взобрались уже на верхній конецъ огромной л?стницы, не останавливаясь пошли въ комнату и совершенно скрылись изъ виду, a м-ръ Домби все еще продолжалъ стоять y дверей съ глазами, обра щенными кверху, и уже тогда только, когда бл?дный св?тъ луны началъ приближаться черезъ тусклое окно въ потолк?, онъ махнулъ рукою и задумчиво побрелъ въ свою спальню.
        На другой день м-съ Чиккъ и м-съ Токсъ получили приглашеніе къ об?ду на домашнее сов?щаніе. Лишь только почтенные члены комитета явились въ столовую, м-ръ Домби безъ всякаго предварительнаго объясненія или приступа открылъ зас?даніе вопросомъ:

        - Что такое д?лается съ Павломъ? Что думаетъ о немъ м-ръ Пилькинсъ? Ребенокъ далеко не такъ здоровъ, какъ желательно бы вид?ть.

        - Удивляюсь твоей проницательности, любезный Павелъ,  - отв?чала м-съ Чиккъ,  - ты однимъ разомъ угадалъ всю истину. Да, малютка нашъ не такъ здоровъ, какъ желательно бы вид?ть. Д?ло въ томъ, мой милый, что его умственныя способности развиваются съ непостижимой быстротой, и маленькое т?ло едва способно выдерживать паренія его высокой души. Боже мой! какъ умно, какъ разсудительно говоритъ этотъ дивный ребенокъ! нев?роятно! невообразимо! Помнишь ли, Лукреція, какъ разсуждалъ онъ вчера о похоронахъ?…

        - Вотъ въ томъ-то и д?ло,  - сказалъ м-ръ Домби, грубо прерывая сестру,  - что н?которыя нескромныя особы внушаютъ моему сыну неприличныя мысли. Вчера вечеромъ онъ вдругъ заговорилъ со мною о своихъ костяхъ; желалъ бы я знать, кому какое д?ло до костей моего сына? Над?юсь, онъ не живой скелетъ.

        - Какъ это можно!  - сказала м-съ Чиккъ съ невыразимымъ испугомъ.

        - Над?юсь,  - сурово повторилъ братъ.  - Еще похороны! Кто см?етъ говорить моему сыну о похоронахъ. Мы не гробовщики, я думаю, не могильщики!

        - Какъ это можно!  - сказала м-съ Чиккъ съ т?мъ же невыразимымъ чувствомъ страшнаго испуга.

        - Кто см?етъ, говорю я, внушать моему сыну такія черныя мысли? Вчера онъ не на шутку напугалъ меня. Тебя спрашиваю, Луиза, кто вбилъ ему въ голову такія вещи?

        - Тутъ, кажется, нечего долго разспрашивать и допытываться,  - отв?чала м-съ Чиккъ посл? минутнаго размышленія.  - Если сказать правду, нянька y нашего малютки не очень веселаго нрава. Она то и д?ло, что…

        - Горюетъ да тоскуетъ,  - скромно перебила м-съ Токсъ.

        - Именно такъ,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - горюетъ да тоскуетъ Богъ знаетъ о чемъ. Но зато м-съ Виккемъ рачительна, внимательна, усердна и, см?ю сказать, ни мало не взыскательна. Притомъ это самая скромная и смирная женщина, какую только я знаю. Если нашъ малютка немного ослаб?лъ посл? своей посл?дней бол?зни, если теперь онъ не такъ здоровъ и силенъ, какъ желательно бы вид?ть, если вообще, онъ поразстроился и долженъ на н?которое время потерять правильное употребленіе…
        Посл? гн?внаго выговора за бол?знь въ костяхъ миссъ Чиккъ не см?ла произнесть это страшное слово и, не зная, какъ окончить фразу, дожидалась вдохновенной выручки отъ своей пріятельницы, которая на этотъ разъ не совс?мъ р?шительнымъ тономъ проговорила:

        - Правильное употребленіе членовъ…

        - Членовъ?  - повторилъ м-ръ Домби.

        - Домашній лекарь сегодня поутру говорилъ, кажется, о ногахъ, моя милая, не правда ли?  - сказала миссъ Токсъ.

        - Ну да, мой ангелъ, онъ говорилъ о ногахъ,  - возразила м-съ Чиккъ съ кроткимъ упрекомъ,  - зач?мъ ты спрашиваешь меня? Я очень хорошо слышала, какъ онъ говорилъ. Стало быть, вотъ видите ли, если нашъ милый Павелъ долженъ въ настоящемъ случа? лишиться употребленія ногъ, такъ безпокоиться р?шительно не о чемъ, вс? д?ти въ его возраст? бываютъ подвержены такимъ недугамъ, и ч?мъ раньше онъ ихъ вытерпитъ, т?мъ лучше. Ты самъ это знаешь, любезный братецъ.

        - Я не сомн?ваюсь, Луиза,  - зам?тилъ м-ръ Домби,  - въ твоей искренней привязаннности къ будущему представителю моего дома. Такъ м-ръ Пилькинсъ говорилъ о Павл? сегодня поутру?

        - Да, сегодня поутру,  - отв?чала сестра,  - мы это слышали вм?ст? съ миссъ Токсъ, мы тутъ были. Ты знаешь, какъ и миссъ Токсъ дорожитъ вс?мъ, что относится до нашего ангельчика. И что это за докторъ м-ръ Пилькинсъ! удивительный докторъ! Онъ еще осматривалъ его за н?сколько дней предъ этимъ и говорилъ, что ничего, все идетъ какъ сл?дуетъ. Это мы слышали вм?ст? съ миссъ Токсъ, и ты долженъ успокоиться, милый Павелъ. A сегодня м-ръ Пилькинсъ рекомендовалъ нашему малютк? морской воздухъ, и я съ нимъ совершенно согласилась, сов?тъ очень благоразумный!

        - Морской воздухъ?  - повторилъ м-ръ Домби, бросая на сестру изумленный взоръ.

        - Да, морской воздухъ. Безпокоиться тутъ р?шительно не о чемъ,  - сказала м-съ Чиккъ.  - Моимъ д?тямъ, Жоржу и Фредерику, тоже предписывали морской воздухъ, когда они были въ этомъ возраст?, да и сама я пользовалась н?сколько разъ морскимъ воздухомъ. Что-жъ тутъ удивительнаго? Морской воздухъ очень полезенъ. Я съ тобой совершенно согласна, Павелъ, что, можетъ быть, иной разъ по неосторожности разсуждали въ д?тской о такихъ вещахъ, которыя должны быть чужды младенческой душ?, но посуди самъ, какъ уберечься отъ ребенка съ такими огромными способностями? Быстрота ума непостижимая! Еслибъ это былъ обыкновенный ребенокъ, такъ ничего бы не случилось, ув?ряю тебя. Я должна сказать, то есть мы вм?ст? съ миссъ Токсъ должны сказать, что кратковременное отсутствіе изъ этого дома, брайтонскій воздухъ и особенно физическое и умственное воспитаніе подъ руководствомъ такой опытной, благоразумной женщины, какъ наприм?ръ, м-съ Пипчинъ…

        - Это что еще за м-съ Пипчинъ, Луиза?  - съ нетерп?ніемъ спросилъ м-ръ Домби, раздосадованный фамильярнымъ разговоромъ о женщин?, которой фамилія была ему неизв?стна.

        - М-съ Пипчинъ, любезный Павелъ,  - отв?чала сестра,  - почтенная пожилая дама, вдова почтенн?йшаго и очень изв?стнаго джентльмена. М-съ Токсъ хорошо знаетъ всю ея исторію. Съ н?котораго времени эта благородная леди посвятила себя исключительно воспитанію и образованію маленькихъ д?тей съ такимъ усп?хомъ, который доставилъ ей изв?стность во вс?хъ лучшихъ домахъ. Мужъ ея умеръ съ горя отъ… какъ вы разсказывали, моя милая? я все забываю подробности. Мужъ ея умеръ отъ…

        - Отъ выкачиванія воды изъ перувіанскихъ рудниковъ,  - договорила м-съ Токсъ.

        - То есть не то, чтобы онъ самъ выкачивалъ воду изъ рудниковъ,  - сказала м-съ Чиккъ, взглянувъ на своего брата, и это объясненіе было совершенно необходимо, потому что миссъ Токсъ выразилась двусмысленно,  - a онъ только употребилъ для этой спекуляціи свой капиталъ, который погибъ до посл?дняго шиллинга въ рукахъ обанкротившейся компаніи. Я ув?рена, м-съ Пипчинъ превосходно воспитываетъ д?тей, и ужъ, конечно, никто не сравняется съ ней въ этомъ искусств?. Мн? н?сколько разъ приходилось слышать о ней въ самыхъ знатныхъ домахъ, a ты знаешь, Павелъ, какіе дома я пос?щала до рожденія твоего сына!
        Зд?сь м-съ Чиккъ обратила многозначительный взоръ на бронзовый бюстъ Вильяма Питта, какъ будто хот?ла сказать: "Вотъ и тамъ меня принимали"

        - Быть можетъ, насчетъ м-съ Пипчинъ я обязана сказать вамъ, сэръ,  - зам?тила миссъ Токсъ покрасн?въ, какъ вишневая ягода,  - что похвала вашей милой сестрицы нисколько не преувеличена. Многіе леди и джентльмены - самое лучшее украшеніе нын?шняго общества - обязаны своимъ воспитаніемъ этой почтенной дам?. Ваша покорная слуга им?ла также счастье пользоваться ея наставленіями, и признаюсь вамъ, я до могилы не забуду высокихъ правилъ нравственности и благоразумія, укорененныхъ въ моемъ сердц?! Самыя знатныя фамиліи поручаютъ ей своихъ д?тей.

        - Какъ я долженъ понимать васъ, любезная миссъ Токсъ?  - благосклонно спросилъ м-ръ Домби,  - эта почтенная дама содержитъ учебное заведеніе?

        - Я право не знаю хорошенько, можно ли м-съ Пипчинъ назвать содержательницей учебнаго заведенія. Вотъ видите ли, это не то, чтобы какое-нибудь приготовительное училище, вовсе н?тъ, a заведеніееявъ н?которомъ род?, такъ сказать, есть воспитательно-образовательный пріютъ для благородныхъ д?тей…

        - Куда принимаются только д?ти изъ самаго высшаго круга,  - добавила м-съ Чиккъ, выразительно взглянувъ на брата.

        - О, конечно!  - подтвердила миссъ Токсъ - да и то не иначе, какъ по протекціи.
        Вс? эти подробности о почтенной содержательниц? "Воспитательно-образовательнаго пріюта для благородныхъ д?тей" им?ли большой в?съ въ глазахъ м-ра Домби. Богатый супругъ м-съ Пипчинъ погибъ отъ благороднаго риска на перувіанскихъ рудникахъ - хорошо, очень хорошо! Домашній медикъ сов?туетъ его сыну перем?нить воздухъ и отлучиться на н?сколько времени изъ ролительскаго дома - какъ это кстати! Онъ попадетъ теперь въ кругъ знатн?йшихъ вельможъ во всей Англіи! Нечего и толковать, что тутъ н?тъ никакой остановки на пути къ достиженію великой ц?ли. На рекомендацію сестры и ея пріятельницы зд?сь легко можно было положиться: об? он? безъ ума отъ маленькаго Павла, и ужъ если р?шаются на н?которое время разлучиться со своимъ ненагляднымъ питомцемъ, то, конечно, совершенно ув?рены въ благод?тельныхъ посл?дствіяхъ этой разлуки, иначе никому и ни за что на св?т? он? не поручили бы драгоц?ннаго малютку. Погибъ отъ благороднаго риска на перувіанскихъ рудникахъ… вотъ смерть, достойная истиннаго джентльмена!

        - Кто же долженъ будетъ ?хать съ маленькимъ Павломъ, если завтра, посл? предварительныхъ справокъ, мы р?шимся отправить его въ Брайтонъ къ этой почтенной дам??  - спросилъ м-ръ Домби посл? н?котораго размышленія.

        - Мн? кажется, братецъ,  - отв?чала миссъ Чиккъ,  - его теперь никуда нельзя отправить безъ Флоренсы. Онъ слишкомъ привязался къ сестр? и не отстанетъ отъ нея; y ребенка всегда свои капризы, мой милый.
        М-ръ Домби повернулъ голову, медленно пошелъ къ шкафу и взялъ наудачу какую-то книгу.

        - A еще кто… кром? Флоренсы, Луиза?  - сказалъ онъ, не смотря на сестру и небрежно переворачивая листы.

        - Еще Виккемъ, разум?ется. То есть, я хочу сказать, что кром? Виккемъ никому и не нужно съ нимъ ?хать,  - отв?чала сестра.  - Павелъ будетъ теперь въ такихъ рукахъ, что всякій другой надзоръ только пом?шалъ бы м-съ Пипчинъ. Впрочемъ, разум?ется, братецъ, теб? не худо будетъ самому, по крайней м?р? разъ въ нед?лю, -здить въ Брайтонъ.

        - Да, разум?ется,  - сухо сказалъ м-ръ Домби,  - и ц?лый часъ посл? этого смотр?лъ въ книгу на одну страницу, не говоря больше ни слова.
        Препрославленная м-съ Пипчинъ была, собственно говоря, очень невзрачная и даже весьма безобразная старушонка, съ перегнутой спиной, съ лицомъ испещреннымъ, какъ дурной мраморъ, съ неподвижнымъ с?рымъ глазомъ, который какъ будто н?сколько времени колотили по наковальн? молоткомъ,  - такъ однако-жъ, что черезъ это не сд?лали ему никакого вреда. Ужъ сорокъ л?тъ протекло съ той поры, какъ благородный м-ръ Пипчинъ сломалъ голову на перувіанскихъ рудникахъ, но его неут?шная вдова все еще носила черный бомбазинъ такого темнаго, мрачнаго, мертвеннаго цв?та, что отъ ея присутствія везд? становилось темн?е, даже въ комнатахъ, ярко осв?щенныхъ десятками стеариновыхъ св?чъ. На поприщ? воспитанія д?тей она д?йствительно пріобр?ла громкую славу, и весь секретъ ея чуднаго искусства состоялъ въ томь, что она всегда давала д?тямъ то, чего они терп?ть не могли, и никогда не давала того, что они любили: это, изволите вид?ть, заран?е пріучало д?тей управлять своими буйными наклонностями. Вообще, м-съ Пипчинъ была самая сварливая, вздорная женщина, и если такой же характеръ им?ла она л?тъ за сорокъ, то я первый готовъ
изъявить сомн?ніе, что мужъ ея д?йствительно сломилъ голову отъ перувіанскихъ рудниковъ.
        "Замокъ" этой мучительницы д?тей находился въ Брайтон?, недалеко отъ морскаго берега, на м?ловатой, кремнистой и безплодной почв?, гд? въ палисадникахъ передъ хрупкими, сухопарыми домами ничего не могло расти, кром? крапивы и ноготковъ. Воздухъ въ л?тнее время никогда не проникалъ въ укр?пленное жилище м-съ Пипчинъ, a зимой не откуда ему было выбраться на волю. Страшная духота увеличивалась еще бол?е отъ глиняныхъ стоявшихъ на окн? горшковъ съ черноземомъ, который по всему заведенію распространялъ свои земляныя испаренія. М-съ Пипчинъ, какъ видно, была любительницей ботаники и держала ц?лую коллекцію различныхъ породъ растительнаго царства. Въ выбор? растеній наблюдалась н?которая симметрія, строго приспособленная къ общей гармоніи окружающихъ предметовь. Въ одномъ м?ст? стояло полдюжины кактусовъ, которые вились какъ зм?и вокругъ своихъ прутьевъ; въ другомъ
        - т? же кактусы растопыривали свои широкія клешни, какъ зеленые морскіе раки, и тутъ же н?которыя прозябающія растенія увеселяли любопытный взоръ своими липкими и вязкими листьями. Вс? эти бол?е или мен?е р?дкіе с_п_е_ц_и_м_е_н_т_ы красовались въ горшкахъ на окнахъ, плотно затворенныхъ во всякое время года; но въ довершеніе спектакля, в?роятно, для большаго эффекта, одинъ огромный горшокъ съ цв?тами былъ прив?шенъ къ потолку, откуда въ разныя стороны таращились длинные зеленые листья, какъ пауки, которые тоже, вм?ст? съ клещаками, водились въ безчисленномъ множеств? въ этомъ благословенномъ пріют? благородныхъ питомцевъ.
        Такъ какъ м-съ Пипчинъ запрашивала всегда огромную ц?ну за своихъ пансіонеровъ, и притомъ ум?ла держать себя величественнымъ образомъ предъ вс?ми, кто им?лъ въ ней нужду, то ее считали р?шительной дамой, въ совершенств? знакомой съ характерами д?тей, которые, какъ говорили, она изучала она съ удивительнымъ самоотверженіемъ. При такой репутаціи съ теченіемъ времени она составила себ? почти независимое состояніе, и т?мъ легче могла поддерживать свое достоинство. Спустя три дня посл? того, какъ впервые заговорили о ней въ дом? м-ра Домби, она им?ла удовольствіе заключить весьма выгодную к_о_н_д_и_ц_і_ю съ знаменитымъ капиталистомъ, принявъ въ свой замокъ Флоренсу и ея маленькаго брата.
        М-съ Чиккъ и м-съ Токсъ, совершивъ благополучно путешествіе въ Брайтонъ, при соблюденіи необходимыхъ церемоній сдали съ рукъ на руки своего благороднаго питомца и на другой же день воротились въ Лондонъ. М-съ Пипчинъ, прислонившись къ камину, д?лала ревизію новымъ пансіонерамъ, осматривая ихъ съ ногь до головы съ опытностью стараго солдата. Между т?мъ племянница м-съ Пипчинъ и вм?ст? безусловно ей подчиненная раба, женщина среднихъ л?тъ, тощая, утюгообразная, съ гадкими угрями на носу, снимала чистый воротничекъ съ шеи воспитанника Байтерстона. Другая и посл?дняя пансіонерка, м-съ Панки, была на этотъ разъ заключена въ "тюремный замокъ" за то, что им?ла неосторожность фыркнуть три раза въ присутсвіи гостей. Тюремнымъ замкомъ назывался пустой чуланъ, им?вшій назначеніе карцера.

        - Вотъ мы и познакомились, мой милый,  - сказала м-съ Пипчинъ, обращаясь къ Павлу.
        - Нравлюсь ли я теб??

        - Я думаю, вы никогда мн? не понравитесь,  - отв?чалъ Павелъ.  - Мн? надо у?хать отсюда, это не мой домъ.

        - Кенечно н?тъ; тутъ я живу,  - возразила м-съ Пипчинъ.

        - Прегадкій домъ!  - отв?чалъ Павелъ.

        - A есть м?стечко еще похуже,  - сказала м-съ Пипчинъ,  - куда запираютъ злыхъ д?тей.

        - Былъ онъ когда-нибудь въ томъ м?стечк??  - спросилъ Павелъ, указывая на Байтерстона.
        М-съ Пипчинъ въ знакъ согласія кивнула головой. Павлу между т?мъ въ этотъ день много было д?ла: онъ принялся со вс?мъ усердіемъ осматривать своего новаго товарища, Байтерстона и, вглядываясь въ его физіономію, д?лалъ таинственныя и даже страшныя наблюденія.
        Въ часъ пополудни подали об?дъ, приготовленный большею частью изъ разныхъ произведеній растительнаго царства.
        Къ этому времени явилась и миссъ Панки, кроткая маленькая д?вочка съ голубыми глазами, которую каждое утро полоскали и терли въ теплой ванн? до того, что кости ея скоро, по-видимому, должны были совс?мъ утратить свойственную имъ упругость. М-съ Пипчинъ, освободивъ ее изъ заключенія, не преминула сд?лать соотв?тственное случаю назиданіе, доказывая весьма уб?дительно, что всякій, кто фыркаетъ при гостяхъ, навлекаетъ на свою душу смертельный гр?хъ, иже не отпустится ни зд?сь, ни въ будущей жизни. Укоренивъ сію глубокую истину въ сердц? преступной воспитанницы, она предложила для ея насыщенія жиденькій супъ изъ сарачинскаго пшена, блюда, какъ изв?стно, очень здороваго, особенно для д?тскаго желудка. Племянница м-съ Пипчинъ, Беринтія, получила на свою долю порцію холоднаго поросенка; a сама м-съ Пипчинъ кушала особо для нея приготовленное блюдо, бараньи котлеты, распространявшія очень питательный запахъ; ей, по слабости здоровья, предписано было употреблять всегда горячія кушанья, и преимущественно бараньи котлеты. Посл? стола вс? д?ти, по заведенному порядку, должны были читать благодарственную
молитву со включеніемъ въ нее особеннаго пункта, которымъ изъявлялось благодареніе самой хозяйк? за хорошій об?дъ. М-съ Пипчинъ тоже воздала благодареніе Господу и посп?шила лечь въ постель: отдыхъ посл? горячихъ котлетъ необходимъ былъ для ея здоровья. Д?ти между т?мъ вм?ст? съ Беринтіей или Берри удалились въ тюремный замокъ, такъ какъ дождь не позволялъ на этотъ разъ гулять по морскому берегу. Комната, получившая такое страшное названіе, выходила своимъ единственнымъ окномъ на м?ловую ст?ну, подл? которой стояла бочка съ водой, и должно сказать, этотъ карцеръ, по крайней м?р? теперь, былъ единственнымъ веселымъ м?стомъ во всемъ дом?. Д?ти начали р?звиться, и Берри приняла д?ятельное участіе въ ихъ играхъ, которыя впрочемъ, ко всеобщему огорченію, скоро были прекращены сердитымъ стукомъ въ ст?ну обезпокоенной хозяйки. Тогда Берри шопотомъ стала разсказывать разныя любопытныя исторійки, и эта бес?да продолжалась вплоть до сумерекъ.
        За чаемъ пансіонеры вдоволь могли насыщаться и молокомъ, и водою, и хл?бомъ, и масломъ. М-съ Пипчинъ наливала себ? изъ особаго чернаго чайничка и кушала съ большимъ апетитомъ поджаренный въ масл? хл?бецъ, только-что вынутый изъ печи. Однако-жъ ни горячія котлеты, ни горячій чай съ горячимъ поджареннымъ хі?бомъ, по-видимому, нисколько не разогр?ли холодную внутренностъ м-съ Пипчинъ; она была все также брюзглива, и неподвижный с?рый глазъ ея не выражалъ ни мысли, ни чувства.
        Посл? чаю Берри вынесла маленькій рабочій столикъ, съ рисункомъ на крышк? королевскаго павильона, и усердно принялась работать, между т?мъ какъ м-съ Пипчинъ, над?въ очки, раскрыла большую книгу въ зеленомъ фризовомъ переплет? и съ неменьшимъ усердіемъ начала кивать головой. И всякій разъ, какъ, близко наклонясь къ камину, м-съ Пипчинъ просыпалась, она давала щелчки по носу Байтерстона, потому что и его тоже слишкомъ разбирала дремота.
        Наконецъ, въ урочный часъ д?ти прочли молитву на сонъ грядущій и отошли въ свои постели. Миссъ Панки боялась спать одна въ темнот?, и потому м-съ Пипчинъ каждый вечеръ своеручно погоняла ее на верхъ, какъ овечку; но и посл? того малютка долго еще хныкала и стонала въ своемъ уединенномъ чуланчик?, такъ что м-съ Пипчинъ по временамъ заходила журить ее и успокаивать. Въ половин? десятаго м-съ Пипчинъ вынула изъ печи горячій сладенькій пирожокъ - ей никакъ нельзя было уснуть безъ сладенькаго пирожка - и въ комнат? распространилось очень пріятное благоуханіе, изм?нившее на н?сколько минутъ обыкновенный запахъ. Черезъ полчаса весь замокъ погрузился въ глубокій сонъ.
        Завтракъ на другой день былъ почти такой же, какъ вечеромъ во время чая, съ той разницей, что м-съ Пипчинъ кушала булку вм?сто поджареннаго хл?бца, и казалась еще сердит?е обыкновеннаго. М-ръ Байтерстонъ читалъ вслухъ родословную изъ книги Бытія, спотыкаясь на собственныхъ именахъ, какъ хромая лошадь на мельниц?. Посл? этого назидательнаго чтенія маленькую Панки погнали въ ванну, a м-ръ Байтерстонъ долженъ былъ выдержать какую-то особую пытку въ морской вод?, откуда онъ вышель посин?лый и крайне разслабленный. Павелъ и Флоренса ходили гулять по морскому берегу въ сопровожденіи Виккемъ, которая все это время заливалась горячими слезами и бол?е, ч?мъ когда-либо жаловалась на горемычную судьбу. Въ десять часовъ открылось утреннее чтеніе. Относительно воспитанія м-съ Пипчинъ была т?хъ мыслей, что д?тскій умъ покрытъ толстой корой нев?жества, и должно вдругъ разрывать эту кору, какъ устричную раковину; поэтому уроки ея вообще производили на д?тей какоето бурное и оглушительное д?йствіе. Предметомъ чтеній обыкновенно былъ злой мальчикъ или злая д?вочка, которыхъ опытный недагогъ, подъ конецъ исторіи,
усмирялъ какъ дикихъ львовъ или медв?дей. М-съ Пипчинъ не подозр?вала и не могла подозр?вать, что дитя, какъ распускающійся цв?токъ, требуетъ постепеннаго развитія, сопровождаемаго н?жными поощреніями.
        Такова была ежедневная жизнь въ замк? м-съ Пипчинъ. Въ субботу вечеромъ прі?зжалъ м-ръ Домби, и Флоренса съ Павломъ должны были отправляться къ нему въ гостиницу пить чай. Они оставались y отца все восресенье и обыкновенно вы?зжали передъ об?домъ гулять. Въ продолженіе этихъ прогулокъ м-ръ Домби, казалось, выросталъ каждую минуту, подобно знаменитымъ непріятелямъ Фальстафа, и вм?сто одного джентльмена въ клеенчатомъ картуз?, представлялъ своей особой ц?лую дюжину. Воскресный вечеръ былъ самый скучный вечеръ во всей нед?л?. Злость м-съ Пипчинъ въ это время доходила до остервен?нія. Миссъ Панки возвращалась изъ Роттендина отъ своей тетки въ глубокой печали, a мистеръ Байтерстонъ, котораго вс? родные были въ Индіи, долженъ былъ во время молитвъ м-съ Пипчинъ неподвижно сид?ть на одномъ м?ст? со сложенными накрестъ руками, не см?я пошевельнуться ни рукой, ни ногой. Эта церемонія до того надо?ла б?дному малютк?, что однажды въ субботу вечеромъ онъ обратился къ Флоренс? съ покорн?йшей просьбой, не можетъ ли она указать ему дорогу въ Бенгалію.
        Вообще однако-жъ вс? были ув?рены, что м-съ Пипчинъ мастерски обходилась съ д?тьми, и въ этомъ мн?ніи, собственно говоря, преувеличенія не было. Ребенокъ могъ быть р?звъ и живъ, какъ дикая серна; но проживъ два-три м?сяца подъ этой гостепріимной кровлей, онъ становился тише воды, ниже травы. Говорили также, что этотъ образъ жизни д?лаетъ большую честь любящему сердцу м-съ Пипчинъ: она посвятила себя съ полнымъ самоотверженіемъ образованію д?тей, и, конечно, эти занятія были самымъ лучшимъ средствомъ противъ глубокой тоски, обуявшей ея душу посл? того, какъ м-ръ Пипчинъ сокрушилъ свое сердце о перувіанскіе рудники.
        Павелъ сид?лъ въ маленькихъ креслахъ подл? камина, и по обыкновенію смотр?лъ во вс? глаза на эту почтенную даму. По-видимому, онъ вовсе на зналъ, что такое скука, если съ такимъ отчаяннымъ вниманіемъ могъ разсматривать м-съ Пипчинъ. Онъ не любилъ и не боялся ея; но ему казалась чрезвычайно зам?чательною ея физіономія. И вотъ онъ сид?лъ, смотр?лъ на нее, гр?лъ руки, и опять смотр?лъ на нее, не спуская глазъ до той поры, пока м-съ Пипчинъ, при всей своей храбрости, не приходила въ крайнее зам?шательство отъ этого взгляда. Однажды, когда они остались одни, м-съ Пипчинъ спросила, о чемъ онъ думаетъ.

        - О васъ,  - отв?чалъ Павелъ безъ мал?йшаго зам?шательства.

        - Что-жъ ты обо мн? думаешь, мой милый?  - спросила м-съ Пипчинъ.

        - Я думаю, что вы, должно быть, ужъ очень стары,  - сказалъ Павелъ,  - сколько вамъ л?тъ?

        - Объ этомъ ты не долженъ спрашивать,  - сердито отв?чала почтенная дама, озадаченная совершенно неожиданнымъ вопросомъ,  - впередъ не см?й говорить такихъ вещей.

        - Это почему?  - спросилъ Павелъ.

        - Потому, что это неучтиво,  - сказала брюзгливо м-съ Пипчинъ.

        - Неучтиво?  - повторилъ Павелъ.

        - Да, неучтиво.

        - A вотъ Виккемъ говоритъ, что неучтиво ?сть горячіе котлеты и поджареный хл?бъ, между т?мткакъ другіе ?дятъ черствыя булки,  - отв?чалъ Павелъ съ наивнымъ видомъ.

        - Твоя Виккемъ,  - возразила м-съ Пипчинъ, побагров?въ отъ ярости,  - злая, безстыдная, наглая бестія. Ахъ она негодница!

        - Что это такое?  - спросилъ Павелъ.

        - Много будешь знать, скоро состаришься, мой милый,  - отв?чала м-съ Пипчинъ.  - Вспомни исторію о несчастномъ мальчик?, котораго до смерти забодалъ б?шеный быкъ за то, что тотъ безпрестанно д?лалъ вопросы.

        - Какъ же б_?_ш_е_н_ы_й быкъ,  - сказалъ Павелъ,  - могъ узнать, что мальчикъ д?лаетъ вопросы? Никто не подойдетъ къ быку, если оиъ взб?сился, и не станетъ ему ябедничать.

        - Такъ ты не в?ришь этой исторіи?  - спросила м-съ Пипчинъ съ величайшимъ изумленіемъ.

        - Не в?рю,  - сказалъ Павелъ р?шительнымъ тономъ.

        - Ну, a если быкъ этотъ былъ не б?шеный?  - возразила м-съ Пипчинъ,  - неужели ты и тогда не пов?рилъ бы?
        Такъ какъ Павелъ еще не разсматривалъ вопроса съ этой стороны, и основалъ свои заключенія только на предположенномъ б?шенств? быка, то на этотъ разъ онъ счелъ себя поб?жденнымъ и замолчалъ. Но въ ту же минуту онъ началъ сравнивать, вникать, соображать и устремилъ такой пытливый взоръ на свою собес?дницу, что м-съ Пипчинъ заблагоразсудила удалиться и выждать, пока онъ забудетъ объ этой матеріи.
        Съ этого времени какаято странная притягательная сила увлекала м-съ Пипчинъ къ маленькому Павлу, точно такъ же, какъ Павелъ чувствовалъ неотразимое притяженіе къ ней самой. Она начала сажать его рядомъ подл? себя y камина, и онъ располагался въ углу между м-съ Пипчинъ и каминной р?шеткой, такъ что маленькое лицо его совершенно поглощалось чернымъ фланелевымъ платьемъ. Въ этой позиціи онъ, казалось, еще пристальн?е началъ изучать каждую черту, каждую морщинку на лиц? своей сос?дки и съ такой проницательностью всматривался въ одинокій с?рый глазъ ея, что м-съ Пипчинъ иногда принуждена была закрывать его совс?мъ и притворяться спящею. У м-съ Пипчинъ былъ еще старый черный котъ, который тоже располагался всегда y камина, мурлыкалъ самымъ эгоистическимъ образомъ и свир?по моргалъ глазами на огонь до т?хъ поръ, пока р?сницы его не принимали форму восклицательныхъ знаковъ. Когда вся эта компанія вечеркомъ усаживалась y камина, м-съ Пипчинъ - не въ обиду будь ей сказано - чрезвычайно была похожа на старую в?дьму, a Павелъ и черный котъ представлялись служащими ей духами, и посл? этого никто бы не
удивился, еслибы вс? они въ бурную ночь вдругъ выскочили черезъ трубу для своихъ воздушныхъ похожденій.
        Этого однако жъ никогда не случалось. И котъ, и Павелъ, и м-съ Пипчинъ находились каждыя сутки на своихъ обыкновенныхъ м?стахъ, въ обыкновенныхъ позахъ, вс? здравы и невредимы. Изб?гая сообщества маленькаго Байтерстона, Павелъ продолжалъ изучать и м-съ Пипчинъ, и кота, и огонь, какъ будто эти предметы были для него волшебными книгами въ трехъ томахъ, откуда онъ почерпалъ подробныя св?д?нія относительно некромантіи.
        М-съ Пипчинъ составила свой особый взглядъ на странности Павла, взглядъ весьма неут?шительный, соотв?тствовавшій ея бол?зненной хандр?, усиленной постояннымъ созерцаніемъ сос?днихъ трубъ изъ своей комнаты, шумомъ в?тра и вообще пошлостью, или, какъ сама она выражалась, скаредностью ея повседневной жизни. Соображая вс? предшествовавшія обстоятельства, она вывела самыя печальныя заключенія на счетъ м-съ Виккемъ, и приняла на первый случай строгія полицейскія м?ры, чтобы ея "собственная бестія" - такъ вообще величала она прислугу женскаго пола - ни подъ какимъ видомъ не сообщалась съ этой негодяйкой. Чтобы в?рн?е достигнуть этой ц?ли, она не пожал?ла времени для тайныхъ наблюденій изъ-за дверей: скрываясь въ этой засад?, она выжидала минуту, когда "бестія" подойдетъ къ комнат? Виккемъ, и потомъ вдругъ выб?гала на открытую сцену съ огромнымъ запасомъ энергическихъ ругательствъ и укоровъ. Но, къ несчастью, эту м?ру никакъ нельзя было распространить на племянницу Беринтію, которая, по своимъ разнообразнымъ и многосложнымъ должностямъ, съ утра до ночи обязана была ходить по вс?мъ угламъ и закоулкамъ
обширнаго «замка». Берри могла говорить и съ м-съ Виккемъ.

        - Какъ онъ хорошъ, когда спитъ!  - сказала однажды Берри, поставивъ ужинъ для м-съ Виккемъ и останавливаясь передъ постелью маленькаго Павла.

        - Б?дненькій!  - со вздохомъ произнесла м-съ Виккемъ,  - хоть бы во сн?-то Богъ послалъ ему красоту!

        - Да онъ хорошъ, когда и не спитъ,  - зам?тила Берри.

        - Ахъ, н?тъ, н?тъ! Онъ, что называется, какъ дв? капли воды, Бетси Джанна моего дяди,  - сказала м-съ Виккемъ.
        Берри съ недоум?ніемъ взглянула на собес?дницу, никакъ не понимая, что за связь между Павломъ Домби и Бетси Джанной, какой-то родственницей м-съ Виккемъ.

        - Вотъ видите ли,  - продолжала м-съ Виккемъ,  - жена моего дяди умерла точь-въ-точь, какъ его маменька. Дочь моего дяди точь-въ-точь, какъ м-ръ Павелъ, начала тосковать, сохнуть, чахнуть, такъ что я вамъ скажу…

        - Что такое?  - спросила Берри.

        - Да то, что я никогда въ св?т? не согласилась бы переночевать одна съ Бетси Джанной,  - сказала въ страшномъ волненіи Виккемъ,  - ни за что, хоть осыпь меня золотомъ съ ногъ до головы!
        Миссъ Берри натурально спросила,  - почему же н?тъ? Но м-съ Виккемъ, в?рная принятой метод?, безъ всякаго зазр?нія сов?сти продолжала таинственную р?чь:

        - Бетси Джанна, скажу я вамъ, была самымъ тихимъ, кроткимъ ребенкомъ. Ужъ смирн?е Бетси ребенку быть нельзя. Джанна вытерп?ла вс? д?тскія бол?зни, вс? до одной. Судороги были для нея нипочемъ, то же, наприм?ръ, что для васъ угри.
        Миссъ Берри невольно вздернула носъ.

        - И вотъ,  - продолжала Виккемъ, понизивъ голосъ и съ н?которой боязнью озираясь вокругъ комнаты,  - покойница мать Бетси Джанны задумала съ того св?та нав?щать свою дочку… да и какъ нав?щать! Колыбелька-то, знаете, виситъ, a она, покойница, такъ и юлитъ, такъ и юлитъ! Ужъ какъ это она д?лала, и когда она это д?лала, и узнавалъ ли ребенокъ свою мать, сказать вамъ не могу, a то нав?рно знаю, что Бетси Джанна частенько вид?ла свою мать. Вы можете, пожалуй, сказать, что все это вздоръ, что я все это выдумываю; говорите, сколько угодно говорите, я не обижусь. Я даже сов?тую вамъ считать все это вздоромъ: вы будете спокойн?е въ этомъ прокл… извините меня… въ этомъ проклятомъ кладбищ?, гд? мы живемъ съ съ вами, миссъ Берри. Павлу, кажется, что-то пригрезилось. Потрите ему спину, миссъ Берри.

        - Стало быть, вы думаете,  - сказала миссъ Берри, слегка погладивъ по спин? маленькаго Павла,  - что и къ нему также приходила его матушка?

        - Бетси Джанна,  - возразила м-съ Виккемъ торжественнымъ тономъ,  - высохла, что называется, какъ лучинка, и стала вовсе не похожа на ребенка, такъ же, какъ и онъ. Бывало, я смотрю на нее, a она сидитъ, сидитъ, да и думаетъ, ни дать, ни взять, какъ м-ръ Павелъ. Бывало, я заговорю съ ней, a она взглянетъ на меня такой старухой, старухой, старухой!.. a онъ разв? не старикъ?

        - Жива ли дочка вашего дяди?  - спросила Берри.

        - Да, она жива, Богъ съ ней, и вышла замужъ за серебряника,  - возразила Виккемъ торжественнымъ тономъ, зная очень хорошо, что собес?дница ея вовсе не ожидала такого отв?та.  - Да, говорю я, о_н_а-т_о жива,  - повторила м-съ Виккемъ, д?лая особое удареніе на м?стоименіи.
        Было ясно, что другой кто-то умеръ, и племянница м-съ Пипчинъ натурально спросила: кто же?

        - Мн? бы не хот?лось васъ обезпокоить,  - съ важностью отв?чала м-съ Виккемъ, поднося ложку ко рту.  - Не спрашивайте меня.
        Это было в?рн?йшимъ средствомъ заставить себя спрашивать. Миссъ Берри н?сколько разъ повторила вопросъ; м-съ Виккемъ посл? н?котораго сопротивленія и отговорокъ положила ложку, осмотр?лась вокругъ себя, взглянула на маленькаго Павла, и съ особой таинственностью начала р?чь:

        - Бетси Джанна любила очень многихъ, то есть любила она совс?мъ не такъ, какъ другія д?ти, a привязанность ея была какая-то странная, даже, можно сказать, страшная… и что-жъ бы вы думали, сударыня моя? вс? перемерли, кого она любила, вс? до единаго!
        Это неожиданное заключеніе такъ поразило племянницу м-съ Пипчинъ, что она съ неподд?льнымъ ужасомъ обратила изумленные взоры на разсказчицу и не см?ла перевести духъ.
        М-съ Виккемъ, качая головой, указала тайкомъ на кроватку, гд? лежала Флоренса, и всл?дъ зат?мь выразительно повела глазами на полъ къ тому м?сту, подъ которымъ находилась маленькая комната, гд? обыкновенно м-съ Пипчинъ кушала свои горячіе пироги.

        - Помяните мое слово, когда придетъ время,  - продолжала Виккемъ,  - и благодарите Бога, что м-ръ Павелъ васъ не слишкомъ любитъ. Меня, слава Богу, онъ терп?ть не можетъ, и я спокойна на этотъ счетъ, хотя, признаться сказать, жизнь въ этой тюрьм? не большая находка. Вы извините меня, миссъ Беринтія.
        Племянница м-съ Пипчинъ до того была взволнована, что уже не см?ла подойти къ д?тской кроватк? и обдумывала, какъ бы навсегда избавиться отъ необходимости гладить по спин? страшнаго ребенка. Въ эту минуту Павелъ проснулся, с?лъ на кровать и позвалъ къ себ? Флоренсу. Волосы его были растрепаны, и лицо пылало: ясно, онъ вид?лъ какой-то страшный сонъ.
        Флоренса, по первому призыву, соскочила съ своей постели, нагнулась надъ подушкой встревоженнаго братца и скоро убаюкала его своей п?сней. М-съ Виккемъ, качая головой, пророчественно указала на маленькую группу, прослезилась и повела глаза къ потолку.

        - Спокойной ночи,  - сказала тихонько Виккемъ,  - спокойной ночи! Ваша тетушка, Богъ съ ней, довольно пожила на б?ломъ св?т?, и тужить много вы не станете.
        Этотъ ут?шительный прив?тъ м-съ Виккемъ сопровождала взглядомъ, исполненнымъ самой отчаянной тоски. Оставшись одна съ двумя д?тьми, она зам?тила на первый случай, что в?теръ воетъ очень печально, какъ будто оплакиваетъ чью-нибудь смерть, и при этой в_?_р_н_о_й о_к_а_з_і_и сама заплакала чуть не навзрыдъ. Въ такомъ меланхолическомъ расположеніи духа пребыла она до глубокой полночи, пока сонъ насильно не сомкнулъ ея глазъ.
        Неизв?стно, въ какой степени пророчественное предсказаніе неминуемой смерти м-съ Пипчинъ поразило чувствительную душу ея племянницы, но во всякомъ случа? миссъ Беринтія была очень рада, когда тетка при вход? въ комнату накинулась на нее съ необыкновенной яростью и жив?йшими упреками, которые совершенно отстраняли мысль о близкой ея кончин?. На сл?дующей нед?л? тоже, слава Богу, она была въ добромъ здоровьи, хотя со стола ея постепенно исчезали вс? горячія мясныя кушанья.
        Павелъ между т?мъ, какъ и прежде, съ непоколебимымъ постояиствомъ продолжалъ наблюдать м-съ Пипчинъ, и занималъ свое обыкновенное м?сто между чернымъ бомбазиномъ и каминной р?шеткой. Здоровье его немножко поправилось, хотя вообще онъ былъ такъ же слабъ, какъ при первомъ прибытіи въ этотъ домъ, и прогулка по морскому берегу его крайне утомляла. Чтобы ему не ходить п?шкомъ, для него промыслили маленькую колясочку, въ которой онъ могъ лежать очень привольно съ азбукой въ рукахъ и другими элементарными книгами. В?рный своимъ эксцентрическимъ выходкамъ, ребенокъ прогналъ отъ себя прочь краснощекаго дюжаго мальчишку, который вызвался возить его коляску, и взам?нъ выбралъ для этой должности его д?душку, стараго, дряхлаго брюзгу въ истасканномъ клеенчатомъ камзол?, отъ котораго несло запахомъ соли и морской травы.
        Съ этимъ зам?чательнымъ возницей, въ сопровожденіи Флоренсы подл? коляски и плаксивой Виккемъ, которая должна была идти позади не иначе какъ на значительномъ разстояніи, Павелъ каждый день вы?зжалъ на берегъ океана, и сид?лъ или лежалъ тамъ по ц?лымъ часамъ. Въ это время никто такъ не досаждалъ ему, какъ маленькія д?ти, кром?, разум?ется, Флоренсы.

        - Отойди оть меня, пожалуйста,  - говорилъ онъ обыкновенно, если къ нему подходилъ какой-нибудь мальчикъ.  - Благодарю тебя, да только ступай отсюда прочь.
        Случалось, д?тскій голосокъ съ участіемъ спрашивалъ, какъ онъ себя чувствуетъ.

        - Очень хорошо, благодарю тебя,  - отв?чалъ Павелъ,  - да только сд?лай милость, убирайся отсюда. Ты лучше сд?лаешь, если пойдешь играть.
        И когда мальчикъ уб?галъ, онъ оборачивалъ голову къ Флоренс? и говорилъ:

        - Намъ не нужно другихъ, не правда ли? Поц?луй меня, Флой.
        Въ эту пору ему также бол?е ч?мъ когда-либо не нравилось общество Виккемъ, и онъ былъ очень радъ, когда она уходила сбирать раковины или потолковать съ кумушками. Онъ любилъ оставаться совершенно одинъ, вдали отъ всякихъ гулякъ, и когда подл? него сид?ла за д?ломъ Флоренса, читала ему или разсказывала что-нибудь, a в?теръ между т?мъ дулъ ему въ лицо, и вода подступала къ колесамъ его постели, ему ничего бол?е не нужно было.

        - Флой,  - сказалъ онъ однажды,  - гд? эта сторона… Индія что ли, гд? живутъ родственники Байтерстона?

        - Охъ, далеко отсюда, ужасно далеко!  - отв?чала Флоренса, отрывая глаза отъ работы.

        - На ц?лыя нед?ли?  - спросилъ Павелъ.

        - Да, мой милый, на ц?лыя нед?ли путешествія днемъ и ночью.

        - Если бы ты, Флой, была въ Индіи,  - сказалъ Павелъ, номолчавъ съ минуту,  - я бы… что бишь такое маменька сд?лала?… все забываю.

        - Полюбилъ бы меня,  - отв?чала Флоренса.

        - Не то, не то. Разв? я не люблю тебя, Флой? Ахъ что, бишь такое? да, да - если бы ты была въ Индіи, Флой, я бы умеръ безъ тебя.
        Флоренса посп?шно бросила работу, опустила голову на подушку и стала ласкать его.

        - И я бы умерла,  - сказала она,  - если бы тебя разлучили есо мной. Но зач?мъ объ этомъ думать? Кажется, теперь теб? лучше?

        - О, мн? теперь хорошо, очень хорошо!  - отв?чалъ Павелъ.  - Ho я не объ этомъ думаю. У меня все не выходитъ изъ головы, что я умеръ бы отъ тоски, если бы тебя со мной не было.
        Въ другой разъ на томъ же м?ст? онъ заснулъ и спалъ спокойно долгое время; но вдругъ онъ пробудился, с?лъ на подушку и началъ вслушиваться съ величайшимъ вниманіемъ.
        Флоренса спросила, что ему почудилось?

        - Я хочу знать,  - отв?чалъ онъ, иристально всматриваясь въ ея лицо,  - что оно говоритъ? Скажи мн?, Флоренса, что говоритъ море?
        Она отв?чала, что это только шумятъ волны, и больше ничего.

        - Охъ да, да,  - сказалъ онъ,  - волны шумятъ; но я знаю, что он? всегда говорятъ что-нибудь. Всегда говорятъ одно и то же морскія волны. A что такое тамъ надъ волнами?
        Онъ всталъ и поднялъ глаза на горизонтъ.
        Флоренса отв?чала, что тамъ былъ противоположиый берегъ; но онъ сказалъ, что не объ этомъ думаетъ. Онъ думалъ о томъ, что было дальше, дальше, дальше!
        Такіе вопросы возобновлялись весьма часто. Случалось, среди живого разговора онъ вдругъ прерывалъ р?чь и вслушивался внимательно въ таинственный говоръ морской волны; потомъ поднимался на ноги, и долго смотр?лъ въ необозримую даль безпред?льнаго горизонта.
        Глава IX
        Б?да съ деревяннымъ мичманомъ

        Молодой Вальтеръ Гэй, над?ленный отъ природы порядочнымъ запасомъ романическихъ наклонностей, которыя, къ великому благополучію, не встр?тили ни мал?йшаго препятствія въ своемъ развитіи подъ мирной кровлей старика Соломона, ни на минуту не выпускалъ изъ головы удивительнаго приключенія Флоренсы съ доброй бабушкой, и, подстрекаемый страстью къ чудесному, безпрестанно думалъ о немъ до той поры, пока, наконецъ, съ теченіемъ времени, оно сд?лалось любимымъ, избалованнымъ чадомъ его живого й пылкаго воображенія. Особенно мечталъ онъ, и сладко мечталъ, о той незабвенной минут?, когда судьба такъ неожиданно сд?лала его самого чуть не главнымъ д?йствующимъ лицомъ въ этомъ достопамятномъ событіи.
        Дядя Соль и капитанъ Куттль своими тонкими намеками еще больше разгорячали кипучую фантазію молодаго челов?ка. Эти достойные друзья каждое воскресенье считали непрем?нной обязанностью ненарокомъ потолковать о Ричард? Виттингтон?, объ этомъ знаменитомъ геро? въ англійской исторіи, который, какъ изв?стно, по?халъ въ Индію безъ копейки въ карман? съ одной только кошкой, a воротился оттуда милліонеромъ, и о чудо изъ чудесъ!  - три раза былъ лордомъ-меромъ, начальникомъ и главнымъ членомъ городской думы! Къ довершенію очарованія, капитанъ Куттль промыслиль на толкучемъ рынк? древн?йшее народное стихотвореніе очень зам?чательнаго содержанія, въ которомъ - это весьма важно - разсказывается не сказка, a достов?рная быль о томъ, какъ одинъ молодой челов?къ, угольщикъ ремесломъ, не бол?е, влюбился въ н?кую красавицу, именемъ Пегги, a красавица почувствовала сердечное влеченіе къ угольщику, и какъ, наконецъ, молодые люди ув?нчали свою любовь законнымъ бракомъ, несмотря на многочисленныя препятствія со стороны отца красавицы, знаменитаго капитана ньюкэстльскаго корабля. Эта зажигательная исторія, им?вшая,
какъ видите, чрезвычайно близкое отношеніе къ Вальтеру и Флоренс?, приводила капитана Куттля въ самый яростный восторгъ во вс? семейные праздники, и особенно въ день рожденія Вальтера. Въ этотъ торжественный день капитанъ Куттль уходилъ въ заднюю комнату, затягивалъ свою любимую п?сенку, и одушевляясь постепенно, кричалъ, наконецъ, на вс? возможные голоса, заливаясь самой громкой трелью при имени Пегги, которымъ, къ чести героини стихотворенія, оканчивался каждый куплетъ.
        Между т?мъ самъ Вальтеръ, веселый, беззаботный, простодушный Вальтеръ, никакъ не думалъ отдавать себ? отчета въ собственныхъ чувствахъ, да и не былъ способенъ къ такому анализу. Онъ очень полюбилъ набережную, гд? впервые встр?тилъ Флоренсу, и улицы, гд? проходилъ съ нею, хотя, собственно говоря, зам?чательнаго въ нихъ ничего не было. Гадкіе башмаки, съ которыми столько было хлопотъ, онъ берегъ y себя въ комнат? и, сидя по вечерамъ на своей постели, рисовалъ отъ безд?лья фантастическіе портреты доброй бабушки Должно также сказать, что посл? этого достопамятнаго приключенія онъ сд?лался повнимательн?е къ своему костюму и въ досужее время не пропускалъ случая пройтись по улиц?, гд? находился домъ м-ра Домби, въ надежд? встр?титься съ маленькой Флоренсой. Но вс? эти чувствованія были совершенно невинны и не выходили за пред?лы д?тской натуры. Флоренса очень миленькая д?вочка, и разум?ется, пріятно было полюбоваться на хорошенькое личико. Флоренса беззащитна и слаба: мысль, что можно оказать ей покровительство и помощь
        - весьма завлекательная мысль для юноши, сознающаго свою силу. Флоренса самое благородное маленькое созданіе въ св?т?, и было истиннымъ наслажденіемъ вид?ть, какъ озаряется ея личико искреннимъ и глубокимъ чувствомъ признательности. Флоренса была оставлена, забыта гордымъ отцомъ, и сердце Вальтера наполнялось жив?йшимъ участіемъ къ отверженному дитяти.
        Шесть или семь разъ въ годъ молодые люди встр?чались на улиц? и раскланивались. М-съ Виккемъ, знавшая подробности приключенія, не обращала вниманія на это знакомство, a миссъ Нипперъ, съ своей стороны, была очень рада такимъ встр?чамъ: она читала въ глазахъ юноши необыкновенное выраженіе добродушія, и была ув?рена, что y него превосходное сердце.
        Такимъ образомъ, Вальтеръ вм?сто того, чтобы забывать, или терять изъ виду свое знакомство съ Флоренсой, время отъ времени еще бол?е сближался съ нею. Удивительное начало этого знакомства и другія маленькія подробности, придавшія ему отличительный романическій характеръ, были въ глазахъ его прекраснымъ матеріаломъ для фантастическихъ картинъ, на которыхъ, разум?ется, Флоренса всегда стояла на первомъ план?. "Но что изъ всего этого выйдетъ,  - думалъ онъ? Ничего, р?шительно ничего. Однако-жъ было бы не худо, если бы, тотчасъ же посл? первой встр?чи съ Флоренсой, я отправился куда-нибудь подальше, въ Индію, наприм?ръ, и вступилъ бы въ службу на военномъ корабл?. Вотъ я д?лаю чудеса храбрости, беру въ пл?нъ тысячи непріятелей, открываю неизв?стные острова, обо мн? говорятъ въ парламент?, пишутъ въ журналахъ и газетахъ, и л?тъ черезъ пять, много черезъ десять, Вальтеръ Гэй прі?зжаетъ въ Лондонъ адмираломъ вс?хъ морскихъ флаговъ, или по крайней м?р? капитаномъ перваго ранга, не мен?е. Флоренса будетъ тогда еще д?вушкой - и Боже мой! какою чудною д?вушкой будетъ Флоренса!  - она увидитъ меня въ полномъ
цв?т? л?тъ, въ блестящихъ эполетахъ, знаменитымъ и славнымъ, и - будь y м-ра Домби галстухъ еще выше, ц?почка еще длинн?е, я оттягаю y него дочку, женюсь и торжественно повезу ее… куда я ее повезу? ну, да на какой-нибудь изъ открытыхъ мною острововъ". Вальтеръ шелъ, по обыкновенію, очень скоро, когда строилъ эти воздушные замки. Но вс? эти мечты разбивались въ дребезги о м?дную доску конторы Домби и Сына, и когда капитанъ Куттль съ дядей Соломономъ затягивали свою в?чную п?сню о Ричард? Виттингтон? и капитанской дочк?, онъ бол?е ч?мъ когда-либо понималъ свое скромное положеніе въ купеческой контор?. Время тянулось день за днемъ, и Вальтеръ продолжалъ со вс?мъ усердіемъ и добросов?стностью исполнять свою прозаическую должность, находя единственный отдыхъ въ построеніи великол?пныхъ фантастическихъ замковъ, передъ которыми мечты Соломона и капитана Куттля были не бол?е, какъ скромными домиками. Въ пипчинскій періодъ онъ возмужалъ, но весьма немного, и, собственно говоря, все еще былъ такимъ же простодушнымъ и в?тренымъ мальчикомъ, какимъ читатель встр?тилъ его въ первый разъ со св?чей въ рукахъ на
темной л?стниц? въ погребъ, когда дядя Соломонъ отыскивалъ зав?тную мадеру.

        - Что съ тобой, дядя Соль?  - сказалъ однажды Валыеръ, всматриваясь съ озабоченнымъ видомъ въ печальное лицо мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ,  - ты сегодня ничего не ?лъ и, кажется, твое здоровье очень разстроилось. Не сходить ли за докторомъ, дядюшка?
        . - Докторъ не поможетъ, мой милый,  - отв?чалъ дядя Соль,  - не сыскать ему для меня…

        - Чего, дядюшка? покупателей?

        - Да, да,  - возразилъ Соломонъ съ глубокимъ вздохомъ,  - покупатели пригодились бы.

        - Ахъ, ты, Господи, твоя воля!  - вскричалъ Вальтеръ, опрокидывая блюдо съ супомъ, и ударяя рукою по столу,  - когда я вижу вс?хъ этихъ з?вакъ, что каждый день ц?лыми дюжинами снуютъ передъ нашими окнами, меня такъ и забираетъ охота притащить кого-нибудь за шиворотъ въ магазинъ и заставить дружка отсчитать тысячи полторы чистоганомъ за свою покупку. Ну, чего ты смотришь, болванъ,  - продолжалъ Вальтеръ, обращаясь къ старому джентльмену съ напудренной головой, такъ, разум?ется, чтобы тотъ не слыхалъ.  - Выпучилъ глаза на телескопъ, да и стоитъ себ?. Экая штука! Ты войди-ка любезный, да купи, a глаза-то, пожалуй, я за тебя выпучу.
        Но старый джентльменъ, удовлетворивъ любопытство, тихонько поплелся отъ магазина.

        - Ушелъ,  - сказалъ Вальтеръ,  - ушелъ, болванъ! Вотъ тутъ и над?йся на нихъ! Да только вотъ что, дядя… эй, послушай, дядюшка!  - прибавилъ Вальтеръ, видя, что старикъ закручинился и не обращаетъ на него вниманія - унывать никакъ не должно, р?шительно не должно. Что д?лать? Посидимъ y моря и подождемъ погоды. Ужъ если придутъ заказы, такъ придетъ ихъ такая пропасть, что теб? ихъ въ в?къ не перед?лать.

        - Да, мн? ихъ точно не перед?лать, мой другъ,  - съ горестью возразилъ Соломонъ,  - заказы придутъ, когда меня не будетъ въ этой лавк?.

        - Да не тужи, сд?лай милость, говорю я теб?, - ну что толку, если станешь все хандрить. Эхъ ты, дядя Соль! Н?тъ заказовъ, такъ и чортъ съ ними!
        Соломонъ старался принять веселый видъ, и улыбнулся, какъ могъ, взглянувъ черезъ столъ на своего племянника.

        - В?дь особеннаго ничего не случилось. Не такъ ли, дядя Соль?  - продолжалъ Вальтеръ, облокачиваясь на чайный подносъ и нагибаясь къ старику, чтобы вызвать его на объясненіе,  - будь откровененъ со мной, дядюшка, не скрывай ничего, если сохрани Богъ встр?тилась какая-нибудь непріятность.

        - Н?тъ, н?тъ, н?тъ,  - скороговоркой отв?чалъ Соломонъ,  - все идетъ, какъ шло, ничего особеннаго, право, ничего! Встр?тилась непріятность, говоришь ты: какая же непріятность?
        Вальтеръ съ величайшей недов?рчивостью покачалъ головою.

        - Поди ты, толкуй съ нимъ!  - сказалъ онъ,  - я его спрашиваю, a онъ меня! Послушай, дядя: когда я вижу тебя въ этой хандр?, мн?, право, становится и жалко и досадно, что я съ тобой живу.
        Старикъ Соль невольно открылъ глаза.

        - Я не шучу, дядюшка. Н?тъ на св?т? челов?ка счастлив?е меня, когда я съ тобой, и при всемъ томъ опять таки повторяю: мн? теперь и жалко и досадно, что я живу зд?сь. Вижу по всему, y тебя есть что-то на душ?, a еще туда же вздумалъ притворяться. Эхъ, ты, дядя Соломонъ!

        - Что д?лать, мой милый? По временамъ, ты знаешь, я бываю очень скученъ, должно, какъ и вс? старики.

        - Знаешь ли, что я думаю?  - продолжалъ Вальтеръ, потрепавъ старика по плечу,  - если бы тутъ въ этой комнат? вм?сто меня сид?ла добренькая, тепленькая старушка, твоя жена, разум?ется, твоя кроткая, смирная, ненаглядная сожительница, которая бы знала вс? твои привычки и обычаи, ты бы в?дь не былъ въ такой хандр?, дядя Соломонъ! И разливала бы она чай, и припоминала бы теб? старину, и затянула бы подчасъ п?сенку про старинное житье-бытье… а? не такъ ли? Ну, a я что для тебя сд?лаю? Ты знаешь, я люблю тебя, но все же я только племянникъ, ни больше, ни меньше, да еще вдобавокъ в?треный, легкомысленный мальчишка, которому нельзя и сказать о своемъ гор?. Ну вотъ я вижу ты хандришь, и почему знать? можетъ быть, ужасная тоска давитъ тебя; a какъ теб? помочь? какъ ут?шить тебя? какъ?… закричалъ Вальтеръ, со всего размаху ударивъ по столу, такъ что блюдо слет?ло на полъ и разбилось въ дребезги.

        - Валли, добрый мой Валли!  - сказалъ Соломонъ,  - если бы въ этой комнат?, на этомъ самомъ м?ст? л?тъ за сорокъ съ небольшимъ сид?ла, какъ ты говоришь, ненаглядная моя сожительница, я никогда бы не любилъ ее такъ, какъ тебя, милое дитя мое!

        - Знаю, дядюшка,  - возразилъ Вальтеръ,  - очень хорошо; но жен? ты открылъ бы вс? свои секреты, потому что она ум?ла бы облегчить твою тоску; a я ничего, р?шительно ничего не придумаю, хоть бы размозжить себ? голову.

        - Н?тъ, н?тъ,  - сказалъ Соломонъ,  - что за секреты? y меня н?тъ отъ тебя никакихъ секретовъ!

        - Ну, такъ въ чемъ же д?ло, дядюшка? говори, разсказывай. Ну!
        Соломонъ Гильсъ еще разъ съ отчаяннымъ упрямствомъ началъ ув?рять, что ничего особеннаго не случилось. Вальтеръ, скр?пивъ сердце, притворился уб?жденнымъ.

        - Однако-жъ, дядя Соль, если сверхъ чаянія…

        - Да говорю теб?, что ничего н?тъ, р?шительно ничего.

        - Очень хорошо,  - сказалъ Вальтеръ,  - перестанемъ же толковать объ этомъ; мн? пора въ контору. Часа черезъ два я какъ-нибудь увернусь оттуда, и понав?даюсь, что ты станешь д?лать. Только смотри, дядя Соль, если я узнаю, что ты меня обманулъ, такъ ужъ прошу не прогн?ваться: впередъ не пов?рю теб? ни на волосъ, и ужъ никогда ничего не буду говорить теб? о Каркер? младшемъ. Помни это, дядюшка Соломонъ!
        Соломонъ Гильсъ, въ знакъ согласія, улыбнулся и махнулъ рукой. Вальтеръ, перебирая въ голов? вс? возможныя, или правильн?е, невозможныя средства къ обогащенію, поб?жалъ въ контору Домби и Сына съ озабоченнымъ видомъ и въ крайне невеселомъ расположеніи духа.
        Въ это время недалеко отъ Сити, на углу Архіерейской улицы, жилъ присяжный маклеръ и оц?нщикъ, производившій торговлю подержанной мебелью, которая, какъ водится въ такихъ случаяхъ, разбросана была въ самомъ поэтическомъ безпорядк? по вс?мъ направленіямъ обширной лавки. Дюжины стульевъ приц?плены были къ умывальникамъ, которые сами съ большимъ трудомъ держались за плечи буфетовъ, a буфеты, въ свою очередь, стояли на об?денныхъ столахъ. Все это кувыркалось и таращилось въ разныя стороны съ удивительнымъ эффектомъ. Немного подальше на брачной постели, утвержденной на четырехъ столбахъ, дружелюбно красовались блюда, тарелки, стаканы, рюмки, бокалы, графины и другія принадлежности богатаго пира вм?ст? съ полдюжиной кочергъ и бальной лампой, готовой пролить н?жн?йшій св?тъ любви и братской дружбы на всю веселую компанію. Рядъ оконныхъ гардинъ и великол?пныхъ сторъ, насильственно разлученныхъ съ своими окнами, пріятн?йшимъ образомъ драпировали баррикаду комодовъ, нагруженныхъ маленькими кружками изъ москательныхъ лавокъ, между т?мъ какъ бездомный коврикъ, отторженный жестокой рукой отъ привычнаго паркета
и пресл?дуемый въ своемъ несчастьи пронзительнымъ восточнымъ в?тромъ, вздрагивалъ и свертывался въ глубочайшую меланхолію, и, казалось, изъявлялъ душевную симпатію къ раздирательнымъ жалобамъ фортепьяна, терявшаго каждый день по одной струн?, которая передъ посл?днимъ издыханіемъ стонала и выла отъ мучительныхъ предсмертныхъ страданій. Къ довершенію эффекта, м-ръ Брогли накопилъ въ своей лавк? ц?лую коллекцію ст?нныхъ часовъ различной ц?нности и доброты, но вообще съ в?рн?йшимъ ходомъ, хотя теперь ихъ стр?лки остановилисъ, по-видимому, на в?чныя времена вм?ст? съ финансовыми обстоятельствами своихъ прежнихъ хозяевъ, потерявшихъ за одно съ часами и свои дорогія зеркала, которыя теперь въ лавк? барышника безсов?стно отражали со вс?хъ сторонъ ихъ банкротство и разореніе.
        Самъ м-ръ Брогли былъ мокроглазый, розолицый, жестковолосый, весьма дюжій мужчина, над?ленный отъ природы значительнымъ запасомъ расторопности и см?тливости, столь необходимыхъ при его гуманическихъ занятіяхъ. Какъ Марій на развалинахъ Кар?агена, возс?далъ онъ на развалинахъ чужого счастья, очень веселый и довольный судьбой, неизм?нно къ нему благосклонной во вс?хъ начинаніяхъ и предпріятіяхъ. По временамъ онъ заглядывалъ въ лавку Соломона понав?даться насчетъ д?лишекъ многоуважаемаго мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ, и Вальтеръ вообще зналъ его довольно, чтобы раскланиваться съ нимъ при встр?ч? на улицахъ. Знакомство съ маклеромъ самого Соломона Гильса тоже не простиралось дал?е этой шапочной дружбы, и потому Вальтеръ былъ оченъ изумленъ, когда, в?рный своему об?щанію, заб?жалъ изъ конторы въ лавку и увид?лъ м-ра Брогли; глубокомысленно сидящаго въ гостиной съ руками въ карманахъ.

        - Здравствуй, дядя Соль!  - сказалъ Вальтеръ,  - какъ ты теперь себя чувствуешь?
        Старикъ неподвижно сид?лъ на противоположной сторон? стола съ очками на глазахъ (а не на лбу, какъ обыкновенно) и въ глубокомъ раздумьи. При вход? племянника, онъ приподнялъ голову и безмолвно указалъ на маклера. Вальтеръ отороп?лъ.

        - У васъ д?ла съ моимъ дядей, сэръ?  - спросилъ он?, едва переводя духъ.

        - Не безпокойтесь, важнаго ничего н?тъ,  - отв?чалъ м-ръ Брогли.
        Вальтеръ въ безмолвномъ изумленіи смотр?лъ на маклера и на дядю.

        - Вотъ видите ли,  - сказалъ м-ръ Брогли,  - за вашимъ дядюшкой небольшой должокъ, триста семьдесятъ фунтовъ стерлинговъ съ небольшимъ. Срокъ-то, знаете, прошелъ, и y меня документецъ. Надо съ вашего позволенія вступить во влад?ніе.

        - Во влад?ніе!  - вскричалъ Вальтеръ, поводя глазами вокругъ комнаты,

        - Да,  - чжазалъ м-ръ Брогли вкрадчивымъ голосомъ, бросая дружелюбные взоры,  - вы не безпокойтесь, пожалуйста. Мы сд?лаемъ теперь опись этимъ вещицамъ, и больше ничего; сами сд?лаемъ, полюбовно и безъ шуму. Вы видите, я пришелъ безъ полиціи - зач?мъ намъ полиція? обойдемся и безъ нея. Вы меня знаете.

        - Ахъ, дядюшка!  - пролепеталъ Вальтеръ.

        - Милый Валли!  - сказалъ дядя,  - первый разъ Богъ послалъ на меня такое несчастье, a я уже старткъ и всю жизнь прожилъ честно.
        Съ этими словами онъ сбросилъ очки, потому что безполезно было скрывать свое волненіе, закрылъ рукой глаза и заплакалъ навзрыдъ, проливая слезы на свой кофейный жилетъ. Вальтеръ, въ свою очередь, первый разъ въ жизни увид?лъ ужасающую картину рыдающаго старика. Онъ оц?пен?лъ и долго не могь произнести ни одного слова.

        - Дядюшка, милый дядюшка!  - проговорилъ онъ, наконецъ.  - Не плачь, о, Бога ради, не плачь! успокойся!  - м-ръ Брогли, что мн? д?лать?

        - Я бы сов?товалъ вамъ,  - сказалъ м-ръ Брогли,  - пріискать какого-нибудь пріятеля и переговорить сь нимъ.

        - Именно такъ!  - вскричалъ Вальтеръ, ухватившись за эту мысль, какъ за посл?днюю надежду,  - благодарю васъ, сэръ. Дядюшка, я сію минуту поб?гу къ капитану Куттлю и мигомъ ворочусь назадъ. A вы, г. маклеръ, поберегите старика, сд?лайте милость; ут?шьте его, какъ можете. Не отчаивайся, дядюшка! Богъ дастъ, все сойдетъ съ рукъ.
        Съ этими словами Вальтеръ, не слушая больше старика, опрометью бросился изъ комнаты и, заб?жавъ на минуту въ контору извиниться, подъ предлогомъ внезапной дядиной бол?зни, помчался во всю прыть къ жилищу капитана Куттля.
        Вс? предметы въ глазахъ его приняли иной видъ, когда онъ б?жалъ по шумнымъ улицамъ города. Тел?ги, омнибусы, дороги, кареты, дилижансы, п?шеходы,  - все это двигалось, толкалось, шум?ло, какъ и всегда; но б?да, обрушившаяся на деревяннаго мичмана, представляла эти предметы въ какомъ-то странномъ и новомъ св?т?. Дома и магазины были вовсе не то, что прежде, и Вальтеръ читалъ на ст?нахъ огромныя буквы маклерскаго документа. М-ръ Брогли угораздился со своимъ обвинительнымъ актомъ взгромоздиться на самыя церкви, потому-что главы ихъ поднимались къ облакамъ съ какимъ-то необыкновеннымъ видомъ. Самый горизонтъ удивительно изм?нился, не отъ облаковъ, разум?ется, a всл?дствіе судебной описи имущества въ магазин? мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ.
        Капитанъ Куттль жилъ на краю небольшого канала, подл? индійскихъ доковъ, гд? находился подъемный мостъ, открывавшійся по временамъ для проведенія кораблей и барокъ съ различнымъ грузомъ. Постепенный переходъ отъ земли къ вод?, по м?р? приближенія къ резиденціи капитана Куттля, былъ довольно любопытенъ. Перспектива начиналась разноцв?тными трактирными флагами, за которыми непосредственно сл?довали платяныя лавки съ матросскими рубахами, куртками, шляпами, парусинными панталонами. Немного подальше выставлялись кузницы, гд? неутомимый громадный молотокъ отъ утра до ночи колотилъ раскаленное жел?зо, выд?лывая якоря и ц?пные канаты. Зат?мъ сл?довалъ рядъ домовъ съ флюгеромъ надъ мачтами и выв?сками, возв?щавшими о продаж? турецкихъ бобовъ, зат?мъ канавы, зат?мъ мельницы, зат?мъ опять канавы, a зат?мъ невообразимыя скопища грязной воды, запруженной кораблями. Потомъ въ воздух? распространялось благоуханіе отъ сырыхъ щепокъ, и всякое торговое движеніе поглощалось мачтами, веслами, д?ланіемъ блоковъ, стройкою лодокъ. Потомъ, почва становилась болотистою и почти непроходимою. Потомъ, обоняніе уже
исключительно наслаждалось запахомъ рому и сахару. Потомъ, прямо передъ вашими глазами, во всей красот? открывалась резиденція капитана Куттля, вм?ст? бельэтажъ и нижній этажъ.
        Капитанъ принадлежалъ къ разряду т?хъ в?чнонеизм?нныхъ, какъ-будто выстроганныхъ изъ дерева мужчинъ, которыхъ при самомъ пылкомъ воображеніи невозможно представлять себ? отд?льно безъ какой-нибудь частицы въ ихъ обыкновенномъ костюм?. Когда Вальтеръ постучался y дверей, капитанъ выставилъ изъ окошка голову и закричалъ: "Здорово, любезный!". На немъ была вылощенная клеенчатая шляпа и всегдашній синій балахонъ, изъ подъ котораго, на подобіе паруса, выставлялись толстые высокіе воротники его рубашки. Все, какъ обыкновенно. Въ этомъ костюм? Вальтеръ, между милліонами разнообразныхъ фигуръ, мигомъ различилъ бы капитана Куттля, какъ р?дкую заморскую птицу, y которой всегда одинаковыя перья.

        - Послушай-ка, Валли,  - сказалъ капитанъ Куттль,  - ты постучись еще, и погоди немножко. Сегодня, сегодня, видишь ты, моютъ б?лье. Стукни хорошенько.
        И нетерп?ливый юноша стукнулъ такъ, какъ, в?роятно, еще никто не стучался въ скромную дверь капитанской квартиры.

        - Это уже черезчуръ!  - сказалъ Куттль, и тотчасъ же спряталъ голову, какъ будто ожидалъ бури…
        Ожиданіе основательное. Черезъ минуту въ судорожномъ волненіи приб?жала къ дверямъ степенная вдовица съ рукавами, засученными по плечи, вся въ мыльной п?н? и съ передникомъ, забрызганнымъ горячей водой. Не обращая вниманія на Вальтера, она огляд?ла сперва дверной молотокъ, и потомъ, осматривая юношу съ ногъ до головы, проговорила, что не надивится, какъ молотокъ еще ц?лъ.

        - Капитанъ Куттль y себя,  - сказалъ Вальтеръ съ примирительной улыбкой,  - я его вид?лъ.

        - Право?  - возразила интересная вдовица,  - вы его вид?ли?

        - Я даже говорилъ съ нимъ,  - сказалъ Вальтеръ, торопясь объясненіемъ.

        - Даже говорили съ нимъ - возразила вдовица.  - Вотъ какъ! Потрудитесь же засвид?тельствовать капитану почтеніе отъ м-съ Макъ Стингеръ и скажите, что если ему угодно разговаривать съ гостями изъ окошка, такъ я покорн?йше прошу его впередъ самому отворять двери.
        М-съ Макъ Стингеръ говорила громко и вслушивалась, не будетъ ли какихъ зам?чаній или возраженій изъ ближайшаго окна.

        - Исполню ваше порученіе,  - сказалъ Вальтеръ,  - только благоволите впустить меня, сударыня.
        Входъ былъ загороженъ деревяннымъ запоромъ, и Вальтеръ не осм?ливался перескочить, изъ опасенія еще бол?е раздосадовать степенную вдовушку.

        - Если вы, сударь, осм?лились разбивать дверь,  - сказала м-съ Макъ Стингеръ гн?внымъ и пронзительнымъ тономъ,  - вамъ ничего не стоитъ перепрыгнуть черезъ запоръ.
        Вальтеръ принялъ эту выходку за позволеніе войти и немедленно перескочилъ. M-съ Макъ Стингеръ пришла въ величайшее негодованіе и разразилась страшнымъ вопросомъ: давно ли законы разр?шили оскорблять домъ свободной англичанки, и кто далъ позволеніе всякой сволочи врываться въ ея жилище? Но Вальтеръ уже не считалъ нужнымъ разр?шать эти недоум?нія, и, пробираясь по л?стниц? черезъ искусственный, туманъ, образовавшійся отъ испареній щелоку и горячей воды, вб?жалъ въ комнату капитана Куттля и нашелъ этого джентльмена въ засад? передъ дверью.

        - Никогда не былъ ей долженъ ни одной копейки,  - проговорилъ тихонько капитанъ Куттль,  - да еще сколько сд?лалъ добра и ей и д?тямъ! Лисица непутная!

        - Я бы на вашемъ м?ст? перем?нилъ квартиру,  - сказалъ Вальтеръ.

        - Нельзя, нельзя,  - возразилъ капитанъ,  - она отыскала бы меня на дн? океана.  - Садись, Вальтеръ. Какъ поживаетъ Соломонъ?
        Капитанъ, не снимая шляпы, принялся за свой об?дъ, состоявшій изъ холодной баранины, бутылки портера и варенаго картофеля, который онъ обыкновенно приготовлялъ самъ на плит? въ большой кастрюл?, откуда, по м?р? надобности, вытаскивалъ, по одной штук?. Передъ об?домъ онъ отвинчивалъ свой жел?зный крюкъ, и вм?сто него прид?лывалъ къ черенку свой столовый ножикъ, которымъ теперь началъ лупить одну картофелину для Вальтера. Его комнаты, сильно пропитанныя табачнымъ запахомъ, были очень невелики, но довольно уютны, a порядокъ въ мебели былъ такого рода, какъ будто за полчаса передъ этимъ происходило землетрясеніе.

        - Какъ поживаетъ Соломонъ?  - снросилъ капитанъ.
        При этомъ повторенномъ вопрос? Вальтеръ живо представилъ ц?ль своего пос?щенія и заплакалъ навзрыдъ.

        - Ахъ, капитанъ Куттль!  - сказалъ онъ, едва переводя духъ.
        Никакое перо не опишетъ ужаснаго испуга Куттля. Онъ бросилъ картофель, вилку,  - бросилъ бы, разум?ется ножикъ, если бы могъ,  - и съ неописаннымъ испугомъ смотр?лъ на молодого челов?ка, какъ будто Вальтеръ принесъ ему в?сть о всеобщемъ разрушеніи Сити, какъ будто страшная бездна поглотила его стараго друга вм?ст? съ кофейнымъ камзоломъ, св?тлыми пуговицами, хронометромъ, очками, со вс?мъ магазиномъ.
        Но когда Вальтеръ объяснилъ д?ло, Куттль, посл? минутнаго размышленія, вскочилъ со стула и заметался во вс? стороны съ необыкновенной торопливостью. Онъ открылъ комодъ, стащилъ съ верхней полки жестяную чайницу, и, высыпавъ оттуда весь запасъ наличныхъ денегъ - тринадцать фунтовъ стерлинговъ съ полкроной, положилъ ихъ въ огромный карманъ своего синяго сюртука, и потомъ въ это же влагалище засунулъ вынутыя изъ шкатулки дв? чайныя ложки, серебрянные щипчики и огромные серебрянные часы, которые напередъ осмотр?лъ съ большимъ вниманіемъ, чтобы опред?лить ихъ настоящую ц?нность. Сд?лавъ вс? эти приготовленія, онъ привинтилъ неизб?жный крюкъ къ правой рук?, схватилъ свою толстую сучковатую палку и попросилъ Вальтера идти.
        Но, несмотря на чрезвычайную хлопотливость, капитанъ вспомнилъ, наконецъ, что м-съ Макъ Стингеръ, в?роятно, дожидается его внизу для н?которыхъ объясненій. Пораженный этой мыслью, онъ въ нер?шимости подошелъ къ отворенному окну и, казалось, разсуждалъ: не лучше ли прямо выпрыгнуть на мостовую, ч?мъ наткнуться въ дверяхъ на своего ужаснаго врага. Однако-жъ, постоявъ немного, онъ выдумалъ весьма замысловатую хитрость.

        - Послушай-ка, Валли,  - сказалъ кадитанъ,  - ты ступай впередъ, мой другъ, и спускаясь съ л?стницы, закричи погромче: "Прощайте, капитанъ Куттль!" да затвори дверь. Потомъ остановись на улиц? за угломъ и подожди меня. Я мигомъ выйду.
        Усп?хъ этой стратагемы основывался на предварительномъ изученіи непріятельской тактики. Когда Вальтеръ сходилъ съ л?стницы, м-съ Макъ Стингеръ д?йствительно невидимкой подкралась изъ кухни, но не видя, сверхъ ожиданія, своего жильца, удовольствовалась намекомъ на неучтивый стукъ въ двери, и опять юркнула въ свою засаду.
        Прошло минутъ пять, прежде, ч?мъ Куттль отважился на тайное б?гство, и Вальтеръ уже начиналъ выходить изъ терп?нія, не видя никакихъ признаковъ лощеной шляпы. Наконецъ, храбрый воинъ вдругь, съ быстротой бомбы, выскочилъ изъ дверей, зашагалъ форсированнымъ маршемъ, и ни разу не оглидываясь назадъ, ободрился совершенн?йшимъ образомъ, только когда подошелъ къ Вальтеру, и даже затянулъ какую-то п?сню.

        - Ну что, Валли,  - спросилъ, наконецъ, капитанъ, когда они удалились на значительное разстояніе отъ квартиры,  - дядя Соль, я думаю, того…

        - Ахъ, если бы вид?ли его нын?шнимъ утромъ!  - отв?чалъ Вальтеръ.  - Никогда мн? не забыть этой ужасной сцены. Я боюсь…

        - Жив?й, Валли, жив?й!  - возразилъ капитанъ, ускоряя шаги.  - Всегда такъ поступай, дружочекъ мой, и долгол?тень будешь на земли. Справься, какъ объ этомъ сказано въ Писаніи.
        Капитанъ Куттль, слишкомъ занятый собственными мыслями о Соломон? Гильс? и, быть можетъ, н?которыми размышленіями насчетъ посл?дняго б?гства, не привелъ бол?е ни одной цитаты для улучшенія нравственности молодого Вальтера. Во всю дорогу они не обм?нялись ни однимъ словцомъ, пока, наконецъ, подошли къ деревянному мичману, обозр?вавшему, казалось, черезъ свой телескопъ весь горизонтъ въ надежд? отыскать друга-спасителя, который бы вывелъ его изъ напасти.

        - Гильсъ!  - вскричалъ капитанъ, посп?шно вб?жавъ въ комнату и н?жно пожимая руку печальнаго друга,  - держи голову прямо на в?теръ, и мы пойдемъ на проломъ. Все, что могу сказать теб?, дружище,  - продолжалъ капитанъ торжественнымъ тономъ, какъ философъ, которому удалось наконецъ привести въ ясность одно изъ главн?йшихъ правилъ челов?ческой мудрости,  - такъ это одно: держи голову прямо противъ в?тра, и мы полетимъ на проломъ.
        Старикъ Соль, въ свою очередь, кр?пко пожалъ руку добраго пріятеля, и благодарилъ за сов?тъ.
        Тогда капитанъ Куттль съ подобающей важностью выгрузилъ изъ кармана пару чайныхъ ложекъ, сахарные щипчики, серебряные часы и наличныя деньги. Положивъ все это на столъ, онъ съ гордымъ и самонад?яннымъ видомъ обратился къ м-ру Брогли.

        - Ну, что вы теперь скажете, господинъ маклеръ и присяжный оц?нщикъ?

        - Неужели вы серьезно думаете, сэръ, возразилъ маклеръ,  - что весь этотъ хламъ теперь годится на что-нибудь?

        - Почему же н?тъ?

        - Да потому, что вашъ почтенный другь долженъ слишкомъ триста семьдесятъ фунтовъ стерлинговъ.

        - Экая штука!  - возразилъ капитанъ, струхнувъ порядкомъ при такомъ огромномъ счет?, - триста фунтовъ! Да в?дь и это чего-нибудь стоитъ. Всякая рыба хороша, коль на уду пошла, говоритъ пословица.

        - Есть еще пословица, капитанъ, получше этой, возразилъ присяжный оц?нщикъ,  - курица не птица, карась не рыба, олово не деньги.
        Эта философія сразила наповалъ капитана. Погляд?въ на страшнаго противника, какъ на Мефистофеля, онъ безмолвно прошелся по комнат?, и, махнувъ рукою, отозвалъ въ сторону мастера морскихъ инструментовъ.

        - Гильсъ!  - сказалъ капитанъ,  - какъ это тебя угораздило попасть въ такой просакъ? Кто настоящій кредиторъ?

        - Молчи, молчи!  - возразилъ старикъ.  - Пойдемъ сюда. Надо быть скромн?е передъ Валыеромъ. Это, видишь ты, поручительство за его отца, старинное поручительство. Я уже таки довольно выплатилъ, Недъ; но теперь пришли худыя времена, и силъ моихъ не хватаетъ. Сказать правду, я все это предвид?лъ, да что прикажешь д?лать? Ради Бога, ни слова передъ Вальтеромъ. Ни гу-гу?

        - Да в?дь y тебя, казалось, были деньжонки?  - прошепталъ капитанъ.

        - Ну да, да,  - отв?чалъ старикъ Соль, опуская руки въ карманы и сдавливая свой валлійскій парикъ, какъ будто выжималъ оттуда золото,  - я скопилъ-таки малую толику, но изъ этой суммы, милый Недъ, нельзя взять ни полушки. Я, видишь ты, стар?лъ и отсталъ отъ времени, a Вальтеру нужны деньги. В?дь ему не по міру идти, когда я умру. Н?тъ, объ этихъ деньгахъ ни полслова. Все равно, какъ бы ихъ и не было. Да y меня таки и н?тъ ихъ. Что я заврался, старый дуракъ? Гд? y меня деньги? гд??
        И онъ дико повелъ глазами вокругъ комнаты, какъ полоумный скряга, который совершенно забылъ, куда запряталъ свои деньги. Въ самомъ д?л?, капитанъ начиналъ думать, что пріятель его того и гляди пол?зетъ въ трубу или въ погребъ и вытащитъ оттуда н?сколько фунтовъ золота и серебра, но Соломонъ Гильсъ выдумалъ другую штуку.

        - Я отсталъ отъ времени, любезный другъ,  - скаалъ онъ,  - далеко отсталъ. Поздно, да и не къ чему догонять его. Продамъ вс? вещи, выплачу долгъ, да и пойду куда-нибудь положить свои старыя кости. Духъ мой ослаб?лъ, силы меня остаили, и я чувствую, что начинаю выживать изъ ума. Лучше все покончить разомъ… и баста! Пусть его возьметъ инструменты, возьметъ и его,  - съ усиліемъ проговорилъ старикъ, указывая на деревяннаго мичмана,  - видно, прошли наши красные дни. A и то сказать, пожили довольно; пора костямъ на м?сто.

        - Полно, дружище, полно!  - сказалъ капитанъ,  - На кого-жъ ты Вальтера-то оставишь? забылъ? Посиди тутъ, Соломонь, a я за тебя подумаю… Ахъ, чортъ побери, не сталъ бы я долго думать, если бы пансіонъ былъ побольше. Д?ло вотъ въ чемъ, скажу я теб?: держи голову прямо на в?теръ, и все пойдетъ, какъ по маслу.
        Старикъ Соль поблагодарилъ его отъ всего сердца и прислонился головой къ камину.
        Капитанъ Куттль скорымъ шагомъ и съ самымъ р?шительнымъ видомъ началъ маршировать по комнат?, опустивъ густыя брови до самаго носа и заложивъ л?вую руку назадъ. Вальтеръ притаилъ дыханіе и не см?лъ пошевелиться, изъ опасенія остановить потокъ глубокихъ размышленій. Напротивъ, м-ръ Брогли, не считая нужнымъ церемониться съ почтенной компаніею, преспокойно разгуливалъ по вс?мъ направленіямъ магазина, и, насвистывая какую-то веселую мелодію, заглядывалъ въ телескопы, барометры, ощупывалъ компасы, магнитныя стр?лки, и вообще старался показать видъ челов?ка, въ совершенств? знакомаго съ устройствомъ и употребленіемъ вс?хъ этихъ инструментовъ,

        - Валли!  - воскликнулъ, наконецъ, Куттль,  - теперь я знаю, что д?лать.

        - Неужели?  - вскричалъ Вальтеръ съ величайшимъ одушевленіемъ.

        - Поди-ка сюда, любезный,  - продолжалъ капитанъ.  - Магазинъ одно обезпеченіе; мои вещи - другое. Твой адмиралъ дастъ намъ денегъ.

        - Кто, м-ръ Домби?  - спросилъ Вальтеръ, побл?дн?въ, какъ полотно.
        Капитанъ съ важностью кивнулъ головой, и, указывая на Соломона Гильса, продолжалъ:

        - Взгляни-ка на него, любезный; пристальн?е взгляни. На немъ лица н?ть. Если продать вс? эти вещи, онъ умеръ непрем?нно - я его знаю. Мы должны перепробовать вс? средства и, теперь теб? надо ухватиться…

        - За м-ра Домби! Ахъ, Боже мой!  - воскликнулъ Вальтеръ.

        - Ты прежде всего сб?гай въ контору, и справься, тамъ ли онъ,  - сказалъ капитанъ, толкая въ спину озадаченнаго юношу.  - Жив?й!
        Взглядъ на дядю окончательно уб?дилъ молодого челов?ка въ необходимости сл?пого повиновенія капитанской команд?. Онъ поб?жалъ со вс?хъ ногъ, и чрезъ н?сколько минутъ воротился съ печальнымъ изв?стіемъ, что м-ра Домби н?тъ ни дома, ни въ контор?. Была суббота, и онъ у?халъ въ Брайтонъ.

        - Вотъ что, Валли!  - сказалъ капитанъ, по-видимому, приготовившій себя къ этому изв?стію.  - Мы по?демъ въ Брайтонъ. Я самъ провожу, и, если нужно, представлю тебя твоему адмиралу. Мы по?демъ посл? об?да въ первомъ дилижанс?.
        При всемъ уваженіи къ личнымъ достоинствамъ капитана Куттля, Вальтеръ вид?лъ на этотъ разъ настоятельную необходимость отказаться отъ его обязательныхъ услугъ, думая, не безъ основанія, что м-ръ Домби, грозный и страшный Домби, не могъ придать большого в?са рекомендаціи добраго моряка. Т?мъ не мен?е, молодой челов?къ удержался отъ всякаго намека на неум?стность такой выходки, потому что самъ капитанъ былъ о себ? совершенно противныхъ мыслей и, в?роятно, счелъ бы непростительной дерзостью, если бы молокососъ въ настоящемъ случа? вздумалъ ему указывать. Простившись на скорую руку съ Соломономъ Гильсомъ, капитанъ Куттль опять сложилъ въ свой карманъ наличныя деньги, ложечки, щипчики и серебряные часы
        - съ очевиднымъ нам?реніемъ, какъ съ ужасомъ думалъ Вальтеръ, произвести этими вещицами оглушительное впечатл?ніе на м-ра Домби - и немедленно поб?жалъ къ дилижансу, безпрестанно повторяя на дорог?, что онъ ни на мииуту не покинетъ своего Валли.
        Глава X
        Посл?дствія б?ды съ деревяннымъ мичманомъ

        Часто и долго съ безприм?рнымъ усердіемъ майоръ Багстокъ производилъ на Княгининомъ Лугу наблюденія надъ маленькимъ Павломъ черезъ свою д_в_у_х_с_т_в_о_л_ь_н_у_ю т_р_у_б_у. Коренной туземецъ, вступившій для этой ц?ли въ дружескія сношенія съ горничной миссъ Токсъ, доставлялъ своему барину ежедневные, еженед?льные и ежем?сячные рапорты относительно разныхъ разностей, происходившихъ въ скромномъ жилищ? сп?сивой сос?дки. Плодомъ вс?хъ этихъ разысканій было твердое нам?реніе познакомиться съ м-ромъ Домби, и ужъ, конечно, старичина Джой, если нужно, могъ завязать знакомство съ самимъ чортомъ.
        Миссъ Токсъ постоянно держала себя весьма осторожно и холодно уклонялась отъ всякихъ объясненій, когда храбрый воинъ съ обыкновеннымь лукавствомъ намекалъ ей о своемъ план?. Несмотря, однако-жъ на врожденную хитрость и чудную изобр?тательность, онъ не вид?лъ никакихъ средствъ привести въ исполненіе коварный замыселъ, и р?шился н?которымъ образомъ оставить его на произволъ случая, который, какъ говорилъ майоръ въ клуб?, былъ покорн?йшимъ слугою старикашки Джоза съ той поры, какъ старшій братъ его умеръ въ Вестъ-Индіи отъ желтой горячки.
        Д?йствительно, п_о_к_о_р_н_ы_й с_л_у_г_а хотя нескоро, но и на этотъ разъ не изм?нилъ своему господину. Когда коренной туземецъ въ одно прекрасное утро отрапортовалъ, что миссъ Токсъ отлучилась въ Брайтонъ по д?ламъ м-ра Домби, душой майора внезапно овлад?ло н?жн?йшее воспоминаніе о закадычномъ друг? Бил? Байтерстон?, который письмомъ изъ Бенгаліи просилъ нав?щать по временамъ его единственнаго сына въ Брайтон?. Когда черный герольдъ возв?стилъ, что Павелъ проживаетъ съ сестрой y м-съ Пипчинъ, майоръ увид?лъ безподобный случай войти въ пріятельскія сношенія со всей фамиліей богатаго негоціанта, и тутъ же обратилъ отеческій взоръ на байтерстоново письмо, о которомъ прежде ни разу не подумалъ; но, къ несчастью, въ эту самую минуту, сверхъ всякаго ожиданія, съ нимъ сд?лался ужасный подагрическій пароксизмъ, и онъ пришелъ въ такое яростное б?шенство, что схватилъ подножную скамейку и со всего размаху пустилъ ее въ б?днаго туземца, угрожая убить безд?льника, если впередъ онъ будетъ столько же неисправенъ, хотя, собственно говоря, на этотъ разъ онъ заслуживалъ щедрой награды за в?рн?йшую службу.
        Въ первую же субботу майоръ Багстокъ, освобожденный отъ подагры, лет?лъ въ Брайтонъ въ сопровожденіи кореннаго туземца. Во всю дорогу онъ безъ умолку толковалъ самъ съ собою о миссъ Токсъ, и заран?е поздравлялъ себя съ поб?дой надъ знаменитымъ другомъ, изъ-за котораго его оставили и которому миссъ Токсъ придавала столько таинственности.

        - Что, сударыня, много взяли, много?  - говорилъ майоръ, надуваясь изо вс?хъ силъ, для выраженія удовлетворенной мести.  - Вы хот?ли дать отставку старичин? Джою: не удастся вамъ, матушка, не удастся. Старикашка Джозъ еще живъ, сударыня, живъ онъ, чортъ побери, и держитъ ухо востро. Вамъ не провести его, сударыня. Старина Джой смотритъ во вс? глаза, и теперь-то вы узнаете, теперь-то увидите, какова y него грудь, каково y него сердце. Жестокъ онъ, матушка, ой, ой, какъ жестокъ старичина Джозефъ. Да-съ, жестокъ и чертовски хитеръ.
        И д?йствительно, молодой Байтерстонъ нашелъ майора чрезвычайно жестокимъ, когда тотъ, по прі?зд? въ Брайтонъ вывелъ его на прогулку. Онъ держалъ вверхъ и внизъ свое лицо, очень похожее на стильтонскій сыръ, выпучивалъ немилосерднымъ образомъ свои раковые глаза и, казалось, не обращалъ ни мал?йшаго вниманія на молодого Байтерстона. Было ясно, что онъ отыскивалъ м-ра Домби съ его д?тьми.
        Получивъ на этотъ счетъ предварительныя св?д?нія огь м-съ Пипчинъ, майоръ скоро завид?лъ вдали Павла и Флоренсу съ величавымъ джентльменомъ, въ которомъ, разум?ется, не трудно было угадать ихъ отца. Онъ полет?лъ къ нимъ на вс?хъ парусахъ и втолкнулъ молодого Байтерстона въ самую середину маленькой эскадры, такъ, что б?дный мученикъ м-съ Пипчинъ поневол? долженъ былъ вступить въ разговоръ съ своими товарищами. Майоръ остановился, и любуясь на д?тей, съ изумленіемъ припомнилъ, что онъ, кажется, им?лъ удовольствіе ихъ вид?ть и говорить съ ними на Княгининомъ Лугу y своей добр?йшей сос?дки миссъ Токсъ. При этомъ онъ очень кстати зам?тилъ, что Павелъ чертовски умный мальчикъ и спросилъ, помнитъ ли онъ своего стараго друга, Джозъ Багстока, майора; но не дожидаясь отв?та, тотчасъ же обратился къ м-ру Домби.

        - Мн? бы надобно прежде всего вамъ засвид?тельствовать мое глубокое почтеніе, сэръ, но что же прикажете д?лать? мой маленькій другъ д?лаетъ изъ меня настоящаго ребенка. Старый солдатъ, сэръ, майоръ Багстокъ, къ вашимъ услугамъ, не стыдится въ этомъ признаться, особенно передъ вами, сэръ, счастлив?йшимъ изъ отцовъ.
        Зд?сь майоръ снялъ шляпу и отв?силъ низкій поклонъ.

        - Чертъ меня побери,  - вскричалъ онъ потомъ съ величайшимъ воодушевленіемъ,  - я завидую вамъ, сэръ, чрезвычайно завидую.  - Тутъ онъ какъ-будто одумался и прибавилъ: - извините стараго солдата за вольное обращеніе.
        М-ръ Домби просилъ не безпокоиться.

        - Старый служака, сэрь,  - продолжалъ майоръ,  - окуренный дымомъ, закаленный въ бою, обожженный солнцемъ, избитый временемъ, дряхлый инвалидный песъ, майоръ Багстокъ, сэръ, см?етъ над?яться, что его не осудитъ такой почтенный, именитый мужъ, какъ м-ръ Домби. Я, конечно, им?ю счастье говорить съ мромъ Домби?

        - Точно такъ. Им?ю честь рекомендоваться недостойнымъ представителемъ этой фамиліи, господинъ майоръ,  - смиренно отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Фамилія, охъ, какая фамилія!  - сказалъ майоръ,  - Домби - именитые люди во всей Англіи! Это, сэръ, скажу я вамъ, такая фамилія, которую знаютъ и съ почтеніемъ призносятъ во вс?хъ англійскихъ колоніяхъ. Да, сэръ, Домби - именитые люди: это берусь я вамъ доказать письменно, даже печатно, коль хотите. О, сэръ, y меня бойкое перо: я все докажу. Фамилія Домби - великая фамилія, которую должно произносить не иначе какъ съ уваженіемъ и гордостью. Джозефъ Багстокъ не льститъ, сэръ, да и не ум?етъ льстить. Его королевское высочество герцогь йоркскій не разъ изволилъ говорить, что майоръ Джозъ прямой челов?къ, никогда не льститъ и при всякомъ случа? говоритъ правду. Да, сэръ, истина для меня дороже всего; за истину я пойду въ огонь и въ воду. Домби! Доммби! Это, скажу я вамъ, именитые люди, убей меня Богь, именитые люди древн?йшаго рода!  - заключилъ майоръ самымъ торжественнымъ тономъ.

        - Вы слишкомъ добры, г. майоръ,  - возразилъ м-ръ Домби,  - наша фамилія, быть можетъ, не заслуживаетъ такой высокой чести.

        - Н?тъ, сэръ,  - сказалъ майоръ - вотъ и маленькій мой другь засвид?тельствуетъ, что майоръ Багстокъ прямой челов?къ, старый козырь, сэръ, который всегда и везд? р?жетъ правду-матку. Этотъ мальчикъ сэръ,  - сказалъ майоръ тихимъ голосомъ,  - будетъ жить въ исторіи. Мальчикъ этотъ, скажу я вамъ, необыкновенное произведеніе. Берегите его, м-ръ Домби, какъ з?ницу ока.
        М-ръ Домби намекнулъ, что понимаетъ свои обязанности въ отношеніи къ сыну.

        - A вотъ, сэръ,  - продолжалъ майоръ дов?рчивымъ тономъ, толкая палкой молодого Байтерстона,  - рекомендую вамъ этого мальчишку. Сынъ Байтерстона изъ Бенгаліи. Я и отець его были закадычными друзьями. Служили въ одномъ полку. Куда бы вы ни пошли, сэръ, вамъ везд? прожужжали бы уши о Бил? Байтерстон? и Джо? Багсток?. A взгляните-ка на него, сэръ: в?дь дуракъ, пошлый дуракъ! Вы думаете, я не вижу его недостатковъ? Помилуй Богъ!
        М-ръ Домби взглянулъ на оклеветаннаго Байтерстона, о которомъ, по-крайней м?р?, онъ зналъ столько же, сколько и самъ майоръ, вид?вшій его въ первый разъ, и воскликнулъ ласковымъ тономъ:

        - Неужто?

        - Я вамъ говорю,  - подтвердилъ майоръ,  - онъ набитый дуракъ. Джозефъ Багстокъ, сэръ не былъ никогда ни подлымъ льстецомъ, ни подл?йшимъ порицателемъ беззащитныхъ людей. Сынъ моего стараго друга Биля Байтерстона изъ Бенгаліи, скажу я вамъ, дуракъ отъ природы, сэръ.
        Зат?мъ майоръ захохоталъ изо всей мочи, такъ что лицо его почерн?ло.

        - Мой маленькій другъ,  - спросилъ онъ потомъ,  - конечно, назначенъ для публичной школы?

        - Я еще не р?шился,  - отв?чалъ м-ръ Домби,  - впрочемъ, не думаю: y него здоровье слишкомъ слабое.

        - Это другое д?ло,  - сказалъ майоръ,  - если онъ слабъ здоровьемъ, такъ нечего и толковать о публичныхъ школахъ. Вы правы, сэръ. Для учебныхъ заведеній нужно жел?зное здоровье, свинцовая грудь. Тамъ, скажу я вамъ, безъ всякой жалости мучатъ б?дныхъ д?тей. Бывало, насъ жарили на медленномъ огн? и выв?шивали вверхъ ногами изъ оконъ третьяго этажа. Джой Багстокъ прошелъ сквозь огонь и воду: все знаетъ, все испыталъ. Бывало, его возьмутъ за каблуки, да и стянутъ изъ окошка: виситъ, б?дняга, минутъ тринадцать, даже больше!
        Въ подтвержденіе этихъ словъ майоръ Багстокъ очень кстати могъ бы сослаться на свое совершенно синее лицо.

        - Зато и вышли изъ насъ молодцы,  - продолжалъ майоръ, поправляя галстухъ и воротники своей рубашки,  - мы, что называется, вс? какъ-будто выд?ланы были изъ жел?за и ковали насъ безъ всякаго милосердія. Вы надолго останетесь зд?сь, м-ръ Домби?

        - Я, по обыкновенію, прі?зжаю сюда одинъ разъ въ нед?лю,  - отв?чалъ м-ръ Домби,  - и останавливаюсь въ гостиниц? "Бедфордъ".

        - Мн? будетъ очень пріятно зайти въ Бедфордъ, если позволите, сэръ,  - сказалъ майоръ,  - старичина Джой вообще не любитъ навязываться на знакомства; но ваше имя, м-ръ Домби, не то, что какое-нибудь имя. Я крайне одолженъ моему маленькому другу, что им?лъ счастье удостоиться вашего вниманія.
        М-ръ Домби благоволилъ дать совершенно удовлетворительный отв?тъ. Майоръ Багстокъ погладилъ Павла по головк? и сказалъ Флоренс?, что ея глазки скоро станутъ сводить съ ума мдлодыхъ людей и даже стариковъ, если дойдетъ до того д?ло, прибавилъ онъ, ухмыляясь наилюбезн?шимь образомъ. Потомъ, поднявъ голову вверхъ, старичина Джой толкнулъ молодого Байтерстона и поб?жалъ съ этимъ джентльменомъ легкой рысцой, прикашливая и подпрыгивая съ отм?ннымъ достоинствомъ, какъ челов?къ, который знаетъ, что не ударилъ лицомъ въ грязь.
        В?рный своему об?щанію, майоръ не замедлилъ явиться къ м-ру Домби; a м-ръ Домби, проб?жавъ напередъ списокъ военныхъ офицеровъ, не замедлилъ сд?лать визитъ майору. Потомъ майоръ нав?стилъ м-ра Домби въ его лондонскомъ дом? и въ сл?дующую субботу им?лъ удовольствіе отправиться съ нимъ въ Брайтонъ въ одной карет?. Словомъ, м-ръ Домби и майоръ Багстокъ вполн? оц?нили другъ друга и въ непродолжительномъ времени стали на самую короткую ногу. М-ръ Домби зам?тилъ сестр?, что майоръ удивительный челов?къ: - кром? того, что ему въ совершенств? изв?стна военная дисциплина, онъ им?етъ превосходное понятіе и о такихъ вещахъ, въ которыхъ н?тъ ничего общаго съ военнымъ ремесломъ. A это, какъ изв?стмо, большая р?дкость въ наше время. Онъ совершенно меня понялъ,  - прибавилъ Домби.
        Черезъ н?сколько времени м-ръ Домби повезъ къ своимъ д?тямъ миссъ Токсъ и м-съ Чиккъ. Майоръ опять былъ въ Брайтон?. М-ръ Домби пригласилъ его откушать въ Бедфордъ, поздравивъ напередъ миссъ Токсъ съ такимъ пріятнымъ знакомствомъ. Сильно забилось сердце прелестной д?вы при этомъ намек?, и она казалась чрезвычайно разс?янной во весь день. Это, однако жъ, поидавало ей еще бол?е интереса, и она, по-видимому, была чрезвычайно рада вождел?нному случаю обнаруживать волненія д?вственнаго сердца, особенно, когда майоръ за столомъ началъ произносить горькія жалобы на то, что миссъ Токсъ безжалостно оставила Княгининъ Лугъ, гд? она была св?тозарнымъ солнцемъ для вс?хъ чувствительныхъ сердецъ.
        Майоръ, по-видимому, находилъ невыразимое наслажденіе распространяться объ этомъ предмет?. Онъ говорилъ безъ умолку во весь об?дъ и въ то же время ?лъ по крайней м?р? за четверыхь, наполняя желудокъ различными лакомствами, которыя, казалось, еще бол?е воспламеняли его краснор?чіе. М-ръ Домби, ни на минуту не изм?нявшій своему обычному хладнокровію, слушалъ однако-жъ плодовитаго оратора съ зам?чательнымъ удовольствіемъ, и майоръ чувствовалъ, что онъ блистаетъ теперь самымъ яркимъ св?томъ. Сознавая вполн? свой завидный талантъ, ораторъ одушевлялся постепенно и въ порыв? истиннаго восторга выдумалъ по крайней м?р? десятка два совершенно новыхъ и оригинальныхъ прилагательныхъ къ своему собственному имени. Словомъ, майоръ превзошелъ на этотъ разъ самого себя, и вся компанія была имъ чрезвычайно довольна. Посл? об?да с?ли за вистъ, и когда сыгранъ былъ одинъ оченъ длинный роберъ, майоръ посп?шилъ раскланяться съ именитой фамиліей, и м-ръ Домби, провожая дорогого гостя, еще разъ обратился съ комплиментами къ миссъ Токсъ, которая зард?лась, какъ маковъ цв?тъ, и потупила глаза въ землю.
        По выход? изъ Бедфорда, майоръ Багстокъ не замедлилъ обратиться къ самому себ? и во всю дорогу повторялъ: "хитеръ братъ ты, старичина Джой, чертовски хитеръ!". Когда пришелъ онъ въ свою гостиницу и ус?лся на стулъ, съ нимъ сд?лался молчаливый припадокъ см?ха, до того безобразный и страшный, что коренной туземецъ, наблюдавшій это явленіе на значителыюмъ разстояніи, два или три раза начиналъ думать, что баринъ его совс?мъ рехнулся. Вся его фигура, особенно лицо и голова раздулись необыкновеннымъ образомъ и представили изумленнымъ глазамъ чернаго слуги какую-то пухлую массу индиговой краски. Мало-по-малу истерическій см?хъ превратился въ пароксизмъ удушливаго кашля, и когда, наконецъ, прошелъ этотъ припадокъ, майоръ разразился такими восклицаніями:

        - Что, сударыня, много взяли? а? М-съ Домби, сударыня! такъ ли-съ? Хе, хе, хе! Погодите, матушка, погодите немножко. Старичина Джой запуститъ спичку въ ваше колесо, славную спичку! Теперь мы сквитались, сударыня. Вамъ не удалось провести Джоза. Хитры вы, матушка, очень хитры, да только старикашка похитр?е. Видали мы виды и теперь не спимъ. Старичище проснулся и глядитъ во вс? глаза.
        И точно, глаза майора чуть не лопались отъ ужаснаго напряженія. Большую часть ночи б?сновался онъ самымъ неистовымъ образомъ: кричалъ, хохоталъ, кашлялъ, стучалъ и никому не давалъ спать.
        На другой день, въ воскресенье, когда м-ръ Домби, м-съ Чиккъ и миссъ Токсъ сид?ли за завтракомъ, продолжая разговаривать о вчерашнемъ гост?, Флоренса вдругъ вб?жала въ комнату съ разгор?вшимся лицомъ и съ глазами, проникнутыми жив?йшей радостью.

        - Папенька!  - вскричала она,  - папенька! Вальтеръ зд?сь! Онъ не см?етъ войти.

        - Кто?  - вскричалъ м-ръ Домби.  - Что это значитъ? о комъ говоришь ты?

        - Вальтеръ, папа,  - сказала робко Флоренса, испуганная суровымъ видомъ отца.  - Тотъ самый, что нашелъ меня, когда я пропадала.

        - Это, должно быть, молодой Гэй, Луиза,  - сердито проговорилъ м-ръ Домби, обращаясь къ сестр? и нахмуривъ брови.  - Обращеніе этой д?вочки ни на что не похоже. Неужели она помнитъ молодого Гэя? Справься, что тамъ такое.
        М-съ Чиккъ посп?шила въ переднюю и черезъ минуту воротилась съ отв?томъ, что тамъ стоитъ молодой Гэй съ какимъ-то очень сграннымъ мужчиной. Гэй сказалъ, что они не см?ютъ войти, узнавъ, что м-ръ Домби завтракаетъ. Они р?шились подождать.

        - Пусть мальчикъ войдетъ сію-же минуту, сказалъ м-ръ Домби.  - Что вамъ надобно, Гэй? зач?мъ васъ послали? Разв? кром? васъ некому прі?хать ко мн??

        - Извините, сэръ,  - отв?чалъ Вальтеръ,  - меня никто не посылалъ. Я осм?лился прі?хать по собственной надобности; над?юсь, вы простите меня, когда узнаете, почему я васъ безпокою.
        Но м-ръ Домби, не обращая вниманія на эти слова, съ нетерп?ніемъ старался разгляд?ть какой-то предметъ, стоявшій позади Вальтера.

        - Что тамъ такое?  - сказалъ онъ, наконсцъ.  - Кто это съ вами, молодой челов?къ? Эй, сэръ! Вы, кажется, не туда зашли, куда вамъ надо. Вы ошиблись дверью.

        - Мн? очень непріятно, что я не одинъ васъ безпокою,  - посп?шилъ сказать Вальтеръ,
        - но это, сэръ, это капитанъ Куттль…

        - Не роб?й, Валли! не роб?й, дружокъ!  - зам?тилъ капитаыъ Куттль басистымъ голосомъ.
        Въ эту самую минуту изъ за спины Вальтера выдвинулась интересная фигура въ синемъ камзол? и въ рубашк? съ высочайшими воротниками. Капитанъ Куттль учтиво поклонился м-ру Домби и еще учтив?е махнулъ передъ дамами жел?знымъ крюкомъ, держа въ л?вой рук? клеенчатую шляпу, отъ которой обозначались на лбу самые св?жіе знаки, на подобіе краснаго экватора.
        М-ръ Домби съ изумленіемъ и негодованіемъ осматривалъ этотъ феноменъ и въ то же время обратился взорами къ м-съ Чиккъ, какъ будто требовалъ отчета, зач?мъ она впустила такого чучелу. Маленькій Павелъ, вошедшій за Флоренсой, остановился между миссъ Токсъ и капитаномъ, какъ будто хот?лъ защитить свою надзирательницу отъ нападенія, когда капитанъ началъ размахивать жел?знымъ крюкомъ.

        - Говорите же, молодой челов?къ,  - сказалъ м-ръ Домби,  - что вамъ надобно?
        Въ эту критическую минуту капитанъ Куттль еще разъ счелъ за нужное ободрить робкаго юношу.

        - Не роб?й, мой милый,  - сказалъ онъ - держись кр?пче!

        - Я очень опасаюсь,  - началъ Вальтеръ дрожащимъ голосомъ, опустивъ глаза въ землю,
        - что вы сочтете большою дерзостью мою просьбу, но мн? непрем?нно должно предложить ее вамъ, сэръ. Быть можетъ, я никакъ бы не осм?лился войти сюда и спросить объ васъ, если бы не им?лъ счастья встр?тить миссъ Домби и…

        - Безъ предисловій!  - сказалъ м-ръ Домби, пристально сл?дя глазами за Флоренсой, которая между т?мъ ласковой улыбкой ободряла молодого челов?ка,  - говорите прямо, что вамъ нужно.

        - Да, да, хорошо сказано!  - зам?тилъ капитанъ, считая нужнымъ поддержать м-ра Домби, какъ челов?къ, знающій толкъ въ хорошемъ обращеніи,  - говори прямо, Валли, что теб? нужно.
        Если бы вид?лъ капитанъ, какимъ взглядомъ подарилъ его м-ръ Домби, о если бы онъ вид?лъ это!.. Но, къ счастью, почтемный другъ мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ не зам?чалъ ничего и, обращаясь къ м-ру Домби, значительно прищурилъ л?вый глазъ, давая знать, что молодой малый еще очень заст?нчивъ, но это скоро пройдетъ.

        - Меня привело сюда, сэръ, совершенно частное д?ло, которое лично касается до меня одного,  - сказалъ Вальтеръ, запинаясь на каждомъ слов?, - и капитанъ Куттль…

        - Зд?сь я!  - вскричалъ капитанъ, давая понять, что ужъ онъ не покинетъ молодого челов?ка.

        - Каиитанъ Куттль - предобр?йшій челов?къ и старый другъ моего дяди,  - продолжалъ Вальтеръ, поднимая глаза съ видомъ просьбы за капитана,  - былъ такъ добръ, что вызвался ?хать со мною, и мн? никакъ нельзя было отказаться…

        - Еще бы!  - зам?тилъ снисходительно капитанъ,  - конечно нельзя. Хорошо, Вальтеръ: продолжай.

        - И поэтому, сэръ,  - началъ р?шительнымъ тономъ Вальтеръ, видя неизб?жную необходимость скор?е подойти къ развязк?, - поэтому я вынужденъ былъ прі?хать вм?ст? съ капитаномъ Куттлемъ и сказать вамъ, что б?дный мой дядя находится въ крайне затруднительныхъ обстоятельствахъ. Заведеніе его постепенно пришло въ упадокъ, и онъ не въ состояніи выплатить долгъ по заемному письму, представленному ко взысканію. Теперь въ магазин? его собираются д?лать опись: онъ долженъ потерять все и, в?роятно, не переживетъ этого несчастья. Между т?мъ, сэръ, вы знаете моего дядю, какъ честнаго и почтеннаго челов?ка; если бы вы благоволили вывести насъ изъ этой крайности, мы никогда бы не забыли вашего благод?янія.
        Вальтеръ заплакалъ. На глазахъ Флоренсы тоже засверкали слезы, и отецъ хорошо зам?тилъ это, хотя, по-видимому, смотр?лъ только на Вальтера.

        - Сумма весьма значительная,  - продолжалъ молодой челов?къ,  - больше трехсотъ фунтовъ. Дядя мой совершенно упалъ духомъ и ничего не способенъ предпринять. Ему даже неизв?стно, что я теперь им?ю честь говорить съ вами. Я все сказалъ, сэръ,  - прибавилъ Вальтеръ посл? н?котораго колебанія,  - и теперь, какъ вы изволите вид?ть, участь наша единственно зависитъ отъ васъ. Конечно, мы не им?емъ правъ на вашу благосклонность; но… я, право, не знаю… но кажется, я даже ув?ренъ, что другихъ требованій не будетъ на товары моего дяди, и капитанъ Куттль, съ своей стороны, предлагаетъ также обезпеченіе. Что же касается до меня собственно, я не могу… я не см?ю… мое жалованье не велико… но если позволите, экономія… трудъ… исподволь… какъ-нибудь… над?юсь… дядя мой бережливый великодушный старикъ.
        Еіце н?сколько безсвязныхъ словъ, и Вальтеръ умолкъ, пов?сивъ голову, съ трепетомъ ожидая р?шенія своей участи. Эта минута показалась капитану Куттлю самой удобной для обнаруженія ц?нности своихъ вещей. Онъ подошелъ къ столу, гд? завтракалъ м-ръ Домби, расчистилъ между тарелками сколько нужно было м?ста, выложилъ серебряные часы, наличныя деньги, ложечки, щипчики и, расположивъ все это искусн?йшимъ образомъ, чтобы какъ можно бол?е бросить пыли въ глаза, разразился такими словами:

        - Не сули журавля въ неб?, дай синицу въ руки, говоритъ всеобщая пословица. Вотъ вамъ и синица, государь мой! Да еще годовой мой пансіонъ, сотня фунтовъ стерлинговъ, тоже къ вашимъ услугамъ. Ежели есть на св?т? челов?къ съ головой, напичканной познаніями, такъ это, рекомендую вамъ, старикъ Соломонъ Гильсъ. A если есть на св?т? мрлодой парень, y котораго будущность - об?тованная земля, текущая млекомъ и медомъ, такъ это, скажу я вамъ, племянникъ старика Соля.
        Отпустивъ эту сентенцію, капитанъ сталъ на прежнее м?сто и самодовольно началъ разглаживать свои волосы, какъ челов?къ, счастливо окончившій трудное предпріятіе.
        Когда Вальтеръ пересталъ говорить, глаза м-ра Домби обратились на маленькаго Павла, который между т?мъ выразительно посматривалъ на Вальтера и своего отца, стараясь въ то же время ут?шить сестру, огорченную печальными изв?стіями. Флоренса стояла, опустивъ голову, и тихонько плакала. Посл? храброй выходки капитана Куттля, принятой, разум?ется, съ высочайшимъ хладнокровіемъ, м-ръ Домби опять обратилъ глаза на своего сына и смотр?лъ на него н?сколько минутъ, не говоря ни слова.

        - Какимъ образомъ Гильсъ задолжалъ такую сумму?  - спросилъ, наконецъ, м-ръ Домби.
        - Кто настоящій кредиторъ?

        - Онъ этого не знаетъ,  - отв?чалъ капитанъ, положивъ руку на плечо Вальтера.  - Мн? все изв?стно. Это, видите ли, поручительство за одного пріятеля, теперь уже покойника, который стоилъ старику Гильсу многихъ сотенъ фунтовъ. Подробности, если угодно, я сообщу вамъ наедин?.

        - Людямъ съ ограниченнымъ состояніемъ,  - сказалъ м-ръ Домби, продолжая смотр?ть на своего сына и не обращая ни мал?йшаго вниманія на таинственные знаки капитана Куттля,  - сл?дуетъ заниматься исключительно собственными д?лами и не увеличивать своихъ затрудненій безумными обязательствами за другихъ людей. Это нечестно и самонад?янно,  - прибавилъ м-ръ Домби съ важностью,  - слишкомъ самонад?янно даже для богача. Павелъ, поди сюда!
        Когда ребенокъ подошелъ, м-ръ Домби посадилъ его на кол?ни.

        - Еслибъ y тебя были теперь деньги,  - сказалъ м-ръ Домби… да смотри на меня?
        Павелъ, котораго глаза были обращены на сестру и на Вальтера, взглянулъ на лицо своего отца.

        - Еслибъ теперь y тебя было столько денегъ,  - сказалъ м-ръ Домби,  - сколько нужно молодому Вальтеру, что бы ты сд?лалъ?

        - Я бы отдалъ ихъ старому дяд?, - отв?чалъ Павелъ.

        - То есть, ты далъ бы ихъ взаймы,  - поправилъ м-ръ Домби.  - Хорошо. Ты уже выросъ довольно для того, чтобы распоряжаться моими деньгами: мы станемъ вм?ст? вести д?ла.

        - Домби и Сынъ,  - прервалъ Павелъ, рано пріученый къ этой фраз?.

        - Домби и Сынъ,  - повторилъ отецъ.  - Начни же быть теперь Домби и Сыномъ; хочешь ли дать взаймы денегъ дяд? молодого Гэя?

        - Хочу, хочу, папенька,  - отв?чалъ Павелъ - и Флоренса тоже хочетъ.

        - Д?вочкамъ,  - сказалъ м-ръ Домби,  - нечего давать при Домби и Сын?. Хочешь ли ты одинъ?

        - О да, хочу, папенька!

        - Ну, такъ ты дашь ему,  - возразилъ отецъ.  - Видишь ли теперь, Павелъ,  - продолжалъ онъ понизивъ голосъ,  - какъ могущественны деньги и какъ жалокъ челов?къ безденежный! Молодой Гэй съ отчаяніемъ ?халъ сюда добывать денегъ, a ты, челов?къ богатый, великій, располагая деньгами, оказываешь ему величайшую милость и одолженіе.
        Молодой Павелъ слушалъ внимательно и смотр?лъ на отца, какъ маститый старецъ, исполненный глубокихъ думъ и размышленій; но его лицо мгновенно приняло веселое и совершенно д?тское выраженіе, когда онъ соскочилъ съ кол?ней отца и поб?жалъ къ Флоренс? съ радостною в?стью, что Вальтеру сейчасъ будутъ даны деныи и что, сл?довательно, не о чемъ больше плакать.
        Между т?мъ м-ръ Домби обратился къ столу и началъ писать. Въ этотъ промежутокъ времени Павелъ и Флоренса втихомолку завязали разговоръ съ Вальтеромъ, и капитанъ Куттль смотр?лъ на прелестную группу съ такими торжественными и самонад?янными мыслями, какихъ, конечно, и не грезилось величественному представителю знаменитой фирмы. Когда записка была кончена и запечатана, м-ръ Домби, принимая прежнюю позу, подозвалъ Вальтера и сказалъ:

        - Завтра поутру вы отдадите это м-ру Каркеру, и онъ сд?лаетъ немедленныя распоряженія, чтобы вашего дядю вывели изъ крайности, заплативъ его долгъ. Въ то же время пусть будутъ приняты м?ры, чтобы сумма была возвращена въ контору, сообразно съ обстоятельствами. Вы должны помнить, что все это д?лаетъ для васъ молодой Павелъ.
        Вальтеръ, переполненный радостными ощущеніями, хот?лъ вн?шними знаками выразить свою благодарность; но м-ръ Домби круто остановилъ его:

        - Вы должны помнить, говорю я, что все это сд?лалъ мой Павелъ. Я объяснилъ ему сущность д?ла, и онъ все понимаетъ. Ни слова больше.
        И онъ указалъ на дверь. Вальтеръ поклонился и вышелъ. Когда всл?дъ за нимъ хот?лъ идти и капитанъ Куттль, миссъ Токсъ, проливавшая между т?мъ обильные потоки слезъ вм?ст? со своей пріятельницей, обратилась въ тревожномъ волненіи къ м-ру Домби:

        - Извините меня, о великодушн?йшій изъ смертныхъ, ахъ, извините меня!.. но вы въ порыв? благородн?йшихъ щедротъ высокой души вашей забыли н?которыя подробности…

        - Какія, миссъ Токсъ?  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Этоть джентльменъ, что съ инструментомъ,  - продолжала миссъ Токсъ, взглянувъ на капитана,  - оставилъ на стол?, подл? вашего локтя…

        - Боже небесный!  - сказалъ м-ръ Домби, сметая имущество капитана Куттля, какъ хл?бныя крошки.  - Возьмите отсюда эти вещи. Очень вамъ благодаренъ, миссъ Токсъ: вы всегда предусмотрительны. Эй, сэръ, убирите отсюда эти вещи!
        Капитанъ Куттль увид?лъ настоятельную необходимость повиноваться. Сложивъ въ одинъ карманъ чайныя ложки и сахарные щипчики, въ другой - наличныя деньги и серебряные часы, онъ съ безмолвнымъ изумленіемъ обратилъ свои взоры на безкорыстнаго благод?теля и, въ порыв? восторженнаго сердца, схвативъ правую руку м-ра Домби въ свою одинокую л?вую мышцу, такъ притиснулъ ее жел?знымъ крюкомъ, что м-ръ Домби затрепеталъ вс?мъ т?ломъ отъ этого могучаго прикосновенія горячаго чувства и холоднаго жел?за.
        Наконецъ, капитанъ Куттль, ловко рисуясь передъ дамами, съ большой любезностью поц?ловалъ н?сколько разъ свой крюкъ и распрощался особеннымъ образомъ съ Павломъ и Флоренсой, провожавшими Вальтера изъ комнаты. Флоренса, въ порыв? усердія, поб?жала за ними, чтобы переслать поклонъ старику Солю, но м-ръ Домби сурово отозвалъ ее и приказалъ остановиться.

        - Неужели ты н_и_к_о_г_д_а не будешь Домби, моя милая!  - сказала м-съ Чиккъ съ патетическимъ упрекомъ.

        - Тетенька,  - проговорила Флоренса,  - не сердитесь на меня; я не знаю, какъ благодарить милаго папеньку!
        Б?дное дитя! Она бы хот?ла поб?жать и броситься къ нему на шею; но, не см?я этого сд?лать, робко остановилась среди комнаты и обратила на отца благодарные взоры. М-ръ Домби изр?дка посматривалъ на взволнованную дочь, но по большей части онъ наблюдалъ Павла, который между т?мъ ходилъ по комнат? съ чувствомъ новаго достоинства при мысли, что ссудилъ деньгами молодого Гэя.
        A молодой Вальтеръ Гэй,  - что съ нимъ?
        Онъ лет?лъ къ своему дяд? съ пріятною в?стью и не помнилъ себя отъ радости при мысли, что не дал?е какъ завтра, еще до об?да, онъ очиститъ жилище старика Соломона отъ вс?хъ возможныхъ маклеровъ и присяжныхъ оц?нщиковъ. Онъ не могъ не радоваться, живо представляя, что съ завтрашняго вечера мастеръ вс?хъ морскихъ инструментовъ опять спокойно будетъ сид?ть въ своей гостиной съ капитаномъ Куттлемъ, опять почувствуетъ, что деревянный мичманъ - его неотъемлемая собственность, и опять будетъ строить воздушные замки вм?ст? съ закадычнымъ пріятелемъ, который представилъ ему новое блистательное доказательство неизм?нной дружбы. Но при всемъ томъ, надо признаться, молодой Гэй, несмотря на глубокую благодарность къ м-ру Домби, сильно чувствовалъ евое униженіе. Когда буйный в?теръ совершенно непредвид?ннымъ образомъ вырываетъ съ корнемъ расцв?тающія надежды, тогда, и особенно тогда, воображеніе рисуетъ во всей полнот? роскошные цв?ты, едва не разросшіеся отъ этого корня, теперь погибшаго безвозвратно. Когда Вальтеръ увид?лъ, что это новое ужасное паденіе положило неизм?римую бездну между нимъ и фамиліей Домби,
когда онъ понялъ, что прежнія дикія мечты разлет?лись теперь вдребезги, онъ, вм?ст? съ т?мъ, сильно началь подозр?вать, что со временемъ, въ неопред?ленной дали, он? могли бы превратиться для него въ блистательную д?йствительность, украшенную вс?ми радостями счастливой жизни и ув?нчанной любви.
        Капитанъ, въ свою очередь, смотр?лъ на предметъ съ другой точки зр?нія. По его понятіямъ, отъ посл?дняго свиданія Вальтера съ Флоренсой до настоящаго обрученія оставался не бол?е, какъ одинъ шагъ, много - два, и не было ни мал?йшаго сомн?нія, что въ жизни молодого Гэя повторится исторія Ричарда Виттингтона, знаменитаго начальника городской думы. Проникнутый этимъ уб?жденіемъ и вм?ст? ободренный веселостью стараго пріятеля, онъ три раза въ одинъ вечеръ проп?лъ свою любимую балладу и даже сд?лалъ въ ней н?которыя, очень удачныя изм?ненія, поставивъ вм?сто
«Пегъ», героини стихотворенія, имя Флоренсы, такъ однако-жъ, что въ стих? не разстроились ни разм?ръ, ни ри?ма. Долго и громко расп?валъ капитанъ Куттль и вовсе, по-видимому, забылъ, что давно наступило время проститься съ счастливой компаніей и искать ночлега въ жилищ? страшной Макъ Стингеръ.
        Глава XI
        Павелъ выступаетъ на новую сцену

        Организмъ y м-съ Пипчинъ былъ просто жел?зный, и никакіе признаки не оправдывали печальныхъ предсказаній м-съ Виккемъ. Воспитательница благородныхъ д?тей попрежнему кушала за столомъ жирныя котлеты, подкр?пляла себя на сонъ грядущій сладкими пирожками и была, слава Богу, совершенно здорова. Но такъ какъ Павелъ продолжалъ вести себя неизм?нно одинаковымъ образомъ въ отношеніи къ старой леди, м-съ Виккемъ не отступила ни на шагъ отъ принятой позиціи. Подкр?пляя и ограждая себя поб?дительнымъ прим?ромъ Бетси Джанны, она сов?товала по-дружески миссъ Берри заран?е приготовить себя къ страшному событію, потому что тетушку ея того и гляди взорветъ, какъ пороховую бочку и… поминай, какъ звали!
        Б?дная миссъ Беринтія принимала все это за чистыя деньги и продолжала каждый день работать со вс?мъ усердіемъ, какъ самая преданная и безотв?тная раба, въ томъ уб?жденіи, что м-съ Пипчинъ была препочтенн?йшая дама въ ц?ломъ св?т?, и, конечно, на алтарь этой старушки можно и должно было приносить безчисленныя жертвоприношенія. Эта безусловная преданность племянницы и вм?ст? достопамятная кончина супруга на перувіанскихъ рудникахъ сод?йствовали удивительнымъ образомъ къ возвышенію достоинствъ м-съ Пипчинъ, и вс?, безъ исключенія, друзья и сос?ди, были того мн?нія, что такая дама - чудо въ нашемъ св?т?.
        Неподалеку отъ укр?пленнаго замка воспитательницы благородныхъ д?тей жилъ одинъ негоціантъ, производившій по мелочамъ торговлю жизненными припасами, или, выражаясь простымъ слогомъ, жилъ мелочной лавочникъ, y котораго м-съ Пипчинъ, по обыкновенію, забирала на книжку разныя продукты къ завтраку и къ чаю. По поводу этой книжки, въ красномъ переплет? и чрезвычайно засаленной, y м-съ Пипчинъ происходили по временамъ съ безпокойнымъ лавочникомъ разныя и всегда таинственныя сов?щанія въ с?няхъ или въ передней, и въ эту пору двери въ гостиную всегда были заперты кр?пко-накр?пко. Случалось, молодой Байтерстонъ, y котораго натура, разогр?тая первоначально знойными лучами инд?йскаго солнца, была очень мстительная, намекалъ, и зло намекалъ, какъ однажды лавочникъ, вообще недовольный счетами м-съ Пипчинъ, отказался прислать къ чаю сахарнаго песку, и какъ, по этому поводу, они вовсе не пили чаю. Этотъ лавочникъ - малый холодный и вовсе не такого десятка, чтобы въ женщин? ц?нить за что-нибудь ея наружную красоту - осм?лился однажды смиренно попросить y м-съ Пипчинъ руку ея племянницы, и м-съ Пипчинъ, само собой
разум?ется, не преминула сд?лать самый грозный отказъ дерзкому нахалу, сопровождаемый презр?ніемъ и ругательствами. Вс? потомъ говорили, и долго говорили, какъ это было похвально со стороны м-съ Пипчинъ, влад?вшей вообще твердымъ и независимымъ характеромъ; но никто ни полъ-словомъ не заикнулся о б?дной миссъ Беринтіи, которая между т?мъ плакала ц?лыхъ шесть нед?ль по причинамъ весьма основательнымъ: во-первыхъ, тетка безъ умолку ругала ее во все это время, a во-вторыхъ - это, конечно, всего важн?е и всего убійственн?е - несчастная увид?ла, что съ этой поры она на в?ки в?чные попадаетъ въ разрядъ хранительницъ ц?ломудреннаго д?вства.

        - Берри васъ очень любитъ,  - не правда ли?  - спросилъ однажды Павелъ свою собес?дницу, когда они сид?ли y камина съ неразлучнымъ котомъ.

        - Да,  - сказала м-съ Пипчинъ.

        - За что?  - спросилъ Павелъ.

        - Какъ за что?  - возразила озадаченная старуха.  - Можешь ли ты объ этомъ спрашивать, мой милый! За что ты любишь свою сестрицу?

        - За то, что она очень добра,  - сказалъ Павелъ.  - Никто не сравняется съ Флоренсой.

        - Ну, такъ вотъ видишь ли, мой милый: и со мной никто не сравняется.

        - Право?  - вскричалъ Павелъ, потягиваясь въ своихъ креслахъ и выразительно всматриваясь въ лицо собес?дницы.

        - Да, да,  - проговорила старуха.

        - Какъ я радъ!  - зам?тилъ Павелъ, потирая руками.  - Это очень хорошо!
        М-съ Пипчинъ уже не спрашивала, почему это очень хорошо. В?роятно, она не над?ялась получить удовлетворительнаго отв?та, и потому, чтобы сорвать на комъ-нибудь досаду, напустилась съ ужасн?йшимъ остервен?ніемъ на молодого Байтерстона, такъ что б?дный малый р?шился съ того же дня д?лать необходимыя приготовленія для сухопутнаго путешествія въ Индію: за ужиномъ онъ тихонько спряталъ четверть булки и кусокъ голландскаго сыру, положивъ такимъ образомъ начало запасной провизіи для преднам?реннаго путешествія.
        Уже дв?надцать м?сяцевъ м-съ Пипчинъ сторожила и караулила маленькаго Павла съ его сестрою. Въ это время два-три раза они ?здили домой, и однажды пробыли въ Лондон? н?сколько дней. М-ръ Домби съ неизм?нной точностью каждую нед?лю прі?зжалъ въ Брайтонъ и останавливался въ гостиниц?. Мало-по-малу Павелъ сд?лался сильн?е и уже могъ ходить п?шкомъ по морскому берегу, хотя онъ все еще былъ крайне слабъ и, собственно говоря, смотр?лъ такимъ же старымъ, спокойнымъ, сонливымъ ребенкомъ, какимъ читатель вид?лъ его при первомъ появленіи въ этомъ дом?. Разъ, въ субботу посл? об?да, въ сумерки, во всемъ замк? поднялась ужасная суматоха, когда вдругъ, совершенно неожиданно доложили, что м-ръ Домби желаетъ вид?тъ м-съ Пипчинъ. Мгновенно все народонаселеніе гостиной, какъ будто на крыльяхъ вихря, полет?ло наверхъ, захлопало дверьми, затопало ногами, и когда, наконецъ, по возстановленіи приличной тишины и спокойствія, м-съ Пипчинъ, приколотивъ хорошенько молодого Байтерстона, явилась въ гостиную въ своемъ черномъ бомбазин?, м-ръ Домби уже былъ тамъ и глубокомысленно наблюдалъ пустое кресло своего сына и
насл?дника.

        - Какъ ваше здоровье, м-съ Пипчинъ?  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Покорно благодарю, сэръ,  - отв?чала м-съ Пипчинъ,  - я чувствую себя очень хорошо, если взять въ разсчетъ…
        М-съ Пипчинъ всегда употребляла такую форму отв?та. Собес?дникъ уже самъ долженъ былъ взять въ разсчетъ ея доброд?тели, пожертвованія и такъ дал?е.

        - Совершенно здоровой мн?, конечно, и быть нельзя,  - продолжала м-съ Пипчинъ, придвигая стулъ и переводя духъ,  - но я благодарна и за это здоровье.
        М-ръ Домби слегка наклонилъ голову и посл? минутнаго молчанія продолжалъ:

        - Я принялъ см?лость зайти къ вамъ, милостивая государыня, посов?товаться насчетъ моего сына. Уже давно было y меня это нам?реніе, но я отлагалъ его день ото дня, дожидаясь, пока Павелъ выздоров?етъ совершенно. Какъ вы теперь находите его здоровье, м-съ Пипчинъ?

        - Брайтонскій воздухъ, по моему мн?нію, принесъ ему большую пользу,  - отв?чала м-съ Пипчинъ.

        - То-есть, пребываніе въ Брайтон? оказалось для него очень полезнымъ,  - сказалъ м-ръ Домби,  - я то же думаю.
        М-съ Пипчинъ потерла руками и обратила глаза на каминъ.

        - Но, быть можетъ,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - теперь необходимъ для него другой образъ жизни, нужна перем?на въ его состояніи. Объ этомъ-то я и пришелъ съ вами посов?товаться. Сынъ мой на дорог? жизни идетъ впередъ, м-съ Пипчинъ, быстро идетъ впередъ
        Была какая-то меланхолія въ торжественномъ тон?, съ какимъ м-ръ Домби произнесъ эти слова. Ясно, что для него слишкомъ длиннымъ казался д?тскій возрастъ его сына, и что, по его понятіямъ, было еще далеко, очень далеко до той счастливой поры, когда наступитъ, наконецъ, исполненіе зав?тныхъ желаній души его. М-ръ Домби былъ почти жалокъ въ эту минуту, хотя понятіе жалости никакъ не клеится съ этимъ гордымъ и холоднымъ субъектомъ.

        - Ему уже шесть л?тъ!  - сказалъ м-ръ Домби, поправляя галстухъ, быть можетъ, для того, чтобы лучше скрыть едва прим?тную улыбку, мелькнувшую на поверхности его лица.  - Великій Боже! не усп?ешь огляд?ться, какъ шестил?тній мальчикъ превратится въ шестнадцатил?тняго юношу!

        - Ну, десять л?тъ, сэръ, не скоро пройдутъ!  - прокаркала холодная старуха, страшно мотая головой.

        - Это зависитъ отъ обстоятельствъ,  - возразилъ м-ръ Домби.  - Во всякомъ случа?, сыну моему уже шесть л?тъ, и н?тъ сомн?нія, онъ въ своихъ понятіяхъ отсталъ отъ многихъ д?тей своего возраста. Но д?ло вотъ въ чемъ: сынъ мой долженъ быть не позади, a впереди, далеко впереди своихъ ровесниковъ. Передъ нимъ уже готовое, высокое поприще - и сыну ли моему встр?чать препятствія или неудачи на первыхъ ступеняхъ общественнаго воспитанія? Путь его жизни, ясный и чистый, предопред?ленъ и предусмотр?нъ еще прежде его бытія: какъ же отсрочивать образованіе молодого джентльмена съ такимъ возвышеннымъ назначеніемъ? Я не допущу, я не потерплю никакихъ недостатковъ, никакихъ проб?ловъ въ его воспитаніи. Все должно быть устроено наилучшимъ, наисовершенн?йшимъ образомъ и будетъ устроено.

        - Вы правы, сэръ,  - отв?чала м-съ Пипчинъ,  - я ничего не могу сказать противъ вашихъ нам?реній.

        - Я и не сомн?ваюсь въ этомъ, м-съ Пипчинъ,  - благосклонно сказалъ м-ръ Домби,  - особа съ вашимъ умомъ пойметъ, должна понять, всю важность высокихъ ц?лей Домби и Сына.

        - Много вздору, много нел?постей болтаютъ нынче о томъ, будто не должно слишкомъ торопиться развитіемъ молодыхъ умовъ,  - проговорила м-съ Пипчинъ, съ нетерп?ніемъ закачавъ головой.  - Нынче ужъ, видно, умъ за разумъ зашелъ, a въ мое время не такъ думали объ этомъ предмет?. Я очень рада, сэръ, что мои мысли въ этомъ случа? совершенно согласны съ вашими; "торопи, толкай ребенка, если хочешь изъ него сд?лать челов?ка" - вотъ мое правило!

        - Не даромъ же вы, почтенная м-съ Пипчинъ, пріобр?ли такую огромную репутацію,  - возразилъ м-ръ Домби.  - Прошу васъ быть ув?ренной, что теперь, бол?е ч?мъ когда-либо, я совершенно доволенъ вашей методой д?тскаго воспитанія и поставлю себ? за величайшее удовольствіе рекомендовать васъ при всякомъ случа?, если только моя скромная рекомендація принесетъ вамъ какую-нибудь пользу. Я теперь думалъ о доктор? Блимбер?, м-съ Пипчинъ.

        - Какъ? о моемъ сос?д??  - вскричала м-съ Пипчинъ.  - У доктора, по моему мн?нію, превосходное заведеніе. Молодые люди, какъ я слышала, учатся тамъ отъ утра до ночи, и порядокъ во всемъ удивительный.

        - И ц?на весьма значительная!  - прибавилъ м-ръ Домби.  - Я уже говорилъ съ докторомъ, м-съ Пипчинъ, и, по его мн?нію, Павелъ совершенно созр?лъ для полученія образованія. Онъ приводилъ многіе прим?ры, что д?ти именно въ этомъ возраст? начинали учиться по-гречески, и съ блистательнымъ усп?хомъ. Но я не объ этомъ безпокоюсь, м-съ Пипчинъ, д?ло вотъ видите ли въ чемъ: сынъ мой, вырастая безъ матери, сосредоточилъ всю привязанность на своей сестр?, и любовь эта, конечно, д?тская, но все же чрезм?рная, признаюсь вамъ, слишкомъ безпокоитъ меня. Разлука ихъ не будетъ ли…
        И, не окончивъ фразы, м-ръ Домби погрузился въ глубокое раздумье.

        - Ба, ба, ба!  - возопила м-съ Пипчинъ, взъерошивая бомбазиновое платье и мгновенно принимая свой всегдашній видъ д?тской вопительницы.  - Есть о чемъ безпокоиться! Да если ей не угодно будетъ съ нимъ разстаться, на это y насъ, съ вашего позволенія, найдутся ежовыя рукавички.
        Добрая лэди тутъ же извинилась, что употребила слишкомъ простонародную фразу.  - Я всегда такъ обращаюсь съ ними,  - сказала она и совершенно особеннымъ образомъ закинула свою безобразную голову, какъ будто собиралась привести въ трепетъ ц?лую стаю непокорныхъ мальчиковъ и д?вочекъ. М-ръ Домби терп?ливо выждалъ окончанія этихъ припадковъ и, когда его почтенная собес?дница перестала б?сноваться, сказалъ спокойнымъ тономъ:

        - Не о н_е_й думаю я, м-съ Пипчинъ; съ нимъ что будетъ?
        М-съ Пипчинъ сь одинаковой ув?ренностью могла бы похвалиться, что она точно такой же способъ врачеванія готова употребить и для маленькаго Павла; но ея с?рый проницательный глазъ благовременно усмотр?лъ, что м-ръ Домби не могъ одобрить этого рецепта въ отношеніи къ сыну, хотя въ то же время признавалъ всю его д?йствительность относительно дочери. Поэтому она тотчасъ же перевернула аргументъ и очень основательно начала доказывать, что новые предметы, новый образъ жизни, новое разнообразное общество въ заведеніи Блимбера и, наконецъ, новыя, разум?ется, довольно трудныя занятія,  - все это мало-по-малу и незам?тнымъ образомъ заставитъ умнаго мальчика выбросить изъ головы свою сестру. Такъ какъ эта мысль совершенно согласовалась съ собственными надеждами и предположеніями м-ра Домби, то н?тъ ничего удивительнаго, если джентльменъ этотъ получилъ еще высшее понятіе о разсудительности м-съ Пипчинъ, т?мъ бол?е, что теперь она представила р?дкій образецъ безкорыстія, разлучаясь такъ легко съ своимь маленькимъ другомъ, хотя, собственно говоря, ударъ этотъ былъ не внезапный, потому что сначала предполагалось
отдать ей ребенка всего на три м?сяца. Было ясно, что м-ръ Домби заран?е обдумалъ и зр?ло обсудилъ свой многосложный плань, состоящій въ томъ, что маленькій Павелъ на первое полугодіе поступить къ доктору Блимберу, какъ нед?льный пансіонеръ, a сестра его между т?мъ останется y м-съ Пипчинъ и будетъ принимать къ себ? брата по субботамъ. Такое распоряженіе,  - думалъ чадолюбивый отецъ,  - исподволь отвлечетъ сына отъ предмета его привязанности; в?роятно, онъ хорошо помнилъ, какъ неосторожно первый разъ младенецъ былъ оторванъ отъ своей любимой кормилицы!
        Оканчивая свиданіе, м-ръ Домби выразилъ надежду, что м-съ Пипчинъ, в?роятно, благоволитъ удержать за собою должность верховной надзирательиицы надъ его сыномъ, пока тотъ будетъ учиться въ Брайтон?. Потомъ онъ поц?ловалъ Павла, подержалъ руки Флоренсы, искоса взглянулъ на б?лый парадный воротничекъ молодого Байтерстона и погладилъ по головк? миссъ Панки, отчего б?дная д?вочка громко заплакала, потому что н?жность какъ разъ пришлась по тому самому м?сту, гд? м-съ Пипчинъ щиколками своихъ пальцевъ производила свои обыкновенныя наблюденія, стукая по голов?, какъ по винному боченку. Уходя, м-ръ Домби еще разъ изволилъ объявить, что, такъ какъ сынъ его уже выросъ и совершенно поправился въ здоровьи, то н?тъ сомн?нія, образованіе его пойдетъ блистательно, какъ скоро д-ръ Блимберъ возьметъ его въ свои руки.
        И точно, если молодой джентльмень попадался въ руки къ Блимберу, онъ всегда чувствовалъ н?которое довольно плотное давленіе, какъ будто его сжимали тисками. Докторъ, по обыкновенію, занимался образованіемъ только десяти мальчиковъ, но y него всегда было въ запас? ученья, по крайней м?р?, для ц?лой сотни молодыхъ головъ; зато этотъ несчастный десятокъ былъ заваленъ по горло всякой всячиной, къ невыразимому наслажденію мудраго педагога, y котораго единственною ц?лью въ жизни было мучить б?дныхъ д?тей.
        Учебное заведеніе д-ра Блимбера было, собственно говоря, ни больше ни меньше, какъ огромная теплица; гд? безпрестанно пускались въ ходъ вс? возможные аппараты для произведенія скор?йшаго плода. Умственный зеленый горохъ обыкновенно посп?валъ къ Рождеству, a духовную спаржу можно было добывать во всякое время года. Математическій крыжовникъ, насаженный опытной рукою Блимбера, мгновенно доставлялъ плоды, немножко кислые, но все-таки годные для употребленія. Каждое прозябаніе, греческое или латинское, мигомъ выростало на сухихъ в?твяхъ подъ вс?ми широтами и поясами д?тскаго климата. Природа тутъ была нипочемъ. Д-ръ Блимберъ, и не соображаясь съ природой, такъ или иначе, заставлялъ всякую почву произращать какіе угодно плоды.
        Все это было чрезвычайно весело и очень остроумно, но система принужденія обыкновенно сопровождалась своими печальными посл?дствіями. Скоросп?лые фрукты не им?ли свойственнаго имъ вкуса и держались недолго. Одинъ молодой джентльменъ, старшій въ заведеніи, малый съ преогромной головой и раздутымъ носомъ, уже благополучно прошелъ черезъ вс? педагогическія мытарства, какъ вдругъ въ одно прекрасное утро совершенно отказался цв?сти и навсегда остался въ заведеніи, какъ чистый стебель. Говорили, будто докторъ уже черезчуръ переучилъ молодого Тутса, и б?дняга вдругъ потерялъ мозгъ, какъ скоро появился пушокъ на его бород?.
        Какъ бы то ни было, молодой Тутсъ совершенно лишился своего мозга. Зато y него оказались прегустыя бакенбарды и чудесный басистый голосъ. Онъ пришпиливалъ къ рубах? красивую булавку и, по обыкновенію, носилъ въ жилетномъ карман? маленькое колечко, которое украдкой над?валъ на мизинецъ всякій разъ, когда воспитанники выходили гулять. Онъ постоянно влюблялся съ перваго взгляда во всякую няньку, хотя, къ сожал?нію, ни одна нянька не обращала на него ни мал?йшаго вниманія.
        Д-ръ Блимберъ былъ очень дюжій, толстый джентльменъ въ черномъ плать? съ панталонами, засученными подъ чулки, перевязанными y кол?нъ красивыми лентами, какъ щеголяли встарину англійскіе дэнди. Онъ им?лъ очень св?тлую пл?шивую голову, басистый голосъ и подбородокъ ужасно раздвоенный, такъ что никакъ нельзя было понять, какимъ образомъ могла д?йствовать бритва въ этой чудной впадин?. Его маленькіе глаза были всегда наполовину закрыты; a ротъ всегда наполовину открывался для выраженія лукавой улыбки, какъ будто въ эту самую минуту докторъ ставилъ втупикъ маленькаго шалуна и дожидался, пока тотъ обличитъ себя собственными устами. Когда докторъ закладывалъ правую руку въ боковой карманъ своего сюртука, a л?вую закидывалъ назадъ, и при этомъ слегка кивалъ головою, д?лая самыя обыкновенныя зам?чанія слабонервному незнакомцу, его фигура въ совершенств? походила на сфинксъ, изрекающій свои непреложные приговоры.
        У доктора былъ въ Брайтон? очень хорошій домъ на морскомъ берегу, архитектуры, правда, весьма невеселой, даже, можно сказать, совершенно печальной. Темноцв?тныя гардины, скудныя и тощія, скрывались въ углубленіи оконъ съ какимъ-то мрачнымъ уныніемъ. Стулья и столы были расположены рядами, какъ цифры на таблиц? умноженія; камины въ парадныхъ комнатахъ почти иикогда не отапливались и скор?е похожи были на колодези, a гость, сид?вшій передъ ними, представлялъ ведро; въ столовой не было ничего, напоминавшаго какое-нибудь кушанье или напитокъ. Во всемъ дом? ни мал?йшаго шума, кром? громкаго боя ст?нныхъ часовъ, вис?вшихъ въ зал?, которыхъ звукъ слышался даже на чердакахъ. Общее безмолвіе нарушалось только глухимъ плачемъ молодыхъ джентльменовъ, в_о_р_к_о_в_а_в_ш_и_х_ъ за своими уроками, на подобіе печальныхъ голубей, запертыхъ въ голубятн?.
        Миссъ Блимберъ, тонкая и довольно граціозная д?вушка, ни мало не разстраивала своей оссбой общей степенности докторскаго дома. Въ этой д?виц?, носившей коротенькіе курчавые волоеы и зеленые очки на носу, не оказывалось ни мал?йшихъ сл?довъ в?тренности и легкомыслія, свойственныхъ ея полу и возрасту. Она, по-видимому, высохла и разсыпалась въ песокъ, работая въ душныхъ подземельяхъ мертвыхъ языковъ, a живыя нар?чія не существовали для миссъ Блимберъ. Языку непрем?нно надлежало умереть, превратиться въ камень, и тогда только миссъ Блимберъ начала бы докапываться до его тайнъ, какъ неутомимый антикварій, для котораго не существуетъ живая природа.
        Маменька ея, м-съ Блимберъ, была женщина неученая, однако-жъ съ большими претензіями на ученость, и, по обыкновенію, говаривала по вечерамъ, что, если бы со временемъ Господь Богъ привелъ ей познакомиться съ Цицерономъ, она умерла бы спокойно. Величайшей отрадой въ ея жизни было любоваться на молодыхъ учениковъ своего супруга, когда они выходили на улицу съ преширокими воротничками на рубашкахъ и высочайшими галстухами, р?зко отличаясь отъ вс?хъ другихъ джентльменовъ: это былъ костюмъ въ совершенств? классическій, говорила она.
        М-ръ Фидеръ, магистръ и помощникъ д-ра Блимбера, былъ ч?мъ-то врод? олицетвореннаго органа съ однимъ валомъ, на которомъ постоянно безъ всякихъ варіацій разыгрывалось н?сколько однообразныхъ арій. В?роятно, въ раннюю эпоху молодости, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, къ нему можно было бы прид?лать еще два, три вала; но судьба этого не хот?ла, и м-ръ Фидеръ, пущенный на б?лый св?тъ съ однимъ только валомъ, посвятилъ себя отуманиванію молодыхъ головъ въ учебномъ заведеніи Блимбера. Рано молодые люди проникались печальными заботами всякаго рода и ни на минуту не находили отдыха въ туманной атмосфер? окамен?лыхъ глаголовъ, одичалыхъ существительныхъ и страшныхъ могильныхъ привид?ній омертв?лаго синтаксиса. Благодаря насильственной систем? воспитанія, молодой челов?къ въ три нед?ли однажды навсегда разставался съ здравымъ смысломъ; въ три м?сяца взваливалъ на свои плечи вс? заботы міра; въ четыре проникался самыми горькими чувствованіями противъ родственниковъ или опекуновъ; въ пять становился совершеннымъ мизантропомъ; въ полгода начиналъ завидовать бездонной пропасти Квинта Курція, a въ конц?
перваго года онъ приходилъ къ р?шительному, неизм?нному заключенію, что вс? мечтанія поэтовъ и уроки мудрецовъ были ничто иное, какъ собраніе словъ и грамматическихъ правилъ, безъ всякаго внутренняго значенія и смысла!
        И все-таки расцв?талъ онъ, убійственно расцв?талъ ц?лые годы въ огромной педагогической теплиц?, и слава мудраго доктора достигала до необозримой высоты, когда онъ отправлялъ, наконецъ, свои зимнія растенія на ихъ родимую сторону, подъ кровлю родственниковъ и друзей.
        Однажды, на порог? докторскаго дома, остановился съ трепещущимъ сердцемъ маленькій Павелъ, ведомый за одну руку отцомъ, за другую - Флоренсой. Позади, какъ злов?щій воронъ, шествовала м-съ Пипчинъ, съ своимъ чернымъ плюмажемъ и крючковатымъ носомъ. По-видимому, она задыхалась отъ усталости, потому-что м-ръ Домби, исполненный великихъ мыслей, шелъ очень скоро. Съ трудомъ переводя духъ, она прокаркала охриплымъ голосомъ, чтобы отворили дверь.

        - Вотъ, любезный Павелъ,  - сказалъ м-ръ Домби возвышеннымъ тономъ,  - вотъ д?йствительное средство наживать деныи и сд?латься истиннымъ Домби и Сыномъ. Ты уже почти челов?къ.

        - Почти,  - отв?чалъ ребенокъ.
        Даже д?тское волненіе не могло пересилить лукаваго, хотя вм?ст? трогательнаго взгляда, какимъ сонровождался этотъ отв?тъ.
        На лиц? м-ра Домби выступило неопред?ленное выраженіе досады, но въ эту минуту отворилась дверь, и его физіономія мгновенно приняла свой обыкновенный видъ.

        - Дома ли д-ръ Блимберъ?  - спросилъ мрь Домби.

        - У себя,  - отв?чалъ челов?къ, посматривая на Павла, какъ на маленькую мышь, которая теперь попадалась въ западню. На лиц? лакея, отворившаго дверь, природа провела первые слабые штрихи постоянной улыбки, обличавшей врожденное скудоуміе, выражавшееся и въ его подсл?поватыхъ глазахъ. Но м-съ Пипчинъ приняла его за дерзкаго грубіяна и вспылила ужасн?йшимъ образомъ:

        - Какъ вы см?ете ухмыляться?  - сказала м-съ Пипчинъ.  - За кого вы меня принимаете?

        - Я не см?юсь и ни за кого не принимаю васъ,  - отв?чалъ озадаченный лакей.

        - Нев?жа!  - продолжала м-съ Пипчинъ,  - ступайте, доложите, что пришелъ м-ръ Домби, не то я съ вами расправлюсь.
        Подсл?поватый малый тихими шагами пошелъ съ докладомъ и скоро воротился пригласить гостей въ докторскій кабинетъ.

        - Вы опять см?етесь,  - сказала м-съ Пипчинъ, проходя въ залу.

        - Да не см?юсь же я, сударыня, право, не см?юсь.

        - Что тамъ y васъ, м-съ Пипчинъ?  - сказалъ м-ръ Домби, оглядываясь назадъ.  - Пожалуйста, потише.
        М-съ Пипчинъ усмирилась и, проходя мимо лакея, пробормотала только: "Ухъ, какой красавецъ!" Подсл?поватый парень чуть не заплакалъ отъ этого комплимента. Онъ представлялъ изъ себя воплощенную кротость и смиреніе; но м-съ Пипчинъ, посл? перувіанскихъ рудниковъ, им?ла обычай нападать на вс?хь кроткихъ людей.
        Докторъ сид?лъ въ своемъ огромномъ кабинет?, заваленный книгами и держа по глобусу на каждомъ кол?н?. Надъ дверью стоялъ Гомеръ, a надъ каминомъ красовалась Минерва.

        - Какъ ваше здоровье, сэръ?  - спросилъ онъ м-ра Домби,  - и каковъ мой маленькій другъ?
        Величавъ и важенъ былъ голосъ дра Блимбера, какъ торжественный звукъ органа въ англиканской церкви. Когда онъ кончилъ, Павлу показалось, будто ст?нные часы перебили его р?чь и начали всл?дъ за нимъ повторять: ка-ко-въ-мой-ма-ле-нь-кій-другъ-ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ,  - и такъ дал?е, и такъ дал?е, до безконечности.
        Не видя маленькаго друга изъ-за книгъ черезъ столь, д-ръ Блимберъ д?лалъ на своихъ креслахъ безполезныя покушенія разгляд?ть его изъ-подъ стола. М-ръ Домби облегчилъ затрудненіе, взявши на руки своего сына и поставивъ его на другой большой столъ среди комнаты, прямо передъ глазами доктора.

        - A!  - сказалъ докторъ, величаво облокачиваясь на ручки креселъ.  - Теперь вижу моего маленькаго друга. Какъ ваше здоровье, мой маленькій другъ?
        Но ст?нные часы, не изм?няя формы прив?тствія, по прежнему повторяли: ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ-ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ!

        - Очень хорошо, благодарю васъ,  - сказалъ Павелъ, отв?чая часамъ и доктору вм?ст?.

        - А!  - сказалъ дръ Блимберъ,  - Должны ли мы сд?лать изъ него мужа?
        Павелъ молчалъ. М-ръ Домби, обращаясь къ нему, спросилъ:

        - Слышишь ли, Павелъ?

        - Должны ли мы сд?лать изъ него мужа?  - повторилъ Блимберъ.

        - Я желалъ бы лучше остаться ребенкомъ,  - отв?чалъ Павелъ.

        - Неужели!  - сказалъ докторъ.  - Почему-же?
        Ребенокъ сид?лъ на стол? съ любопытнымъ выраженіемъ невольной грусти. Онъ смотр?лъ на доктора и въ то же время судорожно ударялъ одной рукою по кол?ну, какъ будто у него выступали слезы, и онъ хот?лъ подавить ихъ. Но другая рука его протягивалась все дальше и дальше до т?хъ поръ, пока спокойно улеглась на ше? Флоренсы.  - Вотъ почему желалъ бы я остаться ребенкомъ,  - какъ будто хот?лъ онъ сказать, и слезы, долго удерживаемыя, ручьями полились изъ его глазъ.

        - М-съ Пипчинъ,  - сказалъ отецъ жалобнымъ голосомъ,  - мн? крайне непріятно это вид?ть.

        - Отойдите отъ него, миссъ Домби, отойдите,  - проговорила старуха.

        - Ничего, ничего!  - сказалъ докторъ, ласково кивая головой и удерживая м-съ Пипчинъ.  - Ничего: скоро его развлекутъ новыя впечатл?нія, новыя заботы. Мы постараемся. Вы хот?ли бы, м-ръ Домби, чтобы маленькій мой другъ пріобр?лъ…

        - Все долженъ онъ пріобр?сть, все, любезный докторъ,  - отв?чалъ м-ръ Домби твердымъ голосомъ.

        - Да,  - сказалъ докторъ, улыбаясь и прищуривая глаза. Онъ, казалось, наблюдалъ маленькаго Павла съ напряженнымъ любопытствомъ естествоиспытателя,  - который собирался сд?лать чучело изъ новаго животнаго.

        - Да,  - повторилъ докторъ съ н?которою живостью,  - именно такъ. Мы обогатимъ разнообразными познаніями нашего маленькаго друга и быстро подвинемъ его впередъ. Въ этомъ ручается моя опытность. Вы, кажется, говорили, м-ръ Домби, что сынъ вашъ еще совершенно д?вственная почва?

        - Онъ готовился немного дома и y этой леди,  - отв?чалъ м-ръ Домби, указывая на м-съ Пипчинъ, которая вдругъ вытянулась при этомъ въ струнку, приготовившись какъ будто вызвать доктора на бой, если бы тотъ вздумалъ обвинить ее.  - Кром? этихъ предварительныхъ св?д?ній, Павелъ еще ничего не ум?лъ и ничему серьезно не учился.
        Д-ръ Блимберъ слегка наклонилъ голову въ знакъ снисходительной терпимости къ нарушенію его педагогическихъ правъ со стороны м-съ Пипчинъ.

        - Впрочемъ,  - зам?тилъ онъ, потирая руками,  - было бы пріятн?е начинать образованіе отъ первыхъ корней.
        И тутъ онъ опять искоса взглянулъ на Павла, какъ будто сейчасъ же хот?лъ напасть на него съ греческимъ алфавитомъ.

        - Посл? нашихъ предварительныхъ условій и переговоровъ, господинъ докторъ,  - началъ м-ръ Домби, взглянувъ еще разъ на своего сына,  - и посл? этого свиданія, довольно продолжительнаго, я нахожу, что н?тъ бол?е надобности отнимать y васъ драгоц?нное время, и поэтому…

        - Вы опять за свое, миссъ Домби!  - брюзгливо проговорила м-съ Пипчинъ.

        - Погодите на минуту,  - сказалъ докторъ,  - погодите. Позвольте представить вамъ мою жену и дочь, которыя въ домашней жизни поведутъ на Парнасъ нашего маленькаго пилигрима. Вотъ моя жена, м-съ Блимберъ,  - продолжалъ докторъ, указывая на леди, которая вошла въ сопровожденіи степенной д?вицы, вооруженной очками,  - a это, м-ръ Домби, дочь моя, Корнелія. М-ръ Домби, моя милая,  - продолжалъ докторъ, обращаясь къ жен?, - вв?ряетъ нашей заботливости, видишь ли ты, нашего маленькаго друга?
        М-съ Блимберъ, въ припадк? учтивости къ м-ру Домби, по-видимому, не зам?тила маленькаго Павла и, останавливаясь къ нему задомъ, чуть не столкнула его со стола. Но при этомъ намек? она оборотилась и съ восторженнымъ видомъ начала любоваться умными классическими чертами его лица.

        - Завидую вамъ, сэръ,  - сказала она,  - поднимая глаза и обращаясь къ м-ру Домби,  - чрезвычайно завидую. Сынъ вашъ, какъ пчела, пересаживается теперь въ отборный цв?тникъ и будетъ питаться сладчайшимъ сокомъ растеній. Виргилій, Горацій, Овидій, Теренцій, Плавтъ, Цицеронъ: какіе цв?ты! какой медъ! Вы, конечно, м-ръ Домби, съ удивленіемъ встр?чаете въ женщин?… но я им?ю честь быть супругой такого мужа…

        - Полно, моя милая, полно,  - сказалъ д-ръ Блимберъ.  - Какъ теб? не стыдно!

        - М-ръ Домби извинитъ пристрастіе жены,  - сказала м-съ Блимберъ съ пл?нительной улыбкой.

        - Вовсе н?тъ,  - отв?чалъ м-ръ Домби, думая, в?роятно, сказать, что тутъ в_о_в_с_е не было пристрастія.

        - Притомъ я им?ю честь быть матерью,  - продолжала м-съ Блимберъ.

        - И какою матерью!  - зам?тилъ м-ръ Домби, кланяясь съ н?которымъ зам?шательствомъ миссъ Корнеліи.

        - Если бы ко всему этому,  - продолжала м-сь Блимберъ,  - мн? удалось познакомиться съ Цицерономъ, подружиться съ нимъ и побес?довать въ его Тускуланум? - очаровательный Тускуланумъ!  - я бы умерла спокойно.
        Ученый энтузіазмъ, какъ изв?стно, очень заразителенъ. М-ръ Домби на половину пов?рилъ своей собес?дниц?, и даже м-съ Пипчинъ, вообще не расположенная им?ть о людяхъ хорошее мн?ніе, начинала думать, что Цицеронъ въ самомъ д?л? былъ прекрасн?йшій челов?къ, и что, если бы судьба благовременно столкнула ее съ нимъ, благородный супругъ ея, охраняемый этимъ геніемъ, в?роятно, не сломилъ бы себ? шеи на перувіанскихъ рудникахъ.
        Корнелія выразительно взглянула черезъ очки на м-ра Домби, какъ будто y нея было пламенное желаніе привести н?сколько цитатъ изъ произведеній безсмертнаго генія. Но нечаянный стукъ въ двери пом?шалъ ей привести въ исполненіе это нам?реніе.

        - Кто тамъ?  - сказал ь докторъ.  - Войди, Тутсъ, войди. Ты видишь м-ра Домби.
        Тутсъ поклонился.

        - Какое странное стеченіе обстоятельствъ!  - продолжалъ д-ръ Блимберъ.  - Передъ нами теперь начало и конецъ, альфа и омега. Это глава нашего заведенія, м-ръ Домби.
        Не только глава, даже и плечи, могъ бы прибавить д-ръ Блимберъ, потому что молодой Тутсъ былъ гигантскаго роста, въ сравненіи съ прочими воспитанниками заведенія. Онъ растерялся, покрасн?лъ и оскалилъ зубы, увид?въ себя среди незнакомыхъ людей.

        - Прибавленіе къ нашей маленькой академіи, любезный,  - сказалъ докторъ.  - Это сынъ м-ра Домби.
        Молодой Тутсъ покрасн?лъ опять, и такъ какъ всл?дъ за т?мъ воцарилаеь торжественная тишина, то онъ счелъ необходимымъ сказать что-нибудь съ своей стороны.

        - Какъ ваше здоровье?  - воскликнулъ онъ, наконецъ, обращаясь къ Павлу, и воскликнулъ такимъ басистымъ, но вм?ст? робкимъ, чуть не овечьимъ голосомъ, что если бы вдругъ ягненокъ зарычалъ, какъ левъ или тигръ, это чудо не озадачило бы такъ удивленныхъ зрителей.

        - Объяви, Тутсъ, магистру Фидеру,  - сказалъ д-ръ Блимберъ,  - чтобы онъ приготовилъ необходимыя книги для сына м-ра Домби и назначилъ ему приличное м?сто въ классной зал?. Милая моя,  - продолжалъ докторъ, обращаясь къ жен?, - м-ръ Домби, кажется, еще не видалъ д?тскихъ опочиваленъ?

        - Если м-ру Домби угодно взойти наверхъ,  - сказала м-съ Блимберъ,  - я очень рада показать ему влад?нія Морфея.
        Съ этими словами м-съ Блимберъ, дама очень услужливая, съ чепчикомъ на голов? изъ матеріи небеснаго цв?та, вышла изъ дверей въ сопровожденіи м-ра Домби и Корнеліи. М-съ Пипчинъ посл?довала за ними, озираясь во вс? стороны въ надежд? встр?тить негоднаго лакея грубіяна.
        Пока они ходили, Павелъ продолжалъ сид?ть на стол?, держа за руку Флрренсу и робко устремивъ пытливый взоръ на Блимбера, который, между т?мъ, облокотившись на кресла и заложивъ руку за пазуху, держалъ передъ собою книгу на разстояніи протянутой руки отъ своихъ глазъ. Онъ читалъ, и было что-то ужасное въ этой манер? чтенія, безстрастной, хладнокровной, р?шительной. При этомъ лицо его было совершенно открыто, и когда докторъ благосклонно улыбался своему автору или хмурилъ брови и д?лалъ гримасы, какъ будто говорилъ: "Не разсказывай, любезный, знаю я получше тебя",  - фигура и вс? пріемы его поражали зрителя невольнымъ страхомъ.
        Молодой Тутсъ, которому тоже нечего было д?лать наверху, остался въ комнат? и самодовольно осматривалъ колеса въ своихъ часахъ, пересчитывая въ то же время свои серебряныя деньги. Но это продолжалось недолго: когда докторъ, перем?няя положеніе, поворотилъ свои толстыя ноги, Тутсъ тихонько вынырнулъ изъ комнаты и уже бол?е не показывался.
        Между т?мъ м-ръ Домби, обозр?въ влад?нія Морфея, воротился въ докторскій кабинетъ.

        - Над?юсь, м-ръ Домби,  - сказалъ докторъ, положивъ книгу на столъ,  - нашъ порядокъ удостоился вашего одобренія.

        - Превосходный порядокъ!  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Очень хорошій,  - тихонько сказала м-съ Пипчинъ, вообще нерасположенная къ преувеличеннымъ похваламъ.

        - М-съ Пипчинъ,  - сказалъ м-ръ Домби, озираясь вокругъ,  - съ вашего позволенія, докторъ, и также съ вашего, м-съ Блимберъ, хот?ла бы по временамъ нав?щать зд?сь моего сына.

        - Можетъ во всякое время,  - зам?тилъ докторъ.

        - Мы всегда рады вид?ть м-съ Пипчинъ,  - благосклонно сказала докторша.

        - Стало быть,  - сказалъ м-ръ Домби,  - теперь вс? распоряженія окончены, и вы позволите проститься съ вами.
        Тутъ онъ близко подошелъ къ Павлу, который все еще сид?лъ на стол?.

        - Прощай, милое дитя!  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Прощай, папа.
        Лицо ребенка, небрежно протянувшаго руку отцу, приняло тревожное, заботливое выраженіе. Но не отецъ былъ предметомъ этой заботы, и не на него обратилось печальное личико. Н?тъ, Флоренсу искалъ маленькій Павелъ, и только Флоренсу, всегдашній предметъ своей н?жной привязанности.
        Если бы м-ръ Домби, въ своемъ безумномъ высоком?ріи гордаго богача, нажилъ себ? врага, жестокаго, мстительнаго, непримиримаго, даже такой врагъ въ настоящую минуту забылъ бы о мщеніи, вполн? довольный мучительною скорбью, раздиравшею сердце его обидчика.
        Онъ нагнулся и поц?ловалъ ребенка. Если глаза его въ эту минуту о_т_ч_е_г_о-т_о потускн?ли, и онъ не могъ хорошенько разгляд?ть маленькое личико, зато, быть можетъ, умственный взоръ его прояснился теперь бол?е, ч?мъ когда-либо.

        - Скоро мы увидимся, Павелъ. По субботамъ и воскресеньямъ ты свободенъ.

        - Знаю, папа,  - отв?чалъ Павелъ, взглянувъ на сестру,  - по субботамъ и воскресеньямъ я свободенъ.

        - И ты будешь учиться хорошо,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - не правда ли?

        - Постараюсь, папа,  - отв?чалъ ребенокъ тономъ слишкомъ уставшаго челов?ка.

        - И теперь ты скоро вырастешь большой,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Охъ, очень скоро!  - проговорилъ ребенокъ, и взоръ его, старый, очень старый взоръ, обращенный на м-съ Пипчинъ, замеръ и потухъ въ ея черномъ бомбазиновомъ плать?. Она тоже, съ своей стороны, подошла проститься и оторвать отъ него Флоренсу. Движеніе, ею произведенное, разбудило м-ра Домби, глаза котораго были неподвижно обращены на Павла. Еще разъ онъ погладилъ его по голов?, пожалъ его маленькую руку и, холодно разкланявшись съ докторскимъ семействомъ, посп?шно вышелъ изъ кабинета.
        Д-ръ Блимберъ, м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ сп?шили проводить дорогого гостя въ залу, хотя тотъ просилъ ихъ не безпокоиться, и когда они поб?жали за м-ромъ Домби, м-съ Пипчинъ завязла между докторомъ и его женой и вм?ст? съ ними вышмыгнула изъ комнаты, прежде ч?мъ усп?ла захватить Флоренсу. Этому счастливому обстоятельству Павелъ былъ впосл?дствіи обязанъ пріятнымъ воспоминаніемъ, что Флоренса еще разъ воротилась съ нимъ проститься и обвить руками его шею. Оставаясь посл?днею въ дверяхъ, она посылала милому брату улыбку одобренія, ярко заблиставшую черезъ слезы на ея глазахъ.
        И тяжело стало д?тскому сердцу, когда исчезла, наконецъ, эта улыбка! Глобусы, книги, сл?пой Гомеръ и Минерва,  - все запрыгало и закружилось вокругъ маленькаго Павла; но вдругъ эти предметы остановились, и тогда онъ снова услышалъ громкій бой часовъ, которые, какъ и прежде, съ важностью спрашивали: "ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ-ка-ко-въ…", и такъ дал?е до безконечности.
        И онъ молча прислушивался къ этимъ звукамъ, сидя на своемъ пьедестал? со сложенными руками. Но ему можно было бы отв?чать: "скучно мн?, скучно, одинокому, усталому, больному!" И по бол?зненной пустот? въ его молодомъ сердц?, вс? предметы были такъ холодны, такъ дики, такъ пусты!
        Глава XII
        Воспитаніе Павла

        Черезъ н?сколько минуть, показавшихся ужасно длинными для маленькаго Павла Домби, сид?вшаго на стол?, воротился д-ръ Блимберъ, вышагивая важнымъ и величественнымъ образомъ, в?роятно, для того, чтобы произвести торжественное впечатл?ніе на юношескую душу. Эта походка была похожа на маршъ, и когда д-ръ выставлялъ правую ногу впередъ, онъ величественно поворачивался на своей оси, выписывая нал?во полукругъ, и когда выставлялась впередъ л?вая нога, онъ д?лалъ точно такой же поворотъ къ правой. Казалось, при каждомъ шаг?, онъ осматривался кругомъ и какъ будто говорилъ: "Пусть попытается кто-нибудь и гд?-нибудь указать мн? на предметъ, котораго я не знаю! Не удастся!"
        М-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ также воротились вм?ст? съ докторомъ. Педагогъ поднялъ со стола новаго питомца и передалъ его миссъ Блимберъ.

        - Корнелія,  - сказалъ д-ръ,  - Домби будетъ покам?стъ подъ твоимъ надзоромъ. Веди его впередъ, моя милая, впередъ и впередъ.
        Корнелія приняла изъ рукъ д-ра молодого питомца, и Павелъ потупилъ глаза, когда почувствовалъ, что его наблюдали очки.

        - Сколько теб? л?тъ, Домби?  - спросила миссъ Блимберъ.

        - Шесть,  - отв?чалъ Павелъ и, осматривая молодую милэди, удивлялся, почему y нея волосы не такъ длинны, какъ y Флоренсы, и отчего она похожа на мальчика.

        - Далекъ ли ты въ латинской грамматик?, Домби?  - спросила миссъ Блимберъ.

        - Я не знаю латинской грамматики,  - отв?чалъ Павелъ. Чувствуя, что этотъ отв?тъ непріятно под?йствовалъ на миссъ Блимберъ, онъ взглянулъ вверхъ на три лица, смотр?вшія на него внизъ, и сказалъ:

        - Я былъ слабымъ и больнымъ ребенкомъ, Мн? нельзя было думать о латинской грамматик?, когда каждый день старикъ Глыббъ вывозилъ меня на морской берегъ. Вы ужъ позвольте приказать старому Глыббу нав?щагь меня зд?сь.

        - Какое низкое, варварское имя!  - сказала м-съ Блимберъ,  - что это за чудовище, мой милый?

        - Какое чудовище?  - спросилъ Павелъ.

        - Да этотъ Глыббъ,  - сказала м-съ Блимберъ съ превеликимъ отвращеніемъ.

        - Онъ такое же чудовище, какъ и вы,  - возразилъ Павелъ.

        - Какъ!  - вскричалъ докторъ ужаснымъ голосомъ,  - что, что-о-о ты сказалъ? Ай, ай, ай!
        Дрожь поб?жала по вс?мъ членамъ маленькаго Павла; но, несмотря на испугъ, онъ р?шился защищать отсутствующаго Глыбба.

        - Глыббъ очень почтенный старикъ,  - сказалъ Павелъ,  - онъ, бывало, возилъ мою коляску, гд? я могъ лежать и спать, когда и какъ мн? угодно. Онъ знаетъ все о глубокомъ мор? и о рыбахъ, которыя живутъ тамъ, и о великихъ чудовищахъ, которыя выходятъ оттуда и лежатъ, и гр?ются на скалахъ подъ зноемъ солнечныхъ лучей, и которыя опять уходятъ въ море, когда ихь испугаютъ. При этомъ, говоритъ Глыббъ, они издаютъ такой шумъ, что можно ихъ слышать за н?сколько миль. Есть еще чудища, не знаю, какъ они длинны - только очень длинны - и я не помню, какъ зовутъ ихъ - Флоренса все это знаетъ; они притворяются несчастными и плачутъ, будто маленькія д?ти, a когда кто-нибудь подойдетъ къ нимъ изъ состраданія, они раз?ваютъ свои огромныя челюсти и нападаютъ. Тутъ одно средство спастись,  - сказалъ Павелъ, см?ло сообщая это познаніе самому дру Блимберу,  - надо отб?жать на н?которое разстояніе и потомъ вдругъ поворотить назадъ; имъ нельзя такъ скоро поворотиться, потому-что они ужасно длинны. Тутъ ихъ легко поб?дить, говоритъ Глыббъ. Вообще онъ много, очень много знаетъ о мор?, хотя и не можетъ растолковать, отчего
всегда говорятъ, одно и то же всегда говорятъ морскія волны, и почему я такъ часто думаю о своей мам?, когда смотрю на море. Моя мать умерла. Я бы желалъ,  - заключилъ ребенокъ, вдругъ теряя одушевленіе и обративъ робкій взоръ на три незнакомыя лица,  - чтобы старикъ Глыббъ по временамъ заходилъ сюда нав?щать меня, потому что я знаю его очень хорошо, и онъ меня знаетъ.

        - Дурное направленіе!  - сказалъ докторъ,  - но наука должна истребить негодныя с?мена.
        М-съ Блимберъ съ какимъ-то ужасомъ подумала, что это былъ необыкновенный ребенокъ. Она смотр?ла на него съ, такимъ же вниманіемъ, какъ н?когда м-съ Пипчинъ, хотя физіономія ея не им?ла ничего общаго съ старой в?дьмой.

        - Поводи его по дому, Корнелія,  - сказалъ докторъ,  - и познакомь съ новой сферой. Домби, ступай съ этой милэди.
        Домби повиновался. Онь подалъ руку Корнеліи и съ робкимъ любопытствомъ принялся разсматривать ее съ боку, когда они пошли. Ея очки показались для него ужасно таинственными, и онъ никакъ не могъ разузнать, были ли y нея глаза за этими ярко блестящими стеклами.
        Корнелія повела его сперва въ классную комнату, расположенную позади залы, и въ которую вели дв? двери, обитыя фризомъ для того, чтобы заглушить голоса молодыхъ джентльменовъ. Въ комнат? находилось восемь воспитанниковъ въ различныхъ положеніяхъ умственнаго бичеванія: вс? сид?ли за д?ломъ и работали съ большою важностью. Тутсъ, какъ старшій между воспитанникамя, им?лъ для себя въ углу комнаты особую конторку.
        Магистръ Фидеръ, сид?вшій за другой небольшой конторкой, верт?лъ на этотъ разъ на своемъ единственномъ валу Виргилія, и эту арію унылымъ голосомъ тянули передъ нимъ четыре молодыхъ джентльмена. Изъ остальныхъ воспитанниковъ двое съ напряженнымъ вниманіемъ занимались р?шеніемъ математическихъ задачъ; одинъ употреблялъ судорожныя усилія перекарабкаться до об?да черезъ безнадежное число строкъ, и, наконецъ, посл?дній питомецъ безмолвно смотр?лъ на свою работу съ окамен?лымъ оц?пен?ніемъ и отчаяніемъ.
        Появленіе новаго мальчика не произвело на эту компанію никакого впечатл?нія. М-ръ Фидеръ съ щетиной на голов?, которую онъ им?лъ обыкновеніе брить изъ опасенія простуды, подалъ маленькому Домби костлявую руку и сказалъ, что весьма радъ его вид?ть. Павелъ, съ своей стороны, былъ бы очень радъ сказать ему то же, если бы могъ это сд?лать хоть съ мал?йшею искренностью. Наученный Корнеліей, онъ поздоровался сперва съ четырьмя джентльменами, расп?вавшими Виргилія, потомъ подалъ руку подвижникамъ математическихъ задачъ, раскланялся съ несчастнымъ ратоборцемъ противъ времени, запачканнымъ въ чернилахъ, и, наконецъ, точно такимъ же образомъ познакомился съ оц?пен?лымъ джентльменомъ, отъ котораго в?яло ужаснымъ холодомъ смерти.
        Молодой Тутсъ, уже представленный Павлу, только перевелъ духъ и оскалилъ зубы при его приближеніи и молча продолжалъ прерванное занятіе. Работа его была немногосложна и им?ла даже поэтическій интересъ: онъ по большей части занимался сочиненіемъ къ самому себ? писемъ отъ знатн?йшихъ особъ, адресуя на конверт?: "М-ру Тутсу, эсквайру, въ Брайтон?". Такую привиллегію Тутсъ получилъ изъ уваженія къ своимъ прежнимъ очень усиленнымъ занятіямъ, которыя, какъ уже сказано, остановили его умственный ростъ въ самую пору расцв?тающей весны. Вс? эти письма онъ хранилъ съ большимъ тщаніемъ въ своемъ стол?.
        По соблюденіи этихъ церемоній, Корнелія повела Павла въ верхній этажъ; это путешествіе совершалось съ н?которымъ затрудненіемъ, потому что Павелъ принужденъ былъ ставить об? ноги на каждую ступень. Когда они достигли конца трудной дороги, Корнелія повела своего кліента въ переднюю комнату, выходившую фасадомъ на бурное море, и показала ему хорошенькую постель y самаго окна, гд? на прибитой карточк? прекраснымъ круглымъ почеркомъ было написанно: Д_о_м_б_и. На двухъ другихъ постеляхъ въ той же комнат? красовались имена: Б_р_и_г_г_с_ъ и Т_о_з_е_р_ъ.
        Лишь только они спустились съ л?стницы и вошли въ залу, Павелъ съ изумленіемъ увид?лъ, что подсл?поватый малый, смертельно оскорбившій м-съ Пипчинъ, вдругъ схватилъ барабанную палку и началъ безъ милосердія колотить въ м?дный тазъ (gong), пов?шенный въ углу комнаты, какъ будто онъ хот?лъ этимъ способомъ выместить на комъ-то свою обиду. Павелъ ожидалъ, что его посадятъ въ карцеръ или, по крайней м?р?, дадутъ выговоръ за такое буйство; но ничего этого не случилось, и молодой парень, над?лавшій шуму по всему дому, спокойно положилъ палку и остановился, какъ ни въ чемъ не бывало. Тогда Корнелія растолковала Домби, что черезъ четверть часа станутъ об?дать, и что ему теперь должно отправиться въ классную комнату къ "своимъ друзьямъ".
        Домби тихонько прошелъ мимо ст?нныхъ часовъ, безъ умолку осв?домлявшхся о его здоровьи, еще тише пріотворилъ дверь въ классную комнату и прокрался туда, какъ потерянный мальчикъ, искавшій какого-нибудь пристанища. Его друзья разс?ялись по вс?мъ направленіямъ комнаты, за исключеніемъ окамен?лаго пріятеля, неподвижнаго, какъ и прежде. М-ръ Фидеръ потягивался во всю длину въ своемъ с?ромъ дорогомъ халат?, какъ будто хот?лъ сорвать рукава.

        - Охх-хо-хо! Господи твоя воля!  - вопіялъ м-ръ Фидлеръ, вытягиваясь, какъ ломовая лошадь,  - ай-ахъ-ай-ихёхъ!
        Павелъ былъ чрезвычайно встревоженъ з?ваньемъ м-ра Фидера, доходившимъ до огромныхъ разм?ровъ, и которое въ самомъ д?л? было ужасно. Вс? мальчики, за исключеніемъ Тутса, были до крайности изнурены, и приготовлялись къ об?ду. Одинъ навязывалъ свой галстухъ, другой вымывалъ руки, третій расчесывалъ волосы, и вс?, казалось, съ нетерп?ніемъ ожидали, пока позовутъ въ столовую.
        Молодой Тутсъ, уже совс?мъ готовый, подошелъ, отъ нечего д?лать, къ маленькому Павлу и съ неуклюжимъ добродушіемъ сказалъ:

        - Садись, Домби.

        - Покорно благодарю,  - отв?чалъ Павелъ.
        И онъ началъ карабкаться на окно, чтобы с?сть, но никакъ не могъ подняться на такую высоту. Это обстоятельство пробудило новую мысль въ ум? Тутса.

        - Какой ты маленькій!  - сказалъ м-ръ Тутсъ.

        - Да,  - отв?чалъ Павелъ,  - я очень малъ. Покорно благодарю.
        Благодарность относилась къ услужливости Тутса, который пособилъ ему взобраться на окно.

        - Кто y тебя портной?  - спросилъ Тутсъ, посмотр?въ на него н?сколько минутъ.

        - На меня шьетъ женщина,  - сказалъ Павелъ,  - та же, что и на сестрицу.

        - A мой портной - Борджесъ и компанія,  - сказалъ Тутсъ,  - молодой портной, да только очень дорогой.
        У Павла достало смыслу покачать головой, какъ-будто онъ хот?лъ сказать: "Это и видно".

        - Богатъ y тебя отецъ?  - спросилъ Тутсъ.

        - Богатъ,  - отв?чалъ Павелъ,  - отецъ мой Домби и Сынъ.

        - И кто?  - спросилъ Тутсъ.

        - И сынъ,  - повторилъ Павелъ.
        М-ръ Тутсъ н?сколько разъ повторилъ про себя эту фамилію, стараясь хорошенько запомнить; но, не над?ясь на свою память, сказалъ, что завтра поутру онъ опять объ этомъ спроситъ, какъ будто фирма Домби и Сына особенно его интересовала. И д?йствительно, онъ уже занимался составленіемъ плана дружескаго письма къ своей особ? отъ имени Павлова отца.
        Въ это время другіе воспитанники, все-таки за исключеніемъ окамен?лаго мальчика, собрались въ кучу. Вс? они были очень бл?дны, говорили тихо, и головы ихъ были забиты до такой степени, что молодой Байтерстонъ могъ служить для нихъ образцомъ остроумія.

        - Ты спишь въ моей комнат?, не правда ли?  - спросилъ торжественно молодой джентльменъ, y котораго воротничекъ изъ подъ рубашки доставалъ до самыхъ ушей.

        - Тебя зовутъ Бриггсъ?  - спросилъ Павелъ.

        - Н?тъ, Тозеръ,  - отв?чалъ молодой джентльменъ.

        - Все равно: я сплю въ твоей комнат?.

        - Вотъ его зовутъ Бриггсомъ,  - продолжалъ Тозеръ, указывая на окамен?лаго джентльмена,  - a какъ твое здоровье, Домби?
        Павелъ отв?чалъ, что онъ довольно слабъ. Тозеръ сказалъ, что это и видно по глазамъ; - a очень жаль,  - прибавилъ онъ,  - потому что тутъ нужно жел?зное здоровье.  - Потомъ спросили Павла, не съ Корнеліей ли онъ будетъ учиться? и когда тотъ отв?чалъ: «да», вс? молодые джентльмены, кром? Бриггса, выразили глубокое сожал?ніе.
        Опять раздался страшный звонъ м?днаго таза, и въ ту же минуту воспитанники гурьбой пошли въ столовую, все таки однако-жъ за исключеніемъ Бриггса, окамен?лаго мальчика, который остался на своемъ м?ст? въ томъ же положеніи, какъ былъ. Павелъ увид?лъ, что для него въ комнату принесли на тарелк? ломоть хл?ба съ серебряной вилкой, положенной подъ салфетку.
        Д-ръ Блимберъ уже сид?лъ въ столовой на своемъ обыкновенномъ м?ст?, на переднемъ конц? стола, a м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ занимали м?ста подл? него. На заднемъ конц? стола, насупротивъ доктора, ус?лся магистръ Фидеръ, явившійся къ об?ду въ черномъ фрак?. Стулъ Павла поставили подл? миссъ Блимберъ, но когда онъ с?лъ, оказалось, что его брови не возвышались надъ уровнемъ столовой скатерти, и потому распорядились подложить подъ это с?далище н?сколько книгь, принесенныхъ изъ докторскаго кабинета. Съ той поры Павелъ всегда приходилъ съ этими книгами, и его м?сто подл? миссъ Корнеліи утвердилось на законномъ основаніи.
        Докторъ прочиталъ молитву, и об?дъ начался. Первымъ блюдомъ былъ супъ, за которымъ сл?довали жареная говядина, вареная говядина, зелень, пирогъ и сыръ. За столомъ вся сервировка была прекрасна и величественна. Передъ каждымъ молодымъ джентльменомъ лежали солфетка и массивная серебряная вилка. Буфетчикъ въ синемъ фрак? съ св?тлыми пуговицами разносилъ кушанья и величественно разливалъ по стаканамъ пиво, какъ будто въ рукахъ его была бутылка съ дорогимъ виномъ.
        Никто, если не былъ спрошенъ, не говорилъ ни слова, кром? д-ра Блимбера, м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ. Какъ скоро молодой джентльменъ не былъ занятъ вилкой, ножомъ или ложкой, глаза его по какомуто невольному притяженію обращались на доктора, на докторшу или докторскую дочь. Одинъ Тутсъ составлялъ исключеніе изъ этого правила. Занимая м?сто на одной сторон? съ Павломъ подл? м-ра Фидера, онъ безпрестанно выставлялъ голову впередъ или назадъ и старался поймать взоръ новаго пришельца.
        Разъ только во время об?да завязался разговоръ, въ которомъ, по непредвид?нному случаю, принялъ невольное участіе молодой джентльменъ. Это было за сыромъ, когда докторъ, выкушавъ стаканъ портеру, кашлянулъ два или три раза и началъ такимъ образомъ:

        - Достойно зам?чанія, м-ръ Фидеръ, что римляне…
        При имени этого ужаснаго народа, непримиримаго врага всей молодой компаніи, джентльмены устремили глаза на доктора, приготовившись выслушать ученую р?чь съ почтительнымъ вниманіемъ. Въ это время одинъ изъ воспитанниковъ, допивая пиво, случайно встр?тился съ глазами доктора, и вдругъ, поставивъ стаканъ, почувствовалъ судорожные припадки перхоты. Докторъ долженъ былъ пріостановиться.

        - Достойно зам?чанія, м-ръ Фидеръ, началъ онъ снова прерванную р?чь,  - что римляне во времена императоровъ, когда роскошь достигла необыкновенной высоты, прежде неслыханной, и когда штатгальтеры опустошали ц?лыя провинціи и разоряли жителей единственно для того, чтобы добыть средства для одного императорскаго об?да…
        Зд?сь несчастный воспитанникъ, который долго раздумывалъ и пыхт?лъ, чтобы пересилить судорожный припадокъ, разразился, наконецъ, самымъ громкимъ кашлемъ.

        - Джонсонъ,  - сказалъ м-ръ Фидеръ тономъ легкаго упрека,  - выпей воды.
        Докторъ бросилъ суровый взглядъ и дожидался, пока Джонсону подавали стаканъ. Потомъ онъ началъ опять:

        - И когда, м-ръ Фидеръ…
        Но м-ръ Фидеръ не могь оторвать глазъ отъ Джонсона, который снова готовился разразиться, какъ бомба.

        - Извините, сэръ,  - сказалъ магистръ.

        - И когда,  - сказалъ докторъ, возвышая голосъ,  - когда братъ Вителлія - д?йствительность факта, совершенно, впрочемъ, нев?роятнаго для толпы нашего времени, подтверждается современными писателями, заслуживающими полнаго дов?рія - и когда, говорю я, братъ Вителлія приготовилъ об?дъ, за которымъ подано было дв? тысячи рыбныхъ блюдъ…

        - Выпей воды, Джонсонъ… Рыбныхъ блюдъ господинъ докторъ,  - сказалъ м-ръ Фидеръ.

        - Пять тысячъ блюдъ изъ различныхъ сортовъ домашней птицы…

        - Или закуси коркой хл?ба,  - сказалъ м-ръ Фидеръ.

        - И одно блюдо,  - продолжалъ д-ръ Блимберъ, еще бол?е возвышая голосъ и озираясь вокругъ стола,  - блюдо, названное по причин? его огромной величины "щитомъ Минервы", и приготовленное, между прочими дорогими приправами, изъ фазаньихъ мозговъ.

        - Кхи, кхи, кхи! (восклицаніе Джонсона)

        - Изъ мозговъ куликовъ…

        - Кхи, кхи, кхи!

        - Изъ внутреннихъ частей рыбы, называемой scari…

        - У тебя лопнетъ жила на голов?, - сказалъ м-ръ Фидеръ,  - ты ужъ лучше дай себ? волю.

        - И еще изъ внутренностей миноги, добытой въ Карпатскомъ мор?, - продолжалъ докторъ строгимъ голосомъ,  - когда мы читаемъ объ этихъ роскошныхъ пирахъ и сверхъ того припомнимъ еще, что Титъ…

        - Что подумаетъ б?дная мать, когда съ тобой сд?лается апоплексическій ударъ!  - сказалъ м-ръ Фидеръ.

        - Домиціанъ…

        - Ты весь посин?лъ,  - сказалъ м-ръ Фидеръ.

        - Неронъ, Тиберій, Калигула, Геліогабалъ и многіе другіе,  - продолжалъ докторъ,  - это, однако-жъ, зам?чательно, сэръ, если вамъ угодно меня слушать, очень зам?чательно.
        Но съ воспитанникомъ въ эту минуту сд?лался такой ужасный припадокъ кашля, что товарищи начали колотить его въ спину, м-ръ Фидеръ поднесъ къ его губамъ стаканъ воды, a буфетчикъ долженъ былъ н?сколько разъ провести его по комнат?. Суматоха продолжалась не мен?е пяти минутъ, и когда, наконецъ, Джонсонъ началъ мало-по-малу приходить въ нормальное положеніе, въ комнат? воцарилось глубочайшее молчаніе.

        - Господа,  - сказалъ дръ Блимберъ,  - вставайте на молитву! Корнелія, сними Домби. Джонсонъ, завтра поутру передъ завтракомъ ты прочтешь мн? наизусть по греческому тексту изъ Новаго зав?та первое посланіе Павла къ Ефесеямъ. Наши занятія, м-ръ Фидеръ, начнутся черезъ полчаса.
        Молодые джентльмены поклонились и ушли. М-ръ Фидеръ сд?лалъ то же. Въ этотъ короткій промежутокъ времени до начатія уроковъ воспитанники стали бродить попарно рука объ руку по небольшой площадк? за домомъ, a н?которые напрасно покушались засв?тить отрадный лучъ надежды въ омертв?ломъ сердц? Бриггса; но никто не позволилъ себ? унизиться до игры. Въ условленное время снова раздался громкій бой м?днаго таза, и классная комната наполнилась учениками, подъ предводительствомъ доктора Блимбера и м-ра Фидера.
        Такъ какъ посл?об?денный отдыхъ, по милости Джонсона, продолжался нын?шній день мен?е обыкновеннаго, то вечеромъ передъ чаемъ воспитанники вышли гулять, и на этотъ разъ даже Бриггсъ принялъ участіе въ общемъ развлеченіи. Вм?ст? съ питомцами вышелъ и самъ д-ръ Блимберъ, ведя подъ руку маленькаго Павла.
        Чайная церемонія была столько же великол?пна, какъ и об?денная. По окончаніи ея, молодые джентльмены встали изъ-за стола, раскланялись и пошли повторять свои уроки, a м-ръ Фидеръ удалился въ свою комнату. Павелъ, между т?мъ, забился въ уголокъ и старался угадать, что-то теперь думаетъ о немъ Флоренса. Въ этомъ уб?жищ? его отыскалъ м-ръ Тутсъ, задержанный на н?сколько минутъ чрезвычайно важнымъ письмомъ отъ герцога Веллингтона. Долго смотр?лъ онъ на него, не говоря ни слова, соображая, по-видимому, какъ бы начать разговоръ.

        - Любишь ли ты жилеты, Домби?  - спросилъ онъ наконецъ.

        - Да,  - сказалъ Домби.

        - И я люблю,  - сказалъ Тутсъ.
        Больше ничего не придумалъ сказать м-ръ Тутсъ, не перестававшій весь вечеръ разсматривать маленькаго Павла, который, по-видимому, очень ему нравился. Павелъ, съ своей стороны, тоже не хот?лъ начинать разговора, такъ какъ молчаніе больше соотв?тствовало его ц?лямъ.
        Въ восемь часовъ молодое общество снова собралось въ столовую на молитву, передъ которой буфетчикъ предложилъ хл?бъ, сыръ и пиво джентльменамъ, желавшимъ прохладить себя этими лакомствами. Церемонія окончилась словами доктора: "Господа, завтра поутру занятія наши начнутся въ семь часовъ". Тутъ только маленькій Павелъ въ первый разъ зам?тилъ y Корнеліи глазъ, который теперь былъ обращенъ прямо на него. Когда докторъ произнесь эти слова: "Господа, завтра поутру занятія наши начнутся въ семь часовъ", молодые джентльмены раскланялись и пошли въ спальни.
        Облегчая душу откровеннымъ разговоромъ, Бриггсъ сказалъ въ спальной своимъ товарищамъ, что y него ужасно разломило голову, и что онъ очень бы желалъ умереть, если бы не жаль было матери и чернаго дрозда, который остался y него дома. Тозеръ говорилъ мало, зато много вздыхалъ и сов?товалъ Павлу держать ухо востро, потому что завтра и до него дойдетъ очередь. Посл? этихъ пророческихъ словъ онъ разд?лся и легъ въ постель. Когда Бриггсъ и Павелъ тоже накрылись од?ялами, въ спальню вошелъ подсл?поватый парень, потушилъ огонь и пожелалъ джентльмечамъ спокойной ночи и пріятнаго сна. Но это искреннее желаніе не принесло своихъ плодовъ. Павелъ, который долго не могъ заснуть, да и посл? часто просыпался, зам?тилъ, что Бриггса ужасно давитъ его урокъ, какъ домовой, a Тозеръ, подавляемый во сн? такими же впечатл?ніями, хотя въ меньшей степени, разговаривалъ на неизв?стныхъ языкахъ, бормоталъ греческія и латинскія фразы, равно непонятныя для Павла. Все это среди ночного безмолвія производило какое-то дикое и крайне непріятное впечатл?ніе.
        Наконецъ, сладкій сонъ сомкнулъ утомленные глаза маленькаго Павла, и пригрезилось ему, будто гуляетъ онъ подъ руку съ Флоренсой въ прекрасномъ саду, будто любуются они цв?тами и подходятъ къ огромному подсолнечнику, который вдругъ вревратился въ м?дный тазъ и загуд?лъ престрашнымъ образомъ надъ самымъ ухомъ. Открывъ глаза, онъ увид?лъ пасмурное зимнее утро съ мелкимъ дождемъ и въ то же время д?йствительно услышалъ громкіе звуки таза, подававшаго страшные сигналы къ приготовленію въ классъ.
        Товарищи его уже встали. У Бриггса отъ печали и ночного кошмара лицо опухло и раздулось до такой степени, что почти не видно было глазъ. Онъ над?валъ сапоги и казался въ самомъ дурномъ расположеніи духа, точно такъ же, какъ Тозеръ, который былъ уже совс?мъ од?тъ и стоялъ передъ окномъ, вздрагивая и подергивая плечами. Б?дный Павелъ, отъ непривычки, не могъ од?ться самъ собою и попросилъ товарищей сд?лать милость подтянуть ему снурки; но Бриггсъ сказалъ только: "пошелъ прочь", a Тозеръ проговорилъ: «убирайся» и отвернулся къ окну. Ребенокъ кое-какъ снарядился и сошелъ въ нижній этажъ, гд? увид?лъ красивую молодую женщину въ кожаныхъ перчаткахъ, выгребавшую золу изъ камина. Казалось, она была чрезвычайно изумлена появленіемъ ребенка, и спросила, гд? его мать. Когда Павелъ сказалъ, что она умерла, молодая женщина скинула перчатки, сд?лала, что для него было нужно, отогр?ла его руки, поц?ловала его и сказала, что если еще когда-нибудь окажется въ чемъ нужда - разум?ется относительно платья,  - то ему стоитъ только позвать Мелію, и она сейчасъ къ его услугамъ. Павелъ поблагодарилъ отъ всего сердца и
тихонько поплелся въ классъ, гд? молодьге джентльмены готовились къ своимъ урокамъ; но проходя мимо одной непритворенной комнаты, оні услышалъ голосъ.

        - Ты ли это, Домби?

        - Я, миссъ.
        Это была Корнелія, и Павелъ узналъ ее по голосу.

        - Войди сюда, Домби,  - сказала миссъ Блимберъ.
        И Павелъ вошелъ. Миссъ Блимберъ была точно въ такомъ же костюм?, какъ и наканун?, за исключеніемъ шали на ея плечахъ. Очки уже красовались на ея носу, и Павелъ спрашивалъ себя, неужели она и спитъ въ нихъ. У нея была особая маленькая комната съ книжнымъ шкафомъ и безъ камина; но миссъ Блимберъ никогда не чувствовала холоду и расположенія къ сонливости.

        - Ну, Домби, теперь я выхожу,  - сказала миссъ Блимберъ.
        Павелъ удивился, куда и зач?мъ идетъ она въ такую дурную погоду и почему вм?сто себя не пошлетъ слугу, но онъ не сд?лалъ никакого зам?чанія и обратилъ все свое вниманіе на маленькую кипу новыхъ книгъ, лежавшихъ на столик? миссъ Блимберъ.

        - Это твои книги, Домби,  - сказалэ миссъ Блимберъ.

        - Вс? мои, миссъ?

        - Вс?, - отв?чала Корнелія.  - М-ръ Фидеръ скоро купитъ для тебя еще, если будешь хорошо учиться.

        - Покорно благодарю,  - сказалъ Павелъ.

        - Такъ теперь я иду,  - продолжала миссъ Блимберъ,  - и пока я хожу, то есть, съ этого часа до завтрака, ты долженъ прочесть все, что зд?сь отм?чено карандашемъ, и посл? скажешь, все ли. ты хорошо понялъ. Не теряй времени, Домби; теб? надобно торопиться… Ступай внизъ и начинай.

        - Слушаю, миссъ,  - отв?чалъ Павелъ.
        Книгъ было такъ много, что хотя Павелъ ухватился за нихъ об?ими руками, придерживая верхнюю подбородкомъ, средняя книга выскользнула, прежде ч?мъ онъ дошелъ до двери, и тогда весь этотъ грузъ попадалъ на полъ.

        - Ахъ, Домби, Домби, какой ты неосторожный!  - сказала миссъ Блимберъ и нагрузила его снова. На этотъ разъ Павелъ, тщательно соблюдая равнов?сіе, благополучно вышелъ изъ комнаты; но на дорог? онъ уронилъ дв? книги на л?стниц?, одну на полъ въ первомъ этаж? и еще одну передъ классной комнатой. Положивъ остальныя на свой столикъ, онъ долженъ былъ воротиться и подобрать растерянное сокровище. Когда, наконецъ, вся библіотека была собрана, онъ вскарабкался на свое м?сто и принялся за работу, ободренный зам?чаніемъ Тозера, который сказалъ - только: "Попался, любезный", и ужъ бол?е ничего не говорилъ ни онъ, ни его товарищи, вплоть до самаго завтрака. Когда завтракъ, продолжавшійся съ обыкновенной торжественностью, былъ оконченъ, Павелъ поплелся наверхъ за миссъ Корнеліей.

        - Ну, Домби,  - сказала миссъ Блимберъ,  - что ты зд?лалъ съ книгами?
        Книги были англійскія, но больше латинскія, объяснявшія употребленіе членовъ, торговлю древнихъ кар?агенянъ, склоненіе существительныхъ, крестовые походы, правила ор?ографіи, построеніе Рима и б?глый взглядъ на ходъ образованія вообще, съ приложеніемъ таблицы умноженія. Когда Павелъ разобралъ урокъ подъ номеромъ вторымъ, онъ нашелъ, что ничего не знаетъ изъ перваго номера, и когда потомъ добрался до номеровъ третьяго и четвертаго, въ голов? его образовались понятія врод? сл?дующихъ: трижды четыре - Аннибалъ, пять изъ дв?надцати - Hic, haec, hoc, глаголъ согласуется съ древнимъ британцемъ, a существительныя должны стоять въ одномъ падеж? съ крестовыми походами.

        - Ахъ, Домби, Домби,  - сказала миссъ Блимберъ,  - какой ты безтолковый!

        - Вотъ если бы позвать сюда старика Глыбба,  - сказалъ Павелъ,  - я бы лучше сталъ понимать. Прикажите позвать его, миссъ.

        - Какія глупости!  - проговорила миссъ Блимберъ.  - Не см?й никогда говорить о Глыбб?, тутъ не м?сто этимъ уродамъ. Впередъ бери съ собой, Домби, только по одной книг?, и, когда выучишь одинъ урокъ, приходи за другимъ. Возьми теперь верхнюю книгу и ступай въ классъ.
        Миссъ Блимберъ выразилась насчетъ безтолковости Павла съ видимымъ удовольствіемъ и, казалось, была рада, что будетъ им?ть съ нимъ постоянныя сообщенія. Павелъ удалился, какъ ему вел?ли, съ верхней книгой, и началъ долбить урокъ. Иной разъ ему удавалось прочесть его наизусть слово въ слово, въ другой - онъ не помнилъ ни одного слова; но, наконецъ, онъ отважился явиться съ отчетомъ къ миссъ Блимберъ, которая, закрывъ и бросивъ поданную ей книгу на столъ,  - проговорила: "Ну, Домби, читай; я слушаю". Павелъ былъ такъ озадаченъ этой, неожиданной выходкой, что р?шительно забылъ вытверженный урокъ и смотр?лъ съ глубочайшимъ изумленіемъ на ученую д?вицу, y которой вс? печатныя книги были въ голов?.
        При всемъ томъ, ему удалось выказать себя съ весьма хорошей стороны, и миссъ Блимберъ, сд?лавши теперь лестный отзывъ о его способностяхъ, снабдила его другимъ урокомъ, a потомъ еще другимъ, такъ что до об?да онъ вытвердилъ всего четыре урока, но зато чувствовалъ, посл? этой головоломной работы, величайшее головокруженіе и ходилъ, какъ сонный, точно такъ же, какъ и другіе молодые джентльмены, за исключеніемъ, разум?ется, Тутса, который, получивъ письмо отъ какого-то влад?тельнаго князя, былъ въ очень веселомъ расположеніи духа. Павелъ дивился, отчего ст?нные часы, безъ устали повторяя одинъ и тотъ же вопросъ, никогда не говорили: "Господа, мы начнемъ теперь свои занятія": эта фраза безпрестанно произносилась передъ ними. Ученье двигалось и кружилось, какъ могучее колесо, вытягивая и растягивая умственныя фибры молодыхъ джентльменовъ.
        Посл? чаю, при св?т? лампъ, опять начались уроки и приготовленія къ завтрашнему дню: все зубрило и долбило до той поры, пока сладкій сонъ на н?сколько часовъ не приводилъ въ забвеніе этого умственнаго бичеванія.
        О суббота, вождел?нная, трикраты вождел?нная суббота! день веселія, день блаженства, когда Флоренса, въ изв?стный часъ, въ изв?стную минуту, незадерживаемая никакой погодой, никакими препятствіями, хотя м-съ Пипчинъ грызла и терзала ее безъ всякаго милосердія, приходила въ учебное заведеніе д-ра Блимбера. Эти субботы были истинными днями об?тованнаго успокоенія для двухъ маленькихъ израильтянъ между христіанами, для брата и сестры, соединенныхъ священнымъ чувствомъ любви.
        Даже воскресные вечера - тяжелые вечера, т?нь которыхъ омрачала уже воскресныя утра - не могли испортить этой драгоц?нной субботы. Тогда, гд? бы ни бродили они, гд? бы ни сид?ли, на привольномъ морскомъ берегу или въ душной комнат? м-съ Пипчинъ, для Павла это все равно: съ нимъ была Флоренса, и больше ни въ комъ онъ не нуждался! съ нимъ была Флоренса, которая нап?вала ему н?жную п?сенку или покоила его утомленную голову на своихъ кол?няхъ, и когда, наконецъ, въ роковой воскресный вечеръ темная докторская дверь поглощала б?днаго Павла на другую нед?лю, онъ прощался только съ Флоренсой, и ни съ к?мъ бол?е!
        Когда м-съ Виккемъ была выписана изъ Брайтона въ Лондонъ, м?сто ея въ дом? м-съ Пипчинъ заняла Сусанна Нипперъ Выжига, теперь молодая и очень красивая женщина, расторопная и бойкая, которая какъ разъ пришлась подъ пару м-съ Пипчинъ, встр?тившей первый разъ въ жизни приличную для себя партію. Въ первый же день по прибытіи въ Брайтонъ, миссъ Нипперъ объявила ей войну, непримиримую войну на жизнь и смерть, и въ короткое время уже дала н?сколько сраженій съ блистательнымъ усп?хомъ. Она не просила и не давала пощады. Она сказала: "Будетъ война", и война была, и м-съ Пипчинъ съ этой поры жила среди нечаянныхъ нападеній, непредвид?нныхъ засадъ, см?лыхъ вызововъ. Сусанна тормошила и опустошала своего непріятеля всегда и везд?: за котлетами, за сладкими пирогами, въ зал?, въ столовой, въ спальн?.
        Однажды, вечеромъ въ воскресенье, посл? окончательнаго прощанья съ Павломъ, Флоренса, воротившись домой, вынула изъ ридикюля небольшой лоскутокъ бумаги, на которомъ было написано н?сколько словъ карандашомъ.

        - Смотрите сюда, Сусанна,  - сказала она,  - вотъ это заглавія т?хъ книжекъ, что Павелъ приноситъ домой. Я списала ихъ прошлую ночь, когда онъ читалъ, б?дняжка, несмотря на крайнюю усталость.

        - Съ чего вы взяли показывать ихъ мн?, мисеъ Флой?  - возразила Сусанна.  - Я скор?е соглашусь смотр?ть на м-съ Пипчинъ.

        - Вы потрудитесь, пожалуйста, Сусанна, купить для меня эти книги завтра поутру. У меня довольно денегъ,  - сказала Флоренса.

        - Это что за новости, миссъ Флой?  - съ живостью возразила миссъ Нипперъ.  - Какъ вы можете говорить такой вздоръ, когда y васъ и безъ того ц?лыя груды книгъ, и когда м-ръ Домби, по вашей милости, нагналъ сюда ц?лую свору учителей и учительницъ - чортъ бы ихъ побралъ - хотя, сказать правду, вашему папеньк? никогда бы не пришло въ голову выучить васъ чему-нибудь, если бы вы сами ему не надо?ли; но согласиться на просьбу и предложить безъ просьбы - дв? вещи разныя, миссъ Флой. Вотъ если бы ко мн? посватался какой-нибудь красивый парень и сказалъ: "Сусанна, будь моей женой".  - «Изволь», отв?чала бы я; но в?дь это не то, что сказать: "Полюби меня, любезный, мн? хочется замужъ".

        - Пожалуйста, купите, Сусанна, мн? очень нужны эти книги.

        - A зач?мъ вамъ ихъ, миссъ Флой?  - спросила Нипперъ и прибавила немножко потише,  - если вы хотите размозжить ими. голову м-съ Пипчинъ, я, по жалуй, накуплю ихъ ц?лую тел?гу.

        - Мн? кажется, я могу немного пособлять б?дному Павлу, когда y меня будутъ эти книги, и облегчать его нед?льныя занятія. По крайней м?р?, попытаюсь. Купите, пожалуйста, я никогда не забуду этой услуги.
        И Флоренса сопровождала свою просьбу такимъ умоляющимъ взоромъ, что Сусанна, не д?лая бол?е никакихъ возраженій, взяла изъ ея рукъ маленькій кошелекъ и тутъ же отправилась рысью исполнять порученіе.
        Добыть это сокровище было не такъ легко. Въ одной лавк? сказали, что такихъ книгъ никогда не водилось; въ другой, что въ прошломъ м?сяц? было ихъ пропасть, a теперь н?тъ ни одной, въ третьей, что на будущей нед?л? привезутъ ихъ ц?лую гибель. Но Сусанна была не такая д?вушка, чтобы придти въ отчаяніе отъ этихъ пустяковъ. Она завербовала въ знакомой лавк? молодого б?локураго парня въ черномъ коленкоровомъ передник?, и, отправившись на поиски вм?ст? съ нимъ, начала по вс?мъ возможнымъ направленіямъ таскать его взадъ и впредъ, такъ что услужливый малый совершенно выбился изъ силъ и готовъ былъ сд?лать все на св?т?, лишь бы только отвязаться отъ своей спутницы. Наконецъ, книги были найдены, куплены, и Сусанна съ торжествомъ возвратилась домой.
        Съ этимъ сокровищемъ, по окончаніи собственныхъ уроковъ, Флоренса сид?ла по ночамъ въ своей комнат? и сл?дила за братомъ по колючимъ кустарникамъ книжнаго странствованія. При быстрыхъ способностяхъ и р?дкой см?тливости, молодая д?вушка, одушевленная любовью, этимъ могущественнымъ наставникомъ, въ скоромъ времени догнала своего брата, сравнялась съ нимъ и перегнала его.
        Ни полъ-слова объ этомъ не было сказано м-съ Пипчинъ. Флоренса всегда трудилась по ночамъ за своимъ рабочимъ столикомъ, когда вс? въ дом? спали кр?пкимъ сномъ, кром? Сусанны, которая обыкновенно сид?ла подл? нея съ папильотками въ волосахъ и заспанными глазами, между т?мъ какъ пепелъ уныло хруст?лъ въ камин?, превращаясь въ золу, и догоравшія св?чи печально вторили ему передъ своимъ посл?днимъ издыханіемъ. Быть можетъ, смотря на это труженичество или, правильн?е, на это высокое самопожертвованіе, м-съ Чиккъ согласились бы, наконецъ, признать тутъ н?которое y_с_и_л_і_е и утвердить за своей племянницей имя Домби.
        И велика была награда, когда въ субботу вечеромъ, въ ту пору, какъ Павелъ, по обыкновенію, принялся за свои уроки, она с?ла подл? него и начала объяснять ему темныя м?ста, выравнивая такимъ образомъ и выглаживая трудный путь школьнаго образованія. Павелъ красн?лъ, улыбался, кр?пко сжималъ сестру въ своихъ объятіяхъ, и только Богу изв?стно, какъ билось и трепетало ея сердце при этомъ высокомъ вознагражденіи.

        - Охъ, Флой!  - говорилъ братъ.  - Какъ я люблю тебя! какъ я люблю тебя, Флой!

        - И я тебя, мой милый!

        - Знаю, Флой, знаю!
        Больше ничего онъ не говорилъ во весь этотъ вечеръ и спокойно сид?лъ подл? сестры. Ночью три или четыре раза онъ приходилъ къ ней изъ своей маленькой комнаты и опять говорилъ, что любитъ ее.
        Съ этой поры братъ и сестра каждую субботу, во время ночи, сид?ли вм?ст? за книгами, стараясь по возможности облегчить занятія для будущей нед?ли. Мысль, что онъ работаетъ тамъ, гд? Флоренса трудилась еще прежде него и для него, не щадя своихъ силъ, эта ут?шительная, отрадная мысль уже сама собою въ высшей степени подстрекала его д?ятельность и оживляла утомленную душу; но, кром? того, Павелъ получалъ отъ сестры д?йствительную помощь и облегченіе, и, быть можетъ, это обстоятельство окончательно спасло его отъ неминуемой гибели подъ тяжестью груза, который взваливала на его спину прекрасная Корнелія Блимберъ.
        Нельзя, впрочемъ, сказать, чтобы миссъ Блимберъ была къ нему слишкомъ строга, или чтобы д-ръ Блимберъ вообще безжалостно обходился съ молодыми джентльменами. Корнелія сл?довала только правиламъ в?ры, въ которой была воспитана, a докторъ, по какой-то странной сбивчивости въ своихъ идеяхъ, смотр?лъ на молодыхъ джентльменовъ такъ, какъ будто они были докторами и вс? родились взрослыми. Ближайшіе родственники молодыхъ джентльменовъ, осл?пленные тщеславіемъ и дурно разсчитанною торопливостью, до небесъ превозносили д-ра Блимбера, и было бы странно, если-бы теперь онъ открылъ свою ошибку и направилъ распущенные паруса въ другую сторону.
        Съ Павломъ, какъ и съ прочими воспитанниками, повторилась одна и та же исторія. Когда д-ръ Блимберъ сказалъ, что онъ очень умный мальчикъ и быстро идетъ впередъ, м-ръ Домби бол?е ч?мъ когда-либо принялся хлопотать, чтобы сынъ его былъ напичканъ по горло всякой всячиной. Когда, напротивъ, о Бриггс? было возв?щено, что y него не слишкомъ бойкія способности, и усп?хи покам?стъ еще слабы, отецъ этого джентльмена оказался неумолимымъ. Словомъ, какъ ни высока и душна была температура въ докторской теплиц?, влад?льцы этихъ растеній всегда изъявляли готовность подкладывать горячіе уголья и раздувать м?хи.
        Скоро Павелъ потерялъ всю живость, какую им?лъ сначала, но характеръ его по прежнему остался страннымъ, задумчивымъ, стариковскимъ и даже еще бол?е утвердился въ этихъ свойствахъ при обстоятельствахъ, столь благопріятныхъ для ихъ развитія. Разница была лишь та, что онъ сосредоточился теперь исключительно въ себ? самомъ и уже не им?лъ того живого любопытства, какое н?когда обнаруживалъ въ дом? м-съ Пипчинъ, наблюдая чернаго кота и его влад?лицу. Онъ любилъ оставаться наедин? и въ р?дкіе часы, свободные отъ занятій, бродилъ безъ товарищей около докторскаго дома или сид?лъ на л?стниц?, прислушиваясь къ громкому бою огромныхъ часовъ. Онъ изучилъ въ дом? вс? ст?нные обои и вид?лъ на рисункахъ такія вещи, которыхъ никто не видалъ; миніатюрные львы и тигры, б?гающіе по ст?намъ спальни, и косыя рожи на коврахъ стояли съ нимъ на самой короткой ног?.
        И жилъ онъ одинъ среди чудныхъ вид?ній своей фантазіи, и никто не понималъ его. М-съ Блимберъ называла его «страннымъ», a лакеи иной разъ говорили между собою, что маленькій Домби «скучаетъ». Больше никто ничего не говорилъ о немъ.
        Только молодой Тутсъ им?лъ н?которую идею о загадочномъ предмет?, но никакъ не могь объяснитъ ее ни себ?, ни другимъ. Идеи, подобно привид?ніямъ, должны принять какой-нибудь образъ, чтобы сд?латься доступными, a Тутсъ не могъ сообщить своимъ мыслямъ никакого образа и давно пересталъ допытываться тайнъ отъ своей души. Изъ мозга его, какъ изъ свинцоваго ящика, выходилъ какой-то туманъ, безъ формы и вн?шняго вида, не оставляя посл? себя ни мал?йшихъ сл?довъ. Долго и часто сл?дилъ онъ глазами маленькую фигуру на морскомъ берегу, и какая-то таинственная, неотразимая симпатія привлекала его къ сыну м-ра Домби.

        - Какъ твое здоровье?  - спрашивалъ онъ Павла по пятидесяти разъ на день.

        - Очень хорошо,  - отв?чалъ Павелъ - покорно благодарю.

        - Давай же руку,  - говорилъ потомъ Тутсъ.
        И Павелъ протягивалъ руку. Помолчавъ минутъ десять, м-ръ Тутсъ, не спускавшій глазъ съ маленькаго товарища, опять спрашивалъ его - какъ ваше здоровье?  - и Павелъ опять отв?чалъ - очень хорошо, покорно благодарю.
        Однажды м-ръ Тутсъ сид?лъ за своей конторкой, занятый по обыкновенію важной корреспонденціей, какъ вдругъ великая мысль озарила его голову. Онъ бросилъ перо и пошелъ къ Павлу, котораго, наконецъ, посл? длинныхъ поисковъ, нашелъ сид?вшимъ на окн? въ своей спальн?. Павелъ смотр?лъ на морской берегъ.

        - Послушай, Домби!  - вскричалъ Тутсъ.  - О чемъ ты думаешь?

        - О, я думаю о многихъ вещахъ!  - отв?чалъ Павелъ.

        - Неужто!  - вскричалъ Тутсъ, находя, что такой фактъ уже самъ по себ? былъ чрезвычайно удивителенъ.

        - Если бы теб? пришлось умереть,  - началъ Павелъ, смотря ему въ лицо.
        Тутсъ ороб?лъ.

        - Не лучше ли бы ты согласился умереть въ лунную ночь, при ясномъ и чистомъ неб?, когда подуваетъ в?терокъ, какъ въ прошлую ночь?
        М-ръ Тутсъ, съ выраженіемъ сомн?нія, взглянулъ на Павла, взялъ его за руку и сказалъ, что онъ ничего не знаетъ.

        - О, это была прекрасная ночь!  - продолжалъ Павелъ.  - Я долго смотр?лъ и прислушивался къ морскимъ волнамъ. На поверхности ихъ, при полномъ св?т? луны, качалась лодка съ парусомъ.
        Ребенокъ смотр?лъ такъ пристально и говорилъ такъ серьезно, что м-ръ Тутсъ увид?лъ настоятельную необходимость сд?лать какое-нибудь зам?чаніе объ этой лодк?.

        - Это контрабандисты?  - сказалъ м-ръ Тутсъ. Но припомнивъ, что каждый вопросъ им?етъ дв? стороны съ одинаковой степенью в?роятности, онъ прибавилъ: - Или таможенные?

        - Лодка съ парусомъ,  - продолжалъ Павелъ,  - при полномъ св?т? луны. Парусъ - весь серебряный. Она плыла далеко отъ берега, и какъ ты думаешь, что она д?лала, когда качали ее волны?

        - Ныряла?  - сказалъ м-ръ Тутсь.

        - Мн? казалось, что она манила меня къ себ?, - говорилъ Павелъ.  - Вонъ она! Вонъ она!

        - Кто?  - вскричалъ Тутсъ, приведенный въ ужасный испугъ при этомъ внезапномъ восклицаніи.

        - Сестра моя, Флоренса!  - сказалъ Павелъ.  - Вонъ она смотритъ и махаетъ рукой. Она видитъ меня, она видитъ меня! Здравствуй, милая, здравствуй, здравствуй!
        Павелъ стоялъ на окн?, хлопалъ въ ладоши и посылалъ сестр? воздушные поц?луи; но когда Флоренса, проходя мимо, скрылась изъ виду, лицо его, оживленное яркимъ румянцемъ, опять приняло меланхолическое выражеыіс и прониклось тревожнымъ ожиданіемъ. Вс? эти переходы изъ одного состоянія въ другое были слишкомъ зам?чательны, чтобы ускользнуть отъ вниманія даже такого наблюдателя, какъ м-ръ Тутсъ. Свиданье на этотъ разъ было прервано визитомъ м-съ Пипчинъ, которая обыкновенно приходила по сумеркамъ въ докторскій домъ два или три раза въ нед?лю, чтобы нав?стить своего бывшаго воспитанника. Ея прибытіе въ эту минуту произвело чрезвычайно непріятное впечатл?ніе на м-ра Тутса, такъ что онъ, по какому-то безотчетному побужденію, посл? первыхъ прив?тствій, еще два раза подошелъ къ м-съ Пипчинъ, чтобы осв?домиться, все ли она въ добромъ здоровьи. Эту выходку м-съ Пипчинъ приняла за личное оскорбленіе и немедленно сообразила, что мысль о такой обид? родилась и созр?ла въ дьявольскомъ мозгу сл?пого болвана, на котораго, какъ и сл?дуетъ, въ тотъ же вечеръ была принесена формальная жалоба дру Блимберу, и тотъ
долженъ былъ сказать своему слуг?, что если онъ еще разъ повторитъ подобную прод?лку, то его уже безъ всякихъ объясненій прогонятъ со двора.
        Когда дни д?лались длинн?е, Павелъ уже каждый вечеръ становился y окна и выжидалъ Флоренсу. Она въ изв?стное время н?сколько разъ проходила мимо докторскаго дома, пока не увидитъ брата, и ея появленіе было живительнымъ солнечнымъ лучемъ, озарявшимъ ежедневную жизнь б?днаго Павла. Часто, посл? сумерекъ, другая фигура блуждала мимо докторскаго дома,  - фигура м-ра Домби, который теперь уже р?дко прі?зжалъ по субботамъ. Онъ хот?лъ лучше быть неузнаннымъ и украдкой смотр?лъ на высокія окна, гд? его сынъ готовился быть челов?комъ. И онъ ждалъ, и над?ялся, и караулилъ, и мечталъ.
        О, если бы вид?лъ онъ, другими глазами вид?лъ, какъ б?дный унылый мальчикъ, прилегшій грудью на окно, прислушивается къ гулу морскихъ волнъ и устремляетъ задумчивые взоры на безпред?льное небо, туда, гд? носятся темныя облака, гд? беззаботно порхаютъ птицы, между т?мъ, какъ онъ, несчастный узникъ, заключенъ безвыходно въ своей одинокой кл?тк?!
        Глава XIII
        В?сть изъ-за моря и распоряженіе фирмы

        На площадк? передъ торговыми заведеніями м-ра Домби съ незапамятныхъ временъ производилась мелочная торговля всякой всячиной и особенно отличными фруктами, расположенными на ларяхъ, скамейкахъ, столикахъ и такъ дал?е. Каждый день, съ десяти часовъ утра до пяти вечера, торгаши и торговки предлагали прохожимъ туфли, карманныя книжки, грецкія губки, собачьи ошейники, виндзорское мыло, картину, написанную масляными красками, a иной разъ тутъ же весьма кстати являлась лягавая собака, къ удовольствію отчаянныхъ охотниковъ до коммерческой политики, которые на этомъ рынк?, въ виду лондонской биржи, громко спорили насчетъ повышенія и пониженія денежныхъ фондовъ и держали пари на новыя шляпы. [Авторъ осм?иваетъ зд?сь страсть англичанъ кстати и некстати толковать о биржевыхъ д?лахъ, страсть, распространившуюся даже между мелкими торговцами и уличными з?ваками. Прим. перев.

        Вс? эти товары, со включеніемъ лягавой собаки, очень учтиво рекомендовались почтенн?йшей публик?, но ни одинъ торгашъ не осм?ливался безпокоить своей особой м-ра Домби. Какъ скоро знаменитый негоціантъ появлялся на площадк?, вся торгующая компанія почтительно разступалась въ разныя стороны, кром?, однакожь, см?лаго промышленника собачьими ошейниками, который, вытягиваясь въ струнку, приставлялъ указательный перстъ къ широкимъ полямъ своей шляпы и раскланивался очень в?жливо. Этотъ промышленникъ былъ въ н?которомъ род? челов?къ политическій и до того изв?стный всему торгующему міру, что одинъ артистъ, им?вшій жительство въ Чипсайд?, [Такъ называется одна изъ глухихъ улицъ въ Лондон?. Cheapside буквально
        - дешевая сторона.] привинтилъ его портретъ къ дверямъ своей лавки. Разносчикъ билетовъ и афишъ, завид?въ м-ра Домби, бросался со вс?хъ ногъ отворять какъ можно шире конторскія двери, снималъ шапку долой и проникался глубочайшимъ благогов?ніемъ, когда мимо его проходилъ величавый джентльменъ.
        Но ничто не можетъ сравниться съ трепетнымъ благогов?ніемъ конторщиковъ и писарей, когда мимо нихъ проходилъ м-ръ Домби. Во вс?хъ комнатахъ воцарялась торжественная тишина, и остроуміе конторы внезапно поражалось н?мотою. Дневной св?тъ, тусклый и мрачный, пробивавшійся черезъ окна и отверстія въ потолк?, оставлялъ въ стеклахъ черный осадокъ и выказывалъ глазамъ любопытнаго зрителя ц?лыя груды книгъ и д?ловыхъ бумагъ съ различными номерами и заглавіями. Надъ ними, за широкимъ столомъ, видн?лись челов?ческія фигуры съ понурыми головами, съ задумчивыми челами, отд?ленныя т?ломъ и душою отъ видимаго міра. Можно было подумать, что вс? эти господа рукою всесильной волшебницы превратились въ рыбъ и опустились на дно морское, между т?мъ какъ небольшая кассовая комната среди конторы, гд? днемъ и ночью гор?ла тусклая лампа подъ стеклянымъ колпакомъ, представляла пещеру какого-то морского чудовища, озирающаго кровожадными глазами дивныя тайны морской глубины.
        М-ръ Перчъ, разсыльный, зас?давшій по обыкновенію въ передней на неболыіюй полк?, какъ будто онъ былъ бронзовая статуэтка или столовые часы, им?лъ удивительную способность угадывать по чутью приближеніе своего хозяина. Передъ этимъ временемъ онъ торопливо вб?галъ въ его кабинетъ, вытаскивалъ изъ ящика св?жіе уголья, раздувалъ въ камин? огонь, просушивалъ на р?шетк? мокрую утреннюю газету, только что освобожденную изъ типографскаго станка, разставлялъ по м?стамъ стулья и ширмы и, при вход? м-ра Домби, быстро повертывался нал?во кругомъ, чтобы взять отъ него шляпу и шинель. Потомъ м-ръ Перчъ бралъ газету, повертывалъ ее два или три раза передъ огнемъ и почтительно укладывалъ на стол? передъ глазами своего повелителя. Вообще услужливость его доходила до посл?днихъ степеней: если бы онъ могъ при всякомъ случа?, въ знакъ безпред?льнаго смиренія, припадать къ стопамъ м-ра Домби или величать его титулами, которыми во время оно украшалась священная особа халифа Гарунъ Альрашида, м-ръ Перчъ, н?тъ сомн?нія, счелъ бы себя благополучн?йшимъ изъ смертныхъ.
        Но такъ какъ подобная честь была бы въ Лондон? очень непріятнымъ нововведеніемъ даже для самого м-ра Домби, разсыльный Перчъ volens nolens, скр?пя сердце, принужденъ былъ ограничиться безмолвнымъ выраженіемъ своей преданности, и въ глазахъ его нетрудно было прочесть фразы, врод? сл?дующихъ: "Ты, о мой повелитель, св?тъ моихъ, очей, дыханіе устъ моихъ, жизнь души моей. Ты владыка правов?рнаго Перча". Преисполненный такими благочестивыми чувствами, м-ръ Перчъ становился на цыпочки, притворялъ дверь и тихонько выходилъ въ переднюю, оставляя своего владыку въ кабинет?, гд? съ безприм?рной дерзостью на него смотр?ли грязныя трубы съ параллельныхъ кровель и особенно нахальное окно изъ парикмахерской залы, на которомъ кокетливо рисовался восковой болванчикъ, пл?шивый поутру, какъ правов?рный мусульманинъ, и убранный передъ чаемъ всею роскошью европейской прически.
        М-ръ Домби, съ высоты своего посл?дняго и мрачнаго величія, спускался къ остальному челов?честву по двумъ ступенямъ конторской администраціи. Первою ступенью былъ м-ръ Каркеръ, зав?дывавшій своимъ департаментомъ; второю - м-ръ Морфинъ, начальникъ особаго департамента. Каждый изъ этихъ джентльменовъ занималъ по маленькой конторк?, соединявшейся съ резиденціей верховнаго владыки. М-ръ Каркеръ, какъ великій визирь, пом?щался въ комнат?, ближайшей къ султану; м-ръ Морфинъ, сановникъ низшаго разряда, жилъ въ комнат?, ближайшей къ писарямъ.
        М-ръ Морфинъ былъ пожилой холостякъ, одаренный живыми с?рыми глазами и чрезвычайно веселымъ нравомъ. Его сюртукъ, жилетъ и фракъ были всегда самаго чернаго цв?та, a остальной костюмъ отличался удивительной пестротой. Въ его густыхъ черныхъ волосахъ р?зко пробивалась прос?дь, и бакенбарды совершенно поб?л?ли отъ времени и заботъ. Онъ искренно уважалъ м-ра Домби и при всякомъ случа? оказывалъ ему глубокое почтеніе, хотя въ то же время чувствовалъ невольную робость въ присутствіи величаваго джентльмена. При мягкомъ и н?жномъ характер?, онъ не чувствовалъ ни мал?йшей зависти къ своему сопернику, м-ру Каркеру, осыпанному высокими милостями, и былъ даже очень радъ, что ему поручили должность, которая не давала ему никакихъ способовъ отличиться на своемъ служебномъ поприщ?. Посл? дневныхъ хлопотъ, въ часы досуга, онъ любилъ заниматься музыкой и оказывалъ истинно отеческую привязанность къ своей віолончели, которую разъ въ нед?лю аккуратно переносили изъ его жилища въ н?который клубъ подл? банка, гд? веселая компанія, въ порыв? артистическаго восторга, разыгрывала каждую среду убійственно раздирательные
квартеты.
        М-ръ Каркеръ, джентльменъ л?тъ тридцати восьми или сорока, круглолицый и полный, обращалъ на себя особенное вниманіе двумя несокрушимыми рядами блестящихъ зубовъ, правильныхъ и б?лыхъ до ужасной степени совершенства. Эти страшные зубы невольно бросались въ глаза, потому что м-ръ Каркеръ выказывалъ ихъ при всякомъ удобномъ случа?, и когда уста его открывались для улыбки, р?дко переходившей за поверхность его толстыхъ губъ, собес?днику казалось, что передъ нимъ огрызается борзая собака, готовая схватить его за горло. Подражая своему начальнику, онъ носилъ высочайшій б?лый галстухъ и плотно застегивался на вс? пуговицы. Его обращеніе съ мромъ Домби было глубоко обдумано и выполнялось въ совершенств?. Онъ стоялъ съ нимъ на самой короткой ног?, сколько могло позволить огромное разстояніе между начальникомъ и подчиненнымъ. "М-ръ Домби, такой челов?къ, какъ я, такому челов?ку, какъ вы, никогда не можетъ изъявить соразм?рнаго почтенія и удовлетворительной преданности. Какъ бы я ни унижался, ни уничтожался предъ тобой, о владыка души моей, все это будетъ вздоръ: ничтожный червь не можетъ воздать должнаго
почтенія совершенн?йшему изъ земныхъ созданій. Поэтому ужъ позвольте, м-ръ Домби, обходиться съ вами безъ всякой церемоніи. Чувствую, что душа моя при этомъ проникнута будетъ глубокою скорбью; но ты, о мой повелитель, снизойдешь къ слабостямъ своего раба". Если бы м-ръ Каркеръ, напечатавъ такую декларацію, пов?силъ ее себ? на шею, онъ не могъ бы опред?литься ясн?е.
        Таковъ былъ Каркеръ, главный приказчикъ торговаго дома. М-ръ Каркеръ младшій, другъ Вальтера, былъ его родной братъ, старшій двумя или тремя годами, но безконечно низшій по значенію въ контор?. Младшій братъ стоялъ на верху административной л?стницы, старшій - на самомъ низу. Съ самаго начала своего служебнаго поприща старшій братъ ни на шагъ не подвинулса впередъ и стоялъ все на одной и той же ступени. Молодые люди догоняли его, перегоняли, становились надъ его головой, поднимались выше и выше, a онъ продолжалъ стоять на своей посл?дней ступени. Онъ совершенно сроднился съ своимъ положеніемъ, не жаловался никогда ни на что, и, н?тъ сомн?нія, никогда не над?ялся подвинуться впередъ.

        - Какъ ваше здоровье?  - спросилъ главный приказчикъ, входя однажды поутру въ кабинетъ м-ра Домби съ пачкою бумагъ подъ мышкой.

        - Какъ ваше здоровье, Каркеръ?  - отв?чалъ м-ръ Домби, вставая съ креселъ и обратившись задомъ къ камину.  - Есть тутъ y вась что-нибудь для меня?

        - Не знаю, стоитъ ли васъ безпокоить,  - сказалъ Каркеръ, переворачивая бумаги.  - Сегодня, вы знаете, y васъ комитетъ въ три часа.

        - Два. Другой комитетъ въ три четверти четвертаго,  - прибавилъ м-ръ Домби.

        - Изволь тутъ поймать его!  - воскликнулъ Каркеръ, еще разъ перебирая бумаги.  - Если еще м-ръ Павелъ насл?дуетъ вашу память, трудненько будетъ съ вами управиться. Довольно бы и одного.

        - Память, кажется, и y васъ недурна,  - зам?тилъ м-ръ Домби.

        - Еще бы!  - возразилъ приказчикъ.  - Это единственный капиталъ для такого челов?ка, какъ я.
        М-ръ Домби, всегда спокойный и величавый, самодовольно облокотился на каминъ и принялся осматривать своего приказчика съ ногъ до головы, въ полной ув?ренности, что тотъ ничего не зам?чаетъ. Вычурность костюма м-ра Каркера и оригинальная гордость въ осанк? и обращеніи, природная или заимствованная отъ своего высокаго образца, придавали удивительный эффектъ его смиренію. Казалось, это былъ челов?къ, безсильно спорившій съ могучей властью и уничтоженный въ конецъ недосягаемымъ величіемъ м-ра Домби.

        - Морфинъ зд?сь?  - спросилъ Домби посл? короткой паузы, между т?мъ какъ м-ръ Каркеръ переворачивалъ бумаги и бормоталъ про себя какія-то отрывочныя фразы.

        - Да, Морфинъ зд?сь,  - отв?чалъ Каркеръ, широко отворяя ротъ для своей обыкновенной улыбки.  - Онъ, я думаю, повторяетъ теперь свои музыкальныя впечатл?нія отъ вчерашняго квартета. По крайней м?р?, онъ все утро мурлыкалъ такъ, что чуть меня съ ума не свелъ. Прикажите, пожалуйста, м-ръ Домби, развести костеръ и спалить его проклятую віолончель вм?ст? съ его адскими нотами.

        - Вы никого и ничего не уважаете,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Неужто вы такъ думаете!  - воскликнулъ Каркеръ, безбожно оскаливая зубы, какъ животное изъ тигровой породы.  - Оно, впрочемъ, и справедливо: немногихъ я уважаю, a если сказать всю правду,  - пробормоталъ онъ какъ будто про себя,  - есть только одинъ челов?къ на св?т?, достойный уваженія въ моихъ глазахъ.
        Никто бы не поручился, смотря на физіономію Каркера, вралъ онъ или говорилъ правду. Но м-ръ Домби всего мен?е могь подозр?вать въ притворств? своего приказчика.

        - А, между т?мъ, кстати о Морфин?, - продолжалъ м-ръ Каркеръ, вынимая одинъ листъ изъ связки бумагъ.  - Онъ рапортуетъ о смерти младшаго конторщика въ Барбадос? и предлагаетъ прислать на его м-то кого-нибудь на корабл? "Сынъ и Насл?дникъ", который, кажется, долженъ отправиться нед?ль черезъ пять. У васъ, разум?ется, никого н?тъ въ виду, м-ръ Домби? Мы тоже не им?емъ въ наличности людей подобнаго сорта.
        М-ръ Домби кивнулъ головой съ величайшимъ равнодушіемъ.

        - М?стечко, чортъ побери, не очень теплое,  - продолжалъ м-ръ Каркеръ, д?лая зам?тку на оборот? листа.  - Авось Морфинъ удружитъ какому-нибудь музыкальному кружку, отправивъ туда его племянника сиротинку для усовершенствованія въ музыкальномъ искусств?. Пусть его! Кто тамъ? войдите.

        - Извините, м-ръ Каркеръ. Я не зналъ, что вы зд?сь, сэръ,  - отв?чалъ Вальтеръ, входя съ запечатанными письмами, только-что принятыми отъ почтальона.  - М-ръ Каркеръ младшій…
        При этомъ имени главный приказчикъ какъ будто почувствовалъ ужасный стыдъ и униженіе. Онъ обратилъ на м-ра Домби умоляющій взглядъ, понурилъ голову и съ минуту не говорилъ ни слова.

        - Кажется, я им?лъ честь просить васъ,  - сказалъ онъ, наконецъ, съ гн?внымъ видомъ, обращаясь къ Вальтеру,  - никогда не включать въ нашъ разговоръ имени Каркера младшаго.

        - Извините,  - возразилъ Вальтеръ.  - Я хот?лъ сказать… м-ръ Каркеръ полагалъ, что вы ушли… я бы не осм?лился войти, если бы зналъ, что вы заняты съ м-ромъ Домби. Эти письма, сэръ, адресованы на имя м-ра Домби.

        - Очень хорошо,  - сказалъ приказчикъ, вырывая письма изъ рукъ Вальтера.  - Можете теперь идти, откуда пришли.
        Но при этой грубой и безцеремонной выходк? онъ не зам?тилъ, что уронилъ одно письмо прямо къ ногамъ м-ра Домби, который тоже ничего не зам?чалъ. Вальтеръ принужденъ былъ воротиться поднялъ письмо и положилъ на конторку передъ м-ромъ Домби. Случилось, какъ нарочно, что это несчастное посланіе, адресованное рукою Флоренсы, было отъ м-съ Пипчинъ съ ея обыкиовеннымъ рапортомъ о состояніи маленькаго Павла. М-ръ Домби, обративъ вниманіе на конвертъ, гордо и грозно взглянулъ на Вальтера, воображая, что заносчивый юноша съ нам?реніемъ выбралъ это письмо изъ вс?хъ другихъ.

        - Можете идти на свое м?сто,  - сказалъ м-ръ Домби съ надменнымъ видомъ.
        Онъ скомкалъ письмо въ рук? и не распечатавъ засунулъ въ карманъ, продолжая наблюдать Вальтера, выходившаго изъ дверей.

        - Вы сказали, кажется, что вамъ некого послать въ Вестъ-Индію,  - торопливо сказалъ м-ръ Домби.

        - Точно такъ,  - отв?чалъ Каркеръ.

        - Отправить молодого Гэя.

        - Хорошо, очень хорошо,  - сказалъ Каркеръ самымъ спокойнымъ и холоднымъ тономъ,  - такъ хорошо, что ничего не можетъ быть лучше.
        Онъ взялъ перо и посп?шно записалъ резолюцію своего начальника: "Отправить молодого Гэя".

        - Позвать его сюда,  - сказалъ м-ръ Домби. М-ръ Каркеръ опрометью бросился изъ дверей и черезъ минуту воротился съ Вальтеромъ.

        - Гэй,  - сказалъ м-ръ Домби, поворачивая голову къ молодому челов?ку.  - Открылась y насъ…

        - Вакансія,  - добавилъ м-ръ Каркеръ, открывая уста наистрашн?йшимъ образомъ для своей обязательной улыбки.

        - Въ Вестъ-Индію, въ Барбадос?. Я нам?ренъ туда отправить васъ,  - сказалъ м-ръ Домби, не считая нужнымъ подсластить горькую истину,  - на упразднившееся м?сто младшаго конторщика въ нашемъ торговомъ дом?. Будьте готовы и поторопитесь изв?стить дядю объ этомъ назначеніи.
        У Вальтера замеръ духъ, и онъ едва могъ про говорить: "Въ Вестъ-Индію"!

        - Кто-нибудь долженъ же ?хать,  - сказалъ м-ръ Домби.  - Вы молоды, здоровы, и притомъ вашъ дядя не въ блестящихъ обстоятельствахъ. Скажите Гильсу, что я назначилъ васъ. Впрочемъ, вы ?дете черезъ м?сяцъ или два.

        - Я долженъ тамъ остаться, сэръ?  - спросилъ Вальтеръ.

        - Должны остаться!  - повторилъ м-ръ Домби.  - Что это значитъ? Что онъ этимъ хочетъ сказать, Каркеръ?

        - То есть, я долженъ буду и жить въ Барбадос??  - пролепеталъ Вальтеръ.

        - Разум?ется,  - отв?чалъ м-ръ Домби.
        Вальтеръ поклонился.

        - Это д?ло кончено,  - сказалъ м-ръ Домби, осматривая свои письма.  - Вы, Каркеръ, объясните ему въ свое время, какая должна быть экипировка, запасы и такъ дал?е. Теперь ему, конечно, нечего дожидаться, Каркеръ.

        - Вамъ, любезный, нечего ждать,  - зам?тилъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы до самыхъ десенъ.

        - А, впрочемъ, онъ, можетъ быть, хочетъ сказать что-нибудь,  - проговорилъ м-ръ Домбй, отрывая глаза отъ распечатаннаго письма и настороживъ слухъ.

        - Н?тъ, сэръ,  - отв?чалъ Вальтеръ, оглушенный и взволнованный безконечнымъ множествомъ картинъ, нарисованныхъ его воображеніемъ. Онъ уже вид?лъ капитана Куттля въ его лощеной шляп?, съ изумленіемъ взирающаго на м-съ Макъ Стингеръ, вид?лъ отчаянный вопль и стоны старика-дяди, прощающагося съ единственнымъ другомъ и племянникомъ, безъ надежды когда-либо увид?ть его на этомъ св?т?.

        - Я вамъ очень обязанъ сэръ,  - продолжалъ Вальтеръ посл? минутной паузы,  - и едва…

        - Ему нечего ждать, Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби.
        И когда м-ръ Каркеръ повторилъ: - "Вамъ нечего ждать", Вальтеръ увид?лъ ясно, что дальн?йшее промедленіе было бы сочтено за непростительную дерзость и, пов?сивъ голову, вышелъ изъ комнаты въ судорожномъ волненіи, не сказавъ ни слова. Въ коридор? его догналъ приказчикъ и вел?лъ позвать къ себ? брата.
        Вальтеръ нашелъ Каркера младшаго въ его каморк? за перегородкой и, сообщивъ данное порученіе, немедленно отправился съ нимъ въ комнату главнаго приказчика.
        Каркеръ старшій величаво стоялъ y камина, запустивъ об? руки за фалды фрака и держа голову вверхъ на своемъ высочайшемъ галстух?, точь-въ-точь какъ м-ръ Домби. Не перем?няя этой позы, не смягчая суроваго и гн?внаго выраженія, онъ слегка кивнулъ головой и вел?лъ Вальтеру затворить дверь.

        - Джонъ Каркеръ,  - сказалъ приказчикъ, вдругъ обратившись къ брату и выставляя страшные зубы, какъ будто онъ собирался загрызть своихъ собес?дниковъ,  - что y тебя за связь съ этимъ молокососомъ, который, какъ злой демонъ, всюду пресл?дуетъ меня твоимъ именемъ? Не довольно ли для тебя, Джонъ Каркеръ, что я, твой ближайщій родственникъ, и могу избавиться отъ этого…

        - Позора, что ли?… договаривай, Джемсъ.

        - Да, отъ позора. Но къ чему же трубить и горланить объ этомъ позор? во вс?хъ концахъ и срамить менл передъ ц?лымъ домомъ? и когда же, въ минуту искренней дов?ренности м-ра Домби! Неужели ты думаешь, братъ мой Джонъ Каркеръ, что имя твое въ этомъ м?ст? совм?стимо съ дов?ріемъ и откровенностью?

        - Н?тъ, Джемсъ, н?тъ,  - возразизъ Каркеръ младшій,  - я вовсе этого не думаю.

        - Что же ты думаешь? загородить мн? дорогу? б?льмомъ повиснуть на моихъ глазахъ? Братъ мой, братъ мой! Мало ли обидъ претерп?лъ я отъ тебя?

        - Я никогда не обижалъ тебя, Джемсъ, по крайней м?р?, съ нам?реніемъ.

        - Еще разъ: ты - братъ мой,  - сказалъ приказчикъ,  - и это уже смертельная обида.

        - Джемсъ, я бы отъ души желалъ разорвать эти кровныя узы.

        - Могила разорветъ ихъ, твоя или моя.
        Въ продолженіе этого разговора Вальтеръ смотр?лъ на братьевъ съ безмолвнымъ изумленіемъ и бол?зненной грустью, едва переводя духъ. Старшій по л?тамъ и младшій по значенію въ торговой администраціи стоялъ въ почтительномъ отдаленіи, потупивъ взоры, понуривъ голову, смиренно выслушивая упреки грознаго судіи. И горьки были эти упреки, сопрождаемые горделивымъ тономъ и безжалостнымъ взоромъ, въ присутствіи молодого челов?ка, невольнаго свид?теля ужасной загадочной сцены! И, между т?мъ, ни одной жалобы, ни одного колкаго слова не вырвалось изъ устъ таинственнаго подсудимаго: онъ стоялъ и слушалъ съ безграничной покорностью и только изр?дка д?лалъ правою рукою умоляющій жестъ, какъ будто говорилъ: "Пощади меня, поіцади"! Ho палачъ не зналъ пощады и безжалостно терзалъ несчастную жертву, измученную продолжительной пыткой.
        Наконецъ, великодушный и пылкій юноша, признавая себя невинной причиной этой бури, не могъ бол?е выдержать и съ величайшимъ жаромъ вм?шался въ разговоръ.

        - М-ръ Каркеръ,  - сказалъ онъ, обращаясь къ главному приказчику,  - пов?рьте, я одинъ во всемъ виноватъ, ради Бога, пов?рьте. По безотчетному легкомыслію, за которое никогда себя прощу, я безумно позволялъ себ? говорить о вашемъ брат? гораздо чаще, нежели нужно, и его имя невольно срывалось y меня съ языка, наперекоръ вашему формальному запрещенію. Но еще разъ - только я одинъ виноватъ ro всемъ, сэръ. Мы никогда не обм?нялись ни однимъ словомъ о предмет?, выходившемъ изъ круга нашихъ общихъ отношеній, да и вообще мы говоримъ очень мало. Впрочемъ, и то сказать, едва ли я правъ, обвиняя себя въ легкомысліи и необдуманности. Знайте, сэръ, если вамъ угодно это знать: я полюбилъ вашего почтеннаго брата, лишь только переступилъ черезъ порогъ этого дома, я почувствовалъ къ нему непреодолимое влеченіе съ перваго дня своей служебной д?ятельности, и мн? ли было не говорить о немъ, мн?, который о немъ только и думалъ?
        Вальтеръ говорилъ отъ души и съ полнымъ сознаніемъ своего благородства. Еще разъ онъ окинулъ проницательнымъ взоромъ дрожащую руку съ умоляющимъ жестомъ, понурую голову, потупленные глаза и подумалъ про себя: "Такъ я чувствую, и такъ, a не иначе, долженъ д?йствовать въ пользу беззащитной жертвы".

        - A, вы между т?мъ, м-ръ Каркеръ,  - продолжалъ благородный юноша со слезами на глазахъ,  - вы изб?гали меня, постоянно изб?гали. Я это зналъ, я это вид?лъ и чувствовалъ, къ своему величайшему огорченію. Какихъ средствъ, какихъ усилій не употреблялъ я, чтобы сд?латься вашимъ другомъ, чтобы пріобр?сть ваше дов?ріе! Все напрасно.

        - И зам?тьте,  - сказалъ приказчикъ, перебивая молодого челов?ка,  - ваши усилія всегда будутъ безполезны, если при каждомъ случа?, ни къ селу, ни къ городу, вы будете болтать о м-р? Каркер?. Этимъ вы всего меньше удружите моему брату. Попробуйте спросить его самого.

        - Правда,  - сказалъ братъ,  - убійственная правда. Ваша горячность, молодой челов?къ, послужитъ только поводомъ къ подобнымъ сценамъ, отъ которыхъ, можете представить, какъ желалъ бы я освободиться.
        Сл?дующія слова Каркеръ младшій произнесъ съ разстановкой и твердымъ голосомъ, какъ будто желалъ произвести неизгладимое впечатл?ніе на душу Вальтера Гэя:

        - Лучшимъ другомъ моимъ будетъ тотъ, кто вовсе не станетъ обо мн? думать, забудетъ о моемъ существованіи и оставитъ меня идти своей дорогой.

        - Хорошо ли вы слышали, Вальтеръ Гэй?  - сказалъ главный приказчикъ съ возрастающимъ одушевленіемъ.  - Вы разс?яны и не любите слушать, что говорять старшіе; но этотъ аргументъ, авось, прохладитъ вашу кровь.  - Да и ты, любезный братецъ,  - продолжалъ Каркеръ старшій саркастическимъ тономъ,  - над?юсь, не забудешь этого урока. Довольно. Ступайте, Вальтеръ Гэй.
        Но, выходя изъ комнаты, Вальтеръ снова услышалъ голоса братьевъ и частое повтореніе своего собственнаго имени. Онъ въ нер?шимости остановился за порогомъ подл? непритворенной двери и не зналъ, идти ему или воротиться назадъ. Въ этомъ положеніи онъ поневол? услышалъ продолженіе разговора.

        - Ради Бога, Джемсъ, думай обо мн? снисходительн?е, если можешь. Моя несчастная исторія, неизгладимо написанная зд?сь,  - онъ указалъ на грудь,  - мое истерзанное сердце… посуди самъ… могъ ли я не зам?тить Вальтера Гэя? Могъ ли не принять участія въ этомъ мальчик?? Какъ скоро онъ пришелъ сюда, я увид?лъ въ немъ почти другого себя!

        - Другого себя?  - повторилъ презрительнымъ тономъ главный приказчикъ.

        - Разум?ется, не такого, какъ теперь, но какимъ я впервые явился въ этотъ домъ. И онъ, какъ н?когда я, пылкій, в?тренный, неопытный юноша съ романическимъ и тревожнымъ воображеніемъ, съ чувствительнымъ сердцемъ, съ такими способностями, которыя, смотря по обстоятельствамъ, поведутъ его къ добру или злу…

        - Будто бы?  - сказалъ братъ съ язвительной улыбкой.

        - О, братъ мой, братъ мой! ты поражаешь меня безъ пощады, и рука твоя не дрожитъ, и глубокая рана въ моемъ сердц?!  - возразилъ Каркеръ младшій такимъ тономъ, какъ будто въ самомъ д?л? остріе кинжала глубоко вонзилось въ его грудь. Такъ показалось Вальтеру.  - Я все это передумалъ и перечувствовалъ, какъ этотъ молодой челов?къ. Я в?рилъ своимъ мечтамъ и жилъ среди нихъ, какъ въ д?йствительномъ мір?. И теперь я увид?лъ этого мальчика, беззаботно гуляющимъ на краю бездны, куда уже такъ многіе…

        - Старая п?сня, мой любезный,  - прервалъ братъ, разгребая уголья въ камин?. - Ну, продолжай. Куда такъ многіе… свалились, что ли?

        - Куда свалился о_д_и_н_ъ путешественникъ, безпечный н?когда и беззаботный, какъ этотъ мальчикъ. Онъ оступился незам?тно, скользилъ все ниже и, наконецъ, полет?лъ стремглавъ на самое дно, разбитый, истерзанный. Подумай, что я долженъ былъ вытерп?ть, когда наблюдалъ этого юношу.

        - Благодари за это себя самого,  - отв?чалъ братъ

        - Конечно себя,  - со вздохомъ отв?чалъ тотъ.  - Я не прошу другихъ д?лить мой стыдъ.

        - Ты уже р_а_з_д_?_л_и_л_ъ его,  - нроворчалъ Джемсъ сквозь зубы.

        - Ахъ, Джемсъ,  - возразилъ братъ, въ первый разь тономъ упрека и закрывая руками лицо,  - разв? съ той поры я не былъ для тебя полезной почвой? и разв? ты не попиралъ меня ногами, когда карабкался наверхъ? Еще ли и теперь станешь добивать меня своими каблуками?
        Посл?довало молчаніе. Черезъ н?сколько минутъ главный приказчикъ началъ перелистывать бумаги и показалъ видъ, что желаетъ окончить свиданіе. Братъ подошелъ къ дверямъ.

        - Я все сказалъ, Джемсъ. Выслушай еще разъ: я сл?дилъ за пылкимъ юношей съ невыразимьшъ страхомъ и волненіемъ до т?хъ поръ, пока онъ благополучно миновалъ роковое м?сто, съ котораго впервые я оступился,  - и тогда его отецъ не могъ бы благодарить Бога усердн?е меня. Я не см?ль его предостеречь, не см?лъ сов?товать ему; но въ случа? неминуемой опасности, я былъ бы принужденъ разсказать ему собственную исторію. Я боялся говорить съ нимъ въ присутствіи другихъ: могли подумать, что я д?лаю ему вредъ, искушаю его на зло, развращаю его, а, быть можетъ, и точно совратилъ бы его съ прямой дороги. Какая-то роковая прилипчивая зараза кроется въ глубин? моей собственной души. Разбери мою исторію въ связи съ судьбою молодого Гэя, и ты поймешь, что я перечувствовалъ. Думай обо мн? снисходительн?е, Джемсъ, если можешь.
        И съ этими словами м-ръ Каркеръ младшій вышелъ изъ комнаты. Онъ побл?дн?лъ, увид?въ Вальтера за порогомъ, и побл?дн?лъ еще больше, когда тотъ схватилъ его за руку и шепотомъ началъ говорить:

        - М-ръ Каркеръ, позвольте мн? благодарить васъ. Позвольте сказать, какъ много я вамъ обязанъ и какъ раскаиваюсь, что сд?лался несчастной причиной этой ужасной сцены. Вы - мой покровитель, отецъ мой, великодушный, страждущій отецъ. О, какъ я люблю васъ и жал?ю о васъ!
        И онъ судорожно сжималъ его руку, едва им?я понятіе о томъ, что д?лаетъ или говоритъ.
        Такъ какъ по корридору безпрестанно б?гали взадъ и впередъ писаря и слуги, м-ръ Каркеръ и его собес?дникъ вошли въ комнату Морфина, которая на тотъ разъ была пріотворена и пуста. Тутъ Вальтеръ ясно разгляд?лъ на лиц? несчастнаго друга св?жіе сл?ды такого ужаснаго волненія, которое совершенно его изм?нило.

        - Вальтеръ,  - сказалъ онъ, положивъ руку на его плечо - я отд?ленъ отъ тебя на неизм?римое разстояніе, и отд?ленъ навсегда. Знаешь ли ты, что я такое?

        - Что вы такое!  - пролепеталъ Вальтеръ едпа слышнымъ голосомъ, устремивъ на него проницательный взоръ.

        - Это началось,  - сказалъ Каркеръ - передъ двадцать первымъ годомъ моей жизни… зародышъ, правда, обнаружился еще прежде, но созр?лъ и развился только въ это время. Я ограбилъ ихъ, молодой челов?къ, ограбилъ наповалъ, когда достигъ этого возраста. На двадцать второмъ году моей жизни все открылось, и тогда… тогда я умеръ для людей, умеръ для вс?хъ, для вс?хъ!
        Вальтеръ пошевелилъ губами, но не могъ произнести ни одного слова.

        - Фирма обошлась со мной очень милостиво. Награди Богъ старика за его ум?ренность и сына, который тогда только что вступалъ во влад?ніе и удостоилъ меия полною дов?ренностью. Разъ позвали меня въ комнату, въ нын?шній его кабинетъ, и я вышелъ оттуда такимъ, какимъ ты теперь знаешь меня. Посл? уже ни разу нога моя не переступала за этотъ порогъ. Много л?тъ сид?лъ я одинокій, какъ и теперь, на своемъ обыкновенномъ м?ст?, но тогда меня знали, и я служилъ прим?ромъ для другихъ. Вс? обходились со мной милостиво, жал?ли меня, и я жилъ. Время загладило отчасти мою вину, и теперь, я думаю, во всемъ дом? никто настоящимъ образомъ не знаетъ моей исторіи, кром? трехъ челов?къ. Когда вырастетъ будущій управитель фирмы, ему скажутъ о Каркер? младшемъ, но мой уголъ будетъ уже пустъ. Дай Богь, чтобы такъ случилось. Я прожилъ свою молодость, не видавъ ея; мои желанія и надежды разлет?лись въ прахъ. Благослови тебя Богъ, Вальтеръ! Будь честенъ и самъ, и вс?, которые дороги для твоего сердца, или умри прежде времени, не подвергаясь стыду, отравляющему жизнь въ ея источник?.
        Вальтеръ дрожалъ, какъ въ лихорадк?, слушая эту таинственную р?чь, и слезы ручьями лились изъ его глазъ. Когда онъ поднялъ голову, Каркеръ сид?лъ за конторкой въ печальномъ безмолвіи, удрученный безотрадной тоской. Онъ принялся за работу, и молодой челов?къ увид?лъ ясно, что разговоръ долженъ быть оконченъ. Смутно соображая все, что вид?лъ и слышалъ въ это утро, Вальтеръ едва в?рилъ, что его назначили въ Вестъ-Индію, что скоро наступитъ время, когда онъ покинетъ, и, быть можетъ, навсегда, старика Соломона, капитана Куттля, когда онъ простится съ Флоренсой Домби, маленькимъ Павломъ и со вс?мъ, что любилъ, чего искалъ, къ чему стремился.
        Однако-жъ это былъ не сонъ. Св?жая в?сть уже распространилась по всему заведенію, и когда Вальтеръ съ тяжелымъ сердцемъ, съ мучительной тоской, сид?лъ одиноко въ отдаленномъ углу, подпирая голову руками, Перчъ, разсыльный, соскочивъ съ своей красной полки, толкнулъ его локтемъ, извинился и шепнулъ ему на ухо:

        - Не можете ли вы, сударь, прислать мн? изъ Индіи кувшинъ хорошаго инбирю по дешевой ц?н?? Оно, вотъ видите, жена моя недавно родила, и не м?шало бы ее попотчивать инбирнымъ вареньемъ. Это, говорятъ, очень пользительно.
        Итакъ, это былъ не сонъ!
        Глава XIV
        Павелъ сд?лался еще странн?е и у?халъ домой на каникулы

        Когда приближались л?тнія каникулы, время вождел?нное для всякаго школьника, велемудрые питомцы дра Блимбера не обнаруживали никакихъ вн?шнихъ признаковъ неблагопристойной радости. Бурное выраженіе «разгула», разум?ется, совершенно не могло согласоваться съ такимъ классическимъ заведеніемъ. Молодые джентльмены по два раза въ годъ степенно и чинно расплывались по домамъ и отнюдь не распускались, a были увольняемы по метод?, истинно классической.
        Должно, впрочемъ, зам?тить, что н?которые изъ этихъ господъ вовсе не им?ли положительныхъ причинъ приходить въ восторгъ при мысли о скоромъ свиданіи съ дражайшими родственниками. Воспитанникъ Тозеръ, не будучи дерзкимъ вольнодумцемъ, говорилъ прямо, что если бы въ его вол? было выбирать изъ двухъ золъ меньшее, то онъ ужъ лучше предпочелъ бы остаться въ учебной теплиц? дра Блимбера, ч?мъ ?хать на свою любезную родину. Такая декларація, по-видимому, весьма р?зко противор?чила ученой диссертаціи м-ра Тозера, заслужившей громкую и совершенно справедливую похвалу отъ всего ученнаго синклита. Онъ писалъ, между прочимъ:
        "Воспоминанія о родин?, или, правильн?е, о родномъ пепелищ?, пробуждаютъ въ моей душ? сладчайшія волненія чудной неземной радости и дивнаго неизреченнаго восторга. Живо представляю себ? того римскаго вождя, который, одержавъ р?шительную поб?ду надъ кар?агенянами, возвращался, наконецъ, съ блистательнымъ тріумфомъ въ собственное отечество. Вотъ уже в?чный городъ, urbs aeterna, открывается передъ его глазами; еще н?сколкко минутъ военнаго марша, и онъ въ Капитоліи, н слава встр?чаетъ его съ неувядаемымъ в?нкомъ, и любовь согражданъ несетъ его на раменахъ своихъ въ храмъ безсмертія. Счастливые римляне, счастливый вождь! Но Сципіонъ, Сципіонъ! я не завидую теб?. Скоро и для меня наступятъ минуты торжества, равнаго твоему. Скоро и моя нога еще разъ ступитъ на родное пепелище. Съ какимъ, о! съ какимъ восторгомъ буду взирать я на своихъ родственниковъ! съ какимъ радостнымъ трепетомъ брошусь въ объятія той, которая, по могучему мановенію неиспов?димой судьбы, воззвала меня изъ небытія къ бытію!"… и т. д.
        При всемъ томъ б?дный ораторъ былъ гораздо искренн?е въ откровенномъ разговор? съ товарищами. Матушка его, м-съ Тозеръ, назначала сынка для духовнаго знанія и очень благоразумно разсуждала, что приготовленіе къ такому высокому назначенію требуетъ трудовъ неутомимыхъ, д?ятельности безпрерывной. По ея непреложной вол?, будущій пастырь словесныхъ овецъ постоянно носилъ туго накрахмаленный батистовый галстухъ, который д?лалъ изъ него истиннаго страдальца. Притомъ былъ y него дядюшка, челов?къ очень наблюдательный и ученый, который находилъ высокое наслажденіе проэкзаменовывать въ продолженіе каникулъ своего племянника изъ самыхъ трудныхъ и отвлеченныхъ предметовъ. Иногда для этой ц?ли онъ пользовался событіемъ или случаемъ, по-видимому, самымъ невиннымъ, и радовался отъ всего сердца, когда нападалъ врасплохъ на в?треннаго юношу. Случалось, онъ ?здилъ съ нимъ въ театръ или вывозилъ его поглаз?ть на какого-нибудь великана, карлика, фокусника, и какъ скоро любезный племянничекъ въ самомъ д?л? начиналъ глаз?ть, хитрый дядя вдругъ раскрывалъ передъ нимъ сокровища своей учености, и м-ръ Тозеръ долженъ былъ
готовиться къ объясненію ц?лой коллекціи классическихъ цитатъ.
        Другой воспитанниикъ докторской теплицы, м-ръ Бриггсъ терп?лъ не меньшую пытку отъ своего возлюбленнаго родителя, который считалъ за особую честь и славу держать сынка въ ежовыхъ рукавицахъ. Его умственныя истязанія въ каникулярное время были такъ многочисленны и строги, что друзья фамиліи, проживавшіе въ Бэйсватер? близъ Лондона, р?дко подъ?зжали къ красивымъ прудамъ кенсингтонскихъ садовъ безъ смутной надежды увид?ть на поверхности воды скомканную шляпу молодого Бриггса и неоконченныя упражненія въ высокомъ слог?, возлежавшія на скамейк?. Такимъ образомъ м-ръ Бриггсъ не слишкомъ радовался приближенію каникулъ, да и вообще никто изъ молодыхъ джентльменовъ не ощущалъ въ себ? пламеннаго желанія освободиться на это время изъ-подъ ферулы Блимбера, доктора вс?хъ наукъ, и Фидера, магистра вс?хъ искусствъ.
        Но изъ всей этой компаніи маленькій Павелъ составлялъ самое р?зкое исключеніе. Каникулы рисовались его воображенію безпрерывной перспективой св?тлыхъ праздниковъ, и хотя конецъ былъ отравленъ мыслью о разлук? съ Флоренсой, которая уже не по?детъ бол?е въ Брайтонъ, но Павелъ старался по возможности отстранить отъ себя эту мысль. Да и къ чему думать о конц? праздниковъ, которые еще не начинались? Передъ ихъ наступленіемъ львы и тигры, свир?пствовавшіе по ст?намъ д?тской, спальни, вдругъ сд?лались ручными и веселыми до крайности. Уродливыя гримасы на коврахъ приняли очень ласковое выраженіе и н?жной улыбкой изъявляли сочувствіе къ своему наблюдателю. Гордые ст?нные часы, очевидно, смягчили выраженіе и съ большимъ участіемъ осв?домлялись о здоровьи маленькаго друга. Только бурное море по прежнему продолжало по ночамъ расп?вать свою меланхолическую п?сню; но въ этой меланхоліи отражалась теперь какая-то особенная н?жность, и морская волна, какъ заботливая нянька, пріятно убаюкивала маленькаго Павла на его постели.
        М-ръ Фидеръ разсчитывалъ въ каникулярное время на особыя истинно классическія наслажденія, a м-ръ Тутсъ готовился начать блистательный рядъ нескончаемыхъ торжествъ, которыя посл?дуютъ немедленно по выход? изъ докторской теплицы. Въ этомъ году онъ уже оканчивалъ курсъ своего образованія, о чемъ и докладывалъ Павлу разъ по семидесяти въ сутки, объявляя вм?ст? съ т?мъ, что онъ немедленно вступитъ во влад?ніе насл?дственнымъ им?ніемъ.
        Очевидно, м-ръ Тутсъ и маленькій Домби сд?лались закадычными друзьями, несмотря на н?которую разницу въ л?тахъ и умственныхъ способностяхъ. Передъ наступленіемъ каникулъ м-ръ Тутсъ почти не отходилъ отъ своего пріятеля и смотр?лъ на него съ особой выразительностью.
        Д-ръ Блимберъ, м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ, точно такъ же, какъ и вс? молодые джентльмены, зам?тили, что м-ръ Тутсъ н?которымъ образомъ принялъ на себя должность защитника и опекуна Павла, и это обстоятельство въ скоромъ времени дошло до св?д?нія самой м-съ Пипчинъ, старушки очень ревнивой и весьма набожной, которая по этому поводу вознснавид?ла м-ра Тутса вс?мъ сердцемъ своимъ и всею душою и, разговаривая о немъ въ своемъ замк?, называла его не иначе, какъ "скалозубымъ болваномъ". Невинный Тутсъ никакъ не подозр?валъ, что возбудилъ противъ себя такой ужасный гн?въ м-съ Пипчинъ, и въ простот? сердца продолжалъ считать ее почтенной дамой, заслуживавшей всякаго уваженія. По этой причин?, каждый разъ, какъ м-съ Пипчинъ д?лала визиты маленькому Павлу, онъ улыбался очень учтиво и съ такимъ добродушнымъ усердіемъ нав?дывался по н?скольку разъ о состояніи ея драгоц?ннаго здоровья, что почтенная дама, выведенная изъ терп?нія, однажды вечеромъ объявила ему напрямикъ, что онъ дуракъ, и что она вовсе не расположена сносить обидныя дерзости отъ всякаго молокососа. Озадаченный такими совершенно неожиданными
выговорами, м-ръ Тутсъ робко забился въ отдаленный уголъ и уже съ той поры ни разу не см?лъ явиться на глаза рыцарственной дам?.
        Однажды, за дв? или за три нед?ли до каникулъ, Корнелія Блимберъ призвала Павла къ себ? въ комнату и сказала:

        - Домби, я нам?рена отправить въ Лондонъ твой "analysis."

        - Покорно благодарю, миссъ,  - отв?чалъ Павелъ.

        - Понимаешь ли ты, что тако analysis?  - спросила Корнелія, пристально всматриваясь черезъ очки въ своего ученика.

        - Н?тъ, миссь, не понимаю,  - отв?чаль Павелъ.

        - Ахъ, Домби, Домби,  - сказала миссъ Блимберъ,  - я начинаю думать, что ты очень дурной мальчикъ. Отчего ты не хочашь спросить, какъ скоро не понимаешь ученаго выраженія?

        - М-съ Пипчинъ, говорила, что я не долженъ д?лать вопросовъ,  - отв?чалъ Павелъ.

        - Запрещаю теб? однажды навсегда упоминать мн? о м-съ Пипчинъ по какому бы то ни было поводу,  - возразила съ большимъ достоинствомъ миссъ Блимберъ.  - Это изъ рукъ вонъ. Курсъ наукъ зд?сь слишкомъ удаленъ отъ понятій какой-нибудь м-съ Пипчинъ. Если ты еще разъ заикнешься этимъ именемъ, я принуждена буду завтра поутру прослушать тебя изъ латинской грамматики! отъ verbum personale до simillima cygno всключительно…

        - Я никакъ не хот?лъ, миссъ…  - началъ маленькій Павелъ.

        - Я вовсе не желаю знать, чего ты хот?лъ или не хот?лъ. Прошу впередъ не употреблять такихъ отговорокъ.
        Павелъ замолчалъ. Миссъ Корнелія Блимберъ, покачавъ головою, съ важностью взяла бумагу и прочитала заглавіе: "Analysis характера Павла Домби".

        - Слушай же, Домби,  - сказала она.  - Слово "Analysis," первонально происшедшее отъ прост?йшихъ корней въ древнемъ греческомъ язык?, безъ мал?йшаго изм?ненія перешло въ латинскій и съ теченіемъ времени утвердилось въ англійскомъ язык?. Теперь, если не ошибаюсь, оно получило право гражданства во вс?хъ европейскихъ языкахъ и нар?чіяхъ. Знаменитый нашъ соотечественникъ, Уокеръ, обезсмертившій себя изданіемъ превосходнаго англійскаго лексикона, объясняетъ это слово такимъ образомъ: "Analysis есть разложеніе предмета, подлежащаго внутреннему или вн?шнему чувству, на его составные элементы." Я, съ своей стороны, для большаго уясненія, считаю нужнымъ прибавить, что анализь, въ логическомъ отношеніи, всегда противополагается синтезу. Понялъ ли ты теперь?
        Казалось, яркій св?тъ yченаго о_б_ъ_я_с_н_е_н_і_я не провелъ слишкомъ зам?тнаго потрясенія въ мозгу малеиькаго Домби. Онъ поклонился и молчалъ.

        - Итакъ,  - продолжала Корнелія Блимберъ - "Analysis характера Павла Домби".  - Я нахожу, что природныя способности Домби чрезвычайно хороши и, если не ошибаюсь, его общая склонность къ образованію состоитъ въ такой же пропорціи. Такимъ образомъ, принимая, по заведенному y насъ обычаю, число восемь за maximum, или за высшее м?рило при оц?нк? интеллектуальныхъ и моральныхъ способностей индивидуума, я могу опред?лить каждый изъ этихъ аттрибутовъ въ шесть и три четверти.
        Миссъ Блимберъ пріостановилась, чтобы вид?ть произведенное впечатл?ніе. Б?дный Павелъ никакъ не могъ постигнуть, что тутъ сл?довало разум?ть подъ шестью и тремя четвертями: шесть ли фунтовъ стерлинговъ и пятнадцать шиллинговъ, или шесть пенсовъ и три фартинга, или шесть футовъ и три дюйма, или безъ четверти семь часовъ, или какой-нибудь неизв?стный предметъ, сличенный съ другимъ предметомъ, котораго онъ не изучалъ. Напрасно ломая голову, онъ потиралъ руками и безмолвно смотр?лъ на миссъ Блимберъ. Ув?ренная, между т?мъ, что все это ясно, какъ день, Корнелія продолжала:

        - Буянство - два. Гордость - два. Склонность къ низкому обществу, проявившаяся. особенно по поводу н?коего Глыбба, первоначально семь, но впосл?дствіи сократилась до четырехъ съ половиной. Джентльменское обращеніе покам?стъ четыре, но впосл?дствіи увеличится… Теперь, Домби, я желаю обратить твое вниманіе на общія зам?чанія въ конц? анализа.
        Павелъ приготовился слушать.

        - Вообще должно зам?тить о Домби,  - начала громкимъ голосомь миссъ Блимберъ, взглядывая на мальчика при каждомъ второмъ слов?, - что его способности и наклоиности весьма хороши, и что онъ, при данныхъ обстоятельствахъ, оказалъ очень удовлетворительные усп?хи. Но, къ несчастью, надобно прибавить объ этомъ молодомъ джентльмен?, что онъ очень страненъ въ своемъ характер? и поведеніи, такъ что не безъ основанія его называютъ чудакомъ, и хотя, строго говоря, нельзя въ немъ указать ни на что, достойное положительнаго осужденія, однако-жъ, очень часто онъ вовсе бываетъ непохожъ на своихъ ровесниковъ и товарищей по наукамъ… Ну Домби, хорошо ли ты понялъ?

        - Кажется, миссъ,  - отв?чалъ Павелъ.

        - Этотъ анализъ,  - продолжала миссъ Блимберъ,  - я нам?рена отослать въ Лондонъ къ почтенному твоему родителю, и, конечно, ему больно будетъ узнать, что въ его сын? развивается характеръ чудака. Это, любезный, и для насъ очень непріятно, потому что при такихъ свойствахъ мы не можемъ любить тебя такъ, какъ бы хот?ли.
        Корнелія зад?ла теперь за самую чувствительную струну б?днаго мальчика, и онъ съ этого достопамятнаго дня началъ употреблять всевозможныя усилія, чтобы его полюбили въ докторскомъ дом?. По какому-то тайному побужденію, совершенно непостижимому и для него самого, онъ непрем?нно хот?лъ въ этомъ м?ст? оставить по себ? добрую память. Мысль, что къ отъ?зду его будутъ равнодушны, была для него невыносима. Онъ р?шился, во что бы то ни стало, заслужить любовь всего дома, и для это ц?ли помирился даже съ огромной ц?пной собакой, хриплой и шаршавой, которой прежде терп?ть не могъ: " Пусть,  - думалъ онъ,  - и этотъ песъ не жалуется на меня".
        Не подозр?вая, что и другими выходками онъ опять-таки р?зко отличался отъ вс?хъ своихъ товарищей, б?дняжка не разъ приставалъ къ миссъ Корнеліи и уб?дительно просилъ сд?лать милость полюбить его, несмотря на страшный анализъ. Эту же покорн?йшую просьбу онъ предъявилъ и м-съ Блимберъ, когда та пришла въ комнату дочери. Почтенная лэди даже въ его присутствіи повторила общее мн?ніе насчетъ его странностей. Павелъ не противор?чилъ и, совершенно соглашаясь съ нею, зам?тилъ только, что это, в?роятно, происходитъ отъ его больныхъ костей или Богъ знаетъ отчего, но, во всякомъ случа?, онъ над?ется, что добрая м-съ Блимберъ извинить его, потому-что онъ вс?хъ ихъ любитъ.

        - Конечно, м-съ,  - сказалъ Павелъ, тономъ совершенной откровенности, составлявшей прекрасн?йшую черту въ его характер?, - конечно я люблю васъ не такъ, какъ сестрицу Флоренсу, этого, м-съ, разум?ется, вы не потребуете и сами, не такъ ли?

        - Что это за оригинальный мальчикъ!  - прошептала м-съ Блимберъ,  - удивительный чудакъ!

        - Но все-таки я очень, очень люблю и васъ, и вс?хъ, кто живетъ въ этомъ дом?, - продолжалъ Павелъ,  - и я буду ужасно огорченъ, если кто-нибудь обрадуется моему отъ?зду. Ради Бога, м-съ, попробуйте полюбить меня.
        М-съ Блимберъ теперь окончательно уб?дилась, что въ ц?ломъ св?т? не сыскать ребенка странн?е Павла, и когда это мн?ніе, съ надлежащими объясненіями, было сообщено м-ру Блимберу, почтенный докторъ утвердилъ мысль своей супруги на прочныхъ основаніяхъ науки и прибавилъ, что эрудиція современемъ все можетъ исправить. Потомъ, обращаясь къ дочери, онъ съ особой выразительностью сказалъ: "Веди его впередъ, Корнелія, впередъ и впередъ!"
        И Корнелія что есть мочи тащила его черезъ терніи и волчцы классической дороги. Павелъ трудился неутомимо, выбивался изъ силъ, и при всемъ томъ ни на минуту не выпускалъ изъ виду своей задушевной ц?ли: пріобр?сть благосклонность всего дома. Онъ сд?лался ласковымъ, услужливымъ, н?жнымъ, предупредительнымъ, и хотя иной разъ по прежнему онъ сид?лъ одиноко на ступеняхъ л?стницы или задумчиво смотр?лъ на волны и облака изъ своего уединеннаго окошка, но уже не чуждался бол?е товарищей, гулялъ съ ними и скромно оказывалъ имъ разныя услуги безъ всякой просьбы или понужденія съ ихъ стороны. Вождел?нная ц?ль была, наконецъ, достигнута съ блистательнымъ усп?хомъ. Его полюбили, какъ хрупкую маленькую игрушку, требовавшую деликатнаго обхожденія. Но все же б?дный мальчикъ не могъ перестроить своей природы, или переписать рокового анализа, и названіе чудака утвердилось за нимъ навсегда.
        Это, однако-жъ, не м?шало ему пользоваться такими привилегіями, какихъ не им?лъ ни одинъ изъ его товарищей, и даже самыя странности теперь обратились для него въ пользу. Вс? молодые джентльмены, уходя въ спальни, только кланялись доктору и его семейству, a Павелъ Домби см?ло протягивалъ свою маленькую руку и д-ру Блимберу, и м-съ Блимберъ, и миссъ Корнели Блимберъ. Если кому-нибудь грозило наказаніе, Павелъ отправлялся депутатомъ въ докторскій кабинетъ и нер?дко вымаливалъ прощеніе. Подсл?поватый малый одинъ разъ держалъ съ нимъ важное сов?щаніе по поводу разбитой фарфоровой чашки, и даже носились темные слухи, будто самъ буфетчикъ - челов?къ очень суровый, не им?вшій особеннаго расположенія ни къ единому смертному - обратилъ благосклонное вниманіе на маленькаго Домби и по временамъ прим?шивалъ въ его столовое пиво значительную часть портеру, чтобы укр?пить слабаго ребснка.
        Кром? этихъ обширныхъ привилегій, маленькій Павелъ им?лъ свободное право входить во всякое время въ комнату м-ра Фидера, откуда ему два раза удалось вывести на открытый воздухъ м-ра Тутса, близкаго къ обмороку отъ неудачнаго покушенія выкурить кр?пкую сигару, вынутую изъ огромной пачки, купленной этимъ джентльменомъ на морскомъ берегу y одного отчаяннаго контрабандиста, который сообщилъ ему тайну, что лондонская таможня назначила за его голову, живую или мертвую, дв?сти фунтовъ стерлинговъ чистоганомъ. М-ръ Фидеръ занималъ очень уютную комнату съ крошечной спальней за перегородкой. Надъ каминомъ y него вис?ла флейта, на которой онъ еще не игралъ, но им?лъ нам?реніе выучитьси играть при первомъ удобномъ случа?. Тутъ же, на самомъ видномъ м?ст?, красовалась удочка со вс?ми принадлежностями рыболовства, ибо м-ръ Фидеръ им?лъ твердое нам?реніе выучиться ловить рыбу, хотя еще ни разу не упражнялся въ этомъ искусств?. Между книгами на большой полк? особенно бросались въ глаза испанская грамматика и шахматная доска: м-ръ Фидеръ покам?стъ еще не игралъ въ шахматы и не разум?лъ по-испански, но им?лъ
непрем?нное нам?реніе въ наискор?йшемъ времени выучиться по-испански и овлад?ть важнымъ искусствомъ шахматной игры. Съ этой же ц?лью y м-ра Фидера пріобр?тены были и разставлены въ приличныхъ м?стахъ: рисовальныя кисточки съ разными сортами дорогихъ красокъ, круглый подержанный охотничій рожокъ съ клапанами и пара отличныхъ боксерскихъ перчатокъ.  - Искусство самозащищенія,  - говорилъ м-ръ Фидеръ,  - есть одно изъ важн?йшихъ искусствъ, необходимыхъ для всякаго мужчины, сознающаго чувство чести. Не влад?ющій этимъ искусствомъ не можетъ, въ случа? надобности, оказать покровительства слабой и беззащитной женщин?. Я непрем?нно выучусь боксировать.
        Но самою важною драгоц?нностью въ кабинет? м-ра Фидера былъ огромный зеленый кувшинъ съ нюхательнымъ табакомъ, подаренный ему въ конц? посл?днихъ каникулъ м-ромъ Тутсомъ, который пріобр?лъ это сокровище за весьма высокую ц?ну, такъ какъ оно принадлежало первоначально ею св?тлости принцу регенту. М-ръ Фидеръ и м-ръ Тутсъ, нюхая этотъ табакъ, даже въ самыхъ малыхъ дозахъ, чихали до упаду, и носы ихъ испытывали вс? признаки судорожнаго пароксизма, им?вшаго, впрочемъ, свою особую прелесть. Они приступали къ этому наслажденію не иначе, какъ посл? предварительныхъ церемоній, соблюдавшихся со всею строгостью. Разложивъ на стол? огромный листъ бумаги перв?йшаго сорта, они высыпали потребное количество табаку, смачивали его зеленымъ чаемъ, м?шали ложечкой или перочинными ножами и потомъ уже, насыпавъ полныя табакерки, начинали разнюхивать. Набивая такимъ образомъ носы, они выносили ужасную пытку съ удивительнымъ самоотверженіемъ, и потомъ, для вящщаго наслажденія, чтобы разомъ испытать вс? прелести разврата, распивали бутылку кр?пкаго портеру.
        Маленькій Павелъ, зас?давшій иногда въ ихъ обществ? подл? своего главнаго патрона, м-ра Тутса, чувствовалъ при этомъ к_у_т_е_ж_? какое-то странное очарованіе, и когда м-ръ Фидеръ, разговаривая о лондонскихъ тайнахъ, сказалъ м-ру Тутсу, что онъ нам?ренъ нын?шнія каникулы наблюдать ихъ вблизи во вс?хъ мельчайшихъ подробностяхъ и отт?нкахъ и уже нанялъ для этой ц?ли квартиру со столомъ y двухъ старыхъ д?вицъ въ Пеккгем?, Павелъ смотр?лъ на него, какъ на таинственнаго героя фантастическихъ приключеній, и почти начиналъ бояться такого головор?за.
        Однажды вечеромъ, передъ самымъ наступленіемъ каникулъ, Павелъ, войдя въ ихъ комнату, засталъ Фидера и Тутса за огромной пачкой литографированныхъ билетовъ; м-ръ Фидеръ вписывалъ имена въ оставленные проб?лы и д?лалъ адреса, a м-ръ Тутсъ складывалъ и запечатывалъ.

