Исход Пол Энтони Джонс

        Эмили Бакстер #2
        Молодая репортерша Эмили Бакстер оказалась одной из немногих переживших красный дождь, вызванный пришельцами и уничтоживший человечество. Но на смену потопу и вызванной им эпидемии приходит еще больший ужас. Мутировавшая земля порождает новую, устрашающую форму жизни. Теперь единственный шанс спастись для Эмили — отправиться на далекую Аляску, где нашли себе убежище остальные выжившие. Путь от Нью-Йорка до Аляски обещал быть долгим и трудным, ведь вещей у нее всего ничего, а сопровождает ее один только пес. Но, встретив по дороге семью беженцев, Эмили вновь начинает верить в светлое будущее. Однако на пути у беженцев встают новые хозяева планеты, ничуть не меньше желающие выжить, да к тому же обладающие пугающими способностями, в которые Эмили и ее спутники до последнего не хотят верить… пока не сталкиваются с жуткой реальностью лицом к лицу.
        В битве, которая вот-вот начнется, не будет места ни ошибкам, ни милосердию, лишь самые примитивные инстинкты могут помочь спастись.


        Пол Энтони Джонс
        Исход

        Все персонажи и события этой книги вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, случайны

        Джеффу Вейну и Герберту Джорджу Уэллсу. Спасибо, что подкидывали дрова в костер моего воображения

        Все, что у нас было, все, что мы делали,
        Погребено в пыли.

Gotye. Широко раскрытые глаза

        Притвориться, что мир в безопасности,
        И ждать зова с небес.

The Cat Empire. Уже не тут


        Paul Antony Jones
        Exodus
        Серия «Сотня»


                                

        Пролог

        У капитана Фионы Муллиган была привычка наблюдать восход солнца.
        И это неудивительно, ведь, если вы находитесь на борту металлической глыбы в двести сорок футов[1 - Фут (англ. foot — ступня)  — единица измерения длины в английской системе мер. 1 фут = 0,3048 м (прим. переводчика).] длиной и мчитесь со скоростью семнадцать тысяч миль в час[2 - Миля (от лат. mille passuum — тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше)  — путевая мера для измерения расстояния, введенная в Древнем Риме. Миля применялась в ряде стран в древности, а также во многих современных странах до введения метрической системы мер. В странах с неметрической системой мер миля применяется до настоящего времени. Британская и американская (статутная): 1 миля = 1609 м. Обычно, когда говорят просто «миля», подразумевают именно ее.] по низкой орбите, совершая почти шестнадцать оборотов вокруг Земли в сутки, вы будете видеть множество восходов.
        Большинство членов экипажа Международной космической станции спали не больше шести часов подряд, что вкупе с дезориентирующим эффектом пробуждения то в темноте, то при свете может сыграть злую шутку с биологическими часами. Однако Фиона нашла простое решение: каждый раз, когда представлялась такая возможность, она старалась подогнать свой подъем к одному из восходов.
        Восходы на борту МКС радикально отличались от тех, что наблюдают обычно миллиарды живых душ на голубой планете, мерцавшей под ногами Фионы. Большинство земных восходов заслоняют облака, смог или городские здания, мешая как следует разглядеть простое чудо рождения нового дня. Но в маленьком рыночном городке Доркинге в Великобритании, где выросла Фиона, был образцово-показательный вид на небеса. Именно тогда, в самом раннем детстве, и зародилась в ней любовь к открытым пространствам и космосу. Но даже туманные зори и черные ночи детства меркли по сравнению с тем, что открывалось взгляду с высоты орбиты. Так смотрели на Землю члены экипажа МКС, Фиона и Господь Бог. И этот вид был просто великолепен.
        Глядя из Купола Умиротворения (Узел 3), цилиндра размером с комнату, выступающего наружу сразу над (или сразу под, в зависимости от положения станции в данный момент) лабораторией США «Дестини», Фиона могла видеть, как далеко внизу медленно погружаются во тьму огни городов. Тусклое мерцание стремительно наступающего утра вырезало на арке Земли лазерно-острый серп. Он медленно превращался в тонкую сине-желтую полосу и начинал ползти к станции от горизонта по дуге земной поверхности. Становились видны плывущие над синим морем облака, и очертания далеких островов, и волнистые контуры Африканского континента.
        Бушующая светом утренняя заря наносила широкие бирюзовые мазки на Южный полюс, когда сбоку встало Солнце, появившись из черноты космоса, как древняя птица феникс. Оно рассеяло окутывавшие мир тени, и наконец ближайшая к планете звезда предстала во всей красе и мощи. Солнце приветствовали нежной трелью завибрировавшие солярные панели, которые плавно разворачивались, чтобы начать собирать жизнетворную энергию.
        Если верить станционной телеметрической системе, МКС находилась в настоящее время над южной частью Атлантического океана, быстро двигаясь в сторону Намибии. Пролетев над континентом, который когда-то дал человечеству жизнь, станция пройдет над Европой, а потом — над Центральной Россией.
        За два месяца в космосе Фиона видела множество восходов, и каждый из них был по-своему особенным, поскольку станция всякий раз находилась в новом месте над поверхностью планеты.
        Но в день, когда настал конец света, восход выглядел непохожим на остальные по другой причине.
        Сперва капитан Муллиган подумала, что уникальность этого восхода — всего лишь разновидность оптической иллюзии, игра света, отразившегося от низких облаков, словно одеяло, затянувших почти всю поверхность планеты. А может, дело было в полярном сиянии, озарявшем северную часть Земли. Но, продолжая наблюдать за происходящим далеко внизу, Фиона поняла, что там творится нечто совершенно иное и абсолютно экстраординарное.
        За быстро продвигающимся фронтом рассвета тянулась искрящаяся красная полоса. Вначале это была едва различимая, тонюсенькая линия к югу от Индонезии, которая расширялась по мере приближения к Финляндии. Проводив полосу взглядом, Фиона увидела, что та постепенно расширялась: над экватором висела изрядной ширины багряная завеса, которая, по ее прикидкам, была никак не уже тридцати миль. Над тропиком Козерога красная полоса снова начинала сужаться, превращаясь в тонкую ниточку, исчезавшую где-то над Северным Ледовитым океаном.
        Фиона тут же сообщила о странном явлении в Центр управления полетом, транслируя туда описание невероятной картины, а космическая станция тем временем продолжала свое движение по орбите.
        Ни одного внятного предположения, что бы это могло быть, ни у кого не возникло. Красная полоса двигалась по планете, расширяясь в строгом соответствии с какой-то непонятной системой. Ученые (и на Земле, и на МКС) предположили, что это, возможно, некая причудливая погодная аномалия или дым от извержения подводного вулкана, которое никто не заметил. Однако, если бы эти теории были верны, полоса не была бы столь однородной и постепенно рассеивалась бы, как след от самолета. Ясно как день, что любое природное явление с течением времени пойдет на убыль; но тут ничего подобного не происходило, края полосы оставались четкими, ровными, а сама она продолжала методично продвигаться вперед, распространяясь по планете.
        Из чего бы ни состояла эта завеса, она была достаточно плотной, чтобы сквозь нее невозможно было разглядеть море. Фиона видела, как завеса совершенно скрыла с глаз маленькую черную точку на воде — вероятно, это был курсирующий между странами танкер. Когда над ним протянулась красная полоса, он исчез из виду, чтобы как ни в чем не бывало появиться снова с противоположной ее стороны. Он совершенно не изменился и продолжал идти прежним курсом.
        Сказать, на каком расстоянии от поверхности земли находится эта противоестественная красная завеса, было невозможно, но, судя по движению корабля, капитан либо не счел ее чем-то опасным, либо у него просто не было времени, чтобы принять меры. Впрочем, вряд ли они бы помогли: похоже, красная полоса должна была постепенно пройти над всей планетой.
        Происходящее лучше всего было наблюдать из Купола Умиротворения, но он был слишком мал, чтобы вместить больше двух человек сразу. Все члены экипажа по очереди присоединялись к капитану, чтобы взглянуть на медленно ползущую красную ленту и внести свою лепту в список версий и теорий.
        Общее мнение в конце концов выразил Иван Крикалев, корабельный хирург, по совместительству высококлассный инженер.
        — Возможно, это какая-то инопланетная форма жизни,  — прошептал он, паря в невесомости рядом с Фионой и глядя в иллюминатор.
        — Что-что?  — переспросила она, не уверенная, что правильно расслышала его слова.
        Безжалостный русский медленно повернул к ней голову:
        — Я сказал, возможно, эта ерунда имеет инопланетное происхождение. Среди гипотез о зарождении жизни на Земле есть теория панспермии.[3 - Панспермия — гипотеза о возможности перенесения жизни во Вселенной с одного космического тела на другое.] Может быть, мы сейчас наблюдаем процесс, подтверждающий эту теорию. Кто знает? Других предположений у меня нет.
        Фиона смутно припомнила документальный фильм на канале «Дискавери», где коротко, за недостаточностью доказательств, упоминалась данная теория.
        — Что-то насчет того, что жизнь занесло на Землю из космоса?
        — В основном вы правы,  — сказал Крикалев.  — Конечно, теория более сложна, однако она существует с пятого века. В основном, естественно, это догадки. Предполагается, что микроорганизмы переносятся с планеты на планету метеоритами или солнечным ветром, совсем как обычный ветер несет пыльцу растений. Вообще-то теорий много, но все они сводятся к тому, что семена жизни не возникли на Земле, а прибыли к нам откуда-то из Галактики. Возможно, сейчас мы как раз наблюдаем нечто подобное.
        Международная станция мчалась по орбите дальше, красная нить, пересекавшая горизонт, будто кровоточащая полоса, терялась из вида, а капитан Муллиган обнаружила, что размышляет над версией Крикалева. Интересно, думала она, если он прав, чем это грозит планете и тем, кто называет эту планету домом.

* * *

        Примерно восемь часов спустя она получила ответ.
        Экипаж МКС постепенно начал терять связь с земными станциями слежения и центрами управления полетом.
        Первым был Центр управления полетом в подмосковном Королеве. Потом, когда по континенту расползлись смертоносные последствия красного дождя, замолчал немецкий центр в Оберпфаффенхофене, а за ним погрузился во тьму Центр космических исследований и технологий в Нидерландах. К тому времени, как за ним последовала штаб-квартира Европейского космического агентства в Париже, экипаж соединил части головоломки, и общая картина происходящего стала настолько ясной, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.
        Последний разговор состоялся с радистом двадцать второй космической эскадрильи, базировавшейся на гавайском острове Охау. Рассказывая о том, что творится в мире, радист, молодая девчонка, изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно.
        Она сказала Фионе, что родилась и выросла в Колорадо, там, неподалеку от Денвера, до сих пор жили ее родители, муж и дочь. Несколько часов назад связь с ними прервалась. Молодая женщина храбрилась, передавая на станцию ту немногую информацию, которая до сих пор к ней поступала, но Фиона слышала, как постепенно просачивался в ее голос страх, когда и для военной базы острова Охау настал роковой час. Радистка умерла на полуслове; Фиона слышала, как она выкрикнула имя дочери за миг до того, как связь окончательно прервалась.
        В этот самый миг, когда капитан Муллиган и ее экипаж в ужасе внимали словам умирающей радистки, все они осознали, что космическая станция, которая последние несколько месяцев была им домом, теперь почти наверняка станет для них могилой.
        Конечно, на станции было достаточно топлива, чтобы почти до бесконечности удерживаться на орбите, но астронавты погибнут задолго до того, как оно закончится. Провизии хватило бы как минимум на четыре месяца, да и вырабатывающие кислород системы корабля еще долго не выйдут из строя, к тому же системы жизнеобеспечения станции позволили бы им оставаться в живых еще долгое время после того, как истощатся запасы продовольствия.
        Но что потом? У них не было никакой надежды на спасение, и впереди ждала лишь мучительная голодная смерть.
        Экипаж Фионы составляли лучшие из лучших, практичные ребята, не склонные к поспешным решениям, однако они уже обсуждали, когда придет время открыть маленькие красные коробочки, которыми как раз на такой случай снабдило их Европейское космическое агентство. Каждая коробочка содержала по три таблетки модификации тетродотоксина — быстродействующего нейротоксина, который гарантировал безболезненную смерть всего через несколько часов после приема. Все сошлись на том, что нужно продержаться, сколько хватит сил, прежде чем прибегать к столь кардинальным мерам, но Фиона знала: никто на борту ее корабля не протянет долго, не имея ни малейшей надежды на спасение.
        Следующие несколько дней они провели, настраивая и перенастраивая коммуникационные системы, шерстя военные и частные каналы в поисках частот, на которых, возможно, до сих пор ведутся передачи. Должны же остаться правительственные или военные объекты, не затронутые красным дождем, рассуждали они. Каким бы из ряда вон выходящим явлением он ни был, ему при всей его дьявольской эффективности наверняка не удалось вот так запросто уничтожить секретные базы, которые, как всем известно, существуют в каждой стране.
        Или удалось?
        Они смогли перехватить какой-то короткий разговор, мимолетный и призрачный, как треск помех, и в сердцах ненадолго расцвела надежда, что все не так ужасно, как кажется. Однако передача велась на языке, опознать который не удалось.
        — Вероятнее всего, это какой-то шифр, может быть военный. Как знать? Без ключа мы не сможем понять, о чем речь,  — объяснил их специалист по коммуникациям Брайант.
        Шло время. Находясь на космической станции, капитан Муллиган и ее экипаж имели беспрецедентную возможность наблюдать за происходящими с Землей пертурбациями. На каждом новом витке МКС они замечали, как постепенно меняется планета; из такой невообразимой дали изменения казались ничтожными, но в масштабах Земли были стремительными и грозными.
        Первые день или два, казалось, ничего не происходило. Мир продолжал вращаться, по океанам гуляли шторма, а города светились по ночам так же ярко, как прежде. При других обстоятельствах можно было даже подумать, что экипаж стал жертвой затянувшегося розыгрыша.
        Первым заметил неладное Крикалев, указав на слегка красноватый оттенок воздуха над украинским Кировоградом.
        При каждом следующем обороте вокруг Земли астронавты замечали все новые красные скопления, поначалу небольшие, едва заметные. В основном они были сосредоточены в больших городах по всему миру. На следующем витке стало видно, что краснота расползлась, растеклась во все стороны: так расплываются по воде брызги акварели. Через пять дней в небесах планеты под станцией бушевала яростная и совсем не земная буря. Через континенты и океаны тянулись толстые усики багровых вихрей, накрывая мир просвечивающей красной сетью, которая с каждым часом становилась все плотнее и толще. На юго-восточном побережье США неистовствовал ураган, который, бурля, неумолимо полз в сторону восточных берегов страны.
        Фиона обнаружила, что не может отвести глаз от этого зрелища; не отрываясь от иллюминатора, она наблюдала, как ползет по ее планете красная напасть. Во всем этом совершенно точно была какая-то закономерность, но Фиона никак не могла ее уловить. В любом случае, ей это занятие казалось совершенно бесполезным. Никто из них не мог ничего поделать, и им оставалось лишь день за днем смотреть, как мир медленно гибнет под вуалью красной смерти.

        Глава первая

        Эмили Бакстер обуяло страстное влечение. Она хотела… бургер. Истерически хотела.
        Но не какой попало бургер. За четыре дня, прошедшие с тех пор, как Эмили покинула свою квартиру на Манхэттене, она проехала мимо множества «Макдоналдсов», «Бургер-Кингов» и еще Бог знает каких фастфудов. Игнорировать любой из них было легче легкого.
        Нет, ей хотелось чизбургер из «Файв Гайз», с беконом, грибочками, лучком-гриль, майонезом, маринованным огурчиком и помидором; добавить кетчуп и горчицу. Еще она взяла бы чипсы по-каджунски и, конечно, самый большой стакан кока-колы со льдом. Рот Эмили наполнился слюной, которая чуть не закапала на землю, когда она представила себе, как вонзает зубы в сочный бургер.
        На 34-й Восточной улице, всего в десяти минутах ходьбы от ее манхэттенской квартиры, была франшиза «Файв Гайз». Эмили заглядывала туда минимум раз в месяц, в те моменты, когда ее обуревало желание немного подзагрузить свои артерии лишним холестерином. Ей уже поднадоела ее нынешняя диета. Консервированная фасоль. Консервированные супы. Консервированные фрукты. Все консервированное. Сейчас тягу к настоящему, честному, без дураков всеамериканскому фастфуду мог удовлетворить лишь бургер.
        И конечно, ее желание вряд ли сбудется, ведь миру пришел окончательный и бесповоротный конец.
        Может, дело в физической нагрузке? До красного дождя Эмили считала себя достаточно опытным велосипедистом, но последние несколько дней показали, как сильно она ошибалась. Болело все. Она понятия не имела, как бедный Тор умудряется сносить их путешествие. Маламут безропотно рысил рядом с ее велосипедом.
        Прошло всего несколько дней с тех пор, как человечество оказалось стерто с лица Земли, но это событие уже стало для Эмили давним и смутным воспоминанием. Возникший как бы ниоткуда красный дождь прошел по всей планете, и всего несколько часов спустя все живое на ней умерло… ну кроме самой Эмили, Тора и горстки ученых на исследовательской станции одного из Стоктонских островов у северного побережья Аляски. Именно туда она и направлялась. На Аляску.
        Пожалуй, нужно кое-что сказать о конце света, думала Эмили. Сердечно-сосудистой системе он точно идет на пользу. Постапокалиптическая диета уберет с вашей талии лишние дюймы или погубит вас, пытаясь это сделать. Эмили мысленно съязвила, что могла бы заработать миллионы на продаже книги об этом, если бы было кому ее продать.
        Аляскинский маламут по имени Тор присоединился к ней после того, как спас ее в странном инопланетном лесу в поселении Валгалла, где ее атаковали три красных пришельца. За то недолгое время, что они провели вместе, Эмили пришла к убеждению, что пес, наверно, прошел какой-то специальный курс дрессировки: он знал множество команд и всячески охранял журналистку.
        — Ну, псина, что скажешь? Проголодался?
        Взглянув на хозяйку, Тор с энтузиазмом завилял хвостом.
        — Ну ладно, тогда давай поищем что-нибудь съестное.
        Эмили притормозила (велосипед теперь еле полз) и принялась изучать лежащую перед ней улицу. Быстро отыскав то, что нужно, она подкатила к маленькому круглосуточному магазинчику на углу и спешилась. Катя своего металлического коня к велостойке, Эмили чувствовала, как горят икры. Рюкзак в стиле милитари за ее спиной заметно полегчал с тех пор, как они с Тором приговорили продукты, которые Эмили изначально взяла в дорогу. Ехать с полупустым рюкзаком было куда легче, но теперь настало время снова наполнить его припасами.

* * *

        На миг задержавшись, Эмили осмотрела улицу, по обе стороны которой выстроились серые дома, одни посветлее, другие потемнее. С тех пор как она покинула Манхэттен, везде было одно и то же. Если не считать ее и Тора, нигде не было ни одной живой души. Ни птички, ни кошки, ни собаки… ни даже насекомого, и впереди, насколько она могла судить, их ожидало то же самое. Людей тоже не было. Эмили понятия не имела, что все это значит, но понимала, что сей факт не сулит ничего хорошего. К каким последствиям может привести уничтожение основных (если не всех) биологических видов Земли?
        То, что случилось с жизнью на этой маленькой голубой планете, вовсе не было тайной. Красный дождь уничтожил все живое, уничтожил, а потом превратил в странные, чуждые формы жизни. Эмили довелось столкнуться с ними в первые же дни после того, как все умерли.
        Во время своего путешествия на север Эмили встречала все новые следы коварного вторжения. Это были красные леса. Уже на второй день она стала замечать тут и там башнеподобные красные деревья, похожие на те, что встретились ей в Центральном парке. В основном они росли вблизи воды, у речек и озер. Пару раз инопланетные деревья с уходящими куда-то в канализацию корнями встречались ей и на тротуарах, но эти были гораздо мельче и казались почти карликовыми по сравнению с более крупными своими собратьями. Но прошел день, второй, третий, и островки леса увеличились и стали попадаться гораздо чаще. По мнению Эмили, их рост происходил в геометрической прогрессии, хотя ничего подобного лесу у Валгаллы она не встретила. По крайней мере пока.
        Тварьпауки ей почти не попадались, разве что изредка мелькал какой-нибудь где-то вдали, но на третий день Эмили увидела высохшую тушку одного из них на охранном ограждении бизнес-центра. Судя по всему, он выпрыгнул из здания и напоролся всем телом на острый шип; в окне третьего этажа виднелось круглое прогрызенное отверстие. У Эмили немедленно возникло желание разглядеть все поближе, но она все больше приходила к выводу, что репортерская привычка всюду совать нос может довести ее до беды, поэтому оставила тело в покое и продолжила свой путь.
        В эти дни у Эмили был единственный живой собеседник, Джейкоб Эндерсби, член той самой команды ученых, что обреталась у северного побережья Аляски на одном из Стоктонских островов. Эмили по-прежнему не была уверена, что его гипотеза о том, что, чем дальше на север и холоднее, тем хуже условия для экспансии иноземных форм жизни, верна. Черт, до сих пор журналистка не нашла этому никаких подтверждений. Но, честно говоря, Эмили проехала всего сотню миль или около того, и температура пока не слишком упала, так что, может быть, изменения станут заметны, когда она окажется в более холодных краях.
        Эмили сняла рюкзак. Рана, полученная во время нападения красных монстров, заживала хорошо, но плечо еще беспокоило. Иногда, когда Эмили слишком быстро поднимала руку или чересчур долго ехала без остановки, его сводили болезненные судороги.
        Она знала, что в ближайшее время придется поискать другое средство передвижения. Приближалась зима, температура уже стала понижаться, и в планы Эмили входило найти автомобиль, который защитит ее от непогоды на пути к Стоктонским островам. На дорогах и в гаражах стояли в ожидании хозяев, которые уже никогда не вернутся, тысячи легковушек и грузовиков.
        Конечно, тогда ей придется научиться водить автомобиль.
        Эмили нужна была простая в управлении, но достаточно большая машина, такая, чтобы в нее поместился велосипед, припасы, запчасти и, конечно, Тор. Она также должна была быть достаточно крепкой и прочной, чтобы противостоять непогоде, с которой (Эмили в этом не сомневалась) предстоит столкнуться сразу, как только позади останется канадская граница. Придет зима, начнутся снегопады, и дороги станут почти непроходимы, ведь расчищать их теперь некому. В ближайшие пару дней нужно будет всерьез озаботиться проблемой транспорта, решила Эмили.
        Боль в плече меркла по сравнению с неприятными ощущениями, которые накрывали Эмили в первые несколько дней пути, после того как она по восемь часов крутила педали. Она только теперь осознала, какой смысл старый ковбой вкладывает во фразу «седло трет», потому что сильнее всего от многих часов, проведенных на велосипеде, страдала ее задница. Эмили быстро поняла, что ей придется часто останавливаться для отдыха или мучиться от последствий долгой езды. В дело пошел найденный в пустой аптеке тюбик «Деситина»: она наносила его содержимое на самые уязвимые места.
        Эмили решила, пока будет возможность, ехать на север вдоль Гудзона. Река слева давала ей некоторое ощущение безопасности: во всяком случае, с той стороны можно было не ждать нападения. К тому же до тех пор, пока она ехала по восточному берегу, ее отделяло от того, что когда-то, с неделю назад, было самой населенной областью штата Нью-Йорк, целых полмили воды.
        В тот день, когда они с Тором стояли на холме и смотрели, как деревня, давшая им приют на ночь, медленно гибнет под натиском огня, Эмили беспокоил вопрос, сможет ли пес не отстать в дороге. Но, когда она пустилась в путь по хайвеям и проселкам, стало понятно, что тревога напрасна. Тор без труда поддерживал темп. Строго говоря, он мог бежать гораздо дольше, чем Эмили — ехать. Наверно, дело было в том, что маламуты изначально все-таки ездовая порода. Оказалось, что их дневной переход ограничивается примерно тридцатью милями из-за самой Эмили, а не из-за пса. Она понимала, что, если дать Тору волю, он сможет покрыть вдвое большее расстояние.
        Таким образом, проблема была не в Торе. Для Эмили быстро стало очевидно, что идея покрыть на велосипеде четыре тысячи пятьсот миль, отделяющие ее от Стоктонских островов и ожидающих ее там ученых, может оказаться неосуществимой. К концу каждого дня журналистка совершенно выматывалась. До сих пор ей везло, и она не попадала в аварии, хотя пару раз была опасно близка к этому. Но ведь ясно, что полоса удач не бесконечна, и что у нее есть все шансы рано или поздно отвлечься от дороги (путь-то впереди неблизкий!), попасть в какую-нибудь выбоину и в конечном итоге оказаться в кювете со сломанной рукой или ногой. И это в лучшем случае.
        И еще, конечно, нельзя было забывать о пришельцах, с которыми ей уже довелось столкнуться. Кто знает, какие еще диковинные встречи поджидают ее в этом странствии? Все это было похоже на жизнь в каком-то безумном зоопарке, где ей отведена роль корма для хищников.
        Эмили перевела взгляд на Тора, который терпеливо сидел у ее ног, насторожив уши, вывалив из пасти язык и тяжело дыша на послеполуденном солнышке.
        — Идем?  — спросила она у пса, но тот, кажется, был счастлив и дальше сидеть, где сидел.  — Ладно,  — через мгновение добавила она,  — будешь сторожить наши вещи, а я сейчас вернусь.  — Снова подхватив почти пустой рюкзак, Эмили закинула его за плечо и двинулась к магазинчику.
        Дверь оказалась не заперта. Как ни странно, полки выглядели совсем иначе, чем в большинстве остальных магазинов, что встречались Эмили на ее неблизком пути. Они были почти полностью заставлены товарами и не тронуты хаосом, который паникующие покупатели и мародеры оставили после себя почти во всех местах, куда журналистка заглядывала в поисках еды.
        Проникающие сквозь витрину солнечные лучи освещали два ряда стеллажей, а остальная часть маленького торгового зала лежала в тени. Эмили помедлила мгновение, прислушиваясь. Вдруг какой-нибудь шум даст ей понять, что она тут не одна. В снопе дневного света плясали пылинки; это была просто обычная пыль, а не та полуразумная субстанция, которую Эмили видела у своего дома.
        Идя по проходу, она мысленно составляла список того, что ей понадобится. Супы, фрукты, возможно, несколько банок мясных консервов, если она сумеет их найти; это было бы прекрасно. Нужно еще захватить собачьего корма, а то он совсем закончился.
        Слева от нее шевельнулась какая-то тень. Эмили замерла на полушаге, и у нее перехватило дыхание. Инстинктивно она потянулась к дробовику, который обычно висел у нее на плече, но того не оказалось на месте.
        — Проклятие,  — ругнулась себе под нос Эмили, отступая на шаг. Журналистка могла бы поклясться, что «моссберг» при ней, но она, должно быть, оставила его возле велосипеда.
        Эмили сделала еще один медленный шаг назад. Она двигалась к выходу, который совершенно точно был всего в нескольких футах. Если только ей удастся добраться до двери, она позовет Тора и побежит…
        Из полумрака выступила какая-то тень и в тусклом свете двинулась вперед.
        Это был тварьпаук. Восемь суставчатых ног с похожими на ятаганы когтями клацали по каменному полу магазина. Пока Эмили смотрела на него, из полутьмы вышел еще один, потом к нему присоединились еще два. Один карабкался через ближайший стеллаж с картофельным пюре быстрого приготовления, и два его покачивающихся на ниточках глаза вперились точнехонько в Эмили.
        Она отступила еще на шаг. Передний тварьпаук двинулся прямиком к ней.
        Справа упала и разбилась стеклянная банка с джемом, и в замкнутом пространстве этот звук прозвучал будто удар грома. Эмили закричала. Еще один пришелец карабкался на ближайший к ней стеллаж, а из темноты, тесня Эмили, выступали все новые и новые его собратья.
        Она насчитала семерых, потом — восьмерых. Потом их стало двенадцать. Эмили едва дышала, ее грудная клетка тяжело вздымалась, а воздух, который перекачивали легкие, казалось, превратился в густой туман.
        Эмили слышала, как снаружи Тор отчаянно скребет когтями дверь и яростно лает, стремясь прийти на помощь своей хозяйке. Но дверь открывалась наружу, поэтому пес ничего не мог поделать.
        Эмили сделала еще шаг назад, боясь оторвать взгляд от обступавших ее чудищ. Скорее всего, она наткнулась на некое подобие сборного пункта, где тварьпауки кучкуются, ожидая своих товарищей, чтобы потом вместе двинуться туда, где они станут частями этих громадных башнеподобных деревьев… или еще черт знает куда.
        Она уже встречалась с тварьпауками в Манхэттене, когда один из этих уродливых ублюдков свалился с потолка прямо к ней в комнату, а другой чуть не задавил ее в Центральном парке. Эти встречи показали ей, что пришельцы, по большей части, безвредны и не склонны к агрессии, какие бы глубинные мотивы ими ни руководили. Но сейчас чудовища вели себя иначе, казалось, что они злятся. Их насаженные на стебельки глаза метались из стороны в сторону (так бьет хвостом рассерженная кошка), и Эмили подумала, что тварьпауки совершенно не намерены делить с нею свой новообретенный дом.
        Она продолжала пятиться, делая осторожные маленькие шажки, пока наконец ее пальцы не сомкнулись вокруг дверной ручки. Снаружи все так же подвывал и рычал Тор, демонстрируя свою злость и разочарование. Он яростно скреб дверь лапами, и Эмили опасалась, что та все-таки откроется, собака проскользнет в магазин и бросится на ближайшего тварьпаука. Тор наверняка сможет легко разделаться с одним или двумя пришельцами, но их там в лучшем случае двенадцать, и со всеми ему не справиться.
        — Тор,  — прошипела она,  — а ну тихо, малыш.
        При звуке ее голоса зазубренные нижние челюсти тварьпауков задвигались вверх-вниз с такой скоростью, что она едва могла их видеть. Звук, который при этом раздавался, напоминал шорох сухих листьев на мостовой.
        Тор перестал взволнованно скрести дверь, а его лай превратился в тихое ворчание.
        Эмили быстро глянула на пса через плечо: Тор отошел на несколько шагов и теперь сидел на тротуаре, не сводя с нее глаз и возбужденно-выжидающе метя хвостом пыль. За его спиной было все спокойно.
        Когда Эмили снова перевела взгляд на тварь-пауков, оказалось, что они подступили к ней еще ближе. Они сидели на потолке и на стенах, каждая из их луковичных голов была повернута к Эмили, а глаза на стебельках были устремлены на нее. Эмили смотрела на пришельцев, и их тела колебала едва заметная рябь движения.
        И вдруг тварьпауки один за другим бросились на нее.
        Развернувшись, Эмили потянула дверь, проскользнула в образовавшуюся щель и захлопнула дверь за собой. За ее спиной черные тела шмякались об стекло и сползали на пол. Эмили вцепилась в дверную ручку и изо всех сил нажимала на нее, пока на дверь накатывала одна волна тварьпауков за другой. К счастью, тяжесть навалившихся на дверь тел не давала той открыться.
        Все новые и новые пришельцы сползали на пол, превращаясь в копошащееся скопище дрыгающихся ножек-прутиков, извивающихся глазных стебельков и клацающих челюстей. Вскоре в общей массе стало невозможно рассмотреть отдельных тварьпауков.
        Мысленно сосчитав до трех, Эмили оставила дверную ручку в покое и отошла в сторону. Еще несколько мгновений она стояла и смотрела, как чудища бестолково и бездумно пытаются достать ее.
        — А шли бы вы!  — выкрикнула она наконец, показала двери средний палец, подняла велосипед и поехала прочь.

        Глава вторая

        На следующий день Эмили оказалась в захолустном городке Стокпорте. Почти всю дорогу она старалась избавиться от потрясения, которое пережила в магазине. Даже когда она наконец легла спать, тварьпауки вторгались в ее сны.
        До тех пор, пока Эмили не наткнулась на их логово, она вот уже многие дни нигде не видела ни следа тварьпауков. То, что она наткнулась на такое массовое скопление этих пришельцев, стало еще одной странностью и без того сюрреалистической недели. Чем больше Эмили размышляла о случившемся, тем сильнее магазинчик, в который ее занесло, казался похожим на войсковой лагерь, в котором армия ожидает новых приказов. Может быть, так оно и есть. Может быть, тварьпауки ждут распоряжений от кого-то, кто руководит этой странной оккупацией ее мира.
        А если все действительно так, значит, за уничтожением жизни на Земле стоит какой-то разум. Вероятность этого пугала даже сильнее, чем возможность новой встречи с инопланетными созданиями.
        Даже думать об этом было слишком странно и страшно.
        А еще Эмили до сих пор не знала, почему она выжила после красного дождя. И есть ли другие выжившие. Когда она доберется до места, нужно будет убедить Джейкоба и его коллег, что их главной целью должно стать выявление и спасение таких же, как она. А как именно их спасать, это уже совсем другой разговор.
        Весь день Эмили поглядывала на огромные тучи, нависшие низко над горизонтом. Казалось, до них много миль, но сказать точнее, находясь на узких, засаженных деревьями улочках Стокпорта, было невозможно. Тучи напоминали почетный караул, выставленный красным небом, цвет которого варьировался от кораллового розового за спиной Эмили до темно-бордового там, где оно смыкалась с тучами. Нигде на нем не осталось ни одной голубой прогалины.
        Потрясающе красивое зрелище.
        Небо теперь постоянно было красным. Эмили считала, что дело тут в красной пыли, которую постоянно испускают в атмосферу инопланетные леса. А от этой версии недалеко было до неутешительного вывода: красный дождь уничтожил коренных обитателей Земли, включая людей, а потом их тела пошли на создание тварьпауков, новой формы жизни. Те, в свою очередь, переродились в инопланетные леса; там гуляют красные монстры вроде тех, что напали на нее недавно, и растут красные деревья, распространяющие красную пыль. Соприкоснувшись с этой пылью, земные растения трансформировались под нужды захватчиков. Эмили полагала, что пройдет совсем немного времени, и вся земная флора превратится в нечто иное. В растения, которые она видела в красном лесу. Даже воспоминания о странных шарах, которые гроздью свисали с громадного инопланетного дерева, вызывали у нее приступы нервной дрожи. Эмили понятия не имела, почему. Что-то в них казалось… противоестественным. Они были мелкой деталькой какого-то громадного, сложного конструктора, а Эмили не могла найти ни одной зацепки, чтобы в нем разобраться.
        Завернув за угол, Эмили резко затормозила.
        Тор, учащенно дыша, остановился рядом и посмотрел на нее. Дальше дорога была забита транспортом.
        Их глазам предстала целая река всевозможных автомобилей, которые заполонили две полосы, кое-где даже выплеснувшись на газоны, простиравшиеся по обе стороны проезжей части, и упираясь в стволы деревьев и ограждения. Большинство автомобилей пострадали при столкновении с теми, что оказались впереди, но там и тут виднелись стоящие чуть особняком внедорожники, малолитражки или грузовики. Медленно пробираясь на своем велосипеде среди этих металлических коробок на колесах, Эмили видела, что все машины пусты. Их дверцы были приоткрыты, либо где-нибудь в стекле или металле зияло почти идеально круглое отверстие, свидетельствовавшее о судьбе тех, кто в них ехал.
        Все это само по себе было достаточно тревожно, но вишенкой, венчавшей торт и без того невероятно странного дня, стало на три четверти завершенное инопланетное дерево, возвышавшееся прямо посреди дороги. Корни дерева зарывались куда-то под асфальт, а за ним, в нескольких сотнях футов дальше по дороге выстроились в ряд его собратья.
        Видимо, водителям и пассажирам автомобилей не пришлось далеко ходить, чтобы внести свой вклад в воплощение инопланетного замысла.
        Остановившись под первым деревом, Эмили задрала голову, разглядывая черный ствол. Где-то в его середине, нарушая практически идеальную симметрию блестящей черной поверхности, она заметила торчащий под странным углом бампер серебристого «бьюика». Журналистка обогнула дерево, перелезая через его толстые корни, которые уходили в дорожное покрытие, пробуравив асфальт и раскидав в разные стороны автомобили, словно те вообще ничего не весили. С другой стороны ствола она увидела еще одну машину. Та располагалась повыше, и из недр дерева торчали, почти сливаясь со стволом, лишь передние фары. Преображенным автовладельцам больше не было дела до своей собственности, и они возводили башнеподобные деревья прямо сквозь машины.
        Эмили пришлось признать, что все происходящее — выдающееся достижение биоинженерии. Действительно, как это ни печалило журналистку, процесс покорения Земли шел удивительно успешно, и это говорило о том, что им руководит разум, во много раз превосходящий человеческий и почти богоподобный в своей грубой, жестокой эффективности.
        Козырьком приложив ладонь к глазам, чтобы защитить их от солнца, Эмили посмотрела на дорогу. Если бы она ехала в автомобиле, ей сейчас пришлось бы развернуться и поискать другой, свободный от заторов путь. В данном случае велосипед имел неоспоримое преимущество: она всегда могла преодолеть препятствия, подобные этому, идя пешком и ведя своего коня под уздцы, пока дорога не расчистится. Однако это преимущество было слишком скромным, и Эмили в который раз пожалела, что никогда не брала уроков вождения. Каждая ноющая мышца, напоминая о том, что впереди еще очень-очень длинный путь, делала мысль о надежном, безопасном «БМВ» или «мерседесе» все более привлекательной.
        Ладно, утешала себя Эмили, автомобиль — это одно, а вот добывать для него бензин — совсем другое. Но с этим можно будет разобраться потом, а сейчас нужно обойти этот затор и продолжить путь.
        Вдоль проезжей части тянулась забетонированная пешеходная дорожка, отделенная от сгрудившихся машин линией деревьев. Ее годами не приводили в порядок, и ехать по ней было куда более тряско, чем по проезжей части. Однако, несмотря на протесты многострадальной задницы Эмили, это все же было лучше, чем идти пешком, катя велосипед между пустыми машинами.
        Преодолев еще две мили, Эмили наткнулась на упавший самолет.
        Тот рухнул на землю прямо в центре города, уничтожив несколько зданий и разнеся вдребезги все в радиусе нескольких сотен футов. По обе стороны от глубокой выгоревшей борозды стояли закопченные после пожара остовы домов и чернели обугленные скелеты деревьев. Во всяком случае, так думала Эмили, и ее версию подкрепляла разлитая в воздухе вонь реактивного топлива, смешанная с запахом древесной гари и чего-то еще… чего-то, что она пока не могла идентифицировать.
        Обломки лайнера разлетелись на целую милю, они валялись на дороге и на том, что осталось от крыш зданий. Прямо на пути Эмили лежал кожух одного из самолетных двигателей, хотя самого двигателя нигде не было видно. Там-то журналистка и увидела первое тело. Во всяком случае, она сочла это телом. Глядя на черный обугленный ком, Эмили в точности поняла значение не раз слышанной фразы «обгоревший до неузнаваемости».
        — Тор, сидеть-ждать,  — скомандовала она маламуту, боясь, что пес может порезать лапы о битое стекло, и пошла к телу, которое было настолько повреждено огнем, что определить, принадлежало оно мужчине или женщине, казалось невозможным.
        Труп лежал в позе эмбриона, конечности выглядели как клешни, руки были по-боксерски прижаты к груди, а ноги почти касались подбородка. Между почерневших выгоревших губ неуместно белели зубы. От трупа пахло, как от жаркого, которое передержали в духовке.
        — Интересно,  — пробормотала Эмили, удивляясь, как живущему внутри нее корреспонденту удалось так легко абстрагироваться от ужасного зрелища. Оторвав взгляд от трупа, она обнаружила на водительском месте покореженного автомобиля неизвестной марки еще один, сжимающий костлявыми пальцами руль. Это тело тоже было изувечено до неузнаваемости и тоже осталось лежать на месте, не трансформированное красной пылью в инопланетное чудище.
        Означает ли это, что красной напасти для ее разрушительных целей годилась только свежая, сочная плоть? Эмили этого не знала. Возможно, огонь способен уничтожить заразу, которую принес кровавый дождь? Проверить это невозможно, но сам по себе вопрос очень интересный. Обнаружить, что красный дождь можно остановить, было приятно. Для большинства обитателей Земли было уже слишком поздно, но как знать, что принесет будущее? Особенно если рассматривать этот вопрос, исходя из событий последних десяти дней.
        Рисковать, пробираясь с Тором и велосипедом через место катастрофы, Эмили не собиралась. Она развернулась и направилась к предыдущему перекрестку, свернула там направо и проехала около мили. Добравшись до мест, не пострадавших от авиакатастрофы, журналистка снова свернула на север и двинулась в первоначальном направлении, стараясь не обращать внимания на щекочущий ноздри запах горелого мяса.
        Тем временем гроза, которая совсем недавно казалась такой далекой, готова была обрушиться на двух путников. Над крышами и деревьями громоздились гигантские тучи, а высоко в стратосферу вздымалась красная стена, раскинувшаяся от восточного до западного края горизонта, словно злобный старый дракон.
        Воздух был так насыщен электричеством, что крохотные волоски на теле Эмили встопорщились. Где-то в ее животе отбивали тупой синкопированный ритм барабаны страха, завязывая внутренности тугим узлом.
        Она посмотрела на бегущего рядом с велосипедом Тора. Его красивая густая шерсть тоже стояла дыбом.
        — Живей,  — крикнула она псу, сильнее налегая на педали.

* * *

        Прежде чем их настигла гроза, они добрались до Стайвесанта.
        Яростно сверкнула белая молния, и почти сразу прямо над головами раздался ужасный удар грома, заставивший Эмили на шесть дюймов подпрыгнуть в седле, а Тора шарахнуться в сторону.
        — Срань!  — вскрикнула Эмили, когда первые тяжелые капли подкрашенного красным дождя, подозрительно напоминающего тот, что погубил весь мир, начали звонко шлепать по тротуару.
        Эмили сильно ошиблась, прикидывая, сколько у нее времени, и буря застигла ее врасплох.
        Нужно было немедленно найти укрытие.
        Слева от Эмили простиралось окруженное деревьями поле (на таком от грозы не спрячешься), а справа карабкалась на холм дорога с гравиевым покрытием. На противоположном склоне этого холма Эмили увидела крышу какого-то дома.
        — Вперед!  — скомандовала она Тору, работая ногами, как поршнями, и заставляя велосипед ехать по гравию вверх.
        Тор вырвался вперед, явно понимая, куда именно они направляются. Пес не меньше хозяйки хотел оказаться под крышей.
        На гребне холма дорога превратилась в бетонную парковку с гаражом на три машины. Сбоку у гаража была видавшая виды дверь с полуоблупившейся за долгие годы под открытым небом краской, и Эмили направила велосипед прямо к ней. Спешившись, она потрясла дверную ручку: заперто. Тогда журналистка вернулась к трем воротам для автомобилей и подергала каждые из них. Вторые по счету жаловались и скрипели, но, когда Эмили подналегла на рукоятку, с дребезжанием поехали вверх. Эмили нырнула в образовавшуюся щель и затащила велосипед.
        В гараж теперь проникало достаточно дневного света, чтобы Эмили смогла рассмотреть смутные очертания серебристого внедорожника «додж дюранго», который занимал одно из парковочных мест. Остальные два места пустовали. Чуть в стороне находился верстак, а вдоль стен тянулись полки, заставленные инструментами и какими-то ящиками. Все это содержалось в безукоризненном порядке: хозяин гаража, по всей видимости, был помешан на чистоте.
        В стене обнаружилась дверь, которая вела из гаража в жилую часть дома. Эмили оставила велосипед у верстака и подергала за ручку. Дверь легко распахнулась, и Эмили с Тором вошли в дом. Тор тут же уткнулся носом в пол и исчез где-то в холле, а журналистка терпеливо ждала в коридоре. Это происходило каждый раз с тех самых пор, как они нашли друг друга: Тор наскоро обследовал новую территорию и возвращался к Эмили, давая ей знать, что путь свободен. Во всяком случае, она именно так воспринимала эту рутинную процедуру, потому что до сих пор ни в одном из домов, где они находили временное пристанище, их не ждало никаких сюрпризов.
        Напротив двери в гараж на крючке висели автомобильные ключи, предположительно от «дюранго».
        Барабанные перепонки Эмили сотряс еще один удар грома. Она услышала, как испуганно гавкнул где-то в доме Тор, потом по полу застучали его когти, а потом и сам он возник в коридоре и с пробуксовкой бросился прямиком к Эмили.
        — Все хорошо, малыш. Я спасу тебя от этого гадкого грома,  — заворковала она, гладя перепуганного пса между ушей.
        Стащив с плеч рюкзак, Эмили подперла им дверь, чтобы та не захлопнулась, а потом вернулась к металлическим подъемным воротам гаража и закрыла их за собой. На воротах был засов, и Эмили задвинула его тоже. Обезопасившись таким образом, она подняла рюкзак и пошла по коридору в жилую часть дома. Тор против обыкновения не помчался вперед, а шел рядом с Эмили, как пришитый, прижав уши и так низко опустив хвост, что тот оказался почти между его задних лап.
        Рука сама потянулась к ремню «моссберга». Эмили перехватила дробовик поудобнее. Конечно, поведение Тора можно было списать на его испуг от громового раската, но после приключения в магазине Эмили не была уверена в том, что пес не почуял в доме какую-то опасность. Она не думала, что ей есть о чем беспокоиться, и склонялась к мысли, что дело все-таки в грозе, но все равно держала наготове оружие.
        Коридор вел из гаража в отделанную кафелем прихожую, откуда, в свою очередь, можно было пройти в кухню и в столовую. Эмили быстро осматривала комнату за комнатой, держа в руках дробовик, готовая при малейших признаках опасности пустить его в ход. К столовой примыкала большая гостиная с пузатой печкой в углу. Ее труба исчезала где-то в стропилах. Одна из стен гостиной на самом деле была не чем иным, как большим окном, простиравшимся до самой потолочной балки темного дерева в добрых восемнадцати футах над головой Эмили. Раздвижные стеклянные двери вели на красивый балкон.
        — Вау!  — протянула Эмили, обнаружив, какой вид открывается из окна. Все тревоги о том, что, возможно, в доме кто-то есть, были забыты.
        Дом был выстроен на противоположном склоне холма, на который только что взбирались они с Тором. Сейчас Эмили находилась на самом верху и, глядя вниз, могла видеть второй и первый этажи этого же здания, каждый из которых был гармонично вписан в склон холма, сбегавшего на несколько сот футов в поросшую деревьями лощину. Эмили показалось, что в зелени этого леска она видит блеск пруда или ручья, но полной уверенности у нее не было.
        Вид был просто умопомрачительный.
        Холм, на котором стоял дом, тянулся на запад и восток, а потом закруглялся, образуя склоны подковообразной лощины. На ее противоположной стороне, наверно где-то в четверти мили, Эмили видела среди деревьев еще два дома. Особняк побольше находился почти на том же уровне, что и дом, где укрылись от грозы Эмили с Тором, а второй расположился ближе к подножию холма.
        По обе стороны от лощины бушевала буря, густые мрачные грозовые тучи быстро затягивали последние островки чистого неба и быстро неслись к горизонту. Но, как ни странно, над самой лощиной все было спокойно. Эмили видела редкие сполохи молний среди густых туч, по обе стороны холма висела сплошная завеса розоватого дождя, но в лощину, кажется, не упало ни капли.
        — Странно,  — прошептала Эмили.
        С другой стороны, что в последние дни не было странным?
        Новый удар грома вывел Эмили из задумчивости, и она внезапно поняла, какая мертвая тишина стоит в доме. А ведь ей, конечно, должно быть слышно, как лупит по черепичной крыше дождь, ведь чердака в доме не было, и над головой Эмили тянулись лишь массивные балки. Журналистка была уверена, что, взбираясь на холм, они опережали грозу всего на несколько секунд. Эмили снова бросила взгляд в окно: небо было обложено, но над лощиной по-прежнему отсутствовали какие бы то ни было признаки грозы, и деревья стояли недвижимо, будто гигантские каменные изваяния.
        Небо за окном на мгновение осветилось, но Эмили не увидела молнии. Зато она услышала раздавшийся через секунду удар грома; от звуковой волны задребезжали стекла, а бедный Тор, который жался к ее ногам, упал на живот.
        Эмили давно поняла, что этот пес — просто какой-то клубок противоречий. Невероятно доблестный зверь, который в буквальном смысле вырвал ее из пасти смерти, превратился вдруг в дрожащего щенка, и все потому, что за стенами дома бушевала гроза.
        — Ну, думаю, теперь мы знаем, что представляет собой твой криптонит, верно, суперпес?
        Но Тор совершенно определенно не желал видеть смешной стороны происходящего и продолжал жаться к ее ногам.
        — Ладно, постараемся извлечь из ситуации максимум выгоды. Давай-ка поедим.

* * *

        Покинув Манхэттен, Эмили каждый вечер звонила Джейкобу по спутниковому телефону. Она взяла его в редакции газеты, где работала до катастрофы. Джейкоб делал вид, будто эта вечерняя рутина нужна для того, чтобы он был в курсе дел Эмили и не беспокоился о ней, но сама она знала, что ученый таким образом помогает ей не терять связи с реальностью. Если бы не этот далекий, но неизменно доброжелательный голос Джейкоба да еще Тор, она легко могла бы забыть обо всех своих целях.
        В трубке шипело и шли гудки. В последние дни качество связи неуклонно становилось все хуже и хуже. Эмили не знала, в чем дело: то ли в проблемах со спутником, который остался теперь бесхозным, то ли в красной буре. Так или иначе, это не могло не тревожить.
        — Привет, Эмили.  — Голос Джейкоба звучал откуда-то издалека, слышимость то улучшалась, то ухудшалась.
        Эмили быстренько рассказала ему о своем дне и о жестокой грозе, вынудившей ее раньше времени искать место для ночевки.
        — Знаешь, что самое странное? Гроза, кажется, обходит мою лощину,  — поведала она.
        Обычно ее истории очаровывали Джейкоба настолько, что он никак не пытался их оспорить, а наоборот, старался подыскать им логическое объяснение. Но на этот раз он не стал строить никаких предположений, и Эмили спросила, все ли в порядке.
        Он помолчал, прежде чем ответить.
        — Нет. Здешняя обстановка становится несколько… напряженной,  — признался он.  — Первый шок от того, что случилось, прошел, и нам становится все тяжелее. Я… то есть мы все потеряли жен, семьи. Думаю, надежды на то, что есть еще выжившие, очень мало. Давай будем просто считать, что тоска от всех этих смертей берет свое.
        Эмили легко могла подсунуть Джейкобу какую-нибудь ложную надежду, но что толку? Вместо этого она просто сказала:
        — Сочувствую. Мне очень жаль.
        — Это не твоя вина, Эм,  — ответил он.  — Но я смогу это вынести. Все мы потеряли семьи и стали друг для друга семьей.
        — Ну а я думаю попробовать себя в роли угонщика,  — сказала она, меняя тему.
        — Что?
        — Я хочу украсть машину,  — засмеялась Эмили.  — Но, конечно, вначале нужно научиться ее водить.
        — Отличная мысль,  — отозвался Джейкоб, которого становилось все хуже слышно из-за помех.  — Только выбери что-нибудь попроще и с автоматической коробкой передач.
        — Вообще-то, если честно, я боюсь до усрачки, но на велике придется ехать целую вечность, и я рискую замерзнуть насмерть где-нибудь на полпути. А после вчерашнего маленького приключения мне кажется, что на четырех колесах все же безопаснее, чем на двух.
        — Я абсолютно уверен, что ты справишься, Эм. Просто потренируйся на каком-нибудь пустыре, прежде чем выезжать на трассу, ладно?
        Она пообещала так и поступить.
        К концу разговора настроение Джейкоба улучшилось.
        — Езди внимательно,  — повторил он.  — Ты нужна нам тут в целости и сохранности.
        После телефонного разговора Эмили помрачнела. До сих пор она не слишком-то размышляла над планом Джейкоба. Каково это — застрять в суровом краю, где царит вечная зима? Интересно, кто-нибудь из ученых задумывался всерьез над тем, как жить дальше? Или они собираются провести остаток жизни в изоляции на своей научно-исследовательской станции?
        Чем больше Эмили об этом думала, тем сильнее сомневалась в том, что с ее стороны так уж разумно возложить столько надежд на Стоктонские острова. Надо будет поговорить с Джейкобом о его планах. Вот доберется она до их станции и что дальше?
        Но это когда-нибудь потом.
        Выходящее на лощину огромное окно совершенно почернело. Пока Эмили разговаривала с Джейкобом, пришла ночь.
        В темном оконном стекле Эмили мельком увидела свое отражение и подошла поближе, чтобы получше себя разглядеть. С одеждой все было не так плохо, подумаешь, пятна пота и легкая неряшливость, а вот немытые, всклокоченные светлые волосы и отсутствие макияжа… и вдобавок мешки под глазами… та еще картина. На бледной коже резко выделялись заработанные во время ее одиссеи царапины.
        — Дерьмово выглядишь,  — сказала она своему отражению. То, конечно, не возразило ни слова.

        Глава третья

        Гроза закончилась ночью, но зловещие красные тучи не рассеялись и на следующее утро.
        Эмили вскипятила воды на своей переносной плитке и теперь, потягивая из кружки дымящийся кофе, бродила по комнатам, проверяя, нет ли в доме чего-нибудь, что может ей пригодиться. В спальне на массивной деревянной каминной полке она обнаружила фото, предположительно, хозяев этого дома. Из позолоченной рамки ей широко улыбалась чета в возрасте пятидесяти с чем-то лет: она — милая брюнетка с едва наметившейся вокруг глаз сеточкой, он — обладатель полуседой шевелюры и однодневной щетины на нижней челюсти. За их спинами до самого горизонта раскинулся синий океан, и оба они выглядели такими счастливыми… Даже сейчас в доме царило ощущение умиротворенности, и казалось, его обитатели просто на минуточку отлучились. Открывая дверь, Эмили наполовину ожидала, что вот-вот на кого-нибудь наткнется.
        На первом этаже обнаружились деревянные лестницы, которые вели от дома в лощину. Последние сто футов спуска представляли собой хорошо утоптанную тропинку, которая бежала среди травы в ясеневую рощицу. Человеческих следов на тропинке не было, зато на ней тут и там пробивалась молоденькая травка. Теперь топтать ее стало некому, и скоро голая земля зазеленеет.
        Тор, виляя хвостом, решительно устремился по тропке вперед, перебегая от дерева к дереву. Иногда он останавливался задрать заднюю лапу у какого-нибудь ствола, метя территорию.
        Несколько сот футов дорожка вилась между деревьев, иногда от нее в разные стороны ответвлялись боковые тропинки. Не обращая внимания на разбегавшиеся в стороны узкие дорожки, Эмили шла по главной тропе, которая, казалось, вела к центру леска, туда, где журналистка приметила накануне блеск воды.
        Несколько минут спустя ушей Эмили совершенно определенно достиг плеск воды. Обогнув густо поросший черным воронцом высокий берег, Эмили увидела пруд, в который впадал ручей, сбегавший с противоположного склона лощины; его источник скрывался где-то за деревьями. При виде воды Тор радостно залаял и припустил вперед. Взвившись с берега в воздух, он шлепнулся в пруд, высоко взметнув волну и подняв тучу брызг.
        Панически хлопая крыльями и крякая, в воздух взметнулось четыре силуэта. Это были утки. Они устремились к зарослям камышей на противоположной стороне пруда, чиркая по воде крыльями. Тор сделал вялую попытку схватить одну птицу, промахнулся и поплыл дальше, совершенно равнодушный к удивительному факту наличия живности.
        — Утки!  — закричала Эмили.  — Хреновы утки!
        Если не считать Тора, это были первые земные животные, которые попались Эмили после катастрофы. Был ли у них иммунитет, как у нее и у Тора?
        Вслед за псом Эмили стала спускаться по берегу. Тор, который к тому времени уже догреб до середины пруда, теперь повернул обратно и поплыл прямо к ней.
        — Нет, только не это!  — воскликнула Эмили.
        Когда пес бросился к ней, она увидела шаловливый блеск в его глазах и устремилась прочь от кромки воды, но недостаточно быстро. Тор выскочил из воды, пробежал несколько футов, что их разделяли, и отряхнулся, устроив ей серьезный душ.
        — Ой-ой-ой!  — только и смогла сказать Эмили, когда ее окатило холодной водой.  — Проклятущая собака! Ты ведь это нарочно, да?
        Вместо ответа Тор еще разок отряхнулся, повторно обдав Эмили брызгами с головы до ног. Боже милосердный, вода действительно была холодной. О том, чтобы искупаться, нечего и думать: она замерзнет прежде, чем войдет в воду хотя бы по колено.
        — Тор, клянусь, если бы ты не был последней собакой в мире, я бы тебя продала.
        Угроза не возымела никакого действия, потому что пес отряхнулся еще раз.
        Эмили утерлась, как могла, и осмотрелась по сторонам. От пруда между деревьями вилось еще несколько хорошо утоптанных тропинок. Что ж, раз купание нынче утром отменяется, можно взглянуть на остальные дома.
        Она постояла секунду, пытаясь сориентироваться, позвала Тора, который уже исчез где-то в зарослях, и выбрала ту тропинку, которая, по ее мнению, должна была привести ее куда надо.
        Тропинка бежала дальше вглубь леска. Добравшись до развилки, Эмили пошла по той тропке, что карабкалась вверх по склону холма. Дома прятались за деревьями, однако, судя по подъему, Эмили правильно выбрала направление. Дойдя до очередной развилки, она вполне предсказуемо увидела вдалеке первый из двух особнячков.
        Это был самый маленький домик в лощине. Одноэтажный, с двумя спальнями, гостиной и совсем простенькой кухонькой, он выглядел, скорее, как съемное жилье, нежели постоянное место обитания. Эмили увидела, что тут нет ни подъездной дороги, ни гаража, и подумала, что это, возможно, домик для гостей, принадлежавший тем же хозяевам, что и дом выше по склону.
        В шкафах не оказалось ничего, кроме некоторого количества посуды. В кухне у стены стоял небольшой холодильник. Эмили уже знала, что, останавливаясь где-то на ночь, холодильники лучше не открывать, потому что за неделю без электричества их содержимое безнадежно протухло и жутко воняло. Не стоило рыскать по полкам в поисках чего-то съедобного, подвергая свое обоняние атаке запахов скисшего молока и тухлого салата, овчинка выделки не стоила. Однако Эмили машинально потянула дверцу минихолодильника. Внутри было пусто, если не считать нескольких кубиков льда. Эмили уже собиралась исследовать спальню, и тут снаружи залаял Тор.
        Это был не злобный лай, но внимание пса определенно что-то привлекло. Может, снова утки? Эмили направилась к входной двери и выглянула из дома. Тор стоял на тропке, повернувшись к холму, отчаянно виляя хвостом. Он украдкой поглядывал на Эмили, а потом снова поворачивал голову туда, где что-то его заинтересовало.
        — Да что с тобой не так?  — спросила Эмили, выходя наружу.  — Там ведь нет…
        Она осеклась на полуслове. Всего в нескольких ярдах от нее замерла напуганная лаем Тора девчонка.

