Сфинкс в Гизе Лорд Дансени


51 рассказ #4 Его рассказы о сверхъестественном отвергают как аллегорические толкования, так и научные объяснения. Их нельзя свести ни к Эзопу, ни к Г. Дж. Уэллсу. Еще меньше они нуждаются в многозначительных толкованиях болтунов-психоаналитиков. Они просто волшебны.

        Лорд Дансени
        Сфинкс в Гизе


        Я видел на днях румяное лицо Сфинкс.
        Она нарумянила свое лицо, чтобы глазеть на время.
        И время не пощадило ни единого румяного лица в целом мире - только ее лицо.
        Далила был более моложе, чем Сфинкс, и Далила - прах.
        Время не любило ничего, кроме этого бесценного румяного лица.
        Меня не волнует, что она уродлива и что она нарумянила свое лицо - только бы она отняла у Времени его тайну.
        Время развлекается как дурак у ее ног, когда оно должно разрушать города.
        Время никогда не устанет от ее глупой улыбки.
        Вокруг нее еще остались храмы, которые оно забыло уничтожить.
        Я видел, как старик шел мимо, и Время не коснулось его.
        И это Время, которое унесло семь ворот Фив!
        Она пыталась связать его веревками вечного песка, она надеялась придавить его Пирамидами.
        Время лежит там на песке, а его дурацкие волосы рассыпаны вокруг ее лап.
        Если она когда-нибудь раскроет его тайну, мы заберем глаза Времени, чтобы оно не могло больше отыскать наших чудесных вещей - есть во Флоренции прекрасные ворота, которые, я боюсь, оно унесет.
        Мы пытались связать его песнями и древними обычаями, но они только ненадолго удерживали его, а оно всегда поражало нас и дразнило.
        Когда оно ослепнет, то будет танцевать для нас и смешить.
        Большое неуклюжее время должно будет спотыкаться и танцевать - то, которое любило убивать маленьких детей, а больше не сможет повредить и маргаритки.
        Тогда наши дети будут смеяться над тем, которое убивало крылатых быков Вавилона и поражало множество богов и фей - когда его лишат его часов и его лет.
        Мы запрем его в Пирамиде Хеопса, в большой палате, где стоит саркофаг. Отсюда мы будем выводить его на наши банкеты. Оно станет растить наше зерно и делать черную работу.
        Мы поцелуем твое румяное лицо, O Сфинкс, если ты предашь нам Время.
        И все-таки я боюсь, что в последней агонии оно сможет вслепую ухватить землю и луну и медленно снести с них Дома Человека.