        - Ага, Домби!  - вскричалъ м-ръ Фидеръ - ты зд?сь, дружище? славно, братъ, славно.
        Они всегда обращались ласково съ маленькимъ Павломъ и рады были его вид?ть. Бросивъ къ нему одинъ изъ билетиковъ, м-ръ Фидеръ продолжалъ:

        - Держи, Домби: это твой.

        - Мой?  - сказалъ Павелъ.

        - Твой пригласительный билетъ на балъ.
        Билетикъ былъ напечатанъ съ м?дной доски отличнымъ шрифтомъ, за исключеніемъ имени и числа, надписанныхъ рукою м-ра Фидера. Павелъ ирочиталъ.
        "Д-ръ Блимберъ и м-съ Блимберъ, свид?тельствуя свое совершенное почтеніе эсквайру Павлу Домби, им?ютъ честь покорн?йше просить его удостоить ихъ своимъ пос?щеніемъ въ будущую среду, семнадцатаго числа, въ половин? восьмого пополудни. Вечеръ начнется кадрилью".
        М-ръ Тутсъ, бросаясь въ объятія Павла, также сообщилъ ему радостную в?сть, что докторъ и докторша, свид?тельствуя ему, м-ру Тутсу, совершенное почтеніе, покорн?йше просятъ его на балъ въ среду вечеромъ, семнадцатаго числа, въ половин? восьмого. Оказалось вообще, что д-ръ Блимберъ и м-съ Блимберъ свид?тельствовали свое совершенное почтеніе всей компаніи молодыхъ джентльменовъ и покорн?йше просили ихъ на балъ. Иначе и быть не можетъ въ классическомъ заведеніи.
        Потомь м-ръ Фидеръ, къ величайшей радости Павла, объявилъ, что его сестрица, Флоренса Домби, также приглашена на балъ, и такъ какъ въ этотъ же день, то есть семнадцатаго числа, оканчивается ихъ учебный семестръ, то онъ, если ему угодно, можетъ тотчасъ же посл? бала у?хать съ сестрою домой, на что Павелъ немедленно отв?чалъ, что ему это очень угодно. Дал?е, м-ръ Фидеръ сообщилъ, что докторь и м-съ Блимберъ ждутъ отъ него отв?та, который долженъ быть написанъ мельчайшимъ почеркомъ на тонкой бумаг? такимь образомъ: "Павелъ Домби, свид?тельствуя свое глубочайшее почтеніе ихъ высокородіямъ д-ру Блимберу и м-съ Блимберъ, им?етъ честь изв?стить, что онъ сочтетъ непрем?ннымъ и весьма пріятнымъ долгомъ воспользоваться ихъ обязательнымъ приглашеніемъ, a посему не замедлитъ къ нимъ явиться въ будущую среду, семнадцатаго числа, ровно въ половин? восьмого пополудни". Наконецъ, м-ръ Фидеръ далъ сов?тъ не заикаться объ этихъ распоряженіяхъ ни полсловомъ въ присутствіи д-ра и м-съ Блимберъ, ибо, по правиламъ классическаго воспитанія и высокаго тона, предполагается, что д-ръ Блимберъ, съ одной стороны, a молодые
джентльмены, съ другой, не им?ютъ ни мал?йшаго понятія о предстоящемъ торжеств?.
        Поблагодаривъ м-ра Фидера за вс? эти сов?ты, онъ спряталъ пригласительный билетъ въ карманъ и ус?лся по обыкновенію на стул? подл? м-ра Тутса; но голова его, уже давно слабая и тяжелая, такъ разбол?лась въ этотъ вечеръ, что онъ принужденъ былъ подпереть ее руками и черезъ н?сколько минутъ вдругъ, какъ снопъ, повалился на кол?ни м-ра Тутса.
        Казалось, онъ былъ не глухъ, однако-жъ, немного погодя, Павелъ почувствовалъ, что м-ръ Фидеръ кричитъ ему на ухо и слегка треплетъ по плечу, чтобы пробудить его вниманіе. Онъ поднялъ голову въ совершенномъ испуг? и, къ величайшему изумленію, увид?лъ, что въ комнату вошелъ д-ръ Блимберъ, что окно было отворено, что лобъ y него вспрыснуть холодной водой. Какъ все это случилось и зач?мъ все это случилось, онъ никакъ не могъ понятъ.

        - Очнулся, очнулся! Ну, слава Богу. Теперь ничего,  - сказалъ дръ Блимберъ.  - Какъ ты себя чувствуешь, мой маленькій другъ?

        - Очень хорошо, покорно благодарю,  - сказалъ Павелъ.
        Но ему показалось, что комната и вс? предметы въ ней пришли въ какое-то странное положеніе. Полъ шатался, ст?ны кружились и прыгали, a м-ръ Тутсъ раздулся до таксй степени, что голова его, очевидно, стала походить на бочку, и когда онъ взялъ своего любимца на руки, чтобы снести наверхъ, Павелъ пришелъ въ неописанное изумленіе, увид?въ очень ясно, что м-ръ Тутсъ карабкался съ нимъ прямо въ трубу.
        Но вм?сто трубы, м-ръ Тутсъ благополучно снесъ его въ спальню, чего прежде не д?лалъ никогда, и Павлу показалась очень удивительною такая необыкновенная учтивость. Онъ поблагодарилъ. Но м-ръ Тутсъ сказалъ, что этимъ еще не ограничатся его ласки, и Павелъ увид?лъ, что д?йствительно не ограничились: онъ разд?лъ его, разулъ и уложилъ н?жн?йшимъ образомъ въ постель, с?лъ подл? кровати и началъ ухмыляться очень любезно, между т?мъ какъ м-ръ Фидеръ, расположившись насупротивъ м-ра Тутса, презабавно взъерошивалъ щетину на своей голов?, улыбался и, наконецъ, въ припадк? необыкновеннаго восторга, выскочилъ на самую середину комнаты и принялся выд?лывать преуморительные жесты, д?лая видъ, что боксируетъ. Все это ужасно озадачило Павла и, не зная, плакать ему или см?яться, онъ заплакалъ и засм?ялся вм?ст?.
        Но вдруъ м-ръ Тутсъ растаялъ, a м-ръ Фидеръ какимъ-то чудомъ иревратился въ м-съ Пипчинъ. Павелъ уже не спрашивалъ, какъ это случилось, и не обнаружилъ ни мал?йшихъ признаковъ изумленія.

        - М-съ Пипчинъ,  - сказалъ онъ,  - пожалуйста, не сказывайте Флоренс?.

        - Чего не сказывать, мой милый?  - проговорила м-съ Пипчинъ, обходя вокругъ постели и усаживаясь на стулъ.

        - Обо мн? не сказывайте.

        - Н?тъ, н?тъ. Будь спокоенъ.

        - A какъ вы думаете, м-съ Пипчинъ: что я стану д?лать, когда вырасту?  - спросилъ Павелъ, поворачивая голову на подушк? и подпирая руками подбородокъ.
        М-съ Пипчинъ никакъ не могла угадать.

        - A вотъ что,  - сказалъ Павелъ.  - Я положу свои деньги въ банкъ, брошу всякую торговлю, у?ду съ сестрицей въ деревню, разведу прекрасный садъ и стану гулять съ нею всю свою жизнь.

        - Неужто?  - вскричала м-съ Пипчинъ.

        - Непрем?нно,  - сказалъ Павелъ.  - Вотъ только что… когда я…
        Онъ остановился и съ минуту не говорилъ ни слова. С?рый глазъ м-съ Пипчинъ скользилъ по его лицу.

        - Е_с_л_и только я вырасту,  - сказалъ онъ оканчивая фразу.
        Потомъ онъ принялся разсказывать м-съ Пипчинъ о разныхъ подробностяхъ насчетъ предстоящаго бала, о приглашеніи Флоренсы, о томъ, какъ молодые джентльмены станутъ ею любоваться, какъ это будетъ ему пріятно и, наконецъ, о томъ, какъ вс? его любятъ, и какъ онъ этому радъ. Дал?е онъ разсказалъ м-съ Пипчинъ о своемъ анализ?, о томъ, что миссъ Блимберъ отм?тила его страннымъ, о томъ, что и м-съ Блимберъ, да и вс? считаютъ его чудакомъ, о томъ, что онъ этого вовсе не понимаетъ, и потому теперь уб?дительно проситъ м-съ Пчпчинъ объяснить ему, почему онъ чудакъ и что такое чудакъ? М-съ Пипчинъ отв?чала коротко и ясно, что все это вздоръ; но Павелъ далеко не удовлетворился этимъ отв?томъ и бросилъ на м-съ Пипчинъ такой пытливый взоръ, что она сочла нужнымъ отвернуться и подойти къ окну.
        Жилъ въ Англіи скромный аптекарь и вм?с? л?карь [Должность л?каря и аптекаря въ Англіи часто соединяются въ одномъ лиц?.] , прикомандированный къ учебному заведенію д-ра Блимбера, который теперь очутился въ д?тской спальн? вм?ст? съ м-съ Пипчинъ. Какъ они пришли, и зач?мъ они пришли, и давно ли они пришли, Павелъ никакъ не могъ себ? растолковать; но, увид?въ ихъ y своей постели, онъ привсталъ и иачалъ весьма обстоятельно отв?чать на вс? вопросы домашняго врача, которому, наконецъ, шепнулъ на ухо, чтобы онъ сд?лалъ милость ничего не говорилъ Флоренс?, такъ какъ скоро будетъ балъ, и она приглашена. Вообще онъ очень много говорилъ съ л?каремъ, и они разстались превосходными друзьями. Положивъ голову на подушку, Павелъ закрылъ глаза; но ему послышалось или, быть можетъ, пригрезилось, будто л?карь говорилъ, что въ мальчик? зам?тны большой недостатокъ жизненной силы (что бы это такое?  - думалъ Павелъ) и большая слабость въ организм?. "Такъ какъ ребенокъ,  - говорилъ еще аптекарь,  - забралъ себ? въ голову, что семнадцатаго числа онъ будетъ на балу и у?детъ домой, то ужъ пусть дозволятъ ему эту
фантазію, чтобы не сд?лалось хуже. Это хорошо, что дитя скоро ?детъ къ родственникамъ, какъ говоритъ м-съ Пипчинъ. Я самъ напишу къ м-ру Домби, какъ скоро лучше ознакомлюсь еъ ходомъ бол?зни. Покам?стъ, кажется, еще н?тъ большой…" Но чего н?тъ, Павелъ не разслышалъ. Въ заключеніе л?карь сказалъ, что это прелестное, но только очень странное дитя.
        Какія-то дались имъ странности!  - думалъ Павелъ и никакъ не могъ постигнуть, отчего онъ имъ вс?мъ бросается въ глаза. Между т?мъ м-съ Пипчинъ какъ-то опять очутилась подл? него, а, быть можетъ, она и не уходила, хотя, кажется, онъ вид?лъ, будто она вышла съ докторомъ изъ дверей или, пожалуй, это такъ пригрезилось. Теперь въ рукахъ y нея, Богъ знаетъ зач?мъ, появилась какаято странная бутылка и рюмка, и она подносила рюмку Павлу. Потомъ м-съ Пипчинъ изъ собственныхъ рукъ поподчивала его какимъ-то сладкимъ желе, и ему сд?лалось такъ хорошо, что м-съ Пипчинъ, по его настоятельной просьб?, отправилась домой, a Бриггсъ и Тозеръ подошли къ его постели. Б?дный Бриггсъ ужасно ворчалъ на свой анализъ, гд? его съ безпощаднымъ искусствомъ опытнаго химика разложили на вс? составныя части. При всемъ томъ онъ былъ ласковъ съ Павломъ, какъ и Тозеръ, какъ и вс? молодые джентльмены, потому что каждый изъ нихъ, отходя ко сну, заходилъ напередъ къ Павлу и спрашивалъ: "Каковъ ты, Домби? какъ ты себя чувствуешь, Домби? Будь веселъ, Домби, не роб?й!" и такъ дал?е. Бриггсъ долго метался въ постели и безъ умолку
жаловался на свой анализъ, говоря, что тутъ н?тъ ни на волосъ правды и что его р_а_з_л_о_ж_и_л_и, какъ разбойника.

        - Что бы сказалъ д-ръ Блимберъ,  - говорилъ онъ,  - если бы его самого такъ разложили? В?дь отъ этого зависятъ карманныя деньги! Какія штуки! Ц?лыхъ полгода мучили б?днаго парня, какъ конторщика, да потомъ его же отрекомендовали л?нивцемъ! Хорошъ л?нивецъ! Не давали по два раза въ нед?лю об?дать, да еще называли жаднымъ! Посмотр?лъ бы я, какъ онъ не сталъ бы жадничать на моемъ м?ст?. О! А!
        Утромъ на другой день, подсл?поватый малый, собираясь, по обыкновенію, колотить въ м?дный тазъ, сказалъ Павлу, чтобы онъ не безпокоился и почивалъ себ? спокойно, когда другіе джентльмены будутъ од?ваться. Павелъ обрадовался. Скоро пришла м-съ Пипчинъ, a за нею л?карь, a за л?каремъ Мелія, та женщина, что выгребала золу изъ камина въ первое утро по прибытіи вла въ докторскій домъ,  - охъ, какъ давно, давно это было! Вс? эти особы посмотр?ли на Павла, спросили, какъ онъ себя чувствуетъ, и пошли въ другую комнату на консультацію, а, пожалуй, что все это пригрезилось. Потомъ л?карь воротился уже съ д-ромъ Блимберомъ и м-съ Блимберъ. Онъ сказалъ:

        - Да, господинъ докторъ, я сов?тую вамъ освободить этого джентльмена отъ всякихъ занятій. Да в?дь ужъ и каникулы недалеко.

        - Само собою разум?ется,  - отв?чалъ д-ръ Блимберъ.  - Душенька, изв?сти объ этомъ Корнелію.

        - Очень хорошо,  - сказала м-съ Блимберъ.
        Л?карь съ такимъ участіемъ и заботливостью щупалъ пульсъ, сердце и смотр?лъ въ глаза маленькаго паціента, что Павелъ невольно проговорилъ:

        - Покорно васъ благодарю, сэръ.

        - Маленькій нашъ другъ,  - зам?тилъ дръ Блимберъ,  - кажется, никогда не жаловался.

        - О, я думаю!  - отв?чалъ докторъ.

        - Такъ вамъ кажется, что ему лучше?  - спросилъ д-ръ Блимберъ.

        - Значительно лучше,  - отв?чалъ л?карь какимъ-то двусмысленнымъ тономъ.
        Павелъ углубился въ размышленіе насчетъ того, что бы такое думалъ аптекарь, такъ загадочно отв?тившій на два вопроса д-ра Блимбера. Но когда аптекарь, уловившій взоръ маленькаго паціента, бросилъ на него ободрительную и дружескую улыбку, Павелъ тоже разс?ялся и уже бол?е не предпринималъ своего заоблачнаго путешествія.
        Весь этотъ день онъ пролежалъ въ постели, дремалъ, грезилъ и по временамъ смотр?лъ на м-ра Тутса; но на другое утро онъ всталъ очень рано, спустился съ л?стницы во второй этажъ, вошелъ въ залу, остановился передъ часами и… вотъ чудесато!  - часы уже не спрашивали бол?е: "Ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ". Циферблатъ былъ снятъ, и часовой мастеръ, стоявшій на передвижной л?стниц?, засовывалъ какіе-то инструменты во внутренность машины. Это обстоятельство ужасно удивило Павла: онъ с?лъ на нижней ступеньк? подвижной л?стницы и принялся наблюдать очень внимательно за вс?ми операціями, взглядывая по временамъ на циферблатъ, который какъ будто за что-то косился на него со ст?ны.
        Часовой мастеръ былъ челов?къ ласковый и не замедлилъ спросить Павла, какъ его здоровье, на что Павелъ тоже не замедлилъ отв?тить, что, кажется, его находятъ не слишкомъ здоровымъ, а, впрочемъ, ничего. Когда такимъ образомъ разговоръ начался, Павелъ надавалъ мастеру множество вопросовъ насчетъ колокольнаго звона и боя часовъ. Нужно было знать, стоитъ ли кто на колокольн? по ночамъ, когда бьютъ часы, или часовой колоколъ приводится въ движеніе самъ собою, и какъ все это устроено? Отчего это колокола иначе звонятъ при похоронахъ, и совс?мъ иначе на свадьб?, или они звонятъ одинаково, a это только такъ кажется, и почему именно такъ кажется? "А не лучше ли было бы,  - спросилъ еще Павелъ,  - изм?рять время сожиганіемъ св?чъ, какъ хот?лъ это сд?лать король Альфредъ? Вы в?дь знаете короля Альфреда?"  - Часовщикъ отв?чалъ, что не знаетъ, но думаетъ, однако-жъ, что это было бы очень дурно, потому-что тогда неч?мъ было бы жить часовымъ мастерамъ. Вообще бес?да была очень интересная, и Павелъ продолжалъ д?лать наблюденія до т?хъ поръ, пока циферблатъ не пришелъ въ свое обыкновенное положеніе. Часовщикъ
положилъ свои инструменты въ корзину, раскланялся съ любознательннымъ собес?дникомъ и, выходя изъ дверей, не преминулъ сд?лать зам?чаніе: "Какой странный мальчикъ! чудакъ, да и только!" Павелъ хорошо разслышалъ эти слова.

        - Что это они вс? сговорились называть меня чудакомъ!  - сказалъ онъ.  - Чудакъ да чудакъ,  - р?шительно не понимаю!
        Не им?я теперь уроковъ, онъ часто объ этомъ размышлялъ, и конечно размышлялъ бы еще чаще, если бы другіе предметы не лежали y него на душ?. Ему было о чемъ думать.
        Прежде всего - Флоренса прі?детъ на балъ. Флоренса увидитъ, что вс? мальчики его любятъ, и это будетъ очень пріятно Флоренс?. Это было главной темой его размышленій. Пусть Флоренса узнаетъ, что вс? джентльмены ласковы съ нимъ и добры, что онъ сд?лался ихъ маленькимъ любимцемъ: тогда она станетъ думать, что онъ не слишкомъ станетъ тужить, когда посл? каникулъ его опять повезутъ въ пансіонъ.
        Повезутъ опять! Разъ пятьдесятъ въ этотъ день заходилъ онъ въ свою комнатку, собиралъ книги, тетради, лоскутья, каждую безд?лицу, и все это увязывалъ, укладывалъ, упаковывалъ, чтобы взять домой. Ни мал?йшей мысли о возвращеніи назадъ, ни мал?йшаго приготовленія къ этому и, думая о конц? каникулъ, онъ только останавливался на Флоренс?!
        Проходя по верхнимъ комнатамъ, онъ думалъ, какъ он? опуст?ютъ, когда не будетъ его, и сколько потомъ еще пройдетъ безмолвныхъ дней, нед?ль, м?сяцевъ, годовъ между этими ст?нами. Кто то заступитъ его м?сто? Найдется ли когда-нибудь еще такой же мальчикъ, какъ и онъ?
        Онъ думалъ о портрет?, вис?вшемъ на ст?н?, который всегда какъ-то задумчиво смотр?лъ на Павла, когда онъ проходилъ мимо, и если случалось, что онъ проходилъ съ товарищемъ, портретъ - чудное д?ло!  - смотр?лъ только на него одного. Много онъ думалъ объ этомъ и почти въ то же время размышлялъ еще объ одной картин?, прелестной, удивительной картин?, гд?, среди группы различныхъ фигуръ, Павелъ зналъ только одну женщину, н?жную, кроткую, сострадательную, съ какимъ-то чуднымъ св?томъ вокругъ головы. Эта женщина тоже какъ будто смотр?ла на Павла и всегда указывала ему наверхъ.
        Въ своей спальн?, облокотившись на окно, онъ тоже думалъ безпрестанно, и его мысли см?няли одна другую, какъ морскія волны, которыя онъ по прежему наблюдалъ съ одинаковымъ вниманіемъ. Гд? живутъ эти дикія птицы, что летаютъ надъ моремъ въ бурную погоду? Отчего зарождались облака, и куда они сп?шили, перегоняя одно другое? Откуда брался в?теръ, и куда онъ шелъ? Берегъ, ио которому они такъ часто гуляли съ Флоренсой и наблюдали море, и говорили о многихъ вещахъ, останется ли такимъ же, когда ихъ не будетъ, или онъ опуст?етъ? A если бы Флоренса гуляла зд?сь одна, и они бы разлучились, о чемъ и какъ бы стала она думать и что бы всего больше ее занимало?
        Онъ думалъ еще о м-р? Тутс?, о м-р? Фидер?, о вс?хъ мальчикахъ; и о д-р? Блимбер?, о м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ; о дом?, и о тетушк? Чиккъ, и о миссъ Токсъ; о своемъ отц? Домби и Сын?, о Вальтер? съ его б?днымъ дядей, которому онъ далъ денегъ, и о басистомъ капитан? съ его жел?зной рукой. Кром? того, въ этотъ день ему надлежало сд?лать множество визитовъ - въ класную комнату, въ кабинетъ д-ра Блимбера, въ спальню м-съ Блимберъ, въ уборную миссъ Блимберъ и въ каморку ц?пной собаки. Ему дали теперь полную волю бродить везд? въ дом? и около дома, и онъ на прощаньи хот?лъ угодить вс?мъ. Онъ отыскивалъ для Бриггса въ учебныхъ книгахъ м?ста, которыя тотъ всегда забывалъ, пріискивалъ въ словар? слова для другихъ молодыхъ джентльменовъ, слишкомъ занятыхъ своимъ д?ломъ, приводилъ въ порядокъ бумаги для миссъ Корнеліи, a иногда пробирался въ кабинетъ самого доктора и, усаживаясь подл? его ученыхъ ногь, ворочалъ потихоньку глобусы, совершалъ мысленныя путешествія по земнымъ и небеснымъ пространствамъ.
        Словомъ въ эти посл?дніе дни передъ каникулами, вс? другіе молодые джентльмены работали изо вс?хъ силъ, повторяя уроки за ц?лый семестръ, Павелъ былъ привиллегированнымъ воспитанникомъ, какого не видывали въ этомъ дом?. Едва и самъ онъ в?рилъ такому счастью; но свобода его увеличивалась съ часу на часъ, со дня на день, и вс? ласкали маленькаго Домби. Д-ръ Блимберъ былъ такъ къ нему внимателенъ, что однажды выслалъ Джонсона изъ-за стола, когда тотъ необдуманно проговорилъ за об?домъ; "б?дненькій Домби!" Павелъ дивился и находилъ, что докторъ поступилъ очень жестоко, хотя краска вспыхнула y него на лиц?, и онъ никакъ не могъ понять, отчего товарищъ называлъ его б?дненькимъ. Эта чрезм?рная строгость казалась т?мъ несправедлив?е, что Павелъ очень хорошо слышалъ, какъ докторъ въ прошлый вечеръ согласился съ мн?ніемъ м-съ Блимберъ, которая сказала напрямикъ, что б?дный маленькій Домби сд?лался теперь еще странн?е. Теперь Павелъ начиналъ догадываться, за что его называли чудакомъ,  - конечно, за то, что онъ былъ слабъ, бл?денъ, тонокъ, скоро уставалъ и готовъ былъ во всякое время повалиться, какъ снопъ,
и отдыхать.
        Наконецъ, наступило семнадцатое число. Д-ръ Блимберъ, посл? завтрака, обращаясь къ молодымъ джентльменамъ, сказалъ:

        - Господа, наши лекціи начнутся въ будущемъ м?сяц? двадцать пятаго числа.
        М-ръ Тутсъ немедленно над?лъ кольцо, принялъ гордый видъ а_н_г_л_і_й_с_к_а_г_о г_р_а_ж_д_а_н_и_н_а и, разговаривая съ товарищами о своемъ бывшемъ начальник?, безъ церемоніи назвалъ его Блимберомъ. Старшіе воспитанники съ изумленіемъ и завистью взглянули на гражданина, a младшіе никакъ не могли понять, какимъ образомъ Тутсъ не сгинулъ съ лица земли за такую неслыханную дерзость.
        За столомъ никто не закинулъ ни полсловомъ насчетъ вечерняго торжества; но въ дом? во весь этотъ день происходила страшная суматоха, и Павелъ въ своихъ уединенныхъ прогулкахъ познакомился съ какими-то странными скамейками и подсв?чниками, a что всего забавн?е, при вход? въ залу онъ увид?лъ арфу, од?тую въ зеленый сюртукъ. За об?домъ голова y м-съ Блимберъ приняла какую-то странную форму, какъ будто она завинтила свои волосы, и хотя y миссъ Корнеліи Блимберъ на каждомъ виск? красовался прелестный букетъ завитыхъ волосъ, но ея маленькія кудри, неизв?стно по какой причин?, были завернуты кусочками театральной афиши, и Павелъ съ изумленіемъ прочелъ y ней на лбу "королевскій театръ", a за л?вымъ ухомъ "Брайтонъ".
        Къ вечеру спальня молодыхъ джентльменовъ превратилась въ магазинъ б?лыхъ жилетовъ и галстуховъ, откуда на весьма значительное пространство несло запахомъ опаленныхъ волосъ, и д-ръ Блимберъ, посылая своимъ питомцамъ нижайшее почтеніе, вел?лъ кстати спросить, не пожаръ ли въ ихъ комнат?. Но слуга, возвращаясь съ отв?томъ, объявилъ, что парикмахеръ, завивая господамъ волосы, слишкомъ распалилъ щипцы въ жару своего усердія.
        Несмотря на слабость и расположеніе ко сну, Павелъ од?лся на скорую руку и сошелъ въ гостиную, гд? д-ръ Блимберъ ходилъ взадъ и впередъ съ величавымъ и совершенно беззаботнымъ видомъ, какъ будто онъ ждалъ не больше двухъ, трехъ челов?къ, которые, быть можетъ, завернутъ къ нему случайно, немного погодя. Вскор? явилась м-съ Блимберъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа и съ такимъ длиннымъ шлейфомъ, что прогулка вокругъ ея особы составила для Павла препорядочное путешествіе. Посл? маменьки пришла и дочка, немного перетянутая, но чрезвычайно очаровательная.
        Изъ гостей прежде вс?хъ явились м-ръ Тутсъ и м-ръ Фидеръ. Оба джентльмена держали въ рукахъ шляпы, какъ будто прі?хали издалека, и когда буфетчикъ, при торжественномъ доклад?, произнесъ ихъ имена, д-ръ Блимберъ сказалъ: "Прошу покорно, господа, добро пожаловать", и, казалось, былъ чрезвычайно радъ вид?ть дорогихъ гостей. М-ръ Тутсъ, великол?пно сіявшій булавкой, колечкомъ и пуговицами, истинно джентльменскимъ образомъ раскланялся съ дамами и величаво протянулъ руку д-ру Блимберу. Проникнутый глубокимъ сознаніемъ собственнаго достоинства, онъ тутъ же отвелъ Павла въ сторону и съ особой выразительностью спросилъ:

        - Что ты думаешь объ этомъ, Домби?
        Но несмотря на совершенную ув?ренность въ себ? самомъ, м-ръ Тутсъ надолго погруженъ былъ въ раздумье относительно того обстоятельства, должно ли застегивать на жилет? нижнія пуговицы, или н?тъ, и какъ приличн?е распорядиться оконечностями рубашечныхъ рукавчиковъ. Зам?тивъ, что y м-ра Фидера они были вытянуты, м-ръ Тутсъ распорядился точно такимъ же образомъ; но когда оказалось, что y другихъ гостей они были отогнуты на фрачные обшлага, м-ръ Тутсъ не замедлилъ посл?довать этому прим?ру, Разница касательно жилетныхъ пуговицъ не только нижнихъ, но и верхнихъ сд?лалась y новыхъ гостей еще ощутительн?е, такъ что пальцы м-ра Тутса безпрестанно шмыгали по этой части его костюма, какъ-будто онъ разыгрывалъ на музыкальномъ инструмент? трудн?йшую арію, которая совершенно сбивала его съ толку.
        Немного погодя, явились и другіе джентльмены въ модной прическ?, въ высочайшихъ галстухахъ, въ ганцовальныхъ башмакахъ, съ лучшими шляпами въ рукахъ. За ними пришелъ м-ръ Бапсъ, танцмейстеръ, въ сопровожденіи своей супруги, которую м-съ Блимберъ приняла очень в?жливо и благосклонно. Лакей о каждомъ гост? докладывалъ громогласно. Осанка м-ра Бапса былъ очень величественна, и онъ говорилъ съ особой выразительностью, д?лая ударенія на каждомъ слов?. Постоявъ минутъ пять подъ лампой, онъ подошелъ къ м-ру Тутсу, который въ молчаніи любовался своими башмаками, и спросилъ:

        - Какъ вы думаете, сэръ, относительно сырыхъ матеріаловъ, привозимыхъ въ наши гавани изъ-за границы: что съ ними должно д?лать?

        - Варить ихъ,  - не задумываясь отв?чалъ м-ръ Тутсъ.
        Этимъ и окончилась бес?да, хотя, казалось, господинъ танцмейстеръ не совс?мъ былъ согласенъ съ мн?ніемъ м-ра Тутса.
        Павелъ, д?лавшій теперь глубокомысленныя наблюденія на мягкой соф?, обложенной подушками, вдругъ соскочилъ съ этого с?далища и отправился въ чайную комнату дожидаться Флоренсу, которой онъ не видалъ уже около двухъ нед?ль, потому что въ прошлую субботу его не пускали домой изъ опасенія простуды. Вскор? явилась она, прелестная, какъ ангелъ, въ своемъ бальномъ платьиц?, съ св?жимъ букетомъ цв?товъ въ рук?. Въ комнат? не было никого, кром? пріятельницы Павла, Меліи, и другой женщины, разливавшей чай. Когда Флоренса стала на кол?ни, чтобы поц?ловать маленькаго брата, Павелъ бросился въ ея объятія и не хот?лъ оторвать глазъ отъ ея цв?тущаго личика.

        - Что съ тобой, Флой,  - вдругъ спросилъ Павелъ, почти ув?ренный, что увид?лъ слезу на щек? сестры.

        - Ничего, милый, ничего,  - отв?чала Флоренса.
        Павелъ тихонько дотронулся до щеки: на ней точно была слеза!

        - Милая, что съ тобою?

        - Мы по?демъ домой,  - отв?чала сестра,  - и я буду за тобой ухаживать.

        - За мной ухаживать! Это что такое?
        Павелъ дивился, отчего дв? молодыя женщины смотр?ли на него съ такимъ задумчивымъ видомъ, отчего Флоренса на минуту отворотилась и потомъ опять оборотила на него глаза съ отрадной улыбкой,

        - Флой,  - сказалъ Павелъ, перебирая рукою ея черные лаконы,  - скажи мн?, моя милая, правда ли, что я чудакъ?!..
        Флоренса засм?ялась, обласкала его и проговорила: "н?тъ".

        - A они вс? то и д?ло говорятъ, будто я чудакъ,  - возразилъ Павелъ,  - желалъ бы я знать, что такое чудакъ?
        Въ эту минуту постучались въ дверь, и Флоренса, посп?шивъ къ чайному столу, не усп?ла отв?чать брату на его вопросы. Павелъ удивился опять, когда увид?лъ, что Мелія о чемъ-то перешептывалась съ Флоренсой; но вошедшіе гости сообщили другое направленіе его наблюденіямъ.
        Это были: сэръ Барнетъ Скеттльзъ, леди Скеттльзъ и сынокъ ихъ, еще мальчикъ, который посл? каникулъ готовился поступить въ учебное заведеніе д-ра Блимбера. Отецъ былъ членомъ нижняго парламента, и м-ръ Фидеръ, разговаривая о немъ съ молодыми джентльменами, сказалъ между прочимъ, что г. Барнетъ Скеттльзъ непрем?нно свернетъ голову отчаянной партіи радикаловъ, только бы уловить ему взоръ президента [Когда членъ нижняго парламента встаетъ съ своего м?ста для произнесенія р?чи, онъ не можетъ начать ее прежде, ч?мъ на него іи взглянетъ президентъ. Отсюда выраженіе: уловить взоръ президента (to catch the Speaker's eye), равносильное выраженіе: получить позволеніе говорить р?чь.] , чего, однако-жъ, онъ никакъ не могъ дождаться ц?лыхъ три года.

        - Какая это комната?  - спросила леди Скеттльзъ y Павловой пріятельницы.

        - Кабинетъ д-ра Блимбера,  - отв?чала Мелія.

        - Хорошая, очень хорошая комната,  - проговорила леди Скеттльзъ, обращаясь къ своему мужу.

        - Очень хорошая комната,  - повторилъ почтенный супругъ.

        - A кто малютка?  - сказала леди Скеттльзъ, обращаясь къ Павлу.  - Не одинъ ли…

        - Изъ молодыхъ джентльменовъ?  - подхватила Мелія.  - Точно такъ, сударыня.

        - Какъ васъ зовутъ, душенька?  - спросила леди Скеттльзъ.

        - Домби,  - отв?чалъ Павелъ.
        При этомъ имени сэръ Барнетъ Скеттльзъ немедленно вм?шался въ разговоръ и объявилъ, что им?лъ честь встр?чаться съ Павловымъ отцомъ на публичныхъ об?дахъ, и теперь ему очень пріятно слышать о драгоц?нн?йшемъ здоровьи м-ра Домби. Зат?мъ Павелъ разслышалъ слова, обращенныя къ леди Скеттльзъ: "Сити… богачъ… изв?стн?йшій… докторъ говорилъ"…

        - Потрудитесь передать папеньк? мое глубокое почтеніе,  - сказалъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ, обращаясь къ Павлу.

        - Очень хорошо,  - отв?чалъ Павелъ.

        - Какой умненькій мальчикъ!  - воскликнулъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ.  - Сынъ,  - продолжалъ онъ, обращаясь къ молодому Скеттльзу, который между т?мъ съ величайшимъ аппетитомъ изволилъ кушать сладкій пирогъ съ изюмомъ, въ вознагражденіе за будущія лишенія въ докторскомъ пансіон?, - сынъ, познакомься съ молодымъ джентльменомъ. Это такой джентльменъ, съ которымъ ты можешь и долженъ познакомиться.

        - Какое милое личико! Что за глазки! Что за локончики!  - восклицала леди Скеттльзъ, лорнируя Флоренсу съ ногъ до головы.

        - Сестра моя, Флоренса Домби,  - сказалъ Павелъ, рекомендуя.
        Скеттльзы ощущали теперь неизреченное наслажденіе, и такъ какъ леди Скеттльзъ, съ перваго взгляда почувствовала къ Павлу материнскую привязанность, то вся компанія посп?шила отправиться въ залу. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ велъ Флоренсу, a молодой Скеттльзъ шелъ позади.
        Молодой Скеттльзъ недолго оставался въ неизв?стности, потому что д-ръ Блимберъ вывелъ его изъ-за угла и заставилъ танцовать съ Флоренсой. Павлу показалось, что дикій мальчикъ вовсе не чувствовалъ себя счастливымъ отъ этой компаніи и даже будто бы на что-то сердился; но когда леди Скеттльзъ, играя в?еромъ, сообщила миссъ Корнеліи Блимберъ, что сынокъ ея просто безъ ума отъ этого ангельчика, миссъ Домби, Павелъ заключилъ, что молодой Скеттльзъ, упоенный блаженствомъ, не могъ выразить своихъ впечатл?ній вн?шними знаками.
        Удивительнымъ показалось Павлу, отчего никто не хот?лъ занимать его м?ста на соф? между подушками, и отчего молодые джентльмены, при вход? его въ залу, посп?шили дать ему дорогу и указать на прежнее м?сто. Зам?тивъ, что маленькій Домби съ наслажденіемъ смотр?лъ на танцующую сестру, они распорядились такъ, что никто не заслонялъ передъ нимъ Флоренсы, и онъ могъ свободно сл?дить за нею глазами. Вс? гости, даже посторонніе, были такъ ласковы, что бепрестанно подходили къ нему и спрашивали, какъ онъ себя чувствуетъ, не болитъ ли y него головка, не усталъ ли онъ? Павелъ благодарилъ отъ души и, расположившись на соф? вм?ст? съ м-съ Блимберъ и леди Скеттльзъ, чувствовалъ себя совершенно счастливымъ, особенно когда Флоренса, посл? каждаго танда, садилась подл? него и разговаривала.
        Флоренса съ большой охотой вовсе оставила бы танцы, чтобы весь вечеръ просид?ть подл? брата, но Павелъ непрем?нно хот?лъ, чтобы она танцовала, говоря, что это ему очень пріятно. И онъ говорилъ правду: его сердце трепетало отъ радости, и личико пылало яркимъ румянцемъ, когда онъ вид?лъ, какъ вс? любуются Флоренсой и приходятъ отъ нея въ восторгь.
        Обложенный подушками на своемъ высокомъ с?далищ?, Павелъ могъ вид?ть и слышать почти все, что вокругъ него происходило, какъ будто весь этотъ праздникъ былъ устроенъ исключительно для его забавы. Между прочимъ, онъ зам?тилъ, какъ м-ръ Бапсъ, танцмейстеръ, подошелъ къ г. члену нижняго парламента и спросилъ его точь въ точь, какъ м-ра Тутса:

        - A какъ вы думаете, сэръ, насчетъ сырыхъ матеріаловъ, которые привозятъ изъ-за границы въ обм?нъ за наше золото: что съ ними д?лать?
        Павелъ дивился и очень хот?лъ знать, почему этотъ предметъ такъ сильно занималъ м-ра Бапса. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ очень много и очень мудрено разсуждалъ о предложенной матеріи, но, казалось, не удовлетворилъ м-ра Бапса.

        - Все это такъ,  - сказалъ м-ръ Бапсъ,  - я совершенно согласенъ съ вами сэръ, однако-жъ, если предположить, что Россія запрудитъ наши гавани своимъ саломъ, тогда что?
        Сэръ Барнетъ Скеттльзъ былъ совершенно озадаченъ этимъ неопред?леннымъ возраженіемъ, однако-жъ, скоро опомнился и, покачавъ головой, сказалъ:

        - Ну, тогда, конечно, намъ придется усилить производство хлопчатой бумаги.
        М-ръ Бапсъ не сд?лалъ бол?е никакихъ зам?чаній и посп?шилъ къ своей супруг?, которая между т?мъ съ большимъ вниманіемъ разсматривала нотную книгу джентльмена, игравшаго на арф?. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ, не сомн?ваясь, что бывшій его собес?дникъ - очень зам?чательная особа, обратился къ д-ру Блимберу съ вопросомъ:

        - Скажите, пожалуйста, докторъ, господинъ этотъ, в?роятно, служитъ въ департамент? вн?шней торговли?

        - О, н?тъ,  - отв?чалъ д-ръ Блимберъ,  - н?тъ, это нашъ профессоръ…

        - Статистики или политической экономіи?  - зам?тилъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ.

        - Не совс?мъ такъ,  - сказалъ докторъ Блимберъ, подпирая рукою подбородокъ.

        - Ну, такъ н?тъ сомн?нія, онъ занимается вычисленіемъ математическихъ фигуръ или чего-нибудь въ этомъ род??

        - Именно фигуръ,  - сказалъ д-ръ Блимберъ,  - да только не въ этомъ род?. М-ръ Бапсъ, см?ю доложить вамъ, нашъ профессоръ танцевъ, превосходн?йшій челов?къ въ своемъ род?.
        Сэръ Барнетъ Скеттльзъ нахмурился, разсвир?п?лъ и, подойдя къ своей супруг?, сказалъ очень явственно, что господинъ, съ которымъ онъ говорилъ, пре-без-сты-д-н?й-шій наглецъ въ своемъ род?. Павелъ никакъ не могъ постигнуть, отчего сэръ Барнетъ Скеттльзъ перем?нилъ такъ скоро свое мн?ніе о м-р? Бапс?, котораго ему отрекомендовали, какъ превосходн?йшаго челов?ка въ своемъ род?.
        Скоро наблюдательность Павла приняла другое направленіе. М-ръ Фидеръ, посл? двухъ-трехъ стакановъ глинтвейну, повесел?лъ удивительнымъ образомъ и принялъ твердое нам?реніе наслаждаться вс?ми благами міра сего. Танцы были вообще очень церемонны, и музыка скор?е походила на церковную, ч?мъ на бальную; но м-ръ Фидеръ, очевидно, приходившій въ восторженное состояніе, сказалъ м-ру Тутсу, что им?етъ нам?реніе повернуть д?ла по своему. Посл? того онъ подошелъ къ оркестру и, приказавъ играть весел?е, принялся танцовать со всею развязностью и беззаботностью моднаго денди. Особенно онъ сд?лался внимательнымъ къ дамамъ и, танцуя съ миссъ Корнеліей Блимберъ, шепнулъ ей - можете вообразить!  - шепнулъ ей два стишка изъ простонародной чрезвычайно н?жной п?сни, и - можете вообразить!  - миссъ Корнелія Блимберъ ни мало не обид?лась. Эти же стишки м-ръ Фидеръ немедленно повторилъ еще четыремъ дамамъ, которыя также не обижались. Павелъ все это слышалъ очень хорошо. Онъ слышалъ и то, какъ Фидеръ сказалъ Тутсу, что завтра, чортъ побери, придется расквитаться за этотъ вечеръ.
        Наконецъ, оркестръ заигралъ самыя буйныя, площадныя аріи, и это обстоятельство крайне обезпокоило м-съ Блимберъ, которая не безъ причины опасалась, что это можетъ оскорбить благородный слухъ почтенной леди Скеттльзъ. Но леди Скеттльзъ просила не безпокоиться и очень благосклонно выслушала объясненіе касательно м-ра Фидера, который, говорила м-съ Блимберъ, несмотря на н?которые крайности при такихъ случаяхъ, былъ вообще превосходн?йшій челов?къ, отлично понималъ Виргилія и убиралъ свои коротенькіе волосы истинно классическимъ образомъ.
        Разговаривая съ Павломъ, леди Скеттльзъ зам?тила между прочимъ, что, кажется, онъ очень любитъ музыку.

        - Люблю, леди,  - отв?чалъ Павелъ,  - a если и вы любите, такъ я вамъ сов?тую послушать, какъ поетъ сестрица моя, Флоренса.
        Леди Скеттльзъ немедленно объявила, что умираетъ отъ нетерп?нія слышать миссъ Домби, и когда Флоренса начала отказываться, говоря, что никакъ не можетъ п?ть при такомъ многочисленномъ собраніи, Павелъ подозвалъ ее и сказалъ:

        - Пожалуйста, Флой, для меня, мой другъ, сд?лай милость.
        Флоренса подошла къ фортепьяно и зап?ла. Гости разступились, чтобы не загородить сестры отъ маленькаго Домби. Когда онъ увид?лъ, что его сестра, добрая, милая, прекрасная сестра, сд?лалась предметомъ общаго вниманія, когда онъ услышалъ ея заливающійся голосокъ, очаровательный и сладкій, раздававшійся среди безмолвной блестящей залы звучной трелью любви и надежды, онъ отворотилъ свое личико и заплакалъ,  - не оттого заплакалъ, чтобы мелодія была слишкомъ жалобна или печальна, н?тъ, a оттого, что "она слишкомъ мила для меня",  - сказалъ Павелъ, отв?чая на разспросы гостей.
        Вс? полюбили Флоренсу, да и какъ не полюбить! Павелъ заран?е зналъ, что иначе и быть не можетъ, и когда онъ сид?лъ на своей мягкой соф? съ сложенными накрестъ руками, немногіе могли вообразить, какой торжественный восторгъ озарялъ эту младенческую душу. Со вс?хъ сторонъ доходили до его слуха роскошныя похвалы "сестриц? маленькаго Домби"; вс? удивлялись скромности, уму, талантамъ маленькой красавицы, и Павелъ былъ въ какомъ-то упоительномъ чаду, и казалось ему, будто докторская зала превращается въ очаровательный садъ, и атмосфера вдругъ наполнилась какой-то сладкой симпатіей, которая смягчала и разн?живала сердце
        Какъ это случилось, Павелъ не зналъ. Все, что наблюдалъ онъ въ этотъ вечеръ и чувствовалъ, и мыслилъ - настоящее, прошедшее и будущее, предметы близкіе и отдаленные - все это перепуталось и перем?шалось въ его голов?, подобно цв?тамъ въ радуг? или въ богатомъ плюмаж? павлина, когда надъ нимъ сіяетъ солнце, или въ тихомъ лазурномъ неб?, когда то же солнце, закатываясь, бросаетъ яркіе лучи на безбрежное море. Многія вещи, о которыхъ онъ думалъ посл?дній разъ, носились передъ нимъ въ неопред?ленныхъ звукахъ музыкальнаго оркестра и уже не пробуждали его наблюдательности. Фантастическія мечты, занимавшія его не дал?е, какъ вчера, когда онъ смотр?лъ изъ своего уединеннаго окошка на бурныя воды океана, улеглись и убаюкались въ его воображеніи. Но тотъ же таинственный говоръ морскихъ волнъ, которому такъ долго и такъ часто внималъ онъ въ своей колясочк? на морскомъ берегу, еще мерещился ему, и чудился въ этомъ говор? прив?тъ любви и дружбы, и вм?ст? слышалось ему, будто вс? называютъ его чудакомъ, хотя опять-таки неизв?стно за чго. Такъ грезилъ и мечталъ, слушалъ и думалъ маленькій Павелъ и быль
совершенно счастливъ.
        Счастливъ - пока не пробилъ часъ разлуки, роковой часъ, пробудившій общее волненіе между гостями д-ра Блимбера. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ еще разъ просилъ Павла засвид?тельствовать отъ его имени глубокое почтеніе м-ру Домби и вм?ст? съ т?мъ изъявилъ надежду, что сынъ его, посл? каникулъ, постарается пріобр?сть благосклонность маленькаго друга. Леди Скеттльзъ съ материнской н?жностью поц?ловала его въ лобъ, и даже м-съ Бапсъ, бросивъ музыкальную книгу, постоянный предметъ своего наблюденія, посп?шила обнять маленькаго Домби и пожелать ему нескончаемыхъ радостей.

        - Прощайте, д-ръ Блимберъ,  - сказалъ Павель, протягивая руку.

        - Прощай, мой маленькій другь,  - отв?чалъ докторъ.

        - Я вамъ очень обязанъ, сэръ,  - продолжалъ Павелъ, наивно всматриваясь въ задумчивое лицо доктора.  - Прикажите, сд?лайте милость, беречь Діогена.
        Діогеномъ звали ц?пную собаку, которая во всю жизнь одного только Павла удостоила своей искренней дов?ренности. Докторъ об?щалъ покровительство Діогену, и Па. велъ поблагодарилъ его отъ души. Потомъ, прощансь съ м-съ Блимберъ и Корнеліей, омъ такъ много обнаружилъ искренняго чувства и д?тской любви, что м-съ Блимберъ совс?мъ забыла шепнуть кое-что леди Скеттльзъ насчетъ Цицерона, хотя это нам?реніе тревожило ее ц?лый вечеръ. Корнелія взяла своего питомца за об? руки и сказала:

        - Домби, Домби, ты всегда былъ моимъ любимымъ ученикомъ. Прощай, дружокъ. Благослови тебя Богь!

        - A я считалъ ее такою жестокою!  - подумалъ Павелъ.  - Какъ легко ошибиться!
        Вдругъ молодые джентльмены зажужжали: "Домби у?зжаетъ! маленькій Домби у?зжаетъ!", и все изъ танцовальной залы двинулось по л?стниц? за Павломъ и Флоренсой, не исключая самого д-ра Блимбера съ его семействомъ. М-ръ Фидеръ, по этому поводу, сказалъ очень громко, что такой чести, сколько онъ помнитъ, еще не удостаивался ни одинъ изъ прежнихъ молодыхъ джентльменовъ, хотя, быть можетъ, глинтвейнъ на этотъ разъ слишкомъ помрачалъ память м-ра Фидера. Лакеи, подъ предводительствомъ буфетчика, вс? выб?жали провожать маленькаго Домби, и даже подсл?поватый малый, видимо растаялъ, когда началъ укладывать книги и сундуки въ коляску, отправлявшуюся въ замокъ м-съ Пипчинъ.
        Даже вліяніе н?жной страсти на сердца молодыхъ джентльменовъ - a они вс? до одного влюбились въ Флоренсу - не могло удержать ихъ отъ выраженія восторговъ при прощаніи съ маленькимъ Домби. Они пожимали ему руки, махали шляпами, и каждый кричалъ: "Домби, не забывай меня!" Такіе взрывы чувствительности были необыкновеннымъ явленіемъ между этими юными Честерфильдами [Слово «Честерфильдъ» употреблено зд?сь въ смысл? св?тскаго модника, льстеца. Есть въ англійской литератур? книги: "The letters of Lord Chesterfield to his son",  - "Письма Лорда Честерфильда къ своему сыну". Зд?сь авторъ между прочимъ рекомендуетъ скрывать свои настоящія чувства и считаетъ притворство необходимою доброд?телью всякаго молодого челов?ка. Книга пользуется въ Англіи такою популярностью, что недавно одинъ лондонскій портной, рекомендуя въ своемъ пуф? прилично од?ваться, подкр?пилъ свои доказательства огромной цитатой изъ писемъ Честерфильда. Прим. перев.] . Когда Флоренса на крыльц? окутывала брата, Павелъ шепталъ: "Слышишь ли ты, милая? рада ли ты? забудешь ли ты это?" И глаза его искрились жив?йшимъ восторгомъ, когда онъ
произносилъ эти слова.
        Усаживаясь въ карету, Павелъ еще разъ взглянулъ на многочисленную толпу, которая его провожала, и теперь вс? предметы закружились и запрыгали передъ нимъ, какъ будто онъ смотр?лъ черезъ стекла зрительной трубки, колебавшейся въ его рукахъ. Потомъ онъ забился въ темный уголъ кареты и кр?пко прижался къ Флоренс?. Вся эта сцена трогательнаго прощанья представлялась ему какимъ-то сновид?ніемъ, тревожнымъ и вм?ст? чрезвычайно пріятнымъ, и когда впосл?дствіи онъ думалъ о д-р? Блимбер?, онъ всегда воображалъ его не иначе, какъ стоявшимъ на крыльц? при прощаньи съ своимъ маленькимъ другомъ.
        Но, кром? доктора, другая фигура рисовалась иередъ маленькимъ Павломъ, фигура м-ра Тутса, который совершенно неожиданно открылъ одно изъ оконъ кареты, просунулъ голову и спросилъ: "Домби зд?сь?" Прежде, ч?мъ усп?ли отв?чать, онъ скрылся и захохоталъ самымъ дружелюбнымъ образомъ. Но этимъ еще не окончилось. Когда карета уже тронулась съ м?ста, м-ръ Тутсъ подскочилъ съ другой стороны и, опять просунувъ голову черезъ окно, т?мъ же тономъ спросилъ: "Домби зд?сь?" И потомъ онъ мгновенно исчезъ, заливаясь т?мъ же дружелюбнымъ хохотомъ.
        Какъ Флоренса см?ялась! Павелъ часто вспоминалъ объ этой сцен? и самъ см?ялся отъ всего сердца.
        Но на другой и въ сл?дующіе дни произошло много такихъ вещей, которыя посл? воображенію Павла представлялись въ самомъ тускломъ св?т?. Прежде всего онъ никакъ не могъ понять, зач?мъ они продолжали жить y м-съ Пипчинъ вм?сто того, чтобы ?хать домой, зач?мъ онъ лежалъ въ постели, и Флоренса всегда сид?ла подл? него. Приходилъ ли къ нему въ комнату отецъ, или онъ только вид?лъ на ст?н? чью-то высокую т?нь? Правда ли, что л?карь говорилъ - или это пригрезилось - что если бы взяли мальчика домой прежде д?тскаго бала, на которомъ онъ испыталъ слишкомъ сильныя потрясенія, то, в?роятно, онъ не завянулъ бы такъ скоро?
        Ему казалось также, что онъ говаривалъ сестр?: "Охъ, Флой, возьми меня домой; не покидай меня"! А, впрочемъ, можетъ быть, и это пригрезилось. Только кажется, будто онъ слышалъ свои собственныя слова: "По?демъ домой, Флой, по?демъ"!
        Но зато онъ очень хорошо помнилъ, какъ привезли его домой вм?ст? съ Флоренсой, и какая была толкотня на л?стниц?, когда понесли его наверхъ. Онъ узналъ свою старую комнату и маленькую постель, гд? его положили. Передъ нимъ, въ числ? прочихъ, стояли: тетушка его, и миссъ Токсъ, и м-съ Пипчинъ, и Сусанна. Онъ вс?хъ ихъ угадалъ и прив?тствовалъ очень радушно. Но было, однако-жъ, и тутъ что-то такое, чего онъ никакъ не понималъ и что крайне его безпокоило.

        - Мн? надобно поговорить съ Флоренсой,  - сказалъ онъ,  - съ Флоренсой наедин?. Оставьте насъ.

        - Скажи мн?, св?тикъ мой, Флой, папенька не былъ на крыльц?, когда меня вынесли изъ кареты?

        - Былъ, мой милый.

        - Кажется, онъ заплакалъ и ушелъ въ свою комнату, когда увид?лъ меня; правда ли это, мой ангелъ?
        Флоренса отрицательно покачала головой и прильнула губами къ его щек?.

        - Ну, я радъ, что онъ не плакалъ,  - сказалъ маленькій Павелъ - это правда, мн? померещилось. Не сказывай, о чемъ я тебя спрашивалъ.
        Глава XV
        Замысловатое лукавство капитана Куттля и новыя хлопоты Вальтера Гэя

        Долго Вальтеръ не зналъ, что д?лать съ барбадосскимъ назначеніемъ, и даже лел?ялъ слабую надежду, что м-ръ Домби авось изм?нитъ роковую резолюцію. Быть можетъ, онъ одумается и прикажетъ старику Каркеру "оставить молодого Гэя въ лондонской контор?". Но такъ какъ ничто не подтверждало этой, совершенно, впрочемъ, неосновательной надежды, б?дный юноша увид?лъ настоятельную необходимость д?йствовать безъ замедленія, не обольщая себя пустыми мечтами.
        Главная задача - какимъ образомъ подступиться къ дяд? Соломону съ этой неожиданной в?стью, которая, н?тъ сомн?нія, нанесетъ ему страшный ударъ? Старикъ только что начиналъ оправляться посл? нападеній неумолимаго кредитора, его мичманъ и гостиная повесел?ли, значительная часть долга заплачена м-ромъ Домби, впереди рисовалась надежда окончательно устроить денежныя д?ла,  - и вотъ все это вдругь опрокидывалось вверхъ дномъ по какому-то холодному разсчету или просто по безотчетному капризу всемогущаго негоціанта.
        Но что бы ни случилось, дядя Соль, такъ или иначе, заран?е долженъ былъ ознакомиться съ угрожающей б?дой. Между "?хать или не ?хать" Вальтеръ не могъ выбирать. М-ръ Домби сказалъ прямо, что онъ молодъ, a обстоятельства старика Гильса не блестящи, и это опред?леніе м-ръ Домби сспровождалъ такимъ взоромъ, въ которомъ ясно значилось, что, въ случа? отказа, молодой челов?къ долженъ оставить знаменитую контору. Онъ и его дядя были облагод?тельствованы мромъ Домби, и Вальтеръ самъ искалъ этого благод?янія. Чувство благодарности налагало долгъ безусловнаго повиновенія; такъ, по крайней м?р?, думалъ Вальтеръ, хотя въ то же время начиналъ догадываться, что ему врядъ ли когда удастся обратить на себя милостивое вниманіе гордаго хозяина, который по временамъ, Богъ знаетъ за что, бросалъ на него суровые взгляды.
        Когда м-ръ Домби сказалъ: "вы молоды, a обстоятельства вашего дяди не блестящи", въ его физіономіи выразилось оскорбительное презр?ніе, какъ будто онъ обвинялъ молодого челов?ка въ непростительной праздности, обременительной для старика-дяди, и эта мысль стр?лою вонзилась въ чувствительное сердце б?днаго юноши. Р?шившись во что бы то ни стало разув?рить м-ра Домби и по возможности самымъ д?ломъ доказать несправедливость оскорбительнаго мн?нія, Вальтеръ, посл? poковoro назначенія въ Барбадосъ, удвоилъ свою д?ятельность въ контор? и, скр?пя сердце, казался веселымъ и совершенно довольнымъ. Благородный и неопытный юноша, разум?ется, никакъ не воображалъ, что эти-то именно свойства теперь всего мен?е могли понравиться м-ру Домби, который, напротивъ, разсчитывалъ, что его всесильная опала - заслуженная или незаслуженная, все равно - должна поражать страхомъ и трепетомъ его подчиненныхъ.

        - Ну,  - подумалъ Вальтеръ съ глубокимъ вздохомъ,  - надо теперь разд?латься съ дядюшкой Соломономъ. Но такъ какъ молодой челов?къ не над?ялся сохранить спокойствіе духа, если бы самъ изв?стилъ старика объ угрожающей б?д? и увид?лъ первые сл?ды отчаянія на его морщинистомъ лиц?, то онъ р?шился воспользоваться услугами могущественнаго посредника, капитана Куттля, и, дождавшись перваго воскресенья, отправился посл? завтрака на корабельную площадь въ его квартиру.
        На дорог? Вальтеръ не безъ удовольствія припомнилъ, что м-съ Макъ Стингеръ каждое воскресеніе поутру отправлялась въ отдаленную капеллу слушать пропов?дь достопочтеннаго Мельхиседека Гоулера [Howler буквально значитъ р_е_в_у_н_ъ. Авторъ осм?иваетъ зд?сь изступленныхъ фанатиковъ, слава которыхъ между простолюдинами основывается преимущественно на шарлатанскомъ искусств? кричать во все горло и выд?лывать арлекинскіе жесты во время своихъ поученій. Англія, какъ и С?верная Америка, при всей своей образованности, является привилегированной землей сектантовъ и фанатиковъ. Среди безчисленнаго множества сектъ особенно прославились своимъ сумасбродствомъ: Seekers (искатели), Tumdlers (кувыркатели) и Ranters (пустомели). Гоулеръ, какъ видно, принадчежалъ къ сект? Реньтеровъ, и о нихъ-то говоритъ зд?сь Диккенсъ. Прим. переводчика.] , стяжавшаго громкую изв?стность между н?которыми особами. Сей благочестивый иастырь служилъ первоначально на вестъ-индскихъ докахъ при винной контор?, откуда его выгнали по ложному подозр?нію, будто онъ завелъ гр?шное обыкновеніе просверливать буравчикомъ бочки съ ромомъ и
прикладываться къ нимъ своими устами. Разум?ется, это была клевета, взведенная на него общимъ нашимъ врагомъ, челов?коубійцею искони. Достопочтенный Мельхиседекъ недавно предсказалъ съ своей ка?едры, что ровно черезъ два года, въ этотъ самый день, въ десять часовъ утра, воспосл?дуетъ преставленіе св?та, и по сей причин? открылъ y себя на дому пріемъ благочестивыхъ слушателей и слушательницъ реньтерской секты, на которыхъ, въ первое собраніе, слова краснор?чиваго пропов?дника произвели самое могущественное впечатл?ніе; и когда словесное стадо, ос?ненное посл? пропов?ди вдохновеннымъ наитіемъ, принялось совершать священную пляску, восторжениые слушатели и слушательницы вдругъ вс? до одного съ ужаснымъ трескомъ и шумомъ провалились въ кухню и опрокинули катокъ, принадлежавшій какой-то словесной овечк?.
        Обо вс?хъ этихъ подробностяхъ капитанъ Куттль подъ веселую руку разсказалъ Вальтеру и его дяд?, когда однажды вечеромъ, посл? благополучной сд?лки съ маклеромъ Брогли, репетировалъ изв?стную балладу о любовныхъ похожденіяхъ Пегги. Самъ капитанъ тоже съ большою аккуратностью каждое воскресенье ходилъ въ ближайшую церковь съ королевскимъ флагомъ, пос?щаемую моряками, гд? онъ, за отсутствіемъ законнаго сторожа, дряхлаго и больного, добровольно принималъ на себя обязанность верховнаго надзора надъ мальчиками, для которыхъ особенно былъ страшенъ его таинственный крюкъ. Зная капитанскій обычай, Вальтеръ б?жалъ изо вс?хъ силъ, чтобы предупредить его выходъ, и эта посп?шность была ув?нчана вождел?ннымъ усп?хомъ. По прибытіи на корабельную площадь, молодой челов?къ, къ величайшей радости, увид?лъ и шрокій синій камзолъ и жилетъ, разв?шенные для просушки передъ отвореннымъ окномъ капитанской квартиры.
        Казалось нев?роятнымъ, что смертные глаза могли вид?ть этотъ костюмъ въ разлук? съ своимъ хозяиномъ, но не подлежало никакому сомн?нію, что жилетъ и камзолъ вис?ли безъ капитана, иначе его ноги непрем?нно загородили бы уличную дверь, такъ какъ дома на корабельной площади очень невысоки. Удивляясь этому открытію, Вальтеръ только однажды стукнулъ молоткомъ[Въ Лондон?, какъ и во многихъ другихъ европейскихъ городахъ и отчасти въ нашихъ остзейскихь провинціяхъ, вм?сто колокольчиковь почти во вс?хъ домахъ употребляются молоточки, утвержденные въ дверяхъ надъ металлической доской. Челов?къ порядочный, д?лающій визитъ другому, тоже порядочному челов?ку, должень стукнуть по крайней м?р? два раза. Воть почему капитанъ Куттль не догадался сначала, что пришли къ нему. Прим. переводчика.] въ дверь капитанской квартиры.

        - А, это не ко мн?!  - воскликнулъ капитанъ въ своей комнат?. - В?рно кто-нибудь пришелъ къ Макъ Стингеръ.
        Вальтеръ ясно разслышалъ эти слова и стукнулъ молоткомъ два раза.

        - Ну, такъ, стало быть, ко мн?. Кому это понадобился капитанъ Куттль?
        И всл?дъ зат?мъ высунулась изъ окна интересная фигура Куттля въ чистой рубашк? и подтяжкахъ, въ праздничномъ галстух? и лощеной шляп? на голов?.

        - Валли!  - вскричалъ капитанъ, съ изумленіемъ осматривая неожиданнаго гостя.  - Ты ли это любезный?

        - Я, я, капитанъ,  - отв?чалъ Вальтеръ,  - скор?е пожалуйста впустите меня.

        - Что такое, дружище?  - спросилъ капитанъ съ тревожнымъ участіемъ,  - не случилось ли чего опять съ нашимъ старикомъ?

        - Н?тъ, н?тъ,  - сказалъ Вальтеръ - все обстоитъ благополучно, да только впустите меня.
        Капитанъ выразилъ свое удовольствіе и сказалъ, что сейчасъ сойдетъ внизъ отворить дверь.

        - Зач?мъ же ты такъ рано пришелъ, Валли?  - спросилъ Куттль, сомнительно посматривая на молодого челов?ка, когда они взбирались наверхъ.

        - Д?ло вотъ видите ли въ чемъ, любезный канитанъ,  - сказалъ Вальтеръ, усаживаясь на стулъ,  - я боялся не застать васъ дома, a между т?мъ мн? нужно кой о чемъ съ вами потолковать.

        - Хорошо, хорошо,  - сказалъ капитанъ,  - да ч?мъ тебя угостить, мой милый?

        - Угостите меня вашимъ сов?томъ, капитанъ Куттль,  - отв?чалъ Вальтеръ улыбаясь.  - Больше мн? ничего не нужно.

        - Ну, говори. Мои уши къ твоимъ услугамъ.
        Вальтеръ разсказалъ о своихъ д?лахъ и о затрудненіяхъ насчетъ дяди Соломона, если капитанъ не ириметъ на себя труда изв?стить его объ угрожающей б?д?. Ничто не могло сравниться съ ужаснымъ изумленіемъ и даже оц?пен?ніемъ Куттля, когда молодой челов?къ раскрылъ передъ нимъ страшную перспективу, совершенно опрокидывавшую его см?лые планы и надежды. Лицо его утратило всякое выраженіе, и онъ стоялъ, какъ статуя, въ синемъ балахон? и нахлобученной лощеной шляп?.

        - Такъ вотъ, видите ли, капитанъ Куттль,  - продолжалъ Вальтеръ,  - обо мн? тутъ, собственно говоря, безпокоиться нечего: я молодъ и егде не велика птица, какъ выразился однажды м-ръ Домби. Я знаю, мн? самому надобно пробить дорогу въ св?т? и, над?юсь, дорога будетъ пробита; но есть, однако же, два пункта, которые не выходятъ y меня изъ головы. Дядя мой, вы знаете, считаетъ меня гордостью и отрадою своей жизни, хотя, разум?ется, я вовсе не заслуживаю такого мн?нія. Что вы на это скажете, Куттль?
        Капитанъ, казалось, старался поб?дить свой испугъ и сообщить своему лицу прежнее выраженіе; но вс? усилія были тщетны, и лощеная шляпа кивала съ безмолвнымъ изумленіемъ.

        - Если даже я буду живъ и здоровъ, все-таки, оставивъ Англію, я едва ли увижу когда своего дядю. Онъ уже старъ, капитанъ Куттль, и въ его годы было бы тяжело разставаться съ любимыми людьми. Если, какъ н?когда вы говорили, онъ могъ умереть отъ потери мичмана, съ которымъ такъ свыкся въ продолженіе многихъ л?тъ, то не скор?е ли можно заключить, что онъ умретъ отъ потери…

        - Своего племянника,  - перебилъ капитанъ.  - Справедливо!

        - Вотъ почему, капитанъ Куттль, мы, съ своей стороны, непрем?нно должны ув?рить старика, что разлука во всякомъ случа? будетъ временная. Но вы понимаете, что всего мен?е я способенъ былъ бы сохранить хладнокровіе, если бы самъ попытался ув?рить его въ этомъ. Вы, и только вы одни, можете приличнымъ образомъ сообщить ему горестную в?сть, и я васъ усердно прошу не отказываться отъ этого порученія. Это первый пунктъ.

        - И б?дный парнюга унырнетъ отъ нея за тридевять земель въ тридесятое царство!  - зам?тилъ капитанъ созерцательнымъ тономъ.

        - Что вы сказали, капитанъ Куттль?

        - Погоди, мой милый, погоди!  - глубокомысленно возразилъ капитанъ.
        Молодой челов?къ остановился въ то. мъ предположеніи, что капитанъ собирается съ мыслями и хочетъ что-нибудь прибавить къ своему восклицанію. Но прошло н?сколько минутъ, a кагштанъ не сказалъ ни слова. Вальтеръ продолжалъ:

        - Теперь - второй пунктъ, капитанъ Куттль. Съ горестью долженъ я сказать, что м-ръ Домби за что-то меня очень не жалуетъ. Я выбивался и выбиваюсь изо вс?хъ силъ, чтобы заслужить его благоволеніе, но все напрасно, и я очень хорошо вижу, что онъ не любитъ меня. Ему трудно, да онъ и не старается скрыть своихъ чувствъ, и моя опала слишкомъ очевидна для вс?хъ. Мое назначеніе въ Барбадосъ - ничто иное, какъ сл?дствіе этой опалы, и м-ръ Домби, говоря мн? объ этомъ, нисколько не позаботился подсластить горькую пилюлю. Это не только, не поведетъ меня къ возвышенію въ торговомъ дом?, - совс?мъ напротивъ: я им?ю причины думать, что эта по?здка должна окончательно разрушить мою карьеру. Такъ вотъ видите ли, капитанъ Куттль: объ этомъ, само собою разум?ется, мы тоже ничего не должны говорить дяд? Соломону; напротивъ, онъ долженъ воображать, что м-ръ Домби назначаетъ меня въ Барбадосъ не иначе, какъ изъ особеннаго ко мн? благоволенія. Я бы, признаться, и вамъ ничего не сказалъ объ этомъ пункт?; но если, по ту сторону океана, мн? суждено будетъ погибнуть, надобно, чтобы хоть одинъ челов?къ въ Лондон? зналъ о
моемъ настоящемъ положеніи. Къ тому же - почему знать?  - можетъ быть, при случа?, вы, какъ истинный другъ, найдете возможность подать руку помощи б?дному страннику.

        - Валли, другъ мой,  - возразилъ капитанъ съ видомь необыкновеннаго добродушія,  - въ притчахь сказано: "На всякое время другъ да будетъ теб? въ нужд?"… и бутылка вина для угощенія! Отыщи это м?сто и положи закладку [Но Вальтеръ напрасно сталъ бы искать этого м?ста въ Соломоновыхъ притчахъ. Читатели в?роятно зам?тили, что капитанъ Куттль очень несчастливъ въ библейскихъ цитатахъ и в?чно коверкаетъ тексты. Этотъ текстъ также перековерканъ. Въ притчахъ (гл. XVII. ст. 17) сказано: "На всякое время другъ да будетъ теб?, братія въ нуждахъ полезна да будутъ". Капитанъ Куттль припомнилъ только первую половину текста, a окончапіе насчетъ бутылки вина приплелъ изъ поговорки, употребляемой англичанами во время тостовъ. Прим. переводчика.] .
        Капитанъ протянулъ молодому челов?ку руку съ видомъ необыкновеннаго, краснор?чив?йшаго добродушія и еще разъ повторилъ: "отыщи это м?сто и положи закладку". Ясно, онъ гордился своею начитанностью и точностью приведенной цитаты.

        - Капитанъ Куттль,  - сказалъ Вальтеръ, взявши въ об? руки огромный кулакъ своего друга,  - посл? дядюшки Соля, вы первый, кого люблю я отъ всей души. Н?тъ на св?т? челов?ка, на котораго я могь бы положиться съ большею безопасностью. Насчетъ этого морского путешествія я вовсе не безпокоюсь, капитанъ Куттль; да и къ чему тутъ безпокоиться? Если-бы д?ло шло о составленіи моей карьеры - если-бы я могъ с?сть на корабль, какъ простой матросъ - если-бы я по собственному произволу пускался на приключенія - о! тогда другое д?ло! я бы съ радостью поскакалъ или поплылъ на другой конецъ св?та. И почему бы н?сколько л?тъ раньше не отправить меня на корабль? Но это было несогласно съ желаніями дядюшки, несогласно съ его планами и надеждами обо мн?; потолковали тогда объ этомъ, да и только. На свою б?ду я остался въ Лондон?, поступилъ въ контору Домби, и вотъ уже прошло шесть л?тъ, a карьера моя ни на шагъ не подвинулась впередъ, и вдобавокъ все это время я прожилъ какъ будто для того, чтобы ни за что, ни про что вооружить противъ себя гордую фирму.

        - Воротись Виттингтонъ, воротись Виттингтонъ [Въ оригинал?: "Turn again, Whittington". Должно зам?тить, что въ англійской народной литератур? въ большомъ ходу старинная сказка о Виттингтон? подъ заглавіемъ: "Whittington and his cat",  - "Виттингтонъ и его кошка". Д?ло въ томъ, что Виттингтонъ, молодой челов?къ безъ всякихъ стредствъ къ существованію и безъ копейки въ карман?, задумалъ ?хать въ Индію, откуда, какъ изв?стно читателю, онъ воротился милліонеромъ. На корабль его приняли потому только, что съ нимъ была кошка, мастерица ловить мышей и крысъ, которыхъ на корабл? развелось безчисленное множество. Когда молодой челов?къ, съ отчаяніемъ въ душ?, выходилъ изъ Лондона, ему чудилось, будто городскіе колокола вызваиивали всл?дъ за нимъ: "Turn again, Whittington, turn a-gain Whitting-ton",  - "воротись Виттингтонъ, во-ро-тись Вит-тинг-тонъ". Эту колокольную фразу повторилъ теперь капнтанъ Куттль, и вотъ почему слова эти заставили Вальтера улыбнуться. Прим. перев.] , - бормоталъ озадаченный капитанъ Куттль, устремивъ неподвижный взоръ на молодого челов?ка.

        - Поздно ворочаться,  - возразилъ Вальтеръ, улыбаясь.  - Фортуну не поймаешь, какъ скоро она оборотилась задомъ. Но я не жалуюсь, капитанъ Куттль. У меня есть средства къ существованію, и этого довольно. У?зжая за море, я оставляю дядюшку на ваши руки, и кому, кром? васъ, я могъ бы безопасн?е поручить старика? Не отчаяніе заставило меня разсказать вамъ всю эту исторію,  - вовсе н?тъ, мн? хот?лось только уб?дить васъ, что въ контор? Домби и Сына помыкаютъ мною, какъ безсмысленнымъ мальчишкой. Скажутъ: иди - и я иду; возьми - и я беру. Почемъ знать? Можетъ быть, это къ лучшему, что теперь прогоняютъ меня съ глазъ долой. М-ръ Домби - дорогой пріятель дядюшки, и эту пріязнь, какъ вы знаете, онъ осязательно доказалъ намъ своимъ кошелькомъ. Благосклонность его, в?роятно, увеличится еще больше, какъ скоро я не буду ему каждяй день надо?дать своимъ присутствіемъ. Итакъ - ура Вестъ-Индія! Ура Барбадосъ! Какъ бишь начинается эта п?сня, что поютъ наши матросы?

        На пристань Барбадоса, молодцы!
        То-то люли, то-то люли!
        Скор?й отъ Темзы, молодцы!
        То-то лю-ли, то-то люли!
        И капитанъ прорев?лъ наистрашн?йшимъ сопрано:

        A то-то люли, то-то люли!
        Тот-то люл-ли, тот-то люл-ли!
        Посл?дній прип?въ достигнулъ до чуткихъ ушей забубеннаго шкипера, квартировавшаго насупротивъ, который покоился кр?пкимъ сномъ посл? вчерашней попойки и еще далеко не пришелъ въ трезвое состояніе. Услышавъ знакомый прип?въ, столь близкій его сердцу, морякъ немедленно соскочилъ съ постели, отворилъ окно и что есть духу загорланилъ:

        То-то лю-ли, то-то лю-ли!
        То-то люл-ли-и-и-и-и!..
        Это произвело удивительный эффектъ. Показывая, однако-жъ, что онъ еще не совс?мъ задохся, вытягивая посл?днюю ноту, шкиперъ ужаснымъ голосомъ прорев?лъ: "эгой!" какъ будто прив?тствовалъ черезъ рупоръ подъ?зжавшій корабль. Совершивъ этотъ подвигъ, храбрый морякъ снова закрылъ окно и опять отправился на боковую.

        - И теперь, капиталъ Куттль,  - сказалъ Вальтеръ, подавая ему синій камзолъ и жилетъ,  - если вы потрудитесь пойти со мною и объявить дядюшк? эту новость, которую, сказать правду, ему давно бы сл?довало знать, то я оставлю васъ y дверей нашего магазина и гд?-нибудь прогуляюсь до об?да.
        Но капитанъ, казалось, вовсе не съ большой охотой принималъ на себя это порученіе и отнюдь не над?ялся на свою отвагу. Можете вообразить - онъ уже такъ блистательно и къ полному своему удовольствію устроилъ будущую судьбу и приключенія Вальтера, такъ часто и такъ торжественно поздравлялъ себя за удивительную проницательность и прозр?ніе отдаленныхъ судебъ! A теперь вотъ однимъ ударомъ разбивались въ дребезги вс? эти мечты, да еще въ добавокъ его самого приглашаютъ поднять руку на разрушеніе такихъ чудесныхъ замковъ! Нелегко, даже и очень нелегко! Какъ прикажете вдругъ в_ы_г_р_у_з_и_т_ь изъ головы вс? эти св?тлыя идеи и н_а_г_р_у_з_и_т_ь свой мозгь новыми и при томъ ужасно непріятными мыслями! Для этого, разум?ется, надобно подумать да подумать, и вотъ капитанъ, вм?сто того, чтобы наскоро над?ть свой жилетъ и камзолъ, какъ этого требовалъ Вальтеръ, вовсе отказался отъ облаченія и наотр?зъ объявилъ, что ему, при такомъ важномъ случа?, сл?дуетъ напередъ "немножко покусать ногти".

        - Это ужъ моя старая привычка, Валли - сказалъ капитанъ,  - когда ты увидишь, мой другъ, что капитанъ Куттль кусаетъ ногти, это будетъ значить, что онъ сидитъ на мели.
        Потомъ капитанъ, за неим?ніемъ д?йствительной руки, поднесъ къ зубамъ свой жел?зный крюкъ и съ видомъ самаго сосредоточеинаго философскаго глубокомыслія принялся разсматривать данный предметъ во вс?хъ его видахъ и разв?твленіяхъ.

        - Есть y меня пріятель,  - началъ капитанъ такимъ тономъ, какъ будто бы разсуждалъ самъ съ собою,  - такой пріятель, который могъ бы дать шесть очковъ самому парламенту, и выигралъ бы, непрем?нно бы выигралъ. Жаль, что теперь онъ на мор?, a будь онъ зд?сь,  - для него бы это д?ло трынъ-трава! Удивительная голова! Три раза, сударь мой, бросали его за бортъ корабля, да и то какъ ни въ чемъ не бывало! Когда онъ былъ въ ученьи, ц?лыхъ три нед?ли колошматили его по башк? жел?знымъ болтомъ,
        - и ничего, р?шительно ничего! Сухъ выходилъ изъ воды, не гор?лъ въ огн?. Въ ц?ломъ св?т? не сыскать такого доки!
        Однако-жъ, Вальтеръ внутренно радовался, что прославляемаго мудреца не было въ наличности. Онъ им?лъ причины думать, что всякое участіе посторонняго лица было бы неум?стно и безполезно въ его д?лахъ.

        - Если бы ты, наприм?ръ, указалъ ему на Темз? между кораблями на поплавокъ,  - продолжалъ капитанъ т?мъ же тономъ,  - и спросилъ бы его мн?нія насчетъ этой вещицы, онъ, я ручаюсь, Валли, доказалъ бы теб? какъ дважды два, что это не поплавокъ, a пуговицы твоего дяди. Вотъ оно какъ! Да что и толковать? Онъ за поясъ заткнулъ бы самого чорта?

        - A какъ его зовутъ, капитанъ Куттль?  - спросилъ Вальтеръ.

        - Его зовутъ Бенсби,  - отв?чалъ капитанъ,  - да какъ бы его ни звали, какое до этого д?ло?
        Больше капитанъ уже не распространялся объ этомъ предмет?, a Вальтеръ, съ своей стороны, не считалъ нужнымъ требовать дальн?йшихъ объясненій. Было ясно: капитанъ Куттль погрузился въ такую глубокую задумчивость, что, казалось, утратилъ всякую способность вид?ть и слышать. Молодой челов?къ съ безмолвнымъ уваженіемъ смотр?лъ на почтеннаго друга.
        И точно, капитанъ Куттль разр?шался въ эту минуту такими великими идеями, что не только благополучно сошелъ съ мели, но даже вдругъ попалъ въ самый глубокій фарватеръ и не находилъ дна своей прозорливости. Озаренный вдохновеннымъ сіяніемъ, онъ вдругъ увид?лъ ясн?е солнца, что тутъ просто была ошибка, и ужъ, разум?ется, ошибался не кто другой, какъ самъ Вальтеръ, этотъ в?треный и пылкій юноша, который все такъ горячо принималъ къ сердцу. Если и въ самомъ д?л? назначили его въ Барбадосъ, то н?тъ сомн?нія, назначали съ тою ц?лью, чтобы молодой челов?къ съ необыкновенной быстротой устроилъ свою блистательную карьеру. A если, сверхъ чаянія, въ самомъ д?л? произошло между ними маленькое недоразум?ніе, то есть, между Вальтеромъ и м-ромъ Домби, то стоитъ только какому дружку съ обоихъ сторонъ замолвить кстати приличное словцо, и, н?тъ сомн?нія, все устроится къ общей радости и благополучію. Выводъ капитана изъ вс?хъ этихъ предварительныхъ соображеній былъ тотъ, что такъ какъ онъ уже им?лъ удовольствіе познакомиться съ мромъ Домби и провелъ въ его обществ? очень пріятныхъ полчаса (въ брайтонской гостиниц?,
когда они ?здили занимать деньги), то теперь ему, какъ истинному другу, надлежитъ, не говоря до времени Вальтеру ни одного слова, немедленно отправиться въ домъ м-ра Домби, сказать лакею: "Потрудитесь-ка, любезный, доложить своему барину, что капитанъ Куттль желаетъ его вид?ть",  - и потомъ, взявъ м-ра Домби за пуговицу, переговорить съ нимъ попріятельски, какъ водится между св?тскими людьми, вполн? понимающими другъ друга и питающими одинъ къ другому искреннее уваженіе. Нечего и толковать, что такіе люди, какъ онъ и м-ръ Домби, весьма легко уладятъ всякое затрудненіе, и Валли не дал?е, какъ нын?шній же день будетъ очень пріятно изумленъ радостною в?стью.
        Когда эти размышленія заронились въ капитанскую душу и приняли мало-по-малу соотв?тственную форму, его лицо постепенно начало проясняться, какъ пасмурное утро, уступавшее м?сто ясному полудню. Его грозныя нахмуренныя брови утратили свой щетинистый видъ и совершенно разгладились; его глаза, почти замкнутые при этой головоломной экзерциціи, открылись и приняли см?лое, р?шительное выраженіе; его улыбка, образовавшаяся сперва на трехъ ямочкахъ на правой сторон? рта и подъ угломъ каждаго глаза, быстро распространились по всему лицу и озарила яркимъ св?томъ величественное чело, такъ что лощеная шляпа гордо поднялась на голов?, какъ будто она вм?ст? съ хозяиномъ благополучно сдвинулась съ мели и свободно поплыла въ открытое море. Наконецъ, капитанъ пересталъ грызть ногти и р?шительнымъ тономъ сказалъ:

        - Ну, Валли, теперь д?ло кончено. Помоги мн? од?ваться.
        Вальтеръ никакъ не могъ понять, отчего капитанъ Куттль оказался на этотъ разъ внимательнымъ къ своему туалету. Над?вая галстухъ, онъ распустилъ огромные концы шелковаго платка, на подобіе косы и прод?лъ ихъ въ массивное золотое кольцо съ изображеніемъ надгробнаго памятника, обведеннаго красивыми жел?зными перилами, въ память какого-то усопшаго друга. Потомъ онъ вздернулъ воротнички своей рубашки до посл?днихъ пред?ловъ возможности и украсилъ себя ими, на подобіе лошадиныхъ наушниковъ. Зат?мъ, сбросивъ башмаки, онъ над?лъ превосходн?йшую пару полусапожекъ, употребляемую только въ экстренныхъ случаяхъ. Облачившись такимъ образомъ, къ полному своему удовольствію, капитанъ самодовольно посмотр?лся въ бритвенное зеркальце, снятое для этой ц?ли со ст?ны, и, взявъ свою сучковатую палку, сказалъ, что готовъ идти.
        Походка капитана, когда они вышли на улицу, тоже была величественн?е обыкновеннаго, но Вальтеръ приписывалъ такую перем?ну неизб?жному вліянію экстренныхъ полусапожекъ и не обращалъ на это большого вниманія. На дорог? встр?тилась съ ними цв?точница, и Куттль, вдругь остановившись среди тротуара, какъ будто озаренный счастливою мыслью, купилъ изъ ея корзинки превосходн?йшій в?ерообразный букетъ прелестн?йшихъ цв?товъ, какіе когда-либо произрастали въ самыхъ р?дкихъ оранжереяхъ.
        Вооруженный этимъ любезнымъ подаркомъ, предназначавшимся, какъ само собою разум?ется, для м-ра Домби, капитанъ благополучно дошелъ съ Вальтеромъ до магазина мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ.

        - Ну, такъ вы теперь пойдете къ дядюшк??  - сказалъ Вальтеръ.

        - Да,  - отв?чалъ капитанъ, желавшій поскор?е отвязаться отъ молодого челов?ка, который не долженъ былъ вид?ть, какъ онъ направитъ стопы свои въ домъ м-ра Домби.

        - Стало быть, я пойду теперь гулять, чтобы не м?шать вамъ.

        - Хорошо, дружокъ, хорошо,  - отв?чалъ капитанъ.  - Гуляй себ?, сколько хочешь, и ч?мъ дольше, т?мъ лучше.
        Вальтеръ, въ знакъ согласія, махнулъ рукой и пошелъ своей дорогой.
        Для него было все равно, куда бы ни идти; однако-жъ, онъ хот?лъ бы выбраться за городъ, въ какое-нибудь предм?стье, чтобы гд?-нибудь подъ деревомъ, на свобод? помечтать о своей загадочной судьб?. Его выборъ палъ на Гапстедъ, и онъ туда отправился по той улиц?, гд? жилъ м-ръ Домби.
        Величавъ и мраченъ былъ домъ м-ра Домби, какъ и всегда. Все было въ немъ тихо и спокойно, какъ въ могильномъ склеп?, и только в?терь, колыхавшій сторы въ отворенныхъ окнахъ верхняго этажа, былъ признакомъ н?которой жизни и движенія. Тихо прошелъ Вальтеръ мимо печальнаго жилища, и на душ? его сд?лалось отрадн?е, когда онъ очутилсь передъ другими домами.
        Ho сд?лавъ н?сколько шаговъ, онъ оглянулся назадъ и началъ пристально всматриваться въ верхнія окна съ такимъ участіемъ, какое всегда чувствовалъ къ этому м?сту посл? романическаго ириключенія съ Флоренсой. Въ эту минуту къ воротамъ подъ?хала небольшая коляска, откуда выскочилъ джентльменъ въ черномъ фрак? и съ тяжелою часовою ц?почкой. Припоминая посл? этого джентльмена съ его экипажемъ, Вальтеръ безъ труда угадалъ въ немъ знаменитаго врача, и дивился, для кого теперь понадобилась его помощь. Но эти мысли не вдругъ пришли ему въ голову. Другія мечты, другія думы занимали его.
        Вальтеръ съ удовольствіемъ воображалъ, что, быть можетъ, наступитъ время, когда прекрасная д?вушка - его старинный другъ, благородный, чувствительный и н?жный, напомнитъ о немъ своему брату и заставитъ принять участіе въ его судьб?. Впрочемъ, и въ эту минуту его радовали не столько житейскіе разсчеты, сколько ут?шительная мысль, что прелестное созданіе еще помнить его и всякій разъ встр?чается съ нимъ съ видимымъ удовольствіемъ. Но вм?ст? съ т?мъ онъ не могъ удалить отъ себя бол?е основательнаго и зр?лаго размышленія, что въ его продолжительное отсутствіе Флоренса, богатая, гордая и счастливая, выйдетъ замужъ и если еще будетъ по временамъ вспоминать о немъ при этомъ новомъ образ? жизни, то не бол?е, какъ о д?тской игрушк?, которая когда-то ее забавляла.
        Между т?мъ Вальтеръ представлялъ прекрасную д?вочку, встр?ченную имъ среди грязной улицы, въ такомъ идеальномъ св?т?, и такъ живо рисовалъ въ своемъ воображеніи ея невинное личико съ выраженіемъ искренней признательности и д?тской восторженности, что онъ съ презр?ніемъ отвергнулъ дерзкую мысль, будто Флоренса можетъ современемъ сд?латься гордою, и устыдился за самого себя, какъ за клеветника. Мало-по-малу размышленія его приняли такой фантастическій характеръ, что онъ считалъ уже непростительною дерзостью воображать Флоренсу взрослою женщиной и только позволялъ себ? думать о ней не иначе, какъ о беззащитномъ миломъ ребенк?, точь-въ-точь, какою она была во времена д_о_б_р_о_й б_а_б_у_ш_к_и, м-съ Браунъ. Наконецъ, Вальтеръ основательно разсудилъ, что ему вовсе непростительно мечтать о Флоренс?. "Пусть - думалъ онъ - ея прелестный образъ сохранится въ душ? моей, какъ недостижимый идеалъ съ рукою ангела, удерживающаго меня отъ дурныхъ мыслей и поступковъ".
        Долго бродилъ Вальтеръ въ предм?стьи Лондона на открытомъ воздух?, съ жадностью вдыхая испаренія цв?товъ, прислушиваясь къ п?нію птицъ, къ праздничному звону колоколовъ и къ глухому городскому шуму. Иногда, съ глубокой грустью, онъ посматривалъ въ даль, на безпред?льный горизонтъ, туда, гд? лежала ц?ль его морского путешествія, и въ тоже время съ еще большей грустью любовался зелеными лугами своей родины и прелестными ландшафтами.
        Наконецъ, Вальтеръ вышелъ изъ предм?стья и тихонько побрелъ домой, продолжая размышлять о своей горемычной судьб?. Вдругъ басистый мужской голосъ и пронзительный крикъ женщины, произносившей его имя, вывели его изъ задумчивости. Съ изумленіемъ оглядываясь назадъ, онъ увид?лъ извозчичью карету, сп?шившую за нимъ вдогонку. Когда экипажъ остановился, кучеръ, съ кнутомъ въ рукахъ, соскочилъ съ козелъ, a молодая женщина почти вс?мъ корпусомъ высунулась изъ окна кареты и начала подавать Вальтеру энергическіе сигналы. Приближаясь къ экипажу, онъ открылъ, что молодая женщина была Сусанна Нипперъ, и что она, Сусанна Нипперъ, находилась въ такомъ тревожномъ состояніи, что почти выходила изъ себя.

        - Сады Стаггса, м-ръ Вальтеръ,  - сказала миссъ Нипперъ,  - ради Бога, сады Стаггса!

        - Что такое?  - вскричалъ Вальтеръ.  - О чемъ вы хлопочете?…

        - О, сд?лайте милость, м-ръ Вальтеръ,  - говорила Сусанна,  - сады Стаггса, чортъ бы ихь побралъ!

        - Вотъ, сударь,  - вскричалъ извозчикъ, съ видомъ р?шительнаго отчаянія,  - ужъ битый часъ кружимся мы взадъ и впередъ, и эта молодая барыня гоняетъ меня по такимъ м?стамъ, гд? самъ дьяволъ голову сломитъ. Много повозилъ я на своемъ в?ку, a еще такихъ с?доковъ не видывалъ.

        - Зач?мъ вамъ сады Стаггса, Сусанна?  - спросилъ Вальтеръ.

        - Поди, спрашивай ее! Наладила себ? одно и то же, да и только,  - проворчалъ извозчикъ.

        - Да гд? они, Боже мой?  - вскрикнула Сусаына, какъ пом?шанная.  - В?дь я однажды, м-ръ Вальтеръ, сама была тамъ, вм?ст? съ миссъ Флой и нашимъ б?дненькимъ Павломъ, въ тотъ самый день, какъ вы нашли миссъ Флой въ Сити, когда мы потеряли ее на возвратномъ пути, то есть, я и м-съ Ричардсъ; да еще помните - б?шеный быкъ и Котелъ, кормилицынъ сынишка, и посл? я туда ?здила, a вотъ никакъ не припомню, сквозь землю видно провалились, черти бы ихъ побрали! Ахъ, м-ръ Вальтеръ, пожалуйста, не оставляйте меня… Сады Стаггса, съ вашего позволенія!.. Любимецъ миссъ Флой, нашъ общій любимецъ, кроткій, миленькій, б?дненькій Павелъ!.. Ахъ, м-ръ Вальтеръ!

        - Боже мой!  - вскричалъ Вальтеръ,  - неужели онъ боленъ?

        - Голубчикъ!  - воскликнула Сусанна, ломая руки,  - забралъ себ? въ голову посмотр?ть на старую кормилицу, a я и вызвалась съ?здить за м-съ Стаггсъ, въ сады Полли Тудль!.. Эй! кто-нибудь! куда про?хать къ Стаггсовымъ прудамъ?
        Узнавъ теперь, въ чемъ д?ло, Вальтеръ иринялъ такое жаркое участіе въ хлопотахъ Сусанны Нипперъ, что извозчичьи клячи едва посп?вали б?жать по его сл?дамъ. Онъ метался изъ стороны въ сторону, какъ угор?лый, и спрашивалъ вс?хъ и каждаго, гд? дорога къ садамъ Стаггса.
        Не было въ Лондон? ничего, похожаго на сады Стаггса: они исчезли съ лица земли. Тамъ, гд? прежде торчали гнилыя бес?дки, теперь великол?пные дворцы до облаковъ поднимали свои головы, и гранитные колонны гигаитскаго разм?ра красовались передъ самыми рельсами. Жалкій, ничтожный пустырь, заваленный всякою дрянью, пропалъ, сгинулъ, и вм?сто его, какъ изъ земли, выросли длинные ряды амбаровъ и магазиновъ съ дорогими и р?дкими товарами. Прежнія захолустья превратились въ шумныя улицы, набитыя народомъ и разнообразными экипажами; какъ будто, по всесильному мановенію волшебницы, возникъ изъ ничтожества ц?лый городъ, откуда со вс?хъ сторонъ стекались жизненныя удобства, о которыхъ прежде никому и не грезилось. Мосты, ни къ чему прежде не нужные, вели теперь въ прекрасныя дачи, сады, публичныя гулянья. Остовы домовъ и новыхъ улицъ растянулись за городъ чудовищною ц?пью и помчались во всю прыть по сл?дамъ паровоза. Бойкіе жители глухого околотка, не признававшіе жел?зной дороги въ б?дственные дни ея борьбы, раскаялись давнымъ-давно съ христіанскимъ смиреніемъ и гордились теперь своею могучею сос?дкой. Все и
вс? заимствовали новый титулъ отъ жел?зной дороги. Появились жел?знодорожные магазины, журналы, газеты, гостиницы, кофейные дома, постоялые дворы, рестораны, жел?знодорожные планы, ландкарты, виды, обертки, бутылки, кареты, извозчичьи биржи, жел?знодорожные омнибусы, дилижансы, рельсовыя улицы и зданія, даже спеціальные з?ваки, пролазы, льстецы, имъ же н?сть числа. Самое время изм?рялось по часамъ жел?зной дороги, какъ будто и солнце уступило ей свое м?сто. Заносчивый трубочистъ, старинный нашъ знакомецъ, закосн?лый нев?ръ между вс?ми вольнодумцами садовъ Стаггса, изволилъ теперь жительствовать въ оштукатуренномъ трехэтажномъ дом?, и на выв?ск? его красовались огромныя золотыя буквы, гласившія: "Подрядчикъ для очищенія машинами трубь на жел?зной дорог?".
        День и ночь отъ сердца этого могучаго богатыря съ шумомъ и съ ревомъ отплывали огромные потоки, увлекавшіе чудовищныя массы. Толпы народу и ц?лыя горы товаровъ, отвозимыхъ и привозимыхъ, производили на этомъ м?ст? безпрестанное броженіе, ни на минуту неумолкавшее въ продолженіе сутокъ. Самые домы какъ будто укладывались и сбирались прокатиться по быстрымъ рельсамъ. Мудрые члены парламента, которые не дал?е какъ л?тъ за двадцать, вдоволь пот?шались надъ д_и_к_и_м_и теоріями инженеровъ, предстоявшихъ на экзамен? иередъ грозными очами, изволили теперь отправляться къ с?веру съ часами въ рукахъ, доложивъ напередъ о своемъ путешествіи посредствомъ элекрическаго телеграфа. День и ночь поб?доносные паровозы рев?ли изо вс?хъ силъ и, совершивъ богатырскую работу, вступали, какъ ручные драконы, въ отведенные уголки, выдолбленые для ихъ пріема не бол?е какъ на одинъ дюймъ: они кип?ли, бурлили, дрожали, потрясали ст?ны, какъ будто сознавая въ себ? присутствіе новыхъ великихъ силъ, которыхъ еще никто не открылъ въ нихъ.
        Но сады Стаггса… увы, увы!  - н?тъ бол?е садовъ Стаггса! Безжалостная с?кира уничтожила ихъ съ корнями и в?твями, и ни одинъ клочекъ англійской земли не напоминалъ объ ихъ существованіи.
        Наконецъ, посл? многихъ безполезныхъ поисковъ, Вальтеръ, сопровождаемый кучеромъ и Сусанной, наткнулся на одного челов?ка, сохранившаго смутное воспоминаніе о садахъ Стаггса. Это былъ опять-таки нашъ старый знакомецъ, рельсовый трубочистъ, который теперь пополн?лъ, потолст?лъ и сд?лался челов?комъ очень порядочнымъ.

        - Тудля вы спрашиваете? Знаю. Служитъ при жел?зной дорог??

        - Да, да!  - вскричала Сусанна, высовываясь изъ кареты.

        - Гд? онъ теперь живетъ?  - торопливо спросилъ Вальтеръ.

        - Въ собственныхъ заведеніяхъ компаніи, второй поворотъ направо, пройти дворъ, повернувъ опять направо. Номеръ одиннадцатый. Ошибиться нельзя. Не то - спросить, гд? живетъ Тудль, паровой кочегаръ. Всякій скажетъ.
        При этомъ неожиданномъ усп?х?, Сусанна Нипперъ выскочила изъ кареты, схватила Валыера за руку и поб?жала во всю прыть, приказавъ извозчику дожидаться.

        - Давно ли, Сусанна, боленъ б?дненькій мальчикъ?  - спросилъ Вальтеръ.

        - Онъ ужъ давно захир?лъ, м-ръ Вальтеръ, да только никто не зналъ. Охъ, ужъ эти мн? Блимберы?

        - Какъ Блимберы?

        - Да такъ. Если бы они попались въ мои когти, я бы выгнала всю эту шайку на большую дорогу копать ямы и заставила саму докторшу возить кирпичи. Да только теперь не до того. Сердце надрывается, когда смотришь на этого мальчика, a онъ б?дненькій ни на кого не жалуется и вс?ми доволенъ.
        Миссъ Нипперъ пріостановилась на секунду перевести духъ и потомъ помчалась еще быстр?е. Вальтеръ тоже б?жалъ изо всей мочи и уже не д?лалъ бол?е никакихъ вопросовъ. Наконецъ, они постучались y дверей и вошли въ маленькую опрятную гостиную, наполненную множествомъ д?тей.

        - Зд?сь ли м-съ Ричардсъ?  - воскликнула Сусанна, озираясь вокругъ.  - Ахъ, м-съ Ричардсъ, пойдемъ со мной, пойдемъ!

        - Какъ, это вы Сусанна?  - съ изумленіемъ вскричала Полли, выставляя свое честное материнское лицо изъ-за группы маленькихъ д?тей.

        - Да, м-съ Ричардсъ, это я,  - сказала Сусанна,  - хотя оно бы, можетъ, лучше, если бы не я, да только нашъ маленькій м-ръ Павелъ боленъ, очень боленъ и сегодня сказалъ своему папа, что онъ желаетъ взглянуть на лицо своей кормилицы, и онъ, и миссъ Флой над?ются, что вы по?дете со мной и съ м-ромъ Вальтеромъ; a про старое забудьте, пожалуйста, м-съ Ричардсъ, и сд?лайте одолженіе нашему голубчику. Онъ увядаетъ, м-съ Ричардсъ, ахъ Боже мой, какъ онъ увядаетъ!
        Сусанна Нипперъ зарыдала, Полли расплакалась, младенцы запищали, д?ти разинули рты и съ изумленіемъ смотр?ли на мать. М-ръ Тудль, только что воротившійся изъ Бирмингама и ус?вшійся за свой об?дъ, бросилъ ножикъ и вилку, накинулъ шаль на плечи жены, поправилъ чепчикъ, хлопнулъ ее по спин? и сказалъ съ выраженіемъ отеческаго чувства:

        - Полли! жив?й!
        Вся компанія подступила къ извозчичьей карет? гораздо скор?е, ч?мъ ожидалъ кучеръ. Усадивъ Сусанну и м-съ Ричардсъ въ карету, Вальтеръ занялъ м?сто подл? извозчика, чтобы не сбиться съ дороги, и, наконецъ, ц?ль путешествія была достигнута. Молодой челов?къ проводилъ своихъ дамъ въ залу м-ра Домби, гд?, мимоходомъ, онъ увид?лъ съ н?которымъ изумленіемъ возлежавшій на стол? великол?пный букетъ цв?товъ, напомнившій ему таковой же, пріобр?тенный поутру капитаномъ Куттлемъ. Ему очень хот?лось осв?домиться о юномъ страдальц? и оказать какую-нибудь услугу, но, не см?я бол?е медлить, чтобы не раздражить такою навязчивостью м-ра Домби, онъ потихоньку побрелъ домой, грустный и съ растерзаннымъ сердцемъ.
        Не прошло пяти минутъ, какъ лакей догналъ его и попросилъ воротиться отъ имени м-ра Домби. Вальтеръ ускорилъ шаги, какъ только могъ, и вошелъ въ печальный домъ съ горестнымъ предчувствіемъ.
        Глава XVI
        Всегда говорятъ одно и то же морскія волны

        Павелъ уже не вставалъ бол?е. Спокойно день и ночь лежалъ онъ на своей маленькой постели, прислушиваясь къ уличному шуму, и мало заботился о томъ, какъ проходило время. Но онъ наблюдалъ и время, и все, что его окружало.
        Когда солнечные лучи врывались въ комнату черезъ тонкія сторы и колебались на противоположной ст?н?, подобно золотымъ волнамъ, Павелъ зналъ, что наступилъ вечеръ, и что небо, позлащенное заходящимъ св?тиломъ, было прекрасно. Какъ скоро отраженіе лучей замирало, и мракъ уныло прокрадывался на ст?ну, онъ внимательно наблюдалъ за постепеннымъ приближеніемъ ночи. Потомъ онъ думалъ, какъ длинныя улицы з_в_?_з_д_и_л_и_с_ь лампами и какъ настоящія зв?зды сіяли въ океан? безпред?льнаго неба. Его фантазія, по какому-то странному притяженію, постоянно направлялась къ р?к?, которая, какъ онъ зналъ, проходила черезъ большой городъ, и теперь, думалъ онъ,  - какъ черна эта р?ка, и какою неизм?римою казалась она, когда миріады зв?здъ отражались въ ея глубин?. Онъ съ наслажденіемъ думалъ, какъ р?чной потокъ встр?чался, наконецъ, съ волнами безбрежнаго моря.
        Въ поздніе часы, когда стихалъ уличный шумъ, Павелъ очень хорошо слышалъ р?д?вшіе шаги, считалъ и сл?дилъ ихъ, пока они не исчезали въ пустомъ пространств?. Онъ терп?ливо дожидался разсв?та и внимательно наблюдалъ кольца и круги вокругъ св?чи. Его безмятежный покой изр?дка только нарушался быстротою р?ки. Онъ старался иногда остановить стремительный потокъ своими д?тскими руками или запрудить его песчаною плотиной, и онъ плакалъ, когда вид?лъ, что предпріятіе не удается. Но одно слово изъ устъ Флоренсы, неотлучно сид?вшей подл? постели,  - и ребенокъ успокаивался. Онъ приподнималъ головку къ ея груди, разсказывалъ о своемъ сн? и улыбался.
        Съ наступленіемъ разсв?та онъ наблюдалъ солнце, и когда лучи его проникали въ комнату, онъ рисовалъ самому себ? - н?тъ - онъ вид?лъ на утреннемъ неб? высокіе шпицы церквей, вид?лъ и наблюдалъ, какъ городъ оживляется, какъ люди еще разъ призываются къ жизни, какъ повесел?ла быстрая р?ка и какъ отдаленныя поля блистали осв?жительной росой. Привычный гулъ снова начиналъ жужжать на улиц? подъ окномъ, домашніе вставали и суетились; въ дверяхъ показывались знакомыя лица и осв?домлялись о его здоровьи. Павелъ всегда отв?чалъ самъ:

        - Мн? лучше. Покорно благодарю. Скажите папеньк?, что мн? гораздо лучше.
        Мало-по-малу уличная суматоха его утомляла. Стукъ экипажей и толкотня проходившей толпы надо?дали. Онъ впадалъ въ дремоту и вдругъ просыпался опять, растревоженный быстрымъ теченіемъ р?ки… ребенокъ не зналъ, на яву или во сн? боролся онъ съ волнами.

        - Ахъ, Флойі отчего же никогда не остановится эта р?ка?  - съ безпокойствомъ спрашивалъ онъ сестру.  - Зач?мъ она уноситъ меня все впередъ и впередъ? Ахъ, Флой!
        Но Флой всегда ум?ла успокоить и разн?жить его. Онъ клалъ ея головку на свою подушку и приглашалъ отдохнуть.

        - Ты всегда ухаживаешь за мною, Флой. Позволь и мн? посмотр?ть за тобой.
        Его обкладывали подушками въ углу постели, и онъ, приподнимаясь, смотр?лъ съ невыразимою любовью, какъ сестра покоилась на его изголовьи. Иногда онъ нагибался поц?ловать ее, и т?мъ, кто стоялъ подл?, шепталъ, какъ она устала, и какъ она, б?дняжка, по ц?лымъ суткамъ, не смыкая глазокъ, все сид?ла подл? него.
        Такимъ образомъ день, возвышаясь и понижаясь въ температур? и св?т?, постепенно склонялся къ вечеру, и опять золотыя волны струились на ст?н?.
        Три знаменитыхъ врача постоянно пос?щали маленькаго Павла. Они собирались внизу для сов?щаній и потомъ вс? вм?ст? всходили наверхъ. Тихо и спокойно было въ комнат? больного. Павелъ не любопытствовалъ и не разв?дывалъ, о чемъ говорятъ эскулапы, но онъ наблюдалъ ихъ съ такимъ вниманіемъ и съ такимъ усп?хомъ, что даже хорошо изучилъ разницу въ бо? ихъ карманныхъ часовъ. Весь интересъ его преимущественно обратился на доктора Паркера Пепса, который всегда сид?лъ на стул? подл? его постели. Уже давно слышалъ Павелъ, какъ этотъ джентльменъ былъ съ его мамой, когда она держала въ объятіяхъ Флоренсу и умерла. Онъ не могъ забыть этого теперь. Онъ не боялся доктора Паркера Пепса и полюбилъ его.
        Вс? лица вокругъ Павла изм?нялись съ такою же непостижимою быстротою, какъ въ первый вечеръ y д-ра Блимбера. Только Флоренса никогда не изм?нялась. Флоренса всегда была Флоренсой. A то, что за минуту было д-ромъ Паркеромъ Пепсомъ, теперь принимало фигуру отца, который сид?лъ въ глубокомъ молчаньи, облокотившись головою на свою руку. Старая м-съ Пипчинъ, дремавшая въ спокойныхъ креслахъ, часто превращалась въ миссъ Токсъ или въ тетушку Чиккъ. Для Павла это было все равно. Онъ даже съ н?которымъ удовольствіемъ смыкалъ глаза, чтобы потомъ, открывъ ихъ опять, полюбоваться на новыя превращенія. Но эта фигура съ головою на своей рук?, возвращалась такъ часто, оставалась такъ долго, сид?ла такъ тихо и торжественно, ничего не говоря, ни о чемъ не спрашивая, что Павелъ начиналъ сомн?ваться, д?йствительно ли это была живая фигура. Разъ, увид?въ ее опять въ глубокую полночь, на своемъ обыкновенномъ м?ст?, въ своей обыкновенной поз?, онъ испугался.

        - Флой!  - сказалъ онъ,  - что это такое?

        - Гд?, душенька?

        - Да тамъ, на конц? кровати.

        - Тамъ ничего н?тъ, кром? папеньки!
        Фигура приподняла голову, встала и пошла къ постели.

        - Что, другъ? разв? ты не узнаешь меня.

        - Такъ, стало быть, это папа!  - думалъ Павелъ,  - неужели это онъ?
        На лиц? м-ра Домби ясно выразилось трепетное колебаніе, какъ будто онъ старался подавить бол?зненное чувство. Но прежде, ч?мъ Павелъ протянулъ руки, чтобы его обнять, фигура быстро отскочила отъ маленькой постели и вышла изъ дверей.
        Павелъ взглянулъ на Флоренсу съ трепещущимъ сердцемъ, не понимая, что она хочетъ сказать, онъ притянулъ ея лицо къ своимъ губамъ. Въ другое время безмолвная фигура сид?ла опять на своемъ обыкновенномъ м?ст?. Павелъ подозвалъ ее къ своему изголовью.

        - Милый папенька! не печалься обо мн?: я, право, счастливъ!
        Отецъ подошелъ, нагнулся къ изголовью, и Павелъ, обхвативши его шею, н?сколько разъ повторилъ эти слова съ н?жнымъ выраженіемъ глубокаго состраданія. Съ этой поры уже каждый разъ, днемъ или ночью, завид?въ въ комнат? отца, Павелъ немедленно подзывалъ его къ себ? и говорилъ: "Не печалься обо мн?, папенька: я совершенно счастливъ, право, счастливъ". И всякое утро, какъ скоро м-ръ Домби просыпался, въ кабинетъ его отъ имени Павла являлся челов?къ съ докладомъ, что больному гораздо лучше.
        Однажды ночью Павелъ долго размышлялъ о своей матери и о ея портрет? въ гостиной. Онъ думалъ, какъ н?жно она должна была любить Флоренсу, когда держала ее въ объятіяхъ передъ своимъ посл?днимъ издыханіемъ. Какъ бы желалъ онъ такимъ же точно образомъ выразить ей свою н?жную привязанность! Ц?пь размышленій привела его въ вопросу: вид?лъ ли онъ когда-нибудь свою мать? Онъ не могъ хорошенько припомнить, какъ ему объ этомъ разсказывали: р?ка б?жала все быстр?е, быстр?е и начинала заливать его мысли.

        - Флой, вид?лъ ли я когда свою маму?

        - Н?тъ, св?тикъ мой, не видалъ.

        - И когда я былъ ребенкомъ, Флой, на меня никогда не смотр?ло н?жное, любящее лицо, какъ y матери?
        Было ясно, въ душ? его возникало какоето смутное вид?ніе незнакомаго образа.

        - О, да, мой милый!

        - Кто же такъ смотр?лъ на мсня, св?тикъ мой, Флой?

        - Твоя старая кормилица и очень часто.

        - Гд? она, гд? моя старая кормилица?  - съ живостью спросилъ Павелъ.  - Неужели и она умерла? Неужели вс? мы умерли, Флой, кром? тебя?
        Въ комнат? кто-то зашевелился, но только на одну минуту, не бол?е. Флоренса съ бл?днымъ, но улыбающимся лицомъ, положила голову ребенка на свою руку, и сильно дрожала ея рука.

        - Покажи мн? мою старую кормилицу, Флой, гд? она?

        - Ея н?тъ зд?сь, милый. Она придетъ завтра.

        - Благодарю тебя, Флой!
        Съ этими словами Павелъ закрылъ глаза и погрузился въ тихій сонъ. Когда онъ проснулся, солнце гор?ло уже высоко на ясномъ и чистомъ неб?. День былъ прекрасный. Св?жій в?терокъ колыхалъ занав?сы въ отворенныхъ окнахъ. Павелъ оглянулся вокругъ себя и сказалъ:

        - Что же Флой? Теперь ужъ, кажется, з_а_в_т_р_а. Пришла она?

        - Кто-то, кажется, пошелъ за нею. Можетъ быть, Сусанна.
        Когда Павелъ опять закрылъ глаза, ему послышалось, будто говорили, что она скоро воротится назадъ; но ужъ онъ не открывалъ глазъ, чтобы удостов?риться. Сусанна сдержала слово, а, быть можетъ, она и не уходила - только на л?стниц? тотчасъ же послышался шумъ шаговъ. Павелъ проснулся - проснулся душой и т?ломъ - и прямо с?лъ на своей постели. Онъ увид?лъ вс?хъ, увид?лъ и узналъ. Туманъ, постоянно носившійся передъ его глазами, исчезъ: онъ прив?тствовалъ каждаго и вс?хъ называлъ по именамъ.

        - A это кто? не старая ли моя кормилица?  - спросилъ Павелъ, всматриваясь съ лучезарною улыбкой въ лицо входящей женщины.
        О да, о да! При взгляд? на него посторонняя женщина не стала бы проливать такихъ горькихъ, безотрадныхъ слезъ, не стала бы называть его своимъ милымъ, прелестнымъ дитяткой, своимъ б?днымъ увядающимъ цв?ткомъ. Никакая другая женщина, остановившись y его постели, не подносила бы къ своимъ губамъ и сердцу его изсохшей руки. Никакая другая женщина, въ избытк? н?жности и состраданія, не была бы въ эту минуту способна забыть вс?хъ и все на св?т?, кром? Павла и Флоренсы. Да, это была женщина съ неотъемлемымъ правомъ материнской любви! Это была старая кормилица.

        - Ахъ Флой, милая Флой!  - сказалъ Павелъ.  - Какое y нея доброе, н?жное лицоі Какъ я радъ, что опять ее вижу! Не уходи отсюда, старая кормилица! Останься зд?сь!
        Тутъ произнесли имя, знакомое ГІавлу и которое онъ ясно разслышалъ.

        - Кто назвалъ Вальтера?  - спросилъ онъ, быстро оглядываясь во вс? стороны.  - Кто-то сію минуту сказалъ - «Вальтеръ». Зд?сь что ли онъ? Я хочу его вид?ть.
        Никто не отв?чалъ прямо; но его отецъ сказалъ Сусанн?:

        - Ну, такъ вели его позвать, пусть войдетъ.
        Наступило молчаніе. Павелъ съ улыбкой смотр?лъ на старую кормилицу и радовался, что она не забыла Флоренсы. Минутъ черезъ пять Вальтеръ вб?жалъ въ комнату. Его открытое лицо, непринужденныя манеры и веселый взоръ всегда нравились Павлу. Увид?въ теперь друга своей сестры, онъ протянулъ ему руку и сказалъ:

        - Прощай!

        - Какъ прощай, дитя мое!  - вскричала м-съ Пипчинъ, подб?жавъ къ его постели.  - Зач?мь прощай!
        Павелъ взглянулъ на старуху съ т?мъ пытливымъ взоромъ, съ какимъ бывало наблюдалъ ее въ брайтонскомъ дом? подл? камина.

        - О да,  - сказалъ ласково Павелъ,  - прощай, милый Вальтеръ, прощай нав?ки!  - Гд? же папа?  - прибавилъ онъ потомъ, съ безпокойствомъ озираясь вокругъ.
        Онъ почувствовалъ на щек? дыханіе своего отца прежде, ч?мъ тотъ пошевелилъ губами для отв?та.

        - Помни Вальтера, милый напа,  - шепталъ онъ, смотря ему въ лицо.  - Помни Вальтера. Я любилъ Вальтера!
        И еще разъ, поднимая на воздухъ дрожаіція руки, онъ воскликнулъ - Прощай, Вальтеръ!

        - Ну, теперь положите меня,  - сказалъ онъ,  - a ты, Флой, подойди ко мн?; ближе, моя милая, ближе: дай мн? хорошенько посмотр?ть на тебя!
        Братъ и сестра обнялись другъ съ другомъ.

        - О, какъ скоро б?житъ р?ка, милая Флой, между зелеными берегами! Но вотъ и море близко. Уже я слышу его волны! Всегда говорятъ одно и то же морскія волны!
        Потомъ онъ сказалъ ей, что качаніе лодки на быстрой р?к? убакживаетъ его. Какъ прекрасны теперь зеленые берега, какъ блестятъ цв?ты, растущіе на нихъ! Но вотъ уже лодка выплыла на море и тихо, тихо скользитъ по лазурнымъ волнамъ. A вотъ и берегъ. Кто стоитъ на берегу?…
        Онъ сложилъ руки на молитву,  - сложилъ ихъ на ше? сестры, не изм?нившей своей позы.

        - Маменька похожа на тебя, Флой. Я вижу теперь ея лицо. Но скажи имъ, что картина y доктора въ пансіон? слабо изображаетъ божество. Св?ть отъ ея головы блистаетъ надо мною и… я иду!
        Золотыя волны снова заструились на ст?н?, но ничто уже не шевелилось въ комнат? с_т_р_а_н_н_а_г_о мальчика!..
        Старый, странный, страшный законъ,  - искони карающій б?дныя созданія, облеченныя въ ветхую одежду плоти и крови,  - о смерть!
        Но есть другой древн?йшій законъ, поб?ждающій тл?ніе плоти, и этотъ законъ - безсмертіе! Хвала и благодареніе теб?, всемогущій Законодатель! Хвала и благодареніе отъ вс?хъ живущихъ, которыхъ каждая минута уноситъ въ океанъ в?чности!

        - Ай, ай, ай, херувимы - серафимы! Кто бы могъ подумать, что Домби и Сынъ будетъ теперь Домби и Дочь!
        Это раздирающее восклицаніе вырвалось изъ растерзанныхъ внутренностей миссъ Токсъ.
        Глава XVII
        Капитанъ Куттль устраиваетъ судьбу молодыхъ людей

        Приводя въ исполненіе свой замысловатый и глубоко обдуманный планъ, капитанъ Куттль, считавшій себя, какъ и вс? добряки, челов?комъ удивительно проницательнымъ, посп?шилъ отправиться въ это чреватое событіями воскресенье въ домъ м-ра Домби, и черезъ н?сколько минутъ посл? разлуки съ Вальтеромъ предсталъ предъ очи Таулисона въ полномъ блеск? своихъ экстренныхъ полусапожекъ. Но камердинеръ, къ великому огорченію, изв?стилъ его объ угрожающемъ б?дствіи, и Куттль, какъ челов?къ деликатный, понимающій приличія, ретировался назадъ, вручивъ напередъ для доставленія м-ру Домби прелестн?йшій букетъ цв?товъ, который долженъ былъ служить несомн?ннымъ доказательствомъ его глубокаго уваженія къ почтенной фамиліи. Уходя, онъ очень основательно зам?тилъ, что вс? мы люди, вс? челов?ки; a въ Писаніи сказано, что ни единъ волосъ съ головы нашей не упадетъ безъ воли Божіей. "Главное,  - прибавилъ онъ, наконецъ,  - надобно держать голову прямо противъ в?тру, и авось Богь все устроитъ къ лучшему. Передайте это, любезный, отъ моего имени м-ру Домби и скажите, что я завтра постараюсь какъ-нибудь завернуть".
        Никто и никогда, кром? камердинера, не слыхалъ этихъ комплиментовъ. Капитанскій букетъ, пролежавшій всю ночь на стол?, былъ поутру сметенъ въ помойную яму, и такимъ образомъ великол?пный планъ капитана Куттля, об?щавшій такіе блистательные результаты, разбился въ дребезги со вс?ми замысловатыми подробностями.
        Уже поздно ночью Вальтеръ воротился домой посл? своей продолжительной прогулки. Взволнованный впечатл?ніями трагической снены, гд? судьба и на его долю отвела на посл?днюю роль, онъ почти не помнилъ себя, когда пересказывалъ печальныя в?сти, и вовсе не зам?чалъ, что дядя Соль еще не посвященъ былъ въ барбадосскія тайны. Капитанъ Куттль стоялъ, какъ на иголкахъ, и боялся до смерти, какъ бы молодой челов?къ не проболтался. Онъ д?лалъ ему своимъ крюкомъ выразительные сигналы, какъ одинъ изъ китайскихъ мудрецовъ, пишущихъ на воздух? изв?стныя мистическія слова, которыхъ никакъ нельзя произнести. Онъ махалъ, чертилъ, кривлялся и грозилъ, но такъ, что и китайскій мудрецъ не понялъ бы его мистеріи.
        Впрочемъ, узнавъ о подробностяхъ приключенія, Куттль отставилъ эти покушенія, такъ какъ было ясно, что теперь едва ли удастся до Вальтерова отъ?зда покалякать съ м-ромъ Домби. Но признавая съ сокрушеннымъ и смиреннымъ сердцемъ, что молодой челов?къ непрем?нно теперь же доженъ объясниться съ дядей Соломономъ, Куттль все-таки питалъ въ глубин? души непоколебимое упованіе, что такой челов?къ, какъ онъ, приходился какъ нельзя больше по плечу для такого челов?ка, какъ м-ръ Домби: всего какихъ-нибудь два, три слова между ними, и судьба Вальтера устроилась бы къ общему благополучію. Ибо не могъ забыть капитанъ, какъ онъ и м-ръ Домби въ какихъ-нибудь полчаса стали въ Брайтон? на самую короткую ногу въ отношеніи другъ къ другу, и какъ ловко каждый изъ нихъ начиналъ разговоръ именно тамъ, гд? нужно было ввернуть приличное словцо. Не могъ онъ забыть, что онъ, и только онъ одинъ, Недъ Куттль, привелъ къ вождел?нному концу маклерское д?ло, и безъ него, конечно, никому бы тогда не пришло въ голову обратиться къ м-ру Домби. Такъ и теперь: не случись этой б?ды, онъ, разум?ется, не далъ бы промаху. Ну, что-жъ
д?лать? Клюнуло
        - потащилъ, сорвалось - не спрашивай. A между т?мъ благоразумному челов?ку отчаяваться не сл?дуетъ. Распустилъ морской парусъ,  - и катай, валяй на волю Божію: авось еще посп?ешь вовремя.
        Эти глубокія соображенія не пом?шали капитану Куттлю слушать молодого челов?ка съ напряженнымъ вниманіемъ и проливать слезы на праздничные воротнички своей рубашки. Наконецъ, въ изобр?тательномъ мозгу его зародился новый весьма замысловатый планъ: "При первой же встр?ч?, - думалъ капитанъ,  - приглашу къ себ? м-ра Домби на Корабельную площадь перекусить хл?ба-соли, и за дружеской бутылкой хорошаго вина мы вдоволь наговоримся относительно будущихъ видовъ нашего парня". Но тутъ же пришла ему въ голову неизв?стность относительно м-съ Макъ Стингеръ. Какъ знать? Быть можетъ, н_е_п_у_т_н_а_я л_и_с_и_ц_а угораздится во время этой бес?ды зас?сть въ передней и задумаетъ читать свои пропов?ди. Нехорошо, очень нехорошо.
        Одинъ фактъ представлялся капитану Куттлю осязательно очевиднымъ, фактъ, что молодой челов?къ уже сд?лался въ н?которомъ род? членомъ семейства м-ра Домби. Разум?ется, скромный парень самъ этого не зам?чалъ; гд? ему? Онъ едва зам?чаетъ непочатый об?дъ, который стоитъ y него подъ носомъ. A д?ло ясн?е солнца: Вальтеръ былъ д?йствующимъ лицомъ въ печальной сцен?, которую онъ изобразилъ съ такимъ патетическимъ эффектомъ. Его вспомнили, назвали по имени, поручили особенной заботливости,  - и теперь ли еще сомн?ваться, что м-ръ Домби станетъ пещись о немъ, какъ о собственномъ д?тищ?? Такія заключенія, и не бывъ приведены въ ясность, могли быть чрезвычайно успокоительными для ученаго мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ. Поэтому капитанъ основательно разсчиталъ, что теперь-то именно всего приличн?е свести р?чь на вестъ-индскій проектъ, который съ этой точки зр?нія представлялся милостивымъ благословеніемъ самого неба.

        - Будь y меня капиталъ,  - сказалъ онъ,  - я не замедлилъ бы сію же минуту вручить нашему мальчугану сотню тысячъ фунтовъ чистоганомъ, и былъ бы уб?жденъ, какъ дважды-два четыре, что эти денежки воротятся въ мой сундукъ съ огромными процентами.
        Это непредвид?нное изв?стіе сперва, какъ громомъ, поразило Соломона Гильса; но капитанъ развернулъ передъ нимъ такую блистательную перспективу, a съ такимъ искусствомъ намекнулъ на виттингтонскія посл?дствія, что y б?днаго старика закружилась голова. Зат?мъ капитанъ очень ловко повелъ р?чь на посл?днія приключенія, разсказанныя Вальтеромъ, и такъ какъ все это им?ло самую т?сную связь съ поэтическимъ сказаніемъ о любовныхъ похожденіяхъ красавицы Пегги, то онъ и проп?лъ это стихотвореніе съ такимъ чуднымъ эффектомъ, какого и самъ въ себ? не подозр?валъ. Вальтеръ, съ своей стороны, притворившись чрезвычайно веселымъ, настроилъ такую бездну воздушныхъ замковъ относительно своего благополучнаго возвращенія въ Лондонъ посл? блистательныхъ похожденій на чужбин?, что дядя Соломонъ, посмотр?въ сперва на племянника, a потомъ на закадычнаго друга, серьезно начиналъ думать, что ему должно съ ума сойти отъ радости.

        - Но вы понимаете, друзья мои, я ужъ отсталъ отъ времени,  - зам?тилъ озадаченный старикъ, проводя съ нервическимъ раздраженіемъ свои пальцы черезъ весь рядъ блестящихъ пуговицъ жилета.  - Мн? бы хот?лось им?ть племянника на глазахъ. Это, ужъ, в?дь я знаю, старая п?сня. Онъ всегда съ ума сходитъ отъ моря. Онъ… онъ, см?ю сказать, радехонекъ меня оставить.

        - Дядя Соль!  - вскричалъ Вальтеръ съ живостью,  - если ты такъ станешь думать,  - кончено: я не ?ду. Что тутъ толковать, капитанъ Куттль? Не ?ду, да и только. Если дядюшка думаетъ, что я радехонекъ его оставить,  - къ чорту вестъ-индскіе острова, къ чорту мое губернаторство. Не двигаюсь съ м?ста.

        - Полно, Валли, полно,  - сказалъ капитанъ.  - Ахъ Соломонъ, Соломонъ, какъ теб? не стыдно!
        Старикъ неподвижно смотр?лъ на Вальтера, не говоря ни слова.

        - A вонъ плыветъ какой-то корабль,  - затянулъ аллегорически капитанъ - плыветъ прямо сюда на нашу пристань. Чье это имя написано на корабл?? имя Гэя, кажется? или н?тъ, н?тъ, сказалъ капитанъ, возвышая голосъ - теперь хорошо вижу: "Соломонъ Гильсъ".

        - Недъ,  - сказалъ старикъ, притягивая Вальтера къ себ? и н?жно смотря ему въ лицо
        - я знаю, разум?ется, я очень хорошо знаю, что Валли заботится больше обо мн?, ч?мъ о себ? самомъ. Въ этомъ и никогда не сомн?вался. Но если я говорю, что онъ радъ у?хать, это значитъ, я надеюсь, что онъ радъ. Смотри сюда, Недъ, да и ты, Валли: в?дь это совс?мъ неожиданная новость: в?дь она, что называется, упала, какъ сн?гъ на голову. A я ужъ отсталъ отъ времени - охъ!  - далеко отсталъ. Скажи мн? еще разъ, но скажи по сов?сти: точно ли тутъ д?ло идетъ о счастьи моего милаго племянника?
        Старикъ съ невыразимымъ безпокойствомъ смотр?лъ то на Вальтера, то на капитана. Т? молчали.

        - Говорите же: да или н?тъ? Я могу привыкнуть ко всему и помирюсь со вс?мъ, если этого требуютъ выгоды Вальтера; но сохрани Богъ, если онъ что-нибудь отъ меня скрываетъ или единственно изъ-за меня пускается на какое-нибудь опасное предпріятіе. Слушай, Недъ Куттль,  - продолжалъ старикъ такимъ трогательнымъ голосомъ, который въ основаніи поколебалъ дипломатическую тактику храбраго капитана - откровененъ ли ты со мной? Правду ли высказалъ ты своему другу? Говори. Что же ты молчишь, Недъ Куттль? Какая задняя мысль y тебя на ум?? Почему ты первый, a не я, узналъ, что онъ долженъ ?хать? Почему?…
        Вальтеръ, скр?пя сердце, съ истиннымъ самоотверженіемъ посп?шилъ на выручку капитана, и оба они, толкуя безпрестанно о заморскихъ проектахъ, такъ запутали старика, что онъ, по-видимому, даже забылъ о скорой разлук? съ племянникомъ.
        Но медлить и колебаться было невозможно. На другой же день Вальтеръ получилъ отъ главнаго приказчика, м-ра Каркера, необходимыя бумаги и деньги на экипировку вм?ст? съ изв?щеніемъ, что "Сынъ и Насл?дникъ" снимется съ якоря нед?ли черезъ дв?. При торопливыхъ хлопотахъ предъ отъ?здомъ,  - Вальтеръ нарочно суетился отъ утра до ночи; старикъ потерялъ и посл?днюю власть надъ собою. Онъ ходилъ, какъ угор?лый, думая обо всемъ и ни о чемъ. Время отъ?зда приближалось быстро.
        Капитанъ Куттль, ежедневно узнававшій отъ Вальтера обо вс?хъ подробностяхъ, вид?лъ очень ясно, что время идетъ къ концу, и между т?мъ не представлялось ни мал?йшаго случая осв?домиться хорошенько о настоящей сущности д?ла. Долго и безполезно думалъ онъ объ этомъ головоломномъ вопрос?, пока, наконецъ, св?тлая идея не озарила его умъ. "А что, если я заверну къ м-ру Каркеру?"  - спросилъ онъ самъ себя. "В?дь можно и отъ него осв?домиться о направленіи в?тра!"
        Эта идея чрезвычайно понравилась капитану. Она ос?нила его мозгъ въ счастливую минуту вдохновенія, когда онъ посл? завтрака на корабельной площади съ большимъ комфортомъ курилъ трубку. Табакъ былъ превосходный, a идея, нечего сказать, еще превосходн?е. Она совершенно успокоила его честную сов?сть, немножко растревоженную какъ дов?ренностью Вальтера, такъ и безконечными разспросами старика. Теперь онъ можетъ услужить друзьямъ. Разум?ется, онъ выв?даетъ напередъ образъ мыслей и характеръ м-ра Каркера, a тамъ, смотря по обстоятельствамъ, разговорится съ нимъ съ большей или меньшей откровенностью.
        Въ тотъ же день Куттль, не задерживаемый Вальтеромъ, который дома укладывался въ дальнюю дорогу, над?лъ свои экстренные полусапожки, прикололъ къ рубашк? траурную булавку и благословясь пустился въ свою вторую экспедицію. На этотъ разъ въ рук? его не было великол?пнаго букета; но зато въ одной изъ пуговичныхъ петель y него красовался прелестн?йшій и самый св?жій подсолнечникъ, придававшій ему очень пріятный видъ безпечнаго загороднаго жителя. Съ этимъ подсолнечникомъ и сучковатой палкой, въ своей лощеной шляп?, онъ отправился въ конторскія заведенія Домби и Сына.
        Заб?жавъ въ ближайшій трактиръ выпить для куражу стаканъ пуншу, капитанъ замаршировалъ самымъ скорымъ шагомъ, чтобы не испарилось благотворное д?йствіе рому, и черезъ н?сколько минутъ онъ стоялъ уже передъ интересной особой м-ра Перча.

        - Дружище,  - заговорилъ капитанъ см?лымъ и р?шительнымъ тономъ,  - есть y васъ губернаторъ, по имени Каркеръ.

        - Естьто есть, сударь, да только онъ занятъ, да и вс? наши губернаторы очень заняты, a если сказать всю правду, такъ y нихъ, съ вашего позволенія, никогда ни одной минуты не бываетъ свободной. Да-съ!

        - Послушайте-ка, любезный,  - шепнулъ капитанъ на ухо,  - мое имя капитанъ Куттль.
        Капитанъ хот?лъ притянуть его жел?знымъ крюкомъ, но тотъ отскочилъ, испугавшись особенно за м-съ Перчъ, для которой взглядъ на подобное оружіе могъ сд?латься, при ея настоящемъ положеніи, очень вреднымъ.

        - Если вы, дружище, потрудитесь доложить о капитан? Куттл?, я повременю. Понимаете?
        Съ этими словами капитанъ ус?лся на красной полк? м-ра Перча и, вынувъ изъ лощеной шляпы, притиснутой между кол?нями, носовой платокъ, вытеръ свой лобъ и голову, чтобы придать себ? св?жій и бодрый видъ. Потомъ онъ расчесалъ жел?знымъ крюкомъ волосы и спокойно началъ разсматривать писарей.
        Такое равнодушіе капитана и вм?ст? его непроницаемая таинственность сильно под?йствовали на м-ра Перча.

        - Какъ ваше имя?  - спросилъ м-ръ Перчъ, нагибаясь къ полк?.

        - Капитанъ Куттль.

        - Такъ-съ,  - сказалъ м-ръ Перчъ, продолжая увеселительное занятіе и стараясь хорошенько запомнить фамилію гостя.  - Ужъ такъ и быть, пойду доложу. Можетъ, на ваше счастье, онъ и не занятъ. А, впрочемъ, едва ли.

        - Вы скажите, что капитанъ Куттль задержитъ его только на одну минуту, никакъ не бол?е.
        Черезъ минуту Перчъ воротился и сказалъ:

        - Не угодно ли капитану Куттлю пожаловать въ кабинетъ м-ра Каркера.
        Старшій приказчикъ величаво стоялъ въ своей комнат? на ковр? подл? нетопленнаго камина, зав?шеннаго листомъ сахарной бумаги. Онъ окинулъ вошедшаго капитана такимъ взоромъ, въ которомъ, казалось, не было ничего особенно ободрительнаго.

        - М-ръ Каркеръ?  - сказалъ капитанъ.

        - Къ вашимъ услугамъ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, выставляя на показъ вс? свои зубы.

        - Хорошая черта,  - подумалъ капитанъ, вникая въ характеръ собес?дника, къ которому чувствовалъ влеченіе.

        - Вотъ видите ли, какая исторія,  - началъ капитанъ, озираясь вокругь комнаты, сколько позволяли высочайшіе воротнички рубахи - я, съ вашего позволенія, старый морякъ, м-ръ Каркеръ, a Валли, который записанъ y васъ въ книгахъ, тоже почти что мой сынъ.

        - Вальтеръ Гэй?  - сказалъ м-ръ Каркеръ, опять выставляя вс? свои зубы.

        - Именно такъ, Вальтеръ Гэй. Вы правы, м-ръ Каркеръ.
        Манеры капитана выражали еще большее сочувствіе къ проницательному собес?днику.

        - Я искренній и ужъ давнишній другь Вальтера и его дяди. Можетъ быть, вашъ главный адмиралъ говорилъ вамъ когда-нибудь о капитан? Куттл??

        - Н?тъ!  - сказалъ м-ръ Каркеръ, еще бол?е оскаливая свои б?лые зубы.

        - Странно, однако-жъ,  - возразилъ капитанъ,  - a я им?лъ удовольствіе съ нимъ познакомиться. Я и молодой мой другъ за?зжали къ нему въ Брайтонъ по н?которому д?льцу. Можетъ быть, вы знаете?

        - Кажется, я им?лъ честь устроить тогда это д?льце,  - сказалъ м-ръ Каркеръ,

        - Разум?ется, кому же, кром? васъ!  - отв?чалъ капитанъ.  - Вы тутъ главный губернаторъ. Это вещь изв?стная. Ну такъ я… теперь я принялъ см?лость…

        - Не угодно ли вамъ садцться?  - сказалъ м-ръ Каркеръ, улыбаясь.

        - Покорно благодарю,  - отв?чалъ капитанъ, торопясь воспользоваться приглашеніемъ.
        - Разговоръ какъ-то идетъ плавн?е, когда сидишь. Да не угодно ли и вамъ прис?сть?

        - Н?тъ, я не люблю сид?ть,  - сказалъ приказчикъ, продолжая всматриваться съ особеннымъ вниманіемъ въ капитана. Казалось, у него столько же было глазъ, сколько зубовъ,  - Такъ вы приняли см?лость, сказали вы, то есть, см?лости тутъ н?тъ никакой, a вы просто пришли - зач?мъ?…

        - Пожалуй, что и такъ,  - отв?чалъ капитанъ,  - Люблю дружка за обычай, и что въ самомъ д?л? за церемоніи между св?тскими людьми? Ну, такъ я пришелъ сюда потолковать съ вами насчетъ пріятеля моего Валли. Его дядя, старикъ Соль, надо сказать вамъ, челов?къ ученый, то есть, онъ просто, съ вашего позволенія, собаку съ?лъ во вс?хъ наукахъ; но все же онъ, если говорить всю правду, никогда не былъ морякомъ, да и не способенъ быть морякомъ, оттого не способенъ, что не понимаетъ никакого толку въ св?тскомъ обращеніи. При всемъ ум? и огромныхъ познаніяхъ, онъ челов?къ вовсе не практическій. Это ужъ по нашей части. A Валли, какъ вы, разум?ется, знаете, прекрасн?йшій молодой челов?къ, да только опять та б?да, что заст?нчивъ,  - скроменъ и заст?нчивъ такъ, что изъ рукъ вонъ. Вотъ я и пришелъ переговорить съ вами наедин?, съ глазу на глазъ, по-дружески, относительно того, какъ y васъ тутъ,  - все ли обстоитъ благополучно, a главное: попутный ли в?теръ дуетъ въ паруса нашего Валли? Понимаете? Разум?ется, я бы всю подноготную выв?далъ отъ самого вашего адмирала, да только теперь… что-жъ д?лать? Вс? мы люди, вс?
челов?ки, сказано въ Писаніи.

        - A какъ вы сами думаете?  - спросилъ Каркеръ, загибая руки подъ фалды фрака.  - Вы челов?къ практическій и морякъ; какой же, по вашему, в?теръ дуетъ въ паруса молодого вашего друга?
        Взглядъ капитана при этомъ вопрос? принялъ также многозначительное и глубокопроницательное выраженіе, которое опять могъ бы только разъяснить китайскій мудрецъ, влад?ющій непостижимымъ искусствомъ писать на воздух? непроизносимыя слова.

        - Скажите напередъ,  - воскликнулъ капитанъ, одушевленный необыкновеннымъ восторгомъ - угадалъ я или н?тъ?

        - Конечно, угадали,  - сказалъ м-ръ Каркеръ,  - я не сомн?ваюсь въ этомъ.

        - Ну такъ честь им?ю доложить вамъ,  - вскричалъ капитанъ Куттль,  - Вальтеръ летитъ на вс?хъ парусахъ при самомъ попутномъ в?тр?! да или н?тъ?
        М-ръ Каркеръ улыбнулся въ знакъ согласія.

        - В?теръ дуетъ взадъ, и на неб? ни одного облачка,  - продолжалъ капитанъ.
        М-ръ Каркеръ опять улыбнулся, въ знакъ совершеннаго согласія.

        - Да, да,  - говорилъ капитанъ, чувствуя себя значительно облегченнымъ при этой выгрузк? задушевныхъ мыслей.  - Я давно такъ думалъ и Вальтеру говорилъ то же самое. Очень вамъ благодаренъ, м-ръ Каркеръ.

        - У Вальтера Гэя впереди блистательная перспектива,  - зам?тилъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы до самыхъ десенъ.  - Весь міръ передъ нимъ.

        - Да, весь міръ передъ нимъ и жена на виду, какъ говоритъ англійская пословица,  - самодовольно прибавилъ капитанъ.
        При слов? «жена», которое на этотъ разъ произнесено было безъ особаго нам?ренія, капитанъ пріостановился, поднялъ глаза, повернулъ шляпу на конц? своей палки и выразительно взглянулъ на своего в?чно улыбающагося пріятеля.

        - Держу пари,  - сказалъ онъ - на лучшую бутылку ямайскаго рому, я знаю, чему вы улыбаетесь.
        М-ръ Каркеръ улыбнулся еще больше.

        - Разум?ется, это не пойдетъ дальше?  - сказалъ капитанъ, притворяя дверь концомъ сучковатой палки.

        - Ни на шагъ,  - отв?чалъ м-ръ Каркеръ.

        - Ну, такъ вы теперь думали о заглавной букв? Ф?
        М-ръ Каркеръ не возражалъ.

        - Зат?мъ сл?дуетъ Л,  - продолжалъ капитанъ - a зат?мъ О и Р. Такъ или н?тъ?
        М-ръ Каркеръ опять улыбнулся.

        - Да, такъ или н?тъ?  - шопотомъ спрашивалъ капитанъ, расплываясь отъ возрастающаго блаженства.
        Когда Каркеръ, вм?сто отв?та, оскалилъ зубы и кивнулъ головой въ знакъ совершеннаго согласія, капитанъ вскочилъ со стула, взялъ его за руку и съ жаромъ принялся ув?рять, что они оба идутъ по одной и той же дорог?, и что онъ, Недъ Куттль, первый напалъ на настоящій сл?дъ.

        - Судьба свое возьметъ,  - продолжалъ капитанъ съ важнымъ и таинственнымъ видомъ.  - Припомните, какъ онъ съ нею познакомился: случай удивительный, необыкновенный! Онъ нашелъ ее одну, среди грязной улицы, безъ пристанища, и что же?  - полюбилъ ее съ перваго взгляда! она его тоже полюбила, и съ той поры они души не чаютъ другъ въ друг?. Мы тогда же сказали, то есть я и Соломонъ Гильсъ, что они сотворены другъ для друга. Прелестная парочка!
        Кошка, обезьяна, гіена или мертвая голова никогда бы не показали капитану столько зубовъ, сколько онъ увид?лъ ихъ въ продолженіе этого разговора въ огромной пасти м-ра Каркера.

        - Да, что ни говори, a судьба - веревка,  - продолжалъ счастливый капитанъ,  - начиетъ вязать, такъ ужъ мое почтеніе: скрутитъ по рукамъ и по ногамъ. Разберите-ка хорошенько посл?днія приключенія и выйдетъ, что в?теръ и вода дружно несутся въ одну сторону.

        - Все благопріятствуетъ его надеждамъ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ.

        - Вспомните этотъ несчастный день, когда б?дный адмиральскій сынокъ… кто какъ не судьба, см?ю сказать, привела его къ постели умирающаго ребенка? Желалъ бы я знать, что теперь можетъ оторвать его отъ этого семейства?

        - Разум?ется, ничто,  - отв?чалъ м-ръ Каркеръ.

        - Вы опять совершенно правы,  - сказалъ капитанъ, кр?пко ножимая его руку.  - Ничто, конечно, ничто. Теперь только держись кр?пче и распускай паруса. Сына больше н?тъ… б?дное дитя! Такъ ли м-ръ Каркеръ?

        - Совершенно такъ. Сына н?тъ болыие.

        - Такъ перем?ните же пароль… и съ Богомъ. Ура, Вальтеръ Гэй, новый адмиральскій сынокъ! Ура, племянникъ Соломона Гильса! И да здравствуетъ самъ Соломонъ, мужъ сов?та и разума, мужъ силы и кр?пости, учен?йшій мужъ, какого еще св?тъ не производилъ! Кто противъ Соломона и племянника его, Вальтера Гэя? Кто сей дерзновенный?…
        При заключеніи каждой изъ этихъ сентенцій, капитанъ благосклонно подталкивалъ локтемъ своего пріятеля и потомъ въ избытк? восторженности отступилъ, чтобы издали полюбоваться на эффектъ, произведенный этимъ взрывомъ блистательнаго краснор?чія. Его грудь подымалась высоко, и длинный толстый носъ находился въ состояніи самаго бурнаго воспламененія.

        - Правъ ли я, сударь мой?

        - Капитанъ Куттль,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, перегибаясь въ три погибели наистранн?йшимъ образомъ, какъ будто совершенно уничтожался передъ другомъ будущаго представителя фирмы,  - ваши виды въ отношеніи къ Вальтеру Гэю обнаруживаютъ удивительную проницательность и глубокомысліе съ вашей стороны. Мн? пріятно подтвердить, что вы читаете въ будущемъ, какъ пророкъ. Я понимаю, что этотъ разговоръ останется между нами.

        - Ни гугу!  - перебилъ капитанъ,  - никому ни полслова!

        - То есть, ни ему, ни другому кому?  - продолжалъ приказчикъ.
        Капитанъ нахмурилъ брови и кивнулъ головой.

        - Все это, разум?ется,  - сказалъ м-ръ Каркеръ,  - должно только служить указаніемъ и руководствомъ для будущихъ вашихъ соображеній и поступковъ.

        - Благодарю васъ отъ всего моего сердца,  - сказалъ капитанъ, прислушиваясь съ большимъ вниманіемъ.

        - Я не поколеблюсь сказать, что ваши предположенія им?ютъ силу очевидн?йшаго факта. Вы, что называется, прямо попали пальцемъ въ небо.

        - Ну, a что касается до вашего адмирала,  - сказалъ капитанъ,  - свиданье между нами авось устроится какъ-нибудь само собою. Время еще терпитъ.
        М-ръ Каркеръ расширилъ пасть до самыхъ ушей и не то чтобы повторилъ посл?днія слова, a скривилъ ротъ и губы такимъ образомъ, какъ будто самъ про себя бормоталъ: "Время еще терпитъ".

        - И такъ какъ я знаю,  - впрочемъ это я всегда зналъ,  - что для Вальтера устраиваютъ теперь карьеру…  - заговорилъ капитанъ.

        - Устраиваютъ карьеру,  - повторилъ м-ръ Каркеръ т?мъ же безмолвнымъ образомъ.

        - Такъ какъ теперешнее путешествіе Вальтера т?сн?йшимъ образомъ соединено съ общими ожиданіями насчетъ его въ этомъ дом?…

        - Съ общими ожиданіями,  - согласился м-ръ Каркеръ т?мъ же безмолвно оригинальнымъ образомъ.

        - То я могу быть совершенно спокойнымъ,  - продолжалъ капитанъ,  - и до времени буду только смотр?ть во вс? глаза, не пускаясь, однако же, ни въ какія предпріятія.
        М-ръ Каркеръ благосклонно одобрилъ такую р?шимость, a капитанъ еще благосклонн?е выразилъ свое мн?ніе относительно того, что онъ, Каркеръ, прелюбезн?йшій челов?къ въ св?т?, и что нехудо бы самому м-ру Домби брать прим?ръ съ такого совершенн?йшаго образца. Въ заключеніе капитанъ отъ полноты душевнаго удовольствія еще разъ протянулъ свою огромную руку, н?сколько похожую на старый блокъ, и учинилъ такое дружелюбное пожатіе, что на мягкой ладони его пріятеля отпечатл?лись видимые знаки трещинъ и щелей, какими нататуирована была капитанская десница.

        - Прощайте,  - сказалъ капитанъ,  - прощайте, любезный другь. Я вообще держу языкъ на привязи и о пустякахъ толковать не люблю; a побес?довать о д?л? съ умнымъ и образованнымъ челов?комъ,  - это ужъ мое д?ло. Извините, пожалуйста, если я такъ нечаянно оторвалъ васъ отъ вашихъ занятій.

        - Ничего, ничего,  - проговорилъ приказчикъ.

        - Покорно благодарю. Каюта y меня невелика,  - сказалъ капитанъ, возвращаясь назадъ,  - но довольно уютна и чиста. Если какъ-нибудь завернете на Корабельную площадь, припомните домъ м-съ Макъ Стингеръ, небольшой, двухэтажный, номеръ девятый - не забудете?  - толкнитесь въ двери и ступайте себе съ Богомъ наверхъ, ни на что не обращая вниманія. Мн? всегда пріятно будетъ васъ вид?ть. Прощайте.
        Посл? этого гостепріимнаго приглашенія, капитанъ вышелъ изъ дверей, оставивъ м-ра Каркера въ его прежнемъ положеніи y камина. Было какоето отчаянно кошачье или тигровое выраженіе во вс?хъ его пріемахъ и обращеніи. Его проницательный и лукавый взглядъ, фальшивый, в?чно осклабляющійся ротъ, безукоризненно чистый и накрахмаленный галстухъ и самыя бакенбарды, даже тихое движеніе его руки по б?лой рубашк? и краснымъ жирнымъ щекамъ: все это выражало ужасно дикую и вм?ст? самую хитрую свир?пость.
        Невинный капитанъ Куттль вышелъ изъ его кабинета въ такомъ блаженномъ состояніи самопрославленія, которое сообщило обновленный и св?жій видъ его широкому синему платью. "Держись кр?пче, Недъ,  - сказалъ онъ самому себ?. - Ты сегодня устроилъ судьбу молодыхъ людей! Да, ни больше, ни меньше. Чудесно устроилъ!"
        Пропитанный съ головы до ногъ самымъ поэтическимъ вдохновеніемъ при мысли о великол?пныхъ посл?дствіяхъ этого свиданія, капитанъ, очутившись въ передней, не могь не подшутить немножко надъ мромъ Перчемъ.

        - Что, любезный,  - сказалъ онъ ему,  - губернаторы ваши всегда заняты? a? y нихъ ни минуты н?тъ свободной? a?
        Ho чтобы не слишкомъ огорчить добродушнаго малаго, который, в?роятно, говорилъ, что приказано, капитанъ шепнулъ ему на ухо, что если онъ желаетъ малую толику хлебнуть тепленькой водицы съ ямайскимъ ромкомъ, такъ чтобы немедленно сл?довалъ за нимъ. Маршъ, маршъ!
        Но прежде, ч?мъ выйти изъ дверей, капитанъ, къ немалому изумленію писарей, началъ, съ таинственнымъ видомъ, обозр?вать конторское заведеніе, какъ частицу будущихъ огромныхъ влад?ній своего молодого друга. Кассовая комната обратила на себя его особенное вниманіе; но чтобы не показаться въ н?которомъ род? любопытнымъ, онъ ограничился простымъ одобреніемъ и, деликатно раскланявшись съ писарями съ видомъ учтивости и вм?ст? съ т?мъ покровительства, посп?шно вышелъ изъ дверей. На улиц? немедленно догналъ его м-ръ Перчъ, и они отправились въ ближайшую таверну, чтобы на скорую руку выпить и закусить. М-ръ Перчъ, какъ челов?къ подначальный, не могь долго медлить.

        - Выпьемъ-ка,  - сказалъ капитанъ,  - за здоровье Вальра.

        - За чье?

        - За здоровье Вальра,  - повторилъ капитанъ громовымъ голосомъ.
        М-ръ Перчъ не спрашивалъ больше; но, обращаясь къ впечатл?ніямъ д?тства, онъ припомнилъ, что былъ когда-то стихотворецъ [Поэтъ Валлеръ (Waller), прославившійся мелкими лирическими стихотвореніями и зам?чательный по легкости и чистот? языка; жилъ въ половин? семнадцатаго в?ка. Прим. перев.] , носившій это имя, и потому очень удивился, что капитанъ задумалъ предложить въ Сити тостъ за здоровье стихотворца, который давнымъ-давно отправился на тотъ св?тъ. Это въ н?которомъ смысл? показалось даже обиднымъ м-ру Перчу. Еще бы предложили ему соорудить иамятникъ Шекспиру на публичной площади! На что это похоже? Словомъ, нехорошо, очень нехорошо. Онъ ужъ лучше ничего не скажетъ объ этой исторіи своей жен?. М-съ Перчъ въ такомъ положеніи, что пугать ее нич?мъ не должно, a то долго ли до гр?ха? На гр?хъ в?дь мастера н?тъ, и дураку законъ не писанъ.
        Во весь этотъ день капитанъ, блаженный своими подвигами, предпринятыми на пользу молодыхъ людей, представлялся таинственнымъ и непроницаемымъ даже для своихъ закадычныхъ друзей. Онъ помииутно мигалъ, улыбался и д?лалъ самые многозначительные жесты. Если бы Вальтеръ попытался его допросить, н?тъ сомн?нія, доброд?тельный мужъ не выдержалъ бы никакимъ образомъ и обличилъ бы себя еще до вечера; но Вальтеръ не допрашивалъ въ той ув?ренности, что это самодовольствіе происходило отъ ихъ общаго усп?ха въ невинномъ обман? старика Соломона. Какъ бы то ни было, онъ не открылъ своей тайны и унесъ ее съ собою на Корабельную площадь. Возвращаясь домой поздно вечеромъ, онъ над?лъ лощеную шляпу набекрень, и въ глазахъ его заискрилось такое лучезарное выраженіе, что м-съ Макъ Стингеръ - настоящая римская матрона, достойная быть первой воспитательницей въ классическомъ пенсіон? д-ра Блимбера - укр?пилась, при первомъ взгляд? на него, за уличными дверями и пребыла въ этой засад? до т?хъ поръ, пока ея жилецъ не убрался въ свою комнату.
        Глава XVIII
        Отецъ и дочь

        Въ дом? м-ра Домби глубокая тишина. Слуги на цыпочкахъ ходятъ взадъ и впередъ безъ мал?йшаго шуму. Бес?да ихъ производится почти шепотомъ, и они уже н?сколько часовъ зас?даютъ за трапезой, изобильно насыщаясь яствами и питіями. М-съ Виккемъ, устремивъ заплаканныя очи къ небесамъ, разсказывала съ глубокими воздыханіями печальные анекдоты. Она пов?ствуетъ, какъ, еще проживая y м-съ Пипчинъ, она всегда предсказывала эту б?ду неминучую, что, однако, не м?шало ей поминутно вкушать столовое пиво. Вообще м-съ Виккемъ груститъ и тоскуетъ, но пріятно занимаетъ компанію. Кухарка обр?тается въ такомъ же расположеніи духа. Она собирается поджарить что-то къ ужину на сковород?, и находится подъ сильнымъ вліяніемъ горестныхъ чувствъ и горькихъ луковицъ. Таулисонъ начинаетъ думать, что надъ домомъ тягот?етъ судьба, и желаетъ знать, есть ли и былъ ли хоть одинъ угольный домъ, гд? бы обходилось безъ такихъ б?дъ. Вс?мъ намъ думается, что ужъ это случилось давно, давно, хотя еще ребенокъ лежитъ, спокойный и прекрасный, на своей маленькой постели.
        Посл? сумерекъ приходятъ пос?тители, бывшіе тутъ прежде. Тихо и торжественно выступаютъ они въ своихъ башмакахъ, окутанныхъ фланелью. За ними несутъ одръ в?чнаго покоя, страшный одръ для младенца, убаюканнаго сномъ непробуднымъ. Во все это время никто не видитъ осирот?лаго отца, даже его камердинеръ. Онъ садится въ отдаленномъ углу, если кто входитъ въ его темную комнату, и ходитъ м?рными шагами взадъ и впередъ, какъ скоро остается одинъ. Но поутру поговариваютъ, будто слышали, какъ онъ въ глубокую полночь поднялся наверхъ и оставался тамъ - въ комнат? сына - вплоть до солнечнаго восхода.
        Въ конторскихъ заведеніяхъ въ Сити шлифованныя стекла оконъ плотно затворены ставнями, и между т?мъ какъ дневной св?тъ, пробивающійся черезъ щели, на половину затмеваетъ лампы, зажженныя на конторкахъ, самый день вполовину затмевается этими же лампами, и всеобщій мракъ преобладаетъ. Обычная д?ятельность пріостановилась. Писаря теряютъ охоту къ работ?, назначаютъ дружелюбныя свиданія въ трактирахъ, кушаютъ котлеты и гуляютъ по берегу Темзы. Перчъ, разсыльный, медленно и вяло исполняетъ порученія, заходитъ съ пріятелями въ знакомыя харчевни и поговариваетъ съ н?которымъ одушевленіемъ о сует? міра сего. По вечерамъ онъ раньше обыкновеннаго возвращается домой и угощаетъ м-съ Перчъ телячьими котлетами и шотландскимъ пивомъ. М-ръ Каркеръ, главный приказчикъ, не угощаетъ никого, и его никто не угощаетъ. Онъ сидитъ одиноко въ своей комнат? и ц?лый день скалитъ зубы.
        Вотъ ц?лая коллекція розовыхъ д?тей выглядываетъ изъ оконъ напротивъ дома м-ра Домби. Они любуются на черныхъ коней съ перьями на головахъ, которые стоятъ y воротъ Домби. Тронулись кони и повезли черную карету, a за каретой двинулся длинный рядъ джентльменовъ съ шарфами и высокими жезлами. За ними огромная толпа народу.
        И вотъ изъ-за гурьбы слугъ и рыдающихъ женщинъ въ траурныхъ платьяхъ, выступаетъ, наконецъ, самъ м-ръ Домби, по направленію къ другой карет?, которая его ожидаетъ. "Печаль и тоска не сокрушили его сердца",  - думаютъ наблюдатели. Походка его тверда; осанка величественна, какъ и прежде. Онъ не закрываетъ лица платкомъ и гордо смотритъ впередъ. Немного побл?дн?лъ онъ, но суровое лицо его сохраняетъ неизм?нно одинаковое выраженіе. Онъ садится въ карету, и за нимъ сл?дуютъ три другихъ джентльмена. Тихо потянулась вдоль улицы похоронная процессія.
        Наконецъ, медленный по?здъ двигается въ церковную ограду при тоскливомъ гуд?ніи колоколовъ. Зд?сь, въ этой самой церкви, б?дный мальчикъ получилъ все, что собирается оставить на земл?, - имя. Зд?сь же, подл? истл?вшихъ останковъ матери, положатъ все, что умерло въ немъ. И благо имъ! Прахъ ихъ лежитъ тамъ, гд? Флоренса въ своихъ одинокихъ - о да, одинокихъ!  - прогулкахъ будетъ нав?щать ихъ могилы.
        Панихида кончилась, и пасторъ удалился. М-ръ Домби озирается вокругъ и спрашиваетъ тихимъ голосомъ:

        - Зд?сь ли челов?къ, которому приказано дожидаться распоряженій относительно памятника?
        Кто то выступаетъ впередъ и отв?чаетъ: "Зд?сь".
        М-ръ Домби объясняетъ, гд? стоять памятнику, и показываетъ, поводя рукою по ст?н?, фигуру и величину монумента. Потомъ, взявъ карандашъ, пишетъ надпись и, отдавая ее, говоритъ:

        - Желаю, чтобы это исполнено было немедленно.

        - Слушаю, сэръ, посп?етъ скоро.

        - Над?юсь. Тутъ, какъ видите, обозначены только имя и л?та.
        Челов?къ кланяется, смотритъ на бумагу, и какое-то недоразум?ніе возникаетъ въ его голов?. Но м-ръ Домби, не зам?чая его колебанія, отворачивается и посп?шно идегь къ паперти.

        - Прошу извинить, сэръ,  - сказалъ тотъ же челов?къ, слегка дотрагиваясь сзади до его шинели,  - но такъ какъ вы желаете, чтобы это было сд?лано немедленно, a я могу тотчасъ же приняться за работу…

        - Ну?

        - То не угодно ли вамъ прочитать, что вы изволили написать? Зд?сь, кажется, ошибка.

        - Гд??
        Ваятель подаетъ ему бумагу и указываетъ циркулемъ на слова: "любимое и единственное дитя".

        - Кажется, сэръ, тутъ должно бы стоять: "сынъ"?

        - Вы правы. Такъ точно. Поправьте.
        Отецъ ускоряетъ шаги и садится въ карету. Когда три его спутника заняли свои м?ста, его лицо покрылось воротникомъ шинели, и никто уже не видалъ его въ тотъ день. Онъ первый выходитъ изъ кареты и посп?шно удаляется въ свою комнату. Прочіе его товарищи - м-ръ Чиккъ и два врача - идутъ наверхъ въ гостиную, гд? ихъ принимаютъ миссъ Токсъ и м-съ Чиккъ. Но что теперь д?лается во второмъ этаж? въ запертой комнат?, какія мысли волнуются въ голов? сироты-отца, какія чувства или страданія сокрушаютъ его сердце,  - никто не знаетъ.
        Внизу подъ л?стницей, въ огромной кухн?, поговариваютъ, что "теперь какъ будто воскресенье", и, однако-жъ, странно: по улицамъ народъ кишитъ въ будничномъ плать? и будничная д?ятельность во всемъ разгар?. Не гр?шно ли это? Не преступно ли? Сторы на окнахъ вздернуты, ставни открыты, и кухонная компанія съ комфортомъ зас?даетъ за бутылками, которыя откупориваются съ н?которымъ эффектомъ, какъ на пиру. Вс? пребываютъ въ благочестивомъ расположеніи духа и чувствуютъ наклонность къ назиданію. М-ръ Таулисонъ восклицаетъ съ глубокимъ вздохомъ: "Горе намъ гр?шнымъ, аще не исправимся!" на что кухарка съ глубокимъ вздохомъ отв?тствуетъ: "Богъ в?даетъ, исправимся ли. Велики щедроты твои, Господи, и долготерп?нію твоему н?сть пред?ла!" Вечеромъ м-съ Чиккъ и миссъ Токсъ принимаются за шитье. Вечеромъ также м-ръ Таулисонъ выходитъ за ворота погулять вм?ст? съ горничною, которая еще не обновляла своей траурной шляпки. Они бродятъ очень н?жно по глухимъ переулкамъ, и Таулисонъ изъявляетъ непреложное нам?реніе остепениться и торговать огурцами на Оксфордскомъ рынк?.
        Уже давно въ обители м-ра Домби не наслаждались такимъ глубокимъ и безмятежнымъ сномъ. Утреннее солнце, возстановляетъ обычную д?ятельность, и еще разъ приводитъ въ прежній порядокъ. Розовыя д?ти изъ противоположнаго дома выб?гаютъ на улицу и катаютъ обручи. Въ церкви великол?пная свадьба. Каменщикъ насвистываетъ веселую п?сню, выдалбивая на мраморной доск?: П-а-в-е-л-ъ.
        И неужели въ этомъ мір?, столько д?ятельномъ, столько суетливомъ, потеря слабаго созданія можетъ въ чьемъ-нибудь сердц? произвести пустоту, столько широкую и глубокую, что только широта и глубина безпред?льной в?чности можетъ ее наполнить! Флоренса въ своей душевной скорби, могла бы отв?чать: "Братецъ, о милый, н?жно любимый и любящій братецъ! единственный другъ и товарищъ моего отверженнаго д?тства! какая мысль, какъ не мысль о в?чности прольетъ теперь на мою горестную жизнь тотъ благотворный св?тъ, который уже мерцаетъ на твоей ранней могил??"

        - Милое дитя,  - сказала м-съ Чиккъ, считавшая своей непрем?нной обязанностью давать наставленія, соотв?тствующія случаю,  - когда ты доживешь до моихъ л?тъ…

        - То есть, когда наступитъ полный расцв?тъ вашей жизни,  - зам?тила миссъ Токсъ.

        - Тогда ты узнаешь,  - продолжала м-съ Чиккъ, ласково пожимая руку пріятельницы въ благодарность за дружеское поясненіе,  - узнаешь, моя милая, что всякая печаль безполезна, и что мы обязаны покоряться вол? Божіей. Погоревала, поплакала,  - да и довольно. Пора перестать.

        - Постараюсь, тетенька,  - отв?чала Флоренса рыдая.

        - Очень рада отъ тебя слышать это,  - сказала м-съ Чиккъ.  - Милая наша миссъ Токсъ… a никто, конечно, не станетъ сомн?ваться въ ея ум?, здравомысліи, проницательности…

        - Ахъ, милая Луиза, вы скоро сд?лаете меня гордою,  - сказала миссъ Токсъ.

        - Несравненная наша миссъ Токсъ объяснитъ теб? и подтвердитъ собственнымъ опытомъ, что мы призваны въ сей міръ д?лать усилія. Въ этомъ наше назначеніе и природа всегда требуетъ отъ насъ усилій. Если бы какой-нибудь ми… ахъ, милая Лукреція, я забыла это слово. Мими…

        - Мистицизмъ?  - подсказала миссъ Токсъ.

        - Фи! какъ это можно! Что за мистицизмъ! Вотъ такъ на язык? и вертится, a невспомню. Ми…

        - Миротворецъ?

        - Ахъ, Лукреція, что это y васъ за мысли? Къ чему намъ миротворецъ? Мы кажется ни съ к?мъ не ссорились. Мимимизантропъ,  - насилу вспомнила! Если бы какой-нибудь мизантропъ предложилъ въ моемъ присутствіи вопросъ: "Для чего мы родимся?"  - я бы не задумавшись отв?чала: - "Для того, чтобы д?лать усилія".

        - Правда,  - сказала миссъ Токсъ, пораженная оригинальностью мысли,  - совершенная правда!

        - Къ несчастью,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - прим?ръ y насъ передъ глазами. Мы им?емъ причины думать, дитя мое, что вс? эти ужасныя несчастія не обрушились бы на нашу фамилію, если бы во время было сд?лано потребное усиліе. Никто въ св?т? не разув?ритъ меня,  - продолжала д_о_б_р_a_я т_е_т_у_ш_к_а съ р?шительнымъ видомъ,  - что если бы б?дная Фанни сд?лала усиліе, котораго отъ нея требовали, нашъ малютка получилъ бы отъ природы кр?пкое т?лосложеніе.
        На минуту м-съ Чиккъ углубилась въ созерцаніе прошедшаго, настоящаго и будущаго, возвела очи свои къ небу, испустила глубокій вздохъ и продожала:

        - Поэтому, Флоренса, теб? сл?дуетъ теперь вооружиться всею твердостью духа. Докажи намъ, милая, что ты способна къ н?которому усилію. Эгоистическая печаль съ твоей стороны могла бы еще больше разстроить твоего б?днаго папашу.

        - Милая тетенька,  - воскликнула Флоренса, съ живостью становясь передъ нею на кол?ни, чтобы смотр?ть ей прямо въ лицо,  - говорите мн? о папеньк?, сд?лайте милость говорите, больше и больше, не въ отчаяніи ли онъ?
        Это восклицаніе чрезвычайно растрогало миссъ Токсъ. Быть можетъ, показалось ей, что сердце отверженнаго дитяти проникалось трогательнымъ участіемъ къ страдающему отцу или она увид?ла пламенное желаніе обвиться около сердца, переполненнаго н?жностью къ ея умершему брату, или просто ее поразилъ отчаянный вопль заброшеннаго сиротливаго д?тища, для котораго теперь весь міръ превращался въ мрачную и безлюдную пустыню, какъ бы то ни было, только миссъ Токсъ, при взгляд? на д?вушку, стоящую на кол?няхъ, пришла въ трогательное умиленіе. Забывая величіе м-съ Чиккъ, она погладила Флоренсу по головк? и, отворотившись назадъ, испустила обильный потокъ горьчайшихъ слезъ, не дожидаясь на этотъ разъ предварительныхъ наставленій отъ своей премудрой руководительницы.
        Что всего удивительн?е, даже м-съ Чиккъ, дама съ твердымъ и возвышеннымъ характеромъ, потеряла при этомъ присутствіе духа и пребыла безмолвною, взирая на прекрасное юное лицо, исполненное невыразимой н?жности и состраданія. Вскор?, однако-жъ, она совершенно оправилась и, возвышая голосъ,  - a изв?стно, что возвысить голосъ и возвратить присутствіе духа одно и то же - продолжала свою р?чь съ важнымъ достоинствомъ:

        - Флоренса, милое дитя мое, твой б?дный папаша по временамъ бываетъ очень страненъ, и спрашивать меня о немъ почти все равно, что спрашивать о такомъ предмет?, котораго я, право, не понимаю. Кажется, никто больше меня не им?етъ надъ нимъ власти, и при всемъ томъ въ посл?днее время онъ очень мало говорилъ со мною. Я вид?ла его раза два или три, да и то мелькомъ, все равно, что вовсе не вид?ла, потому что его кабинетъ постоянно закрытъ. Я сказала твоему пап?: - "Павелъ!"  - я именно такъ выразилась.  - "Павелъ! почему бы теб?, мой другь, не принять чего-нибудь возбудительнаго?" A твой папа отв?чалъ: "Луиза, пожалуйста оставь меня. Мн? ничего не нужно. Мн? очень хорошо и одному". Если бы завтра, Лукреція, допросили меня передъ судомъ, я бы поклялась, что онъ произнесъ именно эти слова.
        Миссъ Токсъ выразила свое удивленіе сл?дующимъ изреченіемъ:

        - Вы, милая Луиза, всегда поступаете методически.

        - Короче сказать, моя милая, между мной и твоимъ папашей до нын?шняго дня ничего не произошло, такъ-таки р?шительно ничего. Когда я напомнила ему, что сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ прислали къ намъ очень пріятное письмо… Ахъ, Боже мой! какъ леди Скеттльзъ любила нашего ангельчика!  - куда д?вался мой платокъ?
        Миссъ Токсъ вынула изъ ридикюля и подала карманный платокъ.

        - Чрезвычайно пріятное письмо. Они принимаютъ въ насъ самое искреннее участіе и просятъ тебя, Флоренса, къ себ?. Для тебя нужно теперь развлеченіе, моя милая. Когда я сказала твоему папаш?, что я и миссъ Токсъ собираемся домой, онъ только махнулъ рукой; a потомъ, на мой вопросъ: не будетъ ли съ его стороны препятствій къ твоему вы?зду? онъ отв?чалъ: "Н?тъ, Луиза, д?лай, что хочешь".
        Флоренса подняла на нее заплаканные глаза.

        - Впрочемъ, ты можешь, если угодно, и не ?хать къ Скеттльзамъ. Оставайся, пожалуй, дома или по?зжай со мной.

        - Я хот?ла бы, тетенька, остаться дома.

        - Какъ теб? угодно. Я, впрочемъ, заран?е знала, что ты сд?лаешь странный выборъ. Ты всегда была очень странна, даже дика, см?ю сказать. Всякая другая на твоемъ м?ст? посл? того, что случилось - милая Лукреція я опять затеряла платокъ - поставила бы за особенную честь воспользоваться такимъ пріятнымъ приглашеніемъ.

        - Я бы не хот?ла думать,  - отв?чала Флоренса,  - что мн? надобно чуждаться нашего дома. Не хо т?ла бы, милая тетенька, воображать, что его… его верхнія комнаты должны теперь оставаться пустыми и печальными. Позвольте мн? никуда не вы?зжать. О, братецъ, милый братецъ!
        Это было естественное непоб?димое волненіе, и оно пробивалось даже между пальцами, которыми б?дная сиротка закрывала свое лицо.

        - Что-жъ такое, дитя мое?  - сказала м-съ Чиккъ посл? короткой паузы.  - Я ни въ какомъ случа? не нам?рена теб? д?лать непріятностей: ты сама это знаешь. Хочешь остаться дома,  - и оставайся съ Богомъ. Можешь д?лать, что теб? угодно. Никто не принуждаетъ тебя, Флоренса, да никто и не захочетъ принуждать: кому какое д?ло?
        Флоренса печально кивнула головой.

        - Я принялась было сов?товать твоему б?дному папа,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - развлечь себя прогулкой и перем?ною м?стности, a онъ отв?чалъ, что въ непродолжительномъ времени нам?ренъ сд?лать загородное путешествіе. Над?юсь, онъ скоро отправится, и ч?мъ скор?е, т?мъ лучше. Быть можетъ, вечеръ или два онъ займется еще бумагами и другими д?лами, соединенными - ахъ, Боже мой! куда это все д?вается мой платокъ? Лукреція, подайте пожалуйста свой.  - Отецъ твой, дитя мое, Домби,  - краса и честь фамиліи. За него бояться нечего. Онъ сд?лаетъ усиліе,  - заключила м-съ Чиккъ, осушая съ большимъ стараніемъ заплаканные глаза противоположными углами платка своей пріятельницы.

        - A мн?, тетенька,  - робко спросила Флоренса,  - ничего нельзя для него…

        - Какая ты странная, душа моя!  - посп?шно перебила м-съ Чиккъ.  - Что это ты забрала себ? въ голову? Если твой папа мн?, - слышишь ли?  - мн? сказалъ: "Луиза, оставь меня одного; мн? ничего не нужноі" - что посл? этого, думаешь ты, сказалъ бы онъ теб?? Ты не должна ему показываться и на глаза, дитя мое. И не мечтай объ этомъ.

        - Тетенька,  - сказала Флоренса,  - позвольте проститься съ вами: я пойду спать.
        М-съ Чиккъ одобрила это нам?реніе и поц?ловала племянницу. Но миссъ Токсъ, подъ маловажнымъ предлогомъ поискать наверху затерянный платокъ, отправилась всл?дъ за Флоренсой и старалась ее ут?шить, къ великому неудовольствію Сусанны Нипперъ, для которой миссъ Токсъ была хуже всякаго крокодила. Впрочемъ, на этотъ разъ ея участіе, кажется, было искреннее: какихъ выгодъ могла она ожидать отъ состраданія къ отверженному ребенку?
        И неужели, кром? Сусанны Нипперъ, некому было облегчить тоску растерзаннаго сердца? кром? Выжиги никто не простиралъ къ ней объятій? никто не обращалъ къ ней своего лица? никто не говорилъ ей ут?шительнаго слова? никто, никто, никто! Флоренса была одна въ пустынномъ мір?, и ни одно сердце не разд?ляло ея страданій. Безъ брата и безъ матери, круглая сирота была теперь, въ полномъ смысл?, брошена на произволъ судьбы, и только одна Сусанна сочувствовала ея горю. О, какъ она нуждалась въ этомъ сочувствіи!
        Когда гости разъ?хались по домамъ, и въ мрачномъ жилищ? м-ра Домби возстановился привычный порядокъ, слуги принялись за свои д?ла, a м-ръ Домби безвыходно заперся въ кабинет?. Флоренса въ первые дни плакала отъ утра до ночи, бродила вверху и внизу, a иногда, въ припадк? отчаянной тоски, уб?гала въ свою комнату, ломала руки, бросалась на постель и не знала никакого ут?шенія. Каждый предметъ пробуждалъ въ ней горестныя воспоминанія, и несчастная терп?ла невыносимую пытку въ этой юдоли плача и скорби.
        Но чистая любовь не можетъ гор?ть разрушительнымъ пожаромъ въ невинномъ сердц?. Только такое пламя, которое въ своемъ глубочайшемъ состав? отзывается смраднымъ запахомъ земли, пожираетъ бол?зненную грудь, между т?мъ, какъ священный огонь неба, огонь безкорыстной любви и самоотверженія, не производитъ разрушительнаго д?йствія на челов?ческое сердце. Вскор? душевный миръ и безмятежное спокойствіе озарили кроткое лицо этого ангела, и Флоренса, хотя все еще плакала, но самая грусть уже сд?лалась для нея источникомь наслажденія.
        Прошло немного времени, и взоръ ея, св?тлый и спокойный, обращался опять къ золотымъ волнамъ, струившимся на стен? на прежнемъ м?ст? и въ прежніе часы яснаго вечера. Прошло немного времени, и опять сид?ла она одна въ роковой комнат?, кроткая и страждущая, какъ будто бл?дный страдалецъ все еще томился на своей маленькой постели. И какъ скоро лютая скорбь врывалась въ ея сердце, она становилась на кол?ни, и уста ея пламен?ли молитвой, и духъ ея возносился высоко надъ треволненіями вседневной жизни.
        Прошло немного времени, и н?жный голосокъ ея снова раздавался по сумеркамъ въ этомъ мрачномъ, уныломъ и пустомъ жилищ?, и снова нап?вала она арію, къ которой такъ часто прислушивался ея братъ, опустивъ головку на ея кол?ни. И когда потухали посл?дніе лучи солнца, въ ея комнат? дрожали и переливались музыкальные звуки, и казалось, будто братъ опять упрашиваетъ ее п?ть, какъ въ тотъ первый и посл?дній праздникъ своей жизни, въ ту роковую ночь, когда изсякъ источникъ его жизни. И часто эти печальныя воспоминанія трепетали на клавишахъ инструмента, и дрожащій голосъ ея замиралъ, наконецъ, въ поток? горькихъ слезъ!
        Прошло немного времени, и y ней достало духу съ н?которой любовью приняться за работу, по которой н?когда скользили ея пальцы на морскомъ берегу подл? маленькой колясочки, откуда единственный другъ ея души безмолвно и по ц?лымъ часамъ любовался на безбрежное море. И долго сид?ла она y окна въ заброшенной, пустынной комнат?, подл? портрета своей матери, и далеко уносились ея мысли!
        Но зач?мъ темные глаза ея такъ часто обращались отъ работы къ той сторон?, гд? жили розовыя д?ти? Маленькая группа не могла им?ть прямого отношенія къ предмету ея размышленій: все это были д?вочки,  - четыре маленькія сестрицы. Но и y нихъ, какъ y нея, не было матери; и y нихъ, какъ y нея, былъ отецъ.
        Немудрено было узнать, когда отецъ уходилъ и когда снова ожидали его домой. Передъ этимъ временемъ старшая д?вочка, совс?мъ од?тая, ходила взадъ и впередъ по гостиной или выб?гала на балконъ, и какъ скоро отецъ появлялся въ туманной дали, тревожное лицо ея озарялось радостнымъ чувствомъ, между т?мъ какъ другія д?вочки, стоявшія для той же ц?ли на высокихъ окнахъ, хлопали руками, барабанили по стекламъ и громко кричали ему навстр?чу. Потомъ старшая сестра выб?гала въ корридоръ, и Флоренса вид?ла, какъ она тащила отца за руку, и какъ отецъ сажалъ ее на кол?ни, ц?ловалъ, гладилъ по головк?, между т?мъ какъ дочь кр?пко обвивалась руками вокругъ его шеи. Всегда они были веселы, но случалось, отецъ устремлялъ на нее задумчивый взоръ, какъ будто вид?лъ на н?жномъ лиц? дочери отраженіе ея покойной матери. Иногда Флоренса не выдерживала этой сцены и, заливаясь горькими слезами, отходила отъ окна, какъ будто боялась разстроить своимъ присутствіемъ чужую радость; но едва проходилъ этотъ первый взрывъ невольной грусти, она опять приближалась къ окну, и работа ея сама собою вываливалась изъ рукъ.
        Это былъ домъ, стоявшій за н?сколько л?тъ пустымъ и нанятый новыми жильцами, которые тутъ поселились, когда Флоренса проживала въ Брайтон?. Его отд?лали, выкрасили, обставили цв?тами, птичьими кл?тками, и зданіе помолод?ло, похорош?ло, оживилось. Но Флоренса не обращала вниманія на домъ: д?ти и отецъ были для нея все.
        Когда отецъ оканчивалъ об?дъ, д?ти разб?гались съ своей гувернанткой по обширной зал?, и веселые голоса ихъ, сопровождаемые беззаботнымъ см?хомъ, проносились черезъ улицу въ печальную атмосферу пустынной комнаты, гд? сид?ла за своей работой безпріютная сирота. Потомъ они взбирались съ отцомъ наверхъ, возились около него на соф?, карабкались на его кол?ни, и онъ, окруженный цв?тущими личиками, какъ прекраснымъ букетомъ, разсказывалъ, имъ забавныя исторіи. Иной разъ вся эта группа выб?гала на балконъ, и тогда Флоренса посп?шно скрывалась въ углубленіе комнаты, чтобы не испугать малютокъ своимъ траурнымъ платьемъ.
        Старшая дочь, оставаясь съ отцомъ, когда другія уб?гали, разливала для него чай - счастливая маленькая хозяйка!  - разговаривала съ нимъ y окна или за столомъ до т?хъ поръ, пока подавали св?чи. Онъ обращался съ ней, какъ съ другомъ, она, съ большою важностью, какъ взрослая женщина, сид?ла за шитьемъ или за маленькой книгой. A она была гораздо моложе Флоренсы! Какъ скоро подавали огонь, Флоренса уже не боялась наблюдать всю эту группу изъ своей темной комнаты: "Прощай, папа, прощай! спокойной ночи, папа!" Флоренса горько начинала рыдать и уже не смотр?ла бол?е.
        Однако-жъ она опять оглядывалась на счастливый домъ, когда сама отправлялась въ постель, нап?вая одну изъ т?хъ арій, которая, бывало, убаюкивала ея друга. Но что она всегда думала объ этомъ дом? или наблюдала его, это была тайна, никогда и ни по какому случаю не выходившая изъ ея сердца.
        И неужели въ этомъ юномъ сердц?, столь достойномъ любви, оживлявшей страдальческую душу ея друга, хранилась еще тайна? Да, хранилась,  - только Богу одному изв?стна была эта другая тайна.
        Какъ скоро обыденный шумъ смолкалъ, Флоренса тихонько выходила изъ своей спальни, украдкой спускалась съ л?стничныхъ ступеней и приближалась къ дверямъ отцовскаго кабинета. Зд?сь, на холодномъ каменномъ полу, каждую ночь стояла она по ц?лымъ часамъ, едва дыша, не см?я пошевелить губъ. Любви, и только одной любви жаждало ея сердце. Склонивъ головку къ замочной скважин?, она старалась прислушаться къ дыханію этого челов?ка, котораго называли ея отцомъ. Съ какимъ самоотверженіемъ, съ какою безпред?льною преданностью она бросилась бы къ ногамъ этого бездушнаго эгоиста, если бы она см?ла, если бы онъ позволилъ ей выразить свои чувства, если бы принялъ отъ нея слово ут?шенія, отъ нея, безпріютной сироты, чуждой и лйшней въ этомъ мір?! Не зналъ и не справлялся м-ръ Домби, какъ живетъ и что д?лаетъ его дочь.
        Въ ц?ломъ дом? никто не подозр?валъ тайныхъ страданій отверженнаго дитяти. Кабинетная дверь всегда была заперта, и м-ръ Домби сид?лъ неподвижно, какъ узникъ, прикованный къ своему столу. Два или три раза выходилъ онъ со двора, и въ дом? поговаривали, что скоро онъ нам?ренъ отправиться за городъ; но покам?стъ онъ одинъ жилъ въ этихъ комнатахъ, не видалъ дочери и не спрашивалъ о ней. Быть можетъ, даже онъ забылъ, что она живетъ подъ одной съ нимъ кровлей.
        Однажды, нед?лю спустя посл? похоронъ, Флоренса сид?ла за своей работой, какъ вдругъ вб?жала къ ней Сусанна и, задыхаясь отъ громкаго хохота, проговорила:

        - Гость къ вамъ пришелъ, миссъ Флой, гость!

        - Гость? ко мн?, Сусанна?  - съ величайшимъ изумленіемъ воскликнула Флоренса.

        - Да, къ вамъ. Что-жъ за диковина? Я бы готова нагнать къ вамъ ц?лую стаю гостей, право, авось бы повесел?ли. Мое мн?ніе, миссъ Флой, ч?мъ скор?е мы по?демъ къ этимъ старымъ Скеттльзамъ, т?мъ лучше для насъ об?ихъ, то есть, оно не то чтобы я любила жить среди суматохи, но - в?дь я же и не устрица, миссъ Флой.
        Должно отдать справедливость: миссъ Нипперъ, говоря это, заботилась больше о своей молодой госпож?, ч?мъ о самой себ?.

        - Какой же гость, Сусанна?  - спросила Флоренса.
        Выжига въ одно и то же время разразилась истерическимъ см?хомъ и горькимъ плачемъ и едва могла проговорить:

        - М-ръ Тутсъ.
        Улыбка, появившаяся на лиц? Флоренсы, исчезла мгновенно, и глаза ея наполнились слезами. Но все же это была улыбка, и миссъ Нипперъ радовалась произведенному впечатл?нію.

        - Ни дать ни взять, какъ я,  - промолвила Сусанна, качая головой и утирая передникомъ заплаканные глаза.  - Когда этотъ блаженный вошелъ въ залу, я покатилась сперва со см?ху, a потомъ чуть не задохлась.
        Сусанна опять и опять невольно повторила этотъ трагикомическій маневръ. Между т?мъ невинный м-ръ Тутсъ, не подозр?вавшій произведеннаго впечатл?нія, взобрался на л?стницу и, доложивъ о себ? самъ щиколками руки о дверной замокъ, посп?шно вошелъ въ комнату.

        - Здравствуйте, миссъ Домби, здравствуйте!  - сказалъ м-ръ Тутсъ.  - Какъ ваше здоровье? Я здоровъ, слава Богу, покорно благодарю, a какъ ваше здоровье?
        М-ръ Тутсъ, предобр?йшее созданіе подъ солнцемъ, заран?е не безъ н?котораго труда сочинилъ эту р_а_ц_е_ю, чтобы разомъ успокоить Флоренсу и себя самого. Но лишь только рацея сорвалась съ языка, онъ нашелъ, что поступилъ слишкомъ опрометчиво и словно очутился въ положеніи мота, который вдругъ прокутилъ свое богатство. Запасъ краснор?чія истощился прежде, ч?мъ онъ усп?лъ взять стулъ, a Флоренса еще ничего не сказала. Чтобы выпутаться изъ б?ды, м-ръ Тутсъ разсудилъ вторично произнести свою р?чь:

        - Здравствуйте, миссъ Домби, здравствуйте! Какъ ваше здоровье, миссъ Домби? Я здоровъ, слава Богу, покорно благодарю, a какъ ваше здоровье?
        Флоренса подала ему руку и сказала, что она здорова.

        - A я совершенно здоровъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, усаживаясь на стулъ.  - Ей Богу, миссъ Домби, совершенно здоровъ. То есть, я вамъ скажу,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ, подумавъ немного,  - я даже не помню, чтобы былъ когда здоров?е. Покорно благодарю васъ, миссъ Домби.

        - Это очень любезно съ вашей стороны, что вы нав?стили меня,  - сказала Флоренса, принимаясь за работу.  - Мн? пріятно васъ вид?ть.
        М-ръ Тутсъ сд?лалъ веселую гримасу; но находя, что радоваться нечему, испустилъ глубокій вздохъ, a разсудивъ, что печалиться не сл?довало, сд?лалъ опять веселую гримасу. Но недовольный ни однимъ изъ этихъ отв?товъ, онъ съ большимъ трудомъ началъ переводить духъ.

        - Вы были очень добры къ моему брату,  - сказала Флоренса, повинуясь естественному побужденію вывести изъ затрудненія.  - Онъ мн? часто говорилъ о васъ.

        - О, это ничего не значитъ,  - подхватилъ м-ръ Тутсъ,  - a тепло теперь: неправда ли?

        - Прекрасная погода,  - отв?чала Флоренса.

        - Лучше и не надо,  - сказалъ м-ръ Тутсъ.  - Р?шительно не запомню, чтобы я когда чувствовалъ себя лучше нын?шняго. Покорно васъ благодарю, миссъ Домби.
        И посл? этой неожиданной новости, м-ръ Тутсъ опустился въ глубокій кладезь молчанія.

        - Вы, кажется, ужъ оставили пансіонъ д-ра Блимбера?  - спросила Флоренса, пробуя вытащить его оттуда.

        - Какъ же, совс?мъ оставилъ,  - отв?чалъ м-ръ Тутсъ, и снова погрузился въ тотъ же кладезь.
        На этотъ разъонъ попалъ на самое дно и барахтался минутъ десять. По истеченіи этого времени, вдругъ онъ сказалъ:

        - Счастливо оставаться, миссъ Домби. Прощайте!

        - Какъ? вы ужъ уходите?  - спросила Флоренса, вставая со стула.

        - A не знаю, право. Н?тъ, еще не сейчасъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, усаживаясь опять на свое м?сто совершенно сверхъ всякаго ожиданія.  - Я бы хот?лъ, или, то есть, я бы желалъ - ну, да в?дь это все равно, миссъ Домби?

        - Конечно, все равно. Говорите со мной см?л?е, м-ръ Тутсъ,  - сказала Флоренса съ кроткой улыбкой.  - Мн? очень пріятно слышать отъ васъ о моемъ брат?.

        - Я бы хот?лъ,  - началъ опять м-ръ Тутсъ, и лицо его, обыкновенно безжизненное, вдругъ осмыслилось выраженіемъ жив?йшей симпатіи.  - Б?дный Домби! Вотъ ужъ не думалъ, не гадалъ, чтобы Борджесъ и компанія - славные портные, миссъ Домби, только очень дороги, мы съ вашимъ братцемъ часто о нихъ говорили, a какъ было знать, что придется имъ заказывать это платье!  - М-ръ Тутсъ былъ въ траур?. - Б?дный Домби! что же вы скажете, миссъ Домби?  - заключилъ Тутсъ, съ трудомъ удерживаясь отъ слезъ.

        - Что вамъ угодно?  - сказала Флоренса.

        - Онъ сдружился подъ конецъ съ однимъ пріятелемъ, и мн? пришло въ голову, вамъ авось пріятно было бы удержать его при себ?… на память. Помните вы, миссъ Домби, какъ онъ упрашивалъ д-ра Блимбера о Діоген??

        - О да, да!  - вскричала Флоренса.

        - Б?дный Домби! Такъ вотъ поэтому, я…
        При взгляд? на плачущую Флоренсу, м-ръ Тутсъ совс?мъ растерялся и готовъ былъ снова погрузиться въ кладезь молчанія, но улыбка спасла его на краю пропасти.

        - Такъ вотъ же какія д?ла, миссъ Домби! Я ужъ собирался украсть его за десять шиллинговъ, и укралъ бы, непрем?нно бы укралъ, y меня ужъ и былъ на прим?т? такой воръ, который за десять шиллинговъ не побоится стянуть самого чорта. Да только Блимберы, кажется, рады были отъ него отвязаться. Если вамъ угодно его им?ть, онъ дожидается y воротъ. Я привелъ его нарочно для васъ. Онъ, правду сказать, вовсе не дамская собака; но в?дь вы на это не посмотрите, миссъ Домби? Не такъ ли?
        М-ръ Тутсъ и миссъ Домби выглянули на улицу. Д?йствительно, Діогенъ въ эту минуту дожидался y воротъ, глаз?я на незнакомые предметы изъ окна извозчичьей кареты, куда заманили его не безъ н?котораго усилія, подъ благовиднымъ предлогомъ ловить мышей подъ соломой. Это былъ самый невзрачный песъ изъ всей породы собачьяго царства и съ перваго разу рекомендовалъ себя очень дурно. Онъ выбивался изъ силъ, чтобы вырваться изъ пл?на, лаялъ на окно, падалъ на солому и опять, подымаясь на заднія лапы, высовывалъ длинный языкъ, какъ будто онъ былъ въ лазарет?, и докторъ осв?домлялся о его здоровь?.
        Но хотя Діогенъ былъ очень см?шенъ, косматъ, шаршавъ, съ головою, похожею на ядро, съ комическимъ носомъ, съ всклокоченною шерстью надъ глазами, съ хриплымъ голосомъ и гадкимъ хвостомъ, и хотя онъ былъ въ н?которомъ род? даже очень глупъ, потому что лаялъ безъ всякой ц?ли на какого-то фантастическаго непріятеля; однако-жъ, при всемъ томъ, невзрачный песъ былъ для Флоренсы, всл?дствіе прощальнаго воспоминанія, очень дорогъ, такъ дорогъ, что она, въ избытк? чувствительности, схватила и поц?ловала руку м-ра Тутса и поблагодарила его отъ всего сердца. Освобожденный, посл? большихъ хлопотъ, изъ своей томительной засады, Діогенъ бойко взб?жалъ на л?стницу, юркнулъ въ комнату и началъ нырять подъ мебелью, обвиваясь длинною жел?зною ц?пью вокругъ ножекъ стульевъ и столовъ до той поры, пока не запутался совершенно и остался безъ движенія. Тутъ онъ страшно выпучилъ глаза и залаялъ на м-ра Тутса, вздумавшаго съ нимъ обращаться по-пріятельски, и еще страшн?е захамкалъ на Таулисона, получивъ в?роятно правильное уб?жденіе, что это былъ тотъ самый непріятель, на котораго онъ лаялъ изъ-за угла всю жизнь и
котораго теперь только увид?лъ въ первый разъ. Флоренса чрезвычайно забавлялась вс?ми этими прод?лками, и храбрый песъ заслужилъ ея полную благосклонность.
        М-ръ Тутсъ былъ такъ обрадованъ усп?хомъ своего подарка, и такъ пріятно было ему вид?ть, что Флоренса ласкала Діогена и разглаживала ему спину своею маленькой ручкой - Діогенъ граціозно позволилъ эту фамильярность съ перваго разу - что онъ чувствовалъ явное затрудненіе при мысли о прощаніи, и н?тъ сомн?нія, онъ пробылъ бы въ гостепріимной комнат? гораздо дол?е, если бы Діогену не пришла счастливая идея броситься съ открытой пастью ему на шею и заставить его защищаться. Не совс?мъ довольный такими н?жностями коварнаго зв?ря и собол?знуя о своихъ панталонахъ, сооруженныхъ неподражаемымъ искусствомъ гг. Боджесъ и компаніи, м-ръ Тутсъ, д?лая веселую гримасу, ускользнулъ изъ комнаты, но тутъ же воротился опять и снова былъ встр?ченъ св?жими прив?тствіями Діогеновой морды. Наконецъ, онъ распростился, какъ сл?дуетъ, и благополучно отправился въ обратной путь.

        - Поди сюда, Діогенъ, поди, мой милый! Познакомься съ твоей новой хозяйкой. Мы станемъ любить другъ друга,  - неправда ли, Діогенъ?  - говорила Флоренса, лаская его шаршавую голову.
        И Діогенъ, суровый и косматый, какъ будто его волосатая шкура была пропитана слезами, и собачье сердце растаяло отъ умиленія, уставилъ свои носъ на ея лицо.
        Діогенъ-философъ не ясн?е разговаривалъ съ Александромъ Македонскимъ, ч?мъ Діогенъ-собака съ Флоренсой. Немедленно изготовили для него великол?пный пиръ въ углу комнаты, и онъ принялся угошать себя съ величайшимъ аппетитомъ. Накушавшись и напившись досыта, онъ подошелъ къ окну, гд? сид?ла Флоренса, взглянулъ на свою хозяйку умильными глазами, всталъ на заднія ноги, положилъ неуклюжія лапы на ея плечи, облизалъ ея руки и лицо, пріютилъ свою огромную голову къ ея сердцу и завилялъ хвостомъ прелюбезн?йшимъ образомъ. Наконецъ, онъ свернулся въ клубокъ y ея ногъ и погрузился въ сладкій соиъ.
        Хотя миссъ Нипперъ не совс?мъ благосклонно смотр?ла на собачьи н?жности и входила въ комнату не иначе, какъ подобравъ подолы своихъ юбокъ, какъ будто собиралась переходить въ бродъ черезъ р?чку съ каменистымъ дномъ, и хотя она вспрыгивала на стулья всякій разъ, какъ Діогенъ вытягивалъ свою длинную морду, при всемъ томъ Сусанна была, по своему, очень тронута любезностью м-ра Тутса и при взгляд? на Флоренсу, обрадованную обществомъ неуклюжаго пріятеля маленькаго Павла, д?лала въ своемъ ум? глубокомысленныя соображенія, которыя навели слезы на ея глаза. М-ръ Домби, по сц?пленію понятій, занялъ въ ея голов? ближайшее м?сто подл? собаки. Ц?лый день просид?ла, она не говоря почти ни слова, безмолвно наблюдая безобразнаго пса и любуясь на свою госпожу. Наконецъ, приготовивъ для Діогена постель въ передней подл? спальни, она передъ прощаньемъ обратилась къ Флоренс? и торопливо заговорила:

        - Завтра поутру, миссъ Флой, папа у?зжаетъ.

        - Завтра поутру, Сусанна?

        - Да, ранехонько. Ужъ отданъ приказъ.

        - Вы не знаете, Сусанна, куда онъ ?детъ?  - спросила Флоренса, опустивъ глаза въ землю.

        - Не совс?мъ. Сперва, говорятъ, онъ хочетъ за?хать къ этому пучеглазому майору, a ужъ я скажу вамъ, миссъ Флой, если бы мн? пришлось познакомиться съ какимъ-нибудь майоромъ - чего Боже избави!  - то ужъ онъ былъ бы, по крайней м?р?, не синій.

        - Молчите, Сусанна,  - возразила Флоренса съ кроткимъ упрекомъ.

        - Вотъ еще, стану молчать!  - забормотала миссъ Нипперъ, исполненная самаго пылкаго негодованія.  - Мн? онъ, чортъ съ нимъ, син?й, какъ хочетъ, a я смиренная христіанка, и терп?ть не могу другихъ цв?товъ, кром? природныхъ.
        Изъ того, что она пров?дала на кухн?, оказалось, что м-съ Чиккъ предложила м-ру Домби выбрать въ товарищи майора, и что м-ръ Домби, посл? н?котораго колебанія, согласился на предложеніе.

        - Славный пріятель, нечего сказать!  - зам?тила миссъ Нипперъ съ безграничнымъ презр?ніемъ.  - По мн?, коль выбирать, такъ выбирай бывалаго, a не всякаго встр?чнаго да поперечнаго. Вотъ теб? и зам?нъ маленькаго Павла!

        - Прощайте, Сусанна!  - сказала Флоренса.

        - Прощайте, моя милая, безц?нная миссъ Флой! спокойной ночи.
        Тонъ собол?знованія, съ какимъ Сусанна произнесла посл?днія слова, зад?лъ за самую чувствительную струну б?дной д?вушки. Оставшись одна, Флоренса опустила голову, прижала руку къ трепещущему сердцу и свободно предалась печальному размышленію о своей горемычной судьб?.
        Была сырая ночь. Мелкій дождь печально дребезжалъ въ заплаканныя окна. Злов?щій в?теръ пронзительно дулъ и стоналъ вокругъ всего дома, какъ будто лютая тоска обуяла его. Дрожащія листья на чахлыхъ деревьяхъ издавали пискливый шумъ. Флоренса сид?ла одна въ своей траурной спальн? и заливалась слезами. На часахъ колокольной башни прогуд?ла полночь.
        Флоренса была уже почти не ребенокъ. Мракъ и таинственное уединеніе въ этотъ часъ и въ этомъ м?ст?, гд? смерть такъ недавно произвела свое страшное опустошеніе, могли бы поразить ужасомъ фантазію д?вушки, которой уже было около четырнадцати л?тъ. Но ея невинное воображеніе было слишкомъ переполнено одною мыслью и не допускало постороннихъ картинъ. Любовь пылала въ ея сердц?, любовь непризнанная, отверженная, но всегда обращенная на одинъ и тотъ же предметъ.
        Тоскливое паденіе дождевыхъ капель, стонъ и завываніе в?тра, бол?зненная дрожь чахоточныхъ деревьевъ, торжественный бой часового колокола,  - все это отнюдь не ослабляло зав?тной мысли и не уменьшало ея интереса. Воспоминанія о покойномъ брат?, всегда присущія ея душ?, слились съ этою же мыслью и еще бол?е усилили ее. И быть отчужденной, быть потерянной для отеческаго сердца! никогда не прикоснуться къ этому челов?ку, не взглянуть на его лицо! Охъ! б?дное, б?дное дитя!
        И съ того рокового дня она не смыкала очей и не ложилась въ постель, не совершивъ напередъ ночного путешествія къ его дверямъ. Это была бы поразительно страшная и вм?ст? трогательная сцена, если бы кто увид?лъ, какъ она теперь, среди непроницаемаго мрака, украдкой спускалась съ л?стничныхъ ступеней, останавливаясь поминутно съ трепещущимъ сердцемъ, съ опухшими глазами, съ распущенными волосами, которые густыми прядями разв?вались по ея плечамъ и по бл?днымъ щекамъ, орошеннымъ св?жими слезами. Но никто не видалъ этого явленія, скрытаго полуночнымъ мракомъ.
        Спустившись въ эту ночь съ л?стничныхъ ступеней, Флоренса увид?ла, что дверь въ кабинетъ отца была отворена,  - не бол?е какъ на ширину волоса, но все же отворена, и это было въ первый разъ. Въ углубленіи мерцала лампа, бросавшая тусклый св?тъ на окружающіе предметы, Первымъ побужденіемъ робкой д?вушки было удалиться назадъ, и она уступила этому побужденію. Ея вторая мысль - воротиться и войти въ кабинетъ. Не зная, на что р?шиться, она н?сколько минутъ простояла неподвижно на л?стничной ступени.
        Наконецъ, второе побужденіе одержало верхъ надъ ея колебаніемъ. Лучъ св?та, пробивавшійся черезъ отверстіе и падавшій тонкою нитью на мраморный полъ, св?тилъ для нея лучемъ небесной надежды. Она воротилась, и почти сама не зная, что д?лаетъ, но инстинктивно побуждаемая однимъ и т?мъ же чувствомъ, ухватилась дрожащими руками за половинки пріотворенной двери и… вошла.
        Ея отецъ сид?лъ за столомъ въ углубленіи кабинета. Онъ приводилъ въ порядокъ бумаги и рвалъ ненужные листы, упадавшіе мелкими клочьями къ его ногамъ. Дождевыя капли барабанили въ огромныя стекла передней комнаты, гд? такъ часто онъ наблюдалъ б?днаго Павла, еще младенца. Пронзительный в?теръ завывалъ вокругъ всего дома.
        Но ничего не слыхалъ м-ръ Домби. Онъ сид?лъ, погруженный въ думу, съ глазами, неподвижно устремленными на столъ, и глубока была его дума, такъ глубока, что едва ли бы могла пробудить его походка бол?е тяжелая, ч?мъ легкая поступь робкой д?вушки. Однако-жъ лицо его обратилось на нее, суровое, постное, мрачное лицо, которому догоравшая лампа сообщала какой-то дикій отпечатокъ. Угрюмый взглядъ его принялъ вопросительное выраженіе.

        - Папа! папа!  - поговори со мной, милый папа!
        При этомъ голос? онъ вздрогнулъ и быстро вскочилъ со стула. Флоренса остановилась подл? него съ распростертыми руками, но онъ отступилъ назадъ.

        - Чего теб? надобно?  - сказалъ онъ суровымъ тономъ,  - зач?мъ ты пришла сюда? что тебя напугало?
        Если что ее напугало, такъ это было лицо, обращенное на нее. Любовь, пылаюшая въ груди его молодой дочери, леден?ла передъ этимъ взглядомъ: она стояла и смотр?ла на ыего, какъ мраморный истуканъ.
        И не видн?лось на этомъ лиц? ни мал?йшихъ сл?довъ н?жности или состраданія, не искрилось на немъ проблеска отеческой любви, участія или чего-нибудь похожаго на раскаяніе! Но была однако-жъ какая=то перем?на на этомъ лиц?. Прежнее равнодушіе и холодное принужденіе уступили чему-то м?сто; но чему именно,  - Флоренса и догадывалась и не см?ла догадываться. Но она вид?ла, или, точн?е, чувствовала эту перем?ну безъ словъ и безъ имени, и физіономія отца бросала т?нь на ея чело.
        Какъ? Неужели онъ вид?лъ въ ней свою счастливую соперницу въ любви сына, и досадовалъ, что она жива и здорова! Неужели дикая ревность и чудовищная гордость отравили сладкія воспоминанія, при которыхъ б?дное дитя могло бы сд?латься дороже и мил?е для его сердца! Возможно ли, чтобы мысль о сын? придавала горечь его взгляду, обращенному на единственную дочь, цв?тущую красотою, полную счастливыхъ надеждъ въ начинающейся весн? своей жизни?
        Флоренса не задавала себ? такихъ вопросовъ, но любовь безнадежная и отвергнутая им?етъ зоркіе глаза, a надежда замерла въ ея сердц?, когда она устремила неподвижный взоръ на лицо отца.
        . - Я спрашиваю, Флоренса, чего ты испугалась? Что тебя заставило сюда придти?

        - Я пришла, папа…

        - Противъ моей воли. Зач?мъ?
        Флоренса вид?ла - онъ зналъ зач?мъ. Яркими буквами пламен?ла его мысль на дикомъ и угрюмомъ чел?. Жгучею стр?лой впилась она въ отверженную грудь, и… вырвала изъ нея бол?зненный, протяжный, постепенно-замиравшій крикъ страшнаго отчаянія!
        Да, припомнитъ это м-ръ Домби въ грядующіе годы! Крикъ его дочери исчезъ и замеръ въ воздух?, но не исчезнетъ онъ и не замретъ въ тайник? его души. Да, припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы!
        Онъ взялъ ее за руку холодно и небрежно, едва дотрогиваясь до ея пальцевъ. Потомъ съ зажженною св?чею въ другой рук? онъ новелъ ее къ дверямъ.

        - Ты устала,  - сказалъ онъ,  - теб? нуженъ покой. Вс?мъ намъ нуженъ покой, Флоренса. Ступай. Теб?, видно, пригрезилось.
        Да, пригрезилось. Но теперь эти грёзы прошли, и она чувствовала, что он? никогда бол?е не возвратятся.

        - Я посв?чу теб? зд?сь на л?стниц?. Весь домъ наверху теперь твой,  - сказалъ отецъ тихимъ голосомъ,  - ты теперь полная хозяйка, Доброй ночи.
        Закрывъ лицо руками, она зарыдала и едва могла проговорить:

        - Доброй ночи, милый папа!
        Взбираясь по л?стниц?, она еще разъ оглянулась наэадъ, какъ будто хот?ла воротиться, какъ будто над?ялась, что отецъ позоветъ ее. Но это была мгновенная и совс?мъ безотрадная надежда. Отецъ продолжалъ стоять внизу, безъ движенія и безъ словъ, до т?хъ поръ, пока не скрылась въ темнот? его дочь и не затихъ шорохъ ея платья.
        Да, припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы! Проливной дождь крупными каплями падалъ на кровлю, в?теръ дико завывалъ вокругъ пустыннаго дома,  - дурные признаки! Да, припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы!
        Посл?дній разъ какъ онъ наблюдалъ ее съ этого же м?ста, она взбиралась на л?стничныя ступени съ его сыномъ на рукахъ. Это воспоминаніе не растрогало его души, не расшевелило его сердца. Онъ вошелъ въ комнату, заперъ дверь, с?лъ на кресло и заплакалъ о своемъ сын?… но дочь для него не существовала.
        Вм?сто того чтобы спать, Діогенъ стоялъ на караул? y своего поста и съ тревожнымъ нетерп?ніемъ дожидался отсутствующей хозяйки.

        - О, Діогенъ, милый Діогенъ! полюби меня ради его.
        Но Діогенъ уже любилъ ее вс?мъ сердцемъ своимъ и вс?ми собачьими способностями не ради чего другого прочаго, a ради собственной особы, и сп?шилъ, какъ могъ, выразить свои в?рноподданническія чувства. Онъ началъ прыгать и кривляться на вс? возможныя манеры и въ заключеніе, поднявшись на заднія ноги, зацарапалъ дюжими когтями половинки дверей, между т?мъ какъ хозяйка его уже спала и вид?ла во сн? группу розовыхъ д?тей, ласкаемыхъ отцомъ. Наконецъ, выбившись изъ силъ, Діогенъ отъ досады скомкалъ свою постель въ подушку и разлегся вверхъ ногами на голыхъ доскахъ во всю длину своей привязи. Въ этомъ положеніи онъ направилъ глаза на дверь спальни и замигалъ самымъ неистовымъ образомъ. Посл? этой прод?лки онъ заснулъ, и во сн? ему пригрезился его непримиримый врагъ, который, какъ сл?дуетъ, былъ встр?ченъ громкимъ и храбрымъ лаемъ.
        Часть вторая

        Глава XIX
        Вальтеръ у?зжаетъ

        Деревянный мичманъ, сторожившій входъ въ магазинъ мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ, отверд?лый, жестокосердый мичманъ, смотр?лъ съ величайшимъ хладнокровіемъ на отъ?здъ Вальтера даже въ тотъ роковой вечеръ, когда въ посл?дній разъ его присутствіе оживляло тихую бес?ду въ маленькой гостиной. Погруженный въ ученыя разысканія, съ квадрантомъ вокругъ чернаго сучковатаго глаза, онъ гордо выставлялъ на показъ свои чертовски щеголеватые штаны и, по-видимому, не обращалъ никакого вниманія на суеты и треволненія житейскаго моря, поднимаемаго бурею напастей. Обстоятельства, самовластно управляющія судьбою смертныхъ, им?ли надъ нимъ очень ограниченную власть. Сухой день покрывалъ его пылью, туманный - ваксилъ сажей, мокрый - наводилъ яркій лоскъ на его мундиръ, a самый жаркій день вздувалъ св?жіе пузыри на его безчувственномъ т?л?. И больше ничего. Во вс?хъ другихъ отношеніяхъ онъ былъ жестоковыйный, одебел?лый, горделивый мичманъ, занятый исключительно астрономическими наблюденіями, такъ же мало вникавшій въ земныя тревоги, какъ Архимедъ при взятіи Сиракузъ.
        Такимъ, по крайней м?р?, онъ казался при тогдашнемъ положеніи семейныхь д?лъ. Вальтеръ н?жно поглядывалъ на него, проходя мимо, a б?дный дядя Соль, когда племянника не было дома, выходилъ на крыльцо, облокачивался на косякъ и плотно прикладывался своимъ изношеннымъ парикомъ къ ногамъ этого генія-хранителя его магазина. Но ни одинъ надменный идолъ съ огромными устами отъ уха до уха и убійственнымъ ликомъ изъ перьевъ попугая не былъ столь хладнокровенъ къ молитвамъ своихъ дикихь обожателей, какъ этотъ мичманъ къ н?жному участію своихъ хозяевъ.
        Тяжело стало на сердц? Вальтера, когда онъ бросилъ прощальный взглядъ на свою спальню, на ея ст?ны и карнизы. Еще одна ночь, и онъ покинетъ пріютъ своего д?тства, быть можетъ, навсегда. Картины были сняты, книги собраны въ кучу, вещи упакованы, и комната, лишенная привычнаго убранства, холодно и съ горькимъ упрекомъ смотр?ла на своего хозяина, который такъ безжалостно оставлялъ ее на произволъ непредвид?нныхъ случайностей. "Еще н?сколько часовъ,  - думалъ Вальтеръ,
        - и мечты, лел?явшія мое д?тство, когда я былъ школьникомъ, такъ же не будутъ принадлежать мн?, какъ и эта старая спальня. Мечты, авось, еще забредутъ въ сонную голову, и самъ я, можетъ быть, возвращусь на это м?сто, но комната усп?етъ перем?нить десятки новыхъ жильцовъ, и каждый изъ нихъ станетъ изд?ваться надъ распоряженіями прежняго хозяина."
        Но нельзя было оставить дядю въ маленькой гостиной, гд? онъ сид?лъ уже давно одинъ-одинехонекъ, въ глубокомъ раздумьи. Капитанъ Куттль, на этотъ разъ, нарочно не явился съ Корабельной площади, чтобы предоставить друзьямъ полную свободу наговориться въ посл?дній разъ безъ свид?телей. Поэтому Вальтеръ, снова воротившись домой, посл? суетливыхъ хлопотъ этого дня, посп?шно вошелъ въ гостиную и завязалъ разговоръ.

        - Ну, дядя Соль,  - весело вскричалъ Вальтеръ, положивъ руку на плечо старика.  - Чего теб? прислать изъ Барбадоса?

        - Надежду, милый Валли, надежду, что мы свидимся опять по эту сторону могилы. О, пришли, скор?е пришли мн? эту надежду.

        - Пришлю, дядюшка. У меня вдоволь всякихъ надеждъ, и будь ув?ренъ, для тебя я скупиться не стану. A кром? надежды, пришлю теб? черепахъ, варенья, лимоновъ для пуншу капитана Куттля и другихъ разныхъ разностей,  - ц?лые корабли нашлю, когда разбогат?ю.
        Старикъ вытеръ очки и улыбнулся.

        - Правда, дядюшка,  - вскричалъ Вальтеръ съ живостью, хлопая его по плечу.  - Давай же теперь кутить. Ты весели меня, a я тебя, и завтра поутру мы встрепенемея, какъ беззаботные жаворонки, и полетимъ высоко высоко. Мои мечты ужъ и теперь взвились за облака.

        - Валли, св?тикъ мой, Валли, я сд?лаю все, что могу.

        - И прекрасно, дядюшка!  - отв?чалъ Вальтеръ съ веселымъ см?хомъ.  - Я тоже сд?лаю все, что могу, и… катай, валяй, заливай… наша взяла!  - A ты не забылъ, дядюшка, что об?щалъ присылать мн? въ Барбадосъ?

        - Н?тъ, Валли, н?тъ,  - промолвилъ старикъ.  - Все, что пров?даю о миссъ Домби, тотчасъ же отпишу. Теперь она одна-одинехонька, какъ въ глухомъ л?су,  - б?дный агнецъ!

        - A знаешь ли что, дядя Соль?  - сказалъ Вальтеръ, посл? минутнаго кол?банія.  - Я в?дь сегодня былъ тамъ.

        - Какъ былъ? гд?? зач?мъ?  - бормоталъ Соль, приподнявъ брови и устремивъ очки на молодого челов?ка.

        - Былъ тамъ,  - продолжалъ Вальтеръ,  - не зат?мъ, чтобы вид?ть ее, хотя, см?ю сказать, я могъ бы войти въ ея комнату, потому-что м-ръ Домби у?халъ за городъ, a зат?мъ, чтобы сказать Сусанн? прощальное слово. Мн? казалось, я могъ и даже долженъ былъ это сд?лать, если взять въ разсчетъ обстоятельства, при которыхъ я вид?лъ миссъ Домби посл?дній разъ.

        - Правда твоя, мой милый, правда!  - проговорилъ старикъ, оправившись отъ минутнаго волненія.

        - Вотъ я и вид?лъ ее,  - продолжалъ Вальтеръ,  - Сусанну, т. е., a не миссъ Домби, и сказалъ ей, что завтра поутру у?зжаю въ далекій путь. Еще сказалъ я, дядюшка, что ты всегда принималъ большое участіе въ миссъ Домби съ той поры, какъ она была y насъ, что ты всегда желалъ ей счастья и всякаго добра, и что теб? было бы очень пріятно оказать ей какую-нибудь услугу. Мн? кажется, ты знаешь, я могъ это сказать, если взять въ разсчетъ обстоятельства. Не такъ ли?

        - Правда твоя, мой милый, правда!  - проговорилъ старикъ т?мъ же тономь.

        - И сказалъ я еще,  - продолжалъ Вальтеръ,  - что если она - Сусанна, то есть,  - когда-нибудь потрудится ув?домить тебя или сама, или черезъ м-съ Ричардсъ, или все равно черезъ кого бы то ни было, что миссъ Домби здорова и благополучна, то это изв?стіе доставитъ теб? большое удовольствіе, и ты тотчасъ же объ этомъ напишешь мн?, и я буду очень радъ. Что-жъ прикажешь д?лать? Я прошлую ночь не сомкнулъ глазъ и разломалъ всю голову, думая объ этихъ вещахъ. Мн? кажется, я былъ бы прежалкой тварью, если бы вы?халъ изъ Лондона, не облегчивъ сердца этими распоряженіями.
        Честный голосъ и вс? движенія молодого челов?ка подтверждали истину его словъ и оправдывали пылкость его чувства.

        - Поэтому, дядюшка, если ты когда увидишь ее, т. е. миссъ Домби,  - продолжалъ Вальтеръ,  - и вступишь съ нею въ разговоръ, какъ знать, можетъ быть, теб? удастся сказать, какъ много и часто я думалъ о ней, и какъ говорилъ о ней со слезами въ эту посл?днюю ночь передъ отъ?здомъ въ дальнюю дорогу. Скажи ей, какъ я говорилъ, что всегда помнилъ и никогда не забуду ея н?жной чувствительности, ея прекраснаго личика, ея благосклонной снисходительности. Скажи ей, дядюшка, если не забудешь, что т? башмаки - она не взрослая женщина, не молодая леди, я снялъ ихъ съ д?тской ноги - она припомнитъ, какъ часто ихъ роняла - такъ скажи ей, дядюшка, что я взяль эти башмаки съ собою на память и буду хранить ихъ, какъ драгоц?нн?йшее изъ моихъ сокровищъ.
        Въ эту самую минуту д_р_а_г_о_ц_?_н_н_?_й_ш_е_е и_з_ъ с_о_к_р_о_в_и_щ_ъ выносилось изъ дверей въ одномъ изъ вальтеровыхъ сундуковъ. Носильщикъ навьючилъ багажомъ небольшую тел?жку и повезъ незабвенные башмаки передь самымъ носомъ безчувственнаго мичмана, прежде ч?мъ счастливый влад?лецъ кончиль о нихъ р?чь. Черезъ чась зав?тное сокровище поступило во влад?ніе "Сына и Насл?дника".
        Но на этотъ разъ деревянному мичману можно было простить его равнодушіе къ гадкимъ башмакамъ, потому что въ эту самую минуту прямо передъ нимъ появились Флоренса и Сусанна Нипперъ. Флоренса робко заглянула ему въ лицо, и, казалось, мичманъ значительно мигнулъ ей своимъ чернымъ глазомъ.
        Этого мало. Он? юркнули въ магазинъ и отворили дверь гостиной, не бывъ ник?мъ зам?чены, кром? наблюдательнаго мичмана. Вальтеръ, стоявшій къ дверямъ задомъ, не могъ вид?ть этого явленія; но вдругъ дядя Соль вскочилъ со стула и чуть не упалъ, споткнувшись о другой стулъ.

        - Что такое, дядюшка?  - воскликнулъ Вальтерь,  - что случилось?

        - Миссъ Домби!  - проговорилъ старикъ.

        - Возможно ли!  - вскричалъ Вальтеръ,  - зд?сь!
        Очень возможно. Еще слова эти шевелились на его губахъ, какъ Флоренса торопливо прошла мимо, ухватила об?ими руками старика Соломона за обшлага фрака, поц?ловала его въ щеку и, отворотившись, подала руку Вальтеру съ тою дов?рчивостью и простосердечіемъ, которыя принадлежали ей - и никому больше въ ц?ломъ мір?.

        - Вы у?зжаете, Вальтеръ!  - сказала Флоренса.

        - Да, миссъ Домби,  - отв?чалъ онъ дрожащимъ голосомъ,  - предо мною дальняя дорога.

        - A вашъ дядя,  - сказала Флоренса, оглядываясь на Соломона,  - ему разв? не жаль съ вами разстаться? О, конечно жаль, вижу по его глазамъ. И мн? жаль васъ, милый Вальтеръ!

        - И будто, кром? васъ, некого послать, м-ръ Вальтеръ!  - возгласила Сусанна Нипперъ,  - вотъ хоть бы м-съ Пипчинъ - чего лучше?  - она бы навела страхъ и ужасъ на всю колонію негровъ, a если надобно отобрать справки насчетъ свычекъ и обычаевъ чернаго народа, такъ д-ра Блимбера за бока съ его супружницей и дочкой. Туда бы и дорога.
        Съ этими словами миссъ Нипперъ распустила ленты своей шляпки и, бросивъ быстрый взглядь на чайный подносъ, стоявшій на стол? со вс?мъ приборомъ, вынула изъ шкатулки жестяную коробочку и принялась д?лать чай, не спрашивая никого ни о чемъ.
        Между т?мъ Флоренса опять обратилась къ инструментальному мастеру, который былъ проникнутъ неописуемымъ изумленіемъ.

        - Такъ выросла!  - говорилъ онъ,  - такъ похорош?ла! и ни въ чемъ не изм?нилась! все такая же!

        - Право?  - сказала Флоренса.

        - Да, да,  - отв?чалъ старикъ, слегка потирая руками и пристально всматриваясь въ глаза, обращенные на него,  - да, то же выраженіе на прекрасномъ личик?, какъ и прежде!

        - Вы помните меня,  - сказала Флоренса, улыбаясь,  - a какая тогда я была маленькая!

        - Милое созданіе!  - возразилъ инструментальный мастеръ,  - какъ мн? забыть васъ, когда я такъ часто думалъ и слышалъ о васъ съ того самаго дня? И теперь, въ самую минуту вашего прихода, Валли разговаривалъ о васъ и д?лалъ порученіе передать вамъ…

        - Будто бы?  - сказала Флоренса,  - благодарю васъ, Вальтеръ! О, благодарю, милый Вальтеръ. A я боялась, что вы у?зжаете, не думая обо мн?.
        И она опять подала маленькую ручку съ такою непринужденностью и простосердечіемъ, что Вальтеръ н?сколько минутъ не могъ ея выпустить изъ своихъ рукъ.
        Однако-жъ это прикосновеніе пробуждало въ немъ далеко не т? бывалыя мечты, которыя смущали его фантастическими образами въ прежніе годы д?тства и первой юности. Чистота и невинность ея чарующихъ движеній, ея совершенная дов?рчивость и непритворное уваженіе къ нему, отражавшееся въ ея глазахъ и на прекрасномъ лиц?, отт?ненномъ полупечальною улыбкой,  - все это отнюдь не могло доставить молодому воображенію матеріаловъ для романтической постройки. Совс?мъ напротивъ. Мысли его неслись назадъ, къ одру смерти, гд? онъ вид?лъ ее кол?нопреклоненною, съ пламенной молитвой на устахъ и въ ангельскомъ взор?, гд? онъ былъ свид?телемъ небесной любви двухъ прекрасныхъ созданій, разставшихся на в?ки въ этомъ мір? съ темнымъ предчувствіемъ замогильнаго свиданія. И въ прахъ разбивались праздныя мечты передъ этимъ святымъ воспоминаніемъ, озарившимъ душу благороднаго юноши.

        - Я бы хот?ла,  - сказала Флоренса, обращаясь къ старику,  - хот?ла бы называть васъ… просто дядей Вальтера. Позволите ли вы?

        - Позволю ли? Господи помилуй! сд?лайте милость!

        - Мы всегда называли васъ этимъ именемъ, когда разговаривали о васъ,  - сказала Флоренса съ легкимъ вздохомъ и оглядываясь вокругъ.  - Точь въ точь та же гостиная, уютная, хорошенькая, какъ и тогда. Какъ я хорошо ее помню!
        Старикъ Соль взглянулъ сперва на нее, потомъ на племянника, потомъ потеръ руки, потомъ вытеръ очки, потомъ вздохнулъ изъ глубины сердца и съ таинственной торжественностью произнесъ:

        - О, время, время, время!
        Посл?довало краткое молчаніе. Сусанна Нипперъ вынула изъ шкатулки дв? чайныхъ чашки, дв? ложки и, скрестивъ руки, дожидалась сь глубокомысленнымъ видомъ, пока устоится чай.

        - Мн? надобно поговорить съ дядей Вальтера,  - сказала Флоренса, положивъ руку на плечо старика, чтобы обратить его вниманіе,  - поговорить о томъ, что y меня лежитъ на душ?. Теперь онъ остается одинъ, и некому будетъ разд?лять его горе. Если онъ мн? позволитъ - не зам?нить Вальтера: этого конечно, я не могу - но быть его истиннымъ другомъ и помочь ему въ отсутствіи Вальтера, то я была бы ему очень, очень благодарна. Такъ ли, дядя Вальтера? согласны ли вы?
        Инструментальный мастеръ, не говоря ни слова, поднесъ ея руки къ своимъ губамъ, a Сусанна Нипперъ, испустивъ легкій вздохъ, устремила глаза на потолочное окно и закусила кончики лентъ отъ своей шляпки.

        - Вы позволите мн? нав?щать васъ,  - продолжала Флоренса,  - когда будетъ можно, и станете передавать мн? в?сти о миломъ Вальтер?, и вы не будете им?ть секретовъ отъ Сусанны, когда она придетъ къ вамъ вм?сто меня: вы станете разсказывать намъ все и обо всемъ, и положитесь на насъ, и вв?ритесь намъ во всемъ, и мы будемъ стараться васъ ут?шать. Такъ ли, дядя Вальтера? согласны ли вы?
        Н?жное прелестное лицо, умоляющій взоръ, милый голосокъ, легкое пожатіе руки, очаровательная поза, выражавшая глубокое уваженіе къ почтенному возрасту и вм?ст? граціозное сомн?ніе въ усп?х? великодушнаго предложенія,  - все это до того растрогало б?днаго мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ, что онъ могъ только проговорить:

        - Валли, другъ мой, замолви за меня. Я… я не могу.

        - Н?тъ, Вальтеръ,  - возразила Флоренса съ веселой улыбкой,  - не говорите за него ничего. Я понимаю его очень хорошо, и намъ должно пріучаться разговаривать безъ васъ, милый Вальтеръ.
        Умилительно-грустный тонъ, съ какимъ были произнесены эти посл?днія слова, затронулъ сокровенн?йшія струны въ сердц? молодого челов?ка.

        - Миссъ Флоренса,  - сказалъ онъ, стараясь сохранить веселый видъ, принятый въ продолженіе разговора,  - я такъ же, какъ и дядя, не сум?лъ бы выразить вамъ нашей благодарности. Впрочемъ, все, что я могъ бы сказать, если бы говорилъ ц?лый часъ, было бы одно: вы всегда в?рны самой себ?.
        Сусанна Нипперъ закусила новые кончики лентъ отъ своей шляпки и кивнула на потолочное окно въ знакъ совершеннаго одобренія мысли, выраженной этимъ отв?томъ.

        - Вальтеръ,  - сказала Флоренса,  - я хочу съ тобой объясниться передъ твоимъ отъ?здомъ; но ты долженъ говорить мн? - т_ы, и называть меня просто Флоренсой. Зач?мъ ты обращаешься со мной, какъ посторонній?

        - Какъ посторонній!  - возразилъ Вальтеръ.  - О, н?тъ, н?тъ. По крайней м?р?, я чувствую не такъ, какъ посторонній.

        - Хорошо. Но теперь не объ этомъ р?чь. Онъ, милый Вальтеръ,  - продолжала Флоренса, заливаясь слезами,  - онъ любилъ тебя н?жно, очень н?жно, и разв? забылъ ты, какъ передъ смертью зав?щалъ онъ "помнить Вальтера!" Я помню тебя, милый, я буду помнить тебя, пока скитаюсь на земл?, и ангелъ мой съ высоты неба увидитъ, какъ святы для меня его посл?днія слова. Я хочу быть и буду твоей сестрой всю жизнь, и гд? бы ты ни былъ, куда бы ни забросила тебя судьба, ты долженъ знать, что сестра твоя любитъ тебя и всегда думаетъ о теб?. Вотъ что я желала сказать теб?, милый Вальтеръ, но я не могу говорить такъ, какъ бы хот?ла, потому что сердце мое слишкомъ переполнено.
        И въ полнот? сердца, она протянула ему об? руки. Вальтеръ взялъ ихъ, склонилъ голову и прикоснулся устами къ заплаканному лицу, и оно не отпрянуло, это ангельское личико, не отворотилось, не вспыхнуло яркимъ румянцемъ, но смотр?ло на него спокойно и открыто съ безграничной в?рой. Въ эту торжественную минуту всякая т?нь сомн?нія или тревожнаго волненія исчезла изъ души Вальтера. Живо представилъ онъ себ? смертный одръ невиннаго страдальца, и, благословляемый его присутствіемъ, незримымъ для глазъ челов?ческихъ, онъ поклялся самому себ? запечатл?ть нав?ки на скрижаляхъ сердца пл?нительный образъ его и своей сестры, и чтить ее, въ своемъ изгнаніи, какъ святой идеалъ чистоты и высокой преданности. Въ эту минуту онъ счелъ бы униженнымъ свое нравственное достоинство, если бы въ его голов? возникли такія мысли и такія надежды, какихъ не могло быть въ ея собственной душ?.
        И въ эту минуту Сусанна Нипперъ вдругъ закусила вс? ленты отъ своей шляпки и, воспославъ глубочайшій вздохъ въ потолочное окно, обратилась съ неожиданнымъ вопросомъ: кому угодно сливокъ и кому сахару. Потомъ, отобравъ удовлетворительную справку на эти важные пункты, она принялась разливать чай. Все маленькое общество ус?лось вокругъ стола и начало радушно угощаться подъ верховнымъ предс?дательствомъ этой молодой лэди.
        За полчаса передъ этимъ Вальтеръ ни за что въ св?т? не р?шился бы позволить себ? фамильярнаго обращенія съ миссъ Домби; но теперь онъ говорилъ ей - ты и называлъ ее просто Флоренсой. Онъ наслаждался ея присутствіемъ свободно, между т?мъ не дал?е какъ за н?сколько минутъ позволялъ себ? думать въ тревожномъ смущеніи, что было бы гораздо лучше, если бы она не пришла. Онъ спокойно любовался на ея личико, воображалъ полный расцв?тъ ея красоты и думалъ, какъ счастливъ будетъ мужчина, который въ свое время овлад?етъ ея сердцемъ. Потомъ онъ съ гордостью мечталъ о собственномъ м?ст? въ этомъ сердц? и одушевлялся твердою р?шимостью, во что бы ни стало сд?латься его достойнымъ.
        В?роятно, надъ руками Суссаны Нипперъ, разливавшей чай, парило какое-то волшебное вліяніе, распространявшее по всей гостиной самую веселую и благоуханную атмосферу. Но, в?роятно, также надъ стр?лками хронометра дяди Соля парило какое-то враждебное вліяніе, потому что он? двигались съ необыкновенной быстротой. Какъ бы то ни было, гостьи вспомнили, что ихъ дожидается карета подл? магазина за ближайшимъ угломъ, и когда насчетъ этого обстоятельства обратились съ вопросомь къ безукоризненному хронометру, онъ далъ точный, положительный отв?тъ, что карета дожидается очень давно. Никто не дерзалъ возставать противъ такого авторитета, и всего мен?е дядя Соль, который, если бы даже въ опред?ленную минуту ему назначена была петля на шею, безъ отговорокъ отправился бы на вис?лицу, не обнаруживъ ни мал?йшаго неудовольствія за быстрый ходъ стр?локъ на его непогр?шимомъ хронометр?.
        Флоренса на прощанье коротко изложила старику главн?йшіе пункты ихъ договора и обязала его къ безусловному повиновенію. Дядя Соль, съ отеческой заботливостью и н?жн?йшими ласками, проводилъ ее до ногъ деревяннаго мичмана и потомъ передалъ ее Вальтеру, который отправился съ нею и Сусанной къ дожидавшейся карет?.

        - Вальтеръ,  - сказала Флоренса, когда они пошли,  - передъ дядей я боялась спросить тебя. Скажи, пожалуйста, надолго ли ты у?зжаешь?

        - Право, Флоренса, я и самъ не знаю. Думаю, впрочемъ, что надолго. М-ръ Домби, кажется, им?етъ въ виду не короткій срокъ.

        - Что это, Вальтеръ, милостъ или опала?  - спросила Флоренса посл? минутнаго колебанія, устремивъ на него безпокойный взглядъ.

        - Мое назначеніе въ Барбадосъ?

        - Да.
        Вальтеръ охотно далъ бы утвердительный отв?тъ, но его лицо заговорило прежде, ч?мъ пошевелились губы, и Флоренса слишкомъ легко угадала настоящую мысль.

        - Я боюсь, что папа не слишкомъ благоволитъ къ теб?, - сказала она робкимъ голосомъ.

        - Почему ты такъ думаешь?  - возразилъ Вальтеръ, улыбаясь.  - Кажется, н?тъ никакихъ причинъ…

        - Никакихъ причинъ, Вальтеръ?

        - То есть н_е б_ы_л_о никакихъ причинъ, хочу я сказать,  - продолжалъ Вальтеръ.  - Въ контор? много людей, занятыхъ службой. Между м-ромъ Домби и такимъ молодымъ челов?комъ, какъ я, огромное, неизм?римое разстояніе, мой ангелъ. Если я исполняю свою обязанность, я долженъ исполнять ее, какъ и другіе, или еще больше, ч?мъ другіе.
        Не возникло ли въ душ? Флоренсы смутное и неопред?ленное подозр?ніе,  - что опала м-ра Домби объясняется услугой, которую молодой челов?къ оказалъ его дочери, всегда помнившей эту услугу,  - подозр?ніе, возможное только посл? роковой ночи, когда отверженное дитя посл?дній разъ совершало свое путешествіе къ дверямъ отцовскаго кабинета? Не зародилась ли въ эту минуту такая же идея въ душ? самого Вальтера? Неизв?стно. Молодые люди не подали другъ другу ни мал?йшаго намека и минуты дв? совс?мъ ничего не говорили. Сусанна, которая шла по другую сторону Вальтера, безпрестанно бросала пронзительные взгляды на молодыхъ людей, и н?тъ никакого сомн?нія, идеи миссъ Нипперъ путешествовали прямо по этому направленію, гд? все для нея было ясно, какъ день. Въ голов? Сусанны Нипперъ всякое подозр?ніе мигомъ перерабатывалось въ очевидн?йшую д?йствительность.

        - Можетъ быть, милый Вальтеръ, ты очень скоро воротишься,  - сказала Флоренса.

        - Я могу воротиться старикомъ,  - отв?чалъ Вальтеръ,  - и найти въ теб? старую леди. Впрочемъ, y меня лучшія надежды.

        - Папа, в?роятно… в?роятно, перем?нитъ свои мысли и, можетъ быть, со временемъ сд?лается откровенн?е со мной. Тогда я скажу ему, что желаю тебя вид?ть, и буду умолять возвратить тебя для меня.
        Трогательные переливы голоса при произнесеніи этихъ словъ хорошо объяснили Вальтеру ея отношенія къ отцу.
        Когда они подошли къ карет?, молодой челов?къ хот?лъ удалиться, не говоря ни слова, потому что теперь онъ почувствовалъ всю горечь разлуки; но Флоренса, усаживаясь въ карету, взяла его за руку, и въ его собственной рук? очутился какой-то маленькій пакетъ.

        - Вальтеръ,  - сказала Флоренса, устремивъ на него взоръ, исполненный н?жн?йшей преданности,  - y меня, какъ y тебя, лучшія надежды впереди, и мн? хот?лось бы в?рить, что он? исполнятся. Я стану молиться за тебя и за себя. Этотъ маленькій подарокъ я, было, приготовила для Павла. Прими его отъ меня вм?ст? съ моею любовью и, сд?лай милость, не раскрывай пакета до той поры, какъ сядешь на корабль. Теперь прощай, милый Вальтеръ. Благослови тебя Богъ! Не забывай меня, милый, не забывай своей сестры, которая всегда будетъ о теб? думать. Прощай, милый Вальтеръ, прощай!
        Онъ былъ радъ, что Сусанна Нипперъ заслонила его въ эту посл?днюю минуту разставанья, иначе н?жная сестрица могла бы сохранить печальное воспоминаніе о своемъ брат?. Онъ былъ радъ еще, что она не оглядывалась изъ кареты и только махала ему своей маленькой ручкой, пока онъ могъ ее вид?ть.
        Несмотря на ея просьбу, онъ въ эту же ночь, ложась въ постель, вскрылъ подаренный пакетъ. Тамъ былъ маленькій кошелекъ, a въ кошельк? были деньги.
        Рано воротилось яркое солнце въ сл?дующее утро посл? своего путешествія по чужимъ странамъ, и рано воротился Вальтеръ изъ своей спальни, чтобы встр?тить капитана Куттля, который уже стучался въ двери магазина. Почтенный морякъ чуть св?тъ поднялся изъ каюты и посп?шилъ распустить паруса, покам?стъ м-съ Макъ Стингеръ сладко почивала на своемъ лож?. Капитанъ, по-видимому, съ ума сходилъ отъ радости и притащилъ въ одномъ изъ кармановъ своего камзола чудесн?йшій копченый языкъ, предназначенный для посл?дняго завтрака.

        - Эгой!  - зарев?лъ капитанъ, когда они заняли свои м?ста за столомъ.  - Вотъ какая исторія, Валли, дружокъ мой. Если дядя твой такой челов?къ, какимъ я его знаю, онъ вытащитъ намъ для такого случая свою посл?днюю бутылку мадеры.

        - Н?тъ, н?тъ,  - возразилъ старикъ.  - Н?тъ! ту бутылку разопьемъ по возвращеніи Вальтера.

        - Хорошо сказано!  - воскликнулъ капитанъ,  - внимай ему Вальтеръ!

        - Она лежитъ,  - продолжалъ Соломонъ,  - въ отдаленномъ углу погреба, покрытая грязью и паутиной. Можетъ быть, милый Недъ, и насъ съ тобой покроетъ грязь и паутина, прежде ч?мъ она увидитъ св?тъ.

        - Внимай ему!  - воскликнулъ капитанъ.  - Хорошее нравоученіе! Внимай, милый Валли, дружокъ мой. "Возрасти смоковницу на пути, по которому ходишь, и когда состаришься, сядь подъ т?нью винограда твоего, и блаженъ будеши". Я забылъ, гд? это сказано, Вальтеръ. Ну, Соломонъ, продолжай.

        - Но гд? бы она ни лежала и ч?мъ бы ни была покрыта, Вальтеръ найдетъ ее, когда воротится назадъ. Вотъ все, что я хот?лъ сказать, любезный Недъ.
        И хорошо сказано,  - зам?тилъ капитанъ.  - A если намъ не придется свернуть ей голову втроемъ, я заран?е вамъ уступаю свою долю. Пейте и поминайте, какъ звали.
        Несмотря на чрезм?рную веселость, капитанъ едва дотрогивался до копченаго языка, хотя старался принять видъ, когда на него смотр?ли, что пожираетъ его съ волчьимъ аппетитомъ. Онъ также ужасно боялся оставаться наедин? съ дядей или съ племянникомъ съ глазу на глазъ и думалъ, казалось, что въ состояніи влад?ть собой не иначе, какъ подъ условіемъ дружелюбнаго соединенія всей компаніи въ одну группу. Когда Соломонъ куда-то отлучился, капитанъ немедленно выб?жалъ за дверь, подъ предлогомъ посмотр?ть на какуюто странную карету, про?зжавшую мимо оконъ; a когда Вальтеръ пошелъ наверхъ прощаться съ жильцами, онъ тоже юркнулъ въ другую комнату, объяснивъ Соломону, что почуялъ смрадный запахъ изъ сос?дней трубы. Капитанъ Куттль былъ ув?ренъ, что ни одна душа въ мір? не постигнетъ настоящей ц?ли этихъ вылазокъ, если, по крайней м?р?, ее не ос?нитъ вдохновеніе свыше.
        Возвращаясь изъ своей прощальной экспедиціи, Вальтеръ наткнулся на особу съ бл?днымъ лицомъ, стоявшую въ дверяхъ, недалеко отъ деревяннаго мичмана.

        - М-ръ Каркеръ!  - вскричалъ Вальтеръ, пожимая руку Джона Каркера младшаго.  - Войдите, сд?лайте милость. Это очень любезно съ вашей стороны придти такъ рано со мною проститься. Вы знали, какъ я радъ буду васъ вид?ть передъ своимъ отъ?здомъ. Войдите, пожалуйста.

        - Нев?роятно, чтобы мы встр?тились еще гд?-нибудь на этомъ св?т?, молодой челов?къ, и потому я такъ же, какъ и вы, очень радъ, что могу взглянуть на васъ въ посл?дній разъ. Теперь, въ часъ разлуки, я могу говорить съ вами свободно и не стану больше противиться вашимъ откровеннымъ объясненіямъ.
        Была какая-то глубокая меланхолія въ улыбк? Каркера, когда онъ произносилъ эти слова. Казалось очевиднымъ, душевное бремя подавляло его съ одинаковою силой даже теперь, когда онъ готовился къ дружескому разговору.

        - Ахъ, м-ръ Каркеръ!  - сказалъ молодой челов?къ,  - зач?мъ вы прежде противились моей откровенности? Вы не могли мн? сд?лать ничего, кром? добра, я ув?ренъ въ этомъ.
        Каркеръ покачалъ головой.

        - Если бы я могъ,  - сказалъ онъ,  - сд?лать кому-нибудь добро на этой земл?, то, конечно, сд?лалъ бы его для васъ, молодой челов?къ. Ваше присутствіе со дня на день становилось для меня блаженствомъ и вм?ст? съ т?мъ поводомъ къ безполезнымъ угрызеніямъ сов?сти. Но блаженство брало верхъ передъ нравственною пыткой; теперь я очень хорошо узнаю это, когда теряю васъ изъ виду.

        - Войдите, м-ръ Каркеръ, сд?лайте милость войдите и познакомьтесь съ моимъ добрымъ старикомъ. Я часто говорилъ съ нимъ о васъ, и онъ съ удовольствіемъ станетъ разсказывать все, что услышитъ обо мн?. О посл?днемъ нашемъ разговор?, - продолжалъ Вальтеръ съ н?которымъ затрудненіемъ,  - я ничего не сказывалъ ему и, сл?довательно, никому на св?т?. Пов?рьте, м-ръ Каркеръ.
        С?дой Джонъ младшій пожалъ его рук? и заплакалъ.

        - Если я когда-нибудь познакомлюсь съ нимъ, Вальтеръ,  - возразилъ онъ,  - то единственно для того, чтобы слышать о васъ добрыя в?сти. Можете быть спокойны, я оправдаю вашу благоразумную осторожность. Но было бы несправедливо не сказать ему всей правды, если бы я самъ сталъ требовать его дов?рія. Поэтому, при всемъ вашемъ желаніи, я не могу войти сюда теперь же, какъ бы мн? ни было пріятно подол?е остаться съ вами въ эти минуты. Кром? васъ, н?тъ y меня ни одного друга, ни одного знакомаго, и даже для васъ безъ крайней нужды, я не нам?ренъ заводить знакомства.

        - Над?юсь, вы позволите мн?, - сказалъ Вальтеръ,  - навсегда остаться вашимъ другомъ. Вы знаете, какъ я этого желалъ, и теперь, когда мы съ вами разстаемся, м-ръ Каркеръ, желаніе мое усиливается.

        - Довольно. Вы всегда были другомъ моего сердца, и если я изб?галъ васъ, пов?рьте, это противъ моей воли, но мои мысли всегда были заняты вами. Прощайте, Вальтеръ!

        - Прощайте, м-ръ Каркеръ. Благослови васъ Богъ.

        - Если,  - сказалъ Джонъ Каркеръ въ сильномъ волненіи, удерживая руку растроганнаго юноши,  - если, по возвращеніи сюда, когда уголъ мой будетъ пустъ, ты услышишь, гд? положили мои кости, приди и взгляни на мою могилу. Подумай, я могъ быть столь же честнымъ и счастливымъ, какъ и ты. И когда наступитъ мой посл?дній часъ, позволь мн? думать, что остается на земл? челов?къ, который будетъ вспоминать обо мн? съ сожал?ніемъ и снисходительностью. Вальтеръ - прощай!
        И фигура его побрела, какъ бл?дная т?нь, по улиц?, осв?щеннрй яркими лучами прекраснаго л?тняго солнца. Скоро Вальтеръ совс?мъ потерялъ его изъ виду.
        Наконецъ немилосердный хронометръ возв?стилъ, что Вальтеръ долженъ былъ взглянуть въ посл?дній разъ на деревяннаго мичмана. Дядя, племянникъ и капитанъ Куттль по?хали въ извозчичьей карет? на пристань, гд? они перес?ли въ лодку съ т?мъ, чтобы приплыть къ какому-то изгибу р?ки, котораго имя было безнадежной тайной для непривычныхъ ушей сухопутнаго челов?ка. Подъ?хавъ къ этому изгибу, гд? уже красовался "Сынъ и Насл?дникъ", совс?мъ погруженный, они были встр?чены разнокалиберной толпой перевозчиковъ, изъ которыхъ одинъ чуть ли не за версту узналъ капитана и перекликался съ нимъ на тысячу ладовъ, звучавшихъ тарабарской грамотой для всякаго профана въ морскомъ д?л?. Это былъ старинный знакомецъ капитана Куттля, грязный циклопъ, шершавый и небритый, но съ такимъ зоркимъ окомъ, которое могло поспорить со вс?ми глазами Аргуса. Съ этимъ зам?чательнымъ мужемъ они вс? трое перебрались на бортъ "Сына и Насл?дника". На корабл? господствовало великое см?шеніе людей въ красныхъ рубахахъ, б?гавшихъ взадъ и впередъ, грязныхъ парусовъ, скомканныхъ на мокрыхъ палубахъ, распущенныхъ веревокъ и канатовъ различнаго
сорта, бочекъ, боченковъ, ящиковъ, чемодановъ и всякой живности, умильно взиравшей на негра-повара въ дурацкомъ колпак?, украшеннаго зеленью передъ самыми его глазами и окуреннаго св?жимъ дымомъ.
        Капитанъ немедленно отвелъ Вальтера въ уголъ и съ великимъ усиліемъ, отъ котораго даже побагров?ло его лицо, вытащилъ изъ кармана огромные серебряные часы, укр?пившіеся въ своей засад?, какъ втулка въ отверстіи бочки.

        - Валли,  - сказалъ капитанъ, кр?пко пожимая его руку,  - вотъ теб?, дружище, прощальный подарокъ. Ставь ихъ каждое утро получасомъ назадъ, да еще въ полдень поверни стр?лку на пятнадцать минутъ,  - и y тебя будутъ часики на славу.

        - Что вы, капитанъ Куттль! помилуйте!  - вскричалъ Вальтеръ, удерживая капитана, который уб?галъ отъ него прочь.  - Возьмите ихъ назадъ, сд?лайте милость. У меня ужъ есть часы.

        - Ну, въ такомъ случа?, - сказалъ капитанъ, нырнувъ въ одинъ изъ своихъ кармановъ, откуда выплыли дв? чайныя ложки и сахарные щипчики, которыми онъ вооружился для отклоненія предвид?нныхъ возраженій,  - въ такомъ случа?, мой милый, прими отъ меня эту посудину. Пригодится на черный день.

        - Н?тъ, н?тъ, не нужно и этого! очень вамъ благодаренъ. О, что вы д?лаете, капитань Куттль? не бросайте ихъ,  - вскричалъ Вальтеръ, потому что капитанъ обнаружилъ явное нам?реніе швыриуть свою посудину за бортъ.  - Вамъ они больше нужны, ч?мъ мн?. Дайте мн? лучше вашу палку. Мн? давно хот?лось им?ть ее. Вотъ такъ! благодарю васъ. Ну, прощайте, капитанъ Куттль! смотрите хорошенько за моимъ старикомъ. Прощайте, дядюшка Соломонъ! Благослови васъ Богъ!
        Въ крайнемъ смущеніи спустились они на свою лодку, не видя и не слыша ничего, что происходило вокругъ. Когда Вальтеръ взглянулъ на нихъ, выб?жавъ на заднюю часть корабля, онъ увид?лъ, что дядя его сидитъ съ опущенною головою, a капитанъ Куттль колотитъ его въ спину своими огромными часами (в?роятно, это было очень больно) и д?лаетъ ободрительные жесты чайными ложечками и сахарными щипчиками. Уловивъ вглядъ Вальтера, капитанъ бросилъ свое сокровище на дно лодки съ совершеннымъ пренебреженіемъ, какъ-будто р?шался забыть о его существованіи, и, скинувъ лощеную шляпу, весело прив?тствовалъ отъ?зжавшаго друга. Лощеная шляпа ярко блистала на солнц?, и капитанъ неутомимо продолжалъ махать, пока Вальтеръ ужъ не могъ бол?е его вид?ть.
        Въ эту минуту суматоха на корабл?, возраставшая постепенно, достигла до посл?днихъ пред?ловъ возможности. Дв? или три лодки отчалили отъ него съ громкимъ гвалтомъ, и безконечное ура вылет?ло изъ сотни разинутыхъ ртовъ. Паруса поднялись отъ попутнаго в?тра; вода заклокотала и заискрилась яркими брызгами подъ корабельнымъ носомъ,  - и "Сынъ и Насл?дникъ" быстро пустился въ дальній путь, припрыгивая и приплясывая, какъ множество другихъ сыновъ и насл?дниковъ, топившихъ на немъ свои надежды въ глубокомъ мор?.
        День проходилъ за днемъ, и старикъ Соль съ капитаномъ Куттлемъ, зас?дая въ маленькой гостиной, плыли за молодымъ путешественникомъ по морской карт?, лежавшей передъ ними на кругломъ стол?. По ночамъ одинокій старикъ взбирался на чердакъ, гд? иной разъ ходуномъ ходила завывающая буря, смотр?лъ на зв?зды и прислушивался къ в?тру и долго стоялъ на часахъ, гораздо дол?е, ч?мъ караульный матросъ на корабельномъ борт?.
        Глава XX
        Мистеръ Домби и майоръ Багстокъ путешествуютъ


        - Старичина Джой, сударь мой, никогда не будетъ охать да вздыхать. Это не въ его натур?, м-ръ Домби. Но и подъ этой жел?зной грудью таится чувствительное сердце и дай только разыграться этимъ чувствамъ… a вотъ въ томъ-то и штука, сэръ, что старый Багстокъ знаетъ, что это слабость, a онъ въ жизнь не поддавался никакимъ слабостямъ!
        Такъ разгружался майоръ Багстокъ, принимая на Княгининомъ лугу м-ра Домби, который между т?мъ взбирался по л?стниц? въ его квартиру. М-ръ Домби за?халъ къ майору завтракать съ т?мъ, чтобы потомъ вм?ст? съ нимъ отправиться въ дорогу. Это утро было настоящей каторгой для злосчастнаго туземца: его б?дствія начались за приготовленіемъ къ завтраку горячихъ пирожковъ, a потомъ, когда д?ло дошло до вареныхъ яицъ, жизнь его сд?лалась невыносимой пыткою.

        - Старый солдатъ изъ багстоковой породы сум?етъ справиться со своими чувствами - объ этомъ нечего и толковать; но мн? жаль васъ, сэръ, жаль, говорю я вамъ, тысячи чертей, м-ръ Домби!  - заключилъ майоръ въ новомъ припадк? свир?паго б?шенства.
        Пурпуровое лицо майора, при этомъ изъявленіи собол?знованія, напузырилось и побагров?ло ужаснымъ образомъ, и его раковые глаза запрыгали и засверкали какимъ-то дикимъ огнемъ, когда къ нему подошелъ м-ръ Домби. Онъ схватилъ и пожалъ его руку съ такою силою, какъ будто собирался съ нимъ боксировать, чтобы выиграть закладъ въ тысячу фунтовъ, или чтобы получить титулъ англійскаго богатыря [Въ оригинал?: championship of England. Встарину, при восшествіи на престолъ новаго короля, двое рыцарей, въ ознаменованіе этого событія, вызывали другъ друга на бой, и поб?дитель получалъ титулъ англійскаго богатыря, champion of England. Нынче это обыкновеніе вывелось изъ употребленія; но названіе англійскаго богатыря до сихъ поръ удерживается т?мъ изъ англійскихъ боксеровъ, который еще не былъ ник?мъ поб?жденъ. Прим. перев.] . Голова его тоже запрыгала и заверт?лась, изъ богатырской груди вырвалось хрип?ніе, какъ y лошади, зараженной сапомъ, и весь этотъ приливъ дружелюбныхъ чувствованій отхлынулъ отъ геройскаго сердца не прежде, какъ знаменитый гость занялъ свое м?сто въ гостиной, гд? майоръ прив?тствовалъ его съ
полной откровенностью, какъ близкаго пріятеля и дорожнаго товарища.

        - Домби,  - сказалъ майоръ,  - я радъ васъ вид?ть и горжусь вашимъ знакомствомъ. Немного въ Европ? людей, которымъ Джозефъ Багстокъ подаетъ свою руку: онъ прямъ, р?шителенъ и тугой натуры; но вы, Домби, другая статья: старичина Джо гордится - слышите ли?  - гордится вашимъ знакомствомъ.

        - Майоръ,  - возразилъ м-ръ Домби,  - вы очень любезны.

        - Н?тъ, сэръ, н?тъ. Любезность не въ моей натур?. Помилуй Богъ! Если бы старикашка Джозъ ум?лъ, гд? нужно польстить и вклеить, гд? сл?дуетъ, красное словцо, онъ былъ бы теперь, съ вашего позволенія, генералъ-лейтенантомъ и кавалеромъ ордена Бани, и его величали бы: - "ваше высокопревосходительство сэръ Джозефъ Багстокъ". Да, и тогда онъ им?лъ бы удовольствіе принимать васъ не въ такой квартир?. Н?тъ, Домби, вы, я вижу, еще не знаете стараго Джоя… A все-таки я горжусь вашимъ знакомствомъ и даже считаю его за особенную честь. Ей Богу!
        М-ръ Домби не счелъ нужнымъ возражать противъ этой слишкомъ очевидной истины, и ему было пріятно, что майоръ хорошо понимаетъ величіе его особы. Это служило новымъ подтвержденіемъ, что онъ, м-ръ Домби, не ошибся въ выбор? пріятеля. Было ясно, что его могущество далеко перешло за пред?лы коммерческой сферы: майоръ, какъ джентльменъ и военный челов?къ, точно такъ же уважалъ его особу, какъ швейцаръ на королевской бирж?.
        Ут?шительная мысль, особенно теперь, когда неумолимая судьба такъ безжалостно опрокинула зав?тныя надежды сердца и показала все безсиліе гордой, непреклонной воли! Н?когда б?дный Павелъ спрашивалъ отца: "Папа, что такое деньги, и что могутъ он? сд?лать?" Припоминая этотъ младенческій вопросъ, м-ръ Домби въ самомъ д?л? готовъ былъ усомниться въ могуществ? благороднаго металла, и невольно изъ устъ его вырывалось восклицаніе: "О деньги, деньги, что же вы сд?лали"?
        Но это были уединенныя мысли, западавшія въ душу отшельника въ глубокую полночь, когда онъ безмолвно сид?лъ въ своемъ кабинет? за разбросанными бумагами. Притомъ врожденная гордость легко находила противоядіе безотрадному размышленію, и м-ръ Домби, вдумываясь въ свое положеніе, естественно доходилъ до привычныхъ заключеній о своемъ финансовомъ могуществ?, которое теперь такъ наглядно подтверждалось словами и обхожденіемъ храбраго воина. Никогда не им?я друзей, онъ чувствовалъ теперь н?которую наклонность къ майору, и его сердце, всегда холодное, какъ ледъ, казалось, начинало оттаивать. Майоръ былъ св?тскій челов?къ, знакомый со многими знатными особами. Майоръ принималъ н?которое участіе въ судьб? маленькаго Павла и оживлялъ св?тскимъ разговоромъ пріятные часы, проведенные въ Брайтон?. Майоръ былъ краснор?чив?йшій собес?дникъ, разсказывалъ безъ умолку множество анекдотовъ и, очевидно, занималъ въ высшемъ кругу почетн?йшее м?сто, какъ блистательный дэнди и, что всего важн?е, блескъ его отнюдь не помрачался позорнымъ пятномъ нищеты, которая, какъ изв?стно, очень нер?дко затмеваетъ великол?пн?йшія
достоинства самыхъ модныхъ дэнди. Положеніе майора въ обществ? утверждено на прочномъ основаніи. Майоръ привыкъ къ разс?янной жизни и въ совершенств? зналъ м?ста, которыя теперь они собирались пос?тить. Какого же надо лучше товарища для м-ра Домби, челов?ка безспорно совершеннаго въ своемъ род?, но уже слишкомъ исключительнаго, и для котораго Св?тъ ограничивался торговыми конторами и д?лами королевской биржи? Принято было въ соображеніе и то обстоятельство, что майоръ, какъ челов?къ военный, научившійся презирать смерть со вс?ми ея ужасами, могъ, въ настоящемъ случа?, св?томъ своей философіи озарить страждущую душу сироты-отца; но эту мысль м-ръ Домби таилъ въ глубин? сердца, и ни одинъ смертный не подозр?валъ ея тайнаго присутствія.

        - Гд? этотъ разиня?  - воскликнулъ майоръ, яростно озираясь вокругъ и ища глазами туземца.  - Ты зд?сь, негодный, a гд? же завтракъ?
        Черный слуга исчезъ, и черезъ минуту слышно было, какъ онъ дрожащими стопами взбирался на л?стницу съ подносомъ въ трепетныхъ рукахъ.
        Блюда и тарелки, по естественной симпатіи, тряслись и дрожали вм?ст? съ нимъ.

        - Домби,  - сказалъ майоръ, ободряя туземца сжатымъ кулакомъ, когда тотъ, разставляя тарелки, уронилъ одну ложку,  - вотъ тутъ жареныя почки, пуддингъ, пирогъ съ разными разностями и такъ дал?е. Садитесь-ка за столъ и не прогн?вайтесь на старикашку Джоза: онъ угоститъ васъ по лагерному.

        - Чудесный завтракъ,  - отв?чалъ гость.
        Не отв?чая на комплиментъ, майоръ принялся угощать себя жареными блюдами съ величайшимъ усердіемъ, оказывая полное презр?ніе медицинскому факультету, предписывающему строгую діэту для вс?хъ особъ съ его темпераментомъ и здоровьемъ.

        - Вы не заходили туда, сэръ?  - спросилъ майоръ, указывая на противоположный флигель,  - вы не видали нашей пріятельницы?

        - То есть, миссъ Токсъ? Н?тъ, майоръ, не видалъ.

        - Славная женщина: не правда ли?  - сказалъ майоръ съ жирнымъ см?хомъ, отъ котораго чуть не лопалось его узкое горло.

        - Что вы хотите сказать? миссъ Токсъ на мои глаза очень порядочная женщина.
        Этотъ отв?тъ, казалось, доставилъ майору безконечное наслажденіе. Онъ запыхт?лъ, раздулся и, бросивъ ножикъ съ вилкой, самодовольно началъ потирать руками.

        - Старикашка Джозъ, сударь мой, занималъ тамъ не посл?дній уголокъ; но теперь миновали его красные дни. Джой получилъ отставку. Джозефа Багстока затерли, загнали, уничтожили. Теперь это можно сказать вамъ, Домби.
        Майоръ пріостановился и посмотр?лъ вокругъ себя съ таинственнымъ негодованіемъ.

        - Это, сударъ мой, чертовски честолюбивая женщина!

        - Будто бы!  - сказалъ м-ръ Домби съ холоднымъ равнодушіемъ. Въ его физіономіи выразилась презрительная недов?рчивость насчетъ того, чтобы женщина, подобная миссъ Токсъ, осм?ливались питать въ себ? такое высокое чувство.

        - Эта женщина,  - продолжалъ майоръ,  - въ своемъ род? настоящій Люциферъ. Джой Багстокъ им?лъ свои красные дни, но это не м?шало ему держать ухо востро. Онъ смотритъ, сударь мой, во вс? глаза. Его высочество, покойный герцотъ іоркскій, не разъ говаривалъ, что стараго Багстока самъ чортъ не проведетъ.
        Сказавъ это, майоръ съ остервен?ніемъ принялся до?дать жирный пирогъ и запивать горячимъ чаемъ. Его красное богдыханское лицо разгор?лось и раздулось до такой степени, что м-ру Домби сд?лалось страшно.

        - Эта старая мартышка, сударь мой,  - продолжалъ майоръ,  - летитъ за облака съ своими замыслами. Она м?титъ выйти замужъ не хуже какой-нибудь герцогини.

        - Жал?ю о ней,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Не говорите этого, Домби,  - возразилъ майоръ предостерегательнымъ голосомъ.

        - Почему же н?тъ?
        Вм?сто отв?та майоръ захрип?лъ, какъ надорванная лошадь, и принялся до?дать кусокъ пирога.

        - Она часто пос?щала вашъ домъ и, кажется, принимала участіе въ вашемъ хозяйств??

        - Это правда,  - величаво отв?чалъ м-ръ Домби.  - Миссъ Токсъ передъ кончиной м-съ Домби была мн? представлена, какъ пріятельница моей сестры. Такъ какъ посл? того она обнаружила н?которую привязанность къ моему сыну и всегда вела себя приличнымъ образомъ, то ей позволено было - даже могу сказать - ее поощрили повторить свои визиты, и она мало-по-малу поставила себя на короткую ногу въ моемъ дом? и зав?дывала н?которыми частями управленія вм?ст? съ м-съ Чиккъ. Я уважалъ и не могъ не уважать миссъ Токсъ. Она усп?ла въ короткое время оказать услуги въ моемъ дом?, незначительныя, конечно, безд?льныя услуги, но сд?ланныя со всею готовностью. Нельзя же мн? было не зам?тить ея искренности и усердія. Притомъ, если не ошибаюсь, майоръ, я одолженъ единственно миссъ Токсъ удовольствіемъ быть съ вами знакомымъ.

        - Домби,  - возразилъ майоръ съ большимъ жаромъ,  - вы ошибаетесь на этотъ счетъ, слишкомъ ошибаетесь, и Джозефъ Багстокъ считаетъ обязанностью открыть вамъ глаза. Если вы знаете стараго Джоя такимъ, какъ онъ есть, и если старый Джой им?етъ удовольствіе знать васъ, этимъ мы обязаны благородному созданію, Домби, a не гадкой мартышк?, о которой вы составили такое ошибочное понятіе. Вникните хорошенько въ это обстоятельство, Домби: мы познакомились съ вами черезъ вашего сына, и больше ни черезъ кого. Да!
        М-ръ Домби, растроганный этимъ намекомъ, столь близкимъ къ сердцу, опустилъ глаза и вздохнулъ. Майоръ, въ свою очередь, пришелъ въ самое яростное волненіе, вскочилъ со стула и объявилъ, что его сердце готово облиться кровью при такомъ горестномъ воспоминаніи, но онъ сум?етъ овлад?ть собой и не поддастся слабостямъ челов?ческой природы.

        - Наша пріятельница им?ла съ этимъ событіемъ отдаленную связь, и майоръ Багстокъ готовъ отдать ей полную справедливость. A все-таки ты, матушка моя, хитрая, безстыдная в?дьма, не въ обиду будь теб? сказано,  - продолжалъ майоръ, озираясь черезъ Княгининъ лугъ на сос?днее окно, куда подошла миссъ Токсъ поливать цв?ты,  - безсов?стная, чудовищная тварь! См?шна ты, матушка, съ своими демонскими зат?ями, и ужъ если он? обратятся на твою же голову, пеняй на себя, a не на стараго Багстока.  - Зд?сь майоръ страшно захохоталъ.  - Старичин? Джою, красавица ты моя, н?тъ до тебя никакой нужды; но если ты компрометируешь почтенныхъ людей и платишь безстыднымъ нахальствомъ за ихъ добро, то ужъ извини: мы съ тобой разд?лаемся посвойски.

        - Майоръ,  - сказалъ м-ръ Домби, покрасн?въ - над?юсь, намеки ваши не относятся…

        - Я ни на что не намекалъ и не намекаю, Домби: прошу это зам?тить однажды навсегда. Но майоръ Багстокъ, сударь мой, жилъ въ св?т? и знаетъ св?тъ. Его не проведетъ какая-нибудь мартышка, a вамъ не худо выслушать еще разъ, что эта женщина похитр?е самого сатаны.
        М-ръ Домби невольно бросилъ гн?вный взглядъ на окно черезъ Княгининъ лугъ.

        - Кончено объ этомъ,  - сказалъ майоръ съ твердостью,  - Джозефъ Багстокъ никогда не былъ сплетникомъ; но ты, красавица моя, хоть кому развяжешь языкъ. Б?сово отродье! Я долженъ былъ говоритъ, м-ръ Домби, и теперь ни полслова больше.
        Взволнованный майоръ захр?пилъ опять, какъ надорванная лошадь, и на этотъ разъ пароксизмъ продолжался довольно долго. Придя въ себя, онъ продолжалъ:

        - Старый Джозъ, собственно говоря, не им?етъ высокихъ достоинствъ; но онъ прямъ, открытъ, и душа y него какъ чистое стекло. Вы берете его товарищемъ въ Лемингтонъ,
        - пусть: онъ ?детъ, и вы можете, Домби, распоряжаться имъ, какъ угодно. Старикашка весь къ вашимъ услугамъ. О люди, люди,  - продолжалъ майоръ шутливымъ тономъ, ухвативъ себя за подбородокъ,  - я, право, не знаю, за что вы любите стараго Джоза, за что в?шаетесь къ нему на шею; не будь онъ черствъ и разборчивъ, вы бы задушили его своими ласками и приглашеніями.
        М-ръ Домби въ короткихъ словахъ благодарилъ за предпочтеніе, оказанное ему передъ другими членами аристократическаго общества; но майоръ далъ ему понять, что онъ въ этомъ случа? сл?дуетъ только наклонностямъ своего сердца.

        - Лишь только я увид?лъ васъ,  - сказалъ онъ,  - разсудокъ и воображеніе заговорили вм?ст?: не з?вай, старикашка, Домби такой челов?къ, съ которымъ теб? стоитъ подружиться.
        Между т?мъ майоръ насытился до такой степени, что эссенція жирнаго паштета видимо просачивалась чсрезъ его глаза, a жареныя почки и пуддингъ до того раздули его короткую шею, что оказалось необходимымъ перевязать галстухъ. Когда наступило время отъ?зда на бирмингамскую жел?зную дорогу, туземецъ съ большимъ затрудненіемъ напялилъ на него теплый сюртукъ и застегнулъ его сверху до низу. При этой операціи майоръ пыхт?лъ и отдувался, какъ винная бочка. Всл?дъ за т?мъ, туземецъ съ должнымъ почтеніемъ и приличной разстановкою подалъ ему замшевыя перчатки, толстую палку и шляпу, которую онъ очень искусно над?лъ на бекрень, какъ опытный франтъ первой руки. Еще прежде туземецъ позаботился нагрузить экипажъ м-ра Домби, дожидавшійся y воротъ, до посл?днихъ пред?ловъ возможности безчисленнымъ множествомъ м?шковъ, м?шечковъ, чемодановъ и чемоданчиковъ съ такими же апоплексическими свойствами, какъ и самъ майоръ. Зат?мъ онъ наполыилъ собственные карманы сельтерской водой, остъ-индскимъ хересомъ, буттербродами, шалями, телескопами, газетами и другими мелочами, которыя могли въ дорог? понадобиться для майора, и
наконецъ возв?стилъ, что все готово къ благополучному путешествію. Когда несчастный туземецъ - говорили, будто онъ былъ какимъ-то князькомъ на своей родин?
        - занялъ въ карет? свое м?сто подл? м-ра Туалисона, домохозяинъ метнулъ въ него съ мостовой ц?лой грудой майоровыхъ шинелей и разнокалиберныхъ сюртуковъ, подъ которыми онъ, зарытый какъ въ могил?, покатился на станцію жел?зной дороги.
        Но прежде, ч?мъ карета тронулась съ м?ста и туземецъ схоронился въ живомъ гробу, y окна появилась миссъ Токсъ, сд?лала граціозный книксенъ и еще граціозн?е замахала лилейно б?лымъ платочкомъ. М-ръ Домби принялъ это прощальное прив?тствіе очень холодно - очень хододно даже для него - и, сд?лавъ ей самый легкій, едва зам?тный поклонъ, небрежно облокотился въ карет? съ довольнымъ видомъ. Это доставило майору невыразимое наслажденіе. Самъ онъ раскланялся съ миссъ Токсъ съ обыкновенной любезностью и, ус?вшись въ карету, продолжалъ самодовольно улыбаться, какъ Мефистофель, и пыхт?ть, какъ откормленный буйволъ.
        Прі?хавъ на станцію, путешественники н?сколько времени ходили по галлере? взадъ и впередъ, пока готовился по?здъ жел?зной дороги. М-ръ Домби былъ пасмуренъ, молчаливъ и угрюмъ, a майоръ безъ умолку разсказывалъ разные очень забавные анекдоты, въ которыхъ главнымъ д?йствующимъ лицомъ, разум?ется, былъ не кто другой, какъ Джозефъ Багстокъ. Гуляя такимъ образомъ, они, съ перваго появленія, обратили на себя вниманіе одного суетившагося около самаго паровоза работника, который снималъ шапку всякій разъ, какъ они проходили мимо. Но ни одинъ изъ нихъ не зам?чалъ этого маневра. М-ръ Домби обыкновенно смотр?лъ свысока и не обращалъ вниманія на толпу, a майоръ былъ слишкомъ углубленъ въ сущность своихъ разсказовъ и не видалъ ничего. Наконецъ, при одномъ изъ ихъ поворотовъ, работникъ выступилъ впередъ, снялъ шапку и загородилъ дорогу мру Домби.

        - Прошу извинить, сэръ,  - сказалъ онъ,  - но я над?юсь, вы ничего, сэръ, такъ себ?: не правда ли?
        Работникъ былъ од?тъ въ парусинный кафтанъ, запачканный угольной пылью, масломъ и саломъ. Его волосы и бакенбарды были пропитаны пепломъ и св?жей золой. При всемъ томъ, въ его манерахъ, грубыхъ и неуклюжихъ, проглядывало добродушіе. Словомъ, это былъ не кто другой, какъ м-ръ Тудль въ своемъ форменномъ костюм?.

        - Я буду, сэръ, вамъ кочегарить, то-есть загребать уголья, сэръ, прошу извинить. Здоровы ли вы?
        Въ награду за участіе м-ръ Домби подарилъ грязнаго работника самымъ презрительнымъ взглядомъ. Добрый Тудль смекнулъ, что его не узнали.

        - Осм?люсь напомнить,  - продолжалъ онъ,  - жена моя Полли, a въ вашемъ дом? прозывалась Ричардсъ…
        На этотъ разъ физіономія м-ра Домби выразила слишкомъ явное презр?ніе, и м-ръ Тудль долженъ былъ остановиться, не окончивъ р?чи.

        - Вашей жен? нужны деньги, что ли?  - сказалъ м-ръ Домби, опуская руку въ карманъ.

        - Н?тъ, сэръ, благодарю,  - возразилъ Тудль.  - У Полли есть деньги. У меня тоже. Благодаримъ.
        М-ръ Домби остановился въ свою очередь, и очень неловко. Его рука барахталась въ карман?.

        - Благодарю васъ, сэръ,  - продолжалъ кочегаръ, повертывая на разные манеры свою клеенчатую фуражку.  - Мы ничего, поживаемъ себ? недурно. Полли съ той поры, сэръ, принссла мн? еще четырехъ д?тенышей. Семья, сэръ, большая, a концы съ концами сводимъ.
        М-ръ Домби хот?лъ повернуть къ своей карет?, хотя бы пришлось сбить съ ногъ кочегара, но его вниманіе невольно остановилось на фуражк?, которую тотъ продолжалъ верт?ть.

        - Мы, сэръ, потеряли одного д?теныша,  - продолжалъ Тудль.  - Что д?лать! гр?шные люди.

        - Недавно?  - спросилъ м-ръ Домби, продолжая смотр?ть на фуражку, на которой торчалъ кусокъ крепу.

        - Н?тъ, сударь, давненько, года три назадъ, a впрочемъ другія д?ти живы и здоровы. A насчетъ грамоты, помните? вы изволили меня спрашивать. Тогда я немножко мараковалъ м?ломъ, a теперь читаю и пишу съ вашего позволенія. Мои мальчуганы сд?лали изъ меня настоящаго школьника. Все, сэръ, идетъ какъ по маслу.

        - Пойдемте, майоръ,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Н?тъ ужъ вы извините меня,  - продолжалъ Тудль, выступая впередъ и размахивая фуражкой.  - Я бы не сталъ васъ безпокоить, да только старшій мой сынишка, Котелъ, изволите припомнить? Его, впрочемь зовутъ Робинъ, a это только прозвище. Вы его включили тогда въ училище Благотворительнаго Точильщика.

        - Ну?  - сказалъ м-ръ Домби строгимъ и сердитымъ тономъ.  - Что же онъ?

        - Да что?  - продолжалъ Тудль, махнувъ рукой и покачивая головой съ видомъ отчаянной грусти,  - в?дь онъ совс?мъ свихнулся.

        - Какъ свихнулся?  - спросилъ м-ръ Домби не безъ н?котораіо удовольствія.

        - Да, такъ-таки и свихнулся, судари вы мои,  - продолжалъ отецъ, устремивъ горестный взглядъ на обоихъ путешественниковъ, над?ясь встр?тить въ майор? н?которое сочувствіе своему горю.  - Котелъ пошелъ по дурной дорог?. Злые люди завлекли его въ свою шайку. Быть можетъ, онъ опомнится и авось, Богъ дастъ, возвратится на путь истиный, a теперь - б?да, да и только. Вы объ этомъ, м-ръ Домби, в?роятно, услыхали бы отъ чужихъ людей, а, пожалуй, и начальство донесло бы вамъ, что вотъ-де Благотворительный Точильщикъ развратнаго поведенія. Мн? больно, сэръ, говорить объ этомъ да ужъ такъ и быть: узнайте отъ отца о разврат? его сына. Б?дная Полли горюетъ день и ночь. Она въ отчаяніи, господа,  - заключилъ Тудль, снова устремивъ печальный взглядъ на майора.

        - Обыкновенная исторія,  - сказалъ м-ръ Домби, подавая майору руку.  - Его сыну я доставилъ воспитаніе. Вотъ и благодарность!

        - И впередъ наука,  - отв?чалъ майоръ.  - Примите сов?тъ отъ стараго Джоя, м-ръ Домби,  - людей этого сорта воспитывать никогда не должно. Они же сядутъ вамъ на шею.

        - Да и то сказать,  - продолжалъ отецъ,  - если бы вы знали, какъ тиранили мое д?тище въ этой школ? Благотворительнаго Точильщика! Не проходило нед?ли, чтобы его не выпороли два или три раза. Бывало, б?дняжка сидитъ за книгой день и ночь, a изъ училища воротится съ раздутыми щеками и подбитымъ глазомъ. И какъ срамили его! Над?нутъ, бывало, дурацкій колпакъ, да и давай дразнить, какъ попугая. Учитель-то его, скажу я вамъ, хуже всякой собаки. Ни жалости, ни пощады… и за всякую безд?лицу…

        - Пойдемте, майоръ,  - сказалъ м-ръ Домби.  - Этому конца не будетъ.

        - Разум?ется, не будетъ,  - подтвердилъ майоръ, усаживаясь въ карету и потчуя страшными ругательствами б?днаго туземца, который помогалъ господину пом?стить приличнымъ образомъ въ вагон? его тучное т?ло.

        - Да, м-ръ Домби,  - продолжалъ онъ,  - опять повторю вамъ,  - этому народу не нужно давать никакого воспитанія. Вотъ, напр., если бы выучить чему-нибудь этого разбойника, да его бы пов?сили на первой вис?лиц?.
        М-ръ Домби согласился съ печальнымъ видомъ, нахмурилъ брови и молча с?лъ въ карету, не обращая вниманія на окружающіе предметы. По?здъ тронулся. Майоръ болталь безъ умолку, a м-ръ Домби бол?е и бол?е погружался въ пасмурныя думы. Не одинъ Точильщикъ былъ y него на ум?: крепъ на запачканной фуражк? кочегара послужилъ плодовитой темой для тревожныхъ размышленій. Было ясно, тотъ носилъ трауръ по его сын?.
        Итакъ, сверху до низу, дома и вн? дома, отъ Флоренсы, въ его богатыхъ и пышныхъ хоромахъ, до грязнаго работника, разгребающаго уголья въ дымящемся паровоз?, - вс? обнаруживаютъ притязанія на участіе въ его сын?, вс? оспариваютъ его y отца! Могъ ли онъ забыть, какъ жена этого добряка плакала надъ подушкой умирающаго ребенка и называла его своимъ милымъ, ненагляднымъ дитяткой! Могъ ли онъ забыть, какая лучезарная радость озарила лицо умирающаго младенца, когда эта женщина осыпала его своими материнскими ласками!