        Глава четвертая

        Девочка недолго стояла так, застыв. Лет десяти, может быть одиннадцати, высокая для своего возраста, с огромными голубыми глазами, худенькая. На ней были потертые обрезанные ниже колен синие джинсы с перепачканной бахромой понизу, грязные кроссовки и блузка. Взгляд ребенка метался от Тора к Эмили и обратно, словно девочка не могла решить, кого из них бояться сильнее.
        — Нет! Подожди!  — крикнула Эмили.
        Но девчонка уже бежала прочь от Эмили, петляя меж деревьев и прыгая по камням. Она определенно знала местность как свои пять пальцев. Если бы не Тор, Эмили потеряла бы ее из виду в первую же минуту, но сейчас она могла просто следовать за псом, который, в свою очередь, бежал за девочкой.
        Тропинка под ногами превратилась в бетон дорожного покрытия, и за густой живой изгородью появилась крыша третьего дома. Эмили подоспела как раз вовремя, чтобы увидеть, как мелькнули за углом развевающиеся длинные светлые волосы девочки. Через несколько секунд за ней последовал Тор.
        — Проклятие, Тор!  — выкрикнула Эмили, задыхаясь.  — Стой, ты же ее пугаешь!
        Она пробежала оставшиеся до поворота пятьдесят футов, соображая, как бы подойти к малышке и убедить ее, что никакой опасности нет, но, свернув за угол, чуть не налетела на Тора. Тот застыл на месте с прижатыми ушами и оскаленными зубами. Он низко рычал и не сводил глаз с двери.
        Эмили тоже посмотрела в ту сторону. В дверях дома рядом с девочкой стоял мужчина и целился из пистолета в голову Тора.
        — Стоять!  — завопила Эмили.
        Тор подобрался и снова низко зарычал. Мужчина притянул девчонку к себе, и его палец на спусковом крючке шевельнулся.
        — Нет!  — крикнула Эмили.  — Он вас не тронет. Тор, ко мне. Быстро ко мне!  — Пес не сдвинулся с места, и ей пришлось, подняв руки, будто она сдавалась в плен, подойти ближе.  — Мы никому не причиним вреда,  — сказала она так мягко, как только смогла, хотя ей отчаянно хотелось крикнуть этому мужику, чтобы он прекратил целиться в ее собаку и засунул свой пистолет себе в…
        — Вы кто?  — спросил мужчина, нервно поводя пистолетом. Хотя он обращался к Эмили, его глаза по-прежнему были устремлены на Тора.  — И откуда, черт вас побери, приперлись?
        Эмили заметила, как девочка бросила на мужчину быстрый, полный страха взгляд.
        — Папа…  — шепнула она.
        Так-так. Теперь Эмили хотя бы знала, с кем имеет дело. С отцом, который испугался за дочь, ну и за собственную безопасность заодно. Его можно было понять. Нужно как-то успокоить их всех, подумала журналистка. Да и Тора в том числе.
        Отец перевел взгляд на дочь.
        — Все хорошо, деточка,  — успокаивающе сказал он, сжимая плечо ребенка, и снова переключился на Тора и Эмили: — В последний раз спрашиваю, кто вы?
        — Меня зовут Эмили Бакстер. Это моя собака, Тор. Мы вам ничего не сделаем. Я не знала, что тут есть кто-то живой,  — объяснила она и добавила: — Я вообще не знала, что кто-то выжил. Хоть где-нибудь.
        Мужчина снова заговорил, и Эмили показалось, что он слегка смягчился.
        — Вы не из органов?  — спросил он. Панические нотки почти совсем исчезли из его голоса, уступив место любопытству.
        — Простите, какие органы?
        Эмили смешалась, но воспользовалась моментом, чтобы подойти немного поближе к Тору. Маламут все еще был напряжен, но хотя бы перестал рычать.
        — Ну вы же работаете на правительство, верно? Спасательная команда? Или еще что-то в этом роде, так?
        Прежде чем Эмили успела хоть что-нибудь ответить, из-за спин отца и дочери вдруг выскочила маленькая фигурка и бросилась прямиком к собаке.
        Эмили не знала, кто удивился сильнее всех: мужчина, она сама или Тор, который теперь уселся на землю и смотрел, как новое действующее лицо споро ковыляет ему навстречу.
        Это был мальчик от силы четырех-пяти лет. Он бежал так быстро, как только могли его нести маленькие ножки, и бежал к Тору. На его личике светилась улыбка, выражающая абсолютный восторг.
        — Собачка!  — крикнул малыш. Чуть не налетев на Тора, он обнял его за шею и снова закричал нараспев: — Собачка!
        — Бен!  — сдавленно воскликнул мужчина, в панике отводя пистолет.
        Возможно, он был слишком ошеломлен, чтобы действовать, или в первую очередь думал о защите дочери; во всяком случае, он сделал лишь один неуверенный шаг вперед, посмотрел на девочку, которая все еще обнимала его за пояс, и замер на месте посреди дверного проема, одна нога в доме, другая — на улице.
        Воспользовавшись его растерянностью, Эмили двумя широкими шагами преодолела разделявшее их с Тором пространство. Глаза отца расширились, когда она оказалась рядом с ребенком и нежно положила ладонь ему на голову. Они стали еще шире, когда мужчина заметил дробовик, висящий на плече Эмили.
        Малыш — Бен, напомнила она себе,  — совершенно ею не заинтересовался; обнимая Тора за шею, он зарывался лицом в собачью шерсть, снова и снова шепча в ухо маламута одно лишь слово — «собачка».
        Эмили снова подняла руки вверх, изо всех сил стараясь выглядеть как можно безобиднее.
        — Послушайте, я не знаю, что у вас тут такое творится. Вы — первые люди, которых я вижу с тех пор, как покинула Манхэттен. Клянусь, я абсолютно не опасна вашей семье. Честное слово.
        — С вами еще кто-то есть?  — спросил мужчина.
        — Нет,  — ответила Эмили.  — Мы с Тором одни. И, как вы видите, совершенно для вас не опасны.
        Эмили заметила, что, хотя мужчина все еще сжимает пистолет, его поза стала чуть менее напряженной. Расслабились все, даже Тор. Теперь он был занят тем, что вылизывал рожицу беспрерывно хихикающего мальчишки.
        Эмили словно могла читать мысли мужчины. Тот посмотрел на каждого из своих детей, а потом — на нее. В конце концов его взгляд остановился на сынишке, который радостно смеялся, когда его касался шершавый язык Тора.
        Мужчина сунул пистолет за пояс и шагнул к Эмили, протягивая ей руку. Тор перестал слюнявить ребенка и уставился на приближающегося к Эмили чужака, однако не двинулся с места.
        — Меня зовут Саймон,  — сказал мужчина, пожимая журналистке руку.  — Это моя дочь Рианнон, а нового лучшего друга вашего пса зовут Бенджамин.
        — Я — Эмили, а это — Тор,  — облегченно вздохнув, ответила она.
        — Рад познакомиться с вами обоими и прошу прощения за такой прием. Это просто потому, что я уже неделю ни души не видел. Увидел, что ваш пес гонится за Риа, и запаниковал. Хорошо, что этот кошмар наконец-то закончился. Мы-то гадали, когда до нас доберутся спасательные службы.
        — Спасательные службы? Простите… вы что, думаете, меня прислали вас спасать?
        Саймон кивнул:
        — Конечно. То есть я имею в виду, что знаю, как плохи дела, что напали террористы, и все такое, но мы знали, что нас найдут, и это только вопрос времени. Вот почему мы никуда не поехали.  — Он повернулся и жестом указал ей на дом: — Проходите и будьте как дома. Может, выпьете чего-нибудь? Кофе, чаю? Или чего-то покрепче?
        — Я… ну…
        Еще миг — и Эмили призналась бы, что она вовсе не член поисковой партии, и что вероятность появления спасателей равна нулю. Однако, поглядев на личико Рианнон, журналистка прикусила язык. Девочка явно испытывала такое же облегчение, как и ее отец, и время было категорически неподходящим для новостей о том, что они — первые люди, которых Эмили встретила с тех пор, как покинула Манхэттен. Это подождет до тех пор, пока они с Саймоном не останутся наедине. Пусть лучше дети узнают правду от отца, а не от чужой тети.
        — Я бы выпила чашечку кофе,  — сказала она, заходя в дом вслед за Саймоном.

* * *

        Эмили ждала у входа, когда к ней присоединятся Саймон с детьми.
        С виду Саймону было под сорок. Темноволосый, атлетического сложения, он был одет в джинсы и рубашку поло. Его явно оставили все тревоги, и Эмили сомневалась в том, что он мог бы выстрелить в нее или в Тора.
        Дети держались возле отца, и конечно, Эмили не могла их за это винить. В их глазах она была посторонней теткой, которая только что гналась за девочкой по лесу, да еще и с собакой, которая, может, кровожадная, откуда им знать.
        — Проходите, пожалуйста,  — Саймон закрыл за собой входную дверь и жестом пригласил Эмили следовать за ним по коридору.
        Оказавшись в узком коридоре, Эмили вдруг ясно осознала, насколько от нее воняет. Потом, грязью и вдобавок лимонной отдушкой от детских влажных салфеток. Ей и в голову не приходило, что когда-нибудь снова придется беспокоиться о социальных нормах.
        Эмили поразилась царящим в доме чистоте и порядку и тому, каким нормальным, обычным было все вокруг. Откуда-то из комнат доносились звуки музыки, и ей понадобилось несколько секунд для осознания того, что это может означать.
        — У вас есть электричество?  — спросила она.
        — Ага,  — подтвердил Саймон, провожая ее на кухню.  — Мы тут на полном самообеспечении. У нас есть свой генератор, собственная скважина и система очистки стоков.
        — А водопровод?  — удивленно спросила Эмили.
        Саймон с озадаченным выражением лица уставился на нее:
        — Ну яааасно. Водопровод. Холодная и горячая вода. И баллон с пропаном на улице. Мы пытаемся его экономить. Его всего-то на шесть недель, вот я и старался растянуть на более долгий срок. Надеялся, что помощь придет раньше, чем он закончится.
        Эмили постаралась не показать своего изумления.
        — Мы вроде как собирались перекусить. Не хотите к нам присоединиться?
        — С удовольствием,  — ответила Эмили, улыбаясь.  — Но нельзя ли вначале освежиться? Я несколько дней провела в пути.
        — Конечно-конечно. Риа, покажи Эмили гостевую спальню.
        Тор по-прежнему блаженствовал в обществе Бенджамина. Казалось, внимание маленького мальчика делало пса абсолютно счастливым; он возлежал на боку рядом с большим декоративным папоротником в горшке, а малыш всячески тормошил его. Бен за все время ни разу не взглянул в сторону Эмили, он был полностью очарован собакой. Детишки! Как все-таки проста для них жизнь.
        — От вас ужасно пахнет,  — наморщила нос девочка, взяв Эмили за руку и уводя ее прочь из гостиной, к лестнице в глубине дома.
        — Боже, Рианнон,  — вздохнул ее отец.  — Ты можешь хотя бы постараться быть повежливее, дорогая?
        — Так ведь по правде пахнет,  — настаивала на своем девочка.
        — Простите, Эмили,  — извинился Саймон,  — моя дочь слишком прямолинейна.
        Эмили вежливо улыбнулась.
        — Все в порядке. Она права, я уверена. Я ведь несколько дней провела в дороге.  — Она знала, что пахнет гаже, чем скисшее месяц назад молоко.
        — Пошли,  — сказала Рианнон, которую не поколебало смущение отца,  — спальня для гостей там.

* * *

        Эмили была почти уверена, что умерла и попала в рай. Либо она вот-вот очнется от странного сна и будет крайне разочарована.
        Во всяком случае, у нее не было других объяснений происходящему. Ей было так хорошо, когда струи горячей воды душа били по ее коже, смывая грязь дальней дороги!
        Отмахнувшись от роившихся в мозгу многочисленных вопросов о том, как этот маленький оазис выстоял после красного дождя, она нежилась в объявшем все ее тело тепле. Прошло всего несколько минут, и Эмили почувствовала, как уходят боль и страх последних дней, а сама она наполняется радостью бытия.
        Приняв душ, она насухо вытерлась и надела свежую блузку и джинсы. Блузка помялась в рюкзаке, но Эмили подумала, что хозяева вряд ли к этому придерутся.
        Рот внезапно наполнился слюной, и она поняла, что это произошло даже прежде, чем ее разум зафиксировал донесшийся из-за дверей аромат жареного мяса. Застегнув последнюю пуговицу на блузке, Эмили пошла на запах.

* * *

        — Так лучше?  — спросил Саймон, стоило только Эмили появиться в кухне.
        — Гораздо, спасибо вам,  — ответила она, и это было чистой правдой.
        Дело было не только в душе и горячей пище. Настроение поднялось, потому что вокруг нее снова были люди. До сих пор Эмили даже не понимала, как одиноки ее дни.
        Тор побрел ей навстречу, виляя хвостом с энтузиазмом, но несколько смущенно; пес словно понимал, что бросил хозяйку ради первого встречного, удостоившего его своим вниманием.
        Дети сидели за маленьким столиком на четверых, стоявшим сразу возле кухни. Рианнон подняла глаза и улыбнулась Эмили, а малыш продолжал смотреть в свою тарелку, держа наготове нож и вилку.
        — Надеюсь, вы не вегетарианка?  — оглянулся через плечо Саймон, нагибаясь и вытаскивая из духовки противень дымящегося жаркого, распространявшего умопомрачительный запах.
        Эмили подумала, что, даже будь она вегетарианкой, этот аромат, без сомнения, соблазнил бы ее стать мясоедкой.
        Саймон с уверенностью, которую дает только практика, нарезал мясо, а потом вытащил из духовки второй противень.
        — Все с нашего огорода, свеженькое,  — кивнул он на запеченные овощи: картошку, морковь и лук.
        — Да вы, кажется, полностью сами себя обеспечиваете?
        — До ближайшего супермаркета миль десять, поэтому у меня всегда был изрядный запас продуктов. Знаете, просто на всякий случай,  — объяснял Саймон, раскладывая еду по тарелкам.  — А огород — это наше любимое детище. Мы разбили его после смерти моей жены. Нам с детьми нравится там работать, правда же, ребята?
        Бен и Рианнон дружно закивали с набитыми ртами.
        Если душ был раем, то говяжье жаркое оказалось нирваной.
        Эмили ничего не сказала о смерти жены Саймона; он так вскользь упомянул об этом событии, что стало ясно: оно произошло задолго до красного дождя. Журналистка сомневалась, что Саймон захочет при детях говорить о красной чуме, поэтому продолжала вести светскую беседу.
        — И давно вы здесь живете?  — спросила она.
        — Всю жизнь,  — сказал Бен, и взрослые расхохотались.
        — Почти пятнадцать лет,  — ласково взъерошив сыну волосы, сказал Саймон.  — Мы с моей женой Элизой переехали сюда незадолго до свадьбы. Я — архитектор, и поэтому такое место как раз по мне. И к городу близко, если что, можно легко туда добраться.  — Он помолчал, жуя кусочек мяса, потом проглотил его и продолжил: — Элизы не стало больше двух лет назад, и тогда я решил как можно больше времени проводить с детьми, уволился с постоянной работы и стал фрилансером. Так я могу почти не расставаться с семьей.
        — Мои соболезнования по поводу вашей жены.
        — У нее был рак,  — повесив голову, сказала Рианнон.  — Рак поджелудочной.
        — Рак это гадость,  — прошептал Бен, накалывая на вилку одинокую морковку.
        — Да. Еще какая гадость,  — отозвался его отец.

* * *

        Саймон настоял, чтобы Эмили после еды осталась за столом. Они с детьми тем временем перемыли посуду и составили ее в пластиковую сушилку у раковины.
        — Это наша семейная традиция, а кроме того, вы — гостья,  — пояснил он.
        Когда все было убрано, Саймон снова присоединился к Эмили за столом.
        — Риа, почему бы вам с Беном не поиграть немножко во дворе?
        Казалось, девочка вот-вот начнет возражать, но вместо этого она лишь вздохнула и пожала плечами. Дети встали, и Тор тут же тоже вскочил, но потом замер и посмотрел на Эмили.
        — Иди давай,  — сказала журналистка, кивнув на ребятишек.  — Вы же не возражаете?  — добавила она, глядя на Саймона.
        — Ну вроде бы он не собака-убийца, хоть мне вначале так и показалось, так что почему бы и нет? Только не дразните его особенно, ладно, ребята?
        Дети дружно обещали и бросились к двери, а Тор прыгал вокруг них. Прошла всего пара минут, и со двора донеслись радостные ребячьи крики и лай маламута.
        — Я знаю, время еще раннее, но, может, я предложу вам выпить?  — Голос Саймона утратил шутливые нотки, которые звучали в разговоре с детьми.
        Эмили покачала головой. Ей хотелось чего-то крепкого, но для беседы нужен был ясный рассудок. Саймон плеснул себе в стакан виски и снова уселся за столик, периодически отхлебывая во время разговора.
        — Когда выпал красный дождь, мы все были тут, в этом доме. Дети не пошли в школу. Страшно даже представить, что бы я делал, если бы… нет, лучше не думать о том, как порой лишь слепой случай спасает твою жизнь и жизни твоих детей. Мне нравится мысль, что судьба оставила их мне, потому что до этого забрала их мать. Глупо, правда?
        Эмили лишь мягко улыбнулась, ожидая продолжения.
        — Вы что-нибудь слышали о микроклимате?
        Она лишь покачала головой. Саймон подался вперед на своем стуле и, жестикулируя, заговорил:
        — Это погода, характерная для определенного места. Причем эта погода может быть совсем не такая, как в окрестностях. Например, у вас идет дождь, хотя во всех остальных местах совершенно сухо. Если задуматься, это просто удивительно.  — Саймон отпил из своего бокала.  — Эта лощина имеет собственный микроклимат, что-то связанное с деревьями и озером. Прошлой зимой кругом было много снега, а у нас не упало ни снежинки. И сухо было, как в пустыне.
        — На самом деле, я вчера видела, как это происходит,  — сказала Эмили.  — Я укрылась в доме напротив только потому, что начинался дождь, но он, кажется, закончился, стоило мне свернуть на подъездную дорогу.
        — А что, вчера был дождь? Ну да, это отличный пример. Я вообще ничего не заметил. То же самое случилось в день красного дождя. О том, что произошло, мы узнали из новостей. Я время от времени выходил на двор посмотреть, не начинается ли у нас то же самое, но ничего подобного не происходило. А потом, конечно, мы смотрели телевизор…  — Его голос стал тише.  — Думаю, в первый день я видел на улице несколько тел. Не могу сказать точно, а рисковать и спускаться посмотреть я не стал. Потом кругом были мертвые птицы, но на следующий день они пропали. Мы несколько дней не выходили из дома, просто на всякий случай, но потом это потеряло смысл. Я позвонил всем, кого знал, всем в городе. Я даже в Пентагон позвонил, но никто нигде не ответил.  — Саймон подался к Эмили и посмотрел ей прямо в глаза: — Я начал думать, что, кроме нас, никого не осталось. И я еще раз извиняюсь за то, как принял вас. Это был такой шок — вдруг увидеть собаку… а потом и вас.
        — Как насчет Бена и Рианнон? Как они это восприняли?
        — Я решил, что лучше будет не говорить им правды,  — сказал Саймон.  — Бен еще слишком мал, чтобы заметить перемены, но Рианнон уже достаточно взрослая и понимает, что произошло нечто серьезное. До сих пор мне удавалось отвлекать их обоих.  — Он снова хлебнул виски, и Эмили поняла, что таким образом он готовится задать ей вопрос, услышать ответ на который ему страшно.  — Ну почему бы теперь вам не рассказать мне, что творится в мире?
        И Эмили рассказала свою историю: как пришел ниоткуда красный дождь, как падали с неба мертвые птицы, как началась всеобщая паника и, наконец, как все в Нью-Йорке и, возможно, во всем мире умерли.
        Некоторое время Саймон хранил потрясенное молчание. Потом он сказал:
        — Все? Вообще все мертвы?
        — Насколько я знаю, да. Правда, есть группа выживших ученых на Стоктонских островах. Это на Аляске. Туда-то я и направляюсь. Они считают, что не погибли потому, что холод как-то повлиял на красный дождь.  — И Эмили принялась объяснять, как связалась с Джейкобом и почему едет на север.
        Она уже рассказала, как стала свидетельницей тому, что мертвые тела превратились в тварьпауков, а потом и в инопланетные деревья, и тут почувствовала, что Саймон словно отсутствует. Он по-прежнему вдумчиво кивал, но его сочувствие определенно сменилось вежливой осторожностью.
        — Послушайте,  — сказала она,  — я знаю, что это звучит безумно, и знаю, что вы, возможно, считаете, будто я чокнулась, но это не так. Вы, должно быть, заметили, как изменилась природа? В том смысле, что все кругом теперь почти всегда красное. Думаю, это от пыли, которую выделяют инопланетные деревья. Эта пыль распространяется по миру и изменяет все, чего только касается. Вы не видели вчерашней грозы, а то заметили бы, какие красные были тучи и дождевая вода. К тому же трансформировались не только люди, появились новые животные… Вот посмотрите.
        Эмили встала и расстегнула три верхние пуговки на блузке. Глаза Саймона расширились, и он отвел взгляд.
        — Можете поглядеть,  — сказала Эмили, спустив блузку с плеча и повернувшись так, чтобы стали видны глубокие ссадины на ее спине.
        — Господи, как это произошло?
        Эмили рассказала, как в лесу на нее напали красные монстры, как она почти погибла и как появился Тор, который спас ее задницу.
        — Я знаю, трудно уразуметь,  — сказала она, снова застегивая блузку,  — что это — какое-то нападение из космоса, но я видела инопланетян, и они реальны. И эта чума распространяется очень быстро.
        — Но я думал… я думал, что это какой-то теракт. Вы сказали, совсем никого не осталось?
        Она покачала головой:
        — Никого, кроме ученых на Стоктонских островах. Больше никто не вышел на контакт. Но давайте взглянем на это с другой стороны: они выжили, я выжила, выжили вы и ваши дети. Так что, возможно, где-то есть и другие выжившие.
        Саймон откинулся на спинку стула, посмотрел на Эмили долгим взглядом и одним глотком допил свой виски. Потом он снова наполнил стакан и махом влил в себя все его содержимое.
        — Вы сумасшедшая?  — наконец прошептал он.
        Вот и все, что спросил человек, который, как думала Эмили, изо всех сил старался понять то, что, без сомнения, было самой идиотской и безумной историей из всех когда-либо им услышанных. Она встала и подошла к Саймону, бездумный взгляд которого был устремлен куда-то в сторону кухни.
        — Нет,  — сказала она,  — я в своем уме.
        — Вы должны понять,  — так же мягко прошептал он,  — все это просто невозможно сразу принять. Для одного раза это чересчур. И как мне теперь быть с детьми?

        Глава пятая

        Позже, уложив детей, Саймон присоединился к Эмили в гостиной.
        — Надеюсь, ты не против, что я тут занялась самообслуживанием?  — спросила она, поднимая стакан, на четверть наполненный бренди.
        Саймон кивнул, тоже взял стакан, налил себе вдвое больше и уселся напротив.
        — Ну,  — сказал он, делая глоток,  — и какие, по-твоему, у нас варианты?
        Эмили обдумала его вопрос, потягивая бренди.
        — Не думаю, что у нас есть какие-то другие варианты, кроме как бежать далеко и быстро.
        Казалось, Саймон с ней не согласен.
        — Эмили, посмотри на это с моей точки зрения. Мы с детьми тут в безопасности, и у нас есть запас провизии, чтобы протянуть пару месяцев. Этого времени больше чем достаточно, чтобы федеральные службы спасения нашли нас и…  — Он помолчал, старательно обдумывая последующие слова: — Я ведь тебя не знаю. До сегодняшнего дня я никогда тебя не встречал. Ты возникаешь из ниоткуда с каким-то бредовым рассказом о том, что люди превратились в чудовищных инопланетян и строят деревья, которые знай себе выпускают красную пыльцу.  — Он опять сделал паузу, дожидаясь, пока его слова хорошенько дойдут не столько до Эмили, сколько до него самого. Во всяком случае, журналистка думала, что дело обстоит именно так.  — И теперь ты предлагаешь мне покинуть единственное место, где нам ничего не грозит, и отправиться с тобой на Аляску. Ну, в смысле, если бы ты была мной и должна была заботиться о своих детях, я уверен, ты бы тоже отнеслась ко всему довольно скептически. Так?
        Конечно, Эмили могла понять его чувства. Она провела в этой семье всего несколько часов, но уже успела привязаться к детям. Они были просто очаровательны, даже Рианнон с ее подростковым скепсисом и скучающим выражением лица.
        — Я не прошу тебя ехать со мной,  — наконец сказала она.  — Я прошу лишь, чтобы ты защитил себя и детей. Конечно, я понимаю, как безумно все это звучит. На твоем месте я бы тоже не поверила таким рассказам, но посмотри на это с другой стороны. Если ты прав, и все, что я тут наговорила, всего-навсего изощренный бредовый розыгрыш, ты ничего не теряешь, если пойдешь со мной.  — Она подождала несколько секунд, давая собеседнику время осмыслить ее слова.  — Ты должен рискнуть, Саймон. Пожалуйста.
        Она увидела, как лицо Саймона исказила вспышка гнева, а может, это был страх.
        — Вот только не надо торговаться со мной, используя детей, как рычаг воздействия.
        Эмили поставила стакан на стол, потянулась и взяла обе руки Саймона в свои.
        — Я с тобой не торгуюсь. Что бы ты ни решил, завтра я двинусь дальше на север. Если я права, а вы останетесь тут… тогда и тебя, и Рианнон, и Бена ждет смерть. И лучше бы тебе уповать на то, что Бог приберет тебя первым. Мне бы не хотелось, чтобы ты стал свидетелем последних минут собственных детей и их агонии.
        Встретившись с ней взглядом, Саймон высвободил руки, одним глотком прикончил бренди, вернулся к бару и налил в свой стакан вдвое больше, чем прежде. Когда он снова обернулся в Эмили, та увидела, как терзает его необходимость делать выбор. Как поступить, чтоб его дети не пострадали: остаться тут или же послушать незнакомку, которая, как снег на голову, свалилась в его жизнь, и двинуться на север, в неизвестность?
        — Ты можешь гарантировать, что мы не умрем в тот же миг, как выйдем из лощины? Можешь, глядя мне в глаза, гарантировать безопасность моих детей?  — В его словах не было волнения или злобы, они звучали как обычный вопрос с заранее известным ответом.
        — Я не могу гарантировать ничего, кроме того, что все остальные уже умерли. Никакие спасатели сюда не придут. Но что бы там ни происходило,  — ее рука сделала жест в направлении темного окна,  — оно рано или поздно сюда доберется и унесет ваши жизни, твою и детей. Как и жизни всех на этой планете.
        Не сделав ни единого глотка, Саймон поставил стакан на крышку бара и посмотрел на темноту за окном.
        — Если бы Элиза была со мной, она бы знала, как поступить. Для нее это было бы просто. Ты бы ей понравилась.
        Эмили позволила улыбке коснуться уголков ее губ, поставила стакан и подошла к Саймону. Встав у него за спиной, она легонько дотронулась до его плеча:
        — Саймон, ты знаешь, что должен сделать. Надо уходить, потому что твоя единственная надежда в этом. Используй свой шанс. Скоро у тебя не останется никакого выбора.
        Саймон обернулся к ней лицом, и в его глазах стояли слезы.
        — Все это так чертовски тяжело,  — еле слышно промолвил он.  — Господи, что я скажу детям?
        — Не беспокойся пока об этом,  — ответила Эмили.  — Постарайся как следует выспаться, а утром мы все решим, о’кей?

        Глава шестая

        Эмили, вздрогнув, проснулась.
        В тумане полусна ей показалось, будто она что-то слышит. Так ли это? Или звук — просто продолжение кошмарного сна?
        Секунда бежала за секундой, но она слышала лишь ритмичное дыхание Тора, сон которого ничто не потревожило.
        Это просто нервы, сказала она себе в конце концов, с облегчением вздыхая. С той поры, как она покинула Манхэттен, дурные сны успели стать ее вотчиной.
        Она уже почти разрешила себе снова уснуть, но тут услышала пронзительный крик. Казалось, кричал Бен.
        Глаза снова сами собой открылись. Растерянная, с колотящимся сердцем, она потянулась в темноте туда, где, кажется, стояла лампа, но наткнулась на стакан с водой и свалила его на ковер. Стакан не разбился, но Эмили услышала, как вылилась из него вода.
        — Черт,  — ругнулась она.
        Пальцы наконец наткнулись на выключатель, и комнату озарил свет. Морщась от внезапной смены освещения, она осмотрела незнакомую комнату, просто чтобы убедиться в отсутствии посторонних. Никого, кроме Тора, тут не было. Пес за какую-то пару секунд очнулся от сна и теперь стоял, прижав нос к щели между дверью и косяком, напряженный, со вздыбленной шерстью. Когда Эмили спустила ноги с кровати и двинулась к выходу из спальни, маламут посмотрел на нее. Стоило журналистке открыть дверь, как он мигом выскользнул из комнаты и устремился на звук. Эмили побрела следом.
        Крики продолжались, но теперь был слышен еще и голос Саймона, который доносился откуда-то из коридора.
        — Бен! Бен!  — кричал архитектор сыну.  — Все в порядке. Папа здесь. Это просто сон, Бен, просто сон.
        Когда Эмили добралась до спальни мальчика, тот уже изо всех сил вцепился в своего отца. По личику малыша текли слезы, а Саймон нежно укачивал сына, ласково приговаривая:
        — Тише-тише. Все хорошо.
        Полные слез карие глаза Бена уставились на входящую в комнату Эмили.
        — Чудища!  — воскликнул он, плача все сильнее.  — Чудища идут.

* * *

        Тор лежал рядом с Беном на кровати, ласково прижимаясь башкой к его руке. На то, чтобы утихомирить сына, у Саймона ушла четверть часа; успокаивающие слова и нежные покачивания сделали свое дело, и рыдания ребенка постепенно сошли на нет, лишь его нижняя губа по-прежнему дрожала. Глаза мальчика начали закрываться, и Саймон бережно уложил его в постель.
        Тор устроился возле Бена, и тот моментально открыл глазки, уставившись на большого пса.
        — Люблю тебя, Тол,  — прошептал он, обнимая соседа по постели за шею. Через мгновение мальчик уже снова спал.
        Эмили не понадобилось давать Тору никаких команд, и так было ясно, что нет такой силы, которая заставила бы пса оставить Бена, пока хозяйка не велит ему этого. Эмили, Рианнон и Саймон вышли в коридор, прикрыв за собой дверь.
        Если не считать отдаленного ворчания генератора, в доме стояла тишина. Саймон отправил дочку обратно в кровать, предварительно поцеловав в щеку и заверив, что ее маленькому братику просто приснился кошмар и все будет хорошо.
        — Думаю, все это в конце концов стало на них сказываться,  — шепнул Саймон. Они остались вдвоем и шли по коридору, бесшумно ступая по ковру босыми ногами.
        Надеясь, что она не слишком испытывает удачу, Эмили высказала свое мнение:
        — Это говорит в пользу того, чтобы вы пошли со мной.
        Ей показалось, что в полутьме на лице Саймона промелькнула улыбка; взгляд его скользнул по ногам Эмили, прежде чем снова устремиться на ее лицо. Нельзя было сказать наверняка, но, казалось, он покраснел, и журналистка поняла, почему: выбегая на крик Бена, она напрочь забыла о брюках и щеголяла сейчас в футболке и трусиках.
        Смутившись, она уставилась куда-то ему в грудь и постаралась не залиться краской в ответ. Когда свет из ее спальни осветил их обоих, Эмили увидела, что лицо Саймона стало густо-багрового цвета, и он изо всех сил старается не опускать взгляд. Судя по ощущениям, ее собственные щеки полыхали еще сильнее.
        Господи, их ждет смутное будущее и, вероятно, скорая кончина, а они, будто подростки, заливаются краской при виде голых ног. Что ж, это только доказывает, что они оба в полной мере остались людьми, а на сегодняшний день это самое ценное, что только есть в мире.
        — Ладно,  — пробурчал Саймон,  — думаю, надо отдохнуть. Спокойной ночи.  — Он сделал пару шагов в строну своей собственной комнаты, но вдруг обернулся: — Эмили!
        — Что?  — спросила она, не успев прикрыть за собой дверь спальни.
        — Спасибо.  — Коротко кивнув, он исчез в коридоре.
        — Пожалуйста,  — шепнула в пустоту Эмили и закрыла дверь. В ее ушах все еще эхом отдавались рыдания Бена.

        Глава седьмая

        — Доброе утро,  — сказала Эмили, одновременно зевая и прикрывая рот ладонью. Ноздри наполнил запах бекона, и живот немедленно пробурчал свое собственное приветствие.
        — Хотел спросить, в каком виде ты ешь яйца, но все что у нас есть, это вот…  — Саймон одной рукой потряс коробку с жидкими белками, а другой ткнул в сторону желтков, которые уже шипели на сковородке.  — Так что, боюсь, выбор между яичницей и жареными яйцами.
        — Звучит прекрасно,  — отозвалась Эмили, направляясь к столу, за которым уже расположились дети.
        Тор, сидевший до этого рядом с Беном, вскочил и встретил ее посреди кухни. Он вилял хвостом и прижимался к ногам Эмили, пока та гладила его по голове и чесала между ушей.
        Дети забавлялись с игрушечным героем какой-то космической саги, которого притащил за стол Бен. Казалось, ночной кошмар никак не повлиял на мальчика.
        — Ну, ребята, как ваши дела?  — спросила Эмили.
        — Хорошо,  — ответила Рианнон.
        — И мои хорошо,  — вторил сестре Бен.
        — Завтрак,  — сказал Саймон, ставя на стол сковородку. На ней, разрезанная на четыре части, красовалась пышная яичница с кусочками бекона.
        — Господи. Боже. Мой,  — раздельно сказала Эмили, кладя в рот кусочек.  — Не думала, что еще когда-нибудь попробую жареное мясо.
        — А почему?  — спросил Бен. От удивления его голос стал на целую октаву выше.
        Опасный вопрос, поняла Эмили. Саймон держал детей в неведении относительно происходящего в мире, и до тех пор, пока он их не просветит, следует внимательно следить за речью. Не хватает только перепугать ребятишек.
        Эмили взглянула через стол на Рианнон: девочка запихивала в рот остатки своего завтрака и качала головой в такт какой-то слышной лишь ей одной мелодии. Но Бен, не сводя с Эмили пристального, почти взрослого взгляда карих глаз, терпеливо ждал ответа на свой вопрос.
        Должно быть, Саймон почувствовал, как она замкнулась. Посмотрев по очереди на Бена и на Рианнон, он сказал:
        — Дети, нам нужно кое-куда поехать на несколько дней.
        Видимо, во время их ночного бдения что-то заставило его поверить в рассказ Эмили. Она улыбнулась Саймону, почувствовав, как ее захлестывает волна облегчения.
        — Куда мы едем?  — не донеся до рта вилку, спросила Рианнон.
        — На севере есть люди, с которыми нам нужно повидаться. Мы немного поживем у них.
        Рианнон лишь сделала большие глаза и продолжила трапезу.
        — Тол и Эмили тоже поедут?  — спросил Бен, и кусочек бекона выпал у него изо рта на стол.
        — Сколько раз я говорил тебе не болтать с полным ртом? А? Да, они, скорей всего, поедут с нами.
        Бен посмотрел на Эмили, та кивнула и улыбнулась:
        — Ага, ребятки, мы с вами.
        — Здорово,  — широко улыбаясь в ответ, сказал Бен.
        — А теперь почему бы вам с сестрой не закончить завтрак и не погулять с Тором? Если, конечно, Эмили не против. Пес выглядит так, словно не прочь скинуть лишние калории, которые наел благодаря вашей щедрости, мистер Бенджамин Келлер. Эмили, ты не возражаешь?
        Эмили на секунду задумалась. Ей не хотелось пугать детей, особенно сейчас, когда Саймон наконец-то согласился уехать; лучше позволить им уйти.
        — Конечно, не возражаю. Только не уходите далеко,  — сказала она.
        Сыграв на чувствах детей к собаке и его ответной любви, взрослые могли остаться наедине и поговорить о том, что не предназначено для детских ушей. Даже Рианнон взбодрилась и быстренько затолкала в рот остатки завтрака.
        Эмили заметила, как Бен украдкой стянул со своей тарелки последний кусочек бекона и сунул Тору, когда вся троица устремилась к задней двери. Из коридора еще некоторое время доносились смех и болтовня.

* * *

        Саймон исчез в гараже и снова появился через несколько минут с большой пластмассовой канистрой в одной руке и предметом, похожим на велосипедный насос, в другой. Насос был снабжен двумя толстыми оранжевыми шлангами и рукояткой.
        Эмили с Саймоном почти сразу решили, что припаркованная перед домом «хонда аккорд» не слишком подходит для их целей. Им нужен был большой автомобиль, способный увезти много припасов, Тора и четырех человек. Эмили вспомнила о внедорожнике «додж дюранго» в гараже дома напротив, и Саймон решил сходить поискать ключи от него и пригнать автомобиль. Хотя Эмили была не в восторге от перспективы разделиться, такой вариант экономил время, которое сейчас было особенно ценно.
        — Это ручной насос,  — сказал Саймон, кладя на стол все, что он принес.  — Он поможет нам заправлять автомобиль, но мне придется отсасывать бензин у других машин. Внедорожники жрут много топлива, но, если мы при каждой возможности станем заливать бак, думаю, все будет в порядке.  — Под мышкой у Саймона была книга, и ее он также положил на стол.  — Вот это тоже может пригодиться,  — добавил он.
        Эмили склонила голову набок, чтобы прочесть название. На обложке большими черными буквами было написано: «Атлас автомобильных дорог Северной Америки: США, Канада, Мексика».
        Саймон открыл атлас, нашел страницу со штатом Нью-Йорк и ткнул пальцем в Стайвесант.
        — Мы вот тут,  — сказал он.  — На север в сторону Канады ведет трасса I-87. Или можно проехать миль двадцать к северу и пересечь Гудзон в Олбани. Там будет трасса 90, по ней мы приедем на запад, к Мичигану.
        Эмили следила за скользящим по карте пальцем Саймона. Подвесной мост Макино миль на пять тянулся над проливом между озером Гурон на востоке и озером Мичиган на западе, от города Макино на юге полуострова Мичиган до Сент-Игнас на его севере. Если судить по карте, казалось, что оттуда миль пятьдесят до канадской границы, вернее, до города Солт-Сент-Мари, Онтарио.
        — Мост-то платный,  — обращая лицо к Саймону, улыбнулась Эмили.  — Надо бы запастись мелочью.
        Он ответил ей зубастой улыбкой.
        — Ах! Чувство юмора! Надо бы мне где-то его поискать.  — И снова склонился над картой. Полностью сосредоточившись, Саймон перелистывал страницы атласа и приговаривал: — Когда мы будем в Канаде, поедем на северо-запад, к Эдмонтону. Оттуда почти прямой путь в Фэрбанкс, на Аляску. Я прикинул, что этот путь займет где-то неделю, если мы будем ехать максимум восемь часов в день, ну или меньше. Если погода не окажется слишком уж мерзкой.  — Подняв брови, он поверх карты посмотрел на Эмили: — Что ты об этом думаешь?
        Эмили не вдохновляла мысль делать такой крюк. Места, через которые пролегал этот маршрут, были слишком густо населены, чтобы она могла чувствовать себя спокойно, но аргументов спорить с логикой Саймона у нее не было. Так они изрядно срежут путь. Однако Эмили ничего не могла с собой поделать: ей не хотелось ехать этой дорогой. Эмили уже видела, как быстро в последнее время меняется мир; кто знает, что могло случиться с тех пор, как она попала в лощину?
        Она все еще раздумывала над маршрутом, когда Рианнон и Бенджамин, сопровождаемые лаем Тора, ворвались в дом, во весь голос крича:
        — Папа, папа! Ты должен посмотреть, что мы нашли!
        Эмили резко обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как дети чуть не налетели на отца. Тот вскинул руки, и ребята остановились.
        — Стоп! Притормозите! Что происходит?
        Игнорируя детей, Тор прокрался за их спинами и бросился прямо к Эмили, но, вместо того чтобы усесться рядом с ней, стал кружить вокруг нее. Если он и присаживался, то тут же вскакивал и снова принимался нарезать круги.
        — Папа, ты должен пойти посмотреть,  — взмолилась Рианнон, дергая Саймона за рукав.  — Идем!
        — Дети, я не могу. Нам очень скоро ехать, и надо все спланировать. Понимаете?
        — Но… ты обязательно должен это увидеть.  — Голос Рианнон поднялся почти до визга. Ее маленький брат смирно стоял рядом и молча смотрел на отца большими карими глазами.
        — Нет!  — почти крикнул Саймон, заставив детей вздрогнуть от неожиданности.
        Тор по-прежнему возбужденно скакал вокруг Эмили. Похоже, что-то нагнало на него жути так же, как на ребятишек.
        — Саймон,  — сказала журналистка, повысив голос, чтобы перекричать возбужденных детей, молящих отца пойти с ними.
        Саймон, по всей вероятности, не слышал ее, потому что продолжал говорить:
        — Бен, Риа, пожалуйста, нам с Эмили нужно поговорить. Будьте добры, дайте нам такую возможность.
        — Саймон!  — позвала Эмили, так громко, что все, включая Тора, обернулись к ней. В окутывающей комнату атмосфере тревоги ей все же удалось выдавить из себя улыбку.  — Думаю, будет лучше разрешить детям показать нам то, что они нашли.
        Несколько долгих секунд Саймон смотрел ей в глаза. Вначале в его взгляде читалась злость, но потом она ушла, уступив место смущению. Он смотрел на своих детей так, словно только что их заметил. Опустившись на одно колено, Саймон притянул к себе сперва Рианнон, а потом и Бена и поцеловал каждого из них в макушку.
        — Простите, ребятки,  — шепнул он.  — Папа просто немного понервничал.
        Дети обняли его в ответ, а потом схватили за руки и потянули к задней двери.
        По пути Эмили заскочила в спальню и взяла с полки шкафа припрятанный от детей дробовик. Проверила патронник, убедилась, что он полон, и поспешила вдогонку за своей новообретенной семьей.

* * *

        По-прежнему взволнованно галдя, дети тянули Саймона по дорожке, которая вела от дома к вершине холма. Чтобы нагнать их, Эмили пришлось пробежаться. От охватившего Саймона несколько минут назад напряжения теперь не осталось и следа, он смеялся и дурашливо откидывался назад, чтобы детям труднее было волочь его к цели. Бен и Рианнон то смеялись, то жалобно тянули: «Ну па-а-ап! Перестань. Ну пошлиииии» — и, хихикая, старались тащить его быстрее.
        — Ладно-ладно, иду. Придержите коней.  — Он рассмеялся, подмигнул нагнавшей их Эмили и, заметив у нее за плечом дробовик, вопросительно поднял бровь.
        Эмили вернула ему улыбку и обнадеживающе кивнула. Во всяком случае, она надеялась, что кивок вышел обнадеживающим. Так не хотелось, чтобы эта семья на своей шкуре узнала, каким опасным местом нынче стал мир!
        Облаков, которые гуляли вчера над лощиной, не было, небо прояснилось. На востоке, за границей их оазиса, Эмили видела бегущие по небосводу красные тучки. Лучи солнца тщились пробиться сквозь слой красной пыли, превративший день в сплошные сумерки.
        Дорожка, извиваясь, бежала к вершине холма. Чем выше, тем реже росли деревья, уступая место траве. Эмили видела, как дети, с каждым шагом все сильнее возбуждаясь, наконец вытащили спотыкающегося отца на гребень холма и как тот вдруг подобрался и толкнул их себе за спину.
        Преодолев последние несколько футов, отделявшие ее от молчаливой троицы на вершине холма и бросив взгляд на открывшуюся перед ними картину, Эмили поняла, что не зря настаивала на том, чтобы пойти с детьми.

        Глава восьмая

        — Видишь?  — сказала Рианнон. По ее юному голоску было ясно: девочка осознает, что поступает правильно, и рада этому.
        Их взглядам открылось то, что еще несколько дней назад было царством травы и деревьев. Теперь там не было ничего, кроме клубящейся красной массы. Исчезла и трава, и деревья. Их место заняли джунгли багровеющей инопланетной растительности, которые начинались где-то в миле от подножия холма и простирались до самого южного горизонта.
        Старый мир отделяла от нового совершенно отчетливая линия — граница между изначальной земной жизнью и захватчиками, которые уничтожали все, с чем только соприкасались. Так губит полевые культуры сорняк. Земля по одну сторону границы зеленела, по другую же не было иных цветов, кроме красного. Там краснота заливала все, будто кровавый поток. На востоке старый мир все еще существовал, но, перешагнув через демаркационную линию, вы словно ступали на иную планету.
        — Господи Иисусе,  — услышала Эмили шепот Саймона.
        Неужели все это произошло всего лишь за один день? Пока Эмили спала, ела и беседовала с семьей архитектора, изменения шли в невообразимом темпе, гораздо быстрее, чем она могла предположить.
        Глядя на далекое красное море, Эмили заметила в воздухе мерцающую зыбь, как раз над границей между инопланетной растительностью и травами и деревьями ее мира. Так дрожит от жары воздух над дорогой в знойный летний денек. Мерцающая завеса почти идеально совпадала с разделительной чертой, она поднималась на несколько футов вверх от земли искажающей зрение стеной. Может быть, она возникла вследствие быстрой трансформации земных растений в чужеродные? Или это признак, указывающий на наличие некой преобразующей энергии, которая неустанно меняет ландшафт?
        Разглядывая открывшийся взгляду пейзаж, Эмили старалась найти среди этой красноты какой-нибудь знакомый ориентир, который все еще принадлежал Земле-матушке. Взгляд метался туда-сюда, пока наконец не зацепился за блеснувшую вдалеке озерную гладь. Если бы журналистка не была так внимательна, она, вероятнее всего, ничего бы не заметила: зеркальная поверхность воды была почти такой же красной, как отражающееся в ней небо. Но не озеро и не роща теснящихся друг к другу наполовину возведенных инопланетных деревьев, чьи хорошо различимые толстые корни, змеясь, тянулись к воде, заставили ее ухватиться за руку Саймона чуть выше локтя.
        Нет, дело было в почти идеально круглой поляне сразу за озером. Там не было ни растений-пришельцев, ни земной растительности; даже на расстоянии мили или около того эту картину ни с чем нельзя было перепутать. Эмили потрясло даже не возвышающееся в центре поляны гигантское дерево, ветви которого клонились под тяжестью похожих на луковицы громадных плодов, вызвавших у Эмили такой безотчетный ужас, когда она наткнулась на них в лесу во время бегства с Манхэттена.
        Нет, причина, от которой перехватило дыхание и лихорадочно забилось сердце, заключалась в том, что она увидела: от одной из луковиц осталась лишь пустая оболочка, валявшаяся теперь на земле у подножия дерева.
        И что бы оттуда ни вылупилось, его нигде не было видно.

* * *

        — Нужно немедленно уходить,  — шепнула Эмили на ухо Саймону. То, что раньше зрело в плоде, могло прямо сейчас наблюдать за ними. Или… красться к ним.
        Саймон никак не отреагировал — он просто стоял и смотрел туда, где так недавно расстилались зеленые поля и леса.
        — Боже мой,  — наконец сказал он, и Эмили не могла понять, что звучит в его голосе, страх или благоговение.  — Честно говоря, до сих пор я не был уверен в том, что ты убедила меня, Эмили. Может быть, я просто принимал желаемое за действительное. Но это…  — Он обвел рукой горизонт, а потом снова опустил ее на плечо сынишки, притянув ребенка ближе.  — Просто сюрреализм какой-то.
        — Красиво, правда, папочка?  — сказала Рианнон, пребывая в блаженном неведении относительно того, что наблюдает гибель родного мира.
        Если это дитя проживет достаточно долго, решила Эмили, оно станет одной из представителей последнего поколения, которое будет помнить, как выглядела Земля до великой трансформации.
        — Фантастично!  — ответил Саймон, выпуская детей.  — А теперь нам надо вернуться домой, ладно?
        Рука Эмили все еще лежала на сгибе локтя Саймона, и, когда дети побежали вперед, она придержала их отца. Когда Риа и Бен оказались вне пределов слышимости, но, тем не менее, все еще были прекрасно видны, она сказала:
        — У нас неприятности.
        — Да уж, ты меня не дурила. Ты это видела? Оно все такое… такое… чужое.
        — Хорошо, я скажу по-другому. Неприятности еще серьезнее. Ты заметил за озером странное дерево?
        — Конечно,  — сказал Саймон,  — как можно было его пропустить? Эта штука вымахала футов на восемьдесят, если не больше.
        Эмили коротко напомнила ему, как наткнулась на такое же одинокое дерево с белыми плодами в лесу под Валгаллой.
        — Вот ведь дерьмо какое,  — сказал Саймон.  — Значит, эти хрени действительно там были? Я-то грешил на какой-то обман зрения.
        Эмили покачала головой.
        — Только не проси меня ничего объяснять, потому что адекватных объяснений у меня все равно нет. Но, что бы ни сидело в этой луковице… это дьявол.
        Эмили понимала, как нелепо звучат ее слова, однако они были правдой. Говоря «дьявол», она не имела в виду библейского персонажа, просто там, на поляне, она почувствовала какую-то невероятную концентрированную злобу. Ей никогда прежде не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Словно кто-то ледяным ножом ткнул в душу, навсегда оставив на ней шрам. Даже сейчас она вздрогнула от одного лишь воспоминания. Меньше всего на свете ей хотелось бы узнать, что скрывалось в молочно-белом плоде.

        Глава девятая

        — Не выпускай детей и запри двери,  — предупредила Эмили, когда они с Саймоном вошли в дом следом за Риа и Беном.
        — А ты куда собралась?  — спросил Саймон, увидев, что она и Тор снова двинулись к ведущей в лес дорожке.
        — Я ненадолго,  — бросила через плечо Эмили и услышала, как хлопнула дверь.
        Ее рюкзак, велосипед и, самое главное, спутниковый телефон со вчерашнего дня лежали в доме на противоположной стороне лощины.
        Эмили двинулась по тропке, которая вела вниз, к дому Джефферсонов, Тор рысил рядом. Фамилию владельцев дома она узнала от Саймона. Очевидно, в день, когда выпал красный дождь, мистер и миссис Джефферсон уехали к родителям в Колумбию и теперь наверняка мертвы.
        Тропка сбегала вниз: теперь Эмили шла вдоль пруда. Утки, которые были тут раньше, никуда не делись, но на этот раз Тор не стал за ними гоняться, предпочтя держаться поближе к хозяйке.
        Как минимум одна из луковиц на здоровенном дереве была пуста. Мысли Эмили вернулись к такому же дереву под Валгаллой и к силуэтам, которые медленно вращались в округлых, наполненных розоватой жидкостью плодах. Какая бы дрянь там ни скрывалась, она рыскала теперь где-то в окрестностях. Осознание того, что Эмили, возможно, не одна в этом лесу, превратило приятный пейзаж в потенциальную ловушку, и журналистка обнаружила, что бежит по тропинке трусцой, сжимая в руках сорванный с плеча дробовик.
        Если бы телефон был при ней, она ни за что не рискнула бы пробираться через лощину, бросив все припасы. Но телефон, единственная связь с Джейкобом и его командой, остался в доме Джефферсонов, и будь она проклята, если оставит его там.
        Когда Эмили толкнула дверь и вошла в дом, ее, будто давно потерянного друга, приветствовал приглушенный звонок спутникового телефона.
        Она бросилась вверх по лестнице и ворвалась в гостиную, вытащила телефон из рюкзака, быстро открыла его и вытянула антенну, одновременно нажимая кнопку, чтобы принять вызов.
        — Привет,  — задыхаясь, сказала она.  — Джейкоб?
        — Эмили, слава Богу. Я несколько часов пытаюсь до тебя дозвониться. С тобой все нормально?  — Джейкоб совершенно точно был обеспокоен, но Эмили понятия не имела, что его опечалило в первую очередь.
        — Да. Я. Зачем?  — наконец сказала она.
        — Слушай, у меня есть новости, и нужно…
        Эмили оборвала его:
        — У меня новости поинтереснее, поэтому я первая. Я нашла выживших.
        Эмили услышала, как задохнулся Джейкоб.
        — Что? Где? Сколько их?
        — Это семья: отец, чертовски милый сынишка и дочь. Я вчера на них наткнулась.
        — Это поразительно. Невероятно,  — Джейкоб даже заикаться начал.  — Подожди-ка, у них тоже иммунитет к красному дождю?
        И тут Эмили поняла, что на самом деле даже не думала толком над этим вопросом. Есть ли у Саймона и его семьи иммунитет? Она исходила из предположения, что есть, и они тоже способы сопротивляться влиянию красного дождя. Но благодаря микроклимату лощины Саймон с детьми не подвергались чужеродному воздействию. Что, если они не иммунны? Что, если, стоит им ступить за пределы лощины, вирус — или что там разносил красный дождь,  — который, возможно, все еще активен, убьет их?
        Нет! Эмили была убеждена, что после того, как остатки дождя превратились в пыль, вирус больше не мог оказывать на человека негативное влияние, но, не рискуя жизнью семьи Саймона, проверить это было невозможно.
        — Не знаю,  — в конце концов сказала она Джейкобу.  — Может быть, они иммунны, но думаю, скорее, им просто повезло.  — Несколько минут ушло на то, чтобы повторить рассказ Саймона о микроклимате лощины и о том, как она оказалась защищена от воздействия красного дождя.  — Здесь даже утки есть,  — взволнованно выпалила она, борясь с желанием крякнуть для наглядности.
        — Потрясающе. Просто потрясающе. Это делает мою новость еще более важной.  — Голос Джейкоба теперь доносился издалека, будто он держал телефон на отлете.  — Хочу послать тебе фотографии, чтобы ты на них посмотрела,  — продолжал он, повышая голос и, видимо, производя какие-то манипуляции с телефоном.  — Ты должна показать их своим новым друзьям, чем скорее, тем лучше, и убедить их уехать.
        Спутниковый телефон пискнул, и Эмили посмотрела на его маленький экранчик, на котором появилась надпись: «Загрузка файла… 1 из 4».
        Эмили подождала, пока файлы загрузятся. Разрешение экрана не позволяло рассмотреть всех деталей, но, пока Эмили разглядывала каждое изображение, а Джейкоб объяснял, что именно нужно искать, у нее внутри все сильнее подсасывало от страха.
        — Ты видишь, что происходит, Эмили. Очень важно, чтобы вы все убрались оттуда как можно быстрее. Если нет способа…
        Эмили перебила его на полуслове:
        — Мне нужно вернуться в другой дом. Объяснишь все Саймону сам, потому что я сомневаюсь, что он мне поверит. Он вообще очень скептически отнесся к моим словам. Без твоего подтверждения он опять решит, что я сошла с ума. Дай мне полчаса, чтоб я добралась до него и перезвонила тебе.
        — Только поторопись, Эм,  — сказал Джейкоб.  — Буду ждать у телефона.
        Эмили услышала щелчок (это Джейкоб нажал кнопку отбоя) и быстро собрала остальные вещи. Забросив рюкзак на плечо, она подозвала Тора и двинулась в обратный путь.
        Шагая от дома к гаражу, Эмили нашла свой велосипед и повернула с ним в сторону лесной тропки. Спустившись по ступенькам, она села в седло и поехала к дому на противоположной стороне лощины.
        Крутя педали, она едва ощущала, как ее подкидывает на колдобинах. Фотографии, которые прислал ей Джейкоб, вызывали множество будоражащих сознание вопросов, а сердце лишь чудом не взрывалось в груди.

* * *

        — Что происходит?  — спросил Саймон, идя следом за Эмили в ее комнату.
        — У тебя есть компьютер? Работающий?  — спросила она.
        — Что? Зачем тебе понадобился компьютер? Эмили скинула рюкзак у кровати и повернулась к Саймону.
        — Пожалуйста, Саймон,  — взмолилась она.  — У тебя есть компьютер?
        Саймон несколько мгновений смотрел на нее, вышел из комнаты и вернулся с ноутбуком под мышкой. Эмили выудила из рюкзака спутниковый телефон, взяла компьютер и направилась в гостиную.
        — Господи, Эмили, ты мне расскажешь, что за чертовщина тут происходит?
        — Я не знаю, что происходит,  — ответила журналистка, водружая девайсы на кофейный столик и подключая их друг к другу USB-кабелем. Потом она включила телефон и компьютер, убедилась, что соединение установлено, и нажала на телефоне «повторный набор».  — Но, думаю, я знаю кое-кого, кто сможет это объяснить нам обоим.
        Нажав на кнопку «громкая связь», она прислушалась к гудкам. Прогудело всего дважды, а потом Джейкоб отозвался:
        — Эмили, твои новые друзья с тобой?
        — Тут только мы с Саймоном,  — ответила она, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали дети.  — Не думаю, что ребятишкам следует участвовать в наших дискуссиях.  — Переведя взгляд с телефона на Саймона, Эмили по его удивленному виду поняла, что он не поверил ни единому слову о Джейкобе и его команде ученых.  — Саймон, познакомься с Джейкобом. Джейкоб… Саймон…  — Мужчины обменялись приветствиями, и Джейкоб снова взял слово:
        — Не знаю, насколько подробно Эмили разъяснила вам нашу версию происходящего, Саймон, но у меня есть кое-что еще, чтобы сообщить вам обоим. Думаю, это рассеет любые сомнения относительно того, с чем вы столкнулись. Подождите секунду, я выйду на связь.
        Раздался резкий звуковой сигнал, а потом комнату наполнил женский голос:
        — Привет всем, вы нормально меня слышите?  — Голос сопровождался легкими помехами, словно говорящая находилась где-то очень далеко. В ее речи слышался легкий, определенно не американский акцент. Может быть, британский?
        — Мы вас слышим,  — почти синхронно отозвались Эмили и Джейкоб, и последний продолжил:
        — Это Фиона Муллиган, капитан Международной космической станции.

        Глава десятая

        — Боже мой,  — ошеломленно прошептал Саймон.
        Уткнувшись носом в монитор, Эмили видела то же, что и Саймон: панорамное изображение Венесуэлы, Колумбии и Мексики. В действительности она могла лишь предполагать, что это именно верхняя часть Южно-Американского континента, потому что большую его часть затягивал красный туман. Уверенности добавляла лишь береговая линия Мексиканского залива, которая все еще просматривалась с правой стороны изображения. На восточном побережье едва-едва виднелся город Веракрус, а все остальное было затянуто все теми же облаками.
        — Вы посмотрели первую картинку?  — затрещал в динамике голос капитана Муллиган.
        — Да,  — ответила Эмили.
        — Если не возражаете, переходим ко второй.  — Капитан Муллиган снова услышала вздох двух штатских. На этот раз он сопровождался вырвавшимся у Саймона ругательством и поспешными извинениями.
        — Этот снимок был сделан двадцать четыре часа спустя, место действия — то же, что и на первом. Думаю, теперь вы понимаете, почему я считала таким важным, чтобы Джейкоб поскорее показал вам эти картинки.  — Этот снимок мог быть сделан вообще где угодно, потому что на нем невозможно было что-либо рассмотреть, все заполняла лишь красная масса, будто на рисунке умственно отсталого ребенка или на тесте Роршаха.[4 - Тест Роршаха (пятна Роршаха) — психодиагностический тест, в котором используются симметричные чернильные пятна.] Ни земли, ни моря совсем не было видно.
        — Этого не может быть,  — прошептал Саймон.
        — Уверяю вас, может, мистер Келлер,  — донесся из динамика голос Фионы.  — И очень сожалею, что принесла вам дурные вести, тем более что хороших не предвидится. Пожалуйста, переходите к третьему изображению.  — На третьей картинке четко просматривалось восточное побережье США, которое местами пятнали небольшие, похожие на кровавые, отметины красного. Самое крупное пятно, заметила Эмили, находилось на месте Нью-Йорка.  — Это сняли два дня назад,  — комментировала Фиона.  — Видите, тут феномен выражен не настолько явно, как в Южной Америке. Возможно, причина, как предположил Джейкоб, в более холодном климате. Но будьте так добры, перейдите к четвертой картинке.
        Фиона прервалась на секунду и продолжила:
        — Вы видите, что, хотя на основной части США процесс протекает медленнее, все выглядит так, будто с востока надвигается обширная буря, если можно так выразиться. Сейчас вы смотрите на снимок, сделанный шесть часов назад.
        Эмили глянула на аэрофотоснимок, и у нее перехватило дыхание. Изображение просто шокировало. Хотя на нем по-прежнему была ясно видна береговая линия, красные пятна разрослись и стали где в три, а где и в четыре раза больше, чем на предыдущей фотографии. Эмили заметила, что от каждого пятна в сторону соседних красных областей тянутся кровавые усики. Там и тут эти усики уже достигли цели, и пятна, которые они соединяли между собой, выглядели больше остальных.
        Но все это меркло по сравнению с масштабной бурей, почти повсеместно бушевавшей в правой части экрана, которая бурлила множеством оттенков красного. От нее во все стороны тянулись толстые отростки, будто обшаривая вслепую раскинувшиеся на сотни миль земли.
        — Мы считаем, что это — гигантское скопление субстанции, которую вы называете «красная пыль» и которую мы впервые увидели над Европой. Отделившись от основной части красной бури, оно несколько дней назад двинулось в вашу сторону. Возможно, вы уже испытали на себе ее воздействие, но это только начало. Если бы речь шла об обычном метеорологическом явлении, я порекомендовала бы вам просто переждать, пока оно закончится, но, учитывая полученные от Джейкоба и Эмили сведения, я могу только повторить совет Джейкоба: бегите на север, и, чем быстрее, тем лучше.
        — Папочка, что это?
        Голос Рианнон нарушил воцарившуюся тишину. Рука Саймона взметнулась и захлопнула крышку ноутбука.
        — Ничего, дорогая,  — сказал он, поворачиваясь к обоим детям, которые не пойми как умудрились незаметно проникнуть в комнату.  — Просто фотографии, которые Эмили решила мне показать.
        — Они красивые,  — сказал Бенджамин. Он стоял рядом со старшей сестрой с раскраской в одной руке и зеленым карандашом в другой.
        Объяснение Саймона удовлетворило Бена, но не Рианнон.
        — А с кем вы разговаривали?  — спросила она, кивая на лежащий у компьютера спутниковый телефон. Бенджамину тем временем уже надоел разговор, поэтому он уселся рядом с Саймоном на стул и принялся раскрашивать картинку в своей книжке.
        Прежде чем Эмили или Саймон успели ответить, комнату наполнил голос Фионы:
        — Здравствуйте, ребята. Меня зовут Фиона, я знакомая Эмили и вашего отца.  — Сильный британский акцент капитана МКС немедленно привлек внимание детей.  — Я как раз говорила вашему папе, как здорово было бы, если бы вы все приехали навестить меня и моих друзей. Как вам такое предложение?
        Вместо ответа Рианнон подняла глаза к потолку, развернулась на пятках и последовала в сторону своей спальни, бросив через плечо: «Мне без разницы». Бен по-прежнему был сосредоточен на своей раскраске: закусив нижнюю губу, он старательно водил по ней карандашом.
        Саймон проводил глазами дочь, а потом взял руки сына в свои.
        — Почему бы тебе не отвести Тора на кухню и не покормить печеньем?  — спросил он.
        Лицо малыша мгновенно просветлело. Он повернулся к Эмили, не отрывая глаз от ковра, и спросил:
        — А можно?
        Эмили побоялась, что голос выдаст, как она изумлена. Все время, что она провела в этой семье, Бен едва замечал ее существование. Так и не решившись ничего сказать, она просто кивнула.
        Мальчик обернулся к собаке:
        — Тол, хочешь печеня?
        Это было так мило, что Эмили заулыбалась. Маламут, который, похоже, не испытывал никаких трудностей с пониманием речи малыша, вскочил на ноги и потрусил следом за Бенджамином. Оба они скрылись в кухне.
        — У нас есть и другие проблемы, с которыми нужно разобраться,  — проговорила Эмили, когда мальчик уже не мог их слышать. Она рассказала о том, что они видели за холмом, а также о том, что произошло с ней в лесу у Валгаллы, и о том, чем может им грозить вылупившийся обитатель луковицы.
        — Какой интересный цикл развития,  — после паузы сказала капитан.  — У вас есть идеи, что могло вылупиться из эдакого яичка?
        — Нет. Я знаю только то, что, когда впервые наткнулась на это дерево, я почти обезумела от страха. Поверьте мне на слово: нечто, разгуливающее теперь на воле, не сулит ничего хорошего.
        Сквозь шум помех через некоторое время прорвался голос Джейкоба:
        — …того, что вы нам сказали, я посоветовал бы вам поскорее уехать. Хотя я не могу говорить с уверенностью, но, учитывая твои, Эмили, наблюдения и то, как беспрецедентно широк штормовой фронт, я бы предположил, что началась новая фаза в геоинженерном преобразовании планеты. Короче говоря, когда придет эта буря, вам лучше оказаться подальше.
        Эмили уставилась на Саймона, почти слыша, как гудит его мозг, пытаясь обработать такую лавину информации.
        — О’кей,  — в конце концов ответил он,  — мы выезжаем прямо сейчас.  — Эмили невооруженным глазом видела, как расслабились мышцы Саймона, когда он прекратил всяческое сопротивление.
        — Это все? Думаю, нам с Саймоном нужно побыстрее сматывать удочки. До конца дня не так много времени, и, чем быстрее мы уберемся, тем лучше.
        — Хорошо,  — отозвалась Фиона,  — не теряйте времени. По нашим оценкам, у вас есть не больше двенадцати часов, прежде чем буря доберется до побережья и двинется в вашу сторону. Вам бы лучше оказаться как можно дальше, чтобы ее опередить.
        Капитана поддержал Джейкоб:
        — Что бы вы, ребята, ни собрались предпринять, нужно спешить.
        — Мы поспешим,  — сказала Эмили, а потом добавила: — И спасибо вам, капитан.
        Прервав связь по спутниковому телефону, Эмили взглянула на Саймона. Его лицо посерело, и Эмили спросила себя, как бы восприняла такие новости, окажись она на его месте.
        Саймон поднял глаза и встретился с ней взглядом. Через несколько секунд он торжественно, с пониманием кивнул:
        — Выдвигаемся.

* * *

        Отключив телефон, Эмили сразу же последовала за Саймоном в гостиную. Саймон подозвал сына с дочерью и теперь говорил им, что примерно через час они отправятся в путь.
        — Тол тоже поедет?  — спросил Бен.
        — Да, он тоже едет с нами,  — сказал Саймон, улыбаясь сынишке.
        — Мы что, едем прямо сейчас?  — спросила Рианнон. Скептическое выражение ее лица свидетельствовало, что девочке предстоят тяжелые времена, поскольку она не намерена верить во что бы то ни было без неопровержимых доказательств.
        В поисках поддержки Саймон обернулся к Эмили, но та лишь улыбнулась. Именно он должен рассказать детям то, что сочтет нужным, ему и карты в руки.
        — Надвигается очень сильная буря,  — сказал Саймон,  — поэтому уехать придется скорее, чем я думал.
        — Почему?
        — Потому что, если мы останемся, нас может ранить… или даже хуже. Понимаешь, что я говорю, Рианнон?  — проговорил Саймон, косясь на брата девочки.
        Рианнон несколько секунд размышляла над сказанным.
        — Понимаю,  — наконец ответила она.
        — Хорошо, тогда не путайтесь некоторое время под ногами у Эмили. Она соберет вам кое-какую одежду для поездки.
        — А ты где будешь?  — с подозрением в голосе спросила Рианнон.
        — Схожу посмотрю, сможем ли мы позаимствовать внедорожник Джефферсонов. Я быстро.
        Хотя Эмили и претила мысль о том, чтобы даже на время разлучить отца с семьей, они с Саймоном решили, что лучше будет, если он отправится к дому Джефферсонов на «хонде» и пригонит оттуда их внедорожник, пока Эмили будет паковать вещи и собирать детей.
        — Это неидеально, но обстоятельства…  — проговорила журналистка.
        Саймон кивнул:
        — Это единственный вариант.  — Он взял со столика в холле ключи от машины и направился к выходу.  — Я скоро вернусь,  — сказал он, и дверь за ним закрылась.

* * *

        Переходя из спальни в спальню, Эмили тщательно выбирала подходящую одежду, снимала ее с вешалок и паковала в небольшие дорожные сумки, которые оставил ей Саймон. Когда сумка наполнялась, журналистка выставляла ее в холл поближе к входной двери, чтобы багаж можно было легко загрузить во внедорожник, когда вернется отец семейства.
        Она собрала и вещи Саймона, быстро отобрав и упаковав все необходимое как минимум на три дня. Половину встроенного шкафа в хозяйской спальне занимали слаксы, дизайнерские джинсы и летние платья — вещи жены Саймона. Как давно ее не стало? Прошло два года или около того, а Саймон все еще не избавился от этой одежды. Найти такое подтверждение тому, что мужчина по сей день влюблен в память о покойной жене, оказалось мучительно сладко. Но вот Эмили собрала сумки, присовокупив к ним несколько картонных коробок с продуктами. Все это стояло наготове перед парадным входом, и журналистка начала беспокоиться.
        Черт побери, где носит Саймона? С тех пор как он ушел, прошло не меньше полутора часов, а на путь туда и обратно достаточно получаса, ну и какое-то время могло уйти на поиски ключей от внедорожника. Так или иначе, он давным-давно должен был вернуться.
        Может, с машиной Джефферсонов что-то неладно? А Саймон подумал, что ее можно починить, и задержался дольше, чем предполагалось?
        Что-то тут не так. Возможно, произошла авария, или машина во что-то въехала, или случилось что-то еще. О том, каким может оказаться это «что-то», Эмили боялась даже думать.
        Она дала Саймону еще полчаса, просто на всякий случай, но от маленькой серебристой «хонды» по-прежнему не было ни слуху ни духу. Эмили поняла, что вынуждена выбирать между двумя вариантами. Можно не двигаться с места в надежде, что Саймон все-таки объявится, но, если этого не произойдет до темноты, они застрянут в доме до утра. Потом нужно будет отправиться на поиски, которые могут оказаться запоздалыми в том случае, если он ранен. Да и до начала бури уже сейчас оставалось меньше одиннадцати часов.
        С другой стороны, если выйти прямо сейчас, можно за двадцать минут добраться до дома Джефферсонов и найти Саймона; это давало надежду решить, что делать дальше. Но это также означало, что ей придется взять с собой детей, поскольку оставлять их одних, даже под защитой Тора, нельзя было ни в коем случае.
        Каждая потерянная секунда приближала красную бурю и делала отъезд все более затруднительным. Ехать на велосипеде было теперь слишком поздно, на нем не обогнать бурю и не увезти детей, которых тогда пришлось бы бросить на произвол судьбы. Нет, нужно рискнуть пойти в дом Джефферсонов. Она возьмет с собой детей, но оставит вещи и станет надеяться, что за ними можно будет вернуться, когда они найдут Саймона.
        Найдя ручку и бумагу, Эмили написала записку и оставила ее на кухонном столе, на самом видном месте:
        «Саймон, тебя не было почти два часа. Я пошла в дом на другой стороне лощины, дети со мной. Если ты это прочел, то теперь знаешь, где мы. Встретимся там».
        Дети уснули на диване, и ноги Бена упирались в колени сестры, а та, в свою очередь, обнимала младшего брата одной рукой. Глянув в окно, Эмили увидела, что где-то через час начнет темнеть. Что ж, времени для того, что она задумала, достаточно.
        — Рианнон, Бен, просыпайтесь,  — сказала Эмили, тряся девочку за плечо.
        Рианнон открыла глаза и с несколько смущенным видом села, оттолкнув ножки брата от своих коленей. Девочка хмуро смотрела на него, пока он продирал глаза и зевал. А когда увидела, кто именно их разбудил, нахмурилась еще сильнее и требовательно спросила:
        — А где папа?
        — Возьми ваши куртки,  — сказала Эмили.  — Мы идем его искать.

        Глава одиннадцатая

        К тому времени, как Эмили с детьми прошли полпути до дома Джефферсонов, солнце уже опустилось к самому хребту. Быстро надвигались сумерки, деревья отбрасывали длинные тени, и Эмили усомнилась, что решение искать Саймона было правильным.
        — Хочу к папе,  — в который раз сказал Бен.
        Эмили, конечно, не могла его за это винить, но, господи ты боже мой, как же это раздражало!
        — Заткнись, дебил,  — огрызнулась его сестра.
        Эмили подавила улыбку. Она должна была признать, что эта детская грызня довольно мила. Постоянные взаимные шпильки ребятишек были такими же безобидными и наивными, как сами дети. Это свидетельствовало о том, что с Рианнон и Беном все в порядке… возможно, свидетельствовало.
        — Ладно, оба-два, хватит. Давайте сосредоточимся на том, куда мы идем, а то земля очень уж твердая.  — Эмили включила фонарик и направила его луч в сгущавшуюся темноту впереди, освещая неровности и камни.  — Мне меньше всего нужно, чтобы кто-нибудь из вас, ребятки, споткнулся и что-нибудь себе сломал. Лады?  — Дети дружно кивнули.  — Вот и хорошо. Держитесь поближе ко мне и к Тору.
        Почувствовав, как за ее свободную руку крепко ухватилась маленькая теплая ручка, Эмили была удивлена. Она посмотрела на Бена; подняв к журналистке круглую мордашку, мальчик глядел на нее снизу вверх с безоговорочным доверием. Сердце пропустило удар, и на секунду терзавшая ее боль от исчезновения человечества смягчилась. В глазах этого маленького мальчика и его сестренки жила надежда человеческой расы. Если у людей и есть какое-то будущее, оно заключено в этих детях. И как знать, если эта семья пережила красный дождь и то, что за ним последовало, может быть, где-то есть другие выжившие. И дети. И надежда.
        Шанс на победу. Возможный шанс. Если она сумеет сохранить их жизни.
        — Дебил,  — донеслось до нее тихое бурчание девочки.
        Эмили шмыгнула носом и улыбнулась, вместо того чтобы пустить слезу. В этот миг она, пожалуй, испытала самые сильные за всю свою жизнь эмоции.
        Но миг прошел, и Эмили сосредоточилась на том, чтобы провести ребятишек по тропе, по которой она сегодня уже ходила.
        Умирающее солнце почти затерялось за далеким горизонтом, в разрыве облаков показалась на четвертушку не доросшая до полной луна, посеребрив лес своим тусклым светом. Над темными водами пруда клубился белый туман, он переползал на землю, укрывая ее толстым слоем, доходящим Бену почти до колен. Малыш был очарован этой белесой завесой и водил по ней свободной рукой.
        — Класиво,  — прошептал он.
        Скорее жутко, подумала Эмили. Но разве мог он в его возрасте иметь хотя бы приблизительное представление о беде, в которую они все попали? Конечно же, нет. Эмили чувствовала, как Рианнон старается держаться поближе к ней. Девочка, казалось, нервничала. Хорошо. Так и должно быть, а лишняя пара настороженных глаз, в дополнение к ее и Торовым, всем пойдет на пользу.
        Уток нигде не было видно. Они, возможно, уплыли в камыши, если, конечно, хоть что-то соображают. Даже Тор шел бесшумнее, чем обычно, мягко ступая справа от Рианнон.
        Подниматься по ведущей к дому Джефферсонов тропе оказалось гораздо легче благодаря освещающей путь луне. Когда он стал виден, Эмили почувствовала биение собственного пульса. Что, если Саймона там нет? Или, хуже того, что, если нечто нашло его раньше, чем Эмили?
        Когда они поднялись по ступенькам, Эмили заметила машину Саймона, припаркованную слева от дома, у самого угла гаража. Во всяком случае, сюда он добрался.
        За машиной вдруг материализовалась какая-то фигура, и Эмили испустила вздох облегчения — это был Саймон, он вышел из тени и ступил на грунтовую дорожку.
        И он был жив.

        Глава двенадцатая

        Чувство облегчения испарилось так же быстро, как и появилось.
        С Саймоном что-то было неладно. Он стоял, свесив руки по швам, его широко распахнутые глаза глядели прямо перед собой, рот превратился в узкую щель, а грудь, казалось, едва шевелилась. Все в целом выглядело как Саймон, но ощущалось иначе. И его энергетика была какой-то противоестественной.
        Эмили почувствовала, как рванулся к отцу Бен, и услышала его восторженный крик: «Папочка!»
        — Стой!  — закричала Эмили, и в первозданной тиши ночи ее голос прозвучал как раскат грома, а рука автоматически ухватила мальчика за плечо, прежде чем тот успел сбежать.  — Стой,  — повторила она опять, на этот раз мягче, разворачивая ребенка к себе и склоняясь к нему: — Это не твой папа, Бен. Это… кто-то другой.
        — Нет!  — завопил малыш, вырвался и бросился по траве к Саймону. Его маленькие ножки с пугающей скоростью преодолевали разделявшие их пятьдесят футов или что-то около того. Чары, так крепко сковывавшие Эмили, разрушились, она вернулась к реальности и смотрела, как мальчик приближается к отцу.
        — Ох, господи,  — прошептала она, бросая быстрый взгляд через плечо. Рианнон, должно быть, почуяла неладное, потому что словно вросла в землю с выражением ужаса и растерянности на бледном личике.  — Стой тут,  — приказала Эмили девочке и бросилась за малышом, скользя по влажной траве.
        Саймон не сделал ни движения им навстречу, он оставался таким же неподвижным, как деревья за его спиной, лицо ничего не выражало, а руки были вытянуты по швам, как по команде «смирно».
        Когда между Беном и его отцом оставалось около двадцати футов, что-то, обогнав Эмили, стремительно метнулось прямо к малышу, преграждая ему путь. Это был Тор: он в долю секунды оказался между ребенком и Саймоном. Бен с разбегу врезался в бок пса и отлетел фута на три назад, приземлившись попкой в траву и издав изумленное «ой!».
        — Плохой Тол! Плохой песик!  — пронзительно завопил он, пытаясь подняться на ноги, но Тор тут же очутился рядом и завертелся вокруг мальчика, мешая ему встать.
        За это время Эмили успела преодолеть расстояние, отделявшее ее от Бена. Ей потребовалось бесконечно долгое мгновение, чтобы одной рукой обхватить мальчика за плечи, хотя тот отбрыкивался и сопротивлялся, поднять с земли и крепко прижать к себе.
        Несмотря на очевидное горе сынишки, Саймон и пальцем не шевельнул, чтобы ему помочь.
        — Папочка!  — кричал Бен, протягивая к отцу обе руки.  — Ха-аааачу к папочке-иииииии!
        Может быть, голос сына задел какую-то чувствительную струнку в глубинах отцовского сердца, а может, это было просто совпадением, но, когда полный горя вопль Бена замер в темноте, Саймон сделал один-единственный резкий, механический шаг в их сторону. Словно робот зашевелился.
        — Вот ведь дерьмо!  — За первым шагом последовал второй, такой же неуверенный и механический.
        Тор уже был у ног Эмили. Пес сосредоточился на мальчике, которого она прижимала к себе, но лишь до тех пор, пока не увидел, что Саймон, покачиваясь, идет им навстречу. Тогда маламут, зарычав, повернулся к приближающемуся человеку.
        — Нет!  — закричала Эмили.  — Ко мне, Тор! Назад!
        Пес посмотрела на Эмили, а потом на Саймона, который сделал еще один шаг. На какое-то мгновение журналистке показалось, что Тор не послушается ее и нападет, но он уже снова был рядом.
        Эмили начала пятиться, не в силах даже на миг повернуться к Саймону спиной. Бен, рыдая, звал отца и тянул ручки к фигуре, что нетвердым шагом двигалась в их сторону. Лицо Саймона было бесстрастным, словно ему и дела нет до страданий сына, а голова при каждом шаге покачивалась вправо-влево. Казалось, шея не может выдержать веса черепной коробки. Если бы мужчина не держал спину неестественно прямо, будто аршин проглотил, можно было бы подумать, что он пьян.
        Каждый раз, когда Саймон делал один неуверенный шаг вперед, Эмили отступала на два. Если бы не ребенок под мышкой, она просто развернулась бы и бросилась бежать со всех ног, но сейчас приходилось думать о Бене и Рианнон. Эмили понятия не имела, что стряслось с их отцом, и не собиралась подпускать его ни на шаг, пока это не выяснится. Причинять Саймону вред не хотелось, но, если с ним приключилась какая-то болезнь или он попал под воздействие красной пыли, тогда придется…
        Саймон угловато, будто робот, вышел из-под густой тени деревьев в пятно яркого лунного света.
        Теперь его фигура была освещена полностью, и Эмили видела: с ним совсем неладно.
        В лунном свете блеснули гладкие черные побеги, каждый из которых оканчивался мерзким с виду шипом. Два таких побега-усика торчали из спины Саймона чуть повыше лопаток. Эмили увидела, как они, изогнувшись аркой над его головой, снова исчезали во тьме, словно сросшись с ней. Третий змеящийся ус тянулся из тени к затылку Саймона, туда, где череп соединяется с позвоночником. Эмили видела, как пульсировали эти побеги каждый раз за миг до того, как Саймон делал шаг. Казалось, нечто, таившееся в темноте, выдавливало в побег новую порцию жидкости. А может, так телу передаются новые инструкции, подумала журналистка, глядя, как по отросткам опять пошла волна ряби, и Саймон сделал следующий неверный шаг, будто марионетка под управлением какого-то странного, чудовищного кукольника.
        Эмили развернула сопротивляющегося Бена и вдавила его лицом себе в плечо, потому что понятия не имела, что станется с мальчиком, если он разглядит, какая беда приключилась с его отцом. Малыш извивался и протестовал, но Эмили держала малыша настолько крепко, насколько это вообще было возможно без риска его задушить. Отступив еще на шаг, она вся подобралась и заставила себя повернуться спиной к Саймону и тому неведомому, что его контролировало.
        Теперь она оказалась лицом к лицу с Рианнон. Та словно приросла к месту, раскрыв рот, и на ее лице был написан запредельный ужас. Эмили заметила, что широко распахнутые глаза девочки прикованы к отцу. Не было сомнений: Рианнон видит то же, что и она сама. Что ж, с этим сейчас ничего не поделаешь. Эмили понятия не имела, кто или что держит в плену Саймона, но весь ее предыдущий опыт с новыми формами жизни, захватившими планету, говорил: вряд ли все это затеяно ради приветствия и игры в мячик. Так что самое важное сейчас — поскорей убраться отсюда как можно дальше. А что делать потом, она подумает, когда они все окажутся в безопасности.
        — Рианнон,  — окликнула Эмили громко, но не настолько, чтобы еще сильнее перепугать девочку и ее младшего брата, который по-прежнему извивался у нее на руках.
        Однако сознание Рианнон даже не фиксировало присутствия журналистки: девочка все так же смотрела на медленно приближавшегося отца. Эмили рискнула оглянуться через плечо. Саймон подошел еще на несколько шагов и находился теперь достаточно близко, чтобы можно было разглядеть бескровную бледность его кожи и черные колодцы глаз.
        — Рианнон!  — бросила Эмили резко, так, чтобы ее голос проник сквозь окутавшую девочку пелену ужаса. Глаза Рианнон метнулись к Эмили, потом снова к отцу и, наконец, сфокусировались на журналистке.  — Детка, мне нужна твоя помощь. Не могу объяснить, что случилось с твоим папой, но нужно исчезнуть отсюда прямо сейчас, понимаешь?
        Взгляд Рианнон еще секунду оставался прикованным к Эмили, а потом снова переместился на Саймона. Тот теперь оказался достаточно близко для того, чтобы стало слышно, как его ноги волочатся по траве, цепляя валяющиеся на земле ветки, и казался персонажем дрянного фильма про зомби. Больше всего Эмили хотелось с криком броситься прочь, но вместо этого она сказала так спокойно, как только могла:
        — Милая, мы должны поскорее уйти. Надо, чтобы ты, я и твой братик быстро спрятались в доме Джефферсонов.  — Она произнесла все это на одном дыхании, но девочка не шевельнулась.
        Вот же дрянь! Думай. Думай!
        — Нужно забрать отсюда дебила, Рианнон. Ты меня понимаешь? Мы должны спасти дебила.
        На миг лицо Рианнон озарило понимание — всего на миг, но этого оказалось достаточно. Эмили перехватила Бена левой рукой, высвободив правую, и, уцепившись за рукав девочки, потянула ее в сторону дома. Первые несколько шагов Рианнон пятилась, беспрерывно поглядывая на отца, но потом вырвалась из хватки Эмили, развернулась и поспешила прочь. Эмили заметила на щеках девочки дорожки от слез, но теперь на ее лице была написана решимость. Та самая решимость, которую Эмили замечала, когда смотрелась в зеркало в первые дни после красного дождя. Конечно, страх тоже никуда не делся, но девочка старалась изо всех сил, чтобы наступить ему на горло.
        Тор бежал рядом с Рианнон. Иногда он останавливался, поворачивался и смотрел на Саймона, поджидая, пока Эмили с мальчиком на руках поравняется с ним, а потом догонял Рианнон, которая уже была далеко впереди.
        — Рианнон,  — тяжело дыша, крикнула Эмили,  — иди к папиной машине.  — Она не была уверена, что девочка ее услышит, но та сменила курс и теперь сломя голову неслась не к дому, а к припаркованному автомобилю. Вот она добралась до машины и потянула незаблокированную пассажирскую дверцу. Но, вместо того чтобы забраться в салон и там закрыться, девочка стояла перед открытой дверцей и ждала.
        — Давайте мне братика,  — велела она, когда Эмили несколько секунд спустя тоже добралась до машины, и протянула к мальчику руки.
        — Вот он,  — сказала Эмили, опуская малыша на землю. Тот немедленно обхватил талию сестры и спрятал лицо у нее на животе.  — Только не выпусти его,  — предупредила девочку Эмили.
        Потом она оглянулась на Саймона. Тот по-прежнему двигался в их сторону, шаг за шагом неумолимо переставляя ноги, но делал это ужасающе медленно. Казалось, сущности, захватившей Саймона, была чужда динамика ходьбы. У Эмили возникло ощущение, что во тьме скрывается нечто смутное и угрожающее, что оно таится и не выходит на свет, чтобы они думали, будто его нет вовсе. И это было хорошо. Это давало Эмили время.
        Она подбежала к водительскому месту, рванула дверцу и ощупью потянулась туда, где должно быть зажигание, а в нем, если повезет, и ключ. Но ключа не было. Эмили пошарила между центральной консолью и водительским сиденьем, проверила, просто на всякий случай, подстаканники и бардачок, опустила солнечные козырьки в надежде, что Саймон засунул ключи за один из них. Но, конечно, он ничего подобного не сделал, с чего бы? Вероятно, ключи были в одном из его брючных карманов.
        Возвращаться в лес, пока там разгуливало на свободе нечто непонятное, Эмили ни в коем случае не собиралась. Находящийся под контролем невесть чего Саймон не мог передвигаться быстрее, чем восьмилетний ребенок, но, кто знает, насколько проворным окажется то, что им овладело? И кто может сказать, что произойдет, если оно внезапно решит бросить Саймона и заняться ими самостоятельно? Нет, нужно обезопасить детей, а единственное место, хотя бы отдаленно напоминающее тихую гавань, это дом Джефферсонов.
        — Рианнон, живей. Бери брата и бегом в дом,  — проговорила Эмили, спеша к пассажирской дверце.
        Бен уже снова был на ногах и стоял рядом с сестрой, которая крепко обнимала его одной рукой. Казалось, он слегка успокоился, но не желал смотреть на Эмили и уклонился от ее руки, когда она попыталась повести его в сторону дома, вместо этого ухватившись за сестру.
        Идя вместе с Тором следом за детьми к парадной двери, Эмили иногда оглядывалась, чтобы посмотреть в сторону Саймона. Бен цеплялся за сестру, его ножки не могли приспособиться к ее все ускорявшимся шагам, и ему, чтобы не отстать, приходилось бежать вприпрыжку. Эмили была поражена тем, как быстро Рианнон адаптировалась и приняла происходящее. Жеманные манеры типичной девочки из хорошей семьи исчезли, уступив место холодной решимости и почти фаталистическому принятию ситуации. Эмили задалась вопросом, не были ли недавние замашки девочки механизмом психологической адаптации, плащом, который прикрывал все ее страхи, стеной, отгородившей девочку от реальности, существовавшей вне мирной безопасной лощины, где жила ее семья.
        — Тор!  — позвала Эмили. Пес, оставив детей, устремился в дом и исчез из вида, оказавшись за пределами луча фонаря. Эмили перевела взгляд на ребятишек и остановила их на самом пороге.  — Пусть вначале Тор все разведает, хорошо?  — Она не хотела рисковать. Еще не хватало запереться в доме, где их поджидает создание вроде того, что управляет сейчас Саймоном!
        Тор возник в конце коридора. Виляя хвостом, он бросился к детям и принялся виться вокруг них.
        — Ладно, ребятки, пошли. Теперь можно.
        Рианнон подтолкнула Бена в дом, и обе маленькие фигурки исчезли в черноте коридора. Тор поспешил за ними.
        — Включите свой фонарик,  — крикнула Эмили, и эхо разнесло ее голос по пустому дому. Мгновение спустя она увидела блекло-оранжевый кружок фонарика Рианнон, который перемещался по дому, отмечая путь детей.
        Саймон перестал двигаться и стоял теперь футах в ста от Эмили чуть ли не по стойке смирно, опустив руки по швам. Его тело покачивалось взад-вперед, а глаза смотрели прямо на нее с лишенного всякого выражения бесстрастного лица. За его спиной лунный свет выхватывал из темноты какой-то огромный силуэт, заслонявший границу леса. Эмили мельком заметила длинные коленчатые руки, изгибающиеся под странными углами, будто лапки богомола. Силуэт возвышался над Саймоном, словно наклонившись к стоящему человеку, от которого все еще тянулись черные побеги. Эмили могла видеть, как они слегка шевелятся во мраке, но никаких подробностей было не рассмотреть, потому что угловатое существо пряталось во тьме.
        Пока Эмили разглядывала все это, голова Саймона чуть-чуть склонилась на сторону, взгляд сфокусировался на журналистке, а на лице появилась широченная самодовольная ухмылка.
        Эмили закрыла дверь, включила фонарик и бегом бросилась вглубь дома. В вестибюле перед гостиной она обнаружила большой деревянный письменный стол, который весил, наверное, целую тонну. Он скрипел и жаловался, когда Эмили принялась толкать его по коридору, чтобы подпереть входную дверь. Он должен, как минимум, задержать Саймона, если тот попытается вломиться в дом, а она будет предупреждена об этом заблаговременно.
        Эмили должна была мыслить ясно. Будь она одна, можно было бы попытаться тайком улизнуть через заднюю дверь от Саймона и этой непонятной штуковины во тьме за его спиной, полагаясь на собственные силы и Тора и надеясь избежать встречи. А потом пробраться обратно в дом Саймона и прятаться там до рассвета. Но с ней дети, рисковать ими нельзя, и уж конечно, она их тут не бросит. А если попытаться тайно бежать вместе с ними, они слишком сильно замедлят ее передвижения.
        За этими четырьмя стенами была лишь тьма, тьма да деревья, и Эмили готова была поставить свою последнюю банку персиков на то, что инопланетная тварь может куда лучше искать беглецов, чем сама Эмили и дети — красться и убегать. А потом Бен слишком расстроен, он просто не сможет молчать. Они и десяти футов не пройдут, как Саймон узнает об их побеге.
        Эмили сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Дети пока в полной безопасности, в спальне для гостей — единственном помещении без внешней стены — и под защитой Тора. С тех пор как дети вошли в дом, никто из них не проронил ни словечка. В свете фонаря Эмили видела устремленные на нее перепуганные, обвиняющие глаза Рианнон, баюкающей в объятиях младшего братишку.
        На уровне лица на парадной двери было прямоугольное окошко пять на десять дюймов с фальшивой мозаикой. Выключив фонарик, чтобы ее не было видно, Эмили забралась на стол и ползла на коленях вперед, чтобы через это крошечное окошко осмотреть передний двор.
        С тех пор как она в последний раз видела Саймона, тот не двинулся с места. Он так и покачивался взад-вперед. Приводящая в замешательство улыбка сменилась бесстрастным выражением лица, вернее сказать, никакого выражения не было вовсе. Эмили видела, как в глазах Саймона отражается луна, а сам он, не мигая, продолжает пялиться на входную дверь. Она почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал озноб, и по спине покатились капли холодного пота. Несмотря на уверенность, что ее невозможно разглядеть в такой темноте, Эмили явственно осознавала, что он каким-то образом осведомлен о ее присутствии, почти как если бы двери, стены и расстояния не имели никакого значения. Она чувствовала, что Саймон о ней знает. Эмили, наверное, должна была испугаться, но вместо этого обнаружила, что злится,  — какое там, просто в ярости от мысли о том, что очередной незваный гость этой планеты пытается устрашить ее, пытается убить ее и детей.
        Если бы не тот факт, что стоящий во дворе мужчина был отцом этих детей, она рискнула бы выскочить из дома с «моссбергом» и встретиться лицом к лицу с тварью, что прячется во мраке за его спиной. Если, конечно, предположить, что у этой твари вообще есть лицо.
        Но ей пришлось обуздать инстинкты, требовавшие расправиться с инопланетной дрянью, и подумать о безопасности детей. Эмили понятия не имела, жив еще Саймон или уже нет, но, исходя из предыдущего опыта, не стала бы делать ставку на первый вариант. При этом, конечно, она ни в коем случае не собиралась подвергать опасности детей, и уж тем более не хотела стать в их глазах той, кто виновен в смерти их отца. В данной ситуации ей следовало считать положение Саймона безнадежным и сосредоточиться на том, как спасти ребятишек.
        Она в последний раз глянула, как там Саймон, и вскрикнула. Саймон двигался, и двигался быстро. Он был уже в нескольких футах от дома, как раз напротив двери, и смотрел на нее через окошко.
        — Вот дерьмо!  — взвизгнула Эмили, снова уставившись на мужчину за дверью.
        На сей раз он стоял так близко, что ей были отлично видны три отростка толщиной с ее запястье, вздымающиеся над его головой. Господи Иисусе! Инопланетная тварь, должно быть, на крыше дома, подумала Эмили, отслеживая взглядом утыканные шипами усики, которые тянулись куда-то за водосточный желоб, идущий вдоль края крыши.
        Взгляд Саймона был по-прежнему устремлен на маленькое окошко, а Эмили смотрела на Саймона, не в силах отвести взгляд, завороженная тем, что видит. Вот мышцы на лице мужчины конвульсивно дернулись раз… потом другой. Сухие, потрескавшиеся губы шевельнулись, вначале совсем незаметно, потом рот несколько раз открылся и закрылся снова. Эмили увидела, как метнулся за частоколом зубов белый, дряблый язык.
        Саймон говорил.
        Вначале он только пытался это сделать. Вылетавшие из его рта звуки были наполовину криком, а наполовину — невнятным бормотанием. Так звучит речь глухого, когда он старается внятно произносить фразы. Так ребенок пытается впервые выговорить трудное слово, раздельно проговаривая гласные и согласные.
        — Дьэээтьикиыыы.
        Эмили не могла понять, что за слово силится воспроизвести Саймон, слишком уж медленно и неразборчиво он говорил. Его рот перекосило, правая сторона верхней губы приподнялась, в то время как все остальное сохраняло полнейшую неподвижность. Будто под действием каких-то чудовищных чар Эмили наблюдала, как Саймон делает очередную попытку, на этот раз вроде бы лучше контролируя движения губ:
        — Дьээткки.
        Его бледное лицо не выражало ни расстройства, ни досады. Глаза по-прежнему смотрели строго вперед, тело было неподвижно. Снова пауза — и новая попытка. И хотя речь его по-прежнему оставалась невнятной, теперь Эмили прекрасно поняла, что он говорит.
        — Д-детки.  — Саймон прошептал это единственное слово, словно проверяя, как оно ощущается на языке и на губах.
        Мысли Эмили заметались, она пыталась просчитать ситуацию: он что, пытается выманить их наружу? Тварь, которую журналистка заметила в потемках позади Саймона и которой, как она думала, принадлежали тянувшиеся к нему усики, казалась слишком массивной, слишком большой, чтобы уместиться в доме. Но зачем ей понадобился Саймон? Может, сама она слишком медлительна или хочет взять их живыми? Когда они только пришли сюда, Саймон передвигался по лужайке, ковыляя и спотыкаясь, но стоило только Эмили отвлечься, и он подошел к гравиевой дорожке перед входной дверью так же быстро, как любой обычный человек. Может, твари, которая им управляет, просто нужно время, чтобы освоиться и привыкнуть к телу, как человек привыкает к новому автомобилю? Какой бы ни была причина, эта тварь способна контролировать человека, забирая всю власть над его сознанием и функциями, управляя им так, словно он — всего лишь марионетка. Это говорило о совершенно новом уровне странностей… хуже того, это говорило о темном интеллекте, о разуме, у которого есть определенная цель.
        — Детки!  — внезапно воскликнул Саймон.
        Сейчас он совершенно четко выговорил это слово и не прошептал, а, скорее, выкрикнул его. К Саймону вернулся голос, и в этом единственном слове звучало подлинное тепло. Эмили слышала в нем все те чувства, что обычно сквозили в голосе Саймона, когда тот обращался к Бену и Риа. Но его лицо оставалось бесстрастным и равнодушным, как у статуи, а черные трубки, приросшие к его спине, являли собой омерзительное напоминание о том, что, по сути, говорит не он. Саймон будто повторял запись, как механическое устройство, бездумно и безупречно воспроизводящее речь.
        — Детки,  — снова позвал он так громко, что сомнений не было: оба ребенка не смогут не услышать его крика.  — Это я, папа. Идите скорее ко мне.
        Эмили подалась прочь от двери. В дверном окошке ей по-прежнему был виден силуэт Саймона.
        — Бен! Ри! Энн! Выходите! Все в порядке, папа тут.
        Эхо голоса Саймона неслось по коридору и раздавалось по всему дому, разбивая тишину. И хотя в нем присутствовали все эмоции, с которыми отец обычно обращался к своим детям, он все равно звучал для Эмили фальшиво, как голос какого-то робота.
        Низкий лай Тора, шлепанье лап и звуки шагов сообщили Эмили, что дети уже бегут к дверям.
        — Папа?  — раздался голос Рианнон за спиной Эмили.
        Она обернулась и увидела девочку с фонариком в руках в противоположном конце коридора. Бен был с ней, рука сестры обнимала его хрупкую фигурку, и оба ребенка моргали, оказавшись в луче света.
        — Боже,  — пробормотала Эмили, когда внезапно пришло понимание. Этой твари нужны дети, и она пытается выманить их наружу при помощи отца. Тварь должна была знать, что с ними она, Эмили, которая ни за что не выйдет сама и не выдаст детей, а в доме до них никак не добраться. Значит, нужно, чтобы они вышли сами, тогда и Эмили тоже не заставит себя ждать. Но что, если выманить детей не удастся? Тогда тварь сообразит, как попасть в дом, это ведь только вопрос времени.
        Тут в голову Эмили пришла еще более страшная мысль. Что, если Саймон до сих пор осознает, что с ним происходит? Осознает боль каждой кости, ломающейся в процессе перестройки организма, который инопланетный поработитель переделывает, приспосабливая под собственные нужды? Осознает, что его используют, чтобы выманить детей и… и что? Уничтожить их? Поглотить? Сделать такими же, как сам Саймон? Что, если он ничего не может противопоставить этому, порабощенный волей захватчика-пришельца, который полностью им управляет?
        Эмили когда-то читала о птичке под названием сорокопут, которая, насадив свои жертвы на терновые шипы, потихоньку объедает их живьем, пока те не умрут. Журналистка то смотрела на тянущиеся от Саймона шипастые отростки, то искала в его побледневшем лице хоть малейший намек на того человека, которого она недавно узнала,  — но видела только лишенные жизни глаза да марионеточную позу.
        И она приняла мгновенное бесстрастное решение.
        Твердым шагом пройдя по коридору, Эмили присела перед Рианнон и мальчиком на корточки. Бен так и отказывался на нее смотреть, пряча лицо на плече сестры, но Риа, стоя в тускло освещенном коридоре, ответила ей прямым взглядом. Эмили видела — девочка понимает, что должно произойти дальше. Возможно, на подсознательном уровне, но понимает.
        Эмили глубоко вздохнула и заговорила, до последнего не зная, что именно она скажет:
        — Ваш папа очень болен,  — начала она.  — Я знаю, вы слышите, как он вас зовет, и хотите к нему пойти, но он плохо себя чувствует. И я боюсь…  — Она сделала паузу, ища верные слова: — Боюсь, что он нечаянно может и вас заразить. Поэтому мы с вами выберемся отсюда, а за папой вернемся, когда ему станет лучше. Ладно?
        Рев Бена стал громче, и Рианнон крепче прижала брата к себе, шепча:
        — Все хорошо, Бенни. Все в порядке. Папа поправится. А сейчас нужно идти с Эмили.
        Рыдания Бена стихли, а потом прекратились совсем. Сердце Эмили готово было разорваться от боли за этих двух ребятишек, жизнь которых, без сомнения, изменилась нынче ночью навсегда. Девушка подавила желание погладить мальчика по голове, боясь, что тот опять разревется. Плач малыша вовсе не казался Эмили хитом сезона, и ее вполне устраивало, что слезы уступили место редким всхлипам. Так что журналистка просто улыбнулась Рианнон:
        — Ладно, ребята. А теперь не шумите. И идем.

* * *

        Затаив дыхание, Эмили осветила фонариком коридор в поисках крюка с ключами от автомобиля. Она вроде бы видела его, когда оказалась тут в первый раз.
        А вот сам крюк, прибит к стенке и поблескивает нацепленными ключами. Эмили сняла те, на черном пластмассовом брелоке которых обнаружился логотип «додж». Они должны подойти.
        Обернувшись к детям, она поднесла указательный палец к губам. И мальчик, и девочка понимающе кивнули. Эмили с облегчением отметила, что слезы Бена высохли. В свете фонарика было видно, что огромные покрасневшие карие глаза малыша смотрят теперь прямо на нее, и в них за страхом и болью прячется намек на доверие. Она толкнула дверь гаража. Должно быть, бывшие владельцы содержали его в полном порядке, потому что петли не заскрипели, хоть Эмили и ждала этого. Держа дверь открытой, она пропустила вперед детей и Тора. Когда они без помех вошли в гараж, она тихо, как только могла, закрыла дверь.
        Большой внедорожник «додж» стоял на том же самом месте, где и в первый раз.
        Двери оказались заблокированы. Большой палец сам потянулся к кнопке отключения сигнализации, но Эмили остановила себя. Кто поручится, что сигналка, отключаясь, не курлыкнет, издав тот самый звук, который она миллион раз слышала на улицах Нью-Йорка? И тварь, овладевшая Саймоном, не догадается, что они с детьми уже в другом конце дома? Нет, так рисковать нельзя.
        Интересно, что будет, если открыть автомобиль вручную, ключом? Закурлыкает сигнализация или нет? Эмили понятия не имела, каков ответ на этот вопрос, но дверцу в любом случае требовалось открыть. Она сунула ключ в замок и повернула. Огласивший тишину гаража звук открывшегося замка был сродни пистолетному выстрелу, от вспыхнувшего в салоне света перед глазами поплыли круги, зато сигнализация не подала признаков жизни.
        Эмили потянулась и открыла заднюю дверцу.
        — Давайте, ребятки, залезайте быстренько,  — прошипела она.
        Тора не надо было просить дважды. Неистово виляя хвостом, он запрыгнул на заднее сиденье и уселся за передним пассажирским местом. Рианнон помогла брату взобраться на подножку, подтолкнув его под попку, а дальше он вскарабкался уже самостоятельно. В салоне малыша радостно облизал Тор, заставив его хихикнуть. Что ж, это хороший знак. Во всяком случае, психике мальчика не нанесен непоправимый ущерб. Рианнон уселась рядом с братом и первым делом пристегнула его ремнем безопасности, а потом защелкнула свой ремень. Убедившись, что оба ребенка надежно пристегнуты, Эмили тихо, как только смогла, прикрыла заднюю дверь.
        Она забралась на место водителя и прикрыла свою дверь тоже. Впереди было самое сложное.
        Не имея ни малейшего представления о назначении всех этих индикаторов, рукояток, рычагов и переключателей, она мысленно дала себе хорошего пинка под зад за то, что не удосужилась взять хоть один урок вождения. Что ж, ей хотя бы известно, для чего нужны руль, педаль газа и педаль тормоза. Заглянув между передними сиденьями, она возблагодарила Бога за то, что ей досталась машина с автоматической коробкой передач.
        — Ладно,  — прошептала она,  — и что теперь?
        Эмили нашла на рулевой колонке зажигание, сунула в него ключ, повернула и услышала обнадеживающий щелчок. Свет в салоне мгновенно погас, зато засияли синим неоном датчики на приборной панели. Эмили облегченно вздохнула: какая-то ее часть была уверена, что аккумулятор давно сдох.
        Она уделила несколько секунд тому, чтобы ознакомиться с устройством водительского места. Ручка коробки передач торчала справа, слева же из рулевой колонки выступал какой-то рычаг с вращающимся переключателем, на котором красовались некие белые символы. По всей видимости, это был переключатель фар, и Эмили установила его в первую позицию. Гараж немедленно озарился светом, и тьма расступилась. Эмили еще раз щелкнула переключателем и с радостью увидела, что фары засияли ярче, осветив и весь гараж целиком, и раздвижные металлические ворота прямо по курсу.
        Ворота гаража… Черт!
        Как она собирается открыть их, когда нет электричества?
        В каком-нибудь фильме она наверняка бы просто завела машину, снесла ворота и умчалась бы в темноту ночи. Но, так как все происходило не в кино, а на самом деле, металлические ворота выглядели слишком крепкими. Эмили решила, что должен быть способ открыть их вручную, например, на случай отключения подстанции. Вряд ли предполагалось, что в такой ситуации люди должны будут сидеть взаперти по своим гаражам, верно?
        — Дети, оставайтесь в машине,  — сказала Эмили, обернувшись назад.  — Я сейчас вернусь.
        С колотящимся сердцем она набрала полную грудь воздуха, чтобы хоть немного выровнять дыхание, и вышла из машины, убедившись, что водительская дверца приоткрыта, а дверь в дом, наоборот, по-прежнему надежно заперта. Очень уж не хотелось, чтобы псевдо-Саймон внезапно возник у них в тылу.
        Прямо над крышей «доджа» к потолку крепился большой пластиковый короб, от которого вдоль металлической направляющей к воротам гаража бежала цепь наподобие той, которой Эмили пристегивала свой велосипед. К воротам сверху крепился изогнутый ползунок, соединявшийся с приводом, поднимавшим и опускавшим ворота. В норме гараж открывался именно так, но, черт подери, как же ей поднять эти ворота сейчас? У самого пола, внизу, она заметила две алюминиевые рукоятки, взялась за одну и легонько потянула. Громыхнув, ворота поднялись на какой-то дюйм, но потом куда-то уперлись и застряли. Оглядев в свете фар ползунок и привод, Эмили заметила какой-то крюк, цеплявшийся за цепь, как цепляются друг за дружку шестеренки. С ползунка свисал, слегка покачиваясь взад-вперед, нейлоновый трос с красным пластиковым навершием.
        И это навершие будто молило: «Потяни меня!»
        Обнаружив, что она снова забыла дышать, Эмили уцепилась за навершие и дернула. Послышался отчетливый щелчок, словно что-то отсоединилось от цепи, но больше ничего не произошло. Что бы это значило? Есть только один способ узнать, сказала себе Эмили, вернулась к воротам и так же аккуратно, как в первый раз, потянула ту же рукоятку.
        На этот раз ворота поползли вверх, подрагивая и дребезжа, минуя точку, где они застряли сначала. Они поднялись уже на фут от земли, когда Эмили прекратила тянуть. Что, если псевдо-Саймон стоит сейчас прямо перед воротами? Стоит, поджидая. Тогда он сможет схватить ее за ноги, затащить в щель — и все, ее песенка спета. Она выпустила рукоятку, и ворота с металлическим клацаньем снова опустились вниз.
        Эмили не сомневалась, что контролирующая Саймона сущность сейчас прислушивается к звукам, которые могли бы намекнуть на попытку побега. Услышав подобные звуки, эта сущность сделает все, чтобы заполучить беглецов. Что произойдет, если Эмили откроет гараж и обнаружит, что их враг уже стоит снаружи? На то, чтобы вернуться в машину, разобраться с управлением и выехать, у нее будут считаные секунды. И что потом? Куда им ехать? У них ничего нет. Все необходимое, включая ее велосипед, рюкзак и спутниковый телефон, осталось в доме Саймона.
        Впрочем, это последняя из ее проблем.
        Для начала следовало понять, как поступить: открыть гараж и надеяться, что она успеет завести автомобиль, прежде чем это обнаружит псевдо-Саймон? Или сперва все-таки запустить двигатель?
        — Гос-с-споди,  — прошипела Эмили. Она почувствовала, как по рукам, несмотря на прохладу ночного воздуха, бегут струйки пота.
        Убрать преграду между ними и их врагом, а потом обнаружить, что машина не заводится, было бы верхом глупости, решила она. Ведь тогда они окажутся совершенно беззащитны. Сперва автомобиль. А потом разобраться с воротами. Эмили вернулась на водительское место и посмотрела на детей.
        — Ну ладно, парочка, сейчас поедем.
        Она дотянулась до зажигания и до упора повернула ключ.
        Ничего не произошло.
        — Черт,  — воскликнула она и долбанула по рулю. Двигатель был мертв. Они прошли через весь этот ад лишь для того, чтобы этот сраный джип не завелся? Ничего себе шуточки!
        — Надо с тормозов снять,  — раздалось с заднего сиденья.
        Эмили повернулась к Рианнон, стараясь, чтобы девочка не могла прочесть на ее лице ярость и разочарование.
        — Что-что?
        — Чтобы машина завелась, нужно нажать на тормоз,  — повторила Рианнон.  — Это сделано для обеспечения безопасности,  — гордо добавила она, очевидно цитируя отца.
        Эмили посмотрела себе под ноги. Ну и которая из педалей тут тормоз? Вероятно, та, что побольше, решила она, одновременно нажимая эту педаль левой ногой и снова поворачивая ключ зажигания.
        Большой восьмицилиндровый двигатель «доджа дюранго» ожил. В замкнутом пространстве гаража его урчание показалось невероятно громким. Эмили обернулась назад и широко улыбнулась Рианнон. От рева мотора злость как рукой сняло. Она почувствовала, как в открытую водительскую дверь просачивается едкая выхлопная вонь, и кашлянула. Не стоит долго дышать этой пакостью, но на счету каждая секунда, и дверцу придется на некоторое время оставить открытой. Простите, ребятки, подумала Эмили, выскакивая из машины и устремляясь к воротам гаража.
        Она опять ухватилась за металлическую рукоятку и изо всех сил потянула на себя. Если у псевдо-Саймона и были сомнения относительно их намерения сбежать, теперь они наверняка должны были рассеяться, потому что от поднимающихся ворот шума было больше, чем от работающего двигателя. Во всяком случае так показалось Эмили. Когда ворота наполовину поднялись, Эмили просунула голову в щель и осмотрелась. Свет фар внедорожника разогнал темноту перед гаражом, и, благодарение Господу, снаружи журналистку не поджидала никакая желающая вцепиться в нее гадость.
        Эмили опять ухватилась за рукоятку. Ворота поднялись почти полностью, и тут она услышала топот на кровле, будто что-то громадное приближалось к ней по крыше.
        — Вот срань! Срань!
        И как ей теперь быть? Ворота были подняты всего на три четверти. Выпустив на секунду рукоятку, Эмили тупо смотрела, как они скользят обратно к земле, потом снова принялась за дело. Ей не успеть вернуться в машину, разобраться с управлением и выехать из гаража, прежде чем ворота опять опустятся или ее достанет тварь, которая пробирается сейчас по крыше.
        Беги, вопил перепуганный мозг. Брось детей и беги.
        Нет уж! Черт, она ни за что так не сделает. Она скорее просто…
        Эмили почувствовала, как ворота гаража со щелчком встали на место. Подняв глаза, она увидела, что крюк снова фиксирует цепь. Эмили выпустила рукоятку, и ворота слегка качнулись книзу, но остались там, где им надлежало быть: у нее над головой.
        — Спасибо,  — выдохнула Эмили и бросилась к джипу. Она уже карабкалась на водительское место, когда каскад кирпичного цвета черепицы обрушился на бетон перед входом в гараж, разбиваясь, как тарелки, и усыпая осколками путь. Прежде чем последний кусок черепицы завершил свой полет, с крыши сорвалась какая-то фигура, приземлившись по ту сторону ворот и, не мигая, уставившись в свете фар на внедорожник.
        — Саймон,  — прошептала Эмили, взлетая на сиденье и захлопывая за собой дверцу.