        - Какъ?  - думалъ м-ръ Домби.  - Ужели этотъ несчастный осм?ливается обнаруживать свою печаль о предмет?, безконечно удаленномъ отъ него по общественному положенію? Ужели онъ, забрызганный масломъ, запачканный сажей и золою, см?етъ носить трауръ по его сын?? И ужели этотъ младенецъ, призванный по своему назначенію разд?лять его сокровища, планы, власть, и съ которымъ они должны были отд?литься отъ всего міра грудами золота и серебра,  - ужели онъ могъ современемъ допустить къ себ? всю дрянь, которая теперь съ такою наглостью хвастается своимъ участіемъ къ его преждевременной смерти! Ужасныя предположенія!
        Путешествіе не доставляло мру Домби никакого разс?янія. Цв?тущія поля и богатые сельскіе виды были для него дикой пустынею, по которой онъ стремглавъ лет?лъ съ мучительными мыслями въ голов?, съ безотрадной тоской въ сердц?. Быстрота дороги оскорбляла и дразнила его своимъ сходствомъ съ быстрымъ потокомъ молодой жизни, унесенной такъ безжалостно къ ея нев?домой ц?ли. Сила, которая теперь вихремъ мчала его по жел?знымъ рельсамъ, гордо презирая на своемъ пути вс? возможныя препятствія и унося за собой живыя созданія всякаго пола и возраста, всякаго званія и положенія - эта несокрушимая сила была, въ его глазахъ, образомъ торжествующаго чудовища,  - смерти.
        И летитъ оно, это чудовище, съ громомъ, съ ревомъ, съ визгомъ, пробиваясь черезъ жилища людей, сверкая по лугамъ, прокапываясь черезъ сырую землю, волнуясь въ темнот? черезъ затхлый воздухъ и вновь прорываясь на вольный св?тъ, озаренный яркими лучами солнца! Съ громомъ, съ визгомъ, съ ревомъ летитъ оно черезъ поля, черезъ л?са, черезъ нивы, черезъ песокъ, черезъ глину, черезъ м?ловыя горы, черезъ утесы,  - и все даетъ ему дорогу, все склоняется передъ нимъ, какъ передъ смертью, передъ этимъ неумолимымъ властелиномъ всего живущаго и прозябающаго подъ солнцемъ!
        По лощинамъ, по холмамъ, по долинамъ, по горамъ, по паркамь, по лугамъ, по огородамъ, по садамъ, черезъ каналы, черезъ р?ки, черезъ тучныя пастбища съ табунами и стадами, черезъ безмолвныя кладбища съ монументами и крестами, черезъ за?оды съ ихъ дымными трубами, черезъ деревни съ ихъ б?дными хижинами, черезъ площадки съ ихъ великол?пными зданіями и куполами,  - везд? и черезъ все летитъ оно съ громомъ, съ визгомъ, съ ревомъ, не оставляя посл? себя никакихъ сл?довъ, точно такъ же, какъ смерть, какъ этотъ неумолимый властелинъ всего живущаго и прозябающаго подъ солнцемъ!
        Впередъ и впередъ, въ ведро и ненастье, въ дождь и бурю, черезъ пропасти и трясины, впередъ по насыпямъ и массивнымъ мостамъ, мимо деревенскихъ хижинъ, мимо великол?пныхъ дачъ и богатыхъ пом?стій, мимо старыхъ дорогъ и тропинокъ, мимо мельницъ и фабрикъ, впередъ и впередъ мимо вс?хъ этихъ людей, съ безмолвнымъ изумленіемъ глаз?ющихъ на могучаго гиганта, который катится и реветъ, гордо и быстро, ровно и гладко, направляя путь къ в?рной ц?ли, презирая вс?хъ и все, какъ этотъ неумолимый властелинъ всего живущаго и прозябающаго подъ солнцемъ.
        Летитъ паровой гигантъ съ громомъ, съ ревомъ, съ визгомъ, прорываясь подъ самою землею и работая съ такой энергіей, что движеніе среди мрака и вихря кажется остановленнымъ до той поры, пока лучъ св?та на мокрой ст?н? не обнаружитъ его стремленія, подобнаго бурному потоку. И вновь летитъ онъ подъ открытымъ небомъ при блеск? солнца, летитъ съ пронзительнымъ визгомъ, изрыгая изъ мрачной пасти адское презр?ніе на вс?хъ и на все. Тамъ и сямъ на мгновеніе останавливается онъ передъ толпой новыхъ лицъ, съ жадностыо пьетъ воду, смачиваетъ перегор?вшее горло, и прежде, ч?мъ помпа, утолившая его жажду, перестала капать, онъ опять кружится и реветъ, съ визгомъ и трескомъ проб?гая багряное пространство.
        И громче визжитъ онъ, и сильн?е реветъ, подъ?зжая наконецъ къ опред?ленной ц?ли. Его путь, какъ путь смерти, ус?янъ теперь пепломъ и прахомъ. Все почерн?ло вокрутъ. Чуть видн?ются тамъ и сямъ грязныя лужи, темныя захолустья, мрачныя жилища, развалившіяся ст?ны, проломленныя крыши, скаредныя каморки, черезъ которыя проглядываютъ нищета и бол?зни во вс?хъ возможныхъ положеніяхъ и видахъ. Дико и угрюмо смотритъ м-ръ Домби изъ окна вагона на окружающіе предметы: онъ ув?ренъ, что лучи дневного св?тила никогда не падаютъ на эту грязь, окуренную дымомъ и копотью безобразнаго чудовища, которое принесло его на это м?сто. Таковъ былъ соотв?тствующій конецъ этого пути, опустошительный и гибельный, и такимъ могло быть окончаніе всякой вещи!
        Ни на одно мгновеніе не прояснились мысли м-ра Домби. На все онъ смотр?лъ съ угрюмымъ и мрачнымъ видомъ и во всемъ находилъ близкое отношеніе къ своему несчастью. Вс? предметы, отъ дымящагося паровоза до изуродованной трубы на ближайшей развалин?, обдавали его гордую душу мертвящимъ холодомъ, кололи безъ пощады его ревнивое сердце и, казалось, еще больше раздували его ненависть къ т?мъ лицамъ, которыя, такъ или иначе, обнаруживали свои права на любовь и память умершаго младенца.
        Одно лицо въ продолженіе этого пере?зда съ особенмой ясностью рисовалось въ его воображеніи, лицо заплаканное, прикрытое дрожащими руками, черезъ которыя однако-жъ искрились глаза, постигавшіе сокровенныя мысли его души. И теперь онъ вид?лъ передъ собой это лицо, обращенное къ нему съ робкой мольбой, точь-въ-точь, какъ въ ту посл?днюю ночь передъ отъ?здомъ, когда онъ приводилъ въ порядокъ разбросанныя бумаги въ своемъ уединенномъ кабинет?. Не выражалось на немъ ни укоризны, ни упрека, но какое-то тревожное сомн?ніе, очень похожее на упрекъ посл? того, какъ сомн?ніе превратилось въ роковую ув?ренность относительно подозр?ваемыхъ чувствъ отца къ отверженному д?тищу. Словомъ, лицо Флоренсы крайне тревожило м-ра Домби.
        Отчего же? Разв? онъ чувствовалъ угрызеніе сов?сти? вовсе н?тъ. Но чувство, пробужденное въ немъ этимъ воспоминаніемъ, образовалось теперь ясно и грозило созр?ть во всей полнот?, между т?мъ какъ прежде онъ самъ едва подозр?валъ его существованіе. Лицо это окружилось для него атмосферой ненависти и пресл?дованія, и ему уже мерещился кинжалъ обоюдоострый, готовый на пораженіе смертельнаго врага. Чудовищное воображеніе, разъ навсегда отравленное неестественной злобой, рисовало для него одинаково мрачными красками и картину смерти, уничтожившей зав?тныя надежды, и картину жизни, представлявшей безпрерывную перспективу огорченій и досады. Одно дитя погибло, a другое уц?л?ло. Зач?мъ уц?л?ла дочь, отверженная дочь, a не сынъ, на которомъ сосредоточивались вс? проекты ума, вс? надежды сердца? Прокіятая смерть!
        Такоы были чувства и размышленія, пробужденныя въ чудовищномъ отц? прелестнымъ и н?жнымъ образомъ его дочери. Она была незванымъ гостемъ при самомъ вступленіи въ жизнь, a теперь только растравляла раны его сердца. Будь его сынъ единственнымъ д?тищемъ, ударъ, сразившій его, быль бы, конечно, тяжелъ для отцовскаго сердца, но все же не такъ, какъ теперь, когда онъ могъ упасть на другое дитя, которое не стоило бы никакихъ сожал?ній. Словомъ, невинное, любящее лицо Фроренсы отнюдь не производило на него успокоительнаго д?йствія. Онъ отвергалъ ангела и прил?плялся къ злому духу, терзавшему его сердце. Ея терп?ніе, доброта, расцв?тающая юность, любовь, самоотверженіе, были не бол?е какъ едва зам?тныя пылинки на пепл? ненависти и презр?нія. Ея образъ носился передъ нимъ въ какомъ-то злов?щемъ туман? и только сгущалъ ужасный мракъ, облегавшій его душу. Не разъ, во время этой дороги, рисуя своей палкой фантастическія фигуры, онъ думалъ, какъ бы избавиться оть пресл?дующей его т?ни Флоренсы? Эта мысль и теперь тяжелымъ бременемъ лежала на его душ?.
        Майоръ между т?мъ отдувался и пыхт?лъ во всю дорогу не хуже дымнаго паровоза, и глаза его нер?дко отрывались отъ газетнаго листка, уносясь въ туманную даль, какъ будто онъ вид?лъ ц?лую коллекцію перезр?лыхъ д?въ, спасавшихся отъ него вм?ст? съ миссъ Токсъ въ сокровеннькъ и неприступныхъ уб?жищахъ, гд? все-таки настигнетъ и откроетъ ихъ мстительная десница проницательнаго Джоя. Теперь онъ вывелъ своего пріятеля изъ задумчивости торопливымъ изв?стіемъ, что лошади заложены, и почтовая карета готова.

        - Домби,  - сказалъ майоръ, слегка дотрогиваясь палкой до его плеча,  - перестаньте задумываться: это дурная привычка. Старичина Джо, скажу я вамъ, не былъ бы разбитнымъ малымъ, если бы не держалъ на привязи своихъ мыслей. Вы великій челов?къ, Домби, и вамъ ли давать волю безполезному раздумью? Берите прим?ръ съ меня, и будьте тверды, какъ гранитъ.
        М-ръ Домби въ самомъ д?л? почувствовалъ необходимость уступить дружескому сов?ту джентльмена, ум?вшаго везд? и во всемъ сохранить присутствіе духа, и который такъ хорошо постигалъ неотъемлемыя достоинства его высокой натуры. Св?жіе кони поб?жали легкой рысцой по гладкому шоссе, майоръ принялся разсказывать интересные анекдоты, и м-ръ Домби, д?лая н?которое усиліе, началъ прислушиваться къ одушевленному краснор?чію, которое, не бывъ бол?е заглушаемо неугомоннымъ паровозомъ, полилось обильнымъ потокомъ изъ краснор?чивыхъ устъ блистательнаго оратора.
        Неистощимо-остроумная бес?да прерывалась только остановками на почтовыхъ станціяхъ, гд? путешественники закусывали на скорую руку, и обыкновенными подагрическими припадками краснор?чиваго героя, за которые долженъ былъ разд?лываться горемычный туземецъ, созданіе жалкое всегда и особенно теперь, во время хлопотливаго пере?зда. Въ темно-бурыхъ ушахъ его торчали длинныя неуклюжія серьги, и европейскій костюмъ сид?лъ на немъ, какъ с?дло на коров?; независимо отъ искусства портного, онъ былъ длиненъ, гд? сл?довало быть короткимъ, коротокъ, гд? сл?довало быть длиннымъ, узокъ тамъ, гд? надлежало быть широкимъ, и наоборотъ. Къ довершенію эффекта, б?дный туземецъ корчился, какъ продрогшая обезьяна и съеживался, какъ высохшій ор?хъ всякій разъ, какъ строгій властелинъ нападалъ на него съ своими угрозами и энергическими жестами. Все это пріятно разнообразило время, и день пролет?лъ почти незам?тно. Тихимъ и прохладнымъ вечеромъ карета катилась по зеленой травянистой дорог? недалеко отъ Лемингтона, и майоръ, не умолкавшій ни на минуту, забасилъ подъ конецъ такимъ образомъ, какъ будто голосъ его раздавался
изъ-подъ ближайшей копны с?на или изъ-подъ нижняго каретнаго ящика. По прі?зд? въ Лемингтонъ, путешественники остановились въ королевскомъ отел?, гд? майоръ немедленно заказалъ великол?пный ужинъ, за которымъ на?лся и напился до такой степени, что по выход? изъза стола уже не былъ въ состояніи произнести ни одного слова, и туземецъ принужденъ былъ отгадывать его приказанія по интонаціи хриплаго кашля, выходившаго изъ его гортани.
        Но на другое утро майоръ встрепенулся, какъ осв?жившійся богатырь, и отправился оживлять своего друга. За завтракомъ они уговорились насчетъ ежедневныхъ занятій. Майоръ принялъ на себя отв?тственность заказывать кушанья и вина, и они условились завтракать вм?ст? каждый день. М-ръ Домби изъявилъ желаніе въ этотъ первый день пребыванія въ Лемингтон?, гулять по городу наедин? или безвыходно остаться въ своей комнат?, a на другое утро р?шено было отправиться за городъ и въ залу минеральныхъ водъ. Окончивъ эти распоряженія, пріятели разстались до об?да. М-ръ Домби пошелъ сообразиться съ мыслями, a майоръ, въ сопровожденіи туземца, который несъ за нимъ походный стулъ, зонтикъ и шинель, отправился разгуливать по площадямъ и гостиницамъ въ нам?реніи отобрать подробныя справки обо вс?хъ прі?хавшихъ въ городъ. Онъ очень мило кокетничалъ съ пожилыми дамами, бывшими отъ него въ восторг?, и усп?лъ объявить везд?, гд? сл?дуетъ, что старичина Джой, хитрый и тугой, путешествуетъ съ богат?йшимъ и почтенн?йшимъ негоціантомъ, котораго имя гремитъ на восток? и запад?, по вс?мъ концамъ вселенной. Майоръ былъ мастеръ
рекомендовать друзей, если вм?ст? съ этой рекомендаціей выставлялась и его особа въ выгодн?йшемъ св?т?.
        За об?домъ майоръ разсказалъ кучу самыхъ св?жихъ новостей, м-ръ Домби не могъ надивиться св?тскости и соціальнымъ свойствамъ своего пріятеля. Раннимъ утромъ онъ зналъ наперечетъ вс? изв?стія посл?днихъ газетъ и, разсказывая о нихъ въ продолженіе завтрака мру Домби, очень искусно намекнулъ, что насчетъ различныхъ политическихъ новостей за?зжали къ нему сов?товаться такія важныя и сильныя особы, что онъ можетъ сообщить о нихъ не иначе, какъ весьма темными намеками. М-ръ Домби, жившій такъ долго взаперти и ни разу не переступавшій за очарованный кругъ торговыхъ операцій въ Сити, началъ думать, что теперь одинокая жизнь его озарится невиданнымъ блескомъ и, отложивъ нам?реніе провести въ уединеніи еще одинъ день, отправился гулять съ майоромъ рука объ руку.
        Глава XXI
        Новыя лица

        Высокіе путешественники гуляли рука объ руку на главной лемингтонской улиц? по солнечной ея сторон?. Майоръ, синелицый и пучеглазый, какъ всегда, моргалъ и кашлялъ съ удивительнымъ эффектомъ, величественно вышагивая впередъ и еще величественн?е повертывая толстой головой изъ стороны въ сторону, дабы вид?лъ и разум?лъ всякій смертный, какая онъ особа. Едва они сд?лали н?сколько шаговъ, какъ майоръ встр?тилъ одного изъ своихъ знакомыхъ; еще н?сколько шаговъ - и другой знакомый попался на встр?чу; но майоръ только слегка кивалъ имъ головою и, продолжая путеводительствовать мру Домби, объяснялъ ему значеніе м?стности и оживлялъ прогулку соблазнительными анекдотами о текущихъ новостяхъ.
        Гуляя такимъ образомъ около часу для собственнаго удовольствія, майоръ и м-ръ Домби завид?ли вдали катившееся къ нимъ кресло на колесахъ, гд? развалившись сид?ла леди, поворачивая рулемъ, между т?мъ какъ сзади какая-то невидимая сила толкала впередъ фантастическій экипажъ. Хотя леди была очеиь не молода, но на полныхъ щекахъ ея расцв?тали розы, a нарядъ и осанка обнаруживали привычки первой юности. Подл? креселъ, немного поодаль, выступала, какъ павлинъ другая леди, гораздо моложе, красивая собой, гордая и величественная, съ прозрачнымъ зонтикомъ въ рукахъ, съ поникшей головою, съ опущенными р?сницами. Ея поступь и надменная осанка говорили ясно, что, если кром? зеркала, есть на св?т? вещи, достойныя н?котораго вниманія, такъ это, во всякомъ случа?, не земля и не зв?зды.

        - Что за дьяволъ!  - вскричалъ майоръ, останавливаясь вдругъ, когда подъ?хала маленькая кавалькада,  - на кого это мы наткнулись?

        - Милая Эди?ь!  - н?жно лепетала пожилая леди,  - майоръ Багстокъ!
        Услышавъ этотъ голосъ, майоръ мгновенно выпустилъ руку м-ра Домби, стр?лою подскочилъ къ кресламъ, схватилъ перчатку пожилой леди и съ н?жностью поднесъ ее къ своимъ губамъ. Потомъ съ неменьшей любезностью онъ сложилъ на груди об? руки и низко поклонился молодой дам?. Когда кресла остановились, двигавшая ихъ сила явилась передъ глазами зрителей въ форм? раскрасн?вшагося пажа, который, вытянувшись во весь ростъ, оказался высокимъ, долговязымъ и тощимъ верзилой съ мутными глазами и длиннымъ носомъ. Его волосы были растрепаны и шляпа скомкана, оттого что онъ, гд? не хватало силы, им?лъ обыкновеніе пырять головой спинку экипажа, какъ это иной разъ д?лаютъ слоны въ восточныхъ странахъ.

        - Джой Багстокъ, милостивыя государыни, гордится и съ этой минуты считаетъ себя счастливымъ на весь остатокъ своей жизни.

        - Фальшивое созданіе,  - л?ниво проговорила пожилая леди,  - терп?ть тебя не могу. Откуда?

        - Въ такомъ случа?, миледи, чтобы сд?латься терпимымъ, позвольте вамъ представить моего почтеннаго друга. М-ръ Домби, м-съ Скьютонъ.  - Пожилая леди растаяла отъ удовольствія. Майоръ скороговоркой продолжалъ: - м-ръ Домби, м-съ Грэйнджеръ.  - Леди съ прозрачнымъ зонтикомъ, казалось, едва зам?тила, что м-ръ Домби, скинувъ шляпу, д?лаетъ ей низкіе поклоны.  - Я въ восторг?, сэръ,  - говорилъ майоръ,  - отъ такого неожиданнаго случая.
        Майоръ точно былъ въ восторг?, и его чувство выражалось энергическими жестами. Онъ самододовольно моргалъ глазами, осматривая трехъ особъ, познакомившихся черезъ его рекомендацію.

        - М-съ Скьютонъ, Домби,  - продолжалъ майоръ,  - производитъ тревогу въ сердц? стараго Джоза.
        М-ръ Домби деликатно зам?тилъ, что онъ этому не удивляется.

        - Перестань, в?роломный б?сенокъ!  - воскликнула пожилая дама.  - Давно ли ты зд?сь, негодный?

        - Только одинъ день,  - отв?чалъ майоръ.
        Пожилая леди осторожно поправила в?еромъ свои фальшивые локоны и фальшивыя брови и, выставляя на показъ свои фальшивые зубы, проговорила:

        - Можешь ли ты, злой демонъ, пробыть хоть одну минуту въ томъ саду - какъ онъ называется?…

        - В?роятно Эдемъ, мама,  - презрительно добавила молодая леди.

        - Что д?лать, моя милая?  - никакъ не могу удержать въ голов? этихъ страшныхъ именъ.  - Такъ можешь ли ты, злой демонъ, пробыть въ этомъ саду, не поражаясь красотами натуры, не вдыхая сладкихъ благоуханій, проникающихъ бытіе существъ?  - заключила м-съ Скьютонъ, размахивая платкомъ, который д?йствительно былъ пропитанъ благовонными эссенціями.
        Св?жій энтузіазмъ краснор?чія м-съ Скьютонъ поразительно противор?чилъ ея увядшимъ манерамъ, но еще большее противор?чіе обнаружилось между ея платьемъ и возрастомъ: ей было подъ семьдесятъ, a она была разод?та, какъ двадцатил?тняя красавица. Ея поза въ креслахъ, неизм?нно одна и та же, была та самая, которую л?тъ за пятьдесятъ придалъ ей одинъ молодой художникъ, подписавшій подъ ея портретомъ имя Клеопатры: она изображена была сид?вшею въ коляск?, и современные критики д?йствительно находили, что она очень похожа на египетскую царицу. М-съ Скьютонъ считалась тогда одной изъ первыхъ красавицъ, и модные франты, выпивая въ честь ея дюжины тостовъ, бросали бокалы черезъ головы въ потолокъ. Красота и коляска исчезли давно; но она въ точности сохранила старинную позу, и для этой только ц?ли разъ?зжала въ креслахъ на колесахъ, иначе ничто бы не м?шало ей гулять п?шкомъ.

        - М-ръ Домби, над?юсь, обожаетъ натуру?  - сказала м-съ Скьютонъ, поправляя брильянтовую брошку. Должно зам?тить, что брильянты и фамильныя связи были главн?йшими предметами ея гордости.

        - Почтенный друтъ мой,  - возразилъ майоръ,  - конечно, втайн? поклоняется красотамъ природы; но челов?къ, который по своему положенію поставленъ выше вс?хъ въ величайшемъ изъ городовъ вселенной…

        - Вс?мъ изв?стно огромное вліяніе м-ра Домби,  - сказала м-съ Скьютонъ.
        М-ръ Домби призналъ д?йствительность комплимента легкимъ наклоненіемъ головы. Молодая леди обратила на него глаза и встр?тилась съ его взоромъ.

        - Вы зд?сь живёте?  - спросилъ м-ръ Домби, обращаясь къ м-съ Грэйнджеръ.

        - Н?тъ. Мы были во многихъ м?стахъ. Въ Гаррогет?, въ Скарборо и во всемъ Девоншир?. Мы везд? останавливались на н?сколько дней. Мама любитъ перем?ны.

        - A Эди?ь, конечно, не любитъ перем?нъ,  - съ колкостью зам?тила м-съ Скьютонъ.

        - Не думаю, чтобы ?здить по такимъ м?стамъ значило любить перем?ны,  - съ величайшимъ хладнокровіемъ отв?чала молодая леди.

        - На меня клевещутъ, господа,  - зам?тила м-съ Скьютонъ съ глубокимъ вздохомъ,  - къ одной перем?н? стремится мое сердце, но… увы! обстоятельства не позволяютъ ею наслаждаться. Св?тъ и люди безотвязны съ своими требованіями. Но уединенная жизнь, но созерцаніе - вотъ мой… какъ бишь это называется?

        - Рай, хотите вы сказать, мама, такъ и говорите, пожалуйста, иначе не поймутъ.

        - Ты знаешь, милая Эди?ь,  - возразила м-съ Скьютонъ,  - съ этими варварскими именами я всегда завишу отъ тебя. Ув?ряю васъ, м-ръ Домби, природа создала меня яркадской пастушкой, a люди забросили въ самый вихрь мірской суеты. Коровы - страсть моя. Да, жить среди полей и л?совъ дремучихъ или удалиться въ Швейцарію, на какую-нибудь ферму, окружить себя коровами и фарфоромъ - вотъ гд? истинное блаженсгво.
        Мрь Домби, по сц?пленію идей, припомнилъ знаменитаго быка, [13]Авторъ намекаетъ на изв?стную иъ англійской литератур? оду "Mad dul and China shop", гд? герой пресы, б?шеный быкъ, ворвавшись въ фарфоровую лавку, перебилъ и перековеркалъ все, уничтоживъ такимъ образомъ скромные замыслы торговца. Прим. перев. заб?жавшаго ошибкой въ фарфоровый магазинъ, но, сохраняя неизм?нно важный видъ, объявилъ съ своей стороны, что природа доставляетъ великія наслажденія.

        - Но чего н?тъ y меня,  - продолжала м-съ Скьютонъ, слегка ущипнувъ себя за горло,
        - такъ это сердца.
        Пожилая леди вовсе безъ умысла высказала ужасную истину.

        - Чего недостаетъ для моего общества,  - продолжала она,  - такъ это откровенности, простоты, свободнаго изліянія мыслей и чувствъ Мы страшно неестественны.

        - Точно мы неестественны.

        - Словомъ,  - продолжала м-съ Скьютонъ,  - натура нужна мн?, натура, очаровательная везд? и во всемъ.

        - Натура приглашаетъ насъ впередъ, мама, если вы готовы,  - съ нетерп?ніемъ возразила молодая леди, вздернувъ прекрасныя губки.
        При этомъ намек?, долговязый пажъ, смотр?вшій разиня ротъ на новыхъ знакомцевъ, вдрутъ исчезъ за спинкой креселъ, какъ будто провалился сквозь землю.

        - Погодите, Витерсъ!  - сказала м-съ Скьютонъ, когда кресла пришли въ движеніе. При этомъ воззваніи къ пажу, она сохранила такое достоинство, съ какимъ въ былыя времена обращалась къ кучеру въ щегольскомъ парик? и шелковыхъ чулкахъ.  - Гд? ты остановился чудовище?
        Майоръ остановился въ Королевскомъ отел? вм?ст? съ пріятелемъ своимъ Домби.

        - Можешь заходить къ намъ по вечерамъ, если не будешь шалуномъ,  - лепетала м-съ Скьютонъ.  - Если м-ръ Домби почтитъ насъ своимъ пос?щеніемъ, мы будемъ очень рады. Ступайте, Витерсъ!
        М-ръ Домби поклонился. Майоръ посп?шилъ прижать къ синимъ губамъ кончики пальцевъ, покоившихся a la Клеопатра на ручк? креселъ. Пожилая леди почтила ихъ граціозной улыбкой и д?вическимъ движеніемъ руки, a младшая дама слегка и небрежно кивнула головой, сколько позволяло приличіе.
        Морщинистое наштукатуренное лицо семидесятил?тней старухи, бросавшей на прощанье умильные взоры, и гордый взглядъ молодой красавицы, стройной и прямой, какъ полевая лилія, возбудили въ майор? и м-р? Домби такое невольное любопытство, что они оба въ одну минуту обернулись назадъ, чтобы еще разъ взглянуть на интересныхъ знакомокъ. Долговязый пажъ, перегнувшись въ три погибели, трудился изо вс?хъ силъ за спинкой креселъ, взбираясь на небольшой холмъ, шляпка Клеопатры, какъ и прежде, разв?валась на воздух?; красавица, какъ и прежде, выступала гордой павой, выражая въ своей изящной фигур?, съ ногъ до головы, величавое презр?ніе ко вс?мъ и ко всему на св?т?.

        - Вотъ что, сударь мой,  - сказалъ майоръ, взявши подъ руку своего пріятеля,  - будь Джозефъ Багстокъ немного помоложе, эта женщина превратилась бы въ м-съ Багстокъ, ей Богу, я бы предпочелъ ее вс?мъ красавицамъ на св?т?. Не правда ли: она великол?пна!

        - Вы думаете о дочери?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - A разв? я чурбанъ, чтобы думать о матери?  - возразилъ майоръ.

        - Однако-жъ вы ухаживали за матерью.

        - Старинныя шашни, охъ, чертовски старинныя! Надо же польстить старух?.

        - Ея обращеніе обличаетъ, кажется, даму высшаго круга,  - зам?тилъ Домби.

        - Еще бы!  - воскликнулъ майоръ, пріостанавливаясь вдругъ и вытаращивъ глаза на своего друга.  - Ея высокопревосходительство м-съ Скьютонъ, родная сестра покойнаго лорда Феникса и тетка нын?шняго лорда этой фамиліи. Она не богата, пожалуй, даже б?дна, потому что живетъ на свое приданое; но кровь ея, сударь мой, кровь,  - гласилъ майоръ Багстокъ, насильно увлекая товарища, какъ будто вдругъ въ немъ забушевала его собственная кровь.

        - A молодую лэди, кажется, вы называли м-съ Грэйнджеръ?  - спросилъ м-ръ Домбипосл? короткой паузы.

        - Эди?ь Скьютонъ на восемнадцатомъ году вышла замужъ за Грэйнджера,  - началъ майоръ, останавливаясь опять и втыкая палку въ песокъ, какъ будто такой маневръ могъ оживить его воспоминанія.  - Грэйнджеръ былъ тогда полковникомъ нашего полка, прекраснымъ мужчиной сорока одного года. Онъ умеръ черезъ полтора года посл? свадьбы.

        - Давно это было?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Да теперь, я думаю, этой красавиц? еще н?тъ тридцати л?тъ!  - отв?чалъ майоръ, прищуривая глаза и перебрасывая палку на л?вое плечо.  - Да, сэръ, Эди?ь Грэйнджеръ
        - зв?зда первой величины. Не такъ ли, Домби?

        - Были y нихъ д?ти?

        - Былъ одинъ сынъ…
        Пасмурное облако наб?жало на лицо м-ра Домби, и глаза его опустились въ землю.

        - Да и тотъ утонулъ,  - продолжалъ майоръ,  - на пятомъ году отъ рожденія.

        - Право?  - воскликнулъ м-ръ Домби, поднимая голову.

        - Няньку угораздило зач?мъ-то посадить ребенка на краю лодки, a онъ и бултыхъ въ воду. Это ужъ оконченная и забытая исторія, a Эди?ь Грэйнджеръ, первостатейная вдова, непрем?нно превратилась бы въ м-съ Багстокъ, если бы старикашка былъ немного помоложе и побогаче.

        - Разум?ется, въ томъ случа?, когда бы съ ея стороны не было препятствій?  - холодно зам?тилъ м-ръ Домби.
        Майоръ страшно заморгалъ своими раковыми глазами и захохоталъ, какъ Мефистофель.

        - Джозефъ Багстокъ, скажу я вамъ, не привыкъ къ препятствіямъ такого рода. Н?тъ, Домби, н?тъ, вамъ, я вижу, не понять старикашки Джоза. A и то сказать, Эди?ь могла бы выйти замужъ двадцать разъ, если бы не была такъ горда, такъ чертовски горда, сэръ.
        Это обстоятельство, казалось, не уронило красавицу въ глазахъ м-ра Домби.

        - Впрочемъ, гордость есть свойство высокой души, вамъ это изв?стно лучше моего. Вы сами чертовски горды, Домби, и за это то именно уважаетъ васъ Джозефъ Багстокъ.
        Это, со стороны майора, была невольная дань хвалы, вынужденная обстоятельствами и стремительнымъ потокомъ разговора. Кончивъ р?чь объ этомъ предмет?, онъ такъ же невольно обратился къ воспоминаніямъ былыхъ л?тъ и разсказалъ множество анекдотовъ, изъ которыхъ ясно значилось, что Джозефа Багстока въ старинные годы боготворили самыя блистательныя женщины обоихъ полушарій.
        Черезъ день м-ръ Домби и майоръ встр?тили ея высокопревосходительстзо м-съ Скьютонъ съ дочерью въ зал? минеральныхъ водъ, потомъ на другой день они столкнулись на гуляньи тамъ же, гд? и въ первый разъ. Встр?тившись такимъ образомъ три или четыре раза, они уже изъ одной учтивости должны были сд?лать имъ визитъ. М-ръ Домби самъ собою никакъ бы не р?шился идти къ почтеннымъ дамамъ, но на предложеніе майора отв?чалъ, что готовъ сопровождать его съ большимъ удовольствіемъ. Туземецъ передъ об?домъ отправился съ порученіемъ свид?тельствовать отъ имени майора и м-ра Домби глубочайшее почтеніе, вм?ст? съ изв?стіемъ, что они им?ютъ нам?реніе нынче вечеромъ явиться лично, если достопочтенныя леди благоволять принять ихъ. Въ отв?тъ была принесена раздушеная записка, надписанная рукою м-съ Скьютонъ на имя майора Багстока. Отв?тъ былъ лаконическій:
        "Ты, неуклюжій, гадкій медв?дь,  - писала м-съ Скьютонъ,  - и не заслуживаешь ни милости, ни пощады. Однако-жъ я прощаю тебя, съ условіемъ, если не будешь шалить.
        - Посл?днія три слова были подчеркнуты.  - Можешь придти. Эди?ь и я кланяемся м-ру Домби".
        Ея высокопревосходительство м-съ Скьютонъ и дочь ея м-съ Грэйнджеръ занимали въ Лемингтон? довольно приличную и дорогую квартиру, но уже слишкомъ т?сную и сжатую, такъ что, отходя на покой, ея в-пр. должна была класть ноги на окошко, a голову въ каминь, между т?мъ какъ горничная ея в-пр. пом?щалась въ такомъ крохотномъ чуланчик?, отгороженномъ отъ гостиной, что она принуждена была вползать и выползать оттуда, какъ хорошенькая зм?йка. Витерсъ, долговязый пажъ, спалъ на двор?, подъ черепицами сос?дней сливочной лавки, a кресла, бывшія в?чнымъ камнемъ для этого молодого Сизифа, проводили ночь въ сара? подъ нав?сомъ, гд? на ослиной тел?г? зас?дали куры, высиживая цыплятъ и неся св?жія яйца для той же лавки.
        М-ръ Домби и майоръ нашли м-съ Скьютонъ въ воздушномъ наряд?, возлежащую на соф?, обложенную подушками, точь-въ-точь, какъ Клеопатра,  - далеко однако-жъ не шекспировская,  - на которую время не оказываетъ разрушительнаго вліянія. Взбираясь по л?стниц?, гости слышали звуки арфы, умолкнувшей при вход? ихъ въ гостиную. Эди?ь оказалась теперь еще величественн?е, прекрасн?е и надменн?е. Довольно характеристическая черта, что красота въ этой леди обнаруживалась сама собою и даже противъ ея воли. М-съ Грэйнджеръ знала, что она прекрасна,  - иначе и быть не могло,  - но въ гордости своей она, казалось, презирала свою красоту. Быть можетъ, она считала слишкомъ ничтожною и недостойною себя дань удивленія, возбуждаемую этими прелестями и, быть можетъ, всл?дствіе тонкаго разсчета, она над?ялась этимъ способомъ еще бол?е возвысить могущественное вліяніе на чувствительныя сердца.

        - Над?юсь, м-съ Грейнджеръ,  - сказалъ м-ръ Домби, подходя къ гордой красавиц?, - не мы причиной, что вы перестали играть?

        - Вы? конечно н?тъ.

        - Отчего-жъ ты не продолжаешь, милая Эди?ь?  - спросила Клеопатра.

        - Вздумалось - начала, вздумалось - и кончила. Кажется, я могу им?ть свои фантазіи.
        Равнодушіе и гордый взглядъ, сопровождавшій эти слова, совершенно согласовались съ безпечностью, съ какой проб?жали ея пальцы по струнамъ арфы. Зат?мъ она отступила на н?сколько шаговъ.

        - Знаете ли, м-ръ Домби,  - заговорила мать, играя в?еромъ,  - y насъ съ Эди?ью доходитъ иногда чуть не до ссоры по поводу этихъ холодныхъ приличій, которыя наблюдаются въ разныхъ мелочахъ?

        - Однако-жъ все-таки мы не ссоримся, мама,  - сказала Эди?ъ.

        - Конечно, милая! Фи, фи, какъ это можно!  - воскликнула мать, д?лая слабое покушеніе дотронуться в?еромъ до плеча дочери.  - Отчего мы не бол?е натуральны? Боже мой! Со вс?ми этими стремленіями, изліяніями сердца, со вс?ми высокими побужденіями, которыя насаждены въ нашихъ душахъ, и которыя д?лаютъ насъ столь очаровательными, отчего мы не бол?е натуральны?

        - Правда,  - сказалъ м-ръ Домби,  - совершенная правда.

        - A мы могли бы быть натуральными, если бы захот?ли!  - воскликнула м-съ Скыотонъ.

        - Конечно,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Позвольте съ вами поспорить, сударыня,  - сказалъ майоръ.  - Иное д?ло, если бы міръ населенъ былъ такими откровенными добряками, какъ ващъ покорн?йшій слуга; тогда натуральность была бы y м?ста.

        - Замолчи, негодный!  - проговорила м-съ Скьютонъ.

        - Клеопатра повел?ваетъ,  - отв?чалъ майоръ, ц?луя ея руку,  - и Антоній Багстокъ повинуется.

        - Н?тъ въ теб? ни чувствительности, ни симпатіи, безстыдное созданіе!  - воскликнула м-съ Скьютонъ, слегка ударяя майора в?еромъ, чтобы заставить его замолчать.  - A что и жизнь безъ симпатическаго влеченія сердецъ, безъ магнетическаго стремленія душъ, проникнутыхъ уваженіемъ одна къ другой? Какъ холодна была бы наша земля безъ живительныхъ лучей солнца, и какъ мертва была бы наша жизнь безъ симпатическихъ увлеченій! О, если бы весь міръ составлялъ одно сердце!.. какъ бы я любила его?… Слышишь ли ты, лукавая тварь?
        Майоръ объявилъ, что тогда весь міръ принадлежалъ бы Клеопатр? безъ разд?ла, a это было бы слишкомъ обидно для другихъ. Клеопатра напомнила, что терп?ть не можетъ лести, и что она принуждена будетъ прогнать его домой, если онъ не станетъ держать на привязи неугомоннаго языка.
        Въ это время долговязый Витерсъ началъ разносить чай. М-ръ Домби подошелъ къ молодой леди.

        - Кажется, зд?сь не слишкомъ большое общество?  - заговорилъ онъ, принимая джентльменскую позу.

        - Очень небольшое. Мы почти ни съ к?мъ незнакомы.

        - Да и не съ к?мъ знакомиться,  - зам?тила м-съ Скьютонъ.  - Порядочныхъ людей зд?сь вовсе н?тъ.

        - То есть, людей съ чувствительными сердцами? Такъ ли мама?

        - Эди?ь, какъ видите, см?ется надо мной,  - проговорила мать, слегка качая головой.
        - Негодная шалунья!

        - Вы бывали зд?сь и прежде?  - спросилъ м-ръ Домби молодую лэди.

        - Очень часто. Впрочемъ, мы, кажется, везд? перебывали.

        - Прекрасная страна!

        - Да, говорятъ.

        - Твой кузенъ Фениксъ, Эди?ь, бредитъ этими м?стами,  - проговорила мать, небрежно облокачиваясь на подушки.
        Дочь граціозно повернула головкой и нахмурила брови, какъ будто хот?ла показать, что лордъ Фениксъ такого рода челов?къ, о которомъ она думаетъ мен?е всего на св?т?. Потомъ взоры ея снова обратились къ мру Домби.

        - Вс? эти м?ста, признаюсь вамъ, мн? ужасно наскучили.

        - Неудивительно, если эти прекрасныя произведенія - вашей кисти,  - отв?чалъ м-ръ Домби, бросивъ взглядъ на дюжину акварельныхъ ландшафтовъ, представлявшихъ окрестности Лемингтона. Рисунки въ безпорядк? были разбросаны по столу.
        М-съ Грэйнджеръ, не отв?чая ничего, гордо с?ла на стулъ.

        - Такъ это произведенія вашей кисти?  - спросилъ м-ръ Домби.

        - Да.

        - И вы также играете и поете? это мн? изв?стно.

        - Да.
        На эти вопросы м-съ Грэйнджеръ отв?чала съ крайней неохотой и съ т?мъ зам?чательнымъ видомъ пренебреженія, который составлялъ характеристическую черту ея красоты. Впрочемъ, она въ совершенств? влад?ла собой и отнюдь не была въ затрудненіи. Она не изб?гала и разговора, потому что ея лицо постоянно было обращено на м-ра Домби, даже когда онъ молчалъ.

        - У васъ, по крайней м?р?, много средствъ противъ скуки,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Вы знаете ихъ вс? теперь, и другихъ y меня н?тъ.

        - Прекрасныя средства! Могу ли въ нихъ уб?диться?  - сказалъ м-ръ Домби съ торжественной любезностью, подходя къ арф? и положивъ на столъ одинъ изъ рисунковъ, которымъ онъ любовался.

        - Очень можете, если вамъ угодно.
        И сказавъ это, она вышла изъ комнаты, бросивъ на мать одинъ изъ т?хъ выразительныхъ взглядовъ, всеобъемлющее значеніе которыхъ не можетъ быть объяснено ц?лою сотнею томовъ.
        Между т?мъ майоръ, вполн? прощенный предметомъ своей страсти, пододвинулъ къ Клеопатр? маленькій столикъ и ус?лся играть съ нею въ пикетъ. М-ръ Домби, не понимая игры, смотр?лъ на нихъ для собственнаго назиданія, дожидаясь возвращенія Эди?и и вм?ст? удивляясь, зач?мъ она ушла.

        - Вы хотите слушать музыку, м-ръ Домби?  - спросила Клеопатра.

        - М-съ Грэйнджеръ такъ добра, что об?щала доставить мн? это наслажденіе.

        - О, это очень хорошо. Вамъ ходить, майоръ.

        - Н?тъ, вы еще не покрыли.

        - Такъ вы очень любите музыку, м-ръ Домби?

        - Я въ восторг? отъ нея.

        - Это значитъ, натура съ избыткомъ над?лила васъ изящнымъ чувствомъ,  - отв?чала Клеопатра, бросая на столъ трефоваго валета.  - О, какъ много тайнъ им?етъ натура. Если бы я р?шилась когда прекратить свое земное существованіе, то единственно для того, чтобы разгадать эти тайны, сокрытыя отъ насъ мракомъ в?чности. Вамъ ходить, майоръ!
        Майоръ бросилъ карту. М-ръ Домби, не обращая теперь ни мал?йшаго вниманія на игру, начиналъ безпокоиться, отчего такъ долго не возвращается прекрасная леди.
        Накоиецъ, она пришла, с?ла за арфу, и м-ръ Домби, ставъ подл?, приготовился слушать. Онъ не понималъ музыки и не зналъ, какую пьесу она играла; но эти звуки напоминали ему почти забытую мелодію, услаждавшую посл?дніе дни его сына въ борьб? съ предсмертными страданіями.
        Зоркій глазъ Клеопатры, обращенный, казалось, только на карты, сл?дилъ по вс?мъ направленіямъ комнаты, особенно впиваясь въ безмолвнаго слушателя, недвижно стоявшаго подл? очаровательной артистки.
        Кончивъ пьесу, гордая красавица встала, слегка кивнула на комплименты м-ра Домби и безъ мал?йшей паузы с?ла за фортепьяно.
        Эди?ь Грэйнджеръ! какую угодно, только не эту, ради Бога, не эту п?сню! Эди?ь Грэйнджеръ, ты прекрасна, голосъ твой великол?пенъ, игра блистательна, но не эту п?сню, которую отверженная дочь п?ла для умирающаго брата!
        Ho м-ръ Домби не узнаетъ этой аріи, a еслибъ и узналъ, какой нап?въ дочери могъ бы растрогать огруб?лое сердце чудовищнаго отца! Спи, одннокая Флоренса, спи, и да будутъ спокойны твои сновид?нія. Горизонтъ омрачается, облака густ?ютъ, сбираются тучи, и гроза уже виситъ надъ твоею головою.
        Глава XXII
        Мистеръ Каркеръ старшій управляетъ конторой

        Приказчикъ Каркеръ сидитъ за письменнымъ столомъ, ровный и гладкій, какъ всегда, распечатываетъ письма, читаетъ, д?лаетъ отм?тки и разсылаетъ резолюціи въ департаменты конторы для приведенія въ исполненіе. Писемъ ц?лыя груды, и y м-ра Каркера много д?ла. Онъ раскладываетъ ихъ въ разныя пачки, беретъ одни, бросаетъ другія, читаетъ, перечитываетъ, хмуритъ брови, закусываетъ губы, снова вникаетъ въ содержаніе, стараясь постигнуть настоящій смыслъ каждой фразы, каждаго слова.
        Словомъ, м-ръ Каркеръ въ этомъ положеніи очень похожъ на картежнаго игрока, и всякій, посмотр?въ на него, занятаго такимъ образомъ, непрем?нно пришелъ бы къ этому странному сравненію. Онъ ведетъ игру обдуманно и осторожно, подм?чая вс? слабыя и сильныя стороны своихъ противниковъ. Онъ знаетъ вс? ходы, предвидитъ вс? посл?дствія, разсчитываетъ вс? случайности, пользуется всякой ошибкой и никогда не ошибается самъ.
        Письма были на разныхъ языкахъ, но м-ръ Каркеръ прочитываетъ вс?. Если бы въ контор? Домби и Сына нашлась бумага, которой онъ не можетъ прочитать, это бы значило, что въ колод? не достаетъ одной карты. Онъ пожираетъ рукопись глазами и быстро д?лаетъ соображенія, объясняя одно письмо другимъ и переходя къ отдаленнымъ сл?дствіямъ отъ ближайшихъ основаній, какъ искусный игрокъ, который съ перваго выхода совершенно постигъ методъ своего противника. И сидитъ онъ одинъ за этой игрой, осв?щенный солнцемъ, которое бросаетъ на него косвенные лучи чрезъ потолочное окно.
        Хотя въ инстинкт? кошачьей или тигровой породы не открыто ничего, обличающаго ум?нье играть въ карты, за вс?мъ т?мъ м-ръ Каркеръ, гр?ющійся, такимъ образомь, на солнц? за своимъ столомъ, съ ногъ до головы похожъ былъ на кошку. Его волосы и бакенбарды, безцв?тные всегда и особенно теперь, когда на нихъ падалъ яркій солнечный лучъ, им?ли удивительное сходство съ тигровою шерстью; a судя по его длиннымъ ногтямъ, тщательно ср?заннымъ и заостреннымъ, масляному языку, острымъ зубамъ, плутовскимъ глазамъ, лукавымъ движеніямъ можно было причислить его прямо и р?шительно къ пород? домашнихъ кошекъ. При врожденномъ отвращеніи къ мал?йшему пятнышку, онъ вглядывался по временамъ въ пылинки, осв?щенныя въ воздух? лучемъ св?та, тщательно сметалъ ихъ съ рукава или манишки и, терп?ливо зас?дая за своей работой, казалось, каждую минуту готовъ былъ броситься за мышью, если бы она вдругъ мелькнула въ какомъ-нибудь углу.
        Наконецъ, вс? письма разобраны и разсортированы, кром? одного особенно важнаго, которое онъ отложилъ въ сторону. Заперевъ секретныя бумаги въ ящикъ, м-ръ Каркеръ позвонилъ, и на этотъ призывъ явился его братъ.

        - Разв? я тебя спрашивалъ?

        - Разсыльный вышелъ, a посл? него моя очередь.

        - Твоя очередь!  - бормоталъ приказчикъ,  - это мн? очень пріятно, особенно теперь.
        Онъ съ презр?ніемъ отвернулся отъ брата.

        - Мн? бы не хот?лось безпокоить тебя, Джемсъ,  - робко проговорилъ Каркеръ младшій,
        - но…

        - Ты хочешь сказать что-нибудь? Я зналъ это. Ну?
        Не изм?няя положенія, не поднимая глазъ на брата, м-ръ Каркеръ продолжалъ верт?ть бумагу въ рукахъ.

        - Что-жъ ты не говоришь?  - повторилъ онъ р?зко.

        - Меня очень безпокоитъ участь б?дной Гэрріетъ.

        - Это что еще? Я не знаю никакой Гэрріетъ.

        - Б?дняжка очень изм?нилась, и ея здоровье ослаб?ло.

        - Она изм?нилась давнымъ-давно, и мн? н?тъ надобности о ней говорить.

        - Если бы ты согласился меня выслушать…

        - Къ чему мн? слушать тебя, братъ мой Джонъ?  - возразилъ приказчикъ, д?лая особое удареніе ыа посл?днихъ словахъ, произнесенныхъ саркастическимъ тономъ.  - Гэрріетъ Каркеръ, говорю теб?, давнымъ-давно сд?лала выборъ между двумя братьями, и раскаиваться теперь было бы поздно.

        - Она и не раскаивается. Ты не хочешь понять меня, братъ. Мал?йшій намекъ на что-нибудь въ этомъ род? былъ бы съ моей стороны черною неблагодарностью. Пов?рь, Джемсъ, ея самопожертвованіе столько же огорчаетъ меня, какъ и тебя.

        - Какъ и меня?

        - То есть, я столько же огорченъ ея выборомъ, сколько ты сердитъ на него.

        - Сердитъ?

        - Или сколько ты имъ недоволенъ. Прибери самъ приличное выраженіе. Ты понимаешь мою мысль и знаешь, что я не им?ю нам?ренія обижать тебя.

        - Вс? твои поступки - обида для меня,  - возразилъ приказчикъ, бросивъ на него гн?вный взглядъ, за которымъ тотчасъ же посл?довала язвительная улыбка.  - Не угодно ли вамъ унести эти бумаги. Я занятъ.
        В?жливый тонъ еще сильн?е выражалъ скрытую злость. Младшій братъ, опустивъ голову, пошелъ изъ комнаты, но на порог? остановился опять.

        - Когда Гэрріетъ,  - сказалъ онъ,  - упрашивала тебя за меня при первомъ обнаруженіи твоего справедливаго негодованія, когда она покинула тебя, Джемсъ, чтобы сл?довать за своимъ погибшимъ братомъ, y котораго во всемъ св?т? не оставалось никого, кром? ея, она была молода и прекрасна. Если бы ты согласился взглянуть на нее теперь, я почти ув?ренъ, она пробудила бы въ теб? удивленіе и состраданіе.
        Приказчикъ опустилъ голову и оскалилъ зубы.

        - Въ т? дни,  - продолжалъ братъ,  - мы оба думали, что она, молодая и прекрасная, выйдетъ замужъ и будетъ счастлива. О, если бы ты зналъ, съ какимъ самоотверженіемъ отказалась она отъ этихъ надеждъ, съ какою твердостью пошла она по избранному пути, никогда не оглядываясь назадъ! Братъ, ты не можешь сказать, что ея имя чуждо для твоего слуха!

        - Вотъ какъ! Это зам?чательно. Ты меня изумляешь.

        - Могу я продолжать?  - кротко спросилъ Джонъ Каркеръ.

        - Сд?лай одолженіе,  - отв?чалъ братъ съ язвительной улыбкой.  - А, впрочемъ, не лучше ли теб? идти своей дорогой?
        Джонъ Каркеръ вздохнулъ и тихонько поплелся къ дверямъ. Голосъ брата остановилъ его на порог?.

        - Если она, какъ ты говоришь, твердо идетъ по пути, ею избранному, скажи ей, что я съ такою же твердостью иду по своей дорог?. Скажи ей, что р?шенія мои неизм?нны, и моя грудь, твердая, какъ мраморъ, неспособна оборачиваться назадъ.

        - Я ничего ей не скажу. Мы никогда не говоримъ о теб?. Только разъ въ годъ, въ день твоего рожденія, Гэрріетъ вспоминаетъ твое имя и желаетъ теб? счастья. Больше никогда мы не говоримъ о теб?.

        - Въ такомъ случа? потрудись съ этими словами обратиться къ себ? самому, и пусть они будутъ для тебя урокомъ, что я мен?е всего расположенъ толковать съ тобой о предмет?, который до меня не касается. Зам?ть это хорошенько однажды навсегда. Я не знаю никакой Гэрріетъ Каркеръ. Такой женщины н?тъ на св?т?. У тебя есть сестра, и ты можешь любоваться ею, сколько хочешь. У меня не было и н?тъ сестры.
        Сказавъ это, м-ръ Каркеръ съ язвительной улыбкой указалъ на двери и отвернулся. По выход? брата онъ взялъ письмо, лежавшее на конторк?, сломалъ печать и съ величайшимъ вниманіемъ принялся за чтеніе.
        Письмо было отъ м-ра Домби, изъ Лемингтона. М-ръ Каркеръ, быстро проб?жавшій вс? другія бумаги, читалъ теперь съ большой медленностью, останавливаясь на каждой фраз?, взв?шивая каждое слово. М-ръ Домби писалъ, между прочимъ:
        "Путешествіе, сверхъ ожиданія, доставило мн? много наслажденій, и я не расположенъ назначать срока для своего возвращенія. Было бы недурно, Каркеръ, если бы вы потрудились сами прі?хать въ Леминтонъ и лично изв?стить меня о ход? нашихъ д?лъ…" Особенно зам?чателенъ былъ постскриптъ: "Забылъ сказать о молодомъ Гэ?. Если "Сынъ и Насл?дникъ" не отправился и стоитъ еще въ докахъ, назначьте въ Барбадосъ другого мальчгіка, a Гэя удержите въ лондонской контор?. Я еще не р?шился, что изъ него сд?лать".

        - Какъ это жаль!  - сказалъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы и еще разъ перечитывая постскриптъ.  - Летитъ теперь далеко племянникъ дяди Соля, летитъ на вс?хъ парусахъ, какъ выразился мой пріятель капитанъ Куттль. Право, очень жаль!
        Онъ положилъ письмо въ конвертъ и постукивалъ имъ по столу, повертывая его на вс? стороны. Было ясно, м-ръ Домби задалъ многосложную работу для его мозга. Въ эту минуту постучался въ дверь разсыльный и, войдя на цыпочкахъ, перегибался на каждомъ шагу, какъ будто низкіе поклоны были наслажденіемъ его жизни. Подойдя къ столу, м-ръ Перчъ съ благогов?ніемъ подалъ своему повелителю н?сколько бумагъ.

        - Прикажете сказать, сэръ, что вы заняты?  - спросилъ м-ръ Перчъ, потирая руками и склонивъ голову на бокъ, какъ челов?къ, хорошо понимавшій, какою грубостью было бы держаться прямо въ присутствіи такой знатной особы.

        - Кто меня спрашиваетъ?

        - Пожалуй, что никто, сэръ, или, то есть, почти все равно, что никто. Приходилъ старикъ Гильсъ, инструментальный мастеръ, съ уплатой долга, да я ужъ сказалъ, что ваша милость ужасно заняты.

        - A еще былъ кто-нибудь?

        - Н?тъ, сэръ, еще никого не было. Тотъ парнишка, что приходилъ вчера и на прошлой нед?л? почти каждый день, шляется и теперь около дома, да в?дь нельзя же докладывать вашей милости о всякой сволочи. Какой-то бездомный прощалыга, сударь, свиститъ себ? да гоняетъ воробьевъ.

        - Вы не знаете, что ему нужно?

        - Да говоритъ, сэръ, что y него н?тъ м?ста, ваша милость, говоритъ, не пристроитъ ли его на доки: рыбу, говоритъ, ум?ю ловить; ну да в?дь…
        Зд?сь м-ръ Перчъ сомнительно покачалъ головою и кашлянулъ изъподъ руки.

        - Кто же онъ такой?

        - Бездомный прощалыга, какъ я осм?лился докладывать вашей милости. Шляется безъ куска хл?ба. Да только, видите ли, сэръ,  - прибавилъ м-ръ Перчъ, толкнувъ кол?номъ въ дверь, чтобы ув?риться, хорошо ли она заперта - нахалъ этотъ говоритъ, что мать его была кормилицей нашего молодого джентльмена; вотъ онъ и над?ется, что авось, дескать, какъ-нибудь… народъ грубый. Н?тъ, это не по-нашему. М-съ Перчъ выкормила для м-ра Домби д?вочку на славу, a небось, заикался ли я, что вотъ-де жена моя была кормилицей; опред?лите меня въ доки.
        М-ръ Каркеръ оскалилъ зубы, какъ акула и, казалось, о чемъ-то размышлялъ.

        - Какъ же прикажете, сэръ?  - продолжалъ м-ръ Перчъ посл? короткой паузы,  - не сказать ли этому сорванцу, что его притянутъ въ судъ, если онъ станетъ надо?дать? Оно бы, пожалуй, я пригрозилъ ему переломать бока, да только наживешь хлопотъ за т?лесный страхъ, [(Bodily fеаг). То есть, м-ръ Перчъ боится, какъ бы обиженный не пожаловался на него въ суд?. Въ такомъ случа?, по англійскимъ законамъ, ему, какъ обидчику, сл?довало бы явиться въ судъ и дать подписку за денежнымъ поручительствомъ двухъ особъ, что онъ, обидчикъ, не выполнитъ своей угрозы и впередъ клятвенно обязывается на. блюдать общественную тишину, he will be bound to keep the peace. Прим. перев.] a y меня и безъ того голова идетъ кругомъ по поводу теперешняго положенія моей жены. Судъ - б?довое д?ло. Струхнешь,  - и какъ разъ подпишешь присягу.

        - Приведите сюда этого сорванца. Я хочу его вид?ть.
        Вскор? за дверьми послышался стукъ тяжелыхъ сапогъ и пронзительный голосъ м-ра Перча, который говорилъ: "Тише, тише". Въ комнату, всл?дъ за разсыльнымъ, вошелъ дюжій парень л?тъ пятнадцати, съ красными круглыми щеками, съ круглымъ и гладкимъ лбомъ, съ круглыми черными глазами, съ круглымъ туловищемъ, и въ довершеніе общей круглоты, им?я круглую шляпу въ рукахъ съ оторванными полями.
        По мановенію м-ра Каркера, Перчъ немедленно удалился, едва усп?въ представить неуклюжаго просителя. Оставшись съ нимъ съ глазу на глазъ, м-ръ Каркеръ, безъ всякихъ предварительныхъ объяснеиій, схватилъ его за горло и началъ душить безъ милосердія.
        Ошеломленный мальчишка думалъ, что наступилъ его посл?дній часъ. Вытаращивъ глаза на своего палача съ б?лыми зубами и на конторскія ст?ны, онъ старался передъ посл?днимъ издыханіемъ разгадать, за что предаютъ его лютой казни. Мало-по-малу онъ опомнился и хриплымъ голосомъ закричалъ:

        - Да оставьте же меня! что я вамъ сд?лалъ?

        - Тебя оставить, мерзавецъ! Вотъ я теб? дамъ! Я задушу тебя, каналью!

        - За что же? Связался съ б?днымъ парнемъ! Я никого не трогалъ. Душить, такъ души равнаго себ?, a не меня! Вотъ нашелъ…
        Но слова эти замерли въ притиснутомъ горл?, и озадаченный мальчикъ, потерявъ всякое мужество, залился горькими слезами.

        - Что же я вамъ сд?лалъ?  - пробормоталъ Котелъ, онъ же и Робъ, онъ же и Точильщикъ, онъ же и Тудль, старшій сынъ м-съ Ричардсъ.

        - Мошенникъ!  - вскричалъ м-ръ Каркеръ, медленно высвободивъ жертву изъ когтей и останавливаясь передъ каминомъ въ своей обыкновенной поз?. - Зач?мъ ты слоняешься зд?сь каждый день?

        - Я искалъ работы, сэръ,  - всхлипывалъ Робъ, вытирая слезы кулакомъ и приставивъ другую руку къ горлу,  - y меня не было дурного умысла. Я никогда не приду сюда.

        - Ты, лжешь, мерзавецъ, что искалъ работы! Разв? ты не первый бродяга въ ц?ломъ Лондон?? Негодный Каинъ!
        На такое обвиненіе гр?шный Тудль на нашелся, что отв?чать. Онъ со страхомъ и трепетомъ смотр?лъ на строгаго джентльмена, какъ будто взоръ м-ра Каркера оц?пенилъ его.

        - Разв? ты не воръ?  - спросилъ м-ръ Каркеръ, запустивъ руки въ карманы фрака.

        - Н?тъ, сэръ,  - отв?чалъ Робъ умоляющимъ тономъ.

        - Ты воръ, говорю теб?.

        - Ей, ей же н?тъ. Провались я сквозь землю, если что-нибудь укралъ. Я только ловилъ птицъ, и больше ничего, сэръ. Птицы п?вчія, говорятъ, невинная компанія, a вотъ до чего она доводитъ!  - заключилъ молодой Тудль въ св?жемъ припадк? раскаянія.
        Птичья компанія довела его до оборванной куртки, засаленвійо нагрудника, до истасканнаго синяго галстуха и до шляпы безъ полей.

        - Въ десять м?сяцевъ я не заглянулъ домой и двадцати разъ, какъ началъ тереться около птицъ. Да и какъ показаться дома, когда всякій указываетъ на меня пальцемъ. Лучше, право, утопиться или наложить на себя руки,  - вопилъ отчаянный Котелъ, пачкая глаза грязнымъ рукавомъ.
        Въ припадк? откровенности б?дный парень готовъ былъ разболтать все, лишь бы избавиться отъ мученій, которыми, казалось, угрожали ему острые зубы м-ра Каркера.

        - Да, ты, я вижу, удалая голова, любезный,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, качая головой.

        - Скажите, сэръ, горемычная голова,  - возразилъ злосчастный Котелъ, всхлипывая опять и пачкая глаза грязнымъ рукавомъ - б?лый св?тъ ужъ давно мн? опостыл?лъ. Вс? б?ды начались съ т?хъ поръ, какъ я принялся отлынивать, a посудите, сэръ, разв? я могъ не отлынивать?

        - A что?

        - Отлынивать, сударь, отъ школы.

        - То есть, ты говорилъ, что идешь въ школу, a между т?мъ не ходилъ?

        - Точно такъ, сэръ, это и есть отлынивать,  - отв?чалъ взволнованный эксъ-точильщикъ,  - за мной гонялись по улицамъ, какъ за зв?ремъ, когда я туда шелъ, a тамъ каждый день молотили меня, какъ въ ступ?. Я и началъ отлынивать.

        - Ты говоришь, что y тебя н?тъ м?ста?  - спросилъ м-ръ Каркеръ, снова схвативъ его за горло и вперивъ въ него тигровые глаза,  - такъ, что-ль?

        - Такъ, сэръ, я бы в?къ былъ благодаренъ вамъ.
        М-ръ Каркеръ толкнулъ его въ уголъ и позвонилъ. Котелъ, безъ мал?йшаго сопротивленія, сталъ какъ вкопанный въ отведенномъ м?ст?. Явился разсыльный.

        - Позвать сюда м-ра Гильса.
        М-ръ Перчъ поклонился и вышелъ, не выразивъ ни однимъ знакомъ изумленія насчеть засады, поставленной въ углу. Черезъ минуту явился дядя Соль.

        - Прошу садиться, м-ръ Гильсъ,  - сказалъ Каркеръ улыбаясь,  - какъ вы поживаете? Над?юсь, вы по-прежнему наслаждаетесь добрымъ здоровьемъ?

        - Благодарю васъ, сэръ,  - отв?чалъ дядя Соль, вынувъ изъ кармана и вручая приказчику н?сколько банковыхъ ассигнацій.  - У стариковъ изв?стное здоровье. Зд?сь ровно двадцать пять фунтовъ.

        - Вы аккуратны и точны, м-ръ Гильсъ, какъ одинъ изъ вашихъ хронометровъ,  - сказалъ приказчикъ, вписывая въ книгу полученныя деньги.  - Счетъ в?рный.

        - О "Сын? и Насл?дник?" ничего не слышно, сэръ?  - спросилъ дядя Соль дрожащимъ голосомъ.  - Кажется, съ нимъ еще не встр?тился ни одинъ корабль?

        - Еще не встр?тился,  - повторилъ приказчикъ.  - Были сильныя бури, м-ръ Гильсъ, и его, видно, куда-нибудь снесло.

        - Однако-жъ, дастъ Богъ, онъ не погибъ!  - сказалъ старикъ.

        - Дастъ Богъ, не погибъ,  - подтвердилъ м-ръ Каркеръ такимъ голосомъ, который привелъ въ трепетъ молодого Тудля.  - A что м-ръ Гильсъ, вамъ очень жаль вашего племянника?
        Дядя Соль махнулъ рукою и вздохнулъ.

        - По моему мн?нію, м-ръ Гильсъ, вамъ бы не м?шало им?ть при себ? какого-нибудь молодого челов?ка,  - продолжалъ Каркеръ, пристально всматриваясь въ лицо инструментальнаго мастера,  - и y меня на виду молодецъ, очень годный для вашего магазина. Вы бы даже одолжили меня, принявъ его къ себ?. Разум?ется,  - прибавилъ онъ съ живостью, предупреждая возраженіе старика,  - д?лать y васъ почти нечего, я знаю; но вы можете заставлять его чистить инструменты, выметать комнату и, пожалуй, носить воду. Вотъ этотъ молодецъ.
        Соломонъ спустилъ на глаза очки и увид?лъ въ углу молодого Тудля, стоявшаго на цыпочкахъ. Его грудь волновалась отъ сильныхъ потрясеній, потъ лилъ градомъ съ грязнаго лба, и его глаза неподвижно были обращены на м-ра Каркера.

        - Такъ угодно ли вамъ, м-ръ Гильсъ, дать уголъ этому мальчугану?
        Старикъ Соль, вовсе не им?вшій причинъ приходить въ восторгъ отъ неожиданнаго предложенія, отв?чалъ, однако-жъ, что онъ очень радъ оказать эту ничтожную услугу м-ру Каркеру, и что онъ съ удовольствіемъ приметъ кого угодно подъ кровъ деревяннаго мичмана. Желаніе главнаго приказчика конторы Домби и Сына было для него закономъ.
        При этихъ словахъ м-ръ Каркеръ обнажилъ не только зубы, но и десны, отчего Тудль затрепеталъ вс?мъ т?ломъ. Зат?мъ онъ всталъ и дружески пожалъ руку м-ру Гильсу.

        - Очень, очень вамъ благодаренъ, м-ръ Гильсъ. Только мн? надо напередъ самому хорошенько разузнать этого мальчугана и р?шить, что изъ него выйдетъ. Родителей его я знаю. Это препочтенные люди. Сейчасъ я къ нимъ за?ду и разспрошу все, что нужно насчетъ вашего жильца, и потомъ уже отправлю его къ вамъ. Я ничего не д?лаю наобумъ, почтенн?йшій м-ръ Гильсъ и, принимая теперь участіе въ молодомъ челов?к?, заран?е прошу васъ подробно сообщать мн?, какъ онъ станетъ себя вести. Прощайте, м-ръ Гильеъ.
        Прощальная улыбка главнаго приказчика привела въ совершенное разстройство добраго старика, и на возвратномъ пути къ деревянному мичману ему замерещились сверкающія молніи, утопающіе корабли и отчаянный вопль погибающаго племянника, съ которымъ ужъ, видно, не распить старой бутылки… да сгинь она, проклятая! До нея ли теперь!

        - Что, любезный?  - сказалъ м-ръ Каркеръ, по ложивъ руку на плечо Тудля и выведя его на средину комнаты,  - слышалъ ты, что я говорилъ?

        - Слышалъ, сэръ.

        - Ты понимаешь, что хитрить со мною трудновато?
        Робъ очень хорошо понималъ это.

        - Лучше броситься въ воду, ч?мъ обмануть меня?
        Робъ именно былъ этого мн?нія.

        - Такъ слушай же. Если теперь ты что-нибудь совралъ, убирайся отсюда и не попадайся мн? на глаза; a если н?тъ, къ вечеру дожидайся меня подл? дома своей матери. Въ пять часовъ я про?ду верхомъ, и ты меня увидишь. Продиктуй, гд? живетъ твоя мать.
        Робъ тихонько проговорилъ адресъ, и м-ръ Каркеръ записалъ. Зат?мъ приказчикъ указалъ на дверь, и Робъ, не спускавшій глазъ съ своего патрона, немедленно исчезъ.
        Много въ этотъ день было занятій y м-ра Каркера, и многіе им?ли случай любоваться на его зубы. Б?лые какъ сн?гъ, они блистали теперь съ особенной яркостью и въ контор?, и на двор?, и на улиц?, и на бирж?. Въ пять часовъ онъ с?лъ на гн?дого коня и по?халъ въ Чипсайдъ.
        Подъ вечеръ скорая ?зда по улицамъ шумнаго и многолюднаго Лондона вообще довольно неудобна, и м-ръ Каркеръ, не им?вшій причинъ торопиться. пробирался очень медленно между фурами, тел?гами и каретами, тщательно изб?гая грязныхъ м?стъ, чтобы не запачкать коня и своихъ сапогъ. Глаз?я на проходящихъ, онъ вдругъ наткнулся на круглоголоваго Роба, который впился въ него глазами и, подтянувъ жгутомъ изъ носового платка грязную куртку, изъявлялъ отчаянную готовность сл?довать за нимъ на край св?та, какимъ бы шагомъ онъ ни по?халъ.
        Эта готовность, безспорно лестная, но не совс?мъ обыкновенная, обратила на себя вниманіе проходящихъ, и м-ръ Каркеръ счелъ бол?е удобнымъ направить путь по глухимъ переулкамъ, гд? онъ попробовалъ по?хать рысцой. Робъ сд?лалъ то же самое. По м?р? того, какъ м-ръ Каркеръ прибавлялъ ходу, колченогій Робъ шире и шире раздвигалъ ноги, и когда, наконецъ, м-ръ Каркеръ для опыта поскакалъ въ галопъ, молодой Тудль отчаянно замахалъ локтями, храбро прочищая дорогу между гулявшими джентльменами и ни на шагъ не отставая отъ своего патрона.
        Ув?рившись этимъ невиннымъ способомъ въ неоспоримой власти, пріобр?тенной надъ новымъ кліентомъ, м-ръ Каркеръ по?халъ обыкновеннымъ шагомъ къ жилищу м-ра Тудля. Зд?сь Робъ поб?жалъ впередъ, чтобы указывать дорогу, и когда, наконецъ, они достигли строеній жел?зной дороги, зам?нившихъ сады Стаггса, м-ръ Каркеръ передалъ коня какому-то ротоз?ю и высвободилъ ногу изъ стремени, которое теперь почтительно поддерживалъ быстроногій Тудль.

        - Пойдемъ, любезный,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, опираясь на его плечо.
        Блудный сынъ, очевидно, съ крайнимъ смятеніемъ приближался къ родительскому крову, и если бы не м-ръ Каркеръ, поминутно толкавшій его впередъ, супруг? кочегара не видать бы въ тотъ день своего первенца. Принужденный отворить дверь, Котелъ шмыгнулъ въ комнату и мигомъ очутился среди братьевъ и сестеръ, возившихся около чайнаго стола. При вид? заблудшаго д?тища, приведеннаго чужимъ челов?комъ, б?дная Полли побл?дн?ла, затряслась и чуть не выронила изъ рукъ младенца, братья и сестры подняли ужасный вой, и къ этому хору невольно присоединился самъ Котелъ, совс?мъ растерявшійся и позабывшій о присутствіи могущественнаго патрона.
        Нисколько не смн?ваясь, что чужой челов?къ былъ самъ палачъ или товарищъ палача, братья и сестры завизжали немилосерднымъ образомъ, между т?мъ какъ младшіе члены семейства, не способные удержать порывовъ лютой скорби, кучками побросались на полъ, подняли ноги вверхъ и заголосили какъ запуганныя птицы. Наконецъ, б?дная мать, преодол?вая испугъ, отъ котораго дрожала, какъ въ лихорадк?, проговорила трепещущимъ голосомъ:

        - Ахъ, Робъ, б?дное дитя, что ты над?лалъ?

        - Ничего, матушка,  - завопилъ Робъ,  - право ничего. Спросите этого господина.

        - Не безпокойтесь, сударыня,  - сказалъ м-ръ Каркеръ,  - я нам?ренъ сд?лать ему добро.
        При этомъ изв?стіи, Полли, еще не плакавшая, зарыдала изо всей мочи, a старшіе Тудли, приготовившіеся выручать брата открытой силой, разжали кулаки. Младшіе члены уц?пились за платье матери и робко поглядывали на заблудшаго брата и неизв?стнаго благотворителя. Вс? благословляли джентльмена съ прекрасными зубами, чувствовавшаго потребность къ благод?яніямъ.

        - Такъ этотъ молодецъ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, слегка кивая головой,  - вашъ сынъ, сударыня?

        - Да, сэръ,  - провопила Полли, д?лая книксенъ,  - да.

        - И дурной сынъ,  - не правда ли?

        - О, н?тъ, сэръ, для меня онъ не былъ дурнымъ. Онъ немножко одичалъ, сэръ, и связался съ негодными шалунами; но теперь, я над?юсь, онъ опомнился и возвратился на истинный путь.
        М-ръ Каркеръ взглянулъ на Полли, на чистую комнату, на чистыхъ д?тей и, казалось, хот?лъ объяснить ц?ль своего пос?щенія.

        - Вашего мужа, какъ я вижу, н?тъ дома?  - спросилъ онъ.

        - Н?тъ, сударь, онъ теперь на жел?зной дорог?.
        Блудный сынъ, казалось, съ н?которой отрадой услышалъ объ отсутствіи отца. Почти во все время онъ не могъ оторвать глазъ отъ лица своего патрона и только изр?дка украдкой бросалъ горестный взглядъ на мать.

        - Въ такомъ случа?, - продолжалъ Каркеръ,  - мн? вамъ должно объяснить, какъ я наткнулся на вашего молодца и что нам?ренъ для него сд?лать. Но прежде вы должны узнать, съ к?мъ им?ете д?ло.
        Вс? эти объясненія м-ръ Каркеръ представилъ по-своему. Когда ему возв?стили, говорилъ онъ, что какой-то негодяй безпрестанью слоняется вокругъ конторскихъ заведеній Домби и Сына, его первою мыслію было позвать констебля, который, разум?ется, поступилъ бы съ бродягой по всей строгости законовъ. Но потомъ м-ръ Каркеръ одумался и, принявъ въ разсчетъ молодость шалуна, его раскаяніе и огорченіе семейства, р?шился повозможности сд?лать для него доброе д?ло, хотя, н?тъ сомн?нія такой поступокъ съ его стороны слишкомъ опрометчивъ, но ужъ такъ и быть: онъ всю отв?тственность беретъ на себя. Само собою разум?ется, прежнія отношенія м-съ Тудль къ дому м-ра Домби, равно какъ и самъ м-ръ Домби, не им?ютъ никакого вліянія на это распоряженіе, которое исключительно принадлежитъ ему, главному приказчику и управителю вс?хъ д?лъ богатой фирмы. Посл? этого и безъ прямыхъ объясненій становилось совершенно яснымъ, что онъ, м-ръ Каркеръ, въ прав? ожидать за безкорыстное благод?яніе совершенной преданности и безграничнаго повиновенія со стороны Роба.
        Полли чуть не бросилась на кол?ни передъ ангеломъ-спасителемъ, ниспосланнымъ милосердымъ небомъ. Б?дная мать, по ц?лымъ нед?лямъ не смыкавшая глазъ въ отсутствіи развратнаго сына, теперь не помнила себя отъ радости, и острозубый Каркеръ былъ въ ея глазахъ всемогущимъ геніемъ добра. Когда онъ собирался идти, Полли напутствовала ero молитвами и благословеніями: лучшая благодарность со стороны матери, и будь м-ръ Каркеръ истиннымъ благод?телемъ, онъ бы почувствовалъ, съ какимъ избыткомъ наградили его за доброе д?ло! Когда главный приказчикъ пробрался черезъ толпу д?тей по направленію къ дверямъ, Робъ бросился въ объятія матери и, задыхаясь отъ слезъ, заговорилъ:

        - Буду стараться, матушка, изо вс?хъ силъ.

        - О да, мой милый, я ув?рена, ты исправишься и успокоишь насъ!  - говорила Полли, ц?луя сына.  - Но ты еще заб?жишь ко мн?, когда проводишь этого джентльмена.

        - Не знаю, матушка,  - отв?чалъ Робъ съ н?которымъ сомн?ніемъ, потупивъ глаза,  - a когда воротится отецъ?

        - Не раньше, какъ въ два часа по полуночи.

        - Непрем?нно приду, милая маменька, непрем?нно!
        И съ этими словами онъ бросился изъ комнаты между братьевъ и сестеръ, повторяя еще, что непрем?нно придетъ. Каркеръ слышаль все.

        - A что?  - спросилъ онъ,  - разв? y тебя дурной отецъ?

        - Н?тъ, сэръ,  - отв?чалъ Робъ, изумленный вопросомъ,  - батюшка очень добръ и милостивъ.

        - Отчего же ты не хочешь его вид?ть?

        - О, между матерью и отцомъ, сэръ, большая разница! Большая разница!  - проговорилъ Робъ посл? минутнаго размышленія,  - батюшка, при всемъ желаніи, не вдругъ пов?ритъ, что я обратился на истинный путь, a мать всегда в?ритъ добрымъ нам?реніямъ: таково по крайней м?р? сердце y моей матери.
        М-ръ Каркеръ оскалилъ зубы, но не сказалъ ни слова, пока не взгромоздился на с?дло. Отпустивъ челов?ка, караулившаго лошадь, онъ еще разъ вперилъ глаза въ тревожное и внимательное лицо молодого Тудля.

        - Завтра поутру ты явишься въ контору, и теб? покажутъ, гд? живетъ джентльменъ, къ которому нужно поступить. Ты слышалъ, что я съ нимъ говорилъ?

        - Слышалъ, сэръ.

        - Я принимаю большое участіе въ этомъ старичк? и, поступивъ къ нему, ты станешь служить мн?. Понимаешь? Ну, да вижу, что понимаешь. Мн? нужно знать вс? подробности объ этомъ старичк?, и ты станешь доносить, что онъ д?лаетъ, съ к?мъ знакомится, кто y него бываетъ. Я хочу быть всегда для него полезнымъ. Понимаешь?

        - Понимаю сэръ,  - отв?чалъ Робъ, кивая головой.

        - Мн? очень пріятно будетъ узнать, что y него есть друзья, внимательные къ нему по прежнему, и которые его не оставляютъ - старикъ теперь одинъ-одинехонекъ, б?дняжка! Хорошо еще, что друзья его любятъ и помнятъ его племянника. Можетъ быть, ты увидишь молодую леди, которая по временамъ нав?щаетъ старика. Доноси мн? о ней все, что узнаешь, это особенно нужно: я и въ ней прииимаю большое участіе. Понимаешь?

        - Понимаю, сэръ.

        - Такъ ужъ заодно пойми и то, что, кром? меня, ты никому въ св?т? не долженъ говорить объ этихъ вещахъ.

        - Никому въ св?т?, сэръ,  - отв?чалъ Робъ.

        - Даже ни матери, ни отцу,  - продолжалъ Каркеръ, д?лая выразительный жестъ,  - я тебя испытаю и буду знать о теб? всю подноготную, Помни это.
        И посл? этой угрозы, довершенной строгимъ взглядомъ, м-ръ Каркеръ повернулъ коня и по?халъ легкой рысцой. Его пажъ, къ великому изумленію праздныхъ зрителей, опять поб?жалъ за нимъ, расталкивая толпу. М-ръ Каркеръ приказалъ ему удалиться и, повертываясь на с?дл?, самодовольно наблюдалъ, какъ тотъ, покорный его повел?ніямъ, побрелъ домой. Любопытно было вид?ть, какъ Робъ, какъ бы пригвожденный какою-то магнетической силой, постоянно озирался назадъ, не обращая вниманія на толчки и колотушки, щедро сыпавшіяся на него отъ прохожихъ. Его умъ, очевидно занятый одною мыслью, потерялъ способность соображать.
        Главный приказчикъ, постоянно улыбаясь, по?халъ шагомъ съ видомъ челов?ка, окончившаго къ совершенному удовольствію свои дневныя д?ла. Про?зжая по улицамъ, онъ, отъ полноты душевнаго наслажденія, замурлыкалъ даже какуюто арію. И какъ не замурлыкать? Онъ былъ радъ.
        Въ этомъ положеніи м-ръ Каркеръ им?лъ поразительное сходство съ кошкой, пригр?вшейся y печки. Свернувшись въ клубокъ y ногъ хозяйки, она готова сд?лать прыжокъ, завилять хвостомъ, царапнуть или приласкаться, смотря по обстоятельствамъ. Такъ же, какъ и кошка, м-ръ Каркеръ сторожилъ добычу. Какая же птица, запертая въ кл?тку, разлакомила его масляные глаза?
        Молоденькая леди!  - думалъ м-ръ Каркеръ,  - когда я вид?лъ ее посл?дній разъ, была еще ребенкомъ. Какъ теперь смотрю на ея черные волосы, черные глаза, доброе лицо. Да, прехорошенькая леди!
        Проникнутый съ ногъ до головы самымъ сладостнымъ восторгомъ, м-ръ Каркеръ въ?халъ, наконецъ, въ т?нистую улицу, гд? стоялъ домъ м-ра Домби. Занятый пріятными мечтами, онъ почти не зам?чалъ, куда завезъ его добрый конь; но вдругъ, бросивъ взглядъ на высокую переспективу домовъ, онъ быстро остановилъ лошадь, и на лиц? его обнаружились явные признаки изумленія. Это было въ н?сколькихъ шагахъ отъ запуст?лыхъ хоромъ Домби и Сына! Чтобы объяснить, зач?мъ м-ръ Каркеръ остановилъ коня и чему внезапно удивился, необходимо сд?лать маленькое отступленіе!
        М-ръ Тутсъ, вырвавшись изъ теплицы д-ра Блимбера, принялся съ великимъ тщаніемъ изучать трудную науку жизни и уже вступилъ во влад?ніе значительною частью земныхъ благъ, которыхъ, какъ говаривалъ онъ м-ру Фидеру въ посл?дній семестръ, не могли оттягать y него безсов?стные опекуны. Пылая благороднымъ рвеніемъ отличиться на блистательномъ поприщ?, м-ръ Тутсъ великол?пно омеблировалъ длинную анфиладу комнатъ, устроилъ въ кабинет? фантастическій диванъ и разв?силъ въ другой комнат? портреты знаменитыхъ коней, выигравшихъ скаковые призы. Въ этомъ очаровательномъ жилищ? Тутсъ посвятилъ себя изученію разныхъ искусствъ, украшающихъ и облагораживающихъ челов?ческую жизнь. Его главнымъ наставникомъ и просв?тителемъ сд?лался очень интересный джентльменъ, изв?стный въ трактир? "Чернаго Ворона" подъ именемъ "Лапчатаго Гуся". Этотъ искусный боксеръ, носившій въ жаркую погоду косматый б?лый сюртукъ, колотилъ м-ра Тутса по голов? три раза въ нед?лю, получая за каждый визитъ десять шиллинговъ и шесть пенсовъ.
        Лапчатый Гусь, сей Аполлонъ въ пантеон? м-ра Тутса, отрекомендовалъ ему трактирнаго маркера для уроковъ на биліард?, лейбъ-гвардейца для уроковъ фехтованія, берейтора для верховой ?зды, корнвалійскаго джентльмена для гимнастическихъ упражненій, и еще двухъ пріятелей, знакомыхъ съ общимъ ходомъ изящныхъ искусствъ. Подъ ихъ главнымъ надзоромъ эстетическія наклонности м-ра Тутса въ короткое время достигли высокой степени совершенства.
        При всемъ томъ новая жизнь, полная д?ятельности, не совс?мъ удовлетворяла м-ра Тутса, и онъ, несмотря на всегдашнее присутствіе джентльменовъ, чувствовалъ какую-то пустоту въ своихъ блестящихъ апартаментахъ. По временамъ находила на него хандра, которую не могъ разогнать и Лапчатый Гусь. Въ минуты душевной невзгоды м-ръ Тутсъ, по обыкновенію, направлялъ шаги къ дому м-ра Домби и оставлялъ визитныя карточки. Такія прогулки онъ предпочиталъ даже упражненіямъ въ изящныхъ искусствахъ. Великол?пно од?тый и блистательно причесанный м-ръ Тутсъ въ урочные часы являлся передъ дверями пріемной залы въ дом? м-ра Домби.

        - Добраго утра, почтенн?йшій!  - говорилъ онъ выходившему слуг?. - Для м-ра Домби.
        - Зд?сь вручалась одна карточка.  - Для миссъ Домби.  - Слуга принималъ другую.
        Потомъ м-ръ Тутсъ показывалъ видъ, что уходитъ, но лакей уже зналъ, что не уйдетъ.

        - Да, кстати,  - говорилъ м-ръ Тутсъ, какъ будто внезапная мысль озаряла его,  - молодая женщина дома?

        - Кажется дома, a впрочемъ не знаю,  - по обыкновенію отв?чалъ слуга и тутъ же звонилъ въ колокольчикъ, проведенный въ одну изъ верхнихъ комнатъ. Являлась миссъ Нипперъ, a лакей уходилъ.

        - Здравствуйте. Какъ ваше здоровье?  - говорилъ м-ръ Тутсъ, ухмыляясь и красн?я.

        - Очень хорошо,  - отв?чала Сусанна,  - покорно благодарю.

        - A что Діогенъ?  - спрашивалъ потомъ м-ръ Тутсъ.

        - Ничего, славный песъ. Миссъ Флоренса любитъ его все больше и больше.
        Зд?сь м-ръ Тутсъ принимался хохотать и ждалъ еще какихъ-то изв?стій отъ Сусанны.

        - Миссъ Флоренса здорова,  - прибавляла Сусанна.

        - О, это ничего, благодарю васъ,  - неизм?нно отв?чалъ м-ръ Тутсъ и всл?дъ за т?мъ, расшаркиваясь, уходилъ.
        Ясно, въ душ? м-ра Тутса таилась мысль изв?стнаго рода, и онъ дошелъ окольными путями до вопроса, нельзя ли овлад?ть рукою Флоренсы. Тогда, н?тъ сомн?нія, онъ былъ бы счастлив?йшимъ изъ смертныхъ. Эта мысль уже ни на минуту не выходила изъ его головы. Сердце м-ра Тутса получило глубокую рану, и онъ былъ влюбленъ до неистовства. Однажды Тутсъ сд?лалъ отчаягшое покушеніе написать Флоренс? акростихъ и всю ночь просид?лъ для этой ц?ли за письменнымъ столомъ, кусая ногти и взъерошивая волосы для возбужденія поэтическаго вдохновенія; но… увы! ри?мы никакъ ему не давались, и посл? неимов?рныхъ усилій онъ могъ только написать:

        Фортуной злою удрученный,
        Люблю…
        Дальше ничего не придумалъ м-ръ Тутсъ, и оставленныя шесть строчекъ остались при заглавныхъ буквахъ.
        Видя очень ясно, что визитныя карточки, оставляемыя ежедневно, не подвигаютъ д?ла впередъ, м-ръ Тутсъ долго размышлялъ о бол?е надежныхъ средствахъ обратить на себя вниманіе миссъ Домби и уб?дился, наконецъ, въ неизб?жной необходимости пріобр?сти напередъ благосклонность миссъ Сусанны, которая, н?тъ сомн?нія, можетъ усп?шно сод?йствовать его планамъ. Какъ же взяться за это д?ло?
        Не совс?мъ полагаясь на собственную опытность, м-ръ Тутсъ р?шился стороной приб?гнуть къ сов?ту Лапчатаго Гуся и, заговоривъ съ нимъ о разныхъ разностяхъ, мимоходомъ намекнулъ, что одинъ пріятель изъ Іоркшира писалъ къ нему, м-ру Тутсу, о своемъ затруднительномъ положеніи въ такой-то вотъ любовной исторіи. Лапчатый Гусь отв?чалъ, что, по его мн?нію, на этотъ счетъ: "Бери грудью, тереби, ломи, приступай, и д?ло въ шляп?". Этотъ аллегорическій сов?тъ м-ръ Тутсъ растолковалъ такимъ образомъ, что ему на другой же день надо непрем?нно поц?ловать миссъ Нипперъ.
        Съ этою благою ц?лью м-ръ Тутсъ, облекшись на другой день во всеоружіе Борджесъ и компаніи, отправился къ дому м-ра Домби. Но мужество постепенно оставляло его по м?р? приближенія къ м?сту д?йствія, такъ что, подойдя къ воротамъ въ три часа, онъ р?шился войти не прежде, какъ въ шесть.
        Все шло обыкновеннымъ порядкомъ до той минуты, когда Сусанна сказала, что миссъ Домби здорова, и когда м-ръ Тутсъ отв?тилъ, что это ничего; но вм?сто того, чтобы улет?ть домой, на подобіе ракеты, какъ бывало прежде, м-ръ Тутсъ, сд?лавъ это зам?чаніе, остановился и оскалилъ зубы.

        - Можетъ быть, сэръ, вамъ угодно взойти на верхъ?  - сказала Сусанна.

        - Да, я думаю.
        Но вм?сто того, чтобы идти наверхъ, см?лый джентльменъ притворилъ дверь и, сд?лавъ неуклюжій прыжокъ, обнялъ прелестную д?ву и вл?пилъ ей самый звонкій поц?луй.

        - Отвяжись, или я теб? выцарапаю глаза!  - закричала Сусанна.

        - Еще разъ!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ.

        - Отвяжись, говорю теб?. И этотъ блаженный туда же! Кто посл? этого не станетъ волочиться! Отвяжись!
        Сусанна едва удерживалась отъ см?ха, произнося эти слова, и вовсе не думала сердиться; но Діогенъ, караулившій на л?стниц?, счелъ это обстоятельство очень важнымъ и, догадываясь по толкотн? и шороху ногъ о завязавшейся битв?, бросился на выручку хозяйки и въ мгновеніе ока овлад?лъ ногою дерзкаго непріятеля.
        Сусанна, съ визгомъ и см?хомъ отворивъ дверь, поб?жала наверхъ, a храбрый Тутсъ, спотыкаясь, вышелъ на улицу вм?ст? съ Діогеномъ, который никакъ не хот?лъ разстаться съ ногою, какъ-будто Борджесъ и компанія были повара, изготовившіе для него праздничный пиръ изъ панталонъ м-ра Тутса. Отбитый непріятелемъ, онъ перевернулся въ пыли и съ новымъ остервен?ніемъ бросился на лакомое блюдо. М-ръ Каркеръ сд?лался нечаяннымъ свид?телемъ всей этой сумятицы, происходившей передъ пышнымъ домомъ м-ра Домби. Онъ сдержалъ коня и наблюдалъ, ч?мъ кончится любопытная исторія.
        Наконецъ, Діогена отозвали домой и заперли дверь. М-ръ Тутсъ прислонился къ ближайшей ст?н? и перевязалъ драгоц?ннымъ шелковымъ платкомъ изорванную ногу. Каркеръ съ любезной улыбкой подъ?халъ къ пораженному непріятелю.

        - Прошу извинить, сэръ,  - сказалъ Каркеръ,  - над?юсь, вы не ранены.

        - О н?тъ, ничего,  - отв?чалъ Тутсъ, подымая раскрасн?вшееся лицо.  - Покорно благодарю.

        - Но если собачьи зубы вр?зались въ т?ло…

        - Покорно благодарю, сэръ. Все благополучно. Ничего.

        - Я им?ю удовольствіе быть знакомымъ съ м-ромъ Домби,  - зам?тилъ Каркеръ.

        - Неужели!  - воскликнулъ Тутсъ, покрасн?въ до ушей.

        - И над?юсь,  - продолжалъ м-ръ Каркеръ, снявъ шляпу,  - за отсутствіемъ его, вы позволите мн? извиниться и пожал?ть о случившейся непріятности.
        М-ръ Тутсъ несказанно обрадовался случаю познакомиться съ пріятелемъ м-ра Домби и, раскланиваясь очень в?жливо, посп?шилъ вынуть карточку и вручилъ свой адресъ м-ру Каркеру, который взам?нъ подалъ ему свой. Съ этимъ они разстались.
        М-ръ Каркеръ тихимъ шагомъ по?халъ подл? дома и пристально смотр?лъ на окна, стараясь разгляд?ть черезъ гардины задумчивое лицо, обращенное въ эту минуту на розовыхъ д?тей въ противоположномъ дом?. Діогенъ въ эту же минуту вскарабкался на окно и, выпучивъ глаза на про?зжавшаго всадника, залаялъ немилосердно, какъ будто хот?лъ изорвать его въ клочки, выпрыгнувъ на улицу съ третьяго этажа.
        Хорошо, Діогенъ, хорошо. Защищай свою госпожу. Голова твоя всклокочена, глаза сверкаютъ, зубы наострились - браво, чуткій песъ! Ва-ззы ва-ззы.
        Глава XXIII
        Одиночество Флоренсы и таинственность мичмана

        Флоренса жила одна въ огромномъ мрачномъ дом?. День проходилъ за днемъ, a она все жила одна, и пустыя ст?ны, какъ зм?иныя головы Горгоны, леденили ее мертвящимъ взглядомъ, угрожавшимъ превратить въ камень ея молодость и красоту.
        Ни одинъ волшебный замокъ, созданный сказочнымъ воображеніемъ въ дремучемъ л?су, среди болотъ и пропастей, не былъ столь одинокъ и запущенъ, какъ домъ м-ра Домби въ его угрюмой д?йствительности. По ночамъ, когда яркій св?тъ струился изъ сос?днихъ оконъ, онъ казался темнымъ пятномъ среди улицы; днемъ, между другими зданіями, онъ хмурился, какъ рыцарь печальнаго образа, мрачный и дикій въ своей непроницаемой таинственности.
        Не было зд?сь двухъ свир?пыхъ драконовъ, стерегущихъ входъ передъ теремомъ угнетенной невинности; но на этихъ страшныхъ воротахъ каждый, казалось, читалъ адскую надпись: "Оставьте всякую надежду вы, которые входите сюда". Весь домъ былъ до такой степени запущенъ, что мальчишки безпрепятственно чертили м?ломъ разныя фигуры на мостовой и на перилахъ и рисовали чертенятъ съ рогами и хвостомъ на ст?нахъ конюшни. Случалось, м-ръ Таулисонъ разгонялъ неугомонныхъ шалуновъ, и тогда взам?нъ они принимались рисовать самого м-ра Таулисона съ длинными ушами, торчавшими изъ-подъ его шляпы. Никакого шуму, никакого движенія подъ запуст?лой кровлей. Странствующіе музыканты съ м?дными трубами не осм?ливались прогуд?ть ни одной ноты передъ этими окнами; прыгающіе савояры и шарманщики съ вальсирующими маріонетками б?гали, какъ отъ чумы, отъ запуст?лаго жилища.
        Заколдованный домъ спитъ непробуднымъ сномъ ц?лые в?ка, но злой волшебникъ, по крайней м?р? не лишаетъ его обыкновенной св?жести. Чары надъ домомъ м-ра Домби им?ютъ опустошительное д?йствіе. Тяжелыя занав?сы утратили свои прежнія формы и повисли, какъ могильные саваны; зеркала потускн?ли; фигуры на коврахъ полиняли, какъ память минувшихъ событій; половицы покоробились и трещали отъ непривычныхъ шаговъ; ключи покрылись ржавчиной въ замкахъ дверей. Сырость расползлась по ст?намъ и затмила фамильные портреты. Пл?сень съ гнилью забралась въ чуланы и погреба. Пыль накопилась во вс?хъ углахъ, неизв?стно какъ и откуда. Пауки, моль и черви распложались съ каждымъ днемъ. Любознательный жукъ, самъ не зная какъ, попадалъ на л?стничныя ступени или пробирался въ верхнія комнаты. Крысы поднимали страшный гвалтъ по ночамъ и визжали въ темныхъ галлереяхъ, прокопанныхъ ими подъ панелями.
        Мрачное великол?піе парадныхъ комнатъ, полуосв?щенныхъ сомнительнымъ св?томъ, пробивавшимся чрезъ затворенныя ставни, довольно хорошо соотв?тствовало типу заколдованнаго замка. Почерн?вшія лапы вызолоченныхъ львовъ, свир?п?вшихъ изъ-подъ своихъ чехловъ; мраморныя очертанія бюстовъ на пьедесталахъ, страшно выглядывавшихъ изъ своихъ потускн?вшихъ покрывалъ; часы, которые никогда не были заводимы, a если какъ-нибудь заводились - били неземныя числа, которыхъ не было на циферблат?; случайныя брянчанія вис?вшихъ люстръ, возв?щавшихъ фальшивую тревогу, какъ набатныя трещотки, и безобразныя группы другихъ фантастическихъ фигуръ, нахлобученныхъ саванами,  - все это довершало картину могильнаго очарованія.
        Была въ заколдованномъ дом? большая л?стница, по которой хозяйскій сынъ спустился въ могилу. Теперь по ней никто не ходилъ, кром? Флоренсы. Были другія л?стницы и галлереи, по которымъ тоже никто не проходилъ по ц?лымъ нед?лямъ. Были еще дв? в?чно запертыя комнаты, посвященныя блаженной памяти отжившихъ членовъ фамиліи. Носился слухъ - и вс? ему в?рили, кром? Флоренсы,  - что по ночамъ бродитъ по пустымъ комнатамъ какая-то фигура, бл?дная и страшная, какъ выходецъ съ того св?та.
        И жила Флоренса одна въ огромномъ мрачномъ дом?. День проходилъ за днемъ, a она все жила одна, и холодныя ст?ны, какъ зм?иныя головы Горгоны, леденили ее мертвящимъ взглядомъ, угрожавшимъ превратить въ камень ея молодость и красоту.
        Трава пробивалась на кровл? и черезъ щели панелей. Передъ окнами въ нижнемъ этаж? начинали показываться какія-то чешуйчатыя растенія, отдававшія червивою гнилью. Изсохшая глина отваливалась съ закопт?лыхъ трубъ и кусками падала на мостовую. Два тощія дерева съ чахоточными листьями совс?мъ завяли и корчились въ предсмертныхъ судорогахъ. По всему зданію цв?та изм?нили свою форму: б?лая краска превратилась въ желтую, желтая почти почерн?ла. Словомъ, великол?пный домъ знаменитаго негоціанта со смертью б?дной хозяйки превратился мало-по-малу въ какой-то темный и душный провалъ на длинной и скучной улиц?.
        Но Флоренса расцв?тала зд?сь, какъ прекрасная царевна въ волшебной сказк?. Книги, музыка и ежедневные учителя, со включеніемъ Сусанны и Діогена, были ея единственными собес?дниками. Миссъ Нипперъ, постоянная слушательница вс?хъ уроковъ молодой д?вушки и наблюдательница ея занятій, почти сама сд?лалась ученою и даже по временамъ разсуждала очень д?льно объ отвлеченныхъ предмеіахъ, между т?мъ какъ Діогенъ, оцивилизованный, в?роятно, т?мъ же ученымъ вліяніемъ, клалъ по обыкновенію свою голову на окно и, гр?ясь на л?тнемъ солнц?, взиралъ умильными глазами на уличную суматоху.
        Такъ жила Флоренса въ пустынномъ и дикомъ дом? среди своихъ занятій, и ничего не тревожило ея. Теперь, не боясь быть отверженной, она часто спускалась въ комнаты отца, думала о немъ и съ любящимъ сердцемъ подходила къ его портрету. Она безбоязненно смотр?ла на предметы, его окружавшіе, и см?ло садилась на его стулъ, не опасаясь угрюмаго взгляда. Она убирала его кабинетъ собственными руками, ставила букеты на его стол?, перем?няла ихъ, если цв?ты начинали увядать, и почти каждый день оставляла какой-нибудь робкій знакъ своего присутствія подл? того м?ста, гд? садился отецъ. Сегодня появлялся на его стол? разрисованный футляръ для часовъ; завтра этотъ подарокъ зам?нялся другою безд?лкой ея собственной работы, такъ какъ футляръ, думала она, слишкомъ р?зко бросается въ глаза. Иногда, въ безсонную ночь, ей приходило въ голову, что отецъ нечаянно прі?детъ домой и съ презр?ніемъ броситъ ея подарокъ; въ такомъ случа? она вдрутъ оставляла постель и, едва дыша, съ бьющимся сердцемъ, прокрадываясь на цыпочкахъ въ отцовскій кабинетъ, уносила въ свою комнату приготовленный подарокъ. Въ другой разъ, заливаясь
слезами, она прикладывала лицо къ его письменному столу и оставляла на немъ поц?луй.
        Никто не зналъ этой тайны страждущаго сердца, потому что никто не входилъ въ комнаты м-ра Домби, a Флоренса прокрадывалась въ нихъ по сумеркамъ, по утрамъ или когда домашняя прислуга сид?ла за об?домъ.
        Но въ этихъ грустныхъ прогулкахъ Флоренса была не одна. Фантастическія мечты и призраки сопутствовали ей везд? и толпами роились въ ея воображеніи, когда она сид?ла въ пустынныхъ комнатахъ. Часто думала она, какъ полна была бы ея жизнь, если бы отецъ не отвергалъ ея любви, и мечты ея были такъ живы, вид?нія такъ ясны, что иной разъ казалось ей, что она въ самомъ д?л? любимая дочь. Обольщенная яркой мечтой, она припоминала, будто они когда-то вм?ст? горевали y постели умирающаго младенца, и сердца ихъ проникались взаимнымъ сочувствіемъ. Она вспоминала, какъ часто посл? того говорили они о своемъ любимц?, и какъ н?жный отецъ старался ее ут?шить общими надеждами и в?рой въ лучшую будущность по ту сторону гроба. Въ другой разъ казалось ей, будто мать ея еще жива. О, съ какою любовью вглядывалась она въ этотъ призракъ пылкаго воображенія, какимъ трепетомъ билось ея сердце! Но скоро спокойное размышленіе заступало м?сто сладкой мечты, и угрюмая д?йствительность снова леденила ее мертвящимъ вліяніемъ.
        Но была одна мысль въ этой душ?, могучая и пылкая, которая поддерживала ее въ трудной борьб? съ несчастной д?йствительностью. Она ув?рила себя, что смертью не разрываются узы, соединяющія насъ съ предметами нашей любви: ув?ренность, общая вс?мъ несчастнымъ, для которыхъ жизнь не представляетъ никакой отрады, никакого успокоенія. Ей казалось, что ея мать и братъ, окруженные лучезарнымъ сіяніемъ, смотрятъ съ высоты неба на оставленную сироту, наблюдаютъ за ея поступками, видятъ ея мысли, сочувствуютъ горю, оживляютъ надежды ея сердца и готовы руководить ею на вс?хъ ступеняхъ ея земного странствованія. Эта мысль впервые озарила ее со времени рокового свиданія съ отцомъ въ посл?днюю ночь и съ той поры уже ни разу не оставляла ее. Думать объ этой надзв?здной жизни сд?лалось единственной отрадой ея растерзаннаго сердца. Но вдругъ, по странному сц?пленію идей, ей пришло въ голову, что, горюя безпрестанно по поводу суровости отца, она можетъ вооружить противъ него умершихъ членовъ семейства. Какъ ни странна и дика подобная мысль, но источникъ ея заключался въ любящей натур?, и съ этой минуты она принудила
себя думать объ отц? не иначе, какъ съ надеждой пріобр?сти его любовь.
        Почему же н?тъ? Отецъ,  - думала Флоренса,  - не знаетъ, какъ она его любитъ. Она еще такъ молода, и безъ матери никто не могъ научить ее какъ должно выражать любовь своему отцу. Надо подождать. Со временемъ это искусство, в?роятно, придетъ само собою, она сд?лается умн?е, и тогда-то отецъ узнаетъ, какъ она его любитъ.
        Это сд?лалось задачей ея жизни. Когда утреннее солнце бросало лучи на пустынный домъ, одинокая его хозяйка уже была на ногахъ и трудилась безъ устали съ одною ц?лью - сд?латься достойной отцовской любви. Флоренса думала, ч?мъ больше пріобр?тетъ она познаній, ч?мъ совершенн?е сд?лается ея образованіе, т?мъ пріятн?е будетъ отцу, когда онъ ее узнаетъ и полюбитъ. Иногда, съ трепещущимъ сердцемъ и слезами, она спрашивала себя, въ состояніи ли она приличнымъ образомъ поддержать разговоръ, когда они вм?ст? станутъ разсуждать; иногда старалась придумать, н?тъ ли особаго предмета, которымъ отецъ дорожитъ больше, ч?мъ другими. Везд? и всегда
        - за книгами, за музыкой, за тетрадями, за рукод?льемъ, за утренними прогулками и въ ночныхъ молитвахъ - одна и та же ц?ль пресл?довала ее въ различныхъ видахъ, съ разными подробностями. Странный трудъ для ребенка - изучать дорогу къ жестокому сердцу отца!
        Многіе безпечные з?ваки, проходившіе въ л?тніе вечера мимо заколдованнаго дома, вид?ли въ одномъ изъ оконъ молодое лицо, обращенное на луну и мерцавшія зв?зды, лицо тревожное и задумчивое; кому и какъ могло придти въ голову, какая мысль отсв?чивается на этомъ прекрасномъ лиц?! Только Богъ одинъ зналъ тайну б?дной д?вушки!
        И жила Флоренса одна въ пустынномъ дом?. День проходилъ за днемъ, a она все жила одна, и мрачныя ст?ны, какъ зм?иныя головы Горгоны, леденили ее мертвящимъ взглядомъ, угрожавшимъ превратить въ камень ея молодость и красоту.
        Однажды утромъ Флоренса складывала и запечатывала какое-то письмо. Сусанна Нипперъ стояла подл? и смотр?ла на молодую госпожу съ одобрительнымъ взглядомъ, изъ котораго значилось, что содержаніе письма ей было изв?стно.

        - Лучше поздно, ч?мъ никогда, миссъ Флой,  - говорила Сусанна,  - и, я думаю, даже визитъ къ этимъ беззубымъ Скеттльзамъ принесетъ вамъ пользу.

        - Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ, Сусанна, д?лаютъ мн? большую честь, повторяя свое приглашеніе,  - возразила Флоренса съ кроткимъ упрекомъ за неосторожную фамильярность, съ какою миссъ Нипперъ произнесла эти имена.  - Я имъ очень благодарна.
        Миссъ Нипперъ, самая отчаянная партизанка, какая когда-либо существовала на земл?, вздернула губы и покачала головой, явно протестуя противъ безкорыстности Скеттльзовъ. Готовая воевать всегда и везд?, она теперь, пожалуй, дала бы присягу, что старые черти себ? на ум?.

        - Знаютъ они, гд? раки-то зимуютъ,  - ворчала Сусанна.  - О, в?рьте вы этимъ Скеттльзамъ!

        - Признаюсь, мн? бы очень не хот?лось къ нимъ ?хать,  - сказала Флоренса посл? н?котораго размышленія,  - но ужъ отказаться было бы неловко. По?ду, д?лать нечего.

        - Разум?ется, по?зжайте,  - съ живостью перебила Сусанна, замотавъ головой.

        - Дурно то, что теперь каникулярное время, и къ нимъ, в?роятно, на?хало много молодежи. Я бы охотн?е предпочла сд?латъ этотъ визитъ во всякое другое время.

        - A я такъ думаю, во всякое другое время y нихъ пропадешь со скуки, какъ и въ почтенномъ дом? вашего батюшки. Ох-г-г-г!
        Этимъ посл?днимъ восклицаніемъ миссъ Нипперъ довольно часто заключала свои сентенціи, и въ людской очень хорошо знали, что она выражала этимъ способомъ свое негодованіе противъ м-ра Домби.

        - Какъ давно мы не им?ли изв?стій о Вальтер?, Сусанна!  - зам?тила Флоренса посл? минутнаго молчанія.

        - Давненько, миссъ Флой! Перчъ, правда, приходилъ сюда за письмами и болталъ… ну, да что слушать этого болвана? Много онъ смыслитъ!
        Флоренса быстро подняла глаза, и лицо ея покрылось яркимъ румянцемъ. Сусанна пришла въ н?которое зам?шательство, но мигомъ оправилась и съ большой энергіей продолжала:

        - Если бы во мн?, миссъ Флой, было столько же мозга, какъ въ этомъ болван?, я бы предпочла ходить съ нечесаными волосами или, чтобы не быть пугаломъ добрыхъ людей, просто удавилась бы на первой веревк?. Я, конечно, не амазонка, миссъ Флой, но и не трусиха, какъ этотъ свинопасъ, который отъ всего приходитъ въ отчаяніе.

        - Что же теперь привело его въ отчаяніе?  - вскричала Флоренса съ величайшимъ испугомъ.

        - Да ничего, ей Богу, ничего. Онъ всегда ходитъ, какъ мокрая курица; и если бы кто потрудился придавить его или размозжить его безмозглую башку, право, потери не было бы никакой. Чортъ съ нимъ!

        - Что-жъ такое случилось, Сусанна? Не говорилъ ли онъ, что потонулъ карабль?

        - Еще бы! Если бы онъ это сказалъ, ему бы зажали глотку такъ, что онъ своихъ бы не узналъ! Н?тъ, миссъ, не говорилъ; но эта гадкая папильотка въ образин? Перча ходитъ да хнычетъ, что ему до сихъ поръ не шлютъ изъ Индіи инбирнаго варенья, которое, говоритъ, об?щался прислать м-ръ Вальтеръ. М-съ Перчъ, говоритъ онъ, ждетъ да поджидаетъ, a варенья н?тъ какъ н?тъ. Попробуй-ка придти онъ въ другой разъ…  - заключила миссъ Нипперъ съ яростнымъ негодованіемъ,  - много можно вытерп?ть, миссъ Флой, но в?дь я же не верблюдъ и не ослица.

        - Не говорилъ ли онъ еще чего, Сусанна? Вы, кажется, что-то скрываете отъ меня.

        - Какъ вамъ не гр?хъ это думать, миссъ Флой! Стану я пересказывать вамъ все, что навретъ всякій дуракъ! Ну, пожалуй, онъ болталъ еще, что о корабл? н?тъ никакихъ изв?стій, что вчера за справками заб?гала въ контору жена капитана, да никто ничего не знаетъ. Все вздоръ, какъ видите.

        - Я должна нав?стить дядю Вальтера,  - посп?шно заговорила Флоренса,  - прежде ч?мъ отправлюсь къ Скеттльзамъ. Мн? надо сейчасъ же вид?ть дядю Вальтера. Идемъ, Сусанна.
        Такъ какъ со стороны миссъ Нипперъ не посл?довало никакихъ возраженій, об? д?вушки од?лись на скорую руку и отправились къ деревянному мичману.
        Читатели помнятъ, въ какомъ состояніи былъ б?дный Вальтеръ, б?жавшій къ капитану Куттлю въ тотъ несчастный день, когда жестокій маклеръ собирался д?лать опись влад?ній инструментальнаго мастера. Въ такомъ же точно положеніи была теперь Флоренса на пути къ дяд? Соломону, съ тою разницею, что, вдобавокъ ко вс?мъ безпокойствамъ, б?дная д?вушка думала, что она, можетъ быть, сд?лалась невинной причиной отъ?зда и опасностей Вальтера. Флюгера на колокольныхъ шпицахъ и на кровляхъ домовъ, какъ злов?щіе духи, таинственно намекали ей на грозныя бури, и она съ ужасомъ представляла гибель корабля, крикъ и стоны утопающихъ, уц?пившихся за обломки и пропадающихъ въ морской пучин?. Въ говор? проходящихъ джентльменовъ ей слышались изв?стія о крушеніи "Сына и Насл?дника" и о погибели всего экипажа. Выставленныя въ окнахъ гравюры кораблей въ безсильной борьб? съ разъяренными волнами поражали ея душу невыразимымъ отчаяніемъ. Ей казалось даже, что именно въ эту минуту на океан? свир?пствуетъ грозная буря, потому что движеніе облаковъ на пасмурномъ неб? она находила слишкомъ быстрымъ, хотя на самомъ д?л? они неслись
очень медленно.
        Сусанна Нипперъ, по-видимому, не им?ла времени для такихъ соображеній, потому что вниманіе ея во всю дорогу обращено было на брань съ уличными мальчиками.
        Наконецъ, чтобы благополучно достигнуть до деревяннаго мичмана, имъ оставалось только перейти черезъ улицу съ противоположнаго конца. Остановившись зд?сь, задержанныя густою толпою, он? съ н?которымъ удивленіемъ увид?ли при дверяхъ инструментальнаго мастера круглоголоваго мальчишку съ одутловатымъ лицомъ, обращеннымъ на небеса, который, въ ту самую минуту, какъ на него смотр?ли, втиснулъ въ широкій ротъ по пальцу отъ каждой руки и свист?лъ, посредствомъ этой уловки, съ изумительной пронзительностью на стаю голубей, вившихся въ воздух? на значительной высот?.

        - Это старшій сынъ м-съ Ричардсъ,  - сказала Сусанна,  - горе и кручина ея жизни.
        Флоренса уже слышала отъ Полли о возвращеніи на истинный путь ея блуднаго сына и насл?дника и знала напередъ, что найдетъ его въ дом? дяди Вальтера. Дождавшись благопріятнаго случая, д?вушки перешли черезъ улицу и остановились подл? Роба. Не зам?чая ихъ приближенія, птичій охотникъ опять засвисталъ во всю мочь, и потомъ, выпустивъ пальцы изо рта, съ необыкновеннымъ восторгомъ закричалъ: "Ой, ой - гуппъ! ой, ой - гуппъ!" Голуби, казалось, хорошо поняли это прив?тствіе и, къ несказанной радости своего патрона, отм?нили нам?реніе лет?ть въ противоположную сторону.
        Но изъ этого заоблачнаго восторга первенецъ мадамъ Тудль вдругъ возвращенъ былъ къ земнымъ предметамъ энергическимъ толчкомъ Сусанны Нипперъ, впихнувшей его въ двери магазина.

        - Вотъ онъ какъ исправляется, разбойникъ!  - грозно говорила Сусанна, входя въ магазинъ,  - a б?дная мать не спитъ изъ-за него по ц?лымъ ночамъ! Гд? м-ръ Гильсъ?
        Робъ, готовый взбунтоваться противъ нежданнаго судьи, немедленно былъ укрощенъ взглядомъ Флоренсы, которой онъ не зам?тилъ сначала.

        - М-ра Гильса н?тъ дома,  - сказалъ онъ, обращаясь къ Сусанн?.

        - Ступай, найди его и скажи, что его дожидается миссъ Домби,  - сказала Сусанна повелительнымъ голосомъ.

        - Да я не знаю, куда онъ ушелъ,  - отв?чалъ Робъ.

        - Этакъ-то ты исправляешься!  - закричала Сусанна пронзительнымъ голосомъ.  - Вотъ я теб? дамъ, разбойникъ!

        - Какъ же мн? его найти, когда я не знаю, куда онъ ушелъ? Съ чего вы накинулись на меня?

        - Не говорилъ ли м-ръ Гильсъ, когда онъ воротится домой?  - спросила Флоренса.

        - Говорилъ, миссъ. Онъ хот?лъ быть дома часа черезъ два или черезъ три.

        - Онъ очень безпокоится о своемъ племянник??  - спросила Сусанна.

        - Какъ нельзя больше,  - отв?чалъ Робъ, обращаясь къ Флоренс? и оставляя безъ вниманія Сусанну Нипперъ.  - Онъ и четверти часа не бываетъ дома, миссъ. Пяти минутъ не можетъ просид?ть на одномъ м?ст? и ходитъ, какъ угор?лый.

        - Не знаете ли вы друга м-ра Гильса, по имени капитанъ Куттль?  - спросила Флоренса посл? минутнаго размышленія.

        - Того, что съ крючкомъ, миссъ?  - сказалъ Робъ, д?лая пояснительный жестъ л?вой рукой.  - Знаю, миссъ. Онъ приходилъ сюда третьяго дня.

        - A сегодня онъ не приходилъ?  - спросила Сусанна.

        - Н?тъ, миссъ,  - сказалъ Робъ, опять обратясь къ Флоренс? съ отв?томъ.

        - Можетъ быть, Сусанна,  - зам?тила Флоренса,  - дядя Вальтера самъ отправился туда.

        - Къ капитану Куттлю вы думаете?  - перебилъ Робъ.  - Н?тъ, миссъ. Мн? поручено сказать капитану Куттлю, если онъ зайдетъ, что м-ръ Гильсъ удивляется, почему не былъ онъ вчера, и теперь проситъ подождать его въ магазин?.

        - Не знаете ли вы, гд? живетъ капитанъ Куттль?  - спросила Флоренса.
        Робъ отв?чалъ утвердительно и, вынувъ изъ конторки записную книгу, прочелъ адресъ.
        Флоренса начала тихонько переговариваться съ миссъ Нипперъ, и Робъ, в?рный приказаніямъ м-ра Каркера, старался не проронить ни одного слова. Флоренса предложила отправиться въ домъ капитана Куттля и, разв?давъ, что думаетъ онъ объ отсутствіи изв?стій о "Сын? и Насл?дник?", привести его, если можно, ут?шать дядю Соля. Сусанна отговаривалась сначала дальностью разстоянія, но тотчасъ же согласилась, когда Флоренса заговорила объ извозчичьей карет?. Сов?щаніе продолжалось минутъ пять, и во все это время Робъ, взглядывая поперем?нно на об?ихъ д?вушекъ, слушалъ съ такимъ вниманіемъ, какъ будто его выбрали посредникомъ разговора.
        Наконецъ, когда Робъ привелъ извозчичью карету, пос?тительницы с?ли и отправились, поручивъ сказать дяд? Солю, что на возвратномъ пути опять загернутъ къ нему. Когда экипажъ скрылся изъ виду, Робъ съ озабоченнымъ видомъ ус?лся за конторку и принялся записывать на разныхъ лоскуткахъ все, что услышалъ, чтобы такимъ образомъ сд?лать подробн?йшій докладъ своему патрону. Но эти документы отнюдь не могли быть опасными: каракули, выведенныя на лоскуткахъ, оказались такими гіероглифами, что значенія ихъ не постигалъ самъ авторъ, когда произведеніе его было приведено къ желанному концу.
        Между т?мъ извозчичья карета, посл? несказанныхъ препятствій на каналахъ и т?сныхъ мостахъ, загроможденныхъ экипажами всякаго рода, счастливо въ?хала на Корабельную площадь, и путешественницы вышли на тротуаръ, чтобы разспросить о жилищ? почтеннаго капитана.
        На б?ду это былъ одинъ изъ-т?хъ хлопотливыхъ дней, когда въ дом? м-съ Макъ Стингеръ все переворачивалось вверхъ дномъ по поводу всеобщей стирки и чистки. Въ этихъ случаяхъ м-съ Макъ Стингеръ обыкновенно поднималась съ постели въ три часа утра и р?дко оканчивала работу раньше полночи. Во весь день хозяйка въ теплыхъ туфляхъ расхаживала взадъ и впередъ, вытирала стулья и комоды, вытащенные на дворъ, и давала сверхкомплектные щелчки своимъ птенцамъ, которые, не находя пріюта подъ материнской кровлей, выб?гали на улицу.
        Когда Флоренса и Сусанна Нипперъ подошли къ воротамъ, м-съ Макъ Стингеръ, эта почтенная, но грозная дама, тащила изъ с?ней одного изъ своихъ птенцовъ, чтобы насильно усадить его на мостовой. Этотъ птенецъ, по имени Александръ, им?лъ отъ роду два года и три м?сяца. Онъ только что получилъ значительное число колотушекъ отъ своей матери и кричалъ во весь ротъ, такъ что лицо его почерн?ло отъ надсады и физической боли.
        Какъ мать и какъ женщина, м-съ Макъ Стингеръ очень обид?лась сострадательнымъ взглядомъ, подм?ченнымъ на лиц? Флоренсы, невольной свид?тельницы истязаній ребенка. Поэтому, усадивъ крикливое д?тище на мостовой, она, въ довершеніе дивертисимента, дала ему энергическій подзатыльникъ и грубо отвернулась отъ незнакомыхъ женщинъ.

        - Позвольте спросить васъ,  - сказала Флоренса,  - не это ли домъ капитана Куттля?

        - Н?тъ.

        - Разв? это не девятый номеръ?

        - Кто-жъ вамъ сказалъ, что не девятый?

        - Что вы хотите этимъ сказать, матушка моя?  - воскликнула Сусанна Нипперъ, вм?шиваясь въ разговоръ.  - Знаете ли вы, съ к?мъ говорите?
        М-съ Макъ Стингеръ осмотр?ла ее съ ногъ до головы.

        - A зач?мъ вамъ капитанъ Куттль, см?ю спросить?  - сказала м-съ Макъ Стингеръ.

        - Какъ вы любопытны, мать моя!  - съ живостью возразила Сусанна.  - Жаль, что никакъ нельзя доложить вамъ, зач?мъ намъ капитанъ Куттль.

        - Сусанна, молчите пожалуйста - сказала Флоренса.  - По крайней м?р?, не можете ли сказать намъ, сударыня, гд? квартира Куттля, если онъ живетъ не зд?сь?

        - Кто вамъ сказалъ, что онъ живетъ не зд?сь?  - возразила неумолимая м-съ Макъ Стингеръ.  - Я сказала, что это не домъ капитана Куттля - и это не его домъ, и не будетъ его домомъ, потому что капитанъ Куттль не ум?етъ держать дома, и не стоитъ онъ никакого дома, a это мой домъ; если я отдаю верхній этажъ капитану Куттлю, такъ это моя добрая воля, и никто мн? не указъ, хоть капитанъ Куттль - все равно, что свинья въ огород?.
        Голосъ м-съ Макъ Стингеръ возвышался crescendo furioso, и ея зам?чанія дошли по назначенію до верхнихъ оконъ. Капитанъ Куттль закричалъ изъ своей комнаты нер?шительнымъ тономъ: - "Тише! что за возня!"

        - Чего-жъ вамъ надо? капитанъ Куттль зд?сь, говорю я вамъ!  - сказала хозяйка, сердито махнувъ рукой.
        Флоренса, не сказавъ ни слова, пошла въ сопровожденіи Сусанны въ верхній этажъ. М-съ Макъ Стингеръ снова принялась за свои д?ла, a птенецъ ея, Александръ, прекратившій на минуту рыданія, чтобы вслушаться въ разговоръ, заголосилъ опять во весь ротъ уже не по необходимости, a изъ удовольствія поб?сить свою матушку.
        Капитанъ зас?далъ среди своей комнаты, какъ на пустомъ остров?, омываемомъ со вс?хъ сторонъ водами мыльнаго океана. Его руки были опушены въ карманы, a ноги скорчены подъ стуломъ. Окна квартиры были вымыты, ст?ны вымыты, печь вымыта, и все, за исключеніемъ печи, сіяло св?жимъ мыломъ, распространявшимъ пріятн?йшій запахъ по всему жилищу. Капитанъ, заброшенный такимъ образомъ на пустой островъ, съ горестью озирался вокругъ на произведенныя опустошенія и, казалось, ожидалъ, не мелькнетъ ли гд? какая-нибудь барка для его освобожденія.
        Никакое перо не опишетъ изумленія капитана, когда онъ, обративъ на дверь отчаянный взоръ, увид?лъ Флоренсу съ Сусанной. Такъ какъ краснор?чіе м-съ Макъ Стингеръ заглушало вс? другіе звуки, то онъ думалъ, что къ нему идетъ молочница или трактирный мальчикъ, a другихъ пос?тителей онъ никакъ не ожидалъ. Когда Флоренса подошла къ прибрежью пустого острова и дружески подала ему руку, онъ остолбен?лъ и на первыхъ порахъ ему почудилось, что предъ нимъ фантастическій призракъ.
        Оправившись отъ восторженнаго изумленія, капитанъ посп?шилъ перенесть Флоренсу на материкъ, и благополучно совершилъ этотъ трудъ движеніемъ своей руки. Всл?дъ за т?мъ миссъ Нипперъ также была перенесена на тотъ же островокъ. Самъ капитанъ, за недостаткомъ м?ста, долженъ былъ остановиться среди мыльнаго океана, и, новый тритонъ, онъ съ глубокимъ благогов?ніемъ поднесъ къ своимъ губамъ руку Флоренсы.

        - Вы, конечно, удивляетесь, капитанъ, видя насъ зд?сь,  - сказала Флоренса улыбаясь.
        Облагод?тельствованный капитанъ поц?ловалъ свой жел?зный крюкъ и, самъ не зная для чего, проговорилъ: "Держись кр?пче! держись кр?пче". Лучшаго комплимента онъ не придумалъ въ эту минуту.

        - Но я пришла,  - продолжала Флоренса,  - узнать ваше мн?ніе насчетъ милаго Вальтера, моего теперешняго брата. Неизв?стность о его судьб? меня очень безпокоитъ. Не потрудитесь ли вы теперь по?хать вм?ст? съ нами ут?шить его дядю? Вамъ бы, впрочемъ, не м?шало каждый день нав?щать старика, покуда не будутъ получены изв?стія о его племянник?.
        При этихъ словахъ, капитанъ Куттль, по невольному движенію, ударилъ себя по голов?, и устремилъ на Флоренсу отчаянный взоръ.

        - Не им?ете ли вы сами какихъ опасеній насчетъ Вальтера?  - спросила Флоренса.

        - О н?тъ, мое сокровище!  - возгласилъ капитанъ, не спуская глазъ съ прекрасной гостьи.  - Насчетъ Вальтера я ничего не боюсь. Вальтеръ невредимо пройдетъ сквозь огнь и сухимъ вынырнетъ изъ морской бездны. Вальтеръ такой малый, что любому кораблю принесетъ съ собой благословеніе неба.
        Капитанъ, вполн? довольный приведенной фразой, которая такъ кстати подвернулась подъ языкъ, замолчалъ и съ веселымъ видомъ поематривалъ на гостью. Флоренса тоже молчала, и кроткій взоръ ея выражалъ нетерп?ніе.

        - До сихъ поръ, сокровище мое,  - началъ опять капитанъ,  - я р?шительно спокоенъ насчетъ Вальтера. Была, правда, прескверная погода, въ т?хъ широтахъ волненія страшныя, и ихъ, в?роятно, умчало на тотъ конецъ св?та; но все это пустякъ, миссъ Домби, трынъ-трава. Корабль - славный корабль; малый - славный малый, и, если Господь Богъ милостивъ, все, рано или поздно, устроится къ лучшему. Словомъ, ненаглядное мое сокровище, я ни крошечки не боялся до сихъ поръ.

        - До сихъ поръ!  - повторила Флоренса.

        - Ни крошечки!  - продолжалъ капитанъ, поц?ловавъ свой жел?зный крюкъ,  - и прежде ч?мъ я стану безпокоиться, мое сокровище, Вальтеръ двадцать разъ усп?етъ прислать письмо съ какого-нибудь острова или пристани. A что касается до старика Соломона,
        - зд?сь капитанъ принялъ торжественный тонъ,  - объявляю вамъ, миссъ Домби, я стану защищать его до страшнаго суда, и егда разверзутся небеса, и воспрянутъ в?тры отъ концовъ земли!.. воспрянутъ… воспрянутъ… ну, да вы найдете этотъ текстъ въ своемъ катехизис?. Теперь, когда надо узнать настоящее, достов?рн?йшее мн?ніе насчетъ "Сына и Насл?дника", то y меня, скажу я вамъ, есть одинъ пріятель, морякъ - да что морякъ?  - онъ и на сухомъ пути не уронитъ себя, a морскія тайны ему изв?стны наперечетъ, какъ свои пять пальцевъ. Его зовутъ Бенсби. Когда-нибудь я завезу его къ деревянному мичману, и ужъ онъ, съ вашего позволенія, выскажетъ такое мн?ніе, что старикъ Соломонъ почувствуетъ, будто его съ?здили дубиной по лбу. Ошеломитъ, говорю я вамъ, просто ошеломитъ!

        - Покажите намъ этого господина,  - съ живостью сказала Флоренса.  - Я хочу его слышать. По?демте вм?ст?. Съ нами карета.
        Капитанъ опять ударилъ себя по голов?, на которой на этотъ разъ не было лощеной шляпы, и бросилъ на Флоренсу взоръ безнадежнаго отчаянія. Но въ эту самую минуту случилось достоприм?чательное происшествіе. Какая-то невидимая сила отворила дверь, лощеная шляпа впорхнула въ комнату, какъ птица, y улеглась при ногахъ капитана. Потомъ дверь сама собою затворилась опять; загадочное явленіе нич?мъ не объяснилось.
        Поднявъ шляпу, капитанъ Куттль вытеръ ее рукавомъ и принялся разсматривать съ большою н?жностью. Молчаніе продолжалось н?сколько минутъ.

        - Вкдите ли, въ чемъ д?ло,  - заговорилъ наконецъ капитанъ.  - Я вчера хот?лъ идти къ старику Соломону, и сегодня тоже, да вотъ она… она спрятала мою шляпу.

        - Какъ спрятала? кто?  - спросила Сусанна Нипперъ.

        - Домовая хозяйка,  - отв?чалъ капитанъ тихимъ басомъ, д?лая таинственные сигналы.
        - Мы немножко поспорили насчетъ мытья половъ въ этой кают?, и она…  - продолжалъ капитанъ, взглядывая на дверь и облегчая себя продолжительнымъ вздохомъ,  - она засадила меня подъ арестъ.

        - О, желала бы я поспорить съ вашей хозяйкой!  - быстро заговорила Сусанна, вспыхнувъ отъ негодованія.  - Я бы ее засадила.

        - Неужто, моя милая, неужто!  - восклицалъ капитанъ, сомнительно качая головой и съ явнымъ удивленіемъ размышляя объ отчаянномъ мужеств? прекрасной героини.  - Не знаю однако-жъ: тутъ трудная навигація, и д?ло не пойдетъ на ладъ. Никогда не допытаешься, куда подуетъ в?теръ. Иной разъ летитъ она на вс?хъ парусахъ въ одну сторону, a потомъ глядь, она уже передъ твоими глазами. У ней чортъ въ голов?, и когда разбушуется…  - зд?сь капитанъ обтеръ потъ, выступившій на лбу, и окончилъ фразу трепетнымъ свистомъ.  - A вы неужто засадили бы ее?
        Вм?сто отв?та Сусанна только улыбнулась, но въ этой улыбк? было столько отваги, столько гордаго вызова, что капитанъ в?роятно никогда бы не кончилъ созерцанія храброй д?вицы, если бы Флоренса въ эту минуту не повторила своего приглашенія къ оракулу Бенсби. Возвращенный такимъ образомъ къ своимъ обязанностямъ, капитанъ над?лъ лощеную шляпу, взялъ сучковатую палку - такую же, какую подарилъ Вальтеру - и, подавая руку Флоренс?, приготовился идти напроломъ, если непріятель сд?лаетъ засаду.
        Но, къ великому благополучію, м-съ Макъ Стингеръ уже перем?нила курсъ и лавировала въ другомъ направленіи. Когда капитанъ Куттль спустился съ л?стницы, достойная дама выбивала y воротъ ковры и половики, отъ которыхъ пыль образовала густое облако надъ головою Александра, продолжавшаго сид?ть на каменной мостовой. Это занятіе до того поглотило умственныя силы м-съ Макъ Стингеръ, что, когда капитанъ проходилъ мимо ея съ об?ими д?вицами, она принялась колотить еще сильн?е и ни словомъ, ни движеніемъ не обнаружила, что зам?тила б?гство своего арестанта. Густая пыль отъ ковровъ толстымъ слоемъ покрыла самого капитана и заставила его н?сколько разъ чихнуть, какъ отъ кр?пкаго табаку; за вс?мъ т?мъ онъ былъ очень доволенъ диверсіей м-съ Макъ Стингеръ и едва в?рилъ своему благополучію. На дорог?, между воротами и каретой, храбрый морякъ н?сколько разъ оглядывался черезъ плечо назадъ съ явнымъ опасеніемъ погони со стороны бдительнаго непріятеля.
        Но погони не было, и капитанъ, достигнувъ экипажа, ловко вскочилъ на козлы, отказавшись отъ удовольствія пом?ститься вм?ст? съ дамами, хотя он? усердно просили его занять м?сто въ карет?. По указанію капитана, кучеръ погналъ лошадей къ Рэтклифской пристани, гд? стояла "Осторожная Клара", корабль Бенсби, втиснутый между сотнями другихъ кораблей, перепутанныя снасти которыхъ казались издали чудовищной, до половины сметенной паутиной.
        Когда путешественники прибыли на пристань, капитанъ, соскочивъ съ козелъ, высадилъ дамъ и попросилъ ихъ идти съ нимъ на корабль, зам?тивъ, что чувствительный Бенсби им?етъ глубочайшее уваженіе къ женскому полу, и что одно ихъ появленіе на корабл? развяжетъ его языкъ для удивительныхъ секретовъ.
        Флоренса охотно согласилась, и капитанъ, забравъ ея руку въ свою огромную лапу, повелъ ее съ видомъ покровительства, отеческой любви и вм?ст? гордости, по грязнымъ палубамъ, къ "Осторожной Клар?", находившейся отъ берега на значительномъ разстояніи. Когда они подошли къ кораблю, оказалось, что входъ на него довольно затруднителенъ, потому что л?стница была снята и полдюжины футовъ отд?ляли его отъ ближайшаго судна. Капитанъ Куттль объяснилъ, что великій Бенсби, такъ же какъ и онъ, терп?лъ по временамъ лютыя напасти отъ своей хозяйки и, чтобы избавиться отъ нападеній, становившихся невыносимыми, онъ, въ критическихъ случаяхъ, отд?лялся отъ нея непроходимою пропастью, приказывая снимать л?стницу, по которой она взбиралась на "Осторожную Клару".

        - Клара, эгой!  - закричалъ капитанъ, приставляя руку къ об?имъ сторонамъ рта.

        - Эгой!  - откликнулся, какъ эхо, корабельный юнга.

        - Бенсби на корабл??  - кричалъ капитанъ, прив?тствуя юнгу богатырскимъ голосомъ, какъ будто ихъ разд?ляли сотни саженъ разстоянія.

        - На корабл?, - прокричалъ юнга точно такимъ же голосомъ.
        Потомъ юнга перебросилъ л?стницу, и капитанъ, устроивъ ее какъ сл?дуетъ, переправилъ Флоренсу и всл?дъ за ней Сусанну Нипперъ. Дамы остановились на палуб?, съ любопытствомъ разсматривая н?которыя принадлежности матросской кухни и туалета.
        Черезъ н?сколько минутъ изъ-за каютной переборки высунулась огромная челов?ческая голова съ краснымъ деревяннымъ лицомъ и одинокимъ глазомъ, вращавшимся на подобіе маяка въ бурную ночь. Косматые волосы, разв?вавшіеся на чудной голов? на подобіе пакли, не им?ли преобладающаго направленія ни къ с?веру, ни къ югу, но склонялись ко вс?мъ четыремъ сторонамъ компаса и расходились по вс?мъ его румбамъ. За головою постепенно сл?довали острощетинистый подбородокъ, рубашечные воротники, толст?йшій галстукъ, непромокаемые лоцманскіе шаровары съ высочайшимъ бантомъ, закр?пленнымъ, какъ на жилет?, массивными деревянными пуговицами. Наконецъ во всей красот? передъ глазами зрителей выставилась полная особа оракула Бенсби съ руками въ бездонныхъ карманахъ и съ глазомъ, обращеннымъ на вершину мачты, какъ будто на корабл? не было ни капитана Куттля, ни его спутницъ.
        Глубокомысленный видъ этого мудреца, кр?пкаго и дюжаго, съ величавымъ выраженіемъ молчанія на багряномъ лиц?, привелъ сначала въ остолбен?ніе даже капитана Куттля, стоявшаго съ нимъ вообще на короткой ног?. Шепнувъ Флоренс?, что Бенсби въ жизнь никогда ничему не удивлялся и даже не постигаетъ чувства удивленія, Куттль робко наблюдалъ мудреца, глаз?вшаго на мачту и потомъ устремившаго вращающійся глазъ на безпред?льный горизонтъ. Когда, наконецъ, заоблачный философъ насытилъ свою любознательность, капитанъ проговорилъ:

        - Бенсби, дружище, какъ идутъ д?ла?
        Суровый, басистый, дребезжащій голосъ, не им?віній, казалось, никакой связи съ особой Бенсби и не сд?лавшій никакой перем?ны на его деревянномъ лиц?, отв?чалъ на вопросъ такимъ же вопросомъ:

        - Куттль, товарищъ, какъ идутъ д?ла?
        Въ это время правая рука философа, вынырнувшая изъ бездоннаго кармана, направилась къ десниц? Куттля.

        - Бенсби,  - сказалъ капитанъ, приступая къ д?лу безъ обиняковъ,  - вотъ ты стоишь зд?сь, челов?къ умный и такой, который можетъ дать свое мн?ніе; и вотъ зд?сь стоитъ молодая леди, которая нуждается во мн?ніи умнаго челов?ка. Бенсби, слушай. Р?чь пойдетъ о Вальтер?. Хочетъ о немъ знать и другой мой другъ, челов?къ учен?йшій, мужъ науки, которая есть мать изобр?теній, не в?дающихъ закона. Бенсби, такому челов?ку, какъ ты, стоитъ познакомиться съ такимъ челов?комъ, какъ Соломонъ. Бенсби, хочешь ли ?хать съ нами?
        Заоблачный мудрецъ не отв?чалъ ничего. По его физіономіи можно было судить, что онъ привыкъ созерцать предметы только въ отдаленномъ пространств? и не обращаетъ вниманія на вещь, если она не удалена по крайней м?р? на десять миль отъ одинокаго глаза.
        Капитанъ, сд?лавъ выразительный жестъ жел?знымъ крюкомъ, обратился къ дамамъ и продолжалъ начатую р?чь такимъ образомъ:

        - Вотъ стоитъ передъ нами челов?къ, который падалъ съ высотъ невообразимыхъ, но никогда не ушибался. Онъ одинъ вытерп?лъ гораздо больше б?дъ, ч?мъ вс? матросы морского госпиталя. Когда онъ былъ молодъ, его колотили по широкому лбу жердями, жел?зными болтами, и о спину его изломалось столько мачтовыхъ деревъ, что можно бы изъ нихъ построить увеселительную яхту. В?рьте, это челов?къ, котораго мн?ніямъ н?тъ ничего подобнаго на земл? и на мор?.
        Мудрецъ легкимъ движеніемъ локтей, казалось, выразилъ н?которое удовольствіе панегиристу; но никто въ св?т? не угадалъ бы по его лицу, какая мысль занимаетъ его въ эту минуту. Вдругъ онъ опустилъ глаза подъ палубу и басистымъ голосомъ прогрем?лъ:

        - Товарищъ, чего хотятъ выпить эти дамы?
        Куттль, испугавшійся при такомъ предложеніи за Флоренсу, отвелъ мудреца въ сторону и шепнулъ ему на ухо н?которыя поясненія. Потомъ они оба спустились внизъ и выпили по рюмк? джину. Флоренса и Сусанна наблюдали друзей черезъ открытый люкъ каюты и вид?ли, какъ мудрецъ угощаетъ капитана. Вскор? они опять появились на палуб?. Поздравляя себя съ усп?хомъ предпріятія, Куттль повелъ Флоренсу къ карет?. Бенсби, съ глубокомысліемъ медв?дя, предложилъ услуги миссъ Нипперъ, и сл?дуя съ ней по тому же направленію, толкнулъ ее раза два локтемъ, выражая н?жную чувствительность, къ великому неудовольствію молодой спутницы.
        Философъ ус?лся въ карет? вм?ст? съ дамами, a капитанъ по-прежнему пом?стился на козлахъ рядомъ съ кучеромъ. Вполн? довольный пріобр?теніемъ знаменитаго оракула, онъ улыбался во всю дорогу, подмигивалъ Флоренс? сквозь каретное окошко, и, ударяя себя по лбу, искусно намекалъ о сокровищахъ премудрости въ голов? Бенсби. Оракулъ между т?мъ, чувствительность котораго въ отношеніи къ женскому полу не была преувеличена капитаномъ, продолжалъ подталкивать миссъ Нипперъ, сохраняя впрочемъ во всей полнот? свое глубокомысліе.
        Соломонъ Гильсъ, уже воротившійся домой, встр?тилъ гостей y дверей и немедленно повелъ ихъ въ свою маленькую гостиную, которая теперь была уже не то, что въ былыя времена. По вс?мъ направленіямъ комнаты валялись морскія карты, по которымъ грустный хозяинъ, съ компасомъ въ рукахъ, сл?дилъ за отплывшимъ кораблемъ, разсчитывая, какъ далеко занесли его бури, и стараясь уб?диться, что еще не скоро наступитъ время, когда должно будетъ покинуть всякую надежду.

        - Вотъ куда сдрейфовало его,  - говорилъ дядя Соль, разсматривая карту,  - но н?тъ, это невозможно. A пожалуй, не занесло ли, наприм?ръ… предположимъ, что въ тогдашнюю бурю онъ изм?нилъ курсъ и попалъ… да н?тъ, это опять вздоръ!
        И съ такими противор?чащими предположеніями б?дный дядя Соль разъ?зжалъ по огромнымъ листамъ, безнадежно отыскивая в?рный пунктъ, гд? бы утвердить румбы своего компаса.
        Флоренса тотчасъ же зам?тила, да и мудрено было не зам?тить, какъ ужасно изм?нился несчастный старикъ въ отсутствіи племянника. Кром? безпокойства и грусти, обыкновенныхъ чувствъ въ его положеніи, на его лиц? пробивалась какая-то загадочная, противор?чащая р?шимость, которая особенно тревожила чувствительную д?вушку. Старикъ выражался какъ-то дико и наобумъ. Когда Флоренса изъявила сожал?ніе, что не вид?ла его сегодня поутру, онъ сказалъ сначала, что заходилъ къ ней, но потомъ одумался и какъ будто хот?лъ назадъ взять отв?тъ.

        - Вы заходили ко мн??  - сказала Флоренса.  - Сегодня?

        - Да, моя любезная миссъ,  - отв?чалъ дядя Соломонъ, посмотр?въ на нее съ явнымъ смущеніемъ.  - Я хот?лъ увид?ть васъ собственными глазами, услышать собственными ушами, увид?ть и услышать еще разъ, прежде ч?мъ…

        - Прежде чего? прежде чего?  - сказала Флоренса, положивъ руку на его плечо.

        - Разв? я сказалъ - прежде?  - Ну, такъ я думалъ, прежде ч?мъ придутъ в?сти отъ моего милаго Вальтера.

        - Вы нездоровы,  - сказала Флоренса съ н?жностью.  - У васъ такъ много было безпокойства. Я ув?рена, вы нездоровы.

        - Я здоровъ и кр?покъ такъ, какъ только можетъ быть челов?къ моихъ л?тъ - съ жаромъ заговорилъ старикъ.  - Посмотрите на эту руку: она не дрожитъ, и разв? влад?лецъ ея не можетъ быть столь же отважнымъ и р?шительнымъ, какъ юноша въ полномъ цв?т? силъ? Увидимъ, увидимъ.
        Въ движеніяхъ, сопровождавшихъ эти слова, выражалось слншкомъ очевидное разстройство, и Флоренса, тронутая до глубины души, хот?ла сообщить свои опасенія Куттлю; но тотъ въ эту самую минуту излагалъ, со вс?ми подробностями, обстоятельства д?ла, насчетъ котораго требовалось положительное мн?ніе мудреца.
        Бенсби, старавшійся, по-видимому, разгляд?ть какой-то зам?чательный пунктъ между Лондономъ и Грэвзендомъ, два или три раза пробовалъ протянуть свою косматую руку, чтобы обвить ее вокругъ воздушнаго стана миссъ Нипперъ; но молодая д?вушка, съ крайнимъ негодованіемъ, отскочила на противоположный конецъ стола, и чувствительное сердце командира "Осторожной Клары" не встр?тило вождел?ннаго отв?та. Наконецъ, посл? н?которыхъ соображеній, могучій гопосъ изъ внутренностей командира, не обращенный ни къ кому въ особенности и управляемый, независимо отъ воли самого влад?льца, какимъ-то фантастическимъ духомъ, забасилъ такимъ образомъ:

        - Меня зовутъ Джономъ Бенсби.

        - Его окрестили Джономъ,  - воскликнулъ восторженный капитанъ Куттль.  - Слушайте, слушайте!

        - И что я говорю, на томъ стою.
        Капитанъ выразительно мигнулъ слушателямъ и, пожимая руку Флоренсы, какъ будто говорилъ:

        - Теперь-то онъ расходится! Слушайте его, слушайте! Вотъ зач?мъ я его привелъ!

        - Поэтому,  - продолжалъ голосъ,  - отчего же и не такъ? A если такъ, что-жъ изъ этого? Кто другой скажетъ иначе? Никто. Баста! утекай!
        Посл? этой аргументаціи голосъ остановился и отдыхалъ. Слушатели безмолвствовали. Черезъ минуту таинственный голосъ забасилъ опять такимъ образомъ:

        - Полагаете ли вы, ребята, что "Сынъ и Насл?дникъ" пошелъ ко дну? Можетъ быть. A я какъ думаю? о чемъ? Пусть будетъ такъ. Шкиперъ идетъ къ каналу Святого Георгія, къ Даунсамъ. Что y него передъ носомъ? Гудвинскія отмели. Кто это сказалъ? никто. Онъ можетъ наскочить на Гудвинсы, можетъ и не наскочить. Разум?й. Въ зашеекъ не толкаютъ. Баста! Не з?вать на рул? и счастливо оставаться.
        Зат?мъ таинственный голосъ вышелъ на улицу, уведя съ собой командира "Осторожной Клары" и сопутствуя ему до самой каюты, гд? онъ немедленно погрузился въ койку и осв?жился кр?пкимъ сномъ.
        Внимательные слушатели изреченій мудреца съ крайнимъ недоум?ніемъ смотр?ли друтъ на друга, стараясь каждый иосвоему вникнуть въ загадочныя слова Бенсби, который, какъ оракулъ, поставленный на треножникъ, ни на шагъ не отступилъ отъ существенныхъ правилъ, свойственныхъ вс?мъ вообще оракуламъ древыихъ и новыхъ временъ. Еще въ большемъ недоразум?ніи находился Благотворительный Точильщикъ, вид?вшій всю сцену съ чердака изъ потолочнаго окна: маленькая и очень невинная хитрость, которую шпіонъ м-ра Каркера уже не разъ позволялъ себ? при разныхъ случаяхъ и обстоятельствахъ. Куттль, съ своей стороны, уб?жденный еще больше въ высочайшей премудрости командира Бенсби, въ жизнь не дававшаго никакихъ промаховъ, вывелъ изь его словъ положительное заключеніе, чго "Сынъ и Насл?дникъ" бросаетъ якорь надежды, за который съ помошью божьею и должна уц?питься вся компанія. Флоренса старалась ув?рить себя, что капитанъ былъ правъ; но Сусанна Нипперъ Выжига, энергически замотавъ головой, обънвила прямо и р?шительно, что командиръ Бенсби такой же дуракъ, какъ Перчъ разсыльный.
        Дядя Соль, посл? торжественнаго сов?щанія, остался въ такомъ же расположеніи духа, какъ и прежде и тотчасъ по уход? Бенсби принялся разъ?зжать по географическимъ картамъ, отм?ривая циркулемъ безнадежныя разстоянія. Когда, такимъ образомъ, онъ погруженъ былъ въ свое путешествіе, Флоренса шепнула о чемъ-то Куттлю, и тотъ немедленно подошелъ къ старику.

        - Ну что, дядя Соль?  - заговорилъ капитанъ, дружески положивъ свою тяжелую руку на плечо инструментальнаго мастера.  - Что новенькаго?

        - Ничего, Недъ, такъ себ?, - отв?чалъ Соломонъ Гильсъ.  - Мн? пришло теперь въ голову, что въ этотъ самый день мой б?дный мальчикъ поступилъ въ контору Домби и Сына. Тогда онъ поздно воротился къ об?ду и с?лъ тамъ, гд? ты теперь стоишь. Мы заговорили тогда о кораблекрушеніяхъ, и я насилу могъ отвлечь его отъ этого предмета.
        Глаза Флоренсы съ жив?йшимъ любопытствомъ обратились на старика. Онъ остановился.

        - Держись, кр?пче, старый другъ!  - возопилъ капитанъ.  - Будь веселъ и смотри на все очертя голову. A знаешь, что? Я провожу теперь наше сокровище,  - зд?сь капитанъ поц?ловалъ руку Флоренсы,  - и потомъ, на возвратномъ пути, завербую тебя на ц?лый день. Мы отоб?даемъ вм?ст? y меня или въ трактир?.

        - Н?тъ, н?тъ,  - съ живостью возразилъ старикъ, видимо смущенный этимъ предложеніемъ.  - Отоб?даемъ, пожалуй, только не сегодня. Сегодня я не могу.

        - Почему же?

        - Я… я очень занятъ сегодня. Надобно обдумать и привести въ порядокъ… Право, Недъ, сегодня не могу. Мн? надобно подумать о многихъ вещахъ… Я долженъ остаться наедин?.

        - Ну, такъ завтра, Соломонъ?

        - Завтра, пожалуй,  - отв?чалъ старикъ.  - Да, именно завтра. Это лучше всего. Подумай обо мн? завтра, Недъ Куттль.

        - Такъ помни же, Соломонъ, завтра поутру къ теб? непрем?нно явлюсь.

        - Хорошо, хорошо. Утро вечера мудрен?е, Недъ Куттль, a теперь прощай, мой другъ, прощай. Благослови тебя Богъ!
        И говоря это, старикъ пожималъ руку капитана съ необыкновеннымъ жаромъ. Потомъ онъ съ большою н?жностью поц?ловалъ об? руки Флоренсы, пристально посмотр?лъ на ея лицо и съ какой-то странной суетливостью проводилъ ее къ карет?. Все это произвело такое впечатл?ніе на Куттля, что онъ н?сколько минутъ промедлилъ на крыльц? подл? деревяннаго мичмана, д?лая ув?щанія Робу, чтобы тотъ внимательн?е смотр?лъ за своимъ хозяиномъ до сл?дующаго утра. За этимъ ув?щаніемъ онъ всунулъ ему въ руку шиллингъ и об?щалъ еще шесть пенсовъ на другой день, если тотъ исправно выполнитъ сд?ланныя порученія. Устроивъ такимъ образомъ это д?ло, Куттль, считавшій себя естественнымъ и законнымъ т?лохранителемъ Флоренсьы, взобрался на козлы и благополучно проводилъ ее домой. На прощаньи онъ ув?рилъ ее еще разъ, что не разстанется съ Соломономъ до гробовой доски и будетъ охранять его до страшнаго суда. Зат?мъ пришла ему въ голову м-съ Максъ Стингеръ и, припомнивъ храбрый вызовъ Сусанны Нипперъ, онъ, обращаясь къ этой д?виц?, не могъ удержаться отъ восклицанія: "Такъ неужели бы вы засадили ее, моя милая, неужели!"
        Проводивъ Флоренсу съ ея спутницей до двери заколдованнаго дома, капитанъ почувствовалъ въ душ? какое-то неопред?ленное безпокойство, и его мысли обратились къ инструментальному мастеру. Вм?сто того, чтобы идти домой, онъ н?сколько разъ прошелся взадъ и впередъ по улиц?, гд? жилъ деревянный мичманъ, и, отложивъ до ночи путешествіе на Корабельную площадь, отправился об?дать въ матросскую таверну, торчавшую клиномъ на углу одной изъ улицъ въ Сити. Въ сумерки онъ забрелъ опять къ магазину инструментальнаго мастера и въ наблюдательномъ положеніи остановился передъ окномъ. Старикъ Соломонъ съ озабоченнымъ видомъ сид?лъ въ гостиной съ перомъ въ рукахъ, и рука его быстро б?гала по бумаг?. Благотворительный Точильщикъ убиралъ комнату, запиралъ двери и стлалъ себ? постель. Ув?рившись такимъ образомъ, что все обстоитъ благополучно, Куттль направилъ шаги на Корабельную площадь, твердо р?шившись на другой день сняться сь якоря какъ можно ран?е.
        Глава XXIV
        Занятія любящаго сердца

        Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ жили въ Фильгэм?, въ живописномъ предм?стьи Лондона, на самомъ берегу Темзы. Дача ихъ превосходительствъ была одною изъ прелестн?йшихъ резиденцій въ мір? среди и подъ конецъ л?та, когда совершались по Темз? праздничныя прогулки на шлюпкахъ и катерахъ, но въ другія времена она им?ла то маленькое неудобство, что сос?дніе луга и кустарники потоплялись разливомъ воды, которая иногда забиралась даже въ роскошную спальню ихъ првъ. Сэръ Барнеръ Скеттльзъ главн?йшимъ образомъ выражалъ свою личную знаменитость античной золотой табакеркой и огромнымъ шелковымъ платкомъ, который онъ величественно вытаскивалъ изъ кармана, какъ военное знамя и об?ими руками подносилъ къ своему вельможному носу. Сэръ Барнетъ им?лъ одну ц?ль въ жизни - распространять дальше и дальше кругъ своихъ знакомыхъ. Какъ тяжелое т?ло, брошенное въ воду - да не оскорбится низкимъ сравненіемъ сіятельная т?нь достойнаго джентльмена - сэръ Барнетъ Скеттльзъ, по неизм?нному закону природы, постоянно увеличивалъ расширявшійся кружокъ до посл?днихъ пред?ловъ возможности. Или, какъ звукъ въ воздух?, котораго
колебанія, по теоріи нов?йшаго остроумнаго философа, идутъ впередъ и впередъ по безпред?льнымъ полямъ пространства, сэръ Барнетъ Скеттльзъ не могъ остановиться въ своемъ путешествіи по разнообразнымъ областямъ соціальной системы.
        Сэръ Барнетъ им?лъ также страсть знакомить людей другъ съ другомъ, и это онъ д?лалъ безкорыстно, безъ всякихъ дальн?йшихъ видовъ, единственно изъ благородной любви къ предмету. Если къ его прву благод?тельная судьба посылала какого-нибудь новичка или, если подъ с?нь его мирной виллы попадался за?зжій, сэръ Барнетъ Скеттльзъ на другой же день по его прибытіи обыкновенно предлагалъ вопросы, врод? сл?дующихъ: - "Ну, государь мой, съ к?мъ хотите вы зд?сь познакомиться? Кого вамъ угодно вид?ть? Не станете ли вы описывать ваше путешествіе? Или, быть можетъ, вы занимаетесь драматическимъ искусствомъ? Не нуженъ ли вамъ сюжетъ для картины? для статуи? во всякомъ случа? вы должны знать и вид?ть людей. Съ к?мъ же я долженъ васъ познакомить?"  - Случалось, путешественникъ называлъ особу, съ которой Барнетъ знакомъ былъ столько же, какъ съ китайскимъ императоромъ; но это его не останавливало, и его прво, не задумавшись, отв?чалъ, что упомянутая особа его искренній другъ и пріятель. Зат?мъ онъ отправлялся къ неизв?стной особ?, оставлялъ карточку и писалъ на скорую руку записку: - "Сэръ, блистательное положеніе,
которое вы занимаете въ обществ?, позволяетъ мн? обратиться къ Вамъ съ просьбой: любознательный путешественникъ, остановившійся въ моемъ дом?, хот?лъ бы повидаться съ Вами (леди Скеттльзъ ия принимаемъ въ немъ большое участіе); такой геній, какъ вы, конечно не оскорбится нарушеніемъ мелкихъ приличій - позволяемъ себ? думать, вы удостоите насъ высокой чести сд?лать визитъ" - и прочая, и прочая, Такъ или иначе, знакомство устраивалось, и опытный охотникъ разомъ ловилъ двухъ зайцевъ.
        Вооруженный античной табакеркой и неизб?жнымъ знаменемъ, сэръ Барнетъ Скеттльзъ обратился съ своимъ обыкновеннымъ вопросомъ къ Флоренс? въ первое утро посл? ея прибытія на великол?пную виллу. Флоренса думала въ эту минуту о б?дномъ Вальтер?, и сердце ея бол?зненно сжалось при такомъ вопрос?; однако жъ, она поблагодарила сэра Барнета и отв?чала, что никого предпочтительно не желаетъ вид?ть. Но сэръ Барнетъ Скеттльзъ не отставалъ.

        - Хорошо ли вы помните, милая миссъ Домби,  - сказалъ онъ,  - что почтенный вашъ родитель - поклонитесь ему отъ меня и леди Скеттльзъ, когда станете писать - ни съ к?мъ не желаетъ васъ познакомить?
        Б?дная д?вушка затрепетала вс?мъ т?ломъ и едва могла пролепетать отрицательный отв?тъ.
        Молодой Скеттльзъ гостилъ теперь дома, отпущенный на каникулы изъ докторской теплицы. Онъ терп?лъ невыносимую муку отъ своего высочайшаго галстука и отъ докучливой маменьки, которая непрем?нно хот?ла, чтобы онъ безпрестанно любезничалъ съ Флоренсой. Его мученія увеличились еще больше отъ общества д-ра Блимбера и м-съ Блимберъ, которые тоже были приглашены подъ мирную кровлю его гостепріимныхъ родителей. Выведенный изъ терп?нія, молодой Барнетъ всю эту компанію посылалъ къ чорту и даже говорилъ, что охотн?е прожилъ бы каникулы на каторг?.

        - Не желаете-ли вы, д-ръ Блимберъ, познакомиться съ к?мъ-нибудь черезъ мое посредство?  - спросилъ сэръ Барнетъ, обратившись къ этому джентльмену.

        - Вы очень добры, сэръ Барнетъ,  - отв?чалъ д-ръ Блимберъ,  - покорно васъ благодарю. Зд?сь покам?стъ я никого не им?ю въ виду. Я сл?дую Теренцію и думаю вм?ст? съ нимъ, что вс? люди им?ютъ одинаковое право на мою любознательность. Впрочемъ, каждый отецъ, им?ющій сына, особенно интересуетъ меня.

        - Не желаете-ли вы, м-съ Блимберъ, быть представленной какой-нибудь особ??

        - О, если бы вы, сэръ Барнетъ, могли представиь меня Цицерону, въ его очаровательномъ тускуланум?, я бы покорн?йше стала просить васъ о такой милости!  - отв?чала м-съ Блимберъ съ пріятн?йшей улыбкой и повертывая во вс? стороны свою шляпу небеснаго цв?та.  - Общество ваше и любезной леди Скеттльзъ д?лаетъ для меня излишнимъ всякое другое знакомство. Къ тому же я и мой мужъ им?емъ удовольствіе вид?ть каждый день милаго вашего сына.
        При этомъ молодой Барнетъ вздернулъ носъ, и лицо его, обращенное на обожательницу Цицерона, приняло самое сердитое выраженіе.
        Сэръ Барнетъ Скеттльзъ принужденъ былъ ограничиться небольшимъ обществомъ къ великой радости Флоренсы, принявшейся изучать это общество съ тою зав?тною ц?лью, которая такъ глубоко запала въ ея душу.
        Въ дом? гостило н?сколько д?тей. Вс? они были такъ же свободны и счастливы съ своими отцами и матерями, какъ розовыя малютки напротивъ лондонскаго дома м-ра Домби. Ничто ихъ не ст?сняло и они открыто выражали свои чувства. Флоренса старалась изучить ихъ секретъ, старалась угадать, чего недоставало въ ней самой, чтобы сд?латься столь же привлекательной, какъ эти маленькія д?ти. Она над?ялась теперь, открывъ ихъ тайну, научиться, какъ должно обнаруживать свою любовь отцу.
        Долго Флоренса наблюдала этихъ д?тей. Не разъ, въ раннія утра, когда солнце только-что вставало, и въ дом? еще никто не пробуждался, б?дная д?вушка уединенно гуляла по берегу р?ки и заглядывала въ окна спаленъ, гд? покоились маленькія д?ти. Флоренса думала о нихъ съ любовью и наслажденіемъ, но въ то же время чувствовала, что зд?сь, среди этой розовой группы, она еще уединенн?е, ч?мъ въ опуст?ломъ дом? своего отца. При всемъ томъ она продолжала жить среди этой группы и съ терп?ніемъ изучала трудное искусство возбуждать любовь въ родительскомъ сердц?.
        Въ чемъ же, наконецъ, состоитъ это искусство и гд? его начало? Были зд?сь дочери, уже влад?вшія сердцами своихъ отцовъ. Он? не встр?чали ни холоднаго взора, ни нахмуренныхъ бровей, и даже не подозр?вали, что отецъ можетъ отвергать свое дитя. Когда солнце бросало яркіе лучи съ высокаго горизонта, и роса высыхала на цв?тахъ, окна спаленъ постепенно открывались, и прекрасные беззаботные ребята съ веселымъ крикомъ выб?гали на зеленый лугъ для утренней прогулки. Чему же могла Флоренса научиться отъ этихъ д?тей? Не поздно ли взялась она за д?ло? Каждый мальчикъ и каждая д?вочка безбоязненно подб?гали къ отцу, ловили готовый поц?луй и обвивались вокругъ шеи, уже протянутой для д?тской ласки. Нельзя же ей съ самаго начала сд?латься столь см?лой въ обхожденіи съ своимъ отцомъ. О, неужели должна исчезнуть всякая надежда! Неужели сл?дствіемъ неутомимыхъ занятій будетъ окончательное уб?жденіе, что для нея не существуетъ дороги къ родительскому сердцу?
        Даже та старуха, что ограбила ее въ д?тств? - Флоренса хорошо помнила вс? подробности этого приключенія - съ любовью говорила о своей дочери, и мысль о разлук? съ нею вырвала изъ ея груди страшный и бол?зненный крикъ отчаянія. Но мать, в?роятно, не то, что отецъ: Флоренса тоже со всею н?жностью была любима своею матерью. "А, впрочемъ, какъ знать?  - съ трепетомъ и слезами думала несчастная д?вушка, живо представляя огромную пустоту между ею и отцемъ,  - если бы мать была жива, в?роятно, и она точно такъ же, какъ отецъ, стала бы меня ненавид?ть, потому что должна же быть во мн? какая-нибудь отталкивающая сила, развивающаяся отъ самой колыбели и достигшая съ теченіемъ времени огромныхъ разм?ровъ." - Она знала, что такая мысль, неправдоподобная сама по себ? и не основанная ни на чемъ, была вм?ст? съ т?мъ оскорбительна для памяти покойной матери; но такъ велико было ея усиліе оправдать отца и найти въ себ? какой-нибудь недостатокъ, что она готова была выдумывать самыя химерическія предположенія.
        Вскор? посл? нея прі?хала на дачу къ Скеттльзамъ прекрасная д?вочка, двумя или тремя годами моложе Флоренсы. Она была сиротка, безъ матери и отца. Тетка ея, старая с?доволосая леди, полюбила Флоренсу - ее вс? любили - съ перваго взгляда и каждый вечеръ садилась подл? нея съ материнскимъ участіемъ, когда молодая д?вушка п?ла или играла на фортепьян?. Однажды, въ жаркое утро, черезъ два только дня посл? прі?зда этихъ гостей, Флоренса сид?ла въ садовой бес?дк?, любуясь черезъ кусты на группу д?тей, которыя р?звились на ближайшемъ лугу. Недалеко отъ нея, по уединенной алле?, гуляли тетка и племянница, разговаривая вполголоса, но такъ, что Флоренса могла слышать каждое слово. Разговоръ шелъ о ней.

        - Разв? Флоренса такая же сиротка, какъ я?  - спросила д?вочка.

        - Н?тъ, моя милая. У ней н?тъ матери, но отецъ ея живъ.

        - Такъ она теперь носитъ трауръ по своей б?дной матери?  - съ живостью спросила племянница.

        - Н?тъ, по своемъ брат?.

        - Есть y ней еще братъ или сестра?

        - Н?тъ.

        - Б?дненькая, какъ мн? ее жаль!  - воскликнула д?вочка.
        Посл?довало молчаніе. Тетка и племянница остановились посмотр?ть на какую-то лодку. Флоренса, какъ только произнесли ея имя, набрала цв?товъ и хот?ла идти къ нимъ на встр?чу; но когда он? перестали говорить, она опять с?ла на свое м?сто и принялась д?лать букетъ. Вскор?, однако-жъ, разговоръ возобновился.

        - Флоренсу вс? зд?сь любятъ, и она, конечно; заслуживаетъ любви, я ув?рена въ этомъ,  - сказала д?вочка.  - Гд? ея папа?
        Тетка, посл? короткой паузы отв?чала, что не знаетъ. Флоренса опять хот?ла идти, но тонъ голоса, какимъ былъ произнесенъ этотъ отрицательный отв?тъ, приковалъ ее къ м?сту. Едва дыша и прижавъ свою работу къ трепещущему сердцу, она старалась теперь не проронить ни одного слова.

        - Онъ, конечно, въ Англіи, тетенька?

        - Думаю, что такъ. Да, въ Англіи, я это знаю.

        - Былъ онъ зд?сь когда-нибудь?

        - Не думаю. Н?тъ, не былъ.

        - Онъ прі?детъ ее нав?стить?

        - Не думаю.

        - Разв? онъ хромъ, сл?пъ или боленъ, тетенька?
        Цв?ты начали вываливаться изъ рукъ Флоренсы, когда она услышала эти предположенія. Она прижала ихъ т?сн?е къ груди, на которую теперь невольно склонилась ея голова.

        - Китти,  - отв?чала старая леди,  - я, пожалуй скажу теб? всю правду о Флоренс?, какъ сама слышала, да только ты не говори никому, иначе могутъ выйти непріятности для нея.

        - Никому не скажу, тетенька.

        - Я в?рю теб?, - отв?чала старушка,  - и могу на тебя положиться. Такъ вотъ въ чемъ д?ло. Отецъ вовсе не заботится о Флоренс?, видитъ ее очень р?дко, въ жизнь не сказалъ ей ласковаго слова и теперь почти совершенно оставилъ ее. Она полюбила бы его н?жно, если бы онъ захот?лъ, но онъ не хочетъ, хотя она ни въ чемъ не провинилась ни передъ нимъ, ни передъ к?мъ на св?т?. Она вполн? заслуживаетъ любви, и вс? о ней жал?ютъ.
        Многіе цв?ты изъ рукъ Флоренсы попадали на землю, a т?, которые остались на ея груди, были мокры, но не отъ росы. Лицо несчастной д?вушки склонилось на руки.

        - Б?дная Флоренса! милая, добрая Флоренса!  - восклииалъ ребенокъ.

        - Знаешь ли, Китти, зач?мъ я теб? разсказала объ этомъ?

        - Зат?мъ, чтобы я всей душою полюбила ее и старалась ей понравиться. Такъ ли, тетенька?

        - Такъ, моя милая, но не совс?мъ. Ты видишь, Флоренса веселится, угождаетъ намъ вс?мъ, улыбается, принимаетъ участіе въ каждой забав?; но думаешь ли ты, что она совершенно счастлива? Какъ теб? кажется, Китти?

        - Я нахожу, что не совс?мъ,  - проговорила д?вочка.

        - Далеко не совс?мъ, моя милая. Передъ ней маленькія д?ти съ своими родителями, которые ихъ любятъ и гордятся ими. Понимаешь ли теперь, отчего груститъ она, наблюдая д?тей?

        - Да, тетенька, понимаю очень хорошо. Б?дная Флоренса!
        Еще и еще н?сколько цв?товъ попадали на землю, какъ будто отъ дуновенія зимняго в?тра.

        - Китти,  - продолжала старая леди важнымъ, но совершенно спокойнымъ и пріятнымъ голосомъ,  - изъ вс?хъ д?тей, въ этомъ м?ст?, ты одна можешь быть ея естественнымъ и безвреднымъ другомъ. У тебя н?тъ т?хъ невинныхъ средствъ, которыя им?ютъ другія д?ти, счастлив?е тебя…

        - Н?тъ д?тей счастлив?е меня, тетенька!  - воскликнула д?вочка, обнимая тетку.

        - Ты не можешь, милая Китти, напоминать ей, какъ другія д?ти, о ея несчастьи. Поэтому я бы очень хот?ла, чтобы ты сд?лалась ея истиннымъ другомъ. Безъ матери и безъ отца, круглыя сироты, связанныя общимъ горемъ, вы вполн? могли бы сочувствовать одна другой.

        - Но при васъ, тетенька, для меня неизв?стна утрата родительской любви, и я никогда ея не понимала.

        - Во всякомъ случа?, моя милая, несчастье твое далеко не такъ велико, какъ Флоренсы. Н?тъ на св?т? сироты, несчастн?е ребенка, отверженнаго живымъ отцомъ.
        Ho и посл? этой сцены Флоренса ни на шагъ не отступала отъ своей зав?тной ц?ли. Отецъ не знаетъ, какъ она его любитъ. Рано или поздно, придетъ же, наконецъ, время, когда она найдетъ дорогу къ его сердцу, а, между т?мъ, она ни словомъ, ни д?ломъ, ни взоромъ не обнаружитъ поводовъ къ жалобамъ на него или къ пересудамъ его поступковъ.
        Даже въ разговорахъ съ д?вочкой, которую она полюбила очень н?жно, Флоренса никогда не упоминала объ отц?. Позволить съ нею въ этомъ отношеніи н?которую откровенность предпочтительно передъ другими д?тьми, значило, можетъ быть,  - думала Флоренса,  - подтвердить мн?ніе, что отецъ ея былъ жестокъ и несправедливъ. Спасти его, во что бы ни стало, отъ вс?хъ возможныхъ пересудовъ,  - вотъ еще новый пунктъ въ занятіяхъ ея любящаго сердца.
        Случалось, вслухъ читали книгу, и тамъ разсказывалась пов?сть о жестокомъ отц?: Флоренса принимала самый веселый и безпечный видъ, какъ будто хот?ла показать, что ея папа, слава Богу, совс?мъ не таковъ, какъ герой этой пов?сти. Такія же насилія своему сердцу д?лала б?дная д?вушка, когда на сцен? домашняго театра д?ти разыгрывали какую-нибудь пьесу или показывали какую-нибудь картину съ возможными прим?неніями къ ея чудовищному отцу. Измученная безпрестанными противор?чіями съ самой собою, не разъ собиралась она у?хать въ Лондонъ, чтобы снова жить спокойно и мирно, подъ мрачною с?нью отцовскаго дома. Кто бы, смотря на эту царицу д?тскихъ баловъ, могъ вообразить, какое бремя тягот?етъ на ея растерзанномъ сердц?! Какъ немногіе, подъ мерзлой кровлей ея отца, подозр?вали, какая груда горячихъ угольевъ наброшена на ея голову!
        Терп?ливо и съ грустнымъ самоотверженіемъ несчастная д?вушка продолжала свои странныя занятія. Не открывъ искомаго секрета безымянной прелести, поб?ждающей родительскія сердца, въ юномъ обществ?, въ богатой вилл?, Флоренса часто въ раннія утра совершала одинокія прогулки для наблюденій надъ д?тьми б?дныхъ отцовъ и матерей. Но и тутъ не было усп?ха. Б?дныя д?ти давно заняли приличныя м?ста подъ родительской кровлей, и объятія отцовъ были для нихъ открыты. Н?тъ, Флоренса опоздала и зд?сь.
        Часто наблюдала она одного простолюдина, выходившаго по раннимъ уграмъ на работу вм?ст? съ д?вочкой, почти однихъ съ нею л?тъ. Д?вочка по обыкновенію садилась подл? отца и не д?лала ничего. Это былъ челов?къ б?дный, не им?вшій, казалось, опред?леннаго ремесла. Иногда онъ бродилъ по берегу р?ки, если отливъ быль слишкомъ низокъ, отыскивая бревна и доски, завязшія въ грязи, иногда онъ копалъ гряды въ огород? передъ своей хижиной или починялъ старую лодку. Но что бы онъ ни д?лалъ, д?вочка никогда не была занята работой. Она сид?ла подл? отца съ какимъ-то безжизненнымъ видомъ, и взоръ ея не выражалъ ни радости, ни горя.
        Флоренса часто желала поговорить съ этимъ челов?комъ, но не р?шалась начать разговора, когда онъ былъ слишкомъ занятъ. Однажды поутру, гуляя по ивовой алле? на берегу р?ки, недалеко отъ его избушки, она увид?ла, какъ онъ опрокинулъ лодку, развелъ огонь и, обращенный къ ней, стоялъ въ раздумьи съ насмоленной паклей въ рукахъ. Флоренса подошла ближе и пожелала ему добраго утра.

        - Сегодня вы очень рано принялись за работу,  - сказала она.

        - Принялся бы и раньше, миссъ, если бы только была работа.

        - Разв? такъ трудно достать ее?  - спросила Флоренса.

        - Нелегко, миссъ.
        Д?вочка между т?мъ сид?ла съ обыкновеннымъ безсмысленнымъ видомъ, положивъ руки на кол?ни и не обнаруживая ни мал?йшаго любопытства.

        - Это ваша дочь?
        Онъ быстро поднялъ голову, взглянувъ на д?вочку съ радостнымъ лицомъ, кивнулъ Флоренс? и проговорилъ:

        - Да, миссъ, это моя дочь.
        Флоренса подошла ближе и поздоровалась. Д?вочка въ отв?тъ промычала что-то глухимъ и крайне непріятнымъ голосомъ.

        - Разв? и y нея н?тъ работы?  - сказала Флоренса.

        - Н?ть, миссъ, я работаю за нее и за себя.

        - Васъ только двое?  - спросила Флоренса.

        - Да, только двое. Ея мать умерла десять л?тъ назадъ. Марта! скажи что-нибудь этой прекрасной миссъ.
        Д?вочка сд?лала нетерп?ливое движеніе, судорожно вздернула плечами и отвернулась. Какая жалкая, грязная, безобразная, оборванная! И отецъ любилъ ее? О, да! Флоренса хорошо подм?тила его взоръ, исполненный н?жности и любви.

        - Я боюсь, не хуже ли ей сегодня,  - съ безпокойствомъ цроговорилъ онъ, бросая работу. Вся фигура его была проникнута глубочайшимъ состраданіемъ.

        - Разв? она больна?  - спросила Флоренса.
        Онъ вздохнулъ и продолжалъ смотр?ть на безсмысленную дочь съ какимъ-то отчаяннымъ видомъ.

        - Я думаю,  - сказалъ онъ,  - моя б?дная Марта и пяти дней не была здоровой въ продолженіе столькихъ л?тъ!

        - Да, толкуйте, столькихъ л?тъ!  - сказалъ неуклюжій сос?дъ, подошедшій въ эту минуту къ лодк?. Не больше ли, дядя Джонъ?

        - Какъ больше?  - спросилъ Джонъ, поправляя истасканную шляпу и проводя рукою по лбу.  - Пожалуй, что и такъ. Она всю жизнь хир?етъ.

        - Поневол? захир?етъ, когда вы балуете ее, какъ чортъ знаетъ кого,  - продолжалъ сос?дъ.  - A что толку? Она въ тягость и себ?, и другимъ.

        - Только не мн?, - съ живостью перебилъ отецъ, нагибаясь къ лодк?, - не мн?, пріятель.
        Онъ говорилъ правду, и Флоренса вид?ла это какъ нельзя лучше.

        - Кому же и ходить за ней, какъ не мн??  - сказалъ отецъ.  - Кто другой приласкаетъ мою б?дную дочь?

        - Правда, Джонъ, правда!  - заговорилъ сос?дъ.  - Кто же, кром? васъ станетъ ласкать ее? A вы просто распинаетесь изъ-за нея день и ночь. Она спутала васъ по рукамъ и по ногамъ, и ужъ я не знаю, какая собака работаетъ больше васъ. A что толку? Разв? она понимаетъ ваши заботы?
        Отецъ обратился къ дочери и просвист?лъ какимъ-то оригинальнымъ способомъ. Марта съежилась и сд?лала нетерп?ливое движеніе плечами. Отецъ, казалэсь, былъ вполн? доволенъ этимъ отв?томъ.

        - И вотъ все, миссъ, за что онъ ее любитъ!  - проговорилъ сос?дъ, улыбаясь.

        - Слава Богу и за то!  - сказалъ отецъ, нагибаясь къ работ?. - Прежде, бывало, мое б?дное дитя не шевелило ни волосомъ, ни пальцемъ, все равно, какъ мертвая!
        Флоренса тихонько опустила въ старую лодку н?сколько денегъ и удалилась.
        Въ чемъ же, наконецъ, секретъ родительской любви? Если бы Флоренса сд?лалась больна и начала увядать со дня на день, какъ ея покойный братъ, не узналъ ли бы тогда м-ръ Домби, какъ она его любитъ? Можетъ статься, она сд?лается для него мил?е, онъ подойдетъ къ ея постели, съ грустью взглянетъ на ея потухающій взоръ, обниметъ ее и въ избытк? отеческой н?жности, забудеть все прошедшее. Можетъ статься, въ этомъ изм?ненномъ состояніи м-ръ Домби проститъ виновную дочь, что она въ свое время не ум?ла высказать ему своей д?тской любви; и тогда Флоренса разскажетъ, зач?мъ и какъ она по ночамъ подходила къ его кабинету, какъ сильно трепетало ея сердце, и какъ посл? изучала она неизв?стное ей искусство сд?латься достойной родительской любви. Все это очень можетъ быть.
        A если бы Флоренса умерла? О, тогда, н?тъ сомн?нія, м-ръ Домби раскается и станетъ горевать. Вообразите: Флоренса лежитъ на постели, точь-въ-точь, какъ ея братецъ, и она, такъ же, какъ онъ, не боится приближающейся смерти. Вотъ м-ръ Домби, растроганный до глубины души, подходитъ къ ней и говоритъ: "Живи, милая Флоренса, живи, Флой, для меня, и мы станемъ любить другъ друга, какъ давно бы сл?довало любить, и ты будешь счастлива, какъ давно бы сл?довало быть счастливой". Вотъ, услышавъ эти слова, Флоренса бросается на шею м-ра Домби, обвиваетъ ее своими слабыми руками, и говоритъ: "Ужъ поздно, милый папа, слишкомъ поздно, да и не нужно: я такъ счастлива въ эту минуту, какъ не могла и не могу быть счастлив?е. Я за все вознаграждена, милый папа!" И тутъ она умираетъ съ благословеніями на губахъ.
        Вс? эти химеры, по странной прихотливости любящаго сердца, стройными толпами роились въ голов? б?дной д?вушки. Флоренса вспомнила золотыя волны на ст?н? и живо представляла, какъ таинственный потокъ уноситъ ее въ область в?чности, гд? ее встр?чаетъ милый братъ съ отверстыми объятіями. Стоя въ эту минуту на берегу р?ки, плескавшей волны къ ея ногамъ, она съ благогов?ніемь воображала ту же самую р?ку, о которой такъ часто говорилъ умирающій братъ, уносимый въ своихъ предсмертныхъ вид?ніяхъ въ безбрежный океанъ в?чности.
        Отецъ и больная дочь еще стояли передъ умственными очами Флоренсы, какъ вдругъ т?леснымъ ея глазамъ представились въ полной св?жести силъ здоровый отецъ и здоровая мать въ сопровожденіи сына, цв?тущаго молодостью и красотою. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ учтиво прив?тствовалъ д?вушку и пригласилъ гулять. Флоренса охотно согласилась, и леди Скеттльзъ посп?шила дать приличныя наставленія сыну, который медленными шагами подступилъ къ Флоренс? и подалъ ей руку. Должно сказать, леди Скеттльзъ считала перв?йшимъ наслажденіемъ жизни вид?ть, какъ ея сынъ гуляетъ съ прекрасною д?вушкой.
        Но должно также сказать, самъ молодой джентльменъ смотр?лъ на эту статью съ своей, совершенно противоположной, точки зр?нія, и ири такихъ случаяхъ очень часто вслухъ выражалъ свое неудовольствіе, называя себя д?вичьимъ прислужникомъ. Впрочемъ, Флоренса, минутъ черезъ пять ходьбы, всегда мирила молодого Барнета съ его судьбой, и они начинали вести дружескій разговоръ. Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ, по обыкновенію, выступали позади, любуясь на прекрасныхъ д?тей.
        Въ такомъ порядк? совершалась и теперешняя дооб?денная прогулка. Уже молодой Барнетъ усмирился и охотно развязалъ языкъ, чтобы отв?чать на вопросы Фларенсы, какъ вдрутъ мимо ихъ прогарцовалъ верхомъ на гн?домъ кон? какой-то джентльмень, бросившій на нихъ выразительный взглядъ. Тутъ же онъ сдержалъ, повернулъ въ ихъ сторону коня и началъ раскланиваться съ шляпою въ рукахъ.
        Джентльменъ особенно смотр?лъ на Флоренеу, и когда гуляющее общество остановилось, онъ раскланялся сперва съ ней, a потомъ прив?тствовалъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ. Флоренса никакъ не могла припомнить, вид?ла ли когда это лицо, и какъ скоро джентльменъ подъ?халъ къ ней ближе, она невольно отступила назадъ.

        - Не бойтесь. Моя лошадь очень смирна, ув?ряю васъ,  - сказалъ джентльменъ.
        Но Флоренса испугалась не лошади. Въ самомъ всадник? было что-то такое, что какъ будто ее кольнуло и заставило отступить.

        - Я, конечно, им?ю удовольствіе говорить съ миссъ Домби?  - сказалъ джентльменъ съ любезной улыбкой.
        Флоренса поклонилась.

        - Мое имя Каркеръ. Больше, кажется, мн? не нужно рекомендовать себя, чтобы быть представленнымъ миссъ Домби. Каркеръ.
        День былъ жаркій, но Флоренса почувствовала странную дрожь, проб?жавшую по ея т?лу. Она представила м-ра Каркера своему обществу.

        - Прошу извинить,  - сказалъ м-ръ Каркеръ,  - тысячу разъ; но я завтра поутру отправлюсь къ м-ру Домби, въ Лемингтонъ, и если вамъ, мисеъ, угодно дать мн? какое порученіе, я почту себя совершенно счастливымъ.
        Сэръ Барнетъ немедленно сообразилъ, что Флоренс? надо писать, и предложилъ окончить прогулку, приглашая м-ра Каркера на дачу отоб?дать. М-ръ Каркеръ, къ великому несчастью, уже далъ слово об?дать въ другомъ м?ст?, но, ежели миссъ Домби желаетъ писать, онъ съ удовольствіемъ готовъ ждать сколько угодно. Представивъ это извиненіе съ любезн?йшей улыбкой, м-ръ Карксръ нагнулся, чтобы погладить шею лошади, и Флоренса въ эту минуту разслышала, или, правильн?е, разгляд?ла въ его взор? сл?дующія три слова: "О корабл? никакого слуху!»
        Б?дная д?вушка съ крайнимъ испугомъ отскочила отъ всадника, который въ эту минуту выставилъ вс? свои зубы, и трепещущимъ голосомъ проговорила, что не нам?рена писать къ отцу.

        - Можетъ быть, вамъ угодно, миссъ Домби, послать что-нибудь?  - сказалъ зубастый всадникъ.

        - Н?тъ, благодарю васъ. Мн? нечего посылать, кром?… кром? моей любви.
        Несмотря на ужасную взволнованность, Флоренса подняла на него выразительный, умоляющій взоръ, въ которомъ нетрудно было прочесть просьбу о пощад?, такъ какъ всякое сношеніе между ею и отсутствующимъ отцомъ выходило изъ круга обыкновенныхъ вещей. М-ръ Каркеръ улыбнулся, отв?силъ низкій поклонъ и, снабженный комплиментами отъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ къ м-ру Домби, поскакаль назадъ, оставивъ самое благопріятное впечатл?ніе въ превосходительныхъ сердцахъ. Флоренса между т?мъ продолжала дрожать, какъ въ лихорадк?, и сэръ Барнетъ, не чуждый народныхъ суев?рій, заключилъ, что, в?роятно, въ эту минуту проходилъ кто-нибудь по ея будущей могил?. М-ръ Каркеръ еще разъ оглянулся изъ-за угла, поклонился и поскакалъ во весь опоръ… в?роятно, на будущую могилу Флоренсы.
        Глава XXV
        Странныя в?сти о дяд? Соломон?

        Несмотря на твердое нам?реніе чуть св?тъ сняться съ якоря, капитанъ Куттль не прежде, какъ въ шесть часовъ, проснулся въ своей кают? посл? того достопамятнаго вечера, когда онъ наблюдалъ черезъ окно, осв?щенное лампой, дядю Соломона за его письменнымъ столомъ, вм?ст? съ деревяннымъ мичманомъ на прилавк? и Благотворительнымъ Точильщикомъ, возившимся около своей постели за т?мъ же прилавкомъ. Зато теперь капитанъ пробудился и т?ломъ, и душой. Сидя на постели, онъ озирался вокругъ комнаты и протиралъ свои глаза съ какимъто особеннымъ неистовсівомъ, какъ будто отъ нихъ теперь требовалась чрезвычайная услуга. Случай необыкновенный. Передъ особой капитана лицомъ къ лицу, задыхаясь отъ усталости, стоялъ Робъ Тудль, съ раскрасн?вшимися щеками и выпученными глазами, блиставшими самымъ яркимъ св?томъ.

        - Ура!  - прорев?лъ капитанъ.  - Что новаго?
        Но когда Робъ хот?лъ отв?чать, капитанъ вепремъ спрыгнулъ съ постели и рукою зажалъ ему ротъ.

        - Погоди, любезный, плгоди,  - сказалъ онъ,  - не говори покуда ни слова.
        Зат?мъ капитанъ повернулъ пос?тителя нал?во кругомъ въ другую комнату, и, скрывшись самъ на н?сколько минутъ, воротился въ синемъ камзол?, подошелъ къ шкапу, налилъ дв? рюмки водки и подалъ одну Благотворительному Точильщику. Потомъ, опорожнивъ собственную рюмку, капитань приложился спиною къ ст?н?, какъ будто хот?лъ на всякій случай предупредить возмзжность опрокинуться навзничь и, обративъ глаза на Точильщика, скомандовалъ довольно р?шительнымъ тономъ:

        - Ну, теперь отваливай, дружокъ, отваливай!

        - Вы хотите, чтобы я говорилъ?  - спросилъ Робъ, озадаченный капитанскими приготовленіями.

        - Да, начинай.

        - Мн? почти нечего разсказывать, капитанъ. Вотъ вамъ!
        Робъ показалъ связку ключей. Капитанъ, еще плотн?е прислонившись къ ст?н?, бросалъ поперем?нно взгляды то на ключи, то на Точильщика.

        - Вотъ вамъ еще,  - продолжалъ Робъ.
        Тутъ онъ вынулъ запечатанный пакетъ, на который каиитанъ посмотр?лъ съ такимъ же вниманіемъ, какъ и на ключи.

        - Вставши сегодня въ пять часовъ,  - продолжаль Робъ,  - я нашелъ вс? эти вещи на своей постели. Двери въ магазинъ были отперты, и м-ръ Гильсъ отошелъ…

        - Какъ?! умеръ?!  - прорев?лъ капитанъ, побл?дн?въ какъ смерть.

        - Не умеръ, a исчезъ,  - возразилъ Точильщикъ.

        - Исчезъ?

        - Скрылся изъ магазина, неизв?стно куда.
        Капитанъ зарев?лъ такимъ неистовымъ голосомъ и съ такою быстротою ринулся отъ ст?ны, что б?дный Точильщикъ, вооруженный ключами и пакетомъ, посп?шилъ забиться въ противоположный уголъ.

        - На ключахъ, сударь, и на пакет? написано: "Для капитана Куттля",  - завопилъ Робь,  - Вотъ я и приб?жалъ къ вамъ. Больше я ничего не знаю, капитанъ Куттль, ей-же-ей! Ужъ лучше бы мн? провалиться сквозь землю. Вотъ нашли м?сто для б?днаго парня! Хозяинъ б?жалъ и мн? придется разстаться съ м?стомъ, a еще меня же обвиняютъ!
        Эти жалобныя восклицанія были вызваны сверкающими глазами капитана, который весь, съ ногъ до головы, пылалъ подозр?ніемъ и угрозами. Принявъ пакетъ изъ рукъ Точильщика, капитанъ разломалъ печать и принялси читать:
        "Милый мой Недъ Куттль, зд?сь ты найдешь мою волю" - капитанъ для удостов?ренія перевернулъ листъ - "и зав?щаніе"…

        - Гд? же зав?щаніе?  - закричалъ капитанъ, бросивъ подозрительный взглядь на Точильщика.  - Воля зд?сь, a зав?щанія я не вижу. Куда д?валъ ты зав?щаніе?

        - Я не видалъ никакого зав?щанія - возразилъ Робъ.  - Пожалуйста, капитанъ, не нападайте на меня. Я не трогалъ зав?щанія.
        Капитанъ сомнительно покачалъ г. оловой и съ важностью продолжалъ чтеніе:
        "Не вскрывай документа до истеченія года или пока не будетъ получено в?рнаго изв?стія о моемъ миломъ Вальтер?, который также - я ув?ренъ въ этомъ - дорогъ и для тебя, любезный Недъ…
        Зд?сь капитанъ остановился съ видимымъ волненіемъ. Понимая, однако-жъ, важность настоящаго случая, онъ, для возстановленія своего достоинства, бросилъ на Точильщика строгій взглядъ и продолжалъ:
        "Если ты никогда не услышишь обо мн? или не увидишь меня больше, вспоминай, любезный Недъ, о старомъ друг? такъ же, какъ онъ будетъ вспоминать о теб? до посл?дняго издыханія - съ любовью, и заступи, ради Вальтера, его м?сто при магазин? до истеченія упомянутаго срока. Долговъ н?тъ. Заемъ фирм? Домби и Сынъ уплаченъ. Посылаю теб? ключи. Храни все это въ тайн? и не д?лай обо мн? никакихъ разспросовъ. Это безполезно. Больше писать нечего, любеный Недъ. Остаюсь твой в?рный друтъ Соломонъ Гильсъ.
        Капитанъ перевелъ духъ и читалъ дал?е постскриптъ.
        "Мальчикъ Робъ, рекомендованный фирмой, какъ я теб? говорилъ, можетъ остаться при магазин?… Если окажется необходимымъ продавать вещи съ аукціона, прибереги, милый Недъ, маленькаго мичмана".
        Капитанъ Куттль перечиталъ письмо, по крайней м?р?, двадцать разъ и съ сотню разъ перевернулъ его въ рукахъ, сидя въ глубокомъ раздумьи на своемъ стул?. Сначала мысли его были исключительно прикованы къ письму, и онъ ни о чемъ больше не былъ въ состояніи думать. Потомъ онъ постепенно началъ вникать въ постороннія обстоятельства, и мало-по-малу идея военнаго суда образовалась и созр?ла въ его голов?. Но подсудимымъ былъ Благотворительный Точильщикъ, и никто больше. Его сл?довало допросить. Утвердившись въ этой мысли, капитанъ принялъ такой р?шительный, строгій, истинно судейскій видъ, что Точиьщикъ, еще прежде начатія допроса, понялъ всю опасность своего положенія и счелъ необходимымъ опровергнуть обвинительные пункты, начертанные на чел? грознаго судіи.

        - О, зач?мъ вы на меня такъ смотрите, капитанъ?  - воскликнулъ Точильщикъ.  - Въ чемъ я провинился передъ вами?

        - Не кричи, любезный, не кричи! Нечего обвинять себя прежде времени.

        - Я ни въ чемъ не виноватъ, капитанъ!

        - Увидимъ, a покам?стъ распускай-ка паруса и - маршъ впередъ!
        Съ глубокимъ чувствомъ отв?тственности, возложенной на него въ настоящемъ случа?, капитанъ р?шился немедленно произвести строжайшее сл?дствіе на самомъ м?ст? и, вооруживщись сучковатымъ жезломъ, отправился въ Сити вм?ст? съ Благотворительнымъ Точильщикомъ. Считая этого малаго своимъ арестантомъ, онъ думалъ сначала сковать его или, по крайней м?р?, стянуть его руки, но, не зная обычныхъ формъ, употребительныхъ при такомъ арест?, удовольствовался лишь т?мъ, что держалъ его плечи во всю дорогу, приготовившись, въ случа? мал?йшаго сопротивленія, дать ему пинка и повалить на мостовую.
        Но сопротивленія не было, и они, безъ всякихъ приключеній, достигли въ Сити до дверей инструментальнаго мастера. Такъ какъ ставни еще не были открыты, то капитанъ прежде всего озаботился осв?тить магазинъ, и когда дневной св?тъ пробился черезъ окна, онъ приступилъ къ дальн?йшимъ изсл?дованіямъ.
        Расположившись въ креслахъ, какъ судья торжественнаго трибунала, капитанъ приказалъ Робу лечь въ свою постель подъ прилавкомъ и въ точности объяснить: во-первыхъ, гд? и какъ нашелъ онъ ключи съ пакетомъ по своемъ пробужденіи; во-вторыхъ, въ какомъ положеніи находились двери по его пробужденіи; въ-третьихъ, за ч?мъ и какъ поб?жалъ онъ на Корабельную площадь по своемъ пробужденіи - пунктъ очень важный въ случа?, если бы Точильщикъ скрылся черезъ окно. На вс? эти и другіе, мен?е важные пункты подсудимый отв?чалъ н?сколько разъ очень удовлетворительнымъ образомъ. Судья опустилъ голову и, казалось, вывелъ положительное заключеніе, что д?ло принимало очень дурной оборотъ.
        Всл?дъ зат?мъ былъ учиненъ строгій розыскъ по ісему дому съ неопред?ленной мыслью отыскать т?ло Соломона Гильса. Въ сопровожденіи подсудимаго, ставшаго со св?чей на л?стниц?, капитанъ спустился въ погребъ, ощупалъ вс? углы жел?знымъ крюкомъ, безпрестанно ударяясь лбомъ о бревна, и воротился оттуда обл?пленный паутиной. При обозр?ніи спальни старика, они нашли, что Соломонъ не ложился въ прошлую ночь и только сид?лъ на постели, такъ какъ од?яло не много было смято.

        - Такъ вотъ что,  - вскричалъ Робъ, озираясь вокругъ,  - я знаю теперь, зач?мъ м-ръ Гильсъ такъ часто выходилъ въ эти дни изъ своей комнаты! Онъ, видите ли, капитанъ, потихоньку выносилъ отсюда вещи, чтобы не быть зам?ченнымъ.

        - Правда, любезный, правда,  - сказалъ капитанъ съ таинственнымъ видомъ,  - a какія это вещи?

        - Да я не вижу зд?сь ни его бритвеннаго прибора, капитанъ, ни щетокъ, ни рубашекъ, ни сапогъ.
        При исчисленіи этихъ статей, капитанъ оематривалъ подсудимаго съ ногъ до головы, вникая въ каждую частицу его туалета и стараясь угадать, не употребилъ ли онъ въ д?ло упомянутыхъ вещей своего хозяина. Но бритвы Робу, казалось, были не нужны, щетки - тоже, потому что его платье никогда не подвергалось вліянію щетокъ, a дырявые сапоги его никакъ не могли принадлежать дяд? Соломону.

        - A что ты скажешь насчетъ времени, когда онъ ушелъ,  - спросилъ капитан ь строгимъ голосомъ,  - ну?

        - Я думаю, капитанъ, м-ръ Гильсъ ушелъ очень скоро посл? того, какъ я началъ храп?ть.

        - Въ которомъ же часу?

        - Какъ мн? вамъ это сказать, капитанъ? Знаю только, что съ вечера я сплю кр?пко, a къ утру y меня очень легкій сонъ. Если бы м-ръ Гильсъ ушелъ передъ разсв?томъ, я бы непрем?нно это слышалъ, хотя бы онъ прокрался къ дверямъ на цыпочкахъ.
        По зр?ломъ обсужденіи Куттль началъ догадываться, что Гильсъ исчезъ по собственной вол?. Къ этому логическому заключенію приводило и письмо, оставленное на его имя. Почеркъ безспорно былъ Соломоновъ, и въ теченіи мыслей обнаруживалась обдуманная р?шительность. Словомъ, дядя Соломонъ давно задумалъ уб?жать - и уб?жалъ. Оставалось привести въ ясность: куда онъ уб?жалъ и зач?мъ онъ уб?жалъ? Но такъ какъ первая часть проблемы представляла непреоборимыя затрудненія, то мысли капитана сосредоточились только на второмъ ея пункт?.
        Припоминая странныя манеры старика и его вчерашнее слишкомъ пламенное прощаніе, теперь совершенно понятное, капитанъ съ ужасомъ дошелъ до заключенія, что старикъ, не будучи въ силахъ преодол?ть страшнаго безпокойства насчетъ милаго Вальтера, р?шился кончить жизнь самоубійствомъ. Уже давно жаловался онъ на треволненія жизни, и теперь, когда исчезла всякая надежда, очень можетъ быть, что онъ разъ навсегда задумалъ покончить съ мірской суетой.
        Ему нечего было опасаться за личную свободу и опись им?нія, потому что вс? деньги уплачены: что же, какъ не мысль о самоубійств? заставила его скрыться? A если онъ забралъ съ собою н?которыя вещи - что, впрочемъ, еще сл?довало доказать - такъ это, безъ сомн?нія,  - думалъ капитанъ,  - сд?лано для отвлеченія вниманія другихъ людей отъ его гр?шиаго умысла. Стало быть, вопросъ р?шенъ: Соломонъ Гильсъ прекратилъ жизнь самоубійствомъ.
        Остановившись на этомъ роковомъ заключеніи, капитанъ, сокрушаемый лютою скорбью, ыашелъ справедливымъ освободить изъ-подъ ареста Благотворительнаго Точильщика, такъ какъ онъ оказался невиннымъ въ злоумышленіи противь своего хозяина. Потомъ, оставивъ въ магазин? за присмотромъ вещей челов?ка, нанятаго изъ лавки маклера Брогли, Куттль и Тудль отправились на поиски смертныхъ останковъ Гнльса.
        Вс? полицейскія бюро, вс? рабочіе дома, вс? анатомическіе театры, какіе только обр?таются въ столиц? Соедкненныхъ Королевствъ, были изсл?дованы и осмотр?ны капитаномъ Куттлемъ. Новый герой эпической поэмы, воплотившій въ своемъ лиц? вс? народные элементы, онъ вм?шивался во вс? уличныя толпы, исходилъ вс? переулки и закоулки, обозр?лъ вс? пристани, вс? корабли, везд? и во всемъ отыскивая тл?нную плоть гр?шнаго друга. Ц?лую нед?лю прочитывалъ онъ въ газетахъ изв?стія о пропаж? людей, объ отравленіяхъ, объ убійствахъ, и во всякое время дня и ночи готовъ былъ отправиться на м?сто б?дственнаго приключенія, "для удостов?ренія,  - говорилъ онъ,
        - что тамъ не было Соломона". Оказывалось д?йствительно, что тамъ не было Соломона, и б?дный капитанъ не получалъ никакого удовлетворенія.
        Наконецъ, безусп?шныя попытки были оставлены, и капитанъ принялся сосбражать, что ему д?лать. Прочитавъ еще разъ это письмо пропавшаго друга, онъ основательно разсудилъ, что нужно прежде всего устроить и сохранить магазинъ въ приличномъ вид? для Вальтера, и это безспорно есть важн?йшая обязанность, возложенная на него. Для выполненія этой обязанности оказывалось необходимымъ поселиться самому въ магазин? Соломона Гильса, a это сопряжено было съ н?которыми затрудненіями со стороны м-съ Макъ Стингеръ. Такъ какъ нечего было и думать, что почтенная дама изъявитъ на это добровольное согласіе, то капитанъ, посл? н?котораго колебанія, р?шился на отчаянное средство - б?жать съ Корабельной площади.

        - Вотъ что, любезный,  - сказалъ капитанъ, обращаясь къ Робу, когда этотъ см?лый планъ окончательно созр?лъ въ его голов?, - мн? надобно идти, и я ворочусь не скоро. Въ полночь дожидайея меня въ магазин?, и когда я постучусь, отвори дверь.

        - Очень хорошо, капитанъ.

        - Ты не потеряешь своего м?ста,  - продолжалъ капитанъ снисходительнымъ тономъ,  - и, если мы поладимъ, можешь над?яться на прибавку жалованья. Только смотри, не з?вай: если я приду въ полночь или передъ разсв?томъ, немедленно отвори дверь, когда услышишь стукъ. Вотъ, видишь ли, въ чемъ д?ло, любезный. Легко станется, что за мной пустится кто-нибудь въ погоню, и если ты не скоро отворишь дверь, меня какъ разъ могутъ застигнуть. Понимаешь?
        Робъ об?щался не смыкать глазъ во всю ночь и стоять на караул?. Сд?лавъ это распоряженіе, капитанъ отправился подъ мирную кровлю м-съ Макъ Стингеръ.
        Мысль о преступномъ поб?г? до того взволновала душу капитана Куттля, что во все остальное время онъ дрожалъ, какъ въ лихорадк?, особенно когда ему слышались шаги м-съ Макъ Стингеръ и шорохъ платья. Случилось, въ этотъ день на м-съ Макъ Стингеръ нашелъ добрый стихъ, и она была смирна, какъ овечка, что еще бол?е растревожило добраго капитана.

        - Что сегодня угодно вамъ кушать, капитанъ Куттль?  - спросила хозяйка ласковымъ тономъ.  - Не хотите-ли пуддинга или бараньихъ почекъ? Пожалуйста, не церемоньтесь со мной.

        - Благодарю васъ, сударыня,  - возразилъ капитанъ.  - Не безпокойтесь.

        - Не хотите ли пирога съ начинкой, жареной курицы или яицъ?  - спросила м-съ Макъ Стингеръ.  - Угостите себя хоть разъ хорошимъ об?домъ, дорогой мой капитанъ.

        - Благодарю васъ, сударыня. Ничего не хочу,  - возразилъ капитанъ смиреннымъ тономъ.

        - Васъ что-то тревожитъ, капитанъ, и, кажется, вы не совс?мъ здоровы. Не принести ли вамъ бутылку хересу?

        - Не м?шаетъ, сударыня, если только вы сами выкушаете рюмку или дв?. A между т?мъ,
        - продолжалъ капитанъ, терзаемый лютыми угрызеніями сов?сти,  - не угодно ли вамъ получить деньги впередъ за сл?дующую треть?

        - Зач?мъ же, капитанъ?  - усп?ете отдать въ свое время.

        - Н?тъ, сударыня, я не ум?ю беречь денегъ, и вы меня очень обяжете, если потрудитесь взять впередъ. Деньги изъ моего кармана просачиваются, какъ вода.

        - Въ такомъ случа?, извольте, капитанъ,  - отв?чала м-съ Макъ Стингеръ, потирая руки.  - Сама бы я никогда не спросила, но когда вы предлагаете, отказать не могу.

        - И еще, сударыня, будьте такъ добры, потрудитесь отъ меня раздать вашимъ малюткамъ по восемнадцати пенсовъ,  - сказалъ капитанъ, вынимая изъ шкапа жестяную чайницу, въ которой хранился его капиталъ.  - Да ужъ сд?лайте милость, прикажите вс?мъ д?тямъ придти сюда: я бы очень желалъ ихъ вид?ть.
        Немедленно вб?жали въ комнату маленькіе Макъ Стингеры и обвились вокругъ шеи капитана съ полнымъ дов?ріемъ, котораго онъ такъ мало заслуживалъ. Эти ласки острымъ кинжаломъ вонзились въ капитанское сердце. Взглядъ Александра Макъ Стингера, его любимца, былъ для него невыносимъ; a голосъ Юліаны Макъ Стингеръ, вылитой матери, приводилъ его въ судорожный трепетъ, какъ отчаяннаго труса.
        За вс?мъ т?мъ капитанъ довольно сносно сохранилъ наружное спокойствіе и часа два провозился съ д?тьми такимъ образомъ, какъ будто самъ былъ н?жнымъ отцомъ семейства. Онъ сажалъ ихъ на кол?ни, обнималъ, ц?ловалъ и былъ столь снисходителенъ, что нимало не разсердился, когда маленькіе шалуны нанесли значительное поврежденіе лощеной шляп?, ус?вшись на ней, какъ на гн?зд?. Наконецъ, когда капитанъ разстался съ этими херувимчиками, душой его овлад?ла такая лютая тоска, какъ будто бы его приговорили къ вис?лиц?.
        Во мрак? ночной тишины капитанъ уложилъ и заперъ свое тяжелое имущество въ шкапъ, нам?реваясь его оставить тутъ, по всей в?роятности, навсегда. Изъ легкихъ вещей онъ сд?лалъ узелъ и положилъ его подл? себя, совс?мъ готовый къ поб?гу. Ровно въ полночь, когда Карабельная площадь была погружена въ глубокій сонъ, и м-съ Макъ Стингеръ убаюкалась въ сладкомъ забвеніи съ своими птенцами, преступный капитанъ, прокрадываясь въ темнот? на цыпочкахъ, отворилъ дверь и… пустился б?жать во весь опоръ.
        Пресл?дуемый образомъ м-съ Макъ Стингеръ, вскочившей съ постели и гнавшейся за нимъ въ своемъ ночномъ туалет?, пресл?дуемый также живымъ сознаніемъ огромности преступленія, капитанъ ни разу не перевелъ духу на разстояніи между Корабельной площадью и магазиномъ инструментальнаго мастера. Нырнувъ въ комнату - Точильщикъ не спалъ - онъ тотчасъ же приказалъ запереть двери жел?зными засовами, и мало-по-малу началъ приходить въ себя.

        - Уфъ, замучился,  - пыхт?лъ капитанъ,  - уфъ!

        - Разв? была погоня, капитанъ?  - спросилъ Робъ.

        - Н?тъ, н?тъ!  - отв?чалъ капитанъ, изм?нившись въ лиц? и прислушиваясь къ шороху шаговъ на улиц?. - Только вотъ что, любезный: если придетъ сюда какая женщина, кром? т?хъ двухъ, что были зд?сь при теб?, и станетъ спрашивать про капитана Куттля, отв?чай всегда, что ты ничего не знаешь и даже не слыхалъ никогда о капитан? съ такой фамиліей. Помни это хорошенько.

        - Не забуду, капитанъ.

        - А, пожалуй, ты можешь сказать, что читалъ въ газетахъ объ отплытіи какого-то Куттля въ Австралію вм?ст? съ шайкой эмигрировавшихъ сорванцовъ, которые поклялись никогда не возвращаться въ Европу.

        - Слушаю, капитанъ,  - отв?чалъ Робъ, мучимый ужасной з?вотой.

        - Если будешь уменъ и въ точности исполнишь вс? мои приказанія,  - продолжалъ капитанъ,  - я устрою тебя такъ, какъ теб? не грезилось. Ступай теперь, спи, a я уберусь въ Соломонову спальню.
        Что капитанъ вытерп?лъ на другой день при каждомъ появленіи передъ окнами женскихъ шляпокъ или какъ часто выскакивалъ онъ изъ магазина на чердакъ для изб?жанія мнимыхъ м-съ Макъ Стингеръ, описать невозможно. Когда, наконецъ, эти средства самосохраненія оказались слишкомъ тягостными, капитанъ зав?силъ извнутри стекляную дверь между магазиномъ и гостиной, прибралъ ключъ къ замочной скважин? и сд?лалъ въ ст?н? крошечное отверстіе для тайныхъ наблюденій. Выгоды такого укр?пленія очевидны. Лишь только появлялась враждебная шляпка, капитанъ мигомъ вб?галъ въ свою кр?пость, запиралъ дверь и приставлялъ глазъ къ едва зам?тной щели. Уб?дившись, что тревога была фальшивая, онъ опять входилъ въ магазинъ. A такъ какъ шляпокъ мимо оконъ прошло безсчетное число и каждая вызывала фалынивую тревогу, то и оказалось, что капитанъ весь этотъ день только вб?галъ и выб?галъ.
        При всемъ томъ капитанъ ухитрился найти досугъ для обозр?нія товаровъ въ магазин?, и Робъ долженъ былъ вычистить, и выхолить каждую вещь до возможной степени совершенства. Потомъ капитанъ, къ великому изумленію проходящей публики, разставилъ по окнамъ наудачу бол?е привлекательные предметы и прибилъ на нихъ ярлычки съ обозначеніемъ ц?нности, отъ десяти шиллинговъ до пятидесяти фунтовъ стерлинговъ.
        Совершивъ вс? эти улучшенія, капитанъ, окруженный инструментами, почувствовалъ себя очень ученымъ и, когда наступила ночь, онъ, передъ отправленіемъ на чердакъ въ Соломонову сиальню, закурилъ трубку и принялся черезъ потолочное окно, смотр?ть на зв?зды съ видомъ астронома, им?ющаго въ н?которомъ род? права собственности на небесныя св?тила. Онъ началъ также, подобно вс?мъ коммерческимъ людямъ Сити, принимать постоянное участіе въ лорд? мер?, во вс?хъ чиновникахъ городской думы и въ торговыхъ компаніяхъ, всл?дствіе чего онъ каждый день заб?галъ на биржу справляться насчетъ повышенія и пониженія курсовъ, хотя, при всемъ знакомств? съ правилами навигаціи, никакъ не могъ понять, что значили таинственныя цифры и особенно эти безчисленныя дроби, отъ которыхъ, наконецъ, онъ вовсе отказался. Немедленно по вступленіи во влад?ніе деревяннымъ мичманомъ, онъ отправился къ Флоренс? съ чудными в?стями о дяд? Сол?; но, къ несчастію, не засталъ ея дома.
        Глава XXVI
        Что-то будетъ!


        - Тутъ нечего и толковать, сэръ,  - сказалъ майоръ,  - пріятель друга моего Домби долженъ быть и моимъ пріятелемъ. Радъ васъ вид?ть, м-ръ Каркеръ.

        - Майоръ Багстокъ оказалъ мн?, Каркеръ, весьма важную услугу,  - зам?тилъ м-ръ Домби,  - я чрезвычайно обязанъ майору за его общество и любезность.
        М-ръ Каркеръ, главный приказчикъ, только что прі?халъ въ Лемингтонъ. Представленный майору, онъ сгоялъ со шляпою въ рукахъ, раскланиваясь очень в?жливо и выставляя напоказъ оба ряда б?лыхъ какъ сн?гъ зубовъ.

        - Над?юсь, сэръ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, обращаясь къ майору,  - вы позволите поблагодарить васъ отъ всего сердца за благод?тельную перем?ну, произведенную вами въ достоночтенной особ? моего начальника.

        - Э, помилуйте!  - возразилъ майоръ,  - что за счеты, м-ръ Каркеръ? Тутъ д?ло взаимное: рука руку моетъ. A насчетъ вашего начальника, сэръ,  - продолжалъ майоръ, значительно понизивъ голосъ, такъ однако же, чтобы м-ръ Домби не проронилъ ни одного звука,  - это, скажу я вамъ, великій челов?къ! Его нравственная натура такъ устроена, что онъ не можетъ не возвышать своихъ друзей. Совершенствовать и укр?плять своихъ ближнихъ на пути моральнаго развитія - таково, государь мой, назначеніе геніальной натуры м-ра Домби!

        - Вы предупредили мою мысль, майоръ. Я самъ всегда точно такъ же думалъ о м-р? Домби. Вы совершенно постигли эту возвышенную натуру.

        - Тенерь, м-ръ, позволые рекомендовать вамъ себя. Для всякаго другого я - майоръ Багстокъ; но для друга моего Домби, а, сл?довательно, и для васъ, я - просто старикашка Джой, крутой, прямой, тугой и всегда до нельзя откровенный съ близкими людьми. Такъ и думайте обо мн?, м-ръ Каркеръ. Къ вашимъ услугамъ, сзръ.
        М-ръ Каркеръ продолжалъ раскланиваться, и въ каждомъ зуб? его просіяло глубокое удивленіе къ прямот?, тугот?, простот? огкровеннаго и проницательнаго Джоя.

        - Ну, a теперь, друзья мои,  - продолжалъ майоръ,  - y васъ, конечно, пропасть д?ла. Переговаривайте. Старикашка не пом?шаетъ.

        - Ничего, майоръ, останьиесь,  - зам?тилъ м-ръ Домби.

        - Домби,  - выразительно сказалъ майоръ, бросая недов?рчивый взглядъ,  - я знаю св?тъ, и св?тъ знаетъ Джоя. Челов?къ вашего полета - колосъ родосскій въ коммерческомъ мір?… Домби, глупецъ тотъ, кто не будетъ деликатенъ въ отношеніи къ вамъ. Минуты ваши драгоц?нны. Оставайтесь. Старый Джо исчезнетъ. За об?домъ свидимся. Мы об?даемъ, м-ръ Каркеръ, въ семь часовъ.
        Съ этими словами майоръ надулъ щеки и съ важностью вышелъ изъ комнаты. Но черезъ минуту огромная голова его снова показалась въ дверяхъ.

        - Извините, господа,  - проговорилъ онъ.  - Я иду теперь к_ъ н_и_м_ъ, не будетъ ли какого порученія?

        - Кланяйтесь имъ отъ меня,  - сказалъ м-ръ Домби не безъ н?котораго зам?шательства, бросивъ робкій взглядъ на своего приказчика, который между т?мъ съ должною учтивостью началъ раскладывать бумаги

        - Только-то, Домби?  - воскликнулъ майоръ.  - И больше ничего? Да в?дь старикашк? Джозу житья не будетъ, если онъ станетъ носить одни холодные поклоны! Н?тъ, Домби, что-нибудь потепл?е…

        - Свид?тельствуйте имъ мое глубокое почтеніе, майоръ,  - возразилъ м-ръ Домби.

        - Фи, чортъ побери! Да разв? это не все равно?  - возгласилъ майоръ, вздергивая плечами и настраивая щеки на шутливый ладъ,  - н?тъ, Домби, какъ хотите, a что-нибудь потепл?е.

        - Ну, такъ скажите имъ все, что найдете нужнымъ. Даю вамъ полную волю, майоръ,  - зам?тилъ м-ръ Домби.

        - Хитеръ нашъ другъ, ой, ой, ой, какъ хитеръ!  - забасилъ майоръ, выпяливая глаза на м-ра Каркера.  - Хитеръ, какъ Джозефъ Багстокъ!
        Зат?мъ, останавливаясь среди этихъ восклицаній и вытягиваясь во всю длину, майоръ, ударяя себя въ грудь, торжественно провозгласилъ:

        - Домби, я завидую вашимъ чувствамъ!
        И съ этимъ онъ исчезъ.

        - Вы, конечно, нашли въ этомъ джентльмен? большую отраду,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы.

        - Да, вы правы.

        - У него безъ всякаго сомн?нія зд?сь, какъ и везд?, обширный кругъ знакомства,  - продолжалъ м-ръ Каркеръ.  - Изъ того, что онъ сказалъ, я догадываюсь, вы пос?щаете общество. A знаете ли, м-ръ Домби? Я чрезвычайно радъ, что вы, наконецъ, заводите знакомства.
        Ужасная улыбка, сопровождаемая обнаруженіемъ зубовъ и десенъ, свид?тельствовала о чрезвычайной радости главнаго приказчика. М-ръ Домби, въ ознаменованіе душевнаго наслажденія, брякнулъ часовой ц?почкой и слегка кивнулъ головой.

        - Вы сотворены для общества,  - продолжалъ Каркеръ.  - По своему характеру и блистательному положенію, вы бол?е, ч?мъ всякій другой, способны къ использованію вс?хъ условій общественной жизни, и я всегда удивлялся, отчего съ такимъ упорствомъ и такъ долго вы отталкивали отъ себя представителей большого св?та.

        - На это, Каркеръ, были свои причины. Какъ челов?къ одинокій, я мало-по-малу отвыкъ отъ всякихъ связей. Но и y васъ, Каркеръ, если не ошибаюсь, отличныя способности жить въ св?т?. Вы понимаете и ц?ните людей съ перваго взгляда: отчего же вы не пос?щаете общества?

        - Я? О, это совс?мъ другое д?ло! Можетъ быть, точно я знаю толкъ въ людяхъ; но въ сравненіи съ вами, м-ръ Домби, я не бол?е, какъ жалкій пигмей.
        М-ръ Домби откашлялся, поправилъ галстукъ и н?сколько минуть въ молчаніи смотр?лъ на своего преданнаго друга и в?рнаго раба.

        - Каркеръ,  - сказалъ наконецъ м-ръ Домби съ н?которымъ трудомъ, какъ будто въ его горл? завязла неболыиая кость,  - я буду им?ть удовольствіе представить васъ моимъ… то есть, майоровымъ друзьямъ. Чрезвычайно пріятное общество.

        - Очень вамъ благодаренъ, м-ръ Домби. Над?юсь, въ этомъ обществ? есть дамы?

        - Об? дамы. Я ограничилъ свои визиты ихъ домомъ. Другихъ знакомыхъ y меня зд?сь н?ть.

        - Он? сестры?  - спросилъ Каркеръ.

        - Мать и дочь,  - отв?чалъ м-ръ Домби.
        М-ръ Домби опустилъ глаза и снова началъ поправлять галстукъ. Улыбающееся лицо м-ра Каркара въ одно мгновеніе и безъ всякаго естественнаго перехода съежилось и скорчилось такимъ образомъ, какъ будто онъ всю жизнь не питалъ ничего, кром? глубочайшаго презр?нія къ своему властелину. Но когда м-ръ Домби опять поднялъ глаза, главный приказчикъ началъ улыбаться съ необыкновениой н?жностью, какъ будто счастье всей его жизни заключилось въ бес?д? съ великимъ челов?комъ.

        - Вы очень любезны,  - сказалъ Каркеръ.  - Мн? весьма пріятно будетъ познакомиться съ вашими дамами. A кстати - вы заговорили о дочеряхъ: я вид?лъ недавно миссъ Домби. Я нарочно за?зжалъ на дачу, гд? она гоститъ, и справлялся не будетъ ли къ вамъ какихъ порученій. Но вм?сто всего миссъ Домби посылаетъ вамъ… свою н?жную любовь.
        Къ довершенію сходство съ волкомъ, м-ръ Каркеръ, сказавъ эти слова, высунулъ изъ пустой пасти длинный, красный, горячій языкъ.

        - Какъ д?ла въ контор??  - спросилъ м-ръ Домби посл? кратковременнаго молчанія.

        - Ничего особеннаго,  - отв?чалъ Каркеръ.  - Торговля въ посл?днее время шла не такъ хорошо, какъ обыкновенно, ну, да это вздоръ: вы, разум?ется, не обратите на это вниманія. О "Сын? и Насл?дник?" никакихъ в?стей. Въ Лойд?[Такъ называется главная въ Лондон? страховая контора для кораблей и вообще для имущества купцовъ. Иначе называютъ ее "кофейнымъ домомъ Лойда' (Lloid's Coffee House). Прим. перев.] считаютъ его погибшимъ. Потеря для васъ пустая: корабль застрахованъ отъ киля до мачтовыхъ верхушекъ.

        - Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби, усаживаясь подл? приказчика,  - вы знаете, я никогда не любилъ Вальтера Гэя…

        - И я также,  - перебилъ приказчикъ.

        - При всемъ то. мъ я бы желалъ,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - чтобы молодой челов?къ не былъ назначенъ въ Барбадосъ. Его не сл?довало отправлять на корабль.

        - Вольно-жъ вамъ было не сказать объ этомъ въ свое время! Какъ теперь помочь д?лу? Впрочемъ, знаете ли что, м-ръ Домби? Все къ лучшему, р?шительно все. Это мое постоянное мн?ніе, и я еще ни разу въ немъ не раскаивался. A говорилъ ли я вамъ, что между мной и миссъ Домби существуетъ н?который родъ дов?рія?

        - Н?тъ,  - сказалъ м-ръ Домби суровымъ тономъ.

        - Такъ послушайте же, сэръ, что я вамъ скажу. Гд? бы ни былъ Валыеръ Гэй, куда бы ни умчала его судьба, ему быть лучше за тридевять земель въ тридесятомъ царств?, ч?мъ дома, въ лондонской контор?. Сов?тую и вамъ такъ думать. Миссъ Домби молода, дов?рчива и совс?мъ не такъ горда, какъ вы бы этого хот?ли. Если есть въ ней недостатокъ… ну, да все это вздоръ. Угодно вамъ пров?рить эти бумаги? счеты сведены вс?.
        Но вм?сто пересмотра бумагъ и пов?рки итоговъ, м-ръ Домби облокотился на ручки креселъ и обратилъ внимательный взглядъ на своего приказчика. Каркеръ сь притворнымъ вниманіемъ принялся разсматривать цифры, не см?я прервать нити размышленій своего начальника. Онъ не скрывалъ своего притворства, которое, само собою разум?ется, было сл?дствіемъ тонкой деликатности, щадившей н?жныя чувства огорченнаго отца. М-ръ Домби вполн? понималъ такую деликатность и очень хорошо зналъ, что дов?рчивый Каркеръ готовъ, пожалуй, высказать многія очень любопытныя и, в?роятно, важныя подробности, если его спросятъ; но спрашивать значило бы унизить свое достоинство, и м-ръ Домби не спрашивалъ. Впрочемъ такія сцены повторялись весьма часто между деликатнымъ приказчикомъ и гордымъ негоціантомъ. Мало-по-малу м-ръ Домби вышелъ изъ задумчивости и обратилъ вниманіе на д?ловыя бумаги, но взглядъ его по временамъ снова устремлялся на приказчика, и прежнее раздумье брало верхъ надъ конторскими д?лами. Въ эти промежутки Каркеръ опять становился въ прежнюю позу, озадачивая на этотъ разъ, бол?е ч?мъ когда-либо, своею разборчивою
деликатностью. Разсчитанный маневръ достигъ вождел?нной ц?ли, по крайней м?р? въ томъ отношеніи, что въ грудь м-ра Домби заронилась искра ненависти къ б?дной Флоренс?, которая до этой поры была только нелюбима гордымъ отцомъ. Между т?мъ майоръ Багстокъ, идолъ престар?лыхъ красавицъ Лемингтона, сопровождаемый туземцемъ, навьюченнымъ своей обыкновенной поклажей, величаво выступалъ по т?нистой сторон? улицы въ направленіи къ резиденціи м-съ Скьютонъ. Ровно въ полдень онъ удостоился лицезр?нія Клеопатры, возлежавшей обычнымъ порядкомъ на своей роскошной соф?. Передъ ией съ подносомъ въ рукахъ стоялъ долговязый Витерсъ. Египетская царица кушала кофе. Комната была тщательно закрыта со вс?хъ сторонъ.

        - Кто тамъ?  - вскричала м-съ Скьютонъ, услышавъ шумъ приближающихся шаговъ.  - Ступайте вонъ. Я не принимаю.

        - За что, м-съ, Джозефъ Багстогъ подвергается вашей опал??

        - Это вы, майоръ? Можете войти. Я передумала.
        Майоръ подошелъ къ соф? и прижалъ къ губамъ очаровательную руку Клеопатры.

        - Садитесь, майоръ, только подальше. Не подходите ко мн?: я ужасно слаба сегодня, и нервы мои до крайности разстроены, a отъ васъ пахнетъ знойными лучами тропическаго солнца.

        - Да, м-съ, было время, когда солнце пекло и палило Багстока, но жгучіе лучи подъ тропиками не портили его растительной силы. Онъ процв?талъ, м-съ, и процв?талъ какъ лучшій цв?токъ въ вестъ-индской оранжере?. Его и звали не иначе какъ цв?ткомъ. Никто въ т? дни не говорилъ о Багсток?; но всякій, отъ офицера до посл?дняго солдата, указалъ бы вамъ на "цв?токъ нашего полка". Время, труды, заботы остановили ростъ цв?тка, но все же онъ остался въ разряд? растеній в?чно зеленыхъ и не утратилъ своей св?жести.
        Зд?сь майоръ, несмотря на запрещеніе, придвинулъ стулъ къ египетской цариц? и подъ покровомъ окружающаго мрака замоталъ головой съ такимъ неистовствомъ, какъ будто чувствовалъ первые припадки паралича.

        - A гд? м-съ Грэйнджеръ?  - спросила Клеопатра пажа.
        Витерсъ полагалъ, что она въ своей комнат?.

        - Очень хорошо,  - сказала м-съ Скьютонъ.  - Убирайтесь отсюда и заприте дверь. Я никого не принимаю.
        Когда Витерсъ исчезъ, м-съ Скьютонъ слегка повернула голову, устремила томный взоръ на майора и осв?домилась о здоровьи его друга.

        - Къ чему разспрашивать о немъ, м-съ?  - возразилъ майоръ съ лукавымъ видомъ.  - Домби здоровъ, какъ только можетъ быть здоровъ челов?къ въ его отчаянномъ положеніи. Вы должны понимать, м-съ, мой другъ простр?ленъ, насквозь простр?ленъ, какъ б?дная птичка, и ужъ не намъ съ вами поставить его на ноги.
        Клеопатра бросила на майора быстрый и проницательный взглядъ, противор?чившій какъ нельзя бол?е жеманному расп?ванію, сопровождавтему ея разговоръ.

        - Майоръ Багстокъ, я мало знаю св?тъ съ его мелкими, пустыми приличіями, но это не м?шаетъ мн?… о св?тъ, св?тъ! куда д?валъ ты натуру, высокую, благородную натуру со вс?ми ея прелестями! Какимъ образомъ заглушилъ ты музыку сердца, поэзію души? Гд? найти въ теб? эти искреннія изліянія, сопровождаемыя небесными восторгами! О я не раскаиваюсь, что не знаю св?та, но это не м?шаетъ мн? понимать васъ, майоръ Багстокъ. Вы затронули теперь самую чувствительную струну моего б?днаго сердца. Ваши намеки относятся къ милой моей дочери. Такъ ли, майоръ Багстокъ? Говорите прям?е.

        - Прямота была отличительною чертою въ пород? Багстоковъ. Это - ихъ всегдашній недостатокъ. Хорошо, миледи. Я буду говорить безъ обиняковъ.

        - Увы! глубоко паденіе челов?ческой натуры!  - воскликнула Клеопатра, д?лая граціозное движеніе своимъ в?еромъ,  - но есть еще священныя чувствованія, доступныя для смертныхъ, и теперь, майоръ, вы коснулись этихъ чувствованій.
        Майоръ, въ знакъ согласія, приставилъ руку къ губамъ и послалъ Клеопатр? воздушный поц?луй.

        - Я слаба, майоръ, и чувствую, что недостаетъ во мн? той энергіи, какою на моемъ м?ст? должна вооружиться чадолюбивая мать,  - продолжала м-съ Скьютонъ, приставляя къ губамъ кружевной конецъ своего носового платка,  - но великодушныя сердца войдутъ въ мое положеніе и легко поймутъ источникъ этой слабости. Вы, майоръ, злой челов?къ и безъ пощады терзаете б?дную мать; но будьте ув?рены, я не отступлю отъ своихъ обязанностей.
        Подъ покровомъ окружающаго мрака майоръ пыхт?лъ, отдувался, моргалъ своими раковыми глазами и, наконецъ, почувствовавъ истерическій припадокъ кашля, началъ прохаживаться по комнат?. Египетская царица, не обращая вниманія на прод?лки своего обожателя, продолжала такимъ образомъ:

        - Вотъ уже прошло н?сколько нед?ль, какъ м-ръ Домби вм?ст? съ вами, любезный майоръ, началъ удостоивать насъ своими визитами. Я признаюсь… позвольте мн? быть откровенной, майоръ, я дитя природы, и всегда увлекаюсь первыми впечатл?ніями. Мое сердце открыто для вс?хъ, и каждый можетъ просл?дить въ немъ мал?йшіе изгибы н?жнаго чувства. Это мой недостатокъ, и я знаю его вполн?. Заклятый врагъ не могъ бы узнать его лучше, но я не раскаиваюсь. Пусть тягот?етъ на мн? это обвиненіе людей безъ сердца и безъ всякой симпатіи къ б?днымъ созданіямъ, увлеченнымъ побужденіями натуры.
        М-съ Скьютонъ поправила косынку, придавила пружины на своемъ проволочномъ горл? и продолжала съ большою любезностыо:

        - Признаюсь, любезный майоръ, я и милая Эди?ь съ самаго начала были очень обрадованы визитами м-ра Домби. Уже по одному имени вашего друга онъ им?лъ право на нашу благосклонность. Вскор? я зам?тила, или по крайней м?р? такъ мн? показалось, что y вашего благороднаго друга чувствительиое сердце…

        - У Домби теперь вовсе н?тъ сердца,  - сказалъ майоръ.

        - Злой челов?къ!  - вокликнула м-съ Скьютонъ, бросивъ томный взглядъ на своего обожателя,  - замолчи, сд?лай милость!

        - Я буду н?мъ, если вамъ угодно.

        - Кто что ни говори, a натура, простая, безыскусственная им?етъ непоб?димыя прелести,  - продолжала м-съ Скьютонъ, разглаживая толстые слои румянъ на своихъ костлявыхъ щекахъ.  - Поэтому я не удивляюсь, что м-ръ Домби, увлеченный, конечно, простотою нашего общества и искреннимъ радушіемъ, началъ повторять свои визиты и сд?лался по вечерамъ постояннымъ нашимъ гостемъ. Чувствительность его - этого уже нельзя было не зам?тить - увеличивалась съ каждымъ днемъ, и когда я подумаю теперь о той страшной отв?тственности, какой я подвергалась, ободряя м-ра Домби брать…

        - Брать приступомъ вашу кр?пость,  - подсказалъ майоръ.

        - О, грубіянъ! неисправимый грубіянъ! Впрочемъ, вы докончили мою мысль, хотя гадкими словами.
        Зд?сь м-съ Скыотонъ облокотилась на маленькій столикъ передъ софой и начала кокетливо махать в?еромъ, любуясь въ то же время на кисть своей руки.

        - Мало-по-малу истина открылась передо мной во всемъ своемъ св?т?, и какъ описать невообразимыя страданія, которыми съ той поры терзалось мое б?дное сердце! Вся моя жизнь посвящена Эди?и, моему ненаглядному сокровищу, и вид?ть, какъ этотъ ангелъ, мужественно противостоявшій вс?мъ возможнымъ искушеніямъ посл? своего друга, посл? покойнаго Грэйнджера, вдругъ началъ изм?няться съ каждымъ днемъ - о, что можетъ быть ужасн?е этихъ пытокъ, какимъ безъ всякой пощады подвергаетъ насъ коварный св?тъ!
        Коварный св?тъ, конечно, всего мен?е виноватъ въ ужасныхъ пыткахъ, ощущаемыхъ чувствительнымъ сердцемъ м-съ Скыотонъ. Но это мимоходомъ.

        - Да, майоръ, Эди?ь драгоц?нный перлъ моей жизни. Говорятъ, она похожа на меня. Я в?рю этому: фамильное сходство должно быть.

        - Есть на св?т? челов?къ, готовый зажать ротъ всякому, кто бы вздумалъ утверждать, что вы на кого-нибудь похожи. Имя этого челов?ка - старичина Джой Багстокъ.
        Клеопатра сд?лала движеніе, какъ будто хочетъ ударить в?еромъ нескромнаго льстеца, но тутъ одумалась и съ улыбкой на устахъ продолжала такимъ образомъ:

        - Если моя прелестная дочь получила отъ меня въ насл?дство какія-нибудь выгоды, то вм?ст? съ ними досталась на ея долю и моя глупая натура. Говорили, хотя я не совс?мъ этому в?рю, будто я всегда отличалась необыкновенною твердостью характера. Это же свойство обнаруживается и въ ней; но если разъ усп?ли тронуть ея сердце, она д?лается чувствительною до нев?роятной степени. Ея настоящее положеніе приводитъ меня въ отчаяніе. Вы не можете представить, какая между нами существовала дружба. Мысли, желанія, чувства - все это было y насъ общее. Всякій, глядя на насъ, подумалъ бы, что это скор?е дв? сестры, ч?мъ матъ и дочь.

        - Это и мое мн?ніе. Джой Багстокъ, м-съ, им?лъ удовольствіе повторять вамъ его пятьдесятъ тысячъ разъ.

        - Да не прерываите меня, злой челов?къ. И вотъ, посл? такой безграничной дов?рчивости, я вдругъ увид?ла пропасть, готовую разд?лить насъ. Эди?ь, моя милая, безц?нная Эди?ь, изм?нилась въ своихъ отношеніяхъ ко мн?. Глубокая тайна закралась въ ея ангельскую душу, и, откровенная во всемъ, она всячески начала изб?гать со мною разговоровъ о роковомъ предмет?. Судите, если можете, объ отчаяніи несчастной матери.
        Майоръ придвинулъ свой стулъ къ маленькому столику.

        - Я вижу это каждый день, и съ каждымъ днемъ, любезный майоръ, уб?ждаюсь въ этомъ больше и больше. Съ часу на часъ я упрекаю себя за избытокъ снисходительности и дов?рія, которое довело до такихъ жалкихъ посл?дствій, и съ минуты на минуту я ожидаю, что м-ръ Домби наконецъ объяснится и облегчитъ невыносимыя муки; но… увы! тщетныя ожиданія, напрасная надежда! Подъ гнетомъ угрызенія - остерегитесь, майоръ, вы уроните чашку съ моимъ кофе - моя безц?нная Эди?ь совс?мъ изм?нилась, и ужъ я не знаю, что мн? д?лать. У кого пойдетъ просить сов?та несчастная мать?
        Майоръ, ободренный дов?рчивымъ тономъ, храбро протянулъ руку черезъ столикъ и сказалъ улыбаясь:

        - Посов?туйтесь со мной, м-съ. Старикашка Джой всегда былъ мастеръ давать сов?ты.

        - Ну, такъ почему же вы ничего не говорите, лукавый и жестокій челов?къ?  - воскликнула Клеопатра, подавая руку майоруи слегка ударивъ его в?еромъ.  - Вы знаете теперь тайну б?дной матери, что можете вы сказать для ея облегченія?
        Майоръ засм?ялся и поц?ловалъ поданную руку.

        - Точно ли я не ошиблась въ предположеніи, что м-ръ Домби - челов?къ съ благороднымъ и чувствительнымъ сердцемь? Точно ли им?етъ онъ виды на мою дочь? Посов?туете ли вы, любезный майоръ, объ этомъ поговорить съ нимъ, серьезно поговорить или оставить его въ поко?? Что мн? д?лать? О, говорите, майоръ, сд?лайте милость, говорите.

        - Должны ли мы женить его на м-съ Грэйнджеръ?  - кажется, вотъ въ чемъ вопрось, миледи.

        - О жестокій челов?къ!  - воскликнула Клеопатра, придвигая свой в?еръ къ майорову носу,  - какъ же мы его женимъ?

        - Должны ли мы, спрашиваю я, женить негоціанта Домби на полковниц? Грэйнджеръ?
        М-съ Скьютонъ не отв?чала ничего, но улыбнулась майору съ такой благосклонностью, что храбрый воинъ р?шился запечатл?ть поц?луй на красныхъ губкахъ египетской красавицы, и запечатл?лъ бы, если бы Клеопатра съ д?вичьей ловкостью не отстранила его своимъ в?еромъ. Неизв?стно, было ли такое сопротивленіе невольнымъ порывомъ д?вственнаго сердца, или сл?дствіемъ н?которыхъ опасеній за розозыя уста.

        - М-ръ Домби славная добыча, не правда ли?

        - О продажный челов?къ!  - взвизгнула Клеопатра съ выраженіемъ оскорбленной доброд?тели.  - Ты въ грязь затаптываешь самыя священныя чувства невиинаго сердца!

        - Домби, говорю я, славная добыча, и н?тъ больше надобности его ловить: онъ спутанъ по рукамъ и по ногамъ. Это говоритъ вамъ Джозефъ Багстокъ, a онъ знаетъ, что говоритъ. Старичина Джой стоитъ y западни и держитъ ухо востро. Пусть Домби вертится какъ угодно: с?ть кр?пка, и не ему вырваться изъ засады. A вы, миледи, можете быть спокойны и положитесь во всемъ на стараго Джоя. Д?лайте то, что и прежде д?лали. Больше ничего не нужно съ вашей стороны.

        - Вы точно такъ думаете, любезный майоръ?  - возразила Клеопатра, которая, несмотря на притворную разс?янность, во все это время не спускала проницательныхъ глазъ съ болтливаго собес?дника.

        - Такъ думалъ, миледи, такъ и буду думать. Несравненная Клеопатра и всенижайшій слуга ея Антоній Багстокъ вдоволь наговорятся о своемъ торжеств? въ богатомъ и великол?пномъ дворц? будущей м-съ Домби. Это д?ло р?шенное. A знаете ли что?  - продолжалъ майоръ серьезнымъ тономъ, переставъ улыбаться,  - прі?халъ въ Лемингтонъ главный приказчикъ, правая рука м-ра Домби.

        - Сегодня поутру?  - спросила Клеопатра.

        - Да, сегодня поутру. Домби ожидалъ его съ нетерп?ніемъ и, если не ошибаюсь, онъ хочетъ знать его мн?ніе насчетъ своихъ будущихъ плановъ. Я давно это смекнулъ. Старикашка Джой хитеръ, и его, съ вашего позволенія, самъ чортъ не проведетъ. Разум?ется, Домби не скажетъ Каркеру ни слова, a все таки выв?даетъ всю подноготную. Такова ужъ его натура. Онъ гордъ, сударыня, гордъ, какъ Люциферъ.

        - Охотно этому в?рю,  - лепетала м-съ Скьютонъ, вспомнивъ о своей дочери.  - Гордость - свойство великой души.

        - Ну такъ видите ли въ чемъ д?ло. Я уже мимоходомъ забросилъ два, три намека, и приказчикъ поймалъ ихъ налету. Къ вечеру забросимъ еще. На ловца и зв?рь б?житъ. A между т?мъ Домби зат?ялъ на завтрашнее утро посл? всеобщаго завтрака прогулку въ Уаррикскій замокъ и Кенильвортъ. Мн? поручено передать это приглашеніе. Угодно вамъ принять его?
        Зд?сь майоръ, задыхаясь отъ одышки и отъ глубокаго сознанія своего лукавства, вынулъ изъ бумажника записку, адресованиую на имя ея в-пр-ва м-съ Скютонъ. Всенижайшій и всепокорн?йшій Павелъ Домби свид?тельствовалъ всесовершеин?йшее почтеніе об?имъ дамамъ и всеусердн?йше просилъ ихъ осчастливить его принятіемъ предложенія, котораго подробности поручалось изложить обязательному майору Багстоку. Въ постскрипт? Павелъ Домби рекомендовалъ себя особенному вниманію прелестной и очаровательной м-съ Грэйнджеръ.

        - Тс!  - вдругъ прошептала Клеопатра, останавливая майора.  - Эди?ь?
        Никакое перо не опишетъ вида притворн?е и глуп?е принятаго любящею матерью при этомъ восклицаніи. Притворство, впрочемъ, было постоянною задачею м-съ Скьютонъ, и р?шеніе этой задачи должно было посл?довать не иначе и не раньше какъ въ могил?. Въ одно мгновеніе уничтожено всякое подозр?ніе, что зд?сь, въ этой зав?шанной комнат?, между четырехъ глазъ происходилъ какой-нибудь серьезный разговоръ, и м-съ Скьютонъ, небрежно развалившись на соф?, приняла самое спокойное положеніе при вход? своей дочери.
        Эди?ь, прекрасная, суровая и холодная, какъ всегда, небрежно кивнула головой майору, бросила проницательный взглядъ на мать, подошла къ окну, отодвинула занав?съ и принялась смотр?ть на улицу.

        - Милая Эди?ь!  - сказала м-съ Скьютонъ,  - гд? ты такъ долго пропадала? мн? нужно поговорить съ тобою.

        - Вы сказали, что очень заняты, и я оставалась въ своей комнат?, - отв?чала м-съ Грэйнджеръ, не отворачивая головы отъ окна.

        - Это очень жестоко для стараго Джоя, миледи,  - сказалъ майоръ съ обыкновенною любезностыо.

        - Это очень жестоко, я знаю,  - сказала м-съ Грэйнджеръ, продолжая смотр?ть въ окно, и сказала съ такимъ спокойнымъ презр?ніемъ, что майоръ совершенно сбился съ толку и ничего не пріискалъ въ отв?тъ.

        - Майоръ Багстокъ, милая Эди?ь,  - a ты знаешь н?тъ на св?т? существа несносн?е, скучн?е, безполезн?е майора…

        - Къ чему зти н?жности, мама? кажется, мы теперь одн? и можемъ говорить безъ всякихъ уловокъ. Мы понимаемъ другъ друга.
        Спокойное презр?ніе, выразившееся на ея прекрасномъ лиц?, было на этотъ разъ такъ глубоко и такъ выразительно, что н?жная маменька, въ свою очередь, совс?мъ растерялась, и сладенькая улыбка мгновенно сб?жала съ ея багровыхъ ланитъ.

        - Милое дитя мое,  - начала м-съ Скьютонъ.

        - Кажется, давно не дитя, если вамъ угодно,  - прервала дочь съ насм?шливой улыбкой.

        - Какъ ты сегодня капризна, мой ангелъ! дай же мн? договорить. М-ръ Домби приглашаетъ насъ черезъ майора на завтракъ съ т?мъ, чтобы посл? отправиться въ Уаррикъ и Кенильвортъ на гуляніе. Вотъ его пригласительная записка. Хочешь ли ты ?хать, Эди?ь?

        - Хочу ли я?  - повторила дочь, вся вспыхнувъ и осматривая мать съ головы до ногъ.

        - Да, да, мой ангелъ, я знаю, ты по?дешь,  - зам?тила м-съ Скьютонъ безпечнымъ тономъ.  - Объ этомъ нечего и спрашивать. Не хочешь ли взглянуть на письмо м-ра Домби?

        - Благодарю. Я не чувствую ни мал?йшаго желанія читать письма м-ра Домби.

        - Въ такомъ случа? я сама напишу отв?тъ, хотя сначала думала просить тебя быть моимъ секретаремъ.
        Эди?ь не пошевельнулась, не отв?чала. М-съ Скьютонъ попросила майора придвинуть письменный столикъ, выбрать перо и листъ бумаги. Услужливый майоръ выполнилъ все это молча и съ глубокимъ благогов?ніемъ.

        - Что сказать ему отъ тебя, Эди?ь?  - спросила м-съ Скьютонъ, останавливаясь съ перомъ въ рукахъ надъ постскриптомъ.

        - Все, что хотите, мама,  - отв?чала дочь съ величайшимъ хладнокровіемъ.
        М-съ Скьютонъ, не спрашивая бол?е объясненій, докончила письмо и подала его майору, который, принимая этотъ драгоц?нный даръ, сд?лалъ видъ, что кладетъ его подл? сердца, но положилъ однако-жъ въ карманъ своихъ панталонъ, такъ какъ жилетъ оказался неудобнымъ для такого груза. Потомъ майоръ в?жливо началъ раскланиваться съ об?ими дамами. Мать отв?чала съ обыкновенной учтивостью, a м-съ Грэйнджеръ, продолжая сид?ть y окна, кивнула съ такимъ гордымъ презр?ніемъ, которое въ прахъ уничтожило ловкаго джентльмена. Было бы гораздо сносн?е для майора, если бы гордая красавица вовсе не зам?тила его поклоновъ.
        Возвращаясь домой изъ этой экспедиціи, майоръ вел?лъ идти туземцу съ его багажемъ впереди, такъ какъ день былъ жаркій и нужно было укрываться подъ т?нью злосчастиаго изгнанника. Мысли зароились стройной толпой въ широкой голов? храбраго воина, и онъ выражалъ ихъ даже вслухъ:

        - Кой чортъ!  - говорилъ майоръ Багстокъ.  - И странна, и дика, и люта, какъ будто съ ц?пи сорвалась! Ну, да знаемъ мы васъ, сударь мой! Кого другого, a насъ не проведутъ. Экія штуки!.. Однако-жъ матушка, кажется, не шутя поссорилась съ дочкой. Какой б?съ перемутилъ ихъ? Странно! A пара, сударь мой, хоть куда, славная пара! Эди?ь Грэйнджеръ и Домби вычеканены другъ для друга. Безпардонныя головушки! Пусть ихъ! Мы за поб?дителя!
        При этихъ заключительныхъ словахъ, произнесенныхъ уже слишкомъ громко и даже съ н?которымъ остервен?ніемъ, несчастный туземецъ пріостановился и оглянулся назадъ, думая, что требуютъ его услуги. Взб?шенный до посл?дней степени такимъ нарушеніемъ субординаціи, майоръ немедленно направилъ свою палку въ ребра беззащитнаго раба и, начавъ такимъ образомъ, продолжалъ во всю дорогу давать ему энергическіе толчки вплоть до самой гостиницы.
        Еще большая ярость обуяла майора передъ об?домъ, когда онъ началъ од?ваться. Въ это время на чернаго раба градомъ полет?ли сапоги, головныя щетки и другіе бол?е или мен?е упругіе предметы, попадавшіеся подъ руку его грознаго властелина. Майоръ хвалился т?мъ, что туземецъ его пріученъ слушаться военной команды и подвергался за нарушеніе ея исправительнымъ наказаніямъ всякаго рода. Сверхъ того горемычный туземецъ былъ ч?мъ-то врод? л?карственнаго отвода противъ подагры, хирагры и другихъ лютыхъ недуговъ, удручавшихъ тучное т?ло и гр?шную душу его господина, который, казалось, за это только и платилъ ему ничтожное жалованье.
        Припадокъ ярости теперь, какъ и всегда, сопровождался безчисленными энергическими эпитетами, которые мелкой дробью лет?ли на курчавую голову безотв?тнаго раба. Наконецъ, майоръ кое-какъ од?лся, причесался, подтянулъ галстукъ, и, находя себя въ удовлетворительномъ вид?, спустился въ столовую для оживленія Домби и его "правой руки".
        Домби еще не явился, но м-ръ Каркеръ сид?лъ въ столовой и при вид? майора посп?шилъ выставить напоказъ вс? свои зубныя сокровища.

        - Ну сэръ,  - сказалъ майоръ,  - какъ провели вы время съ той поры, какъ я им?лъ счастье съ вами познакомиться? Много вы гуляли?

        - Съ полчаса, не бол?е,  - отв?чалъ Каркеръ.  - Мы все время были ужасно заняты.

        - Коммерческими д?лами?

        - Да, и коммерческими, и всякой всячиной. Ну, да это скучная исторія, a вотъ что, майоръ: я вижу васъ почти первый разъ, никогда не зналъ васъ и не слыхалъ о васъ, a между т?мъ чувствую къ вамъ непоб?димое влеченіе. Случай странный и р?шительно небывалый со мною. Вообще я воспитанъ въ такой школ?, гд? всего мен?е пріучишься быть откровеннымъ; вамъ, напротивъ, я готовъ высказать всю душу.

        - Вы д?лаете мн? честь, сэръ. Можете вполн? положиться на старика Джоя.

        - Такъ знаете ли что? я не нашелъ моего друга, или, правильн?е, н_a_ш_е_г_о друга…

        - То есть, м-ра Домби? Что-жъ за б?да? Теперь вы им?ете д?ло со мною, a это все равно. Передъ вами старикъ Джозефъ Багстокъ. Вы меня видите.

        - Я понимаю,  - отв?чалъ Каркеръ,  - что им?ю удовольствіе вид?ть почтеннаго майора и говорить съ нимъ.

        - Ну такъ, сэръ, поймите же хорошенько майора Багстока. Это такого рода челов?къ, который готовъ за Домби пойти въ огонь и въ воду.

        - Я въ этомъ нисколько не сомн?ваюсь,  - отв?чалъ Каркеръ съ любезной улыбкой.  - Я хот?лъ сказать, майоръ, что нашъ общій другъ сегодня далеко не такъ внимателенъ къ д?ламъ, какъ обыкновенно.

        - Неужто?

        - Да, онъ немножко разс?янъ, задумчивъ, и мысли его бродятъ Богъ знаетъ гд?.

        - Такъ вотъ оно какія вещи!  - воскликнулъ восторженный майоръ.  - Мысли его, м-ръ Каркеръ, должно быть, вертятся около одной леди, съ вашего позволенія.

        - Право? a я думалъ, давеча вы шутили, когда намекнули объ этомъ. Я знаю, военные люди…

        - Веселый народъ, сорванцы, такъ, что ли?  - перебилъ майоръ, задыхаясь отъ лошадинаго кашля. Потомъ онъ взялъ м-ра Каркера за пуговицу и, нагнувшись надъ его ухомъ, безъ перерыва пробормоталъ сл?дующія лаконическія сентенціи:

        - Женщина, сэръ, красоты необыкновенной. Вдовушка, сэръ, породы перв?йшаго сорта. Птичка залетная, сэръ, съ золотыми крылышками. Домби влюбленъ по уши, она тоже. У ней красота, кровь, талантъ; y Домби куча золота. Лучшей пары не прибрать. Но все это пока между нами,  - продолжалъ майоръ, заслышавъ шаги м-ра Домби.  - Ни слова больше. Завтра вы ее увидите и будете въ состояніи судить сами.
        Прошептавъ заключительную фразу, мойоръ откашлялся, перевелъ духъ и спокойно ус?лся за столомъ въ ожиданіи об?да. Должно зам?тить, майоръ Багстокъ, какъ и н?которыя другія благородныя животныя, особенно выставлялъ себя съ выгодной стороны во время корма. На этотъ разъ онъ сіялъ блистательн?йшимъ св?томъ за однимъ концемъ стола, тогда какъ за другимъ м-ръ Домби бросалъ яркій св?тъ на м-ра Каркера.
        За первыми блюдами майоръ обыкновенно хранилъ молчаніе. Туземецъ стоялъ позади и, сл?дуя безмолвнымъ указаніямъ, вынималъ изъ судка хранилища разныхъ жидкостей и орошалъ ими яства своего владыки. Сверхъ того черный рабъ запасался къ этому времени особенными пряностями, которыми майоръ ежедневно прижигалъ свою внутренность независимо отъ спиртуозныхъ напитковъ, окончательно возбуждавшихъ его вдохновеніе. Но теперь майоръ и безъ этихъ средствъ, даже съ перваго блюда, почувствовалъ въ себ? необыкновенную наклонность къ остроумію, и его юмористическій талантъ нашелъ для себя неисчерпаемый источникъ въ интересномъ положеніи м-ра Домби. Подмигнувъ два, три раза м-ру Каркеру, майоръ открылъ бес?ду такимъ образомъ:

        - Домби, вы ничего не кушаете. Что съ вами?

        - Ничего, майоръ, покорно благодарю. Сегодня y меня н?тъ аппетита.

        - Куда-жъ д?вался вашъ аппетитъ, Домби? а? Не оставили ли вы его гд?-нибудь этакъ… y нашихъ знакомокъ, наприм?ръ? И y нихъ тоже н?тъ аппетита, б?дняжки! За одну, по крайней м?р?, я готовъ ручаться, что она - не скажу которая - сегодня вовсе и не завтракала.
        Тутъ майоръ, подмигнувъ м-ру Каркеру, расшутился до такой степени, что усердный рабъ, не дожидаясь команды, счелъ за нужное поколотить своего владыку по спин?, иначе тотъ, в?роятно, исчезъ бы подъ столомъ.
        За посл?дней сценой пріятельскаго об?да, когда туземецъ съ приличнымъ эффектомъ приготовился разливать первую бутылку шампанскаго, юморъ храбраго воина проявился во всемъ блеск?.

        - Полн?й, мерзавецъ, полн?й, съ краями наравн?!  - заголосилъ майоръ, подставляя бокалъ.  - М-ру Каркеру съ краями наравн?! М-ру Домби съ краями наравн?! Господа, сей кубокъ въ честь и славу богини, сіяющей въ неприступномъ св?т? могущества и красоты! Имя этой богини - Эди?ь! Да здравствуетъ Эди?ь!

        - Да здравствуетъ богиня Эди?ь!  - повторилъ Каркеръ, улыбаясь наиочаровательн?йшимъ образомъ.

        - Пьемъ за здоровье Эди?и,  - сказалъ м-ръ Домби.
        Вошли оффиціанты съ новыми блюдами. Майоръ принялъ серьезный тонъ и, нагибаясь къ Каркеру, приложилъ палецъ, къ губамъ:

        - Между нами, сэръ, можно шутить и говорить серьезно, но передъ этими скотами не должно профанировать священнаго имени. Старый Джо не компрометируетъ никого. Господа, ни слова больше, пока зд?сь эта сволочь!
        Это было очень почтительно и деликатно со стороны майора. Такъ и понялъ его м-ръ Домби. Хотя намеки храбраго воина приводили его въ н?которое затрудненіе, но онъ не сд?лалъ ни мал?йшаго возраженія и, казалось, благосклонно принималъ его шутки. Быть можетъ, майоръ былъ сегодня поутру довольно близокъ къ истин?, когда объявилъ м-съ Скьютонъ, что великій челов?къ, конечно, не захочетъ изъ гордости говорить о зав?тныхъ планахъ своему первому министру, но желаетъ однако-жъ, чтобы тотъ окольными путями былъ посвященъ въ его тайны.
        Остроуміе майора не ограничилось только лукавыми намеками на интересное положеніе м-ра Домби. Передъ нимъ былъ теперь благосклонный слушатель, беззаботный весельчакъ и такого рода челов?къ, котораго онъ посл? не разъ называлъ чертовски смышленымъ и пріятнымъ малымъ. На этомъ законномъ основаніи, какъ скоро убрали со стола, майоръ далъ полный разгулъ своему геройскому духу и пустился въ безконечные разсказы о полковыхъ шашняхъ и гусарскихъ прод?лкахъ, отъ которыхъ надрывался со см?ху м-ръ Каркеръ, встр?тившій какъ онъ говорилъ - истинно или притворно - первый разъ въ жизни такого неистощимаго юмориста. М-ръ Домби между т?мъ величаво смотр?лъ черезъ накрахмаленный галстукъ какъ влад?лецъ майора или какъ степенный содержатель зв?ринца, передъ которымъ его добрый медв?дь выплясываетъ уморительные танцы на пот?ху глаз?ющей толпы.
        Наконецъ, когда майоръ совс?мъ ужъ сталъ задыхаться и охрипъ отъ чрезм?рнаго напряженія желудка, горла и умственныхъ способностей, собес?дники вышли изъ-за стола и взяли по чашк? кофе, посл? чего майоръ, почти безъ всякой надежды на утвердительный отв?тъ, спросилъ м-ра Каркера, играетъ ли онъ въ пикетъ.

        - Немножко маракую,  - отв?чалъ Каркеръ.

        - И въ триктракъ играете?

        - И въ триктракъ.

        - Каркеръ, я полагаю, играетъ во вс? игры, и хорошо играетъ,  - зам?тилъ м-ръ Домби, разваливаясь на соф?, какъ деревянный истуканъ безъ кожи и костей.
        Д?йствительно, м-ръ Каркеръ сыгралъ и въ пикетъ, и въ триктракъ съ такимъ совершенствомъ, что майоръ въ крайнемъ изумленіи вытаращилъ свои раковые глаза и объявилъ, что даже y нихъ въ полку немного такихъ игроковъ.

        - Да ужъ не играете ли вы и въ шахматы, м-ръ Каркеръ?  - спросилъ майоръ.

        - Играю немножко,  - отв?чалъ Каркеръ.  - Случалось даже и выигрывалъ, но это была шалость. Теперь, я думаю, совс?мъ разучился.

        - Чортъ побери! Да вы, какъ вижу, вовсе не подъ пару вашему командиру. Домби совс?мъ не играетъ.

        - О, м-ръ Домби совс?мъ другая статья!  - возразилъ главный приказчикъ.  - Еще бы сталъ онъ терять драгоцвнное время на такіе пустяки! Такому челов?ку, какъ я, играть еще можно, мн?, пожалуй, и пригодится какая-нибудь игра. Но м-ру Домби…
        Можетъ быть, это было просто сл?дствіемъ неправильнаго устройства широкаго рта, только въ эту минуту м-ръ Каркеръ чрезвычайно походилъ на огрызающуюся собаку, готовую вц?питься своими клыками въ руку, которая ее ласкала. Но майоръ не д?лалъ такихь соображеній, a м-ръ Домби съ полузакрытыми глазами лежалъ на соф? во все время игры, продолжавшейся далеко за полночь.
        Состязаніе между игроками окончилось совершенной поб?дой правой руки м-ра Домби. При всемъ томъ м-ръ Каркеръ и майоръ остались въ этотъ вечеръ наилучшими друзьями, и, когда главный приказчикъ отправился спать, майоръ, въ знакъ особеннаго вниманія, приказалъ туземцу св?тить ему по коридору вплоть до самой спальни. Кончивъ экстраординарную обязанность, черный рабъ разд?лъ своего господина и немедленно развалился самъ на полу y его ногъ на соломенномъ матрас?, такъ какъ другой постели не см?лъ им?ть челов?къ, низведенный цивилизованнымъ европейцемъ на степень обезьяны…
        Было, в?роятно, какое-то пятно на зеркал? въ комнат? м-ра Каркера, но оно отражало въ эту ночь челов?ка, которому мерещились въ его сонныхъ вид?ніяхъ толпы людей, валявшихся y его ногъ, точь въ точь, какъ б?дный туземецъ - y ногъ майора. И гордо шагалъ м-ръ Каркеръ черезъ головы этихъ людей, пробивая себ? путь впередъ и впередъ!
        Глава XXVII
        Быть тутъ чуду

        Прекрасное л?тнее утро. М-ръ Каркеръ поднялся съ постели вм?ст? съ жаворонкомъ и отправился гулять. Онъ шагалъ медленно и осторожно, и мысль его, далекая отъ небесной лазури, устремлялась прямо и м?тко къ земному гн?зду, обл?пленному толстыми слоями грязи. Никакая птица не исчезала въ воздух? съ такой быстротой отъ челов?ческаго глаза, какъ мысли Каркера, невидимыя и непроницаемыя для смертнаго наблюдателя. Онъ въ совершенств? управлялъ своимъ лицомъ по произволу, и наблюдатель съ н?которою ясностью могъ только сказать, что м-ръ Каркеръ улыбается или размышляетъ. Теперь онъ размышлялъ. По м?р? того, какъ жаворонокъ уносился къ облакамъ, м-ръ Каркеръ глубоко ниспадалъ въ область мысли, и ч?мъ громче и ясн?е раздавалась утренняя трель пернатаго музыканта, т?мъ важн?е и мрачн?е становилась дума нашего глубокаго мыслителя. Наконецъ, когда жаворонокъ, заливаясь потокомъ беззаботной п?сни, стремглавъ спустился на землю и впорхнулъ въ зеленые колосья волнистой пшеницы, м-ръ Каркеръ вдругъ пробудился отъ размышленія, и лицо его мгновенно озарилось яркой улыбкой, какъ будто передъ нимъ стояли
многочисленные наблюдатели, которыхъ нужно было задобрить въ свою пользу. И уже улыбка не сходила бол?е съ этого лица.
        Сознавая важность первыхъ впечатл?ній, м-ръ Каркеръ од?лся въ это утро съ особенною тщательностью. Въ его костюм?, правда, обнаруживалась и теперь н?которая чопорность въ подражаніе особ? великаго командира, однако-жъ онъ, быть можетъ, первый разъ значительно отступилъ отъ манеры м-ра Домби насчетъ высочайшаго, туго накрахмаленнаго галстука, потому что онъ зналъ, какъ это см?шно, и потому еще, что м-ръ Домби долженъ былъ передъ чужими людьми увид?ть въ этой перем?н? новую деликатность подчиненнаго, который такъ хорошо понималъ огромное разстояніе отъ своего начальника. Впрочемъ въ другихъ статьяхъ туалета м-ръ Каркеръ теперь, какъ и всегда, былъ довольно в?рной копіей своего ледяного патрона.
        Долго гулялъ м-ръ Каркеръ въ веселомъ расположеніи духа по зеленымъ лугамъ и густымъ аллеямъ, порхая, какъ мотылекъ, между деревьями. За полчаса передъ завтракомъ, онъ вернулся назадъ и сказалъ довольно громко. "Взглянемъ теперь на вторую м-съ Домби".
        Эти слова были произнесены въ живописной загородной рощ?, гд? м?стами разбросаны были скамейки для желающихъ прис?сть. Многочисленной публики зд?сь никогда не было, a теперь, въ утренніе часы, м-ръ Каркеръ полагалъ, что кром? его въ этомъ м?ст? н?тъ ни одной души. Поэтому онъ не торопился и бродилъ между густыми деревьями съ разс?яннымъ видомъ челов?ка, y котораго есть еще лишнихъ минутъ десять.
        Но м-ръ Каркеръ ошибся. Проходя мимо одного дерева съ толстой корой, похожей на шкуру носорога, онъ совс?мъ неожиданно увид?лъ на одной изъ скамеекъ фигуру молодой прекрасной леди въ простомъ, но изящномъ наряд?. Ея гордые черные глаза были обращены въ землю, и во всей ея поз? выражалась страсть или внутренняя борьба съ самой собой. Грудь ея волновалась, губы дрожали, слезы негодованія текли по щекамъ, и прекрасная ножка упиралась въ дернъ такимъ образомъ, какъ будто она хот?ла превратить его въ прахъ. Быстрый взглядъ Каркера, обращенный на даму, въ одно мгновеніе охватилъ ее съ ногъ до головы. Завид?въ незнакомца, прекрасная леди встала и пошла впередъ съ такимъ видомъ, который уже ничего не выражалъ кром? усталости и гордаго презр?нія ко всему на св?т?.
        Но не одинъ Каркеръ наблюдалъ прекрасную даму. Недалеко отъ нея торчала на такой же кочк? грязная безобразная старушенка въ гадкихъ лохмотьяхъ, похожая на одну изъ т?хъ безчисленныхъ бродягъ, которыя, таскаясь по вс?мъ захолустьямъ, просятъ милостыню, воруютъ, починяютъ старую посуду, продаютъ корзинки изъ тростника и вс?мъ надо?даютъ предложеніемъ разныхъ отвратительныхъ услугъ. Она какъ будто выкарабкалась изъ земли и вдругъ очутилась передъ лицомъ гуляющей леди, загородивъ ей дорогу.

        - Хотите, погадаю вамъ, моя красотка,  - сказала старуха, чавкая челюстями, какъ будто мертвая голова насильно порывалась выскочить изъ своей желтой шкуры.

        - Я знаю свою судьбу,  - отв?чала леди.

        - Знаешь, барыня, да не совс?мъ. Много ты гадала, да не разгадала. Вижу тебя насквозь, моя красотка. Дай серебряную монету, и я скажу теб? всю правду истинную. Богатства на твоемъ лиц?, ухъ, какія богатства!

        - Знаю безъ тебя,  - возразила леди, проходя мимо старухи съ мрачной улыбкой и гордымъ шагомъ.  - Я знала это впередъ.

        - Такъ ты ничего не хочешь дать?  - завопила старуха.  - Ни одного пенни за всю свою судьбу! такъ послушай же, спесивая красавица: сколько ты дашь, чтобы я н_е пророчила теб? твоей судьбы? дай же что-нибудь или я всю подноготную закричу теб? всл?дъ!
        Въ эту минуту м-ръ Каркеръ, прокравшись изъ-за деревьевъ, очутился подл? красавицы, снялъ передъ нею шляпу и приказалъ старух? замолчать. Леди поблагодарила его легкимъ наклоненіемъ головы и пошла своей дорогой.

        - Ну, такъ дай же ты мн? что-нибудь, чопорный молодецъ, не то я буду кричать за нею всл?дъ,  - завизжала старуха, порываясь впередъ изъ-за Каркера, загородившаго дорогу,  - или послушай, молодецъ, дай мн? что-нибудь: я т_е_б_? скажу ея судьбу!

        - Мн?? что же ты скажешь?  - возразилъ Каркеръ, опуская руку въ карманъ.

        - Да, теб?, молодецъ. Я знаю всю подноготную.

        - Говори же: кто эта прекрасная дама?  - спросилъ Каркеръ, бросивъ ей шиллингъ.
        Чавкая какъ в?дьма, собравшаяся на шабашъ, старуха подняла шиллингъ и, ус?вшись на кочк? подл? стараго дерева, вынула изъ своей шляпы коротенькую черную трубку, зажгла спичку и молча начала курить, выпучивъ опухшіе глаза на вопрошателя.
        М-ръ Каркеръ засм?ялся и отошелъ прочь.

        - Слушай же, молодецъ,  - закричала старуха,  - сынъ умеръ, дочь жива. Одна жена умерла, другая наклевывается. Ступай, познакомься съ нею!
        Каркеръ, по невольному движенію, оглянулся на задъ и остановился. Старуха принялась сосать чубукъ съ особенною жадностью, какъ будто выгоняла изъ трубки б?са, который ей прислуживалъ. Потомъ она указала пальцемъ въ ту сторону, куда шелъ Каркеръ, и засм?ялась.

        - Что ты бормочешь, старая в?дьма?  - спросилъ онъ.
        Старуха зачмокала и зачавкала еще сильн?е, но не отв?чала ничего. Пожелавъ ей на прощаньи тысячу чертей, м-ръ Каркеръ пошелъ своей дорогой, но, преодол?ваемый сильнымъ любопытствомъ, оглянулся еще разъ черезъ плечо. Старуха, сид?вшая на прежней кочк? подл? стараго дерева, опять указала пальцемъ впередъ и опять провизжала:

        - Ступай, познакомься съ нею.
        Приготовленія къ парадному завтраку въ "Королевской гостиниц?" были приведены къ желанному концу. М-ръ Домби и майоръ сид?ли въ столовой въ ожиданіи дамъ. Къ нимъ присоединился и м-ръ Каркеръ, совершившій утреннюю прогулку. Аппетитъ, очевидно, бралъ перев?съ надъ н?жной страстью м-ра Домби, который однако-жъ былъ величавъ и холоденъ какъ всегда, но майоръ Багстокъ горячился и бурлилъ въ порывахъ сильнаго раздраженія. Наконецъ, черный рабъ отворилъ дверь и, посл? н?которой паузы, вплыла въ комнату совершенно цв?тущая, но не совершенно молодая леди, од?тая со всею роскошью модной красавицы большого св?та.

        - Любезный м-ръ Домби,  - сказала леди,  - боюсь, не опоздали ли мы. Эди?ь выходила сегодня докончить одинъ изъ своихъ рисунковъ, и я принуждена была ее ждать. Здравствуйте, майоръ,  - продолжала м-съ Скьютонъ, протягивая ему перегнутый мизинецъ,  - какъ ваше здоровье, фальшивое созданье?

        - М-съ Скьютонъ,  - началъ м-ръ Домби,  - позвольте представить вамъ пріятеля моего Каркера. Кажется, я им?лъ честь говорить вамъ о м-р? Каркер?.
        М-ръ Домби сд?лалъ особенное удареніе на слов? пріятеля, показывая, быть можетъ, безсознательно, что главный приказчикъ удостаивается такого титула по особенному случаю.

        - Я заран?е прихожу въ восторгъ отъ вашего друга,  - отв?чала м-съ Скьютонъ, д?лая очаровательный книксенъ.
        М-ръ Каркеръ тоже, разум?ется, не помнилъ себя отъ восторга. Неизв?стно, увеличился ли бы этотъ восторгъ, если бы м-съ Скьютонъ, какъ сначала онъ подумалъ, была Эди?ь, предметъ торжественныхъ тостовъ вчерашняго вечера.

        - Да гд? же, наконецъ, Эди?ь,  - воскликнула м-съ Скьютонъ, оглядываясь вокругъ.  - Она все еще y дверей приказываетъ Витерсу вставить въ рамки свои новые рисунки. Любезный м-ръ Домби, будьте такъ добры…
        Но любезный м-ръ Домби уже отправился на поиски. Черезъ минуту онъ воротился подъ руку съ прекрасной леди, въ которой Каркеръ тотчасъ же узналъ утреннюю незнакомку, сид?вшую подъ липами на скамейк?.

        - Каркеръ,  - началъ м-ръ Домби, но тутъ же остановился съ величайшимъ изумленіемъ, такъ какъ было ясно, что его рекомендація безполезна. Эди?ь и Каркеръ были уже знакомы.

        - Этотъ джентльменъ,  - сказала Эди?ь съ величественнымъ поклономъ,  - только что сейчась освободилъ меня отъ какой-то докучливой нищей. Я ему очень обязана.

        - Вдвойн? чувствую себя счастливымъ,  - отв?чалъ Каркеръ, д?лая низкій поклонъ,  - что случай позволилъ мн? оказать эту ничтожную услугу. Я былъ бы гордъ, если-бы судьба позволила мн? быть преданн?йшимъ вашимъ слугою.
        Св?тлый и быстрый взглядъ красавицы, брошенный на Каркера, выразилъ очевидно подозр?ніе, что тотъ втайн? наблюдалъ ее въ своей уединенной прогулк? гораздо прежде появленія безотвязной старухи. Каркеръ понялъ это, a она, въ свою очередь, уб?дилась по его взгляду, что подозр?ніе ея было не безъ основанія. М-съ Скьютонъ между т?мъ разглядывала Каркера въ лорнетъ и довольно громко шептала майору, что y него должно быть самое чувствительное сердце.

        - Удивительное совпаденіе!  - провозгласила наконецъ м-съ Скьютонъ.  - Вс? мы зд?сь какъ на подборъ. Говорите же посл? того, что н?тъ судьбы на св?т?! О я ув?рена, что везд? и во всемъ судьба. Ты со мной согласишься, милая Эди?ь. Не даромъ эти басурманы - какъ бишь ихъ?  - да, турки… не даромъ турки говорятъ, милая Эди?ь, что единъ есть Богъ и Магометъ, пророкъ его.
        Эди?ь не обратила ни мал?йшаго вниманія на экстренную цитату изъ алкорана, но м-ръ Домби счелъ необходимымъ представить свои зам?чанія, которыя, впрочемъ, относились не къ Магомету.

        - Мн? очень пріятно,  - заговорилъ м-ръ Домби съ неуклюжею любезностью,  - что джентльменъ, такъ т?сно соединенный со мною, им?лъ честь и счастье оказать маловажную услугу м-съ Грэйнджеръ,  - зд?сь м-ръ Домби поклонился Эди?и,  - но я очень сожал?ю, что судьба, благосклонная къ моему пріятелю, не доставила самому мн? этой чести и этого счастья. Я завидую Каркеру.
        Тонъ, съ какимъ произнесена была посл?дняя фраза, выражалъ даже н?которую досаду въ м-р? Домби. Онъ поклонился опять. Красавица слегка пошевелила губами и не отв?чала ничего. Между т?мъ оффиціантъ, съ салфеткой въ рукахъ, возв?стилъ, что кушанье подано. Майоръ, молчавшій все время, разразился такимъ образомъ:

        - Дивлюсь, чортъ побери, какъ это до сихъ поръ никто не им?лъ чести и счастья перестр?лять вс?хъ этихъ скотовъ, которые собираютъ по дорогамъ милостыню. Вс?хъ бы ихъ на осину… A между т?мъ, м-съ Грэйнджеръ, старикашка Джой осм?ливается им?ть счастье подать вамъ руку, и величайшая услуга, которую онъ вамъ окажетъ, будетъ состоять въ томъ, что онъ поведетъ васъ къ столу.
        Зат?мъ майоръ подалъ руку Эди?и, a м-ръ Домби повелъ м-съ Скьютонъ. Каркеръ заключалъ шествіе.

        - Я очень рада, м-ръ Каркеръ, что вы приноровили свой прі?здъ къ нын?шнему дню,  - сказала м-съ Скыотонъ, посмотр?въ еще разъ черезъ лорнетъ на улыбающагося джентльмена,  - мы устраиваемъ очаровательную прогулку.

        - Всякая прогулка будетъ очаровательна въ такомъ обществ?, - зам?тилъ м-ръ Каркеръ,  - но вы правы, миледи, прогулка по такимъ м?стамъ сама по себ? представляетъ много интереса.

        - О, прелестный Уаррикъ!  - воскликнула м-съ Скьютонъ.  - Идеи среднихъ в?ковъ - и все это… прелестно, прелестно! Любите ли вы средніе в?ка м-ръ Каркеръ?

        - Очень люблю,  - отв?чалъ м-ръ Каркеръ,

        - Очаровательныя времена!  - продолжала Клеопатра,  - столько в?ры, столько кр?пости и силы! какая поэзія, какой энтузіазмъ! все такъ удалено отъ общихъ м?стъ; все такъ картинно! о Боже мой! Боже мой! отчего бы не удержать намъ хоть частицу этихъ чарующихъ прелестей!
        Несмотря на увлеченіе средними в?ками, м-съ Скьютонъ во все это время не спускала глазъ съ м-ра Домби, который съ величавымъ безмолвіемъ смотр?лъ на ея дочь. Эди?ь не поднимала глазъ и, казалось, со вниманіемъ прислушивалась къ панегирику магери.

        - Мы убили поэзію и совс?мъ потушили огонь того энтузіазма, который одушевлялъ нашихъ предковъ на великія д?ла,  - продолжала м-съ Скьютонъ,  - мы слишкомъ прозаичны, м-ръ Каркеръ, не правда ли?
        Фальшивая съ ногъ до головы, Клеопатра, конечно, мен?е вс?хъ им?ла причины жаловаться на прозаическую д?йствительность нов?йшихъ временъ; но м-ръ Каркеръ вздохнулъ изъ глубины души и обнаружилъ сердечное собол?знованіе насчетъ отсутствія поэзіи въ девятнадцатомъ в?к?.

        - Какія картины въ замк?, Боже мой, какія картины!  - вопіяла Клеопатра.  - Над?юсь, м-ръ Каркеръ, вы любите картины?

        - Ув?ряю васъ, м-съ Скьютонъ,  - сказалъ Домби торжественнымъ тономъ покровителя своего приказчика,  - Каркеръ отличный знатокъ живописи и понимаетъ толкъ въ произведеніяхъ артистовъ. Онъ даже самъ очень хорошій живописецъ. Я ув?ренъ, онъ придетъ въ восторгъ отъ вкуса и таланта м-съ Грэйнджеръ.

        - Да вы, чортъ побери, удивительны, Каркеръ, посл? вс?хъ этихъ вещей!  - возгласилъ майоръ,  - ваша голова напичкана познаніями всякаго сорта!

        - Мои познанія довольно ограничены, сэръ,  - возразилъ Каркеръ со смиреннымъ видомъ,  - и м-ръ Домби слишкомъ великодушенъ въ своихъ отзывахъ. Конечно, для челов?ка въ моемъ положеніи необходимы н?которыя мелочныя св?д?нія, безполезныя во вс?хъ отношеніяхъ для такого челов?ка, какъ м-ръ Домби, который въ своей высокой сфер?…
        Зд?сь м-ръ Каркеръ, сознавая безсиліе восхвалить приличнымъ образомъ великаго челов?ка, только пожалъ плечами и не сказалъ ничего больше.
        Во все это время Эди?ь взглядывала по временамъ только на мать, когда посл?дняя уже слишкомъ начинала блистать своимъ краснор?чіемъ. Но, когда Каркеръ пересталъ говорить, она бросила на м-ра Домби быстрый взглядъ, исполненный глубочайшаго презр?нія, взглядъ, подм?ченный какъ нельзя лучше улыбающимся собес?дникомъ на другомъ конц? стола. Подм?тилъ его и м-ръ Домби, но перетолковалъ къ совершенному своему удовольствію.

        - Къ несчастью, вы уже бывали въ Уаррик??  - заговорилъ м-ръ Домби, обращаясь къ благосклонной красавиц?.

        - Да, бывала.

        - Боюсь, не скучно ли вамъ будетъ?

        - О н?тъ, совс?мъ не скучно.

        - Ты во всемъ, мой друтъ, похожа на своего кузена Феникса,  - зам?тила м-съ Скьютонъ,  - онъ, я думаю, былъ въ Уаррик? пятьдесятъ разъ, и прі?зжай онъ сегодня въ Лемингтонъ - ты этого хот?ла бы, моя милая, не правда ли?  - онъ непрем?нно полет?лъ бы съ нами, чтобы взглянуть на очаровательный замокъ въ пятьдесятъ первый разъ. Удивительный энтузіастъ.

        - Мы вс? энтузіасты, мама, не правда ли?

        - Да, моя милая, можетъ быть, слишкомъ большіе энтузіасты; но я не хочу жаловаться. Душевное безпокойство слишкомъ вознаграждается сладостными волненіями сердца. Если, какъ говоритъ кузенъ Фениксъ, мечъ слишкомъ скоро изнашивается… ахъ, какъ это называется?

        - Ножны, можетъ быть,  - сказала Эди?ь.

        - Да, ножны… такъ это потому, что онъ слишкомъ блеститъ и пылаетъ. Ты понимаешь, моя милая, что я хочу сказать?
        М-съ Скьютонъ испустила слабый вздохъ и потупила глаза, какъ будто хот?ла такимъ образомъ набросить легкую т?нь на поверхность кинжала, котораго ножны представляла ея поэтическая грудь. Склонивъ голову на сторону, по образцу древней Клеопатры, она съ задумчивымъ видомъ, исполненнымъ н?жн?йшей любви, принялась смотр?ть на свою дочь.
        Разъ обративъ лицо на м-ра Домби, когда тотъ сд?лалъ ей вопросъ, Эди?ь не оставляла этой позы, и, разговаривая съ матерью, она ни на минуту не спускала глазъ съ м-ра Домби, изъявляя такимъ образомъ готовность отв?чать на новые его вопросы. Учтивость простая, но при настоящемъ положеніи довольно многозначительная. Казалось, будто въ это время совершался ненавистный тортъ, и предметомъ его была дочь м-съ Скьютонъ. Жертва сознавала свое достоинство и нравственное ничтожество покупателя, но, покорная деспотической сил? обстоятельствъ, съ самоотверженіемъ выносила унизительную пытку. Эта н?мая сцена была слишкомъ краснор?чива для улыбающагося наблюдателя на другомъконц? стола. Она служила для него дополненіемъ и объясненіемъ внутренней борьбы, которую такъ не давно изучалъ онъ въ уединенной рощ? на прекрасномъ лиц? плачущей незнакомки.
        Ни одного слова не пріискалъ м-ръ Домби для красавицы, не спускавшей съ него глазъ. Когда, наконецъ, завтракъ кончился, и майоръ насытился по горло, онъ зам?тилъ, что пора, кажется, -хать, и получилъ въ отв?тъ, что, д?йствительно, кажется, пора. По данному знаку коляска подъ?хала къ крыльцу. Дамы, майоръ и м-ръ Домби заняли въ ней свои м?ста. Туземецъ и долговязый пажъ вскарабкались на козлы. М-ръ Таулисонъ сталъ на запятки, a м-ръ Каркеръ, верхомъ на прекрасномъ гн?домъ кон?, по?халъ въ арріергард?.
        И все-таки м-ръ Каркеръ, рисовавшійся на своемъ кон? шагахъ во ста отъ экипажа, былъ какъ дв? капли воды похожъ на кошку, сторожившую добычу. Теперь передъ нимъ были вдругъ четыре мыши, и онъ ловилъ ихъ съ жадностью голоднаго кота, такъ однако же, что посторонній наблюдатель никакъ бы не зам?тилъ, что y него на ум?. По-видимому, онъ наблюдалъ встр?ченные предметы, но куда бы ни смотр?лъ онъ - внизъ, наверхъ или по сторонамъ - одинъ уголъ глаза его былъ постоянно обращенъ на чопорную голову м-ра Домби и на перо, волновавшееся на шляпк? гордой красавицы. Разъ, и только одинъ разъ осторожный взглядъ его выпустилъ изъ виду эти предметы. Когда экипажъ остановился y ц?ли путешествія, м-ръ Каркеръ, перескочивъ черезъ какой-то барьеръ, пустился въ галопъ по направленію къ коляск? и посп?шилъ высадить дамъ. Въ эту минуту Эди?ь бросила на него изумленный взглядъ, но тутъ же опираясь на его плечо, не замедлила показать, что не обращаетъ на него никакого вниманія.
        М-съ Скьютонъ, завлад?въ Каркеромъ, р?шилась сама показать ему вс? красоты Уаррикскаго замка. Майоръ также долженъ былъ взять ее подъ руку, такъ какъ онъ былъ варваръ въ отношеніи изящныхъ искусствъ, и руководство такой компаніи было для него необходимо. Такое случайное распоряженіе представило м-ру Домби полную свободу разговаривать съ Эди?ью, и онъ съ торжественною важностью пошелъ съ нею по комнатамъ замка.

        - Боже мой, м-ръ Каркеръ!  - возгласила Клеопатра, начиная приходить въ поэтическій восторгъ отъ среднихъ в?ковъ,  - что за время, что за нравы! Воображаете ли вы эти прелестныя кр?пости, эти милыя тюрьмы и подземелья, эти очаровательныя м?ста для пытокъ, эту романтическую мстительность изъ рода въ родъ, эти живописные приступы и осады, и все, что составляетъ истинную поэзію жизни! Божественные в?ка, божественная старина! Какъ страшно мы переродились!

        - Да, мы ужасно перодились, м-съ Скыотонъ,  - подтвердилъ м-ръ Каркеръ.
        Но, несмотря на ужасное перерожденіе, м-съ Скьютонъ и м-ръ Каркеръ, одушевленные поэтическими воспоминаніями временъ давно минувшихъ, ни на одну минуту не спускали глазъ съ м-ра Домби и его прекрасной спутницы. Поэтому, при всемъ энтузіам?, они говорили съ н?которою разс?янностью и часто отв?чали другъ другу невпопадъ и наудачу.

        - Н?тъ въ насъ бол?е этого увлеченія, этой младенческой в?ры, при которыхъ жизнь такъ спокойна, такъ полна - продолжала м-съ Скьютонъ, настороживъ морщинистое ухо, такъ какъ въ эту минуту м-ръ Домби началъ что-то говорить м-съ Грэйнджеръ,  - буйства ума и треволненія скептицизма совс?мъ убили поэзію! Мы не в?римъ больше въ этихъ милыхъ бароновъ, въ этихъ восхитительныхъ кардиналовъ и аббатовъ, которые вс? были такіе храбрые, такіе любезные! Взгляните на эту милую королеву: что за взглядъ! что за н?жная экспресія во всемъ лиц?! Да, да! Елисавета была перломъ между коронованными головами и блистательнымъ украшеніемъ своего пола! Она и думала сердцемъ, милое созданіе! A какою поэзіею проникнутъ весъ характеръ ея отца! Любите ли вы Генриха восьмого, м-ръ Каркеръ?

        - Я очень удивляюсь ему,  - сказалъ Каркеръ.

        - Такой суровый, грозный! Не правда ли, м-ръ Каркеръ, онъ былъ очень грозенъ? И смотрите, какъ живо изображаетъ его картина: что за глаза, что за подбородокъ!

        - Но если говорить о картинахъ, миледи, такъ вотъ передъ нами живая картина. Я желалъ бы знать, въ какой галлере? міра найдете вы подобное произведеніе!
        Говоря это, улыбающійся джентльменъ указалъ черезъ дверь въ другую комнату, гд? на самой середин? стояли м-ръ Домби и м-съ Грэйнджеръ.
        Живая картина въ полномъ смысл? была самая н?мая картина. Они стояли вм?ст? рука объ руку, но и воды океана не могли разд?лить ихъ дальше другъ отъ друга. Въ самой гордости ихъ была такая разница, какъ будто стояли зд?сь самое гордое и самое смиренное созданія между вс?ми живущими существами. Онъ - накрахмаленный, надутый, молчаливый, чопорный, суровый. Она - гибкое, тонкое, въ высшей степени граціозное созданіе, но не обращающее ни мал?йшаго вниманія ни на него, ни на себя, и презирающее свои прелести съ какимъ-то непостижимымъ ожесточеніемъ. Ледъ и огонь были бол?е похожи другъ на друга, ч?мъ Павелъ Домби и Эди?ь Грэйнджеръ, связанные ц?пью, выкованною злов?щимъ рокомъ, который какъ нарочно теперь поставилъ ихъ въ галлере?, гд? все, казалось, поражено было негодованіемъ противъ этой н_е_ч_е_с_т_и_в_о_й пародіи на брачныя узы. Суровые рыцари и воины грозно смотр?ли на нихъ изъ своихъ картинныхъ рамокъ. Пасторъ съ поднятой рукой отказывался вести къ алтарю чудовищную чету. Тихіе виды на ландшафтахъ, отражая солнце въ своей глубин?, казалось, говорили: "Утопитесь, безумцы, утопитесь, если н?тъ вамъ
другого спасенія". Развалины кричали: "Взгляните, что сталось съ нами, обрученными съ враждебной силой всепоражающаго времени!" Зв?ри противоположныхъ породъ огрызались другъ на друга, какъ будто въ назиданіе м-ру Домби. Амуры и купидоны въ испуг? отлетали прочь, и живописная исторія мученичества съ негодованіемъ отказывалась прибавить къ своимъ сюжетамъ новую, еще невиданную пытку челов?ческой природы.
        При всемъ томъ м-съ Скьютонъ, очарованная зр?лищемъ, на которое указалъ ей м-ръ Каркеръ, воскликнула съ необыкновеннымъ чувствомъ:

        - Сколько тутъ жизни, поэзіи, сколько души!
        Эди?ь судорожно вздрогнула, оглянулась на мать, и краска негодованія покрыла ея лицо до самыхъ волосъ.

        - Эди?ь сердится, что я любуюсь на нее!  - сказала Клеопатра, слегка, и почти съ робостью дотронувшись зонтикомъ до ея плечъ,  - капризное дитя!
        И опять м-ръ Каркеръ подм?тилъ борьбу, которой сд?лался нечаяннымъ свид?телемъ подъ липами. Но борьба была мгновенная, и облако совершеннаго равнодушія покрыло истомленное лицо прекрасной леди.
        Не поднимая бол?е глазъ, Эди?ь сд?лала матери едва зам?тный повелительный жестъ, и м-съ Скьютонъ, отлично понимавшая вс? намеки дочери, посп?шила подойти къ ней съ своими кавалерами. Съ этой минуты общество не разд?лялось больше на отд?льныя группы.
        М-ръ Каркеръ, не им?я больше надобности развлекать свое вниманіе, принялся разсуждать о картинахъ и выбирать особенно зам?чательныя для м-ра Домби. Онъ говорилъ такимъ образомъ, что при всякомъ удобномъ случа? въ его словахъ выражалось глубокое удивленіе къ этому великому джентльмену, которому и свид?тельствовалъ свою преданность н?которыми маловажными услугами. Онъ прочищалъ и подавалъ ему зрительную трубку, отыскивалъ и объяснялъ м?ста въ его каталог?, держалъ его палку, и такъ дал?е. Впрочемъ, нельзя было сказать, чтобы м-ръ Каркеръ навязался съ этими услугами; напротивъ, м-ръ Домби, какъ начальникъ, вполн? сознающій свое превосходство, изволилъ требовать ихъ самымъ снисходительнымъ и даже ласковымъ тономъ. Онъговорилъ: "Сд?лайте одолженіе, Каркеръ, посмотрите сюда, помогите мн?, устройте это, Каркеръ" и такъ дал?е.
        Общество обозр?вало картины, статуи, ст?ны, башни, вороньи гн?зда, и такъ дал?е. Майоръ Багстокъ постоянно безмолвствовалъ, такъ какъ въ его желудк? совершался процессъ пищеваренія посл? сытнаго завтрака. М-съ Скьютонъ, утомленная восторженными порывами, надрывавшими ея грудь ц?лую четверть часа, начинала теперь з?вать. Т?мъ общительн?е и любезн?е становился м-ръ Каркеръ, который теперь обратилъ исключительное вниманіе на своего принципала. М-ръ Домби тоже говорилъ очень мало: "Да, Каркеръ, ваша правда, Каркеръ, справедливо, Каркеръ", и больше ничего,  - но онъ втайн? поощрялъ м-ра Каркера идти впередъ и внутренно былъ очень доволенъ его поведеніемъ, такъ какъ вс? его зам?чанія и мн?нія могли доставить н?которое удовольствіе м-съ Грэйнджеръ, да притомъ же кто-нибудь долженъ былъ говорить. Влад?я въ совершенств? даромъ скромности, м-ръ Каркеръ никогда не осм?ливался прямо относиться къ м-съ Грэйнджеръ, но прекрасная леди слушала его внимательно, и даже два, три раза мерцающая улыбка прокралась на ея лицо, когда восторженный ораторъ отыскалъ какое-то новое достоинство въ особ? м-ра Домби.
        Когда, наконецъ, Уаррикъ былъ изсл?дованъ по вс?мъ направленіямъ, общество перес?ло въ карету и отправилось осматривать живописныя окрестности замка къ великому неудовольствію майора, который чувствовалъ себя совершенно утомленнымъ. М-ръ Домби, любуясь, по указанію Каркера, на одинъ изъ зам?чательныхъ пунктовъ, церемонно зам?тилъ, что рисунокъ какой-нибудь м?стности, набросанный прекрасною рукою м-съ Грэйнджеръ, оставилъ бы въ немъ навсегда пріятное воспоминаніе объ этомъ достопамятномъ дн?. Немедленно долговязый Витерсъ, по распоряженію м-съ Скьютонъ, подалъ дорожный портфель Эди?и, карета остановилась, и прекрасная леди приготовилась выполнить желаніе м-ра Домби.

        - Боюсь, не безпокою ли я васъ?  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Совс?мъ н?тъ. Какой же пунктъ должна я рисовать?  - спросила красавица съ холоднымъ вниманіемъ.

        - Предоставляю выборъ пункта самому художнику,  - сказалъ Домби.

        - О н?тъ, потрудитесь назначить сами,  - отв?чала Эди?ь.

        - Въ такомъ случа?, - сказалъ м-ръ Домби,  - если взять вотъ эту сторону или… какъ вы думаете, Каркеръ?
        Случилось, не въ далекомъ разстояніи отъ коляски, почти на первомъ план?, расположена была группа деревьевъ, очень похожая на ту, откуда м-ръ Каркеръ наблюдалъ поутру прекрасную леди. Тутъ же, для довершенія сходства, стояла подъ однимъ деревомъ скамейка, такая же, какъ въ рощ?, гд? сид?ла взволнованная красавица.

        - Если позволите,  - отв?чалъ Каркеръ,  - я указалъ бы на этотъ живописный кустарникъ. Видъ, на мои глаза, очень зам?чательный и даже любопытный.
        Глаза ея устремились по указанному направленію и потомъ быстро обратились на Каркера. Это былъ старый взглядъ, которымъ они обм?нялись посл? завтрака, но взглядъ уже не двусмысленный.

        - Нравится вамъ этоть видъ, м-ръ Домби?

        - Чрезвычайно. Видъ очаровательный!
        Коляска подъ?хала ближе къ м?сту, очаровавшему м-ра Домби. Эди?ь, не перем?няя, позы открыла съ гордымъ равнодушіемъ портфель и принялась рисовать.

        - Карандаши мои притупились,  - сказала она, прекративъ начатую работу.

        - Позвольте мн? ихъ… или н?тъ, Каркеръ сд?лаетъ это лучше. Онъ мастеръ на эти вещи. Сд?лайте одолженіе, Каркеръ, очините карандаши м-съ Грэйнджеръ.
        М-ръ Каркеръ подъ?халъ къ дверцамъ коляски, осадилъ лошадь, поклонился и, живописно рисуясь на с?дл?, взялъ съ улыбкой карандаши изъ рукъ красавицы и принялся очинять. Попросивъ позволенія держать портфель, онъ подавалъ карандаши по м?р? надобности и любовался работой м-съ Грэйнджеръ, находя, что она съ особеннымъ искусствомъ обрисовываетъ деревья. Во все это время м-ръ Домби величаво и безмолвно стоялъ въ коляск? какъ болванъ, a Клеопатра и Антоній ворковали какъ голубки.

        - Довольны ли вы этимъ, или желаете большей отд?лки?  - спросила Эди?ь, показывая рисунокъ м-ру Домби.
        М-ръ Домби поклонился и отв?чалъ, что рисунокъ - совершенство въ своемъ род?, и не требуетъ никакой отд?лки.

        - Удивительный рисунокъ!  - говорилъ Каркеръ - искусство, талантъ и вм?ст? такой зам?чательный… такой необыкновенный сюжетъ!
        Комплименты улыбающагося джентльмена равно относились и къ художнику, и къ выбранному пункту для работы; но никто не подозр?валъ тутъ задней мысли. М-ръ Каркеръ съ ногъ до головы былъ воплощенная откровенность. Онъ продолжалъ разсыпаться въ похвалахъ до т?хъ поръ, пока рисунокъ былъ отложенъ для м-ра Домби и рисовальные матеріалы убраны. Тогда онъ подалъ карандаши, которые были приняты, съ холодной благодарностью, сдержалъ коня, отступилъ назадъ и опять по?халъ за коляской.

        - Быть можетъ,  - думалъ м-ръ Каркеръ,  - даже и этотъ пошлый рисунокъ былъ выполненъ и переданъ его властелину, какъ вещь сторгованная и купленная. Быть можетъ, хотя красавица согласилась на его просьбу съ видимой готовностью, однако-жъ ея надменное лицо, склоненное надъ работой, было лицомъ гордой женщины, завлеченной силою обстоятельствъ въ грязную и постыдную сд?лку. Но о чемъ бы ни думалъ м-ръ Каркеръ, онъ постоянно улыбался и, галопируя на своемъ кон?, посматривалъ во вс? стороны, какъ беззаботный весельчакъ, такъ однако-жъ, что одинъ уголъ его глаза всегда обращенъ былъ на волнующееся перо прекрасной леди.
        Обозр?ніемъ развалинъ Кенильворта окончилась экспедиція нын?шняго дня. Зд?сь вс? виды были изв?стны, и м-съ Скьютонъ не разъ напоминала м-ру Домби, что онъ вид?лъ все это дома на рисункахъ Эди?и. Дамы были отвезены на ихъ квартиру, и Клеопатра на прощаньи пригласила улыбающагося джентльмена пожаловать къ нимъ вечеромъ вм?ст? съ Домби и майоромъ. Три джентльмена отправились въ гостиницу об?дать.
        Об?дъ былъ такой же, какъ и вчера, съ той разницей, что майоръ торжествовалъ уже явно и бросилъ всякую таинственность. Т? же тосты въ честь и славу прекрасной богини, то же пріятное смущеніе со стороны м-ра Домби. М-ръ Каркеръ разсыпался въ похвалахъ.
        Теперь, какъ и всегда, не было другихъ гостей въ лемингтонской резиденціи м-съ Скьютонъ. Рисунки Эди?и были разбросаны по вс?мъ направленіямъ съ большимъ обиліемъ противъ обыкновеннаго. Долговязый Витерсъ подавалъ чай. Арфа и фортепіано стояли на своихъ м?стахъ. Эди?ь играла и п?ла. Ho даже и самая музыка м-съ Грэйнджеръ совершалась какъ будто по заказу м-ра Домби. Д?ло происходило такимъ образомъ:

        - Милая Эди?ь,  - сказала м-съ Скьютонъ минутъ черезъ двадцать посл? чаю,  - м-ръ Домби, я знаю умираетъ отъ желанія слушать тебя.

        - Над?юсь, мама, въ м-р? Домби осталось еще столько жизни, чтобы изъявить это желаніе самому.

        - Я буду вамъ безконечно обязанъ,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - На чемъ должна я играть?

        - На фортепьяно,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Извольте. Какую же пьесу?
        М-ръ Домби назначалъ, и красавица садилась за фортепьяно. Точно такъ же, по желанію м-ра Домби, она играла на арф? и п?ла. Такое холодное, но всегда безпрекословное и скорое исполненіе желаній м-ра Домби, и только одного Домби, разум?ется, всего мен?е могло ускользнуть отъ проницательнаго вниманія м-ра Каркера, который казался погруженнымъ въ тайны пикета. Зам?тилъ онъ и то, что м-ръ Домби, очевидно, гордился своею властью и любилъ обнаруживать ее.
        При всемъ томъ м-ръ Каркеръ игралъ хорошо, даже очень хорошо, и занялъ по этому поводу высокое м?сто во мн?ніи Клеопатры, которая такъ же, какъ и онъ, не спускала рысьихъ глазъ съ артистки и ея слушателя. Когда м-ръ Каркеръ, прощаясь, объявилъ, что онъ долженъ, къ великому своему несчастью, воротиться завтра въ Лондонъ, Клеопатра изъявила лестную надежду, что знакомство ихъ, конечно, не ограничится этой встр?чей.

        - Я то же думаю, миледи,  - отв?чалъ Каркеръ, выразительно взглянувъ на Эди?ь и м-ра Домби,  - я почти ув?ренъ въ этомъ.
        Между т?мъ м-ръ Домби, отв?сивъ Эди?и глубочайшій поклонъ, подошелъ къ соф?, гд? сид?ла м-съ Скьютонъ, и, нагнувшись къ ея уху, прошепталъ вполголоса:

        - Я просилъ y м-съ Грэйнджеръ позволенія нав?стить ее завтра утромъ по особенному случаю, и она назначила дв?надцать часовъ. Могу ли над?яться, что и вы, м-съ, будете въ это время дома?
        Клеопатра, какъ и сл?довало, была чрезвычайно взволнована такимъ необыкновеннымъ изв?стіемъ. Не им?я возможности говорить, она только покачала головой, закрыла глаза и подала руку м-ру Домби, которую тотъ выпустилъ тотчасъ же, не совс?мъ ясно понимая, что съ нею д?лать.

        - Скор?е, Домби! Что вы тамъ разговорились?  - кричалъ майоръ, останавливаясь въ дверяхъ,  - чортъ побери, мн? пришла въ голову мысль перекрестить Королевскій отель въ гостиницу "Трехъ веселыхъ холостяковъ", въ честь нашу и Каркера. Тутъ будетъ глубокій смыслъ.
        Съ этими словами майоръ хлопнулъ Домби по спин? и, лукаво подмигнувъ дамамъ, вывелъ его изъ комнаты.
        М-съ Скьютонъ развалилась на соф?, a Эди?ь с?ла подл? арфы, об? не говоря ни слова. Мать, играя в?еромъ, два, три раза взглянула на дочь, но красавица, опустивъ глаза въ землю, не зам?чала ничего. Глубокое раздумье рисовалось на ея чел?.
        Такъ просид?ли он? около часу, не говоря ни слова до т?хъ поръ, пока горничная м-съ Скьютонъ не пришла, по заведенному порядку, разд?вать свою барыню къ ночному туалету. В?роятно, въ лиц? горничной являлась не женщина, a страшный скелетъ съ косою и песочными часами, потому что прикосновеніе ея было прикосновеніемъ смерти. Размалеванный субъектъ трещалъ и корчился подъ ея рукою. Спина постепенно сгибалась, волосы отпадали, черныя дугообразныя брови превратились въ скаредный клочекъ с?дыхъ щетинъ, бл?дныя губы съежились, кожа опала, какъ на труп?, и на м?ст? Клеопатры очутилась желтая, истасканная, трясущаяся старушенка съ красными глазами, втиснутая, какъ вязанка костей, въ грязную фланелевую кофту.

        - Почему-жъ ты мн? не сказала, что онъ завтра, по твоему назначенію, долженъ придти въ дв?надцать часовъ?

        - Потому, что вамъ это изв?стно, м_а_т_ь моя.
        Посл?днія два слова были произнесены съ самою ядовитою колкостью.

        - Вамъ изв?стно, мать моя,  - продолжала Эди?ь,  - что онъ купилъ меня, и что завтра конецъ торговой сд?лк?. Онъ осмотр?лъ свой товаръ со вс?хъ сторонъ и показалъ его своему другу. Покупка довольно дешева, и онъ гордится ею. Завтра окончательная сд?лка. Боже! дожить до такого униженія и понимать его!
        Соедините въ одно прекрасное лицо, пылающее негодованіе сотни женщинъ, проникнутыхъ страстью, гордостью, гн?вомъ и глубокимъ сознаніемъ позорнаго стыда - вотъ оно, это лицо, трепещущее и прикрытое б?лыми руками!

        - Что ты подъ этимъ разум?ешь?  - съ досадой проговорила мать.  - Разв? не съ самаго д?тства…

        - Съ д?тства!.. Остановитесь, мать моя! Я никогда не была ребенкомъ. Назовете ли вы д?тствомъ начало моей жизни? Я всегда была женщиной - коварной, хитрой, продажной, разставляющей с?ти мужчинамъ, и прежде, ч?мъ поняла я васъ или себя, прежде даже, ч?мъ узнала низкую, проклятую ц?ль вс?хъ этихъ стремленій, я была опытной и ловкой кокеткой, благодаря вашему искусству, мать моя! Вотъ какое д?тство отвели вы на мою долю. Вы родили женщину, вы вскормили и выростили кокетку! Любуйтесь же своимъ произведеніемъ: оно передъ вами во всей красот?. Любуйтесь, мать моя!
        И говоря это, она ударяла себя въ грудь, какъ будто хот?ла уничтожить свое существованіе.

        - Что же вы, матушка? Любуйтесь!! Любуйтесь на женщину, никогда не знавшую истинной любви, никогда не понимавшую, что значитъ им?ть честное сердце! Любуйтесь на кокетку, влад?вшую своимъ ремесломъ уже тогда, когда другія д?вочки ея возраста играютъ только въ куклы! Въ первой молодости, кокетка, по вашимъ интригамъ, вышла за челов?ка, къ которому не чувствовала ничего, кром? равнодушія, и онъ умеръ, этотъ челов?къ, прежде, ч?мъ перешло къ нему ожидаемое насл?дство. Достойное наказаніе вамъ, и урокъ безполезный! Взгляните на меня, вдову этого челов?ка, и скажите, какова была моя жизнь за посл?днія десять л?тъ!

        - Мы всячески старались пристроить тебя, мой другъ,  - отв?чала мать,  - и въ этомъ состояла твоя жизнь. Теперь, ты пристраиваешься.

        - Какъ невольницу на базар?, какъ лошадь на ярмарк?, вывозили, таскали, показывали, разглядывали меня съ головы до ногъ въ эти постыдныя десять л?тъ!  - воскликнула Эди?ь съ пылающимъ челомъ и съ выраженіемъ горькаго упрека въ каждомъ слов?. - Такъ ли, мать моя? Разв? я не сд?лалась притчей мужчинъ всякаго рода? Разв? глупцы, развратники, мальчишки, старые негодяи не таскались везд? по нашимъ сл?дамъ и не оставляли меня поочередно одинъ за другимъ, потому что вы слишкомъ просты, мать моя, несмотря на вс? свои прод?лки, потому… да, потому, что вы слишкомъ искренны при всей своей фальшивости! Везд? и всюду продавали, вс?мъ и каждому навязывали меня, какъ презр?нный товаръ, и н?тъ клочка земли во всей Англіи, который бы не былъ свид?телемъ моего позора. Наконецъ умерло во мн? всякое чувство уваженія къ себ? самой, и теперь я ненавижу, презираю себя. Вотъ мое д?тство впродолженіе посл?днихъ десяти л?тъ, a другого я никогда не знала. Не говорите же мн?, что я д?лаюсь ребенкомъ въ эту посл?днюю ночь.

        - Ты могла бы, Эди?ь, двадцать разъ выйти замужъ, если бы довольно поощряла искателей твоей руки.

        - То есть, если бы я побольше заманивала, я, жалкій осадокъ между вс?ми отживающими кокетками!  - отв?чала Эди?ь, поднявъ голову и дрожа вс?мъ т?ломъ отъ стыда и взволнованной гордости.  - Н?тъ, мать моя! Кому выпалъ жребій меня взять, тотъ возьметъ, какъ этотъ челов?къ, безъ всякихъ уловокъ съ моей и вашей стороны. Онъ вид?лъ меня на аукціон? и расчиталъ, что покупка будетъ выгодна. Пусть его! Съ перваго же раза онъ безъ церемоніи потребовалъ списокъ моихъ талантовъ, и ему ихъ показали. Съ каждымъ днемъ онъ удостов?рялся въ доброт? своей покупки, и я д?лала все, что онъ приказывалъ или заказывалъ. Но больше я ничего не д?лала, ничего и не стану д?лать. Проба оказалась удовлетворительною, и онъ меня покупаетъ, покупаетъ по собственной вол?, оц?нивъ по-своему доброту товара и вполн? понимая могущество своего кармана. Постараюсь, чтобы онъ не жал?лъ. Я не подстрекала его нич?мъ и не ускоряла торга, и даже вы, мать моя, на этотъ разъ, сколько я могла предупредить, не навязывались съ своими уловками.

        - Какой y тебя странный языкъ, и какъ дико ты на меня смотришь, Эди?ь!

        - Будто бы? Вообразите, и я то же думала! Это видно значитъ, что воспитаніе мое достигло полнаго развитія. Впрочемъ, оно окончилось давно. Теперь я слишкомъ стара и упала слишкомъ низко, чтобы идти по новому пути или удержать васъ на вашей прекрасной дорог?. Зародышъ всего, что очищаетъ сердце женщины и д?лаетъ ее достойною своего пола, никогда не шевелился въ моей груди, и мн? нечего беречь, когда я презираю себя…
        Трогательная грусть, сопровождавшая посл?днія слова, опять быстро см?нилась язвительною колкостью, и Эди?ь продолжала:

        - Что же вы не любуетесь, мать моя? Конечно, я не такъ мила, какъ въ былые годы, но все же я не обезьяна… Любуйтесь! Скоро мы не будемъ б?дны, и ея в-пр. м-съ Скьютонъ назовется тещей перв?йшаго изъ капиталистовъ Англіи. Прод?лки ваши ув?нчались вождел?ннымъ усп?хомъ… Одно могу сказать себ? въ ут?шеніе: несмотря на вс? ваши усилія, я твердо р?шилась не искушать этого челов?ка, и не искушала его.

        - Этого челов?ка!  - повторила м-съ Скьютонъ.  - Ты говоришь, мой другъ, какъ будто бы ненавидишь его.

        - Какъ?! A вы думали, что я люблю его? О, какъ вы дальновидны, матушка!.. Сказать ли вамъ, кто видитъ насъ насквозь и читаетъ самыя тайныя наши мысли? Назвать ли вамъ этого челов?ка, передъ к?мъ еще больше я сознаю свое униженіе?

        - Кто же это, мой другъ? Ты, кажется, нападаешь на этого б?днаго Каркера! На мои глаза, онъ очень добрый и пріятный челов?къ. A впрочемъ, что бы онъ ни думалъ, безпокоиться нечего: его мн?ніе не пом?шаетъ теб? пристроиться… Да что же ты такъ дико смотришь? Не больна ли ты?
        Лицо Эди?и мгновенно покрылась смертельною бл?дностью, какъ будто сердце ея поразили кинжаломъ. Она ухватилась об?ими руками за грудь, преодол?вая ужасный трепетъ, проб?жавшій по вс?мъ ея членамъ. Но вдругъ она встала съ обыкновеннымъ спокойствіемъ и, не сказавъ бол?е ни слова, вышла изъ комнаты.
        Опять явилась горничная, уничтожавшая размалеванныя прелести расфранченной старушенки, къ которой вм?ст? съ фланелевой кофтой возвратились и вс? старческіе недуги. Она приподняла и съ н?которымъ усиліемъ повела въ другую комнату остовъ Клеопатры, готовой возродиться къ новой жизни съ завтрашнимъ утромъ.
        Глава XXVIII
        Перем?ны


        - Насталъ наконецъ день, Сусанна, когда мы воротимся опять въ нашъ спокойный домъ!
        Сусанна перевела духъ, откашлянулась, огляд?лась вокругъ себя и р?зко отв?чала:

        - Да, миссъ Флой, спокойный, нечего сказать, охъ, какой спокойный домъ!

        - Послушайте, Сусанна,  - начала Флоренса, подумавъ н?сколько минутъ,  - не случалось ли вамъ, во время своего д?тства, вид?ть когда-нибудь этого джентльмена, который принялъ на себя трудъ за?зжать ко мн? сюда? Онъ былъ зд?сь три раза, Сусанна, кажется, три?

        - Да, три, миссъ Флой. Одинъ разъ, когда вы гуляли съ этимъ беззуб…
        Кроткій взглядъ Флоренсы пріостановилъ запальчивость миссъ Нипперъ.

        - Я хот?ла сказать, когда вы гуляли съ сэромъ Барнетомъ и его леди и молодымъ джентльменомъ. A потомъ еще два раза онъ былъ по вечерамъ.

        - Въ моемъ д?тств?, Сусанна, не случалось вамъ вид?ть этого господина въ нашемъ дом? между гостями?

        - Да, миссъ… то есть, право, я не помню, вид?ла его или н?тъ. Въ ту пору, когда ваша маменька умерла, я была еще новичкомъ въ вашемъ дом?, и моя должность, видите ли, состояла въ томъ, чтобы убирать и выметать спальни на чердакахъ
        Миссъ Нипперъ вытянулась въ струнку и вздернула носъ, изъявляя очевидное негодованіе противъ м-ра Домби, не ум?вшаго оц?нить благовременно ея талантовъ.

        - Конечно, вы не могли знать вс?хъ, кто пос?щалъ нашъ домъ. A я ничего не помню.

        - И y меня тоже осталось мало въ голов?, миссъ Флой. Помню, впрочемъ, на кухн? часто болтали о гостяхъ. Была старая кормилица, что жила прежде Ричардсъ, разсказывала преуморительные анекдоты, и мы вс? хохотали до упаду. Меня тогда она дразнила Пузыремъ, особенно, когда бывала подъ куражемъ, a это водилось за нею частенько. За это ее и прогнали.
        Флоренса въ раздумьи сид?ла y окна, облокотившись на руку, и, казалось, едва слышала, что говоритъ миссъ Нипперъ.

        - A впрочемъ, я хорошо помню, миссъ Флой,  - продолжала Сусанна,  - этотъ самый господинъ, м-ръ Каркеръ, что ли, былъ и тогда при вашемъ пап? такимъ же великимъ джентльменомъ, какъ и теперь. Трубили по всему дому, что онъ заграбасталъ вс? д?ла вашего папы въ Сити, и что вашъ папа никого такъ не уважаетъ, какъ м-ра Каркера. Это очень можетъ статься, миссъ Флой, потому что м-ръ Домби, съ вашего позволенія, никого на св?т? не уважаетъ. Я и тогда понимала эти вещи, даромъ что Пузырь…
        На этомъ посл?днемъ слов? Сусанна Нипперъ сд?лала особенное удареніе, какъ будто передъ ней стояла старая кормилица, которой теперь надлежало отомстить за обидное прозвище.

        - A что м-ръ Каркеръ въ ладахъ съ вашимъ папа, такъ это я знаю изъ того, что всегда болтаетъ этотъ Перчъ, когда заходитъ въ нашъ домъ. Перчъ вообще прежалкая животина, миссъ Флой, и не ум?етъ ни о чемъ разсказать порядкомъ, a таки смыслитъ довольно насчетъ того, какъ идутъ д?ла въ Сити. Вотъ онъ и говоритъ, эта мокрая папильотка, что м-ръ Домби ничего не д?лаетъ безъ Каркера, что Каркеръ y него правая рука, что онъ просто водитъ за носъ вашего папу. Оно, пожалуй, что все это и правда, миссъ Флой, даромъ что вашъ папа считаетъ себя умн?е всякаго индійскаго набоба.
        Флоренса, пробужденная отъ своей задумчивости, слушала теперь съ большимъ вниманіемъ и не проронила ни одного слова.

        - Да, Сусанна,  - сказала она,  - я очень в?рю, что м-ръ Каркеръ пользуется большимъ дов?ріемъ папы.
        Флоренса постоянно думала объ этомъ предмет? н?сколько дней. М-ръ Каркеръ въ два посл?дніе визита, говоря тихонько о корабл?, утвердилъ н?который родъ таинственной дов?рчивости между ею и собою, и вм?ст? получилъ надъ нею какую-то странную власть, которая начинала ее безпокоить. Отказаться отъ его услугъ или высвободиться изъ паутины, которою онъ ее постепенно опутывалъ, б?дная д?вушка была не въ силахъ: для этого требовалось н?которое знаніе св?та, и нужна была хитрость, чуждая простой и невинной душ?. Правда, м-ръ Каркеръ говорилъ ей только то, что о корабл? ни слуху, ни духу и что, по всей в?роятности, онъ погибъ; но какое право им?лъ онъ разсказывать ей объ этихъ вещахъ? Почему зналъ м-ръ Каркеръ, что судьба "Сына и Насл?дника" интересуетъ Флоренсу? Зач?мъ принималъ онъ таинственный видъ, когда говорилъ ей о корабл?? Вс? эти вопросы чрезвычайно тревожили робкую д?вушку.
        Безполезно ломая голову о загадочномъ поведеніи м-ра Каркера, Флоренса мало-по-малу начала рисовать его въ своемъ воображеніи какимъ-то грознымъ страшилищемъ, которому суждено играть важную роль въ ея судьб?. Напрасно разсудокъ ув?рялъ ее, что м-ръ Каркеръ такой же челов?къ, какъ и вс? другіе, притомъ очень пріятный челов?къ, который постоянно улыбается и бросаетъ на нее умильные взоры; злов?щая мечта, наперекоръ разсудку, помрачала св?тлые образы пылкой фантазіи.
        Думая потомъ объ отц? и упорно продолжая обвинять сама себя въ его холодности, соображая вм?ст? съ т?мъ, что этотъ джентльменъ былъ искреннимъ другомъ м-ра Домби, Флоренса со ст?сненнымъ сердцемъ пришла къ заключенію: ея отвращеніе къ м-ру Каркеру не есть ли сл?дствіе того же рокового недостатка, который охладилъ къ ней сердце отца и упрочилъ ея совершенное одиночество въ отцовскомъ дом?? Иногда она не сомн?валась, что это д?йствительно было такъ, и въ эти минуты вновь ея сердцемъ овлад?вала твердая р?шимость искоренить, во что бы то ни стало, этотъ пагубный недостатокъ, лишь бы только узнать ero. A чтобы узнать, она станетъ внимательн?е наблюдать м-ра Каркера, изучать его поступки, которые только нравятся м-ру Домби, и авось какъ-нибудь этимъ способомъ сама найдетъ дорогу къ охлад?вавшему сердцу.
        Такимъ образомъ безъ руководителя, безъ друга, съ которымъ можно было бы посов?товаться, несчастная д?вушка носилась по бурному морю сомн?ній и надежлъ, a м-ръ Каркеръ какъ чешуйчатое чудовище озиралъ ее изъ морской бездны кровожадными глазами, дожидаясь удобнаго случая поглотить беззащитную жертву.
        Во всемъ этомъ Флоренса вид?ла новыя побужденія поскор?е воротиться домой. Ея одинокая жизнь была лучше приспособлена къ этой борьб? между страхомъ и надеждой, притомъ ей казалось, что, быть можетъ, своимъ отсутствіемъ она пропустила удобный случай обнаружить передъ отцомъ свою преданность.
        Часто думала она о Вальтер?, особенно въ бурныя ночи, когда в?теръ бушевалъ вокругъ загороднаго дома. Но эти мысли всегда сопровождались отрадной надеждой. Трудно молодому сердцу вообразить, что пылкая юность можетъ потухнуть какъ слабое пламя и яркій день жизни можетъ погрузиться въ мрачную ночь. Часто со слезами она представляла себ? страданія Вальтера, но никогда или почти никогда не думала о его смерти.
        Она писала къ старому дяд? Солю, но не получила отъ него отв?та. A впрочемъ, отв?тъ былъ и не нуженъ на ея записку.
        Таковы были размышленія Флоренсы въ то прекрасное утро, когда она, одушевленная надеждой, готовилась воротиться въ лондонскій домъ своего отца.
        Д-ръ Блимберъ и м-съ Блимберъ, сопровождаемые - весьма неохотно - молодымъ Барнетомъ, уже отправились въ Брайтонъ, гд? другіе молодые джентльмены съ новымъ усердіемъ начинали пробивать трудную дорогу на вершины Парнаса. Каникулы прошли; гости почти вс? оставили гостепріимную дачу сэра Барнета; дошла очередь и до Флоренсы, загостившейся сверхъ чаянія очень долго.
        Былъ, впрочемъ, одинъ гость, который хотя не жилъ на дач?, но удостаивалъ постояннымъ вниманіемъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ. М-ръ Тутсъ, им?вшій счастье познакомиться съ молодымъ Барнетомъ въ тотъ посл?дній вечеръ, которымъ ознаменовалось его торжественное вступленіе въ св?тъ, заходилъ или за?зжалъ на дачу регулярно каждый день и оставилъ въ пріемной ц?лую колоду визитныхъ карточекъ.
        Должно, впрочемъ, отдать справедливость: см?лая и счастливая идея предупредить фамилію Скеттльзовъ отъ забвенія м-ра Тутса первоначально родилась и созр?ла въ плодовитомъ мозгу Лапчатаго Гуся. По его сов?ту, м-ръ Тутсъ снарядилъ и устроилъ шестивесельную шлюпку, надъ которой, вм?ст? съ своими друзьями, принялъ верховную команду самъ Лапчатый Гусь, од?вавшійся для такихъ экспедицій въ красный сюртукъ самаго яркаго цв?та. Передъ началомъ остроумнаго предпріятія, м-ръ Тутсъ им?лъ съ своимъ достойнымъ наставникомъ аллегорическое сов?щаніе такого рода:

        - Положимъ, наприм?ръ,  - спросилъ м-ръ Тутсъ Лапчатаго Гуся,  - что вы влюблены въ какую-нибудь молодую леди - пусть зовутъ ее хоть Мери - и р?шились въ честь ея завести собственную лодку: какъ бы, спрашивается, вы назвали эту лодку?

        - Тутъ нечего и думать, отв?чалъ наставникъ,  - лодка должна быть названа Мери или Восторгомъ "Лапчатаго Гуся".
        Озаренный счастливою мыслыо, м-ръ Тутсъ, посл? глубокихъ соображеній, р?шился наименовать шлюпку: "Радость Тутса", не сомн?ваясь, что такое имя будетъ самымъ тонкимъ и деликатнымъ комплиментомъ Флоренс?.
        Развалившись на малиновой подушк? и пров?тривая франтовскіе башмаки на воздух?, м-ръ Тутсъ, каждый день, въ хорошую и дурную погоду, катался по Темз? въ своей щегольской лодк? и подъ конець прогулки всегда подъ?зжалъ къ саду сэра Барнета, лавируя около берега взадъ и впередъ и выд?лывая самыя хитрыя эволюціи. приводивщія въ изумленіе вс?хъ наблюдателей фантастической экспедиціи. Но какъ скоро зам?чали его въ саду Барнета съ берега р?ки, м-ръ Тутсъ всегда притворялся, что попалъ сюда случайно, по сц?пленію самыхъ странныхъ и еев?роятныхъ обстоятельствъ.

        - Здравствуйте, Тутсъ,  - говаривалъ сэръ Барнетъ, махая рукою съ террасы, между т?мъ какъ хитрый Гусь прямо лет?лъ къ берегу.

        - Здравствуйте, сэръ Барнетъ,  - отв?чалъ Тутсъ.  - Какому чуду я обязанъ, что вижу васъ зд?сь?
        М-ръ Тутсъ, въ своей проницательности, всегда изъявлялъ такое удивленіе, какъ будто онъ встр?чался съ сэромъ Барнетомъ въ какомъ-нибудь пустынномъ зданіи на берегу Нила или Ганга, a не въ собственномъ его дом?.

        - Я никогда не былъ такъ изумленъ!  - восклицалъ м-ръ Тутсъ.  - A миссъ Домби зд?сь?
        Случалось, при этомъ вопрос? являлась сама Флоренса.

        - О, Діогенъ совершенно здоровъ, миссъ Домби!  - говаривалъ м-ръ Тутсъ.  - Я осв?домлялся сегодня поутру.

        - Очень вамъ благодарна, м-ръ Тутсъ,  - отв?чалъ пріятный голосокъ.

        - Не хотите ли, Тутсъ, выйти на берегъ?  - спрашивалъ сэръ Барнетъ.  - Вамъ некуда торопиться: зайдите къ намъ.

        - О, это ничего, покорно благодарю,  - отв?чалъ обыкновенно м-ръ Тутсъ, красн?я какъ піонъ.  - Я хот?лъ только изв?стить миссъ Домби о собак?, больше ничего. Прощайте!
        И б?дный Тутсъ, умиравшій отъ желанія принять обязательное приглашеніе, но никогда не им?вшій силы имъ воспользоваться, подавалъ обычный сигналъ Лапчатому Гусю, и красивая шлюпка стр?лою улетала отъ зав?тнаго берега.
        Утромъ, въ день отъ?зда Флоренсы, "Радость Тутса", окруженная необычайнымъ блескомъ, причалила къ саду сэра Барнета. Когда Флоренса, посл? разговора съ миссъ Нипперъ, сошла внизъ проститься съ гостепріимными хозяевами, м-ръ Тутсъ дожидался ее въ гостиной.

        - О, какъ ваше здоровье, миссъ Домби? Я совершенно здоровъ, покорно благодарю. Над?юсь, вы тоже здоровы. Діогенъ вчера былъ здоровъ.

        - Вы очень любезны, м-ръ Тутсъ.

        - О, это ничего, покорно благодарю. Я думалъ, не пожелаете ли вы, миссъ Домби, воротиться въ городъ водою. Погода прекрасная, a въ лодк? много м?ста и для вашей д?вушки.

        - Очень вамъ благодарна, м-ръ Тутсъ, но я не нам?рена ?хать водою.

        - О, это ничего, миссъ Домби! Прощайте!

        - Куда-жъ вы торопитесь? Не угодно ли вамъ подождать леди Скеттльзъ? Она сейчасъ выйдетъ.

        - О, н?тъ покорно благодарю. Это ничего.
        М-ръ Тутсъ совершенно растерялся и не зналь, что предпринять. Въ эту минуту вошла леди Скеттльзъ, и онъ немедленно осадилъ ее вопросомъ о здоровьи. Когда, наконецъ, явился сэръ Барнетъ, м-ръ Тутсъ съ упорнымъ отчаяніемъ ухватился за его руку.

        - Сегодня, Тутсъ,  - сказалъ сэръ Барнетъ, обращаясь къ Флоренс?, - скрывается отъ насъ св?тъ нашего дома.

        - О, это ничего, сэръ… то есть, это значитъ много, очень много, ув?ряю васъ. Прощайте!
        Но вм?сто того, чтобы идти посл? этого р?шительнаго прощанья, м-ръ Тутсъ остался прикованнымъ къ своему м?сту и смотр?лъ во вс? глаза, какъ шальной. Чтобы выручить б?днаго парня, Флоренса обратилась съ прощальными прив?тствіями къ леди Скеттльзъ и подала руку сэру Барнету.

        - Могу ли просить васъ, милая миссъ Домби, засвид?тельствовать отъ меня искреннее уваженіе вашему почтенному родителю?  - сказалъ сэръ Барнетъ, провожая свою гостью къ карет?.
        Трудное порученіе для д?вушки, не им?вшей ничего общаго съ почтеннымъ родителемъ! Ув?рять сэра Барнета, что радушіе, оказанное ей, было въ то же время услугой м-ру Домби, значило бы отважиться на явную ложь, недоступную для невиннаго сердца. Вм?сто всякихъ объясненій, Флоренса только поклонилась и поблагодарила сэра Барнета. И опять пришло ей въ голову, что опуст?лый и скучный домъ отца, гд? не могло быть такихъ затрудненій, былъ для нея естественнымъ и самымъ лучшимъ уб?жищемъ.
        Д?вочки, еще оставшіяся на дач?, выб?жали изъ комнатъ и изъ сада проститься съ отъ?зжающей подругой, которую вс? он? любили искренне и н?жно. Даже служанки обступили карету и прощались съ любимой гостьей съ видимымъ сожал?ніемъ. Взглянувъ посл?дній разъ на вс? эти лица, между которыми особенно выдавались сэръ Барнетъ, леди Скеттльзъ и м-ръ Тутсъ, пучеглазившій издали "на радость" своего сердца, Флоренса припомнила прощальную сцену въ пансіон? д-ра Блимбера, откуда Павелъ и она у?зжали на каникулы… Слезы ручьями потекли изъ глазъ б?дной д?вушки, когда карета двинулась съ м?ста.
        Горестныя, но ут?шительныя слезы! Воспоминанія ц?лой жизни толпами проносились въ этой истерзанной душ? и быстро см?няли одно другое. Умирающая мать, страданія любящаго брата, м-ръ Домби, всегда суровый и надменный, всегда отталкивающій сиротливое дитя, прощальная сцена въ дом? дяди Соля, н?жная грусть Вальтера и его посл?днія слова,  - вс? эти образы съ большей или меньшей живостью носились въ воображеніи Флоренсы по м?р? приближенія экипажа къ родительскому дому, который теперь т?мъ дороже становился для нея посл? продолжительнаго отсутствія.
        Даже Сусанна Нипперъ благосклонно смотр?ла на домъ, въ которомъ прожила столько л?тъ. Пусть онъ скученъ и мраченъ, но въ эту минуту она прощала ему многое.

        - Что и говорить, миссъ,  - сказала она,  - мн? пріятно будетъ его увид?ть. Немного, правда, въ немъ хорошихъ вещей, a все было бы жаль, если бы его разломали или сожгли. Пусть стоитъ!

        - Вы съ удовольствіемъ пройдете теперь по старымъ комнатамъ, не правда ли, Сусанна?

        - Ну, да, конечно съ удовольствіемъ, миссъ Флой, я и не запираюсь. A все-таки завтра или посл?завтра я опять стану его ненавид?ть. Это ужъ какъ Богъ святъ!
        Но Флоренса чувствовала, что она будетъ жить спокойно подъ родительской кровлей. Лучше и удобн?й хранить свой секретъ между четырьмя мрачными ст?нами, ч?мъ выносить его на вольный св?тъ и скрывать оть толпы счастливыхъ глазъ. Отлученная отъ общества людей, она спокойно будетъ продолжать занятія любящаго сердца, не встр?чая горестныхъ развлеченій со стороны счастливыхъ отцовъ и дочерей. Зд?сь, въ этомъ святилищ? воспоминаній, она будетъ над?яться, молиться и терп?ливо ждать счастливой минуты, когда возвратится къ ней отеческое сердце.
        Экипажъ, въ?хавшій между т?мъ въ длинную и темную улицу, приближался къ жилищу м-ра Домби, и Флоренса, обращенная лицомъ въ другую сторону, вид?ла уже розовыхъ д?тей подъ окномъ знакомаго дома. Вдругъ Сусанна Нипперъ, смотр?вшая въ другое окно кареты, воскликнула съ необыкновеннымъ волненіемъ:

        - Ахъ, Боже мой! да гд? же нашъ домъ? Гд? онъ?

        - Нашъ домъ?  - повторила Флоренса.
        Сусанна еще н?сколько разъ высунулась въ окно и съ безмолвнымъ изумленіемъ начала смотр?ть на свою госпожу, не думая выходить изъ кареты, которая уже остановилась.
        Вокругъ всего дома м-ра Домби возвышался лабиринтъ л?совъ и подмостокъ отъ фундамента до кровли. Камни, кирпичи, глина, известь, груды бревенъ и досокъ загромоздили половину улицы вдоль и поперекъ. Со вс?хъ сторонъ къ ст?намъ приставлены были л?стницы, и работники карабкались со своими инструментами, суетились и б?гали взапуски по настланнымъ доскамъ. У подъ?зда стояла тел?га съ огромными свертками различной бумаги, и обойщикъ, войдя въ комнату, глаз?лъ на ст?ны, д?лая отм?тки и вычисленія для будущихъ орнаментовъ. Ни мал?йшаго сл?да мебели во всемъ дом?, запруженномь всякой всячиной отъ кухни до чердаковъ. Кирпичники, маляры, декораторы, плотники, печники возились каждый со своимъ ремесломъ, и строительная д?ятельность была во всемъ разгар?. Флоренса въ неописуемомъ изумленіи вышла изъ кареты и даже сомн?валась, точно ли это домъ ея отца. Въ дверяхъ встр?тилъ ее Таулисонъ.

        - Ничего не случилось, Таулисонъ?

        - О н?тъ, миссъ.

        - Въ дом?, кажется, большія перем?ны?

        - Да, миссъ, большія перем?ны,  - отв?чалъ камердинеръ.
        Флоренса прошла мимо, какъ сонная, и посп?шила наверхъ. Яркій св?тъ со вс?хъ сторонъ пробивался въ парадныя комнаты, и везд? подл? ст?нъ стояли подмостки, на которыхъ работали люди въ бумажныхъ колпакахъ. Портретъ ея матери былъ снятъ вм?ст? съ мебелью, и на м?ст? его м?ломъ сд?лана надпись: "Комната въ панеляхъ. Зеленая съ золотомъ". Парадная л?стница превратилась въ лабиринтъ столбовъ и досокъ, a y потолочнаго окна устроился ц?лый олимпъ стекольщиковъ и мастеровъ свинцовыхъ д?лъ. Комнату Флоренсы еще не тронули, но снаружи и къ ней были приставлены подмостки, затмевавшія дневной св?тъ. Она пошла въ другую комнату, гд? стояла маленькая постель. Зд?сь торчалъ передъ окномъ выпачканный верзила съ трубкой во рту, съ головой, повязанной носовымъ платкомъ.
        Немедленно вб?жала сюда Сусанна Нипперъ.

        - Папенька дома, миссъ Флой,  - сказала она,  - и желаетъ васъ вид?ть.

        - Дома, и желаетъ говорить со мною!  - воскликнула Флоренса, затрепетавъ вс?мъ т?ломъ.
        Сусанна, озадаченная и сама не мен?е Флоренсы, повторила свои слова. Не медля ни минуты, бл?дная, встревоженная, Флоренса поб?жала внизъ. По дорог? она думала, осм?литься ли поц?ловать отца? Сердце, истомленное жаждою любви, давало утвердительный отв?тъ.
        Отецъ могъ слышать біеніе этого сердца. Еще минута,  - и она бросилась бы въ его объятія, но…
        М-ръ Домби былъ не одинъ. Съ нимъ были дв? дамы, и Флоренса остановилась. Въ эту минуту съ шумомъ и гвалтомъ вб?жалъ въ комнату косматый ея другъ Діогенъ, который, посл? предварительныхъ прыжковъ, означавшихъ радостное прив?тствіе, положилъ свои лапы и морду на грудь воротившейся гостьи. При этомъ явленіи одна изъ дамъ испустила довольно пронзительный крикъ.

        - Флоренса,  - сказалъ отецъ, протягивая руку съ такою холодностью, какъ будто хот?лъ оттолкнуть свою дочь,  - какъ твое здоровье?
        Эта же рука, до которой едва дотронулось робкое дитя, протянулась потомъ съ одинаковой н?жностью къ замочной ручк?, чтобы притворить дверь.

        - Что это за собака?  - сказалъ м-ръ Домби, сердитымъ тономъ.

        - Эта собака, папа… изъ Брайтона.

        - A!  - воскликнулъ м-ръ Домби такимъ тономъ, который показывалъ, что онъ понялъ свою дочь. Пасмурное облако проб?жало по его лицу.

        - Она очень смирна,  - продолжала Флоренса, обращаясь къ дамамъ,  - только теперь слишкомъ обрадовалась мн?. Простите ее.
        Тутъ Флоренса увид?ла, что вскрикнувшая дама уже старуха, a другая, стоявшая подл? м-ра Домби, молода и прекрасна.

        - М-съ Скьютонъ,  - сказалъ отецъ, обращаясь къ пожилой леди,  - вотъ моя дочь, Флоренса.

        - Мила, натуральна, очаровательна!  - говорила старуха, лорнируя молодую д?вушку.  - Поц?луйте меня, моя милая.
        Выполнивъ это желаніе, Флоренса обратилась къ молодой леди, подл? которой стоялъ ея отецъ.

        - Эди?ь, рекомендую вамъ мою дочь. Флоренса, эта леди скоро будетъ твоею матерью.
        Судорожный трепетъ проб?жалъ по вс?мъ членамъ изумленной д?вушки, и она смотр?ла на прекрасную даму съ глубокимъ удивленіемъ, любопытствомъ и какимъ-то неопред?леннымъ страхомъ. Потомъ она вдругъ бросилась на грудь будущей матери и, заливаясь горькими слезами, вскрикнула:

        - О панпа, будьте счастливы! во всю жизнь будьте счастливы, милый папа!
        Посл?довало молчаніе. Прекрасная леди, сначала не р?шавшаяся подойти къ Флоренс?, держала ее въ своихъ объятіяхъ и кр?пко пожимала ея руку, какъ будто хот?ла успокоить и ут?шить взволнованную д?вушку. Она склонила голову надъ ея волосами, ц?ловала ея заплаканные глаза, но не произносила ни одного слова.

        - Пойдемте же осматривать комнаты. Надо взглянуть, какъ идетъ работа. Вашу руку, м-съ Скьютонъ.
        И они пошли. Флоренса между т?мъ продолжала рыдать на груди прекрасной дамы, которая не двинулась съ м?ста. Вдрутъ послышался голосъ м-ра Домби:

        - Надо спросить объ этомъ Эди?ь. Ахъ, Боже мой, да гд? же она?

        - Эди?ь!  - вскричала м-съ Скыотонъ,  - гд? ты, моя милая? В?рно она ищетъ васъ, м-ръ Домби. Мы зд?сь, мой другъ.
        Прекрасная леди высвободилась изъ объятій Флоренсы и посп?шно удалилась къ матери и жениху. Флоренса осталась на томъ же м?ст?, счастливая, грустная, въ слезахъ, не понимая, что съ нею д?лается. Вскор? воротилась ея новая мать, и она опять бросилась въ ея объятія.

        - Флоренса,  - сказала Эди?ь, проницательно и съ большимъ участіемъ всматриваясь въ лицо д?вушки,  - над?юсь, вы не начнете съ того, чтобы ненавид?ть меня?

        - Васъ ненавид?ть, мама?  - вскричала Флоренса, обвиваясь вокрутъ ея шеи.

        - Такъ вы начнете думать обо мн? съ хорошей стороны и станете над?яться, что я сд?лаю васъ счастливою. Я буду любить васъ, Флоренса: ув?рьтесь въ этомъ. Прощайте. Скоро мы увидимся опять. Не стойте зд?сь.
        Все это Эди?ь проговорила торопливо, но съ необыкновенной твердостью. Поц?ловавъ еще разъ трепещущую д?вушку, она вышла въ другую комнату и присоединилась къ м-ру Домби.
        Теперь-то наконецъ Флоренса отыщетъ дорогу къ отцовскому сердцу, и подъ руководствомъ новой маменьки ея зав?тныя стремленія ув?нчаются полнымъ усп?хомъ! Во сн? явилась ей прежняя мать съ лучезарной улыбкой и съ благословеніями на устахъ. Счастливая Флоренса!
        Глава XXIX
        Мистриссъ Чиккъ

        Возставъ отъ сна и воздавъ благодареніе Господу, миссъ Токсъ, въ одно прекрасное утро, изволила въ своей храмин? на Княгининомъ Лугу кушать свой обыкновенный завтракъ, какъ-то: французскую булочку, св?жее яичко въ смятку и крылышко цыпленочка со включеніемъ чашки чаю, перем?шеннаго и настоеннаго по изв?стному рецепту съ какою-то травой весьма ц?лительнаго свойства. Миссъ Токсъ еще не в?дала и не гадала, что домъ м-ра Домби обставленъ подмостками и л?стницами, по которымъ, какъ волшебные духи, карабкаются и снуютъ повсюду странные люди, перевязанные носовыми платками и перетянутые грязными передниками. Окончивъ завтракъ, прелестная д?ва, по заведенному порядку, принялась убирать свою маленькую гостиную, служившую украшеніемъ всего Княгинина Луга.
        Утреннія занятія миссъ Токсъ производились методически, по обдуманному плану. Сперва она над?вала н?сколько похожія на засохшія листья, старыя перчатки, которыя во всякое другое время тщательно скрывались отъ челов?ческаго взора въ одномъ изъ нижнихъ ящиковъ комода. Зат?мъ разыгрывался на клавикордахъ птичій вальсъ, наполнявшій сердце сладостными ощущеніями. Зат?мъ, по естественному сц?пленію идей, обозр?валась п?вчая птица - очень хорошая птица, голосистая канарейка, услаждавшая громкими трелями музыкальныя уши всего Княгинина Луга. Зат?мъ разставлялись по м?стамъ хрустальныя и фарфоровыя украшенія съ н?которыми другими принадлежностями, придававшими уютной комнат? видъ необыкновенной чистоты и даже невинности. Зат?мъ совершалась ревизія растеній, и миссъ Токсъ, вооруженная маленькими ножницами, подстригала н?которые специменты съ удивительиою ловкостью. Но въ это утро прелестная д?ва медленно и съ какою-то нер?шительностью приступила къ своимъ ботаническимъ упражненіямъ. Погода была тихая; южный в?терокъ, подувавшій въ растворенныя окна, располагалъ душу къ пріятной меланхоліи, и миссъ Токсъ, на
крыльяхъ быстрой мысли, унеслась далеко за пред?лы шумнаго города. Трактирный мальчикъ изъ "Герба Княгини", курчавый и румяный, въ б?ломъ передник?, вышелъ на площадку съ м?днымъ ведромъ въ одной и ковшикомъ въ другой рук?; и началъ поливать весь Княгининъ Лутъ, выд?лывая очень искусные водяные узоры. Отъ этой операціи травянистая почва получила св?жій и, по выраженію миссъ Токсъ, совершенно растительный запахъ. Слабый лучъ солнца, промелькнувшій изъ-за угла сос?дней шумной улицы, оживилъ внезапнымъ восторгомъ ц?лыя кучи воробьевъ, запрыгавшихъ и зачирикавшихъ на дымныхъ трубахъ въ ознаменованіе сердечной благодарности дневному св?тилу. Въ городскихъ предм?стьяхъ тамъ и сямъ косили пахучую траву, и запахъ св?жаго с?на, несмотря на сильное противод?йствіе разныхъ благовоній на своемъ пути, достигалъ однако-жъ до Княгинина Луга, сообщая отрадныя в?сти о природ? и ея ц?лебномъ воздух?, столь необходимомъ для жалкихъ пл?нниковъ т?сныхъ и темныхъ захолустьевъ, сд?лавшихся притономъ всякаго зловонія… Награди Господь лорда мера и его комитетскихъ чиновниковъ, любителей и покровителей зловонной чумы,
отравляющей десятки тысячъ нищихъ братій, дерзнувшихъ искать пріюта въ роскошномъ город?, вв?ренномъ ихъ отеческому понечительству!.. Но это въ скобкахъ.
        Миссъ Токсъ сид?ла на окн?, погруженная въ сладкое раздумье. Она думала о своемъ доброд?тельномъ папеньк?, м-р? Токс?, который всю жизнь ловилъ контрабандистовъ со славою и честью и скончался какъ христіанинъ въ объятіяхъ неут?шнаго семейства. Она провела свое д?тство на морской пристани, вдыхая запахъ смолы и топленаго сала. Счастливое время, золотое время! Гд? теперь эти прелестные луга, покрытые незабудками и лиліями, луга, на которыхъ паслись коровы, заготовляя матеріалъ для сливочнаго масла! Куда д?вались эти румяные юноши въ нанковыхъ курткахъ, для которыхъ миссъ Токсъ въ бывалые годы плела в?нки изъ незабудокъ и д?лала букеты изъ фіалокъ. Они исчезли, зти юноши въ нанковыхъ курткахъ, исчезли и съ в?нками, и съ пламенными клятвами въ ненарушимой в?рности до гробовой доски! О время, время!.
        О нанковыя куртки!..
        Миссъ Токсъ вздохнула изъ глубины души, посмотр?ла на трактирную выв?ску, на чирикающихъ воробьевъ и снова задумалась,  - задумалась о своей покойной маменьк?, о ея умилительныхъ доброд?теляхъ и сильныхъ ревматизмахъ. Въ эту минуту передъ самымъ окномъ прошелъ дюжій колченогій мужчина съ огромной корзиной на голов? и кричалъ во весь ротъ: "Цв?ты - ландыши, цв?ты - маргаритки, сударыня!" Миссъ Токсъ отвернулась, покачала головой, и мысль о скоротечности челов?ческой жизни, неизв?стно почему, возникла въ ея ум? со вс?ми доказательствами относительно непрочности мірскихъ благъ. Придетъ, и скоро придетъ пора, когда завянетъ и она, Лукреція Токсъ, завянетъ какъ маргаритка, сорванная безжалостной рукою! Да, завянетъ.
        И отъ полевой маргаритки мысли миссъ Токсъ незам?тно перешли къ м-ру Домби, в?роятно потому, что майоръ уже воротился и учтиво раскланивался съ нею изъ своего окна: иначе какая же другая связь могла быть между маргариткой и мромъ Домби? "Каковъ-то онъ теперь посл? своего путешествія?  - думала миссъ Токсъ.  - Успокоилась ли его страждущая душа? Думаетъ ли онъ жениться во второй разъ, и если думаетъ, на комъ? Какой женщин? суждено сд?латься второю супругою м-ра Домби?"
        Яркій румянецъ - погода была жаркая - покрылъ задумчивое лицо миссъ Токсъ, и она съ изумленіемъ зам?тила въ себ? эту странную перем?ну, когда увид?ла въ каминномъ зеркал? отраженіе своего лица. Румянецъ, еще бол?е яркій, зард?лся на ея щекахъ, когда появилась на Княгининомъ Лугу небольщая карета, подъ?хавшая прямо къ ея дому. Миссъ Токсъ посп?шно встала, схватила маленькія ножницы и принялась съ большимъ усердіемъ подр?зывать растенія въ ту минуту, когда вошла въ гостиную м-съ Чиккъ.

        - Какъ ваше драгоц?нное здоровье, милый другъ?  - воскликнула миссъ Токсъ, встр?чая гостью съ распростертыми объятіями.
        Какая-то величественная важность отражалась на этотъ разъ во всей фигур? м-съ Чиккъ; однако-жъ она обняла своего милаго друга, поц?ловала и сказала съ н?которою торжественностью:

        - Благодарю васъ, Лукреція. Я совершенно здорова. Над?юсь, и вы также. Кге!
        Односложный кашель м-съ Чиккъ совершенно особаго свойства служилъ, казалось, предисловіемъ къ настоящему кашлю.

        - Сегодня вы очень рано прі?хали, моя милая,  - сказала миссъ Токсъ,  - какъ я вамъ благодарна! Не хотите ли позавтракать?

        - Благодарю васъ, Лукреція. Братъ мой вернулся изъ Лемингтона, и я завтракала сегодня вм?ст? съ нимъ. Кге!
        Говоря это, м-съ Чиккъ осматривалась кругомъ по вс?мъ направленіямъ, какъ будто вид?ла въ первый разъ уютную комнату своей подруги.

        - Над?юсь, моя милая, теперь получше вашему братцу?

        - Благодарю васъ, Лукреція, ему гораздо лучше. Кге!

        - Ахъ, милая Луиза, васъ очень безпокоитъ этотъ кашель. Остерегайтесь, мой безц?нный другъ.

        - Благодарю васъ, Лукреція, это ничего. Такъ бываетъ со мной всегда передъ перем?ною погоды. Мы должны ожидать перем?ны.

        - Въ погод??  - спросила миссъ Токсъ наивнымъ тономъ.

        - Во всемъ,  - возразила м-съ Чиккъ.  - Конечно должны, и св?тъ не можетъ обойтись безъ перем?нъ. Лукреція, кто будетъ противор?чить этой истин?, покажетъ только, что y него голова не на своемъ м?ст?. Перем?ны, говорю я, были, есть и будутъ! Пусть покажутъ мн? хоть одну вещь, которая не изм?няется. Боже мой, Боже мой! Даже шелковичный червь - нас?комое безсмысленное, безъ чувства, безъ ума, безъ памяти - безпрестанно подвергается самымъ неожиданнымъ и самымъ удивительнымъ перем?намъ. Да!

        - Какая тонкая, удивительная наблюдательность! Несравненная Луиза всегда в?рна самой себ?!

        - Благодарю васъ, Лукреція. Вы говорите и думаете искренно, я ув?рена въ этомъ. Над?юсь, ничто въ св?т? не заставитъ насъ перем?нить мн?ніе другъ о друг?.

        - О, конечно, моя милая!  - возразила миссъ Токсъ.
        М-съ Чиккъ откашлянулась, какъ прежде, и принялась выводить на ковр? разныя фигуры костянымъ концомъ своего зонтика. Миссъ Токсъ, привыкшая къ раздражительности своей прекрасной подруги, воспользовалась этой паузой, чтобы перем?нить разговоръ.

        - Кстати, моя милая, вы, кажется, прі?хали не одн?, - сказала миссъ Токсъ,  - въ карет? я зам?тила лицо вашего супруга.

        - Да, м-ръ Чиккъ въ карет?. Пусть онъ тамъ и остается. У него газета, которая займетъ его слишкомъ на два часа. Вы можете, Лукреція, подр?зывать ваши цв?ты, a я посижу и отдохну.

        - Несравненная Луиза понимаетъ, что всякія церемоніи безполезны между такими друзьями, какъ мы. Сл?довательно…
        Но заключеніе договорено не словами, a самымъ д?ломъ. Миссъ Токсъ над?ла перчатки, вооружилась ножницами и начала съ микроскопической заботливостью подстригать растенія. М-съ Чиккъ, склонивъ голову на одну сторону, просид?ла н?сколько минутъ не говоря ни одного слова и продолжая выводить фигуры на ковр?.

        - Флоренса тоже вернулась домой изъ гостей, и я должна сказать, что Флоренса уже слишкомъ давно ведетъ одинокую жизнь,  - заговорила наконецъ м-съ Чиккъ строгимъ и торжественнымъ тономъ,  - да, слишкомъ давно. Въ этомъ не сл?дуетъ и сомн?ваться, и тотъ потерялъ бы всякое уваженіе въ моихъ глазахъ, кто сталъ бы противор?чить этому мн?нію. Многое можно изм?нить, но не все. Кто станетъ съ этимъ спорить? Я, съ своей стороны, не могу наперекоръ очевидности и разсудку приневоливать своихъ чувствъ.

        - О конечно, моя милая, какъ это можно!  - подтвердила миссъ Токсъ, не совс?мъ понимая, или, правильн?е, вовсе не понимая таинственныхъ р?чей прекрасной подруги.

        - Флоренса - странная д?вушка; это я говорила всегда, и братъ мой, конечно, не виноватъ, что чувствуетъ н?которую неловкость въ ея присутствіи. Желала бы я знать, кто осм?лится обвинять Павла Домби? A между т?мъ что-жъ ему д?лать посл? вс?хъ этихъ горестныхъ происшествій, случившихся въ нашей семь?? Тутъ одинъ отв?тъ. Онъ долженъ сд?лать усиліе. Павелъ Домби въ этомъ случа? даже обязанъ сд?лать усиліе. Наша семья всегда отличалась усиліями, a Павелъ теперь глава семьи, единственный ея представитель. Да, единственный, ибо что такое я? Ничто, или почти ничто!

        - Полно, мой ангелъ, что съ вами?…
        М-съ Чиккъ отерла слезу, взглянула на потолокъ и продолжала такимъ образомъ:

        - Сл?довательно, говорю я, Павелъ въ настоящемъ случа? обязанъ сд?лать усиліе, и пусть оно пронзитъ кинжаломъ мое сердце, я заран?е благословляю его. О Боже мой! я слаба, и природа y меня какъ y ребенка. Почему въ этой груди не кусокъ мрамора на м?сто сердца или просто булыжникъ съ мостовой…

        - Полно, мой ангелъ, что съ вами?

        - Но такъ или иначе, я съ восторгомъ узнаю, что Павелъ остался в?рнымъ своему имени, хотя и прежде въ этомъ я не сомн?валась. Домби всегда будетъ Домби, и желала бы я знать, кто см?етъ иначе объ этомъ разсуждать?
        Молчаніе. М-съ Чиккъ оглянулась во вс? стороны, какъ будто д?лала вызовъ противникамъ своего мн?нія.

        - Одного только я желаю,  - зам?тила м-съ Чиккъ,  - чтобы и она сд?лалась достойною этого имени.
        Миссъ Токсъ, переливавшая въ эту минуту воду изъ зеленаго кувшинчика, была въ самой высокой степени изумлена серьезнымъ голосомъ и выраженіемъ лица своей подруги. Прекративъ ботаническія занятія, она, въ свою очередь, приняла глубокомысленный видъ и ус?лась подл? м-съ Чиккъ съ явнымъ нам?реніемъ сказать ут?шительное слово.

        - Извините меня, милая Луиза; но я осм?люсь вамъ по этому поводу сд?лать скромное зам?чаніе, которое, можетъ быть, не совс?мъ согласно съ вашими мыслями. Мн? кажется, мой ангелъ, ваша племянница подаетъ большія надежды… да, большія во вс?хъ отношеніяхъ.

        - Что вы подъ этимъ разум?ете, Лукреція? Къ чему относится ваше зам?чаніе, и какъ должна я понимать васъ? Объяснитесь.

        - Я хот?ла сказать, мой друтъ, что Флоренса сд?лается достойною своего имени.

        - Лукреція, вы меня не поняли,  - возразила м-съ Чиккъ съ торжественнымъ терп?ніемъ,  - впрочемъ, въ этомъ моя вина, a не ваша, потому что я выразилась неясно. Можетъ быть, мн? вовсе не сл?довало говорить вамъ о такомъ предмет?, но прежняя наша короткость… a я думаю, Лукреція, и даже ув?рена, ничто не разорветъ нашей дружбы. И что могло бы охладить насъ другъ къ другу? Конечно, ничто, и было бы глупо объ этомъ думать. Это мое неизм?нное мн?ніе. Итакъ, Лукреція, я должна выразиться ясн?е. Поймите же, что мои зам?чанія относились не къ Флоренс?, - отнюдь н?тъ!

        - Въ такомъ случа?, извините, мой ангелъ, я васъ совс?мъ не поняла. У меня теперь, право, какой-то туманъ въ голов?.
        М-съ Чиккъ выглянула на улицу и принялась осматривать комнату по вс?мъ направленіямъ, останавливая свой взоръ на растеніяхъ, на канарейк?, на зеленомъ кувшин?, на всемъ, кром? самой хозяйки. Но дошла, наконецъ, очередь и до миссъ Токсъ. Бросивъ на нее быстрый и проницательный взглядъ, м-съ Чиккъ опустила глаза въ землю, нахмурила брови и разразилась такими словами:

        - Лукреція, особа, которая должна сд?латься достойною своего имени, это - вторая жена моего брата Павла Домби. Вступить во второй бракъ - его неизм?нное нам?реніе. Кажется, я объ этомъ говорила, хотя, можетъ быть, другими словами.
        Миссъ Токсъ вскочила, какъ ужаленная и, подб?жавъ къ растеніямъ, принялась подстригать стебельки и в?тки съ такою же неблагосклонностью, какъ цирульникъ иной разъ подчищаетъ щетинистую бороду какого-нибудь б?дняка.

        - Пойметъ ли она отличіе, которое ей д?лаютъ,  - продолжала м-съ Чиккъ,  - это другой вопросъ. Над?юсь, что пойметъ. Мы обязаны въ этомъ мір? хорошо думать о своихъ ближнихъ. Моего сов?та не требовали, да оно и лучше. Мое мн?ніе въ этомъ д?л? было бы принято свысока или съ обидной снисходительностью. Такъ ужъ пусть идутъ д?ла сами по себ?.
        Миссъ Токсъ еще ниже нагнулась къ горшкамъ и съ большимъ усердіемъ подстригала растенія.

        - Если бы Павелъ посов?товался со мной, какъ это иногда онъ д?лаетъ,  - иродолжала м-съ Чиккъ, преодол?вая истерическій припадокъ,  - или лучше, какъ это онъ д?лывалъ… теперь ужъ конечно мои сов?ты не нужны, да и слава Богу, меньше отв?тственности… я не ревнива и не завистлива, Ботъ съ ними!  - Зд?сь м-съ Чиккъ залилась горькими слезами.  - Такъ если-бы Павелъ пришелъ ко мн? и сказалъ: "Луиза, какихъ достоинствъ посов?туешь ты искать въ моей будущей жен??"  - я бы отв?чала прямо и р?шительно: "Хорошая семья, красота, образованіе, связи,  - вотъ чего ты долженъ искать во второй супруг?." - Да, именно я выразилась бы этими словами, хоть бы потомъ нести голову на плаху. Пусть посадятъ меня въ тюрьму, я и въ тюрьм? стану говорить: "Павелъ! жениться во второй разъ, и не на женщин? изъ высшаго круга! Жениться не на красавиц?! Жениться на женщин? безъ образованія, безъ связей!" Нужно съ ума сойти, чтобы думать иначе объ этомь предмет?. Да, съ ума сойти!
        Лучъ надежды мелькнулъ въ голов? миссъ Токсъ.

        - Но я еще не сошла съ ума, a потому и говорю, что внушаетъ здравый смыслъ. Я вовсе не приписываю себ? высокаго ума, хотя н?которые люди почему то всегда приходили въ изумленіе отъ моихъ талантовъ; можетъ быть, они перем?нятъ свое мн?ніе, и очень скоро! но все же я не была и не буду отъявленной дурой. За это ручаюсь. И пусть попробуютъ сказать м_н_?, что братъ мой Павелъ Домби можетъ соединиться съ к?мъ бы то ни было… да, с_ъ к_?_м_ъ б_ы т_о н_и б_ы_л_о - эти слова произнесены были съ особенной запальчивостью,  - кто не им?етъ этихъ достоинствъ!.. о Боже мой, да это была бы смертельная обида! Все равно, если бы сказали, что я рождена и воспитана между слонами, никакъ не меньше! A впрочемъ, на этомъ св?т? надобно готовиться ко всякимъ обидамъ. Я и готовлюсь. Дерзкія мн?нія не удивляютъ меня!
        Посл?довало молчаніе. Ножницы миссъ Токсъ звякнули два, три раза, ея платье заколыхалось, но лицо было тщательно скрыто между листьями. М-съ Чиккъ, посл? внимательныхъ наблюденій, которыя, казалось, удовлетворили ея ожиданія, продолжала бол?е спокойнымъ тономъ:

        - Сл?довательно, братъ мой, вступая во второй бракъ, сд?лалъ то, что и должно было ожидать отъ Павла Домби. Признаюсь однако-жъ, это меня изумляетъ, хотя пріятно изумляетъ. Когда Павелъ вы?халъ изъ города, я никакъ не ожидала, чтобы y него могла родиться за городомъ какая-нибудь привязанность, хотя я очень хорошо знала, что зд?сь онъ ни въ кого не влюбленъ. Какъ бы то ни было, партія во вс?хъ отношеніяхъ самая приличная, такъ что лучше и желать нельзя. Мать, безъ всякаго сомн?нія, женщина тонкая и со вкусомъ, и, разум?ется, я не въ прав? осуждать, зач?мъ она желаетъ жить вм?ст? съ ними; это - д?ло Павла, a не мое. Нев?сты я еще не видала, но, судя по портрету, она - красавица первой руки. Имя y ней прекрасное, мн?, по крайней м?р?, кажется, что Эди?ь - необыкновенное и вм?ст? высокое имя. Стало быть, Лукреція, я не сомн?ваюсь, вы съ удовольствіемъ услышите, что свадьба будетъ на этихъ дняхъ и, конечно, съ восторгомъ узнаете объ этой перем?н? въ положеніи моего брата, который столько разъ удостаивалъ васъ своимъ благосклоннымъ вниманіемъ.
        Вм?сто словеснаго отв?та, миссъ Токсъ дрожащею рукою взяла лейку и повела блуждающимъ взоромъ вокругъ комнаты, какъ будто соображая, какую часть мебели надлежало вспрыснуть содержащеюся влагою. Въ эту минуту отворилась дверь. Миссъ Токсъ вздрогнула, захохотала и безъ всякихъ предварительныхъ объясненій бросилась въ объятія вошедшей особы, не сознавая, къ счастью, возвышеннаго негодаванія м-съ Чиккъ и мефистофелевской радости майора, который все это время сид?лъ y себя подъ окномъ съ двухстволыюй трубкой.
        Высокая честь держать въ объятіяхъ прелестную д?ву, упавшую въ обморокъ, досталась ма долю горемычнаго туземца, который, по именному предписанію своего владыки, пришелъ нав?даться о состояніи драгоц?ннаго здоровья миссъ Токсъ. При этомъ посольств? въ инструкцію его вошли еще другія очень строгія предписанія, которыхъ
        - увы!  - исполнить было невозможно, несмотря на бдительный надзоръ яростнаго властелина, сл?дившаго за вс?ми происшествіями черезъ двухствольную трубку. Б?дный туземецъ трепеталъ за свои кости.
        A между т?мъ миссъ Токсъ, прильнувъ къ груди неожиданнаго пришельца, тихонько смачивала его теплой влагой изъ зеленаго кувшинчика, остававшагося въ ея рукахъ, какъ будто посланникъ майора Багстока былъ тропическимъ растеніемъ (оно и справедливо), требовавшимъ на европейской почв? поливанія искусственнымъ дождемъ. М-съ Чиккъ, сначала не принимавшая никакого участія въ безмолвной сцен?, приказала, наконецъ, туземцу положить свое бремя на софу и удалиться. Всл?дъ за т?мъ она принялась съ большимъ усердіемъ оживлять безчувственную подругу.
        Но въ хлопотахъ м-съ Чиккъ отнюдь не было зам?тно того н?жнаго участія, которое обыкновенно характеризуетъ дочерей Евы, когда он? въ подобныхъ случаяхъ ухаживаютъ одна за другой. Не сестра милосердія, a палачъ среднихъ в?ковъ, палачъ в?ковъ, столь оплакиваемыхъ и въ Англіи многими доброд?тельными людьми, стоялъ теперь передъ несчастной женщиной, приводимой въ чувство единственно для приготовленія къ новымъ безпощаднымъ пыткамъ. Спиртъ, духи, соль, холодная вода и другія испытанныя средства употреблены были въ д?ло съ полнымъ усп?хомъ. Но когда миссъ Токсъ мало-по-малу пришла въ себя и открыла глаза, м-съ Чиккъ отпрянула отъ нея, какъ отъ злод?я, и вновь явилась передъ ней, какъ передъ Гамлетомъ т?нь отца, но не съ кроткимъ и печальнымъ взоромъ, a съ проклятіями и укорами на грозномъ чел?.

        - Лукреція,  - сказала м-съ Чиккъ,  - я не стану скрывать своихъ чувствъ. Это безполезно. Глаза мои открылись однажды навсегда. Не дал?е какъ за часъ самъ архангелъ не ув?рилъ бы меня въ томъ, что теперь ясно, какъ день.

        - Обыкновенная слабость,  - лепетала миссъ Токсъ,  - не безпокойтесь. Скоро я совс?мъ оправлюсь.

        - Скоро вы совс?мъ оправитесь!  - повторила миссъ Чиккъ съ презрительнымъ негодованіемъ.  - Думаете ли вы, что я осл?пла? Воображаете ли, что я глупа, какъ ребенокъ! Благодарю васъ, Лукреція, благодарю!
        Миссъ Токсъ устремила на подругу умоляющій взоръ и приставила платокъ къ заплаканнымъ глазамъ.

        - Если бы кто другой началъ ув?рять меня въ этомъ,  - продолжала м-съ Чиккъ величественнымъ тономъ,  - мн? кажется, я бы готова была поразить его, какъ безстыднаго клеветника. Благодарю васъ, Лукреція Токсъ. Глаза мои открылись однажды навсегда. Спала съ нихъ роковая повязка, и сл?пота дружескаго дов?рія не им?етъ бол?е м?ста. Лукреція Токсъ, вы играли мной какъ мячикомъ, вы лукавили и кривили душой наперекоръ моей искренности! Конецъ теперь вашимъ интригамъ, ув?ряю васъ.

        - О, на что вы намекаете, мой ангелъ, съ такою жестокостью!  - проговорила миссъ Токсъ, задыхаясь отъ слезъ.

        - На что я намекаю? Спросите собственное сердце, Лукреція Токсъ. A между т?мъ уб?дительно прошу уволить меня отъ вашихъ фамильярныхъ н?жностей. Во мн? еще осталось чувство уваженія къ самой себ?, хотя, быть можетъ, вы этого не думаете.

        - Луиза, Луиза! какъ вы можете говорить подобнымъ языкомъ!

        - Какъ могу я говорить подобнымъ языкомъ?  - возразила м-съ Чиккъ, которая, за недостаткомъ бол?е подходящихъ аргументовъ, думала уничтожить свою противницу презрительнымъ повтореніемъ ея же восклицаній.  - Подобнымъ языкомъ! И вы еще объ этомъ спрашиваете!
        Миссъ Токсъ плакала навзрыдъ.

        - Вы вошли черезъ меня почти въ дов?ренность къ моему брату и обвились вокругъ его очага, какъ зм?я, подколодная зм?я, которая за вс? благод?янія хочетъ вонзить жало въ сердце своего благод?теля! И Лукреція Токсъ изволитъ питать надежду превратиться въ м-съ Домби! О Боже мой! Да это такая колоссальная нел?пость, изъ-за которой, право, почти не стоитъ выходить изъ себя!

        - Ради Бога, Луиза, не говорите такихъ страшныхъ вещей!

        - Страшныхъ вещей!  - повторила м-съ Чиккъ,  - страшныхъ вещей! Да разв? не сейчасъ вы доказали очевидн?йшимъ образомъ, что не можете скрывать своихъ чувствъ даже предо мною! Разв? не сейчась спала страшная повязка, которую вы такъ искусно нахлобучили мн? на глаза?

        - Я не жаловалась и не сказала ничего,  - отв?чала миссъ Токсъ, разражаясь громкимъ плачемъ.  - Ваше изв?стіе, Луиза, конечно, поразило меия до н?которой степени, и если прежде я им?ла слабую надежду, что м-ръ Домби чувствуетъ ко мн? н?которую привязанность, то не в_а_мъ бы, Луиза, осуждать меня съ такою безпощадною строгостью.

        - Не мн? бы! То есть, она хочетъ сказать, что я сама ее поощряла!  - воскликнула м-съ Чиккъ, обращаясь къ мебели, какъ будто и бездушныя вещи должны были сд?латься вопіющими свид?телями буйнаго сумасбродства.  - Да, да, я это зыаю, я вижу это по ея глазамъ!

        - Я не жалуюсь, милая Луиза, и не упрекаю васъ; но для собственнаго оправданія…

        - Конечно, конечно!  - воскликнула м-съ Чиккъ, осматривая мебель съ пророческой улыбкой.  - Только этого недоставало! Объяснитесь же, Лукреція Токсъ, объяснитесь прямо и р?шительно, что y васъ на ум?! Будьте откровенны хоть разъ съ вашимъ другомъ, Лукреція Токсъ! Я уже приготовлена ко всему.

        - Для собственнаго оправданія, милая Луиза, и только для оправданія, я хот?ла бы спросить васъ: разв? не вы первая подали мн? эту мысль? Разв? не говорили вы н?сколько разъ, что, судя по всему, исполненіе ея не подвержено никакому сомн?нію?
        М-съ Чиккъ посп?шно оставила кресла, прошлась по комнат?, подняла голову вверхъ и, обращаясь на этотъ разъ не къ мебели, a къ небесамъ, произнесла самымъ торжественнымъ тономъ:

        - Есть пред?лъ, за которымъ челов?ческое терп?ніе становится см?шнымъ и даже преступнымъ. Я могу вынести многое, но не все, потому что я челов?къ. Тяжелая мысль отягощала мою душу, когда я собралась сегодня въ этотъ домъ. Не знаю, какъ назвать и какъ опред?лить эту мысль, но если бываютъ предчувствія на этомъ св?т?, то я предчувствовала ужасную, неотразимую б?ду. Сбылось предчувствіе, оправдалась тайная тревога сердца! Дов?ренность многихъ л?тъ уничтожилась въ одну минуту! Кр?пкія узы дружбы разорвались, распались безъ жалости и безъ милосердія! Какое воображеніе представитъ сцену ужасн?е той, которая такъ неожиданно и такъ мгновенно раскрылась передъ моими піазами! Я ошибалась въ васъ, Лукреція Токсъ, и теперь вижу васъ въ истинномъ св?т?. Всему конецъ, всему пред?лъ, всему в?чная память! Лукреція Токсъ, прощайте! Желаю вамъ добра, и всегда буду желать вамъ только одного добра; но какъ челов?къ и какъ женщина, в?рная самой себ?, постоянная въ своихъ правилахъ и всегда уважающая чувства чести и долга, какъ сестра моего брата, какъ золовка его жены, и, наконецъ, какъ урожденная Домби… вы понимаете;
я не могу теперь пожелать вамъ ничего, кром? добраго утра. Прощайте, Лукреція Токсъ!
        Съ этими словами м-съ Чиккъ, гордая сознаніемъ своей правоты и чувствомъ нравственнаго достоинства, сд?лала шагъ къ дверямъ. Остановившись еще разъ въ положеніи грозной статуи, она кивнула головой и отправилась къ карет? искать ут?шенія въ объятіяхъ своего супруга, м-ра Чиккъ.
        То есть, это сказано аллегорически, для красоты слога, a собственно говоря, объятія м-ра Чиккъ завалены были газетными листами. Джентльменъ этотъ не обратилъ даже никакого вниманія на свою драгоц?нную половину и только изр?дка украдкой бросалъ на нее косвенные взгляды. Онъ читалъ и по временамъ мурлыкалъ н?которые отрывки изъ любимыхъ арій. Странное равнодушіе!
        Т?мъ странн?е, что м-съ Чиккъ испускала глубокіе вздохи, обращала очи къ небесамъ, кивала головой и вообще вела себя такимъ образомъ, какъ будто еще чинила грозный судъ надъ преступною Лукреціею Токсъ. Наконецъ, внутреннее волненіе м-съ Чиккъ выразилось громкимъ и даже пронзительнымъ восклицаніемъ:

        - Вотъ до какой степени открылись сегодня мои глаза!

        - До какой же степени, моя милая?  - пробормоталъ м-ръ Чиккъ.

        - О, не спрашивай меня!

        - Я и не спрашиваю. Ты сама навязываешься, мой ангелъ.

        - Его жена взволнована до посл?дней крайности и почти выходитъ изъ себя, a онъ и не думаетъ спросить, что съ нею случилось!

        - Ну, такъ что же такое случилось, моя милая?

        - И эта несчастная осм?лилась питать низкую надежду вступить въ бракъ съ Павломъ Домби! И когда она играла въ лошадки съ невиннымъ младенцемъ,  - мн? никогда не нравились эти игры,  - кто бы могъ подумать, что въ этой женщин? плодятся коварные замыслы соединиться съ нашей семьей! Низкая тварь! Но я над?юсь, небесное правосудіе не оставитъ ее безъ наказанія.

        - Къ чему-жъ тутъ вм?шиваться небесному правосудію, моя милая?  - слегка возразилъ м-ръ Чиккъ, почесавъ переносье газетнымъ листомъ.  - До нын?шняго утра ты, кажется, и сама была не прочь отъ такого родства. Партія, пожалуй, довольно приличная,  - ты именно была этихъ мыслей?
        М-съ Чиккъ заплакала навзрыдъ и сказала озадаченному супругу, что онъ можетъ, если захочетъ, растоптать ее ногами, только не обижать постыдной клеветой. М-ръ Чиккъ замолчалъ.

        - Но съ Лукреціей Токсъ y меня покончено все,  - начала м-съ Чиккъ посл? короткой паузы.  - Пусть Павелъ лишаетъ меня дов?ренности въ пользу особы, которая, какъ я над?юсь и ув?рена, им?етъ полное право зам?нить б?дную Фанни; пусть онъ изв?щаетъ меня о такой перем?н? со своей обыкновенной холодностью,  - я не сержусь и не с?тую, что заран?е не спросили моего сов?та? Но хитрыхъ замысловъ, но двуличности, но низкихъ уловокъ,  - вотъ чего я не терп?ла и не терплю. Поэтому я все покончила съ Лукреціей Токсъ. Тяжело мн? было, но что же д?лать? Во всемъ надо полагаться на волю Божію. Да оно и къ лучшему, если разсудить спокойно и безъ пристрастія. Павелъ попадаетъ теперь въ высшій кругъ, и его новые родственники - аристократы чист?йшей крови. Разум?ется, знакомство какой-нибудь Токсъ могло бы компрометировать и его, и меня. Во всемъ видень перстъ Божій, и рука Всевышняго иногда спасаетъ насъ даже противъ нашей воли. Велико было мое искушеніе сегодня, но я не жалуюсь и не ропщу.
        Глава XXX
        Передъ свадьбой

        Быстро идетъ впередъ архитектурыая д?ятельность въ дом? м-ра Домби. Шумъ, крикъ, стукъ, безпрерывная б?готня взадъ и впередъ отъ ранняго утра до поздняго вечера. Діогенъ видитъ грабителя на каждомъ шагу, лаетъ безъ умолку и безпардонно отъ солнечнаго восхода до заката, и уб?ждается противъ воли, что дерзкій непріятель все перевернетъ вверхъ дномъ. Новыя перем?ны, новыя декораціи встр?чаетъ удивленный взоръ каждое утро; но… но н?тъ и н?тъ перем?ны въ образ? жизни отверженной дочери м-ра Домби. По вечерамъ, когда работники уходятъ, Флоренса прислушивается къ ихъ шагамъ и воображаетъ, съ какою радостью возвращаются они въ веселыя семейства, съ какимъ нетерп?ніемъ ожидаютъ ихъ оставленныя д?ти. A она одна, всегда одна, и домъ ея отца, по крайней м?р? по ночамъ, все тотъ же опуст?лый, скучный, заколдованный домъ.
        Но уже не съ тоской, какъ прежде, встр?чала она наступающую ночь. Яркая надежда оживляла ея сердце. Прекрасная леди, ц?ловавшая ее въ той самой комнат?, гд? н?когда безжалостный отецъ растерзалъ ея любящую душу, рисовалась въ ея воображеніи св?тлымъ ангеломъ небесной благодати. Въ дали, еще туманной, но постепенно проясняющейся, уже мерцалъ для нея разсв?тъ новой жизни, когда сердце отца будетъ, наконецъ, поб?ждено, и материнская любовь озаритъ ее т?мъ же св?томъ, который н?когда изсякъ на ея губахъ вм?ст? съ посл?дней искрою жизни, угасшей въ день рожденія Павла.
        Думая о новой матери съ любовью и безпред?льной дов?рчивостью, Флоренса больше и больше любила свою покойную мать. Она не боялась ихъ соперничества въ своемъ сердц?. Новый цв?токъ выросталъ изъ глубоко-посаженнаго корня, который не могъ быть вырванъ никакою челов?ческою силою. Каждое н?жное слово изъ устъ прекрасной леди отзывалось для Флоренсы эхомъ голоса, давно умолкнувшаго, но затаеннаго нав?къ въ ея осирот?ломъ сердц?. Память о покойной матери была для нея исходнымъ пунктомъ всякой н?жности и любви: какая же другая привязанность могла истребить или ослабить это чувство?
        Прошло н?сколько дней посл? визита прекрасной леди. Флоренса сид?ла въ своей комнат? и читала книгу; но мысли ея уносились далеко и отъ книги, и отъ уединенной комнаты. Вдругъ отворяется дверь, и входитъ м-съ Грэйнджеръ.

        - Мама!  - воскликнула Флоренса, бросаясь въ объятія дамы.  - Вотъ вы опять зд?сь!

        - Еще не мама!  - возразила леди съ кроткой улыбкой, прижимая Флоренсу къ своей груди,

        - Все равно: вы скоро будете моею матерью!

        - Да, моя милая, скоро, очень скоро.
        Н?сколько минутъ Эди?ь не говорила ни слова, лаская кудри и ц?луя розовыя щеки прекрасной д?вушки. Во всей фигур? ея выражалась необыкновенная н?жность, и Флоренса была растрогана еще бол?е, ч?мъ въ первое свиданіе. Эди?ь посадила ее подл? себя, и он? держали другъ друга за руки, об? проникнутыя одинаковымъ чувствомъ участія и любви.

        - Ты все была одна, Флоренса, со времени нашего свиданія?

        - О да, я была одна!
        Флоренса спуталась и потупила глаза въ землю, потому что лицо ея матери вдругъ приняло слишкомъ серьезное выраженіе.

        - Я… я привыкла къ одиночеству,  - продолжала Флоренса,  - и оно меня нисколько не тревожитъ. Случается иной разъ, я и Ди [Di уменьшительная форма мужского имени Diogenes и женскаго Diana. Эди?ь, в?роятно, подумала, что р?чь идетъ о Діан?.] сидимъ вм?ст? по ц?лымъ днямъ одн?-одинехоньки.
        Флоренса могла бы сказать: по ц?лымъ нед?лямъ, по ц?лымъ м?сяцамъ.

        - Эта Ди твоя горничная, мой ангелъ?

        - Моя собака,  - отв?чала Флоренса улыбясь.  - Горничная y меня - Сусанна.

        - A это твои комнаты?  - спросила Эди?ь, осматриваясь кругомъ.  - Странно, мн? ихъ не показывали прошлый разъ. Ихъ надобно перед?лать, Флоренса. Твои комнаты должны быть лучшими во всемъ дом?.

        - Если бы мн? позволили перем?нить ихъ, мама, такъ я бы выбрала для себя одну комнатку, тамъ, на верху.

        - Разв? это не довольно высоко, дитя мое?

        - Но та комната моего брата, и я очень ее люблю. Я хот?ла просить объ этомъ папеньку, когда воротилась домой и увид?ла перестройки, но…
        Флоренса остановила глаза изъ опасенія встр?тить проницательный взглядъ прекрасной маменьки.

        - Но я побоялась его побезпокоить этой просьбой, a потомъ разсудила, что лучше всего обратиться къ вамъ, мама, такъ какъ вы скоро будете полной хозяйкой въ этомъ дом?.
        Посл? этихъ словъ, произнесенныхъ съ д?тской наивностью, Эди?ь, въ свою очередь, потупила глаза, и Флоренса съ изумленіемъ увид?ла поразительную перем?ну въ красот? этой леди. По первымъ впечатл?ніямъ, Эди?ь должна была показаться гордой и величавой красавицей; но теперь манеры ея были столь кротки и столь н?жны, что будь она даже ровесницей Флоренсы, и тогда ея обращеніе не могло бы вызвать на большую откровенность.
        Странно однако-жъ: Флоренс? - даже простосердечной Флоренс? - показалось, будто маменька ея чувствуетъ какую-то неловкость, и это сд?лалось слишкомъ зам?тнымъ посл? того, какъ ей сказали, что она будетъ полной хозяйкой въ этомъ дом?. Очень странно!
        Между т?мъ относительно комнатъ прекрасная леди об?щалась выполнить все какъ можно скор?е и какъ можно лучше. Потомъ он? потолковали н?сколько минутъ о б?дномъ Павл?, о житейскихъ д?лахъ, и, наконецъ, Эди?ь объявила, что хочетъ увезти Флоренсу къ себ? домой.

        - Мы сегодня пере?хали съ матушкой въ Лондонъ,  - сказала она,  - и ты останешься y насъ, мой ангелъ, до моего замужества; намъ надобно узнать покороче друтъ друга.

        - Какъ вы добры, милая мама! Какъ я вамъ благодарна!

        - Теперь вотъ что, моя милая,  - продолжала Эди?ь, понизивъ голосъ и осматриваясь кругомъ,  - такъ какъ мы теперь совершенно одн?, то я пользуюсь случаемъ дать теб? очень важный сов?тъ, который ты непрем?нно должна исполнить. Посл? свадьбы мы съ твоимъ отцомъ у?демъ на н?сколько нед?ль, и я желаю, чтобы въ мое отсутствіе ты воротилась домой. Кто бы ни просилъ тебя погостить или отлучиться на н?сколько дней, непрем?нно по?зжай домой и не слушайся никого. Лучше быть одной, ч?мъ… я хочу сказать, мой ангелъ, что дома, въ этихъ комнатахъ, теб? будетъ гораздо лучше, ч?мь во всякомъ другомъ м?ст?.

        - Я ворочусь домой, мама, въ самый день вашего отъ?зда.

        - Именно такъ. Помни же об?щаніе. Теперь собирайся ?хать со мной. Я пойду въ залъ и стану тебя ждать.
        Медленно и спокойно будущая хозяйка пошла по огромному дому, не обращая ни мал?йшаго вниманія на великол?піе и роскошь, уже зам?тныя на каждомъ шагу. Это была та же красавица, которая, укротивъ внутреннюю бурю, гуляла между густыми деревьями въ лемингтонской рощ?: та же неукротимая гордостъ души, то же презр?ніе во взор? и на устахъ, та же дикая надменность, вооруженная негоаованіемъ противъ самой себя и противъ всего окружающаго. Велйкол?пный чертогъ, казалось, еще больше пробуждалъ это негодованіе. Искусственныя розы на ст?нахъ и на коврахъ впивались колючими шипами въ ея истерзанную грудь; въ каждой позолот? сверкали атомы ненавистнаго металла, оц?нившаго ея красоту; въ каждомь зеркал? во весь ростъ выставлялась женщина, высокая по своей натур?, но униженная грустнымъ ярмомъ нищеты и презр?нная въ собственныхъ глазахъ. И вс? это видятъ,  - думала она,  - и н?тъ ей спасенія нигд?, кром? какъ въ той же гордости, которая день и ночь терзаетъ ея собственную грудь.
        И неужели эту женщину укрощаетъ невинная д?вочка, сильная только своимъ простосердечіемъ и откровенностью? Неужели вс? эти страсти, даже самая гордость, потухаютъ отъ одного взгляда беззащитной сироты? О да, о да! посмотрите на нихъ въ эту минуту: он? обнявшись сидятъ въ карет?, и Флоренса, съ лепетомъ любви и отрадной надежды, пріютила голову на ея груди. Пусть попробуетъ теперь кто-нибудь обид?ть беззащитную сироту! Гордая Эди?ь броситъ тысячу жизней, если нужно ими пожертвовать для спасенія ребенка!
        Умри Эди?ь! Лучше и полезн?е умереть теб? именно въ эту минуту, ч?мъ доживать до конца свою долгую, долгую жизнь!
        Какъ бы не такъ! Ея впрство м-съ Скьютонъ уже давно строжайшимъ образомъ запретила произносить въ своемъ присутствіи низкое слово смерть. Пере?хавъ въ Лондонъ, она расположилась въ Брукъ-Стрит?, на Гросвеноръ-сквер?, въ великол?пномъ дом? своего знаменитаго, бывшаго въ отсутствіи родственника, лорда Феникса, который, по поводу брачной сд?лки, очень охотно уступилъ свой чертогъ, над?ясь, что одолженіе будетъ уже посл?днимъ подаркомъ для м-съ Скьютонъ и ея прекрасной дочки. И вотъ въ этомъ разукрашенномъ дом? прекрасная Клеопатра, окруженная блестящей свитой, величественно возлежала на соф? между бархатными подушками, вполн? готовая принимать высокихъ гостей. На первый разъ вниманіе ея пробуждено было прі?здомъ Эди?и и Флоренсы.

        - Какъ твое здоровье ангельчикъ Флоренса? Подойди ко мн?, душенька, иоц?луй меня,
        Флоренса робко остановилась, отыскивая б?лое м?сто на лиц? м-съ Скьютонъ; но почтенная леди подставила ей ухо, и такимъ образомъ вывела ее изъ затрудненія.

        - Милая Эди?ъ,  - сказала м-съ Скьютонъ,  - я р?шительно… подойди немножко къ св?ту, ангельчикъ Флоренса.
        Флореиса повиновалась.

        - Ты не помнишь, милая Эди?ь,  - продолжала м-съ Скьютонъ,  - какою была ты въ возраст? нашей очаровательной Флоренсы или немножко помоложе ея?

        - Я давно забыла этотъ возрастъ, мама.

        - Я р?шительно думаю, что наша очаровательная малютка чрезвычайно похожа на то, ч?мъ сама ты была въ ея л?та. A это показываетъ, что со временемъ можно изъ нея сд?лать, если хорошенько приняться за ея образованіе.
        Посл?днія слова были произнесены такимъ тономъ, изъ котораго значилось, что м-съ Скьютонъ считала еще неначатымъ развитіе умственныхъ и нравственныхъ силъ въ будущей дочери Эди?и. Вм?сто отв?та, Эди?ь бросила на мать суровый взглядъ, поставившій ее въ н?которое затрудненіе. Чувствовалась необходимость сд?лать приличную диверсію.

        - Подойди ко мн?, ангельчикъ Флоренса, поц?луй меня еще разъ, душенька.
        Флоренса должна была приложить опять свои губы къ морщинистому уху м-съ Скьютонъ.

        - Слыхала ли ты, душенька,  - сказала м-съ Скьютонъ, удерживая за руку робкую д?вушку,  - что твой папа, котораго мы вс? любимъ до безумія, женится на этой нед?л? на моей безц?нной Эди?и?

        - Мн? говорили, что свадьба будетъ скоро; но когда именно, я не знала.

        - Неужели? Какъ это, милая Эди?ь, ты до сихъ поръ не сказала этого Флоренс??

        - Разв? я должна была это говорить?  - возразила дочь съ такою колкостью, что Флоренса почти не узнала ея голоса.
        Д?лая другую, бол?е счастливую диверсію, м-съ Скьютонъ объявила Флоренс?, что м-ръ Домби сегодня будетъ y нихъ об?дать и, безь сомн?нія, съ пріятнымъ изумленіемъ увидитъ свою дочь. М-ръ Домби совс?мь не знаетъ о прі?зд? Флоренсы, и Эди?ь все это устроила безъ его в?дома, когда онъ поутру занимался д?лами въ Сити. Пріятный, очень пріятный сюрпризь. Флоренса слушала эту в?сть съ величайшимъ волненіемъ, которое возросло, наконецъ, до такой степени, что за часъ до об?да, не см?я и не зная, какъ объяснить сущность д?ла, не компрометируя м-ра Домби, она чуть не р?шилась уб?жать домой п?шкомъ, безъ шляпы и безъ шали, лишь бы только не встр?титься съ грознымъ отцомъ.
        Но Флоренса не ушла домой. Бл?дная, испуганная, не переводя духу, она осталась пригвожденною на м?ст? подл? м-съ Скьютонъ. Она не см?ла подойти къ окну изъ опасенія, что отецъ увидитъ ее черезъ улицу, не см?ла перейти въ другую комнату изъ опасенія встр?титься въ дверяхъ съ м-ромъ Домби. Клеопатра между т?мъ болтала вздоръ, и б?дная д?вушка принуждена была поддерживать разговоръ. Вдругъ послышались на л?сниц? м?рные шаги ожидаемаго джентльмена.

        - Онъ идетъ,  - закричала Флоренса въ страшномъ испуг?. - Онъ идетъ!
        Клеопатра, любившая съ д?тскимъ увлеченіемъ театральные эффекты, немедленно толкнула Флоренсу за софу, накрыла ее шалью и, такимъ образомъ, приготовила очаровательный сюрпризъ для м-ра Домби. Это было сд?лано съ такою быстротою, что Флоренса тутъ же услышала среди комнаты страшные шаги.
        М-ръ Домби церемонно поздоровался съ тещей и нареченной нев?стой. Отъ звуковъ его голоса судорожный трепетъ распространился по вс?мъ членамъ б?дной д?вушки.

        - Любезный м-ръ Домби,  - заголосила Клеопатра,  - подойдите ко мн? и скажите пожалуйста, все ли въ добромъ здоровьи ваша прелестная Флоренса?

        - Флоренса совершенно здорова.

        - Она теперь дома?

        - Дома,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Ув?рены ли вы, любезный м-ръ Домби, что меня не обманываете? Не знаю, какъ приметъ мои слова ваша милая нев?ста; но мн?, право кажется, что вы самый фальшивый челов?къ, любезн?йшій мой м-ръ Домби.
        В?рно и м?тко. Фальшив?йшій изъ людей былъ пойманъ въ эту минуту въ самой ужасной фальшивости, о какой только слышали когда-либо челов?ческія уши. М-съ Скьютонъ сорвала шаль, и Флоренса, бл?дная и трепещущая, явилась предъ отцомъ, какъ страшный призракъ изъ за могилы. М-ръ Домби остолбен?лъ. Преодол?вая внутреннюю бурю, Флоренса бросилась къ нему на шею, поц?ловала его въ щеку и, не помня бол?е себя, поб?жала изъ комнаты. М-ръ Домби посмотр?лъ вокругъ себя, желая потребовать отъ кого-нибудь объясненій загадочной сцены; но Эди?ь выб?жала также за Флоренсой.

        - Согласитесь же, м-ръ Домби,  - начала м-съ Скьютонъ,  - вы никогда не были какъ пріятно изумлены во всю вашу жизнь: не правда ли?

        - Точно, я никогда не былъ такъ изумленъ.

        - Такъ пріятно изумлены, любеный м-ръ Домби; не скромничайте,  - возразила м-съ Скьютонъ.

        - Точно… я радъ вид?ть зд?сь Флоренсу,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Конечно, вы удивляетесь, какъ она очутилась зд?сь,  - спросила м-съ Скьютонъ,  - не правда ли?

        - Эди?ь, можетъ быть…

        - О хитрецъ! о лукавый, лукавый челов?къ!  - воскликнула м-съ Скьютонъ, погрозивъ пальцемъ,  - такихъ вещей не должно бы разсказывать. Мужчины такъ тщеславны и такъ безбожно изд?ваются надъ нашей слабостью; но моя душа, вы знаете, открыта передъ вс?ми… хорошо, сейчасъ!
        Посл?днія слова относились къ одному изъ высочайшихъ лакеевъ, возв?стившему объ об?д?.

        - Но Эди?ь, любезный мой Домби, привязана къ вамъ, можетъ быть, больше, ч?мъ вы заслуживаете; она безпрестанно хот?ла бы быть вм?ст? съ вами. Напрасно я говорю: "нельзя этого требовать, мой другъ, y м-ра Домби есть другія д?ла",  - ничего не хочетъ слышать. И вотъ поэтому она желаетъ им?ть хоть кого-нибудь, кто бы напоминалъ ей васъ. Не правда ли, какъ это натурально! Нын?шнимъ утромъ ничто не могло ее удержать отъ по?здки за нашей милой Флоренсой! Не правда ли, какъ это очаровательно!
        Зд?сь м-съ Скьютонъ остановилась въ ожиданіи отв?та, и м-ръ Домби отв?чалъ:

        - Чрезвычайно очаровательно!

        - Благослови васъ Богъ, любезный мой м-ръ Домби, за такую правоту сердца,  - воскликнула Клеопатра, кр?пко пожимая его руку.  - Но я уже принимаю слишкомъ серьезный тонъ. Сойдемте теперь внизъ и посмотримъ, что эти люди приготовили намъ къ об?ду.
        Флоренса и Эди?ь были уже въ столовой и сид?ли рядомъ. При вход? м-ра Домби Флоренса хот?ла встать, чтобы уступить ему свой стулъ, но Эди?ь положила руку на ея плечо, и м-ръ Домби долженъ былъ пом?ститься на противоположномъ конц? стола.
        М-съ Скьютонъ приняла на себя трудъ поддерживать весь разговоръ. Флоренса сид?ла молча и едва поднимала глаза, не совс?мъ осушенные отъ слезъ, a Эди?ь ограничивалась только отв?тами на вопросы.

        - Стало быть, теперь, любезный м-ръ Домби, вс? приготовленія съ вашей стороны приведены къ концу?  - сказала Клеопатра, когда подали на столъ дессертъ, и с?доволосый буфетчикъ удалился.  - Даже судебныя формальности окончены?

        - Да, м-съ, свадебный контрактъ, какъ сегодня меня изв?стили, совс?мъ готовъ, и милой моей нев?ст? остается только назначить день свадьбы, о чемъ я и прошу ее уб?дительн?йше.
        Эди?ь сид?ла, какъ прекрасная статуя, холодная, спокойная, неподвижная.

        - Что жъ ты, мой ангелъ,  - сказала Клеопатра,  - слышишь, что говоритъ м-ръ Домби? Какъ она разс?янна, б?дняжечка! Знаете ли, м-ръ Домби? Ваша нев?ста напоминаетъ мн?, и живо напоминаетъ, т? дни, когда ея папа находился въ вашемъ положеніи.

        - Пусть будетъ свадьба, когда вамъ угодно. Вы не нуждаетесь въ моемъ назначеніи,  - сказала Эди?ь, едва взглянувъ черезъ столъ на м-ра Домби.

        - Въ такомъ случа? завтра?

        - Пусть!

        - Или, можетъ быть, лучше посл?завтра?

        - Когда вамъ угодно. Я въ полномъ вашемъ распоряженіи. Поступайте, какъ думаете и какъ хотите. У меня н?тъ никакихъ д?лъ.

        - Никакихъ д?лъ, моя милая!  - возразила мать,  - тогда какъ ц?лый день ты въ ужасныхъ хлопотахъ отъ утра до ночи! Съ одними этими магазинщицами сотни договоровъ и заказовъ!

        - Это по вашей части, мама. Вы и м-ръ Домби можете устраивать все, какъ знаете.

        - Ты разсуждаешь умно, мой ангелъ, и это д?лаетъ теб? честь!  - сказалъ Клеопатра.
        - Флоренса, подойди сюда и поц?луй меня, душенька.
        Странное д?ло: всякій разговоръ, даже самый мелочной, какъ скоро участвовала въ немъ Эди?ь, Клеопатра непрем?нно заключала н?жнымъ обращеніемъ къ Флоренс?, которой, конечно, во всю жизнь не приходилось расточать столько поц?луевъ, какъ въ этотъ достопамятный день. Скромная д?вушка не подозр?вала, какую огромную пользу эти поц?луи приносили м-съ Скьютонъ.
        М-ръ Домби, въ глубин? души, былъ какъ нельзя бол?е доволенъ странными манерами своей прекрасной нев?сты. Ея надменность и холодность, само собою разум?ется, были самою лучшею рекомендаціею для Домби и Сына. Притомъ, гордая со вс?ми, она однако жъ почтительно склоняется передъ его особой и не прекословитъ ему ни въ чемъ: статья особенно заманчивая! Льстило самолюбію м-ра Домби и то обстоятельство, что эта женщина, составляя честь его дома, будетъ вм?ст? съ нимъ обдавать холодомъ его гостей.
        Такъ разсуждалъ м-ръ Домби, оставшись одинъ за об?деннымъ столомъ и погруженный въ глубокія думы о прошедшей и будущей судьб?. Наружная обстановка соотв?тствовала какъ нельзя лучше этимъ думамъ. Душный воздухъ столовой залы, темнобурыя ст?ны съ черными картинами и гербами, дв? дюжины черныхъ стульевъ, разставленныхъ въ правильной симметріи какъ гробы, дожидавшіеся только факельщиковъ и наемныхъ плакальщиковъ для начатія похоронной процессіи, два сухопарыхъ негра, поддерживавшихъ на буфет? изсохшія в?тви канделябровъ, и затхлый запахъ отъ десятковъ тысячъ об?довъ, погребенныхъ въ этомъ саркофаг?, - все это превосходно согласовалось съ настроеніемъ духа сосредоточеннаго мыслителя. Влад?лецъ дома жилъ за границей, такъ какъ воздухъ Англіи, по какимъ-то причинамъ, уже давно оказывался вреднымъ для благородныхъ членовъ фамиліи Фениксовъ. Комнаты постепенно погружались въ глубокій трауръ, и недоставало только трупа, чтобы превратить ихъ въ погребальные склепы.
        На случай, пожалуй, окочен?лая фигура м-ра Домби съ усп?хомъ могла бы зам?нить и этотъ недостатокъ.
        Сумерки тянулись очень долго, и св?чи были поданы поздно, такъ какъ м-съ Скьютонъ при огн? чувствуетъ всегда головную боль. Въ этотъ промежутокъ м-съ Скьютонъ постоянно бес?довала съ Флоренсой или заставляла ее играть на фортепьяно для собственнаго удовольствія, или подзывала ее для н?жныхъ поц?луевъ, и это случалось всякій разъ посл? того, какъ Эди?ь д?лала какое-нибудь зам?чаніе. Впрочемъ, поц?луи были теперь не такъ часты, потому-что Эди?ь все время сид?ла подл? открытаго окна, несмотря на заботливое предостереженіе матери отъ простуды. Въ такомъ, почти совершенно безмолвномъ положеніи оставалась она до т?хъ поръ, пока женихъ ея не собрался домой. Во время прощанья м-ръ Домби былъ очень милостивъ со своею дочерью, и Флоренса отправилась въ спальню подл? комнаты Эди?и до того спокойная и счастливая, что въ прошедшемъ вид?ла въ себ? совс?мъ другую б?дную д?вочку-сиротку, достойную сожал?нія. И она плакала объ этой д?вочк?, пока не уснула.
        Нед?ля проходила скоро. ?здили въ магазины, къ модисткамъ, ювелирамъ, нотаріусамъ, цв?точницамъ, кондитерамъ. Флоренса была везд? и y вс?хъ. Флоренса по?детъ въ церковь. Флоренса скинетъ трауръ и нарядится въ модное платье. Планы на этотъ счетъ модистки француженки, очень похожей на м-съ Скьютонъ, были такъ изящны и великол?пны, что м-съ Скьютонъ заказала и себ? такое же платье. Мадамъ зам?тила, что м-съ Скьютонъ будетъ обворожительна, и вс? станутъ считать ее сестрою прекрасной нев?сты.
        Нед?ля проходила еще скор?е. Эди?ь не смотр?ла ни на что, не заботилась ни о чемъ. Богатые наряды приносились на домъ, прим?ривались, модистки и м-съ Скьютонъ приходили въ жив?йшій восторгъ и укладывали ихъ, куда и какъ сл?дуетъ. Эди?ь не д?лала никакихъ зам?чаній. М-съ Скьютонъ составляла планы на каждый день и сама приводила ихъ въ исполненіе. Иногда Эди?ь садилась въ карету и отправлялась въ магазины, какъ скоро нельзя было безъ нея обойтись; но это случалось очень р?дко. М-съ Скьютонъ обо всемъ хлопотала сама и одна зав?дывала вс?ми д?лами, a Эди?ь смотр?ла на вс? распоряженія съ величайшимъ равнодушіемъ, какъ лицо, совершенно постороннее.
        Нед?ля промчалась съ удивительною быстротой, и наступила посл?дняя ночь передъ свадьбой. Въ гостиной зас?дали м-съ Скьютонъ и м-ръ Домби. Было очень темно, такъ какъ y м-съ Скьютонъ по обыкновенію бол?ла голова, хотя съ завтрашнимъ утромъ она над?ялась совс?мъ освободиться отъ этой боли. Эди?ь сид?ла y открытаго окна и смотр?ла на улицу. М-ръ Домби и Клеопатра тихонько разговаривали на соф?. Было очень поздно, и Флоренса уже отправилась спать.

        - Любезный м-ръ Домби,  - начала Клеопатра,  - завтра вы навсегда лишаете меня общества милой Эди?и, и я хочу просить васъ оставить y меня Флоренсу.

        - Съ большимъ удовольствіемъ, если вамъ угодно.

        - Благодарю васъ. Вы оба ?дете въ Парижъ, и безъ вашей милой дочери я бы осталась въ совершенномъ уединеніи. Мысль, что я буду сод?йствовать образованію ума и сердца прелестной Флоренсы, прольетъ отрадный бальзамъ въ мою душу, любезный м-ръ Домби.
        М-ръ Домби повторилъ, что онъ съ восторгомъ оставляетъ свою дочь въ такихъ надежныхъ рукахъ.
        Эди?ь быстро поворотила голову. Невидимая въ темнот?, она внимательно прислушивалась къ разговору, и лицо ея, прежде безжизненное, выражало теперь жив?йшее участіе.

        - Премного благодарна вамъ, любезный м-ръ Домби, за ваше доброе мн?ніе,  - продолжала Клеопатра.  - Я боялась, что вы им?ете злой умыселъ осудить меня на совершенное затворничество, какъ выражаются наши адвокаты, эти страшн?йшіе прозаики въ ц?ломъ мір?.

        - Отчего такая несправедливость ко мн?, любезная м-съ Скьютонъ?

        - Да оттого, что Флоренса объявила наотр?зъ, что она завтра воротится домой,  - отв?чала м-съ Скьютонъ.  - Я начинала считать васъ, любезный Домби, порядочнымъ тираномъ врод? турецкаго паши.

        - Ув?ряю васъ, м-съ, я не д?лалъ никакихъ распоряженій относительно Флоренсы. Во всякомъ случа?, эти распоряженія отнюдь не будутъ противор?чить вашимъ желаніямъ.

        - О, я знала, вы порядочный льстецъ, м-ръ Домби. Говорятъ впрочемъ, y льстецовъ н?тъ сердца, тогда какъ ваша н?жная чувствительность составляетъ украшеніе и отраду вашей жизни. Что это? неужели вы хотите домой?
        Было очень поздно, м-ръ Домби собирался идти.

        - О Боже мой! сонъ это или мрачная д?йствительность!  - воскликнула м-съ Скьютонъ.
        - Такъ это правда, милый Домби, что завтра утромь вы похищаете y б?дной матери ея единственное сокровище, ея ненаглядную дочь?
        М-ръ Домби, привыкшій ионимать вещи въ буквальномъ смысл?, отв?чалъ, что похищеній не будетъ никакихъ, и что они встр?тятся съ Эди?ью въ церкви.

        - Н?тъ на св?т? пытки мучительн?е той, какую испытываетъ б?дная мать при разставаніи съ единственною дочерью, хотя бы эта дочь вручалась вамъ, любезн?йшій м-ръ Домби.  - Я слаба, и тревоги сердца во мн? всегда брали верхъ надъ холоднымъ размышленіемъ; но будьте ув?рены, м-ръ Домби, завтра я призову всю твердость духа и безропотно покорюсь неизб?жной судьб?. Благословляю васъ отъ всего моего сердца! Милая Эди?ь, кто-то уходитъ, дитя мое! Опомнись, мой ангелъ!
        Эди?ь, не обращавшая опять никакого вниманія на разговоръ, встала со своего м?ста, но не сд?лала шагу впередъ и не сказала ни слова. М-ръ Домби посп?шилъ подойти къ нев?ст? и, поц?ловавъ ея руку, произнесъ съ величавою торжественностью, приличною настоящему случаю:

        - Завтра поутру я буду им?ть счастье стоять передъ алтаремъ вм?ст? съ м-съ Домби.
        Зат?мъ онъ поклонился и вышелъ, держа голову вверхъ.
        Лишь только затихъ величественный скрипъ сапогъ м-ра Домби, м-съ Скьютонъ позвонила и вел?ла подать огня. Вм?ст? со св?чами горничная принесла то блистательное платье, которому предопред?лено завтрашнимъ утромъ воспламенять мужскія сердца; но покам?стъ, теперь, въ этомъ блистательномъ наряд? старуха была еще отвратительн?е и ужасн?е, ч?мъ въ своей фланелевой кофт?. Этого не вид?ла и не подозр?вала м-съ Скьютонъ. Любуясь передъ зеркаломъ и принимая обворожительныя д?вическія позы, Клеопатра разсчитывала на убійственные эффекты, которыхъ неминуемою жертвой прежде другихъ долженъ былъ сд?латься майоръ Багстокъ. Скинувъ, наконецъ, обворожительное платье, a вм?ст? съ нимъ и прочія принадлежности туалета, Клеопатра развалилась въ одно мгновеніе, какъ карточный домикъ.
        Во все это время Эди?ь оставалась y темнаго окна и смотр?ла на улицу. Когда, наконецъ, въ комнат? не осталось никого, кром? матери, она - первый разъ въ этотъ вечеръ - оставила свое м?сто и стала передъ софой напротивъ м-съ Скьютонъ.

        - Я устала до смерти,  - сказала м-съ Скьютонъ.  - На тебя ни въ чемъ нельзя положиться. Ты хуже маленькаго ребенка, да и ребенокъ не можетъ быть упрям?е и капризн?е тебя.

        - Выслушайте меня, матушка,  - начала Эди?ь, не обративъ ни мал?йшаго вниманія на ея слова.  - Вы должны, до моего возвращенія изъ Парижа, оставаться въ этомъ дом? одн?, совершенно одн?.

        - Я должна оставаться одна, Эди?ь, до твоего возвращенія?  - повторила м-съ Скьютонъ.  - Что это значитъ?

        - Это значитъ, что если вы не согласитесь остаться одн?, то я завтра въ церкви отрекусь отъ руки этого челов?ка, которому собираюсь дать такую ложную и позорную клятву, или я упаду мертвая на церковной паперти.
        Тревожный взоръ матери отнюдь не успокоился встр?чей съ непреклоннымъ взглядомъ дочери. М-съ Скьютонъ не отв?чала ничего. Эди?ь продолжала твердо и р?шительно:

        - Пусть остаемся мы съ вами т?мъ, что есть; этого довольно. Я не хочу и не допущу, чтобы юное, невинное созданіе унизилось наравн? со мною. Ни за какія блага въ св?т? я не потерплю, чтобы для забавы моей матери развратилась и погибла беззащитиая сирота, которая должна теперь найти во мн? свою естественную опору. Теперь вы знаете мое мн?ніе. Флоренса должна у?хать домой.

        - Ты съ ума сошла, Эди?ь,  - закричала взб?шенная мать.  - Думаешь ли ты найти спокойствіе въ этомъ дом?, покуда она не выйдетъ замужъ?

        - Спросите лучше, ожидаю ли я когда-либо найти спокойствіе въ этомъ дом??

        - И вотъ награда за вс? мои труды, за вс? попеченія! вотъ благодарность за блестящее положеніе въ св?т?, которое устраивается чрезъ меня! Я не гожусь быть компаньонкой какой-нибудь д?вочки! я ее развращаю! отъ меня надобно б?жать, какъ отъ чумы! Да кто же ты, наконецъ, м-съ Домби? Ты кто?

        - Этотъ вопросъ, матушка,  - отв?чала Эди?ь, бл?дная какъ смерть и указывая на окно,  - предлагала я себ? н?сколько разъ, когда сид?ла вотъ тамъ, и погибшія подобія моего пола съ клеймомъ безстыдства проходили мимо… Богу изв?стно, какой отв?тъ я получила. О мать моя, мать моя! если бы по крайней м?р? въ невинный возрастъ д?тства вы бросили меня на произволъ случая, на произволъ собственныхъ влеченій моего сердца!.. но для меня не было невинныхъ возрастовъ!
        Понимая безполезность обнаруженія безсильнаго гн?ва, м-съ Скьютонъ зарыдала и начала произносить горькія жалобы, что она зажилась на св?т? слишкомъ долго, что собственное д?тище отрекается отъ нея, что въ эти несчастныя времена забыты обязанности къ родителямъ,  - что она слышитъ чудовищные упреки, и что, наконецъ, она сойдетъ съ печалью въ гробъ.

        - Лучше, гораздо лучше лежать въ могил?, - вопіяла м-съ Скьютонъ,  - ч?мъ выносить вс? эти ужасы! О Боже мой! собственное д?тище, собственная плоть и кровь питаетъ противъ меня злобу отъявленнаго врага?

        - Время взаимныхъ упрековъ между нами, матушка, уже прошло, не возобновляйте его!

        - Да не ты ли возобновляешь это несчастное время? Теб? изв?стна моя чувствительность, и, какъ нарочно, ты поражаешь меня безъ всякой пощады, и въ какое время! когда я должна всячески позаботиться, чтобы завтра выставить себя въ приличномъ св?т?! Удивляюсь теб?, Эди?ь. Превращать свою мать въ безобразное чучело, и когда? въ день своей свадьбы!!!

        - Я сказала, что Флоренса должна ?хать домой.

        - Ну, и пусть у?зжаетъ!  - скороговоркой отв?чала запуганная мать.  - Я даже рада, что она у?детъ. Что мн? въ этой д?вочк??

        - A для меня эта д?вочка то, что изъ за нея, матушка, я готова отречься отъ васъ, точно такъ же какъ хот?ла отречься отъ него завтра въ церкви. Въ ея грудь не долженъ западать зародышъ того зла, которое развилось и окр?пло во мн?: въ этомъ вамъ ручаюсь. Оставьте ее въ поко? и откажитесь разъ навсегда отъ нам?ренія преподавать ей уроки, которыми пользовалась собственная ваша дочь. Это - не трудное условіе для васъ.

        - Конечно, если бы ты предложила его, какъ н?жная дочь; но такія до крайности оскорбительныя слова…

        - Оскорбительныхъ р?чей бол?е не будетъ. Над?юсь, наши отношенія кончились. Идите своей дорогой и наслаждайтесь плодами своихъ трудовъ. Забавляйтесь, веселитесь, наряжайтесь, сколько вамъ угодно, и будьте счастливы. Ц?ли нашихъ жизней достигнуты. Каждая изъ насъ пойдетъ своей дорогой. Съ этого часа ни слова о прошедшемъ. Прощаю вамъ вашу долю въ завтрашнемъ позор?. За себя стану просить Бога.
        Зат?мъ она пожелала м-съ Скьютонъ спокойной ночи и отправилась въ свою спальню твердымъ и м?рнымъ шагомъ, который, казалось, подавлялъ всякое волненіе ея души,
        Но т?мъ большая тревога возстала въ этой душ?, когда она осталась одна. Пятьсотъ разъ прошла она взадъ и впередъ между блестящими уборами къ завтрашнему утру. Ея волосы распустились, глаза гор?ли лихорадочнымъ блескомъ, б?лая грудь побагров?ла отъ ударовъ ея мстительной руки, и она, казалось, хот?ла растерзать въ конецъ свою собственную красоту, ненавистную, презр?нную, опозоренную. Такъ проводила посл?днюю ночь передъ свадьбой Эди?ь въ борьб? со своимъ безпокойнымъ духомъ, неукротимымъ подъ ярмомъ всесильнаго рока.
        Наконецъ, случайно прикоснулась она къ отворенной двери, которая вела въ комнату Флоренсы.
        Эди?ь вздрогнула, остановилась и заглянула туда.
        При св?т? мерцающей лампады она увид?ла спящую д?вушку въ расцв?т? невинности и красоты. Эди?ь притаила дыханіе, и какая-то невольная сила повлекла ее къ Флоренс?.
        Ближе и ближе подходила она, и наконецъ, губы ея прильнули къ н?жной рук?, св?сившейся съ постели. Это прикосновеніе им?ло д?йствіе того ветхозав?тнаго жезла, который н?когда источилъ живительную воду для народа, погибавшаго отъ жажды.
        Эди?ь стала на кол?ни подл? постели, спустила растрепанные волосы на подушку, и слезы ручьями заструились изъ ея глазъ.
        Такъ провела Эди?ь Грэйнджеръ посл?днюю ночь передъ свадьбой.
        Глава XXXI
        Свадьба

        Разсв?тъ, со своимъ безстрастнымъ, бл?днымъ лицомъ, робко прокрадывается въ церковь, подъ которой покоится прахъ маленькаго Павла и его матери, и уныло заглядываетъ въ окна. Холодно и мрачно. Ночь держится еще на мраморномъ полу и гн?здится въ углахъ и закоулкахъ. Уже виденъ циферблатъ на часахъ высокой колокольни, еще с?рый и туманный, но готовый служить маякомъ на бурномъ мор? челов?ческихъ суетъ, еще не всплывішіхъ на поверхность посл? вечерняго отлива. Спитъ утомленный городъ кр?пкимъ сномъ богатыря, и утренняя заря еще не см?етъ заглянуть въ его окна.
        Тревожно проносясь и летая вокругъ церкви, разсв?тъ оплакиваетъ свое кратковременное царство, и слезы его капаютъ на стекла оконъ, и деревья вокругъ церковныхъ ст?нъ ровно склоняютъ свои головы, изъявляя сочувствіе дружескимъ шелестомъ льстьевъ. Ночь постепенно бл?дн?етъ и съ трепетомъ оставляетъ церковь, но еще упорно держится въ сводахъ и прячется среди гробовъ. Мало-по-малу наступаетъ день: колокольный циферблатъ очистился отъ с?раго тумана, разсв?тъ осушаетъ свои слезы, подавляетъ жалобы и, выгнавъ ночь изъ посл?дняго ея уб?жища, въ испуг? запирается самъ въ церковныхъ сводахъ и между мертвецами, до т?хъ поръ, пока св?жая ночь въ свою очередь не выгонитъ его оттуда.
        Полчища мышей, занимавшихся всю ночь молитвенниками усердныхъ христіанъ, сп?шатъ укрыться въ своихъ норахъ и въ испуг? собираются вм?ст?, заслышавъ шумъ y церковныхъ дверей. Сторожъ и надзиратель могилъ рано являются въ это утро; но еще раньше ихъ пришла и дожидалась въ церковной оград? м-съ Миффъ, смотрительница церковныхъ ложъ [Въ англиканской церкви каждое семейство им?етъ свое опред?ленное м?сто, или ложу, pew. Смотритель этихъ ложъ, обязанный содержать въ чистот?, запирать и отпирать ихъ, называется pew-opener. М?сто этого служителя, посл? его смерти, иногда переходмтъ къ его вдов?, которая тоже, какъ зд?сь м-съ Миффъ, называется pew-opener. Прим?ч. перев.] , сухопарая, пискливая старуха въ нищенскомъ салоп?.
        Еще бол?е нищенская шляпка украшаетъ голову м-съ Миффъ, проникнутую неутолимой жаждой шиллинговъ и полушиллинговъ. Привычка заманивать въ ложи сообщила м-съ Миффъ какой-то видъ таинственности, и она получила удивительную способность распознавать, съ какой стороны больше можно над?яться звонкой благостыни. Пос?тители знали м-съ Миффъ, и м-съ Миффъ знала ихъ какъ нельзя лучше. Былъ когда-то,  - a можетъ и не былъ,  - л?тъ двадцать назадъ м-ръ Миффъ, но его вс? забыли, и м-съ Миффъ никогда на него не намекала. Оно и лучше. М-ръ Миффъ - не т?мъ будь помянутъ - былъ большой вольнодумецъ и даже, говорятъ, держался мн?нія относительно свободныхъ м?стъ [Назначеніе опред?ленныхъ м?стъ для каждаго богомольца сопряжено съ неудобствами, и англиканское духовенство хот?ло отм?нить этотъ обычай. Хлопоты не привели ни къ чему, и странный обычай остался въ прежнемь вид?. Понятно теперь, въ чемъ заключалось вольнодумство м-ра Миффа, защищавшаго, наперекоръ личнымъ выгодамъ, необходимость оставить церковныя ложи свободными. Прим?ч. перев.] . Конечно, м-съ Миффъ над?ется, что м-ръ Миффъ удостоился небеснаго
блаженства, a можетъ быть, и не удостоился, какъ знать?  - д?ло темное.
        Много хлопотъ для м-съ Миффъ сегодня. Она чиститъ пелены, вытрясаетъ ковры, выбиваетъ подушки, и при этомъ языкъ ея не умолкаетъ ни на минуту. Свадьба будетъ, богатая свадьба. М-съ Миффъ нав?рно знаетъ, что перестройка дома и меблировка комнатъ стоили жениху пять тысячъ фунтовъ стерлинговъ: легко сказать! a y нев?сты
        - это тоже знаетъ м-съ Миффъ - за душой ни полушки. Равнымъ образомъ м-съ Миффъ очень хорошо помнитъ - какъ будто это случилось вчера - похороны первой жены, за похоронами крестины, за крестинами другія похороны и, разсказывая объ этомъ, она кстати вымываетъ мыломъ мраморную доску на памятник? маленькаго Павла. Во все это время м-ръ Саундсъ, церковный сторожъ, сидитъ на паперти, гр?ется на солнц? (другихъ занятій м-ръ Саундсъ почти не им?етъ; въ холодную погоду онъ гр?ется y печки) и, кивая головой, одобряетъ вс? сказанія м-съ Миффъ, "А не слыхали ли вы, м-съ Миффъ,  - спрашиваетъ онъ,  - нев?ста, говорятъ, необыкновенная красавица?" М-съ Миффъ даетъ утвердительный отв?тъ, и м-ръ Саундсъ, обожатель женской красоты, наперекоръ строгому благочестію, д?лаетъ энергическое зам?чаніе: "Да, чортъ побери, лихая, говорятъ, баба, сорвиголова". Отъ этихъ словъ м-съ Миффъ приходитъ въ справедливое негодованіе.
        Въ дом? м-ра Домби усиленное деиженіе и суматоха, особенно, между женщинами. Вс? он? на ногахъ съ четырехъ часовъ утра и къ шести од?ты въ полномъ парад?. Горничная, очевидно, оказываетъ величайшее, даже необыкновенное вниманіе къ особ? м-ра Таулисона, и кухарка, за поданнымъ завтракомъ, остроумно зам?чаетъ, что одна свадьба всегда ведетъ другую: этому горничная не в?ритъ, и такое мн?ніе въ глазахъ ея не им?етъ смысла. М-ръ Таулисонъ не д?лаетъ никакихъ зам?чаній, и вообще онъ немножко сердитъ, что наняли какого-то иностранца съ бакенбардами - y Таулисона н?тъ бакенбанрдъ - провожать счастливую чету въ Парижъ. М-ръ Таулисонъ того мн?нія, что нечего ждать добра отъ иностранцевъ, что вс? они никуда не годятся. Дамы находятъ, что это въ н?которомъ род? предразсудокъ, a м-ръ Таулисонъ говоритъ: "хорошъ предразсудокъ! взгляните-ка на Бонапарта: онъ былъ первый между ними, зато и нагадилъ больше вс?хъ!"  - "Справедливо, м-ръ Таулисонъ", заключаетъ горничная.
        Кондитеръ съ самаго утра готовитъ великол?пный завтракъ въ резиденціи м-съ Скьютонъ, и высочайшіе лакеи смотрятъ на него съ н?которымъ изумленіемъ. Отъ одного изъ нихъ сильно несетъ хересомъ, и въ глазахъ его предметы начинаютъ принимать странныя формы. Сознавая въ себ? эту слабость, молодой челов?къ говоритъ, что y него мишень, то есть, мигрень, хот?лъ онъ сказать - и не сказалъ.
        Колокольные звонари давно пронюхали богатую свадьбу и д?лаютъ за городомъ симфоническія репетиціи. Бубенщики съ косарями [Есть въ Лондон? особая шайка промышленниковъ,  - marццц-bonеs and clavers, ремесло которыхъ состоить въ нарушеніи спокойствія новобрачныхъ. Лишь только новобрачные, по выход? изъ церкви, сядутъ за столъ, они схватываютъ кости, дубины, черепки и подымаютъ адскій гвалтъ на ц?лую улицу. Только значительная сумма денегъ заставляетъ ихъ удалиться или не приходить. совс?мъ. Прим?ч. перев.] и трубачи предчувствуютъ отм?нную добычу. Первые заран?е угрожаютъ своимъ нашествіемъ и соглашаются только въ случа? щедрой платы пощадить аристократическіе уши оть демонской тревоги; посл?дніе отправляютъ депутата въ особ? искуснаго тромбона, который стоитъ за угломъ и выжидаетъ мясника, чтобы осв?домиться о м?ст? и час? параднаго завтрака. Тревожное ожиданіе проникаетъ въ отдаленныя захолустья Лондона. Съ Чистыхъ Прудовъ приводитъ м-ръ Перчъ свою супругу къ служанкамъ м-ра Домби, съ которыми она отправится въ церковь смотр?ть свадьбу. М-ръ Тутсъ въ своихъ апартаментахъ облекается въ произведенія
Борджессъ и Компаніи: онъ будетъ смотр?ть на торжественный обрядъ изъ секретнаго угла на галлере?, куда поведетъ и Лапчатаго Гуся. Тамъ, наконецъ, м-ръ Тутсъ располагаетъ открыть своему наставнику всю правду истинную и сказать ему: "Конечно, другъ любезный, не хочу больше тебя обманывать: пріятель, на котораго столько разъ я намекалъ, не кто другой, какъ самъ я. Миссъ Домби - предметъ моей страсти. Что теперь y тебя на ум?, и какой сов?тъ подашь ты своему н?жному другу?" A между т?мъ Лапчатый Гусь, въ ожиданіи сюрприза, сидитъ на кухн? м-ра Тутса, клюетъ бифштексъ и засовываетъ свой клювъ въ кружку шотландскаго пива. На Княгининомъ Лугу м-съ Токсъ суетится возл? своего гардероба: и она, огорченная д?ва, р?шается подарить шиллингъ м-съ Миффъ и посмотр?ть изъ потаеннаго уголка на пышную церемонію, сокрушившую роковымъ ударомъ ея чувствительное сердце. Квартира деревяннаго мичмана оживлена необыкновенной д?ятельностью. Капитанъ Куттль въ странныхъ полусапожкахъ и высочайшихъ воротничкахъ сидитъ въ полномъ парад? за своимъ завтракомъ и внимательно слушаетъ Тудля, который, по его приказанію, читаетъ для
него в?нчальную службу, дабы капитанъ во всей ясности мотъ разум?ть въ самой церкви торжественную назидательность этого таинства. Для этой ц?ли капитанъ съ важностью даетъ по временамъ приказанія своему чтецу врод? сл?дующихъ: "Станьте на якорь, любезный. Переверните листокъ и читайте снова. Вы за пастора, a я буду говорить: аминь". Проба кончилась удовлетворительнымъ образомъ, и капитанъ заран?е проникся благогов?йнымъ духомъ.
        Много въ этотъ день было хлопотъ для особъ всякаго чина и званія. Двадцать нянекъ въ улиц? м-ра Домби об?щали показать своимъ питомцамъ - брачный инстинктъ развивается, какъ изв?стно, отъ самой колыбели - великол?пную свадьбу и заран?е побрели съ ними въ церковь.
        Кузенъ Фениксъ воротился изъ-за границы съ нарочитымъ нам?реніемъ присутствовать на свадьб?. Л?тъ за сорокъ кузень Фениксъ былъ перв?йшимъ франтомъ въ ц?ломъ город?; да и теперь еще, од?тый щегольски, онъ смотритъ молодцомъ, хотя посторонніе съ н?которымъ изумленіемъ открываютъ морщины на его лордовскомъ лиц? и вороньи гн?зда подъ глазами. Зам?чаютъ еще, что его в-пр-во, гуляя по улицамъ, постоянно описываетъ кривыя линіи. Но кузенъ Фениксъ, вставшій съ постели въ половин? восьмого или около этого, совс?мъ другой, ч?мъ въ десять часовъ, когда парикмахеръ и камердинеръ приводятъ къ желанному концу свои волшебныя манипуляціи.
        М-ръ Домби оставляетъ свой кабинетъ среди всеобщаго волненія женщинъ, которыя, завид?въ его, разб?гаются въ разныя стороны съ громкимъ шорохомъ юбокъ и колебаніемъ шляпокъ. Но м-съ Перчъ, при своемъ интересномъ положеніи - она всегда въ этомъ положеніи - не такъ проворна на ноги и, оставаясь на л?стниц?, принуждена встр?титься лицомъ къ лицу съ блистательнымъ женихомъ. Быть худу, думаетъ м-съ Перчъ, и, д?лая книксенъ, восклицаетъ съ набожнымъ умиленіемъ: "Да спасетъ Господь Богъ домъ Перча отъ всякой б?ды и напасти!" Въ ожиданіи опред?леннаго часа м-ръ Домби шествуетъ въ гостиную. Великол?пенъ на м-р? Домби новый синій фракъ, великол?пны его панталоны оленьяго цв?та и сиреневый жилетъ. Слухъ пронесся по всему дому, что м-ръ Домби въ модной французской прическ?.
        Двойной стукъ въ дверь возв?щаетъ о прибытіи майора, который тоже, какъ и сл?дуетъ, великол?пенъ съ ногъ до головы. Въ петлиц? его фрака огромный букетъ цв?товъ, и его волосы симметрически вьются пышными буклями.

        - Домби,  - сказалъ майоръ, протягивая об? руки,  - какъ вы себя чувствуете?

        - Майоръ, какъ ваше здоровье?

        - Клянусь Юпитеромъ, сэръ, Джо Багстокъ нын?шнее утро просто въ эмпиреяхъ… уфъ!  - зд?сь майоръ ударяетъ себя въ грудь.  - Да, чортъ побери, Домби, нын?шнимъ утромъ майоръ Багстокъ чуть не р?шился устроить двойной бракъ, сударь мой, и обв?нчаться съ матерью вашей нев?сты. Вотъ какъ!
        М-ръ Домби улыбается, но едва зам?тно и вовсе не благосклонно; ибо м-ръ Домби чувствуетъ, что не долженъ допускать никакихъ шутокъ насчетъ своей почтенной тещи, особенно въ такое торжественное утро. Майоръ зам?чаетъ свой промахъ.

        - Домби, прив?тствую васъ отъ всей души! Домби, поздравляю васъ со вс?мъ усердіемъ! Клянусь Богомъ, сэръ, въ этотъ день вы счастлив?йшій изъ смертныхъ во всей Англіи. Завидую вамъ.
        Опять физіономія м-ра Домби принимаетъ далеко не совс?мъ благосклонное выраженіе: есть особа, достойная большей зависти, и это, безъ сомн?нія, избранная его сердца, которая, конечно, бывъ удостоена такой чести, должна считать себя счастлив?йшимъ существомъ.

        - A что касается до Эди?ь Грейнджеръ, сэръ…  - продолжаетъ майоръ,  - да что тутъ толковать? н?тъ женщины въ ц?лой Европ?, которая бы не согласилась быть сегодня на м?ст? Эди?ь Грейнджеръ. Всякая женщина съ охотой отдастъ свои уши и даже серьги, чтобы зам?нить собою Эди?ь Грейнджеръ.

        - Вы слишкомъ любезны, майоръ.

        - Домби, вы это знаете сами. Оставимъ въ сторон? безполезную деликатность. Да, вы это знаете сами.

        - Конечно, майоръ, если допустить…

        - Милліоны чертей и чертенятъ, м-ръ Домби, знаете ли вы этотъ фактъ, или не знаете? Домби! Признаете ли вы стараго Джоя своимъ другомъ? Стоимъ ли мы съ вами на короткой ног?, Домби, на такой ног?, что старикашка Джой можетъ послать къ чорту всякія церемоніи, или я долженъ повернуться нал?во кругомъ и держать руки по швамъ на почтительной дистанціи? Говорите откровенно, Домби, безъ обиняковъ и безъ ужимокъ.

        - Вы слишкомь горячитесь, любезный майоръ,  - сказалъ м-ръ Домби веселымъ тономъ.

        - Да, я горячъ, чортъ побери. Джо Багстокъ и не отпирается,  - онъ горячъ, сэръ, И это, скажу я вамъ, такой случай, который выводитъ на св?жую воду вс? благородн?йшія симпатіи, какія только остаются въ старомъ, затасканномъ, истертомъ, дьявольскомъ труп? старичины Джоя. Въ это время y честнаго челов?ка вс? чувства брызнутъ фонтаномъ изъ души, не то ему сл?дуеть напялить себ? намордникъ; a Джозефъ Багстокъ говоритъ вамъ въ глаза, точно такъ же, какъ недавно говорилъ въ клуб?, что онъ не нам?ренъ напяливать намордника, какъ скоро р?чь идетъ о Павл? Домби. Теперь, чортъ побери, что вы на это скажете, сэръ.

        - Ув?ряю васъ, майоръ, я вамъ много обязанъ. Ваша дружба, конечно, слишкомъ пристрастная…

        - Домби, ни слова больше. Пристрастья не было, н?тъ, не будетъ и не можетъ быть въ старикашк? Джо?. Да!

        - Ваша дружба, хочу я сказать,  - продолжалъ, м-ръ Домби,  - слишкомъ очевидна и, конечно, не требуетъ доказательствъ. Въ настоящемъ случа?, майоръ, я всего мен?е могу забыть, ч?мъ и сколько обязанъ вамъ.

        - Домби, вотъ вамъ рука Джозефа Багстока, или откровеннаго старикашки Джоя, если вамъ это лучше нравится. Объ этой рук? его королевское высочество герцогъ Іоркскій изволилъ зам?тить его королевскому высочеству герцогу Кентскому, что это рука майора Джозефа, тертаго стараго забіяки, который прошелъ на своемъ в?ку сквозь огонь и воду. Домби, да будетъ настоящая минута счастлив?йшею въ жизни насъ обоихъ. Благослови васъ Богъ!
        Зат?мъ приходитъ м-ръ Каркеръ, великол?пный и улыбающійся наиторжественн?йшимъ образомъ. Онъ едва можетъ выпустить руку м-ра Домби: такъ радушенъ его прив?тъ! и въ то же время онъ съ такимъ чистосердечіемъ пожимаетъ руку майора Багстока, что голосъ его дрожитъ отъ полноты благогов?нія и восторга.

        - Самый день сіяетъ счастьемъ, и солнце пламен?етъ лучами любви,  - говоритъ м-ръ Каркеръ.  - Погода великол?пная! Над?юсь, я не опоздалъ?

        - Акуратенъ и точенъ какъ всегда!  - зам?тилъ майоръ.  - Минута въ минуту, какъ назначено.

        - Очень радъ,  - сказалъ Каркеръ.  - Я боялся промедлить н?сколькими секундами дольше назначеннаго времени, такъ какъ дорога была загромождена длиныыми обозами. Я принялъ см?лость, м-ръ Домби, -хать черезъ Брукъ-Стритъ съ т?мъ, чтобы приготовить скромный букетъ цв?товъ дли м-съ Домби. Такой челов?къ, какъ я, удостоенный высокаго приглашеиія, гордится, если можетъ обнаружить слабый знакъ своей признательности. Такъ какъ я не сомн?ваюсь, что м-съ Домби окружена теперь вс?мъ, что есть въ мір? драгоц?ннаго и великол?пнаго, то я осм?ливаюсь над?яться, что и мое скромное приношеніе будетъ принято съ н?которою благосклонностью.

        - Я ув?ренъ, Каркеръ, м-съ Домби, то есть будущая м-съ Домби, оц?нитъ достойн?йшимъ образомъ знакъ вашего усердія,  - сказалъ м-ръ Домби снисходительнымъ тономъ.

        - И если ей нын?шнимъ утромъ должно превратиться въ м-съ Домби,  - зам?тилъ майоръ, допивая чашку кофе и взглянувъ на часы,  - то намъ нельзя больше медлить ни минуты. Маршъ, маршъ!
        - дутъ, въ одной карет? ?дутъ м-ръ Домби, майоръ Багстокъ и м-ръ Каркеръ по направленію къ церкви, гд? долженъ совершиться священный обрядъ. М-ръ Саундсъ на церковной паперти уже давно стоитъ на ногахъ и ждетъ торжественнаго по?зда со шляпою въ рук?. М-съ Миффъ д?лаетъ книксенъ и предлагаетъ джентльменамъ посид?ть въ ризниц?. Домби предпочитаетъ остаться въ церкви. Когда онъ смотритъ на органъ, м-съ Токсъ прячется на галлере? за толстою ногою какой-то фигуры на одномъ памятник?. Напротивъ, капитанъ Куттль стоитъ прямо и машетъ своимъ крюкомъ въ знакъ прив?тствія и одобренія. М-ръ Тутсъ изъ-подъ руки даетъ знать Лапчатому Гусю, что джентльменъ въ панталонахъ оленьяго цв?та - это и есть отецъ его возлюбленной. Гусь отв?чаетъ хриплымъ шепотомъ, что такихъ «стоячихъ» молодцовъ не много на св?т?, и только наука боксированья можетъ перегнуть ихъ на двое, поддавъ исправнаго тумака въ средину жилета.
        М-ръ Саундсъ и м-съ Миффъ созерцаютъ м-ра Домби на почтительномъ разстояніи; но когда послышался шумъ колесъ подъ?зжавшаго экипажа, м-ръ Саундсъ выб?гаетъ на паперть. М-съ Миффъ, уловивъ взоръ м-ра Домби, д?лаетъ книксенъ и почтительно докладываетъ, что, кажется, изволила прі?хать его "добрая леди". Толпа прихлынула къ дверямъ, и черезъ минуту, среди общаго шепота, величественно выступила по мраморнымъ плитамъ "добрая леди", сопровождаемая своей свитой.
        Н?тъ на ея лиц? ни мал?йшаго сл?да страданій прошлой ночи, и никто бы не узналъ въ обворожительной нев?ст? вчерашнюю женщину на кол?няхъ передъ постелью спящей д?вочки. Прямая, гордая, стройная непреклонная, гордо смотритъ она на толпу, изумленную ея прелестями, и взоръ ея р?дко падаетъ на эту же д?вочку, н?жную и любящую, которая въ разительномъ контраст? стоитъ подл? нея.
        Вс? заняли м?ста. Пасторъ и кистеръ еще не явились. Въ это время м-съ Скьютонъ обращается къ м-ру Домби и съ большою выразительностью говоритъ:

        - Любезный Домби, сверхъ чаянія, кажется, я принуждена буду лишиться милой нашей Флоренсы и отпустить ее домой, какъ сама она предложила. Посл? сегодняшняго лишенія, любезный Домби, y меня, я чувствую, не хватитъ силъ даже для ея общества.

        - Не лучше ли ей остаться при васъ?  - возразилъ женихъ.

        - Не думаю, любезный Домби, никакъ не думаю. Мн? гораздо лучше одной. При томъ Эди?ь, посл? вашего возвращенія, сд?лается ея естественнымъ и постояннымъ опекуномъ, и мн?, можетъ быть, благоразумн?е не вм?шиваться въ ея распоряженія. Пожалуй, еще она будетъ ревновать. Не такъ ли, милая Эди?ь?
        При этихъ словахъ осторожная маменька пожимаетъ руку своей дочери, можетъ быть, серьезно вымаливая ея посредничества.

        - Серьезно, любезный Домби, я р?шилась проводить нашу малютку и не навязывать своей скуки. Мы объ этомъ только что сейчасъ разсуждали. Она хорошо понимаетъ эти вещи. Не правда ли, милая Эди?ь,  - она понимаетъ?
        И опять добрая маменька пожимаетъ руку своей дочери. М-ръ Домби не представляетъ дальн?йшихъ восраженій, потому что въ эту минуту вошли пасторъ и кистеръ. М-ръ Саундсъ и м-съ Миффъ разставляютъ пос?тителей въ приличныхъ м?стахъ за перилами подл? алтаря.

        - Кто эту женщину вручаетъ въ жены этому мужу?  - говоритъ пасторъ, начиная в?нчальный обрядъ.
        Вручаетъ кузенъ Фениксъ. Онь нарочно прискакалъ изъ Баденъ-Бадена для этой ц?ли.

        - Чортъ побери,  - думаетъ кузенъ Фениксъ,  - если принимать этого туза въ нашу фамилію, такъ надобно для него что-нибудь сд?лать, Покажемъ ему наше вниманіе.

        - Я эту женщину вручаю въ жены этому мужу,  - отв?чалъ кузенъ Фениксъ.
        Но при вручательств? вышло неопред?ленное qui pro quo. Кузенъ Фениксъ, думая идти по прямой линіи, немного промахнулся и, ухвативъ за руку нев?стину подругу, годами десятью помоложе м-съ Скьютонъ, посп?шилъ вручить оную въ жены м-ру Домби. Но м-съ Миффъ, поправляя ошибку, проворно повернула спину почтеннаго кузена и наткнула его на "добрую леди", которую кузенъ Фениксь и вручилъ надлежащимъ порядкомъ.

        - Хочешь ли ты эту женщину взять себ?, какъ в?нчанную жену твою?

        - Хочу,  - отв?чаетъ м-ръ Домби.
        Подобный же вопросъ предложенъ Эди?и; она отв?чаетъ утвердительно.
        Итакъ - они обв?нчаны!
        Твердою, свободною рукою нев?ста беретъ перо и подписываетъ свое имя въ свадебномъ реестр?, когда, посл? обряда, общество удалилось въ ризницу.

        - Не много найдется нев?стъ, которыя бы такъ подписывали свои имена!  - восклицаетъ м-съ Миффъ, д?лая книксенъ при каждомъ обращеніи на нее чьего-нибудь взгляда.
        М-ръ Саундсъ положительно удостов?ряется, что новобрачная - лихая баба, но покам?стъ не высказываетъ никому этой сентенціи.
        Флоренса также подписывается, но ея рука дрожитъ, и робкой д?вушк? никто не аплодируетъ. Вс? подписываются и посл?днимъ, кузенъ Фениксъ; но его благородная рука невзначай попала въ другую графу, и оказалось по этой подписи, что его в-пр-во родился сегодня поутру.
        Майоръ ц?луетъ новобрачную съ величайшею любезностью и акуратно выполняетъ эту в?твь военной тактики въ отношеніи ко вс?мъ дамамъ, за исключеніемъ м-съ Скьютонъ, которая съ д?вической стыдливостью посп?шила укрыться въ церкви. Прим?ру майора посл?довалъ кузенъ Фениксъ и даже м-ръ Домби. Наконецъ, подходитъ къ Эди?и м-ръ Каркеръ со своими б?лыми блестящими зубами, какъ будто им?етъ нам?реніе скор?е укусить новобрачную, ч?мъ вкусить сладость ея губъ.
        Пылаютъ гордыя щеки новобрачной, и сверкаютъ ея глаза, какъ-будто хотятъ остановить дерзновеннаго, однако, не останавливаютъ. М-ръ Каркеръ ц?луетъ ее такъ же, какъ другіе и желаетъ всякаго блага.

        - Если только,  - прибавляетъ онъ тихимъ голосомъ,  - желанія не совершенно излишни посл? такого союза.

        - Благодарю васъ, сэръ,  - отв?чаетъ Эди?ь, и губы ея дрожатъ, и грудь высоко подымается при этомъ отв?т?.
        Но неужели Эди?ь чувствуетъ опять, что Каркеръ видитъ ее насквозь, читаетъ ея сокровенныя мысли, и что это сознаніе унижаетъ ее больше, ч?мъ всякое другое? Отчего же иначе гордость ея корчится и таетъ подъ его улыбкой, какъ сн?гъ подъ рукою, которая его сжимаетъ? Отчего же повелительный взоръ ея падаетъ на землю при встр?ч? съ его проницательными глазами?

        - Я въ восторг?, - говоритъ м-ръ Каркеръ, наклоняя свою шею съ униженностью раба, проникнутаго ложью и обманомъ съ головы до нотъ,  - я въ восторг? при настоящемъ радостномъ событіи вид?ть свое скромное приношеніе въ прелестной рук? м-съ Домби и буду всю жизнь гордиться такимъ лестнымъ вниманіемъ.
        Въ отв?тъ м-ру Каркеру Эди?ь склоняетъ свою голову, но въ рук? ея зам?тно судорожное движеніе, какъ-будто она хочетъ измять букетъ и съ презр?ніемъ разбросать по полу ненавистные цв?ты. Но не больше одного мгновенья продолжалась эта тревога. Подавъ руку своему супругу, который стоялъ подл?, разговаривая съ майоромъ, Эди?ь опять горда, опять величава и спокойна.
        Кареты опять стоятъ y церковныхъ дверей. М-ръ Домби, подъ руку съ новобрачной, проходитъ черезъ два ряда маленькихъ женщинъ, и каждая изъ нихъ съ этой мимуты разъ навсегда удерживаетъ въ памяти фасонъ и цв?тъ каждой статьи нев?стина костюма, и все это, по возвращеніи домой, возобновляется на кукл?, которой в?чно суждено выходить замужъ. Клеопатра и кузенъ Фениксъ садятся въ одну карету. Въ другой карет? пом?стилась Флоренса съ нев?стиной подругой, которую чуть не вручили жениху по ошибк? вм?сто Эди?и, майоръ Багстокъ и м-ръ Каркеръ. Лошади приплясываютъ и припрыгиваютъ; кучера и лакеи сіяютъ гирляндами и новыми ливреями. Весело потянулся торжественный по?здъ по улицамъ города, и тысячи любопытныхъ глаз?ютъ на него изъ своихъ оконъ; тысячи степенныхъ холостяковъ сь завистью смотрятъ на счастливую чету, но ут?шаютъ себя мыслью, что такое счастье - увы!  - не можетъ быть продолжительнымъ.
        М-съ Токсъ выступаетъ, наконецъ, изъ-за памятника и тихонько пробирается изъ галлереи. Красны глаза y прелестной д?вы, и платокъ ея омочень слезами. Глубока рана въ ея сердц?, но она над?ется, что молодые будутъ счастливы. Она совершенно признаетъ блистательную красоту новобрачной и смиренно допускаетъ, что ея собственныя прелести сравиительно довольно слабы; но величественный образъ м-ра Домби, его сиреневый жилетъ, его панталоны оленьяго цв?та глубоко запали въ ея душу, и м-съ Токсъ плачетъ навзрыдъ, возвращаясь домой на Княгининъ Лугъ. Капитанъ Куттль еще слышитъ стройные звуки божественной службы; сотни разъ повторяетъ аминь и чувствуетъ зам?тную склонность къ благогов?йнымъ размышленіямъ. Въ такомъ расположеніи духа ходитъ онъ по всей церкви съ лощеною шляпою въ рукахъ и съ умиленіемъ читаетъ надпись на гробниц? маленькаго Павла. М-ръ Тутсъ, сопровождаемый в?рнымъ Гусемъ, оставляетъ Божій храмъ въ лютомъ припадк? мучительной страсти. Гусь еще не построилъ надежнаго плана относительно пріобр?тенія Флоренсы, думаетъ, однако, что на первый случай не м?шаетъ дать хорошаго пинка м-ру Домби.
Служанки м-ра Домби выходятъ изъ потаенныхъ м?стъ и располагаются б?жать въ Брукъ-Стритъ, но ихъ задерживаютъ новые припадки м-съ Перчъ, которой нуженъ стаканъ холодной воды. Наконецъ м-съ Перчъ оправилась, и вс? поб?жали, куда сл?дуетъ. М-съ Миффъ и м-ръ Саундсъ сидятъ на церковной паперти, разговариваютъ и считаютъ собранныя деньги. Могильщикъ идетъ на колокольню встр?чать новаго покойника похороннымъ звономъ.
        Наконецъ кареты подъ?хали къ резиденціи м-съ Скьютонъ, и трубачи съ куклами и плясунами встр?тили счастливый по?здъ торжественнымъ маршемъ. Густыя толпы прихлынули со вс?хъ сторонъ, когда м-ръ Домби, подъ руку съ новобрачной, торжественно входилъ въ чертогъ кузена Феникса. За ними въ стройномъ порядк? сл?дуютъ свадебные гости. Но зач?мъ въ эту минуту м-ръ Каркеръ, пробиваясь черезъ толпу, вспомнилъ нищую старуху, которая остановила его въ лемингтонской рощ?? Зач?мъ Флоренса, въ эту же минуту, выходя изъ кареты, съ трепетомъ припомнила отвратительное лицо доброй бабушки, ограбившей ее въ д?тств?.
        Прив?тствіямъ, поздравленіямъ, комплиментамъ н?тъ и счету въ этотъ счастливый день. Оставляя гостиную, общество усаживается за столомъ въ темнобурой зал?, которой никакія усилія декоратора не могли сообщить веселаго вида,  - н?тъ нужды, что сухопарые негры подл? канделябровъ убраны роскошными цв?тами и бантами.
        Завтракъ - великол?пный, честь и слава моднаго ресторатора. М-ръ и м-съ Чиккъ также присутствуютъ среди гостей. М-съ Чиккъ съ удивленіемъ находитъ, что природа какъ будто нарочно истощила вс? свои дары, чтобы олицетворить въ обворожительной Эди?и настоящую Домби. М-съ Скьютонъ чувствуетъ большое облегченіе и выпиваетъ даже очень исправно свою долю шампанскаго. Высочайшій лакей, страдавшій поутру мигренью, теперь въ добромъ здоровьи, пасмуренъ, угрюмъ и смертельно ненавидитъ другого высочайшаго лакея, y котораго вырываетъ изъ рукъ тарелки съ очевидною яростью. Компанія холодна, спокойна и отнюдь не раздражаетъ избыткомъ веселости черные гербы и картины, погруженные на ст?нахъ въ глубочайшій трауръ. Кузенъ Фениксъ и майоръ Багстокъ веселятся за вс?хъ; м-ръ Каркеръ улыбается во все время, и особенно при взгляд? на м-съ Домби, которая, однако, не обращаетъ на него ни мал?йшаго вниманія.
        Завтракъ кончился, и слуги удалились, кузенъ Фениксъ величаво подымается со своего м?ста и обращаетъ на себя всеобщіе взоры. Его манжеты б?лы, какъ сн?гъ; его щеки посл? обильныхъ изліяній шипучей влаги рд?ютъ св?жими розами. Кузенъ Фениксъ смотритъ настоящимъ лордомъ.

        - Милостивые государыни и государь!  - начинаетъ кузенъ Фениксъ.  - Хотя, быть можетъ, въ дом? частнаго джентльмена это есть вещь не совс?мъ обыкновенная, однако, я долженъ просить позволенія напомнить вамъ, что приходитъ, наконецъ, пора предлагать то, что обыкновенно называется… словомъ сказать, предлагать тосты.
        Майоръ аплодируетъ. М-ръ Каркеръ, выставивъ голову впередъ черезъ столъ по направленію къ особ? кузена Феникса, улыбается и д?лаетъ одобрительные жесты.

        - Это, см?ю вамъ напомнить, есть… словомъ сказать…

        - Слушайте! слушайте!  - восклицаетъ майоръ энергическимъ тономъ уб?жденія.
        М-ръ Каркеръ слегка хлопаетъ руками и, опять, наклонившись впередъ черезъ столъ, улыбается и д?лаетъ самые одобрительные жесты, какъ будто онъ особенно былъ пораженъ этимъ посл?днимъ зам?чаніемъ и лично желалъ выразить оратору благодарность за доставленное удовольствіе.

        - Это есть, милостивые государыни и государи, такой случай, когда, не опасаясь нарушенія общихъ приличій, можно и должно д?лать отступленія отъ обыкновенныхъ формъ и условій св?тской жизни. Въ жизнь свою я не былъ ораторомъ и не отличался даромъ слова. Когда, какъ членъ палаты депутатовъ, я им?лъ честь поддерживать адресъ и долженъ былъ при этомъ случа? говорить р?чь, то, сознавая въ себ? свой природный недостатокъ, я принужденъ былъ на дв? нед?ли сд?латься больнымъ…
        Майоръ и м-ръ Каркеръ пришли въ яростный восторгъ отъ этой черты изъ автобіографіи лорда. Поощренный ораторъ обращается теперь лично къ нимъ и продолжаетъ такимъ образомъ:

        - И, словомъ сказать, несмотря на то, что я былъ дв? нед?ли чертовски боленъ, я чувствую, вы понимаете, на мн? лежитъ обязанность. A какъ скоро англичанинъ чувствуетъ, что на немъ лежитъ обязанность, онъ долженъ, во что бы то ни стало, выполнить ее наивозможно лучшимъ способомъ, какой только ему изв?стенъ. Итакъ, джентльмены, сегодня благородн?йшая британская фамилія им?ла удовольствіе соединиться въ лиц? моей возлюбленн?йшей и совершенн?йшей родственницы, которую теперь я вижу присутствующею, словомъ сказать… присутствующею…
        Общія рукоплесканія.

        - Присутствующею вм?ст? съ т?мъ… словомъ сказать, съ челов?комъ, на котораго никогда печать презр?нія… словомъ сказать, присутствующею съ почтеннымъ моимъ другомъ Домби, если онъ позволитъ мн? называть его этимъ именемъ.
        Кузенъ Фениксъ кланяется м-ру Домби. М-ръ Домби торжественно кланяется кузену Фениксу. Вс? счастливы и довольны. Ораторъ продолжаетъ:

        - До сихъ поръ я не им?лъ вождел?нныхъ случаевъ наслаждаться личнымъ знакомствомъ друга моего Домби и еще не изучилъ т?хъ высокихъ качествъ, которыя равном?рно д?лаютъ честь его уму и… словомъ сказать, его сердцу, ибо я былъ подверженъ несчастію все это время находиться… словомъ сказать, находиться въ другомъ м?ст?.
        Майоръ свир?п?етъ отъ полноты восторга.

        - Однако, джентльмены, я довольно знаю друга моего Домби, чтобы им?ть совершенн?йшее понятіе о томъ, что онъ есть… словомъ сказать, выражаясь, н?которымъ образомъ, вульгарнымъ слогомъ, что онъ есть негоціантъ, британскій негоціантъ и… словомъ сказать, и… челов?къ. И хотя я н?сколько л?тъ сряду жилъ въ чужихъ краяхъ… мн? весьма пріятно будетъ принять друга моего Домби въ Баденъ-Баден? и воспользоваться честью представить его великому герцогу… и хотя я жилъ въ чужихъ краяхъ, однако, я довольно знаю и ласкаю себя надеждой, что моя возлюбленная и совершенн?йшая родственница влад?етъ вс?ми принадлежностями, чтобы сд?лать своего мужа счастливымъ, и что ея супружескій союзъ съ другомъ моимъ Домби есть соединеніе н?жныхъ наклонностей сердца съ об?ихъ сторонъ.
        Улыбка и жесты м-ра Каркера принимаютъ чудовищные разм?ры.

        - Итакъ, я поздравляю благородную фамилію, которой им?ю счастье быть членомъ, съ пріобр?теніемъ друга моего Домби. Поздравляю друга моего Домби отъ всей души и радуюсь его союзу съ моею совершенн?йшею родственницею, которая влад?етъ вс?ми средствами, чтобы сд?лать счастливымъ своего мужа. Принимаю см?лость, джентльмены, напомнить, что каждый изъ васъ обязанъ въ настоящемъ случа? прив?тствовать какъ друга моего Домби, такъ и совершенн?йшую мою родственницу.
        Общія рукоплесканія. М-ръ Домби, принимая поздравленія, благодаритъ за себя и за м-съ Домби. Майоръ Багстокъ предлагаетъ, наконецъ, тостъ въ честь и славу м-съ Скьютонъ, и этимъ достойнымъ тостомъ оканчивается торжество. М-съ Домби уходитъ въ будуаръ и над?ваетъ дорожное платье.
        Прислуга между т?мъ завтракаетъ въ нижнемъ этаж?. Шампанское льется черезъ край въ рюмкахъ и бокалахъ; жареныя курицы, жирные пироги, раковый салатъ, бифштексы, пуддинги - въ изобиліи. Высочайшій лакей чувствуетъ опять ужасную «м_и_ш_е_н_ь» и прислоняетъ головку къ ст?н?. Глаза y его товарища прыгаютъ по вс?мъ сторонамъ и нигд? не находятъ точки опоры. Дамы раскрасн?лись какъ св?жія клюквы. М-съ Перчъ сіяетъ лучами радости, и вс? заботы уб?гаютъ прочь изъ ея головы: если бы въ эту минуту спросили ее, куда дорога къ Чистымъ Прудамъ, гд? скрыты ея заботы, м-съ Перчъ, безъ сомн?нія, пришла бы въ очевидное сомн?ніе относительно существованія чистыхъ или грязныхъ прудовъ. М-ръ Таулисонъ предлагаетъ тостъ за здравье и благоденствіе счастливой четы, и сребровласый буфетчикъ отъ полноты восторга пожимаетъ ему руку, ибо онъ д?йствительно уб?жденъ въ эту минуту, что онъ - старый слуга семьи, и совершившіяся перем?ны слишкомъ близки его сердцу. Вся компанія, дамы въ особенности, чувствуетъ себя въ благодатномъ состояніи духа. Душа и сердце веселаго общества, кухарка м-ра Домби, озаренная счастливою идеей,
предлагаетъ вс?мъ вм?ст? отправиться въ театръ, и вс? съ восторгомъ принимаютъ предложеніе, не исключая м-съ Перчъ и даже туземца, который поглощаетъ вино, и какъ тигръ пугаетъ всю компанію выкатывающимися гдазами. Легкая размолвка произошла только между горничной и м-ромъ Таулисономъ: она, основываясь на старинномъ изреченіи, доказывала, что браки заключаются на небесахъ; онъ, не основываясь ни на чемъ, утверждалъ, что въ аду. Главн?йшимъ опроверженіемъ м-ра Таулисона было предположеніе, что горничная потому такъ думаетъ, что сама собирается замужъ, a она отв?чала: "Боже сохрани! ужъ если и выйду, такъ не за васъ"! Въ этотъ споръ вм?шался среброглавый буфетчикъ и, предлагая тостъ за здоровье м-ра Таулисона, остроумно зам?тилъ, что знать м-ра Таулисона - значитъ уважать его, a уважать м-ра Таулисона - значитъ желать ему вс?хъ благъ вм?ст? съ его суженою, гд? бы она ни была; зд?сь сребровласый буфетчикъ лукаво подмигнулъ возлюбленной м-ра Таулисона. На вс? эти комплименты м-ръ Таулисонъ отв?чаетъ съ достоинствомъ и чувствомъ. Р?чь заходитъ, наконецъ, объ иностранцахъ, и м-ръ Таулисонъ р?шительно того
мн?нія, что вс? они негодяи, хотя - случается иногда - ум?ютъ пріобр?тать благосклонность въ такихъ головахъ, y которыхъ, по пословиц?, длиненъ волосъ да умъ коротокъ. Одного желаетъ м-ръ Таулисонъ, чтобы не пришлось, наприм?ръ, услышать о какомъ-нибудь француз?, который бы, наприм?ръ, обокралъ карету какого-нибудь путешественника. При этомъ взглядъ м-ра Таулисона принимаетъ такое свир?пое выраженіе, что съ горничной д?лается истерика. Вдругъ распространилась в?сть, что молодая у?зжаетъ, и вся компанія выб?гаетъ на л?стницу, чтобы вид?ть собственными глазами, какъ она у?зжаетъ.
        Карета y воротъ. Молодая сходитъ въ залу, гд? ее встр?чаетъ м-ръ Домби въ дорожномъ костюм?. Флоренса также готова къ отъ?зду, и миссъ Сусанна Нипперъ, занимавшая среднее положеніе между гостиной и кухней, собирается вм?ст? съ нею. Выходитъ Эди?ь, и Флоренса бросается къ ней съ прощальными объятіями.
        Отчего же Эди?ь дрожитъ въ этихъ объятіяхъ? Разв? ей холодно? Или въ объятіяхъ Флоренсы заключена таинственная сила, распространяющая невольный трепетъ по прекраснымъ членамъ? Отчего, наконецъ, съ такою судорожною посп?шностью Эди?ь вырывается изъ этихъ объятій, выб?гаетъ изъ залы и садится въ карету?
        У?хала м-съ Домби, и не слышно бол?е шуму отъ колесъ дорожнаго экипажа. М-съ Скьютонъ, пораженная въ чувствительное сердце матери, сидитъ на соф? въ положеніи Клеопатры и проливаетъ горькія слезы. Майоръ, выходя съ гостями изъ столовой, старается ут?шить ее; но вс? усилія безполезны, и онъ оставляетъ неут?шную мать. Кузенъ Фениксь также прощается съ Клеопатрой, и м-ръ Каркеръ сл?дуетъ его прим?ру. Н?тъ бол?е гостей. Оставшись одна, Клеопатра чувствуетъ легкое головокруженіе и, удалившись въ спальню, засыпаетъ кр?пкимъ сномъ.
        Въ нижнемъ этаж? y вс?хъ страшное головокруженіе. Высочайшій джентльменъ, страдающій «мишенью», по-видимому, приклеилъ свою голову къ столу и никакъ не можетъ ее оторвать. Бурный переворотъ совершился въ мозгу y м-съ Перчъ, и она, въ порыв? негодованія противъ м-ра Перча, жалуется кухарк?, что онъ уже не такъ привязанъ къ своей семь?, какъ въ прежнее время, когда ихъ было только десятеро. У Таулисона звенитъ въ ушахъ, и около его головы кружится какое-то огромное колесо. Горничную мучитъ сомн?ніе, гр?шно или н?тъ желать чьей-либо смерти.
        М-съ Скьютонъ почиваетъ наверху уже два часа, но въ кухн? отдыхъ еще не начинался. Черные гербы въ столовой комнат? съ негодованіемъ взираютъ на хл?бныя крошки, грязныя блюда, винные брызги, полурастаявшій ледъ, раковую скорлупу, объ?дки куриныхъ ножекъ и на мягкое желе, постепенно превратившееся въ тепловатый гуммиластическій супъ. Свадебное торжество почти такъ же потеряло всю свою прелесть, какъ и завтракъ. Служанки м-ра Домби вдаются въ нравственныя назиданія, жал?ютъ о невинномъ препровожденіи времени подл? домашняго очага за чайнымъ столикомъ, и къ восьми часамъ вечера вс? вообще настраиваютъ себя на самый серьезный тонъ. Въ это время прибылъ м-ръ Перчъ въ б?ломъ жилет? и сизомъ фрак?, подъ куражемъ и въ самомъ веселомъ расположеніи духа, съ полною готовностью прокутить ц?лую ночь; но его, къ величайшеу изумленію, принимаютъ очень холодно и навязываютъ ему м-съ Перчъ, больную и разслабленную, съ которою онъ тотчасъ же и отпрабляется на Чистые Пруды въ первомъ омнибус?.
        Ночь. Осмотр?въ великол?пныя залы преобразованнаго дома, Флоренса уходитъ въ свою комнату, гд? заботливость Эди?и окружила ее роскошнымъ комфортомъ. Она сбрасываетъ съ себя пышные наряды, над?ваетъ прежнее простое черное платьице и садится читать въ присутствіи Діогена, который моргаетъ и косится на свою хозяйку. Но Флоренса не можетъ читать въ этотъ вечеръ. Домъ ей кажется страннымъ, и громкое эхо пугаетъ ее. Какое-то уныніе давитъ сердце, и ей тяжело, хотя она сама не понимаетъ отчего. Флоренса закрываетъ книгу, и нев?жливый Діогенъ, принимая такое д?йствіе за поданный сигналъ, кладетъ къ ней на кол?ни свои лапы и трется ушами о ея ласкающія руки. Но Флоренса на этотъ разъ не видитъ его ясно: туманъ въ ея глазахъ, и проносятся въ немъ въ вид? св?тоносныхъ ангеловъ ея покойный братъ и ея покойная мать. A Вальтеръ, б?дный, плавающій по бурному морю племянникъ дяди Соля, о, гд? б?дный Вальтеръ?
        Майоръ, конечно, ничего этого не знаетъ. Всхрапнувъ часика два, три посл? полудня, майоръ Багстокъ пооб?далъ въ своемъ клуб? и теперь сидитъ за бутылкою вина, осаждая скромнаго молодаго челов?ка безчисленными анекдотами о Багсток?, сударь мой, который былъ y Домби на свадьб? и подружился съ лордомъ Фениксомъ, ана?емски лукавымъ джентльменомъ. Молодой челов?къ готовъ бы дать порядочную сумму, чтобы откупиться отъ этихъ анекдотовъ, но… увы! краснор?чіе брызжетъ фонтанами изъ устъ майора, и онъ, б?дный юноша съ розовыми щеками, принужденъ сид?ть и слушать. Кузенъ Фениксъ между т?мъ сидитъ за игорнымъ столомъ въ одномъ почтенномъ дом?, куда, быть можетъ, ненарокомъ завели его упрямыя ноги.
        Ночь, какъ несокрушимый гигантъ, вторгается въ церковь и распространяетъ свое владычество среди безмолвныхъ ст?нъ. Бл?дный разсв?тъ опять заглядываетъ въ окна и, уступая м?сто дню, подсматриваетъ, какъ ночь удаляется подъ своды, идетъ за нею, прогоняетъ ее и самъ скрывается среди мертвецовъ. Робкія мыши опять собираются вм?ст?, заслышавъ шумъ y церковныхъ дверей. М-съ Миффъ и м-ръ Саундсъ, неразлучные какъ супруги, связанные несокрушимой ц?пью, входятъ въ безмолвный храмъ для своихъ обычныхъ занятій. Въ условный часъ опять они на церковной паперти ожидаютъ новаго жениха и новую нев?сту, и опять сей мужъ беретъ сію женщину, и сія женщина беретъ онаго мужа, дабы, какъ гласитъ англиканская формула:
        "Отъ сего часа любить и содержать въ бол?зни и въ здоровьи, въ богатств? и нищет?, въ л?пот? и безобразіи, дондеже смерть ихъ не разлучитъ".
        Эти именно слова повторяетъ м-ръ Каркеръ, про?зжая на другой день въ Сити своей обыкновенной дороіой.
        Глава XXXII
        Деревянный мичманъ разбивается вдребезги

        Прошли ц?лыя нед?ли безъ всякой тревоги въ укр?пленномъ гарнизон?, но честный капитанъ Куттль не ослабилъ ни одной изъ благоразумныхъ м?ръ, принятыхъ на случай непріятельскаго нападенія. Настоящая тишина, разсуждалъ капитанъ, была слишкомъ глубока и чудесна, чтобы разсчитывать на ея продолжителыюсть: погода совс?мъ неожиданно могла перем?ниться, и буйный в?теръ утащилъ бы лощеную шляпу на тотъ конецъ св?та. Постигая въ совершенств? неустрашимый и р?шительный характеръ м-съ Макъ Стингеръ, капитанъ не сомн?вался, что эта героиня посвятитъ себя его пресл?дованію въ самыхъ сокровенныхъ и недоступныхъ уб?жищахъ. По вс?мъ этимъ причинамъ, капитанъ велъ уединенную и почти затворническую жизнь. Онъ выходилъ только по сумеркамъ, да и то позволялъ себ? гулять не иначе, какъ по глухимъ и безлюднымъ переулкамъ. Женскія шляпки наводили на него паническій страхъ, какъ будто ихъ носили яростныя львицы. По воскресеньямъ капитанъ не выходилъ никуда, ни по какому поводу.
        Возможность сопротивленія, въ случа? несчастной встр?чи съ м-съ Макъ Стингеръ, доброму капитану не приходила и въ голову. Онъ чувствовалъ, что при такой б?д? станетъ вести себя какъ смирная овечка и заран?е вид?лъ умственнымъ окомъ, какъ его, раба Божія, сажаютъ въ наемную карету и везутъ на Корабельную площадь. Разъ заключенный въ девятый номеръ, онъ погибнетъ на в?ки в?чные: его шляпу унесутъ, и строжайшій арестъ будетъ его уд?ломъ день и ночь подъ бдительнымъ присмотромъ самой м-съ Макъ Стингеръ. Упреки на его голову посыплются въ присутствіи невинныхъ д?тей, безъ пощады и безъ милосердія. Самъ для себя онъ сд?лается преступнымъ предметомъ раскаянія и безполезныхъ угрызеній: невинные птенцы станутъ его чуждаться какъ дикаго буки, a мать ихъ въ пойманномъ изм?нник? будетъ вид?ть ожесточеннаго злод?я.
        Потъ лилъ градомъ съ широкаго чела капитана, какъ скоро эта мрачная картина представлялась его воображенію, и вообще передъ вечеромъ имъ овлад?вало страшное безпокойство, когда онъ готовился выходить изъ своей кр?пости по д?ламъ. Сознавая всю опасность предстоявшаго путешествія, Куттль, по обыкновенію, торжественно прощался съ Точильщикомъ, какъ челов?къ, который не долженъ бол?е воротиться. Въ эти торжественныя минуты онъ уговаривалъ Робина неуклонно идти по стезямъ доброд?тели, чистить магазинъ, содержать въ исправности м?дные инструменты и не поминать его лихомъ, если, паче чаянія, онъ пропадетъ безъ в?сти.
        Но чтобы не прекратилось всякое сообщеніе съ вн?шнимъ міромъ въ случа? предполагаемаго пл?на, капитанъ, посл? тяжкихъ и продолжительныхъ размышленій, возым?лъ, наконецъ, счастливую идею научить Точильщика н?которымъ тайнымъ сигналамъ, которыми тотъ, въ годину б?дствія, долженъ былъ свид?тельствовать свое присутствіе и неизм?нную в?рность своему командиру. Н?сколько дней сряду Робинъ, подъ руководствомъ добраго капитана, учился приличнымъ образомъ насвистывать прип?въ матросской п?сни: "То-то люли, то-то люли!" И когда, наконецъ, безтолковый ученикъ достигъ въ этомъ искусств? удовлетворительнаго совершенства, какое только возможно для сухопутнаго челов?ка, капитанъ старался запечатл?ть въ его душ? сл?дующія таинственныя инструкціи:

        - Ну, любезный, такъ слушай же теперь хорошенько! Какъ скоро меня арестуютъ…

        - Арестуютъ, капитанъ?  - возразилъ Точильщикъ, вытаращивъ глаза.

        - Да слушай же, говорятъ теб?! Если когда я выйду со двора съ т?мъ, чтобы къ ужину воротиться домой, и, паче чаянія, не ворочусь, то ты черезъ двадцать четыре часа б?ги на Корабельную площадь и просвисти какъ сл?дуетъ эту п?сню прямо передъ окнами моей каюты - такъ, разум?ется, какъ будто бы невзначай очутился въ этомъ м?ст?, a не то, чтобы нарочно. Понимаешь?

        - Понимаю, капитанъ.

        - Потомъ, если я отв?чу теб? этимъ же прип?вомъ, ты сейчасъ же отваливай и приходи опять назадъ, черезъ двадцать четыре часа; a если отв?чу другимъ прип?вомъ, ты лавируй немного поодаль взадъ и впередъ, пока не услышишь дальн?йшихъ сигналовъ. Понимаешь?

        - Не совс?мъ капитанъ. Что такое лавировать взадъ и впередъ?

        - Вотъ теб? разъ! Хорошъ д?тина! Глупъ ты, я вижу, любезный, какъ оселъ!  - возгласилъ Куттль съ н?которою горячностью.  - Не понимаетъ, что называется, ни аза въ глаза. Ну, ты отойди отъ оконъ, да походи взадъ и впередъ по дорог? или по мостовой, a потомъ подойди опять. Понимаешь теперь?

        - Понимаю, капитанъ.

        - Хорошо, мой милый, очень хорошо,  - проговорилъ капитанъ, очевидно, раскаиваясь въ своей горячности.
        Но чтобы нагляднымъ образомъ уб?диться въ понятливости своего ученика, капитань по временамъ, когда вечеромъ двери магазина запирались, д?лалъ живыя репетиціи этой сцены. Гостиная въ такомъ случа? представляла квартиру y м-съ Макъ Стингеръ, a комната съ инструментами Корабельную площадь. Удаляясь въ гостиную, Куттль, черезъ отверстіе, просверленное въ ст?н?, наблюдалъ за вс?ми изворотами своего союзника, расп?вавшаго матросскую п?сню, лавировавшаго по предписанной инструкціи и д?лавшаго таинственные сигналы. Вс? эти опыты оказались чрезвычайно удачными, и капитанъ, весьма довольный смышленостью Робина, по временамъ, въ знакъ совершенн?йшаго своего благоволенія, жаловалъ ему шиллинги и полушиллинги, об?щая впереди еще большую награду за в?рную службу. Принявъ, такимъ образомъ, вс? возможныя м?ры на случай предстоящей б?ды, капитанъ чувствовалъ душевное спокойствіе какъ челов?къ, приготовившій себя ко вс?мъ ударамъ рока.
        При всемъ томъ Куттль не искушалъ судьбы ни мал?йшею оплошностью и жилъ, какъ прежде, въ совершенномъ затворничеств?. На свадьбу м-ра Домби, разум?ется, нельзя было не ?хать: какъ челов?къ воспитанный и какъ общій другъ семьи, капитанъ считалъ непрем?ннымъ долгомъ засвид?тельствовать м-ру Домби свое личное уваженіе и ободрить его въ эту торжественную минуту, требовавшую, конечно, присутствія вс?хъ силъ его духа. Со стороны м-съ Макъ Стингеръ нападенія не предвид?лось, такъ какъ въ тотъ день ей надлежало слушать поученія достоуважаемаго отца Мельхиседека. На всякій случай, однако-жъ, капитанъ, отправляясь въ церковь, наглухо закрылъ окна извозчичьей кареты съ об?ихъ сторонъ.
        Возвратившись домой въ совершенной безопасности, Куттль началъ свою обыкновенную жизнь, не встр?чая открытыхъ нападеній со стороны непріятеля и подверженный только ежедневнымъ фальшивымъ тревогамъ со стороны женскихъ шляпокъ, мелькавшихъ передъ окнами магазина. Но другіе предметы начинали безпокоить капитана и тяжелымъ бременемъ ложились на его душу. О корабл? Вальтера никакихъ изв?стій. О Соломон? Гильс? ни слуху, ни духу. Флоренса еще не знала, что старикъ пропалъ безъ в?сти, и капитанъ не р?шался сообщить ей горестное изв?стіе. Его собственныя надежды съ каждымъ днемъ начинали увядать, и опасенія за прекраснаго юношу, котораго онъ любилъ со всею горячностью великодушнаго сердца, сд?лались до того мучительными, что онъ чувствовалъ въ себ? совершенную неспособность вступить въ переговоры съ миссъ Домби. Если бы получены были добрыя в?сти, честный капитанъ безъ сомн?нія, храбро вступилъ бы въ пышный чертогъ и улучилъ бы счастливую минуту повидаться съ Флоренсой, несмотря на новую м-съ Домби, которая вообще казалась ему очень страшною и неприступною. Такимъ образомъ, мрачный горизонтъ съ каждымъ
днемъ больше и больше помрачалъ ихъ общія надежды, и капитанъ почти чувствовалъ, что онъ собственною особою сд?лался для нея предметомъ новаго горя. При такомъ ход? вещей для него было почти столько же трудно нав?стить Флоренсу, какъ и м-съ Макъ Стингеръ.
        Былъ темный холодный осенній вечеръ, и капитанъ приказалъ развести огонь въ маленькой гостиной, которая теперь, больше ч?мъ когда-либо, походила на корабельную каюту. Крупныя дождевыя капли стучали въ окна, и в?теръ дулъ пронзительно вокругъ магазина. Капитанъ взобрался на кровлю спальни своего стараго друга для атмосферическихь наблюденій, и сердце его бол?зненно сжималось, когда онъ прислушивался къ завыванію бури. Настоящій ураганъ не могъ, конечно, им?ть прямого отношенія къ судьб? б?днаго Вальтера: если Провид?ніе предопред?лило ему погибнуть, то, безъ сомн?нія, онъ погибъ уже давно. Капитанъ зналъ это, и т?мъ не мен?е, завывающій в?теръ заглушалъ его посл?днія надежды.
        Буря между т?мъ свир?пствовала съ удвоенной силой, и капитанъ напрасно искалъ вокругъ себя предмета, когорый успокоилъ бы его. Окружающая перспектива не представляла ничего отраднаго. Въ грязныхъ ящикахъ подъ его ногами голуби Точильщика ворковали какимъ-то злов?щимъ тономъ. Деревянный мичманъ, съ телескопомъ на глазу, едва видимый съ улицы, визжалъ и стоналъ на своей заржав?вшей петл?, и пронзительный в?теръ, какою-то злобною шуткой, тормошилъ его безъ пощады. Холодныя дождевыя капли на синемъ камзол? капитана сверкали какъ стальныя бусы, и самъ онъ едва могъ держаться въ наклонномъ положеніи с?вернаго в?тра, который каждое мгновеніе грозилъ столкнуть его съ перилъ и перебросить на каменную мостовую. Если оставалась въ этотъ вечеръ какая-нибудь живая надежда,  - думалъ капитанъ, ухватившись об?ими руками за лощеную шляпу,  - ее, конечно, надобно искать не на улиц?, и на этомъ основаніи, сд?лавъ отчаянный жестъ, онъ отправился за надеждой въ спокойную каюту.
        Медленно и тихо спустился капитанъ въ маленькую гостиную и, ус?вщись въ креслахъ передъ каминомъ, искалъ надежду въ разведенномъ огн?, но не находилъ, хотя огонь гор?лъ ярко. Онъ взялъ табакъ, раскурилъ трубку, пустилъ на воздухъ густые клубы дыму, но и въ его кольцахъ не вид?лось ничего, похожаго на якорь надежды. Онъ сд?лалъ стаканъ грогу, но и тамъ, на дн? этого кладезя, выставлялась истина съ печальнымъ лицомъ, и капитанъ не кончилъ стакана. Два, три раза онъ прошелся по магазину, отыскивая надежду между инструментами, но инструменты, д?лая безжалостныя вычисленія, краснор?чиво и упорно говорили, что надежда погибла на дн? моря.
        Буря свир?п?ла съ необыкновеннымъ неистовствомъ, и пронзительный в?теръ не умолкалъ ни на минуту. Деревянный мичманъ стоялъ теперь на прилавк?. Капитанъ, осушая его своими рукавами, погрузился въ грустное раздумье. Сколько л?тъ, думалъ онъ, этотъ офицеръ былъ свид?телемъ тихихъ радостей и безмятежнаго спокойствія въ этомъ богоспасаемомъ пріют?! Проходили м?сяцы, годы, десятки годовъ, и не было зд?сь никакихъ или почти никакихъ перем?нъ; a потомъ вдругъ въ одинъ, почти въ одинъ день, все перевернулось вверхъ дномъ, и н?тъ бол?е сл?довъ счастливой жизни! Куда д?валось это общество маленькой гостиной, радушное, веселое, счастливое настоящимъ и еще бол?е будущимъ? въ прахъ разс?ялось оно, и не соберетъ его челов?ческая сила. Куда д?вались слушатели торжественной оды о любовныхъ похожденіяхъ капитанской дочки? Н?тъ ихъ, и б?дный п?вецъ, круглый сирота среди милліона людей, ни для кого въ мір? не станетъ п?ть теперь эту балладу, и для св?та погибнутъ навсегда эти высокіе мотивы, которыхъ никто и никогда не воспроизведетъ в?рн?е и эффектн?е Куттля. Куда сокрылось теперь ясное лицо Вальтера Гэя?  - Зд?сь
капитанъ перенесъ свои рукава отъ мичманскаго мундира на собственныя щеки. Фамильный парикъ и пуговицы дяди Соля канули въ бездну в?чности; Ричардъ Виттингтонъ полет?лъ къ чорту; вс? планы и проекты, въ связи съ деревяннымъ мичманомъ, лежатъ въ дрейф?, среди океана, безъ мачты и руля.
        Такъ разсуждалъ капитанъ, поглаживая юнаго мичмана, отчасти въ забытьи, отчасти лаская его какъ стараго знакомца. Робъ, сидя на прилавк?, смотр?лъ во вс? широкіе глаза на своего хозяина и пятьсотъ разъ спрашивалъ себя, отчего y него такая безпокойная сов?сть? Н?тъ сомн?нія, думалъ Робинъ, много убійствъ лежитъ на этой душ?, и зар?занныя жертвы не даютъ ей покоя. Внезапный стукъ въ дверь пробудилъ обоихъ мыслителей отъ нравственнаго усыпленія.

        - Что такое?  - спросилъ капитанъ тихимъ голосомъ.

        - Кто-то стучится въ дверь, капитанъ.
        Встревоженный капитанъ немедленно прокрался на цыпочкахъ въ гостиную и посп?шно заперся на ключъ. Робинъ им?лъ предписаніе встр?тить пос?тителя на порог?, если бы онъ оказался въ женскомъ плать?; но такъ какъ стучавшая фигура прииадлежала, очевидно, къ мужскому полу, то Благотворительный Точильщикъ отворилъ дверь, и молодой джентльменъ, щегольски од?тый, проворно вб?жалъ въ магазинъ, довольный т?мъ, что укрывается, наконецъ, отъ проливного дождя.

        - Чортъ побери! шутить тутъ нечего: работа Борджесъ и компаніи,  - проговорилъ вб?жавшій джентльменъ, съ состраданіемъ осматривая свои панталоны, запачканные брызгами и грязью.  - О, какъ ваше здоровье, м-ръ Гильсъ?
        Прив?тствіе относилось^къ капитану, который теперь выплывалъ изъ гостиной, стараясь показать, но весьма неудачно, что выходитъ оттуда случайно.

        - Благодарю васъ,  - продолжалъ джентльменъ, не дожидаясь отв?та,  - я, слава Богу, совершенно здоровъ, и премного вамъ обязанъ. Мое имя - Тутсъ.
        Капитанъ припомнилъ, что вид?лъ этого джентльмена въ церкви во время свадьбы, и сд?лалъ ему поклонъ. М-ръ Тутсъ отв?чалъ любезной улыбкой, но тутъ же пришелъ въ крайнее зам?шательство и, не зная, что д?лать, ухватилъ капитанскую руку и пожималъ ее очень долго; зат?мъ, опять не зная, что д?лать, схватилъ руку Точильщика и пожималъ ее самымъ дружескимъ образомъ.

        - Ну такъ видите ли, м-ръ Гильсъ, если вамъ угодно,  - началъ опомнившійся Тутсъ,  - я пришелъ съ вами поговорить отъ имени Д. О. М., вы, разум?ется, знаете?
        Капиганъ, сохраняя таинственный видъ, немедленно махнулъ крюкомъ въ маленькую гостиную, куда и посл?довалъ за нимъ м-ръ Тутсъ.

        - О, прошу извинить, совс?мъ забылъ,  - проговорилъ Тутсъ, между т?мъ какъ капитанъ усаживался подл? камина,  - вамъ не случалось слышать о Лапчатомъ Гус?, м-ръ Гильсъ?

        - О какомъ гус??

        - О Лапчатомъ, м-ръ Гильсъ. Не знакомы ли вы съ нимъ?
        Капитанъ отрицательно покачалъ головой. М-ръ Тутсъ объяснилъ, что упомянутый джентльментъ изв?стенъ во всей Англіи своимъ необыкновеннымъ искусствомъ, и есть тотъ знаменитый боксеръ, который опрокинулъ на повалъ шропшейрскаго силача. Но и это истолкованіе, по-видимому, не вразумило капитана.

        - A вотъ онъ стоитъ на мостовой, если вамъ угодно, м-ръ Гильсъ. В?дь я съ нимъ пришелъ. Да ничего, пусть себ? стоитъ; авось не промокнетъ!

        - Сейчасъ прикажу его позвать,  - сказалъ капитанъ.

        - Ну, если вы такъ добры, что позволите ему посид?ть въ магазин? съ вашимъ молодымъ челов?комъ, такъ оно, конечно, я очень радъ, потому что, видите ли, ему надобно беречь свои кости, a погода не совс?мъ хороша. Въ костяхъ y него вся сила, м-ръ Гильсъ. Я кликну его самъ: онъ мигомъ явится.
        М-ръ Тутсъ, выб?жавъ къ дверямъ, послалъ на воздухъ соловьиный свистъ, и немедленно за этимъ сигналомъ вошелъ въ комнату стоическій джентльментъ въ косматой б?лой бекеши, съ короткими волосами, со сплюснутымъ носомъ и значительной лысиной на голов?.

        - Садитесь-ка, Гусь,  - сказалъ м-ръ Тутсъ.
        Послушный Гусь выплюнулъ частицу соломы, ко торой онъ себя угощалъ, и забралъ въ ротъ остатокъ этого же лакомства.

        - A не м?шало бы теперь этакъ забористую порцію шнапсу, господа, какъ вы думаете?
        - возгласилъ Гусь, не обращаясь ни къ кому въ особенности.  - Погода, что называется, демонская, и меня, съ вашего позволенія, промочило до костей.
        Капитанъ посп?шилъ подать рюмку рому.

        - За ваше здоровье, господа!  - возгласилъ, Гусь, закинувъ голову назадъ и выливая въ себя живительную влагу, какъ въ пустую бочку.
        М-ръ Тутсъ и капитанъ вошли опять въ гостиную и заняли свои м?ста передъ каминомъ.

        - М-ръ Гильсъ…

        - Стой!  - зарев?л› капиганъ.  - Мое имя Куттль.
        М-ръ Тутсъ былъ приведенъ въ величайшій испугъ; между т?мъ капитанъ скороговоркой продолжалъ:

        - Капитанъ Куттль мое имя, Англія моя родина, зд?сь м?сто жительства, и да благословенъ будетъ Ботъ отцевъ нашихъ нын? и присно и во в?ки. Отыскать въ книг?
Іова и положить закладку.

        - О, неужели я не могу вид?ть м-ра Гильса? неужели?…

        - Если бы вы, молодой джентльменъ,  - выразительно началъ капитанъ, положивъ свою ув?систую руку на кол?ни м-ра Тутса,  - могли увид?ть старика Соля, зам?тьте это, собственными глазами, какъ сидите теперь зд?сь, зам?тьте это, приходъ вашъ доставилъ бы мн? больше отрады, ч?мъ попутный в?теръ для корабля въ штил?. Но вамъ нельзя вид?ть Соломона Гильса. A почему нельзя вамъ вид?ть Соломона Гильса?  - продолжалъ капитанъ, зам?чая по лицу джентльмена глубокое впечатл?ніе, произведенное на его душу,  - потому что онъ невидимъ.
        Озадаченный м-ръ Тутсъ им?лъ нам?реніе зам?тить, что это ничего, но тутъ же опомнился и, поправляя себя, воскликнулъ:

        - О, Господи, твоя воля!

        - Да, воля Господня, конечно, его святая воля, a старика Соля все-таки не видать намъ съ вами, какъ своихъ ушей. Онъ поручилъ мн? письменнымъ документомъ хранить и опекать вс? его вещи, и хотя мы жили съ нимъ душа въ душу, какъ единоутробные братья, a все-таки я не больше вашего знаю, куда онъ ушелъ и зач?мъ онъ ушелъ. Можетъ онъ, ищетъ племянника, a можетъ, давнымъ давно свернулъ себ? шею. Въ одно утро на разсв?т? бултыхнулъ онъ черезъ бортъ - и поминай какъ звали! Я искалъ его на вод? и на земл?, смотр?лъ, прислушивался, щупалъ - сгинулъ старикъ Соломонъ, и н?тъ мн? покою съ того самого часа ни днемъ, ни ночью. Такъ-то, молодой челов?къ!

        - Но миссъ Домби… ахъ, Боже мой, миссъ Домби не знаетъ…  - началъ м-ръ Тутсъ.

        - Зач?мъ же и знать ей?  - говорилъ капитанъ, понизивъ голосъ.  - Я спрашиваю васъ, какъ чувствительнаго молодого челов?ка, зач?мъ и знать ей эти вещи, если н?тъ въ нихъ никакой надежды? Она была привязана къ Солю - милое созданіе - привязана н?жно, искренно, великодушно и… зач?мъ объ этомъ распространяться? вы знаете ее сами.

        - Над?юсь, что знаю,  - пробормоталъ м-ръ Тутсъ, покрасн?въ до ушей.

        - И вы теперь отъ нея?

        - Над?юсь, что такъ.

        - Посл? этого мн? остается только зам?тить, что вы знаете ангела и посланы сюда ангеломъ.
        М-ръ Тутсъ мгновенно схватилъ руки капитана и началъ нредлагать къ его услугамъ свою пламенную дружбу.

        - Клянусь честью, господинъ капитанъ, вы премного меня обяжете, если станете искать моего знакомства. Я готовъ съ вами подружиться хоть сейчасъ. У меня н?тъ друзей, капитанъ, ей Богу н?тъ. Маленькій Домби былъ моимъ другомъ въ блимбергскомъ пансіон?, былъ бы и теперь, если бы не умеръ. Лапчатый Гусь,  - м-ръ Тутсъ продолжалъ шепотомъ - превосходенъ по своей части, и голова, что называется. съ мозгомъ, какъ вс? говорятъ, гораздъ на вс? руки, a если присмотришься хорошенько, да подумаешь попристальн?е, и выходитъ, что все не то. Да, капитанъ, вы правы: она ангелъ. Если есть ангелъ на земл?, такъ это миссъ Домби. Я всегда такъ думалъ. Ей-Богу, капитанъ, постарайтесь, пожалуйста, завязать со мной знакомство, вы премного меня обяжете.
        Капитанъ принялъ предложеніе учтивымъ образомъ, но покам?стъ еще не р?шался заключить т?сн?йшаго союза.

        - Посмотримъ, поглядимъ,  - говорилъ Куттль,  - a между т?мъ скажите-ка, молодой челов?къ, какому случаю я обязань честью вашего визита?

        - Какъ бы это объяснить вамъ, капитанъ? Я, изволите вид?ть… то есть, я, собственно говоря, пришелъ сюда по порученію той молодой женщины… Ну, знаете, я думаю, Сусанной зовутъ.
        Капитанъ утвердительно кивнулъ головою, и лицо его приняло весьма серьезное выраженіе, изъ котораго явствовало, насколько онъ уважалъ эту молодую женщину.

        - Я, если хотите, разкажу вамъ по порядку все, какъ было. Вы, я полагаю, слыхали, что я частенько захожу къ миссъ Домби. То есть оно не то, чтобы нарочно, вы понимаете, но всегда приходится такъ, что я очень часто бываю въ т?хъ краяхъ; ну, a какъ скоро попаду туда, такъ и думаю себ?, почему не зайти къ миссъ Домби, почему? а?

        - Конечно,  - зам?тилъ капитанъ.

        - Да, да, вы угадали, капитанъ. Вотъ я позавтракалъ сегодня, да и пошелъ туда, пошелъ да и пришелъ. Почему не прійти, а?

        - Конечно, конечно.

        - Такъ-таки и пришелъ. Ей-Богу, капитанъ, провались я сквозь землю, если миссъ Домби не была нын?шнее утро настоящимъ ангеломъ. Вообразить этого нельзя,  - надо вид?ть собственными глазами.
        Капитанъ сд?лалъ многозначительный жестъ, который долженъ былъ означать: кому другому нельзя, a для меня эти вещи ясны, какъ день.

        - И вотъ, капитанъ, когда я собрался домой, молодая женщина совершенно неожиданно возьми меня, да и потащи въ чуланъ.
        Въ это мгновеніе лицо капитана приняло самое строгое выраженіе, и онъ, повернувшись на своихъ креслахъ, бросилъ на молодого челов?ка угрожающій взоръ.

        - Зач?мъ бы, думаю себ?, она притащила меня въ чуланъ? Лишь только я заикнулся объ этомъ спросить, она вынула изъ-за пазухи вотъ эту газету, вынула и говоритъ: "Я, дескать, м-ръ Тутсъ, спрятала этотъ листокъ отъ миссъ Домби, потому что, говоритъ, зд?сь писано кое-что, говоритъ, о томъ, кого я и миссъ Домби знавали", говоритъ. Потомъ она и прочти мн? одно м?сто въ этомъ листк?. Очень хорошо. Потомъ говоритъ… что бишь она говоритъ? Дайте подумать, капитанъ. Я мигомъ вспомню.
        Сосредоточивъ на этомъ пункт? умственныя силы, м-ръ Тутсъ нечаянно взглянулъ на капитана и былъ такъ пораженъ безпокойнымъ выраженіемъ этого лица, что его затрудненіе иродолжать нить прерваннаго разсказа возросло до посл?дней степени.

        - Охъ!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ посл? непродолжительнаго размышленія.  - О! а! Нашелъ, нашелъ! "Над?юсь, говоритъ, что все это, можетъ быть, и неправда, a все-таки, говоритъ, нечего заран?е пугать миссъ Домби. Потрудитесь, говоритъ, м-ръ Тутсъ, зайти къ м-ру Соломону Гильсу, инструментальному мастеру, который, говоритъ, живетъ тамъ-то и тамъ-то, и спросите, говоритъ, какъ онъ думаетъ объ этихъ вещахъ и не пров?далъ ли онъ еще что-нибудь въ Сити. Если онъ, говоритъ, самъ не можетъ говорить съ вами, такъ найдите, говоритъ, капитана Куттля; онъ объяснитъ все". A вотъ и кстати!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ, какъ будто внезапное открытіе озарило его.  - Вы теперь знаете все. А?
        Капитанъ взглянулъ на газету въ рук? м-ра Тутса, и дыханіе его ускорилось необыкновеннымъ образомъ.

        - Ну, a сюда пришелъ я довольно поздно потому, что сначала мн? нужно было съ?здить въ загородную рощу верстъ за пятнадцать, гд?, вы знаете, растетъ отм?нная травка, которой, видите ли, нужно было нарвать для канарейки миссъ Домби. Зато ужъ посл? я прямо и бросился сюда. Вотъ я и зд?сь. Вы, я думаю, читали этотъ листокъ, капитанъ Куттль?
        Капитанъ отрицательно покачалъ головой. Онъ уже давненько не бралъ въ руки газетъ изъ опасенія наткнуться на длинное объявленіе м-съ Макъ Стингеръ о его поб?г?.

        - Хотите, я вамъ прочту?  - спросилъ м-ръ Тутсъ.
        Капитанъ подалъ утвердительный знакъ, и м-ръ Тутсъ началъ читать сл?дующее корабельное изв?стіе:
        "Соутгэмптонъ. Корабль "Вызовъ на бой", шкиперъ Генрихъ Джемсъ, прибывшій сегодня въ нашу гавань съ грузомъ сахара, кофе и рому, изв?щаетъ, что, будучи въ шестой день своего обратнаго плаванія изъ Ямайки заштилеванъ подъ"… ну, вы знаете, подъ такой-то и такой-то широтой,  - сказалъ м-ръ Тутсъ посл? безполезнаго покушенія разгадать смыслъ таинственныхъ фигуръ.

        - Впередъ, впередъ, дружище!  - воскликнулъ капитанъ, ударяя со всего размаху кулакомъ по столу.

        - "Широтой и долготой" - такой-то и такой-то, вы знаете,  - "зам?тилъ за полчаса передъ солнечнымъ закатомъ обломки корабля, стоявшаго въ дрейф? на разстояніи мили. Такъ какъ погода стояла тихая, продолжать плаваніе было невозможио, то
«Вызовъ» спустилъ лодку съ приказаніемъ собрать св?д?нія объ участи несчастнаго судна. Оказалось, что то былъ англійскій корабль, вм?щавшій груза до пятисотъ тоннъ и почти совершенно уничтоженный крушеніемъ. Мачты были сломаны, главныя снасти были повреждены, но корма уц?л?ла, и на ней ясно было можно разобрать слова: "Сынъ и Н***". На обломкахъ не зам?тили никакихъ сл?довъ мертваго т?ла. Вечеромъ, при попутномъ в?тр?, «Вызовъ» продолжалъ плаваніе и потерялъ изъ виду погибшій корабль. Н?тъ никакого сомн?нія, что теперь навсегда приведены въ ясность догадки о судьб? пропавшаго безъ в?сти корабля "Сынъ и Насл?дникъ", вышедшаго изъ Лондона по направленію къ острову Барбадосу: онъ погибъ окончательно въ посл?днюю бурю со вс?мъ экипажемъ, и ни одна душа не уц?л?ла".
        Вплоть до настоящей минуты капитанъ, подобно всякому смертному въ этомъ положеніи, отнюдь не подозр?валъ, какъ много надежды таилось въ его растерзанномъ сердц?; но теперь надъ нимъ разразился роковой ударъ смерти. Въ продолженіе чтенія и минуты дв? посл? онъ неподвижно сид?лъ, какъ истуканъ, обративъ окамен?лый взоръ на м-ра Тутса. Потомъ онъ вдругъ сд?лалъ движеніе, схватилъ лощеную шляпу, которая въ честь пос?тителя лежала на стол?, обратился къ нему спиной и прислонился головою къ камину.

        - О, Творецъ небесный!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ, растроганный до глубины души неожиданной грустью капитана,  - какія ужасныя страсти на этомъ треклятомъ св?т?! Всегда кто-нибудь умираетъ или попадается впросакъ, и н?тъ конца и счету вс?мъ этимъ ужасамъ. Вотъ теб? и раздольный св?тъ, нечего сказать! Стоитъ посл? этого од?ваться y Борджеса, покупать лошадей и убирать квартиру! Да я бы плюнулъ на свое насл?дство, если бы заран?е зналъ да в?далъ вс? эти вещи! Хуже, чортъ побери, ч?мъ y Блимбера.
        Капитанъ, не перем?няя положенія, сд?лалъ знакъ своему гостю, чтобы тотъ о немъ не безпокоился; потомъ, надвинувъ шляпу до ушей и выступая впередъ, онъ зарыдалъ:

        - О, Вальтеръ, милый Вальтеръ, прощай! дитя мое, отрокъ мой, юноша прекрасный, я любилъ тебя! Ты не отъ плоти моей и не отъ крови моей, б?дный Вальтеръ, но все, что чувствуетъ отецъ, теряя сына, чувствую теперь я, лишаясь своего милаго Вальтера. A почему? потому, что зд?сь въ одной потер? ц?лыя дюжины потерь. Гд? этотъ юный школьникъ съ розовымъ личикомъ и курчавыми волосами, который бывало каждую нед?лю приходилъ въ эту гостиную, игривый и веселый, какъ Божья птичка? Погибъ вм?ст? съ Вальтеромъ. Гд? этотъ св?жій мальчикъ, который стыдился. и красн?лъ, какъ маковъ цв?тъ, когда мы дразнили его прекраснымъ женихомъ нашей ненаглядной голубицы? Погибъ вм?ст? съ Вальтеромъ. Гд? этотъ б?дный, огненный юноша, который ухаживалъ, какъ нянька, за б?днымъ старикомъ и никогда не заботился о себ?? Погибъ вм?ст? съ Вальтеромъ. О да, о да! не одинъ зд?сь Вальтеръ, a ц?лыя дюжины, и вс?хъ ихъ я любилъ, и вс? они уц?пились за одного Вальтера, который потонулъ, и я тону вм?ст? съ ними, тону, тону!
        М-ръ Тутсъ сид?лъ молча, перевертывая на ко л?няхъ газету съ возможною осторожностью.

        - Соломонъ, Соломонъ! о б?дный б_е_з_п_л_е_м_я_н_н_ы_й старикъ Соломонъ! куда ты скрылся, куда отлет?лъ? Тебя оставили на мои руки, и посл?днія слова его были: "Береги моего дядю!" Что же сталось съ тобой, Соломонъ? Какую мысль скрывалъ ты въ своей душ?, когда хитрилъ передъ старымъ другомъ и обманывалъ своего Неда Куттля? Что теперь скажу я твоему племяннику, который смотритъ на меня съ высоты неба и спрашиваетъ о теб?? Соль Гильсъ! Соль Гильсъ!  - продолжалъ капитанъ, слегка качая головой,  - попадись теб? эта газета на чужбин?, тамъ, гд? никто не знаетъ милаго Вальтера, гд? не съ к?мъ промолвить о немъ словечка, тебя, мой другъ, накренитъ до затылка, и пойдешь ты ко дну съ руками и ногами!
        Испустивъ глубокій вздохъ, капитанъ обратился, наконецъ, къ м-ру Тутсу, совс?мъ забытому во время этой іереміады.

        - Вы должны, мой другъ, сказать молодой женщин? откровенно, что роковое изв?стіе справедливо. Объ этихъ вещахъ не сочиняютъ романовъ. Объявленіе внесено въ корабельный журналъ, a это самая правдивая книга, какую только можетъ написать челове?къ. Завтра поутру, пожалуй я отправлюсь на разв?дки, только это ни къ чему доброму не поведетъ. Потрудитесь завернуть ко мн? передъ об?домъ: я сообшу вамъ все, что услышу; но скажите молодой женщин? именемъ Куттля, что все погибло, все!
        И капитанъ, скинувъ лощеную шляпу, вьтнуль оттуда карманный платокъ, вытеръ свою пос?д?вшую голову и опять всунулъ платокъ съ равнодушіемъ глубокаго отчаянія.

        - О, ув?ряю васъ, капитанъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - я въ совершенномъ отчаяніи, Ей-Богу, правда, хотя я не былъ знакомъ съ этимъ молодымъ челов?комъ. Какъ вы думаете, миссъ Домби будетъ очень печальна, капитанъ Гильсъ… то есть м-ръ Куттль?

        - Господи, помилуй!  - воскликнулъ капитанъ, очевидно изумленный невинностью м-ръ Тутса,  - да когда она была не выше вотъ этого, они уже были влюблены другъ въ друга, какъ н?жные голубки.

        - Неужто!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ.

        - Они были сотворены другъ для друга,  - продолжалъ капитанъ печально,  - да что въ этомъ толку теперь?

        - Клянусь честью, капитанъ, я теперь даже больше въ отчаяніи, ч?мъ прежде. Вы знаете, я р?шительно обожаю миссъ Домби, я… я… я съ ума схожу, такъ-таки просто и схожу…
        Несчастный м-ръ Тутсъ испов?дался съ величайшей энергіей, и жесты, которые онъ д?лалъ, ручались за искренность его чувствъ.

        - Но на какого дьявола вс? эти чувства, если бы я не былъ огорченъ несчастьемъ миссъ Домби, какая бы ни была его причина. Моя страсть, капитанъ Гильсъ, безкорыстная страсть, вы знаете. Это страсть, м-ръ Куттль… да что тутъ толковать! Если бы для удовольствія миссъ Домби нужно было подкатиться подъ колеса кареты, или броситься съ пятаго этажа, или пов?ситься на перекрестк?, или что-нибудь въ этомъ род?, Ей-Богу, капитанъ Гильсъ, я бы мигомъ все это сд?лалъ и считалъ бы себя счастлив?йшим ь челов?комъ.
        Все это, однако, было произнесено съ натугой и вполголоса для предупрежденія ревнивыхъ ушей Лапчатаго Гуся, который не слишкомъ жаловалъ сердечныя изліянія. При такомъ усиліи подавить взволнованныя чувства, м-ръ Тутсъ раскрасн?лся до самыхъ ушей, и его особа представила глазамъ капитаиа самое трогательное зр?лище безкорыстной любви. Въ знакъ искренняго сочувствія, добрый капитанъ иогладилъ своего гостя по спин? и сов?товалъ не унывать.

        - Благодарю васъ, капитанъ Гильсъ, благодарю, это очень любезно съ вашей стороны ут?шать горемыку, когда тоска обуяла васъ самихъ еще, можетъ, больше моего. Премного вамъ обязанъ, м-ръ Гильсъ. У меня, какъ я уже говорилъ, р?шительно н?тъ друга, и я чрезвычайно радъ, что познакомился съ вами. При всемъ богатств? - a я очень богатъ,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ энергическимъ тономъ,  - вы не можете представить, какая я б?дная скотина. Ротоз?и думаютъ, что я очень счастливъ, когда видятъ меня съ Лапчатымъ Гусемъ и другими знакомыми особами; a я, что называется, хуже всякой собаки. Я тоскую, капитанъ Гильсъ, день и ночь тоскую по миссъ Домби. Меня отбило отъ ?ды, a портной ужъ и на умъ не идетъ. Часто я плачу, какъ ребенокъ, когда сижу одинъ на диван?. Ув?ряю васъ, мн? очень пріятно будетъ зайти къ намъ завтра поутру. если хотите, я буду пожалуй заходить къ вамъ по пятидесяти разъ въ сутки.
        Съ этими словами м-ръ Тутсъ дружески пожалъ капитанскую руку и, подавивъ, сколько было можно, внутреннее волненіе, вышелъ изъ гостиной въ магазинъ, гд? дожидался его знаменитый боксеръ, Лапчатый Гусь, готовый ревновать ко всякому постороннему вліянію надъ своимъ питомцемъ, искоса и даже сердито посмотр?лъ на капитана, когда тотъ прощался съ м-ромъ Тутсомъ, однако, нич?мъ бол?е не обнаружилъ своего недоброжелательства и безмолвно вышелъ изъ дверей, оставивъ въ необыкновенномъ восторг? Робина, который ц?лыхъ полчаса им?лъ высокую честь сид?ть съ глазу на глазъ съ великимъ поб?дителемъ шропшейрскаго силача.
        Уже давно Точильщикъ храп?лъ въ мертвую голову подъ прилавкомъ, a капитанъ все еще сид?лъ y камина и смотр?лъ на догоравшій огонь. Истл?лъ огонь и превратился въ золу, но капитанъ не отошелъ отъ каминной р?шетки, и думы, одна другой мрачн?е, толпами носились передъ его умственнымъ взоромъ. Наконецъ, онъ удалился въ спальню старика Соля, но и тамъ ни на одно мгновенье не оставили его мрачныя мысли: капитанъ оставилъ постель съ разсв?томъ, задумчивый и грустный.
        Какъ скоро отворились конторы въ Сити, капитанъ направилъ свои шаги по направленію къ фирм? Домби и Сына. Окна деревяннаго мичмана этимъ утромъ не осв?щались: Робъ, по приказанію капитана, не отворялъ ставней, и домъ по виду своему превратился въ жилище смерти.
        Случилось такъ, что м-ръ Каркеръ прибылъ въ контору въ то самое время, когда капитанъ подошелъ къ дверямъ.
        Не отв?чая ничего на прив?тствіе главнаго приказчика, Куттль съ важнымъ видомъ посл?довалъ за нимъ въ его кабинетъ.

        - Что скажете, капитанъ Куттль?  - началъ м-ръ Каркеръ, скидая шляпу и занимая свое обыкновенное м?сто передъ каминомъ.  - Говорите скор?е: y насъ сегодня бездна хлопотъ.

        - Читали вы, сэръ, вчерашнее объявленіе въ газетахъ?  - спросилъ капитанъ.

        - Читалъ. У нась все приведено въ ясности. Объявленіе подробко и точно. Подписчики должны потерп?ть значительный уронъ. Мы очень жал?емъ. Что д?лать? такова жизнь!
        Говоря это, м-ръ Каркеръ обр?зывалъ перочиннымъ ножемъ свои ногти и улыбзлся.

        - Чрезвычайно жал?ю о б?дномъ Гэ?, - продолжалъ Каркеръ,  - и обо всемъ экипаж?. Были тамъ молодцы, достойные лучшей участи. Что д?лать? всегда такъ случается. Были ц?лыя семейства. У б?днаго Гэя ни роду, ни племени: это еще хорошо, капитанъ Куттль!
        Каиитанъ держался рукою за подбородокъ и безмолвно смотр?лъ на приказчика. М-ръ Каркеръ взглянулъ на конторку и взялъ новую газету.

        - Вамъ что-нибудь нужно, капитанъ Куттль?  - спросилъ онъ улыбаясь и выразительно взглянувъ на дверь.

        - Мн? бы хот?лось, сэръ, успокоить свою сов?сть насчетъ одного пункта, который очень меня тревожитъ.

        - Это что еще?  - съ нетерп?ніемъ воскликнулъ приказчикъ,  - не угодно ли вамъ объясниться скор?е съ вашимъ пунктомъ; я очень занятъ, предупреждаю васъ, капитанъ Куттль.

        - Д?ло вотъ видите ли въ чемъ, сэръ,  - началъ капитанъ, выступая впередъ,  - незадолго до этого несчастнаго путешествія, б?дный Вал…

        - Безъ предисловій, капитанъ Куттль, безъ предисловій, если угодно. Какія тутъ еще несчастныя путешествія? Намъ съ вами, любезный мой капитанъ, нечего толковать о несчастныхъ путешествіяхъ. Раненько вы сегодня запустили за галстукъ, a не то бы вспомнили, что рискъ въ путешествіяхъ одинаковъ везд?, на вод? и на сухомъ пути. Не думаете ли вы, что молодецъ - какъ бишь его?  - погибъ отъ противнаго в?тру, который подулъ на него въ этихъ конторахъ? Фи! Проспитесь хорошенько и выпейте стаканъ содовой воды: это лучшее л?карство противъ пункта, который васъ тревожитъ.

        - Дружище…  - возразилъ капитанъ тихимъ голосомъ,  - вы почти были моимъ другомъ, и потому я не прошу извиненія, что это слово сорвалось съ языка; если вы находите удовольствіе въ такихъ шуткахъ, то вы далеко не такой джентльменъ, какимъ я васъ считалъ, и значитъ, я жестоко ошибся. Теперь вотъ въ чемъ д?ло, м-ръ Каркеръ. Незадолго до своего отправленія въ это несчастное путешествіе, б?дный Вальтеръ говорилъ мн?, что его посылаютъ не на добро и совс?мъ не для того, чтобы онъ составилъ свою карьеру. Я полагалъ, что молодой челов?къ ошибается и старался его успокоить. Но чтобы самому в?рн?е уб?диться въ своемъ предположеніи, я, за отсутствіемъ вашего адмирала, пришелъ къ вамъ, м-ръ Каркеръ, предложить учтивымъ образомъ два, три вопроса. Теперь, когда все кончилось, и когда уже н?тъ бол?е никакого спасенія, я р?шился еще разъ придти къ вамъ, сэръ, и окончательно удостов?риться, точно ли я не ошибся. Точно ли поступалъ я, какъ сл?дуетъ честному челов?ку, когда не открылъ въ свое время опасеній Вальтера его старому дяд?, и точно ли, наконецъ, по распоряженію фирмы, назначившей молодого челов?ка въ
Барбадосъ, долженъ былъ раздувать попутный в?теръ его паруса? отв?чайте м-ръ Каркеръ, уб?дительно прошу васъ, отв?чайте. Вы приняли меня въ ту пору съ большимъ радушіемъ и были со мной очень любезны. Если нын?шнимъ утромъ самъ я не очень былъ любезенъ по отношенію къ б?дному моему другу, и если позволилъ себ? сд?лать какое-нибудь непріятное зам?чаніе, то мое имя - Эдуардъ Куттль, и я вашъ покорный слуга.

        - Капитанъ Куттль,  - сказалъ приказчикъ самымъ учтивымъ тономъ,  - я долженъ просить васъ сд?лать мн? милость.

        - Какую, м-ръ Каркеръ?

        - Я долженъ просить васъ объ одолженіи убраться отсюда вонъ и оставить меня въ поко?. Проваливайте, куда хотите съ вашей безумной болтовней.
        Вс? морщины на лиц? капитана поб?л?ли отъ изумленія и наполнились страшн?йшимъ негодованіемъ. Даже красный экваторъ посреди его лба побл?дн?лъ, подобно радуг? между собирающимися облаками.

        - Я былъ слишкомъ снисходителенъ, когда вы приходили сюда первый разъ, любезный мой капитанъ Куттль,  - продолжалъ Каркеръ, улыбаясь и показывая на дверь.  - Вы принадлежите къ хитрой и дерзкой пород? людей. Если я терп?лъ васъ, добрый мой капитанъ, то единственно потому, чтобы не вытолкали отсюда въ зашеекъ вашего молодца - какъ бишь его зовутъ? но это былъ первый и посл?дній разъ - слышите ли?
        - посл?дній. Теперь, не угодно ли вонъ отсюда, добрый мой другъ.
        Капитанъ буквально приросъ къ земл? и потерялъ всякую способность говорить.

        - Ступайте, говорю я вамъ,  - продолжалъ приказчикъ, загибая руки подъ фалды фрака и раздвинувъ ноги на половик?, - ступайте добромъ и не заставляйте приб?гать къ насильственнымъ м?рамъ, чтобы васъ выпроводили. Если бы, добрый мой капитанъ, былъ зд?сь м-ръ Домби, вы бы принуждены были выбраться отсюда позорн?йшимъ образомъ. Я только говорю вамъ: ступайте!
        Капитанъ, положивъ свою ув?систую руку на грудь, смотр?лъ на Каркера, на ст?ны, на потолокъ и опять на Каркера, какъ будто не совс?мъ ясно представлялъ, куда и въ какое общество занесла его судьба.

        - Вы слишкомъ глубоки, добрый мой капитанъ Куттль, но пом?рять васъ, я думаю, все-таки можно хоть изъ удовольствія полюбоваться, что кроется на дн? вашего глубокомыслія. Я таки, съ вашего позволенія, немножко поизм?рялъ и васъ, добрый мой капитаиъ, и вашего отсутствующаго пріятеля. Что вы съ нимъ под?лывали, а?
        Опять капитанъ положилъ свою руку на грудь и, вздохнувъ изъ глубины души, едва могъ проговорить шепотомъ: "держись кр?пче!"

        - Вы куете безстыдные заговоры, собираетесь на плутовскія сов?щанія, назначаете безсов?стныя rendez-vous и принимаете въ своемъ вертеп? простодушныхъ д?вушекъ, такъ ли капитанъ Куттль? Да посл? этого надобно быть просто съ м?днымъ лбомъ, чтобы осм?литься придти сюда! Ахъ вы заговорщики! прятальщики! б?глецы! бездомники! Ступайте вонъ, еще разъ вамъ говорю, или васъ вытолкаютъ за шиворотъ!

        - Дружище,  - началъ капитанъ, задыхаясь и дрожащимъ голосомъ,  - обо многомъ я хот?лъ бы съ тобой переговорить, но въ эту минуту языкъ мой остается на привязи. Мой молодой другъ, Вальтеръ, потонулъ для меия только прошлою ночью, и я, какъ видишь, стою на экватор?. Но ты и я еще живы, любезный мой благод?тель, и авось корабли наши столкнутся когда-нибудь бортъ о бортъ.

        - Не сов?тую теб? этого желать, любезный мой другъ,  - отв?чалъ Каркеръ съ тою же саркастическою откровенностью,  - наши встр?чи для тебя не обойдутся даромъ, будь въ этомъ ув?ренъ. Челов?къ я не слишкомъ нравственный; но пока я живъ, и пока есть y меня уши и глаза, я никому въ св?т? не позволю изд?ваться надъ домомъ или шутить надъ к?мъ-нибудь изъ его членовъ. Помни это хорошенько, любезный другъ, и маршъ-маршъ на л?во кругомъ.
        Оглянувшись еще разъ вокругъ себя, капитанъ медленно вышелъ изъ дверей, оставивъ м-ра Каркера передъ каминомъ въ самомъ веселомъ и счастливомъ расположеніи духа, какъ будто душа его была столь же чиста, какъ его блестящее голландское б?лье.
        Проходя черезъ контору, капитанъ инстинктивно взглянулъ на м?сто, гд? сиживалъ б?дный Вальтеръ; тамъ теперь былъ другой молодой челов?къ съ прекраснымъ св?жимъ лицомъ, точь-въ-точь какъ y Вальтера, когда они въ маленькой гостиной откупоривали предпосл?днюю бутылку знаменитой старой мадеры. Сц?пленіе идей, пробужденныхъ такимъ образомъ, значительно облегчило душу капитана. Мало-по-малу сильный гн?въ началъ потухать, и слезы ручьями полились изъ его глазъ.
        Возвратившись къ деревянному мичману, капитанъ ус?лся въ углу темнаго магазина, и его негодованіе, при всей напряженности, совершенно уступило м?сто душевной тоск?. Всякая вражда должна была умолкнуть передъ торжественнымъ лицомъ смерти, и никакіе плуты въ св?т? не могли устоять передъ священной памятью отшедшаго друга.
        Единственная вещь, которая, независимо отъ погибели Вальтера, представлялась уму капитана съ н?которою ясностью, была та, что вм?ст? съ Вальтеромъ погибли для него вс? связи въ этомъ мір?. Онъ упрекалъ себя, и довольно сильно, за сод?йствіе невинному обману Вальтера, но въ то же время, вспоминая о м-р? Каркер?, извинялъ себя т?мъ, что приведенъ былъ въ заблужденіе такимъ плутомъ, который могъ опутать самого сатану. М-ръ Домби, тоже какъ его приказчикъ, былъ, очевидно, челов?комъ недосягаемымъ и недоступнымъ въ челов?ческихъ отношеніяхъ. О встр?ч? съ Флоренсой теперь, конечно, нельзя было и думать, и баллада о любовныхъ похожденіяхъ Пегги должна быть предана в?чному забвенію. Думая о вс?хъ этихъ вещахъ и совершенно забывая о собственной обид?, капитанъ Куттль пристально и тоскливо смотр?лъ на мебель темной комнаты, какъ будто вид?лъ въ ней корабельные обломки, въ безпорядк? разбросанные передъ его глазами.
        При всемъ томъ, кипитанъ не забылъ своего посл?дняго земного долга въ отношеніи къ б?дному Вальтеру. Подбодривъ себя и разбудивъ Роба, который въ самомъ д?л? чуть не уснулъ при этихъ искусственныхъ сумеркахъ, капитанъ заперъ на ключъ двери магазина и, отправившись вм?ст? съ нимъ на толкучій рынокъ, купилъ дв? пары траурнаго платья - одну, необычайно узкую, для Точильщика, другую, необычайно широкую, для собственной особы. Онъ промыслилъ также для Робина оригинальную шляпу, равно зам?чательную какъ по симметріи, такъ и по счастливому сочетанію въ ней матроса съ угольнымъ мастеромъ. Все это имъ продалъ одинъ честн?йшій негоціантъ, который самъ не могъ надивиться, какимъ образомъ платье пришлось имъ впору, и зам?тилъ относительно фасона, что изящн?е ничего не могли выдумать вс? художники города Лондона, соединенные вм?ст?. На этомъ основаніи капитанъ и Точильщикъ тотчасъ же облеклись въ свои новые костюмы и представили глазамъ изумленныхъ наблюдателей чудную картину, достойную геніальн?йшей кисти.
        Въ этой изм?ненной форм? капитанъ им?лъ честь принимать y себя передъ об?домъ м-ра Тутса.

        - Я теперь на экватор?, молодой челов?къ, и могу только иодтвердить вчерашнія новости! Скажите молодой женщин?, чтобы она осторожно сообщила объ этомъ молодой леди, и скажите еще, чтобы он? об? не думали больше о капитан? Куттл?, хотя самъ я буду думать о нихъ, когда ураганы омрачатъ горизонтъ и волны разъярятся на бурномъ мор?… пріищите это м?сто y доктора Уатса и положите закладку [Doctor Watts - изв?стный сочинитель молитвъ и гимновъ; но капитанъ Куттль зд?сь, какъ и везд?, д?лаетъ нев?рную цитату, выхвативъ н?сколько словъ изъ матросской п?сни и приписавъ ихъ Уатсу. Прим?ч. перев.] .
        Разсмотр?ніе дружескихъ проектовъ м-ра Тутса капитанъ отложилъ до удобн?йшаго времени и посп?шил] проститься съ этимъ джентльменомъ. Духъ капитана Куттля разстроился до такой степени, что онъ почти р?шился въ этотъ день не принимать предосторожностей противъ вторженія м-съ Макъ Стингеръ и безпечно оставить себя на произволъ сл?пого рока, не помышляя о томъ, что можетъ случиться. Къ вечеру, однако, ему зам?тно сд?лалось лучше, и онъ разговорился съ Робиномъ о Вальтер?, причемъ весьма лестно и благосклонно отозвался объ усердіи и в?рности самого Робина. Точильщикъ не красн?я слушалъ вс? эти похвалы и, вытаращивъ глаза на своего хозяина, притворился растроганнымъ до слезъ отъ глубокаго сочувствія. Въ то же время онъ старался удержать въ своей голов? съ наивозможною точностью вс? слова и жесты капитана, чтобы при первомъ случа? представить подробный рапортъ м-ру Каркеру. Шпіонъ!
        Какъ скоро Точильщикъ заснулъ кр?пкимъ сномъ подъ своимъ прилавкомъ, капитанъ зажегъ восковую св?чу, над?лъ очки - при вступленіи въ магазинъ инструментальнаго мастера онъ считалъ непрем?нною обязанностью над?вать очки, хотя y него зр?ніе было ястребиное - и открылъ молитвенникъ на стать?: «Панихида». Долго и усердно читалъ капитанъ, останавливаясь по временамъ, чтобы отереть глаза, съ благогов?ніемъ поручая душу своего друга Господу Богу. В?чная теб? память, Вальтеръ Гэй!
        Глава XXXIII
        Контрасты

        Взглянемъ теперь на два дома, не близкіе одинъ отъ другого, однако, и не такъ отдаленные, чтобы сообщеніе между ними могло казаться затруднительнымъ въ этомъ огромномъ город?, Лондон?.
        Первый стоитъ въ зеленомъ и л?систомъ предм?стьи близъ Норвуда. Это - не чертогъ. Но безъ мал?йшей претензіи на огромность, домикъ расположенъ прекрасно и обстроенъ со вкусомъ. Уютная терраса, покрытая дерномъ, цв?тникъ, группы деревъ, изъ которыхъ выд?ляются прелестныя формы ивы и ясеня, оранжерея, сельская веранда съ пахучими растеніями, обвившимися вокругъ столбиковъ, простая наружность дома, хорошо расположенныя пристройки,  - все это въ миніатюрныхъ разм?рахъ, приспособленныхъ къ деревенскому хозяйству, но во всемъ изобиліе изящества и комфорта, котораго до стало бы и на дворецъ. Это сказано не безъ основанія. При вход? въ домикъ васъ поражаютъ изысканность и роскошь, и вы удивляетесь богат?йшему колориту, съ которымъ встр?чается вашъ глазъ на каждомъ шагу. Мебель превосходно приспособлена къ устройству и объему маленькихъ комнатъ; зат?йливыя стекляныя двери и окна пропускаютъ св?ту ни больше ни меньше, какъ сколько нужно для осв?щенія предметовъ на полу и на ст?нахъ. Зд?сь - небольшая коллекція эстамповъ и картинъ; тамъ - въ красивыхъ углубленіяхъ отборныя книги, a тутъ - фантастическія
шахматы, игральныя кости, триктракъ, карты, билліарды.
        И между т?мъ, среди этого комфорта вы какъ-то недовольны общимъ впечатл?ніемъ домика съ его фантастической обстановкой. Отчего же это? Неужели ковры и подушки уже черезчуръ мягки и безшумны, такъ-что кто садится въ нихъ, садится какъ-будто украдкой. Неужели эстампы и картины не напоминаютъ вамъ великихъ мыслей или подвиговъ и представляютъ только сладострастныя формы, зат?йливыя фигуры, и больше ничего? Неужели книги въ золотыхъ обр?захъ принадлежатъ по своимъ заглавіямъ къ одной и той же категоріи съ эстампами и картинами? Неужели полнота и общее довольство опровергаются зд?сь и тамъ аффектаціею скромности и униженія, столько же фальшиваго, какъ лицо слишкомъ в?рнаго портрета, висящаго на ст?н?, или его оригинала, который подъ нимъ завтракаетъ въ своихъ спокойныхъ креслахъ? Неужели, наконецъ, хозяинъ домика, отд?ляя чрезъ ежедневное дыханье частицу самого себя, мало-по-малу сообщилъ вс?мъ этимъ предметамъ неопред?ленное выраженіе собственной личности?
        Итакъ, м-ръ Каркеръ, главный приказчикъ, кушаетъ свой завтракъ. Красивый попугай въ блестящей кл?тк? на стол? рвется, клюетъ проволоку и, гуляя подъ куполомъ вверхъ ногами, трясетъ свой домикъ и кричитъ; но м-ръ Каркеръ, не обращая вниманія на птицу, пристально и съ улыбкой вглядывается въ картину на противоположной ст?н?.

        - Необыкновенное случайное сходство!  - восклицаетъ м-ръ Каркеръ.
        Чтоже это такое? Юнона? или просто какая-нибудь нимфа изв?стнаго сорта? Это фигура женщины, красавицы необыкновенной. Она немного отворотилась, но лицо ея обращено на зрителя, и она бросаетъ на него надменный взглядъ.
        Удивительно похожа на Эди?ь!
        М-ръ Каркеръ улыбается и, продолжая смотр?ть на картину, д?лаетъ жестъ… угрозы? н?тъ, однако, похожій на угрозу. Или этимъ выражалось сознаніе собственнаго торжества? н?тъ, однако, почти такъ. Или онъ им?лъ дерзость послать воздушный поц?луй? н?тъ, a пожалуй, что и такъ. Сд?лавъ этоть многозначительный жестъ, м-ръ Каркеръ продолжаетъ завтракъ и смотритъ на заморскую пл?нную птицу, которая теперь барахтается въ вызолоченной кл?тк? около обруча, очень похожаго на обручальное кольцо, и безъ устали махаетъ крыльями для удовольствія своего хозяина.
        Другой домъ находится на противоположной сторон? Лондона подл? большой С?верной дороги, н?когда д?ятельной и шумной, теперь заброшенной, пустой, и по которой тянутся только п?шеходы за насущнымъ кускомъ хл?ба. Домикъ - б?дный, т?сный, скудно меблированный, но чистый и опрятный, даже съ претензіями на н?который комфортъ, обнаружившійся въ цв?тахъ на окнахъ и разведенныхъ въ небольшомъ палисадник?. Окружающая перспектива не им?етъ опред?леннаго характера и значенія. Лежитъ скромный домикъ не то, чтобы за городомъ, но и не то, чтобы въ город?. Какъ могучій богатырь, собравшійся въ отдаленный путь, гигантскій городъ перешагнулъ черезъ это м?сто и потащилъ впередъ свои кирпичныя и глиняныя ноги, но промежуточное пространство между этими ногами все еще остается бл?днымъ предм?стьемъ, и зд?сь-то, между высокими трубами, изрыгающими день и ночь густые клубы дыму, уединенно расположенъ этотъ второй домикъ фасадомъ на поляну, гд? растутъ крапива и полынь, и куда въ эту минуту въ сотый разъ ненарокомъ забрелъ птичій охотникъ, который даетъ себ? клятву никогда больше не заглядывать въ это дикое захолустье.
        Живетъ зд?сь особа, оставившая первый домъ изъ преданности къ несчастному брату. Тамъ была она единственнымъ ангеломъ, сообщавшимъ жизнь и движеніе роскошной вилл?, и хотя м-ръ Каркеръ пересталъ ее любить посл? того, что онъ назвалъ ея неблагодарностью, хотя, въ свою очередь, онъ оставилъ ее совершенно, однако же, воспоминаніе о ней еще не умерло даже въ его сердц? и не изгладилось въ его дом?; ея цв?тникъ поддерживается въ прежнемь вид?, какъ-будто вчера только оставленный заботливой хозяйкой, хотя м-ръ Каркеръ не заглядываетъ въ него никогда.
        Много съ той поры изм?нилась Герріэтъ Каркеръ, но не время набросило на ея красоту т?нь печали, безпокойства и ежедневной борьбы съ б?дственнымъ бытіемъ. При всемъ томъ Герріэтъ Каркеръ еще красавица, кроткая, спокойная, одинокая, удаленная отъ вс?хъ, для кого должны были расцв?тать ея д?вственныя прелести.
        Да, никто не знаетъ Гарріэтъ Каркеръ. Никто не обращаетъ вниманія на д?вушку въ ея б?дномъ плать? домашняго изд?лія и увядающую со дня на день. И живетъ она въ забвеніи, въ совершенномъ удаленіи отъ св?та, отдавшись скромнымъ и скучнымъ домашнимъ доброд?телямъ, не им?ющимъ ничего общаго съ принятыми понятіями о высокихъ подвигахъ героизма и самогюжертвованія…
        Герріэтъ Каркеръ облокотилась на плечо мужчины, еще молодого, но пос?д?вшаго и съ грустной физіономіей, исковерканной продолжительными страданіями. Это ея несчастный братъ, котораго она, и одна только она, ведетъ съ безприм?рнымъ самоотверженіемъ по безплодной дорог? жизни, разд?ляя его позоръ и вс? лишенія, сопряженныя съ его ужасною судьбою.

        - Еще рано, Джонъ,  - сказала Герріэтъ,  - зач?мъ ты идешь такъ рано?

        - Не раньше и не позже какъ всегда, милая Герріэтъ. Будь y меня лишнихъ н?сколько минутъ, я бы желалъ пройти мимо дома, гд? простился съ нимъ въ посл?дній разъ.

        - Какъ жаль, что я не знала и не вид?ла его!

        - Это къ лучшему, другъ мой, если вспомнить его участь.

        - Но я не могла бы теперь больше плакать, если бы и знала его лично. Твоя печаль вм?ст? и моя печаль. Но если бы я знала его такъ же, какъи ты, мое общество, конечно, было бы теперь отрадн?е для тебя.

        - Есть ли на св?т? радости или печали, которыхъ ты не разд?ляешь со мной, милая сестра?

        - Над?юсь, ты ув?ренъ, что н?тъ.

        - Какъ же думать посл? этого, что твое общество, въ томъ или другомъ случа?, будетъ для меня отрадн?й, нежели оно есть и будетъ всегда? Я чувствую, Гарріэтъ, ты знала моего друга и одобряла вс? мои отношенія къ нему.
        Герріэтъ тихонько отняла руку, покоющуюся на плеч? брата, и, посл? н?котораго колебанія, отв?чала:

        - Не совс?мъ, Джонъ, не совс?мъ.

        - Ты думаешь, я не сд?лалъ бы ему никакого вреда, если бы позволилъ себ? сбдизиться съ нимъ т?сн?е?

        - Да, я такъ думаю.

        - Умышленно, конечно, видитъ Богъ, я бы не повредилъ; но во всякомъ случа? недолжно было компрометировать его репутацію подобнымъ знакомствомъ. Согласишься ли ты, моя милая, или не согласишься…

        - Не соглашусь, не соглашусь.

        - Но мн? даже теперь отрадно думать, что я всегда отстранялъ отъ себя пылкаго юношу.
        Зат?мъ Джонъ Каркеръ, оставляя меланхолическій тонъ, улыбнулся сестр? и сказалъ:

        - Прощай, Герріэтъ!

        - Прощай, милый Джонъ! Вечеромъ, въ изв?стный часъ и въ изв?стномъ м?ст?, я, по обыкновенію, выйду къ теб? навстр?чу, когда ты будешь возвращаться домой. Прощай.
        И она подставила ему свое лицо для поц?луя. Въ этомъ лиц? былъ его домъ, его жизнь, его вселенная, и между т?мъ въ немъ же заключалась часть его наказанія и печали. Въ легкомъ, едва зам?тномъ облак?, которое его покрывало, равно какъ въ постоянств? и въ томъ, что она принесла ему въ жертву свои радости, наслажденія, надежды, всю будущность, онъ вид?лъ горькіе, но всегда сп?лые и св?жіе плоды своего стараго преступленія.
        Герріэтъ стояла y дверей и, сложивъ руки на груди, смотр?ла, какъ ея братъ пробирается по неровной полос? зелени передъ ихъ домомъ, гд? еще такъ недавно былъ прекрасный зеленый лугъ, a теперь разстилался безобразный пустырь, загроможденный мусоромъ, кирпичами и досками, изъ-за которыхъ начинали проглядывать низкія хижины, разбросанныя неискусною рукою. Два-три раза Джонъ Каркеръ оглядывался назадъ и встр?чалъ на лиц? сестры лучезарную улыбку, падавшую живительнымъ лучомъ на его истерзанное сердце. Когда, наконецъ, онъ повернулъ за уголъ и скрылся изъ виду, долго сдерживаемыя слезы градомъ полились изъ глазъ его сестры.
        Но недолго Герріэтъ Каркеръ могла предаваться своей печали. Челов?къ въ нищет? не им?етъ права думать о своемъ несчастьи, и ежедневныя мелкія хлопоты о средствахъ къ существованію заставляютъ его забыть, что есть въ немъ умъ, жаждущій благородной д?ятельности, и сердце, способное проникаться высокими чувствованіями. Убравъ комнату и вычистивъ мебель, Герріэтъ съ безпокойнымъ лицомъ сосчитала скудный запасъ серебряной монеты и побрела на рынокъ покупать припасы для сегодняшняго об?да. Дорогой она размышляла, сколько ей можно этимъ утромъ съэкономить пенсовъ и полупенсовъ для чернаго дня. Такъ тянулась жизнь б?дной женщины, скучная, грязная, однообразная. Не было передъ ней подобострастной толпы лакеевъ и служанокъ, передъ которыми тысячи другихъ женщинъ им?ютъ случай каждый день выставлять на показъ возвышенное геройство своей души.
        Между т?мъ, какъ она выходила со двора, и въ дом? не оставалось живой души, къ дому подошелъ какой-то джентльменъ, уже не молодой, но здоровый и цв?тущій, съ пріятной физіономіей и добродушнымъ взглядомъ. Брови его были еще черны, какъ уголь, въ густыхъ волосахъ на голов? пробивалась прос?дь, сообщавшая честнымъ глазамъ и широкому открытому лбу самый почтенный видъ.
        Онъ стукнулъ въ дверь одинъ разъ и, не получивъ отв?та, ус?лся на скамейк? передъ воротами. По искусному движенію его пальцевъ, выбивавшихъ правильный тактъ на деревянной доск?, можно было заключить о привычкахъ музыканта, a no необыкновенному удовольствію, которое онъ чувствовалъ отъ протяжнаго нап?ванія аріи, очевидно, новой, и которую онъ самъ сочинялъ въ эту минуту, можно было догадываться, что это музыкантъ ученый, композиторъ.
        Арія шла впередъ и впередъ, мелодія округлялась больше и больше, и композиторъ, казалось, глубже и глубже погружался въ поэтическій восторгъ, какъ вдругъ появилась Герріэтъ Каркеръ, воротившаяся съ рынка. Съ ея приближеніемъ джентльменъ всталъ и скинулъ шляпу.

        - Вы опять зд?сь, сэръ!  - сказала Герріэтъ робкимъ тономъ.

        - Я принялъ см?лость просить васъ уд?лить для меня минутъ пять вашего досуга, не бол?е.
        Посл? минутнаго колебанія Герріэтъ отворила дверь и попросила гостя войти. Джентльменъ взялъ стулъ и, ус?вшись противъ хозяйки, началъ разговоръ такимъ голосомъ, который вполн? согласовался съ его почтенной физіономіей и невольно вызывалъ на откровенность.

        - Миссъ Герріэтъ,  - сказалъ онъ,  - я отнюдь не могу думать, чтобы вы были горды; этого н?тъ и быть не можетъ. Прошлый разъ вы старались меня ув?рить, что гордость
        - ваше врожденное свойство; но извините, я смотр?лъ на ваше лицо, и оно какъ нельзя больше противор?чило вашимъ словамъ. Опять я смотрю на это лицо,  - зд?сь онъ взялъ ея руку,  - и опять совершенно уб?ждаюсь въ такомъ же противор?чіи.
        Герріэтъ пришла въ зам?шательство и не могла дать никакого отв?та.

        - Лицо ваше,  - продолжалъ джентльменъ,  - зеркало истины, благородства и великодушія. Извините, если я больше полагаюсь на это зеркало, ч?мъ на ваши слова.
        Въ способ? произнесенія этихъ словъ не было ничего, похожаго на обыкновенные комплименты. Джентльменъ говорилъ такъ ясно, такъ искренно и непринужденно, что Герріэтъ невольнымъ движеніемъ склонила голову, какъ-будто вм?ст? благодарила его и признавала искренность его словъ.

        - Разница въ нашихъ л?тахъ,  - продолжалъ джентльменъ,  - и простая ц?ль моего визита, къ счастью, уполномачиваютъ меня прямо и открыто высказать вамъ свою мысль. Вотъ почему вы меня видите зд?сь въ другой разъ.

        - Одно простое выполненіе обязанности, сэръ, можетъ и должно казаться гордостью съ моей стороны, возразила Герріэтъ посл? минутнаго молчанія.  - Над?юсь, я не лгоблю ничего другого.

        - Для самихъ себя?

        - Для меня самой.

        - A для вашего брата Джона? Извините, что я д?лаю вамъ этотъ вопросъ.

        - Я горжусь любовью своего брата, сэръ, и всегда буду гордиться имъ самимъ,  - воскликнула Герріэтъ, устремивъ открытые глаза на своего гостя и вдругъ перем?нивъ свое обращеніе. Голосъ ея пересталъ дрожать, и въ чертахъ лица выразились необыкновенная р?шимость и твердость духа.  - Вы, который страннымъ образомъ знаете исторію его жизни и повторили ее мн?, когда были зд?сь посл?дній разъ…

        - Повторилъ единственно для того, чтобы пріобр?сти ваше дрв?ріе,  - перебилъ джентльменъ.  - Не думайте, ради Бога…

        - Я ув?рена, y васъ было доброе нам?реніе. Я в?рю вамъ и совершенно спокойна на этотъ счетъ.

        - Благодарю васъ,  - сказалъ джентльменъ, пожимая ея руку.  - Премного вамъ обязанъ. Вы отдаете мн? справедливость, будьте въ этомъ совершенно ув?рены. Вы хот?ли сказать, что я, который знаю исторію Джона Каркера…

        - Могли принять за гордую выходку, когда я сказала, что горжусь своимъ братомъ. Однако, я опять повторяю эти слова и никогда отъ нихъ не отступлюсь. Вы знаете, было время, когда я не им?ла никакого права питать въ себ? подобныя чувства, но это время прошло. Униженіе многихъ л?тъ, безропотная покорность судьб?, чистосердечное раскаяніе, ужасныя сожал?нія, страданіе даже отъ моей любви, такъ какъ онъ воображаетъ, что я многимъ для него пожертвовала… ахъ, сэрь, если вы им?ете гд?-нибудь и надъ к?мъ-нибудь какую-нибудь власть, заклинаю васъ, не подвергайте никого и ни за какое преступленіе такому наказанію, которое не могло бы быть отм?нено. Тотъ, кто создалъ челов?ческое сердце, силенъ всегда произвести въ немъ чудесныя изм?ненія.

        - Вашъ братъ совершенно другой челов?къ, я не сомн?ваюсь въ этомъ.

        - Онъ былъ уже другимъ челов?комъ и тогда, когда надъ нимъ разразился смертельный ударъ,  - сказала Герріэтъ.  - Теперь онъ опять совершенно изм?нился, и не осталось ни мал?йшихъ сл?довъ его прежней жизни, будьте въ этомъ ув?рены.

        - Но мы идемъ,  - говорилъ джентльменъ, потирая свой лобъ и барабаня по столу, какъ-будто разсуждалъ съ самимъ собою,  - мы идемъ по прибыльной дорог? жизни, не оглядываясь назадъ, и н?тъ намъ времени обращать вниманіе на эти перем?ны. Мы заняты, суетимся, хлопочемъ изо вс?хъ силъ, и не хватаетъ y насъ духу углубиться въ эту метафизику, недоступную для школъ и коллегій. Словомъ сказать, мы… мы - д?ловые люди,  - заключилъ джентльменъ, подходя къ окну и опять усаживаясь на стулъ въ тревожномъ состояніи духа.

        - Я ув?ренъ,  - продолжалъ джентльменъ, потирая свой лобъ и опять барабаня по столу,  - я им?ю слишкомъ основательныя причины быть ув?реннымъ, что при однообразной, мертвенной жизни можно помириться со вс?мъ на св?т?. Можно, наприм?ръ, ничего не вид?ть, ничего не слышать, ничего не знать. Это фактъ. И пойдетъ жизнь, какъ заведенные часы съ неизм?ннымъ взглядомъ на вещи, дурно ли, хорошо ли, но пойдетъ, и мы равно привыкаемъ и къ добру, и къ злу. Все зависитъ отъ привычки, и только отъ привычки: это я готовъ повторить передъ судомъ сов?сти, когда буду лежать на смертномъ одр?. Отъ привычки, скажу, я былъ глухъ, н?мъ, сл?пь для милліона вещей, и отъ привычки, наконецъ, я лежалъ въ паралич? для всякаго добраго д?ла. "Ты былъ очень занятъ, господинъ, какъ бишь тебя?"  - скажетъ сов?сть,  - "ступай-ка отдыхать на тотъ св?тъ".
        Джентльменъ всталъ, подошелъ къ окну, пробарабанилъ какой-то мотивъ и началъ ходить по комнат? взадъ и впередъ. Вся фигура его выражала неописуемое волненіе. Наконецъ, онъ опять взялъ стулъ и ус?лся противъ хозяйки.

        - Миссъ Герріэтъ, вы должны позволить мн? быть вашимъ слугой! Взгляните на меня! Видъ мой долженъ показывать честнаго челов?ка: я это чувствую. Такъ ли?

        - Да,  - отв?чала д?вушка улыбаясь.

        - В?рю каждому вашему слову. Никогда не прощу себ?, что я могъ узнать васъ хорошо л?тъ дв?надцать назадъ, и не узналъ, хотя вид?лъ васъ н?сколько разъ! Привычка, всегда привычка! Я даже не знаю, какъ теперь очутился зд?сь. Но если уже я р?шился на такую отвагу, вы позволите мн? что-нибудь сд?лать; прошу васъ объ этомъ съ глубокимъ моимъ уваженіемъ и преданностью, такъ какъ теперь, при взгляд? на васъ, я проникнутъ въ высокой степени этими чувствами. Позвольте мн? что-нибудь сд?лать!

        - Мы довольны, сэръ.

        - Не совс?мъ, далеко не совс?мъ, я уб?жденъ въ этомъ. Н?которыя незначительныя удобства могутъ облегчить вашу и его жизнь. Да, миссъ, и его жизнь,  - повторилъ джентльменъ, воображая, что произвелъ на нее н?которое впечатл?ніе,  - я привыкъ думать, что для него все покончено, что ему нечего ждать впереди, и что о немъ, стало быть, нечего заботиться. Теперь я перем?нилъ мн?ніе. Позвольте мн? сд?лать что-нибудь для него. Вы также должны, въ свою очередь, беречь ваше здоровье, по крайней м?р?, для него, a между т?мъ силы ваши ослаб?ваютъ.

        - Кто бы вы ни были, сэръ,  - отв?чала Герріэтъ, обративъ глаза на его лицо,  - я чувствую въ отношеніи къ вамъ глубокую благодарность. Я уб?ждена, только одна доброта сердца заставляетъ васъ принимать участіе въ нашемъ положеніи. Но мы ведемъ эту жизнь ц?лые годы; въ моемъ брат? совершился нравственный переворотъ самъ собою, безъ всякаго посторонняго д?йствія. Теперь, когда вдругъ подъ постороннимъ вліяніемъ изм?нится наша жизнь, не уменьшитъ ли это и?которымъ образомъ въ его глазахъ сознаніе въ себ? той нравственной энергіи, которая д?лаетъ его столько достойнымъ любви и уваженія? Во всякомъ случа?, я благодарю васъ, сэръ, и благодарю больше слезами, ч?мъ д?лами.
        Разстроганный джентльменъ поднесъ ея руку къ своимъ устамъ, какъ н?жный отецъ, который ласкаетъ и благодаритъ послушное дитя.

        - Если со временемъ придетъ пора,  - сказала Герріэтъ,  - когда онъ отчасти возвратитъ потерянное положеніе…

        - Возвратитъ! какъ онъ можетъ на это разсчитывать? Возвращеніе зависитъ отъ руки, вооруженной противъ него на жизнь и смерть. Я, конечно, нисколько не ошибаюсь, когда думаю, что братъ питаетъ къ нему непримиримую ненависть именно за то, что лишился черезъ него ангела, который служилъ украшеніемъ его жизни.

        - Сэръ, вы коснулись предмета, о которомъ никогда не говоримъ даже мы,  - сказала Герріэтъ.

        - Извините, мн? сл?довало бы догадаться. Прошу васъ забыть неосторожныя слова. Теперь, возвращаясь опять къ ц?ли своего визита, я осм?ливаюсь просить y васъ двухъ милостей.

        - Какихъ же?

        - Во-первыхъ, какъ скоро вы р?шитесь на перем?ну въ вашемъ положеніи, позвольте мн? быть тогда вашей правой рукой. Я очень хорошо знаю, посторонній челов?къ не им?етъ права на такое снисхожденіе, но будьте ув?рены, я не совс?мъ для васъ посторонній. Тогда вамъ изв?стно будетъ и мое имя, которое теперь безполезно было бы знать, впрочемъ, предваряю, оно не им?етъ большого в?са.

        - Кругъ нашихъ друзей,  - отв?чала Герріэтъ съ кроткой улыбкой,  - далеко не такъ великъ, чтобы разсчитывать на знаменитость при выбор? знакомыхъ. Принимаю ваше предложеніе.

        - Во-вторыхъ, вы об?щайте мн? по временамъ, то есть, утромъ каждый понед?льникъ, ровно въ девять часовъ, когда я, отправляясь по д?ламъ, обыкновенно прохожу мимо ватего дома - привычка! что прикажете д?лать? я мученикъ привычки,  - говорилъ джентльменъ въ припадк? странной наклонности сбивать себя съ толку,  - вы об?щаетесь мн? въ это время сид?ть y воротъ или подъ окномъ. Братъ вашъ уходитъ въ этотъ часъ, но я y васъ не прошу позволенія заходить къ вамъ въ домъ. Я даже буду проходить мимо васъ молча, не говоря ни слова. Мн? только хочется васъ вид?ть и ув?риться собственными глазами, что вы здоровы. Вамъ, въ свою очередь, не м?шаетъ им?ть въ виду, что y васъ есть другъ, старый, с?дой другъ, на котораго вы вполн? можете положиться.

        - Теперь мн? остается напомнить,  - продолжалъ джентльменъ, вставая съ м?ста,  - что мой визитъ будетъ тайной для вашего брата; онъ отнюдь не долженъ знать, что есть на св?т? челов?къ, которому изв?стна исторія его жизни. Я, однако, радъ, что знаю ее, такъ какъ она совс?мъ выходитъ изъ круга обыкновенныхъ вещей.
        Съ этими словами джентльменъ, выходя изъ дверей, началъ, не над?вая шляпы, раскланиваться съ т?мъ счастливымъ соединеніемъ непринужденной в?жливости и непритворнаго участія, которое могло быть исключительно и единственно выраженіемъ благороднаго сердца.
        Многія полузабытыя мысли зароились теперь въ душ? Герріэтъ Каркеръ посл? этого визита. Уже давно ни одинъ гость не переступалъ черезъ этотъ порогъ; давно не раздавался въ ея ушахъ музыкальный голосъ искренней симпатіи. Долго еще она вид?ла передъ собой благородную фигуру незнакомца и, казалось, внимательно прислушивалась къ его словамъ. Онъ затронулъ самую чувствительную струну ея сердца и со всею силою пробудилъ въ ея душ? то роковое событіе, которое изм?нило всю ея жизнь.
        Герріэтъ Каркеръ принялась за работу и старалась высвободиться изъ-подъ бремени тяжелыхъ впечатл?ній, но работа сама собою вывалилась изъ рукъ, и мысли ея унеслись далеко за пред?лы повседневныхъ занятій. Мечтая и работая она не зам?чала, какъ проходило время и погода изм?нялась. Горизонтъ, сначала тихій и ясный, постепенно покрылся облаками; в?теръ уныло зажужжалъ въ окна, крупныя капли дождя забарабанили по кровл?, и густой туманъ, налегшій на городъ, совершенно скрылъ его изъ виду.
        Въ такую погоду она часто съ грустью и сожал?ніемъ смотр?ла на несчастныхъ тружениковъ, которые тащились въ Лондонъ по большой дорог?, усталые, печальные, какъ будто предчувствовавшіе, что нищета ихъ погрузится въ огромномъ город?, какъ капля въ океан? или песчинка на морскомъ берегу. День за днемъ волочились жалкіе скитальцы для насущной корки хл?ба, въ ведро и ненастье, въ зной и стужу, обливаемые потомъ, продуваемые насквозь холоднымъ в?тромъ. И никогда не возвращались они назадъ, поглощенные въ этомъ бездонномъ омут? челов?ческихъ суетъ и треволненій житейскаго моря, пошлыя жертвы госпиталей, кладбища, острога, желтаго дома, лихорадки, горячки, тифа, разврата и - смерти!
        Пронзительный в?теръ завывалъ и б?сновался на заброшенномъ пустыр?, съ отчаянною яростью; со вс?хъ сторонъ налегли густыя тучи, и ночь среди б?лаго дня воцарилась на мрачномъ горизонт?. Передъ окномъ Герріэтъ Каркеръ обрисовалась одна изъ этихъ несчастныхъ фигуръ съ позорнымъ клеймомъ отвратительной нищеты.
        Женщина. Одинокая женщина л?тъ тридцати, высокая, правильно сложенная, прекрасная, въ нищенскихъ лохмотьяхъ. Пыль, м?лъ, глина, известь, щебень,  - вс? принадлежности загородной дороги, клочками вис?ли на ея с?ромъ капот?, промоченномъ до посл?дней нитки. Ни шляпки, ни чепчика на голов?, и ничто не защищало ея густыхъ черныхъ волосъ, кром? грязной косынки, которой изорванные концы вм?ст? съ волосами заслоняли ея широкіе черные глаза, окончательно осл?пленные в?тромъ. Часто она останавливалась среди дороги и старалась черезъ густой туманъ разгляд?ть окружающіе предметы.
        Въ одну изъ такихъ минутъ ее зам?тила Герріэтъ Каркеръ; когда ея руки опустились на лобъ, загор?вшій отъ солнца, расчистили на лиц? громоздившіяся пряди растрепанныхъ волосъ и клочки изорванной косынки, во всей ей фигур?, дикой и прекрасной, ярко обозначались сл?ды позорнаго равнодушія и къ погод?, и ко вс?мъ окружающимъ предметамъ Эта ужасная безпечность, въ связи съ нищетой и дикимъ отчаяніемъ, глубоко растрогала сердце женщины, которая ее наблюдала. Она подумала обо всемъ, что было унижено и развращено вн? и внутри ея: о скромныхъ прелестяхъ души, задавленныхъ и окамен?лыхъ, подобно прелестямъ прекраснаго т?ла, о многихъ дарахъ природы, разв?янныхъ в?тромъ, какъ эти растрепанные волосы.
        Размышляя объ этой прекрасной развалин? среди бури и проливного дождя, Герріэтъ не отворотилась отъ нея съ негодованіемъ, какъ это на ея м?ст? сд?лали бы тысячи знатныхъ женшинъ, но пожал?ла о ней отъ всего сердца.
        Между т?мъ ея падшая сестра пробиралась впередъ, бросая дикій и туманный взглядъ на отдаленный городъ, закрытый туманомъ. Походка ея была тверда и см?ла, при всемъ томъ усталость измучила ее ужасно, и посл? минутной нер?шительности она ус?лась на кучу кирпичей. Неумолимый дождь продолжалъ колотить ее спереди и сзади, но она объ этомъ не заботилась.
        Она была теперь насупротивъ Каркерова дома. Поднявъ голову, за минуту покрытую об?ими руками, она встр?тилась съ глазами Герріэтъ.
        Въ то же мгновеніе Герріэтъ выб?жала къ воротамъ и махнула ей рукой.
        Странница подошла.

        - Зач?мъ вы стоите на дожд??  - ласково спросила Гарріетъ.

        - Зат?мъ, что мн? некуда д?ваться.

        - Но жилыя м?ста отъ васъ недалеко. Не угодно ли войти сюда?  - Герріэтъ указала на дверь,  - вы найдете радушный пріемъ.
        Странница вошла. Ея взоръ не обнаружилъ никакой благодарности, и, казалось, дикое сомн?ніе было ея единственнымъ чувствомъ. Не говоря ни слова, она с?ла на стулъ и посп?шила сбросить съ ноги изорванный башмакъ, откуда посыпались мусоръ и щебень. Нога была изранена и въ крови.
        Герріэтъ Каркеръ испустила пронзительный крикъ. Странница посмотр?ла на нее съ презрительной и недов?рчивой улыбкой.

        - Израненная нога - эгэ! Какая тутъ б?да? и что вамъ за д?ло до израненной ноги y такой женщины, какъ я?

        - Потрудитесь омыть и перевязать вашу ногу,  - сказала Герріэтъ ласковымъ тономъ.  - Позвольте подать вамъ воды и полотенце.
        Женщина судорожно схватила ея руку и, закрывъ ею свои глаза, принялась рыдать,  - не какъ женщина, но какъ суровый мужчина, застигнутый врасплохъ въ своей необыкновенной слабости. Ея грудь подымалась высоко, глаза гор?ли лихорадочнымъ блескомъ, и все обличало сильн?йшее волненіе.
        Больше изъ благодарности, ч?мъ по чувству самосохраненія, странница обмыла и перевязала израненную ногу. Потомъ Герріэтъ предложила ей остатокъ своего ум?реннаго завтрака и посов?товала передъ отправленіемъ въ дальн?йшій путь обогр?ться и осушить передъ каминомъ измоченное платье. Опять больше изъ благодарности, ч?мъ изъ н?которой заботливости о себ? самой, странница ус?лась передъ каминомъ и, не снимая съ головы изорванной тряпки, нагр?вала ее ладонью своей руки. Вдругъ, оторвавъ глаза отъ камина, она обратилась къ радушной хозяйк?.

        - Бьюсь объ закладъ, вы думаете теперь, что я была когда-то красавицей не посл?дней. Взгляните на меня.
        Съ какимъ-то дикимъ неистовствомъ она взъерошила об?ими руками свои волосы и потомъ забросила ихъ назадъ, какъ будто въ рукахъ ея были страшныя зм?и.

        - Вы чужая въ этомъ м?ст??  - спросила Гер ріэтъ.

        - Чужая!  - отв?чала она, пріостанавливаясь на каждой фраз? и заглядывая въ огонь.
        - Да, чужая, л?тъ десять или дв?надцать… Календарей не водится тамъ, гд? я была. Л?тъ десять или дв?надцать… Много утекло воды съ той поры. Я совс?мъ не узнаю этой страны.

        - Вы были далеко?

        - Очень далеко. За морями. Ц?лые м?сяцы ?зды сухопутной и морской. Я была тамъ, куда отвозятъ арестантовъ,  - прибавила она, обративъ широкіе глаза на свою собес?дницу.  - Я сама была арестанткой.

        - Богъ, конечно, простилъ васъ!

        - До Бога высоко, a люди близко, да не прощаютъ!  - вскричала она, кивая головой на огонь.  - Если бы на земл? было больше снисхожденія, авось и на неб?… да что тутъ болтать объ этомъ!
        Это было произнесено тономъ подавленной злобы; но когда она встр?тилась съ кроткимъ и любящимъ взоромъ Герріэтъ, лицо ея утратило суровое выраженіе.

        - Кажется, мы съ вами однихъ л?тъ?  - продолжала она, перем?няя разговоръ.  - Я, можетъ, постарше годомъ или двумя. Подумайте объ этомъ.
        Она вздохнула, пов?сила голову и опустила руки съ отчаяннымъ видомъ погибшаго челов?ка.

        - Все можно загладить, и раскаиваться никогда не поздно,  - сказала Герріэтъ.  - Вы, конечно, раскаялись и…

        - Н?тъ. Я не изъ такихъ. Я не могу и не хочу. И зач?мъ? Толкуютъ мн? объ исправленіи, о покаяніи; a кто, позвольте узнать, раскаялся въ обидахъ, которыя мн? сд?ланы?
        Она встала, повязала голову платкомъ и поворотила къ дверямъ.

        - Куда вы идете?

        - Туда, въ Лондонъ.

        - Въ какой-нибудь домъ?

        - У меня есть мать. Думаю, что есть, а, можетъ, и н?тъ. Она мн? столько же мать, сколько ея берлога жилой домъ,  - заключила бродяга съ дикимъ см?хомъ.

        - Возьмите вотъ это,  - сказала Герріэтъ, подавая серебряную монету.  - Это безд?лица, но ее достанетъ вамъ на одинъ день.

        - Вы замужемъ?  - спросила бродяга, принимая монету.

        - Н?тъ. Я живу съ братомъ. У насъ н?тъ лишнихъ денегъ, иначе бы я предложила вамъ больше.

        - Вы позволите мн? поц?ловать васъ?
        Вм?сто отв?та Герріэтъ Каркеръ подставила щеку. Еще разъ путница схватила ея руку и прикрыла ею заплаканные глаза.
        Черезъ минуту она исчезла.
        Исчезла въ мрачную ночь, въ проливной дождь, при завываніи сильнаго в?тра. Въ город? мерцали огни, и туда, черезъ безплодный пустырь, направила свои стопы странная женщина, готовая погрязнуть въ этомъ бездонномъ омут? страстей и разврата.
        Глава XXXIV
        Еще мать и дочь

        Въ грязной и мрачной лачуг? сидитъ грязная и мрачная старуха. Она прислушивается къ завывапію в?тра, къ дождевымъ каплямъ и, корчась въ три погибели, разгребаетъ жалкій огонь въ жалкомъ камин?. Какъ скоро дождевая капля, пробиваясь черезъ дырявую кровлю, падаетъ и шипитъ на потухающемъ угл?, старуха вздрагиваетъ, вздергиваетъ голову и потомъ опять опускаетъ ее ниже и ниже вплоть до пожелт?вшаго костляваго остова груди.
        Н?тъ въ избушк? ни одной св?чи, и только догор?вшее пол?но изъ камина проливаетъ тусклый св?тъ на окружающіе предметы. Кучи лохмотьевъ, кучи костей, жалкая постель, два, три изуродованныхъ табурета, дв?-три хромыя скамейки, черныя ст?ны, черный потолокъ,  - вотъ все, на что выглядывалъ догоравшій огонь, похожій на глазъ дикаго полууснувшаго зв?ря. Съежившись передъ огнемъ грязнаго, разваливающагося камина, старуха сид?ла молча, протянувъ грязныя ноги на грязный половикъ и пялила тусклыя буркулы, какъ в?дьма, готовая черезъ минуту, черезъ дв?, выскочить въ трубу на шабашъ чертей, изъ которыхъ одинъ уже выставлялся въ половину на ст?н?, въ половину на потолк?, выд?лывая страшныя гримасы и дожидаясь, по-видимому, чтобы открыть сатанинскую вечеринку адскимъ вальсомъ вельзевулова изобр?тенія.
        Но это былъ не чортъ. Въ его подобіи обрисовывалась только гигантская т?нь гадкой в?дьмы, чавкающей съ неутомимою д?ятельностью. Если бы Флоренса какимъ-нибудь случаемъ очутилась въ этой берлог? и взглянула на оригиналъ чудовищной т?ни, она мигомъ и безъ всякаго затрудненія угадала бы въ немъ фигуру доброй бабушки Браунъ, несмотря на то, что ея д?тское воспоминаніе объ ужасной старух? было, можетъ быть, столь же преувеличеннымъ представленіемъ истины, какъ и отраженіе т?ни на ст?н? и потолк?. Но Флоренса не приходила, не заглядывала, и м-съ Браунъ, не угаданная ник?мъ, спокойно зас?дала подл? дымившейся головешки.
        Дождевыя капли полились сильн?е, но уже не въ печь. Старуха быстро подняла голову и начала прислушиваться. Чья-то рука ухватилась за дверь, и въ комнат? послышались шаги.

        - Кто тамъ?  - спросила старуха, озираясь черезъ плечо.

        - Добрый челов?къ съ добрыми в?стями.

        - Съ добрыми в?стями? Откуда?

        - Изъ чужихъ краевъ.

        - Изъ-за моря?  - крикнула старуха, вставая съ м?ста.

        - Да, изъ-за моря.
        Старуха посп?шно подгребла уголья и подошла къ вошедшей фигур?, которая между т?мъ затворила дверь и остановилась среди комнаты. Быстро опустивъ руку на ея промокшій капотъ и поворотивъ ее къ огню, чтобы разгляд?ть, старуха испустила жалобный вой, обличавшій ея обманутую надежду.

        - Что съ тобою?  - спросила фигура.

        - У! У!  - вопила в?дьма, закинувъ голову назадъ.

        - Да что съ тобою?

        - Охъ! охъ! н?тъ моей д?вки,  - завизжала м-съ Браунъ, вздергивая плечами и закинувъ руки на затылокъ,  - гд? моя Алиса? гд? моя красная дочка? Они задушили ее!

        - Не задушили, если твое имя - Марвудъ.

        - Видала ли ты мою д?вку, а? Видала ли ты мою красотку, ась? Н?тъ ли отъ нея грамотки?

        - Она сказала, что ты не ум?ешь читать.

        - И то правда, не ум?ю. Да, не ум?ю, дьяволъ меня побери,  - визжала старуха, ломая себ? руки.

        - Что ты не зажжешь св?чи?  - спросила фигура, осматриваясь вокругъ комнаты.
        Старуха зачавкала, замямлила, замотала головой, вынула изъ шкапа сальный огарокъ, всунула дрожащею рукою въ печь, затеплила кое-какъ и поставила на столъ. Грязная св?тильня гор?ла сперва тускло, такъ какъ сало заливало фитиль, и прежде, ч?мъ сл?поглазая бабушка могла различить что-нибудь съ н?которою ясностью, фигура с?ла на скамейку, сложила руки на груди, опустила глаза въ землю и, сорвавъ съ головы грязную косынку, положила ее на столъ подл? себя. Н?сколько минутъ продолжалось молчаніе съ об?ихъ сторонъ.

        - Стало быть, моя красотка вел?ла теб? сказать что-нибудь на словахъ? Что же ты не говоришь? Ну, что она сказала?

        - Взгляни,  - отв?чала фигура.
        Повторивъ это слово съ испуганнымъ видомъ, старуха посмотр?ла на собес?дницу, на ст?ны, на потолокъ и опять на собес?дницу.
        Алиса сказала: взгляни еще, матушка!
        Старуха опять оглянулась вокругъ комнаты съ величайшимъ вниманіемъ и вдругъ, выпучивъ глаза на загадочную незнакомку, испустила пронзительный крикъ и бросилась къ ней на шею.

        - Ты ли это, моя д?вка, моя Алиса? Дочка моя, красотка моя! Живехонька! здоровехонька! опять воротилась къ своей матери!
        И, повиснувъ на груди этой женщины, старуха перекачивалась изъ стороны въ сторону, не зам?чая, что ласки ея принимаются холодно и неохотно!

        - Д?вка моя! Алисушка! красотка моя! куколка ненаглядная! опять ты зд?сь, въ родномъ гн?зд?!
        Бросившись на полъ, она положила голову на кол?ни своей дочери, обвивъ ея станъ костлявыми руками, и опять начала перекачиваться изъ стороны въ сторону съ неистовымъ обнаруженіемъ вс?хъ жизненныхъ силъ, какія въ ней оставались.

        - Да, матушка,  - отв?чала Алиса, поц?ловавъ мать и стараясь, однако же, высвободиться изъ ея объятій,  - я зд?сь, наконецъ, въ родномъ гн?зд?. Пусти меня, матушка, пусти. Вставай и садись на стулъ. Что за н?жности? Отойди, говорю теб?.

        - Она воротилась еще суров?й, ч?мъ ушла!  - закричала мать, выпучивъ глаза на ея лицо и продолжая держаться за ея кол?ни,  - она не заботится обо мн?! Столько л?тъ я сирот?ла и вела каторжную жизнь, a она и смотр?ть не хочетъ.

        - Что ты хочешь сказать, матушка?  - возразила Алиса, отодвигая ноги, чтобы удалить привязчивую старуху,  - сирот?ла не одна ты, и каторга была не для тебя одной. Вставай и садись на стулъ.
        Старуха встала, всплеснула руками, завизжала и остановилась съ выпученными глазами въ н?сколькихъ шагахъ отъ дочери. Потомъ, взявъ св?чу, она обошла ее кругомъ, осматривая съ ногъ до головы съ бол?зненными стонами и дикими т?лодвиженіями. Зат?мъ она с?ла на стулъ, захлопала руками, закачалась во вс? стороны и застонала еще страшн?е.
        Не обращая никакого вниманія на горькія жалобы старухи, Алиса скинула мокрый капотъ, оправила платье и опять ус?лась на прежнемъ м?ст?, скрестивъ руки на груди и обративъ глаза на каминъ. Старуха продолжала б?сноваться.

        - Неужели ты ожидала, матушка, что я ворочусь такойже молодой, какой у?хала отсюда?  - начала дочь, обративъ глаза на старуху,  - неужели думала ты, что жизнь, какую вела я тамъ, за тридевять земель въ тридесятомъ царств?, могла меня разн?жить и приготовить къ чувствительнымъ свиданіямъ? Право, слушая тебя, подумаешь, что все это такъ.

        - Не то, не то!  - вскричала мать,  - она знаетъ это.

        - Что же это такое?  - возразила дочь,  - въ сторону вс? эти намеки, или мн? право не трудно будетъ убраться къ чорту на кулички.

        - Вотъ она! вотъ она! Ой, ой, ой! Посл? столькихъ л?тъ разлуки она грозитъ опять покинуть меня! Ой!

        - Еще разъ скажу теб?, матушка, въ разлук? жила не одна ты,  - продолжала Алиса,  - воротилась суров?е, говоришь ты? a ты чего ожидала?

        - Суров?е ко мн?! къ своей собственной матери!

        - A кто, какъ не собственная мать причиной этой суровости?  - возразила Алиса, скрестивъ руки и нахмуривъ брови, какъ будто р?шилась подавить въ гр?ди всякое н?жное чувство, два, три слова, матушка. Если мы теперь понимаемъ другъ друга, намъ не къ чему заводить ссоры. Я у?хала д?вченкой и воротилась женщиной. Я у?хала непокорною дочерью и воротилась назадъ нич?мъ не лучше; къ этому ты должна быть приготовлена. Я не исполняла въ ту пору своихъ обязанностей, над?юсь не исполнять ихъ и теперь. Но д?ло вотъ въ чемъ: разв? ты исполняла свои обязанности по отношенію ко мн??

        - Я?  - завопила старуха,  - обязанности къ своей д?вк?? Обязанности матери къ собственному д?тищу!

        - Что? разв? это деретъ твои уши, матушка?  - возразила дочь, обративъ на нее холодное и суровое лицо,  - я объ этомъ надумалась вдоволь на чужой сторон?. Съ младенчества и до сихъ поръ мн? продолбили уши о моихъ обязанностяхъ къ людямъ; но никому ни разу не приходило въ голову заикнуться объ обязанностяхъ другихъ людей въ отношеніи ко мн?. Это меня удивляло и удивляетъ.
        Старуха зачавкала, замямлила, замотала головой, но, нав?рно, никакъ нельзя было узнать, какой смыслъ им?ли эти гримасы. Можетъ, она сердилась, чувствовала угрызенія сов?сти, д?лала возраженія, а, можетъ, просто все это было д?йствіемъ старческой немощи.

        - Жила была,  - начала дочь съ дикимъ см?хомъ и опустивъ глаза въ землю съ очевиднымъ презр?ніемъ и ненавистью къ себ? самой,  - жила была маленькая д?вочка по имени Алиса Марвудъ. Она родилась въ нищет?, вскормлена въ нищет?, выросла въ нищет?. Ничему ее не учили, ни къ чему не приготовляли, и никто о ней не заботился.

        - Никто!  - завопила мать, указывая на самое себя и ударяя себя въ грудь.

        - Ее ругали, колотили, какъ собаку, морили голодомъ, знобили холодомъ,  - вотъ и вс? заботы о ней. Другихъ - не знала маленькая д?вочка, Алиса Марвудъ. Такъ жила она дома, такъ слонялась и по улицамъ съ толпою другихъ нищихъ бродягъ. И между т?мъ выростала д?вочка Алиса, выростала и хорош?ла съ каждымъ днемъ. Т?мъ хуже для нея. Было бы гораздо лучше, если бы ее заколотили до смерти.

        - Ну, ну! Еще что?

        - A вотъ сейчасъ увидишь. Были цв?тики, будутъ и ягодки. Ч?мъ больше выростала Алиса Марвудъ, т?мъ больше хорош?ла и об?щала сд?латься красавицей перв?йшаго сорта. Поздно ее начали учить - и выучили всему дурному. За ней ухаживали, присматривали и въ короткое время выдрессировали ее на вс? манеры. Тогда была ты, матушка, не такъ б?дна и очень любила свою дочь. Съ д?вочкой повторилась та же исторія, какая повторяется двадцать тысячъ л?тъ. Она родилась на погибель и - погибла!

        - Посл? такой разлуки!  - хныкала старуха,  - вотъ ч?мъ начинаетъ моя д?вка!

        - Она скоро окончитъ, матушка. П?сня коротка. Была преступница по имени Алиса Марвудъ, еще д?вочка, но заброшенная и отверженная. И повели ее въ судъ, и судили ее, и присудили. Какъ сейчасъ вижу строгихъ джентльменовъ, которые разговаривали въ суд?. Какъ складно и умильно разсуждалъ предс?датель о ея обязанностяхъ, и о томъ, что она попрала въ себ? божественные дары природы, и о томъ, что она должна лобызать карающую руку закона, и о томъ, что доброд?тель всегда и везд? получаетъ достойную награду, a порокъ - достойное возмездіе! Какъ будто не зналъ благочестивый джентльменъ, что этотъ же законъ, не принявшій во время надежныхъ средствъ спасти невинное созданіе, обрекалъ теперь несчастную жертву на неизб?жную гибель! Какъ будто не в?далъ онъ, праведный судія, что пустозвонное краснобайство не спасло и не спасетъ ни одной жертвы, увлеченной нищетою въ бездну разврата!
        Алису Марвудъ приговорили къ ссылк? и отправили на тотъ конецъ св?та. Она должна была, по опред?ленію закона, учиться обязанностямъ въ такомъ обществ?, гд? не знаютъ никакихъ обязанностей, и гд? въ тысячу разъ больше всякаго порока и разврата, ч?мъ на ея родин?. И Алиса Марвудъ воротилась женщиной, такой женщиной, какою сл?дуетъ ей быть посл? вс?хъ этихъ уроковъ. Придетъ пора, и конечно, скоро, когда опять поведутъ ее на судъ, и опять услышитъ она благочестиваго краснобая, который еще съ большимъ жаромъ и съ большею торжественностью станетъ разсуждать о доброд?тепяхъ и порокахъ и о возмездіи закона. Тогда не станетъ больше Алисы Марвудъ, но съ ея позоромъ и смертью благочестивые джентльмены не потеряютъ работы. Св?жія толпы преступниковъ и преступницъ, мальчиковъ и д?вочекъ, вскормленныхъ въ нищет?, взлел?янныхъ развратомъ, не замедлятъ явиться предъ ихъ св?тлыми очами, и славный кусокъ хл?ба заработаютъ джентльмены, краснобайствующіе о прелестяхъ доброд?тели, объ ужасахъ порока!
        Старуха облокотилась на столъ и, закрывъ лицо об?ими руками, притворилась чрезвычайно растроганной, a можетъ быть, она и не притворялась.

        - Кончено, матушка. Я все сказала. Теперь, над?юсь, ты не заикнешься о моихъ обязанностяхъ къ теб?. Твоя молодость, конечно, прошла такъ же, какъ и моя. Т?мъ хуже для насъ об?ихъ. Не буду ни упрекать тебя, ни оправдывать себя. Къ чему? зач?мъ? Все р?шено и покончено давнымъ давно. Я не дитя, и ты не сестра благочестиваго краснобая, зас?дающаго въ суд?. Д?лить намъ нечего, и авось ты не станешь переливать изъ пустого въ порожнее. Мы довольно знаемъ другъ друга.
        И, однако, при всемъ униженіи она была красавицей въ полномъ смысл? этого слова. Самый поверхностный наблюдатель не могъ не зам?тить изящества и р?дкой правильности ея формъ даже въ минуты б?шеной злобы, исказившей черты ея лица; когда, наконецъ, это лицо успокоилось, и въ прекрасныхъ черныхъ глазахъ, обращенныхъ на огонь, заискрилось чувство грусти, ея фигура, измученная и усталая, представляла совершенн?йшее подобіе падшаго ангела, осужденнаго на безконечныя страданія въ юдоли плача и скорбей.
        Н?сколько минутъ длилось молчаніе съ об?ихъ сторонъ. Старуха, любовавшаяся исподтишка на свою дочь, осм?лилась протянуть къ ней черезъ столъ свою руку и, не встр?чая сопротивленія, прикоснулась къ ея лицу и начала разглаживать волосы. Алиса не сд?лала никакого движенія. Ободренная этимъ спокойствіемъ, старуха стремительно подб?жала къ ней, скинула ея башмаки и набросила на ея плечи какое-то подобіе сухого платья. Во все это время она бормотала безсвязныя ласки и съ напряженнымъ вниманіемъ всматривалась въ черты ея лица.

        - Ты очень б?дна, матушка?  - спросила Алиса, осматривая жалкую избенку.

        - Горько б?дна, мое дитятко.
        На лиц? старухи выразился какой-то неопред?ленный испугъ. Быть можетъ, любуясь дочерью, она припомнила одну изъ ужасныхъ сценъ, какія должны были повторяться часто въ ея борьб? съ отвратительной нищетой, или, можетъ быть, ее взволновало опасеніе за будущую судьбу воротившейся дочери. Какъ бы то ни было, старуха остановилась передъ Алисой съ самымъ покорнымъ видомъ, опустила голову и какъ-будто умоляла о пощад?.

        - Ч?мъ ты живешь, матушка?

        - Милостыней, мое дитятко.

        - И воровствомъ?

        - Да, по-временамъ и воровствомъ, да только ужъ какое мое воровство? Я стара, хила и начинаю всего бояться. Безд?лку какую-нибудь съ мальчишки или д?вченки, и то все р?же и р?же. A вотъ я недавно слонялась за городомъ, лебедушка моя, и подм?тила недурную поживу. Я караулила.

        - Караулила?

        - Я не спускала глазъ съ одной семьи, мое дитятко,  - продолжала старуха умоляющимъ тономъ, предупреждая возраженіе и упреки.

        - Съ какой семьи?

        - Тс!.. Не сердись на меня, лебедушка. Я это д?лала изъ любви къ теб?, поминая свою заморскую красотку.
        Старуха взяла и поц?ловала ея руку. Въ глазахъ ея опять выразилась просьба о пощад?.

        - Это было давненько, мое дитятко: я пробиралась за угломъ и тутъ мн? удалось заманить къ себ? его маленькую дочь.

        - Чью дочь?

        - Не его, Алиса, не его. Что ты на меня такъ сердито смотришь? Право не его. Это не можетъ быть.

        - Чью же? Ты сказала, его дочь.

        - Да не кричи такъ громко. Ты пугаешь меня, касатушка. Дочь м-ра Домби, только м-ра Домби. Съ той поры я видала ихъ сплошь да рядомъ. Я видала и е_г_о.
        При посл?днемъ слов? старуха съежилась и отпрянула назадъ, какъ будто боялась взрыва ярости въ своей дочери. Но хотя лицо Алисы, постоянно обращенное на мать, выражало сильн?йшее негодованіе однако она не тронулась съ м?ста, только кулаки ея т?сн?е прижались къ груди, какъ-будто она хот?ла этимъ удержать ихъ отъ нападенія при внезапной злости, которая ею овлад?ла.

        - Какъ мало онъ думалъ, кого вид?лъ передъ собой!  - взвизгнула старуха, подымая сжатые кулаки.

        - И какъ мало онъ объ этомъ заботился!  - проворчала Алиса сквозь зубы.

        - A мы стояли съ нимъ лицомъ къ лицу. Я разговаривала, и онъ разговаривалъ. Я сид?ла и караулила, когда онъ ходилъ въ рощ? между деревьями. При каждомъ шаг? я посылала ему всл?дъ тысячи чертей и проклинала его на вс? корки.

        - Большое ему д?ло до твоего проклятья! Онъ, я думаю, живетъ себ? прип?ваючи.

        - Да, ему ни чорта не д?лается…
        Старуха остановилась, такъ какъ лицо и вся фигура ея дочери исказились страшнымъ образомъ. Казалось, ея грудь хот?ла лопнуть отъ напряженій подавляемой злобы. Ея усилія задушить въ себ? эту бурю были столь же страшны, какъ и самая ярость. Однако, ей удалось преодол?ть себя, и посл? минутнаго молчанія она спросила:

        - Онъ женатъ?

        - Н?тъ, лебедушка.

        - Женится, можетъ быть?

        - Не знаю, a кажись, что н?тъ. Но его начальникъ и пріятель женится, и вотъ гд? мы поздравимъ его такъ, что самъ дьяволъ въ присядку запляшетъ предъ его глазами!
        Старуха кричала и прыгала, какъ в?дьма въ полномъ разгар? сатанинской вечеринки.

        - Мы нат?шимся, говорю теб?, по горло, и эта женитьба отзовется ему на томъ св?т?. Помяни мое слово.
        Дочь бросила на нее вопросительный взглядъ.

        - Но ты измокла, моя касатка, устала, какъ собака, и проголодалась, какъ волчица. Ч?мъ бы тебя накормить и напоить?
        Старуха бросилась къ шкафу и, вытащивъ н?сколько полупенсовъ, звякнула ими объ столъ.

        - Вотъ моя казна, вся тутъ, и больше - ничего. У тебя н?тъ деньженокъ, Алиса?
        Невозможно описать, какою жадностью наполнились глаза старухи, когда дочь пол?зла за пазуху за полученнымъ подаркомъ.

        - Все?

        - Ничего больше. И это подано изъ состраданья.