        Глава тринадцатая

        — Рианнон,  — закричала Эмили,  — прикрой брату глаза… быстро!
        Она вдавила в пол педаль газа и перевела рычаг коробки передач в позицию «драйв». Что-то взревело, и зеркало заднего вида отразило наполнивший гараж дым. Что же она делает не так? Почему они не едут?
        Через лобовое стекло Эмили видела Саймона, и на миг ее сердце словно остановилось. Саймон претерпел потрясающие метаморфозы. Его руки вывернулись в суставах на сто восемьдесят градусов, и локти оказались спереди. Ноги перекрутились в коленях невероятным образом, и теперь он передвигался на четырех конечностях, а не на двух. Усик, тянувшийся к затылку Саймона, импульсивно сократился, и по всей его длине пробежало вниз нечто темное и тягучее. Чем бы ни была эта субстанция, она оказала на Саймона моментальное воздействие: его шея начала вытягиваться, пока в конце концов не стала длинней дюймов на шесть, а может, и больше.
        — Ох, нет,  — взвизгнула Эмили, возвращая ручку автоматической коробки передач на прежнее место. Да где же я лажаю, где? Она рискнула еще раз глянуть, что творится снаружи.
        Голова Саймона на изогнувшейся, удлинившейся шее напоминала собирающуюся атаковать змею. Из уголка его рта стекала темная струйка не то крови, не то мерзостной жижи, которой накачала его тварь-кукловод. А потом он взлетел в воздух, подпрыгнув на манер какого-то диковинного кузнечика явно неземного происхождения, и с громким шлепком приземлился на капот внедорожника.
        Эмили вскрикнула и перевела рычаг на «драйв». По ушам вновь ударил визг шин и рев мотора, но автомобиль по-прежнему не двигался, и, отделенные лишь четвертьдюймовым стеклом, прямо на нее смотрели мертвые черные глаза чудовища, которое когда-то было Саймоном Келлером.
        — Надо убрать ногу с тормоза,  — крикнула с заднего сиденья Рианнон как раз в тот миг, когда Эмили поняла свою ошибку и перестала нажимать на педаль.
        Джип прянул вперед, и Эмили была уверена, что все находящиеся в нем в это мгновение закричали. Впрочем, ей трудно было сказать наверняка, потому что все ее внимание было сосредоточено на Саймоне, изувеченное тело которого полностью перекрывало обзор. Он налетел лицом на лобовое стекло, оставив мазок черной жидкости, а потом перекатился на крышу. Через секунду его обезображенное лицо возникло у окна пассажирского сиденья. Его глаза что-то выискивали внутри салона.
        — Не смотри!  — крикнула Эмили, стараясь справиться с быстро разгоняющимся автомобилем, но ее предупреждение запоздало, и она услышала полный горя возглас Рианнон:
        — Папа?!
        В душе Эмили вскипела ярость. Она с этим покончит. Прямо тут. Прямо сейчас.
        Она сняла ногу с педали газа и нажала на тормоз. «Додж» внезапно резко остановился, и Эмили увидела, как тело Саймона взлетело в воздух, а три усика тянулись за ним, как нити марионетки. Саймон упал на бетон прямо перед машиной, перекувырнулся три раза, а потом перевернулся на ноги и снова суетливо поспешил в их сторону.
        Эмили нажала на газ, и внедорожник рванулся вперед.
        Саймон застыл на полдороге, замер, как пресловутый кролик в лучах фар автомобиля. За долю секунды до того, как колеса размазали бы его по бетону, он взлетел в воздух и приземлился на капот «дюранго», цепляясь одной изуродованной рукой за край металла у дворников.
        А потом его пальцы разжались, и он исчез, свалившись куда-то вбок.
        В зеркале заднего вида Эмили разглядела, как тело Саймона исчезло в облаке поднятой колесами пыли. И внедорожник поглотила тьма.

* * *

        — О боже мой! Боже!  — выкрикивала Эмили, пока джип все сильнее разгонялся на гравиевой дороге. Из-под колес в темноту летели камешки и целые булыжники, автомобиль мотало из стороны в сторону, колеса скребли о покрытие. С заднего сиденья до ушей Эмили долетали звонкие детские вопли, но они не шли ни в какое сравнение с криками, звучавшими у нее в голове, пока она неслась во мрак.
        На самом деле Эмили никогда не училась вождению и ни разу до сих пор не сидела за рулем легковушки или грузовика. Но, когда она порылась в памяти в поисках чего-либо, что могло бы помочь, на ум пришло посещение Кони-Айленда и автодром, аттракцион с автомобильчиками. Принцип должен быть тем же самым, верно? Жми на педаль, чтоб ехать, отпускай ее, когда хочешь замедлиться, а чтобы ехать в нужном направлении, используй руль.
        Обостренное страхом сознание работало кристально четко, выудив из памяти крупицы необходимых сведений и воспользовавшись ими: так выживший в кораблекрушении цепляется за спасательный круг посреди бушующего океана. Кого она пыталась обмануть все это время? Зачем убеждала себя, что вести одну из этих тачек будет так уж тяжело? По сути, любая тачка — всего лишь автомобильчик с автодрома, разве нет? Эмили бросила взгляд на спидометр: стрелка приближалась к сорока пяти милям в час. Когда она глянула второй раз, скорость была уже около пятидесяти миль в час.
        Мир за бортом разгонявшегося автомобиля быстро погружался в темноту, словно кто-то опустил на него черный занавес. В какую сторону ни глянь, виднелись только неясные тени, и лишь из мощных фар внедорожника били два снопа света. Эмили понятия не имела, куда едет, но сейчас у гравиевой дорожки было только одно направление — вперед. Прочь от этого дома и псевдо-Саймона.
        Она глянула в зеркало заднего вида проверить, как там дети. Слышно было, как оба они хнычут на заднем сиденье, но нельзя было сказать, что тому причиной: какие-то повреждения или просто испуг. Оглянувшись через правое плечо, Эмили увидела прижавшихся друг к другу брата и сестру, по-прежнему пристегнутых ремнями безопасности. Тор исчез с сиденья и из поля зрения. Донесшееся откуда-то снизу поскуливание сообщило, что пес счел пол автомобиля самым безопасным в данной ситуации местом.
        Когда Эмили снова перевела взгляд на дорогу, гравиевое покрытие сменилось ровным асфальтом, а сама дорога под прямым углом сворачивала направо. За какую-то долю секунды стало ясно, что скорость слишком велика, чтобы вписаться в поворот. Прежде чем Эмили успела хотя бы подумать, жать на тормоза или нет, джип уже вылетел на обочину.
        Он снес рифленый барьер, назначением которого как раз и было предупреждать подобные случаи. Впрочем, Эмили была уверена, что проектировщики ограждения и думать не думали, что в жизни не сидевший за рулем водитель станет в полном детей автомобиле удирать от их отца, ставшего марионеткой в руках каких-то непонятных инопланетян. «Додж» обрушился вниз по заросшей травой насыпи, и Эмили испытала несколько мучительно долгих мгновений, за которые поняла, что должна была чувствовать капитан Муллиган, когда впервые оказалась в невесомости.
        Миг — и «додж» с костедробильным стуком грянул оземь левыми колесами, за которыми последовали и правые. От удара Эмили подбросило на сиденье, и под аккомпанемент вновь наполнивших салон воплей Бена и Рианнон она сильно впечаталась головой в стекло левой дверцы.
        Последняя мысль Эмили перед тем, как все вокруг стало черным, была о том, как ей жаль, что она не смогла спасти детей.

        Глава четырнадцатая

        Мир целую секунду был нормальным, потом Рианнон почувствовала, что ничего не весит, а потом ремень безопасности резко, со шлепком притянул девочку обратно на кожаное сиденье. Она осознавала, что младший братишка рядом размахивает руками, что внедорожник с грохотом падает на землю. Собственные конечности казались бесполезными и ватными, словно у брошенной за ненадобностью куклы, которой она играла, когда была малышкой.
        Первыми признаками того, что машина остановилась, были загоревшийся в салоне свет и доносящееся с переднего сиденья раздражающее попискивание. Это было странным, ведь только что в автомобиле было темно, если не считать свечения приборов. Девочка подалась вперед, но ремень по-прежнему крепко держал ее. Она заерзала по кожаному сиденью, стараясь высвободиться, и то заскрипело, как будто братик пукнул.
        Рианнон снова попробовала избавиться от ремня, но он все так же ограничивал ее движения. Когда она наклонила голову, чтобы поискать, где же у него замок, шею кольнуло болью. «О-о-ой»,  — застонала девочка, но продолжала наклоняться до тех пор, пока большой палец не нащупал кнопку замка. Ремень расстегнулся, скользнул вверх, и Рианнон наконец-то освободилась.
        Ухватившись за спинки передних сидений, девочка подтягивалась вперед до тех пор, пока не увидела обмякшую на водительском месте Эмили, голова которой свесилась на грудь, а руки безвольно упали вдоль тела.
        Даже при тусклом внутреннем освещении Рианнон увидела ярко-красный шлепок на окне водительской двери; на прядях волос Эмили запекалась кровь. Рианнон не знала, означает ли шестидюймовое кровавое пятно большую кровопотерю или нет. Девочке казалось, что да, но ведь раньше ей доводилось видеть лишь ссадины да царапины. Потянувшись, она коснулась плеча Эмили и легонько потрясла его, шепча: «Эмили, ты цела?» — но ответа не последовало. Рианнон глубже втиснулась между сиденьями, не обращая внимания на тянущую боль в плечах и груди. Глаза Эмили были закрыты, и Рианнон увидела начавшую подсыхать струйку крови, которая сбегала с нижней губы журналистки на подбородок, а потом капала на брюки. Там уже образовалась небольшая лужица.
        — Эмили!  — Рианнон еще раз тряхнула плечо женщины на водительском сиденье, и та начала заваливаться набок, пока ее голова снова не соприкоснулась с кровавым пятном на боковом стекле.

* * *

        Низкий вой, раздавшийся откуда-то сзади, отвлек внимание девочки от Эмили. Тор стоял снаружи, на земле, едва видимый в тени открывшейся задней двери. Находящийся в состоянии шока мозг Рианнон попытался оценить, что в этой картине не так. Дверца распахнулась, поэтому в салоне включился свет и началось это раздражающее пульсирующее попискивание. Место младшего братишки на заднем сиденье пустовало, ремень безопасности аккуратно тянулся вдоль кожаной спинки.
        Чего-то не хватало.
        Бен! Его нигде не было видно.
        Как же она раньше этого не заметила? Как могла забыть о маленьком брате?! Голова, гудевшая от сводящего с ума попискивания, казалось, была готова в любой момент взорваться. Как она могла забыть про Бена? Когда папа возьмет доставучего дебила за задницу, у этой мелочи будут серьезные неприятности. Мало ему не покажется…
        Лай Тора прорвался наконец в сознание девочки сквозь мельтешение мыслей. Да о чем она, вообще, думает? Она должна немедленно найти брата! Рианнон поспешно скользнула с сиденья в открытую дверь. Тор нервно переступал с лапы на лапу — так, как это делают собаки в момент возбуждения. Увидев, что Рианнон двинулась к нему, он с энтузиазмом завилял хвостом.
        Стоило только Рианнон встать обеими ногами на мягкую траву, как Тор немедленно занял ее место в автомобиле. Он с интересом обнюхал бесчувственную Эмили, начав с окровавленного подбородка, потом перейдя к шее с туловищем и закончив бессильно свисающей рукой. Печально заскулив, пес тронул лапой ее неподвижное тело.
        Рианнон медленно повернулась вокруг своей оси, вглядываясь в темноту в поисках исчезнувшего братишки. Передний бампер джипа уткнулся в неглубокий ров, но девочка слышала гул двигателя и видела, что фары все еще горят. Она сочла это хорошим признаком.
        — Бен!  — закричала она, удивившись, как слабо и хрипло прозвучал ее голос в холодном ночном воздухе.
        Рианнон прислушалась, дожидаясь ответа, но вместо него услышала отчаянный скулеж Тора. Пес, скребя лапами переднюю консоль, пробирался между передними сиденьями к Эмили.
        Да что не так с этой тупой собакой, мимоходом удивилась Рианнон. Неужели нужно так долго нюхать, чтобы отличить живого человека от мертвого? Девочка снова осмотрела все вокруг машины. Пес может быть полезен. Она же видела, как ее младший брат возился с этой грудой меха.
        — Тор!  — резко крикнула она.  — Где Бен?  — Пес покосился в ее сторону, но потом снова вернулся к Эмили.  — Тор,  — снова позвала девочка, на этот раз чуть мягче,  — нам надо найти Бена. Где Бен?
        Услышав имя Бена, Тор снова повернулся. В последний раз посмотрев на Эмили, он выскочил из машины и принялся обнюхивать траву.
        — Вот так, хороший мальчик. Ищи Бена.
        Через некоторое время маламут коротко гавкнул и стартанул вверх по насыпи, с которой упал автомобиль.
        — Да погоди ты, дебильная псина,  — крикнула Рианнон, когда Тора поглотил мрак, и бросилась следом за ним так быстро, как только могла.

* * *

        Скользя кроссовками по рыхлой земле, Рианнон вскарабкалась на насыпь вслед за Тором. Пес остановился наверху в свете фар внедорожника, свесив из пасти язык и терпеливо поджидая, пока девочка преодолеет разделяющие их двадцать футов.
        — Да помедленней же, собака,  — задыхаясь, выговорила Рианнон, добравшись наконец до верха насыпи и оказавшись у поворота дороги с гравиевым покрытием, но пес уже бежал прочь, в сторону недавно покинутого ими дома Джефферсонов. Слышно было, как его лапы взрывают гравий.
        — Бенджамин!  — в очередной раз остановившись, закричала девочка. Липкий соленый пот катился по лбу и затекал в рот.  — Фу, гадость.
        Глупый пес снова рванул вперед, но Рианнон не собиралась слепо бежать за ним. Терпеливо подождав, не отзовется ли брат, и ничего не услышав, она снова закричала в темноту, на этот раз немого погромче.
        Ожидая ответа Бена, она думала о папе. Рианнон надеялась, что, может быть, ей просто померещились всякие ужасы, и в то же время знала: с отцом произошло нечто ужасное. Она видела тогда, в полутьме, что в нем вроде бы застряли какие-то крючья. Девочка не желала этого признавать, но чувствовала, что папа, как минимум, серьезно ранен. А может, и что-то похуже. Но братишка-то этого не знал. Не чувствовал, что отец уже не тот и может быть опасен.
        Хотя Рианнон была почти парализована страхом, она не собиралась отдавать непонятной мерзости, которая забрала ее отца, вдобавок еще и брата. Если есть способ спасти их обоих, она намеревалась его найти. Не зря папа говорил, что Рианнон куда смышленее всех своих друзей.
        Ночная прохлада постепенно обволакивала разгоряченное подъемом на насыпь тело, и пот холодил кожу. Перед лицом то и дело возникало белое облачко пара от ее дыхания. Стояла невообразимая тишина. Если не считать легкого шелеста листьев, которые потревожил пролетевший меж ветвей случайный ветерок, не было слышно ни звука. Казалось, тут и воздуха нет, словно он каким-то образом исчез.
        Потом тишину нарушил шорох гравия. Это Тор бежал обратно к ней. Пес, казалось, был недоволен тем, что Рианнон не последовала за ним. Что ж, он может подавиться своим недовольством. Они пытались найти не кого-то там, а брата Рианнон, и она не собиралась полностью полагаться в этом деле на какую-то тупую собаку. Нет, она поступит по-своему.
        Чтобы это доказать, Рианнон протяжно, громко позвала в ночь: «Бе-э-э-э-эн!» Между деревьями пошло гулять эхо. Девочка поморщилась, потому что крик вышел слишком громким. Кто знает, сколько еще мерзких чудовищ может скрывать темнота… И все чудовища теперь точно знают, что она стоит тут. Господи, какой безмозглой она иногда бывает!
        Ошибиться было невозможно: ветер принес издалека слабый ответ на ее зов. «Риа-а-а-а!» — едва услышала девочка, но уши Тора приподнялись, и он тут же устремился туда, откуда долетел крик. Там был ее братишка. Голос этого мелкого дебила она знала не хуже своего собственного.
        Он был жив.
        Миг спустя после того, как Тора поглотила тьма, Рианнон бросилась за ним следом.

        Глава пятнадцатая

        — Что случилось?  — услышала Эмили чей-то вопрошающий голос, а потом осознала, что это говорит она сама. Мгновение журналистка была совершенно дезориентирована. Разве она не за рулем автомобиля? Вроде надо было куда-то ехать… она была уверена, что собиралась сделать нечто очень важное.
        Затем ее сознание прояснилось (так радиоприемник в конце концов настраивается на нужную станцию), и растерянность сменилась тягучей головной болью, тошнотой и головокружением. Эмили показалось, что ее вот-вот вырвет, но после нескольких глубоких долгих вдохов ей полегчало. Череп, в котором некогда находился ее мозг, наполняло теперь громкое непрерывное гудение. Потом она поняла: это не что иное, как мерный шум двигателя «дюранго». Ей каким-то образом удалось выбраться из автомобиля и даже отойти от него на несколько шагов.
        Черт, как же это произошло?
        Дети! Эмили вскочила на ноги и чуть вновь не рухнула на землю, потому что мир перед глазами поплыл и едва не перевернулся. Прикрывая ладонью глаза, чтобы смягчить свет фар и избавиться от боли, наводящей на мысль о впивающихся в голову раскаленных гвоздях, она, спотыкаясь, пошла к машине.
        Водительская дверь была широко распахнута. Увидев на стекле кровавое пятно, Эмили невольно потянулась к голове и ощутила укол боли, когда слева под волосами рука наткнулась на шишку размером с куриное яйцо. Посмотрев на кончики пальцев, она убедилась, что те чистые, а значит, рана хотя бы больше не кровоточит. Но, блин, как же больно-то!
        В автомобиле никого не было. Эмили обошла «дюранго», хватаясь за него руками на случай, если ее опять поведет.
        Возле машины тоже не было и намека на детей. Эмили с облегчением вздохнула, когда увидела, что на задних сиденьях нет следов крови. Это могло означать только то, что дети не погибли в аварии, а по каким-то причинам просто ушли. Никаких признаков Тора тоже не было. Эмили знала, что пес ни за что не покинул бы ее без веской причины, значит, он должен быть с Беном и Рианнон.
        Стоя в тусклом свете, льющемся из открытых дверей внедорожника, Эмили с растущим предчувствием беды поняла, что точно знает, куда подевались дети. Они наверняка пошли туда, где в последний раз видели Саймона.

* * *

        Когда Эмили снова попыталась взобраться на водительское сиденье, пульсирующая головная боль усилилась. Мозг словно пронзали молнии; ей пришлось остановиться и, держась за дверцу, подождать, когда перед глазами перестанет кружиться, а желудок успокоится. Может, у нее сотрясение мозга? Не исключено, но она все равно должна перехватить детей, пока те не добрались до дома Джефферсонов. Совершенно неизвестно, когда брат и сестра пустились в путь, поэтому Эмили намеревалась вытащить «додж» из кювета. Только на машине у нее будет шанс найти их до того, как они доберутся до Саймона… или до того, как он сам до них доберется.
        Опираясь на автомобиль, чтобы не упасть, Эмили двинулась вокруг него. Переднее левое колесо засело в канаве, а переднее правое стояло чуть ли не на середине насыпи, поэтому машина сильно накренилась влево. Еще чуть-чуть — и она перевернулась бы, поняла Эмили.
        Втянув себя на водительское сиденье через открытую дверь, Эмили захлопнула ее и тут же об этом пожалела, потому что хлопок отозвался в голове резкой болью. Освещение тут же погасло, погрузив салон в темноту, и Эмили изумленно вскрикнула.
        Двигатель все еще урчал, заставляя мелко подрагивать кожаное сиденье. Руль тоже слегка дрожал. Эмили почувствовала это, ухватившись за него. Если она собирается куда-то ехать, придется выбираться из канавы задним ходом.
        Свет фар освещал противоположный край этой самой канавы. Он был на пару футов выше капота, и Эмили не сомневалась, что джип смог бы на него взобраться, если бы по краю канавы не росли деревья.
        Она перевела рычаг коробки передач на задний ход и сняла ногу с тормоза. Двигатель взвыл, но джип если и сдвинулся, то лишь на дюйм. Эмили посмотрела в зеркало заднего вида: там все было залито красным светом габаритных огней. Фары заднего хода тоже горели, но едва ли светили дальше габаритов, да и толку от них было чуть, видимости они не прибавляли.
        Найдя ногой педаль газа, Эмили плавно надавила на нее, медленно увеличивая обороты двигателя. Машина стала пятиться вверх по насыпи, но с полпути снова сползла вниз. Огорченная Эмили сильней нажала на газ, и громадные задние колеса внедорожника снова закрутились. Наконец перестав буксовать, автомобиль выехал из канавы на ровную землю.
        Сработал ремень безопасности, и голова Эмили мотнулась от рывка вперед-назад. В глазах потемнело, но она усилием воли заставила себя не потерять сознание. Эмили гнала тьму, осознавая, что все еще давит на газ. Потом она сняла ногу с педали газа и нажала на тормоз. На этот раз голова дернулась назад, ударилась о подголовник, и Эмили увидела, как перед глазами, застя приборный щиток, закружились темные пятна.
        — Боже,  — выдавила она, когда зрение вернулось,  — этого дерьма с меня предостаточно.
        Глубоко вздохнув, Эмили перевела рычаг коробки передач обратно на «драйв» и медленно нажала на газ, разворачивая автомобиль в сторону дороги. Ну или туда, где, по ее ощущениям, эта дорога должна была быть. Если найти насыпь, с которой они слетели, то можно будет ехать по ней, пока не отыщется гравиевая дорожка к дому Джефферсонов.
        Фары джипа разрезали темноту, освещая только прямоугольник асфальта перед джипом. Все остальное тонуло в угольной черноте. Интересно, нельзя ли как-то сделать свет поярче? Эмили посмотрела на вращающуюся ручку-регулятор фар и обнаружила еще одно деление. Она повернула регулятор, и полоса света немедленно стала шире и ярче. Так-то лучше.
        Стало светлее, и Эмили немедленно увидела, что прямо перед ней насыпь изгибается. На вздымающемся искривленном участке не было колеи от шин, но внизу валялись комья грязи и клочки перепачканной травы, а от того места, где приземлился автомобиль, тянулся неровный след развороченной земли и примятой зелени. Остановив машину у основания насыпи, Эмили вдобавок увидела цепочку вывороченного дерна, тянувшуюся наверх, предположительно — к дороге. Может, она и неправа, но эта цепочка выглядела для нее не чем иным, как следами, которые оставили кроссовки Рианнон, когда их хозяйка взобралась по откосу наверх.
        Не самое веское доказательство, конечно, но других свидетельств того, в какую сторону направились дети, у нее не было.
        Эмили повела «додж» по полю вдоль основания насыпи, понемногу разгоняя его. Где-то ярдов через двести она увидела грязно-серый блеск гравия. Дорога там постепенно опускалась, и насыпь не была уже такой высокой.
        Резко вывернув руль, Эмили направила автомобиль в сторону дороги. Брякнула о гравий рама джипа, а его передние колеса тем временем, буксуя, пытались утвердиться на дороге. Эмили еще поддала газу и наконец почувствовала, как задние колеса, глубоко взрыхлив мягкую почву, вытолкнули машину на дорогу.
        Готовя себя к противоборству, Эмили погнала джип обратно к дому Джефферсонов.

        Глава шестнадцатая

        — Ри-а-а-а-ннон!
        Испуганный голос брата плыл, как призрак, между деревьев к ней и Тору. Настороженные уши пса уловили этот крик, он снова уткнул нос в землю и бросился вперед, проскользнув между двумя развесистыми платанами.
        — Я иду, Бен!  — прокричала в ответ Рианнон и устремилась за Тором.
        Шнурок левой кроссовки развязался, девочка время от времени наступала на него и чуть не падала. Она знала, что надо остановиться и завязать его, но голос братишки с каждой минутой звучал все более испуганно, поэтому она бежала дальше. Она не могла остановиться, пока ее братишка — ее наказание — не будет снова с ней.
        Вскоре после того, как Рианнон выбралась на дорогу, Тор внезапно свернул в лес, срезая путь и пренебрегая безопасностью, чтобы быстрее добраться до Бена. Псу с его превосходным обонянием прекрасно тут бежалось, но Рианнон этот маневр дался с трудом и болью. Она врезалась в деревья, чуть не выколола глаз каким-то сучком, который торчал из ствола невысоко над землей, и почти на каждом шагу спотыкалась о корни. Девочка чувствовала, как по руке стекает струйка крови и горит оцарапанная веткой щека.
        Внезапно перед ней замаячила черная громада дома Джефферсонов. Рианнон вынырнула из леса с западной стороны дома и оказалась возле гаража, из которого они так недавно сбежали.
        Тор внезапно остановился, угрожающе рыча, а потом стал пятиться, пока не поравнялся с Рианнон. Его глаза были прикованы к двум фигурам, которые медленно отделились от тени дома.
        Папа обнимал Бена за плечо, крепко прижимая к себе. За их спинами маячила та же неясная тень, которую она приметила раньше. Тень преграждала путь к дому и двигалась вместе с мужчиной и мальчиком.
        — Привет, солнышко!  — сказал папа, и Рианнон почувствовала, как от звука его голоса по спине побежали мурашки. Тор опять зарычал и попятился еще сильнее, так что девочка оказалась между ним и Саймоном.
        Она видела личико Бена, белеющее в черноте ночи, видела грязь на его щеках и полоски от слез, которые все еще струились из глаз братишки.
        — Риа,  — всхлипнул он и подался назад, потому что Саймон сильнее прижал его к себе.
        — Иди ко мне, Рианнон. Будь хорошей девочкой.
        Голос, который произнес эти слова, звучал точь-в-точь как отцовский, но не был им. В нем отсутствовало то тепло, с которым папа всегда обращался к ней. А еще папа не дал бы Бену плакать, как сейчас, а непременно успокоил бы его. А еще он называл дочь полным именем, только когда на нее сердился. А если папа сердится, что на его лице делает эта словно приклеенная улыбочка? Нет, кем бы ни было это создание, державшее братика, оно точно уже не их отец.
        Их отца больше нет. Боль понимания, словно кинжалом, пронзила ее сердце, и девочка почувствовала, как по ее собственным щекам тоже покатились слезы.
        — Рианнон,  — снова позвал псевдо-Саймон, на этот раз несколько жестче и совсем не обращая внимания на горе девочки.  — Я… сказал… иди… ко мне.  — Он говорил, и Риа видела, как его рука скользит с плеча брата к шейке.  — Я не буду повторять.  — Очевидно было, что Бен в опасности.
        Голова Саймона неожиданно склонилась набок, почти коснувшись плеча. Выглядело это так, словно он ожидал, что в таком положении сможет по-новому увидеть стоящее перед ним странное маленькое создание. Улыбка стала шире, и Рианнон увидела, что его рука сильнее сжала горло Бена. Пальцы полностью охватили шею братишки и приподняли мальчика так, что его ноги на несколько дюймов не доставали до земли.
        — Не-е-ет!  — взмолилась Риа, потому что брат начал задыхаться. Его ноги заходили ходуном, глаза, по-прежнему устремленные прямо на нее, полезли из орбит, а рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. Девочка хотела шевельнуться, но словно приросла к месту от страха. С тем же успехом ее ноги могли просто пустить тут корни. Ей хотелось бежать, снова броситься в темноту леса и никогда больше этого не видеть.  — Пусти… Пусти Бена,  — ее хватило только лишь на эти слова.
        — Иди ко мне, Рианнон,  — повторил псевдо-Саймон, все еще держа мальчика за горло. Риа видела, как все больше краснеет лицо Бена и постепенно замедляются судорожные движения его ножек.
        — Так нечестно,  — хныкнула Рианнон, сделав чуть заметный шажок к отцу и брату.  — Пожалуйста,  — добавила она,  — пусти его.
        Саймон снова поднял голову, одновременно опуская мальчика вниз, и тот в конце концов коснулся травы пальцами ног. Давление на горло Бена, таким образом, ослабло, но в то же время псевдо-Саймон мог в любой момент, как только ему захочется, снова вздернуть ребенка в воздух.
        Братишка шумно вдохнул, и Рианнон почувствовала облегчение, когда увидела, что он открыл глазки и встретился с ней взглядом. Девочка не сомневалась, что псевдо-Саймон сможет, если захочет, разорвать Бена пополам. Малыш нужен был ему лишь по одной причине: то мерзкое, что прячется в тени, слишком медлительно, чтобы схватить Рианнон, поэтому оно пытается подманить ее при помощи брата. Мерзости нужны было они оба.
        С такого близкого расстояния девочка могла видеть на лице и руках того, кто когда-то был ее отцом, похожую на карту сеть тонких черных сосудов. На самом деле эти сосуды тянулись прямо под кожей на каждом не скрытом одеждой участке его тела. И хотя было темно, Рианнон видела, что памятные ей ласковые светло-голубые глаза Саймона превратились в темные клубящиеся провалы, сулящие жестокость так же верно, как сулит грозу вспышка молнии.
        Подойдя к отцу и брату почти на расстояние вытянутой руки, Рианнон застыла и уставилась в темноту за их спинами. Прохладный ночной ветерок принес оттуда вонь, настолько сильную, что девочка ощутила рвотные позывы. Замерев, Риа увидела, как тень в темноте ворохнулась, как синхронно запульсировали три гибких отростка, которые тянулись от нее к отцовской спине. Моментально державшая Бена рука разжалась, мальчик преодолел последний дюйм, отделявший его от земли и упал на колени, кашляя и отплевываясь. Вторая рука псевдо-Саймона метнулась вперед. Пальцы сомкнулись на руке Рианнон железной хваткой: такой силы никогда не водилось прежде за ее отцом.
        Рианнон беспомощно смотрела, как лицо Саймона приближается к ее собственному. А потом он принюхался, глубоко втянув ноздрями воздух и поведя головой из стороны в сторону, как волк, учуявший добычу, которой вот-вот предстояло стать ужином.
        Губы Саймона, все в переплетении черных прожилок, разошлись в широкой улыбке, когда он потянул обоих детей к себе. Одной рукой он обвил талию Рианнон, другой — Бена, подхватил их с земли и, повернувшись, уволок в темноту.

        Глава семнадцатая

        Внедорожник миновал последний поворот, и его высокие фары выхватили из темноты дом, из которого Эмили с детьми бежали так недавно. Ворота гаража так и стояли открытыми, но никаких признаков детей нигде не было. Плавно разворачивая машину, Эмили освещала окрестности фарами, стараясь увидеть хоть какой-то намек на то, куда могли деться Рианнон и Бен.
        Стремительное движение справа привлекло ее внимание. Из темнеющего леса по полянке ей навстречу неслась какая-то тень. Тор!
        Он несколькими мощными бросками преодолел двор и оказался возле задней пассажирской двери прежде, чем автомобиль окончательно остановился. Эмили разблокировала дверные замки, отстегнула ремень безопасности (после того, что сегодня случилось, она больше ни за что не станет водить непристегнутой!), изо всех сил потянулась и открыла дверцу. Пришлось слегка подтолкнуть ее рукой, чтобы маламут мог просочиться в салон. Эмили отметила, что пес сделал это несколько неуклюже. Когда она снова закрывала дверцу и блокировала замок, рука беспрестанно наталкивалась на мохнатое туловище и влажный язык, который норовил облизать ее.
        Эмили опять пристегнулась и медленно повела внедорожник вдоль дома, стараясь, чтобы яркие фары вырвали из-под покрова темноты каждый дюйм окружающей местности.
        Тор казался каким-то необычайно тихим. Как только автомобиль тронулся, он слез с сиденья и свернулся на полу за центральной консолью в позу эмбриона (собачьего, конечно), не сводя глаз с лица Эмили. Вряд ли пес был ранен, скорее он выглядел просто… испуганным.
        Миновав открытый гараж, она свернула за дальний угол дома, плетясь со скоростью черепахи и едва не своротив боковое зеркало об водосточную трубу, и увидела несколько акров окаймленной деревьями открытой местности, которая тянулась до самой рощи. Эмили заметила, как на самой границе освещенного фарами участка что-то мелькнуло. Мелькнуло очень быстро, и Эмили не была точно уверена, что именно она видела. Она вначале направила автомобиль в эту сторону, а потом резко оттормозилась, когда в луче света показался Саймон. Он скачками несся к деревьям, держа под мышками два обмякших тела.
        Эмили снова прибавила скорость, и фары ее автомобиля полностью осветили Саймона вместе с его грузом. Она оказалась права: это были дети.
        Дети и кое-что еще. Нечто крупное, массивное, будто уклоняющееся от света фар. Эмили примерещились вроде бы тонкие бледные конечности, исчезнувшие в ближайшей тени, едва очутившись под прицелом фар.
        Саймон же, захваченный светом, замер, не завершив шага. Приблизившись, Эмили снова разглядела три черных отростка, которые приметила еще прежде. Сейчас, отчетливо видя их в свете фар, она подумала, что больше всего те похожи на пуповины. Подгнившие, зазубренные пуповины, атрибуты неких чудовищных родов, которые гнулись и извивались, пока существо, от которого они тянулись, отступало глубже в тень.
        Саймон обернулся и посмотрел на Эмили, буравя глазами тьму. Оба ребенка вяло обмякли у него под мышками, и журналистка понятия не имела, живы они или мертвы. Их руки и ноги бессильно свисали к земле. Потом дети подняли головы — сперва Рианнон, а потом и ее брат. Эмили увидела, как они сморщились и прищурились от яркого света.
        Они живы! Они оба еще живы.
        И в тот же миг, когда Эмили это осознала, она увидела, как на лице псевдо-Саймона появилась улыбка. Он словно искушал ее, провоцировал попробовать, всего лишь попробовать отобрать у него ребятишек. Подойди и возьми их, говорила эта улыбка. Попытайся забрать у меня мое. Подойди, и ты увидишь то же, что видят они.
        Эмили знала, что самым разумным будет развернуть автомобиль к другому дому, где ждут ее упакованные пожитки, забрать их и уехать. Но она не могла оставить этих детей на произвол судьбы, в руках отца, находившегося под контролем инопланетного разума.
        — Вот хрен тебе!  — выплюнула она и нажала на газ.
        Вибрация от восьмицилиндрового двигателя поднялась по рулевой колонке, передалась ее рукам и отозвалась звоном в голове. Эмили раскрыла боли объятия, радуясь ей и позволяя подпитывать свою ярость, а собранный в Детройте прожорливый полуторатонный агрегат из металла и кожи тем временем метнулся вперед, будто бык, взгляд которого прикован к матадору. За считаные секунды «дюранго» разогнался до сорока пяти миль в час, буквально глотая расстояние. Спидометр показывал пятьдесят, когда до псевдо-Саймона и его пленников оставалось меньше десяти футов. Эмили увидела, как Рианнон, привлеченная ревом внедорожника, снова подняла голову, и свет фар отразился в полных ужаса глазах девочки, которая вдруг осознала, на какой скорости несется к ним автомобиль.
        С такого близкого расстояния Эмили видела, что Саймон выглядит теперь не совсем по-человечески. Кожа его стала пятнисто-красной, напоминая леопардовую шкуру странного цвета, а грудь вздымалась и опускалась так быстро, словно он только что пробежал марафон. Темные, варикозные, расширенные вены под самой поверхностью кожи лица и кистей рук пульсировали так, что казалось, вот-вот лопнут. Но выражение лица Саймона, несмотря ни на что, не изменилось.
        — Прости, Саймон,  — шепнула Эмили.
        Когда между ними оставалось меньше пяти футов, Эмили резко вывернула руль влево, направив джип не на Саймона, а на темную тень, в которой скрывался пришелец, и издала триумфальный вопль, когда тот наконец-то очутился в свете фар.
        Бледное, как у покойника, продолговатое тело инопланетянина балансировало на шести неправдоподобно тонких конечностях, похожих на вялые мокрые стебли. Удлиненный многосоставной глаз тянулся вдоль похожей на луковицу головы. За то краткое время, пока чудовище оставалось в свете фар, Эмили не разглядела у него рта, зато заметила три отростка, которые, извиваясь и перекручиваясь, тянулись к Саймону от трех узелков, расположенных над единственным глазом, похожим на глаз насекомого.
        «Дюранго» наехал на первую пару ног страшилища, и раздался треск, как от ломающихся веток, слышный даже за ревом мотора. На лобовое стекло брызнула черная жидкость, а куски ног цвета пшеничной соломы, отскочив от капота, разлетелись по обе стороны автомобиля. Краем глаза Эмили увидела в кровавом свете задних габаритов, как чудовище шатнулось в сторону. Навалившись на руль, она круто развернула машину. Теперь она могла одновременно видеть инопланетянина, Саймона и детей, которых он по-прежнему крепко держал под мышками. Внедорожник, переехав две передние левые конечности чудовища, укоротил их на две трети, и теперь оно корчилось и извивалось, не издавая ни единого звука и извергая черную жидкость из открытых ран прямо на три человеческие фигуры.
        Отростки, тянувшиеся к Саймону, внезапно с влажным чмоканьем и брызгами отцепились от его спины и втянулись в узелки на голове инопланетянина, как шнур пылесоса. В тот же миг Саймон, выпустив детей, неподвижной кучей рухнул рядом с ними на землю. Эмили увидела, как Рианнон, приподнявшись, сперва с ужасом и отчаянием посмотрела на то, что все еще выглядело как ее отец, а потом перевела взгляд на возвышающееся над ней раненое чудовище, преграждавшее путь к Эмили, к машине, к безопасности.
        Эмили прямо-таки видела, как крутятся шестеренки в мозгу девочки. Может, ей рискнуть? Удастся ли ей пробраться мимо монстра к Эмили? Нет, думала Эмили, убегай! Просто убегай.
        Может, девочка владела телепатией, а может, просто была умнее, чем полагала Эмили, но она схватила младшего брата за руку, заставив подняться с земли, и вместе с ним побежала к дому. Малыш то и дело спотыкался и размахивал на бегу свободной рукой, изо всех сил стараясь не отставать от сестры.
        Инопланетное чудовище едва могло стоять. Широко расставив ноги, чтобы компенсировать потерю двух передних конечностей, оно покачивалось, стараясь удержать равновесие. Вот-вот упадет, подумала Эмили, но монстр кое-как выровнялся. Его голова покачивалась из стороны в сторону в карикатурном подобии движений, которые так недавно проделывал Саймон, а единственный глаз вначале посмотрел на джип, а потом снова переключился на бегущих детей. Небось прикидывает, где у него больше шансов, решила Эмили.
        Наконец инопланетянин принял решение и с нелепым проворством существа, только что потерявшего две конечности из шести, похромал следом за ребятишками, выписывая невероятные кренделя ох-какими-тонкими ногами. Эмили не сомневалось, что, будь у него полный комплект конечностей, поимка детей стала бы делом считаных секунд. Даже в нынешнем замедленном темпе его движения были полны той стремительной текучести, которая напоминала о грациозных движениях мастеров тай-чи, тренировки которых Эмили иногда видела в Центральном парке. Не было никакой надежды, что дети успеют добежать до дома прежде, чем инопланетянин их схватит. Никакой надежды.
        Эмили надавила на газ и направила машину прямиком на монстра. Его голова в тот же миг повернулась в сторону джипа, и темная злоба впившегося в нее единственного продолговатого глаза так контрастировала с остальными невыразительными чертами этого существа, что желудок Эмили словно ушел в свободное падение.
        Инопланетянин быстро приближался к детям. Ножки Бена просто не могли шевелиться достаточно быстро, и Рианнон наполовину волокла брата к дому. Она, должно быть, слышала раздававшееся все ближе и ближе клацанье конечностей преследователя, потому что Эмили видела, как девочка оглядывается назад. Потом она отчаянно завертела головой из стороны в сторону в поисках укрытия и внезапно бросилась влево, увлекая за собой братишку и едва не вывихнув ему руку. Теперь она бежала к подъездной дороге. Неужели она решила, что сможет добраться до леса? Может, одна Рианнон и справилась бы с этим, но Бен сильно замедлял ее движение. Им не успеть добраться до деревьев, чудовище схватит их раньше.
        Эмили напрягала все силы, чтобы справиться с автомобилем, а он гремел и подпрыгивал на неровной земле. В считаные секунды она оказалась рядом с инопланетянином, из обрубков тонких, как тростинки, ног которого все еще хлестала черная жидкость. Инопланетянин, не сбавляя хода, гнался за детьми, и теперь разделявшее их расстояние было столь мало, что Эмили не смогла бы в него вклиниться. А если бы она наехала на монстра сзади, он рухнул бы прямо на маленьких беглецов. Лучшее, что ей оставалось,  — это отвлекающие маневры. Крутанув руль влево, она направила джип на инопланетянина, свернув за миг до столкновения и изо всех сил надеясь, что нечаянно не заденет детей. Если бы ей только удалось втиснуть машину между ними и их преследователем, она смогла бы выиграть немного времени, чтобы они успели добраться до леса.
        Эмили увидела, как что-то взметнулось из головы чудовища и, как кнутом, вспороло воздух. Это был один из тех отростков, при помощи которых оно подчинило себе Саймона. Кончик отростка чуть-чуть недотянул до затылка Рианнон, разбрызгивая какую-то жижу по плечам запнувшихся детей. Это существо не пытается убить, поняла Эмили, оно хочет взять детей в плен так же, как Саймона. Может, оно хочет использовать их как рычаг давления на Эмили?
        Нет уж. Эмили нажала на газ и пустила «дюранго» наперерез чудовищу. Оно шарахнулось в сторону, на мгновение замедлив свой бег и дав Эмили возможность, которой та добивалась. Теперь или никогда. Круто вывернув руль влево, Эмили вклинила внедорожник между монстром и детьми, а потом резко нажала на тормоз. Машину занесло на траве, а потом она остановилась прямо перед чудовищем.
        Оно попыталось тоже остановиться. Потом, видимо поняв, что не успевает, монстр попробовал пропустить внедорожник под аркой уцелевших конечностей. Из открытого окна Эмили видела, как блеснуло над крышей автомобиля гладкое подбрюшье монстра, а его задним ногам почти удалось избежать столкновения с «дюранго». Но потом одна нога все-таки задела верх пассажирской дверцы, заставив Эмили сползти на пол, и инопланетянин рухнул на землю прямо перед автомобилем.
        Эмили поднялась с пола и выглянула в окно пассажирской двери. Инопланетянин растянулся футах в восьми от машины. Его нога, задевшая дверцу, скрючилась и казалась ни к чему не пригодной, но он, тем не менее, все равно снова старался подняться.
        Дети остановились и стояли теперь футах в двадцати от раненого чудовища. Бен цеплялся за сестру, обвив ручонкой ее талию, а Рианнон прижимала брата к себе. Монстр пополз к ним на брюхе, отталкиваясь уцелевшими конечностями. Похоже на калечного кузнечика, думала Эмили, глядя, как ноги чудовища на манер ножниц елозят туда-сюда по грязи.
        Но оно продолжало движение, а вот дети — нет, и Эмили завопила в открытое окно:
        — Бегите!
        Рианнон бросилась к дому, по-прежнему волоча за собой братишку. Поставив рычаг коробки передач на реверс, Эмили сдала назад, переключилась на «драйв» и направила внедорожник прямо на монстра.
        Она знала, что их враг наверняка почуял стремительно надвигающийся автомобиль, который вот-вот должен был отправить его обратно на занюханную планетку, с которой он явился, где бы та ни находилась. Но, понимая это, он не удостоил Эмили и взгляда, продолжая ползком преследовать детей.
        Когда четыре двадцатидюймовых колеса внедорожника, прерывая жалкую жизнь монстра, вдавили его в землю, Эмили увидела, как из головы поверженной твари метнулся во тьму отросток… и оба ребенка повалились на землю.

        Глава восемнадцатая

        Машина еще толком не остановилась, а Эмили уже выпрыгнула из нее и неслась в темноту к упавшим детям, смутно осознавая, что вокруг переднего колеса размазано что-то липкое и черное. В глубине души она почувствовала глубокое удовлетворение от того, что смогла разделать эту тварь под орех.
        — Рианнон? Бен! Вы где?  — закричала она. Луч ее фонарика метался туда-сюда, рассекая тьму.
        Впереди раздалось почти беззвучное хныканье, и Эмили посветила на звук. Рианнон и Бен жались в устье алюминиевой трубы, которая использовалась для отвода от дома ливневых и паводковых вод. Дети съежились в ее тени, и Рианнон крепко прижимала голову брата к своей груди.
        Оба были живы. Благодарение Богу, они оба были живы!
        — С вами все в порядке?  — спросила Эмили, боясь дышать.
        Бен повернул голову и уставился на нее огромными, яркими, как две луны, глазами, смотревшими с перепачканной зареванной мордашки.
        — Меня било злое чудище,  — сказал он. И добавил: — А где папочка?
        Как сообщить малышу о том, что его отец, скорее всего, мертв? Правда, полной уверенности в этом у Эмили не было, но немедленно выяснять этот вопрос она не собиралась и поэтому предпочла проигнорировать его, протянув детям руки:
        — Давайте-ка вы оба выберетесь отсюда, и мы пойдем к машине, о’кей?
        Одного за другим она вытащила ребятишек из устья трубы. Бен слегка отодвинулся, когда Эмили посадила его подле себя на траву, но Тор тут же принялся лизать лицо мальчика, от чего то стало несколько чище.
        — Злое чудовище,  — Эмили помолчала, подыскивая слова,  — сделало тебе больно, Бен? Дай посмотрю, где болит.  — Она мягко взяла дрожащего малыша за плечи, развернула и задрала на нем рубашку. Под правой лопаткой наливался небольшой синяк с маленькой красной выпуклостью посередке, едва заметный в скудном свете ее фонаря. Ничего серьезного. Эмили опустила рубашку и заправила ее в штанишки мальчика.  — С тобой все будет хорошо, парень. А сейчас надо вернуться домой и забрать оттуда наши вещи.
        — Не хочу,  — начал возражать Бен.
        — Все нормально, дебил,  — кашлянув, чтобы сдержать слезы, дребезжащим голосом вклинилась его сестра.  — Мы должны пойти с Эмили и помочь ей.
        — Не называй меня так,  — огрызнулся мальчик. Казалось, оскорбительное словечко Рианнон вернуло его к реальности.  — Сама ты дебил.
        — Я-то нет.
        — И я нет.
        Эмили взяла детей за руки, отвела к джипу, позаботившись, чтобы по дороге им не попался на глаза растерзанный инопланетянин, и усадила на заднее сиденье. Тор запрыгнул в салон и уселся между детьми, которые вновь замолкли и словно впали в ступор.
        Эмили села за руль и покосилась на темные очертания убитого пришельца. Его переломанные конечности торчали кверху, будто огромные прутья, проросшие из земли, а вытекшая из ран жидкость до сих пор слабо парила.
        За останками инопланетянина Эмили видела очертания изувеченного тела Саймона. Он лежал в той же позе, в которой бросил его чудовищный кукловод: одна рука на животе, вторая — поперек лица, ноги раскинуты в стороны на мокрой траве. Эмили смотрела на его неподвижное тело, понимая, с одной стороны, что надо бы пойти и проверить, вдруг он еще жив, а с другой стороны осознавая, что Саймон умер задолго до того, как она нашла детей.
        Когда Эмили вцепилась в руль «дюранго» и медленно развернула автомобиль к гравиевой подъездной дороге, ее руки дрожали. Саймон говорил, что отсюда до его дома есть какой-то более короткий путь. Эмили медленно вела машину тем же путем, которым они ехали в первый раз, разгоняя темноту дальним светом, и внимательно вглядывалась в стену деревьев, стараясь заметить хоть малейший намек на разветвление дороги. В прошлый раз она была слишком занята тем, чтобы здоровенный внедорожник не слетел в кювет и чтобы их не настигло инопланетное чудовище, а сейчас заметила гравиевую дорожку, убегавшую налево в гущу леса. Эмили свернула туда, постепенно разогнавшись до двадцати миль. Она все еще нервничала, сомневаясь в своих водительских способностях, но сейчас ее куда сильнее тревожило, чтобы дрожь в руках не передалась всему остальному телу и не превратилась в полноценную истерику.
        Дети тихонько сидели сзади. Рианнон смотрела строго вперед, Бен жался к Тору, голова которого покоилась у него на коленях.
        Шок. Неверие. Ужас. Каждый раз, глядя в зеркало заднего вида на лица детей, она читала на них новые чувства. Если бы мир был прежним, она знала бы, к кому обратиться: в нем существовали специалисты, которые помогли бы пережить подобное потрясение. Но сама Эмили понятия не имела, как справляться с чувствами ребятишек. Господи, да она с собой-то только начала справляться и еще не научилась этому как следует. И что теперь прикажете делать? Она не могла остановиться, не могла спрятаться вместе с детьми в какую-нибудь берлогу и там попытаться объяснить им, что происходит. Приближалась буря. Буря, какой еще не знал этот мир. И как она должна поступить?
        Деревья исчезли, и машина оказалась на дороге с гравиевым покрытием, которая тянулась вдоль холма. Вдали Эмили видела огни в окнах: она не выключила свет, чтобы легче было найти дорогу назад.
        Она сосредоточилась на этих огнях, на том, как они становились все больше, все ярче. Так, должно быть, чувствуют себя моряки, которые бороздят моря, руководствуясь лишь светом далеких звезд, пока не завидят вдали огни сулящей безопасность тихой гавани.
        Надо разобраться с приоритетами. На том одиноком дереве оставались еще белесые шарообразные плоды, и в каждом из них вызревало чудовище, подобное тому, которое она только что прикончила. А может, они уже вылупились и теперь прячутся где-то поблизости, выжидая, наблюдая. Капитан Муллиган сказала, что буря придет сюда самое позднее через сутки. Так что выбор очевиден — надо брать детей и бежать. Бежать немедленно. Куда угодно, главное — прочь.

        Глава девятнадцатая

        Эмили ехала весь день и всю ночь, останавливаясь, только когда дети начинали ныть и проситься в туалет. Потом она снова загоняла их в машину и ехала дальше. Только вечером, исчерпав все ресурсы и не имея больше сил, чтобы сосредоточиться на вождении, она наконец остановила внедорожник на обочине трассы.
        Они провели ночь во внедорожнике, припаркованном на обочине шоссе 90. Эмили попыталась поспать, но то и дело раздававшееся детское хныканье и отчаянная головная боль ни в малейшей степени не способствовали отдыху.
        Утром, когда Эмили проснулась, буря, о которой предупреждала капитан Муллиган, была вдвое ближе. По небу впереди гуляли обычные облака, но остальная часть небосвода тонула в предвещающей беду удушливой красноте. Треть восточного горизонта неистово багровела, и от нее тянулись во все стороны толстые красные пряди. Картину довершали редкие вспышки молний, подсвечивающие тучи пронзительно-белым цветом.
        Эмили тронула с места «дюранго» со спящими детьми и повела его на северо-запад. Накануне, во время их панического бегства из Стайвесанта, в машине, по большей части, царило молчание. Рианнон уже не насмехалась презрительно над братом, а беззвучно утешала его, баюкая в своих объятиях.
        Ведя машину по фривею, Эмили почти везде видела участки, заросшие инопланетными деревьями, не полузавершенными, а полностью законченными и уже испускавшими в небо облачка красного тумана, напоминающего смог и искрящегося в свете раннего утра. Казалось, их окончательное возведение было приурочено к надвигающейся буре. Там и тут по обе стороны шоссе среди тянувшихся вдоль поросшей травой насыпи насаждений Эмили замечала пятна красного: там вместо земных деревьев произрастало теперь нечто, не имеющее отношения к этому миру.
        Припасов у путников было предостаточно — прежде чем пуститься в дорогу, Эмили, невзирая на страх, сделала крюк, завернув к дому Саймона, и забила багажник множеством коробок с провизией вперемежку с детскими сумками. Но у нее были и иные тревоги. Бензобак был наполовину пуст. Эмили понятия не имела, с каким количеством бензина они стартовали и сколько еще смогут проехать. Внедорожник ехал не быстрее пятидесяти миль в час, но, несмотря на это, стрелка топливного датчика уверенно приближалась к отметке четверти бака, и Эмили решила, что, пожалуй, сейчас вполне подходящее время, чтобы начать искать способ заправиться. Во всяком случае, не хуже любого другого. Если ей это удастся, бензина хватит, чтобы дотянуть до Флинта, штат Мичиган, их ближайшей крупной цели.
        Через несколько минут Эмили заметила впереди отель «Хилтон». Замечательно. На перекрестке она свернула направо и притормозила перед гостиницей. Тут было припарковано еще несколько автомобилей, но здание казалось пустым. Эмили была уверена, что детей порадует возможность остановиться тут, даже несмотря на отсутствие воды: дети ценят право на уединение. Проехав вдоль фасада здания, она остановила машину перед главным входом, где в беспорядке стояли брошенные легковушки. То, что отель не пустовал во время красного дождя, доказывали почти идеально круглые отверстия, зияющие в его окнах: Эмили насчитала их как минимум семь.
        Осмотревшись, не выходя из машины (вроде все чисто), она заглушила двигатель, отстегнула ремень безопасности и повернулась к детям, чувствуя, как протестует каждая клеточка ее тела. Рианнон уже проснулась, но Бен все еще спал.
        — Мы остановимся тут сегодня?  — глядя на гостиницу, спросила девочка.
        Вообще-то Эмили собиралась провести еще часок-другой за рулем, но буря стала уже чем-то большим, чем просто кровавый ободок у восточного горизонта, а отель казался отличным местом для ночлега. К тому же Бен как-то неважно выглядел, его личико отекло, а кожа стала бледнее, чем утром.
        — Конечно,  — ответила она Рианнон.  — Выглядит симпатично, правда? А как там твой брат?
        Рианнон легонько потрясла плечо братишки, и его глаза (слегка покрасневшие, заметила Эмили) открылись. Малыш осмотрел салон внедорожника, как бы не до конца понимая, где он находится, и в конце концов уставился на Эмили. Та изобразила широкую улыбку.
        — И как твои дела, парнишка?
        — Я хочу домой,  — шевеля сухими потрескавшимися губами, хрипло отозвался Бен.
        — Я знаю, что хочешь. Знаю. Но эту ночь мы проведем в гостинице, а утром еще поговорим, ладно?
        Бен надулся и кивнул.

* * *

        Они нашли номер на втором этаже. Из-за отсутствия электричества большинство электронных замков заклинило, но им повезло. Когда началась всеобщая трансформация, постоялец этого номера покинул его не через окно, а через дверь, проделав в ней достаточно большое отверстие. Эмили вполне смогла просунуть в него руку и отпереть замок изнутри.
        В номере оказалось две двуспальные кровати. Обе, благодарение Господу, были пусты, но Эмили нашла в дальнем углу комнаты, за диванчиком, высохшую оболочку куколки, которая при попытке достать ее рассыпалась от первого же прикосновения, не оставив после себя ничего, кроме слоя черного порошка на ковре.
        С прошлой ночи и Эмили, и дети до сих пор были одеты в те же самые грязные, перепачканные выделениями дохлого инопланетянина тряпки. Брат и сестра выглядели как выряженные в пропотевшие заскорузлые лохмотья чумазые беспризорники с чумазыми лицами. Эмили покрутила краны в ванной, но не добилась ничего, кроме утробного гудения пустых водопроводных труб. Значит, придется решать проблему при помощи влажных салфеток.
        Эмили протянула Рианнон упаковку салфеток с запахом лимона и сумку с ее вещами, предложив девочке пойти в ванную и там привести себя в порядок. При этом в поведении Рианнон промелькнула прежняя строптивая нотка. Эмили объяснила, что тем временем займется Беном, и улыбнулась, когда Риа выхватила у нее из рук салфетки с сумкой, протопала в ванную и заперла за собой дверь.
        Бен лежал на второй кровати, повернувшись к Эмили спиной. Она обошла кровать и опустилась перед мальчиком на колени. Его лицо было серым в льющемся из единственного окна солнечном свете.
        — Как ты себя чувствуешь, Бен?  — мягко спросила она.
        — Животик болит,  — слабым голосом проговорил мальчик.
        Эмили успокаивающе улыбнулась.
        — Может, хочешь попить?
        Малыш кивнул.
        — Тогда сядь, и я принесу тебе водички, хорошо?  — Она подхватила мальчика под мышки и приподняла его. Казалось, он весил не больше воробья; нужно будет проследить, чтобы он регулярно питался, а то разболеется. Вытащив из упаковки на столе одноразовую чашку, Эмили до половины наполнила ее водой. Бен выпил все в три больших глотка и потянулся за добавкой. Эмили снова наполнила чашку, и вода исчезла почти так же быстро, как в первый раз, а на лицо ребенка стали возвращаться краски.
        — Бен,  — сказала Эмили, когда он вернул ей чашку,  — как насчет переодеться?
        Малыш задрал руки кверху и дождался, пока Эмили снимет с него рубашку, потом расстегнул ремень, скинул ботинки и стянул джинсы. Эмили стащила с него носки и спровадила их в мусорную корзину, с гримасой притворного отвращения зажав себе нос. Бен коротко хихикнул.
        — Ладно, здоровяк, давай-ка тебя почистим.  — И, вытащив свежую влажную салфетку из второй упаковки, она принялась методично оттирать мальчика, начав с лица и шеи и постепенно добираясь до самых кончиков пальцев. Эмили наскоро осмотрела его грудь и ноги и, покончив со ступнями, сказала: — Вставай и давай мне свою спину.
        Бен встал и повернулся.
        Синяк там, где спины мальчика коснулся отросток инопланетного монстра, был ужасного черно-фиолетового цвета, а кожа в центре его вздулась и припухла. Эмили как можно осторожнее обработала больное место. Казалось, ранка слегка воспалилась и нуждалась в дезинфекции.
        Закончив отмывать малыша, Эмили отвела его к своему рюкзаку, открыла клапан, где хранилась аптечка, и развернула антисептическую салфетку.
        — Щиплет,  — сказал Бен, когда она обрабатывала воспаленный след под его плечиком.
        — Уже все,  — ответила Эмили, комкая салфетку и швыряя ее в мусорную корзину. Потом она достала из рюкзака чистую одежду и помогла мальчику надеть ее. К тому времени, как они закончили, Бен снова стал гораздо больше походить на себя прежнего — эдакого маленького энергичного солнечного зайчика, который так очаровал Эмили за последние дни.
        Убрав со лба ребенка непослушную прядку волос, Эмили на миг заглянула ему в глаза. В этих детских глазках было слишком уж много грусти. Она уже снова собралась спросить мальчонку о самочувствии, но тут из ванной выпорхнула Рианнон, облаченная в ярко-розовый спортивный костюм.
        — Твоя очередь,  — сказала она Эмили, перебрасывая той полупустую пачку влажных салфеток.
        Прихватив в аптечке еще антисептических салфеток, журналистка направилась в ванную. Рана на лбу выглядела кошмарно и воспалилась, пришлось ее продезинфицировать. К тому времени, как Эмили постирала с тела въевшуюся грязь и переоделась в чистую, хоть и мятую, одежду, дети уже сидели рядышком за маленьким столиком, и перед каждым стояла баночка консервированных фруктов. Брат с сестрой радостно и бодро орудовали ложками. Третья баночка стояла тут же на столе, рядом с ней ждала своей очереди пластмассовая ложечка.
        Эмили потянула за петельку на крышке и присоединилась к трапезе.

* * *

        Вечером Эмили расположилась со спутниковым телефоном в коридоре отеля и позвонила Джейкобу. В бешеной суете, посреди опасностей последних нескольких суток она совершенно забыла, что обещала связываться с ним по вечерам. К тому же, оказывается, во время поспешных сборов она умудрилась нечаянно выключить телефон, засовывая его в рюкзак, поэтому Джейкоб тоже не имел возможности с ней связаться.
        Эмили знала, что он, должно быть, ужасно тревожится.
        — Главное, что с тобой все в порядке, остальное не имеет значения,  — сказал Джейкоб, выслушав ее объяснения.  — Расскажи мне побольше об этом новом создании и о том, что с вами произошло.
        Эмили коротко поведала, как спасла детей и как Саймон оказался под властью инопланетянина. Джейкоб, как всегда, счел всю историю невероятно захватывающей.
        — Извини,  — сказал он, когда осознал, что куда больше озабочен процессом трансформации Саймона, чем его гибелью.  — Иногда ученый берет во мне верх.  — Впрочем, его смущение моментально исчезло при известии, что Эмили теперь водит машину.  — Это просто фантастика!  — Голос Джейкоба заметно приободрился от этой новости.  — Теперь ты и оглянуться не успеешь, как уже будешь здесь.
        Однако, когда он узнал о том, что монстр перед гибелью успел ранить Бена, в его голос вернулось беспокойство:
        — С мальчиком все в порядке?
        — Да, синяк только, и все. Ну и шок, конечно, но за ним присматривает сестра. Так что он выкарабкается.
        Закончив разговор, Эмили обнаружила, что дети уже спят. Засунув телефон обратно в рюкзак, она легла на вторую кровать и быстро уснула, убаюканная ровным дыханием ребятишек.

        Глава двадцатая

        Эмили разбудили лучи дневного света, ненавязчиво танцуя на ее сомкнутых веках.
        Она потянулась, оделась и выпустила из комнаты Тора, ожидая в дверях, пока он пробежится взад-вперед по коридору. Потом по известной лишь собакам причине Тор остановился возле одной из дверей, явно намереваясь ее пометить, и воззрился на Эмили, ожидая разрешения — мол, можно ли это проделать в помещении. Дождавшись кивка, пес справил нужду, вернулся в комнату, и Эмили со щелчком заперла за ним дверь.
        Рианнон, должно быть, уже проснулась, когда Эмили выпускала Тора, и теперь натягивала курточку своего спортивного костюма (при дневном свете она выглядела еще более истерически розовой), но Бен еще спал, закутавшись в их общие с сестрой одеяла.
        — Бен!  — окликнула Эмили, перерывая сумку с продуктами. Должно же там быть хоть что-нибудь кроме пресных зерновых батончиков, что сгодится для завтрака! Даже если это будет просто парочка сладких зерновых батончиков, которая уж точно должна была там заваляться.  — Рианнон, разбуди брата,  — попросила она, потому что мальчик никак не отреагировал на ее зов.
        — Эмили!  — В голосе Рианнон прозвучала такая тревога, что мысли о завтраке мигом испарились, и Эмили тут же оказалась рядом с девочкой.
        — Что случилось?
        Риа раскрыла Бена, стянув с его головы простыню. Мальчик выглядел плохо, его лицо пылало, а глаза, обычно такие яркие и живые, были тусклыми и еще более красными, чем накануне.
        Ох! Боже милосердный, только не это!
        Постаравшись, чтобы испуг от увиденного не отразился на ее лице, Эмили нагнулась ближе к мальчику послушать, дышит ли он, и поднесла ухо к самым его губам. Слава Богу, он дышал. Эмили вздохнула с облегчением, почувствовав у виска слабое движение теплого воздуха.
        Возможно, это просто шок от потери отца, подумала она. Слишком много потрясений навалилось на бедного малыша. Да-да, все дело в этом, и только в этом. Ей не понравилось, как ощущались у нее в голове эти мысли, они казались скорее мольбой, чем констатацией факта. Опустившись перед кроватью на колени, Эмили раскрыла ребенка.
        — С тобой все хорошо, малыш?  — спросила она.
        Футболка Бена взмокла от пота, вдоль линии роста волос тоже виднелись крупные капли. Эмили поднесла прохладную ладонь ко лбу мальчика. Боже! Парнишка весь горел.
        — Головка болит,  — прошептал он.
        — Рианнон, в моем большом рюкзаке, в левом кармане есть аптечка, принеси мне ее, пожалуйста,  — попросила Эмили и добавила: — И еще воды. И чистую футболку.
        Девочка не двинулась с места, не сводя глаз с брата.
        — Рианнон!  — рявкнула Эмили.  — Поторопись, пожалуйста.
        Девочка подскочила и бросилась к рюкзаку, который остался у входа в номер. Когда она скрылась из виду, Эмили бережно перевернула мальчика на живот, чтобы получше рассмотреть его спину.
        — Нет! О, черт, нет!  — прошептала она.
        Чтобы не сказать больше ничего лишнего, Эмили прикрыла рот рукой. За ночь синяк расползся на оба плеча и спустился к пояснице. Сама ранка вспухла, почернела и превратилась в гнойник, от которого в сторону левой подмышки и по плечам расползались толстые черные полосы. Еще одна набухшая черная полоса ползла вдоль позвоночника ребенка и поднималась к основанию шеи.
        — Вот,  — сказала Рианнон, появляясь в дверях за спиной Эмили с пластмассовой аптечкой в одной руке и футболкой в другой. Эмили быстро перевернула мальчика на спину, чтобы сестра не увидела, какую татуировку нанесла на его тело чужеродная инфекция.
        — Спасибо,  — сказала она, извлекая из аптечки пузырек с аспирином.
        В инструкции говорилось, что дети, не достигшие двенадцати лет, должны принимать по одной таблетке. Но ее маленький пациент страдал не от банальной головной боли, а от быстро распространяющейся инфекции, поэтому она разломала две маленькие белые таблетки и стала по кусочку вкладывать их в рот мальчика, каждый раз давая запить их глотком воды.
        Когда Бен проглотил последнюю крошку аспирина, Эмили разорвала пополам футболку, аккуратно сложив, смочила одну половину водой из бутылки и положила на лоб Бену. Мальчик вначале застонал, но потом, кажется, слегка расслабился.
        — Он поправится?  — тихим озабоченным голосом спросила Рианнон.
        — Конечно, поправится,  — заверила ее Эмили, прекрасно понимая, что, вполне возможно, это ложь.
        Малышу нужен врач, но врача не найти… никогда. Она почувствовала, как внутренности завязались от страха тугим узлом, стоило ей только подумать о том, что Бена придется лечить. Если не считать некоторого опыта по оказанию первой помощи, ее медицинские познания равнялись нолю. А этому мальчику явно понадобится что-то помимо пары аспиринок и нежного ухода.
        Потребуются обезболивающие препараты и антибиотики.
        А это значит, что она должна где-то их раздобыть, и быстро.
        Эмили повернулась к Рианнон:
        — Бен серьезно захворал, и мы должны достать для него лекарства. Тебе придется помочь мне ухаживать за ним, пока ему не полегчает. Сможешь это сделать?
        Глаза Рианнон стали огромными. Эмили видела, что девочка близка к срыву. Сперва ее отец, теперь вот — младший брат. Если Эмили сейчас скажет что-нибудь неосторожное, бедняжка не выдержит давления обстоятельств и сломается.
        — Ничего страшного,  — сказала Эмили, ободряюще беря Рианнон за руку.  — Все что от тебя требуется — это посидеть с Беном, пока я съезжу за лекарствами, и следить, чтобы тряпочка у него на голове была влажной. Смачивай ее через каждые несколько минут. Так у него быстрее спадет температура.
        Рианнон кивнула, и Эмили передала ей полупустую бутылку с водой.
        — Не переживай, если набрызгаешь на пол. Если понадобится, в моем рюкзаке есть еще вода,  — сказала она и пообещала: — Я ненадолго.
        С этими словами она вышла за дверь.

* * *

        Почти час ушел на то, чтобы найти аптеку и дозаправить автомобиль (ох и грязное же это оказалось дело — откачивать бензин из чужой тачки). Каждую минуту этого часа Эмили остро осознавала, сколь тяжело состояние Бена. Наконец она взлетела на второй этаж отеля по пожарной лестнице и бросилась к номеру. Рианнон уже поджидала ее, выглядывая в отверстие, которое прогрыз когда-то переродившийся бывший обитатель этой комнаты. Завидев Эмили, девочка распахнула дверь, пропуская журналистку в номер.
        — Умница. Ну как он?
        Рианнон казалась испуганной.
        — Он так все и стонет. Я клала ему на лоб мокрую тряпочку, но он мечется, и тряпочка все время падает.
        Эмили уже была рядом с Беном. Он выглядел даже бледнее, чем раньше. Малыш поскидывал все простыни и обмочился: Эмили видела под ним мокрое темно-желтое пятно.
        Господи. Ему стало еще хуже.
        А они не могут тут оставаться, буря приближается слишком быстро. Бену может стать хуже, если стронуть его с места, но Эмили знала — выбора у нее нет. Ради них всех придется ехать.
        Она вытащила из пластиковой упаковки две таблетки антибиотика.
        — Каждые двенадцать часов он должен будет принимать эти таблетки. Твоя задача — помнить об этом и следить за временем,  — сказала она Рианнон.
        — А что это?
        — Антибиотики. Они помогут Бену побороть… побороть эту его болезнь.  — Эмили взяла малыша за подбородок большим и указательным пальцем (ужас, как бледен этот ребенок), открыла ему рот, положила таблетку поближе к корню языка и влила следом чуть-чуть воды. Мальчик инстинктивно сглотнул, и тогда Эмили разломила пополам «Лортабз», болеутоляющую таблетку, и помогла Бену проглотить и ее тоже.
        — Надо отнести его в машину,  — сказала Эмили, засовывая в рот больного термометр, который среди прочего прихватила в аптеке. Она придержала его нижнюю челюсть, пока градусник не пискнул, сообщая, что его можно извлечь.
        — Но он же правда сильно болеет,  — запротестовала Рианнон.
        Черт! Термометр показывал сорок. Нехорошо, ох как нехорошо.
        — Я знаю, милая, но мы должны ехать. Буря идет за нами по пятам, и, если мы не уберемся отсюда прямо сейчас, мы тут застрянем.  — Объясняя все это, она поспешно сняла с Бена испачканные трусики (его сестра смущенно взвизгнула и поспешно отвернулась) и бережно обтерла кожу малыша влажной салфеткой.  — Мне нужно, чтобы ты помогла мне и отнесла в машину как можно больше вещей, потому что я понесу Бена. Сможешь это сделать?
        Рианнон кивнула, все еще не глядя на брата. Эмили вытащила из сумки с вещами Бена трусики и натянула их на мальчика.
        — Все, уже можно смотреть,  — сказала она и указала Рианнон на оба детских рюкзака.  — Сможешь еще последить за Тором?  — С этими словами Эмили сунула под мышку подушку и, завернув Бена в одеяла, взяла его на руки. Потом, когда она надежно устроит детей в машине, придется еще вернуться за рюкзаком.
        — Идем, Тор,  — сказала Рианнон псу, который терпеливо ждал между двух кроватей, не сводя глаз с Бена. Теперь он вскочил на ноги и вместе с Рианнон направился к выходу. Девочка выволокла в коридор рюкзак Эмили и придержала дверь, чтобы та с Беном на руках могла выйти.
        Когда они добрались до лестничной клетки, оконные стекла сотряс близкий удар грома.
        Они не успевали.
        Небо было огненно-красным, его полностью затянули клубящиеся тучи, а в ветвях деревьев, высаженных по периметру парковки отеля, шелестел сухой ветер.
        Опередив Эмили, Риа подбежала к багажной дверце «дюранго».
        — Не заперто,  — крикнула ей Эмили, и девочка засунула в багажное отделение оба детских рюкзачка. Чтобы дотянуться до дверцы багажника и захлопнуть ее, Рианнон пришлось подпрыгнуть. Потом она открыла пассажирскую дверцу, смахнула с заднего сиденья весь скопившийся там хлам и сложила подлокотники. Эмили осторожно пристроила мальчика на образовавшуюся лежанку, сунув ему под голову подушку.
        Ветви деревьев раскачивались и шумели все сильнее, а оставшиеся на них листья один за другим взлетали в воздух, подхваченные порывами ураганного ветра.
        Оставив в машине детей и Тора, Эмили вернулась в отель, перескакивая через две ступеньки, взбежала на второй этаж, подхватила свой рюкзак и бросилась обратно. Когда она скользнула на водительское место и захлопнула за собой дверь, первые капли красной водянистой жидкости уже шлепались на асфальт. Эмили выехала с парковки на проезжую часть, и в мире не осталось других звуков, кроме шума дождя.

* * *

        Почти три с половиной часа спустя они въехали в Канаду по мосту Квинстон-Льюистон, что чуть севернее Ниагарского водопада.
        За мостом дорога делилась на пятнадцать инспекционных полос, каждая из которых оканчивалась будкой пограничного и таможенного контроля с опущенным шлагбаумом. Где-то за милю до моста Эмили уперлась в хвост длинной вереницы машин. Все полосы движения были плотно забиты до самых зданий американской пограничной службы. Сотни и сотни людей пытались бежать от надвигавшегося красного дождя, но нашли смерть в своих автомобилях, не оставив Эмили и ее подопечным ни малейшего шанса воспользоваться этим путем. А вот полосы, ведущие из Канады в США, почему-то оказались свободны, поэтому Эмили переехала через разделительный бордюр (из груди Бена вырвался низкий стон, когда колеса преодолевали бетонную преграду) и повела машину по противоположной стороне дороги.
        Здесь им пришлось объехать лишь несколько случайных автомобилей, они благополучно пересекли границу и двинулись дальше по 405-му шоссе к пересечению с 403-м в Берлингтоне. Только сейчас, когда они достаточно оторвались от красной бури, Эмили почувствовала себя спокойнее.
        Мало того, лекарства, которые Эмили давала Бену, кажется, действовали, потому что мальчик проспал большую часть пути. Рианнон почти всю дорогу, не говоря ни слова, просидела рядом с братом, но она могла только периодически оповещать Эмили о температуре и дыхании Бена.
        — Я очень писать хочу,  — вдруг сказала она, словно сообщая о серьезном осложнении.
        — Я тоже,  — ответила Эмили. Честно говоря, она терпела уже миль тридцать или даже больше, лишь для того, чтобы отъехать подальше от границы, и терпеть дальше просто не было сил.  — Сейчас найду место, чтобы остановиться.
        Она притормозила у обочины возле раскидистых кустов, которые могли послужить каким-никаким укрытием. Вдалеке маячили инопланетные деревья, рощица которых возвышалась среди зданий бизнес-центров. Над ними, колыхаясь, как морские волны, плавали пряди красной пыли. Просто смешно, как быстро человеческий мозг может адаптироваться к необычному: когда Эмили вышла из машины, ее сознание едва отметило чужеродную растительность. Она сунула Рианнон рулон туалетной бумаги со словами:
        — Ты первая.
        Дождавшись, когда Рианнон в сопровождении резвящегося, заливающегося лаем Тора скрылась в кустах, Эмили переключила свое внимание на Бена. Тот спал, спеленатый одеялом, как младенец, и его кожа стала прохладнее на ощупь. Эмили сунула ему в рот градусник и дождалась сигнала: тридцать восемь и восемь. Температура падала. Эмили испустила легкий вздох облегчения. Лекарства действуют, и Бену чуть-чуть полегчало. Она решила, что будет считать добрым знаком любое улучшение, даже такое незначительное.
        Приподняв мальчику голову, она затолкала ему в рот вторую половинку анальгетика и влила следом немного воды из бутылки. Еще немного воды она плеснула на половинку футболки, которая раньше исполняла роль холодного компресса, и аккуратно промокнула губы Бена, пока те не увлажнились, а потом стерла пот со лба. Надо бы не забыть во время следующей остановки в городе разжиться где-нибудь для бедняги бальзамом для губ.
        К тому времени, как она закончила с Беном, вернулась Рианнон.
        — Спасибо,  — сказала девочка, возвращая Эмили рулон туалетной бумаги.
        Эмили в свою очередь побрела к кустам, понимая, что впервые будет справлять нужду в Канаде и что хорошо бы помнить о ядовитом плюще, который вполне может попасться на ее пути.

* * *

        Красный дождь не признавал границ. Они ехали по Большому Торонто к западу, в сторону Мичигана, а Эмили видела все те же опустевшие дома и те же участки, заросшие инопланетными деревьями, которые испускали облачка красной пыли. Впрочем, казалось, что таких деревьев тут несколько больше, может быть из-за того, что в районе Великих озер не было недостатка в воде. Проезжая Лондон и завидя в его окрестностях огромное скопление этой столпообразной растительности, Эмили опять призадумалась над теорией Джейкоба. Действительно ли инопланетная жизнь не способна переносить низкие температуры? Хорошо бы так оно и было, потому что на карту поставлены их жизни. Она успокаивала себя тем, что они еще не слишком далеко забрались на север и тут всего на несколько градусов прохладнее, чем в Нью-Йорке. А чем дальше, тем будет холоднее. Наверное, Эмили уже убедилась бы в этом, если бы не пришлось, спасаясь от красной бури, стремительно мчаться на запад.
        Все тело затекло и болело от неподвижного сидения за рулем в течение такого долгого, чертовски долгого времени, но Эмили решила держаться, сколько хватит сил, чтобы как можно дальше уйти от красного шторма. Очень не хотелось снова оказаться им застигнутыми, да вот тело Эмили решительно сообщило, что готово сию минуту отключиться на всю ночь.
        — Ну как он там?  — тихо спросила она.
        — Все еще спит,  — шепотом отозвалась Рианнон.  — Но он перестал потеть.
        — Скоро нужно будет снова дать ему лекарство, так что я поищу место, чтобы заночевать.
        Эмили покосилась в атлас автомобильных дорог. На последнем указателе, который они проехали, значилось, что до ближайшего городка под названием Сарния десять миль и что он находится на самой границе с Соединенными Штатами, практически на берегу озера Гурон.
        За время их путешествия Эмили подметила такую тенденцию: стоило им приблизиться к какому-нибудь новому городу, окружающий ландшафт постепенно менялся, леса или поля плавно уступали место цивилизации, и в поле зрения неизбежно появлялась гостиница или мотель. Жить там обычно выходило дешевле, чем в городе, но расстояние до него было не слишком большим, чтобы это отпугнуло туристов или бизнесменов.
        Поэтому, приближаясь к Сарнии, Эмили начала высматривать нужный поворот и через несколько минут увидела дорожный знак, сообщающий, что, свернув с трассы, она найдет крышу над головой, пищу и заправку.

* * *

        Здание оказалось очень простым. Два этажа, не больше пятидесяти номеров — никаких изысков. Бюджетный мотель для ночлега торговых агентов и коммерсантов. Не «Ритц», конечно, но вполне годный для ночлега. Тем более что они нуждались сейчас всего лишь в крыше над головой да кровати, где можно приклонить голову на ночь.
        Оставив детей во внедорожнике с незаглушенным двигателем, Эмили разведала первый этаж. За стойкой регистрации она обнаружила щит с ключами на крючках. Чтобы проверить свою догадку, она прогулялась по коридору до дверей ближайших номеров, которые действительно оказались снабжены обычными старомодными замками. Эмили вернулась к стойке и увидела, что на щитке отсутствовало всего пять или шесть комплектов ключей. Когда на мир обрушилась красная напасть, в этом мотеле едва ли кипела жизнь.
        Эмили взяла ключи с биркой «21» и отправилась на поиски нужного номера по унылому коридору, кое-где оживляемому лишь откровенно искусственными растениями в кадках на дешевого вида подставках.
        Открыв номер, она быстро осмотрела помещение: две двуспальные кровати, застеленные и словно бы ожидающие постояльцев. Что ж, вероятнее всего, она и дети станут последними гостями в истории этой комнаты.
        Скинув на пол свой рюкзак, Эмили вернулась к автомобилю, выключила двигатель и раскрыла заднюю дверь, чтобы Рианнон могла выбраться наружу, а она сама, наоборот, забраться в салон.
        К Бену постепенно возвращаются его естественные краски, отметила Эмили. Правда, глаза были по-прежнему плотно закрыты, а сон очень крепок. Зато дыхание стало несколько более глубоким, хотя в носоглотке по-прежнему булькало при каждом вдохе и выдохе. В целом казалось, что он пошел на поправку.
        — Я возьму вещи,  — сказала Рианнон, открывая багажное отделение.
        Эмили вытащила с заднего сиденья укутанного Бена и подождала, пока Рианнон возьмет все необходимое и выпустит из машины Тора.
        У Бена все еще держалась повышенная температура; неся мальчика к мотелю, Эмили чувствовала сквозь одеяло жар его тела. Тор ни на шаг не отходил от нее.
        В номере Эмили попросила Рианнон откинуть простыни на ближайшей к дверям кровати и положила на нее завернутого в одеяло Бена. Он издал стон, но так и не открыл глаз. Эмили предположила, что это хорошо и долгий сон пойдет мальчику на пользу. Насчет обезвоживания можно было не волноваться: Рианнон, по указанию Эмили, время от времени поила брата в дороге, и журналистка видела в зеркало, как девочка по глотку вливает воду ему в рот. А вот покормить малыша было необходимо, потому что с тех пор, как он в последний раз ел, прошли уже почти сутки.
        Заглянув в коробку с продуктами, которую они принесли в номер, Эмили обнаружила пару пакетиков фруктового пюре. Если ей удастся скормить мальчику хоть чуть-чуть, наверное, они оба почувствуют себя лучше. Выдавив на одноразовую ложку немного перетертых фруктов, она попробовала затолкать пюре в Бена, хотя оно тонкой струйкой текло обратно наружу из уголка рта.
        Рианнон на несколько минут впала в прострацию, наблюдая, как Эмили кормит Бена.
        — Почему бы тебе не заняться нашим обедом?  — спросила Эмили, когда осознала: девочке неловко смотреть, как ее братишку кормят с ложечки, словно младенца. То, что он на самом деле маленький, в данном случае не имело никакого значения.
        Явно почувствовав облегчение от того, что ей поручили что-то сделать, Рианнон захлопотала вокруг коробки с провизией, извлекла оттуда пару банок чего-то, что Эмили не смогла опознать, и водрузила на телевизионную тумбочку.
        Эмили засунула в рот Бена последнюю ложку фруктового пюре, поставила на прикроватную тумбочку тюбики с лекарствами и принялась освобождать малыша от его одеяла.
        Она успела подавить возглас отвращения, прежде чем он успел сорваться с губ, и бросила взгляд на Рианнон. Девочка копалась в своем рюкзаке в поисках чистой одежды на утро и, к счастью, не заметила потрясения Эмили.
        Журналистка осторожно раздвинула края одеяла, освобождая тело Бена. Вот только Бену оно уже больше не принадлежало.
        Эмили ошибалась, считая, что Бен поправляется. На самом деле он трансформировался.

        Глава двадцать первая

        Грудь Бена превратилась в клубок черных вен, которые ползли с правого плеча к животу. Они вились вокруг шеи, как плющ вокруг древесного ствола, поднимаясь к уху. Вначале Эмили подумала, что идущие внахлест чешуйки размером с гитарный медиатор, покрывающие правое плечо Бена, просто игра света, но, приблизившись, поняла — это самая настоящая чешуя, как у ящерицы, только крупнее.
        Эмили подняла взгляд, желая убедиться, что Рианнон не может видеть того, что видит она, потому что удалилась в ванную с зубной щеткой и бутылкой воды. Услышав, как за ней захлопнулась дверь, Эмили осторожно перевернула Бена на живот. Тот не издал ни звука: видимо, состояние, которое она ошибочно принимала за сон, было скорее сродни коме.
        Спина мальчика полностью заросла такой же чешуей, что и плечо. Панцирь покрывал его ягодицы, бока и ноги до самых колен. Преодолевая отвращение, Эмили легонько провела по чешуйкам ладонью, и от ее прикосновения они встали дыбом, как шерсть на спине разъяренного кота. А внизу, под панцирем, что-то вздымалось и пульсировало.
        Эмили снова перевернула Бена на спину. Глаза малыша были плотно закрыты, дышал он учащенно, почти как возбужденная собака. Набрав для храбрости побольше воздуха в легкие, Эмили большим пальцем приподняла Бену одно веко.
        Она не увидела ни белка, ни зрачка, ни радужки. На их месте оказался твердый красный шар, изъязвленный множеством крошечных ямочек, и в центре каждой из них виднелось черное пятнышко. Эмили дала глазу закрыться, снова завернула ребенка в одеяло и на шаг отошла от кровати.
        Глядя на неподвижно лежащего мальчика, Эмили воспроизводила в памяти момент, когда она прикончила пришельца-кукловода, управлявшего Саймоном. Тогда в последний миг из темноты вырвался отросток и ударил Бена. Эмили ошибалась, когда думала о мотивах инопланетянина. Он вовсе не собирался убивать никого из них — хотел перекроить их, превратить в собственное подобие, и в последнюю секунду своей жизни отчаянным усилием заразил Бена.
        Ангелоподобного, невинного Бена.
        Запредельное отчаяние сжало Эмили в своих тисках и вонзило острые зубы в самые потаенные глубины ее души.
        — Ну как он?
        Эмили не заметила, как в комнату вернулась Рианнон. Теперь девочка стояла в дверях ванной, и в ее взгляде было куда больше тревоги и озабоченности, чем полагалось бы для ребенка ее лет.
        Эмили отчаянно продиралась сквозь дебри заполонивших ее голову мыслей в поисках подходящего ответа. Как ей сказать Рианнон, что ее братишка превращается во что-то чужеродное? А если она скажет, что с Беном все в порядке, когда на самом деле ничего подобного и близко нет, что тогда? Пока малыш переродился лишь отчасти, но что им делать, когда в нем не останется вообще ничего человеческого? Кем или чем он станет? Если он превратится в подобие одного из тех монстров, с которыми Эмили уже встречалась, то наверняка постарается поскорее прикончить и ее саму, и свою сестру.
        — Да все так же,  — сказала она в конце концов, вкладывая заранее приготовленные таблетки в рот мальчика и заливая их водой.
        Бен рефлекторно сглотнул. Его дыхание воняло, как помойная яма, и Эмили поспешила отвернуться.
        Рианнон двинулась к лежащему брату.
        — Он все еще спит,  — шепнула Эмили, тесня девочку в противоположном направлении.  — Лучше бы тебе сейчас его не трогать. Ему надо как следует отдохнуть, чтобы справиться с болезнью.
        Слова лжи легко слетели с ее губ, и Рианнон, кажется, ничего не заподозрила.
        — Может, все-таки перекусим?
        — Я дико голодная,  — оживилась Рианнон.
        Эмили дернула колечки на крышках консервных банок, которые приготовила девочка, и переложила их содержимое в кастрюльку. Помешивая пищу на маленьком огне портативной плитки, она пыталась осознать только что увиденное и решить, как поступить в подобной ситуации, какой из вариантов выбрать. Можно просто схватить Рианнон в охапку и бежать, оставив Бена тут. Вот только как потом объяснить это его сестре? Рианнон, конечно, умна, но она всего лишь ребенок. Даже если Эмили покажет ей сейчас, что происходит с ее младшим братишкой, это может ничего не изменить. Рианнон чертовски ему предана.
        Эмили разложила подогретую пищу по тарелкам.
        — Спасибо,  — сказала Рианнон, пододвигая к себе одну из них.
        — Угу.
        Теперь Эмили действовала на автомате. Она открыла банку собачьих консервов для Тора и смешала их в миске с сухим кормом. Налила немного воды ему, а потом и им с Рианнон — в две пластмассовые кружки.
        — Я думаю, тебе лучше сегодня спать отдельно от Бена. В другой кровати.
        Рианнон подняла взгляд от тарелки и спросила:
        — Почему?
        Действительно, почему?
        — Я точно не знаю, заразный Бен или нет. Если ты подхватишь от него… ну ты понимаешь. Ничего хорошего в этом не будет.
        Поразмыслив несколько секунд, Рианнон согласилась и вернулась к еде. Видимо, мысль о том, что она была в постоянном тесном контакте с братом последние два дня, даже не пришла ей в голову.
        В изножье кроватей был уголок для чтения: журнальный столик и пара кресел с высокими спинками. Эмили решила, что проведет там ночь и не спустит с Бена глаз.
        После еды Эмили водрузила на стол лампу и положила рядом «моссберг». Пошарив в шкафу, она обнаружила запасное одеяло — ночью ей не избежать озноба, так что оно пригодится.
        Рианнон решила, что хочет вывести Тора на вечернюю прогулку, и Эмили была очень этому рада. Бен начал подавать признаки жизни. Она заметила это еще во время обеда, когда одеяло, укутывавшее мальчика стало легонько, почти незаметно подрагивать, будто Бена одолевали какие-то мышечные спазмы. Эмили не была уверена, но ей показалось, что страшные неземные глаза шевелятся под веками, словно у человека, который видит сон. Она ни за что не оставила бы Рианнон с ним наедине. Только не сейчас.
        Когда за окном стемнело, Рианнон забралась в кровать и укрылась одеялом.
        — Спокойной ночи, Эмили,  — сказала она.
        — Спокойной ночи,  — ответила Эмили, усаживаясь в кресло и подтыкая вокруг себя одеяло. На стол она положила подушку: так ей, может быть, удастся хоть немного отдохнуть.
        — Спокойной ночи, Бен,  — услышала Эмили шепот Рианнон.  — Я люблю тебя.

* * *

        Эмили боролась с усталостью, с трудом заставляя себя бодрствовать.
        Светодиодная лампа стояла достаточно низко, чтобы не мешать сну Рианнон, но ее света вполне хватало, чтобы Эмили могла видеть очертания Бена на противоположной кровати. Ее усталый мозг все возвращался к событиям последних дней. Эмили то виделся милый малыш, которого она встретила так недавно, то кожа Бена, вдруг, будто в дрянном кино, превратившаяся в чешую.
        От изнеможения мысли путались и разбегались в разные стороны.
        Настал миг, когда она проиграла битву, и ее голова упала на подушку раз, потом второй. Пять минуточек, и все, больше мне не надо, думала она, устраиваясь поудобнее. Только пять…
        Ее разбудило рычание Тора.
        …пять минуточек.
        Вздрогнув, она вскинулась, и сердце в груди совершило кульбит. Что это за место? И который сейчас час? В полумраке комнаты снова зарычал Тор, и Эмили окончательно проснулась, уставившись туда, где должен был спать пес. Он сидел, напряженно оскалившись и медленно пятясь от постели Рианнон. До Эмили долетало тихое посапывание девочки, которая крепко спала, свернувшись калачиком и укрывшись с головой одеялом. Бен — или некто, когда-то бывший Беном,  — сидел в ногах на спинке ее кровати. Половину его лица покрывала черная сеть сосудов: точно такую же Эмили видела у него на спине. Глаза его теперь были открыты, и странные уродливые влажные шары блестели в свете лампы.
        Склонив голову к спящей Рианнон, он сидел возле нее на корточках и, принюхиваясь, тянул носом воздух. Рот его был широко раскрыт, и слюна двумя ручейками текла из уголков рта, образуя на одеяле небольшое влажное пятно.
        Бен нагнулся ближе к Рианнон, и Эмили с трудом подавила крик, когда изо рта мальчика вырвалось толстое черное щупальце языка и рассекло воздух над спящей. Потом язык убрался обратно в рот, оставив за собой след густой пенящейся слюны.
        — Иисусе сладчайший,  — выдохнула Эмили.
        Тор снова взрыкнул, и голова мальчика стала медленно поворачиваться, пока его взгляд не уперся в пса.
        Хлюп! Язык Бена мелькнул в направлении Тора, и пес снова зарычал, вздыбив шерсть и шагнув в сторону кровати.
        — Тихо, малыш,  — шепнула Эмили.  — Сиди смирно.
        Голова Бена в молчании повернулась на звук ее голоса.
        Очень выверенным движением Бен покинул свой насест и опустился на четвереньки между кроватями, быстро прополз по полу, вскарабкался на свою кровать и зарылся в одеяло.
        Эмили смотрела, как глаза Бена закрылись, а быстрое дыхание замедлилось, став почти нормальным.
        К Эмили пришло глубокое, болезненное осознание того, что нечто, лежащее теперь на кровати, хоть и имело сходство с ребенком, но больше уже не было человеком. Перед ней был продукт инопланетной биотехнологии, которая перекраивала на свой лад человеческие тела, творя из них живые инструменты для собственных нужд. Сколько пройдет времени, прежде чем лежащее под одеялом существо снова проснется и попытается переделать Рианнон? Или убить их всех?
        Изменения, происходившие с Беном, явно достигли переломного момента. Вряд ли, когда взойдет солнце, в этом создании хоть что-то останется от мальчика. Она должна остановить это сейчас, пока не проснулась Рианнон и пока новое существо не стало сильнее нее.
        Эмили тихо поднялась с кресла и взяла с журнального столика подушку. Потом она проверила, как там Рианнон, убедилась, что девочка по-прежнему крепко спит, и тихонько подошла к кровати Бена. Тот свернулся клубочком под одеялом, так, что голова едва-едва торчала наружу. Во сне Бен выглядел почти нормальным, кошмарные глаза скрывались под опущенными веками, и лишь черная сеть пульсирующих на виске сосудов выдавала его новую сущность.
        Эмили наклонилась, не обращая внимания на зловонное дыхание мальчика.
        — Прости, Бен. Мне очень-очень жаль,  — прошептала Эмили, положила подушку на лицо малыша и прижала ее так, чтобы перекрыть доступ воздуха. Ноги Бена задергались, сбивая одеяло, и Эмили почувствовала, как он пытается отпихнуть подушку, причем его руки куда сильнее, чем у обычного четырехлетнего мальчика. Ей пришлось приналечь на подушку всем телом, и только после этого сопротивление постепенно стало слабеть и наконец совсем прекратилось.
        Для верности она прижимала подушку еще какое-то время. Ей казалось, что прошли часы, хотя, возможно, все произошло за считаные минуты.
        Когда она наконец убрала подушку с неподвижного тела, Бен был мертв.
        Господи, что она наделала?
        Она уцелела, вот что. Она сделала все, чтобы выжить.
        Она поступила так, как должна была поступить. Четко и ясно: она сделала то, что должна была сделать, чтобы они с Рианнон остались в живых.
        Ответив таким образом на свой собственный вопрос, Эмили перевернула тело Бена на бок так, чтобы татуировка черных сосудов на его щеке и груди была незаметна со стороны. Пальцы мальчика скрючились, когда он вцепился в подушку, и ей пришлось потратить некоторое время, чтобы хоть как-то распрямить их. Потом она положила руки малыша вдоль тела и под конец сунула ему под голову подушку. Ту самую, которую использовала, чтобы задушить его.
        К тому времени, как она закончила, в кровати лежал обычный маленький мальчик. Мальчик, который умер во сне. Мирно и безболезненно. Именно это должна увидеть Рианнон. Эмили не разделит с ней эту ношу, и девочка не узнает истину о смерти брата.
        Эмили натянула одеяло Бену до самого подбородка, отошла в сторону и глубоко вздохнула, чтобы подавить последовательно возникшие рвотные позывы и желание заорать. Вместо этого она вернулась в свое кресло и укуталась одеялом.
        Боль вернется завтра, когда ей придется объяснять Рианнон, что ее братик мирно скончался ночью во сне.
        Ей никогда уже не удастся отделаться от этой боли. Она будет преследовать Эмили до конца ее жизни.

* * *

        Утро бесшумно вползало в комнату через пегое от грязи окно мотеля.
        Эти часы между тьмой и светом Эмили провела в ожидании, погруженная в мешанину мрачных размышлений и тяжелых эмоций. Рефлексировать и сомневаться в правильности решения было не в ее характере, но сейчас она снова и снова прокручивала в голове варианты: вдруг можно было что-то еще сделать, как-то спасти Бена, вылечить его, вернуть к человеческой жизни. Но каждый раз она приходила все к тому же выводу: нет. Она ничего не могла поделать. Выбор был очевиден: ждать, подвергая себя и Рианнон смертельной опасности, или поступить так, как она поступила.
        Но то, что она совершила, камнем лежало у нее на сердце, и сейчас, когда неподвижное тельце Бена остывало в шести футах от нее, казалось, что ей никогда не избыть эту ношу.
        За все время бодрствования Эмили Рианнон едва ли шевельнулась; если не считать пары невнятных сонных слов и вздохов, она спокойно проспала всю ночь.
        Никогда раньше Эмили не была свидетельницей чьего-либо пробуждения. Оказалось странно увлекательно наблюдать, как спящий начинает шевелиться, а его сознание медленно всплывает из глубин сна к реальности. Рианнон закопошилась под одеялом, сбив его ногами, и перевернулась. Одну руку она сунула под щеку, вторую закинула за голову, в направлении изголовья кровати. Потом ее веки затрепетали, рука из-под щеки тоже двинулась к изголовью, и девочка почти кошачьим движением потянулась. Ее зевок сигнализировал, что она близка к пробуждению, и Эмили поспешно пригнулась к журнальному столику, положила голову на руки, закрыла глаза и притворилась спящей.

* * *

        — Эмили!
        Услышав пронзительный крик Рианнон, Эмили немедленно вошла в роль, которую, она знала, ей предстоит отныне играть, и открыла глаза.
        — Что такое?  — сказала она самым удивленным голосом, какой только смогла изобразить.
        Рианнон стояла в изголовье кровати Бена, откинув одеяло с белеющего в утреннем свете тельца.
        — Бен не шевелится,  — сказала она полным паники голосом.  — Мне кажется,  — выдавила она, и ее голос дрогнул, а по щекам заструились слезы: — Что он не дышит.
        Эмили поднялась с кресла и двумя быстрыми шагами поравнялась с Рианнон. Тыльной стороной ладони она коснулась головы мальчика, потом взяла его тонкую ручку, изображая, что пытается нащупать пульс, но рука уже окоченела, стала жесткой и негнущейся, и Эмили видела на ней характерную трупную синюшность. К этому она была готова, но совершенно не ожидала того, что трансформация, начало которой она наблюдала ночью, будет продолжаться и после смерти. Да, изменения шли теперь не так быстро, но сеть черных прожилок неумолимо расползалась по лицу и груди Бена даже после того, как его жизнь оборвалась.
        Эмили взяла руки Рианнон в свои и заставила себя заглянуть в глаза девочки:
        — Милая, мне очень-очень жаль, но…
        — Нет!  — закричала Рианнон, пытаясь вырвать руки и протиснуться мимо Эмили к телу брата.
        Эмили преградила ей путь и крепче сжала руки девочки, преисполненная решимости не дать ей увидеть изменений, которые произошли с Беном.
        — Его больше нет, детка. Бен умер.
        — Нет! Нет! Нет!  — Она снова и снова повторяла это единственное слово, словно оно было каким-то волшебным заклинанием, которое благодаря усилию ее воли сможет чудесным образом вернуть брата к жизни.
        Эмили прижала плачущую девочку к груди и обвила руками, не давая вырваться из объятий. Наконец Рианнон обмякла, и рубашка Эмили промокла на груди от ее слез.
        — Тсссс!  — нежно приговаривала Эмили, прижавшись щекой к макушке девочки и поглаживая ее по волосам.
        Наверное, никогда прежде она не видела такой воплощенной скорби. Казалось, надломилась глубинная сущность, душа этого ребенка, и теперь каждая клеточка ее юного тела источает страдание. Ничем не прикрытое, обнаженное отчаяние Рианнон было душераздирающим и страшным. Когда ее рыдания превратились в сдавленные всхлипы, Эмили крепче прижала девочку к себе, беря на себя часть ее боли.

* * *

        Они похоронили Бена в клумбе с розами перед входом в отель.
        Эмили попыталась найти лопату, но не смогла, поэтому отломала деревянную спинку от стула в фойе и вырыла ею неглубокую могилу. Когда она закончила, ее руки были покрыты мозолями и ссадинами. Начал моросить дождик. Эмили, и без того взмокшая от пота, промокла окончательно.
        Она принесла из комнаты Бена. Тот был по-прежнему закутан в одеяло, которое стало теперь его погребальным саваном. Она положила тело в могилу, где начали уже скапливаться лужицы дождевой воды. Земля вокруг быстро превращалась в грязь.
        Стоя на краю могилы, Рианнон помогла Эмили забросать тело брата влажной землей, пока наконец на месте его последнего упокоения не вырос небольшой размокший холмик. Оборвав с розовых кустов немногие оставшиеся цветы, они возложили их под крестом, который Эмили соорудила из деревянных ножек все того же разломанного стула.
        Эмили не могла сказать, плачет ли Рианнон. Лицо девочки ничего не выражало, и, если по ее щекам и текли слезы, они смешались с каплями дождя, который все усиливался. Вдалеке блеснула молния, следом за ней спустя несколько секунд раздался низкий удар грома.
        Эмили обняла Рианнон за плечи.
        — Пора,  — сказала она так мягко, как только могла, и медленно увела девочку обратно в номер гостиницы, чтобы переодеться в сухое. А разум тем временем снова и снова атаковали тревожные мысли.
        У нее не было полной уверенности, но все же, когда она опускала окоченевшее тельце в холодную мокрую землю, ей показалось, что она почувствовала внутри одеяла какое-то шевеление.

* * *

        Они остановились переночевать на заправке где-то чуть севернее Флинта. С тех пор как они покинули мотель, Рианнон почти всю дорогу пребывала в угрюмом молчании, скорчившись на заднем сиденье внедорожника. Она отказывалась от еды, и Эмили пришлось то уговаривать, то мягко упрекать ее, чтобы заставить в конце концов сделать глоток-другой воды. В настоящий момент девочка спала в «дюранго» под присмотром Тора, а Эмили тем временем выбралась наружу и отошла подальше, чтобы ее не было слышно.
        Она пообещала себе, что не станет плакать во время разговора с Джейкобом, и даже подумывала не рассказывать ему о том, что случилось с Беном. Эмили была уверена, что у Джейкоба и без нее предостаточно забот, и сомневалась, что сможет внятно изложить историю Бена,  — такой она была сумбурной и невразумительной.
        Эмили придерживалась этого плана ровно до момента, пока не услышала напряженный от волнения голос Джейкоба:
        — Эмили? Слава Богу. С тобой все в порядке?
        От звуков этого голоса она разрыдалась так, что несколько минут не могла даже поздороваться. Слова просто не могли пробиться сквозь парализовавшую ее боль. Когда в конце концов к ней снова вернулся дар речи, она смогла медленно рассказать о стремительном преображении Бена после нападения инопланетянина.
        — Я… мне пришлось…  — Эмили уже готова была признаться в том, что сделала, но Джейкоб перебил ее прежде, чем она успела найти слова:
        — Эмили, хватит. Я не хочу этого знать.  — Его голос звучал размеренно и успокаивающе.  — Я так понимаю, что ты сделала то единственное, что должна была сделать по одной простой причине. Это уже не тот старый добрый мир, каким он был раньше. Тот мир умер, ушел навсегда. Теперь правила изменились, и, чтобы выжить, мы должны делать все, что они нам диктуют. Все мы, Эмили. Чего бы это ни стоило.
        — У меня не было выбора,  — сказала она больше себе, чем Джейкобу.
        — Я знаю,  — ответил он.  — Теперь это в прошлом. А ты должна сосредоточиться на будущем. Ты должна выжить.
        Нажав полчаса спустя кнопку отбоя, Эмили чувствовала, как почти простила себе то, что была вынуждена сделать так недавно. Но, медленно бредя к автомобилю, она сомневалась, что когда-либо окончательно смирится с ценой, которую ей пришлось заплатить.

        Глава двадцать вторая

        Они проехали Сагино (население пятьдесят одна тысяча двести тридцать человек, местная достопримечательность — команда по мини-футболу «Сагино Стинг»), Сант-Игнас (население две тысячи четыреста тридцать пять человек, лучший вид на мост Макино со стороны Соединенных Штатов) и крошечный Редьярд (население тысяча триста пятнадцать человек, назван в честь английского поэта и писателя Редьярда Киплинга).
        К тому времени, когда они в третий, и последний раз пересекли канадскую границу, городки и деревеньки вдоль дороги стали куда меньше и попадались значительно реже, но оставались все такими же безлюдными, как и все населенные пункты, которые они миновали прежде. По пути им доводилось ночевать в гостиницах, жилых домах, учреждениях и прямо в «дюранго». В Принс-Джордж они провели ночь в железнодорожном музее, в относительной роскоши отреставрированного мягкого вагона.
        Эмили и Рианнон заметили, что постепенно, с каждым новым днем и каждой последующей милей, снаружи становится все прохладнее, и в салоне уже нет надобности включать кондиционер. Инопланетная растительность, так вольготно чувствовавшая себя в более южных широтах, тут попадалась реже и была куда более чахлой, что окончательно подтверждало теорию Джейкоба. И все же они не видели никаких признаков того, что области, лежащие к северу от границы между двумя странами, пострадали меньше, чем остальная часть континента, да и всего мира в целом.
        Чем дальше к северу, тем больше становились расстояния между населенными пунктами. И на своем пути они не встретили ни одной живой души.
        Большую часть путешествия Эмили и Рианнон проводили в молчании. Каждая из них словно онемела от собственного отчаяния, храня в глубинах сердца острые осколки непреходящей боли.
        Когда они достигли Калгари, Эмили остановила внедорожник перед зданием, где некогда располагался какой-то магазин. Теперь оно представляло собой выгоревшие руины: почерневшие балки, сажа, копоть да расплавленное стекло, и посреди всего этого — неопознаваемые остовы того, что, вероятно, раньше было мебелью.
        Эмили перебралась с водительского места на заднее сиденье к Рианнон, которая, казалось, избегала ее взгляда. Она помолчала, собираясь с мыслями; ей хотелось найти верные слова, чтобы Риа правильно поняла то, что она собирается сказать. Эмили знала, что ей нельзя допустить ошибки, потому что у нее будет только одна попытка.
        — Прости меня,  — начала она наконец.  — Мне очень жаль, что не удалось спасти твоего папу. И мне очень-очень жаль, что я не смогла спасти Бена. Если бы я могла поменяться с ними местами, я бы поменялась. Но я обещаю тебе, Рианнон, что никогда не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Я обещаю, что всегда помогу тебе и никогда тебя не оставлю. Теперь у нас с тобой нет никого, кроме друг друга. Теперь мы — семья и отныне должны друг друга защищать.
        Эмили не знала, что ожидала услышать, но ответ этой девочки, стоявшей у последней черты уходящего детства, оказался таким же безыскусным и в то же время путаным, как она сама.
        — Я знаю,  — мягко сказала Рианнон, и ее губы сложились в легкую печальную улыбку, когда она в конце концов подняла глаза на Эмили.  — Я знаю, что ты ни в чем не виновата, но все равно дико на тебя злюсь. Даже когда не хочу злиться. Это тупо, да?
        Эмили задохнулась от внезапно взметнувшейся волны чувств, которые на время даже лишили ее способности говорить.
        — Нет, милая, нет. Это совершенно нормально,  — вот и все, что она смогла из себя выдавить.
        — Мне бы просто хотелось… хотелось бы, чтобы ты никогда нас не нашла. Чтобы проехала мимо, и все. Извини, но это так. Потому что тогда папа и Бен были бы живы, и мы все были бы вместе.  — Рука Рианнон потянулась, преодолев разделяющее их расстояние, и ухватилась за руку Эмили.  — Но я знаю, что это невозможно, и знаю, что тебе жаль, что все так вышло. И я просто хочу спастись.
        В ответ Эмили тоже сжала руку Рианнон, потянулась и нежно поцеловала девочку в лоб.
        — И я,  — сказала она.  — Я тоже этого хочу.
        Воспользовавшись незапланированной остановкой, они выпустили Тора, чтоб тот мог размять лапы. Минут через десять, возвращаясь на водительское место, Эмили услышала, как открылась передняя пассажирская дверь. Рианнон вскарабкалась на кожаное сиденье и пристегнула ремень безопасности.
        Эмили повернулась и улыбнулась девочке. Они не обменялись ни словом, в этом просто не было нужды. Эмили повернула ключ зажигания, и машина тронулась.