        - Изъ состраданья - эхва?  - завизжала старуха, впиваясь въ серебряную монету, которая, къ ея отчаянію, все еще была въ рукахъ ея дочери.  - Нутка, посчитаемъ. Шесть да шесть - дв?надцать, да еще шесть восемнадцать. Такъ! Теперь распорядимся на славу. Сейчасъ поб?гу за хл?бомъ и водкой.
        И съ проворствомъ, необыкновеннымъ въ дряхлой старух?, она напялила дрожащими руками дырявую шляпу и накрылась шалью. Монета, къ ея отчаянію, все еще была въ рукахъ Алисы.

        - Какая же намъ пот?ха отъ этой женитьбы? Ты еще не сказала, матушка.

        - Да ужъ будетъ пот?ха,  - отв?чала мать, про должая возиться около лохмотьевъ,  - пот?ха отъ гордости, отъ ненависти, и ужъ никакъ не отъ любви,  - пот?ха отъ ссоры этихъ гордецовъ и отъ опасности… отъ опасности, Алиса.

        - Отъ какой же?

        - Увидишь, a покам?стъ помалчивай. Я знаю, что знаю. Не худо бы имъ огляд?ться и держать ухо востро. A ужъ моя д?вка найдетъ себ? м?стечко,  - ухъ!  - какое м?стечко!
        И улучивъ минуту, когда дочь, занятая размышленіемъ, разжала руку, гд? хранилась серебряная монета, старуха мгновенно ее выхватила и скороговоркой продолжала:

        - Поб?гу, моя касатка, поб?гу за хл?бомъ и за водкой. Славно поужинаемъ.
        Говоря это, она перебрасывала деньги съ руки на руку. Алиса взяла назадъ свою монету и прижала ее къ губамъ.

        - Что ты, Алиса? ц?луешь монету? Это похоже на меня. Я часто ц?лую деньги. Он? къ намъ милостивы во всемъ, да только жаль, что не кучами приходятъ.

        - Не припомню, матушка, чтобы я прежде когда это д?лала. Теперь ц?лую эту монету изъ воспоминанія объ особ?, которая подарила мн? ее.

        - Вотъ что! Ну, пожалуй, и я ее поц?лую, a надо ее истратить. Я мигомъ ворочусь.

        - Ты, кажется, сказала, матушка, что знаешь очень много,  - проговорила дочь, провожая ее глазами къ дверямъ.  - Видно безъ меня ты поумн?ла!

        - Да, моя красотка,  - отв?чала старуха, обернувшись назадъ.  - Я знаю гораздо больше, ч?мъ ты думаешь. Я знаю больше, ч?мъ онъ думаетъ. Я изучила его насквозь.
        Дочь недов?рчиво улыбнулась.

        - Я даже знаю всю подноготную объ его брат?, Алиса,  - продолжала старуха, вытягивая шею и д?лая отвратительныя гримасы.  - Этотъ братецъ, видишь ты, могъ бы за покражу денегъ отправиться туда, гд? и ты проживала. Онъ живетъ съ сестрой, вонъ тамъ, за Лондономъ, подл? С?верной дороги.

        - Гд??

        - За Лондономъ, подл? С?верной дороги. Я теб? покажу, если хочешь. Домишко дрянной, ты увидишь. Да н?тъ, н?тъ, не теперь,  - завизжала старуха, увид?въ, что дочь вскочила съ м?ста,  - не теперь. В?дь это далеко отсюда, около мили, a пожалуй, что и больше. Завтра поутру, если захочешь, пожалуй, я тебя поведу. Пора за ужиномъ…

        - Стой!  - закричала дочь, ухватившись за старуху, которая уже собиралась юркнуть изъ комнаты.  - Сестра хороша какъ демонъ, и y ней каштановые волосы?
        Озадаченная старуха утвердительно кивнула головой.

        - Я вижу т?нь его самого на ея рож?! Красный домишко на пустыр? стоитъ на юру? Небольшой зеленый подъ?здъ?
        Старуха опять кивнула головой.

        - Сегодня я была тамъ! Отдай монету назадъ!

        - Алиса! касатушка!

        - Отдай, говорю теб?, нето я тебя задушу.
        Вырвавъ моиету изъ рукъ старухи, испускавшей жалобный вой, Алиса од?лась на скорую руку въ капотъ и сломя голову бросилась изъ избы.
        Прихрамывая и припрыгивая, мать поб?жала за дочерью изо вс?хъ силъ, оглашая воздухъ безполезными жалобами. Непреклонная въ своемъ нам?реніи и равнодушная ко всему остальному, дочь, не обращая ни мал?йшаго вниманія на бурю съ проливнымъ дождемъ, продолжала б?жать впередъ по направленію къ дому, въ которомъ отдыхала. Черезъ четверть часа ходьбы, старуха, выбившись изъ силъ, настигла свою дочь, и он? об? молча пошли рядомъ. Старуха не см?ла больше жаловаться.
        Въ часъ, или около полночи, мать и дочь оставили за собой правильныя улицы и вошли на пустырь, гд? стоялъ уединенный домикъ. В?теръ не ст?сняемый городскими зданіями, завывалъ теперь на приволь? и продувалъ ихъ со вс?хъ сторонъ. Все вокрутъ нихъ было мрачно, дико, пусто.

        - Вотъ удобн?йшее для меня м?сто!  - сказала дочь, пріостанавливаясь на минуту и оглядываясь назадъ.  - Я и давеча такъ думала, когда была зд?сь.

        - Не отдавай назадъ монету, Алиса, сд?лай милость! Какъ намъ обойтись безъ нея? В?дь намъ нечего ужинать? Деньги - всегда деньги, кто бы ихъ ни далъ. Ругай ее сколько душ? угодно, только монету пожалуйста не отдавай.

        - Постой-ка, кажется, этотъ домъ ихъ? Такъ, что-ли?
        Старуха утвердительно кивнула головой. Сд?лавъ н?сколько шаговъ, он? подошли къ дверямъ. Въ комнат?, гд? сид?ла Алиса, св?тился огонекъ. Он? стукнули, и черезъ минуту явился Джонъ Каркеръ со св?чею въ рук?.
        Озадаченный страннымъ визитомъ въ такой поздній часъ, Джонъ Каркеръ, обращаясь къ Алис?, спросилъ, что ей нужно.

        - Вид?ть вашу сестру - скороговоркой отв?чала Алиса,  - женщину, которая сегодня дала мн? денегъ.
        Услышавъ громкій голосъ, Герріэтъ вышла изъ дверей.

        - А! ты зд?сь голубушка! Узнаешь ты меня?

        - Да,  - отв?чала изумленная Герріэ;тъ.
        Лицо, которое такъ недавно смотр?ло на нее съ любовью и благодарностью, пылало теперь непримиримою ненавистью и злобой; рука, обвивавшаяся вокрутъ ея стана съ кроткою н?жностью, держала теперь сжатый кулакъ, и б?шеная фурія, казалось, готова была задушить свою жертву. Герріэтъ, по невольному инстинкту самосохраненія, ближе придвинулась къ брату.

        - Чего ты хочешь? Что я теб? сд?лала?

        - Что ты мн? сд?лала? Ты пригр?ла меня y камина, напоила меня, накормила и на дорогу дала мн? денегъ. Ты облагод?тельствовала меня и… я плюю на твое имя!
        Подражая своей дочери, старуха тоже сжала руку въ кулакъ и погрозилась на брата и сестру; но всл?дъ за т?мъ она дернула за подолъ Алису и шепнула, чтобы та не отдавала монету.

        - Если моя слеза капнула на твою руку, пусть она отсохнетъ! Если я прошептала ласковое слово, пустъ оглохнетъ твое ухо! Если я коснулась твоихъ губъ, пусть это прикосновеніе будетъ для тебя отравой! Проклятіе на домъ, гд? я отдыхала! Стыдъ и позоръ на твою голову! Проклятіе на все, что тебя окружаетъ!
        Выговоривъ посл?днія слова, она бросила монету на полъ и пришлепнула ее ногою.

        - Пусть обратятся въ прахъ твои деньги! Не надо мн? ни за какія блага, ни за царство небесное! Я бы скор?е оторвала свою израненную ногу, ч?мъ осушила ее въ твоемъ проклятомъ дом?!
        Герріэтъ, бл?дная и трепещущая, удерживала брата, a б?шеная фурія продолжала безъ перерыва:

        - Ты сжалилась надо мной и простила меня въ первый часъ моего возвращенія? Хорошо! Ты разыграла передо мной доброд?тельную женщину? Хорошо! Я поблагодарю тебя на смертномъ одр?, я помолюсь за тебя, за весь твой родъ, за все твое племя! Будь въ этомъ ув?рена!
        И сд?лавъ гордый жестъ, какъ будто грозившій уничтоженіемъ предметовъ ея ярости, она подняла голову вверхъ и скрылась за дверьми во мрак? бурной ночи.
        Старуха еще разъ съ отчаяннымъ усиліемъ уц?пилась за ея подолъ и принялась отыскивать на порог? монету съ такою жадностью, которая поглотила вс? ея способности. Напрасно. Дочь сильнымъ движеніемъ руки поволокла ее за собой, и он? опять понеслись черезъ пустырь къ своему жилищу, въ глухой закоулокъ безконечнаго города, который теперь совс?мъ исчезалъ отъ глазъ въ непроницаемомъ туман?. Мать во всю дорогу охала, хныкала, стонала и упрекала, сколько могла, свою непокорную дочь: изъ-за ея упрямства он? теперь должны были остаться безъ хл?ба и водки въ первую ночь посл? дв?надцатил?тней разлуки!
        Уже давно непокорная дочь храп?ла на своей постели, a ея мать еще сид?ла передъ огнемъ и глодала черствую корку хл?ба.
        Глава XXXV
        Счастливая чета

        Н?тъ уже бол?е темнаго пятна на модной улиц? города Лондона. Гордо смотритъ чертогъ м-ра Домби на противоположныя зданія, и ни одно не см?етъ съ нимъ соперничать въ громадности и пышномъ блеск?. Домъ - всегда домъ, какъ бы онъ ни былъ простъ и б?денъ. Если эгу пословицу вывернуть на изнанку и сказать: домъ все-таки домъ, будь онъ великол?пенъ какъ дворецъ,  - то окажется, что м-ръ Домби соорудилъ въ честь своихъ пенатовъ чудный алтарь изящества и вкуса.
        Вечеръ. Ярко горятъ св?чи въ окнахъ пышнаго дома; красноватое зарево каминовъ отражается на занав?сахъ и мягкихъ коврахъ; буфетъ ломится подъ тяжестью сервиза; столъ накрытъ великол?пно для четырехъ персонъ. Обновленный домъ первый разъ со времени посл?днихъ перем?нъ принимаетъ праздничный видъ. Ждутъ съ минуты на минуту возвращенія изъ Парижа счастливой четы.
        Знаменитый вечеръ уступаетъ въ суетливости только свадебному утру. Вс? сердца преисполнены благогов?ніемъ и проникнуты торжественнымъ ожиданіемъ. М-съ Перчъ сидитъ на кухн? и кушаетъ чай. Ей было много д?ла: разъ двадцать она обошла пышные аппартаменты, вым?ряла по аршинамъ ц?нность шелку и левантина и вычерпала изъ словарей вс? возможныя восклицанія, придуманныя для выраженія выспреннихъ восторговъ. Кухарка въ самомъ веселомъ расположеніи духа и ув?ряетъ всю компанію, что ей теперь нужны гости, да гости, такъ какъ она разбитного характера и всегда любила повеселиться; a что гостей будетъ полонъ домъ, такъ она готова прозакладывать шесть пенсовъ. М-съ Перчъ, прихлебывая чай, утвердительно киваетъ головой и безмолвно соглашается на вс? пункты. Горничная поминутно вздыхаетъ изъ глубины души и открыто объявляетъ, что y нея одно желаніе - счастья молодымъ супругамъ; но супружество, прибавляетъ она, не что иное, какъ лотерея, и ч?мъ больше объ этомъ думаешь, т?мъ больше привыкаешь дорожить свободой безбрачной жизни. "Конечно, лотерея; да еще хуже, ч?мъ лотерея", восклицаетъ м-ръ Таулисонъ, суровый,
угрюмый и мрачный. "О, если бы теперь война,  - прибавляетъ онъ,  - къ чорту вс?хъ французовъ"! Молодой челов?къ вообще того мн?нія, что всякій иностранецъ есть французъ и непрем?нно долженъ быть французомъ по законамъ природы.
        При каждомъ новомъ стук? колесъ вся компанія останавливалась и прерывала разговоръ и вслушивалась; не разъ даже раздавалось общее восклицаніе: "вотъ они! воть они!" но оказывалось, что это были не они, и фальшивая тревога оканчивалась нич?мъ. Кухарка, видимо, начала сокрушаться о приготовленномъ об?д?, м-ръ Таулисонъ больше и больше свир?п?лъ противъ французовъ, вс? чувствовали какое-то неопред?ленное безпокойство, и только одинъ обойщикъ, чуждый всякихъ треволненій, спокойно продолжалъ бродить по комнатамъ, погруженный въ блаженное самосозерцаніе.
        Флоренса готова встр?тить отца и свою новую мать. Радость или грусть волнуетъ ея сердце, робкая д?вушка сама не знаетъ; но ея щеки зард?лись яркимъ румянцемъ и заискрились необыкновеннымъ блескомъ. Въ людской поговариваютъ втихомолку: какъ прекрасна сегодня миссъ Флоренса, какъ она выросла! какъ похорош?ла, б?дняжечка! Зат?мъ сл?дуетъ пауза. Кухарка, какъ душа общества, чувствуетъ, что ей надобно высказать свое мн?ніе. Она говоритъ: удивительно для меня… но что именно удивительно, не объясняетъ. Горничная также удивляется, и вм?ст? съ ней чувствуетъ глубокое удивленіе м-съ Перчъ, над?ленная отъ природы завидною способностью приходить въ изумленіе отъ всего, что поражаетъ удивленіемъ другихъ особъ, хотя бы предметъ такого удивленія скрывался во мрак? неизв?стности. М-ръ Таулисонъ пользуется благопріятнымъ случаемъ настроить дамскія сердца на печальный тонъ. Онъ говоритъ:

        - Ч?мъто окончится вся эта исторія! Посмотримъ, поглядимъ!

        - Какъ, подумаешь, все устроено на св?т?!  - восклицаетъ кухарка,  - право! A ужъ насчетъ миссъ Флоренсы, м-ръ Таулисонъ, я готова побиться объ закладъ, ей не будетъ хуже ни отъ какихъ перем?нъ.

        - Какъ бы не такъ!  - возражаетъ Таулисонъ и, скрестивъ руки, хранитъ глубокое молчаніе, ув?ренный, что его пророчество навело ужасъ на все общество.
        М-съ Скьютонъ, готовая встр?тить милыхъ д?тей съ отверстыми объятіями, уже давно нарядилась въ д?вическій костюмъ съ коротенькими рукавчиками. Зр?лыя прелести Клеопатры цв?тутъ теперь въ т?ни ея собственныхъ комнатъ, которыми она овлад?ла только что сегодня. Уже н?сколько часовъ брюзга-старуха сидитъ подъ окномъ и крайне досадуетъ на запоздалый об?дъ.
        Гд? же счастливая чета, ожидаемая этимъ благословеннымъ домомъ? Неужели паръ, вода, в?теръ и лошади,  - все замедляетъ свой ходъ, чтобы продлить блаженство этой четы? неужели слишкомъ много благовонныхъ цв?товъ на ея дорог?, и она запуталась между розами и лиліями?
        Вотъ она, наконецъ, вотъ счастливая чета! Быстро подъ?хала карета къ великол?пному дому и остановилась y подъ?зда; м-ръ Таулисонъ и компанія б?гутъ на встр?чу, отворяютъ дверь, и молодые супруги рука объ руку входятъ въ свой чертогъ.

        - Милая Эди?ь!  - кричитъ на л?стниц? взволнованный голосъ.  - Милый Домби!  - И коротенькіе рукавчики обвиваются поперем?нно вокругъ милаго и милой.
        Флоренса также спустилась въ залу, но, не см?я подойти съ своимъ прив?тствіемъ, робко выжидаетъ, пока пройдутъ первые восторги н?жн?йшаго свиданія. Глаза Эди?и встр?тили ее еще на порог?. Небрежно поц?ловавъ въ щеку чувствительную родительницу, Эди?ь посп?шила къ Флоренс? и обняла ее съ н?жностью.

        - Какъ твое здоровье, Флоренса?  - спросилъ м-ръ Домби, протягивая руку.
        Ц?луя ее, трепещущая Флоренса встр?тилась съ глазами отца. Холоденъ былъ взоръ м-ра Домби; но любящее сердце дочери зам?тило въ немъ что-то, похожее на участіе. Ей даже показалось, что при взгляд? на нее, м-ръ Домби обнаружилъ чувство изумленія безъ всякой прим?си недоброжелательства или негодованія. Не см?я бол?е поднять на него глазъ, она, однако, чувствовала, чго онъ взглянулъ на нее еще разъ и взглянулъ благосклонно. О, какой лучъ радости оживилъ все существо ея при отрадной мысли, что теперь новая маменька откроетъ ей неразгаданный секретъ пріобр?тать любовь своего отца.

        - Над?юсь, м-съ Домби, вы не долго станете переод?ваться,  - зам?тилъ м-ръ Домби.

        - Я сейчасъ буду готова.

        - Подавать об?дъ черезъ четверть часа.
        Съ этими словами м-ръ Домби всталъ и ушелъ въ свой кабинетъ. М-съ Домби ушла къ себ? на верхъ, a м-съ Скьютонъ и Флоренса отправились въ залъ, гд? н?жная маменька вм?нила себ? въ обязанность пролить н?сколько неудержимыхъ слезъ, въ знакъ радости о счастьи дочери. Она отирала ихъ еще вышитымъ кончикомъ носового платка, медленно и осторожно, когда зять ея снова вошелъ въ комнату.

        - Ну, что, какъ понравился вамъ прелестный Парижъ?  - спросила она его, подавляя свое волненіе.

        - Холодно было,  - отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Но зато весело, какъ всегда,  - сказала м-съ Скьютонъ.

        - Не очень. Что-то скучно,  - возразилъ Домби.

        - Что вы, какъ можно скучно!

        - На меня, по крайней м?р?, онъ произвелъ такое впечатл?ніе,  - продолжалъ Домби съ важною учтивостью.  - М-съ Домби нашла его, кажется, тоже скучнымъ; она раза два говорила, что ей не весело.

        - Проказница!  - сказала м съ Скьютонъ, подходя къ входившей въ это время дочери,  - можно ли говорить такія вещи о Париж?!
        Эди?ь подняла усталыя р?сницы и прошла въ дверъ, об? половинки которой были торжественно растворены, съ ц?лью раскрыть амфиладу новоубранныхъ комнатъ; но Эди?ь едва взглянула на это убранство и с?ла возл? Флоренсы.

        - Какъ прекрасно отд?ланы комнаты!  - сказала м-съ Скьютонъ, обращаясь къ Домби.  - Съ какой точностью ум?ли они исполнить каждую мыслы Это не домъ, a дворецъ.

        - Да, недурно,  - отв?чалъ Домби, окинувши взоромъ комнаты.  - Я сказалъ, чтобы не жал?ли денегъ, и что можно сд?лать за деньги, над?юсь, сд?лаино.

        - А чего нельзя за нихъ сд?лать!  - зам?тила Клеопатра.

        - Деньги всемогущи,  - подтвердилъ Домби.
        И онъ торжественно взглянулъ на жену; но жена молчала.

        - Над?юсь, м-съ Домби,  - сказалъ онъ, обращаясь къ ней посл? минутнаго молчанія съ особеиною выразительностью,  - над?юсь, вы одобряете вс? эти изм?ненія?

        - Да конечно,  - отв?чала она съ надменною безпечностью.  - Должно быть прекрасно, такъ значитъ и прекрасно.
        Насм?шливое выраженіе было, казалось, неразлучно съ ея гордымъ лицомъ; но презр?ніе, съ которымъ она выслушивала намеки на богатство, эти притязанія удивить ее почти сказочной роскошью,  - это презр?ніе было на лиц? ея ч?мъ-то новымъ, выражавшимся ярче всего другого. Зам?тилъ ли это м-ръ Домби, облеченный въ собственное величіе, или н?тъ, только случаевъ зам?тить это выраженіе представлялось для него довольно; въ настоящую минуту ему очень не трудно было бы понять взглядъ, надменно скользнувшій по предметамъ его гордости и остановившійся потомъ на немъ. Онъ могъ бы прочесть въ этомъ взгляд?, что вс? богатства его, будь он? хоть вдесятеро больше, не завоюютъ ему ни т?ни покорной мысли въ гордой женщин?, связанной съ нимъ узами брака, но возстающей противъ него всею душою. Онъ прочелъ бы въ этомъ взіляд?, что она презираегъ его сокровища, но и смотритъ на нихъ, какъ на свою собственность, какъ на плату, какъ на низкое и ничтожное вознагражденіе за то, что она сд?лалась его женою. Онъ прочелъ бы въ немъ, что мал?йшій намекъ на могущество его денегъ, давая ей поводъ выражать свое презр?ніе, все-таки
унижалъ ее въ собственномъ мн?ніи и разжигалъ пожаръ внутри ея.
        Подали и об?дъ; м-ръ Домби повелъ Клеопатру, Эди?ь и дочь его посл?довали за ними. Прошедши мимо столика, уставленнаго серебромъ и золотомъ, какъ мимо кучи сору, и не удостоивши ни однимъ взглядомъ окружавшіе ее предметы роскоши, она въ первый разъ заняла свое м?сто за столомъ и сид?ла, какъ статуя.
        М-ръ Домби самъ не далеко ушелъ отъ статуи и остался доволенъ неподвижною, гордою и холодною осанкою своей прекрасной сунруги. Она вела себя въ его дух?, и онъ находилъ обращеніе ея прекраснымъ. Предс?дательствуя за столомъ съ неизм?ннымъ чувствомъ собственнаго достоинства, онъ исполнялъ обязанности хозяина торжественно и самодовольно, и об?дъ, не предв?щавшій въ будущемъ ничего особенно привлекательнаго, прошелъ въ холодной учтивости.
        Вскор? посл? чаю м-съ Скьютонъ, исполненная чувства радости, что любезная дочь ея соединена съ избранникомъ сердца,  - что, впрочемъ, не м?шало ей найти этотъ семейный об?дъ довольно скучнымъ, какъ можно было заключить по з?вот?, ц?лый часъ прикрываемой в?еромъ,  - м-съ Скьютонъ ушла спать. Эди?ь тоже ушла потихоньку и не возвращалась. Флоренса же, ходившая на верхъ къ Діогену, застала въ зал? при возвращеніи своемъ только отца, расхаживающего взадъ и впередъ въ мрачномъ величіи.

        - Извините, папенька. Прикажете уйти?  - проговорила она, остановившись y дверей.

        - Н?тъ,  - отв?чалъ Домби, оглянувшись черезъ плечо,  - ты можешь быть или не быть тутъ, какъ теб? угодно; в?дь это не мой кабинетъ.
        Флоренса вошла и прис?ла съ работой къ дальнему столику. Она въ первый разъ съ т?хъ поръ, какъ помнитъ себя, очутилась наедин? съ отцомъ,  - она, его единственное дитя, его естественная подруга, испытавшая все горе и тоску одинокой жизни, она, любящая, но не любимая, никогда не забывавшая помянуть его въ молитв?, готовая умереть рано, лишь бы только y него на рукахъ,  - она, его ангелъ-хранитель, на холодъ и равнодушіе отв?чавшій самоотверженною любовью!
        Она дрожала, и взоръ ея омрачался. Домби ходилъ передъ ней по комнат?, и фигура его, казалось, росла и расширялась, то сливаясь въ неясный очеркъ, то выступая въ р?зкихъ, опред?ленныхъ формахъ. Флоренсу влекло къ нему, но ей становилось страшно, когда онъ приближался. Неестественное чувство въ ребенк?, непричастномъ злу! Неестественная рука, правившая острымъ плугомъ, который вспахалъ ея н?жную душу для такого пос?ва!
        Опасаясь, какъ бы не огорчить или не оскорбить его своею скорбью, Флоренса наблюдала за собой и спокойно продолжала работать. Сд?лавши еще н?сколько концовъ по зал?, онъ отошелъ въ темный уголъ, с?лъ въ кресло, закрылъ голову платкомъ и расположился заснуть.
        Отъ времени до времени Флоренса устремляла взоръ на то м?сто, гд? сид?лъ ея отецъ, и стремилась къ нему мыслью, когда лицо ея склонялось къ работ?; ей и горько, и отрадно было думать, что онъ можетъ спать въ ея присутствіи.
        Что подумала бы она, если бы знала, что онъ не сводитъ съ нея глазъ, что платокъ, случайно или съ умысломъ, упалъ на лицо, не заграждая его взоровъ, и что эти взоры ни на минуту не перестаютъ сл?дить за нею?
        Когда она гляд?ла въ темный уголъ, гд? сид?лъ м-ръ Домби, выразительные глаза ея говорили сильн?е и увлекательн?е вс?хъ ораторовъ въ мір?, и н?мой укоръ ихъ былъ неотразимъ. Домби вздыхалъ вольн?е, когда она наклонялась надъ работой, но продолжалъ смотр?ть на нее съ т?мъ же вниманіемъ; онъ всматривался въ ея б?лый лобъ, и длинные локоны, и неутомимыя руки, и ме могъ, казалось, отвести прикованныхъ глазъ. Что подумала бы она, если бы знала все это?
        A что думалъ онъ между т?мъ? Съ какимъ чувствомъ продолжалъ онъ смотр?ть изъ-подъ платка на дочь? Чуялъ ли онъ упрекъ въ этой спокойной фигур?, въ этомъ кроткомъ взор?? начиналъ ли онъ чувствовать права ея, пробудилъ ли въ немъ, наконецъ, молящій взглядъ ея сознаніе жестокой песправедливости?
        Минуты теплой симпатіи бываютъ въ жизни даже самыхъ угрюмыхъ и черствыхъ людей, хотя они и скрываютъ это очень старательно. Видъ дочери-красавицы, незам?тно достигшей полнаго развитія, могъ вызвать такую минуту даже и въ гордой жизни м-ра Домби. Ее могла вызвать мимолетная мысль, что семейное счастье было отъ него такъ близко, a онъ и не зам?тилъ его среди своего черство-мрачнаго высоком?рія. Его могло тронуть н?мое краснор?чіе взоровъ дочери, говорившей, казалось: "Отець мой! заклинаю тебя памятью умершихъ, моимъ полнымъ страданія д?тствомъ, полночной встр?чей нашей въ этомъ мрачномъ дом?, крикомъ, вызваннымъ изъ груди моей болью сердца,  - обратись ко мн?, отецъ мой, найди уб?жище въ любви моей, пока еще не поздно!"  - Впрочемъ, теплое чувство могло быть вызвано и другими, не столь возвышенными мыслями.
        Онъ вспомнилъ, можетъ быть, что потеря сына вознаграждена теперь новымъ союзомъ; даже, можетъ быть, просто причислилъ Флоренсу къ комнатнымъ украшеніямъ. Д?ло въ томъ, что онъ продолжалъ смотр?ть на нее все съ бол?е и бол?е н?жнымъ чувствомъ; она начала какъ то сливаться въ глазахъ его съ любимымъ сыномъ, такъ что, наконецъ, онъ не могъ почти различать ихъ. Онъ все смотр?лъ, и ему почудилось, что онъ видитъ ее наклонившеюся надъ кроватью малютки, не какъ соперника, a какъ ангела-хранителя. Въ немъ пробудилось желаніе заговорить съ ней, подозвать ее къ себ?. Невнятныя, трудныя съ непривычки слова: "Флоренса, поди сюда!" были уже почти на язык?, но ихъ заглушили чьи-то шаги на л?стниц?.
        То была его жена. Она перем?нила костюмъ и вошла теперь въ пеньюар?, съ распущенными волосами, свободно падавшими на плечи. Домби былъ пораженъ, но только не перем?ною нлатья.

        - Флоренса, моя милая,  - сказала Эди?ь,  - a я тебя везд? искала.
        И она с?ла возл? Флоренсы, наклонилась и иоц?ловала ея руку. Домби едва могъ узнать жену - такъ она изм?нилась. Не только улыбка на ея лиц? была для него новостью, но и вс? манеры, выраженіе глазъ, тонъ голоса, участіе, очевидное желаніе понравиться… Н?тъ, это не Эди?ь!

        - Тише, маменька. Папенька спитъ.
        И вдругъ Эди?ь опять сталь Эди?ью; она взглянула въ уголъ, гд? сид?лъ Домби, и Домби увид?лъ знакомое лицо Эди?и.

        - Я никакъ не думала, чтобы ты была зд?сь, Флоренса.
        И опять мгновенная перем?на! Какъ н?жно прозвучали эти слова!

        - Я нарочно ушла пораньше наверхъ,  - продолжала Эди?ь,  - чтобы поговорить съ тобою. Но вошедши въ твою комнату, я увид?ла, что птичка улет?ла, и напрасно ждала ея возвращенія.
        И будь Флоренса въ самомъ д?л? птичка, Эди?ь не могла бы прижать ее къ своей груди н?жн?е.

        - Пойдемъ, моя милая!

        - Папенька, я думаю, не удивится, проснувшись, что меня н?тъ?  - нер?шительно произнесла Флоренса.

        - Ты сомн?ваешься?
        Флоренса опустила голову, встала и сложила работу. Эди?ь взяла ее подъ руку, и он? вышли какъ сестры. "Даже и походка ея что-то не та", подумалъ м-ръ Домби, провожая ее глазами за поротъ.
        Часы на колокольн? пробили три, a онъ все еще сид?лъ нелодвижно въ углу, не сводя глазъ съ того м?ста, гд? была Флоренса. Св?чи догор?ли, въ комнат? стало темно, но на лиц? его витала тьма, темн?е всякой ночи.
        Флоренса и Эди?ь долго разговаривали, сидя передъ каминомъ въ отдаленной комнат?, гд? умеръ маленькій Павелъ. Бывшій тамъ Діогенъ хот?лъ было сначала не впустить Эди?и, но потомъ, какъ будто только изъ желанія угодить своей госпож?, впустилъ ее и удалился ворча въ переднюю. Скоро, однако, онъ какъ будто понялъ, что, несмотря на хорошее нам?реніе, сд?лалъ ошибку, какую д?лаютъ самыя лучшія собаки, и, желая загладить проступокъ, вошелъ потихоньку опять въ комнату, улегся между дамами прямо противъ огня, высунулъ языкъ и началъ слушать съ самымъ глупымъ выраженіемъ.
        Разговоръ шелъ сначала о книгахъ и занятіяхъ Флореысы и о томъ, какъ провела она время со дня свадьбы. Это нав?ло ее на предметъ, близкій ея сердцу, и со слезами на глазахъ оиа сказала:

        - О, маменька, съ т?хъ поръ я перенесла много горя!

        - Ты, Флоренса? ты перенесла горе?

        - Да. Б?дный Вальтеръ утонулъ.
        Флоренса закрыла лицо руками и горько заплакала.

        - Скажи мн? пожалуйста,  - сказала, лаская ее, Эди?ь,  - кто былъ этотъ Вальтеръ, что ты о немъ плачешь?

        - Онъ былъ братъ мой, маменька. Когда умеръ Павелъ, мы сказали другъ другу: будемъ братомъ и сестрою. Я знала его давно, съ самаго д?тства. Онъ зналъ Павла, и Павелъ очень любилъ его; умирая Павелъ сказалъ: "береги Вальтера, папенька; я люблю его!" Вальтера ввели тогда къ нему, онь былъ вотъ зд?сь, въ этой комнат?.

        - И что же? Берегъ онъ Вальтера?  - спросила Эди?ь.

        - Папенька? Онъ услалъ его за море, корабль разбило бурей, и Вальтеръ погибъ,  - сказала, плача, Флоренса.

        - Знаетъ онъ, что онъ умеръ?  - спросила Эди?ь.

        - Не знаю. Какъ мн? знать?  - воскликнула Флоренса, припавши къ ней, какъ будто умоляя ее о помощи, и скрывши лицо свое на ея груди.  - Я знаю, вы вид?ли…

        - Постой, Флоренса!
        Эди?ь была такъ бл?дна и говорила такимъ мрачнымъ голосомъ, что ей не для чего было зажимать Флоренс? ротъ рукою.

        - Разскажи мн? прежде о Вальтер?, разскажи мн? его исторію, всю, подробно.
        Флоренса разсказала ей все до мелочей, даже до пріязни м-ра Тутса, при имени котораго не могла не улыбнуться сквозь слезы, несмотря на все свое къ нему расположеніе. Когда она окончила разсказъ, Эди?ь, слушавшая ее очень внимательно, сказала:

        - Что же ты говоришь, что я вид?ла, Флоренса?

        - Что папенька меня не любитъ,  - проговорила Флоренса, быстро прииавши къ ней лицомъ.  - Онъ никогда меня не любилъ, я не ум?ла заслужить любовь его, я не знала пути къ его сердцу, и некому было указать мн? его. О, научите меня, какъ сд?лать, чтобы онъ полюбилъ меня. Научите! Вы это можете!
        И, прильнувши къ ней еще ближе, Флоренса заплакала посл? горькаго признанія; она плакала долго въ объятіяхъ своей матери, но не такъ больно, какъ бывало прежде.
        Эди?ь, бл?дная до самыхъ губъ, напрасно усиливалась дать спокойное выраженіе лицу, какъ будто помертв?вшему въ гордой красот?; она взглянула на плачущую д?вушку, поц?ловала ее, и сказала ей голосомъ, понижавшимся съ каждымъ словомъ въ тон?, но не одушевленнымъ никакимъ другимъ признакомъ чувства:

        - Флоренса! ты не знаешь меня. Не дай Богъ, чтобы ты научилась чему-нибудь отъ меня!

        - Отъ васъ?  - повторила Флоренса съ удивленіемъ.

        - Не дай Богъ, чтобы я научила тебя, какъ любить или быть любимой!  - сказала Эди?ь. Лучше бы было, если бы ты могла научить меня, но теперь уже поздно. Я люблю тебя, Флоренса. Никогда не думала я, чтобы могла привязаться къ кому-нибудь такъ сильно, какъ привязалась къ теб? за это короткое время.
        Она зам?тила, что Флоренса хочетъ говорить, остановила ее рукою и продолжала:

        - Я буду твоимъ в?рнымъ другомъ. Я буду любить тебя такъ же сильно, если и не такъ же хорошо, какъ всякій другой въ мір?. Ты можешь дов?риться мн?, можешь безопасно раскрывать передо мною твое чистое сердце. Есть сотни женщинъ, которыя годились бы ему въ жены лучше меня, Флоренса, но ни одна не полюбила бы тебя такъ искренно, какъ я.

        - Я знаю это, маменька!  - сказала Флоренса,  - узнала это съ этого счастливаго дня!

        - Счастливаго!  - повторила Эди?ь какъ-будто невольно, и продолжала,  - хотя въ любви моей и н?тъ никакой заслуги, потому что я почти не думала о теб?, пока тебя не видала, но не откажи мн? въ наград? за мою привязанность, отв?чай мн? любовью на любовь.

        - Не ищи зд?сь того, чего зд?сь н?тъ,  - продолжала Эди?ь, указывая на грудь.  - И, если можешь, не покидай меня за то, что не нашла зд?сь, чего искала. Мало-по-малу ты узнаешь меня лучше, и настанетъ время, когда ты узнаешь меня, какъ самое себя. Будь же ко мн? снисходительна, и не отравляй единственнаго сладкаго воспоминанія въ моей жизни.
        Слезы, выступившія на глазахъ ея, доказали, что спокойное выраженіе лица ея было не больше, какъ прекрасная маска; она сохранила, однако, это выраженіе и продолжала:

        - Ты права: я вид?ла, я знаю, что ты не любима. Но пов?рь мн?, - скоро ты сама въ этомъ уб?дишься,  - никто въ мір? не годенъ меньше меня исправить д?ло и помочь теб?. Не спрашивай меня почему и не говори мн? никогда ни объ этихъ отношеніяхъ, ни о моемъ муж?; тутъ мы должны быть, какъ мертвыя другъ для друта, должны молчать, какъ могила.
        Н?сколько времени просид?ла она молча; Флоренса едва см?ла дышать; неясныя т?ни истины, со вс?ми ея посл?дствіями, носились передъ ея устрашеннымъ, недов?рчивымъ воображеніемъ. Съ лица Эди?и, когда она кончила говорить, начало исчезать мраморно-спокойное выраженіе, и черты его сд?лались мягче, какъ всегда бывало при свиданіи съ Флоренсою наедин?. Она встала, обняла Флоренсу, пожелала ей доброй ночи и вышла быстро, не оглядываяеь.
        Флоренса легла; св?тъ камина слабо осв?щалъ комнату; Эди?ь возвратилась, говоря, что спальня ея пуста, и что ей не спится; она придвинула сгулъ къ камину, с?ла и устремила взоръ на угасающій огонь. Флоренса, лежа въ своей постели, тоже сл?дила за посл?дними переливами огня; красное зарево и благородная фигура Эди?и, съ ея распущенными волосами и задумчиво горящими глазами, начали мало-по-малу сливаться и, наконецъ, вовсе исчезли. Флоренса уснула.
        Сонъ не освободилъ ее, однако, отъ опред?леннаго впечатл?нія предшествовавшихъ ему часовъ; ей стало тяжело и страшно. Ей снилось, что она отыскиваетъ отца въ какой-то пустын?, что всходитъ по сл?дамъ его на страшныя вершины, спускается въ бездонныя пропасти, что она можетъ ч?мъ-то спасти его отъ ужасныхъ страданій, но не знаетъ, ч?мъ именно, и не можетъ достигнуть ц?ли. Потомъ онъ представился ей мертвымъ; онъ лежалъ на этой же постели, въ этой самой комнат?, и она припала къ холодной груди его съ сознаніемъ, что онъ никогда не любилъ ея. Потомъ сцена изм?нилась: передь ней текла р?ка, и слышался знакомый жалобный голосъ. И она вид?ла издали Павла, протягивающаго къ ней руки, a возл? него стояла спокойно молчаливая фигура Вальтера. Эди?ь являлась во вс?хъ этихъ сценахъ, то на радость, то на горе Флоренсы; наконецъ, об? он? очутились на краю могилы; Эди?ь указала въ глубину ея, Флоренса взглянула и увид?ла лежащую тамъ - другую Эди?ь!
        Въ ужас? она вскрикнула и проснулась. Чей-то н?жный голосъ, чудилось ей, говоритъ ей на ухо: "Успокойся, Флоренса! это только сонъ!" И она протянула руки, отв?чая на ласку своей новой матери, выходящей въ дверь. Флоренса вскочила и не знала, на яву или во сн? все это происходило; одно только было для нея ясно, что въ камин? черн?лъ угасшій пепелъ, и что она была одна.
        Такъ прошла ночь посл? прі?зда счастливой четы домой.
        Глава XXXVI
        Новоселье

        Много прошло подобныхъ дней, съ тою только разницей, что новобрачные принимали гостей и ?здили съ визитами, что y м-съ Скьютонъ собирались по утрамъ пріятели, въ томъ числ? непрем?кно майоръ Багстокъ, и что Флоренса уже не встр?чала бол?е взоровъ отца, хотя и вид?ла его каждый день. Съ маменькой она бес?довала тоже не много; Эди?ь обращалась со вс?ми въ дом?, кром? Флоренсы, гордо и повелительно, и Флоренса не могла не зам?тить этого. Возвращаясь домой, Эди?ь всегда приходила къ ней или звала ее къ себ?, и, уходя спать, непрем?нно нав?дывалась къ ней въ комнату, въ какой бы то часъ ночи ни было; он? долго просиживали вм?ст?, но всегда въ задумчивомъ молчаніи.
        Флоренса, ожидавшая такъ много отъ этого брака, невольно сравнивала иногда настоящее великол?піе дома съ прежнимъ мрачнымъ запуст?ніемъ его и думала, скоро ли пробудится въ немъ семейная жизнь? Смутное чувство говорило ей, что теперь никто въ немъ не дома, хотя вс? утопаютъ въ изобиліи и роскоши. Сколько часовъ днемъ и ночью провела Флоренса въ грустномъ раздумьи, сколько слезъ пролила она о погибшей надежд?, вспоминая р?шительныя слова Эди?и, что "никто меньше ея не способенъ указать ей пути къ сердцу отца!" Скоро Флоренса р?шилась думать, что Эди?ь запретила ей касаться этого предмета въ разговор? изъ сожал?нія, видя всю невозможность перем?ны въ чувствахъ м-ра Домби. Безкорыстная во всемъ, Флоренса р?шилась скрывать боль отъ новой раны, чтобы не давать воли темнымъ догадкамъ. Она все еще над?ялась, что семейная жизнь ихъ пойдетъ лучше, когда все въ дом? установится своимъ порядкомъ. О себ? она думала мало и горевала меньше.
        Если никто изъ жильцовъ этого дома и не чувствовалъ себя дома, зато положено было, чтобы передъ глазами публики м-съ Домби безъ отлагательства явилась полной хозяйкой. М-ръ Домби и м-съ Скьютонъ озаботились устройствомъ ц?лаго ряда торжественныхъ празднествъ въ честь недавняго бракосочетанія; положено было объявить, что м-съ Домби принимаетъ въ такой-то день, и пригласить, отъ имени Домби и его супруги, множество разнокалибернаго народу об?дать y нихъ въ назначенный день.
        М-ръ Домби представилъ списокъ разныхъ магнатовъ, которыхъ должно пригласить съ его стороны; м-съ Скьютонъ, распоряжавшаяся за любезную дочь свою, смотр?вшую на вс? эти сборы съ гордымъ равнодушіемъ, представила другой списокъ, въ которомъ были означены имена: братца Феникса, не возвратившагося еще, къ ущербу своей движимости, въ Баденъ-Баденъ, и множество разныхъ мотыльковъ, порхавшихъ въ различныя времена вокругъ пламени прекрасной Эди?и или ея маменьки, безъ мал?йшаго ущерба для собственныхъ крыльевъ. Флоренса была включена въ число присутствующихъ за столомъ по приказанію Эди?и, данному по поводу минутнаго сомн?нія и нер?шительности со стороны м-съ Скьютонъ; и Флоренса, инстинктивно чувствуя каждую мелочь, зад?вавшую отца, молча приняла участіе въ праздникахъ.
        Первый праздникъ начался съ того, что м-ръ Домби, въ огромномъ накрахмаленномъ галстух?, вошелъ въ пріемную и ходилъ по ней до об?деннаго часа. Потомъ начали прі?зжать гости: первый явился, съ необыкновенной точностью, страшный богачъ, директоръ остъ-индской компаніи, въ жилет?, состроенномъ, по-видимому, какимъ-нибудь молодцомъ, плотникомъ, но въ сущности сшитомъ изъ нанки. Потомъ м-ръ Домби пошелъ засвид?тельствовать свое почтеніе супруг?, съ точностью обозначивши часъ и минуту; потомъ директоръ остъ-индской компаніи оказался, касательно бес?ды, совершенно мертвымъ, a м-ръ Домби - совершенно неспособнымъ воскресить его, и директоръ сид?лъ, уставивши глаза въ каминъ, пока не явилась помощь въ образ? м-съ Скьютонъ, которую онъ принялъ за м-съ Домби, и разыпался передъ ней въ поздравленіяхъ.
        Потомъ явился директоръ банка, челов?къ, который, по общему мн?нію, могъ купить и перекупить что угодно, и отличался необыкновенной скромностью р?чей. Онъ слегка упомянулъ о своей дачк? близъ Кингстона на Темз? и прибавилъ, что если м-ру Домби вздумается когда-нибудь пос?тить его тамъ, такъ онъ угоститъ его, ч?мъ Богъ послалъ. "Я живу пустынникомъ,  - продолжалъ онъ,  - такъ куда мн? звать къ себ? дамъ; впрочемъ, если м-съ Домби случится быть въ той сторон? и вздумается сд?лать мн? честь взглянуть на мой б?дный садикъ съ маленькимъ цв?тникомъ, такъ я почту себя чрезвычайно счастливымъ".
        В?рный своему характеру, директоръ банка былъ од?тъ очень просто: на ше? кусокъ кембрика, толстые башмаки, фракъ вдвое шире его персоны и брюки на четверть короче ногъ. Когда м-съ Скьютонъ упомянула объ опер?, онъ сказалъ, что пос?щаетъ оперу очень р?дко, что это не по его карману. Такія р?чи, по-видимому, очень его услаждали и т?шили: онъ опускалъ посл? нихъ руки въ карманы и съ необыкновеннымъ самодовольствомъ поглядывалъ на слушателей,
        Потомъ явнлась м-съ Домби, прекрасная и гордая; она смотр?ла на все и на вс?хъ съ такимъ презр?ніемъ, какъ-будто брачный в?нокъ на голов? ея былъ сплетенъ изъ стальныхъ иголъ и требовалъ смиренія, a она, очевидно, готова была скор?е умереть. Съ нею вошла Флоренса. Лицо Домби омрачилось, когда онъ увид?лъ ихъ вм?ст?; но никто этого не зам?тилъ. Флоренса не см?ла взглянуть на него, a Эди?ь, въ высоком?рномъ равнодушіи, не обратила на него ни мал?йшаго вниманія.
        Скоро пріемная наполнилась гостями. На?хали разные директора, предс?датели компаній, почтенныя дамы съ ц?лыми магазинами на головахь, братецъ Фениксъ, майоръ Багстокъ, пріятельницы м-съ Скьютонъ, съ цв?тущими, какъ макъ, лицами и жемчугомъ на морщинистыхъ шеяхъ. Въ числ? посл?днихъ - молодая дама шестидесяти пяти л?тъ, очень легко од?тая, съ голой шеей и плечами; она говорила какимъ-то заманчивымъ тономъ и стыдливо потупляла р?сницы; вообще въ манерахъ ея было что-то неопред?лимое словами, что такъ часто привлекаетъ пылкую юность.
        Большая часть гостей м-ра Домби была молчалива, a большая часть гостей м-съ Домби
        - говорлива; между ними не было никакой симпатіи, и гости м-съ Домби, по какому-то матнетическому согласію, образовали союзъ противъ гостей м-ра Домби, которые, одиноко расхаживая по комнатамъ или забиваясь подальше въ разные углы, были затерты обществомъ, загорожены софами и, сверхъ разныхъ другихъ неудобствъ, испытывали толчки по головамъ отъ внезапно открывающихся дверей.
        Слуга доложилъ, что подали кушать. М-ръ Домби повелъ пожилую даму, похожую на подушку изъ краснаго бархата, набитую банковыми билетами; Фениксъ повелъ м-съ Домби, майоръ Багстокъ - м-съ Скьютонъ; юная дама съ голыми плечами досталась директору остъ-индской компаніи; остальныя дамы выдержали минутный смотръ остальныхъ кавалеровъ; потомъ пары сперлись въ дверяхъ и отр?зали отъ столовой семь смирныхъ джентльменовъ, одиноко оставшихся въ гостиной. Когда уже вс? с?ли за столъ, вышелъ еще одинъ изъ этихъ семи круглымъ сиротою, сконфузился, началъ улыбаться и, въ сопровожденіи метръ-д'отеля, обошелъ два раза вокругъ стола, ища м?ста. М?сто отыскалось, наконецъ, по л?вую руку м-съ Домби, посл? чего онъ уже окончательно поникъ головою.
        Братецъ Фениксъ былъ въ удар? и смотр?лъ молодецъ молодцомъ. Но онъ былъ ужасно забывчивъ и разс?янъ въ минуты веселья, и въ настоящемъ случа? привелъ въ ужасъ все общество. Воть какъ это случилось.
        Молодая дама, доставшаяся директору остъ-индской компаніи, посматривала на Феникса очень н?жно и ум?ла прилавировать со своимъ кавалеромь къ м?сту, какъ разъ возл? Феникса. Директоръ былъ въ ту же минуту забытъ и, ос?ненный съ другой стороны чудовищною черною бархатною наколкою на костлявой голов? дамы съ в?еромъ, палъ духомъ и уничтожился. Фениксъ и молодая дама разговаривали о чемъ-то очень живо и весело; оиа такъ много см?ялась его разсказу, что майоръ Багстокъ, сид?вшій противъ нихъ съ м-съ Скьютонъ, спросилъ, прилично извинившись, нельзя ли узнать, чему они см?ются?

        - Вздоръ!  - отв?чалъ Фениксъ,  - не стоитъ разсказывать; анекдотъ, случившійся съ Джакомъ Адамсомъ.
        Общее вниманіе было обращено на Феникса.

        - М-ръ Домби,  - продолжалъ онъ,  - в?рно помнитъ Джака Адамса; Джака, а не Джоя; Джой - это братъ его.
        М-ръ Домби отв?чалъ отрицательно. Но одинъ изъ семи смирныхъ джентльменовъ совершенно неожиданно вм?шался въ разговоръ, объявивъ, что онъ зналъ его, и прибавилъ: "Ну, какъ же, тотъ, что ходитъ всегда въ гессенскихъ сапогахъ".

        - Истинно,  - подхватилъ Фениксъ, наклонившись впередъ взглянуть на см?льчака и одобрить его улыбкой; - это Джакъ. Джой ходилъ…

        - Въ сапогахъ съ отворотами!  - прервалъ его смирный джентльменъ, въ каждомъ слов? выигрывая все бол?е и бол?е во мн?ніи общества.

        - Вы, значитъ, коротко ихъ знаете?  - продолжалъ Фениксъ.

        - Я зналъ ихъ обоихъ.

        - Славный малый, этотъ Джакъ!  - сказалъ Фениксъ.

        - Чудесный,  - отв?чалъ смирный джентльменъ, ободренный своимъ усп?хомъ.  - Одинъ изъ лучшихъ людей, какихъ я только зналъ.

        - Вы, безъ сомн?нія, слышали уже эту исторію?

        - Не знаю… разскажите,  - отв?чалъ смирный, закинувшя голову и улыбаясь на потолокъ, какъ челов?къ, который уже знаетъ, въ чемъ тутъ штука.

        - Случай самъ по себ? вздорный,  - сказалъ Фениксъ, оглядывая гостей съ улыбкой,  - не стоило бы и разсказывать, да самъ-то Джакъ высказывается тутъ очень хорошо. Джака пригласили куда-то на свадьбу,  - чуть ли не въ Баркширъ.

        - Въ Шропширъ,  - счелъ себя обязаннымъ зам?тить скромный джентльменъ,

        - Что? A? Ну, да это все равно,  - продолжалъ Фениксъ,  - д?ло въ томъ, что его пригласили на свадьбу. По?халъ, вотъ хоть бы и мы, наприм?ръ, им?я честь получить приглашеніе на свадьбу моей любезной родственницы и м-ра Домби, не заставили повторять себ? этого два раза и чертовски рады были сойтись по случаю такого событія. Джакъ и по?халъ. A нужно вамъ знать, что это прехорошенькая д?вушка выходила за челов?ка, котораго ни въ грошъ не ставила, a согласилась только ради его несм?тнаго богатства. Возвратившись со свадьбы въ городъ, Джакъ встр?чается съ однимъ изъ своихъ знакомыхъ. "Ну, что, Джакъ?  - спрашиваетъ знакомый,  - что наша неравная чета?"  - Неравная?  - отв?чалъ Джакъ.  - Напротивъ того, д?ло слажено на чистоту: она какъ сл?дуетъ, куплена, онъ, какъ сл?дуетъ, проданъ!
        Ужасъ злектрическою искрою проб?жалъ по всему обществу, Фениксъ вдругъ он?м?лъ на самомъ патетическомъ м?ст? своего разсказа. Ни единой улыбки не вызвалъ этотъ единственный предметъ общаго разговора въ продолженіе всего об?даю Воцарилось глубокое молчаніе; смирный джентльменъ, р?шительно не знавшій, въ чемъ состоитъ анекдотъ, и въ этомъ отношеніи невинный, какъ не рожденный еще младенецъ, им?лъ несчастіе прочесть во взорахъ вс?хъ гостей, что они считаютъ его главн?йшимъ виновмикомъ неловкой выдумки.
        Лицо м-ра Домби вообще было не очень изм?нчиво; a теперь, облеченное, по случаю праздника, въ торжествеыность, не выразило при этомъ разсказ? ничего особеннаго; оиъ зам?тилъ голько, среди всеобщаго молчанія, что "исторія хороша". Эди?ь быстро взглянула на Флоренсу, ио, впрочемь, оставалась совершенно безстрастна и равнодушна.
        Блюда сл?довали за блюдами, на стол? блест?ло серебро и золото, лежали кучи разныхъ фруктовъ; подали дессертъ, явилось мороженое,  - статья совершенно излишняя за столомъ м-ра Домби. Об?дъ кончился подъ громкую музыку безпрестанныхъ ударовъ молотка, по случаю прі?зда новыхъ гостей, которымъ досталось только понюхать, ч?мъ пахло въ столовой. Когда м-съ Домби встала съ своего м?ста, стоило посмотр?ть на ея супруга, какъ онъ, въ накрахмаленномъ галстук?, сталъ y дверей растворить ихъ для дамъ, и какъ она прошла мимо него съ Флоренсой.
        Картина была зам?чательна: y дверей торжественная фигура м-ра Домби; y пустого конца стола жалкая, одинокая фигура директора остъ-индской комнаніи; за нимъ воинственная фигура майора Багстока, разсказывающаго о герцог? Іоркскомъ шестерымъ изъ семи смирныхъ джентльменовъ (седьмой, честолюбивый, былъ совершенно уничтоженъ и затертъ); въ сторон? смиренко рисовалась фигура директора банка, выкладывавшаго изъ вилокъ передъ кучкой благогов?йныхъ слушателей планъ своего маленькаго садика; дальше была задумчивая фигура Феникса, украдкой поправлявшаго на голов? парикъ. Но картина эта скоро разрушилась: подали кофе, и гости вышли изъ столовой.
        Давка въ пріемныхъ комнатахъ увеличивалась съ съ каждою минутой; но въ гостяхъ м-ра Домби все еще проявлялась врожденная невозможность см?шенія съ гостями м-съ Домби, и съ одного взгляда можно было узнать, кто чей гость. Единственное исключеніе д?лалъ, можетъ быть, Каркеръ, который, стоя въ кружк?, образовавшемся около м-съ Домби, былъ равно внимателенъ и къ ней, и къ нему, и къ Клеопатр?, и къ майору, и къ Флоренс?, и ко вс?мъ; онъ былъ равно прив?тливъ съ об?ими партіями гостей и не принадлежалъ ни къ какой изъ нихъ.
        Флоренса боялась его, и присутствіе его ст?сняло ее. Она не могла отд?латься отъ этого чувства и безпрестанно на него поглядывала; недов?рчивость и непріязнь невольно заставляли ее обращать взоры на него. Но мысли ея были заняты другимъ; сидя въ сторонк?, она чувствовала, какъ мало участвуетъ отецъ ея во всемъ происходящемъ вокрутъ него, и вид?ла, не безъ тяжелаго чувства, что ему какъ будто неловко и невесело, что на него почти не обращаютъ вниманія гости, которыхъ, въ знакъ своего особеннаго уваженія, онъ встр?чалъ y самыхъ дверей, что жена его, когда онъ представлялъ ей прі?хавшихъ, принимала ихъ съ гордою холодностью и посл? этой церемоніи ни разу не обращалась къ нимъ ни съ полусловомъ. Особенно мучило и приводило въ недоум?ніе Флоренсу то, что это д?лала та же самая Эди?ь, которая обращалась съ ней такъ ласково, съ такою теплою внимательностью!
        И счастлива была Флоренса, что не понимала настоящей причины неловкаго положенія отца. Но, опасаясь оскорбить его, дать ему зам?тить, что она все это видитъ, полная привязанности къ нему и вм?ст? съ т?мъ благородной пріязни къ Эди?и, она не отважилась взглянуть ни на него, ни на нее. Она страдала за обоихъ вм?ст?, и среди движеніи толпы закралась ей въ душу мысль, что лучше бы было для нихъ, если бы никогда не раздавался зд?сь этотъ говоръ гостей, если бы прежнее мрачное запуст?ніе дома никогда ne уступало м?ста новому великол?пію, если бы забытая дочь иикогда не находила себ? друга въ Эди?и и продолжала бы жить одиноко, не зная людского участія.
        Въ голов? м-съ Чиккъ тоже ворочались подобныя мысли, но только он? не возникли и не развивались въ ней такъ мирно. М-съ Чикъ была оскорблена т?мъ, что не получила приглашеыія на об?дъ.

        - На меня не обращаютъ р?шительно никакого вниманія; все равно, что на Флоренсу,  - сказала она своему мужу.

        - Р?шительно никакого,  - подтвердилъ м-ръ Чиккъ, сид?вшій возл? супруги лицомъ къ ст?н? и потихоньку насвистывавшій п?сню.

        - Зам?тно ли хоть сколько-нибудь, что мое отсутствіе было бы зд?сь зам?чено?

        - Н?тъ, нисколько,  - отв?тилъ м-ръ Чиккъ.

        - Поль съ ума сошелъ!  - сказала м-съ Чиккъ.  - Если ты не чудовище, въ чемъ, право, можно усомниться,  - произнесла она съ достоинствомъ,  - такъ перестань зд?сь свист?ть. Возможно ли, чтобы челов?къ, въ которомъ есть хоть т?нь челов?ческаго чувства, вид?лъ, какъ эта разряженная теща расхаживаетъ съ майоромъ Багстокомъ, присутствіемъ котораго, въ числ? другихъ сокровищъ, мы обязаны вашей Лукреціи Токсъ…

        - Моей Лукреціи Токсъ?  - повторилъ съ удивленіемъ м-ръ Чиккъ.

        - Да,  - торжественно произнесла м-съ Чиккъ,  - вашей Лукреціи Токсъ! Можетъ ли челов?къ, говорю я, вид?ть передъ собою эту тещу и эту гордячку Эди?ь, и вс? эти непристойныя старыя чучела съ голыми шеями,  - вид?ть все это и свист?ть!
        Это слово было произнесено съ такою эмфазою, что м-ръ Чиккъ вздрогнулъ.

        - Признаюсь,  - заключила м-съ Чиккъ,  - это для меня р?шительно непонятно! Впрочемъ, если Павелъ и забылъ, что - я, такъ я не забыла. Я себя чувствую; я членъ семейства, я не зат?мъ сюда явилась, чтобы меня не зам?чали, я еще не тряпье какое-нибудь, чтобы м-съ Домби отирала объ меня ноги,  - проговорила м-съ Чиккъ, какъ будто ожидая, что не сегодня, такъ завтра сд?лается этимъ тряиьемъ.
        Она встала и вышла въ сопровожденіи мужа. Впрочемъ, нужно отдать честь ея наблюдательности: ее, д?йствительно, никто не зам?тилъ.
        Не одна м-съ Чиккъ осталась недовольна; гости м-ра Домби были недовольны гостями м-съ Домби за то, что они осматривали ихъ въ лорнеты и вслухъ изъявляли свое удивленіе вопросами - что это за народъ?  - a гости м-съ Домби жаловались на скуку, и молодая дама, лишенная бес?ды веселаго Феникса, ушедшаго тотчасъ посл? стола, объявила тридцати пріятельницамъ, что она умираетъ съ тоски. Вс? почтенныя дамы съ магазинами на головахь им?ли каждая свою причину быть недовольными м-съ Домби; директора и предс?датели были вс? того мн?нія, что если ужъ м-ру Домби непрем?нно надо было жениться, такъ лучше бы ему выбрать себ? жену постарше, хоть и не. красавицу, да зато постепенн?е. Едва ли кто-нибудь изъ всего общества, исключая смирныхъ джентльменовъ, не считалъ себя обиженнымъ или пренебреженнымъ хозяевами. Безмолвная дама въ черной бархатной наколк? он?м?ла отъ того, что дам? въ красной бархатной наколк? подали прежде нея. Даже сладкія натуры смирныхъ джентльменовъ немного скисли, неизв?стно, отъ излишняго ли употребленія лимонада, или отъ распространившейся въ обществ? заразы; они говорили другъ другу
сарказмы и шептали что-то о неравномъ брак?. Общее нерасположеніе и неудовольствіе проникло даже въ переднюю, и заразило лакеевъ. Мало того, даже факельщики во двор? не ускользнули отъ этого вліянія и сравнивали этотъ пиръ съ похоронами безъ траура, при чемъ ни одинъ изъ гостей не получилъ въ насл?дство ни гроша.
        Наконецъ, гости ушли; улица, заставленная экипажами, опуст?ла; догорающія св?чи осв?щали только м-ра Домби, разговаривающаго въ сторон? съ Каркеромъ, и м-съ Домби съ ея матерью. Эди?ь сид?ла на оттоман?, a Клеопатра, въ поз? Клеопатры, ждала своей горничиой. Каркеръ, окончивши разговоръ съ Домби, подошелъ къ Эди?и проститься.

        - Какой пріятный былъ вечеръ,  - сказаль онъ.  - Не утомились ли вы?

        - М-съ Домби,  - подхватилъ Домби, подходя къ нимъ,  - довольно прилагала старанія, чтобы не утомиться. Крайне жал?ю, м-съ Домби, но я долженъ сказать вамъ, я желалъ бы, чтобы вы приняли на себя сегодня трудъ утомиться н?сколько больше.
        Она взглянула на него мелькомъ и отвернулась, не отв?чая ни слова.

        - Мн? очень жаль,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - что вы не сочли своею обязанностью…
        Она опять на него взглянула.

        - Что вы не сочли своею обязанностью принять моихъ друзей съ большею внимательностью. Многія изъ особъ, съ которыми вы обошлись сегодня такъ небрежно, м-съ Домби, д?лаютъ вамь честь своимъ пос?щеніемъ.

        - Помните ли вы, что мы зд?сь не одни,  - продолжала она, устремивши на него пристальный взоръ.

        - Н?тъ, пожалуйста, м-ръ Каркерь,  - сказалъ Домби, останавливая уходящаго Каркера,
        - м-ръ Каркеръ, какъ вамъ изв?стно, пользуется моимъ полнымъ дов?ріемъ; онъ не хуже меня знаетъ, о чемъ идетъ р?чь. Позвольте вамъ зам?тить, м-съ Домби, что эти почтенныя и богагыя особы д?лаютъ своимъ пос?щеніемъ честь даже мн?.

        - Я васъ спрашиваю,  - повторила оиа съ т?мъ же презрительнымъ взглядомъ,  - помните ли вы, что мы зд?сь не одни?

        - Сд?лайте одолжеыіе,  - проговорилъ Каркеръ,  - позвольте мн? пожелать спокойной ночи. Хотя эта размолвка, конечно, не можетъ им?ть никакого значенія…
        На этихъ словахъ прервала его м-съ Скьютонъ, наблюдавшая за вмраженіемъ лица Эди?и.

        - Милая Эди?ь, любезный Домби,  - сказала она,  - почтенный другъ нашъ, м-ръ Каркеръ, безъ всякаго сомн?нія, мн? позволеио назвать его этимъ имеиемъ?

        - Много чести,  - проворчалъ Каркеръ.

        - М-ръ Каркеръ высказалъ свою мысль,  - продолжала м-съ Скьютонъ.  - Я сама только что хот?ла сказать, что все это р?шительно ничего не значитъ! Милая Эди?ь, любезный Домби! мы очень хорошо знаемъ, что… Посл? Флоуерсь, посл?.
        Эти слова относились къ горничной, которая, увид?вши мужчинъ, быстро ушла назадъ.

        - Что при вашей любви, при священномъ союз? вашихъ сердецъ, размолвка между вами не можетъ быть серьезна. Я очень рада, что этотъ ничтожный случай даетъ мн? поводъ сказать, что я не приписываю р?шительью никакой важности подобнымъ вспышкамъ и не стану, подобно другимъ тещамъ (слышала я, что есть такія тещи на б?ломъ св?т?), вм?шиваться въ ваши д?ла.
        Въ строгомъ взгляд? н?жной маменьки, устремленномъ на ея д?тей, можно было прочесть опред?ленное нам?реніе заран?е устранить себя отъ звона ихъ брачныхъ ц?пей и укрыться подъ маскою непоколебимой в?ры въ ихъ взаимную любовь.

        - Я указалъ м-съ Домби,  - сказалъ м-ръ Домби очень важно,  - что не понравилось мн? съ иервыхъ же дней нашей брачной жизни, и что я желаю вид?ть исправленнымъ. Покойной ночи, Каркеръ!  - прибавилъ онъ, кивнувши ему головою.
        Каркеръ поклонился повелительной фигур? новобрачной, сверкающіе глаза которой были устремлены на мужа, и, уходя, остановился поц?ловать милостиво протянутую ему руку Клеопатры.
        Если бы прекрасная Эди?ь начала упрекать своего мужа, или изм?нила выраженіе лица, или вообще нарушила молчаніе хоть однимъ словомъ, когда они остались наедин? (Клеопатра посп?шила выйти), онъ нашелъ бы, можетъ статься, средство отстоять свое д?ло, взять верхъ. Но неизм?римое высоком?ріе, съ которымъ, взглянувши на него, она потупила глаза, не удостоивъ его ни полусловомъ, эта невыразимогордая поза, эта холодная, непреклонная р?шимость, въ каждой черт? лица ея,  - все это уничтожало Домби, и онъ былъ противъ всего этого безоруженъ. Онъ удалился отъ надменной красоты, вс? черты которой слились въ одно чувство презр?нія,
        Былъ ли онъ столь низокъ, что подстерегъ ее часъ спустя, на той самой л?стниц?, гд? вид?лъ когда-то, при лунномъ св?т?, Флоренсу съ Павломъ на рукахъ? Или случился онъ тутъ нечаянно, когда Эди?ь сходила со св?чею въ рукахъ изъ комнаты Флоренсы, съ т?мъ непривычнымъ для него выраженіемъ лица, которое онъ подм?тилъ уже однажды? Лицо Эди?и не могло, однако же, изм?ниться такъ, какъ изм?нялось его лицо. Никогда, даже въ минуты величайшей гордости, не омрачалось оно такъ ужасно, какъ лицо Домби въ темномъ углу, въ ночь посл? возвращенія домой, и не разъ посл? того, и, наконецъ, теперь.
        Глава XXXVII
        Предостереженіе

        Флоренса, Эди?ь и м-съ Скьютонъ были на другой день вм?ст?; коляска была подана, он? собирались вы?хать. У Клеопатры былъ опять свой экипажъ, и Витерсъ, уже не тощій, въ куртк? и военныхъ шароварахъ, стоялъ въ об?денный часъ за креслами леди, кресла были уже безъ колесъ, и онъ не возилъ ихъ. Волоса его блест?ли отъ помады, онъ былъ въ козловыхъ перчаткахъ и благоухалъ одеколономъ.
        Дамы сид?ли въ комнат? Клеопатры. Клеопатра, покоясь на соф?, только что проснулась и изволила прихлебывать изъ чашки шоколадъ въ три часа пополудни. Флоуерсъ хлопотала около воротничковъ и нарукавчиковъ и совершала церемонію коронованія своей госпожи наколкою изъ персиковаго бархата; искусственныя розы наколки колебались очень граціозно, какъ будто отъ дыханія зефира, но въ сущности оттого, что y старухи тряслась голова.

        - У меня что-то какъ будто нервы сегодня разстроены, Флоуерсъ,  - сказала м-съ Скьютонъ.  - Руки такъ и дрожатъ.

        - Вы вчера были душою общества,  - отв?чала Флоуерсъ,  - a сегодня, вотъ видите, и должны поплатиться.
        Эди?ь, стоявшая съ Флоренсой y окна, задомъ къ матери, вдругъ обернулась, какъ будто передъ ней сверкнула молнія.

        - Милая Эди?ь, y тебя нервы не разстроены?  - спросила Клеопатра.  - Ты такъ завидно ум?ешь влад?ть собою, но я знаю, и ты будешь мученицей, какъ несчастная мать твоя. Витерсъ, кто-то y дверей.

        - Визитная карточка,  - сказалъ Витерсъ, подавая ее м-съ Домби.

        - Скажите, что я ?ду со двора,  - отв?чала оиа, не глядя на карточку.

        - Милая Эди?ь,  - медленно проговорила м-съ Скьютонъ,  - какъ можно дать такой отв?тъ, не взглянувши даже, кто прі?халъ. Подайте сюда, Витерсъ. М-ръ Каркеръ!

        - Я ?ду со двора,  - повторила Эди?ь такъ повелительно, что Витерсъ посп?шилъ передать лакею этоть отв?тъ т?мъ же тономъ и выпроводить его вонъ.
        Но слуга скоро воротился и шепнулъ что-то Витерсу. Витерсъ, хотя очень неохотно, опять подощелъ къ Эди?и.

        - М-ръ Каркеръ приказалъ кланяться и просить уд?лить ему только минуту; ему надо поговорить съ вами о д?л?.

        - Право, душа моя,  - сказала Клеопатра самымъ сладкимъ голосомь, потому что лицо дочери было грозно,  - если я см?ю подать сов?тъ, такъ…

        - Приведите его сюда,  - прервала ее Эди?ь, и какъ только Витерсъ вышелъ исполнять приказаніе, она сказала, нахмуривши брови и обращаясь къ матери:

        - Вамъ угодно, чтобы я его приняла, такъ я приму его въ вашей комнат?.

        - Не уйти ли мн??  - посп?шно спросила Флоренса.
        Эди?ь кивнула сй въ знакъ согласія головою, но въ дверяхъ Флоренса все-таки встр?тилась съ Каркеромъ. Онъ прив?тствовалъ ее съ тою же непріятною см?сью фамильярности и почтенія, какъ и прежде, сказалъ, что над?ется, что она здорова,  - что вчера онъ съ трудомъ могъ узнать ее, такъ оиа перем?нилась, и растворилъ ей для выхода дверь; учтивыя, почтительныя манеры его не могли, впрочемъ, скрыть его сознанія, что онъ внушаетъ ей страхъ.
        Потомъ онъ прикоснулся къ благосклонной ручк? Клеопатры и, наконецъ, поклонился Эди?и. Она холодно, не глядя, отв?тила на его поклонъ, не садилась сама и не приглашала его с?сть, и ждала, что онъ скажетъ.
        Гордость, могущество, упорство характера были оплотомъ Эди?и; но уб?жденіе, что этотъ челов?къ вид?лъ ее и мать ея при самомъ начал? знакомства въ самомъ невыгодномъ св?т?, что униженіе ея было для него такъ же ясно, какъ для нея самой, что онъ читаетъ въ ея жизни, какъ въ раскрытой книг?, и понимаетъ мал?йшіе отт?нки во взгляд? и голос?, - все это лишало ее внутренней силы. Какъ гордо ни встр?чала она его, съ лицомъ, требующимъ покорности, съ надменнымъ выраженіемъ губъ, отдаляющимъ его на почтительиое разстояніе, съ негодованіемъ въ груди на его навязчивость, съ мрачнымъ взоромъ, не дающимъ упасть на него ни одному св?тлому лучу изъ ея глазъ, и какъ почтительно ни стоялъ онъ передъ ней, съ молящимъ и оскорбленнымъ видомъ и съ совершеииою покорностью ея вол?, - она все-таки сознавала въ глубин? души, что въ сущности роли ихъ не таковы, что могущество и поб?да на его сторон?, и что онъ самъ знаетъ это, какъ нельзя лучше.

        - Я осм?лился просить y васъ свиданія,  - сказалъ Каркеръ,  - и р?шился сказать, что пришелъ по д?лу, потому что…

        - Можетъ быть, м-ръ Домби поручилъ вамъ сд?лать мн? какое-нибудь зам?чаніе?  - сказала Эди?ь.  - Вы пользуетесь его дов?ріемъ въ такой непонятной степени, что это меня вовсе не удивитъ.

        - Я не им?ю отъ него никакого порученія къ леди, проливающей славу на его имя,  - отв?чалъ Каркеръ,  - прошу ее только быть справедливой ко мн?, униженно просящему ее объ этой справедливости, ко мн?, простому подчиненному м-ра Домби; прошу ее обдумать, что я находился вчера вечеромъ въ совершенно страдательномъ положеніи, и что р?шительно не отъ меня завис?ло быть или не быть свид?телемъ непріятнаго случая. Я называю этотъ случай непріятнымъ,  - прибавилъ онъ, обращаясь наполовину къ м-съ Скьютонъ,  - единственно въ отношеніи ко мн?, им?вшему несчастіе быть при томъ. Такая ничтожная размолвка между людьми, искренно друтъ друга любящими и готовыми другъ для друга на всякую жертву, не можетъ им?ть никакого значенія, какъ очень в?рно зам?тила еще вчера сама м-съ Скьютонъ.
        Эди?ь не въ силахъ была взглянуть на него и посл? минутнаго молчанія сказала:

        - Но д?ло, за которымъ вы пришли…

        - Эди?ь, душа моя!  - прервала ее Клеопатра,  - что же это м-ръ Каркеръ все стоитъ. Садитесь, м-ръ Каркеръ.
        Онъ ни слова не отв?чалъ матери, но устремилъ взоръ на гордую дочь, какъ будто р?шился с?сть не иначе, какъ по ея приглашенію. Эди?ь принуждена была с?сть и слегка указала ему рукою на стулъ. Невозможно было сд?лать жеста холоди?е, надменн?е, неуважительн?е, но и на это она р?шилась только по принужденію. Этого было довольно. Каркеръ с?лъ.

        - Позволено ли мн? будетъ,  - сказалъ онъ, обращаясь къ м-съ Скьютонъ и выказывая ей рядъ б?лыхъ зубовъ - (вы пов?рите мн? на слово, что я им?ю на это достаточныя причины), позволено ли мн? будетъ обратиться съ т?мъ, что я им?ю сказать, къ м-съ Домби, и предоставить ей сообщить это потомъ вамъ, ея лучшему другу, разум?ется, посл? м-ра Домби?
        М-съ Скьютонъ хот?ла удалиться, но Эди?ь остановила ее; Эди?ь хот?ла было остановить и его и съ негодованіемъ приказала ему или говорить открыто, или молчать; но когда онъ проговорилъ вполголоса:

        - Миссъ Флоренса, которая только что вышла отсюда…
        Она позволила ему продолжать,
        Эди?ь обратила взоръ свой на нсго. И когда онъ, съ величайшею, впрочемъ, почтительностью, маклонился къ ней поближе и униженно оскалилъ зубы, она была, кажется, готова убить его на м?ст?.

        - Обстоятельства поставили миссъ Флоренсу въ несчастное положеніе,  - началъ онъ.  - Мн? непріятно говорить объ этомъ вамъ, которая такъ привизана къ отцу ея, которая, естественно, принимаетъ къ сердцу каждое касающееся его слово.
        Онъ говорилъ вообще тихо и внятно, но никакими словами не выразить, какъ тихо и, вм?ст? съ т?мъ, какъ внятно говорилъ онъ въ эту минуту, и всякій разъ, когда р?чь касалась того же предмета.

        - Но, какъ челов?къ совершенно преданный м-ру Домби, какъ челов?къ, жизнь котораго протекла въ благогов?йномъ созерцаніи характера м-ра Домби, я могу сказать, не оскорбляя и?жной привязаньюсти вашей къ супругу, что онъ, къ несчастью, почти не обращалъ вниманія на миссъ Флоренсу.

        - Знаю,  - отв?чала Эди?ь.

        - Вы это знаете!  - воскликиулъ Каркеръ, глубоко вздохнувши.  - Ухъ! какъ гора съ плечъ свалилась! Над?юсь, вамъ изв?стно тоже, что было причиною этой небрежности, изъ какого прекраснаго источника гордости, я хочу сказать, характера м-ра Домби…

        - Оставимъ его и обратимся къ вашему д?лу,  - сказала Эди?ь.

        - Мн? очень жаль,  - продолжалъ Каркеръ,  - что я не могу оправдать м-ра Домби, ью судите обо мн? по себ?, и вы простите мн?, что участіе къ нему завлекаетъ меня слишкомъ далеко.
        Что за пытка для ея гордаго сердца - сид?ть лицомъ къ лицу съ этимъ челов?комъ и выслушивать, какъ онъ навязываетъ ей ея ложную клятву передъ алтаремъ, какъ будто подчуетъ ее подонками густого яда, на которые она не можетъ смотр?ть безъ отвращенія, и которые не можетъ оттолкнуть прочь! какъ терзали ея душу стыдъ, гн?въ, угрызенія сов?сти! Она сіяла передъ нимъ во всемъ величіи гордой красоты, a въ душ? чувствовала, что она пресмыкается y ногъ его!

        - Миссъ Флоренса,  - продолжалъ Каркеръ,  - была предоставлена попеченію (если только это можно назвать попеченіемъ) наемныхъ слугъ, людей во вс?хъ отношеніяхъ ниже ея, она была лишена руководителя въ юныхъ л?тахъ и, естественно, впала въ ошибки: забыла, въ н?которой степени, свой санъ, привязалась къ челов?ку безъ всякаго зыаченія, н?коемому Вальтеру, котораго теперь, къ счастью, уже н?тъ на св?т?, вступила въ сношенія съ моряками, людьми дурной репутаціи, и старымъ б?глымъ банкротомъ.

        - Вс? эти обстоятельства мн? изв?стны,  - сказала Эди?ь, презрительно глядя на Каркера,  - и изв?стно также, что вы ихъ извращаете. Впрочемъ, можетъ быть, он? вамъ не такъ изв?стны.

        - Извините,  - возразилъ Каркеръ,  - я думаю, никто не знаетъ ихъ лучше меня! Ваше благородное, пламенное сердце, которое повел?ваетъ вамъ защищать вашего почтеннаго супруга, я уважаю это сердце, я благогов?ю передъ нимъ. Но что касается до этихъ обстоятельствъ (о нихъ-то собственно я и пришелъ поговорить съ вами), я знаю ихъ в?рно, какъ челов?къ, пользующійся дов?ріемъ м-ра Домби; какъ другъ его, могу сказать, я совершенно уб?дился въ истин? того, что говорю. Принимая глубокое участіе во всемъ, что до него касается, и, если вамъ угодно, желая также доказать мое усердіе, я долго сл?дилъ за вс?мъ этимъ самъ и чрезъ другихъ, в?рныхъ людей, и могу представить безчисленныя доказательства въ подтвержденіе моихъ словъ.
        Она подняла свои глаза, не выше его рта, но даже и на зубахъ его могла, кажется, прочесть, что онъ им?етъ средства над?лать много зла.

        - Извините,  - продолжалъ онъ,  - что я осм?лился посов?товаться насчетъ этого съ вами. Это потому, что вы, какъ я зам?тилъ, принимаете большое участіе въ миссъ Флоренс?.
        Чего онъ въ ней не зам?тилъ, чего не зналъ? Раздосадованная этою мыслью, она прикусила дрожащую губу и слегка кивнула головой въ знакъ согласія.

        - Это участіе, трогательное доказательства, что все, близкое м-ру Домби, близко и вамъ, не позволяетъ мн? немедленно сообщить ему вс? эги обстоятельства, которыя ему до сихъ поръ еще неизв?стны. И признаюсь вамъ, это было бы для меня такъ непріятно, что я готовъ молчать, если только вы изъявите на это хотя мал?йшее желаніе.
        Эди?ь подняла голову, закинула ее назадъ и устремила на него мрачный взоръ. Онъ встр?тилъ его самою любезною улыбкою и продолжалъ:

        - Вы говорите, что я извращаю обстоятельства. Н?тъ! Но положимъ, что я ихъ извращаю. Непріятное чувство, которое пробуждаетъ во мн? этотъ предметъ, проистекаетъ изъ того, что разоблаченіе этихъ связей и отношеній, со стороны миссъ Флоренсы совершенно невинныхъ, под?йствуетъ на м-ра Домби, уже предуб?жденнаго противъ дочери, совершенно иначе. Онъ, в?роятно, р?шится (о чемъ уже, какъ мн? изв?стно, и подумывалъ) отд?лить ее отъ семейства и удалить изъ дому. Будьте ко мн? снисходительны: вспомните мои близкія отношенія къ м-ру Домби, мое знаніе его сердца, мое къ нему уваженіе, почти съ самого д?тства, и вы извините меня, что я осм?ливаюсь вид?ть въ немъ недостатокъ, если еще можно назвать недостаткомъ возвышенную стойкость характера, корень которой держится въ благородной гордости и сознаніи могущества, которому вс? мы должны покоряться, стойкость, которую нельзя переломить, какъ упорство въ другихъ натурахъ, и которая растетъ и кр?пнетъ съ каждымъ годомъ, съ каждымъ днемъ.
        Даже и такой незначительный случай, какъ, наприм?ръ, вчера вечеромъ, подтверждаетъ мои слова не хуже всякаго другого, поважн?е. Домби и Сынъ не знаютъ ни часу, ни времени, ни м?ста; они ниспровергаютъ все. Впрочемъ, я радъ, что этотъ случай доставилъ мн? поводъ поговорить объ этомъ съ м-съ Домби, хотя онъ же навлекъ на меня ея минутное негодованіе. Меня тревожили вс? эти обстоятельства, когда м-ръ Домби призвалъ меня въ Лемингтонъ. Я увид?лъ васъ. Я не могъ не вид?ть, въ какое отношеніе вступите вы скоро съ м-ромъ Домби, къ обоюдному вашему счастью, и я тогда же р?шился обождать, пока вы вступите хозяйкой въ этотъ домъ, и поступить потомъ такъ, какъ поступилъ я теперь. Я чувствую, что не д?лаю проступка передъ м-ромъ Домби, вв?ряя то, что знаю, вамъ; если двое живутъ однимъ сердцемъ, какъ вы съ вашимъ супругомъ, то одинъ - полный представитель другого. Сл?довательно, вамъ ли, ему ли, сообщу я св?д?нія обо вс?хъ этихъ обстоятельствахъ, сов?сть моя равно спокойна. Васъ избралъ я по т?мъ причинамъ, которыя уже им?лъ честь изложить вамъ. См?ю ли над?яться, что откровенность моя принята, и что
отв?тственность съ меня снята?
        Долго помнилъ онъ взоръ, которымъ подарила она его въ заключеніе этой р?чи. Наконецъ, посл? внутренней борьбы, она сказала:

        - Хорошо. Считайте это д?ло оконченнымъ и не упоминайте о немъ больше.
        Онъ низко поклонился и всталъ. Она тоже встала, и онъ простился съ величайшею почтительностью. Витерсъ, встр?тившій его на л?стниц?, остановился, пораженный красотою его зубовъ и сіяющей улыбкой; прохожіе на улиц? приняли его за дантиста, выставившаго свои зубы на показъ. Т? же прохожіе приняли Эди?ь, когда она по?халл въ своемъ экипаж?, за знатную леди, столь же счастливую, сколь богатую и прекрасную. Они не вид?ли ее за минуту передъ т?мъ въ ея комнат?, оми не слышали, какимъ голосомъ воскликнула она: "О Флоренса, Флоренса!"
        М-съ Скьютонъ, лежа на соф? и кушая шоколадъ, не слышала ничего, кром? слова д_?_л_о, къ которому чувствовала смертельное отвращеніе и которое уже давно вычеркнула изъ своего словаря. Кром? того, она собиралась сд?лать опустошительный наб?гъ на разные магазины. Итакъ, м-съ Скьютонъ не разспрашивала дочь и не выказала никакого любопытства. Персиковая наколка над?лала ей много хлопотъ, когда она вышла на крыльцо; погода была в?треная, наколка торчала совс?мъ на затылк? и непрем?нно хот?ла дезертировать, не поддаваясь ни на какія ласки своей влад?тельницы. Когда карету заперли отъ в?тра, розы опять начали колебаться отъ дрожанія головы. Итакъ, м-съ Скьютонъ было не до д?ла.
        Не лучше было ей и подъ вечеръ. М-съ Домби, совершенно од?тая, уже съ полчаса ждала ее въ уборной, a м-ръ Домби парадировалъ по гостиной въ кисломъ величіи (они собирались куда-то на об?дъ), какъ, вдругъ, Флоуерсъ, бл?дная, вб?жала къ м-съ Домби и сказала:

        - Извините, я, право, не знаю, что д?лать съ барыней!

        - Какъ, что?

        - Да сама не знаю, что съ ней сд?лалось,  - отв?чала испуганная Флоуерсъ,  - такія гримасы д?лаетъ!
        Эди?ь посп?шила съ ней въ комнату матери. Клеопатра была въ полномъ убранств?, въ брилліантахъ, въ короткихъ рукавахъ, раздушенная, съ подд?льными локонами и зубами и другими суррогатами молодости; но паралича обмануть ей этимъ не удалось; онъ узналъ въ ней свою собственность и поразилъ ее передъ зеркаломъ, гд? она и лежала, какъ отвратительная кукла.
        Эди?ь и Флоуерсъ разобрали ее по частямъ и отнесли ничтожный остатокъ на постель. Послали за докторами; доктора прописали сильныя л?карства и объявили, что теперь она оправится, но второго удара не перенесетъ.
        Такъ пролежала м-съ Скьютонъ н?сколько дней, безсловесная, уставивши глаза въ потолокъ; иногда она издавала какіе-то неопред?ленные звуки въ отв?тъ на разные вопросы; въ другое же время не отв?чала ни жестомъ, ни даже движеніемъ глазъ.
        Наконецъ, она начала приходить въ себя, получила до и?которой степени способность двигаться, но еще не могла говорить. Однажды она почувствовала, что можетъ влад?ть правою рукою; показывая это своей горничной, она была какъ будто ч?мъ-то недовольна и сд?лала знакъ, чтобы ей подали перо и бумагу. Флоуерсъ, думая, что она хочетъ написать зав?щаніе, немедленно исполнила ея желаніе. М-съ Домби не было дома, и горничная ожидала результата съ необыкновеннымъ, торжественнымъ чувствомъ.
        М-съ Скьютонъ царапала по бумаг?, вычеркивала, выводила не т? буквы и, наконецъ, посл? долгихъ усилій, написала:
        "Розовыя занав?си".
        Флоуерсъ, какъ и сл?довало ожидать, совершенио стала втупикъ отъ такого зав?щанія. Тогда Клеопатра прибавила въ поясненіе еще два слова, и на бумаг? явилась фраза:

        - Розовыя занав?си - для докторовъ.
        Тутъ только горничная начала догадываться, что надъ кроватью надо пов?сить розовыя занав?си, чтобы цв?тъ лица казался лучше, когда прі?дутъ доктора. Хорошо знавшіе старуху не сомн?вались въ справедливости этой догадки, которую она и сама скоро была въ состояніи подтвердить. Розовыя занав?си были пов?шены, и она быстро начала оправляться. Скоро она могла уже сид?ть въ локонахъ, кружевной шапочк? и шлафрок?, съ румянами въ ямахъ, гд? н?когда были щеки.
        Гадко было вид?ть, какъ эта отжившая женщина жеманится, д?лаетъ глазки и молодится передъ смертью, какъ передъ майоромъ. Но бол?знь ли сд?лала ее лукав?е и фальшив?е прежняго, или она потерялась, сравнивая то, что она въ самомъ д?л?, съ т?мъ, ч?мъ хот?ла казаться, или зашевелилась въ ней сов?сть, которая не могла ни съ силою выступить наружу, ни совершенно скрыться во тьм?, или, что всего в?роятн?е, под?йствовало все это вм?ст?, только результатъ былъ тотъ, что она начала выказывать ужасныя претензіи на любовь и благодарность Эди?и, хвалить себя безъ м?ры, какъ прим?рную мать, и ревновать Эди?ь ко вс?мъ. Забывши сд?ланное условіе, она безпрестанно говорила дочери о ея замужеств?, какъ доказательств? ея материнской попечительности.

        - Гд? м-съ Домби?  - спрашивала она y горничной.

        - Вы?хала со двора.

        - Вы?хала? Ужъ не отъ меня ли она б?гаетъ, Флоуерсъ?

        - Что вы! Богъ съ вами! Она по?хала съ миссъ Флоренсой.

        - Съ миссъ Флоренсой? Да кто миссъ Флоренса? Не говорите мн? о миссъ Флоренс?! Что для меня миссъ Флоренса въ сравненіи со мною?
        И слезы были наготов?, но ихъ осушали обыкновенно блескъ брилліантовъ, персиковая наколка (ее она над?ла ради гостей уже за н?сколько нед?ль до того, какъ могла выйдти изъ комнаты) или вообще какая-нибудь щегольская тряпка. Но когда являлась Эди?ь съ своей гордой осанкой, исторія начиналась снова.

        - Прекрасно, Эди?ь!  - восклицала она, тряся головою.

        - Что съ вами, маменька?

        - Что со мною! Люди д?лаются съ каждымь днемъ хуже и неблагодарн?е; право, на св?т? не бьется теперь, кажется, ни одного признательнаго сердца. Витерсъ любитъ меня больше, нежели ты. Онъ ухаживаетъ за мною больше родной дочери. Право, пожал?ешь, что такъ молода лицомъ, иначе, можетъ быть, питали бы ко мн? большее уваженіе.

        - Чего же вы хотите, маменька?

        - О, многаго, Эди?ь!

        - Недостаетъ вамъ чего-нибудь? Если такъ, такъ въ этомъ вы сами виноваты.

        - Сама виновата!  - возражала она всхлипывая.  - Быть такой матерью, какъ я была для тебя, Эди?ь! Д?лить съ тобою все, почти отъ колыбели! И вид?ть отъ тебя такое пренебреженіе! Ты мн? какъ будто чужая. Флоренсу ты любишь въ двадцать разъ больше. Упрекать меня, говорить, что я сама виновата!..

        - Маменька, я ни въ чемъ васъ не упрекаю. Зач?мъ вы все говорите объ упрекахъ?

        - Какъ же мн? не говорить, когда я вся любовь и привязанность, a ты такъ и ранишь меня каждымъ взглядомъ.

        - Я и не думаю ранить васъ. Забыли вы наше условіе? Оставьте прошедшее въ поко?.

        - Да, оставьте въ поко?! Оставимъ все въ поко?, и благодарность матери, и любовь, и самую меня въ этой комнат?! Привяжемся къ другимъ, которые не им?ютъ никакого права на нашу привязанносты Правосудный Боже! Эди?ь! знаешь ли ты, въ какомъ дом? ты хозяйка?

        - Разум?ется.

        - Знаешь ли ты, за к?мъ ты замужемъ? Знаешь ли ты, что y тебя теперь есть и домъ, и положеніе въ св?т?, и экипажъ?

        - Знаю, все знаю, маменька.

        - Не хуже, какъ было бы за этимъ,  - какъ бишь его? Грейнджеромъ, если бы онъ не умеръ. И кому ты вс?мъ этимъ обязана?

        - Вамъ, маменька, вамъ.

        - Такъ обними же и поц?луй меня; докажи мн?, что ты сознаешься, что н?тъ на св?т? матери лучше меня. Не убивай меня неблагодарностью, или, право, я сд?лаюсь такимъ чучеломъ, что никто не узнаетъ меня, когда я опять выйду въ общество,  - даже это ненавистное животное, майоръ.
        И при всемъ томъ, когда Эди?ь наклонялась и прикасалась къ ней холодной щекой, мать въ испуг? отклонялась прочь, начинала дрожать и кричать, что ей дурно. Въ другое время случалось, что она униженно просила Эди?ь прис?сть къ ея постели и смотр?ла на задумчивую дочь съ лицомъ, безобразіе и дикость котораго не смягчали даже розовыя занав?си.
        Дни проходили за днями; розовыя занав?си ал?ли на смертной оболочк? Клеопатры и ея наряд?, поношенномъ больше прежнаго, въ вознагражденіе опустошительныхъ сл?довъ бол?зни, на румянахъ, на зубахъ, локонахъ, брилліантахъ, короткихъ рукавахъ и на всемъ костюм? куклы, безъ чувствъ упавшей н?когда передъ зеркаломъ. Эти занав?си были свид?телями ея невнятныхъ р?чей, похожихъ на д?тскій пискъ, и внезапной забывчивости, являвшейся какъ-то по собственной прихоти, какъ будто въ насм?шку надъ ея фантастическою особою.
        Но никогда не были он? свид?телями иного тона въ разговор? ея съ дочерью. Никогда не вид?ли он? улыбки на прекрасномъ лиц? Эди?и или н?жнаго выраженія дочерней любви въ сумрачныхъ чертахъ ея.
        Глава ХХХVIII
        Миссъ Токсъ возобновляетъ старое знакомство

        Миссъ Токсъ, покинутая другомъ своимъ Луизою Чиккъ и лишенная благосклонности м-ра Домби,  - ибо ни за зеркаломъ камина, ни на фортепіано не красовалось пары свадебныхъ билетовъ, соединенныхъ серебряною нитью,  - миссъ Токсъ пала духомъ и была очень грустна. Н?сколько времени не раздавались на Княгининомъ Лугу звуки изв?стнаго вальса, растенія были забыты, и пыль покрыла миніатюрный портретъ предка миссъ Токсъ въ напудренномъ парик?.
        Но миссъ Токсъ была не въ т?хъ л?тахъ и не такого характера, чтобы долго предаваться безпо лезной грусти. У фортепіано усп?ли разстроиться только дв? клавиши, когда опять загрем?лъ изв?стный вальсъ; только одна в?тка гераніума засохла отъ недостатка пищи, когда миссъ Токсъ опять принялась хлопотать около своихъ растеній; и облако пыли покрывало напудреннаго предка только въ продолженіе шести нед?ль, посл? чего миссъ Токсъ дунула на его благообразное лицо и вытерла его замшею.
        Миссъ Токсъ, однако же, осирот?ла. Привязанность ея, какъ см?шно она ни высказывалась, была неподд?льна и сильна, и незаслуженное оскорбленіе со стороны Луизы - какъ выражалась она сама - глубоко ее огорчило. Впрочемь, сердце миссъ Токсъ было совершенно чуждо всякой злобы. Она провела жизнь безъ личныхъ мн?ній, зато и не знала до сихъ поръ злыхъ страстей. Теперь только, когда ей случилось однажды на улиц? завид?ть вдали Луизу Чиккъ, кроткая натура ея возмутилась до такой степени, что она рада была найти уб?жище въ кухмистерской, гд? и выплакала чувства свои въ мрачной столовой, пропитанной запахомъ говядины.
        На м-ра Домби миссъ Токсъ не считала себя вправ? жаловаться. Она им?ла такое высокое понятіе о его величіи, что теперь, вдали отъ него, ей казалось, что разстояніе между ними всегда было неизм?римо, и что терп?ть ее н?сколько ближе было съ его стороны великодушною снисходительностью. Не было на св?т?, по ея мн?нію, женщины слишкомъ прекрасной для того, чтобы сд?латься супругою м-ра Домби и, желая избрать себ? жену, онъ, естественно, долженъ былъ искать въ высшей сфер?. Миссъ Токсъ разъ двадцать на день со слезами на глазахъ повторяла себ? эту истину. Она никогда не вспоминала, что онъ пользовался ею для исполненія своихъ прихотей и милостиво позволилъ ей быть одною изъ нянюшекъ его сына. Она думала только о томъ, что, но ея собственнымъ словамъ, "провела въ этомъ дом? такъ много счастливыхъ часовъ, что она должна вспоминать объ этомъ съ благодарностью, и что никогда не перестанетъ вид?ть въ м-р? Домби одного изъ самыхъ почтенныхъ и значительныхъ людей".
        Но разлученная съ неумолимой Луизой и ревнуя къ майору (на котораго смотр?ла теперь какъ-то недов?рчиво), миссъ Токсъ нашла, что очень досадно не знать ничего о томъ, что происходитъ въ дом? м-ра Домби. Она привыкла считать Домби и Сына центромъ, около котораго вращается весь міръ, и потому р?шилась возобновить одно старинное знакомство, лишь бы только не оставаться въ нев?деніи о д?лахъ, такъ сильно ее интересовавшихъ. М-съ Ричардсъ, какъ ей было изв?стно, поддерживала, со времени достопамятнаго свиданія съ м-ромъ Домби, сношенія съ живущими въ его дом? слугами. Миссъ Токсъ им?ла, можетъ быть, еще и другую, бол?е н?жную побудительную причину пос?тить семейство Тудля: ей хот?лось, можетъ быть, просто поговорить о м-р? Домби съ к?мъ бы то ни было.
        Итакъ, однажды вечеромь миссъ Токсъ направила стопы свои къ Тудлямъ. М-ръ Тудль, черный и закопченый, кушалъ въ это время чай въ н?драхъ своего семейства. Существованіе м-ра Тудля им?ло вообще только три фазы: онъ или изволилъ кушать въ упомянутыхъ н?драхъ, или лет?лъ надъ землею по 25 и 50 миль въ часъ, или спалъ. Онъ безпрестанно переходилъ изъ вихря въ покой, но въ обоихъ случаяхъ сохранялъ мирное равнов?сіе въ душ?. Онъ предоставилъ сердиться, шум?ть, пыхт?ть и портиться машинамъ, съ которыми былъ связанъ неразрывными узами, a самъ велъ жизнь совершенно безмятежную.
        На кол?няхъ м-ра Тудля сид?ли два маленькихъ Тудля; другіе два приготовляли ему чай, и многіе другіе возились около него; м-ръ Тудль никогда не былъ безъ д?тей и всегда готовъ былъ пополнить ихъ коллекцію.

        - Полли,  - сказалъ онъ,  - вид?ла ты Роба?

        - Н?тъ,  - отв?чала Полли,  - онъ, в?рно, зайдетъ сегодня.

        - A что, теперь онъ уже не прячется, или прячется, Полли?

        - Н?тъ.

        - Хорошо, что н?тъ, Полли; не хорошо прягаться, а?

        - Конечно; что за вопросъ.

        - Видите ли, д?ти,  - сказалъ Тудль, оглядывая свое семейство,  - если идешь прямою дорогою, не надо прятаться.
        Тудлёнки запищали и зашум?ли въ знакъ готовности воспользоваться нравоученіемъ.

        - Да зач?мъ же прим?нять все это къ Робу?  - спросила жена.

        - Полли,  - отв?чалъ Тулль,  - что же тутъ такого сказалъ я о Роб?? Я только такъ,  - къ слову пришлось,  - странно, право, какъ подумаешь, какъ это въ голов? y челов?ка одно къ другому вяжется
        И м-ръ Тудль запилъ это глубокомысленное зам?чаніе чаемъ и закусилъ порядочнымъ ломтемъ хл?ба съ масломъ, приказавши, между прочимъ, дочерямъ приготовить побольше кипятку, потому что y него сильно пересохло въ горл?.
        Но, насыщаясь самъ, Тудль не забылъ и своего потомства; д?ти уже съ?ли свою вечернюю порцію, но все-таки стерегли экстренные, и потому именно и лакомые кусочки. Тудль кормилъ ихъ, держа въ рук? большой ломоть хл?ба съ масломъ; Тудльчики, въ законной посл?довательности, откусывали каждый по кусочку и получали въ добавокъ по ложк? чаю. Это доставляло имъ такое наслажденіе, что они пускались, проглотивши свою порцію, плясать и скакать на одной ножк?, a потомъ опять понемногу обступали м-ра Тудля и провожали глазами въ его ротъ куски хл?ба и масла, притворяясь, впрочемъ, очень равиодушными къ этимъ предметамъ и перешептываясь о чемъ-то вовсе постороннемъ.
        М-ръ Тудль, сидя среди своего семейства и подавая прим?ръ отличнаго аппетита, везъ на своихъ кол?няхъ двухъ маленькихъ Тудлей въ Бирмингамъ и смотр?лъ на прочихъ черезъ баррьеръ изъ хл?ба и масла, когда вошелъ Робъ Точильщикъ, въ оригинальной шляп? и траурныхъ шароварахъ и былъ встр?ченъ всеобщимъ крикомъ братьевъ и сестеръ.

        - Какъ поживаете, матушка?  - спросилъ онъ, почтительно ц?луя мать.

        - Здравствуй, Робъ!  - отв?чала оиа, обнимая его.  - И этотъ еще станетъ прятаться! Полно Тудль!
        Эти слова относились къ м-ру Тудлю, но Робъ не пропустилъ ихъ мимо ушей.

        - Какъ? батюшка опять что-нибудь говорилъ противъ меня?  - воскликнулъ онъ.  - О, какъ это ужасно! провиниться разъ въ жизни, и то слегка, a потомъ знать, что родной отецъ не перестанетъ попрекать тебя этимъ заглаза! Право, готовъ бы, на зло напроказить чего-нибудь.

        - Полно, онъ ничего такого не думалъ,  - сказала Полли.

        - A если не думалъ, такъ зач?мъ же говорить? Никто не думаетъ обо мн? и въ половину такъ дурно, какъ отецъ. Готовъ бы, кажется, шею подставить, лишь бы кто-нибудь снялъ голову!
        Маленькіе Тудли вскрикнули при этой отчаянной выходк?, и Робъ усилилъ еще бол?е патетическій эффектъ ея, заклкная ихъ не жал?ть брата, и говоря, что, если они добрыя д?ти, такъ должны ненавид?ть его.
        Наконецъ, м-ръ Тудль объяснился, Робъ былъ успокоенъ, они пожали другъ другу руки, и согласіе воцарилось въ семь?; въ то же время, очень кстати и къ великому удивленію Полли, явилась въ дверяхъ, озирая все общество своею милостивою улыбкою, миссъ Токсъ.

        - Какъ поживаете, м-съ Ричардсъ?  - сказала она.  - A вотъ я пришла нав?стить васъ. Можно войти?
        Веселое лицо м-съ Ричардсъ просв?тл?ло гостепріимною радостью; миссъ Токсъ немедленно пригласили с?сть; она раскланялась съ м-ромъ Тудлемъ, развязала шляпку и объявила, что, во-первыхъ, хочетъ перец?ловать вс?хъ д?тей поочередно.
        Гонимый судьбою, младшій Тудль, родившійся, по-видимому, подъ несчастною зв?здою, испыталъ неудачу и при этой церемоніи; играя съ шляпою Роба, онъ надвинулъ ее на глаза задомъ напередъ такъ неловко, что не могъ снять; испуганному воображенію его тотчасъ же представилась мрачная картина будущности,  - ему показалось, что онъ уже на всю жизнь останется погруженнымъ во мракъ и разлученнымъ съ друзьями и родными, онъ началъ кричать и барахтаться. Освобожденный изъ-подъ шляпы, онъ предсталъ съ краснымъ, вспот?вшимъ лицомъ и былъ взятъ на руки миссъ Токсъ.

        - Вы, я думаю, почти забыли меня?  - сказала миссъ Токсъ м-ру Тудлю.

        - Н?тъ,  - отв?чалъ Тудль,  - н?тъ. A съ т?хъ поръ мы ужъ довольно постар?ли.

        - Какъ же вы поживаете?  - ласково спросила миссъ Токсъ.

        - Слава Богу. Вы какъ? Что, ревматизмъ васъ еще не безпокоитъ? Намъ вс?мъ его не миновать.

        - Благодарю васъ,  - отв?чала миссъ Токсъ.  - Я съ нимъ еще незнакома.

        - Счастливы вы,  - сказалъ Тудль.  - Въ ваши л?та много отъ него страдаютъ. Вотъ, мать моя…
        И Тудль, встр?тивши глаза жены, залилъ окончаніе новою кружкою чаю.

        - Теперь, м-съ Ричардсъ,  - сказала миссъ Токсъ,  - скажу вамъ прямо, зач?мъ я пришла. Вы, в?роятно, зам?тили, м-съ Ричардсъ, и вы, м-ръ Тудль, что я разошлась немного кое съ к?мъ изъ моихъ друзей, и что не пос?щаю теперь иныхъ, y которыхъ бывала прежде очень часто.
        Полли, съ женскимъ инстинктомъ понявшая въ ту же минуту о чемъ идетъ р?чь, прищурила глаза въ знакъ того, что понимаетъ миссъ Токсъ. A м-ръ Тудль, не им?вшій и предчувствія о настоящемъ значеніи ея словъ, вытаращилъ глаза въ знакъ совершеннаго недоум?нія.

        - Что было причиною, возникшей между нами холодности,  - продолжала миссъ Токсъ,  - объ этомъ говорить нечего и не стоитъ. Довольно, если я скажу, что питаю глубочайшее уваженіе къ м-ру Домби, также и ко всему, что ему близко.
        М-ръ Тудль, начинавшій догадываться, покачалъ головою и сказалъ, что слышалъ объ этомъ, и что, по его мн?нію, съ м-ромъ Домби трудно ладить.

        - Не говорите этого, прошу васъ,  - возразила миссъ Токсъ.  - Не говорите мн? этого никогда. Мн? это непріятно слышать.
        М-ръ Тудль, ни мало не сомй?вавшійся, что зам?чаніе его будетъ принято благосклонно, былъ ужасно сконфуженъ.

        - Вотъ что я хот?ла вамъ сказать, м-съ Ричардсъ, и вамъ, м-ръ Тудль: всякое изв?стіе о томъ, какъ поживаетъ семейство м-ра Домби, будетъ для меня очень пріятно, и я всегда рада побес?довать съ м-съ Ричардсъ объ ихъ семь? и вспомянуть прошлое время. Мы съ м-съ Ричардсъ всегда жили въ ладу, и я жал?ю, что не сблизилась съ нею тогда больше, въ чемъ сама виновата. Теперь, по крайней м?р?, она, в?рно, не откажетъ мн? въ дружб? и позволитъ пос?щать ее и быть y нея, какъ дома?
        Полли была очень рада и изъявила свое согласіе на дружбу. М-ръ Тудль не могъ дать себ? отчета, радъ онъ или н?тъ, и потому сохранилъ глуп?йшее спокойствіе.

        - Вы знаете, м-съ Ричардсъ, и вы, м-ръ Тудль,  - продолжала миссъ Токсъ,  - я могу вамъ быть кое въ чемъ полезна, если вы хотите не считать меня чужою. Я могу, наприм?ръ, учить вашихъ малютокъ. Если позволите, я принесу имъ книжекъ, и вы увидите, въ вечеръ-другой, сколько он? узнаютъ. Только я не хочу вамъ м?шать, не хочу, чтобы вы считали меня гостьей; вы пожалуйста ые церемоньтесь, м-съ Ричардсъ: штопайте себ?, шейте, кормите д?тей, д?лайте, что вамъ нужно: да и вы, м-ръ Тудль, не чинитесь: закурите вашу трубку.

        - Благодарю васъ,  - проговорилъ Тудль.

        - Чистосердечно говорю вамъ,  - продолжала миссъ Токсъ,  - что я буду въ восторг?, если мн? удастся передать кое-какія познанія вашимъ д?ткамъ, и сочту себя щедро вознагражденною, если вы просто, безъ обиняковъ, согласны на мое предложеніе.
        Сд?лка была тутъ же утверждена, и миссъ Токсъ въ ту же минуту почувствовала себя до такой степени дома, что немедленно сд?лала экзаменъ вс?мъ д?тямъ и записала ихъ имена, возрастъ и познанія. Экзаменъ и бес?да задержали ее y Тудлей такъ долго, что ей уже поздно было идти домой одной. Точильщикъ былъ еще зд?сь и учтиво предложилъ проводить ее, на что она съ удовольствіемъ согласилась.
        Простившись съ Тудлемъ и Полли и перец?ловавши вс?хъ д?тей, миссъ Токсъ ушла съ такимъ легкимъ сердцемъ, что м-съ Чиккъ обид?лась бы, если бы его взв?сила.
        Скромный Робъ хот?лъ идти позади миссъ Токсъ, но она заставила его идти рядомъ и вступила съ нимъ въ долгій разговоръ.

        - Очень рада съ вами познакомиться,  - сказала она y своего порога.  - Над?юсь, мы будемъ друзьями, и вы пос?тите меня. Завели ли вы денежную шкатулку?

        - Завелъ миледи,  - отв?чалъ Робинъ,  - и ужъ давненько. Я накопилъ деньженокъ на черный день и собираюсь положить ихъ въ банкъ.

        - Доброе д?ло, доброе д?ло. Рада слышать отъ васъ такія р?чи. Положите туда и эту полкрону.

        - Много вамъ благодаренъ, миледи; но мн?, право, сов?стно, что вы тратитесь изъ-за меня.

        - Не безпокойтесь, мой милый: эта безд?лица меня не разоритъ, и вы должны ее принять въ знакъ моего расположенія, иначе я стала бы сердиться. Прощайте, Робинъ.

        - Прощайте, миледи. Покорно благодарю.
        Всл?дъ зат?мъ мальчишка разм?нялъ подаренную монету и мигомъ проигралъ вс? деньги. Правила чести и благородства никогда не преподавались въ заведеніи Благотворительнаго Точильщика. Преобладающей системой въ этой школ? было лицем?ріе, прививавшееся съ огромнымъ усп?хомъ, такъ что родители и покровители питомцевъ, окончившихъ зд?сь свой курсъ, разсуждали ииой разъ, что ужъ лучше оставлять д?тей безъ всякаго воспитанія, если оно приноситъ такіе горькіе плоды. Другіе, бол?е основательные, догадывались, что воспитаніе должно быть улучшено, и въ ожиденіи такого улучшенія немилосердно бранили заведеніе Благотворительнаго Точильщика. Между т?мъ опытные начальники знаменитой школы всегда ум?ли вывертываться, указывая обвинителямъ на т?хъ изъ своихъ бывшихъ учениковъ, которые какимъ-нибудь чудомъ спаслись отъ нравственной порчи и занимали въ обществ? почетныя м?ста. Такія указанія ставили втупикъ всевозможныхъ клеветниковъ, и слава учебнаго заведенія возростала годъ отъ году съ неимов?рнымъ усп?хомъ. Да здравствуютъ вс? на св?т? Благотворительные Точильщики!
        Глава XXXIX
        Дальн?йшія приключенія капитана Эдуарда Куттля, морехода

        Быстро лет?ло впередъ нич?мъ неудержимое время, и, наконецъ, былъ почти на исход? роковой годъ, назначенный старымъ Соломономъ для вскрытія запечатаннаго пакета, оставленнаго при письм? испытанному другу. По м?р? приближенія зав?тнаго срока, капитанъ Куттль чаще и чаще смотр?лъ по вечерамъ на таинственную бумагу, и душой его овлад?вало невыразимое безпокойство.
        Но вскрыть документъ однимъ часомъ раньше назначеннаго срока было для честнаго капитана такою же невозможностью, какъ вскрыть самого себня для анатомическихъ наблюденій. Онъ ограничивался только т?мъ, что выкладывалъ по временамъ таинственный пакетъ на столъ, закуривалъ трубку и сид?лъ по ц?лымъ часамъ съ безмолвною важностью. Случалось, посл? бол?е или мен?е продолжительныхъ созерцаній черезъ кольца табачнаго дыма, капитанъ постепенно начиналъ отодвигать свой стулъ, какъ будто желая высвободиться изъ-подъ чарующаго вліянія рокового документа. Напрасное покушеніе! документъ мерещился ему на потолк?, на обояхъ и даже на пылающихъ угляхъ затопленнаго камина.
        Отеческое расположеиіе къ Флоренс? не получило никакого видоизм?ненія въ сердц? капитана Куттля. Только со времени посл?дмяго свиданія съ м-ромъ Каркеромъ, онъ началъ сомн?ваться, точно ли его личное участіе въ сношеніяхъ прелестной д?вушки съ несчастнымъ мальчикомъ было полезно для нихъ обоихъ въ такой степени, какъ онъ предполагалъ сначала. Вдумываясь въ эту важную статью, капитанъ пришелъ даже къ заключенію, что, пожалуй, чего добраго, онъ больше повредилъ молодымъ людямъ, ч?мъ принесъ пользы. Легко представить, какимъ ужаснымъ раскаяніемъ терзалась душа честнаго друга посл? такого страшнаго предположенія. Чтобы наказать себя достойнымъ образомъ, капитанъ р?шился прервать всякое сообщеніе съ живыми существами изъ опасенія повредить кому-нибудь мыслію, словомъ или д?ломъ.
        Такимъ образомъ, заживо погребенный между инструментами, капитанъ никогда не отваживался проходить мимо пышнаго чертога м-ра Домби и никогда не давалъ знать о своемъ существованіи Флоренс? или миссъ Нипперъ. Онъ даже отказался отъ дружескихъ прив?тствій м-ра Перча, и когда тотъ сд?лалъ ему визитъ, онъ весьма сухо началъ его благодарить и, наконецъ, открыто объявилъ, что отказался равь навсегда отъ вс?хъ возможныхъ знакомствъ. Въ такомъ добровольномъ затворничеств? капитанъ проводилъ ц?лые днн и даже ц?лыя нед?ли, удостоивая по временамъ двумя-тремя словами только Точильщика, котораго вообще онъ считалъ образцомъ безкорыстной преданности и возвышеннымъ идеаломъ в?рности. Итакъ, исключенный отъ всякаго общенія съ живыми существами, капитанъ одиноко сид?лъ по вечерамъ въ маленькой гостиной, осматривая со вс?хъ сторонъ документъ дяди Соломона, думая о Флоренс? и б?дномъ Вальтер? до той поры, пока, наконецъ, прекрасныя и невинныя д?ти начали представляться его фантазіи отжившими существами, съ которыми можно было увид?ться не иначе, какъ по ту сторону гроба.
        При всемъ томъ честный капитанъ, занятый постоянно печальными размышленіями, не переставалъ заботиться какъ о нравственномъ улучшеніи своей натуры, такъ равном?рно и о развитіи умственныхъ способностей Робина. Каждый вечеръ молодой челов?къ долженъ былъ, ио приказанію капитана, прочитывать по н?скольку страницъ изъ разныхъ душеспасительныхъ сочиненій, и такъ какъ Куттль вообще былъ того мн?нія, что во вс?хъ книгахъ заключаются назидательныя истины, то и оказалось, что воспріимчивый мозгъ его питомца обогатился чрезъ н?сколько времени самыми зам?чательными фактами. Самъ капитанъ каждый воскресный вечеръ, отправляясь на сонъ грядущій, прочитывалъ съ новымъ одушевленіемъ изв?стное нагорное поученіе и всегда приходилъ въ неподд?льный восторгъ, когда произносилъ высокую сентенцію относительно блаженства нищихъ міра сего. Его теологическія способности совершенствовались съ необыкновенною быстротой, и постороній наблюдатель могъ подумать, что его голова нагружена греческими и еврейскими цитатами.
        Но вс?хъ постороннихъ наблюдателей зам?нялъ только одинъ Робинъ, и, должно отдать справедливость, знаменитая школа, въ которой онъ получилъ предварительное воспитаніе, развила и усовершенствовала въ немъ удивительный навыкъ вдохновляться писаніями этого рода. Во-первыхъ, мозгъ Точильщика наполненъ былъ ц?лыми сотнями
іудейскихъ и эллинскихъ именъ; во-вторыхъ, оиъ при первомъ востребованіи, поощряемый громкими вліяніями плети, могъ повторять, не переводя духу, ц?лыя десятки самыхъ трудныхъ стиховъ; въ-третьихъ… но, въ-третьихъ и въ-двадцатыхъ, мы не им?емъ возможности исчислить зд?сь съ отчетливостью вс?хъ превосходныхъ дарованій Точильщика, въ которыхъ онъ всенародно упражнялся съ д?тскаго возраста въ одной изв?стн?йшей кирк?, гд? съ необыкновеннымъ эффектомъ выставлялись на показъ передъ глазами удивленныхъ зрителей свои широкіе штаны самаго яркаго кофейнаго цв?та. Вс? эти способности пригодились теперь какъ нельзя лучше Робу. Когда капитанъ переставалъ читать, Точильщикъ всегда притворялся проникнутымъ самыми благогов?йными размышленіями, хотя за чтеніемъ обыкновенно з?валъ и кивалъ головою, чего, однако, никогда не подозр?валъ въ немъ его добрый хозяинъ.
        Съ н?котораго времени, капитанъ, какъ д?ловой челов?къ, велъ аккуратный дневникъ, наполненный разными остроумными наблюденіями относительно состоянія погоды и направленія каретъ и другихъ экипажей. На одной страниц? четкимъ почеркомъ было записано, что по утру въ такой-то день и въ такомъ-то квартал? дулъ сильный западный в?теръ, a къ вечеру въ томъ же квартал? началъ бушевать пронзительный восточный в?теръ. На другой страниц? такимъ же почеркомъ было приведено въ изв?стность сл?дующее обстоятельство: "Сегодня, въ одиннадцать часовъ утра, была y меня, нижеподписавшагося капитана Куттля, перекличка съ тремя праздношатающимися молодыми людьми, которые, войдя въ магазинъ, изъявили очевидное нам?реніе купить очки, и однако-жъ не купили, a дали об?щаніе явиться сюда для этой же ц?ли въ другой разъ. Изъ этого же сл?дуетъ, что торговыя д?ла начинаютъ принимать хорошій оборотъ. В?теръ дуетъ благопріятный - H_о_р_д_ъ-В_е_с_т_ъ. Къ вечеру должно ожидать перем?ны".
        Главн?йшимъ затрудненіемъ для капитана былъ м-ръ Тутсъ, который заходилъ къ нему очень часто и не говоря по обыкновенію ни одного слова, усаживался въ маленькой гостиной и ухмылялся безъ перерыва полчаса и даже больше. По-видимому, м-ръ Тутсъ получилъ нравственное уб?жденіе, что въ ц?ломъ Лондон? н?тъ м?ста, бол?е удобнаго и приличнаго для такого увеселительнаго занятія. Капитанъ, вразумленный теперь б?дственнымъ опытомъ, никакъ не могъ р?шить, былъ ли м-ръ Тутсъ прекрасн?йшимъ и любезн?йшимъ молодымъ челов?комъ, или, напротивъ, отъявленнымъ, продувнымъ лицем?ромъ. Его частые разговоры о миссъ Домби казались въ настоящемъ случа? очень подозрительными; однако же, капитанъ р?шился до н?котораго времени не высказывать своихъ подозр?ній и вообще велъ себя очень осторожно, поглядывая на своего гостя съ необыкновенною проницательностью и лукавствомъ.

        - Капитанъ Гильсъ,  - говаривалъ по обыкновенію м-ръ Тутсъ,  - что же вы скажете насчетъ моего предложенія? буду ли я когда-нибудь удостоенъ вашего знакомства?

        - A вотъ что я вамъ скажу на этотъ счетъ, молодой челов?къ,  - отв?чалъ по обыкновенію капитанъ, принявшій свои м?ры въ настоящемъ образ? д?йствованія - объ этомъ надобно подумать, да и подумать.

        - Капитанъ Гильсъ, это очень любезно съ вашей стороны,  - возражалъ м-ръ Тутсъ,  - я обязанъ вамъ, какъ нельзя больше. Ув?ряю васъ честью, капитанъ Гильсъ, ваше знакомство будетъ, что называется, для меня величайшимъ благод?яніемъ и даже одолженіемъ. Ей-Богу, капитанъ Гильсъ!

        - Постой, постой дружище,  - продолжалъ капитанъ благосклоннымъ тономъ - я в?дь еще не знаю тебя; такъ или н?тъ?

        - Именно такъ, м-ръ Гильсъ… да только вы никогда не узнаете меня, капитанъ, если не будете искать моего знакомства.
        Пораженный оргинальностью этого зам?чанія, капитанъ н?сколько времени безмолвно созерцалъ особу м-ра Тутса.

        - Хорошо сказано, мой другъ, и совершенно справедливо,  - зам?тилъ, наконецъ, капитанъ, утвердительно кивая головою.  - Теперь вотъ въ чемъ штука: вы уже давно сообщили мн? н?которыя наблюденія, и, если я васъ хорошо понимаю, то оказывается, что вы питаете чувство удивленія къ одной изъ прелестныхъ д?вушекъ?

        - Капитанъ Гильсъ,  - отв?чалъ м-ръ Тутсъ, д?лая отчаянные жесты рукою, въ которой держалъ шляпу,  - д?ло идетъ зд?сь не объ удивленіи. Ув?ряю васъ честью, вы вовсе не понимаете моихъ чувствъ. Если бы я могъ окрасить себ? рожу черной краской и сд?латься рабомъ миссъ Домби, о, я счелъ бы себя самымъ счастливымъ… да что тутъ толковать, если бы я могъ переселиться въ кожу собаки миссъ Домби, я… я… ув?ряю васъ честью, м-ръ Гильсъ, я бы не усталъ всю жизнь вилять передъ ней своимъ хвостомъ. Ей-Богу, капитанъ!
        М-ръ Тутсъ произнесъ посл?днія слова съ заплаканными глазами и съ неописуемымъ волненіемъ прижалъ шляпу къ своему сердцу.

        - Послушай, дружище,  - возразилъ капитанъ, проникнутый глубокимъ сочувствіемъ,  - если ты не шутишь…

        - Капитанъ Гильсъ,  - закричалъ м-ръ Тутсъ,  - я въ такомъ состояніи духа и такъ далекъ отъ всякихъ шутокъ, что если бы мн? можно было дать клятву на раскаленномъ свинц?, или если бы мн? приказали залить свое горло растопленнымъ сургучемъ, ув?ряю васъ, м-ръ Гильсъ, я бы изуродовалъ себя съ величайшимъ наслажденіемъ.
        И съ этими словами м-ръ Тутсъ посп?шно озирался вокругъ комнаты, какъ-будто пріискивалъ новыя мучительныя средства для выполненія лютыхъ своихъ нам?реній. Капитанъ сильнымъ движеніемъ руки нахлобучилъ свою шляпу, выступилъ впередъ къ Тутсу, дернулъ его за фалды фрака и, устремивъ на него проницательный взоръ, обратился къ нему съ такими словами:

        - Если ты не шутишь, пріятель, то ясно, ты сд?лался предметомъ состраданія, a состраданіе есть драгоц?нн?йшій перлъ въ царственномъ в?нц? Британіи, какъ это изложенно въ нашей національной п?сн? "Rule Britannia", которую знаетъ и поетъ въ честь Англіи весь образованный міръ. Держись кр?пче, мой другъ! Дано зд?сь отъ тебя предложеніе, которое озадачиваетъ меня. A почему? A потому, что я плыву по этимъ водамъ одинъ, и н?тъ для меня товарища въ этомъ океан?, и никто даже не можетъ быть моимъ товарищемъ. Держись кр?пче! Ты началъ первый салютовать меня именемъ прекрасной молодой леди,  - хорошо! Если ты и я хотимъ продолжать наше знакомство, то имя этой леди никогда не должно быть произносимо между нами. Я не знаю, какой вредъ могли бы мы нанести свободнымъ произнесеніемъ этого имени, только… словомь сказать, языкъ мой съ этой минуты остается на привязи. Хорошо ли ты понялъ меня, дружище?

        - Хорошо, капитанъ Гильсъ, только вы извините меня, если я не всегда буду вамъ покоренъ. Клянусь честью, м-ръ Куттль, мн? было бы очень трудно никогда не говорить о миссъ Домби. Это запрещеніе ляжетъ тяжелымъ бременемъ на мою душу, и мн? всегда будетъ казаться, что меня дубиной бьютъ по голов?.
        Съ этими словами м-ръ Тутсъ патетически схватился за голову об?ими руками, какъ будто уже начиналъ чувствовать энергическіе удары.

        - Въ такомъ случа?, мой милый,  - сказалъ каиитанъ,  - вотъ теб? мое неизм?нное условіе. Если ты не сум?ешь держать языка на привязи, то отваливай одинъ на широкую дорогу, и - желаю теб? счастливаго пути!

        - Капитанъ Гильсъ,  - бормоталъ Тутсъ,  - не знаю почему, только когда я пришелъ сюда первый разъ, мн? показалось, будто въ вашемъ присутствіи я могу гораздо свободн?е разговаривать о миссъ Домби, ч?мъ во всякомъ другомъ м?ст?. Поэтому, капитанъ Гильсъ, если вы доставите мн? удовольствіе вашего знакомства, я почту себя счастливымъ принять безъ всякихъ ограниченій вс? ваши условія. Я желаю быть честнымъ челов?комъ, капитанъ Гильсъ, и сл?довательно я принужденъ сказать, что мн? невозможно не думать о миссъ Домби. Ужъ вы меня извините, a я, какъ честный челов?къ, повторяю еще разъ, что мн? въ вашемъ присутствіи никакъ нельзя не думать о миссъ Домби.

        - Мысли челов?ка, мой милый, то же самое, что в?теръ, сказано въ Писаніи, и никто не можетъ отв?чать за нихъ ни на одну секунду времени. Чувства - совс?мъ другое д?ло, a насчетъ мыслей толковать не станемъ. Договоръ между нами идетъ только относительно словъ.

        - Что касается до словъ, капитанъ Гильсъ,  - возразилъ м-ръ Тутсъ,  - мн? кажется, я могу поудержать себя.
        Зат?мъ Тутсъ подалъ капитану руку, и тотъ, наконецъ, чувствуя всю важность своего снисхожденія, торжественно заключилъ съ нимъ дружескій договоръ. Тутсъ почувствовалъ чрезвычайную радость посл? такого пріобр?тенія и ухмылялся съ необыкновеннымъ восторгомъ во все остальное время этого визита. Капитанъ, съ своей стороны, обрадованный своимъ положеніемъ покровителя, находился также въ самомъ пріятномъ расположеніи духа и втайн? благодарилъ себя за свою проницательность и осторожность.
        Но въ тотъ же вечеръ капитанъ былъ очень непріятно изумленъ наивнымъ предложеніемъ другого юноши, предложеніемъ Точильщика. Напившись чаю, этотъ невинный юноша безмолвно смотр?лъ н?сколько времени на своего хозяина, который между т?мъ съ большимъ достоинствомъ читалъ газету съ очками на глазахъ, и прервалъ молчаніе гакимъ образомъ:

        - Кстати, капитанъ Куттль, прошу извинить, вамъ, я думаю, нельзя будеть обойтись совс?мъ безъ голубей?

        - Конечно, мой милый, a что?

        - A то, что мн? придется взять отъ васъ своихъ голубей, капитанъ.

        - Какъ такъ?  - вскричалъ капитанъ, приподнявь немного свои густыя брови.

        - Да такъ, я отхожу отъ васъ, капитанъ, если вамъ угодно.

        - Отходишь? Куда же ты отходишь?

        - A разв? вы не знаете, капитанъ, что я собирался васъ оставить?  - спросилъ Робинъ съ пресмыкающеюся улыбкой.
        Капитанъ положилъ газету на столъ, скинулъ очки и посмотр?лъ съ напряженнымъ вниманіемь на б?глеца.

        - О да, капитанъ,  - продолжалъ Точильщикъ,  - я отхожу, и заран?е хот?лъ бы предупредить васъ. Я думалъ, впрочемъ, вы уже сами объ этомъ догадались. Ну, такъ теперь, если вы позаботитесь обезпечить себя на этотъ счетъ, такъ оно, знаете, и мн? было бы пріятно. Впрочемъ, пожалуй, что до завтрашняго утра вамъ будетъ не легко обезпечить себя: какъ вы думаете объ этомъ, капитанъ?

        - И ты, мой милый, собираешься б?жать отъ меня вм?сг? съ своими знаменами?  - сказалъ капитанъ, внимательно посмотр?въ на его лицо.

        - О, это уже слишкомъ жестоко для б?днаго парня, капитанъ!  - вскричалъ разн?женный Точильщикъ, приведенный въ негодованіе посл?дними словами своего хозяина,  - онъ отъ всей души даеть вамъ добрый сов?тъ, a вы ужъ и сердитесь, Богъ знаетъ зa что, и называете его б?глецомъ! Вы не им?ете никакого права называть б?днаго парня подобными именами. Какъ вамъ не сов?стно клеветать на челов?ка потому только, что онъ y васъ служитъ? Сегодня вы его хозяинъ, a завтра онъ и зиать васъ не хочетъ. Ч?мъ я васъ оскорбилъ? Какъ хотите, капитанъ, я прошу васъ сказать, ч?мъ я провинился передъ вами?
        Обиженный Точильщикъ зарев?лъ навзрыдъ и приставилъ рукава къ своимъ глазамъ.

        - Такъ ужъ пожалуйста, капитанъ,  - вопіялъ Точильщикъ,  - скажите и докажите, въ чемъ я провинился! Что я вамъ сд?лалъ? Разв? я укралъ y васъ что-нибудь? Разв? я поджигалъ вашъ домъ? Если поджигалъ, такъ зач?мъ вы не представили меня судь?? Но прогонять отъ себя мальчика за то, что онъ былъ хорошимъ слугою, обижать его на каждомъ шагу ни за что, ни про что, помилуйте капитанъ, разв? такъ добрые люди награждаютъ за в?рную службу?
        И сопровождая вс? эти жалобы пронзительнымъ визгомъ, Робъ осторожно пятился къ дверямъ.

        - Ты ужъ пріискалъ себ? другое м?сто, любезн?йшій?  - сказалъ капитанъ, съ безпокойствомъ озирая своего слугу.

        - Да, капитанъ, съ той поры, какъ вы забрали въ голову спровадить меня, я пріискалъ себ? другое м?сто,  - голосилъ Робъ, отступая назадъ все больше и больше.
        - Над?юсь, что м?стечко будетъ недурное, и ужъ, по крайней м?р?, тамъ никто не станетъ бросать въ меня грязью за то, что я б?днякъ, и, будто бы, за то еще, что не могу беречь чужого добра. Да, м?стечко пріискано, и, над?юсь, меня примутъ тамъ безъ всякой рекомендаціи; я бы ушелъ туда сегодня, не сказавъ ни полслова, да только мн? хот?лось оставить зд?сь посл? себя доброе имя… A вамъ стыдно упрекать невиннаго парня за его б?дность: отплати вамъ Господь Богъ, капитанъ Куттль, за вашу неправду.

        - Послушай, любезный,  - возразилъ капитанъ миролюбивымъ тономъ,  - словами ты ничего не возьмешь; сов?тую теб? замолчать.

        - Да и вамъ нечего взять вашими словами, капитанъ Куттль,  - возразилъ невинный Точильщикъ, заливаясь еще бол?е громкимъ плачемъ и продолжая отодвигаться къ дверямъ.  - Вамъ не отнять y меня добраго имени.

        - Любезный, есть на св?т? одна вещица, которую зовутъ петлей на шею. Слыхалъ ты о ней?

        - А, слыхалъ ли я объ этой вещиц?, то есть о веревк?-то слыхалъ ли я, капитанъ Куттль? Н?тъ, съ вашего позволенія, никогда не приходилось слышать.

        - Ну, такъ над?юсь, услышишь, мой милый, если не будешь уважать команды. Становись въ строй - и маршъ нал?во кругомъ! Чтобы духу твоего зд?сь не пахло.

        - Такъ вы меня прогоняете, капитанъ!  - кричалъ Робинъ, обрадованный усп?хомъ своей хитрости.  - Хорошо, я иду отъ васъ прочь: прощайте, добрый хозяинъ. Над?юсь, по крайней м?р?, вы не отнимете y б?днаго парня его жалованья!
        Капитанъ немедленно вытащилъ изъ шкафа свою жестянку, и, сосчитавъ деньги, высыпалъ ихъ на столъ передъ глазами Точильщика. Робинъ, еще бол?е оскорбленный негодованіемъ своего хозяина, началъ подбирать серебряныя монеты, обливая каждую горькими слезами и увязывая каждую отд?льно въ узлы своего носового нлатка; потомъ онъ поб?жалъ на чердакъ и положилъ въ карманы своихъ голубей; потомъ, входя опять въ магазинъ, забралъ изъ-подъ прилавка свою постель и, д?лая изъ нея огромный узелъ, зарев?лъ отчаяннымъ голосомъ, какъ будто прощался съ превеликимъ отчаяньемъ со своимъ старымъ жильемъ. "Прощайте, капитанъ, доброй ночи; я оставляю васъ безъ всякой злобы!" И всл?дъ за т?мъ, выходя изъ дверей, толкнулъ наотмашь маленькаго мичмана и выб?жалъ на улицу съ полнымъ сознаніемъ своего торжества.
        Капитанъ, предоставленный самому себ?, снова забралъ въ свои руки огромный листъ газеты и продолжалъ читать съ величайшимъ усердіемъ, какъ будто ничего особеннаго не произошло въ его квартир?. Но прочитавъ четыре огромныхъ столбца, онъ не понялъ ии одного слова, и на каждой строк? мерещился ему Точильщикъ, б?жавшій сломя голову по лондонской мостовой съ своей постелью и голубями.
        Сомнительно, чувствовалъ ли когда достойный капитанъ свое совершенное одиночество въ такой ужасной степени, какъ въ эту минуту. Старый дядя Соломонъ, Вальтеръ и "ненаглядное сокровище" были теперь для него д?йствительно потеряны, и теперь только м-ръ Каркеръ надулъ и одурачилъ его самымъ ужаснымъ образомъ. Вс? эти особы сосредоточились для него въ фальшивомъ Робин?, съ которымъ такъ давно привыкъ онъ соединять свои задушевныя воспоминанія; онъ дов?рялъ вполн? негодному лицем?ру, и это чувство служило для него отрадой; Точильщикъ такъ долго былъ его единственнымъ собес?дникомъ, оставшимся изъ всей компаніи стараго корабельнаго экипажа; вм?ст? съ нимъ еще удерживалъ онъ подъ комадой маленькаго мичмана и привыкъ думать, что кораблекрушеніе, со вс?ми своими несчастными гтосл?дствіями, обрушилось на нихъ обоихъ. И вотъ теперь этотъ фальшивый Точильщикъ оказался негодяемъ, изм?нникомъ, и вертепомъ его злод?йства была маленькая гостиная, гд? онъ такъ спокойно храп?лъ каждую ночь подъ своимъ прилавкомъ. Чего же больше? Если бы въ эту минуту магазинъ разрушился до основанія и провалился сквозь землю со
вс?ми своими инструментами, Куттль никакъ бы не почувствовалъ бол?е ужаснаго безпокойства.
        Поэтому капитанъ читалъ газету съ глубочайшимъ вниманіемъ, но безъ всякаго сознанія, и поэтому онъ не сказалъ самому себ? ничего о Благотворительномъ Точильщик?, не признавался самому себ?, что онъ думалъ о Точильщик?, и не открывался самому себ?, что теперь, безъ Точильщика, онъ былъ такъ же одинокъ и несчастенъ, какъ Робинзонъ Крузо на своемъ остров?.
        Съ такимъ же глубокомысленнымъ видомъ отправился онъ изъ дому и уговорился съ однимъ юношей, чтобы тотъ каждый вечеръ и каждое утро приходилъ закрывать и открывать окна въ магазин? деревяннаго мичмана. Потомъ онъ пошелъ въ харчевню кушать свою ежедневную порцію, которую до этой поры разд?лялъ съ Точильщикомъ, и въ трактиръ выпить бутылку пива. "Я теперь одинокъ, моя матушка, сказалъ онъ трактирщиц?, - н?тъ больше со мной молодого челов?ка, моя милая миссъ". Когда наступила ночь, капитанъ, вм?сто того, чтобы идти по обыкновенію на чердакъ, устроилъ свою постель въ магазин? подъ прилавкомъ, такъ какъ теперь некому было оберегать движимое и недвижимое имущество деревяннаго мичмана.
        Съ этой поры капитанъ регулярно каждое утро вставалъ въ шесть часовъ и нахлобучивалъ свою лощеную шляпу съ такимъ же видомъ, съ какимъ н?когда Робинзонъ Крузо оканчивалъ свой туалетъ изъ козловой кожи, и хотя его опасенія, со стороны нападенія дикаго племени, олицетвореннаго особою м-съ Макъ Стигнеръ, значительно охлад?ли, однако же, по привычк?, онъ все еще продолжалъ наблюдать свои оборонительныя операціи и никогда не могъ съ удовлетворительнымъ спокойствіемъ смотр?ть изъ оконъ магазина на женскія шляпки. Даже м-ръ Тутсъ пересталъ нав?щать его, объявивъ письменно о своемъ отсутствіи изъ Лондона, и теперь, въ этомъ совершенномъ запуст?ніи, дико начиналъ звучать въ ушахъ капитана даже собственный его голосъ.
        Наконецъ, когда зав?тный годъ уже совс?мъ окончился, капитанъ серьезно началъ размышлять о вскрытіи запечатаннаго пакета; прежде онъ всегда р?шился бы приступить къ этому д?йствію въ присутствіи Точильщика, вручившаго ему этотъ документъ; но такъ какъ онъ зналъ, что на всякомъ корабл? запечатанныя бумаги открываются въ присутствіи по крайней м?р? одного лица, то теперь совершенное отсутствіе свид?теля приводило его въ крайнее недоум?ніе. При такомъ затрудненіи капитанъ въ одно прекрасное утро съ необыкновеннымъ восторгомъ узналъ о возвращеніи въ лондонскую гавань капитана Джона Бенсби, командира "Осторожной Клары". Къ этому философу онъ немедленно отправилъ по городской почт? письмо съ покорн?йшей просьбой нав?стить его какъ можно скор?е по одному д?лу чрезвычайной важности, при чемъ въ постъ-скрипт? предлагалась другая уб?дительн?йшая просьба, чтобы достопочтенный другъ ненарушимо хранилъ тайну относительно м?стопребыванія капитана Куттля. Бенсби, какъ мудрецъ, привыкшій во вс?хъ случаяхъ д?йствовать по уб?жденію, черезъ н?сколько дней отправилъ своему пріятелю отв?тъ, долженствовавшій уб?дить
его, что онъ, командиръ "Осторожной Клары", получилъ во всей исправности означенное письмо. Но всл?дъ за т?мъ онъ отправилъ нарочнаго къ почтенному капитану доложить, что онъ явится къ нему въ тотъ же вечеръ.
        Капитанъ, обрадованный желаннымъ изв?стіемъ, посп?шилъ изготовить трубки, ромъ и воду и ожидалъ своего гостя въ маленькой гостиной. Въ восемь часовъ чуткое капитанское ухо услыщало за дверьми хриплый голосъ, похожій на мычаніе морского быка, и всл?дъ за нимъ стукъ палкою въ замочную скобку, что обозначало ясно, что Бенсби стоитъ передъ деревяннымъ мичманомъ. Когда дверь отворилась, въ комнату медленными шагами вдвинулась краснощекая фигура съ огромнымъ глазомъ, обращеннымъ въ темную даль, на разстояніе, по крайней м?р?, десяти миль.

        - Бенсби,  - сказалъ капитанъ, ухвативъ гостя за другую руку,  - что новаго, товарищъ, что новаго?

        - Товарищъ,  - отв?чалъ басистый голосъ изъ груди Бенсби, не направленный ни къ кому въ особенности,  - все подобру, все поздорову.

        - Бенсби,  - отв?чалъ капитанъ, озадаченный съ первыхъ звуковъ необыкновенной премудростью своего друга,  - вотъ ты стоишь зд?сь, какъ челов?къ, который можетъ подать мн?ніе ярче и св?тл?е всякаго брилліанта. Было время, когда ты стоялъ точь-въ-точь на этомъ же самомъ м?ст? и подалъ такое мн?ніе, въ которомъ каждая буква содержала неоспоримую истину.

        - Какую же?  - промычалъ Бенсби, первый разъ взглянувъ на своего друга.  - Если такъ, почему же н?тъ? Сл?довательно - быть по сему!
        Эти слова погрузили капитана въ бездонное море созерцаній и догадокъ. Оракулъ, между т?мъ, немедленно при вход? въ гостиную, протянулъ руку къ столу, налилъ стаканъ кр?пкаго грогу, выпилъ его, не переводя духа, и, ус?вшись на стулъ, закурилъ трубку. Капитанъ Куттль, подражая во вс?хъ этихъ д?йствіяхъ своему другу, ус?лся въ противоположномъ углу камина и началъ наблюдать съ невыразимымъ любопытствомъ великаго командира, котораго невозмутимое спокойствіе представлялось ему недостижимымъ идеаломъ. Выкуривъ трубку и выпивъ еще стаканъ грогу, командиръ "Осторожной Клары" объявилъ, что его зовутъ Джономъ Бенсби. Капитанъ Куттль, считая такое объявленіе поощреніемъ къ началу разговора, подробно разсказалъ всю исторію старика Соломона со вс?ми перем?нами, случившимися посл? его б?гства, и въ заключеніе разсказа положилъ на столъ запечатанный пакетъ.
        Посл? длинной паузы, Бенсби кивнулъ головою.

        - Вскрыть?  - спросилъ капитанъ.
        Бенсби кивнулъ опять.
        Капитанъ разломалъ печать, и передъ глазами его открылись два конверта съ надписями: "Посл?дняя Воля и Зав?щаніе Соломона Гильса" и "Письмо къ Неду Куттлю".
        Бенсби, обративъ глаза на потолочное окно, приготовился выслушать содержаніе. Капитанъ откашлялся, вытеръ лобъ носовымъ платкомъ и началъ грамогласно читать письмо:
        "Милый мой Недъ Куттль, оставляя теперь Лондонъ для отправленія въ Вестъ-Индію…
        Зд?сь капитанъ пріостановился и съ безпокойствомъ взглянулъ на Бенсби, который продолжалъ смотр?ть на потолочное окно.

…"въ надежд? получить какія-нибудь изв?стія о моемъ миломъ племянник?, я былъ ув?ренъ, что ты, узнавъ о моемъ нам?реніи, или постараешься меня остановить, или по?дешь вм?ст? со мною. Вотъ почему я р?шился сохранить свой отъ?здъ въ глубокой тайн?. Когда ты прочтешь это письмо, любезный другъ, меня, по всей в?роятности, уже не будетъ на св?т?. Тогда ты легко простишь меня за безразсудное предпріятіе и еще легче представишь отчаяніе, съ какимъ старый другъ твой скитался по неизв?стнымъ странамъ. Теперь всему конецъ. Я не им?ю почти никакой надежды, что б?дный мой племянникъ прочтетъ когда-либо эти слова и обрадуетъ тебя присутствіемъ своего прекраснаго лица".

        - Да, да,  - сказалъ капитанъ Куттль въ печальномъ размышленіи,  - не видать намъ прекраснаго юношу.  - Онъ остался на в?ки в?чные…
        М-ръ Бенсби, над?ленный отъ природы музыкальнымъ ухомъ, внезапно зарев?лъ: "въ Бискайскомъ залив?, о!" Это восклицаніе до такой степени растрогало добраго капитана, что онъ расплакался какъ ребенокъ и съ трудомъ могъ. продолжать прерванное чтеніе:
        "Но если сверхъ чаянія, при вскрытіи этого письма, милый Вальтеръ будетъ при теб?, и посл? когда-нибудь узнаетъ о моей судьб?, то да будетъ на немъ мое благословеніе! Если приложенный документъ составленъ не по законной форм?, б?ды над?юсь, не будетъ никакой, потому что зд?сь идетъ д?ло только о теб? и о немъ, и мое полное желаніе состоитъ въ томъ, чтобы онъ могъ безпрепятственно вступить во влад?ніе моимъ скуднымъ достояніемъ, a если, чего Боже сохрани, онъ умеръ, то въ такомъ случа?, Недъ Куттль, все им?ніе принадлежитъ теб?. Ты исполнишь мое желаніе, какъ я над?юсь; благослови тебя Богъ за твою любовь и за вс? твои услуги старику Соломону Гильсу".

        - Бенсби!  - воскликнулъ капитанъ, торжественно обращаясь къ непогр?шимому оракулу.
        - Что ты на все это им?ешь сказать? Вотъ ты сидишь зд?сь, какъ челов?къ, привыкшій ломать голову съ н?жнаго младенчества по сіе время, и самыя головоломныя мн?нія теб? ни почемъ. Итакъ, что ты на все это им?ешь сказать?

        - Если случилось,  - отв?чалъ Бенсби съ необыкновенной торопливостью,  - что онъ д?йствительно умеръ, то мое мн?ніе такого рода, что ему никогда не возвратиться назадъ. A буде случилось такъ, что онъ еще живъ, то мн?ніе мое будетъ то, что, пожалуй, онъ и воротится. Сказалъ ли я, что онъ воротится? Н?тъ. A почему н?тъ? A потому, что смыслъ этого зам?чанія скрывается въ прим?неніи его къ д?лу!

        - Бенсби!  - сказалъ капитанъ Куттль, уважавшій мн?нія своего друга именно за трудность д?лать изъ нихъ прим?неніе въ какомъ бы то ни было случа?, - Бенсби, глубоки твои мысли и неизм?римы для людей съ обыкновеннымъ умомъ, но что касается до воли, зд?сь изложенной, я не могу и не хочу вступать во влад?ніе имуществомъ, сохрани Богъ! Я буду только хранить и опекать для законнаго влад?льца и, над?юсь, что этотъ законный влад?лецъ, старикъ Соль, еще живъ, и воротится назадъ, несмотря на то, что до сихъ поръ н?тъ о немъ никакихъ изв?стій. Теперь, Бенсби, надо знать твое мн?ніе относительно этихъ бумагъ; не должно ли намъ обозначить на конвертахъ, что такіято бумаги въ такой-то день вскрыты въ присутствіи Джона Бенсби и Эдуарда Куттля?
        Не пріискавъ никакого возраженія, Бенсби прищурилъ глазъ и, взявъ перо, подмахнулъ на конверт? свое имя, изб?гая съ зам?чательною скромностью употребленія заглавныхъ буквъ. Капитанъ Куттль, посл? такой же подписи, заперъ конверты въ жел?зный сундукъ и попросилъ своего гостя выпить еще стаканъ грогу и выкурить еще трубку американскаго табаку; потомъ, угостивъ и себя точно такимъ же образомъ, облокотился на каминъ и принялся размышлять о чудныхъ судьбахъ б?днаго инструментальнаго мастера.
        Размышленіе было прервано такимъ ужаснымъ и непредвид?ннымъ обстоятельствомъ, что капитанъ Куттль безъ помощи друга Бенсби, считалъ бы себя погибшимъ навсегда съ этого рокового часа.
        Какимъ образомъ капитанъ, озабоченный пріемомъ знаменитаго друга, позабылъ затворить и запереть дверь,  - вопросъ совершенно непостижимый для самыхъ геніальныхъ знатоковъ челов?ческаго сердца. Но въ эту самую минуту, съ необыкновеннымъ гвалтомъ, ворвалась въ маленькую гостиную безпардонная м-съ Макъ Стингеръ, съ маленькимъ Александромъ въ своихъ материнскихъ объятіяхъ. За нею, съ такимъ же шумомъ и съ явнымъ нам?реніемъ мести, сл?довали Юліана Макъ Стингеръ и н?жный ея братецъ Карлъ Макъ Стингеръ.
        Мгновенно капитанъ Куттль понялъ всю опасность своего положенія. Юркнувъ въ маленькую дверь, которая вела изъ гостиной къ л?стниц? погреба, капитанъ стремглавъ бросился впередъ, какъ челов?къ, занятый одною мыслью искать спасенія въ н?драхъ земли отъ угрожающей б?ды. Но, къ несчастью, онъ не усп?лъ привести въ исполненіе своего отчаяннаго плана, потому что въ то же мгновеніе, съ раздирающими воплями, ухватились sa его ноги Юліана и старшій ея братецъ, употребляя неимов?рныя усилія удержать на поверхности земли своего стараго друга. М-съ Макъ Стингеръ между т?мъ, бросивъ юнаго птенца на полъ, съ остервененіемъ ухватилась за капитана, какъ будто угрожая изорвать его въ куски передъ глазами изумленнаго Бенсби.
        Крики двухъ старшихъ Макъ Стингеровъ и отчаянный вопль младшаго, Александра, довершили ужасную суматоху этой сцены. Наконецъ, воцарилось молчаніе, и капитанъ, задыхаясь отъ страшнаго волненія, съ кроткимъ и смиреннымъ видомъ остановился передъ м-съ Макъ Стингеръ.

        - О, капитанъ Куттль, капитанъ Куттль!  - возопила м-съ Макъ Стингеръ, выставляя впередъ свой подбородокъ и приводя его въ гармоническое согласіе съ т?мъ, что могло бы быть названо кулакомъ, если бы учтивость позволяла намъ приписать это орудіе прекрасной дам?. - О, капитанъ Куттль, капитанъ Куттль! какъ вы можете смотр?ть мн? прямо въ глаза и тотчасъ же не провалиться сквозь землю!

        - Держись кр?пче, Недъ Куттль!  - бормоталъ капитанъ, объятый судорожнымъ трепетомъ.

        - О, я была слишкомъ слаба и дов?рчива, когда приняла васъ подъ свою кровлю, капитанъ Куттль!  - продолжала кричать м-съ Макъ Стингеръ.  - Какихъ благод?яній не испыталъ отъ меня этотъ челов?къ! какими милостями я не осыпала его! Мои д?ти любили и уважали его, какъ отца, и ни одинъ жилецъ въ нашей улиц?, даже ни одинъ хозяинъ не пользовался въ своемъ дом? такими льготами! Онъ обжирался, опивался, и я, какъ набитая дура, сыпала для него деньги горстями, содержала въ чистот? его комнату, выметала полы каждое утро и готовила для него чай съ материнскою заботливостью… a онъ,…ч?мъ же, спрашивается, онъ награждаетъ б?дную женщину?
        М-съ Макъ Стингеръ остановилась перевести духъ, и ея лицо запылало полнымъ сознаніемъ своего торжества и поб?ды надъ обвиненнымъ преступникомъ!

        - A онъ… онъ б?житъ отъ меня прочь! Онъ пропадаетъ безъ в?сти ц?лые дв?надцать м?сяцевъ! И отъ кого б?житъ онъ? Отъ женщины, которая была ему благод?тельницей! Вотъ его сов?сть, вотъ его благодарность! Онъ не см?етъ даже поднять на меня свои безстыжіе глаза и увертывается какъ подл?йшій трусъ!.. Да если бы,  - чего Боже избави!  - увернулся отъ меня мой собственный д?тенышъ, я бы взбудоражила его спину такими пузырями, какихъ бы онъ в?къ не позабылъ.
        Молодой Александръ счелъ, съ своей стороны, необходимымъ принять эту выходку за положительную угрозу, за которою должно было посл?довать немедленное исполненіе, и, на этомъ основаніи, вздернувъ свои ноги кверху, завизжалъ такимъ отчаяннымь голосомъ, что м-съ Макъ Стингеръ принуждена была взять своего птенца на руки и успокоить его энергическимъ качаиіемъ.

        - Чудо что за челов?къ, этотъ капитанъ Куттль!  - продолжала м-съ Макъ Стингеръ, д?лая особое удареніе на первыхъ слогахъ капитанскаго имени,  - онъ изволитъ преспокойно засыпать въ своей постели, прибираетъ свои вещи, пускается въ глухую полночь, какъ отъявленный воръ, a б?дная женщина, сломя голову, б?гаетъ за нимъ изъ конца въ конецъ, какъ сумасшедшая, и разспрашиваетъ о своемъ жильц?! О, чудо, что за челов?къ этотъ капитанъ Куттль! ха, ха, ха, ха! Онъ слишкомъ заслужилъ вс? эти безпокойства, и поневол? сойдешь по немъ съ ума. Награди васъ Богъ! ха, ха, ха! Однако, почтенный капитанъ Куттль, я желаю знать: угодно вамъ воротиться домой?
        Встревоженный капитанъ посмотр?лъ на свою шляпу, какъ будто собирался немедленно выполнить строгое приказаніе своей неумолимой властительницы.

        - Капитанъ Куттль,  - повторила м-съ Макъ Стингеръ т?мъ же р?шительнымъ голосомъ,  - я желаю знать: угодно вамъ воротиться домой, сэръ?
        Капитанъ, казалось, совершенно готовъ былъ идти, и хот?лъ только устроить это д?ло безъ шума и безъ огласки.

        - Стоять смирно!  - зарев?лъ, наконецъ, Бенсби оглушающимъ голосомъ.  - Погодите, матушка моя! Чего вы хотите?

        - A вамъ чего угодно отъ меня?  - возопила м-съ Макъ Стингеръ.  - Что вы за челов?къ, желала бы я знать? Разв? вы квартировали когда-нибудь въ девятомъ номер?, на Корабельной площади? Я еще, слава Богу, не выжила изъ ума и хорошо комню, вы никогда не были моимъ жильцомъ. Прежде меня жила въ девятомъ номер? м-съ Джолльсонъ, и, быть можетъ, вы принимаете меня за нее.

        - Ну, ну отваливай прочь!  - завопилъ м-ръ Бенсби,  - я заставлю васъ замолчать, взбалмошная баба!
        Куттль, несмотря на высокое мн?ніе о могуществ? своего друга, едва в?рилъ своимъ глазамъ. М-ръ Бенсби см?ло подошелъ къ м-съ Макъ Стингеръ и обхватилъ ее своею рукою. Къ величайшему удивленію, храбрая дама потеряла все свое мужество, залилась горькими слезами и объявила, что теперь изъ нея можно все сд?лать.
        Обомл?вшій капитанъ увид?лъ потомъ, какъ его другъ вывелъ неумолимую женщину въ магазинъ, какъ воротился черезъ минуту въ гостиную за ромомъ и водою и какъ, наконецъ, усмирилъ ее совершенно, не произнеся ни одного слова. Всл?дъ за т?мъ Бенсби над?лъ свою мохнатую бекешь и сказалъ: "Куттль, мн? надо теперь проводить подъ конвоемъ эту сволочь". Эти слова поразили капитана гораздо большимъ изумленіемъ, какъ если бы его самого хот?ли сковать въ жел?зо и спровадить на Корабельную площадь. Черезъ н?сколько минутъ м-съ Макъ Стингеръ, кроткая какъ овечка, побрела со своими агнцами изъ дверей въ сопровожденіи всемогущаго командира "Осторожной Клары". Капитанъ Куттль едва им?лъ время вынуть изъ комода свою жестянку и украдкой всунулъ н?сколько монетъ въ руки Юліаны Макъ Стингеръ, которую онъ всегда любилъ съ отеческою н?жностью. Затворяя дверь, Бенсби проговорилъ своему другу, что черезъ н?сколько минутъ онъ зайдетъ къ нему опять.
        Когда капитанъ Куттль воротился въ маленькую гостиную и попрежнему остался одинокимъ, безсвязныя мечты толпами зароились въ его голов?, и казалось ему, какъ будто онъ освободился отъ тяжелаго сна, полнаго фантастическихъ вид?ній. Зат?мъ передъ его фантазіей предсталъ во всемъ величіи колоссальный образъ командира "Осторожной Клары", вызвавшій въ немъ неописуемое благогов?ніе.
        Прождавъ понапрасну н?сколько минутъ своего великаго друга, капитанъ началъ питать въ своей душ? мучительныя сомн?нія другого рода. Почемъ знать,  - думалъ онъ,  - можетъ быть, хитрая лисица нарочно заманила честнаго командира на Корабельную плошадь и теперь содержитъ его подъ строгимъ карауломъ, какъ заложника, вм?сто него. Въ этомъ посл?днемъ случа? благородный Куттль считалъ своею обязанностью немедленно идти на выручку и освободить своего пріятеля изъ тяжелаго пл?на. A могло случиться и то, что м-съ Макъ Стингеръ пристыдила и осрамила его всенародно, такъ что теперь Бенсби боится показаться на св?тъ посл? своего униженія. Много и другихъ бол?е или мен?е основательныхъ предположеній настроилъ капитанъ, и черезъ часъ времени его безпокойства возросли до неимов?рной степени. Наконецъ, сильный стукъ въ дверь возв?стилъ о прибытіи командира "Осторожной Клары". Бенсби воротился одинъ и собственными руками втащилъ въ магазинъ огромный ящикъ, въ которомъ Куттль немедленно узналъ свой сундукъ, хранившійся въ дом? м-съ Макъ Стингеръ. Это обстоятельство поразило капитана т?мъ большимъ изумленіемъ, что
м-ръ Бенсби былъ гораздо бол?е ч?мъ подъ куражемъ отъ радушнаго пріема, который, по всей в?роятности, былъ оказанъ ему на Карабельной площади.

        - Куттль,  - сказалъ командиръ, поставивъ сундукъ на полъ и отворивъ крышку,  - вс? ли зд?сь твои вещи?
        Капитанъ, заглянувъ въ сундукъ, посп?шилъ дать утвердительный отв?тъ.

        - A в?дь славно я обработалъ это д?льцо, не правда ли, товарищъ?  - сказалъ Бенсби.
        Восторженный капитанъ, въ знакъ своего совершеннаго согласія, схватилъ его за руку, но едва собрался сд?лать дружеское пожатіе, какъ вдрутъ Бенсби стремительно вырвалъ свой кулакъ и, отворивъ дверь магазина, поб?жалъ, сломя голову, на "Осторожную Клару". Было ясно, что великій челов?къ, разъ исполнивъ задуманный планъ, не р?шался тратить попусту время въ жилищ? своего друга.
        Капитанъ, съ своей стороны, не отважился побезпокоить его своимъ визитомъ на другой день и р?шился выждать бол?е благопріятнаго случая для свиданія съ достойнымъ командиромъ. Такимъ образомъ, капитанъ началъ опять свою одинокую жизнь, погружаясь въ безконечное раздумье о старик? Соломон? и дожидаясь его возвращенія. Его надежды на этотъ счетъ съ каждымъ днемъ получали бол?е и бол?е опред?ленный характеръ, и маленькая гостиная убрана была такимъ образомъ, какъ будто инструментальный мастеръ уже былъ въ пред?лахъ Лондона и готовился вступить во влад?ніе своимъ имуществомъ. Въ н?жномъ безпокойств? объ отсутствующемъ друг?, капитанъ позаботился даже снять со ст?ны миніатюрный портретъ Вальтера изъ опасенія, чтобы этотъ милый образъ не встревожилъ старика въ первыя минуты свиданія. Томимый сильными предчувствіями, добрый морякъ иной разъ по ц?лымъ часамъ стоялъ y дверей подл? деревяннаго мичмана въ ожиданіи его стараго хозяина, и въ одно воскресенье приготовилъ даже дв? порціи об?да, чтобы разд?лить ихъ съ дядею Соломономъ. Но проходили дни, нед?ли, м?сяцы, и не являлся старикъ Соломонъ, и сос?ди
каждый вечеръ вид?ли y дверей инструментальнаго мастера капитана Куттля въ его лощеной шляп? съ понурою головою и съ руками, опущенными въ карманы.
        Глава XL
        Супружескія сцены

        Не въ порядк? вещей, чтобы такой челов?къ, какъ м-ръ Домби, соединенный съ такою женщиною, какъ м-съ Эди?ь, утратилъ сколько-нибудь деспотическую грубость своего характера. Не въ порядк? вещей, чтобы холодныя, жел?зныя латы гордости, въ которыя онъ былъ постоянно закованъ, смягчились и получили большую ковкость отъ всегдашняго соприкосновенія съ гордымъ презр?ніемъ и неукротимымъ высоком?ріемъ. Такія натуры носятъ въ самихъ себ? печать отверженія и проклятія. Если, съ одной стороны, уступчивость и покорность раздуваютъ эти дурныя наклонности, съ другой - всякое сопротивленіе придаетъ имъ больше и больше необузданной упругости. Зло возрастаетъ съ неимов?рной быстротой отъ противоположныхъ крайностей, встр?чаемыхъ на своемъ пути. Пріятности и огорченія равно сод?йствуютъ къ возбужденію растительной силы, сокрытой въ негодныхъ с?менахъ. Встр?чаетъ ли подобный челов?къ уваженіе со вс?хъ сторонъ или ненавистное презр?ніе, онъ одинаково хочетъ быть властелиномъ, какъ Люциферъ, основавшій свои влад?нія въ ми?ологическихъ подземельяхъ.
        При холодной и высокопарной надменности, м-ръ Домби велъ себя, какъ необузданный тиранъ въ отношеніи къ своей первой жен?. Онъ былъ для нея "господиномъ Домби" въ ту минуту, когда она увид?ла его въ первый разъ, и остался для нея "господиномъ Домби", когда она умерла. Въ продолженіе всей супружеско. й жизни онъ ни разу не переставалъ обнаруживать передъ ней свое недосягаемое величіе, и она, съ своей стороны, ни разу не переставала подчиняться вс?мъ его капризамъ. Онъ всегда зас?далъ на вершин? своего трона, a она скромно занимала свое м?сто на нижнихъ ступеняхъ этого с?далища. Женившись теперь во второй разъ, онъ разсчиталъ, что характерь его другой жены, непреклонный для вс?хъ, согнется, однако, подъ тяжестью того ярма, подъ которымъ онъ ее закабалитъ. Онъ воображалъ, что, при высоком?ріи Эди?и, его собственная величавость будетъ выдаваться съ особенною рельефностью. Ему и въ голову не приходила возможность см?лаго сопротивленія его деспотической власти. И вотъ теперь, на каждомъ шагу его ежедневной жизни, передъ нимъ холодное, гордое, непреклонное лицо его жены. Его собственная гордость, по
естественному ходу вещей, пустила новые отпрыски отъ своего плодовитаго корня и сд?лалась сосредоточенн?е, угрюм?е, мрачн?е, брюзглив?е, неуступчив?е.
        Такимъ образомъ, кто носитъ эти жел?зныя латы, носитъ вм?ст? съ ними неисц?лимую язву въ своемъ сердц?, и н?тъ ему средства прійти въ мирное отношеніе съ окружающимъ св?томъ. Онъ огражденъ противъ всякой симпатіи, противъ всякой н?жности, всякаго сочувствія, углубляются неисц?лимыя раны съ каждымъ днемъ, хотя ихъ наноситъ собственная рука, вооруженная гордостью.
        Были такія раны въ его сердц?. Онъ чувствовалъ ихъ бол?зненность посреди одиночества въ своихъ великол?пныхъ комнатахъ, въ которыхъ теперь опять по-прежнему проводилъ онъ по ц?лымъ часамъ, какъ затворникъ, отд?ленный отъ св?та. Онъ чувствовалъ, что ему суждено быть гордымъ и могущественнымъ, и между т?мъ не вид?лъ никакого благогов?нія къ своей особ? тамъ, гд? ему сл?довало быть всемогущимъ. Кто устроилъ эту судьбу? Чье предопред?леніе тягот?етъ надъ его жизнью?
        Чье? Кто пріобр?лъ безпред?льную любовь его жены, когда она лежала на смертномъ одр?? Кто отнялъ y него новую поб?ду надъ сердцемъ его сына? Кто, однимъ словомъ, мотъ сд?лать больше, ч?мъ самъ онъ со вс?ми своими средствами? Онъ отнялъ отъ этой особы свою любовь, свое вниманіе, свою заботливость, и однако жъ она процв?тала, прекрасная какъ ангелъ, между т?мъ какъ все, что дорого была для его сердца, умирало при первомъ вступленіи въ жизнь. Кто преграждалъ ему дорогу на вс?хъ ступеняхъ его д?ятельности, какъ не эта же особа, которую онъ презиралъ въ д?тств? и къ которой питалъ теперь въ своемъ сердц? р?шительную ненависть?
        Да и трудно теперь ему высвободиться отъ этого чувства, хотя онъ не могъ удержаться отъ пріятнаго изумленія при взгляд? на это невинное созданіе, которое съ такою любовью обвилось вокругъ его шеи посл? его возвращенія съ молодою женою. Онъ зналъ теперь, что она прекрасна, онъ не могъ не согласиться, что она привлекательна, и яркій расцв?тъ ея женственныхъ прелестей пробуждалъ во вс?хъ невольное изумленіе. Но и это обстоятельство въ глазахъ его обращалось къ ея же вреду. Несчастный, онъ понималъ свое отчужденіе отъ всякаго челов?ческаго сердца, и между т?мъ осм?ливался питать неопред?ленную жажду любви, которую онъ отвергалъ всю свою жизнь. Въ его душ? обрисовывалась изуродованная картина его правъ, и въ то же время сознаніе собственной неправды отнимало y него всякую возможность примиренія съ самимъ собою. Ч?мъ достойн?е она казалась въ его глазахъ, т?мъ большее требованіе онъ готовъ былъ противопоставить ея покорности и подчиненію. Когда же, въ самомъ д?л?, она обнаруживала передъ нимъ свою покорность? Разв? она составляла красу его жизни или Эди?и? Разв? ея прелести обнаруживались первоначально
для него или для Эди?и? Да, онъ и она никогда не были другъ къ другу въ такихъ отношеніяхъ, какъ отецъ и дочь, они всегда были отчуждены, и теперь разв? она не преграждала дорогу къ его счастью? Ея красота смягчила натуру, которая упорно противится его вліянію: неестественное и вм?ст? ненавистное торжество.
        Могъ на это м-ръ Домби посмотр?ть съ другой точки зр?нія, и, въ такомъ случа?, торжество его дрчери послужило бы для него поводомъ перем?нить къ ней свои отношенія, но онъ подавилъ въ себ? всякое челов?ческое чувство, и только одна гордость управляла движеніями его души. Онъ ненавид?лъ свою дочь!
        Теперь этому мрачному демону, терзавшему его душу, Эди?ь противопоставила во всей полнот? свою собственную гордость. Какъ мужъ и жена, они счастливыми никогда не могли быть; но ничто не способно было сд?лать ихъ столь несчастными, какъ упорная борьба этихъ сходныхъ и вм?ст? чудовищно-противоположныхъ началъ. Онъ хот?лъ противопоставить ей свое величавое властительство и вынудить отъ нея признаніе своихъ правъ; она, съ своей стороны, готова была выдержать смертельную пытку, и лицо ея даже предъ посл?днимъ издыханіемъ было бы проникнуто неукротимымъ презр?ніемъ къ этому властелину. Объявлять свои права на Эди?ь ему, м-ру Домби! Какъ мало подозр?валъ онъ, какая буря разыгралась въ ея душ? передъ т?мъ, когда брачный в?нецъ возложенъ былъ на ея голову.
        М-ръ Домби р?шился, наконецъ, показать, что онъ былъ властелинъ, и что кром? него не должно быть другой воли. Гордый самъ, онъ желалъ вид?ть и въ ней такое же свойство, но не къ нему должна была относиться ея гордость. Сидя одинъ въ своемъ кабинет?, онъ свир?п?лъ отъ представленія, что его жена разъ?зжаетъ по всему городу, не обращая никакого вниманія на его неблагосклонность и неудовольствіе, какъ-будто онъ былъ только ея конюхомъ. Ея холодное, высоком?рное равнодушіе вонзалось острымъ кинжаломъ въ его честолюбивое сердце, и онъ р?шился пробудить въ ней сознаніе ея долга.
        Думая н?сколько сутокъ сряду объ этомъ важномъ предмет?, онъ въ одну ночь р?шился отправиться въ ея отд?леыіе, какъ скоро ему было доложено о ея позднемъ возвращеніи домой. Эди?ь сид?ла одна въ своемъ великол?пномъ плать? и не ожидала никакого визита. Ея лицо выражало глубокую задумчизость, когда онъ вошелъ въ ея комнату; но физіономія красавицы тотчасъ же изм?нилась, и м-ръ Домби увид?лъ въ противоположномъ зеркал? отраженіе ея нахмуренныхъ бровей.

        - М-съ Домби,  - сказалъ онъ при вход?, - ми? надобно сказать вамъ н?сколько словъ.

        - Завтра,  - отв?чала Эди?ь.

        - Всего лучше теперь, м-съ Домби. Вы ошибаетесь въ своемъ положеніи. Я привыкъ самъ назначать время и не требую такого назначенія отъ другихъ. Кажется, вы совс?мъ не понимаете, кто я и что я для васъ, м-съ Домби.

        - Над?юсь, что я понимаю это очень хорошо.
        Сказавъ это, она сложила на груди свои б?лыя руки, украшенныя золотомъ и брилліантами, и отворотила отъ него свои глаза.
        Будь она мен?е прекрасна и величественна въ своей холодной поз?, впечатл?ніе, произведенное на м-ра Домби, могло бы быть для нея бол?е благопріятнымъ. Но гордый супругъ во всей ея фигур? зам?тилъ выраженіе власти, обдавшей его холодомъ съ ногъ до головы. Онъ осмотр?лся кругомъ комнаты; тамъ и сямъ въ безпорядк? разбросаны были драгоц?нныя принадлежности ея туалета, разбросаны не по безпечности, не по капризу, a изъ полнаго и упорнаго презр?нія ко вс?мъ этимъ драгоц?ниостямъ. Такъ, по крайней м?р?, думалъ м-ръ Домби и былъ ув?ренъ, что думалъ справедливо. Гирлянды, плюмажи, драгоц?нные камни, кружева, шелковыя и атласныя матеріи,  - все это было скомкано кое-какъ, и ни на что не обращалось никакого вниманія. Самые брилліанты - брачный подарокъ - вздымались и волновались на ея груди съ какимъ-то нетерп?ніемъ, какъ будто хот?ли насильственно разорвать золотую ц?пь на ея ше?.
        М-ръ Домби почувствовалъ невыгоду своего положенія и на этотъ разъ не скрылъ своего чувства. Странный и торжественный среди этой груды роскошной мишуры, онъ вполн? сознавалъ свою неловкость, и уже начиналъ бросатъ презрительные взгляды на гордую красавицу, величавыя позы которой отражались въ роскошныхъ зеркалахъ. Встревоженный и раздраженный, онъ, наконецъ, с?лъ и продолжалъ такимъ образомъ:

        - М-съ Домби, между нами, какъ видно по всему, произошло н?которое недоразум?ніе. Намъ должно объясниться. Ваше поведеніе, сударыня, мн? не нравится.
        Эди?ь опять только взглянула на него и опять немедленно отвернула глаза; но это мимолетное движеніе стоило многихъ страницъ блистательной р?чи.

        - Повторяю, м-съ Домби, ваше поведеніе мн? не нравится. Оно должно быть исправлено; я уже им?лъ случай говорить вамъ объ этомъ и теперь возобновляю свое требованіе.

        - Вы выбрали удобный случай для вашего перваго упрека, сэръ, и теперь принимаете удобную манеру повторить вашъ второй упрекъ. Вы возобновляете свои требованія? С_л_у_ш_а_ю, сэръ, продолжайте!

        - Я сд?лалъ васъ своею женою, сударыня,  - началъ м-ръ Домби оскорбительновеличавымъ тономъ.  - Вы носите мое имя. Ваша судьба связана съ моимъ положеніемъ и моею репутаціею. Не считаю нужнымъ говорить, за какую честь вм?няетъ вамъ общество такую связь; но я должень сказать, что привыкъ вокругъ себя вид?ть приличную зависимость и подчиненность и не п_о_т_е_р_п_л_ю ихъ нарушенія, въ особ?, до которой это касается ближайшимъ образомъ.
        Эди?ь пристально взглянула на своего властелина. Ея губы дрожали, грудь волновалась, лицо поперем?нно бл?дн?ло и покрывалось багровымъ румянцемъ. Все это вид?лъ и понималъ м-ръ Домби; но онъ не вид?лъ и не понималъ, что одно слово удерживало еще взрывы гордой красавицы, и это слово было - Флоренса?
        Глупецъ! онъ думалъ, что Эди?ь начинаетъ е_г_о б_о_я_т_ь_с_я!

        - Вы слишкомъ неразсчетливы, сударыня,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - и ваши поступки переступаютъ за пред?лы благоразумія. Вы слишкомъ много тратите денегъ, заводя св?тскія связи, совершенно безполезныя для меня. Вамъ давно сл?довало образумиться и понять, какъ это для меня непріятно. Я требую, чтобы во вс?хъ этихъ отношеніяхъ произведена была совершенная перем?на. Я знаю, что при новизн? положенія, которое вдругъ позволяетъ располагать огромными средствами, женщины способны впадать въ противоположную крайность. Ваши крайности слишкомъ чрезм?рны и требуютъ ограниченія. Желаю, чтобы м-съ Грейнджеръ воспользовалась своими прежними опытами для благоразумія, какое требуется отъ м-съ Домби.
        Тотъ же пристально устремленный взглядъ, дрожащія губы, волнующаяся грудь, лицо, поперем?нно бл?дное и багровое, и повторенный, насильственно-вырвавшійся изъ сердца шепотъ: Флоренса! Флоренса! служили отв?томъ м-ру Домби на его вступительную р?чь.
        Гордость м-ра Домби возвысилась еще бол?е, когда онъ зам?тилъ въ ней эту перем?ну. Раздутая сколько прежнимъ ея презр?ніемъ, столько же настоящею ея покорностью, она возвысилась до неимов?рной степени въ его груди и перешла вс? возможные пред?лы. Стало быть, теперь н?тъ никакого сомн?нія, что никто въ св?т? не можеть противиться его всесильнымъ распоряженіямъ! Онъ р?шился усмирить свою жену, и усмирилъ едва ли не въ одно мгновенье! Чего же больше?

        - Дал?е,  - продолжалъ м-ръ Домби тономъ верховнаго властительства,  - вы должны понять съ отчетливою ясностью, что я привыкъ вид?ть безпрекословное повиновеніе своей вол?. Св?тъ долженъ вид?ть, что я теперь не отступилъ ни на шагъ отъ своихъ однажды принятыхъ и утвержденныхъ правилъ. Ваше повиновеніе - мое неотъемлемое право, и еще разъ я требую его разъ навсегда. Я возвелъ васъ на самую высокую ступень общественной л?стницы, и, конечно, никто не будетъ изумленъ, если прежняя м-съ Грэйнджеръ будетъ оказывать безпред?льное повиновеніе м-ру Домби. Слышите ли вы это, м-съ Домби?
        Ни одного слова въ отв?тъ. Ни мал?йшей перем?ны въ лиц?. Ея глаза попрежнему были обращены на него.

        - Я слышалъ отъ вашей матушки, м-съ Домби,  - продолжалъ м-ръ Домби съ величавой важностью,  - что доктора рекомендуютъ брайтонскій воздухъ для ея здоровья. Это, конечно, знаете вы сами. М-ръ Каркерь былъ такъ добръ…
        Эди?ь быстро изм?нилась. Ея лицо и грудь зард?лись такимъ образомъ, какъ будто бы на нихъ отразился яркій св?тъ угрюмаго солнечнаго заката. Зам?тивъ такую перем?ну, но объясняя ее къ совершенному своему удовольствію, м-ръ Домби продолжалъ:

        - М-ръ Каркеръ былъ такъ добръ, что уже съ?здилъ въ Брайтонъ и нанялъ тамъ временную квартиру. Посл? вашего возвращенія въ Лондонъ, я приму необходимыя м?ры для введенія лучшаго порядка въ своемъ дом?. Прежде всего, если удастся, я найму въ Брайтон? почтенную особу, по имени м-съ Пипчинъ, которая уже пользовалась значительнымъ дов?ріемъ моего семейства. Ей будетъ поручена должность ключницы. Вы понимаете, что домъ, которымъ управляетъ м-съ Домби только по имени, a не на самомъ д?л?, требуетъ особаго надзора.
        Эди?ь перем?нила свою позу еще прежде, ч?мъ онъ дошелъ до этихъ словъ. Ея глаза попрежнему были обращены на него, но она судорожно повертывала вокругъ своей руки драгоц?нный браслетъ, и новертывала съ такимъ отчаяннымъ усиліемъ, что на б?лой рук? ея показалась багровая полоса.

        - Еще одно зам?чаніе, м-съ Домби. Мн? показалось, что мой намекъ на м-ра Каркера вы приняли какимъ-то особеннымъ образомъ. Прежде вамъ угодно было изъявить свое неудовольствіе, когда въ присутствіи этого агента я сд?лалъ вамъ зам?чаніе относительно холоднаго пріема моихъ гостей. Вамъ придется, сударыня, преодол?ть подобныя чувства и пріучиться заран?е къ этимъ сценамъ, которыя, по всей в?роятности, будутъ повторены; во всякомъ случа?, вы примите зависящія отъ васъ средства не подавать мн? впередъ повода къ жалобамъ на васъ же самихъ. М-ръ Каркеръ пользуется полнымъ моимъ дов?ріемъ, и, над?юсь, вы, сударыня, удостоите его такого же дов?рія.
        Зд?сь м-ръ Домби еще разъ взглянулъ на свою супругу и окончательно уб?дился, что подчинилъ ее своей власти. Съ минуту не говорилъ онъ ни слова, спокойно наслаждаясь своимъ торжествомъ. Его гордость, какъ и сл?довало ожидать, получила въ этотъ промежутокъ значительное приращеніе, и онъ уже продолжалъ бол?е р?шительнымъ и самовластнымъ тономъ:

        - Над?юсь, м-съ Домби, вы избавите меня отъ необходимости посылать къ вамъ м-ра Каркера съ выговорами и зам?чаніями относительно вашего поведенія. Всякія мелкія ссоры, вы понимаете, несовм?стны ни съ моимъ положеніемъ въ св?т?, ни съ моими личными достоинствами, и я бы желалъ окружить соотв?тствующимъ уваженіемъ даму, которая возведена мною на блистательную степень высоты. Если же вы не воспользуетесь этимъ урокомъ, м-ръ Каркеръ не замедлитъ явиться съ непріятнымъ порученіемъ повторить вамъ мою волю.
        Зат?мъ м-ръ Домби горделиво всталъ со стула и нриготовился выйти изъ комнаты, повторяя самому себ?:

        - Теперь она знаетъ меня и понимаетъ мои р?шенія.
        Рука, сжимавшая браслетъ, теперь съ такимъ же волненіемъ перенеслась на грудь. Не изм?няя своего лица, Эди?ь сказала, наконецъ, тихимъ голосомъ:

        - Погодите! Ради Бога, погодите!  - Почему же не говорила она прежде? Какая внутренняя борьба отнимала y нея языкъ въ эти минуты, когда она вперила въ него свой пытливый взоръ съ неподвижностью статуи, взоръ, не выражавшій ни ненависти, ни любви, ни гордости, ни униженія, ни покорности, ни сопротивленія?

        - Разв? я искушала васъ искать моей руки? Разв? я употребляла какое-нибудь средство поб?дить васъ? Была ли я къ вамъ бол?е благосклонною, когда вы меня добивались или посл? совершенія нашего брака? Разв? теперь я не та же, какою была прежде?

        - Не къ чему входить во вс? эти подробности,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Неужели вы думали, что я васъ любила? неужели вы не знали, что я не могу васъ любить? Гордый челов?къ, заботились ли вы пріобр?сти мое сердце? Р?шались ли вы когда-нибудь позаботиться о такой ничтожной вещи? Было ли объ этомъ произнесено хоть одно слово въ нашей торговой сд?лк?, съ вашей и моей стороны?

        - Эти вопросы, сударыня, не им?ютъ никакой связи съ моими нам?реніями.
        Эди?ь быстро поднялась съ м?ста и остановилась между дверью и мужемъ, чтобы загородить ему дорогу. Она вытянулась во весь ростъ, и ея взоръ прямо упадалъ на его глаза.

        - Вы отв?тили мн? на каждый изъ этихъ вопросовъ, отв?тили прежде, ч?мъ я заговорила, и могли ли не отв?чать, когда вамъ изв?стна жалкая истина во всей ея нагот?. Теперь скажите, если бъ я любила васъ до обожанія, могла ли бы не предаться вамъ вс?мъ существомъ своимъ, какъ вы этого требуете? Если бы мое сердце находило въ васъ божество, если бы оно было чисто и неиспытано, могли ли бы вы въ настоящій часъ явиться ко мн? со своими упреками и наставленіями?

        - В?роятно, н?тъ,  - холодно отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Теперь вы знаете меня,  - продолжала Эди?ь, устремивъ на него тотъ же проницательный взглядъ,  - вы смотрите теперь на мои глаза, и конечно читаете пламень страсти, пылающій на моемъ лиц?… Вы знаете всю мою исторію, вы заговорили о моей матери. Неужели вы думаете, что т?мъ или другимъ способомъ вы можете меня унизить до покорности и повиновенія вамъ?
        М-ръ Домби улыбнулся точно такъ, какъ могъ бы улыбнуться при вопрос?, можетъ ли онъ поднять десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ. М-съ Домби, поднявъ свою руку, продолжала:

        - Если, при необыкновенныхъ чувствахъ, есть въ моихъ словахъ что-нибудь необыкновенное, то ничего, по крайней м?р?, не будетъ необыкновеннаго въ этой апелляціи, которую я нам?рена вамъ сд?лать. Смыслъ ея очень ясенъ, и вы должны меня выслушать.
        М-ръ Домби принужденъ былъ с?сть на софу. Ему показалось, что на глазахъ Эди?и сверкали слезы, возбужденныя, какъ онъ думалъ, его строгою р?чью.

        - Если теперь я р?шилась высказывать мысли, почти нев?роятныя для меня самой, и высказывать челов?ку, который сд?лался моимъ мужемъ, при томъ такому мужу, какъ вы, м-ръ Домби, то, над?юсь, вы поймете, можетъ быть, важность моего объясненія. Впереди передъ нами мрачная ц?ль: если бы намъ однимъ суждено было достигать до нея, б?да была бы небольшая, но къ судьб? нашей припутаны другія.
        Другія! м-ръ Домби догадывался, кого должно разум?ть подъ этими другими, и нахмурилъ брови.

        - Я говорю вамъ ради этихъ другихъ: ихъ судьба одинаково касается и васъ и меня. Со времени нашей свадьбы вы поступали со мной горделиво, и я отплачивала вамъ тою же монетой. Каждый день и каждый часъ вы показывали вс?мъ на св?т?, что я не помню себя отъ радости, удостоившись чести сд?латься вашей супругой. Я, съ своей стороны, не чувствовала никакой радости и показывала другимъ, что не чувствую. Вы не хотите понимать, что каждый изъ насъ идетъ своей особой дорогой, a между т?мъ ожидаете отъ меня постоянной внимательности и уваженія, котораго никогда вамъ не дождаться.
        Это «никогда» произнесено было съ оглушительною выразительностью.

        - Я не чувствую къ вамъ никакой н?жности,  - это вы знаете. Вы и не заботитесь о ласкахъ своей жены, если бы даже y ней доставало глупости быть съ вами любезной. Въ васъ не бывало и н?тъ даже т?ни супружеской любви. Но такъ или иначе, мы связаны неразрывно, и въ этомъ несчастномъ узл?, который спутываетъ насъ, запутаны и другіе. Мы оба должны умереть; но мы оба до самой смерти соединены общимъ участіемъ въ судьб? ребенка. Станемъ уступать другъ другу!
        М-ръ Домби поднялъ голову, перевелъ духъ и будто хот?лъ сказать: "о, только-то!" Глаза Эди?и засв?тились необыкновеннымъ блескомъ, и лицо ея побл?дн?ло какъ мраморъ.

        - Этихъ словъ и значенія, съ ними соединеннаго, не купить отъ меня никакими сокровищами міра. Если разъ вы отвергнете ихъ, какъ безсмысленные звуки, будьте ув?рены, никакое богатство и никакая власть не заставятъ меня къ нимъ возвратиться. Я ихъ обдумывала давно, взв?сила всю ихъ важность и не изм?нила великой истин?, сокрытой въ ихъ значеніи. Если вы согласитесь на уступки, съ своей стороиы, я могу об?щать такую же уступчивость. Мы - самая несчастная чета, и различныя причины искоренили въ каждомъ изъ нась всякое чувство, которое благославляетъ или оправдываетъ супружество; но съ теченіемъ времени могли бы еще между нами водвориться н?которыя дружественныя отношенія. По крайней м?р?, я стану стараться объ этомъ, если и вы употребите такое же стараніе. Заглядывая въ будущность, я могу об?щать лучшее и бол?е счастливое употребленіе изъ своей жизни, нежели то, какое было сд?лано мною изъ первыхъ л?тъ моей молодости.
        Все это произнесено было тихимъ и ровнымъ голосомъ безъ повышенія и пониженія. Окончивъ р?чь, она опустила свою руку, но глаза ея продолжали съ одинаковою внимательностью наблюдать физіономію мужа.

        - Милостивая государыня,  - сказалъ м-ръ Домби съ искреннимъ достоинствомъ,  - я не могу согласиться на такое необыкновенное предложеніе.
        Не изм?няясь въ лиц?, Эди?ь все еще смотр?ла на него.

        - Я не могу,  - продолжалъ м-ръ Домби, возвышая голосъ,  - заключать съ вами никакихъ условій, никакихъ договоровъ. Все и всегда будетъ завис?ть отъ моего собственнаго мн?нія. Я сказалъ свое п_о_с_л_?_д_н_е_е с_л_о_в_о, свой ultimatum, сударыня, и требую, чтобы вы серьезно объ этомъ подумали.
        Съ какою быстротою изм?нилось теперь это лицо, прежде св?тлое и спокойное! Какое зарево презр?нія, негодованія, гн?ва, отвращенія запылало въ этихъ открытыхъ, черныхъ глазахъ при встр?ч? съ ненавистнымъ и низкимъ предметомъ! Не было больше тумана принужденности въ этой гордой фигур?, и м-ръ Домби къ невыразимому ужасу ясно прочелъ свой приговоръ.

        - Ступайте вонъ, сэръ!  - сказала она, указывая на дверь повелительною рукою,  - наше первое и посл?днее объясненіе кончилось. Ничто съ этой минуты не можетъ насъ оттолкнуть сильн?е другъ отъ друга.

        - Я приму свои м?ры, сударыня,  - сказалъ м-ръ Домби,  - и вы можете быть ув?рены, грозныя восклицанія меня не испугаютъ.
        Она поворотилась къ нему спиной и, не сказавъ ни слова, с?ла передъ зеркаломъ.

        - Время, над?юсь, образумитъ васъ, сударыня, и возвратитъ къ своему долгу. Сов?тую вамъ успокоиться.
        Эди?ь не отв?чала. М-ръ Домби не зам?тилъ въ зеркал? никакого вниманія къ его особ?, какъ будто онъ былъ невидимымъ паукомъ на ст?н?, или тараканомъ на полу, или, наконецъ, такою гадиною, о которой не стоитъ думать, какъ скоро ее раздавили своими ногами.
        Выходя изъ дверей, онъ оглянулся еще разъ на роскошную и ярко осв?щенную комнату, посмотр?лъ на драгоц?нные, въ безпорядк? разбросанные предметы, фигуру Эди?и въ ея богатомъ плать? и на лицо Эди?и, отражавшееся въ зеркал?. Постоявъ съ минуту, онъ побрелъ въ свою храмину философическаго размышленія, унося въ душ? живой образъ вс?хъ вещей и несказанно удивляясь, какъ все это случилось въ его присутствіи.
        Впрочемъ, м-ръ Домби ни мало не уронилъ своей важности и над?ялся, что вс? д?ла устроются къ его благополучію. При такомъ мн?ніи онъ и остался.
        Онъ не располагалъ провожать лично свою семью въ Брайтонъ; но поутру въ день отъ?зда, случившагося очень скоро, онъ граціозно изв?стилъ Клеопатру, что не замедлитъ въ скоромъ времени личко осв?домиться о ея здоровьи. Клеопатра должна была торопиться къ ц?лительнымъ водамъ, такъ какъ ея гр?шное т?ло разрушалось слишкомъ зам?тно.
        Не было покам?стъ никакихъ признаковъ второго паралича, но старуха еще не оправилась отъ перваго удара. Ея немощи увеличивались со дня на день, и въ ея умственныхъ способностяхъ происходила страшная путаница. Потемн?вшая память выворачивала передъ нею вс? предметы на изнанку, и съ н?котораго времени она получила странную привычку перем?шивать имена двухъ своихъ зятей, мертваго и живого. Иной разъ м-ръ Домби являлся ей подъ фигурой покойнаго воина, и она безразлично называла его «Грэйнжби» или "Домберъ".
        При всемъ томъ м-съ Скьютонъ была молода, даже очень молода, и въ день отъ?зда явилась къ завтраку въ щегольскомъ д?вичьемъ наряд?. На ней была новая, нарочно для этого случая заказанная шляпка и дорожное платье, вышитое въ магазин? первой модистки. Не легко было устраиватьвъ приличномъ вид? цв?ты на ея д?вственномъ чел? или поддерживать шляпку на затылк? ея головы, качавшейся безъ всякой надобности. Шляпка страннымъ образомъ сваливалась всегда на одинъ бокъ, и горничная Флоуэрсъ должна была безпрестанно поправлять головной уборъ своей госпожи.

        - Любезн?йшій Грэйнжби, вы должны непрем… об?щ…  - м-съ Скьютонъ получила привычку сокращать большую часть своихъ словъ,  - повидаться съ нами какъ можно скор?е.

        - Я уже сказалъ, сударыня,  - отв?чалъ м-ръ Домби съ обыкновенною важностью,  - что дня черезъ два я прі?ду въ Брайтонъ.

        - Спасибо, Домберъ!
        Въ завтрак? принималъ участіе и майоръ Багстокъ, который пришелъ проститься съ отъ?зжавшими дамами. Онъ сказалъ:

        - Помилуй Богъ, сударыня, вы совс?мъ не думаете о старомъ Джо? и не хотите, чтобы онъ за?халъ нав?стить васъ.

        - "Таинственный" злод?й, кто ты такой?  - пролепетала Клеопатра.
        Въ это время горничная Флоуэрсъ стукнула по ея шляпк?, какъ-будто хот?ла пособить ея памяти. М-съ Скьютонъ прибавила: - о, это ты, негодное созданье!

        - Чертовски странная исторія,  - шепталъ майоръ м-ру Домби,  - плохая надежда, сэръ; никогда она не закутывалась, какъ сл?дуетъ.  - Майоръ былъ застегнутъ до подбородка.  - Какъ вы могли, миледи, позабыть Джоя Багстока, старичину Джозефа, вашего всегдашняго раба? Онъ зд?сь налицо, къ вашимъ услугамъ. Его м?хи раздуваются для васъ,  - кричалъ майоръ, энергически ударяя себя по груди.

        - Милая моя, Эди?ь Грэйнжби,  - запищала Клеопатра,  - диковинная вещь, что майоръ…

        - Багстокъ! Джозефъ Багстокъ!  - вскрикнулъ майоръ, увид?въ, что она не можетъ припомнить его имени.

        - Ну, все равно, о чемъ тутъ хлопотать?  - сказала Клеопатра.  - Эди?ь, мой ангелъ, ты знаешь, я никогда не могла запоминать именъ - о, какъ бишь это?  - диковинная вещь, что всякій собирается нав?щать меня. Я ?ду не надолго. Я скоро ворочусь. Можетъ подождать, кто хочетъ меня вид?ть.
        Говоря это, Клеопатра осмотр?лась вокругъ стола, и ея видъ выражалъ крайнюю встревоженность.

        - Зач?мъ мн? гости? не нужно мн? гостей, я хочу быть одна. Немножко покою, да поменьше всякихъ д?лъ,  - вотъ все чего я желаю. Гадкія твари не должны ко мн? приближаться, пока я не освобожусь отъ этого состоянія.
        И, кокетничая, она хот?ла ударить майора своимъ в?еромъ, но вм?сто того опрокинула чашку м-ра Домби, которая стояла далеко отъ майора.
        Потомъ м-съ Скьютонъ подозвала Витерса и строго приказала ему смотр?ть за ея комнатой. Тамъ, говорила она, нужно сд?лать н?сколько мелочныхъ перем?нъ до ея возвращенія. Витерсъ тотчасъ же долженъ былъ приняться за выполненіе этого порученія, такъ какъ могло статься, что она на этихъ же дняхъ воротится изъ Брайтона въ удовлетворительномъ состояніи здоровья. Витерсъ выслушалъ приказаніе съ приличнымъ подобострастіемъ и об?щалъ совершенное повиновеніе; но, отойдя на н?сколько шаговъ отъ своей госпожи, онъ невольно взглянулъ страннымъ образомъ на майора, a майоръ невольно взглянулъ страннымъ образомъ на м-ра Домби, a м-ръ Домби также невольно взглянулъ страннымъ образомъ на Клеопатру, a Клеопатра невольно тряхнула головой и, забарабанила по тарелк? ложкой и вилкой, какъ будто эти инструменты были игральными кастаньетами.
        Одна Эди?ь во время завтрака ни на кого не подымала глазъ и, казалось, не была огорчена ни словами, ни поступками своей матери. Она слушала ея безсвязную болтовню или, по крайней м?р?, когда нужно, обращала къ ней свою голову и давала лаконическіе отв?ты. Когда м-съ Скьютонъ слишкомъ завиралась или забывала начатую р?чъ, Эди?ь однимъ словомъ выводила ее на настоящую дорогу. Несмотря на страшную запутанность идей, немощная мать была, однако, в?рна себ? въ одномъ пункт? - въ томъ, что постоянно наблюдала за дочерью. Она смотр?ла на ея прекрасное, строгое лицо или съ видомъ боязливаго удивленія, или съ судорожными гримасами, которыя должны были представлять улыбку, и тутъ же, воображая ея презр?ніе, она начинала хныкать и мотать головой. Все это показывало, что преобладающая мысль глубоко запала въ ея душу и ни мало не утратила своей энергіи. Отъ Эди?и иногда она обращалась къ Флоренс?, но тутъ же опять голова ея кивала на Эди?ь.
        Посл? завтрака, м-съ Скьютонъ, поддерживаемая съ одной стороны горничною Флоуэрсъ и подпираемая сзади долговязымъ пажемъ, кокетливо оперлась на руку майора и побрела къ экипажу, который долженъ былъ отвезти въ Брайтонъ ее, Флоренсу и Эди?ь.

        - A разв? Джозефъ подвергается совершенному изгнанію?  - сказалъ майоръ, вспрыгнувъ на ступени кареты и выставляя впередъ свое багровое лицо.  - Чортъ побери! неужели жестокосердая Клеопатра запретитъ в?рному Антонію показываться на ея глаза.

        - Отойди прочь,  - воскликнула Клеопатра,  - терп?ть тебя не могу. Можешь нав?щать меня, когда я ворочусь, только веди себя хорошенько.

        - Позвольте в?рному Джозефу питать надежды, миледи, или онъ умретъ съ отчаянія,  - воскликнулъ майоръ.
        Клеопатра вздрогнула и отпрянула назадъ.

        - Милая Эди?ь,  - запищала она,  - скажи этому челов?ку…

        - Что?

        - Какъ онъ см?етъ!.. о Боже мой, какъ онъ см?етъ въ моемъ присутствіи произносить такія страшныя слова.
        Эди?ь движеніемъ руки приказала ?хать, и карета двинулась впередъ. Осгавшись наедин? съ м-ромъ Домби, майоръ, закладывая руки назадъ, воскликнулъ съ таинственнымъ видомъ:

        - Сэръ, вы должны услышать отъ меня непріятную истину: нашъ прекрасный другъ пере?халъ въ странную улицу.

        - Что вы хотите этимъ сказать, майоръ?

        - Да то, что вы скоро осирот?ете, почтенн?йшій Домби, б?дный сынъ!
        Это шуточное обращеніе, казалось, вовсе не понравилось Домби, и майоръ, кашлянувъ два, три раза, счелъ необходимымъ принять серьезное выраженіе.

        - Чортъ побери,  - сказалъ онъ,  - безполезно было бы скрывать истину. Старина Джо, сударь мой, видитъ насквозь челов?ческую натуру, и это, прошу извинить, его всегдашній талантъ. Если вы понимаете старика, вы должны понимать его такимъ, каковъ онъ есть. Старина, сударь мой, тертый калачъ и перебывалъ тысячу разъ во всякихъ тискахъ. Домби, мать вашей жены - на порог? в?чности!

        - Конечно, м-съ Скьютонъ очень разстроена,  - возразилъ м-ръ Домби съ глубокомысліемъ философа.

        - Разстроена, Домби!  - сказалъ майоръ,  - она сокрушена и разбита вдребезги.

        - Перем?на воздуха и медицинскія пособія, над?юсь, еще могутъ возстановить ея силы.

        - Н?тъ, сэръ, не над?йтесь. Чортъ побери, сэръ, она никогда не закутывалась какъ сл?дуетъ; a если челов?къ не закутывается какъ сл?дуетъ,  - продолжалъ майоръ, застегивая верхнія пуговицы своего сюртука,  - то ему не на что опереться впереди. Умретъ она, сударь мой, должна умереть, и н?тъ для нея никакого спасенія. Я говорю безъ прикрасъ, Домби, безъ фигуръ, безъ утонченности. Продувной старикашка вид?лъ св?тъ, и желалъ бы я знать, въ чемъ и когда ошибался великобританскій майоръ, Джозефъ Багстокъ.
        Сообщивъ это драгоц?нн?йшее св?д?ніе, майоръ немедленно потащился со своими раковыми глазами и апоплексическими свойствами въ изв?стный клубъ, и тамъ ухмылялся во весь остатокъ дня, набивая свое чрево жирнымъ ростбифомъ и заливая горло шотландскимъ пивомъ.
        Въ тотъ же вечеръ прелестная Клеопатра благополучно прибыла въ Брайтонъ и, разобранная на части, отправилась въ постель, гд? она предетавляла образчикъ самаго чуднаго скелета, достойнаго кисти художника.
        На консиліум? докторовъ было р?шено, что м-съ Скьютонъ будетъ вы?зжать на морской берегъ, и было бы не худо, еслибъ ея в-пр-во д?лала маленькія прогулки п?шкомъ. Эди?ь всегда съ неизм?нною точностью ухаживала за своею матерью, и он? вы?зжали всегда вдвоемъ. Теперь, когда Клеопатра заживо начала разлагаться на составные элементы, Эди?ь чувствовала особенную неловкость отъ присутствія Флоренсы и, поц?ловавъ ее, она сказала, что желала бы оставаться съ матерью наедин?.
        Однажды м-ръ Скьютонъ была особенно въ ревнивомъ и брюзгливомъ расположеніи духа, которое быстро развилось въ ней посл? перваго паралича. Мать и дочь по обыкновенію молча ?хали въ карет?. М-съ Скьютонъ, полюбовавшись на Эди?ь, вдрутъ схватила ея руку и начала покрывать н?жными поц?луями. Рука оставалась неподвижною во все время этихъ н?жностей, какъ будто не было въ ней ни мал?йшей способности къ обнаруженію чувствительности. М-съ Скьютонъ начала вздыхать, хныкать, стонать, говоря въ милліонный разъ, что она мать, и что неблагодарное д?тище ее забываетъ. Эта сцена возобновилась и теперь при выход? изъ кареты, когда старуха, поддерживаемая Витерсомъ и опираясь на свой костыль, прихрамывая, собралась идти п?шкомъ по морскому берегу; карета ?хала сзади, a Эди?ь пошла немного поодаль отъ своей матери.
        Былъ пасмурный, в?тряный день. Мать и дочь гуляли одн?. М-съ Скьютонъ по обыкновенію нап?вала вполголоса свои монотонныя жалобы; Эди?ь по обыкновенію шла поодаль, не говоря ни слова. Вдругъ передъ ними появились дв? женскія фигуры, до того похожія на нихъ самихъ, что Эди?ь остановилась.
        Почти въ то же время остановились и фигуры. Одна, въ которой Эди?ь признавала уродливую т?нь своей матери, заговорила о чемъ-то съ большой важностью, д?лая прямо на нихъ указательные жесты, посл? чего другая фигура выступила впередъ, и Эди?ь съ невольнымъ ужасомъ зам?тила въ ней подобіе самой себя. Продолжая вглядываться въ этихъ странныхъ женщинъ, Эди?ь увид?ла, что он? од?ты были весьма б?дно, какъ бродяги, таскающіяся по захолустьямъ городовъ. Молодая женщина неслз какое-то рукод?лье, в?роятно, на продажу; старуха переваливалась съ пустыми руками.
        И между т?мъ, несмотря на безконечную разницу въ костюм?, въ осанк?, въ красот?, Эди?ь невольно продолжала д?лать сравненіе между собой и этой молодой женщиной. Быть можеть, она зам?тила на ея лиц? т? же сл?ды, которые еще оставались въ ея собственной душ?. Когда, въ свою очередь, женщина, выступая впередъ, устремила на нее свой проницательный взглядъ, выражавшій, казалось, такія же мысли, Эди?ь почувствовала невольную дрожь, какъ будто погода перем?нилась, и ее обдало пронзительыымъ дуновеніемъ в?тра.
        Об? пары теперь сошлись. Старуха, протягивая руку, начала просить милостыню y м-съ Скьютонъ. Молодая женщина и Эди?ь, останавливаясь одна противъ другой, обм?нялись значительными взглядами.

        - Что вы продаете?  - спросила Эди?ь.

        - Только вотъ эти лохмотья,  - небрежно отв?чала молодая женщина, выставляя свой товаръ.  - Прежде я продавала самое себя.

        - Не в?рьте ей, добрая леди,  - прокаркала старушенка, обращаясь къ м-съ Скьютонъ,
        - не в?рьте, что она говоритъ. Она любитъ болтать разный вздоръ. Это моя красотка, моя непокорная дочь. Я только и слышу отъ нея упреки да перебранки за все, что для нея сд?лала. Она и теперь своими глазами бранитъ б?дную старуху-мать.
        Когда м-съ Скьютонъ дрожащею рукою вытащила кошелекъ, чтобы достать денегъ, голова ея почти стукнулась съ головою нищей, которая жадно впилась глазами въ золотыя и серебряныя деньги.

        - Кажется, я видала васъ гд?-то,  - сказала Эди?ь,  - обращаясь къ старух?,

        - Вид?ли, моя красавица,  - промямлила нищая, д?лая отвратительный книксеиъ.  - Въ Уоррик?. Въ рощ?. Поутру между деревьями. Вы не хот?ли мн? дать ни полушки, a добрый джентльменъ далъ, и много далъ, спасибо ему!
        Говоря это, старуха подняла костлявую руку и выд?лывала страшныя гримасы, обращенныя къ м-съ Домби.

        - Но къ чему останавливать меня, Эди?ь,  - сказала м-съ Скьютонь, съ гн?вомъ предупреждая возраженія дочери.  - Это превосходная женщина и добрая мать, я ув?рена въ этомъ. Ты ничего не знаешь.

        - Спасибо, добрая леди, спасибо!  - бормотала старуха, протягивая свою жадную руку.
        - Награди васъ Богъ; вы, какъ и я, превосходная мать.

        - И ув?ряю мисъ, другъ мой,  - всхлипывала м-съ Скьютонъ - и y меня тоже непокорная дочь, неблагодарная за вс? мои заботы. Дайте руку. Вотъ такъ. Вы женщина съ чувствомъ, съ душою, съ сердцемъ, и - что бишь еще?  - ну, и прочая.

        - О, да! моя леди, да!

        - Да, я ув?рена въ этомъ. Мою дочку зовутъ Грэйнжби. Давайте опять руку, вотъ такъ. Теперь сь Богомъ, можете идти, и я над?юсь, Эди?ь,  - продолжала м-съ Скьютонъ, обращаясь къ дочери,  - что теперь y тебя побольше будетъ вниманія попечительности и… чего бишь еще? я всегда забываю имена. Ты научишься теперь уважать свою мать. На св?т? не много такихъ матерей. Пойдемъ, Эдиеь.
        Когда развалины Клеопатры потащились впередъ съ жалобами и вздыханіями, нищая сттруха также заковыляла своей дорогой, нересчитывая поданныя деньги и самодовольно чавкая губами. Ни словомъ больше и ни однимь жестомъ не обм?нялись между собою Эди?ь и молодая женщина, но ни на одно мгновеніе он? не спускали другъ съ друга своихъ проницательныхъ глазъ. Въ этомъ наблюдательномъ положеніи он? оставались до той поры, пока, наконецъ, Эди?ь, какъ бы пробужденная отъ сна, тихо двинулась впередъ.

        - Ты прекрасная женщина,  - бормотала жалкая копія Эди?и, смотря ей всл?дъ,  - но красота не спасаетъ нашу сестру. Ты гордая женщина, но гордость не спасаетъ нашу сестру. Намъ нечего теперь разглядывать друтъ друга, когда-нибудь мы встр?тимся опять!
        Глава XLI
        Опять заговорили морскія волны, и какъ заговорили!

        Ничего, однако. Въ Брайтон? по прі?зд? ея в-пр-ва м-съ Скьютонъ не произошло особыхъ перем?нъ. Все постарому. Волны безъ умолку повторяютъ свои неизв?данныя тайны, пыль столбами клубится по песчаному берегу; в?тры и облака сп?шатъ впередъ въ запов?данную даль; паруса, въ лунную ночь, какъ б?лыя руки, безъ устали манятъ къ незримымъ областямъ.
        Н?жная, меланхолическая Флоренса опять задумчиво бродитъ по знакомымъ м?стамъ, гд? она столько грустила, гд? была такъ счастлива, гд? они такъ часто бес?довали подъ говоръ волны, бросавшей брызги на его коляску. Флоренса думаетъ о немъ, и слышится ей въ бурномь рокот? моря вся его исторія, вс? мысли и чувства, вс? слова, и находитъ она, что съ той поры ея собственная жизнь съ неопред?ленными надеждами и печалями въ пустынномъ дом? и великол?пномъ дворц? была олицетвореніемъ чудныхъ звуковъ таинственной п?сни.
        Слышитъ на водахъ requiem маленькаго Павла и м-ръ Тутсъ, добрый м-ръ Тутсъ, который тоже прі?халъ въ Брайтонъ - вы понимаете - случайно. Безмолвно и въ почтительномъ отдаленіи бродитъ онъ по морскому берегу за обожаемой фигурой, не см?я потревожить ея спокойствія, и морскія волны звучатъ въ его ушахъ в?чнымъ мадригаломъ Флоренс?. Да! и смутно представляетъ себ? б?дный Тутсъ, что волны ему самому напоминаютъ время, когда еще никто не называлъ его блаженнымъ, между т?мъ какъ теперь онъ глупъ, даже очень глупъ и годенъ только на пот?ху другимъ людямъ. Все это съ отчетливою ясностью понимаетъ м-ръ Тутсъ и горько оплакиваетъ свое юродство. A было чему радоваться: м-ръ Тутсъ въ Брайтон? одинъ, безъ Лапчатаго Гуся, который на счетъ своего кліента удалился для гимнастическихъ эволюцій на веселую дачу, чтобы вступить тамъ въ состязаніе съ однимъ знаменитымъ боксеромъ, который за свою удаль былъ прозвань "Сорви-Голова".
        Но вотъ м-ръ Тутсъ ободряется, переводитъ духъ и, тихимъ шагомъ, нер?шительно, приближается къ Флоренс?. Онъ заикается, молчитъ и, подступая къ своему божеству, съ превеликимъ изумленіемъ восклицаетъ:

        - Вообразите м-съ Домби… ахъ, какія чудеса, вотъ ужъ совс?мъ не думалъ васъ зд?сь встр?тить!
        Въ д?йствительности же, м-ръ Тутсъ сл?довалъ за каретой по пятамъ и, н?тъ сомн?нія, по?халъ бы за ней на тотъ край св?та.

        - Съ вами и Діогенъ, м-съ Домби!  - возгласилъ м-ръ Тутсъ, наэлектризованный прикосновеніемъ маленькой ручки, поданной ему съ благосклонностью.
        Конечно, Діогенъ зд?сь, и, конечно, м~ръ Тутсъ им?лъ основательную причину говорить о Діоген?, потому что тотъ, посл? громкаго лая, изъявилъ отчаянное нам?реніе поздороваться съ великол?пными ногами Тутса. Флоренса ласково остановила в?рнаго пса.

        - Прочь, Діогенъ, прочь! Разв? забылъ ты, кто первый насъ познакомилъ? Какъ теб? не стыдно, Діогенъ!
        Конечно, стыдно, и, во изб?жаніе стыда, Діогенъ запрыгалъ, заскакалъ, залаялъ, отб?жалъ прочь, воротился назадъ, завилялъ хвостомъ и опрометью бросился впередъ на какого-то господина, проходившаго мимо. М-ръ Тутсъ, такъ же какъ Діогенъ, готовъ былъ изъявить усердное желаніе растерзать на куски всякаго нахала, осм?ливающагося своимъ появленіемъ нарушить покой владычицы его сердца.

        - Діогенъ теперь на своей родин?, миссъ Домби, не такъ ли?
        Флоренса улыбнулась.

        - A я, миссъ Домби… прошу извинить… но, если вамъ угодно завернуть къ Блимберамъ, я… я только что къ нимъ собирался.
        Флоренса, не говоря ни слова, протянула маленькую ручку, и молодые люди, предшествуемые Діогеномъ, отправились впередъ. Ноги подкашиваются y м-ра Тутса; од?тый блистательн?йшимъ образомъ онъ чувствуетъ, однако, что платье ему не впору, и съ ужасомъ осматриваетъ морщины на образцовыхъ произведеніяхъ Борджеса и компаиіи.
        Вотъ они уже передъ фасадомъ докторскаго дома, скучнаго и педантичнаго, какъ всегда. Сиротливо смотритъ на Флоренсу верхнее окошко, откуда въ былыя времена выглядывало на нее бл?дное личико, вдругъ озарявшееся яркимъ румянцимъ, и маленькая худощавая ручка съ нетерп?ніемъ посылала ей воздушные поц?луи.
        Докторъ Блимберъ съ своими учеными книгами возс?далъ въ кабинет?, м-съ Блимберъ, въ шляпк? небеснаго цв?та, и миссъ Корнелія Блимберъ съ своими русыми кудрями и св?тлыми очками, работающая, какъ могильщикъ, въ повапленныхъ гробахъ мертвыхъ языковъ… a вотъ и столъ, на которомъ онъ, "новый питомецъ" школы, сид?лъ унылый и задумчивый, какъ философъ, погруженный въ думы о сует? "міра. Все по-прежнему. Прежніе мальчики гудятъ, какъ шм?ли за старыми книгами, въ старой комнат?, со старыми учителями, и унылый однообразный говоръ уныло раздается по всей храмин? ученаго мужа, доктора вс?хъ наукъ.

        - Тутсъ,  - говоритъ д-ръ Блимберъ,  - очень радъ васъ вид?ть, любезный Тутсъ.
        М-ръ Тутсъ ухмыляется.

        - И вид?ть васъ въ такомъ пріятномъ обществ?!  - продолжаетъ д-ръ Блимберъ.
        М-ръ Тутсъ красн?етъ, какъ піонъ, и обьясняетъ, что им?лъ удовольствіе встр?титься случайно съ миссъ Домби, и какъ она, миссъ Домби, пожелала вид?ть старыя м?ста, то вотъ они зд?сь.

        - Вамъ конечно, миссъ Домби,  - продолжалъ м-ръ Блимберь,  - будетъ пріятпо взглянуть на нашихъ молодыхъ друзей. Вс? ваши прежніе товарищи, Тутсъ. Кажется, вновь никто не прибылъ въ нашу маленькую академію посл? м-ра Тутса?  - прибавилъ д-ръ, обращаясь къ миссъ Корнеліи.

        - Кром? Байтерстона,  - отв?чаетъ Корнелія.

        - А, да! Байтерстонъ поступилъ посл? м-ра Тутса. Онъ для васъ новое лицо, любезный Тутсъ.
        Новое лицо и для Флоренсы, потому что въ учебной зал? Байтерстонъ зас?даетъ въ высочайшихъ воротничкахъ, въ накрахмаленномъ галстух? и съ огромными часами въ карманномъ жилет?. Но прежній мученикъ воспитательно-образовательнаго заведенія м-съ Пипчинъ страдаетъ и теперь въ классической теплиц? д-ра Блимбера. В?рно ужъ ему такъ на роду написано. Его руки и лицо запачканы чернилами; его лексиконъ страдаетъ водянкой отъ безпрестанныхъ справокъ и, потерявъ способнось закрываться, з?ваетъ немилосердно отъ чрезм?рной усталости. З?ваетъ и самъ хозяинъ б?дной книги, притиснутый сильнымъ давленіемъ оранжерейной атмосферы; но въ з?вот? Байтерстона проглядываетъ непримиримая злоба, обращенная на "старика Блимбера", съ которымъ авось когда-нибудь онъ встр?тится въ Индіи и, ужъ если встр?тится, не найти ему спасенія отъ поклонниковъ Багадевы, поставляющихъ для себя священнымъ долгомъ отправлять на тотъ св?тъ возможно большее количество челов?ческихъ душъ, ст?сненныхъ въ зд?шней жизни узами гр?шной плоти; старикъ Блимберъ, связанный по рукамъ и ногами кули, сир?чь индійскими рабами м-ра Байтерстона, будетъ
вождел?нной жервой для этихъ ревнителей челов?ческаго спасенія. Такъ грозитъ бенгалецъ Байтерстонъ и страшна его угроза, созр?вающая въ мстительной душ?.
        Бриггсъ въ пот? лица работаетъ на мельниц? челов?ческой премудрости; Джонсонъ и Тозеръ вм?ст? съ нимъ ворочаютъ жернова классическаго в?д?нія. Все - какъ и прежде. Старшіе воспитанники съ необыкновенными усиліями стараются забыть познанія, пріобр?тенныя въ младшихъ классахъ. Вс? учтивы и бл?дны, какъ всегда. Магистръ Фидеръ только что завелъ на своемъ орган? Геродота и гудитъ изо вс?хъ силъ, готовый при первомъ востребованіи прогуд?ть другую арію въ классическомъ род?.
        Визитъ освобожденнаго Тутса произвелъ весьма зам?тное волненіе даже между этими серьезными и чопорными молодыми джентльменами: это, въ ихъ глазахъ, ни больше, ни меньше, какъ герой, перешедшій Рубиконъ и одержавшій блистательныя поб?ды на поприщ? новой жизни. Его великол?пные панталоны, синій фракъ съ блестящими пуговицами, его галстукъ съ огромной брилліантовой булавкой,  - все это становится предметомъ трепетнаго благогов?нія длн прежнихъ товарищей м-ра Тутса. Не удивляется одинъ Байтерстонъ, желчный Байтерстонъ, который смотритъ даже съ н?которымъ презр?ніемъ на св?тскаго модника и не скрываетъ этого презр?нія. "Посмотр?лъ бы я,  - шепчетъ Байтерстонъ,  - какъ бы онъ разыгралъ эту роль въ Бенгаліи, тамъ, гд? я родился, гд? живутъ мои родственники. Матушка однажды подарила мн? изумрудъ, принадлежавшій самому радж? и вынутый изъ-подъ его скамейки, огромный, богат?йшій изумрудъ, который, господа, не мерещился вамъ и во сн?! Вотъ оно такъ!"
        Видъ Флоренсы теперь, какъ и прежде, возбуждаетъ н?жн?йшія страсти въ сердцахъ молодыхъ джентльменовъ, кром?, однако, Байтерстона, который, по духу противор?чія, остается холоднымъ и твердымъ какъ гранитъ. Мрачная ревность возникаетъ въ сердц? м-ра Тутса, особенно, когда Бриггсъ открыто выразилъ мн?ніе, что онъ, Тутсъ, собственно говоря, отнюдь не старше своихъ прежнихъ товарищей. Дерзкая мысль немедленно опровергнута торжественнымъ и громогласнымъ обращеніемъ къ Фидеру, магистру вс?хъ искусствъ:

        - Какъ ваше здоровье, Фидеръ?  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ,  - я, вы знаете, остановился въ гостиииц? «Водфордъ». Не угодно ли вамъ сегодня пожаловать ко мн? откушать. Попируемь на славу и помянемъ старину за шипучей бутылкой.
        Магистръ Фидеръ в?жливо раскланивается и благодаритъ. Посл? такой демонстраціи ни одинь дерзновенный не см?етъ сомн?ваться въ неоспоримомъ старшинств? м-ра Тутса.
        Сл?дуютъ зат?мъ церемонные поклоны, пожатія рукъ и пламенныя желанія со стороны каждаго джентльмена унизить Тутса въ глазахъ миссъ Домби. Обозр?въ съ приличными улыбками и остроумными зам?чаніями свою прежнюю конторку, м-ръ Тутсъ выходитъ изъ классной залы съ м-съ Блимберъ и миссъ Корнеліей Блимберъ. Докторъ вс?хъ наукъ выходитъ посл?днимъ и, затворяя дверь, громогласно произноситъ:

        - Господа, мы начнемъ теперь наши занятія!
        Эти слова мерещатся доктору и въ говор? морской волны, и въ мечтахъ его фантазіи, и ничего больше, кром? этихъ словъ, не слышитъ д-ръ Блимберъ всю свою жизнь.
        Зат?мъ м-съ Блимберъ и Корнелія Блимберъ ведутъ Флоренсу наверхъ, туда, гд? покоился ея маленькій братецъ. Деликатный Тутсъ, признавая себя лишнимъ въ такомъ обществ?, разговариваетъ съ докторомъ въ его кабинет?, или, правильн?е, вслушивается въ разговоръ д-ра Блимбера и дивится, какъ онъ н?когда былъ столь глупъ, что считалъ докторскій кабинетъ великимъ святилищемъ, a самого доктора съ его круглыми ногами, похожими на валы церковнаго органа,  - страшнымъ челов?комъ, способнымъ возбуждать благогов?йныя размышленія и чувства. Вскор? Флоренса спускается внизъ и прощается съ докторской семьей. М-ръ Тутсъ д?лаетъ то же. Діогенъ, теребившій все это время подсл?поватаго швейцара, выб?гаетъ изъ дверей и весело лаетъ на сос?днюю м?ловую гору.
        М-ръ Тутсъ, зам?тившій слезы на глазахь Флоренсы, чувствуетъ отчаянную неловкость и теперь только догадывается, что ему не сл?довало предлагать ей этого визита. Но Флоренса говоритъ, что ей очень пріятно было взглянуть на вс? эти м?ста, и Тутсъ успокаивается совершенно. Вотъ уже они подходятъ къ жилищу м-съ Домби. Голоса морскихъ волнъ и н?жиый голосокъ прощающейся Флоренсы отуманиваютъ опять Тутса, и онъ никакъ не можетъ разстаться съ маленькой ручкой своей спутницы.

        - Миссъ Домби, прошу извинить,  - говоритъ м-ръ Тутсь въ жалкомъ смущеніи,  - но если вы позволите мн?… мн?… позволите…
        Невинная простодушная улыбка Флоренсы совс?мъ сбиваетъ его съ толку.

        - Если вы позволите мн? или не сочтете слишкомъ большою дерзостью, миссъ Домби, если бы я могъ, разум?ется безъ всякаго повода съ вашей стороны, могъ над?яться, вы знаете сами, миссъ Домби…
        Флоренса бросаетъ на него вопросительный взглядъ. М-ръ Тутсъ чувствуетъ настоятельную необходимость продолжать начатую р?чь:

        - Миссъ Домби, право, то есть, клянусь, миссъ Домби, я такъ васъ обожаю, что не понимаю, что со мною д?лается. Я жалкая скотина, миссъ Домби. Будь мы теперь не на площади, миссъ Домби, я бы сталъ передъ вами на кол?ни и со слезами началъ бы васъ умолять,  - разум?ется, безъ всякаго повода съ вашей стороны,  - чтобы вы оставили мн? надежду, что я, то есть, что я могу… когда-нибудь… со временемъ… счастье всей моей жизни…

        - О, перестаньте, м-ръ Тутсъ, ради Бога, перестаньте!  - вскричала взволнованная Флоренса.  - Остановитесь, и ни слова больше… изъ дружбы и благосклонности ко мн?, добрый м-ръ Тутсъ.
        Озадаченный Тутсъ стоитъ съ разинутымъ ртомъ и не говоритъ ни слова. Невинное лицо д?вушки опять обращается къ нему съ простодушной и откровенной улыбкой.

        - Благодарю васъ, м-ръ Тутсъ. Вы были такъ добры ко мн? и столь любезны, что я над?юсь, я ув?рена, вы теперь хот?ли со мной только проститься, и ничего больше; не правда ли?

        - Ей Богу, правда, миссъ Домби; я… я вотъ только и хот?лъ съ вами проститься, ничего больше. Вы угадали.

        - Ну, такъ прощайте, м-ръ Тутсъ!

        - Прощайте, миссъДомби! Над?юсь, вы больше не станете объ этомъ думать. Покорно васъ благодарю. Это ничего… то есть, совершенно и р?шительно ничего. Прощайте!
        Б?дный Тутсъ съ отчаяніемъ въ душ? отправляется въ свою гостиницу, бросается на постель, мечется во вс? стороны, и долго лежитъ, и горько тоскуетъ, какъ челов?къ, сраженный непредвид?нными ударами рока. Но приходитъ м-ръ Фидеръ, Тутсъ вскакиваетъ съ постели и готовится устроить великол?пный об?дъ.
        Благод?тельное вліяніе гостепріимства, этой патріархальной доброд?тели, неразлучио соединенной съ вліяніями Бахуса, открываетъ сердце м-ра Тутса и развязывалъ его языкъ для дружескаго разговора. Онъ не разсказываетъ м-ру Фидеру о происшествіи на углу Брайтонской площади; но когда магистръ искусствъ спрашиваетъ: "ну, что?"  - м-ръ Тутсъ отв?чаетъ, что "оно ничего, совершенно и р?шительно ничего", и этотъ отв?тъ ставитъ втупикъ м-ра Фидера. Потомъ м-ръ Тутсъ прибавляетъ, что ему неизв?стно, съ чего взялъ этотъ Блимберъ д?лать обидные намеки насчетъ его прогулки съ миссъ Домби; если это наглая дерзость, онъ разд?лается съ нимъ по-свойски, будь онъ докторомъ милліонъ разъ. "Впрочемъ,  - заключаетъ м-ръ Тутсъ,
        - это, разум?ется, сд?лано по глупости, ни больше, ни меньше, и въ такомъ случа? не изъ-за чего б?сноваться". М-ръ Фидеръ совершенно согласенъ съ этимъ мн?ніемъ.
        Впрочемъ, Фидеръ, какъ искренній другъ, удостаивается бол?е откровенныхъ объясненій съ т?мъ только, чтобы все оставалось между ними въ глубокой тайн?. Посл? двухъ-трехъ бокаловъ предлагается тостъ за здоровье миссъ Домби:

        - Фидеръ!  - воскликнулъ м-ръ Тутсь,  - теб? никогда не понять благогов?йныхъ чувствъ, съ какими я предлагаю этотъ тостъ!

        - О, да, любезный Тутсъ,  - отв?чалъ м-ръ Фидеръ,  - я очень хорошо понимаю тебя. Эти чувства всегда обращаются къ твоей чести!
        И м-ръ Фидеръ кр?пко жметъ руку своего друга.

        - Вотъ что, любезный Тутсъ, если теб? понадобится братъ, радушный, кровный братъ, готовый за тебя въ огонь и въ воду, ты знаешь, гд? найти такого брата. Два, три слова черезъ какого-нибудь пріятеля, и я весь къ твоимъ услугамъ. На этотъ разъ, любезный другъ, вотъ теб? мой искренній сов?тъ: выучись играть на гитар?, непрем?нно выучись. Женщины любятъ музыку и благосклонно смотрятъ на всякаго виртуоза. Это ужъ я знаю по собственному опыту.
        Зат?мъ м-ръ Фидеръ, магистръ вс?хъ искусствъ, открываетъ тайну, что онъ им?етъ виды на Корнелію Блимберъ. И почему же не им?ть? Б?ды н?тъ никакой, что Корнелія носитъ очки: это даже къ ней очень идетъ. Ужъ докторъ довольно пожилъ на своемъ в?ку, хлопоталь, возился, и ему пора бы теперь сдать свое заведеніе въ надежныя руки; a кого, спрашивается, найдетъ онъ надежн?е Фидера и своей возлюбленной дочери?

        - Мое мн?ніе то,  - продолжалъ м-ръ Фидеръ,  - какъ скоро умный челов?къ набилъ карманъ, на немь лежитъ непрем?нная обязанность передать свои д?ла. Ужъ лучше меня, признаться сказать, Блимберу не отыскать достойнаго преемника въ ц?ломъ св?т?. Ну, a если Корнелію взять въ руки, она будетъ чудесной женой. Это ясно, какъ день.
        Въ отв?тъ на это, м-ръ Тутсъ импровизируетъ великол?пный панегирикъ Флоренс? Домби и таинственно намекаетъ, что онъ готовъ съ отчаянія разбить себ? черепъ. М-ръ Фидеръ говоритъ, что это было бы черезчуръ безразсудно, и, ут?шая закадычнаго друга, рисуетъ портретъ Корнеліи съ ея очками и другими учеными ирииадлежностями.
        Такъ проводятъ вечеръ закадычные друзья. Когда наступила ночь, м-ръ Тутсъ провожаетъ домой м-ра Фидера и разстается съ нимъ y воротъ докторскаго дома. Но лишь только Тутсъ исчезъ, Фидеръ опять спускается внизъ и бродить одинъ по морскому берегу, обдумывая планы будущей жизни. И слышится ему въ говор? морскихъ волнъ, что д-ръ Блимберъ съ отверстыми объятіями, вручаетъ ему ученую Корнелію, и уже видитъ Фидеръ, какъ докторъ перед?льшаетъ свой домъ и окрашиваетъ его въ яркую краску. Вс? эти мечты до безконечности разн?живають классическое сердце Фидера, магистра вс?хъ искусствъ.
        М-ръ Тутсъ равном?рно бродитъ взадъ и впередъ, любуется на футляръ, въ которомъ хранится его драгоц?нный брилліантъ, и въ плачевномъ состояніи духа взираетъ на окно, гд? мерцаетъ огонекъ, и гд?, думаетъ м-ръ Тутсъ, сидитъ Флоренса за ночной работой. Но ошибается Тутсъ. Флоренса давнымъ-давно покоится сладкимъ сномъ въ своей спальн?, и въ душ? ея стройно возникаютъ одна за другой минувшія сцены, отрадныя и вм?ст? грустныя для любящаго сердца. Комната, гд? мерцаетъ огонекъ, принадлежитъ м-съ Скьютонъ, выступившей теперь на ту же сцену, гд? н?когда страждущій мальчикъ закончилъ посл?дній актъ возникающей жизни. Ta же сцена разыгрывается и теперь, но какъ она противоположна прежней! Старуха не спитъ, старуха стонетъ и ворчитъ. Грязная и омертв?лая, она дико мечется на своемъ бол?зненномъ одр?, и подл? нея, въ ужас? отъ совершенн?йшаго равнодушія при взгляд? на предсмертныя муки, сидитъ Эди?ь. Что же говорятъ имъ морскія волны во мрак? ночной тишины?

        - Каменная рука… огромная, страшная рука… Эди?ь, за что же она хочетъ поразить меня? Разв? ты не видишь, Эди?ь.

        - Ничего н?тъ, матушка. Это лишь мечты вашего воображенія.

        - Мечты, все мечты! Да посмотри сюда, будто ужъ ты ничего не видишь?

        - Право, ничего н?тъ, матушка. Разв? я сид?ла бы такъ спокойно, если бы тутъ было что-нибудь.
        М-съ Скьютонъ вздрагиваетъ и дико смотритъ на дочь.

        - A зач?мъ ты такъ спокойна? Теб? ничего, все ничего. Вотъ она… воть опять эта страшная лапа, н?тъ, это не мечта! Мн? тошно на тебя смотр?ть, Эди?ь!

        - Очень жаль, матушка.

        - Жаль! Теб? всегда чего-нибудь жаль… да только не меня!
        И съ этими словами она испускаетъ пронзительный вопль. Перебрасывая голову съ боку на бокъ, брюзгливая старуха еще разъ напоминаетъ о своихъ материнскихъ правахъ и распространяется о дочерней неблагодарности. Ей приходитъ на мысль другая несчастная мать, которую он? встр?тили, и при этомъ она д?лаетъ общее заключеніе, что вс? превосходныя матери терпятъ невзгоды отъ д?тей. Продолжая безсвязную болтовню, она вдругъ останавливается, смотритъ на свою дочь, жалуется, что сходитъ съ ума, и скрываетъ подъ подушку свое лицо.
        Эди?ь изъ состраданія нагибается къ ней и говоритъ. Больная старуха перевертывается и съ дикимь ужасомъ схватываетъ за иіею свою дочь.

        - Эди?ь! мы скоро по?демъ домой, не правда ли? Ув?рена ли ты, что я ворочусь домой?

        - Да, матушка, да.

        - A зач?мъ онъ сказалъ, какъ бишь его? я всегда забываю имена… зач?мъ выговаривалъ майоръ это гадкое слово? в?дь онъ выговорилъ его, Эди?ь? да или н?тъ?… со мной не будетъ этого, не будетъ, не будетъ!
        Опять и опять больная старуха заглядываетъ въ уголъ и видитъ каменную руку, протянутую, говоритъ она, изъ какого-то гроба, и готовую ее поразить. Наконецъ, опускается рука, и старуха, скорченная и сгорбленная, недвижно лежитъ на постели, и половина ея гр?шной плоти - смердящій трупъ,
        Но этотъ трупъ расписанъ, разрумяненъ, расфранченъ и выставленъ на поруганіе солнцу, вы?зжаетъ по временамъ изъ воротъ отеля и, катаясь, таращитъ впалые глаза на проходящую толпу въ надежд? еще разъ завид?ть добр?йшее созданье, превосходн?йшую мать, которая терпитъ горе отъ непокорной дочери. Да, м-съ Скьютонъ все еще продолжаетъ кататься по берегу моря, но в?теръ не дуетъ осв?жающей прохладой на омертв?лое лицо, и въ говор? океана не слышится ей отрадное слово. Она лежитъ и прислушивается по ц?лымъ часамъ къ плеску волны; но дикъ и мраченъ этотъ голосъ, и падаетъ онъ тяжелой тоской на ея слухъ, и тусклые взоры, устремленные вдаль не видятъ ничего, кром? страшной картины опустошенія между небомъ и землею.
        Флоренсу видитъ она р?дко и никогда не можетъ на нее взглянуть безъ кислой гримасы, обнаруживающей ея крайнее недоброжелательство. Эди?ь безотлучно сидитъ подл? и удаляетъ Флоренсу отъ бол?зненнаго одра. Одинокая въ своей спальн?, Флоренса вся дрожитъ при мысли о смерти въ такомъ образ? и часто, просыпаясь среди тревожныхъ вид?ній, съ трепетомъ озирается вокругъ, какъ будто смерть уже пришла. Никого н?тъ при больной, кром? Эди?и, и хорошо, что посторонніе глаза не видятъ отвратительной жертвы. Дочь, и только одна дочь - свид?тельница посл?дней борьбы между жизнью и смертью.
        Исчезаетъ даже посл?дняя т?нь на мертвенномъ лиц?, и густое покрывало скрываетъ отъ глазъ туманный св?тъ. Ея блуждающія подъ од?яломъ руки, соединяются одна съ другой, протягиваются къ дочери, и изъ напряженной груди еще разъ вырывается голосъ:

        - Не я ли вскормила тебя!
        Но это былъ уже не челов?ческій голосъ… Эди?ь становится на кол?ни и, наклоняясь къ уху умирающей, отв?чаетъ:

        - Мать можешь ли ты меня слышать?
        Впалые глаза открываются, и голова усиливается сд?лать утвердительное движеніе.

        - Помнишь ли ты ночь передъ свадьбой?
        Голова остается безъ движенія, но выражаетъ, однако, какимъ-то способомъ утвердительный отв?тъ.

        - Тогда я сказала, что прощаю твое участіе въ въ ней, и молилась, чтобы Богъ простилъ меня. Я сказала, что все кончено между нами. Теперь повторяю то же. Поц?луй меня, мать.
        Эди?ь прикасается къ б?лымъ губамъ, и на минуту все затихло. Потомъ скелетъ Клеопатры, съ д?вической улыбкой на устахъ, еще разъ д?лаеть усиліе приподняться съ ностели.
        Задернемъ розовыя занав?си. Другое что-то проб?гаетъ по нимъ кром? в?тра и облаковъ. Плотн?е задернемь розовыя занав?си.
        ГІечальная в?сть немедленно достигла въ город? до ушей м-ра Домби, который, въ свою очередь, немедленно изв?стилъ кузена Феникса, еще не отправившагося въ Бадень-Баденъ. Такой челов?къ, какъ лордъ Фениксъ, превосходн?йшій челов?къ, и, разум?ется, съ нимъ можно, даже должно сов?товаться, особенно въ такихъ важныхъ случаяхъ, какъ свадьба или похороны, что совершенно все равно для добр?йшаго кузена.

        - Клянусь честью, Домби, я растроганъ до глубины души. Какой печальный случай! Б?дная тетушка! Кто мотъ бы подумать?

        - Неожиданный случай!  - зам?чаетъ м-ръ Домби.

        - Неожиданный,  - да. Она была живуча, какъ дьяволъ и мастерски подд?лывалась подъ молодую даму. Въ день вашей свадьбы, Домби, я былъ ув?ренъ, что ее хватитъ, по крайней м?р?, л?тъ на двадцать, если взять въ разсчетъ… ну, вы знаете. Словомъ сказать, въ Бруксовомъ трактир? я напрямикъ сказалъ Джоперу - вы, конечно, знаете
        - одинъ глазъ стеклянный…
        М-ръ Домби д?лаетъ отрицательный жестъ.

        - A относительно похоронъ,  - говоритъ онъ, занятый преобладающей мыслью,  - y васъ н?тъ никакихъ особыхъ плановъ?

        - Какъ бы сказать вамъ, Домби… то есть, я, право, не знаю,  - отв?чалъ кузенъ Фениксъ, поглаживая подбородокъ оконечностями своихъ пальцевъ,  - есть y меня въ парк? мавзолей, но запущенъ такъ, что… словомъ сказать, мавзолей этотъ ни къ чорту не годится. Не сиди я, что называется, на экватор?, я бы отд?лалъ его заново; но, кажется, съ н?котораго времени завели ана?емскую привычку д?лать тамъ пикники, то есть, между жел?зными перилами.
        М-ръ Домби согласенъ, что мавзолей не годится.

        - A церковь чудо какъ хороша,  - задумчиво продолжаетъ кузенъ Фениксъ,  - р?дкій образецъ старинной англо-норманской архитектуры. Леди Джени Финчубри - вы ее разум?ется знаете… перетянута корсетомъ въ ниточку - леди Финчубри отлично срисовала эту церковь. Только та б?да, что ее, вы понимаете, испортили штукатуркой. Да и то сказать, -хать было бы слишкомъ далеко.

        - Не лучше ли похоронить въ самомъ Брайтон??  - спрашиваетъ м-ръ Домби.

        - Что правда, то правда, Домби. Я самъ того же мн?нія. Никакихъ хлопотъ, знаете, да и м?сто веселое, безподобное во вс?хъ отношеніяхъ.

        - Когда же?

        - Когда угодно, для меня совершенно все равно. Я готовъ съ величайшимъ удовольствіемъ - печальное, разум?ется, удовольствіе - проводить хоть сейчасъ свою почтенную тетку къ прад?дамъ… словомъ сказать, проводить въ могилу,  - заключаетъ кузенъ Фениксъ, не ум?вшій придумать бол?е краснор?чивой фразы.

        - Можете ли вы оставить городъ въ понед?льникъ?

        - Вполн? могу.
        Такимъ образомъ, было р?шено, что м-ръ Домби за?детъ за лордомъ въ понед?льникъ, и они оба отправятся изъ города въ одномъ экипаж?. На прощанье кузенъ Фениксъ сказалъ:

        - Мн?, право, очень жаль, Домби, что вы такъ много безпокоитесь.

        - Ничего,  - отв?тилъ м-ръ Домби,  - должно быть готовымъ ко всему.
        Въ назначенный день, кузенъ Фениксъ и м-ръ Домби, единственные представители друзей и родственниковъ покойной леди, -дутъ въ Брайтонъ провожать ея бренные останки на м?сто в?чнаго покоя. На дорог? кузенъ Фениксъ, выглядывая изъ траурной кареты, узнаетъ множество знакомыхъ, но изъ приличія не обращаетъ на нихъ никакого вниманія, и только когда они проходять, громко называетъ ихъ по именамъ для сообщенія св?д?ній м-ру Домби, наприм?ръ: "Томъ Джонсонъ. Джентльменъ съ пробочной ногой, день и ночь играетъ въ карты въ трактир? Уайта. Какъ ты очутился зд?сь, Томми? Вотъ этого господина, что ?детъ на кургузой кобыл? чист?йшей породы, зовутъ Фоли. Это - д?вицы Смальдеры" и такъ дал?е. Во время панихиды кузенъ Фениксъ былъ очень печаленъ. "Такіе случаи,  - думаетъ онъ - заставляютъ умнаго челов?ка призадуматься не на шутку, да и, правду сказать, самъ я довольно ветхъ". Его глаза, при этой мысли, покрываются влагой. Но вскор? онъ оправляется совершенно, a за нимъ и другіе родственники и друзья м-съ Скьютонъ, изъ которыхъ майоръ Багстокъ безпрестанно толкуетъ въ своемъ клуб?, что она никогда не закутывалась
какъ сл?дуетъ, отъ этого и вся б?да. Между т?мъ молодая шестидесятил?тняя дама, пріятельница покойницы, взвизгнувъ н?сколько разъ, высказываетъ положительное мн?ніе, что покойниц? было не меньше ста тридцати л?тъ, и ужъ костямъ ея давно пора на м?сто. A всего лучше не говорить о ней ни слова.
        И лежитъ мать Эди?и въ сырой земл?, и забыли ее милые друзья, глухіе къ говору волнъ, охрипшихъ отъ безпрестаннаго повторенія неизв?данныхъ тайнъ. И не видятъ они пыли, которая клубится столбами по песчаному берегу, не видятъ б?лыхъ рукъ, которыя въ лунную ночь манятъ къ незримымъ областямъ. Но ничего не изм?нилось на прибрежьи нев?домаго моря, и Эди?ь стоитъ зд?сь одна и прислушивается къ его волнамъ, и мокрая, полусгнившая трава, падая къ ея ногамъ, устилаетъ путь ея жизни.
        Глава XLII
        Правая рука мистера Домби и случайно случившаяся случайность

        Робинъ Точильщикъ преобразился радикально и совершенно съ головы до ногъ. Н?тъ на немъ св?тлос?раго балахона, добытаго съ великими трудностями на толкучемъ рынк?, и не торчитъ на его голов? лощеная клеенчатая шляпа, подаренная капитаномъ Куттлемъ при начал? великаго траура; Робинъ, приглаженный и причесанный, щеголяетъ теперь въ лакированныхъ башмакахъ, и тучная его особа облачена въ темную ливрею, построенную искуснымъ художникомъ лакейскаго туалета и удовлетворительную во вс?хъ отношеніяхъ, хотя довольно степенную и скромную. Достойный воспитанникъ благотворительнаго заведенія съ н?котораго времени им?етъ честь состоять на непосредственной служб? y своего патрона, м-ра Каркера, главнаго управителя знаменитой фирмы и правой руки м-ра Домби. Онъ знать теперь не хочетъ своего прежняго хозяина, покинутаго въ магазин? инструментальнаго мастера, и посмотр?ли бы вы, съ какимъ самодовольствомъ осклабляется Точильщикъ, припоминая въ часы досуга достопамятный вечеръ, когда онъ съ такою ухарскою ловкостью н_а_д_у_л_ъ, п_о_д_к_у_з_м_и_л_ъ и п_о_д_д_е_д_ю_л_и_л_ъ капитана Куттля съ его неизм?ннымъ другомъ,
молодымъ мичманомъ: разительное доказательство, что всякое доброе д?ло сопровождается спокойною сов?стью и ошущеніемъ блаженства, проникающаго до костей и мозговъ доброд?тельнаго смертнаго. Водворившись въ дом? м-ра Каркера, Точильщикъ со страхомъ и трепетомъ обращалъ свои круглые глаза на б?лые зубы великаго патрона и вполн? сознавалъ, что теперь, бол?е ч?мъ когда-либо, онъ долженъ держать ухо востро.
        Будь м-ръ Каркеръ великимъ чарод?емъ, a его блистательные зубы - орудіемъ страшныхъ волхвованій, гибкіе и хрупкіе суставы его покорнаго слуги не могли бы передъ нимь сгибаться и трещать съ большимъ подобострастіемъ, ибо Благотворительный Точильщикъ глубоко сознавалъ верховную власть своего патрона, и это сознаніе, поглощая все его вниманіе, упрочивало на законномъ основаніи его всесовершенн?йшую преданность и безусловное повиновеніе. Онъ едва осм?ливался думать о своемъ властелин? даже въ его отсутствіе, и ему мерещилось поминутно, что того и гляди зубастый накинется на него опять, какъ въ то достопамятное утро, когда онъ первый разъ осм?лился смиренно предстать передъ его грозныя очи. Сталкиваясь съ нимъ лицомъ къ лицу, Робинъ не сомн?вался, что м-ръ Каркеръ и въ отсутствіи, по одному простому обнаруженію воли, можетъ читать самыя тайныя его мысли точно такъ, какъ будто онь стоялъ передъ его глазами. Очарованный вс?мъ своимъ существомъ и вполн? подчиненный этому магическому вліянію, робкій сынъ кочегара ни о чемъ больше не думалъ, какъ о непреоборимой власти своего повелителя, который, н?тъ
сомн?нія, можетъ изъ него д?лать все, что угодно и когда угодно. Проникнутый такими помышленіями, онъ стоялъ передъ нимъ неподвижно, едва переводя духъ, и равнодушный ко всему на св?т?, ловилъ и угадывалъ смыслъ каждаго мановенія своего чарод?я, чтобы мигомъ приняться за исполненіе его повел?ній.
        Ч?мъ же объясняется такое страшное вліяніе м-ра Каркера? Ужъ не догадывался ли молодой Тудль, что его властелинъ въ совершенств? влад?етъ великимъ искусствомъ изм?ны, наушничества и ябеды, искусствомъ, которое онъ самъ прилежно и съ удовлетворительнымъ усп?хомъ изучалъ въ учебномъ заведеніи Благотворительнаго Точильщика? Можетъ быть, да, a можетъ быть, и н?тъ. По крайней м?р?, самъ онъ не отдавалъ себ? въ этомъ яснаго отчета; но м-ръ Каркеръ, в?роятно, хорошо знакомъ былъ съ источникомъ своей власти.
        Оставивъ службу y капитана Куттля и распродавъ на скорую руку съ весьма значительнымъ убыткомъ своихъ голубей, Робинъ въ тотъ же вечеръ опрометью поб?жалъ въ домъ м-ра Каркера и явился передъ новымъ своимъ господиномъ съ пылающимъ лицомъ, на которомъ, казалось, было начертано ожиданіе похвалы и награды.

        - А! это ты,  - воскликнулъ м-ръ Каркеръ, бросивъ косвенный взглядъ на грязный узелъ, заключавшій пожитки кочегарова сына.  - Ну, вотъ ты теперь потерялъ м?сто и пришелъ ко мн?. Такъ или н?тъ?

        - Такъ точно-съ… то есть, конечно, если осм?люсь доложить, когда я приходилъ сюда въ иосл?дній разъ, вы изволили сказать…

        - Я изволилъ сказать?  - гн?вно возразилъ м-ръ Каркеръ.  - Что такое? что я теб? сказалъ?

        - Н?тъ-съ, ничего… вы ничего не изволили сказать, сэръ,  - лепеталъ Робинъ, озадаченный и совершенно спутанный суровымъ тономъ этихъ вопросовъ.
        М-ръ Каркеръ оскалилъ зубы и, выстанляя впередъ указательный палецъ, зам?тилъ н?сколько смягченнымъ голосомъ:

        - Ты любезный, сколько я вижу, плутъ первой руки, и ужъ не сносить теб? своей головы, за это я ручаюсь. Пропадешь, какъ паршивая собака!

        - О, пощадите меня, сэръ, помилосердуйте! вопилъ Точильщикъ, подернутый лихорадочною дрожью.  - Я готовъ, сэръ, трудиться для васъ день и ночь… Я стану служить вамъ в?рой и правдой!

        - Еще бы! конечно, в?рой и правдой, иначе теб? будеть плохо.

        - Да, да, сэръ, я ув?ренъ въ этомъ. Покорно васъ благодарю. Приказывайте, что угодно, и вы увидите… потрудитесь испытать меня, сэръ, попробовать. A если я сд?лаю что не такъ, какъ вы приказывали, то вы можете тотчасъ же убить меня.

        - Великое д?ло убить тебя, щенокъ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ, облокачиваясь на спинку креселъ.  - Н?тъ, если вздумаешь меня обманывать, я расправлюсь такъ, какъ теб? и на томъ св?т? не приснится!

        - Да, сэръ,  - бормоталъ пораженный Точильщикъ,  - ужъ вы запропастите меня въ таръ-тарары, въ самую преисподнюю, сэръ, я это знаю. Поэтому ужъ я не изм?ню вамъ, сэръ, хоть бы кто вздумалъ осыпать меня золотомъ съ ногъ до головы.
        Потерявъ такъ нечаянно всякую надежду на похвалу за свою горячую ревность, ошеломленный Точильщикъ стоялъ передъ своимъ патрономъ съ такою неловкостью, какую часто въ подобныхъ случаяхъ испытываетъ дворняшка.

        - Стало быть, говорю я, ты потерялъ свое прежнее м?сто и теперь пришелъ просить, чтобы тебя приняли въ услуженіе?

        - Точно такъ, сэръ.
        Оставляя м?сто, Точильщикъ д?йствовалъ во всемъ по предписанію своего патрона; но и не думалъ, въ оправданіе себя, ссылаться на это обстоятельство.

        - Ну!  - продолжалъ м-ръ Каркеръ.  - В?дь ты знаешь меня, плутъ?

        - Знаю, сэръ.

        - Смотри же, держи ухо востро,  - сказалъ м-ръ Каркеръ.
        Точильщикъ посп?шилъ выразить низкими поклонами жив?йшее пониманіе этого предостереженія и задомъ попятился къ дверямъ въ сладкой надежд? перевести на свобод? духъ, какъ вдругъ неумолимый патронъ остановилъ его опять.

        - Эй, ты!  - вскричалъ м-ръ Каркеръ, подзывая его къ себ?, - Ты привыкъ… запри сначала дверь!
        Робинъ съ быстротою мысли исполнилъ приказаніе, какъ-будто отъ его проворства завис?ла теперь его жизнь.

        - Ты привыкъ, любезный, заглядывать въ замочныя скважины. Знаешь ты, мошенникъ, что это значитъ?

        - Знаю, сэръ,  - пролепеталъ Робинъ посл? н?котораго колебанія.  - Я подслушивалъ бывало…

        - Подсматривалъ, подкарауливалъ и такъ дал?е,  - добавилъ м-ръ Каркеръ.

        - Въ вашемъ дом?, сэръ, я не стану этого д?лать; - отв?чалъ Робинъ.  - Ей Богу, сэръ, не стану. ГІровались я сквозь землю, лопни мои глаза, чтобы не видать мн? ни дна, ни покрышки. Разв? вы сами, сударь, изволите приказать…

        - Увидимъ. Ты привыкъ еще болтать и шпіонить; брось зд?сь эту привычку, не то… смотри y меня, не пеняй,  - заключилъ Каркеръ, улыбаясь и вм?ст? д?лая грозный жестъ указательнымъ пальцемъ.
        Точильщикъ вытянулъ шею и притаилъ дыханіе. Ему хот?лось бы привести въ свид?тельство чистоту своихъ нам?реній, но онъ могъ только вылупить глаза на улыбающагося джентльмена съ выраженіемъ рабол?пнаго благогов?нія, которымъ, по-видимому, былъ вполн? доволенъ его грозный властелинъ. Черезъ н?сколько минутъ м-ръ Каркеръ приказалъ ему удалиться на кухню и далъ понять движеніемъ руки, что не удерживаетъ его при своей особ?.
        Вотъ какимъ способомъ Робинъ поступилъ на службу къ м-ру Каркеру. Съ этой поры усердный рабъ, отрекшійся отъ своей личности, закабалилъ себя душой и т?ломъ.
        Черезъ н?сколько м?сяцевь безпорочной службы, въ одно прекрасное утро, Робмнъ отворилъ садовыя ворота м-ру Домби, который, по об?щанію, шествовалъ завтракать къ его хозяину. Въ ту же самую минуту явился и м-ръ Каркеръ, посп?шившій встр?тить знаменитаго гостя и прив?тствовать его обоими рядами блистательныхъ зубовъ.

        - Мн? никогда и въ голову не приходило,  - началъ Каркеръ, помогая ему сл?зть съ своей лошади,  - что я буду им?ть удовольствіе вид?ть васъ зд?сь. Это необыкновенный день въ моемъ календар?. Такой челов?къ, какъ вы, разум?ется, можетъ д?лать все, что ему угодно: случайности для него нипочемъ; но такой челов?къ, какъ я… о, это совс?мъ другая статья!

        - У васъ, однако, недурная дача,  - сказалъ м-ръ Домби, благоволившій ступить на лугъ и обозр?вшій ближайшіе предметы.

        - Вы это можете сказать,  - отв?чалъ Каркеръ.  - Благодарю васъ.

        - Н?тъ, Каркеръ, не шутя, всякій можетъ это сказать. М?стоположеніе чудесное и чрезвычайно удобное, сколько, по крайней м?р?, можно судить по этой обстановк?, - продолжалъ м-ръ Домби тономъ высочайшаго покровительства.

        - Да, разв? по этой обстановк?, - небрежно возразилъ Каркеръ,  - эта оговорка необходима. Очень вамъ благодаренъ. А, впрочемъ, объ этомъ не стоить распространяться. Не угодно ли вамъ пожаловатъ впередъ?
        Войдя въ домъ, м-ръ Домби изволилъ благосклонно зам?тить объ изящномъ расположеніи комнатъ и о многочисленныхъ принадлежностяхъ комфорта, которыя бросились ему въ глаза. М-ръ Каркеръ смиренно выслушалъ такой отзывъ и зам?тилъ, что весьма хорошо понимаетъ его истинное значепіе.

        - А, впрочемъ,  - прибавилъ онъ,  - дача въ самомъ д?л? недурная, даже, можетъ быть, лучше, нежели на какую можетъ разсчитывать подобный мн? горемыка. Но ваше мн?ніе, м-ръ Домби, во всякомъ случа? преувеличено; и немудрено: вы, по своему положенію, слишкомъ удалены отъ б?дныхъ людей. Такъ точно сильные міра всегда находятъ н?которыя пріятности и удовольствія въ жалкой жизни какого-нибудь нищаго.
        При этой выходк? фальшивый ротъ открылся во всемъ объем?, и любопытный наблюдатель могъ бы безпрепятственно пересчитать вс? зубы интереснаго собес?дника. Въ продолженіе разговора, Каркеръ не сводилъ глазъ съ своего гостя, и взоръ его сд?лался еще проницательн?е, когда м-ръ Домби, остановившись передъ каминомъ въ позиціи, въ совершенств? изученной его подчиненнымъ, началъ обозр?вать картины, вис?вшія на ст?нахъ. Онъ сл?дилъ за мал?йшимъ его движеніемъ, тщательно зам?чая каждый пунктъ, обращавшій на себя вниманіе гостя. Наконецъ, когда взоръ м-ра Домби остановился въ особенности на одной картин?, Каркеръ, казалось, притаилъ дыханіе, и весь обратился въ кошку, сторожившую лакомый кусокъ; но, сверхъ всякаго ожиданія, глазъ великаго командира равнодушно перешелъ отъ картины на другіе предметы, какъ будто это была ничтожн?йшая изъ вс?хъ вещей въ роскошной мебели м-ра Каркера.
        Но Каркеръ смотр?лъ на картину - это былъ портретъ Эди?и - такъ, какъ будто бы она была живымъ существомъ. По его лицу проб?жала злобная, язвительная насм?шка, обращенмая, по-видимому, къ картин?, но которая, на самомъ д?л?, им?ла предметомъ великаго челон?ка, стоявшаго съ невозмутимымъ спокойствіемъ подл? него. Подали завтракъ. Приглашая м-ра Домби с?сть на стулъ, стоявшій спиною къ портрету его жены, Каркеръ, по обыкновенію, занялъ м?сто насупротивъ картины.
        М-ръ Домби на этотъ разъ былъ даже серьезн?е обыкновеннаго и не говориль ни слова. Напрасно попугай, безъ умолку махавшій крыльями около золотого обруча въ роскошной кл?тк?, покушался обратить на себя вниманіе: м-ръ Домби, погруженмый въ глубокія думы, неподвижно и почти угрюмо смотр?лъ черезъ накрахмаленный галстукъ, не отрывая глазъ оть столовой скатерти. Что же касается до Робина. стоявшаго за стуломъ, вс? его способности и душевныя силы были обращены исключительно на его хозяина, и онъ даже едва ли подозр?валъ, что настоящій гость былъ тотъ великій джентльменъ, передъ которымъ въ своемъ д?тств? онъ стоялъ, какъ живой документъ цв?тущаго здоровья кочегаровой семьи, и которому впосл?дствіи обязанъ былъ форменной курткой и кожаными панталонами.

        - Позвольте спросить,  - вдругъ началъ Каркеръ, подобострастно выставивъ голову,  - какъ здоровье м-съ Домби?
        М-ръ Домби покрасн?лъ.

        - Благодарю, Каркеръ,  - сказалъ онъ,  - м-съ Домби совершенно здорова. Кстати, Каркеръ, вы обращаете мои мысли на разговоръ, который мн? надобно им?ть съ вами.

        - Можете насъ оставить, Робинъ,  - сказалъ м-ръ Каркеръ ласковымъ тономъ.
        В?рный рабъ мгновенно исчезъ.

        - Вы, конечно, не помните этого мальчишку?

        - Н?тъ,  - отв?чалъ м-ръ Домби съ величественнымъ равнодушіемъ.

        - Разум?ется, гд? вамъ помнить всякую сволочь. Впрочемъ, этотъ мальчуганъ изъ семьи, откуда была взята ваша кормилица. Можетъ быть, припомните, какъ еще въ ту пору вы великодушно озаботились насчетъ его воспитанія?

        - Неужели это тотъ самый мальчикъ? Воспитаніе, кажется, не пошло ему въ прокъ.

        - Да, я боюсь, что изъ него выйдетъ негодяй,  - зам?тилъ Каркеръ, пожимая плечами.
        - Но д?ло видите ли въ чемъ: y него не было м?ста, и онъ слонялся, какъ ошельмованный, изъ угла въ уголъ. Потомъ, ужъ не знаю, самъ ли онъ выдумалъ, или, что, в?роятн?е, мать нашептала ему въ уши, только онъ забралъ себ? въ голову, что им?етъ какое-то право на ваше покровительство, и поэтому началъ день и ночь шататься около вашего дома, чтобы пристать къ вамъ со своей просьбой. Мои сношенія съ вами, разум?ется, главнымъ образомъ, ограничиваются только торговыми д?лами, однако, по-временамъ я принимаю н?которое участіе во всемъ, что…

        - Каркеръ,  - прервалъ Домби,  - мн? пріятно благодарить васъ, что вы не ограничиваете вашей…

        - Службы,  - подсказалъ улыбающійся собес?дникъ.

        - Н?тъ, я хочу сказать - вашей любезной внимательности нашими конторскими д?лами,
        - зам?тилъ м-ръ Домби, обрадовавшійся случаю сказать прекрасный и лестный комплиментъ своей правой рук?. - Наравн? съ коммерціей васъ интересуютъ также мои чувства, желанія, надежды и самыя несчастія, какъ доказываетъ теперешній маловажный случай, о которомъ вы только что упомянули. Я очень вамъ обязанъ, Каркеръ.
        М-ръ Каркеръ слегка наклонилъ голову и тихонько потеръ руками, какъ будто опасаясь бол?е нескромнымъ движеніемъ возмутить потокъ откровенности въ м-р? Домби.

        - Итакъ,  - продолжалъ Домби посл? н?котораго колебанія,  - итакъ, я пользуюсь настоящимъ случаемъ начать разговоръ, для котораго, собственно, я прі?халъ сюда, на эту дачу. Предваряю, впрочемъ, что главныя основанія бес?ды вамъ небезызв?стны, хотя, натурально, я буду теперь гораздо откровенн?е въ отношеніи къ вамъ, нежели до сихъ поръ…

        - Удостоиться совершенной откровенности!  - шепталъ Каркерь, скрестивъ на груди руки и пов?сивъ голову,  - такое отличіе! такая почесть! могъ ли я воображать? Впрочемъ, такой челов?къ, какъ вы, отлично понимаетъ, какъ будетъ оц?нено его благоволеніе.
        М-ръ Домби бросилъ величественный взглядъ, поправилъ галстукъ и, помолчавъ съ минуту, продолжалъ такимъ образомъ:

        - Я и м-съ Домби, сверхъ ожиданія, не соглашаемся въ разсужденіи н?которыхъ пунктовъ, им?ющихъ большую важность по своей натур?. Мы, кажется, еще не понимаемъ другъ друга. М-съ Домби должна пріобр?сть н?которую опытность, н?которыя св?д?нія, для нея необходимыя.

        - М-съ Домби, безспорно, влад?етъ превосходными качествами души и т?ла, и, н?тъ сомн?нія, она издавна должна была привыкнуть къ лестнымъ для нея похваламъ и комплиментамъ,  - возразилъ сладкимъ языкомъ неусыпный стражъ вс?хъ движеній м-ра Домби,  - но тамъ, гд? долгъ и уваженіе неразрывно соединены съ н?жными влеченіями сердца, тамъ, безъ сомн?нія, какое-нибудь мелкое недоразум?ніе легко можетъ быть отстранено двумя-тремя словами, сказанными во время и кстати.
        Мысли м-ра Домби инстинктивно перенеслись на лицо, смотр?вшее на него въ уборной его жены, когда повелительная рука протянута была къ дверямъ. Онъ живо представилъ себ? уваженіе и долгъ, соединенный съ н?жн?йшими влеченіями сердца, и тутъ же почувствовалъ, что кровь прихлынула къ его голов?.

        - Не задолго передъ смертью м-съ Скьютонъ я и м-съ Домби им?ли н?которое разсужденіе относительно моего неудовольствія, котораго сущность, въ общихъ чертахъ, вамъ уже изв?стна изъ того, что на вашихъ глазахъ произошло между м_н_о_й и м-съ Домби въ тотъ вечеръ, какъ вы находились въ нашемъ… въ м_о_е_м_ъ дом?.

        - О, помню, помню,  - сказалъ улыбающійся Каркеръ,  - я очень жал?лъ, что сд?лался тогда печальнымъ свид?телемъ… Такой челов?къ, какъ я, очень натурально, долженъ гордиться дов?ріемъ такой фамиліи, какъ ваша, хотя, признаться, сэръ, я не понимаю, что заставляетъ васъ выходить изъ пред?ловъ вашего крута и удостаивать чрезм?рной благосклонностью такихъ ничтожныхъ людей, какъ я… Само собой разум?ется, мн? было очень пріятно, что вы представили меня м-съ Домби еще прежде, ч?мъ она возведена была на эту высокую ступень; но, повторяю еще разъ, я очень жал?лъ, что сд?лался предметомъ такого совершенно особеннаго, исключительнаго предпочтенія.
        М-ръ Домби призадумался. Онъ р?шительно не постигалъ, какъ можно по какому бы то ни было поводу принимать его благоволеніе и высокое покровительство съ грустнымъ чувствомъ сожал?нія. Такая мысль была для него неразгаданнымъ нравственнымъ феноменомъ. Помолчавъ съ минуту, онъ величаво поднялъ голову и, проникнутый сознаніемъ своего достоинства, сказалъ довольно суровымъ тономъ:

        - Объяснитесь, Каркеръ,  - какъ я долженъ понимать васъ.

        - О, да, я запуталъ свою мысль; извините, сэръ. Но д?ло, однако, вотъ въ чемъ: м-съ Домби, какъ, в?роятно, вы зам?тили, никогда не удостоивала меня благосклоннаго вниманія… это, разум?ется, въ порядк? вещей, и было бы см?шно, если бы такой челов?къ, какъ я, вздумалъ обижаться, что на него не обращаетъ вниманія знатная леди, притомъ леди, справедливо гордая блистательными талантами и своимъ высокимъ положеніемъ въ св?т?… но все-таки, или, лучше, именно потому-то мн? и не хот?лось бы навлечь на себя ея гн?въ; a я знаю, м-съ Домби не вдругъ проститъ мн? мое невинное участіе въ тогдашнемъ вашемъ разговор?. Вашимъ негодованіемъ шутить нечего, вы это должны помнить, a тутъ вдобавокъ, когда оно было выражено при третьемъ лиц?…

        - Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби горделивымъ тономъ,  - я полагаю, что я, a не другой кто въ моемъ обществ? - первое лицо.

        - О, кто же осм?лится въ этомъ сомн?ваться?  - возразилъ Каркеръ съ нетерп?ніемъ челов?ка, безусловно подтверждающаго неопровержимый фактъ.

        - М-съ Домби, когда д?ло идетъ о насъ обоихъ, становится вторымъ лицомъ, я полагаю,  - продолжалъ Домби.  - Такъ ли?

        - Такъ ли!  - подхватилъ Каркеръ.  - Вы, конечно, знаете лучше вс?хъ, что тутъ нечего спрашивать.

        - Въ такомъ случа?, над?юсь, Каркеръ, вы не станете затрудняться въ выбор? между гн?вомъ м-съ Домби и моимъ совершеннымъ благоволеніемъ.

        - Такъ это, конечно,  - возразилъ Каркеръ,  - я им?лъ несчастіе заслужить гн?въ м-съ Домби. Она вамъ ничего не говорила объ этомъ?

        - Мало ли, что она говорила и можетъ наговорить впередъ!  - отв?чалъ м-ръ Домби съ величественнымъ спокойствіемъ и холодностью,  - я не чувствую никакого желанія припоминать или повторять мн?нія, несогласныя съ моимъ собственнымъ образомъ мыслей. Незадолго передъ этимъ, какъ вамь изв?стно, я старался ознакомить м-съ Домби съ изв?стными случаями домашней подчиненности, которые прямо касаются до нея. Мн? не удалось уб?дить м-съ Домби, что она во вс?хъ этихъ отношеніяхъ должна перем?нить свое поведеніе для ея же спокойствія и благополучія, неразрывно соединеннаго съ моимъ собственнымъ достоинствомъ; поэтому я тогда же далъ зам?тить м-съ Домби, что дальн?йшіе свои виды и предположенія на ея счетъ я объясню ей черезъ моего пов?реннаго, то есть черезъ васъ, Каркеръ, котораго въ этомъ д?л? я хочу считать своей правой рукой.

        - Теперь, Каркеръ,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - я не считаю нужнымъ откладывать своего нам?ренія. Пусть безъ всякаго замедленія устроится д?ло такъ, какъ я этого хочу. Со мною шутить никто не долженъ. Пусть немедленно узнаетъ м-съ Домби, что моя воля для нея законъ, и что я не привыкъ ни по какому поводу д?лать исключенія изъ общаго правила моей жизни. На васъ, Каркеръ, возлагаю это порученіе и, над?юсь, посл? всего, что вамъ сказано, вы не будете отговариваться истиннымъ или мнимымъ гн?вомъ м-съ Домби. Зд?сь, какъ и въ другихъ случаяхъ, ваша обязанность исполнить мою волю во всей точности.

        - Приказывайте,  - сказалъ Каркеръ,  - и я повинуюсь.

        - Да, я знаю, что мн? стоитъ только приказать, и потому я приступаю къ д?лу. М-съ Домби, н?тъ сомн?нія, принадлежитъ къ разряду женщинъ съ высокими талантами, и она даже вполн?…

        - Оправдываетъ вашъ выборъ,  - подхватилъ улыбающійся Каркеръ.

        - Да, если вамъ угодно употребить такой образъ выраженія, но я не понимаю, почему она не надлежащимъ образомъ ц?нитъ титулъ, которымъ ее удостоили. Есть въ м-съ Домби духъ сопротивленія, начало противор?чія, которое должно быть ослаблено, потрясено, вырваио съ корнемъ, уничтожено. М-съ Домби, по-видимому, не хочетъ понять, что всякая мысль о противор?чіи мн? чудовищна и нел?па.

        - О, мы это отлично понимаемъ!  - возразилъ Каркеръ, улыбаясь наилюбезн?йшимъ образомъ.

        - Конечно, вы понимаете. Над?юсь. Впрочемъ, хотя поведеніе м-съ Домби, къ великому изумленію, осталось неизм?ннымъ посл? моего объясненія, однако, отдавая ей справедливость, я долженъ сказать, что мой выговоръ произвелъ на нее могущественное впечатл?ніе. И немудрено: я выразилъ свое неудовольствіе прямо, р?шительно и съ такою строгостью, которая исключала всякую возможность сопротивленія.
        Посл?днія слова Домби произнесъ съ необычайнымъ эффектомъ.

        - Поэтому, Каркеръ,  - продолжалъ онъ,  - вы примете на себя трудъ объявить м-съ Домби отъ моего имени, что я рекомендую ея вниманію нашъ первый разговоръ, и крайне удивляюсь, отчего до сихъ поръ онъ не возым?лъ ожидаемаго д?йствія; что моя непрем?нная воля - изм?нить и установить ея поведеніе сообразно правиламъ, подробно изложеннымъ и объясненнымъ въ этомъ разговор?; что я недоволенъ ея поведеніемъ; что я въ высокой степени негодую на ея поведеніе, и что, наконецъ, я буду поставленъ въ непріятную необходимость объявить ей черезъ васъ бол?е строгія и р?шительныя опред?ленія, если она не обратится къ своему долгу и не будетъ во всемъ поступать сообразно моимъ желаніямъ, точно такъ же, какъ первая м-съ Домби, или какъ поступала бы всякая другая женщина на ея м?ст?.

        - Первая м-съ Домби жила очень счастливо!  - сказалъ м-ръ Каркеръ, испустивъ глубокій вздохъ.

        - Первая м-съ Домби была разсудительна и отличалась правильнымъ образомъ мыслей,  - сказалъ м-ръ Домби, проникнутый джентльменской терпимостью къ покойниц?.

        - Какъ вы думаете, миссъ Домби похожа на свою мать?  - спросилъ Каркеръ.
        Въ одно мгновеніе изм?нилась вся физіономія м-ра Домби. Пов?ренный агентъ вперилъ въ него свои глаза.

        - Я им?лъ неосторожность коснуться самой чувствительной струны вашего сердца,  - сказалъ Каркеръ сокрушеннымъ тономъ раскаянія, который, какъ нельзя бол?е противор?чилъ выраженію его орлинаго взора.  - О, простите меня, сэръ! Въ жару усердія къ вашимъ выгодамъ я совс?мъ забываю фамильныя отношенія. О, ради Бога, простите меня!

        - Каркеръ,  - началъ м-ръ Домби торопливымъ и значительно изм?неннымъ тономъ. Его губы побл?дн?ли и потупившіеся глаза безсознательно прыгали съ одной тарелки на другую.  - Каркеръ, вы не им?ете нужды въ извиненіи. Ваши слова им?ютъ прямое отношеніе къ предмету настоящей бес?ды, и вы ошибаетесь, когда думаете, что пробудили во мн? горестныя воспоминанія. Вамъ нечего оправдываться, Каркеръ, я не одобряю обращенія м-съ Домби съ моею дочерью.

        - Извините, я не совс?мъ васъ понимаю,  - сказалъ Каркеръ.

        - Такъ поймите же, что вы должны сд?лать… то есть, что вы непрем?нно сд?лаете отъ моего имени возраженіе м-съ Домби насчетъ этого пункта. Вы скажете м-съ Домби, что мн? отнюдь не нравится ея романическая привязанность къ моей дочери; это, в?роятно, уже зам?чено. В?роятно, толкуютъ, что отношенія м-съ Домби къ моей дочери р?зко противор?чатъ ея отношеніямъ ко мн? самому. Поэтому вы скажете ей прямо и безъ обиняковъ, что я протестую противъ такого чудовищнаго безпорядка, и требую, чтобы она обратила все свое вниманіе на этотъ протестъ. Истинное ли чувство увлекаетъ м-съ Домби, или одинъ только капризъ, или просто духъ сопротивленія моей вол?, - въ томъ или другомъ, или третьемъ случа? скажите ей, что я протестую настоятельно и безъ всякаго ограниченія. Если ее увлекаетъ истинное чивство, т?мъ скор?е и р?шительн?е должно быть изм?нено ея поведеніе, потому что она ни въ какомъ случа? не можетъ быть полезна моей дочери. Въ моей жен? могутъ, конечно, обнаруживаться избытокъ сентиментальности и н?жн?йшія привязанности разнаго рода; но пусть она обращаетъ эти наклонности на что ей угодно, только отнюдь не
на мою дочь. Въ моемъ дом?, еще разъ, я - первое лицо, и первая обязанность моей жены - безусловное подчиненіе моей вол?.
        М-ръ Домби говорилъ съ одушевленіемъ, и лицо его почти побагров?ло отъ сильнаго волненія, въ какомъ до этой поры даже Каркеръ никогда его не видалъ. Мало-по-малу, однако, онъ пришелъ въ обыкновенное положеніе и заключилъ свою р?чь бол?е спокойнымъ, хотя не мен?е величественнымъ тономъ:

        - Итакъ, м-ръ Каркеръ, вы примете на себя трудъ представить вниманію м-съ Домби этотъ важный пунктъ со вс?ми подробностями, которыя къ нему могутъ относиться. Не забудьте, что онъ долженъ составить первую статью въ порученіи, на васъ возложенномъ.
        М-ръ Каркеръ вышелъ изъ-за стола, поклонился и съ задумчивымъ видомъ остановился передъ каминомъ, опустивъ свой гладкій подбородокъ на бархатную руку. Въ его взор?, обращенномъ на м-ра Домби, выражалось самое злобное, мефистофелевское лукавство и вм?ст? сознаніе полнаго торжества надъ своимъ великимъ командиромъ. М-ръ Домби, между т?мъ, снова принявъ величественную позу, изволилъ любоваться на заморскую птицу, которая для его удовольствія выбивалась изо вс?хъ силъ, гарцуя около своего большого обручальнаго кольца.

        - Прошу извинить,  - сказалъ Каркеръ, усаживаясь опять на стулъ противъ м-ра Домби,
        - но для меня необходимы н?которыя поясненія. Знаетъ ли м-съ Домби, что вы нам?рены сд?лать меня органомъ вашего неудовольствія?

        - Знаетъ.

        - A зач?мъ она знаетъ?  - быстро возразилъ Каркеръ.

        - Какъ зач?мъ?  - я ей говорилъ.

        - Такъ. A зач?мъ вы говорили, см?ю спросить? Извините,  - продолжалъ Каркерь, улыбаясь и положивъ свою бархатную руку на плечо м-ра Домби,  - но мн? надобно хорошо знать сущность д?ла, чтобы т?мъ усп?шн?е совершить важное порученіе, отъ котораго, н?тъ сомн?нія, должны произойти самыя благод?тельныя посл?дствія. Кажется, впрочемъ, я съ удовлетворительною ясностью представляю себ? главныя обстоятельства. Я не им?ю счастья пользоваться добрымъ мн?ніемъ м-съ Домби. Въ моемъ положеніи, разум?ется, было бы глупо на это разсчитывать, но все же мн? надобно уяснить этотъ пунктъ. Потрудитесь же сказать, точно ли м-съ Домби гн?вается на меня?

        - Можетъ быть.

        - Сл?довательно, для нея т?мъ непріятн?е будетъ узнать о вашемъ неудовольствіи именно черезъ меня?

        - Каркеръ, я вамъ говорилъ и еще повторяю, что н?тъ никакой надобности вамъ или мн? принимать въ соображеніе тотъ или другой образъ мыслей м-съ Домби. Пусть предположеніе ваше справедливо; что же изъ этого?

        - Извините. Но если я хорошо васъ понимаю, д?ло идетъ, кажется, о томъ, чтобы унизить, во что бы то ни стало, гордость м-съ Домби… я осм?лился употребить это слово для выраженія качества, которое, будучи приведено въ свои приличныя границы, неоспоримо сод?йствуетъ къ возвышенію очаровательныхъ прелестей леди, столь знаменитой по своей красот? и талантамъ. Словомъ сказать, сэръ, вы хотите наказать… то есть, не то, чтобы наказать, a обратить свою супругу къ пред?ламъ подчиненности, которая теперь отъ нея требуется по естественному и законному праву.

        - Каркеръ, вамъ должно быть изв?сгно, что я не привыкъ никому отдавать подробныхъ отчетовъ въ своемъ поведеніи. Я вамъ не возражаю и не хочу возражать. Но если вы сами им?ете что-нибудь сказать противъ изложенныхъ пунктовъ,  - говорите; это другой вопросъ. Признаюсь, однако, я никакъ не предполагалъ, чтобы дов?ріе мое, въ какомъ бы то ни было случа?, могло васъ унизить…

        - М_е_н_я унизить! О, Боже мой!  - воскликнулъ Каркеръ, всплеснувъ руками.

        - Или поставить васъ въ ложное положеніе!

        - М_е_н_я въ ложное положеніе!  - возразилъ Каркеръ, исполненный горестными чувствованіями,  - я горжусь… я съ величайшимъ восторгомъ готовъ взяться за исполненіе вашего порученія, и будьте уб?ждены, я сум?ю оправдать дов?ріе, котораго меня удастаиваютъ. Признаюсь, мн? никакъ бы не хот?лось быть предметомъ постояннаго негодованія леди, къ ногамъ которой собираюсь повергнуть свое ревностное усердіе; она ваша супруга, и этого довольно, чтобы я питалъ къ ней глубокое уваженіе, но при всемъ томъ ваше желаніе было и будетъ для меня священнымъ закономъ, предъ которымъ уничтожаются всякія другія отношенія. Къ тому же, какъ скоро м-съ Домби обратится на истинный путь, отказавшись отъ мелкихъ заблужденій, легко объясняемыхъ новостью ея положенія, то я см?ю над?яться, она увидитъ тогда въ моемъ слабомъ участіи зародышъ глубочайшаго къ вамъ уваженія и пойметъ, что я готовъ пожертвовать для васъ вс?ми благами на св?т?. Вотъ это только и ут?шаетъ меня въ настоящемъ положеніи, которое, согласитесь, слишкомъ затруднительно для всякаго, кто проникнутъ сознаніемъ чести и долга. Заран?е радуюсь усп?ху возложеннаго
на меня порученія и не сомн?ваюсь, что благоразумное объясненіе еще бол?е укр?питъ н?жн?йшія узы любви и уваженія, которыми соединена съ вами прелестн?йшая, прекрасн?йшая, очаровательн?йшая изъ вс?хъ женщинъ.
        Въ эту минуту м-ръ Домби, казалось, опять увид?лъ руку очаровательн?йшей женщины, протянутую къ дверямъ, и въ сладкомъ язык? пов?реннаго агента опять услышалъ повтореніе словъ: "Мы чужіе съ этого времени, и ничто не можетъ насъ бол?е удалить другъ отъ друга!" Но онъ скоро прогналъ этотъ фантастическій образъ и, не изм?няя своего р?шенія, сказалъ:

        - Конечно, Каркеръ, конечно. Я не сомн?ваюсь.

        - Больше ничего?  - промолвилъ Каркеръ, поставивъ стулъ на прежнее м?сто - они еще не кончили завтрака - и съ подобострастнымъ вниманіемъ дожидаясь отв?та.

        - Ничего больше,  - сказалъ м-ръ Домби.  - Зам?тьте хорошенько, Каркеръ, что во вс?хъ этихъ переговорахъ, производимыхъ черезъ васъ, я ни п_о к_а_к_о_м_у п_о_в_о_д_у не допускаю никакихъ возраженій или отговорокъ со стороны м-съ Домби. Вы примите м?ры не показываться мн? на глаза съ этими возраженіями или отговорками. М-съ Домби изв?щена, что я не нам?ренъ входить въ длинныя разсужденія о какомъ бы то ни было предмет?, который происходитъ между нами. Что я сказалъ - сказалъ, и мое слово - неизм?нный законъ.
        М-ръ Каркеръ согласился на все съ безмолвнымъ благогов?ніемъ, и потомъ они оба, каждый съ удовлетворительнымъ апетитомъ, принялись оканчивать завтракъ. Явился и Точильщикъ по первому мановенію своего всемогущаго чарод?я, готовый для его удовольствія во всякую минуту сломить себ? шею. Немедленно посл? завтрака подвели коня м-ру Домби, и когда всл?дъ за т?мъ Каркеръ с?лъ на свою лошадь, они оба отправились въ Сити.
        М-ръ Каркеръ былъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа и повелъ оживленную р?чь съ увлекательнымъ краснор?чіемъ. М-ръ Домби изволилъ слушать съ высочайшей охотой и по-временамъ благосклонно д?лалъ краткія зам?чанія, долженствовавшія поддержать разговоръ. Такъ они ?хали оба спокойно и чинно, вполн? довольные другъ другомъ. Домби, какъ и сл?дуетъ, величаво держалъ шею на своемъ туго накрахмаленномъ галстук? и еще величественн?е вытягивалъ ноги на своихъ очень длинныхъ стременахъ. Опустивъ поводья и поднявъ хлыстикъ, онъ даже не смотр?лъ, куда несетъ его благородный конь. На этомъ законномъ основаніи благородный конь им?лъ полное право споткнуться среди дороги на огромный камень, сбросить черезъ гриву своего всадника, лягнуть его своимъ звонкимъ металлическимъ копытомъ и въ заключеніе обнаружить твердое нам?реніе повалиться на него всею тяжестью своего тучнаго т?ла.
        Каркеръ, отличный на?здникъ и проворный слуга, въ одно мгновенье соскочилъ съ с?дла и помотъ барахтающемуся коню встать на вс? четыре ноги въ почтительномъ отдаленіи отъ всадника, лежавшаго среди дороги. Одной минутой позже, и дов?ріе нын?шняго утра была бы посл?днимъ въ жизни Домби. Несмотря на торопливость и крайнюю запутанность движеній, Каркеръ, нагибаясь надъ своимъ низверженнымъ начальникомъ, не замедлилъ выставить вс? свои б?лосн?жные зубы и съ мефистофелевской улыбкой прошепталъ: "Вотъ теперь-то м-съ Домби им?етъ основательную причину гн?ваться на правую руку своего супруга".
        Между т?мъ, м-ръ Домби, безчувственный и облитый кровью, струившейся по голов? и по лицу, немедленно, подъ надзоромъ Каркера, былъ отнесенъ рабочими, занятыми починкой дороги, въ ближайшій трактиръ, куда черезъ н?сколько минутъ со вс?хъ сторонъ нахлынули почтенные хирурги, привлеченные на м?сто приключенія таинственнымъ инстинктомъ, подобно коршунамъ, которыхъ тотъ же инстинктъ и съ такою же посп?шностью наводитъ на трупъ верблюда, издохшаго среди пустыни. Когда паціентъ, посл? н?которыхъ трудовъ, приведенъ былъ въ чувство, джентльмены принялись разсуждать о свойств? его ранъ. Первый хирургъ, жившій подл? трактира, доказывалъ весьма уб?дительно, что м-ръ Домби во многихъ м?стахъ переломилъ ногу. Такого же мн?нія былъ и трактирщикъ. Другіе два хирурга, им?вшіе жительство далеко отъ м?ста приключенія, и которыхъ привелъ сюда случай, опровергали это мн?ніе съ р?дкимъ безкорыстіемъ и такъ поб?доносно, что подъ конецъ консультаціи состоялось р?шеніе такого рода: "Такъ какъ больной, собственно говоря, не переломилъ ни одной кости, a получилъ только контузію, хотя довольно сильную, и повредилъ одно
ребро, то отсюда и сл?дуетъ, что его сегодня же къ вечеру надлежитъ перевезти изъ трактира въ его собственный домъ, наблюдая при этомъ д?йствіи всевозможныя предосторожности". Когда раны были перевязаны и омыты, что, натурально, заняло довольно времени, и паціентъ уложенъ въ постель, м-ръ Каркеръ опять вскочилъ на своего кокя и поскакалъ съ горестною в?стью.
        Въ эту минуту, бол?е ч?мъ когда-либо, вся его физіономія выражала жестокость и лукавство, хотя вообще черты его лица были довольно правильны и даже прекрасны. Взволнованный сильными ощущеніями, онъ лет?лъ во весь опоръ какъ охотникъ, пресл?довавшій, вм?сто дикаго зв?ря, женщинъ и мужчинъ. Наконецъ, въ?хавъ въ т?сныя и многолюдныя улицы, Каркеръ сдержалъ поводья, и, предоставивъ б?лоногому коню самому выбирать дорогу, онъ съ обыкновеннымъ комфортомъ развалился на с?дл? и выставилъ передъ почтенной публикой свои перловые зубы.
        Подъ?хавъ къ дому м-ра Домби, онъ приказалъ доложить, что проситъ позволенія вид?ть м-съ Домби по весьма нужному д?лу. Слуга, оставившій его въ зал?, скоро воротился съ отв?томъ, что м-съ Домби проситъ извинить, такъ какъ въ этотъ часъ y нея не бываетъ гостей, о чемъ онъ, слуга, забылъ сказать напередъ.
        М-ръ Каркеръ, совершенно приготовленный къ холодному пріему, посп?шилъ написать на карточк?, что ему непрем?нно и безъ мал?йшаго отлагательства должно им?ть удовольствіе вид?ть м-съ Домби. "Я бы не осм?лился,  - писалъ онъ,  - быть столь докучливымъ во второй разъ (это было подчеркнуто), если бы теперь, такъ же какъ и тогда, не былъ ув?ренъ, что настоящій случай оправдаетъ мою дерзость". Черезъ н?сколько минутъ вышла горничная и повела м-ра Каркеръ въ гостиную наверхъ, гд? сид?ли Эди?ь и Флоренса.
        Никогда не думалъ Каркеръ, чтобы Эди?ь была такъ прекрасна. Часто и долго его сладострастное воображеніе останавливалось на ея изящныхъ формахъ, но никогда въ самыхъ см?лыхъ мечтахъ она не являлась ему и вполовину такой обворожительной красавицей.
        Гордо встр?ченный ея взглядомъ на порог?, онъ поклонился очень в?жливо и въ то же мгновеніе посмотр?лъ на Флоренсу съ неизъяснимымъ выраженіемъ новой власти, какую им?лъ надъ нею. Д?вушка невольно потупила глаза къ величайшему удовольствію м-ра Каркера, торжествовавшаго теперь и надъ ней, и надъ Эди?ью, которая привстала, чтобы его принять.
        Онъ былъ въ отчаяніи… глубоко огорченъ… даже не могъ выразить, съ какой неохотой онъ пришелъ приготовить м-съ Домби къ изв?стію о приключеніи… впрочемъ, о весьма маловажномъ приключеніи. Онъ умолялъ м-съ Домби успокоиться… вооружиться твердостью духа. Честное и благородное слово, что б?ды большой н?тъ. Но м-ръ Домби…
        Флоренса испустила пронзительный крикъ. Но м-ръ Каркеръ смотр?лъ не на нее, a на м-съ Домби. Эди?ь успокоила д?вушку. Она не испустила пронзительнаго крика. Н?тъ, совс?мъ н?тъ.
        Съ м-ромъ Домби случилось на дорог? приключеніе. Его лошадь споткнуласъ, и онъ упалъ.