        Аляска
        Глава двадцать третья

        — Снег пошел,  — сказала Рианнон.
        — Что?
        — Снег.
        Эмили оторвала взгляд от дороги и увидела крупные белые хлопья, медленно падавшие с неба. Она уже так долго вела автомобиль по этому участку аляскинского шоссе, где унылые мили бесконечно сменяли друг друга, что мозг перешел в режим автопилота. Они продвигались на северо-запад, и Эмили даже не заметила, как небо затянуло серым облачным одеялом.
        Если верить термометру, снаружи было двадцать два градуса по Фаренгейту.[5 - Минус пять с половиной градусов по Цельсию.] За последние три дня температура упала больше чем на пятнадцать градусов.
        — Где мы?  — спросила Эмили.
        Рианнон подняла с пола атлас автомобильных дорог и раскрыла на странице с загнутым уголком. Держа его под таким углом, чтобы Эмили было удобно посмотреть, она ткнула пальцем в участок дороги:
        — Думаю, где-то недалеко отсюда. Мы только что проехали знак «База ВВС Элсон».
        Фэрбанкс находился милях в двадцати северозападнее военной базы, а значит, по прикидкам Эмили, ехать предстояло еще минут двадцать или около того.
        Дорога, по которой они ехали, официально считалась двухполосным шоссе, но на деле представляла собой всего лишь бетонное полотно, разделенное надвое грядкой порыжевшей травы. Поля такой же увядшей травы простирались по обе стороны от трассы, пресекаемые бесконечным рядом берез. Во всяком случае, Эмили считала, что это березы. Чем бы они ни были на самом деле, их голые стволы и ветви с удивительным постоянством преследовали путников уже многие мили.
        Когда накануне вечером Эмили разговаривала с Джейкобом, он посоветовал ей подготовить необходимое для холодного климата снаряжение.
        — Вам нужно обзавестись зимней одеждой. Морозы грянут быстрее, чем вы успеете это осознать. Я гарантирую, что вам не захочется оказаться на улице в своей обычной одежке, когда температура опустится ниже нуля,  — сказал он ей и объяснил, как добраться до соответствующего магазина в Фэрбанксе.
        Эмили пообещала, что они первым делом направятся туда.
        Суточная разница температур на Крайнем Севере очень велика. Дневная температура в это время года может достигать тридцати или даже сорока градусов, но вы можете считать, что вам крупно повезло, если ночью термометр не опустится ниже минус пятнадцати.[6 - Минус один, четыре с половиной и минус двадцать шесть градусов соответственно.]
        — Здесь разница между подходящей и неподходящей одеждой — это разница между жизнью и очень мучительной смертью,  — предупредил их Джейкоб.
        Прошлой ночью они останавливались в маленьком городке со странным названием Ток. Утром они пустились в путь, следуя заведенному после разговора в Калгари порядку. Все признаки раздражительности и злобы, которые Риа демонстрировала раньше, бесследно исчезли, и она добровольно взяла на себя роль штурмана.
        Эмили сама удивлялась, как легко она привыкла полагаться на Рианнон. Никогда в своей жизни она не относилась к детям всерьез. У нее не находилось времени даже на то, чтобы как следует подумать о них или о мужчине, с которым она могла бы вместе жить. Но сейчас она понимала, что любит эту девочку. Если у нее когда-нибудь появится собственный ребенок, хорошо бы он был таким, как Риа.
        — Осторожно!  — закричала вдруг Рианнон и уперлась рукой в приборную доску.
        Эмили, блуждая мыслями где-то далеко, отвлеклась от дороги и не заметила разбросанные по трассе обломки упавшего самолета. Она ударила по тормозам, и «додж», взвизгнув покрышками, остановился.
        Обломки, казалось, принадлежали какому-то истребителю с военной базы. Он врезался в дорожное покрытие носом, оставив посреди трассы кратер и распахав все четыре ее полосы. Как ни странно, сам нос уцелел, разлом пришелся на кабину, которая лишилась крыши и пилотского кресла. А сам пилот, подумала Эмили, катапультировался, почувствовав, как действует на него красный дождь. Можно подумать, это ему помогло.
        Кроме почерневших больших и маленьких обломков, разбросанных по земле, от самолета ничего не осталось.
        — Извини,  — сказала Эмили, поворачиваясь к Рианнон.  — Я, наверно, просто устала.  — Кто бы мог подумать, что многочасовое сидение за рулем так изматывает.
        Посмотрев в зеркало заднего вида, Эмили задним ходом сдала футов на двадцать назад, съехала с трассы и двинулась по полю, объезжая последствия авиакатастрофы.
        Впереди, справа от дороги, Эмили увидела нечто, напоминающее ряд блоков цвета глины. Она поехала побыстрее, и блоки на глазах превратились в дома и ангары для военных самолетов. Авиабазу окружал забор шести футов высотой из сетки-рабицы, обтянутый поверху колючей проволокой.
        Эмили со скоростью улитки проползла мимо главных ворот базы. Охраны на посту не было, но металлические ворота были закрыты, блокируя вход на территорию военного объекта. Эмили могла разглядеть припаркованные в глубине базы автомобили и нечто похожее на стоящие на взлетно-посадочных полосах серые самолеты.
        Посреди поля маячил одинокий остов вертолета с отрезанным от фюзеляжа хвостом. Одна из лопастей винта отсутствовала, остальные бессильно клонились к земле.
        Здесь не было никаких признаков жизни, ни малейшего движения, лишь снежные хлопья ложились на траву и дорожное покрытие, что лежало перед ними.
        — Думаешь, там есть живые солдаты?  — спросила Рианнон.
        Эмили смотрела на притихшую базу. Она надеялась, что, может быть, только может быть, у военных был способ, позволивший выжить после кровавого дождя. Если где-то и знали этот способ, то только здесь. Но на самом деле такого способа не существовало. И все тут были мертвы.
        — Нет,  — сказала она, бросив на базу последний взгляд, и тронула машину с места.

* * *

        Эмили не очень представляла себе Фэрбанкс. Может, это маленький городок жилых трейлеров и заведений со стриптизом. Именно таким представал в ее воображении любой населенный пункт на самом краю света: расположенный в самом центре «нигде», застрявший в прошлом захолустный городишко, населенный толстыми бородатыми мужчинами в клетчатых рубахах и стареющими шлюхами. Вместо этого они оказались в населенном пункте, который ничем не отличался от небольшого городка в любом штате Среднего Запада. Приятные с виду, ухоженные домики, побуревшая трава на оставшихся без присмотра газонах, безликие многоквартирные здания, театр, несколько заправок и автомастерских. Конечно, этим крохотным домикам никогда не бывать на обложке журнала «Лучшие дома и сады», но, с другой стороны, всем остальным домам на свете тоже уже не судьба там появиться.
        У Эмили создалось впечатление, что даже до того, как все умерли, этот городок был довольно тихим.
        Медленно разъезжая по пустым улицам, она свернула направо, на Вторую авеню, и тут же ударила по тормозам. Прямо перед ней, на месте, некогда служившем детской площадкой в парке, росли инопланетные деревья. Она не заметила их раньше из-за окаймлявшего парк ряда канадских елей. К тому же в этих растениях-пришельцах было нечто, отличавшее их от сородичей, которые с самого Манхэттена выглядели так, словно были сделаны по трафарету.
        Эти были низкорослые и кривоватые. Кора их была лишена обычного черного глянца, и на стволах тут и там виднелись серые пятна. В то время как их южные родственники тянулись к небу на целые сотни футов, эти едва дотягивались до верхней перекладины качелей на детской площадке.
        Эмили подвела «дюранго» к обочине и до упора опустила стекло со своей стороны. В лицо ударил холодный ветер, она резко выдохнула, и белое облачко пара от ее дыхания смешалось в атмосфере с автомобильным выхлопом и крупными снежинками, которые продолжали падать со свинцового неба. Морозный, свежий воздух резанул ей горло, будто острым ножом.
        — Подожди тут,  — сказала она Рианнон, пока оконное стекло с жужжанием поднималось на место.  — Я сейчас вернусь.
        Рианнон только кивнула. Тор возбужденно заерзал, но Эмили скомандовала ему остаться.
        Оказавшись на тротуаре, Эмили передернулась, когда порыв ледяного ветра, холодя спину, забрался под тонкую рубашку. Да уж, магазин с теплой одеждой нужно будет найти в самое ближайшее время. Низкий заборчик перед детской площадкой покрывал уже полудюймовый слой снега, а тротуар под ногами быстро становился скользким.
        Эмили намеревалась действовать быстро.
        Двинувшись по парковой дорожке, Эмили миновала ряд качелей, громко скрипевших на ветру своими заржавленными цепями, и подошла к хилым на вид инопланетным деревьям.
        Подошла и застыла — это слово показалось ей особенно удачным, учитывая, какой собачий холод стоял вокруг. Прямо перед Эмили, усеяв землю вокруг деревьев подобно опавшим листьям и повернув к ней омерзительно-уродливые головы, расположилось минимум штук двадцать тварьпауков.

* * *

        Эмили не смела пошевелиться. Целую длинную, будто день, минуту она смотрела на тварьпауков. С ними, как и с хилыми деревьями за их спинами, тоже вроде бы что-то было неладно. Предыдущие экземпляры, с которыми доводилось встречаться Эмили, являли собой некий инопланетный эквивалент гиперактивных детей, они всегда были в движении и ни минуты не оставались в покое. Строго говоря, она видела только одного неподвижного тварьпаука — насаженного на металлическую решетку ограды в Нью-Йорке. Мертвого.
        Мертвого! Эти тварьпауки тоже мертвы… наверное.
        Эмили робко шагнула вперед, но инопланетяне не шевельнулись. Она решилась еще на один шажок — по-прежнему никакой реакции. Расхрабрившись, она сделала еще шаг, и еще, и еще, и так до тех пор, пока не оказалась рядом с ближайшим неподвижным тварьпауком. Эмили ткнула его носком сникера, но он не шевельнулся, явно примерзнув к бетонному покрытию детской площадки. Все остальные тварьпауки тоже были мертвее мертвого; она изо всех сил наступила ногой на панцирь одного из них, и выяснилось, что он жесткий и неподатливый.
        Они прямо-таки свежезамороженные, подумала Эмили. Температура упала, вот их и прихватило. Несомненное доказательство правоты Джейкоба.
        Убедившись, что тварьпауки для нее не опасны, Эмили снова переключилась на инопланетные деревья. Они выглядели наполовину завершенными. Геометрически выверенных, четких верхушек не было и в помине, верхние края были неровными, там и сям в них зияли трещины. В один из таких зазоров она сунула два пальца, и они ушли вглубь до второй фаланги. Серые участки ствола, которые Эмили разглядела издалека, на деле оказались полусформированными участками дерева. Когда она дотронулась до одного из них, он треснул и провалился куда-то вглубь ствола.
        Пусть красный дождь и выполнил свою задачу, убив все живое в городе, но рост инопланетных деревьев замер еще на стадии формирования стволов. Судя по всему, они оказались абсолютно неспособны противостоять морозу. Глядя на полуфабрикаты растений-пришельцев и дохлых тварьпауков, валявшихся у их подножий, Эмили подумала, что не удивится, если окажется, что во многих домах этого городка так и остались лежать мертвые инопланетяне, а может быть, даже их замершие в развитии куколки. Надо бы не забыть об этом, когда они будут искать место для ночевки.
        Пнув одного тварьпаука в морду, она увидела, как с приятным звоном, напоминающим звон сосулек, разбиваются вдребезги его щупальца.
        — И все вы в этом городе такие же,  — сказала Эмили и пошла обратно к теплой машине.
        — Ты чего так долго?  — спросила Рианнон, когда Эмили закрыла дверцу внедорожника и на полную мощность включила печку.
        — Ничего, просто эти деревья надо было проверить,  — ответила она, чувствуя, как наполняются теплом промерзшие кончики пальцев. Ей не хотелось пугать девочку историями о дохлых инопланетянах.
        — А что мы теперь будем делать?
        — Пожалуй, займемся шопингом. Ты как насчет новой одежды?  — ответила Эмили.

* * *

        На парковке торгового центра стояло два автомобиля. По-видимому, их владельцы не вняли предупреждениям об опасности красного дождя и погибли, делая покупки. Пожалуй, бывают варианты и похуже, думала Эмили, останавливая «додж» у магазина, который посоветовал ей Джейкоб.
        Над его входом большими красными буквами было написано: «СНАРЯЖЕНИЕ ДЛЯ ФРОНТИРА», а внизу, помельче: «Охота. Рыбалка. Туристическое снаряжение. Экипировка».
        Захватив дробовик и фонарь, Эмили вышла из машины. Она не заглушила двигатель не столько из соображений безопасности, сколько потому, что в этой долбаной холодрыге мысль о том, что придется снова прогревать салон, совершенно не радовала.
        — Подожди секундочку, пока я все проверю,  — сказала она Рианнон.  — Тор, идем.  — Пес немедленно перебрался с заднего сиденья на водительское, а потом выпрыгнул на стоянку, потянулся и устремился за Эмили к дверям магазина.
        Дверь со скрипом приоткрылась, и Эмили придала ей ускорение стволом «моссберга». Она зашла в торговый зал и водила фонариком по сторонам, пока Тор обнюхивал все углы и закоулки. В помещении не было окон, лишь через застекленные двойные двери пробивался скудный свет.
        Через минуту Тор снова подбежал к ней, не выказывая никаких признаков беспокойства. Эмили высунулась в двери и поманила Рианнон к себе.
        — Возьми свой фонарик,  — крикнула она выпрыгнувшей из внедорожника девочке.
        Ряды стеллажей этого магазина были уставлены тяжелыми ботинками, туристическим снаряжением, палатками, котелками и рыболовной снастью. На полках с одеждой лежали зимние куртки и брюки на синтепоне, толстые шерстяные свитера, еще более толстые шарфы, перчатки, рукавицы и балаклавы. Все, что необходимо современному туристу, чтобы выжить в этом суровом климате, и даже больше.
        Эмили не смогла найти тележки, поэтому, быстро осмотревшись по сторонам, остановила свой выбор на большом сером пластмассовом контейнере. Отшвырнув крышку в сторону, она подтащила его к стеллажам с одеждой.
        Рианнон уже нашла парку с опушенным мехом капюшоном и застегнулась так, что ее лицо оказалось полностью спрятано.
        — Существенное усовершенствование,  — улыбаясь, сказала Эмили.
        Они шли вдоль всех проходов по очереди, забирая с полок и скидывая в контейнер, который был уже почти полон, все, что могло пригодиться.
        Среди туристического снаряжения Эмили обнаружила большой выбор зимних спальных мешков, которые, судя по ярлычкам, были рассчитаны на температуру до минус тридцати градусов. Эмили положила в контейнер парочку (тот, что предназначался Рианнон, был кислотно-розового цвета).
        Потом Эмили в последний раз проверила и перепроверила их трофеи, сверяясь с мысленным списком, чтобы убедиться, что ничего не забыто.
        Удостоверившись в этом, Эмили и Рианнон взялись каждая за свой край контейнера и приготовились волочь его к стоявшему под парами внедорожнику.
        Они осторожно лавировали между стеллажами, когда свет фонарика Эмили отразился от стеклянного прилавка, растянувшегося вдоль почти всей правой стены магазина.
        — Погоди-ка секунду,  — проговорила она, опустила на пол свой край контейнера, подошла к витрине и провела лучом фонарика сначала по содержимому прилавка, а потом и по самой стене.  — Отлично,  — сказала она Рианнон.  — Оружие. Тут просто полно оружия.

* * *

        Витрины с оружием были заперты, но Эмили решила эту проблему, задействовав приклад «моссберга». Звон бьющегося стекла еще некоторое время отдавался у них в ушах.
        — Вот, возьми,  — сказала она, вручая Рианнон свой фонарь.  — Держи его вот под таким углом и не напорись на стекло.  — При помощи все того же приклада она смахнула торчавшие по краям витрины осколки. На прилавке было около двадцати пистолетов, и под каждым на ярлычке значились его название и модель. Когда Натан учил Эмили стрелять, она имела дело с разными моделями, но ее фаворитом был «Глок-19». Достаточно легкий для женщины, он хорошо ложился в руку, а его магазин был рассчитан на пятнадцать патронов девятимиллиметрового калибра.
        Эмили разглядывала усыпанный осколками прилавок, пока не нашла именно эту модель. Она осторожно извлекла пистолет, отряхнула его от битого стекла и быстро осмотрела. Магазин отсутствовал, но он, вероятнее всего, находится в оружейном кейсе, который прилагается к пистолету.
        Эмили совсем было уже начала искать кейс от «глока», когда ее внимание привлекло кое-что еще. Она взяла маленький револьвер и отложила его в сторонку рядом с «глоком».
        Кейсы от обоих стволов она обнаружила в ящике под прилавком, а еще захватила оружейную смазку, пару чистящих комплектов, наплечную кобуру для «глока» и кожаную кобуру на ремне для маленького револьвера. Рядом с разбитой витриной находились полки с боеприпасами. Эмили взяла несколько коробок патронов для каждого пистолета, бросила их в контейнер с одеждой, а потом снова вернулась к полкам и захватила четыре коробки боеприпасов для «моссберга».
        Донести свои новые приобретения до автомобиля им удалось только в два захода. Переполненный контейнер они впихнули в багажное отделение «дюранго» между запасом продуктов и велосипедом Эмили.
        — Бррр!  — одновременно произнесли они обе, когда, дрожа, забрались на свои места, радуясь тому, что оказались в тепле. Эмили включила обогреватель на полную мощность.
        За те полчаса, что они провели в магазине, все вокруг покрылось слоем белого пушистого снежка, который совершенно преобразил Фэрбанкс. Он не казался больше пустым приграничным поселением, а выглядел городком с классической рождественской открытки. Эмили удивилась тому, как это ее обнадежило. Глядя на укутавшее все вокруг пушистое белое покрывало, было так легко вообразить себе, что в каждом из этих зданий собрались подле пылающих очагов в тепле и уюте счастливые семьи, которым ничто не угрожает, что они смеются и ведут беседы.
        Эмили посмотрела на электронные часы на приборной панели: они показывали 3:18. Им оставалось еще несколько светлых часов, но снег ухудшает видимость, поэтому, наверное, было бы лучше прямо сейчас постараться отыскать университет.
        Джейкоб говорил Эмили, что не следует пытаться преодолеть последний участок пути на «дюранго», что это будет ошибкой.
        — Потому что из этого ничего не выйдет,  — объяснял он.  — Двигатель не приспособлен для того топлива, которое нужно в этих широтах, а если ударят сильные морозы, он просто замерзнет, и вы вместе с ним.
        Он сказал, что в университете она должна найти его факультет.
        — Отыщи здание геофизического института. У нас есть парочка «Снего-Котов»,[7 - В оригинале Sno-Cats. Так называются гусеничные снегоходы, выпускаемые в Медфорде, штат Орегона.] то есть снегоходов, конечно, которые лучше всего подходят для путешествия по этим землям.
        Когда Эмили посетовала, что ей опять придется осваивать новое средство передвижения, Джейкоб велел не беспокоиться:
        — Если уж ты справилась с «дюранго», проблем у тебя не возникнет.
        Эмили сомневалась, что согласна с ним, но до сих пор он, по большей части, оказывался прав.
        — Ладно, юная леди, пристегивайся,  — сказала она Рианнон и осторожно вывела внедорожник на заснеженную проезжую часть.

* * *

        Они переночевали на втором этаже геофизического института под серенаду снежной бури. К утру все кругом, в том числе и их внедорожник, оставленный на узкой улочке позади здания, оказалось погребено под несколькими дюймами свежевыпавшего снега.
        Джейкоб сказал Эмили, что снегоход она найдет на складе, пристроенном к северной стороне геофиза, поэтому, позавтракав супом, найденным в комнате отдыха второго этажа, они с Рианнон облачились в новую зимнюю одежду и спустились вниз по обнаруженной девочкой пожарной лестнице, которая привела их на зады здания. Но, когда Эмили отодвинула задвижку аварийного выхода, сдвинуть дверь с места не удалось. Она попыталась снова, налегла на дверь плечом, и та слегка приоткрылась. Эмили поднажала сильней, щель стала больше, в нее хлынул солнечный свет, а на пол свалился небольшой снежный сугробик.
        Что ж, по крайней мере, теперь стало ясно, почему не открывается дверь: снаружи ее подпирал снежный нанос как минимум в четыре фута высотой. Эмили принялась толкать дверь, после каждого толчка та приоткрывалась чуть сильнее, и наконец места стало достаточно, чтобы можно было, распинав снег, протиснуться в щель.
        Отраженное снегом восходящее солнце болезненно резануло по глазам, на миг ослепив Эмили и Рианнон, когда они вышли из тьмы коридора под утреннее небо.
        Тор в один миг оказался снаружи и теперь, словно лиса, прыгал по снегу, доходившему ему до брюха.
        Приложив козырьком руку ко лбу, чтобы защитить глаза, Эмили оглядывала окружающую белизну в поисках хоть какого-нибудь намека на здание, о котором говорил Джейкоб.
        На дорожной насыпи, где-то футах в трехстах или около того, за несколькими сугробами, под которыми, вероятно, были погребены чьи-то автомобили, Эмили увидела большое строение, крыша которого скрывалась под толстым снежным одеялом, а белые стены почти сливались с окружающим пейзажем. Рядом с ним обнаружилось несколько припаркованных самосвалов.
        — Думаю, нам туда,  — сказала она Рианнон.
        Упакованная в термоштаны и парку, девочка выглядела как эскимоска, а пар от ее дыхания в холодном воздухе наводил на мысль о дымке, испускаемом молоденьким дракончиком.
        — Да.  — И в воздухе повисло еще одно белое облачко.
        И обе путешественницы, сопровождаемые Тором, побрели по снежной целине, а под их ботинками похрустывал свежий снежок.
        К тому времени, как они добрались до цели, Эмили уже знала, что цель выбрана верно. Строение было размером с самолетный ангар, с двумя плотно закрытыми огромными дверьми-гармошками. Та, что слева, открылась, стоило Эмили повернуть ручку, и они вошли в небольшой кабинет с задней стеной из небьющегося стекла, за которым виднелись темные просторы ангара.
        Большую часть кабинета занимали картотечные шкафы и маленький письменный стол с компьютером. К стене возле двери в помещение ангара крепился пробковый щит с пришпиленными объявлениями и заметками. С металлической рамки щита внизу свисало несколько комплектов всевозможных ключей.
        В помещении ангара не было окон, а главные ворота по-прежнему оставались закрытыми, и там царила темнота. Эмили не сообразила захватить фонарик, тащиться же за ним обратно по колено в снегу не хотелось. Конечно, если придется, она так и поступит, но вначале попытается впустить свет через главные ворота. Наверняка существует способ открыть их вручную, вроде того, как она сделала в гараже дома Джефферсонов.
        Эмили открыла дверь из кабинета в ангар и попросила Рианнон придерживать ее, чтобы она не захлопнулась. На пол ангара легла тонкая световая дорожка. Негусто, конечно, но хватит, чтобы рассмотреть очертания ворот. Войдя в ангар, Эмили помедлила минуту, давая глазам привыкнуть к темноте, и двинулась к двойным воротам.
        Во мраке она разглядела привинченный к полу четырьмя болтами продолговатый серый ящик высотой примерно ей по пояс и торчащую из него большую металлическую ручку. Система подъемных блоков тянулась от ящика и исчезала в темноте где-то над головой.
        Она взялась за ручку обеими руками и крутанула ее. Механизм в ящике застрекотал, Эмили поднажала, и ворота дрогнули, словно под порывом ветра. Еще два оборота ручки — и в центре ворот возник лазерно-тонкий вертикальный лучик света от пола до потолка. С каждым оборотом ручки он делался шире и рос, заливая ангар тем самым ярким белым светом, что господствовал за этими стенами, в зимней сказочной стране.
        Еще несколько минут — и ворота были полностью открыты. Эмили надвинула капюшон своей парки, когда почувствовала внезапный озноб: это начал замерзать выступивший у нее на лбу пот.
        — Ты как там?  — спросила Рианнон.
        — Хорошо,  — отозвалась Эмили, глубоко вдыхая ледяной воздух, ужаливший ей нос и горло, и маня девочку к себе.  — Давай отыщем эту штуковину и уберемся отсюда.
        Вдоль стен ангара в два ряда выстроились машины. Справа Эмили увидела плужный снегоочиститель и два грузовика, приспособленных для разбрасывания соли по гололеду. Слева был еще один снегоочиститель, а за ним — большой ярко-оранжевый гусеничный трактор, который выглядел так, словно его собрали для научно-фантастического блокбастера… или для того, чтобы бороздить снежные пустоши этого мира, подумала Эмили. Это мог быть только «Снего-Кот».
        Эмили подошла к снегоходу поближе. Вместо колес у него были четыре мощные с виду треугольные гусеницы. Каждая из них крепилась к плоскому шасси, а венчала все это сооружение застекленная четырехдверная кабина с двумя рядами сидений. Казалось, тот, кто проектировал это транспортное средство, скрестил кабину трейлера с танком. Спереди у него располагался моторный отсек, а сзади — большой серебристый резервуар (Эмили заподозрила, что в нем содержится топливо). Семь огромных окон давали водителю этой штуковины панорамный обзор.
        На моторном отсеке была выгравирована эмблема с надписью: «ТАКЕР СНЕГО-КОТ».
        — Вау,  — сказала Рианнон,  — мы что, поедем вот на этом?
        Да уж, думала Эмили, медленно обходя снегоход, эта повозка больше смахивает на танк, чем на внедорожник.
        — Ладненько,  — сказала она вслух, остановившись у гигантской машины,  — и как, к чертям собачим, я должна вести эту фиговину?

* * *

        Первым делом нужно было отыскать ключи.
        Рианнон с Тором остались ждать у снегохода, а Эмили вернулась в кабинет, к щитку с ключами. На каждой связке ключей болталась пластиковая бирка с надписью, и Эмили быстро обнаружила ту, на которой толстым красным маркером было выведено: «Снего-Кот 1644». С ключами в руках она вернулась в ангар.
        Вершины треугольных гусениц «Кота» находились почти в трех футах от земли. Эмили, как по лесенке, вскарабкалась по гусеницам на ровную алюминиевую подножку, тянувшуюся вдоль корпуса снегохода по всей его длине. Как и у «дюранго», у «Кота» было два комплекта дверей, передние и задние; все они были заперты, но найденные Эмили ключи легко скользнули в замок водительской дверцы, и та открылась.
        Оказавшись в кабине, Эмили испытала радостное удивление от того, насколько тут все похоже на «дюранго». Руль, коробка передач и переключатель фар находились практически на тех же самых местах, а на приборной панели она увидела те же индикаторы и датчики, что и во внедорожнике. Даже сиденья казались какими-то знакомыми и удобными. Она ожидала найти тут нечто куда более сложное, но единственной новостью оказались какие-то переключатели справа. Беглый осмотр показал, что они, скорее всего, регулируют печку и освещение. Ешкин свет, тут был даже СD-плеер!
        Преодолев на «додже» путь от Стайвесанта до Фэрбанкса, Эмили более-менее уверилась в своих водительских способностях, но сейчас, опустившись на водительское место снегохода, обнаружила, что нервничает. «Котище»-то куда как побольше внедорожника. Если он на что-нибудь наедет или врежется куда-нибудь, мало точно не покажется.
        — Лучше бы тебе отойти с дороги,  — обратилась она к Рианнон,  — и покрепче держать Тора.
        Девочка ухватила Тора за ошейник одетой в варежку рукой и отошла вместе с ним к противоположной стене, встав среди снегоуборочной техники.
        — Побыстрее, ладно?  — крикнула она.  — А то тут очень холодно.
        Эмили захлопнула водительскую дверцу и еще раз осмотрела механизм управления «Кота». «Ничего особенного!» — шепнула она себе под нос, сунула ключ в зажигание и повернула. Двигатель взрыкнул раз, потом другой, а потом пространство наполнилось ровным гулом работающего мотора. Выхлопная труба выкашляла изрядный клуб отработанного газа, и машина едва ощутимо завибрировала. Эмили глянула на датчик топлива, и оказалось, что бак почти полон.
        Переведя рычаг на «драйв», она плавно нажала педаль газа. Двигатель заурчал громче, но гусеницы «Кота» не сдвинулись ни на дюйм. Что за ерунда? Глянув на приборный щиток, она увидела, что какая-то большая кнопка светится красным. Надпись над ней гласила: «РУЧНОЙ ТОРМОЗ». Эмили отжала кнопку, и та погасла. Тогда она снова легонько надавила педаль газа, и снегоход, слегка задрожав, медленно двинулся вперед, грохоча гусеницами по бетонному полу.
        С радостным воплем Эмили направила «Кота» к выходу, махнув рукой Рианнон, чтоб та встречала ее снаружи.
        Оказавшись в воротах ангара, Эмили остановила снегоход и снова перевела рычаг переключателя передач на «паркинг». Не глуша мотор, она перебралась на пассажирское сиденье, открыла дверь, ступила на металлическую подножку и поманила Рианнон.
        — Залезай ко мне по гусеницам. Не бойся, это легко!  — крикнула она, перекрывая рокот двигателя.
        Девочка мгновение поколебалась, но полезла наверх. Она цеплялась за рельефно выступающие шипы протектора и упиралась в них ногами, пока не добралась до протянутой руки Эмили. Та втянула девочку к себе, крикнула, указывая на пассажирское место: «Полезай в кабину!» — перебралась к задней дверце, которая была устроена таким образом, что не мешала проходить по подножке к задним сиденьям, и открыла ее.
        Тор терпеливо ждал внизу, метя хвостом грязный бетонный пол у гусениц снегохода. Эмили встала на колени на самом краю подножки, чтобы пес мог ее видеть, и позвала его. Тор без колебаний взлетел по резиновому протектору гусеницы, отталкиваясь от него своими мощными лапами, прямо к Эмили.
        — Молодец!  — проворковала она и подтолкнула пса в заднюю часть кабины. Тор, учащенно дыша, уселся мордой к лобовому стеклу.
        Эмили спустилась вниз по гусенице, обошла «Кота», взобралась на водительское место и закрыла за собой дверь.
        — Ну, цирк с клоунами, в путь,  — воскликнула она, повернула ключ зажигания и вывела «Кота» из ангара на снег.

* * *

        «Кот» оказался невероятно маневренным, он проворно двигался по покрытой снегом земле, не буксуя и не застревая, четыре здоровенные гусеницы делали его удивительно устойчивым. В кабине немного трясло, но с этим вполне можно было мириться. Важно было, что теперь у них есть транспорт, благодаря которому они смогут преодолеть многие мили снежной целины, о которой предупреждал Джейкоб.
        Но перед тем, как тронуться в путь, нужно было вернуться в здание геофизического института и забрать оттуда свои вещи, а потом по максимуму перетащить в снегоход все из «доджа». В снегоходе не было отделения для багажа, поэтому Тору на заднем сиденье придется здорово потесниться.
        Рианнон скинула капюшон парки и, облокотившись на приборный щиток, глядела в боковое окно. Казалось, зрелище гусениц ползущего вперед «Снего-Кота», которые вздымали в воздух мелкую снежную пудру, напоминающую след реактивного самолета, совершенно очаровало девочку, и с ее лица не сходила радостная улыбка.
        Эмили решилась посильнее нажать на газ и разогнать снегоход сперва до двадцати пяти миль в час, а потом, когда почувствовала себя увереннее, и до тридцати пяти. Однако ее собственная нервная система в сочетании с узенькими улочками кампуса призвали журналистку к порядку, и она сбросила скорость до двадцати миль в час. В таком разумном темпе они и ехали по улице, ведущей к зданию геофиза. На полпути Эмили заметила занесенный снегом «додж дюранго» и остановила возле него свою новую тачку.
        Заглушив двигатель, она вылезла из кабины, спрыгнула вначале на гусеницу, а потом и на землю. Риа и Тор не отставали.
        Силуэт «доджа» едва виднелся под сугробом, который намело за ночь. Впрочем, в этом не было ничего страшного, ведь нужда во внедорожнике теперь отпала.
        — Айда наверх наперегонки!  — крикнула Эмили и бросилась к двери.
        — Так нечестно!  — отозвалась ее маленькая компаньонка и бросилась вдогонку под аккомпанемент ликующего лая Тора.

* * *

        Спустя двадцать минут они вернулись к внедорожнику. Рюкзак Эмили к тому времени лежал на заднем сиденье «Кота», а Рианнон стряхивала снег с задней двери «дюранго», пытаясь найти ручку. Когда в конце концов багажное отделение было открыто, Эмили быстренько произвела ревизию их имущества. Запас продовольствия особого значения не имел, потому что они были уже близки к цели. Джейкоб сказал, что продуктов у него хватит на многие месяцы, значит, кое-что можно оставить тут, хотя Эмили и ненавидела выбрасывать хорошую еду. По словам Джейкоба, в пути им предстоит провести в общей сложности около двух дней, значит, если она запасется пищей и водой дней на пять, они точно будут в шоколаде. Вдобавок, если верить атласу и инструкциям Джейкоба, в пути им попадется парочка населенных пунктов, где можно будет заправиться топливом, если такая необходимость возникнет.
        Важнее всего была теплая одежда. Им предстояло проехать несколько сотен миль по Крайнему Северу, и, чем ближе они будут к побережью Северного Ледовитого океана, тем более непредсказуемой станет погода. Оставшийся багаж они складировали в задней части салона, убедившись, что там осталось достаточно места для Тора.
        Боже, как ненавистна была Эмили мысль о том, чтобы оставить велосипед! Но там, куда они направлялись, железный коник просто не мог понадобиться, а запихнуть его было совершенно некуда, разве что привязать снаружи. Эмили проверила багажники велосипеда на предмет не завалялось ли там что-нибудь полезное, но нашла только галлон воды и несколько банок консервов.
        С внедорожником пора было расставаться.
        Эмили помогла Рианнон взобраться на подножку, потом вернулась к джипу и достала из кармана на пассажирской двери дорожный атлас и пару энергетических батончиков.
        В последний раз окинув автомобиль взглядом, она бросила ключи на водительское сиденье и вылезла наружу, захлопнув за собой дверь.

        Глава двадцать четвертая

        Шоссе Джеймса Далтона протянулось на четыреста миль, соединяя Фэрбанкс и Дедхорс, который находится почти на самом берегу Северного Ледовитого океана. Эта извилистая дорога считается одной из самых опасных в мире из-за гористого ландшафта и экстремальных погодных условий. Тут не редкость морозы, когда температура опускается ниже тридцати градусов по Цельсию, тут из ниоткуда может налететь буря, сведя на нет видимость и заморозив каждого, кто окажется беззащитным под открытым небом.
        — Большое тебе за это спасибо,  — пробормотала Эмили, вспомнив всю эту информацию, которой ее когда-то снабдил Джейкоб.
        — Что?  — спросила, зевая и потягиваясь, Рианнон, которая только что проснулась после двухчасового сна.
        — Говорю, снег вроде бы начинается,  — соврала Эмили.
        Рианнон одарила ее одним из тех уничижительных взглядов, на которые способны лишь девочки-подростки: в нем читалось нечто среднее между запредельным презрением и жалостью. Эмили улыбнулась. Может, и к лучшему, что вся земная молодь мужского пола, вероятно, вымерла. Эта девчонка способна не просто разбивать сердца — она может одним-единственным взглядом превращать их в фарш.
        — Спи давай дальше,  — предложила Эмили.
        Рианнон тряхнула головой и потянулась.
        — Я не устала,  — сказала она.  — Сколько мы уже едем?
        Эмили посмотрела на приборный щиток. Таймер в верхнем углу показывал, что они в пути уже почти четыре часа. Эмили ехала с удобной для маневров скоростью тридцать миль в час, иногда, на особо коварных поворотах, снижая ее до пятнадцати. Судя по тахометру, они проехали в общей сложности сто семь миль, преодолев чуть более четверти пути.
        Рианнон, может, и не устала, но Эмили чувствовала, что ее собственные глаза уже начинают болеть. Хотя снаружи и было пятнадцать градусов мороза, в салоне, благодаря прекрасной отопительной системе, держалась приятная семидесятидвухградусная температура.[8 - По шкале Фаренгейта. По шкале Цельсия — минус 26 и плюс 22 градуса соответственно.] Прибавьте к этому раскинувшиеся, куда ни кинь взгляд, бескрайние белые просторы и ритмичные движения здоровенных «дворников», методично очищающих лобовое стекло от снега и инея, и вы получите наилучшее снотворное из всех, что когда-либо были изобретены. Если бы не тревога от того, что приходится управлять такой здоровенной махиной, Эмили, наверное, уже заехала бы в какой-нибудь сугроб или сорвалась с горного склона.
        Им предстояло проехать еще около ста пятидесяти миль, прежде чем они доберутся до крохотного поселка под названием Колдфут. Джейкоб уверял, что там можно будет раздобыть горючее и переночевать. «Это единственное место между Фэрбанксом на юге шоссе и Дедхорсом на его противоположном конце, где ты сможешь заправиться»,  — сказал он ей.
        Дорога впереди, изгибаясь, карабкалась вверх по крутому склону, бежала меж двумя холмами и не то терялась из виду за завесой тумана, не то пропадала в клубящихся на вершине облаках; сказать, какое из этих двух предположений верно, не представлялось возможным.
        «Кот» пополз вверх по склону, и Эмили предусмотрительно снизила скорость.
        Еще в начале пути она потратила некоторое время, чтобы разобраться с переключателями, и теперь знала, для чего служит большинство из них. Когда их окутал белый туман, она врубила мощные галогеновые фары, установленные по обе стороны кабины. Это немного помогло, только вот туман (или все-таки облако?) вокруг снегохода засветился странным оранжевым светом, из-за которого приходилось еще сильнее напрягать зрение.
        Дорога, совершая неожиданные повороты, взбиралась все выше, и Эмили еще сбросила газ. Следующие пятнадцать минут они поднимались все выше и выше, и ее сердце колотилось где-то в горле, а потом туман внезапно исчез. Эмили увидела, что где-то через милю дорога исчезает между двумя ледяными вершинами, и немного прибавила скорость, быстро преодолев расстояние до горного кряжа.
        Эмили посмотрела на Рианнон, но девочка скукожилась на пассажирском сиденье, прислонившись головой к боковому стеклу, ее глаза были закрыты, а грудь мерно вздымалась. Она снова уснула.
        До сих пор погода, по большей части, была тихой, если не считать внезапных порывов шквалистого ветра, который налетал из ниоткуда и так же быстро исчезал. Сейчас, когда снегоход находился в верхней точке перевала между двумя гребнями гор, перед Эмили открылся умопомрачительно прекрасный вид на долину внизу, где простирались многие мили нетронутого белого холста. А вдалеке вздымались горы, увенчанные воланами густых облаков, и их темные очертания на грани видимости изысканно подчеркивали благородную простоту совершенства пейзажа.
        Дорога теперь спускалась с горы, и Эмили повела снегоход вниз, вскоре снова очутившийся в пелене тумана (облаков?) и в обстановке нулевой видимости. Ей опять пришлось включить галогеновые фары и снизить скорость, медленно преодолевая крутые повороты и внезапные уклоны бегущего к подножию горы серпантина.
        Хотя Эмили ни на секунду не отрывала глаз от шоссе, она чуть не прозевала фуру, раскорячившуюся поперек дороги. Когда эта громадина вдруг материализовалась из тумана, их с «Котом» разделяли жалкие десять футов. Эмили вдавила ногу в педаль тормоза, гусеницы мгновенно встали, и снегоход резко затормозил, вкопавшись в снег. Рианнон с испуганным криком слетела с сиденья, ударилась о приборный щиток и плюхнулась на пол, беспорядочно колотя руками и ногами.
        — Что такое? В чем дело?  — требовательно спросила она, забираясь обратно на свое место, и снова вскрикнула, увидев всего в нескольких футах впереди здоровенный блестящий бок автоцистерны.  — Откуда она взялась?
        — Понятия не имею,  — отозвалась Эмили.  — С тобой все нормально?
        Рианнон, которая после внезапного падения сидела надувшись, кивнула: видимо, сочла, что с ней все в порядке. Ничего, кроме ее чувства собственного достоинства, не пострадало.
        Свет фар «Кота» рассекая тьму и туман, выхватывал автоцистерну из тумана. Эмили повернула одну из рукояток, меняя освещение так, чтобы машина напротив целиком оказалась в его лучах. Кабина грузовика висела над пропастью, как голова на сломанной шее, и лишь задние колеса удерживали ее от падения с обрыва. Прицеп, громадная матово-серебристая цилиндрическая цистерна, стоял наискось, перегораживая большую часть шоссе.
        Эмили перевела свет налево, потом опять направо, но даже мощный луч прожектора не мог как следует пробиться сквозь туман. Ей не оставалось ничего иного, кроме как выйти из снегохода и посмотреть, сколько места есть у нее для маневра.
        Черт, если прицеп блокирует проезд полностью, они в заднице. Тогда придется возвращаться в Фэрбанкс и искать другой путь к Джейкобу.
        — Побудь тут,  — сказала она Рианнон,  — и запри за мной дверь.  — На лице девочки появилось выражение испуга, ей явно не хотелось оставаться одной.  — Не беспокойся,  — добавила Эмили,  — мне просто нужно осмотреться. А тебе пока Тор составит компанию, правда, малыш?  — Тор положил морду на центральную консоль между передними сиденьями и слабо поскуливал, тихонько стуча хвостом по обивке.
        — Я быстро,  — продолжила Эмили, устанавливая прожектор так, чтобы он освещал большую часть прицепа. Так она хотя бы сможет что-то разглядеть.
        Она надела парку, наглухо застегнула ее и накинула капюшон. Не больно-то легко управляться с дробовиком, когда на руки надеты толстые рукавицы, но Эмили все равно его прихватила. Она открыла дверь и быстро, чтобы не выстудить кабину, выбралась наружу. Стекла на окнах моментально запотели. Эмили постучала по стеклу и одними губами проартикулировала глядящей на нее во все глаза Рианнон: «Запри. Дверь», подождала, пока девочка выполнит ее распоряжение, осторожно прошла по обледеневшей подножке, спустилась по передней гусенице и спрыгнула на заснеженную дорогу. Она отметила, что слой снега был где-то около фута и хрустел под ее ботинками, как сухие осенние листья.
        В узком отверстии капюшона парки Эмили видела перед собой холодную сталь цистерны. Прожектор «Кота» освещал ей путь, когда она, хрустя снегом, подошла к прицепу и коснулась его. Даже через толстую рукавицу журналистка почувствовала холод металла, сковавший кончики ее пальцев.
        Туман, свою лепту в который вносил вдобавок и пар от ее собственного дыхания, ограничивал видимость где-то до пятнадцати футов. Эмили подошла к кабине так близко, как только осмелилась. Вдоль каменистой кромки обочины трассы не тянулось ограждение, предохраняющее от падения с серпантина вниз, в долину. Наверное, лучше всего держаться подальше от обрыва, край которого выглядел непрочным и, казалось, мог вот-вот обрушиться. Незачем подвергать себя такой опасности; к тому же до кабины ей все равно никак не добраться, слишком уж та была далеко.
        Развернувшись, Эмили осторожно дошла вдоль фуры до ее хвоста. Еще десять шагов — и автоцистерны стало совершенно не видно. Эмили захлестнула почти парализующая паника. Заблудиться во тьме и тумане, когда ничего невозможно разглядеть, грозило смертельной опасностью. С другой стороны, паника тоже чревата катастрофой.
        Дыши, сказала себе Эмили. Просто дыши.
        Она посмотрела вниз, на снег, и увидела там легкоразличимую цепочку собственных следов. Пока снова не начался снегопад, их можно использовать в качестве тех самых сказочных хлебных крошек. Все что ей нужно будет сделать — это вернуться к «Коту» по своим следам.
        Тщательно отсчитывая шаги, Эмили снова пошла вперед, высматривая признаки края шоссе. Еще пять шагов — и она стала различать в тумане какие-то смутные контуры; еще шаг — и перед ней материализовался горный склон, вздымавшийся вверх, прежде чем исчезнуть в белой дымке. Этот склон был чересчур крутым, чтобы на него мог въехать даже обладающий суперпроходимостью гусеничный снегоход, но при должной аккуратности «Кот» сможет проскользнуть между горой и цистерной. Его ширина где-то футов девять, а расстояние от горного склона до фуры Эмили оценила футов в шестнадцать. Если ехать потихоньку, все должно получиться.
        Она повернулась, чтобы идти по своим следам обратно к снегоходу, когда откуда-то с вершин гор налетел ветер, толкая и сбивая с ног. Этот внезапный мощный порыв взметнул в воздух шквал слепящей снежной пыли и отшвырнул ее назад. Потерявшая равновесие и дезориентированная Эмили упала, выставив вперед руки, которые тут же по локоть ушли в снег. Она попыталась подняться, но ветер немедленно снова налетел на нее, не давая это сделать. Каждый раз, когда Эмили удавалось встать на колени, новый порыв опять валил ее в снег. После третьей попытки она поняла, что бороться бесполезно, вжалась в землю и свернулась калачиком, подтянув ноги к груди и спрятав голову, чтобы под капюшон не так задувало. Чем подвергаться риску, что тебя сдует с обрыва, лучше уж просто переждать, пока ветер уляжется.
        Секунды складывались в минуты, а Эмили все трепал ветер. Со склона горы срывались комья снега, отскакивая от защитного покрытия куртки. Ветер завывал, будто волк, жаждущий ее крови, во всяком случае, так ей казалось, когда она слышала его сквозь слои материи капюшона.
        Потом ветер стал постепенно стихать. Когда Эмили уже не сомневалась, что он наконец угомонился, она медленно подняла голову и осмотрелась. Туман исчез, унесенный ветром, и теперь ей стала видна сбегающая с горы дорога, которую им предстояло преодолеть.
        — Вот дерьмо!  — Ругательство слетело с ее губ, когда она поднялась на ноги и, игнорируя мороз, сбросила с пропотевшей головы капюшон.
        Оставшиеся две мили серпантина были до самого подножия горы плотно забиты вмерзшими в трассу машинами.

* * *

        Эмили смотрела на длинную цепь грузовиков, фур, снегоуборочных машин, бензовозов, снегоходов (там была даже парочка автосаней!), и ей казалось, что она наткнулась на некий давно заблудившийся караван.
        Казалось, что вся эта техника направлялась в какое-то определенное место. Может, они эвакуировались с нефтяных месторождений Прудо-Бей и были застигнуты красным дождем? В основном тут были большегрузы, которые, наверно, ехали с одной из баз, поставляющих материалы и оборудование на арктические нефтяные вышки. Может, они даже шли из Дедхорса?
        Ее собственный снегоход стоял всего в пятидесяти футах, извергая в воздух шлейф выхлопных газов. Эмили было видно Рианнон, прижавшуюся носом к стеклу, которая смотрела то на нее, то на блестящую в солнечном свете холодными металлическими боками автоцистерну.
        Эмили жестом показала девочке, что все о’кей,  — это не так-то просто сделать, когда руки упрятаны в варежки. Но Рианнон — барышня сообразительная и должна понять, что все нормально.
        Едва не слетевший с трассы грузовик, из-за которого им пришлось остановиться, был первым в колонне. Футах в десяти от него стояла следующая фура. Ее прицеп был пуст, но, когда Эмили встала на подножку и смахнула снег с пассажирского окна, она увидела, что там кое-что есть.
        — Боже мой!  — вырвалось у нее.
        Там, где она ожидала увидеть тело замерзшего насмерть шофера грузовика, оказалась куколка. Она растянулась на оба сиденья, и на ее темно-красной оболочке поблескивал тонкий слой изморози. Эта куколка была как минимум в два раза больше той, что Эмили видела в редакции газеты, и журналистка призадумалась, сколько же народу набилось в кабину, когда ее накрыл красный дождь.
        Эмили спрыгнула на дорогу и направилась к следующему грузовику. Внутри него оказалось еще две куколки, они лежали там же, где раньше сидели их умершие хозяева-люди.
        Такая же картина наблюдалась и в следующих десяти машинах, которые она осмотрела. В каждой кабине кто-то умер.
        Но те, кто вышел из автомобилей, то ли с мыслью сбежать, то ли намереваясь проверить, почему колонна остановилась, не трансформировались. Их замерзшие, по-прежнему человеческие тела лежали на земле, и снег укрывал их чистым белым саваном. Некоторые успели только открыть двери своих машин. Они попадали вниз лицом в снег, и теперь их до пояса окутывала белая вуаль, в то время как остальная часть тела и ноги оставались в кабинах.
        Это было странно. Казалось, что тепло внутри закрытых машин способствовало процессам трансмутации, в то время как царящий снаружи холод прекращал их, не давая инопланетным куколкам развиться.
        Эмили поняла, как сильно потеплело, только когда отерла пот со лба. Она выдохнула посильнее, но белого облачка пара от ее дыхания не появилось. Воздух на самом деле стал теплее, она чувствовала это. Уши и щеки покалывало.
        Как такое может быть?
        Через минуту или чуть позже, когда она выясняла, можно ли проехать между бензовозом и подобием списанного школьного автобуса, ей пришлось расстегнуть парку.
        За это время температура, должно быть, поднялась как минимум градуса на три. Эмили чувствовала, как лицо и руки овевает теплый ветерок будто из автомобильной печки. Он дул с гор, и когда Эмили повернулась поглядеть на их вершины, то увидела, как оттуда бегут ручейки подтаявшего снега.
        Она перевела взгляд на лабиринт из металла, что раскинулся вокруг нее. Тут тоже все оттаивало. Лобовое стекло школьного автобуса, буквально минуту назад покрытое изморозью, теперь было совершенно чистым, являя миру очередную инопланетную куколку, расположившуюся на водительском месте. «Кап-кап-кап»,  — стекала с капота талая ледяная вода.
        Эмили двинулась в обратный путь к ожидающему ее «Коту».
        Вдруг слева раздался громкий треск, словно от расколовшейся деревяшки.
        Она повернулась на звук. Он исходил из джипа «тойота», стоявшего у самого края серпантина. Эмили остановилась, прислушиваясь, и, когда треск не повторился, направилась к «тойоте». Когда она подошла, с крыши автомобиля сорвалась снежная глыба.
        Рукавом парки Эмили стерла конденсат, скопившийся на пассажирском окне внедорожника. В салоне оказалась еще одна куколка, на этот раз — треснувшая. От центра оболочки книзу тянулась щель где-то в дюйм шириной. Пока Эмили наблюдала, несколько тонких черных ножек с острыми когтями на концах медленно поднялись из темных глубин куколки, ухватились за края щели и потянули их в разные стороны.
        Эмили непроизвольно отступила на шаг со словами:
        — Ничего себе шуточки!
        Куколки все еще жизнеспособны? Их же должно было проморозить насквозь!
        Она оглянулась на застывшую вереницу машин, внутри которых, как ей было известно, могли находиться сотни будущих инопланетян, которых отогревает сейчас теплый ветер с гор.
        — Здорово. Это просто офигенно здорово!  — прошипела Эмили, с максимально возможной скоростью устремляясь к своему снегоходу. Верхний слой снега под ее ногами быстро превращался в слякоть, и теплый ветер порой подымал в воздух водяные брызги.
        Теперь повсюду вокруг стоял треск раскалывающихся куколок, и эхо подхватывало этот звук, отражавшийся от отвесных горных склонов.
        До «Кота» оставалось еще футов шестьдесят, когда Эмили услышала такой звук, словно к жизни пробудился, зажужжав, целый легион комаров. Она оглянулась на кладбище металлолома, и ей сразу бросилось в глаза какое-то неясное движение за лобовым стеклом ближайшего грузовика. Там что-то трепетало, стрекоча, как пропеллер самолета, а потом раздался визжащий звук, и на стекле возник почти безупречный круг. Полетела мельчайшая стеклянная пыль, и тварьпаук в кабине грузовика при помощи идеально приспособленных челюстей начал прогрызать себе путь наружу.
        Потом стеклянный круг покатился по корпусу грузовика, и Эмили бросилась бежать.
        Она как раз мчалась мимо первой, зависшей над пропастью фурой, когда в круглое отверстие пассажирского окна начал протискиваться свежевылупившийся тварьпаук. Эмили видела черные когти, которыми он цеплялся за края отверстия, подтягивая свое тело на капот машины.
        К окну снегохода прижалось потрясенное лицо Рианнон, с широко раскрытыми глазами и отвисшей нижней челюстью наблюдавшей, как восстает из своего промерзшего склепа инопланетное чудовище. Тор рядом с ней заходился в лае, но из-за усиленного стекла ничего не было слышно.
        Снег стал скользким, теперь он мало чем отличался от грязи и чавкал под ногами, замедляя бег. Эмили была уже почти у передних гусениц снегохода, когда новорожденный тварьпаук взметнулся в воздух с капота по-прежнему опасно висящей над пропастью кабины.
        Эмили вскрикнула, когда он приземлился на кромку трассы всего в нескольких футах от нее. Когти его передних ног изо всех сил старались зацепиться за что-нибудь на скользкой поверхности, а задние конечности судорожно молотили воздух. Это продолжалось несколько секунд, а потом, когда Эмили уже вскарабкалась на подножку «Кота», тварьпаук, так и не найдя опоры, беззвучно сорвался вниз и исчез за краем пропасти.
        Эмили потянула дверь, но та была заперта. Тогда журналистка принялась яростно барабанить в окно и барабанила до тех пор, пока все еще потрясенная увиденным Рианнон наконец не нагнулась и не отперла замок. Эмили в мгновение ока оказалась внутри и снова заперлась.
        — Что это?  — требовательно спросила Рианнон.
        Эмили не обратила на нее внимания. Усевшись в водительское кресло, она глянула на колонну застывшей техники как раз вовремя, чтобы увидеть, как первая волна тварьпауков, штук двадцать или даже больше, собирается на платформе прицепа большого грузовика.
        — Эмили! Кто они такие?!  — снова закричала Рианнон, и на этот раз в ее голосе слышались слезы.
        — Пришельцы, Рианнон. А мы должны немедленно убраться отсюда.
        Да вот только куда им убираться? Вернуться назад она не могла, потому что через эти горы не было другого пути. Для того чтобы попытаться спуститься не по серпантину, а напрямик, они находились еще слишком высоко, горный склон в этом месте был практически отвесным. У них был только один путь — вперед, через лабиринт замерших искореженных машин.
        На прицепе собралось еще больше тварьпауков, они бесцельно слонялись туда-сюда, словно тоже искали способ спуститься с гор.
        Взревев двигателем снегохода, Эмили направила машину к зазору между склоном горы и хвостом автоцистерны. Она ехала так быстро, как только могла, лишь бы не в ущерб осторожности. Поравнявшись с хвостом цистерны, она нацелилась на следующий просвет между замершими машинами. Когда она проезжала мимо конца прицепа, на крышу Кота приземлилось что-то тяжелое.
        Рианнон взвизгнула, когда первый из потока тварьпауков упал на снегоход, а с него спрыгнул на снег. Тварьпауки один за другим шлепались на землю, перекатывались и становились на лапы. Снег словно вспыхнул от их тел. Некоторые из этих созданий неслись к ближайшей машине, другие начинали скакать, как ошпаренные, а потом либо останавливались, либо исчезали за краем обрыва.
        Когда Эмили наконец миновала первый грузовик, поток инопланетян иссяк, но перед этим последний из них грузно плюхнулся на крышу их снегохода, а с нее перебрался на передний капот. Тварьпаук стрекотал и скребся в усиленное лобовое стекло, каждый из двух его торчащих на стебельках глаз смотрел на одно из человеческих существ внутри кабины.
        Между передними сиденьями появилась голова Тора. Пес залаял на непрошеного пассажира, и слюна брызнула из его пасти. Лай стал еще более яростным, когда черная луковица головы пришельца подалась назад, а две острых выступающих кромки на его челюстях вдруг начали бешено вращаться. Секунда — и вот они превратились в неясное размытое пятно. Тварьпаук двинул голову вперед и припал к лобовому стеклу. Салон снегохода немедленно наполнил высокий визг. Он был гаже, чем звук, который могла бы издавать сотня ногтей, царапающих стекло. Там, где челюсти тварьпаука вошли в соприкосновение с лобовым стеклом, взвилась мелкая стеклянная пыль.
        Эта пыль и огромное тело пришельца полностью заслонили обзор. Эмили не видела, куда едет, а пронзительный визг превращающегося в пыль стекла парализовал ее чувства.
        Чтобы ни с чем не столкнуться, она нажала на тормоза.
        Через секунду стеклянный круг с грохотом упал на приборную панель и, не разбившись, соскользнул на пол. Тварьпаук тут же сунул голову в образовавшуюся дыру и принялся вертеть ею из стороны в сторону, словно изучая интерьер салона. В теплом воздухе кабины матово-черная голова тварьпаука стала казаться какой-то более яркой.
        — Эмили, убей его! Убей его!  — снова и снова кричала Рианнон.
        Тор пытался (слава Богу, безуспешно!) протиснуться между передними сиденьями и достать монстра, который уже проталкивался в созданный им проход. Рианнон, как только могла, сжалась на своем месте, стараясь оказаться вне досягаемости незваного гостя.
        — Тор, назад!  — крикнула Эмили, обернулась и попыталась втиснуться между собакой и сиденьем, чтобы дотянуться до дробовика.  — Назад, Тор!  — снова закричала она, потому что пес по-прежнему лез вперед. Но вот он наконец послушался, отодвинулся, и у нее появилось пространство для маневра. Пальцы коснулись ремня дробовика. Эмили подтянула к себе «моссберг» и направила ствол в голову тварьпаука.
        Тот уже наполовину влез в салон, вращая глазами на стебельках. Эмили замерла, держа палец на спусковом крючке. Если она сейчас выстрелит, неизвестно, что может случиться. Картечь может срикошетить и ранить ее саму, Рианнон или Тора. Она не могла так рисковать.
        Эмили развернула дробовик и ударила тварьпаука между глаз прикладом.
        Глаза-стебельки пришельца втянулись, а его подобные циркулярной пиле челюсти широко раздвинулись. Эмили подумала, что это — инопланетный аналог удивленного выражения лица. Однако тварьпаук не убрался, поэтому она ударил снова, на этот раз метя в верхний стебельчатый глаз, который от удара взорвался черной слизью.
        Уяснив, наконец, что ему тут не рады, тварьпаук поспешно подался назад и ссыпался с капота снегохода.
        Теперь, когда незваный гость удалился, кабина наполнилась шумом работающего на холостом ходу двигателя, просачивающимся через дыру в лобовом стекле. Эмили должна была выяснить, можно ли с этим что-нибудь поделать.
        — Все дело в том, что у нас в кабине тепло,  — осенило Эмили. Она заговорила, скорее обращаясь к самой себе, чем к Рианнон.  — Эти сволочи оказались среди льда и снега, а они очень чувствительны к изменениям температуры. Поэтому наша кабина для них все равно, что какой-нибудь сраный отель класса люкс вроде «Риц-Карлтон».
        Какая бы странная погодная аномалия не была причиной резкого потепления, температура воздуха на этой стороне гор повысилась достаточно, чтобы тварьпауки смогли вылупиться из своих коконов. Теперь они инстинктивно искали способ убраться с гор. Из этого следовало, что выводы Джейкоба верны только наполовину. Холод способен лишь остановить эффект красного дождя. Чтобы инопланетяне гарантированно погибли, как те, которых Эмили видела на детской площадке Фэрбанкса, морозная погода должна продержаться достаточно долго.
        Она не успела как следует обдумать эту мысль, потому что Рианнон тревожно крикнула:
        — Смотри!
        Эмили проследила за взглядом девочки.
        — Вот срань!  — прошипела она внезапно высохшими и потрескавшимися губами. Прицеп большого грузовика прямо перед ними оккупировала еще одна партия тварьпауков, и все они направлялись прямехонько к застывшему на месте «Коту», привлеченные струящимся из его кабины теплым воздухом.
        Эмили вдавила в пол педаль газа так, что из-под гусениц снегохода взметнулись фонтаны талого снега, а сам он рванулся вперед. Тем временем к ним, по прикидкам Эмили, направлялось как минимум штук шестьдесят этих маленьких ублюдков. Но пути назад не было, и она должна была прорываться вперед. Направив «Кота» в зазор между двумя следующими машинами, Эмили увеличила скорость до тридцати пяти миль в час.
        — Держись!  — перекрывая рев мотора, завопила она, обращаясь к Рианнон за миг до того, как «Кот» врезался в передний фланг атакующих монстров. Послышалось несколько глухих ударов, которые быстро сменились ласкающими слух щелчками и хрустом: это гусеницы снегохода крушили панцири невезучих инопланетян. Остальные попытались запрыгнуть на «Кота», но либо порскнули в стороны, не получив никаких повреждений, либо очутились под гусеницами, которые превратили их тела в багровое месиво. Один тварьпаук умудрился забраться на подножку со стороны Эмили, но тут же заскользил по металлу, не сумев ни за что уцепиться. Он проехался через всю подножку и слетел на землю с противоположной стороны.
        А потом они прорвались. Эмили жала на газ, разогнав снегоход до сорока миль в час, чтобы инопланетяне побыстрее отстали. Ей удалось оставить тварьпауков позади, но эти маленькие гаденыши были на диво упрямы. Эмили видела, как они спешат следом, хотя разрыв между ними и «Котом» все увеличивался.
        До следующих застрявших посреди дороги грузовиков было еще довольно далеко, снижать скорость необходимости не было, и преследователи все больше отставали. Их разделяло сто, потом двести, а потом и триста футов. Но перед очередной слепой петлей серпантина Эмили пришлось притормозить.
        На крайней точке петли застрял грузовик с тридцатифутовым прицепом. Его кабина стояла почти по центру заснеженной дороги, меньше чем в десяти футах от почти отвесного обрыва, начинавшегося за краем шоссе справа. Внизу, футах в шестидесяти или около того, лежала равнина.
        Эмили посмотрела в заднее окно. Тварьпауки, по-прежнему упорно преследуя их, стаей неслись вниз по дороге.
        Нельзя терять время. Она должна рискнуть.
        Эмили сдавала назад, пока «Кот» не оказался совсем близко к краю пропасти. Подъехать еще ближе она просто не осмелилась бы.
        — Рианнон, мне нужно, чтобы ты побыла моими глазами,  — сказала Эмили, стараясь не выдать охватившую ее панику.  — Посмотри в свое окно и скажи мне, сколько от нас до края, хорошо?
        Рианнон мгновение тупо глядела на Эмили, потом кивнула и подвинулась на сиденье вплотную к двери.
        — Ну сколько там, дорогая? Быстренько.  — В зеркало заднего вида Эмили видела приближающуюся к ним лавину тварьпауков.
        Рианнон повернулась и развела руки в стороны, показывая.
        — Вот столько,  — сказала она.
        Около десяти дюймов. Значит, можно еще чуть-чуть поближе подъехать к краю — дюйма на два, не больше. Лицо Рианнон стало таким же белым, как снег, и Эмили видела, как судорожно бьется жилка у нее на горле.
        Эмили потихоньку приближалась к обрыву, а Рианнон одновременно сводила руки все ближе.
        — Мы ужасно близко к краю,  — сглотнув, сказала она, глядя в пропасть, разверзшуюся всего в нескольких дюймах от ее края снегохода.
        Эмили еще раз прикинула, под каким углом заезжать между грузовиком и краем дороги. Уж это-то можно было делать, не рискуя сорваться в пропасть. Она смахнула бисеринку пота, норовившую скатиться в левый глаз, и ласково коснулась ногой педали газа.
        Нежно, очень нежно.
        «Кот» начал медленно красться вперед.
        Слева от Эмили маячила кабина грузовика; зеркало заднего вида снегохода оцарапало край капота застрявшей посреди дороги громадины. Эмили не обращала внимания на скрежет металла, сосредоточившись на том, чтобы «Кот» держался как можно левее.
        Сейчас передние гусеницы снегохода уже проехали мимо кабины грузовика и твердо стояли на земле, но между передней частью «Кота» и обрывом оставалось меньше двух футов. Эмили полностью остановила снегоход и вывернула руль влево настолько, насколько это вообще возможно, так, чтобы кончик левой гусеницы показался из-под подножки. Потом она потихоньку тронулась, не обращая внимание на вырвавшийся у Рианнон вскрик: девочке с ее места было прекрасно видно, как близка пропасть. Нажав на газ, Эмили посмотрела в правое зеркало и увидела, что задняя правая гусеница вращается в воздухе над обрывом.
        В этот момент тварьпауки, как цунами, обрушились на почти неподвижного «Кота», и Эмили почувствовала, как он сползает вбок по скользкой, слякотной земле. Сейчас, когда тварьпауки налетали на снегоход, сражаясь между собой за возможность протиснуться в дыру на лобовом стекле, Эмили было ровным счетом ничего не видно.
        Эмили выругалась и сильнее нажала на газ, но все было без толку. Она ничего не могла разглядеть впереди, потому что дерущихся тварьпауков становилось все больше. Эмили чувствовала, что их суммарный вес в конце концов станет слишком велик, и сила тяжести возьмет верх.
        Когда передняя часть снегохода начала медленно подниматься вверх, Эмили инстинктивно протянула руку, чтобы придержать Рианнон.
        Мгновение «Кот» балансировал на краю обрыва, и Эмили подумала, что, может быть, всего лишь может быть, гусеницы нашли какую-то опору, но эта мысль быстро исчезла, когда журналистка ощутила, как снегоход начинает сползать. И тогда стало уже слишком поздно.

* * *

        Все произошло за считаные секунды, которые, тем не менее, показались едва ли не часами.
        В кабине было темно, потому что снаружи ее сплошь облепили колченогие уродцы, но это, может, и к лучшему. Значит, Рианнон не увидит падения. Несмотря на это, девочка закричала, когда тяжелый снегоход стал набирать скорость, скатываясь вниз по крутому склону.
        Эмили почувствовала, как «Кота» стало разворачивать тяжелым моторным отсеком вперед. Она на миг подумала, что они вот-вот опрокинутся и весь оставшийся путь будут катиться кубарем, но махина снегохода устояла на гусеницах. Они по-прежнему съезжали по склону, но теперь лицом вперед.
        Тварьпауки один за другим либо соскакивали, либо просто падали с подпрыгивающего, скользящего по откосу снегохода. Эмили видела, как они катились вниз в лавине снега и всякого мусора.
        Снегоход с размаху налетел на какое-то препятствие, возможно на обнажившуюся скальную породу, и накренился на левый бок, сбросив еще нескольких пришельцев. Потом оторвавшиеся от земли гусеницы с правой стороны «Кота» грохнулись обратно, заставив подвеску содрогнуться. Пассажиров тряхнуло, и Эмили непроизвольно лязгнула зубами так, что заболели челюсти.
        Через дыру в лобовом стекле ворвались снег и холод, выстуживая кабину.
        Теперь Эмили было прекрасно видно долину у подножия гор, которая стремительно надвигалась на них. Глянув на Рианнон, она увидела, что девочка вжалась в сиденье, закрыв глаза от ужаса.
        — Держись, уже почти все,  — попыталась сказать Эмили, но ее слова поглотил грохот стремительного падения.
        Потом «Кот» врезался в глубокий сугроб у подножия горы, кабину сотряс зубодробительный удар, и в воздух взметнулась белая снежная пыль. Снегоход еще трижды содрогнулся, скрипя гусеницами, и замер.
        Вокруг стояла тишина.

* * *

        — Ты цела?  — спросила Эмили, пытаясь расстегнуть ремень безопасности Рианнон.
        Рианнон открыла глаза и со слабой улыбкой подняла вверх большие пальцы на обеих руках.
        Тор тихонько поскуливал, просунув голову между передними сиденьями. С ним, по-видимому, все было в порядке.
        «Моссберг» лежал у ног Эмили. Она подобрала дробовик и прижала его к себе, одновременно осматриваясь. Нос «Кота» ушел в сугроб почти по самое лобовое стекло; собственно, именно поэтому они и остановились в конце концов. Справа и слева тут и там торчали из снега сломанные конечности и раскуроченные панцири тварьпауков.
        Тишину нарушало только их собственное дыхание. Это означало, что двигатель заглох. Если не удастся его завести, можно смело считать себя покойниками. Температура в мгновение ока может упасть до минус тридцати. Выжить на таком морозе им не удастся, и спасти их тоже некому.
        Эмили вознесла безмолвную молитву всем богам, которые согласятся ее услышать, и повернула ключ зажигания. Двигатель моментально ожил, и Эмили подняла глаза к небесам в такой же немой благодарности.
        Она перевела рычаг коробки передач на реверс и задним ходом стала потихоньку вытягивать «Кота» из снежного завала.
        Они оказались в устье ущелья. Справа стеной стояли скалы, которые с тем же успехом могли бы оказаться каким-нибудь Эверестом, а слева заканчивалась последняя петля серпантина. Больше вокруг не было ничего, кроме бескрайней снежной равнины, которая должна была привести их к месту назначения.
        Эмили медленно прибавила газу, прислушиваясь, не сообщит ли какой-нибудь посторонний шум о неполадках в двигателе или о сломанной гусенице. Но единственными звуками были рев двигателя да свист врывающегося через отверстие в лобовом стекле ветра.
        — С этим надо что-то делать,  — сказала она Рианнон, кивая на дыру,  — иначе мы тут от холода околеем.
        Соперничать с морозным воздухом, непрерывно поступавшим снаружи, не смог бы даже самый мощный на свете обогреватель.
        Во время падения «Кот» лишился левого зеркала, а еще развалилась одна из коробок с багажом, и ее содержимое теперь было разбросано по заднему сиденью.
        Выехав из овражка, они взяли влево, проехали несколько сотен футов по белой целине, которая, казалось, уходит в бесконечность, и поднялись на дорогу.
        Эмили смогла остановиться, лишь проехав добрые пять миль. Только тогда она почувствовала себя в относительной безопасности и решилась на скорую руку заткнуть дыру в лобовом стекле. Вытащив из развалившейся коробки еще остававшиеся там консервы, Эмили разложила ее на сиденье и разодрала на части, а потом приклеила картон к стеклу лейкопластырем из аптечки.
        — Некрасиво, ну да с этим ничего не поделаешь, надо так надо,  — сказала она Рианнон, наблюдавшей за ремонтными работами.
        Теперь перед ними была лишь пустая дорога. «Кот» набрал скорость и с ревом устремился в сторону Колдфута.

        Глава двадцать пятая

        Это место выглядело словно гибрид Дикого Запада из черно-белых ковбойских фильмов и лагеря военнопленных.
        «Добро пожаловать в Колдфут!» — гласил транспарант. Вот мы и пожаловали, думала Эмили, направляя «Кота» к центру городка.
        К югу тянулись однообразные мобильные дома. Это, решила Эмили, должно быть, та самая гостиница, на существование которой намекал знак, попавшийся им в нескольких милях от города. На самом деле ее интересовал самодельный, написанный от руки деревянный указатель, информировавший о заправке.
        Напротив самого последнего деревянного домика Эмили увидела знакомые очертания двух бензоколонок, бросающихся в глаза благодаря матовой металлической поверхности и ярко-синему верху. Тут же по соседству находилась обнесенная рабицей территория со здоровенными металлическими цилиндрами, и Эмили решила, что там хранится бензин и горючее, предназначенное для отопления домов.
        Эмили казалось логичным то, что, чем дальше на север они продвигались, тем менее заметным становилось воздействие красного дождя. В особенности это было верным для людей, достаточно безумных, чтобы жить в этих Богом забытых местах, а уж после того, что они с Рианнон видели в горах… Соответственно, шансы на то, что тут есть еще выжившие, возрастали.
        Она подогнала «Кота» к первой бензоколонке.
        Впереди еще было несколько светлых часов, если, конечно, можно так назвать слабенькое серое свечение, с трудом пробивавшееся сквозь толстые слои туч. Безнадежная захолустность этого места свела бы меня с ума за неделю, думала Эмили, переводя двигатель «Кота» на холостой ход и выпрыгивая на покрытую снегом землю. Эта захолустность, эта полная противоположность ее любимому Нью-Йорку, сейчас угнетала ее сильнее, чем нашествие инопланетян. Она уже доказала, что способна иметь дело с захватчиками и справляться с ними. Но уединенность и заброшенность этого бесплодного места? Это совсем иное дело.
        Стогаллонный бензобак снегохода располагался снаружи, за задними сиденьями. Сейчас в нем осталось меньше четверти, а они проделали чуть больше половины пути. Так что, если залить полный бак, топлива с лихвой хватит, чтобы добраться до Дедхорса (исключая, конечно, какие-нибудь непредвиденные экскурсии).
        Обе колонки были разблокированы, но при отсутствии электричества это не имело никакого значения. Эмили на всякий случай нажала на рычаг колонки дизтоплива, но тот только щелкнул, и все. Когда Эмили нужен был бензин для «дюранго», она просто сливала его ручным насосом у брошенных на трассе автомобилей, и необходимости связываться с заправками у нее не было. Но для «Кота» требовалось особое топливо, которое выдерживает отрицательные температуры, а Эмили понятия не имела, как узнать, что именно залито в бак снегохода и есть ли способ слить топливо из какого-нибудь грузовика.
        Что ж, теперь ей придется умудриться добыть топливо либо из колонки на заправке, либо из больших баков, что стоят за забором… если, конечно, оно в них есть. А если Эмили ошиблась, и резервуары для топлива находятся под слоем мерзлой земли, как на обычных заправках, тогда дело дрянь — у нее не было ни малейшего представления, как под двумя футами снега найти лючок, через который можно добраться до этих самых резервуаров.
        Снег хрустел под ногами Эмили, когда она пошла к ограде, на воротах которой висел замок. Эмили подергала его в надежде, что он, может, не заперт, но была вознаграждена только посыпавшимся с сетчатого забора снегом.
        Сквозь ограду Эмили разглядела на ближайшем к ней баке какой-то похожий на патрубок выступ, но понять отсюда, сгодится ли он на что-нибудь, она не могла — вначале нужно было его обследовать. Ключ от навесного замка может быть где угодно, скорее всего, его спрятали в надежном месте. Эмили оставалось только найти что-нибудь, чем можно взломать замок.
        С того места, где она стояла, ей были видны три строения. Наибольшие надежды найти то, что ей нужно, внушал серый, как броненосец, куонсетский ангар.[9 - Куонсетский ангар — временное здание цилиндрической формы из гофрированного железа.]
        — Идешь?  — спросила Эмили у Рианнон, вернувшись к снегоходу, но девочка за стеклом кабины только медленно покачала головой.
        Конечно, говорил ее взгляд, всю жизнь мечтала вылезти из теплой машины, чтобы бродить по колено в снегу. Нет уж!
        — Умная девочка,  — сказала Эмили и пошла по снегу к зданию, которое она заприметила.
        Это какой-то ремонтный цех, думала она, или, может быть, мастерская? Внутри ангара обнаружилась парочка гигантских землеройных машин, траншеекопатель и какой-то экскаватор. В темноте их неясные очертания казались похожими на замороженных чудовищ. С одной стороны ангара были выгорожены три отсека, в каждом из которых находился верстак, набор инструментов и разнообразные фрагменты и детали всяких механических штучек-дрючек, а к стене крепились оргалитовые полочки с гаечными ключами, отвертками и прочим инструментом.
        Хотя здание опустело и вымерло, тут пахло почти нормально — смазкой и потом. Однако после событий на перевале Эмили не собиралась беспечно разгуливать по ангару. Их маленькая горная экскурсия доказала, что порождения красного дождя куда как более живучи, чем можно было предположить, поэтому журналистка держала наготове дробовик. Просто на случай возможных близких контактов со всякими инопланетными засранцами.
        Эмили водила лучом фонарика по верстакам в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей избавиться от замка на воротах.
        — Бинго!  — сказала она, входя в третий отсек, когда луч фонарика наткнулся у дальней стены, неподалеку от штабеля бидонов для смазки на большой красный болторез. Он оказался холодным, как сосулька: Эмили ощущала промерзшую сталь даже сквозь толстые рукавицы и все время перекладывала болторез из руки в руку, чтобы не так мерзнуть.
        Она уже шла к выходу, когда заметила между двумя верстаками груду плоских деревянных обрезков. Наверное, из цельного листа выпилили какую-то деталь, а их выбросили за ненадобностью. Эмили порылась в обрезках и нашла среди них один, примерно совпадавший по размеру с дырой, прогрызенной тварьпауком на лобовом стекле их снегохода. Лучше бы, конечно, было найти что-нибудь прозрачное, ну да нищим в наше время привередничать не приходится. Она потратила еще несколько минут на обход ангара и нашла рулон серого упаковочного скотча.
        Потом Эмили по собственным следам вернулась к забору. Проходя мимо «Кота», мотор которого работал на холостых оборотах, она шутливо отсалютовала болторезом.
        Рианнон не особо этим впечатлилась.
        Захватив губками болтореза дужку замка, Эмили изо всех сил сжала его длинные рукояти. Но, прежде чем нажим на дужку стал достаточно силен, та выскользнула, и замок лязгнул о калитку.
        Тут надо брать не силой, а сноровкой, подумала Эмили. Она снова захватила скобу, на этот раз уперев замок в сетчатую калитку, и стала (на этот раз потихоньку) сводить рукояти. Постепенно усиливая нажим, Эмили чувствовала, как напрягаются мышцы плеч, пока губки наконец не сошлись с резким металлическим щелчком, перекусив дужку. Она бросила болторез на снег и расшатывала замок, пока тот тоже не полетел на землю за компанию с болторезом.
        Снизу калитку подпирало снегом, и ее пришлось несколько минут качать туда-сюда, прежде чем удалось открыть настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Эмили быстро подошла к ближайшей цистерне, на боку которой были по трафарету выведены какие-то символы и цифры, а рядом с ними — слово «НЕЭТИЛИРОВАННЫЙ».
        Так, это не то, что ей нужно. Эмили двинулась к следующей цистерне. Эта, в отличие от первой, не лежала на боку, а стояла торчком, но символы на ней были те же самые, только вот цифры другие. А возле них стояло волшебное слово «ДИЗТОПЛИВО».
        Труба толщиной где-то в две ее руки начиналась от противоположного бока цистерны, резко сворачивала вправо и вниз, исчезая под снегом и, предположительно, под землей. Там она, вероятно, тянулась за ограду, к бензоколонке. Рядом с этой трубой обнаружилась еще одна, поменьше, похожая скорее на слишком толстую водопроводную. Сбоку из нее торчал большой металлический рычаг, а на цистерне у основания все теми же черными буквами было написано: «АВАРИЙНЫЙ ЗАТВОР».
        Эмили обеими руками ухватилась за рычаг и потянула. Из трубы потекла струя мерзко пахнущего дизтоплива, окрашивая снег коричневым. Господи, ну и гадкая вонь. Эмили вернула рычаг на место, и струя иссякла. Что ж, во всяком случае, теперь ясно, что это работает.
        Расстояние между двумя цистернами было слишком маленьким, так что надежды впихнуть между ними «Кота» не было. Значит, резонно заключила Эмили, придется таскать топливо вручную.
        Интересно, как? Канистра на пять галлонов осталась в Фэрбанксе, в «дюранго». Оставался сифон, но он тут ничем не поможет.
        Когда Эмили искала в куонсетском ангаре болторез, в одном из отсеков ей на глаза попалась пара металлических бидонов для топлива. Она быстрым шагом вернулась туда, нашла бидоны и потащила их к снегоходу. Они были меньше, чем большая пластиковая канистра, в которую она сливала бензин для внедорожника. Наверное, каждый бидон рассчитан галлона на три, решила она, и это хорошо, потому что из этого следует, что можно заручиться помощью Рианнон.
        Риа задремала в теплой кабине снегохода, и Эмили пришлось слегка потормошить ее, чтобы разбудить.
        — Мне нужна твоя помощь,  — сказала Эмили. Она уселась на водительское место, газанула и подвела снегоход так близко к калитке, как только можно было без ущерба для безопасности.  — Надень рукавицы, на улице холодно.

* * *

        Эмили поставила Рианнон за «Котом», двигатель которого был теперь заглушен. Она передавала девочке бидоны, и та переливала их содержимое в открытый бензобак.
        Дизтопливо ужасно воняло, поэтому Эмили обмотала шарфом рот и нос, чтобы уж точно не грохнуться в обморок от его паров, наполняя трехгаллонные бидоны. Но глаза все равно слезились, и она поймала себя на том, что каждый раз, берясь за рычаг и открывая кран, борется с желанием почесать их.
        Когда Эмили совершила примерно двадцать заходов от цистерны к «Коту» и обратно, она почувствовала, что мышцы спины и плеч начинают просить пощады. По ее прикидкам, они уже залили галлонов шестьдесят, да еще бензобак был где-то на четверть полон, а значит, оставалось сделать ходок пять, чтобы дело было закончено.
        — У меня ноги замерзли,  — простонала Рианнон, переступая и топчась на месте, чтобы проиллюстрировать свое неудовольствие.
        — У меня тоже,  — крикнула Эмили, плетясь к цистерне.  — Уже немного осталось.
        Пока они трудились, тучи наконец поредели и показалось полуденное солнце. Это был странный опыт: идешь почти по колено в похрустывающем снегу, в небе ярко сияет солнце, и при этом тебе чертовски холодно.
        Эмили в последний раз наполнила бидон и понесла его обратно к снегоходу. Поставив бидон на подножку, она вскарабкалась туда сама, до последней капли вылила дизтопливо в бензобак, покрепче завинтила его крышку и бросила опустевший бидон на снег.
        Несколько мгновений постояв на солнышке, Эмили выровняла дыхание и выпрямила спину. Слава Богу, не нужно заниматься этим каждый день, не то она превратилась бы в развалину.
        Найденная дощечка и скотч лежали там, где она их оставила — у задней гусеницы снегохода. Эмили подобрала их, вскарабкалась в кабину, отодрала с лобового стекла картонку и швырнула ее на снег. Пока Рианнон придерживала дощечку, Эмили быстро приклеила ее скотчем, для верности в два слоя. Теперь с водительского места правая сторона дороги была видна лишь частично, но вести «Кота» это не помешает.
        — Давай тут остановимся,  — сказала Эмили, притормозив напротив здания, которое выглядело как регистратура гостиницы. Над дверью большими красными буквами было написано: «СЛЕЙТ КРИК ИНН».
        Конечно, не хотелось так быстро покидать теплую кабину, но затекшие ноги и одеревеневшая спина радовались возможности отдохнуть.
        — Побудь тут с Тором, о’кей? Мне надо убедиться, что там безопасно.
        Рианнон явно хотела выбраться из навевающей клаустрофобию кабины, но все равно кивнула в знак согласия.
        Никаких следов выживших тут не наблюдалось — не курились дымки костров, и свежих следов на снегу тоже не было. Но это не означало, что в домах тоже никого нет. Гул двигателя снегохода разносился на многие мили, предупреждая всех имеющих уши о том, что им вскоре нанесут визит.
        Эмили поднялась по деревянной лестнице, толкнула дверь плечом, вошла и быстро осмотрелась. В одном углу размещалась хлипкая с виду стойка регистрации и продавленный, но явно удобный диван, напротив, на подставке — разнообразные конфеты и выложенные в ряд мумифицированные сэндвичи. У дальней стены обнаружился холодильник с прозрачной стеклянной дверью, на одной из полок которого виднелось до сих пор не растаявшее мороженое. На металлической стойке возле холодильника выстроились, как солдаты, литровые бутылки содовой.
        Эмили пошла по коридору, соединяющему холл с номерами, и проверила каждый из них по очереди. Она остановила свой выбор на самой дальней комнате. Постели были уже застланы, и на каждой лежало толстое серое одеяла. Номер располагался так, что гипотетической угрозы можно было ждать лишь с одной стороны, а значит, сон Эмили будет чуть-чуть более спокойным.
        Вернувшись в снегоход, она забрала с собой Рианнон и Тора вместе с их общими пожитками и отвела их к месту ночлега.
        Рианнон скорчила гримасу, увидев крошечный обшитый деревом номер, но плюхнулась на левую кровать, испустив такой вздох, словно она весь день шла пешком, а не ехала в комфортабельной теплой кабине снегохода, продремав большую часть путешествия.
        Комната была слишком мала для того, чтобы без опаски разжечь в ней газовую плитку, поэтому Эмили определила соседний номер под кухню и водрузила плитку на пол между кроватями. Несмотря на относительный комфорт снегохода, обе они предвкушали возможность поесть горячего, думала Эмили, разогревая тушенку. Они устали от батончиков, мюсли и чипсов, которыми перекусывали большую часть времени с тех пор, как покинули Фэрбанкс. Эмили приберегла пару банок тушеной говядины «Динти Мур», и ее рот наполнялся слюной при одной только мысли о них, несмотря даже на то, что от тушенки ее вечно мучают газы. Ничего, всегда можно будет свалить вину на Тора.
        Вернувшись в номер, Эмили увидела сидящую на краю кровати Рианнон. Она подпирала голову руками, а по ее щекам бежали слезы, образуя на полу две крошечные, частично успевшие замерзнуть лужицы. Тор сидел рядом на кровати, положив голову девочке на колени и не сводя с нее глаз.
        — Эй?  — сказала Эмили, тихонько ставя на пол миски с разогретой тушенкой.  — Детка, что стряслось?
        Прежде чем ответить, Рианнон пришлось потратить какое-то время, чтобы собраться.
        — Какой сегодня день?  — спросила она.
        Эмили подумала минутку. Черт… Не то чтобы думать пришлось долго, она была практически уверена…
        — Четверг,  — сказала она.  — Ага, точно четверг. А что?
        — А число? Какое сегодня число?
        Эмили быстро произвела в уме кое-какие расчеты.
        — Двадцать четвертое,  — отозвалась она.
        Наверно, этот ответ был чем-то нехорош, потому что девочка разревелась пуще прежнего.
        — Эй-эй-эй.  — Эмили присела рядом, и их парки, коснувшись друг друга, заскрипели, когда Эмили обняла Рианнон за плечи и притянула поближе к себе.  — Что такое, милая? Что не так?
        Рианнон, вся в слезах и соплях, повернулась к Эмили и посмотрела на нее.
        — День рождения,  — сказала она.  — Сегодня мой день рождения.
        Это заявление застало Эмили врасплох, но через миг она уже наклонилась и поцеловала Рианнон в макушку.
        — С днем рождения,  — отстраняясь, произнесла она так искренне, как только смогла.  — Сколько тебе исполнилось?
        — Тринадцать.
        — Вау! Так ты стала подростком, детка. Поздравляю. Нужно придумать что-нибудь необыкновенное. Погоди минутку.
        Эмили схватила фонарик и выбежала из комнаты, направляясь в сторону холла. Толкнув дверь, она некоторое время светила в темноту, пока не обнаружила то, что искала. Распахнув холодильник, она взяла несколько коробок с мороженым и литровую бутылку кока-колы. Кока-кола почти превратилась в лед, но Эмили решила, что ей удастся нацедить стаканчик-другой. Ледышки, конечно, будут попадаться, но это было хоть что-то, напоминающее о праздниках прежних времен.
        — Ну вот, именинница,  — сказала Эмили, возвращаясь в номер.  — Извини, свечей нет.  — И она вручила девочке вилку из рюкзака.  — Чистых ложек тоже нет,  — добавила она с улыбкой.  — Но, знаешь, мороженое все равно лучше всего есть вилкой. Легче.  — И, чтобы проиллюстрировать это утверждение, Эмили подцепила полную вилку «Клубничного сюрприза» и отправила ее в рот.  — Ммм! Вот, попробуй тоже.
        Рианнон без особого энтузиазма копнула земляничное мороженое, поднесла ко рту большой кусок и откусила от него. Тор тем временем выжидающе смотрел на девочку.
        — Ну куда ж без тебя, понятное дело,  — сказала Эмили, бросая псу кусочек мороженого. Тот мигом сглотнул лакомство и благодарно заелозил хвостом по одеялу.  — Вот уж нет. Больше не получишь, пока не поздравишь Рианнон с днем рождения,  — требовательно сказала Эмили.
        Услышав эти слова, Риа улыбнулась, и Эмили, улучив момент, сунула ей развернутую шоколадную помадку. Глаза девочки загорелись, и она принялась смаковать лакомство.
        — О-о-о-о,  — протянула она,  — обморожение мозга.
        По ряду причин ирония ситуации, в которой ты всего в нескольких милях от полярного круга поедаешь мороженое в промерзшей хибарке и зарабатываешь при этом обморожение мозга, показалась им обеим самым смешным из всего, с чем они когда-либо сталкивались. Вначале приступ хихиканья обуял Рианнон, которая прижала ко лбу ладошку, потом он быстро перекинулся на Эмили, а с нее опять на Рианнон, и в конце концов они обе расхохотались. Тор скакал между ними. Он заливался непонимающим лаем, но в любом случае был счастлив поучаствовать в веселье.
        Пока Эмили хохотала, у нее возникла одна идея. Она глянула в окно: на улице было еще достаточно светло для того, что она задумала.
        — Ну ладно, именинница. Можешь вытащить из рюкзака вон те две пластмассовые коробки?
        Рианнон, казалась, пришла в недоумение.
        — Вот эти?  — спросила она, вытаскивая пластиковые кейсы с пистолетами, которые Эмили добыла в Фэрбанксе. Журналистка открыла кейсы и извлекла из них «глок» и револьвер поменьше, «ругер».
        — Пистолеты?  — слегка испуганно спросила девочка.
        Эмили улыбнулась ей.
        — Один мне, один тебе,  — сказала она и подмигнула, а потом проверила оба пистолета, старательно припоминая уроки обращения с оружием, которые когда-то, очень-очень давно, давал ей Натан. Потом она аккуратно зарядила их и набила карманы своей куртки запасными патронами. Рианнон внимательно наблюдала за ней.  — Хорошо,  — наконец удовлетворенно сказала Эмили.  — Ешь свою тушенку, а потом пойдем постреляем.

* * *

        Они стояли прямо перед выходом из гостиницы, лицом к большому сугробу, на верхушку которого Эмили водрузила пустые банки из-под тушенки и вдобавок четыре бутылки замерзшей содовой.
        — Самое важное — всегда обращаться с оружием так, будто оно заряжено,  — сказала Эмили, извлекая пистолеты из их кейсов.  — И никогда нельзя наводить его на кого-то или на что-то… если, конечно, ты не собираешься это подстрелить.
        Эмили извлекла из «ругера» барабан, убедилась, что он пуст, и передала револьвер Рианнон.
        — Как ощущения?
        Рианнон взвесила в руке небольшой пистолет.
        — Я думала, он тяжелее,  — сказала она.
        — Ну это ученический ствол, он прекрасно подойдет тебе для начала. Хочешь во что-нибудь пострелять?
        Рианнон с энтузиазмом кивнула головой. Эмили забрала у нее револьвер и достала из кармана коробку с пулями двадцать второго калибра.
        — Смотри, барабан вытаскивается вот так.  — Эмили нажала кнопку на боку револьвера, и барабан выскользнул ей в ладонь.  — А потом вставляешь по патрону в каждое гнездо,  — продолжала она, заряжая оружие.  — И при этом всегда следишь за тем, чтобы держать палец подальше от спускового крючка, ясно? Вот, готово.  — Эмили вручила девочке заряженный пистолет, зашла ей за спину и взялась за ее запястья.  — Расставь слегка ноги,  — Эмили показала правильную стойку.  — Вот так или даже можно еще немного пошире. Отлично. А теперь поднимай руку с револьвером и направляй его в цель. Так, а теперь второй рукой обхвати запястье той, что с пушкой… правильно. Как ощущения?
        — Нормально,  — сказала Рианнон, подавив нервный смешок.
        — Хорошо, теперь смотри через этот вот целик на такую маленькую мушку на конце ствола. Получилось? Теперь надо убедиться, что они на одном уровне. Опять сфокусируйся на мушке, удостоверься, что она по-прежнему на одном уровне с целиком,  — и наводись на цель. Что ты хочешь подстрелить?
        Эмили отошла от девочки, позволяя той прицелиться без посторонней помощи.
        — Я очень волнуюсь.
        — Это нормально, милая. Я тоже в первый раз нервничала, но на самом деле бояться нечего. Просто расслабься и сосредоточься. А теперь взведи большим пальцем курок.
        Эмили смотрела, как Риа оттягивает курок большим пальцем, пока тот со щелчком не встал на место.
        — Отлично. Ты готова! О’кей, положи палец на спусковой крючок, только пока на нажимай. Дыши неглубоко и, когда будешь готова, медленно жми на спуск.
        Рианнон нервно пискнула, когда раздался первый выстрел, и пуля не задела ни одну из целей. Писк перерос в возбужденное хихиканье, когда девочка снова прицелилась, выстрелила и опять промахнулась. Пуля снова ушла в белый свет. Зато третья пуля попала в консервную банку, и та взлетела в воздух.
        — Да!  — завопила Риа, вскидывая руки к небу.
        — Осторожно, револьвер все еще заряжен. Ты же не хочешь нечаянно ранить себя… или меня.
        — Извини.
        — Все нормально. Только помни, что пушки — штуки опасные. Давай-ка попробуем еще разок.
        С тех самых пор, как в Фэрбанксе Эмили раздобыла пистолеты, она ждала подходящего момента, чтобы поучить Рианнон стрелять. Чем раньше девочка освоит этот навык, тем лучше для нее. Неизвестно, что готовит им будущее, поэтому Эмили хотела передать своей маленькой подруге необходимые для выживания навыки, которыми владела сама.
        Журналистка подождала, пока Рианнон отстреляет все шесть пуль, и показала ей, как открыть барабан, вытряхнуть стреляные гильзы и снова зарядить револьвер. Наблюдая, как девочка старательно прицеливается и стреляет, Эмили параллельно проверила свой «глок», загнала пули в магазин и вставила его на место.
        — Неплохо,  — сказала она,  — совсем неплохо.  — Честно говоря, малышка отстрелялась чертовски здорово, свалив четыре из шести мишеней. Для человека, который никогда прежде не держал оружие в руках, это очень впечатляющий результат.
        Когда Риа выстрелила в последний раз, Эмили попросила ее выбросить гильзы и отложить револьвер.
        — Не могла бы ты расставить для меня мишени?
        Поскрипывая снегом под ногами, Риа добралась до сугроба, снова расставила банки и пластиковые бутылки и вернулась к Эмили.
        А та уже некоторое время не стреляла из пистолетов, к тому же этот вид оружия никогда не был ее фаворитом. Эмили куда больше нравилась убойная мощь ее «моссберга», но пистолет гораздо удобнее таскать с собой, да и спрятать его значительно проще.
        Убедившись, что Рианнон у нее за спиной, она прицелилась в первую мишень и выстрелила. Банка взлетела в воздух. Эмили взяла на мушку вторую банку, и та последовала за первой. Остальные пули она отстреляла так же эффективно. По окрестностям пошло гулять эхо от грохота оружия девятимиллиметрового калибра.
        — Теперь я знаю, кого звать на помощь, если на нас вдруг нападет странствующая банда фруктовых консервов,  — засмеялась Рианнон.
        — Больно ты дерзкая для ребенка, который только что промазал по половине целей.  — поддразнила Эмили, показав девочке язык.  — Не хочешь посмотреть, как у тебя выйдет на этот раз?
        Они провели еще полчаса, паля по импровизированным мишеням и превратив их в излохмаченные кучки металла и пластика. К тому времени, как они убирали оружие, Рианнон уже попадала в любую из выбранных ею целей. Она превратилась в этакую Китнисс… только без лука.
        Они вернулись в номер, светя себе фонариками. Эмили приподняла одеяло на кровати Рианнон.
        — Полезай, именинница,  — сказала она. Ее собственные глаза уже болели от усталости.
        Рианнон скользнула в постель и повернулась к Эмили: мех парки опушал личико девочки, напоминая нимб.
        — Ляжешь со мной?  — спросила она слегка смущенно, стараясь скрыть вернувшуюся печаль.
        Эмили поколебалась, потом залезла в постель Рианнон, натянула на них обеих одеяло и обняла девочку, прижав ее к себе.
        — Эмили?  — полушепотом окликнула Риа.
        — Что, милая?
        — Я скучаю по папе и Бену.
        Прежде чем Эмили смогла ответить, ей пришлось взять себя в руки:
        — Я знаю, солнышко. Знаю.

        Глава двадцать шестая

        Дедхорс оказался беспорядочно разросшимся городком складов, временного жилья, офисов, тяжелой техники и прочих машин. Все это хозяйство занимало многие и многие акры. Само звание города не слишком ему подходило — скорее это была построенная на скорую руку военная база, причем те, кто ее создавал, не очень-то задумывались о планировке. За крышей ближайшего гаража Эмили увидела несколько подъемных кранов, стрелы которых торчали в небе, как замерзшие пальцы гигантского скелета.
        — Надо сообщить Джейкобу, что мы прибыли,  — улыбнувшись Рианнон, сказала Эмили.
        — Можно я ему позвоню?  — взмолилась девочка.
        — Конечно. А потом подержишь для меня трубку.  — В последние несколько дней у них практически не было возможности заряжать спутниковый телефон. В Фэрбанксе им пришлось распрощаться с солнцем, поэтому полагаться приходилось на аккумулятор системы резервного питания. Теперь он был разряжен, а в батарее телефона заряда осталось минут на двадцать разговора, да и то если повезет. Рианнон достала телефон из бокового кармана рюкзака, вытащила антенну и по очереди нажала кнопки сети, повторного набора и громкой связи.
        Гудки шли несколько дольше, чем обычно, а потом голос Джейкоба произнес:
        — Эмили?
        — Нет, это Риа. Эмили за рулем. Она сказала, что я могу вам позвонить. Я научилась стрелять!
        Повисла пауза. Видимо, Джейкоб решал, на какую часть высказывания Рианнон ответить в первую очередь и что именно сказать.
        — Ну,  — проговорил он наконец,  — думаю, это здорово.  — Его голос звучал как-то скованно, такого еще никогда не бывало, и Эмили задалась вопросом, хорошо ли он себя чувствует.
        — А мы тут,  — продолжала Рианнон, будто Джейкоб вообще ничего не сказал.  — Мы только что приехали в Дедхорс.
        — Фантастика! Эмили, ты знаешь, где именно вы находитесь? Что ты видишь?
        Из голоса Джейкоба ушло напряжение. Эмили и Рианнон принялись вертеть головами по сторонам в поисках чего-нибудь приметного. С тех пор как они миновали потрепанный стихиями дорожный знак, извещающий о въезде в Дедхорс, Эмили не могла припомнить никаких указателей. Этот город был похож на лабиринт, вдобавок все дороги оказались погребены под несколькими футами снега, и никаких ориентиров у них не было.
        — Ничего особенного,  — ответила Эмили.  — Мы около здания, на котором написано «Красный Дракон. Строительство», если это чем-то тебе поможет.
        Не помогло. Джейкоб никогда о таком не слышал.
        — В Дедхорсе и окрестностях сотни фирм и фирмочек,  — сказал он.  — Тут каждую неделю возникали какие-то новые, и так было всегда, с тех пор как я сюда приехал. Вам нужно ехать на север, пока не очутитесь на побережье залива Прудо-Бей. Вы его не проскочите, только он и отделяет вас от Арктики. Когда доберетесь туда, найдите док. Вы его сразу узнаете, как только увидите. Там должна быть лодка, и на ней вы сможете попасть ко мне.
        — Лодка?  — переспросила Эмили. Раньше и речи не было о том, что ей придется управлять — или что там делают с плавсредствами?  — какой-то сраной лодкой.  — Я думала, кто-нибудь из ваших нас подберет.
        — Мы собирались, но нашу лодку несколько дней назад унесла буря. Очень здорово, что ты приехала, а то нам, пожалуй, пришлось бы, в случае чего, добираться до материка вплавь.
        Как мило, что он поставил меня в известность, подумала Эмили, а вслух сказала:
        — Ну ладно, я постараюсь. Если уж я смогла научиться ездить на машине и вот на этой хреновине, не знаю уж, как иначе назвать, в которой мы сейчас сидим, наверно, лодку я тоже смогу вести.
        — Пилотировать,  — поправил Джейкоб.
        — Что?
        — Лодку ты будешь пилотировать.
        — Правда? Хорошо, я думаю, что смогу пилотировать лодку.
        Телефон пискнул ей в ухо — прежде такого никогда не случалось. Она быстро посмотрела на его экран. Там высветилась надпись: «Низкий заряд батареи».
        — Джейкоб, телефон вот-вот сдохнет. Расскажи, как мне до вас добраться.

* * *

        Спустя пятнадцать минут разразилась буря. Она началась с поземки, когда словно бы миниатюрные торнадо подняли в воздух уже лежавший на земле снег. Ветер стремительно усиливался, и вскоре огромные хлопья, похожие на лепестки цветов, посыпались из беременных туч, будто опуская на землю белую занавесь. Эмили на полную мощность включила дворники, но и они ничего не могли поделать с этой белой вуалью. Буквально за минуту видимость упала до тридцати футов, потом до двадцати, и вот уже Эмили не могла видеть ничего дальше капота «Кота». От фар тоже было мало толку, их мощные лучи рассеивались из-за падающего снега.
        На снегоход, сотрясая кабину, обрушился сильный порыв ветра.
        — Дерьмо,  — выплюнула Эмили.
        Чтобы выиграть несколько дополнительных дюймов, она подалась вперед на водительском сиденье, чуть ли не касаясь носом лобового стекла. В таких условиях было совершенно невозможно ориентироваться. Эмили знала, что она может ездить по кругу или, хуже того, зарулить в одно из многочисленных замерзших озер между постройками. На снегоход обрушился второй порыв ветра, на этот раз низового. «Кота» тряхнуло, и Эмили показалось, что его гусеницы на мгновение оторвались от земли. У нее возникло ощущение, что почва под ними ходит ходуном, словно в эпицентре землетрясения.
        Перед тем как мир исчез, они проехали двухэтажное офисное здание. Оно осталось слева, но буквально через сотню футов, когда Эмили снова попыталась отыскать его, она ничего не увидела. Хищная метель уже сожрала все следы. У журналистки был выбор: попытаться пересидеть бурю в снегоходе или поискать это здание, которое было все-таки более надежным убежищем, чем кабина «Кота». Кто знает, сколько продлится непогода? Может, часы, может, и дни, а они только топлива зря нажгут.
        Рианнон изо всех сил старалась держать себя в руках, но Эмили видела, что девочке жутковато. Обе они совершенно растерялись, а буря гудела и кружилась за окнами, словно помехи на экране телевизора.
        — Я недавно видела дом тут неподалеку,  — сказала Эмили.  — Хочу попробовать опять его найти.
        Рианнон кивнула и поглубже натянула капюшон парки, а Эмили развернула снегоход туда, где, по ее представлениям, должно было находиться здание.
        «Кот» еле-еле полз, его скорость вряд ли достигала четырех миль в час. Эмили всматривалась в белую бесконечность, и тупая боль уже начинала терзать ее шею и глаза, а она все выискивала хоть малейший признак чего-то, что укажет на близость строения.
        «Кота» сотряс глухой боковой удар ветра. Рианнон вскрикнула, а Тор на заднем сиденье взволнованно гавкнул.
        Здание могло быть всего в пяти футах. Может, Эмили как раз сейчас мимо него проезжает. Словно бы для того, чтобы проиллюстрировать их безнадежное положение, в лобовое стекло ударил очень сильный порыв несущего снег ветра. Дворники на миг замерли, не справляясь, но потом сбросили снег и с мерным свистом продолжили свое бесконечное движение туда-сюда.
        Большая машина по-прежнему медленно ползла вперед, минута проходила за минутой, но никаких признаков офисного здания не наблюдалось. Эмили была убеждена, что проскочила его, и уже собралась поворачивать.
        — Вот оно!  — возбужденно закричала Рианнон, стуча по стеклу костяшками пальцев.  — Вон там. Справа.
        Эмили вгляделась в белизну за пределами кабины, туда, куда все еще указывала девочка. Вроде бы… что-то там…
        — Да!  — радостно воскликнула Эмили. Она тоже различила за стеной вьюги темную тень. Если ехать вперед и взять немного вправо… Это должен быть тот самый дом.
        Она развернула снегоход в нужном направлении и поехала, пока наконец не убедилась, что это действительно здание, а не какие-нибудь шуточки бури.
        Да! Все правильно. Это была двухэтажная коробка в абсолютно функциональном, утилитарном стиле, с редкими узкими окнами, глядящими из не раз противостоявших непогоде стен.
        — Погоди,  — сказала Эмили. Она вдруг почувствовала во рту вкус крови и поняла, что прокусила нижнюю губу.  — Надо развернуться.  — Ей нужно было подъехать как можно ближе ко входу и проверить, не заперта ли дверь. Наружный термометр показывал минус пятнадцать, а если учесть еще и ветер, температура, наверное, покажется градусов на десять или пятнадцать ниже. На то, чтобы попасть в здание до того, как их проморозит до костей, у них будет всего несколько минут.
        Эмили отъехала от дома, резко вывернула руль и заблокировала гусеницы по правой стороне снегохода, в то время как гусеницы слева продолжали вращаться. Таким образом «Кот» разворачивался, не двигаясь при этом вперед. Когда Эмили сочла, что снегоход стоит теперь под нужным углом к зданию, она потихоньку проехала вперед, медленно поворачивая руль влево. В поле зрения снова появился серо-коричневый фасад офисного центра, узкие окна которого задребезжали, когда новый порыв ветра обрушился на его стены. Эмили еще немного довернула руль и проехала несколько оставшихся футов. Теперь «Кот» стоял параллельно дому.
        Входная дверь была чуть впереди, она располагалась в углублении с портиком. С навеса, будто клыки, свисали сосульки.
        Эмили надела куртку, поплотнее натянула на голову капюшон и застегнулась.
        — Ты готова?  — спросила она у Рианнон.
        Девочка утвердительно кивнула. У нее на коленях уже лежал фонарик.
        Эмили выждала, когда уляжется очередной порыв ветра, выпрыгнула из кабины, захлопнула за собой дверцу и чуть не упала, потому что ветер налетел снова, толкнув ее к краю металлической подножки снегохода. Восстановив равновесие, Эмили жестом поманила к себе Рианнон. Уже через мгновение девочка была рядом, а вместе с ней и Тор. Даже пса бросило в дрожь, когда ураганный порыв обрушился на их маленькую компанию, сгрудившуюся возле снегохода.
        — Пошли!  — крикнула Эмили. Из-под капюшона голос звучал еле слышно, к тому же его заглушал рев ветра.
        Они осторожно спустились с подножки на землю и двинулись ко входу. Эмили дернула большую дверь, но та была заперта.
        — Черт! Стой тут, а мне придется сходить к «Коту»,  — сказала журналистка Рианнон.
        Вернувшись к снегоходу, она открыла заднюю пассажирскую дверцу, вытащила дробовик и снова пошла к зданию. Ветер теперь дул, не переставая, трепал и толкал Эмили, пока та, пошатываясь, пробиралась по глубокому снегу туда, где оставила ребенка и собаку.
        — Что ты собираешься делать?  — перекрикивая ветер, спросила Рианнон, увидев в руках Эмили дробовик.
        — Открыть дверь,  — прокричала Эмили в ответ.  — Теперь возьми Тора и отойди с ним за угол, ладно?
        Убедившись, что оба ее спутника отошли в безопасное место, где им не страшен возможный рикошет, она осмотрела дверь, чтобы понять, где именно находится замок. Даже под защитой портика это было непростым делом: мешала вьюга, она мела и швыряла снег в нишу перед входом. Когда Эмили наконец обнаружила замочную скважину, она сняла дробовик с плеча и прицелилась, но выстрелить не смогла — в варежке до спускового крючка было не дотянуться.
        Придется ее снять, подумалось Эмили. Она прислонила дробовик к двери, расстегнула молнию на варежке, липучку, которой варежка фиксировалась вокруг запястья, и мгновенно почувствовала, как ужалил кожу ледяной ветер, до костей промораживая тело. Это было все равно, что опустить руку в ледяную воду: она почувствовала, как стынет кровь от кисти до самого локтя. Взяв дробовик, Эмили навела его на замок так, чтобы дуло оказалась в нескольких дюймах от двери, и опустила палец на спуск, ощутив при этом такую боль, что чуть было не выронила оружие. Дотронуться до металлического спускового крючка было все равно, что сунуть палец в огонь. До боли стиснув зубы, она отвернулась и выстрелила.
        Когда она снова повернулась к двери, на месте замка зияла дыра. Эмили быстро натянула варежку на немеющую руку, ухватилась за ручку двери и потянула ее. Дверь приоткрылась.
        — Рианнон!  — прокричала Эмили.  — Идем.
        Из-за угла портика показалась голова девочки, тут же возник и Тор. Придерживая дверь, чтобы та не закрылась, Эмили поманила их обоих в темноту здания и сама тоже вошла следом.

* * *

        Впереди со звукопоглощающих плит потолка капала вода, и в луче фонаря было видно, как на тяжелых коврах холла ее капли сливаются в полузамерзшую лужицу. Стены украшали фотографии нефтяных вышек, чумазых, но радостных с виду рабочих, занятых делом строительных бригад и фрагментов какого-то сложного оборудования (Эмили понятия не имела, для чего они вообще нужны).
        Боже милосердный, как же тут все промерзло! Даже в теплой куртке, брюках и рукавицах она чувствовала, как продолжает уходить из тела тепло. Неужели они теперь приговорены к этому навечно? Неужели до конца жизни ей придется вот так кутаться и всегда думать о том, когда же в следующий раз удастся согреться? О том, доведется ли снова увидеть солнце, почувствовать кожей его лучи? Холод, подобный этому, пробирал до костей, и, чтобы изжить память о нем, нужно хотя бы месяц провести на каком-нибудь жарком карибском пляже. Эмили снова сняла варежку и направила свет фонаря на свой указательный палец. На его подушечке уже появился красный рубец в форме полумесяца. И он, мать его дери, болел, как…
        — Эмили?  — Прозвучавший с вопросительной интонацией голосок Рианнон вернул ее к реальности.  — Ты в порядке?
        Нет. Конечно же, она совершенно не в порядке. Она настолько не в порядке, насколько это вообще возможно. Вот что хотелось сказать Эмили, но вместо этого она проговорила:
        — Да, милая, со мной все хорошо. Пойдем поищем комнату, чтобы переждать все это безобразие, согласна?
        — Жалко, что мы не захватили рюкзак с продуктами, а то я проголодалась,  — продолжала девочка, как будто ничего необычного не происходило, и сегодня был просто еще один заурядный день.
        И этот день действительно был для Рианнон самым заурядным, поняла Эмили. Должно быть, девочка, по большей части, забыла свою прежнюю жизнь до того, как на Землю обрушилась вся эта мерзость, и те маленькие предметы роскоши, что делали эту самую жизнь такой легкой и приятной. Малышка Рианнон адаптируется, все преодолеет и станет жить дальше. При условии, конечно, что ей удастся выжить, несмотря на невзгоды и опасности, которые все еще подстерегают их впереди. А вот я, продолжала рассуждать Эмили, уже слишком стара для всего этого. Чертовски стара.
        Покопавшись в одном из многочисленных карманов своей парки, Эмили выудила батончик «Марс», который зачем-то сунула туда когда-то давно.
        — Держи,  — сказала она, вручая его девочке.
        Пока Риа жевала шоколадку, Эмили осмотрела комнаты, мимо которых они шли, распахивая двери и проверяя содержимое шкафов. Особого смысла в этом нет, рассуждала она, но чем еще занять себя, пока не стихнет буря? Последние несколько дней они, по большей части, сидели, так что им не повредит кое-какая нагрузка — хотя бы полчаса побродить по этому зданию. Если придется, они тут и заночуют. У них еще полно времени, чтобы добраться до дока, о котором говорил Джейкоб. Он сказал, что Стоктонские острова расположены где-то в десяти милях к северо-востоку от Дедхорса, и до них можно добраться на лодке.
        — Не волнуйся,  — сказал он Эмили, когда та призналась, что она прежде даже не сидела в лодке, не говоря уже о том, чтобы управлять ею.  — Просто держись поближе к берегу, и тогда мимо меня не проскочишь. У тебя все прекрасно получится.
        Эмили пинком ноги открыла очередную дверь, но, уже занеся ногу через порог, замерла, а потом инстинктивно повернулась так, чтобы Рианнон не увидела того, что предстало перед ее глазами, с трудом подавив крик ужаса.
        Шесть… нет, семь трупов лежало на полу в углу комнаты. Среди мертвых тел было два женских. Эти люди умерли, в панике карабкаясь друг на друга, в тщетной попытке избежать беды, источник которой был тут же, в этой же комнате.
        — Не ходи сюда!  — почти крикнула Эмили Рианнон, которая налетела на нее сзади и теперь в недоумении стояла в коридоре.
        — Что…
        — Просто делай, как я сказала. Пожалуйста.
        Разобидевшись, девочка прислонилась к противоположной стене, беспокойно притоптывая по ковру каблуком левого ботинка.
        Эмили снова повернулась к мертвецам. Их кожу покрывал слой изморози, будто на мясе, которое слишком долго пролежало в морозилке. Ни на одном из тел не было ни следа воздействия красного дождя. Когда Эмили медленно подошла ближе, она увидела, что в каждого покойника стреляли — в кого один раз, а в кого и по несколько.
        Выходит, они выжили после красного дождя только для того, чтобы быть убитыми? Или их застрелили до того, как воздействие дождя дало о себе знать, а паника уже началась? Ответов на эти вопросы на было. Но было очевидно: кто-то хладнокровно умертвил всех этих людей, и нет гарантий, что этот «кто-то» не притаился где-нибудь в доме, поджидая их.
        Эмили пятясь вышла из комнаты и старательно закрыла за собой дверь. Рианнон все еще дулась, стоя у противоположной стенки, однако, увидев лицо Эмили, девочка оставила ковер в покое и спросила:
        — Что-то не так?
        — Да,  — сказала Эмили,  — совсем не так.