        - О Боже мой!  - воскликнула Флоренса въ порыв? отчаянія - онъ расшибся… израненъ… убитъ!
        О н?тъ. Честное и благородное слово, м-ръ Домби, сначала, правда, довольно оконтуженный, скоро, однако, пришелъ въ чувство, и хотя, конечно, онъ расшибся, но опасности н?тъ никакой. Если-бъ было иначе, онъ, Каркеръ, несчастный в?стникъ, никакъ бы не осм?лился лично явиться передъ м-съ Домби. Онъ излагаетъ теперь д?ло такъ, какъ оно есть, и въ этомъ им?етъ честь торжественно ув?рить м-съ Домби.
        Все это было сказано какъ-будто въ отв?тъ не Флоренс?, a Эди?и, и его глаза были постоянно обращены на Эди?ь.
        Потомъ Каркеръ ув?домилъ, гд? положили м-ра Домби и просилъ, чтобы немедленно приказали заложить карету для возвращенія его домой

        - Маменька!  - лепетала Флоренса, заливаясь слезами,  - нельзя ли мн? ?хать туда?
        При этихъ словахъ, м-ръ Каркеръ бросилъ тайный взглядъ на Эди?ь и отрицательно кивнулъ головою. Потомъ онъ съ удовольствіемъ зам?тилъ внутреннюю борьбу м-съ Домби, прежде ч?мъ она р?шилась отв?чать ему своими прекрасными глазами, но все-таки отв?тъ былъ вырванъ, потому что, въ противномъ случа?, Каркеръ обнаружилъ р?шительное нам?реніе вступить въ убійственное объясненіе съ самой Флоренсой.

        - Мн? поручено просить,  - сказалъ м-ръ Каркер,  - чтобы новая ключница… м-съ Пипчинъ, кажется, ея имя…
        Ничго не ускользало отъ его вниманія. Сейчасъ онъ увид?лъ, что въ подобномъ распоряженіи заключалась новая обида м-ра Домби его жен?.

        - … чтобы м-съ Пипчинъ распорядилась приготовить постель въ нижнемъ этаж?, такъ какъ м-ръ Домби желаетъ во время бол?зни оставаться въ своихъ комнатахъ. Сію минуту я опять ?ду къ м-ру Домби Мн?, конечно, н?тъ надобности ув?рять васъ, м-съ, что вашему супругу оказываютъ всевозможное вниманіе и приняты самыя р?шительныя м?ры для его спокойствія. Позвольте повторить еще, что опасности н?тъ никакой. Даже вы, м-съ, можете быть совершенно спокойны: пов?рьте мн? въ этомъ.
        Оыъ раскланялся очень любезно и съ видомъ совершенн?йшей искренности. Воротившись еще разъ въ комнаты м-ра Домби, онъ сд?лалъ необходимыя распоряженія относительно кареты и постели, и потомъ, вскочивъ на своего коня, по?халъ тихимъ и ровнымъ шагомъ въ Сити, куда должны были отправить карету. Во всю дорогу онъ былъ очень задумчивъ, еще задумчив?е казался въ Сити, и эта задумчивость возросла до высшей степени, когда онъ по?халъ въ карет? къ трактиру, гд? былъ оставленъ м-ръ Домби. Но какъ скоро м-ръ Каркеръ очутился опять при постели больного, присутствіе духа воротилось къ нему въ полномъ объем?, и онъ вновь получилъ совершенн?йшее сознаніе о своихъ перловыхъ зубахъ.
        Были сумерки, когда м-ръ Домби, окутанный шинелями и обложенный подушками, пом?стился не безъ н?котораго труда въ своей карет?, куда на противоположную сторону с?лъ и м-ръ Каркеръ, для котораго сд?лалось теперь священнымъ долгомъ развлекать и успокаивать больного, отягченнаго страшными недугами. Они ?хали тихо, почти шагомъ, изб?гая тряски, и поэтому была уже ночь, когда карета остановилась y подъ?зда, гд? ихъ встр?тила м-съ Пипчинъ, угрюмая и кислая, твердо помнившая перувіанскіе рудники, о которыхъ вся прислуга, женская и мужская, съ каждымъ днемъ получала все бол?е точныя св?д?нія. Въ эту минуту м-съ Пипчинъ поливала уксуснымъ краснор?чіемъ дюжихъ лакеевъ, которые выносили изъ кареты м-ра Домби. Каркеръ оставался въ спальн? до т?хъ поръ, пока больного не уложили въ постель; потомъ, такъ какъ м-ръ Домби изъявилъ желаніе остаться наедин? съ м-съ Пипчинъ, Каркеръ еще разъ отправился въ аппартаменты м-съ Домби съ подробнымъ докладомъ о состояніи драгоц?нн?йшаго здоровья ея высокаго супруга.
        Эди?ь была опять вм?ст? съ Флоренсой, и опять м-ръ Каркеръ къ одной Эди?и обратилъ свои сладкоглаголивыя уста, какъ будто она была жертвой ужасн?йшаго безпокойства. М-ръ Каркеръ съ удивительнымъ самоотверженіемъ разд?лялъ это безпокойство, и, проникнутый трогательнымъ участіемъ, отважился на прощаньи взять руку м-съ Домби и почтительно поднести ее къ своимъ устамъ. Въ ту минуту онъ украдкой бросилъ взглядъ на. Флоренсу и посп?шно вышелъ изъ комнаты.
        Эди?ь не отняла руки и не сд?лала громкаго апплодисмента по прекрасному лицу в?жливаго кавалера, несмотря на яркій румянецъ, покрывшій ея щеки, несмотря на яркое зарево въ ея глазахъ и судорожное біеніе ея сердца. Но, оставшись одна въ своей комнат?, она со всего размаху дала пощечину мраморному камину, такъ что при этомъ удар? выступила кровь на ея оконтуженной рук?. И долго она держала передъ открытымъ каминомъ свою руку, какъ будто хот?ла ее оторвать и положить вм?сто пол?на на пылающіе угли. И долго сид?ла она одна подл? мерцающаго иламени, въ мрачной и грозной красот? наблюдая темныя т?ни на ст?н?, какъ будто въ нихъ обрисовывались ея собственныя мысли. И быстро тоскливое предчувствіе вызывало передъ ея взволнованнымъ воображеньемъ разнообразныя фигуры одна другой мрачн?е, одна другой отвратительн?е. Но надъ вс?ми фигурами р?зко и гордо выставлялся одинъ гигантскій образъ, отвратительный до омерз?нія.
        То былъ образъ м-ра Домби.
        Часть третья

        Глава XLIII
        Ночныя бд?нія

        Флоренса, уже давно пробужденная отъ сна, исполненнаго прекрасными вид?ніями, зам?чала теперь съ отчаяніемъ въ душ?, что ея отецъ и Эди?ь - чужіе другъ для друга. Она вид?ла, что это отчужденіе возрастаеть постепенно, и знала, что взаимная вражда укореняется съ каждымъ днемъ. Ея любовь и надежды съ каждымъ днемъ затмевались новою т?нью, старая печаль, усыпленная на время, пробудилась съ новою силой, и тяжело становилось ея сердцу, гораздо тяжел?е, ч?мъ въ былыя времена.
        Пусть никто и никогда не знаетъ, кром? Флоренсы, на какую пытку осуждено сердце, лишенное естественной любви и встр?чающее суровый отпоръ или обидное пренебреженіе тамъ, гд? должно находить н?жн?йшее покровительство и внимательныя заботы. Но были для Флоренсы и другія не мен?е мучительныя пытки. Сомн?ваясь въ своемъ отц?, она въ то же время сомн?валась и въ Эди?и, столь ей преданной, и думала о своей къ нимъ любви со страхомъ, недов?рчивостью, изумленіемъ.
        Вид?нія, дикія и странныя, которыя, однако, были сл?дствіемъ невинности сердца, возникали въ ея душ? и быстро см?нялись одно другимъ. Она вид?ла, что ея отецъ суровъ и холодень къ Эди?и точно такъ же, какъ и къ ней, что онъ жестокъ, непреклоненъ, неуступчивъ. Неужели,  - думала она, заливаясь горькими слезами,  - неужели ея собственная родная мать, несчастная отъ такого обхожденія, зачахла и увяла всл?дствіе безсильной борьбы съ нравственною пыткой? Потомъ она живо представляла, какъ Эди?ь была горда и высоком?рна со вс?ми, кром? нея, и съ какимъ презр?ніемъ она сама обращалась съ ея отцомъ, не удостаивая его ни мал?йшей лаской, ни однимъ благосклоннымъ взглядомъ. Всл?дъ за т?мъ Флоренса сь ужасомъ, считая это преступленіемъ, думала, что она любитъ особу, враждебную ея отцу, и что отецъ, узнавъ объ этомъ въ своемъ уединенномъ кабинет?, естественно, считаетъ ее чудовищною дочерью. Прежде она была виновата лишь въ томъ, что отъ самаго рожденія не ум?ла найти дороги къ отеческому сердцу, a вотъ теперь къ этой вин? прибавилось новое и, конечно, непростительное преступленіе. Но одно ласковое слово,
одинъ ласковый взглядъ Эди?и, и вс? эти мысли опрокидывались вверхъ дномъ, и б?дная д?вушка начинала упрекать себя въ черной неблагодарности, потому что разв? не Эди?ь оказывала сочувствіе страждущему сердцу Флоренсы? Разв? не она была ея лучшимъ другомъ, ут?шителемъ?
        Такимъ образомъ, пылая любовью къ обоимъ, чувствуя и разд?ляя несчастіе обоихъ, и безпрестанно сомн?ваясь въ своихъ собственныхъ обязанностяхъ въ отношеніи къ обоимъ, Флоренса и подл? Эди?и терп?ла невыносимую пытку, гораздо мучительн?е той, какая въ былыя времена раздирала ея сердце, когда она одиноко страдала въ заколдованномъ дом?, еще не озаренномъ торжественнымъ вступленіемъ ея новой прекрасной матери.
        Было, однако же, одно несчастье утонченнаго рода, отъ котораго судьба еще спасала б?дную д?вушку. Она не им?ла ни мал?йшаго подозр?нія о томъ, что Эди?ь своею н?жностью къ ней еще бол?е отдалялась отъ ея отца и доставляла ему новые поводы къ негодованію. Богу изв?стно, на какія новыя страданія было бы обречено ея истерзанное сердце, если бы она могла представить, что отъ такой причины можетъ произойти такое страшное д?йствіе. Но она не знала ничего на этотъ счетъ; хорошо, что не знала!
        Обо вс?хъ этихъ предметахъ между Флоренсой и Эди?ью не было произнесено ни одного слова. Разъ навсегда Эди?ь сказала, что въ этомъ отношеніи между ними должно существовать всегдашнее молчаніе, подобное могил?. Флоренса чувствовала, что Эди?ь была права.
        Таково было положеніе д?лъ, когда м-ръ Домби, изув?ченный и страждущій, былъ привезенъ домой и отнесенъ въ свои собственные аппартаменты подъ непосредственнымъ надзоромъ почтенной ключницы, прославившейся по всему хозяйству перувіанскими рудниками. Эди?ь и Флоренса получили предписаніе уволить себя отъ горестной обязанности нав?щать больного. Кром? м-съ Пипчинъ, къ нему им?лъ свободный доступъ только м-ръ Каркеръ, единственный его другъ и собес?дникъ, который обыкновенно просиживалъ до полночи.

        - Ну да, миссъ Флой, нечего и говорить, славный онъ собес?дникъ, славный, славввный, чортъ бы его взялъ! Такого не найти и со св?чой среди б?лаго дня. A ужъ если понадобится отм?тка, миссъ Флой, аттестатъ за в?рную службу, миссъ Флой,  - пусть онъ не показывается мн? на глаза. Вотъ все, что я скажу!
        Такъ повела р?чь Сусанна Нипперъ Выжига, уже часа два сид?вшая въ комнат? Флоренсы съ головою, опущенною внизъ, и руками, сложенными на груди.

        - Перестаньте, Сусанна!  - съ кротостью отв?чала Флоренса.

        - Вамъ хорошо говорить «перестаньте», миссъ Флой,  - возразила Сусанна Нипперъ съ необыкновенной запальчивостью,  - a в?дь ужъ мы, съ вашего позволенія, доходимъ до такихъ пассажей, что y честной христіанки вся кровь уйдетъ подъ пятки, если колоть ихъ иголкой или булавкой. Мое д?ло сторона, миссъ Флой, a все-таки мн? нечего сказать противъ вашей мачехи: она обходится со мной, какъ сл?дуетъ. Горда она, правда, очень горда, да мн? до этого н?тъ никакого д?ла. A вотъ, когда командуютъ надъ нами какія-нибудь мистриссы Пинчинсисы и стоятъ въ дверяхъ вашего папа, какъ крокодилы (хорошо еще, что не кладутъ он? яицъ), то ужъ извините, миссъ Флой, в?дь я не каменная!

        - Папа хорошаго мн?нія о м-съ Пипчинъ,  - возразила Флоренса,  - и онъ вправ? назначать ключницъ. Пожалуйста перестаньте, Сусанна!

        - Извольте, миссъ Флой, я замолчу, если вамъ угодно. Только, что прикажете д?лать? М-съ Пипчинъ, на мой вкусъ, кисл?е всякаго несп?лаго крыжовника. Было бы вамъ это изв?стно.
        Этотъ зам?чательный разговоръ происходилъ въ тотъ самый вечеръ, когда м-ръ Домби, посл? б?дственнаго приключенія, только что привезенъ былъ домой. Сусанна была особенно не въ дух?, и не безъ причины: ее послали внизь нав?даться насчетъ драгоц?ннаго здоровья м-ра Домби, и она принуждена была адресоваться съ этимъ порученіемъ къ своему смертельному врагу, м-съ Пипчинъ, которая, не передавъ ея словъ м-ру Домби, приняла на свою отв?тственность дать нахальный отв?тъ, какъ выразилась Сусанна въ донесеніи Флоренс?. Такое нахальство миссъ Нипперъ объяснила обиднымъ и дерзкимъ невниманіемъ къ Флоренс?, a этого, само собою разум?ется, простить было невозможно. Вотъ почему она была не въ дух? въ этотъ вечеръ. Впрочемъ, еще со времени свадьбы въ этой д?виц? началъ развиваться безпокойный духъ подозрительности: какъ и вс? особы съ ея характеромъ, получающія искреннюю и сильную привязанность къ лицамъ, высшимъ по своему общественному положенію, Сусанна была очень ревнива, и ея ревность теперь естественно обратилась на Эди?ь, которая разд?лила ея прежнюю власть и вліяніе на миссъ Домби. Обрадованная отъ всей
души и справедливо гордая т?мъ, что Флоренса заняла, наконецъ, приличное м?сто на сцен? своего прежняго униженія и нашла себ? естественную покровительницу въ прекрасной жен? м-ра Домби, Сусанна Нипперъ не хот?ла однакожъ уступить Эди?и ни шагу изъ своихъ прежнихъ влад?ній безъ внутренней борьбы и скрытой досады, которая, безсознательно для нея самой и съ видимымъ безкорыстіемъ, высказывалась въ ея довольно р?зкихъ указаніяхъ на гордый и запальчивый характеръ молодой леди. Такимъ образомъ, съ посл?дняго плана въ фамильной картин?, на который она по необходимости снизошла посл? свадьбы, миссъ Нипперъ вообще смотр?ла на семейныя д?ла съ р?шительнымъ уб?жденіемъ, что нечего ждать добра отъ м-съ Домби. Ho высказавъ эту сентенцію, она при каждомъ возможномъ случа? сп?шила объяснить и доказать, что лично отъ себя она ничего не им?етъ сказать противъ прекрасной леди.

        - Ужъ поздно, Сусанна. Мн? ничего не нужно,  - сказала Флоренса, сид?вшая задумчиво за своимъ столомъ.

        - Вотъ какъ, миссъ Флой! A помните, мы бывало просиживали съ вами напролетъ ночи, вы за работой, я за дремотой. Тогда Сусанн? никогда не было поздно. Ну, да что было, то прошло. Теперь при васъ есть маменька, которая сидитъ вм?сто меня. Оно и лучше. Я рада. Мн? нечего сказать противъ нея.

        - Пов?рьте, Сусанна, я никогда не забуду, кто д?лилъ со мною мое прежнее сиротство, никогда, моя милая, никогда!
        И говоря это, Флоренса обвила рукою шею своей скромной подруги и, поц?ловавъ ее въ щеку, пожелала ей доброй ночи. Это до такой степени разн?жило миссъ Нипперъ, что она зарыдала.

        - Милая, ненаглядная моя, миссъ Флой,  - сказала Сусанна,  - позвольте мн? опять нав?даться къ вашему папа. Я знаю, моя душечка, вы очень безпокоитесь; я сама войду въ его спальню и разспрошу отъ вашего имени, гд?, что и какъ. Позвольте, миссъ Флой!

        - Н?тъ, Сусанна, ступайте спать. Завтра мы все узнаемъ. Утромъ я сама пойду. Маменька, я думаю, ходила туда, a можетъ, она и теперь тамъ. Прощайте, мой другъ. Спокойной ночи.
        Сусанна удалилась, не говоря ни слова. Взволнованная слишкомъ н?жными воспоминаніями, она удержалась отъ изложенія собственнаго мн?нія насчетъ присутствія м-съ Домби при особ? ея супруіа, да и не было нужды: Флоренса не в?рила сама своему предположенію, и Сусанна зам?тила это по яркой краск?, выступившей на ея лиц?, когда она произносила посл?днія слова. Оставшись одна, Флоренса скоро опустила голову на свои руки, какъ это она д?лывала въ былыя времена, и не удерживала слезъ, полившихся обильнымъ потокомъ изъ ея глазъ. Домашнія б?дствія и раздоры, погасавшая надежда отыскать когда-либо дорогу къ отцовскому сердцу, сомн?ніе и страхъ за участь матери и отца, пламенная любовь къ нимъ обоимъ, тяжкое разочарованіе въ настоящемъ и предчувствіе большихъ несчастій въ будущемъ,  - все это одно за другимъ т?снилось въ ея душ? и падало убійственнымъ бременемъ на ея измученное сердце. Ея мать и братъ, сокрытые ранней могилой, непреклонный отецъ, Эди?ь, презирающая его гордость и высоком?ріе, но любящая ее и любимая ею,  - казалось, куда бы и на что бы ни обратилась ея привязанность, нигд? не могла она пустить
глубокихъ корней и возрасти до полнаго расцв?та.
        И среди этихъ размышленій, отравившихъ спокойствіе ночи, вдругъ со всею живостью предсталъ передъ нею образъ отца, изув?ченнаго и страждущаго, который лежалъ въ комнат? одинъ, безь родныхъ и друзей, близкихъ его сердцу. Страшная мысль, что онъ можетъ и умереть въ этомъ положеніи, не увид?въ своей дочери, не сказавъ ей предсмертнаго прости, острымъ кинжаломъ впилась въ чя грудь и заставила ее, всплеснувъ руками, судорожно отпрянуть отъ своего м?ста. Взволнованная и трепещущая, она задумала - и эта дума скоро перешла въ твердое р?шеніе - попытаться еще спуститься по темной л?стниц? въ нижній этажъ и войти въ комнату м-ра Домби.
        Она подошла къ дверямъ своей комнаты и начала внимательно прислушиваться. Во всемъ дом? ни мал?йшаго шороха, и св?чи были давно потушены. Какъ много, много,  - думала она,  - прошло времени съ той поры, какъ первый разъ она предприняла свое ночное путешествіе къ дверямъ отцовскаго кабинета! И тогда, какъ теперь, она въ глубокую полночь подкрадывалась къ его комнат?, откуда онъ тотчасъ же вывелъ ее назадъ… но это было давно, давно… a теперь?… но вотъ увидимъ.
        Съ т?мъ же д?тскимъ сердцемъ, какъ и прежде, съ т?ми же робкими глазами и распущенными волосами, Флоренса теперь, какъ и тогда, робко спустилась съ л?стницы, прислушиваясь къ шуму собственныхъ шаговъ, и подошла къ его комнат?. Въ дом? никто не шевелился. Дверь была пріотворена, и все вокругъ такъ было тихо, что она могла слышать трескъ каминнаго огня и считать бой часовъ, стоявшихъ на камин?.
        Она отважилась заглянуть въ комнату. Ключница, закутанная въ од?яло, дремала съ закрытыми глазами въ вольтеровскомъ кресл? передъ каминомъ. Дверь въ другую комнату была пріотворена и заставлена ширмами; но оттуда св?тился огонекъ, и св?ча, казалось, стояла передъ постелью отца. Все тихо, все спокойно, и по дыханію больного можно было судить, что онъ спитъ. Это придало ей духу пробраться за ширмы и заглянуть въ его комнату.
        Она на цыпочкахъ прокралась къ его постели, взглянула на спящее лицо и… задрожала вс?мъ т?ломъ, какъ будто вовсе не ожидала его увид?ть. Проснись онъ въ эту минуту или сд?лай инстинктивное движеніе, Флоренса осталась бы прикованною къ м?сту.
        На его лиц? былъ глубокій шрамъ. Вспрыснутые цолосы неправильными прядями разбросались по подушк?. Одна рука, св?сившаяся съ постели, была перевязана. М-ръ Домби былъ очень бл?денъ. Но не это приковало къ м?сту робкую д?вушку, посл? того какъ она бросила быстрый взглядъ на отца и ув?рилась, что онъ спигь. Была въ его глазахъ и во всей фигур? какая-то р?зкая особенность, вовсе незнакомая Флоренс?.
        Во всю жизнь ни разу не видала она его лица свободнымъ отъ какойто дикой угрюмости, близкой къ негодованію. Везд? и всегда отражался на немъ этотъ дикій отпечатокъ, и при взгляд? на него, Флоренса невольно потупляла глаза, и всякая надежда замирала въ ея сердц? передъ этимъ суровымъ, отталкивающимъ, нелюдимымъ взоромъ. Но теперь… первый разъ теперь это лицо было свободно отъ облака, омрачившаго всю жизнь отверженнаго д?тища. Тихая, спокойная ночь отражалась на немъ, и, казалось, онъ заснулъ, благословивъ наиередъ свою дочь.
        Пробудись, чудовищный отецъ! Пробудись теперь, чопорный варваръ! Время летитъ быстро, и часъ идетъ сердитою стопою. Пробудись!
        Никакой перем?ны на лиц?. Его неподвижное спокойствіе напомнило наблюдавшей д?вушк? милыя лица, которыхъ уже н?тъ. Вотъ какъ бывало смотр?ли они, такъ и онъ бы могъ смотр?ть! A почемъ знать? можетъ, и придетъ пора, когда она, б?дная сиротка, встр?титъ ласковый взоръ отца, и когда вм?ст? съ т?мъ проясн?ютъ пасмурныя лица вс?хъ, окружающихъ м-ра Домби. Какъ скоро наступитъ это блаженное время, ему, конечно, не будетъ тяжел?е оттого, что теперь хот?лось бы ей сд?лать, a она - Боже мой - какъ она была бы счастлива!
        Она ближе подкралась къ его постели и, притаивъ дыханіе, тихонько поц?ловала его въ щеку. Потомъ она осм?лилась даже на короткое время положить свое лицо подл? его головы и обвить рукою подушку, на которой онъ лежалъ.
        Пробудись, обреченная жертва, пока дочь твоя близко! Время летитъ быстро, и часъ идетъ сердитою стопою. Вотъ уже онъ шагаетъ въ твоемъ дом?. Пробудись!
        Она мысленно молилась Богу, чтобы онъ благословилъ ея отца и смягчилъ его сердце, если можно; a если нельзя, то чтобы онъ простилъ ему его вину и простилъ ей самой ея молитву, быть можетъ, безразсудную. Потомъ, взглянувъ еще разъ на спящее лицо, она робко прокралась изъ комнаты и незам?тно прошла назадъ мимо дремавшей ключницы.
        Спи теперь, м-ръ Домби, спи спокойно, сколько хочешь и можешь! Но ты проснешься, чудовищный отецъ, и благо теб?, если тотъ же взоръ, исполненный любви и грусти, встр?титъ твое пробужденіе!
        Тоскливо и бол?зненно сжималось сердце Флоренсы, когда она опять взбиралась наверхъ. Спокойный домъ, казалось, сд?лался еще угрюм?й и мрачн?й. Общее усыпленіе среди глубокой полночи им?ло для нея торжественность смерти и жизни. Таинственность ея собственной поступи усугубляла ст?снительный ужасъ ночи. Ея ноги дрожали, подкашивались, и она не см?ла пройти въ свою спальню. Отворивъ двери гостиной, куда прокрадывался черезъ сторы бл?дный св?тъ луны, она с?ла подъ окномъ и смотр?ла на безлюдную улицу.
        В?теръ уныло завывалъ передъ окнами сонныхъ домовъ. Фонари бл?дн?ли и дрожали, какъ будто отъ стужи. На высокомъ неб? мерещилось что-то такое, чего нельзя назвать ни мракомъ, ни св?томъ, и ночь, чреватая злов?щимъ предчувствіемъ, безпокоилась и дрожала, какъ нечестивецъ, испускающій въ предсмертныхъ судорогахъ посл?днее гр?шное дыханье. Было пасмурно, очень пасмурно, a Флоренса чувствовала какую-то враждебную антипатію къ другой погод?.
        Ея прекрасная мама не заходила въ этотъ вечеръ въ ея комнату, и вотъ почему, между прочимъ, она такъ долго не ложилась въ постель. Томимая сколько общимъ безпокойствомъ, столько и пламенной жаждой съ к?мъ-нибудь поговорить, чтобы разрушить эти страшныя чары молчанія и мрака, Флоренса направила свои шаги къ той комнат?, гд? спала Эди?ь.
        Незапертая дверь легко уступила усилію слабой руки. Комната была ярко осв?щена, и Флоренса чрезвычайно изумилась, увид?въ, что ея мать, разд?тая только вполовину, сид?ла подл? камина, гд? искрился и хруст?лъ перегор?лый пепелъ. Въ ея пламен?вшемъ взор?, обращенномъ на потолокъ, ея лиц?, въ манер?, съ какой она облокотилась на ручку креселъ, во всей ея фигур?, Флоренса увид?ла такое гордое выраженіе, которое привело ее въ трепетъ.

        - Мама! Что съ вами?
        При звук? этого голоса Эди?ь быстро вскочила съ м?ста и взглянула съ такимъ страннымъ изумленіемъ, что Флоренеа испугалась еще бол?е.

        - Мама, милая мама! что съ вами?  - повторила Флоренса, посп?шно подвигаясь впередъ.

        - Мн? нездоровилось,  - сказала Эди?ь, продолжая смотр?ть на нее т?мъ же страннымъ образомъ.  - Мн? грезились дурные сны, мой ангелъ.

        - Тогда какъ вы не ложились въ постель, мама?

        - Сны наяву. Полугрезы, гадкіе призраки… Ты не понимаешь, мой ангелъ.
        Черты ея лица постепенно приняли ласковое выраженіе, и, когда Флоренса бросилась въ ея объятія, она спросила съ н?жностыо:

        - Но что сд?лалось съ моей птичкой? Чего зд?сь надобно моей птичк??

        - Мн? грустно, мама. Сегодня вы не заходили ко мн?, и я не знаю, что тамъ съ папенькой…
        Флоренса остановилась.

        - Поздно теперь?  - спросила Эди?ь, лаская кудри д?вушки, разсыпавшіяся по ея лицу.

        - Очень поздно, мама. Уже св?таетъ.

        - Св?таетъ?!  - съ изумленіемъ повторила Эди?ь.

        - Что вы сд?лали съ вашей рукою, маменька?  - спросила Флоренса.
        Эди?ь быстро отняла руку и взглянула съ какимъ-то страннымъ испугомъ на робкую д?вушку. Вскор?, однако, она оправилась и сказала:

        - Ничего, мой ангелъ, ничего. Ударъ… царапина… О Флоренса, милая Флоренса!
        И грудь ея волновалась, и горькія слезы полились изъ ея глазъ.

        - Что мн? д?лать, мама?… о, скажите, милая мама, что мн? д?лать? Неужели мы не будемъ счастлив?е? Неужели я не могу помочь? Неужели н?тъ никакихъ средствъ?

        - Никакихъ!  - отв?чала Эди?ь.

        - Ув?рены ли вы въ этомъ, милая мама? Неужели все и навсегда останется такъ? Если бы теперь, несмотря на ваше запрещеніе, я высказала, что y меня на душ?… вы не станете бранить меня, милая мама, не станете?

        - Безполезно, мой другъ. Это ни къ чему не поведетъ. Я сказала, что мн? грезились страшные сны. Они могутъ воротиться опять, и ничто ихъ не изм?нитъ!

        - Я васъ не понимаю,  - сказала Флоренса, устремивъ глаза на ея взволнованное лицо, которое теперь, казалось, принимало мрачное выраженіе.

        - Грезилась мн? гордость, безсильная въ добр?, всемогущая въ зл?, гордость, пропитанная желчью, накопившеюся въ продолженіе многихъ годовъ, гордость, подавившая грудь, гд? она гн?здилась сознаніемъ глубокаго униженія, и никогда не одушевлявшая ее р?шимостью изб?гнуть поводовъ къ этому униженію и сказать въ свое время: "этого не должио быть!" И вид?ла я спутниковъ этой гордости, тащившихся по ея пятамъ съ крикомъ и проклятіями, и имя этимъ спутникамъ - самопрезр?ніе, ожесточеніе, гибель.
        Она не смотр?ла бол?е ма Флоренсу и продолжала такъ, какъ будто разговаривала сама съ собой.

        - И грезилось мн? окамен?лое равнодушіе, которое родилось отъ этого самопрезр?нія. И вотъ оно, обхвативъ жел?зными когтями свою жертву, ведетъ ее впередъ и впередъ по горячимъ углямъ, ведетъ до самаго алтаря по мановенію дрожащей, дряхлой и безстыдной материнской руки! О мать моя, мать моя! встрепенутся ли гр?шныя кости твои въ глубин? могильнаго склепа!
        Ея глаза налились кровью, и рука съ грознымъ жестом? протямулась къ камину.

        - И грезилось мн?, что подлая, презр?нная нога попираетъ эту проклятую гордость при ея первомъ усиліи поднять голову. И вотъ она затоптана, изранена, опозорена, и ц?лая стая борзыхъ собакъ ждетъ мгновенія, чтобы вц?питься въ нее острыми клыками. Но еще барахтается истерзанная жертва и не хочетъ уступить. Она встаетъ, должна встать, она не можетъ не встать; и пусть милліонъ проклятій разразится надъ извергомъ, который осм?лится явиться предъ ней со своимъ презр?ннымъ вызовомъ!
        Она судорожно сжала трепещущую руку молодой д?вушки и, прижавъ ее къ своей груди, успокоилась мало-по-малу.

        - О Флоренса!  - сказала она.  - Мн? казалось сегодня, что я съ ума сойду!
        И склонивъ свою гордую голову на шею сироты, она горько заплакала.

        - Не оставляй меня, мой другъ! Будь подл? меня! Вся моя надежда лишь въ теб? одной! О, не оставляй меня!
        Эти восклицанія много разъ повторялись.
        Скоро она успокоилась и, проникнутая материнской н?жностью, сжалилась надъ слезами Флоренсы и надъ т?мъ, что она принуждена бодрствовать въ такіе неурочные часы. Разсв?тъ между т?мъ съ своимъ бл?днымъ, безстрастнымъ лицомъ уже см?ло заглядывалъ въ окна. Эди?ь взяла ее на руки, положила на постель и, ус?вшись подл?, уговаривала ее заснуть.

        - Ты устала, мой ангель, ты несчастна! Теб? нуженъ покой.

        - Сегодня я точно несчастна, милая мама. Но и вы также устали, и вы несчастны.

        - Да, но не теперь, когда ты спишь подл? меня.
        Он? поц?ловались, и Флоренса мало-по-малу погрузилась въ тихій сонъ. Ея лицо сохранило задумчивое выраженіе, и рука во сн? часто прижималась къ Эди?и, но съ какою-то робостью, какъ будто этимъ движеніемъ она боялась оскорбить отца. Казалось, она старалась помирить ихъ обоихъ и показать, что любитъ ихъ обоихъ, но не знала, какъ это сд?лать. Такъ и во сн? тревожное состояніе духа отразилось на ея печальной фигур?.
        Эди?ь сид?ла подл? и съ бол?зненнымъ замираніемъ сердца смотр?ла на эти темныя в?ки, омоченныя слезами. Эди?ь знала истину. Бл?дный разсв?тъ см?нился яснымъ днемъ, и солнечный лучъ прокрался чрезъ сторы, но Эди?ь не ложилась и не смыкала глазъ. Часто она ц?ловала руку спящей д?вушки и еще чаще шепотомъ повторяла:

        - Будь подл? меня, Флоренса! На тебя вся моя надежда!
        Глава XLIV
        Разлука

        Миссъ Сусанна Нипперъ встала очень рано, хотя не съ разсв?томъ. Черные глаза этой д?вицы отчего-то посолов?ли и, казалось, неохотно смотр?ли на окружающіе предметы. Надъ ними была красная опухоль, несомн?нный признакъ обильныхъ слезъ, пролитыхъ во время ночи. Но не упалъ мужественный духъ Сусанны Нипперъ; она была чрезвычайно проворна и см?ла, и вс? ея способности, казалось, были обращены на какоето великое д?ло. Это было зам?тно даже по ея платью, перетянутому донельзя и нарядному до чрезвычайности. Притомъ, расхаживая по всему дому, она безпрестанно мотала головой, a это ясно говорило о работ? ея мыслительной машины.
        Словомъ, миссъ Сусанна Нипперъ р?шилась - можете вообразить?  - р?шилась на отчаянное предпріятіе: пробраться въ комнату м-ра Домби и объясниться наедин? съ этимъ джентльменомъ. Поднявшись съ постели этимъ утромъ, она сд?лала грозный жестъ и сказала самой себ? съ необыкновенной энергіей:

        - Хочу и сд?лаю! Желала бы я знать, кто мн? пом?шаетъ?
        Пришпоривая себя безъ отлагательства исполнить отчаянный планъ, Сусанна Нипперъ ц?лое утро шмыгала по л?стниц? взадъ и впередъ, напрасно отыскивая благопріятный случай къ р?шительному нападенію. Такія неудачи, раздражая ея нетерп?ніе, еще бол?е увеличивали бдительность храброй д?вицы, и, наконецъ, къ вечеру ей удалось открыть, что заклятый ея врагъ, м-съ Пипчинъ, подъ предлогомъ прошлой безсонной ночи, легла на часикъ всхрапнуть въ своей собственной комнат?, и что м-ръ Домби покоился одинъ на соф? безъ своей обычной свиты.
        Вождел?нное открытіе привело въ движеніе не только голову, но и вс? суставы отважной героини. Она на цыпочкахъ подошла къ дверямъ м-ра Домби и постучалась.

        - Войдите?  - сказалъ м-ръ Домби.
        Сусанна еще разъ мотнула головой, для окончательнаго возбужденія умственныхъ способностей, и вошла.
        М-ръ Домби, обращенный лицомь къ камину, съ величайшимъ изумленіемъ взглянулъ на нежданную гостью и привсталъ немного съ постели. Миссъ Нипперъ сд?лала книксенъ.

        - Что вамъ надобно?  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Мн? надобно, сэръ, поговорить съ вами, если это вамъ угодно.
        Губы м-ра Домби пошевелились, какъ-будто для повторе. нія этихъ словъ, но, озадаченный дерзкой отвагой молодой женщины, онъ, казалось, не могъ произнесть ихъ вслухъ.

        - Вотъ уже, сэръ, если вамъ угодно, ровно дв?надцать л?тъ прошло, какъ я нахожусь въ услуженіи при миссъ Флой. Она была ребенкомъ, когда я пришла сюда въ первый разъ, и ужъ я давно жила зд?сь, когда поступила сюда м-съ Ричардсъ. Я не Ма?усаилъ, съ вашего позволенія, но все же и не грудной ребенокъ.
        М-ръ Домби смотр?лъ во вс? глаза, но не сд?лалъ никакого зам?чанія на это предварительное изложеніе фактовъ.

        - Не было, н?тъ и не будетъ д?вицы мил?е, добр?е, привлекательн?е миссъ Флоренсы, сэръ, если вамъ угодно слышать это отъ вашей покорной слуги. Я ее знаю билліонъ разъ лучше, ч?мъ н?которые другіе люди, потому что я вид?ла ее въ ея печальные дни, и вид?ла ее въ ея радостные дни (какъ мало ихъ было!), вид?ла ее и въ одиночеств?, когда она жила затворницей, a н?которые другіе люди не вид?ли ея никогда и нигд?. Уже давно я хот?ла сказать этимъ н?которымъ людямъ, и вотъ теперь говорю,  - зд?сь черноокая в?щунья для усиленія эффекта притопнула ногой - говорю, что миссъ Флой - прекрасн?йшій, прелестн?йшій, благодатн?йшій ангелъ, какого не было, н?тъ и не будетъ на земл?. Я это говорила, говорю и буду говорить, сэръ, хотя бы разорвали меня въ мелкіе куски. Конечно, я не блаженная мученица Фокса
[Цитата изъ Fox's book of martyrs - сочиненія, гд? изложены біографіи христіанскихъ мучениковъ. Книга эта пользуется въ Англіи такою же популярностью, какъ y насъ Четьи-минеи. Прим. перев.] , но все же я христіанка, къ вашимъ услугамъ. Да-съ!
        М-ръ Домби, взволнованный негодованіемъ, сд?лался теперь еще бл?дн?е, ч?мъ при паденіи съ лошади. Онъ не в?рилъ своимъ глазамъ, и ему казалось, что его уши не на своемъ м?ст?.

        - Моя дв?надцатил?тняя служба тутъ не идетъ въ разсчетъ, сэръ,  - продолжала Сусанна,  - всякій отдастъ справедливость миссъ Флой; да и какъ не отдать, когда она такой ангелъ? Но я люблю ее больше вс?хъ на св?т?, между т?мъ какъ н?которые другіе люди о ней и знать не хотятъ. Вотъ объ этомъ-то именно я и пришла теперь сказать н?которымъ другимъ людямъ.  - Зд?сь она опять притопнула ногой и сд?лала энергическій жестъ.  - И еще бы я стала молчать посл? дв?надцатил?тней безпорочной службы? Я, конечно, не крикунья площадная, сэръ, ну да все же я и не рыба, съ вашего позволенія.

        - Что вы подъ этимъ разум?ете?  - проговорилъ м-ръ Домби, вперивъ въ нее гн?вный взглядъ.  - Какъ вы см?ете это говорить?

        - Что я подъ этимъ разум?ю? A ничего. Я пришла говорить съ вами, какъ покорная ваша слуга, говорить съ плеча. A какъ я см?ю, такъ этого, съ вашего позволенія, я и сама не знаю. См?ю, да и только. О, вы не знаете миссъ Флоренсы, не знаете,  - вотъ и все тутъ!
        М-ръ Домби, въ б?шенств?, протянулъ руку къ снурку колокольчика, но по эту сторону камина не было снурка, a онъ не могъ безъ посторонней помощй перейти на другую сторону. Быстрый глазъ Сусанны мигомъ принялъ къ св?д?нію такое обстоятельство, и теперь-то, какъ она разсказывала посл?, Домби уже совершенно былъ въ ея рукахь.

        - Миссъ Флой, осм?люсь вамъ доложить, самая покорная, послушная, прекрасная и, по милости н?которыхъ людей, самая несчастная изъ вс?хъ дочерей на б?ломъ св?т?. Желала бы я знать, какой джентльменъ - будь y него ц?лые амбары съ золотыми м?шками, ц?лые погреба съ изумрудами и алмазами - дасъ, какой господинъ не сталъ бы гордиться миссъ Флоренсой? Онъ будетъ гордиться, долженъ, онъ не можетъ не гордиться. A узнай онъ ея настоящую ц?ну, пойми хорошенько ея добрую душу, такъ онъ, я вамъ скажу, скор?е бы спалилъ свои амбары и разгромилъ погреба, скор?е бы од?лся въ лохмотья и сталъ таскаться со двора на дворъ, ч?мъ допустилъ бы ее мучиться и горевать въ этомъ дом?, гд?, съ вашего позволенія, крушится, тоскуетъ и ноетъ ея н?жное сердце.
        Зд?сь Сусанна заплакала навзрыдъ и уже изо всей силы притопнула ногой.

        - Женщина!  - вскричалъ м-ръ Домби,  - оставьте комнату.

        - Прошу извинить, сэръ; если бы мн? даже пришлось оставить это м?сто, гд? я столько л?ть служила в?рой и правдой, гд? я такъ много вид?ла и слышала… Да это пустяки, сэръ: y васъ не достанетъ духу изъзза такой безд?лицы разлучить меня съ миссъ Флой… то есть, я вамъ скажу, вы непрем?нно должны выслушать меня до конца, и выслушаете. Я в?дь, слава Богу, не въ Индіи живу… ну, a если и въ Индіи, такъ вотъ я овдов?ла и р?шилась спалить себя на костр? съ протухлымъ т?ломъ гадкаго мужа. И спалю, если р?шилась, это в?рно точно такъ же, какъ вотъ теперь я ни за что въ св?т? не выйду изъ этой комнаты.
        Энергическіе жесты Сусанны Нипперъ, столько же, какъ и ея слова, подтвердили д?йствительность высказанной сентенціи.

        - Ужъ зато могу поручиться, сэръ,  - продолжала она,  - что въ ц?ломъ дом? никто васъ столько не роб?етъ и не труситъ, какъ я, ваша покорная слуга. Пов?рите ли? я разъ тысячу собиралась съ вами объясниться, да все не хватало духу. A вотъ въ прошлую ночь я р?шилась, да и пошла; такъ прошу извинить, я сд?лаю, что надо.
        М-ръ Домби, въ порыв? б?шеной досады, еще разъ хот?лъ схватиться за колокольный снурокъ и, за отсутствіемъ снурка, ухватился за свою голову.

        - Я вид?ла, какъ миссъ Флой мучилась и тосковала въ своемъ д?тств? безъ укоровъ и безъ жалобъ; я вид?ла потомъ, какъ она просиживала напролетъ ц?лыя ночи, помогая въ занятіяхъ своему маленькому братцу; я вид?ла, какъ она, не смыкая глазокъ, день и ночь сид?ла подл? него въ другое время - этого впрочемъ не могли не зам?тить и н?которые другіе люди - я вид?ла, какъ она, безъ помощи, безъ одобреній, безъ ласковаго слова, достигла возраста прекрасной д?вицы, которая можетъ составить честь и гордость всякаго общества; я вид?ла, какъ ее оскорбляли обиднымъ невниманіемъ, и какъ она, б?дняжка, принимала это къ сердцу; но никогда, смиренный и кроткій агнецъ, она не роптала мыслью, ни словомъ, ни д?лами, напротивъ, она любила и любитъ н?которыхъ людей со всей горячностью н?жнаго сердца, она обожаетъ ихъ и поклоняется имъ, a они молчатъ и хмурятъ брови, эти н?которые люди. Желала бы я знать, разв? н?тъ y нихъ языка? Разв? они истуканы? В?дь миссъ Флой не идолопоклонница, над?юсь.

        - Эй! кто-нибудь!  - закричалъ м-ръ Домби изо всей силы.  - Куда запропастилась ключница? Эй! кто-нибудь!

        - Вчера я очень поздно оставила миссъ Флоренсу,  - продолжала неумолимая Сусанна,  - и она не хот?ла лечь въ постель, потому что вы больны, и вотъ только поэтому надорвалось съ печали ея б?дное сердце. Я в?дь не павлинъ, y котораго на хвост? ц?лыя дюжины зоркихъ глазъ, но все же, съ вашего позволенія, я и не кротъ, y котораго н?тъ ни одного глаза. Я стала сид?ть и дожидаться въ своей комнат?, думая, что она соскучится и позоветъ меня, и вотъ смотрю: она, б?дный агнецъ, потихоньку спускается съ л?стницы и на цыпочкахъ подкрадывается къ этой комнат?, какъ будто, съ вашего позволенія, н?жная дочь не им?етъ права нав?щать больного отца! Какъ будто за это ее стали бы судить, какъ преступницу! И потомъ она опять, б?дняжка, робкими шагами побрела по л?стниц? и, войдя въ гостиную, зарыдала, да такъ зарыдала, сэръ, что y меня сердце надорвалось отъ жалости. Желаю теперь знать: будетъ этому конецъ или н?тъ?  - продолжала Сусанна Нипперъ, вытирая свои черные глаза и неустрашимо устремивъ ихъ на б?шеное лицо м-ра Домби.  - Я вид?ла это не въ первый разъ! Я слышала это не чужими ушами! Вы не знаете, сэръ,
вашей дочери! Вы не знаете, сэръ, что вы д?лаете! Разъ навсегда р?шаюсь напомнить вамъ, что это и гр?шно, и стыдно, и безсов?стно. Вотъ зач?мъ я пришла, и вотъ что мн? хот?лось, съ вашего позволенія, объяснить н?которымъ людямъ!  - заключила миссъ Сусанна Нипперъ, д?лая выразительные жесты и руками, и головой.

        - Ахти, ахти! какія напасти!  - послышался голосъ м-съ Пипчинъ, когда черное бомбазиновое платье этого прекраснаго перувіанскаго рудокопа зашелест?ло въ комнат?. - Это что значитъ?
        Сусанна прив?тствовала м-съ ГІипчинъ такимъ взоромъ, который она нарочно изобр?ла для нея при первомъ съ нею знакомств?, и предоставила отв?чать самому м-ру Домби.

        - Это что значитъ?  - повторилъ м-ръ Домби, выходя изъ себя.  - Что это значитъ, сударыня? Вы зав?дываете зд?сь вс?мъ хозяйствомъ и смотрите за порядкомъ; кого же объ этомъ спрашивать, если не васъ? Знаете ли вы эту женщину?

        - Я знаю о ней очень мало хорошаго, сэръ,  - каркала м-съ Пипчинъ.  - Какъ вы сюда попали? Ступайте вонъ.
        Непреклонная миссъ Нипперъ опять удостоила м-съ Пипчинъ своимъ выразительнымъ взглядомъ и осталась на м?ст?.

        - Такъ-то вы управляете моимъ домомъ, сударыня!  - гн?вно продолжалъ м-ръ Домби.  - Входятъ ко мн? безъ позволенія и осм?ливаются разговаривать со мною! Какъ? Джентльмену въ его собственной комнат? н?тъ покою отъ его же служанокъ!

        - Извините, сэръ,  - возразила Пипчинъ, сверкая своимъ с?рымъ мстительнымъ глазомъ.
        - Я чрезвычайно жал?ю объ этомъ случа?: это ни на что не похоже, это изъ рукъ вонъ; но я, къ сожал?нію, принуждена сказать, сэръ, что эта молодая женщина не признаетъ надъ собою никакой управы. Ее избаловала миссъ Домби, и она не слушается никого. Вы это сами знаете, негодница,  - язвительно продолжала м-съ Пипчинъ, кивнувъ головою на Сусанну Нипперъ.  - Вонъ отсюда, срамница, вонъ!

        - Если вы находите зд?сь людей, которые не хотятъ надъ собой признавать никакой управы,  - сказалъ м-ръ Домби, оборачиваясь къ камину,  - то вы, я думаю, должны знать, м-съ Пипчинъ, что д?лать съ такими людьми. Въ чемъ же иначе, см?ю спросить, ваши обязанности въ этомъ дом?? Велите ей убираться прочь.

        - Сэръ, я понимаю свои обязанности, и, сл?довательно, знаю, какъ распорядиться,  - возразила м-съ Пипчинъ, бросивъ въ то же мгновеніе мстительный взглядъ на свою жертву.  - Сусанна Нипперъ! М?сяцъ вамъ сроку съ этого часа!

        - О? право?  - вскричала Сусанна, выпрямившись во весь ростъ.

        - Ну да, м?сяцъ съ этого часа! Да что вы см?етесь? Вотъ вы y меня нахохочетесь! Съ глазъ долой сію же минуту!

        - Сію же минуту я и уйду; на это вы можете положиться,  - скороговоркой отв?чала Сусанна.  - Я служила въ этомъ дом? дв?надцать л?тъ при своей молодой госпож?, a подъ командой какой-нибудь Пипчинъ часу не хочу остаться. Было бы вамъ это изв?стно, матушка моя, м-съ Пипчинъ.

        - Да уберетесь ли вы отсюда?  - кричала разъяренная старуха.  - Вонъ, вонъ, или я велю васъ вытолкать.

        - Мое единственное ут?шеніе въ томъ,  - продолжала Сусанна, уставивъ острые глаза на м-ра Домби,  - что я высказала н?которымъ людямъ чатицу истины, которую давно сл?довало бы высказать, ясно и честно. Пусть теперь нагонятъ сюда ц?лую свору мистриссовъ Пипчинсисовъ… Над?юсь, впрочемъ, такихъ красавицъ не много на б?ломъ св?т?…
        Зд?сь м-съ Пипчинъ испустила пронзительный вой и съ яростью повторила: "Ступайте вонъ"! Сусанна не сд?лала ни шагу.

        - Пусть, говорю я, нагонятъ сюда ц?лую свору какихъ-нибудь мистриссинъ Пипчинсинъ, ни одного слова не взять имъ назадъ изъ того, что я теперь высказала, хотя бы он? кричали ц?лый годъ отъ десяти часовъ утра до дв?надцати вечера, и хотя бы он? издохли отъ надсады, что было бы очень весело!
        И съ этими словами миссъ Сусанна Нипперъ бодро пошла изъ комнаты въ сопровожденіи своего смертельнаго врага. Войдя въ свою комнату въ верхнемъ этаж?, она тотчасъ же заперлась, къ прлному отчаянію взб?шенной Пипчинъ, и, ус?вшись между своими сундуками, принялась рыдать.
        Голосъ м-съ Пипчинъ, стоявшей за дверями, скоро вывелъ ее изъ этого умилительнаго состоянія духа.

        - Останется ли пучеглазая дура доживать до м?сяца, или уйдетъ сейчасъ?
        Миссъ Нипперъ отв?чала изъ своей засады, что такой особы зд?сь не им?ется, a что живетъ она въ нижнемъ этаж?, въ комнат? ключницы. Спросите старуху Пипчинъ.

        - Ахъ, безстыдница, срамница, сволочь водяная!  - неистовствовала за дверями м-съ Пипчинъ.  - Убирайтесь вонъ сію же минуту. Захватывайте свои вещи, и чтобъ духу вашего зд?сь не пахло. Какъ вы см?ете говорить такъ съ леди, которая видала лучшіе дни.
        На это миссъ Нипперъ отв?чала, что она очень жал?етъ объ этихъ лучшихъ дняхъ, которые видала м-съ Пипчинъ; a что касается до водяной сволочи, то она, какъ изв?стно, кишмя-кишитъ въ перувіанскихъ рудникахъ, куда и сл?дуетъ отправиться за ней на первомъ корабл? съ бомбазиновымъ флагомъ.

        - Да что вы тамъ б?снуетесь за моей дверью?  - сказала Сусанна Нипперъ.  - Нечего поганить мой замокъ своимъ гадкимъ глазомъ. Вы видите, что я укладываюсь и сейчасъ ?ду; можете въ этомъ присягнуть.
        Перувіанская вдовица выразила жив?йшее удовольствіе при этомъ изв?стіи и, сд?лавъ н?сколько общихъ зам?чаній насчетъ низкой породы, особенно, когда ее испортятъ фамиліарнымъ обращеніемъ, отправилась приготовить жалованье Нипперъ. Тогда Сусанна начала приводить въ порядокъ свои сундуки, чтобы достойнымъ образомъ вы?хать изъ дому, гд? она служила дв?надцать л?тъ в?рой и правдой. По временамъ, когда она думала о Флоренс?, эти занятія прерывались громкимъ рыданіемъ.
        Скоро по всему дому распространился слухъ, что Сусанна Нипперъ поссорилась съ м-съ Пипчинъ, что он? ходили жаловаться къ м-ру Домби, что по этому поводу произошелъ большой шумъ въ комнат? м-ра Домби, и, что, наконецъ, Сусанна у?зжаетъ. Все это, съ разными поясненіями, достигло до ушей Флоренсы, и она до того принила къ сердцу посл?дній пунктъ этой молвы, что мигомъ бросилась изъ гостиной въ комнату своей черноокой пріятельницы. Сусанна, между т?мъ, уложивь посл?дній ящикъ, сид?ла на немъ, скрестивъ руки и съ дорожною шляпою на голов?.

        - Сусанна, милая Сусанна! Неужели и вы оставляете меня? И вы?

        - О, ради Бога, миссъ Флой!  - отв?чала Сусанна рыдая,  - не говорите мн? ни слова, или я принуждена буду унизиться передъ этими Чинпипчисами, a мн? бы ни за что на св?т? не хот?лось имъ показывать свои слезы, миссъ Флой!

        - Сусанна, другъ мой, радость моя! Что мн? безъ васъ д?лать? Какъ мн? съ вами разстаться? Я не пущу васъ, не пущу, не пущу!

        - Н?тъ, н?-е-е-тъ, моя миленькая, моя душечка, миссъ Флой, право, право же, ей Богу, н?тъ! Нельзя. Этому такъ надобно быть. Я сд?лала свое д?ло, миссъ. Воротить нельзя. Я не виновата. Я не тужу, миссъ Флой. Пускай ихъ себ?, пускай! A ужъ м?сяца мн? доживать нельзя, не то y меня не хватитъ духу разстаться тогда съ вами, мое ненаглядное сокровище. Н?тъ, миссъ Флой, не отговаривайте меня, ради Бога! Я довольно твердая, какъ видите, но все же я не мраморный столбъ, съ вашего позволенія.

        - Да что такое случилось, моя милая? Неужели вы мн? не скажете?
        Миссъ Нипперъ сд?лала отрицательное движеніе головой.

        - Сусанна, голубушка моя, сд?лайте милость!

        - Н?тъ, миссъ Флой, и не спрашивайте лучше. Я не могу, я не должна, и не хочу ни за какія блага въ св?т?. Благослови васъ Богъ, и живите счастливо, мой св?тлый ангелъ! Если… въ эти дв?надцать л?тъ… я оскорбила васъ мыслью,… словомъ или д?ломъ… простите меня… за все простите, простите…
        Первый разъ въ жизни Сусанна въ своемъ разговор? соблюдала пунктуацію, даже довольно частую. Рыданіе заглушало ея слова.

        - Красавица моя, душечка!  - вопила миссъ Нипперъ, бросаясь въ объятія Флоренсы,  - придутъ къ вамъ другія д?вушки, съ радостью придутъ и станутъ служить вамъ в?рой и правдой, но уже не будетъ ни одной, которая бы стала служить вамъ съ такою преданностью и любовью, какъ ваша горемычная Сусанна. Вотъ что меня ут?шаетъ! Про-о-ощайте, мой ангелъ благодатный! Про-о-ощайте же, душенька моя, миссъ Флой.

        - Куда-жъ вы по?дете, Сусанна?

        - Да y меня есть братъ, миссъ Флой, эссекскій мызникъ,  - отв?чала разстроенная Сусанна Нипперъ,  - онъ богатъ, держитъ коровъ, свиней, ягнятъ. Я по?ду туда въ дилижанс? и остановлюсь y него. A вы не тужите обо мн?, ангельчикъ мой, и не думайте, и не горюйте: y меня есть деньженки въ сберегательной касс?, и покам?стъ я могу обойтись безъ м?ста, и не нужно мн? никакого м?ста, и не могла бы я теперь жить ни на какомъ м?ст?, не могла бы, не могла бы, ангельчикъ вы мой, жемчужина вы моя, горлица ненаглядная, агнецъ кроткій!
        Голосъ м-съ Пипчинъ, забурлившей внизу, вовремя остановилъ быстрый потокъ краснор?чія, слезъ и рыданій Сусанны Нипперъ. Услышавъ ее, она немедленно осушила красные опухшіе глаза и храбро закричала Таулисону, чтобы онъ нанялъ извозчика перевезти ея сундуки.
        Бл?дная, пораженная отчаяніемъ, Флоренса не см?ла даже въ этомъ случа? употребить свое ходатайство передъ прекрасной мама изъ опасенія подать новый поводъ къ несогласіямъ между отцомъ и его женой. Притомъ казалось ей, что, можетъ быть, она сама какъ-нибудь является причиной того, что высылаютъ изъ дому ея стараго друга. Заливаясь слезами, она побрела въ уборную Эди?и, куда въ ту же минуту пришла и Сусанна проститься.

        - Ну, теперь поворачивайтесь жив?й! Извозчикъ y крыльца, вещи на крыльц?, Таулисонъ ждетъ.
        Такъ закаркала м-съ Пипчинъ, посп?шно и почти сл?домъ за Флоренсой входя въ уборную залу Эди?и.

        - Извините, сударыня,  - продолжала она, обращаясь къ Эди?и,  - но м-ръ Домби изволилъ отдать весьма строгія приказанія.
        Эди?ь сид?ла передъ зеркаломъ подъ руками горничной, которая убирала ее къ вы?зду со двора на какойто званый об?дъ. Она вполн? сохранила гордое выраженіе лица и не обратила ни мал?йшаго вниманія на ключницу.

        - Вотъ ваши деньги,  - продолжала м-съ Пипчинъ, привыкшая теперь тормошить прислугу точно такъ же, какъ въ бывалое время тормошила своихъ пансіонеровъ и, преимущественно, б?днаго Байтерстона.  - Ч?мъ скор?е вы сгинете изъ этого дому, т?мъ лучше.
        На этотъ разъ y Сусанны не доставало духу бросить даже взглядъ, принадлежавшій м-съ Пипчинъ по законному праву. Она сд?лала книксенъ м-съ Домби, которая въ отв?тъ кивнула головой, не сказавъ ни слова, и еще разъ, посл?дній разъ, бросилась на шею своей молодой госпож?, посп?шившей заключить ее въ объятія. Въ эту роковую минуту лицо б?дной Сусанны, взволнованной торжественностью посл?дняго прощанія и употреблявшей отчаянныя усилія скрыть свои чувства отъ перувіанской вдовицы, представляло глазамъ наблюдателя перспективу самыхъ необычайныхъ физіономическихъ феноменовъ.

        - Прошу извинить, сударыня,  - сказалъ Таулисонъ, обращаясь къ Флоренс? изъ-за дверей, гд? онъ стоялъ съ картонами Сусанны,  - м-ръ Тутсъ осв?домляется о вашемъ здоровьи и желаетъ знать, не случилось ли чего съ Діогеномъ. Онъ дожидается отв?та въ столовой.
        Быстрая, какъ мысль, Флоренса бросилась изъ комнаты и поб?жала въ нижній этажъ, гд? м-ръ Тутсъ, од?тый блистательн?йшимъ образомъ, скорыми шагами ходилъ по зал?, сгарая отъ нетерп?нія получить отв?тъ на свои вопросы.

        - О, какъ ваше здоровье, миссъ Домби? Я ничего, слава Богу. Покорно васъ благодарю… о Боже мой! Боже мой!
        Посл?днее восклицаніе вырвалось изъ устъ м-ра Тутса въ то мгновеніе, какъ онъ зам?тилъ сл?ды глубокой печали на лиц? Флоренсы. Онъ лишь только собирался подарить владычицу своего сердца пл?нительной улыбкой, какъ вдрутъ окамен?лъ съ головы до ногъ и представилъ своей фигурой образецъ страшн?йшаго отчаянія.

        - Любезный м-ръ Тутсъ,  - сказала Флоренса,  - вы были ко мн? такъ добры, такъ благосклонны, что, над?юсь, вы позволите просить васъ объ одной милости.

        - Миссъ Домби,  - отв?чалъ Тутсъ,  - назовите кого угодно, и… то есть, попробуйте только сказать, чего вамъ угодно, и y меня сейчасъ явится аппетитъ. Меня ужъ давнымъ-давно отбило отъ ?ды, миссъ Домби, клянусь вамъ!  - заключилъ м-ръ Тутсъ не безъ н?котораго волненія.

        - Сусанна, моя давнишняя подруга, мой искренній и первый другъ, сейчасъ оставляетъ нашъ домъ и у?зжаетъ отсюда одна-одинехонька, б?дная д?вушка! Она ?детъ домой, въ деревню, недалеко отсюда. Могу ли просить васъ объ одолженіи позаботиться о ней, пока она не сядетъ въ дилижансъ?

        - Миссъ Домби, вы д?лаете мн?… право, это такая честь, такое удовольствіе, миссъ Домби, ей Богу! Доказательство вашего дов?рія посл? того, какъ я скотиной велъ себя въ Брайтон?…

        - Позабуде объ этомъ, добрый м-ръ Тутсъ,  - торопливо сказала Флоренса.  - Такъ вы сд?лаете мн? это одолженіе, не правда ли? Вы подождете ее y подъ?зда и проводите? Благодарю васъ тысячу разъ! Вы такъ меня облегчили. Вы не можете представить, какъ я вамъ благодарна, добрый мой другъ!
        И Флоренса, въ жару усердія, благодарила его опять и опять; и м-ръ Тутсъ, въ жару усердія, посп?шно пошелъ изъ комнаты,  - но пошелъ задомъ, чтобы не проронить ни одного взгляда владычицы своего сердца.
        Флоренса не отважилась идти внизъ провожать Сусанну, которая теперь посл?дній разъ, со всею юркостью своего характера, расправлялась съ перувіанской вдовицей въ присутствіи одного грознаго свид?теля, олицетвореннаго въ мохнатой шкур? Діогена. Храбрый песъ, такъ же какъ и Сусанна, терп?ть не могъ старуху Пипчинъ и на этотъ разъ, бросаясь на нее съ пронзительнымъ воемъ, заглушавшимъ отчасти ея собственный визгъ, обнаруживалъ р?шительное нам?реніе запустить клыки въ ея черный бомбазиновый подолъ. И Флоренса вид?ла изъ своего окна, какъ Сусанна простилась съ домашней прислугой и какъ оглядывалась назадъ, чтобы еще разъ взглянуть на домъ, гд? она провела столько л?тъ; и вид?ла Флоренса, какъ Діогенъ поскакалъ за извозчичьей каретой, доказывая и ушами, и хвостомъ всю незаконность такого отъ?зда. Двери затворились, прислуга убралась въ свои комнаты, и все затихло, все смолкло. Не стало миссъ Сусанны Нипперъ Выжиги въ дом? м-ра Домби. Не стало y Флоренсы ея лучшаго стариннаго друга. Кто теперь зам?нитъ ее? Никто. Никто. Флоренса горько плакала.
        Добрый и в?рный м-ръ Тутсъ во мгновеніе ока остановилъ извозчичью карету и сказалъ Сусанн? о своемъ порученіи, при чемъ она расплакалась еще сильн?е.

        - Клянусь честью,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, усаживаясь подл? нея,  - я сочувствую вамъ отъ всей души. Клянусь честью, вы и сами теперь не помните своей печали такъ, какъ я это воображаю. Н?тъ и не можетъ быть страшн?е несчастья, какъ разлучиться съ миссъ Домби.
        Сусанна предалась теперь вполн? своей грусти, и эта грусть въ самомъ д?ла была трогательна.

        - Перестаньте, миссъ Нипперъ; ну же перестаньте! Что д?лать, коли неч?мъ пособить!
        - A послушайте-ка, что я вамъ скажу.

        - Что такое?

        - Вамъ теперь передъ отъ?здомъ не м?шаетъ пооб?дать, да хорошенько пооб?дать. По?демте ко мн?, миссъ Нипперъ. Моя кухарка.  - препочтенная женщина - видъ y нея такой материнскій - и она будетъ очеиь рада васъ угостить. Ея сынъ,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ, прибавляя разительный пункть къ своей рекомендаціи,  - ея сынъ воспитывался въ первомъ пріют?, и взлет?лъ на воздухъ, когда взорвало пороховой заводъ, гд? онъ служилъ. Славная кухарка!
        Сусанна охотно согласилась, и м-ръ Тутсъ торжественно повезъ ее къ своему жилищу. Тамъ ихъ встр?тили почтенная женщина съ материнскимъ видомъ, д?йствительно оправдывавшая рекомендацію своего хозяина, и Лапчатый Гусь, который, увид?въ леди, везомую на колесниц?, предположилъ на первыхъ порахъ, что м-ръ Тутсъ, в?рный его давнишнему сов?ту, задалъ препорядочнаго тумака въ высокую грудь м-ра Домби и поб?доносно совершилъ похищеніе его единственной дочери. Видъ этого джентльмена возбудилъ въ миссъ Нипперъ чувство н?котораго изумленія, такъ какъ его лицо находилось въ состояніи великаго распаденія, и онъ не могъ даже появляться въ бол?е или мен?е приличномъ обществ?. Д?ло въ томъ, что Лепчатый Гусь им?лъ недавно состязаніе съ отчаяннымъ боксеромъ, Сорви-Головою, который д?йствительно чуть не сорвалъ головы своему знаменитому противнику. Самъ Лапчатый Гусь объяснилъ это несчастье т?мъ, что рано им?лъ неосторожность попасть подъ Сиротскій Судъ
[Выраженіе "Tо get into chancery, попасть подъ "Сиротскій Судъ" не совс?мъ удобоизъяснимо, такъ же, какъ и русская фраза "задать подъ микитки". Сиротскій Судъ - самый дурной изъ вс?хъ судовъ въ англійской администраціи, зам?чателенъ слишкомъ медленнымъ производствомъ д?лъ, которыя иной разъ не р?шаются и въ десятокъ л?ть. Въ искусств? боксированія "взять подъ Сиротскій Судъ" значитъ - нагнуть л?вой рукой подъ мышку голову своего противника, a правой поддавать ему тузовъ и въ носъ, и въ глаза до т?хъ поръ, пока, по другому весьма рельефному выраженію, носъ не превратится въ горчичницу, a глаза въ уксусницу. Вырваться изъ этого положенія очень трудно, точно такъ же, какъ изъ канцеляріи Сиротскаго Суда. Прим. перев.] , изъ-подъ котораго уже никакъ нельзя было освободиться. Но изъ публичныхъ листковъ, возв?щавшихъ объ этомъ великомъ состязаніи, было очевидно, что Сорви-Голова съ самаго начала искусно повелъ битву и въ короткое время сбилъ своего противника на вс?хъ пунктахъ, превративъ подъ Сиротскимъ Судомъ его носъ въ горчичницу, a глаза въ уксусницу. Впрочемъ, какъ на самомъ д?л? происходило это
боксированіе, Богъ ихъ в?даетъ, только Лапчатый Гусь, кром? изумленія, пробудилъ даже н?которое собол?знованіе въ чувствительномъ сердц? Сусанны Нипперъ.
        Посл? сытнаго и вкуснаго завтрака, Сусанна отправилась въ контору дилижансовъ въ другомъ кабріолет? вм?ст? съ мромъ Тутсомъ, который с?лъ подл? нея, между т?мъ какъ Лапчатый Гусь, безотлучный спутникъ своего кліента, взгромоздился на козлы, придавая, сказать правду, весьма незначительное украшеніе этому по?зду, такъ какъ вся его рожа была обл?плена пластырями. М-ръ Тутсъ, наскучившій опекой этого героя, давно подумывалъ отъ него освободиться подъ какимъ-нибудь предлогомъ, который, однако-жъ, пріискать было очень трудно, т?мъ бол?е, что Лапчатый Гусь далъ себ? въ глубин? души твердое об?щаніе не разставаться съ мромъ Тутсомъ ни подъ какимъ предлогомъ, разв? только онъ сниметъ для него трактирное заведеніе съ мебелью и со вс?ми принадлежностями, и притомъ въ лучшемъ квартал? Лондона. На этомъ основаніи знаменитый боксеръ радъ былъ, пожалуй, хоть сію же минуту бросить долговязаго Тутса и ознаменовать свое вступленіе въ новую должность великол?пнымъ банкетомъ, на которомъ онъ заран?е далъ себ? честное слово н_а_п_и_т_ь_с_я д_о б_е_з_с_м_е_р_т_і_я - ученый терминъ, вынесенный имъ изъ академіи пьяницъ.
        Вечерній дилижансъ, въ которомъ сл?довало отправиться Сусанн? Нипперъ къ своему брату, стоялъ уже совс?мъ готовый y подъ?зда конторы. М-ръ Тутсъ, усадивъ свою спутницу, съ нер?шительнымъ видомъ остановился y окна, между т?мъ какъ кучеръ уже собирался тронуть лошадей. Наконецъ, м-ръ Тутсъ, просунувъ черезъ окно свою голову, сказалъ дрожащимъ голосомъ:

        - Эй, Сусанна! Послушайте-ка…

        - Что вамъ угодно, сэръ?

        - Миссъ Домби… то есть оно… ну, право… вы сами знаете, Сусанна…

        - Что такое?

        - Какъ вы думаете?… ну, оно в?дь того… вы, разум?ется, понимаете…

        - Извините, м-ръ Тутсъ,  - сказала Сусанна,  - я совершенно васъ не понимаю.

        - То есть, оно, какъ вамъ кажется… можно ли этакъ… наприм?ръ… не теперь конечно, a co временемъ… над?яться, что миссъ Домби… будетъ им?ть… удов… то есть снисходительность… полюбить меня… ну, вы сами знаете? А?  - заключилъ м-ръ Тутсъ.

        - О н?тъ, почтенный Тутсъ, н?тъ!  - отв?чала Сусанна, сд?лавъ отрицательное движеніе головой.

        - Неужели никогда?

        - Никогда, р?шительно никогда!

        - Покорно васъ благодарю, миссъ Нипперъ. Это ничего. Счастливый вамъ путь. Это совершенно ничего. Покорно васъ благодарю.
        Дилижансъ исчезъ, и вм?ст? съ нимъ исчезла всякая надежда въ сердц? добраго Тутса. Долго простоялъ онъ на одномъ м?ст?, засматривая въ даль безъ всякой опред?ленной ц?ли и, наконецъ, махнувъ рукой, пошелъ отыскивать Лапчатаго Гуся, который между т?мъ стоялъ за буфетомъ, выпивая третью порцію джина.
        Глава ХLV
        Пов?ренный агентъ

        Эди?ь вы?зжала въ этотъ день одна и воротилась домой очень рано. Было пять минутъ одиннадцатаго, когда карета ея прокатилась по улиц?, гд? она жила.
        Было на ея лиц? какое-то принужденное спокойствіе, какъ и поутру, когда ее од?вали, и в?нокъ на ея голов? обвивалъ то же холодное и упрямое чело. Но одна минута, и - почемъ знать?  - б?шеная рука, пожалуй, въ клочья растерзаетъ листья и цв?ты этого в?нка, и не останется отъ драгоц?ннаго наряда ни мал?йшихъ сл?довъ на угрюмомъ чел?. Ничто, казалось, не могло смягчить дикую натуру этой женшины, неприступной, нераскаянной, непреклонной, и вс? явленія въ жизни, по-видимому, только ожесточали ее больше и больше.
        При выход? изъ кареты, кто-то, спокойно стоявшій y подъ?зда, предложилъ ей свою голую руку, и, такъ какъ лакея не было подл?, Эди?ь не могла отказаться отъ этой в?жливости, и тогда она узнала, чья это рука.

        - Что вашъ больной, сэръ?  - сказала она, вздернувъ губы.

        - Ему лучше,  - отв?чалъ Каркеръ,  - г?раздо лучше. Я только что отъ него.
        Она склонила свою голову и пошла наверхъ. Каркеръ, остановившійся y л?стницы, почтительно спросилъ:

        - См?ю ли просить васъ, м-съ Домби, уд?лить для меня не бол?е одной минуты?
        Она остановилась и обратила на него глаза,

        - Теперь не время, сэръ. Я устала и хочу быть одна. Вамъ очень нужно?

        - Чрезвычайно, м-съ; д?ло не терпитъ никакой отсрочки. Такъ какъ я им?лъ счастье случайно васъ встр?тить, то ужъ позвольте васъ побезпокоить.
        Она смотр?ла на его лоснящійся ротъ, a онъ, съ нижнихъ ступеней, съ жадностью вперилъ глаза въ ея нарядное платье и опять думалъ, какъ она прекрасна.

        - Гд? теперь миссъ Домби?  - громко спросила она лакея.

        - Въ уборной, сударыня.

        - Ведите насъ туда.
        И взглянувъ опять на внимательнаго джентльмена, она показала легкимъ движеніемъ головы, что онъ можетъ за нею сл?довать, если хочетъ.

        - Прошу извинить, м-съ Домби!  - проворно сказалъ Каркеръ, вдругъ перешагнувъ черезъ дв? ступени и поравнявшись съ нею.  - См?ю ли просить васъ, чтобы миссъ Домби не присутствовала при нашемъ разговор??
        Она бросила на него гордый, вопросительный взглядъ.

        - Мн? бы хот?лось пощадить миссъ Домби отъ изв?стій, какія я вынужденъ сообщить вамъ, миледи,  - продолжалъ Каркеръ, значительно понизивъ голосъ.  - По крайней м?р?, вы сами потрудитесь р?шить, должна ли она ихъ слушать, или н?тъ. Этимъ вниманіемъ къ миссъ Домби я обязанъ вамъ, и посл? нашего перваго разговора было бы съ моей стороны безразсудно и безчелов?чно поступать иначе.

        - Покажите другую комнату,  - сказала она слуг?, медленно отрывая глаза отъ своего собес?дника.
        Лакей повелъ ихъ въ гостиную, зажегъ св?чи и посп?шно удалился. При немъ не было произнесено ни одного слова. Эди?ь небрежно с?ла въ кресла подл? камина. М-ръ Каркеръ, со шляпою въ рукахь и уставивъ глаза на коверъ, остановился передъ ней въ почтительномъ отдаленіи.

        - Прежде, ч?мь вы начнете говорить, сэръ,  - начала Эди?ь, когда дверь затворилась,
        - я желаю, чтобы вы выслушали меня.

        - Слышать отъ м-съ Домби что бы то ни было, хотя бы незаслуженные упреки, это такая честь, выше которой ничего не можетъ быть для ея усерднаго слуги, готоваго заран?е согласиться на вс? ея желанія.

        - Если, сэръ, прислалъ васъ ко мн? э_т_о_т_ъ ч_е_л_о_в_?_к_ъ, котораго теперь вы только что оставили…
        Каркеръ поднялъ глаза, какъ будто для выраженія величайшаго изумленія, но тутъ же потупилъ ихъ опять, когда встр?тился со взоромъ Эди?и.

        - … то вы можете избавить себя отъ труда передавать мн? его порученія. Я не стану васъ слушать. Мн?, впрочемъ, не къ чему было объ этомъ и спрашивать. Я вась ожидала.

        - Я очень несчастливъ, сударыня, что нахожусь зд?сь, совершенно противъ моей воли, именно для этой ц?ли. Но это, если позволите сказать, только одна ц?ль. Есть и другая.

        - Стало быть, сэръ, одной ц?ли вы достигли. A если вздумаете къ ней возвратиться…

        - Можетъ ли м-съ Домби допустить мысль, что я осм?люсь въ чемъ бы то ни было поступать наперекоръ ея запрещенію!  - воскликнулъ Каркеръ, подвигаясь ближе.  - Можетъ ли м-съ Домби, не обращая вниманія на мое несчастное положеніе, р?шительно считать меня въ такой степени неразд?льнымъ отъ моего повелителя, чтобы оказывать мн? великую и упорную несправедливость?

        - Сэръ,  - возразила Эди?ь, устремивъ на него мрачный взглядъ и говоря съ возрастающимъ одушевленіемъ, отъ котораго ярко зард?лось все ея лицо, раздулись гордыя ноздри и вытянулась во всю длину алебастровая шея.  - Зач?мъ и какъ вы осм?лились говорить мн? о моей любви и обязанностяхь къ моему мужу и повторять тысячу разъ, что я счастлива и горжусь этимъ замужествомъ? Какъ вы осм?лились оскорблять меня, когда вамъ изв?стно, какъ нельзя лучше, что вм?сто любви между нами отвращеніе и ненависть, и что я презираю его почти столько же, какъ сама себя за то, что я его жена. Я оказываю вамъ несправедливость?! Да если бы я захот?ла отдать справедливость пытк?, которую вы заставляли меня чувствовать, я бы васъ задушила! Зач?мъ, о, зач?мъ вы являлись на мои глаза съ этимъ гнуснымъ лицем?ріемъ, которымъ проникнута вся ваша натура?

        - Какъ зач?мъ?
        Если бы м-съ Домби не была осл?плена своимъ гн?вомъ, гордостью и самоуничиженіемъ, она бы прочла удовлетворительный отв?тъ на его лиц?. М-ръ Каркеръ теперь, какъ и прежде, пришелъ именно зат?мъ, чтобы довести ее до этого признанія.
        Осл?пленная Эди?ь не зам?тила этого отв?та, да и не заботилась о немъ. Она вид?ла только свое униженіе и борьбу, которую вытерп?ла и должна была терп?ть впереди. Занятая исключительно этой мыслью, она съ неистовствомъ выдергивала перья изъ крыла какой-то прекрасной и р?дкой птицы которое служило ей вм?сто в?ера, вис?вшаго отъ ея руки на золотой ц?почк?.
        Каркеръ не ороб?лъ, не см?шался отъ ея взора, но стоялъ передъ нею вкопанный съ видомъ челов?ка, р?чь котораго, и р?чь весьма длинная, была впереди. Онъ молчалъ до т?хъ поръ, пока совс?мъ не прекратились вн?шнія проявленія ея гн?ва. Наконецъ, когда перья, вс? до одного, были разбросаны по полу, онъ повелъ свою р?чь плавно и стройно, смотря прямо въ ея огненные глаза.

        - Я знаю, м-съ, и давно зналъ, что не им?ю счастья пользоваться вашей благосклонностью, и зналъ я, за что. Да. Я зналъ, за что. Вы говорили со мной откровенно, и ваше лестное дов?ріе, можно сказать…

        - Дов?ріе!  - повторила Эди?ь съ презр?ніемъ. Каркеръ пропустилъ восклицаніе мимо ушей.

        - … сваливаетъ съ моихъ плечъ тяжелое бремя. Теперь мн? н?тъ надобности притворяться. Да, я вид?лъ съ перваго раза, что съ вашей стороны не было никакой привязанности къ м-ру Домби, да и могла ли она существовать между такими различными натурами? И вид?лъ я потомъ, что въ груди вашей родились чувства сильн?е простого равнодушія,  - могло ли быть иначе, подъ вліяніемъ обстоятельствъ, которыя васъ окружали? Но поставьте себя на мое м?сто и скажите, долженъ ли я былъ, въ томъ или другомъ случа?, сообщать вамъ свой настоящій образъ мыслей объ этомъ предмет??

        - A должны ли вы были,  - возразила Эди?ь,  - притворяться, что им?ете совс?мъ другой образъ мыслей, и съ безстыдной наглостью навязывать его мн? при каждомъ свиданіи?

        - Да, я принужденъ былъ къ этому. Если бы я поступилъ иначе, и позволилъ себ? отступить въ чемъ-нибудь отъ принятаго плана, мн? бы никогда не говорить съ вами такимъ языкомъ. И я предвид?лъ - кому же, какъ не мн? это предвид?ть, когда, по долговременному опыту, я знаю м-ра Домби лучше самого себя?  - я предвид?лъ, что если вашъ характеръ не окажется со временемъ столь же уступчивымъ и покорнымъ, какъ характеръ его первой жены, чему, впрочемъ, я никогда не в?рилъ…
        Гордая улыбка давала основательный поводъ зам?тить, что посл?дняя фраза можетъ быть повторена.

        - Да, этому я р?шительно никогда не в?рилъ… Итакъ, посл? всего этого я предвид?лъ, что наступитъ, в?роятно, время, когда мой образъ д?йствій можетъ, безъ сомн?нія, пригодиться…

        - Кому же онъ пригодится?  - прервала Эди?ь съ нетерп?ніемъ.

        - Вамъ,  - отв?чалъ Карперъ,  - да, вамъ. Не хочу прибавлять - и самому мн?, по крайней м?р?, въ томъ отношеніи, что теперь я могу себя освободить даже отъ ограниченныхъ похвалъ м-ру Домби, изъ опасенія оскорбить особу, которая питаетъ къ нему р?шигельное отвращеніе и презр?ніе.
        Посл?днія слова были произнесены съ разстановкой и съ особеннымъ эффектомъ.

        - Это очень благоразумно съ вашей стороны,  - сказала Эди?ь,  - освобождать себя отъ ограниченныхъ похвалъ и говорить презрительнымъ тономъ даже о немъ, между т?мъ какъ вы - его главный сов?тникъ и льстецъ. Это д?лаетъ вамъ честь.

        - Сов?тникъ - да, льстецъ - н?тъ!  - сказалъ Каркеръ.  - Маленькая осторожность не вредитъ никому и полезна для многихъ. Св?тъ вообще пом?шанъ на интересахъ и приличіяхъ, которые очень часто препятствуютъ намъ обнаруживать истинныя чувства. Бываютъ компаніи, основанныя на интерес? и приличіи, дружескія связи на интерес? и приличіи, торговыя сд?лки на интерес? и приличіи, супружества, основанныя на интерес? и приличіи, и такъ дал?е. Все это бываетъ сплошь да рядомъ, м-съ Домби.
        Эди?ь закусила губы, но ни въ чемъ не изм?нила сврей наблюдательной позы. Каркеръ с?лъ теперь подл? нея и продолжалъ съ видомъ глубочайшаго уваженія.

        - Позвольте, м-съ, говорить съ вами искренно, какъ челов?ку, который готовъ посвятить всего себя вашимъ услугамъ. Разум?ется, совершенно въ порядк? вещей, если леди, съ вашимъ умомъ и талантами, считала возможнымъ изм?нить въ н?которыхъ отношеніяхъ характеръ своего суируга и отлить его въ лучшую форму.

        - Для меня, сэръ, это было вовсе не въ порядк? вещей,  - возразила Эди?ь.  - Этого никогда я не ожидала, и y меня вовсе не было такого нам?ренія.
        Ея гордое неусграшимое лицо показывало ясно, что она отнюдь не нам?рена носить маски, и готова показать себя во всемъ такою, какова она есть, не заботясь о мн?ніи, какое могли о ней составить.

        - По крайней м?р?, - продолжалъ Каркеръ,  - вы могли над?яться, что, сд?лавшись женою м-ра Домби, вамъ можно будетъ жить, не унижаясь передъ нимъ и не приходя въ такія непріятныя столкновенія. Но, сударыня, вы не знали м-ра Домби, когда такъ разсуждали (если только разсуждали). Вы не знали, что при своей непом?рной взыскательности и гордости, онъ въ то же время - рабъ своего собственнаго величія, и что, запряженный въ свою торжественную колесницу, онъ сл?по и сломя голову идетъ впередъ, не видя ничего за собою и не заботясь узнать, есть ли что на св?т?, кром? его фирмы.
        Черезъ зубы м-ра Каркера просв?чивалось неимов?рное презр?ніе, когда онъ продолжалъ дал?е рекомендацію своего патрона:

        - М-ръ Домби, могу въ этомъ ув?рить, уважаетъ васъ не бол?е какъ и меня. Сравненіе, конечно, странное, но совершенно справедливое. М-ръ Домби, съ высоты своего величія, просилъ меня - это я слышалъ своими собственными ушами вчера иоутру - просилъ, чтобы я былъ его посредникомъ при васъ. Онъ очень хорошо знаетъ, что одинъ мой видъ крайне непріятенъ для васъ, но для того-то именно онъ и выбралъ меня, разсчитывая, что такое посольство будетъ наказаніемъ для его супруги. Я не могъ и не долженъ былъ высказывать ему своихъ мн?ній. По его понятіямъ, я не бол?е, какъ купленный рабъ, y котораго н?тъ своей воли, и который, сл?довательно, не см?етъ отказываться ни отъ какихъ порученій; но ему не приходитъ и въ голову, что, д?лая этого раба посредникомъ при своей супруг?, онъ оскорбляетъ вм?ст? съ т?мъ и свою собственную честь. Да и что значитъ для него его супруга, когда онъ заран?е осм?лился грозить ей этимъ посольствомъ? Вы, конечно, не забыли, м-съ, въ какомъ тон? говорилъ онъ объ этомъ.
        Она наблюдала его съ большимъ вниманіемъ, но и онъ не спускалъ съ нея глазъ. Поэтому Каркеръ зам?тилъ, что посл?днее изв?стіе впилось смертельною стр?лою въ ея гордую грудь. До сихъ поръ Эди?ь над?ялась, что Домби не разсказывалъ, по крайней м?р?, о своихъ переговорахъ съ нею.

        - Все это я говорю отнюдь не къ тому, чтобы усилить раздоръ между вами и м-ромъ Домби - Боже сохрани! Какая мн? отъ этого польза?  - но единственно въ подтвержденіе печальной истины, что м-ръ Домби не уважаетъ никого на св?т?. И все, что его ни окружаетъ, на его б?ду, только утверждало его въ этомъ образ? мыслей. Мы, въ нашихъ различныхъ положеніяхъ, были всегда его безотв?тными рабами, которые, при первомъ мановеніи, готовы были стать передъ нимъ на кол?ни и вытянуть къ его услугамъ свои шеи. Иначе мы не можемъ себя вести, потому что м-ръ Домби привыкъ повел?вать безусловно. Не будь насъ, онъ нашелъ бы другихъ рабовъ, не мен?е покорныхъ. Словомъ, до сихъ поръ онъ встр?чалъ со вс?хъ сторонъ безусловную подчиненность. Поэтому, очень натурально, что до сихъ поръ онъ и понятія не им?лъ, что значитъ оскорбленная гордость, противопоставленная его деспотической власти.
        Эди?ь не пошевелила губами, но ея глаза, казалось, выговаривали отв?тъ: "Над?юсь, теперь онъ получилъ это понятіе".  - Каркеръ зам?тилъ, что ея нижняя губа задрожала, и грудь высоко подымалась оть напряженія волновавшихъ ее чувствъ. Ему сл?довало теперь дополнить свою рекомендацію, и онъ продолжалъ съ непоколебимымъ спокойствіемъ:

        - М-ръ Домби, конечно, очень почтенный челов?къ, но, отуманенный своимъ величіемъ, онъ способенъ даже извращать факты и выводить изъ нихъ заключенія, какія ему нравятся. Такъ, наприм?ръ, онъ искренно уб?жденъ - извините за глупость, которую услышите, но она принадлежитъ не мн? - уб?жденъ, что его строгіе выговоры настоящей супруг?, сд?ланные незадолго передъ плачевной смертью м-съ Скьютонъ, произвели на нее оглушительное д?йствіе, такъ что она совершенно подчинилась его вол?.
        Эди?ь захохотала. См?хъ негармоническій, но который однако-жъ, чрезвычайно понравился м-ру Каркеру.

        - Теперь, м-съ, если вамъ угодно, это д?ло можно считать оконченнымъ. Ваши собственныя мн?нія такъ р?шительны и, я ув?ренъ въ этомъ, такъ неизм?нны, что я почти боюсь вновь подвергнуться вашему негодованію, если осм?люсь зам?тить, что, несмотря на вс? эти недостатки м-ра Домби, я, однако, привыкъ къ нему и глубоко его уважаю. Все это, пов?рьте, я говорю отнюдь не для того, чтобы хвастаться чувствами, къ которымъ, разум?ется, вы не можете им?ть никакой симпатіи, но единственно для того, чтобы объяснить по возможности степень моего усердія къ вашимъ общимъ интересамъ и вм?ст? показать негодованіе на несчастную роль, которую я принуждень играть въ этой печальной драм?.
        Эди?ь сид?ла такимъ образомъ, какъ будто бы боялась оторвать свои глаза отъ его лица.
        Теперь оставалось развязать посл?дній узелъ.

        - Уже поздно, м-съ,  - началъ Каркеръ,  - и вы, конечно, устали; но мн? невозможно забыть другую ц?ль, для которой я осм?лился теперь явиться на ваши глаза. Вы любите миссъ Домби,  - это знаю я, и знаетъ м-ръ Домби. Будьте, умоляю васъ, какъ можно бол?е осторожны въ обнаруженіи этой привязанности.

        - Осторожна! Это что значитъ?

        - По причинамъ, весьма важнымъ, вамъ не должно показывать чрезм?рную привязанность кь этой молодой леди.

        - Чрезм?рную привязанность!  - воскликнула Эди?ь, нахмуривъ свои широкія брови и вставая съ м?ста.  - Кто см?етъ судить о моихъ привязанностяхъ. Кому какое до нихъ д?ло? Вамъ?

        - Конечно не мн?!  - отв?чалъ Каркеръ, вздохнувъ изъ глубины души и притворяясь крайне растроганнымъ.

        - Кому же?

        - Неужели вы сами не можете догадаться?

        - Я не привыкла разгадывать.
        Съ минуту они оба молчали и выразительно смотр?ли другъ на друга. Каркеръ еще разъ вздохнулъ изъ глубины души и началъ такимъ образомъ:

        - Я въ крайне затруднительномъ положеніи, м-съ, пов?рьте мн? въ этомъ. Вы объявили, что не примете черезъ меня никакихъ порученій, и запретили мн? возвращаться къ этому предмету; но эти два предмета такъ т?сно между собой соединены, что, если вамъ не угодно, безъ дальн?йшихъ объясненій, посл?довать сов?ту относительно предосторожности, какую я им?лъ честь рекомендовать вамъ, то я принужденъ, противъ воли, нарушить строгое ваше запрещеніе.

        - Нарушайте. Этого отъ васъ можно ожидать,  - сказала Эди?ь.
        Она была бл?дна и дрожала вс?мъ т?ломъ. Каркеръ, в?рно разсчитавшій на этотъ эффектъ, продолжалъ съ обыкновеннымъ спокойствіемъ:

        - Онъ поручилъ мн? сказать, что ваше поведеніе въ отношеніи къ миссъ Домби ему очень непріятно. Это, по его словамъ, подаетъ поводъ къ сравненіямъ, оскорбительнымъ для его особы. Поэтому м-ръ Домби желаетъ, чтобы вы совершенно перем?нили обращеніе съ его дочерью, потому, говоритъ онъ, что ваша чрезм?рная привязанность не принесеть ей ни мал?йшей пользы.

        - Это угроза?

        - Да, угроза,  - отв?чалъ Каркеръ шепотомъ и тутъ же прибавилъ громко,  - но угроза, обращенная н_е н_а в_а_с_ъ.
        Гордая и величественная, Эди?ь стояла прямо съ сверкающими глазами и съ презрительной улыбкой на лиц?; но вдругъ ея ноги подкосились, и она неминуемо упала бы на полъ, если бы Каркеръ не поддержалъ ее об?ими руками. Это ненавистное прикосновеніе мгновенно привело ее въ себя; оттолкнувъ его, она вытянулась во весь ростъ и, протягивая руку къ дверямъ, сказала:

        - Осгавьте меня, прошу васъ. Не говорите ничего больше.

        - Да и нельзя говорить, если бы даже я хот?лъ. Богъ знаетъ, какія непредвид?нныя сл?дствія могли бы произойти, если бы вы благовременно не ознакомились съ его образомъ мыслей. Миссъ Домби, мн? изв?стно, огорчена теперь потерей своей старой служанки; но это ничего не значитъ въ сравненіи съ этими непредвид?нными сл?дствіями. Я просилъ, чтобы миссъ Домби не присутствовала при нашемъ разговор?; над?юсь, вы не гн?ваетесь теперь за эту просьбу. Да или н?тъ?

        - Да. Но пожалуйста оставьте меня.

        - Я зналъ, что вы слишкомъ любите молодую леди, чтобы подвергнуть ее убійственному несчастью выслушать разговоръ, который долженъ уничтожить ея будущія надежды.

        - Сд?лайте милость, оставьте меня.

        - Я буду каждый день приходить къ м-ру Домби во время его бол?зни и доносить ему о д?лахъ. Позвольте мн? опять явиться къ вамъ и узнать ваши желанія относительно предмета, о которомъ мы говоримъ.

        - Оставите ли вы меня, или н?тъ?

        - Я не знаю даже, говорить ли мн? м-ру Домби, что я им?лъ удовольствіе васъ вид?ть, или оставить его въ предположеніи, что еще не было къ этому удобнаго случая. Мн? необходимо на этотъ счетъ узнать вашу волю, и ч?мъ скор?е, т?мъ лучше.

        - Узнаете, но ради Бога, не теперь.

        - Само собою разум?ется, миссъ Домби и впередъ не должна присутствовать при нашихъ свиданіяхъ. Я буду приходить къ вамъ, какъ челов?къ, уполномоченный вполн? вашимъ дов?ріемъ и готовый вм?ст? съ вами предпринять всевозможныя м?ры къ предотвращенію отъ нея угрожающей б?ды.

        - Да, да. Только уйдете ли вы отъ меня?
        Каркеръ поклонился и пошелъ къ дверямъ; но тутъ же воротился опять и, останавливаясь передъ Эди?ью, сказалъ:

        - Теперь, над?юсь, я прощенъ, и вина моя заглажена. Могу ли - ради миссъ Домби и ради меня самого - поц?ловать на прощанье вашу руку?
        Она подала ему ту самую руку, которую изув?чила наканун?. Рука была въ перчатк?. Каркеръ ее поц?ловалъ и удалился. За дверьми н?сколько разъ ц?ловалъ онъ свою собственную руку, которая им?ла вождел?нное счастье прикасаться къ перчатк? м-съ Домби.
        Глава XLVI
        Глубокія соображенія и нечаянная встр?ча

        Въ жизни и привычкахъ м-ра Каркера совершились зам?чательныя перем?ны. Нельзя было надивиться необыкновенному прилежанію, съ какимъ онъ занимался конторскими д?лами, и той сосредоточенности, съ какою онъ вникалъ въ мал?йшія подробности торговыхъ операцій знаменитой фирмы. Всегда д?ятельный и проницательный на этотъ счетъ, онъ теперь удвадцатерилъ обыкновенную свою бдительность, и его рысьи глаза не смыкались ни на минуту. Онъ не только шелъ наравн? съ текущими д?лами, представлявшимися каждый день подъ какой-нибудь новой формой, но среди этихъ накопляющихся занятій онъ нашелъ досугъ - то есть онъ создалъ для себя досутъ - обревизовать за ц?лую дюжину годовъ коммерческую д?ятельность фирмы и свое собственное участіе въ ея операціяхъ. Часто, когда писаря расходились по домамъ, и всл?дъ за ними пуст?ли комнаты конторскаго заведенія, м-ръ Каркеръ, анатомируя золотого тельца, заключеннаго въ жел?зномъ гробу, изсл?довалъ тайны книгъ и д?ловыхъ бумагъ съ терп?ливой кропотливостью челов?ка, разс?кавшаго тончайшіе нервы и фибры своего субъекта. Перчъ, разсыльный, обыкновенно въ такихъ случаяхъ услаждалъ
свою душу чтеніемъ прейсъкуранта при св?т? сальной св?чи или дремалъ въ передней передъ каминомъ, рискуя каждую минуту нырнуть головою въ угольный ящикъ. Занятый почти исключительно домашними наслажденіями по поводу м-съ Перчъ, кормившей теперь двухъ близнецовъ, онъ, однако же, не могъ удержаться оть благогов?нія передъ необычайнымъ усердіемъ набольшаго конторы и по ц?лымъ часамъ разсказывалъ о немъ своей почтенной супруг?.
        Такое же, если не большее вниманіе м-ръ Каркеръ обращалъ и на свои личныя д?ла. Не бывъ никогда товарищемъ торговаго дома - этой чести до сихъ поръ удостаивались только насл?дники великой фамиліи Домби - онъ постоянно пользовался н?которыми процентами съ барышей и участвовалъ во вс?хъ предпріятіяхъ, сод?йствовавшихъ къ приращенію капитала. Поэтому въ бурномъ денежномъ океан?, мелкіе вьюны между тритонами золота считали его богачемъ не посл?дней руки. Джентльмены прилавковъ начали поговаривать, и довольно громко, что "Каркеръ себ? на ум?; знаетъ онъ, гд? раки-то зимуютъ, и во время сп?шитъ собрать денежки въ свой карманъ. Продувная бестія"! Н?которые господа между прочимъ держали пари, что Каркеръ собирается жениться на богатой вдов?.
        Впрочемъ, вс? эти заботы отнюдь не м?шали м-ру Каркеру наблюдать попрежнему своего начальника и смотр?ть за собственной особой. Теперь, какъ и всегда, онъ былъ чистъ, опрятенъ, гладокъ и вообще отличался вс?ми кошачьими совершенствами. Не то, чтобы произошли существенныя перем?ны въ коренныхъ основаніяхъ его натуры, но усилилась и поднялась на н?сколько градусовъ вся жизненная эссенція челов?ка, живущаго въ немъ. Все, что зам?чали въ немъ прежде, зам?чали и теперь, только съ приращеніемъ огромныхъ процентовъ сосредоточенности. Онъ д?лалъ каждую вещь такимъ образомъ, какъ будто въ жизни ничего больше не д?лалъ,  - a это въ такихъ людяхъ в?рный знакъ, что ихъ мыслительная машина въ эту минуту на всемъ ходу.
        Была въ немъ только одна радикальная перем?на, не им?вшая никакого отношенія къ прежнимъ привычкамъ. Про?зжая по улицамъ и переулкамъ, Каркеръ погружался въ глубокое раздумье, какъ въ то достопамятное утро, когда м-ръ Домби такъ неожиданно испыталъ на себ? удары рока. Пов?сивъ голову и опустивъ глаза, онъ машинально изб?галъ препятствій на своемъ пути и, казалось, ничего не вид?лъ и не слышалъ вплоть до прибытія на м?сто своего назначенія, если какой-нибудь внезапный случай не пробуждалъ его вниманія.
        Такимъ образомъ однажды ?халъ онъ на своемъ б?лоногомъ кон? къ контор? Домби и Сына и вовсе не зам?чалъ, что съ одной стороны его наблюдаютъ дв? пары женскихъ глазъ, a съ другой очарованные буркулы Точильщика, который, въ доказательство аккуратности, дожидался его на углу одного переулка, почти за ц?лую версту отъ назначеннаго м?ста. Б?дный парень три-четыре раза безполезно снималъ шляпу и, отчаявшись обратить на себя вниманіе господина, пошелъ за хвостомъ его коня, готовый во всякое мгновеніе держать стремя, гд? бы м-ръ Каркеръ ни остановился.

        - Посмотри сюда: вотъ онъ какъ ?детъ!  - вскрикнула одна изъ этихъ двухъ женщинъ,  - безобразная старушенка, протянувшая свою морщинистую руку, чтобы указать на задумчиваго всадника своей молодой товарк?, которая стояла подл? нея y воротъ.
        Дочь м-съ Браунъ, при этомъ восклицаніи, обратила въ его сторону глаза, и налиц? ея мгновенно выразилась ужасная мстительность и злоба.

        - Никогда не думала его вид?ть,  - сказала она тихимъ голосомъ,  - авось т?мъ лучше, что вижу. Воть онъ! вотъ онъ!

        - Не изм?нился ни на волосъ!  - сказала старуха съ выраженіемъ безсильной злобы.

        - Еще бы,  - возразила дочь,  - отъ чего ему изм?ниться! Какого чорта онъ перенесъ? Во мн? зато достанетъ перем?ны на двадцать челов?къ. Разв? мн? этого мало?

        - Вотъ онъ какъ ?детъ!  - бормотала старуха, озирая дочь своими красными глазами,  - красивый, чопорный господинъ на лихомъ кон?, a вотъ мы сь тобой барахтаемся въ грязи…

        - Мы и вышли изъ грязи,  - съ нетерп?ніемъ подхватила дочь,  - ч?мъ же намъ быть? Его конь можетъ топтать насъ сколько угодно.
        Старуха хот?ла что-то сказать, но молодая женщина, сд?лавъ повелительный жестъ, еще разъ впилась глазами въ про?зжавшаго всадника. Мать принуждена была замолчать, какъ будто ея голосъ могъ ослабить пристальные взгляды Алисы. Мало-по-малу всадникъ скрылся, и молодая женщина успокоилась совершенно. Тогда старуха начала опять:

        - Алиса! красотка моя!  - И вм?ст? съ этимъ она дернула ее за рукавъ, чтобы пробудить ея вниманіе.  - Неужто онъ такъ и у?детъ, и ты не выпросишь y него денегъ? Да в?дь это изъ рукъ вонъ, дочка, гадина ты этакая!

        - Разв? я не говорила, что не нужны мн? его деньги?  - возразила дочь,  - сколько еще разъ толко вать теб? объ этомъ? Приняла ли я монету отъ его сестры! Да умирай я съ голоду среди дороги, и тогда не возьму отъ него ни копейки… или н?тъ, возьму пожалуй, да только для того, чтобы облить ее ядомъ и отослать ему назадъ. Пойдемъ отсюда, матушка.

        - Онъ такъ богатъ,  - бормотала старуха,  - a мы такъ б?дны!

        - Б?дны оттого, что не можемъ ему заплатить за его добро,  - отв?чала дочь,  - пусть мн? дадутъ такое богатство, и я сум?ю имъ распорядиться. Пойдемъ, матушка, нечего тутъ глаз?ть.
        Въ эту минуту Точильщикъ возвращался по той же улиц?, ведя подъ уздцы б?лоногую лошадь своего хозяина. Старуха, уже сдвинувшаяся съ м?ста, вдругъ остановилась опять и съ жадностью начала вглядываться въ физіономію молодого челов?ка, поглотившаго теперь все ея вниманіе. Какъ скоро Робинъ поравнялся съ ними, старуха мгновенно отпрянула отъ воротъ, и, подскочивъ къ молодому парню, ударила его по плечу.

        - A гд? все это время погуливалъ, мой веселый Робинъ?  - сказала старуха, когда парень обернулся къ ней черезъ плечо.
        При этомъ возглас? веселый Робинъ вдрутъ сд?лалъ самую жалкую рожу и забормоталъ сквозь слезы:

        - О, неужели ты не оставишь въ поко? б?днаго парня, м-съ Браунъ, когда онъ досталъ себ? честный кусокъ хл?ба и ведетъ себя хорошо! Какъ это вамъ не стыдно, миссисъ Браунъ! Парень ведетъ въ честную конюшню лошадь своего хозяина, a вы вотъ останавливаете его на улиц? и разговариваете! Да залучи ты къ себ? такого коня, ты изъ него мигомъ состряпала бы на продажу мясо для кошекъ и собакъ. Гд? погуливалъ? a теб? на что? Я думалъ, признаться, что твои косги давно убрались въ дальнюю дорогу!  - заключилъ Точильщикъ, думая этимъ посл?днимъ зам?чаніемъ кольнуть за живое привязчивую старуху.

        - Вотъ онъ какъ поговариваетъ съ своими старыми друзьями!  - закричала старуха, обращаясь къ дочери.  - Я, бывало, возилась и нянчилась съ нимъ по ц?лымъ м?сяцамъ и нед?лямъ, когда онъ гонялъ голубей и перехватывалъ птицъ. Вотъ теб? и благодарность!

        - Отвяжитесь вы съ этими птицами, миссисъ Браунъ!  - возразилъ Робинъ тономъ отчаянной тоски. Лучше бы б?дному парню свести дружбу со львами, ч?мъ съ этими маленькими пернатыми крикунами, которые вотъ какъ разъ налетятъ иа твою рожу, когда этого нисколько не ожидаешь.  - Ну, миссисъ Браунъ, какъ ваше здоровье, см?ю спросить, и что вамъ угодно?
        Эти учтивые вопросы были, однако, произнесены такимъ тономъ, въ которомъ явно высказывалось желаніе спровадить съ глазъ долой навязчивую старуху.

        - Поди ты, какъ онъ раскудахтался!  - сказала м-съ Браунъ, опять обращаясь къ своей дочери.  - Кудахтай, соколикъ, до поры до времени, a вотъ я потолкую о теб? съ кое-какими твоими старыми пріятелями, съ которыми ты вм?ст? обманывалъ и воровалъ…

        - Да замолчите ли вы, миссисъ Браунъ?  - прервалъ горемычный Точильщикъ, быстро озираясь вокругъ, какъ будто за его затылкомъ блистали перловые зубы всев?дущаго господина.  - Что вамъ за радость погубить б?днаго парня? Подумайте о своихъ л?тахъ, миссисъ Браунъ! Разв? вамъ нечего больше д?лать?
        М-съ Браунъ между т?мъ гладила коня. Робинъ съ неудовольствіемъ взиралъ на эту операцію.

        - Что ты хнычешь, безталанный д?тинушка? Какого чорта я сд?лаю твоему коню?

        - Какого чорта! Да притронься къ нему хоть соломинкой, хозяинъ все узнаетъ.
        И Точильщикъ усердно принялся дуть на м?сто, къ которому прикасалась старуха, какъ будто онъ д?йствительно в?рилъ тому, что говорилх. Уничтоживъ, такимъ образомъ, истинный или мнимый сл?дъ нечистаго прикосновенія, Робинъ повелъ впередъ своего коня. Старуха пошла подл?, бросивъ выразительный взглядъ на дочь, и продолжала разговоръ:

        - Теплое м?стечко, Робинъ, а? Везетъ теб?, д?тинушка, а?

        - Толкуй вотъ тутъ, повезетъ много, если станешь съ тобой встр?чаться,  - возразилъ несчастный Точильщикъ, д?лая жалкую гримасу и останавливаясь среди дороги.  - Да что это въ самомъ д?л?, миссисъ Браунъ, отстанете ли вы отъ меня? Зач?мъ не отзоветъ васъ эта молодая женщина, если она вамъ пріятельница? Проваливай, проваливай, бабушка Браунъ.

        - Какъ,  - закричала старуха, вытянувъ морщинистое лицо, исковерканное чудовищной улыбкой.  - Такъ ты, мошенникъ, отпираешься отъ своихъ старыхъ друзей! такъ ты забываешь ихъ старую хл?бъ-соль! Проваливай? A кто давалъ теб? пріютъ въ своемъ дом?, когда ты, какъ собака, валялся по каменнымъ мостовымъ? a кто y тебя покупалъ и продавалъ съ тобою разныя вещицы, когда ты отлынивалъ отъ школы, озорникъ ты этакій? a гд?, въ какомъ углу, на чьей лавк? ты храп?лъ въ т? поры, бутузъ ты пучеглазый, образина ты непутная, а? Проваливай? Хорошо, голубчикъ, хорошо. Завтра же я нагоню къ теб? ц?лую свору твоихъ прежнихъ товарищей, и вотъ увидимъ, какъ ты имъ скажешь - проваливай! Пойдемъ, Алиса. Чортъ съ нимъ!

        - Погодите, миссисъ Браунъ!  - закричалъ съ отчаяніемъ Точильщикъ.  - Что вы хотите д?лать? На что это вы сердитесь, добрая бабушка? Да не уходите же, я и не думалъ васъ обижать. Я в?дь съ самаго начала сказалъ,  - какъ ваше здоровье?  - вольно же вамъ ничего не отв?чать. Ну, бабушка, все ли вы въ добромъ здоровьи? Да оглянитесь же сюда!  - завопилъ Робъ жалобнымъ голосомъ,  - ахъ, ты, Господи! Ну какъ б?дному парню, разиня ротъ, стоять среди улицы съ хозяйской лошадью, которую надобно вычистить и выхолить! И онъ-то… ой, ой, ой!.. онъ знаетъ всю подноготную!..
        Старуха, работая постоянно губами и мотая головой, бормотала что-то про себя, однако сд?лала видъ, что перестаетъ сердиться.

        - Пойдемте же со мной,  - продолжалъ Робинъ, я поставлю лошадь въ стойло, и потомъ мы разопьемъ съ вами бутылочку, не такъ ли, миссисъ Браунъ? Миссъ, пойдемте съ нами, будьте такъ добры. Я, право, очень радъ этому свиданію, да только вотъ лошадь-то спутала меня.
        Посл? этого извиненія, Точильщикъ, съ отчаяніемъ въ душ?, поворотилъ своего коня въ глухой переулокъ, чтобы спокойн?е добраться до конюшенъ. Старуха, безпрестанно озираясь на свою дочь, пошла подл?, между т?мъ какъ Алиса сл?довала за ними въ н?которомъ отдаленіи.
        Минутъ черезъ десять почтенная компанія повернула на большой дворъ или площадь, обставленную амбарами, между которыми особенно бросался въ глаза амбаръ бутылочнаго мастера. Зд?сь же была и огромная конюшня, дававшая пріютъ н?сколькимъ дюжинамъ благородныхъ животныхъ. Отдавъ конюху б?лоногаго коня, Точильщикъ пригласилъ своихъ дамъ посид?ть y воротъ на каменной скамейк?, a самъ поб?жалъ въ ближайшій кабакъ, изъ котораго тотчасъ же воротился со штофомъ и стаканомъ.

        - Это за здоровье твоего хозяина, м-ра Каркера, что ли?  - сказала тихонько старуха, принимая поданный стаканъ.  - Ну, многая ему л?та!

        - Да разв? я сказалъ, какъ зовутъ моего хозяина?  - зам?тилъ Точильщикъ, выпучивъ глаза.

        - Мы его знаемъ,  - сказала м-съ Браунъ, переставъ жевать и впившись глазами въ своего собес?дника.  - Мы его вид?ли сегодня поутру верхомъ на лошади, a ты еще верт?лся передъ нимъ и снималъ шапку.

        - Ай, ай! что это съ ней д?лается? Разв? она не будетъ пить?
        Этотъ вопросъ относился къ Алис?, которая, завернувшись въ свой капотъ, сид?ла поодаль, не обращая никакого вниманія на предложенный стаканъ. Старуха между т?мъ качала головой.

        - Ты не смотри на нее,  - сказала м-съ Браунъ,  - она y меня такая странная. A вотъ м-ръ Каркеръ…

        - Tс!  - сказалъ Точильщикъ, осторожно осматриваясь во вс? стороны, какъ будто м-ръ Каркеръ сгоялъ и подслушивалъ гд?-нибудь за угломъ.  - Тише, пожалуйста!

        - A что? Разв? онъ зд?сь?

        - Какъ знать?  - бормоталъ Робинъ, бросая робкій взглядъ на амбаръ бутылочнаго мастера, какъ будто его хозяинъ скрывался тамъ между громадами стклянокъ.

        - Хорошій хозяинъ?  - спросила м-съ Браунъ.
        Робинъ кивнулъ головой и прибавилъ тихимъ голосомъ:

        - Проницателенъ такъ, что Боже упаси!

        - За городомъ живетъ?

        - За городомъ, y него собственная дача, a только теперь мы живемъ не дома.

        - Гд? же?

        - На квартир?, недалеко отъ м-ра Домби.
        Вдругъ молодая женщина бросила на него такой пытливый взоръ, что Робинъ совс?мъ растерялся, и, не зная самъ, что д?лаетъ, налилъ ей еще стаканъ вина. Стаканъ опять не былъ принятъ.

        - Вы, чай, помните м-ра Домби?  - продолжаль Точильщикъ,  - мы о немъ, бывало, часто съ вами толковали.
        Старуха сд?лала утвердительный жестъ.

        - Ну, такъ вотъ м-ръ Домби слет?лъ намедни съ лошади и разбился. Поэтому мой хозяинъ и пере?халъ въ городъ, чтобы чаще вид?ться съ м-ромъ Домби или съ м-съ Домбй.

        - A они уже подружились, голубчикъ? спросила старука

        - Кто?

        - Онъ и она.

        - То есть м-ръ и м-съ Домби? Почему мн? зыать?

        - Не они, цыпленочекъ ты мой, a твой хозяинъ и м-съ Домби,  - возразила старуха вкрадчивымъ тономъ.

        - Не знаю,  - сказалъ Робинъ, озираясь вокругь,  - можетъ, и подружились. Какъ вы любопытны, бабушка Браунъ! По-моему, знай себя, и будетъ съ тебя! Лучше держать языкъ за зубами. Право!

        - Да в?дь б?ды тутъ н?тъ, касатикъ!  - воскликнула старуха съ дикимъ см?хомъ и хлопая руками.  - Какой ты нынче скрытиый Робинъ! вотъ что значитъ попасть въ люди. Ну, a все-таки б?ды тутъ н?тъ.

        - Н?тъ-то н?тъ, оно, пожалуй, и такъ,  - возразилъ Робинъ, бросая опять отчаянный взглядъ на бутылочный амбаръ,  - a болтать, по-моему, никакъ не сл?дуетъ даже о пуговицахъ моего хозяина. Я в?дь знаю, что говорю. Лучше пов?ситься или утопиться, ч?мъ заводить что на его счетъ. Я бы вамъ ни за что не сказалъ его имени, если бы вы сами не знали. Говорите о чемъ-нибудь другомъ.
        Между т?мъ, какъ Точильщикъ опять повелъ глазами по площадк?, старуха сд?лала тайный знакъ своей дочери. Понявъ смыслъ этого мгновеннаго жеста, Аіиса отвела глаза отъ мальчишки, который ихъ угощалъ, и с?ла, какъ прежде, закутавшись въ свой плащъ.

        - Робинъ!  - сказала старуха, приглашая его на другой конецъ скамейки.  - Ты всегда былъ моимъ ненагляднымъ любимцемъ… былъ или н?тъ? Ну, говори же, касатикъ, да или н?тъ.

        - Да, бабушка, да!  - отв?чалъ Точильщикъ, д?лая прежалкую гримасу.

        - И ты могъ меня оставить!  - сказала старуха, обвивая руками его шею.  - Ты уб?жалъ, да и нропалъ, и н?тъ о теб? ни слуху, ни духу, мошенникъ ты этакій! Что бы теб? хоть разъ какъ-нибудь заб?жать къ старымъ друзьямъ и подать о себ? в?сточку! Такъ н?тъ, плутяга, загордился, ой, ой!

        - Поди-ка попробуй пожить съ такимъ хозяиномъ, какъ мой,  - заголосилъ въ отчаяніи Точильщикъ,  - онъ видитъ, кажись, за тридевять земель и знаетъ побольше всякаго чорта. Поневол? тутъ загордишься, да и прикусишь языкъ.

        - Стало быть, ты никогда не нав?стишь меня, Робинъ?  - вскричала м-съ Браунъ.  - Никогда ты не придешь ко мн?, голубчикъ?

        - Н?тъ, н?тъ, бабушка, приду. Съ чего ты накинулась? приду, говорятъ теб?.

        - Ай же соколикъ! вотъ это хорошо! Люблю дружка за обычай,  - кричала старуха, осушая слезы на своей щек? и сжимая его въ своихъ объятіяхъ.  - Придешь на старое м?сто, Робинъ?

        - Да, бабушка.

        - Скоро, касатикъ?

        - Скоро.

        - И часто будешь ходить, голубчикъ ты мой?

        - Да, да, да,  - отв?чалъ Робинъ скороговоркой,  - буду ходить часто, бабушка, ей Богу.

        - Ну, любезный, если ты не врешь,  - сказала м-съ Браунъ, поднявъ руки и закинувъ голову назадъ,  - я никогда не подойду къ твоей квартир?, хотя и знаю, гд? ты живешь, никогда не заикнусь о теб?, мой голубчикъ, никогда!
        Это восклицаніе послужило каплей ут?шенія для б?днаго Точильщика, и онъ, взявъ руку м-съ Браунъ, умолялъ ее со слезами на глазахъ, чтобы она, ради Бога, не разстраивала его счастья. М-съ Браунъ согласилась, и въ доказательство еще разъ заключила въ н?жныя объятія своего закадычнаго друга. Вставъ, наконецъ, со скамейки, чтобы идти за дочерью, она приложила палецъ къ губамъ и шепотомъ начала просить денегъ.

        - Шиллингъ, мой милый, или хоть полъ-шиллинга, ради стараго знакомства! Я б?дна, кормилецъ, a моя дочь,  - м-съ Браунъ оглянулась черезъ плечо - это в?дь дочь хмоя… она моритъ меня и голодомъ, и холодомъ.
        Но когда Точильщикъ сунулъ шиллингъ въ ея руку, Алиса, быстро обернувшись назадъ, выхватила монету и бросила на полъ.

        - Какъ, матушка!  - вскрикнула она,  - опять деньги! деньги съ начала до конца! Разв? ты забыла, что я говорила теб? только-что? Молодой челов?къ, можете взять вашу монету.
        Старуха страшно застонала, когда y нея вырвали деньги, но, не см?я прекословить, поковыляла за своей дочерью въ переулокъ, выходившій отъ этого двора. Ошеломленный Точильщикъ, наблюдавшій ихъ съ своего м?ста, вскср? увид?лъ, что об? женицины остановились и вступили между собою въ жаркій разговоръ, при чемъ молодая не разъ д?лала рукою грозное движеніе, относившееся, в?роятно, къ предмету ея р?чи.

        - Вотъ тутъ и валандайся съ этой сволочью,  - думалъ Точильщикъ, продолжая свои безмолвныя наблюденія съ высоты каменной скамейки.  - Не было печали, черти накачали. Ну, если этой в?дьм? когда-нибудь придетъ въ голову выполнить свои угрозы… a впрочемъ чего я роб?ю? не Ма?усаиловы же в?ка проживетъ. негодная старушенка: авось какъ разъ издохнетъ черезъ годъ, a можетъ, и раньше, и тогда вс? концы въ воду.
        Успокоивъ себя такими основательными предположеніями, Робинъ соскочилъ со скамейки и весело направилъ шаги къ контор? Домби и Сына въ полной готовности дожидаться новыхъ приказаній своего грознаго владыки.
        Однако, при взгляд? на грознаго владыку, зас?давшаго въ контор?, Точильшикъ затрепеталъ и затрясся вс?ми суставами, ожидая заслуженныхъ упрековъ за сношенія съ м-съ Браунъ. Но упрековъ не было. М-ръ Каркеръ, по обыкновенію, вручилъ своему слуг? утреннюю пачку бумагъ для м-ра Домби и записочку для м-съ Домби, при чемъ только кивнулъ головою, рекомендуя быть осторожн?е и держать ухо востро: таинственное предостереженіе, стоившее всякихъ угрозъ и наказаній для запуганнаго парня.
        Оставшись опять одинъ въ своей комнат?, м-ръ Каркеръ принялся за д?ла и проработалъ ц?лый день. Онъ принималъ пос?тителей, пересматривалъ документы, обозр?валъ снаружи, вдоль и поперекъ, колеса и пружины меркантильной машины, и мысль его во время этихъ занятій ни на минуту не уклонялась въ сторону отъ обдуманнаго плана. Наконецъ, когда на письменномъ стол? не оставалось бол?е ни одного клочка д?ловой бумаги, м-ръ Каркеръ еще разъ погрузился въ глубокое раздумье.
        Онъ стоялъ на своемъ обыкновенномъ м?ст? и въ своей обыкновенной поз?, уставивъ глаза на коверъ передъ каминомъ, когда вошелъ въ комнату его братъ съ пачкою писемъ, полученныхъ въ продолженіе дня. М-ръ Каркерь, переставъ наблюдать конторскій полъ, обратилъ геперь все свое вниманіе на брата, и когда тотъ, положивъ письма на столъ, хот?лъ уже идти, главный приказчикъ остановилъ его вопросомъ:

        - Зач?мъ ты приходилъ сюда, Джонъ Каркеръ?
        Его братъ указалъ на письма.

        - Странно, любезный, ты ходишь сюда каждый день и ни разу не осв?домишься о здоровьи нашего хозяина.

        - Сегодня поутру говорили въ контор?, что м-ръ Домби поправляется,  - отв?чалъ братъ.

        - Какая, подумаешь, кроткая овечка!  - улыбаясь возразилъ приказчикъ.  - Если бы этакъ м-ръ Домби схватилъ горячку или, чего добраго, отправился на тотъ св?тъ, ты, конечно, мой милый, стосковался бы съ печали: не такъ ли?

        - Я былъ бы очень огорченъ.

        - Онъ былъ бы огорченъ!  - возразилъ приказчикъ, указывая на брата, какъ будто тутъ стоялъ еще челов?къ, къ которому онъ обращался.  - Онъ былъ бы очень огорченъ! Ай да братецъ! И эта ветошь, эта гадина, прибитая носомъ къ ст?н? уже чортъ знаетъ сколько л?тъ и чортъ знаетъ для чего, тоже хвастается своей преданностью, благодарностью, уваженіемъ и, пожалуй, самоотверженіемъ! И ты думаешь, любезный, что, вотъ такъ теб? и пов?рятъ!

        - Я ни въ чемъ тебя не ув?ряю, Джемсъ. Будь, ради Бога, справедливъ ко мн?, какъ и къ другимъ. Ты предлагаешь вопросъ, и я отв?чаю; это, кажется, въ порядк? вещей.

        - И теб? точно не на что пожаловатьсн, мокрая ты курица!  - закричалъ приказчикъ съ необыкновенной запальчивостью.  - Гордое обхожденіе тебя не раздражаетъ, глупые капризы, надутая важность, дерзкіе выговоры, упреки,  - все это теб? ни по чемъ! Да кой чортъ! челов?къ ты или мышь?

        - Было бы очень странно, если бы два челов?ка, прожившіе вм?ст? ц?лые годы и поставленные въ отношеніи одинъ къ другому какъ начальникъ и подчиненный, не находили другъ въ друг? какихъ-нибудь поводовъ къ неудовольствіямъ, особенно если взять въ разсчетъ предуб?жденіе ко мн? м-ра Домби. Но кром? того, что моя исторія зд?сь…

        - Его исторія зд?сь!  - воскликнулъ Джемсъ.  - Это твой всегдашній конекъ. Ну, продолжай!

        - Кром? того, что моя зд?шняя исторія обязываетъ меня собственно быть благодарнымъ, я ув?ренъ, что во всемъ торговомъ дом? не найдется ни одного челов?ка, который бы не находилъ повода къ признательности. Не думай, братъ, чтобы зд?сь оставались хладнокровными къ судьб? м-ра Домби; совс?мъ напротивъ, несчастное приключеніе съ почтеннымъ представителемъ фирмы огорчило бол?е или мен?е каждаго изъ насъ.

        - Да, y тебя особыя причины быть благодарнымъ!  - воскликнулъ Джемсъ презрительнымъ тономъ.  - Глупецъ! неужели ты не видишь, зач?мъ ты удержанъ въ этой контор?? Ты ни больше, ни меньше, какъ дешевый урокъ для всей остальной сволочи и вм?ст? великол?пн?йшій образчикъ милосердія Домби и Сына, которымъ очень нужны такіе образчики для увеличенія кредита.

        - Я думаю, напротивъ,  - отв?чалъ братъ кроткимъ тономъ,  - что фирма удержала меня по другимъ, бол?е безкорыстнымъ причинамъ.

        - По какимъ это, интересно бы знать? Ужъ не по чувству ли христіанскаго милосердія и любви къ ближнему? Глупецъ!

        - Послушай, Джемсъ. Хотя узы братства между нами разорваны давнымъ-давно…

        - Кто же разорвалъ ихъ, почтенн?йшій?

        - Я, дурнымъ поведеніемъ. Я ни въ чемъ не обвиняю тебя.

        - Это очень мило съ твоей стороны не обвинять меня,  - возразилъ главный приказчикъ, выставляя на показъ свои блистательные зубы.  - Ну, продолжай!

        - Хотя узы братства, говорю я, давно разорваны между нами, однако я уб?дительно прошу не осыпать меня безполезными упреками и не перетолковывать моихъ словъ. Я хот?лъ только зам?тить, что несправедливо было бы съ твоей стороны предположеніе, что только ты одинъ лично уважаешь м-ра Домби, хотя, разум?ется, ты бол?е вс?хъ насъ им?ешь причинъ дорожить благосостояніемъ фирмы: ты поставленъ зд?сь выше вс?хъ, удостоенъ полной дов?ренности, обогащенъ и осыпанъ вс?ми милостями, и м-ръ Домби обходится съ тобою, какъ съ товарищемъ и другомъ. Но, при всемъ томъ, я нравственно уб?жденъ и повторяю еще, что вс? зд?сь уважаютъ представителя фирмы.

        - Ты лжешь!  - закричалъ приказчикъ, вспыхнувъ отъ гн?ва.  - Ты подлый лицем?ръ, Джонъ Каркеръ, и я повторяю, что ты лжешь!

        - Остановись, Джемсъ! что ты разум?ешь подъ этими обидными словами?

        - A вотъ видишь ли, любезный, что я подъ этимъ разум?ю,  - отв?чалъ приказчикъ, показывая брату оконечность указательнаго пальца.  - Ты можешь сколько теб? угодно над?вать маску подл?йшаго лицем?ра, я вижу тебя насквозь и знаю наизусть свычаи и обычаи всей конторской сволочи. Н?тъ зд?сь ни одного челов?ка, отъ меня до посл?дняго молокососа, который бы сколько-нибудь уважалъ хозяина этихъ заведеній. Вс? ненавидятъ Домби и втихомолку посылаютъ ему тысячи чертей. Ч?мъ кто ближе къ его милостямъ, т?мъ ближе къ его нахальству. Вс? и каждый удаляются отъ него по м?р? приближенія къ нему, и будь y кого побольше см?лости, тотъ открыто возсталъ бы противъ этого гордеца. Вотъ какой зд?сь законъ!
        Джонъ, начинавшій, въ свою очередь, горячиться, до того былъ теперь изумленъ посл?дними словами брата, что н?сколько времени не могъ выговорить ни слова.

        - Не знаю,  - сказалъ онъ наконецъ, приходя мало-по-малу въ себя,  - не знаю, кто такъ неудачно принялъ на себя трудъ нашептывать теб? вс? эти небылицы, и не понимаю, зач?мъ именно меня, a не другого кого ловишь ты на удочку… Не запирайся, я очень хорошо вижу, что ты испытываешь меня и выв?дываешь. Твое обращеніе и манеры, совс?мъ теб? несвойственныя, ясно подтверждаютъ это. Но какъ бы то ни было, ты обманутъ, Джемсъ Каркеръ.

        - Разум?ется, я очень хорошо знаю, что обманутъ.

        - Только не мною, въ этомъ можно присягнуть. Обманываютъ тебя или шпіоны, если оии y тебя есть, или собственныя мысли и подозр?нія.

        - У меня н?тъ подозр?ній,  - съ живостью возразилъ главный приказчикъ.  - Мои догадки - достов?рность. У вс?хъ васъ одна и та же п?сня. Вс? вы - низкія, презр?нныя, гадкія собаки, воете на одинъ тонъ и виляете однимъ хвостомъ. Знаю я васъ!
        Джонъ Каркеръ удалился, не сказавъ ни слова, и затворилъ дверь. Главный приказчикъ пододвинулъ къ камину стулъ и началъ тихонько разгребать уголь кочергой.

        - Канальи, бестіи, мошенники, плуты!  - восклицалъ на досуг? м-ръ Каркеръ, выставляя для собственнаго удовольствія свои перловые зубы.  - Н?тъ изъ нихъ ни одного, который бы не прикинулся обиженнымъ и оскорбленнымъ… какъ! Да будь y нихъ сила, власть и ум?ніе, они бы въ прахъ уничтожили этого Домби и разбросали бы его кости съ такимъ же хладнокровіемъ, какъ я вотъ выгребаю этотъ пепелъ.
        Разс?явъ за р?шеткой остатки пепла, м-ръ Каркеръ любовался на свое произведеніе съ задумчивой улыбкой.

        - A для нихъ в?дь н?тъ еще этой женщины, которая рисуется въ перспектив? блистательной наградой,  - прибавилъ онъ торжественнымъ тономъ.  - Мы шли напроломъ черезъ рогатки гордости и высоком?рія,  - этого не должно забывать. Каково было наше знакомство? Да, чортъ побери!
        Съ этимъ онъ впалъ въ глубокое раздумье и долго просид?лъ, пов?сивъ голову надъ почерн?вшей р?шеткой. Наконецъ, онъ всталъ, над?лъ шляпу и перчатки и вышелъ изъ комнаты. Была уже ночь. М-ръ Каркеръ с?лъ на коня и по?халъ по осв?щеннымъ улицамъ.
        Подъ?хавъ къ дому м-ръ Домби, Каркеръ взглянулъ на верхнее окно, гд?, бывало, онъ наблюдалъ Флоренсу съ ея собакой. Въ окн? не было св?та; Каркеръ улыбнулся и небрежно повелъ глазами по всему фасаду великол?пнаго чертога.

        - Было время,  - сказалъ онъ,  - когда не безъ удовольствія наблюдалъ я и тебя, маленькая зв?зда, наводя т?ни по м?р? надобности и окружая тебя облаками! Но теперь на горизонт? яркая планета, и ты потерялась въ ея св?т?.
        Онъ поворотилъ за уголъ б?лоногаго коня и отыскалъ глазами одно изъ многочисленныхъ оконъ на переулочной сторон? дома. Другія мысли, другія воспоминанія пробудились въ его душ?: какая-то гордая, величественная фигура, рука въ перчатк?, перья изъ крыла прекрасной птицы, разс?янныя по полу, б?лая грудь, волновавшаяся подъ платьемъ, какъ будто отъ приближенія бури… Постоявъ съ минуту, м-ръ Каркеръ поворотилъ назадъ и быстро помчался впередъ по темнымъ и опуст?лымъ паркамъ.
        Роковое сц?пленіе обстоятельствъ! Гордая женщина ненавид?ла его вс?ми силами души и между т?мъ исподволь должна была привыкнуть къ его обществу, и вотъ теперь онъ - единственный челов?къ, который присвоилъ себ? право разговаривать съ ней о ея супруг? и о собственномъ ея униженіи въ своихъ же глазахъ! Она знала его въ совершенств?, точно такъ же, какъ и онъ ее зналъ, и поэтому между ними не могло быть никакой дов?рчивости, a между т?мъ, несмотря на эту глубокую ненависть, онъ съ каждымъ днемъ подходилъ къ ней ближе. Несмотря на глубокую ненависть! Haпротивъ, очень смотря: на дн? этого чувства, зоркій и грозный глазъ ея смутно прозиралъ зародышъ отмщенія, которое съ н?котораго времени мрачнымъ пятномъ запало въ ея душу.
        И неужели призракъ этой женщины носился въ его воображеніи, когда онъ стремглавъ лет?лъ по опуст?лому пространству? И былъ этотъ призракъ в?ренъ д?йствительности?
        Да. Онъ воображаль ее точно такою, какъ она была. Ея гордость, отвращеніе, ненависть были для него столько же ясны, какъ ея красота. Ничто съ такою отчетливою в?рностью онь не представлялъ, какъ ея ненависть къ себ?. Она то горделиво отталкивала его повелительнымъ жестомъ, то иногда бросалась къ ногамъ его лошади и уничтожалась во прах?; но какъ бы ни было, она всегда являлась его умственному взору безъ маски, безъ прикрасъ, и онъ наблюдалъ ее на опасномъ пути, по которому она проходила.
        Глава XLVII
        Громовой ударъ

        Время не укоротило барьера между м-ромъ Домби и его женой. Ут?шитель скорбящихъ и укротитель гн?вныхъ, благод?тельное время нисколько не помогало этой чет?, связанной не розовою ц?пью, a жел?зными кандалами, натиравшими до крови и костей ихъ кр?пкія руки, стремившіяся съ каждымъ днемъ высвободиться отъ насильственнаго ига и разойтись въ противоположныя стороны. Разнородная ихъ гордость, обращенная на разные предметы, была однакожъ совершенно равна въ степени своей упругости и силы, и отъ ихъ кремнистаго столкновенія мгновенно вспыхивалъ между ними огонь, который гор?лъ или тл?лся, смотря по обстоятельствамъ, но сожигаль непрем?нно все, къ чему ни прикасался, и осыпалъ, такимъ образомъ, грудами пепла тернистый путь злополучнаго брака.
        Будемь къ нему справедливы. Надменный до чудовищнаго осл?пленія, возроставшаго и усиливающагося по м?р? сопротивленія, онъ принуждалъ и всегда готовъ былъ принуждать ее къ чему бы и какъ бы то ни было; но, въ сущности, онъ не перем?нилъ о ней своего мн?нія, и его чувства были всегда одни и т? же. Она, нечего и говорить, вела себя очень дурно, не признавая надъ собой его верховнаго вліянія и отказываясь отъ всякой подчиненности, поэтому сл?довало ее исправить и привести въ приличныя границы; но все же н?тъ никакого сомн?нія, что при другомъ поведеніи, она была бы отличнымъ украшеніемъ его дома и могла бы сообщить удивительный блескъ знаменитому имени Домби и Сына.
        Она между т?мъ… но ея положеніе не изм?нилось съ того вечера, когда она сид?ла одна подл? мерцающаго пламени, въ мрачной и грозной красот?, наблюдая темныя т?ни на ст?н?, какъ будто въ нихъ обрисовывались ея собственныя мысли. Проникнутая страшнымъ отвращеніемъ, она чаще и чаще обращала теперь свой мрачный взглядъ на отвратительную фигуру, направлявшую противъ нея всевозможные роды нравственнаго униженія. Это была опять фигура ея супруга.
        Да неужели, въ самомъ д?л?, могъ въ род? нашемъ образоваться такой характеръ, какъ y м-ра Домби? Естественно ли это?
        Уже полгода прошло посл? б?дственнаго приключенія, a они не изм?нились въ своихъ отношеніяхъ друтъ къ другу. Она стояла на его пути мраморной скалою, несокрушимою никакими ударами грома, a онъ лежалъ на ея дорог? холоднымъ болотомъ душнаго погреба, куда не проникалъ и не проникнетъ никогда лучъ дневного св?тила.
        Что касается до Флоренсы, въ ея сердц? исчезла теперь всякая надежда на лучшую будущность, надежда, основанная на водвореніи въ новомъ дом? прекрасной маменьки. Новый домъ постар?лъ почти двумя годами, и тяжелые опыты каждаго дня задушили тоскливое предчувствіе отдаленнаго счастья. Если еще въ глубин? ея души оставался отблескь угасавшей надежды, что Эди?ь и ея отецъ со временемъ, быть можетъ, какъ-нибудь сд?лаются счастлив?е, зато она была уб?ждена, что отецъ никогда не будетъ ее любить. Разъ, и только разъ въ жизни, показалось ей, что она читаетъ въ глазахъ отца что-то, похожее на раскаяніе, но это мгновеніе давно исчезло въ продолжительномъ воспомиианіи о его холодности, мрачной и упорной.
        Флоренса еще любила его, но съ н?котораго времени ея любовь начала мало-по-малу принимать какой-то странный характеръ. Думая объ отц?, она представляла его не д?йствительнымъ существомъ, a отжившимъ членомъ вымершаго семейства, который для нея очень дорогъ по воспоминаніямъ объ этомъ семейств?. Тихая грусть, съ какой она любила память маленькаго Павла или своей матери, казалось, входила теперь частью въ ея представленія о немъ, им?вшія видъ милыхъ сердцу воспоминаній, и, такимъ образомъ, отецъ, любимый ею, становился для нея неопред?ленною мечтою безъ всякой связи съ д?йствительною жизнью, какъ образъ милаго брата, которому сл?довало со временемъ достигнуть зр?лаго возраста и сд?латься ея естественнымъ покровителемъ. Флоренса сама не могла отдать себ? яснаго отчета въ этихъ представленіяхъ, но н?тъ ничего мудренаго, если она считала своего отца умершимъ для себя: мысль о немъ всегда соединялась съ мыслью о погибщихъ надеждахъ и желаніахъ, умерщвленныхъ его холодностыо.
        Такая перем?на въ молодой д?вушк? произошла незам?тно для нея самой, точно такъ же, какъ незам?тно перешла она отъ младенчества къ д?тству и отъ д?тства къ періоду полнаго расцв?та женской красоты. Флоренс? было почти семнадцать л?тъ, когда въ своихъ уединенныхъ размышленіяхъ она мало-по-малу начала сознавать свое д?йствительиое отношеніе къ окружающимъ предметамъ.
        Она часто оставалась теперь наедин?, потому что ея прежняя связь съ ея прекрасной матерью значительно изм?нилась. Во время несчастія, случившагося съ отцомъ, когда онъ лежалъ одинокій въ своей спальн?, Флоренса въ первый разъ зам?тила, что Эди?ь ея изб?гаетъ. Огорченная до посл?дней степени и не ум?я никакъ согласить этой холодности сь ея любовью, обнаруживающеюся при каждой встр?ч?, Флоренса однажды вечеромъ пошла еще разъ въ ея комнату.

        - Матушка, ч?мъ я васъ оскорбила?  - сказала Флоренса, съ робостью остамавливаясь подл? нея.

        - Нич?мъ, мой ангелъ.

        - Отчего же вы перем?нились ко мн?, милая матушка? В?роятно, я что-нибудь сд?лала: скажите, ради Бога, и я постараюсь загладить свою вину. Мн? трудно сказать, съ какою скоростью я въ состояніи зам?тить каждую, даже мал?йшую перем?ну, потому-что я люблю вась отъ всего сердца.

        - Такъ же, какь и я тебя, мой ангель,  - отв?чала Эди?ь.  - Ахъ, Флоренса, пов?рь мн?, никогда я не любила тебя больше, ч?мъ теперь.

        - Отчего же вы такъ часто удаляетесь отъ меня? И отчего иной разъ вы такъ странно смотрите на меня? Не правда ли, вы странно на меня смотрите?
        Эди?ь дала утвердительный отв?тъ своими черными глазами.

        - Скажите мн?, отчего, и я употреблю вс? средства, чтобы заслужить вашу благосклонность.

        - Флоренса,  - отв?чала Эди?ь, взявъ руку, обвивавшую ея шею, и бросая на нее такіе н?жные, такіе любящіе взоры, что молодая д?вушка стала передъ нею на кол?ни,  - милая Флоренса, я не могу теб? сказать, отчего. Не мн? это говорить, и не теб? слушать; но будь ув?рена, мой ангелъ, это должно быть такъ, a не иначе. Разв? я поступала бы такъ, если бы это не было нужно?

        - Неужели мы должны быть отчужденными, матушка?  - спросила Флоренса, обративъ на нее испуганные глаза.
        Въ безмолвныхъ глазахъ Эди?и обозначился утвердительный отв?тъ.
        Флоренса смотр?ла на нее съ возрастающимъ изумленіемъ и страхомь до т?хъ поръ, пока не могла больше ее вид?ть сквозь слезы, поб?жавшія по ея лицу.

        - Флоренса, жизнь моя!  - восклицала Эди?ь,  - послушай меня. Я не могу больше смотр?ть на эту сцену. Успокойся, мой другь. Ты видишь, какъ я тверда и спокойна, a разв? это ничего для меня?
        При посл?днихъ словахъ грудь ея выпрямиласъ, глаза засверкали и голосъ сд?лался твердымъ. Она продолжала:

        - Не совс?мъ отчужденными. Только отчасти, и притомъ лишь для виду, Флоренса, потому что въ душ? я остаюсь такою же въ отношеніи къ теб?, какъ прежде, какъ и всегда. Но то, что я д?лаю, сд?лано не для меня.

        - Неужели для меня, милая матушка?

        - Довольно,  - сказала Эди?ь посл? н?котораго размышленія,  - довольно знать д?ло, какъ оно есть, и не спрашивать, почему оно такъ. Милая Флоренса, мы должны вид?ться съ этой минуты какъ можно р?же: это необходимо, это неизб?жно, этого требуетъ роковая судьба. Искренность, утвердившаяся между нами, должна быть прекращена.

        - Когда?  - вскричала Флоренса,  - о, милая матушка, когда?

        - Теперь,  - отв?чала Эди?ь?

        - Неужели навсегда?

        - Я не говорю этого. Я и сама не знаю. Наша дружба при лучшихъ обстоятельствахъ, могла бы сд?латься священнымъ союзомъ, благод?тельнымъ для об?ихъ; но что выйдетъ изъ нея теперь, мн? неизв?стно. Я пришла сюда по такимъ дорогамъ, по которымъ никогда теперь не идти, но путь мой отсюда… я ничего не вижу… Богъ знаетъ…
        Голосъ ея замеръ, и она взглянула на Флоренсу съ какимъ-то дикимъ испугомъ, который быстро перешелъ въ мрачную гордость, и вдругъ вс? черты ея лица выразили гн?въ, неукротимый гн?въ, готовый разразиться при первой вспышк?. И между т?мъ какъ эти чувства см?нялись съ неуловимою быстротой, подобно струнамъ на дикой арф?, общее выраженіе гн?ва оставалось господствующимъ, и ничего похожаго на н?жность не обрисовывалось ея позой. Она не опустила своей головы, не заплакала и не сказала, что вся ея надежда только на Флоренсу. Напротивъ, она держала голову вверхъ, готовая стать передъ нимъ лицомъ къ лицу, чтобы иоразить его смертью, Да и она бы поразила, если бы въ ея глазахъ заключалась чарующая сила.

        - Матушка,  - сказала Флоренса, проникнутая ужаснымъ безпокойствомъ,  - есть въ васъ какая-то перем?на, страшная перем?на, которая сильно тревожитъ меня. Позвольте мн? остаться съ вами.

        - Н?тъ, мой другъ, мн? гораздо лучше одной, и всего мен?е я могу остаться съ тобою. Не спрашивай меня, но пов?рь, что вс? эти капризы зависятъ не отъ собственной моей воли. Пов?рь, что въ душ? я нисколько не перем?нилась, хотя, быть можетъ, намъ сл?дуетъ казаться впредь еще больше отчужденными другъ отъ друга. Прости мн?, если своимъ присутствіемъ я еще больше омрачила вашъ мрачный домъ… я зд?сь лишняя т?нь… мн? это изв?стно… не станемъ больше говорить объ этомъ.

        - По крайней м?р? мы не разстанемся, матушка?  - рыдала Флоренса.

        - Мы для того и д?лаемъ это, чтобы не разстаться,  - отв?чала Эди?ь,  - не спрашивай больше. Ступай, Флоренса! Моя любовь и мое угрызеніе посл?дуютъ за тобой!
        Он? поц?ловались и простились. Когда Флоренса выходила изъ комнаты, Эди?ь воображала, что въ лиц? этой невинной д?вушки ее покидаетъ добрый ангелъ, услаждавшій горькія минуіы ея жизни, и вотъ теперь она опять оставлена на произволъ страстей, заклеймившихъ своею печатью ея гордое чело.
        Съ этого часа Эди?ь и Флоренса никогда не нав?щали другъ друга. Днемъ он? встр?чались р?дко, только за столомъ, когда м-ръ Домби об?далъ дома. Въ эту пору Эди?ь, повелительная, непреклонная, никогда не смотр?ла на нее и ни съ к?мъ не говорила ни слова. Когда съ ними об?далъ Каркеръ, неразлучный спутникъ м-ра Домби во время и посл? его выздоровленія, Эди?ь еще больше удалялась отъ скромной д?вушки и никакимъ движеніемъ не обнаруживала, что зам?чаетъ ея присутствіе. Но какъ скоро иикого не было подл?, Эди?ь сп?шила броситься въ объятія Флоренсы и ц?ловала ее съ такою же н?жностью, какъ въ былыя времена. Случалось, хотя довольно р?дко, Эди?ь прокрадывалась въ спальню молодой д?вушки, покоившейся тихимъ сномъ, и, склоняясь надъ ея подушкой, произносила шепотомъ: "Прощай, мой ангелъ". Флоренса, не подозр?вавшая такихъ визитовъ, просыпалась иногда при этихъ словахъ и, казалось, чувствовала прикосновеніе губъ на своемъ лиц?. Но р?же и р?же становились эти ночныя пос?щенія.
        Опять пустота въ сердц? Флоренсы, и опять мрачное уединеніе вокругъ нея. Какъ образь отца нечувствительно сд?лался для нея отвлеченною мечтою, такъ и Эди?ь, разд?ляя судьбу вс?хъ, на кого обращались ея н?жныя чувства, съ каждымъ днемъ становилась безцв?тн?е и бл?дн?е для ея воображенія. Мало-по-малу она отступала отъ Флоренсы, подобно удаляющемуся духу, котораго не въ состояніи удержать никакая челов?ческая сила; мало-по-малу пропасть между ними расширялась больше и больше, становилась глубже и глубже; мало-по-малу вся сила искренности и любви, обнаруженная ею прежде, оледен?ла въ сердитой дерзости, съ какою она изм?ряла своимъ взоромъ бездну, незримую для Флоренсы.
        Такимъ образомъ потерявъ Эди?ь, Флоренса находила для себя одно только ут?шеніе, слабое, ничтожное ут?шеніе для растерзаннаго сердца. Теперь ся сердцу не было надобности оказывать предпочтеніе матери или отцу, и она могла любить ихъ обоихъ съ равною силой, не д?лая обиды никому. Теперь никто не оскорбитъ Флоренсы своими подозр?ніями, и не будетъ больше т?ней на ея любящемъ воображеніи.
        Такъ она и старалась д?лать. По временамъ, и довольно часто, она размышляла о странной перем?н? своей прекрасной матери, и эти мысли ее устрашали; но вообще она старалась подавить въ себ? этотъ пытливый духъ и съ полнымъ самоотверженіемъ переносила свою горемычную долю. Было ясно, что ея об?тованная зв?зда еще разъ закатилась въ общемъ мрак?, которому, видно, суждено было тягот?ть надъ злосчастнымъ домомъ.
        Живя, такимъ образомъ, отчасти въ мечтахъ, гд? переполненная любовь ея н?жнаго сердца обращалась на фантастическія формы, и отчасти въ д?йствитвльномъ мір?, гд? сильный приливъ этого чувства не находилъ для себя никакого русла, Флоренса достигла, наконецъ, семнадцати л?тъ. Задумчивая и робкая отъ затворнической жизни, она однако не утратила ни одной черты, которая служила украшеніемъ ея н?жной, любящей натуры. Въ прекрасномъ ея лиц? и во всей осанк? граціозно соединялись свойства д?вочки и взрослой женщины: она была дитя по невинной простот? сердца, и взрослая женщина по глубокой сосредоточенности чувства; казалось, весна ея жизни неохотно уступала свое м?сто наступавшему л?ту и покрывала новыми цв?тами созр?вшіе плоды. Но въ ея звучномъ голос?, кротких? глазахъ, иногда въ какомъ-то странномъ э?ирномь св?т?, который, казалось, покоился надъ ея головой, и, наконецъ, въ самой ея красот?, всегда проникнутой грустнымъ, меланхолическимъ отпечаткомъ, было такое же чудное выраженіе, какое н?когда зам?чали въ маленькомъ Павл?, и по этому поводу на кухонномъ парламент? перешептывались очень
многозначительно и кивали головами, и кушали, и пили въ ознаменованіе т?сн?йшаго дружественнаго союза.
        Этотъ наблюдательный сеймъ им?лъ полную волю говоритъ о м-р? и м-съ Домби, и о м-р? Каркер?, который, по-видимрму, былъ посредникомъ, старавшимся водворить между ними миръ и тишину, но безъ усп?ха. Вс? и каждый оплакивали такое безотрадное положеніе, и вс? вообще единогласно полагали, что м-съ Пипчинъ принимала зд?сь большое участіе, ибо, какъ всему св?ту изв?стно, Пипчинъ - старуха безпокойная, и нахальство ея выходитъ изъ границъ. Словомъ, почтенные сочлены кухоннаго сейма были очень, рады такому неистощимому предмету для сов?щаній, столь пользительныхъ и душ?, и т?лу.
        Что касается до постороннихъ наблюдателей, приходившихъ по временамъ въ этотъ чертогъ, вс? вообще были того мн?нія, что м-ръ и м-съ Домби такъ себ?, ничего, супруги, какъ супруги, и больше ничего не думали о нихъ. Молодая шестидесятил?тняя дама съ горбикомъ на спин?, посл? смерти м-съ Скьютонъ прекратила на н?сколько времени свои визиты и разсказывала своимъ короткимъ пріятельницамъ, что она не можетъ думать объ этой семь?, не представляя въ то же время катафалковъ, могильныхъ памятниковъ и другихъ подобныхъ ужасовъ; a впрочемъ, когда потомь возобновились ея визиты, она ничего дурнаго не находила, кром? лишь того, что y м-ра Домби слишкомъ много печатей на часовой ц?почк?. Флоренса, по ея зам?чаніямъ, была д?вушкой съ норовомъ, но все-таки не то, чтобы что-нибудь этакъ такое, хотя не м?шало бы им?ть ей талію покругл?е. Другіе, нав?щавшіе негоціанта только въ торжественныхъ случаяхъ, едва знали, кто была Флоренса, и, воротясь домой, обыкновенно говорили: "Вотъ что! Такъ это миссъ Домби сид?ла въ уголку! она мила, только ужъ слишкомъ задумчива и, кажется, слабой комплекціи".
        Отъ вс?хъ этихъ толковъ Флоренс? было, разум?ется, ни лучше, ни хуже. Приближался торжественный день, когда ея батюшка и матушка должны были праздновать свою свадьбу… въ первый годъ праздникъ не состоялся по случаю паралича м-съ Скьютонъ. Наканун? этого дня Флоренса с?ла за об?денный столъ съ особенною неловкостью, доходившей до испуга. Единственнымъ поводомъ къ этому были выраженіе лица ея отца, оледенившаго ее своимъ взглядомъ, и присутствіе м-ра Каркера, который въ этотъ день почему-то былъ для нея особенно непріятенъ.
        Эди?ь была въ богатомъ и пышномъ наряд?, потому что она и м-ръ Домби были въ тотъ вечеръ приглашены на какое-то большое собраніе и об?дали очень поздно. Уже вс? сид?ли за столомгь, когда она появилась въ залу. М-ръ Каркеръ всталъ и посп?шилъ подать ей руку, чтобы довести ее до м?ста. Прекрасная и блистательная, какъ всегда, она, однако, не могла скрыть на своемъ лиц? чего-то врод? безнадежной тоски и вм?ст? упорной р?шимости, удалявшей ее оть Флоренсы и отъ всего міра
        Однако, Флоренса зам?тила на мгновеніе лучъ н?жности въ ея глазахъ, когда они обратились къ ней, какъ будто отыскивая на миломъ лиц? успокоенія посл? непріятныхъ впечатл?ній, произведенныхъ ненавистными предметами.
        Почти никакого разговора за столомъ. Флоренс? послышалось, будто бы отецъ заговорилъ съ Каркеромъ о коммерческихъ д?лахъ, и будто Каркеръ что-то отв?чалъ вкрадчивымъ голосомъ, но она не обращала вниманія на ихъ слова и только желала, чтобы об?дъ кончился поскор?е. Когда на столъ поставили дессертъ, и слуги удалились изъ столовой, м-ръ Домби крякнулъ два, три раза такимъ способомъ, который не предв?щалъ ничего добраго, и повелъ сл?дующій разговоръ:

        - Вы, полагаю, знаете, м-съ Домби, что къ завтрашнему об?ду приглашены гости, и ключниц? отданы приказанія, соотв?тствующія случаю.

        - Я не об?даю дома,  - отв?чала Эди?ь.

        - Гостей не много,  - продолжалъ м-ръ Домби, притворяясь не слыхавшимъ отв?та,  - особъ дв?надцать или четырнадцать. Моя сестра, майоръ Багстокъ и еще кое-кто. Вы знаете вс?хъ.

        - Я не об?даю дома,  - повторила Эди?ь.

        - Какъ бы ни были, м-съ Домби, сомнительны причины, заставляющія меня праздновать этотъ день, посвященный изв?стному воспоминанію,  - величественно продолжалъ м-ръ Домби, какъ будто ему ничего не было сказано,  - однако, зд?сь, какъ и во всемъ, есть приличія, которыя должны быть строго соблюдаемы передъ св?томъ. Если вы, м-съ Домби, не им?ете никакого уваженія къ себ? самой…

        - Не им?ю никакого, м-ръ Домби.

        - Сударыня,  - вскричалъ м-ръ Домби, ударивъ рукою по столу,  - угодно ли вамъ меня слушать? Я говорю: если вы не им?ете никакого уваженія кь себ? самой…

        - A я отв?чаю: никакого, м-ръ Домби!
        Онъ взглянулъ на нее, но лицо, къ нему обращенное, не изм?нилось бы отъ рокового глаза самой смерти.

        - Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ этому джентльмену,  - такъ какъ въ предшествовавшихъ случаяхъ вы служили для меня средствомъ сообщенія съ м-съ Домби, и такъ какъ я привыкъ соблюдать приличія въ отношеніи, по крайней м?р?, къ моему собственному лицу, то, по вс?мъ этимъ причинамъ, Каркеръ, я нам?ренъ и теперь просить васъ объ одолженіи довести до св?д?нія м-съ Домби, что если она не им?етъ никакого уваженія къ себ? самой, то я им?ю н?которое уваженіе къ себ? самому и, сл?довательно, требую, чтобы распоряженія, сд?ланныя на завтрашній день, состоялись во всей сил?.

        - Скажите, сэръ, вашему верховному владык?, что я нам?рена объясниться съ нимъ посл? и безъ свид?телей.

        - Каркеръ можетъ избавить себя отъ сообщенія мн? такихъ порученій, потому что ему изв?стны причины, препятствующія мн? соглашаться на ваши условія.
        Говоря это, м-ръ Домби зам?тилъ, что глаза его жены обращались на какой-то предметъ.

        - Зд?сь ваша дочь, сэръ,  - сказала Эди?ь.

        - Пусть она остается зд?сь,  - отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Моя дочь, сударыня…  - продолжаль онъ.
        Эди?ь остановила его такимъ голосомъ, который хотя не повысился ни одной нотой, но былъ такъ ясенъ, выразителенъ и силенъ, что его не могли бы заглушить и громовые удары.

        - Я хочу, говорю я, объясниться съ вами наедин?. Обратите на это вниманіе, если вы не сошли съ ума.

        - Я им?ю, сударыня, полную власть говорить съ вами, гд? хочу и когда хочу. Мое настоящее нам?реніе - объясниться съ вами зд?сь и сію же минуту.
        Она встала, какъ бы нам?реваясь выйти изъ залы, однако, с?ла опять и, взглянувъ на него съ наружнымъ спокойствіемъ, сказала т?мъ же голосомъ:

        - Говорите!

        - Я долженъ сначала сказать вамъ, милостивая государыня, что ваши манеры принимаютъ какой-то угрожающій видъ. Это вамъ вовсе не пристало.
        Она захохотала, и съ этимъ хохотомъ затряслись и задрожали брилліанты въ ея волосахъ. Драгоц?нные камни въ изв?стныхъ сказкахъ становятся бл?дными, какъ скоро ихъ хозяинъ подвергается опасности. Будь это сказочные брилліанты, лучи св?та сб?жали бы съ нихь въ эту минуту, и они потемн?ли бы, какъ свинецъ.
        Каркеръ слушалъ съ глазами, опущенными въ землю.

        - Что касается моей дочери, сударыня,  - сказалъ м-ръ Домби, продолжая нить разговора,  - ея обязанности въ отношеніи ко мн? такого рода, что ей необходимо заран?е знать, какихъ поступковъ должно остерегаться. Въ этомъ отношеніи вы теперь для нея назидательный прим?ръ, и я хочу, чтобы она имъ воспользовалась.

        - Говорите. Я не останавливаю васъ,  - отв?чала Эди?ь, какъ будто приросшая кь м?сту, такъ что самый голосъ и глазаея остались неподвижны.  - Я не тронусь съ м?ста и не произнесу ни слова, если бы даже эта комната загор?лась.
        М-ръ Домби саркастически кивнулъ головою, какъ будто благодаря за об?щанное вниманіе, и продолжалъ свою р?чь, но уже не съ такою твердостью, какъ прежде. Живое безпокойство Эдиеи въ отношеніи къ Флоренс? и совершенное равнодушіе къ нему самому и къ его верховному суду были глубокою раною для его гордой души.

        - М-съ Домби, я полагаю, что не будетъ никакого противор?чія обязанностямъ или нравственности моей дочери, если она узнаетъ, что высоком?ріе и гордость бываютъ въ изв?стныхъ случаяхъ пороками, которые достойны осужденія и которые должны быть искореняемы вс?ми зависящими оть насъ средствами. Особенно, я полагаю, неум?стны эти свойства, если съ ними соединяется неблагодарность за удовлетворенный интересъ и честолюбивые виды. A мн? кажется, м-съ Домби, что интересъ и честолюбіе входили въ ваши разсчеты, когда вы собирались занять настоящее м?сто при этомъ стол?.

        - Впередъ! впередъ! впередъ! я не тронусь съ м?ста и не скажу ни слова, хотя бы загор?лся весь этотъ домъ!

        - Въ порядк? вещей, м-съ Домби, что вамъ непріятно слышать при другихъ эти горькія истины, хотя я не понимаю, почему н?которыя особы,  - зд?сь онъ бросилъ пасмурный взглядъ на Флоренсу,  - могутъ придать имъ большую силу и важность, нежели я самъ, до кого он? касаются ближайшимъ образомъ. Въ порядк? вещей, вамъ иепріятно слышать въ присутствіи свид?телей, что въ натур? вашей кроется духъ сопротивленія и буйства, который, къ великому моему неудовольствію, я зам?чалъ въ васъ еще прежде вашего замужества, когда вы оспаривали мн?нія покойной вашей матушки. Вы должны, м-съ Домби, исправиться въ этомъ отношеніи совершенн?йшимъ образомъ. Средства въ вашихъ рукахъ, и вамъ стоитъ только захот?ть, чтобы явиться во вс?хъ отношеніяхъ дамой, достойной имени, которое вы носите. Я отнюдь не забылъ, начавъ это объясненіе, что дочь моя зд?сь, м-съ Домби. Не забывайте и вы, что завтра y насъ будутъ гости, которыхъ вы должны принять приличнымъ образомъ, какъ леди, заслуживающая уваженіе по своему высокому положенію въ св?т?.

        - Итакъ,  - начала Эди?ь,  - не довольно вамъ знать, что происходило между мной и вами; не довольно, что вы можете смотр?ть на него,  - она указала на Каркера, который все еще слушалъ съ глазами, опущенными въ землю,  - и вм?ст? съ нимъ припоминать обиды, которымъ вы меня подвергаете; не довольно, что вы можете смотр?ть на нее,  - зд?сь она указала на Флоренсу, и рука ея на этотъ разъ затрепетала,  - и думать въ то же время объ адской мук?, которую я испытываю отъ васъ постоянно, каждый день и каждый часъ; не довольно, что этотъ день изъ вс?хъ дней въ году памятенъ для меня по этой демонской борьб?, отъ которой я желала бы отправиться на тотъ св?тъ! Всего этого теб? не довольно, гордый безумецъ! Къ этому ты прибавляешь посл?днюю низость, д?лая ее свид?тельницей бездны, въ которую я упала, когда ты знаешь, что для ея спокойствія я пожертвовала единственнымъ благороднымь и н?жнымь чувствомъ, привязывавшимъ меня къ жизни, когда теб? изв?стно, что я хот?ла бы теперь ради нея, если бы могла - но я не могу, моя душа слишкомъ гнушается тебя - хот?ла бы, говорю, совершенно подчиниться твоей вол? и
сд?латься твоею безотв?тною рабою!
        Какъ мало м-ръ Домби былъ приготовленъ кь такимъ возраженіямъ!.. Его непріязнь, никогда не погасавшая, достигла теперь отъ этихъ словъ посл?дней степени своего развитія. Какъ? Неужели и теперь, на этой трудной дорог? жизни, отверженная дочь еще разъ будетъ для него камнемъ преткновенія? Какой сверхъестественной силой покорила она эту неукротимую женщину, которая окончательно вырывается изъ собственныхъ его рукъ? Неужели зд?сь, подл? этой женщины, она значитъ все, между т?мъ, какъ онъ, всемогущій м-ръ Домби, не значить ничего!..
        Онъ обернулся къ Флоренс?, какъ будто она произнесла эти слова, и приказалъ ей оставить комнату. Флоренса повиновалась. Ея рыданія, при выход? изъ комнаты, не расшевелили ожесточеннаго сердца.

        - Я понимаю, сударыня,  - сказалъ м-ръ Домби, побагров?въ отъ сильнаго волненія,  - почему и всл?дствіе чего ваши н?жныя наклонности обратились къ этому предмету; но, къ счастью, васъ предупредили, м-съ Домби, и теперь ваша чувствительность не найдетъ бол?е удобнаго канала.

        - Т?мъ хуже для тебя!  - отв?чала Эди?ь, не изм?няя ни голоса, ни своей позы.
        М-ръ Домби сд?лалъ судорожное движеніе.

        - Да, что дурно для меня,  - продолжала она,  - то въ двадцать милліоновъ разъ хуже для тебя. Зам?ть это хорошенько, если ты что-нибудь способенъ зам?чать.
        Брилліантовая дуга, украшавшая ея волосы, заблест?ла и заискрилась, подобно зв?здному мосту. Это ничего: брилліантамъ сл?довало бы потускн?ть, если бы имъ суждено было подавать злов?щіе сигналы. Каркеръ все еще сид?лъ и слушалъ съ глазами, опущенными въ землю.

        - М-съ Домби,  - сказалъ м-ръ Домби, принимая по возможности самую величественную позу,  - вы разсчитали на дурное средство для пріобр?тенія моей благосклонности. Такимъ поведеніемъ вы не заставите меня отказаться отъ своихъ распоряженій.

        - Такое поведеніе - одно только истинное поведеніе, хотя оно слабо выражаетъ мои чувства. Но, если бы я вид?ла, что этимъ способомъ можно пріобр?сти вашу благосклонность, я бы не позволила себ? употребить его ни за какія блага въ св?т?. Можете быть спокойны, сэръ, я не сд?лаю того, о чемъ вы просите.

        - Я не привыкъ просить, м-съ Домби. Я повел?ваю.

        - Ни завтра, ни посл? завтра, ни черезъ двадцать л?тъ, м-ръ Домби, я не нам?рена занимать назначаемыхъ мн? м?стъ. Ни для кого я не нам?рена быть выв?ской, какъ покорная раба, которую вы купили тогда-то и за столько-то. Я очень помню день моей свадьбы, постыдный, позорный день! Им?ть уваженіе къ самой себ?! соблюдать принятыя приличія! Зач?мъ? для чего? Ты сд?лалъ все, чтобы уничтожить въ моихъ глазахъ всякое самоуваженіе и всевозможныя приличія.

        - Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови,  - м-съ Домби до того во всемъ этомъ забываетъ себя и меня и ставитъ меня въ положеніе, столь неприличное моему характеру, что я вынужденъ окончить немедленно этотъ иеестественный ходъ вещей.

        - Такъ разорвите же ц?пь, которая меня связываетъ съ вами. Позвольте мн? идти.

        - Сударыня!  - воскликнулъ м-ръ Домби.

        - Освободите меня! пустите меня! пустите меня!

        - Сударыня! м-съ Домби!

        - Скажите ему, сэръ,  - продолжала Эди?ь, обративъ на Каркера свое гордое лицо,  - скажите, что я желаю развода,  - что разводу давно сл?довало быть между нами,  - что я предлагаю ему разводъ. Скажите, что я заран?е соглашаюсь на вс? его условія и требую только, чтобы формальности были окончены какъ можно скор?е.

        - Боже небесный, м-съ Домби!  - воскликнулъ супругъ, проникнутый необыкновеннымъ изумленіемъ.  - Съ чего вы взяли, что я могу слушать такія вещи! Знаете ли вы, что я представляю? Слыхали ли вы когда о Домби и Сын?? И люди станутъ говорить, что Домби, Домби!  - развелся сь женою! И толпа станетъ разсуждать о м-р? Домби и его д?лахъ? Неужели вы серьезно думаете, м-съ Домби, что я позволю помыкать моимъ именемъ на вс?хъ площадяхъ и переулкахъ? Фи, сударыня! какъ не стыдно? Да это такая нел?пость, такая нел-л-л?пость…
        М-ръ Домби р?шительно захохоталъ.
        Но не такъ, какъ она. Лучше бы ей умереть, ч?мъ разразиться такимъ. хохотомъ въ отв?ть на слова своего супруга! Лучше бы ему умереть, ч?мъ сид?ть зд?сь въ такомъ великол?піи и слушать хохотъ своей супруги! Безумцы! лучше бы вамъ обоимъ броситься въ воду, ч?мъ заковывать себя въ ненавистные кандалы!..

        - Н?ть, м-съ Домби,  - продолжалъ м-ръ Домби,  - н?тъ, сударыня. Нечего и думать о развод? между нами. Сов?тую вамъ выбросить изъ головы эти сумасбродныя мысли и возвратиться къ своему долгу. Теперь, Каркеръ, съ вами пару словъ.
        Каркеръ, сид?вшій во все это время и слушавшій съ глубокомысленнымъ вниманіемъ, поднялъ теперь свои глаза, заблиставшіе необыкновеннымъ св?томъ.

        - Пару словъ, Каркеръ. Теперь, когда мы защли такъ далеко, потрудитесь довести до св?д?нія м-съ Домби, что я не привыкъ въ своей жизни встр?чать противор?чія отъ кого бы то ни было, и всего мен?е отъ особъ, которыя, по своему положенію и по своимъ отношеніямъ къ моему дому, обязаны мн? безпрекословнымъ повиновеніемъ. Обхожденіе съ моей дочерью и употребленіе изъ нея, сд?ланное вопреки моей вол?, нел?пы и чудовищны до посл?дней крайности. Я не знаю и не хочу знать, находится ли моя дочь въ д?йствительномъ согласіи съ м-съ Домби; но посл? того, что м-съ Домби говорила сегодня и что моя дочь слышала, я долженъ просить васъ, Каркеръ, довести до яснаго и точнаго св?д?нія этой дамы, что если она еще разь осм?лится въ моемъ дом? повторить сцену раздора, то я принужденъ буду думать, что отв?тственность въ этомъ д?л? равном?рно падаетъ и на мою дочь, которая, сл?довательно, подвергнется заслуженному гн?ву и строгимъ выговорамъ съ моей стороны. М-съ Домби спрашивала, довольно ли она над?лала сумасбродствъ своимъ поведеніемъ. Можете отв?чать ей, что еще не довольно.

        - Остановитесь!  - воскликнулъ Каркеръ, перебивая своего властелина,  - остановитесь, ради Бога! Какъ ни мучигельно теперь мое положеніе, и какъ ни ужасна одна мысль о противор?чіи вамъ, однако, сэръ, я васъ всепокорн?йше прошу, умоляю васъ пересмотр?ть еще разъ ваше собственное мн?ніе о развод?. Я знаю, какъ онъ несовм?стимъ съ вашимъ высокимъ положеніемъ въ св?т?, и очень хорошо понимаю р?шительный смыслъ вашихъ словъ, когда вы даете знать м-съ Домби, что одна только смерть можетъ разлучить васъ. Смерть,  - и ничего больше.
        Посл?днія слова м-ръ Каркеръ произносилъ медленно и внятно, и при этомъ св?тъ изъ его глазъ упадалъ прямо на лицо Эди?и.

        - Но, если вы глубже вникните въ то обстоятельство,  - продолжалъ онъ,  - что м-съ Домби, какъ вы сказали, своимъ присутствіемъ зд?сь не только д?лаетъ изъ вашего дома сцену безпрестанныхъ раздоровъ, но компрометируетъ вм?ст? съ т?мъ и миссъ Домби, подвергая ее опасности каждый день заслужить вашу опалу (кто не знаетъ вашей р?шительности?), то неужели вы не согласитесь освободить вашу супругу отъ этого безпрестаннаго раздраженія и вм?ст? отъ убійственнаго сознанія, что она, противъ своей воли, отравляетъ счастье другихъ? Не будетъ ли это значить - я не говорю этого утвердительно, a только въ вид? предположенія - что вы р?шаетесь принести м-съ Домби въ жертву общественнымъ приличіямъ, отъ нарушенія которыхъ компрометируется ваше положеніе!
        И опять св?тъ изъ его глазъ упалъ на ея лицо, когда она неподвижно смотр?ла на своего супруга. Теперь на ея щекахъ обрисовалась какая-то необыкновенная и даже страшная улыбка.

        - Каркеръ,  - сказалъ м-ръ Домби, презрительно нахмуривъ брови, и такимъ р?шительнымъ тономъ, который исключалъ всякую возможность противор?чія,  - Каркеръ, вы ошибаетесь въ своемъ положеніи, осм?ливаясь предлагать сов?ты, гд? ихъ не требуютъ, и вы ошибаетесь, къ великому моему изумленію, въ самомъ характер? вашихъ сов?товъ. Больше я ничего не им?ю сказать.

        - Это, быть можетъ, вы, сэръ, не поняли вашего положенія, удостаивая меня дов?ренности въ переговорахъ, которые мы ведемъ зд?сь относительно…
        При этомъ Каркеръ указалъ на м-съ Домби.

        - Совс?мъ н?тъ, сэръ, совс?мъ н?тъ,  - гордо возразилъ м-ръ Домби.  - Вы были зд?сь употреблены…

        - Какъ вашъ подчиненный, для униженія м-съ Домби. Я и забылъ. О, да, вы въ совершенств? понимали ваше положеніе. Прошу извинить.
        Онъ поклонился м-ру Домби съ видомъ уваженія, очень дурно согласовавшагося съ его словами, которыя, впрочемъ, были произнесены съ достодолжнымъ смиренномудріемъ. Зат?мъ голова его обратилась къ м-съ Домби, и, казалось, съ этой минуты онъ впился въ нее своимъ тигровымъ взоромъ.
        Лучше бы подурн?ть ей до отвратительнаго безобразія или просто умереть, ч?мъ стоять съ такой улыбкой на лиц? въ падшемъ величіи гордости и красоты. Она подняла свою руку къ тіар? драгоц?нныхъ камней, сіявшихъ на ея голов?, и, сорвавъ ее съ такою силою, отъ которой разв?ялись и разсыпались по плечамъ ея черные волосы, бросила камни на полъ. Она сорвала съ каждой руки бриліантовые браслеты и съ яростью придавила ихъ ногами. Потомъ, не говоря ни слова и не стараясь подавить своей страшной улыбки, она еще разъ взглянула иа м-ра Домби и вышла изъ дверей.
        Изъ того, что слышала Флоренса, оставаясь въ комнат?, она знала теперь, что Эди?ь еще любила ее, что она терп?ла изъ-за нея и приносила страшную жертву, чтобы не нарушить ея спокойствія. Обо всемъ этомъ она не стала бы ей говорить, чтобы не компрометировать отца, но т?мъ не мен?е она желала заключить ее въ свои н?жныя объятія, и этимъ безмолвнымъ способомъ ув?рить ее, что она все чувствуетъ и понимаетъ.
        Ея отецъ въ этотъ вечеръ у?халъ со двора одинь, и Флоренса, тотчасъ посл? его отъ?зда, отправилась по вс?мъ комнатамъ, чтобы встр?титься съ Эди?ью, но безъ усп?ха. Эди?ь была на своей половин?, куда Флоренса не входила уже давно, и теперь не см?ла идти изъ опасенія подать для нея поводъ къ новому безпокойству. Передъ отправленіемъ въ постель она еще разъ начала переходить изъ одной комнаты въ другую, не останавливаясь нигд?.
        Проходя по галлере?, выходившей на л?стницу, которая осв?щалась только въ чрезвычайныхъ случаяхъ, она увид?ла черезъ отверстіе фигуру челов?ка, тихонько спускавшагося внизъ по л?стничнымъ ступенямъ. Думая, что это ея отецъ, она остановилась въ темнот? подъ аркой, черезъ которую проходило отверстіе, и съ трепетомъ продолжала смотр?ть. Но это былъ м-ръ Каркеръ, который шелъ одинъ по направленію къ швейцарской. Ни одинъ слуга не провожалъ его, и звонъ колокольчика не возв?щалъ о его уход?. Онъ спокойно сошелъ внизъ, самъ отворилъ дверь и прокрался на улицу безъ всякаго шуму.
        Проникнутая непоб?димымъ отвращеніемъ кь этому челов?ку, Флоренса дрожала съ головы до ногъ, и кровь ея, казалось, застывала отъ внутренняго холода. Не см?я дышать и едва передвигая ноги, она кое-какъ доплелась до своей спальни и заперла дверь; но даже зд?сь, въ своей комнат?, запертая вм?ст? съ Діогеномъ, она чувствовала невыразимый ужасъ, какъ будто надъ ея головой вис?лъ кинжалъ, готовый поразить ее при мал?йшемъ движеніи.
        Полувид?нія, полугрезы промучили ее всю ночь. Вставъ поутру съ тяжелой головой и тяжелыми воспоминаніями о домашнихъ б?дахъ, она опять стала искать Эди?ь по вс?мъ комнатамъ и проходила такимъ образомъ все утро. Но Эди?ь опять оставалась на своей половин?, и Флоренса ничего не узнала о ней. Услыхавъ однако, что предполагаемый об?дъ отм?ненъ, Флоренса разсчитала, что ея прекрасная мама къ вечеру, в?роятно, отправится въ гости, какъ она говорила, и потому р?шилась ждать ее около галлереи, чтобы встр?титься съ нею на л?стниц?.
        Къ вечеру она услыхала изъ своей засады чьи-то шаги на л?стниц? и не сомн?валась, что это Эди?ь. И точно, ей удалось, наконецъ, встр?тить ее.
        Но какъ описать изумленіе и ужасъ Флоренсы, когда, при взгляд? на нее, Эдиеь вскрикнула и быстро отпрянула назадъ.

        - Не подходи ко мн?! Дальше, дальше отъ меня! Прочь съ дороги.

        - Матушка, милая матушка!

        - Не называй меня этимъ именемъ! не говори со мною! не смотри на меня!
        Однако Флоренса съ громкимъ плачемъ и распростертыми объятіями хот?ла броситься къ ней.

        - Ни шагу дальше!  - грозно вскрикнула Эди?ь,  - прочь отъ меня! прочь, говорю теб?!
        Когда Флоренса остановилась въ остолбен?ніи передъ ея взволнованнымъ лицомъ и блуждающими глазами, она зам?тила, какъ будто во сн?, что Эди?ь прижала свою голову руками, затрепетала вс?ми членами и, прислонившись къ периламъ, вдругъ прошмыгнула мимо нея съ быстротою кошки, спрыгнула черезъ н?сколько ступеней и поб?жала къ дверямъ, ни разу не оглянувшись назадъ.
        Флоренса упала въ обморокъ, и черезъ н?сколько минутъ ее отыскала на л?стниц?, кажется, м-съ Пипчинъ. Больше она ничего не знала до т?хъ поръ, пока опомнилась въ своей комнат? на постели. Подл? нея стояли слуги и м-съ Пипчинъ,

        - Гд? матушка?  - былъ ея первый вопросъ.

        - У?хала на об?дъ,  - отв?чала м-съ Пипчинъ.

        - A батюшка?
        М-ръ Домби въ своемъ кабинет?, и вы, миссъ Домби, всего лучше сд?лаете, если скинете ваше платье и сейчасъ же ляжете въ постель.
        Этимъ способомъ содержательница воспитательно-образовательнаго заведенія им?ла обыкновеніе врачевать всякія жалобы капризныхъ д?тей, особенно, если они отказывались спать. Случалось, въ брайтонскомъ замк? непослушные ребята отправлялись на сонъ грядущій въ десять часовъ утра.
        Не об?щая безпрекословнаго повиновенія, Флоренса изъявила желаніе успокоиться и отд?лалась кое-какъ отъ усерднаго надзора м-съ Пипчинъ и ея служителей. Оставшись одна, она принялась думать о томъ, что случилось на л?стниц?, сперва съ н?которымъ сомн?ніемъ въ д?йствительности этой сцены, потомъ со слезами, и, наконецъ, съ неописуемымъ ужасомъ, какъ будто предстоявшая будущность грозила ей страшными б?дами.
        Она р?шилась сид?ть въ своей комнат?, не смыкая глазъ, до возвращенія Эди?и, и потомъ или объясниться съ нею, если можно, или, по крайней м?р?, ув?риться собетвенными глазами, что она возвратилась благополучно. Какъ и для чего образовалась въ ней эта странная р?шимость, Флоренса сама не знала и не см?ла анализировать своихъ неопред?ленныхъ догадокъ. Она знала только одно, что до возвращенія Эди?и не будетъ бол?е покоя для ея страждущей головы и взволнованнаго сердца.
        Вечер?ло. Темн?ло. Уже ночь. Уже полночь. Н?тъ Эди?и!
        Флоренса не могла ни читать, ни спокойно сид?ть на одномъ м?ст?. Она ходила взадъ и впередъ по своей комнат?, отворяла дверь, гуляла по галлере?, опять входила въ спальню, открывала окно, смотр?ла на опуст?лую улицу, прислушивалась къ завывающему в?тру и къ дождевымъ каплямъ, садилась передъ каминомъ и наблюдала игру пламени, вставала опять и наблюдала луну, плывшую, подобно кораблю, черезъ море облаковъ.
        Весь домъ давно покоился въ глубокомъ сн?, кром? двухъ лакеевъ, которые дожидались въ швейцарской прі?зда барыни.
        Часъ. Запоздавшіе экипажи останавливались передъ подъ?здами ближайшихъ домовъ или проносились мимо. Ночная тишина изр?дка перерывалась отдаленнымъ стукомъ или злов?щимъ завываніемъ в?тра. Два часа. Н?тъ Эди?и.
        Флоренса, бол?е взволнованная, опять прошлась по комнат? и опять вышла на галлерею. Она наблюдала темную ночь со слезами на глазахъ, которыя были теперь подъстать къ дождевымъ каплямъ на стекл?. На неб? была тревога между облаками, вовсе не похожая на спокойствіе земли. Три часа. Въ камин? на угляхъ шевелились и трещали какія-то чудныя страшилища. Эди?и н?гъ какъ н?тъ.
        Бол?е и бол?е взволнованная, Флоренса ходила по комнат?, ходила по галлере? и смотр?ла на луну, похожую теперъ на бл?днаго б?глеца, скрывавшаго свое преступное лицо. Четыре часа. Пять. Эди?и н?тъ какъ н?тъ!
        Но теперь въ дом? исподволь поднимался осторожный шелестъ, и Флоренса слышала, какъ собирались будить м-съ Пипчинъ, какъ она встала, од?лась и отправилась въ комнату ея отца. Спустившись потихоньку внизъ по л?стниц? и зам?чая, что происходило вокругъ, она вид?ла, какъ ея отецъ вышелъ изъ кабинета въ утреннемъ плать?, и какъ онъ задрожалъ, когда сказали, что его жена еще не воротилась изъ гостей. Онъ послалъ въ конюшню осв?домиться, тамъ ли кучеръ, a самъ между т?мъ посп?шилъ од?ться на скорую руку. Флоренса все это вид?ла.
        Скоро посланный воротился и привелъ съ собою кучера, который сказалъ, что онъ былъ дома съ десяти часовъ и давно уже спалъ на своей постели. Онъ отвезъ барыню въ ея старый домъ на Брукъ-Стрит?, гд? ее встр?тилъ м-ръ Каркеръ, который, то есть, м-ръ Каркеръ, сказалъ ему, то есть, кучеру, что барын? карета больше не нужна для возвращенія домой, и отпустилъ его, давши ему на водку два шиллинга и шесть пенсовъ. Добрый баринъ!
        Флоренса вид?ла, какь отецъ ея побл?дн?лъ, и слышала, какъ онъ приказывалъ дрожащимъ голосомъ позвать къ нему горничную м-съ Домби. Весь домъ теперь всполошился и все живое было на ногахъ. Явилась горничная, бл?дная, растрепанная, городившая какую-то околесицу, въ которой едва могли добраться толку.
        Она сказала, что од?ла барыню очень рано, часа этакъ за два до ея отъ?зда; потомъ барыня приказала ей уйти и не показывать глазъ до другого дня.

        - Я только что сейчасъ,  - продолжала д?вушка,  - хот?ла идти на барынину половину, но…

        - Ну, ну, что же тамъ такое? Ну! ну!
        Эти восклицанія принадлежали м-ру Домби, который былъ теперь, какъ пом?шанный. Флоренса все это слышала.

        - Но уборная барыии заперта, и ключъ вынутъ изъ замка.
        М-ръ Домби схватилъ св?чу, забытую к?мъ-то на полу, и поб?жалъ по л?стниц? вверхъ съ такою посп?шностью, что Флоренса едва усп?ла посторониться. Она слышала потомъ, съ какою яростью отецъ ея началъ разбивать дверь и руками, и ногами. Б?дная д?вушка сама теперь была, какъ пом?шанная. Она опрометью бросилась въ свою собственную комнату, вц?пившись руками въ свои растрепанные волосы.
        Когда дверь уступила отчаяннымъ усиліямъ своего хозяина, м-ръ Домби ворвался и… но никто не зналъ и не вид?лъ, что нашелъ м-ръ Домби въ будуар? своей супруги. На полу дорогими блестящими массами валялись ея платья, шляпы, ленты, браслеты, драгоц?нные каменья,  - все, что ей было куплено, подарено, и что она носила со времени своего замужества. Такова была комната, гд? н?когда онъ над?ялся подчинить своей власти эту неукротимую женщину, удостоенную высокаго титула его супруги. Такова была комната, гд? н?когда въ безмолвномъ изумленіи онъ вид?лъ гордую руку, указывавшую ему на дверь.
        Собственными руками м-ръ Домби уложилъ все это въ шкапы и заперъ ихъ съ отчаяннымъ неистовствомъ, отъ котораго задребезжали стекла. Продолжая дал?е ревизовать ненавистный будуаръ, онъ увид?лъ на стол? н?сколько бумагъ. То были - свадебный контрактъ, заключенный передъ ихъ в?нчаніемъ, и письмо. М-ръ Домби прочелъ, что она ушла. М-ръ Домби прочелъ, что онъ былъ обезчещенъ. М-ръ Домби прочелъ, что она уб?жала въ день празднованія свадьбы съ челов?комъ, котораго онъ выбралъ для ея униженія. Онъ опрометью бросился изъ комнаты и изъ дому, съ б?шеною мыслью захватить ее на м?ст?, откуда она взята.
        Флоренса, сама не зная, что д?лаетъ, над?ла шлянку и шаль, въ смутномъ нам?реніи отыскать на улиц? Эди?ь, и, бросившись въ ея объятія, привести назадъ домой. Но когда она выскочила на л?стницу и увид?ла испуганныхъ слугъ, б?гавшихъ со св?чами взадъ и впередъ и робко сторонившихся отъ ея отца, когда онъ проходилъ мимо, б?дная д?вушка сознала чувство собственнаго своего безсилія и, скрывшись въ одной изъ великол?пныхъ комнатъ, почувствовала, что ея сердце готово надорваться отъ печали.
        Состраданіе къ отцу было первымъ ясно сознаваемымъ чувствомъ, устоявшимъ противъ потока сокрушавшей ее скорби. Ея н?жная натура обратилась къ нему въ день его несчастья съ такою пылкостью и в?рностью, какъ-будто въ свои счастливые дни онъ олицетворялъ для нея ту идею, которя постепенно становилась темн?е и темн?е. Она еще не понимала и не могла понять. всей обширности его несчастья, но, т?мъ не мен?е, онъ былъ въ ея глазахъ отверженнымъ страдальцемъ, и ея любящее сердце опять устремилось къ нему съ новой силой.
        Недолго пропадалъ м-ръ Домби. Флоренса еще не перестала плакать и предаваться горькимъ думамъ о несчастіи отца, какъ шаги его опять послышались внизу. Онъ приказалъ слугамъ приняться за свои обыкновенныя занятія и отправился въ свой кабинетъ, гд? началъ ходить взадъ и впередъ такими тяжелыми шагами, что Флоренса могла слышать каждое движеніе.
        Уступая единственно влеченію своего сердца, Флоренса, робкая во всякое другое время, но см?лая въ этотъ день страшнаго злополучія, посп?шно сошла внизъ, од?тая кое-какъ въ свое вечернее платье. Въ этотъ роковой часъ она не помнила и не хот?ла помнить прошедшихъ оскорбленій. Лишь только она переступила порогъ гостиной, отецъ вышелъ изъ своего кабинета. Она посп?шила къ нему съ распростертыми руками и съ крикомъ - о папа, милый папа!  - хот?ла обнять его за шею.
        И обняла бы, но отецъ въ б?шенств? поднялъ свою руку и… и ударилъ ее съ такой силой, что б?дная д?вушка зашаталась и чуть не упала на мраморный полъ. Занося этотъ ударъ, м-ръ Домби сказалъ, ч?мъ была Эди?ь, и вел?лъ своей дочери сл?довать за ней, такъ какъ он? об? всегда были въ заговор?.
        Она не упала къ его ногамъ, не закрыла своихъ глазъ трепещущими руками, не заплакала, не произнесла ни одной жалобы, но она взглянула на него, и крикъ отчаянія вырвался изъ ея груди, ибо при этомъ взгляд? она увид?ла, что онъ окончательно уничтожилъ ту любимую идею, которую она питала въ своей душ?, несмотря на его р?шительное отвращеніе къ себ?. Она увид?ла его жестокость, пренебреженіе и ненависть, господствовавшую надъ вс?ми его чувствами. Она увид?ла, что н?тъ для нея отца на зтомъ св?т?, и, отверженная сирота, она поб?жала изъ дому м-ра Домби.
        Глава XLVIII
        Б?гство Флоренсы

        Подавленная грустью и стыдомъ, отверженная д?вушка б?жала вдоль по улиц? при яркихъ лучахъ утренняго солнца, которое было для нея осл?пительн?е мрака зимней ночи. Ломая руки и заливаясь горькими слезами, не чувствуя ничего, кром? глубокой раны въ своей груди, оглушенная потерею всего, что она любила, оставленная на пустыномъ берегу подобно моряку, который одинъ спасся отъ крушенія большого корабля, она б?жала впередъ какбезъ мысли, безь надежды, безъ нам?ренія, единственно для того, чтобы б?жать куда-нибудь и нибудь.
        Веселый видъ длинной улицы, залитой yтреннимъ св?томъ, голубое небо и воздушныя облака, живительная прохлада дня, распустившагося розовымъ цв?томъ посл? поб?ды надъ бурной ночью,  - ничто не пробуждало соотв?тствующаго чувства въ ея растерзанномъ сердц?. Куда-нибудь и какъ-нибудь, только бы скрыть свою безпріютную голову! Куда-нибудь и какъ-нибудь, въ хижину, въ сарай, въ пещеру, только бы не вид?ть больше этого дворца, изъ котораго она б?жала!
        Скоро толпы народа задвигались взадъ и впередъ; отворились магазины, слуги выступили изъ домовъ, и вотъ наступилъ день, столичный день, лондонскій день. Флоренса увид?ла на лицахъ изумленіе и любопытство, увид?ла на тротуарахъ длинныя т?ни и услышала голоса, осв?домлявшіеся, куда она шла, и зач?мъ она шла. Эти вопросы сначала испугали ее еще больше и заставили ускорить шаги, но мало-по-малу она опомнилась и пришла въ себя.
        Куда же идти? Впередъ и впередъ, наудачу, на произволъ судьбы? Но куда приведетъ судьба? Разъ, и только одинъ разъ въ своей жизни, она была затеряна среди лондонской пустыни и въ ту сторону она направила свои шаги. Впередъ, къ дому Вальтерова дяди.
        Заглушивъ рыданія и осушивъ распухшіе глаза, Флоренса мало-по-малу успокоилась отъ сильнаго волненія и уже не обращала на себя вниманія толпы. Продолжая теперь путь по глухимъ улицамъ и переулкамъ, она вдрутъ увид?ла знакомую маленькую т?нь на солнечной мостовой: т?нь останавливается, кружится, подходитъ къ ней ближе и ближе, отскакиваетъ опять, подпрыгиваетъ, вертится,  - и вотъ Діогень, запыхавшійся отъ надсады, разинувъ ротъ и высунувъ языкъ, д?лаетъ еще разъ съ громкимъ лаемъ гигантскій прыжокъ и, заскакавъ впередъ въ довершеніе дивертиссемента, разваливается y ногъ своей хозяйки и энергично виляеть своимъ хвостомъ.

        - О Діогень, милый, в?рный Діогенъ! какъ ты сюда попалъ? Какъ я могла оставить тебя, Діогенъ, тебя, который бы никогда не оставилъ меня!
        Флоренса склонилась на мостовую и приставила къ своей груди его грубую, старую, любящую, глупую морду, и они встали вм?ст? и пошли вм?ст?. Діогенъ прыгаетъ опять, опрокидывается, валяется, вскакиваетъ безъ мал?йшаго смущенія, старается еще и еще поц?ловать свою госпожу, храбро и съ веселымъ вызовомъ бросается на большихъ собакъ, пугаетъ молодыхъ д?вушекъ прикосновеніемъ къ ихъ платью своего чуткаго носа, безпрестанно останавливается и выд?лываетъ тысячи глупостей, оглядывается на Флоренсу и лаетъ до т?хъ поръ, пока не получаетъ дружнаго отв?та отъ сос?днихъ собакъ, и вс? сос?днія собаки выходятъ изъ своихъ домовъ, обнюхиваютъ и скр?пляютъ истинную дружбу всею длиною своихъ хвостовъ.
        Съ этимъ веселымъ товарищемъ Флоренса, мен?е теперь запуганная, держала свой путь въ Сити. Утро уступало м?сто полудню, и солнце ярко гор?ло на горизонт?. Стукъ экипажей становился громче, толпы загуст?ли, магазины запестр?ли, и молодая д?вушка очутилась среди потока этой бурной жизии, безразлично протекающаго мимо площадей и базаровъ, мимо дворцовъ, тюремъ, церквей, мимо богатства, б?дности, мимо вс?хъ вм?стилищъ доброд?тели и порока, подобно этой широкой р?к? въ сердц? великаго города, которая, теперь пробужденная отъ своего сна, несетъ свои волны въ глубокое море между трудами и заботами людей.
        Вотъ, наконецъ, и квартира маленькаго мичмана. Еще н?сколько шаговъ,  - и вотъ во всей красот? самъ маленькій мичманъ, в?чно юный, в?чно игривый и в?чно занятый своими метеорологическими наблюденіями. Еще и еще н?сколько шаговъ, и дверь магазина отворилась, предлагая странниц? радушный пріютъ. Флоренса, ускорявшая шаги по м?р? приближенія къ ц?ли своего путешествія, переб?жала черезъ улицу (Діогенъ теперь плотно прижимался къ ней, такъ какъ уличная суматоха, очевидно, ему надо?ла) и мгновенно очутилась на порог? гостепріимной маленькой гостиной.
        Капитанъ въ своей лощеной шляп? стоялъ передъ камииомъ и варилъ свой утренній какао. Его часы лежали на каминной полк?, и онъ безпрестанно обращалъ свои взоры на эту драгоц?нную игрушку, чтобы сл?дить за ходомъ кип?нія заморскаго растенія. Услышавъ шаги и шорохъ платья, капитанъ быстро поворотилъ нал?во кругомъ, и въ душ? его мгновенно обрисовался образъ м-съ Макъ Стингеръ со вс?ми подробностями страшнаго нападенія; но тутъ же эта картина см?нилась другою, вовсе не страшною и совс?мъ неожиданною. Флоренса сд?лала къ нему движеніе рукою, пошатиулась и упала на полъ.
        Побл?дн?въ еще больше, ч?мъ Флоренса, до самыхъ морщинь на своемъ лиц?, капитанъ подняль молодую д?вушку, какъ ребенка, и положилъ на тотъ самый диванъ, на которомъ она такъ сладко покоилась въ давно прошедшее время.

        - Наше ненаглядное сокровище!  - сказалъ капитанъ, всматриваясь пристально въ ея лицо.  - Расцв?ла, выросла, созр?ла, и ужъ теперь не д?вочка!
        И Куттль смотр?лъ на взрослую д?вицу съ такимъ почтительнымъ благогов?ніемъ, что не согласился бы ни за какія блага въ св?т? взять ее на руки, несмотря на то, что она была въ обморок?.

        - Ненаглядное сокровище! ангелъ! восторгъ моего сердца!  - восклицалъ капитанъ, удалившись оть нея на почтительное разстояніе. Его физіономія выражала ужасное безпокойство.  - Если вы можете внимать капитану Куттлю, отв?чайте хоть мизинцемъ вашимъ на его салютъ!
        Флоренса не шевелилась.

        - Восторгъ моего сердца! ради Вальтера, потонувшаго въ глубокомъ мор?, откликнитесь на прив?тъ его друга!
        Находя ее нечувствительною къ этимъ умилостивительнымъ заклинаніямъ, капитанъ схватилъ со стола графинъ съ холодной водою и осторожно окропилъ ея лицо. Потомъ, уступая экстренности случая, капитанъ распорядился съ необыкновенной любезностью своею огромною рукою: снялъ съ нея шляпу, обмочилъ ея губы, лобъ, волосы, затылокъ, прикрылъ ея ноги своимъ собственнымъ камзоломъ, погладилъ ея маленькую руку и, видя, наконецъ, что ея брови задрожали и губы начали шевелиться, продолжалъ съ большой см?лостью употреблять свои медицинскіе пріемы.

        - Ура!  - возопилъ капитанъ.  - Ура! Держись кр?пче, моя красавица, держись кр?пче! Вотъ такъ! Вамъ теперь лучше. Причаливать см?л?й и опустить паруса! Проглотите н?сколько капель. Такъ, такъ, что новаго, моя красавица, что новаго?
        Зд?сь капитанъ очень кстати припомнилъ, что часы играютъ весьма важную роль въ докторскихъ рецептахъ, и посп?шилъ снять свои собственные часики съ каминной полки. Приц?пивъ ихъ къ своему крюку и взявши за руку Флоренсу, онъ поперем?нно смотр?лъ съ напряженнымъ вниманіемъ то на ея руку, которую держалъ въ собственной лап?, то на часы, какъ будто ожидалъ прочитать рецептъ на циферблат?.

        - Какъ теперь вы себя чувствуете, моя радость?  - сказаль капитанъ.  - Отъ нихъ можно ожидать добра, я полагаю,  - говорилъ капитанъ, не переводя духу и бросая одобрительный взглядъ на свои часы.  - Ой вы, часики мои, дружочки! Ставь васъ каждое утро получасомъ назадъ, a къ об?ду опять поверни стр?лку на пятнадцать минутъ, и посмотр?лъ бы я, какой хронометръ будетъ тягаться съ вами. Ваше здоровье, моя радость?

        - Капитанъ Куттль! вы ли это?  - воскликнула Флоренса, приподнимаясь немного съ импровизированной постели.

        - Да, моя радость, да! это я, капитань Куттль, мореходъ; да благословенъ будетъ Богъ отцовъ нашихъ нын?, и присно, и во в?ки! Да, это я, высокорожденная барышня-д?вица!
        Капитанъ долго придумывалъ, какимъ бы приличнымъ именемъ величать Флоренсу, и, наконецъ, остановился на этомъ замысловатомъ титул? высокорожденной барышни-д?вицы.

        - Зд?сь ли дядя Вальтера?

        - Зд?сь, моя радость… То есть, его уже давно - охъ, какъ давно!  - не видать на этой гавани, высокорожденная д?вица! Никто зд?сь слыхомъ не слыхалъ о дяд? Соломон? съ той поры, какъ онъ отчалилъ отсюда посл? б?днаго Вальтера. Но хотя онъ потерянъ для зр?нія,  - продолжалъ капитанъ въ вид? цитаты,  - Англія, родной очагъ и красавицы никогда его не забудутъ!

        - Разв? вы зд?сь живете?

        - Точно такъ, моя высокорожденная д?вица.

        - О капитанъ Куттль!  - воскликнула Флоренса, всплеснувъ руками,  - спасите меня! Укройте меня зд?сь, и пусть никто не знаеть, гд? я. Посл?, когда смогу, я скажу вамъ, что случилось. Мн? не къ кому больше идти. О, не отсылайте меня, капитанъ Куттль!

        - Отсылать васъ, высокорожденная д?вица!  - забасилъ капитанъ,  - васъ, радость моего сердца! Н?тъ, дядя Куттль, посторонись маленько! Мы поставимъ брамъ-стеньги и запремъ дверь двойнымъ ключемъ.
        Съ этими словами капитанъ, расиоряжаясь одновременно и рукой, и крюкомъ, выдвинулъ изъ-за угла огромный ставень, прикрылъ имъ дверь и заперъ ее наикр?пчайшимъ образомъ.
        Воротившись посл? этой экспедиціи къ Флоренс?, онъ взялъ ея руку и поц?ловалъ сь необыкновенною н?жностью. Безпомощное положеніе д?вушки, ея обращеніе къ нему, и дов?рчивость, выраженная съ такою д?тскою простотою, неописуемая печаль на ея лиц?, душевная мука, которую она, очевидно, терп?ла и терпитъ, знакомство съ ея прошлой исторіей и теперешній ея видъ, унылый, безнадежный, безотрадный,  - все это такъ под?йствовало на добраго капитана, что онъ, казалось, готовъ былъ растаять отъ состраданія и н?жности.

        - Высокорожденная барышня-д?вица,  - сказалъ капитанъ Куттль, полируя ногтемъ свою переносицу до т?хъ поръ, пока она не засіяла на подобіе красной вычищенной м?ди,  - не извольте говорить ни одного слова Эдуарду Куттлю до т?хъ поръ, пока не станетъ гладкимъ и ровнымъ путь вашей жизни; a это придетъ не сегодня и не завтра. Что же касается до того, чтобы васъ выдать, или донести, гд? вы поселились, то - забвенна буди десница моя, и блажени есте, егда рекутъ всякъ золъ глаголъ, глаголъ, глаголъ,  - пріищите этотъ текстъ въ вашемъ катехизис? и положите закладку.
        Все это капитанъ выговорилъ, не переводя духу и съ большою торжественностью. Приводя текстъ, онъ снялъ съ головы свою лощеную шляпу и устремилъ набожный взоръ въ потолочное окно.
        Флоренс? оставалось только поблагодарить своего друга и еще разъ показать ему свою дов?рчивость. Она такъ и сд?лала. Прильнувъ къ этому грубому творенію, сд?лавшемуся теперь единственнымъ уб?жищемъ для ея страждущаго сердца, она положила свою голову на его честное лицо, обвилась руками вокругъ его шеи и, наконецъ, въ избытк? благодарности, хот?ла стать передъ нимъ на кол?ни, но тотъ, угадавъ это нам?реніе, поддержалъ ее съ в?жливостью истиннаго рьщаря.

        - Кр?пче, ребята, кр?пче!  - забасилъ капитанъ.  - , Вы слишкомъ слабы, высокорожденная барышня-д?вица, чтобы стоять на ногахь, позвольте, я опять положу васъ зд?сь. Вотъ такъ, вотъ такъ!
        Искусный живописецъ дорого бы далъ, чтобы посмотр?ть, какимъ образомъ капитанъ укладывалъ ее на диванъ и прикрывалъ своимъ камзоломъ.

        - Теперь вамъ надобно позавтракать, высокорожденная барышня-д?вица, a заодно покушаетъ и ваша собака. Потомъ вы пойдете наверхъ въ Соломонову комнату и уснете тамъ.
        Говоря о Діоген?, капитанъ гладилъ его по спин?, и в?рный песь принималъ эти ласки съ граціознымъ вниманіемъ. Во время обморока своей хозяйки, онъ, очевидно, колебался между двумя нам?реніями: пом?рять ли съ капитаномъ свои силы, или безь дальн?йшихь околичностей предложить ему свою дружбу, и это столкновеніе противоположныхъ чувствъ выражалось разнохарактернымъ маханіемъ хвоста, явственнымъ обнаруженіемъ клыковъ и такимъ ворчаніемъ, которое, по его усмотр?нію должно было означать гн?въ или милость. Но теперь вс? его сомн?нія исчезли. Было ясно, что онъ считаль капитана любезн?йшимъ изъ друзей и такимъ челов?комъ, который своимъ знакомствомъ сд?лаетъ честь любой собак?, проникнутой сознаніемъ собственныхъ достоинствъ.
        Признавъ очевидность такихъ заключеній, Діогенъ усердно началъ помогать капитану, когда тотъ готовилъ завтракъ, и вообще принималъ жив?йшее участіе въ его хозяйств?. Впрочемъ, напрасно добрый капитанъ заботился объ угощеніи: Флоренса не кушала чаю и не дотронулась до жирныхъ буттербротовъ: грусть и слезы заглушили ея аппетитъ.

        - Ну, д?лать нечего!  - сказалъ сострадательный капитанъ.  - Вамъ надо отдохнуть, моя радость, и ч?мъ скор?й, т?мъ лучше. A ты, любезный,  - продолжалъ онъ, обращаясь къ Діогену,  - кушай теперь свою порцію и отиравляйся служить своей госпож?.
        Но хотя Діогенъ давно острилъ зубы на лакомое блюдо, которое, казалось, заран?е пожиралъ глазами, однако теперь, когда жирный супъ стоялъ передъ его мордой, онъ, вм?сто того, чтобы броситься на него съ жадностью, вдругъ насторожилъ уши, подскочилъ къ дверямъ магазина, залаялъ и, приставивъ морду къ едва зам?тной щели, принялся теребить доску съ неистовствомъ зв?рскаго отчаянія.

        - Неужели тамъ кто-нибудь есть?  - спросила встревоженная Флоренса.

        - Никого н?тъ, моя радость,  - отв?чалъ капитанъ.  - Кому тамъ быть? Не бойтесь ничего, ненаглядное мое сокровище. Это кто-нибудь прошелъ мимо магазина.
        Діогенъ думалъ иначе. Онъ лаялъ теперь съ упорн?йшею злобой и безъ всякаго милосердія теребилъ дверь. Пріостановившись на минуту, онъ опять насторожилъ уши, и въ его мозгу, казалось, возникло новое несомн?нное уб?жденіе, потому что онъ вдругъ принялся работать и мордой, и ногами, р?шившйсь, во что бы ни стало, добраться до невидимаго непріятеля. Искушаемый въ то же время соблазнительнымъ кускомъ, онъ отступилъ отъ двери съ весьма нер?шительнымъ видомъ и чрезъ минуту бросился опять къ м?сту атаки, не усп?въ отв?дать своей порціи.

        - Не подслушиваютъ ли тамъ, капитанъ Куттль?  - шепнула Флоренса.  - Можетъ, меня кто-нибудь вид?лъ, сл?дилъ за мною…

        - Ужъ не ваша ли молодая женщина?  - сказалъ капитанъ, озаренный св?тлой идеей.

        - Сусанна, вы думаете?  - возразила Флоренса, покачавъ головой.  - Н?тъ! Сусанна давно отъ меня ушла.

        - Не дезертировала, я над?юсь? Какъ это можно говорить о ней, моя радость!  - воскликнулъ капитанъ съ н?которымъ испугомъ.

        - О н?тъ, н?тъ! она была в?рн?йшимъ моимъ другомъ.
        У капитана отлегло отъ сердца, и, выражая свое удовольствіе, онъ снялъ свою лощеную шляпу, скомкалъ въ рук? платокъ на подобіе шарика и, вытирая свой лобъ, зам?тилъ съ довольнымъ видомъ, что онъ это очень хорошо зналъ.

        - Такъ вотъ, ты теперь спокоенъ, пріятель,  - сказалъ капитанъ, обращаясь къ Діогену.  - Тамъ никого не было, моя радость, не тревожьтесь!
        Однако Діогенъ не совс?мъ былъ ув?ренъ въ этомъ. Съ минуты на минуту дверь еще продолжала привлекать его вниманіе: онъ обнюхивалъ ее, ворчалъ про себя и, очевидно, былъ слишкомъ занятъ своими подозр?ніями. Это обстоятельство, въ связи съ усталостью Флоренсы, заставило капитана немедленно заняться приготовленіемъ для ея отдыха Соломоновой спальни. Онъ торопливо взобрзлся на чердакъ и сд?лалъ всевозможныя приготовленія, какія только могъ придумать на скорую руку.
        И точно, Соломонова спальни мигомъ приняла изящн?йшій видъ. Капитанъ, какъ челов?къ порядочный, привыкъ все устраивать на военную ногу, и на этомъ основаніи Соломонова постель превратилась въ корабельную койку, покрытую со вс?хъ сторонъ б?лымъ, какъ сн?гъ, б?льемъ. По такой же изобр?тательности, капитанъ сум?лъ изъ маленькаго рабочаго столика соорудить родъ жертвенника, на которомъ въ правильной симметріи расположены были: сахарные щипчики, дв? чайные ложечки изъ чистаго серебра, горшокъ съ цв?тами, телескопъ, серебряные часики, гребенка, п?сенникъ и другія р?дкія безд?лки этого сорта. Закрывъ, наконецъ, окно и разостлавъ на полу самый лучшій коверъ, капитанъ обозр?лъ вс? эти приготовленія съ великимъ восторгомъ и сошелъ опять въ маленькую гостиную, чтобы повести Флоренсу въ ея прелестную каюту.
        Ничто не могло ув?рить капитана, что Флоренса сама можеть идти наверхъ, a еслибъ и такъ, онъ счелъ бы оскорбительнымъ нарушеніемъ гостепріимства допустить такой казусъ. Поэтому онъ учтиво заключилъ Флоренсу въ объятія, взобрался съ нею наверхъ и, положивъ ее въ постель, прикрылъ своимъ параднымъ камзоломъ.

        - Высокорожденная барышня-д?вица! вы зд?сь такъ же безопасны, какъ на кровл? соборной церкви святого Павла, если отнять оттуда л?стницу. Прежде другихъ вещей вамъ нуженъ сонъ, который долженъ укр?пить вашу душу и т?ло, подобно живительному бальзаму, изготовленному для врачеванія недуговъ міра сего. Если же вамъ нужно еще что, о восторг? моего сердца, передайте пароль Эдуарду Куттлю, и онъ съ жив?йшей радостью предложитъ кь вашимъ услугамъ все, ч?мъ можетъ располагать въ город? Лондон? перв?йшій изъ магазиновъ мастера вс?хъ морскихъ инструментовъ. Благослови васъ Богъ!
        Зат?мъ капитанъ съ в?жливостью странствующаго рьщаря поц?ловалъ протянутую ему маленькую ручку и вышелъ изь комнаты на цыпочкахъ.
        Сойдя въ маленькую гостиную, капитанъ, посл? кратковременнаго сов?щанія съ самимъ собою, р?шился отворить на н?сколько минутъ двери магазина и уб?диться нагляднымъ образомъ, что теперь, во всякомъ случа?, никто не шляется около маленькаго мичмана. Исполнивъ этотъ планъ, онъ остановился на крыльц? и, поднявъ голову, обозр?лъ своими очками самыя отдаленныя точки горизонта.

        - Какъ ваше здоровье капитанъ Гильсъ?  - сказалъ голосъ подл? него.
        Капитанъ опустилъ глаза и чуть не наткнулся на м-ра Тутса, который между т?мъ продолжалъ раскланиваться и ухмыляться.

        - Какъ ваше здоровье, любезный другъ?  - воз. разилъ капитанъ.

        - Покорно благодарю, капитанъ Гильсъ, я, вы знаете, оно ничего, то есть, я теперь никогда не бываю въ своей тарелк?, a впрочемъ, ничего особеннаго, покорно благодарю.
        Ближе этого м-ръ Тутсъ въ разговор? съ капитаномъ никогда не подходилъ къ великой задач? своей жизни. Читатель помнитъ условія дружбы, предложенныя ему капитаномъ Куттлемъ; Тутсъ не нарушалъ ихъ.

        - Капитанъ Гильсъ,  - сказалъ м-ръТутсъ,  - если вы позволите им?ть удовольствіе переговорить съ вами… то есть, это д?ло, собственно, касается васъ.

        - Что такое, любезный другъ?  - возразилъ капитанъ, сд?лавъ н?сколько шаговъ къ гостиной.  - Сказать правду, я не совс?мъ свободенъ этимъ утромъ, и, стало быть, если вы можете отбарабанить свой пароль, то я, пожалуй, очень радъ.

        - Разум?ется, капитанъ Гильсъ,  - отв?чалъ м-ръ Тутсъ, р?дко понимавшій истинный смыслъ капитанскихъ изреченій. Отбарабанить - это собственно я и самъ желаль. Само собою разум?ется.

        - Если такъ, любезиый другь, такъ нечего стоять на мели. Отваливай!
        Они вошли въ гостиную. Страшный секретъ въ рукахъ капитана произвелъ на него такое сильное впечатл?ніе, что съ его чела градомъ полились капли пота, между т?мъ какъ м-ръ Тутсъ усаживался на указанный ему стулъ, и онъ считалъ невозможнымъ оторвать свои глаза отъ лица м-ра Тутса. Гость и хозяинъ сид?ли н?сколько времени въ глубокомъ молчаніи. М-ръ Тутсъ, казалось, самъ им?лъ н?которыя тайныя причины находиться въ нервозномъ состояніи, которое, натурально, увеличилось еще больше отъ инквизиторскихъ взглядовъ капитана. Поверт?вшись н?сколько времени на своемъ стул?, м-ръ Тутсъ повелъ р?чь такимъ образомъ:

        - Прошу извинить, капитанъ Гильсъ, но я над?юсь, вы, конечно, ничего особеннаго во мн? не зам?чаете?

        - Ничего, дружище, ничего.

        - Потому что, вотъ видите ли, я, какъ говорится, совс?мъ сбился съ панталыку. Да ужъ тутъ нечего и отвиливать: похуд?лъ, такъ похуд?лъ. Кому какое д?ло? Оно и лучше, Борджесъ и компанія перем?нили м?рку, такъ какъ прежнее платье слишкомъ широко. Это, сказать по правд?, мн? очень пріятно, и я радъ отъ души. Видите ли, капитанъ Гильсъ, я в?дь просто скотина, и чортъ знаетъ для чего пресмыкаюсь на этомъ св?т?.
        Ч?мъ больше м-ръ Тутсъ продолжалъ свои объясненія въ этомъ род?, т?мъ больше капитанъ тяготился своимъ секретомъ и т?мъ больше выпучивалъ глаза на своего гостя. Тревожимый внутреннимъ волненіемъ и желаніемъ спровадить поскор?е м-ра Тутса, капитанъ находился въ такомъ запуіанномъ и странномъ состояніи, что его физіономія не могла бы выразить большаго разстройства, если бы даже ему пришлось разговаривать съ выходцемъ съ того св?та.

        - Но я все собираюсь сказать вамъ, капитанъ Гильсъ… Видите ли, я какъ-то поутру очутился ненарокомъ подл? вашего магазина… то есть, сказать правду, я шелъ къ вамъ завтракать. Ну еще завтракать я могу, a что касается до того, чтобы спать, такъ ужъ наше почтеніе,  - я р?шительно никогда не сплю. Быть бы мн? сторожемъ, м-ръ Гильсъ, право караулилъ бы сряду дюжину ночей,  - и безъ жалованья.

        - Отваливай, любезный другь, отваливай!

        - И отвалю, капитанъ, ей Богу, вотъ увидите! Ну такъ, когда я проходилъ зд?сь этимъ утромъ,  - было довольно рано, часъ или, около того, a можетъ быть, побольше,
        - и когда увид?лъ, что дверь заперта…

        - Какъ! Это ты заходилъ сюда, любезный другь?

        - Совс?мъ н?ть, капитанъ Гильсъ. Я только взглянулъ, да и пошелъ мимо, потому что капитана, думаю себ?, должно быть, дома н?тъ. Но тотъ господинъ сказалъ, немного погодя… вы в?дь не держите собаки, капитанъ Гильсъ?
        Капитанъ кивнулъ головой.

        - Ну, да я такъ и сказалъ. Я знаю, вы не держали. Есть, капитанъ Гильсъ, собака, соединенная съ вос… впрочемъ извините, тутъ надо придержать языкъ.
        Въ глазахъ капитана, неподвижно устремленныхъ на досаднаго гостя, отразились теперь два м-ра Тутса, и почтенное чело его опять оросилось крупными каплями, когда онъ вообразилъ, что Діогену можетъ придти фантазія спуститься въ маленькую гостиную для увеличенія компаніи.

        - Вотъ онъ и сказалъ,  - продолжалъ Тутсъ,  - что слышалъ, дескать, собаку, чуть ли не передъ самыми дверьми: a я отв?чалъ, что быть не можетъ, капитанъ не держитъ собакъ. Онъ между т?мъ такъ и остался при своемъ, что слышалъ, дескать, собачій лай собственными ушами.

        - Кто же это былъ?  - спросилъ капитанъ.

        - Вотъ в?дь мн? и въ голову ие пришло осв?домиться на счетъ этой матеріи,  - отв?чалъ смущенный м-ръ Тутсъ, нервозноеть котораго возросла теперь до высшей степени.  - Не мн?, разум?ется, сказать вамъ, что могло бы изъ этого выйти, или чего не могло бы выйти. Я, право, заваленъ такими вещами, которыхъ вовсе не понимаю, и, в?рно, есть кое что въ моемъ мозгу… право, капитанъ Гильсъ, я, должно быть, очень глупъ.
        Капитанъ Куттль кивнулъ головой въ знакъ полн?йшаго согласія.

        - Но когда мы отошли отъ магазина, тотъ господинъ сказалъ, будто вамъ изв?стно, что такое м_о_ж_е_т_ъ с_л_у_ч_и_т_ь_с_я при существующихъ обстоятельствахъ; слова "можетъ случиться" онъ произнесъ съ особенной силой; и поэтому вамъ бы на всякій случай сл?довало приготовиться… то есть, вы и приготовитесь, въ этомъ н?тъ сомн?нія…

        - Да кто же этотъ господинъ, любезный мой другь?  - повторилъ капитанъ съ н?которымъ нетерп?ніемъ.

        - Ну, да я право же не знаю, капитанъ Гильсъ - отв?чалъ въ отчаяніи Тутсъ,  - ув?ряю васъ. Немного погодя я опять завернулъ сюда, и опять нашелъ его y дверей, Вотъ онъ и говоритъ: вы тоже, сэръ, пришли сюда? Да, я говорю.  - A вы разв? знакомы, говоритъ, съ хозяиномъ этого магазина?  - Да, говорю, я им?лъ удовольствіе пріобр?сти его знакомство - в?дь вы доставили мн? удовольствіе познакомиться съ вами, не такъ ли?  - Ну, говоритъ онъ, если такъ, потрудитесь, пожалуйста, передать ему, что я вамъ сказалъ насчетъ этихъ существующихъ обстоятельствъ и насчетъ того, говоритъ, чтобъ онъ приготовился къ нимъ на всякій случай. Вы, говоритъ, попросите его завернуть на минуту въ лавку м-ра Брогли, маклера и оц?нщика. Очень, говоритъ, нужно. Вотъ вамъ и все, что я знаю, капитанъ Гильсъ. Д?ла, должно быть, важныя, и если вы потрудитесь къ нему завернуть, я покам?стъ посижу зд?сь, в?дь вы, разум?ется, мигомъ воротитесь?
        Капитанъ, колеблясь между опасностью скомпрометировать Флоренсу, если не идти на предложенное свиданіе, и между страхомъ оставить въ магазин? м-ра Тутса, подъ опасеніемъ открытія имъ зав?тной тайны, представлялъ такое зр?лище умственной растерянности, которая не могла ускользиуть даже отъ вниманія м-ра Тутса. Зам?тивъ, однако, что его морской другъ собирается идти на свиданіе, молодой джентльментъ совершенно успокоился и не могъ удержаться отъ одобрительной улыбки.
        Капитанъ между т?мъ, выбирая изъ двухъ золъ меньшее, р?шилъ, передъ отправленіемъ къ Брогли, запереть въ магазин? дверь, им?вшую сообщеніе съ верхнею частью дома, и положить ключъ въ карманъ.

        - Вы ужъ насчетъ этого извините, любезный другъ, сказалъ капитанъ, взволнованный стыдомъ и нер?шительностью,  - есть на это особый резонъ, то есть, прич-ч-чина, съ вашего позволенія.

        - Помилуйте, капитанъ, для меня очень пріятно все, что вы ни д?лаете. Будьте спокойны. Это ничего.
        Капитанъ, поблагодаривъ его отъ искренняго сердца и об?щавъ воротиться мен?е, ч?мъ черезъ пять минутъ, отправился скорымъ шагомъ къ господину, который почтилъ м-ра Тутса своимъ таинственнымъ порученіемъ. Невинный м-ръ Тутсъ, предоставленный самому себ?, развалился на диван?, вовсе не думая, кто покоился зд?сь передъ нимъ, и, устремивъ глаза на потолочное окно, услаждалъ свою фантазію образомъ миссъ Домби. Время и м?сто теперь для него не существовали.
        И хорошо, что не существовали. Хотя капитанъ ходилъ не слишкомъ долго, но все же несравненно дол?е, ч?мъ предполагалъ. Онъ воротился назадъ взволнованный и бл?дный, какъ полотно, и на глазахъ его были признаки недавнихъ слезъ. Казалось, онъ утратилъ всякую способность говорить и пробылъ н?мъ до той поры, пока не подкр?пилъ себя рюмкой рому, добытаго изъ только что откупоренной бутылки, хранившейся на нижней полк? его комода. Опорожнивъ рюмку, онъ с?лъ на стулъ и облокотился на руку съ видомъ челов?ка, погруженнаго въ глубокія размышленія.

        - Над?юсь, капитанъ Гильсъ,  - началъ м-ръ Тутсъ,  - ничего особеннаго не случилось? Вы не получили непріятныхъ в?стей?

        - Н?тъ, дружище, н?ть. Совс?мъ напротивъ. Покорно благодарю.

        - Однако, y васъ такой безпокойный видъ - зам?тилъ м-ръ Тутсъ.

        - Немудрено, товарищъ, я сдрейфованъ со вс?хъ сторонъ.

        - Не могу ли я въ чемъ помочь вамъ, капитанъ Гильсъ? Если могу, располагайте мною.
        Капитанъ взглянулъ на молодого джентльмена съ какимъ-то особеннымъ выраженіемъ н?жности и состраданія и кр?пко пожалъ ему руку.

        - Н?тъ, товарищъ, покорно васъ благодарю. Теперь я прошу y васъ, какъ милости, нав?щать насъ… то есть меня, какъ можно чаще.
        И эта просьба сопровождалась такимъ пожатіемъ руки, что б?дный Тутсъ чуть не вскрикнулъ отъ боли.

        - Я р?шительно того мн?нія,  - продолжалъ капитанъ,  - что посл? Вальтера вы единственный парень, съ которымъ можно и должно вести д?ла. Да, я ув?ренъ въ этомъ.

        - Благородное и честное слово, капитанъ Гильсъ,  - отв?чалъ м-ръ Тутсъ, ударяя рукою ладонь почтеннаго моряка,  - я очень радъ, что заслужилъ ваше доброе мн?ніе. Покорно благодарю.

        - Давай руку, товарищъ, и станемъ веселиться. Да! есть на св?т? не одно прелестное созданіе!

        - Только не я, капитанъ Гильсъ,  - съ важностью возразилъ м-ръ Тутсъ,  - не я только, ув?ряю васъ. Состояніе моихъ чувствъ относительно миссъ Домби не можетъ быть выражено никакимъ перомъ. Мое сердце все равно, что пустой островъ, и только она одна живетъ въ немъ. Я рыхл?ю съ каждымъ днемъ, и, признаться, горжусь т?мъ, что рыхл?ю. Посмотр?ли бы вы на мои ноги, когда я снимаю сапоги,  - вы бы, можетъ, увид?ли, что значитъ неразд?ленное чувство. Мн? предписали ванны, капитанъ Гильсъ, но я не стану употреблять ихъ, потому что, видите ли, на кой чортъ мн? ванны? Пусть ужъ лучше высохну, какъ щепка. Впрочемъ, тутъ надо держать языкъ на привязи, я и забылъ. Прощайте, капитанъ Гильсъ! Счастливо оставаться!
        Бросивъ еще разъ на молодого друга выразительный взоръ состраданія и н?жности, капитанъ заперъ за нимъ дверь и отправился наверхъ осв?домиться насчетъ благополучія Флоренсы.
        Была какая-то р?шительная перем?на въ лиц? капитана, когда онъ подошелъ къ Соломоновой спальн?. Онъ вытиралъ платкомъ глаза и полировалъ переносицу ногтемъ точно такъ же, какъ утромъ этого дня, но лицо его совершенно изм?нилось. То былъ онъ, казалось, счастлив?йшимъ изъ смертныхъ, то можно было считать его пропащимъ челов?комъ: въ томъ и другомъ случа? черты его лица обличали необыкновенную важность, какъ будто въ его натур? совершился чудный переворотъ, придавшій новый отпечатокъ его физіономіи.
        Онъ стукнулъ тихонько два или три раза въ дверь Соломоной спальни, но, не получивъ отв?та, отважился сперва заглянуть въ замочную щель, a потомъ войти. Къ этому посл?днему подвигу, можетъ быть, ободрила его ласковая встр?ча Діогена, который, развалившись на полу подл? постели своей хозяйки, прив?тливо завилялъ хвостомъ и моргнулъ глазами такимъ образомъ, какъ будто приглашалъ капитана см?л?е подвигаться впередъ.
        Флоренса спала тяжело и стонала во сн?. Капитанъ, проникнутый совершенн?йшимъ благогов?ніемъ къ ея молодости, красот? и томительной грусти, осторожно приподнялъ ея голову, поправилъ на ней свой камзолъ и, зав?сивъ хорошенько окно, чтобы она лучше спала, выкрался опять изь комнаты и занялъ свой караульный постъ на л?стничныхъ ступеняхъ. Его шаги и движенія были на этотъ разъ такъ же легки и воздушны, какъ y молодой д?вушки.
        Да позволено будетъ спросить: какое изъ этихъ двухъ явленій изящн?е по своей натур?? Съ одной стороны, н?жные пальчики, созданные для чувствительности и симпатіи прикосновенія, съ другой - жесткая, грубая рука капитана, готовая съ полнымъ самоотверженіемъ протянуться на охраненіе и защиту невиннаго созданія. Задача, не совс?мъ удобная для р?щенія! Но пусть оба явленія дольше и дольше существуютъ въ этомъ мір?, исполненномъ поразительными контрастами на каждомъ шагу!
        Флоренса почивала, забывая о своемъ безпріютномъ сиротств?, и капитанъ стоялъ на часахъ подл? ея спальни. При мал?йшемъ шорох? или стон?, онъ немедленно подходилъ къ дверямь, прислушивался и приглядывался; но мало-по-малу сонъ ея сд?лался спокойн?е, и караульный постъ капитана обходился безъ тревогъ.
        Глава XLIX
        Мичманъ д?лаетъ открытіе

        Флоренса не вставала долго. Утро см?нилось полуднемъ, полдень вечеромъ, a молодая д?вушка, утомленная т?ломъ и душой, все еще спала, не им?я никакого сознанія о своемъ странномъ лож?, объ уличной толкотн? и суматох?, и о св?т?, который пробивался въ ея спальню черезъ затворенныя окна. Но и глубокій сонъ, порожденный истощеніемъ силъ, не могъ произвести въ ея душ? совершеннаго забвенія о томъ, что случилось въ родительскомъ дом?, и смутныя воспоминанія о страшныхъ сценахъ тревожили ея покой. Мрачная грусть, полуубаюканное чувство скорби носились передъ ея воображеніемъ, и бл?дная ея щека орошалась слезами гораздо чаще, ч?мъ то желалъ бы вид?ть честный капитанъ, который время отъ времени выставлялъ свою голову въ полуотворенную дверь.
        Солнце уже проложило огненную дорогу по р?к? и отлогимъ берегамъ, озарило въ океан? паруса на корабляхъ, осв?тило въ предм?стьяхь мрачныя кладбища и холмы, погрузило отдаленныя точки горизонта въ зарево пожара, гд?, казалось, въ одномъ великол?пномъ хаос? запылали небо и земля, когда Флоренса открыла, наконецъ, свои отягченныя глаза и лежала сначала въ какомъ-то забытьи, не обращая никакого вниманія на странныя ст?ны, въ странной комнат? и прислушиваясь, безъ всякой опред?ленной мысли, къ уличному шуму. Но скоро она проснулась и т?ломъ, и душой, бросила вокругъ себя изумленный взоръ - и припомнила все.

        - Что, моя радость,  - сказалъ капитанъ, постучавшись въ дверь,  - какъ вы себя чувствуете?

        - Друтъ мой, вы ли это?  - вскричала Флоренса, бросивщись къ нему на встр?чу.
        Другъ!.. Въ этомъ имени скрывалось такъ много гордости для капитана Куттля, что онъ, вм?сто отв?та, поц?ловалъ свой крюкъ и смотр?лъ съ неизр?ченнымъ наслажденіемъ на зард?вшіяся щеки молодой д?вушки, когда она обратила на него глаза.
        .. - Какъ вы себя чувствуете, изумрудъ мой драгоц?нный?  - повторилъ капитанъ посл? блаженнаго молчанія, продолжавшагося около минуты.

        - Кажется, спала я очень долго, добрый мой другъ,  - отв?чала Флоренса.  - Когда я сюда пришла? еще вчера?

        - Сегодня, высокорожденная барышня-д?вица, и да будетъ благословенъ сей день отъ нын? и во в?ки.

        - Разв? не было ночи? Неужели все еще день?

        - Вечеръ, и чудесный, моя радость!  - сказалъ капитанъ, отдергивая занав?съ отъ окна.  - Посмотрите!
        Флоренса, грустная и робкая, съ рукою на плеч? капитана, и честный капитанъ съ его грубымъ лицомъ и коренастой фигурой стояли въ розовомъ св?т? яркаго вечерняго неба, не говоря ни слова. Въ какую бы форму, конечно странную и дикую, капитанъ ни облекъ свби чувства, если бы р?шился ихъ выразить словами, онъ чувствовалъ съ живостью краснор?чив?йшаго изъ смертныхъ, что въ этой пл?нительной красот? тихаго и спокойнаго вечера заключалась какая-то таинственная сила, способная переполнить истерзанное сердце Флоренсы, и, что для нея было бы гораздо лучше дать теперь полную волю своимъ слезамъ. Поэтому капитанъ не говорилъ ни слова. Но когда онъ почувствовалъ, что ея голова склоняется къ нему ближе и ближе, когда онъ почувствовалъ, что эта безпріютная, одинокая голова прикасается къ его грубому синему камзолу, тогда онъ съ трепетнымъ благогов?ніемъ взялъ ея руку, пожалъ ее, и они поняли другъ друга.

        - Ободритесь, моя радость!  - сказалъ капитанъ.  - Развеселитесь, изумрудъ мой драгоц?нный. Я сойду внизъ и приготовлю вамъ покушать. Вы потрудитесь придти сами, немного погодя, или Эдуардъ Куттль долженъ подняться за вами?
        Флоренса отв?чала, что она безъ всякаго затрудненія можеть сойти сама, и капитанъ, посл? н?которыхъ довольно сильныхъ отговорокъ, показывавшихъ его очевидное сомн?ніе въ правилахъ истиннаго гостепріимства, принужденъ былъ предоставить молодую д?вушку ея собственному произволу. Очутившись въ маленькой гостиной, онъ немедленно принялся жарить y камина курицу, уже давно лежавшую для этой ц?ли на жаровн?. Чтобы наилучшимъ образомъ окончить эту стряпню, онъ скинулъ свой камзолъ, засучилъ рубашечные рукава и над?лъ свою лощеную шляпу, безъ помощи которой не приступалъ вообще ни къ какому предпріятію, трудному или легкому.
        Осв?живъ свою голову и пылающее лицо въ холодной вод?, приготовленной капитаномъ въ продолженіе ея сна, Флоренса подошла къ маленькому зеркалу, чтобы привести въ порядокъ свои растрепанные волосы. Тогда она увид?ла - первый и посл?дній разъ - на своей груди багровое пятно.
        Ея слезы при вид? этого опять полились ручьями. Ей было стыдно, ей было страшно; но не было въ ея сердц? ненависти и гн?ва противъ отца. Она простила ему все, едва понимая въ этомъ нужду, и старалась о немъ не думать, какъ не думала о дом?, изъ котораго б?жала, и онъ былъ для нея потерянъ разъ навсегда. Не было въ этомъ мір? м-ра Павла Домби для Флоренсы Домби.
        Что д?лать и куда д?ваться, Флоренса, б?дная, неопытная Флоренса еще не думала объ этомъ. Впрочемъ, она мечтала отыскать гд?-нибудь маленькихъ сестеръ, которыхъ она станетъ воспитывать подъ какимъ-нибудь вымышленнымъ именемъ: он? вырастутъ, эти сестры, счастливыя и довольныя, подъ ея надзоромъ, полюбятъ ее, выйдутъ замужъ, возьмуть къ себ? свою прежнюю гувернантку и, быть можетъ, современемъ поручатъ ей воспитаніе своихъ собственныхъ дочерей. Проходятъ годы, десятки л?тъ, и y почтенной воспитательницы чужихъ д?тей с?д?ютъ волосы, и она становится старухой, и уноситъ въ мрачную могилу тайну своей жизни, и не осталось на св?т? ннкакихъ сл?довъ отъ Флоренсы Домби… Страиная будущность! грустная будущность! Но вс? эти грезы носились передъ ней въ гусгомъ туман?, и она ни въ чемъ не отдавала себ? яснаго отчета. Она знала только одно, что не было для нея отца на этомъ св?т?, не было клочка земли, гд? могла бы пріютиться Флоренса Домби!
        Весь денежный запасъ въ ея кошельк? ограничивался н?сколькими гинеями, и часть ихъ нужно было употребить на покупку гардероба, такъ какъ y нея было съ собой одно только платье. Но этотъ пунктъ ее не слишкомъ безпокоилъ: ребенокъ въ мірскихъ д?лахъ, она не понимала и не могла понять, что значитъ не им?ть денегъ, и притомъ другія, бол?е важныя мысли заслоняли отъ нея предметы этого рода. Въ голов? ея мыслительная машина работала съ какою-то особой торопливостью, и казалось ей, что промчались ц?лые м?сяцы посл? ея б?гства. Но мало-по-малу она успокоилась, привела въ порядокъ свои мысли, отерла слезы и отправилась внизъ къ своему единственному покровителю.
        Капитанъ разостлалъ съ большимъ стараніемъ б?лую скатерть и приготовлялъ какой-то яичный соусъ въ маленькой кострюл?, поворачивая въ то же время очень усердно жирную курицу, которую онъ жарилъ на вертел? передъ огнемъ. Обложивъ Флоренсу подушками на диван?, который для большаго комфорта былъ переставленъ въ теплый уголокъ, капитанъ продолжалъ свою стряпню съ необыкновеннымъ искусствомъ. Онъ кипятилъ горячую жижицу въ другой маленькой кострюл?, варилъ картофель въ третьей, не забывалъ яичнаго соуса въ первой и продолжалъ поворачивать жаркое своимъ крюкомъ, который, смотря по надобности, зам?нялъ для него и ложку, и вилку. Независимо отъ всего этого, капитанъ сторожилъ бдительнымъ окомъ миніатюрную сковородку, въ которой кипятились и мелодично пищали жирныя сосиски, слава и в?нецъ поварского творчества,  - и словомъ, не было во всей подсолнечной кухарки, равной по таланту и усердію капитану Куттлю, на которомъ блистала во всей красот? его лощеная шляпа… Впрочемъ, трудно сказать, лицо или шляпа гор?ли теперь бол?е торжественнымъ блескомъ.
        Когда, наконецъ, об?дъ былъ приготовленъ, капитанъ началъ хлопотать около стола съ безприм?рнымъ усердіемъ и ревностью. Прежде всего онъ скинулъ шляпу и над?лъ свой фракъ. Зат?мъ онъ пододвинулъ столъ къ дивану, гд? сид?ла Флоренса, прочиталъ молитву, развинтилъ свой крюкъ, привязалъ къ нему вилку и поставилъ первое блюдо.

        - Высокорожденная барышня-д?вица,  - сказалъ капитанъ,  - развеселитесь и старайтесь кушать какъ можно больше. Зд?сь ливеръ, зд?сь спаржа, a вотъ картофель!
        Все это капитанъ расположилъ на блюд? въ симметрическомъ порядк?, полилъ горячей жижей и поставилъ передъ своей прекрасной гостьей.

        - Вотъ ц?лый рядъ мертвыхъ св?тилъ лежитъ передъ вами, высокорожденная барышня-д?вица,  - зам?тилъ капитанъ ободрительнымъ тономъ,  - и все устроено въ порядк?. Попробуйте перекусить, моя радость. О, если бы Вальтеръ былъ зд?сь!..

        - Ахъ, если бы теперь онъ былъ моимъ братомъ!  - воскликнула Флоренса.

        - Не говорите этого, моя радость!  - сказалъ капитанъ.  - Вальтеръ былъ природнымъ вашимь другомъ, самымъ искреннимъ, самымъ близкимъ другомъ: не правда ли, моя радость?
        Флоренс? нечего было отв?чать. Она только сказала: "О, милый, милый Павелъ! о, Вальтеръ!".

        - Самыя доски, по которымъ она ходила,  - бормоталъ капитанъ, разсматривая съ н?жнымъ умиленіемъ ея унылое лицо,  - б?дный Вальтеръ ц?нилъ высоко, такъ высоко, какъ жаждущій олень источники водные. Вижу его, какъ теперь, за столомъ y дяди въ тотъ самый день, когда только что его записали въ конторскія книги Домби и Сына; какъ онъ говорилъ тогда о ней! Боже мой, какъ онъ говорилъ! Лицо его рд?ло, какъ маковъ цв?тъ, и глаза покрывались скромною росою! Да, прекрасный былъ юноша! Ну, a если бы теперь онъ былъ зд?сь, высокорожденная барышня-д?вица, то есть, если бы онъ мотъ быть зд?сь… но онъ утонулъ, б?дный Вальтеръ, не правда ли?
        Флоренса покачала головой.

        - Да, да, онъ утонулъ,  - продолжалъ капитанъ.  - Что бишь я началъ говорить? Такъ вотъ, если бы онъ былъ зд?сь, онъ сталъ бы просить васъ, изумрудъ мой драгоц?нный, покушать и полакомиться, чтобы здоровье ваше подкр?пилось. Поэтому, высокорожденная барышня-д?вица, ведите себя такъ, какъ бы Вальтеръ былъ уже зд?сь, и держите противъ в?тра вашу милую головку.
        Флоренса, изъ угожденія капитану, начала кушать. Капитанъ между т?мъ, забывая, по-видимому, собственный об?дъ, положилъ свой ножикъ и вилку и пододвинулъ свой стулъ къ дивану.

        - Вальтеръ былъ красивый мальчикъ, не правда ли, моя радость?
        Флоренса согласилась, и капитанъ сид?лъ молча н?сколько минутъ, опустивъ подбородокъ на свою руку. Глаза его неподвижно были обращены на гостью.

        - И в?дь онъ былъ храбрый юноша, моя гадость, не такъ ли?
        Флоренса отв?чала слезами.

        - И вотъ, моя красавица, онъ утонулъ,  - продолжалъ капитанъ растроганнымъ голосомъ.  - Такъ или н?тъ?
        Флоренса продолжала плакать.

        - Онъ былъ постарше васъ, высокорожденная барышняд?вица; но сначала в?дь вы оба были д?тьми, не правда ли?
        Флоренса отв?чала - да!

        - A теперь утонулъ б?дный Вальтеръ, утонулъ, и н?тъ о немъ ни слуху, ни духу; не такъ ли?
        Повтореніе этого вопроса было любопытнымъ источникомъ ут?шенія, но только, казалось, для одного капитана, такъ какъ онъ одинъ безпрестанно возвращался къ этой тем?. Флоренса отодвинула отъ себя свой непочатый об?дъ, и, облокотившись на диванъ, подала капитану свою руку, чувствуя, что она противъ воли опечалила своего друга. Капитанъ между т?мъ, пожимая ея руку съ какою-то особенного н?жностью, забылъ, повидимому, и об?дъ, и аппетитъ своей гостьи, и почтенное чело его проникалось больше и больше сочувственною мыслью. Еще и еще повторялъ онъ: "Б?дный Вальтеръ! милый Ваяьтеръ! Да, онъ утонулъ. Не правдали?"  - И непрем?нно хот?лось ему, чтобы Флоренса отв?чала на этотъ безконечный вопросъ; иначе, казалось, оборвалась бы ц?пь его оригинальныхъ размышленій.
        Курица и сосиски простыли, и яичный соусъ застылъ до посл?дней степени густоты, прежде ч?мъ добрый капитанъ припомнилъ, что они сид?ли за столомь; но, разъ обративъ вниманіе на этотъ пунктъ, онъ принялся за свои блюда вм?ст? съ Діотеномъ, при помощи котораго роскошный пиръ быстро подошелъ къ желанному концу. Когда Флоренса начала убирать со стола, выметать очагъ и приводить въ порядокъ мебель маленькой гостиной, восторгъ и удивленіе капитана могли сначала равняться только горячности его протеста противъ этой хлопотливости молодой д?вушки, a потомъ мало-по-малу эти чувства возвысились до такой степени, что онъ самъ ничего не сталъ д?лать и только съ безмолвнымъ изумленіемъ смотр?лъ на Флоренсу, какъ на прекрасную волшебницу, которая каждый день совершаетъ для него эти чудеса; при этомъ красный экваторъ на чел? капитана запылалъ съ новой силой, выражая его неописуемое удивленіе.
        Но когда Флоренса, продолжая хозяйственныя хлопоты, сняла съ каминной полки его трубку и попросила его курить, добрый капитанъ былъ до того ошеломленъ этимъ неожиданнымъ вниманіемъ, что н?сколько минутъ держалъ чубукъ такимъ образомъ, какъ будто эта р?дкость первый разъ попалась въ его руки. Потомъ, когда Флоренса вынула изъ комода бутылку съ ромомъ и приготовила для него совершенн?йшій стаканъ грогу, поставленный передъ нимъ на маленькомъ столик?, его носъ, всегда румяный, побл?дн?лъ какъ алебастръ, и онъ почувствовалъ себя на седьмомъ неб?. Упоенный этимъ блаженствомъ, невиданнымъ и неслыханнымъ до той поры, капитанъ машинально набилъ трубку, и лишь только протянулъ свою лапу къ фосфорнымъ спичкамъ, Флоренса, къ довершенію его изумленія, уже держала надъ табакомъ зажженную бумагу, такъ что онъ не им?лъ ни времени, ни силы предотвратить этой услуги. Когда, наконецъ, Флоренса, посл? вс?хъ этихъ хлопотъ, заняла свое м?сто на диван? и принялась смотр?ть на него съ граціозной, любящей улыбкой, капитань увид?лъ очень ясно, что сиротствующее сердце молодой д?вушки обращалось къ нему съ такою же
искренностью, какъ ея лицо,  - увид?лъ это капитанъ, и табачный дымъ зас?лъ въ его горл?, осл?пилъ его глаза, осл?пилъ до того, что капитанъ Куттль заплакалъ!
        Способъ, употребленный имъ для ув?ренія, что причина этихъ слезъ лежала сокровенною въ самой трубк?, которую для этой ц?ли онъ осматривалъ со вс?хъ сторонъ, ревизуя преимущественно чубукъ, былъ истинно забавенъ и достоинъ кисти художника. Когда, наконецъ, трубка была осмотр?на и исправлена, капитанъ мало-по-малу пришелъ въ, состояніе покоя, приличнаго исправному трубокуру. Онъ сид?лъ съ глазами, неподвижно обращёнными на Флоренсу, и, сіяя лучезарнымъ счастьемъ, пускалъ по временамъ и отдувалъ отъ себя маленькія облака, которыя, выходя изъ его рта, казались ярлыками съ надписью: "Утонулъ, б?дный Вальтеръ, утонулъ; не правда-ли?"  - И процессъ куренія возобновлялся опять до т?хъ же ярлыковъ.
        Трудно представить контрастъ разительн?е того, который существовалъ между Флоренсой въ ея н?жной юности и красот? и капитаномъ Куттлемъ съ его сучковатымъ лицомъ, неуклюжимъ туловищемъ и басистымъ голосомъ; при всемъ томъ во многихъ вещахъ, особенно въ невинной простот? и въ незнаніи условій жизни, они похожи были другъ на друга, какъ дв? капли воды. Никакой ребенокъ нe могъ превзойти капитана въ совершенн?йшей неопытности относительно вс?хъ д?лъ на св?т?, кром? в?тра и погоды, въ простот?, легков?ріи и великодушномъ упованіи на судьбу. Вся его натура, казалось, была олицетвореніемъ надежды и любви. Странный родъ мечтательности и романтизма, не им?вшаго никакого отношенія къ д?йствительному міру и не подлежащаго никакимъ разсчетамъ мірского благоразумія и житейской опытности, составляли р?зкую отличительную черту въ его младенческомъ характер?. Когда онъ такимъ образомъ сид?лъ и курилъ, и смотр?лъ на Флоренсу, Аллахъ в?даетъ, какія фантастическія картины, гд? на первомъ план? всегда стояла она, проносились передъ его умственнымъ взоромъ. Столь же неопред?ленны, хотя не такъ р?шительны и пылки,
были собственныя мысли Флоренсы о своей будущей судьб?, и даже, когда въ глазахъ ея преломлялись призматическіе лучи св?та, на который она смотр?ла черезъ свою тяжелую печаль, она уже вид?ла прекрасную радугу, ярко засіявшую на отдаленномъ горизонт?. Странствующая принцесса и верзила-богатырь волшебной сказки могли, такимъ образомъ, сид?ть рука объ руку передъ каминомъ и разговаривать между собой точь въ точь, какъ б?дная Флоренса и храбрый капитанъ разсуждали втихомолку; разница между двумя парами была бы вовсе не велика.
        Капитанъ ни мало не смущался мыслью о трудности держать y себя молодую д?вушку или объ отв?тственности за ея судьбу. Заколотивъ ставни и заперевъ дверь, онъ успокоился на этотъ счетъ совершенн?йшимъ образомъ. Будь она, пожалуй, подъ опекою сиротскаго суда, это отнюдь не составило бы никакой разницы для капитана. Онъ былъ посл?днимъ челов?комъ въ подлунномъ мір?, способнымъ потревожиться отъ подобныхъ соображеній.
        Такимъ образомъ, капитанъ курилъ трубку съ восточнымъ комфортомъ и вм?ст? съ Флоренсой размышлялъ… но о чемъ размышляли капитанъ и Флоренса,  - это не подлежитъ анализу нескромнаго пера. Посл? трубки они принялись за чай, и тогда Флоренса попросила своего друга проводить ее въ ближайшій магазинъ для покупки вещей, безъ которыхь ей нельзя было обойтись. Капитанъ согласился, потому что было сопершенно темно; но напередъ онъ тщательно обозр?лъ окрестности, какъ д?лывалъ во времена ожидаемыхь нападеній отъ м-съ Макъ Стингеръ, и вооружился своей огромной иалкой, чтобы им?ть возможность защищаться въ случа? какого-нибудь непредвид?ннаго обстоятельства.
        Гордость капитана была необычайна, когда онъ велъ за руку Флоренсу, провожая ее на разстояніи двухъ или трехь сотъ шаговь до магазина; онъ смотр?лъ во вс? глаза и озирался по вс?мъ направленіямъ, обращая на себя вниманіе прохожихь, которые невольо останавливались, чтобы полюбоваться на эту сгранную фигуру. Прибывши въ магазинъ, капитанъ, по чувству деликатпости, счель за нужное удалиться во время самыхъ покупокъ, такь какъ он? состояли изъ разныхь принадлежностей женскаго туалега; но онъ предварительно поставиль на прилавокъ свою жестяную чайницу и объявиль содержагельниц? магазина, что тамъ было четырнадцать фунтовъ и два шилинга.

        - Этого, быть можетъ,  - сказалъ онъ, обращаясь къ мадамъ,  - хватитъ на обмундировку моей маленькой п_л_е_м_я_н_н_и_ц_ы; a если не хватить, вы потрудитесь только с_в_и_с_н_у_т_ь, и мы покончимь разсчеты.
        При слов? «племянница», онъ бросилъ на Флоренсу многознаменательный взглядъ, сопровождаемый пантомимами, которымъ предназначалось выражатъ его непроницаемую таинственность. Посмотр?въ потомъ случайно на свои часы,  - в?рн?йшее и хитро придуманное средство возбудить уваженіе къ своей особ? - капитанъ поц?ловалъ свой крюкъ и, остановившись на улиц? подл? магазимнаго окна поминутно выставлялъ свою огромную голову между лентъ и шляпокь, обнаруживая очевидное опасеніе, какъ бы Флоренса не скрылась куда-нибудь черезъ заднюю дверь. Но черезъ н?сколько минутъ Флоренса явилась передъ нимъ съ узломъ, котораго объемъ весьма непріятно озадачилъ капитана, такъ какъ оиъ ожидалъ увид?ть огромный тюкъ закупленныхъ товаровъ и уже готовился нанять извозчика, чтобы тотъ взвалилъ его на свои плечи.

        - Любезный капитанъ Куттль,  - сказала Флоренса,  - мн? не нужны были эти деныи, я ихъ не истратила. У меня есть свои.

        - Въ такомъ случа?, моя радость,  - возразиль капитанъ, опустивъ голову внизъ,  - поберегите ихъ для меня до той поры, какъ я попрошу.

        - Могу ли я держать ихъ тамъ, гд? он? всегда лежали y васъ?
        Капитану очень не понравилось такое предложеніе, однако, онъ отв?чалъ:

        - Кладите ихъ куда угодио, моя радость, только ум?йте отыскать, когда понадобится. Мн? он? совершенно не нужны, и я, право, никакъ не могу понять, какъ я ихъ не зашвырнулъ куда-нибудь до сихъ поръ.
        На минуту капитанъ погруженъ былъ въ легкое уныніе, но онъ мгновенно оживился при первомъ прикосновеміи къ рук? Флоренсы, и они воротились домой съ т?ми же предосторожкостями, здравы и невредимы. Отворивъ двери маленькаго мичмаиа, капитанъ нырнулъ въ нихъ сь такою чудною ловкостью, какая могла быть пріобр?тена не нначе, какъ посл? и всл?дствіе продолжительпаго упражненія. Въ продолженіе утренняго отдыха Флоренсы, онъ усп?лъ сб?гать на птичій рынокъ и уговорился съ дочерью пожилой леди, торговавшей курицами, чтобы она разъ въ день заходила въ магазинъ убирать комнату его прекрасной родственницы.
        Передъ отходомъ ко сну, капитанъ упросилъ свою гостью скушать ломоть поджареннаго на масл? хл?ба и выпить рюмку накоричненаго глинтвейну, приготовленіе котораго было имъ доведено до посл?дней степсни совершенства. Зат?мъ, напутствуя ее благословепіями и всевозможными цитатами изь ветхаго и новаго зав?та, онъ повелъ ее наверхъ въ Соломонову спальню, но было на его лиц? что-то тревожное и смутное, чего онъ никакъ не могъ скрыть.

        - Прощайге, моя радость,  - сказалъ капитанъ Куттль, останавливаясь на порог? ея комнаты.
        Флоренса обратила свои губы къ его лицу и поц?ловала его.
        Во всякое другое время капитанъ обезум?лъ бы отъ такого доказательства признательности; но теперь онь посмотр?лъ на ея лицо съ какою-то загадочною неловкостью и, казалось, неохотно собирался ее оставить.

        - Б?дный Вальтеръ!  - сказалъ капитанъ.

        - Б?дный, б?дный Вальтеръ!  - со вздохомъ повторила Флоренса.

        - Утонулъ прекрасный юноша, не правда ли?
        Флоренса покачала головой и вздохнула.

        - Спокойной іючи, высокорожденная барышня-д?вица!  - воскликнулъ капитанъ, протягивая свою руку.

        - Благослови вась Богъ, мой добрый, несравненный другъ!
        Но капитанъ еще медлилъ на порог?.

        - Вы хотите сказать что-нибудь, любезный капитанъ Куттль?

        - Сказать вамъ, высокорожденная барышня-д?вица! Н?тъ еще… то есть, мн? нечсго говорить вамъ, моя радость. В?дь вы, конечно, не ждете услышать отъ меня добрыхъ в?стей?…

        - Н?ть!
        Капитанъ посмотр?лъ на нее сь видимымъ смущеніемъ и повторилъ: "н?тъ!" Но онъ все еще стоялъ на порог? и не двигался съ м?ста.

        - Б?дный Вальтеръ!  - воскликнулъ капитанъ.  - Милый мой Вальтеръ, какь я прнвыкъ тебя называть! Племянникъ старика Соломона Гильса! Милый и любезный для вс?хъ, какь майскій цв?токъ! Куда ты умчался, куда отлет?лъ, прекрасный, храбрый молодой челов?къ! В?дь онъ утонулъ, моя радосгь, не правда ли?
        Заключивь этотъ апострофъ стремительнымъ обращеніемъ къ Флоренс?, капитанъ пожелалъ ей спокойной ночи и пошелъ внизъ, между т?мъ какъ Флоренса св?тила ему сверху. Онь уже совс?мь потерялся въ темнот? и, судя по звуку его удаляющихся шаговь, быль на поворот? въ маленькую гостиную, какъ вдругъ, его голова и плечи вынырнули опять какъ будто изъ воды съ очевиднымь иам?реніемъ повторить: "Утонулъ, б?дняга, не правда ли"? И высказавъ эту сентенцію тономъ собол?знованія, онь исчезъ.
        Флоренса очень жал?ла, что она своимъ присутствіемъ противъ воли, хотя совершенно натуральнымъ образомь, пробудила въ его душ? эти печальныя воспомипанія. Занявъ м?сто передъ столикомъ, гд? заботливая капитанская рука разставила въ правильной симметріи телескопь, п?сенникъ и другія изящн?йшія р?дкости, она стала думать о Вальтер? и обо всемъ, что соелинялось съ нимь въ прошедшей ея жизни, и эти думы занимали ее до поздней ночи. Но при этомъ тоскливомъ стремленіи къ покойнику, мысль о дом? и возможности туда воротиться ни разу не приходила ей въ голову. Отцовскій домъ пересталъ существовать для ея воображенія. Она вид?ла, что идеальный образъ, какимъ она въ посл?днее время представляла себ? м-ра Домби, былъ теперь вырванъ изъ ея сердца. Одна мысль объ этомъ до того страшила ее, что она закрывала свои глаза и съ трепетомъ удаляла отъ себя воспоминанія о немъ. Если бы и теперь ея любящее сердце удержало еще этоть образъ, онъ былъ бы разбитъ и уничтоженъ отъ одного представленія объ оскорбленім ея н?жнаго чувства.
        Она не см?ла смотр?ться въ зеркало, ибо видъ багроваго пятна пугалъ ее. Она закрыла грудь трепетной рукой и еще разъ пролила горькія слезы, опустивь свою голову на подушку.
        Капитанъ долго не ложился въ постель. Бол?е часу ходилъ онъ взадь и впередь по маленькой гостиной и, настроивъ, наконецъ, свою душу къ важнымъ размышленіямъ, ус?лся за столъ съ задумчивымъ лицомъ, раскрылъ молитвенникъ и принялся читать "Панихиду по усопшимъ въ морской глубин?". Нелегко было ему управиться съ этимъ душеспасительнымъ упражненіемъ: вообще добрый капитанъ читалъ не очень бойко, и теперь, запинаясь слишкомъ часто на многосложныхъ словахъ, онъ время отъ времени поощрялъ себя возгласами въ род? сл?дующихъ: - "Ну, ну, держись кр?пче, любезный! Пошевеливайся, Эдуардъ Куттль!"  - И этотъ способъ съ удивительнымъ усп?хомъ помогалъ ему преодол?вать встp?чающіяся затрудненія, которыя осооенно увеличивались оть огромныхъ очковъ, постоянно закрывавшихъ его ястребиные глаза. Какь бы то ни было, однако капитанъ дочиталъ молитвы до посл?дней строки и преисполнился набожными чувствами. Проникнутый этимъ духомъ, онь сходилъ нарерхъ, постояль y дверей Флоренсы и, наконецъ, устроивъ свою постель за прилавкомъ въ магазин?, сомкнулъ свои в?жды и заснулъ кроткимъ сномъ благочестиваго моряка.
        Но при всемъ томъ въ продолжеиіе ночи капитань еще н?сколько разъ взбирался наверхъ и приставлялъ свои глаза къ замочной щели. Въ одну изъ такихъ экспедицій, совершенныхъ на разсв?т?, Флоренса, услышавъ его шаги, спросила, онъ ли это былъ.

        - Да, это я, моя радость,  - отв?чалъ капитанъ.  - Все ли y васъ исправно, брилліантъ мой драгоц?нный?
        Флоренса поблагодарила его и отв?чала: да!
        При этой удобной оказіи капитанъ никакъ не могъ премииуть, чюбы не повторить въ сотый разь своего задушевнаго восклицанія: "Б?дный Вальтеръ! утонуль онь,  - не правда ли"? Посл? чего онъ удалился и спокойно опочилъ на своемъ лож? до семи часовъ.
        И весь этотъ день капитанъ никакъ не могъ освободиться оть своей загадочной таинственности, несмотря на то, что Флоренса, занятая шитьемъ въ маленькой гостиной, была гораздо спокойн?е, ч?мъ наканун?. Всякій разъ, подымая глаза оть своей работы, она зам?чала, что капитанъ смотритъ на нее пристально и съ глубокомысленнымъ видомъ поглаживаеть свой подбородокъ. Онь придвигалъ къ ней свой стулъ, нам?реваясь, какъ будто бы, начать откровенную бес?ду, и потомъ тотчасъ же отодвигалъ его назадъ, не им?я духу выполнить своего иам?ренія, и крейсируя такимъ образомъ во весь день около маленькой гостиной, онъ не разъ на?зжалъ на этомъ утломь челнок? на панельную обшивку или на дверь кладовой, и это, казалось, приводило его въ совершеиное отчаяніе.
        До самыхь сумерекъ капитанъ, утвердившійся, наконецъ, иа якор?, подл? Флорснсы, никакь не мотъ начать связнаго разговора. Но когда каминный огонь заигралъ на ст?нахъ и потолк? маленькой гостиной, озаривъ въ то же время своимъ блескомь чайныя ложсчки и чашки, расположенныя на стол?, и осв?тивъ плачущее лицо Флоренсы, капитанъ прервалъ продолжительное молчаніе такимь образомъ:

        - Вы никогда не были на мор?, моя радость?

        - Н?ть,  - отв?чала Флоренса.

        - Да,  - началь капитанъ, проникнутый великимь благогов?ніемь къ важности предмета,
        - это всемогущій элементъ. Тамъ чудеса, моя радость, дивныя чудеса! Подумайте только, когда в?тры бушують, и волны ревутъ, когда бурная ночь черн?етъ, какъ смола, и вы не видите передъ собой собствеиной руки, разв? только сверкнетъ молнія изъ-за тучи, и вотъ, невидимая сила гонитъ васъ впередъ черезъ бурю и черезъ мглу, впередъ, впередъ, стремглавъ гонитъ на тотъ край св?та, безъ пред?ловъ и конца, во в?ки в?ковъ, аминь. Пріискать въ книг? Іова и положить закладку. Вотъ что въ эти времена, моя красавица, челов?къ можеть сказать своему ближнему: "Ну, Джонъ, держи ухо востро, поднимается нордъ-вестъ! Слышишь, какъ забушевалъ! Силы небесныя! Что-то теперь сганется сь месчастнымъ народомъ, который на берегу? Госноди, спаси ихъ и помилуй!"
        И эту цитату, приспособленную съ такимъ совершенствомъ къ ужасамъ океана, капитанъ завершилъ энергичнымъ и звучнымъ восклицаніемъ: "Держись кр?пче, Эдуардъ Куттль!"

        - Вы вид?ли когда-нибудь такую страшную бурю?  - спросила Флоренса.

        - Да, моя радость, много страшныхъ бурь испыталъ я на своемъ в?ку; но теперь не обо мн? р?чь. Я вотъ все думаю о нашемъ прекрасномъ юнош?. - Тутъ онъ пододвинулъ къ ней свой стулъ.  - Какъ вы полагаете, мое сокровище, в?дь утонулъ нашъ б?дный Вальтеръ?
        Капитанъ началъ говорить такимъ дрожащимъ голосомъ и обратилъ на Флоренсу такое бл?дное и взволнованное лицо, что она въ испуг? схватилась за его руку.

        - Что съ вами, любезный мой другъ?  - вскричала Флоренса.  - Вы совершенно вдругъ перем?нились! Любезный капитанъ Куттль, мн? становится страшно на васъ смотр?ть!

        - Ничего, моя радость, ничего! Не роб?йте только и держите головку противъ в?тра. Все обстоитъ благополучно, изумрудъ мой драгоц?нный. Ну, такъ вотъ я началъ говорить о Вальтер?, - онъ в?дь… то есть, я хочу сказать, в?дь онъ утонулъ? Да или н?тъ?
        Флоренса устремила на него пристальный взглядъ. Ея щеки то бл?дн?ли, то рд?лись яркимъ румянцемъ, и она положила свою руку на грудь.

        - Много б?дъ и опасностей на широкомъ мор?, моя красавица,  - продолжалъ капитанъ,
        - и только Богу изв?стно, сколько храбрыхъ кораблей и храбрыхъ моряковъ потонуло въ глубокой бездн?! и сгинули они со св?ту б?лаго, и никто не слыхалъ о нихъ ни единаго слова! Но бываютъ, моя радость, такіе случаи, что иной разъ спасается, по благодати Божіей, одинъ челов?кь изъ двадцати - что изъ двадцати? случается, изъ ц?лой сотни, изъ тысячи одинъ только челов?къ выплываеть на б?лый св?тъ и возвращается домой къ своимъ друзьямъ, здравъ и невредимъ, между т?мъ, какъ вс? считали его погибшимъ и уже молились за упокой его души. Вотъ я… я знаю одну исторію въ этомъ род?… то есть, мн? разсказывали одну такую исторію, и ужъ такъ какъ мы лавируемъ теперь около этого м?ста… притомъ вы и я сидимъ передъ каминомъ,
        - то, можетъ, вамъ пріятно будетъ услышать эту исторійку. Разсказать?
        Флоренса трепетала отъ ужаснаго волненія, котораго не въ силахъ была ни понять, ни преодол?ть, и невольно сл?дила за его глазами, которые обращались къ магазину, гд? гор?ла лампа. Въ ту минуту, какъ она поворотила туда голову, капитанъ вскочилъ со стула и заслонилъ собою дверь.

        - Тамъ ничего н?тъ, мое сокровище,  - сказалъ капитанъ.  - Не смотрите туда!

        - Отчего не смотр?ть?  - спросила Флоренса.
        Капитанъ пробормоталъ что-то насчетъ темноты, господствовавшей въ магазин?, и относительно того, что передъ каминомъ очень весело. Онъ притворилъ дверь, которая до той поры была отворена совс?мъ, и занялъ свое м?сто. Флоренса постоянно сл?дила теперь за его взоромъ и не спускала глазъ съ его лица.

        - Такъ вотъ видите ли, въ чемъ исторія. Одинъ корабль отвалилъ недавно изъ лондонской гавани при попутномъ в?тр? и чудесной погод?, - да не роб?йте, моя радость, что съ вами?  - Корабль отчалилъ только за границу, и больше ничего.
        Выраженіе на лиц? Флоренсы ужасно растревожило капитана, который и безъ того былъ почти такъ же взволнованъ, какь и она.

        - Что же? Разсказывать или н?тъ?

        - Да, да, сд?лайте милость!
        Капитанъ откашлялся, вытерь лобъ и мродолжалъ съ нервнымъ раздраженіемъ:

        - И вотъ этотъ несчастный корабль былъ настигнутъ черезъ н?сколько дней такою дурною погодой, какая случается только разъ въ двадцать л?тъ, моя радость, не бол?е. На берегу ураганы съ корнемъ вырывали л?са, сдували ц?лые города, и были на мор? въ т?хъ широтахъ такіе в?тры, что ни одинъ корабль, даже самый кр?пкій, не могъ устоять противъ нихъ. Н?сколько сутокъ, говорили мн?, несчастный корабль велъ себя отлично, исполнялъ свою должность храбро, моя радость; но при одномъ удар? почти вс? его болверки были сбиты, руль и мачты сорваны, лучшіе матросы выброшены черезъ бортъ, и онъ былъ оставленъ на произволь ураіана, который между т?мъ часъ отъ часу злился все сильн?е и сильн?е, вздымая волны огромными горами, верт?вшими и разбивавшими этотъ несчастный корабль, какъ хрупкую раковину. Каждое черное пятно въ этихъ водяныхъ горахъ было обломкомъ корабля или живого челов?ка, и вотъ, моя радость, погибъ весь экипажъ, разбился вдребезги несчастный корабль, и никогда не покроются зеленой муравой могилы людей, перелет?вшихь черезъ бортъ въ пучины глубокаго моря.

        - Они не вс? погибли!  - вскричала Флоренса,  - кто-нибудь спасся? Кто же это?

        - На борту этого несчастнаго корабля,  - продолжалъ капитанъ, вставая со стула и д?лая рукою энергическіе жесты, былъ одинъ юноша, прекрасный юноша,  - такъ мн? разсказывали,  - который въ своемъ д?тств? любилъ читать и разговаривать о храбрыхъ подвигахъ во время кораблекрушеній - я слышалъ его, о! сколько разъ я его слышалъ!
        - И вотъ онъ припомнилъ эти подвиги въ свой роковой часъ, и въ ту пору, какъ самыя дюжія головы, самые старые и опытные моряки ороб?ли, потерявъ присутствіе духа, онъ, то есть, этотъ прекрасный юноша, пребылъ твердъ и веселъ. Не потому остался онъ веселымъ, что некого ему было жал?ть и любить на сухомъ пути, a потому, что онъ родился на св?тъ такимъ веселымъ. Какъ сейчасъ смотрю на его лицо, когда былъ онъ только что ребенкомъ… ахъ, что это былъ за ребенокъ! Благослови его Богъ!

        - И онъ спасся!  - вскричала Флоренса.  - Спасся ли? говорите, говорите!

        - Этотъ храбрый парень…  - сказалъ каписганъ - Да смотрите на меня прям?е! Не загляіывайте туда…
        Флоренса едва им?ла силу повторить - отчего же?

        - Оттого, что тамъ ничего н?тъ, моя радость,  - сказалъ капитанъ.  - Не роб?йте и держите голову противъ в?тра,  - все пойдетъ хорошо. Будьте тверды Вальтера ради, котораго мы вс? такъ любимъ.  - Долго этотъ парень работалъ изо вс?хъ силъ наравн? съ самыми лучшими мореходцами, и весь экипажъ слушался его, какъ адмирала, потому что онъ одинъ только не боялся ничего и не произносилъ никакихъ жалобъ; но, наконецъ, настало время, когда не было уже никакой работы, и вотъ они, то есть, этотъ прекрасный юноша, да помощникъ капитана, да еще одинъ матросъ - они только и оставались еще въ живыхъ изъ всего экипажа - привязали себя къ корабельному обломку и понеслись по волнамъ глубокаго моря.

        - Они спаслись!  - вскричала Флоренса.

        - Дни и ночи носились они по этимъ безконечнымъ водамъ, пока, наконецъ… ахъ, да не смотрите же туда, изумрудъ мой драгоц?нный! Тамъ р?шительно ничего н?тъ!  - пока, наконецъ, не на?халъ на нихъ одинъ корабль и не принялъ ихъ на бортъ: двое еще дышали, a одинъ былъ мертвый.

        - Который?…  - воскликнула Флоренса.

        - Не тотъ прекрасный юноша, о комъ моя р?чь.

        - О, слава Богу! слава Богу!

        - Аминь!  - возразилъ капитанъ.  - Не роб?йте, моя радость, и держитесь кр?пче! Еще съ минуту, не больше.  - На этомъ корабл? они совершили длинное путешествіе, чуть ли не по всему протяженію карты, и во время этого путешествія матросъ умеръ, a тотъ молодой челов?къ остался въ живыхъ и…
        Не зная самъ, что д?лаетъ, капитанъ Куттль воткнулъ на оконечность своего кркжа кусокъ булки и, приставивъ его къ огню, безпрестанно началъ оглядываться на Флоренсу съ величайшимъ волненіемъ на лиц?. Булка гор?ла вм?сто топлива.

        - Остался въ живыхъ, и?…  - повторила Флоренса.

        - И воротился на родину на томъ же корабл? и… не роб?йте, моя радость… и вышелъ на берегъ, и въ одно утро тихонько подоигелъ къ дверямъ своего дома, чтобы сд?лать наблюденіе надъ своими друзьями, которые считали его потонувшимъ, какъ, вдругъ, онъ отвалилъ опять, когда неожиданно…

        - Неожиданно залаяла собака?  - добавила Флоренса съ живосгью.

        - Да,  - прорев?лъ капитанъ.  - Держись кр?пче! См?л?й! Не оглядывайтесь покам?стъ - смотрите вотъ сюда: на ст?ну!
        На ст?н? подл? нея обрисовалась т?нь челов?ка. Флоренса отскочила, оглянулась и испустила пронзительный крикъ: позади нея стоялъ Вальтеръ Гэй!
        Ея братъ вышель изъ-за могилы! ея братъ спасся отъ кораблекрушенія и явился къ ней, своей сестр?! Флоренса бросилась въ объятія Вальтера Гэя. Въ немъ одномъ, казалось, сосредоточились вс? ея надежды, и онъ былъ для нея естественнымъ покровителемъ.  - "Помни Вальтера, милый папа, я любилъ Вальтера"!  - Воспоминаніе о жалобномъ умоляющемъ голоск?, произносившемъ эти слова, отзывалось въ ея душ?, какъ музыка среди ночной тишины.  - "О, да будетъ благословенно возвращеніе твое, милый Вальтеръ, для этой пораженной груди!"  - Она чувствовала эти слова, хотя не могла произнести ихъ, и держала милаго брата въ своихъ чистыхъ объятіяхъ.
        Капитанъ, въ припадк? умственнаго бреда, попробовалъ обтереть свой лобъ почерн?вшимъ кускомъ булки, все еще приц?пленнымъ къ его крюку; но находя, что субстанція этого сорта не совс?мъ соотв?тствовала такой ц?ли, положилъ ее въ тулью своей лощеыой шляпы, которую и над?лъ не безь н?котораго затрудненія на свою голову, чтобы т?мъ удобн?е проп?ть изв?стную балладу о похожденіяхъ любезной Пегги; но концертъ, съ первой ноты, потянулся очень дурно, и б?дный музыкантъ удалился въ магазинъ, откуда опять воротился черезъ н?сколько минутъ съ испачканнымъ лицомъ и совс?мъ измятымъ воротникомъ рубашки, какъ будто ея вовсе и не крахмалили. Зат?мъ онъ произнесъ съ н?которою торжественностью сл?дующія слова:

        - Любезн?йшій Вальтеръ, зд?сь хранится собственность, которую я желалъ бы вручить вамъ обоимъ!
        Капитанъ посп?шно вынулъ свои большіе часы, чайныя ложки, сахарные щипчики, жестяную чайницу и, схвативъ Вальтерову шляпу, разм?стилъ въ ней вс? эти статьи накопленнаго имущества; но вручая Вальтеру этотъ странный ящикъ, онъ до того переполнился сильными ощущеніями, что опрометью бросился опять въ магазинъ въ нам?реніи на этотъ разъ пробыть тамъ какъ можно дол?е.
        Но Вальтеръ отыскалъ его и привелъ назадъ, и теперь вся заботливость капитана обратиласъ на Флоренсу, чтобы ея здоровье не потерп?ло отъ сильныхъ потрясеній. Это обстоятельство онъ до того принялъ къ сердцу, что сд?лался совершенно благоразумнымъ и запретилъ на н?сколько дней всякіе дальн?йшіе намеки на приключенія Вальтера. Посл? этого капитанъ нашелъ въ себ? довольно присутствія духа, чтобы освободить свою шляпу отъ зажаренаго хл?ба и занять м?сто за чайнымъ столикомъ; но когда Вальтеръ облокотился на его плечо съ одной стороны, между т?мъ, какъ Флоренса со слезами нашептывала ему благодарныя прив?тствія, съ другой, капитанъ вдругъ опять вышмыгнулъ изъ гостиной и пропадалъ больше десяти минутъ.
        Но никогда во всю жизнь лицо капитана не сіяло такимъ лучезарнымъ блескомъ, какъ теперь, когда онъ, наконецъ, съ р?шительнымъ видомъ ус?лся за столъ и началъ переводить свои глаза то съ Вальтера на Флоренсу, то съ Флоренсы на Вальтера. И этотъ эффектъ отнюдь не былъ произведенъ или увеличенъ т?мъ обстоятельствомъ, что въ посл?дніе полчаса капитанъ съ неутомимою д?ятельностью полировалъ свои щеки и глаза рукавами своего камзола; напротивъ, это было исключительно д?йствіемъ его внутреннихъ волненій. Слава и восторгъ распространялись по всему существу капитана, и на его лиц? была самая торжественная иллюминація.
        Гордость, съ какою капитанъ смотр?лъ на бронзовыя щеки и мужественные глаза обр?теннаго юноши, съ какою вид?лъ благородный пламень его юности и вс? блистательныя качества, засіявшія еще разъ на его св?жемъ, здоровомъ и пылкомъ лиц?, - эта гордость, казалось, проникала живительными лучами въ его собственный организмъ. Удивленіе и симпатія, съ какими онъ поворачивалъ свои глаза на Флоренсу, которой красота, граціозность и невинность пріобр?ли въ немъ в?рн?йшаго и усердн?йшаго изъ всевозможныхъ рьщарей, могли бы въ этомъ отношеніи оказать на него равносилыюе вліяніе; но полнота пламени, распространявшагося вокругъ него, могла только возникнуть отъ созерцанія ихъ обоихъ и отъ вс?хъ т?хъ образовъ, которые, происходя отъ этой совокупности, создались въ его голов?.
        Когда они разговаривали о старик? Соломон? и припоминали обстоятельства, относившіяся къ его исчезновенію, какъ ихъ радость ум?рялась отсутствіемъ старика и несчастіями Флоренсы, какъ они освободили Діогена, котораго капитанъ незадолго передъ этимъ заманилъ наверхъ, чтобь онъ не залаялъ,  - вс? эти и другія бол?е или мен?е важныя матеріи капитанъ понималъ въ совершенств?, несмотря на свою безм?рную суетливость, заставлявшую его поминутно выскакивать въ магазинъ, но онъ не догадывался и не могъ бы догадаться въ тысячу л?тъ, что Вальтеръ смотритъ на Флоренсу, какъ будто издалека и съ какого-то новаго м?ста, и что его глаза, постоянно обращенные на ея лицо, не см?ли, однако, встр?титься съ ея открытымъ взоромъ сестринской любви. Все это превышало понятія капитана Куттля. Онъ вид?лъ только, что они молоды и прекрасны, онъ зналъ исторію ихъ прежнихъ дней, и не было въ его сердц? ни мал?йшаго м?ста для другихъ чувствъ, кром? безпред?льнаго удивленія и умилительной благодарности, что вотъ, наконецъ, Господь Богъ соединилъ опять прекрасную чету. Такъ сид?ли они вм?ст? до глубокой ночи. Капитанъ не
отказался бы просид?ть такимъ образомъ ц?лую нед?лю. Но Вальтеръ всталъ и началъ прощаться.

        - Ты идешь, Вальтерь,  - сказала Флоренса,  - куда же?

        - Онъ в?шаетъ теперь свою койку y Брогли, высокорожденная барышня-д?вица,  - сказалъ капитанъ Куттль,  - недалеко отсюда, стоитъ только свистнуть, моя радость!

        - Неужели я причиной твоего ухода, милый Вальтеръ? Бездомная сестра остается на твоемъ м?ст?.

        - Милая миссъ Домби,  - сказалъ Вальтеръ запинаясь,  - если не слишкомъ дерзко называть васъ этимъ…

        - Вальтеръ!!  - воскликнула бна съ необыкновеннымъ изумленіемъ.

        - Я вид?лъ васъ, я им?лъ наслажденіе говорить съ вами: что теперь можетъ меня бол?е осчастливить, какъ не мысль о возможности оказать вамъ какую-нибудь услугу? О, куда я не пойду, чего я не готовъ сд?лать ради васъ, милая миссъ Домби!
        Она улыбнулась и назвала его братомъ.

        - Вы такъ перем?нились!  - сказалъ Вальтеръ.

        - Я перем?нилась?

        - Для меня…  - сказалъ Вальтеръ тихимъ голосомъ, какъ будто размышляя съ собою вслухъ,  - перем?нились для меня. Я оставилъ васъ ребенкомъ, a теперь… о! теперь вы…

        - Теперь, какъ и тогда, я твоя сестра, любезный Вальтеръ. Разв? ты забылъ, какія об?щанія другъ другу мы д?лали передъ прощаньемъ?

        - Забылъ?!
        Больше онъ ничего не могъ проговорить.

        - И если бы точно ты забылъ, милый Вальтеръ, если бы несчастья и опасности удалили ихъ изъ твоихъ мыслей, ты бы долженъ былъ вспомнить ихъ теперь, когда находишь меня б?дною, отверженною, безпріютною, не им?ющею на св?т? друзей, кром? т?хъ, съ которыми говорю!

        - О, я помню, Богъ видитъ, какъ я помню каждое ваше слово!

        - Вальтеръ!  - воскликнула Флоренса сквозь слезы и рыданія,  - милый братецъ! отыщи для меня на этомъ св?т? какую-нибудь тропинку, по которой я могла бы идти одна, и работать, и трудиться, и думать иногда о теб?, какъ о единственномъ челов?к?, который мн? покровительствуетъ и защищаетъ, какъ сестру! О, помоги мн?, милый Вальтеръ, мн? такъ нужна твоя помощь!

        - Миссъ Домби! Флоренса! Я готовъ умереть, чтобы оказать вамъ всякую помоіць. Но родственники ваши горды и богаты. Вашъ отецъ…

        - Н?тъ, н?тъ, Вальтеръ! Не произноси этого слова… никогда, никогда!
        И говоря это, она обхватила руками свою голову съ такимъ отчаяннымъ выраженіемъ ужаса, который оц?пенилъ на м?ст? молодого челов?ка, Съ этого часа онъ никогда не забывалъ голоса и взора, какими онъ былъ остановленъ при имени ея отца. Онъ почувствовалъ, что не забылъ бы этого во сто л?тъ своей жизни.
        Куда-нибудь и какъ-нибудь, только не домой! Все прошло, все кончено, все потеряно, разорвано, прекращено! Вся исторія ея страданія заключалась въ этомъ взор? и крик?, и онъ почувствовалъ, что не въ состояніи забыть ихъ и?лую в?чность!
        Положивъ свое н?жное лицо на плечо капитана, Флоренса разсказала, какъ и почему она б?жала изъ родительскаго дома. "Если бы каждая горькая слеза, пролитая при этомъ разсказ?, падала на того, кого она не называла, это было бы лучше для него",
        - думалъ Вальтеръ, пораженный паническимъ страхомъ,  - "нежели потеря такой сильной, могущественной любви". Капитанъ между т?мъ, ошеломленный до посл?дней степени, выразилъ свое изумленіе т?мъ, что разинулъ ротъ и скривилъ, безъ всякой деликатности, свою лощеную шляпу.

        - Нал?во кругомъ, ребята!  - сказалъ онъ, наконецъ, сд?лавъ крюкомъ энергичный жестъ,  - баста! Отваливай, Вальтеръ, въ свою каюту и оставь красавицу на мои руки!
        Вальтеръ взялъ въ об? руки ея маленькую ручку, поднесъ къ своимъ губамъ и поц?ловалъ. Теперь онъ зналъ, что она д?йствительно была безпріютной, скитающейся сиротой; но никакіе милліоны не сд?лали бы ее достойн?е въ его глазахъ. При всемъ томъ, миссъ Флоренса Домби, на высот? своего прежняго величія казалась ему бол?е доступною, ч?мъ теперь, въ своемъ настоящемъ положеніи.
        Капитанъ, не смущаемый такими помышленіями, проводилъ Флоренсу въ ея комнату и расположился стоять за дверьми на часахъ до т?хъ поръ, пока его радость не устроитъ приличнымъ образомъ всего необходимаго для грядущаго сна. Оставляя, наконецъ, свой сторожевой постъ, онъ не мотъ отказать себ? въ удовольствіи приставить глаза къ замочной щели и проговорить: "Утонулъ онъ, не правда ли"? Зат?мъ, спускаясь съ л?стницы, онъ попытался проп?ть куплетецъ изъ любезной Пегги, но весьма и весьма неудачно, какъ будто въ его горл? застряла корка поджареннаго хл?ба. Несмотря на такую неудачу, онъ благополучно добрался до маленькой гостиной и, опочивъ на своемъ лож?, вид?лъ во сн?, что будто старикъ Гильсъ женился на м-съ Макъ Стингеръ, и что будто эта леди держитъ его въ секретной комнат? подъ замкомъ, на хл?б? и вод?.
        Глава L
        Жалоба мистера Тутса

        Была вверху y деревяннаго мичмана порожняя комната, прежняя спальня Вальтера Гэя. Вставши рано поутру, молодой челов?къ предложилъ капитану, что не м?шало бы перенести туда лучшую мебель изъ маленькой гостиной, на тотъ конецъ, чтобы Флоренса могла распорядиться этой комнатой немедленно посл? своего пробужденія. Капитанъ, само собою разум?ется, тотчасъ же принялся за д?ло, съ ревностью и усердіемъ испытаннаго морехода, и потому н?тъ ничего удивительнаго, если этотъ чердачекъ часа въ два превратился въ сухопутную каюту, украшенную превосходн?йшими движимостями изъ гостиной со включеніемъ даже фрегата «Тартаръ», пов?шеннаго надъ каминомъ къ невыразимому наслажденію капитана, который минутъ тридцать сряду только и д?лалъ, что оглядывался назадъ и любовался этимъ изящн?йшимъ произведеніемъ творческой фантазіи художника мариниста.
        Напрасно молодой челов?къ, вооруженный вс?ми запасами краснор?чія, уб?ждалъ капитана завести свои большіе часы, взять назадъ жестяную чайницу или прикоснуться къ сахарнымъ щипчикамъ и чайнымъ ложечкамъ. Единственный, неизм?нный отв?тъ капитана былъ такого рода:

        - Н?тъ, дружище, н?тъ; это имущество передано вамъ обоимъ, в_к_у_п_?. Баста!
        Эти слова онъ повторялъ съ энергической разстановкой, очевидно полагая, что въ нихъ заключалась сила парламентскаго акта, и никакой судейскій крючекъ не отыскалъ бы ошибки въ такой юридической передач?, совершенной по вс?мъ формуламъ закона.
        Очевидная выгода новаго распоряженія заключалась въ томъ, во-первыхъ, что Флоренса могла наслаждаться большимъ комфортомъ въ этомъ уединенномъ пріют?, a потомъ - и это пунктъ очень важный - мичманъ получалъ возможность занять свой обыкновенный наблюдательный постъ, и наконецъ - предстояла при этомъ настоятельная нужда отодвинуть ставни отъ дверей и отъ оконъ. Посл?дняя церемонія была далеко не такъ излишня, какъ разсуждалъ добрый капитанъ: задвинутые въ магазин? ставни уже произвели наканун? этого дня значительное волненіе въ сос?днихъ жителяхъ, и обитель инструментальнаго мастера удостоилась въ н?которомъ род? публичной наблюдательности, представителями которой были ц?лыя толпы голодныхъ з?вакъ, неутомимо глаз?вшихъ съ противоположной стороны отъ восхода солнечнаго до заката. Праздношатающіеся бродяги особенно интересовались судьбою самого капитана, и н?которые изъ нихъ ежеминутно барахтались въ пыли подъ окнами магазина, выпяливая глаза на погребную р?шетку и услаждая свое воображеніе фантастической перспективой увид?ть въ темномъ углу капитанскія ноги, болтающіяся на воздух?, между т?мъ, какъ
другая шайка этихъ рьщарей настоятельно утверждала, что капитанъ задалъ себ? карачунъ кистенемъ по виску и лежалъ ничкомъ на л?стничныхъ ступенькахъ. При такомъ настроеніи вс? эти господа были очень непріятно изумлены, когда предметъ ихъ проницательныхъ догадокъ и соображеній явился на другой день y дверей магазина здравымъ и невредимымъ, какъ будто ничего особеннаго не случилось. Сержантъ этого участка, челов?къ вообще весьма самолюбивый, уже гор?вшій усердіемъ разломать двери и донести обо всемъ подробно высшему начальству, говорилъ теперь съ важнымъ и таинственнымъ видомъ, что этой лощеной шляп? не усид?ть на башк?, что онъ знаетъ виередъ, какъ за это д?ло взяться,  - но за какое д?ло, полисменъ не объяснялъ, и его тайна долженствовала до времени храниться во мрак? неизв?стности.
        Окончивъ хлопотливую работу этого утра, капитанъ и Вальтеръ Гэй безмолвно стояли y дверей магазина. Молодой челов?къ поводилъ глазами вдоль улицы на знакомые предметы, и на лиц? его рисовалась глубокая дума.