* * *

        Снаружи все так же бесновалась буря. Офисные помещения больше не казались тихими. Теперь каждое движение, каждый вдох, каждый шорох одежды, казалось, производили невероятный шум и грозили выдать их тому, кто убил лежащих в закрытой комнате людей. Любой треск над головами, скрип половиц, дребезжание окна на сквозняке в голове Эмили немедленно превращались в крадущегося к ним убийцу. В одно мгновение здание из убежища превратилось в потенциальную ловушку… или склеп.
        Эмили притянула Рианнон к себе поближе.
        — Не шуми,  — прошептала она девочке на ухо.  — Нужно немедленно отсюда выбраться.
        Конечно, можно было тихо сидеть в каком-нибудь офисе, надеясь, что убийца ушел отсюда или вообще умер, но Эмили понимала — она никак не сможет убедиться в том, что им ничего не грозит. Она будет знать, что в любой момент их могут попытаться убить или сделать что-нибудь похуже. А что, если душегуб не один? Что, если их двое или трое? Она была уверена, что справится с одним врагом, а вот с несколькими… Тем более, ясно, что они вооружены. А вдруг негодяи найдут снегоход? Они же могут забрать его, и тогда Эмили и Рианнон останутся тут без надежды на спасение, обреченные на медленную смерть от голода и холода.
        Эмили опустила глаза на Тора. Пес казался совершенно спокойным, однако далеко от них не отходил. Сейчас, задумавшись об этом, Эмили поняла, что он, вопреки обыкновению, не побежал на разведку, пропав из виду. Может, потому, что чуял в этих комнатах смерть, а может, и что-то еще. Что-то или кого-то.
        Ее мозг так чертовски устал! Необходимость постоянно просчитывать действия на два шага вперед дурно сказывалась на мыслительных способностях. В голове царил такой же непроглядный сумбур, как за стенами их убежища, где бушевала вьюга.
        Они должны немедленно отсюда убраться. А это значит, что придется бросить вызов буре.
        Кто бы ни убил всех этих людей, он, возможно, все еще прятался где-то тут. Оставаться было слишком рискованно. В этом мире Эмили знала только одно гарантированно безопасное место — то, где находилась команда Джейкоба. Если они выдвинутся прямо сейчас и хорошенько постараются (а также не заблудятся, не разобьются и не застрянут в одном из здешних озер), то ближе к концу дня доберутся до побережья и смогут найти лодку. Если, чтобы переждать метель, им придется спать в снегоходе с работающим двигателем, значит, так тому и быть. В такой ситуации можно и топливом пожертвовать.
        Голова наконец заработала, и Эмили переключила внимание на Рианнон.
        — В той комнате произошло кое-что очень плохое,  — все так же шепотом сказала она.  — Тот, кто это сделал, может все еще быть тут, и я думаю, что нам лучше уйти отсюда.
        Глаза Рианнон округлились, но она кивнула — мол, все поняла.
        — Мы вернемся в снегоход и поедем дальше. До берега всего несколько миль, и мы будем в безопасности, когда найдем лодку.  — Эмили сняла с плеча дробовик и улыбнулась девочке.  — Идем,  — одними губами сказала она и пошла в сторону выхода.  — Освещай нам путь,  — добавила Эмили, и они двинулись по темному коридору.
        Когда они вышли в холл, Эмили начала было расслабляться, и тут входная дверь внезапно распахнулась. Эмили мгновенно вскинула дробовик, прижав приклад к плечу, палец лег на курок, но дверь со стуком захлопнулось, а по коридору, дробясь, пошло гулять эхо.
        — Это ветер,  — сказала Эмили,  — просто ветер.
        Этот дом — да чего уж там, весь этот мир — превратился в какой-то дом с привидениями. Каждый неожиданный звук казался зловещим, в каждой тени мерещился убийца.
        Придержав дверь, чтобы та внезапно не распахнулась, Эмили через маленькое окошко в верхней ее части выглянула на улицу. Ветер и не думал униматься, но снегопад, казалось, был уже не таким сильным. Она уже могла разглядеть очертания превратившихся в сугробы машин на стоянке, которая располагалась футах в пятидесяти, если не больше, и массивный силуэт занесенного снегом «Кота», припаркованного чуть слева от входа. Час назад, когда они приехали, видимость была гораздо хуже.
        Эмили вытащила из кармана ключи от снегохода, открыла дверь, пропустила Рианнон с Тором вперед и следом за ними пошла к снегоходу.
        Его гусеницы засыпал снег. Эмили быстро стряхнула его, подсадила Рианнон, потом — Тора, а потом и сама взобралась на подножку.
        И, только когда все они сидели в кабине, с работающим двигателем и заблокированными дверями, Эмили почувствовала себя в безопасности.

* * *

        Эмили вела снегоход прочь от здания, в снежную бурю.
        Джейкоб сказал, что надо ехать на север, пока не упрешься в побережье. Видимость по-прежнему оставалась в районе пятидесяти футов, поэтому при выборе маршрута Эмили приходилось больше полагаться на дисплей компаса на приборном щитке и бортовой компьютер снегохода.
        Она сбросила скорость до десяти миль в час, стараясь выбирать оптимальный (или кажущийся таковым) маршрут от одной группы зданий до другой и не сбиться при этом с курса. Резь в глазах переросла в головную боль, и казалось, будто в мозг втыкаются острые ножи. Но даже сквозь туман этой боли Эмили быстро поняла, что может определить, где находятся дороги, пусть и погребенные под несколькими футами снега. Она стала высматривать места, где снежные наносы были чуть выше остальных.
        В основном у нее более или менее получалось держаться северного направления и лишь изредка сворачивать, чтобы объехать стоящую на пути постройку или машину. Один раз они наехали на что-то твердое и невидимое под снегом, но подвеска и гусеницы Кота справились с препятствием прежде, чем Эмили успела хоть как-то среагировать.
        Метель по-прежнему бушевала, обрушиваясь на Кота и швыряя в лобовое стекло целые охапки снега, но каждый раз они преодолевали эти препятствия, и видимость, пусть и урезанная, возвращалась снова. И каждый раз они становились чуть ближе к цели. Эмили казалось, что с каждой милей ярость ветра и снегопад немного слабели.
        Она не знала, сколько времени заняла дорога до побережья, час или все четыре — уже через несколько минут все участки пути словно слились, превратившись в один,  — но, свернув за большим желтым зданием, где-то в четверти мили прямо по курсу Эмили увидела океан.
        Они это сделали.

        Глава двадцать седьмая

        Эмили удивило, каким спокойным оказался Северный Ледовитый океан. Из всех океанов, которые она видела, хоть своими глазами, хоть по телевизору, этот больше всего смахивал на озеро. Грязно-серые волны мягко плескались лишь у заснеженного берега, а в остальном вода была неподвижна, будто стекло.
        Залив Прудо-Бей оказался похож на гигантскую подкову, края которой отстояли друг от друга мили на четыре. На противоположной стороне залива Эмили увидела тянущийся куда-то за горизонт ряд огромных резервуаров для хранения нефти, а прямо перед ней раскинулась бескрайняя водная гладь.
        Снегоход подъехал почти к самой воде и остановился на расстоянии, которое Эмили сочла безопасным, хотя трудно было точно сказать, где заканчивается твердая земля и начинается песок, или глина, или что там еще может быть под снегом на самом краю берега.
        Видимость была сейчас куда лучше, чем в начале этого этапа их путешествия. К тому времени, как они добрались до залива, снегопад почти закончился. Правда, все небо от края и до края было затянуто тучами, поэтому местность просматривалась только где-то на милю вперед.
        — Красиво,  — сказала Рианнон.
        Эмили сочла, что девочка права. Тут действительно было красиво — на свой лад. Конечно, это не то место, где она мечтала провести всю оставшуюся жизнь, но, с другой стороны, у нее эта жизнь была, в отличие от подавляющего большинства человечества.
        Она проследила взглядом за изгибом берега, а потом посмотрела на север. Где-то в миле от того места, где они остановились, виднелась длинная, уходящая в океан футов на пятьсот коса, на конце которой возвышался большой синий дом.
        — Думаю, нам туда,  — сказала Эмили Рианнон, делая жест рукой.  — Это тот самый док, где, по словам Джейкоба, мы найдем лодку.
        Снова заработал двигатель, и снегоход двинулся к доку. Подъехав к началу косы, Эмили увидела достаточно четко просматривающуюся подъездную дорогу, которая вела к синему зданию. Эмили свернула на нее, чувствуя облегчение от того, что впервые за последнее время едет по твердой поверхности.
        Здание было сложено из огромных листов рифленой стали. В южной стене зияла дыра, достаточно большая для того, чтобы в нее мог без труда въехать «Кот». Дверей то ли не было изначально, то ли от них давным-давно отказались. Эмили припарковала снегоход под металлической лестницей, которая вела в расположенный на втором этаже офис.
        Прежде чем журналистка успела остановить Рианнон, та выскочила из кабины, очутилась на земле и, обежав в сопровождении Тора снегоход, остановилась напротив Эмили раньше, чем та успела хотя бы открыть дверцу.
        — Осторожнее!  — крикнула Эмили, нагибаясь, чтобы поднять «моссберг». Когда она слезла с гусеницы на землю и очутилась рядом с Рианнон, ее легкие наполнил запах соли и озона.
        Со стороны океана у здания отсутствовал большой фрагмент стены, и бетонный пол тянулся до самой воды. Эмили решила, что это для того, чтобы можно было во время бури, вроде той, которая только что закончилась, втаскивать лодки в здание.
        К причальным тумбам были привязаны две лодки, одна из которых выглядела как буксир или рыболовецкий траулер. Она покачивалась на волнах, натягивая швартовы. Привязанные к бортам старые автомобильные покрышки бились о бетонный причал. Никогда, ни при каких обстоятельствах Эмили не взялась бы пилотировать эту чертову штуковину.
        Вторая лодка, пришвартованная с другой стороны дока, была гораздо меньше. Эмили сочла, что она где-то двадцать футов в длину. Очертаниями лодка напоминала рыбацкие суденышки на озерах Денисона в штате Айова, где Эмили выросла. Закрытая кабина, сопоставимая по размеру с кабиной «Кота», оказалась снабжена несколькими радиоантеннами и прибором, который, вероятно, был каким-то радаром. На корме обнаружилось два больших подвесных мотора. На борту красными буквами было написано: «АЛЯСКИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, ФЭРБАНКС — КЛИМАТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ».
        Именно эту лодку они и искали.
        — Отойди подальше от края,  — предупредила Эмили, когда Рианнон, любопытствуя, сделала шаг-другой в сторону лодки.
        — Ты знаешь, как ею управлять?  — спросила девочка, заглядывая через плечо Эмили.
        — Лодку пилотируют,  — поправила ее журналистка.  — И я абсолютно не представляю, как это делается.

* * *

        Рианнон передала Эмили последний предмет из кучи вещей, которую они навалили на причале. Эмили складывала их в дальний угол рубки и на одно из шести сидений.
        Рубка напоминала кабину «дюранго» или «Кота» только наличием рулевого колеса, на этом сходство заканчивалось. На приборной панели находились какие-то рычаги и индикаторы, предположительно предназначенные для манипуляций со скоростью, давлением подачи масла и направлением ветра. За штурвалом крепился ящичек с матовым экраном, и Эмили подумала, что это, наверно, что-то вроде навигатора, а может, сонар, кто его знает. Ни тормозов, ни педали газа не было, только две ручки справа от капитанского места, вероятнее всего рукоятки управления навесными моторами. Рядом располагалась щель замка зажигания, ключи лежали тут же на капитанском кресле. Правее зажигания торчала большая красная кнопка с надписью: «ЗАПУСК ДВИГАТЕЛЯ».
        Эмили представления не имела, для чего служат все эти прибамбасы, и подозревала, что у нее нет нужды с ними разбираться. «Тебе нужно просто завести двигатель и плыть вдоль берега на север,  — объяснял ей Джейкоб.  — У этого судна двойное дно, и борта тоже двойные, так что оно очень устойчивое. Тебе, главное, ни на что не напороться, и все будет хорошо». Эмили надеялась, что это правда, ведь, если лодка перевернется и они окажутся в ледяной воде, больше двух минут им не протянуть.
        — Это все?  — спросила она.
        Рианнон с энтузиазмом кивнула и ответила:
        — Все, каптн,  — отлично сымитировав персонажа Джонни Деппа в «Пиратах Карибского моря». Девочка звала Эмили капитаном, изображая акцент Джека-Воробья, с той минуты, как они стали перетаскивать из «Кота» в лодку свои пожитки. Риа, видимо, ужасно радовалась собственному представлению, потому что хихикала после каждой своей фразочки.
        Эмили не обижалась. В сложившихся обстоятельствах слышать детский смех было приятно — он помогал снять напряжение, возникавшее от мыслей о пилотировании лодки.
        Одно дело внедорожник или «Кот»: где тормоза, известно, всегда можно остановиться и выйти, если возникнет такая необходимость, и совсем другое дело — лодка. С судоходством Эмили имела дело, только когда смотрела по телевизору повтор «Титаника». Если что-то пойдет не так, обе они найдут свой конец в водах океана.
        Просто держись поближе к берегу, и все будет в порядке, снова вспомнились слова Джейкоба.
        — О’кей, салага,  — подыграла Эмили, старательно изобразив пиратский голос,  — давай-ка развяжем все эти узелки и посмотрим, что из этого выйдет, так?
        Рианнон отвязала канат от причальной тумбы и зашвырнула его на палубу, едва не задев Тора, который уже уютно устроился среди вещей. Эмили протянула Рианнон руку и помогла девочке запрыгнуть в лодку, которая отходила от бетонного причала. Потом она вернулась к штурвалу и уселась на капитанское место.
        — Ты лучше сядь,  — сказала она Рианнон, повернула ключ зажигания и нажала большую красную кнопку.
        Раздался звук, напоминающий скрежет металла по металлу, потом оба двигателя кашлянули, испустили по серому облачку дыма и ожили, вздымая в воздух фонтаны брызг. Лодка тут же прямым ходом двинулась к траулеру на противоположном конце причала.
        — Вот дерьмо,  — сказала Риа и тут же прикрыла рот ладошкой. В глазах девочки было написано удивление — как это она выругалась при Эмили?
        Но Эмили, если и заметила это, не подала виду: она была слишком занята тем, что лихорадочно пыталась повернуть штурвал вправо, чтобы уклониться от медленно, но неуклонно надвигавшегося большого судна.
        Лодка повернула, но слишком резко. Теперь, избежав столкновения с траулером, она шла прямиком к стене, отделявшей акваторию эллинга от открытого моря. Эмили снова крутанула штурвал, на сей раз не так резко, и передний, заостренный конец лодки начал постепенно отклоняться в сторону. Когда она легла на параллельный причалу и стене курс, Эмили выровняла штурвал. Еще несколько легких поворотов штурвала — и лодка по прямой пошла к выходу из акватории. Рука Эмили зависла над рычагом управления, не решаясь опуститься и коснуться его.
        Лодка вышла в открытый океан и запрыгала по бурным волнам. Ее острый конец внезапно черпанул воды, потом задрался кверху и с плеском рухнул обратно вниз, так что суденышко содрогнулось. Эмили опустила руку на рычаг и плавно надавила, прислушиваясь к шуму моторов. Лодка начала набирать скорость. Заостренный конец — он вроде бы называется носом, так?  — разрезал волны, которые оказались очень даже высокими. Черт, с берега, из безопасной кабины снегохода они выглядели совершенно иначе.
        Дул встречный ветер. Он спорил с моторами, и у Эмили создавалось полное впечатление, что они не движутся, ведь заметить перемещение невозможно, если нет никаких ориентиров, а берег был пуст. Все объекты, относительно которых они смещались, были либо слишком далеко, либо кутались в саван облаков и снега.
        — Да идет оно все!  — сказала Эмили и толкнула рычаг вперед.
        На этот раз моторы взревели, и всякие сомнения в том, движется лодка или нет, отпали, потому что ее нос немного приподнялся над поверхностью воды, а Эмили и Рианнон слегка отбросило назад на сиденьях.
        — Вау!  — воскликнула Рианнон, когда лодка, накренившись, поскакала по волнам. Скалистый берег был в нескольких сотнях футов от них, и Эмили шла вдоль него на север, следуя инструкциям Джейкоба.
        Они мчались вперед, и стекло рубки покрылось водяными брызгами. Эмили чуть было не потянула рычаг на себя; держа над ним руку, она решала, как ей быть дальше. Конечно, безопаснее всего было бы сбросить скорость, но она так от всего устала! Устала от постоянного стресса, от беспокойства, от вождения, от дерьмовой пищи и еще раз от вождения. Устала от постоянного страха и — дорогой, всемогущий Боженька — как же она устала от путешествия! Ей хотелось просто лечь в кровать и знать, что именно в ней пройдет завтрашняя ночь и послезавтрашняя тоже. Хотелось горячей пищи, а еще — поговорить с кем-то, кому больше тринадцати лет.
        Ей хотелось, чтобы все наконец-то закончилось.
        Для того чтобы все это стало реальностью, оставалось преодолеть около сорока миль. Они были почти на месте.
        Рука опустилась. Лодка по-прежнему неслась вперед.

        Глава двадцать восьмая

        Эмили была убеждена, что, когда они покинули гавань, снаружи стало холоднее градусов на десять. Обогреватель работал на полную мощность лишь для того, чтобы температура в рубке не упала ниже нуля, к тому же рядом с ним сидела Рианнон, заслоняя путь теплому воздуху, так что толку от него было мало.
        Они покинули Прудо-Бей и очутились в открытом океане. Стоило Эмили вывести суденышко за пределы залива, его немедленно подхватило сильное поперечное течение и, толкая в борта, быстро погнало к берегу. Их швыряло и подбрасывало, как на американских горках, а Эмили вцепилась в штурвал, силясь не дать волнам выбросить лодку на берег.
        — Боже, меня сейчас вырвет,  — позеленев лицом, рыгнула Рианнон.
        Игнорируя это заявление, Эмили изо всех сил налегла на штурвал, пока лодка снова не развернулась носом к океану, и прибавила газу, двинувшись навстречу волнам. Она сдвинула рычаг газа на три четверти вперед и почувствовала, как моторы толкают лодку, заставляя рассекать волны. Рассудив, что они довольно далеко от берега, и им не грозит сесть на мель, Эмили повернула суденышко к востоку и посмотрела на Рианнон, которая по-прежнему была зеленоватого цвета, но все же смогла удержать при себе завтрак. Тор крепко спал, свернувшись в углу, и, очевидно, не догадывался, что они на волосок от кораблекрушения.
        Первый айсберг они увидели через пятнадцать минут. Он был не слишком велик, всего лишь ледышка десять на пятнадцать футов, плывущая по поверхности моря, но Эмили постаралась держаться от него на почтительном расстоянии, памятуя о судьбе все того же «Титаника».
        Надо же, айсберг! Все это было немного чересчур сюрреалистично.

* * *

        Через час они заметили семейство белых медведей. Их было трое — мать и два детеныша — они неторопливо брели вдоль берега, засовывали морды в скальные водоемы, пачкая при этом в грязи свои белые шкуры, или, поднимая носы, принюхивались к ветру.
        Эмили сбавила скорость и вместе с Рианнон уставилась на зверей. Даже Тор на корме лодки казался возбужденным, он поставил на борт передние лапы, чтобы лучше видеть. Подобное зрелище смело можно было счесть прекрасным и до опустошения, которое произвел красный дождь, а сейчас оно стало первым намеком на то, что есть еще надежда и что не вся жизнь на планете уничтожена. Это было… ну просто волшебно.
        — Смотри, какие они большие,  — сказала Рианнон.  — Никогда не думала, что они такие огромные.  — Девочка была права. Медведица наверняка весила не меньше четырехсот фунтов.
        Когда эта махина, мать медвежат, остановилась, повернулась к лодке мордой и сделала несколько шагов в сторону океана, Эмили подумала, что звери, возможно, проголодались сильнее, чем кажется на первый взгляд, и, снова прибавив газу, двинулась на восток. Скоро медвежье семейство скрылось из виду.
        Джейкоб сказал, чтобы, оказавшись в лодке, они поискали карту, и действительно, в выдвижном ящичке оказалось множество карт. Эмили снова, как прежде, поручила Рианнон поработать штурманом и найти среди них нужную, ту, на которой была бы конечная цель путешествия. Рианнон быстро обнаружила одну, под заголовком «Острова МакКоюр и Стоктон с окрестностями» и разложила ее на полу: так девочке было лучше видно.
        Поглядев на карту со своего места за штурвалом, Эмили подумала, что она не похожа на те карты, которые ей доводилось видеть прежде. Береговая линия была прорисована четко и подробно, а весь океан исчертили волнистые линии и цифры, вероятно обозначающие глубины.
        Но Эмили не могла позволить себе отвлекаться от пилотирования лодки и положилась на Рианнон. Пусть девочка определит, где они находятся, тем более, кажется, у нее это очень неплохо получается. Действительно, Риа быстро нашла их местоположение после выхода из Прудо-Бей и теперь называла изображенные на карте объекты прежде, чем те появлялись в поле их зрения.
        — Сейчас будет залив Фогги-Айленд,  — объявляла она.  — Там должна быть какая-то штука, которая называется гряда.  — И через несколько минут они проплывали мимо гряды, скопления песчаных отмелей, отгораживающих естественный залив.  — Теперь нужно держать курс на восток, в сторону острова…  — Девочка запнулась, пытаясь выговорить незнакомое название: — Тиг… тиг… вари… як… Тигвариак!  — Рианнон сложила карту нужным участком кверху и, шатаясь от качки, побрела к Эмили.  — Мы вот тут,  — она ткнула пальцем в берег,  — а остров Тигвариак тут.  — Палец прочертил по карте воображаемую линию к довольно большому острову недалеко от материкового побережья.  — А потом, чтобы добраться до острова Джейкоба, нам нужно будет поплыть вот сюда,  — девочка развернула карту так, что в верхней ее части стал виден архипелаг, известный под названием Стоктонские острова. Он находился в открытом море, шестью милями северо-восточнее самой дальней оконечности острова Тигвариак.
        Джейкоб жил на самом большом из этих островов, Пол-Айленде, Полярном острове, серпообразной полоске земли примерно три мили в длину и четверть мили в ширину.
        У маленькой лодки ушло два часа на то, чтобы добраться до Тигвариака, необитаемого с виду скалистого островка, на котором не было ничего, кроме холмистой тундры. Ведя лодку вдоль утесистого западного берега острова, Эмили почувствовала, что у нее разгулялись нервы. Им предстояло плыть в открытый океан, удаляясь от материка на многие мили, без навигационных приборов, если не считать большого компаса на приборной панели. Если идти строго на север, шансы проскочить архипелаг очень невелики, но угнетала сама мысль о том, что придется так сильно отдалиться от материка.
        Мы забрались в такую даль, полагаясь на советы Джейкоба, и до сих пор он ни разу не ошибся, напомнила она себе. Раз он сказал, что Эмили справится, лучше бы ей в это поверить.
        Всего несколько миль — и их путешествие окончится. И будь она проклята, если повернет назад.

* * *

        Побережье Аляски превратилось в далекую тень за кормой, а их маленькая лодчонка, подпрыгивая и рассекая волны, продолжала свой путь на северо-восток по бурному Северному Ледовитому океану. Чем дальше они уходили от берега, тем чаще им встречались айсберги. По большей части это были небольшие скопления чего-то белого, проплывавшие мимо и не причинявшие никакого вреда, но попадались и льдины покрупнее, которые легко могли пробить дыру в корпусе их лодки. Эмили пришлось поставить Рианнон рядом с собой: молодые глаза девочки были куда лучше приспособлены высматривать опасные айсберги прежде, чем те окажутся слишком близко. Эмили обходила их стороной, надеясь, что не слишком при этом отклоняется от курса.
        Волнение на море тоже усилилось. Огромные валы то возносили лодку, то обрушивали ее вниз, захлестывая палубу. На западе виднелась начинавшаяся от самой воды гряда черных туч, которая, казалось, двигалась прямо на них, и Эмили молила Бога, чтобы они достигли земли прежде, чем разразиться буря.
        Рианнон тоже заметила приближающийся шторм. Девочка как раз объясняла, что они всего в нескольких милях от острова Пол, когда огромная волна ударила в лодку так, что ее нос задрался почти вертикально кверху, а потом рухнул обратно на воду.
        Эмили с криком вцепилась в штурвал, который словно бы зажил собственной жизнью. Рианнон и Тор, в унисон взвизгнув, поехали по полу к дальней стене рубки. Рианнон удалось ухватиться за спинку сиденья и остановиться, но Тор ударился о стену и взвыл от испуга и боли.
        — Держись!  — крикнула Эмили, когда следующая волна, ударив в борт, подняла суденышко и бесцеремонно с громким всплеском швырнула его обратно.
        Тор поехал вперед, в тщетных попытках остановиться скребя лапами пол, и ударился о ноги Эмили. Ее колени подогнулись, руки соскользнули со штурвала, она упала, стукнувшись о сиденье и вскрикнув: даже через толстые слои теплой одежды удар плечом о пластик оказался весьма болезненным.
        Рианнон просто обмерла и вцепилась в сиденье, будто в спасательный круг, а волны одна за другой трепали лодку, штурвал которой бесконтрольно крутился то туда, то сюда.
        — Пристегнись,  — крикнула девочке Эмили, указывая на свисающий с сиденья черный ремень безопасности. Сама она тем временем ползла к капитанскому креслу. Рианнон взгромоздилась на свое место, схватила ремень безопасности, пристегнулась и изо всех сил обеими руками вцепилась в сиденье.
        Эмили ухватилась за подпорку, при помощи которой капитанское кресло крепилось к палубе, и оглянулась назад, на Тора, который полз к ней от дальней стены рубки. Схватив здоровенного перепуганного пса за ошейник, она потянула его к себе, и Тор заскользил лапами по полу. Эмили затолкала его в пространство между капитанским местом и приборным щитком. Когда пес оказался в безопасности, она поднялась на ноги и бросилась в капитанское кресло. Подсунув ступни под брюхо Тора так, что тот не мог никуда деться, она быстро пристегнулась и схватила штурвал, одновременно сверяясь с компасом. Теперь лодка шла к западу.
        — Дерьмо!
        Эмили крутанула штурвал, сопротивляясь напору грозных волн, которые норовили развернуть лодку. Она до упора толкнула вперед рычаг. Лодка мгновенно развернулась, и двигатели швырнули ее на следующую волну. Эмили ничего не видела за водяной завесой, которую вздымала, разрезая океан, разгонявшаяся лодка.
        Она опустила глаза на приборную панель, нашла нужный переключатель и щелкнула им. Два больших дворника начали взад-вперед елозить по стеклу: считаные секунды — и Эмили снова ясно все видела.
        Прямо по курсу, не более чем в четверти мили, из кисеи брызг возникли, будто Аваллон из тумана, смутные очертания земли.

        Глава двадцать девятая

        Эмили увидела хлипкую на вид деревянную пристань, которая торчала на сбегающем к грохочущим волнам глинистом отлогом берегу.
        Собрав скудные остатки сил, она налегла на штурвал и развернула нос лодки к пристани. Волны по-прежнему яростно ревели, ударяясь в борта, и Эмили чувствовала, как они пытаются унести их суденышко прочь от стремительно приближавшегося берега. Она почти соблазнилась сбросить скорость до минимума, необходимого, чтобы добраться до берега и носом вперед воткнуться в глинистый пляж. Вроде бы там достаточно глубоко.
        Но Джейкоб предупредил, что эта лодка — единственный транспорт, который, когда придет время, сможет увезти их с острова. Неизвестно, удастся ли ее починить, если сейчас с ней что-нибудь случится, есть ли необходимые для этого инструменты и люди, обладающие нужными навыками. Хуже того, эта чертова посудина может затонуть у самого берега, или ее вообще унесет обратно в океан, и их всех заодно.
        Нет уж, Эмили намеревалась причалить к пристани и как следует привязать лодку.
        «Ну, понеслось опять»,  — подумала она, сбрасывая газ и прикидывая, под каким углом безопаснее подойти к причалу. Лодку качнуло влево, передний край ее борта проехался вдоль деревянной пристани, взметнув в воздух отколовшиеся мелкие щепки. Эмили едва подавила желание вывернуть штурвал вправо, чтобы заднюю часть лодки тоже прибило к пристани. Нет, такой маневр требует мастерства.
        Тут, у берега, волнение было не таким сильным, но волны накатывали чаще, поэтому ей приходилось постоянно корректировать положение лодки. Опустив рычаг почти до метки «стоп», Эмили слегка отклонила нос суденышка от пристани. Пляж между тем стремительно приближался.
        — Медленнее, чтоб тебя,  — шипела Эмили сквозь сжатые зубы,  — медленнее, черт.
        Теперь она была просто пассажиром.
        Лодка в последний раз дернулась вперед и замерла в нескольких футах от края причала, покачиваясь на поверхности воды, как поплавок.
        Довольно близко, сочла Эмили, отстегнула ремень и побежала в заднюю часть рубки. Распахнув дверцу, она схватила с палубы швартовы, поспешно, пока лодку не отнесло волнами, перепрыгнула на пристань и бегом бросилась к ближайшей причальной тумбе, волоча за собой разматывающийся канат.
        Как, черт возьми, ей привязать к этой штуковине лодку, чтобы та не уплыла?
        Налетел холодный ветер, ледяные брызги с моря оседали на волосах, попадали в глаза, заставляя их ныть от соли. Если она будет тут стоять, то либо замерзнет, либо ее сдует в воду. Покрепче ухватившись за канат, Эмили изо всех сил потянула, подтаскивая лодку ближе к берегу. Потом она обмотала канат вокруг металлической причальной тумбы и завязала его единственным доступным ей способом — на бантик. Может, ее узел и смотрелся диковато, но Эмили знала, что он вполне надежен… да вдобавок выглядит стильно. С какой стороны ни посмотри, вышло здорово.
        Она аккуратно перепрыгнула обратно и заскользила по мокрой палубе к двери в рубку. Сюда все еще доносился шум работающих вхолостую моторов, едва слышный за плеском разбивающихся о берег волн и свистом ветра.
        В рубке она снова нажала все ту же красную кнопку и скорее почувствовала, чем услышала, как медленно замирает урчание моторов.
        Эмили повернулась к Рианнон и просто посмотрела на нее. Это было так, словно планета вдруг перестала вращаться. Она наконец-то на месте, через столько дней, пройдя столько миль.
        Она наконец-то здесь.
        Ей казалось, что она боялась дышать с того рокового дня, когда впервые увидела, как с неба падает красный дождь.
        Ее захлестнуло ощущение покоя, граничившего с безмятежностью.
        — Бери свои вещички,  — наконец сказала Эмили.  — Мы почти дома.

* * *

        — Пока что только рюкзак,  — сказала Эмили Рианнон.  — За остальными вещами мы придем завтра, когда будет побольше свободных рук.
        Рианнон, кивнув, надела рюкзак на плечи.
        — Я возьму Тора,  — сказала она.
        Эмили не сомневалась, что ее узел не даст лодке уплыть, но на случай ошибки оставила на борту только излишек продуктов. Со слов Джейкоба выходило, что еды у ученых больше чем достаточно, чтобы продержаться, если лодка, паче чаяния, все же уплывет или что-то случится с оставшейся в ней пищей. Вытащив ключ зажигания, Эмили сунула его в карман куртки.
        — Готова?  — спросила она, вскидывая на плечи рюкзак и засовывая в боковой карман фонарик.
        Улыбка, появившаяся на лице Рианнон, стала единственным ответом. Эмили распахнула дверь, и рубка немедленно наполнилась принесенной ветром влагой. Рианнон скользнула наружу вслед за Эмили и перепрыгнула на причал.
        Последние восемь дней путешествия Эмили прошли в относительном комфорте, если сравнивать с началом ее одиссеи, когда она ехала на велосипеде. Поэтому она не была удивлена тем, каким тяжелым показался рюкзак, пока она шла к корме лодки.
        — Ко мне, Тор!  — крикнула с пристани Риа.
        Пес послушно направился к ней, перемахнув расстояние между лодкой и причалом так, словно его вообще не существовало, и остановился рядом с Рианнон, поджидая Эмили. Его серая шерсть топорщилась и полоскалась на ветру, а глаза сузились от океанских брызг.
        Когда Эмили тоже благополучно перебралась на пристань, все трое новоприбывших на остров пошли в сторону берега. Им пришлось преодолеть около семидесяти футов, прежде чем деревянный причал уперся в пляж, где начиналась бетонная дорожка, которая, судя по трещинам и выбоинам, знавала лучшие дни. Она поднималась по отлогому берегу и пропадала между двумя сланцевыми холмами.
        Поднявшись по дорожке наверх, Эмили увидела вдалеке несколько жавшихся друг к другу строений. В центре торчал шест, на вершине которого мигал красный огонек.
        — Почему свет горит только в одном доме?  — спросила Рианнон, указывая на освещенные оранжевым окна самого большого здания.
        — Может, экономят электричество,  — ответила Эмили. Ей пришлось напрячь голосовые связки, чтобы быть услышанной за свистом ветра, который, казалось, пытался сдуть их с острова.
        Во всяком случае, теперь они знали, где искать Джейкоба и его команду, думала Эмили, пока они шли по косой дорожке к дому, где горел свет.
        С восточной стороны здания Эмили увидела расположенную в неглубокой нише тяжелую металлическую дверь. Из центра этой двери торчало большое металлическое колесо. Эмили взялась за него обеими руками и повернула. Колесо пошло легко, громко поскрипывая. Потом раздался приглушенный щелчок, и дверь приоткрылась.
        — Заходим,  — сказала Эмили Рианнон и Тору, шире открывая дверь, и, когда они проскользнули в дом, закрыла ее снова. Внутри на двери оказалось такое же колесо, и Эмили вращала его, пока дверь не оказалась надежно заперта.
        Они оказались внутри маленькой, футов двенадцать в длину, комнаты с крючками на стенах. На каждом крючке висела экипировка для холодной погоды. Тусклый свет с потолка освещал низкие деревянные скамьи вдоль стен, под которыми стояло несколько пар обуви.
        Вторая дверь находилась в противоположном конце комнаты и открывалась при помощи обычной дверной ручки. Перешагнув порог, Эмили очутилась в комнате побольше, уставленной столами и стульями, справа обнаружилось несколько металлических шкафчиков. Кофейник — пустой — стоял на письменном столе возле подноса, полного пластмассовых кружек и всяких сахарниц-солонок, а рядом гудел холодильник.
        Комната была пуста, но слева от Эмили к ней примыкал коридор, по потолку которого тянулись толстые трубы. Коридор резко сворачивал вправо.
        — Хелло!  — крикнула она.  — Тут есть кто-нибудь?
        Где-то дальше по коридору раздался звук открывшейся двери, сопровождаемый звуками голосов и музыкой. «Бич Бойс», «Девушка из Калифорнии», если не ошибаюсь, подумала Эмили. Музыка стихла, словно кто-то закрыл дверь или выключил звук.
        — Хелло!  — снова крикнула она.  — Это Эмили и Рианнон. Мы… тут.
        — И Тор!  — добавила Рианнон, поглаживая пса по голове.  — Не забудь про Тора.
        Теперь до них донесся еще один звук: пронзительный писк, потом небольшая пауза и снова писк. Теперь он звучал громче, будто его источник приближался. Тор слегка наклонил голову, насторожил уши и неуверенно зарычал.
        — Фу,  — одернула его Эмили.  — Все нормально, малыш.
        Мужчина, лет тридцати на взгляд Эмили, с аккуратно подстриженной темной бородкой и в очках на носу, появился из-за угла коридора.
        На миг он остановился и уставился на гостей.
        Тор опять глухо зарычал, но успокоился, когда Эмили коснулась рукой его головы.
        — Здравствуй, Эмили. Здравствуй, Рианнон,  — сказал незнакомец, и улыбка осветила его бледное лицо, когда он въехал в комнату на инвалидной коляске.  — Я — Джейкоб. Очень рад наконец-то видеть вас обеих воочию.

        Глава тридцатая

        Инвалидная коляска стала для Эмили неожиданностью.
        Джейкоб никогда не упоминал о своей физической немощи. Да и зачем бы он стал об этом говорить? Едва ли это имело значение.
        Эмили часто представляла себе, каким он будет, первый миг их встречи. Она даже заготовила маленькую речь, но обнаружила, что не может сказать ни слова. Вместо этого Эмили подошла к Джейкобу, обвила руками его шею и шепнула на ухо: «Спасибо!» — намочив воротничок его рубашки слезами, которые хлынули из глаз еще до того, как она сделала первый шаг.
        Рианнон присоединилась к их объятиям, и даже Тор подошел поближе и изучающе обнюхал Джейкоба.
        — Снимайте-ка ваши рюкзаки,  — сказал Джейкоб, когда Эмили и Риа наконец разжали объятия.  — Может, хотите принять душ или перекусить?
        — Я хотела бы познакомиться со всеми остальными,  — ответила Эмили.
        — Конечно, но почему бы вам вначале не посмотреть свои комнаты? Там вы сможете освежиться, а потом мы со всем разберемся. Идет?
        — Конечно,  — с улыбкой отозвалась Эмили. Она догадалась, что таким образом он вежливо дает им понять, что они воняют, как кошка, сдохшая неделю назад.  — Веди.
        И Джейкоб повел их по коридору. Эмили шла по одну сторону от его коляски, а Рианнон — по другую.
        — Это моя комната,  — сказал он, указывая на дверь справа,  — а вот эти две — ваши. Я подумал, что вам, наверно, захочется жить по отдельности.
        Эмили была бы рада личному пространству, но она беспокоилась о Рианнон. Они так долго были вместе, вдвоем, и Эмили не знала, каково придется девочке в одиночестве. Сомнения разрешились, когда она увидела, как Риа со своим рюкзаком исчезает за одной из дверей.
        — Скоро увидимся,  — сказала она с улыбкой, стоя в дверном проеме.
        — Когда будешь готова, просто иди по коридору направо. Первая же большая комната слева — это зал собраний.
        Рианнон кивнула Джейкобу и скользнула в комнату, оставив двух взрослых в коридоре.
        — Так я действительно пойду освежиться.
        — А я соображу что-нибудь вам, девчонки, на обед. Вы, должно быть, проголодались.

* * *

        Через полчаса в дверь Эмили тихонько постучались.
        — Можно мне войти?  — спросила Рианнон.
        Эмили натянула через голову свитер, который только что вытащила из рюкзака, и потянулась к дверной ручке. Она уже, оказывается, забыла, какая Рианнон хорошенькая, потому что в последнее время на девочке вечно было сто одежек и слой грязи. Но Риа, возникшая сейчас в дверном проеме, совершенно преобразилась. Длинные свежевымытые светлые волосы свободно ниспадали на плечи и блестели. На ней были широкие синие спортивные брючки и свитер с высоким воротом. И никогда прежде Эмили не видела на лице этого ребенка такой широкой улыбки.
        — У них есть фен,  — шепнула Рианнон, словно это было самым большим в ее короткой жизни открытием. Эмили ее понимала. Она и сама насладилась после душа струей горячего воздуха из фена.
        — Прекрасно выглядишь,  — сказала она девочке, и та вспыхнула от комплимента.  — Ну, думаю, пора нам пойти со всеми познакомиться, верно?
        Риа радостно кивнула.
        Тор лежал на кровати, свесив голову с краю и метя хвостом простыни.
        — Идем,  — позвала маламута Эмили,  — пора уже это сделать.

* * *

        Джейкоб ждал вновь прибывших в зале собраний. На столе в центре комнаты стояли две тарелки, прикрытые, чтобы еда не стыла, металлическими крышками. Тут же находились два кувшина, один с водой, а другой — с апельсиновым соком, стаканы и столовые приборы.
        — Я кое-что припас и для Тора,  — сказал Джейкоб, потянулся к миске с чем-то, напоминающим рубленую говядину, и поставил ее на пол перед псом. Тот с обычным энтузиазмом набросился на еду.  — Вот это аппетит,  — отметил Джейкоб.
        Эмили подняла крышку и обнаружила у себя на тарелке две булочки, между которыми лежал бургер. Рядом лежали листья салата, лук и пакетики с кетчупом и майонезом.
        — Я не знал, любите ли вы бургеры с салатом, но предположил, что сыра вам точно захочется,  — продолжал Джейкоб, маня Рианнон к столу.  — Приятного аппетита.
        — О, боже,  — проговорила Риа, откусив от бургера первый кусочек, и на ее мордашке появилось выражение настоящего блаженства, словно она достигла нирваны.
        Эмили ничего не смогла с собой поделать и рассмеялась. Крошки бургера — именно такого вкусного, как ей представлялось,  — упали на стол.
        Рианнон проглотила свой собственный кусок бургера и закашлялась.
        — Прости,  — сказала она, хихикая.
        — Да уж, мы произвели то еще первое впечатление,  — рассмеялась Эмили, прожевав пищу.  — Прости, это все нервы. Я сейчас чувствую такое облегчение…
        Джейкоб присоединился к их смеху, подняв обе руки в успокоительном жесте.
        — Ничего страшного, дамы.
        Дальше они ели в молчании, наслаждаясь вкусом и чувством насыщения, когда бургеры оказались в желудках. Это была первая настоящая пища с тех пор, как Эмили покинула Стайвесант.
        — Было вкусно,  — наконец сказала она.  — Спасибо.
        — Всегда пожалуйста. Есть еще десерт, парфе. Хотите?
        Рианнон с энтузиазмом закивала головой, Эмили отказалась. Джейкоб подкатил к маленькому холодильнику и извлек оттуда пластмассовый контейнер с парфе, к которому прилагалась пластмассовая же ложечка.
        — Уверена, что не соблазнишься?  — спросил он Эмили.
        — Нет, спасибо. Думаю, я пас.
        Рианнон усердно ковырялась ложкой в контейнере с фруктами и кремом, и на ее лице было написано то же блаженство, что и при поедании бургера. Двое взрослых сидели и смотрели на девочку, наслаждаясь ее чистой ребяческой радостью.
        Наконец Эмили проговорила:
        — Огромное тебе спасибо за все. Честно, даже не знаю, что бы мы без тебя делали, Джейкоб. Наверно… ну… я думаю, что без тебя мы бы пропали.
        — Я просто рад, что вы тут, целые и невредимые,  — ответил он.
        — Ну, как тебе кажется, можем мы наконец-то встретиться с остальными членами вашей команды?  — сказала Эмили, улыбаясь в предвкушении.
        Джейкоб на секунду прикусил нижнюю губу и опустил глаза к своим неподвижным ногам. Потом он поднял голову и встретился взглядом с полными ожидания глазами Эмили.
        — Тут никого больше нет,  — проговорил он наконец.
        — Что-что? Прости, я что-то не понимаю. Что ты сказал?
        — Тут никого больше нет,  — повторил он.  — Только я.

        Глава тридцать первая

        Тут. Никого. Больше. Нет.
        Даже по отдельности эти слова не подходили друг другу и звучали будто приговор. Казалось, они не желают оставаться в сознании Эмили достаточно долго, для того чтобы она могла осознать, что именно имеет в виду Джейкоб. Слова ускользали, расталкивали друг друга, отказываясь обрести хоть какой-то смысл.
        — Что?  — переспросила она в третий или в четвертый раз.
        — Я знаю, ты, наверное, растерялась и расстроена, но мне важно, чтобы ты выслушала меня, хорошо? Мне нужно, чтобы ты поняла, почему я должен был сделать то, что сделал.
        Эмили никак не могла понять, что он говорит.
        — Но ты же сказал, что вас тут целая команда. Как насчет нее?
        — Они все ушли вскоре после того, как начался дождь. Они захотели вернуться в Фэрбанкс и посмотреть, что там творится. Я вызвался остаться тут, присмотреть за всем. Они сказали, что вернутся. И не вернулись. Никогда.
        Эмили подумала о колонне с мертвецами на серпантине, о найденных ею в Дедхорсе убитых мужчинах и женщинах и задумалась, мог ли кто-то из них быть членом команды Джейкоба?
        Она перевела взгляд на Рианнон. Та, раскрыв рот, пристально смотрела на мужчину в инвалидной коляске.
        — Эмили,  — сказала она,  — о чем это он?  — Ее голос сорвался, в нем звучало недоверие.
        — Не знаю, милая. Может, посидишь рядом со мной, пока мы в этом не разберемся?  — И Эмили похлопала по соседнему стулу. Риа вскочила со стула, который, скребя ножками по полу, при этом чуть отъехал назад (звук показался раздражающе громким во внезапной, мучительной тишине), и подбежала к Эмили.  — Вот и умница,  — сказала Эмили, ободряюще положив ладонь на колено девочке, когда та уселась рядом.
        Джейкоб подкатил на своем кресле к двум сидящим гостьям:
        — Я действительно могу объяснить…
        Эмили вскочила на ноги.
        — Стой, где стоишь,  — рявкнула она.  — Не смей, на хрен, к нам приближаться.
        Джейкоб замер, и на его лице появилось выражение запредельного ужаса.
        Тор, который только что спокойно дремал под столом, мгновенно возник рядом с Эмили, уселся на пол и уставился на Джейкоба.
        Джейкоб тяжело сглотнул и попятился от этого трио под волчьим взглядом тихо сидящего Тора.
        — У меня не было выбора,  — после паузы сказал он. Его голос стал таким же ровным и успокаивающим, как во время их бесчисленных телефонных разговоров.  — Если бы я сказал, что остался один, разве ты приехала бы?  — Эмили не ответила.  — Нет, конечно же, ты бы этого не сделала. Сочла бы меня чокнутым и не приехала бы. Сидела бы у себя в квартире и ждала. И умерла бы.
        Рианнон беззвучно заплакала, обильные горькие слезы побежали по ее щекам, закапали на брюки. Эмили убрала руку с колена девочки и обняла ее за плечи, не сводя глаз с Джейкоба.
        — Я уговаривал их не уезжать,  — продолжал он.  — Предупреждал, что им следует остаться. Но у всех были семьи — жены, матери, дети. Кто-то должен был остаться. Кто-то должен был. Но я знал. Знал, что они не вернутся.  — Теперь в его голосе звучала тоска, возможно смешанная с разочарованием.  — Когда я нашел тебя, Эмили, то понял: нельзя говорить тебе, что я один. Поэтому я солгал. Прости, но я должен был попытаться спасти тебя.
        — А как насчет твоей жены? Сандры, верно? Которая, предположительно, осталась в Фэрбанксе, в университете? Во всем этом есть хоть капля правды?
        Джейкоб не мог выдержать ее взгляда, предпочитая смотреть себе на ноги. В ответ он только покачал головой.
        — Так ты рисковал моей жизнью и жизнью Рианнон, чтобы попытаться спасти свою шкуру? Так?  — внезапно вскочив на ноги, завопила Эмили полным ярости голосом.  — Заставил нас приехать сюда, чтобы мы тебя спасли? Да ты просто хренов кусок дерьма!
        Слова Эмили действовали на Джейкоба будто удары молотка. Она видела, как он вздрагивает от каждого ее слова, когда то попадает в цель.
        И замечательно!
        — Ты здесь застрял и нуждался в нас, чтобы спастись? Вся эта ханжеская поза, все эти бредни, мол, ты хочешь меня спасти… это просто ахинея, которой ты убеждал себя в том, что поступаешь правильно, так? Отвечай, черт тебя подери!
        Эмили пришлось признать, что на лице Джейкоба написана искренняя боль. Он действительно верит в то, что говорит, подумала она и покачала головой, недоверчиво глядя на человека в коляске.
        — Ну и ну! Просто ну и ну!
        Рианнон обняла Эмили за талию, прижалась лицом к ее плечу и разрыдалась. Эмили чувствовала, как сквозь ее свитер просачивается влага.
        Джейкоб глубоко вздохнул, собираясь с духом, и заговорил. Его голос звучал ровно, чисто, в нем не было ни намека на злость:
        — Да, кое в чем ты права. Я хотел, чтоб ты приехала и спасла меня, но это не главное. У меня тут достаточно пищи, чтобы продержаться год, а может, и дольше. Больше всего мне хотелось помочь тебе, Эмили. Ты была единственной выжившей, о ком я знал, и я хотел тебя спасти. И я ничего не выдумал. Все, что я рассказал тебе о путешествии на север, было правдой, и ты в этом убедилась. Тут я тебе ни словом не солгал.
        Эмили нагнулась и поцеловала плачущую девочку в лоб.
        — Все хорошо. Все хорошо,  — твердила она, не понимая, кого уговаривает, Рианнон или себя.
        Чему она должна была верить? Джейкоб не лгал, говоря о том, что холод сдерживает распространение инопланетной инфекции, в этом нет сомнений, но все остальное имело тонкий налет фальши. И как ему после этого доверять? И куда идти? Куда она вообще может пойти? Господи! Ступив на этот остров, Эмили думала, что боль и стресс остались позади, но вместо этого на нее свалился целый пакет нового дерьма. Получите и распишитесь.
        — Ты вынудил меня ехать сюда на траханном велосипеде, Джейкоб,  — прошептала она с тяжелым разочарованием в голосе. Гнев начал уходить, уступая место опустошенности.
        Джейкоб подъехал поближе.
        — Послушай,  — сказал он, не повышая голоса,  — я знаю, что облажался, когда не сказал тебе всего. Я правда сожалею об этом. Но теперь ты тут. Теперь ты в безопасности, и я знаю, как нам быть дальше. Мы можем разобраться со всем, что происходит, клянусь тебе.
        Эмили всегда (во всяком случае, до сегодняшнего дня) считала, что неплохо разбирается в людях. Будучи журналистом, она оттачивала это свое качество, будто инструмент, чтобы оно хорошо ей служило. Подняв глаза от Рианнон, она встретилась взглядом с Джейкобом. В его глазах не было жестокости. Не было обмана. Страх? Да. Сожаление? Может быть.
        — Прости,  — наконец сказал он.
        Нарушив повисшую в доме тишину, откуда-то из других комнат до них донеслись странные звуки. Там что-то загудело и зашипело, напоминая помехи, возникающие, когда настраиваешь приемник в АМ-диапазоне. Гудение стало громче, потом — тише, потом снова громче, словно приемник в конце концов поймал нужную станцию, и превратилось в искаженный человеческий голос:
        «Вызывает зЗЗЗЗззЗЗЗззззз ВМ ЗЗзззЗЗЗззз. Вы ззЗЗЗззЗЗз меня?»
        Трое находившихся в комнате людей вскинули глаза. На лице Джейкоба появилось ошеломленное, недоверчивое выражение, и Эмили была уверена, что на ее собственной физиономии написано то же самое.
        Голос был мужским, но из-за гула помех журналистка могла разобрать лишь отдельные слова.
        — Кто это?  — спросила Рианнон, тыльной стороной руки вытирая слезы и сопли.
        Словно в ответ на ее вопрос, снова раздалось гудение, а потом в коридоре громко и четко загремел мужской голос:
        — Говорит Эдвард Константин, капитан подводной лодки ВМС королевского флота «Вендженс» ее величества. Вы слышите меня?
        Эмили по-прежнему смотрела на Джейкоба, не понимая, что ей делать: то ли начать ему доверять, то ли просто пристрелить его. В конце концов она глубоко вздохнула и сказала:
        — Показывай, где тут у тебя комната связи.

        Эпилог

        Высоко-высоко над землей капитан Муллиган смотрела из космического корабля, как красное одеяло укутывает всю планету, не считая тоненькой полоски на севере Американского континента.
        Теперь она понимала, что в разговоре с выжившими неумышленно сильно преуменьшила предполагаемый разрушительный потенциал красной бури. Да и сама буря была лишь прелюдией к чему-то гораздо более грандиозному. И гораздо более страшному.
        В последние шесть дней она наблюдала, как новые и новые бури зарождаются над материками, как, бурля кровавыми озерами и клубясь, они накрывают и сушу, и моря. С околоземной орбиты было видно, как они вызревают, вырастают из малюсеньких красных пятен, постепенно расширяясь, тянут багряные усики, находя другие очаги красного, объединяясь с ними и становясь все больше и свирепее.
        Ей удалось насчитать восемь таких больших бурь протяженностью не меньше тысячи миль, а потом они так же, как и их более мелкие предшественники, стали искать друг друга и сливаться воедино. По наковальне планеты ежеминутно бил беззвучный шквал молний, подсвечивая бурю изнутри на манер грандиозного светового шоу.
        В течение нескольких дней бури нашли друг друга, срослись и превратились в единую огромную супербурю, которая продолжала разрастаться, пока не накрыла мир вихрящимся покрывалом цвета киновари. Она делалась все больше, все ожесточеннее, и наконец на всей планете осталось лишь два синих пятна — по одному у каждого полюса.
        И что же возникнет из этого хаоса, думала Муллиган. Как знать… Впрочем, она не сомневалась, что, когда красный занавес наконец поднимется, мир будет выглядеть совсем иначе. Он станет совершенно непохожим на тот, к которому они привыкли. Какая-то частица души капитана даже радовалась тому, что ее нога никогда больше не ступит на родную планету.
        Фионе хотелось бы знать, как обстоят дела у Эмили. Удался ли ее поход? Фиона никогда не встретится с этой женщиной, но по голосу она производила впечатление сильной и предприимчивой личности. Если кто и способен на такое невероятное путешествие, так это Эмили. Между тем тишина, которая была ответом Фионе каждый раз, когда та пыталась связаться с Джейкобом, огорчала и приводила в замешательство.
        Эта тишина не сулила крохотной горстке выживших ничего хорошего.
        — Да поможет им всем Бог,  — шепнула Фиона невидимому миру внизу.
        Далеко-далеко от космического корабля темно-красная волна бури, бушуя, набросилась на то, что некогда было канадской провинцией Альберта.
        — Да поможет им всем Бог.

        Благодарности

        Я признателен каждому из тех, кто помог сделать мою вторую книгу реальностью. В произвольном порядке: в их числе Дэвид Померико и его сотрудники, члены команды издательства 47North, которые сделали большую и замечательную работу, исправив мои грамматические и орфографические ошибки (которых было так много!), популяризируя мои книги и исполняя все мои капризы и желания.
        Особого упоминания заслуживает мой редактор-консультант Джефф Вандермеер, чье терпение перед лицом моего разочарования было бескрайним (и бездонным). Тысяча благодарностей.
        Мне также хотелось бы поблагодарить «Такер Сно-Кэт Корпорейшн» за то, что выслали мне фото своего «Снего-Кота», который фигурирует в этой книге. Когда-нибудь я непременно испытаю один из ваших снегоходов, мне на самом деле очень этого хочется. И тех добрых людей из Колдфута, что на Аляске, которые предоставили мне сведения о местоположении их городка, несмотря на то что в своей книге я перебил их всех. Я считаю, что они сделали больше, чем можно было надеяться.
        Мою жену и самую большую поклонницу, Карен. Спасибо тебе, любимая.
        Последние по очереди, но отнюдь не по значимости в этом списке вы, мои читатели. Нет слов, чтобы выразить восторг и изумление от электронных писем и твитов, в которых вы рассказываете, с каким удовольствием читаете историю Эмили. Продолжайте в том же духе.
        И спасибо вам.

        Об авторе

        Родившийся в Кадиффе, Уэльс, Пол Энтони Джонс проживает вместе с женой неподалеку от Лас-Вегаса, штат Невада. Он работал газетным репортером и коммерческим копирайтером, но его страстью всегда была художественная литература. Джонс называет себя «ботаником»; будучи большим поклонником научной периодической литературы, он в равной мере любит все загадочное и неизведанное. Из этих увлечений и родился его первый роман «Точка вымирания» и первый сиквел «Точка вымирания. Исход». Новым приключениям Эмили Бакстер будут посвящены последующие книги цикла.

        notes


        Примечания


        1

        Фут (англ. foot — ступня)  — единица измерения длины в английской системе мер. 1 фут = 0,3048 м (прим. переводчика).

        2

        Миля (от лат. mille passuum — тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше)  — путевая мера для измерения расстояния, введенная в Древнем Риме. Миля применялась в ряде стран в древности, а также во многих современных странах до введения метрической системы мер. В странах с неметрической системой мер миля применяется до настоящего времени. Британская и американская (статутная): 1 миля = 1609 м. Обычно, когда говорят просто «миля», подразумевают именно ее.

        3

        Панспермия — гипотеза о возможности перенесения жизни во Вселенной с одного космического тела на другое.

        4

        Тест Роршаха (пятна Роршаха) — психодиагностический тест, в котором используются симметричные чернильные пятна.

        5

        Минус пять с половиной градусов по Цельсию.

        6

        Минус один, четыре с половиной и минус двадцать шесть градусов соответственно.

        7

        В оригинале Sno-Cats. Так называются гусеничные снегоходы, выпускаемые в Медфорде, штат Орегона.

        8

        По шкале Фаренгейта. По шкале Цельсия — минус 26 и плюс 22 градуса соответственно.

        9

        Куонсетский ангар — временное здание цилиндрической формы из гофрированного железа.