        - И во все это время, капитанъ, р?шительно ничего о дяд? Сол??  - началъ Вальтеръ.

        - Р?шительно ничего, мой другъ,  - отв?чалъ капитанъ, покачавъ головой.

        - Отправился искать меня, почтенный, добрый старичекъ, и какъ въ воду канулъ!.. Да какъ же это? Въ пакет?, который теперь въ моихъ рукахъ, онъ въ самомъ д?л? говоритъ, что ежели вы не услышите о немъ прежде вскрытія этой бумаги, то можете считать его умершимъ.
        Говоря это молодой челов?къ энергично сжималъ пакетъ, распечатанный въ присутствіи высокоумнаго Бенсби.

        - Господи помилуй!  - продолжалъ онъ съ одушевленіемъ.  - Да вы все равно услыхали бы объ немъ, если бы даже онъ умеръ! Кто-нибудь, по его желанію, непрем?нно бы написалъ къ вамъ, что вотъ въ такой-то день и въ такой-то часъ скончался въ моемъ дом?, подъ моимъ надзоромъ н?кто Соломонъ Гильсъ изъ Лондона, оставившій сіе посл?днее воспоминаніе, или сію посл?днюю просьбу, или - что-нибудь въ этомъ род?.
        Никогда до этой минуты капитанъ не взбирался на такую высоту в?роятныхъ разсчетовъ, и теперь онъ былъ глубоко пораженъ перспективой блистательной догадки молодого друга. Онъ глубокомысленно покачалъ головой и отв?чалъ такимъ образомъ:

        - Хорошо сказано, мой другь, очень, очень хор-рошо сказано!

        - Я думалъ и передумывалъ объ этомъ во всю безсонную ночь,  - продолжалъ Вальтеръ съ большимъ одушевленіемъ,  - и признаюсь, теперь я почти совершенно уб?жденъ, что дядя Соль - благослови его Богъ - еще живъ и воротится домой. Сказать правду, меня отнюдь не изумляетъ его внезапный отъ?здъ, когда, съ одной стороны, принимаю въ разсчетъ страсть къ чудесному, какъ основную, преобладающую черту въ его характер?, a съ другой - его необыкновенную привязанность ко мн?, передъ которой уничтожились вс? другія отношенія его жизни - кому знать объ этомъ лучше, какъ не мн?, который вид?лъ въ немъ н?жн?йшаго изъ отцовъ!..
        Зд?сь голосъ Вальтера, чистый и громкій, понизился на ц?лую октаву, и глаза его безсознательно обратились на ближайшіе предметы.

        - Къ тому же,  - продолжалъ Вальтеръ,  - не разъ я слышалъ и читалъ, какъ н?которыя особы, простившись съ родственниками или милыми сердцу, которымъ грозило в?роятное кораблекрушеніе на мор?, отправлялись кочевать на ту часть морского берега, гд? разсчитывали скор?е, ч?мъ въ другомъ м?ст?, получить какія-нибудь в?сти о пропавшемъ корабл?, или даже р?шались иногда плыть всл?дъ за кораблемъ къ той гавани, гд? ему назначено пристать. Мн? кажется, я и самъ поступилъ бы точно такъ же въ подобномъ случа?, и, можетъ быть, скор?е, ч?мъ другой кто на моемъ м?ст?. Но отчего дядя Соль не писалъ къ вамъ, когда нам?ренія его на этотъ счетъ были такъ ясны, или какимъ образомь онъ умеръ въ чужихъ краяхъ, и вы объ этомъ не узнали черезъ его пов?реннаго,  - вотъ этого я никакъ не возьму въ толкъ.
        Капитанъ основательно зам?тилъ, что этого не взялъ бы въ толкъ и самъ всев?дущій Бенсби.

        - Если бы дядя Соль былъ легкомысленный и в?тренный молодой челов?къ, способный попасть на удочку веселой компаніи, которая затащила бы его куда-нибудь въ питейный домъ съ т?мъ, чтобы ободрать, какъ липку, и бросить среди дороги; или, если бы онъ былъ безпечный матросъ, высадившійся на берегъ съ третнымъ жалованьемъ въ карман?, - ну, тогда другое д?ло, я понималъ бы, какъ онъ могъ исчезнуть и не оставить по себ? никакихъ сл?довъ. Но такъ какъ вс? эти предположенія отнюдь не идутъ къ степенному старичку, признаюсь, y меня н?тъ охоты в?рить этому безсл?дному исчезновенію. Пропалъ безъ в?сти, да и только,  - легко сказать!

        - Что же, любезный другъ, какъ ты объ этомъ думаешь?  - спросилъ капитанъ.

        - Я не знаю, что объ этомъ думать, капитанъ Куттль. Ув?рены ли вы, что Соломонъ Гильсъ д?йствительно никогда не писалъ? Точно ли н?тъ въ этомъ никакого сомн?нія?

        - Если бы, любезный другъ, случилось наприм?ръ такъ, что Соломонъ Гильсъ написалъ,
        - возразилъ капитанъ тономъ судейской аргументаціи,  - то гд? же была бы его депеша?

        - Онъ могъ отдать письмо постороннему лицу, которое его забыло, спрятало, бросило или потеряло. Это предположеніе въ моихъ глазахъ в?роятн?е всякаго другаго. Словомъ, капитанъ Куттль, я не могу и не хочу допустить мысли, чтобы дядя Соль д?йствительно и навсегда пропалъ безъ в?сти.

        - Это, мой другъ, видишь ли ты, называется надеждой,  - сказалъ капитанъ назидательнымъ и вм?ст? ученымъ тономъ,  - надежда, любезный, великое д?ло, и она-то одушевляетъ теперь твое сердце. Надежда, то есть, я хочу сказать, великая надежда была, есть и будетъ не что иное, какъ поплавокъ - справиться объ этомъ въ маленькомъ п?сенник?, сентиментальный отд?лъ, страница…  - но ты найдешь безъ труда и положишь закладку. Только поплавокъ этотъ, любезный другъ, колышется себ? поверхъ волны и нигд? не можетъ остановиться. При надежд?, какъ ты знаешь, всегда бываетъ якорь, но что теперь въ немъ толку, когда не сыщешь дна, куда его запустить?
        Все это капитанъ говорилъ не то, чтобы отъ своего собственнаго лица, a скор?е отъ имени гражданина и домовлад?льца, въ качеств? котораго онъ считалъ своею обязанностью уд?лить частичку мудрости для неопытнаго юноши. Но въ самомъ д?л? его лицо уже пылало благотворнымъ св?томъ надежды, заимствованнымъ отъ Вальтера, И онъ въ заключеніе назидательной р?чи ударилъ своего пріятеля по спин? и воскликнулъ съ энтузіазмомъ.

        - Ура, дружище! Я совершенно согласенъ съ твоимъ мн?ніемъ!
        Вальтеръ съ веселой улыбкой посп?шилъ возвратить прив?тствіе и сказалъ:

        - Еще одно слово объ этомъ предмет?, капитанъ Куттль, Дяд? Солю, я полагаю, нельзя было отослать письма обыкновеннымъ путемъ, на пакетбот? наприм?ръ, или на корабл?…

        - Конечно, мой милый, конечно,  - сказалъ капитанъ ободрительнымъ тономъ.

        - И я полагаю еще, что вы какъ-нибудь проглаз?ли это письмо, капитанъ Куттль.

        - Господи помилуй!  - воскликнулъ капитанъ, обративъ на молодого друга глаза съ выражеиіемъ упрека, близкаго къ строгому выговору.  - Разв? я не ожидалъ и не искалъ изв?стій объ этомъ ученомъ муж?, старик? Соломон?, твоемъ дяд?, денно и ночно съ той поры, какъ потерялъ его! Разв? сердце мое переставало когда-нибудь биться о немъ и о теб?, любезный пріятель! Дома и вн? дома, во сн? и на яву, разв? я не стоялъ неизм?нно на своемъ посту съ этимъ молодымъ мичманомъ, представителемъ и хранителемъ вв?ренныхъ моему надзору вс?хъ морскихъ инструментовъ! Господи Владыко!

        - Успокойтесь, капитанъ Куттль,  - возразилъ Вальтеръ, взявъ его руку,  - я знаю, какъ много глубокой истины и чистосердечія во всемъ, что вы чувствуете и говорите. Я никогда въ васъ не сомн?вался, точно такъ же, какъ вы теперь не сомн?ваетесь, что моя нога стоитъ y дверей моего родного пріюта, и что я им?ю счастье держать въ эту минуту в?рн?йшую руку въ мір?. Такъ ли, капитанъ Куттль?

        - Такъ, мой милый, такъ,  - отв?чалъ капитанъ съ просіявшимъ лицомъ.

        - Теперь конецъ моимъ догадкамъ,  - сказалъ молодой челов?къ, съ жаромъ пожимая неуклюжую руку капитана, который, въ свою очередь, д?лалъ то же съ рукою Вальтера.
        - Мн? остается прибавить, что я ни за что въ св?т? не прикоснусь къ имуществу моего дяди, капитанъ Куттль. Все, что онъ оставилъ зд?сь, останется подъ надзоромъ и подъ опекой в?рн?йшаго управителя и наилучшаго изъ людей; и если имя его не Куттль, то н?тъ y него никакого имени!  - Теперь, дорогой мой другъ, пару словъ насчетъ миссъ Домби.
        Обращеніе молодого челов?ка мгновенно изм?нилось, когда онъ дошелъ до этихъ двухъ словъ, произнесенныхъ уже далеко не съ той одушевленной искренностью, какая сопровождала его предшествовавшій разговоръ.

        - Прежде ч?мъ миссъ Домби остановила меня, когда я заговорилъ вчера вечеромъ объ ея отц?, - вы помните, какъ она остановила?…
        Капитанъ Куттль очень помнилъ.

        - Такъ прежде этого я думалъ, что намъ предстояла трудная обязанность вступить въ сношенія съ ея родственниками и сод?йствовать ея благополучному возвращенію домой.
        У капитана едва стало духу проговорить: "Баста!" или "Держись кр?пче", или что-то въ этомъ род?, приспособленное къ важности случая. Во вс?хъ чертахъ его лица отразилось самое бол?зненное отчаяніе.

        - Но эта статья кончена,  - продолжалъ Вальтеръ.  - Я не думаю больше объ этомъ. Скор?е соглашусь я опять носиться по бурному океану на корабельномъ обломк? и утонуть въ пучин? морской, ч?мъ позволить себ? мысль о возвращеніи миссъ Домби къ ея родственникамъ.

        - Ура, любезный другъ!  - зарев?лъ капитанъ, доведенный до изступленнаго восторга.
        - Ур-ра! ур-ра! ур-ра!

        - И неужели ей,  - продолжалъ Вальтеръ,  - молодой, прекрасной д?вушк?, такъ н?жно воспитанной и рожденной для такой завидной доли, суждено вступить въ мучительную борьбу съ этимъ безжалостнымъ св?томъ! Ужасно, ужасно! Но мы вид?ли пропасть, отд?лившую ее отъ прошедшей жизни, хотя еще и не знаемъ, какъ она глубока. Возвращеніе назадъ невозможно.
        Капитанъ, не совс?мъ понимая д?ло, одобрилъ мысль молодаго пріятеля и зам?тилъ ободрительнымъ тономъ, что в?теръ дуетъ попутный.

        - Ей, конечно, нельзя зд?сь оставаться одной,  - съ безпокойствомъ продолжалъ Вальтеръ,  - какъ вы объ этомъ думаете, капитанъ Куттль?

        - Я держусь того мн?нія,  - отв?чалъ капитанъ, посл? н?которыхъ проницательныхъ соображеній,  - что ей нехорошо оставаться зд?сь одной. Поэтому ужъ ты, любезный, перем?стись сюда, чтобы вамъ обоимъ было…

        - Какъ это можно, добр?йшій капитанъ Куттль!  - возразилъ Вальтеръ.  - Миссъ Домби въ невинной простот? своего сердца считаетъ меня своимъ братомъ; но могу ли я по сов?сти позволить себ? съ нею братскую фамильярность? Было бы низко съ моей стороны забыть настоящія отношенія между мною и миссъ Домби.

        - Это что-то мудрено, мой другъ,  - бормоталъ озадаченный капитанъ,  - я, собственно, того мн?нія, что не одни братья позволяютъ себ? короткое и, такъ сказать, дружеское обращеніе съ молодыми д?вушками.

        - Ахъ! неужели вы хотите, чтобы я навсегда потерялъ уваженіе прекрасной несравненной д?вушки, воспользовавшись ея безпріютнымъ положеніемъ для того, чтобы отважиться на дерзость сд?латься ея любовникомъ! Какъ? Да вы первый изъ вс?хъ людей въ мір? должны бы вс?ми силами противиться нел?пой, безразсудной и низкой мысли!

        - Вальтеръ,  - сказалъ капитанъ, очевидно, приведенный въ отчаяніе,  - ты, мн? кажется, забываешь, любезный, книгу, которую вс?мъ благочестивымъ людямъ надлежитъ помнить отъ доски до доски. Тамъ сказано въ одномъ м?ст?: Буде н?тъ причинъ или препятствій къ соединенію молодыхъ особъ въ одну душу и т?ло въ дом? рабства…
[Капитанъ перевралъ немилосердно. Фраза holy bands of matrimony (священиыя узы брака) превратились y него in the house of bondage, въ домъ рабства. Прим. перев.]
        - сл?дуетъ пріискать этотъ текстъ и положить закладку - то я объявляю, что и хлопотать не о чемъ. Конецъ концовъ: нельзя ли теб? перем?нить титулъ братца на что-нибудь другое?
        Вальтеръ съ живостью сд?лалъ отрицательный жестъ.

        - Валли, милый другъ,  - бормоталъ капитанъ едва слышнымъ голосомъ,  - ты запуталъ меня и забросалъ такъ, что я, право, совс?мъ потерялъ голову. Только, что касается до высокорождениой барышни-д?вицы, уваженіе къ ней и почтеніе въ моемъ артикул? на первомъ план?, и, сл?довательно, я соглашаюсь съ тобой во вс?хъ пунктахъ, будучи ув?ренъ, что ты д?йствуешь по правиламъ. A все-таки, мой другь, неужели н?тъ другихъ титуловъ, кром? брата?  - заключилъ капитанъ, задумываясь надъ развалинами своего воздушнаго замка, опрокинутаго неумолимыми предположеніями молодого челов?ка.

        - Теперь вотъ въ чемь д?ло, капитанъ Куттль,  - началъ Вальтеръ, стараясь настроить разговоръ на веселый ладъ, чтобы разогнать тоску своего друга,  - намъ, думаю я, нужно озаботиться насчетъ пріисканія миссъ Домби приличной собес?дницы во время пребыванія ея y насъ. О ея родственницахъ нечего и думать: д?ло ясное, миссъ Домби знаетъ, что вс? он? подчинены ея отцу. Куда д?валась Сусаына?

        - Молодая женщина, то есть?  - подхватилъ капитанъ.  - Полагать надо, ее выслали изъ дому противъ воли и желанія высокорожденной барышни-д?вицы. Я уже было намекалъ насчетъ ея, но получилъ въ отв?тъ, что молодая женщина уже давно выбыла изъ дому. Миссъ Домби о ней высокаго мн?нія.

        - Въ такомъ случа?, - сказалъ Вальтеръ,  - вы спросите миссъ Домби, куда она ушла, и мы постараемся ее отыскать. Солнце уже высоко, и миссъ Домби скоро встанетъ. Вы ея лучшій другъ. Ступайте къ ней наверхъ, a я буду хлопотать зд?сь, внизу.
        Ошеломленный капитанъ вздохнулъ изъ глубины души и посп?шилъ выполнить приказаніе молодого друга. Флоренса была въ восторг? отъ своей новой комнаты, нетерп?ливо желала вид?ть Вальтера и съ радостью представляла перспективу отыскать свою старую пріятельницу Сусанну Нипперъ. Но Флоренса знала лишь то, что она у?хала въ Эссексъ, но куда именно, могъ сказать только одинъ м-ръ Тутсъ.
        Съ этимъ изв?стіемъ задумчивый капитанъ возвратился къ Вальтеру и далъ ему уразум?ть, что м-ръ Тутсъ есть не что иное, какъ молодой джентльменъ, его искренній другъ и пріятель, притомъ очень богатый молодой джентльменъ, безнадежно обожавшій миссъ Домби. Дал?е капитанъ разсказалъ, какъ онъ сначала познакомился съ мромъ Тутсомъ, печальнымъ в?стникомъ мнимой погибели Вальтера, и какимъ образомъ заключенъ былъ между ними торжественный договоръ, которымъ м-ръ Тутсъ обязывался никогда ни слова не говорить о предмет? своей любви.
        Спросили Флоренсу, можетъ ли она положиться на м-ра Тутса, и когда Флоренса отв?тила съ улыбкой - о, да, отъ всего моего сердца,  - пріятели стали хлопотать, какъ бы отыскать м?сто жительства Тутса. Флоренса не знала, a капитанъ забылъ. "Впрочемъ б?ды н?тъ,  - думалъ капитанъ,  - м-ръ Тутсъ скоро придетъ и безъ зову". Едва только была высказана эта догадка, какъ м-ръ Тутсъ д?йствительно явился собственной особой.

        - Капитанъ Гильсъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, безъ церемоніи вламываясь въ гостиную,  - я пришелъ доложить, что мозгъ y меня горитъ, горитъ, горитъ и… то есть, просто я съума схожу.
        Мистеръ Тутсъ выпалилъ эти слова, какъ изъ мортиры, и только тутъ зам?тил ь, что капитанъ былъ не одинъ.

        - Извините меня, сэръ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, ударяя себя по лбу,  - но вы ужъ изволили слышать, что подъ черепомъ y меня пожаръ, a въ такомъ состояніи, вы понимаете, учтивость все равно, что къ ст?н? горохъ. Капитанъ Гильсъ, мн? нужно говорить съ вами наедин?.

        - Не зач?мъ, пріятель,  - возразилъ капитанъ, взявши его за руку.  - Мы только что сами собирались васъ отыскивать.

        - О, не шутите такъ жестоко,  - возопилъ Тутсъ,  - на что, скажите на милость, вамъ пригоденъ такой, съ позволенія сказать, преестественный скотъ, какъ я? Вы видите, я не брился, мое платье не вычищеио, волосы всклокочены. Если бы Лапчатый Гусь задумалъ чистить мой сапоги, я бы его за ноги да объ уголъ. Вотъ что!
        Наружность м-ра Тутса, бурная и дикая, вполн? оправдывала эти неистовыя обнаруженія взволнованной души.

        - Видите ли, пріятель,  - сказалъ капитанъ,  - этотъ молодой челов?кь - Вальтеръ Гей, племянникъ старика Соломона, тотъ самый, котораго мы считали погибшимъ.

        - М-ръ Тутсъ отнялъ руку отъ своего лба и страшно вытаращилъ глаза.

        - Боже милосердый!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ,  - Какое чрезвычайное столкиовеніе напастей въ одинъ и тоть же день! Какъ ваше здоровье, сэръ! я… я… то есть, понимаете, я боюсь, не слишкомъ ли замочились вы. Капитанъ Гильсъ, два, три и словца наедин?.
        Онъ взялъ его за руку и, выходя изъ гостиной, шепталъ:

        - Неужто, капитанъ Гильсъ, молодой челов?къ тотъ самый, о которомъ, помните, вы говорили, что онъ и миссъ Домби сотворены другъ для друга?

        - Да, любезный, я былъ тогда такого мн?нія,  - отв?чалъ неумолимый капитанъ.

        - A теперь!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ, поднося опять руку къ своему челу.  - Теперь! этого еще недоставало, ненавистный соперникъ!.. A впрочемъ, за что же мн? его ненавид?ть,  - прибавилъ м-ръ Тутсъ посл? минутнаго размышленія,  - в?дь если подумать хорошенько, онъ ни въ чемъ не провинился. Да, р?шительно ни въ чемъ. Воть теперь-то, капитанъ Гильсъ, мн? сл?дуетъ доказать, что привязанность моя кь миссъ Домби была истинно безкорыстна!
        Съ этими словами м-ръ Тутсъ юркнулъ въ гостиную и схватилъ Вальтера за руку.

        - Какъ ваше здоровье, сэръ? Над?юсь, вы не простудились. Мн?… мн?… да что туть толковать? мн? очень пріятно съ вами познакомиться. Желаю вамъ, какъ можно чаще возвращаться съ того св?та. Честное и благородное слово, сэръ, я чрезвычайно радъ васъ вид?ть,  - заключилъ Тутсъ, пристально озирая Вальтера съ головы до ногъ.

        - Благодарю васъ отъ всего сердца,  - сказалъ Вальтеръ.  - Я не могъ желать бол?е искренняго и радушнаго прив?тствія.

        - Будто бы? вотъ какъ!  - сказалъ м-ръ Тутсъ, продолжая держать его руку.  - Это очень любезно съ вашей стороны. Покорно васъ благодарю. Премного вамъ обязанъ. Какъ ваше здоровье? Над?юсь, вы разстались дружелюбно со вс?ми, кто остался на… то есть, я разум?ю собственно то м?сто, откуда вы воротились, вы понимаете?
        Вальтеръ поблагодарилъ опять.

        - Капитанъ Гильсъ,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ,  - я бы желалъ не выступать изъ границъ приличія; но я над?юсь, вы позволите мн? намекнуть на изв?стное обстоятельство…

        - Говорите, любезн?йшій другъ, все, что вертится y васъ на язык?, см?ло и свободно.

        - Въ такомъ случа?, капитанъ Гильсь, и вы, лейтенантъ Вальтеръ, знаете ли вы, что страшныя происшествія случились въ дом? м-ра Домби? Миссъ Домби оставила своего отца, который, по моему мн?нію,  - самый жестокосердный челов?къ. Нигд? не могли отыскать миссъ Домби, и никто не знаетъ, куда она ушла.

        - Могу ли я спросить, какъ вы объ этомъ узнали?  - сказалъ Вальтеръ.

        - Лейтенантъ Вальтеръ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, который дошелъ до этого названія по логическому процессу мысли, свойственному только одному ему. Онъ, в?роятно, перем?шалъ христіанское имя съ ремесломъ моряка и предположилъ родственную связь между Вальтеромъ и капитаномъ, которая, по его понятіямъ, необходимо должна была распространяться и на ихъ титулы.  - Лейтенантъ Вальтеръ, я могу безъ всякихъ оговорокъ дать вамъ прямой и р?шительный отв?тъ. Д?ло въ томъ, что, им?я особыя причины интересоваться вс?мь, что им?етъ какое-нибудь отношеніе къ судьб? миссъ Домби… то есть, вы не подумайте, лейтенантъ Вальтерь, чтобы я им?ль въ виду какіе-нибудь своекорыстные разсчеты - совс?мъ н?тъ! я очень хорошо знаю, что мн? давно бы сл?довало сломить шею, такъ какъ видите, лейтенантъ Вальтеръ, плакать обо мн? никто не станетъ… Ну вотъ, говорю я, интересуясь судьбою миссъ Домби, я получиль съ н?котораго времени привычку д?лать койкакіе подарки - ничтожные разум?ется - камердинеру м-ра Домби. Таулисонъ - его имя, препочтенный молодой челов?къ, который уже давно состоитъ въ услуженін y этой семьи. Онъ вчера вечеромъ и
ув?домилъ меня, что вотъ, дескать, въ такомъ-то положеніи y насъ д?ла. Съ этого времени, капитанъ Гильсъ и лейтенанть Вальтеръ, я, съ вашего позволенія, просто сошелъ съ ума и всю ночь пролежалъ ничкомъ на соф?, чортъ бы васъ побралъ.

        - М-ръ Тутсъ,  - сказалъ Вальтеръ,  - мн? очень пріятно сообщить вамъ радостную в?сть. Успокойтесь. Миссъ Домби жива и здорова.

        - Сэръ!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ, вскакивая со стула и схватывая руку Вальтера,  - в?сть эта такъ необычайно такъ невыразимо пріятна, что, если бы въ эту минуту сказали мн?, что миссъ Домби вышла замужъ, я бы, съ вашего позволенія, сталъ улыбаться и даже хохотать, ув?ряю васъ. Да, капитанъ Гильсъ,  - продолжалъ Тутсъ, обращаясь къ этому собес?днику,  - я, клянусь честью, сталъ бы хохотать, хотя бы черезъ минуту бросили меня въ омутъ съ пудовымъ камнемъ на ше?. Покорно васъ благодарю, господа. Ут?шили, ей Богу, ут?шили!

        - Такой благородной душ?, какъ ваша,  - сказалъ Вальтеръ,  - я могу, конечно, доставить еще большее ут?шеніе, если скажу, что вы можете оказать н?которыя услуги миссъ Домби. Капитанъ Куттль, будьте такъ добры, проводите м-ра Тутса иаверхъ.
        Капитанъ сд?лалъ знакъ м-ру Тутсу, и они скорыми шагами пошли наверхъ. Черезъ минуту м-ръ Тутсъ, безъ всякихь предварительныхъ объясненій былъ введенъ въ новое уб?жище Флоренсы Домби.
        Изумленіе и радость б?днаго Тутса, при взгляд? на владычицу его сердца, были такого рода, что обнаруженіе ихъ необходимо должно было сопровождаться н?которыми экстренностями. Онъ подб?жалъ къ ней стремглавъ, схватилъ ея руку, прижалъ къ своимъ губамъ, опустилъ внизъ, схватилъ опять, сталъ на кол?но, заплакалъ, захохоталъ и вовсе не обращалъ вииманія на опасность со стороны Діогена, который, подозр?вая злод?йскій умыселъ въ этихъ обнаруженіяхъ бурнаго чувства, заб?галъ взадъ, впередъ и по бокамъ м-ра Тутса, еще какъ будто не зная нав?рняка, на какой пунктъ сд?лать нападеніе, но твердо р?шившись нанести отчаянное пораженіе страшному врагу своей госпожи.

        - О, Діогенъ, неблагодарный, злой Діогенъ! Кэкъ я рада васъ вид?ть, добрый, любезный м-ръ Тутсъ!

        - Покорно благодарю,  - сказалъ Тутсъ.  - Я совершенно здоровъ и премного вамъ обязанъ, миссъ Домби. Над?юсь, и ваши вс? здоровы, то есть, я хочу сказать, вся ваша фамилія здравствуетъ.
        Все это добрый Тутсъ произнесъ безъ мал?йшаго сознанія о томъ, что говоритъ. Онъ с?лъ на стулъ и принялся смотр?ть на Флоренсу съ жив?йшимъ выраженіемъ восторга и отчаянія, которыя см?нялись на его лиц? съ неуловимою быстротою.

        - Капитанъ Гильсъ и лейтенантъ Вальтеръ говорили мн?, миссъ Домби, что я могу оказать вамъ какую-то услугу. О, если бы я могъ какимъ-нибудь способомъ смыть въ душ? вашей воспоминаніе о томъ брайтонскомъ дн?, когда я, по злод?йскому чувству, велъ себя скор?е, какъ отцеубійца, a не влад?лецъ независимой собственности!  - Б?дный Тутсъ, въ страшномъ порыв? раскаянія, готовъ былъ обличить себя во всевозможныхъ душегубствахъ.  - Пов?рьте, миссъ Домби, я сошелъ бы въ могилу съ неизреченною радостью!

        - Сд?лайте милость, м-ръ Тутсъ,  - сказала Флоренса,  - не желайте, чтобы я забыла какую-нибудь подробность въ нашемъ знакомств?. Пов?рьте, я не хочу забывать. Вы всегда были такь добры, такъ обязательны, любезный м-ръ Тутсъ.

        - Миссъ Домби, ваше снисхожденіе къ моимъ чувствамъ можетъ быть объяснено только вашимъ ангельскимъ характеромъ. Благодарю васъ тысячу разъ. Все это, пов?рьте мн?, трынъ-трава!

        - Теперь позвольте изложить вамъ нашу просьбу,  - сказала Флоренса.  - Не знаете ли вы, гд? и какъ отыскать Сусанну, которую, поммите, вы проводили до конторы дилижансовъ, когда вид?лись со мной посл?дній разъ.

        - Нав?рное мн? трудно что-нибудь сказать, миссъ Домби,  - отв?чалъ Тутсъ посл? н?котораго размышленія.  - Я не помню въ точности м?ста, куда она отправилась изъ конторы, да притомъ она, кажется, говорила, что тамъ не будетъ останавливаться, a по?детъ куда-то дальше. Впрочемъ, миссъ Домби, если д?ло только въ томъ, чтобы отыскать ее и привести сюда, то я и Лапчатый Гусь беремся употребить для этой ц?ли всевозможныя средства, какія только будутъ внушены необыкновенной см?тливостью съ его стороны и безконечной привязанностью съ моей. Будьте спокойны, миссъ Домби.
        М-ръ Тутсъ былъ приведенъ въ такой восторгъ блистательной перспективой сд?латься полезнымъ для владычицы своего сердца, и безкорыстная искренность его благогов?йной преданности была до такой степени очевидна, что было бы теперь истинною жестокостью ему противор?чить или отказаться отъ его услугъ. Флоренса удержалась отъ всякихъ возраженій и только благодарила его отъ искренняго сердца. М-ръ Тутсъ сь гордостью принялъ поручеиіе и оказалъ готовность немедленно приняться за работу при могущественномъ сод?йствіи Лапчатаго Гуся.

        - Миссъ Домби,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, съ жаромъ ц?луя поданную ему руку и, очевидно, проникнутый безнадежной страстью, которая выражалась во вс?хъ чертахъ его добраго лица,  - прощайте! Позвольте мн? принять на себя см?лость сказать, что ваши несчастія тяжелымъ бременемъ лежатъ на моей душ?, и что вы вполн? можете дов?ряться мн?, какъ самому капитану Гильсу. Я очень хорошо знаю свои недостатки, миссъ Домби - они очень велики, покорно васъ благодарю,  - но вы можете на меня совершенно положиться, клянусь честью, миссъ Домби.
        Съ этимъ м-ръ Тутсъ вышелъ изъ комнаты опять въ сопровожденіи капитана, который во все это время стоялъ въ недалекомъ разстояніи отъ собес?дниковъ, держа подъ мышкой лощеную шляпу и поправляя жел?знымъ крюкомъ волосы, въ безпорядк? падавшіе на его глаза. Когда дверь затворилась, св?тъ жизни м-ра Тутса снова покрылся мрачными облаками.

        - Капитанъ Гильсъ,  - сказалъ Тутсъ, останавливаясь на посл?дней л?стничной ступени и оглядываясь вокругъ,  - сказать вамъ правду, я въ эту минуту далеко не въ такомь расположеніи духа, чтобы мн? можно было вид?ть лейтенанта Вальтера съ т?ми дружелюбными чувствами, какія я желалъ бы сохранить къ нему въ своемъ сердц?. Мы не всегда можемъ влад?ть своими чувствами, капитанъ Гильсъ, и я покорн?йше прошу васъ объ одолженіи выпроводить меня въ боковую дверь.

        - Пріятель,  - возразилъ каітитанъ,  - вы можете всегда идти вашимъ собственнымъ путемъ; и какой путь вы ни возьмете, онъ будетъ ровенъ, чистъ и гладокъ, какъ y испытаннаго моряка,  - въ этомъ я ув?ренъ.

        - Капитанъ Гильсъ, вы чрезвычайно добры. Ваше доброе мн?ніе служитъ для меня истиннымъ утешеніемъ. Одна просьба кь вамъ, капитанъ Гильсъ,  - продолжалъ Тутсъ, останавливаясь на порог? подл? полуотворенной двери,  - я над?юсь, мы познакомимся и, быть можетъ, при вашемъ сод?йствіи, подружимся съ лейтенантомъ Вальтеромъ. Я вступилъ, какъ вамъ изв?стно, во влад?ніе своимъ насл?дствомъ и, сказать по правд?, не знаю, что съ нимъ д?лать. Если бы я мотъ быть какъ-нибудь вамъ полезнымъ въ финансовомъ отношеніи, то, вы понимаете, я сошелъ бы въ могилу спокойно и даже съ н?которой усладой для сердца.
        Не сказавъ ничего больше, м-ръ Тутсъ юркнулъ на улицу и самъ затворилъ за собою дверь, чтобы не слышать капитанскаго отв?та.
        Долго Флоренса думала объ этомъ добромъ созданіи съ неразд?льными чувствами удовольствія и грусти. Онъ былъ такъ честенъ и младенчески добръ, что увид?ть его опять и ув?риться въ истинности его чувствъ въ эти б?дственные дни было для нея и отрадой, и ут?шеніемъ; но по этой же самой причин?, мысль, что она д?лала его несчастнымъ и возмущала тихій потокъ его жизни, вызывала невольныя слезы изъ ея глазъ и переполняла ея сердце искреннимъ сожал?ніемъ. Капитань, сь своей стороны, очень много думалъ о м-р? Тутс?, также какъ и Вальтеръ. Когда наступалъ вечеръ, и они собирались въ новую комнату Флоренсы, Вальтеръ осыпалъ его похвалами и, пересказывая Флоренс? его посл?днія слова при выход? изъ ихъ дома, представлялъ его идеаломъ благородн?йшаго юноши, достойнаго всякой симпатіи и участія.
        М-ръ Тутсъ не возвращался сряду н?сколько дней, и во все зто время Флоренса, не возмущаемая новыми тревогами, жила на чердак? инструментальнаго мастера, спокойная, какъ птица въ кл?тк?. Но день ото дня она чаще и чаще опускала свою голову, съ грустью размышляя о покойномъ брат?, предсмертный видъ котораго безпрестанно носился передъ ея умственнымъ вэоромъ. Одинокая подл? окна своей комнаты, она невольно устремляла на небо свои заплаканные глаза, какъ будто отыскивая того св?тлаго ангела, о которомъ говорилъ онъ на своемъ бол?зненномъ лож?.
        Флоренса была слишкомъ слаба и н?жна въ посл?днее время, и выстраданныя ею волненія необходимо должны были произвести н?которое вліяніе на ея здоровье. Но не т?лесная боль мучила ее теперь. Она страдала душевно, и причиной этихъ страданій былъ Вальтеръ.
        Искренній и радушный, какъ всегда, готовый съ гордостью посвятить къ ея услугамъ вс? минуты своей жизни, и д?лавшій все для нея съ энтузіазмомъ и пылкостью своего характера, онъ однако изб?галъ ея, и Флоренса вид?ла это очень хорошо. Въ продолженіе ц?лаго дня онъ р?дко, слишкомъ р?дко приближался къ ея комнат?. Если она спрашивала его, онъ приб?галъ, усердный и пылкій, какь въ ту пору, когда отыскалъ ее ребенкомъ среди улицы; но вдругъ онъ становился принужденнымъ - Флоренса не могла этого не зам?тить - разс?янвымъ, неловкимъ и скоро оставлялъ ее. Безъ зова онъ никогда не приходилъ, во весь длинный день, отъ утра до вечера. Съ наступленіемъ вечера онъ неизм?нно являлся въ ея комнату, и это было счастлив?йшимъ временемъ, потому что она начинала тогда в?рить, что старый Вальтеръ ея д?тскихъ л?тъ не изм?нился. Но даже въ эту пору какое-нибудь слово, взглядъ, принужденное движеніе показывали ей, что произошло между ними какое-то разд?леніе, котораго она никакъ не могла объяснить.
        И она не могла не вид?ть, что эти признаки большой перем?ны обнаруживались въ молодомъ челов?к?, несмотря на его упорное усиліе скрьпъ ихъ. При безграничной внимательности къ ней, при усерномъ желаніи охранить ее отъ всякаго безпокойства и сердечной тревоги, онъ,  - думала Флореиса,  - обрекалъ себя на безчисленныя жертвы. И ч?мъ больше молодая д?вушка чувствовала важность этой перем?ны, т?мъ чаще она плакала и грустила о такомъ непостижимомъ отчужденіи ея брата.
        Добрый капитанъ, ея неутомимый, н?жный, всегда ревностный другъ вид?лъ также эту перем?ну, думала Флоренса,  - и это, безъ сомн?нія, его безпокоило столько же, какъ ее. Въ самомъ д?л?, онъ быль теперь далеко не такъ веселъ и мечтателенъ, какъ сначала, и часто съ р?шительнымъ отчаяніемъ бросалъ украдкой взоры на нее и на Вальтера, когда они сид?ли втроемъ наверху.
        Флоренса р?шилась, наконецъ, переговорить съ Вальтеромъ. Ей казалось, что она знала истинную причину его отчужденія, и она думала, что ея сердцу сд?лается легче и вм?ст? съ т?мъ отрадн?е для него самого, если сказать, что она понимаетъ настоящее положеніе д?лъ, подчиняется своей горькой дол? и ни въ чемъ не упрекаетъ молодого челов?ка.
        Было воскресенье, и оставалось около двухъ часовъ до об?да. В?рный капитанъ въ накрахмаленномъ воротник?, достигавшемъ до его ушей, сид?лъ подл? Флоренсы въ ея комнат? и внимательно читалъ книгу, поправляя по временамъ огромные очки, закрывавшіе его ястребиные глаза. Длилось глубокое молчаніе, которое вдругъ Флоренса прервала такимъ образомъ:

        - Не знаете лн, гд? Вальтеръ, любезный капитанъ Куттль?

        - Онъ, я думаю, внизу, высокорожденная барышня-д?вица.

        - Мн? хот?лось бы съ нимъ поговорить,  - сказала Флоренса, посп?шно вставая съ м?ста, чтобы идти въ гостиную.

        - Не безпокойтесь, моя радость, я мигомъ кошндирую его къ вамъ.
        Сказавъ это, капитанъ сь веселымъ видомъ взвалилъ книгу на свои плечи и удалился. Должно зам?тить, капитанъ считалъ своей обязанностью читать по воскресеньямъ не иначе какъ большія книги, отличающіяся сановитою наружностью. Съ этой ц?лью онъ за н?сколько л?тъ выторговалъ y букиниста огромный фоліантъ, заглавный листъ котораго всегда приводилъ его въ р?шительное отчаяніе, такъ-какъ невозможно было понять, о чемъ въ немъ говорилось.  - Скоро призванный Вальтеръ пришелъ въ комнату Флоренсы.

        - Капитанъ Куттль говоритъ мн?, миссъ Домби, что…
        Но взглянувъ на нее, пылкій юноша не могъ продолжать начатой р?чи.

        - Вы нездоровы сегодня, миссъ Домби? Взоръ вашъ грустенъ. Вы плакали?
        Онъ говориль такъ н?жно и такимъ дрожащимъ голосомъ, что на глазахъ ея невольно выступили слезы при звук? его словъ.

        - Вы правы, Вальтеръ. Я не совс?мъ здорова и плакала много. Мн? нужно съ вами говорить.
        Онъ с?лъ противъ молодой д?вушки и впился глазами въ ея прекрасное и невинное лицо. Онъ былъ бл?день, и губы его дрожали.

        - Въ тотъ вечеръ, какъ я узнала, что вы спаслись, милый Вальтеръ, вы говорили… Ахъ, что я чувствовала въ тотъ вечеръ и чего над?ялась!..
        Онъ положиль свою дрожащую руку на етолъ и продолжалъ смотр?ть на ея лицо.

        - Вы говорили, что я перем?нилась. Мн? тогда странно было слышать это отъ васъ, но теперь я понимаю, въ чемъ моя перем?на. Не сердитесь на меня, Вальтеръ. Я была въ ту пору слишкомъ обрадована.
        Она опять казалась ребенкомъ въ его глазахъ,  - простосердечнымъ, любящимъ, дов?рчивымъ ребенкомъ, котораго онъ вид?лъ и слышалъ много л?ть тому назадъ. Миссъ Домби въ эту минуту отнюдь не была женщиной, къ ногамъ которой онь готовъ былъ повергнуть богатства ц?лаго міра.

        - Помните ли вы, милый Вальтеръ, наше прощаніе съ вами передъ вашимъ отъ?здомъ?
        Онъ положилъ свою руку на сердце и вынулъ маленькій кошелекъ.

        - Я всегда носилъ его зд?сь,  - сказаль онъ, указывая на грудь. Если бы мн? суждено было не вид?ть Божьяго св?та, онъ пошелъ бы со мной ко дну морскому.

        - И вы опять станете носить его, милый Вальтеръ, ради меня… ради прежняго нашего знакомства?

        - До самой смерти!
        Она подала ему свою руку съ такимъ невиннымъ простосердечіемъ, какъ будто не прошло ни одного дня съ той поры, какъ юноша получиль отъ нея прощальный подарокъ.

        - Я рада, милый Вальтеръ. Я всегда буду рада думать объ этомъ. Помните ли вы, мысль объ этой перем?н? могла придти намъ въ голову въ тотъ самый вечеръ, когда мы разговаривали съ вами?

        - Н?тъ!  - отв?чалъ изумленный юноша.

        - Да, Вальтеръ. Я даже въ то самое время была орудіемъ разрушенія вашихъ надеждъ и плановъ. Тогда я боялась такъ думать, но теперь я это знаю. Вы были тогда, въ своемъ великодушіи, способны скрыть отъ меня то, чтосамимъ вамъ было это изв?стно, но вы не можете скрыть этого теперь, хотя и стараетесь съ такимъ же великодушіемъ, какъ прежде. Благодарю васъ за это, Вальтеръ, истинно, глубоко; но стараніе ваше на этоть разъ останется безплоднымъ. Вы слишкомъ много терп?ли собственныхъ несчастій, чтобы не обращать вниманія на невинную причину ве?хъ этихъ золъ и огорченій, вамъ нанесенныхъ. Вы не можете, конечно, забыть меня въ этомъ отношеніи, но конечно, также мы не можемъ больше быть братомъ и сестрою. Но, милый Вальтеръ, не думайте, что я с?тую на васъ. Мн? сл?довало догадаться объ этомъ въ свое время, но нечаянная радость омрачила мою память. Одного над?юсь, Вальтеръ, думайте обо мн? безъ внутренней досады, когда это чувство перестало быть тайной; одного прошу отъ васъ именемъ б?дной д?вушки, бывшей н?когда вашею сестрою, не приневоливайте изъ-за меня вашихъ чувствъ, и не мучьте себя безплодными
усиліями теперь, когда вамъ изв?стно, что я все знаю.
        Въ продолженіе этой р?чи Вальтеръ смотр?лъ на нее съ такимъ безпред?льнымъ изумленіемъ, которое уничтожало въ немъ возможность всякаго другого чувства, Теперь онъ протянулъ къ ней руки съ умоляющимъ видомь и, взволнованный до глубины души едва могъ отв?чать:

        - О, миссъ Домби, возможно ли, чтобы я, страдая самъ такъ много въ борьб? съ глубокимь сознаніемъ своихъ обязанностей къ вамъ, заставилъ вм?ст? и васъ переносить ужасную пытку, о которой вы говорите! Вы были всегда для моего воображенія ангеломъ чистоты и счастья, расцв?тившаго мои д?тскіе и юношескіе годы, и вс? ваши соприкосновенія съ моею жизнью останутся для меня священными воспоминаніями, которыя не изгладятся изъ моего сердца до могилы. Опять увид?ть ваши взоры и опять услышать вашу р?чь, какъ въ ту роковую ночь, когда мы съ вами разстались - о, это такое счастье, для котораго н?тъ имени на язык? челов?ка! Ваша сестринская любовь и дов?рчивость ко мн?, какъ къ брату - небесный меня даръ для, который я могу принять не иначе, какъ съ благогов?ніемъ и гордостью.

        - Вальтеръ,  - сказала Флоренса, пристально всматриваясь въ него и постепенно изм?няясь въ лиц?, - что это за обязанности ко мн?, которыя требуютъ такихъ жертвъ съ твоей и моей стороны.

        - Почтеніе къ вамъ, миссъ Домби. Уваженіе.
        Краска исподволь зарумянила ея лицо, и она робко отняла y него свою руку. Ея глаза былм неподвижно устремлены на него.

        - Для меня не существуютъ права брата,  - сказалъ Вальтеръ,  - я оставилъ д?вочку и встр?чаю женщину.
        Краска быстро распространилась по всему ея лицу. Она сд?лала невольный жестъ, какъ будто умоляя его не говорить ничего больше. Ея лицо опустилось на ея руки.
        Они оба молчали н?которое время. Она плакала.

        - Мой долгъ - насильственно оторвать себя отъ этого сердца, столь чистаго, невиннаго, дов?рчиваго, добраго… Какъ осм?люсь сказать. что это сердце моей сестры?
        Она плакала.

        - Если бы вы были счастливы, окружены любящими друзьями и вс?мъ, что д?лаетъ завиднымъ положеніе, для котораго вы родились, и если бы тогда, съ любовью обращаясь къ прошедшему, вы назвали меня братомъ, я отв?чалъ бы на это имя съ своего далекаго м?ста, не опасаясь оскорбить невинность вашего чувства. Но зд?сь… и теперь!..

        - О благодарю васъ, благодарю васъ, Вальтеръ. Простите мою къ вамъ несправедливоеть. Мн? ие съ к?мъ было посов?товаться. Я совершенно одна.

        - Флоренса, я слишкомъ поторопился высказать свои мысли, но за н?сколько минутъ ничто не могло вырвать ихъ изъ моей груди. Если бы я былъ богатъ и славень, если бы, по крайней, м?р? въ рукахъ моихъ были средства возвыситься со временемъ до вашего положенія, я бы сказалъ: Флоренса, есть одно имя выше вс?хъ возможныхъ титуловъ, которые я могу принять съ т?мъ, чтобы охранять и защищать васъ, и я достоинъ этого имени, потому что люблю васъ безпред?льно, и вс? силы моей души давно принадлежатъ вамь. Я бы сказалъ тогда, что съ этимъ именемъ соединено единственное право любить и покровительствовать васъ, и я считалъ бы это право драгоц?ннымъ залогомъ, передъ которымъ ничтожна ц?на моей жизни.
        Ея грудь подымалась высоко, и голова опустилась. Она плакала.

        - Флоренса, милая Флоренса!.. О какъ часто я называлъ васъ этимъ именемъ, прежде ч?мъ могъ размыслить, какъ это дерзко и безразсудно!.. Позвольте еще разъ, одинъ только разъ, назвать васъ этимъ драгоц?ннымъ именемъ и прикоснуться кь этой н?жной ручк? въ доказательство, что вы, какъ сестра, забываете, что сказалъ бывшій вашъ братъ.
        Она подняла свою голову и начала говорить съ такою торжественностью во всей своей поз?, съ такою спокойною, кроткою, лучезарною улыбкой и съ такимъ трепетнымъ колебаніемъ своего голоса, что въ немъ невольно пришли въ движеніе самыя внутреннія струны его сердца, и взоръ его покрылся туманомъ, когда онъ ее слушалъ.

        - Н?тъ, Вальтеръ, я не могу этого забыть. Я не хочу забыть этого ни за какія сокровища міра. Вы, Вальтеръ… милый Вальтеръ, ты очень б?денъ?

        - Я не бол?е, какъ странникъ, которому предстоятъ огромныя путешествія по морямъ. Въ этомъ теперь мое призваніе.

        - Скоро ты опять у?зжаешь, Вальтеръ?

        - Очень скоро.
        Съ минуту она сид?ла спокойно, не говоря ни слова, потомъ съ робостью взяла его дрожащую руку.

        - Если ты сд?лаешь меня своею женою, Валътеръ, я буду любить тебя н?жно. Если ты возьмешь меня съ собою, Вальтеръ, я по?ду на тотъ край св?та безъ сожал?ній и безъ страха. Мн? неч?мъ для тебя жертвовать, некого покидать изъ-за тебя; но вся моя любовь и жизнь будутъ посвящены теб?, и съ посл?днимъ дыханіемъ я передамъ имя твое Богу, если сохранятся мои чувства, и память не оставитъ меня.
        Онъ прижалъ ее къ своему сердцу, приложилъ свои уста къ ея щек?, и теперь, не отринутая бол?е, не отверженная, она плакала долго и плакала сладко на груди своего милаго.
        О священное время любви и младенческихъ упованій! Да, смотри Вальтеръ, н?жно и гордо смотри на сомкнутые глаза своей красавицы, потому что во всемъ мір? тебя только ищутъ эти очи,  - тебя и никого бол?е!


* * *
        Капитанъ оставался въ маленькой гостиной вплоть до самой ночи. Онъ занялъ стулъ, на которомъ до него сид?лъ Вальтеръ, и смотр?лъ на потолочное окно до т?хъ поръ, пока дневной св?тъ мало-по-малу потухъ, и зв?зды заискрились на ясномъ неб?. Онъ зажегъ св?чу, закурилъ трубку, выкурилъ, еще закурилъ, и дивился, что тамъ такое д?лается наверху, и отчего такъ долго не зовутъ его къ чаю.
        Когда, наконецъ, достигъ онъ посл?днихъ пред?ловъ своего изумленія, подл? него очутилась Флоренса.

        - Вы ли это, моя радость!  - вскричалъ капитанъ.  - Ваши переговоры съ Вальтеромъ тянулись долго, даже очень, можно сказать, долго!
        Флоренса схватила своей ручкой одну изъ огромныхъ пуговицъ его камзола и, пристально смотря ему въ лицо, сказала:

        - Любезный капитанъ, мн? нужно вамъ кое-что сказать, если вамъ угодно.
        Капитанъ франтовски поднялъ голову вверхъ, собираясь выслушать высокорожденную д?ву, зат?мъ онъ ловко отодвинулъ свой стулъ и съ нимъ вм?ст? самого себя, чтобы этимъ способомъ ясн?е и лучше вид?ть лицо Флоренсы.

        - Какъ?! восторгъ моего сердца!  - воскликнулъ капитанъ, проникнутый съ ногъ до головы внезапнымъ восторгомъ,  - неужто?

        - Да!  - сказала Флоренса.

        - Валли! супругъ вашъ! такъ ли?  - прорев?лъ капитанъ, бросивъ свою шляпу къ потолочному окну.

        - Да!  - отв?чала Флоренса улыбаясь, и вм?ст? заливаясь слезами.
        Капитанъ немедленно обнялъ ее, облобызалъ и, нахлобучивши лощеную шляпу, взялъ ее за руку и повелъ наверхъ, гд? ему предстояло торжественнымъ образомъ окончить великое д?ло своей жизни. При этомъ лицо его пылало какъ раскаленная сковорода.

        - Что, другъ мой Валли, что? не хот?лось быть братцемъ, любезный? Вотъ какъ! Мы съ тобой себ? на ум?!
        Эти и подобныя шутки весьма остроумнаго свойства повторялись за чаемъ, по крайней м?р?, сорокъ разъ, при чемъ капитанъ усердно полировалъ свое радужное лицо рукавами своего камзола и еще усердн?е колотилъ въ промежуткахъ свой лобъ жгутомъ изъ носового платка. Были однако минуты серьезнаго настроенія капитанскаго духа, когда онъ, обращаясь къ собственной особ?, витійствовалъ такимъ образомъ:

        - Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ ты великобританскій! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою жизнь, какъ передать свою собственность имъ обоимъ,  - вкуп? и влюб?.
        Глава LI
        Мистеръ Домби и св?тскіе люди

        Что же д?лаетъ м-ръ Домби въ заколдованномъ замк?, между т?мъ какъ дни проходятъ около него своей чередой? Думаетъ ли онъ когда о своей дочери и желаетъ ли узнать, куда она ушла? или, быть можетъ, онъ смекаетъ, что Флоренса воротилась домой и ведетъ свою обыкновенную жизнь? Никто не можетъ отв?чать за м-ра Домби. Ключница боится передъ нимъ заикнуться о предмет?, о которомъ онъ хранитъ такое упорное молчаніе. Одна только особа еще см?етъ его спрашивать, но повелительные жесты м-ра Домби сковываютъ дерзкій языкъ.

        - Милый мой Павелъ!  - восклицаетъ м-съ Чиккъ при вход? въ его кабинетъ посл? б?гства Флоренсы.  - Жена-то твоя, ахъ! эта чопорная выскочка, эта гордячка, ай, ай, ай! кто бы могъ подумать? Неужели это правда? Вотъ и благодарность за вс? твои благод?янія, за твою безприм?рную привязанность! Б?дный Павелъ! A ты, я ув?рена, жертвовалъ ея капризамъ вс?ми своими родственниками! Милый братецъ, б?дный братецъ!
        И при этой р?чи, вдохновленной жив?йшимъ воспоминаніемъ неприглашенія къ об?ду, м-съ Чиккъ подноситъ къ глазамъ свой батистовый платочекъ и бросается на шею къ своему возлюбленному братцу. Но м-ръ Домби холодно отталкиваетъ ее и усаживаетъ на стулъ.

        - Благодарю тебя, Луиза, за вниманіе къ моимъ д?ламъ,  - говоритъ м-ръ Домби,  - но желаю, чтобы разговоръ нашъ обратился на другой предметъ. Если я буду горевать о своей судьб? или обнаружу ч?мъ-нибудь необходимость ут?шенія, тогда ты можешь, Луиза, ут?шать сколько теб? угодно.
        М-съ Чиккъ обходится н?сколько разъ посредствомъ платочка, всхлипываетъ, откашливается и возводитъ свои очи къ небесамъ.

        - Дорогой мой Павель, я знаю, хорошо знаю твой высокій, возвышенный духъ, и потому ни слова больше не скажу объ этомъ страшномъ предмет?, который возмущаетъ душу, раздираетъ сердце, отъ котораго терзается вся моя внутренность…  - При этомъ м-съ Чиккъ обнаружила выразительнымъ жестомъ самое жгучее негодованіе.  - Но позволь спросить тебя, другъ… эта несчастная дочь, Флоренса…

        - Молчать, Луиза!  - воскликнулъ братъ самымъ строгимъ тономъ.  - Ни слова объ этомъ предмет?!
        Опять и опять м-съ Чиккъ обходится посредствомъ карманнаго платочка и съ глубокимъ чувствомъ стонетъ объ этихъ несчастныхъ созданіяхъ, которыхъ судьба по какой-то непростительной ошибк? возводитъ на степень Домби. Но въ какой степени Флоренса участвовала въ б?гств? Эди?и, ушла ли она вм?ст? съ нею, или скрылась сама по себ?, много она сд?лала, мало, или ничего не сд?лала,  - м-съ Чиккъ не им?етъ объ этихъ вещахъ ни мал?йшаго понятія.
        М-ръ Домби неизм?нно и неуклонно сосредоточиваетъ вс? свой мысли и чувства въ своей собственной груди и не д?лится ни съ к?мъ. Онъ не д?лаетъ никакихъ поисковъ. Быть можетъ, думаетъ онъ, Флоренса пріютилась y сестры или живетъ подъ одной съ нимъ кровлей. Быть можетъ, онъ думаетъ о ней постоянно, или, быть можетъ также, вовсе о ней не думаетъ. Никакого обнаруженія вн?шней заботы, никакихъ разспросовъ!
        Но н?тъ сомн?нія, м-ръ Домби никакъ не думаетъ, что онъ потерялъ свою дочь. Онъ отнюдь не подозр?ваетъ истины. Онъ жилъ слишкомъ долго заключеннымъ въ своей богдыханской гордости, чтобы им?ть какія-нибудь опасенія на счетъ б?дной страдалицы, которая такъ долго съ безотв?тнымъ самоотверженіемъ шла по своей скромной тропинк?. Невзгода судьбы подкосила его очень зам?тно, но еще далеко не поставила въ уровень съ землею. Корень широкъ, глубокъ, и съ теченіемъ годовъ его поб?ги распространились безъ всякихъ препятствій, собирая пищу отъ вс?хъ окружающихъ предметовъ. Дерево подрублено, но корень еще ц?лъ.
        Хотя онъ тщательно скрываетъ внутренній міръ своей души отъ міра вн?шняго, который, по его понятіямъ, им?етъ въ эту пору одну ц?ль своей д?ятельности, ц?ль сл?дить за движеніями и поступками м-ра Домби, однако ему никакъ не удается скрыть отъ міра этихъ буйныхъ сл?довъ, вырывающихся наружу подъ формой впалыхъ глазъ, обрюзглыхь щекъ, дикаго лба и пасмурнаго, задумчиваго вида. Непроницаемый, какъ всегда, онъ однако изм?нился; неприступный и гордый, какъ всегда, онъ однако значительно упалъ духомъ: иначе св?тъ не вид?лъ бы этихъ злов?щихъ сл?довъ.
        Св?тъ! Что думаетъ о немъ св?тъ, какъ на него смотритъ, что видитъ въ немъ и что говоритъ,  - вотъ окаянный демонъ его души. Онъ пресл?дуетъ его всюду, куда онъ идетъ, и, что всего хуже, пресл?дуетъ даже тамъ, гд? никогда его н?тъ. Лукавый духъ колышется между его домашней челядью и злобнымъ шепотомъ сопровождаеть его приходъ и выходъ; онъ толкаетъ его по улицамъ взадъ и впередъ, забирается съ нимъ въ контору, глядитъ на него на бирж? черезъ плечи богачей, манитъ его пальцемъ черезъ презр?нную толпу и предупреждаетъ его на вс?хъ возможныхъ пунктахъ, занимаясь везд? и всюду его д?лами. Въ полночь, когда м-ръ Домби зас?даетъ одинъ въ своемъ кабинет?, окаянный демонъ опять подымаетъ возню въ его дом?, стучитъ для его пот?хи по мостовой, пляшетъ по ст?намъ, трещитъ и прыгаетъ въ камин?, кривляется на статуэткахъ и д?лаетъ ему рожи изъ-подъ стола.
        И это не призракъ разгоряченнаго воображенія. Сатана д?йствительно обуялъ душою многихъ смертныхъ. Свид?тель - кузенъ Фениксъ, который нарочно прискакалъ изъ Баденъ-Бадена, чтобы переговорить съ м-ромъ Домби. Свид?тель майоръ Багстокъ, который предлагаетъ дружескія услуги кузену Фениксу.
        М-ръ Домби принимаетъ ихъ съ обычнымъ достоинствомъ, вытягиваясь во весь ростъ передъ каминомъ и величественно поправляя накрахмаленный воротникъ. Онъ чувствуетъ теперь, что демонъ смотритъ на него во вс? глаза. Его харя обрисовалась на картинахъ, на поверхности бронзоваго Питта, ус?вшагося на книжномъ шкаф?, и даже на вс?хъ точкахъ и фигурахъ географической карты, пов?шенной на ст?н?.

        - Необыкновенно холодная весна,  - зам?чаетъ м-ръ Домби, чтобы отвлечь вниманіе св?та.

        - Дьяволъ меня возьми, сударь мой,  - отв?чаетъ майоръ, согр?тый пламенемъ дружескаго чувства,  - вы хотите провести насъ, Домби… наше почтеніе! Джозефъ Багстокъ, скажу я вамъ, собаку съ?лъ на эти штуки! Если вамъ угодно, Домби, подц?пить на удочку своихъ друзей, сов?тую поискать карася не такого, какъ старикашка Джой. Эхъ, Домби, Домби! разв? ты забылъ меня, пріятель? Н?тъ, чортъ побери, стариканища Джозъ всегда былъ и всегда будетъ продувной бестіей, которая, съ вашего позволенія, въ одно ухо вл?зетъ, a въ другое выл?зетъ. Недаромъ его высочество, герцогъ іоркскій удостоилъ меня титуломъ… ну, заслуженно или незаслуженно, это другой вопросъ, a онъ говорилъ тысячу разъ: "Если есть на св?т? челов?къ, на котораго въ крайнемъ случа? можно положиться, такъ этотъ челов?къ - старикашка Джой, то есть, майоръ Джозефъ Багстокъ".
        М-ръ Домби кланяется.

        - Ну, Домби,  - продолжаетъ майоръ,  - я челов?къ св?тскій, честь им?ю рекомендоваться. Пріятель нашъ Фениксъ… если см?ю назвать его…

        - Сд?лайте милость,  - отв?чаетъ Фениксъ.

        - Ну, такъ видите ли, Домби, пріятель нашъ Фениксъ - тоже св?тскій челов?къ. О васъ, Домби, нечего и толковать: вы и подавно св?тскій челов?къ. Такъ исторія, собственно, вотъ какая: какъ скоро три св?тскихъ челов?ка сходятся вм?ст?, и какъ скоро вс? они пріятели - в?дь мы, разум?ется, вс? пріятели, не правда ли?  - продолжалъ майоръ, обращаясь опять къ кузену Фениксу.

        - Конечно, конечно,  - отв?чалъ кузенъ Фениксъ.

        - Нечего, стало быть, и хлопотать св?тскимъ людямъ: рыбакъ рыбака видитъ издалека, и Джозефъ Багстокъ утверждаетъ напрямикъ, что вы оба, господа, очень хорошо знаете въ настоящемъ случа? мн?ніе св?та.

        - Безъ сомн?нія,  - говоритъ кузенъ Фениксъ,  - д?ла такого рода, словомъ сказать, очевидны сами по себ?. Мн? весьма прискорбно, майоръ, обнаруживать въ присутствіи друга моего Домби мое великое изумленіе и душевное сожал?ніе, что моя любезная и совершенн?йшая родственница, влад?вшая вс?ми средствами и талантами составить счастье своего мужа, забыла въ настоящемъ случа? до такой степени свои обязанности въ отношеніи… словомъ сказать, въ отношеніи къ св?ту… что отважилась позволить себ? такое совершенно, можно сказать, необычайное поведеніе. Съ этого рокового происшествія я, что называется, нахожусь въ чертовски-непріятномъ состояніи духа, и не дал?е какъ вчера вечеромъ долговязому Сексби - верзила слишкомъ въ три аршина, другъ мой Домби, разум?ется, знакомъ съ нимъ - я говорилъ, что это приключеніе взволновало всю мою внутренность и сд?лало меня, словомъ сказать, желчнымъ. Невольно, что называется, призадумаешься надъ подобной катастрофой и, самъ собою, придешь къ заключенію, что все на семъ св?т? происходитъ правильной чередой по премудро устроенному плану; ибо, еслибы, почтенная моя тетка, м-съ
Скьютонъ, им?ла несчастье дожить до настоящаго времени, она, н?тъ никакого сомн?нія, сд?лалась бы жертвой этого б?дственнаго, событія и съ печали сошла бы въ могилу; a вы знаете, джентльмены, м-съ Скьютонъ была чертовски живучая и, что называется, двужильная баба.

        - Ну, Домби, что ты на это скажешь?  - воо клицаетъ майоръ со страстнымъ одушевленіемъ.

        - Прошу извинить,  - прерываетъ кузенъ Фениксъ.  - Еще н?сколько словъ. Другъ мой Домби, само собою разум?ется, позволитъ мн? сказать, что если какое обстоятельство увеличиваетъ, что называется, нравственную пытку, въ которой нахожусь я по настоящему поводу, то это только очень натуральное изумленіе св?та, что моя любезная и совершенн?йшая родственница - вы, конечно, джентльмены, еще не осудите меня, что я называю ее этимъ именемъ - отважилась на такое необычайное поведеніе съ челов?комъ… словомъ сказать, y него б?лые и, въ н?которомъ род?, прекрасные зубы… съ челов?комъ, говорю я, который по своему положенію въ св?т? гораздо ниже ея супруга. При всемъ томъ, джентльмены, я долженъ въ н?которомъ род? требовать, и довольно настоятельно, чтобы друтъ мой Домби, словомъ сказать, не отваживался обвинять мою любезную и совершенн?йшую родственницу, пока ея вина не будетъ юридически утверждена и доказана на законномъ основаніи. Наконецъ, я считаю своей обязанностью ув?рить друга моего Домби, что фамилія, которую я представляю, и которая теперь почти исчезаетъ - демонически печальная и совершенно
безотрадная мысль, джентльмены - эта благородная и древн?йшая фамилія отнюдь не станетъ противопоставлять ему препятствій и съ радостью согласится на всякую форму процесса, какую только ему будетъ угодно назначить. Над?юсь, другъ мой Домби отдастъ справедливость нам?реніямъ, какими я одушевленъ въ этомъ горестномъ д?л? и… словомъ сказать, я принужденъ, что называется, безпокоить друга моего Домби еще н?которыми дальн?йшими зам?чаніями.
        М-ръ Домби кланяется не поднимая глазъ и хранитъ глубокое молчаніе.

        - Ну, Домби, что ты на это скажешь?  - возглашаетъ майоръ.  - A я, съ своей стороны, признаюсь откровенно: въ жизнь не слыхалъ оратора краснор?чив?е друга нашего Феникса, ей, ей же не слыхалъ, клянусь вамъ…  - зд?сь майоръ, посин?вшій, какъ удавленникъ, схватилъ палку и въ порыв? одушевленія началъ махать вокругъ своей головы.  - Теперь, благодаря нашему другу, вы, Домби, понимаете очень ясно, что относится собственно къ леди, a я, съ своей стороны, какъ истинный другъ, долженъ два-три слова сказать насчетъ васъ самихъ, м-ръ Домби. Св?тъ, вы понимаете, сударь мой,  - продолжалъ майоръ, отфыркиваясь, какъ надсаженная лошадь,  - им?етъ въ этихъ д?лахъ свои мн?нія, которыя должны быть удовлетворены.

        - Знаю,  - отв?чалъ м-ръ Домби.

        - Конечно, вы знаете, Домби,  - продолжалъ майоръ.  - Чортъ меня побери, сударь мой, если я не зналъ, что вы это знаете. Нев?роятно, чтобы челов?къ вашего калибра не зналъ этихь вещей.

        - Над?юсь,  - говоритъ м-ръ Домби.

        - Домби! остальное вы угадаете. Я говорю напрямки, такъ какъ порода Багстоковъ, съ вашего позволенія, всегда говорила напрямки. Мало, сударь мой, мы выигрываемъ отъ этихъ вещей, да ужъ такова наша натура: кутить такъ кутить, чтобы чертямъ сд?лалось тошно… пуфъ, пуфъ, бацъ въ б?лые зубы. При васъ будетъ неизм?нный друтъ вашъ, старикашка Джозъ и… благослови васъ Богъ, Домби!

        - Майоръ, благодарю васъ. Я не премину положиться на васъ, когда придетъ время. Но такъ какъ время еще не пришло, я не считаю необходимымъ заран?е васъ безпокоить.

        - Никакихъ изв?стій о немъ?

        - Никакихъ.

        - Домби, я поздравляю васъ. Я чертовскм радуюсь за тебя, другъ ты мой, Домби.

        - Извините, даже вы, майоръ, извините, если я не войду въ дальн?йшія подробности. Изв?стіе я им?ю, но весьма странное и полученное необыкновеннымъ путемъ. Можетъ, изъ него ничего не выйдетъ, a можетъ, и выйдетъ очень много. Больше ничего не могу сказать. Мое объясненіе впереди.
        Сухой и довольно неопред?ленный отв?тъ на пламенный энтузіазмъ майора; однако, майоръ принимаетъ его граціозно и съ восторгомъ представляетъ, что мн?нія св?та въ скоромъ времени будутъ удовлетворены блистательн?йшимъ образомъ. Зат?мъ кузенъ Фениксъ получаетъ свою долю признательности отъ супруга своей любезной и совершенн?йшей родственницы, и, наконецъ, майоръ Багстокъ и кузенъ Фениксъ удаляются по своимъ д?ламъ, оставляя опять м-ра Домби въ добычу этому неумолимому св?ту, который пресл?дуетъ его и терзаеть, какъ злой демонъ, безъ милосердія и пощады.
        Но кто это сидитъ и плачетъ въ комнат? ключницы, разговаривая вполголоса съ м-съ Пипчинъ? Это какая-то леди, грустная и томная, съ поднятыми къ небу руками. Ея лицо почти совс?мъ закрыто черной шляпой, которая, очевидно, принадлежитъ не ей. Это миссъ Токсъ въ костюм? своей горничной. Она тайно приходитъ такимъ образомъ съ Княгинина Луга, возобновляетъ знакомство съ м-съ Пипчинъ и разспрашиваетъ о м-р? Домби.

        - Какъ онъ, б?дняжка, переноситъ свое горе?

        - Ничего, онъ довольно спокоенъ,  - отв?чаетъ м-съ Пипчинъ брюзгливымъ тономъ.

        - Снаружи, можетъ быть, a что y него внутри?
        Оловяный глазъ м-съ Пипчинъ сд?лалъ н?сколько энергичныхъ прыжковъ, прежде ч?мъ она произнесла свой отв?тъ:

        - Внутри? Ничего. Я ув?рена. Сказать теб? по правд?, любезная Лукреція, потеря для него не слишкомъ-то велика. Худая трава изъ поля вонъ. Мн? и самой, признаться, надо?ли зд?сь эти м?дные лбы.
        Должно зам?тить, м-съ Пипчинъ обращалась очень фамильярно съ миссъ Токсъ, такъ какъ ея первые педагогическіе эксперименты въ воспитательно-образовательномъ заведеніи обращены были на эту леди, когда она была еще худенькой и чахлой д?вочкой н?жныхъ л?тъ.

        - Конечно, y ней м?дный лобъ; ваша правда м-съ Пипчинъ. Оставить его, такого благороднаго мужчину!..
        И миссъ Токсъ горько зарыдала.

        - Благороденъ онъ или н?тъ, я этого не знаю и знать не хочу,  - возражаетъ м-съ Пипчинъ, гн?вно потирая переносицу,  - но я вотъ что знаю весьма хорошо: когда искушенія пос?щаютъ насъ въ жизни, мы должны переносить ихъ равнодушно. Прахомъ бы васъ побрало! Да я сама натерп?лась въ жизни побольше всякаго другого! Экія напасти, подумаешь! Ушла, такъ туда ей и дорога! никто, я думаю, не погонится всл?дъ!
        При этомъ намек? на перувіанскіе рудники, миссъ Токсъ встаетъ, раскланивается, и м-съ Пипчинъ звонитъ Таулисона, чтобы тотъ проводилъ ея гостью. М-ръ Таулисонъ, давненько не им?вшій удовольствія вид?ть миссъ Токсъ, ухмыляется, прив?тствуетъ и над?ется, что она совершенно здорова, при чемъ зам?чаетъ, что давеча онъ никакъ не могъ признать ее въ этомъ капор?.

        - Благодарю васъ, Таулисонъ,  - отв?чаетъ миссъ Токсъ.  - Живу, пока Богъ гр?хамъ терпитъ; a вы, почтенн?йшій, если этакъ еще когда увидите меня зд?сь, не говорите пожалуйста никому. Я прихожу сюда только къ м-съ Пипчинъ.

        - Слушаю, сударыня.

        - Большія y васъ непріятности, Таулисонъ?

        - Очень большія, сударыня.

        - Смотрите же, Таулисонъ, я над?юсь, мой другъ, что все это послужитъ для васъ урокомъ.  - Миссъ Токсъ, занимаясь воспитаніемъ маленькихъ Тудлей, пріобр?ла привычку д?лать назиданія, соотв?тствующія случаю.  - Прощайте, Таулисонъ.

        - Прощайте, сударыня. Покорно васъ благодарю.
        Казалось, м-ръ Таулисонъ погрузился въ раздумье относительно того, какой бы вывести для себя урокъ изъ вс?хъ этихъ обстоятельствъ, какъ вдругъ м-съ Пипчинъ прервала его размышленія нетерп?ливымъ восклицаніемъ:

        - Что вы тамъ д?лаете, долговязый? Зач?мъ не показываете дверей этой леди?
        И м-ръ Таулисонъ немедленно выпроводилъ миссъ Токсъ, которая, прокрадываясь на цыпочкахъ мимо кабинета м-ра Домби, закрыла всю свою голову огромной черной шляпой. И н?тъ еще въ ц?ломъ мір? ни одного существа, которое бы такъ искренно горевало о судьб? м-ра Домби, какъ эта скромная д?вица, закутанная шалью и б?жавшая теперь изо всей силы въ свой уединенный пріютъ на Княгининомъ Лугу.
        Но миссъ Токсъ не допускается въ общество св?тскихъ людей м-ра Домби. Каждый вечеръ приходитъ она въ его домъ, над?вая калоши и прикрываясь зонтикомъ въ мокрую погоду; она переноситъ шутки Таулисона и брюзгливыя вспышки м-съ Пипчинъ, все переноситъ, чтобы узнать, въ какомъ состояніи м-ръ Домби.
        Писаря и чиновники конторы разсматриваютъ б?дственное приключеніе со всевозможныхъ пунктовъ, но главн?йшимъ образомъ ихъ занимаетъ вопросъ: кто заступитъ м?сто м-ра Каркера. Преобладаетъ общее мн?ніе, что управительское м?сто будетъ лишено значительныхъ привилегій, и т? господа, которые не им?ютъ на него никакой надежды, утверждаютъ довольно р?шительнымъ тономъ, что имъ оно не нужно даромъ, и что они отнюдь не нам?рены завидовать см?лому и счастливому кандидату. Такой суетливости не бывало въ контор? со времени кончины маленькаго Домби; но вс? эти волненія принимаютъ особый характеръ и ведутъ къ укр?пленію связей товарищества и дружбы. При этомъ благопріятномъ случа? утверждена на прочномъ основаніи мировая между первымъ признаннымъ острякомъ конторнаго заведенія и назойливымъ соперникомъ, съ которымъ онъ былъ въ смертельной вражд? н?сколько м?сяцевъ сряду. Это счастливое событіе р?шились съ общаго согласія отпраздновать въ ближайшемъ трактир? со всею торжественностью, свойственною политическимъ лицамъ трехъ Соединенныхъ королевствъ. Острякъ назначенъ президентомъ, назойливый соперникъ -
вице-президентомъ. Немедленно посл? посл?дняго блюда, убраннаго со стола, президентъ открылъ зас?даніе сл?дующею р?чью:

        - Джентльмены, не могу скрыть, ни отъ васъ, ни отъ себя самого, что въ настоящее время между нами отнюдь не могутъ им?ть м?ста частные раздоры и личные разсчеты. Недавнія событія, которыхъ мн? н?тъ надобности исчислять зд?сь передъ вами, но которыя, однако, уже были изложены со вс?ми подробностями и колкими зам?чаніями въ н?которыхъ воскресныхъ газетахъ [Въ англійскихъ воскресныхъ газетахъ (Sunday Papers) всегда по большей части р?чь идетъ о семейыхъ д?лахъ. Политика въ сторон?.
        и даже въ одномъ ежедневномъ листк?. Вы его знаете, джентльмены…

        - Знаемъ, знаемъ, знаемъ!  - раздалось со вс?хъ сторонъ вокругъ краснор?чиваго витіи.

        - Эти печальныя событія,  - говорю я,  - приводятъ меня, точно такъ-же, какъ и васъ, джентльмены, къ размышленіямъ очень неут?шительнымъ и даже въ н?которомъ род? безотраднымъ…
        Зд?сь ораторъ остановился, вынулъ карманный платокъ, вздохнулъ, вытеръ наморщенное чело, и, окинувъ собраніе проницательными глазами, продолжалъ такимъ образомъ:

        - Понимаю, джентльмены, и глубоко чувствую, что продолжать въ настоящее время мои личныя несогласія съ Робинзономъ, значило бы однажды навсегда уничтожить или, по крайней м?р?, поколебать доброе мн?ніе, какимъ всегда и во вс?хъ случаяхъ пользовались въ глазахъ св?та вс? безъ исключенія джентльмены, принадлежащіе къ знаменитому торговому дому, который пріобр?лъ громкую и прочную изв?стность на вс?хъ островахъ и континентахъ Европы, Америки и Азіи. Мой искренній другъ, почтенный Робинзонъ, над?юсь, ничего не им?етъ сказать противъ этихъ истинъ, ясныхъ, какъ день, для всякаго разсудительнаго джентльмена, обогащеннаго удовлетворительнымъ запасомъ опытности въ д?лахъ св?та.
        М-ръ Робинзонъ не замедлилъ отв?чать въ такомъ же точно тон? и говорилъ долго, краснор?чиво, говорилъ для удовольствія всей компаніи. Посл? этой р?чи президентъ и вице-президентъ подали другъ другу руки, обнялись и поц?ловались, какъ братья. Зат?мъ опять всходили на ка?едру бол?е или мен?е зам?чательные ораторы, и между ними особенно отличился одинъ джентльменъ, котораго собирались раза три выгнать изъ конторы за непростительные промахи по счетной части. Но въ этотъ разъ его ос?нило внезапное вдохновеніе, и р?чь его патетически началась словами:

        - Да минуетъ на будущее время главу нашего дома сія горькая чаша, излившаяся съ такимъ б?дственнымъ обиліемъ на его очагъ!
        И такъ дал?е, все въ этомъ род?. Этотъ и многіе другіе періоды, начинавшіеся словами. "Да минуетъ горькая чаша" удостоились всеобщаго одобренія, и ораторъ заслужилъ громкія рукоплесканія. Словомъ, вечеръ былъ превосходный, и вс? наслаждались вдоволь физически и нравственно. Только подъ конецъ повздорили немножко насчетъ Каркера два молодыхъ дженльмена, начавшіе бросать другъ въ друга пуншевыми стаканами; но ихъ розняли во время и благополучно вывели изъ трактира. На другой день поутру содовые порошки истреблялись дюжинами въ контор? Домби и сына, и многіе изъ джентльменовъ были очень недовольны, когда трактирный мальчикъ явился къ нимъ со счетомъ, который, очевидно, былъ преувеличенъ.
        Перчъ, разсыльный, между т?мъ кутитъ въ эти дни напропалую. Онъ опять постоянно зас?даетъ y прилавковъ въ харчевняхъ и трактирахъ, гд? его угощаютъ, и гд? онъ лжетъ безъ всякаго милосердія, Оказывается, что онъ встр?чался со вс?ми особами, запутанными въ посл?днемъ д?л?, и говорилъ имъ: «сэръ», или «миледи» - смотря по надобности - "отчего вы такъ бл?дны?" При этомъ особы дрожали вс?ми членами: "охъ, Перчъ, Перчъ!" и, махнувъ руками, отб?гали прочь. Угрызеніе сов?сти тутъпричиной или естественная реакція посл? употребленія кр?пкихъ напитковъ, только м-ръ Перчъ возвращается вечеромъ на Чистые Пруды въ крайне уныломъ расположеніи духа, м-съ Перчъ начинаетъ безпокоиться, что дов?ріе его къ жен?, очевидно, поколебалось, и что онъ какъ будто подозр?ваетъ, не собирается ли она уб?жать отъ него съ какимъ-нибудь лордомъ.
        Въ ту же пору слуги м-ра Домби ведутъ разс?янную жизнь и теряютъ способность ко всякимъ д?ламъ. Каждый вечеръ они угощаются горячимъ ужиномъ, бес?дуютъ дружелюбно, курятъ и выпиваютъ полные бокалы. Къ девяти часамъ м-ръ Таулисонъ всегда подъ куражомъ и часто желаетъ знать, сколько разъ онъ говорилъ, что нечего ждать добра отъ угольныхъ домовъ. Вся компанія перешептывается насчетъ миссъ Домби и недоум?ваетъ, куда бы она скрылась. Думаютъ вообще, что это изв?стно м-съ Домби, хотя м-ръ Домби едва ли знаетъ. Это обстоятельство наводитъ р?чь на б?жавшую леди, и кухарка того мн?нія, что м-съ Домби величава, какъ пава, но ужъ слишкомъ горда, Богъ съ ней. Вс? согласны, что она слишкомъ горда, и по этому поводу возлюбленная Таулисона, д?вица доброд?тельная, покорн?йше проситъ, чтобы не толковали передъ ней объ этихъ гордянкахъ, которыя всегда подымаютъ голову кверху, какъ будто уже н?тъ земли подъ ихъ ногами.
        Везд? и всюду разсуждаютъ о д?лахъ м-ра Домби дружелюбной массой и хоромъ. Только м-ръ Домби пребываетъ въ своемъ кабинет?, и не в?даетъ св?тъ, что творится въ его душ?.
        Глава LII
        Таинственная в?сть

        Бабушка Браунъ и дочь ея Алиса держали въ своей хижин? тайное сов?щаніе. Это проиоходило въ первые часы вечера и въ посл?дніе дни весны. Уже н?сколько дней прошло съ той поры, какъ м-ръ Домби сказалъ майору Багстоку о своемъ странномъ изв?стіи, полученномъ весьма странными путями. Изв?стіе, разсуждалъ онъ, могло быть вздорное, a пожалуй, могло быть и очень невздорное.
        Мать и дочь сид?ли очень долго, не говоря ни слова и почти безъ всякаго движенія. На лиц? старухи отражалось тревожное и какое-то замысловатое ожиданіе; физіономія дочери, проникнутая также ожиданіемъ, не выражала р?зкаго нетерп?нія, и въ облакахъ, собиравшихся на ея лиц?, можно было читать недов?рчивость и опасеніе неудачи. Старуха чавкала и жевала, не спуская глазъ со своей дочери, и съ большимъ вниманіемъ прислушивалась ко всякому шороху.
        Ихъ жилище, б?дное и жалкое, не им?ло, однако, прежняго вида, когда бабушка Браунъ обитала зд?сь одна. Н?которыя потуги на чистоту и опрятность обличали съ перваго разу присутствіе молодой женщиньд, несмотря на цыганскій и вовсе не поэтическій безпорядокъ, бросавшійся въ глаза изъ вс?хъ угловъ. Вечернія т?ни сгущались и углублялись среди молчанія двухъ женщинъ, и, наконецъ, темныя ст?ны почти потонули въ преобладающемъ мрак?.
        Алиса Марвудъ прервала продолжительное молчаніе такимъ образомъ:

        - Угомонись, матка; онъ не придетъ.

        - Придетъ онъ, придетъ, говорю теб?!

        - Увидимъ.

        - Разум?ется, увидимъ его.

        - На томъ св?т? разв?.

        - Ты меня считаешь, Алиса, набитой дурой, спасибо теб?, дочка! Вотъ и дождалась на старости л?тъ прив?та да почета. Но я еще не совс?мъ выжила изъ ума, д?тище ты неблагодарное, и онъ придетъ, какъ Богъ святъ. Когда на этихъ дняхъ я поймала его на улиц? за фалды… ухъ! онъ взглянулъ на меня, какъ на жабу, и, Господи Владыко! посмотр?ла бы ты, какъ скорчилась его рожа, когда я назвала ихъ по именамъ и сказала, что знаю, гд? они.

        - Что? онъ осердился?  - спросила дочь, заинтересованная подробностями разсказа.

        - Осердился?… спроси лучше, окровенился ли онъ. Осердился,  - ха-ха-ха? Н?тъ, живчикъ ты мой,  - продолжала старуха, подпрыгивая къ шкафу и зажигая сальный огарокъ, мгновенно осв?тившій нескончаемую работу ея губъ,  - н?тъ, когда ты вотъ о нихъ думаешь или говоришь, никто авось не скажетъ, что ты только осерчала.
        И точно, Алиса въ эти минуты представляла истинное подобіе тигрицы, сторожившей добычу.

        - Тсс!  - зашип?ла старуха торжественнымъ шипомъ.  - Чьи-то шаги! Такъ не ходитъ наша братія, и ужъ, конечно, это не сос?дъ. Слышишь, Алиса?

        - Слышу. Ты не ошиблась, мать. Отвори дверь.
        Говоря это, Алиса посп?шно накинула шаль на свои плечи и оправила волосы; старуха между т?мъ прихрамывая и припрыгивая, впустила м-ра Домби, который, переступивъ черезъ порогъ, остановился y дверей и съ недов?рчивымъ видомъ озирался вокругъ.

        - Что, сэръ?  - сказала старуха, д?лая книксенъ.  - Б?дненько зд?сь для вашей милости? Ничего, никто васъ не укуситъ.

        - Это кто?  - спросилъ м-ръ Домби, указывая на молодую женщину.

        - Дочка моя, сэръ, смирная дочка. Не бойтесь, она все знаетъ.
        Мрачная т?нь, проб?жавшая по его лицу, выразительн?е всякаго вздоха обнаруживала его мысль. "Кто же этого не знаетъ?" думалъ м-ръ Домби, впившись глазами въ молодую женщину, которая, въ свою очередь, безъ всякаго смущенія смотр?ла на него. Т?нь на его лиц? сд?лалась еще мрачн?е, когда онъ отвернулъ свой взоръ, который, впрочемъ, черезъ минуту опять устремился на нее, какъ будто прикованный къ ея см?лымъ глазамъ, пробуждавшимъ въ его душ? какое-то воспоминаніе.

        - Женщина,  - сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ старой в?дьм?, которая между т?мъ ухмылялась и моргала изъ-подъ его локтя и, указывая на свою дочь, самодовольно потирала руками,  - женщина, я позволилъ себ? унизиться слишкомъ много, входя въ твою берлогу, но ты знаешь, зач?мъ я пришелъ, и помнишь, что ты мн? об?щала, когда остановила меня на этихъ дняхъ среди дороги. Что им?ешь ты сказать относительно того, что мн? необходимо знать, и какъ случилось, что я могу найти разгадку тайны въ этомъ логовищ?, посл? того, какъ истощилъ всю свою власть и средства, чтобы открыть ее другими путями?  - М-ръ Домби на минуту пріостановился и бросилъ вокругъ себя гн?вный взглядъ.  - Не думаю,  - продолжалъ онъ,  - чтобы ты осм?лилась шутить со мною или вздумала нахально меня обмануть; но если въ этомъ твое нам?реніе, я сов?тую теб? остановиться и ни шагу впередъ.

        - Охъ, какой вы гордый!  - ухмыляясь мямлила старуха, мотая головой и потирая морщинистыя руки,  - нечего сказать, горячая y васъ голова; a впрочемъ, страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ; вы будете смотр?ть собственными глазами и слышать собственными ушами, a не нашими, и если попадете на ихъ сл?дъ, то сколько нам?рены вы заплатить намъ, дорогой сэръ?

        - Деньги, я знаю, производятъ иной разъ нев?роятныя вещи,  - возразилъ м-ръ Домби, очевидно успокоенный этимъ вопросомъ.  - При деньгахъ становятся годными всякія средства. Да, за всякое полезное изв?стіе я готовъ платить; но надо, чтобы это изв?стіе дошло до моихъ ушей, иначе какь же я стану судить о его ц?нности?

        - Неужели, думаеге вы, н?тъ ничего могущественн?е денегъ?  - спросила молодая женщина, не перем?няя своей наблюдательной позы.

        - Не зд?сь, до крайней м?р?, - сказалъ м-ръ Домби.

        - Не зд?сь? почему же? Найдутся, я полагаю, и зд?сь вещицы посильн?е вашихъ денегъ. Что, наприм?ръ, вы думаете о гн?в? женщины?

        - Я думаю, что y васъ дерзкій языкъ,  - сказалъ м-ръ Домби.

        - Напрасно,  - отв?чала Алиса спокойнымъ тономъ,  - я говорю такъ для того, чтобы вы лучше съ нами познакомились и вполн? могли на насъ положиться. Гн?въ женщины столько же значитъ въ б?дной хижин?, какъ и въ раззолоченныхъ хоромахъ ббгача. Я, рекомендуюсь вамъ, очень сердита, и уже давно. Причины моего гн?ва, см?ю сказать, равносильны вашимъ, и предметъ его - одинъ и тотъ же челов?къ.
        М-ръ Домби стремительно отпрянулъ съ м?ста и посмотр?лъ на нее съ величайшимъ изумленіемъ.

        - Да, сэръ,  - продолжала Алиса,  - какъ ни велико между нами разстояніе, но я говорю правду. Какъ это вышло, н?тъ надобности знать: это моя тайна, и я не навязываюсь со своими тайнами. Мн? хочется поставить васъ съ нимъ на одну доску, потому что я смертельно его ненавижу. Моя мать скупа, б?дна и готова продать за деньги всякія в?сти. Въ этомъ ея промыселъ. Можете платить ей, сколько угодно, и пожалуй, ч?мъ больше, т?мъ лучше. Но я хлопочу тутъ не изъ-за денегъ, и для меня р?шительно все равно, за что бы вы ни купили этотъ секретъ. Довольно. Мой дерзкій языкъ не скажетъ больше ничего, хотя бы вы простояли зд?сь до утра.
        Во время этой р?чи, клонившейся къ уменьшенію ожидаемыхъ барышей, старуха обнаруживала безпокойство и безпрестанно подталкивала локтемъ м-ра Домби, чтобы тотъ не обращалъ вниманія на ея дочь. Онъ поперем?нно смотр?лъ на нихъ об?ихъ дикими глазами и сказалъ взволнованнымъ голосомъ:

        - Говорите же, что вы знаете?

        - О, не будьте такъ торопливы,  - отв?чала старуха,  - мы поджидаемъ челов?чка, котораго нужно напередъ скрутить, пощипать, навинтить…

        - Это что значитъ?

        - Погодите немножко,  - каркала в?дьма, положивъ свою костяную лапу на его плечо,  - погодите! мы знаемъ, гд? раки зимуютъ, и уже что я сказала, то свято. Будетъ намъ пожива. Если онъ заартачится малую толику,  - продолжала м-съ Браунъ, растопыривая свои пятерни,  - мы сум?емъ развязать его язычекъ!
        М-ръ Домби сл?дилъ за ней глазами, когда она подпрыгнула къ дверямъ, и потомъ его взоръ обратился на ея дочь; но Алиса хранила глубокое, безстрастное молчаніе и не обращала на него никакого вниманія.

        - Какъ я долженъ понимать васъ?  - сказалъ м-ръ Домби, когдя фигура м-съ Браунъ, пошатываясь и прихрамывая, отскакивала отъ дверей.  - Вы, кажется, кого-то ждете?

        - Да!

        - Челов?ка, отъ, котораго можетъ быть, вы над?етесь вырвать ожидаемую в?сть?

        - Да.

        - Я его не знаю?

        - Тсс!  - прошип?ла старуха съ пронзительнымъ хохотомъ.  - Зач?мъ объ этомъ спрашивать? Челов?къ вамъ знакомый, но онъ не долженъ васъ вид?ть. Парнюга слишкомъ робокъ и не сказалъ бы вамъ ни словечка. Мы запрячемъ васъ за эту дверь, и вы будете, если хотите, смотр?ть во вс? глаза и слушать обоими ушами. Мы не требуемъ и не просимъ, чтобы в?рили намъ на честное слово. Какъ? вы изволите сомн?ваться насчетъ этой комнаты за дверью? Загляните въ нее, если угодно.
        Острый глазъ старушенки открылъ въ м-р? Домби невольное выраженіе подозрительности, которая на этотъ разъ была очень кстати. Она поднесла къ дверямъ сальный огарокъ, и м-ръ Домби уб?дился, что тамъ была пустая комната. Онъ сд?лалъ знакъ, чтобы огонь былъ унесенъ на свое м?сто.

        - Скоро ли придетъ сюда этотъ челов?къ?

        - Скоро. Вы потрудитесь посид?ть зд?сь минутъ десятокъ.
        Не давъ никакого отв?та, м-ръ Домби началъ ходить по комнат? взадъ и впередъ съ нер?шительнымъ видомъ, недоум?вая, остаться ему или уйти назадъ. Но скоро походка его сд?лалась медленн?е и тяжел?е, и суровое лицо приняло задумчивый видъ; было ясно, въ ум? м-ра Домби утвердилась р?шимость дождаться окончательныхъ результатовъ своего страннаго визита.
        Между т?мъ, какъ онъ ходилъ такимъ образомъ взадъ и впередъ, съ глазами, опущенными въ землю, м-съ Браунъ снова ус?лась на свой стулъ и принялась слушать. Однообразіе его походки или дряхлый возрастъ были причиной, только старуха на этотъ разъ до того окр?пла на ухо, что наружные шаги давно раздавались въ ушахъ ея дочери, и она н?сколько разъ быстрымъ взглядомъ старалась предварить свою мать о приближеніи ожидаемаго челов?ка. Но, какъ скоро, наконецъ, ея вниманіе было пробуждено, она стремительно вскочила со стула, прошептала "идетъ!" и, указавъ своему гостю на его наблюдательный постъ, посп?шно поставила на столъ бутылку со стаканомъ и бросилась къ дверямъ, гд? уже появился Точильщикъ, котораго она встр?тила съ распростертыми лапами, обвиваясь, какъ гіена, вокругъ его шеи.

        - Вотъ и мой голубчикъ!  - завопила м-съ Браунъ.  - Наконецъ! ого! ого! какой ты милашка, сынокъ ты мой, Робби!

        - О, миссисъ Браунъ!  - отв?чалъ озадаченный Точильщикъ.  - Перестаньте пожалуйста! Разв? нельзя любить парня, не царапая его шеи? Вотъ видите ли, въ рукахъ y меня кл?тка, съ птицей кл?тка, миссисъ Браунъ!

        - Птичья кл?тка для него дороже, ч?мъ я!  - вопила старуха, озираясь на потолокъ.  - Изволь тутъ быть для него матерью! чего матерью? я бы должна быть для тебя мил?е всякой матери, разбойникъ ты безпардонный!

        - Оно в?дь такъ и есть, миссисъ Браунъ: я вамъ очень обязанъ,  - отв?чалъ несчастный Точильщикъ,  - да вы ужъ слишкомъ ревнуете б?днаго парня. Я вотъ и самъ люблю тебя, бабушка Браунъ, право люблю, a все же не душу. Зач?мъ же душить?
        Точильщикъ говорилъ и смотр?лъ такимъ образомъ, какъ будто противная сторона им?ла явныя подозр?нія, что онъ радъ бы дождаться благопріятнаго случая отправить на тотъ св?тъ свою названную мать.

        - A и что вамъ кл?тка, миссисъ Браунъ? Разв? б?да какая, что я заговорилъ о кл?тк?? Глядите сюда, в?дь эта кл?тка - знаете чья?

        - Твоего хозяина, голубчикъ?

        - Въ томъ-то вотъ и штука!  - отв?чалъ Точильщикъ, уставляя на стол? огромную, завернутую въ простыню кл?тку и развязывая ее руками и зубами.  - Это нашъ попугай.

        - Попугай м-ра Картера, касатикъ?

        - Да будешь ли ты держать свой языкъ на привязи, миссисъ Браунъ? Какое теб? д?ло до названія? Ты, ей Богу, съ ума сведешь б?днаго парня!  - заключилъ Точильщикъ, ухватившись въ припадк? отчаянія об?ими руками за свои волосы.

        - Что? ты вздумалъ колоть меня, неблагодарный скотъ?  - завизжала старуха въ порыв? остервен?нія.

        - Да н?тъ-же, бабушка Браунъ, ей Богу, н?тъ!  - возразилъ Точилыдикъ со слезами на глазахъ.  - Ахъ, ты Господи твоя воля, что это за… Разв? я не люблю тебя миссисъ Браунъ?

        - A и вправду, Робинъ, ты меня очень любишь, цыпленочекъ ты мой!
        И говоря это, м-съ Браунъ еще разъ заключила его въ свои н?жныя объятія, изъ которыхъ онъ вырвался только посл? продолжительной борьбы руками и ногами, при чемъ волосы его взъерошились и стали дыбомъ.

        - Ну, признаться,  - говорилъ Точильщикъ, задыхаясь отъ крайней усталосги посл? продолжительной возни,  - отъ этой любви б?ги хоть на каторгу… какъ ваше здоровье, миссисъ Браунъ?

        - И не быть y меня ц?лую нед?лю, мошенникъ ты этакій!  - говорила старуха тономъ дружескаго упрека.

        - Что съ тобою, бабушка Браунъ? Разв? я не сказалъ, что приду къ вамъ черезъ нед?лю въ этотъ самый вечеръ. Вотъ я и пришелъ. Ну что, какъ твои д?лишки, бабуся? Все ли этакъ-того… понимаешь? Не м?шало бы теб? быть немножко поумн?е, миссисъ Браунъ. Я, право, охрипъ, толкуя съ тобой, и мое лицо, я думаю, побагров?ло отъ твоей ласки.
        Говоря это, Точильщикъ утирался рукавами, какъ будто хот?лъ стереть съ своего лица н?жную полировку.

        - Выпей винца, Робинъ,  - сказала старуха, подавая ему налитый стаканъ,  - теперь теб? очень не м?шаетъ.

        - Да таки и правда, миссисъ, Браунъ, покорно благодарю. За твое здоровье, бабушка, многія теб? л?та, и да будетъ y тебя на томъ св?т?… и прочая, и прочая.
        Чего желалъ Точильщикъ, судить трудно, но на его лиц? просв?чивались не совс?мъ добрыя пожеланія. Зат?мъ онъ обратился къ Алис?, которая сид?ла неподвижно и какъ будто устремила глаза на Точильщика, но на самомъ д?л? смотр?ла позади его на лицо м-ра Домби, выставлявшееся изъ-за двери.

        - И за ваше здоровье, сударыня! Тысячу вамъ л?тъ съ полтысячью да съ четвертью; - аминь!
        Посл? этихъ двухъ комплиментовъ онъ опустошилъ стаканъ и поставилъ на столъ.

        - Ну, такъ д?ла вотъ какія, миссисъ Браунъ,  - началъ Точильщикъ.  - Во-первыхъ, теб? прежде всего не м?шаетъ малую толику поумн?ть, a потомъ, ты в?дь отличный знатокъ въ птицахъ и чуть ли не говоришь по-птичьи, это я знаю на свою б?ду.

        - На б?ду!  - повторила м-съ Браунъ.

        - На свои радости, бабуся,  - возразилъ Точильщикъ; - слушай хорошенько… теб? бы все ловить б?днаго парнюгу.  - Что, бишь, я хот?лъ сказать?

        - Я знатокъ въ птицахъ, Робинъ, подсказала старуха.

        - Ну да; такъ вотъ видишь, на моихъ рукахъ этотъ попугай… изв?стныя деньги, что приходились, получены сполна, изв?стное м?сто лопнуло, и я, что называется, теперь линяю; поэтому, бабушка, ты ужъ возьми подъ свое покровительство эту птицу, нед?ли этакъ на полторы, и дай ей квартиру и столъ. Мн? в?дь, чортъ побери, надобно же къ теб? слоняться,  - бормоталъ Точильщикъ съ отчаяннымъ лицомъ,  - ну, такъ, по крайности, было бы зач?мъ.

        - Вотъ что! такъ теб? не зач?мъ бывать y меня, распрешельма ты окаянный!  - завизжала старуха.

        - Что ты опять взъ?лась, бабушка Браунъ? Я говорю, чтобы им?ть поводъ приходить къ теб? чаще, когда эта птица будетъ y тебя гостить. Я всегда радъ тебя вид?ть бабуся.

        - Онъ не заботится обо мн?! ему и д?ла н?тъ до меня!  - визжала м-съ Браунъ, ломая костлявыя руки.  - Какъ же ты хочешь, чтобы я заботилась о твоей птиц?? Такъ и быть, мошенникъ ты этакій, я стану за ней ухаживать.

        - Спасибо, миссисъ Браунъ. И, пожалуйста, обходись съ ней осторожн?й,  - говорилъ Точильщикъ вкрадчивымъ тономъ.  - Все будетъ узнано, если этакъ даже погладишь ее не по шерсти.

        - Будто онъ такъ проницателенъ, Робинъ!

        - Ужъ и не говори, бабушка, проведетъ и надуетъ самого чорта! Только объ этомъ не надо толковать.
        Прервавъ себя такимъ образомъ, Точильщикъ бросилъ боязливый взглядъ вокругъ комнаты, налилъ стаканъ, выпилъ залпомъ, покачалъ головой и началъ разс?янно барабанить по кл?тк?, стараясь предать забвенію опасный предметъ, котораго такъ неосторожно коснулся.
        Старуха съ лукавымъ видомъ пододвинула къ нему свой стулъ и, взглянувъ на попугая, который въ эту минуту спускался съ своего вызолоченнаго купола, сказала:

        - Безъ м?ста теперь, Робинъ?

        - Ничего, миссисъ Браунъ, ничего, только помалчивай!

        - A что, разв? много далъ на харчи, касатикъ?

        - Попинька! попка!  - говорилъ Точильщикъ.
        Занятый этимъ обращеніемъ къ попугаю, Робинъ, къ счастью для себя, не зам?чалъ грозныхъ жестовъ и дикаго взгляда старухи.

        - Отчего это онъ не взялъ тебя съ собой, Робинъ?  - сказала м-съ Браунъ вкрадчивымъ тономъ, который однако едва скрывалъ ея возрастающее негодованіе.  - Хозяинъ-то твой, говорю я… почему бы ему не взять тебя съ собою?
        Робинъ былъ такъ погруженъ въ разсматриваніе попугая и съ такимъ усердіемъ перебиралъ проволоки его кл?тки, что не могъ дать никакого отв?та на этотъ повторенный вопросъ.

        - Я говорю, отчего бы этакь хозяину-то не взять тебя съ собою?

        - Попинька! Попка дуракъ!
        Старуха сд?лала движеніе, чтобы впустить свои когти въ его взъерошенные волосы, однако удержалась и, подавляя негодованіе, еще разъ повторила свой вопросъ.

        - Отвяжитесь, пожалуйста, бабушка Браунъ.
        М-съ Браунъ мгновенно запустила когти своей правой руки въ его волосы, обхватила л?вой лапой его горло и принялась душить своего любимца съ такимъ неистовствомъ, что лицо его почерн?ло.

        - Пустите, ой, пустите, Бога ради,  - вопилъ Точильщикъ.  - Чтотыд?лаешь миссисъ Браунъ? ай! миссисъ Брау - Бра -! Помогите!
        Но молодая женщина, неподвижная при этомъ обращеніи къ ней, оставалась совершенно нейтральною до т?хъ поръ, пока, наконецъ, Робинъ, посл? неимов?рныхъ усилій, не высвободился кое-какъ изъ тисковъ своей непріятельницы. Забившись въ уголъ, онъ дышалъ, какъ надорванный заяцъ, отгородившись собственными локтями, между т?мъ какъ старуха, запыхавшаяся не меньше его, неистово топала ногами и, по-видимому, собиралась съ новыми силами для отчаянной аттаки. При этомъ кризис? Алиса возвысила свой голосъ, но не въ пользу Точильщика:

        - Хорошо, матушка, продолжай! Въ куски его, собаку!

        - Какъ?  - вопилъ Точилыдикъ,  - неужели и вы противъ меня? Что я вамъ сд?лалъ? За что меня въ куски, желалъ бы я знать? Зач?мъ заманить и душить парнюгу, который не сд?лалъ вамъ ни мал?йшаго зла? Вотъ теб? и женщины! Куда д?валась ваша женская н?жность? ума не приложу!

        - Песъ смердящій!  - шип?ла м-съ Браунъ,  - сорванецъ безстыдный, забіяка непотребный!

        - Ч?мъ я тебя обид?лъ, миссисъ Браунъ? Взъ?лась, какъ волчица, чортъ знаетъ за что, a еще хвасталась, что любитъ меня, какъ сына!

        - Отд?лываться отъ меня обиняками! взбрехивать на меня нахальными словами!.. Ахъ, ты, мошенникъ этакій, да за кого ты меня принимаешь, бестія! Вздумала ощупать его малую толику на счетъ его хозяина и этой леди, a онъ и давай со мною въ жмурки да въ гор?лки! Хорошо, щенокъ, ты припомнишь это, отольются кошк? мышкины слезки! Проваливай теперь, ты мн? не нуженъ!

        - Да разв? я намекалъ, что хочу идти, миссисъ Браунъ? О, не говори этого, бабушка, пожалуйста!

        - Я и вовсе не стану говорить, щенокъ ты паршивый!  - сказала м-съ Браунъ, растопыривая свои ногти, отчего Точильщикъ съежился въ углу и прис?лъ, какъ напуганный заяцъ.  - Ни слова теперь не сорвется съ моихъ губъ. Надо его прогнать. Пусть его идетъ! Я напущу на него ребятъ, которые споютъ ему славную п?сню; они пристанутъ къ нему, какъ піявки, и вскарабкаются ему на шею, какъ лисицы. Онъ ихъ знаетъ. Онъ знаетъ вс? ихъ старыя забавы и залихватскія прод?лки. Если онъ забылъ ихъ, они сум?ютъ себя напомнить скоро. Пусть его идетъ, чертъ съ нимъ! Увидимъ, какъ онъ будетъ заниматься хозяйскими д?лами и хранить хозяйскіе секреты въ этой забубенной компаніи сорванцовъ. Не увидимъ, такъ услышимъ. Ха, ха, ха! Онъ поразгуляется съ ними не такъ, какъ съ нами, Алиса, чортъ съ нимъ! Пусть его идетъ, пусть его.
        И старуха, къ невыразимому огорченію Точильщика, прыгала взадъ и впередъ, какъ в?дьма, махая вокругъ головы сжатымъ кулакомъ, неутомимо работая губами и безпрестанно повторяя: чортъ съ нимъ, пусть его идетъ!

        - Миссисъ Браунъ,  - началъ умоляющимъ голосомъ Точильщикъ, выступая понемногу изъ своего угла,  - зач?мъ ты обижаешь такъ безжалостно невиннаго парнюгу? Подумай хорошенько, что я теб? сд?лалъ?

        - Не болтай со мной, щенокъ!  - говорила м-съ Браунъ, продолжая неистово размахивать кулакомъ.  - Пусть его идетъ, пусть его!

        - Миссисъ Браунъ,  - продолжалъ измученный Точильщикъ,  - я и не думалъ… то есть, тутъ просто сломя голову идешь въ капканъ!.. это в?дь уже мое обыкновеніе, миссисъ Браунъ, не заикаться о немъ лишнимъ словомъ, такъ какъ, видишь ли, ему изв?стна вся подноготная. Ну, да ужъ такъ и быть, я ув?ренъ, миссисъ Браунъ, никто не вынесетъ сору изъ этой избы. Малую толику изволь, я вовсе не прочь. Да, пожалуйста, не вертись такъ, миссисъ Браунъ, перестань, сд?лай милость. Неужели вы не хотите замолвить словечка за б?днаго парнюгу?  - говорилъ Точильщикъ, обращаясь съ отчаяніемъ къ молодой женщин?.

        - Перестань, матушка; слышишь, что онъ говоритъ?  - сказала строгимъ голосомъ Алиса, д?лая нетерп?ливое движеніе головой,  - пощупай его еще, и если онъ не поддастся, можешь задать ему карачунъ.
        Уступая этому н?жному ходатайству, м-съ Браунъ смягчилась мало-по-малу и заключила въ свои объятія раскаявшагося Точильщика, который, въ свою очередь, принужденъ былъ обнять и ее! Зат?мъ онъ занялъ за столомъ свое прежнее м?сто подл? м-съ Браунъ, которая одной рукой обвила его шею, a другой энергично начала пожимать его кол?ни, давая такимъ образомъ знать, что она готова предать забвенію понесенныя обиды. Точильщикъ не жаловался, не возражалъ, не шевелился, хотя въ чертахъ его лица обрисовывалась невыносимая мука.

        - Ну что же, милашка, каковъ теперь твой хозяинъ?  - начала м-съ Браунъ, когда они, въ заключеніе мировой, выпили по стаканчику за здоровье друтъ друга.

        - Тсс! Пожалуйста, миссисъ Браунъ… ты ужъ этакъ… понимаешь?… надо говорить потише. Ничего, коли хочешь, онъ, я думаю, такъ себ?, то есть, здоровъ, слава Богу, покорно благодарю.

        - Ты безъ м?ста Робби?  - спросила м-съ Браунъ вкрадчивымъ тономъ.

        - Не то чтобы безъ м?ста, и не то чтобы при м?ст?, - лепеталъ Робъ.  - Мн?, какъ бы это сказать да не схвастнуть, жалованье мн? все еще идетъ, миссисъ Браунъ.

        - За что же, Робинъ?

        - Да такъ. Д?лъ-то особыхъ, видишь ты, н?тъ, ну a на всякій случай вел?но держать ухо востро.

        - Хозяинъ за границей, Робби?

        - Ахъ, да что теб?! Пожалуйста, миссисъ Браунъ, давай толковать о чемъ-нибудь другомъ.
        М-съ Браунъ быстро поднялась съ м?ста къ большому отчаянію Точильщика, который, удерживая ее, лепеталъ:

        - Да, миссисъ Браунъ, да; мн? сдается, онъ точно за границей. На что это она такъ пристально смотритъ?  - прибавилъ Точильщикъ, указывая на дочь, глаза которой устремлены были на лицо, выглядывавшее изъ-за дверей.

        - Не тронь ея, касатикъ,  - сказала старуха, прижимаясь къ нему т?сн?е, чтобы онъ не оглянулся назадъ.  - Это ужъ y нея такой обычай, пусть ее. Ты говори со мной, Робинъ. Видалъ ты y него эту барыню, касатикъ?

        - Какую барыню, миссисъ Браунъ?

        - Ну вотъ, будто и не знаешь, касатикъ?

        - Право не знаю, бабушка,  - вопилъ Точильщикъ, тономъ отчаянной мольбы.

        - Барыню, которая къ нему ?здила, м-съ Домби, что-ли?

        - Да, помнится, я вид?лъ ее одинъ разъ.

        - Когда же, касатикъ? въ тотъ вечеръ, когда она у?хала съ нимъ?  - говорила старуха, пристально всматриваясь въ изм?няющіяся черты его лица.  - Ага! вижу по глазамъ, что въ тотъ вечеръ.

        - Ну ужъ такъ и быть, если видишь, миссисъ Браунъ; нечего, стало быть, запускать клещи въ б?днаго парнюгу, чтобы развязать его языкъ.

        - Куда же они у?хали той ночью, Робинъ? По прямой дорог?, касатикъ? Какъ они у?хали? Гд? ты ее вид?лъ? См?ялась она? плакала? Разсказывай обо всемъ, голубчикъ,
        - выкрикивала старуха, прижимаясь къ нему ближе и схвативъ его за об? руки, при чемъ глаза ея прыгали и сверкали необыкновеннымъ св?томъ.  - Ну, раскошеливайся! Мн? надобно знать обо всемъ. Впередъ, голубчикъ! В?дь мы съ тобой давно м?няемся нашими секретами, не такъ ли? Мы не выдадимъ другъ друга. Прежде всего, куда они по?хали, Робинъ?
        Злосчастный Точильщикъ вздохнулъ тяжело и остановился.

        - Оглохъ, что ли, ты?  - спросила старуха сердитымъ голосомъ.

        - Погоди, миссисъ Браунъ, я в?дь не такъ скоръ, какъ молнія. A желалъ бы, чортъ побери, сд?лался на этотъ разъ громовой стр?лой, чтобы упасть на н?которыхъ людей, которые, видишь ты, слишкомъ лакомы до чужихъ д?лъ.

        - Что ты говоришь?

        - Я говорю, миссисъ Браунъ, что не м?шало бы намъ съ тобой выпить по стаканчику настойки. Сердцу, знаешь, какъ-то весел?й. Ну, такъ куда они у?хали, спрашиваешь ты? То есть, куда у?хали, онъ и она, такъ что ли?

        - Да, да, касатикь.

        - Сказать по правд?, они никуда не у?хали, то есть, оба-то они, вм?ст?-то, я разум?ю, никуда не у?хали.
        В?дьма приготовилась, по-видимому, опять вц?питься въ его волосы и горло, но удержалась въ ожиданіи дальн?йшихъ объясненій.

        - Такъ-то, бабуся,  - продолжалъ отчаянный Точильщикъ,  - ни одинъ чортъ теб? не скажетъ, куда они по?хали, потому что, видишь ты, они у?хали различными дорогами, по одиночк?.

        - Вотъ что! Смекаю, касатикъ: они назначили м?сто, гд? должны съ?хаться? Такъ, такъ!

        - То есть, если бы имъ не нужно было съ?хаться, они, я полагаю, остались бы дома, миссисъ Браунъ, не такъ ли?

        - Правда, касатикъ, правда. Ну, что дальше? продолжай?  - говорила старуха, ухватившись кр?пче за его руки, какъ будто опасаясь, какъ бы онъ не ускользнулъ.

        - Да что же теб? надобно, миссисъ Браунъ? Разв? этого мало?  - возразилъ отчаянный Точильщикъ, терп?вшій во все это время невыносимую пытку, какъ будто съ каждымъ отв?томъ вытягивалась изъ него новая жила.  - То есть, еще см?ялась ли она въ ту ночь? Кажись, ты спрашивала, бабушка см?ялась ли она?

        - Или плакала?  - прибавила старуха, кивая головой.

        - Не см?ялась и не плакала,  - сказалъ Точильщикъ.  - Она была такъ тверда, когда она… и я… послушай, бабушка, теб?, я вижу, нужна вся подноготная. Такъ и быть! Только дай напередъ торжественную клятву, что ты никому объ этомъ не заикнешься.

        - Мгсъ Браунъ, іезуитка отъ природы, немедленно поклялась всемогущимъ Творцомъ, прибавивъ, что въ случа? нарушенія клятвы, она готова провалиться въ преисподнюю, въ таръ-тарары. При этомъ она сд?лала исподтишка лукавый кивокъ на м-ра Домби.

        - Такъ въ ту пору, говорю я, когда она и я пошли къ Саутгемптону [Southampton - одиа изъ главныхъ частей Лондона на берегу Темзы, гд? есть перевозъ, называемый также Southampton. Прим. перев.] , она была такъ тверда, какъ гранитъ,  - продолжалъ Точильщикъ.  - Такою же она была и поутру, миссисъ Браунъ. Когда на разсв?т? она с?ла въ шлюпку и по?хала, я, какъ ея слуга, стоялъ на берегу, чтобы вид?ть, все ли благополучно, она ни въ чемъ и нисколько не изм?нилась. Теперь довольна ли ты, миссисъ Браунъ?

        - Н?тъ, голубчикъ, еще не совс?мъ,  - отв?чала м-съ Браунъ р?шительнымъ тономь.

        - Вотъ навязалась старуха! Ахъ, Ты Господи, Твоя воля!  - визжалъ неут?шный Точильщикъ, безполезно горюя о своей судьб?. - Да чего теб? еще надо, миссисъ Браунъ?

        - Что сталось съ хозяиномъ? куда онъ д?вался?  - спрашивала старуха, прижимаясь къ нему т?сн?е и пронизывая его своими кошачьими глазами.

        - Ну, вотъ этого я, ей же ей, не знаю, миссъ Браунъ,  - отв?чалъ Точильщикъ.  - Лопни мои глаза, если я в?даю сколько-нибудь, что онъ тогда д?лалъ, куда по?халъ или зач?мъ. Помню только, и хорошо помню, онъ сказалъ мн? на прощаньи, чтобы я держалъ свой языкъ за зубами; не то прибавилъ онъ, я пов?шу тебя на первой осин?. И я скажу теб?, м-съ Браунъ, какъ искреннему другу, что если теб? вздумается проболтаться кому-нибудь ма счетъ того, о чемъ мы съ тобой толковали, то ужъ лучше ты взорви себ? черепъ или сожги себя вм?ст? съ этой избушкой, не то онъ догонитъ и захватитъ тебя въ самомъ омут? чертей. Ты и вполовину его не знаешь такъ, какъ я, миссисъ Браунь! Не будетъ отъ него никакого спасенья, говорю теб?.

        - Разв? я не поклялась теб?, голубчикъ?  - возразила старуха тономъ упрека.  - Небось, я сум?ю сдержать клятву.

        - То-то же, смотри, миссисъ Браунъ, я над?юсь, ты не захочешь погубить ни себя, ни меня.
        При этомъ дружескомъ сов?т? онъ бросилъ на нее умильный взоръ и съ особеннымъ эффектомъ кивнулъ головою; но, не находя слишкомъ большой отрады при встр?ч? съ желтымъ лицомъ и хорьковыми б?лками старой в?дьмы, прижавшейся къ нему еще т?сн?е, онъ неохотно опустилъ глаза въ землю и с?лъ переминаясь на свой стулъ, р?шившись, по-видимому, во что бы то ни стало, хранить упорное молчаніе при вс?хъ посл?дующихъ вопросахъ. Старуха между т?мъ, пользуясь этимъ случаемъ, подняла на воздухъ указательный палецъ своей правой руки, давая знать своему тайному наблюдателю, что вотъ теперь-то собственно онъ долженъ слушать обоими ушами.

        - Робинъ?  - начала м-съ Браунъ самымъ вкрадчивымъ тономъ.

        - Ну, да что еще, миссисъ Браунъ?

        - Робинъ! гд? уговорился твой хозяинъ съ?хаться съ этой барыней?
        Точильщикъ повернулся два-три раза на своемъ стул?, взглянулъ на полъ, взглянулъ на потолокъ, закусилъ ноготь большого пальца, перебралъ вс? пуговицы на жилет? и, взглянувъ искоса на свою неумолимую мучительницу, окончательно сказалъ:

        - Какъ я могу это знать, миссисъ Браунъ?
        Старуха опять, какъ прежде, сд?лала сигналъ своимъ указательнымъ пальцемъ.

        - Пошевеливайся, любезный, пошевеливайся! Не къ чему было доводить меня до этого м?ста и бросить ни съ ч?мъ. Я хочу знать и буду знать во что бы то ни стало.

        - Да ты таки посуди сама, неразумная ты женщина, какъ могу я выговаривать французскія имена городовъ?

        - Ты могъ слышать, какъ ихъ произносили при теб?. Пошевеливайся, Робби!

        - При мн? ихъ вовсе не произносили, миссисъ Браунъ.

        - Ну, такъ ты вид?лъ, любезный, какъ ихъ писали, и теперь ты можешь ихъ сложить,  - быстро подхватила старуха, не спуская съ него глазъ.
        Проникнутый невольнымъ удивленіемъ къ этой необыкновенной догадливостисвоего палача, Робинъ испустилъ не то стонъ, не то крикъ и, порывшись н?сколько времени въ карман? своего жилета, вынулъ оттуда кусокъ м?лу.

        - Изволь, миссисъ Браунъ, напишу. Только ужъ ты ни о чемъ больше меня не спрашивай: это было бы безполезно. Я ничего не знаю и, сл?довательно, ничего не могу сказать. Долго ли и зач?мъ будутъ они ?хать порознь, что и какъ станутъ д?лать, когда съ?дутся,  - все это мн? столько же изв?стно, миссисъ Браунъ, какъ и теб?, то есть, я р?шительно ничего тутъ не смыслю. Ты сама пов?ришь, если скажу, какъ я отыскалъ это слово. Сказать, миссисъ Браунъ?

        - Скажи, лебедикъ.

        - Изволь, бабушка. Когда… только чуръ уже больше не спрашивать!  - говорилъ Робинъ, поворачивая къ ней свои глаза, которые были теперь безсмысленны и сонливы.  - Не станешь спрашивать?

        - Не стану, касатикъ.

        - Ну, такъ это случилось вотъ какимъ манеромъ. Оставивъ со мной эту леди, хозяинъ положилъ ей въ руку какую-то записку, сказавъ, что это на случай, если она забудетъ. Но она не боялась забыть, потому что, лишь только онъ отвернулся, она изорвала бумагу въ клочки и выбросила за окно кареты. На бумаг? было всего только одно слово - я это хорошо вид?лъ - и я посп?шилъ подобрать клочекъ, на которомъ оно было написано. Это слово я, пожалуй, нарисую теб?, миссисъ Браунъ, да только смотри, помни свою клятву.
        М-съ Браунъ, зам?тила, что очень помнитъ. Не им?я больше никакихъ возраженій, Робинъ медленно и съ большимъ трудомъ началъ рисовать на стол? м?ломъ:

        - "Д"; старуха громко произнесла эту букву, когда Точильщикъ ее начертилъ.

        - Да будешь ли ты молчать, миссисъ Браунъ?  - воскликнулъ Робинъ, съ нетерп?ніемъ обращаясь къ старух? и закрывая ладонью написанную букву.  - Складывать вовсе не сл?дуетъ, иначе я перестану писать. Пожалуйста, бабушка, не шевелись.

        - Ну, такъ ставь буквы подлинн?е, касатикъ, отв?чала старуха, повторяя свой тайный сигналъ,  - мои глаза, ты знаешь, не хорошо разбираютъ и печать.
        Пробормотавъ что-то про себя, Точильщикъ съ неудовольствіемъ принялся за работу. Между т?мъ, какъ онъ нагнулъ свою голову, господинъ, для котораго онъ такъ безсознательно трудился, выдвинулся изъ-за двери не дал?е какъ на одинъ шагъ разстоянія отъ его плеча и принялся внимательно сл?дить за медленнымъ движеніемъ его руки. Въ то же самое время Алиса, наблюдая его съ прогивоположнаго стула, шевелила губами при каждой букв?, не произнося ее громко. При конц? каждаго штриха, она и м-ръ Домби быстро взглядывали друтъ на друга, какъ будто для подтвержденія своихъ мыслей, и такимъ образомъ они разомъ сложили: D. I. J. О. N.

        - Вотъ теб?!  - сказалъ Точшьщикъ, посп?шно намусливая ладонь своей руки, чтобы стереть начерченное слово. Недовольный этимъ, онъ принялся съ ожесточеніемь тереть по столу обшлагомъ своего рукава до т?хъ поръ, пока не исчезъ самый сл?дъ м?ла.  - Ну, миссисъ Браунъ, теперь, над?юсь, ты довольна!
        Въ изъявленіе своего совершенн?йшаго удовольствія, старуха выпустила его руку и погладила его по спин?. Утомленный продолжительной возней и винными парами, Точильщикъ опустилъ локти на столъ, положилъ на нихъ свою голову и тутъ же заснулъ глубокимъ сномъ.
        Уб?дившись, что онъ спитъ кр?пко и храпитъ гвомко, старуха оборотилась къ дверямъ, гд? стоялъ въ засад? м-ръ Домби, и пригласила его потихоньку выбираться изъ комнаты. Даже въ эту минуту она растопырилась надъ Робиномъ, готовая осл?пить его своими руками или притиснуть къ столу его голову, если онъ подыметъ ее прежде, ч?мъ прекратится посл?дній шумъ таинственныхъ шаговъ. Но ея взглядъ, проницательно сл?дившій за спящимъ юношей, еще проницательн?е наблюдалъ бодрствующаго мужа, и когда м-ръ Домби, прикоснувшись къ ея ладони своей рукой, произвелъ на ней, не смотря на всю свою предосторожость, звонкій золотой звукъ, глаза старухи засверкали, какъ y ворона, и съ жадностью впились въ полученный подарокъ.
        Мрачный взглядъ дочери, провожавшій его къ дверямъ, хорошо зам?тилъ, какъ онъ былъ бл?денъ, и какъ его ускоренная поступь обнаруживала, что мал?йшее замедленіе было для него невыносимымъ принужденіемъ, и какъ гор?лъ онъ жаждою д?ятельности; когда, наконецъ, дверь потихоньку затворилась, она оглянулась на свою мать. Подпрыгнувъ къ ней, старуха открыла ладонь, чтобы показать золото, и потомъ, сжавъ ее опять съ ревнивою жадностью, прошептала:

        - Что онъ станетъ д?лать, Алиса?

        - Зло,  - отв?чала дочь.

        - Убійство?  - спросила старуха.

        - Онъ б?шенъ теперь въ своей ужаленной гордости и готовъ, пожалуй, на все.
        Больше он? ничего не сказали и ус?лись каждая на своей сторон?. Мать бес?довала со своимъ золотомъ, дочь со своими мыслями; ихъ взоры св?тились во мрак? слабо осв?щенной комнаты. Робинъ спалъ и храп?лъ. Одинъ только попугай, на котораго не обращали вниманія, былъ въ постоянной д?ятельности. Онъ рвалъ и клевалъ своимъ крючковатымъ носомъ вызолоченную кл?тку, карабкался подъ куполомъ, б?галъ по кровл?, какъ муха, вверхъ ногами, и кусалъ, и шатался, и шум?лъ при каждомъ колебаніи проволоки, какъ будто сознавалъ опасность своего хозяина и хот?лъ, насильственно вырвавшись изъ пл?на, предварить его объ угрожающей б?д?.
        Глава LIII
        Еще изв?стіе

        Одиноко и вдали отъ вс?хъ этихъ треволненій жили въ своемъ углу отверженные братъ и сестра преступнаго б?глеца, но его вина обрушилась на нихъ гораздо бол?е тяжелымъ бременемъ, ч?мъ на челов?ка, котораго онъ оскорбилъ такъ безжалостно и такъ жестоко. Неумолимый св?тъ, при всей своей взыскательности и неотвязчивости, оказалъ м-ру Домби, по крайней м?р?, ту услугу, что безпрестанно разжигалъ его господствующую страсть, кололъ и пришпоривалъ его гордость, сосредоточивая вс? его мысли и чувства на одномъ предмет?, который сд?лался теперь единственною ц?лью его умственнаго и нравственнаго бытія. Вся упругость и чопорность его натуры, весь ея мракъ и суровость слились теперь, подобно многимъ мелкимъ ручьямъ, въ одну обширную и быструю р?ку, которая неудержимо покатила свои бурливыя волны въ океанъ тщеславія, гордости и надутаго самоліобія, проникнутаго преувеличеннымъ сознаніемъ своей личной важности. Сказочный богатырь, доведенный до посл?дней степени геройства и свир?пости своими мелкими врагами, былъ бы теперь кроткимъ агнцемъ въ сравненіи съ м-ромъ Домби. Лютый и взб?шенный зв?рь, напущенный на стаю
гончихъ,  - ровно ничего передъ этимъ чопорнымъ джентльменомъ въ его накрахмаленномъ галстук?, на которомъ н?тъ ни мал?йшей морщинки.
        Но самая взбалмошность его мысли уже зам?няла отчасти исполненіе ея на д?л?. Покам?стъ онъ не зналъ, куда укрылся его отъявленный врагъ, жажда мщенія отвлекала его умъ отъ собственнаго б?дствія, и онъ на досуг? пот?шался перспективой будущаго своего геройства. Но братъ и сестра его коварнаго любимца не им?ли такого ут?шенія: вс? явлеиія въ ихь исторіи, прошедшія и настоящія, придавали его преступленію значеніе самое гибельное для нихъ.
        Сестра съ горестью думала иногда, что если бы она осталась при немъ в?рной спутницей его жизни, быть можетъ, онъ изб?жалъ бы преступленія, въ которое впалъ; но думая такимъ образомъ, она отнюдь не жал?ла о томъ, что сд?лала, и ни мало не возвышала ц?ны своего самопожертвованія. Напротивъ, когда эта возможность представлялась ея заблудшему и раскаявшемуся брату, она падала на его сердце такимъ ужаснымъ бременемъ, которое онъ мотъ едва только выносить, и при этомь ни разу не входила въ его голову мысль объ отмщеніи своему жестокому брату. Новое обвиненіе самого себя и глубокое сознаніе своего нравственнаго униженія,  - вотъ единственныя размышленія, возникавшія въ его голов? по поводу печальнаго событія.
        Въ тотъ самый день, вечеръ котораго склонился на посл?дней глав?, когда св?тскіе люди суетливо занимались р?шеніемъ разныхъ статей относительно похищенія м-съ Домби, окно комнаты, гд? братъ и сестра сид?ли за раннимъ завтракомъ, затемнилось неожиданною т?нью челов?ка, подошедшаго къ маленькой калитк?. Этотъ челов?къ, съ вашего позволенія, былъ Перчъ, разсыльный.

        - A я къ вамъ съ Чистыхъ Прудовъ,  - заголосилъ м-ръ Перчъ, дов?рчиво заглядывая въ комнату и вытирая о половикъ сапоги, на которыхъ, впрочемъ, не было грязи.  - Раненько, изволите вид?ть, да мн?, м-ръ Каркеръ, приказано вручить вамъ письмецо прежде, ч?мъ вы выйдете сегодня со двора. Признаться, мн? сл?довало бы придти сюда получасомъ раньше, да вотъ жена-то моя,  - что станешь д?лать?  - чуть-чуть не потерялъ нын?шнюю ночь.

        - М-съ Перчъ очень больна?  - спросила Герріэтъ.

        - Она, вотъ видите ли, миссъ,  - сказалъ Перчъ, оборотившись нарередъ къ двери, чтобы тщательно ее запереть,  - слишкомъ принимаетъ къ сердцу вс? эти обстоятельства, которыя повстр?чались съ нашимъ торговымъ домомъ. Нервы y нея очень н?жны и удивительно какъ скоро разструниваются. A и то сказать, тутъ есть отчего перевернуться и жел?знымъ нервамъ. Вы сами, разум?етхя, очень разстроены, миссъ.
        Герріэтъ подавила вздохъ и взглянула на своего брата.

        - Я и самъ развинтился въ эти дни такъ, что и вообразить не могу,  - продолжалъ Перчъ, энергически тряхнувъ головой.  - Все это ошеломило меня такъ, какъ будто я пьянствовалъ ц?лую нед?лю, и право, сударыня, я каждое утро чувствую, что голова моя все равно, что пустой барабанъ.
        Наружность м-ра Перча д?йствительно подтверждала несомн?нную наличность этихъ симптомовъ. Лихорадочный видъ и очевидное разслабленіе всего его организма могли быть объяснены не иначе, какъ многочастыми и многообразными возліяніями шнапсовъ, которыми каждый день угощали его на трактирныхъ прилавкахъ, гд? онъ им?лъ обыкновеніе пов?ствовать съ одушевленнымъ краснор?чіемъ о посл?днихъ приключеніяхъ въ торговомъ дом?.

        - Стало быть, я могу судить,  - сказалъ м-ръ Перчъ, тряхнувъ опять головою и придавая серебристый отт?нокь своей р?чи,  - что и какъ должны чувствовать особы, которыя сами н?которымъ образомъ соприкосновенны къ этимъ печальнымъ д?ламъ.
        Зд?сь м-ръ Перчъ поджидалъ обнаруженій дружеской откровенности, но, не дождавшись откровенности, кашлянулъ изъ-подъ руки. Такъ какъ это ни къ чему не повело, то онъ поставилъ шляпу на полъ и пол?зъ въ карманъ своего жилета за письмомъ.

        - Отв?та, кажись, не вел?но дожидаться,  - сказалъ м-ръ Перчъ съ ласковой улыбкой,
        - но вы, можетъ быть, потрудитесь, сэръ, проб?жать его при мн?.
        Джонъ Каркеръ разломалъ печать м-ра Домби и, овлад?въ содержаніемъ, которо? было очень коротко, отв?чалъ:

        - Н?тъ. Отв?тъ не нуженъ.

        - Въ такомъ случа?, сударыня, позвольте пожелать вамъ добраго утра,  - сказалъ Перчъ, д?лая шагъ къ дверямъ.  - Я над?юсь и даже ув?ренъ, вы не будете слишкомъ огорчаться посл?днимъ печальнымъ обстоятельствомъ. Въ газетахъ разсказываютъ такія вещи, о какихъ вы и не думаете,  - сказалъ Перчъ, д?лая отъ дверей два шага назадъ и обращаясь съ таинственнымъ шепотомъ къ брату и сестр?. - Одинъ воскресный газетчикъ…
        Должно зам?тить, что м-ръ Перчъ, по нев?жеству, свойственному англійскимъ лакеямъ, вс?хъ журналистовъ называлъ газетчиками, не ум?я различить писателя отъ разносчика афишъ.

        - Одинъ воскресный газетчикъ,  - говорилъ Перчъ,  - въ синей шинели и б?лой шляп?, не разъ собирался меня подкупить и задобрить разными предложеніями, да только я всегда отд?лывалъ его, какъ сл?дуетъ честному челов?ку. Вчера вечеромъ онъ часа четыре шлялся около нашей конторы, и я самъ вад?лъ, какъ онъ приставлялъ свой глазъ къ замочной щели. Другой газетчикъ каждый день вертится въ знакомомъ мн? трактир?. Разъ какъ-то на прошлой нед?л? сорвалось y меня съ языка два-три слова, и что же бы вы думали? Онъ на другой же день оттиснулъ ихъ въ своей газет?, да и какъ оттиснулъ, если бы вы знали! Уму непостижимо!
        М-ръ Перчъ пол?зъ въ свой карманъ, какъ будто съ нам?реніемъ вытащить клочекъ газеты, но, не гюлучивъ никакого поощренія, вынулъ оттуда свои бобровыя перчатки, поднялъ шляпу и простился. Часа черезъ два вс? его пріятели въ знакомой харчевн? уже знали, какимъ манеромъ миссъ Каркеръ, заливаясь горючими слезами, схватила Перча за об? руки и сказала: "Охъ, Перчъ! милый, дорогой Перчъ, вид?ть васъ моя единственная отрада" - и какимъ способомъ м-ръ Джонъ Каркеръ, взъерошивая свои волосы, воскликнулъ строжайшимъ голосомъ: "Перчъ, я отказываюсь отъ него. Никогдане называй его моимъ братомъ въ моемъ присутствіи!»
        Оставшись одни, братъ и сестра сначала не говорили ии слова. Молчаніе прервала Герріэтъ.

        - Что, милый Джонъ, дурныя в?сти въ этомъ письм??

        - Да; но неожиданнаго н?тъ ничего. Я вчера вид?лъ его.

        - Его?

        - То есть, м-ра Домби, который теперь ко мн? пишетъ. Онъ вчера два раза проходилъ по контор?, когда я тамъ былъ. Мн? нельзя было отъ него дол?е укрываться, и я знаю, что мое присутствіе должно казаться для него обиднымъ. Я это чувствую, какъ нельзя лучше.

        - Онъ ничего. не сказалъ?

        - Ничего; но я вид?лъ, что его взоръ остановился на мн?, и это заран?е приготовило меня къ тому, что должно было случиться. Мн? отказано отъ м?ста!
        Сестра старалась по возможности казаться спокойною, но полученныя новости были слишкомъ печальны по многимъ причинамъ. Джонъ Каркеръ читалъ:
        "Мн?, конечно, н?тъ надобности объяснять, почему ваше имя съ н?котораго времени звучитъ въ моихъ ушахъ неестественнымъ звукомъ и почему невыносимъ для меня одинъ взглядъ на челов?ка, который носитъ вашу фамилію. Съ этого дня прекращается всякое обязательство между нами, и я требую, чтобы впредь вы ни по какому поводу не старались придти или поставить себя въ соприкосновеніе съ моей фирмой".

        - Вотъ и все, милая Герріэтъ,  - продолжалъ Джонъ Каркеръ.  - При письм? вложенъ банковый билетъ, равносильный моему третному жалованью. Право, сестрица, м-ръ Домби поступаетъ со мной еще слишкомъ милостиво, если взять въ разсчетъ все, что случилось.

        - Да, очеиь милостиво, Джонъ, если справедливо наказывать одного за проступки другого,  - отв?чала сестра.

        - Мы сд?лались для него какимъ-то злов?щимъ отродьемъ,  - говорилъ Джонъ.  - Н?тъ ничего мудренаго, если онъ дрожитъ при одномъ звук? нашей фамиліи, и думаетъ, что въ крови нашей заключены проклятыя с?мена, плодовитыя на несчастья всякаго рода. Я самъ не прочь отъ этихъ мыслей, если бы только не ты, Герріатъ.

        - Перестань, братъ. Если y тебя, какь ты думаешь и часто говоришь, наперекоръ моему личному уб?жденію, есть особыя причины любить меня, пощади мой слухъ отъ этихъ дикихъ возраженій!
        Онъ закрылъ лицо об?ими руками, но сестра, подойдя къ нему, н?жно взяла его за одну руку.

        - Что ни говори, братъ, a получить отставку отъ единственнаго м?ста, съ которымъ ты связанъ продолжительной привычкой, вещь очень трудная для насъ обоихъ, особенно, если взять въ разсчетъ несчастный поводъ къ этой непредвид?нной б?д?. Намъ нужно позаботиться о средствахь къ существованію… впрочемъ что же такое? Мы оба станемъ бороться съ нашей судьбой безъ смущенія и безъ страха, и я, съ своей стороны, ув?рена, что поб?да будетъ на нашей сторон?, если только присутствіе духа тебя не оставитъ.
        Ободряя такимъ образомъ брата, она ц?ловала его въ щеку, и улыбка играла на ея губахъ.

        - О милая сестра! Ты по своей собственной благородной вол? соединила судьбу свою съ погибшимъ челов?комъ, котораго имя осрамлено клеймомъ безславія! Не им?я самъ ни одного друга, я въ то же время отнялъ и y тебя вс?хъ друзей.

        - Джонъ!  - Она посп?шно положила руку на его губы.  - Ради меня! Въ воспоминаніе нашей продолжительной дружбы!  - Онъ молчалъ.  - Теперь, мой милый, мн? надобно, въ свою очередь, сказать н?сколько словъ.  - Она спокойно с?ла подл? него.  - Я, точно такъ же, какъ и ты, готовилась исподволь къ тому, что теперь случилось съ нами, и была y меня тайна, которую время, наконецъ, открыть. Д?ло въ томъ, мой милый, что y насъ сверхъ твоего чаянія, есть одинъ общій другъ.

        - Какъ его зовутъ, Герріэтъ?  - спросилъ Джонъ съ грустною улыбкою.

        - Право я не знаю; но однажды онъ весьма серьезно ув?рялъ меня въ своей дружб? и объявиль искреннее желаніе быть намъ полезнымь. Я ему в?рю.

        - Герріэтъ!  - воскликнулъ удивляющійся братъ,  - Тд? живетъ этотъ другъ?

        - И этого я не знаю,  - отв?чала сестра,  - но онъ знаетъ насъ обоихъ, и ему въ совершенств? изв?стна наша общая исторія. Вотъ почему, между прочимъ, по собственному его сов?ту, я скрыла отъ тебя, милый Джонъ, что онъ былъ въ нашемъ дом?; тебя огорчило бы изв?стіе о такомъ челов?к?.

        - Неужели, Герріэтъ, онъ былъ въ нашемь дом??

        - Да, въ этой самой комнат?. Разъ только.

        - Что это за челов?къ?

        - Не молодой. Его волосы с?д?ютъ и скоро, какъ онъ говорилъ, совс?мъ сд?лаются с?дыми. Но онъ великодушенъ, добръ и, я ув?рена, неспособенъ къ притворству.

        - И ты вид?ла его только однажды, Герріэтъ?

        - Однажды въ этой комнат?, - отв?чала сестра, щеки которой въ эту минуту покрылись яркимъ румянцемъ,  - но, когда онъ былъ зд?сь, онъ уб?дительно просилъ, чтобы я позволила ему вид?ть себя разъ въ нед?лю, когда онъ будетъ проходить мимо нашего дома. Это должно было напоминать ему, что мы покам?стъ не им?емъ нужды въ его услугахъ, потому что, когда онъ вызвался на эти услуги, я р?шительно объявила, что мы не нуждаемся ни въ чемъ.

        - И разъ въ нед?лю…

        - Каждую нед?лю Сь той поры одинъ раэъ, и всегда въ одинъ и тотъ же день, въ одинъ и тотъ же часъ, онъ проходилъ п?шкомъ мимо нашего дома, всегда по одному и тому же направленію въ Лондонъ, останавливаясь не бол?е, какъ на минуту, чтобы раскланяться со мной и дать знать движеніемъ руки, что онъ помнитъ и заботится о насъ, какъ добрый опекунъ. Онъ об?щалъ эту аккуратность въ свое единственное свиданіе со мной и выполнялъ об?щаніе съ такою безприм?рною аккуратностью, что если сначала я сколько-нибудь и могла сомн?ваться въ искренности его словъ, зато впосл?дствіи ни т?ни сомн?нія не оставалось въ моей душ?, и я всегда съ радостной ув?ренностью дожидалась урочнаго часа, въ который долженъ былъ неминуемо появиться этотъ необыкновенный челов?къ. Но въ посл?дній понед?льникъ, сл?довавшій за ужаснымъ событіемъ, онь не явился, и я начинаю подозр?вать, не им?етъ ли его отсутствіе какой-нибудь связи съ т?мъ, что случилось въ нашей фирм?.

        - Какъ же это?  - спросилъ братъ.

        - Я и сама не знаю; только одновременность происшествій навела меня на эту догадку, и я не старалась отдать себ? въ ней яснаго отчета. Чувствую, впрочемъ, что онъ непрем?нно долженъ воротиться, и если д?йствительно воротится, позволь мн?, милый Джонъ, объявить ему, что я говорила, наконецъ, о немъ теб?, и что ты желаешь узнать его лично. Онъ, безъ сомн?нія, откроетъ для тебя новый источникъ существованія, потому что въ ту пору онъ именно просилъ позволенія позаботиться объ улучшеніи нашей жизни, и я должна была об?щать, что если мы будемъ им?ть нужду въ друг?, то я вспомню о немъ. Тогда, сказалъ онъ, и его имя не будетъ для насъ тайной.
        Джонъ Каркерь слушалъ все это съ большимъ вниманіемъ, и удивленіе его, казалось, возростало съ минуты на минуту.

        - Герріэтъ, опиши мн? этого челов?ка. Я, нав?рно, долженъ знать челов?ка, который такъ хорошо знаетъ меня.
        Его сестра живо нарисовала вс? черты, станъ и платье своего таинственнаго пос?тителя, но Джонъ Каркеръ, потому ли, что онъ не им?лъ понятія объ оригинал?, или по какой-нибудь ошибк? въ ея описаніи, или просто отъ разс?янности въ мысляхъ, не могъ угадать портрета, который она представляла передъ нимъ.
        Какъ бы то ни было, всл?дствіе обоюднаго р?шенія, Джонъ Каркеръ долженъ былъ увид?ть оригиналъ при первомъ его появленіи. Посл? этого уговора, сестра, успокоенная откровеннымъ объясненіемъ, принялась за свои домашнія д?ла, a с?дой ея братъ, бывшій младшимъ между писарями въ купеческой контор?, началъ работать въ саду въ этотъ первый день своей небывалой свободы.
        Была ночь. Братъ читалъ вслухъ какую-то книгу, сестра сид?ла за иголкой; внезапный стукъ въ дверь прервалъ ихъ занятія. Въ атмосфер? необыкновеннаго безпокойства и страха, парившихъ надъ ними въ связи съ ихъ братомъ-б?глецомъ, этотъ звукъ, необыкновенный самъ по себ?, казался для нихъ почти возмутительнымъ. Братъ подошелъ къ дверямъ; сестра осталась на своемъ м?ст? и съ робостью прислушивалась. Чей-то голосъ спрашивалъ, и Джонъ Каркеръ, казалось, отв?чалъ съ изумленіемъ. Обм?нявшись н?сколькими вопросами и отв?тами, оба вошли въ дверь.

        - Герріэтъ,  - сказалъ братъ, представляя поздняго пос?тителя,  - м-ръ Морфинъ, джентльменъ изъ конторы Домби.
        Сестра отпрянула назадъ, какъ будто ей померещился призракъ. На порог? стоялъ ея таинственный другъ съ прос?дью въ черныхъ волосахъ, съ румянымъ лицомъ, широкимъ и открытымъ челомъ, съ глазами, полными огня,  - тотъ самый другъ, тайну котораго она хранила столь долгое время.

        - Джонъ!  - сказала она, едва переводя духъ,  - это тотъ джентльменъ, о которомъ я говорила теб? сегодня!

        - Этотъ джентльменъ, миссъ Герріэтъ,  - сказалъ пос?титель, входя въ комнату,  - онъ стоялъ н?сколько минутъ на порог?, - этотъ джентльменъ очень радъ слышать отъ васъ эти слова; на пути къ этому дому онъ перебиралъ тысячи средствъ, какъ бы приличн?е объясниться, и не остановился ни на одномъ. М-ръ Джонъ, я зд?сь не совс?мъ чужой. Вы съ изумленіемъ встр?тили меня на этомъ порог?, и я зам?чаю, что въ эту минуту вы еще бол?е изумлены. Что же такое? Это совершенно въ порядк? вещей. Если бы мы не были исчадьями привычки, такъ никто бы изъ насъ не им?лъ и половины причинъ къ обнаруженіямъ своего удивленія.
        Говоря это, онъ радушно и вм?ст? почтительно прив?тствовалъ Герріэтъ и, ус?вшись подл? нея, скинулъ свои перчатки и бросилъ ихъ на столъ въ свою шляпу.

        - Разум?ется, м-ръ Джонъ, удивительнаго ничего н?тъ, если во мн? обнаружилось желаніе вид?ть вашу сестрицу, и если я по-своему выполнилъ то, чего желалъ. Что же касается до аккуратности моихъ нед?льныхъ визитовъ… то есть, я думаю, она вамъ говорила о нихъ… необыкновеннаго и тутъ ничего н?тъ. Эти похожденія обратились въ привычку, a мы, д?ло изв?стное, вс? - исчадія привычки, никакъ не бол?е!
        Залрятавъ свои руки въ карманы и облокотившись на стулъ, онъ смотр?лъ на брата и сестру, какъ будто ему особенно интересно было вид?ть ихъ вм?ст?.

        - Привычка, съ вашего позволенія, д?лаетъ все,  - говорилъ м-ръ Морфинъ съ н?которою раздражительностью,  - одни, по милости привычки, укореняются съ каждымъ днемъ въ люциферовой гордости и чопорности, другіе д?лаютъ усп?хи въ низости и подлости, a большая часть изъ насъ все по той же причин? равнодушно глаз?етъ на міръ и его чудеса, то есть, другими словами, привычка, какъ искусный ваятель, вырабатываетъ изъ глины нашего организма предиковинные болванчики, способные ко всякимъ впечатл?ніямъ и уб?жденіямъ. За прим?рами ходить недалеко, и я указываю вамъ на самого себя. Ц?лые годы я обнаруживалъ свое скромное участіе въ управленіи торговымъ домомъ, и я вид?лъ, м-ръ Джонъ, какъ вашъ братъ, мерзавецъ первой руки… миссъ Герріэтъ извинитъ меня за этотъ титулъ… какъ онъ распространялъ больше и больше свое вліяніе до т?хъ поръ, пока контора и ея хозяинъ не сд?лались игрушками въ его рукахъ; и вид?лъ я, какъ въ то же время вы каждый день работали за своей скромной конторкой; и я былъ совершенно доволень, что все вокругъ меня шло своимъ чередомъ, правильно и стройно, подобно огромной машин?, заведенной
продолжительной привычкой, и былъ я очень радъ, что меня собственно иикто не отвлекалъ отъ моихъ занятій. Мои вечера по средамъ приходили и уходили, квартеты наши устраивались дружно, моя віолончель была въ полномъ ходу, и все въ моемъ мір? обстояло благополучно, такъ что, я думаю, никто бы не пожаловался на меня.

        - Могу засвид?тельствовать,  - сказалъ Джонъ Каркеръ,  - что во все это время васъ любили и уважали бол?е, ч?мъ кого-нибудь другого въ торговомъ дом?.

        - Э, полноте, любезный другъ! Мой характеръ, видите ли, довольно мягокъ, податливъ, можетъ быть,  - вотъ и все тутъ; a главное, y меня была привычка для всей моей жизни. Привычка управляла главнымъ приказчикомъ, настраивала чопорное поведеніе его начальника, и она же шпиговала меня, какъ нельзя лучше. Я д?лалъ тихо и скромно то, что доставалось на мою долю, не спотыкался передъ ними и не иадалъ, и былъ очень радъ, что занимаю теплое м?стечко, необидное и незавидное ни для кого. Такъ бы и прошло все это своимъ чередомъ, если бы на б?ду въ моей комнат? не была слишкомъ тонкая ст?на. Вы можете сказать вашей сестриц?, что комната моя отд?лялась отъ кабинета главнаго приказчика тонкой перегородкой.

        - Это дв? смежныя комнаты, которыя сначала, в?роятно, составляли одну, a потомъ ихъ разд?лили такъ, какъ говоритъ м-ръ Морфинъ,  - сказалъ братъ, обращаясь къ Герріэтъ, чтобы сд?лать ей это объясненіе.

        - Я свист?лъ, стучалъ, барабанилъ, наигрывалъ бетховенскія сонаты, давая знать м-ру Каркеру, что его могутъ слышать, но онъ не обращалъ на меня никакого вниманія. Р?дко, правда, до моего слуха доходила какая-нибудь важная матерія, но какъ скоро доходила, я старался немедленно куда-нибудь уйти. Такъ, наприм?ръ, я вышелъ изъ своей комнаты въ ту пору, когда между двумя братьями завязался разговоръ, свид?телемъ котораго былъ сначала молодой Вальтеръ Гэй. Впрочемъ, въ мое ухо залет?ло слишкомъ много, прежде ч?мъ я вышелъ изъ дверей. Можетъ, вы напомните вашей сестриц?, о чемъ тогда шла р?чь?

        - Мы говорили, Герріэтъ, о нашихъ родственныхъ отношеніяхъ и о нашемъ положеніи въ торговомъ дом?.

        - Матерія не новая, но она представлялась для меня въ новомъ св?т?, и тутъ первый разъ повихнулась моя привычка думать, что все вокругъ меня идетъ отличнымъ манеромъ. Я живо припомнилъ исторію двухъ братьевъ и началъ понемногу вдумываться въ ихъ судьбу. Такое раздумье взяло меня едва ли не въ первый разъ въ жизни, и тутъ мн?, по естественному ходу вещей, пришло въ голову, что всякій предметъ, кром? лицевой стороны, им?етъ еще, такъ называемую, изнанку, отъ которой вовсе не сл?дуетъ отворачивать глазъ. Посл? этого утра мн? сд?лалось неловко, и я, что называется, вывихнулся изъ своей колеи.
        Съ минуту онъ барабанилъ по столу, не говоря ни слова, a потомъ началъ скороговоркой, желая, по-видимому, разомъ покончить свою трудную испов?дь.

        - Прежде, ч?мъ я сообразилъ, что мн? д?лать, между двумя братьями опять завязался разговоръ, въ которомъ упоминалось имя ихъ сестры. Тутъ уже я безъ зазр?нія сов?сти навострилъ уши и вникалъ во вс? подробности этой матеріи, считая ее своей собственностью. Черезъ н?сколько дней я присвоилъ себ? право сд?лать визитъ сестр? этихъ двухъ братьевъ. Первый разъ я остановился y caдовой калитки подъ предлогомъ навести кое-какія справки насчетъ б?днаго сос?да, но скоро я своротилъ съ этой колеи, и миссъ Герріэтъ, думаю, не пов?рила мн?. Во второй разъ я попросилъ позволенія войти въ домъ, вошелъ и высказалъ все, что y меня было на душ?. По причинамъ, которыхъ я не см?лъ опровергать, ваша сестрица отказалась отъ всякой посторонней помощи, но я установилъ между нами средства сообщенія, остававшіяся ненарушимыми вплоть до посл?дняго понед?льника, когда вдругъ на меня нахлынули важныя д?ла совс?мъ другого сорта,  - вы ихъ знаете.

        - Какъ мало я подозр?валъ эти отношенія,  - сказалъ Джонъ Каркеръ,  - между т?мъ я вид?лъ васъ каждый день, сэръ! Если бы Герріэтъ могла угадать вашу фамилію…

        - Сказать правду, Джонъ,  - перебилъ м-ръ Морфинъ,  - я скрылъ свое имя по двумъ причинамъ, и прежде всего потому… вотъ видите ли, сэръ, хвастаться добрыми нам?реніями никакъ не сл?дуетъ, и я р?шился на всякій случай не открывать себя до т?хъ поръ, пока не буду въ состояніи оказать д?йствительную услугу. Во-вторыхъ, я разсчитывалъ, что авось еще какъ-нибудь вашъ братъ смягчится къ вамъ обоимъ, a въ такомъ случа?, если бы челов?къ съ его подозрительнымъ характеромъ пров?далъ о моихъ тайныхъ сношеніяхъ съ вами, это было бы поводомъ къ новому и уже роковому разд?ленію. Поэтому я р?шился лучше навлечь на себя самого гн?въ - тутъ еще не было бы б?ды - и, воспользовавшись благопріятнымъ случаемъ, оказать вамъ услугу посредствомъ самого начальника фирмы; но различныя обстоятельства - смерть, волокитство, женитьба и домашнее несчастье - надолго оставили вашего брата единственнымъ представителемъ и властителемъ конторы. Лучше было бы для вс?хъ насъ, если бы м-ръ Домби выбралъ вм?сто себя какого-нибудь бездушнаго болвана,  - заключилъ Морфинъ, понизивъ голосъ.
        Посл?днія слова, казалось, сорвались съ его языка противъ воли, и ему сд?лалось сов?стно. Протянувъ руку брату и подавая другую руку сестр?, онъ продолжалъ:

        - Я сказалъ все и даже бол?е, ч?мъ хот?лъ. Н?тъ нужды высказывать дальн?йшія мысли, которыя, впрочемъ, вы понимаете и безъ меня. Пришло время, Джонъ, неожиданное и несчастное время, когда я могу помочь вамъ, не сталкиваясь съ этимъ страшнымъ препятствіемъ, которое продолжалось многіе годы. Теперь поздно, и на этотъ разъ я не скажу ничего бол?е. Вы станете зд?сь хранить свое единственное сокровище, не сов?туясь со мной и не думая обо мн?.
        Съ этими словами онь всталъ, чтобы идти. Джонъ Каркеръ казался слишкомъ растроганнымъ и хот?лъ что-то говорить.

        - Идите прежде вы, Джонъ, со св?чею,  - добродушно сказалъ м-ръ Морфинъ,  - и не высказывайте покам?стъ, что y васъ на ум?. Мн? надобно два, три слова сказать вашей сестриц?. Намъ уже не въ первый разъ говорить въ этой комнат?, хотя разум?ется, при васъ это было бы естественн?е.
        Проводивъ его глазами, м-ръ Морфииъ ласково обратился къ Герріэтъ и сказалъ ей тихимъ, но вм?ст? серьезнымъ голосомъ.

        - Вы желаете что-нибудь узнать отъ меня о челов?к?, который, къ несчастью, вашъ родной братъ?

        - Я боюсь разспрашивать, сэръ.

        - Но вы смотрите съ такимъ безпокойствомъ и съ такою выразительностью, что я, кажется, угадываю вашъ вопросъ. Не взялъ ли онъ денегъ? Такъ ли?

        - Да.

        - Не взялъ.

        - О, слава Богу, слава Богу!  - воскликнула Герріэтъ,  - я радуюсь за Джона.

        - Вы, можетъ быть, не будете изумлены, если услышите, что онъ слишкомъ злоупотреблялъ дов?ріемъ фирмы, замышляя весьма часто такія спекуляціи, которыя исключительно клонились къ его собственнымъ выгодамъ. Нер?дко онъ заставлялъ фирму рисковать чудовищнымъ образомъ, и сл?дствіемъ такого риска были огромные убытки. Притомъ онъ всегда изо вс?хъ силъ раздувалъ и лел?ялъ глупое тщеславіе своего хозяина, между т?мъ какъ ему было очень легко сод?йствовать ослабленію въ немъ этой несчастной страсти. Онъ вступалъ въ колоссальныя предпріятія съ единственною ц?лью увеличить до огромныхъ разм?ровъ репутацію фирмы и поставить ее въ великол?пный контрастъ съ другими торговыми домами, для которыхъ были слишкомъ очевидны гибельныя сл?дствія вс?хъ этихъ зат?й. Многочислениые переговоры и сношенія фирмы со вс?ми частями св?та сд?лались настоящимъ лабиринтомъ, ключъ отъ котораго находился исключительно въ его рукахъ. Не представляя никогда и никому подробныхъ отчетовъ, онъ ограничивался общими см?тами и выводами, не исчисляя частныхъ случаевъ для окончательныхъ соображеній; но въ посл?днее вреыя… вы хорошо понимаете
меня, миссъ Герріэтъ?

        - О совершенно, совершенно! Продолжайте, ради Бога.

        - Въ посл?днее время онъ употребилъ, по-видимому, величайшія усилія, чтобы сд?лать эти выводы и см?ты до того чистыми и ясными, что пов?рка ихъ д?лается легко доступною при мал?йшей справк? съ частными отчетами, мастерски изложенными въ конторскихъ книгахъ. Какъ будто онъ хот?лъ однимъ разомъ открыть глаза своему хозяину и показать ему ясн?е солнца, до чего доведенъ онъ въ торговыхъ д?лахъ своею господствующею страстью. A между т?мъ н?тъ никакого сомн?нія, что самъ же онъ постоянно и подл?йшимъ образомъ сод?йствовалъ къ возбужденію этой страсти. Въ этомъ и состоитъ его главн?йшее преступленіе по отношенію къ торговому дому.

        - Еще одно слово, м-ръ Морфинъ, прежде ч?мъ вы уйдете. Во всемъ этомъ н?тъ опасности?

        - Какой?

        - Я разум?ю опасность въ отношеніи къ кредиту торговаго дома,  - сказала Герріэтъ.

        - На это я не могу дать вамъ яснаго и вполн? успокоительнаго отв?та,  - сказалъ м-ръ Морфинъ посл? н?котораго колебанія.

        - О вы можете, право, можете!

        - Пожалуй и такъ. Я полагаю… то есть, я совершенно уб?жденъ, что опасности для торговаго дома въ строгомъ смысл? н?тъ никакой; но есть затрудненіе, которое можетъ увеличиться или уменьшиться, смотря по обстоятельствамъ, и только въ томъ случа? будетъ опасность, если представитель фирмы не р?шится придать меньшаго объема своимъ предпріятіямъ и будетъ попрежнему думать, что Домби и Сынъ должны бросать пыль въ глаза всему торговому міру. Ну, въ такомъ случа?, коммерческій домъ, пожалуй, пошатнется.

        - Но можно ли этого ожидать?

        - Послушайте, миссъ Герріэтъ,  - полуоткровенности между нами не должно быть, и я считаю долгомъ выразить вамъ прямо мою мысль. М-ръ Домби недоступенъ ни для кого, и теперешнее состояніе его духа дошло до посл?дней степени раздражительности, гордости, самоуправства и безумной чопорности, при которой никакая вн?шняя сила неспособна его образумить. Но это происходитъ отъ чрезм?рныхъ потрясеній въ посл?днее время, и можно им?ть н?которую надежду, что впосл?дствіи, авось, онъ образумится самъ собою. Теперь вы знаете все, и я, безь всякихъ обиняковъ, представилъ вамъ лучшую и худшую сторону д?ла. На первый разъ довольно. Прощайте.
        Съ этимъ онъ поц?ловалъ ея руку и посп?шно пошелъ къ двери, гд? стоялъ ея братъ со св?чею въ рукахъ. Онъ хот?лъ опять начать свою р?чь, но м-ръ Морфинъ слегка втолкнулъ его въ комнату и сказалъ, что такъ какъ они, безъ сомн?нія, съ этой поры будутъ вид?ться очень часто, то онъ можетъ, если угодно, объясниться въ другое время, a теперь уже поздно и некогда. Сказавъ это, ночной пос?титель быстро вышелъ на улицу, куда до его ушей не могла доходить благодарность отставного конторщика м-ра Домби.
        Братъ и сестра ус?лись подл? камина и проговорили почти до разсв?та. Сонъ б?жалъ отъ ихъ глазъ передъ этимъ мерцаніемъ новаго міра, который такъ неожиданно открылся передъ ними, и они чувствовали себя въ положеніи двухъ моряковъ, заброшенныхъ б?дственнымъ крушеніемъ на пустынный берегъ, гд? они пробыли ц?лые годы и потеряли, наконецъ, всякую мысль о возможности увид?ть третье челов?ческое лицо, какъ вдругъ къ ихъ жилищу приплылъ спасительный корабль, готовый снова ввести ихъ въ общество людей. Но когда такимъ образомъ они бодрствовали, ими овлад?ло безпокойство другого рода. Тотъ самый мракъ, изъ-за котораго проглянулъ на нихъ отрадный лучъ, сгустился опять надъ ихъ головами, и т?нь ихъ преступнаго брата облегла печальный домъ, гд? ни разу не была его нога.
        И не померкла эта т?нь передь яркимъ лучомъ восходящаго солнца. Утромъ, въ полдень, вечеромъ, особенно вечеромъ, она сгущалась больше и больше, становилась мрачн?е, и не было отъ нея покоя ни на минуту.
        Джонъ Каркеръ вышелъ со двора по письменному вызову своего друга, назначившаго ему свиданіе, и Герріэтъ осталась одна въ печальномъ дом?. Она пробыла одна н?сколько часовъ. Суровый вечеръ и туманныя сумерки всего мен?е способны были облегчить тучу ея сердца. Мысль объ этомъ брат? порхала и кружилась вокругъ нея въ страшныхъ образахъ и фигурахъ. Онъ изнывалъ въ смертельной тоск?, страдалъ, жаловался, умиралъ, призывалъ ее къ себ?, сердился, хмурился и страшно моргалъ впалыми глазами. Эти картины разстроеннаго воображенія были до того выпуклы и живы, что съ настуиленіемъ сумерекъ она боялась поднять голову и заглянуть въ какой-нибудь уголъ, изъ опасенія потревожить чудовищнаго духа, укрывавшагося гд?-нибудь подл? нея.
        Уже смеркалось, и миссъ Каркеръ сид?ла подл? окна, склонивъ голову на свою руку, какъ вдругъ, пораженная внезапнымъ распространеніемъ мрака, она подняла свои глаза и испустила пронзительный крикъ. Передъ окномъ выставилась бл?дная, истощенная фигура, сначала съ какимъ-то неопред?леннымъ любопытствомъ, но потомъ глаза ея остановились на ней и засв?тились яркимъ св?томъ.

        - Впустите меня, впустите! Мн? надобно съ вами говорить!  - восклицала фигура, и рука ея сильно барабанила по стеклу.
        Герріэтъ тотчасъ же угадала женщину съ черными длинными волосами, которую въ одну ненастную ночь она отогр?ла, накормила и напоила. Естествеино испугавшись при воспоминаніи ея буйной выходки, она огступила отъ окна и остановилась въ тревожной нер?шительности.

        - Впустите меня! Позвольте мн? съ вами говорить! Я смирна, благодарна, спокойна, все, что вамъ угодно, только позволые мн? съ вами говорить!
        Энергичное предложеніе просьбы, серьезное выраженіе лица, трепетаніе об?ихъ рукъ, поднятыхъ для умилостивительныхъ жестовъ, испуганный и почти замирающій голосъ, выходившій изъ ея высоко подымающейся груди,  - все это слкшкомъ под?йствовало на Герріэтъ, и она немедленно отворила дверь.

        - Войти мн? или я должна объясниться зд?сь?  - сказала женщина, схвативъ ее за руку.

        - Что вамъ нужно? Что вы нам?рены сказать мн??

        - Очень немного, только позвольте мн? высказаться теперь же, или уже ничто въ св?т? не вырветъ отъ меня этого объясненія. Я и безъ того порываюсь б?жать, и какая-то адская рука отталкиваетъ меня отъ этого порога. Впустите меня, если только можете мн? в?рить!
        Об? женщины вошли въ ту самую комнату, гд? н?когда заморская скиталица отдыхала отъ труднаго пути и сушила свое платье.

        - Садитесь,  - сказала Алиса, становясь передъ нею на кол?ни,  - и взгляните на мое лицо. Помните ли вы меня?

        - Да.

        - Помните ли, какъ я говорила, откуда пришла въ ту пору, хромая и въ лохмотьяхъ, при буйномъ в?тр? и дожд?, который хлесталъ въ мою шею? Вы знаете, какъ я воротилась къ вамъ въ ту же ночь, какъ я бросила въ грязь ваши деньги, какъ я прокляла васъ и все ваше племя. Смотрите же теперь: я передъ вами на кол?няхъ. Думаете ли вы, что я шучу?

        - Если вы хотите,  - сказала Герріэтъ ласковымъ тономъ,  - просить y меня прощенья…

        - О, совс?мъ не то!  - возразила женщина, бросивъ на нее гордый взглядъ,  - я прошу отъ васъ в?ры въ мои слова, и ничего больше. Размыслите, прошу васъ, можно ли мн? в?рить, или н?тъ.
        Продолжая стоять на кол?няхъ, она устремила глаза на каминный огонь, бросавшій яркое пламя на ея погубленную красоту и ея черные волосы, которыхъ одна прядь, переброшенная черезъ плечо, обвилась вокругъ ея руки.

        - Я была молода, прелестна, и н?жныя руки ласкали этотъ локонъ, и страстныя губы впивались въ это чело,  - она съ презр?ніемъ ударила себя по лбу,  - родная мать не любила меня, какъ родного ребенка, но обожала меня, какъ смазливую д?вченку, и гордилась мною. Она была скупа, б?дна, жадна и устроила изъ меня родъ собственности. Никогда, конечно, знатная дама не распоряжалась такъ своею дочерью, никогда не поступила такъ, какъ моя мать,  - такихъ прим?ровъ не бывало, мы это знаемъ,  - и это показываетъ, что чудовищныя матери, замышляющія нравственную гибель своимъ дочерямъ, встр?чаются только въ нашемъ скаредномъ быту. Нищета, порокъ, гибель - три родныя неразлучныя сестрицы.
        Она задумчиво смотр?ла на огонь, теребила и обвивала вокругъ руки длинный локонъ своихъ волосъ и, забывая, по-видимому, о своей слушательниц?, продолжала мечтательнымъ тономъ:

        - Что изъ этого вышло, н?тъ надобности говорить. Несчастныхъ супружествъ не бываетъ для нашей сестры: на нашу долю достаются только униженіе и гибель. Проклятіе и гибель пали на мою долю… на мою долю!.. Я теряю время, слишкомъ дорогое время… a и то сказать, мн? бы не быть зд?сь, если бы я не вдумывалась въ эти вещи. Проклятіе и гибель, говорю я, выпали на мой пай, сд?лали изъ меня хрупкую игрушку; позабавились мной и потомъ… потомъ вышвырнули меня за окно съ большимъ равнодушіемъ, ч?мъ хрупкую игрушку. Чья рука, думаете вы, вышвырнула меня?

        - Зач?мъ вы меня объ этомъ спрашиваете?  - сказала Герріэтъ.

        - A зач?мъ же вы дрожите?  - отв?чала Алиса, охватывая ее своимъ взоромъ.  - И упала я глубоко въ этотъ бездонный омутъ проклятія и гибели, и вселился въ меня демонъ нравственной порчи, и скоро сама я сд?лалась демономъ. Меня впутали въ кражу - во вс? ея подробности, кром? прибыли - отыскали меня, судили и присудили къ ссылк?. Не было y меня ни друга, ни копейки за душой. Я была д?вочкой н?жныхъ л?тъ, но скор?е согласилась бы отправиться на тысячу смертей, ч?мъ идти къ нему за словомъ ут?шенія, если бы даже это слово спасло мою жизнь и честь… Да, самъ дьяволъ могъ изобр?сти для меня адскія пытки, я бы вытерп?ла ихъ, a не пошла бы къ нему. Но моя мать, жадная и скупая, какъ всегда, отправилась къ нему, будто отъ моего имени, разсказала всю исторію моего д?ла и униженно просила милостыни, пустой милостыни, какихъ-нибудь пять фунтовъ и даже мен?е. Что же, думаете вы, сд?лалъ этотъ челов?къ? Омъ надругался надъ моею нищетой, позорно осрамилъ свою жертву и оставилъ меня даже безъ этого б?днаго знака своего воспоминанія. Онъ былъ очень радъ, что его жертву отсылаютъ за море и не тревожатъ больше его.
Кто же, думаете вы, былъ этотъ челов?къ?

        - Зач?мъ вы меня объ этомъ спрашиваете?  - повторила Герріэтъ.

        - A зач?мъ вы дрожите?  - сказала Алиса, положивъ свою руку на ея плечо и пожирая ее своими глазами.  - Но я читаю отв?тъ на вашихъ губахъ. Это былъ братъ вашъ, Джемсъ!
        Герріэтъ затрепетала вс?ми членами, но не отворотила своихъ глазъ отъ ея пожирающаго взора.

        - Когда я узнала, что вы его сестра, вы помните, когда это было, я пришла назадъ усталая и хромая, чтобы бросить въ грязь вашъ подарокъ. Я чувствовала въ ту ночь, что y меня, усталой и хромой, достало бы силъ идти на тотъ край св?та, чтобы пронзить его въ какомъ-нибудь уединенномъ м?ст?. В?рите ли вы теперь, что я не шучу?

        - О, да! Господь съ вами! Зач?мъ вы опять пришли?

        - Съ той поры,  - говорила Алиса, продолжая держаться за ея плечо,  - я вид?ла его. Я сл?дила за нимъ своими глазами среди б?лаго дня. Если какая-нибудь искра ненависти задремала въ моей груди, она превратилась въ яркое пламя, когда глаза мои остановились на немъ. Вы знаете, ч?мъ и какъ онъ оскорбилъ гордаго челов?ка, который - теперь его смертельный врагъ. Каково покажется вамъ, если скажу, что я доставила этому челов?ку подробныя св?д?нія о немъ?

        - Св?д?нія?  - повторила Герріэтъ.

        - Что, если я отыскала челов?ка, который знаетъ тайну вашего брата, знаетъ подробности его б?гства, знаетъ, гд? теперь скрываются онъ и его спутница? Что, если этотъ челов?къ, по моему принужденію, объявилъ обо всемъ передъ его смертельнымъ врагомъ, который не проронилъ ни одного слова? Что, если я, наблюдая этого врага, вид?ла, какъ лицо его, при этомъ открытіи, изм?нилось до того, что въ немъ едва остались признаки челов?ческаго выраженія? Что, если я вид?ла, какъ онъ, взб?шенный до посл?дней степени, опрометью бросился впередъ, чтобы, не теряя ни минуты, пуститься въ погоню? Что, наконецъ, если я знаю, что онъ летитъ теперь во всю мочь и, быть можетъ, черезъ н?сколько часовъ настигнетъ вашего брата?

        - Отодвиньте свою руку!  - вскричала Герріэтъ.  - Прочь съ моихъ глазъ!

        - Вотъ, что я сд?лала!  - продолжала женщина, не обращая вниманія на этотъ перерывъ.  - Думаете ли вы, что я говорю правду? В?рите ли вы мн??

        - В?рю. Отпустите мою руку!

        - Еще минуту. Вы можете судить о сил? моей мстительности, если она продолжалась такъ долго и довела меня до этого поступка.

        - Ужасно, ужасно!  - сказала Герріэтъ.

        - Стало быть, если я,  - продолжала Алиса хриплымъ голосомъ,  - стою зд?сь спокойно передъ вами на кол?няхъ, прикасаясь къ вашей рук? и не спуская глазъ съ вашего лица, то вы можете уб?диться, что въ груди моей совершилась не совс?мъ обыкновенная борьба. Я стыжусь самой себя, но принуждена сказать, что я раскаиваюсь. Презирая саму себя, я боролась съ собой весь день и всю прошлую ночь, но жалость безъ всякой причины прокралась въ мое сердце, и я хот?ла бы загладить, если можно, все, что сд?лано мною. Я не желаю, чтобы они встр?тились теперь, когда его врагъ осл?пленъ и взб?шенъ свыше челов?ческой м?ры. Если бы вы сами вид?ли его въ прошлую ночь, вы лучше понимали бы опасность.

        - Что же мн? д?лать? какъ предупредить ее?  - восклицала Геррізтъ.

        - Всю прошлую ночь, безконечную ночь, мерещилось мн?, a я не спала, что онъ умираетъ окровавленный. Ц?лый день я вид?ла его подл? себя, и мое сердце надорвалось отъ этихъ вид?ній!

        - Что мн? д?лать? что мн? д?лать?  - повторяла Герріэтъ дрожащимъ голосомъ.

        - Пусть напишутъ къ нему, пошлютъ или по?дутъ, не теряя ни минуты. Онъ въ Дижон?. Знаете ли вы, гд? этотъ городъ?

        - Знаю.

        - Изв?стите его, что онъ вовсе не понимаетъ челов?ка, котораго онъ сд?лалъ своимъ врагомъ, если над?ется спокойно встр?титься съ нимъ. Скажите, что онъ въ дорог? - я это знаю - и сп?шитъ изо вс?хъ силъ. Пусть онъ убирается куда-нибудь и какъ-нибудь, если еще не поздно; встр?ча грозитъ позоромъ и убійствомъ! М?сяцъ времени произведетъ огромную разницу въ чувствахъ его врага. Пусть только не встр?чаются они теперь и чрезъ меня. Гд?-нибудь, только бы не тамъ! Когда-нибудь, только бы не теперь! Пусть его врагъ настигнетъ и найдетъ его самъ собою, но не черезъ меня! Довольно и безъ того позорной тяжести на моей голов?.
        Каминный огонь пересталъ отражаться въ ея черныхъ, какъ смоль, волосахъ и пламенныхъ глазахъ; ея рука спустилась съ плеча Герріэтъ, и на м?ст?, гд? она стояла, не было больше никого и ничего.
        Глава LIV
        Б?глецы

        Время - одиннадцать часовъ ночи. М?сто - номеръ во французской гостиниц? съ полдюжиною комнатъ: темный и холодный коридоръ, передняя, столовая, гостиная, спальня и еще уборная или будуаръ, миніатюрная и совершенно уединенная комнатка. Все это запирается съ главнаго подъ?зда парою огромныхъ дверей, но каждая комната снабжена еще двумя или тремя своими особенными дверями, удобн?йшими средствами сообщенія съ остальною частью комнатъ или съ н?которыми потаенными ходами въ ст?н?, откуда, въ случа? надобности, легко и удобно можно было спускаться, куда сл?дуетъ. Таинственные ходы - вещь самая обыкновенная и необходимая во французскихъ домахъ. Весь номеръ расположенъ въ первомъ этаж? огромнаго отеля, вс? четыре стороны котораго, украшенныя стройными рядамитоконъ, обращены на большой квадратный дворъ, испещренный множествомъ пристроекъ.
        Въ комнатахъ вообще господствовало великол?піе, н?сколько смягченное меланхолическимъ видомъ, но весьма достаточное, чтобы набросить на вс? подробности яркій блескъ пышности и комфорта. Потолокъ и ст?ны расписаны и раззолочены; полы выровнены, выглажены, вычищены, вылощены; малиновые занав?сы разв?шены фестонами на окнахъ, дверяхъ, зеркалахъ; сучковатые канделябры, переплетенные на подобіе древесныхъ в?твей или бычачьихъ роговъ, выдавались съ удивительнымъ эффектомъ изъ ст?нныхъ панелей. Однако днемъ, когда прокрадывались сюда лучи солнца черезъ отворенныя ставни, повсюду сквозь этотъ комфортъ видн?лись явные сл?ды ветхости и пыли, копоти и дыма, обличавшіе постоянный недостатокъ жильцовъ, и вс? эти игрушки роскошной жизни представлялись одушевленными пл?нниками, которымъ суждено исчахнуть и погибнуть въ безвыходной тюрьм?. Даже ночью, дюжины зажженныхъ св?чъ не изглаживали совершенно этихъ признаковъ, хотя общій блескъ набрасывалъ на нихъ приличную т?нь.
        Яркій св?тъ, отражавшійся въ зеркалахъ и позолотахъ, ограничивался на этотъ разъ миніатюрною комнатою, назначенною для будуара. Изъ коридора, гд? слабо гор?ла тусклая лампада, она представлялась черезъ темную перспективу отворенныхъ дверей сіяющимъ драгоц?ннымъ изумрудомъ. Посреди этого сіянія сид?ла прекрасная женщина - Эди?ь.
        Она была одна. Тотъ же гордый вызовъ и та же гордая осанка во всей ея фигур?, хотя щеки немного впали и глаза сд?лались немного шире. Никакого стыда и никакого поздняго раскаянія на ея угрюмомъ чел?. Величавая и повелительная, какъ всегда, она ни на что не обращала вниманія и сид?ла спокойно, опустивъ въ землю свои черные глаза.
        Она кого-то ждала. Не было въ рукахъ ея ни книги, ни женской работы, и никакія занятія не сокращали для нея скучнаго времени. Зато мыслительная сила была въ полномъ ходу, и какое-то нам?реніе, казалось, проникало весь ея мозгъ. Ея губы дрожали, ноздри раздувались, и грудь отъ внутренняго напряженія подымалась высоко.
        Такъ сид?ла и ожидала кого-то во французскомъ отел? м-съ Эди?ь Домби.
        Ключъ въ наружной двери повернулся, и въ коридор? послышались шаги. Эди?ь вскочила и вскричала.

        - Кто тамъ?
        Два челов?ка, отв?чавшіе по-французски, вошли въ комнату съ подносами готовить ужинъ.

        - Кто приказалъ?

        - Monsieur, занявшій эти покои. Monsieur остановился зд?сь про?здомъ, en route, только на одинъ часъ, и оставилъ для Madame письмо. Madame изволила получить?

        - Да.

        - Mille pardons, Madame,  - продолжалъ лысый офиціантъ, съ широкой бородой, изъ сос?дняго ресторана,  - я былъ бы въ отчаяніи, если бы въ точности не исполнилъ данныхъ приказаній. Monsieur изволилъ сказать, чтобы ужинъ былъ приготовленъ къ этому часу, и я думаю, онъ предув?домилъ Madame o своихъ распоряженіяхъ въ этомъ письм?. "Золотая голова" им?ла честь получить приказаніе чтобы ужинъ былъ отличный. Monsieur изволилъ усмотр?ть, что "Золотая голова" ум?етъ высоко ц?нить лестную дов?ренность почтенныхъ господъ.
        Эди?ь не сказала ничего и задумчиво смотр?ла, какъ накрывали столъ для двухъ персонъ и ставили вина. Потомъ вдругъ она встала, взяла св?чу, прошла спальню и гостиную, гд? внимательно осмотр?ла вс? двери, особенно одну, открытую на потаенный ходъ въ ст?н?. Она выдернула ключъ, пов?сила его съ наружной стороны и воротилась на прежнее м?сто.
        Накрывъ столъ, лакеи (другой лакей былъ желчный коренастый малый въ сизой куртк?, гладко выбритый и выстриженный, какъ овца), почтительно остановились y ст?ны и ожидали приказаній. Лысый оффиціантъ спросилъ, скоро ли, думаетъ Madame, изволитъ пожаловать Monsieur?
        Madame не могла сказать. Ей все равно.

        - Какъ все равно? Mille pardons! ужинъ приготовленъ, и его надобно кушать сію же минуту, Monsieur (говорившій по-французски какъ Люциферъ, или какъ французъ, совершенно все равно) изволилъ съ большимъ жаромъ говорить о своей аккуратности. Ба! что за шумъ! Боже великій, Monsieur изволилъ пожаловать!
        Д?йствительно, въ эту минуту Monsieur, сопровождаемый другимъ лакеемъ, проходилъ черезъ амфиладу темныхъ комнатъ съ своими блистательными зубами. Войдя, наконецъ, въ это святилище св?та и цв?товъ, Monsieur обнялъ Madame и заговорилъ съ нею по-французски, какъ съ своею очаровательною женою.
        Боже мой! Madame въ обморок?! Ей отъ робости сд?лалось дурно!
        Восклицанія принадлежали лысому оффиціанту съ широкой бородкой. Ho Madame только вздрогнула и отпрянула назадъ. Прежде, ч?мъ были произнесены эти слова, она уже стояла во весь ростъ, облокотившись на бархатную спинку креселъ. Черты ея лица были неподвижны.

        - Франсуа поб?жалъ за ужиномъ въ трактиръ "Золотой Головы". Онъ летаетъ въ этихъ случаяхъ, какъ Люциферъ или какъ птица. Чемоданъ Monsieur въ комнат?. Все въ порядк?. Ужинъ явится сію минуту.
        Излагая эти факты, лысый оффиціантъ кланялся и улыбался. Ужинъ принесли.
        Горячія блюда были на жаровн?, холодное поставили на столъ; принадлежности сервиза красовались на буфет?. Monsieur остался доволенъ этимъ порядкомь. Слуги могутъ поставить жаровню на полъ и идти. Monsieur сниметъ блюда собственными руками.

        - Pardon!  - учтиво зам?тилъ пл?шивый оффиціантъ.  - Намъ нельзя идти!
        Monsieur былъ другого мн?нія. Онъ мотъ обойтись безъ слуги въ эту ночь.

        - Ho Madame,  - зам?тилъ оффиціантъ.

        - У Madame есть горничная,  - возразилъ Monsieur. Этого довольно.

        - Mille pardons, Monsieur! При Madame н?тъ горничной.

        - Я прі?хала одна,  - сказала Эди?ь.  - Такъ мн? было нужно. Я привыкла путешествовать одна. Не надобно прислуги. Пусть они идутъ и не присылаютъ никого.
        Monsieur выпроводилъ слугъ въ коридоръ и заперь за ними дверь. Лысый оффиціантъ, оборачиваясь съ низкимъ поклономъ назадъ, зам?тилъ, что Madame все еще стоить въ прежнемъ положеніи. Черты ея лица, какъ и прежде, были неподвижны, хотя она смотр?ла во вс? глаза.
        Когда звукъ этого огромнаго ключа въ рук? Каркера, запиравшаго наружную дверь, раздавался въ пустыхъ комнатахь и, умирая постепенно, достигалъ въ заглушенномъ вид? до отдаленнаго будуара, бой соборныхъ часовъ, гуд?вшихъ полночь, см?шался въ ушахъ Эди?и съ этимъ звукомъ. Каркеръ, д?лая паузы, вслушивался, по-видимому, такъ же какъ и она, и потомъ тяжелою стопой пошелъ назадъ, запирая двери во вс?хъ комнатахъ. Эди?ь на минуту оставила бархатную спинку креселъ, и рука ея пододвинула къ себ? столовый ножикъ; потомъ она опять остановилась въ прежней поз?.

        - Какъ странно, мой ангелъ, что вы ?хали одна!  - сказалъ онъ при вход? въ комнату.

        - Что?  - возразила она.
        Тонъ ея голоса былъ такъ суровъ, и гордая голова съ такою живостью повернулась къ нему, сверкая своими жгучими глазами, что м-ръ Каркеръ, со св?чею въ рукахъ, остановился неподвижно, какъ будто она приковала его къ м?сту.

        - Я говорю,  - началъ онъ, наконецъ, поставивъ св?чу на столъ и стараясь улыбнуться,  - какъ это странно, что вы прі?хали одна! Предосторожность совершенно лишняя! Вы могли нанять горничную въ Руан? или Гавр?: времени было слишкомъ много, хотя вы самая капризная и упрямая изъ женщинъ, которыя вс? затмеваются вашей красотой.
        Ея глаза засверкали какимъ-то дикимъ блескомъ, но она стояла, не перем?няя позы и не говоря ни слова.

        - Никогда вы не были такъ прекрасны, какъ теперь, въ эту счастливую ночь. Даже картина, которую я всегда носилъ въ своей душ?, любуясь на нее день и ночь въ тяжкую годину испытанія,  - самая слабая копія передъ очаровательнымъ оригиналомъ.
        Ни одного слова въ отв?тъ, ни одного взгляда. Поникшія в?ки совс?мъ закрыли ея черные глаза, но голова ея держалась гордо.

        - Тяжелое было время!  - продолжалъ Каркеръ, начиная улыбаться,  - но вотъ оно прошло, и мы т?мъ безопасн?е можемъ наслаждаться настоящимъ. Сицилія будетъ м?стомъ нашего уб?жища. Въ беззаботной и очаровательн?йшей стран? Европы мы станемъ, мой ангелъ, искать вознагражденія за продолжительное рабство.
        М-ръ Каркеръ р?шительно повесел?лъ и уже готовился съ отверстыми объятіями приступить къ своей красавиц?. Но Эди?ь быстро схватила ножъ и отступила шагъ назадъ.

        - Остановись,  - сказала она,  - или я тебя убью!
        Они оба безмолвно смотр?ли друтъ на друга.
        Изумленіе и ярость отразились на его лиц?, но онъ мгновенно подавилъ эти чувства и продолжалъ спокойнымъ тономъ:

        - Тише, мой ангелъ, тише! Мы одни, и никто насъ не видитъ и не слышитъ. Неужели вы думаете запугать меня этой д?вственной вспышкой!

        - A разв? ты над?ешься запугать меня, когда говоришь объ уединеніи этого м?ста? Думаешь ли отвратить меня отъ моихъ нам?реній, припоминая, что никто зд?сь меня не услышитъ, меня, которая нарочно прі?хала сюда, чтобы стать съ тобой лицомъ къ лицу? Отважилась ли бы я на этотъ поступокъ, если бы въ моемъ сердц? существовала боязнь? Н?тъ, робость не заставила бы меня явиться на этомъ м?ст? и въ этотъ часъ, чтобы высказать теб? все, что y меня на ум?!

        - A что такое y васъ на ум?, прекрасная упрямица? Право, mon amour, въ этомъ положеніи вы прекрасн?е вс?хъ женщинъ на св?т?. Говорите: я слушаю.

        - Я ничего не скажу,  - возразила она,  - до т?хъ поръ, пока ты не сядешь на стулъ… не то… не подходи ко мн?! Ни шагу больше! не то я убью тебя!

        - Разв? вы принимаете меня за своего супруга?  - возразилъ м-ръ Каркеръ, стараясь, но весьма неудачно, улыбнуться.
        Не удостаивая его отв?томъ, она протянула руку, указывая ему на стулъ. Онъ закусилъ губы, нахмурился, засм?ялся и с?лъ съ пораженнымъ, нер?шительнымъ, нетерп?ливымъ видомъ, котораго онъ не могъ поб?дить.
        Она бросила ножикъ на столъ и, приложивъ руку къ своей груди, говорила:

        - Лежитъ зд?сь вещь, ув?ряю тебя, не похожая на любовный медальонъ, и если разъ ты осм?лишься осквернить меня своимъ прикосновеніемъ, я испробую ее на теб? какъ на пресмыкающейся гадин?, которую ничего не стоитъ раздавить. Зам?ть это хорошенько!
        Онъ попробовалъ улыбнуться и попросилъ ее шутливымъ тономъ скор?й окончить эту комедію, такъ какъ ужинъ простываетъ. Но тайный взглядъ, брошенный на нее, былъ очень угрюмъ и неспокоенъ; его нога сд?лала нетерп?ливое движеніе.

        - Сколько разъ,  - говорила Эди?ь, склоняя на него свой мрачный взоръ,  - твое безстыдное плутовство подвергало меня оскорбленіямъ и обидамъ? сколько разъ твои обидные слова и взгляды изд?вались надо мной, какъ надъ нев?стой и несчастной женой? сколько разъ ты обнажалъ и растравлялъ рану моей любви къ этой невинной и беззащитной д?вушк?? Ты съ неумолимой злостью раздувалъ пламя, которое меня пожирало, кололъ и жалилъ меня со вс?хъ сторонъ и возбудилъ въ этой груди отчаянное мщенье, которое, быть можетъ, никогда бы не гор?ло съ такою яростью.

        - Вы вели аккуратный счетъ вс?мъ этимъ матеріямъ, надо отдать вамъ справедливость. Ну, сударыня, продолжайте. Впередъ, прекрасная Эди?ь! Для вашего супруга это хоть куда… б?дный Домби…

        - Ты былъ его сов?тникомъ, льстецомъ и другомъ, и этого слишкомъ довольно, чтобы презирать васъ обоихъ, хотя бы вс? другія причины роковой ненависти разлет?лись въ дребезги!  - сказала Эди?ь съ такимъ гордымъ презр?ніемъ, отъ котораго онъ невольно затрепеталъ.

        - Такъ неужели только для этого вы уб?жали со мной?  - спросилъ м-ръ Каркеръ, д?лая судорожное движеніе.

        - Да, и это посл?дній разъ мы стоимъ зд?сь другъ передъ другомъ, лицомъ къ лицу. Злод?й! Мы въ полночь встр?тились и въ полночь разстанемся. Ни одной минуты не остаюсь я посл? того, какъ выговорю свое посл?днее слово.
        Онъ схватился рукою за столъ и бросилъ на нее свой безобразн?йшій взглядъ, но не тронулся съ м?ста и не произнесъ никакой угрозы.

        - Я женщина, закаленная въ униженіи и безславіи съ первыхъ л?тъ моего несчастнаго д?тства,  - продолжала Эди?ь, выступая впередъ съ своими сверкающими глазами.  - Меня выставляли на показъ и отвергали, навязывали встр?чнымъ покупщикамъ, продавали и оц?нивали до т?хъ поръ, пока душа зачахла отъ стыда и заклеймилась позоромъ. Не было во мн? природной граціи или пріобр?теннаго таланта, которые бы служили для меня ут?шеніемъ и отрадой: ихъ разбрасывали и выв?шивали всюду, чтобы надбавить мн? ц?ну, точь-въ-точь, какъ д?лаетъ съ своимъ товаромъ какой-нибудь площадной крикунъ. Мои б?дные, гордые пріятели любовались мною и одобряли эти сцены, и всякая связь между нами замерла въ моей груди. Н?тъ изъ нихъ ни одного, который бы въ моихъ глазахъ стоилъ больше комнатной собаки. Я стояла одна во всемъ св?т? и отлично понимала, какъ пустъ для меня этотъ міръ, и какъ, въ свою очередь, я пуста для него. Вы это знаете, сэръ, и понимаете, что мн? нечего было гордиться этой славой.

        - Да, я воображалъ это,  - зам?тилъ м-ръ Каркеръ.

        - И разсчитывали на это,  - прибавила она,  - и пресл?довали меня. Хладнокровная ко всему на св?т? и проникнутая совершеннымъ презр?ніемъ къ безжалостнымъ орудіямъ, истребившимъ во мн? челов?ческія чувства, я не могла не знать, что супружеская связь, какая бы ни была, прекратитъ, по крайней м?р?, этотъ постыдный торгъ, доступный для всякаго в?трогона, который нагло позволялъ себ? браковать и безславить выставленную жертву. Вотъ почему, въ свою очередь, я сама согласилась на низкій торгъ, какъ презр?нная женщина съ веревкою на ше?, которую пьяный мужъ продаетъ на какой-нибудь торговой площади среди б?лаго дня. Вы это знаете.

        - Да,  - сказалъ Каркеръ, выставляя вс? свои зубы,  - я это знаю.

        - И ты разсчитывалъ на это и пресл?довалъ меня,  - повторила Эди?ь съ большой выразительностью.  - Съ первыхъ дней замужества на дорог? моей жизни очутился низкій извергъ, неслыханный и неожиданный, который опуталъ меня такимъ новымъ стыдомъ, что мн? невольно показалось, будто до той поры я еще не была знакома ни съ какимъ униженіемъ. Его пресл?дованія, прикрытыя зм?иной лестью, были до того безсов?стны и наглы, что самыя низкія ругательства не могли бол?е унизить выбранной жертвы. Этотъ стыдъ самъ супругъ утвердилъ за мною, онъ самъ погрузилъ меня въ него собственными руками и по собственной вол? сотню разъ повторилъ убійственныя условія моего позора. И вотъ, дикій сумасбродъ и его палачъ совм?стными силами нарушили мой покой, затормошили меня, загнали, перебрасывая, какъ мячикъ другъ отъ друга, и, наконецъ, съ неутолимымъ варварствомъ выгнали меня изъ посл?дняго уб?жища любви и благородства, уб?жища, откуда, скр?пивъ сердце, мн? сл?довало удалиться, подъ опасеніемъ сгубить окончательно невинное созданіе, чуждое вс?хъ этихъ пронырствъ и лишенное всякой защиты и покровительства въ чудовищномъ
дом?. Мудрено ли, что я возненавид?ла обоихъ вм?ст? съ одинаковой силой.
        Она стояла теперь въ полномъ торжеств? своей негодующей красоты, и м-ръ Каркеръ наблюдалъ ее съ напряженнымъ вниманіемъ. Она была р?шительна, неукротима, и было ясно, что онъ казался въ ея глазахъ не страшн?е червяка.

        - Должна ли я говорить о супружеской чести или о сознаніи своего долга? Зач?мъ? Это - пустой звукъ для твоихъ ушей, пустой звукъ и для меня. Но если я скажу теб?, что мал?йшее прикосновеніе твоей руки леденитъ мою кровь антипатіей, что я возненавид?ла тебя съ первыхъ минутъ нашего свиданія, и отвращеніе мое возростало съ каждымъ днемъ по м?р? нашего знакомства; если скажу, наконецъ, что въ настоящую минуту ты въ моихъ глазахъ самый омерзительный предметъ, которому н?тъ ничего подобнаго между пресмыкающимися гадами, что изъ этого выйдетъ?
        Каркеръ улыбнулся кое-какъ и сквозь зубы проговорилъ.

        - Ну, моя королева, что изъ этого выйдетъ?

        - Что происходило въ ту ночь, когда, ободреныый домашней сценой, ты осм?лился придти въ мою комнату и говорить со мною?
        Каркеръ пожалъ плечами и улыбнулся опять.

        - Что тогда происходило?  - повторила Эди?ь.

        - У васъ отличная память, м-съ Домби, и, я не сомн?ваюсь, вы это помните.

        - Да, очень помню. Слушай же. Предложивъ тогда это б?гство,  - то есть по твоему выходило, что это б?гство должно было состояться,  - ты сказалъ мн?, что я погибла, ни больше, ни меньше, погибла потому, что ты былъ въ моей комнат? въ глухую полночь, что объ этомъ - стоило теб? захот?ть - тотчасъ же узнаетъ весь домъ, что и прежде не разъ я оставалась съ тобой наедин?, что я призналась теб? сама въ страшной ненависти къ своему супругу, что, наконецъ, однимъ словомъ, моя репутація въ твоихъ рукахъ, и ты можешь, при первомь удобномъ случа?, оклеветать жертву.

        - Всякія хитрости позволены въ любви, говоритъ старинная пословица,  - прервалъ Каркеръ, улыбаясь.

        - Съ этой роковой ночи,  - продолжала Эди?ь,  - разомъ и навсегда окончилась моя продолжительная борьба съ т?мъ, что отнюдь не было уваженіемъ къ моему доброму имени,  - я и сама не знаю, что это было,  - можетъ, отдаленная надежда пріютиться опять какъ-нибудь въ этомъ посл?днемъ уб?жищ?, изъ котораго меня выгнали. Съ этой поры разъ и навсегда исчезли въ душ? всякія чувства, кром? гн?ва, ненависти и мщенія, и вотъ однимъ и т?мъ же ударомъ я повергла въ прахъ твоего горделиваго владыку и привела тебя самого въ это поэтическое м?сто, гд? ты смотришь на меня во вс? глаза, понимая, наконецъ, чего я добивалась.
        Онъ вскочилъ съ своего стула съ ужасными проклятіями. Она опять приставила къ груди свою руку; ея пальцы не дрожали, и ни одинъ волосъ не шевелился на ея голов?. Онъ и она стояли неподвижно, ихъ разд?ляли столъ и одинъ стулъ.

        - Если я забываю, что этотъ челов?къ - да проститъ меня Богъ!  - прикасался къ моимъ губамъ своими гадкими губами и держалъ меня въ объятіяхъ въ ту роковую ночь,
        - продолжала Эди?ь, указывая на него,  - если я забываю гнусный поц?луй, осквернившій мою щеку, это значитъ, супругъ мой, что я съ тобою развелась и хочу истребить изъ своей памяти посл?дніе два года своей жизни, хочу исправить, что было сд?лано и вывести изъ заблужденія! Забываю и свою встр?чу съ тобою, милая Флоренса, когда ты, въ простот? невиннаго сердца, простирала ко мн? свои объятія и хот?ла приставить свое личико къ этой опозоренной щек?, на которой еще пылалъ адскимъ пламенемъ гнусный поц?луй этого изверга; забудешь ли ты, въ свою очередь, этотъ роковой позоръ, которымъ изъ-за меня покрылась твоя семья?…
        Ея сверкающіе глаза, при этомъ посл?днемъ воспоминаніи, устремились кверху, но черезъ минуту опустились опять на Каркера, и ея л?вая рука, в которой были письма, протянулась къ цему.

        - Смотри сюда!  - сказала она презрительнымь тономъ.  - Эти письма ты адресовалъ на мое вымышленное имя; одно получено зд?сь, другое на дорог?. Печати не сломаны. Можешь взять ихъ назадъ!
        Она скомкала ихъ въ своей рук? и бросила къ его ногамъ. Теперь, когда она смотр?ла на него, на лиц? ея была улыбка.

        - Мы разстаемся сію же минуту,  - сказала она.  - Вы слишкомъ рано, сэръ, разсчитали на сицилійскія ночи и сладострастную н?гу. Сл?довало вамъ продолжить свою изм?нническую роль, поподличать, поласкаться и потомъ уже набить свой карманъ. Теперь вы слишкомъ дорого платите за свой усладительный покой!

        - Эди?ь!  - воскликнулъ Каркеръ, д?лая угрожающій жестъ.  - Садись, и ни слова объ этомъ! какой дьяволъ въ теб? поселился?

        - Легіонъ имя ему!  - возразила она, выступая впередъ вс?мъ т?ломъ, какъ будто хот?ла его раздавить.  - Ты и безумный властелинъ твой развели вс?хъ этихъ чертей, и они васъ доканаютъ. Фальшивый къ нему и къ его невинному дитяти, фальшивый везд? и во всемъ, ступай теперь впередъ, хвастайся, гордись, и пусть скрежетъ зубовъ подтверждаетъ всюду, что ты безсов?стный лжецъ!
        Онъ стоялъ передъ нею въ угрожающей поз?, озираясь кругомъ, какъ будто отыскивая средства для укрощенія ея; но она противопоставила ему тотъ же неукротимый духъ и нич?мъ не изм?нила своей позы.

        - Гордись, хвастайся, но будь ув?ренъ, что я торжествую, и всякое проявленіе твоего безстыдства лишь увеличит это торжество. Выбираю въ теб? презр?нн?йшаго изъ вс?хъ людей, какихъ только я знаю, чтобы вм?ст? съ т?мъ поразить и унизить гордаго безумца, при которомъ ты безъ устали расточалъ лесть своимъ подлымъ языкомъ. Хвастайся теперь и отмщай мн? на немъ! Ты знаешь, какъ прибылъ сюда въ эту ночь, знаешь, какимъ трусомъ стоишь передо мною; ты видишь себя во вс?хъ подл?йшихъ краскахъ, въ какихъ я вид?ла тебя всегда. Хвастайся, сколько хочешь, и отмщай мн? на самомъ себ?!
        Его ротъ покрылся п?ной, и холодныя капли пота выступили на его чел?. Одна секунда разс?янности въ ней, и онъ вц?пился бы въ нее своими когтями; но она была тверда, какъ скала, и ея сверкающіе взоры ни на мгновенье не отрывались отъ его лица.

        - Мы такъ не разстанемся,  - сказалъ онъ.  - Я еще не оглуп?лъ и не обрюзгъ, чтобы не справиться съ б?шеной бабой.

        - Вотъ что! Такъ не думаешь ли ты задержать меня?

        - Постараюсь, моя милая,  - сказалъ онъ, д?лая свир?пый жестъ своею головою.

        - Одинъ шагъ впередъ - и ты распрощаешься съ этимъ св?томъ!

        - A что,  - сказалъ онъ, если съ моей стороны не будетъ никакого хвастовства и никакихъ попытокъ на ребяческое тщеславіе? Что вы скажете, если я просто вернусь въ Лондонъ и опять примусь за свои д?ла? Это очень возможно, м-съ Домби, не безпокойтесь.
        И зубы Каркера еще разъ засіяли отъ торжествующей улыбки.

        - Перестаньте же, гордая красавица!  - продолжалъ онъ,  - вамъ меня не перехитрить! Поговоримъ, потолкуемъ и условимся, не то я могу принять совс?мъ неожиданныя м?ры. Садитесь, м-съ Домби!

        - Можешь д?лать, что теб? угодно,  - отв?чала Эди?ь, сверкая своими огненными глазами,  - но поздно было бы мн? м?нять свои планы. Моя честь и доброе имя брошены на в?теръ! Я р?шилась выносить въ своей груди позоръ, которымъ до могилы покроетъ меня мн?ніе св?та. Пусть сумасбродный мужъ не знаетъ, наравн? съ тобою, и не догадывается, что бывшая его супруга не подвергалась никогда новому стыду, которымъ его низкій льстецъ разсчитывалъ запятнать непокорную супругу. Я могу умереть въ страшной пытк?, но ни слова не произнесу для своей защиты и не сд?лаю ни мал?йшихъ усилій, чтобы смыть позорное пятно съ его имени. Вотъ зач?мъ я встр?тилась зд?сь съ тобою и выдала себя подъ вымышленнымъ именемъ за твою жену! Вотъ зач?мъ смотр?ли зд?сь на меня люди и оставили меня зд?сь! Над?юсь, ничто не можетъ спасти васъ, м-ръ Каркеръ.
        Онъ готовъ былъ все сд?лать, чтобы пригвоздить къ полу эту неукротимую красавицу и овлад?ть ея руками; но она была страшиа для него въ этой неприступной поз?, и онъ вид?лъ въ ней олицетвореніе несокрушимой силы. Ничто въ св?т?, казалось ему, не могло потушить ея адской ненависти, и она въ отчаяніи готова была на все. Ея рука, лежавшая на б?лой груди, была, казалось, вооружена тою могучею волей, предъ которой ц?пен?етъ всякая мысль о сопротивленіи.
        Такимъ образомъ, м-ръ Каркеръ не осм?лился подойти къ ней и въ раздумьи пошелъ назадъ, чтобы запереть дверь, которая была за нимъ.

        - На прощаньи, сэръ, не угодно ли вамъ принять отъ меня сов?тъ,  - сказала Эди?ь съ презрительной улыбкой.  - Будьте осторожны и держите ухо востро. Вамъ изм?нили, какъ изм?няють вообще всякому изм?ннику. Дано знать, кому сл?дуетъ, что вы зд?сь или нам?рены быть зд?сь. Сегодня вечеромъ я вид?ла на улиц? м-ра Домби: онъ ?халъ въ карет?.

        - Ты лжешь, негодница!  - вскричалъ Каркеръ.
        Въ эту минуту въ коридор? раздался пронзительный звонъ колокольчика. Каркеру показалось, что Эди?ь была волшебницей, по мановенію которой раздаются эти звуки. Онъ побл?дн?лъ.

        - Слышишь?…
        Ему показалось, что она хочетъ идти, и онъ заслонилъ собою дверь; но въ то же мгновеніе Эди?ь по другому направленію прошла въ спальню, и двери за нею затворились.
        Теперь, когда ея не было, Каркеръ почувствовалъ, что онъ могъ бы съ нею управиться. Ему казалось, что внезапный страхъ, произведенный ночною тревогой, укротилъ ея буйную волю. Немедленно онъ отворилъ дверь и пошелъ всл?дъ за нею.
        Но въ комнат?, холодной и темной, никто не откликнулся на его голосъ. Онъ воротился назадъ, взялъ св?чу, вошелъ снова и осмотр?лся во вс? стороны, над?ясь отыскать ее въ какомъ-нибудь углу, но комната была пуста. Нер?шительными шагами прошелъ онъ столовую, залу, гостяную, безпрестанно озираясь вокругъ, заглядывая подъ занав?сы, подъ ишрмы. Напрасный трудъ: Эди?ь исчезла! Не было ея въ коридор?, который можно было окинуть однимъ взглядомъ!
        Между т?мъ колокольчикъ продолжалъ заливаться пронзительной трелью, и снаружи начали стучаться въ дверь. М-ръ Каркеръ поставилъ св?чу на полъ и, подкравшись къ двери, насторожилъ уши. Снаружи происходила, казалось, большая суматоха, и раздавались многіе голоса. Изъ двухъ джентльменовъ, говорившихъ по-англійски, Каркеръ слишкомъ хорошо угадалъ одного.
        Онъ опять взялъ св?чу и быстро пошелъ назадъ по вс?мъ комнатамъ, останавливаясь тамъ и сямъ въ смутной надежд? отыскать Эди?ь, которая, думалъ онъ, не могла же провалиться сквозь землю. Въ спальн? онъ наткнулся на дверь, скрытую въ ст?н?, и которая была заперта съ другой стороны: между половинками двери торчала вуаль, которую обронила м-съ Домби.
        Колокольчикъ дребезжалъ и десятки рукъ и ногъ вламывались въ дверь.
        Онъ былъ не трусъ, но эти адскіе звуки въ незнакомомъ м?ст? и въ полночный часъ, особенно если взять въ разсчетъ происходившую сцену, способны были поразить паническимъ страхомъ и не такого героя, какъ м-ръ Каркеръ, которому притомъ представлялось совс?мъ неожиданное наслажденіе встр?титься лицомъ къ лицу съ обманутымъ мужемъ и начальникомъ, готовымъ б?шеной рукой сорвать маску съ подчиненнаго безд?льника, закаленнаго въ продолжительномъ мошенничеств?. Если бы еще удались замышляемые планы м-ръ Каркера, и страстныя его желанія ув?нчались вождел?ннымъ усп?хомъ, мы не сомн?ваемея, хотя это довольно странно,  - онъ былъ бы въ эту минуту см?лъ и дерзокъ, не смотря на совершенное отсутствіе всякой посторонней помощи, между т?мъ, какъ теперь, вы понимаете, н?тъ ничего удивительнаго, что теперь м-ръ Каркеръ дрожалъ, какъ осиновый листъ. Онъ пытался отворить дверь, гд? торчала женская вуаль, но безъ всякаго усп?ха. Онъ открылъ одно изъ оконъ и взглянулъ на широкій дворъ черезъ венеціанскій ставень; было очень высоко, a внизу торчали безпощадные камни.
        Звонъ колокольчика достигъ до crescendo furioso, и разбойники уже расшатывали кр?пкую дверь. М-ръ Каркеръ, дрожащій, бл?дный и б?лый, какъ голландское полотно перв?йшаго сорта, вошелъ опять въ роскошную спальню и, посл? новыхъ нечелов?ческихъ усилій, выломалъ, наконецъ, половину потайной двери. Увид?въ маленькую л?стницу и почуявъ запахъ ночного воздуха, онъ прокрался назадъ за шинелью и шляпой, приставилъ кое-какъ половину двери и осторожно спустился съ л?стницы, которая вывела его на дворъ. Потушивъ и бросивъ за уголъ св?чу, онъ вздохнулъ свободно и взглянулъ на сіяющія зв?зды.
        Глава LV
        Благотворительный точильщикъ потерялъ свое м?сто

        При жел?зныхъ воротахъ, отд?лявшихъ гостиницу отъ улицы, дворника не было; онъ ушелъ, беэъ сомн?нія, поглаз?ть на суматоху и къ счастью не заперъ маленькой калитки. Тихонько приподнявъ защолку, м-ръ Каркеръ выползъ на улицу и, осторожно заперевъ за собою ворота, посп?шилъ впередъ.
        При лихорадочной, безполезной и безсильной злоб?, паническій страхъ овлад?лъ имъ совершенно и обуялъ его до такой степени, что онъ, въ крайнемъ случа?, р?шился бы скор?е отважиться на какой-нибудъ отчаянный рискъ, нежели встр?титься съ челов?комъ, о которомъ не дал?е, какъ два часа тому назадъ, онъ р?шительно не думалъ. Его неожиданный приходъ, шумный и буйный, звукъ его голоса, ожиданіе близкой и неизб?жной встр?чи лицомъ къ лицу,  - все это презр?лъ бы зубастый джентльменъ посл? перваго минутнаго потрясенія и, какъ опытный мошенникъ, см?ло и дерзко смотр?лъ бы на свои прод?лки. Но теперь - совс?мъ не то. Подкопъ, такъ долго и такъ тщательно устраиваемый, обрушился на собственную его голову и вырвалъ съ корнемъ изъ его груди самонад?инность и иаглость. Такъ искусно и съ такимь стараніемъ разставлялъ онъ шелковыя с?ти и обд?лывалъ силки, уже совс?мъ готовый заманить дорогую птицу, но вотъ его самого заманили въ западню и прихлопнули въ ту самую минуту, когда ничто, казалось, не могло бы вырвать захваченной добычи. Гордая женщина презр?ла его, осм?яла, сорвала съ его лица тигровую шкуру, раздавила
его, какъ ползущую гадину,  - и что мудренаго, если теперь м-ръ Каркеръ унизился, смирился и б?жалъ впередъ, какъ робкій зайчикъ?
        И когда онъ б?жалъ, такимъ образомъ, по улицамъ чужого города, страхъ совс?мъ другого рода, независимый отъ мысли о пресл?дованіи, пронзилъ его съ быстротою электрическаго удара, страхъ непонятный, необъяснимый, произведенный, какъ будто, дрожаніемъ земли подъ его ногами или ангеломъ смерти, который лет?лъ надъ его головою въ зараженномъ воздух?, отравляя его дыханіе. Онъ вздрогнулъ, встрепенулся, остановился, чтобы дать дорогу фантастическому призраку; но не исчезло страшное вид?ніе - его и не было - и смертный ужасъ продолжалъ сковывать его члены.
        Онъ поднялъ свое гр?шное лицо, полное тревоги, къ ночному небу, гд? сіяли зв?зды, полныя мира, и пріостановился, чтобы подумать, наконецъ, что д?лать. Страхъ, что его застанутъ и захватятъ на чужой и далекой сторон?, гд? законы не могутъ ему оказать никакого покровительства, ему, который стоялъ теперь одиноко въ этомъ св?т? на развалинахъ своихъ плановъ; ужасная мысль, что его тамъ гд?-нибудь въ Италіи, въ Сициліи, застигнетъ подъ угломъ какой-нибудь подкупленный злод?й и пырнетъ ножемъ въ беззащитное горло,  - вс? эти и другія опасенія, им?вшія бол?е или мен?е непосредственную связь съ разрушеніемъ его надеждъ, заставили его р?шиться на возвращеніе назадъ и ?хать въ Англію.

        - Тамъ я безопасн?е, во всякомъ случа?, - думалъ онъ.  - Тамъ, по всей в?роятности, этотъ сумасбродъ не будетъ меня пресл?довать съ такимъ б?шенствомъ, какъ зд?сь, въ чужихъ краяхъ, и ужъ если нельзя изб?жать этой встр?чи, я буду, по крайней м?р?, не одинъ, какъ зд?сь, безъ пріятелей и безъ сов?тниковъ. Меня прикроютъ, защитятъ и не заведутъ въ ловушку на подобіе какой-нибудь крысы.
        Онъ сжалъ кулакъ и пробормоталъ имя Эди?и. Пробираясь дал?е въ т?ни массивныхъ зданій, онъ выставилъ свои зубы и принялся накликать страшныя заклинанія на ея голову, оглядываясь въ то же время по сторонамъ, какъ будто въ нам?реніи застигнуть ее подл? какого-нибудь забора. Наконецъ, онъ добрался до воротъ постоялаго двора, гд? уже давно спали кр?пкимъ сномъ. На звонъ колокольчика скоро явился дворникъ съ заспанными глазами и съ фонаремъ въ рукахъ. М-ръ Каркеръ отправился съ нимъ въ темный сарай, чтобы уговориться насчетъ найма лошадей.
        Торгъ былъ очень короткій, и распорядились немедленно послать за лошадьми. Приказавъ коляск? догонять себя, гд? сл?дуетъ, онъ опять прокрался за ворота и скоро вышелъ за городъ мимо старыхъ валовъ на большую дорогу, которая зм?илась, какъ ручей, по темной равнин?.
        Куда течетъ эта р?ка, и гд? ея конецъ? Задумавшись надъ ч?мъ-то врод? этого вопроса, онъ окинулъ взоромъ мрачную долину, гд? торчали чахлыя деревья, и опять призракъ смерти пронесся надъ его головой, стремительный и бурный, опять неизъяснимый ужасъ обуялъ его душу, мрачный и неопред?ленный, какъ отдаленный край предстоявшаго пути.
        Тихо и прохладно. В?теръ не см?лъ колыхать растрепанныхъ волосъ взволнованнаго п?шехода, и никакой шумъ не возмущалъ таинственнаго безмолвія ночи. Городъ скрылся вдали, и никакая башня не скрывала отъ глазъ св?тозарныхъ міровъ, несшихся стройно и плавно въ безпред?льномъ океан?, но еще можно было слышать бой часового колокола, и слабое замиравшее гуд?нье дало знать одинокому страннику, что миновало два часа за полночь.
        Долго шелъ онъ впередъ, останавливаясь и прислушиваясь, пока, наконецъ, безпокойное и жадное ухо не разслышало дребезжанья извозчичьихъ колокольчиковъ, поперем?нно слабаго и громкаго, то пронзительнаго, то вовсе неслышнаго при переправ? черезъ дурную почву и, наконецъ, превратившагося въ веселый звонъ, исполненный радушнаго прив?та. Дюжій ямщикъ, нахлобучившій шапку до самыхъ глазъ, сдержалъ четверку ярыхъ лошадей и по?халъ шагомъ.

        - Кто идетъ? Monsieur?

        - Да.

        - Monsieur прошелся далеконько по этой темной дорог?. Monsieur любитъ гулять въ глухую полночь.

        - Ничего. У каждаго свой вкусъ. Что, любезный, другихъ лошадей никто не нанималъ въ почтовомъ дом??

        - Тысячи чертей! Другихъ лошадей? въ этотъ часъ? Никто, сударь.

        - Послушайте, любезный, я тороплюсь. Посмотримъ, какъ скоро б?гутъ ваши кони. Ч?мъ скор?е, т?мъ больше на водку. ?демъ! Пошевеливайтесь!

        - Гэй! гопъ! гупъ!
        Впередъ черезъ темный ландшафтъ съ быстротою вихря, разс?кая пыль и грязь, какъ морскую п?ну, впередъ и въ галопъ!
        Движенье, стукъ и тряска завторили теперь в?рнымъ и громкимь эхомъ безпорядочнымъ мыслямъ б?глеца. Ничего н?тъ яснаго снаружи и ничего н?тъ яснаго внутри. Предметы пролетаютъ мимо, погружаются одинъ въ другомъ, сливаются, мелькаютъ и скользятъ отъ глазъ въ исчезающемъ пространств?. За перемежающимися лоскутьями изгороди y фермы, юркнувшими посреди дороги, опять и опять пустота, мрачная и дикая. За фанігастическими образами, мелькнувшими въ душ? и вдругъ изглаженными невидимой силой, опять и опять мрачная картина ужаса и страха, намалеванная яркой краскою сознанія безсильной злобы. Вотъ пахнулъ воздухъ съ отдаленной Юры и на минуту осв?жилъ надорванную грудь; но вотъ въ то же мгновенье передъ фантазіей б?глеца адскій звонъ и стукъ тысячи враждебныхъ рукъ, готовыхъ раскрыть его вены и выц?дить всю его кровь.
        Потухшіе фонари на извозчичьей карет?, пестрота лошадиныхъ головъ, энергичные жесты кучера и даже колыханье его собственной шинели,  - все это породило тысячи неясныхъ и см?шанныхъ фигуръ, соотв?тствовавшихъ его мыслямъ. Вотъ передъ нимъ ц?лыя группы знакомыхъ чучелъ, согнутыхъ въ три погибели въ лондонской контор?, a вотъ и самъ сумасбродъ, отъ котораго онъ б?житъ, и тутъ же подл? него м-съ Домби въ торжествующей поз?; они говорятъ, см?ются, пляшутъ, прыгаютъ и вдругъ умолкаютъ вс? и пропадаютъ отъ крутого поворота. Время и м?сто, лица и предметы, мысли и грезы, д?йствительность и полусонная мечта, прошедшее, настоящее, Лондонъ и дорожный чемоданъ, Парижъ и кучерская шляпа, родина, Сицилія, тюрьмы,  - все это слилось, см?шалось, отороп?ло, омрачилось, расползлось въ его душ?, и все поддаетъ ему толчки для усиленнаго б?гства. Гэй! гой! Впередъ и въ галопъ черезъ темный ландшафтъ съ быстротою вихря, разс?кая пыль и грязь, какъ морскую п?ну! Лошади дымятся, фыркаютъ, прядаютъ, несутся, какъ будто самъ дьяволъ взгромоздился на ихъ спины и въ б?шеномъ тріумф? гонитъ ихъ по мрачной дорог? въ самый
тартаръ!
        "Въ тартаръ" - звучить дребезжащій колоколъ въ его ушахъ! "Въ тартаръ", съ ревомъ повторяютъ колеса, и паническій страхъ овлад?ваетъ б?глецомъ съ новой силой! Св?тъ и т?нь, какъ чертенята, м?няются и прядаютъ на головахъ всп?ненныхъ коней, и н?тъ имъ отдыха ни на минуту! Впередъ и впередъ по мрачной дорог? - въ тартаръ!
        Онъ не думалъ ни о чемъ въ особенности, и его умъ неспособенъ былъ отд?лить одинъ предметъ оть другого. Ниспроверженный планъ наградить себя сладострастною жизнью за долговременное принужденіе, подлая изм?на челов?ку, который въ отношеніи къ нему всегда былъ справедливъ и честенъ, но котораго онъ презиралъ и ненавид?лъ вс?мъ своимъ сердцемъ, разсчитывая со временемъ отмстить ему сторицей за каждое грубое слово или гордый взглядъ,  - вотъ главн?йшія мысли, возникавшія въ его мозгу. Низкій, пресмыкающійся льстецъ, онъ вполн? сознавалъ мелкую роль, которую принуждалъ себя играть столь долгое время, и т?мъ глубже вкоренилось въ немъ желаніе поразить наповалъ чопорное чучело, передъ которымъ онъ пресмыкался. Онъ думалъ о женщин?, которая такъ жестоко провела его и одурачила, пріискивалъ средства разстроить ея торжество и покрыть ее позоромъ; но вс? эти думы, темныя и сбивчивыя, не достигали зр?лости въ его мозгу и отскакивали одна отъ другой при первомъ энергическомъ толчк?. Была, впрочемъ, одна постоянная идея, преобладавшая въ разгоряченной голов?, идея - отложить обдумываніе вс?хъ этихъ плановъ до
другого удобн?йшаго времени.
        Проносились передъ нимъ старые дни, предшествававшіе браку м-ра Домби. Онъ думалъ, какъ ревновалъ онъ къ молодому челов?ку, какъ ревновалъ онъ къ молодой д?вушк?, какъ ловко отдалялъ вс?хъ незваныхъ гостей и какъ искусно очертилъ вокругъ своего властителя зав?тный кругь, въ который не вступалъ никто, кром? его самого.

        - Для чего же я пускался на вс? эти прод?лки?  - спрашивалъ онъ, ударяя себя въ лобъ.  - Неужели для того, чтобы б?жать, какъ вору, отъ б?шенаго дурака?
        Онъ зар?залъ бы себя за собственную трусость, если бы могъ спокойно обсудить, что онъ д?лаетъ; но его парализованная мысль отстраняла возможность яснаго сознанія, и онъ смотр?лъ на себя черезъ густой туманъ недавняго пораженія. Проникнутый безсильною злобою къ Эди?и, ненавистью къ м-ру Домби и презр?ніемъ къ самому себ?, онъ ?халъ впередъ и ничего больше не д?лалъ.
        Опять и опять онъ прислушивался къ звукамъ экипажа, который, будто, -халъ позади, и опять показалось ему, что этотъ звукъ раздается громче и громче. Наконецъ, онъ р?шительно ув?рилъ себя, что за нимъ погоня, и закричалъ: "Стой!"  - Лучше,  - думалъ онъ,  - потерять секунду времени, ч?мъ мучиться такою неизв?стностью.
        Это слово мгновенно остановило лошадей, коляску, кучера среди дороги.

        - Дьяволъ!  - вскричалъ кучеръ, оглядываясь черезъ плечо.  - Что тамъ такое?

        - Слышите? Чу!

        - Что?

        - Этотъ шумъ.

        - Угомонишься ли ты, проклятый разбойникъ?  - Воззваніе относилось къ одному изъ коней, бренчавшему своими колокольчиками.  - Какой шумъ?

        - Да позади. Разв? за нами не скачуть? Чу! Что тамъ такое?

        - Какой чортъ тебя давитъ, окаянный?  - Обращеніе къ другому коню, положившему морду на товарища, который расшевелилъ остальныхъ двухъ лошадей.  - Ничего н?тъ за нами.

        - Ничего?

        - Ничего, кром? разв? зари.

        - Ваша правда. Теперь ничего не слышно.
        Экипажъ, полуоткрытый, въ дымящемся облак? отъ лошадиныхъ спинъ, -детъ медленно въ первый разъ, потому что кучеръ, остановленный безъ нужды на всемъ ходу, брюзгливо вынимаетъ изъ кармана ножикъ и навязываетъ новую нахлестку на свой бичъ. Зат?мъ опять: гэй! гой! гупъ! и быстроногіе кони понеслись, какъ вихрь.
        Но теперь зв?зды побл?дн?ли, замерещился день. М-ръ Каркеръ, ставшій на ноги среди коляски, могъ, оглядываясь назадъ, различить сл?дъ, которымъ онъ ?халъ, и вид?ть, что вдали не было никакой погони, никакого путешественника. Скоро сд?лалось совс?мъ св?тло, и солнечный лучъ заигралъ на виноградникахъ и обширныхъ нивахъ; одинокіе работники, покинувшіе свои каменныя постели, выступили изъ своихъ временныхъ лачугъ и принялись за работу на большой дорог?, уплетая мимоходомъ корки хл?ба. Мало-по-малу закопошились крестьяне, вызванные изъ своихъ хижинъ дневными работами; по м?стамъ стояли y воротъ ротоз?и и съ глупымъ любопытствомъ смотр?ли на про?зжавшій экипажъ. Вотъ и почтовый дворъ, завязшій въ грязи, съ своими помойными ямами и общирными полуразрушенными сараями, вотъ и каменный замокъ, огромный, старый, лишенный т?ни и св?та, выглядывающій, словно сторожъ, своими пирамидальными окошками и сверху украшенный теперь синимъ дымомъ, который вьется и кружится около фонарей на башняхъ.
        Съежившись и скорчившись въ углу коляски, м-ръ Каркеръ постоянно им?лъ въ виду одну мысль - ?хать быстр?е и быстр?е, безъ оглядокъ, которыя однако онъ позволялъ себ? всякій разъ, на открытомъ пол?, гд? на него не глаз?ли праздные з?ваки.
        Раскаяніе, стыдъ и злоба терзали его грудь, и опасеніе быть настигнутымъ или встр?ченнымъ вр?залось гвоздемъ въ его разстроенный мозгъ, онъ, безъ всякаго основанія, боялся даже путешественниковъ, которые встр?чались съ нимъ на дорог?. Тотъ же несносный страхъ и ужасъ, который забрался къ нему ночью, воротился и днемъ съ неистощимымъ запасомъ св?жихъ силъ. Однообразный гулъ колокольчиковъ и топота коней, однообразіе безсильной злобы и душевной муки представляли однообразное колесо, которое онъ, палачъ самого себя, верт?лъ безъ устали и безъ пощады, раздираемый страхомъ, сожал?ніемъ, страстью. День, какъ и ночь, былъ для него фантастической грезой, гд? только его собственная пытка была д?йствительнымъ явленіемъ.
        И вотъ мерещились ему длинныя дороги, которыя тянулись безъ конца въ безпред?льный горизонтъ, дурно вымощенные города на холмахъ и въ долинахъ, гд? выставлялись y дверей и темныхъ оконъ разноцв?тныя фигуры съ гримасами и безъ гримасъ, и гд? по длиннымъ, т?снымъ улицамъ съ ревомъ, гвалтомъ и мычаньемъ гнали на продажу коровъ и быковъ, забрызганныхъ грязью, избитыхъ дубиной, исцарапанныхъ собачьими клыками. Мерещились мосты, кресты, магазины, амбары, лавки, церкви, почтовые дворы, новыя лошади, впрягаемыя насильно въ дышла, и старые кони съ посл?дней станціи, взмыленные, всп?ненные, съ понурыми головами и раздутыми ноздрями, сельскіе погосты съ черными крестами, искривленными на могилахъ, обложенныхъ засохшею травою и увядшими цв?тами; потомъ опять и опять длинныя, предлинныя дороги, выгнутыя зм?йками на долинахъ и холмахъ и протянутыя безъ конца въ безпред?льный горизонтъ.
        Грезитъ м-ръ Каркеръ утромъ, въ полдень, вечеромъ, ночью, при закат? солнца и новомъ восход? солнца, и мерещится ему, будто длинныя дороги тамъ и сямъ остаются назади, см?няемыя жестокой мостовой, по которой хруститъ, трещитъ, качается, ныряетъ и подпрыгиваетъ его коляска, вихремъ проносясь между пестрыми жильями, на самый конецъ къ большой церковной башн?; будто зд?сь онъ выскакиваетъ самъ, закусываетъ на скорую руку и выпиваетъ залпомъ рюмку джину, утратившаго для него горячительное и ободрительное свойство; будто зат?мъ виляютъ и ф_и_н_т_я_т_ъ передъ нимъ сл?пые кал?ки съ дрожащими в?ками, ведомые нищими старухами въ жалкихъ лохмотьяхъ, безсмысленными, полунагими идіотками; хромыми, изуродованными, исковерканными: будто все это прокаженное отребье нищей братьи окружаетъ его съ плачемъ, воемъ, визгомъ, протягиваетъ къ нему руки, умоляетъ, грозитъ и отскакиваетъ прочь, разсыпаясь и стр?ляя крупной дробью отборныхъ ругательствъ; будто, наконецъ, онъ опять взгромождается на свое обычное м?сто, съеживается, скорчивается и летитъ съ быстротою вихря по той же безконечной дорог?, зам?чая въ полусн?,
что луна бросаетъ слабый св?тъ на верстовые столбы, и оглядываясь по временамъ назадъ въ смутномъ страх? наткнуться робкимъ глазомъ на мнимую погоню. И мерещится ему, будто не спитъ онъ никогда, и только дремлетъ съ открытыми глазами, вздрагивая и вскакивая по временамъ, чтобы прокричать громкій отв?тъ на мнимый голосъ; будто онъ рвется, мечется, кривляется, кружится и проклинаетъ самого себя за то, что напрасно прискакалъ на изм?нническое rendezvous, что выпустилъ ее изъ своихъ рукъ, за то, что б?жить теперь сломя шею, что не посм?лъ явиться на его глаза, чтобы сд?лать ему безстрашный вызовъ, за то, что перессорился со вс?мъ св?томъ, безумно разорвавъ дружескія и родственныя связи, и за то, что нашелъ въ себ? самомъ непримиримаго врага, пораженнаго нравственной проказой, отравляющей дыханіе всякаго близкаго челов?ка.
        И видитъ онъ въ лихорадочномъ бреду картины прошедшей и настоящей жизни, сбивая и перепутывая ихъ съ настоящимъ мгновеніемъ б?шеной ?зды. Старыя сцены мелькаютъ передъ нимъ, незванныя и непрошенныя, между новыми предметами, которые насильственно л?зутъ въ глаза. И бредитъ м-ръ Каркеръ о томъ, что миновало и покончилось давнымъ давно, не обращая, по-видимому, никакого вниманія на встр?чаемыя лица, которыя однако отуманиваютъ его голову и вдавливаютъ свои фигуры въ его разгоряченный мозгъ.
        И видитъ м-ръ Каркеръ въ лихорадочномъ бреду буйныя и странныя сцены, за которыми опять монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ и никакого покоя. Фантастическими призраками мелькаютъ передъ нимъ города и деревни, почтовые дворы, лошади, холмы и долины, св?тъ и тьма, дороги и мостовыя, лощины и горы, ведро и ненастье, тишина и буря, и опять тотъ же монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ, и никакого покоя.
        И видитъ онъ сквозь сонъ, что подъ?зжаетъ, наконецъ, шумными дорогами къ шумной столиц?, вихремъ проб?гая города и деревни съ ихъ р?дкой стариною, корчась въ три погибели въ своемъ безпокойномъ углу и плотн?е закрываясь толстою шинелью, чтобы не наткнуться робкимъ взоромъ на густыя толпы бурливаго народа.
        Бредитъ м-ръ Каркеръ, и т?мъ быстр?е мчится впередъ, стараясь ни о чемъ не думать, и всегда колесуемый безпокойной мыслью. Мерещится ему, будто онъ не знаетъ, сколько часовъ пробылъ въ дорог?, и не ум?етъ сообразить точно м?стностей на своемъ пути. Голова его кружится, въ глазахъ темн?етъ, умъ, воображеніе и память парализованы въ своей д?ятельности, но н?тъ ему остановки и покоя на трудномъ пути; и вотъ, наконецъ, онъ въ Париж?, гд? мутная р?ка неудержимо катитъ свои быстрыя волны среди двухъ ревущихъ потоковъ движенія и жизни.
        И мерещатся ему нескончаемыя улицы, набережныя, мосты, погреба, подвалы, водопроводы, фонтаны, своды, арки, крытые пассажи, густыя толпы черни, солдаты, омнибусы, фіакры, барабаны, и опять монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ и конскихъ копытъ, которые теперь теряются во всеобщей сует? и суматох?. И вотъ смолкнулъ этотъ гвалтъ, когда м-ръ Каркеръ въ другомъ экипаж? очутился за парижской заставой; но въ его ушахъ опять однообразный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ, и н?тъ ему никакого покоя.
        Разъ и еще разъ солнечный закатъ, длинныя дороги, ужасъ ночи, слабый св?тъ фонарей, и опять однообразный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ и никакого покоя. Разъ и еще разъ взошло жгучее. солнце на высокомъ горизонт?, и бредитъ м-ръ Каркеръ, будто кони его съ большимъ трудомъ взбираются на верхъ горы, спускаются внизъ, будто вдругъ обдало его прохладной св?жестью морского в?тра, и онъ увид?лъ утренній св?тъ на краяхъ отдаленныхъ волнъ. Мерещится ему, будто при полномъ прилив? онъ входитъ въ гавань, видитъ рыбачьи лодки на поверхности далекихъ волнъ и веселыхъ женщинъ съ ихъ д?тьми на берегу; будто м?стами разбросаны рыбачьи с?ти вм?ст? съ платьемъ рыбаковъ, будто впереди кишатъ и снуютъ толпы матросовъ на самыхъ вершинахъ корабельныхъ мачтъ, и будто вся эта картина исчезаетъ во всеобщемъ блеск? и колыханіи воды.
        Берегъ дальше и дальше отъ глазъ, и грезитъ м-ръ Каркеръ, будто онъ наблюдалъ съ пароходной палубы, какъ р?д?лъ туманъ, исчезая въ солнечныхъ лучахъ, и какъ позолотилась, наконецъ, вся поверхность тихаго моря. Берегъ потемн?лъ и скрылся отъ глазъ, но вотъ впереди, по другую сторону, мерещатся утесы, строенія, в?тряная мельница, церковь, и все это подходитъ ближе и ближе, становится видн?е и видн?е. Новая гавань, новый шумъ и новыя лица съ радостными криками на новомъ берегу. Бредитъ м-ръ Каркеръ, будто съ новымъ паническимъ страхомъ онъ сходитъ съ пароходной л?стницы, и вотъ его нога опять на родной земл?.
        И задумалъ онъ въ своемъ тревожномъ сн? удалиться куда-нибудь въ знакомую деревню, успокоиться, отдохнуть, свести прошедшее съ настоящимъ и сообразить свои будущіе планы. Загроможденный безпорядочными грезами, онъ припомнилъ, наконецъ, какую-то станцію на жел?зной дорог? съ уединеннымъ и спокойнымъ трактиромъ и туда р?шился направить свой дальн?йшій путь.
        Съ этой ц?лью онъ пошелъ въ контору жел?зной дороги, взялъ билетъ, с?лъ въ карету, закутался щинелью, притворился спящимъ, и скоро паровой гигантъ съ быстротою стр?лы умчалъ его отъ морского берега во внутренность континента. Прибывъ къ назначенному м?сту, онъ тщательно осмотр?лъ окрестность съ ея мал?йшими подробностями. Разсчетъ его оказался в?рнымъ: это было совершенно уединенное м?сто, на краю небольшого л?са. Зд?сь стоялъ всего только одинъ вновь выстроенный домикъ, окруженный красивымъ садомъ; до ближайшаго маленькаго городка было н?сколько миль. Незам?ченный ник?мъ, м-ръ Каркеръ вошель въ трактирь и нанялъ на верху дв? уютныхъ уединенныхъ комнатки, сообщающихся одна съ другой.
        Его главн?йшимъ нам?реніемъ было успокоиться, привести въ порядокъ свои мысли и потомъ уже д?йствовать, смотря по обстоятельствамъ. Разстройство его душевныхъ силъ, омраченныхъ злобой, достигло теперь до посл?дняго пред?ла, и онъ скрежеталъ зубами, расхаживая по своей комнат?. Его мысли, не направленныя ни на что въ особенности, блуждали наудачу и кружили его голову. Онъ б?сновался и вм?ст? чувствовалъ смертельную усталость.
        При всемъ томъ онъ не мотъ забыться ни на минуту. Его изнеможденный духъ утратилъ возможность терять сознаніе, и, казалось, его чело было заклеймено роковымъ проклятіемъ, которому суждено навсегда лишить его покоя. Онъ не им?лъ никакой власти надъ собственными своими чувствами, какъ будто они принадлежали другому, постороннему лицу. Какая-то невидимая сила отталкивала его вниманіе отъ настоящихъ образовъ и звуковъ и насильственно вбивала въ его голову вс? смутныя вид?нія и призраки оконченнаго путешествія. Мстительная женщина въ своей гордой и грозной поз? безпрестанно представлялась его умственному взору, и въ то же время онъ продолжалъ лет?ть сломя голову черезъ города и деревни, по горамъ и оврагамъ, по дорогамъ и мощенымъ улицамъ, въ дождь и бурю, въ ведро и ненастье, всегда и везд? оглушенный однообразнымъ звономъ колоколовъ, безконечнымъ стукомъ колесъ и лошадиныхъ копытъ, всегда и везд? осужденный на пытку безсильной злобы и мучимый презр?ніемъ къ самому себ?.

        - Какой нынче день?  - спросилъ онъ трактирнаго слугу, приготовлявшаго ему об?дъ,  - среда?

        - Помилуйте, какая среда. Сегодня четвергъ, сэръ!

        - Ну да, я забылъ. A сколько времени? Мои часы не заведены.

        - Безъ четверти пять, сэръ. Можетъ быть, сэръ, вы долго изволили находиться въ путешествіи?

        - Да.

        - По жел?зной дорог??

        - Да.

        - Безпокойно, сэръ!

        - Много зд?сь про?зжающихъ?

        - Довольно, сэръ, нечего жаловаться. Только сегодня никого не было. Бываетъ, сэръ, д?ла идутъ не такъ, чтобы того. Плохо, сэръ.
        Не отв?чая ничего, Каркеръ с?лъ на софу, облокотился об?ими руками на свои кол?ни и уставилъ глаза на полъ. Онъ ни на минуту не могъ овлад?ть своимъ вниманіемъ, и оно, противъ его воли, обращалось на тысячи отдаленныхъ и смутныхъ картинъ. Сонъ р?шительно б?жалъ отъ его глазъ.
        Онъ выпилъ посл? об?да рюмку вина, другую, третью, но безъ всякаго усп?ха; никакія искусственныя средства не могли сомкнуть усталыхъ очей. Его мысли, безсвязныя и смутныя, волочили его безъ пощады по пятамъ дикихъ лошадей, какъ злод?я, осужденнаго на мучительную пытку безъ отдыха и забвенія.
        Какъ долго онъ сид?лъ, преданный, такимъ образомъ, своимъ дикимъ мечтаніямъ, никто не мотъ сказать съ большею неправильностью, ч?мъ самъ онъ. Однако ему было изв?стно, что онъ пилъ долго и пилъ много при слабомъ св?т? нагор?вшей св?чи, какъ вдругъ онъ вскочилъ съ своего м?ста и, пораженный внезапнымъ ужасомъ, началъ вслушиваться.
        Не мечта обманула его. Земля дрожала, домъ грясся, воздухъ наполнялся дымомъ и ревомъ, и когда м-ръ Каркеръ, подходя къ окну, увид?лъ причину вс?хъ этихъ явленій, его ужасъ не утихъ, и онъ отпрянулъ отъ окна, какъ будто неув?ренный въ своей безопасности.
        ГІроклятіе раздалось въ ушахъ его и прогрем?ло по окрестной долин?, извергаясь въ искрахъ и клубахъ дыма. Одна минута, и смолкло все. Каркеръ почувствовалъ, что б?шеный демонъ отведенъ въ свою обычную колею и зажалъ свою пасть; даже теперь, когда рельсы жел?зной дороги, осв?щенные луннымъ св?томъ, были пусты и безмолвны, какъ пустыня, онъ трепеталъ вс?мъ т?ломъ и едва переводиль духъ.
        И мерещилось ему, будто какая-то непреодолимая сила влечетъ его къ этой дорог?. Онъ вышелъ на св?жій воздухъ и началъ бродить по ея краямъ, соображая недавній сл?дъ вагоновъ по искрамъ пепла, которыя еще лежали на пути. Пробродивъ минутъ тридцать въ этомъ направленіи, онъ вернулся назадъ и побрелъ мимо трактирнаго сада, все-таки придерживаясь краевъ жел?зной дороги и съ любопытствомъ разсматривая на досуг? мосты, сигналы и лампы. Ему хот?лось вид?ть, какъ промчится зд?сь другая машина, которой ждали съ минуты на минуту.
        И вотъ она искрится, визжитъ, дымится и рветъ, изрыгая пламя, угли, пепелъ и озирая красными глазами дрожащее пространство. За ея хвостомъ причалены грузныя массы, и кажется, что он? готовы взлет?ть на воздухъ. М-ръ Каркеръ дрожитъ и робкимъ, нев?рнымъ шагомъ идетъ къ воротамъ.
        Еще и еще машина съ новымъ грузомъ и неистовымъ свир?пствомъ. М-ръ Каркеръ приходилъ и уходилъ, гулялъ, дожидался, наблюдалъ и глаз?лъ съ какимъ-то дикимъ любопытствомъ, переходя отъ одной къ другой и удивляясь ихъ м?днымъ лбамъ и массивнымъ колесамъ. "Какая въ нихъ гигантская сила!  - думалъ м-ръ Каркеръ,  - что, если подвернется кто подъ эти чудовищныя колеса? Уфъ! разлетится вдребезги!".
        Отуманенный виномъ и продолжительною безсонницею, м-ръ Каркеръ чаще и чаще возвращался къ этимъ идеямъ, и он? громоздились въ его мозгу наравн? съ другими фантастическими призраками. Было около полуночи, когда онъ воротился въ свою комнату, но страшныя грезы отстраняли всякую возможность покоя, и онъ сид?лъ, и думалъ, и мечталъ, и ждалъ съ какимъ-то судорожнымъ нетерп?ніемъ приближенія къ станціи новой машины.
        Онъ легъ въ постель, почти безъ всякой надежды на сонъ, и насторожилъ свои уши. Заслышавъ черезъ н?сколько минутъ колебаніе земли и дрожь своей спальни, онъ вскочилъ съ быстротою кошки, подб?жалъ къ окну и принялся наблюдать, съ напряженнымь любопытствомъ, страшнаго гиганта съ багровыми глазами и открытой пастью, изъ которой съ шумомъ, трескомъ, грохотомъ и ревомъ извергались пылающіе угли, дымъ и пепелъ, разсыпаемый по ровной и гладкой стез? на далекое пространство. Потомъ, протирая глаза, онъ смотр?лъ впередъ на дорогу, по которой думалъ ?хать на солнечномъ восход?, такъ какъ зд?сь уже нельзя было разсчитывать на отдыхъ; зат?мъ онъ ложился опять, какъ будто для того, чтобы ясн?е слышать умственнымъ ухомъ однообразный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ и конскаго топота, впредь до прибытія на м?сто новаго гиганта, который расшевелитъ и растревожитъ его вещественное ухо. Такъ продолжалось во всю ночь. Вм?сто успокоенія и власти надъ собой, онъ утратилъ, казалось, и посл?днюю надежду обуздать встревоженныя чувства. Съ наступленіемъ разсв?та онъ почувствовалъ невыносимую пытку разгоряченной
мысли: прошедшее, настоящее и будущее волновались передъ нимъ въ смутныхъ образахъ, лишенныхъ всякой связи, и онъ потерялъ всякую возможность останавливать на нихъ свой взоръ.

        - Въ которомъ часу приходитъ паровозъ?  - спросилъ м-ръ Каркеръ слугу, который на разсв?т? пришелъ въ его комнату со св?чею въ рукахъ.

        - Въ четверть пятаго, сэръ. Ровно въ четыре приходитъ, сударь, экстренная машина, но она зд?сь не останавливается никогда. Летитъ напроломъ, сэръ.
        Каркеръ приставилъ руку къ своей пылающей голов? и взглянулъ на свои часы. Было около половины четвертаго.

        - Кажись, сэръ, никто съ вами не по?детъ,  - зам?тилъ слуга.  - Есть тутъ два джентльмена, но они дожидаются лондонскаго по?зда.

        - Вы, помнится, говорили, что y васъ никого не было,  - сказалъ Каркеръ съ призракомъ своей старинной улыбки, назначавшейся для выраженія его подозр?ній.

        - Это вчера, сэръ. Два джентльмена прибыли ночью съ малымъ по?здомъ, который останавливается зд?сь. Угодно теплой воды, сэръ?

        - Н?тъ. Унесите назадъ св?чу. Св?тло и безъ огня.
        Едва ушелъ лакей, онъ вскочилъ съ постели и подошелъ къ окну. Холодный утренній св?тъ заступалъ м?сто ночи, и небо покрывалось уже багровымъ заревомъ передъ солнечнымъ восходомъ. Онъ умылъ холодною водой свою голову и лицо, од?лся на скорую руку, спустился внизъ, расплатился и вышелъ изъ трактира…
        Утренній воздухъ пов?ялъ на него прохладой, которая, какъ и вода, не им?ла для него осв?жительнаго свойства. Онъ вздохнулъ. Бросивъ взглядъ на м?сто, гд? онъ гулялъ прошлую ночь, и на сигнальные фонари, безполезно теперь бросавшіе слабый отблескъ, онъ поворотилъ туда, гд? восходило солнце, величественное въ своей утренней слав?.
        Картина прекрасная, великол?пная, божественно-торжественная! Когда м-ръ Каркеръ смотр?лъ своими усталыми глазами, гд? и какъ въ безпред?льномъ океан? всплывало спокойное св?тило, которое отъ начала міра съ одинаковымъ прив?томъ бросаетъ свои лучи на доброд?тель и порокъ, красоту и безобразіе,  - кто скажетъ, что въ его, даже въ его гр?шной душ? не родилась мысль о другой надзв?здной жизни, гд? всемогущая рука положитъ несокрушимыя преграды распространенію зла? Если онъ вспоминалъ когда-нибудь о сестр? и брат? съ чувствомъ н?жности или угрызенія, кто скажеть, что это не было въ такую торжественную минуту?
        Но теперь онъ не им?лъ нужды въ братьяхъ и сестрахъ. Рука смерти вис?ла надъ нимъ. Она вычеркнула его изъ списка живыхъ созданій, и онь стоитъ на краю могилы.
        Онъ заплатилъ деньги за по?здку въ то село, о которомъ думалъ, и до прі?зда машины гулялъ покам?стъ одинъ около рельсовъ, углубляясь по долин? и переходя чрезъ темный мостъ, какъ вдрутъ при поворот? назадъ, недалеко отъ гостиницы онъ увид?лъ того самаго челов?ка, отъ котораго б?жалъ. М-ръ Домби выходилъ изъ двери, черезъ которую только что онь вышелъ самъ. И глаза ихъ встр?тились.
        Въ сильномъ изумленіи онъ пошатнулся и отпрянулъ на дорогу. Спутываясь больше и больше, онъ отступилъ назадъ н?сколько шаговъ, чтобы оградить себя большимъ пространствомъ, и смотр?лъ во вс? глаза на своего пресл?дователя, насилу переводя ускоренное дыханіе.
        Онъ услышалъ свистокъ, другой, третій, увид?лъ, что на лиц? его врага чувство злобной мести см?нилось какимъ-то бол?зненнымъ страхомъ, почувствовалъ дрожь земли, узналъ, въ чемъ д?ло, испустилъ пронзительный крикъ, наткнулся на багровые глаза, потускн?вшіе отъ солнечнаго св?та,  - и огненный гигантъ сбилъ его съ ногъ, растиснулъ, засадилъ въ зазубренную мельницу, разорвалъ его члены, обдалъ кипяткомъ, исковеркалъ, измололъ и съ презр?ніемъ выбросилъ на воздухъ изуродованныя кости.
        Оправившись отъ изумленія, близкаго къ обмороку, путешественникъ, узнанный такимъ образомъ, увид?лъ, какъ четверо убирали съ дороги что-то тяжелое и мертвенное, какъ они положили на доску этотъ грузъ, и какъ другіе люди отгоняли собакъ, которыя что-то обнюхивали на дорог? и лизали какую-то кровь, подернутую пепломъ.
        Глава LVI
        Радость за радостью и досада Лапчатаго Гуся

        Мичманъ въ большой сует?. М-ръ Тутсъ и Сусанна, наконецъ, прі?хали. Сусанна безъ памяти поб?жала на верхъ; м-ръ Тутсъ и Лапчатый Гусь вошли въ гостиную.

        - О, голубушка моя, миссъ Флой!  - кричала Сусанна Нипперъ, вб?гая въ комнату Флоренеы.  - Дойти до такихъ напастей въ собственномъ дом? и жить одной безъ всякой прислуги, горлинка вы моя, сиротинка безпріютная! Ну теперь, миссъ Флой, не отойти мн? прочь ни за какія блага въ св?т?: я не то чтобы какой-нибудь мокрый мохъ или мягкій воскъ, но в?дь мое сердце и не камень, не кремень, съ вашего позволенія!
        Выстр?ливъ этими словами залпомъ и безъ мал?йшихъ знаковъ препинанія, миссъ Нипперъ стояла на кол?няхъ передъ Флоренсой и теребила ее на вс? стороны своими кр?пкими объятіями.

        - Ангельчикъ мой!  - кричала Сусанна.  - Я знаю все, что было, и знаю все, что будетъ, и мн? душно, миссъ Флой!

        - Сусанна! милая, добрая Сусанна!

        - Благослови ее Богъ! Я была ея маленькою нянькой, когда она была ребенкомъ, и вотъ выходитъ она замужъ! Правда ли это, горлинка вы моя, красавица моя, правда ли?  - восклицала Сусанна, задыхаясь отъ усталости и восторга, отъ гордости и печали, и еще Богъ знаетъ отъ какихъ противоположныхъ чувствъ.

        - Кто вамъ это сказалъ?  - спросила Флоренса.

        - Силы небесныя, да это невинное созданье, м-ръ Тутсъ!  - отв?чала Сусанна.  - Я знаю, что онъ говоритъ сущую правду, и уб?ждена въ ней, какъ нельзя больше. Это самый преданный и невинный ребенокъ, какого съ огнемъ не найти среди б?лаго дня. И будто горлинка моя, миссъ Флой, на самомъ д?л? выходитъ замужъ? О, правда ли это, правда ли?…
        Сусанна ц?ловала милую д?вушку, ласкала ее, клала свою руку на ея плечо, плакала, см?ялась, рыдала, и эти см?шанныя чувства радости, состраданія, удовольствія, н?жности, покровительства и сожал?нія, съ какими она постоянно возвращалась къ своему предмету, были въ своемъ род? столь женственны и вм?ст? прекрасны, что не много подобныхъ явленій можно встр?тить на б?ломъ св?т?.

        - Перестаньте, моя милая!  - сказала, наконецъ, кроткимъ голосомъ Флоренса.  - Вамъ надобно отдохнуть, успокоиться, Сусанна.
        Миссъ Нипперъ ус?лась y ногъ Флоренсы вм?ст? съ Діогеномъ, который въ изъявленіе искренней дружбы уже давно вилялъ хвостомъ и лизалъ ея лицо. Поглаживая одной рукою Діогена и приставляя другую къ своимъ глазамъ, она призналась, что теперь гораздо спокойн?е, и въ доказательство принялась рыдать и см?яться громче прежняго.

        - Я… я… право, душечка моя, миссъ Флой, я въ жизнь не видала такого созданія, какъ этотъ Тутсъ. Да и не увижу никогда, никогда.

        - Онъ очень добръ,  - сказала Флоренса.

        - И очень см?шенъ,  - прибавила Сусанна.  - Послушали бы вы, какъ онъ изъяснялся со мной въ карет?, между т?мъ какъ этотъ б?шеный Гусь сид?лъ на козлахъ.

        - Насчетъ чего, Сусанна?  - робко спросила Флоренса.

        - Да насчетъ лейтенанта Вальтера, капитана Гильса, насчетъ васъ, миссъ Флой, и безмолвной могилы,  - сказала Сусанна.

        - Безмолвной могилы?  - повторила Флоренса.

        - Онъ говоритъ,  - продолжала Сусанна, разражаясь бурнымъ истерическимъ см?хомъ,  - говоритъ, что непрем?нно и безъ мал?йшаго замедленія сойдетъ въ могилу, благословляя вашу судьбу и желая всевозможныхъ благъ лейтенанту Вальтеру. Тутъ однако нечего тревожиться, милая моя миссъ Флой: онъ слишкомъ счастливъ чужимъ счастьемъ и будетъ жить на славу. М-ръ Тутсъ - не Соломонъ - этого о немъ нельзя сказать, онъ и не будетъ Соломономъ, но въ томъ могу поручиться, что еще никто не видалъ на св?т? такого честнаго, великодушнаго, безкорыстнаго добряка.
        Сд?лавъ эту энергичную декларацію, миссъ Нипперъ продолжала хохотать до упаду и едва собралась съ силами изв?стить, что м-ръ Тутсъ дожидается внизу, въ сладкой надежд? вознаградить себя лицезр?ніемъ Флоренсы за усердные труды, поднятые въ посл?днюю экспедицію.
        Флоренса поручила сказать, что она над?ется им?ть удовольствіе благодарить лично м-ра Тутса, и Сусанна, спустившись внизъ, немедленно привела этого молодого джентльмена, наружность котораго все еще была въ ужасномъ безпорядк? и обличала сильное внутреннее волненіе.

        - Миссъ Домби,  - началъ м-ръ Тутсъ,  - быть представленнымъ опять… я нахожусь… им?я позволеніе… относительно вашего здоровья… то есть, я р?шительно не знаю, что я говорю; но это ничего, миссъ Домби, ей Богу, ничего!
        Флоренса съ улыбкой подала ему об? руки, и на ея лиц? заискрилась самая граціозная благодарность.

        - Вы такъ много для меня сд?лали, добрый м-ръ Тутсъ, что y меня недостаетъ словъ для выраженія вамъ своей глубокой признательности.

        - Если бы вы, миссъ Домби,  - сказалъ м-ръ Тутсъ какимъ-то благогов?йнымъ голосомъ,
        - могли какъ-нибудь, при своемъ ангельскомъ характер?, или, по крайней м?р?, захот?ли проклясть меня, будьте ув?рены, отъ вашихъ проклятій было бы мн? не легче, ч?мъ отъ этихъ незаслуженныхь выраженій благодарности и небесной доброты. Ваши слова д?йствуютъ на меня… такъ сказать… но это собственно ничего, и не въ этомъ р?чь.
        На это, разум?ется, трудно было пріискать приличньгй отв?тъ, и Флоренса ограничилась лишь т?мъ, что поблагодарила его опять.

        - Я бы желалъ, миссъ Домби, воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы войти въ н?которыя объясненія, разум?ется, если вы позволите.

        - Сд?лайте милость.

        - Мн? сл?довало им?ть удовольствіе привести къ вамъ Сусанну гораздо раньше; но, во-первыхъ, мы не знали имени родственника, къ которому она у?хала, a во-вторыхъ, оказалось, что она оставила домъ этого родственника и переселилась куда-то въ другое м?сто. То есть, я вамъ скажу, если бы не Лапчатый Гусь, который уменъ, какъ нельзя бол?е, то я бы никакъ не добился толку относительно м?ста жительства миссъ Нипперъ.
        Флоренса улыбнулась.

        - Но не въ этомъ сущность д?ла,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ.  - Общество Сусанны, ув?ряю васъ, миссъ Домби, было для меня ут?шеніемъ и отрадой въ этомъ проклятомъ состояніи духа, которое легче вообразить, ч?мъ описать. Путешествіе было для меня истинной усладой и, такъ сказать, вознагражденіемъ. Но не въ этомъ сущность д?ла. Миссъ Домби, я им?лъ счастье зам?чать вамъ и прежде, что я далеко не изъ числа людей, y которыхъ, что называется, мозгъ въ здоровомъ состояніи. Мн? это очень хорошо изв?стно. Едва ли сыщется еще челов?къ, который бы такъ отлично понималъ всю пустоту своей головы, какъ я, и если н?которые люди называли меня безмозглымъ, то я нахожу, что они были въ этомъ отношеніи совершенно правы. Все это однако, миссъ Домби, отнюдь не м?шаетъ мн? представлять въ ясномъ св?т? свои отношенія къ лейтенанту Вальтеру. Пусть, если можно, увеличится еще больше моя душевная пытка, я обязанъ сказать, что лейтенантъ Вальтеръ - прекрасный молодой челов?къ и, по моему мн?нію, достоинъ благословенія; которое нисходитъ на его… на его чело. Дай Богъ ему силу и возможность оц?нить во всей полнот? неземное
блаженство, котораго оказался недостойнымъ другой челов?къ, несчастн?йшій изъ вс?хъ животныхъ въ этомъ мір?! Но все-таки не въ этомъ сущность д?ла. Миссъ Домби, капитанъ Гильсъ мой истинный другъ, и я не хочу сомн?ваться, что ему по временамъ было бы пріятно вид?ть меня въ своемъ дом?, точно такъ же, какъ я, съ своей стороны всегда съ особеннымъ удовольствіемъ сталъ бы принимать y себя капитана Куттля. Мы понимаемъ и ц?нимъ другъ друга. Но я не могу забыть, что разъ въ своей жизни я велъ себя неприлично на одномъ изъ угловъ Брайтонской площади, и если въ этомъ посл?днемъ отношеніи мое присутствіе будетъ вамъ казаться непріятнымъ, то я прошу только сказать мн? объ этомъ теперь, и, будьте ув?рены, я пойму васъ совершенно. Я не огорчусь, не пос?тую, не приду въ отчаяніе; напротивъ, я почту себя счастливымъ и стану гордиться, что им?лъ честь удостоиться вашего дов?рія. Вотъ въ чемъ сущность д?ла, миссъ Домби.

        - М-ръ Тутсъ,  - отв?чала Флоренса,  - вы мой старинный и в?рн?йшій другъ, какъ же пришло вамъ въ голову, что мн? было бы непріятно васъ вид?ть въ этомъ дом?? Встр?ча съ вами, будьте ув?рены, всегда доставить мн? большое удовольствіе, и только одно удовольствіе.

        - Миссъ Домби,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, вынимая платокъ изъ кармана,  - если теперь я пролилъ слезу, то это - слеза радости. Будьте, однако, спокойны: это ничего, и премного вамъ обязанъ. Посл? того, что вы сейчасъ сказали, я считаю нужнымъ предув?домить васъ, миссъ Домби, что я. не нам?ренъ впередъ неглижировать своимъ костюмомъ и не обращать никакого вниманія на свою наружность, какъ это д?лалъ в? посл?днее время.
        Флоренса, не безъ н?котораго смущенія, должна была одобрить это нам?реніе.

        - Относительно этого пункта,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ,  - я держусь собственно т?хъ мыслей, что всякій порядочный челов?къ, прежде ч?мъ опуститься въ безмолвную могилу, долженъ вести себя приличнымъ и всегда н?сколько изящнымъ образомъ. Поэтому съ этой поры я тщательно стану наблюдать, чтобы сапоги мои были вычищены и высв?тлены самою лучшею ваксой. Такое зам?чаніе, миссъ Домби, конечно, не им?етъ для васъ никакой важности, но я осм?лился его сд?лать въ вашемъ присутствіи первый и посл?дній разъ. Благодарю васъ отъ всего моего сердца. Если вообще я не им?ю той чувствительности, какую бы хот?ли во мн? вид?ть мои искренніе друзья, зато могу ув?рить честнымъ и благороднымъ словомъ, я чувствую всегда вовремя и кстати, что требуютъ приличія и любезность отъ всякаго порядочнаго челов?ка. Если, наприм?ръ, въ этомъ отношеніи мн? нужно выразить то, что я чувствую въ настоящую минуту, то я… я уже давно понимаю, что мн? пора идти.
        Раскланявшись, какъ сл?дуетъ порядочному джентльмену, м-ръ Тутсъ, ут?шенный и успокоенный, сошелъ внизъ и отыскалъ въ магазин? капитана Куттля.

        - Капитанъ Гильсъ,  - началъ м-ръ Тутсъ,  - настоящая наша бес?да съ вами должна быть покрыта не иначе, какъ священною печатью дов?рія и совершенн?йшей искренности. Это, собственно говоря, будетъ продолженіемъ того, что сейчасъ происходило наверху между мною и миссъ Домби.

        - Начинай, дружище, начинай!

        - Миссъ Домби, я полагаю, скоро будетъ соединена съ лейтенантомъ Вальтеромъ? Такъ ли, капитанъ Гильсъ?

        - Такъ, любезный другъ. Мы вс? товарищи по этому д?лу и причаливаемъ въ одну сторону. Валли и общая услада нашего сердца будутъ соединены, тотчасъ же посл? того, какъ ихъ окликнутъ въ дом? благодати,  - шепталъ ему на ухо капитанъ Куттль.

        - Окликнутъ!  - повторилъ Тутсъ.

        - Да, мой другъ, въ церкви, вонъ тамъ!  - сказалъ капитанъ, указывая своимъ пальцемъ черезъ плечо.

        - Вотъ что! охъ!

        - A потомъ,  - продолжалъ капитанъ своимъ хриплымъ шепотомъ, разглаживая спину и плечи м-ра Тутса,  - зат?мъ что посл?дуетъ? Наша услада, какъ залетная птичка, выпорхнетъ изъ родного гн?здышка и отлетитъ далеко, далеко, за широкія моря! Они ?дутъ въ Китай, пріятель!

        - Великій Боже!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ.

        - Да, любезный другъ. Корабль, принявшій его на свой бортъ, когда онъ носился по бурнымъ волнамъ, ведетъ торговлю съ Китаемъ, и Вальтеръ въ продолженіе своего путешествія заслужилъ себ? всеобщую благосклонность. Его полюбили на земл? и на мор?, такъ какъ онъ, видишь ты, прекрасный и очень смышленый молодой челов?къ. И вотъ, когда умеръ въ Кантон? суперкаргъ, т. е. главный корабельный приказчикъ, то м?сто его досталось Вальтеру, и теперь онъ станетъ зав?дывать въ этой должности другимъ кораблемъ, который принадлежитъ т?мъ же влад?льцамъ. По этой-то причин?, любезный другъ, наша общая услада и по?детъ вм?ст? съ Вальтеромъ въ Китай.
        М-ръ Тутсъ и капитанъ разомъ испустили по глубокому вздоху.

        - Что же д?лать, любезный другъ?  - продолжалъ капитанъ.  - Она любитъ его сердечно. Онъ любитъ ее сердечно. Тотъ, кто задумалъ бы ихъ разлучить и оторвать другъ отъ друга, былъ бы лютымъ зв?ремъ, a не челов?комъ. Когда она безпріютной и бездомной сиротой пришла сюда и упала на эти доски, ея израненное сердце было разбито, сокрушено. Я это знаю; я это вид?лъ собственными глазами, я, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій. Но теперь въ ея сердц? истинная, в?рная, постоянная любовь, которую не сокрушатъ челов?ческія силы. Если бы, наприм?ръ, случилось такъ, что я не зналъ бы этого, и не в?далъ, что Вальтеръ ея истинный братъ и возлюбленный, a она его сестра и первая любовь, я скор?е отрубилъ бы зд?сь эти руки и ноги, ч?мъ допустилъ бы ее улет?ть за широкія моря. Но я знаю д?ла такъ, какъ они есть,  - и что же такое? Пусть, они ?дутъ съ миромъ, и да будетъ воля Божія! аминь!

        - Капитанъ Гильсъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - позвольте мн? им?ть удовольствіе пожать вашу руку. Вы говорите такъ хорошо, такъ хорошо, что невольно распространяется теплота по всему т?лу, особенно когда вы произносите: аминь. Вамъ изв?стно, капитанъ Гильсъ, что и я до безумія любилъ миссъ Домби.

        - Развеселись, пріятель!  - сказалъ капитанъ, положивъ свою руку на плечо м-ра Тутса.  - Стой и держись кр?пче,

        - Я и хочу развеселиться,  - капитанъ Гильсъ и по возможности держаться кр?пче. Только когда откроетъ свою пасть передъ моими глазами широкая могила я приготовлюсь къ похоронамъ, но не прежде. Не им?я въ настоящую минуту никакой власти надъ собою, я покорн?йше прошу васъ быть такъ добрымъ, принять на себя трудъ передать лейтенанту Вальтеру сл?дующій пунктъ.

        - Пунктъ, пріятель,  - повторилъ капитанъ,  - какой же?

        - Миссъ Домби, въ своемъ неизреченномъ снисхожденіи,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ, вытирая глаза,  - изволила сказать, что мое присутствіе можетъ ей доставить н?которое удовольствіе, и я ув?ренъ, что вс? въ этомъ дом?, со включеніемъ васъ, капитанъ Гильсъ, будутъ снисходительно смотр?ть на присутствіе безталаннаго горемыки, который, очевидно, рожденъ на св?тъ по какой-то непростительной ошибк?. Поэтому, Капитанъ Гильсъ, я теперь безъ церемоніи стану заходить сюда по вечерамъ, пока вс? мы будемъ вм?ст?. Но просьба моя, собственно говоря, такого рода. Если, паче чаянія, мн? покажется когда-нибудь, что я не могу вынести взоровъ лейтенанта Вальтера и выб?гу изъ комнаты, я над?юсь, вы оба, капитанъ Гильсь, будете считать это несчастьемъ и отнюдь не преступленіемъ съ моей стороны и будете уб?ждены, что я ни къ кому не питаю въ своей душ? злобы или ненависти, и всего мен?е къ лейтенанту Вальтеру. Над?юсь также, вы оба примете на себя трудъ д?лать по этому поводу зам?чанія, что я вышелъ, в?роятно, прогуливаться на св?жемъ воздух?, или, всего в?рн?е, посмотр?ть, какъ идетъ время на часахъ королевской биржи.
Если, капитанъ, вы войдете со мной въ эти планы и дадите положительный отв?тъ за лейтенанта Вальтера, это будетъ величайшимъ облегченіемъ для моихъ чувствъ и такой отрадой, за которую я не постоялъ бы уд?лить значительную часть своей собственности.

        - Любезный другъ,  - отв?чалъ капитанъ,  - ни слова больше. За какую бы веревку ты ни ухватился, я и Вальтеръ Гэй будемъ тянуть ее изо всей мочи.

        - Капитанъ Гильсъ, благодарю васъ, вы ут?шили горемыку и сняли грузъ съ его сердца. Я желаю сохранить доброе мн?ніе обо всемъ и обо вс?хъ, хотя р?шительно не знаю, какъ выразить свои чувства. На душ? такъ полно, что кажется, будто льется черезъ край, a захочешь высказаться,  - языкъ ии съ м?ста, какъ будто привинтили его къ зубамъ. Это все равно, если бы, наприм?ръ, Борджесъ и компанія об?щали своему заказчику сд?лать какія-нибудь необычайныя панталоны и потомъ не могли бы выкроить того, что y нихъ на душ?.
        Пояснивъ такимъ образомъ свою оригинальную мысль, м-ръ Тутсъ пожелалъ капитану Куттлю всевозможныхъ благъ и отправился во свояси.
        Капитанъ Куттль, окруженный въ дом? усладой сердца и Сусанной, былъ счастлив?йшимъ челов?комъ въ мір? и наслаждался неподд?льнымъ блаженствомъ, которое съ каждымъ днемъ увеличивалось все больше и больше. Онъ почасту и подолгу производилъ глубокомысленныя сов?щанія съ миссъ Сусанной Нипперъ, необычайная мудрость и р?шительное могущество которой служили для него предметомъ постояннаго удивленія, ибо никогда не забывалъ Куттль, какъ сія д?вица изъявила н?когда желаніе ополчиться противъ самой м-съ Макъ Стингеръ, женщины экстраординарной и непоб?димой въ своемъ род?. Посл? одного изъ такихъ сов?щаній, онъ явился къ Флоренс? съ докладомъ, что н?которыя основательныи причины и разумныя соображенія заставляютъ его желать, чтобы въ дом? поселилась какая-нибудь женщина, всего лучше знакомая, которая бы по хозяйству им?ла верховный надзоръ надъ дочерью пожилой леди, зас?давшей по обыкновенію подъ синимъ зонтикомъ на птичьемъ рынк?. Сусанна, вызванная подать свой голосъ, немедленно объявила, что, по ея мн?нію, ничего не можетъ быть лучше м-съ Ричардсъ. Флоренса засіяла при этомъ имени, и сов?щаніе окончилось
само собою. Въ тотъ же день посл? об?да, Сусанна отправилась къ жилищу м-ра Тудля, навела необходимыя справки, и вечеромъ съ большимъ тріумфомъ воротилась домой вм?ст? съ розовою, в?чно цв?тущею Полли, которая, при вид? Флоренсы, обнаружила почти такія же эксцентричныя чувства, какъ сама миссъ Нипперъ.
        Когда, такимъ образомъ, къ общему благополучію былъ устроенъ этотъ важный хозяйственный пунктъ, Флоренса начала вдумываться, какъ бы ей приличнымъ образомъ приготовить Сусанну къ ихъ неизб?жной и уже скорой разлук?. Д?ло нелегкое и чрезвычайно щекотливое, ибо миссъ Нипперъ объявила наотр?зъ, что она ни за что и никогда не разстанется съ нею, a изв?стно, что миссъ Нипперъ не охотница отставать отъ своихъ плановъ.

        - Ну, a насчетъ жалованья вы не безпокойтесь, милая моя миссъ Флой, и не хлопочите о такихъ пустякахъ: y меня есть деньженки въ сберегательной касс? и хватитъ надолго, a если бы не хватило, я не площадная торговка, чтобы продавать свою любовь. До денегъ ли теперь, горлица вы моя, ангельчикъ, миссъ Флой! Пусть прахъ поберетъ все, знать ничего не хочу, только бы вы были со мной! Съ той поры, какъ скончалась ваша б?дная маменька, я неотлучно была при васъ, д?лила съ вами радость и горе, и вы сами ко мн? привыкли во вс? эти годы. Я не хвастаюсь, миссъ Флой, и не горжусь, a все-таки вы безъ меня не у?дете, не должны у?зжать и не можете у?хать.

        - Я ?ду далеко, милая Сусанна, очень далеко!

        - Т?мъ, стало быть, я нужн?е для васъ, миссъ Флой. Боже ты мой, Боже, я не робкаго десятка, чтобы испугаться далекой дороги.

        - Но я ?ду съ Вальтеромъ, милая Сусанна, и готова съ нимъ на всякія путешествія, на всякія опасности! Вальтеръ б?денъ, и я очень б?дна: мой долгъ научиться помогать ему и помогать самой себ?.

        - Разв? вамъ учиться помогать себ? и другимъ, милая моя миссъ Флой!  - вскричала Сусанна, замотавъ головой и явно обнаруживая н?которое нетерп?ніе.  - Вы были благод?тельницею для вс?хъ, кто ни окружалъ васъ, и только Богу изв?стно, сколько перенесло страданій ваше благородное сердце. Дайте мн? переговорить самой съ м-ромъ Вальтеромъ Гэемъ, и я непрем?нно устрою такъ, что вы не по?дете одна.

        - Одна, Сусанна? одна, говорите вы? Какъ одна? A разв? Вальтеръ не беретъ меня съ собою?
        Какая св?тлая, изумленная, восхитительная улыбка озарила ее! Молодой челов?къ дорого бы далъ, чтобы быть свид?телемъ этого мгновенія.

        - Над?юсь, Сусанна, вы не будете говорить съ Вальтеромъ, если я сама не попрошу васъ объ этомъ,  - прибавила Флоренса кроткимъ тономъ!

        - Почему же н?тъ, миссъ Флой?  - рыдала Сусанна.

        - Потому что, д?лаясь его женою, я отдаю ему все свое сердце и р?шаюсь жить съ нимъ вм?ст? и умереть. Если бы вы стали говорить съ нимъ такъ же, какъ теперь со мной, онъ могъ бы подумать, что я опасаюсь за свою будущность, и что вы, въ свою очередь, боитесь за меня. Что д?лать, милая Сусанна? Я люблю его!
        И прекрасное лицо молодой д?вушки озарилось т?мъ животворнымъ св?томъ, которому суждено бросить свои лучи на весеннюю жизнь чистаго и д?вственнаго сердца! И Сусанна Нипперъ еще и еще разъ бросилась въ объятія своей милой барышни, заплакала, зарыдала и повторяла съ умилительнымъ эффектомъ, неужели ея горлинка летитъ изъ родного гн?здышка на чужую, дальнюю сторону!
        Но при такой женской слабости, миссъ Нипперъ была столь же способна обуздывать свои собственныя чувства, какъ и нападать на страшную Макъ Стингеръ. Съ этой поры, не возвращаясь никогда къ этому предмету, она была весела, д?ятельна, суетлива и отважна. Впрочемъ, однажды она объявила по секрету м-ру Тутсу, что она «храбрится» только до времени, и что ей никакъ не выдержать, когда миссъ Домби будетъ у?зжать.

        - Все тогда кончено,  - сказала она,  - и я боюсь, что съ тоски совс?мъ закружится моя голова.
        М-ръ Тутсъ объявилъ, съ своей стороны, что онъ вовсе потеряетъ голову, и они усердно плакали вм?ст?, см?шивая свои слезы; но никогда СусаннаНипперъ не обнаруживала подобныхъ чувствъ въ присутствіи Флоренсы или въ пред?лахъ молодого мичмана.
        Какъ ни былъ ограниченъ гардеробъ Флоренсы - какой контрастъ съ приготовительными церемоніями посл?дней свадьбы, въ которой она принимала участіе!  - однако все-таки д?ла было довольно, и Сусанна Нипперъ, зас?дая подл? своего друга, работала во весь день съ озабоченнымъ усердіемъ пятидесяти швей. Удивительная д?ятельность капитана Куттля могла бы значительно подвинуть впередъ и распространить эту экипировку, если бы позволили ему съ полнымъ жаромъ предаться своей д?ятельности, и онъ уже начиналъ хлопотать насчетъ зонтиковъ, шелковыхъ чулокъ, синихъ башмаковъ и насчетъ другихъ весьма важныхъ статей, совершенно необходимыхъ для морского путешествія; но остальные члены компаніи уб?дили его, посредствомъ разныхъ хитростей, ограничить свое д?йствіе рабочими ящичками и платяными коробками, за которыми онъ тотчасъ же посп?шилъ въ самый модный магазинъ, гд? и выбралъ матеріи самаго лучшаго качества. Совершивъ этотъ подвигъ, онъ дв? нед?ли сряду отъ утра до об?да то и д?ло любовался на свою покупку, выб?гая по временамъ на улицу, чтобы промыслить какую-нибудь новую дополнительную статью. Но его главн?йшая,
мастерская штука состояла въ томъ, что въ одно прекрасное утро ящикъ и коробка украсились двумя м?дными дощечками, на которыхъ искусная рука выр?зала сердце, пронзенное стр?лою, и подъ нимъ красовалась надпись: Флоренса Гэй. Этимъ утромъ онъ разомъ одну за другою выкурилъ четыре трубки и ухмылялся во весь день.
        Несмотря на безчисленныя хлопоты, Вальтеръ каждое утро заб?галъ къ Флоренс? и проводилъ съ нею вс? вечера. Передъ его приходомъ Флоренса спускалась внизъ изъ своихъ верхнихъ комнатъ, ожидала его въ маленькой гостиной, или, иной разъ, украдкой выходила за дверь, чтобы встр?тить его съ открытыми объятіями. Въ сумерки они всегда были вм?ст?. О, счастливое, благословенное время! О, глубокій, неисчерпаемый источникь любви, способный изливаться животворною струею на раны челов?ческаго сердца!
        Жестокое пятно еще было на ея груди. Оно лежало между нею и ея возлюбленнымъ, когда онъ прижималъ ее къ своему сердцу. Но она забыла тотъ роковой ударъ. Когда ея сердце билось для нея, и когда ея собственное сердце билось для него, звуки разстроенной музыки были для нихъ не слышны, и они оба теряли способность сознавать, что есть на св?т? люди съ безчелов?чными сердцами. Н?жная и слабая, но сильная могуществомъ любви, она забывала все на св?т?, и ея міръ, сосредоточенный въ объятіяхъ одного челов?ка, былъ наполненъ вид?ніями, которыя не могли бол?е тревожить любящей души.
        Какъ часто старый домъ и старые дни проносились передъ ней въ эти часы сумерекъ, когда она искала уб?жища въ объятіяхъ прекраснаго юноши, гордаго ея любовью! Какъ часто въ этомъ счастливомъ уб?жищ? проливала она слезы радости, встр?чаясь съ этими глазами, которые наблюдали ее съ такимъ любящимъ и усерднымъ вниманіемъ! И ч?мъ кр?пче прижималась она къ этимъ объятіямъ, т?мъ чаще возникалъ въ ея душ? милый образъ покойнаго брата, и казалось ей, будто посл?дній разъ она вид?ла его въ тотъ полночный часъ, когда онъ, одинокій и больной, лежалъ въ своей спальн?, и она ц?ловала его лицо.
        Смерклось. Молодые люди долго стояли другъ передъ другомъ, не говоря ни слова. Флоренса прервала молчаніе такимъ образомъ:

        - Милый Вальтеръ, знаешь ли, о чемъ я думала сегодня?

        - О томъ, какъ быстро идетъ время, и какъ скоро мы понесемся по широкому морю, не такъ ли, мой другъ?

        - Н?тъ, Вальтеръ, я часто объ этомъ думаю; но теперь не то y меня въ голов?. Я думала, какое бремя ты нашелъ во мн?, милый Вальтеръ.

        - Драгоц?нное, священное бремя! Да, мой другъ, и я много разъ думаю объ этомъ.

        - Ты см?ешься, Вальтеръ. Я знаю, что твои мысли заняты гораздо больше, ч?мъ мои; но я думаю собственно объ издержкахъ.

        - Объ издержкахъ?

        - О денежныхъ издержкахъ. Вс? эти приготовленія, о которыхъ хлопочемъ мы съ Сусанной… видишь ли, мой милый, я очень немного могла купить для себя. Ты былъ б?денъ и прежде, a теперь со мною будешь еще б?дн?е, милый Вальтеръ!

        - Богаче во сто разъ, милая Флоренса!
        Флоренса улыбнулась и покачала головой.

        - Притомъ,  - сказалъ Вальтеръ,  - н?сколько л?тъ тому назадъ, отправляясь на корабль, я получилъ въ подарокъ маленькій кошелекъ, и въ кошельк?, моя милая, были деньги.

        - Очень немного, мой другъ, слишкомъ немного!  - возразила Флоренса съ грустной улыбкой,  - не думай однако, чтобы мысль объ этомъ бремени тяготила меня. Я даже рада, мой милый.  - Она положила руку на его плечо и съ невыразимой любовью смотр?ла ему въ глаза.  - Я слишкомъ счастлива и не хот?ла бы ни за какія блага въ мір? быть въ какомъ-нибудь другомъ положеніи.

        - Такъ же, какъ и я.

        - Да. Но ты, милый Вальтеръ, никогда не можешь им?ть моихъ чувствъ. Я такъ горда тобою! Станутъ о теб? говорить, что ты женился на б?дной изгнанной д?вушк?, которая искала зд?сь пріюта, y которой н?тъ другого дома, н?тъ друзей, ничего н?тъ, ничего! Мое сердце горитъ отъ восторга, милый Вальтеръ, и будь y меня милліоны, никогда бы не была я такъ счастлива, какъ теперь! Пусть за мною н?тъ никакихъ сокровищъ…

        - A разв? сама ты, милая Флоренса, не драгоц?нное сокровище для меня? Разв? ты ничего?…

        - Ничего, Вальтеръ, кром? лишь - я твоя жена.  - Н?жная рука обвилась вокругъ его шеи, и мелодическій голосокъ раздавался теперь надъ самымъ его ухомъ.  - Въ одномъ теб? - вся моя жизнь! Въ одномъ теб? - вс? мои земныя надежды! Въ одномъ теб? - вс? радости моего сердца, и сама по себ?, безъ тебя, милый Вальтеръ, я ничто, ничто!
        Б?дный, б?дный м-ръ Тутсъ! Хорошо бы ты сд?лалъ въ этотъ вечеръ, если бы два, три раза выб?жалъ на улицу, чтобы пров?рить свои часы на королевской бирж?, или, всего лучше, поговорить съ банкиромъ, о которомъ ты вспомнилъ случайно!
        Но покам?стъ не отправлялся на эти экспедиціи м-ръ Тутсъ; онъ еще не пришелъ. Прежде, ч?мъ поданы были св?чи, Вальтеръ сказалъ:

        - Нагрузка нашего корабля, Флоренса, приведена почти къ концу, и, в?роятно, онъ выйдетъ изъ Темзы въ самый день нашей свадьбы. ?хать ли намъ въ то же утро и остановиться въ Кент?, чтобы черезъ нед?лю с?сть на корабль, когда онъ прибудетъ въ Грэвзендъ?

        - Какъ теб? угодно, мой другъ, я везд? буду счастлива. Но…

        - Что такое?

        - Ты знаешь, Вальтеръ, на нашей свадьб? не будетъ никакого общества, и никто по платью не отличитъ нась отъ другихъ людей. Такъ какъ мы у?зжаемъ въ тотъ же день, то не потрудишься ли ты, Вальтеръ, сходить со мною кое-куда рано поутру, прежде ч?мъ мы отправимся въ церковь? Не будешь ли ты такъ добръ.
        Вальтеръ, казалось, очень хорошо понялъ мысль своей любезной и подтвердилъ ея волю своимъ поц?луемъ, другимъ, третьимъ, двадцатымъ и такъ дал?е. И счастлива была Флоренса Домби въ этотъ вечеръ, тихій, спокойный, торжественный.
        Зат?мъ въ спокойную комнату миссъ Сусанна Нипперъ подала св?чи и чай. Немного погодя явились капитанъ Куттль и м-ръ Тутсъ, который вообще проводилъ безпокойно вечера. Впрочемъ на этотъ разъ онъ велъ себя очень смирно, развлекая свою душу игрою въ пикетъ съ капитаномъ, подъ верховнымъ надзоромъ миссъ Нипперъ, которая безпрестанно помогала д?лать ему необходимыя математическія соображенія. Это средство было нарочно придумано для успокоенія взволнованныхъ чувствъ м-ра Тутса.
        Лицо капитана въ этихъ случаяхъ представляло самыя любопытныя изм?ненія, достойныя основательныхъ психологическихъ изученій. Его инстинктивная деликатность и рыцарскія отношенія къ Флоренс? дали ему уразум?ть, что теперь не время обнаруживать бурную веселость или выражать свое удовольствіе какими-нибудь экстренными знаками. За вс?мъ т?мъ воспоминанія о "Любезной Пегги" безпрестанно вырывались наружу изъ богатырской груди, и случалось, добрый капитанъ д?лалъ въ этомъ отношеніи непростительные промахи. Въ другой разъ вс? силы его души поглощались безмолвнымь изумленіемъ къ Вальтеру и Флоренс?, когда эта прекрасная чета, исполненная любви и граціи, сид?ла въ отдаленіи, любуясь другъ на друга; капитанъ бросаль карты и посматриваль на нихъ съ сіяющей улыбкой, ударяя себя по лбу носовымъ платкомъ, и эта забывчивость продолжалась до т?хъ поръ, пока м-ръ Тутсъ не бросалъ, въ свою очередь, картъ, чтобы выйти на ев?жій воздухъ для переговоровъ со своимъ банкиромъ. Тутъ только капитанъ приходилъ въ себя и, вновь овлад?вая своими чувствами, д?лалъ себ? строжайщіе выговоры за непростительную разс?янность. Съ
возвращеніемъ Тутса порядокъ возстанавливался, игра начиналась, и капитанъ, принимаясь за карты, мигалъ и кивалъ на Сусанну, д?лая въ то же время своимъ крюкомъ энергичные жесты, дававшіе ей уразум?ть, что впередъ онъ уже не будетъ такъ забывчивъ. Сл?довала зат?мъ интересн?йшая сцена: стараясь сгладить съ своего лица сл?ды недавнихъ впечатл?ній, капитанъ смотр?лъ на карты, на потолочное окно, озирался вокругъ, и его физіономія представляла весьма зам?чательную борьбу противоположныхъ чувствъ. Борьба, само собою разум?ется, скоро оканчивалась совершенн?йшей поб?дой впечатл?ній, вызванныхъ вновь созерцаніемъ прекрасной пары, и б?дный м-ръ Тутсъ опять выб?галъ на улицу, чтобы навестй кое-какія справки насчетъ Борджеса и компаніи. Стыдясь за свою слабость, капитанъ, впредь до новаго возвращенія Тутса, сид?лъ, какъ преступникъ, исполненный сильныхъ треволненій, и за отсутствіемъ правосуднаго судьи, д?лалъ самъ себ? неумолимые приговоры, скр?пляя ихъ восклицаніями врод? сл?дующихъ: "Держись кр?пче, ребята! Дурачина ты, Недъ Куттль, пов?са безталанный! и прочая".
        Ho самое тяжелое искушеніе для м-ра Тутса было еще впереди. Приближалось воскресенье, когда въ посл?дній разъ должны были окликнуть жениха и нев?сту въ той церкви, о которой говориль капитанъ. Тутсъ выразилъ на этотъ счетъ свои чувства Сусанн? Нипперъ въ такомъ тон?:

        - Сусанна, меня влечетъ къ этой церкви какая-то невидимая сила. Слова, которыя разъ навсегда оторвутъ меня отъ д?вицы Домби, я, знаю, поразятъ меня, какъ бомба или погребальный звонъ; но, клянусь честью, мн? непрем?нно надо ихъ выслушать. Сл?довательно, Сусанна, вы ужъ потрудитесь завтра проводить меня въ Божій домъ.
        Миссъ Нипперъ изъявила свою готовность, если это доставитъ удовольствіе м-ру Тутсу, но, во всякомъ случа?, сов?товала ему оставить эту идею.

        - Сусанна,  - возразилъ м-ръ Тутсъ съ большою торжественностью,  - прежде, ч?мъ на моихъ щекахъ появились эти бакенбарды, я обожалъ миссъ Домби. Безсмысленный труженикъ и рабъ въ заведеніи y Блимбера, я обожалъ миссъ Домби. Когда я вышелъ изъ опеки и вступилъ, на законномъ основаніи, во влад?ніе своею собственностью, я продолжалъ обожать миссъ Домби и ни о чемъ больше не думалъ, какъ о ней. Слова, которыми вручится она лейтенанту Вальтеру, и которыя…  - м-ръ Тутсъ пріостановился, чтобы пріискать приличную фразу…  - которыя закабалятъ меня во мрак? ада, будуть страшны, ужасно страшны; но я чувствую, мн? надобно ихъ слышать. Чувствую, мн? непрем?нно сл?дуетъ узнать и увид?ть, какъ земля разверзнется подъ моими ногами и поглотитъ… однимъ словомь, истребитъ вс? мои надежды.
        Сусанна отъ души собол?зновала м-ру Тутсу и охотно согласилась исполнить его желаніе.
        Церковь, выбранная Вальтеромъ для этой ц?ли, старинная и ветхая, замкнутая и сплющенная въ лабиринт? т?сныхъ переулковъ и дворовъ, окружалась небольшимъ кладбищемъ и сама была похоронена въ какомъ-то свод?, образовавшемся изъ сос?днихъ домовъ. Это, собственно говоря, была какая-то странная громада изъ камней, покрытыхъ пл?сенью, гд? торчали высокія старинныя дубовыя скамейки и столы, за которыми по воскресеньямъ исчезало десятка два усердныхъ прихожанъ, оглашаемыхъ голосомъ пастора и звуками разстроеннаго органа, сработаннаго опытною рукою мастера л?тъ за полтораста назадъ. Недалеко отъ этой громады, по вс?мъ направленіямъ, еще стояли церкви въ такомъ множеств?, что ихъ шпицы издали можно было принять за корабельныя мачты, которыхъ не пересчитаешь и въ н?сколько часовъ. Почти въ каждомъ переулк? и на каждомъ двор? была особая церковь. Когда м-ръ Тутсъ и Сусанна, въ назначенное воскресенье, направили въ эту сторону свои шаги, см?шанный звонъ колоколовъ услаждалъ ихъ уши мелодіей самаго гармоническаго свойства. Десятка два звонарей съ двадцати колоколенъ сзывали народъ Божій на обычное поклоненіе въ
день воскресный.
        Церковный сторожъ съ низкими поклонами посп?шилъ вст?тить двухъ означенныхъ заблудшихъ овечекъ и отвелъ имъ удобное м?сто, откуда он?, такъ какъ было еще рано, принялись на досуг? считать другихъ, вслушиваясь въ то же время въ протяжный благов?стъ праздничнаго колокола. М-ръ Тутсъ, съ своей стороны, пересчитавъ вс? широкія книги на церковныхъ налояхъ, шепнулъ Сусанн?, что онъ не понимаетъ, какъ и откуда будетъ сд?лаыа окличка, на что Сусанна кивнула только головою и повела нахмуренными бровями, показывая, что теперь не время для такихъ вопросовъ.
        Какъ бы то ни было, м-ръ Тутсъ оказался совершенно неспособнымъ отвлечь свои мысли отъ зав?тнаго предмета, и глаза его съ безпокойствомъ бродили по вс?мъ направленіямъ мрачнаго храма. Когда, наконецъ, наступило роковое время, б?дный молодой джентльменъ затрепеталъ вс?ми членами, и его волненіе отнюдь не уменьшилось отъ неожиданнаго появленія капитана Куттля въ переднемъ ряду галлереи. При появленіи дьячка, подавшаго пастору листъ бумаги съ именами жениховъ и нев?стъ, м-ръ Тутсъ, очевидно, оконтуженный, уц?пился об?ими руками за перила, и когда пасторъ громогласно провозгласилъ; "Вальтеръ Гей и Флоренса Домби", б?дный юноша, не влад?я бол?е собой, опрометью бросился изъ церкви, безъ шляпы и безъ палки, въ сопровожденіи старосты, сторожа и еще двухъ джентльменовъ медицинской профессіи, которые къ счастью находились случайно въ церкви. Черезъ н?сколько минутъ воротившійся сторожъ шепнулъ на ухо миссъ Нипперъ, чтобы она не безпокоилась, такъ какъ опасности н?тъ никакой, и джентльменъ вел?лъ сказать ей, что это ничего.
        Миссъ Нипперъ, чувствуя, что глаза вс?хъ почтенныхъ зрителей и зрительницъ устремились на нее, пришла въ н?которое затрудненіе отъ этого обстоятельства, т?мъ бол?е, что капитанъ Куттль изъ передняго ряда галлереи безпрестанно махалъ своимъ жел?знымъ крюкомъ и страшно моргаль глазами, откуда и сл?довало, что онъ им?лъ съ этою д?вицей н?которыя таинственныя сношенія. Необычайное безпокойство и, такъ сказать, буйная взволнованность м-ра Тутса, р?шительно компрометировали деликатное положеніе этой д?вицы. Неспособный бол?е оставаться на кладбищ? добычей мучительныхъ размышленій и, безъ сомн?нія, желая засвид?тельствовать свое уваженіе церковной служб?, которую н?которымъ образомъ онъ пріостановилъ, м-ръ Тутсъ внезапно воротился опять, но уже не на прежнее м?сто, a на порожнее с?далище подл? самой паперти, гд? онъ расположился между двумя почтенными старушками, им?вшими обыкновеніе получать отъ доброхотныхъ дателей нед?льную порцію хл?ба. Оставаясь въ этомъ обществ?, несчастный молодой джентльменъ не преминулъ обратить на себя вниманіе всей публики, которая невольно устремляла изумленные взоры на его
растрепанные волосы и энергическіе жесты. Наконецъ, онъ не выдержалъ и опять опрометью бросился изъ церкви. Не см?я бол?е войти въ храмъ Божій и однако желая принять н?которое участіе въ богослуженіи, м-ръ Тутсъ время отъ времени выставлялъ свое лицо въ какомъ-нибудь изъ окошекъ; a такъ какъ было очень много окошекъ, доступныхъ снаружи для его наблюденій, и такъ какъ, съ другой стороны, безпокойство его увеличивалось съ минуты на минуту, то слушатели, занятые теперь во время пропов?ди исключительно этимъ джентльменомъ, сочли неизб?жно необходимымъ сл?дить за вс?ми окошками разомъ, ибо невозможно было опред?лить, въ какой сторон? произойдетъ интересное появленіе фигуры м-ра Тутса. Его движенія на кладбищ? были до того стремительны и эксцентричны, что онъ опрокидывалъ вообіце всевозможные выкладки и соображенія своихъ наблюдателей и появлялся тамъ, гд? его всего мен?е ожидали. Эти мистическія представленія становились т?мъ забавн?е, что ему было довольно трудно просовывать свою голову, и между т?мъ какъ онъ былъ занятъ этой операціей, публика уже любовалась импровизированнымъ спектаклемъ. Зам?тивъ,
наконецъ, что глаза вс?хъ зрителей обращены на его фигуру, м-ръ Тутсъ оторвался отъ посл?дняго окошка, и этимъ окончилась посл?дняя сцена, которую съ такимъ искусствомъ онъ разыгралъ на пот?ху всей компаніи.
        Вс? эти выходки м-ра Тутса и чрезм?рная бурливость капитана Куттля совс?мъ разстроили д?вицу Нипперъ, и она была очень рада, когда дождалась окончанія об?дни. При выход? изъ церкви она бросила даже суровый взглядъ на м-ра Тутса и была съ нимъ строга во всю дорогу. Къ счастью, впрочемъ, б?дный молодой челов?къ не зам?чалъ своей опалы, и во всю дорогу былъ чрезвычайно краснор?чивъ въ разговорахъ съ капитаномъ, который услышалъ теперь въ посл?дній разъ, что м-ръ Тутсъ, оторванный однажды навсегда отъ владычицы своего сердца, не видитъ впереди ничего, кром? т?сной и мрачной могилы, готовой поглотить его со вс?ми блистательными надеждами и планами.
        Быстро лет?ли дни одинъ за другимъ, и, наконецъ, наступилъ посл?дній вечеръ передъ свадьбой. Общество собралось y деревяннаго мичмана наверху и заняло вс? покои, такъ какъ во всемъ дом? не было теперь другихъ жильцовъ и мичманъ былъ единственнымъ влад?льцемъ этого апартамента. Вс? были спокойны и серьезны, представляя впереди утреннюю перспективу, и вс? были ум?ренно веселы. Флоренса сид?ла подл? Вальтера и доканчивала вышивать свой прощальный подарокъ капитану Куттлю, м-ръ Тутсъ, подъ руководствомъ и верховнымъ надзоромъ д?вицы Нипперъ, игралъ съ капитаномъ въ пикетъ. Миссъ Нипперъ, съ таинственнымъ и глубокомысленнымъ видомъ, заглядывала въ карты и д?лала вс? необходимыя соображенія относительно ходовъ и взятокъ. Діогенъ слушалъ очень внимательно и по временамъ разражался какимъ-то двусмысленнымъ лаемъ, котораго, казалось, стыдился и самъ, сомн?ваясь, повидимому, въ основательности повода къ своимъ подозр?ніямъ.

        - Тише, любезный, тише!  - говорилъ капитанъ Діогену.  - Что съ тобой сд?лалось? Ты, пріятель, кажется, сегодня не въ дух?.
        Діогенъ завилялъ хвостомъ, но тотчасъ опять насторожилъ уши и огласилъ комнату новымъ двусмысленнымъ лаемъ, въ которомъ посп?шилъ извиниться передъ капитаномъ, положивъ свою морду на его кол?ни.

        - Я того мн?нія,  - сказалъ капитанъ, разглаживая своимъ крюкомъ діогенову шерсть,
        - что твои подозр?нія относятся къ м-съ Ричардсъ; но если ты разсудителенъ, какимъ я всегда тебя считалъ, ты долженъ перем?нить свои мысли, такъ какъ м-съ Ричардсъ женщина хорошая, и это ты могъ бы зам?тить по ея глазамъ. Ну, пріятель,  - продолжалъ капитанъ, обращаясь къ м-ру Тутсу,  - если ты готовъ, такъ отваливай.
        Говоря это, капитанъ погрузился весь въ свою игру, но вдругъ карты вывалились изъ его рукъ, глаза и ротъ открылись, ноги подкосились, и онъ растянулся въ своемъ кресл? такимъ образомъ, что во всей его поз? обнаружилось самое экстренное изумленіе. Оглянувшись вокругъ на всю компанію и видя, что никто не зам?чаетъ причины его столбняка, капитанъ перевелъ духъ, разразился страшнымъ ударомъ по столу, прорев?лъ громовымъ голосомъ: "Соломонъ Гильсъ, эгой!" и повалился въ объятія опустошеннаго непогодами камзола, который входилъ въ комнату, сопровождаемый Полли.
        Еще минута - и Вальтеръ былъ въ объятіяхъ опустошеннаго непогодами камзола. Еще минута - и Флоренса была въ его объятіяхъ. Еще и еще минута - и капитанъ Куттль принялся обнимать м-съ Ричардсъ и миссъ Нипперъ и свир?по пожимать руки м-ру Тутсу, восклицая: "Ура, любезный другъ, ур-р-ра!"  - Ошеломленный этой непостижимой сценой, м-ръ Тутсъ, не зная самъ, что д?лаетъ, съ большою учтивостью отв?чалъ:

        - Безъ сомн?нія, капитанъ Гильсъ, ваша правда, покорно васъ благодарю!
        Опустошенный непогодами камзолъ, равно какъ шапка и дорожный шарфъ, не мен?е опустошенные бурей и дождями, отвернулись отъ капитана и Флоренсы къ Вальтеру, и вдругъ изъ подъ вс?хъ этихъ статей раздались звуки на подобіе стариковскаго плача, между т?мъ какъ косматые рукава плотно обвивались вокругъ Вальтеровой шеи. Во время этой паузы продолжалось всеобщее молчаніе, и капитанъ съ большимъ усердіемъ полировалъ свою переносицу. Когда, наконецъ, Флоренса и Вальтеръ сбросили съ плечъ пришельца гороховый камзолъ со вс?ми принадлежностями, глазамъ общества представился во всей красот? разоблаченный инструментальный мастеръ, тощій, тонкій, изнуренный старичекъ въ своемъ прежнемъ валлійскомъ парик?, въ кофейномъ сюртук? со св?тлыми пуговицами и съ неизм?ннымъ хронометромъ, который издавалъ умильные звуки въ полосатомъ жилет?.

        - Бухта челов?ческихъ познаній, палата широкаго ума!  - возопилъ лучезарный капитанъ.  - Соль Гильсъ, Соль Гильсъ, гд? ты скрывался отъ насъ въ это долгое время, старинный мой товарищъ?

        - Я сл?пъ и н?мъ, и глухъ отъ радости, любезный Недъ!  - отв?чалъ старикъ.

        - Самый его голосъ теперь, какъ и всегда, настоящая труба челов?ческой науки!  - говорилъ капитанъ, озирая стараго друга съ неимов?рнымъ восторгомъ.  - Возсядь, Соломонъ, посреди своего винограда и смоковницъ и, какъ древній патріархъ, пов?ствуй намъ, своимъ гроздіямъ, о странствованіяхъ и чудныхъ приключеніяхъ на твоемъ пути. Голосъ твой могучъ, и р?чь твоя сладка. О голосъ, голосъ!.. Помнишь ли, какъ пробуждалъ ты меня отъ глубокаго сна, когда я лежалъ утомленный на лож? праздности и н?ги! Воструби, Соломонъ, и да разс?ются впрахъ вс? враги твои. Вид?хъ очима превозносящася, яко кедръ ливанскій, и мимо идохъ, и ce не б? взыскахъ кости его и обр?тостася. Аминь. Пріискать въ книг? Товита и положить закладки.
        Капитанъ с?лъ на м?сто съ видомъ челов?ка, которому витіеватой р?чью посчастливилось удачно выразить общія чувства вс?хъ и каждаго, но вдрутъ онъ вскочилъ опять, чтобы представить м-ра Тутса, который во все это время былъ очень озадачень прибытіемъ челов?ка, неизв?стно почему присвоившаго себ? фамилію Гильса.

        - Хотя, сэръ,  - лепеталъ м-ръ Тутсъ,  - я не им?лъ удовольствія пользоваться вашимъ знакомствомъ, прежде ч?мъ вы… прежде ч?мъ…

        - Потерялись изъ виду, оставаясь любезнымъ для памяти,  - тихонько подсказалъ капитанъ.

        - Точно такъ. Благодарю васъ, капитанъ Гильсъ. Хотя я не им?лъ удовольствія пользоваться вашимъ знакомствомъ, м-ръ… м-ръ… Сольсъ,  - продолжалъ Тутсъ, напавшій на это имя по вдохновенію св?тлой мысли,  - прежде, ч?мъ случилось то, что должно было случиться, однако, ув?ряю васъ, я им?ю величайшее удовольствіе… ну, вы плнимаете, съ вами познакомиться. Над?юсь, сэръ,  - заключилъ м-ръ Тутсъ,  - вы совершенно здоровы и благополучны.
        Посл? этого комплимента м-ръ Тутсъ покрасн?лъ, какъ піонъ, и подарилъ компанію самодовольной улыбкой.
        Инструментальный мастеръ ус?лся въ уголку между Вальтеромъ и Флоренсой и, кивиувъ на Полли, которая въ эту минуту была олицетвореніемъ неподд?льнаго восторга, отв?чалъ капитану такимъ образомъ:

        - Недъ Куттль, дружокъ мой, хотя я слышалъ кое-что о зд?шнихъ перем?нахъ отъ прекрасной моей пріятельницы… какое y ней доброе, пріятное лицо!  - сказалъ старикъ, потирая руками отъ полноты сердечной услады.

        - Внимайте ему!  - пробасилъ капитанъ серьезнымъ тономъ.  - Женщина соблазняетъ весь челов?ческій родъ. Припомни, любезный, исторію Ветхаго Зав?та, заключилъ онъ, обращаясь къ м-ру Тутсу.

        - Постараюсь, капитанъ Гильсъ. Покорно васъ благодарю,  - отв?чалъ м-ръ Тутсъ.

        - Хотя я слышалъ кое-что отъ нея о зд?шнихъ перем?нахъ,  - продолжалъ инструментальный мастеръ, вынувъ изъ кармана очки и попрежнему над?вая ихъ на свой лобъ,  - однако он? такъ велики и неожиданны, и я до того обрадованъ свиданіемъ съ моимъ ненагляднымъ племянникомъ и съ…  - взглянувъ на Флоренсу, которая потупила глаза, онъ не р?шился докончить фразы - … что я… сегодня ничего не могу сказать. Но почему же ты, милый Недъ Куттль, не писалъ ко мн??
        Изумленіе, отразившееся въ чертахъ капитанскаго лица, положительно устрашило м-ра Тутса, и онъ не могъ оторвать отъ него своихъ глазъ.

        - Не писалъ!  - повторилъ капитанъ.  - Писалъ, Соль Гильсъ!

        - Ну да,  - продолжалъ старикъ,  - отчего бы теб? не написать въ Барбадосъ, наприм?ръ, или въ Ямайку, или въ Демерару? В?дь я же тебя просилъ.

        - Ты меня просилъ, Соль Гильсъ!

        - Да, да, мой другъ! Разв? ты не знаешь? Неужто забылъ! Я писалъ теб? каждый разъ.
        Капитанъ снялъ лощеную шляпу, пов?силъ ее на свой крюкъ и, разглаживая рукою затылокъ, гляд?лъ на все собраніе, представляя своей особой совершенн?йшій идеалъ воплощеннаго удивленія.

        - Ты, по-видимому, не понимаешь меня, мой другъ!  - зам?тилъ старикъ.

        - Соль Гильсъ,  - возразилъ капитанъ посл? продолжительнаго молчанія,  - ты меня сдрейфовалъ на самый экваторъ и пробилъ напроломъ. Уд?ли, почтенный другъ, пару словъ насчетъ своихъ приключеній. Неужто Эдуардъ Куттль будетъ стоять на мели?  - заключилъ капитанъ, переминаясь и осматриваясь во вс? стороны.

        - По крайней м?р?, ты знаешь, милый Недъ, зач?мъ я у?халъ отсюда. Вскрылъ ли ты мой пакетъ?

        - Да, да, да,  - отв?чалъ капитанъ скороговоркой.  - Разум?ется, я вскрылъ твой пакетъ.

        - И прочелъ?  - сказалъ старикъ.

        - Какъ не прочесть?  - отв?чалъ капитанъ, изъявляя готовность отдать полный отчетъ въ содержаніи пакета.  - Вотъ что писалъ ты: "Милый мой, Недъ Куттль! Оставляя теперь Лондонъ для отправленія въ Вестъ-Индію, въ надежд? получить какія-нибудь изв?стія о миломъ племянник?"… баста! вотъ твой милый племянникъ, вотъ дорогой нашъ Вальтеръ!  - сказалъ капитанъ, какъ будто обрадованный т?мъ, что могъ остановить свои мысли на такомъ явленіи, которое по своей д?йствительности не подлежало никакому сомн?нію.

        - Ладно, любезный другъ. Теперь остановимся на минуту. Первый разъ я писалъ къ теб? изъ Барбадоса, и если ты хорошо помнишь, я говорилъ въ томъ письм?, что хотя еще далеко не прошло дв?надцати м?сяцевъ, я съ радостью уполномачиваю тебя вскрыть пакетъ, такъ какъ въ немъ объяснена причина моего отъ?зда. Ладно, Недъ Куттль. Во второй, третій, a можетъ, и четвертый разъ я писал ь къ теб? изъ Ямайки, подробно объясння, что д?ла мои не подвинулись впередъ, что о Вальтер? н?тъ ни слуху, ни духу, и что все-таки я не р?шаюсь воротиться въ Лондонъ, пока не получу о немъ какихъ-нибудь изв?стій. Потомъ я, кажется, писалъ къ теб? изъ Демерары, не такъ ли, мой другъ?

        - Онъ полагаетъ, что писалъ изъ Демерары, уфъ!  - воскликнулъ капитанъ, безнадежно озираясь вокругъ.

        - Я говорилъ въ томъ письм?, что покам?стъ все еще н?тъ никакихъ в?рныхъ изв?стій, но что я нашелъ въ этой части св?та многихъ изъ своихъ старинныхъ земляковъ, которые мн? оказали кое-какія услуги. Они принимали большое участіе въ моихъ странствованіяхъ, и вс? вообще жал?ли о моей судьб?. Въ ту пору я начиналъ думать, что мн? суждено до могилы скитаться по б?лому св?ту, отыскивая сл?довъ пропавшаго мальчика.

        - Тамо с?дохомъ и плакахомъ, на р?кахъ вавилонскихъ. Внимайте ему!  - зам?тилъ капитанъ глубокомысленнымъ тономъ.

        - Воротившись опять въ Барбадосъ, я услыхалъ, наконецъ, что мой племянникъ Божіею милостью живъ и здоровъ и находится въ большомъ почет? на купеческомъ корабл?, который ведетъ чайную торговлю съ Китаемъ. Тогда и я, Недъ Кутгль, не теряя времени, с?лъ на первый корабль, и вотъ, слава Богу, прі?халъ на родину благополучно и вижу свой счастливый домъ.
        Капитанъ склонилъ голову съ великимъ благогов?ніемъ, поднялъ къ потолочному окну свой крюкъ и осмотр?лъ одного за другимъ вс?хъ членовъ общегтва, начиная съ м-ра Тутса и оканчивая инструментальнымъ мастеромъ. Потомъ онъ сказалъ съ большою важностью:

        - Соломонъ Гильсъ! зам?чаніе, которое я нам?ренъ предложить, способно разорвать паруса твоего летучаго разума, переломать вс? снасти твоихъ догадокъ и перепутать вс? канаты твоихъ размышленій. Ни одно изъ этихъ писемъ не было передано Эдуарду Куттлю. Ни одного изъ этихъ писемъ,  - повторилъ капитанъ, придавая этой деклараціи соотв?тственную торжественность,  - не получилъ Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій, избравшій по доброй вол? и благому произволу м?стомъ своего жительства городъ Лондоиъ, столицу трехъ Соединенныхъ королевствъ!

        - И писалъ-то я ихъ собственноручно! И отправлялъ-то я ихъ собственноручно! Корабельная площадь, номеръ девятый!  - воскликнулъ старикъ Соломонъ!
        Багровая краска выстуиила на лиц? капитана, и глаза чуть не закатились подъ лобъ.

        - Соломонъ Гильсъ, любезный другъ, что ты разум?ешь подъ номеромъ девятымъ на Корабельной площади?  - спросилъ капитанъ.

        - Какъ что разум?ю? Твою квартиру, Недъ Куттль,  - квартиру y м-съ… какъ бишь ее зовутъ? Я иной разъ забываю собственное свое имя. Что д?лать? Я давио отсталъ отъ времени, ты это знаешь. М-съ…

        - Соль Гильсъ!  - возгласилъ капитанъ, какъ будто собираясь сд?лать самое нев?роятное предположеніе въ мір?, - неужто y тебя на ум? фамилія м-съ Макъ Стингеръ?

        - Ну да, мой другъ, что же тутъ удивительнаго?  - возразилъ инструментальный мастеръ.  - Я адресовалъ свои письма на имя м-съ Макъ Стингеръ.
        Капитанъ открылъ свои глаза до посл?дней степени возможной широты, испустилъ изъ своихъ устъ длинный-предлинный и пронзительный свистъ самаго меланхолическаго свойства и остановился среди комнаты, глаз?я на вс?хъ съ дикимъ и безмолвнымъ любопытствомъ.

        - Поясни намъ еще разъ свою загадку, Соломонъ!  - проговорилъ онъ наконецъ.

        - Вс? эти письма,  - отв?чалъ дядя Соль, барабаня правой рукой по столу съ такимъ в?рнымъ тактомъ, который могъ бы сд?лать честь даже непреложному хронометру въ его карман?, - вс? эти письма писалъ я собственноручно, отправлялъ собственноручно и адресовалъ такимъ образомъ: "Капитану Куттлю, въ дом? м-съ Макъ Стингеръ, что на Корабельной площади, номеръ девятый",
        Капитанъ сдернулъ съ крюка свою лощеную шляпу, заглянулъ въ ея тулью, над?лъ на голову и с?лъ на стулъ.

        - Други мои!  - сказалъ капитанъ, озирая изумленными глазами все собраніе,  - я дезертировалъ и скрылся оттуда!

        - И никто не зналъ, куда вы ушли?  - посп?шно вскричалъ Вальтеръ.

        - Помилуй тебя Богъ, любезный другь!  - сказалъ капитанъ, покачивая головой.  - Она бы никогда не отпустила меня въ эти пред?лы, чтобы хранить и опекать собственность дяди Соломона. Ничего не оставалось д?лать, какъ б?жать и укрыться. Господи, помилуй! Ты ее вид?лъ во время затишья, a посмотр?лъ бы ты, какъ она волнуется во время бурнаго своего гн?ва - уфъ! Зам?ть это хорошенько!

        - Я желала бы посмотр?ть!  - тихонько зам?тила миссъ Нипперъ.

        - Будто бы, моя милая, будто бы?  - возразилъ капитанъ.  - Это д?лаетъ вамъ честь, но вы едва ли знаете, что н?тъ на св?т? лютаго зв?ря, который бы превзошель ее своимъ свир?пствомъ. Мой сундукъ вырученъ и принесенъ отъ нея такимъ челов?комъ, который, можетъ быть, одинъ только и есть на б?ломъ св?т?. Н?тъ, не хорошо было отсылать письма на Корабельную площадь! М-съ Макъ Стингеръ, разум?ется, не приняла ни одного, и я еще не знаю, какъ разд?лался сь иею б?дный почтальонь!

        - Стало быть, довольно ясно, капитанъ Куттль,  - сказалъ Вальтеръ,  - что вс? мы, и вы, и дядя Соль въ особенности должны за свое безпокойство благодарить м-съ Макъ Стингеръ.
        Этотъ пунктъ относительно одолженія, оказаннаго всему обществу р?шительною вдовою покойнаго м-ра Макъ Стингера, былъ самъ по себ? до того очевиденъ, что капитанъ не счелъ нужнымъ д?лать дальн?йшихъ возраженій; но ему н?которымъ образомъ было стыдно за свое положеніе, и его почтенное чело покрылось мрачными облаками, хотя никто бол?е не склонялъ бес?ды на щекотливый предметъ, и особенно Вальтеръ, помнившій свой посл?дній разговоръ насчетъ странной Соломоновой судьбы. Мало-по-малу лицо Куттля совершенно прояснилось, онъ стремительно вскочилъ съ своего м?ста и, обходя съ лучезарной улыбкой членовъ маленькаго общества, принялся съ большимъ усердіемъ каждому пожимать руки, и эта церемонія продолжалась около пяти минутъ.
        Потолковавъ еще н?сколько времени относительно опасностей и приключеній на морскомъ пути, вс? члены общества, за исключеніемъ Вальтера, оставили комнату Флоренсы и пошли въ гостиную. Черезъ н?сколько минутъ къ нимъ присоединился и Вальтеръ, который сказалъ, что Флоренса немного нездорова и легла въ постель. Хотя они никакъ не могли потревожить ее своими голосами, однако вс? посл? этого начали говорить шепотомъ, и каждый, по своему, распространялся въ похвалахъ прекрасной молодой нев?ст? Вальтера Гэя. Дядя Соломонъ, съ неизъяснимымъ удовольствіемъ, услышалъ о ней подробн?йшій отчетъ, a м-ръ Тутсъ былъ просто на седьмомъ неб?, когда Вальтеръ въ своемъ разговор? деликатно косулся важныхъ услугъ, сд?лавшихъ его присутствіе необходимымъ въ этомъ дом?.

        - М-ръ Тутсъ,  - сказалъ Вальтеръ, прощаясь съ этимъ джентльменомъ,  - завтра поутру, над?юсь, мы увидимся?

        - Лейтенантъ Вальтеръ,  - отв?чалъ Тутсъ, съ жаромъ ухвативъ его руку,  - конечно, я завтра буду, непрем?нно буду.

        - Мы встр?тимся съ вами въ посл?дній разъ и распрощаемся надолго, надолго. Челов?къ съ вашимъ благороднымъ сердцемъ долженъ чувствовать, какъ много ему обязаны. Я ув?ренъ, вы понимаете, что я навсегда останусь вамъ благодаренъ.

        - Лейтенантъ Вальтеръ, мн? весьма пріятно чувствовать, что вы им?ете причины говорить въ такомъ тон?.

        - Нын?шнимъ вечеромъ, когда вы оставили насъ однихъ, Флоренса, прощаясь съ своей д?вической жизнью, просила меня сказать вамъ, что она чувствуетъ къ вамъ глубокое уваженіе…
        М-ръ Тутсъ облокотился на косякъ и закрылъ рукой свои глаза.

        - Флоренса говорила, что никогда не будетъ y нея друга благородн?е, честн?е, великодушн?е васъ, и что она никогда не забудетъ вашего къ ней искренняго расположенія. Она просила сказать, что вспомнитъ о васъ въ своей молитв? въ этотъ торжественный вечеръ ея жизни, и над?ется, что вы будете по временамъ о ней думать, когда она отправнтся въ свою далекую дорогу. Долженъ ли я сказать ей что-нибудь отъ васъ?

        - Скажите, лейтенантъ Вальтеръ, что я стану думать о ней каждый деиь, и всегда съ чувствомъ душевнаго удовольствія, что она соединилась съ челов?комъ, котораго она любитъ и который любитъ ее самъ. Скажите, я ув?ренъ, что избранный супругъ достоинъ ея - даже ея - и что я радуюсь ея счастью.
        Посл?днія слова м-ръ Тутсъ произнесъ выразительно и ясно, не облокачиваясь на дверь и не отирая своихъ глазъ. Потомъ онъ съ большимъ жаромъ пожалъ Вальтеру руку, пожелалъ ему спокойной ночи и скорыми шагами отправился домой.
        М-ръ Тутсъ ходилъ въ сопровожденіи Лапчатаго Гуся, котораго онъ въ посл?днее время бралъ съ собою каждый вечеръ и оставлялъ въ магазин?, изъ опасенія, какъ бы не повстр?чались снаружи какія-нибудь непредвид?нныя обстоятельства, въ которыхъ опытность и сила этого знаменитаго героя могли очень пригодиться юному мичману. На этотъ разъ Лапчатый Гусь былъ, казалось, очень не въ дух?, и м-ръ Тутсъ, оглядываясь черезъ плечо въ ту сторону, гд? жила Флоренса, зам?тилъ съ н?которымъ изумленіемъ, что его спутникъ бросаетъ косые взгляды, собираясь, по-видимому, раздразнить и отколотить какого-нибудь п?шехода. По прибытіи домой, профессоръ кулачнаго искусства проводилъ м-ра Тутса въ его покои, но вм?сто того, чтобы тотчасъ же, по обыкновенію, убраться въ свою спальню, онъ остановился передъ нимъ, взв?шивая об?ими руками свою б?лую шляпу и дергая себя за носъ съ р?шительнымъ видомъ неуваженія къ своему патрону.
        Занятый собственными своими мыслями, м-ръ Тутсъ сначала не зам?чалъ вс?хъ этихъ движеній до т?хъ поръ, пока. Лапчатый Гусь, выведенный изь терп?нія, не произвелъ н?сколькихъ хрупкихъ звуковъ своимъ языкомъ и губами, чтобы привлечь вниманіе разс?яннаго патрона.

        - Ну, хозяинъ,  - сказалъ Лапчатый Гусь угрюмымъ тономъ, уловивъ, наконецъ, взоръ м-ра Тутса,  - я желаю знать, кончится ли когда-нибудь этотъ демонскій триктракъ, или вы хотите остаться въ проигрыш??

        - Объяснитесь, я васъ не понимаю.

        - Тутъ нечего толковать, хозяинъ, я не бросаю словъ наобумъ. Идти, такъ идти напроломъ,  - вотъ въ чемъ штука. Кому изъ нихъ поддать туза?
        Предложивъ этотъ вопросъ, ярый боксеръ бросилъ свою шляпу, отступилъ на два шага, размахнулся и нанесъ правою рукою неистовый ударъ воображаемому непріятелю.

        - Вотъ какъ, хозяинъ!  - воскликнулъ Лапчатый Гусь, франтовски повертывая головой.
        - Ну, что же? Напроломъ или въ разсыпную? какъ?

        - Гусь, выраженія ваши грубы, и я не понимаю вашей мысли,  - возразилъ м-ръ Тутсъ.

        - Какъ такъ? Я сказалъ, что сл?дуетъ, и сказалъ не по-тарабарски. Вотъ что! A это съ вашей стороны низко, сэръ.

        - Что такое низко?  - спросилъ м-ръ Тутсъ.

        - A вотъ что!  - сказалъ Гусь, неистово потирая свой расплющенный носъ.  - Хотите вы знать? Извольте, хозяинъ. Вамъ сл?довало задать туза этому чопорному верзил? и перекосить его пополамъ,  - a вы что?  - Подъ именемъ верзилы, очевидно, неистовый боксеръ понималъ зд?сь мистера Домби.

        - Вамъ вм?ст? со мною можно было свернуть башку этому молокососу и раздавить всю его сволочь, a вы что сд?лали? Что вы сд?лали, м-ръ Тутсъ? Фуй! Это низко, гадко,
        - заключилъ боксеръ презрительнымъ тономъ.

        - Гусь!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ,  - вы настоящій коршунъ! Ваши чувства злобны и зв?рски!

        - Мои чувства, хозяинъ! Вотъ мои чувства: низости я не стерплю, не снесу, не спущу, и оторву голову самому черту! Было бы вамъ это изв?стно, м-ръ Тутсъ! Меня знаютъ и въ трактир? "Малаго Слона". Гд? же знаютъ васъ, м-ръ Тутсъ? Нигд?. A почему? Потому, что вы низкій челов?къ! Вотъ оно что!

        - Послушайте Гусь!  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - вы гадки въ моихъ глазахъ, и я васъ презираю.

        - Ладно, хозяинъ!  - отв?чалъ Гусь, над?вая шляпу.  - Вотъ мы стоимъ зд?сь съ глазу на глазъ. Что же изъ этого? Вы уже обижаете меня не первый разъ. Ну, и чертъ съ вами, пропадай мои труды и в?рная служба: дайте мн? завтра банковый билетъ въ пятьдесятъ фунтовъ и разойдемся съ Богомъ! Я незлопамятенъ.

        - Посл? ненавистной злобы, которую вы высказали, мн? очень пріятно разстаться съ вами на этихъ условіяхъ.

        - И баста! Торгъ нашъ конченъ. Съ низкими людьми нашъ братъ не любитъ распространяться. Прощайте, м-ръ Тутсъ! Благодаримъ за хл?бъ, за соль!
        Съ этими словами онъ хлопнулъ дверью и, размахивая руками, пошелъ въ свою комнату, очень довольный плутовскою сд?лкой.
        Скоро м-ръ Тутсъ заснулъ спокойнымъ сномъ, и грезилась ему всю ночь счастливая Флоренса, которая, въ свою очередь, думала о м-р? Тутс?, какъ о лучшемъ своемъ друг? въ эту посл?днюю ночь ея д?вичьей жизни.
        Глава LVII
        Другая свадьба

        М-ръ Саундсъ, церковный сторожъ, и м-съ Миффъ, смотрительница церковныхъ ложъ, рано прнсутствуютъ на своихъ обычныхъ постахъ въ грандіозной церкви, гд? в?нчался м-ръ Домби. Желтый старый джентльменъ изъ Индіи вступаетъ нынче поутру въ законный бракъ съ молодою леди, и христіанскій людъ ожидаетъ y ограды шесть великол?пныхъ каретъ, и м-съ Миффъ пов?ствуетъ съ озабоченнымъ видомъ, что старый желтый джентльменъ мотъ бы, безъ мал?йшаго убытка, вымостить свою дорогу къ церкви изумрудами и яхонтами. Брачное благословеніе будетъ совершать достопочтенный, с?довласый пасторъ, a вручителемъ нев?сты будетъ н?кто, нарочно прибывшій изъ конной гвардіи, чтобы сд?лать джентльмену этотъ экстраординарный подарокъ.
        М-съ Миффъ оказываетъ нын?шнимъ утромъ большое нетерп?ніе и страшно негодуетъ на простой народъ. Ея мн?нія на этотъ счетъ всегда проникнуты необыкновенной строгостью, и она р?шительно объявляетъ, что б?днякамъ никакъ не сл?дуетъ жениться; м-съ Миффъ не изучаетъ политической экономіи, и, по ея понятіямъ, вс? эти экономисты - препуст?йшіе люди, и вдобавокъ такіе же еретики, какъ анабаптисты, квакеры и такъ дал?е.

        - Ну къ чему, скажите пожалуйста, эта сволочь хлопочетъ насчетъ женитьбы,  - восклицаетъ почтенная смотрительница ложъ,  - вы извольте для нихъ суетиться, какъ обыкновенно, a они дарять вамъ шиллинги и пенсы на м?сто червонцевъ, да еще ничего потомъ не хотятъ платить за свои м?ста?
        М-ръ Саундсъ гораздо снисходительн?е и придерживается на этотъ счетъ филантропическихъ идей, потому, можетъ быть, что ему н?тъ никакого дохода отъ церковныхъ ложь.

        - Отчего же имъ и не жениться, матушка моя?  - отв?чаетъ м-ръ Саундсъ.  - Люди молодые,  - пусть ихъ! Къ тому же y насъ есть народныя училища, куда надобно учителей, и національное войско, для котораго нужны солдаты; a гд? ихъ взять, если не позволять жениться этимъ ребятамъ? Н?тъ, матушка моя, пусть ихъ женятся.
        М-ръ Саундсъ зас?далъ на ступеняхъ паперти, a м-съ Миффъ выметала пыль, когда вошла въ церковь прекрасная молодая чета въ простомъ и скромномъ костюм?. Сухопарая смотрительница ложъ сд?лала крутой поворотъ, и въ голов? ея сейчасъ родилась мысль, что молодые люди въ б?гахъ отъ своихъ родныхъ и хотятъ обв?нчаться втихомолку. Но они пришли не в?нчаться: имъ просто нужно походить внутри церкви, и когда молодой челов?къ звякнулъ щедрымъ комплиментомь по морщинистой ладони м-съ Миффъ, ея кислое лицо прояснилось, и жалкая шляпка ея заколыхалась во вс? стороны.
        Продолжая мести полъ и взбивать подушки для н?жныхъ кол?нъ желтаго джентльмена, м-съ Миффъ не спускаетъ своихъ рысьихъ глазъ съ молодой четы, которая бродитъ по церкви.

        - Ну, голубчики!  - шепчетъ м-съ Миффъ, закашливаясь сухимъ кашлемъ,  - если я не слишкомъ ошибаюсь, быть вамъ на этихъ дняхъ въ нашихъ рукахъ!
        Они смотрятъ на мраморную доску въ ст?н?, воздвигнутую въ честь какого-то покойника. Они очень далеко отъ м-съ Миффъ, но ея прищуренный глазъ видитъ хорошо, какъ она оперлась на его руку, и какъ онъ склонился надъ ея головой.

        - Да, да, голубчики, вижу васъ насквозь,  - говоритъ м-съ Миффъ,  - зр?лая пара!
        Ничего, впрочемъ, сентиментальнаго не было въ этомъ зам?чаніи смотрительницы церковныхъ ложъ. Она смотритъ на предметы съ коммерческой точки зр?нія, и въ этомъ отношеніи зр?лыя пары им?ютъ для нея такой же интересъ, какъ и выкрашенные гробы. Сухопарая, тощая, рыхлая и чахлая старушенка, она давнымъ-давно подавила въ себ? челов?ческія чувства, и никто изъ живущихъ на земл? не пробуждалъ ея симпатіи. М-ръ Саундсъ, мужчина толстый и мясистый, въ сюртук? коричневаго цв?та съ искрой, им?етъ совс?мъ противоположную натуру. Когда они оба остановились на ступеняхъ крыльца, наблюдая молодую чету при выход? ея изъ церкви, м-ръ Саундсъ зам?чаетъ, что y нея хорошенькое личико, но потомъ, разсмотр?въ ее ближе, прибавляетъ:

        - Эта д?вушка необыкновенная красавица, не правда ли, м-съ Миффъ? Вы, я полагаю, могли бы назвать ее розовымъ бутончикомъ, не такъ ли?
        М-съ Миффъ д?лаетъ кивокь своей жалкой шляпкой, но внутренно досадуетъ на в?тренаго старика и шепчетъ про себя, что хотя бы м-ръ Саундсъ предложилъ ей золотыя горы она не согласилась бы сд?латься его женой, будь онъ сторожемъ милліонъ разъ.
        О чемъ же между т?мъ поговариваютъ молодые люди при выход? изъ церковной ограды?

        - Благодарю тебя, милый Вальтеръ. Теперь я спокойно могу оставить родину и везд? буду счастлива.

        - A по возвращеніи назадъ, Флоренса, мы опять придемъ сюда и взглянемъ на его могилу.
        Флоренса поднимаетъ заплаканные глазки на его доброе лицо и кр?пко пожимаетъ его руку.

        - Еще рано, Вальтеръ, и улицы почти совершенно пусты. Погуляемъ.

        - Но ты устанешь, мой ангелъ.

        - О н?тъ! Я слишкомъ устала первый разъ, когда мы гуляли съ тобою вм?ст?; но сегодня я не устану.
        Такимъ образомъ Вальтеръ и Флоренса, раннимъ утромъ въ день своего в?нчанья, гуляютъ рука объ руку по улицамъ пустого города.
        Они теперь одни въ ц?ломъ мір?, и даже во время ихь первой д?тской прогулки св?тъ не былъ такъ удаленъ отъ нихъ, какъ въ этотъ торжественный день ихъ жизни. Но въ т? младенческіе годы земля подъ ихъ ногами далеко не им?ла такого очарованія, какъ теперь. Д?тская дов?рчивость и любовь изм?няются, проходятъ и опять возобновляются во многихъ м?стахъ; но женственное сердце Флоренсы, съ его неразд?льными сокровищами, могло быть уступлено разъ, одинъ только разъ, и всякая перем?на для него равносильна смертельному удару.
        Они выбираютъ самыя тихія м?ста и уходятъ все дальше и дальше отъ той улицы, гд? стоить ея отцовскій домъ. Прекрасное л?тнее утро! Мрачный туманъ постепенно исчезаетъ, и солнце съ высоты горизонта прив?тствуетъ юную чету своими блестящими лучами. Сокровища не скрыты въ магазинахъ: драгоц?нные камни, золото и серебро блестятъ на окнахъ ювелировъ; огромные дома бросаютъ на нихь свою т?нь, когда они проходятъ мимо. Но черезъ т?нь и черезъ св?тъ они идутъ вм?ст?, любуясь другъ на друга и не обращая ни мал?йшаго вниманія на окружающіе предметы. Ихъ земныя богатства заключены другъ въ друг?, и не нужно имъ роскошныхъ палатъ для пом?щенія своихъ душевныхъ сокровищъ.
        Мало-по-малу они зашли въ темныя, узкія улицы, гд? солнце, то багровое, то желтое, видн?ется сквозь туманъ только на углахъ переулковъ и на малыхъ открытыхъ площадкахъ, гд? торчатъ чахлыя деревья, длинныя каланчи, ограды запуст?лыхъ садовъ, или гд? расположены б?дныя кладбища съ почерн?вшими монументами и крестами. Полная любви и безпред?льной в?ры, Флоренса идетъ впередъ черезъ узкіе дворы и тропинки по т?нистымъ улицамъ, опершись на гордую руку прекраснаго юноши, который черезь н?сколько часовь будетъ ея мужемъ.
        Теперь ея сердце бьется сильн?е, когда Вальтеръ говоритъ, что они весьма недалеко отъ своей церкви. Они проходятъ мимо большихъ амбаровъ, гд? стоятъ огромныя фуры и суетятся крикливые ямщики; Флоренса ихъ не видитъ и не слышитъ. Еще и еще н?сколько шаговъ, воздухъ сд?лался удушливъ, св?тъ помрачился, и Флоренса дрожитъ на церковномъ порог?.
        Ихъ встр?чаетъ низенькій, косматый старичекъ, звонарь и могильщикъ вм?ст?, который бросаетъ на купель свою шляпу, какъ бы въ доказательство, что зд?сь онъ y себя дома. Онъ отводитъ юную чету въ старую, темную, пыльную, сколоченную изъ досокъ ризницу, похожую на деревянный шкапъ съ разобранными полками.
        Какъ прекрасна въ этомъ старомъ пыльномъ м?ст? молодая нев?ста, для которой въ эту минуту обожаемый супругъ представляетъ вс?хъ ея родныхъ! Присутствуетъ зд?сь старый кистеръ, который содержитъ подъ низкимъ противоположнымъ сводомъ родъ газетной лавки съ огромными кипами бумагъ. Присутствуетъ старая пыльная смотрительница ложъ, которая содержитъ только самое себя, и находитъ, что этого для нея слишкомъ довольно. Присутствуетъ старый пыльный сторожъ, знакомецъ м-ра Тутса, который, собственно говоря, не им?етъ никакого д?ла и безмятежно проводитъ свою мирную жизнь въ будк? съ маленькимъ окномъ, куда ни разу не заглядывалъ глазъ любопытнаго смертнаго. Им?ются зд?сь пыльные деревянные планки и карнизы надъ алтаремъ, надъ ширмой, вокругъ галлереи и надъ надписью, сочиненною еще зиждителемъ храма сего въ тысяча шесть сотъ девяносто четвертомъ году. Им?ются старыя пыльныя звончатыя доски надъ ка?едрой и налоями, снабженными потребнымъ количествомъ пыльныхъ книгъ, истертыхъ рукою времени и перстами усердныхъ чтецовъ. Словомъ, въ этомъ м?ст? собраны всевозможные закромы для пыли.
        Пришли дядя Соль, капитанъ Куттль и м-ръ Тутсъ. Пасторъ облачается въ ризы; кистеръ хлопочетъ около налоя; женихъ и нев?ста стоятъ предъ алтаремъ. Н?тъ при нев?ст? никакой подруги, кром? Сусанны Нипперъ, и отца зам?няетъ никто другой, какъ капитанъ Куттль. Какой-то челов?къ на деревяшк?, съ кускомъ яблока во рту и съ синей сумкой на плечахъ, заглядываетъ въ притворъ, озираетъ собраніе, но, не находя ничего назидательнаго, ковыляетъ вонъ изъ дверей, оглашая громкимъ эхомъ окружающее пространство.
        Прив?тный лучъ не падаетъ на Флоренсу, когда она стоитъ на кол?няхъ предъ алтаремъ, опустивъ свою робкую голову. Утреннее св?тило не заглядываетъ въ эти мрачныя ст?ны. Снаружи на чахломъ дерев? чирикаетъ неугомонный воробей, и черезъ щель на потолк? черный дроздъ насвистываетъ свою безсмысленную п?сню, между т?мъ какъ челов?къ на деревяшк? продолжаетъ ковылять по дорог?!
        Обв?нчались молодые люди, подписали свои имена въ пыльномъ реестр?, пасторъ разоблачился и отправился домой. Въ темномъ углу темной церкви Флоренса бросилась на шею Сусанны Нипперъ и зарыдала въ ея объятіяхъ. Глаза м-ра Тутса красны и пухлы. Капитанъ полируетъ переносицу. Дядя Соль скинулъ со лба очки и направилъ свои стопы къ дверямъ.

        - Благослови тебя Богъ, Сусанна, милая Сусанна! Если теб? придется когда свид?тельствовать о моей любви и ея причинахъ, сд?лай это, ради Вальтера! Прощай! прощай!
        Они р?шились не возвращаться въ пред?лы мичмана и отправиться прямо въ дорогу. Коляска ждетъ ихъ подл? церковной ограды.
        Миссъ Нипперъ не можетъ говоритъ: она задыхается, рыдаетъ и кр?пко жметъ въ объятіяхъ свою милую барышню. Подходитъ м-ръ Тутсъ, старается пробудить бодрость растроганной д?вицы и овлад?ваетъ ею. Флоренса подаетъ ему руку отъ полноты своего сердца, благодаритъ дядю Соля, капитана Куттля и повергается въ объятія молодого супруга.
        Но Сусанна опомнилась. Она не можетъ перенести мысли, что ея госпожа у?детъ съ печальнымъ воспоминаніемъ о ней. Не такъ, совс?мъ не такъ она думала распрощаться и осыпаеть себя сильными упреками за свою слабость. Отваживаясь на посл?днее усиліе, чгобы выдержать свой характеръ, она вырывается отъ м-ра Тутса, летитъ впередъ, чтобы догнать коляску и вывести на свое лицо прощальную улыбку. Капитанъ, угадывая ея нам?реніе, сп?шитъ за нею самъ, считая равном?рно своей обязанностью развеселиться, если можно. Дядя Соль и м-ръ Тутсъ остаются одни подл? церковной ограды и ожидаютъ возвращенія своихъ товарищей.
        Коляска у?хала; улица узка, т?сна, загромождена, но Сусанна не теряетъ надежды. Капитанъ б?житъ за нею изо вс?хъ силъ, машетъ своей лощеной шляпой и д?лаетъ самые неистовые жесты.
        Сусанна обгоняетъ капитана, д?лаетъ отчаянныя усилія и настигаетъ экипажъ. Она видитъ Вальтера, видитъ Флоренсу, кривляется, визжитъ и хлопаетъ руками.

        - Миссъ Флой, голубушка! взгляните на меня! Мы вс? теперь счастливы, вс?, вс?! Еще разъ прощайте, горлинка моя, прощайте!
        Сама не зная какъ, Сусанна взбирается наверхъ коляски, обнимаетъ свою барышню, ц?луетъ и надсаживается изо вс?хъ силъ.

        - Мы теперь вс?, вс? счастливы, такъ счастливы, милая моя миссъ Флой!  - говоритъ Сусанна съ подозрительными перерывами въ своемъ дыханіи.  - Вы… вы не сердитесь на меня теперь? не сердятесь?

        - Сержусь, Сусанна?

        - Да, да, да, вы не сердитесь, моя душечка, я знаю, вотъ и капитанъ Куттль, вашъ пріятель, капитань! И онъ еще разъ хочетъ проститься!

        - Ура, восторгъ моего сердца!  - баситъ взволнованный капитанъ.  - Ура, Валли! Ура, дружище! Ур-р-ра!
        Что прикажете д?лать съ молодыми супругами, когда ихъ осаждаютъ съ одной стороны капитанъ Куттль, a съ другой - Сусанна Нипперъ? Volens nolens коляска подвигаетса впередъ, погоняемая сзади бурливымъ рокотомъ тел?гъ, кибитокъ, каретъ, между которыми вышла теперь небывалая путаница на узкой улиц?. Но Сусанна Нипперъ храбро выдерживаетъ до конца свою трудную роль. На лиц? ея веселая улыбка до посл?дней минуты, несмотря на досадныя слезы. Капитанъ Куттль, въ свою очередь, оглашаетъ воздухъ безконечными ура. Наконецъ, когда коляска скрылась изъ виду, онь еще разъ прогрем?лъ - Ур-ра!
        Дядя Соль и м-ръ Тутсъ терп?ливо сидятъ въ оград? на мшистомъ камн?, вплоть до возвращенія Сусанны съ капитаномь Куттлемъ. Они не говорять, не д?лаютъ разспросовь, но совершенно довольны другъ другомъ и составляютъ превосходное общество. По прибытіи въ квартиру маленькаго мичмана, вся компанія садится за завтракъ, но никто не дотрогивается до лакомыхъ кусковъ. М-ръ Тутсъ посл? завтрака говоритъ, что вечеркомъ зайдетъ опять и, простившись съ добрыми друзьями, слоняется по городу весь день, проникнутый неопред?леннымъ ошущеніемъ, какъ будто онъ дв? нед?ли не ложился въ постель.
        Носятся какія-то странныя чары надъ домомъ и въ той комнат?, гд? они бес?довали вм?ст? и откуда выбыло такъ много. Чары увеличиваются, тягот?ютъ, но вм?ст? съ т?мъ распространяютъ какую-то усладу на горечь роковой разлуки. Вечеромъ м-ръ Тутсъ объявляетъ Сусанн?, что во весь день онъ былъ несчастн?йшимъ челов?комъ въ мір?, но что однако онъ свыкся съ своей грустью и не хот?лъ бы съ ней разстаться. Оставшись съ миссъ Нипперъ, онъ вступаетъ съ нею въ самые откровенные разговоры и между прочимъ подробно излагаетъ исторію своихъ чувствъ и душевной муки посл? того, какъ услышалъ отъ этой д?вицы, что миссъ Домби никогда его не полюбитъ. Они бес?дуютъ долго, плачутъ горько, и м-ръ Тутсъ предлагаетъ, наконецъ, что не м?шало бы имъ выйти со двора, чтобы купить что-нибудь на ужинъ. По изъявленіи согласія этой д?вицей, они накупаютъ множество маленькихъ безд?локъ и, при помощи м-съ Ричардсъ, изготовляютъ великол?пный ужинъ, прежде ч?мъ капитанъ и старикъ Соломонъ воротились домой.
        Капитанъ Куттль и дядя Соль ходили на корабль, чтобы пом?стить тамъ Діогена и поглаз?ть на Вальтеровы вещи. Они распространяются сь большимъ восторгомъ насчетъ популярности Вальтера и насчетъ комфорта, изготовленнаго для юной супруги въ его кают?, которую капитанъ называетъ не иначе какъ: "Чудо-загляд?нье!" Оказывалось по веему, что молодой челов?къ употребилъ большія старанія и облагороженный вкусъ для украшенія своего морского пріюта.

        - Адмиральская каюта,  - восклицаетъ капитанъ,  - просто трынъ-трава передъ этимъ чудо-загляд?ньемъ, не правда ли?
        Дядя Соль совершенно согласенъ съ этимъ мн?ніемъ.
        Ho главн?йшее наслажденіе капитана состоитъ въ совершенн?йшей ув?ренности, что его драгоц?нные часы, равно какъ чайныя ложечки и сахарные щипчики находятся на корабельномъ борту. Онъ н?сколько разъ возвращается къ этому предмету и съ неизъяснимымъ восторгомъ повторяетъ:

        - Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою долгую жизнь, какъ передать имъ эту собственность в_к_у_п_? и в_л_ю_б_?! Это д?лаетъ теб? честь, мой другъ!  - заключаетъ капитанъ, разглаживая свои волосы жел?знымъ крюкомъ.
        Старый инструментальный мастеръ, противъ обыкновенія, туманенъ и разс?янъ и слишкомъ принимаетъ къ сердцу посл?днее прощанье. Однако общество его стариннаго однокашника, Неда Куттля, служитъ для него великимъ ут?шеніемъ, и онъ садится за ужинъ съ умиленнымъ сердцемъ и веселымъ лицомъ.

        - Мальчикъ мой спасенъ и на хорошей дорог?!  - говоритъ дядя Соль, потирая руки.  - Что же мн? д?лать, какъ не благодарить Всевышняго Творца и молиться о его счастіи?
        Капитанъ, еще не занявшій м?ста за столомъ, обнаруживаетъ какое-то безпокойство, посматриваетъ сомнительно на м-ра Гильса и, взявшись, наконецъ, за спинку креселъ, произноситъ съ н?которою торжественностью:

        - Соломонъ! помнишь ли, мой другъ, въ подземныхъ департаментахъ им?ется y тебя бутылка старой мадеры: желательно бы употребить ее сегодня за здоровье Вальтера и его жены. Какъ ты объ этомъ думаешь, дружище?
        Инструментальный мастеръ пристально взглянулъ на капитана, засунулъ руку въ боковой карманъ своего кофейнаго камзола, вынулъ заиисную книгу и при ней какое-то письмо.

        - М-ру Домби, отъ Вальтера,  - говоритъ старикъ, разсматривая адресъ.  - Переслатъ черезъ три нед?ли. Я прочту.

        - "Милостивый государь, я женился на вашей дочери. Она отправилась со мною въ дальнюю дорогу. Безграничная преданность, разум?ется, не можетъ оправдать моихъ требованій на нее или на родственную связь съ вашимъ домомъ; я и не оправдываюсь.
        "Но почему, любя ее выше вс?хъ земныхъ существъ, я р?шился однако же, безъ мал?йшаго угрызенія сов?сти, подвергнуть ее опасностямъ и случайностямъ своей жизни,  - этого я вамъ не скажу. Вы знаете почему, вы ея отецъ.
        "Не упрекайте ея. Она никогда не упрекала васъ.
        "Не думаю и не над?юсь, что вы когда-нибудь простите меня. Этого я всего мен?е ожидаю. Но если придетъ часъ, когда вамъ пріятно будетъ в?рить, что Флоренса им?етъ подл? себя челов?ка, который поставилъ задачею своей жизни стереть изъ ея воспоминаній глубокіе сл?ды прошедшей грусти, я торжественно васъ ув?ряю, что въ тотъ часъ вы можете утвердиться въ этой в?р?".
        Соломонъ бережливо кладетъ письмо въ свою записную книжку, которал отправляегся опять въ боковой карманъ его кофейнаго камзола.

        - Мы еще не станемъ пить посл?днюю бутылку старой мадеры, другъ мой Недъ!  - говоритъ старикъ задумчивымъ тономъ.  - Не время!

        - Не время,  - отв?чаетъ капитанъ,  - да, еще не время.
        М-ръ Тутсъ и Сусанна думаютъ то же. Посл? глубокаго молчанія они садятся за столъ и пьють молодое виио за счастье новобрачныхъ. Посл?дняя бутылка старой мадеры остается еще въ углу душнаго погреба подъ прикрытіемъ паутины и пыли.


* * *
        Прошло н?сколько дней. Величавый корабль распускаетъ свои б?лыя крылья и при попутномъ в?тр? несется по волнамъ глубокаго моря.
        Англійскіе матросы съ наивнымъ удивленіемъ всматриваются на палуб? въ какую-то фигуру, прекрасную и н?жную, граціозную и слабую, которая, однако, служитъ для нихъ порукой счастливаго пути. Это - Флоренса.
        Ночь. Вальтеръ и Флоренса сидятъ на палуб? одни, наблюдая торжественную стезю св?та, проведенную на мор? между ними и землею.
        Но вотъ на глазахъ ея слезы. Она кладетъ свою голову на его грудь и обвивается вокругъ его шеи.

        - Вальтеръ, милый, Вальтеръ, я такъ счастлива!
        Супругъ прижимаетъ ее къ своему сердцу, и они совершенно спокойны на широкомъ мор?, и корабль весело несется на вс?хъ парусахъ.

        - Когда я наблюдаю море и вслушиваюсь въ его волны, много минувшихъ дней проносится передъ моею мыслью, и я думаю…

        - О Павл?, мой ангелъ. Это - очень естественно.
        О Павл? и Вальтер?! И морскія волны, своимъ безконечнымъ журчаньемъ, нап?ваютъ ей п?снь любви, не ограниченной ни временемъ, ни м?стомъ, любви безпред?льной и в?чной, которая несется за моря, за облака, къ незримой обители св?та и жизни.
        Глава LVIII
        Время идетъ сердитой стопой

        Море приливало и отливало ц?лый годъ. Облака и в?тры приходили и уходили; безконечная работа времени озарялась солнцемъ, омрачалась бурей. Ц?лый годь приливы и отливы челов?ческихъ д?яній вращались въ своихъ опред?ленныхъ орбитахъ. Ц?лый годъ знаменитый торговый домъ подъ фирмой Домби и Сынъ сражался на жизнь и смерть противь непредвид?нныхъ событій, сомнительной молвы, безусп?шныхъ разсчетовъ, неурочныхъ предпріятій и всего бол?е противъ упорной сл?поты своего представителя, который ни на шагъ не хот?лъ отступить отъ своихъ плановъ и отнюдь не слушалъ благоразумныхь внушеній, что корабль, имъ надорванный, уже слабъ и рыхлъ и не можетъ устоять противъ грозной бури, готовой переломать его мачты.
        Прошелъ годъ, и торговый домъ пошатнулся.
        Было л?тнее угро. До году посл? свадьбы въ изв?стной церкви оставалось н?сколько дней. На королевской бирж? шепотомъ толкуютъ о какомъ-то страшномъ подрыв? великихъ зат?й. Изв?стный гордый джентльменъ не явился туда нын?шнимъ утромъ, и никто его не представлялъ. Еще день,  - и на вс?хъ рынкахъ заговорили, что Домби и Сынъ остановился на всемъ ходу. Еще и еще день,  - и весь торговый людъ съ изумленіемъ увид?лъ въ списк? опубликованныхъ банкротствъ имя Домби и Сына, поставленное въ первомъ ряду, на первомъ м?ст?.
        Св?тъ былъ теперь ошеломленъ, и вдругъ оказалось много д?ла для краснор?чивыхъ языковъ. Это былъ до невинной пошлости легков?рный св?тъ, непостоянный, прихотливый, в?треный, непосл?довательный. Не было въ немъ никакихъ другихъ банкротствъ, кром? банкротства изв?стныхъ богачей. Не было въ немъ и н?тъ людей, которые см?ло и отважно торгуютъ на тл?нныхъ прилавкахъ. Помилуйте - какъ это возможно! Св?тъ дорожитъ лишь изв?стными билетиками, которые даютъ возможность жить для удовольствія, безъ всякихъ процентовъ, и не было въ немъ никакихъ недочетовъ и убытковъ, кром? недочетовъ въ звонкой монет?. Въ настоящую минуту св?тъ былъ очень сердитъ, и особенно сильное негодованіе обнаруживали люди, которые въ другомъ, н?сколько худшемъ св?т?, могли бы быть давнымъ давно причислены къ несостоятельнымъ торговцамъ матеріями изв?стнаго сорта.
        Кутитъ напропалую м-ръ Перчъ, разсыльный, и приводить въ отчаяніе свою беременную супругу… Что прикажете д?лать? Судьба, в?роятно, опред?лила этому джентльмену играть важн?йшія роли на сцен? суетнаго міра. Можно было подумать, что онъ лишь только вчера угомонился кое-какъ отъ треволненій посл? удивительнаго похищенія супруги м-ра Домби, и вотъ непредвид?нное банкротство выставило его на самое видное м?сто и сд?лало его просто политическимъ челов?комъ. Онъ зас?далъ теперь въ передней съ особенною важностью на своей красной полк?, наблюдая странныя лица счетчиковъ, оц?нщиковъ и разныхъ другихъ людей, которые быстро см?нили почти вс?хъ старыхъ писцовъ; и стоило ему только взглянуть на дворъ или, по самой дальней м?р?, пройтись до буфета "Королевскихъ Гербовъ", какъ начинали сыпаться на м-ра Перча самые любопытные вопросы, и онъ могъ разсчитывать нав?рняка, что посл?днимъ вопросомъ непрем?нно будетъ: "Чего угодно выпить м-ру Перчу"? Въ этомъ случа?, м-ръ Перчъ, по обыкновенію, заводилъ свою длинную п?сню насчетъ ужасныхъ страданій, которыя онъ и м-съ Перчъ терп?ли на Чистыхъ Прудахъ сь той поры, какъ
впервые начали подозр?вать, что - "д?ла идутъ плоховато". М-ръ Перчъ пожималъ плечами и значительно понижалъ голосъ, какъ будто трупъ отжившей фирмы лежалъ еще непогребеннымъ въ смежной комнат?. Онъ разсказывалъ, какъ его супруга первая напала на эту мысль, подслушавъ его ночные вздохи и стенанія во сн?, прерывавшіяся безпокойными восклицаніями: "Дв?надцать шиллинговъ и девяносто пенсовъ на фунтъ - охъ! Дв?надцать шиллинговъ и девяносто пенсовъ на фунтъ - уфъ!"  - Этотъ сомнамбулизмъ,  - говорилъ м-ръ Перчь,  - обуялъ его съ того времени, какъ онъ началъ подм?чать быстрыя перем?ны въ лиц? м-ра Домби. Дал?е м-ръ Перчъ пов?ствовалъ, какъ однажды, улучивъ благопріятную минуту, онъ подошелъ къ м-ру Домби и сказалъ: "См?ю ли спросить васъ, сэръ, какое горе лежитъ на вашей душ??"  - На это м-ръ Домби отв?чалъ: "Мой в?рный Перчъ… но н?тъ, этого не можетъ быть!"  - Зат?мъ м-ръ Домби ударилъ себя по лбу и прибавилъ взволнованнымъ тономъ: "Оставь меня, Перчъ, оставь!"  - говоря коротко и ясно, не было на св?т? лжи, самой безсов?стной и наглой, на которую бы, эффекта ради, не отважился м-ръ Перчъ, пріучившій
себя даже къ слезамъ, которыя, въ случа? надобности, обильными потоками лились изъ его глазъ, ибо м-ръ Перчъ в?рилъ, душевно в?рилъ, что вчерашнія его выдумки, отъ частыхъ повтореній, пріобр?ли на сегодня неоспоримое право истины, не подверженной ни мал?йшему сомн?нію.
        Вс? эти конференціи м-ръ Перчъ заключалъ всегда умильнымъ и кроткимъ зам?чаніемъ такого рода:

        - Ну, что будетъ, то будетъ, противъ судьбы не устоять! Мое д?ло оставаться всегда в?рнымъ своему господину, если нужно, до посл?дней капли крови. Изм?нники найдутся, спору н?тъ, но Перчъ, разсыльный, не бывалъ и не будетъ изм?нникомъ! Вотъ что, джентльмены!
        И джентльмены единодушно находили, что такія чувства д?лаютъ честь м-ру Перчу, который, такимъ образомъ, оставлялъ посл? себя самыя пріятныя впечатл?нія.
        Воротившись на свое красное с?далище, м-ръ Перчъ опять принимался наблюдать странныя лица счетчиковъ и оц?нщиковъ, углубленныхъ въ тайны великихъ книгъ; или по временамъ подходилъ на цыпочкахъ къ порожнему кабинету м-ра Домби и раздувалъ каминный огонь; или иной разъ выходилъ за дверь, чтобы покалякать на св?жемъ воздух? съ какимъ-нибудь пріятелемъ; или, всего чаще, д?лалъ кое-какія маленькія угожденія главному счетчику, котораго считалъ нужнымъ задобрить въ свою пользу, над?ясь промыслить черезъ него теплое м?стечко въ контор? страхового отъ огня общества, какъ скоро совс?мъ и безнадежно оборвется этотъ торговый домъ.
        Для майора Багстока банкротство было совершенн?йшимъ б?дствіемъ. Само собою разум?ется, майоръ Багстокъ не им?лъ особенной наклонности къ собол?знованіямъ о судьбахъ своихъ ближнихъ,  - его вниманіе было исключительно сосредоточено на старикашк? Джо?, - и нельзя сказать, чтобы онъ отличался особенной чувствительностью или воспріимчивыми впечатл?ніями, за исключеніемъ разв? его безконечныхъ припадковъ астмы и другихъ энергичныхъ проявленій совершенно физическаго свойства. Но онъ всегда тщеславился въ клуб? пріятелемъ своимъ Домби и всегда надсаживался въ ув?реніяхъ и доказательствахъ. Клубъ, въ свою очередь, не отличавшійся филантропическими видами, былъ теперь очень радъ позабавиться надъ майоромъ, и почтенные члены спрашивали его, съ видомъ искренняго участія, могъ ли онъ ожидать этого страшнаго удара, и какъ, вообще, пріятель его Домби переноситъ свою горькую судьбину. Майоръ пыхт?лъ, син?лъ, красн?лъ, багров?лъ и на вс? эти вопросы отв?чалъ такимъ образомъ:

        - Св?тъ, судырь мой, лукавъ, хитеръ, пронырливъ и надуетъ, кого угодно. Старикашка Джозъ довольно на своемъ в?ку слонялся по земл?, и въ голов? его им?ются кое-какіе запасцы; но на этотъ разъ, судырь мой, онъ поглуп?лъ, р?шительно и просто поглуп?лъ, какъ ребенокъ. Если бы, прим?ромъ будучи, передъ т?мъ, какъ Джой умчался съ этимъ Домби за границу, чтобы рыскать съ нимъ по всей Франціи, гоняясь за этимъ трусомъ, если бы, говорю, вы предсказали ему, что Домби на дорог? къ банкротству, я бы, судырь мой, вамъ не пов?рилъ. Что тутъ д?лать? Провели старикашку Джоза, надули, судырь мой, проюртили; но зато теперь онъ опять смотритъ во вс? глаза и держитъ ухо востро. Пусть, прим?ромъ будучи, выскочитъ изъ могилы старикашкинъ батька и скажетъ: "Здравствуй, сынокъ! н?тъ ли y тебя, любезный, пяти фунтовъ? Дай взаймы, на нед?льку, возвращу съ процентами!"  - Не дастъ старикашка Джой, не дастъ, хоть тресни и разсыпься. Н?тъ, судырь мой, стараго воробья не обманываютъ на мякин? въ другой разъ! Онъ подозрителецъ, истертъ, истасканъ и жестокъ, какъ кремень. Знаетъ онъ виды, судырь мой! Старикашка Джой им?лъ
счастье въ старые годы пользоваться личнымъ знакомствомъ ихъ королевскихъ высочествъ, герцоговъ кентскаго и іоркскаго. Если бы было сообразно съ достоинствомъ стараго майора зал?зть въ бочку и жить въ ней, я бы, сударь мой, всю жизнь катался въ бочк?, чтобы показать свое презр?ніе къ людямъ.
        Вс? эти и другія подобныя варіаціи иа тотъ же ладъ сопровождались сильнымъ раскачиваніемъ головы, хруст?ньемъ суставовъ и такими апоплексическими признаками, что младшіе члены клуба серьезно начали подозр?вать, что майоръ Багстокъ плложилъ свои деньги въ контору пріятеля своего Домби и потерялъ ихъ, хотя старые и бол?е опытные мужи, знакомые съ характеромъ Джоя, не хот?ли и слышать о такой догадк?. Несчастный туземець, не выражавшій никакихъ личныхъ мн?ній, терп?лъ страшныя пытки не только въ своихъ нравственныхъ чувствахъ, которыя регулярно разстр?ливались майоромъ каждый день, но и въ своей чувствительности къ подзатыльникамъ, зуботычинамъ, пинкамъ и встряскамъ, приводившимъ въ сотрясеніе вс? его фибры, вены и артеріи. Ц?лыхъ шесть нед?ль посл? банкротства на несчастнаго туземца падали проливнымъ дождемъ ботфорты, банки, щетки, чубуки и другія бол?е или мен?е могучія орудія гн?ва.
        Въ голов? м-съ Чиккъ по поводу страшной катастрофы возникло три зам?чательныхъ идеи. Во-первыхъ, она не могла этого понять. Во-вторыхъ, ея братъ не сд?лалъ усилія. Въ третьихъ, если бы ее пригласили на об?дъ въ день перваго семейнаго празднества, этого бы не случилось. "Впрочемъ,  - прибавляла м-съ Чиккъ,  - этого надобно было ожидать".
        Но, само собою разум?ется, людской говоръ не останавливалъ хода событій, не улучшалъ ихъ и не д?лалъ хуже. Было ясно для вс?хъ, что д?ла торговаго дома ревизуются коммерческимъ порядкомъ, что м-ръ Домби благородно передалъ все, что им?лъ, и не просилъ ни отъ кого никакой пощады, никакого снисхожденія. О возобновленіи торговли нечего было и думать, такъ какъ м-ръ Домби отказался отъ всякихъ переговоровъ и услугъ, какія ему предлагали, и отнюдь не хот?лъ разсчитывать на экстренный кредитъ, которымъ онъ могъ бы еще пользоваться, какъ челов?къ, уважаемый въ коммерческомъ мір?. Одни говорили, что м-ръ Домби умираетъ, другіе - что онъ сошелъ съ ума; но вс? согласно утверждали, что м-ръ Домби пропащій челов?къ.
        Конторщики и писаря задали великол?пный об?дъ въ ближайшемъ трактир? и распрощались дружелюбно, расходясь въ разныя стороны. Одни заняли м?ста въ заграничныхъ конторахъ, другіе перешли въ англійскіе торговые дома, третьи напечатали въ газетахъ предложенія своихъ услугъ; нашлись и такіе, которые вдругъ припомнили милыхъ и достолюбезныхъ родственниковъ, готовыхъ принять ихъ съ отверстыми объятіями въ своихъ скромныхъ жилищахъ. Во всемъ заведеніи остался одинъ и только одинъ м-ръ Перчъ, продолжавшій зас?дать на своей красной полк? и д?лать маленькія угожденія главному счетчику, который наконецъ-таки об?щалъ ему м?сто разсыльнаго въ страховой контор?.
        Опуст?ли пом?щенія конторы Домби и Сына и утратили свою сановитую важность. Степенный продавецъ собачьихъ ошейниковъ и виндзорскаго мыла, присутствовавшій на углу площадки, не р?шился бы теперь приставить указательный палецъ къ полямъ своей шляпы, если бы м-ръ Домби прошелъ мимо. Витіеватый разносчикъ афишъ, засунувъ руки подъ свой б?лый передникъ, по ц?лымъ часамъ премудро разглагольствовалъ насчетъ пагубныхъ сл?дствій заносчивой амбиціи, которая - говорилъ онъ - въ англійскомъ язык? не напрасно рифмуетъ съ благозвучнымъ словомъ - пердиція (perdition - гибель).
        М-ръ Морфинъ, с?роглазый холостякъ, съ прос?дью въ волосахъ и бакенбардахъ, былъ, можетъ быть, въ атмосфер? торговаго дома - за исключеніемъ, разум?ется, его представителя - единственнымъ челов?комъ, который былъ сердечно и глубоко огорченъ роковымъ несчастіемь. Онъ многіе годы оказывалъ м-ру Домби истинное уваженіе и преданность, но никогда не над?валъ маски на свой личный характеръ, не унижался, не подличалъ и не раздувалъ господствующей страсти своего хозяина изъ видовъ интереса. Стало быть, въ его сердц? не было пріюта для личной мести, не было натянутыхъ струнъ, которыя теперь сл?довало отпустить. Съ ранняго утра до поздняго вечера онъ постоянно корп?лъ и рылся въ конторскихъ бумагахъ, и всегда, по первому требованію, готовъ былъ объяснить все, что требовало объясненій. Онъ повозможности щадилъ м-ра Домби отъ непріятныхъ переговоровъ и, просид?въ въ своей комнат? до вечера, возвращался въ свою квартиру въ Ислингтон?, гд?, передъ отправленіемъ въ постедь, услаждалъ унылую душу печальными мотивами своей віолончели.
        Однажды онъ прогуд?лъ такимъ образомъ ц?лый рядъ фантастическихъ сонатъ и, казалось, готовъ былъ приняться за новыя аріи меланхолическаго свойства, какъ вдругъ его хозяйка - къ счастью, глухая и совершенно равнодушная ко всякимъ музыкальнымъ тонамъ - доложила о прибытіи какой-то леди.

        - Леди въ траур?, - добавила она.
        М-ръ Морфинъ, пріостановленный на самомъ поэтическомъ м?ст?, съ отеческою н?жностью положилъ свою віолончель на софу и сд?лалъ знакъ, что поздняя гостья можетъ войти. Зат?мъ онъ вышелъ самъ и встр?тилъ на порог? миссъ Гэрріетъ Каркеръ.

        - Одн?!  - сказалъ онъ.  - Въ такую пору! Джонъ былъ зд?сь поутру. Не случилось ли чего, моя милая? Но н?тъ,  - прибавилъ онъ,  - ваша физіономія не предв?щаетъ б?ды. Совс?мъ напротивъ, если не ошибаюсь.

        - Быть можетъ, м-ръ Морфинъ, вы читаете на моемъ лиц? неум?стную откровенность, эгоистическую, конечно; но такъ и быть, я все-таки пришла.

        - И прекрасно, эгоизмъ къ вамъ очень бы шелъ, миссъ Каркеръ, и былъ бы интересенъ; но б?да въ томъ, что никакой хиромантикъ не открылъ бы эгоистическихъ линій въ вашихъ чертахъ.
        Говоря это, онъ подалъ стулъ своей гость? и самь ус?лся насупротивъ нея. Віолончель уютно покоилась между ними на соф?.

        - Джонъ ничего вамъ не сказалъ о моемъ визит?, и вы, над?юсь, не будете изумлены, что я пришла одна, когда узнаете зач?мъ. Объяснить вамъ причину поздняго визита?

        - Сд?лайте милость.

        - Вы не заняты?
        Онъ указалъ на віолончель, лежавшую на соф?, какъ будто н?мой инструментъ могъ дать за него полный и совершенн?йшій отчетъ.

        - Я былъ занятъ весь день, миссъ Гэрріетъ. Свид?тель - моя віолончель, которой я пов?ряю вс? свои заботы.

        - Фирма разорилась въ конецъ?  - спросила Гэрріетъ серьезнымъ тономъ.

        - Разорилась окончательно и радикально.

        - И никогда не возобновить торговыхъ операцій?

        - Никогда.
        Св?тлое выраженіе ея лица ни мало не омрачилось этимъ словомъ. М-ръ Морфинъ, казалось, зам?тилъ это съ н?которымъ изумленіемъ, и повторилъ опять:

        - Никогда. Припомните, что я вамъ говорилъ. Не было во все это время никакихъ средствъ его образумить; невозможно было разсуждать съ нимъ, и даже, иной разъ, невозможно было къ нему подойти. Случилось то, что должно было случиться. Домъ обрушился, упалъ, и никакая сила его не подниметъ.

        - И м-ръ Домби лично разорился?

        - Разорился.

        - Онъ не оставитъ для себя никакого частнаго им?нія?

        - Никакого.
        Какая-то особенная живость въ ея голос? и выраженіе глазъ почти веселое, казалось, изумляли его больше и больше. Онъ забарабанилъ по столу правой рукой, покачалъ головой, и взглянувъ на нее внимательно, сказалъ:

        - Мн? еще неизв?стны въ точности вс? источники доходовъ м-ра Домби. Они велики, спору н?тъ, но и обязательства его огромны. М-ръ Домби благороденъ и честенъ въ самой высокой степени. Многіе, конечно, на его м?ст? р?шились бы, для собственнаго спасенія, устроить н?которыя сд?лки; но въ такомъ случа? незам?тно, почти нечувствительно, могли бы возрасти до огромныхъ процентовъ убытки домовъ, которые им?ли съ нимъ долговременныя торговыя связи. М-ръ Домби этого не сд?лаетъ. Онъ р?шился платить вс?мъ и каждому до истощенія посл?днихъ средствъ, которыя въ его рукахъ. Онъ сказалъ: пусть берутъ и очищаютъ все; домъ погибнетъ, но мои кредиторы потеряютъ не много. Гордость м-ра Домби представляется теперь въ благопріятномъ св?т?.
        Она слушала его спокойно и почти безъ всякой перем?ны на своемъ лиц?. Казалось, ея вниманіе было занято отчасти собственными мыслями. Когда онъ пересталъ, она спросила его торопливымъ тономъ:

        - Видали вы его въ посл?днее время?

        - Онъ недоступенъ ни для кого. Когда, всл?дствіе этого кризиса въ д?лахъ, ему необходимо выходить изъ дому, онъ выходитъ одинъ и по возвращеніи запирается въ своемъ кабинет?, не допуская къ себ? никого. Онъ написалъ мн? письмо, отзываясь въ самыхъ лестныхъ выраженіяхъ о нашей прошедшей связи и прощаясь со мною. Неделикатно было съ моей стороны навязываться теперь, такъ какъ я и въ лучшія времена не им?лъ съ нимъ частыхъ переговоровъ; однако я попробовалъ. Я писалъ, ходилъ въ его домъ, просилъ, умолялъ. Все напрасно!
        Онъ продолжалъ ее наблюдать, въ надежд? пробудить въ ней большее участіе къ этому предмету. Онъ выражался съ одушевленіемъ и чувствомъ, чтобы т?мъ сильн?е д?йствовать на свою слушательницу; но въ ея лиц? не было ни мал?йшей перем?ны.

        - Ну, миссъ Гэрріетъ,  - сказалъ онъ съ огорченнымъ видомъ,  - объ этомъ, кажется, я распространяюсь не кстати. Вамъ, конечно, не совс?мъ пріятно слышать эти исторіи. Перем?нимъ разговоръ. У васъ на душ? какія-то веселыя мысли, начните, и я постараюсь войти въ вашъ предметъ.

        - Вы ошибаетесь, м-ръ Морфинъ,  - возразила Гэрріетъ съ легкимъ изумленіемъ,  - моя голова занята т?мъ же, ч?мъ и ваша. Неужто вы думаете, что я и Джонъ не разсуждали въ посл?днее время обо вс?хъ этихъ перем?нахъ? Онъ служилъ такъ долго м-ру Домби, который теперь доведенъ, по вашимъ словамъ, до ужасной крайности, между т?мъ какъ мы разбогат?ли.
        Теперь только м-ръ Морфинъ, с?роглазый холостякъ, зам?тилъ, что лицо его собес?дницы озарено какимъ-то лучезарнымъ восторгомъ. Сначала ему казалось, что она просто весела, въ хорошемъ расположеніи духа, и больше ничего.

        - Мн? н?тъ надобности говорить вамъ,  - продолжала Гэрріетъ, опустивъ глаза на свое собственное платье,  - отчего и какъ перем?нились наши обстоятельства. Вы, конечно, не забыли, что братъ нашъ Джемсъ, въ тотъ страшный день не оставилъ никакого зав?щанія, и y него н?тъ другихъ родственниковъ, кром? Джона и меня.
        Ея лицо на минуту затуманилось грустными воспоминаніями, но скоро м-ръ Морфинъ зам?тилъ на немъ тотъ же лучезарный восторгъ.

        - Вы знаете нашу истсрію,  - исторію двухъ братьевъ въ связи съ несчастнымъ джентльменомъ, о которомъ вы говорите съ такимъ искреннимъ, благороднымъ участіемъ… Теперь, посл? жизни, какую мы вели въ продолженіе столькихъ л?тъ, я и мой братъ не им?емъ никакой нужды въ деньгахъ, между т?мъ какъ доходы наши слишкомъ огромны. Понимаете ли, о чемъ я хочу васъ просить.

        - Н?тъ, моя милая миссъ, не совс?мъ!

        - Нечего говорить о моемъ покойномъ брат?. Если бы покойникъ зналъ, что мы нам?рены сд?лать… но вы понимаете меня. О живомъ брат? считаю нужнымъ сказать только то, что онъ, по собственной вол? и по глубокому сознанію своего долга, р?шился выполнить нам?реніе, которое требуетъ вашего неизб?жнаго сод?йствія.
        Миссъ Гэрріетъ опять подняла глаза, и м-ръ Морфинъ сд?лалъ новое наблюденіе, что она была прекрасна въ своемъ лучезарномъ восторг?.

        - Сэръ, это д?ло требуетъ глубокой тайны. Ваша опытность и познанія укажутъ на необходимыя средства. Можно, наприм?ръ, навести м-ра Домби на догадку, что неожиданно спасены какіе-нибудь непредвид?нные источники его доходовъ, или, что ему, какъ честному челов?ку, оказываютъ этимъ невольную дань уваженія торговые дома, съ которыми онъ велъ продолжительныя связи, или какой-нибудь заимодавецъ вздумалъ уплатить ему старый долгъ. Средствъ много, и я ув?рена, вы изберете самыя лучшія. Въ этомъ-то и состоитъ одолженіе, о которомъ я пришла васъ просить. Вы будете такъ добры, что не станете говорить объ этомъ Джону, который хочетъ, чтобы вс? эти распоряженія были сд?ланы тайно и безъ мал?йшихъ одобреній, которыя бы относились собственно къ нему. Мы сбережемъ для себя весьма незначительную часть этого насл?дства, предоставляя его м-ру Домби, который въ такомъ случа? будетъ счастливъ и спокоенъ на всю свою жизнь. Позвольте быть ув?ренной, что вы не станете объ этомъ часто говорить даже со мною, и что наща общая тайна будетъ погребена въ вашемъ сердц?.
        Слезы радости достойнымъ образомъ заключили эту р?чь, внушенную благородн?йшимъ сердцемъ, какое когда-либо существовало на земл?. Ея брать смываетъ навсегда позорное пятно, которымъ заклеймилъ свою жизиь, какъ же не порадоваться его сестр?? Вотъ почему лучезарный восторгъ озаряетъ прекрасное чело д?вицы Каркеръ.

        - Милая Гэрріетъ,  - сказалъ Морфинъ посл? продолжительнаго молчанія,  - я вовсе не былъ приготовленъ къ этимъ р?чамъ. Вы желаете, если не ошибаюсь, уд?лить и собственную часть отъ насл?дства, которое досталось на вашу долю, такъ ли я васъ понялъ?

        - О да, какъ же иначе? Мы такъ долго жили вм?ст?, разд?ляя радость и горе, труды и заботы. Наши мысли, надежды и желанія всегда были общія, и мы все д?лили пополамъ. Какъ же мн? отказаться отъ удовольствія быть его соучастницей въ этомъ великодушномъ поступк??

        - Избави меня Богъ оспаривать ваше нам?реніе!

        - Стало быть, мы можемъ положиться на вашу дружескую помощь? конечно, конечно, я не сомн?валась.

        - Миссъ Гэрріетъ, я былъ бы дурнымъ челов?комъ… то есть, я дурной и теперь, но былъ бы еще хуже, если бы не посп?шилъ отъ всего сердца предложить полную готовность къ вашимъ услугамъ. Да, я принимаю вс? ваши условія и клянусь честью, ничто въ св?т? не вырветъ y меня вашей тайны. Итакъ, если м-ръ Домби д?йствительно будетъ доведенъ до крайности, неизб?жной въ его положеніи, то я съ полною охотой принимаю на себя привести въ исполненіе великодушный планъ, на который вы и братъ вашъ Джонъ р?шились съ общаго согласія.
        Она подала ему свою руку и поблагодарила.

        - Миссъ Гэрріетъ,  - сказалъ онъ, удерживая ее,  - говорить вамъ о достоинств? великой жертвы, или, правильн?е, самоотверженности, на которую вы р?шились, было бы д?ломъ празднымъ и большою дерзостью съ моей стороны. Сов?товать вамъ внимательн?е обсудить и обдумать свой планъ - было бы опять безразсудно и дерзко. Я не им?ю никакого права останавливать или ограничивать великій конецъ великой исторіи неум?стнымъ представленіемъ своихъ собственныхъ соображеній и разсчетовъ. Смиренно склоняю голову передъ вашей дов?рчивостью, счастливый и довольный сознаніемъ, что она происходитъ отъ высшаго и чист?йшаго источника вдохновенія. Скажу только одно: я - вашъ в?рный управитель, и если бы мн? предоставили выбирать свое положеніе въ св?т?, я бы хот?лъ только остаться избраннымъ вашимъ другомъ и нич?мъ бол?е.
        Она поблагодарила опять отъ чистаго сердца и пожелала ему покойной ночи.

        - Очень вамъ благодарна, м-ръ Морфинъ. Я не прямо домой. Мн? надобно еще сд?лать визитъ. Не угодно ли вамъ пожаловать завтра?

        - Съ большимъ удовольствіемъ; завтра я приду. A между т?мъ я подумаю, какъ лучше взяться за ваши д?ла. Вы, конечно, сами будете думать о нихъ, милая Гэрріетъ, и… и… могу ли над?яться, что въ связи съ ними подумаете немножко и обо мн??
        Онъ проводилъ ее до кареты, стоявшей y вороть. Не будь его хозяйка глуха, какъ тетеревъ, она бы пременно услыхала бы, какъ м-ръ Морфинъ, взбираясь къ себ? наверхъ, бормоталъ про себя, что вс? мы исчадія привычки, и что самая скверная привычка - оставаться до старости холостякомъ.
        Онъ взялъ віолончель, лежавшую на соф? между двумя стульями, и ус?лся на свое прежнее с?далище, не спуская глазъ съ порожняго стула, который стоялъ передъ нимъ. Инструментъ не замедлилъ издать звуки н?жные, патетическіе и сладостные до чудовищной степени совершенства; но эта музыкальная экспрессія ровно ничего не значила передъ выраженіемъ, которое м-ръ Морфинъ сообщилъ своему лицу, умиленному и разн?женному до того, что онъ не разъ принужденъ былъ приб?гать къ обычному врачеванію капитана Куттля и растирать свой носъ рукавомъ изношеннаго сюртука. Но мало-по-малу лицо его прояснилось, глаза осмыслились, и віолончель начала издавать гармоническіе звуки одной изъ національныхъ п?сенъ, гд? важн?йшую роль играетъ, такъ называемый, "гармоническій кузнецъ", который н?сколько сродни камаринскому мужику. Эта п?сенка повторилась н?сколько разъ сряду, и віолончель, въ связи съ порожнимъ стуломъ, оставалась до глубокой полночи единственнымъ товарищемъ стараго холостяка.
        Когда Гэрріетъ оставила жилище м-ра Морфина, кучеръ ея наемной кареты принялся разъ?зжать по грязнымъ переулкамъ и закоулкамъ одного изъ лондонскихъ предм?стій, пока, наконецъ, не вы?халъ на какую-то площадку, гд? торчало н?сколько старыхъ домовъ, расположенныхъ между садами. Зд?сь онъ остановился y одной садовой калитки, и Гэрріетъ, очевидно, привыкшая къ этимъ путешествіямъ, вышла изъ кареты.
        Вскор? на звонъ колокольчика явилась женщина пожилыхъ л?тъ, съ унылымъ и бол?зненным ь лицомъ, съ глазами, поднятыми кверху, и съ головою, опущенною внизъ. При вид? Гэрріетъ, она сд?лала бол?зненный книксенъ и черезъ садъ провела ее въ домъ.

        - Здравствуйте, м-съ Виккемъ. Какъ ваша больная?  - спросила Гэрріетъ.

        - Плохо, матушка, плохо. Я ужасно боюсь. Она, видите ли, сударыня, съ н?которыхъ поръ напоминаетъ мн? Бетси Джанну моего дяди,  - заключила м-съ Виккемъ, испуская бол?зненный вздохъ.

        - Въ какомъ отношеніи?  - спросила Гэрріетъ.

        - Да во вс?хъ, матушка. Разница лишь та, что Бетси Джанна умирала ребенкомъ, a эта ужъ большая.

        - Но вы сказали мн? прошлый разъ, что ей гораздо лучше. Стало быть, еще можно над?яться, м-съ Виккемъ.

        - Не говорите, матушка. Надежда хороша для т?хъ, кто не видалъ кручины въ своей жизни, a я на своемъ в?ку довольно натерп?лась и нагляд?лась всякой всячины, сударыня моя. О, вы еще не знаете, что такое всякая всячина: это, съ позволенія сказать, такая подлая вещь, что Боже упаси!

        - Вамъ надобно стараться быть весел?е.

        - Благодарю васъ, матушка. Если бы еще и оставалась какая веселость въ моей голов?, - вы извините, что я откровенничаю,  - такъ я потеряла бы ее въ одни сутки въ этомъ скаредномъ м?ст?. Скука такая, хоть б?ги изъ дому! Впрочемъ, я никогда не видала красныхъ дней. Одно житье въ Брайтон? за н?сколько л?тъ передъ этимъ укоротило, я думаю, мою жизнь на ц?лый десятокъ годовъ.
        Въ самомъ д?л?, это была та самая м-съ Виккемъ, которая въ старые годы зам?нила б?дную Полли въ званіи няньки маленькаго Павла, и которая подъ благодатной кровлей м-съ Пипчинъ д?йствительно натерп?лась всякой всячины. Превосходная старая система, утвержденная на древн?йшемъ похвальномъ обыча? удалять отъ общества скучн?йшихъ и безполезныхъ членовъ, назначая имъ весьма комфортныя должности филантропическаго свойства, доставила м-съ Виккемъ возможность утвердиться и усовершенствоваться въ званіи сид?лки и вм?ст? няньки, въ званіи, которое, какъ нарочно, изобр?тено для ея особы.
        Склонивъ голову на одну сторону и поднявъ свои глаза къ потолку, м-съ Виккемъ провела ночную пос?тительницу наверхъ въ чистую, опрятную комнату, смежную съ другою, гд? стояла постель, осв?щенная тусклою лампадой. Въ первой комнат? безсмысленно сид?ла грязная, безобразная старушенка, глаз?вшая на улицу черезъ открытое окно. Во второй лежала въ постели фигура, или точн?е, т?нь той фигуры, которая н?когда въ зимнюю ночь презр?ла дождь и бурю, чтобы, посл? продолжительнаго путешествія, б?жать въ отдаленное предм?стье для изъявленія своего б?шенаго негодованія. Невозможно было бы угадать въ ней ту самую женщину, если бы не черные длинные волосы, разбросанные по безцв?тнымъ и мертвеннымъ щекамъ.

        - Не поздно ли я пришла, Алиса?  - сказалъ кроткій голосъ пос?тительницы.

        - Поздно, какъ всегда, но слишкомъ рано для меня.
        Гэрріетъ с?ла подл? постели и взяла ея руку.

        - Вамъ теперь лучше?
        М-съ Виккемъ, стоявшая насупротивъ, какъ безотрадное привид?ніе, р?шительно и самымъ отрицательнымъ способомъ покачала головой.

        - Какая до этого нужда!  - отв?чала Алиса, стараясь улыбнуться.  - Лучше или хуже,  - все равно. Можетъ быть одинъ день разницы, не бол?е.
        М-съ Виккемъ, какъ серьезный характеръ, посп?шила выразить свое полное одобреніе бол?зненнымъ стономъ. Зат?мъ, ощупавъ ноги своей паціентки, в?роятно, въ надежд? найти ихъ окамен?лыми, она поковыляла къ столу и зазвонила ц?лебными пузырьками и бутылками, какъ будто желая сказать: такъ и быть, дадимъ еще микстуры для проформы.

        - Н?тъ,  - шептала Алиса своей пос?тительниц?, - нужда, труды, порокъ, угрызенія сов?сти, буря внутри и буря снаружи истощили мои силы, и жел?зное здоровье разстроилось въ конецъ. Мн? не долго жить. Я зд?сь лгу иной разъ, думая, что мн? хот?лось бы еще немного пожить для того только, чтобы показать, какъ я ум?ю быть благодарной. Это, конечно, слабость, и она скоро проходитъ. Пусть будетъ такъ, какъ есть. Лучше и для васъ, и для меня.
        Это ли та женщина, которая н?когда въ ненастный и бурный вечеръ сид?ла подл? камина, вызывая на бой судьбу со вс?ми ея ужасами? Злоба, мщеніе, отвага, буйство
        - прощайтесь съ своей жертвой: наступилъ ея конецъ!
        М-съ Виккемъ, назвонившись вдоволь около медицинскаго стола, достала, наконецъ, какую-то микстуру. Зат?мъ, подавая пить, она завинтила свой ротъ, прищурила глаза и покачала головой, выражаясь, такимъ образомъ, опред?ленно и ясно, что никакія пытки не заставятъ ее проболтаться насчетъ безнадежнаго положенія паціентки.

        - Сколько прошло съ той поры,  - сказала Алиса,  - какъ я приходила къ вамъ посл?дній разъ изв?стить о погон?, которую я устроила?

        - Слишкомъ годъ,  - отв?чала Гэрріетъ.

        - Слишкомъ годъ!  - повторила Алиса задумчивымъ тономъ.  - И прошли ц?лые м?сяцы, какъ вы перенесли меня въ это м?сто?

        - Да.

        - Перенесли силою своей доброты и великодушія. Перенесли меня!  - говорила Алиса, закрывая рукою свое лицо.  - Ваши женствениыя слова и взоры, ваши ангельскіе поступки сд?лали меня челов?комъ!
        Гэрріетъ наклонилась надъ нею и старалась ее успокоить. Немного погодя, Алиса, продолжая закрывать рукою свое лицо, изъявила желаніе, чтобы позвали къ ней ея мать.

        - Мать, скажи ей, что ты знаешь.

        - Сегодня, моя лебедушка?

        - Да, мать,  - отв?чала Алиса слабымъ, но вм?ст? торжественнымъ голосомъ,  - сегодня!
        Старуха, взволнованная, по-видимому, угрызеніемъ, безпокойствомъ или печалью, приковыляла къ постели по другую сторону отъ Гэрріетъ, стала на кол?ни, чтобы привести свое чахлое лицо въ уровень съ од?яломъ, и, протянувъ свою руку къ дочерниному плечу, начала:

        - Дочка моя, красотка…
        Великій Боже! Что это быль за крикъ, вырвавіиійся изъ груди старухи, когда она взглянула на развалину т?ла, лежавшаго на этомъ бол?зненном ь одр?!

        - Перем?нилась твоя красотка, матушка, давно перем?нилась!  - сказала Алиса, не обращая на нее своихъ глазъ.  - Безполезно тужить объ этомъ теперь.

        - Дочка моя,  - продолжала старуха,  - скоро оправится, встанетъ и пристыдитъ ихъ вс?хъ своими прекрасными глазами.
        Алиса обратила грустную улыбку на Гэрріетъ, пожала ея руку, но не сказала ничего.

        - Встанетъ она, говорю я,  - повторяла старуха, д?лая въ воздух? грозный жестъ своимъ кулакомъ,  - и пристыдитъ ихъ вс?хъ своими прекрасными глазами… вотъ что! Пристыдитъ, говорю я, и вс?хъ ихъ… да!.. Оттолкнули мою дочку, отринули, вышвырнули, загнали; но есть y ней родство - охъ, какое родство!  - и она могла бы имъ гордиться, если бы хот?ла! Да, славное родство! Тутъ не было пастора и обручальныхъ колецъ, но родство заключено, и не сломать, не уничтожить его злымъ людямъ! Покажите мн? м-съ Домби, и я вамъ укажу первую двоюродную сестрицу моей Алисы!
        Жгучіе глаза больной, обращенные на Герріетъ, подтвердили истину этихъ словъ.

        - Какъ?  - кричала старуха, страшно мотая головой, которая хот?ла, какъ будто, выскочить изъ грязнаго туловища.  - Я стара теперь, безобразна, видите ли, a бывали встарину праздники и на моей улиц?! Состарили меня не годы, a всего больше эта проклятая жизнь и привычки. Но и я была молода, хороша была, и посмотр?ли бы вы, какъ ласкали меня въ старые годы! Разъ прибыли въ нашу сторону отецъ м-съ Домби и его братъ, веселые джентльмены; оба они умерли, Господь съ ними! охъ, какъ давно умерли! Братъ, который былъ отцомъ моей Алисы, умеръ прежде. Они за?зжали къ намъ изъ Лондона, и нечего сказать, весь народъ любовался на нихъ, a они любовались на меня… вотъ какъ бывало въ старые годы!
        Она приподняла немного свою голову и обратилась къ дочерниному лицу, какъ будто воспоминанія молодыхъ л?тъ привели ее невольно къ воспоминанію о своей дочери.

        - Они оба были похожи другъ на друга, какъ дв? капли воды,  - кричала старуха,  - однихъ л?тъ, одинаковаго нрава, и разницы между ними, если не ошибаюсь, былъ только одинъ годъ. О, если бы вы вид?ли, какъ моя Алиса тогда сид?ла рядкомъ съ дочерью другого джентльмена - я это вид?ла и никогда не забуду! Он? были точь въ точь, какъ родныя сестры, несмотря на разницу въ своихъ платьяхъ и привычкахъ. О, неужто прошло это сходство! Неужто только одна моя дочь изм?нилась и пропала!

        - Вс? мы, матушка, изм?няемся и пропадаемъ, каждая въ свою очередь,  - сказала Алиса.

        - Очередь! Зач?мъ же такъ рано пришла очередь моей дочери, a не ея! Ея мать изм?нилась, это правда, и превратилась, съ позволенія сказать, въ такую же хрычовку, какъ я, прости Господи; но и она была красавицей встарину. Что такое я сд?лала противъ нея? Неужто она д_у_р_и_л_а меньше, ч?мъ я? Не меньше и не лучше, a вотъ только моя, одна только моя дочка захворала и зачахла.
        И вдругъ, испустивъ пронзительный крикъ, она бросилась въ ту комнату, откуда пришла, но немедлеино воротилась опять, подковыляла къ Гэрріетъ и сказала:

        - Вотъ все, о чемъ Алиса просила меня сказать вамъ. Все до тла. Я пров?дала о ней въ одно л?тнее время, когда слонялась по Уорвиксширу, гд? и она тогда проживала съ своей матерью, съ той хрычовкой, видите ли, которая все б?лилась да румянилась. Все я пров?дала. Но такія родственницы, сказать по правд?, для меня не годились. Он? не дали мн? ни полушки. Если бы этакъ я заикнулась передъ ними на счетъ деньженокъ для моей Алисы, которая ей двоюродная сестра, он?, я думаю, придавили бы меня, какъ лягушку. Вотъ и дочка-то моя, сказать по правд?, горда, пожалуй, еще болыьше, ч?мъ она,  - продолжала старуха, съ робостью прикасаясь къ лицу Алисы.  - Теперь она присмир?ла, касатушка моя; но дайте-ка ей встать, она пристыдитъ ихъ своими прекрасными глазами и осрамитъ такъ, что имъ не собрать костей. Не правда ли, моя лебедка, ты в?дь осрамишь ихъ?
        Старуха захохотала, и этотъ хохотъ былъ гораздо отвратительн?е, ч?мъ ея крикъ, и гораздо страшн?е, ч?мъ взрывъ безсильнаго воя, которымъ онъ окончился. Она встала, вышла изъ комнаты и опять ус?лась на прежнее м?сто, чтобы глаз?ть на темноту ночную черезъ открытое окно.
        Глаза Алисы во все это время были устремлены на Гэрріетъ, которую она продолжала держать за руку. Теперь она сказала:

        - Мн? казалось, я буду н?сколько спокойн?е, когда вы узнали эту исторію. Она, думалось мн?, объяснитъ вамъ отчасти крайности разврата, который меня сгубилъ. Мн? слишкомъ часто толковали, что я нарушаю свои обязанности, и я, въ свою очередь, невольно утвердилась въ мысли, что другіе люди не исполнили своихъ обязанностей по отношенію ко мн?. С?мя какъ пос?яно, такъ и взошло. Дочери богатыхъ, но дурныхь матерей могутъ, въ свою очередь, сбиваться съ прямой дороги, но путь ихъ никогда не можетъ быть такъ гадокъ, какъ мой. Теперь все прошло. Все это представляется мн? какимъ-то сномъ, котораго теперь я не могу ни хорошенько вспомнить, ни отчетливо понять. И этотъ сонъ вид?лся мн? каждый день съ того времени, какъ вы начали сид?ть зд?сь и читать для меня. Пересказываю его вамъ, сколько могу помнить. Не потрудитесь ли вы еще почитать для меия?
        Гэрріетъ тихонько отстранила свою руку, чтобы открыть книгу, но Алиса удержала ее опять.

        - Вы не забудете моей матери? Я простила ей все, въ чемъ, по моему, она виновата. Я знаю, что она прощаеть меня и слишкомъ тужитъ обо мн?. Вы не забудете ея?

        - Никогда, Алиса!

        - Еще минуту. Положите мою голову такъ, чтобы я могла на вашемъ добромъ лиц? вид?ть слова, которыя вы станете читать.
        Гэрріетъ исполнила ея желаніе и принялась читать, Она читала ей ту книгу, въ которой недужный, страждущій, удрученный челов?къ всегда находитъ ут?шеніе и в?чную отраду для изнуреннаго духа. Она читала, какъ одна женщина, сл?пая, хромая, прокаженная, оскверненная всякими недугами души и т?ла, получила прощеніе и такую награду, которой не отниметъ отъ нея никакая челов?ческая сила.

        - Завтра поутру, Алиса,  - сказала Гэрріетъ, закрывая книгу,  - я приду какъ можно раньше.
        Св?тлые глаза сомкнулись на минутку, но при этихъ словахъ открылись опять. Алиса съ набожнымъ благогов?ніемъ поц?ловала руку своей благод?тельницы.
        Т? же св?тлые глаза сл?дили за нею къ дверямъ. Въ ихъ блеск? и на спокойномъ лиц? промелькнула прощальная улыбка.
        Глаза сомкнулись и уже больше не открывались никогда. Она положила свою руку на грудь, произнесла священное имя Того, житіе котораго ей читали, и жизнь сб?жала съ ея лица, подобно исчезающему св?ту.
        На м?ст?, гд? была Алиса, лежалъ бездыханный трупъ.
        Глава LIX
        Часъ пробилъ

        Опять перем?ны въ большомъ дом?, на длинной скучной улиц?, гд? Флоренса проводила свое одинокое д?тство. Это все тотъ же огромный домъ, надежный оплотъ противъ непогоды и в?тровъ, безъ проломовъ на кровл?, безъ разбитыхъ оконъ, безъ продавленныхъ ст?нъ, но т?мъ не мен?е онъ - развалина, и крысы б?гутъ изъ него.
        Сначала м-ръ Таулисонъ и компанія никакъ не хотятъ в?рить злой молв?, которая расиространяется вокрутъ нихъ. Кухарка говоритъ р?шительно и прямо, что подорвать нашъ кредитъ, благодаря Бога, не такъ легко, какъ другихъ богачей, a м-ръ Таулисонъ положительно утверждаетъ, что, пожалуй, станутъ посл? этого болтать, будто подорвался англійскій банкъ или взлет?ли на воздухъ вс? сокровища лондонской башни. Но скоро приходитъ газета, и съ нею м-ръ Перчъ, въ сопровожденіи своей почтенной супруги, которая пришла на кухню покалякать и провести пріятный вечеръ.
        Какъ скоро темное д?ло было приведено въ изв?стность, м-ръ Таулисонъ главн?йшимъ образомъ безпокоился насчетъ убытка и полагалъ, что онъ круглымъ числомъ простирается, по крайней м?р?, до сотни тысячъ фунтовъ. М-ръ Перчъ уб?жденъ, съ своей стороны, что, пожалуй, не покрыть его и сотнею тысячъ фунтовъ. Женщины, подъ предводительствомъ м-съ Перчъ и кухарки, часто съ благогов?йнымъ удовольствіемъ повторяютъ: "Сотня тысячъ фунтовъ!"  - какъ будто передъ ихъ глазами лежали самыя деньги. Горничная, не спуская глазъ съ м-ра Таулисона, изъявляетъ желаніе им?ть хотя бы сотую часть этого капитала, чтобы наградить имъ любимаго челов?ка. М-ръ Таулисонъ, проникнутый, какъ изв?стно, непримиримою ненавистью къ иностранцамъ, держится того мн?нія, что достанься эти деньги какому-нибудь сухопарому французу, онъ бы не зналъ, бестія, что съ ними д?лать, разв? только профинтилъ бы ихъ на усы и свою треклятую бороденку. При этомъ горькомъ сарказм? горничная хохочетъ до упаду и удаляется на св?жій воздухъ.
        Скоро, однако, она возвращается опять, ибо кухарка, издавна пользовавшаяся репутаціею расторопной и умной дамы, говоритъ, что теперь-то собственно имъ надо держаться другъ друга,  - не такъ ли, Таулисонъ?  - В?дь еще неизв?стно, скоро ли имъ придется разойтись на вс? четыре стороны.

        - Мы вид?ли,  - продолжаетъ кухарка,  - въ этомъ дом? похороны, вид?ли свадьбу и при насъ же скрылись эти б?глянки. Пусть не говорятъ о насъ добрые люди, что мы не могли ужиться въ это несчастное время. Станемъ жить по-прежнему тише воды, ниже травы, не вынося соринки изъ этого дома, не такъ ли, Таулисонъ?
        М-съ Перчъ приведена въ трогательное умиленіе этой р?чью и открыто зам?чаетъ, что кухарка - настоящій ангелъ. М-ръ Таулисонъ отв?чаетъ, что онъ, съ своей стороны, всего мен?е способенъ противор?чить такимъ благороднымъ чувствамъ, и въ доказательство… онъ беретъ горничную за руку, шепчетъ ей н?сколько словъ и, становясь съ этой юной леди среди комнаты, торжественно изв?щаетъ всю кухонную компанію, что онъ и она р?шились, наконецъ, сочетаться законнымъ бракомъ и завести на Оксфордскомъ рынк?, въ травяномъ ряду, свою собственную лавку, куда въ свое время будутъ им?ть честь покорн?йше просить вс?хъ своихъ старыхъ знакомыхъ. Это объявленіе принято съ превеликимь восторгомъ, и м-съ Перчъ, прозирая душою въ будущее, торжественно шепчетъ на ухо кухарк?: "Разведутъ д?вченокъ!"
        Фамильное несчастіе, само собою разум?ется, въ этихъ нижнихъ слояхъ безъ пиршества обойтись не можетъ. На этомъ основаніи кухарка изготовляетъ для ужина два горячихъ блюда, a м-ръ Таулисонъ, для той же гостепріимной ц?ли, сочиняетъ раковый салатъ на огромномъ блюд?. Даже м-съ Пипчинъ, взволнованная этой р?дкой оказіей, звонитъ отчаянной рукой съ высоты своего покоя и посылаетъ сказать, чтобы ей подогр?ли къ ужину сладенькій пирожокъ и прислали на поднос? стаканъ кр?пкаго глинтвейну съ хересомъ пополамъ, такъ какъ она чувствуетъ себя н?сколько нездоровой.
        Поговариваютъ насчетъ м-ра Домби, но весьма немного. Главный предметъ разсужденія состоитъ собственно въ томъ, смекалъ ли этотъ джентльменъ, какъ идутъ д?ла, и давно ли началъ подозр?вать, что ему не миновать банкротства. Кухарка выражаетъ свое мн?ніе такимъ образомъ:

        - Я готова присягнуть, что онъ готовился къ этому ц?лые годы; и если сказать всю правду, его приказчикъ б?жалъ именно тогда, когда ужъ ничего нельзя было поправить.
        Обратились къ м-ру Перчу, и вышло, что м-ръ Перчъ такихъ же мыслей. Зат?мъ предстоялъ другой, не мен?е важный вопросъ: что станетъ д?лать м-ръ Домби и выпутается ли кое-какъ изъ своей б?ды? Таулисонъ полагаетъ, что не выпутается, и основательно заключаетъ, что м-ръ Домби удалится въ какую-нибудь богад?льню, устроенную для джентльменовъ.

        - Вотъ что!  - восклицаетъ кухарка жалобнымъ тономъ.  - Тамъ, в?роятно, y него будетъ маленькій садикъ, и онъ станетъ разводить весною сахарный горохъ!

        - Именно такъ,  - подтверждаетъ Таулисонъ,  - притомъ, думать надо, его причислятъ къ разряду какихъ-нибудь братій.

        - Вс? мы - братія,  - говоритъ м-ръ Перчъ, выпивая свою рюмку.

        - Только ужъ никакъ не с_е_с_т_р_і_я,  - остроумно зам?чаетъ м-съ Перчъ, поглядывая съ лукавымъ видомъ на всю веселую компанію.

        - Вотъ какъ падаютъ сильные міра сего!  - воскликнула кухарха съ трепетнымъ благогов?ніемъ.

        - Гордецы падали всегда и будутъ падать: туда имъ и дорога!  - съ негодованіемъ говоритъ горничная, нев?ста м-ра Таулисона.
        Нельзя было достойнымъ образомъ надивиться дружелюбію всей этой компаніи и тому твердому единодушію, съ какимъ она переносила ужасный ударъ судьбы. Но вдругъ неожиданно маленькая д?вочка, ремесломъ судомойка, разразилась сл?дующими словами:

        - A что, если намъ не заплатятъ жалованья?
        При этой выходк? вс? почтенные члены остались безъ языка, какъ будто невидимая сила поразила ихъ н?мотою. Кухарка оправилась первая.

        - Какъ теб? не стыдно,  - сказала она,  - г обижать благородную фамилію, которая тебя кормитъ и поитъ, такими безчестными подозр?ніями? Неужто, думаешь ты, найдутся на св?т? окаянные люди, которые захотятъ отнять посл?дній кусокъ хл?ба y б?дной прислуги? Стыдись, прощалыга ты этакая! Съ этакими чувствами, я не знаю, право, гд? ты отыщешь себ? другое м?сто.
        М-ръ Таулисонъ тоже не зналъ, и никто не зналъ. Б?дная д?вочка, въ свою очередь, не смыслила ничего и принуждена была забиться въ темный уголокъ, осыпанная градомъ безпощадныхть упрековъ.
        Черезъ н?сколько дней какіе-то странные люди начинаютъ заходить въ этотъ домъ и назначаютъ одинъ другому свиданія въ большой столовой, какъ будто они зд?сь и жили. Между ними особенно бросается въ глаза джентльменъ іудейской породы, толстый и курчавый, съ массивными часами въ карман?. Онъ похаживаетъ и посвистываетъ въ ожиданіи другого джентльмена, y котораго за пазухой всегда перья и чернила, a между т?мъ, для препровожденія времени, обращается къ м-ру Таулисону съ какимъ-нибудь вопросомъ, наприм?ръ:

        - Не знаете ли вы, какой видъ им?ли первоначально эти малиновыя занав?си, когда ихъ только что купили? Вы в?дь зд?сь - старый п?тухъ.
        И названіе стараго п?туха, неизв?стно ради какой причины, навсегда утвердилось за камердинеромъ м-ра Домби.
        Эти визиты и свиданія въ большой столовой день-ото-дня становятся все чаще и чаще, и каждый джентльменъ им?етъ, по-видимому, въ своемъ карман? перья и чернила. Наконецъ, разносится слухъ, что д?ло идетъ о продаж? съ аукціона, и тогда вламывается въ домъ ц?лая группа серьезныхъ джентльменовъ, сопутствуемая отрядомъ странныхъ людей въ странныхъ шапкахъ, которые начинаютъ стаскивать ковры, стучать мебелью и д?лать своими туфлями тысячи разнородныхъ оттисковъ на л?стницахъ и въ корирод?.
        Между т?мъ кухонный комитетъ постоянно зас?даетъ въ своемъ нижнемъ департамент? и отъ нечего д?лать кушаетъ и пьетъ отъ ранняго утра до поздняго вечера. Наконецъ, въ одно прекрасное утро, м-съ Пипчинъ потребовала къ себ? вс?хъ членовъ и адресовалась къ нимъ такимъ образомъ:

        - Вашъ хозяйнъ находится въ затруднительномъ положеніи. Это, конечно, вы знаете?
        М-ръ Таулисонъ, какъ предс?датель комитета, даетъ за вс?хъ утвердительный отв?тъ.

        - Вс?мъ вамъ, каждому и каждой, не м?шаетъ позаботиться о себ?, - продолжаетъ перувіанская вдовица, окидывая собраніе своимъ с?рымъ глазомъ и качая головой.

        - Такъ же, какъ и вамъ, м-съ Пипчинъ!  - восклицаетъ пронзительный голосъ изъ арріергарда.

        - Это вы такъ думаете, безстыдница, вы?  - кричитъ раздражительная Пипчинъ, приподнимаясь во весь ростъ, чтобы ясн?е равгляд?ть дерзкую грубіянку.

        - Я, м-съ Пипчинъ, я, съ вашего позволенія!  - храбро отв?чаетъ кухарка, выступая впередъ.

        - Ну, такъ вы можете убираться, и ч?мъ скор?е, т?мъ лучше. Над?юсь, я не увижу больше вашей гадкой фигуры.
        Съ этими словами храбрая вдовица вынимаетъ изъ сундука полотняный м?шокъ, отсчитываетъ деньги и говоритъ, что она можетъ получить свое жалованье вплоть до этого дня и еще впередъ за ц?лый даровой м?сяцъ. Кухарка расписывается въ домовой книг?, и съ посл?днимъ почеркомъ пера ключница бросаетъ ей деньги. Эту хозяйственную формальность м-съ Пипчинъ повторяетъ со вс?ми членами кухонной компаніи до т?хъ поръ, пока вс? и каждый сполна получили свое жалованье, съ прибавкой даровой м?сячной награды.

        - Можете теперь идти на вс? четыре стороны,  - говоритъ м-съ Пипчинъ,  - a y кого н?тъ м?ста, тотъ можетъ прожить зд?сь еще нед?лю, больше или меньше. A вы, негодница, сейчасъ же долой со двора,  - заключаетъ раздражительная Пипчинъ, обращаясь къ кухарк?.

        - Иду, матушка Пипчинъ, можете быть спокойны,  - отв?чаетъ кухарка.  - Счастливо оставаться и кушать на сонъ грядущій сладкіе пирожки съ горячимъ глинтвейномъ.

        - Пошла вонъ!  - кричитъ м-съ Пипчинъ, топая ногой.
        Кухарка удаляется съ видомъ высокаго достоинства, который приводитъ въ отчаяніе старуху Пипчинъ, и черезъ минуту присоединяется въ нижнемъ департамент? къ остальнымъ членамъ комитета.
        Тогда м-ръ Таулисонъ говоритъ, что теперь, прежде всего, не м?шаетъ что-нибудь перекусить и пропустить за галстукъ, a потомъ онъ будетъ им?ть удовольствіе предложить н?которые сов?ты, необходимые, по его мн?нію, для вс?хъ сочленовъ благородной компаніи. Выпили, перекусили, еще выпили и еще закусили, и когда, наконецъ, эта предварительная статья была приведена къ желанному концу, м-ръ Таулисонъ излагаетъ свои мн?нія такимъ образомъ:

        - Служба наша оканчивается съ этимъ днемъ. Вс? мы, каждый и каждая, можемъ отъ чистаго сердца говорить, что во все время своего нахожденія въ этомъ дом? мы служили в?рой и правдой, несмотря на безтолковыя и безсмысленнуя распоряженія взбалмошной бабы, какова м-съ Пипчинъ…
        Общее негодованіе. Н?которые изъ почтенныхъ сочленовъ перемигиваготся и см?ются. Горничная аплодируетъ.

        - Много л?тъ мы жили дружелюбно и единодушно, не выставляясь впередъ и не выскакивая другъ передъ другомъ, и если бы хозяинъ этого несчастнаго дома соблаговолилъ когда-нибудь удостоить своимъ вниманіемъ наше общее согласіе, н?тъ никакого сомн?нія, каждый и каждая изъ насъ удостоились бы не такой награды, какую, словно голоднымъ псамъ, бросила жадная старуха Пипчинъ.
        Общіе вздохи. Судомойка обнаруживаетъ безсмысленное удивленіе. Горничная всхлипываетъ.
        Кухарка приходитъ въ сильн?йшее волненіе и, озирая быстрымъ взоромъ почтенное собраніе, неоднократно повторяетъ: "Слушайте! слушайте!" м-съ Перчъ, упоенная и упитанная по горло, проливаетъ горькія слезы.  - Таулисонъ продолжаетъ:

        - Итакъ, мое мн?ніе и мой душевный, искренній сов?тъ состоятъ собственно въ томъ, что, всл?дствіе обиды, нанесенной вс?мъ намъ въ лиц? почтенной изготовительницы хозяйскихъ блюдъ, мы вс?, безъ мал?йшаго изъятія, должны удалиться из ь этого неблагодарнаго дома сейчасъ же и куда бы то ни было. Идемъ, б?жимъ отсюда безъ оглядки, отряхивая прахъ отъ ногъ нашихъ, и пусть узнаетъ св?тъ, что б?дные слуги, тамъ, гд? нужно, не мен?е господъ ум?ютъ поддерживать свое достоинство, если требуютъ этого честь и сов?сть!

        - Вотъ что значитъ быть благороднымъ челов?комъ!  - восклицаетъ горничная, отирая слезы.  - О Таулисонъ, милашка Таулисонъ, какъ я люблю тебя, мой розанъ!

        - Я, съ своей стороны, особенно должна благодарить васъ, м-ръ Таулисонъ,  - говоритъ кухарка съ видомъ высокаго достоинства,  - Над?юсь, впрочемь, кром? комплиментовъ мн?, y васъ были и другія побужденія говорить съ такимъ благороднымъ одушевленіемъ.

        - Само собою разум?ется,  - отв?чаетъ Таулисонъ,  - были и другія. Признаться, если сказать всю правду, такъ по моему, не совс?мъ-то благородное д?ло оставаться въ такомъ дом?, гд? идетъ продажа съ публичнаго торгу.

        - Именно такъ, душечка Таулисонъ,  - подхватываетъ горничная.  - По моему, жить среди этой суматохи, значитъ, р?шительно не им?ть никакой амбиціи. Мало ли какого народу тутъ насмотришься? И все такіе грубіяны, такіе нахалы! Не дал?е какъ сегодня поутру одинъ сорванецъ вздумалъ было меня поц?ловать!

        - Какъ?!  - зарев?лъ во все горло м-ръ Таулисонъ.  - Гд? этотъ нахалъ, гд? онъ? Да я расшибу его въ дребезги, да я…
        И, не докончивъ фразы, м-ръ Таулисонъ стремительно вскочилъ съ своего м?ста и бросился вонъ съ очевиднымъ нам?реніемъ казнить обидчика, но дамы, къ счастью, во время ухватили его за фалды, успокоили, уговорили, заключая весьма основательно, что гораздо приличн?е совс?мъ убраться изъ этого скандалезнаго дома, ч?мъ заводить въ немъ непріятныя сцены. М-съ Перчъ, представляя это обстоятельство въ новомъ св?т?, осторожно намекаетъ, что даже, въ н?которомъ род?, деликатность къ самому м-ру Домби, постоянно запертому въ своемъ кабинет?, требуетъ, чтобы они немедленно удалились.

        - Ну, скажите, на что это будетъ похоже, говоритъ м-съ Перчь,  - если онъ какъ-нибудь пров?даетъ, что и б?дные слуги перестали его уважать?
        Вс? согласились, что это точно будетъ ни на что не похоже, и кухарка была такъ растрогана этой сентенціей, что въ порыв? душевнаго умиленія н?сколько разъ обняла и поц?ловала дорогую м-съ Перчъ. Итакъ р?шено - единодушно и единогласно - выбираться сейчасъ же, ч?мъ скор?е, т?мъ лучше. Чемоданы увязаны, сундуки уложены, тел?ги наняты, навьючены, и къ вечеру этого достопамятнаго дня въ знаменитой кухн? не остался ни одинъ изъ членовъ дружелюбнаго сейма.
        Огроменъ домъ м-ра Домби, кр?покъ и надеженъ, но т?мъ не мен?е онъ - развалина, и крысы б?гутъ изъ него.
        Странные люди въ странныхъ шапкахъ гремятъ и шумятъ по вс?мъ комнатамъ, перебирая и опрокидывая мебель; джентльмены съ перьями и чернилами важно бес?дуютъ другъ съ другомъ и д?лаютъ подробную опись. Они распоряжаются вс?мъ и хозяйничаютъ такъ, какъ никогда бы не хозяйничали y себя дома. Они сидятъ на такихъ м?стахъ, которыя ник?мъ и никогда не предназначались для сид?нья; пьютъ и ?дятъ трактирныя порціи на такихъ предметахъ мебели, которые никогда не предназначались для об?денныхъ столовъ, и это присвоеніе страннаго употребленія дорогихъ вещей, по-видимому, доставляетъ имъ душевное наслажденіе. Изъ перестановокъ мебели сооружаются самыя хаотическія комбинаціи. Наконецъ, въ довершеніе эффекта, выв?шено съ балкона огромное печатное объявленіе, и такими же добавочными прелестями украшены вс? половинки наружныхъ дверей.
        Потомъ, во весь день, стоятъ передъ домомъ длинные ряды каретъ, шарабановъ, колясокъ, кабріолетовъ, и ц?лыя стада жадныхъ вампировъ снуютъ и б?гаютъ по вс?мъ комнатамъ, стучатъ по зеркаламъ щиколками своихъ пальцевъ, выбиваютъ нестройныя октавы на фортепьяно, вырисовываютъ мокрыми пальцами на картинахъ, дышатъ на черенки лучшихъ столовыхъ ножей, взбиваютъ грязными кулаками бархатныя подушки на креслахъ и диванахъ, тормошатъ пуховыя постели, отпираютъ и запираютъ шкафы и комоды, взв?шиваютъ серебряные ножи и вилки, вглядываются въ самыя нити драпри и полотенъ,  - и все бракуютъ, все отбрасываютъ прочь. Н?тъ въ ц?ломъ дом? ни одного неприкосновеннаго и неприступнаго м?ста. Слюнявые незнакомцы, пропитанные табакомъ и пылью, заглядываютъ подъ кухонныя р?шетки съ такимъ же любопытствомь, какъ и подъ атласныя од?яла. Дюжіе джентльмены въ истертыхъ шляпахъ самодовольно выглядываютъ изъ оконъ спаленъ и перебрасываются презабавными шуточками съ своими пріятелями на улиц?. Спокойныя, разсчетливыя головы, съ каталогами въ рукахъ, удаляются въ уборныя комнаты, чтобы д?лать на ст?нахъ математическія зам?тки
кончиками своихъ карандашей. Два оц?нщика пробираются даже черезъ трубу на самую кровлю дома и любуются окрестными видами. Возня и стукотня, сумятица и гвалтъ продолжаются н?сколько дней сряду. "Превосходная, нов?йшая хозяйственная мебель" - и прочее подвергается осмотру.
        Зат?мъ учреждается въ парадной гостиной родъ палисадника изъ столовъ и кушетокъ, и на испанскихъ об?денныхъ столахъ изъ краснаго дерева, перевернутыхъ вверхъ ногами, воздвигается кафедра аукціонера. Его обступаютъ толпища жадныхъ вампировъ, слюнявые незнакомцы, пропитанные табакомъ и пылью, дюжіе джентльмены въ истертыхъ шляпахъ и широкихъ шароварахъ. Все это садится гд? ни попало,  - на косякахъ, тюфякахъ, комодахъ, письменныхъ столахъ и даже на каминныхъ полкахъ. Начинается торгъ. Комнаты душны, шумны, пыльны весь день, к при этой духот?, т?снот?, быстрот? говора и движеній, весь день неутомимо работаютъ голова и плечи, голосъ и молотокъ аукціонера. Странные люди въ странныхъ шапкахъ, подъ хм?лькомъ и съ красными носами, бросаютъ жребій, кричатъ, толкаютъ одинъ другого и опять бросаютъ по мановенію неугомоннаго молотка. Иногда по всей комнат? раздается см?шанный гвалтъ и хохотъ. Такъ продолжается во весь день и въ сл?дующіе три дня. Превосходная, нов?йшая, хозяйственная мебель и прочее - продается съ аукціона.
        Зат?мъ появляются опять шарабаны, коляски, кабріолеты и за ними длинный рядъ фуръ и тел?гъ съ ц?лымъ полчищемъ носильщиковъ, навьюченныхъ узлами. Весь день странные люди въ странныхъ шапкахъ развязываютъ и привязываютъ, винтятъ и развинчиваютъ, отдыхаютъ ц?лыми дюжинами на ступеняхъ л?стницы, согбенные подъ тяжелымъ грузомъ, или сваливаютъ съ своихъ плечъ на фуры и тел?ги ц?лыя громады изъ краснаго и чернаго дерева всякаго рода и вида. Зд?сь ц?лый рынокъ всевозможныхъ ломовыхъ колесницъ отъ огромныхъ фуръ до мелкихъ двухколесныхъ таратаекъ и тачекъ. Постельку маленькаго Павла увезли на осл?, впряженномъ въ одноколку. Около нед?ли, превосходная, нов?йшая, хозяйственная мебель и прочее - развозится по м?стамъ.
        Наконецъ, все разъ?халось, и все увезено. Остались около дома разорванныя бумаги каталоговъ и счетовъ, грязные клочки с?на и соломы и ц?лая батарея оловянныхъ кружекъ на двор? и въ коридорахъ. Нашествіе окончилось, и огромный домъ м-ра Домби превратился въ развалину, и крысы б?гутъ изъ него.
        Апартаменты м-съ Пипчинъ, вм?ст? съ запертыми комнатами въ нижнемъ этаж?, гд? всегда опущены сторы, пощажены отъ общаго опустошенія. Въ продолженіе этой суматохи м-съ Пипчинъ пребывала въ своей комнат?, спокойная и важная, или по временамъ заходила на аукціонъ посмотр?ть распродажу и похлопотать для себя насчетъ какого-нибудь спокойнаго креслица. М-съ Пипчинъ - большая охотница до спокойныхъ креселъ, и теперь, когда къ ней приходитъ м-съ Чиккъ, она зас?даетъ на своей собственности.

        - Каковъ мой братъ, м-съ Пипчинъ?

        - A я-то почему знаю? Онъ никогда не изволитъ разговаривать со мной. Ему приносятъ ?сть и пить въ ту комнату, что подл? кабинета, и онъ кушаетъ, когда тамъ никого н?тъ. Иной разъ онъ и выходитъ, да никому не говоритъ. Нечего меня объ этомъ спрашивать. Я знаю о немъ не больше того южнаго чучела, которое ожгло свой ротъ холоднымъ габеръ-супомъ съ изюмомъ и коринкой.
        Такъ отв?тствовала язвительная м-съ Пипчинъ, проникнутая, очевидно, сильн?йшимъ негодованіемъ противъ домовладыки.

        - Да что же это такое?  - говоритъ м-съ Чиккъ.  - До которыхъ поръ это продолжится, желала бы я знать? Если братъ не сд?лаетъ усилія, что изъ него выйдетъ? Ну, какъ вы думаете, м-съ Пипчинъ, что-таки изъ него выйдетъ?

        - Что выйдетъ, то и выйдетъ; намъ какое д?ло?

        - И добро бы еще онъ не вид?лъ прим?ровъ на своемъ в?ку,  - продолжаетъ м-съ Чиккъ, припрыгивая на своемъ стул?. - A то, в?дь, если сказать правду, почти вс? б?ды въ его семейств? произошли именно оттого, что не ум?ли въ свое время д?лать усилій. Пора бы образумиться. Б?да, право, совс?мъ б?да!

        - Ахти вы, Господь съ вами, м-съ Чиккъ!  - восклицаетъ м-съ Пипчинъ, дергая себя за носъ.  - На всякое чиханье не наздравствуешься, говоритъ пословица, и вотъ ужъ тутъ-то, по-моему, б?ды н?тъ никакой. Потерялъ свою мебель: - экая важность! Бывали добрые люди и до него, которые разставались съ своимъ им?ніемъ, да не тужили, не запирались въ свою берлогу.

        - Мой братъ, скажу, я вамъ, престранный челов?къ!  - продолжаетъ м-съ Чиккъ съ глубокимъ вздохомъ,  - то есть, онъ такой въ своемъ род? оригиналъ, какіе едва ли еще найдутся на б?ломъ св?т?. Вообразите, м-съ Пипчинъ, кто бы могъ пов?рить!.. да это, право, такая исторія, что даже страшно и разсказывать.

        - Ну, и не разсказывайте, если страшно.

        - Да н?тъ, мн? все-таки хочется съ вами под?литься. Вотъ видите ли, когда онъ получилъ изв?стіе о замужеств? и б?гств? этой своей чудовищной дочери… ну, еще, слава Богу, я могу ут?шать себя, по крайней м?р?, т?мъ, что никогда не ошибалась въ этой д?вченк?. Не выйдетъ изъ нея пути, говорила я, не выйдетъ и не выйдетъ. Что д?лать? не хот?ли меня слушать… Такъ вотъ, говорю я, кто бы могъ пов?рить, что мой-то любезн?йшій братецъ вздумалъ посл? этой штуки отнестись ко мн?, да еще съ угрозами! Я, говоритъ, думалъ, что она живетъ въ твоемъ дом?, что ты, говоритъ, за нею смотришь, что это, говоритъ, было твое д?ло! Каково? Признаться, я вся задрожала и едва собралась съ духомъ. "Павелъ, говорю я, любезный братецъ, или я просто съ ума сошла, или я вовсе не понимаю, какимъ это способомъ д?ла твои пришли въ такое состояніе". Вотъ только я и сказала. A онъ-то? Кто бы могъ пов?рить, что онъ подскочилъ ко мн?, какъ сумасшедшій, и сказалъ напрямикъ, чтобы я не см?ла показывать ему глазъ, покам?стъ онъ самъ не позоветъ! Каково?

        - Жаль,  - возражаетъ м-съ Пипчинъ,  - что ему не привелось им?ть д?ла съ перувіанскими рудниками, они бы повытрясли эту спесь изъ его головы!

        - Вотъ такъ-то!  - продолжаетъ м-съ Чиккъ, не обращая ни мал?йшаго вниманія на зам?чанія м-съ Пипчинъ.  - Ч?мъ же все это кончится, желаю я знать? Что станетъ д?лать мой братъ? Разум?ется, онъ долженъ же что-нибудь д?лать. Н?тъ никакой надобности запиратьея въ своихъ комнатахъ и жить медв?демъ. Д?ла не придутъ къ нему сами. Никакъ н?тъ. Ну, такъ онъ самъ долженъ къ нимъ идти. Хорошо. Такъ зач?мъ онъ не идетъ? Онъ знаетъ куда идти, я полагаю, такъ какъ онъ всю жизнь былъ д?ловымъ челов?комъ. Очень хорошо. Такъ почему же онъ не идетъ? Вотъ что я желаю знать.
        Молчаніе. М-съ Чиккъ, очевидно, удивляется этой могучей ц?пи умозаключеній, которую она съ такимъ искусствомъ выковала.

        - И притомъ, слыханое ли д?ло - оставаться y себя взаперти во время вс?хъ этихъ страшныхъ непріятностей? Упрямство непостижимое! Какъ будто ужъ ему некуда было головы преклонить! Ахъ ты, Боже ты мой, Боже, да онъ могъ идти прямо въ нашъ домъ! Онъ знаетъ, я полагаю, что онъ y насъ, какъ y себя. М-ръ Чиккъ, признаться, даже надо?лъ мн?, да и сама я говорила собственными устами: "Павелъ, любезный братецъ, ты не думай, что мы ужъ какіе-нибудь этакъ… вотъ ты теперь въ крайности, ну, и приходи къ намъ, такъ-таки и приходи. Разв? ты полагаешь, что мы такъ себ?, какъ и вс? люди? Никакъ н?тъ. Мы всегда твои родственники, и домъ нашъ къ твоимъ услугамъ! " - Такъ н?тъ, прости Господи, сидитъ себ?, какъ байбакъ, и хоть бы словечкомъ заикнулся! Ну, a если предположить, что домъ вздумаютъ отдать внаймы, тогда что?… Что тогда, м-съ Пипчинъ? В?дь ему нельзя будетъ зд?сь оставаться. Никакъ н?тъ. Иначе его поневол? выживутъ, заставятъ уйти, и онъ долженъ будетъ уйти. Такъ зач?мъ ужъ лучше онъ не идетъ теперь, ч?мъ тогда? Не придумаю, право не придумаю. Какъ же вы думаете, м-съ Пипчинъ, ч?мъ все это кончится?

        - Я знаю только то,  - возражаетъ м-съ Пипчинъ,  - ч?мъ все это кончится для меня. Этого и довольно. Я убираюсь отсюда на кондицію.

        - И прекрасно, м-съ Пипчинъ, ей Богу! Лучше вы ничего не могли выдумать. Я нисколько не осуждаю васъ за это. Никакъ н?тъ.

        - Еще бы!  - отв?чаетъ сардоническая Пипчинъ.  - Мн?, впрочемъ, все равно, если бы вы и осуждали. Во всякомъ случа?, я ухожу. Оставаться мн? нельзя. Умрешь со скуки въ одну нед?лю. Вчерашній день я принуждена была сама жарить свои котлеты, a къ этому, съ вашего позволенія, я не привыкла, не такъ воспитана, да и здоровье-то мое не на ту стать. Притомъ въ Брайтон? y меня отличное заведеніе. Одни маленькіе Панки доставляли мн? каждый годъ около восьмидесяти фунтовь чистаго барыша. Нельзя же мн? все это оставить. Я писала къ своей племянниц?, и она ждетъ меня съ часу на часъ.

        - Говорили вы объ этомъ моему брату?

        - Да, это очень легкое д?ло говорить съ вашимъ братцемъ,  - возражаетъ м-съ Пипчинъ.  - Доберешься до него, держи карманъ! Вчера, правда, я заходила къ нему и сказала, что не м?шало бы послать за м-съ Ричардсъ, такъ какъ мн? нечего зд?сь д?лать. Онъ прохрюкалъ что-то себ? подъ носъ и былъ таковъ. Я распорядилась и безъ него. Прохрюкалъ; a какъ см?етъ хрюкать, желала бы я знать? Онъ не м-ръ Пипчинъ, я над?юсь. Н?тъ ужъ, съ вашего позволенія, тутъ лопнетъ и дьявольское терп?нье!
        Съ этими словами, неустрашимая дама встаетъ съ своей мягкой собственности, чтобы проводить м-съ Чиккъ къ дверямъ. М-съ Чиккъ удаляется безъ всякаго шуму.
        Вечеромъ того же дня м-ръ Тудль, по окончаніи своихъ занятій, привозитъ сюда Полли и сундукъ, оставляетъ ее, даетъ ей звонкій поц?луй въ коридор? пустого дома и наполняется назидательными чувствами при взгляд? на окружающій мракъ и пустоту.

        - Вотъ что, Полли, душа моя,  - говоритъ м-ръ Тудль,  - такъ какъ я попалъ теперь въ машинисты и зажилъ хорошо на св?т?, то, пожалуй, мн? бы и не сл?довало пускать тебя на такую скуку, если бы не прошлая хл?бъ-соль. Прошедшихъ благод?яній, мой другъ, забывать не должно. Притомъ, y тебя такое радушное лицо, и авось ты развеселишь немного добрыхъ людей. Поц?луй меня еще разокъ, душа ты моя; вотъ такъ! Ты сд?лаешь доброе д?ло, я знаю, a ужъ я какъ-нибудь промаячу безъ тебя. Прощай, Полли!
        Между т?мъ м-съ Пипчинъ увеличиваетъ вечерній мракъ своимъ бомбазиновымъ чернымъ капотомъ, черной шляпой и шалью. Ея личная собственность упакована, и спокойныя креслица - посл?днія любимыя кресла м-ра Домби, проданныя съ аукціона - стоятъ подл? уличной двери. М-съ Пипчинъ ждетъ съ минуты на минуту покойнаго экипажа, который нанятъ довезти до Брайтона ея особу вм?ст? со всею собственностью.
        Прі?зжаетъ покойный экипажъ. Гардеробъ м-съ Пипчинъ отправляется первый и занимаетъ теплое м?стечко; зат?мъ шествуютъ спокойныя кресла и располагаются въ спокойномъ углу между охапками с?на; любезная дама им?етъ нам?реніе сид?ть на креслахъ въ продолженіе своего путешествія. Зат?мъ ществуетъ сама м-съ Пипчинъ и угрюмо занимаетъ свое с?далищ?. Зм?иный блескъ въ ея одинокомъ с?ромъ ок? и крокодлова улыбка на устахъ,  - содержательница воспитательно-учебно-образовательнаго заведенія, очевидно, мечтаетъ о поджаренныхъ хл?бцахъ съ масломъ и сметаной, о горячихъ котлетахъ въ связи съ молодыми ребятами, которымъ она будетъ задавать горячія бани, о б?дной миссъ Беринтіи, хранительниц? в?чнаго д?вства, которую она будетъ тузить отъ ранняго утра до поздняго вечера, и о другихъ не мен?е вождел?нныхъ ут?хахъ своей одинокой и безпомощной старости. Обложенная подушками на своемъ сиокойномъ кресл? и закрытая чернымъ бомбазиномъ, м-съ Пипчинъ чуть не хохочетъ отъ полноты душевнаго восторга, когда ретивые кони двинулись съ м?ста.
        И домъ м-ра Домби превратился въ такую развалину, что вс? крысы изъ него разб?жались и теперь не осталось ни одной.
        Одинока и печальна м-съ Ричардсъ въ опуст?ломъ дом?, и не съ к?мъ отвести ей душу, такъ какъ м-ръ Домби не говоритъ ни съ к?мъ и в?чно сидитъ съ поникшей головой въ своихъ запертыхъ покояхъ. Не долго однако она остается одна.
        Ночь. М-съ Ричардсъ сидитъ за работой въ комнат? ключницы, стараясь забыть унылую пустоту и печальную исторію огромнаго дома. Вдрутъ раздается громкій звонъ по всему пространству пустого коридора. Полли отворяетъ дверь, и черезъ минуту возвращается съ какой-то женской фигурой въ черной шляпк?. Это - вы угадали, миссъ Токсъ, и глаза y миссъ Токсъ красны и пухлы.

        - Сію минуту, Полли,  - говоритъ миссъ Токсъ,  - я покончила уроки съ д?тьми и привела въ порядокъ хозяйство, которое вы оставили на мои руки. Теперь я свободна и пришла васъ нав?стить. Ну, что, зд?сь никого н?тъ кром? васъ?

        - Ни души!

        - Вы вид?ли его?

        - Благослови васъ Богъ,  - отв?чаетъ Полли,  - какъ это можно? Его не видалъ никто уже н?сколько дней. Мн? сказали, что онъ никогда не оставляетъ своей комнаты.

        - Разв? онъ боленъ?

        - Н?тъ. Боленъ разв? душевно. Б?дный джентльменъ, должно быть, онъ очень печаленъ!
        Миссъ Токсъ собол?знуетъ до того, что не можетъ говорить. Годы и безбрачная жизнь не очерствили ея и не ослабили ея силъ. Ея сердце очень и?жно, состраданіе очень наивно, уваженіе истинно и глубоко. Несмотря на свой медальончикъ съ рыбьимъ глазомъ, который всегда y нея на груди, миссъ Токсъ очень достойная д?вушка, и ея мягкая душа одарена такими качествами, которыя способны устоять противъ всякихъ треволненій міра сего.
        Долго сидятъ миссъ Токсъ и м-съ Ричардсъ, разговаривая о разныхъ разностяхъ, касающихся челов?ческой суеты. Наконецъ, Полли беретъ св?чу, озаряетъ темныя л?стницы, спускается внизъ, провожаетъ свою гостью, запираетъ дверь тяжелымъ засовомъ, возвращается въ свою комнату и ложится спать. На другой день посл? полудня она идетъ робкимъ шагомъ въ зав?шанныя комнаты, разставляетъ на стол? припасы собственнаго изд?лія, приготовленные по сов?ту изв?стной особы, удаляется опять въ свое м?сто и сидитъ, и работаетъ, и не см?етъ вплоть до завтрашняго утра вступить въ пред?лы зав?шанныхъ комнатъ. A тамъ есть и колокольчики, и сонетки, но никто не звонитъ въ нихъ, и только изр?дка слышна тяжелая поступь страннаго затворника, отчужденнаго отъ св?та.
        Миссъ Токсъ регулярно приходитъ каждый день. Съ этой поры главныя занятія миссъ Токсъ на Княгининомъ лугу состоятъ почти исключительно въ приготовленіи кое-какихъ лакомствъ для перенесенія ихъ въ изв?стныя комнаты. Къ этимъ занятіямъ она возвращается каждое утро и всегда съ новымъ наслажденіемъ. Къ полудню ея корзинка наполняется вафлями, бисквитами, сухарями и пирожками самаго утонченнаго свойства; сверхъ того, въ особомъ узелк?, на оберточной бумаг?, бережно и симметрически укладываются: жареная курица, бычачій языкъ, порція холоднаго поросенка, порція телятины и такъ дал?е. И все это миссъ Токсъ, нахлобучивъ черную шляпу, своевременно относитъ въ тотъ развалившійся домъ, откуда разб?жались крысы. Зд?сь она сидитъ до поздняго вечера и бес?дуетъ съ розоцв?тною Полли, разд?ляя съ нею вс? свои блага. Она вздрагиваетъ при каждомъ звук? и прячется въ темный уголъ, какъ уличенная преступница. Ея единственное желаніе - сохранить до гроба в?рность падшему предмету своего удивленія. И не знаетъ этого м-ръ Домби, никто не знаетъ, кром? одной б?дной и простой женщины.
        Майоръ, однако, знаетъ, но отъ этого не легче никому, хотя ему, собственно, гораздо весел?е. Майоръ, въ припадк? любопытства, поручилъ туземцу заглядывать въ опуст?лый домъ и пров?дывать, что станется съ этимъ Домби. Когда туземецъ представилъ донесеніе насчетъ в?рности миссъ Токсъ, старичина Джой чуть не задохся отъ пронзительнаго хохота. Съ этого часа онъ син?етъ больше и больше, вытаращиваетъ свои раковые глаза все шире и шире и постоянно свищетъ самому себ?:

        - Сударь мой, да эта женщина просто идіотка отъ природы!
        Что же д?лаетъ самъ разоренный капиталистъ? Какъ проводитъ онъ свои одинокіе часы?
        "Да припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы!" Онь припомнилъ, и тяжело отъ этого стало на его душ?, гораздо тяжел?е, ч?мъ отъ вс?хъ другихъ ударовъ рока.
        "Да припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы!" Проливной дождь крупными каплями падалъ на кровлю, в?теръ дико завывалъ вокругъ пустыннаго дома,  - дурные признаки! "Да припомнитъ это м-ръ Домби въ грядущіе годы!"
        Онъ припомнилъ это. Одинокій въ своей комнат?, добыча страшныхъ призраковъ разстроеннаго воображенія, на разсв?т? тревожнаго утра, въ б?дственный полдень, въ темный вечеръ, въ тоскливыя сумерки и въ проклятую глухую полиочь, чреватую думами ада, вид?ніями тартара, онъ думалъ объ этомъ всегда и везд?; онъ припомнилъ это съ угрызеніемъ, печалью, отчаяніемъ, съ томительнымъ страданіемъ гордаго ума, изнуреннаго вс?ми ужасами предсмертной пытки!
        "Папа! папа! поговори со мною, милый папа!" Онъ опять услышалъ эти слова и опять увид?лъ это страдальческое лицо. Вотъ, вотъ она, эта отверженная дочь, на кол?няхъ передъ нимъ, съ растрепанными волосами, съ трепещущими руками, съ замирающимъ сердцемъ; онъ видитъ ее и ясно слышитъ, какъ вырывается изъ ея груди бол?зненный, протяжный, постепенно замирающій крикъ страшнаго отчаянія!
        Онъ палъ, разъ навсегда, и никакая сила не поставитъ его на ноги. Для бурной ночи его рокового паденія въ мір? не было и не могло быть отраднаго солнечнаго утра; для позорнаго пятна его семейнаго стыда не было впереди никакого очищенія, и ничто, благодаренію неба, не вызоветъ къ жизни его умершаго сына. Отчаяніе впереди и на пройденныхъ сл?дахъ прошедшей жизни! A между т?мъ въ свое время такъ легко было изм?нить это прошедшее, такъ легко и отрадно было водворить благословеніе въ себ? и вокругъ себя, и не было бы теперь этой горькой отравы, можетъ быть, посл?днихъ часовъ злоупотребленной… да, слишкомъ злоупотребленной жизни! Вотъ о чемъ думаетъ м-ръ Домби! Вотъ что теперь и грызетъ, и рветъ, и терзаетъ его сердце!
        О да, о да! Онъ припомнилъ это! Часъ пробилъ, и знаетъ м-ръ Домби, что онъ самъ накликалъ его на свою голову. Часъ пробилъ, и знаетъ онъ, что значитъ быть покинутымъ и отверженнымъ. Было время, онъ самъ, по собственной злой вол?, изсушилъ одинъ за другимъ вс? любящіе цв?ты въ невинномъ сердц? отринутаго д?тища, и вотъ они падаютъ теперь горячимъ пепломъ на его голову, поникшую и опущенную, голову, притиснутую къ самой земл? не столько роковымъ ударомъ судьбы, сколько собственнымъ сумасбродствомъ.
        Онъ думалъ о ней, какою она была въ тотъ вечеръ, когда онъ и его новобрачная воротились домой. Онъ думалъ о ней, какою она была при вс?хъ событіяхъ и перем?нахъ въ покинутомъ дом?. И онъ вид?лъ - теперь только вид?лъ - что изъ вс?хъ окружающихъ лицъ только она одна не изм?нялась. Его сынъ исчахъ и сталъ прахомъ, его гордая жена погрязла въ безстыдств?, его льстецъ и другъ превратился въ пресмыкающагося червя, какимъ, впрочемъ, онъ былъ всегда; его богатство взлет?ло на воздухъ, самыя ст?ны, которыя еще даютъ ему пріютъ, приняли новыя и странныя формы: она одна, теперь какъ и всегда, обращала на него свой кроткій и н?жный взоръ. Да, одна она до посл?дней минуты, и посл?дняя изъ вс?хъ. Она никогда не перем?нялась къ нему, точно такъ же какъ и онъ - увы!  - никогда не перем?нялся къ ней. И н?тъ ея теперь!
        И когда вс? эти образы прошедшей жизни - умершій младенецъ, погибшая жена, подлый другъ, исчезнувшее богатство - постепенно одинъ за другимъ проносились передъ его напряженнымъ воображеніемъ, какъ ясн?лъ и постепенно прочищался густой слой тумана, тягот?вшаго надъ его душою! Въ какомъ чистомъ и яркомъ св?т? вид?лъ онъ теперь это невинное созданье, полное безпред?льной любви и готовое ради него на всякія жертвы! О, почему бы ему не любить ее такъ, какъ онъ любилъ своего сына! И почему бы - о Боже мой!  - почему бы ему не потерять ихъ сразу и не положить вм?ст? въ одной и той же ранней могил?!
        Св?тъ б?жалъ отъ него, и гордый старикъ - онъ все еще былъ гордъ - махнулъ на него рукой безъ ненависти и презр?нія! Онъ не им?лъ нужды ни въ сожал?ніяхъ людей, ни, т?мъ бол?е, въ равнодушіи ихъ; въ томъ и другомъ случа? онъ самъ б?жалъ отъ св?та, гд? не было приличной для него роли. Никто бы не могъ сочувствовать ему или быть товарищемъ его несчастья, никто, кром? единственной особы, которую онъ самъ же удалилъ отъ себя. Какъ и о чемъ бы онъ сталъ съ нею разсуждать въ эту тяжкую годину нищеты, или какъ бы она стала его ут?шать, онъ не зналъ, онъ не старался знать; но онъ былъ уб?жденъ въ томъ, что ея в?рность и любовь не могли утратить живительной силы. М-ръ Домби, былъ уб?жденъ, что теперь-то именно, больше ч?мъ когда либо, она любила бы его вс?ми силами своей души, это было въ ея натур?, и вид?лъ м-ръ Домби натуру своей дочери такъ же ясно, какъ вид?лъ небо надъ своей головой.
        Этотъ переворотъ, сначала тихій, медленный и едва зам?тный, началъ возникать въ немъ еще съ той поры, какъ онъ получилъ письмо отъ ея молодого супруга, и ув?рился, что ея н?тъ больше въ доступныхъ для него пред?лахъ. И между т?мъ онъ былъ еще такъ гордъ на развалинахъ своей финансовой славы, что, если бы онъ заслышалъ ея голосъ въ смежной комнат?, онъ не вышелъ бы къ ней на встр?чу. Если бы онъ увид?лъ ее на улиц? и подм?тилъ ея взоръ, только одинъ взоръ, исполненный однако безпред?льной любви, онъ прошелъ бы мимо нея съ своимъ холоднымъ, неприступнымъ лицомъ, и ни за что, по крайней м?р?, первый не р?шился бы заговорить, хотя бы посл? его сердце надорвалось отъ печали. Но какъ ни были сначала бурны его мысли, какъ ни страшенъ былъ его гн?въ по поводу ея замужества,
        - теперь все кончилось, все прошло, и онъ даже пересталъ негодовать на ея супруга.
        И онъ чувствовалъ теперь, что въ этомъ дом? родились два его младенца, и что между нимъ и этими голыми ст?нами была связь, печальная, но слишкомъ трудная для разрыва, такъ какъ она скр?плялась двойнымъ д?тствомъ и двойною потерей. Онъ зналъ, что ему нужно отсюда уйти, хотя и неизв?стно куда. Онъ думалъ оставить этотъ домъ съ того дня, когда это чувство впервые прот?снилось въ его грудь, но онъ р?шился еще провести зд?сь ночь, и въ посл?дній разъ, во мрак? глухой полночи, обойти вс? эти опуст?лые покои.
        Ударилъ часъ полночный, и м-ръ Домби, со св?чою въ рукахъ, выступаетъ изъ своей кельи. Л?стницы затоптаны, грязны, и милліоны челов?ческихъ сл?довъ переплетаются одинъ съ другимъ, какъ на обыкновенной улиц?. Пусто и тихо. Н?тъ въ разоренномъ дом? этихъ рыночныхъ гостей, этихъ опустошителей чужихъ сокровищъ, но м-ръ Домби еще видитъ ихъ и слышитъ чуткимъ ухомъ, какъ они толкутся, жмутся, кричатъ и давятъ одинъ другого, словно на грязномъ толкучемъ рынк?, доступномъ для жадной и голодной черни,  - слышитъ все это м-ръ Домби и не можетъ понять, какъ онъ перенесъ эту злую насм?шку судьбы, онъ, который еще такъ недавно былъ недоступенъ ни для кого въ своемъ раззолоченномъ чертог?! Удивительно, непостижимо! A гд? же, въ какомъ углу міра, носится теперь легкая поступь невиннаго созданія, которое тоже въ былое время ходило взадъ и впередъ по парадной л?стниц??  - М-ръ Домби идетъ впередъ, идетъ и плачетъ.
        Но вотъ онъ почти видитъ эту легкую поступь д?тской ноги. Онъ останавливается, обращаетъ взоръ на потолочное окно,  - и вотъ она, вотъ эта д?тская фигура съ его младенцемъ на рукахъ, котораго она несетъ наверхъ, услаждая свой и его путь колыбельною п?снью. Еще мгновенье,  - и опять та же фигура, но уже одна, съ бол?зненнымъ лицомъ, съ растрепанными волосами, съ отчаяніемъ въ заплаканныхъ глазахъ; тихо и нер?шительно взбирается она на крутую л?стницу, оглядываясь назадъ въ тщетной надежд? уловить сострадательный взоръ отца! Впередъ, м-ръ Домби!
        И долго блуждалъ онъ по этимъ комнатамъ, которыя еще недавно были такъ роскошны, a теперь и наги, и печальны, и пусты. Все перем?нилось, думаетъ онъ, даже объемъ и фигура его чертога. Зд?сь, какъ и тамъ, везд? и везд?, сл?ды челов?ческихъ ногъ, везд? и везд? сумятица и давка, которую еще слишкомъ ясно слышитъ м-ръ Домби своимъ чуткимъ ухомъ. Впередъ, м-ръ Домби!
        Но теперь онъ началъ серьезно бояться за свой мозгъ, и кажется ему, что между его мыслями потеряна всякая связь, какъ и между этими безчисленными сл?дами, что онъ путается больше и больше въ лабиринт? фантастическихъ вид?ній, что онъ, однимъ словомъ, сходитъ съума. Ничего, м-ръ Домби, впередъ и впередъ!
        Онъ не зналъ - даже этого не зналъ - въ какихъ комнатахъ она жила, когда проводила зд?сь свое одинокое д?тство. Онъ поднялся выше однимъ этажомъ. Въ одно мгновеніе тысячи разнородныхъ воспоминаній зароились въ его отуманенной голов?, но онъ оторвалъ свой умственный взоръ и отъ изм?нницы-жены, и отъ фальшивыхъ друзей,  - оть всего оторвалъ, чтобы вид?ть и слышать только своихъ двухъ д?тей. Впередъ, м-ръ Домби!
        Онъ поднялся на верхній этажъ. Зд?сь, какъ и тамъ, везд? и везд? безчисленные сл?ды челов?ческихъ ногъ. Варвары не пощадили даже старой комнаты, гд? стояла маленькая постель, и онъ едва отыскалъ чистое м?сто, чтобы броситься на полъ подл? ст?ны. И онъ бросился, б?дный, несчастный м-ръ Домби, и слезы р?кою полились изъ его глазъ. Немудрено. Бывало и прежде время, когда онъ, пожимая плечами и склонивъ на грудь опущенный подбородокъ, приходилъ въ эту же комнатку въ глухой полночный часъ и проливалъ горькія слезы. Тогда, какъ и теперь, онъ бросался на голыя доски, удрученный лютою тоскою. Тогда гордый челов?къ стыдился за свою слабость, и, помилуй Богъ, если бы кто-либо изъ смертныхъ пров?далъ, что ему доступны челов?ческія чувства! A теперь? Плачь теперь, гордый челов?къ, вдоволь плачь, ибо никто не видитъ и не слышитъ твоихъ рыданій! И онъ плакалъ, и стеналъ, и ужасны были эти слезы и стенанія гордаго челов?ка, злоупотребившаго своею жизнью! Назадъ, м-ръ Домби!
        Съ наступленіемъ дня онъ удалился на свою половину. Онъ думалъ сегодня оставить этотъ домъ, но, разъ забравшись въ свои комнаты, не им?лъ силъ оторваться отъ могучей ц?пи, которою былъ прикованъ къ этимъ ст?намъ. Онъ откладывалъ нам?реніе до завтра. Наступало завтра, и онъ опять откладывалъ свое нам?реніе до другого дня. Каждую ночь, нев?домо ни для одной челов?ческой души, онъ выбирался изъ своей засады и блуждалъ, какъ привид?ніе, по опуст?лому дому. На разсв?т? каждаго дня онъ останавливался съ своимъ бл?днымъ лицомъ подл? зав?шаннаго окошка и думалъ о своихъ д?тяхъ. Уже теперь не одно только дитя занимало его. Онъ соединялъ ихъ въ своихъ мысляхъ, и они никогда не являлись порознь передъ его умственнымъ взоромъ.
        Сильное умственное раздраженіе было для него не новостью даже передъ этими посл?дними страданіями. Кр?пкія упрямыя натуры могутъ слишкомъ долго бороться противъ всякихъ искушеній; но какъ скоро подорванъ фундаментъ, зданіе можетъ рухнуть въ одну минуту. Организмъ м-ра Домби былъ такой же развалиной, какъ и его домъ.
        Наконецъ, онъ началъ думать, что ему н?тъ никакой надобности идти. Онъ можетъ оставить за собой, что пощажено его кредиторами,  - они пощадили бы больше, если бы онъ самъ этого хот?лъ. Н?тъ, разорвать связь между нимъ и этимъ опустошеннымъ домомъ - то же, что разорвать и другое посл?днее звено…
        Онъ принимался ходить взадъ и впередъ, и тяжелая походка слишкомъ ясно была слышна въ посл?дней комнат? ключницы, но слышна, какъ страшная поступь выходца съ того св?та. Такъ, по крайней м?р?, казалось м-съ Ричардсъ.
        Св?тъ былъ очень занятъ и слишкомъ безпокоился о немъ. На бирж? перешептываются, см?ются, клевещутъ, сплетничаютъ. Вс? и каждый болтаютъ о немъ всевозможныя небылицы. Все это приходитъ въ голову м-ра Домби, и онъ измученъ до крайности. Предметы начинаютъ темн?ть въ его глазахъ. Все тускло и с?ро. Н?тъ бол?е Домби и Сына, н?тъ д?тей. Объ этомъ должно подумать хорошенько завтра.
        И онъ думалъ объ этомъ завтра. Неподвижный въ своемъ кресл?, онъ, время отъ времени, заглядывалъ въ зеркало, и страшная картина высовывалась на него изъ этого стекла.
        Это была фигура бл?дная, изнеможенная, страшное подобіе его самого, фигура дикая, съ полуясною мечтою, съ полусоннымъ бредомъ. То поднимаетъ она свою голову, разсматривая линіи и впадины на своемъ лиц?, то опускаетъ ее опять и снова бредитъ. Фигура поднимается, встаетъ, шагаетъ, проходитъ и возвращается опять, положивъ на грудь какую-то вещь съ уборнаго стола. Теперь она угрюмо смотритъ на полъ по направленію къ дверямъ и думаетъ.

        - Что, если?… Уфъ!
        Если бы, думаетъ она, потекла по этой дорог? кровь, дальше и дальше, зд?сь и въ коридор?, - уфъ!  - какъ долго она бы текла! Вотъ тутъ была бы лужа, тамъ струя, a тамъ опять маленькая лужа, и бл?дный раненый челов?къ умиралъ или былъ бы трупомъ, если бы отыскали его по этому сл?ду. Долго объ этомъ думала она и, вдругъ, поднявшись съ своего м?ста, начала шагать взадъ и впередъ, не отнимая отъ груди своей руки. М-ръ Домби взглянулъ на нее еще разъ и подм?тилъ, что рука ея тряслась.
        Теперь она думала опять! О чемъ она думала?
        Вотъ она опять ус?лась на прежнее м?сто и потонула въ бездонномъ омут? тусклой мысли. Въ комнат? сверкнулъ лучъ, солнечный лучъ. Фигура не зам?тила его. Вдругъ она вскочила опять съ ужаснымъ лицомъ. Въ это мгновенье раздался крикъ - дикій, громкій, пронзительный, любящій, восторженный крикъ - рука остановилась, и мистеръ Домби увид?лъ y своихъ кол?нъ собственную дочь!
        Да это не призракъ, не мечта, не вид?ніе,  - это собственная дочь м-ра Домби, на кол?няхъ передъ нимъ, съ умоляющимъ взоромъ! Она зоветъ его, липнетъ къ его рукамъ, кол?нямъ, рыдаетъ, плачетъ!

        - Папа! милый папа! прости меня, пощади, помилуй меня! Я пришла просить на кол?няхъ твоего прощенья! Я никогда не могу быть счастливой безъ него!
        Ни въ чемъ не изм?нилась. Одна она въ ц?ломъ св?т? не изм?нилась. То же лицо, тотъ же умоляющій взоръ, какъ въ давно минувшую, б?дственную ночь. И еще на кол?няхъ передъ нимъ! и еще вымаливаетъ его прощеніе!

        - Папа, о милый папа! не смотри на меня такъ странно! Я никогда не хот?ла тебя оставить и не думала объ этомъ, ни прежде, ни посл?! Я слишкомъ была напугана тогда, и сама не знала, что д?лаю. Папенька, я теперь совс?мъ перем?нилась. Взгляни на меня, видишь, я раскаиваюсь! Я знаю свою вину! Я теперь лучше понимаю свои обязанности! О папенька, не отринь меня или я умру y твоихъ ногъ!
        Онъ задрожалъ и зашатался въ своемъ кресл?. Онъ чувствовалъ, какъ ея руки обвились вокругъ его шеи, какъ ея лицо прильнуло къ его лицу, какъ ея мокрая щека прижималась къ его впалой щек?; онъ чувствовалъ, о, какъ глубоко онъ почувствовалъ…
        И на сердц?, едва не сокрушенномъ, лежало теперь дикое лицо м-ра Домби. Флоренса рыдала.

        - Папенька, милый папенька, я уже мать. Мой ребенокъ скоро будетъ звать Вальтера именемъ, которымъ я тебя зову. Когда онъ родился, когда въ моей груди забилось материнское чувство, я поняла, милый папа, что я сд?лала, оставляя тебя. О, прости меня ради всего, что есть святого на земл?! Скажи, милый папа, что ты благословляешь меня и моего младенца!
        И онъ сказалъ бы это, если бы могъ; но уста его он?м?ли, языкъ не шевелился. Онъ самъ поднялъ руки съ умоляющимъ видомъ, и крупныя слезы на его глазахъ ясн?е солнца говорили, чего хочетъ старый отецъ-сирота!

        - Мой ребенокъ родился на мор?, папа. Я и Вальтеръ молились Богу, чтобы онъ пощадилъ насъ, и чтобы я могла воротиться домой. Лишь только мы вышли на берегъ, я бросилась къ теб?. Теперь мы больше не разстанемся, милый папа, никогда не разстанемся, никогда!
        Его голова, теперь с?дая, опиралась на ея руку.

        - Ты пойдешь къ намъ, милый папа, и взглянешь на моего ребенка. Мальчикъ, папа. Зовутъ Павломъ. Я думаю… я над?юсь… онъ похожъ…
        Рыданія заглушили ея голосъ.

        - Милый папа, ради моего младенца, ради имени, которое мы ему дали, ради меня самой, прости Вальтера! Онъ такъ добръ, такъ н?женъ ко мн?. Я такъ счастлива съ нимъ. Это не онъ, a я виновата, что мы обв?нчались. Я такъ любила его!
        Она прижалась къ нему плотн?е, и ея голосъ былъ теперь проникнутъ торжественною важностью.

        - Онъ - возлюбленный моего сердца, милый папа. Я готова умереть за него. Онъ будетъ любить и почитать тебя такъ же, какъ и я. Мы оба станемъ учить нашего малютку любить и уважать тебя, и какъ скоро онъ будетъ понимать, мы скажемъ ему, что y тебя былъ сынъ, котораго также звали Павломъ, что онъ умеръ, и ты слишкомъ горевалъ о его смерти. Мы объяснимъ, что онъ теперь на неб?, гд? вс? мы над?емся его увид?ть, когда наступитъ нашъ общій чередъ. Поц?луй, меня, папенька, въ доказательство, что ты помиришься съ Вальтеромъ, съ моимъ обожаемымъ супругомъ, съ отцомъ моего малютки. В?дь это онъ присов?товалъ мн? воротиться къ теб?, онъ, милый папа!
        И когда она еще плотн?е прижалась къ отцу, онъ поц?ловалъ ее въ губы и, поднявъ свои глаза, сказалъ:

        - Прости меня, великій Боже! О, я слишкомъ, слишкомъ нуждаюсь въ твоей благодати!
        Съ этими словами онъ опять опустилъ свою голову и рыдалъ, и стоналъ, и ласкалъ свою обр?тенную дочь, и не слышно было во всемъ дом? ни мал?йшаго звука долгое, долгое время. Они были заключены въ объятіяхъ друтъ друга, и солнечный лучъ озарялъ ихъ своимъ благодатнымъ св?томъ.
        Онъ од?лся на скорую руку и машинально поплелся впередъ за своею путеводительницею, оглядываясь съ невольнымъ трепетомъ на комнату, въ которой онъ такъ долго былъ запергь, и гд? въ посл?днее время онъ наблюдалъ въ зеркальномъ стекл? страшную фигуру. Они вышли въ коридоръ. Не останавливаясь и не оглядываясь, изъ опасенія пробудить непріятныя воспоминанія, Флоренса прильнула къ своему отцу, впилась глазами въ его лицо, обхватила рукою его шею и посп?шно вышла съ нимъ на улицу, гд? y подъ?зда ихъ дожидалась наемная карета.
        Тогда миссъ Токсъ и Полли вышли изъ своей засады и предались необузданному восторгу. Зат?мъ он? принялись съ большимъ стараніемъ укладывать его книги, платья, бумаги и такъ дал?е, и все это въ тотъ же вечеръ по принадлежности отправили къ Флоренс?, которая прислала нарочнаго за вещами своего отца. Зат?мъ об? дамы въ посл?дній разъ ус?лись за чайный столъ въ опуст?вшемъ дом?.

        - Вотъ оно и вышло по моему. Неиспов?димы судьбы твои, Господи!  - воскликнула миссъ Токсъ,  - кго бы могъ подумать, что отъ Домби и Сына останется только дочь!

        - И прекрасная дочь!  - воскликнула Полли.

        - Справедливо, совершенно справедливо. Вы подружились съ ней еще тогда, какъ она была ребенкомъ, и это д?лаетъ вамъ честь, любезная Полли. Иначе, впрочемъ, и не могло быть, потому что вы предобр?йшая женщина. Робинъ!
        Воззваніе относилось къ огромноголовому молодому челов?ку, который сид?лъ, забившись въ отдаленныйуголъ, принимая, по-видимому, довольно серьезное участіе въ судьбахъ д?йствующихъ лицъ. Было ясно, что онъ не въ дух? и о чемъ-то горевалъ. Когда онъ выступилъ впередъ, передъ дамами во всей красот? явился благотворительный Точильщикъ.

        - Робинъ,  - сказала миссъ Токсъ,  - я вотъ говорю, что мать-то твоя предобр?йшая женщина. Слышалъ ты это?

        - Слышалъ, сударыня, покорно васъ благодарю. Вы говорите истинную правду.

        - Очень хорошо, Робинъ,  - продолжала миссъ Токсъ,  - я рада отъ тебя слышать эти вещи. Вотъ ты теперь, мой милый, будешь въ моемъ дом?, и я съ охотой принимаю твои услуги для того единственно, чтобы пріучить тебя къ почтительности и разсудительности. Над?юсь, Робинъ, ты будешь помнить, что y тебя есть и была всегда предобр?йшая мать, и поэтому ты станешь вести себя такъ, чтобы служить ут?шеніемъ и отрадой, такъ ли?

        - Такъ, сударыня, ей Богу, вы угадали мои собственныя мысли. Я, что называется, прошелъ сквозь огонь и воду, и если какой-нибудь парнюга…

        - Стой, Робинъ! Никогда не произноси этого слова, зам?ни его ч?мъ-нибудь другимъ.

        - Покорно благодарю, сударыня. Я говорю, если какой-нибудь мальчуганъ…

        - Погоди, Робинъ, и это нехорошо. Говори: индивидуумъ.

        - Индивидуй, сударыня?

        - Ну да, это гораздо лучше. Читаешь ты книги, Робинъ?

        - Никакъ н?тъ, сударыня.

        - Напрасно, мой другъ. Теб? надо пріучаться къ хорошему и благородному разговору, такъ какъ ты, я вижу, малый смышленный; a въ благородныхъ книгахъ, при порядочномъ разговор?, всегда употребляется слово: индивидуумъ. Зам?ть это хорошенько.

        - Слушаю, сударыня. Такъ я говорю: если какой инди…

        - … видуумъ,  - подсказала миссъ Токсъ.

        - … видуй натерп?лся разныхъ непріятностей и б?дъ, такъ ужъ это конечно я, Робинъ Тудль. Я состоялъ въ услуженіи y челов?ка, который употреблялъ меня для всякой всячины, и теперь я вижу, что эта всякая всячина основывалась на самомъ низкомъ пронырств?. Притомъ меня и прежде еще испортили разные индивидуи, съ которыми я гонялъ голубей. Однимъ словомъ, сударыня, общество y меня всегда было дурное.

        - Т?мъ боль?е ты долженъ благодарить Бога, что теперь попадешь въ хорошее общество,  - зам?тила миссъ Токсъ.

        - Я и благодарю, сударыня. Исправиться никогда не поздно, и я, съ своей стороны, употреблю вс? силы, чтобы, при вашемъ сод?йствіи, сд?латься порядочнымъ челов?комъ. Над?юсь, въ скоромъ времени, и матушка, и батюшка, и братцы, и сестрицы увидятъ, какъ я ихъ люблю и душевно почитаю.

        - Хорошо, мой другъ, хорошо. Очень рада отъ тебя слышать это. Теперь покушай немного хл?бца съ масломъ и выпей съ нами чашечку чайку.

        - Покорно благодарю, сударыня,  - отв?чалъ Точильщикъ,  - и тотчасъ же принялся убирать съ?стные и питейные припасы съ завиднымъ аппетитомъ индивидуума, который н?сколько дней состоялъ на самой строгой діэт?.
        Когда миссъ Токсъ нахлобучила черную шляпку и окуталась шалью, Робинъ обнялъ свою добр?йшую мать и отправился за своей новой госпожей, къ неизъяснимому удовольствію Полли, y которой въ эту минуту заверт?лось и запрыгало въ глазахъ вдругъ н?сколько индивидуевъ, представлявшихъ ея заблудшаго и обр?теннаго сына. Зат?мъ Полли загасила св?чу, заперла наружную дверь, передала дворнику ключъ и скорыми шагами отправилась домой, восхищаясь заран?е при мысли, какой чудный эффектъ произведетъ ея неожиданный приходъ въ обители жел?знодорожнаго машиниста.
        И опуст?лый чертогъ м-ра Домби, н?мой и глухой ко вс?мъ страданіямъ и перем?намъ, которыя въ немъ происходили, стоялъ теперь на скучной улиц?, подобно нахмуренному гиганту, и на чел? его выставлялась грозная надпись: "Сей домъ продается и отдается внаймы".
        Глава LX
        Судьба - веревка

        Около этого времени, благополучно и по вс?мъ классическимъ формамъ, совершилось великое полугодичное торжество, которое по обычной синтетической метод? устроили въ своемъ заведеніи д-ръ Блимберъ и м-съ Блимберъ. Молодые люди, им?вшіе счастье получать образованіе подъ ихъ просв?щеннымъ руководствомъ, благовременно, какъ и сл?дуетъ, получили литографированные билетики съ покорн?йшей просьбой пожаловать въ такой-то день на вечерній балъ, который, по обыкновенію, откроется кадрилью въ половин? восьмого по полудни. Зат?мъ вс? джентльмены, переполненные схоластическою мудростью, должны были разъ?зжаться по домамъ, чинно и важно, не обнаруживая никакихъ сл?довъ буйнаго веселья, свойственнаго невоспитанной черни. М-ръ Скеттльзъ регулярно каждый годъ отправлялся на каникулы за границу, чтобы придавать новую красу имени своего достопочтеннаго родителя сэра Барнета Скеттльза, который этимъ временемъ получилъ дипломатическое назначеніе при одномъ изъ иностранныхъ дворовъ, къ великому наслажденію своихъ степенныхъ земляковъ и даже землячекъ, бывшихъ въ необыкновенномъ восторг? отъ популярности сэра Барнета и
супруги его, леди Скеттльзъ. М-ръ Тозеръ, молодой джентльменъ, статный и дородный, былъ теперь до того переполненъ классическою мудростью, что могъ, при случа?, не заикаясь пересчитать вс? древн?йшія, среднія и нов?йшія изданія Цицерона и Сенеки съ варіантами и аппендиксами и, ужъ само собою разум?ется, им?лъ о современной Европ? вообще и объ Англіи въ особенности такія же познанія, какъ природный римлянинъ временъ Траяна и Веспасіана. М-ръ Тозеръ им?лъ похвальное обыкновеніе каждую фразу скр?плять классической цитатой изъ любимаго писателя, и трудно было бы передать наивный восторгъ его сердобольныхъ родителей, не слышавшихъ подъ собою земли, когда ученый юноша лел?ялъ ихъ уши полнов?сными гекзаметрами и ямбическими виршами самой звучной и темной натуры. Точно также нельзя изобразить тл?ннымъ перомъ тоскливой грусти батюшки и матушки б?днаго м-ра Бриггса, познанія котораго походили на дорожный багажъ, уложенный такою неискусною рукою, что при случа? въ немъ нельзя было доискаться самой необходимой вещи. Вообще этотъ джентльменъ немного полакомился древомъ классическаго знанія, и плоды, имъ собранные,
были горьки и кислы. М-ръ Байтерстонъ во вс?хъ отношеніяхъ былъ очень счастливъ, и, если сказать правду, едва ли не счастлив?е самого м-ра Бриггса: положенный подъ прессъ классическаго станка, онъ, съ необыкновенной быстротой, выдавливалъ изъ своего мозга самыя благовонныя испаренія, которыя однако съ такою же быстротою исчезали невозвратно, какъ скоро переставалъ на него д?йствовать форсированный аппаратъ. Теперь м-ръ Байтерстонъ ?халъ въ Бенгалію, и можно было держать какое угодно пари, что морской воздухъ совершенно осв?житъ его голову, и онъ, еще не до?зжая до м?ста, р?шительно забудетъ, что есть на св?т? вещь, которую зовутъ латинской грамматикой.

        - Милостивые государи! Наши лекціи им?ютъ теперь начаться въ сл?дующемъ м?сяц?, двадцать пятаго числа.
        Эти слова д-ръ Блимберъ провозгласилъ утромъ того счастливаго дня, который долженъ былъ окончиться классическимъ баломъ. На этомъ, однако, сверхъ всякаго чаянія, д-ръ Блимберъ не остановился. Бросивъ на собраніе самодовольный классическій взоръ, онъ продолжалъ такимъ образомъ:

        - Милостивые государи! Почтенный другъ нашъ Цинцинатъ, по достославномъ окончаніи военныхъ и гражданскихъ подвиговъ на служб? отечеству, удалился изъ сената на свою скромную мызу съ т?мъ, чтобы въ спокойствіи и мир? наслаждаться сельскими занятіями. Это вы знаете, милостивые государи! Равном?рно вамъ небезызв?стно, что Цинцинатъ, изъ среды гражданъ, не представилъ сенату ни одного римлянина, котораго онъ счелъ бы нужнымъ удостоить титуломъ своего преемника. Но вотъ, милостивые государи, вотъ благородный римлянинъ,  - говорилъ д-ръ Блимберъ, возложивъ руку на плечо Фидера, магистра вс?хъ искусствъ,  - adolеs cens imprimis gravis et doctus, мужъ, нарочито важный и ученый. Милостивые государи, будущія ваши занятія, какъ я сказалъ, начнутся въ сл?дующемъ м?сяц? двадцать пятаго числа, подъ наблюденіемъ м-ра Фидера, магистра вс?хъ искусствъ.
        Эта р?чь вообще принята была съ глубоко обдуманнымъ классическимъ восторгомъ, и д-ръ Блимберъ, объяснившій напередъ свои распоряженія родителямъ благородныхъ питомцевъ, наслаждался эстетически и раціоналистически въ эту счастливую минуту своей жизни. М-ръ Тозеръ преподнесъ доктору отъ лица вс?хъ массивную серебряную чернильницу, и это преподношеніе м-ръ Тозеръ сопровождалъ удивительно витіеватою р?чью, въ которой находилось пятнадцать цитатъ латинскихъ и семь греческихъ, съ весьма незначительною порціею англійскаго текста. Такая необычайная ученость президента возбудила во вс?хъ другихъ джентльменахъ очень непріятное чувство зависти и досады, и они основательно д?лали по этому поводу зам?чанія врод? сл?дующихъ: - "О! а! видишь, какой выскочка этотъ старый Тозеръ! Изволилъ отличаться на наши денежки! Разв? мы для него собирали подписку-то? Кто его просилъ сочинять эту р?чь? Такъ н?тъ, пойду, дескать, на отличку. Какъ будто чернильница-то его! Покупай, пожалуй, на свои деньги, и говори хоть двадцать р?чей!"  - Множество и другихъ подобныхъ упрековъ сыпалось на краснор?чиваго витію, и должно
согласиться, на сколько вс? эти упреки были справедливы, на столько же и остроумны.
        Ни словами, ни намеками молодые джентльмены не были изв?щены о чемъ-нибудь врод? того, что въ скоромъ времени им?етъ совершиться бракосочетаніе Фидера, магистра вс?хъ искусствъ, съ прекрасною Корнеліею Блимберъ, единственною дщерію доктора вс?хъ наукъ. Д-ръ Блимберъ не преминулъ бы придти въ необычайное изумленіе, еслибы какой-нибудь дерзновенный заикнулся передъ нимъ объ этой матеріи. За вс?мъ т?мъ молодые джентльмены постигали въ совершенств? настоящую субстанцію этого вульгарно-хозяйственнаго пункта, и потому, передъ отъ?здомъ къ своимъ роднымъ, они свид?тельствовали м-ру Фидеру глубочайшее почтеніе и преданность.
        Итакъ, романтическія грезы м-ра Фидера, во славу Юпитера и Аполлона, готовы были осуществиться на самомъ д?л?. Достопочтеннный содержатель классическаго заведенія р?шился сдать свои д?ла и вм?ст? съ д?лами прекрасную миссъ Корнелію Блимберъ, перестроивъ заново домъ и выкрасивъ его новой классической краской. Перестройка началась въ самый день отъ?зда молодыхъ джентльменовъ, a вотъ наступило, наконецъ, в?нчальное утро,  - и ce л?пообразная Корнелія, въ новыхъ синихъ очкахъ, готовится идти, яко горлица изъ отчаго дома, и шествовать съ подобающимъ тріумфомъ къ алтарю гименея.
        Д-ръ Блимберъ съ своими учеными ногами, и м-съ Блимберъ въ сиреневой шляпк?, и м-ръ Фидеръ, магистръ искусствъ, съ своими длинными щиколками и щетинистыми волосами, и братъ м-ра Фидера, Альфредъ Фидеръ, баккалавръ теологіи и философіи, готовившійся совершить бракосочетаніе, собрались въ гостиную и пребывали въ благогов?йномъ самосозерцаніи. Черезъ н?сколько минутъ величественно вошли Корнелія, очаровательная, какъ всегда, ув?нчанная померанцовыми цв?тами и окруженная своими подругами. Торжественная тишина и классическое спокойствіе. Но вдругъ дверь отворилась, и подсл?поватый малый громкимъ гласомъ возопилъ:

        - М-ръ и м-съ Тутсъ!
        Немедленно за этой прокламаціей вошелъ м-ръ Тутсъ, значительно пополн?вшій и потолст?вшій, и подъ руку съ нимъ черноокая леди, очень недурная и весьма прилично од?тая.

        - М-съ Блимберъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - позвольте вамъ представить мою жену.
        М-съ Блимберъ была очень рада принять супругу м-ра Тутса. М-съ Блимберъ не отличалась большою снисходительностью, но была очень добра.

        - И, такъ какъ вы меня знаете издавна,  - говорилъ м-ръ Тутсъ,  - то ужъ заодно, позвольте васъ ув?рить, что моя супруга презам?чательн?йшая изъ вс?хъ возможныхъ жеищинъ.

        - Милый!  - возразила м-съ Тутсъ.

        - То есть, я вамъ скажу, что именно такъ,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ,  - ув?ряю васъ, м-съ Блимберъ, она, что называется, самая экстраординарная женщина.
        М-съ Тутсъ засм?ялась отъ полноты души, и м-съ Блимберъ подвела ее къ Корнеліи, которая въ эту же минуту не замедлила получить достодолжные комплименты отъ м-ра Тутса. Между т?мъ д-ръ Блимберъ повторялъ:

        - Браво, Тутсъ, браво! Вотъ и вы поклонникъ гименея и достойный гражданинъ. Браво!
        Раскланявшись такимъ образомъ съ незабвеннымъ начальникомъ, м-ръ Тутсъ посп?шилъ къ м-ру Фидеру, стоявшему въ углубленіи окна. М-ръ Фидеръ, парившій отъ восторга на седьмомъ неб?, залился громкимъ см?хомъ.

        - Вотъ оно какъ, старый буршъ!  - говорилъ м-ръ Фидеръ,  - вотъ какъ! Вс? мы забрались на эмпиреи вм?сто Олимпа, не такъ ли?

        - Фидеръ,  - возразилъ Тутсъ,  - поздравляю гебя! Если ты такъже блаженъ и счастливъ на порог? супружеской жизни, какъ я, то теб? нечего больше желать.

        - Я, вотъ видишь, не забываю с_в_о_и_х_ъ старыхъ друзей,  - сказалъ м-ръ Фидеръ.  - Я ихъ приглашаю на с_в_о_ю свадьбу. Вотъ что, любезный Тутсъ!

        - Фидеръ, любезный другъ,  - сказалъ Тутсъ,  - было много обстоятельствъ, которыя м?шали мн? вступить съ тобою въ сношенія до окончанія моей свадьбы. Наша свадьба происходила почти втихомолку, не было никого, кром? общаго нашего друга, который служитъ капитаномъ въ пол… право не знаю, въ какомъ полку, да это, разум?ется, все равно. Посл? свадьбы я и м-съ Тутсъ, какъ водится, -здили за границу, и передъ этой по?здкой я писалъ къ теб? обо всемъ, что случилось. Этого, говорю теб?, довольно для моихъ пріятелей, и добрый Фидеръ не обидится.

        - Любезный Тутсъ, другъ ты мой сердечный, я в?дь только пошутилъ,  - сказалъ м-ръ Фидеръ. пожимая его руки.

        - Фидеръ, я желалъ бы знать, что ты думаешь насчетъ моей женитьбы.

        - Исполать теб?, Тутсъ! подц?пилъ на славу!

        - Спасибо, Фидеръ, да еще вотъ какая исторія: теб? никогда не узнать, что это за экстраординарная дама.
        М-ръ Фидеръ изъявилъ желаніе осв?домиться подробн?е, но м-ръ Тутсъ отрицательно покачалъ головой.

        - Короче, мой другъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - какъ ты полагаешь, что мн? особенно было нужно въ моей жен??
        М-ръ Фидеръ недоум?валъ.

        - Деньги y меня есть,  - продолжалъ Тутсъ,  - не такъ ли?

        - Денегъ y тебя куры не клюютъ,  - пояснилъ м-ръ Фидеръ.

        - Ладно, пріятель, ладно. Ну a насчетъ мозгу-то какія y тебя понятія? То есть, я хочу знать, есть ли y меня мозгъ?

        - Вдоволь и мозгу,  - отв?чалъ м-ръ Фидеръ.

        - Ну, оно можетъ и вдоволь, да только проку-то въ немъ н?тъ. Ума-то, видишь ты, не хватаетъ въ немъ малую толику. Короче сказать, подъ этимъ черепомъ слишкомъ мало здраваго смысла, любезный другъ,  - заключилъ м-ръ Тутсъ, ударивъ себя по лбу.

        - Вотъ и неправда, пріятель. Ты всегда отличался здравымъ смысломъ, въ этомъ я готовъ ув?рять вс?хъ.

        - Полно, Фидеръ, ни слова больше. Я себя отлично понимаю и всегда готовъ признаться, что голова моя довольно таки пуста. Ну, a зато моя жена… то есть, я теб? скажу, преобширн?йшая палата ума и здраваго смысла. Родственниковъ y меня, ты знаешь, н?тъ никакихъ, и, стало быть, ни съ чьей стороны я не встр?тилъ препятствій. Сов?товаться ни съ к?мъ я не хот?лъ. Можно было, пожалуй, поговорить объ этомъ съ моимъ старымъ опекуномъ, но ты знаешь, Фидеръ, в?дь опекунъ-то этотъ хуже корсара, стало быть, нечего было и спрашивать его.

        - Конечно, конечно,  - подтвердилъ м-ръ Фидеръ.

        - И выходитъ, любезный, что я д?йствовалъ по собственной своей вол?. То есть, я теб? скажу, я не могу нарадоваться, что никто въ ту пору не перекосилъ моей дороги. Послушай, Фидеръ, только я одинъ въ ц?ломъ св?т? могу судить о необыкновенныхъ способностяхъ своей жены. Если когда-нибудь англійскія женщины вздумаютъ вступиться за свои права, то ужъ наше почтеніе, безъ моей жены имъ ничего не сд?лать, тогда какъ съ ея могучимъ и кр?пкимъ умомъ он? сломятъ хоть кого. Сусанна, не надсажайся, моя милая!  - круто заключилъ м-ръ Тутсъ, выставляясь изъ-за гардинъ.

        - Ничего, мой другъ, я только разговариваю,  - отв?чала м-съ Тутсъ.

        - Но теб? надобно остерегаться, мой ангелъ,  - сказалъ м-ръ Тутсъ.  - Къ чему ты такъ надсажаешься? Она, видите ли, ужасно горяча,  - говорилъ Тутсъ, обращаясь къ м-съ Блимберъ,  - и какъ скоро одушевится, медицинскіе сов?ты ей ни по чемъ.
        М-съ Блимберъ, пользуясь благопріятнымъ случаемъ, распространилась насчетъ необходимости буквально выполнять предписанія врачей, но въ эту минуту м-ръ Фидеръ подалъ ей руку и привелъ къ длинному ряду каретъ, готовыхъ ?хать къ церкви. Д-ръ Блимберъ провожалъ м-съ Тутсъ. М-ръ Тутсъ провожалъ прекрасную нев?сту, вокругъ которой порхали, какъ мотыльки, дв? газовыя д?вушки, ея в?нчальныя подруги. Братъ м-ра Фидера, баккалавръ теологіи и философіи, отправился немного раньше, чтобы приготовиться заран?е къ совершенію священнослуженія.
        Все окончилось благополучно, и торжество сопровождалось отм?ннымъ великол?піемъ. Корнелія, въ своихъ синихъ очкахъ и маленькихъ кудряхъ, выступила чинно и важно, какъ юная пава, и д-ръ Блимберъ вручилъ ее, какъ челов?къ, заран?е совершенно обдумавшій вс? стороны великаго д?ла. Газовыя д?вушки волновались, по-видимому, больше вс?хъ. М-съ Блимберъ тоже была растрогана, но весьма немного. При выход? изъ церкви, м-съ Блимберъ зам?тила Альфреду Фидеру, что теперь ей остается только познакомиться и поговорить съ Маркомъ Тулліемъ Цицерономъ въ его прелестномъ тускуланум?, и она спокойно закроетъ глаза, ибо тогда свершатся вс? желанія ея счастливой жизни.
        Зат?мъ для немногихъ гостей былъ сервированъ завтракъ, великол?пный, классическій завтракъ. М-ръ Фидеръ былъ чрезвычайно изворотливъ и веселъ, и его остроуміе до такой степени под?йствовало на впечатлительную душу м-съ Тутсъ, что почтенный ея супругъ не разъ принужденъ былъ д?лать черезъ столъ энергичныя зам?чанія: "Сусанна, дружокъ мой, не надсажайся, сд?лай милость!" При окончаніи завтрака, м-ръ Тутсъ, несмотря на телеграфическіе сигналы своей супруги, счелъ съ своей стороны иеизб?жно необходимымъ произнести приличную р?чь, которая могла бы достойнымъ образомъ завершить великол?пное торжество. Для этой ц?ли м-ръ Тутсъ поднялся на ноги и началъ такъ:
        "Прошло много л?тъ, какъ въ этомъ дом? удручались… ничего, собственно говоря… я хот?лъ кое-что зам?тить насчетъ умственной пытки, или, такъ сказать, ломанья головы; но это - вздоръ, трынъ-трава… я никого не обвиняю. Я былъ почти свой y Блимбера въ семейств? и даже ц?лый годъ им?лъ въ учебной комнат? свою собственную конторку, за которой упражнялся… но это не идетъ къ настоящему д?лу. Въ настоящій торжественный день другъ мой Фидеръ… Фидеръ…

        - Сочетался бракомъ,  - подсказала м-съ Тутсъ.
        "При этомъ, леди и джентльмены, не лишнимъ считаю зам?тить, что моя жена - самая экстраординарная изъ вс?хъ возможныхъ женщинъ, и если бы теперь на моемъ м?стъ говорила она, н?тъ сомн?нія, ея р?чь, что называется… ну, разум?ется, вы понимаете, что она, точно такъ же, какъ и я, или, такъ сказать, я вм?ст? съ нею не могу допустить, чтобы другъ мой Фидеръ, сочетавшійся бракомъ… бракомъ…

        - Съ миссъ Блимберъ,  - подсказала м-съ Тутсъ.

        - Н?тъ, мой ангелъ, съ м-съ Фидеръ,  - возразилъ м-ръ Тутсъ, д?лая коротенькое отступленіе въ пользу своей супруги.  - Итакъ, леди и джентльмены, моя мысль, собственно, та, что: "Ихъ же соедини…

        - Богъ соединилъ,  - поправила Сусанна.

        - Вотъ это такъ, душенька, совершенно такъ.  - "Ихъ же Богъ соединилъ, челов?къ да не разлучаетъ". Сл?довательно, въ настоящую минуту, я никакъ не могу допустить, чтобы другъ мой Фидеръ, сочетавшійся законнымъ бракомъ съ м-съ Фидеръ, не позволилъ мн?… что называется… предложить тосты за ихъ здоровье. Итакъ, да горитъ факелъ гименея, подобно радостному маяку, и да будутъ цв?ты, разсыпанные нами сегодня на ихъ торжественной стез?, да будутъ, говорю, сіи цв?ты разрушителями и… и… и, что называется, сокрушителями мрака!
        Дръ Блимберъ, отличный знатокъ метафоръ и фигуръ, удостоилъ милостивымъ одобреніемъ витіеватую р?чь своего бывшаго питомца и, потирая руки, сказалъ:

        - Очень хорошо, Тутсъ! Право, Тутсъ, очень хорошо!
        Зат?мъ м-ръ Фидеръ произнесъ въ отв?тъ комическую р?чь, проникнутую весьма зам?чательнымъ юморомъ. Альфредъ Фидеръ, баккалавръ теологіи и философіи, благоволилъ изъявить въ приличномъ тон? душевный восторгъ по поводу вождел?ннаго родства съ почтенной фамиліей Блимберъ. Зат?мъ д-ръ Блимберъ звучнымъ голосомъ изложилъ н?сколько афоризмовъ и сентенцій въ легкомъ пастушескомъ стил?, относительно камышей, цв?товъ и пчелъ, которыми отнын? онъ и его супруга будутъ окружены въ своей сельской, пастушеской хижин?. Вскор? посл? того глаза y д-ра Блимбера запрыгали весьма оригинальнымъ образомъ. Скромная м-съ Блимберъ посп?шила распустить собраніе и немедленно, куда сл?дуетъ, отправила въ карет? свою дочку съ другомъ ея сердца.
        М-ръ и м-съ Тутсъ удалились въ Бедфордъ, гд? м-съ Тутсъ проживала въ бывалое время подъ своимъ старымъ д?вичьимъ именемъ Сусанны Нипперъ Выжиги. Зд?сь имъ подали письмо, которое м-ръ Тутсъ читалъ, верт?лъ, перечитывалъ и перевертывалъ до того, что его супруга р?шительно испугалась.

        - Сусанна, дружокъ мой,  - сказалъ м-ръ Тутсъ,  - испугъ еще гораздо хуже надсады. Успокойся, сд?лай милость.

        - Отъ кого письмо?  - спросила м-съ Тутсъ.

        - Отъ капитана Куттля, мой ангелъ. Пожалуйста, не горячись. Лейтенанта Вальтера и миссъ Домби ожидаютъ съ часу на часъ.

        - О н?тъ, мой милый, не старайся меня обмануть,  - съ живостью возразила м-съ Тутсъ, быстро вскочивъ съ своего м?ста.  - Вижу по твоимъ глазамъ, что они уже прі?хали, не такъ ли?

        - Поди вотъ и проведи ее!  - воскликнулъ м-ръ Тутсъ въ порыв? глубочайшаго изумленія.  - Ты угадала, мой ангелъ, они уже въ Лондон?. Миссъ Домби вид?лась съ отцомъ, и они помирились.

        - Помирились!  - вскричала Сусанна, хлопая руками.

        - Сусанна, другъ ты мой милый, сд?лай милость, не надсажайся. Разв? забыла, что говорилъ докторъ? Капитанъ Гильсъ пишетъ… то есть, онъ этого прямо не говоритъ, но я догадываюсь… что миссъ Домби перевезла своего отца изъ стараго дома на квартиру, гд? они живутъ съ лейтенантомъ Вальтеромъ. М-ръ Домби ужасно боленъ, чуть ли не при смерти, и миссъ Домби не отходитъ отъ его постели.
        М-съ Тутсъ заплакала навзрыдъ.

        - Сусанна, радость моя, припомни, сд?лай милость, что говорилъ докторъ. Ну, если не можешь припомнить, такъ и быть, это ничего, да все-таки плакать-то не нужно.
        М-съ Тутсъ оправилась быстро и еще быстр?е подскочила къ своему супругу, заклиная его вс?мъ святымъ отправить ее немедленно къ ея безц?нной горлинк?, къ ея сизой голубушк?, и м-ръ Тутсъ былъ далеко не такой челов?къ, чтобы оставаться хладнокровнымъ къ этимъ энергичнымъ проявленіямъ женственнаго сердца. Немедленно они согласились ?хать вм?ст? и представить собственныя особы въ отв?тъ на капитанское письмо.
        Теперь, по неиспов?димымъ судьбамъ всесильнаго рока, оказалось такъ, что въ этотъ чреватый событіями день самъ капитанъ Куттль принималъ весьма д?ятельное участіе въ одномъ свадебномъ по?зд?, гд? онъ былъ дополнительнымъ, впрочемъ, довольно важнымъ, д?йствующимъ лицомъ. Это произошло совершенно случайнымъ образомъ, вотъ какъ:
        Повидавшись съ Флоренсой и взглянувъ съ невыразимымъ наслажденіемъ на ея ребенка, капитанъ, посл? продолжительныхъ разговоровъ и сов?щаній съ Вальтеромъ Гэемъ, вышелъ погулять. Капитанъ шагалъ медленно, съ разстановкой и понуривъ лощеную шляпу, но какъ только передъ умственнымъ его взоромъ являлся младенецъ Флоренсы, въ одно мгновеніе онъ весь съ головы до ногъ проникался самымъ эксцентричнымъ восторгомъ, см?ялся на всю улицу и высоко бросалъ надъ головой свою лощеную шляпу, къ назиданію любопытныхъ п?шеходовъ, которые останавливались невольно, чтобы полюбоваться, съ какою ловкостью пом?шанный чудакъ ловитъ на воздух? свой головной уборъ. Быстрыя перем?ны св?та и т?ни, которымъ подвергали капитана эти два противор?чащихъ предмета глубокой думы, чрезвычайно расшевелили его жизненную д?ятельность, и черезъ н?сколько минутъ онъ уже выступалъ самымъ скорымъ шагомъ, ув?ренный, что вотъ теперь-то именно ему надобно погулять да погулять. Увлекаемый всесильнымъ вліяніемъ рока, капитанъ, самъ не зная какъ, выбралъ м?стомъ для этой прогулки свой старый кварталъ, куда, внизъ по теченію Темзы, и направились
его шаги мимо корабельныхъ мачтъ, веселъ, блоковъ, смоляныхъ бочекъ, доковъ, каналовъ, висячихъ мостовъ и такъ дал?е, все по направленію къ Корабельной площади.
        Вс? эти любопытные предметы, со включеніемъ каланчей и пожарныхъ трубъ, им?ли на капитана такое успокоительное д?йствіе, что онъ мало-по-малу пришелъ совершенно въ нормальное состояніе и уже затянулъ, для препровожденія времени, отрывокъ изъ баллады "О любовныхъ похожденіяхъ Пегги", какъ вдругъ, при поворот? за уголъ, онъ, совершенно неожиданно, наткнулся на тріумфальную процессію, которая шла прямо на него. Капитанъ обомл?лъ.
        Во глав? процессіи… да, да, капитанъ не ошибался… была безпардонная м-съ Макъ Стингеръ, и на чел? м-съ Макъ Стингеръ явственными знаками была вычеканена самая неумолимая р?шимость. На ея лон? возлежали массивные серебряные часы, принадлежащіе - можете вообразить!  - командиру Бенсби, ея шея была украшена длинною-предлинною бронзовою ц?пью. Эту даму велъ подъ руку не кто другой, какъ самь Бенсби, командиръ "Осторожной Клары", и лицо этого мудреца - можете представить!  - было проникнуто совершеннымъ отчаяніемъ, какъ будто онъ попался къ дикимъ на неизв?стный островъ, и его того и гляди изжарятъ на мелкомъ огн?. За ними веселымъ хоромъ выступали маленькіе Макъ Стингеры, прискакивая и припрыгивая отъ полноты душевнаго восторга. За ними дв? старыя леди, угрюмыя и черствыя, вели подъ руку коротенькаго джентльмена въ высокой шляп?. Процессію заключалъ вертлявый юнга съ корабля Бенсби съ двумя огромными зонтиками подъ мышкой. Все, казалось, было устроено по обдуманному плану, и одинъ взглядъ на расфранченную компанію, независимо отъ безпардонной неустрашимости дамъ, достаточно уб?дилъ капитана Куттля,
что это была процессія роковая, убійственная, и что обреченной жертвой былъ не кто иной, какъ самъ командиръ "Осторожной Клары".
        Первымъ побужденіемъ капитана было - б?жать со вс?хъ ногъ и безъ оглядки. Это же, казалось, было первымъ побужденіемъ и Бенсби; но вдругъ компанія огласила воздухъ радостнымъ крикомъ нечаяннаго свиданія, и Александръ Макъ Стингеръ подб?жалъ къ капитану съ раскрытыми объятіями. Куттль приросъ къ земл?.

        - В?дь вотъ, подумаешь, челов?къ съ челов?комъ не то, что гора съ горой, всегда какъ-нибудь да столкнутся,  - начала м-съ Макъ Стингеръ.  - Здравствуйте, капитанъ! Какъ вы живетеможете? Я уже на васъ давно не сержусь, к_е_п_т_е_н_ъ Куттель, и, право, нечего вамъ меня роб?ть. Я иду къ Божьему алтарю, и над?юсь, вы поймете, въ эту минуту я простила вс?мъ своимъ лиход?ямъ.  - Мой с_у_п_р_у_г_ъ, к_е_п_т_е_н_ъ Куттель!  - заключила м-съ Макъ Стингеръ, указывая на обреченную жертву.
        Безталанный Бенсби не смотр?лъ ни на нев?сту, ни на друга, но его отчаянное око устремлено было въ безпред?льный горизонтъ и не останавливалось ни на какомъ предмет? въ особенности. Когда капитанъ протянулъ руку, Бенсби машинально протянулъ и свою, но ни слова не сказалъ въ отв?тъ на дружеское прив?тствіе Куттля.

        - Если вы, такъ же какъ и я, отложили вашу закосн?лую вражду,  - сказала м-съ Макъ Стингеръ,  - и хотите при такомъ торжественномъ случа? быть полезнымъ вашему единственному другу, то мы, к_е_п_т_е_н_ъ Куттль, готовы съ удовольствіемъ причислить васъ къ нашему обществу. Идите съ нами въ часовню. Вотъ эта леди, рекомендую, моя свадебная подруга и она съ удовольствіемъ принимаегъ покровительство капитана Куттля,  - заключила м-съ Макъ Стингеръ, указывая на одну изъ храбрыхъ дамъ.
        Капитанъ повиновался. Онъ сначала струсилъ собственно за свою неприкосновенную личность, подозр?вая злой умыселъ женить его самого на м-съ Макъ Стингеръ; но, какъ разсудительный челов?къ, онъ своевременно припомнилъ, что въ этихъ случаяхъ р?шается судьба челов?ка утвердительнымъ отв?томъ на вопросъ пастора: - "Согласенъ ли" и потому въ критическихъ обстоятельствахъ онъ заран?е р?шился отв?чать безъ околичностей: "Не хочу". Мало-по-малу это подозр?ніе, какъ ни на чемъ не основанное, совершенно исчезло, и добрый капитанъ уже исключительно боялся за командира "Осторожной Клары", до того боялся, что холодный потъ началъ пробиваться крупными каплями съ его чела, и онъ н?которое время былъ р?шительно неспособенъ внимать бойкимъ р?чамъ своей прекрасной дамы. Успокоившись н?сколько отъ душевной тревоги, капитанъ узналъ, что его леди - вдова н?коего м-ра Бокума, служившаго при таможн?, что она, м-съ Бокумъ - закадычная пріятельница м-съ Макъ Стиніеръ, которую любитъ и уважаетъ, какъ совершенн?йшую представительницу прекраснаго пола, дал?е, что она частенько слыхала о капитан? Куттл? и над?ется, что теперь
почтенный капитанъ, безъ сомн?нія, оставилъ свою прежнюю одинокую жизнь; дал?е, что м-ръ Бенсби удостоивается теперь небеснаго благословенія, которое, впрочемъ, онъ едва ли оц?нитъ надлежащимъ манеромъ, такъ какъ мужчины вообще народъ в?трениый, и прочее, и прочее.
        Капитанъ Куттль очень явственно зам?тилъ, что м-съ Бокумъ во все это время не спускала глазъ съ жениха, и всякій разъ, какъ свадебное общество проходило черезъ какой-нибудь сквозной дворъ или узкій переулокъ, представлявшій благопріятные случаи къ поб?гу, она вытягивалась во весь ростъ и ускоряла шаги, изъявляя очевидную готовность въ случа? надобности задержать дезертира на первыхъ порахъ. Другая леди, такъ же какъ и ея супругь, коротенькій джентльменъ въ высокой шляп?, держали, съ своей стороны, ухо востро и сл?довали по пятамъ обреченной жертвы; притомъ, сама м-съ Макъ Стингеръ до того завлад?ла командиромъ "Осторожной Клары", что всякая мысль о спасеніи посредствомъ б?гства становилась р?шительно невозможною. Вс? эти штуки были очевидны даже для праздношатающихся уличныхъ з?вакъ, и они очень весело подтрунивали надъ храброй нев?стой, сопровождая весь кортежъ крикомъ и гвалтомъ. М-съ Макъ Стингеръ была убійственно равнодушна ко всему, a женихъ ея утратилъ, по-видимому, всякое сознаніе.
        Капитанъ сд?лалъ н?сколько попытокъ передать философу свои мысли односложными звуками и сигналами, но безъ всякаго усп?ха, такъ какъ подвижная гвардія сл?дила за каждымъ движеніемъ. Да и трудно было въ какое бы то ни было время пробудить вниманіе командира "Осторожной Клары", ибо онъ не им?лъ привычки всматриваться въ ближайшіе предметы. Такимъ образомъ, они благополучно прибыли въ часовню, пом?щавшуюся въ довольно опрятномъ зданіи, которое недавно нанялъ достопочтенный Мельхиседекъ Гоулеръ, ярый представитель секты рентеровъ.
        Между т?мъ какъ достопочтенный Мельхиседекъ, ломаясь и кривляясь на ка?едр?, импровизировалъ ученое свово, соотв?тствующее важности случая, капитанъ воспользовался удобнымъ случаемъ присос?диться къ самому уху командира "Осторожной Клары".

        - Дружище,  - сказалъ онъ,  - какъ идутъ д?ла?

        - Прескверно!  - отв?чалъ м-ръ Бенсби, совершенно забывъ о присутствіи достопочтеннаго Мельхиседека, что, натурально, могло быть извинено только отчаяннымъ положеніемъ, въ какомъ онъ находился.

        - Бенсби,  - шепталъ капитанъ,  - по своей ли ты вол? на этомъ м?ст??
        М-ръ Бенсби отв?чалъ: "Н?тъ!"

        - Такъ зач?мъ же ты причалилъ сюда, другъ ты мой, Бенсби?  - спросилъ капитанъ неестественнымъ голосомъ.
        Бенси, теперь, какъ и всегда, смотр?вшій съ неподвижнымъ лицомъ на противоположный конецъ міра, не далъ никакого отв?та.

        - Отчалимъ, любезный!  - сказалъ капитанъ.

        - Что толку?  - возразилъ удрученный мудрецъ.  - Она меня настигнетъ y самыхъ полюсовъ.

        - Ну да попытайся, любезный. Ободрись, и маршъ нал?во кругомъ. Еще есть время. Ну же, ну! Отчаливай Бенсби!
        Но вм?сто того, чтобы воспользоваться благимъ сов?томъ, Бенсби пробормоталъ бол?зненнымъ шепотомъ:

        - Все это началось съ твоего проклятаго сундука.

        - Эхъ, окаянная баба! Подц?пить челов?ка съ твоими уб?жденіями!
        М-ръ Бенсби испустилъ подавленный вздохъ.

        - Ну же, любезный!  - говорилъ капитанъ, толкая его локтемъ.  - Пора! отчаливай жив?и, a я прикрою тебя сзади. Время летитъ. Бенсби, утекай! В?дь д?ло объ избавленіи, другъ ты мой милый! Ну, хочешь - разъ!
        Бенсби оставался неподвиженъ.

        - Да, слушай же команды, Бенсби! два!
        Бенсби не шевелился.

        - Объ избавленіи идетъ д?ло! Слушай, вотъ теб?, три! Ну, ну, утекай! Теперь или никогда!
        Однимъ изъ самыхъ страшныхъ обстоятельствъ этой церемоніи для капитана Куттля было необыкновенное участіе, которое принимала въ ней миссъ Юліана Макъ Стингеръ, вылитый портретикъ своей матушки. Она, по-видимому, сосредоточила вс? свои способности на томъ, что совершалось передъ ея глазами, и капитанъ, съ замираніемъ сердца, вид?лъ въ ней плодовитый зародышъ безконечныхъ западней и ловушекъ, которыя, иостоянно, въ продолженіе ц?лыхъ покол?ній, на Корабельной площади разставлены для честныхъ моряковъ, лишенныхъ всякой способности защищать свою личность противъ сухопутнаго коварства. Зр?лище поразительное и даже экстраординарное въ своемъ род?, ибо миссъ Юліана Макъ Стингеръ затмевала собой и м-съ Бокумъ съ ея жел?зной волей, и коротенькаго джентльмена съ его высокой шляпой, и даже самое Макъ Стингеръ съ ея отчаянной и свир?пой непреклонностью. Маленькіе Макъ Стингеры весьма не много смыслили въ этихъ д?лахъ, и главн?йшимъ ихъ увеселеніемъ, въ продолженіе церемоніи, было - путешествовать по ногамъ джентльменовъ; но зато т?мъ поразительн?е выставлялся к?нтрастъ этихъ невинныхъ малютокъ съ миссъ
Юліаной, воплощавшей въ себ? будущую безпардонную даму со вс?ми ея принадлежностями. "Какихъ-нибудь два, три года,  - думалъ капитанъ,  - и горе несчастному, который вздумаетъ пріютиться подъ одною кровлею съ этой д?вицей".
        Церемонія закончилась шумнымъ ликованіемъ юныхъ птенцовъ благопріобр?тенной семьи м-ра Бенсби, которые вс? бросились на шею къ милому папаш? и просили y него деньженокъ на бонбошки. Когда кончились эти изліянія н?жн?йшихъ, трогательныхъ чувствъ, процессія готова была выступить изъ церкви, но, вдругъ, на н?которое время, ее пріостановилъ неожиданный вопль со стороны Александра Макъ Стингера. Этотъ милый птенецъ, взглянувъ на могильные памятники подл? часовни, ни съ того ни съ сего забралъ себ? въ голову, что его маменьку хотятъ будто зарыть въ св?жей могил?, и она съ нимъ распрощается навсегда. На этомъ законномъ основаніи онъ завизжалъ съ изумительной силой, и его младенческое личико даже почерн?ло отъ надрыва. Но какъ ни были трогательны эти умилительные знаки сыновней любви, маменька его была отнюдь не такая дама, чтобы позволить въ своемъ присутствіи выказывать подобную слабость. Посл? безполезныхъ попытокъ образумить малютку подзатыльниками и щелчками, она выволокла его на св?жій воздухъ, поставила на мостовую, и вскор? свадебная компанія им?ла удовольствіе слышать громкіе аплодисменты,
которые раздавались по спин? и плечамъ юнаго Александра.
        Когда все пришло въ стройный порядокъ, процессія, съ приличнымъ торжествомъ, двинулась опять на Корабельную площадь, при громкихъ свисткахъ и рукоплесканіяхъ праздношатающихся з?вакъ, которые, скидывая шляпы, униженно кланялись м-ру Бенсби и поздравляли его съ благополучнымъ пріобр?теніемъ красавицы. Капитанъ проводилъ компанію до дверей девятаго номера, но дальше идти не хот?лъ, несмотря на великол?пный пиръ, который былъ приготовленъ для счастливыхъ гостей. Во-первыхъ, м-съ Бокумъ, свободная теперь отъ исполненія своей трудной обязанности - пл?нникъ натурально вырваться бы не могъ - обратила все свое вниманіе на капитана и засыпала его отчаянными любезностями, а, во-вторыхъ, честный капитанъ слишкомъ мучился угрызеніями сов?сти при мысли, что онъ самъ н?которымъ образомъ завелъ своего пріятеля въ эту западню, хотя, конечно, ему никакъ не могло придти въ голову, чтобы мудрый Бенсби, совершенн?йшій знатокъ челов?ческой натуры, допустилъ такимъ образомъ опутать себя. Поэтому капитанъ, не входя въ брачный домъ, учтиво раскланялся съ своей дамой и отправился назадъ, об?щая, впрочемъ, воротиться опять
не позже, какъ часа черезъ два.
        Капитанъ усталъ, растерялся, былъ взволнованъ, но ему, однако, ничего не стоило въ этотъ же день завернуть на часокъ къ м-ру Домби, хотя квартира этого джентльмена была теперь за городомъ въ одномъ изъ самыхъ отдаленныхъ лондонскихъ предм?стій. Туда онъ и направилъ свои шаги, не заходя даже къ старику Соломону въ пред?лы деревяннаго мичмана.
        Сторы были опущены, и въ дом? была такая тишина, что капитанъ сначала не р?шался постучаться въ дверь; но скоро, почти надъ самымъ ухомъ, раздались голоса, и когда онъ постучался, м-ръ Тутсъ вышелъ къ нему на встр?чу. Въ самомъ д?л?, м-ръ Тутсъ и его супруга были уже зд?сь.
        Тотчасъ же по прибытіи въ этотъ домъ, миссъ Тутсъ схватила на руки чьего-то ребенка, ус?лась съ нимъ на ступени л?стницы и принялась его лел?ять, ц?ловать, миловать и няньчить съ необыкновеннымъ, истинно-материнскимъ восторгомъ. Флоренса была тутъ же съ потупленною головою, и трудно было сказать, кто былъ мил?е для м-съ Тутсъ, мать или ребенокъ, или кто изъ нихъ былъ н?жн?е, Флоренса къ м-съ Тутсъ или м-съ Тутсъ къ Флоренс?, или об? он? къ невинному младенцу.

        - Папенька вашъ очень боленъ, душечка миссъ Флой?  - спросила Сусанна.

        - Очень, очень боленъ,  - сказала Флоренса.  - Сусанна, другъ мой, пожалуйста, не называйте меня моимъ старымъ именемъ. A это что?  - воскликнула Флоренса, бросивъ изумленный взглядъ на ея костюмъ.  - Старое платье, моя милая? старая шляпка, букли, все старое?
        Сусанна залилась слезами и покрыла поц?луями маленькую ручку своей безц?нной, несравненной горлинки, миссъ Флой.

        - Позвольте вамъ объяснить, въ чемъ д?ло, милая миссъ Домби,  - сказалъ м-ръ Тутсъ, выступая впередъ.  - Моя жена, что называется, самая экстраординарная дама, и ужъ я право не знаю, кто можетъ сравниться съ ней въ этомъ отношеніи. Еще прежде, ч?мъ вы обв?нчались, да и посл?, она говорила тысячу разъ, что, когда бы вы ни воротились домой, она будетъ приходить къ вамъ не иначе, какъ въ томъ самомъ плать?, въ которомъ вы привыкли ее вид?ть. Она, видите ли, боится, какъ бы вы не стали меньше ее любить, если она перем?нитъ свой костюмъ. Да и то сказать, это платье къ ней отлично идетъ, и я ее обожаю въ немъ. Милая миссъ Домби, пусть она будетъ опять вашей горничной, нянькой, вс?мъ, ч?мъ была прежде, какъ будто въ ея жизни не случилось никакихъ перем?нъ. Да только вотъ что, Сусанна,  - заключилъ м-ръ Тутсъ, говорившій съ большимъ одушевленіемъ и чувствомъ,  - объ одномъ прошу тебя, мой ангелъ, помни, сд?лай милость, докторскій сов?тъ, и не надсажайся слишкомъ много!
        Глава LXI
        Кузенъ Фениксъ

        Слишкомъ нуждалась въ посторонней помощи Флоренса Гэй, и присутствіе въ ея дом? старой подруги было для нея безц?нной отрадой. Ея отецъ былъ боленъ. Смерть стояла y его изголовья. Потрясенный страшными воспоминаніями прошедшей жизни, старикъ не выдержалъ разнородныхъ ощущеній и въ самый день прі?зда въ домъ своей дочери слегъ въ постель. Съ этой поры м-ръ Домби не поднималъ головы, и съ этой же поры руки Флоренсы были постоянно къ его услугамъ.
        Она всегда была съ нимъ, и онъ всегда ее узнавалъ, хотя нер?дко, томимый бредомъ, путалъ обстоятельства, при которыхъ съ нею говорилъ. Такъ иной разъ ему казалось, будто его сынъ только что умеръ, и онъ говорилъ, будто вид?лъ, какъ его маленькая дочь, не смыкая глазокъ, день и ночь покоила и лел?яла умирающаго ребенка. Вид?лъ это м-ръ Домби и стоналъ, и плакалъ навзрыдъ, и прижималъ къ подушк? свою несчастную голову. Иногда онъ къ ней самой обращался съ вопросомъ:

        - Гд? Флоренса?

        - Я зд?сь, папенька, зд?сь я.

        - Я не знаю ея,  - вопилъ измученный старикъ.  - Мы такъ давно разстались, что я не узнаю моего собственнаго д?тища!
        И Флоренс? стоило большихъ трудовъ успокаивать взволнованнаго старика и осушать его слезы. Случалось, м-ръ Домби ц?лые часы бредилъ своими старыми торговыми предпріятіями, и Флоренса въ такихъ случаяхъ обыкновенно теряла изъ виду нить его размышленій. Онъ повторялъ наивный вопросъ своего сына младенца: "Что такое деньги?" и размышлялъ, и обдумывалъ, и разсуждалъ съ самимъ собою бол?е или мен?е связно, пріискивая основательный отв?тъ, какъ будто до той минуты никогда никто не спрашивалъ его объ этой важной стать?. Зат?мъ, продолжая вдумываться, онъ двадцать тысячъ разъ повторялъ титулъ своей старинной фирмы и при каждомъ раз? повертывалъ на подушк? свою усталую голову. Случалось также, онъ считалъ своихъ д?тей - разъ - два - стой; разъ - два - стой, и повторялъ эту прогрессію до безконечности.
        Но все это происходило при особенно угнетенномъ состояніи его духа. Во вс?хъ другихъ фазахъ своей бол?зни онъ постоянно обращался къ Флоренс?; онъ припоминалъ ту ночь, когда Флоренса приходила въ его кабинетъ, воображалъ, что его сердце сокрушилось отъ тоски, что онъ пошелъ за нею сл?домъ и безполезно отыскиваетъ ее въ пустыхъ и разоренныхъ комнатахъ огромнаго дома. См?шивая это время съ посл?дними днями своей дикой и отчужденной жизни, онъ дивился безчисленнымъ сл?дамъ челов?ческихъ ногъ и старался между ними разгляд?ть поступь своей дочери. Вдругъ, мерещились ему въ зеркалахъ какія-то страшныя картины дикихъ людей съ орудіями смерти на груди. Зат?мъ видн?лся сл?дъ Флоренсы. Вотъ она подходитъ ближе и ближе, и м-ръ Домби снова начинаетъ считать сл?ды, взбираясь на верхушку какойто огромной башни съ безчисленными билліонами ступеней.
        Однажды м-ръ Домби спросилъ, не слышалъ ли онъ на этихъ дняхъ голоса Сусанны.

        - Да, папенька, Сусанна зд?сь. Угодно вамъ ее вид?ть?
        М-ръ Домби отв?чалъ, что очень угодно, и Сусанна, не безъ н?котораго страха, явилась y его постели.
        Взглядъ на эту особу, казалось, доставилъ ему большое удовольствіе, и онъ просилъ ее не уходить.

        - Прощаю васъ, мой другъ, за все и во всемъ,  - говорилъ м-ръ Домби, очевидно, еще не знавшій блистательной перем?ны въ судьб? этой д?вицы.  - Останьтесь съ нами. Флоренса и я совс?мъ перем?нились, и мы очень счастливы.
        И говоря это, м-ръ Домби ц?ловалъ маленькую головку, лежавшую на подушк? подл? него.
        Такъ продолжалось н?сколько нед?ль. М-ръ Домби представлялъ на своей постели слабое подобіе челов?ка, говорившаго такимъ тихимъ голосомъ, что его можно было разслышать не иначе, какъ прислонившись ухомъ къ его губамъ. Мало-по-малу онъ успокоился. Его, очевидно, начинало забавлять, что онъ лежитъ зд?сь подл? открытаго окна, смотритъ поутру на л?тнее небо и деревья, любуется вечеромъ закатомъ солнца и наблюдаетъ съ какой-то симпатіей т?ни облаковъ и листьевъ. Это въ самомъ д?л? забавно: св?тъ и жизнь никогда ему не представлялись съ этой точки зр?нія, и было ясно, что м-ръ Домби возрождается къ новому бытію.
        Онъ началъ теперь обнаруживать, что усталость Флоренсы его безпокоитъ, и часто, подозвавъ ее къ себ?, говорилъ:

        - Ступай, моя милая, отдохни, погуляй. Св?жій воздухъ для тебя необходимъ. Ступай къ своему доброму мужу!
        Однажды, когда Вальтеръ былъ въ его комнат?, онъ подозвалъ его къ себ? и, кр?пко пожимая его руку, ув?рялъ, что можетъ умереть спокойно, такъ какъ ему изв?стно, что Флоренса съ нимъ всегда будетъ счастлива.
        Разъ вечеромъ, на закат? солнца, Флоренса и Вальтеръ сид?ли въ его комнат?, такъ какъ онъ иривыкъ ихъ вид?ть вм?ст?. Флоренса няньчила своего ребенка и, убаюкивая его, зап?ла ту самую п?сню, которую такъ часто слышалъ отъ нея умершій братъ. М-ръ Домби не выдержалъ, онъ протянулъ къ дочери трепещущую руку и просилъ перестать; но на другой и въ сл?дующіе дни онъ самъ просилъ ее повторять какъ можно чаще этотъ романсъ, и онъ вслушивался въ голосъ дочери, отвернувъ отъ нея свое лицо.
        Флоренса сид?ла y окна съ своей рабочей корзинкой, между т?мъ какъ Сусанна, ея неразлучная спутница, расположилась противъ нея со своимъ шитьемъ. М-ръ Домби заснулъ. Былъ прекрасный л?тній вечеръ, и еще два часа оставалось до сумерекъ. Флоренса задумалась. Ей пришли въ голову т? минуты, когда отецъ первый разъ представилъ ее своей прекрасной нев?ст?. Въ комнату вошелъ Вальтеръ.

        - Послушай, душенька,  - сказалъ онъ, слегка дотрагиваясь до ея плеча,  - съ тобой хотятъ поговорить.

        - Не случилось ли чего, мой другъ?  - спросила Флоренса, испуганная, какъ ей показалось, встревоженнымъ видомъ своего мужа.

        - Н?тъ, мой ангелъ, ничего! Пришелъ одинъ джентльменъ, и я говорилъ съ нимъ. Ничего не случилось. Хочешь къ нему выйти?
        Флоренса встала и посп?шила сойти внизъ за своимъ мужемъ, оставивъ отца на попеченіе черноокой м-съ Тутсъ, обратившей въ эту минуту вс? свои способности на иголку и наперстокъ. Въ гостиной нижняго этажа, обращенной окнами въ садъ, сид?лъ какой-то джентльменъ, который при вход? Флоренеы хот?лъ пойти къ ней на встр?чу, но, задержанный н?которыми принадлежностями своихъ ногъ, остановился подл? стола.
        Флоренса припомнила кузена Феникса, котораго съ перваго раза не угадала въ т?ни листьевъ. Кузенъ Фениксъ взялъ ея руку и поздравилъ съ благополучнымъ бракомъ.

        - Я очень жал?ю,  - говорилъ кузенъ Фениксъ, усаживаясь на стулъ, между т?мъ, какъ Флоренса заняла свое м?сто,  - очень жал?ю, что мн? не удалось раньше явиться къ вамъ съ моими искренними поздравленіями; но въ нашей фамиліи, словомъ сказать, произошли такія непріятныя случайности, или, въ н?которомъ род?, многочисленныя столкновенія, что я, какъ говорится, находился въ чертовскомъ состояніи духа и потерялъ всякую способность пос?щать общество. Единственнымъ обществомъ во все это время была, такъ сказать, моя собственная личность, и вы понимаете, какъ должно быть огорчительно, въ н?которомъ род?, замуровать себя въ опред?ленныхъ границахъ, тогда какъ въ душ? чувствуешь этакую… понимаете?… ну, словомъ сказать, безпред?льность.
        Флоренса понимала только то, что кузенъ Фениксъ им?лъ очевидное нам?реніе сд?лать ей бол?е важныя открытія, но какія именно, это скрывалось въ мрак? неизв?стности. Безпокойный взглядъ Вальтера подтверждалъ ея догадку.

        - Я им?лъ честь упоминать другу моему м-ру Гэю, если только могу называть его этимъ именемъ,  - продолжалъ кузенъ Фениксъ,  - что мн?, такъ сказать, неслыханно пріятно получить в?сть насчетъ теперешнихъ обстоятельствъ друга моего Домби, который, вы понимаете, на дорог? къ выздоровленію. Я никакъ не думаю, чтобы другъ мой Домби опустилъ, въ н?которомъ род?, крылья, по поводу этакой какой-нибудь, словомъ сказать, потери всего им?нья. Самъ я не пробовалъ, или, правильн?е не испыталъ чего-нибудь въ род? такого радикальнаго разоренія, такъ какъ мое им?ніе никогда не простиралось до такихъ колоссальныхъ разм?ровъ; но все же и я въ своей жизни потерялъ все, что могъ потерять, и при всемъ томъ, понимаете, никогда, по крайней м?р?, слишкомъ, не жаловался этакъ на какую-нибудь несправедливость судьбы, или, правильн?е, сл?пого рока. Я знаю, другъ мой Домби почтенный джентльменъ, и, конечно, ему отрадно думать, что это, такъ сказать, всеобщее чувство. Даже Томми Скрьюзеръ,  - мужчина удивительно желчный, пріятель мой Гей, в?роятно, знакомъ съ нимъ,  - ничего не можетъ сказать въ опроверженіе этого факта.
        Флоренса чувствовала, больше, ч?мъ когда-либо, что за этимъ длиннымъ вступленіемъ должно посл?довать какое-нибудь важное открытіе. Ея взоры, лучше всякаго отв?та, выразили жив?йшее нетерп?ніе. Кузенъ Фениксъ продолжалъ:

        - Д?ло въ томъ, что другъ мой Гэй, точно такъ же, какъ и я, разсуждали сейчасъ относительно исходатайствованія милости, которая, собственно, и даже исключительно, находится въ вашихъ рукахъ, и я, что называется, радъ, что другъ мой Гэй согласился хлопотать за меня, при чемъ мн? пріятно засвид?тельствовать, что онъ удостоилъ меня совершенн?йшей откровенности, за что я ему обязанъ. Не могу нарадоваться, что любезн?йшая и совершенн?йшая дочь пріятеля моего Домби им?етъ чувствительную натуру, и, конечно, не потребуетъ съ моей стороны слишкомъ обширныхъ и подробныхъ разсужденій; но все-таки я очень счастливъ, что мое ходатайство будетъ опираться на вліяніи и одобреніи друга моего, м-ра Гэя. Эго отчасти напоминаетъ мн? мое старое парламентское время, шумное время, когда этакъ, знаете, не проходило ни одного зас?данія, которое бы не им?ло чисто политическаго характера. Разсуждали въ ту пору, понимаете, о торговл? неграми, о Наполеон? и французахъ,  - шумное время!  - и я, что называется, принадлежалъ къ партіи самыхъ бойкихъ застр?льщиковъ. Если, бывало, скажетъ кто, что его мн?ніе, какъ онъ над?ется,
найдетъ ртголосокъ въ душ? Питта, мы, что называется, просто выходимъ изъ себя, и во всей зал?, понимаете, буря рукоплесканій. Если сказать прямо, Питтъ былъ великій политикъ и ораторъ, очертившій вокругъ себя магическій кругъ, изъ котораго, понимаете, никто не вырывался. Случалось, и очень часто, вовсе, бывало, не понимаешь и не догадываешься, о чемъ р?чь, но какъ скоро впутано сюда имя Питта, матерія, знаете, принимаетъ такой видъ, что поневол? соглашаешься и аплодируешь. Это, знаете, подало даже поводъ къ забавнымъ шуткамъ, и м-ръ Браунъ - четырехъ-бутылочный верзила съ шишкой на носу, отецъ моего друга Гэя, в?роятно, былъ знакомъ съ нимъ - обыкновенно говаривалъ, что, если бы этакъ вздумалъ кто сказать, что онъ съ крайнимъ сожал?ніемъ изв?щаетъ парламентъ, что одинъ изъ почтенныхъ членовъ томится въ ближайшей комнат? въ страшныхъ судорогахъ, и что имя почтеннаго члена есть Вилльямъ Питтъ, рукоплесканіе, понимаете, было бы общее, и вс?, такъ сказать, на удачу, не преминули бы одобрить это мн?ніе Вилльяма Питта.
        Это загадочное отступленіе больше и больше безпокоило Флоренсу, и она съ возрастающимъ волненіемъ смотр?ла то на Вальтера, то на кузена Феникса.

        - Ничего, мой другь, будь спокойна,  - сказалъ Вальтеръ.

        - Ничего, м-съ Гэй, будьте спокойны,  - повторилъ кузенъ Фениксъ,  - я, право, чрезвычайно огорченъ, что сд?лался, въ н?которомъ род?, причиной вашего безпокойства. Позвольте васъ ув?рить, что, д?йствительно, ничего, то есть, словомъ сказать, ничего непріятнаго быть не можетъ. Единственная милость, о которой я осм?ливаюсь просить… но это, видите ли, должно, въ н?которомъ смысл?, казаться удивительно страннымъ, и я былъ бы чрезвычайно обязанъ другу своему Гэю, если бы онъ самъ принялъ на себя трудъ изложить сущность д?ла,  - заключилъ кузенъ Фениксъ.
        Флоренса, съ своей стороны, доведенная до посл?дней степени безпокойства, также обратилась къ своему мужу. Вальтеръ сказалъ:

        - Д?ло вотъ въ чемъ, моя милая. Теб? надобно ни больше, ни меньше, какъ ?хать въ Лондонъ съ этимъ джентльменомъ, котораго ты очень хорошо знаешь.

        - A другъ мой Гэй - прошу извинить - разв? не по?детъ?  - прервалъ кузенъ Фениксъ.

        - По?ду и я. Въ Лондон? ты должна сд?лать визитъ…

        - Кому?  - спросила Флоренса, окидывая взоромъ обоихъ собес?дниковъ.

        - Если вы будете такъ добры, м-съ Гэй, что согласитесь до времени не получать отв?та на этотъ вопросъ, то я осм?ливаюсь покорн?йше васъ просить объ этомъ.

        - Ты знаешь, Вальтеръ?  - сказала Флоренса.

        - Да.

        - И по твоему, я могу ?хать?

        - Да. Я совершенно уб?жденъ, что ты не будешь раскаиваться. Но то правда, что до времени теб? лучше не разспрашивать о подробностяхъ этого визита. Увидишь сама.

        - Если папенька все еще спитъ или, проснувшись, можетъ обойтись безъ моихъ услугь, я сейчасъ ворочусь.
        И съ этими словами Флоренса посп?шно вышла изъ комнаты, бросивъ совершенно спокойный и дов?рчивый взглядъ на своего супруга. Когда она воротилась, уже совс?мъ готовая отправиться въ путь, Вальтеръ и кузенъ Фениксъ вели серьезный разговоръ y окна, и Флоренса не могла надивиться тому, что они такъ хорошо сошлись другъ съ другомъ въ такое короткое время.

        - Я оставлю карточку для друга моего Домби,  - сказалъ кузенъ Фениксъ,  - и буду искренно ув?ренъ, что онъ съ каждымъ часомъ станетъ укр?пляться въ сил? и здоровьи. Другъ мой Домби, я над?юсь, благоволитъ считать меня такимъ челов?комъ, который проникнутъ удивленіемъ къ его возвышенному характеру относительно… словомъ сказать, къ благородной роли британскаго негоціанта и, просто, честнаго джентльмена. Моя усадьба и деревенскій домъ пришли, что называется, въ плачевное состояніе разрушенія и ветхости; но, если другу моему Домби потребуется перем?нить воздухъ и поселиться въ т?хъ м?стахъ, могу ув?рить, что во всей Англіи н?тъ бол?е тихаго, св?тлаго и совершенно здороваго воздуха, хотя, нужно сказать, нигд? еще не найти такой скуки. Если другъ мой Домби страдаетъ т?лесными недугами, я бы желалъ порекомендовать ему рецептъ, который былъ для меня чрезвычайно полезенъ во многихъ обстоятельствахъ моей жизни, a должно зам?тить, жилъ я очень свободно и даже, такъ сказать, нараспашку. Этотъ рецептъ, собственно говоря, состоитъ въ яичномъ желтк?, который надобно взболтать въ стакан? хересу съ мушкатнымъ
ор?хомъ и сахаромъ и принимать каждое утро съ кускомъ сухой поджаренной булки. Джексонъ, содержавшій въ Бондъ-Стрит? номера для боксеровъ,  - челов?къ отм?нныхъ талантовъ, и другъ мой Гэй, разум?ется. знакомъ съ нимъ,  - Джексонъ сов?туетъ вообще въ экстренныхъ случаяхъ зам?нять хересъ ромомъ; но я лучше другу моему Домби рекомендую хересъ, такъ какъ, при его состояніи, ромъ могъ бы броситься въ голову и произвести, словомъ сказать, воспаленіе.
        Отъ всего этого кузенъ Фениксъ разгружался съ весьма значительными затрудненіями, и физіономія его обнаруживала очевидное разстройство. Когда онъ всталъ съ м?ста, чтобы идти къ дверямъ, его ноги изъявили р?шительное желаніе двигаться къ саду, и влад?лецъ ихъ едва поб?дилъ такое заносчивое упрямство. Наконецъ, кузенъ Фениксъ подалъ руку Флоренс? и вышелъ съ нею къ подъ?зду, гд? стояла карета, въ которую, вм?ст? съ ними, с?лъ и Вальтеръ.
        Они ?хали семь или восемь миль, и были уже сумерки, когда экипажъ катился по скучнымъ и церемоннымъ улицамъ западной части Лондона. Флоренса этимъ временемъ кр?пко держала Вальтерову руку, и безпокойство ея, по-видимому, увеличивалось всякій разъ, какъ они въ?зжали въ новую улицу. Наконецъ, карета остановилась въ Брукъ-Стрит?, передъ т?мъ самымъ домомъ, гд? ея отецъ пировалъ свою несчастную свадьбу.

        - Что это значитъ?  - спросила Флоренса.  - Кто зд?сь живетъ?
        Вальтеръ не отв?чалъ ничего и только пожалъ ея руки.
        Обводя взоромъ фасадъ, Флоренса увид?ла, что окна во вс?хъ этажахъ закрыты наглухо, какъ будто домъ былъ необитаемъ. Между т?мъ, кузенъ Фениксъ вышелъ изъ кареты и предложилъ ей руку.

        - Ты не выйдешь, Вальтеръ?

        - Н?тъ, я останусь зд?сь. Не бойся, мой другъ, сейчасъ ты увидишь, что страхъ твой напрасенъ.

        - Знаю, Вальтеръ, бояться мн? нечего, когда ты такъ близко, но…
        Дверь тихонько отворилась, безъ стуку и безъ звонка, и кузенъ Фениксъ вошелъ съ своей спутницей въ душный и скучный домъ. Казалось, онъ ни разу не отворялся со времени несчастной свадьбы и служилъ съ того времени постояннымъ пріютомъ для мрака затхлой атмосферы.
        Флоренса не безъ страха взошла наверхъ по темной л?стниц? и остановилась подл? гостиной. Кузенъ Фениксъ отворилъ дверь и, не говоря ни слова, сд?лалъ знакъ, чтобы она вошла и попросилъ ее идти впередъ, между т?мъ какъ онъ останется за дверью. Флоренса повиновалась.
        Въ углубленіи комнаты, за столомъ, при тускломъ св?т? лампы, сид?ла какая-то леди, вся въ черномъ, съ перомъ или карандашомъ въ рук?. Флоренса нер?шительными шагами подвигалась впередъ и вдругъ остановилась, какъ будто прикованная къ м?сту. Леди поворотила свою голову.

        - Великій Боже!  - сказала она.  - Что это значитъ!

        - Н?тъ, н?тъ! Не подходите!..  - вскричала Флоренса, отскакивая назадъ, когда леди встала съ своего м?ста.  - Маменька!
        Он? об? были неподвижны, съ глазами, устремленными другъ на друга. Гн?въ и гордость избороздили лицо этой особы; но все же она - Эди?ь, прекрасная и величественная теперь, какъ и всегда. Лицо Флоренсы, изумленное и робкое, выражало сожал?ніе, грусть, благодарную н?жную память. На томъ и другомъ лиц? въ жив?йшихъ краскахъ изображались удивленіе и страхъ. Об? женщины, неподвижныя и безмолвныя, смотр?ли одна на другую черезъ мрачную пропасть непреложныхъ событій пройденной жизни.
        Флоренса изм?нилась первая. Слезы градомъ полились изъ ея глазъ, и она сказала отъ полноты сердца:

        - О, мама, милая мама! зач?мъ мы встр?чаемся такъ? зач?мъ вы были всегда такъ добры ко мн?, когда еще нич?мъ не подготовлялась эта встр?ча!
        Эди?ь стояла передъ ней безъ движенія и безъ словъ. Ея глаза были устремлены на ея лицо.

        - Я не см?ю объ этомъ думать,  - говорила Флоренса,  - я только что оставила бол?зненный одръ своего отца. Мы теперь неразлучны и впередъ не разлучимся никогда. Если вы хотите, милая мама, чтобы я просила за васъ прощеніе,  - я буду просить и почти ув?рена, что онъ не откажетъ въ просьб? своей дочери. Богъ пошлетъ ут?шеніе вашей страждущей душ?!
        Эди?ь не отв?чала.

        - Вальтеръ… я замужемъ, и y насъ есть ребенокъ,  - сказала Флоренса робкимъ голосомъ,  - Вальтеръ y воротъ, и я прі?хала съ нимъ. Я скажу своему мужу, что вы перем?нились,  - продолжала Флоренса, бросивъ на нее грустный взоръ,  - и Вальтеръ, я ув?рена, будетъ говорить вм?ст? со мною нашему отцу. Хотите, чтобы я это сд?лала?
        Эди?ь, неподвижно, какъ статуя, прервала молчаніе глухимъ, тихимъ, но выразительнымъ голосомъ:

        - Пятно на вашемъ имени, пятно на имени вашего мужа, вашего ребенка! Разв? это прощаютъ, Флоренса?

        - В?рьте намъ, милая мама, что мы все забыли, останемся неразлучными съ вами, и это для вс?хъ насъ будетъ ут?шеніемъ. Но вы ничего… ничего не говорите о моемъ отц?, - лепетала Флоренса,  - значитъ ли это, вы хотите, чтобы я просила за васъ? Ну да, конечно, конечно!
        Эди?ь не отв?чала.

        - И я буду просить усердно, чтобы онъ простилъ мою милую маму, и добрый отецъ мой не откажетъ въ просьб? своей дочери, и я принесу вамъ слово примиренія, и тогда, можетъ быть, мы разстанемся совс?мъ не такъ, какъ встр?тились теперь… О! уполномочьте, ради Бога, уполномочьте меня на это ходатайство! Я отступила отъ васъ, милая мама, совс?мъ не потому, что боюсь васъ, и совс?мъ не потому, что не над?юсь на вашу благосклонность: н?тъ! я желаю только выполнить свою обязанность по отношенію къ моему отцу. Онъ меня любитъ, и я его люблю отъ всего моего сердца. Но я никогда не могу забыть, что вы были такъ добры ко мн?. О, молитесь Богу,  - воскликнула Флоренса, падая на ея грудь,  - молитесь Богу, чтобы онъ простилъ вамъ весь этотъ гр?хъ, и простилъ бы мн?, если я не могу забыть…
        Рыданія заглушили ея слова. Эди?ь, какъ будто подавленная тяжестью ея прикосновенія, упала на кол?ни и обвилась руками вокругъ ея шеи.

        - Флоренса, ангелъ благодатный! Прежде ч?мъ я опять сойду съ ума, прежде, ч?мъ гордость и упрямство опять поразятъ н?мотой мой языкъ, в?рь мн?, Флоренса, я невиниа, клянусь теб? въ этомъ моею душою!

        - Маменька!

        - Преступна во многомъ - такъ! и в?чная преграда будетъ разд?лять меня отъ всего, что есть чистаго и невиннаго въ жизни, разд?лять отъ васъ, отъ всей земли…
        На кол?няхъ передъ ней, она подняла свои об? руки и клялась.

        - Флоренса, в?рь мн?, я невинна! в?рь въ этомъ женщин?, которая видитъ въ теб? чист?йшее и благородн?йшее изъ земныхъ созданій и которая никогда бы не упала въ эту бездну, если бы твое присутствіе охраняло цв?тущіе годы ея жизни! Позволь мн? еще разъ, посл?дній разъ, прижать твою милую голову къ этому истерзанному и сокрушенному сердцу!
        Она плакала, и ея грудь сильно волновалась. Какъ была бы она счастлива теперь, если бы такія сцены чаще повторялись въ ея старые дни!

        - Ничто въ св?т? не могло бы вырвать отъ меня этого признанія и этой клятвы,  - ни любовь, ни ненависть, никакія надежды, никакія угрозы. Я сказала: умру въ пытк? и не произнесу ни одного слова, не сд?лаю никакого знака, и это было бы такъ, a не иначе, если бы мы не встр?тились съ тобою, Флоренса.

        - Над?юсь,  - сказалъ кузенъ Фениксъ, д?лая въ дверяхъ довольно неправильные зигзаги, такъ какъ его своевольныя ноги обнаруживали очевидное нам?реніе оставаться за порогомъ,  - над?юсь, моя любезн?йшая и совершенн?йшая родственница извинитъ маленькую стратагему, которою я воспользовался, чтобы устроить эту встр?чу. Не могу сказать, что до сихъ поръ я отвергалъ р?шительнымъ и настоятельнымъ образомъ возможность несчастнаго соединенія моей любезн?йшей и совершенн?йшей родственницы съ этимъ б?лозубымъ покойникомъ, ибо зам?чено издавна, что случаются въ этомъ мір? весьма странныя и непостижимыя сочетанія этого сорта, превышающія, такъ сказать, всякія соображенія и разсчеты въ экономическомъ смысл?. При всемъ томъ, я им?лъ честь напоминать другу моему Домби, чтобы онъ, въ н?которомъ род?, не отваживался обвинять мою любезн?йшую и совершенн?йшую родственницу до т?хъ поръ, пока криминальность ея поступковъ не будетъ утверждена на юридическомъ основаніи. Моя тетка была живучая женщина, это изв?стно вс?мъ, но, можетъ быть, не всякій знаетъ, что она не совс?мъ хорошо выполняла свои обязанности, разд?ляя,
в?роятно, въ этомъ отношеніи общую участь всей нашей фамиліи, которая, словомъ сказать, не отличалась яснымъ сознаніемъ своего долга. Поэтому было бы, въ н?которомъ род?, безразсудно и даже, такъ сказать, безсов?стно, если бы, въ настоящемъ случа?, мы не обратили своей посильной заботливости на нашу любезн?йшую и совершенн?йшую родственницу, которая, думалъ я, должна быть поставлена въ непріятное положеніе посл? того, какъ этотъ зубастый джентльменъ былъ, такъ сказать, растиснутъ ужаснымъ манеромъ. Вотъ почему я счелъ своей обязанностью отыскать во Франціи свою любезн?йшую и совершенн?йшую родственницу и предложить ей свое слишкомъ, такъ сказать, скромное и незавидное покровительство. Т?мъ больше мн? пріятно было услышать отъ моей любезн?йшей и совершенн?йшей родственницы, что она считаетъ меня, въ своемъ род?, добрымъ малымъ и потому безусловно поручаетъ себя моему покровительству. Я всегда обязанъ вспоминать не иначе, какъ съ удовольствіемъ, о ея усердной заботливости обо мн? въ т? минуты, когда сотрясеніе вс?хъ моихъ членовъ доходило, словомъ сказать, до безприм?рнаго градаціона.
        Эди?ь, сид?вшая съ Флоренсой на соф?, сд?лала нетерп?ливое движеніе.

        - Моя любезная и совершенн?йшая родственница,  - продолжалъ кузенъ Фениксъ, выд?лывая въ дверяхъ свои обычные зигзаги,  - над?юсь, извинитъ меня, если я, для моего и ея удовольствія, равно какъ для удовольствія м-ра Домби и его любезн?йшей и совершенн?йшей дочери, которой несравненнымъ талантамъ мы всегда удивлялись и… словомъ сказать, я полагаю, что я могу, для общаго нашего удовольствія, дополнить окончательно эту длинную нить моихъ наблюденій. Прошу обратить вниманіе на то, что ни она, ни я, со времени нашего свиданія, никогда не заикались о предмет? ея страннаго и загадочнаго похищенія. Я всегда держался мысли, что была, в?роятно, въ этомъ д?л? такая тайна, которую объяснитъ она сама, если захочетъ. Но моя любезн?йшая и совершенн?йшая родственница им?етъ, въ н?которой пропорціи, непонятно-упрямый и р?шительный характеръ, и потому, съ теченіемъ времени, я основательно уб?дился, что отъ нея, такъ сказать, никакое краснор?чіе не вырветъ ни одного слова. Впосл?дствіи однако я усмотр?лъ, что она весьма охотно распространялась на счетъ своей необыкновенной н?жности къ совершенн?йшей дочери друга
моего Домби, и потому, по естественному совокупленію идей, пришло мн? въ голову, что если бы этакъ, словомъ сказать, устроить свиданіе, неожиданное съ об?ихъ сторонъ, д?ло могло бы повести къ весьма счастливымъ результатамъ. Проживая теперь въ Лондон?, совершенно, такъ сказать на приватной ног?, я р?шился открыть м?стопребываніе друга моего Гэя - прекрасный молодой челов?къ, откровенный и внушающій уваженіе: моя любезн?йшая и совершенн?йшая родственница, в?роятно, съ нимъ знакома - и мн? удалось им?ть счастье привезти сюда его милую и любезную супругу. Скоро мы отправляемся въ южную Италію, чтобы поселиться тамъ на в?чныя времена, или, правильн?е, до т?хъ поръ, пока не наступитъ роковой часъ удалиться въ т? в?чныя жилища, которыя… словомъ сказать, это пробуждаетъ весьма непріятныя мысли въ людяхъ съ разумной и чувствительной душой. Стало быть,  - заключилъ кузенъ Фениксъ съ истиннымъ одушевленіемъ,  - теперь-то, или никогда, я долженъ умолять свою любезн?йшую и совершенн?йшую родственницу не останавливаться на половин? дороги, a исправить, по-возможности, все то, что ею испорчено,  - не потому, что
этого требуетъ ея фамилія, ея собственная репутація, или какія-нибудь изъ т?хъ св?тскихъ отношеній, которыя уже бол?е, такъ сказать, не существуютъ,  - очаровательная мысль для челов?ка съ чувствомъ!  - но потому, что благородный челов?къ всегда обязанъ уничтожать зло.
        Съ этими словами кузенъ Фениксъ сд?лалъ джентльменскій поклонъ и вышелъ изъ дверей, поб?дивъ не безъ труда упрямство своихъ ногъ.
        Н?сколько минутъ об? дамы сид?ли безмолвно, одна подл? другой. Наконецъ, Эди?ь, снимая съ груди запечатанный пакетъ, прервала молчаніе, тихимъ, но трогательнымъ голосомъ:

        - Я могла умереть скоропостижно или всл?дствіе какихъ-нибудь непредвид?нныхъ обстоятельствъ; тайна въ такомъ случа? была бы унесена въ могилу, и никто бы ея не открылъ изъ живущихъ на земл?. Этого я не хот?ла, милая Флоренса, не хот?ла для васъ. Возьмите этотъ пакетъ: для васъ онъ написанъ и для васъ изложены въ немъ вс? подробности моей тайны.

        - Могу показать его папеньк??

        - Можете кому угодно; онъ ваша неотъемлемая собственность. Но пусть м-ръ Домби знаетъ, что другими путями онъ не получилъ бы отъ меня никогда ничего.
        Продолжительное молчаніе съ об?ихъ сторонъ. Эди?ь сид?ла съ глазами, опущеннымй въ землю.

        - Маменька, онъ потерялъ все свое им?ніе. Онъ былъ на краю могилы. Онъ страдаетъ и жестоко страдаетъ, даже теперь. Неужели ничего больше, ни одного слова, я не должна ему сказать отъ вашего имени?

        - Правда ли, Флоренса, что онъ очень тебя любитъ?

        - Правда, милая мама, правда!

        - Скажи ему, я очень жал?ю, что судьба свела насъ въ этомъ мір?.

        - И - ничего больше?

        - Скажи ему, если спроситъ, если онъ точно изм?нился…
        Она остановилась. Было что-то въ безмолвномъ прикосновеніи руки Флоренсы, что ее остановило.

        - … но такъ какъ онъ сд?лался теперь другимъ челов?комъ, скажи ему, Флоренса, что этого не было бы никогда, и я жал?ю, что это было.

        - Могу ли я сказать, что его несчастья васъ огорчаютъ?

        - Н?тъ. Со временемъ онъ самъ, Флоренса, будетъ благодарить судьбу за этотъ урокъ.

        - Вы желаете ему добра, вы хотите, чтобы онъ былъ счастливъ! О, позвольте мн? чаще и чаще повторять передъ нимъ желанія моей милой мамы!
        Черные глаза Эди?и, исполненные тоскливой мысли, были, казалось, обращены на окружающій мракъ. Она не отв?чала ничего до т?хъ поръ, пока Флоренса не повторила вопроса.

        - Если теперь, при своей изм?ненной жизни, онъ найдетъ поводъ жал?ть о прошедшемъ, скажи ему, Флоренса, я просила его объ этомъ. Если теперь, при своей изм?ненной жизни, онъ найдетъ поводъ думать обо мн? безъ горечи и безъ желчи, скажи, я просила его объ этомъ. Мы умерли одинъ для другого и никогда уже не встр?тимся по эту сторону гроба; но скажи ему, онъ знаетъ, есть одно общее чувство между нами, которое соединяетъ насъ на земл?.
        Ея суровость уступила м?сто трогательному умиленію, и слеза сверкнула въ ея черныхъ глазахъ.

        - Впрочемъ, я почти над?юсь, что онъ будетъ вспоминать обо мн?. Ч?мъ больше полюбитъ онъ Флоренсу, т?мъ меньше будетъ ненавид?ть меня. Въ то время буду раскаиваться и я - пусть онъ это знаетъ - и, соображая обстоятельства своей жизни съ т?ми причинами, которыя довели его самого до того, ч?мъ онъ былъ, я попытаюсь простить ему его долю въ моемъ позор?. Пусть тогда попытается и онъ простить свою несчастную супругу!

        - О мама, милая мама! Какъ отрадно для моего сердца слышать эти слова даже при этой печальной встр?ч?!

        - Странныя слова для моихъ собственныхъ ушей,  - сказала Эди?ь,  - странныя слова для звуковъ моего собственнаго голоса! Но если бы даже я была т?мъ несчастнымъ созданіемъ, какимъ онъ им?етъ право меня считать, я, въ свою очередь, им?ла бы право разъ навсегда высказать эти мысли, какъ скоро дошло до моего слуха, что вы дороги и милы другъ другу. Пусть онъ знаетъ, что подъ условіемъ его отеческой любви я готова думать о немъ снисходительно, безъ всякой затаенной злобы въ моемъ сердц?. Вотъ это посл?днія слова, которыя я ему посылаю! Теперь, прощай, моя жизнь!
        Она кр?пко сжала ее въ своихъ объятіяхъ и, казалось, разомъ вылила изъ своей души вс? сосредоточенныя чувства н?жности и любви.

        - Этотъ поц?луй для вашего младенца! Эти поц?луи вм?сто благословеній на голову моей Флоренсы! Прощай, мой другъ! прощай, мой ангелъ благодатный!

        - До свиданія,  - воскликнула Флоренса.

        - Никогда! никогда! Какъ скоро ты переступишь за порогъ этой мрачной комнаты, думай, что ты оставила меня въ могил?. Но я любила тебя, мой ангелъ небесный, и тебя только одну во всю мою жизнь, помни это!
        И Флоренса оставила ее, сопровождаемая до посл?дней минуты ея объятіями и поц?луями.
        Въ столовой, куда проводилъ ее кузенъ Фениксъ, Флоренса упала на плечо своего супруга и плакала долго, горько плакала!

        - Я очень огорченъ,  - сказалъ кузенъ Фениксъ, поднимая наиневинн?йшимъ образомъ и безъ мал?йшей утайки рубашечные рукавчики къ своимъ глазамъ,  - я очень огорченъ, что любезн?йшая дочь друга моего Домби и прекрасная супруга друга моего Гэя им?етъ слишкомъ чувствительную натуру, и что настоящее свиданіе, въ н?которомъ смысл?, взволновало вс? силы ея н?жной души. Я над?юсь, однако, и ув?ренъ, мои стратегическія распоряженія привели вс?хъ насъ къ самымъ удовлетворительнымъ результатамъ, и почтенный другъ мой Домби, чрезъ соединеніе съ нашей фамиліей, попалъ, словомъ сказать, въ омутъ запутанныхъ случайностей и недоразум?ній; но я твердо держусь того мн?нія, что д?ла могли бы им?ть совс?мъ другой, то есть, довольно сносный оборотъ, если бы не этотъ мерзавецъ съ б?лыми зубами. Что касается до моей родственницы, получившей обо мн? необыкновенно доброе мн?ніе, я могу ув?рить прекрасную супругу друга моего Гэя, что она можетъ на меня вполн? положиться какъ… словомъ сказать, какъ на своего отца. A что касается до общихъ перем?нъ и случайностей челов?ческой жизни, въ которой иной разъ вс? мы ведемъ себя
самымъ экстраординарнымъ манеромъ, то я могу повторить только то, что уже давно сказалъ другъ мой Шекспиръ - челов?къ, созданный для вс?хъ временъ и в?ковъ; другъ мой Гэй, разум?ется, знакомъ съ нимъ: "Т?нь и сонъ - вотъ наши д?ла!"
        Глава LXII
        Заключеніе

        Узр?ла, наконецъ, дневной св?тъ знаменитая бутылка, скрывавшаяся такъ долго въ душномъ погреб? подъ защитой паутины, пыли и песку. Золотое вино игриво струится въ огромныхъ бокалахъ на кругломъ стол?.
        Это посл?дняя бутылка старой мадеры.

        - Вы совершенно правы, м-ръ Гильсъ,  - говоритъ м-ръ Домби,  - это очень р?дкое и отличное вино.
        Капитанъ Куттль, непрем?нный членъ круглаго стола, сіяетъ радостью и восторгомъ. Лучи животворнаго св?та падаютъ съ его чела на далекія пространства.

        - Мы дали об?щаніе другъ другу, то есть Эдуардъ и я…  - зам?чаетъ Соломонъ Гильсъ.
        М-ръ Домби киваетъ на капитана, лицо котораго еще бол?е озаряется неизреченнымъ наслажденіемъ.

        - … об?щаніе пить это вино, рано или поздно, за благополучное возвращеніе Вальтера домой, хотя никто изъ насъ не мотъ вообразить такого дома. Если вы, сэръ, не им?ете ничего сказать противъ этой нашей фантазіи, то - первый бокалъ за здоровье Вальтера и его жены!

        - За здоровье Вальтера и его жены!  - говоритъ м-ръ Домби и ц?луетъ Флоренсу, которая подл? него.

        - За Вальтера и его жену!  - восклицаетъ м-ръ Тутсъ.

        - За Вальтера и его жену!  - баситъ Куттль.  - Ура!
        И когда при этомъ капитанъ изъявляетъ желаніе чокнуться своимъ бокаломъ, м-ръ Домби предупредительно протягиваетъ свою руку. Другіе немедленно сл?дуютъ благому прим?ру, и въ комнат? раздается веселый звонъ, какъ будто отъ свадебныхъ колоколовъ.


* * *
        Другое вино стар?етъ въ душномъ погреб?, подобно знаменитой мадер?, достославно окончившей свой в?къ, и густая паутина съ пылью и пескомъ караулитъ новыя бутылки.
        М-ръ Домби пос?д?лъ какъ лунь, и на его лиц? - тяжелые отпечатки страданій и заботъ; но это сл?ды грозной бури, которая уже окончилась разъ навсегда, оставивъ за собою спокойный и ясный вечеръ.
        Честолюбивые планы не волнуютъ м-ра Домби. Его гордость исключительно обращена на дочь и ея супруга. Онъ спокоенъ, молчаливъ, нер?дко задумчивъ, и Флоренса подл? него. Миссъ Токсъ частенько нав?щаетъ счастливую семью и радушно предлагаетъ ей свои услуги. Ея удивленіе къ своему патрону, еще недавно такъ величественному на поприщ? финансовой славы, получило платоническій характеръ со времени рокового утра на Княгининомъ лугу, когда изв?стная особа поразила ее неожиданнымъ ударомъ. Миссъ Токсъ не изм?нилась.
        Ничего не уц?л?ло отъ обломковъ колоссальнаго богатства, кром? ежегодной пожизненной суммы, которая приходитъ неизв?стно какъ и неизв?стно откуда. М-ра Домби уб?дительно просили не д?лать никакихъ розысковъ и ув?рили, что это какой-то старый долгъ. Онъ сов?товался по этому поводу со своимъ старымъ конторщикомъ, и тотъ положительно уб?жденъ, что сумма высылается какимъ-нибудь торговымъ домомъ, съ которымъ м-ръ Домби им?лъ въ старину коммерческія связи.
        М-ръ Морфинъ окончательно уб?дился, что изъ вс?хъ прнвычекъ самая скверная - оставаться до старости холостякомъ, и на этомъ основаніи вступилъ въ законный бракъ съ сестрою Джона Каркера. Онъ пос?щаетъ иногда своего стараго начальника, но р?дко и неохотно. Есть въ исторіи Джона и еще бол?е въ его фамиліи, такія обстоятельства, при которыхъ подобные визиты неум?стны, потому особенно, что Джонъ и м-ръ Морфинъ, какъ близкіе родственники и друзья, живутъ теперь въ одномъ дом?. Вальтеръ нав?щаетъ ихъ по временамъ, Флоренса тоже, и въ этихъ случаяхъ скромный домикъ оглашается дуэтомъ изъ фортепіано и віолончели.
        Но какъ поживаетъ деревянный мичманъ въ эти изм?нившіеся дни? Ничего, собственно говоря; онъ все тотъ же храбрый юноша-морякъ съ правою ногою впередъ и съ оптическимъ инструментомъ передъ правымъ глазомъ. Онъ даже повесел?лъ и вновь помолод?лъ, такъ какъ его недавно покрасили яркой краской, отъ трехугольной шляпы до самыхъ башмаковъ со щегольскими пряжками, и надъ его головой блистаетъ золотая надпись: "Г_и_л_ь_с_ъ и К_y_т_т_л_ь".
        Не изм?нилъ юный мичманъ и характера своихъ коммерческихъ занятій; но поговариваютъ на Птичьемъ Рынк?, тамъ, гд? зас?даетъ изв?стная леди подъ синимъ зонтикомъ, что м-ръ Гильсъ разбогат?лъ, значительно разбогат?лъ, и не только на этотъ счетъ не отсталъ отъ времени, но даже опередилъ его, несмотря на валлійскій парикъ, см?нившій его с?дые волосы. Д?ло въ томъ, видите ли, м-ръ Гильсъ положилъ когда-то свои деньги въ какой-то торговый домъ, и теперь только оказалось, что капиталъ его быстро пошелъ въ ходъ и быстро возрастаетъ до огромной суммы. Такъ, по крайней м?р?, ув?ряетъ леди подъ синимъ зонтикомъ. Достов?рно то, что м-ръ Гильсъ не думаетъ больше объ отсутствіи покупщиковъ съ кручиной и тоской. Веселый и довольный, съ очками на лбу и съ хронометромъ въ карман?, онъ бодро стоитъ y дверей магазина въ своемъ кофейномъ камзол?, и р?дко туманная мысль наб?гаетъ на его чело.
        Его другъ и товарищъ по торговл?, капитанъ Куттль, живетъ и цв?тетъ такой коммерческой фантазіей, которая во сто кратъ лучше всякой д?йствительности. Капитанъ, несомн?нно, уб?жденъ, что юный мичманъ им?етъ обширн?йшее вліяніе на торговлю и мореходство всей Великобританіи, и ни одинъ корабль не можетъ оставить лондонскую гавань безъ его могучаго сод?йствія. Его наслажденіе при взгляд? на свое собственное имя, которое красуется надъ дверьми магазина, доходитъ до высочайшей степени поэтическаго восторга. На день двадцать разъ переб?гаетъ онъ широкую улицу, чтобы полюбоваться на золотыя буквы съ противоположной стороны, и при каждомъ изъ этихъ случаевъ неизм?нно повторяетъ:

        - Эдуардъ Куттль, другъ ты мой сердечный, если бы матушка твоя в?дала да знала, что изъ тебя выйдетъ такой ученый челов?къ, быть бы ей отъ радости на седьмомъ неб?, право!
        Но вотъ м-ръ Тутсъ съ буйной быстротой забирается въ пред?лы юнаго мичмана, и лицо м-ра Тутса рд?етъ и пылаетъ, когда онъ вламывается въ маленькую гостиную.

        - Капитанъ Гильсъ и м-ръ Сольсъ!.. охъ, какъ я счастливъ, господа! М-съ Тутсъ сд?лала приращеніе къ нашей семь?… охъ!

        - Это д?лаетъ ей честь!  - восклицаетъ капитанъ.

        - Поздравляю васъ, м-ръ Тутсъ!  - говоритъ Соль.

        - Покорно благодарю,  - отв?чаетъ м-ръ Тутсъ,  - премного вамъ обязанъ. Я зналъ, что вы обрадуетесь донельзя, и приб?жалъ къ вамъ самъ. Мы усп?ваемъ, что называется, не по днямъ, а по часамъ. Флоренса, Сусанна и еще маленькій челов?къ, гость этакій, вы знаете…

        - Челов?къ женскаго рода?  - спрашиваетъ капитанъ.

        - Ну да, капитанъ Гильсъ, и я ужасно радъ. Н?тъ въ мір? женщины, которая была бы такъ экстраординарна, какъ моя жена. Это я им?лъ честь повторять вамъ тысячу разъ. Кто другой, a Сусанна не ударитъ въ грязь лицомъ.
        Обращаясь къ м-ру Тутсу, капитанъ восклицаетъ: "Во здравіе, спасеніе, долгоденствіе и благоплодородіе м-съ Тутсъ".

        - Очень вамъ благодаренъ, капитанъ Гильсъ,  - говоритъ восторженный м-ръ Тутсъ,  - моя обязанность вторить благимъ чувствамъ. Если, господа, при настоящихъ обстоятельствахъ, я никого не безпокою, то мн? хот?лось бы, знаете, закурить трубку.
        И краснор?чіе полилось потокомъ изъ откровеннаго сердца, когда трубка прикоснулась къ устамъ м-ра Тутса.

        - Вотъ что, господа: мн? бы не пересчитать безчисленныхъ случаевъ, при которыхъ обнаружился необыкновенный умъ моей жены; но всего удивительн?е въ ней совершенство, съ какимъ она поняла привязанность къ миссъ Домби. Вы, разум?ется, знаете, что мои чувства въ отношеніи миссъ Домби никогда не изм?нялись. Я на этотъ счетъ теперь такой же, какъ и прежде, и всегда. Миссъ Домби, въ моихъ глазахъ, такое же яркое вид?ніе, радужный призракъ, точь-въ-точь какъ еще до знакомства съ лейтенантомъ Вальтеромъ. Когда я и м-съ Тутсъ начали разсуждать объ этой… ну, вы знаете, объ этой н?жной страсти… Такъ вотъ, говорю я, когда мы первый разъ распространились объ этихъ предметахъ, я объяснилъ, что меня въ ту пору можно было назвать… ну, вы понимаете, увядшимъ цв?ткомъ.
        Фигуральный оборотъ очень нравится капитану Куттлю, и онъ держится т?хъ мыслей, что никакой цв?токъ не увядаетъ такъ скоро, какъ роза. Очень хорошо.

        - Но вообразите мое изумленіе,  - продолжалъ м-ръ Тутсъ,  - она уже совершенно постигла мои чувства, лучше даже, ч?мъ я самъ! И оказалось, что мн? нечего было ей разсказывать. Она одна въ ту пору была единственнымъ въ мір? существомъ, которое стояло между мной и безмолвной могилой, и мн? никогда не забыть, съ какимъ чуднымъ искусствомъ она удержала меня надъ самой бездной. Она знаетъ, что изъ вс?хъ созданій въ мір? я ставлю выше всего миссъ Домби, знаетъ, что н?тъ на земл? такой вещи, на которую я бы не отважился ради миссъ Домби. Она знаетъ, что я считаю миссъ Домби прекрасн?йшимъ, очаровательн?йшимъ ангеломъ изъ вс?хъ созданій ея пола. И какъ бы вы думали, что она зам?тила насчетъ вс?хъ этихъ вещей? Да вотъ что: "Вы правы, мой милый: я сама такъ думаю!"

        - И я такъ думаю!  - говоритъ капитанъ.

        - И я!  - вторитъ Соломонъ.
        М-ръ Тутсъ снова набиваетъ трубку, и лицо его сіяетъ самодовольнымъ восторгомъ.

        - И выходитъ, стало быть, что н?тъ на св?т? женщины наблюдательн?е моей жены. Какой умъ! какая проницательность! какія - Господи твоя воля!  - какія соображенія! Не дал?е какъ вчера вечеромъ, когда мы сид?ли вм?ст?, наслаждаясь супружескимъ блаженствомъ… Клянусь честью, это слово еще слишкомъ слабо выражаетъ мои чувства… не дал?е, говорю, какъ вчера вечеромъ, она сказала: "Какъ зам?чательно теперь настоящее положеніе друга нашего Вальтера! Вотъ онъ посл? перваго продолжительнаго путешествія" - это все говоритъ моя жена - "совс?мъ расквитался съ опасностями мореплаванія" - в?дь это справедливо, м-ръ Сольсъ?

        - Совершенно справедливо!  - отв?чаетъ старый инструментальный мастеръ, потирая руками.

        - "И вотъ, лишь только онъ расквитался съ этими морскими опасностями",  - это все, знаете, говоритъ моя жена,  - "тотъ же торговый домъ удостоилъ его величайшаго дов?рія, назначивъ его на самый высокій постъ въ своей главной лондонской контор?. Вс? и каждый видятъ въ немъ достойнаго молодого челов?ка, и онъ быстро пойдетъ впередъ по коммерческой дорог?. Его любятъ, уважаютъ, и дядя слишкомъ кстати подосп?етъ къ нему на помощь съ своимъ непредвид?ннымъ богатствомъ" - в?дь это такъ, м-ръ Сольсъ? Вы разбогат?ли! Моя жена не ошибается никогда.

        - Точно такъ, любезный другъ. Мои потеряниые корабли, нагруженные золотомъ, благополучно прибыли домой,  - отв?чаетъ Соломонъ, улыбаясь и подмигивая капитану.
        - Ничтожная помощь, м-ръ Тутсъ, но все же она кстати для молодого челов?ка.

        - Именно такъ,  - говоритъ м-ръ Тутсъ.  - Вы видите, моя жена не ошибается никогда. Такъ вотъ въ такое-то зам?чательное положеніе поставленъ теперь счастливый другъ нашъ, лейтенантъ Вальтеръ. Что же отсюда сл?дуетъ? Ну, что сл?дуетъ? Вотъ теперь-то, господа, я покорн?йше прошу васъ обоихъ обратить все свое вниманіе на неизм?римую проницательность моей жены. Вотъ что говоритъ м-съ Тутсъ: "На самыхъ глазахъ м-ра Домби, подъ его наблюденіемъ и сов?тами основывается новое… новое… новое зданіе" - именно такъ она выразилась - "зданіе, которое, возвышаясь постепенно, со временемъ, быть можетъ, даже превзойдетъ знаменитый торговый домъ, представителемъ котораго онъ былъ такъ долго. Такимъ образомъ - это все говоритъ моя жена - изъ н?дръ его дочери съ тріумфомъ явится… Н?тъ, она сказала, кажется - возникнетъ,  - такъ точно - съ тріумфомъ возникнетъ на св?тъ новый "Домби и Сынъ", который будетъ процв?тать ц?лыя сотни л?тъ и доживетъ до самаго отдаленнаго потомства".
        И м-ръ Тутсъ съ помощью своей трубки, чуднымъ образомъ приспособленной къ ораторскимъ эфектамъ, придаетъ такую торжественность сентенціи своей жены, что капитанъ, въ чаду изступленнаго восторга, бросаетъ на воздухъ свою лощеную шляпу и провозглашаетъ густымъ басомъ:

        - Соломонъ Гильсъ, мужъ сов?та и разума, старый мой товарищъ! помнишь ты исторію Виттингтона, великаго лордъ-мера въ город? Лондон??

        - Помню, другъ мой, очень помню,  - отв?чаетъ старый инструментальный мастеръ.

        - Такъ вотъ что я нам?ренъ сказать, старый мой товарищъ,  - говоритъ капитанъ, облокачиваясь на стулъ и настраивая горло къ гармоническимъ аккордамъ,  - я пропою теперь отъ начала до конца балладу "О похожденіяхъ любезной Пегги", a вы оба, други мои, держитесь кр?пче и подтягивайте хоромъ!


* * *
        Другое вино стар?етъ въ душномъ погреб? подобно знаменитой мадер?, достославно окончившей свой в?къ, густая паутина съ пылью и пескомъ караулитъ новыя бутылки.
        Прекрасные осенніе дни. На морскомъ берегу часто гуляютъ с?дой джентльменъ и молодая леди. Съ ними, или подл? нихъ, двое д?тей: мальчикъ и д?вочка. Старая собака - неразлучный ихъ спутникъ.
        С?дой джентльменъ гуляетъ съ мальчикомъ, разговариваетъ съ нимъ, помогаетъ ему играть, ухаживаетъ за нимъ, караулитъ его, какъ если бы въ немъ заключалась главная ц?ль его жизни. Если мальчикъ задумчивъ, старикъ тоже. Иногда ребенокъ сидитъ подл? него, смотритъ ему въ глаза и распрашиваетъ; с?дой джентльменъ беретъ маленькую ручку, любуется и забываетъ отв?чать. Тогда мальчикъ говоритъ:

        - Что, д?душка? неужели я такъ похожъ на моего б?днаго маленькаго дядю?

        - Да, Павелъ. Но твой дядюшка былъ слабъ, a ты очень силенъ.

        - О, да, я очень силенъ.

        - И онъ лежалъ въ маленькой постели на этомъ берегу, a ты ум?ешь б?гать.
        И въ доказательство своего ум?нья, мальчикъ прыгаетъ, р?звится, б?гаетъ и ускользаетъ отъ объятій старика, который его догоняетъ.
        Но никто, кром? Флоренсы, не знаетъ, до какой степени простирается привязанность старика къ ея д?вочк?. Есть между ними какая-то таинственная связь, которую чувствуетъ даже само дитя. Онъ лел?етъ ее на своей груди, прижимаетъ къ сердцу, не можетъ равнодушно вид?ть ни мал?йшаго облачка на ея лиц?, не можетъ вынести ея отсутствія ни на одну минуту. Случается, онъ встаетъ иной разъ въ глухую полночь и на цыпочкахъ подкрадывается къ ея постели, чтобы посмотр?ть, спокойно ли дитя. Ему нравится, когда она сама поутру вб?гаетъ въ его спальню и будитъ его своей маленькой ручкой. Его безпрестанно тревожитъ мысль,  - ошибочная мысль, что за этимъ ребенкомъ ухаживаютъ не такъ, какъ бы сл?довало. Однимъ словомъ, с?дой джентльменъ влюбленъ въ нее вс?ми силами, вс?ми способностями своей души. Часто они играютъ и бес?дуютъ одни, и ребенокъ спрашиваетъ по временамъ:

        - Милый д?душка, отчего ты плачешь, когда ц?луешь меня?

        - Маленькая Флоренса! маленькая Флоренса!
        Вотъ все, что отв?чаетъ с?дой джентльменъ, разглаживая локоны на лиц? обожаемой малютки.


        Конецъ.


        Год: 1848


        notes

        Примечания


1

        Отъ Рождества Христова. Прим?чаніе ред.

2

        Авторъ осм?иваетъ зд?сь страсть англичанъ кстати и некстати толковать о биржевыхъ д?лахъ, страсть, распространившуюся даже между мелкими торговцами и уличными з?ваками. Прим. перев.

3

        Такъ называется одна изъ глухихъ улицъ въ Лондон?. Cheapside буквально - дешевая сторона.

4

        Должность л?каря и аптекаря въ Англіи часто соединяются въ одномъ лиц?.

5

        Когда членъ нижняго парламента встаетъ съ своего м?ста для произнесенія р?чи, онъ не можетъ начать ее прежде, ч?мъ на него іи взглянетъ президентъ. Отсюда выраженіе: уловить взоръ президента (to catch the Speaker's eye), равносильное выраженіе: получить позволеніе говорить р?чь.

6

        Слово «Честерфильдъ» употреблено зд?сь въ смысл? св?тскаго модника, льстеца. Есть въ англійской литератур? книги: "The letters of Lord Chesterfield to his son",  - "Письма Лорда Честерфильда къ своему сыну". Зд?сь авторъ между прочимъ рекомендуетъ скрывать свои настоящія чувства и считаетъ притворство необходимою доброд?телью всякаго молодого челов?ка. Книга пользуется въ Англіи такою популярностью, что недавно одинъ лондонскій портной, рекомендуя въ своемъ пуф? прилично од?ваться, подкр?пилъ свои доказательства огромной цитатой изъ писемъ Честерфильда. Прим. перев.

7

        Howler буквально значитъ р_е_в_у_н_ъ. Авторъ осм?иваетъ зд?сь изступленныхъ фанатиковъ, слава которыхъ между простолюдинами основывается преимущественно на шарлатанскомъ искусств? кричать во все горло и выд?лывать арлекинскіе жесты во время своихъ поученій. Англія, какъ и С?верная Америка, при всей своей образованности, является привилегированной землей сектантовъ и фанатиковъ. Среди безчисленнаго множества сектъ особенно прославились своимъ сумасбродствомъ: Seekers (искатели), Tumdlers (кувыркатели) и Ranters (пустомели). Гоулеръ, какъ видно, принадчежалъ къ сект? Реньтеровъ, и о нихъ-то говоритъ зд?сь Диккенсъ. Прим. переводчика.

8

        Въ Лондон?, какъ и во многихъ другихъ европейскихъ городахъ и отчасти въ нашихъ остзейскихь провинціяхъ, вм?сто колокольчиковь почти во вс?хъ домахъ употребляются молоточки, утвержденные въ дверяхъ надъ металлической доской. Челов?къ порядочный, д?лающій визитъ другому, тоже порядочному челов?ку, должень стукнуть по крайней м?р? два раза. Воть почему капитанъ Куттль не догадался сначала, что пришли къ нему. Прим. переводчика.

9

        Но Вальтеръ напрасно сталъ бы искать этого м?ста въ Соломоновыхъ притчахъ. Читатели в?роятно зам?тили, что капитанъ Куттль очень несчастливъ въ библейскихъ цитатахъ и в?чно коверкаетъ тексты. Этотъ текстъ также перековерканъ. Въ притчахъ (гл. XVII. ст. 17) сказано: "На всякое время другъ да будетъ теб?, братія въ нуждахъ полезна да будутъ". Капитанъ Куттль припомнилъ только первую половину текста, a окончапіе насчетъ бутылки вина приплелъ изъ поговорки, употребляемой англичанами во время тостовъ. Прим. переводчика.

10

        Въ оригинал?: "Turn again, Whittington". Должно зам?тить, что въ англійской народной литератур? въ большомъ ходу старинная сказка о Виттингтон? подъ заглавіемъ: "Whittington and his cat",  - "Виттингтонъ и его кошка". Д?ло въ томъ, что Виттингтонъ, молодой челов?къ безъ всякихъ стредствъ къ существованію и безъ копейки въ карман?, задумалъ ?хать въ Индію, откуда, какъ изв?стно читателю, онъ воротился милліонеромъ. На корабль его приняли потому только, что съ нимъ была кошка, мастерица ловить мышей и крысъ, которыхъ на корабл? развелось безчисленное множество. Когда молодой челов?къ, съ отчаяніемъ въ душ?, выходилъ изъ Лондона, ему чудилось, будто городскіе колокола вызваиивали всл?дъ за нимъ: "Turn again, Whittington, turn a-gain Whitting-ton",  - "воротись Виттингтонъ, во-ро-тись Вит-тинг-тонъ". Эту колокольную фразу повторилъ теперь капнтанъ Куттль, и вотъ почему слова эти заставили Вальтера улыбнуться. Прим. перев.

11

        Поэтъ Валлеръ (Waller), прославившійся мелкими лирическими стихотвореніями и зам?чательный по легкости и чистот? языка; жилъ въ половин? семнадцатаго в?ка. Прим. перев.

12

        Въ оригинал?: championship of England. Встарину, при восшествіи на престолъ новаго короля, двое рыцарей, въ ознаменованіе этого событія, вызывали другъ друга на бой, и поб?дитель получалъ титулъ англійскаго богатыря, champion of England. Нынче это обыкновеніе вывелось изъ употребленія; но названіе англійскаго богатыря до сихъ поръ удерживается т?мъ изъ англійскихъ боксеровъ, который еще не былъ ник?мъ поб?жденъ. Прим. перев.

13

14

        (Bodily fеаг). То есть, м-ръ Перчъ боится, какъ бы обиженный не пожаловался на него въ суд?. Въ такомъ случа?, по англійскимъ законамъ, ему, какъ обидчику, сл?довало бы явиться въ судъ и дать подписку за денежнымъ поручительствомъ двухъ особъ, что онъ, обидчикъ, не выполнитъ своей угрозы и впередъ клятвенно обязывается на. блюдать общественную тишину, he will be bound to keep the peace. Прим. перев.

15

        Такъ называется главная въ Лондон? страховая контора для кораблей и вообще для имущества купцовъ. Иначе называютъ ее "кофейнымъ домомъ Лойда' (Lloid's Coffee House). Прим. перев.

16

        Di уменьшительная форма мужского имени Diogenes и женскаго Diana. Эди?ь, в?роятно, подумала, что р?чь идетъ о Діан?.

17

        Въ англиканской церкви каждое семейство им?етъ свое опред?ленное м?сто, или ложу, pew. Смотритель этихъ ложъ, обязанный содержать въ чистот?, запирать и отпирать ихъ, называется pew-opener. М?сто этого служителя, посл? его смерти, иногда переходмтъ къ его вдов?, которая тоже, какъ зд?сь м-съ Миффъ, называется pew-opener. Прим?ч. перев.

18

        Назначеніе опред?ленныхъ м?стъ для каждаго богомольца сопряжено съ неудобствами, и англиканское духовенство хот?ло отм?нить этотъ обычай. Хлопоты не привели ни къ чему, и странный обычай остался въ прежнемь вид?. Понятно теперь, въ чемъ заключалось вольнодумство м-ра Миффа, защищавшаго, наперекоръ личнымъ выгодамъ, необходимость оставить церковныя ложи свободными. Прим?ч. перев.

19

        Есть въ Лондон? особая шайка промышленниковъ,  - marццц-bonеs and clavers, ремесло которыхъ состоить въ нарушеніи спокойствія новобрачныхъ. Лишь только новобрачные, по выход? изъ церкви, сядутъ за столъ, они схватываютъ кости, дубины, черепки и подымаютъ адскій гвалтъ на ц?лую улицу. Только значительная сумма денегъ заставляетъ ихъ удалиться или не приходить. совс?мъ. Прим?ч. перев.

20

        Doctor Watts - изв?стный сочинитель молитвъ и гимновъ; но капитанъ Куттль зд?сь, какъ и везд?, д?лаетъ нев?рную цитату, выхвативъ н?сколько словъ изъ матросской п?сни и приписавъ ихъ Уатсу. Прим?ч. перев.

21

        Цитата изъ Fox's book of martyrs - сочиненія, гд? изложены біографіи христіанскихъ мучениковъ. Книга эта пользуется въ Англіи такою же популярностью, какъ y насъ Четьи-минеи. Прим. перев.

22

        Выраженіе "Tо get into chancery, попасть подъ "Сиротскій Судъ" не совс?мъ удобоизъяснимо, такъ же, какъ и русская фраза "задать подъ микитки". Сиротскій Судъ - самый дурной изъ вс?хъ судовъ въ англійской администраціи, зам?чателенъ слишкомъ медленнымъ производствомъ д?лъ, которыя иной разъ не р?шаются и въ десятокъ л?ть. Въ искусств? боксированія "взять подъ Сиротскій Судъ" значитъ - нагнуть л?вой рукой подъ мышку голову своего противника, a правой поддавать ему тузовъ и въ носъ, и въ глаза до т?хъ поръ, пока, по другому весьма рельефному выраженію, носъ не превратится въ горчичницу, a глаза въ уксусницу. Вырваться изъ этого положенія очень трудно, точно такъ же, какъ изъ канцеляріи Сиротскаго Суда. Прим. перев.

23

        Капитанъ перевралъ немилосердно. Фраза holy bands of matrimony (священиыя узы брака) превратились y него in the house of bondage, въ домъ рабства. Прим. перев.

24

        Въ англійскихъ воскресныхъ газетахъ (Sunday Papers) всегда по большей части р?чь идетъ о семейыхъ д?лахъ. Политика въ сторон?.

25

        Southampton - одиа изъ главныхъ частей Лондона на берегу Темзы, гд? есть перевозъ, называемый также Southampton. Прим. перев.